В. В. СОНИН
СТАНОВЛЕНИЕ ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ РЕСПУБЛИКИ
1920—1922
Владивосток
Издательство Дальневосточного университета 1990


ББК 67.99(2)0 С 62
Научный редактор:
д-р юрид. наук В. С. Михайлов
Рецензенты:
канд. истор. наук Г. С. Шлапунов, канд/ юрид. наук С. Н. Овчинников
Печатается по решению редакционно-издательского совета Дальневосточного университета
© Издательство Дальневосточного университета
ISBN 57—7444—0236—5 1990


70-летию образования Дальневосточной республики посвящается


ПРЕДИСЛОВИЕ
В конце 1919 — начале 1920 годов Советское государство одержало решающие победы на фронтах гражданской войны. Но империалисты не отказались от своих планов борьбы с Советской властью и готовили новый поход Антанты. Они рассчитывали нанести по Советской России комбинированный удар с запада и востока, объединив военную силу Польши и Врангеля с дальневосточной контрреволюцией во главе с Японией. Над республикой Советов нависла новая серьезная опасность. Опустошенной и разоренной Советской стране вести борьбу на два фронта было крайне трудно. В этой обстановке перед Коммунистической партией и Советским правительством встала ответственная задача — сделать все возможное, чтобы сорвать замыслы империалистической реакции.
В. И. Ленин и ЦК РКП (б), приступая к разрешению данной задачи, особое внимание обратили на дальневосточный фактор в планах организаторов нового похода Антанты. Необходимо было найти пути, предотвращающие военное столкновение между Советской Россией и Японией. Правящие круги Японии неоднократно заявляли, что они воюют не с русским народом, а с Советской властью. Следовательно, надо было лишить их повода к новому вооруженному выступлению. В. И. Ленин был осведомлен о стремлении империалистической Японии к отторжению территории советского Дальнего Востока и созданию здесь прояпонского буржуазного государства.
Учитывая сложившуюся международную обстановку, В. И. Ленин придавал исключительно важное значение выработке новой линии во внешней политике Советского государства. Ее основы были изложены В. И. Лениным на IX съезде РКП (б) 1. Руководитель партии и государства указывал, что Советская власть должна использовать все возможности для борьбы за мир, который «...открывает во сто раз больше и шире дорогу нашему влиянию»  2. По мнению В. И. Ленина, эта новая линия должна быть в достаточной степени гибкой, позволяющей «...маневрировать в нашей международной политике»  3 и добиваться «равновесия в международных отношениях»  4, используя мирную передышку для восстановления разрушенного войной хозяйства и укрепления военной мощи Советского государства. Новая линия во внешней
4


политике означала сочетание высокой принципиальности с гибкостью использования внутренних противоречий между империалистическими державами, применение военных и невоенных средств борьбы и целесообразных компромиссов с «возможными (хотя бы временными, непрочными, шаткими, условными) союзниками»5 во имя сохранения завоеваний Великого Октября. В. И. Ленин разработал целостную теорию и тактику использования революционно-целесообразных компромиссов, которая была положена в основу дальневосточной буферной политики. «Вести войну с Японией, — писал В. И. Ленин, — мы не можем и должны все сделать для того, чтобы попытаться не только отдалить войну с Японией, но, если можно, обойтись без нее, потому что нам она по понятным условиям сейчас непосильна»  6. Поражение Колчака и продвижение Красной Армии на восток поставили вопрос об освобождении и советизации территории от Байкала до Тихого океана. Но здесь находились крупные контингенты японских интервентских войск Возникла опасность возможного столкновения частей Красной Армии с японскими войсками. В создавшихся условиях В. И. Ленин и ЦК партии приостановили наступление Красной Армии, отказались временно от восстановления здесь Советской власти и взяли курс на образование буферного государства. Этот дальневосточный буферный курс, таким образом, был обусловлен не внутренними причинами страны, Забайкалья или Дальнего Востока, а внешнеполитическими. Это была вынужденная мера, временная уступка империализму, целесообразным политическим компромиссом. В. И. Ленин указывал, что «принимать бой, когда это заведомо выгодно неприятелю, а не нам, есть преступление, и никуда не годны такие политики революционного класса, которые не сумеют проделать «лавирование, соглашательство, компромиссы», чтобы «уклониться от заведомо невыгодного сражения»  7 «Буфер есть буфер, — говорил В. И. Ленин, — чтобы выждать время, а потом побить японцев»  8. Итак, В. И. Ленин первый образно использовал чисто технический термин в политике — «буферное государство». Это временное промежуточное (между РСФСР и Японией), созданное по тактическим соображениям государство, которое должно было служить заслоном и ослабить нажим японского империализма на Советскую Россию с востока, предотвратить или отдалить военное столкновение РСФСР с Японией, что давало Советской власти возможность развернуть хозяйственное строительство и мобилизовать все силы на разгром нового похода Антанты. Дальневосточное буферное государство создало бы определенные возможности для установления дипломатических и торговых контактов с зарубежными странами для мирного изживания интервенции.
ЦК РКП (б) принял конкретный план строительства буферного государства 9, который неоднократно корректировался по мере его осуществления. Основу этого плана составили два документа: 1. Краткие тезисы о Дальневосточной республике, утвержденные Политбюро ЦК РКП(б) 13 августа ,1920 г.; 2. Краткие тезисы о ДВР, утвержденные
5


Политбюро ЦК РКП(б) 12 января 1921 г. Данные политические документы наметили тактическую линию Коммунистической партии в буферном строительстве, определили основу взаимоотношений между коммунистами и мелкобуржуазными партиями, охарактеризовали сущность и особенности буферного государства и его отношения с РСФСР, основные направления внутренней и внешней политики на Дальнем Востоке.
Как отметил Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. С. Горбачев в связи с 70-летием Великого Октября, это является ярким подтверждением, что «...течение ленинской мысли, вся деятельность большевиков... отличалась быстрой сменой форм и методов работы, гибкостью и неординарностью тактических решений, политической смелостью...»  10.
Указания В. И. Ленина и Коммунистической партии о политическом назначении буферного государства и путях его строительства составили методологическую основу монографии.
Не претендуя на освещение всех вопросов этой многогранной темы, автор настоящей монографии стремился показать историко-правовые аспекты строительства ДВР. Новизна исследования, теоретическая и практическая значимость ее заключаются, по мнению автора, в выдвижении и обосновании следующих положений.
Основы советской буферной политики впервые были разработаны В. И. Лениным, Коммунистической партией и связаны со стремлением РСФСР установить мирные и добрососедские отношения со всеми странами бассейна Тихого океана. Строительство ДВР осуществлялось в несколько этапов: 1) январь—ноябрь 1920 г. Разработка В. И. Лениным и КПСС курса на создание буферного государства на Дальнем Востоке. Возникновение буферных политических образований в Приморье и в Прибайкалье; 2) ноябрь 1920 г. — апрель 1921 г. Создание единой ДВР; 3) апрель 1921 г. — июнь 1922 г. Принятие Конституции ДВР, формирование общереспубликанского госаппарата и права; 4) июль—ноябрь 1922 г. (Советизация — комплекс мероприятий Коммунистической партии и правительства ДВР, направленный на усиление советских элементов в государственной системе и законодательстве буферной республики). Самоликвидация ДВР и воссоединение ее с РСФСР.
Специфика образования ДВР заключалась в том, что конструирование буферного государства происходило одновременно в двух противоположных районах дальневосточного региона: в Приморье осуществлялось строительство буржуазно-демократического буферного государства, исходя из политико-правового опыта Февральской (1917 г.) революции в России, а в Прибайкалье утвердилась революционно-демократическая диктатура рабочих и крестьян.
В обстановке реальной угрозы превращения буржуазно-демократического буферного политического образования (Приморье) в прояпонский, антисоветский «черный» буфер, объединение Дальнего Востока в
6


единую ДВР произошло (октябрь 1920 г.) вокруг Прибайкалья.
Конституция ДВР юридически закрепила общественный и государственный строй этого буферного государства как государства, переходного к социалистическому типу. Госаппарат ДВР создавался на основе использования как советской, так и буржуазной государственно-правовой практики. Организация же вооруженных сил и правоохранительных органов целиком основывалась на ленинских принципах.
По требованию трудящихся, которые прежде всего страдали от беззакония и произвола в годы интервенции и гражданской войны, ДВР формировалась как государство, в котором первостепенное внимание уделялось укреплению законности и правопорядка. В свете решений XIX Всесоюзной конференции КПСС (1988 г.) 11 этот исторический опыт приобретает особую теоретическую значимость. При конструировании государства в ДВР первостепенное внимание, с учетом специфики исторических условий того времени, уделялось проблемам устройства политической власти, утверждения демократии, народовластия, правосудия, конституционного надзора и правовой системы буферной республики.
Право ДВР выражало волю не одного класса, а блока классовополитических сил при ведущей роли рабочего класса и его ленинской партии. Это было право, переходное к социалистическому типу. Наличие в праве ДВР разноклассовых элементов делало правовую систему противоречивой и нестабильной. Укрепление ее было возможно посредством усиления верховенства нового закона.
Основные направления деятельности (функции) буферного государства определялись новым законом, и в конце существования ДВР его верховенство было очевидным.
Изучение проблем становления ДВР, исходя из вышеуказанных концептуальных положений, было возможно лишь на широкой фактической основе, при введении в научный оборот новых архивных документов и материалов.


Глава I
СОЗДАНИЕ ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ РЕСПУБЛИКИ
§ 1. Буржуазно-демократическое политическое образование в Приморье
1. 1. В конце 1919 — начале 1920 годов Советское государство одержало решающие победы на восточном фронте. Преследуемая советскими войсками и партизанами колчаковская армия отступала. Наблюдался повсеместный развал механизма колчаковской военно-монархической диктатуры 1. Пытаясь приостановить этот процесс, некоторые лица из ближайшего окружения Колчака предлагали в срочном порядке «демократизировать» существующее правительство путем внесения в «Положение о временном устройстве государственной власти в России»  2 соответствующих изменений  3. Но «верховный правитель» адмирал Колчак считал свою власть «конституционной диктатурой» и отклонял любые проекты ее реформы  4. Понимая всю обреченность колчаковского режима, интервенты спешно приступили к конструированию «новой политической структуры» российской контрреволюции на Дальнем Востоке.
В правительственных кругах Японии вынашивалась идея образования на обширной территории Забайкалья и Дальнего Востока буржуазного «буферного» государства под протекторатом Страны восходящего солнца  5. Этот «черный» буфер должен был служить плацдармом для японской военщины в борьбе с РСФСР. Центром по созданию этого военно-монархического буфера планировалось сделать Забайкалье, где находились японские и семеновские войска.
Буферные политические замыслы существовали и у США  6. Американские империалисты при строительстве «демократического» и «республиканского» буфера делали ставку на эсеро-меньшевистских областников и земства Восточной Сибири и Дальнего Востока 7. Первоначально они пытались образовать «сибирский буфер» на основе «демократического преобразования» колчаковской власти  8. Это устраивало и большинство колчаковских министров, которые после переезда из г. Омска в г. Иркутск уси-
8


ленно искали пути спасения белогвардейского режима  9.
Вскоре колчаковский Совет министров опубликовал проект закона о созыве выборного земского совещания, но «верховный правитель» его не утвердил 10. Тогда была выдвинута идея о проведении выборов в Земский собор. В связи с этим в г. Томске эсеро-меньшевистский «союз земств и городов» организовал специальный «Главный комитет по созыву Земского собора»  11. Но в обстановке поражения на фронте и развала механизма военно-террористической диктатуры Колчака реальных возможностей провести выборы в Земский собор не было. Поняв всю бесплодность наладить сотрудничество с колчаковским правительством по организации «новой власти», эсеры и меньшевики высказались за создание «однородной социалистической власти» и приступили к «самостоятельному» строительству буфера 12.
1.2. Бывший председатель Сибирской областной думы эсер И. Якушев разработал программу строительства «земского буфера», получившую название «Грамота к населению Сибири». В ней он вновь оживил старую политическую идею сибирских областников об «автономии восточной окраины России». «Грамота» была оглашена на сибирском земском съезде в Иркутске в октябре 1919 г.  13. Для практического осуществления плана строительства буфера съезд избрал «земское политбюро». В принятом съездом документе «Земское политическое бюро и его задачи» 14 говорилось, что земства как органы местного самоуправления в настоящий момент призваны осуществлять «общегосударственные задачи» 15. Об антисоветском назначении буфера свидетельствовал политический тезис, выдвинутый участниками съезда, согласно которому врагом «подлинной демократии и земства» наряду с диктатурой Колчака был назван советский строй 16. Объявив себя «Временным правительством Сибири», земское политбюро на основе колчаковского «Положения о Земском соборе в Сибири» разработало и ввело в действие «Положение о Сибирском народном собрании» 17. Согласно ему Сибирское Народное собрание — временный высший орган государственной власти, «...созываемый Временным правительством и действующий до созыва Сибирского Учредительного собрания». На это собрание возлагалась выработка Положения об Учредительном собрании Сибири, текущая законодательная работа и подготовка законопроектов для Учредительного собрания. Членами Народного собрания могли быть все граждане, не лишенные избирательных прав в органы земского самоуправления по избирательному закону Всероссийского
9


Временного правительства 1917 г. От областного (губернского) земства в Народное собрание должно было быть избрано 3 представителя; от уездного земства, уездного крестьянского съезда и городских дум — по 2 представителя; от казачьих войск—18 представителей. О представительстве рабочих в этом нормативном акте ничего не было сказано. Эсеро-меньшевистские составители «Положения» исключили рабочих из состава народа, так как пролетариат шел за большевиками и являлся могучей революционной силой, способной смести хрупкое здание буржуазного сибирского буфера. Предполагаемое Народное собрание, сконструированное на антидемократической основе,  — чисто буржуазное парламентское учреждение, которое было уполномочено избрать на своем заседании правительство Сибири.
Однако этот политический эксперимент земского политбюро не был осуществлен. 12 ноября 1919 г. в г. Иркутске состоялось Всесибирское совещание представителей земств и городов. На нем был избран специальный Политический центр из 7 человек по конструированию сибирского буфера, который заменил земское политбюро 18. Считая себя «законным наследником Колчака», Политцентр не оставлял надежды добиться перехода всей полноты власти в свои руки. В этой связи можно согласиться с утверждением советского исследователя Г 3. Иоффе, который считает Политцентр наследником и продолжателем политических дел колчаковщины в новых формах 19. В начале января 1920 г. между колчаковским правительством и Политцентром начались переговоры об условиях перехода власти к эсерам и меньшевикам. Делегация Политцентра заверяла, что в случае положительного решения вопроса колчаковский административный аппарат и его штаты останутся без изменения  20. Представители эсеро-меньшевистского Политцентра не скрывали антисоветского предназначения Сибирского буфера. «Мы предлагаем, — заявил глава делегации Политцентра меньшевик Ахматов,— здесь образовать буферное государство, и демократическое правительство не покидает мысль о борьбе с большевиками»21. В будущем свою «демократическую власть» Политцентр рассчитывал распространить на всю Россию, но «иным способом», чем это пытался сделать Колчак  22. В новых условиях Политцентр готов был продолжить «белое» дело и служить антисоветским планам Антанты. В. И. Ленин, вскрывая сущность этого плана, говорил: «Теперь она (Антанта. — В. С.) пробует душить Россию при помощи окраинных государств...»23. Доводы Политцентра


о своем «историческом предназначении» не убедили колчаковцев, и последние в одностороннем порядке прервали переговоры. В ответ на это Политцентр официально объявил о переходе власти к нему, так и не получив формального акта о ее передаче. 4 января 1920 г. Колчак издал указ о наделении всей полнотой военной и гражданской власти на территории Российской Восточной окраины японского ставленника атамана Г Семенова. «Поручить генерал-лейтенанту атаману Семенову, — говорилось в указе,  — образовать органы государственного управления...»24. Политцентр отказался признать указ Колчака и власть Семенова. Он объявил себя «Временным сибирским Советом народного управления»  25, имел всю полноту власти. Его состав затем был пополнен представителями от кооперации (3 эсера), от «объединения крестьян Иркутской области» (3 кулака), от Иркутского губсовета профсоюзов (6 меньшевиков) и др.  26. Узурпировав власть, так называемый «Совет народного управления», ссылаясь на «отсутствие условий для проведения выборов», всячески затягивал созыв Сибирского Народного собрания. Эсеры и меньшевики опасались, что трудящиеся массы, руководимые большевиками, бойкотируют выборы в этот буржуазный представительный орган или постараются овладеть им.
16 января 1920 г. «Совет народного управления» избрал из своего состава исполнительно-распорядительный орган — «Совет управляющих ведомствами». В него входили управляющие следующих ведомств: иностранных дел, военного, юстиции, промышленности, финансов, земледелия, просвещения, здравоохранения, транспорта, торговли и внутренних дел  27. Руководители отдельных ведомств старались сохранить колчаковский управленческий аппарат и старый штат чиновников. Например, в ведомстве юстиции продолжали работать колчаковские судьи и прокуроры. Управляющий ведомством юстиции Патушинский был против их увольнения на той основе, что он не мог «...лишиться работников, не заменимых благодаря своему специальному опыту и однородных по своему образованию и стремлениям»  28. В конце января 1920 г. «Совет народного управления» объявил о создании Верховного народного суда. Это был типичный буржуазный суд присяжных, который состоял из председателя и 4 членов, назначаемых на неопределенный срок «Советом народного управления». 12 присяжных заседателей избирались из членов Иркутской городской думы, областного правления кооперативных организаций, делегатского областного собрания профсоюзов, оргкомитета трудового крестьянства 28.


Как суд первой инстанции Верховный суд рассматривал наиболее важные уголовные и гражданские дела. Проведение предварительного следствия возлагалось на специальную «чрезвычайную следственную комиссию», члены которой назначались «Советом народного управления»  30. По каждому делу суд назначал государственного обвинителя, а также утверждал общественного обвинителя и защитника. Присяжные заседатели выносили вердикт: «виновен или невиновен». Высшая мера — смертная казнь — назначалась в том случае, если за нее высказывалось 2/з присяжных  31. С образованием Верховного суда прекратила свою деятельность Иркутская судебная палата  32. Однако низшие звенья колчаковской судебной системы продолжали функционировать, в том числе и военно-полевые суды  33. Верховный суд по отношению к ним являлся апелляционной инстанцией. Не только в названии, но и в некоторых деталях организации Верховного суда «политцентровского» буфера (отсутствие структурного деления суда, предварительное изучение дела каждым членом суда, назначение состава суда на неопределенный срок) прослеживается влияние существующей судебной практики США.
При создании других карательных органов сибирского буфера намечалось использование колчаковской прокуратуры, милиции и тюрьмы г. Иркутска, реорганизовав их в соответствии с законодательством Временного Всероссийского правительства 1917 г.
Сложнее дело обстояло с вооруженными силами. Все попытки сформировать подразделения народно-освободительной армии Политцентра не увенчались успехом. Реальная вооруженная сила — рабочие военные дружины находились в распоряжении большевиков. Деморализованные и разложившиеся колчаковские части местного гарнизона отказались подчиняться никому не известному правительству Политцентра. Охрану «Совета народного управления» и его отдельных учреждений осуществлял небольшой отряд из колчаковских солдат, распропагандированных эсерами.
На местах власть должна была перейти к губернским и уездным земским собраниям и управам, а в городах — к городским думам. Стараясь расширить подвластную Политцентру территорию, эсеры организовали антиколчаковский путч во Владивостоке, во главе которого стоял эсеровский чешский генерал Гайда. После его провала эсеры, по указанию из Иркутска, образовали во Владивостоке первый периферийный Политцентр.
Итак, при строительстве сибирского буфера эсеры ис-
12


Но дальнейшее конструирование сибирского буржуазного буфера осложнилось успешным продвижением Красной Армии на восток и стремлением трудящихся Восточной Сибири установить власть Советов. Чтобы предотвратить вступление 5-й Красной Армии в буферную зону, Политцентр направил навстречу ей свою делегацию во главе с управляющим ведомством по иностранным делам меньшевиком И. И. Ахматовым. В. И. Ленин от имени ЦК РКП (б) дал указание Сиббюро РКП (б) и Сибревкому приостановить наступление Красной Армии и начать переговоры с делегацией Политцентра.
В ходе январских 1920 г. переговоров в г. Томске проявилось полное политическое хамелеонство Политцентра. Глава делегации Ахматов за короткий срок, после окончания переговоров с правительством Колчака, «пересмотрел» свои взгляды на буфер. Он убеждал советских представителей, что для РСФСР единственная возможность избежать военного столкновения с Японией — это согласиться на образование буржуазного буфера в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке  34. Буфер будет носить временный характер и прекратит свое существование, как только необходимость в нем отпадет. Делегация Политцентра заявила, что его строительство одобрено США и Японией. В. И. Ленин внимательнейшим образом изучил данное политическое предложение Политцентра и, учитывая внутреннее и внешнеполитическое положение Советской России, дал указание Сибревкому договориться с эсерами и меньшевиками о создании буржуазно-демократического буферного государства  35. В результате Томских переговоров было достигнуто соглашение об образовании сибирского буфера, западная граница которого временно была определена по линии рек Ока и Ангара  36. Политцентр был признан в качестве высшего органа буферного политического образования. «Необходимо лишь твердо установить,  — писал В. И. Ленин, — чтобы наш представитель или лучше два представителя при Политцентре были осведомлены обо всех решениях, имели право присутствовать на всех совещаниях Политцентра»  37. Таким образом, РСФСР оставляла за собой право контроля деятельности Политцентра, который обещал придерживаться советской ориентации во внутренней и внешней политике. Но претворить в жизнь решения этих двусторонних переговоров не
13


удалось. Положение Политцентра, не имеющего поддержки со стороны трудящихся, было крайне непрочным. Пытаясь укрепить его, Политцентр предложил большевикам «разделить с ним власть»  38. Сибирский комитет РКП (б) выделил своего представителя для присутствия на заседаниях Политцентра с «информационной целью»  39. Из тактических соображений Политцентр вынужден был объявить, что его власть является переходной к Советам. 12 января 1920 г. Иркутский губсовет профсоюзов от имени трудящихся потребовал, чтобы Политцентр ввел в действие Конституцию РСФСР 1918 г. и заменил Политцентр Советской властью  40.
Трудящимся Сибири и Дальнего Востока в то время еще не был известен ленинский план строительства в этом регионе временного буферного государства. Руководители местных организаций РКП (б) или были неосведомлены о необходимости проведения буферной политики, или высказывали отрицательное отношение к ней  41.
1.3. Процесс восстановления Советской власти охватил многие освобожденные от интервентов и белогвардейцев районы Восточной Сибири и Дальнего Востока. 20 января в г. Иркутске был образован Ревком в составе 4 большевиков и 1 левого эсера, и на следующий день Политцентр специальным актом передал ему власть  42.
В начале 1920 г. Красная Армия и партизаны освободили от интервентов и белогвардейцев Прибайкалье. В конце января 1920 г. в с. Бичуре состоялся 1 съезд рабочих и крестьян Западного Забайкалья, который провозгласил восстановление Советской власти. Съезд избрал ЦИК из 7 чел., которому была вручена вся полнота исполнительной государственной власти. Повсеместно стали создаваться Советы на местах  43.
В Амурской области рабочие и крестьяне, разгромив контрреволюцию, в начале марта 1920 г. на VII съезде трудящихся провозгласили восстановление Советской власти. Высшим органом государственной власти стал съезд трудящихся Амурской области, а в период между съездами  — избранный им исполком. Отдаленность Амурской области от центра советской страны, наличие в Забайкалье так называемой «читинской пробки» атамана Семенова, отделяющей Амурскую область и Приморье от Прибайкалья, — все это затрудняло связь Советской власти на Амуре с центральными партийными и государственными органами РСФСР. В этих условиях, не имея необходимых указаний и инструкций из центра, Советская власть на Амуре вынуждена была в государственном строительстве
14


исходить из опыта 1917—1918 гг., применяя его творчески в условиях 1920 г. Так, например, «Инструкция о временной областной, районной и сельской власти и их взаимоотношениях», принятая VII съездом трудящихся  44, дополнила перечень лиц, лишенных избирательных прав по Конституции 1918 г., агентами колчаковской власти (белогвардейских контрразведок, карательных отрядов). В «Положение о делегатах VIII съезда трудящихся Амурской области» от 29 марта 1920 г. была включена статья, обязывающая делегатов сообщать в мандатную комиссию съезда сведения о том, «...кто за кем знает противосоветские действия как в прошлом, так и в настоящем»  45. Данная установка имела важное политическое значение, ибо ее применение позволяло не допустить проникновение в Советы чуждых рабоче-крестьянской власти элементов. VIII съезд трудящихся Амурской области, состоявшийся 5 апреля 1920 г., принял ряд постановлений, юридически закрепляющих советское государственное устройство  46.
9 марта 1920 г. в г. Александровске состоялся Сахалинский островной съезд трудящихся, который провозгласил на Северном Сахалине Советскую власть, избрал исполком Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов и ввел в действие декреты РСФСР  47. 12 марта 1920 г. I Петропавловский уездный съезд Советов постановил: «...сконструировать Камчатский областной Совет рабочих, крестьянских и инородческих депутатов трудового народа»  48. Высшую власть в области осуществлял съезд Советов, который имел право издавать нормативные акты, имеющие силу закона на территории Камчатки. Исполнительная власть вручалась местному СНК.
После падения Политцентра и восстановления Советской власти на значительной территории Восточной Сибири и Дальнего Востока в Москве не прекращались по- иски путей формирования дальневосточного буферного государства. Проанализировав неудачный опыт образования буфера с помощью Политцентра, учитывая изменившиеся условия и соотношение политических сил, В. И. Ленин и ЦК РКП (б) наметили новый план буферного строительства. Создание буферного государства должно было начаться в двух противоположных районах территории дальневосточного региона: восточном (Приморье) и западном (Прибайкалье) 49. Такой подход давал возможность, во-первых, сразу очертить границы буферной зоны, из которой должны быть выведены иностранные войска; во-вторых, выявить, чей опыт констру-
15


ирования буфера окажется лучшим, более приспособленным для выполнения поставленных ленинской партией задач (Прибайкалья или Приморья); в-третьих, в случае вооруженного выступления интервентов и создания в Приморье «черного» буфера, Прибайкалье оставалось центром по проведению ленинской буферной политики.
Для партийного руководства строительством буферного государства в марте 1920 г. по указанию ЦК партии было образовано Дальневосточное бюро РКП (б) в составе двух групп: восточной (владивостокской) и западной (верхнеудинокой) 50.
Приступая к реализации новой ленинской политики на Дальнем Востоке, Дальбюро считало возможным превращение каждой области региона в особую «буферную единицу», в которой первоначально будет существовать земская организация власти  51. Земский аппарат решено было использовать для учреждения буферного государства и его дипломатического прикрытия  52. Совокупность «земских единиц» и составит будущее буферное государство.
1.4. Первая «земская буферная единица» была создана в Приморье. В январе 1920 г., после падения колчаковской администрации во Владивостоке, Дальневосточная партийная организация сочла возможным передать власть в руки Приморской областной земской управы, которая объявила себя Временным правительством  53. Политическая программа этого Временного буржуазного правительства была направлена на возрождение в Приморье государственно-правовой практики Февральской (1917 г.) буржуазно-демократической революции. В обращении к населению Приморской области от 31 января 1920 г. говорилось, что новое правительство, обладая всей полнотой государственной власти, будет стремиться к восстановлению народоправства, законности, правопорядка, политических свобод, народного хозяйства и добиваться мирного прекращения интервенции и гражданской войны  54. Такая программа буржуазно-демократической направленности, по нашему мнению, могла рассчитывать на благосклонное отношение к ней со стороны интервентов, хотя под прикрытием данного политического фасада в Приморье фактически восстанавливались Советы.
Местные условия не позволяли провести выбор по Конституции РСФСР 1918 г. Бюро профсоюзов г. Владивостока разработало специальный «Наказ комиссии по выборам при профсоюзе», на основе которого рабочие коллективы избрали в марте 1920 г. Владивостокский Совет  55, в
16


котором большинство депутатских мандатов принадлежало коммунистам и поддерживающем их лицам. Таким образом, в Приморье как и в 1'917 г. создалось двоевластие (одновременное существование буржуазных органов власти и Советов). Но в 1920 г. буржуазные органы власти должны были постепенно «изжить сами себя» через собственное активное участие в советском строительстве. Так, Дальневосточный областной комитет РКП (б) 2 марта 1920 г. направил Временному правительству меморандум, в котором было сказано, что Примоблземуправа как орган буржуазного самоуправления должен был проводить необходимую работу по организации Советов на местах. По мнению коммунистов, Временное правительство «как учреждение общегосударственное (публичное), а не частно-правовое...» имеет право конструировать Советы 56. «Авторитет Советов, — писала газета «Голос Родины»,— поскольку они являются выразителями мысли и воли трудового народа, не зависит от порядка, в каком они возникли... Советы являются всенародными органами» 57. Это был тактический шаг большевиков в специфических условиях Приморья. Привлекая Примземуправу к советской работе, большевики пытались тем самым в известной мере замаскировать перед интервентами создание органов Советской власти и покончить с двоевластием. Трудящиеся области на митингах и собраниях выносили постановления с требованиями об упразднении двоевластия через передачу Примоблземуправой государственной власти Советам. Bcкope двоевластие в Приморье было ликвидировано, но в неожиданном и нежелательном для трудящихся политическом варианте. 16 марта 1920 г. в г. Никольск-Уссурийске открылась IV Дальневосточная конференция РКП (б), которая заслушала доклад представителя Сибревкома В. Д. Виленского «Текущий момент и наша тактика», из которого дальневосточные большевики впервые узнали о решении ЦК РКП (б) и СНК РСФСР о создании на Дальнем Востоке буферного государства с центром в г. Владивостоке. Докладчик предлагал объединить Дальний Восток в рамках буферного демократического образования. Высшая законодательная власть в этом «буферном образовании» будет принадлежать съезду представителей трудящихся Дальнего Востока, который должен избрать «Временное правительство народных Советов Дальнего Востока»  58. На местах предполагалось ввести смешанную систему управления (Советы и земства). Доклад вызвал горячую полемику. Большинство коммунис-
17


тов настаивало на продолжении строительства Советов, что противоречило директиве ЦК РКП (б) о проведении на Дальнем Востоке буферной политики. Меньшинство съезда соглашалось на создание буфера, в котором будет максимум советского содержания. «Мы не признаём иной власти, кроме Советов»,— заявляли многие участники конференции 59.
Итак, мнения коммунистов по вопросу о власти разошлись 60. Резолюция конференции носила противоречивый характер. В ней содержалась рекомендация местным организациям РКП  (б) «спешить к скорейшему завершению организации Советов и передачи им власти»  61. Вместе с тем в резолюцию отдельным пунктом был включен тезис В. Д. Виленского: «...в силу ряда местных условий... придется... отложить проведение советской политики в полном объёме»  62. Особого внимания заслуживает положение резолюции о том, что местным Советам не стоит спешить с введением декретов РСФСР, ибо их применение «...есть проведение определенной работы по коренной ломке и коренному переустройству всех прежде существовавших отношений» 63.
Таким образом, оставляя путь к возможному тактическому отступлению, конференция в целом высказалась за «скорейшее объединение всего Дальнего Востока под властью единого советского органа» 64. Конференция приняла специальное постановление «О централизованном управлении всеми областями Дальнего Востока» 65.
Высшая власть на Дальнем Востоке должна была принадлежать краевому съезду Советов, состоящему из представителей: а) городских Советов (1 депутат от 2 000 избирателей); б) волостных Советов (1 депутат от 10 000 избирателей). Съезд Советов должен был созываться Крайисполкомом 2 раза в год. В период между съездами Советов высшую власть осуществлял Крайисполком, состоящий из 20 чел., избираемых съездом Советов, он имел 15 отделов (военно-морской, юстиции, финансов, коммунальный и др.). Съезд же избирал и президиум Крайисполкома (председатель, два заместителя, секретарь).
В течение 24—30 марта 1920 г. в областной печати был опубликован текст Конституции 1918 г. На местах советское строительство в Приморье набирало темпы. Во второй половине марта большевики провели уездные и волостные съезды трудящихся Приморья, на которых утверждались наказы на областной съезд трудящихся. Все наказы содержали требование о выводе с территории советского Дальнего Востока войск интервентов, установ-
18


лении власти Советов и введении в действие советских законов 66.
2 апрели 1920 г. в г. Никольск-Уссурийске открылся областной съезд трудящихся. На съезде И. Г Кушнарев огласил директиву ЦК РКП (б) об организации на Дальнем Востоке демократического буферного государства с центром во Владивостоке, которую он привез из Москвы. Члены Дальбюро РКП (б) приложили немало усилий, чтобы убедить делегатов принять нелегкое решение Об отказе от установления Советской власти в Приморье. Члены Дальбюро и рабочие-коммунисты помогли участникам съезда разобраться в сложной и чреватой опасностью обстановке. Делегатам съезда был изложен ленинский план создания на Дальнем Востоке буфера, с помощью которого Коммунистическая партия и Советское правительство рассчитывало избежать войны с империалистической Японией  67. Каждый делегат съезда осознал, какую важную задачу поручил В. И. Ленин дальневосточным трудящимся  68. В постановлении съезда было сказано: «Ввиду особого международного положения на Дальнем Востоке поддержать временное правительство и считать целесообразным распространить его власть на весь Дальний Восток» 69. На местах Советы, где они уже были установлены, сохранялись.
Стараясь предотвратить возможное вооруженное выступление японцев в ответ на развернувшийся в крае процесс восстановления Советской власти, член Примземупра- вы Р. А. Цейтлин и представитель Сибревкома В. Д. Виленский вступили в переговоры с командованием интервентов. В. Д. Виленский сделал на переговорах официальное заявление, что несмотря на стремление жителей края к воссоединению с РСФСР, Советское правительство во имя мира и добрососедских отношений между русским и японским народами соглашается на организацию буферного государства на Дальнем Востоке, по своей экономической и политической структуре отличного от РСФСР. Японцы приняли эту информацию В. Д. Виленского к сведению и заявили о готовности вступить в переговоры с Примземуправой по ряду местных вопросов. Но 4 апреля 1920 г. японские войска внезапно, по заранее разработанному плану, выступили против народной власти во Владивостоке, Хабаровске, Никольск-Уссурийске, Спасске и других населенных пунктах и свергли там Советскую власть  70.
Военно-политические события 4—5 апреля показали несвоевременность и ошибочность советизации Дальнего


Востока, а также нецелесообразность строить Дальневосточный буфер с центром в г. Владивостоке. В любое время здесь можно было ожидать контрреволюционного выступления интервентов и белогвардейцев и превращения Приморья в «черный» буфер.
Из происшедшего печального политического урока дальневосточные большевики сделали правильные выводы. Дальбюро отменило постановление прошедшей партийной конференции по советскому строительству. По рекомендации Дальбюро Примземуправа издала специальный нормативный акт о распространении своей власти на всю территорию Дальнего Востока  71. С этого момента Примземуправа стала официально именоваться Временным правительством Дальнего Востока  72. Свою главную задачу Временное правительство видело в созыве представительного учреждения, которое и провозгласит образование на Дальнем Востоке буферного государства.
1.5. 9 мая 1920 г. Временное правительство Дальнего Востока издало постановление о создании комиссии из 14 представителей всех политических партий для разработки «Положения о выборах в представительный орган» 73. Председателем комиссии стал эсер А. Грозин, управляющий ведомством юстиции. В процессе разработки и обсуждения проекта «Положения» в комиссии разгорелась борьба идей и мнений  74. Кадеты, например, предлагали вообще отказаться от всеобщего избирательного права. Фихман заявил, что из-за отсутствия связи между областями Дальнего Востока, наличия тревожной военной обстановки, небезопасности пepедвижений и т. д. всеобщее избирательное право превращается в фикцию. Он настаивал на проведении выборов по «куриальной системе», в два тура. На первом этапе политические партии выдвигают делегатов (выборщиков). На втором этапе выборщики на общем собрании из своей среды избирают депутатов. В случае принятия Комиссией данного проекта кадетов от участия в выборах были бы устранены широкие массы трудящихся. Он давал преимущество на выборах буржуазным политическим партиям.
Эсеры также выступали за «двустепенные выборы» по волостям. Вначале на крестьянских сходках должны быть избраны выборщики, которые на волостном съезде и определят, кто достоин быть депутатом Народного собрания. Этот тип выборов был рассчитан на то, что большинство депутатов будут выходцами из зажиточных кулацких слоёв сельского населения.
Меньшевики возражали в отношении эсеровского пред-
20


ложения, которое, по их мнению, «ущемляет интересы городского населения». В основе меньшевистского плана лежал принцип «представительства». Каждая волость должна направить в Народное собрание 1 представителя. Кроме того, 4 уездных земства выдвигают по одному представителю. Особое внимание меньшевики уделили «городскому представительству»: Владивостокская дума посылает 5 представителей; городские думы Хабаровска, Никольск-Уссурийска и Дальнереченска — по 2; промышленники и торговцы  —  10; профсоюзы —  110; домовладельцы — 5; высшие учебные заведения — 2; кооперативы — 2; кредитные учреждения — 2; каждая политическая партия — по 1.
Итак, меньшевики, вместо демократических выборов, предлагали осуществить формирование Народного собрания на основе «представительства», что также обеспечило бы буржуазным слоям населения преимущества в представительном органе.
Коммунисты настаивали на проведении выборов на основе всеобщего, равного, прямого избирательного права, при тайном голосовании и пропорциональной системе представительства. Следует заметить, что хотя Народное собрание и предполагалось называть «Дальневосточным», оно фактически таковым быть не могло, т. к. избирательная география ограничивалась лишь территориальными пределами Приморья. В результате голосования большинство членов комиссии отдало предпочтение компромиссному решению вопроса (применение «смешанного» принципа выборов). Правительство рассмотрело проект комиссии и приняло его. 25 мая 1920 г. «Положение о выборах во Временное Народное собрание Дальнего Востока» было опубликовано в печати 75.
Особенность формирования Временного Народного собрания Дальнего Востока состояла в том, что «Положение» одновременно предусматривало и представительство в нём общественных организаций, и проведение прямых выборов от населения. Каждое волостное и станичное земское собрание избирало из своей среды в Народное собрание 1 представителя. От городских дум избиралось количество представителей из расчёта 1/8 часть от общего числа гласных. Так, например, при 39 гласных в Никольск-Уссурийской городской думе должно быть 5 членов Народного собрания и т. д.
С учётом данной системы представительства от Владивостокской городской думы должны были быть избраны в Народное собрание 25 человек. Кроме того, сог-
21


ласно ст. 5 «Положения» торгово-промышленная буржуазия была бы представлена в Народном собрании 5-тыо лицами от каждой области, избранными на соединенном собрании уполномоченных биржевых обществ и палат, кредитных учреждений.
Исключение из этого общего правила составляла буржуазия Владивостока, которая имела в Народном собрании представительство в 10 чел. Профсоюзы направляли в Народное собрание 5 своих представителей от каждой области (профсоюзы Приморья—  10 чел.). Статья 7 «Положения» предусматривала представительство в Народном собрании и от политических партий (пo 1 от каждой партии).
По усмотрению местных органов самоуправления, в зависимости от сложившихся более или менее благоприятных условий допускалось проведение выборов депутатов Народного собрания от населения. По ст. 2, 3 «Положения» эти выборы должны быть всеобщими, равными, прямыми при тайном голосовании и пропорциональной системе представительства. При производстве выборов рекомендовалось руководствоваться «Правилами о выборах гласных городских дум» и «Положением о выборах волостных земских гласных», изданными Временным Всероссийским правительством в апреле—мае 1917 г., со следующими изменениями и дополнениями: 1) проведение выборной кампании возлагалось на волостные и городские управы; 2) избирательные списки представлялись в управу за 7 дней до начала выборов; 3) списки кандидатов в депутаты подавались в управу за 4 дня до выборов; 4) внесение изменений в избирательные и кандидатские списки в указанные сроки не допускалось; 5) о дне и месте производства выборов населению сообщалось за неделю до их проведения. Своеобразным также являлось положение, согласно которому все жалобы, связанные с производством выборов, должны подаваться в Народное собрание в течение 3 дней после окончания выборов.
Таким образом, «Положение о выборах во Временное Народное собрание Дальнего Востока» (1920 г.) —своеобразный и уникальный памятник буржуазного российского избирательного права. Используя закон Временного Всероссийского правительства 1917 г., дальневосточный законодатель внес в него изменения, предусматривающие комбинированное формирование Народного собрания Дальнего Востока (как на основе выборности депутатов от населения, так и представительства общественных организаций и социальных групп городских жителей).
22


1.6. 4 июня 1920 г. состоялась Владивостокская конференция РКП (б), которая рассмотрела вопрос о тактике большевиков во время подготовки и проведения выборов в Народное собрание. Городская организация РКП (б) приняла решение идти на выборы под лозунгом создания единого блока социалистических партий и торжества демократии. Коммунисты по тактическим соображениям должны были демонстрировать перед японскими интервентами внутреннее единство населения, добиться победы на выборах в Народное собрание и, опираясь на его рабоче-крестьянское большинство, проводить ленинскую буферную политику. По инициативе коммунистов был образован межсоциалистический блок (коммунисты, эсеры и меньшевики), который выдвинул кандидатов в депутаты по списку № 2. Дальбюро РКП (б) призвало трудящихся принять самое активное участие в выборах в Народное собрание и помнить, что «только присутствие значительного количества представителей трудящихся может служить гарантией того, что Дальневосточный буфер и Советская Россия не будут «столкнуты лбами», как две враждебные силы; не допустить, чтобы собрание оказалось в руках правых, которые относятся враждебно к Советской России и демократическому строю» 76.
Обращаясь от имени социалистического блока к избирателям, газета «Дальневосточное обозрение» писала: «Волевая энергия народа будет концентрироваться в Народном собрании. Поэтому абсентеизм совершенно недопустим... Кто не прийдет на выборы — тот пособник интервентов» 77.
Коммунисты и профсоюзный актив г. Владивостока провели свыше 50 предвыборных собраний, на которых трудящиеся принимали решения отдать голоса за список № 2. Избиратели повсеместно заявляли о своей поддержке политической программы Временного правительства  78.
В период подготовки к выборам Временное правительство опубликовало 6 и 30 мая Декларации, посвященные строительству Дальневосточного буфера. «Неуклонным ходом политических событий, — говорилось в Декларации правительства от 30 мая, — демократия российского Дальнего. Востока вынуждена была поставить вопрос о самостоятельном политическом существовании (территориальном.— В. С.) областей Дальнего Востока...  79. Анализ данных документов показывает, что в области государственного строительства Временное правительство было намерено идти по пути творческого, с учётом местных условий, использования политического и правового опы-


та Февральской буржуазно-демократической революции 1917 г.
Правительство заявило, что в сложившихся условиях «невозможно производить коренную ломку... основ существующего общественно-экономического строя». Главные задачи момента: восстановление экономики, охрана и рациональное использование естественных богатств, развитие производительных сил на основе привлечения русского частного и иностранного капитала. Объявлялась свобода частной собственности и предпринимательства под «общим контролем» государства. Но эта свобода частного предпринимательства и торговли будет гарантирована и прочными правовыми нормами»  80. Правительство обещало наделить безземельных и малоземельных крестьян землей из государственного фонда, заняться урегулированием землепользования и землевладения, ввести закон о минимуме заработной платы, обеспечить охрану труда и социальное страхование трудящихся. Провозглашалась необходимость унификации и введения единообразия в системе местных органов власти  8I. Вопреки воле интервентов правительство решительно поставило вопросы о создании регулярной армии Дальневосточного буфера, расширении милицейского контингента, введении народно го правосудия.
«Декларация Временного правительства,—писала газета «Дальневосточное обозрение», — не выходит за рамки буржуазно-демократической программы, с сохранением... элементарных интересов трудящихся в пределах буржуазного строя... Эта политика носит общенациональный характер и в данный момент приемлема как для трудящихся, так и буржуазии» 82. Программа правительства получила поддержку со стороны социалистического блока и профсоюзов. Бюро социалистического блока заявило, что «революционная демократия отражает интересы большинства населения, проводит курс национально-государственного возрождения. Если Вы хотите подлинной демократии народа, народовластия, ...голосуйте за список № 2. Пусть Народное собрание будет волей парода»  83.
В Декларации социалистического блока от 6 мая 1920 г. указывалось на важность в политическом строительстве укреплять всесторонние связи с РСФСР. Правительство должно стремиться к скорейшему объединению областей Дальнего Востока «на началах широкой политической демократии»  84. Защищая интересы трудящихся, коммунисты поставили перед Временным правительством вопрос о развитии социального законодательства, направ-
24


ленного на «улучшение материального положения и правового обеспечения наемного труда, трудовой дисциплины и повышения производительности труда»  85.
В специальном воззвании профсоюзов к избирателям указывалось, что рабочий класс Владивостока стремится через Народное собрание «...установить ...законы, регулирующие жизнь без гражданской войны». Рабочий класс, таким образом, временно заменил прямые действия в отношении контрреволюции «принципом организованной парламентской борьбы, применяемой в капиталистических государствах»  86. Профсоюзы призвали рабочих принять участие «в этой бескровной парламентской борьбе за свои права» 87.
В Декларации правительства от 30 мая отмечалось, что «намеченная программа государственного строительства на Дальнем Востоке встречала и встречает тайное и явное упорное противодействие в лице реакционных антидемократических групп.., опирающихся отнюдь не на русские силы...» 88.
Оценивая ход предвыборной кампании, начальник японской военной миссии (разведки) полковник Исоме заметил: «Мы имеем дело только с первыми набросками, не позволяющими сделать окончательные суждения о парламентской жизни Дальнего Востока. Смешанная система выборов не может считаться чисто демократической.., что будущие чисто демократические выборы дадут более правильную картину политическим настроениям населения» 89. Японцы не верили в возможность объединения областей Дальнего Востока в единое политическое целое. «Буферная зона, — по мнению японского военного командования,  — проект проблематичный. Если это образование переходного характера и одной какой-либо группы, то оно едва ли окажется полезным и важным с политической, военной и дипломатической стороны». Японское командование неоднократно предупреждало, что если «дальневосточное буферное образование превратится в «ширму большевистской власти», то против него будут приняты «решительные меры»  90.
Интервенты всячески подогревали развернувшуюся идеологическую борьбу между русскими конкурирующими партиями и организациями в период предвыборной кампании. Главным их рупором являлись кадеты, которые продолжали «критиковать» избирательную систему, установленную Временным правительством. С их точки зрения она отстраняла от участия в выборах значительную часть населения. Они утверждали, что «право участия в выбо-
25


pax есть право персональное, а поэтому и ограничение этого права может быть только персональным... Лишение избирательных прав — «компетенция специального суда»  91. По оценке кадетов это один из признаков «советской насильственной буферизации Дальнего Востока», который якобы «обречен на разложение и гибель». «Единственный выход из создавшегося положения, — отмечают кадеты, — это предоставление под буфер достаточной территории (вплоть до Урала. — В. С.), выходящей за пределы воздействия японцев, организация «действительно демократического строя» (буржуазно-парламентарной республики. — В. С.) и коалиционного правительства, отсутствие «одностороннего» руководства коммунистов, ибо японцев и буржуазию не обмануть новой ширмой»  92. Кадеты призывали создать общество, в котором будут господствовать «подлинные гражданские свободы»  93. Это была политика, направленная на создание на Дальнем Востоке «независимого» прояпонского буржуазного государства.
Давая отпор идеологическим вылазкам японских интервентов и их кадетским пособникам, Владивостокский горком РКП (б) в обращении к трудящимся Дальнего Востока от 12 июня 1920 г. писал: «Покойный вождь германских рабочих Бебель советовал своим товарищам прислушиваться к тому, что говорят враги рабочих и на основании этого действовать. Теперь враги Советской России усиленно стараются доказать, что раз на Дальнем Востоке невозможно установить Советы, то власть должна принадлежать другим, но не трудящимся... Трудящиеся таким «советам» следовать не могут. Участием в выборах, сплочением вокруг своей партии они должны доказать, что они не намерены сдавать оставшиеся позиции» 94. Анализируя предвыборные политические лозунги правых группировок, коммунисты объясняли трудящимся, что контрреволюционеры «...стараются... подорвать доверие к будущему Народному собранию, в котором будет обеспечено представительство рабочих и крестьян. Советская Россия,  —  говорилось в Обращении,  —  вправе надеяться, что демократический дальневосточный буфер, где власть по международным условиям будет принадлежать избранному всеобщим голосованием Народному собранию, что такой буфер не будет мешать рабочим и крестьянам России проводить советское строительство»  95.
К кадетской оппозиции тяготели эсеры и меньшевики, которые не выходили из социалистического блока лишь потому, что «самостоятельно они опасались провалиться на выборах». Как писала газета «Вечер», они «из-за вы-
26


борной надобности, боясь лишиться поддержки избирателей, вынуждены были пока говорить о «деловом объединении с коммунистами»  96. Представители мелкобуржуазной демократии Не скрывали того, что «...какое-либо принципиальное соглашение... с партией коммунистов по программным вопросам... представляется невозможным», так как последние отрицают завоевание Февральской революции и идеи народовластия 97.
Проводя антинародную политику, эсеры и меньшевики опасались встречаться с избирателями на предвыборных собраниях. В связи с этим газета «Голос Родины» 11 июня писала, что «эсеры не устроили еще ни одного избирательного собрания»  98. В то же время они не переставали сетовать на то, что «избиратели крайне пассивны» и «пренебрежительно относятся к парламентаризму» 99. Однако итоги выборов опровергли эти эсеро-меньшевистские политические измышления. Выборы принесли убедительную победу социалистическому блоку во главе с коммунистами. Так, на 17 избирательных участках г. Владивостока 13 июня 1920 г. проголосовало 28 853 чел. За кандидатов от кадетов и цензовой буржуазии голосовало 4 018 чел., а за кандидатов социалистического блока 22 564 чел.  100. При этом за эсеро-меньшевистских кандидатов отдали свои голоса всего 1 166 чел., а за кандидатов-коммунистов  — 21  398 чел. (95%) 101. Даже буржуазная пресса вынуждена была признать, что список № 2 привлек симпатии массового избирателя 102.
Правый эсер Е. Трупп, чтобы как-то скрасить поражение своей партии на выборах, не нашел ничего лучшего, как заявить: наша неудача на выборах «простая случайность» 103. Но в любой «случайности» нетрудно увидеть определенную закономерность. Трудящиеся отдали голоса за коммунистов, которые проводили реальную ленинскую политику на Дальнем Востоке. Им были чужды оппортунистические идеи эсеро-меньшевистских «друзей народа», которые непреминули наряду с кадетами заняться «ревизией» результатов выборов после того, как не оправдались их надежды получить большинство голосов в сельской местности 104.
Эсеро-кадетские юристы приступили к анализу «многочисленных частных недостатков в проведении выборов», совокупность которых, по их мнению, послужит основанием для признания недействительными результатов выборов в Народное собрание. Буржуазные газеты опубликовали их материалы, в которых содержались «отдельные недостатки выборов»: 1) зарегистрированы случаи,
27


когда один и тот же избиратель голосовал в несколыких участках; 2) имело место участие в выборах несовершеннолетних лиц и подача бюллетеней в открытом виде, чем нарушалась тайна голосования и т. д.
Подвели итог «критического анализа» прошедших в Приморье выборов в Народное собрание и японские интервенты. Их газета «Владиво-ниппо» почти через семь месяцев после окончания выборов писала: «Выборы в Народное собрание страдали «многими дефектами. В итоге большинство Народного собрания — большевистское» 105. Под японскую диктовку группа домовладельцев г. Никольск-Уссурийска направила в Народное собрание петицию с требованием признать выборы недействительными. Японские интервенты высоко оценили «принципиальную позицию» городской думы г. Хабаровска и правления Уссурийского казачьего войска, которые отказались принимать участие в выборах, считая этот представительный орган «незаконным и малоавторитетным» 106.
Отдельные буржуазные кандидаты, прошедшие в Народное собрание, отказались принимать участие в его работе  107. Как отмечала газета «Дальневосточное обозрение», все это говорит о том, что «Япония не будет работать совместно с парламентом, в котором большинство принадлежит социалистам, а правые постараются и взорвать парламент изнутри»  108. Так было определено отношение контрреволюции к Народному собранию, которое по признанию этой же газеты является «суверенным органом, выражающим волю русского населения» 109.
Дальнейшая борьба развернулась в Комиссии по разработке «Положения о Временном Народном собрании Дальнего Востока»  110. Члены комиссии эсеры Бинасик и Чернобаев называли Народное собрание «суррогатом парламента, ибо он не представлял всего населения Дальнего Востока, являлся временным органом власти, не Обладавшим учредительными полномочиями». Представители этой партии отстаивали «одинаковые законодательные положения Народного собрания и правительства». В принципе кадеты поддерживали это эсеровское предложение о «параллельном законодательстве», но пытались добиться включения в проект соответствующей статьи о праве наложения правительством вето на законопроекты, принятые Народным собранием. Однако после длительной дискуссии большинством голосов эсеро-кадетские предложения комиссией были отклонены. В начале июня проект «Положения» был передан на рассмотрений Временного правительства. 7 июня 1920 г. Временное прави-
28


тельство утвердило этот нормативный акт  111. По объёму «Положение» было небольшим. Оно состояло из трех разделов (20 статей) (общие положения, об организации и правах Временного народного собрания, о правах и обязанностях его депутатов). Краткие и лаконичные статьи «Положения» дополнялись несколькими примечаниями. Многие вопросы, характеризующие правовой статус однопалатного Народного собрания, не получили в нем освещения. Народное собрание являлось высшей законодательной властью, но неполной, т. к. ст. 2 «Положения» гласила: «Ни один закон не может воспринять силы без принятия его Временным правительством». Не ясно, как правительственное «неодобрение» законопроекта может быть преодолено Народным собранием. По ст. 3 «Положения» право законодательной инициативы принадлежало Временному народному собранию и Временному правительству. В примечании к этой статье было оказано, что законопроекты могут быть вносимы на рассмотрение Народного собрания и депутатами в количестве не менее 10. Согласно ст. 15 Народное собрание не могло рассматривать законопроекты, направленные на введение государственной религии и отмену демократических прав и свобод граждан. В период между сессиями Народного собрания правительство имело право издавать нормативные акты, имеющие силу закона, с последующим их формальным одобрением (дальневосточным парламентом. При введении правительством чрезвычайного положения на Дальнем Востоке в целом или в отдельных его районах, последнему предоставлялось право издавать чрезвычайные постановления, которые в соответствии со ст. 4 имели «обязательную силу наравне с законом». Приостановить или отменить действие чрезвычайного законодательства могло лишь Народное собрание. Публикация законов — прерогатива Временного правительства. Народное собрание наделялось также и другими полномочиями: осуществлять высший надзор за управлением; заключать международные договоры; утверждать доходы и расходы ведомств: установливать налоги, пошлины и иные повинности населения; решать вопрос о займах.
В рассматриваемом нормативном акте отсутствовала статья об ответственности правительства перед Народным собранием. В «Положении» (Ст. 6) указывалось лишь о политической (но не о юридической) ответственности Совета Управляющих ведомствами и отдельных управляющих ведомствами перед Народным собранием. Последне¬


му было предоставлено право предавать отдельных управляющих ведомствами суду в случае совершения ими должностного преступления.
Народное собрание осуществляло свои полномочия в сессионном порядке. Периодичность созываемых правительством сессий Народного собрания не была определена. Закон предусматривал, возможность созыва чрезвычайных сессий по инициативе правительства или не менее 50 членов Народного собрания.
Статьи 17—20 посвящены правовому положению члена Народного собрания, которое совпадет со статусом депутата в любой капиталистической стране. Но в отличие от последнего по постановлению «дальневосточного парламента» арестованный за совершенное преступление депутат Народного собрания Дальнего Востока мог быть освобожден, и суд над ним отсрочен до окончания его полномочий. Из-за финансовых затруднений, существующих в то время в Приморье, в «Положении» ничего не говорилось о льготном проезде депутата, о льготных условиях оплаты его корреспонденции и т. д. Депутат мог выступать с речью на заседании Народного собрания лишь с согласия той партийной фракции, к которой он принадлежал. В отличие от депутата парламента большинства капиталистических стран член Народного собрания был связан наказом своих избирателей и мог быть досрочно ими отозван. «Положение» предусматривало следующие основания для прекращения депутатских полномочий: 1) истечение срока созыва Народного собрания или его досрочный роспуск; 2) лишение депутатских полномочий по специальному постановлению Народного собрания или суда; 3) отказ члена Народного собрания от своего мандата по причине личного порядка, конкретный характер которого «Положение» не уточняло. В рассматриваемом нормативном акте не получили закрепления внутренняя организация Народного собрания, порядок его работы и законодательная процедура. Все эти вопросы нашли отражение в Наказе и Регламенте работы Народного собрания, принятых на его первой сессии.
В зале заседания присутствовало 109 членов Народного собрания  112. Следуя традиционной для буржуазного парламентаризма процедуре, первое заседание Народного собрания открыл старейший из присутствующих его членов А. Ф. Лаговской. Народное собрание приняло необычное для буржуазной парламентской практики процедурное решение: на первые два заседания Народного собрания президиум не избирать. Возможно это объясня-
30


лось отсутствием части депутатов в начальном периоде работы.
Первым с докладом выступил глава правительства правый эсер А. С. Медведев. Он не выдвинул каких-либо конструктивных предложений по проведению буферной политики на Дальнем Востоке. Председатель Совета управляющих ведомствами коммунист П. М. Никифоров обратил внимание депутатов на первостепенные задачи буферного строительства: 1) создание посаппарата; 2) объединение областей Дальнего Востока «...в единое целое государственное образование»  113. При обсуждении докладов речи представителей кадетско-эсеровской части Народного собрания были пронизаны уже известными политическими постулатами: 1) переворот 31 января 1920 г. напоминает Февральскую революцию 1917 г.; 2) в государственно-правовом строительстве на Дальнем Востоке следует исходить из опыта этой революции; 3) капиталистический строй должен быть сохранен  114. Соглашаясь на создание Дальневосточного буффа на политических и правовых основах Февральской буржуазно-демократической революции, коммунисты в своих выступлениях настаивали на поддержании всесторонних связей Дальнего Востока с Советской Россией. В принятой по отчетным докладам правительства и Совета управляющих ведомствами резолюции Народного собрания было сказано: «...1) объективно необходимо создание из Областей Дальнего Востока самостоятельного государства...», тесно связанного экономически и политически с РСФСР; 2) «Полный и последовательный демократизм, развитие производительных сил на основе буржуазно-демократического строя; 3) подчинение всех отдельных классовых стремлений и интересов задачам общенационального бытия» 115.
На третьем заседании Народного собрания 24 июня 1920 г. был избран президиум из 4 человек. Председателем Народного собрания стал эсер Мансветов, заместителями — Синкевич и Панкратов, секретарем — Кларк  116. На этом же заседании был образован Совет старейшин (сеньоренконвент) из 18 чел. В его состав вошли 7 эсеров, 2 меньшевика, 2 Коммуниста, 3 представителя от цензовой буржуазии, 2 от крестьянской фракции и 2 беспартийных члена Народного собрания  117. К маю 1921 г. этот орган Народного собрания увеличился до 20 чел., будучи пополненным представителями от несоциалистических организаций, фабрикантами братьями Меркуловыми 118. Большинство в нём принадлежало предста-


жителям социалистического блока. Правовой статус Совета старейшин не был определен. Но анализ практики его деятельности показывает, что Совет старейшин помогал председателю Народного собрания в предварительной подготовке различных материалов, вырабатывал повестку дня заседания собрания, вел переговоры с фракциями и т. д. В течение июня—июля 1920 г. образовалось 12 комиссий Народного собрания: законодательных предположений, иностранных дел, финансов, по наказам, по запросам и т. д.  119. Самыми многочисленными из них являлись: финансовая комиссия (21 чел.), сельскохозяйственная (18 чел.) и законодательных предположений (15 чел.) 120. Большинство членов вышеуказанных комиссий являлись представителями социалистического блока. Так, в комиссии законодательных предположений насчитывалось 10 чел. из этого блока, а в финансовой комиссии  — 14  121. Отдельные лица работали сразу в нескольких комиссиях. В апреле 1921 г. группа членов Народного собрания выступила с предложением об объединении некоторых из них и создании постоянно действующих комиссий 122.
На четвертом заседании Народного собрания 26 июня 1920 г. председатель комиссии по личному составу сообщил, что полномочия 58 членов Народного собрания признаны действительными 123. Он объявил, что для проведения выборов в Амурской области, на Камчатке и Сахалине в эти районы Дальнего Востока направлены инструкторы. Но данные области пока не признали Временное правительство Дальнего Востока, и выборы там не были проведены. К сентябрю 1920 г. состав Народного собрания увеличился на 16 человек, избранных от Хабаровского уезда и казачества. Народное собрание, насчитывающее в конце 1920 г. 130 человек (кворум 78%), не было однородным по своему классовому и партийному составу: депутатов от крестьян 75 чел. (58%), в подавляющем большинстве шедших с коммунистами, от Коммунистической партии и профсоюзов — 26 чел. (20%), левых эсеров — 3 (2%), правых эсеров — 3 (2%), сибирских эсеров — 2 (1,5%), торгово-промышленников — 9 (7%), кадетов — 4 (3%), беспартийных — 8 (6,5%). Таким Образом, коммунисты и поддерживающее их крестьянское большинство насчитывали 101 депутат (78%), городская буржуазия и кулачество имели всего 29 мест (29%) в Народном собрании. Классовый и партийный состав депутатов Народного собрания свидетельствует о том, что под руководством коммунистов в Приморье
32


был создан единый национальный фронт против интервенции.
Ядром национального фронта являлся социалистический блок. Программой национального фронта была Декларация социалистического блока, принятая 25 июня 1920 г.  124. В Декларации отмечалось, что в сложившейся на Дальнем Востоке международной обстановке население восточной окраины вынуждено было «...сделать ряд уступок империалистическим державам», отказаться от восстановления Советской власти и с согласия РСФСР пойти на создание самостоятельного государства, сохраняющего с Советской Россией тесную экономическую и политическую связь.
Ближайшая задача социалистического блока и Народного собрания —  объединение областей Дальнего Востока в единое политическое целое. Учредительное собрание, избранное населением всех областей путем всеобщего, равного, прямого избирательного права при тайном голосовании и пропорциональной системе представительства, конституционно оформит образование нового государства. «Впредь до созыва Учредительного собрания, — говорилось в Декларации, — Дальневосточное Народное собрание, являясь высшим представительным органом, должно служить центром объединения Дальнего Востока».
В новом государстве будет существовать буржуазный строй «...при условии всемерной защиты интересов трудящихся». В экономике получат развитие государственный сектор, кооперация и различные виды частной предпринимательской деятельности. «Инициатива частного капитала, — указывалось в Декларации, — будет существовать при сохранении за государством права контроля и регулирования». Предусматривалось привлечение иностранного капитала на концессионных началах к разработке природных богатств Дальнего Востока.
Декларация наметила программу широких социальных преобразований: 1) «разрешение земельного вопроса в интересах широких крестьянских масс на основе трудового землепользования...»; 2) «развитие социального законодательства для более полного обеспечения материальных и правовых интересов рабочего класса»; 3) «всеобщее обучение детей и взрослых» и др.
Политические преобразования преследовали цель «осуществления начал полного и последовательного демократизма, режима гражданской свободы, создания демократических органов власти и борьбы со всеми видами злоупотреблений со стороны должностных лиц».
2 Зак. 10277
33


Демократическое буферное государство, должно пoследовательно проводить на международной арене политику мира и дружбы со всеми народами.
Данная программа анти интервентского национального фронта была с одобрением встречена всем населением Дальнего Востока. Правые силы в Народном собрании своей программы не имели. 17 июля 1920 г. было образовано «бюро несоциалистических организаций» из 5 чел. Председателем бюро был избран промышленник Ситкевич, заместителем — член ЦК кадетской партии Л. Кроль  126. Будучи главным идеологом «несоциал истов», Кроль опубликовал в рассматриваемый период ряд статей под общим наименованием «На защиту народоправства». Программу социалистического блока он назвал «большевистским миражом, далеким от действительности». Демократизм, по его мнению, не укрепился в «правосознании населения» 126, которое находится под влиянием коммунистов. Л. Кроль предлагал несоциалистическому блоку «вести подготовку к борьбе с коммунистами». Это будет «вооруженный мир» как «вид коалиции» 127.
По рецепту Л. Кроля только после устранения влияния коммунистов в массах можно постепенно проводить идеи «демократизма» в жизнь. Считая себя знатоком буржуазного парламентаризма, Л. Кроль доказывал, что Народное собрание имеет «абсурдную внутреннюю структуру» 128, далекую от классического английского образца. Он, например, называл блоки и фракции Народного собрания «элементами азиатского парламентаризма». В Народном собрании существовало 9 фракций (7 — социалистических и 2 — несоциалистических).
Ведущей фракцией социалистического блока являлась фракция коммунистов. В «Положении о фракции коммунистов при Временном Народном собрании»129 были определены ее задачи: 1) согласование с высшими органами партии всех законодательных мероприятий в защиту интересов трудящихся; 2) усиление влияния партии на общую политику буферного политического образования; 3) использование трибуны Народного собрания для пропаганды ленинских идей; 4) информирование населения о международном положении на Дальнем Востоке и о работе Народного собрания 130.
Партийные фракции занимали важное место в структуре Народного собрания. По согласованию с лидерами фракций подбирались кандидатуры в руководящие органы собрания, подготавливались списки председателей и членов комиссий, которые образовывались на основе про-
34


порционального представительства от фракций. Фракции оказывали определенное влияние на работу Народного собрания (на выработку повестки дня пленарных заседаний, направление прений, голосование и т. д.). В августе 1920 г. фракции приняли активное участие в подготовке Наказа и регламента работы Народного собрания. При составлении этих документов использовались Наказ и регламент работы Государственной думы Российской империи Анализ Наказа и регламента Народного собрания Дальнего Востока показывает, что по сравнению с думской практикой гораздо шире были компетенции и права «дальневосточного парламента», упрощена законодательная процедура и др.
Ведущую роль в деятельности Народного собрания играл его руководящий коллегиальный орган — Президиум. Компетенция руководящего органа распространялась на все основные направления деятельности Народного собрания. Председатель, представляя парламент во взаимоотношениях с другими органами, обладал дисциплинарной властью. По договоренности с Советом старейшин председатель определял повестку дня заседаний, обеспечивал первоочередное рассмотрение вопросов, внесенных правительством. С лидерами фракций он согласовывал списки депутатов для избрания в различные органы Народного собрания и организовывал их выборы. Он руководил прениями, вместе с заместителями устанавливал на основе регламента процедуру обсуждения и порядок голосования, определял результаты голосования, координировал работу внутрипарламентских - органов и т. д.
Данные права в области процедуры давали председателю возможность активно влиять на решения Народного собрания. Он мог сократить время выступления депутата, лишить его слова под предлогам «проявления неуважения к собранию или председателю», не дать согласия на внесение запросов правительству или Совету управляющих ведомствами и т. д.
В соответствии с регламентом Народное собрание на весь срок полномочий или на период проведения сессии образовывало постоянные и временные комиссии. Кандидатов в комиссии выдвигали фракции. Каждый из них затем избирался в соответствующую комиссию на основе открытого голосования депутатов.
Заседания комиссий проходили за закрытыми дверями, отчеты о них публиковались в печати крайне редко и, следовательно, их деятельность не была подвержена конт-
2*
35


ролю со стороны общественности. Комиссии были вправе приглашать на свои заседания высших чиновников и экспертов.
В отличие от многих парламентов буржуазных стиран комиссии Временного Народного собрания Дальнего Востока обладали правом законодательной инициативы. Постоянная комиссия законодательных предположений предварительно рассматривала внесенные в парламент законопроекты и, выполняя эту функцию, могла существенно влиять на их судьбу. Не имея права контроля правительства, Народное собрание стремилось усилить контроль Совета управляющих ведомствами, избрав чрезвычайного ревизора 132.
Наказ и регламент Народного собрания урегулировали и законодательный процесс. По сравнению с думской практикой расширен круг учреждений и лиц, имеющих право законодательной инициативы, которым обладали депутаты, правительство, Совет управляющих ведомствами и постоянные комиссии. Практика показывает, что наиболее полно использовали законодательную инициативу высшие органы исполнительной власти. Законопроектов, вносимых по инициативе депутатов, практически не было, так как чаще всего рядовые депутаты выступали не от своего имени, а от имени фракций. В сентябре 1920 г. комиссия законодательных предположений Народного собрания констатировала, что «депутатская законодательная инициатива почти отсутствует, а если предложения и были, то составлялись наспех и проваливались в соответствующих комиссиях»  133. Члены Народного собрания могли вносить как законодательные предложения, так и законопроекты. Правительство и Совет управляющих ведомствами  — лишь законопроекты. Регламент допускал и коллективный законопроект, который должен быть поддержан не менее 10 депутатами 134.
Рассмотрение законопроектов в Народном собрании делилось на 3 стадии, называемые чтениями  135. Первым чтением обычно являлось принятие законопроекта и оглашение его наименования председателем Народного собрания. После этого законопроект направлялся в соответствующую комиссию для дачи заключения. Комиссии иногда оказывали существенное влияние на содержание законопроектов. Они могли отклонить законопроект или предложить разработать новый. После рассмотрения в комиссии законопроект поступал на рассмотрение в Народное собрание.
На второй стадии председатель комиссии делал до-
36


клад и зачитывал заключение. Затем наступало постатейное обсуждение законопроекта в Народном собрании. Регламент ограничивал выступление депутатов 30 минутами. Для принятия законопроекта был необходим кворум в количестве не менее половины членов Народного собрания. Законопроект принимался квалифицированным большинством в 2/з голосов 136. При этом применялись различные способы: поименное голосование или голосование записками.
Принятый Народным собранием законопроект направлялся на утверждение правительством, которое обладало правом абсолютного вето. Правительственное вето Народным собранием преодолено быть не могло. В большинстве буржуазных стран закон подписывался главой государства и опубликовывался в официальном печатном органе. Иная практика существовала на Дальнем Востоке. Закон подписывал председатель правительства. Но опубликовывался он в правительственном вестнике за подписью председателя и секретаря Народного собрания.
Работа Народного собрания носила публичный и гласный характер. Наиболее важные законы принимались в присутствии многочисленной публики. Но в отдельные дни места для публики пустовали. Газета «Дальневосточное обозрение» объясняла это явление тем, что «...парламентаризм у нас явление новое, к нему еще не привыкли» 137.
Таким образом, впервые на Дальнем Востоке был создан своеобразный представительный орган, в котором, в отличие от любого буржуазного парламента, большинство принадлежало рабочим и крестьянам во главе с коммунистами. При его конструировании использовался парламентский опыт буржуазных государств и царской России. В правовом статусе Временного Народного собрания Дальнего Востока имелся ряд отличий и особенностей, которые в известной степени обогатили российскую государственно-правовую практику и внесли в нее новое.
1.7. В отличие от Народного собрания правовой статус органов высшей исполнительной власти (Временного правительства Дальнего Востока и Совета управляющих ведомствами) не был определен. В течение 1920 г. в Приморье появился всего один акт, регламентирующий частный вопрос деятельности правительства («Временное положение о составе Временного правительства») 138. Организация и деятельность Совета управляющих ведомствами вообще не была урегулирована правовыми нормами. Не может не вызывать удивления и тот факт, что данный вопрос не поднимался на каком-либо общественном или
37


государственном уровне, включая и Народное собрание Тем не менее на основе изучения архивных материалов и документов, отражающих деятельность органов исполнительной власти, можно воссоздать их фактический правовой статус.
Формирование правительственной власти в Приморье происходило своеобразно. Временное правительство Примземуправы было избрано Приморским земским собранием в условиях ликвидации колчаковского режима. С появлением Народного собрания Дальнего Востока правительство не было переизбрано на парламентской основе. Это объясняется, на наш взгляд, тем, что в начальный период строительства буферного государства временный характер правительственной власти, как и Народного собрания, сохранялся до объединения отдельных областей Дальнего Востока в единое политическое целое. Впервые в истории России земская организация (Примземуправа) осуществляла правительственные функции. Временное правительство Дальнего Востока состояло из пяти опытных земских чиновников во главе с правым эсером А. Медведевым. Все они являлись видными деятелями Всероссийского Временного (1917 г.) правительства на Дальнем Востоке 139. Поэтому по социально-классовому признаку оно было однородным, буржуазным. Согласно «Временному положению о составе Временного правительства», изданному Примземуправой в мае 1920 г., вместо выбывших членов правительства Временное Народное собрание имело право избрать новых лиц 140. Временному правительству Дальнего Востока принадлежала верховная исполнительная власть  141. «Временное Народное собрание, — говорилось в ст. 1 «Положения о Временном Народном собрании», —осуществляет законодательную власть совместно с Временным правительством»  142. Временное правительство законодательствовало в период между сессиями Народного собрания. Нормативные акты, издаваемые Временным правительством, подлежали утверждению Народным собранием. Положение не разграничивало сферу законодательной деятельности Народного собрания и Временного правительства. Поэтому Временное правительство издавало нормативные акты, имеющие силу закона, по всем вопросам общественной жизни Приморья. За время своего существования Временное правительство Дальнего Востока издало под разными наименованиями множество актов, часть из которых не являлась нормативными (декларации, Обращения), но другая и при этом большая часть носила нормативный характер.
38


За период с февраля по март 1920 г. Временное правительство Примоблземуправы приняло 254 акта, из них только 6 не являлись нормативными. С апреля по ноябрь 1920 г. на территории Приморья был введен в действие 321 акт (4 носили ненормативный характер). Причем Временное правительство Дальнего Востока издало 262 акта, а Народное собрание — 59. Правительственная нормативная практика, таким образом, являлась преобладающей.
Особенность положения Временного правительства заключалась в том, что оно выполняло функций коллективного главы зарождающегося буферного государства и концентрировало в своих руках широкие полномочия. Временное правительство назначало всех высших должностных лиц, заключало международные, в том числе концессионные договоры, обладало правом помилования и т. д. В условиях интервенции и гражданской войны Временное правительство обладало и чрезвычайными полномочиями: ограничивало права и свободы граждан, принимало меры превентивного характера по отношению к контрреволюционным элементам и др. Итак, в Приморье наблюдалась максимальная концентрация власти в  руках Временного правительства. Взаимоотношения между Народным собранием и правительством были урегулированы в самой общей форме. Согласно ст. 10 «Положения о Временном Народном собрании Дальнего Востока» правительству предоставлялось право созыва Народного собрания, но оно не было наделено правом его роспуска. Временное правительство должно было периодически информировать Народное собрание о положении дел на Дальнем Востоке. По информационному докладу правительства на сессии Народного собрания допускались прения, но постановление по нему не принималось. В парламентской практике Приморья имела место такая форма контроля деятельности правительства, как запросы депутатов, которые подразделялись на «спешные» и «неспешные». На «спешные» депутатские запросы ответ должен был быть дан в течение трех дней с момента поступления запросов в Президиум Народного собрания, а на остальные — без строго установленного срока  143. В отличие от парламентской практики большинства буржуазных стран, регламент работы Народного собрания Дальнего Востока запрещал открывать прения по запросам. Запросы не сопровождались при этом обязательной поддержкой определенным числом депутатов.
В «Положении о Временном Народном собрании» ни-
39


чего не говорилось об ответственности правительства перед Народным собранием. Последнее не имело права выражать недоверие правительству и требовать ухода его в отставку. Не существовало и института судебной ответственности членов правительства.
Временное правительство Дальнего Востока осуществляло общее управление государственными делами при помощи разветвленного административного аппарата, который играл решающую роль в реализации правительственной политики. Созданный в Приморье административный аппарат представлял собой совокупность государственных органов и должностных лиц, которые под руководством правительства осуществляли функции управления.
При правительстве были образованы специальные службы, помогающие последнему осуществлять руководство механизмом государственного управления.
С февраля 1920 г. стал функционировать Юридический совет при правительстве Примоблземуправы. Он состоял из 5 правоведов, имеющих многолетний стаж юридической службы. На Юридический совет возлагались не только подготовка правительственных законопроектов и оказание юридической помощи членам правительства, но и разработка «...мероприятий... административного характера и представление заключений по всем делам государственного управления» 144 В течение февраля—июня 1920 г. при (Временном правительстве Дальнего Востока возникли и функционировали и другие «советы»: финансово-экономический, военный, по финансированию самоуправления и др. Завершился этот процесс созданием в конце июня Совета управляющих ведомствами, которые назначались и смещались правительством. Управляющие ведомствами обладали правами министров Всероссийского Временного правительства 1917 г. Совет управляющих ведомствами был сформирован на коалиционных началах. В его состав вошли коммунисты и представители цензовой буржуазии 145.
Впервые на территории нашей Родины был создан высший исполнительно-распорядительный коалиционный орган с участием коммунистов и представителей крупной буржуазии. «Так была завершена,  —  пишет бывший председатель Совета управляющих ведомствами П. М. Никифоров, — организация единого коалиционного фронта против интервентов. Этот политический ход большевиков явился для иностранцев совершенно неожиданным... Они вынуждены были убедиться, что коммунистам удалось изо-
40


лировать Японию от всех классов населения Дальнего Востока». Приход на посты управляющих ведомствами представителей крупного капитала послужил одним из оснований утверждений буржуазных политиков о «рес-; таврации эры Февраля 1917 г. в новой модификации». Таким образом, летом 1920 г. профессиональные революционеры-коммунисты, буржуазные политики и представители крупного капитала пришли в Совет управляющих ведомствами для совместной работы по претворению в жизнь правительственной программы «государственного возрождения». Как правило, каждый управляющий при своем назначении привлекал на работу в центральный аппарат советников и помощников, главным образом из числа старых чиновников и профессуры.
Управляющий конкретного ведомства направлял, координировал и контролировал деятельность всех служб своего ведомства. Полномочия управляющего основывались на нормативных актах о министерствах царской России.
Внутренняя организация ведомства включала в себя специализированные управления, отделы, бюро, канцелярии и другие административные подразделения. Общее число структурных подразделений зависело от характера осуществляемых данным ведомством функций. В целом в Совете управляющих ведомствами насчитывалось свыше 50 отделов и около 40 других подразделений. Во главе основных подразделений ведомства стаяли высшие служащие, занимающие посты заместителей управляющего и возглавляющие основные административные службы. Эти должностные лица составляли руководящее ядро ведомства.
Первоначально Общее число лиц, занятых на гражданской службе у Временного правительства Дальнего Востока, было сравнительно невелико и составляло в июле 1920 г. всего 587 человек, но к октябрю эта цифра увеличилась до 792 человек. Соответственно возросли и расходы на их содержание. Управляющие-капиталисты постоянно жаловались на нехватку денежных средств, но тем не менее постепенно увеличивали штат отдельных ведомств, главным образом, за счет старых чиновников. Депутаты от фракции коммунистов и крестьян неоднократно обращали внимание Народного собрания на возрастающую бюрократизацию административного аппарата и увеличение расходов на его содержание.
Деятельность администрации находилась под парламентским контролем. Согласно ст. 6 «Положения о Вре-
41


ментом Народном собрании Дальнего Востока» Совет управляющих ведомствами и отдельные управляющие были политически ответственными перед «дальневосточным парламентом». Народное собрание имело право предавать суду представителей администрации за совершение должностного преступления.
Таким образом, в процессе строительства Дальневосточного буфера во Владивостоке была создана система центральных органов государственной власти. Высшая законодательная власть принадлежала Временному Народному собранию Дальнего Востока. Высшей исполнительной властью обладало Временное правительство Дальнего Востока, наделенное правительственными правомочиями и правомочиями главы государства. Совет управляющих ведомствами — высший исполнительно-распорядительный, административный орган.
1.8. Не менее сложно проходило становление местного управления. Временное правительство Дальнего Востока неоднократно рассматривало вопросы государственного строительства в уездах Приморья. В середине апреля 1920 г. на заседании правительства отмечалось, что действуют «на местах — различные органы управления, даже иногда не имеющие определенного названия с неопределенными компетенциями... Эти организации порой носили не публично-правовой, а частноправовой характер» 146.
Мнение коммунистов по этому вопросу выразил на данном заседании правительства П. М. Никифоров: «Для масс земства неприемлемы, для японцев — Советы. Надо искать компромисс» 147.
Выработанная стратегическая линия правительства в местном (государственном строительстве сводилась к признанию в качестве действующих все возникшие после падения колчаковщины органы власти (ревкомы, Советы, думы, земства и т. д.) и постепенному проведению курса унификации местного управления на земской основе. Определенные круги буржуазного населения Приморья критиковали эту позицию Временного правительства. Выражая их мнение, газета «Голос Родины» писала: «Примземуправа допустила тактическую ошибку. Население, видя бездействие земств, стало создавать Советы... Надо немедленно произвести выборы в земства и тем самым закрепить их положение и земскую систему в целом»  148. Временное правительство возложило руководство земским строительством на ведомство внутренних дел, которое создало свой институт разъездных уполномоченных  149. Выполняя указания ведомства внутренних дел о развер-
42


тывании работы по унификации местного управления на основе земского самоуправления, уполномоченные столкнулись с сопротивлением местных коммунистов и трудящихся, не желающих разрушать сложившуюся в глубинных районах Приморья систему Советов. Выступая на заседании правительства 17 апреля 1920 г., П. М. Никифоров подверг критике эту позицию местных парторганизаций РКП (б) и настаивал «на усилении темпов земской перестройки и введении «единообразных органов управления» 150. Компромиссное решение проблемы предлагал коммунист И. Г. Кушнарев: «Земские органы сохранить лишь в городах, а на остальной территории оставить Советы»151. Директива ЦК РКП (б) о строительстве буферного государства на Дальнем Востоке заставила местных коммунистов отказаться от бойкота решений Временного правительства о восстановлении земств. Председатель Временного правительства А. С. Медведев неоднократно Обращал внимание на то, что колчаковские власти «парализовали деятельность земств» и последние пребывают «в полуразрушенном состоянии»152. Земскую систему местного самоуправления в Приморье пришлось создавать заново. Эта работа началась в городах, где были проведены перевыборы гласных дум на основе закона Всероссийского Временного правительства от 15 апреля 1917 г. Так, при выборах в думу г. Владивостока буржуазные кандидаты в гласные проходили по 6 избирательным спискам. Коммунисты и профсоюзы выставили единый кандидатский список (№ 7). Выборы во Владивостокскую городскую думу состоялись 28 марта 1920 г. В них приняли участие 14014 избирателей. За список № 7 отдали свои голоса 10 098 чел. (80% избирателей) 153. Коммунисты и профсоюзы получили в городской думе 84 места из 101 154.
Несмотря на определенные изъяны в проведении перевыборов в городские думы 155, эта кампания имела важное политическое значение. Она привела к ликвидации старых колчаковских дум. Понимая это, Хабаровская городская дума старого состава отказалась проводить перевыборы. Затягивались перевыборы и в других городах Приморья. Одновременно разворачивалась деятельность по созданию новых земств. Выступая в начале августа 1920 г. на V Чрезвычайной сессии Приморского областного земского собрания, А. С. Медведев заявил, что правительств о Колчака «урезало права органов местного самоуправления». По его мнению, необходимо было прежде всего восстановить правовой статус земств. На данной
43


сессии Приморского областного земского собрания была избрана комиссия из 10 чел. (председатель А. Меншиков) для разработки проекта «Временного положения о местном самоуправлении на Дальнем Востоке» 156.
В комиссии разгорелись острые дебаты по вопросу о земствах. Председатель правительства А. С. Медведев рассматривал органы местного самоуправления как составную часть единого государственного административного аппарата. Значительная часть гласных выступала против прямого и формального включения земств в структуру государственной администрации, признавая особый статус этих органов. Они отстаивали самостоятельность земств. Более гибкий характер имела «дуалистическая» концепция председателя комиссии А. Меншикова. На заседании комиссии 20 августа 1920 г. он говорил: «Временное положение 1917 г. делало земства поднадзорными и несамостоятельными, зависимыми от комиссаров и административного суда... В государственной системе Временного правительства (имеется в виду Всероссийское Временное правительство 1917 г. — В. С.) самоуправление и государственная власть совершенно отделены и существуют сами по себе. Надо конституционно признать суверенитет народа, выборность органов государственной власти. Самоуправления органически должны войти в государственную систему... Власть на местах должна быть полностью у земств. Их совокупность и составит государство» 157.
28 августа 1920 г. сессия Приморского земского собрания рассмотрела и приняла два нормативных акта, предложенных комиссией, определяющих правовое положение земских учреждений Дальнего Востока в условиях гражданской войны. На следующий день они были утверждены председателем Временного правительства Дальнего Востока А. С. Медведевым. Речь идет о «Временном Положении о земских учреждениях в областях Дальнего Востока» 158 и о «Временных правилах о выборах уездных земских гласных»  159. С введением в действие этих нормативных актов превращалось применение «Временного Положения о земских учреждениях в губернии Архангельской и в Сибири» (1917 г.) 160.
В правовое положение земств на Дальнем Востоке были внесены существенные изменения. Земства были наделены государственными правомочиями и составили систему местных органов власти. В связи с этим в ст. 2 «Временного Положения о земских учреждениях в областях Дальнего Востока» было зафиксировано, что «об-
44


ластные земские учреждения — вышестоящие местные государственные учреждения, и никакие правительственные мероприятия не могут быть проводимы в местах без ведома и помимо земских учреждений».
В связи с этим расширились полномочия земств. Они стали осуществлять общий надзор и контроль поступления государственных налогов, руководство местной промышленностью; разрешать вопросы продовольственного снабжения населения и др. Существенные изменения были внесены и в систему выборов уездных земских гласных. Этот институт был признан «основной земской единицей в крае». В условиях военного времени было решено отказаться от прямого избрания населением уездных гласных. Отныне уездные земские гласные должны были избираться на полостных совещаниях и на собраниях городских дум.
Кандидаты выдвигались не менее 5 гласными. Избранными считались те кандидаты, за которых проголосовало не менее 50% гласных волостного собрания или думы. Результаты выборов могли быть обжалованы лишь в судебном порядке в течение 7 дней после их проведения. Некоторые статьи «Временных правил о выборах уездных земских гласных» были далеки от совершенства. По всей видимости сказались условия спешки, в которых этот документ разрабатывался и принимался. Так, весьма неопределенно было сформулировано положение о числе уездных гласных, избираемых ют волостных собраний и дум. «Число гласных,  —  говорилось во «Временном Положении», — будет зависеть от числа жителей. Число гласных будет пропорционально числу населения». О пропорциях этого соотношения «Временное Положение» умалчивает. Однако для практики эти вопросы не имели принципиального значения, так как из-за изменившейся политической обстановки в регионе, о которой речь будет идти ниже, выборы в земства проведены в Приморье не были. Вследствие этого покончить с разнообразием органов местной власти в Приморье не удалось.
1.9. В условиях интервенции и гражданской войны особое значение приобретало строительство карательного аппарата и его важнейшего звена — вооруженных сил. До начала февраля 1920 г. всю полноту военной и гражданской власти в Приморье осуществляли: объединенный оперативный штаб, военревштабы уездов и районов,  ревкомы и Советы обороны, а также штабы партизанских отрядов  161. 5 февраля 1920 г. во Владивостоке состоялось собрание членов РКП (б), которое приняло решение
45


о сосредоточении гражданской власти в руках правительства Примземуправы и создании новой военной структуры.
Непосредственное и фактическое руководство революционными войсками и партизанами сосредоточивалось в Военном Совете  162. В «Положении о «Военном Совете» было оказано, что он «ведает делами и учреждениями военного ведомства, ему подчиняются все сухопутные и морские силы... Военный Совет состоит из пяти лиц» 163. Председателем Военного Совета являлся глава Временного правительства. Однако Военный Совет, первоначально составленный по политическим соображениям из эсеров и земцев, оказался малопригодным к строительству вооруженных сил в специфических условиях (Приморья. 26 февраля 1920 г. общее собрание Владивостокской организации РКП (б) приняло решение об усилении влияния большевиков в воинских частях  164 и утвердило кандидатуры в состав Военного Совета: Лазо, Сибирцева, Луцкого, Брагина  165. Военный Совет прежнего состава приказом правительства был распущен. В новый Военный Совет вошли лица, имеющие специальное военное образование и большой опыт военной работы в условиях гражданской войны. Заместителем председателя Военного Совета был назначен С. Лазо. При Военном Совете был создан военно-административный аппарат  166.
Военный Совет предпринимал все необходимые шаги к объединению вооруженных сил Дальнего Востока. В состав Военного Совета Приморья в середине марта 1920 г. вошли представители Амурской области коммунисты С. М. Серышев, В. А. Бородавкин. С этого времени Военный Совет Приморья стал именоваться Военным Советом Дальнего Востока  167. Военный Совет учредил контрольно-оперативный отдел и поручил ему приступить к формированию на Дальнем Востоке трех армий: Дальневосточной (Приморье), Амурской и Забайкальской.
Временное правительство Дальнего Востока назначило командующим вооруженными силами эсера А. Краковецкого, который пользовался правами командующего отдельной армией. Ему был подчинен в оперативном отношении командующий Сибирской флотилией. При командующем вооруженными силами был создан полевой штаб  168. Командующий А. Краковецкий со своими обязанностями не справлялся и вскоре встал вопрос о его освобождении от должности. Помощником командующего вооруженными силами Дальнего Востока Временным правительством был назначен С. Лазо.
46


IV Дальневосточная краевая конференция РКП(б) (16—19 марта 1920 г., Никольск-Уссурийск) приняла специальную резолюцию по военному вопросу. В ней были намечены конкретные меры по дальнейшему совершенствованию структуры вооруженных сил Дальнего Востока, системы боевой и политической подготовки  169. В резолюции партийной конференции особо подчеркивалась важность использования организационного и боевого опыта Красной Армии РСФСР в военном строительстве на Дальнем Востоке. Было признано необходимым ввести в армии институт политических комиссаров (уполномоченных). Партийно-политическая работа в бригадах и полках возлагалась на политотделы, а в батальонах и ротах — на политуполномоченных.
Согласно «Временного Положения об уполномоченных областного Военного Совета при строевых частях армии  и флота»  170 политуполномоченные непосредственно подчинялись Политотделу Военного Совета. Во «Временном Положении» особо подчеркивалось, что политуполномоченные — лучшие представители рабочего класса, обладающие широким кругозором, опытом подпольной и военно-политической работы. Они были наделены правом контроля оперативной, административной и финансово-хозяйственной деятельности командования частей и подразделений вооруженных сил. Им вменялось в обязанность заниматься урегулированием взаимоотношений между бойцами и командирами, содействовать командному составу в укреплении порядка и военной дисциплины. Только они обладали правом налагать дисциплинарные взыскания на военнослужащих по представлению командиров. Политуполномоченные являлись непосредственными организаторами всей партийной просветительной работы в армии и на флоте.
Приморская партийная организация направила в армию около 50 коммунистов, которые были назначены на должности политуполномоченных. Политотделы и политуполномоченные при участии местных организаций РКП (б) развернули работу по созданию партийных ячеек в армии. Ячейки РКП|(б) становились самыми авторитетными организациями в вооруженных силах. Они направляли все свои усилия на повышение политического сознания военнослужащих, совершенствование их боевого мастерства.
В войсках были введены директивы, инструкции и штаты Красной Армии. Произведена отмена прежнего деления военнослужащих на офицеров и солдат  171. В об-
47


ращении стало применяться слово «товарищ». Частично была сокращена численность высшего и среднего командного состава. На командные должности выдвигались коммунисты, руководители партизанских отрядов, проверенные военные специалисты.
Важным мероприятием по дальнейшему укреплению армии было увеличение ее численности. После увольнения служащих старших возрастов армия значительно сократилась. В середине марта 1920 г. ее боевая сила составляла 25 тыс. штыков и сабель, 32 орудия, 76 пулеметов. Япония же имела на Дальнем Востоке 150-тысячную армию, оснащенную современным вооружением. Таким образом, соотношение сил было явно не в пользу войск Временного правительства Дальнего Востока. Военный Совет в интересах укрепления обороны принял срочные меры по увеличению численности армии и повышению ее боеготовности.
15 марта 1920 г. Временное правительство объявило о призыве молодежи рождения 1896—1901 гг. и о приеме добровольцев на военную службу. Мелкие партизанские отряды были объединены в крупные части регулярных войск. В результате численность армии Временного правительства увеличилась до 35 тыс. чел.  172.
Итак, при строительстве армии Временное правительство использовало опыт РСФСР. Но в отличие от Красной Армии она именовалась народно-революционной армией и использовалась как для обороны от возможного нового японского нападения, так и для охраны общественного порядка. В связи с тем, что народная милиция находилась на стадии формирования, а преступность в Приморье не уменьшалась, на НРА временно были возложены функции борьбы с преступностью. 1 апреля 1920 г. Временное правительство издало постановление о создании при Военном Совете «Чрезвычайной комиссии по борьбе с преступностью». В ее состав вошли Два представителя от Военного Совета НРА и по одному — от следственной комиссии, милиции и Владивостокской думы. В «Положении о Чрезвычайной комиссии по борьбе с преступностью»  173 говорилось, что на нее возлагается задача ликвидации «...вооруженных ограблений, убийств...», хулиганства, вымогательства, взяточничества и «преступлений, подрывающих существующую Народную власть». Все дела ЧК были подсудны военному суду НРА. В составе НРА стали формироваться специальные отряды ЧК по борьбе с преступностью.
Японское военное командование с большим беспокой-
48


ством следило за ходом военного строительства в Приморье. В нем оно усматривало потенциальную угрозу для японских войск. Военный Совет НРА издал специальный приказ, который предписывал военнослужащим соблюдать выдержку и спокойствие, не поддаваться на провокации и «избегать всяких конфликтов, всякого обострения отношений с японцами» 174.
Внезапное выступление японцев 4—5 апреля 1920 г. преследовало главную цель: разгром Советов и вооруженных сил Временного правительства. Под ударами превосходящих сил противника, неся большие потери, революционные войска вынуждены были отступить и перейти на положение партизан.
5 апреля был создан подпольный «чрезвычайный военно-партийный центр — областной революционный штаб, в который вошли коммунисты И. Г. Кушнарев (председатель), П. М. Никифоров, М. И. Губельман, М. В. Власов и др. Этот орган чрезвычайной военной власти осуществлял функции Военного Совета. Он являлся руководящим и координирующим центром партизанского движения в Приморье 175. Официальной вооруженной силой Временного правительства стала милиция, которая подчинялась ведомству внутренних дел (ВВД) и местным органам самоуправления.
В соответствии с японо-русским соглашением от 29 апреля 1920 г. Временному правительству запрещалось иметь регулярную армию. В зоне, контролируемой интервентами, Временному правительству разрешалось иметь милицию и дивизион народной охраны. Соглашение (п. 2) устанавливало следующие виды милиции: 1) административную (уездную и городскую, 2300 чел.); 2) железнодорожную (300 чел.); 3) особый милицейский резерв по борьбе с преступностью (4350 чел.) 176; 4) Владивостокскую крепостную милицию i(300 чел.). Общая численность милиции по соглашению — 4250 чел. На 15 июня 1920 г. в рядах милиции Временного правительства насчитывалось 3950 чел.177.
На начальников японских гарнизонов соглашением возлагалось вооружение русской милиции. Они же присвоили себе право определять дислокацию милицейских частей Временного правительства на территории Приморья.
В нарушение статей соглашения японское военное командование всемерно затягивало снабжение русской милиции оружием и боеприпасами 178.
Японцы всячески препятствовали русской милиции осу-
49


ществлять свои функциональные обязанности. Последняя могла, например, проводить оперативные мероприятия, обыски и аресты лишь с разрешения и под контролем японских жандармов.
Из вышеизложенного видно, что на основе соглашения от 29 апреля 1920 г. русския милиция оказалась в двойном подчинении: японского военного командования (фактически) и Временного правительства (номинально). Так японцы положили начало осуществлению плана подчинения госаппарата Временного правительства своему диктату и превращению Приморья в «черный» прояпонский буфер. Русская милиция оказалась в бесправном положении. В приказе № 31 областного инспектора милиции от 6 мая 1920 г. говорилось, что «милиция не восстановила свою деятельность после отбытий 4—5 апреля... Преступность усиливается, действуют уголовники, бежавшие из тюрем 4—5 апреля»  179. Японцы использовали уголовников, чтобы держать в страхе и повиновении русское население.
14 июля 1920 г. во Владивостоке состоялось совещание начальников органов милиции Приморской области, на котором обсуждался вопрос о состоянии преступности и о мерах борьбы с ней. Ha совещании отмечалось, что уголовная преступность приобретает в Приморье политический характер 180. Многие банды возникли в период колчаковщины и состоят из белогвардейцев, преступников-профессионалов с дореволюционным стажем противоправной деятельности. В Приморье оперировали крупные хунхузские отряды, состоящие из деклассированных элементов, главным образом китайской национальности. Совещание отмечало, что много преступлений совершали иностранцы, в частности японцы. Интервентское командование нередко покровительствовало организованной преступности, например, хунхузам, превращая их в политический фактор давления на русскую власть.
Участники совещания поставили вопрос о разработке нового юридического акта, определяющего правовое положение русской милиции в изменившихся условиях, а также ряда инструкций по оперативно-розыскной и следственной работе. Совещание наметило ряд конкретных мер по восстановлению деятельности милиции: организовать наружную службу; добиться от японцев свободы передвижения для подразделений русской милиции; улучшить ее вооружение и техническое обеспечение; укрепить дисциплину; открыть милицейские курсы; наладить постановку оперативной информации и паспортизацию
50


населения, учет преступных элементов. Предлагалось создать единый руководящий и координирующий центр по борьбе с преступностью — «Особое совещание» из представителей всех правоохранительных органов. Участники совещания пришли к единому мнению, что успешно бороться с преступностью можно лишь на основе широкой опоры на население. С целью привлечения граждан к охране общественного порядка предлагалось организовать дружины самообороны, т. е. уже в тех исторических условиях принимались попытки привлечения общественности к борьбе с преступностью. Совещание рекомендовало также те районы, где складывалась крайне неблагополучная оперативная обстановка, объявить на «особом положении» и применять меры «чрезвычайной охраны»: введение дополнительных контингентов милиции, ограничение передвижения, установление комендантского часа и т. д. На основе материалов совещания ведомство внутренних дел разработало план конкретных мероприятий по усилению борьбы с преступностью.
Временное правительство издало закон о создании «Особого совещания по борьбе с преступностью при ведомстве внутренних дел (ВВД)» с участием и представителей других правоохранительных органов  181. На специальном заседании Временного правительства был рассмотрен вопрос об изменении правового статуса органов милиции. Выступая на заседании, представитель ВВД Кругликов говорил: «Положение о милиции 1917 г., которое действует в настоящее время, чисто исторический факт». Ведомство внутренних дел предлагало внести в него целый ряд изменений и дополнений: 1) подчинить милицию исключительно ведомству внутренних дел; 2) расширить права милиции. Статью 48 дополнить положением, предоставляющим начальнику милиции право подвергать аресту граждан до 7 суток; 3) к перечню дисциплинарных взысканий, применяемых к работникам милиции (ст. 49), добавить: наряд вне очереди, содержание на гауптвахте. Временное правительство утвердило два последних предложения совещания, но воздержалось от отмены двойного подчинения органов милиции.
Для усиления политического руководства и для укрепления связи ВВД с местными органами милиции был создан институт уполномоченных ВВД. Правительство утвердило представленное ВВД «Положение о Политическом Уполномоченном при резервах милиции ВВД»  182. Уполномоченные назначались и смещались управляющим ВВД. Согласно п. 115 «Положения» уполномоченный ве-
Sf


дал всей политико-просветительной работой в милицейских резервных подразделениях, оказывал помощь командиру в поддержании дисциплины и порядка среди личного состава подразделения, отвечал за быт и медобслуживание служащих милиции, следил за выполнением боевых приказов, утверждал все приказы по личному составу, контролировал деятельность административно-хозяйственной части, предупреждал злоупотребления и неправильные действия командиров. О всех недостатках и политических настроениях личного состава он обязан был сообщать в ВВД.
В «Положении о милиции Всероссийского Временного правительства» (1917 г.) не был определен правовой статус специальной милиции, в частности, железнодорожной. На основе советского закона «Об организации железнодорожной милиции»  183 ВВД разработало и правительство утвердило «|Временное положение о железнодорожной милиции»  184. В этом нормативном акте был закреплен порядок организации и деятельности железнодорожной милиции, которая находилась в двойном подчинении: с одной стороны, она подчинялась начальнику Уссурийской железной дороги (ст. 37), с другой — ВВД. Руководящий состав железнодорожной милиции назначался и смещался ВВД по согласованию с управлением Уссурийской железной дороги. Статья 17 «Временного положения» гласила: «Начальники милиции, их помощники должны знать законы России, уставные положения о железной дороге». Подобной статьи не было в вышеуказанном советском законе о железнодорожной милиции. На милицейскую службу принимались российские граждане с 21 года, не находящиеся под судом и следствием и не являющиеся несостоятельными должниками. Остальных ограничений, существовавших в РСФСР (в Советской России, например, в органы железнодорожной милиции не принимались лица, использующие в своем хозяйстве наемный труд), в дальневосточном нормативном акте о железнодорожной милиции не было. Если в РСФСР железнодорожная милиция финансировалась НКВД, то в Приморье  — управлением Уссурийской железной дороги.
Данное «Временное положение» являлось одним из первых нормативных актов, регулирующим деятельность железнодорожной милиции на Дальнем Востоке. Другие мероприятия ВВД, направленные на возрождение русской милиции, выполнены не были. Японское военное командование отклонило все просьбы и предложения Временного правительства, связанные с отменой тех статей
52


русско-японсколо соглашения от 29 апреля 1920 г., которые ограничивали деятельность русской милиции.
Постоянная угроза японского нападения и непрекращающиеся вылазки белогвардейского подполья заставили Временное правительство приступить к созданию органов специального назначения (разведки и контрразведки). До событий 4—5 апреля при штабе командующего вооруженными силами Временного правительства было организовано управление разведки. В отдельных военных подразделениях армии и на кораблях Сибирской флотилии функции военной разведки и контрразведки выполнял Военный контроль.
«Задачи военной разведки на Дальнем Востоке, — говорил начальник штаба командующего войсками на заседании Временного правительства 28 февраля 1920 г.,— сводятся к собиранию и обработке сведений, касающихся... японских войск и их планов» 185. Разведуправление и Военный контроль осуществляли внутреннюю разведку на территории Приморья, внешнюю разведку в Маньчжурии, сбор информации на основе изучения иностранной и белоэмигрантской прессы. В армии и на флоте были сформированы разведгруппы, а в Маньчжурии — разведрезентуры НРА Временного правительства.
Обязанности контрразведки были возложены на отдел государственной охраны при ВВД. Его деятельность включала в себя выявление и обезвреживание бедо- гвардейского подполья, вражеской агентуры, охрану государственной границы, государственной и служебной тайны. «Государственная охрана,—указывалось в постановлении Временного правительства об образовании государственной охраны от 27 июня 1920 г., — преследует цель всестороннего, беспристрастного наблюдения за отношением различных кругов к правительству, устранение попыток свержения режима, пресечение провокаций и заговоров» 186. Следственные действия по делам о политических преступлениях осуществляла специальная следственная комиссия из 6 человек, назначаемых Временным правительством 187.
Сложно и противоречиво проходило и становление нового суда. Газета «Голос Родины» писала, что старый суд неравноправен. Этот классовый суд — орудие угнетения и несправедливости 188. Крестьяне Фроловской волости требовали «...навсегда разрушить всякие остатки колчаковщины и реакции и приблизиться к устройству жизни в Советской России», творчески воссоздавая формы народного суда 189. Временное правительство приняло
53


решение о создании суда присяжных на основе законов А. Керенского. Отражая мнение трудящихся, газета «Голос Родины» по этому поводу писала: «Суд присяжных в известной степени восполняет пробелы и несправедливость законодателя, однако, далеко не всегда»  190. Трудящиеся настаивали, чтобы Примоблземуправа не препятствовала народному творчеству в судебном строительстве, «если эго творчество вытекает из условий окружающей обстановки...»  191. Так в наказах II съезду трудящихся Ольгинского уезда население требовало установления народного, равного, скорого, честного, справедливого, беспристрастного и строгого суда по декретам СНК РСФСР, который является «...самым совершенным и отвечающим интересам трудящихся»  192. Выражая волю рабочих и крестьян, этот съезд 24 марта 1920 г. постановил: «...осуществлять суд и судопроизводство на основе декретов СНК РСФСР» 193.
Однако Временное правительство приняло решение о создании необычной судебной системы с учетом опыта царской России, Временного Всероссийского правительства 1917 г. и Советской России. В конце марта 1920 г. оно издало «Временное положение о судоустройстве и судопроизводстве в Приморской области  194. В нем была закреплена сложная и громоздкая система суда: 1) народный местный суд; 2) съезд местных народных судей; 3) окружной суд; 4) судебная палата. Если народные суды были организованы на советских судебных принципах и были близки трудящимся, то окружной суд и судебная палата оставались по своей сущности буржуазными судебными учреждениями. В Приморье судебная система, таким образом, состояла из двух различных подсистем, поэтому достичь в полной мере ее единства было невозможно. Буферные условия создали предпосылки строительства правосудия на компромиссной основе.
Низшим звеном этой системы являлся народный суд, в основе организации которого лежали ленинские принципы: выборность, участие в отправлении правосудия народных заседателей, коллегиалыность рассмотрения дел, осуществление правосудия на началах равенства граждан перед законом и судом, национальный, родной язык судопроизводства, гласность рассмотрения судебных дел, независимость судей и подчинение их только закону и др.
Судебный округ (уезд) делился на участии (как правило, один участок находился на территории волости) и в каждом таком участке создавался народный суд в составе одного народного судьи и от 60 до 70 народных засе-
54


дателей. Участковый народный суд обслуживал территорию с населением примерно 20—30 тыс. человек  195. В Приморье было создано 30 судебных участков 196.
Участковый судья избирался не непосредственно населением, а земским собранием или городской думой открытым голосованием на 3 года. Народные заседатели избирались также органами местного самоуправления на срок полномочии земств и городских дум.
Итак, в отличие от народных судов РСФСР судьи и заседатели в Приморье избирались не непосредственно населением, а опосредованно через местные органы самоуправления. Согласно ст. 19 «Временного положения» в местные народные судьи могли быть избраны лица обоего пола, достигшие 25 лет, со средним образованием и имеющие практические навыки в производстве судебных дел. Отсутствие специального юридического образования, таким образом, не могло служить препятствием к заниманию должности народного судьи. В народные заседатели избирались российские граждане обоего пола с 25 лет, знающие русский язык и имеющие право участвовать в выборах в органы местного самоуправления. Были лишены права занимать должности судьи и народного заседателя ранее судимые лица, находящиеся под следствием или опекой, несостоятельные должники и расточители (ст. 20).
Участковый народный суд являлся судом первой инстанции. Он рассматривал все гражданские (размер иска до 30 тыс. руб.) и уголовные дела (по преступлениям, за которые следовало наказание до 2-х лет тюремного заключения).
Разбирательство гражданских и уголовных дел по первой инстанции происходило в открытых судебных заседаниях в составе народного судьи (председательствующего) и двух очередных народных заседателей.
В аппарат участкового суда входили также секретарь и судебные исполнители.
Во «Временное положение» были включены статьи Ленинского декрета о суде № 2, предоставляющие широкие полномочия народным заседателям (право участвовать в судебном следствии и решать вопросы, относящиеся как к факту установления преступления, так и к мере наказания).
При рассмотрении дел народный суд должен был руководствоваться законами Временного правительства Дальнего Востока и Всероссийского правительства 1917 г., а также законами дореволюционного времени и свергну-
55


тых правительств периода гражданской войны, которые не были отменены Примземуправой. При отказе народного суда от применения старого закона он должен вынести мотивированное основание для такого решения (ст. 46). В случае отсутствия соответствующего закона или его неполноты предписывалось решать гражданские и уголовные дела на основе «судейской совести».
Обвинение и защита осуществлялись членами коллегии защитников и обвинителей. Коллегии создавались при земских управах и городских думах из граждан, пользующихся избирательными правами. Члены коллегии являлись должностными лицами и получали заработную плату, равную с судьями.
Статья 45 «Временного положения» устанавливала «судопроизводство по гражданским и уголовным делам по правилам Судебных Уставов 1864 г., поскольку таковые не отменены актами революционных правительств и не противоречат правилам настоящего постановления и правосознанию трудящихся классов».
Приговоры и решения народных судов могли быть обжалованы в кассационном порядке. B качестве кассационной инстанции созывался по округам съезд народных судей (ст. 30). Съезд имел право отменить решение народного суда «...не только по формальным моментам, но если оно несправедливо» (ст. 51). Следовательно, кассационной инстанции предоставлялось право входить в оценку обстоятельства дела и его решения по существу. Это говорило о том, что составители «Временного положения» отказались от буржуазной кассационной практики пересмотра приговоров и решений судов исключительно по формальным основаниям. В буржуазных государствах кассационная судебная инстанция следит лишь за соблюдением норм судопроизводства и за применением норм материального права. Ее мало интересует правильность решения дела по существу. Съезд выполнял также надзорные и ревизионные функции по отношению к народным судам. Народный судья мог быть отстранен от должности съездом народных судей в порядке дисциплинарного или уголовного судопроизводства.
Вторым звеном судебной системы являлся окружной суд, который действовал в качестве суда первой инстанции по делам, неподсудным местным народным судам. Окружной суд являлся также кассационной инстанцией для съездов народных судей. Вместе с тем окружной суд выполнял и функции судебного управления. Для занятия должностей председателей, заместителей председате-
56


ля и членов окружного суда устанавливались более повышенные требования, чем для народных судей. Так, они должны были, например, иметь не менее двух лет стажа работы в органах юстиции. Состав окружного суда назначался и смещался Временным правительством по представлению ведомства юстиции. Народные заседатели для окружного суда избирались из числа гласных областного земского собрания и утверждались Примземуправой. Окружной суд состоял из двух отделений: гражданского и уголовного 197.
При окружном суде существовал институт следственного судьи. Он осуществлял следственные действия по предписанию председателя окружного суда и по предложению государственного обвинителя. Последний исполнял полномочия прокурора и по своему положению был приравнен к председателю окружного суда. Главная его обязанность — поддерживать Обвинение в окружном суде 198. Следственный судья и государственный обвинитель назначались и смещались Временным правительством. В конце апреля 1920 г. при окружном суде было организовано административное отделение. В связи с этим (Временное правительство ввело в действие «Положение о судах по административным делам» (1917 г.) 199 с частичными изменениями и дополнениями: 1) вместо слова «комиссар» применялось понятие «орган надзора». Обязанности комиссара были возложены на прокурора («государственного обвинителя»); 2) административный суд осуществлял надзор за законностью в деятельности государственных органов, смоуправления и должностных лиц; 3) была несколько расширена компетенция административного суда. Он рассматривал, кроме дел, указанных в п. 10 «Положения», жалобы правительственных и общественных организаций, должностных и частных лиц, а также постановления, распоряжения и действия местных органов власти, за исключением судебных учреждений и органов государственного контроля.
Апелляционной инстанцией для дел, подсудных окружному суду, являлась Владивостокская судебная палата. В «Законе об учреждении Владивостокской судебной палаты» от 4 декабря 1920 г.  200 указывалось, что палата является «высшим судебным учреждением на территории Временного правительства Дальнего Востока» и состоит из департаментов: гражданского и уголовного. «Приговоры и решения ее (Владивостокской судебной палаты.  — В. С.), — говорилось в ст. 3 закона, — окончательны и обжалованию не подлежат». Председатель, заведующие
57


департаментами, прокурор палаты, заместитель прокурора и 4 члена палаты назначались и смещались Временным правительством Дальнего Востока.
Из-за неорганизованности земской власти на местах, отсутствия кадров, соответствующих требованиям закона, избрание судей и народных заседателей было затруднено и проходило крайне медленно.
Так, на заседании Народного собрания 29 января 1920 г. отмечалось, что «в деревне суда нет и процветает самосуд»  201. Отсутствие в ряде районов Приморья народных судов привело к тому, что окружной суд стал превращаться в первую судебную инстанцию  202. Пытаясь объяснить депутатам недостатки в местном судебном строительстве, управляющий ведомством юстиции заявил, что «...суд на местах вводится по срокам, применительно к отдельным районам, с учетом сложившихся реальных условий» 203. В обстановке интервенции и нажима японского военного командования Временное правительство Дальнего Востока вынуждено было отказаться от строительства системы народных судов по советскому образцу и объявить о создании на местах буржуазного суда присяжных. Временное правительство рекомендовало «суд с участием присяжных заседателей производить по правилам Устава уголовного судопроизводства издания 1914 г. и постановлений Всероссийского Временного правительства от 22 апреля и 2 октября 204 1917 г. и постановления Совета Министров Всероссийского правительства от 10 января 1919 г.» 205. (Колчаковского правительства. — В. С,). Таким образом, суд присяжных должен был конструироваться на основе законов свергнутых народом правительств с небольшими изменениями. Так, по постановлению Временного правительства статья 81 Устава уголовного судопроизводства была изложена следующим образом: «Присяжные заседатели избираются от всех граждан, состоящих в русском подданстве, имеющих избирательные права на выборах в местные органы самоуправления, знающих русский язык» 206.
Но в связи с политическими событиями на Дальнем Востоке, происшедшими весной 1921 г., о которых речь пойдет ниже, выборы в суды присяжных не были проведены. Поэтому «реорганизовать» систему общих судов на чисто буржуазной основе Временному правительству Дальнего Востока полностью не удалось.
В рассматриваемый период иностранной интервенции и гражданской войны на Дальнем Востоке существовали также и военно-революционные суды в НРА Времен-
S8


ного правительства Примземуправы. Основным нормативным актом, закрепляющим правовой статус военнореволюционных судов, являлось «Временное положение о военно-революционных полевых судах» от 29 февраля 1920 г. 207. Во «Временном положении» подчеркивалось, что военно-революционные суды учреждаются распоряжением политуполномоченных Военного Совета в каждом полку для рассмотрения дел об уголовных деяниях, совершенных в районе боевых действий как военными, так и гражданскими лицами, достигшими полных 17-ти лет.
Военно-революционный суд состоял из председателя, 2 членов, назначаемых из строевого командного состава и 2 членов из рядового состава полка. Суд формировался для рассмотрения каждого уголовного дела на основе приказа, подписанного командиром полка и политуполномоченным Военного Совета. Военно-революционный суд рассматривал различные уголовные дела, в том числе важнейшие, по которым за совершенное преступление виновное лицо приговаривалось к высшей мере наказания — расстрелу 208.
Согласно ст. 25 «судебные постановления, по которым осужденный приговорен к высшей мере наказания, утверждаются Военным Советом НРА и Временным правительством».
Действие «Временного положения» было распространено не только на полевые части НРА, но и на корабли Сибирской флотилии. Высшими органами военной юстиции являлись: 1) Военно-окружной суд; 2) Военно-морской суд, которые функционировали на основе царского военно-судебного Устава. В конце марта 1920 г. приказом (Военного Совета НРА и флота данные военно-судебные учреждения были расформированы, и создан единый «Дальневосточный краевой военно-полевой и военно-морской революционный суд» 209. Правовой статус этого военно-судебного учреждения, являющегося кассационной инстанцией для военно-революционных судов, не был определен. В ходе японского выступления 4—5 апреля японские войска ликвидировали все военные учреждения Временного правительства Дальнего Востока, а в том числе и органы военной юстиции. Итак, в дальневосточном буферном государстве существовала своеобразная судебная система, которая объединяла как советские, так и буржуазные судебные учреждения (формы).
30 апреля 1920 г. Временное правительство Дальнего Востока приняло решение о восстановлении старого бур-
59


жуазного госконтроля и рекомендовало осуществлять финансовый контроль, исходя из практики Великобритании, где он «проводится в эластичных и мягких формах»  210. Ведомство государственного контроля составили 16 контролеров-чиновников, которые служили еще в ревизионных органах царской России. Управляющим ведомством госконтроля был назначен Временным правительством директор Русско-азиатского банка Б. Я. Исакович. Согласно «Временного общего Положения о государственном контроле» от 18 июня 1920 г.  211 государственный контроль-ведомство независимое и подчиненное исключительно законодательной власти (Народному собранию). Основная задача госконтроля состояла в проверке финансовой отчетности учреждений и предприятий. В центральный аппарат госконтроля входили Совет (коллегия) из 5 чел., 2 отдела (военно-морской и гражданско-транспортный), канцелярия и юрисконсульская часть. В г. Никольск-Уссурийске было образовано уездное отделение госконтроля. Во «Временном положении» ничего не было сказано о правомочиях госконтроля, о формах и методах его работы. Член Дальбюро РКП (б) И. Кушнарев считал госконтроль в Приморье типичным буржуазным контрольным аппаратом, который не был связан с трудящимися массами и был чужд им 212.
Таким образом, приморские большевики, исходя из реального соотношения политических сил, создавали госаппарат Дальневосточного буфера, используя ,в основном государственно-правовую практику Февральской буржуазно-демократической революции 1917 г. Японские интервенты внимательно следили за тем, чтобы конструирование буферного государства не выходило за буржуазно- демократические рамки и готовы были в любой момент применить вооруженную силу в случае появления «советского элемента в политической структуре русского буферного государства».
1.10. Япония стремилась на основе политического объединения Забайкалья и Приморья создать прояпонский марионеточный «черный» буфер. В связи с этим японское военное командование оказывало постоянное давление на Временное правительство Дальнего Востока, принуждая его вступить в переговоры с Семеновым  213. Пытаясь «облегчить» слияние этих двух «политических частей русского Дальнего Востока», японцы «рекомендовали» атаману «демократизировать» правление в Забайкалье. В единстве с Приморьем японцы видели исключительный путь спасения семеновщины от окончательного политичес-
60


кого краха. И этот вопрос предполагалось разрешить в короткий срок. В условиях агонии белогвардейского режима в Забайкалье семеновская администрация старалась одеждами мнимой буржуазной демократии прикрыть, насколько это возможно, свою контрреволюционную сущность.
В апреле 1920 г. Семенов объявил о .проведении «выборов в представительный орган власти» — «(Народное краевое совещание»  214. Согласно «Положению о выборах в Народное краевое совещание», введенному в действие указом атамана от 28 апреля 1920 г.  215, подавляющая часть населения Забайкалья была лишена избирательных прав «...за бунт в октябре 1917 г.» (т. е. за участие в Великой Октябрьской социалистической революции. — В. С.). Избирательный корпус был ограничен и путем установления многочисленных цензов: возрастного (25 лет), оседлости (1 год), грамотности и др. Женщины были лишены права избирать и быть избранными. Избранными в. «народное краевое совещание» могли быть российские граждане, имеющие избирательные права и опыт «общественной или государственной деятельности».
Выборы были не прямыми, а косвенными и многоступенчатыми 216. В результате проведенных выборов в «народное краевое совещание» было избрано 14 представителей крупной буржуазии, поддерживающих военную диктатуру  217. В «Положении» было сказано, что по мере расширения территории нового «государства» число членов: «народного краевого совещания» будет увеличиваться. Каждый депутат в «краевое совещание» подлежал «утверждению главнокомандующим всеми вооруженными силами дальневосточной окраины атаманом Семеновым», который мог отстранить его от наполнения депутатских обязанностей. Члены совещания обязаны были дать клятву верности идеалам «правового государства» и главнокомандующему.
Итак, анализ «Положения» показывает, что этот семеновский орган «представительной демократии» полностью зависел от главнокомандующего и находился под его контролем. Он являлся политической ширмой для прикрытия всесилия семеновской военной диктатуры. На практике «совещание» было пустой говорильней, в которой звучали бесконечные речи и указы атамана. Не поднял авторитета «совещания» и Указ Семенова от 26 июня 1920 г. о переименовании «народного совещания» в «краевое Народное собрание». Семеновское правительство издало «Положение о краевом народном собрании Восточ-
61


ной окраины»  218. В правовой статус «представительного органа» Забайкалья были внесены некоторые изменения: 1. «Народное» собрание было наделено ограниченными законодательными полномочиями. Оно лишь «одобряло» или «не одобряло» законопроект, предложенный председателем Совета управляющих ведомствами. Последнее слово оставалось за главнокомандующим; 2. Законопроект, отклоненный «народным» собранием, не рассматривался главнокомандующим в течение года. Вторично он рассматривался «народным» собранием, «...если последует указание главнокомандующего» (ст. 54). В связи с этим неясна судьба законопроекта, если он вторично будет отклонен «народным» собранием. Практика показывала, что этот законопроект мог быть издан главнокомандующим в форме указа. 25 августа 1925 г. Семенов объявил, что «краевому Народному собранию принадлежит вся полнота гражданской власти» 219.
Создание семеновского «народного» собрания явилось первым шагом на пути сближения государственного устройства Забайкалья и Приморья. Однако появление «народного» собрания никого не могло обмануть. Свидетельство этому отказ не только социалистических, но и буржуазных демократических партий и организаций направить своих представителей в «народное» собрание, как того требовало специальное распоряжение Семенова. Собрание демократических организаций г. Читы приняло по этому поводу следующую политическую резолюцию: «...передача атаманом Семеновым гражданской власти краевому собранию старого созыва является совершенно неприемлемой для демократических кругов населения ввиду полной неспособности и неавторитетности этого органа...» 220.
Стремясь спасти режим в Забайкалье, эсеры и меньшевики потребовали от Семенова роспуска махрово реакционного по составу «краевого Народного собрания» и вместо него создать «Временный Забайкальский народный Совет», предоставив ему всю полноту гражданской власти до созыва нового «народного» собрания  221. Понимая, что этот Новый орган власти реальной угрозы для него не представляет, Семенов объявил о роспуске «краевого Народного собрания» и создании «Временного Восточно-Забайкальского народного собрания» 222. По «Положению о выборах в законодательное народное собрание Восточного Забайкалья» 223 сохранялась прежняя мажоритарная избирательная система. Но в ст. 2 «Положения» уже содержалась установка «...если условия позво-
62


ляют, то надо провести прямые выборы на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования по пропорциональной системе представительства». При утверждении этого юридического документа Семенов вспомнил, что в 1917 г. он являлся «военным комиссаром Временного Всероссийского правительства», законы которого вновь применяются в Приморье. Поэтому прямые выборы от населения и в Восточном Забайкалье, по мнению Семенова, целесообразно провести на основе избирательного закона А. Керенского, с определенными поправками на время. Так «Положение» предписывало выборы от «городских поселений производить по правилам о выборах гласных городских дум от 15 апреля 1917 г. со следующими изъятиями: 1) выборы производятся по ранее имеющимся спискам с внесением необходимых в них изменений не позднее кануна выборов. Выставление для всеобщего ознакомления исправленных списков отменяется»; 2) «...число членов, подлежащих избранию от городского населения.., определяется в зависимости от установленного законом числа гласных городской думы данного поселения и составляет 1/8 этого числа...» 224. В сельской местности выборы должны были проводиться по «Положению о выборах волостных земских гласных» от 21 мая 1917 г. со следующим изъятием: руководство выборами возлагается на волостные управы. Выборы производятся по старым избирательным спискам с внесением в них новых избирателей. Списки выставляются для всеобщего обозрения за семь дней до выборов» 225. Таким образом, «Положение» юридически закрепило сложное и антидемократическое правило проведения выборов, состоящее из элементов буржуазных (мажоритарной и пропорциональной) избирательных систем, дополняемых институтом представительства от общественных организаций. Так, торгово- промышленная палата, биржевый комитет и союз промышленников Забайкалья должны были направить в «народное» собрание 5 представителей, областной профсоюз  — 5, каждая политическая партия  —  11. Общественные организации самостоятельно определяли порядок и способ избрания своих представителей в «народное» собрание  226. Коммунисты и большинство трудящихся Восточного Забайкалья бойкотировали выборы. Из 7000 избирателей 2000 не явились на выборы (28%), которые проводились в основном по мажоритарной избирательной системе и обеспечивали победу буржуазии 227.
«В собрании нет, — вынуждена была признать буржуазная газета «Забайкальская новь»,—крестьян, каза-
63


ков, бурят» 228. По мнению газеты, это объясняется тем, что «сельское население отнеслось к выборам «недостаточно сознательно», а основная масса (городских избирателей не смогла «за короткий срок сконцентрироваться и подготовиться к выборам» 229. Вопреки очевидным фактам газета предпочла «не замечать» бойкота трудящимися выборов, антинародной семеновской администрации и реакционной сущности избирательной системы, «Сконцентрировалась» лишь буржуазия и ее партии. Эсеры и меньшевики, получив более 50% голосов избирателей, имели большинство в «народном» собрании. Остальные места в собрании занимали кадеты, монархисты и представители «беспартийной» группы (зажиточные забайкальские казаки) 230. Председателем Восточно-Забайкальского «народного» собрания был избран правый эсер Шрейбер. Это имело немаловажное значение для налаживания контактов с эсеровским Временным правительством в Приморье. Однако реальной властью данное «народное» собрание не обладало. Вся полнота высшей военной и гражданской власти принадлежала «главнокомандующему вооруженными силами восточной окраины России» генерал-лейтенанту, атаману Семенову. Она формально получила юридическое закрепление в «Положении о временном устройстве государственной власти на территории Российской Восточной окраины», изданном Семеновым 26 июня 1920 г.  231 «Вся полнота Верховной власти на территории Российской Восточной окраины, — указывалось в этом семеновском нормативном акте, — на основании Указа Верховного правителя (адмирала Колчака. — В. С.) от 4 января 1920 г, ...принадлежит главнокомандующему всеми Вооруженными силами... Г. М. Семенову», который обладал правомочиями «главы государства» и «правительства». Он единолично издавал нормативные акты, имеющие силу закона, утверждал все решения и постановления «представительного органа», самостоятельно проводил внешнюю политику, заключал договоры, объявлял войну и заключал мир, назначал высших чиновников, имел право вводить в Забайкалье чрезвычайное положение, мог применять вооруженную силу, приостанавливать действия законов 232,
Опору военной диктатуры атамана Семенова составляли карательные органы (армия, контрразведка, военно- полевые суды, карательные экспедиции, тюрьмы и концентрационные лагеря) 333. В Забайкалье существовал белогвардейский террористический политический режим, характеристика которого подробно дана в работах совет- 64


ских историков и воспоминаниях ветеранов Октябрьской революции и гражданской войны на Дальнем Востоке и Забайкалье 234.
В условиях нарастания народной борьбы против семеновского военного режима японцы рекомендовали атаману проводить дальнейшую «демократизацию» правления на основе полного разделения власти на гражданскую и военную.
«Временное Забайкальское народное собрание» декларировало переход высшей законодательной власти в свои руки. В межсессионный период Семенов продолжал издавать свои «указы». Стремясь к сближению с Временным правительством Дальнего Востока, Семенов встал на путь копирования отдельных форм исполнительной власти, существующей в Приморье. Так еще 26 июня 1920 г. он заявил о «самостоятельности гражданской власти» и создании Совета управляющих ведомствами 235.
Это говорит о том, что фактически разделения власти на гражданскую и военную не произошло. Новый исполнительно-распорядительный орган состоял из 10 ведомств 236. Председатель Совета и управляющие ведомствами назначались и смещались главнокомандующим, перед которым они были ответственны. Совет управляющих ведомствами и отдельные ведомства строили свою деятельность на основе царских законоположений о Совете Министров и министерствах. В порядке демократизации существующего в Забайкалье режима Семенов объявил о «восстановлении» буржуазных гражданских и политических прав и свобод» 237
Оценивая семеновские «реформы», видный деятель Коммунистической партии Ф. Н. Петров в то время писал, что «демократическая» власть в Забайкалье «...является только ширмой для атамановщины и стоящих за ней интервентов, а вооруженная сила вся по-прежнему остается исключительно в руках Семенова» 238.
О «политических переменах» в Забайкалье Семенов поспешил сообщить председателю Временного Народного собрания Дальнего Востока (г. Владивосток) Ф. Мансве- тову. Он убеждал последнего в том, что отныне различий в политическом устройстве Забайкалья и Приморья не существует, и можно начать переговоры по вопросу об объединении Дальнего Востока в «буферное государство дальневосточной российской окраины» 239. По первоначальному плану Семенова (Предусматривалось создание «буферной федерации» из двух областей (Забайкальской и Приморской), к которой позднее должны были присоединить-
65
3 Зак. 10277


ся остальные районы Дальнего Востока. Есть основания считать, что эту идею Семенову подсказали сибирские областники 240. Высшим представительным органом «буферной федерации» должно было стать Восточно-Забайкальское «народное» собрание, пополненное представителями других областей.
Председатель Временного правительства Дальнего Востока А. Медведев оспаривал главенство Приморья в буферном строительстве. Он настаивал на том, чтобы в Забайкалье были в кратчайший срок проведены выборы во Временное Народное собрание Дальнего Востока. По мнению А. Медведева, после того, как Дальний Восток будет объединен вокруг Временного правительства, во Владивостоке состоятся общерегиональные выборы в Учредительное собрание, которое и решит вопрос о государственном устройстве буферного политического образования. Роль посредников в намечавшихся переговорах между Семеновым и Медведевым пытались взять на себя сибирские эсеры, которые предлагали сторонам использовать опыт Политцентра в буферном строительстве  241. Временное правительство Дальнего (Востока отклонило семеновские политические предложения. Вскоре атаман выдвинул новые условия объединения: Забайкалье признает власть Временного правительства Дальнего Востока и распространит действия приморских законов на свою территорию, если за Семеновым будет сохранен пост главнокомандующего Вооруженными силами буферного государства 242. Не дожидаясь ответа владивостокского правительства, Семенов начал подготовку к проведению выборов в Забайкалье во Временное народное собрание Дальнего Востока на основе «Положения о выборах во Временное народное собрание Дальнего Востока» от 25 мая 1920 г. Однако из-за резкого ухудшения военной обстановки семеновской администрации не удалось провести выборы. По требованию коммунистов Временное правительство Дальнего Востока было вынуждено прервать политический диалог с Семеновым.
1.11. Помимо организации «черной» (белогвардейской) буферной зоны на материковой части Российской восточной окраины японские интервенты планировали создание второго антисоветского, уже островного, военно-политического пояса. Понимая всю нестабильность своего положения на материке, японское военное командование (в апреле 1920 г.) приступило к захвату Северного Сахалина и присоединению всего острова к японской империи. По замыслу японских правящих кругов Сахалин станет
66


своеобразным «заслоном» Японии от большевизма и плацдармом для проведения упреждающих военных акций в отношении Советской России в будущем.
Немаловажное значение для японских монополий имела возможность эксплуатировать природные богатства острова 243.
2 августа 1920 г. главнокомандующий японской экспедиционной армией в Сахалинской области генерал- лейтенант С. Козима издал приказ о ликвидации русских административных учреждений, права и распоряжения которых призвал не признавать и «считать утратившими свою аилу» 244. Вся полнота гражданской и военной власти сосредоточивалась в руках японского военно-административного управления, которое подчинялось главнокомандующему военно-экспедиционной армией 245.
Оккупанты установили на Северном Сахалине режим Террора, угнетения и эксплуатации. Аресту подвергались те, «...кто так или иначе был причастен к Советской власти» 246.
Описывая все ужасы сахалинского бытия при японских оккупантах, газета «Крестьянская правда» сделала мрачный вывод: «Жизнь для русского человека стала хуже, чем на царской каторге» 247. Остров интенсивно заселяли японские колонисты, а русское население постепенно подлежало выселению. Так за период с 1914 г. по 1923 г. русское население Сахалина уменьшилось на 13 процентов, а иностранцев (главным образом японцев.— В. С.) увеличилось до 94,2 процента 248. Главнокомандующий японскими оккупационными войсками заявил, что на занятой территории действуют лишь исключительно законы японской империи.
В течение 4920—1921 гг. японское военное командование издало целую серию приказов, которые в совокупности составляли «Сборник оккупационных нормативных актов»249. Согласно этим приказам все вновь организуемые общества, товарищества, предприятия и т. п., чтобы обладать правом юридического лица, должны были иметь специальное разрешение военно-административного управления.
Гражданско-правовые сделки осуществлялись по японским законам и под надзором оккупационных властей.
В 1920 г. юридический отдел военно-административного управления разработал специальное «Уложение о наказаниях»  250, действия которого распространялись только на русских жителей Северного Сахалина. Оно предусматривало суровые наказания военного времени: смерт-
3*
47


ная казнь, бессрочное и срочное (до 15 лет) тюремное заключение.
Стратегическая задача превращения Сахалина в опорный пункт японского империализма потребовала определенной перестройки и укрепления зоны Курильских островов и Южного Сахалина, захваченных Японией еще в русско-японскую войну 1905—1907 гг.  261. В конце 1920 года Северный Сахалин был объявлен составной частью генерал-губернаторства Карафуто. В рассматриваемый период система управления Карафуто (Южный Сахалин) строилась по колониальному образцу (подобно Корее и Тайваню) 252. Японцы создали на Карафуто вспомогательную полицейскую организацию, осуществлявшую надзор за коренным населением, хотя подавляющее большинство населения Карафуто составляли земледельцы-колонисты, выходцы из Японии и Кореи.
Мы видим, что в интересах монополии и военщины японское правительство установило на Сахалине типичный оккупационно-колониальный режим 253. Образовав в 1920 г. Курило-Сахалинский антисоветский островной пояс, правящие круги Японии не прекращали одновременно и поисков возможностей для создания материковой «буферной» зоны.
1.12. Данные действия Японии вызывали недовольство администрации США, которая старалась не допустить усиления влияния японского капитала на Дальнем Востоке. США стремились создать в Приморье буржуазно-демократическое буферное государство проамериканской ориентации и выразили готовность оказать Приморью помощь в разработке проекта Конституции буферного государства. По поручению американского военного командования белоэмигрант, гражданин США В. С. Завойко  254 разработал проект «Основного закона Приморской земской республики», который был опубликован отдельным изданием 255. При составлении этого памятника эсеро-земского конституционализма использовались текст Конституции США 1787 г., законодательство Всероссийского Временного правительства 1917 г., а также акты буржуазных правительств Сибири и Дальнего Востока 1918— 1920 гг. Конституционный проект В. С. Завойко отразил позицию земств по ряду вопросов государственно-правовой жизни Приморья.
При разработке этого проекта В, С. Завойко исходил из того, что строительство земской республики должно вестить на основах народоправства, демократии, федерации и разделения властей.
68


Основной закон Приморской области должен представлять оптимальное соединение земского государственного уклада с принципами американского государственного права, т. к. в Конституции США 1787 г. наиболее полно и последовательно выражены эти принципы 256.
Проект Завойко состоял из преамбулы, семнадцати разделов, которые включали параграфы и 292 статьи.
В проекте провозглашалось равенство всех граждан перед законом, свобода вероисповедания, слова, печати, собраний, союзов, право на труд, отдых, образование и т. д.
Одним из реакционных моментов в предлагаемой Конституции являлось отрицание права на создание политических партий. Это была линия отказа от демократических институтов, создания автократического режима. В силу того, что «русский народ не имеет никакого политического воспитания», наличие политической партии автор считал роскошью, которой Россия недостойна.
В указанном проекте предлагается и введение других антидемократических институтов, в том числе «пожизненных членов законодательных собраний», системы «косвенных выборов» и т. д. Наиболее ярко буржуазная сущность проекта проявлялась в провозглашении неприкосновенности частной собственности.
Пятый раздел проекта был посвящен государственному устройству Приморья, хотя статьи проекта не дают ясного ответа на вопрос: какая форма правления будет учреждена в Приморской области?
Но анализ основных положений проекта позволяет сделать вывод о том, что В. С. Завойко был сторонником республиканской формы правления, основанной на теории разделения властей. Верховная власть объявлялась принадлежащей суверенному народу — совокупности приморских граждан. Высшим органом законодательной власти в Приморской области являлось Законодательное собрание, состоящее из двух палат: а) Совета области; б) Думы.
Совет области формировался из представителей округов, избираемых их представительными органами: по двое от каждого округа, независимо от численности населения. Кроме того, проект предусматривал институт пожизненных членов Совета Области, избираемых на объединенном заседании Совета и Думы из числа старейших членов обеих палат.
Дума области состояла из 64 человек, избираемых
69


населением. Областное собрание избиралось сроком на один год и проводило сессию дважды.
Предполагалось, что первоначально любой законопроект обсуждался и принимался Советом. Областная Дума или утверждала целиком законопроект, представленный ей Советом, или вносила в него поправки.
Проект Конституции предусматривал создание сильной областной исполнительной власти, которая сосредоточивалась в руках предводителя, избираемого областным собранием сроком на пять лет. Он мог быть переизбран, но уже на четыре года, если за это высказывались 4/5 членов каждой из Законодательных палат. Предводитель мог быть отозван досрочно по требованию 2/3 членов Законодательного собрания.
Предводитель являлся главнокомандующим народной гвардией и милиции. Он заключал международные договоры, назначал послов, консулов, высших должностных лиц. Кроме того, предводитель имел право законодательной инициативы и пользовался правом вето на законопроекты, принимаемые собранием. Вето предводителя могло быть преодолено повторным принятием законопроекта обеими палатами собрания, причем квалифицированным большинством в 2/3 голосов в каждой палате.
Судебная власть осуществлялась Высшим судом и нижестоящими судами (мировыми, окружными). Члены Высшего суда избирались из людей с высшим специальным юридическим образованием или из состава профессуры, адвокатуры и магистратуры.
Высший суд являлся высшей аппеляционной инстанцией. Его решения были окончательны.
В проекте Конституции закреплено право Высшего суда толковать основные законы страны и объявлять некоституционными акты, издаваемые на местах.
Итак, автор проекта последовательно проводил принцип разделения властей с системой «сдержек и противовесов», так характерной для американской практики.
Согласно проекту каждый из органов власти получал возможность противодействовать другим органам. Совет области не мог принять закон без согласия Думы. Предводитель получал право накладывать вето на законопроект, принятый собранием. Если же законопроект становился законом, то Высший суд все же мог объявить его неконституционным. Проект Конституции предусматривал организацию также прокурорского надзора, адвокатуры, института нотариусов.
Особое внимание уделялось конституционно-правовым
70


основам деятельности карательного аппарата государственной власти в лице народной гвардии, армии и милиции.
В условиях нарастания классовой борьбы предлагаемая Конституция являлась довольно настойчивой попыткой затушевать действительное положение вещей, примирить дальневосточный пролетариат и крестьянство с местной и иностранной буржуазией.
Между тем следует отметить попытки ее автора придать разработанным законоположениям универсальный, всеобщий характер... «С незначительными изменениями,— самоуверенно заявляет В. С. Завойко, — эти законы могут быть приспособлены к любой из Российских областей».
В связи с этим необходимо напомнить, что именно в те годы правительством США вынашивались планы сохранения своего присутствия на дальневосточной земле. Одним из звеньев этого плана была попытка создания в дальневосточном регионе марионеточного буржуазного государства проамериканской1 ориентации.
Юридическим документом, открывающим широкие возможности для вмешательства иностранного капитала в Приморье, и должен был служить указанный проект Конституции. Это был документ компромиссного характера, в котором отражались пробуржуазные интересы земства и его иностранных покровителей, главным образом США.
Конституционный проект В. С. Завойко, естественно, вызвал большой интерес со стороны той, сравнительно небольшой части русской буржуазии, которая ориентировалась на США. Но конституционному проекту В. С. Завойко суждено было так и остаться проектом, ибо с уходом американских интервентских войск с русской территории зафиксированные в нем планы потеряли реальное обеспечение.
Таким образом, опыт строительства буржуазно-Демократического буферного государства в Приморье со всей убедительностью показал, что в условиях присутствия здесь войск интервентов это временное политическое образование в любой момент могло превратиться в белогвардейский, прояпонский, марионеточный «черный» буфер. Стараясь не допустить осуществления политических замыслов интервентов и в других областях Дальнего Востока, B. И. Ленин и ЦК РКП (б) перенесли всю работу по конструированию «красного» буферного государства в Прибайкалье.


§ 2. Революционно-демократическое политическое образование в Прибайкалье
2 	.1. 	Директива ЦК РКП (б) и СНК РСФСР о строительстве буферного государства в Прибайкалье 257, так же как и Приморье, вызвала недоумение,, расхождение и полемику в рядах коммунистов. Дальбюро РКП (б) пришлось провести большую разъяснительную работу среди коммунистов и трудящихся Прибайкалья по вопросу необходимости проведения буферной политики на Дальнем Востоке. Дальбюро РКП (б) настаивало на форсированном строительстве буферного демократического государства с тем, чтобы опередить японцев и не допустить появления на политической карте Дальнего Востока контрреволюционного «черного» буфера. Приморская тактика передачи власти Советами органам буржуазного самоуправления нашла применение и в Прибайкалье 258.
7 марта 1920 г. в г. Верхнеудинске состоялось объединенное заседание комитетов социалистических партий: коммунистов, эсеров и меньшевиков. В решении этой политической встречи было сказано, к<что новая власть временная, местная, и она конструируется вокруг местной земской управы с представительством трех социалистических партий на паритетных началах ...по следующему расчету: от Верхнеудинской земской управы — 4, по 2 представителя от каждой из партий коммунистов, меньшевиков и эсеров, от ЦИКа Советов Прибайкалья — 2, от профсоюзов  —  1, от бурятского населения — 1»  259. Председателем временной земской власти стал меньшевик И. Пятидесятников.
22 марта 1920 г. ЦИК Советов созвал II съезд трудового народа Прибайкалья (пос. Бичура), на котором присутствовало 205 делегатов. Съезд признал временную власть Прибайкальского земства. Данное земское правительство просуществовало недолго, но эффект от его использования не замедлил сказаться: японцы эвакуировали войска из Верхнеудинска, что в значительной мере облегчало создание буферной государственности.
Передав полномочия Временному земскому правительству и отправив туда 4 представителей, ЦИК Советов Прибайкалья не прекратил своего существования, а сохранился до созыва нового народного съезда под названием «Прибайкальского крестьянского комитета».
Этот орган революционной власти поставил своей задачей «направлять деятельность нового земского управления,.. для чего отдельные члены комитета входят с пра-
72


вами решающего голоса в соответствующие отделы правительства; в целом комитет собирается регулярно в определенные дни для обсуждения деятельности правительства...» 260.
В земском правительстве большинство мест принадлежало меньшевикам и эсерам, но ЦИК Советов Прибайкалья контролировал деятельность этого органа власти, сохраняя тем самым политическое руководство за коммунистами.
Аппарат земства был нужен только для организации буферного государства. В дальнейшем он не использовался ни в центре, ни на местах, где органы государственной власти создавались или заново, или реорганизовывались из местных Советов.
На наш взгляд, это объясняется, во-первых, присутствием в земствах буржуазных деятелей, что в значительной мере мешало использовать их аппарат для строительства демократического буфера, во-вторых, земский аппарат не был приспособлен для общей государственной работы, а годился лишь для исполнения «местных нужд»  261.
Итак, между ЦИК Советов Прибайкалья и земским правительством существовала преемственность. Орган Советской власти официально слагал перед земским правительством свои полномочия. Но фактически ЦИК Советов не самораспустился и сохранял контроль над Временной земской властью Прибайкалья.
Непосредственная преемственность возникла и между II съездом революционного народа в Бичуре и Учредительным съездом в Верхнеудинске. Инициатором созыва последнего было не Временное земское правительство, а крестьянский комитет Прибайкалья, который известил население о дне созыва Учредительного съезда и определил порядок проведения выборов 262. Промышленные предприятия, насчитывающие 150—300 рабочих и служащих, послали по представителю на Учредительный съезд. Мелкие предприятия объединялись в группы до 300 чел. и также направляли на съезд по 1 представителю. Этот же производственный принцип был распространен и на военнослужащих. На остальное население Прибайкалья, подавляющее большинство которого составляли крестьяне, распространялся территориальный избирательный принцип (от 1000 избирателей  —  1 представитель). Таким образом, при организации выборов на Учредительный съезд Прибайкалья было применено положение Конституции РСФСР 1918 г. о соединении территориального и производственного избирательных принципов. Однако в отли-
73


чие от РСФСР территориальные избирательные округа в Прибайкалье создавались не по количеству жителей, а по количеству избирателей.
Вследствие того, что население Прибайкалья в то время было сравнительно малочисленным, организаторы проведения выборов легко могли установить количество избирателей в округе. В Прибайкалье было применено также положение Конституции РСФСР 1918 г. о лишении избирательных прав эксплуататорских элементов.
Итак, вышеуказанная избирательная практика создавала преимущества для рабочих.
Вместе с тем крестьянский комитет признал возможным, в отличие от Основного закона РСФСР, предоставить политическим партиям и профсоюзам право послать на съезд по 2 представителя. 28 марта 1920 г, открылся Учредительный съезд Прибайкалья, на котором присутствовали представители 48 волостей, 11 казачьих станиц, 17 сельских исполкомов, 6 хошунских комитетов, 1 аймачного комитета, 3 сомонных комитетов, 29 частей революционной армии, 29 профсоюзов и 12 различных общественных организаций 263. Из 403 делегатов право решающего голоса имели 350 (87%). Делегаты, избранные нетрудовым населением Прибайкалья, не имели права решающего голоса. Большинство съезда составляли представители от рабочих и крестьян. Коммунисты руководили работой съезда. Съезд избрал президиум из 5 чел. (причем, 4 его члена были избраны из предложенных Прибайкальской организацией РКП (б) и 1 по предложению делегатов съезда). Учредительный съезд заслушал и обсудил: 1) доклад ЦИК Советов Прибайкалья (крестьянского комитета) о его деятельности; 2) доклад по текущему моменту в связи с предстоящим созданием буферного государства; 3) доклад об образовании органов государственной власти и др.  264.
Для изучения, обсуждения и предварительного решения вопросов повестки работы съезда из делегатов были сформированы 15 комиссий (по организации власти, военная, юстиции, труда, соцобеспечения, по национальному вопросу и др.) 265.
В центре внимания работы съезда был вопрос об образовании буферного государства в Забайкалье и на Дальнем Востоке. Вначале большинство участников съезда было настроено против идеи отделения дальневосточного региона от Советской России и создания временного буферного государства. Многие делегаты, выполняя наказы населения, заявляли, что они готовы голосовать
74


лишь за Советскую власть. Докладчик по второму вопросу повестки работы съезда А. М. Краснощеков 266 и большинство участвующих в прениях коммунистов разъясняли делегатам указание В. И. Ленина и ЦК РКП(б) о необходимости во имя защиты завоеваний Великого Октября и Советской власти создать на Дальнем Востоке буферное государство. А. М. Краснощеков говорил: «Нам нужно изыскать новые, мирные пути, с помощью которых можно было бы вытеснить иностранных интервентов из нашего края» 267. Это путь организации Дальневосточной республики, идею которой А. М. Краснощеков вынашивал еще с 1918 г. Но тогда для А. М. Краснощекова Дальневосточная республика предполагалась как федеративная социалистическая республика в составе единого Советского государства. В исторических же условиях 1920 г. это демократическая республика — буфер  —  официальное название которого впервые и прозвучало в речи А. М. Краснощекова на съезде в Прибайкалье!
После всестороннего разъяснения политики РКП(б) и Советского правительства на Дальнем Востоке настроение делегатов изменилось. 1 апреля съезд принял резолюцию о целесообразности установления «самостоятельной автономной власти в пределах Забайкалья и Дальнего Востока» 268. Эта власть будет носить демократический характер и представлять все слои населения. Перед ней съезд поставил следующие задачи: 1) освободить весь Дальний Восток от интервентов и белогвардейцев; 2) объединить все области края в единое политическое целое; 3) отстаивать независимость и суверенитет народов Дальнего Востока; 4) создать госаппарат; 5) направить усилия рабочих и крестьян на восстановление народного хозяйства региона.
Таким образом, съезд признал необходимость создания дальневосточного буфера и определил основные исторические задачи, стоящие перед этим государством. Съезд принял важнейший политико-юридический документ — «Декларацию об образовании Дальневосточной республики»  269. В ней говорилось, что Дальневосточные области — Забайкальская, Амурская, Приморская, Сахалинская, Камчатская и полоса отчуждения КВЖД  —
вследствие их экономического и географического положения, большого протяжения их пограничной линии и отдаленности от центра Российской республики, Объявляются независимой демократической Дальневосточной республикой. «На территории ДВР, — указывалось в Декларации, — устанавливается демократическая власть, олицет-
75


воряющая волю всего народа, выявляемую через его избранных представителей, и гарантирующая всем классам общества демократические свободы, обеспечивающие мирное развитие общественных сил» 270. В Декларации были определены первоочередные задачи Временного правительства ДВР, которое, обладая всей полнотой гражданской и военной власти на территории республики, должно «...установить царствование законности и порядка.., выработать закон о народном Учредительном собрании и подготовить созыв такового. Собрание это должно быть созвано, как только завершится объединение Забайкалья с другими Областями русского Дальнего Востока, дабы дать Дальневосточной республике демократическую конституцию» 271. Съезд заявил о готовности правительства ДВР установить дружественные отношения со всеми государствами. Иностранным гражданам гарантировалась полная неприкосновенность личности и собственности.
Провозглашение ДВР вызвало замешательство среди интервентов. Япония не рассчитывала в своих политических планах на то, что РСФСР откажется от восстановления Советской власти в Прибайкалье и займется строительством Дальневосточного буфера. Американские империалисты положительно отнеслись к созданию ДВР, но в печати высказали опасение насчет того, удастся ли эсерам и меньшевикам овладеть руководством в буфере и будет ли это «открытый буфер» для американского капитала. У крупной русской буржуазии создание ДВР тоже вызвало замешательство. Вначале она расценила буфер как «очередной большевистский политический демарш», имеющий скорее декларативный, чем практический характер. Но затем она стала воспринимать его как серьезное государственно-правовое явление. На съезде трудящихся Прибайкалья меньшевики и эсеры, выражавшие интересы зажиточной части деревни и некоторой части рабочего класса, требовали, чтобы ДВР в своем развитии ориентировалась не на Советскую Россию, а на США и Японию. Они хотели оторвать ДВР от РСФСР, превратить ее в буржуазное государство и в плацдарм для нападения на Советскую Россию. Так, меньшевик Меньделберг заявил, что необходимо, «распространить демократизм не только на Забайкалье, но и на всю Россию, а идею народоправства противопоставить диктатуре пролетариата» 272, Эсеры, выступавшие в блоке с меньшевиками, разделяли точку зрения своих политических коллег. Сибирские эсеры, например, увидели в ДВР начало «государства автономной Сибири», которое они на-
76


меревались создать. Левые эсеры и меньшевики-интернационалисты, имея в виду свои далеко идущие цели, позитивно отнеслись к провозглашению ДВР, рассматривая ее не как временное, а постоянное явление. Анархисты и максималисты встретили известие об образовании ДВР резко враждебно, расценив этот факт как «капитуляцию перед интервентами». Они обвиняли коммунистов в «предательстве революционного дела» и угрожали мятежами 273.
Трудящиеся Забайкалья признавали ДВР как этап на пути к установлению Советской власти, т. е. ее временный характер. «Признать предлагаемый буфер временно,  — заявили жители поселка Горбуновского,—пока устраиваются порядки.., а потом, чтобы всецело было у нас управление Советов» 274.
Из изложенного видно, что Декларация об образовании ДВР породила различные политические надежды у разных классов и партий. Контрреволюция была намерена превратить ДВР в военно-политическое орудие борьбы с Советской властью. Трудящиеся, руководимые коммунистами, надеялись, используя ДВР, «изжить интервенцию», разбить белогвардейцев и воссоединить Дальний Восток с РСФСР.
2.2. Съезд положил начало государственному строительству в ДВР На нем был образован Центральный областной орган народно-демократической власти, который должен исполнять функции Временного правительства ДВР. В его состав должны были войти 10 представителей от крестьян, 2 представителя от рабочих, 1 —от казаков, 1 —  от воинских частей, 2 — от бурят, 3 — от областного земства и по 2 представителя от коммунистов, меньшевиков и эсеров 275. Съезд предоставил, таким образом, право всем слоям населения, национальностям и политическим партиям послать в первое временное правительство ДВР своих представителей и тем самым способствовал созданию общенационального фронта борьбы против интервентов и белогвардейцев. Мелкобуржуазная земская управа и бурятские буржуазные националисты отказались от участия в формировании правительства ДВР. Их представители говорили о ведении «самостоятельной политики», «об особом сибирском и национальном творчестве» и т. д. «Советская Россия, — голословно утверждали меньшевики и эсеры, — не в силах защитить нас. Дальний Восток покинут на произвол судьбы, поэтому мы станем на путь особого сибирского творчества» 276. А. М. Краснощеков и некоторые другие ком-


мунисты, стремясь создать правительство ДВР на коалиционных началах, стали уговаривать представителей мелкобуржуазной демократии, чтобы они вошли в состав образуемой народно-революционной власти. В. И. Ленин дал категорическое указание: «Никаких условий с эсерами и меньшевиками: либо подчиняются нам без всяких условий, либо будут арестованы» 277. Следовательно, временное правительство ДВР было сформировано из коммунистов и сочувствующих им крестьян — делегатов съезда. Председателем правительства был избран коммунист А. М. Краснощеков. Весь состав этого правительства (из 25 человек) носил название Пленума народно-революционной власти. Ему принадлежала вся полнота политической и военной власти. Из своей среды Пленум избирал Президиум Народно-революционной власти (9 человек), имеющий распорядительно-исполнительные функции. Он назначал министров, которыми могли быть и члены правительства и лица, не входившие в его состав. С помощью такой практики коммунисты ДВР пытались обеспечить соединение законодательной и исполнительной власти. Члены Президиума возглавляли отдельные министерства  278.
Правительство ДВР представляло собой работающую кооперацию, где была слита воедино власть законодательная и исполнительно-распорядительная. Кроме Президиума в составе правительства была еще одна коллегия  — Совет Министров ДВР, который был построен на коалиционных началах. Помня вышеуказанное ленинское предупреждение и опасаясь оказаться в политическом изоляции, меньшевики и эсеры «последствии были вынуждены войти в состав Совета Министров. В течение июля сентября 1920 г. официальная правительственная газета «Дальневосточная республика» называла председателя Президиума одновременно и Председателем Совета Министров ДВР 279. Под Президиумом понималась более узкая коллегия, а под Советом Министров более широкая, включающая как членов Президиума, так и всех министров.
Вышеуказанная структура правительства ДВР предопределила то, что четкого разделения функций между Пленумом народно-революционной власти, Президиумом и Советом Министров не существовало. Постепенно две постоянные коллегии — Президиум и Совет Министров вытеснили Пленум. С сентября 1920 г. Пленум вообще не созывался.
Правовой статус правительства еще не был определен. Первый Совет Министров, официально называемый
78


народно-революционной властью или Временным правительством, был образован 2 апреля 1920 г. съездом представителей трудового населения Прибайкалья в составе 13 членов. В последующем его персональный и численный состав изменялся. Назначение его новых членов происходило в порядке кооптации. Таким способом был пополнен состав Совета Министров представителями Амурской области, партии Сибирских эсеров, населения Бурятии. Коалиция строилась на большевистской основе. Совет Министров работал в пленарном порядке. Постоянно действующим органом Совета Министров являлся Президиум из 3 членов, избираемых на Пленуме из числа министров. Президиум возглавлял Председатель Совета Министров. Совет Министров являлся единственным центральным органом государственной власти ДВР в рассматриваемый период, на который возлагалась задача ликвидации «остатков разбитых сил «черной» реакции, установление твердого правопорядка и воссоздание хозяйственно-экономической жизни страны». Слияние двух органов государственной власти — Временного Правительства и Совета Министров — объяснялось тем, что коммунисты ДВР, выступая против установления в ней парламентаризма, считали, что именно таким образом можно будет, преодолеть отделение исполнительной власти от законодательной и обеспечить их соединение.
2.3. Одновременно с Образованием правительства шел процесс создания министерств и других органов отраслевого управления. В течение апреля—июня 1920 г. образовано 13 министерств (иностранных дел, финансов, земледелия, просвещения, военное, внутренних дел и др.). Во главе большинства из них стояли коммунисты. За период с апреля по ноябрь 1920 г. правительство ДВР издало всего 55 нормативных актов, определяющих юридический статус 5 министерств: юстиции, промышленности, труда, земледелия, социального обеспечения. Таким образом, большинство министерств не имели в указанный период правовых основ организации и деятельности. Это в значительной мере затрудняло их работу. Так, 5 июля 1920 г. государственный контроль произвел обследование министерств и установил следующие недостатки: 1) отсутствие Положения о министерствах; 2) неопределенность структуры; 3) смешение функций различных ведомств; 4) разнообразие отчетности и др. Госконтроль рекомендовал Совету Министров «срочно выработать Положение о каждом министерстве» 280. При разработке нормативных актов о министерствах использовались зако-
79


мы царского и Всероссийского Временного (1917 г) правительств, а также советские нормативные акты о государственном управлении  281.
Сравнительный анализ вышеупомянутых нормативных актов об отдельных министерствах показывает, что они в основном кратко определяли функции, структуру министерств. Министр назначался и смещался Президиумом народно-революционной власти ДВР, перед которой он был ответствен. Министр имел заместителя, назначаемого Советом Министров. Компетенция министерств носила централизованный и отраслевой характер.
Структура министерств была однообразной. Основным структурным подразделением министерства являлся отдел, количество их было разным 282.
Штаты министерств были крайне раздуты. Но, по данным госконтроля ДВР, преданных народной власти, высококвалифицированных кадров, в том числе и юристов, не хватало 283. 15 июля 1920 г. правительство ДВР издало постановление «Об учете и мобилизации юристов»  284. Мобилизации подлежали не только специалисты с высшим юридическим образованием, но и студенты, окончившие 2 курса университета по специальности «Правоведение». На основе этого постановления были мобилизованы и лица, проработавшие в органах юстиции не менее 2-х лет. В результате персонального распределения все они были направлены на работу в создаваемые органы юстиции. Одновременно по настоянию госконтроля ДВР в сентябре 1920 г. в каждом из министерств были созданы аттестационные комиссии, в которые вошли коммунисты и опытные специалисты, перешедшие на сторону народной власти. В итоге аттестации работников министерств штаты последних были сокращены почти на 20%, главным образом, за счет старых чиновников, служивших еще царизму и белогвардейской власти.
Таким образом, при создании государственного управления в ДВР использовалась буржуазная министерская система, в которой наблюдалось засилие старых специалистов.
2.4. В Прибайкалье на местах первоначально существовали Советы, земства, думы, ревкомы, исполкомы, управы и другие органы власти и управления. С целью унификации местного управления правительство буферной республики в 1920 г. приняло ряд нормативных актов: «Закон о выборах в местные сельские, волостные, городские и уездные органы управления ДВР», «Общие правила о производстве выборов в сельские, волостные, уезд-
80


ные и городские органы управления», «Положение о сельских, волостных, уездных и городских органах управления» и др.285.
В Прибайкалье были установлены демократические выборы в органы местной государственной власти. Это подтверждалось тем, что избирать и быть избранным могли быть граждане с 18 лет независимо от расы, пола, национальности и образования. В отличие от Конституции РСФСР 1918 г. в Прибайкалье получили избирательные права лица, жившие на нетрудовые доходы, бывшие офицеры белых армий, т. к. народная власть стремилась создать единый фронт против интервентов и белогвардейцев. Так же, как и в Советской России, не получили избирательных прав представители религиозного культа, бывшие служащие и агенты полиции, жандармерии и др.
Не ограничиваясь провозглашением избирательных прав граждан, народно-революционная власть обеспечила эти права необходимыми гарантиями, предоставив избирателям свободу печати, свободу слова, собраний и митингов без всяких ограничений. Выборы проводились на основе всеобщего, равного избирательного права при тайном голосовании. Всеобщность избирательного права Обеспечивалась, в частности: порядком составления списков избирателей, порядком организации избирательных комиссий и участков, назначением выборов в нерабочий день и др. Равное избирательное право означало, что каждый гражданин имел один голос, и что все граждане участвовали в выборах на равных основаниях. Равное избирательное право обеспечивалось тем, что один избиратель не мог быть включен более чем в один избирательный список.
Важная гарантия избирательных прав граждан — «выставление списка избирателей для всеобщего обозрения». Но закон не определил сроки «выставления» этих списков. Тем самым не было должным образом обеспечено ознакомление со списками избирателей. Это существенный недостаток избирательного закона.
Каждый гражданин мог подать заявление о неправильностях в данных списках в соответствующую избирательную комиссию. Если они не были исправлены, то избиратель имел право подать жалобу в вышестоящую избирательную комиссию. В законе ничего не говорилось о возможности обжалования неисправленных списков в судебном порядке. По всей видимости это объяснялось тем, что судебная система еще не была организована.


В Прибайкалье последовательное выражение получил принцип прямого избирательного права лишь в низшие сельские и городские представительные органы. Выборы в волостные и уездные представительные органы являлись непрямыми (многостепенными). Не был последовательно закреплен в законе и такой принцип избирательного права, как принцип тайного голосования. Провозглашая тайное голосование, избирательный закон в то же время допускал и открытое голосование по усмотрению избирательной комиссии. Все это говорит о том, что данный избирательный закон, исходя из буферных условий, носил компромиссный характер. Он включал как буржуазные, так и советские элементы избирательного права, при примате последних.
Закон регулировал порядок организации и проведения выборов: составление списков избирателей, образование избирательных участков и комиссий, порядок выставления кандидатов и голосования за них, определение результатов выборов. Избирательный закон ДВР не предусматривал Образование избирательных округов. Выборы и отзыв уполномоченных во все представительные органы производились по избирательным участкам. Порядок образования избирательных участков законом не был установлен. Однако тщательный анализ всех статей закона позволяет утверждать, что представительство в местные органы было все-таки различным. Волостное собрание уполномоченных избиралось гражданами ДВР по норме 1 депутат на 500 избирателей; уездное — 1 депутат на 1000 избирателей; городское — 1- депутат на 500 избирателей. Соответственно этому фактически и образовались избирательные участки. Оставалось неясным, учитывались ли при образовании избирательных участков местные условия (разбросанность населенных пунктов, состояние путей сообщения и т. п.), а также  плотность и численность населения (допустим, селение или группа селений насчитывали менее 500 избирателей и т. д.). Не указывалось минимальное число избирателей, при котором может быть создан избирательный участок, не предусматривалось образование избирательных участков в больницах, в воинских частях.
Более ясно в законе отражен вопрос об образования избирательных комиссий. Центральная избирательная комиссия формировалась правительством. Уездные и городские избирательные комиссии образовывались из представителей (по 1 человеку) уездного и городского нар- ревкома, Центрального бюро профсоюзов, местных орга-
82


низаний социалистических партий и народно-революционной армии. Волостные — уездными и городскими избирательными комиссиями (количество их членов определялось по усмотрению уездных и городских избирательных комиссий). Сельские избирательные комиссии избирались сельскими народными собраниями из 3—5 человек).
Демократизм избирательной системы ДВР проявлялся также и в выставлении кандидатов в уполномоченные. Право выдвижения списков кандидатов в уполномоченные оставалось за избирателями. «Число указываемых в списках кандидатов, — говорилось в ст. 22 «Общих правил о производстве выборов в сельские, волостные, уездные и городские органы управления», — не должно превышать общего числа упономоченных, подлежащих избранию... Список должен быть подписан таким числом избирателей, которое составляло бы не менее половины числа уполномоченных, подлежащих избранию... Каждый избиратель может подписать только один какой-либо список кандидатов в уполномоченные» 286.
Однако правила выдвижения кандидатов в уполномоченные избирателями, а также порядок составления списков кандидатов не были разработаны. Право выдвижения списков кандидатов осуществляли также социалистические политические партии. Не регламентировалось законом и проведение избирательной кампании.
Важнейшей стадией выборов являлось голосование. Последовательно заботясь об интересах избирателя, закон предусматривал максимально благоприятные условия для осуществления свободного голосования. Выборы должны были проводиться в нерабочий день, чтобы все избиратели могли принять в них участие. Подача голосов производилась в течение одного дня, от 9 часов утра до 9 часов вечера.
Каждый избиратель имел специальную «карточку избирателя», которую он получал в соответствующей избирательной комиссии. В этой карточке, удостоверяющей личность избирателя, указывались фамилия, имя, отчество избирателя, а также место голосования. Избиратель голосовал лично «за один из списков заявленных кандидатов» путем опускания в урну записки с указанием номера избирательного списка. Таким образом, он голосовал за список в целом и не мог проголосовать против отдельных кандидатов из этого же списка. Это правило, взятое из буржуазной практики, в какой-то мере ограничивало волеизъявление избирателей.
Результаты выборов определялись на основе статьи
83


30 «Общих правил», которая гласила: «Общее число уполномоченных, подлежащих избранию,., распределяется между заявленными списками кандидатов пропорционально числу голосов, поданных на выборах за каждый из этих списков» 287. В целях охраны избирательных прав граждан ДВР была установлена строгая ответственность за их нарушение. В статье 22 «Общих правил» было сказано: «Лица, виновные в совершении деяний, имеющих цель поругания свободы и правильности выборов... уполномоченных, Подлежат ответственности по закону» 288.
Если Центральная избирательная комиссия признавала выборы недействительными, то Министерство внутренних дел назначало новые выборы. Сроки проведения новых выборов закон не устанавливал. Их определяло Министерство внутренних дел. Новые выборы производились по спискам избирателей, составленным для первых выборов, и в полном соответствии с «Общими правилами».
Уездные волостные и городские собрания уполномоченных — высшие местные представительные органы государственной власти избирались сроком на 1 год. Избиратели давали своим уполномоченным наказы, которых они обязаны были неукоснительно придерживаться во всей своей деятельности.
Однако гарантии того, что уполномоченные будут строго выполнять наказы избирателей, в законе зафиксированы не были. Уполномоченный не был непосредственно ответственным перед избирателями. Тем самым был юридически закреплен принцип независимости депутатов от воли своих избирателей. В этом была сделана уступка буржуазной демократии, которой чуждо само понятие ответственности депутата перед избирателями.
Съезд — основная организационно-правовая форма деятельности собрания уполномоченных. Он обеспечивал коллективизм в работе местных органов государственной власти, представительство и выражение воли и интересов избирателей. Очередные съезды созывались не менее 3-х раз в год, а чрезвычайные — в экстренных случаях по требованию 1/3 уполномоченных или местного нарревкома. Съезд мог работать при кворуме 2/з уполномоченных. В межсессионный период управление осуществлял нарревком, избираемый представительным органом. Сельское Народное собрание избирало сельский ревком в составе председателя и двух членов. На нем же избирались уполномоченные на волостной съезд, который, в свою очередь, избирал от 3 до 5 человек в волостной нарревком и представителей на уездный съезд. Последний избирал
84


уездный нарревком в количестве от 5 до 15 человек. В городе собрание уполномоченных избирало горнарревком, состоявший не менее чем из 5 человек.
По «Положению о сельских, волостных, уездных и городских органах управления» нарревкомы должны были функционировать только как органы управления. На проведенных в конце июня 1920 г. выборах в местные представительные органы победу одержали коммунисты и революционные крестьяне. Они получили большинство мест в волостных и уездных собраниях уполномоченных. Но в условиях военного времени, когда все силы Прибайкалья были брошены на разгром белогвардейских банд атамана Семенова и освобождение г. Читы, правительство приняло постановление: до разрешения этой военно-политической проблемы и принятия Конституции ДВР, позволяющих избрать конституционные органы, очередные съезды уполномоченных не созывать. Нарревкомы, избранные на сельских собраниях и съездах уполномоченных из коммунистов и представителей революционного крестьянства, оставались на местах в качестве органов власти и управления. Они составили единую с центральными органами управления систему государственных органов, построенную по принципу демократического централизма, который «нисколько не исключает, а, напротив, предполагает свободу различных местностей и даже различных общин государства в выработке разнообразных форм и государственной, и общественной, и экономической жизни» 289.
Это положение подтверждалось компетенцией местных органов государственной власти. Даже самое низшее звено государственных органов —  сельский нарревком — должен был не только исполнять постановления сельского собрания, но и являться представителем вышестоящих государственных органов. Формы работы нарревкомов «Положение» не определило. В нем содержалось лишь указание на то, что для осуществления руководства отдельными отраслями управления и экономики, они, за исключением сельского, создают отделы: военный, труда и призрения, здравоохранения, продовольствия, административный, финансовый, промышленный, земельный. Заведующие отделами назначались нарревкомом и утверждались одноименными отделами вышестоящих нарревкомом и соответствующими министерствами. В «Положении» не получили отражение предметная компетенция нарревкома и его структурных подразделений, порядок их образования. Поэтому вопросы организации деятель-
85


ности нарревкомов решались в ходе дальнейшего государственного строительства с учетом местных условий и практики их работы. Нарревкомы избирались на сельских собраниях и съездах уполномоченных. В исключительных случаях, когда выборы в данной местности провести было невозможно, состав нарревкома назначался вышестоящим нарревкомом. Уездные нарревкомы функционировали в пленарном порядке. Рабочим органом уездного нар- ревкома являлся президиум, состоящий из 3 членов (председателя, заместителя председателя и секретаря). Волостные и сельские (станичные) нарревкомы избирались (назначались) из 3—5 членов.
Анализ правового статуса нарревкомов ДВР позволяет сделать вывод о том, что они не являлись буржуазными муниципалитетами, ведающими исключительно местными делами. Нарревкомы в Прибайкалье представляли центральную власть, являясь в то же время и органами местного самоуправления. С созданием нарревкомов муниципальные буржуазные органы (земские и городские управы) были ликвидированы. Нарревкомы являлись конституционными органами, так как «Декларация об образовании независимой Дальневосточной республики», «Закон о выборах в местные сельские, волостные, городские и уездные органы управления ДВР» и другие конституционные нормативные акты предусматривали в законном порядке, т. е. посредством выборов, организацию нарревкомов. На наш взгляд, в связи с конституционным характером нарревкомов, нет основания считать их чрезвычайными органами. Ревкомы в РСФСР, например, являлись временными чрезвычайными местными государственными органами. Чрезвычайными они были потому, что их возникновение было вызвано условиями гражданской войны и не было предусмотрено Конституцией РСФСР 1918 г. Они временно, до окончания военных действий, заменяли Советы в прифронтовой полосе. Нарревкомы ДВР. будучи выборными конституционными органами, не являлись чрезвычайными. Временными они могут быть признаны в силу того, что их полномочия, как и полномочия всех выборных органов, заканчивались по истечении срока, на которой они были избраны.
Летом 1920 г. на освобожденной от белогвардейцев и
интервентов территории Прибайкалья Советы организовали проведение сельских собраний и волостных, уездных съездов уполномоченных, на которых были избраны нарревкомы, Это указывает на существование определенной преемственности между местными Советами и нарревко-
86


мами. К осени 1920 г. нарревкомы функционировали в 4 уездах Прибайкалья (Баргузинокий, Троицко-Савский, Мензо-Акшинский, Петровско-Забайкальокий) 290°. В верхнеудинском уезде власть принадлежала не Совету, а земской управе. Поэтому организация здесь новой власти, по сообщению ведомства внутренних дел ДВР, несколько задерживалась 291. В качестве временного органа власти в этом уезде был создан эмиссариат, при котором функционировали уездные отделы всех министерств ДВР. Правительственный эмиссар, назначенный Советом Министров ДВР, временно осуществлял всю полноту государственной власти в уезде.
В начале ноября 1920 г. данный эмиссариат прекратил свое существование, передав свои полномочия Верхнеудинскому уездному нарревкому. Первым нарревкомом, образовавшимся за пределами Прибайкалья, был Амурский областной нарревком. IX Чрезвычайный съезд трудящихся Амурской области (18 июля — 5 августа 1920 г.) после долгих дебатов и под .влиянием коммунистов признал ДВР и принял решение о присоединении к ней  292. На съезде был избран Облнарревком в составе 15 человек  293. Облнарревком являлся органом государственной власти ДВР в Амурской области. Налицо преемственность между Советской властью и государственными органами ДВР в Амурской области.
Правительство ДВР назначило в Амурскую область правительственного эмиссара, который являлся связующим звеном между правительством в г. Верхнеудинске и Амурским облнарревкомом, разделенными друг от друга семеновской «читинской пробкой». Правовое положение эмиссариата не было определено законом. Таким образом, в Амурской области была создана своеобразная система органов государственной власти. Наряду с выборным органом народной власти (Облнарревкомом) там существовал эмиссариат — институт буржуазного парламентаризма, осуществляющий на местах правительственный надзор. 3 сентября 1920 г. на пленарном заседании Амурского облнарревкома было принято «положение о реорганизации власти на местах» 294. В целях осуществления большей централизации было признано желательным введение института волостных и сельских уполномоченных Облнарревкома, которым поручалась организация нарревкомов на местах на основе постановления правительства ДВР от 3 июня 11920 г. Реорганизация советских органов власти на Амуре затягивалась. Коммунистам приходилось учитывать настроения населения,
87


часть которого была по-прежнему охвачена антибуферными настроениями. В связи с этим в г. Благовещенске, например, городской Совет продолжал свою деятельность вплоть до конца 1920 г. Выборы в нарревком г. Благовещенска состоялись лишь 19 декабря 1920 г.  295. Правительство ДВР, учитывая специфику условий на Амуре, распорядилось не форсировать реорганизацию местных Советов в нарревкомы. Данная линия в государственном строительстве в Амурской области была одобрена ЦК РКП (б). «Имеющаяся там (на Амуре. — В. С.),  — разъяснял ЦК РКП (б) дальневосточным коммунистам, — на местах Советская власть может в местном масштабе продолжать существовать, не нарушая... характера республики в целом...» 296.
Создание нарревкомов наблюдалось и в других районах ДВР, в том числе и на освобожденной партизанами территории Восточного Забайкалья. В августе 1920 г. в г. Нерчинске на городском собрании общественности был избран нарревком «для объединения вокруг правительства ДВР» 297. 10 сентября, после эвакуации японских войск из г. Нерчинска, на съезд населения Восточного Забайкалья прибыло 237 делегатов от Нерчинского, Нерчинско-Заводского и Читинского уездов. 23 сентября съезд избрал нарревком Восточного Забайкалья из 15 чел. во главе с коммунистами и заявил о подчинении Восточного Забайкалья Верхнеудинскому правительству 298.
Таким образом, осенью 1920 г. в Восточном Забайкалье сложилось политическое положение, когда власть осуществлялась на освобожденной территории Облнарревкомом, как органом «государственной власти ДВР, а на остальной—семеновским «народным» собранием и белогвардейской администрацией.
2.5. Хотя Дальневосточная республика, как указывалось выше, строилась как государство, в котором власть принадлежала революционному народу, на государственную службу широко привлекалась буржуазия. Поэтому необходимо было особо позаботиться об организации эффективного контроля над госаппаратом. Создателями такого контрольного аппарата в ДВР могли быть только коммунисты и специалисты, знакомые с работой РКП РСФСР. Поэтому Дальбюро ЦК РКП (б) приняло решение: поручить формирование органов госконтроля ДВР группе инспекторов Полевого контроля 5 Армии во главе с коммунистом В. И. Пичугиным, который был утвержден правительством на пост государственного контролера.
88


Согласно «Положению о государственном контроле ДВР» от 6 нюня 1920 г.  299 госконтроль объявлялся независимым по отношению к Совету Министров, отдельным министерствам, ведомствам и учреждениям, деятельность которых с точки зрения законности и целесообразности подлежала наблюдению со стороны органов контроля. В своей деятельности госконтроль был подотчетен и ответствен перед высшей законодательной властью. «Положение» не называло конкретно носителя высшей законодательной власти в ДВР, так как этот вопрос окончательно должно было решить будущее Учредительное собрание Дальнего Востока. Как и РКИ РСФСР, госконтроль ДВР должен был выполнять следующие задачи: 1) привлечение трудящихся к контролю и обучение их искусству государственного управления; 2) наблюдение за законностью в деятельности контролируемых объектов; 3) усовершенствование госаппарата; 4) контроль учета, хранения и расходования государственных материальных и денежных средств.
В. И. Ленин указывал, что выполнение поставленных задач возможно, если «всю трудящуюся массу, и мужчин, и женщин особенно, провести через участие в рабоче-крестьянской инспекции» 300.
Поэтому в «Положении» особо подчеркивалось, что выполнение всех контрольных задач возможно лишь при условии широкого привлечения трудящихся к контролю посредством таких форм, как институт понятых, бюро жалоб и заявлений, летучие ревизии. Это обеспечивало непосредственное участие рабочих и крестьян в делах государства. В ДВР это имело особое политическое значение, так как буржуазные элементы подпадали под контроль рабоче-крестьянских масс.
В отличие от буржуазного, чисто финансового контроля, госконтроль ДВР носил всеохватывающий характер. В ст. 2 (п. «г») «Положения» указывалось, что государственный контроль «обследует разные отрасли народного хозяйства» 301. Госконтроль ДВР должен был проводить ревизии с привлечением трудящихся и специалистов, знающих особенности контролируемых объектов. Это давало реальную возможность быть в курсе действительного положения дел. Буржуазный контроль не знал задачи наблюдения за целесообразностью контролируемых действий. Впервые эта задача была выдвинута В. И. Лениным и практически нашла свое осуществление в деятельности РКИ РСФСР. В соответствии со ст. 2 (п. «а») «Положения о государственном контроле ДВР» контроль-
89


ные органы буферного государства должны были наблюдать «...за законностью и целесообразностью всех действий в области народного хозяйства...».
В связи с возложением на госконтроль ДВР обязанности наблюдения за исполнением законов последний становился аппаратом политического контроля. Контроль, будучи аппаратом политического контроля, находясь в руках коммунистов, мог сыграть исключительную роль в ДВР как орудие подавления сопротивления контрреволюции в борьбе за обеспечение революционной законности. «Малейшее беззаконие, малейшее нарушение советского порядка, — писал В. И. Ленин, — есть уже дыра, которую немедленно используют враги трудящихся» 302. Поэтому, как перед органами контроля РСФСР, так и перед госконтролем ДВР, стояла задача: надзор за точным исполнением законов. В ДВР прокуратура еще не была создана и ее функции частично выполняли органы контроля. Вместе с тем В. И. Ленин требовал от контрольных органов не простого наблюдения за законностью, а проверки целесообразности применения закона. В. И. Ленин писал: «Рабкрин судит не только с точки зрения законности, но и с точки зрения целесообразности» 303. Это ленинское требование нашло юридическое закрепление и в «Положении о государственном контроле ДВР».
Выполнение поставленных перед госконтролем ДВР задач гарантировалось весьма широкими его правами: производить проверки деятельности органов с точки зрения достигнутых на деле результатов; привлекать для участия в проверке в качестве экспертов специалистов и других сведущих лиц; требовать от министерств и ведомств издаваемые ими подзаконные акты; принимать заявления и жалобы о нарушении закона, о недостатках в госаппарате; налагать денежные начеты на должностных лиц, причинивших ущерб государству; опротестовывать незаконные акты государственных органов и должностных лиц и др.
Протест госконтроля не приостанавливал действия опротестованного акта. Юридическая сила протеста состояла в том, что соответствующий орган государственного управления, получив протест, обязан был его расссмотреть и известить контроль о принятых решениях. Постановление о возбуждении дисциплинарного преследования контроль направлял в соответствующий орган управления или должностному лицу, правомочному наложить дисциплинарное взыскание. При обнаружении преступного деяния госконтроль возбуждал против нарушителя судебное преследование. На основе обобщения ре-
90


зультатов ревизии и проверок органы госконтроля имели право делать представления в соответствующие хозяйственные и государственные органы, в которых содержался анализ обнаруженных недостатков и нарушений, указаны их причины и меры их устранения.
«Положение о государственном контроле ДВР» законодательно закрепляло важнейший ленинский принцип демократического централизма в организации деятельности контрольных органов республики. Госконтроль ДВР был построен по территориальному принципу и состоял из центрального аппарата и местных органов контроля.
Центральный аппарат госконтроля ДВР состоял из следующих звеньев: 1) государственный контролер; 2) Совет — высший ревизионно-организационный, коллегиальный орган; 3) 13 общих отделов (распределительно-организационный, ревизионный, административный и др.); 4) Центральное бюро жалоб и заявлений на правах отдела; 5) специальный отдел.
Во главе госконтроля ДВР стоял государственный контролер, назначаемый на эту должность правительством. Он принимал участие в работе правительства с правом совещательного голоса (ст. 10). Государственный контролер являлся председателем Совета — высшего ревизионного органа республики (ст. 19), который руководил, объединял и направлял деятельность всех контрольных органов ДВР.
В условиях военного времени в народно-революционной армии ДВР был создан еще и Полевой контроль, который входил в систему государственного контроля республики. При штабе главнокомандующего НРА было организовано Управление Полевого контроля. Во главе Полевого контроля НРА стоял главный военный контролер, который назначался главнокомандующим НРА по договоренности с государственным контролером ДВР. Главный военный контролер был ответствен перед главнокомандующим НРА и государственным контролером ДВР
«Положение о государственном контроле ДВР» предусматривало создание низовых звеньев системы госконтроля  — областных I (губернских), уездных контрольных органов. Но их организация на местах началась несколько позднее, после объединения областей Дальнего Востока в единую Дальневосточную республику. Из анализа правового положения органов госконтроля ДВР можно сделать следующие основные выводы: 1) по своим задачам, правам и обязанностям госконтроль ДВР являлся
91


не буржуазным, а рабоче-крестьянским контролем; 2) задачи, права и обязанности госконтроля ДВР в основном совпадали с РКИ РСФСР. Но РКИ Советской России более широко, чем госконтроль ДВР использовал разнообразные формы привлечения трудящихся к контрольной работе, такие как институт делегированных членов РКИ, ячеек содействия и т. и. Организация подобных форм участия трудящихся в контроле «Положением о государственном контроле ДВР» не предусматривалась. Не получила развитие в ДВР правовая регламентация деятельности Бюро жалоб и заявлений. В этом отношении госконтроль ДВР напоминал более НК госконтроля РСФСР 1918—1919 гг.; 3) «Положение о государственном контроле ДВР» юридически закрепляло ленинские принципы организации и деятельности контроля: участие трудящихся в деятельности контрольных органов, революционная законность, демократический централизм, коллегиальность и единоначалие, подбор и расстановка кадров.
При организации контрольного аппарата в ДВР пришлось столкнуться с целым рядом трудностей и в первую очередь с проблемой кадров. Контрольный аппарат это прежде всего люди, приводящие в движение государственную, контрольную машину и обеспечивающие ее подчинение политике РКП (б). Госконтролю поэтому нужны были кадры, преданные народу, удовлетворяющие требованиям деловой квалификации.
Но в условиях гражданской войны, когда все лучшие силы рабочего класса и трудового крестьянства были брошены на фронт, подбор и расстановка кадров было делом крайне трудным. Из РСФСР в ДВР юыло  направлено 32 советских контролера 304. Госконтроль ДВР обратился к трудящимся с призывом идти работать в контрольные органы. Для них были организованы 2-месячные курсы без отрыва от производства. На курсы было принято 1150 человек 308. Занятия по экономике, по государственно-правовому строительству в РСФСР и ДВР и по практике контрольной работы проводили штатные сотрудники госконтроля, бывшие члены РКИ РСФСР.
Профсоюзы, в которых засели меньшевики и эсеры, почти не оказывали помощи органам госконтроля.
В условиях недостаточности кадров в ДВР широко стала осуществляться практика привлечения в контрольный аппарат старых буржуазных специалистов. В. И. Ленин рассматривал это явление как одну из форм классовой борьбы пролетариата в переходный период. В. И. Ленин учил, что надо привлекать на службу тех, кто воспи-
92


тан капитализмом против трудящихся, установив контроль за их деятельностью, ставить над ними рабочих и коммунистов, пресекать всякие контрреволюционные попытки и одновременно учиться у буржуазных специалистов. Часть старой интеллигенции, связанной кровно с капиталистами, помещиками и бывшим госаппаратом царской монархии и белогвардейских правительств, первоначально саботировали призыв правительства «красного» буфера о поступлении на службу в органы новой власти. Они надеялись на то, что в борьбе с интервентами и белогвардейцами ДВР падет. Некоторые буржуазные специалисты не понимали или не хотели понимать задачи рабоче-крестьянского контроля, а принципы, лежащие в его основе, их отпугивали. Не привлекательным для чиновников был размер заработной платы в контрольном аппарате. Так, например, контролер получал заработную плату в меньшем размере, чем курьер хозяйственного учреждения. Поэтому лица, ранее служившие в контрольных органах, не желали трудиться по специальности и т. п. Преодолевая трудности, госконтроль ДВР постепенно пополнялся кадрами. В конце 1920 г. центральный аппарат госконтроля насчитывал 97 человек 306, а в целом в органах контроля, как в центре, так и на местах, насчитывалось 257 сотрудников 307, т. е. немногим более 50% утвержденных штатов. В среднем процент членов РКП (б) в штате контроля ДВР колебался от 1 до 4% от общего числа сотрудников. Члены РКП (б) возглавляли большинство подразделений госконтроля ДВР. Это позволяло проводить в условиях ДВР советскую контрольную политику, направленную прежде всего на создание и совершенствование госаппарата буферного государства.
2.6. Дальневосточная партийная организация указывала, что к созданию госаппарата ДВР надо подходить творчески, с учетом специфических, буферных условий и в то же время стремиться «осуществлять максимум объективно возможного советского содержания, руководствуясь общими указаниями высших органов РСФСР...» 308. В условиях непрекращающейся борьбы с интервентами и белогвардейцами Дальбюро РКП (б) и Правительство ДВР особое внимание уделяли строительству вооруженных сил «буферной» республики. Забайкальская группа советских войск и партизанские отряды Прибайкалья явились основой создания НРА ДВР. В декларации Прибайкальской земуправы от 11 марта 1920 г. о создании НРА говорилось, что революционная армия, «ведя очист-
93


ку своей территории от вторгшихся враждебных населению элементов, вместе с тем перестраивается в регулярное войско. Армия строится на началах взаимного понимания и уважения солдат и командиров» 309. Правительство республики объявило мобилизацию трудящихся в ряды НРА. В приказе № 5 командования НРА от 29 апреля 1920 г. говорилось: «На основании постановления съезда трудящихся... Правительство для борьбы с врагами народа уже объявило мобилизацию городского, казачьего и сельского населения призывов 1916—1922 гг.»  310. По сравнению с Красной Армией РСФСР комплектование НРА ДВР имело свои особенности: 1) оно не имело классового ограничения; 2) рядовой состав состоял из двух категорий (из бывших партизан и солдат колчаковской и семеновской армии, добровольно перешедших на сторону НРА); 3) командный состав делился на 3 категории: а) командиры партизанских отрядов, преданных революции, но имевших слабую военную подготовку, б) командиры, прибывшие из РСФСР, занимавшие, как правило, высшие посты в НРА, в) бывшие офицеры колчаковской и семеновской армий, составляющие большинство командного состава. В мае 1920 г. НРА имела в своем составе два регулярных соединения — 1 Иркутскую стрелковую дивизию и 3 Забайкальскую дивизию, численность которых достигала 25 тыс. штыков 311.
Создание НРА проходило в острой борьбе коммунистов с эсерами и меньшевиками, которые стремились подчинить вооруженные силы ДВР своему идейно-политическому влиянию, добивались руководящих постов в армии. Выполняя директиву ЦК РКП (б) о безраздельном коммунистическом руководстве НРА, большевики Прибайкалья строили вооруженные силы буферной республики по образцу Красной Армии РСФСР, сохраняя с ней преемственность как в организационной структуре, так и в политической работе312.
В марте 1920 г. Дальбюро РКП (б) и Прибайкальская земская управа утвердили Военный Совет НРА313. Военный Совет — высший военно-политический орган буферного государства, осуществляющий непосредственное руководство ведением войны против интервентов и белогвардейцев. Он определял пути реализации ленинской военной стратегии в специфических условиях Дальнего Востока, строительства вооруженных сил ДВР, совершенствования ее военной организации. Центральным военным органом ДВР являлось Военное министерство. Согласно «Временному положению о Военном министерстве
94


ДВР (1920 г.)»314, да него были возложены следующие задачи: 1) разработка оперативных и мобилизационных планов; 2) обеспечение материального оснащения армии; 3) организация учебной подготовки народоармейцев и военнообязанных; 4) руководство военно-вопомогательными службами Вооруженных сил ДВР (хозяйственной, санитарной, ветеринарной и др.) и т. д. Военный министр назначался и смещался Правительством ДВР по согласованию с Дальбюро РКП (б). Руководство Вооруженными силами ДВР военный министр осуществлял через Главный штаб и его управления. Начальник Главного штаба и начальники отдельных управлений и других структурных подразделений Военного министерства назначались и смещались военным министром то согласованию с Правительством ДВР и Дальбюро РКП (б).
Непосредственное управление войсками осуществлял Главком ДВР, который назначался и смещался Дальбюро РКП (б) и Правительством ДВР по представлению военного министра и согласованию с Реввоенсоветом (РВС) Советской России. Главком ДВР подчинялся военному министру (формально) и помощнику Главкома всеми вооруженными силами РСФСР по Сибири (фактически). Главком ДВР имел двух помощников (по оперативной и административно-политической работе) и полевой штаб  315. Дальбюро РКП (б) приняло постановление «О партийном и политическом представителе в армии ДВР»  316. Он возглавлял военно-политическое управление НРА, которое через 12 политотделов армии, дивизий и полков руководило партийным строительством, направляло работу военных комиссаров, создавало и укрепляло ячейки РКП (б) в Вооруженных силах, вело партийную и культурно-просветительную работу среди народоармейцев 317. В строевых частях НРА насчитывалось 29 ячеек. К августу число ячеек возросло до 100 (2961 чел.) 318. К началу 1921 г. в НРА было 308 партячеек (5530 коммунистов) 319.
Задачи партячейки НРА были определены в «Инструкции организациям ячеек РКП (б) НРА и флота ДВР в тылу и на фронте» 320, направленной в конце 1920 г. Дальбюро РКП (б) и военно-политическим управлением в парторганизации НРА. В ней указывалось, что партячейки должны обращать особое внимание на: 1) проведение в массы партийных решений; 2) привлечение в ряды партии новых членов; 3) повышение политической сознательности каждого члена РКП (б) и беспартийного. В «Инструкции» отмечалось, что ячейки должны подробно
95


информировать комиссара части о политических настроениях среди народоармейцев, содействовать повышению боевой мощи подразделения, способствовать скорейшему выполнению приказов и распоряжений командования. К концу 1920 г. в Вооруженных силах ДВР насчитывалось до двух с половиной тысяч военных комиссаров, которые проводили советскую политику в военном строительстве  321. В составе Вооруженных сил ДВР к августу 1920 г. насчитывалось 55 тыс. чел., которые составляли две армии: Западная (25 тыс. чел.)  дислоцировалась в Восточном Забайкалье; Восточная (30 тыс. чел.)—в Амурской области 322. Командующие Восточно-Забайкальским и Амурским фронтами и отдельными армиями назначались Правительством ДВР и утверждались Дальбюро РКП (б) и РВС РСФСР. Командующему Амурским фронтом были подчинены корабли Амурской военной флотилии. Командующий и члены флотилии назначались военным министром с согласия Дальбюро РКП (б). Командный состав кораблей избирался соответствующими экипажами.
В НРА ДВР начали работу специальные учебные команды младших командиров и военно-инструкторские школы для командиров подразделений и отдельных частей. Были организованы школы агитаторов и пропагандистов. Всеобуч, введенный в августе 1920 г., стал одним из видов подготовки боевых резервов НРА ДВР. В НРА действовали Уставы Красной Армии РСФСР.
В ноябре 1920 г. 1-я Дальневосточная партийная конференция подвела первые итоги военного строительства в ДВР, отметив, что в короткий срок в ДВР был создан по советскому образцу строго централизованный аппарат военного управления, установлено единство организационной структуры частей и соединений, их комплектования и обучения. Особенностью военной организации ДВР являлось наличие Военного министерства, двойного подчинения главкома Вооруженных сил буферной республики, комплектование НРА без классового ограничения, что привело к более широкому использованию военспецов, чем это имело место в РСФСР. Положение осложнялось и тем, что формирование НРА ДВР проходило в условиях ведения боевых операций против японских интервентов и белогвардейцев.
В дальнейшем «военное дело на Дальнем Востоке, — говорилось в постановлении конференции, — построение армии... должно происходить по образцу Красной Армии РСФСР с сохранением в ней полноты влияния РКП (б)...»  323.
2.7. После освобождения Прибайкалья от колчаков-
96


ских войск старая милиция была распущена. Дальбюро РКП (б) и народно-революционная власть мобилизовали трудящихся на строительство новой милиции. На работу в милицию направлялись преданные революции люди, преимущественно из партизан. B ноябре 11920 г. в Забайкалье 1 милиционер приходился на 400 жителей 324. В органах милиции Забайкалья в конце 1920 г. служило уже 778 человек 325. Характерной особенностью милиции ДВР в начальный период ее формирования являлось то, что она не имела единых организационных форм, четко определенных компетенций и централизованного руководства. Местные органы революционной власти сами определяли структуру милиции, ее полномочия, состав, формы и методы деятельности.
В Прибайкалье постановлением Президиума Совета Министров ДВР от 20 октября 1920 г.  326 при МВД было образовано управление милиции. В его состав входили следующие отделы: общий, снабжения, инспекторский, уголовного розыска.
Согласно «Положению об организации уголовного розыска в Прибайкальской области» (ноябрь 1920 г.) 327 в уездах «для охраны революционного порядка, негласного расследования преступлений, борьбы с бандитизмом...» были созданы отделения уголовного розыска.
16 августа 1920 г. Амурский облнарревком издал «Временное положение о милиции в Амурской области» 328. Народная милиция Амурской Области подчинялась отделу внутренних дел облнарревкома. Во главе областной милиции стоял заведующий, который назначался и смещался облнарревкомом. «Временное положение» юридически закрепило следующие виды милиции: городская, уездная, железнодорожная, горная и водная. В данном нормативном акте были определены общие компетенции милиции (ст. 28): охрана общественной безопасности и порядка, принятие мер для прекращения нарушений закона, оповещение населения о распоряжениях Правительства, производство дознания и предварительного следствия по уголовным делам и др. Милиция Амурской области в отдельных случаях исполняла и несвойственные этому административному органу функции. Например, учет и призыв граждан на военную службу. Во «Временном положении» ничего не говорилось о правах работников милиции, о правовом статусе специальной милиции и ее задачах. Некоторые статьи «Временного положения» позднее были дополнены другими нормативными актами. Так, 27 августа отдел транспорта облнарревкома разработал
4 Зак. 10277
97


и разослав на места «Инструкцию для милиционеров Амурской железной дороги» 329, в которой было сказано, что деятельность транспортной милиции основывается на законе. Важно, что главную задачу железнодорожной милиции отдел транспорта видел в «...предупреждении преступлений и устранении условий их совершения» 330. Работник милиции должен быть сознательным гражданином, тактичным и вежливым в обращении с гражданами, беспрекословно и добросовестно исполняющим приказы. В «Инструкции» милиции вменялось в Обязанность вести решительную борьбу с пьянством. Лиц, занимающихся изготовлением, продажей и распитием спиртных напитков, рекомендовалось задерживать и после составления протокола направлять в тюрьму. Однако о специальных задачах железнодорожной милиции и о специфике ее работы в данной «Инструкции» ничего не говорилось. В освобожденных от интервентов и белогвардейцев районах охрану общественного порядка несли партизанские отряды, которые затем преобразовывались в милицейские подразделения. Так, в указанный период в рядах народной милиции Амурской области несли службу около 1000 бывших партизан 331. Отсутствие в начальный период единой для всей Дальневосточной республики правовой основы деятельности милиции и централизованного руководства препятствовало организации эффективной борьбы с уголовной преступностью.
2.8. Не менее сложно проходило становление органов государственной безопасности ДВР. В период освобождения Прибайкалья от колчаковщины функции борьбы с контрреволюцией выполнял Военный контроль частей 5-й Красной Армии. Военный контроль как аппарат военной контрразведки сохранился в Вооруженных силах ДВР для «укрепления мощи НРА... и удаления из нее контрреволюционных элементов» 332. В соответствии с приказом Военного Совета от 21 мая 1920 г. на Военный контроль возлагалась «всесторонняя и неуклонная борьба с контрреволюцией, шпионажем, преступлениями по должности, спекуляцией» 333. В приказе особо подчеркивалось, что Военному контролю «...предоставляются широкие права производить обыски, облавы, аресты и про- чее»  334. Все гражданские и военные должностные лица обязаны оказывать сотрудникам Военного контроля необходимую помощь и содействие.
В марте 1920 г. при министерстве внутренних дел Верхнеудинского правительства был образован отдел Государственной охраны 335, который вскоре был переимено-
98


вам в Главное управление охраны. В августе 1'920 г. Военный контроль и Главное управление охраны при МВД ДРВ были объединены в Государственную политическую охрану (ГПО). Видимо неточностью можно объяснить утверждение Э. А. Васильченко, которая пишет, что только «8 февраля 1921 г. правительством было утверждено временное положение о Государственной политической охране...» 336 Первое «Положение о ГПО» было принято Президиумом Народно-революционной власти ДВР 25 августа 1920 г. 337. В нем указывалось, что «ГПО является центральным органом по борьбе с политическими преступлениями и шпионажем на всей территории ДВР». ГПО — орган Совета Министров ДВР на правах управления. Данное краткое «Положение о ГПО» действовало до ноября 1920 г.
4 ноября 1920 г. Постановлением Временного делового президиума правительства ДВР было введено В действие второе «Положение о ГПО», которое более подробно рассматривало правовой статус этого органа специального назначения. «В целях предупреждения нарушения основных законов и политического спокойствия, — указывалось в «Положении о ГПО», — учреждается институт ГПО» 338 при МВД ДВР на правах особого управления. ГПО возглавлял директор, назначенный на эту должность правительством ДВР. Ему подчинялись все секретные службы, существовавшие в отдельных областях Дальнего Востока. «При организации ГПО, выработке ее форм и методов, — говорилось в «Положении о ГПО», — директор исходит из общей политики МВД, направляемой Советом Министров. ГПО не допускает моментов, могущих нарушить эту политику 339. Действия, «носящие чрезвычайный характер и могущие повлиять на политику... правительства, производятся директором с полного согласия МВД и Совета Министров»  340. При ГПО предусматривалась организация отделов специального назначения. Несмотря на то, что правительство ДВР за короткий срок издало второе «Положение о ГПО», многие вопросы организации деятельности этого секретного учреждения ДВР оставались тем своеобразием, которым отмечено создание ГПО, а также нецелесообразностью оглашения деталей постановки ее деятельности. Как правильно отмечает Э. А. Васильченко, ГПО в организационном и административном отношении подчинялась ВЧК РСФСР. ГПО осуществляла свое подчинение ВЧК через Дальбюро РКП (б), которое постоянно контролировало ее деятельность 341.
4*
99


Меньшевики и эсеры требовали полного подчинения ГПО коалиционному Совету Министров. Стараясь безраздельно сохранить руководящую роль коммунистов в ГПО, Дальбюро дало указание выносить на обсуждение Совета Министров незначительные вопросы о ГПО. Принципиально важные проблемы деятельности ГПО предварительно рассматривались на заседании Дальбюро РКП (б), а затем передавались правительству ДВР 342.
К октябрю 1920 г. в Центральном аппарате ГПО работало 33 члена РКП (б), в местных органах ГПО насчитывалось 87 коммунистов 343. Аппарат ГПО был укреплен преданными РКП (б) и правительству ДВР людьми. ВЧК РСФСР направляла в ДВР наиболее опытных чекистов-коммунистов, которые возглавляли важнейшие подразделения ГПО.
2.9. В период разгрома советскими войсками и партизанами Прибайкалья вооруженных колчаковских и семеновских военных формирований, карательных отрядов и белогвардейских учреждений были арестованы многие враги трудового народа. Для проведения расследования их преступлений по постановлению ЦИК Прибайкалья от 31 января 1920 г.  344 при советских воинских частях и партизанских отрядах создавались «подвижные следственные комиссии» из 3—5 человек, назначаемые командиром подразделения. Следственные комиссии были организованы при Военном контроле и Государственной охране.
Вышеуказанное постановление ЦИК Прибайкалья объявило все старые суды упраздненными. Для руководства строительствам народной судебной системы при ЦИК Прибайкалья был образован отдел юстиции, который возглавил коммунист Н. Е. Полянский-Широких.
В начале 1920 г. отдел юстиции ЦИК Прибайкалья издал нормативный акт, положивший начало восстановлению органов советского правосудия. Распоряжение отдела юстиции ЦИК Прибайкалья предписывало волостным Советам незамедлительно приступить к организации советских судов 345. Вслед за этим на места был направлен «Временный циркуляр волостному народному суду» 346. который состоял из постоянного судьи и двух очередных заседателей. Судья избирался волостным Советом, а в качестве заседателей им приглашались на каждое судебное заседание бывшие мировые судьи, лояльно относящиеся к Советской власти Их список составлялся местным Советом. Такая практика, с учетом опубликованной литературы, не встречалась в других районах РСФСР Отдел юстиции рекомендовал местным судам
100


чаще проводить выездные сессии и рассматривать уголовные дела по месту совершения преступления, а гражданские дела — по месту жительства ответчика. Каждый сельский сход должен избрать 2-х народных заседателей, которые принимали непосредственное участие в работе выездной сессии волостного суда. Местные суды рассматривали гражданские дела с иском до 500 тыс. руб. и уголовные дела, по которым обвиняемому угрожало наказание до трех лет лишения свободы. Приговоры местных судов по данным делам считались окончательными и обжалованию не подлежали. Волостному суду были подсудны также гражданские дела с иском свыше 500 тыс. руб. и уголовные дела, по которым подсудимому грозило наказание свыше трех лет лишения свободы. По данным делам устанавливалась кассационная инстанция в лице районного съезда волостных народных судей. При каждом волостном суде учреждалась следственная комиссия из 3 человек, избираемых местным Советом. Данным нормативным актом не предусматривалась организация коллегии правозаступников, как это имело место в 1918 г. В качестве обвинителей и защитников на судебный процесс допускались «все неопороченные граждане обоего пола, пользующиеся гражданскими правами». Отдел юстиции ЦИК Прибайкалья сделал уступку левым эсерам. В циркуляре было сказано, что народные суды при проведении процесса должны руководствоваться правилами Судебных Уставов 1864 года, которые не отменены ЦК РКП (б) и СНК и не противоречат правосознанию трудящихся. Ничего не было сказано о юридической базе, на основе которой народный суд должен выносить решения или приговоры. Право помилования и восстановления в правах граждан, осужденных по уголовным делам, принадлежало отделу юстиции ЦИК Советов Прибайкалья.
Предусмотренные данным циркуляром военно-революционные трибуналы в составе очередных заседателей и одного представителя ЦИК Прибайкалья создавались в городах и уездах для борьбы с контрреволюцией, преступностью, спекуляцией, хищением и саботажем.
При военревтрибуналах учреждалась следственная комиссия из 3 человек. Контроль за предварительным следствием и судебным разбирательством вел отдел юстиции ЦИК Прибайкалья. В отличие от ревтрибуналов 19:18 г. в военревтрибуналах Прибайкалья 1920 г. не предусматривалось создание коллегии обвинителей и защитников. Эти функции осуществляли специальные уполномоченные
101


местного Совета. Кассационные жалобы на приговоры местных военревтрибуналов рассматривал отдел юстиции ЦИК Прибайкалья.
Намеченная программа судебного строительства была осуществлена частично. В рассматриваемый период функционировали лишь военревтрибуналы. В связи с образованием ДВР советское строительство в области правосудия было приостановлено.
Первым законодательным актом народно-революционной власти ДВР, положившим начало судебной системе буферного государства, был приказ Министерства юстиции о суде от 25 апреля 1920 г.  347. Этим нормативным актом еще раз было подтверждено упразднение буржуазного суда. «...Безусловной обязанностью пролетарской революции,  — писал В. И. Ленин, — было не реформировать судебные учреждения,., а совершенно уничтожить, смести до основания весь старый суд и его аппарат» 348. На основе первых ленинских декретов о суде и «Положения о народном суде РСФСР» от 30 ноября 1918 г. Министерство юстиции разработало, а правительство ДВР ввело в действие «Временное положение о суде ДВР» от 25 апреля 1920 г.  349.
Как и в Советской России, в основе организации и деятельности судов ДВР лежали демократические принципы: выборность и сменяемость состава судебных органов, участие народных заседателей в рассмотрении и разрешении дел, открытое разбирательство дел в судах и обеспечение обвиняемому права на защиту. «Временное положение о суде ДВР» отменило аппеляционную форму обжалования приговоров и решений и учредило их кассационную проверку.
В отличие от советской судебной практики в ДВР была сделана уступка буржуазии. По требованию меньшевистско-эсеровской оппозиции было введено деление общих судов на две самостоятельные подсистемы — местные народные суды и окружные суды.
Согласно ст. 9 «Временного положения» кандидат в народные судьи должен был удовлетворять следующим требованиям: «...иметь избирательные права, политический опыт работы в трудовых народных организациях, теоретическую и практическую подготовку». При этом не уточняется, о каких «народных организациях», также о какой теоретической и практической подготовке кандидата в судьи идет речь. Народный судья в городе избирался местной думой из числа кандидатов, предлагаемых нарревкомом, «после предварительной проверки соответ-
102


ствующего кандидата своему назначению» (ст. 10). Таким образом, в отличие ют РСФСР в ДВР народные судьи избирались на основе непрямых выборов. Здесь была установлена более сложная процедура избрания судьи и менее сложная — для избрания народных заседателей. Народные заседатели избирались в городах профсоюзами, а в сельских районах — местными представительными органами власти. По ст. 11 «Временного положения» народными заседателями могли быть «правоспособные граждане». Иных требований к кандидату в народные заседатели установлено не было. Это открывало широкий доступ в народные заседатели буржуазных элементов, особенно в городах, где, как указывалось выше, народные заседатели избирались органами самоуправления.
Народный судья единолично рассматривал дела о расторжении браков и дела бесспорного производства. В отличие от советской судебной практики на судью в ДВР возлагалась обязанность осуществлять предварительное следствие по заданию суда с двумя народными заседателями, а также надзор за законностью проведения дознания в милиции и содержанием осужденных в тюрьмах (ст. 5). Суд в составе народного судьи и шести народных заседателей рассматривал дела об особо опасных преступлениях 350. Для производства предварительного следствия по делам, подсудным этому суду, при нем создавалась следственная комиссия.
Для участия в судебном разбирательстве обвинения и защиты при каждом народном суде (в РСФСР при местных Советах) создавались коллегии, посвятившие себя правозаступничеству, как форме Общественного обвинения, так и общественной защите. Согласно ст. 39 члены коллегии избирались на тех же основаниях, что и судьи. Заработную плату они получали наравне с судьями. Обвинитель и защитник на каждый судебный процесс персонально назначались судьей (ст. 43). Но по уголовным делам обвиняемому предоставлялось право самому избрать себе защитника как из числа членов коллегии, так и из числа неопороченных граждан обоего пола. Однако принимать участие в стадии предварительного следствия могли лишь члены коллегии защитников. По гражданским делам, кроме членов коллегии защитников, в суде в качестве представителей сторон могли выступать близкие родственники, юрисконсульты учреждений (по уполномочию сторон). 80% вознаграждения защитника вносилось в государственный фонд Министерства юстиции. Если обвиняемый или ответчик не имели средств, то колле-


гия была вправе в этом случае назначить бесплатного защитника. Обвиняемый или стороны в гражданском процессе имели право заявить отвод судье и заседателям. Вопрос об удовлетворении или неудовлетворении отвода решался данным составом суда. Судья или заседатели (ст. 50) обязаны были заявить о своем отводе, «если они прямо или косвенно заинтересованы в исходе дела или находятся в особых отношениях с обвиняемым или ответчиком».
Непрекращающаяся борьба ДВР с интервентами и белогвардейцами и объединение областей Дальнего Востока в рамках единого буферного государства требовали дальнейшего укрепления и совершенствования судебных органов.
9 декабря 1920 г. правительство ДВР приняло постоянное «Положение о народном суде Дальневосточной республики»  351, которое внесло некоторые изменения в правовой статус народных судов. В систему народных судов ДВР входили участковые народные суды в городах и селениях и съезды народных судей в областях. Участковые народные суды являлись первой инстанцией, съезды народных судей — второй, кассационной инстанцией. Народные судьи избирались городскими или уездными собраниями уполномоченных сроком на 1 год, а народные заседатели исполнительно-распорядительными органами соответствующих административных единиц на 6 месяцев. При рассмотрении дел народные заседатели имели равные права с народными судьями. Съезды народных судей состояли из председателя, его заместителя, пяти постоянных членов и народных судей, участвовавших в заседаниях съезда по очереди. Председатель, заместитель председателя и постоянные члены съезда назначались областным отделом юстиции и утверждались министром юстиции. Народные суды рассматривали все гражданские и те уголовные дела, которые были неподсудны специальным судам. При вынесении решения и приговоров народный суд руководствовался революционным правосознанием, законодательством ДВР, а также отчасти старыми законами, которые не были отменены или изменены государственной властью ДВР. Трудящиеся ДВР были против создания окружных судов, усматривая в них возрождение старого буржуазного суда. Поэтому правительство ДВР отказалось от их введения. В целях обеспечения единообразия кассационной практики съездов народных судей при Министерстве юстиции ДВР был образован отдел судебного контроля. В случае противоречий
104


в толковании законов различными кассационными инстанциями судебный контроль должен был выносить объединяющие решения, обязательные для кассационной инстанции. Министерство юстиции могло делать законодательным органам представления о необходимости издания соответствующего закона. Решение Министерства юстиции могло отменить только правительство ДВР.
Для борьбы с контрреволюционными преступлениями были учреждены политические народные суды. Правовой статус этих специальных судов определялся «Временным Положением о политическом народном суде» (апрель 1920 г.) 352. В задачу политического суда входило рассмотрение дел о контрреволюционных антиправительственных действиях.
Местные политсуды (из 2—3 человек) создавались Министерством юстиции сроком на 3 месяца и утверждались правительством ДВР
Для рассмотрения наиболее важных дел учреждался Центральный политический народный суд при народно- революционной власти (ст. 3.)
Состав его (председатель и два члена) избирался народно-революционной властью (правительство ДВР).
Согласно предписаниям «Временного положения» возбуждать судебное преследование имели право органы ГПО, госконтроль, министерства, съезды народных судей.
Предварительное расследование по политическим делам проводилось следственной комиссией при ГПО.
Политсуд проверял материалы предварительного следствия (полноту расследования, достаточность, обоснованность обвинения, соблюдение в ходе расследования уголовно-процедурных норм). Если политсуд не удовлетворили результаты предварительного следствия, данные материалы направлялись на дорасследование «особым следователям при политическом суде» (ст. 6). Политсуду принадлежало право «наблюдения и проверки действий по всем политическим делам, находящимся в производстве ГПО и следственных органов» (ст. 8). Следственные действия (выемки, аресты, обыски и др.) производились исключительно по постановлению председателя политсуда. По ст. 15 «Временного положения» обвиняемый имел право познакомиться с материалами предварительного следствия и подать жалобу председателю политсуда на «неправильности» в расследовании.
Таким образом, был установлен судебный контроль за законностью деятельности ГПО и аппарата следствия. Это был гласный, публичный, гуманный и демократичес¬


кий суд. Закон обеспечивал право обвиняемого на защиту. В ст. 16 «Временного положения» было сказано: «Защитниками, кроме членов коллегии защитников,., могут быть родные и близкие подсудимого, пользующиеся доверием суда». Подсудимый мог задавать вопросы свидетелям, давать объяснения по поводу всего дела, отдельных документов и показаний. Суд вправе был прекратить представление доказательств, опрос свидетелей, «если обстоятельства дела достаточно выяснены». За подсудимым сохранялось право произнести последнее слово. Интересной являлась ст. 2 «Временного положения», которая предоставляла политсудам «в пределах действующих законов неограниченное право в определении репрессии». В деятельности политсудов ДВР проявлялось классовое правосознание, отражалась гуманность народной власти и ее законодательства. Так, они широко применяли условное осуждение, выносили решения о достаточном освобождении из заключения и т. д. Тем не менее буржуазия постоянно требовала ликвидации политсудов, которые, по мнению ее лидеров, были несовместимы с демократическим характером буферного государства. Иную точку зрения отстаивали коммунисты, считая, что в условиях обострения классовой борьбы необходимо дальнейшее укрепление политсудов. В связи с этим в течение 1920 г. дважды (в июне и в декабре) принимались новые, уже постоянные «Положения о Политическом народном суде»,  353 которые внесли в правовой статус политсудов некоторые частные изменения. Политсуды стали избираться на 6 месяцев исполнительно-распорядительными органами государственной власти (без конкретного уточнения такого органа, т. к. система государственного управления находилась на стадии формирования. — В. С.). Идя на компромисс с буржуазией, правительство ДВР вынуждено было зафиксировать положение о том, что членами политсуда могли быть граждане, пользующиеся общественным доверием. Была расширена подсудность политсудов. Они стали рассматривать дела не только о контрреволюционных преступлениях, но и наиболее крупные дела по общеуголовным преступлениям 354. Следственные комиссии при ГПО перешли в ведение политсудов.
В качестве кассационной инстанции в июне 1920 г. для политсудов был создан специальный кассационный суд по политическим делам 355. Кассационный суд по политическим делам рассматривал жалобы и протесты на решения политических народных судов. Он назначался
106


министром юстиции в составе председателя и 3 членов. Кассационные жалобы подавались в течение 24 часов после оглашения приговора в народном суде. Жалоба должна была быть рассмотрена в течение недели. При этом кассационный суд не был связан пределами жалобы и фактами, в ней указанными. Кассационный суд мог отменить приговор политического народного суда в случае обнаружения нарушения в применении закона, в форме судопроизводства, в случае неполноты следствия или когда приговор «явно несправедлив». Данное дело направлялось на новое разбирательство в другой или тот же суд, но в ином составе.
16 декабря 1920 г. правительство ДВР издало новое «Временное положение о Высшем кассационном суде по политическим делам» 356. Был увеличен его состав до 8 человек, которые назначались правительством ДВР. Он стал высшей кассационной инстанцией не только для политических, но и военных судов.
Строительство судебной системы в НРА началось с отмены приговоров военных судов, действовавших на территории ДВР до образования этой буферной республики. Одновременно правительство ДВР повторно объявило об упразднении колчаковского военного суда.
Первым нормативным актом, положившим начало становлению судебной системы в НРА, явилось «Положение о военных судах ДВР», изданное правительством буферной республики в мае 1920 г.  357. Военный суд состоял при Военном совете НРА. В дивизиях и в укрепленных районах были организованы его отделы. Состав военного суда и его отделов (из 3 человек) назначался Военным Советом НРА. Военный суд рассматривал дела о преступлениях, совершенных «...военнослужащими и военнопленными, если эти преступления создавали опасность для революционных завоеваний народа»  358, а также о преступлениях, которые были совершены «в районе военных действий другими лицами, если они влекли за собой дезорганизацию и понижение боеспособности НРА» 359. Заслуживает внимания ст. 14 «Положения», которая указывала, что «допущение обвинителя или защитника зависит всецело от усмотрения военного суда, который обсуждает этот вопрос с точки зрения: а) необходимости участия этих лиц для выяснения обстоятельств дела и б) фактической к тому возможности. В случае допущения обвинения должна быть допущена и защита»  360. Обвинителем военный суд назначал одного из следователей или военнослужащих, пользующихся доверием (за
107


исключением прямых начальников и подчиненных обвиняемых).
При вынесении приговоров военные суды руководствовались революционным правосознанием. Приговоры военных судов о смертной казни утверждались Военным Советом НРА, остальные вступали в законную силу немедленно. Согласно ст. 36 «Положения» Военный Совет НРА осуществлял судебный контроль деятельности органов военной юстиции. При выявлении Военным Советом «неправильности в понимании дела или явного несоответствия меры наказания и деяния, при нарушении порядка рассмотрения дела» соответствующий военный суд обязан был рассматривать данное дело вторично. В случае приостановления Военным Советом исполнения приговора об этом сообщается правительству, которое и «решает дело окончательно».
Кассационной, а тем более аппеляционной инстанции данное Положение не устанавливало. И только в декабре 1920 г. высшей кассационной инстанцией для военных судов стал Высший кассационный суд по политическим делам.
Народные, политические и военные суды фактически существовали изолированно, как независимые судебные системы. Не было создано единого для всей республики высшего судебного органа, не были едиными принципы и формы образования этих судов (если народные суды избирались, то специальные суды назначались).
Надзор за законностью в ДВР (1920 г.) осуществляли сразу несколько органов: госконтроль, Министерство юстиции, нарревкомы, суды. Единого прокурорского надзора в тот период еще не существовало.
Таким образом, создание госаппарата ДВР происходило в сложных условиях интервенции и гражданской войны, что порождало трудности при создании его отдельных звеньев. Государственное строительство в ДВР осуществлялось на основе использования советского политического опыта при допущении лишь отдельных буржуазных государственно-правовых институтов. Меньшевики и эсеры всячески добивались от правительства ДВР расширения масштабов использования буржуазной политико-правовой практики в государственном строительстве буферной республики. Среди трудящихся и части коммунистов не прекращались антибуферные настроения, которые мешали и тормозили строительство госаппарата в ДВР. Они считали ДВР временным политическим образованием, которое не следовало строить всерьез и на-
108


долго  361. Однако большинство членов Дальбюро РКП (б) и правительства ДВР последовательно продолжали проводить курс на осуществление ленинского плана организации Дальневосточного демократического буферного государства.
2.10. В середине мая 1920 г. правительство ДВР (г. Верхнеудинск) приняло решение обобщить опыт государственного строительства и конституционно закрепить его результаты. Оно поручило разработку проекта Временной Конституции ДВР Министерству юстиции и МВД. Представленные правительству ДВР в начале июня 1920 г. конституционные проекты двух министерств являлись совпадающими в основных положениях и легко были сведены в единый проект Основного закона ДВР 362.
Проект Временной Конституции ДВР состоял из 54 статей и 6 глав (глава I —общие положения, глава II — центральные органы власти, глава III — президиум власти, глава IV—местные органы власти, глава V — бюджетное право, глав VI — о гербе и флаге). Проект Временной Конституции выражал взгляды коммунистов и трудящихся на общественный и государственный строй буферной республики. В проекте провозглашалось образование ДВР и включение в ее состав Прибайкальской, Забайкальской, Амурской, Приморской, Камчатской, Сахалинской областей и полосы отчуждения КВЖД. Перед ДВР как «свободным союзом всех трудящихся» были поставлены следующие демократические общеполитические задачи: обеспечение независимости и территориальной целостности Дальнего Востока на началах федеративного буферного государства; созыв Учредительного съезда представителей областных правительств; борьба за освобождение ДВР от врагов народа; достижение мира и добрососедских отношений со всеми иностранными государствами, установление экономических, торговых и культурных отношений со всеми государствами.
Как и в Конституции РСФСР 1918 г. в ДВР отменялась частная собственность на землю. Весь земельный фонд республики был объявлен государственным достоянием. Леса, недра, воды общегосударственного значения стали общенародной собственностью. В отличие от Конституции РСФСР 1918 г. проект Основного закона ДВР допускал существование частной собственности на иные орудия и средства производства, предоставляя, однако, демократическому государству право установления контроля над ними. Но если для РСФСР эти демократические мероприятия являлись только первым шагом к созданию
109


социалистической экономики, то для ДВР в соответствии с ее назначением они составляли конечный результат экономических преобразований.
Труд объявлялся обязанностью всех граждан. Каждый гражданин ДВР имел право на бесплатное образование. Граждане были наделены широкими демократическими политическими правами и свободами (свобода слова, печати, собрания, союзов, митингов, шествий и др.), Была установлена свобода вероисповедования, провозглашено отделение церкви от государства и школы от церкви.
В отличие от буржуазных конституций, проект Основного закона ДВР содержал материальные, юридические и иные гарантии, обеспечивающие гражданам возможность пользования этими правами. Заслуживает внимания ст. 16 проекта, которая гласит: «...исходя из солидарности трудящихся всех наций, ДВР предоставляет все политические права гражданам иностранцам, проживающим на территории ДВР... и принадлежащим к классу трудящихся». Данная статья в основном совпадала по содержанию со ст. 20 Конституции РСФСР 1918 г.  353 Отличие состояло лишь в том, что в конституционном проекте ДВР не упоминалось понятие «классы трудящихся» и ничего не говорилось о праве местных органов государственной власти предоставлять иностранцам право гражданства ДВР По ст. 21 проекта ДВР предоставлялось право убежища всем иностранцам, подвергающимся преследованиям по политическим и религиозным мотивам. Выдаче эти лица не подлежали. Проект Основного закона ДВР объявил равенство всех граждан перед законом.
Согласно проекту Конституции избирательным правом наделялись граждане ДВР с 18 до 55 лет. Остается неясным, почему лица старше 55 лет лишались избирательных прав. Это не согласовывалось с демократическим характером проекта Конституции ДВР. Было бы в какой- то мере оправданным, если бы это положение распространялось лишь на пассивное избирательное право. Лицам пожилого возраста порой трудно исполнять депутатские обязанности. Были лишены права избирать и быть избранными: бывшие сотрудники жандармерии, полиции, охранного отделения, белогвардейских контрразведок; осужденные за принадлежность к контрреволюционным организациям и за преступления, корыстные и порочащие честь и достоинство человека, лица душевнобольные, умалишенные, состоящие под опекой. Проект закреоил всеобщие,
110


равные, прямые выборы при тайном голосовании и пропорциональную систему представительства.
Проект предусматривал всеобщую воинскую повинность граждан республики, а не только трудящихся, как это делала Конституция РСФСР 1918 г. Он (провозгласил суверенитет народа и определил власть в ДВР как народно-революционную. Сущность государственной власти ДВР определила и ее государственную систему.
Проект Временной Конституции ДВР, как и Конституции РСФСР 1918 г., отверг принцип разделения властей и законодательно закрепил единство государственной власти. Высшими органами государственной власти были провозглашены Учредительный съезд и Совет Министров. Между этими органами была установлена определенная субординация путем признания исключительной компетенции Учредительного съезда. К ведению этого органа было отнесено: установление, дополнение и изменение основных начал Конституции; ратификация мирных договоров, установление и изменение границ, сношения с иностранными государствами, объявление войны и заключение мира. Порядок формирования Учредительного съезда не был определен, так как формы его организации и деятельности Учредительного съезда могли быть определены только после объединения областей Дальнего Востока и Забайкалья.
До созыва Учредительного съезда вся полнота власти принадлежала Совету Министров. Его ведению подлежали вопросы общегосударственного значения: руководство всей внутренней и внешней политикой ДВР; установление и изменение границ ДВР, ее административно- территориального деления; установление бюджета и денежной системы, общегосударственных налогов и повинностей, гражданское и уголовное законодательство; право амнистии, сношения с иностранными государствами.
Порядок формирования Совета Министров по не известным нам причинам не был определен. Однако проект предусматривал ответственность Совета Министров перед Учредительным съездом. Совет Министров избирал Президиум из 5 членов. Он наделялся правом «принимать все меры для правильного и быстрого течения государственной жизни; давать общее направление деятельности Совета Министров и других органов государства, издавать указы и распоряжения, рассматривать и утверждать проекты указов, вносимые отдельными ведомствами, объединять и согласовывать всю работу по законодательству, наблюдать за проведением в жизнь законов». О всех
111


принимаемых решениях Президиум был обязан сообщать Совету Министров, Если же Президиум решал вопрос, имеющий большое общегосударственное значение, это решение подлежало утверждению Советом Министров. Последний был вправе отменить или приостановить всякое решение Президиума. Проект предусматривал создание 13 министерств, которые возглавлялись министрами, ответственными перед Советом Министров и его Президиумом (ст. 36, 37).
Органами власти на местах проектом провозглашались выборные представительные органы, а органами управления — народнореволюционные комитеты. Согласно ст. 33 проекта «органы на местах избирались на 4 месяца, ввиду временного характера власти».
Анализ проекта Основного закона ДВР свидетельствует о том, что это был проект Конституции, провозглашавший широкие демократические права для народа, предусматривавший горантии для их осуществления. В то же время в организации государственной власти был отброшен принцип разделения властей. В этом его принципиальное отличие от буржуазной конституции и сходство с основным законом РСФСР. Конституционный проект ДВР не лишен отдельных недостатков и пробелов. Так, в нем ничего не было сказано о сущности буферной федерации, о национально-государственном устройстве ДВР, о судебной системе и др.
Данный проект Временной Конституции ДВР не был утвержден правительством республики. Это объяснялось тем, что, во-первых, правительство ДВР не пошло на раскол демократического блока в ответственный момент формирования буферного государства, ибо буржуазия постоянно твердила о том, что только Учредительное собрание имеет право принять Конституцию и определить основы общественного и государственного строя ДВР, во- вторых, Верхнеудинское правительство, вступив в переговоры с представителями областных правительств, активно вело подготовку к созыву объединительной конференции и Учредительного съезда, который должен был принять постоянную Конституцию ДВР Тем не менее проект Временной Конституции оказал определенное влияние на правотворческую деятельность высших органов государственной власти ДВР в 1920 г., в частности, на содержание ее конституционных актов.
Обобщая практику государственного строительства в Прибайкалье, необходимо, на наш взгляд, отметить, что в отличие от Приморья, здесь формировалось буферное
112


демократическое государство революционной диктатуры рабочего класса и крестьянства, в котором более широко использовался политико-правовой опыт РСФСР. При создании государственной системы ДВР допускались лишь отдельные буржуазные политические институты, которые использовались в интересах революционного народа. Важнейшие органы борьбы с интервентами и белогвардейцами, такие как НРА, ГПО и другие, безраздельно находились в руках коммунистов.
§ 3. Возникновение единой Дальневосточной республики
3.1 	. К маю 1920 г. на политической карте Забайкалья и Дальнего Востока появилось два буферных государства: Дальневосточное буржуазно-демократическое государство с центром в г. Владивостоке и Дальневосточная рабоче-крестьянская республика с центром в г. Верхнеудинске. Каждое из них стало претендовать на ведущую политическую роль в регионе. 6 мая 1920 г. Временное правительство Дальнего Востока опубликовало Декларацию, в которой выразило намерение «объединить все территории Дальнего Востока», не производя «...коренной ломки существующего (буржуазно-демократического.
В. С.) строя...  364 в Приморье, обладающего «надлежащей устойчивостью и сопротивляемостью» 365. Таким образом, эсеровское правительство во Владивостоке стремилось создать буржуазно-демократическое буферное государство на основе реорганизации Забайкалья и Дальнего Востока на политических началах, установленных в Приморье. Оценивая /эти планы, газета «Дальневосточное обозрение» правильно писала, что «эсеры мечтают о создании буфера не столько против Японии, сколько против Советской России». Этого не скрывали и представители японского военного командования, обещая всяческую поддержку Временному правительству Дальнего Востока в его объединительной политике при условии, если оно найдет «...способ устранить большевиков, которых не желает видеть у власти Япония» 366. Японцы были уверены в том, что буржуазное правительство в Приморье под их контролем «...определенно не признает Верхнеудинск, и задача объединения Дальнего Востока значительно упростилась и ускорилась бы, если бы Владивостокское правительство приняло меры к срыву совещания представителей государственного образования» 367.  Таким об
113


разом, японские интервенты намечали политическую программу действий, и главнокомандующий генерал Оой, начав переговоры с лидерами кадетов, эсеров и меньшевиков о «солидарных действиях», обещал им всяческое содействие» 368.
«Коммунисты Приморья в этих условиях оставались на старых политических позициях, существовавших до образования ДВР, и не изменили тактику борьбы. Они продолжали выполнять прежние, явно устаревшие установки Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома о создании буржуазно-демократического буфера со столицей в г. Владивостоке. 25 июля 1920 г. Народное собрание утвердило декларацию социалистического блока о необходимости объединения всех областей Дальнего Востока вокруг Временного правительства Приморья. Вслед за этим кабинет, возглавляемый коммунистом П. М. Никифоровым, подал в отставку, чтобы, как объяснил позднее бывший премьер «...обеспечить себе возможно большую свободу маневра в предстоящей напряженной борьбе за объединение областей 369. Новым председателем Совета управляющих ведомствами стал меньшевик Бинасик, который пригласил в него не только эсеров, но и кадетов. Последние получили посты управляющих ведомствами иностранных дел, финансов, торговли и промышленности.
Поняв, что данный маневр ослабляет позиции коммунистов в Совете управляющих ведомствами, Приморская партийная организация дала согласие участвовать в формировании нового коалиционного кабинета. Посты управляющих ведомствами труда и транспорта заняли коммунисты П. М. Никифоров и И. Г. Кушнарев 370. По сравнению с составом первого коалиционного Совета управляющих ведомствами коммунисты потеряли два места. Итак, буржуазные партии, используя коалицию, стали решающей силой в Совете управляющих ведомствами. Среди приморских коммунистов не было единства мнений о проблеме объединения областей Дальнего Востока. Это выявилось на Приморской областной конференциии РКП (б), проходившей во Владивостоке 10—11 июля. С докладом выступил коммунист В. Г Антонов, который, обосновывая политическую линию руководства Приморской организации РКП (б), заявил о необходимости и далее «проводить тактику уступчивости и тем добыть себе необходимую передышку» и «предотвратить конфликт, Японии с Советской Россией»  371. Но о мере «политической уступчивости» ничего не было сказано. Вокруг вопроса о путях объединения Дальнего Востока на конфе-
114


ренции развернулась дискуссия. Коммунисты М. И. Губельман, М. В. Власова, Г. К. Румянцев и некоторые другие настаивали на признании Верхнеудинского правительства в качестве центрального и подчинении ему. Однако большинство участников конференции с этим не согласились, предлагая подождать до созыва съезда по объединению областей и принятия по этому вопросу соответствующего решения, опасаясь, что в случае немедленного объявления о передаче верховной власти Верхнеудинскому правительству может последовать вооруженное выступление японцев.
Конференция признала целесообразным образование из дальневосточных областей буферного государства, сохраняющего связь с Советской Россией, но «вопросы проведения в жизнь планов объединения областей Дальнего Востока, избрания центра буферного государства... должны быть в согласии с  директивами центра» 372. Итак, вопрос о признании Верхнеудинского правительства оставался открытым. Пока Приморская парторганизация ждала распоряжения из центра буржуазное правительство Бинасика перешло к практическим планам объединения областей вокруг Владивостока. В Верхнеудинск, Благовещенск и Читу были направлены телеграммы с приглашением представителей местных правительств прибыть во Владивосток для переговоров относительно объединения областей и образования Дальневосточной республики. Примерно в это же время правительство ДВР пригласило делегации Амурской и Приморской областей в г. Верхнеудинск для проведения предварительных переговоров по вопросу объединения Забайкалья и Дальнего Востока. Во Владивосток первой прибыла семеновская делегация из Читы в составе главы «гражданской администрации» Таскина и министра иностранных дел генерала Хрещатицкого, которая сразу выдвинула в качестве предварительного условия признание всеми делегациями акта Колчака о передаче Семенову верховной власти с сохранением за ним поста атамана и главнокомандующего войсками Забайкалья. Семеновские требования поддержал японский ставленник в г. Хабаровске, председатель черносотенной городской думы Лихоидов, выдававший себя за главу несуществующего «Приамурского правительства». Амурская делегация во главе с коммунистом Н. М. Матвеевым отказалась вести переговоры с посланцами Семенова и Лихоидовым. Открывшаяся 3 августа конференция фактически свелась к двусторонним переговорам Владивостока и Читы. Примор-
115


ская делегация добивалась ликвидации «читинской пробки» мирными средствами, требуя от Семенова «самоликвидации». Семеновская делегация с такой постановкой вопроса, естественно, не согласилась, и переговоры зашли в тупик. Стало ясно, что без участия правительства ДВР невозможно было достигнуть объединения областей Дальнего Востока.
5 августа 1920 г. Народное собрание направило в г. Верхнеудинск делегацию в составе меньшевика Кабцана (руководитель), коммунистов Кушнарева и Похвалинского, беспартийных крестьян Абоймова и Пенохина, кадетов Руднева и Еремеева. Делегация получила указание Временного правительства не признавать приоритет Верхнеудинска и добиваться объединения областей Дальнего Востока вокруг Владивостока 373. Глава Совета управляющих ведомствами Бинасик заверил генерала Ооя, что Владивостокская делегация будет отстаивать объединение на принципах, изложенных в Декларации Временного Народного собрания Дальнего Востока от 7 августа 1920 г.  374: 1 ) Учредительное собрание Дальнего Востока должно провозгласить и юридически оформить образование Дальневосточной республики со столицей в г. Владивостоке; 2) до созыва Учредительного съезда Народное собрание Дальнего Востока является высшим представительным органом, а местные правительства сохраняют всю полноту власти. Делегация была уполномочена вести переговоры не только с Верхнеудинском, но и Читой. Коммунисты Приморья поддерживали идею о переговорах с Верхнеудинским правительством ДВР, но были против каких-либо политических контактов с Семеновым. Они продолжали оставаться на старых позициях объединения Дальнего Востока в рамках буржуазно-демократического буферного государства со столицеи в г. Владивостоке, чему способствовала непоследовательность решений Сиббюро ЦК РКП (б) 375. 4 июля и 24 июля 1920 г. Сиббюро пришло к неправильному выводу о неизбежности войны между Японией и РСФСР. Сиббюро считало, что в Приморье будет создан «черный» буфер и Владивосток для Советской России потерян 376. В этих условиях некоторые руководящие работники ДВР продолжали настаивать на свертывании буферного строительства в Верхнеудинске и проведении политики советизации. Объединение областей предлагалось проводить исключительно на советской основе. Приморская организация РКП (б), зная об этих политических тенденциях в Сибири и Забайкалье, в невероятно трудных и сложных условиях продол-
116


жала осуществлять ленинский план организации буржуазно-демократического буфера, принимая необходимые меры к недопущению «черного» буфера. Будет ли в Приморье существовать буржуазно-демократический буфер или японцам удастся создать здесь «черный» буфер зависело от соотношения классовых, политических сил. Большинство историков, занимающихся проблемами истории гражданской войны на Дальнем Востоке, склоняются к тому, что это соотношение в середине 1920 г. было не в пользу интервентов и белогвардейцев 377, а если говорить точнее, то, на наш взгляд, здесь наблюдалось приблизительное равновесие военно-политических сил.
В связи с исключительной остротой обстановки и расхождениями парторганизации Сибири и Дальнего Востока по некоторым намечаемым проблемам региона, по предложению В. И. Ленина 5 августа 1920 г. была создана специальная комиссия ЦК РКП (б) по изучению вопросов буферного строительства на Дальнем Востоке. Заключение комиссии в виде «Кратких тезисов по Дальневосточной республике» 13 августа 1920 г.  378 было рассмотрено и одобрено Политбюро ЦК РКП (б). Данные политические тезисы стали важнейшим программным документом, определившим весь дальнейший ход буферного строительства в Забайкалье и на Дальнем Востоке. В соответствии с тезисами вся территория от Байкала и до Тихого океана объявлялась единой Дальневосточной республикой. В них указывалось, что «буржуазно-демократический характер буфера является чисто формальным», что «введение парламентского строя не должно быть допущено... Абсолютно недопустимо отрицание института частной собственности». Но путем ряда ограничений, как, например, конфискация предприятий врагов народа, особенно сбежавших за границу, проведение государственной монополии на хлеб и товарное сырьё и других мер, должно быть создано «...целесообразное для коммунистического - руководства промежуточное экономическое положение» 379.
Тезисы рекомендовали сделать столицей ДВР Верхнеудинск или Читу, после того как она будет освобождена от интервентов и белогвардейцев. «Владивосток, — говорилось в тезисах, — легко попадающий под японскую власть и менее тесно связанный с Российской Сибирью, не должен быть столицей. Работающие во Владивостоке товарищи должны прилагать все усилия к устранению местного сепаратизма, открывающего путь политикам Японии овладеть побережьем Тихого Океана» 380.
Для более эффективного руководства буферным строи\-.
117


тельством по решению ЦК РКП (б) Дальбюро РКП (б) было преобразовано в Дальбюро ЦК РКП (б) с непосредственным подчинением Центральному комитету. Познакомившись с данным документом ЦК РКП (б), отражающим принципиальную позицию РСФСР по вопросу о буферном государстве, члены Приморской делегации пошли на заключение предварительного соглашения с Верхнеудинским правительством  381. Буржуазные депутаты Народного собрания во Владивостоке заявили, что они не признают соглашение с Верхнеудинским правительством, как не отвечающее «интересам Приморья». Они потребовали отзыва делегации из Верхнеудинска, так как она якобы «превысила свои полномочия», и привлечения ее членов к строгой ответственности.
14 августа буржуазная часть Приморской делегации, возвращаясь из Верхнеудинска, нарушила соглашение с правительством ДВР, вступив в переговоры с Семеновым на станции Хадабулак. В результате переговоров с Семеновым управление Забайкальской областью должно было перейти к Временному правительству Дальнего Востока. Народное собрание Дальнего Востока в будущем должно было пополниться одной третью депутатов от Забайкалья. Семенов оставался атаманом казачьих войск и главнокомандующим Забайкальскими войсками 382. Но иметь одновременно соглашение с правительством ДВР и Семеновым, которого в Верхнеудинске не признавали, было невозможно. Данное соглашение с Семеновым фактически аннулировало предварительное соглашение с ДВР.
Новый контрреволюционный политический акт представителей приморской буржуазии вызвал массовые протесты трудящихся. Народному собранию Дальнего Востока были направлены многочисленные резолюции с требованием признать соглашение с Семеновым недействительным. Приморский обком РКП (б) принял специальное постановление, в котором подтверждалась «органическая связь Приморья с ДВР» 383. 28 августа Народное собрание, в котором коммунисты продолжали играть ведущую роль, заслушало отчет руководителя делегации и большинством голосов одобрило соглашение с Верхнеудинском. Договор с Семеновым был объявлен «всецело неприемлемым»  884. Таким образом, разорвать договорные отношения между Верхнеудинском и Владивостоком контрреволюции не удалось. Но она провела через Приморский парламент решение о передаче работы по объединению Дальнего Востока из ведения Народного собрания в ведение эсеровского Временного правительства 385.
118


В начале сентября 1920 г. Временное правительство (в г. Владивостоке) сформировало делегацию на совещание по подготовке конференции, которая должна была объединить области Дальнего Востока. В ее состав вошли 1 коммунист, 1 меньшевик, 1 эсер. Делегация Амурской области и правительства ДВР состояла из коммунистов и беспартийных, находившихся на большевистской платформе. Сложным был вопрос о представительстве Читы. Восточно-Забайкальское буржуазное «Народное собрание», как было указано выше, не имело поддержки трудящихся, а следовательно, и реальной силы. Тем не менее это «собрание» требовало «права на равное с другими... правительствами участие» ...в работе по объединению Забайкалья и Дальнего Востока 386. Ради достижения поставленной цели Читинское «Народное собрание» пошло на сближение с Нерчинским Нарревкомом и включило в свою «правительственную делегацию 1 коммуниста, 1 меньшевика и 1 бурята-националиста» 378. На совещании эсеры и меньшевики из Приморья и Читы блокировались, пытаясь торпедировать некоторые его демократические решения. Так, они выступили против положения Декларации правительства ДВР от 26 сентября 1920 г. о признании Декларации от 6 апреля 1920 г. Временным основным законом буферной республики до принятия Конституции Дальневосточным Учредительным съездом. Меньшевики и эсеры заявили, что недемократично решать такие вопросы сверху. Они проголосовали против расширения Читинского «народного собрания» за счет представителей от всех социалистических партий и общественных организаций, возражали в отношении его слияния с Нарревкомом в Нерчинске. В результате вопрос о Читинской делегации на объединительной конференции предварительно не был решен. Совещание приняло компромиссную резолюцию: 1. Правительство ДВР отказывалось от приоритета, и устанавливалось равноправие всех правительственных делегаций на будущей конференции; 2. Конференция создаст единое центральное правительство, которое будет действовать до созыва Учредительного собрания; 3. Конференция примет закон о выборах в Учредительное собрание; 4. Конференция должна быть созвана в Верхнеудинске или Чите 388.
Во имя скорейшего объединения Дальнего Востока в единое политическое целое коммунисты пошли на компромиссы и отдельные уступки оппозиции. Теперь единственным препятствием на пути объединения областей Дальнего Востока явилась семеновская «читинская пробка» 389.
119


Правительство ДВР приняло решение о ликвидации «читинской пробки» военным путем. В конце октября 1920 г. партизаны развернули наступление на Читу. Семеновские войска стали отходить к русско-китайской границе и просачиваться в Маньчжурию. Читинское эсеро-меньшевистское «народное собрание» поспешило объявить, что оно «берет на себя всю полноту гражданской и военной власти и готово слиться с нерчинским Нарревкомом». Подобно Иркутскому политцентру в период краха колчаковщины данное «народное собрание» пыталось всеми силами удержаться на политической арене. 25 октября в Читу прибыло из Верхнеудинска правительство ДВР. 28 октября там начала свою работу объединительная конференция представителей областных правительств. В конференции приняло участие 28 делегатов: коммунистов —14 (или 50%), эсеров — 2, меньшевиков — 4, беспартийных — 6, бурят — 2 ) 390. От Приморья к началу конференции (28 октября) прибыл лишь П. М. Никифоров, остальные члены делегации запаздывали. Конференция установила персональное голосование, а не по делегациям, как это имело место на предварительном совещании в конце сентября 1920 г. На втором заседании конференции 29 октября с незначительными поправками единогласно была принята «Декларация объединенной конференции областей Дальнего Востока», проект которой был внесен делегатами правительства ДВР  391. В нем наиболее общие положения Декларации от 6 апреля 1920 г. были уточнены и конкретизированы. В новой Декларации определялись границы ДВР и порядок конструирования власти. Граница ДВР с РСФСР должна была проходить по р. Селенге, от ее выхода из Монголии и до впадения в оз. Байкал, а затем по его центру. Государственные органы предлагалось строить на коалиционных началах (в правительство должны войти 3 коммуниста, 2 социалиста и 2 беспартийных). «С момента избрания нового правительства конференцией, — говорилось в Декларации, — все существующие на Дальнем Востоке временные правительства теряют свои государственные прерогативы и превращаются в органы местного самоуправления до избрания их на основании закона, изданного Центральным Правительством» 392. Явившись в Читу лишь 8 ноября, владивостокские эсеры и меньшевики совместно со своими единомышленниками из Читинского «народного собрания» потребовали внесения поправок в уже принятую Декларацию. Они предлагали создать в ДВР предпарламент, в который бы входило по 20 человек от каждого полномочного представительства.
120


«Создание указанного представительного органа (предпарламента),  — говорилось в постановлении Дальбюро ЦК РКП (б) от 9 ноября 1920 г., — на деле привело бы меньшевиков и эсеров к отказу от государственной работы и к переходу на положение «парламентской оппозиции». Представители РКП (б) обязаны полностью отвергнуть предложение меньшевиков и эсеров о создании Предпарламента»  393. Коммунисты и поддерживающие их беспартийные делегаты разоблачили политические замыслы эсеров и меньшевиков. 10 ноября конференция отвергла буржуазное предложение о созыве предпарламента. Согласно «Декларации о созыве Учредительного собрания» верховную государственную, как законодательную, так и исполнительную власть, должно было осуществлять правительство ДВР из 7 человек, избранное конференцией. Меньшевики и эсеры заявили, что они отказываются от участия в работе правительства ДВР, так как «не хотят брать на себя политической ответственности» 394. В действительности меньшевики и эсеры были против создания правительства, так как не надеялись получить в нем большинство. Они требовали отложить вопрос об его организации до созыва Учредительного собрания, ссылаясь на отсутствие делегации Приморья.
Несмотря на возражение эсеров и меньшевиков, Верхнеудинское правительство сложило свои полномочия перед конференцией, которая 30 октября утвердила Временный деловой президиум ДВР из 7 человек во главе с коммунистом А. М. Краснощековым. Этому органу было поручено временное выполнение всех правительственных функций в общегосударственном масштабе 395. Временный деловой президиум ДВР просуществовал до 10 ноября, когда конференция большинством в 18 голосов против 6 и при 2 воздержавшихся избрало Временное правительство ДВР. В состав правительства вошли 5 коммунистов и 2 беспартийных  396. Председателем правительства ДВР был избран А. М. Краснощеков. Данное правительство являлось непосредственным преемником Президиума народно-революционной власти, Верхнеудинского правительства и Временного делового президиума ДВР. Вместе с тем «Акт о приеме власти правительством ДВР» характеризовал его (правительство) в новом качестве. Это было уже центральное правительство, власть которого приобрела общегосударственное значение. Оно осуществляло на территории ДВР всю полноту высшей государственной власти, имея полномочия главы государства.
Значительное внимание Читинская объединительная
121


конференция уделила подготовке к созыву Учредительного собрания Дальнего Востока. 11 ноября 1920 г. конференция приняла «Положение о выборах в Учредительное собрание Дальнего Востока» и сформировала комиссию по выборам в этот представительный орган. Коммунисты в ходе работы конференции провели и закрепили в ее решениях указания ЦК РКП (б) о дальнейшем конструировании единого демократического буферного государства.
4 ноября 1920 г. Временный деловой президиум издал закон о роспуске всех местных правительств. В «Акте о приеме власти» правительства на территории Дальневосточной республики «теряют свои общегосударственные функции и превращаются в органы областного управления»397. 29 ноября правительство ДВР утвердило «Временное Положение о местных органах народной власти Дальневосточной республики», которое предусматривало создание на местах стройной системы органов государственной власти и управления (собрания уполномоченных и т. д.). Однако полностью провести в жизнь данный нормативный акт из-за сложной военно-политической обстановки не удалось. На местах вплоть до середины 1921 г. продолжали функционировать нарревкомы. Все области Забайкалья и Дальнего Востока признали центральное правительство ДВР и его законы. Исключение составило Приморское правительство, которое ссылалось на то, что Закон о роспуске всех местных правительств был принят в отсутствии Приморской делегации. В этом оно получило полную поддержку японских интервентов, которые, заявляли, что они не допустят разрушение существующего в Приморье порядка.
Японцы считали, что «успех коммунистов в Чите — успех временный: у демократии достаточно сил отразить захватчиков и в деле утверждения своей власти у нее, мы полагаем, будет сильный и верный союзник — Япония»  398. По указанию интервентов русская контрреволюционная пресса развернула кампанию по дискредитации правительства ДВР 399. Приморская буржуазия, встав на путь антинациональной борьбы, в начале ноября 1920 г. на общем собрании несоциалистической организации (торгово- промышленной палаты, Владивостокского комитета партии кадетов, биржевого общества, союза деловладельцев и др.) избрала специальный «Комитет спасения Дальнего Востока», который 14 ноября постановил: l.  He включать в состав Владивостокского правительства коммунистов; 2. Прервать все связи с правительством ДВР, «...пока там будут у власти коммунисты...»; 3. Добиваться «автономии» При-
122


морья 400. При участии членов «Комитета спасения Дальнего Востока» Совет управляющих ведомствами, возглавляемый эсером Бинасиком, принял постановление, которое объявило законы ДВР на территории Приморья недействительными 401.
С 2 по 12 декабря 1920 г. вопрос о признании правительства ДВР дебатировался в Приморском Народном собрании. Правое крыло собрания обрушилось с политическими нападками на коммунистов, обвиняя последних в том, что они якобы «уничтожают русскую демократию и народоправство» 402. Позиция буржуазии по отношению к РСФСР и ДВР вызвала протесты трудящихся. Они требовали от Владивостокского правительства самороспуска.
14 ноября городская конференция РКП (б) единогласно постановила: «Считать необходимым немедленный роспуск Народного собрания и Временного правительства 403. Огромная разъяснительная работа большевиков — и как результат — непосредственное вмешательство трудового народа в политические дела, возымели свое действие. Народное собрание 18 ноября 1920 г. постановило, что оно, признавая Декларацию конференции и правительств Дальнего Востока от 29 октября о создании ДВР и ликвидации областных правительств приемлемой, просит правительство ДВР сохранить Народное собрание Дальнего Востока с переименованием его в Народное собрание Приморской области, оставив за ним «право законодательства по вопросам местного значения», а также сохранить исполнительный орган «с исключением из его ведения управления военными и иностранными делами и общефинансового законодательства»  404. Правительство ДВР (в г. Чите) пошло на данный политический компромисс, чтобы покончить с «владивостокским сепаратизмом».
11 декабря 1920 г. Народное собрание Дальнего Востока (в г. Владивостоке) приступило к рассмотрению двух проектов «Закона о присоединении Приморской области к Дальневосточной республике» 405, предложенных буржуазной оппозицией. Тактический ход эсеров и меньшевиков сводился к тому, чтобы существующее центральное, по их мнению «временное», правительство ДВР еще до Учредительного собрания приняло закон об «автономии» Приморья. Коммунисты и поддерживающее их большинство Народного собрания отклонили эти контрреволюционные проекты Приморской буржуазии. Принятый Народным собранием 12 декабря 1920 г, «Закон о присоединении Приморской области к ДВР» 406 признал (ст. 1) правительство ДВР в качестве центрального и обладающего до созыва
123


Учредительного собрания всей полнотой законодательной и исполнительной власти. Согласно данному закону правительство ДВР должно осуществлять законодательную власть в Приморье через местное Народное собрание, которое переименовывается в Приморское Народное собрание  407. Исполнительную власть правительство ДВР осуществляло в Приморье через Приморское областное управление .ответственное перед Приморским Народным собранием  408. Власть Приморского областного управления распространялась лишь на территорию Южного Приморья. В конце ноября 1920 г. правительство ДВР приняло постановление о создании новой Приамурской области из части территории Сахалинской, Амурской и Приморской областей 409.
Итак, все попытки буржуазии создать Дальневосточный «черный» буфер или добиться «автономий» Приморья в составе ДВР потерпели крах. Свои надежды на восстановление капиталистического строя буржуазия стала связывать с победой на выборах в Учредительное собрание Дальнего Востока. Стараясь резко изменить военно-политическую ситуацию в пользу контрреволюционных сил, интервенты приступили к переброске, несмотря на протесты правительства ДВР, из Маньчжурии в Приморье каппелевских и семеновских войск. К началу 1921 г. в различных районах Приморья были расквартированы три белогвардейские дивизии. Военнослужащие этих частей должны были увеличить избирательный корпус буржуазии на выборах в Учредительное собрание. В случае своего поражения на выборах в Учредительное собрание контрреволюция планировала использовать эти военные силы для свержения власти ДВР и провозглашения «независимости» Приморья.
3.2 Первая дальневосточная конференция РКП (б) , состоявшаяся 22—28 ноября 1920 г., подвела итоги и наметила новые рубежи в строительстве ДВР. Конференция отметила всю важность разгрома Врангеля и освобождения Крыма от интервентов и белогвардейцев, что привело к укреплению международного и военно-политического положения Советской России. Учитывая это, часть делегатов стала требовать прекращения строительства ДВР и немедленного воссоединения Дальнего Востока с РСФСР. Но конференция большинством голосов отвергла это «антибуферное» предложение, считая, что условия на Дальнем Востоке еще остаются сложными и долг дальневосточных коммунистов продолжать работу по созданию «прочного заслона для обороны рабоче-крестьянского дела Рос-
124


сии на Востоке страны  410. Вместе с тем конференция осудила и тех, кто настаивал на полном обособлении Дальнего Востока от РСФСР. «Временный отказ РКП (б), —  говорилось в решении конференции, — от осуществления своих задач, приведший к созданию ДВР, как особого государства-буфера, не исключает для РКП (б) и Соввласти отстаивания в ней своих целей, требуя лишь особого способа для их достижения»  411. Первоочередной задачей организации РКП (б) на Дальнем Востоке являлась подготовка к проведению выборов в Учредительное собрание. Делегаты одобрили «Положение о выборах в Учредительное собрание Дальнего Востока», принятое объединительной конференцией, выработали программу предвыборной кампании, которая должна была проходить под лозунгами союза рабочих и трудящихся крестьян, укрепления связи ДВР с РСФСР, критики и разоблачения деятельности буржуазных и мелкобуржуазных партий, завоевания представителями революционного народа большинства мест в Учредительном собрании.
Анализ Положения о выборах в Учредительное собрание Дальнего Востока»  412 показывает, что этот важнейший документ избирательного права ДВР разрабатывался на основе «Положения о выборах во Всероссийское Учредительное собрание» (1917 г.) 413, «Положения о выборах во Временное Народное собрание Дальнего Востока» (принято правительством Примземуправы в мае 1920 г.) 414, «Положения о выборах в местные органы власти ДВР» от 3 июня 1920 г.»  415.
В ДВР были установлены подлинно демократические- выборы в Учредительное собрание. Они являлись по ст. 1 «Положения» всеобщими, равными и прямыми при тайном голосовании. Правом избирать и быть избранными обладали российские граждане с 18 лет независимо от расы, пола, национальности, образования и вероисповедания. В отличие от буржуазных стран в ДВР военнослужащие имели избирательное право. «Положение» не зафиксировало каких-либо цензов (имущественного, грамотности, оседлости и др.). Но избирательный закон лишал права участвовать в выборах членов царствовавшего в России императорского дома, участников карательных экспедиций, а также лиц, осужденных за совершение тяжких уголовных деяний и признанных в установленном порядке безумными, сумасшедшими и глухонемыми; подлежали лишению избирательных прав лица, нарушающие свободу и правильность выборов в органы государственной власти. В отличие от Конституции РСФСР 1918 г. в ДВР кулаки, тор-
125


говцы, офицеры не были лишены избирательных прав, что было обусловлено специфическими условиями буферной республики. «Положение» установило определенный порядок организации и проведения выборов.
Первой стадией организации и проведения выборов в ДВР являлось составление списков избирателей, что имело большое значение, так как только тот гражданин мог принять участие в голосовании, который был внесен в избирательный список. В отличие от «Положения о выборах во Всероссийское Учредительное собрание» ( (1917 г.) в избирательном законе ничего не говорилось о формах ознакомления со списками избирателей, лишь в самой общей форме указывалось, что протесты и жалобы о неправильности в списках избирателей подаются не позже чем за 2 недели до дня выборов в сельских районах и не позднее чем за 5 дней — в городских районах.
В «Положении» был закреплен территориальный принцип выборов и избирательное районирование было проведено своеобразно. Избирательные районы создавались с учетом существующего в Забайкалье и на Дальнем Востоке административно-территориального деления, географического положения населенного пункта, количества населения. Каждый город составлял только один избирательный район, в то время как уезды делились на 2 и более избирательных районов. Применение такого избирательного районирования призвано было обеспечить победу коммунистов в сельской местности, где эсеры еще сохраняли определенные позиции и влияние, опираясь на кулачество.
В городах же коммунисты могли лишь рассчитывать на голоса немногочисленного в то время дальневосточного пролетариата. Кроме того, надо иметь в виду, что и определенная часть рабочих шла за меньшевиками. Буржуазное городское население намеревалось отдать голоса за кандидатов в депутаты от своих политических партий. Поэтому объективно коммунисты не могли получить в городах абсолютного большинства голосов. С целью приближения пунктов голосования к избирателям, для приема избирательных записок и подсчета голосов избирательные районы делились на участки.
«Положение» предусматривало образование избирательных комиссий: 1) Центральной; 2) областных; 3) районных; 4) участковых (в том числе и в НРА). Центральная дальневосточная избирательная комиссия по делам о выборах в Учредительное собрание состояла при правительстве ДВР.
По сравнению с «Положением о Всероссийском Учре-
126


дительном собрании» и «Положением о выборах во Временное Народное собрание Дальнего Востока» центральная избирательная комиссия ДВР была наделена бОлее широкими полномочиями. Ей было предоставлено право разрабатывать инструкции, изменяющие и дополняющие «Положения» о выборах.
Областные и городские органы власти избирали областные и районные избирательные комиссии. Вышеуказанные комиссии осуществляли контроль деятельности нижестоящих избирательных комиссий, своевременного составления избирательных и кандидатских списков, проведения выборов.
Демократизм избирательной системы ДВР проявлялся также и в выставлении кандидатов в депутаты. Кандидатом в депутаты мог быть выдвинут любой гражданин, достигший установленного возраста и обладающий избирательным правом. В ДВР не требовалось от кандидата внесения денежного залога, обладания определенной собственностью, как это имело место в капиталистических государствах.
Право выдвижения кандидатов осуществляли политические партии, общественные организации и группы избирателей. Каждой партии и гражданам «Положение» обеспечивало право беспрепятственной агитации за своего кандидата на собраниях, в печати и др. Кандидаты выдвигались списками, закон разрешал соединение их. Голосование происходило в течение 3-х дней в специально отведенных для выборов помещениях: Избиратель голосовал лично.
«Положение» юридически закрепляло пропорциональную систему представительства: мандаты в Учредительное собрание распределялись в соответствии с количеством голосов, поданных в избирательном  районе за каждый из представленных кандидатских списков. Итак, «Положение о выборах в Учредительное собрание Дальнего Востока» содержало демократические принципы избирательного права и формы проведения выборов. Этот нормативный акт обеспечивал в целом избрание всенародного Учредительного собрания.
Вместе с тем правительство ДВР не мог не тревожить вопрос, который предстояло разрешить впервые в Российской и международной практике. Буферной республике предстояло провести выборы в полосе отчуждения КВЖД, находящейся на территории Китая. Под давлением и влиянием империалистов китайское правительство запретило проведение выборов на КВЖД. В этих условиях правительство ДВР вынуждено было разработать особый поря-
127


док выборов среди русского населения полосы отчуждения КВЖД  416, в соответствии с которым последнее получило право делегировать своих представителей в Учредительное собрание от политических партий и иных общественных организаций.
22 ноября 1920 г. правительство ДВР приняло постановление «О сроке созыва Учредительного собрания Дальнего Востока и о назначении дня выборов»  417. Выборы были назначены на 9 января 1921 г., а первое заседание Учредительного собрания должно было состояться 25 января. Поэтому предвыборная кампания проходила в сжатые сроки.
10 декабря 1920 г. Дальбюро ЦК РКП (б) утвердило «Тезисы для руководства предвыборной кампанией». Коммунисты призывали трудящихся принять самое активное участие в выборах, чтобы «в Учредительное собрание не проникли враждебные революции буржуазные элементы». Буржуазные и соглашательские партии часто не могли договориться между собой и разбивали свои голоса между несколькими кандидатскими списками. Коммунистам не нужна была такая маскировка и они открыто выступали с единым списком в блоке с профсоюзами (список № 2).
Дальбюро ЦК РКП (б) рекомендовало коммунистам в ходе предвыборной кампании разъяснять трудящимся причины создания демократического буфера, временный характер его существования, неразрывную связь ДВР с РСФСР, антинародную сущность буржуазного парламентаризма.
Японская военщина и американское консульство пытались оказать влияние на результаты выборов в Приморье. Японцы «советовали» русскому избирателю сплотиться против коммунистов и отдать голоса за «государственномыслящих несоциалистов»  418.
Несмотря на явно ненормальные и сложные условия для проведения выборов в г. Владивостоке, 12581 избирателей (56%) из 22330 голосовали за список № 2 419. Газета «Красное знамя» опубликовала интересные сравнительные данные: если на выборах во Всероссийское Учредительное собрание в 1917 г. коммунисты Владивостока получили 49% голосов избирателей, то на выборах в Учредительное собрание Дальнего Востока — 57% 420. По списку № 2 было избрано 15 депутатов  421. Антинародная политика буржуазных партий и непоследовательность в проведении агитации в период избирательной кампании привели к росту абсентеизма по сравнению с выборами в Народное собрание Дальнего Востока (г. Владивосток) в
128


июне 1920 г. 6200 избирателей, главным образом из буржуазной обывательской среды, уклонились от участия в выборах 422. От трудящихся не явились к избирательным урнам те, кто не принимал и не понимал назначения буферного государства, не признавал Учредительного собрания и требовал немедленного восстановления Советской власти. Анализ материалов избирательной кампании показывает, что абсентеизм был незначителен в тех районах Дальнего Востока, где влияние коммунистов было наибольшим. Абсентеизм был велик там, где хозяйничали интервенты.
В полосе отчуждения КВЖД белоэмигрантские партии и организации бойкотировали выборы в Учредительное собрание. Рабочие — железнодорожники КВЖД избрали в Учредительное собрание 11 коммунистов и 1 беспартийного  423. Исход борьбы на выборах в значительной мере зависел от проведения избирательной кампании в НРА ДВР. От Вооруженных Сил республики в Учредительное собрание было избрано 47 коммунистов, 1 меньшевик, 1 эсер, 1 беспартийный 424. Общий итог выборов свидетельствовал об убедительной победе блока коммунистов и революционных трудящихся. В состав Учредительного собрания было избрано 382 депутата. Левый блок во главе с коммунистами получил 275 мест 425. Итак, решающей силой в Учредительном собрании являлся левый блок во главе с коммунистами 426.
Даже белоэмигрантская газета «Русский голос», настроенная против ДВР, вынуждена была признать: «Учредительное собрание по партийному составу своих членов оказалось именно таким, каким его желали создать коммунисты... Успешным проведением избирательной кампании коммунисты доказали свое определенное решение не только на словах, но и на деле строить буфер согласно своим желаниям и целям» 427.
Накануне открытия Учредительного собрания ДВР Политбюро ЦК РКП (б) приняло новые «Краткие тезисы о Дальневосточной республике» 428, которые явились политической программой для этого представительного органа на Дальнем Востоке. Огромное значение для дальневосточных народных избранников имели указания ЦК РКП (б) о характере государственной власти ДВР. Политбюро ЦК РКП (б), осудив сепаратизм Владивостока, предупреждало, что в ДВР буржуазного «парламентского строя не должно быть допущено. ДВР создается по воле рабочих и крестьян, где будет не буржуазная демократия» а демократия трудовая, демократия трудящихся» 429. Та-
5 Зак. 10277
129


ким образом, в соответствии с установкой В. И. Ленина и Коммунистической партии ДВР должна была строиться как государство революционной диктатуры рабочего класса и крестьянства, как государство, переходное к социалистическому типу. Политбюро ЦК РКП (б) особо обратило внимание трудящихся и членов Учредительного собрания на то, что ДВР ни при каких обстоятельствах не должна превратиться в государство, где «господствует диктатура буржуазии» 430. Коммунисты Забайкалья и Дальнего Востока на проходившей с 8 по 14 февраля 1921 г. партконференции обсудили все основные организационные вопросы работы Учредительного собрания в соответствии с указаниями ЦК партии. «Из орудия организации «демократии» против диктатуры пролетариата в руках несоветских элементов, — говорилось в постановлении партконференции,  — Учредительное собрание должно быть превращено в свою противоположность — в орудие безусловного закрепления влияния РСФСР на Дальнем Востоке»  431.
25 января 1921 г. из-за отсутствия кворума, который по постановлению Центральной избирательной комиссии составлял 3/4 депутатов, правительство ДВР вынуждено было перенести открытие первого заседания Учредительного собрания. Из-за сложной военной обстановки не прибыли в Читу многие депутаты от НРА. Бойкотировали Учредительное собрание депутаты от крупной буржуазии Приморья. Несмотря на усиленные приглашения их со стороны эсеров и меньшевиков, которые не желали ослаблять ряды оппозиции в Учредительном собрании, последние в столицу ДВР так и не явились и впоследствии были исключены из состава депутатов. Учредительное собрание открылось лишь 12 февраля 1921 г. Этот день был объявлен правительством ДВР нерабочим днем и общереспубликанским праздником. Депутаты представляли все национальности и народности, проживающие на территории ДВР. В составе депутатов Учредительного собрания было: 256 русских (67%), 23 украинца (6%), 3 белоруса (1%), 6 бурят (1,8%), 5 корейцев (1,4%) и др.432 Среди них рабочих и ремесленников — 50 (13%) 433, хлеборобов — 159 (42%) 434 и представителей интеллигенции— 173 (45%)  435; по партийному признаку: коммунистов— 169 (86%), меньшевиков— 13 (7%), сибирских эсеров — 6 (3%), народных социалистов — 3 (1,5%), членов партии народной свободы— 2 (1%), максималистов — 3 (1,5%) 436. Из 187 беспартийных депутатов 143 (77%) поддерживали коммунистов, т. е. подавляющее большинство имели депутаты левого блока.
130


Правительство ДВР уделяло большое внимание различным организационным мероприятиям, связанным с открытием Учредительного собрания и установлением порядка его деятельности. 24 января 1921 г. правительство ДВР издало специальное постановление «О порядке открытия Учредительного собрания Дальнего Востока» 437, согласно которому первое заседание этого представительного органа должен был открыть председатель правительства буферной республики. Меньшевики и эсеры по этому поводу заявили протест, считая, что данная практика «попирает права, принижает суверенитет и достоинство Учредительного собрания» 438. По их мнению, в соответствии с парламентской буржуазной традицией собрание должен открыть старейший из депутатов. В ответ на это левое большинство Учредительного собрания вполне резонно заявило, что ДВР не буржуазное государство, а Учредительное собрание не парламент и приветствовало его открытие председателем правительства ДВР А. М. Краснощековым. Тогда правые депутаты потребовали от правительства, чтобы оно сложило свои полномочия перед Учредительным собранием, так как его задача якобы сводилась лишь к тому, чтобы созвать данное представительное учреждение, но и это контрреволюционное предложение правых депутатов, направленное на подрыв государственной системы и политической стабилизации в республике, было отклонено большинством Учредительного собрания. Депутаты избрали президиум Учредительного собрания из 13 человек. В его состав вошли 4 депутата-коммуниста и 9 депутатов, представляющих другие политические партии и группы. Председателем президиума Учредительного собрания большинством голосов был избран коммунист Д. С. Шилов. В дальнейшем уже не правительство ДВР, а президиум определял порядок последующей работы Учредительного собрания.
По предложению президиума из депутатов была создана специальная комиссия для разработки наказа, который должен был регламентировать внутренний порядок работы Учредительного собрания. Вскоре комиссия предложила Учредительному собранию использовать с этой целью наказ (регламент) бывшего Народного собрания Дальнего Востока (Приморье, 1920 г.) с частичными изменениями и дополнениями 439. Учредительное собрание согласилось с предложением комиссии и внесло следующие поправки в Приморский наказ: 1. Заседание Учредительного собрания считать правомочным, если на нем присутствовало не менее 240 депутатов (56% от общего числа депу-
131
5*


татов). В Приморском наказе, как отмечалось выше, кворум составлял 78% от общего количества членов Народного собрания Дальнего Востока. Установление сравнительно невысокого кворума в Учредительном собрании ДВР объясняется наличием обстановки гражданской войны, когда депутаты нередко вынуждены были экстренно покинуть зал заседания, чтобы решать самые неотложные и важные военные вопросы; 2. Более широко, чем в Народном собрании Дальнего Востока, в Учредительном собрании ДВР применялось тайное голосование (при выборах должностных лиц, членов различных комиссий и решении других вопросов, которые выдвигались 1/3 депутатов); 3. За депутатами нерусской национальности сохранялось право выступать на родном языке (но резолюцию по обсуждаемому вопросу они обязаны были вносить на русском языке); 4. В обстановке напряженного внутриполитического положения особое внимание было уделено обеспечению безопасности депутатов Учредительного собрания и охране порядка. Эта функция была возложена на старшего пристава и на 6 младших приставов. 5. В Учредительном собрании ДВР допускалось больше фракций, чем в Народном собрании Дальнего Востока 440.
Ведущей фракцией Учредительного собрания являлась фракция коммунистов. По «Положению о комфракции Учредительного собрания Дальнего Востока»  441 ее заседания обязаны были посещать все коммунисты-депутаты, в том числе те, кто входил во фракцию крестьянского большинства. Фракция коммунистов через председателя и бюро подчинялась в своей деятельности Дальбюро ЦК РКП (б). Данные две фракции составили левое крыло Учредительного собрания. Буржуазные (народных социалистов, внепартийная демократическая и внепартийная) и мелкобуржуазные (эсеро-меньшевистские) фракции, а также фракции крестьянского меньшинства и бурят-монгол, выражающие интересы кулаков и националистов, составили правое крыло Учредительного собрания. Данная фракционноблочная структура Учредительного собрания предопределяла классовые столкновения и политическую борьбу. Каждая фракция имела свою программу (декларацию), которая заслушивалась на заседании Учредительного собрания.
C  12 по 22 февраля 1921 г. в ходе обсуждения деклараций отдельных фракций в Учредительном собрании развернулась острая дискуссия по вопросам буферного строительства. Буржуазный блок выступил одновременно с 5 декларациями (кадетов, меньшевиков, эсеров, кулачества
132


и бурятских националистов). В основных своих положениях буржуазные декларации совпадали. В них провозглашалась неприкосновенность частной собственности. Ее ограничение или отчуждение было возможно лишь по «постановлению народных органов власти» и за «справедливое вознаграждение». В этих политических документах объявлялась свобода буржуазного предпринимательства и торговли. Для разработки природных богатств Дальнего Востока нужно было привлечь русский и иностранный частный капитал. В вопросе о земле просматривались определенные расхождения. Кадеты признавали частную собственность на землю, а леса и воды —- собственностью государства. Эсеры и меньшевики заявили о недопущении возникновения капиталистической и помещичьей собственности на землю. В декларации эсеров земля — «общенародное достояние», которое будет распределяться на основе уравнительного землепользования. Кроме того, фракция крестьянского меньшинства настаивала на введении свободы переселения на незанятые земли и недопущении твердых цен на сельхозпродукты.
В этих декларациях провозглашался полный перечень прав и свобод граждан (равенство граждан перед законом, свобода совести, слова, печати, собраний, союзов и др.). Однако о гарантиях осуществления данных прав и свобод ничего не говорилось. Кадеты выступили за сокращение численности вооруженных сил ДВР, а эсеры и меньшевики — за немедленную демобилизацию армии и замену ее «всеобщим вооружением народа», что, по их мнению, соответствует «революционно-демократическому строю ДВР» и лишает военных возможности вмешиваться в гражданскую, общественную и государственную жизнь. Таким образом, буржуазная оппозиция пыталась разоружить ДВР накануне решающих боев за освобождение Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев. Это была явно предательская, антинародная политическая затея. Кроме того, правый блок, пытаясь разорвать союз ДВР и РСФСР, настаивал на обособлении ДВР от Советской России.
От имени правого блока общий политический вывод сделали эсеры: «Дальневосточный буфер должен служить опытным полем демократии (буржуазной. — В. С.)» 442, которая зарождалась в Приморье. Поэтому, по мнению эсеров, надо изучать и внедрять опыт политического строительства в Приморье и навсегда покончить с «коммунистическими экспериментами» Правительства ДВР.
Позиция правых сил Учредительного собрания встрети-
133


ла решительное возражение со стороны фракции коммунистов и крестьянского большинства. В декларациях этих фракций была изложена глубоко обоснованная программа завершения создания ДВР как демократического государства диктатуры народа 443.
Декларация коммунистической фракции определяла ДВР как «промежуточное государство», в котором госу. дарственная власть принадлежит рабочим и крестьянам. В этом промежуточном и переходном «буферном» демократическом государстве в своеобразном, сочетаний будут переплетаться элементы социализма и капитализма.
Это в первую очередь Относилось к социально-экономической области. «Институт собственности, — говорилось в декларации фракции коммунистов, — сохраняется, но правительство должно внести те коррективы, которые являются необходимыми для охраны интересов трудящихся».
Земля, недра, леса, вода — собственность государства. Промышленные предприятия, имеющие общегосударственное значение, подлежали национализации.
Впервые была четко сформулирована идея о допущении госкапитализма в ДВР через создание акционерного предприятия с привлечением русского частного и иностранного капитала, который «...привлекается при условии недопущения экстерриториальных прав, права «иностранной военной охраны», вечной концессии или концессии на неопределенное время». «Труд, — указывалось в декларации крестьянского большинства, — является обязательным для всех трудоспособных граждан в возрасте от 18 до 55 лет».
Предусматривались и другие социально-экономические преобразования: отделение церкви от государства и школы от церкви, бесплатное обучение и медицинское обслуживание населения, всеобщая воинская повинность и т. д.
Политическая часть программы коммунистов и крестьянской фракции большинства предусматривала создание «твердой правительственной власти», сохранение уже существующих государственных институтов. Коммунисты и фракция крестьянского большинства выступали против соблюдения буржуазного принципа разделения властей при организации высших органов государственной власти ДВР.
После принятия Конституции и избрания правительства Учредительное собрание должно было, по мнению левого большинства, самораспуститься.
В течение месяца, после оглашения деклараций фракций, в Учредительном собрании продолжалась дискуссия по общеполитическим вопросам. Особенно остро обсуж-
134


дался вопрос о характере государственной власти в ДВР. Оппозиция настаивала на создании буржуазной власти, используя при ее организации опыт ведущих капиталистических держав и Приморского земского правительства. Коммунисты открыто объявили, что строительство буржуазного буфера по Приморскому образцу — «это вчерашний день» и возврата к нему не будет 444.
22 марта 1921 г. Учредительное собрание единогласно приняло «Декларацию об образовании ДВР, ее целях и задачах» 445, которая впоследствии была использована при составлении Конституции ДВР. Анализ «Декларации» показывает, что это был конституционный акт, носящий компромиссный характер и выражающий волю всех фракций. В него вошли основные предложения фракций коммунистов и крестьянского большинства, а также отдельные положения политической программы кадетов, эсеров и меньшевиков. Так, «Декларация» объявила неприкосновенность частной собственности, свободу предпринимательства и торговли, проведение политики открытых дверей- для иностранного капитала; провозглашение суверенитета народа и основные политические права и свободы граждан, право национальных меньшинств на автономию и др. Но в отличие от «Декларации Читинской объединительной конференции» и деклараций фракций Учредительного собрания она ничего не говорила: 1) о вторжении государства в частнособственнические отношения с целью защиты классовых интересов рабочих и крестьян; 2) о системе органов государственной власти ДВР. На наш взгляд, это объясняется тем, что по данным вопросам, как уже указывалось выше, наблюдались наибольшие разногласия между левым и правым блоками Учредительного собрания.
Стремясь к достижению соглашения на основе целесообразного компромисса, большинство Учредительного собрания, на наш взгляд, не стало предварительно в «Декларации» разрешать эти актуальные политические проблемы и отнесло их разработку в комиссию по составлению проекта Конституции ДВР. Тем не менее уже при обсуждении доклада о работе правительства ДВР и содокладов ряда министров 23 февраля —  16 марта 1921 г. вновь возник вопрос о государственной власти. В докладе председателя правительства ДВР А. М. Краснощекова объективно и принципиально были показаны все трудности и недостатки при проведении внутренней и внешней политики за три прошедших месяца. Вывод правительства о неналаженности и плохой работе органов местной власти послужил для оппозиции основанием, чтобы признать
135


всю государственную систему ДВР и правительство республики, в частности, неспособными решать задачи, стоящие перед буферным государством. Эсеры заявили, что однопартийное правительство неспособно справиться с задачами государственного строительства...446.
По отчету правительства подавляющим большинством Учредительного собрания была принята предложенная фракцией коммунистов резолюция, в которой было сказано, что «...несмотря на тягчайшие условия интервенции, внутренней хозяйственной разрухи и сопротивление контрреволюционных элементов... Правительством выполнены основные задачи..:: объединение областей всего Дальнего Востока, созыв Учредительного собрания, отстаивание суверенитета Дальневосточной республики...»  447.
Одобрив деятельность правительства, депутаты продлили его полномочия до принятия Учредительным собранием Конституции ДВР Потерпев поражение, оппозиция избрала тактику саботажа и затягивания работы Учредительного собрания. Буржуазные депутаты направляли правительству многочисленные срочные запросы по самым различным и часто второстепенным вопросам, выступали на заседании Учредительного собрания с клеветническими заявлениями и устраивали обструкции, но изменить направление работы собрания, определенное коммунистами, они не смогли.
Учредительное собрание утвердило все акты, ранее изданные правительством ДВР, и приняло ряд важных законов («Закон об амнистии» и др.). Некоторые нормативные акты Учредительного собрания носили конституционный характер (Положение о выборах в Народное собрание Дальневосточной республики») 448.
Таким образом, Учредительное собрание не только признало целесообразным дальнейшее существование всей системы высших органов государственной власти ДВР, которая сложилась ранее, но и вопреки решению Читинской конференции сочла необходимым не добиваться ухода правительства в отставку.
Депутаты-коммунисты понимали, что всякое бесправительственное правление отрицательно сказалось бы на всех отраслях жизни республики и этим непременно воспользовалась бы контрреволюция для активизации своей подрывной деятельности.
Завершающая фаза работы Учредительного собрания была связана с разработкой и принятием Конституции ДВР. Для выработки проекта Основного закона Учредительное собрание ДВР 17 февраля 1921 г. образовало кон-
136


ституционную комиссию из 39 представителей фракции, которые распределились по отдельным подкомиссиям (финансово-экономическая, военная, юстиции, местного самоуправления и др.) 449. 5 марта 1921 г. число членов конституционной комиссии было увеличено до 117 человек  450. Председателем конституционной комиссии Учредительное собрание избрало коммуниста М. П. Копытина. Порядок работы конституционной комиссии определили два акта, принятые Учредительным собранием: «Регламент комиссии по разработке Основного закона» и «Наказ Учредительного собрания комиссии по выработке Основного закона»  451.
Проект Основного закона составлялся из проектов отдельных конституционных законов. Учредительное собрание рассматривало лишь те проекты разделов Конституции, которые предварительно были утверждены фракцией коммунистов 452. Процедура обсуждения и принятия Учредительным собранием отдельных проектов конституционных законов (разделов) полностью совпадают с соответствующим законодательным процессом, имевшим место в Народном собрании Дальнего Востока (в Приморье, в 1920 г.).
При разработке проекта Основного закона ДВР конституционная комиссия использовала обширный политикоправовой материал: Конституцию РСФСР 1918 г.; тексты отдельных буржуазных конституций (в частности, Конституцию США 1787 г.), а также конституционные законы ДВР, ее политические декларации, проект Временной Конституции ДВР (1920 г.), конституционные акты Временного Народного собрания Дальнего Востока.
Составленный под руководством коммунистов проект демократической Конституции ДВР подвергся «критике» со стороны оппозиции, которая выступала за введение в «буферной» республике буржуазной конституции. Чтобы добиться этой цели, буржуазные депутаты требовали убрать те разделы, которые списаны «с советских конституционных образцов».
Особенно много «поправок» буржуазная оппозиция пыталась внести в раздел проекта «об организации властей». По ее мнению, этот раздел Основного закона должен юридически закрепить основы парламентаризма в ДВР.
Меньшевики предложили Учредительному собранию свой проект раздела «О властях», в котором планировалось создание постоянно действующего представительного органа, избираемого на короткий срок, полностью отделенного от высшей исполнительной власти.
Оппозиция настаивала на использовании американ-
137


ской конституционной практики. В частности, она предлагала создать Верховный суд, который должен был осуществлять контроль за единообразным применением законов 453.
Из вышеизложенного видно, что буржуазная оппозиция стремилась к конституционному закреплению принципа разделения властей. Поправки оппозиции коснулись и местных органов государственной власти и управления. Оппозиция считала, что подлинным проявлением демократизма является передача всех государственных полномочий местным органам власти. В декларации фракции сибирских эсеров было сказано: «Полнота государственной власти на местах принадлежит органам народного самоуправления... Всякие эмиссары, комиссары при самоуправлениях, назначаемые сверху, отменяются; ведомственные аппараты на местах уничтожаются: все функции переходят к самоуправлениям...» 454.
Меньшевики К. Я. Лукс, Я. Я. Петрович настаивали на предоставлении национальным меньшинствам культурнонациональной автономии. Они доказывали, что культурнонациональная автономия устранит всякие проявления межнациональной борьбы. По их мнению, национальный вопрос в ДВР должен быть решен исключительно на основах культурно-национальной автономии. Не соглашаясь с этими утверждениями, депутаты-коммунисты выступили за осуществление ленинской национальной политики с возможным ограниченным применением в условиях ДВР культурно-национальной автономии 455. Анализ конституционных предложений и поправок оппозиции показывает, что они были направлены на утверждение в буферном государстве буржуазного конституционализма. Об этом четко и ясно сказал с трибуны Учредительного собрания депутат-коммунист Д. Поздеев: «Все конституционные измышления оппозиции являются составной частью общего плана превращения ДВР в буржуазную республику» 456. На этом основании народные депутаты отклонили все основные буржуазные поправки к проекту Конституции ДВР. 26 апреля на его заседании был оглашен полностью текст проекта Конституции и в него были внесены отдельные редакционные поправки. 27 апреля депутаты проголосовали за Конституцию в целом.
3.3.  Конституция ДВР — Основной закон буферного государства, выражающий волю народа, закрепляющий общественное и государственное устройство ДВР, основы правового положения граждан, систему и основные начала организации и деятельности государственных* органов.
138


Конституция ДВР не являлась социалистической, а тем более буржуазной. Советские исследователи В. Е. Чиркин, Ю. Н. Гавло, Л. С. Клер, В. И. Василевский считают, и мы солидарны с ними, что это была Конституция демократического типа, отражающая классовые интересы рабочих и крестьян 457. «Сущность Конституции в том, — указывал В. И. Ленин, — что основные законы государства вообще и законы, касающиеся избирательного права в представительные учреждения, их компетенции и пр. выражают действительное соотношение сил в классовой борьбе» 458. И Конституция ДВР действительно явилась следствием классовой борьбы и выражала соотношение политических сил, сложившихся в буферной республике в результате установления власти народа. Она подвела итоги борьбы трудящихся с интервентами и белогвардейцами, закрепила «буферную» политику, направленную на изживание интервенции без участия РСФСР в войне с Японией. Социальная ценность Конституции ДВР состояла в том, что она не только юридически закрепила образование ДВР, ее общественное и государственное устройство, но и политику РКП (б) в специфических условиях Дальнего Востока. Политические аспекты социальной ценности Конституции ДВР, как Основного закона буферного государства, получили свою конкретизацию в конституционных принципах (народовластие, демократизм, демократический централизм, революционная законность). В Конституции ДВР отсутствовал такой принцип, как принцип социалистического интернационализма. Как и в Конституции РСФСР, в Основном законе ДВР не было зафиксировано положение о руководящей роли Коммунистической партии, хотя она являлась правящей, за которой шли трудящиеся массы 459.
Впоследствии из-за отсутствия в Конституции ДВР упоминания о руководящей роли Коммунистической партии в буферном обществе и государстве буржуазные и мелкобуржуазные партии сделали вывод, что компартия «незаконно руководит ДВР» 460. В ДВР был конституционализм переходного характера, поэтому Конституция ДВР как Основной закон переходно к социалистическому типу государства ближе и родственнее Конституции РСФСР 1918 г. Юридический аспект социальной ценности Конституции ДВР проявлялся в том, что она обладала высшей юридической силой и являлась базой для текущего законодательства.
Целостность Конституции ДВР придавало единство и сбалансированность ее политических и юридических установлений, стройность и завершенность ее структуры.
139


Конституция ДВР имела официальное наименование: «Основной закон (Конституция) Дальневосточной республики», что выделяло ее из массы законов буферного государства и поставило в особое положение.
В ней 10 разделов (184 статьи): 1. Общие положения; 2. Территория республики; 3. О гражданах и их правах; 4. О властях; 5. Основы народнохозяйственного строя; 6. Об обороне республики; 7. О народном образовании; 8. О гербе и флаге республики; 9. О пересмотре Основного закона; 10. О первом Народном собрании и правительстве. По объему она более чем в два раза превышала Конституцию РСФСР 1918 г.
В отличие от Конституции РСФСР Основной закон ДВР не включал полностью текст «Декларации», принятый Учредительным собранием 22 марта 1921 г., поэтому в ней отсутствуют программные (декларативные) нормы. Не встречаются в тексте Конституции ДВР исторические справки или декларации о будущем буфера. Конституция ДВР регистрировала и закрепляла прежде всего уже имеющиеся достояния общественного и государственного строительства. Она содержала отдельные учредительные нормы, посредством которых создавались новые политические учреждения, отсутствующие в момент принятия Основного закона (правовой статус граждан, Народное собрание, культурно-национальная автономия). Эти нормы намечали перестройку госаппарата и принятие новых законов.
В отличие от Конституции РСФСР 1918 г. в Основном законе ДВР редко встречалась «полная» конституционная норма, состоящая из трех традиционных элементов (гипотеза, диспозиция, санкция). Как правило, одни нормы выражали преимущественно гипотезу, другие — диспозицию. В Конституции ДВР не была полностью преодолена неопределенность гипотезы, так характерная для конституционного законодательства буржуазных государств.
Особенность конституционных гарантий в ДВР состояла в том, что многие нормы гарантировались преимущественно юридическими, организационными и идеологическими средствами.
Из-за экономических трудностей, которые испытывала «буферная» республика, указания о материальных гарантиях в конституционных нормах выражались редко.
Исследуя содержание Конституции ДВР, ученые правильно отмечают что, будучи Конституцией государства переходного к социалистическому типу, она включала как социалистические, так буржуазные конституционные положение  461. В связи с этим необходимо подчеркнуть, что
140


впервые в мировой конституционной практике в ДВР была сделана попытка объединить в Основном закону различные элементы (советские и буржуазные). Эти элементы применялись творчески, с учетом буферных условий. Так, Конституция ДВР, признавая институт частной собственности на орудия и средства производства, сохраняла за соответствующими органами государственной власти право регулировать отношения между трудом и капиталом, защищая права и интересы трудящихся, оказывая рабочим и крестьянам необходимую помощь. По Конституции частная собственность не была признана единственной формой собственности. Наряду с ней законодательно закреплялась государственная и кооперативная формы собственности. Однако Основной закон «буферной» республики предоставил право осуществлять контроль частного капитала (ст. 109). В целом же в конституционной модели ДВР превалируют советские элементы, которые в совокупности составляют главное содержание Основного закона буферной республики.
Конкретные экономико-исторические условия существования Дальневосточной республики определили и ее социальную структуру. В Конституции ДВР сказано, что народ есть носитель высшей суверенной власти (ст. 31) 462. «Народ» в ДВР включал в себя различные социальные силы: пролетариат, беднейшее крестьянство, мелкую и среднюю буржуазию города и деревни и тех представителей крупного капитала, которые выступали за прекращение интервенции и гражданской войны. Под руководством Коммунистической партии пролетариат Дальнего Востока крепил союз с бедняцко-середняцкими слоями сельского населения. Именно пролетариат и крестьянство составляли основное ядро, большинство народа ДВР.
Главным компонентом политической системы ДВР являлось государство. По вопросу о классовой сущности «буферного» государства в научной литературе нет единого мнения. Существует 4 точки зрения об этой проблеме: 1. ДВР — буржуазно-демократическое государство 463; 2. ДВР — государство диктатуры пролетариата, которое использовало отдельные элементы буржуазного парламентаризма  464; 3. ДВР —демократическое государство революционной диктатуры рабочего класса и крестьянства  465; 4. ДВР — государство, в котором «...рабочий класс страны осуществлял свою диктатуру на Дальнем Востоке... через революционные демократические мероприятия» 466.
В ранее изданных работах 467 автор уже обосновывал мнение, что ДВР — демократическое государство револю-
141


ционной диктатуры народа (3-я точка зрения), что сущностью Дальневосточной республики являлось полновластие народа. Такая ее природа была закреплена в Конституции ДВР. «Верховная государственная власть на территории Дальневосточной республики, — говорилось в ст. 31 Основного закона ДВР, — принадлежит народу Дальнего Востока и только ему». Полновластие народа в ДВР осуществлялось через государственную власть. Общественно-политическая жизнь ДВР и конституционные нормы свидетельствовали о том, что в дальневосточном «буфере» государственная власть по своему классовому характеру являлась рабоче-крестьянской 468.
Определяя характер государственной власти, Конституция ДВР не говорила о принадлежности ее какому-либо классу. Она юридически закрепила государственную власть как демократическую и народную, которая осуществлялась» не только «сверху», но и «снизу» ...в результате решающей роли народных масс на предприятиях, на улицах, в повседневной жизни» 469.
Диктатура революционного народа существовала в ДВР в форме демократической республики. Статья I Основного закона гласила, что ДВР учреждается как республика демократическая, в которой верховная власть принадлежит народу 470.
Ленинское учение о революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства  471, анализ демократической диктатуры революционного народа и ее политической формы в ДВР позволяют нам сделать вывод о том, что это буферное государство не может быть отнесено к определенному историческому типу государства, ДВР не является государством буржуазного типа, так как в ней власть принадлежала не эксплуататорскому меньшинству (буржуазии), а большинству населения, где преобладали трудящиеся. ДВР не может быть отнесена и к социалистическому типу государства. Это государство переходное к социалистическому типу 472, занимающее особое промежуточное место в принятых классификациях 473.
Анализ социально-экономической и политической основы ДВР свидетельствует о том, что народовластие, провозглашенное в Конституции «буферной» республики, означало принадлежность государственной власти рабочему классу и крестьянству. Политическая организация ДВР включала в свой состав государство, а также негосударственные классовые организации пролетариата и крестьянства. Действующие же в ДВР различные буржуазные общества, союзы, объединения 474 не составляли организации
142


онно и идеологически единого политического целого, поэтому они не могли противостоять общественно-политической структуре ДВР, скрепленной марксистско-ленинской идеологией и практикой РКП (б). Конституционные представительные органы буферного государства также были призваны обеспечить государственную власть за рабочим классом и крестьянством.
Этому назначению служила и закрепленная Конституцией избирательная система ДВР, утвердившаяся еще в доконституционный период и обеспечивающая участие широких слоев населения, и прежде всего трудящихся, в управлении государством 475.
Конституция ДВР гарантировала, а буферное государство старалось обеспечить участие граждан в социально- экономических преобразованиях, направленных на восстановление народного хозяйства и повышение уровня материальной и культурной жизни трудящихся. Система социально-экономических прав граждан, зафиксированная в Конституции ДВР, имела свои особенности. Так, в отличие от Конституции РСФСР в Основном законе ДВР не было записано право граждан на труд. В обстановке гражданской войны и хозяйственной разрухи буферное государство не имело достаточно материальных ресурсов для осуществления права на труд. Конституция ДВР провозгласила обязанность граждан трудиться и свободу выбора занятий с сохранением за правительством права в случае необходимости привлекать все слои населения, в том числе и нетрудовые элементы, к трудовой повинности. В ДВР трудовая повинность не являлась проявлением особой экономической политики, как это имело место в РСФСР в период военного коммунизма. В буферном государстве она вводилась исключительно в особых случаях (например, в период военной обстановки, когда надо было мобилизовать силы на бесперебойную работу тыла) и распространялась равномерно на все слои населения. В целях борьбы с безработицей в ДВР была введена государственная система трудоустройства через биржу труда.
Условия гражданской войны и контрреволюционная деятельность буржуазии заставили законодателя отказаться от включения в Конституцию РСФСР 1918 г. раздела о личных правах граждан 476.
Иное положение наблюдалось в ДВР Вхождение части буржуазии в блок демократических сил ДВР, переходный характер ее общественного и государственного строя обусловили включение в Конституцию буферной республики норм, посвященных личным правам граждан (свободу вы-
143


бора занятий, вероисповедования, местожительства, передвижения).
Специальный раздел Конституции был посвящен основным правам и обязанностям граждан. Конституция, определяя правовое положение граждан ДВР, являлась и первым документом, положившим начало законодательству о гражданстве буферного государства. Вопрос о гражданстве имел особое значение для ДВР. Представлялось важным, с точки зрения утверждения суверенитета ДВР, отграничить гражданство буферного государства от гражданства РСФСР. Кроме того, надо было учитывать наличие на территории ДВР иностранцев.
27 февраля 1922 г. правительством ДВР был издан закон «О приобретении прав гражданства Дальневосточной республики» 477, согласно которому приобретение прав гражданства ДВР не зависело от национальной, расовой или религиозной принадлежности. В отличие от Конституции РСФСР 1918 г., предоставляющей права гражданства лишь иностранцам из рабочих и крестьян, Основной закон ДВР не учитывал при решении этого вопроса социально-классовую принадлежность иностранцев. В ДВР не существовало сложной процедуры и различного рода ограничений в приобретении иностранцами прав гражданства. Установленные Законом правила приобретения гражданства соответствовали подлинно демократическому характеру ДВР. Единственное условие, которое при этом выдвигалось, чтобы приобретение прав гражданства ДВР не было использовано против интересов ДВР.
В Конституции ДВР, как в Основном законе РСФСР, провозглашался принцип равных прав и равных обязанностей граждан. Но в отличие от РСФСР, в Конституции ДВР не предусматривалось ограничения прав эксплуататорских классов. Конституция ДВР вынуждена была особо отразить отмену сословного деления граждан и соответствующих привилегий, которые были возрождены в свое время колчаковским правительством.
К числу личных прав граждан относилось и право частной собственности, пределы осуществления которого были установлены законом. Права и обязанности граждан были неразрывно связаны между собой. Основной закон ДВР фиксировал лишь важнейшие обязанности граждан. Среди них надо прежде всего отметить обязанность соблюдать Конституцию ДВР и ее законы, что обеспечивало в республике законность и правопорядок и способствовало укреплению демократического государства. Статья 132 Конституции объявила труд «обязанностью всех граждан
144


Республики» 478. Ее введение было обусловлено стремлением ДВР добиться равномерного распределения тягот по восстановлению народного хозяйства  479. Эта обязанность характеризуется всеобщностью. Она возлагалась на всех граждан, в том числе и на буржуазию, не делая каких- либо различий между физическим и умственным трудом. На все слои населения возлагалась и воинская повинность.
Таким образом, в ДВР эксплуататоры не были лишены конституционных прав, как это имело место в РСФСР. В отличие от граждан буржуазных государств граждане ДВР имели широкие права и свободы, большая часть которых гарантировалась. Вместе с тем эти гарантии в ДВР не были столь всеобъемлющими как в РСФСР.
Анализ содержания Конституции ДВР свидетельствует о том, что она необычно и своеобразно отражала политический компромисс между коммунистами и представителями буржуазных и мелкобуржуазных партий. Будучи Основным законом государства переходного к социалистическому типу, она содержала в основном советские конституционные положения и отдельные буржуазные конституционные элементы. Наличие разноклассовых конституционных положений и элементов создавало противоречия в содержании Основного закона ДВР, которые в определенной степени нарушали его систему (целостность).
Достаточно в связи с этим отметить, что из 4 общепринятых элементов внутренней стороны конституционной формы: 1) порядок разработки Конституции; 2) порядок ее принятия; 3) порядок ее утверждения; 4) ее внутренняя структура — в Основном законе ДВР была разработана лишь внутренняя структура, характеристика которой была дана выше.
Аналогичное положение наблюдалось и в отношении внешней формы Конституции. Из пяти элементов внешней конституционной формы: 1) наименование Конституции; 2) порядок введения ее в действие; 3) порядок пересмотра; 4) порядок ее реализации; 5) порядок ее охраны — в Конституции ДВР полностью зафиксированы 1 и 4 элементы, остальные или выпали вообще, или освещены частично. Стремясь к достижению конституционной стабильности с целью консервации Основного закона и регулируемых им отношений, законодатель установил правило, в силу которого Конституция ДВР могла быть изменена и дополнена по постановлению Народного собрания (при кворуме 2/8 голосов).
Однако в Конституцию ДВР, действующую почти два года, Народное собрание изменений не внесло. Вопросы,
145


требующие срочной правовой регламентации, в том числе и конституционные, разрешались через текущее законодательство.
Конституция ДВР — единственный законодательный акт, который подлежал изменению в порядке, установленном им самим, и это не только составляло один из признаков, отличающих Конституцию как Основной закон от текущего законодательства, но и одновременно служило и целям ее правовой охраны. Особый порядок изменений Конституции охранял ее от произвольного толкования и внесения несущественных положений, подчеркивал верховенство Конституции над текущим законодательством.
В отличие от буржуазных государств в ДВР конституционный контроль и надзор преследовал цель обеспечения верховенства конституционных норм, их проведения в жизнь. Согласно Основному закону ДВР конституционный контроль и надзор в буферной республике — прерогатива не одного какого-либо органа, а всех высших органов государственной власти (Народного собрания, правительства, Совета Министров). Они осуществляли конституционный контроль и надзор в процессе своей деятельности. Своеобразие осуществления конституционного контроля в ДВР заключалось в том, что по ст. 50 правительство ДВР имело «право приостановить введение в действие законов, принятых Народным собранием, в случае если таковые будут признаны противоречащими Основному закону» 489. Полновластие Народного собрания ДВР в осуществлении конституционного контроля проявлялось в том, что квалифицированным большинством 2/3 голосов оно окончательно решало вопрос о конституционности того или иного нормативного акта, в том числе и тех, которые были приняты им самим. Конституция ДВР служила юридической базой для развития текущего законодательства. В отдельных статьях Основного закона ДВР содержались соответствующие конкретные ссылки на то, что данный вопрос будет урегулирован в будущем на основе издания специального закона.
После принятия Конституции ДВР оппозиция выступила с резкой критикой против нее. Газета «Вечер» утверждала, что Конституция ДВР «сырая», в ней много «пробелов», так как она принималась «в спешке»481. Лидер сибирских областников И. Якушев в те дни писал: «Основной закон имеет внутренние коллизии, ибо он является прикрытием диктатуры коммунистов» 482. По мнению меньшевиков и эсеров, Основной закон ДВР «скорее дипломатический, чем юридический документ», поэтому необ-
146


ходимо созвать новое Учредительное собрание и принять «реальную Конституцию» буферной республики 483. Данные оценки Конституции ДВР, на наш взгляд, носят необъективный и неправовой характер. Они не имеют ничего общего с объективной действительностью того времени, которая нашла свое отражение в становлении государственного аппарата ДВР.
Таким образом, после провала попытки в коалиции с Политцентром создать Восточно-Сибирское буферное государство, центр по осуществлению ленинской буферной политики переместился в Прибайкалье и в Приморье. Приостановив советское строительство в этих районах дальневосточного региона, большевики приступили к формированию буферного госаппарата на земской основе. При конструировании органов государственной власти и управления в Приморье (Народного собрания, правительства Примземуправы, Совета управляющих ведомствами, милиции, суда, прокуратуры) использовался политико-правовой опыт Февральской буржуазно-демократической революции 1917 г. с учетом местных условий. Народно-революционная армия и органы госбезопасности в Приморье были созданы по образцу Красной Армии и ВЧК РСФСР, имея, однако, свои специфические особенности. В некоторых районах Приморья наряду с земствами продолжали функционировать Советы. В результате выступления японских интервентов в начале апреля 1920 г. с советской практикой в государственном строительстве в Приморье было временно покончено. Навязав правительству Примземуправы соглашение от 29 апреля 1920 г., японские интервенты тем самым попытались поставить под свой контроль деятельность органов государственной власти и управления в Приморье, угрожая вновь применить вооруженную силу в случае появления советских элементов в структуре приморского буфера. Явно наметилась тенденция к превращению Приморского политического образования в прояпонский «черный» буфер. Соперничая с Японией и пытаясь укрепить свое влияние в Приморье, США старались навязать Примземуправе американизированную конституцию (проект Завойко) и тем самым положить начало строительству «Приморских Соединенных штатов».
В условиях реальной угрозы превращения Приморья в контрреволюционный буфер В. И. Ленин и Коммунистическая партия приняли решение о перенесении центра по политическому объединению Дальнего Востока в Прибайкалье, где 6 апреля 1920 г. Учредительный съезд трудящихся провозгласил образование ДВР — государства ре-
147


волюционно-демократической диктатуры народа, в ковром широко и творчески использовался политико-правовом опыт РСФСР. При создании государственной ситемы ДВР допускались лишь отдельные буржуазные политические институты, которые использовались в интересах народа. Важнейшие органы борьбы с интервентами и белогвардейцами, такие как НРА, строились исключительно на Советской основе и находились в руках трудящихся во главе с коммунистами.
Конституция ДВР, принятая в 1921 г. Учредительным собранием Дальнего Востока и Забайкалья, избранным на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании и в котором большинство принадлежало депутатам от рабочих и крестьян, юридически закрепила общественный и государственный строй, переходный к социалистическому типу.


Глава II
СТАНОВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО АППАРАТА ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ РЕСПУБЛИКИ
§ 1. Центральные органы государственной власти и управления
1.1. Народное собрание — высший представительный орган государственной власти ДВР. Верховная государственная власть в ДВР принадлежала однопалатному Народному собранию, которое формировалось на основе выборов по пропорциональной системе представительства сроком на два года. Выборы в этот высший представительный орган буферной республики проводились на основе «Положения о выборах в Народное собрание ДВР» (1920 г.), которое было принято Учредительным собранием. Анализ данного «Положения» позволяет сделать вывод о том, что выборы в Народное собрание проводились на тех же правовых основах, что и выборы в Учредительное собрание. Различия сводились в основном к нормам представительства. В Народное собрание от гражданского населения избирался 1 депутат от 15  000 граждан. Для военнослужащих была установлена норма представительства  — 1 депутат от 7500 избирателей (т. е. в два раза выше, чем от гражданского населения). Утверждая такую норму представительства, депутаты-коммунисты, на наш взгляд, были уверены, что народоармейцы, как наиболее революционная часть населения, отдадут свои голоса за кандидатов от рабочих и трудового крестьянства.
В ДВР действовали Народные собрания двух созывов. Народным собранием первого созыва объявило себя Учредительное собрание1. 25 апреля 1921 г. Учредительное (Народное) собрание приняло постановление о проведении выборов в Народное собрание второго созыва 27—29 апреля 1922 г.  2. Однако в указанный срок из-за сложной внутриполитической обстановки, когда японские интервенты совместно с белогвардейцами активизировали военную контрреволюционную деятельность, выборы не состоялись и были перенесены на 21—23 июня 1922 г.  3. Наконец 2 мая 1922 г. правительство ДВР назначило первым днем выборов воскресенье, 25 июня 1922 г.  4. Фактически же в
149


Приморье проведение выборов было отсрочено сначала до 2 июля (затем до 30 июля  5), на Сахалине — соответственно до 30 июля (затем до 13 августа 1922 г.  6). Некоторые местные партийные организации обращались в Дальбюро ЦК РКП (б) с предложением отказаться от проведения выборов, мотивируя это тем, что избирательная кампания — дорогостоящее мероприятие, которое обойдется государству в 60 тыс. руб. зол.  7; в связи с военными действиями 50% избирателей не смогут принять в них участие  8. Было высказано пожелание созвать очередную сессию Народного собрания первого созыва. Дальбюро ЦК РКП (б), стремясь еще более ослабить буржуазную оппозицию и укрепить Народное собрание, продолжало совместно с правительством ДВР проводить курс, направленный на подготовку и проведение выборов 4 мая 1922 г. Правительство ДВР издало закон об избирательном районировании и в соответствии с нормами представительства определило число депутатов Народного собрания, подлежащих избранию от каждого избирательного района и от каждой области в целом  9 Всего от 5 областей ДВР должно было быть избрано 97 депутатов 10.
13 июня 1922 г. было проведено избирательное районирование Приморской области  11. На свободной от интервентов и белогвардейцев территории Приморья было образовано 3 избирательных района, от которых предполагалось избрать 18 депутатов. Позднее правительство ДВР приняло решение об участии в выборах и населения, проживающего на территории, временно оккупированной интервентами и белогвардейцами. Выборы здесь планировалось провести по двухступенной основе: на нелегальных собраниях граждане избирали выборщиков, а последние производили голосование за кандидатов, выдвигаемых партиями и организациями, выступавшими за прекращение интервенции и гражданской войны  12.
Обстановка военного времени вынудила правительство ДВР образовать и в Вооруженных силах республики 6 избирательных районов, от которых нужно было избрать 13 депутатов 13.
Таким образом, гражданам ДВР предстояло избрать всего 128 депутатов в Народное собрание.
Предвыборная кампания проходила в ДВР в обстановке острой классовой борьбы. Эсеры и меньшевики выступали со старыми политическими лозунгами: О «восстановлении народоправства и конституционных свобод», о «прекращении произвола административных органов» и т. д.
«Выборы, — утверждали их агитаторы, — лучший способ
150


борьбы с коммунистическим засилием в государственных органах» 14. Однако рабочие и революционные крестьяне отвергали эти предвыборные заявления представителей мелкобуржуазных партий и на общих собраниях избирателей принимали резолюции и постановления в поддержку политики Коммунистической партии и правительства ДВР 15. Коммунисты принимали все необходимые меры, чтобы большинство в Народном собрании принадлежало революционным рабочим и крестьянам буферной республики, ибо только такой состав высшего представительного органа мог обеспечить «дальнейшее существование буфера на основе теснейшего экономического, политического и военного союза с Советской Россией» 16. В специальном циркуляре Дальбюро ЦК РКП(б) «О проведении выборов в Народное собрание ДВР» говорилось, что Дальневосточная республика — «одна из форм защиты Советской России при условии, что власть будет находиться в руках коммунистов и революционных трудящихся... Переход власти к оппозиции будет означать организацию «черного» буфера, который передаст весь Дальний Восток японцам» 17. Данные политические идеи получили затем отражение в письме Дальбюро ЦК РКП (б) «О содержании предвыборной агитации» 18.
Для проведения агитации и выборов в Народное собрание Дальбюро ЦК РКП (б) направило на места лучших и опытных коммунистов 19. Большевистские органы массовой информации выступали с многочисленными обращениями и воззваниями к избирателям, разъясняя им политику РКП (б) в условиях «буферного» государства. На страницах периодических изданий помещались материалы, подготовленные видными партийными и государственными деятелями ДВР (в частности, с разъяснениями задач Народного собрания второго созыва в ряде газет выступал председатель Совета Министров ДВР П. М. Никифоров).
Для участия в избирательной кампаний был мобилизован партийный, профсоюзный и комсомольский актив. 28 марта 1922 г. при Дальбюро ЦК РКП (б) была образована специальная партийная комиссия для проведения выборов в Народное собрание. В ее состав вошли представители Дальбюро, Дальневосточного совета профсоюзов, рабоче-крестьянского союза молодежи, политического управления НРА и партийной прессы. По указанию Дальбюро местные органы РКП (б) создали аналогичные областные и районные партийные комиссии  20.
Указанным партийным комиссиям пришлось проводить данную работу в условиях упорной борьбы с буржуазией.
151


Так, например, под влиянием эсеров и кулачества Верхнеудинский сельскохозяйственный район Прибайкальской области был разбит на 13 избирательных участков. Сельская беднота района обратилась в областную парткомиссию с просьбой пересмотреть этот вопрос, т. к. населенные пункты в районе были разбросаны на большом расстоянии (до 70 верст). «Кулаки, — писали крестьяне, — могут позволить себе бросить хозяйство и ехать голосовать за десять верст, беднота пойти на это не может»  21. Вскоре здесь было проведено новое избирательное районирование (вместо 13 образовано 30 избирательных участков) 22.
Согласно «Положению» каждый кандидат мог баллотироваться не в пяти избирательных участках, как это имело место при выборах в Учредительное собрание, а в двух. Персональные списки кандидатов в депутаты вначале обсуждались в партийных организациях РКП (б), а затем на собраниях избирателей, проводимых под руководством коммунистов.
Центральная избирательная комиссия (председатель — коммунист Я. Д. Янсон) была избрана Учредительным Народным) собранием. По настоянию буржуазии это правило было закреплено в «Положении о выборах в Народное собрание ДВР». Тем самым она стремилась уменьшить роль правительства ДВР в формировании высшего представительного органа республики. Коммунисты и поддерживающие их депутаты Учредительного (Народного) собрания пошли на эту уступку правым, т. к. предшествующая практика проведения выборов со всей очевидностью показала, что порядок образования и состав Центральной избирательной комиссии не оказали решающего влияния на их результаты. Правовой  статус областных и районных избирательных комиссий остался без изменений. По «Положению о выборах в Народное собрание ДВР» компетенции избирательных участков были ограничены и сводились к приему избирательных записок и подсчету голосов. Поэтому они формировались иначе, чем вышестоящие избирательные комиссии. Их состав назначался районными избирательными комиссиями. Большинство в центральной и местных избирательных комиссиях принадлежало коммунистам и преданным народной власти общественным деятелям. Правые имели некоторое преобладание лишь в отдельных районах и участковых избирательных комиссиях Забайкалья и Бурятии  23. Мы видим, что стройной и строго продуманной системе организации и проведения избирательной кампании, выдвинутой коммунистами, оппозиции нечего было противопоставить — и она проиграла
152


борьбу за массы избирателей. В Народное собрание второго созыва было избрано 124 депутата (из-за сложности обстановки и процедуры проведения выборов на временно занятой интервентами и белогвардейцами территории Дальнего Востока не удалось избрать установленного (128) количества депутатов). Полных данных о результатах выборов в отдельных областях ДВР в материалах Центральной избирательной комиссии не сохранилось. В составе депутатов Народного собрания ДВР второго созыва было 85 (около 68%) коммунистов и сочувствующих им, 18 (около 15%) эсеров, 3 (около 2%) меньшевика, 12 (около 10%) крестьян фракции меньшинства (кулаков), 1 (около 1%) демократ-максималист и 5 (около 4%) правых  24, т. е. преобладающее большинство (около 68%) в верховном государственном органе ДВР вновь получили представители революционного народа — коммунисты и им сочувствующие.
По Конституции ДВР к компетенции Народного собрания относилось: принятие законов; заключение международных договоров, утверждение государственного бюджета; установление и изменение денежной системы; организация вооруженных сил; осуществление высшего надзора за центральными органами управления; дарование амнистии; объявление войны и заключение мира; распубликование законов и разрешение других вопросов, которые «Народное собрание признает необходимым подвергнуть своему рассмотрению» (ст. 42, п. 9)  25. Верховное государственное руководство Народное собрание осуществляло через непосредственное принятие законов и утверждение временных законов Правительства ДВР. Решения Народного собрания облекались также в форму постановлений и обращений  26.
В отличие от буржуазных государств в ДВР отсутствовал какой-либо  контроль за конституционностью законов. Принятые Народным собранием законы не могли быть отменены никаким другим органом. По Конституции правительство ДВР, выполняющее обязанности коллегиального президента, имело право «приостановить введение в действие законов, принятых Народным собранием, в случае, если таковые будут им признаны противоречащими Основному закону»  27. Однако приостановленный правительством закон возвращался в Народное собрание и считался окончательно «принятым, если при новом голосовании за него выскажутся две трети присутствующих в заседании членов Народного собрания»  28.
По Конституции Народному собранию было предостав-
153


лено право избирать правительство ДВР. Но эту прерогативу Народному собранию не суждено было осуществить, так как полномочия правительства, избранного Учредительным собранием 26 апреля 1921 г., заканчивались лишь через два года. Перед Народным собранием были ответственны все министры вместе и каждый в отдельности (ст. 59 Конституции).
Характеру задач, разрешаемых Народным собранием ДВР, соответствовала его организационная структура, которая сложилась в процессе деятельности этого представительного органа. Народное собрание ДВР работало в сессионном порядке. По Конституции сессии могли быть очередными и экстренными. Очередные сессии должны были проводиться дважды в год (1 февраля и 1 ноября). Но из-за военных условий эту конституционную установку выполнить в 1921 1922 гг. не удалось. Народные собрания первого и второго созывов провели лишь по одной очередной сессии (13 ноября—18 декабря 1921 г. и 14—15 ноября 1922 г.). Конституция ДВР и последующее законодательство не определили орган власти, который должен был созывать очередные сессии Народного собрания. Депутаты возложили эту обязанность не на правительство, а на Президиум Народного собрания. Из этого видно, что данный вопрос был ими решен с позиции буржуазного парламентаризма, провозглашающей отделение законодательной власти от исполнительной. Эта практика не могла оказать отрицательного влияния на организацию деятельности Народного собрания, так как сроки созыва этого представительного органа, как было отмечено выше, четко были зафиксированы в Конституции. Однако правительству ДВР было предоставлено право в случае необходимости созывать экстренные сессии Народного собрания. Они могли быть созваны и по требованию 50% депу¬
татов Народного собрания (но эти конституционные положения в практике ДВР не были применены). По Конституции продолжительность сессии устанавливалась постановлением Народного собрания. Чтобы не помешать проведению полевых работ в сельской местности сессии Народного собрания проходили зимой или поздней осенью.
154
Ст. 40 Конституции уполномочивала депутатов на избрание тайным голосованием и простым большинством гол сов Президиума Народного собрания. Эта статья, взята из буржуазной конституционной практики и призванная обеспечить интересы отдельных политических партий и группировок, была нарушена на сессии Народного собрания второго созыва, когда этот рабочий орган, исходя из


соответствующего опыта Советской России, был избран открытым голосованием. Большинство в Президиуме принадлежало блоку коммунистов и беспартийных. Председателем Народного собрания был избран секретарь Дальбюро ЦК РКП (б) А. М. Буйко  29.
В работе сессии Народного собрания второго созыва (14—15 ноября 1922 г.) приняли участие 90 депутатов из 124. К началу сессии не прибыли депутаты-военнослужащие, находящиеся в составе действующей армии в освобожденном от интервентов и белогвардейцев Приморье. Некоторые ответственные работники ДВР были заняты на восстановительных работах в Приморье. Потерпев поражение на выборах, в знак протеста против просоветской политики ДВР, часть депутатов от оппозиции демонстративно сняла с себя депутатские полномочия  30. Депутаты Народного собрания разделились на 4 фракции (коммунистов, крестьянского большинства, сибирских эсеров и меньшевиков) 31. По сравнению с Народным собранием первого созыва число фракций сократилось с 7 до 4, не были образованы фракции эсеров, крестьянского меньшинства. буржуазных демократов, что усилило позиции коммунистов.
Руководящей фракцией Народного собрания второго созыва по-прежнему являлась фракция коммунистов, которую полностью поддерживала фракция крестьянского большинства.
На ноябрьской 1922 г. сессии Народного собрания была избрана всего одна комиссия по проверке личного состава и полномочий депутатов, а в то время как на предыдущей сессии 1921 г. насчитывалось 15 постоянно действующих комиссий  32 (хозяйственная, личного состава, по наказу и др.). Необходимо отметить, что деятельность комиссий не ограничивалась только подготовкой вопросов для обсуждения в Народном собрании. Комиссии обсуждали и проверяли работу Правительства и Совета Министров, осуществляли контроль деятельности государственных учреждений и ведомств, став постояннодействующими подсобными органами Народного собрания. Через них устанавливались связи Народного собрания с избирателями.
Деятельность депутатов не прекращалась в промежутках между сессиями Народного собрания. Депутаты встречались с избирателями и отчитывались перед ними за выполнение наказов. В Народном собрании ДВР законодательная и исполнительная деятельность депутатов были соединены. В. И. Ленин писал, что уничтожение буржуазного парламентаризма заключается «не в уничтожении
155


представительных учреждений и выборности, а в превращении представительных учреждений из говорилен в «работающие» учреждения»  33. Коммунисты и поддерживающие их депутаты руководствовались в своей деятельности ленинскими требованиями о том, что «...парламентарии должны сами работать, сами исполнять свои законы, сами проверять то, что получается в жизни, сами отвечать непосредственно перед своими избирателями. Представительные учреждения остаются, но парламентаризма, как особой системы, как разделения труда законодательного и исполнительного, как привилегированного положения для депутатов здесь нет»  34. Как верховный государственный орган Народное собрание ДВР не только принимало законы буферной республики, но и осуществляло их исполнение.
Таким образом, Народному собранию ДВР были присущи черты как Всероссийского съезда Советов, так и парламента буржуазного государства. В отличие от буржуазного парламента Народное собрание являлось однопалатным народным учреждением, выражающим волю населения Забайкалья и Дальнего Востока. Но подобно буржуазному парламенту оно формировалось на основе всеобщих выборов по пропорциональной системе представительства. Депутаты Народного собрания не были профессиональными парламентариями, и поэтому этот высший представительный орган ДВР не являлся постоянно действующим учреждением.
1.2. Правительство — постоянно действующий высший орган государственной власти ДВР. Этот высший исполнительный орган избирался Народным собранием на 2 года в составе 7 человек. Выборы правительства производились тайной подачей голосов депутатов Народного собрания при наличии 2/3 его членов. Согласно ст. 45 Конституции «баллотируемые кандидаты считаются избранными в состав правительства при условии получения ими не менее половины голосов всех присутствующих в заседании членов Народного собрания»  35. Членами правительства могли быть граждане республики, обладающие избирательным правом в Народное собрание (ст. 47), в том числе и депутаты Народного собрания (ст. 35). Кандидаты в члены правительства выдвигались отдельными фракциями Народного собрания  36. В правительство ДВР были избраны на Учредительном собрании 25 апреля 1921 г. представители фракций коммунистов и крестьянского большинства. Кандидатуры от мелкобуржуазной оппозиции не прошли. Тогда мелкобуржуазные партии немедленно подали
156


«протест» на имя Президиума Учредительного собрания, заявив, что «однопартийное правительство не способно справиться с задачами государственного строительства и приведет ДВР к гибели»  37. Депутаты отвергли эти несостоятельные заявления и домогательства оппозиции, и правительство ДВР стало однопартийным, коммунистическим 38. Это был коллегиальный орган, правомочный решать вопросы при наличии не менее половины всех его членов. На заседаниях правительства присутствовал с правом совещательного голоса народный государственный контролер.
Деятельностью правительства ДВР руководило Даль- бюро ЦК РКП (б) через единую коммунистическую фракцию правительства и Совета Министров. 27 июля 1921 г. Дальбюро ЦК РКП (б) приняло «Положение о комфракции и бюро комфракции», в котором говорилось, что «ком- фракция подчиняется Дальбюро и  проводит в жизнь его указания в экономической, политической и других областях»  39. Пленум комфракции избирал бюро из 6 человек, которые утверждались Дальбюро ЦК РКП (б). Бюро осуществляло руководство текущей работой комфракции и было ответственно перед Дальбюро ЦК РКП (б).
Согласно ст. 48—49 Конституции в круг ведения правительства ДВР входило: назначение и увольнение председателя Совета министров, министров, государственного контролера, их заместителей и других высших должностных лиц; представительство республики в ее отношениях с иностранными государствами; созыв Народного собрания на экстренные сессии; дарование амнистии; опубликование законов, принятых Народным собранием; издание в перерывах между сессиями Народного собрания временных законов; приостановление и отмена всех постановлений Совета Министров, если они признаны правительством «противоречащими законам и общему духу Конституции» (ст. 49).
Конституция устанавливала правила контрассигнатуры в отношении нормативных актов Правительства. «Все акты правительства,—указывалось в ст. 51, — а равно издаваемые им в порядке статьи 43 временные законы являются действительными лишь по скреплению Советом Министров или одним из министров, за каковую скрепу ответственным перед Народом собранием является весь Совет Министров в целом»  40. В ст. 43 указывалось, что законы, принятые правительством, «не могут изменять основного закона Республики или приостанавливать его действие в целом или в частях» и должны утверждаться На-
157


родным собранием. Последнее имело право «приостанавливать действие таких законов до их рассмотрения». Однако и правительство согласно ст. 50 имело право отлагательного вето по отношению к законам, принятым Народным собранием, «если таковые будут им признаны противоречащими основному закону». Народное собрание могло преодолеть вето правительства, вторично приняв этот закон большинством в 2/3 голосов присутствовавших депутатов.
Правительство совместно с Советом Министров осуществляло высшую исполнительную власть, так как ему принадлежало «общее управление страной и руководство ее внешней и внутренней политикой» (ст, 49, п. 1). В компетенцию правительства входило также «предварительное разрешение вопроса о заключении мира и защиты территориальной неприкосновенности Республики».
Народное собрание определяло основы военной политики и организации Вооруженных сил ДВР, а правительство их реализовывало. То же самое относилось к налоговой политике и бюджету буферной республики. В компетенцию правительства входило «заключение займов, концессий, таможенных, торговых и других договоров и финансовых соглашений, подлежащих рассмотрению и одобрению Народного собрания» (ст. 49, п. 4).
Итак, правительству ДВР были присущи функции высшей администрации и главы государства одновременно. Правовая природа правительства ДВР носила своеобразный и противоречивый характер. С одной стороны, правительство ДВР имело общие черты с ВЦИК РСФСР (избиралось представительным органом как постоянно действующее учреждение, было ответственно перед ним), с другой стороны, многопартийность и коалиционность (по Конституции) сближали его с правительством буржуазного государства. Правительство ДВР, как и Народное собрание, воплощало единство высшей законодательной и исполнительной власти. В широких полномочиях правительства ДВР были переплетены права, присущие обычно главе государства, с правами, которыми было наделено Народное собрание. Отлагательное вето правительства по отношению к законам Народного собрания и применение к -его актам правила министерской скрепи делали его похожим на главу буржуазного государства. А подконтрольность деятельности правительства Народному собранию и право правительственного контроля над Советом Министров  —  на ВЦИК РСФСР.
По своим правомочиям правительство ДВР являлось
158


коллегиальным президентом буферной республики, который не устранил интервентов и буржуазную оппозицию  41 из-за того, что проводил политику Москвы, а не Вашингтона или Токио  42. Они требовали создания однородного буржуазного правительства  43. Когда коммунисты отклонили политические притязания оппозиции, как противоречащие Конституции, они стали делать ставку на укрепление своих позиций в Совете Министров, чтобы противопоставить этот орган государственной власти правительству и через министерский аппарат попытаться изменить внутреннюю и внешнюю политику ДВР.
1.3. Совет Министров — высший исполнительно-распорядительный орган государственной власти ДВР. По Конституции ДВР правительству принадлежало общее управление, а для конкретной исполнительно-распорядительной работы был учрежден Совет Министров. Его правовой статус определялся в гл. IV, ст. 53—61 Конституции и Положением о Совете Министров ДВР от 8 сентября 1921 г.  44. Правительство ДВР назначало и смещало Совет Министров (в состав которого входили председатель, его заместитель и министры (ст. 58). В конце апреля 1921 г. фракции коммунистов и крестьянского большинства предложили на пост председателя Совета Министров ДВР П. М. Никифорова, а на пост заместителя — Ф. Н. Петрова. Дальбюро ЦК РКП (б) и Правительство ДВР одобрили и утвердили это решение фракции. Ф. Н. Петров являлся одновременно заместителем председателя Совета Министров и министром здравоохранения, а с конца 1921 г. стал министром внутренних дел (и до конца существовав ния ДВР заместителем председателя Совета Министров был министр внутренних дел).
Министрами могли быть лишь граждане ДВР, обладающие избирательным правом (ст. 56). Конституция (ст. 57) особо подчеркивала, что «должность министра несовместима с должностью члена Правительства»  45. Закрепление этого правила в конституционной норме являлось уступкой коммунистов, сделанной- мелкобуржуазным партиям ради сохранения политической коалиции. Однако она не являлась принципиальной, так как по Конституции ДВР высшую исполнительную власть совместно осуществляли правительство и Совет Министров. Несмотря на данное разделение правительства и Совета Министров, в организационном отношении они оставались связаны общей ответственностью перед Народным собранием. В соответствии со ст. 59 Конституции все министры в целом и каждый в отдельности были ответственны перед Народным собра-
159


нием и правительством ДВР. При этом Совет Министров отвечал не только за свою деятельность, но и за деятельность правительства, так как все правовые акты, издаваемые правительством, должны были скрепляться Советом Министров или одним министром, за что перед Народным собранием отвечал весь Совет Министров. Министры обязаны были отвечать на все запросы депутатов Народного собрания (ст. 61) и «в случае выражения Народным собранием недоверия Совету Министров, таковой обязан был подать в отставку»  46.
Как и прежде, Совет Министров ДВР формировался на коалиционной основе. Коммунистическая партия пробовала выступать в коалиции с буржуазными и мелкобуржуазными партиями, рассчитывая, что это будет способствовать успешному решению задач, стоящих перед буферным государством.
Понимая это, мелкобуржуазные партии медлили с вхождением в Совет Министров. Это привело к тому, что с ноября 1920 г. по апрель 1921 г. Совет Министров состоял из представителей только блока коммунистов и беспартийных. В мае 1921 г. коммунисты вновь сделали предложение буржуазной оппозиции о сотрудничестве в составе Совета Министров ДВР. К этому времени Дальбюро ЦК РКП (б) определило условия коалиции: «1) ни одно постановление, ни один закон не могут быть внесены в Совет Министров прежде, чем вопрос не будет разрешен в комфракции Совета Министров и утвержден ДБ ЦК РКП (б); 2) все законы и постановления отдельных министерств, вносимых в Совет Министров, должны составляться под непосредственным влиянием коммунистов, занимающих в данном министерстве тот или иной пост; 3) из военных вопросов и вопросов внешней политики на обсуждение Совета Министров ставятся только вопросы незначительного характера, остальные же ставятся на рассмотрение ДБ ЦК РКП (б) и по его заключению —на разрешение правительства; 4) если министры являются членами других партий, то их заместителями обязательно должны быть коммунисты»  47.
Первыми вступили в переговоры с коммунистами меньшевики и народные социалисты, которые одобрили создание  коалиционного Совета Министров и высказали свои соображения по отдельным частным вопросам деятельности этого органа государственной власти. Дальбюро ЦК РКП (б) и правительство ДВР пошли на некоторые второстепенные уступки соглашателям, так как это не нарушало условий коалиции. Дальбюро ЦК РКП (б), прави-
160


тельство, в частности, пошли на незначительные ограничения своих полномочий в сфере законодательной процедуры, в проведении внешней и военной политики  48.
Было установлено правило, получившее позднее законодательное закрепление  49, согласно которому все проекты нормативных актов, принимаемые правительством, подлежали предварительному обсуждению отдельными министрами, а затем Советом Министров. Проведение внешней и военной политики являлось прерогативой правительства, а Совет Министров должен был оказывать помощь и содействие в ее осуществлении. Когда соглашение было достигнуто, меньшевики М. С. Бинасик, В. А. Анисимов, К. Я. Лукс заняли посты министров финансов, промышленности и национальных дел. Народный социалист К. С. Шребер возглавил Министерство просвещения  50. Первоначально эсеры не соглашались с условиями, выдвинутыми коммунистами, и не вошли в состав коалиционного Совета Министров. Однако позднее, поняв, что они теряют время и политические позиции, дали согласие войти в состав Совета Министров. Но как правильно отмечает Ю. Н. Гавло, «ДБ ЦК РКП (б) обусловило вступление эсеров в Совет Министров... дополнительными уступками с их стороны, а именно: эсеры должны были опубликовать в местной и иностранной прессе декларацию, в которой бы осуждалась тактика руководящих органов партии эсеров..., кроме того, эсеры должны были отказаться от борьбы за коренное изменение сущности ДВР, ее политической и государственной структуры»  51. 1 июля 1921 г. эсеры приняли эти условия и их представители Е. Трупп и Б. Тарасов стали соответственно министрами юстиции и земледелия 52. Ряд эсеров вступили в должность заместителей министров. В начале 1922 г. в Совете Министров насчитывалось 10 меньшевиков и эсеров и 1 народный социалист  53. За коммунистами в Совете Министров остались следующие посты: председатель Совета Министров П. М. Никифоров, заместитель председателя и министр здравоохранения Ф. Н. Петров, военный министр В. К. Блюхер, министр внутренних дел Е. М. Матвеев, министр иностранных дел И. Д. Юрин, министр торговли С. Я. Гроссман, министр транспорта В. С. Щатов, государственный контролер В. И. Пичугин.
Вскоре представители мелкобуржуазной оппозиции встали на путь нарушений условий коалиции, превратив Совет Мнистров в арену политической борьбы с коммунистами. Они стали настаивать на своем участии в работе МИД ДВР и требовать, чтобы на заседаниях Совета
6 Зак. 10277
161


Министров обсуждались военные вопросы и др. Дальбюро ЦК РКП (б) отклонило эти новые политические притязания мелкобуржуазной оппозиции, заявив, что в Совете Министров могут быть обсуждены лишь вопросы «общего военного законодательства»  54. Эта оппозиция необоснованно подвергала сомнению правильность внутренней и внешней политики правительства ДВР, выступала против совершенствования госаппарата и сокращения штата, насаждала буржуазные формы и методы государственного руководства. Эсеро-меньшевистские лидеры настаивали перед Дальбюро ЦК РКП (б) о включении их представителей в состав МИД, военного министерства и ГПО  55. Надеясь парализовать работу Совета Министров и тем самым вызвать общеполитический кризис, они заявили в конце 1921 г. о своем выходе из коалиции. Правительство ДВР с согласия Дальбюро ЦК РКП (б) 1 января 1922 г. приняло их отставку. Председатель Совета Министров ДВР П. М. Никифоров сформировал новый кабинет, в состав которого вошли коммунисты и представители фракции крестьянского большинства (коммунистов — 8 человек, беспартийных — 6 человек)  56. Таким образом, Совет Министров, и после выхода из него правых министров, оставался коалиционным. В ноябре 1922 г. на такой же основе был создан последний, третий после принятия Конституции ДВР, кабинет министров во главе с коммунистом П. А. Кобозевым (в его составе насчитывалось 9 коммунистов и 5 беспартийных) 57.
Компетенция Совета Министров в самой общей форме была определена в ст. 49 Конституции ДВР. В дальнейшем для развития ее основных положений Правительством и Советом Министров были приняты нормативные акты, конкретизирующие полномочия Совета Министров. В «Декларации Совета Министров» от 17 мая 1921 г.58 говорилось, что Совет Министров должен проводить работу по воплощению в жизнь Конституции ДВР; строить государственную жизнь и управление; восстановить народное хозяйство, укрепить законность и правопорядок; сплотить все области региона в рамках единой государственной организации, преодолеть последствия интервенции и гражданской войны. В ст. 1 «Положения о Совете Министров»59 было сказано, что Совет Министров осуществляет на территории ДВР высшую исполнительную власть. В связи с этим ему было предоставлено право законодательной инициативы, а также право направлять и объединять деятельность всех министерств в области высшего государственного управления (ст. 2, 3). Компетенция Совета
162


Министров в конкретных областях государственного управления не была определена, зато были закреплены организационно-правовые формы его деятельности. Все вопросы на заседаниях Совета Министров (при кворуме в 2/3 общего числа его членов) решались коллегиально, простым большинством голосов. С правом совещательного голоса в заседаниях принимали участие заместители министров, государственный контролер, начальник ЦСУ.
Постоянно действующим рабочим органом Совета Министров являлся Президиум (председатель, заместитель председателя, управляющий делами Совета Министров, министр внутренних дел) 60. Он действовал от имени Совета Министров и последний утверждал все его решения. Если один из членов Президиума по рассматриваемому вопросу имел особое мнение, то решение Президиума по данному вопросу приостанавливалось и передавалось на рассмотрение Совета Министров.
Согласно ст. 23 «Положения» при Совете Министров могли функционировать различные комиссии и совещания. Порядок их работы и сфера деятельности определялись Советом Министров. Так, в июле 1921 г. при Совете Министров было образовано экономическое совещание, в состав которого входили председатель Совета Министров (руководитель совещания) или его заместитель, министры (финансов, продовольствия, промышленности, транспорта, земледелия, труда), представитель Дальневосточного Совета профсоюзов.
В марте 1922 г. экономическое совещание было преобразовано в экономический Совет при Совете Министров ДВР (от 28 марта 1922 г.) 61. Совет по своему правовому положению отличался от экономического совещания. Членами экономического Совета являлись министры транспорта, финансов, труда, военный, а также народный контролер и представитель Дальневосточного Совета профсоюзов. Под председательством министра народного хозяйства экономический Совет разрабатывал финансово-экономические мероприятия ДВР, координировал деятельность различных государственных ведомств, направленную на восстановление народного хозяйства буферной республики, принимал меры и изыскивал средства на развитие отдельных отраслей экономики и т. д. Это был не только внутренний орган Совета Министров, но и орган, которому непосредственно подчинялись народнохозяйственные ведомства и учреждения. В конце октября 1922 г. правительство ДВР утвердило новое «Положение об экономическом Совете»  62. В правовой статус экономического Совета были
6*


внесены изменения: 1) председателем Совета стал председатель Совета Министров; 2) в качестве членов Совета в его состав входили только министры; 3) Совет потерял право надведомственного руководства и контроля и стал исключительно внутренним органом Совета Министров.
На основе особого «Положения», принятого правительством 6 апреля 1922 г.  63, при Совете Министров действовало «Совещание по вопросам внутреннего управления». В его работе принимали участие министры юстиции, внутренних и национальных дел. Цель Совещания: «согласование и объединение деятельности отдельных ведомств в области внутреннего управления»  64. Решения Совещания являлись обязательными для всех ведомств республики.
Внутренним органом Совета Министров считалась и бюджетная комиссия, образованная в мае 1922 г. в составе министра финансов и руководителей отделов данного министерства, государственного контролера. Данная комиссия предварительно рассматривала финансовые вопросы, выносимые на разрешение Совета Министров.
Таким образом, Совет Министров ДВР как высший исполнительно-распорядительный орган государства, переходного к социалистическому типу, имел сходство как с СНК РСФСР (например, ответственность Совета Министров ДВР перед высшим представительным органом (Народным собранием) и высшим исполнительным органом (правительством), так и с правительством буржуазных стран (например, назначение Совета Министров не представительным органом, а правительством; многопартийность, коалиционность).
Из вышеизложенного видно, что Совет Министров, являясь высшим органом государственного управления общей компетенции, руководил всеми отраслями управления в ДВР. Центральным органом государственного управления специальной компетенции, осуществляющим руководство отдельной отраслью, являлось министерство, непосредственно подчиненное Совету Министров.
Система министерств буферного государства постоянно изменялась и совершенствовалась. Если в апреле 1920 г. в ДВР насчитывалось 14 министерств, то в 1922 г. — 11 министерств (народного хозяйства, транспорта, почт и телеграфа, труда и соц. обеспечения, финансов, военное, юстиции, внутренних дел, народного просвещения, по национальным делам, иностранных дел)  65.
На правах министерства при Совете Министров ДВР в 1920 г. было образовано Центральное статистическое управление. Согласно «Временному положению о государ-
164


ственной статистике и о Центральном статистическом управлении» 16 декабря 1920 г.  66 на Центральное статуправление возлагалось: составление планов, программ, инструкций по статистическому обследованию и методике его проведения; проведение переписи населения и его обработка; издание статистических ежегодников, сборников.
«Временное положение» действовало до лета 1921 г. 12 июля Правительство ввело в действие постоянное «Положение о Центральном статистическом управлении», которое ничем существенным не отличалось от прежнего нормативного акта о ЦСУ. ЦСУ было по правовому положению несколько отличным от положения Министерств. Начальник ЦСУ назначался и смещался правительством и имел права министра. Он находился в двойном подчинении (правительства и Совета Министров).
Основная компетенция министерств была закреплена в Конституции ДВР, в «Положении о Совете Министров ДВР», в законах о министерствах 1921 г. Детальная же компетенция министерств и их внутренняя структура определялись в специальном «Положении» о каждом из них, утверждаемом правительством ДВР. Министерства осуществляли функции в области организации управления порученными отраслями. В пределах своей компетенции министр издавал приказы и инструкции и давал указания, обязательные для подчиненных данному министерству органов, учреждений и организаций. По вопросам своего ведомства они выступали на сессиях Народного собрания и заседаниях правительства и Совета Министров. Вопросы, затрагивающие интересы нескольких министерств, разрешались Советом Министров. Только через Совет Министров отдельные министры входили с предложениями в Правительство и в Народное собрание ДВР. Министры за свою деятельность несли ответственность перед Народным собранием и в период между его сессиями — перед правительством ДВР. Перед Народным собранием министры несли ответственность как за свои действия, так и за Совет Министров в целом, а также и за контрассигнацию актов правительства. Народное собрание имело право предавать министров суду за преступления, совершенный по должности.
Анализ системы высших государственных органов ДВР позволяет нам сделать вывод, что в этом государстве, переходном к социалистическому типу, использовался опыт строительства соответствующих органов РСФСР, с применением отдельных элементов буржуазного парламентаризма.
165


§ 2. Местные органы государственной власти и управления
До объединения областей Забайкалья и Дальнего Востока вокруг читинского правительства в ДВР сохранялось старое территориально-административное деление Согласно акту об образовании ДВР в ее состав первоначально входило 5 областей: Забайкальская, Амурская, Приморская, Сахалинская, Камчатская.
После политического объединения Забайкалья и Дальнего Востока в рамках буферного государства, по мере укрепления народной власти и развития органов государственной власти, с учетом экономических условий той или иной местности, ее хозяйственного и социально-культурного развития, количества населения, его национального состава и т. д., в данное территориально-административное устройство были внесены существенные изменения. В конце 1920 г. Забайкалье было разделено на две области (Забайкальскую и Прибайкальскую)  67. Из территории Сахалинской и части Приморской и Амурской областей была образована Приамурская область  68. В соответствии с Конституцией ДВР была образована Бурят-Монгольская автономная область. По договору о границах между ДВР и РСФСР (декабрь 1920 г.) Камчатская область отошла к РСФСР  69. Территория области делилась на уезды (аймаки), волости (хошуны) и селения (сомоны)  70. Это территориально-административное деление ДВР и обусловило организацию государственной власти и управления на местах.
2.1. Местные представительные органы государственной власти. В зависимости от места волости, селения и т. д. в системе административно-территориального деления ДВР определялось правовое положение представительного органа власти, обслуживающего их. Поэтому Конституция ДВР установила следующую систему местных представительных органов государственной власти: областные, уездные, волостные, городские (на правах уездных и волостных) собрания уполномоченных и сельские собрания. Организация местных представительных органов и порядок их деятельности определялись Конституцией и принятыми на ее основе нормативными актами: «Положением о местных органах управления ДВР»  71, «Положением о выборах в областные, уездные, городские и волостные собрания уполномоченных»  72, «Положением о Читинских городских органах управления»  73 и др.
Выборы во все вышеуказанные собрания были всеоб-
166


щими, равными и прямыми при тайном голосовании с пропорциональным представительством. Норма представительства зависела от административно-территориальной единицы, на территорию которой распространялась власть того или иного собрания. Так, областные собрания избирались из расчета 1 уполномоченный на 2500 граждан; уездные и городские на правах уездных — 1 уполномоченный на 1000 граждан  74. Законодательство ДВР предусматривало возможность досрочных общих и частичных выборов собраний уполномоченных. Они производились по решению вышестоящих органов государственной власти или по постановлению самих собраний, или по требованию 1/3 избирателей 75. Из-за военной обстановки выборы в местные представительные органы власти растянулись на продолжительное время (июль 1921 г.— 1922 г.).
В предвыборную кампанию активно включились все политические партии ДВР. Потерпев поражение на выборах в Народное собрание ДВР, буржуазные и мелкобуржуазные партии прилагали огромные усилия для овладения местными органами власти. Газета «Амурская правда» писала: «Все партии (буржуазно-оппозиционные.— В. С.)... выступают единым фронтом против рабочих и партий большевиков»  76. Выборы в местные органы власти не были проведены в Приморье и на части территории Приамурья, захваченной интервентами и белогвардейцами. Компартия проводила избирательную кампанию под лозунгом дальнейшего укрепления союза революционных рабочих и крестьян. Трудящиеся на массовых собраниях выражали доверие и поддержку этому блоку. Дальбюро ЦК РКП (б) указывало местным организациям РКП (б), что «лучше допустить десять честных беспартийных, нежели нашего политического противника»  77.
Организация и проведение выборов в местные органы государственной власти были возложены на избирательные комиссии, проводившие выборы в Народное собрание второго созыва. Первыми были избраны областные собрания уполномоченных (10—12 июля 1921 г.). Блок коммунистов с профсоюзами и революционным крестьянством получил абсолютное большинство голосов избирателей и вновь одержал внушительную победу на выборах. В областные собрания ДВР было избрано 410 уполномоченных, из них коммунистов и сочувствующих им — 294  78 (около 72%), что подчеркивает подлинно демократический и народный характер органов представительной власти на местах, в которых коммунисты являлись ведущей политической силой.
167


Выборы в уездные, волостные, городские и сельские собрания уполномоченных состоялись в трех областях ДВР (Забайкальской, Прибайкальской и Амурской). В архивных документах и в иных источниках точные данные о результатах выборов в эти органы местной власти отсутствуют. В работах советских историков приводятся приблизительные и неполные итоги выборов в отдельных областях Забайкалья и Дальнего Востока. Так, Н. А. Авдеева пишет, что в уездные собрания Забайкалья было избрано 288 уполномоченных, из них «...коммунистов и им сочувствующих было 161, представителей других партий — 4, беспартийных  — 123. По социальному положению: крестьян — 236, рабочих — 22, прочих — 30» 79.
В уездных собраниях Прибайкальской области большинство мест также принадлежало коммунистам и фракции крестьянского большинства 80.
Иным был состав уездных собраний в Амурской области.
Некоторые уездные собрания в Амурской области оказались в руках эсеров и меньшевиков.
Таким образом, в 107 волостях ДВР было избрано 2275 уполномоченных. Из них только 498 коммунистов и им сочувствующих (около 22%)  81. Волостные и сельские собрания во всех трех областях ДВР были также в значительной мере под влиянием оппозиции  82.
На это обратила внимание газета «Боец и пахарь», которая в октябре 1921 г. писала, что в волостных и сельских органах власти наблюдается «кулацкое засилие»  83.
Проанализировав состав волостных и сельских представительных органов, Дальбюро ЦК РКП (б) пришло к выводу о необходимости их «революционной демократизации». В январе—августе 1922 г. в некоторых районах ДВР прошли перевыборы низшего звена местных представительных органов. Их результаты следующим образом охарактеризовала газета «Прибайкальская правда»: «Закончившиеся недавно выборы в волостные народные собрания переменили, в большинстве волостей, политический облик волуправления. В состав последних вошло теперь много бывших партизан, перенесших на своем горбу невзгоды последних лет, много членов союзов революционного крестьянства. Кулацкий элемент деревни во многих местах отошел от государственных дел»  84. Однако полностью преодолеть влияние на крестьянство эсеров и меньшевиков в этих органах представительной государственной власти не удалось. Даже выборы в местные собрания уполномоченных, проведенные в Приамурье в период оконча-
168


ния гражданской войны и советизации Дальнего Востока (октябрь ноябрь 1922 г.), не дали желаемых политических результатов.
Демократизация местных органов власти выражалась не только в улучшении классово-политического состава представительных учреждений, но и в совершенствовании порядка их деятельности.
Собрания уполномоченных работали в сессионном порядке. Различались сессии очередные и экстренные. Областные и уездные собрания обязаны были проводить сессии не реже 2 раз в год, волостные — 3 раза и городские — 12 раз. Собрания собирались по мере надобности на срок не более двух недель по инициативе самого собрания или его управления, или по указанию вышестоящих органов государственной власти (сессии считались правомочными при кворуме 2/3 от общего числа уполномоченных) 85. Этот кворум был достаточен для решения всех вопросов на демократической основе. Внутренний порядок работы собраний определялся «наказами» и «регламентами», принимаемыми этими собраниями. Для руководства работой сессии областного собрания на ее первом заседании избирался президиум, а на остальных собраниях — председатель и его заместитель. Последними не могли быть члены управлений. Для подготовки и предварительного рассмотрения вопросов повестки дня сессии собрания избирали временные комиссии. В период между сессиями областных и уездных собраний функционировали постоянные комиссии, которые превращали собрания в работающие органы, реализующие свои решения. Назначение комиссии, их число и состав определялись собранием. Как правило, собрания избирали административную, земельную, финансовую, налоговую комиссии, в каждую из которых входило от 5 до 15 человек, представляющих различные партийные фракции собрания  86. Самыми крупными и ведущими фракциями областных и уездных собраний являлись фракции коммунистов и крестьянского большинства. Дальбюро ЦК РКП (б) через фракцию коммунистов и местные парторганизации осуществляло руководство проведением сессии. Областные и уездные организации РКП (б) предварительно рассматривали и утверждали сроки проведения сессии, повестки их работы, состав рабочих органов собрания и др. Это упорядочивало работу собраний, делало ее целенаправленной и нисколько не противоречило демократизму. Тем не менее оппозиция требовала ликвидации «коммунистического засилия и влияния», «введения подлинной демократии, «свободы слова и суждений» и т. п.  87
169


Законодательство предоставляло уполномоченным полную свободу суждений и мнений по делам, подлежащим ведению местных собраний. Решения принимались открытым голосованием простым большинством голосов, за исключением решений о назначении общих или частичных выборов соответствующего собрания уполномоченных, принятие которых требовало квалифицированного большинства  — 2/3 голосов общего числа уполномоченных. Кроме того, большинством в 2/3 принимались и решения о пересмотре, изменении, дополнении или отмене Конституции ДВР. Тайное голосование применялось при избрании должностных лиц и при привлечении их к ответственности.
Конституция и другие нормативные акты подробно регламентировали компетенции местных представительных органов государственной власти. Собрание уполномоченных на своей территории являлось высшим органом государственной власти. Объем компетенции собраний был различен. Областные собрания решали более широкий круг вопросов, чем нижестоящие собрания. Уездные собрания имели больше правомочий, чем волостные собрания.
Согласно ст. 75—76 Конституции ДВР к предметам ведения областного собрания относились: избрание областного управления; контроль над всеми органами власти в области; разрешение вопросов местного управления и хозяйства области; приведение в исполнение законов, распоряжений и постановлений Центральной власти; установление местных налогов и повинностей согласно общегосударственному законодательству; рассмотрение и утверждение областного бюджета; установление порядка осуществления в области всех законов, постановлений и распоряжений общегосударственной власти, утверждение плана и отчета о деятельности областного управления, а также принятие всех мер, необходимых для надлежащего выполнения задач управления в области  88.
К компетенции уездного собрания было отнесено: исполнение законов, постановлений и распоряжений центральной и областной власти и на территории уезда; наблюдение за законностью и целесообразностью всех действий уездных органов и осуществление контроля над ними, избрание уездного управления, определение порядка и направления его деятельности, установление бюджета уезда. Оно ведало вопросами местной промышленности, торговли, сельского хозяйства, благоустройства, строительства, санитарии, ветеринарии, здравоохранения, народного образования и т. д.
Волостное собрание избирало местное управление и оп-
170


ределяло направление его деятельности, принимало бюджет, осуществляло контроль за деятельностью всех органов в пределах территории волости, обеспечивало исполнение законов, постановлений и распоряжений вышестоящей власти, а также решало другие вопросы социально-экономической и культурной жизни волости  89. Волостным собраниям были подчинены сельские собрания, в состав которых входили все граждане села, обладающие избирательным правом. Сельское собрание обеспечивало исполнение всех законов, постановлений и распоряжений вышестоящей власти на территории села и решало широкий круг вопросов сельской жизни  90.
Компетенции городских собраний были такими же, как и уездных и волостных собраний уполномоченных.
Решения всех видов собраний оформлялись постановлениями, которые, наряду с актами высших органов государственной власти, имели обязательную силу для всех учреждений, организаций и лиц на той территории, на которую распространялись властные полномочия собрания.
2.2. Местные исполнительно-распорядительные органы государственной власти ДВР. Ими являлись управления и сельские комитеты. Управления и комитеты избирались соответствующими собраниями на срок их полномочий. Данные исполнительно-распорядительные органы могли быть переизбраны досрочно, как по инициативе собрания, так и по предложению вышестоящего органа государственной власти. Областное управление состояло из 7—9 человек, уездное — из 7 человек, городское на правах уездного — из 5—7 человек, волостное — из 5—7 человек, сельский комитет — из 3 человек  91. Членами управлений могли быть как уполномоченные, так и иные лица, пользующиеся избирательным правом.
Добившись убедительной победы на выборах в областные собрания уполномоченных, коммунисты готовы были пойти на коалицию с другими политическими партиями при формировании областных и нижестоящих управлений  92. Однако буржуазия под разными предлогами отклоняла это предложение коммунистов. Поэтому  кандидаты в члены местных управлений были выдвинуты лишь фракциями коммунистов и революционного крестьянства. Областные управления насчитывали 45 членов, из них 28 коммунистов (около 62%) и им сочувствующих, остальные  — беспартийные крестьяне и рабочие  93. В уездные управления было избрано 94 человека, из них 62 коммуниста (около 66%) и им сочувствующих, 32 (около 34%) — беспартийные и выходцы из рабочих и крестьян  94. Оппо-
171


зиция предприняла энергичные меры по «захвату» волостных управлений и сельских комитетов и противопоставлению их вышестоящим органам власти. «В волостные и сельские управления, — пишет Н. А. Авдеева, — проникало много кулаков и других контрреволюционных элементов...»  95, которые развернули враждебную работу против народной власти  96.
Во многих районах органы местного самоуправления существовали лишь формально  97. Некоторые председатели и секретари отказывались выполнять законы ДВР и постановления областных и уездных управлений, подстрекая население к неповиновению  98. В то время газета «Прибайкальская правда» писала: «Власть на местах, как проводник распоряжений высших представительных органов, отсутствует, а имеется суррогат этой власти»  99. Перед партийными организациями РКП (б) и государственными органами стояла важная политическая задача обновления состава волостных и сельских исполнительных органов власти и превращения их в подлинно народные органы власти. Эта работа начала разворачиваться во второй половине 1922 г. и не была завершена в связи с освобождением Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев и воссоединением региона с РСФСР.
Местные органы управления строились по принципу демократического централизма и двойного подчинения. Управления и сельские комитеты были подотчетными как собранию, его избравшему, так и вышестоящему управлению. Областные управления подчинялись соответствующему собранию уполномоченных и Совету Министров ДВР. Это не могло не оказать влияния на внутреннюю структуру и порядок работы местных исполнительно-распорядительных органов. Во-первых, управления и сельские комитеты восприняли структуру ранее существующих нарревкомов (председатель, заместитель, члены управления), во- вторых, областные и уездные управления имели отраслевые органы — отделы, которые в своей деятельности подчинялись управлению и соответствующему министерству. Закон предписывал областным управлениям создавать аппарат из 11 отделов (административный, финансовый, продовольственный и др.). Подобно нарревкомам уездные управления имели 6 отделов. Система отделов управлений не оставалась неизменной. Число отделов уменьшалось в связи с сокращением штатов, совершенствованием структуры управленческого аппарата и т. д.
Управления и сельские комитеты были наделены широкими полномочиями: руководить деятельностью подчи-
172


ненных им органов управления, созывать собрания уполномоченных и сельские собрания, принимать меры по укреплению законности и правопорядка, осуществлять руководство хозяйственным и социально-культурным строительством, собирать общегосударственные и местные налоги и сборы. Кроме того, областному управлению было предоставлено право решать вопросы по национальным делам, по выдаче паспортов иностранцам, принятым в гражданство ДВР, и заграничных паспортов гражданам буферной республики. По вопросам, входящим в компетенцию местных исполнительно-распорядительных органов, принимались постановления. В перерывах между сессиями собраний уполномоченных управления имели право издавать обязательные постановления. Эти нормативные акты утверждались ближайшей сессией соответствующего собрания. Однако они вступали в законную силу после рассмотрения их областным эмиссаром или вышестоящим органом государственной власти.
Управления и сельские комитеты работали в коллегиальном порядке. Все вопросы обсуждались, и принимались решения на заседаниях управлений и сельских комитетов. Они были правомочны при наличии всех членов сельского комитета и не менее половины всех членов управления.
В работе управлений и сельских комитетов принимали участие с правом совещательного голоса представители заинтересованных учреждений и организаций, специалисты и эксперты. Решения принимались простым большинством голосов.
Таким образом, в 1922 г. на территории ДВР были созданы и функционировали местные исполнительно-распорядительные органы, предусмотренные Конституцией. Однако в отдельных районах ДВР, в связи с военными условиями, конституционные органы местной государственной власти образованы не были. Так, 31 декабря 1921 г., в связи с активизацией военных действий японцев и белогвардейцев, в г. Благовещенске утвердилась вновь чрезвычайная власть нарревкома. В Амурской области на местах сохранялись прежние выборные конституционные органы государственной власти. Исключение составлял лишь Свободненский уезд, где 8 января 1922 г. по постановлению Амурского облнарревкома был образован ревком из 3 человек 100.
Весной 1922 г., когда военная опасность у границ Амурской области была ликвидирована, правительство ДВР приняло постановление об упразднении чрезвычайной го-
173


сударственной власти (облнарревкома) в этой области  101.
Целый ряд особенностей имел институт областного управления в Приморье, созданный еще в доконституционный период. Согласно постановлению «Об учреждении Приморского областного управления», принятого Приморским Народным собранием 19 декабря 1920 года  102, в составе этого областного органа насчитывалось 12 человек, представляющих различные фракции, в том числе буржуазные и мелкобуржуазные. Председателем президиума облуправления был избран коммунист В. Г. Антонов. Все решения президиума утверждались областным управлением. Кроме президиума, постояннодействующими органами управления являлись 10 отделов. Компетенции и правомочия управления не были полно и точно определены. В постановлении (ст. 2—3) лишь указывалось, что через управление будет осуществлять свою власть на территории Приморской области центральное правительство республики. Временно за облуправлением сохранялись все права бывшего Совета управляющих ведомствами. В перерывах между сессиями областного Народного собрания управлению предоставлялось право принимать постановления в пределах компетенции этого собрания и с последующим их утверждением собранием. В процессе практической деятельности облуправление решало все вопросы, иногда даже выходящие за пределы правомочий, предусмотренных законом, редко согласовывая свою деятельность с правительством ДВР. Такую позицию Приморское областное управление оправдывало присутствием на территории области японских войск и белогвардейцев, когда приходилось решать вопросы в зависимости от складывающейся ситуации, решительно и быстро. Среди личного состава управления не было единства, ибо представители буржуазной оппозиции продолжали проводить старый сепаратистский политический курс. Приморская буржуазия продолжала настаивать на заключении «особого соглашения» с правительством ДВР, добиваясь «полной областной автономии» 103. Фракция коммунистов областного управления во главе с В. Г. Антоновым, опасаясь, что, не получив «автономии» от правительства ДВР, приморская буржуазия при поддержке японских интервентов может активизировать борьбу и вооруженным путем добиться политического отделения Приморья от ДВР, пошла на своеобразный тактический шаг. Она сочла возможным поставить перед правительством ДВР вопрос о дальнейшем расширении прав областного управления, исходя из общих принципов Конституции и местных условий (речь шла о предоставлении
174


ему права самостоятельно разрешать все вопросы внутренней политики в Приморье). Правительство ДВР, естественно, отклонило это предложение и потребовало от Приморского областного управления полного подчинения законам республики и власти центрального правительства.
2.3. Эмиссары правительства и уполномоченные местных органов государственной власти ДВР. По Конституции ДВР местные представительные и их исполнительнораспорядительные органы не являлись единственными органами государственной власти на местах. Наряду с ними в ДВР существовал институт специальных уполномоченных должностных лиц. К ним прежде всего относились областные правительственные эмиссары. В ДВР этот институт буржуазного парламентаризма, наделенный особыми полномочиями центрального правительства, использовался для укрепления народной власти и достижения единства всех областей Забайкалья и Дальнего Востока в составе буферной Дальневосточной республики. После читинской объединительной конференции (октябрь 1920 г.) институт эмиссаров был введен во всех областях ДВР. Дальбюро и правительство ДВР назначили на эту должность лучших и опытных коммунистов. Так, эмиссаром в Прибайкалье стал А. М. Буйко, в Приамурье — П. П. Постышев, на Амуре — Я. Ф. Яковлев. Правовое положение эмиссаров было определено лишь в Конституции ДВР (ст. 84), где сказано, что институт областных эмиссаров учреждается для установления связи между центральной общегосударственной властью и местными органами власти, а также в целях установления законности и демократического порядка. Областные эмиссары назначались правительством и являлись его представителями в областях. Конституция исходила из того, что для ДВР этот институт  — временный. Со стабилизацией политического положения в ДВР и укреплением местного госаппарата этот институт перестанет быть необходимым и будет упразднен. Общие конституционные нормы об областных эмиссарах получили дальнейшее развитие и конкретизацию в «Положении об областных эмиссарах Правительства» от 9 июля 1921 г.  104. По «Положению» эмиссары обязаны были осуществлять контроль деятельности местных органов государственной власти, учреждений и представителей центральной власти, за исключением органов народного контроля, судов и военного ведомства. В случае обнаружения в деятельности этих органов нарушений закона, превышения полномочий, бездействия и других недостатков и упущений, областной эмиссар обязан был: 1) предложить
175


им принять меры к устранению вскрытых недостатков; 2) сообщить о них в вышестоящие инстанции; 3) потребовать от соответствующих органов и учреждений привлечения виновных должностных лиц к ответственности; 4) заявить протест на предмет отмены незаконных постановлений и решений с приостановлением их действия. Учреждения или должностные лица, получившие протест, должны были в 3-дневный срок передать его с необходимыми объяснениями и материалами в высшую инстанцию и одновременно уведомить об этом областного эмиссара. Протесты на незаконные действия уездных и городских органов государственной власти рассматривались областными упправлениями, областных собраний и управлений — Советом Министров ДВР, учреждений и должностных лиц центральных органов государственной власти — высшими органами соответствующего ведомства. В том случае, если эмиссар обнаруживал, что постановления местных органов государственной власти противоречат интересам республики, он немедленно доводил это до сведения правительства, которое могло приостановить действия таких актов или отменить их. При получении распоряжений правительства, Совета Министров и отдельных министерств эмиссар отдавал органам и учреждениям, подчиненным его контролю и надзору, указания о порядке их исполнения. Он наблюдал за своевременным ознакомлением населения области с законами ДВР и местными нормативными актами.
Правительству и Совету Министров ДВР эмиссар направлял отчеты и сведения об экономическом и политическом положении области. Жалобы на действия областных эмиссаров направлялись правительству через Совет Министров.
Институт областных эмиссаров правительства ДВР был лишь по форме похож на аналогичный институт буржуазных государств, где его деятельность принимала ярко выраженный реакционный и антинародный характер. В ДВР деятельность правительственных эмиссаров была наполнена новым, демократическим содержанием и осуществлялась в интересах народа. В ДВР он стал связующим звеном между центром и отдельными областями. Эмиссариат сыграл положительную роль в преодолении областного сепаратизма и укреплении революционной законности. Но уже к середине 1922 г. стало ясно, что данный институт изжил себя. Областные органы государственной власти укрепились и уже могли самостоятельно решать все вопросы управления на своей территории. 14 ноября 1922 г. правительство ДВР объявило об упразднении эмиссариа-
126


та на всей территории республики. Его функции стали выполнить управления и сельские комитеты, а также Прокуратура ДВР.
Особенностью местных органов государственной власти ДВР являлось и существование института уполномоченных областных органов управления. Так, в связи с отсутствием в конце 1920 г. в Амурской области уездов и уездных органов государственной власти, облнарревком разделил ее территорию на 5 районов, куда и направил уполномоченных. В своей деятельности они руководствовались «Основными Положениями о временных уполномоченных Амурской области», принятыми облнарревкомом 15 октября 1920 г.  105.
Институт районных уполномоченных в Амурской области учреждался «для более целесообразного и своевременного проведения в жизнь распоряжений центральной областной власти...» 106.
В компетенцию уполномоченных входило также «наблюдение за ведением общественного хозяйства в районе» и выполнение «специальных поручений облнарревкома» 107. Они были наделены правом принимать от государственных учреждений, общественных организаций и отдельных граждан жалобы, которые разрешали сами или передавали на рассмотрение соответствующих государственных органов. С созданием в начале 1921 г. уездных органов государственной власти институт уполномоченных прекратил свое существование.
Большое внимание в ходе государственного строительства в ДВР уделялось регулированию вопросов соотношения власти центра и мест. Конституция ДВР, исходя из ленинского принципа демократического централизма  108, определяла круг вопросов, относящихся к компетенции центральных и местных органов государственной власти. В руках центральных органов сосредоточивалось решение всех общегосударственных вопросов. Местные органы власти помогали центру осуществлять общегосударственные задачи, сохраняя за собой полную самостоятельность в разрешении региональных проблем (ст. 67 Конституции ДВР).
Одним из проявлений принципа демократического централизма являлась двойственность местных органов власти ДВР. С одной стороны, они являлись органами государственной власти и, следовательно, обладали властными государственными полномочиями, с другой стороны, они оставались органами самоуправления, исполнительный аппарат которых (отделы) одновременно был и исполнительным аппаратом центральных органов. Добиться внутрен-
177


него стабильного соотношения между государственными началами и самоуправлением в местных органах власти долго не удавалось, что приводило ко многим негативным последствиям. Законодательство ДВР регламентировало этот вопрос неполно и противоречиво. Так, например, на местные отделы юстиции до образования Прокуратуры ДВР возлагалась обязанность «расследования о незаконных действиях местных органов власти по поручению центральных учреждений ДВР, а равно и по собственному усмотрению» 109. Однако находясь в составе местных органов управления, отделы юстиции лишены были возможности осуществлять на должном уровне контроль деятельности этих органов. Подобная практика порождала трудности и неувязки во взаимоотношениях между центральными государственными органами и местными управлениями. Правительственная комиссия во главе с председателем Совета Министров ДВР П. М. Никифоровым в конце 1921 г. посетила Приамурскую область. Она, в частности, констатировала, что местное облуправление ведет спор из-за отделов с министерствами, которые прибирают «к рукам отделы, а они фактически не подчиняются ни центру, ни облуправлению» 110. Отделы стремились к самостоятельности, не считаясь с реальной целесообразностью. Чтобы пресечь эту нездоровую тенденцию, некоторые местные управления пошли по пути сокращения числа отделов и даже их ликвидации. Это мешало построению единообразного госаппарата и утверждению стройной системы государственных органов на местах, предусмотренных Конституцией ДВР.
В 1920—1921 гг. не был урегулирован вопрос о финансировании местных государственных органов, которые нередко использовали общегосударственные средства на местные нужды. В данном разнобое и неразберихе в местном аппарате буржуазная оппозиция обвиняла правительство ДВР, которое взяло на вооружение при создании местной власти ленинский принцип демократического централизма. Единственный выход из создавшегося положения оппозиция видела в ликвидации этого принципа построения местного аппарата и превращения его исключительно в аппарат самоуправления. «Мы всегда, — говорил уполномоченный Забайкальского областного собрания эсер Тарасов, — стояли на стороне местного самоуправления и требовали самостоятельности мест»  111. Коммунисты указывали, что согласно Конституции ДВР «местными органами Государственной власти являются органы самоуправления, избираемые всем населением данной местнос-
178


ти...» (ст. 66), и «делами местного улравления и хозяйства органы местной власти ведают самостоятельно...» (ст. 68).
Итак, Конституция ДВР местные органы государственной власти называла органами самоуправления, которые в принципе отличались от органов буржуазного самоуправления (в буржуазных странах органы самоуправления не наделялись государственно-властными полномочиями). В ДВР они не только были наделены данными полномочиями, но и обладали большими правами, являясь составной частью системы органов народной власти, которая преследовала единые цели и задачи.
В ДВР, в отличие от буржуазных стран, не было и не могло быть противопоставления центра местам, что так характерно для антагонистического буржуазного государства. Дальбюро ЦК РКП (б) и правительство ДВР придавали исключительно важное значение урегулированию отношений между центральными и местными органами власти. Эти вопросы постоянно обсуждались в печати. Большинство государствоведов и работников госаппарата высказывались за дальнейшее разграничение и упорядочение компетенции органов государственной власти  112. 13 августа 1922 г. в Совете Министров ДВР по этому вопросу было проведено специальное совещание. В его работе приняли участие представители местных управлений. Участники совещания вновь подтвердили, что органы местного самоуправления являются органами государственного управления и власти  113. Совещание настаивало на юридическом закреплении следующего правила: «Центральные правительственные учреждения должны проводить свои мероприятия и сноситься с соответствующими отделами только через облуправление» 114.
Итак, строительство системы демократических местных органов осуществлялось в ДВР в соответствии с марксистско-ленинской теорией о единстве центральной и местной власти на основе соединения государственной власти и органов самоуправления. В ДВР использовалась буржуазная двойная система местных органов (местные представительные органы с их исполнительно-распорядительным аппаратом и институт правительственных эмиссаров и уполномоченных). Однако, в отличие от буржуазной практики, представители центральной власти в ДВР имели лишь надзорные функции, в то время как местные представительные и исполнительно-распорядительные органы являлись полновластными на своей территории. Полновластие местных органов в ДВР сближало их с местными органами государственной власти в РСФСР. Органы само-
179


управления в буржуазных государствах таких прав не имели. В основе организации и деятельности местных органов государственной власти ДВР лежал ленинский принцип демократического централизма.
2.4. Национально-государственные органы в ДВР. Дальневосточная республика не являлась государством с
однородным национальным составом. На ее территории проживало множество народностей и национальных меньшинств, находящихся на различных стадиях общественного развития. В общей сложности здесь насчитывалось 36 национальных групп  115. Наряду с русскими, составлявшими основную часть населения (1 млн 175 тыс., или 62,4%), на этой территории жили украинцы, белорусы, латыши, эстонцы, евреи, тюрко-татары и другие национальные группы, переселившиеся из Европейской России. В Приморье и в Приамурье проживали китайцы и корейцы 116. Коренные народы были представлены бурятами и малыми народностями Севера (около 60 тыс. чел.) 117. Лишь буряты Забайкалья (120 тыс. чел.) 118 имели сложившиеся феодальные отношения и национальные государственные учреждения. Малочисленные народы вели кочевой образ жизни, и у них были сильны устои родового строя.
Сложный национальный вопрос в ДВР решался на основе ленинской национальной политики партии, с учетом опыта РСФСР и особенностей буферной республики  119. Устанавливая равенство всех граждан, независимо от их пола, рода занятий, вероисповедования и национальности. Конституция ДВР предоставляла народностям и национальным меньшинствам, входящим в состав республики, право широкой автономии в пределах, определяемых законом (ст. 28). Конкретизируя это положение, она в специальном разделе устанавливала, что вся территория, населенная бурят-монгольским народом, выделяется в особую автономную область, а иные национальные меньшинства, проживающие на территории республики, наделяются культурно-национальной автономией, сфера компетенции которой ограничивается лишь культурной жизнью нации. Основной закон считал, что культурно-национальная автономия будет осуществляться органами национального самоуправления. Таким образом, Конституция ДВР была непоследовательна в разрешении вопроса, допуская национально-культурную автономию наряду с областной автономией. Закрепление в Конституции ДВР двух видов автономии  — областной административно-территориальной и национально-культурной — было обусловлено противоречивым характером ДВР как государства, переходного к
180


социалистическому типу. Конституционное законодательство ДВР отражало компромисс в национальном вопросе между социальными силами, составляющими блок, на который опиралась революционная диктатура пролетариата, и крестьянства в этом государстве.
Областная автономия была предоставлена забайкальским бурятам. Конституция объявила, что «вся территория, населенная бурят-монгольским народом, выделяется в особую область под названием «Бурят-Монгольская автономная область...» (ст. 116). Население Бурят-Монгольской автономной области (БМАО) «подчиняется общим законам республики и в пределах... области оно самостоятельно в сфере организации суда, административно-хозяйственной и культурно-национальной жизни» (ст. 117). За годы существования БМАО было принято значительное количество местных законов. Среди них особо выделяются конституционные законы, являющиеся актами учредительного характера и закрепляющие права и обязанности, принадлежащие автономной области в лице ее высших органов власти и управления.
Высшим представительным органом государственной власти БМАО являлось областное собрание уполномоченных, которое по Конституции могло издавать местные законы, не противоречащие общим законам ДВР (ст. 119). Согласно закону правительства ДВР «О временном управлении Бурят-Монгольской автономной области» от 18 августа 1921 г. 120, этот представительный орган БМАО избирался на основе «Положения о выборах в областное собрание уполномоченных ДВР» от 26 мая 1921 г.
В работе первой сессии собрания уполномоченных БМАО (с 12 октября по 3 ноября 1921 г.) приняло участие 49 депутатов. Материалы этой сессии показывают, что компетенции, внутренняя структура и порядок работы собрания уполномоченных БМАО ничем не отличались от соответствующей практики других областных собраний ДВР. Собрание уполномоченных БМАО приняло «Положение о Центральном управлении и местных органах власти Бурят-Монгольской автономной области» 121. Собрание уполномоченных объявило себя Национальным собранием БМАО.
Национальное собрание избирало управление БМАО, в компетенцию которого входило: исполнение решений и постановлений Национального собрания; издание в промежутках между сессиями Национального собрания законов с последующим их утверждением Национальным собранием; руководство и надзор за деятельностью всех местных
181


органов власти. Управление работало в коллегиальном порядке и принимало решения на своих заседаниях. Отраслевыми органами управления являлись его отделы. В отличие от системы отделов областных управлений обыч- ных областей ДВР в управлении БМАО не было отдела труда и соцобеспечения. Отдел труда не создавался, так как в Бурятии не было промышленных предприятий. Функции соцобеспечения были возложены на административный отдел управления БМАО.
Конституция ДВР (ст. 120) подчеркивает, что все «законы, распоряжения и постановления Правительства общегосударственного характера проводятся в жизнь на территории Бурят-Монгольской автономной области через областное управление» 122. Это указывает на особое положение областного управления в системе государственных органов БМАО.
В отличие от автономных областей РСФСР БМАО ДВР не имела сплошной компактной территории. Она состояла из аймаков только с бурятским населением. Расположенные на их территории русские деревни не входили в их состав. Хотя многие бурятские улусы были вкраплены в сплошные массивы русского населения, они подчинялись БМАО. Таким образом, русские и буряты, проживающие на одной территории, относились к различным областям и имели разные органы государственной власти. Это порождало трудности в управлении, земельные споры и т. д. Буржуазные националисты, пробравшиеся в местные органы власти, заявляли в связи с этим об «автономной фикции», о «несовершенстве конституционной регламентации статуса» БМАО и требовали выхода области из состава ДВР и создания самостоятельного бурятского государства. По правовому статусу аймачные, хошунные и сомонные собрания и  их исполнительные органы ничем не отличались от государственных органов в уездах и волостях ДВР
Местные государственные органы БМАО, являясь одновременно и органами самоуправления, были построены на основе принципа демократического централизма и входили в общую систему государственных органов ДВР. Таким образом, в ДВР только буряты имели национально- государственную автономию.
Другие малочисленные народы в силу своей малочисленности и отсталости не могли встать на путь создания своей государственности. Но Конституция ДВР юридически закрепила соответствующую форму их государственного устройства (культурно-национальную автономию), допуская использование родовых учреждений в качестве
182


органов самоуправления. В административном порядке они подчинялись уездным и областным органам власти. Компетенция Родового Совета сводилась к наблюдению за внутренним порядком, суду за маловажные проступки, сбору местных налогов, выполнению распоряжений вышестоящих государственных органов и ведению других дел местного значения  123. Однако все общегосударственные распоряжения центральной власти выполнялись не через эти туземные органы местного самоуправления, а через уездные и областные органы власти. Родовые Советы не имели исполнительного аппарата и прибегали к помощи общегосударственных исполнительно-распорядительных органов. В мае 1921 г. правительство ДВР приняло «Закон о туземных племенах ДВР» 124, который юридически закрепил эту форму национального самоопределения для народностей и племен, сохранивших пережитки родового строя. Малочисленные народы имели все права, предоставленные гражданам ДВР Закон предусматривал покровительство этим народам со стороны государства в устройстве их быта и развития культуры (они были освобождены от несения воинской повинности и уплаты государственных налогов). Правительство ДВР должно было ежегодно ассигновать суммы, необходимые для борьбы с вымиранием местных племен. Малочисленные народы были выделены в национально-территориальные единицы — сельские общества (стойбища, улусы), которые возглавлялись родовыми Советами, состоящими из председателя и двух членов, избираемых на три года на общем собрании всех членов рода 125. Несколько сельских обществ объединялись в национально-территориальную единицу высшего порядка. Во главе такой единицы стояла родовая управа. Данные национально-территориальные единицы в административном отношении подчинялись уездным и областным органам общегосударственной власти. Высшим органом местного туземного самоуправления являлся съезд представителей родовых Советов, который созывался управой один раз в год. Малочисленные народы имели полную самостоятельность в хозяйственной и культурной сферах и подчинялись лишь общему руководству и надзору Министерства по национальным делам, которое призвано было обеспечить защиту «туземных народностей от эксплуатации и вымирания и охрану их экономическо-хозяйственных, правовых и культурно-национальных интересов» 126.
Представители буржуазной оппозиции продолжали требовать расширения культурно-национальной автономии, вплоть до получения политических прав. Под их влиянием
183


Министерство по делам национальностей в марте 1922 г. разработало проект закона «Об автономии национальных меньшинств населения ДВР»  127. Законопроект предусматривал создание общегосударственных национальных союзов, в которые будут объединены граждане одной национальности. Предполагалось, что национальные союзы будут наделены широкими правами, вплоть до бесконтрольного обложения членов союза и выполнения отдельных функций государственной власти. Дальбюро ЦК РКП (б) и правительство ДВР рассмотрели законопроект и пришли к выводу о нецелесообразности его принятия. По законопроекту в национальные союзы должны были войти организации, которые территориально не были связаны между собой, неоднородные по классовому составу и различные по политической ориентации. Подобная политическая практика отвлекала бы трудящихся от классовой борьбы и препятствовала бы их интернациональному объединению 128.
Таким образом, в ДВР проводилась ленинская национальная политика с учетом буферных условий, когда были допущены в ходе ее осуществления отдельные уступки буржуазной демократии, что соответствовало характеру государства, переходному к социалистическому типу. Областная автономия Бурятии и культурно-национальная автономия малочисленных народов, закрепленные в Конституции, привели к созданию в ДВР своеобразной структуры государственных органов и тем самым обогатили опыт национально-государственного строительства в нашей стране.
§ 3. Вооруженные силы
3.1. Народно-революционная армия. Создание единой Дальневосточной республики потребовало перестройки и других звеньев госаппарата, в том числе и НРА ДВР.
Конституция объявила регулярную НРА «постоянным ядром для обороны страны» (ст. 167), вся организация которой должна быть строго регламентирована (ст. 170).
В военном строительстве на Дальнем Востоке последовательно проводился в жизнь ленинский принцип единого политического, экономического и военного руководства. Органами, которые осуществляли такое руководство, являлись Дальбюро ЦК РКП (б) и правительство ДВР (ст. 169 Конституции). 6 июня 1921 г. был создан Совет обороны республики, в который вошли все члены Дальбюро и
184


правительства, военный министр, главком и представитель партизанского движения в Приморье 129.
Непосредственное практическое руководство Вооруженными силами ДВР осуществляло Военное министерство, которое согласно новому «Положению о Военном министерстве ДВР» (1921 г.) являлось «высшим органом, через который проводится воля правительства по военным силам и делам республики» 130.
По сравнению с «Временным положением о военном министерстве ДВР» в новом нормативном акте о Военном министерстве несколько были расширены его задачи и компетенции. Так, например, Военному министерству вменялись в обязанность разработка мероприятий по пресечению преступности в НРА и подготовка законопроектов по военным вопросам.
Во. главе Военного министерства стоял министр, который одновременно являлся главнокомандующим Вооруженными силами ДВР. В новом «Положении» было юридически закреплено предложение В. К. Блюхера о слиянии должностей военного министра и главкома и перестройке центрального военного аппарата.
В Дальневосточной республике военное управление носило централизованный характер. Централизация руководства вооруженными силами ДВР обеспечивалась: установлением единого и общего для всех видов Вооруженных сил командования; сосредоточением в центральных военных органах функции общего руководства, контроля и направления деятельности всего аппарата военного управления сверху донизу; безусловной обязательностью актов вышестоящих военных органов для нижестоящих. Система органов военного управления ДВР была построена с учетом опыта Красной Армии Советской России, условий гражданской войны и особенностей буферного государства.
27 июня решением правительства ДВР был образован Военный Совет НРА и Флота ДВР в составе военного министра В. К. Блюхера (председатель), В. И. Бурова, М. И. Губельмана и С. М. Серышева 131. «Военный Совет,— указывалось в «Положении о военном министерстве ДВР», — осуществляет общее руководство всей оперативной, административной, хозяйственной и политико-просветительной деятельностью военного ведомства». В своей деятельности он был ответствен перед правительством. В зоне военных действий приказы и распоряжения Военного Совета имели силу закона и распространялись не только на военнослужащих, но и на гражданское населе-
185


ние. В районах, находящихся на военном положении. Военному Совету было предоставлено право: утверждать хозяйственные и заготовительные продовольственные планы, принимать необходимые меры к обеспечению безопасности и порядка, разрешать претензии частных лиц к военному ведомству и др. Под непосредственным подчинением и руководством Военного Совета НРА действовали Высшая военная инспекция, военно-промышленная, юридическая и другие комиссиии 132. В течение июня—июля 1921 г. на заседаниях Военного Совета были обсуждены важнейшие вопросы реорганизации системы военного управления НРА. Так, 30 июня Военный Совет принял решение о расформировании штаба Главкома, главного штаба и штаба военного министра 133. Вместо них был образован единый Главный штаб НРА  134. Начальник штаба, его первый заместитель и заместитель по военно-морским делам назначались и смещались правительством по предоставлению военного министра. Структура Главного штаба: 9 управлений (политическое, административное, оперативное, организационно-мобилизационное, транспорта и связи, инженерное, разведывательное, юстиции, военно-морских сил) 135; 6 инспекций (пехоты, артиллерии, кавалерии, санитарии, ветеринарии, всеобуча); 4 комиссии (по разработке законопроектов, аттестационная, по борьбе с дезертирством, военная комиссия на золотых приисках) 136. Данная структура Главного штаба не оставалась неизменной и в течение 1921 —1922 гг. постоянно совершенствовалась. Так, к началу 1922 г. были образованы новые структурные подразделения Главного штаба: 3 управления (бронетанковых и военно-воздушных сил, службы тыла); 3 комитета (военно-промышленный, помощи фронту, подготовки военнообязанных граждан к службе в войсках НРА) 137. Отдельные испекции были сведены в единое военно-инспекторское управление. Каждое структурное подразделение штаба функционировало на основе специального «Положения» 138.
В «Положение о Главном военно-политическом управлении НРА и Флота ДВР» (1920 г.) Военным Советом были внесены существенные изменения (введены новые должности: помощника военного министра по политической работе, заместителя начальника Главного штаба и др.). Особое внимание было уделено укреплению военно-политического аппарата в соединениях, частях и подразделениях НРА и кораблях Флота. 5 июля 1921 г. Военный Совет утвердил «Положение о военкомах НРА и Флота ДВР», в котором четко были определены их задачи и обя-
186


занности. «Военный комиссар, — говорилось в «Положении»,  — должен быть образцом революционной доблесги, дисциплинированности, верности воинскому долгу.., духовным вождем подчиненных. Его главная задача: «...поставить часть на должную высоту.., развивать сознание людей на преданность народно-революционной власти...». Он был наделен широкими правами. Приказы командира части имели юридическую силу, если они были подписаны комиссаром. В том случае, если комиссар считал распоряжение командира неправильным или вредным для дела повышения боеготовности части, он сообщал об этом по команде и ждал указаний. Но если комиссар был убежден в том, что «...приказание или распоряжение сознательно направлено во вред делу, имеет контрреволюционную цель, в этом случае комиссар останавливает исполнение приказа, арестовывает начальника и немедленно доносит по команде». Комиссар был наделен одинаковыми с командиром дисциплинарными правами. В вопросах оперативных и технических он имел совещательный голос. Таким образозм, согласно «Положению» политическое руководство и воспитание военнослужащих ДВР находилось исключительно в ведении комиссаров, которые назначались и смещались Главным военно-политическим управлением по согласованию с Военным Советом 139 16 мая 1922 г. приказом Военного Совета обязанности секретаря партбюро полка, батальона, роты были возложены на ответственного организатора, который объединял функции политического руководителя, пропагандиста, руководителя культурно-просветительной работой в части. Большинство армейских организаторов закончили 3-месячные курсы обучения в Центральной военно-политической школе или в Центральной военно-просветительной школе ДВР 140. Сосредоточение всей полноты общественно-политической власти в подразделениях НРА в руках ответственных организаторов имело важное значение в обстановке борьбы коммунистов с эсерами и меньшевиками, стремящимися проникнуть в руководящие органы армии и подчинить ее своему влиянию. Политотделы, военкомы, коммунистические ячейки при легальном существовании в ДВР мелкобуржуазных партий с честью выполняли директиву ЦК РКП (б) о безраздельном коммунистическом руководстве войсками141.
Особого внимания требовала служба тыла. В 1921 г. при Министерстве продовольствия и торговли было создано Главное управление по снабжению НРА. Для снабжения армии вся территориия ДВР была разделена на 8 военно-сельскохозяйственных районов и созданы специаль-
187


ные хозяйственно-заготовительные команды. Все налоговые сборы в этих районах поступали в распоряжение НРА. 17 декабря 1921 г. Народное собрание приняло закон о чрезвычайном военном налоге на буржуазию  142.
В январе 1922 г. по специальному постановлению правительства ДВР были образованы центральные и местные общественные организации помощи фронту  143. Трудящиеся республики с января по сентябрь 1922 г. собрали в фонд НРА 76 600 рублей золотом. Из них свыше 60% средств поступило от рабочих организаций. В целях более рационального руководства оборонной промышленностью и снабжением НРА оружием, боеприпасами и военным снаряжением в конце 1921 г. при Военном министерстве был образован военно-промышленный комитет, в состав которого вошли представители Военного Совета, политического и инженерного управлений, службы тыла  144. ЦК РКП (б) и СНК РСФСР выделили на нужды НРА 1,5 млн рублей золотом 145. Несмотря на принятые меры трудности НРА в материально-техническом обеспечении сохранялись. Об этом в Военное министерство постоянно сообщали начальники военных округов.
В сентябре—октябре 1921 г. на территории ДВР были созданы Приамурский и Забайкальский военные округа. «Временное положение об окружном военном управлении», изданное 10 августа 1921 г. Военным министерством 146, указывало, что начальник округа, назначенный правительством по представлению военного министра, обладает всей полнотой военной власти в округе.
В своей деятельности он опирался на штаб, состоящий из 12 отделов (политический, юридический, мобилизационный, по борьбе с дезертирством, строевой, допризывной подготовки, снабжения и др.). Начальник штаба и начальники отделов назначались военным министром.
В начале 1921 г. в Забайкальском и Приамурском округах дислоцировались Забайкальская и Амурская армии. Общая численность НРА ДВР (на февраль 1921 г.) составила около 100 тыс. человек  147. В рассматриваемый период в НРА был раздут управленческим аппарат, на содержание которого расходовались огромные государственные средства. В основном в нем работали старые военспецы, многие из которых были настроены контрреволюционно. Поэтому не случайно в решении 111 Дальневосточной конференции РКП (б) было записано: «Сократить штабные организации и пополнить за счет этого строевые части...» 148. В 1922 г. в полевых войсках военспецы составляли 85% всех командных кадров.
188


По возрастному составу рядовых бойцов НРА была неоднородна. В ней служили бойцы 12 возрастов (для сравнения, в Красной Армии РСФСР — 3 возраста), от 16 до 70 лет. Основная возрастная группа состояла из людей 45—55 лет. В ходе реорганизации НРА ее численность была сокращена: к июню 1921 г.— до 76 497 человек 149, к сентябрю — до 65 000 человек  150, к марту 1922 г. —до 62 000 человек  151. Аттестационная комиссия, созданная правительством ДВР из видных партийных и военных работников, провела чистку командного состава армии. На основании решений комиссии из рядов НРА были уволены многие военспецы-контрреволюционеры. В итоге численность сотрудников аппарата Военного министерства уменьшилась почти на 50% и составила к сентябрю 1922 г. 529 человек  152. Однако при проведении этой важной работы не обошлось без перегибов. В отдельных случаях, например, имело место увольнение военспецов, в которых армия остро нуждалась. Поэтому в сентябре 1921 г. правительство ДВР вынуждено было издать специальное постановление» которое запрещало увольнять из НРА военнослужащих по ряду специальностей, главным образом, технических  153. Тем не менее численность НРА продолжала уменьшаться и к маю 1922 г. составляла около 40 000 человек  154. В Дальбюро ЦК РКП (б) и правительство ДВР поступали предложения о ликвидации регулярной армии и переходе к комплектованию Вооруженных сил на милицейской основе  155, сокращении их численности до 20 000 человек и др.  156. Но в записке на имя Дальбюро ЦК РКП (б) военный министр В. К. Блюхер писал, что без регулярной, мобильной и технически оснащенной армии независимой ДВР быть не может 157. Он предлагал наряду со значительной демобилизацией проводить призыв нового поколения, добиваясь однородности военного контингента по возрасту. Согласно ст. 167 Конституции ДВР  армия организовывалась на основе всеобщей воинской повинности для всех граждан республики мужского пола и состояла из: 1) призванных к отбыванию воинской повинности граждан, достигших 20-летнего возраста сроком на 2 года и 2) добровольцев от 18-летнего возраста...  158 и до 50 лет  159. Дальбюро ЦК РКП (б) рекомендовало принимать в НРА добровольцев из числа граждан, политически благонадежных и прошедших курс военного обучения 160.
19 мая 1922 г. Совет Министров ДВР принял «Положение о Комитете по подготовке к службе в НРА» 161. Данный комитет учреждался при Военном Совете НРА и Флота ДВР для переработки старых воинских Уставов и
189


Наставлений по боевой подготовке войск, составления нормативных актов, регламентирующих допризывную подготовку молодежи. Военное министерство ДВР планировало открыть в г. Чите Военную академию и Научное военное общество. Дальбюро ЦК РКП (б) дало высокую оценку результатам реорганизации НРА. «Создана, — говорилось в Постановлении Дальбюро ЦК РКП (б) от 11 июля 1922 г., — регулярная, боеспособная и дисциплинированная армия (насчитывающая 42 479 человек.— В. С.)162, способная решать военно-политические задачи...»  163.
3.2. Военно-морской флот. Японскому военному командованию казалось, что за годы иностранной военной интервенции с морской мощью России на Тихом океане покончено. Но контрреволюция ошиблась. С ноября 1920 г. между РСФСР и ДВР велись переговоры о созданий военно-морского флота буферной республики. Реввоенсовет Советской России принял специальную директиву об организационных связях РСФСР и ДВР по вопросу военно- морского строительства на Дальнем Востоке. Совместно разработанный план определял количество судов, которые будут составлять основу будущего флота ДВР, его материальное и боевое обеспечение, комплектование личного состава кораблей и береговых частей флота и др.  164.
В январе 1921 г. комиссариат поморским делам РСФСР принял решение о расформировании Сибирской военной флотилии на оз. Байкал и переброски ее судов вместе с экипажами на Амур 165. Командование Балтийского флота оказало помощь нарождающимся морским силам ДВР, послав на Дальний Восток 1600 моряков во главе с опытным военмором В. А. Падерни 166. Реввоенсовет РСФСР назначил В. А. Падерни особоуполномоченным Советской республики в ДВР по военно-морским делам 167.
К маю 1921 г. молодрй флот ДВР состоял из 2 флотилий  —  Амурской и Сибирской (корабли Амурской флотилии дислоцировались в г. Благовещенске и в г. Хабаровске, Сибирской — в г. Владивостоке). Однако корабли Сибирской флотилии (12 миноносцев, 8 посыльных судов,. 2 ледокола, 3 вспомогательных судна) во Владивостоке были блокированы превосходящими военно-морскими силами интервентов. Вскоре в результате контрреволюционного мятежа белогвардейцы захватили большинство судов Сибирской флотилии, и они были навсегда потеряны для ДВР.
Командующий Байкальским отрядом кораблей М. Н. Попов, изучив положение флота на Дальнем Востоке, сообщил в Военный Совет Сибири, что интервенты в 1920 г.
190


нанесли невосполнимые потери Амурской флотилии, уничтожив или захватив более половины ее судов. 2419 военных моряков на Дальнем Востоке были плохо вооружены, не имели достаточно боеприпасов, снаряжения и т. д.168 Из-за отсутствия кораблей многие из них были направлены для несения службы в береговые части флота. Объективно показав состояние военно-морских сил ДВР, М. Н. Попов тем не менее не рекомендовал Военному Совету Сибири перебрасывать корабли Байкальского отряда на Дальний Восток, так как, по его мнению, они могут стать «добычей интервентов» 169. Учитывая мнение своего уполномоченного и судьбу кораблей Сибирской флотилии во Владивостоке, военное командование Сибири временно приостановило переброску морской военной техники на Восток. В дальнейшем при участии М. Н. Попова был разработан один из первых нормативных актов, закрепляющих правовой статус военно-морского флота ДВР, — «Положение о морских силах ДВР»  170. В нем отмечалось, что высшим флотским должностным лицом является начальник морских сил Дальневосточной республики (им был назначен правительством в апреле 1921 г. В. А. Падерни). В «Положении» юридически был закреплен принцип двойного подчинения начальника морских сил ДВР: наркомату по военным и морским делам РСФСР (по всем вопросам) и военному министру и главнокомандующему всеми Вооруженными силами ДВР (в оперативном отношении). Одновременно он являлся одним из заместителей военного министра ДВР и командующим Амурской флотилией. Принцип двойного подчинения флота создавал различные трудности и недоразумения в ходе военно-морского строительства на Дальнем Востоке. Положение еще осложнялось и тем, что некоторые представители высшего сухопутного командования ДВР, недооценивая возможности флота в боевых операциях Вооруженных сил буферной республики против интервентов и белогвардейцев, отводили ему вспомогательную, второстепенную роль 171.
Положение изменилось с назначением на пост военного министра ДВР В. К. Блюхера. В военно-стратегических планах борьбы Вооруженных сил РСФСР и ДВР с японскими интервентами и белогвардейцами флоту было отведено достойное место. В. К. Блюхер хорошо понимал, что от обеспечения взаимодействия флота и сухопутных войск зависел успех военной операции по освобождению Приморья от интервентов и белогвардейцев. Под руководством и при непосредственном участии В. К. Блюхера развернулась работа по дальнейшему укреплению боеспособ-
191


пости военно-морского флота ДВР. 25 марта 1922 г. на основе специального приказа Комиссариата по военно-морским делам РСФСР Байкальский отряд был окончательно расформирован, а его материально-техническая часть вместе с обслуживающим персоналом направлена в распоряжение Амурской флотилии военно-морских сил ДВР  172. На пост начальника военно-морского ведомства ДВР был назначен правительством ДВР М. Н. Попов, который принял активное участие в разработке и осуществлении плана реорганизации Вооруженных сил ДВР 173. По его мнению, «нынешняя военная структура ДВР лишает флот самостоятельности» и должна быть изменена с учетом практики РСФСР и Англии, где военно-морское ведомство (Народный комиссариат по военно-морским делам РСФСР и Адмиралтейство Великобритании) занимает независимое и автономное положение  174. Исходя из этого, штаб НРФ разработал и представил на рассмотрение Военного Совета НРА и Флота проект «Положения о военно-морском Министерстве ДВР»  175. В соответствии с данным проектом на военно-морское министерство «возлагалась сухопутная и морская оборона Республики» (ст. 1). Военно-морской министр, ответственный в своей деятельности перед правительством, одновременно являлся и главнокомандующим НРФ. Двойное подчинение флота было упразднено. Однако недостатком этого проекта являлось то, что в нем ничего не было сказано о структуре нового министерства. Военный Совет НРА и флота ДВР рассмотрел и отклонил этот проект, который еще более усложнял и без того громоздкую структуру военной организации буферного государства, требовал дополнительных расходов, увеличения управленческого штата и т. д. Но некоторые идеи проекта, в частности о ликвидации двойного подчинения флота, получили в дальнейшем юридическое закрепление.
Реорганизация НРА, проводимая высшим военным командованием ДВР во главе с В. К. Блюхером, коснулась и флота. 19 сентября 1921 г. было введено в действие новое «Положение о народно-революционном флоте ДВР» В ст. 1 «Положения» было сказано, что «флот служит для обеспечения ее права на владение морем, защиты морской торговли, обороны морских границ и содействия НРА При обороне» 177. Во главе флота стоял начальник военно-морских сил ДВР, который с 9 января 1922 г. стал именоваться Главнокомандующим НРФ и заместителем военного министра  178. В декабре 1921 г. было разработано штабом НРФ и утверждено военным министром ДВР «Положение об управлении морским ведомством» 179, в котором
192


указывалось, что начальник военно-морских сил ДВР назначался правительством по рекомендации Военного Совета НРА и флота. Он отвечал за «постоянную боевую готовность флота», имея право представлять правительству законопроекты по военно-морским вопросам, издавать ведомственные нормативные акты и контролировать их исполнение. Штаб НРФ включал 7 управлений (оперативное, наблюдения и связи и др.).
Отдельного политического управления НРФ в 1921 г. создано не было. Комиссар НРФ назначался Военным Советом по представлению Главного политического управления НРА и флота ДВР и утверждался Дальбюро ЦК РКП (б). Первым комиссаром НРФ ДВР стал Э. Пышинский, бывший начальник агитотдела политуправления Балтфлота РСФСР На корабли в береговые подразделения флота для проведения политико-воспитательной работы Главное политическое управление направляло комиссаров. В своей деятельности флотские комиссары руководствовались «Положением о военных комиссарах НРА и флота ДВР» от 5 июля 1921 г. В приказе начальника морских сил ДВР от 7 мая 1921 г. говорилось, что комиссар является представителем власти и призван воспитывать воинов, блюсти демократизм ДВР, дисциплину и порядок. В «Положении о дисциплинарных правах начальников и комиссаров частей и учреждений НРФ» от 20 сентября 1921 г. было сказано, что боеспособность подразделения зависит от состояния дисциплины среди военнослужащих и служебный долг комиссара всячески содействовать ее укреплению. Для этого он должен был применять к нарушителям весь арсенал мер общественного и дисциплинарного воздействия (от объявления выговора перед строем или ареста до 30 суток до понижения в должности или увольнения из рядов флота) 180. Таким образом, в НРФ применялись нормативные акты, расширяющие и конкретизирующие права и обязанности комиссаров флота, что способствовало укреплению их авторитета и повышению эффективности политико-воспитательной работы среди личного состава НРФ.
С целью дальнейшего совершенствования организации партийно-политической работы на флоте 14 сентября 1922 г. Военный Совет ДВР принял решение об образовании политотдела НРФ ДВР Согласно «Положению о политотделе НРФ ДВР» 181 на него возлагалась задача руководства и координации партийно-политической и просветительной работы на кораблях и в частях флота, обобщения опыта работы комиссаров, творческого применения
7 Зак. 10277
193


с учетом специфики флотской службы приказов и иных нормативных актов командования. В течение 1921—1922 гг. в ДВР были изданы нормативные акты, определяющие правовой статус других управлений штаба НРФ 182.
Важнейшей оперативной единицей флота являлась флотилия кораблей. Командующий флотилией назначался и смещался Военным Советом НРА и флота по представлению Главнокомандующего НРФ  183. Его власть распространялась не только на должностных лиц флотилии, но и управления порта, где базировались корабли. Флотилия решала военно-тактические задачи, согласуя свои действия с соответствующим сухопутным военным командованием («Положение о командующем флотилии» 1921 г.) 184.
Военно-оперативной единицей флотилии являлся корабль (разного класса и назначения).
Особое внимание в ДВР было уделено правовой регламентации прохождения службы в НРФ, которая имела свои особенности. Так, флот, остро нуждаясь в классных специалистах в большей мере, чем армия, комплектовался за счет добровольцев. Согласно «Положению о добровольцах на флоте» (1921 г.) 185 в отличие от НРА возраст добровольцев в НРФ был ограничен (с 18 до 35 лет). Не принимались на службу в НРФ лица, находящиеся под следствием и судом, а также уволенные со службы в дисциплинарном порядке. Добровольцы обязаны были подчиняться «военно-морским законам, Уставам и Положениям Вооруженных сил ДВР». Срок службы добровольцев определялся соглашением. Досрочное увольнение добровольца было возможно в комиссационном порядке по болезни, в случае серьезного нарушения условий службы, а также если он был «не удовлетворен особыми условиями военно- морской службы» (данное положение в рассматриваемом нормативном акте не было конкретизировано.— В. С.). Кроме того, досрочное увольнение допускалось, если данное лицо являлось единственным кормильцем в семье или получило ранение, увечье, или совершило преступление. В конце 1921 г. добровольцы в НРФ составляли 34% от общего числа военнослужащих, а в НРА эта цифра колебалась от 5 до 7%. На флоте служили специалисты 17 разрядов. Лица, относящиеся к первым 6 разрядам, находились на полном государственном обеспечении. В «Инструкции командующего НРА об исполнении закона о частичной демобилизации от 10 сентября 1921 г.» указывалось, что классные специалисты демобилизации не подлежат 186. Это было подтверждено и в приказе по НРФ от 18 октября 1921 г.  187. Классные специалисты ежегодно
194


проходили аттестацию. Командование НРФ решительно освобождалось от старых военспецов, которые были настроены враждебно по отношению к народной власти. В результате проведенной работы личный состав моряков, например, Амурской флотилии сократился к августу 1921 г. с 1725 человек до 1129 человек, а к октябрю до 900 человек  188. Партийная организация флотилии за период май- август 1921 г выросла с И до 91 человек  189. Часть военных моряков была переведена в резерв флота. «Резервисты,— указывалось в «Положении о резерве флота» от 22 октября 1921 г., — регистрируются в тех военных учреждениях, к которым они приписаны» 190. В течение первых двух месяцев пребывания в резерве за ними сохранялись средний размер жалования, «все виды довольствия, а по истечении указанного срока, если они не получали новой должности, удовлетворялись содержанием на два разряда ниже»  191. За счет резервистов на некоторых судах флота удалось создать подменные экипажи и подразделения морской пехоты.
В целом вышеуказанные меры по реорганизации НРФ способствовали повышению боеспособности кораблей и частей флота, который совместно с сухопутными войсками НРА готовился к решающим боям за освобождение Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев.
3.3. Части особого назначения. В военных округах ДВР наряду с регулярными частями НРА были расположены территориальные подразделения, сформированные на милицейской основе. Военный округ состоял из полковых и батальонных территориальных округов, ротных и взводных участков. Личный состав территориальных частей подлежал обязательному военному обучению через систему Всеобуча 192. Военнообязанные граждане с 18 до 45 лет посещали курсы Всеобуча в свободное от основной работы время 193. Всеобуч стал одним из видов подготовки боевых резервов для действующей армии. В 1920 г. члены РКП (б) проходили военную подготовку в этих частях. Активизация в начале 1921 г. борьбы интервентов и белогвардейцев против ДВР потребовала не только определенной перестройки обучения членов РКП (б), но и создания Коммунистических частей особого назначения (ЧОН), которые предназначались для подавления внутренней контрреволюции  194. 21 января 1921 г. секретариат Дальбюро ЦК РКП (б) заслушал вопрос о военном обучении коммунистов и принял «Положение о военном обучении членов РКП (б)»  195. Оно предусматривало организацию Коммунистических частей и военное обучение членов РКП (б) по
7*
195


милиционно-территориальной системе. В условиях ДВР открытое существование Коммунистических военных подразделений было невозможно, поэтому отряды РКП (б) было решено замаскировать под видом территориальных частей. Территория ДВР была разделена на 4 района 196, в каждом из которых формировался Коммунистический батальон (1200 человек). Район разделялся на 3 участка, в каждом из которых комплектовалась 1 рота. Батальон состоял из 3 рот (одна рота из трех взводов). 4 батальона были объединены в Коммунистический полк особого назначения, в рядах которого насчитывалось около 5 тыс. чел. Командиром полка являлся ответственный организатор, который назначался и смещался военным отделом Дальбюро ЦК РКП (б). Командный состав полка был освобожден от основной работы на производстве. Обучение коммунистов проводилось по 12-часовой программе для бойцов Красной Армии РСФСР. Каждый коммунист получал конкретную военно-учетную специальность и оружие, за сохранность которого он нес персональную ответственность.
С целью дальнейшего улучшения военной подготовки коммунистов 22 февраля 1921 г. Дальбюро ЦК РКП (б) приняло решение об использовании опыта РСФСР, связанного с организационным соединением Коммунистических частей со Всеобучем 197. Во-первых, это позволяло содержать Коммунистические отряды за счет государственных средств, во-вторых, давало возможность военные силы РКП (б) замаскировать под территориальные части. В постановлении Дальбюро ЦК РКП (б) от 22 февраля 1921 г. отмечалась необходимость разработки актов, определяющих правовой статус ЧОН в ДВР. По мнению Дальбюро ЦК РКП (б), при организации ЧОН ДВР не следовало отступать от «основных положений ЧОН РСФСР» 198. Всеобуч ДВР разработал ряд нормативных актов о ЧОН, которые были утверждены Дальбюро ЦК РКП (б). Среди них важное значение имели «Инструкция партийным комитетам по формированию Коммунистических частей ДВР» (1921 г.), «Краткая инструкция Коммунистическим отрядам особого назначения ДВР» (1922 г.) 199, «Положение о ЧОН ДВР» (1922 г.) 200.
В «Инструкции партийным комитетам» Коммунистические части назывались «особыми теротрядами Всеобуча». В «Краткой инструкции» части особого назначения (ЧОН) именовались отрядами особого назначения (ООН). Они формировались, в отличие от соответствующей практики в РСФСР, только в городских парторганизациях, насчиты-
196


вающих от 25 до 50 членов РКП (б) 201. В сельских районах коммунисты входили в местные территориальные формирования и проходили обучение на общих основаниях с другими гражданами ДВР. В мирное время ООН использовались на хозяйственном фронте, обеспечивали охрану «тыла и военных объектов, мостов, железнодорожных узлов, складов, станций, депо, банков, правительственных учреждений». Бойцы ООН принимали участие в сборе налогов и в борьбе с дезертирством. В военной обстановке ООН — составная часть НРА. Боевая готовность ООН ДВР объявлялась высшим командованием НРА по согласованию с Дальбюро ЦК РКП (б). С этого времени на ООН распространялись все приказы по НРА и строгая армейская дисциплина. В боевых условиях командир ООН подчинялся начальнику регулярных войск, расквартированных в районе. При отсутствии в нем регулярных частей НРА командир ООН обязан был действовать самостоятельно, в зависимости от обстановки. Местные организации РКП (б) должны были  оказывать ООН необходимую помощь. На командные посты ООН назначались члены партии, имеющие военный опыт. К началу 1922 г. свыше 50% коммунистов ДВР находилось в армии, поэтому партийные организации вынуждены были принимать в ООН активных комсомольцев и членов профсоюзов. Возрастной ценз для бойцов ООН был понижен с 18 до 16 лет. В исключительных случаях на командные должности стали выдвигаться члены комсомола и профсоюзов, при условии строгой проверки их революционного прошлого и преданности народной власти 202.
В «Положении о ЧОН ДВР», разработанном Всеобучем и утвержденном Дальбюро ЦК РКП (б) 5 мая 1922 г., Коммунистические военные формирования буферной республики, как и в РСФСР, именовались «частями особого назначения (ЧОН)», личный состав которых делился на кадровый и милицейский. Первые числились на действительной военной службе. Вторые периодически призывались на сборы (иногда без отрыва от производства) и делились на две категории: а) лица, годные к строевой службе; б) лица, освобожденные от строевой службы, которые зачислялись во вспомогательные подразделения ЧОН (связь, транспорт, медчасть и др.). Во вспомогательные подразделения ЧОН принимались и женщины с 17 лет, по состоянию здоровья годные к армейской службе. В начале 1922 г. в ЧОН ДВР насчитывалось 12 тыс. чел., а к сентябрю  — свыше 18 тыс. чел.  203. В военное время всостав ЧОН зачислялись работники госаппарата, в частности, ми-
197


линии. Главнокомандующим ЧОН являлся инспектор Всеобуча ДВР. Он назначался и смещался Дальбюро ЦК РКП (б) и пользовался правами командующего военным округом 204.
«Положение о командующем частями особого назначения ДВР» (1922 г.) предоставляло ему полную «самостоятельность в области формирования, комплектования, обучения и службы ЧОН...» 205. Он имел «право назначения, перемещения, отстранения от должности всех подчиненных ему лиц». В своей деятельности он был ответствен перед Дальбюро ЦК РКП (б) и Военным Советом НРА и флота. Командующий являлся председателем Совета ЧОН ДВР, который был создан «для связи ЧОН с парткомами, органами гражданской и военной власти» 206. В качестве членов Совета в него входили: представитель Дальбюро ЦК РКП (б) и представитель Военного Совета НРА и Флота 207. Данные институты (командующий и Совет ЧОН) появились и на местах (в областях, уездах) 208.
Данный правовой статус ЧОН Дальнего Востока остался без изменений до конца существования ДВР. Таким образом, в отличие от РСФСР Коммунистические военные формирования специального назначения с учетом буферных условий были замаскированы под территориальные части, входящие в систему Всеобуча.
3.4. Внутренние войска. В состав сухопутных вооруженных сил ДВР входили также внутренние войска, которые состояли из подразделений по охране железных дорог, караульных и специальных команд, конвойной стражи.
Успешные военные действия НРА против интервентов и белогвардейцев во многом зависели от железнодорожного транспорта, призванного обеспечить воинские перевозки в восточном направлении. Дальбюро ЦК РКП (б) и правительство ДВР, разрабатывая мероприятия по организации бесперебойной работы транспорта, особое внимание обратили на создание четкой системы управления военными перевозками. Руководство всеми видами военных перевозок осуществляло Управление военных сообщений при Главном штабе НРА 209. При штабе военного округа  210 и управлениях отдельными железными дорогами  211 существовали отделы военных сообщений и отделения железнодорожных войск. В составе Вооруженных сил ДВР железнодорожные войска формировались в процессе становления НРА.
В феврале 1920 г. штаб ВОХР РСФСР и Сибревком приняли решение об образовании Восточно-Сибирского сектора ВОХР, который в начале апреля создал Управле-
198


ние обороны и охраны железных дорог Приамурского края и Управление Забайкальской железной дороги, переименованное затем в «Управление 1 стрелковой бригады обороны и охраны железных дорог ДВР»  212, Согласно «Инструкции об обороне и охране железных дорог ДВР» (1920 г.) и «Положению о войсках обороны и охраны железных дорог ДВР» (1921 г.)  213, изданными Управлением военных сообщений при Главном штабе НРА, командующий железнодорожными войсками назначался и смещался Главнокомандующим всеми Вооруженными силами ДВР. Через начальника Управления военных сообщений он подчинялся начштабу ДВР и, имея права комдива, нес «ответственность за общую охрану и оборону всех железных дорог ДВР». Возглавляемое им Управление войск охраны и обороны железных дорог ДВР разрабатывало и вводило в действие различного рода нормативные акты, регулирующие порядок охраны железных дорог, планы дислокации и перемещения железнодорожных частей, ведало вопросами их комплектования, вооружения, снабжения и т. п. Планы охраны и обороны железных дорог ДВР подлежали согласованию с Министерством транспорта и Управлением военных собщений и утверждению начальником штаба НРА. Свои действия по охране и обороне железных дорог командующему необходимо было координировать с работой транспортной милиции и ГПО.
В зоне полотна Амурской, Забайкальской и Уссурийской железных дорог были размещены бригады железнодорожных войск, каждая из которых состояла из трех батальонов. «Положение» предписывало железнодорожным войскам охранять только полотно железных дорог. Прилегающие к железнодорожному полотну районы находились под охраной местных военных гарнизонов. Однако железнодорожным подразделениям вменялись и несвойственные этому роду войск обязанности: сопровождение по железным дорогам арестованных, наблюдение за порядком на станциях, осуществление контроля за получением пассажирами билетов в кассах, организация борьбы со спекуляцией на железных дорогах и т. д. Данные функции надлежало выполнять органам транспортной милиции и специальным караульным командам. Железнодорожные войска принимали участие в борьбе с бандами и помогали Военному контролю НРА пресекать действия контрреволюции, направленные на дезорганизацию работы железнодорожного транспорта ДВР путем диверсий, саботажа.
Итак, минимальная территория охраняемого объекта, множество функций, несвойственных для данного рода
199


войск, затрудняли выполнение основной задачи: обеспечение бесперебойной работы железнодорожного транспор. та и сохранности железнодорожного оборудования, имущества и т. д. На эти недостатки в рапорте от 6 апреля 1921 г. на имя Главнокомандующего НРА ДВР указывал военный помощник начальника Амурской железной дороги. Им же было сделано предложение о том, чтобы вывести железнодорожные войска из подчинения Министерства транспорта и всецело подчинить их Военному министерству 214.
Военными железнодорожниками выдвигались и другие предложения. Так, некоторые из них считали, что надо перейти к сплошной территориально-линейной охране, охватывающей не только железнодорожную полосу, но и весь район, примыкающий к полотну железной дороги. Предлагалось также создать летучие (подвижные) истребительные отряды между станциями для борьбы с бандами и диверсионными группами противника, ввести постоянную охрану мостов, каждый железнодорожный состав должен сопровождаться бронепоездом, необходимо ограничить движение поездов в ночное время и др.  215. В конце ноября 1921 г. Военное министерство осуществило проверку состояния охраны железных дорог республики. С целью улучшения организации охраны железных дорог Дальнего Востока и с учетом вышеуказанных предложений железнодорожников комиссия рекомендовала всемерно «...использовать опыт РСФСР», ликвидировать двойное подчинение войск железнодорожной охраны и «...внедрять в сознание каждого, что органы военных сообщений являются составной частью НРА»216.
В октябре 1922 г. были введены в действие новые «Положения о войсках обороны и охраны железных дорог ДВР» и «Инструкция по обороне и охране железных дорог ДВР»  217.
По новому «Положению» железнодорожные войска — составная часть НРА и находились они исключительно в распоряжении Военного министерства ДВР К охране железных дорог военное командование могло привлекать, в случае необходимости, и полевые войска. Охране подлежал весь район, прилегающий к железной дороге. Каждому воинскому подразделению выделялся определенный участок железной дороги. Схема охраны железных дорог Дальнего Востока разрабатывалась Управлением военных сообщений по согласованию с Министерством транспорта и утверждалась Военным Советом НРА ДВР. Новая «Инструкция» предусматривала организацию инженерно-тех-
200


нического обеспечения охраны железных дорог, создание резерва охраны в наиболее важных пунктах железнодорожного пути. Указанные меры по дальнейшему совершенствованию охраны путей сообщений способствовали тому, что железные дороги Дальнего Востока в условиях интервенции и гражданской войны остались в неприкосновенности. Все действия контрреволюции, направленные на срыв железнодорожных коммуникаций, потерпели крах.
Специальные войска несли караульную службу. «Положение о караульных частях местных гарнизонов» от 8 декабря 1921 г.  218 гласило, что «караульные части предназначаются: а) для несения всех гарнизонных караулов, патрулирования...; б) содействия гражданским властям... в охране общественного порядка, государственной собственности и т. п.; в) караульные подразделения осуществляли охрану различных военных объектов». Караульные части формировались при соответствующих штабах военных округов, в уездах при местных военных управлениях. Они комплектовались по «особому штатному расписанию в соответствии с действительной потребностью». В отдельных случаях караульным частям присваивались наименования города или местности, где они были расквартированы.
Местные комендантские управления имели в своем распоряжении специальные воинские команды. В «Положении о комендантском управлении города или населенного пункта» от 30 ноября 1920 г. и «Временном положении об управлениях комендантов уездных городов и населенных пунктов» от 3 декабря 1921 г.  219 указывалось, что специальные комендантские команды предназначены для несения караульной, конвойной и дозорной службы, для наблюдения «...за дисциплиной и порядком в войсках».
Из караульных и иных воинских подразделений в ДВР формировалась специальная конвойная стража. Правовой статус конвойной стражи определялся «Положением о конвойной страже» от 20 сентября 1921 г.  220. Согласно п. 4 «Положения» «конвойные команды, скомплектованные из воинских частей, сохраняя военную организацию и военную дисциплину, поступают в непосредственное ведение Министерства юстиции». Вопрос о пунктах постоянного расположения данных команд разрешался Министерством юстиции по согласованию с Военным министерством. К обязанностям конвойной стражи относились: «а) наружная охрана мест заключения...; б) сопровождение арестованных и заключенных в районе городов из мест заключения в судебные учреждения..., ко всем лицам, производя-
201


щим расследование по уголовным делам, в больницу и баню, находящихся вне тюремной ограды, а также и обратно в места заключения; в) сопровождение заключенных... на работы вне тюремной ограды; г) содействие начальству всех мест заключения при прекращении беспорядков среди заключенных в тех же местах; д) конвоирование арестованных и заключенных всех ведомств и категорий, а также всех лиц, пересылаемых с арестантскими партиями по железным дорогам, водным путям сообщения и по всем этапным трактам Дальневосточной республики, и сопровождение арестованных и заключенных при следовании их из мест заключения к станциям железных дорог и пароходным пристаням и обратно».
При уездных военных управлениях были организованы отдельные конные взводы для конвоирования арестованных, сопровождения воинских грузов и других ценностей. «Положение об отдельных конных взводах»  221 вменяло также  в обязанность народоармейцам конных взводов содействовать соответствующим органам в их борьбе с дезертирством и бандитизмом, 4 июля 1921 г. военное командование ДВР отдало приказ о создании при дивизиях и отдельных бригадах специальных отрядов по борьбе с дезертирством 222. В августе 1922 г., в связи с проведением Вооруженными силами ДВР операции по освобождению Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев, многие части внутренних войск были расформированы, а их личный состав был включен в полевые войска НРА 223.
В итоге мы можем констатировать, что в ДВР существовали различные виды охраны и войск вспомогательного назначения. В отличие от РСФСР, где они были объединены в ВОХР, в ДВР не было единой централизованной организации внутренних войск.
3.5. Пограничные войска. Правительство ДВР строго соблюдало принцип территориальной неприкосновенности и принимало все необходимые меры к укреплению границы буферного государства, установлению на дальневосточных пограничных рубежах строгого порядка. В Декларации объединенной конференции областей Дальнего Востока указывалось, что в состав ДВР входит «вся территория бывшей Российской империи к востоку от реки Селенги и озера Байкала до Тихого океана» 224. На основе соглашения между РСФСР и ДВР 225 граница между двумя государствами проходила по р. Селенге «...от ее выхода из Монголии до ее впадения в озеро Байкал, центр озера Байкал и старая граница Якутской области к востоку и северу от Ледовитого океана» 226. Объединенная конферен-
202


ция от имени народа ДВР одобрила данное определение государственной границы. Единая государственная граница устанавливалась по мере объединения областей Дальнего Востока и освобождения территории региона от интервентов и белогвардейцев. Дальбюро ЦК РКП (б) и правительство ДВР рассматривали охрану государственной границы как неотъемлемую часть защиты РСФСР и ДВР и уделяли ей первостепенное внимание. За время существования ДВР Дальбюро ЦК РКП (б), правительство, Совет Министров и Военный Совет НРА и Флота 34 раза рассматривали вопросы, связанные с организацией и укреплением охраны границ буферного государства в плане политическом, экономическом и военном. На практике это означало обеспечение на границе неприкосновенности ДВР, воспрепятствование и пресечение расхищения природных и других богатств Дальнего Востока и организацию военного отпора всем, кто посягает на завоевания народа.
В 1920 г. старой корчмной стражи и пограничной службы на Дальнем Востоке не существовало. Охрану государственной границы несли партизаны и части НРА. Но они обеспечивали в основном неприкосновенность границы лишь в военном отношении. Партизаны и народоармейцы, не имея специальных знаний и опыта пограничной службы, не могли в полной мере защитить границу в политико-экономическом отношении. В конце 1920 г. в составе НРА стали формироваться первые пограничные подразделения. 19 декабря 1920 г. Главнокомандующий всеми вооруженными силами ДВР издал приказ о создании на читинском участке границы Троицкосавского и Акшинского пограничных районов. На этот участок границы и были направлены 1 пограничный пехотный батальон и 1 пограничный кавалерийский дивизион. 17 марта 1921 г. были образованы еще три пограничных района: Нерчинский-Заводской, Благовещенский и Хабаровский. Для несения пограничной службы в этих районах командование НРА выделило несколько воинских частей. Самыми крупными по численности погранподразделениями являлись: Акшинский (2275 чел.) и Благовещенский (1760 чел.) 227.
Из-за неналаженности аппарата таможни первые подразделения погранвойск ДВР вынуждены были выполнять и ее функции. Так, «Инструкция пограничной страже Амурской области в таможенном отношении» 228, изданная командованием Амурского фронта 15 сентября 1920 г., обязывала пограничников пресекать контрабанду и не допускать перехода границы. В необходимых случаях пограничники имели право в отношении контрабандистов приме-
203


пять оружие. Задержанные контрабандисты вместе с товаром передавались в ближайшую таможню.
Первым общереспубликанским нормативным актом, определившим правовые основы организации охраны государственной границы ДВР, являлась «Инструкция войсковым частям, призываемым к охране границы», которая была разработана Военным министерством и Министерством торговли и промышленности в декабре 1920 г.  229. В ней, прежде всего, обращалось внимание на борьбу с контрабандой. Народоармейцам разрешалось производить имущественный и личный досмотр, проводить обыски и выемки в присутствии не менее двух понятых и владельца контрабандного товара, составлять соответствующий протокол. Задержанное лицо вместе с контрабандным товаром направлялось в ближайшую таможню. Войсковые подразделения, находящиеся в пограничной зоне, обязаны были вести разведку и выполнять контрразведывательные функции, поддерживая связь с ГПО. Народоармейцы имели право применять оружие при сопротивлении и попытке нарушителей границы уйти от пограничного наряда, при нападении банд и вооруженного противника (п. 32). Граница разбивалась на ротные и взводные участки, глубина которых не должна была превышать 300 шагов (п. 17). На границе осуществлялась линейная (сторожевая, открытая) и скрытая (дозоры) охрана. Командиры рот и взводов должны были обучать народоармейцев формам и методам пограничной охраны, совершать обходы пограничных постов с целью проверки несения ими службы, выезжать по тревоге на место происшествия и др. Каждое воинское подразделение, расквартированное в пограничном районе, отвечало за «точную, верную и надежную охрану границы».
Формирование погранохраны завершилось в июне 1921 г., когда вышеуказанные части получили наименование «Пограничные войска ДВР» 230. 23 июня военный министр подписал приказ, который вводил в действие первое «Положение о пограничных войсках ДВР», где указывалось, что «Пограничные войска ДВР осуществляют борьбу с провозом и вывозом контрабанды, оборону границы и борьбу с бандитизмом»  231. Отсюда следует, что выполнение данных задач приводило к совмещению специальных пограничных функций по охране границы с функциями военными, таможенными и милицейскими. В отличие от советских нормативных актов, регулирующих организацию и деятельность погранвойск РСФСР, в «Положении о пограничных войсках ДВР» ничего не говорилось о борьбе с
204


агентурой вражеских разведок и диверсионными группами. Юридически не была закреплена связь между погранвойсками и органами госбезопасности ДВР. Отсутствие взаимодействия между ними явилось существенным недостатком в постановке охраны государственной границы ДВР. Как и другие войска специального назначения, пограничные части находились в двойном подчинении. По военным вопросам (укомплектование кадрами, обучение, вооружение, снабжение, боевая подготовка и т. д.), они подчинялись Военному министерству. При выполнении специальных задач, связанных с борьбой с контрабандой, они руководствовались инструкциями и указаниями Министерства продовольствия и торговли. В «Положении» указывалось, что погранвойска «действуют в контакте с Таможней, но не несут обязанности последней.., оказывают таможне содействие при обнаружении контрабанды, конфискации, аресте и т. п.» Пограничные войска рассматривались как составная часть Вооруженных сил ДВР, которые сочетали особенности службы на границе с общевойсковыми действиями регулярных войск НРА. Они предназначались для нанесения удара по передовым частям противника в начале военных действий.
Своеобразие функции по охране границы оказало влияние на структуру управления погранвойск ДВР. Руководство этими войсками осуществлял начальник пограничных районов ДВР, который назначался и смещался военным министром. В пределах своей компетенции он пользовался правами комдива. В «Положении» особо подчеркивалось, что начальник погранрайонов «направляет действия войск к достижению цели всеми способами, какие признаются необходимыми». При этом не уточнялось, какие конкретно «способы», может применять начальник погранрайонов для обеспечения охраны границы. Начальник штаба (в нем было 54 чел.), его заместители и начальники отделений назначались и смещались Военным министерством по представлению начальника погранрайонов. В его компетенцию входило: размещение, передвижение и действие пограничных войск; разработка проектов нормативных актов, регулирующих действия этого рода войск по охране границы; сбор сведений об оперативной обстановке, о людском и конном составе войск, дислоцирующихся в пограничных районах, и др. Начальники отдельных погранрайонов первоначально подчинялись непосредственно Главнокомандующему НРА, а затем по «Положению» — штабу погранвойск ДВР. Пограничные части в состав местных воинских гарнизонов не входили, а находящиеся в погра-
205


ничной зоне полевые войска обязаны были подчиняться указаниям начальника погранрайона. Последний имел право при проведении операции на границе использовать эти полевые войска. Однако правомочия начальника погранрайона, как и начальников погранучастков, кордонов и постов данным «Положением» не были определены.
Анализ «Положения о погранвойсках ДВР» свидетельствует о том, что оперативные и войсковые функции охраны границы оставались разделенными между двумя ведомствами (Военным министерством и Министерством продовольствия и торговли). Это порождало нежелательные последствия. Военное командование, например, нередко в районах боевых действий расформировывало погранчасти, которые в составе полевых войск участвовали в боях. После окончания военных операций армейское командование не спешило направлять пограничников на выполнение прямых задач по охране государственной границы 232. В результате те участки границы, где не велись боевые действия, оказывались без погранохраны, что приводило к росту нарушений режима границы и контрабанды, к активизации на этих участках границы враждебных действии империалистических спецслужб и белогвардейских контрразведок из Маньчжурии. С другой стороны, Министерство продовольствия и торговли ДВР постоянно ставило перед высшими партийными и государственными органами республики вопрос о более широком участии пограничников в работе таможни, мотивируя это тем, что таможенные учреждения находятся на стадии становления и из-за нехватки кадров не могут развернуть в полной мере борьбу с контрабандой 233.
Таможенная служба стала возрождаться одновременно с пограничной охраной. 27 января 1921 г. правительство ДВР издало «Положение о таможенных учреждениях» Таможенная служба ДВР состояла из ряда учреждений. При Министерстве продовольствия и торговли функционировали два управления: 1) управление таможенными сборами; 2) инспекторское управление таможен. На местах в пограничной зоне устанавливались таможенные заставы и посты. Главная «обязанность таможенного ведомства охрана внешней границы республики в экономическом отношении» (п. 3). Гражданские и военные власти должны были оказывать таможне необходимую помощь.
Таможенная служба ДВР применяла формы и методы работы советских таможенных учреждений, сотрудничала с последней на основе таможенного договора 1921 г. между РСФСР и ДВР 235. Советская Россия и ДВР установи-
206


ли таможенный тариф, отвечающий интересам двух государств. Охрану западной границы в таможенном отношении по договору производила РСФСР, а ДВР на определенных участках ее усиливала. Перевозимый товар подлежал осмотру один раз совместно с таможенниками РСФСР и ДВР. Товары отечественного производства, выпускаемые промышленностью двух стран, ввозились беспошлинно, а иностранного производства подлежали пошлинному обложению. Товары, запрещенные в одной республике, не могли приниматься к транзитной перевозке с другой соседней территории. Данный договор сыграл исключительно важную роль в становлении таможенной службы па Дальнем Востоке, в проведении советской таможенной политики.
Количество таможен в каждой области ДВР не было точно установлено. В Амурской области, например, в январе 1921 г. насчитывалось 35 таможенных застав и постов, а в Приамурской  — 16  236. Как правило, в зоне военных действий таможенные службы не функционировали. К работе в таможне широко привлекались старые служащие корчмной стражи, которые досконально знали дальневосточный пограничный район, его особенности, владели специальными знаниями и опытом. Но некоторые из них, враждебно относясь к народной власти ДВР, занимались саботажем, имея преступные связи с контрабандистами, и инностранными спецслужбами. Много препятствий к нормальной деятельности таможни ДВР чинили интервенты. Из-за срывов в работе таможни ДВР на южной и восточной границах буферное государство несло огромные убытки и потери. В этих условиях Дальбюро ЦК РКП (б) и правительство ДВР дали указание военному министру о направлении в таможню пограничников и народоармейцев. Военное министерство совместно с Министерством продовольствия и торговли в конце 1921 г. разработали «Инструкцию воинским частям по охране государственной границы ДВР» 237. Пограничникам и народоармейцам предписывалось задерживать всех лиц, которые следовали «за границу вне таможни», производить в присутствии понятых выемку контрабандного товара с составлением соответствующего протокола. Контрабандные товары вместе с их описью и объяснением владельца доставлялись на таможенную заставу. Постоянное участие пограничников и народоармейцев в работе таможни было окончательно юридически закреплено в законе правительства ДВР «Об усилении охраны границы в таможенном отношении» от 31 мая 1922 г.238 При Управлении таможенных сборов был создан отдел пограничной охраны, а при таможенных
207


участках — постоянный пограничный пост. Закон обязывал командование НРА и погранвойск выделять в распоряжение таможенной службы республики конные подразделения. В июле 1922 г. военный министр ДВР В. К. Блюхер констатировал, что части НРА несут охрану границы путем «создания отрядов в помощь таможенникам»  239.
Общая реорганизация Вооруженных сил ДВР не могла не затронуть и пограничные войска. В справке на имя военного министра ДВР командование погранвойск 25 июня 1921 г.  240 сообщало об острой нехватке кадров (18% комсостава и 40% погранбойцов), а также вооружения, боеприпасов, обмундирования, продуктов и др. 4 июля 1921  г. начальник погранвойск в докладной записке военному министру указывал: «Деление границы не соответствует времени и условиям, что приводит к неэффективности ее охраны»  241. Он предлагал: 1) ввести новое пограничное районирование ДВР (6 погранрайонов — Троицкосавский, Акшинский, Маньчжурский, Амурский, Благовещенский, Уссурийский); 2) погранвойска выделить из состава НРА и «сделать их самостоятельными»; 3) внести изменения в правовой статус погранвойск, сведя функции их к «охране границы, разведке, уничтожению банд и борьбе с контрабандой»; 4) сформировать новые пограничные части, особенно кавалерийские, доведя их число до 9 пехотных батальонов и 5 кавалерийских дивизионов 242. Данные предложения были рассмотрены на специальном заседании комиссии «по выработке плана усиления охраны границы», в которую входили представители военного ведомства, управления таможенной инспекции, Министерства финансов, командования погранвойск, ЧОН и ГПО. Комиссия пришла к выводу: реорганизация погранвойск своевременна н должна быть направлена на улучшение охраны государственной границы республики 243. В конце августа  1921 г. комиссия предоставила на рассмотрение Военного Совета НРА и Флота новые «Положение о пограничных войсках ДВР» 244 и «Инструкцию действия войск по охране границы 245.
Эти нормативные акты внесли существенные изменения в правовой статус пограничных войск ДВР, которые отныне стали нести разведывательную и сторожевую службу 246. Охрана границы возлагалась на Военный отдел ГПО при Военном Совете НРА и Флота, который осуществлял ее через начальника погранвойск ДВР, имеющего права комдива. Перед начальником погранвойск была поставлена задача: «Поставить дело охраны границы на должную высоту в политическом и экономическом отношениях»  247.
208


В связи с этим пограничники обязаны были «следить за настроением населения погранполосы и воинских частей вблизи границы, за отношением населения к НРА, правительству и органам местной власти, наблюдать за работой учреждений и должностных лиц, выявлять шпионов, бандитов и изыскивать способы борьбы с контрабандой»  248. В пограничной зоне вводился особый паспортный режим. В соответствии с ним пограничные наряды обязаны были проверять документы у гражданских и военные лиц.
В «Положении» впервые было дано понятие «государственная граница». «Государственная граница, — говорилось в нем, — есть черта, отделяющая территорию ДВР от соседнего государства. Она определяется или естественными рубежами (морями, озерами, реками, горами) или обозначается искусственными знаками (столбами, канавами, валами)» 249.
Количество войск в районе определялось начальником погранвойск ДВР Начальник погранрайона пользовался правами комбрига. Он обязан был организовать «прикрытие границы», пресекая шпионаж, контрабанду и другие действия контрреволюции, вести разведку, обучать и воспитывать пограничников и др. «Формы охраны границы,— указывалось в «Инструкции», — не могут быть постоянно установленными, так как они зависят от развития в данном пункте контрабанды, от числа людей.., местности, времени года и суток, состояния погоды и т. д.» 250. Начальники участков, кордонов и постов обязаны были доскональна знать «местные условия» и в соответствии с ними строить круглосуточную и надежную охрану границы.
Между кордонами и постами патрулировал конный разъезд. На реках и морях пограничный наряд нес службу на кораблях военно-морского флота ДВР. Он осуществлял задержку иностранных судов, вторгнувшихся в территориальные воды ДВР, производил карантинный надзор и таможенный досмотр, проверял документы у пассажиров и т. д.
В каждом погранрайоне был установлен пропускной пограничный пункт, который руководствовался «Инструкцией о порядке перехода границы между ДВР, Монголией и Китаем» (1920 г.) 251. На основе заграничного паспорта, выданного МИД ДВР, начальник погранрайона вручая гражданину разовый пропуск на переход границы. Постоянное население погранрайона имело право с хозяйственной целью переходить границу через пропускной пограничный пункт, имея документы местных властей. Вышеука-
209


занные меры были направлены на установление в ДВР строгого, пограничного режима. Однако на этом пути встречались трудности. В докладе начальника погранвойск ДВР на коллегии ГПО 27 сентября 1921 г.  252 отмечается, что из-за военных действий отсутствует сплошная, линейная охрана границы, продолжается использование командованием НРА пограничных войск не по назначению, чем объясняется «открытый характер границы на отдельных ее участках», сохранялась нехватка опытных кадров, особенно политработников, и т. д. В процессе реорганизации НРА численный состав погранвойск был также сокращен  253. 1406 пограничников были направлены в действующую армию и приняли участие в боях за освобождение Приморья от интервентов и белогвардейцев. Обобщая изложенное, мы видим, что путь становления погранвойск ДВР был длительным и сложным. В отличие от практики в РСФСР, погранвойска в ДВР в большей мере осуществляли контрольно-таможенные и военные функции.,
Таким образом, вооруженные силы ДВР создавались по советскому образцу, с учетом специфики местных условий. Они стали основным орудием защиты ДВР и освобождения Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев.
§ 4. Правоохранительные органы
С объединением областей Дальнего Востока и принятием Конституции ДВР начала складываться единая для всей республики система правоохранительных органов. Ее создание проходило при постоянном руководстве, помощи и контроле со стороны Дальбюро ЦК РКП (б) и местных партийных организаций. На совещании видных партийных и государственных работников ДВР, проведенном Дальбюро ЦК РКП (б) 26 ноября 1920 г., было принято решение о широком применении в ходе строительства правоохранительных органов «советских административно-правовых форм» 254.
4.1. Милиция. Начало созданию и правовому оформлению общереспубликанской милиции было положено приказом министра внутренних дел ДВР от 24 ноября 1920 г.  255. На основе этого нормативного акта в г. Чите было образовано Главное управление милиции, которое состояло из трех отделов: общего, инструкторского и снабжения. В подчинении у главного управления милиции находились 5 областных управлений милиции, 14 городских и 17 уездных отделов милиции 256.
210


Правовые основы организации деятельности милиции ДВР были определены «Временным положением о народной милиции ДВР», изданным правительством ДВР 8 февраля 1921 г.  257. При составлении этого документа использовался нормативный материал о советской милиции («Положение о рабоче-крестьянской милиции РСФСР» от 10 июня 1920 г.) 258. Согласно «Временному Положению» народная милиция ДВР находилась в ведении МВД и его органов на местах. Как и советская милиция, народная милиция ДВР строилась на основе принципа двойного подчинения. Например, областная милиция подчинялась по горизонтали областному управлению, а по вертикали — главному управлению народной милиции ДВР. Главное управление милиции состояло из отделов (общих дел, инспекторского, уголовного розыска).
Оно осуществляло общее руководство деятельностью всей милиции ДВР; издавало приказы, инструкции и распоряжения; принимало меры по улучшению политической и специальной подготовки работников милиции и по укреплению дисциплины; проводило инспектирование и контрольные проверки деятельности органов милиции. Начальник главного управления милиции назначался правительством по представлению МВД (в январе 1921 г. им был назначен бывший командир партизанского отряда, коммунист В. Е. Сержант).
Во главе областного управления милиции стоял начальник областной милиции, который назначался областным управлением и утверждался МВД по представлению начальника милиции буферной республики. Общее руководство уездной и городской (на правах уездной) милицией осуществляли уездное и городское управления милиции. Начальники их назначались соответственно уездным и городским управлениями и утверждались областными управлениями по представлению начальников областной милиции. Областные, уездные и городские органы милиции выполняли в пределах своей территории те же функции, что и главное управление милиции в пределах всей республики. Территория уездов и городов подразделялась на участки, которые возглавлялись участковыми начальниками милиции. Ряд статей «Временного Положения» был посвящен организации специальной (транспортной милиции — железнодорожной и водной. На железных дорогах и водных системах (бассейнах) ДВР создавались управления милиции, которые подчинялись Главному управлению милиции, но содержались на средства Министерства транспорта.
211


Специальная милиция обязана была обеспечивать порядок и безопасность на транспорте, охрану государственного железнодорожного и водного имущества, а также личности и имущества граждан на станциях, пристанях и в пути, осуществлять надзор за санитарным состоянием транспорта, оказывать помощь при крушениях и стихийных бедствиях, в борьбе с различными преступлениями и правонарушениями на транспорте и т. д. Таким образом, «Временное Положение» подробно регламентировало организационную структуру милиции ДВР, но не содержало норм, которые бы четко определяли место народной милиции в механизме буферного государства, ее задачи, а также права и обязанности общей милиции. На эти недостатки «Временного Положения» указывали участники съезда представителей областных органов милиции (март 1921 г., г. Чита) 259. Начальник милиции Амурской области сообщил, что вследствие имеющихся во «Временном Положении» пробелов работники милиции на местах «...не знают своих функций, прав и обязанностей. Действия их строились на личных усмотрениях», что приводило нередко к злоупотреблениям и нарушениям законности. «Отсюда нарекания населения — и  на местах стали выносить постановления: «убрать милицию». В некоторых селах возникла самоохрана из населения 260. Вывод участников съезда был единодушным: милиция может стать основным звеном механизма борьбы с преступностью при условии, если под нее будет подведена солидная «юридическая база и разработаны «целесообразные и рациональные» методы пресечения правонарушений и преступности»  261.
Правовые вопросы деятельности милиции ДВР получили свое дальнейшее развитие в ряде других нормативных актов. Так, в мае 1921 г. Совет Министров ДВР издал «Положение о милиции транспорта ДВР» 262, действовавшее вплоть до сентября 1921 г. В нем говорилось, что «милиция (транспортная. — В. С.)—исполнительный орган государственной власти и состоит в ведении Министерства транспорта, выделена из общей милиции и ведения МВД». Главное управление транспортной милиции являлось одним из структурных построений Министерства транспорта ДВР. Начальник, транспортной милиции ДВР, начальники линейных управлений железных дорог и водных путей назначались и смещались министром транспорта буферной республики. Компетенция транспортной милиции: борьба с саботажем, дезертирством, спекуляцией; охрана общественного порядка, надзор за чистотой, наблюдение за продажей билетов в кассах, розыск пропавших
212


вещей, контроль соблюдения правил проезда по железнодорожным и водным магистралям и др. Кроме того, в компетенцию водной милиции входило: контроль соблюдения правил плавания судов, освещения берегов, надзор за рыбаками и лодками; учет военнообязанных и призыв на службу в армию; задержание дезертиров и лиц, просрочивших командировочные удостоверения.
Сотрудникам транспортной милиции предоставлялось право в присутствии понятых производить аресты, обыски, выемки, проводить дознание и быть обвинителем «в указанных законом случаях». По требованию суда он обязан был представить необходимые доказательства и свидетелей, обеспечить явку последних в суд, сопровождать арестованных и приводить в исполнение приговор. Была особая статья, которая гласила, что «милиция транспорта пользуется всеми обязанностями и правами общей милиции».
На основе обобщения опыта строительства народной милиции в ДВР 30 сентября 1921 г. правительство республики издало постоянное «Положение о народной милиции Дальневосточной республики» 263. Оно внесло существенные изменения в правовой статус милиции ДВР. Главное и областное управления милиции были упразднены. Учреждены должности главного правительственного инспектора милиции ДВР и правительственного инспектора милиции и в каждой области, которые назначались министром внутренних дел. При данных должностных лицах создавались лишь канцелярии. Новое «Положение» о милиции ДВР допускало создание промышленной милиции на государственных и частных предприятиях. Милиция на частных предприятиях содержалась за счет предпринимателей, но на нее распространялось действие статей нового «Положения» о милиции ДВР В названном «Положении» было определено место народной милиции в системе государственных органов ДВР. «Милиция, — говорилось в нем,— есть исполнительный орган государственной власти, находящийся в непосредственном ведении министра внутренних дел и действующий под контролем областных, городских и уездных управлений». Отсюда следует, что принцип двойного подчинения милиции получил новое юридическое закрепление. Более четко, конкретно и подробно были определены задачи, права и обязанности милиции ДВР. «Милиция,—указывалось в «Положении», — охраняет общественную безопасность и порядок и защищает всех и каждого от насилия, обид и самоуправства». В связи с этим милиция обязана: 1) принимать меры к прекращению на-
213


рушений порядка, закона или обязательного постановлен ния; обеспечивать порядок в общественных местах; следить за исправным состоянием дорог и порядком движения на них; охранять безопасность граждан при пожаре и других бедствиях; выдавать удостоверения личности и все другие предусмотренные законом удостоверения, справки и свидетельства; 2) участвовать. в суде в качестве обвинителя по делам публичного обвинения в случаях, предусмотренных законом; доставлять в суд по его требованию обвиняемых и других лиц; брать под стражу тех, в отношении кого было вынесено соответствующее судебное Постановление, хранить вещественные доказательства, принимать участие в исполнении судебных приговоров и осуществлять иные действия, предусмотренные процессуальным законодательством; 3) содействовать учету и призыву граждан на действительную военную службу, извещать семьи военнослужащих о смерти последних; сообщать военным властям о военнослужащих, просрочивших отпуск и нарушивших правопорядок, выявлять и задерживать дезертиров; 4) «исполнять все законные требования правительственных властей».
Для транспортной и промышленной милиции МВД ДВР разработало подробные «Инструкции», которые являлись приложением к рассматриваемому «Положению»264. Данные виды милиции, наряду с вышеуказанными общими обязанностями милиции, выполняли специальные обязанности, обусловленные спецификой сферы их деятельности. Так, железнодорожная милиция обязана была  встречать и провожать поезда, следить за безопасным состоянием всех пешеходных и проездных дорог в полосе железнодорожного отчуждения, присутствовать при составлении коммерческих актов, содействовать военному ведомству в продвижении воинских эшелонов и др.
Промышленная милиция создавалась лишь на предприятиях горной промышленности. Она обязана была следить за правильной (законной) добычей полезных ископаемых, присутствовать при съемках золота или других ценных металлов со специальных добывающих устройств и др.
При железной дороге, речной системе, водном бассейне и горном округе были учреждены отделы милиции. Железнодорожная и водная милиция подчинялись непосредственно министру внутренних дел, а горная — правительственным инспекторам милиции  266.
Комплектовалась милиция ДВР как на мобилизационной основе (на 2 года), так и на добровольных началах
214


(срок службы не менее 1 года). На службу в милицию принимались граждане не моложе 21 года и не старше 50 лет. Из этого общего правила были допущены исключения. Так, по «Положению о милиции транспорта ДВР» на службу в органы транспортной милиции принимали граждан с 18 и до 55 лет 266, а в Бурятии —  с 20 лет. Это должны были быть лица грамотные, пользующиеся избирательным правом, не состоявшие под следствием и судом, по здоровью пригодные к прохождению службы в органах милиции. Данные требования призваны были обеспечить пополнение милиции за счет преданных народной власти граждан. В целях улучшения подбора кадров на милицейские должности был установлен испытательный срок (не менее месяца) для поступающих на службу в милицию. За это время практикант должен был ознакомиться со своей будущей профессией и показать свою пригодность для службы в милиции. Для сотрудников милиции были введены особая форма и знаки отличия. Они обязаны были соблюдать воинскую дисциплину. К работникам милиции предъявлялись высокие политические и моральные требования. В специальных «Условиях для определения
на должности по милиции» 267, разработанных МВД ДВР в 1921 г., было сказано, что «понятие и представление о милиции у населения должно быть связано только с честностью, справедливостью, законностью и культурностью и прочими лучшими качествами безупречных людей». Приказ по милиции ДВР № 39 от 27 августа 1921 г.  268 обязывал работника милиции проводить политическую линию правительства ДВР, прививать гражданам уважение к закону и добиваться конкретных результатов по предупреждению и пресечению преступности. Каждый поступавший на службу в милицию брал на себя обязательство: стоять на страже правопорядка и законности, соблюдать строгую дисциплину, беспощадно подавлять всякое посягательство на народную власть, не разглашать служебную тайну, то обязательство (подписка) являлось по сути присягой работника милиции.
Партийные органы направляли в ее ряды в первую очередь рабочих, революционных крестьян, профсоюзных активистов и членов комсомола. Рабочая прослойка в рядах милиции Дальнего Востока в период ДВР была небольшой и составляла около 8%, что было на 2% меньше, чем, например, в милиции Советской Сибири 269. Милиция ДВР на 89% состояла из крестьян, но к работе была привлечена и группа старых специалистов (3%). Однако в рассматриваемый период партийные, профсоюзные и ком-
215


сомольские организации ДВР не располагали достаточным количеством кадров для укомплектования милиции. Начальники местных органов милиции постоянно сообщали в высшие партийные и государственные инстанции о нехватке опытных кадров. Недокомплект сотрудников милиции ДВР (на 1 марта 1922 г.) составлял 738 человек 270. В этих условиях приходилось принимать, вопреки установленным требованиям, на должности милиционеров людей, не подготовленных к несению милицейской службы  271.
В результате этого в ряды милиции нередко проникали лица ненадежные, разложившиеся и находящиеся под эсеро-кулацким влиянием 272. Например, в органах милиции Приамурья служили даже бывшие полицейские и другие старые специалисты «с нездоровыми настроениями» 273. 14 апреля 1921 г. оперативное управление НРА сообщало Военному Совету республики, что в милиции ДВР много чуждых элементов 274, которые относятся враждебно к народной власти 275, допускают нарушения законности и различные злоупотребления служебным положением 276. В середине августа 1921 г эти вопросы были обсуждены на заседании Дальбюро ЦК РКП (б) и принято постановление об укреплении органов милиции 277 На основе специального приказа начальника Главного управления милиции ДВР в центре и на местах были созданы аттестационные комиссии. В результате проведенной чистки, к октябрю 1921 г. штат милиции Дальнего Востока сократился (по сравнению с октябрем 1920 г.) с И 600 чел. до 5040 чел.  278. За период с декабря 1921 г. по октябрь 1922 г. численность милиции ДВР уменьшилась с 4243 чел.  279 до 2837 чел.  280. Особое внимание при этом было обращено на увольнение из милиции ДВР лиц, замешанных в совершении проступков, подрывающих авторитет народной власти. На службу в органы милиции принимались новые люди, направленные Советской властью на работу в ДВР В отличие от РСФСР, учитывая местные буферные условия, массовые мобилизации коммунистов в милицию в ДВР не проводились. К октябрю 1922 г. прослойка членов РКП (б) к общему числу сотрудников милиции составила в ДВР 9,22% 281 (в советской милиции Сибири—10%) 282. По указанию Дальбюро ЦК РКП (б) Военное министерство направило для прохождения службы в милиции народоармейцев. Ряды милиции в значительной мере пополнялись и за счет лиц, демобилизованных из НРА и флота ДВР. Некоторые из них сразу направлялись на учебу в Центральную школу милиции (на 6 мес.) или областные краткосрочные курсы (на 3 мес.), которые готовили командный состав милиций.
216


Программа обучения будущих командиров милиции предусматривала строевую специальную подготовку, лекционные и практические занятия по основам государственного, административного, уголовного, гражданского и процессуального права РСФСР и ДВР 283. В течение 1920—1921 гг. органы милиции ДВР получили пополнение в 330 чел., имеющих специальное образование 284. В милиции Дальнего Востока значительно укрепилась дисциплина. Этому способствовало принятие специального «Устава дисциплинарного для служащих народной милиции» (1921 г.) 285. В нем указывалось, что за незначительные упущения по службе и нарушения дисциплины сотрудник милиции мог быть подвергнут дисциплинарным взысканиям: предупреждение, выговор, наряд вне очереди, понижение в должности, увольнение. В отчетах местных органов государственной власти ДВР за 1922 г. отмечалось сокращение числа нарушений дисциплины и законности со стороны работников милиции, общее оздоровление и качественное улучшение рабоче-крестьянской милиции ДВР Большое значение приобретала дальнейшая регламентация деятельности милиции буферной республики. «Инструкция для Читинской милиции» (1921 г.) 286 подробно освещала постановку наружной службы милиции. Патрули и постовые милиции должны были досконально знать обслуживаемый участок, пресекать любые нарушения общественного порядка на улицах и в общественных местах, следить за движением пешеходов, извозчиков и автомобилей (за наличием у них государственных номеров, соблюдением ими правил и скорости движения).
В «Положении о народной милиции ДВР» указывалось, что никто не может быть задержан милицией без законного на то основания. При задержании работниками милиции гражданина составлялся протокол с точным обозначением места, дня и часа задержания, а также основания применения этой меры. По требованию данного гражданина копия протокола немедленно выдавалась ему или его родственникам, или доверенному лицу. В течение 24 часов о данном задержании сообщалось следователю или судье, а по делу производилось дознание. Специальные «Правила употребления в дело оружия милицией в одиночном порядке и командами» 287 допускали применение работниками милиции оружия при подавлении вооруженного восстания, отражения вооруженного нападения, задержании опасного преступника и т. д. «Правила» обязывали работников милиции действовать в этом случае с максимальной осторожностью, чтобы не нанести вреда.
217


О применении оружия немедленно составлялся акт, который направлялся правительственному инспектору милиции. Другая ведомственная инструкция — «Порядок действия сотрудников милиции по некоторым наиболее важным преступлениям» (1921 г.) 288 — была посвящена подробному описанию последовательности действий сотрудников Уголовного розыска при обнаружении трупа, при нанесении потерпевшему тяжких телесных повреждений при совершении краж и грабежей и др. Милиция должна была вести борьбу с бандитизмом и оказывать необходимую помощь ГПО в борьбе с контрреволюционными преступлениями  289. «Временное положение о министерстве юстиции» (1920 г.) 290 обязывало милицию проводить дознания по уголовным делам. По «Положению о предварительном следствии» (1920 г.) при осуществлении дознания работники милиции подчинялись областной следственной комиссии. Материалы дознания затем передавались народному следователю.
Милиция обязана была о всяком преступлении, подсудном народному судье с шестью заседателями, немедленно сообщать народному следователю и в областную следственную комиссию. До прибытия на место преступления следователя милиция заменяла его во всех действиях по расследованию преступления.
Деятельность милиции ДВР проходила при десном взаимодействии с ГПО, НРА, ЧОН и др. В районе военных действий подразделения милиции вливались в НРА и принимали участие в боях. По освобождению территории от интервентов и белогвардейцев милиция возвращалась к исполнению своих прямых обязанностей.
Анализ организации деятельности органов милиции ДВР показывает, что в ее основу был положен опыт работы советской милиции. Эти органы внесли значительный вклад в дело искоренения преступности и установления правопорядка на Дальнем Востоке.
4.2, Государственная политическая охрана. Формирование единого общереспубликанского аппарата ГПО началось сразу после проведения Читинской объединительной конференции. 5 декабря 1920 г. на заседании Дальбюро ЦК РКП (б) был заслушан доклад министра внутренних дел ДВР А. А. Знаменского об организационных основах строительства ГПО. Дальбюро ЦК РКП (б) одобрило проводимый МВД ДВР курс на создание органов госбезопасности, исходя из опыта организации и деятельности ВЧК РСФСР. Вместе с тем Дальбюро ЦК РКП (б) рекомендовало МВД при организаци деятельности ГПО учитывать
218


буферные условия и тактически правильно строить свою работу, не нарушая политическую структуру ДВР, основанную на компромиссах и коалиции различных социальноклассовых сил. Однако это не означало, что к работе по обеспечению безопасности ДВР будут привлечены буржуазные элементы. Дальбюро ЦК РКП (б) было осведомлено о том, что в этот ответственный период строительства госаппарата ДВР, в котором определенное участие принимала и буржуазия, эсеры и меньшевики стремились подчинить своему влиянию НРА, МИД и ГПО. Поэтому эсеры, например, предлагали вывести ГПО из подчинения МВД, перестроить ее аппарат и включить его в систему Министерства юстиции, в котором в рассматриваемое время позиции партии эсеров были сравнительно сильны. Но коммунисты Дальнего Востока помнили опыт 1918 г., когда по соглашению РКП (б) с партией эсеров их представители вошли в состав Советского правительства и были допущены к работе в органах ВЧК. Они использовали предоставленные легальные возможности и отдельные органы госаппарата для подрывной деятельности против Советской власти, закончившейся известным антигосударственным левоэсеровским мятежом в Москве  291. Исходя из этого, установка Дальбюро ЦК РКП (б) была следующей: вся деятельность ГПО будет строиться и проходить под безраздельным и исключительным руководством и контролем парторганизаций РКП (б) Главная задача ГПО — обеспечение безопасности не только ДВР, но и РСФСР. Поэтому руководство деятельностью ГПО ДВР должно было осуществлять ВЧК РСФСР через своего уполномоченного при Дальбюро ЦК РКП (б) А. П. Марцинковского.
Таким образом, Дальбюро ЦК РКП (б) рассматривало ГПО в качестве своего боевого разведывательного и контрразведывательного отряда ВЧК на Дальнем Востоке 292. Восприняв формы и методы работы ВЧК, ее традиции, ГПО должна была наряду с НРА, милицией, госконтролем и другими главными орудиями силы государственной власти стать опорой народной власти и Коммунистической партии в ДВР Все это не могло не отразиться на правовом статусе этих специальных органов государственной власти буферной республики.
В начале 1921 г. МВД ДВР приступило к разработке «Временного Положения о ГПО», исходя из указаний Дальбюро ЦК РКП (б) и специфики буферных условий. 8 февраля 1921 г. правительство ДВР утвердило «Временное Положение о ГПО» 293. В нем было сказано, что ГПО создается «...для борьбы со шпионажем, контрреволюцией,
219


преступлениями по должности и преступлениями против существующего государственного строя ДВР...». Однако учитывая то обстоятельство, что политическая преступность в тот период тесно смыкалась с общеуголовной, ГПО вынуждена была вести борьбу с бандитизмом, пресекать мародерство, вымогательство, взяточничество, контрабанду, хищения, грабежи и другие преступления 294. В отличие от ВЧК РСФСР Госполитохрана ДВР не обладала чрезвычайными полномочиями, не имела права применять в отношении активных контрреволюционеров репрессии самостоятельно, без суда. ГПО входила в состав МВД на правах Главного управления. Руководили Главным управлением ГПО директор и два его помощника, назначаемые правительством ДВР. Их кандидатуры предварительно согласовывались с ВЧК и Дальбюро ЦК РКП (б). Директор ГПО являлся заместителем министра внутренних дел ДВР. Главное управление ГПО состояло из трех отделов (общего, оперативного и следственного). Согласно «Временному Положению» низшими звеньями структуры ГПО являлись областные отделы, уездные отделения, контрольно- пограничные (информационные) пункты. Для оказания помощи в создании вышеуказанных структурных подразделений ГПО на места Главным управлением были направлены опытные чекисты 295. Все учреждения ГПО возглавляли коммунисты, назначаемые на соответствующие должности министром внутренних дел ДВР по согласованию с Дальбюро ЦК РКП (б). В соответствии с «Временным Положением» сотрудники ГПО, находящиеся на оперативной и следственной работе, считались военнослужащими и на них распространялись воинские Уставы. Им было предоставлено право хранения и ношения оружия. О правах и обязаностях сотрудников ГПО в этом нормативном акте говорилось в самой общей форме, без должной конкретизации. Органы милиции и воинские части обязаны были оказывать ГПО вооруженное содействие при выполнении ею оперативных заданий.
Комплектование органов ГПО осуществлялось в соответствии со штатным расписанием ВЧК. Все назначения, смещения и перемещения по службе производились по представлению директора ГПО министром внутренних дел. К сотрудникам ГПО предъявлялись высокие требования. Это должны были быть работники подготовленные, идейно закаленные, честные, инициативные, сообразительные, грамотные, способные решать задачи, поставленные Коммунистической партией перед ГПО 296. Дальбюро ЦК РКП (б) и местные партийные организации РКП(б) на-
220


правляли для службы в ГПО коммунистов — активных участников Октябрьской революции и гражданской войны, большинство из которых имели достаточно высокое образование и занимали командные посты. Рядовой состав ГПО комплектовался по рекомендациям партийных, комсомольских и профсоюзных организаций ДВР. Как правило, это были преданные народной власти люди. Но многие из них были безграмотными и малограмотными, не имели опыта чекистской работы. В ГПО постоянно ощущался недостаток в квалифицированных сотрудниках, наблюдалась текучесть кадров, частые перемещения должностных лиц командного состава 297. В начале 1921 г. в ГПО ДВР насчитывалось 1028 сотрудников. Из них коммунистов — 9,2%, квалифицированных специалистов — 23,6%. На местах привлекались к работе в ГПО старые специалисты, лояльно относящиеся к народной власти 298. Но в органы ГПО проникали и чуждые элементы, которые занимались подрывной работой против народной власти, пытаясь разложить и дискредитировать ряды чекистов.
Лидеры оппозиционных буржуазных партий на заседаниях Учредительного (Народного) собрания требовали установления конституционного контроля над деятельностью ГПО, ограничения ее функций, сокращения штата и даже упразднения. Депутаты-коммунисты дали достойный отпор этим притязаниям реакции, указав, что демократический режим ДВР в условиях натиска внутренней и внешней контрреволюции без НРА, милиции и ГПО устоять не может. Тогда белая пресса начала кампанию прямой дискредитации органов ГПО и провокационной шумихи о якобы имеющем место «произволе» госполитохрановцев, о нарушении ими конституционных прав и свобод граждан и т. п.. На имя министра юстиции (эсера) посыпались «жалобы» на «необоснованные аресты и репрессии красного ЧК — ГПО» 299. Специальная правительственная комиссия проверила эти «факты», но они не подтвердились. Расчет реакции был прост: усилить имеющиеся трения и расхождения между эсерами из министерства юстиции и коммунистами-руководителями ГПО. В обращении начальника Троицко-савского отделения ГПО к сотрудникам по поводу принятия Конституции ДВР говорилось, что «противник следит за каждым шагом ГПО и при малейшей ошибке кричит на весь мир, что ГПО действует неправильно... Надо изучать Конституцию, чтобы не говорили, что ГПО действует в противовес Конституции» 300. ГПО должна была «демонстрировать конституционный образ правления»301.
22t


Последовавшая после принятия Конституции ДВР реорганизация госаппарата буферной республики затронула и ГПО. На III краевой партконференции и на областных конференциях РКП (б) отмечалось, что в условиях активизации подрывной деятельности контрреволюции надо постоянно укреплять ГПО, наполняя ее деятельность «коммунистическим содержанием» 302. Коммунисты рекомендовали ГПО «усилить работу по пресечению происков интервентов и белогвардейцев на основе опоры на население»  303 в условиях, когда на Западе гражданская война окончилась и контрреволюция в ДВР активизирует борьбу с Советской властью, стараясь превратить буферное государство в плацдарм для подрывной деятельности против РСФСР. Но чтобы успешно противостоять новому натиску контрреволюции, ГПО необходимо было перестроить. 25 мая 1921 г. представитель ВЧК А. П. Марцинковский проинформировал членов Дальбюро ЦК РКП (б) о директиве ВЧК по дальнейшему совершенствованию организации деятельности ГПО. В ней обращалось внимание на необходимость усиления партийного контроля деятельности ГПО, укрепления организационных связей между ВЧК и ГПО, уточнения функции ГПО и улучшения ее кадрового состава. Представитель ВЧК по Сибири И. П. Павлуновский предложил расширить коллегиальные начала в организации деятельности ГПО. 26 июня 1921 г. Дальбюро ЦК РКП (б) утвердило комиссию по реорганизации ГПО 304. Эта комиссия разработала и Дальбюро ЦК РКП (б) утвердило «Тезисы по реорганизации ГПО» 305.
В порядке реализации основных положений этих «Тезисов» 27 июля 1921 г. Дальбюро ЦК РКП (б) приняло постановление «О коллегиальном управлении ГПО». Коллегия ГПО (от 4 до 7 чел.) состояла из представителей Главного управления и областных отделов ГПО, милиции и военной разведки, и контрразведки 306. Председателем коллегии и директором ГПО Дальбюро ЦК РКП (б) утвердило Г И. Быкова, секретаря Дальбюро ЦК РКП(б). Тем самым был установлен непосредственный партийный контроль над деятельностью ГПО. Согласно «Положению о МВД ДВР» (1922 г.) 307 на Главное управление ГПО и его коллегию возлагались действия по организации борьбы с преступлениями, направленными против государственного строя ДВР, руководству и надзору за деятельностью местных органов ДВР Постановлением «О коллегиальном управлении ГПО» предусматривалось также создание Коллегий областных отделов Госполитохраны  308. Вначале 1922 г. в связи с установкой Дальбюро ЦК РКП (б)
222


об усилении борьбы с эсерами и меньшевиками при Глав ном управлении ГПО появился сектор по работе среди буржуазной партийной оппозиции 309.
«Положение о ГПО» (1921 г.) не регламентировало взаимоотношения между ГПО и МВД, что на практике приводило к различным затруднениям. 29 октября 1921 г. Дальбюро ЦК РКП (б) приняло специальное постановлен ние, которое разграничивало функции ГПО и МВД. «ГПО, обслуживая нужды охраны ДВР,  —  говорилось в постановлении,— подчинялась органам власти ДВР — МВД, Совмину и Правительству, обслуживая нужды РСФСР — подчинялась через Дальбюро ВЧК»  310. В постановлении Дальбюро ЦК РКП (б) особо подчеркивалось, что действия ГПО и МВД должны быть строго согласованными  311.
Все вышеуказанные нормативные акты о ГПО вошли в проект нового «Положения о ГПО», который был подготовлен комиссией по реорганизации, обсужден на заседании Дальбюро и правительства ДВР и стал действующим нормативным актом 16 августа 1921 г.  312.
В новом «Положении о ГПО» были четко разграничены функции Госполитохраны и органов милиции. ГПО призвана была обеспечить государственную безопасность ДВР, а милиция — общественный порядок. В РСФСР такое уточнение подведомственности дел ВЧК и милиции произошло на несколько месяцев позднее. По новому «Положению» деятельность ГПО распространялась на НРА, флот и транспорт. При Военном Совете НРА и флота ДВР был образован военный отдел ГПО  313, который выполнял контрразведывательные функции. В пограничной зоне военному отделу были подчинены все органы ГПО и погранвойска. Отделения ГПО появились в структуре штаба армии  314 и штаба Военно-морского флота ДВР  315. Военные Отделы и отделения ГПО работали в тесном контакте с Разведуправлением НРА и его службами  316. В июле 1921 г. Дальбюро ЦК РКП (б) и правительство ДВР приняли решение об организации войск специального назначения при ГПО  317. В «Положении об организации войсковых частей ГПО ДВР»  318 было сказано, что «для выполнения особых заданий при Главном управлении ГПО... формируются войсковые части Дальневосточного отдельного стрелкового батальона ГПО», который на правах полка в хозяйственно-строевом отношении подчинялся Военному Совету НРА.
Для борьбы с контрреволюционной преступностью на транспорте при Главном управлении ГПО был образован транспортный отдел Госполитохраны  319. При управлении
225


железных дорог и Амурского водного транспорта были учреждены районные отделения и пункты ГПО 320. Дальбю- ро ЦК РКП (б) запретило партийным организациям и государственным органам вносить изменения в структуру ГПО321. Исключение было сделано для Приморья. Японские интервенты неоднократно заявляли правительству ДВР протесты в связи со стремлением Примоблкома РКП (б) и Приморского управления ДВР развернуть деятельность областного отдела ГПО. Японское военное командование, ссылаясь на то, что это не предусмотрено русско-японским соглашением 1920 г., потребовало упразднения ГПО 322. В связи с этим, находясь на полулегальном положении, Приморский отдел ГПО имел особую организационную структуру 323. После контрреволюционного переворота (май 1921 г.) и ликвидации власти ДВР в Приморье отдел ГПО полностью перешел на нелегальное положение и функционировал как технический отдел при Облревкоме. В Приамурье в обстановке военного времени ГПО была подчинена военному командованию 324.
В процессе реорганизации существенные изменения были внесены в штатное расписание ГПО и в работу по подбору, расстановке и воспитанию кадров. В конце 1921 г. прошла переаттестация и чистка кадрового состава ГПО. Из органов ГПО были уволены специалисты, а также лица, которые не справлялись с работой, допускали нарушения революционной законности. Те из них, кто ранее работал в ВЧК, откомандировывались в РСФСР без права продолжения службы в органах госбезопасности 325. В период реорганизаци значительно была укреплена партийная организация ГПО. С целью усиления партийного руководства и влияния РКП(б) в ГПО Дальбюро ЦК РКП (б) направило в местные парторганизации директиву о выделении из каждой партячейки 1 человека для работы в Госполитохране 326. Оперативные работники ГПО стали именоваться «уполномоченными», права которых были уточнены и несколько расширены в «Положении об уполномоченных ГПО» 327. Первостепенное внимание Дальневосточная организация РКП (б) уделяла повышению идейно-политического уровня сотрудников ГПО, их профессионального мастерства. Политическую подготовку дальневосточные чекисты получали на курсах, созданных губ- комами и облкомами РКП (б) для повышения политобразования коммунистов, а также в республиканской партшколе. Профессиональные знания сотрудники ГПО повышали на двухнедельных курсах при Главном управлении ГПО 328.
224


Таким образом, в процессе реорганизации в правовой статус и штатное расписание ГПО были внесены существенные изменения, направленные на повышение эффективности деятельности этой организации ДВР по предупреждению и пресечению политической преступности. 26 декабря 1921 г. Дальбюро ЦК РКП (б) на своем заседании специально рассмотрело итоги реорганизации ГПО, одобрило «современное состояние» ее 329, указало на необходимость продолжения начатой работы. Буржуазная оппозиция встретила реорганизацию ГПО враждебно и высказалась за борьбу с «нововведениями коммунистов» в ГПО  330.
С окончанием гражданской войны и иностранной военной интервенции в центральных районах страны, на основе Декрета ВЦИК от 6 февраля 1922 г. ВЧК была реорганизована в Государственное политическое управление (ГПУ) при Народном комиссариате внутренних дел РСФСР. По сравнению с ВЧК компетенции ГПУ были значительно сужены  331. Теперь компетенции ГПУ РСФСР и ГПО ДВР полностью совпадали. Для укрепления связи органов госбезопасности двух государств при Дальбюро ЦК РКП (б) было создано представительство ГПУ РСФСР, которое возглавил А. П. Марцинковский 332. Одновременно он являлся уполномоченным Дальбюро по охране ДВР, который осуществлял общее руководство и координацию деятельности всех органов борьбы с преступностью в буферной республике.
В новых условиях четко определялись важнейшие принципы деятельности ГПО: партийный контроль, тесная связь с коммунистами и народными массами ДВР, революционная законность, оперативность. Определенное распространение в ДВР получила такая форма связи ГПО с массами, как обращения чекистов к трудящимся, разъяснявшие формы классовой борьбы в условиях буферной республики, замыслы врагов 333. Выступая перед трудящимися с докладами и беседами, работники ГПО призывали их к бдительности, просили оказывать им всемерное содействие в борьбе с контрреволюцией.
В обстановке гражданской войны и интервенции Дальбюро ЦК РКП (б) выдвинуло требование: «ГПО должна знать все, что делается в буфере и его противников 334. ГПО должна была постоянно информировать Дальбюро ЦК РКП (б) и правительство ДВР о внутреннем и внешнеполитическом положении буферной республики. Органы ГПО ежемесячно составляли справки, обзоры, сводки по экономическим, политическим и военным проблемам, в которых содержались сведения о состоянии экономики
8 Зак. 10277
225


ДВР, о трудностях и недостатках в строительстве госаппарата, об отношении отдельных категорий населения к народной власти, о контрреволюционных группировках и организациях, о подрывной деятельности интервентов и белогвардейцев в отношении РСФСР и ДВР и др.  335. Каждое гражданское и военное ведомство обязано было переодически направлять в ГПО соответствующую информацию о действиях контрреволюционных элементов 336. Дальбюро ЦК РКП (б) обязывало коммунистов также участвовать в сборе данных сведений для ГПО 337. ГПО ДВР проводила рейды по задержанию «...дезертиров, белогвардейцев, подозрительных лиц, уголовников» 338. По «Положению о ГПО» общий надзор за деятельностью ГПО осуществлял правительственный эмиссар, но он не имел права вмешиваться в оперативно-следственную деятельность этого учреждения. Эмиссар осуществлял проверку жалоб граждан на необоснованные и противозаконные действия сотрудников ГПО.
Э. А. Васильченко в своей монографии отмечает, что «всю ответственность за действия Госполитохраны Дальбюро ЦК РКП (б) возлагало на партийные организации».. В своем циркуляре от 19 мая 1921 г. оно подчеркивало, что «в некоторых местах установлено грубое отношение, проявленное ГПО в целом к арестованным.., все парторганизации на местах являются виновными в допущении подобных явлений. Руководство работой всех учреждений ДВР должно быть в руках парторганизаций, без решения которых ни одно действие не может быть совершено» 339.
Таким образом, творчески используя опыт работы ВЧК—ОГПУ в условиях ДВР, ГПО в начале нейтрализовала, а затем разгромила на территории буферной республики наиболее крупные белогвардейские организации, обезвредила агентуру противника, внеся весомый вклад в общенародное дело обеспечения тыла НРА накануне решающих боев за освобождение Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев.
4.3. Народный контроль ДВР. В конце 1920 г. — начале 1921 г. обострилась на Дальнем Востоке политическая борьба вокруг народного контроля. Представители эсеров и меньшевиков неоднократно вносили в Совет Министров протесты по поводу попыток рабочих установить на некоторых частных предприятиях пролетарский контроль. Эсеры и меньшевики заявляли, что политика сохранения в ДВР частной собственности несовместима с рабочим контролем, установлению которого, исходя из опыта Советской России, предшествовала национализация. В своих мемуа-
226


pax член Дальбюро ЦК РКП (б) и председатель Совета Министров ДВР П. М. Никифоров писал, что вопрос о рабочем контроле чрезвычайно обострял отношения между рабочими и капиталистами. Дальбюро ЦК РКП (б) «...приходилось отыскивать такую линию, которая охраняла бы интересы трудящегося большинства и в то же время была приемлема для буржуазии»  340.
В ноябре 1920 г. Дальбюро ЦК РКП (б) приняло решение не образовывать рабочий контроль на предприятиях, а предоставить право государственному контролю осуществлять проверочные функции в отношении частника. В соответствии с данным решением Дальбюро ЦК РКП (б) в «Положение о государственном контроле ДВР»341 были внесены необходимые добавления. При этом право контроля над общественными организациями и частником формулировалось по тактическим соображениям осторожно, не броско. Статья 2 указанного «Положения» была дополнена примечанием: «Общественные организации подвергаются ревизионному надзору государственного контроля, если они финансируются или субсидируются правительством, либо действуют по поручению правительства или при правительственной гарантии» 342. В этом примечании нет указаний о контроле над частником. Однако в статье 3 (п. «г») говорилось, что государственный контроль имеет право «...проводить обозрение книг, дел и отчетности в обществах, частных предприятиях и у отдельных лиц по операциям, производимым ими за счет казенных отпус ков» 343. А пункт «м» ст. 3 предоставлял право государственному контролю привлекать к суду «...частных лиц за преступления, сопряженные с убытками для казны...» 344. Органы государственного контроля посылали на предприятия своих постоянных представителей, которые назначались из рабочих 345. Так была найдена форма контроля, призванная обеспечить защиту интересов рабочих. Данная тактическая линия обеспечивала сохранение коалиции при фактическом установлении государственного контроля над частником. Впервые мы видим в истории органов государственного контроля нашей страны контроль над част ником. Контроль НК РКИ РСФСР над частником, по указанию В. И. Ленина, был установлен в условиях нэпа только в 1922 году 346.
Эсеры и меньшевики считали контроль над частником, как и само существование народного контроля на Дальнем Востоке, временным явлением, которое утратит свое значение после того, как им удастся «вырвать» контрольные органы у коммунистов. Учитывая большую потреб-
8*
227


ность контрольных органов в опытных кадрах, буржуазная оппозиция направила для работы в них своих людей, старых специалистов — главную свою опору в борьбе с коммунистами. Штат госконтроля ДВР к апрелю 1921 г. увеличился более чем в 2 раза и составил 753 чел. В основном рост наблюдался за счет лиц, имеющих стаж дореволюционной работы в царском контрольном ведомстве 347. Опираясь на эти старые кадры, эсеры и меньшевики пытались подорвать контрольные органы республики изнутри. Они всячески срывали проведение организационноконтрольных мероприятий, насаждали повсюду бюрократизм и волокиту, что являлось одним из проявлений устремлений буржуазии к установлению своего диктата в госаппарате ДВР. Эсеры и меньшевики неоднократно заявляли, что они хотели бы видеть госаппарат, и, в частности, госконтроль «...иным, чем он представлен сейчас»  348, т. е. не народным, а буржуазным финансовым формальным контролем. В. И. Ленин указывал, что «...весь вопрос о контроле сводится к тому, кто кого контролирует, т. е.
какой класс является контролирующим и какой контролируемым» 349. В тезисах по вопросу о конструкции народного государственного контроля, утвержденного Дальбюро ЦК РКП (б) в январе 1921 г., был дан четкий ответ на этот вопрос. В них подчеркивалось, что «в условиях классовой борьбы, когда враг использует экономическую и политическую область для ликвидации народной власти», особенно важна опора контроля на трудящиеся массы  350. Дальбюро ЦК РКП (б) поставило перед контрольными органами ДВР задачу: всемерно использовать опыт IHK РКИ РСФСР, обратив особое внимание на организацию ячеек содействия Народному контролю и другие формы привлечения трудящихся, повысить квалификацию сотрудников при постепенном сокращении и отмене предварительной и последующей ревизии. По мнению Дальбюро ЦК РКП (б), основным методом работы контрольных органов ДВР должна стать, как и в РСФСР, фактическая ревизия и организация внезапных массовых ревизий с привлечением трудящихся.
Эсеры и меньшевики в Учредительном собрании Дальнего Востока выступали против выдвинутого Дальбюро ЦК РКП (б) плана реорганизации государственного контроля в Народный контроль. Они требовали принятия закона о контроле представительного органа власти над финансовой деятельностью правительства ДВР. Разоблачая эсеров и меньшевиков, глава правительства ДВР коммунист А. М. Краснощеков в своей речи на заседании Учредительного собрания 23 февраля 1921 г. отметил, что  «пра-
228


вые прикрываются требованием контроля, чтобы сорвать истинный контроль трудового народа...»  351. Глава правительства обратил внимание на то, что надо различать контроль буржуазии и контроль рабоче-крестьянский. А. М. Краснощеков обратился к Учредительному собранию с призывом создать подлинно народный контроль «над золотым мешком», т. е. над буржуазией. 16 апреля 1921 г. на 39-м заседании Учредительного собрания обсуждался проект IV раздела Конституции ДВР «О народном контроле», предложенный коммунистами. Через весь проект проходили ленинские идеи о контроле. Депутат-коммунист Д. Поздеев, оглашая текст проекта, отметил, что только контроль, основанный на ленинских принципах, является подлинно народным. Об этом свидетельствует опыт Советской России. Буржуазная идея о финансовом контроле, по мнению Д. Поздеева, являлась составной частью общего плана превращения ДВР в буржуазную республику 352.
По мнению коммунистов, именно ленинский принцип привлечения в контроль трудящихся наиболее полно обеспечивал наблюдение за функционированием госаппарата, участие рабочих и крестьян в государственном управлении. Это соответствовало народному характеру государственной власти в ДВР Учредительное собрание большинством голосов приняло проект IV раздела Конституции ДВР «О народном контроле», в котором получили юридическое закрепление ленинские принципы контроля.
Статья 103 Конституции гласила, что органы Народного контроля ответственны перед высшей законодательной властью в лице Народного собрания и правительства республики и подчинены ей 353. Контроль в ДВР по-прежнему был аппаратом, обеспечивающим законность в деятельности учреждений, предприятий и организаций, органом наблюдения за расходованием, учетом и хранением государственных средств, орудием борьбы за улучшение госаппарата. В Конституции ДВР особо подчеркивалось, что важнейшей демократической функцией народного контроля является вовлечение народных масс трудящихся в деятельность контрольных органов «...как для постоянной работы, так и для отдельных ревизионных действий» (ст. 110) 354. Юридическое закрепление в Основном законе республики важнейшего ленинского принципа контроля — привлечение трудящихся масс в контрольно-ревизионную работу — имело огромное политическое значение. Во-первых, этим была воздвигнута преграда на пути «обуржуазивания» органов контроля. Во-вторых, последовательное осуществление ленинского курса «орабочивания» и «окрестьянивания»
229


контрольных органов ДВР привело бы к постепенному вытеснению из них буржуазных элементов. В-третьих, буржуазные чиновники, засевшие в учреждениях и организациях ДВР, подпадали под контроль трудящихся. В-четвертых, в процессе исполнения трудящимися контрольно-ревизионных функций они знакомились с положением государственных дел, с исполнением на местах законов и постановлений народной власти ДВР и, что особенно важно, обучались искусству государственного управления. Анализ раздела Конституции ДВР «О народном контроле» позволяет сделать вывод о том, что в ДВР был взят курс на утверждение всенародного учета и контроля над производством и распределением. Широкие массы трудящихся призваны были проверять правильность распределения продуктов производства и предметов потребления (ст. 109). Поэтому Конституция ДВР окончательно закрепила право органов народного контроля осуществлять систематическое наблюдение «...за законностью и целесообразностью всех действий, как правительственных учреждений и лиц, так и общественных организаций и частных предприятий в области народного хозяйства» (ст. 109). В соответствии со статьями Конституции ДВР народный контроль должен был явиться органом борьбы за укрепление госаппарата и улучшение его работы. Ему было предоставлено право вносить конкретные предложения по улучшению госаппарата на рассмотрение законодательной власти. Он обладал правом законодательной инициативы. Наблюдая в процессе контрольно-ревизионной работы за применением законов, народный контроль имел возможность обобщать результаты этих наблюдений и разрабатывать соответствующие законопроекты. Он давал заключения по всем законопроектам, выносимым ведомствами, на рассмотрение законодательной власти, а также «...по разного рода финансовым и хозяйственным планам и предложениям распорядительных управлений...». В связи с этим он имел право налагать «запрещение на соответствующие предложения распорядительных управлений». Запретительный гриф народного контроля являлся окончательным и обжалованию не подлежал. Народному контролю было предоставлено право отстранять от должности за злоупотребления и недостатки любое лицо, а в случае установления состава преступления — возбуждать судебное преследование.
Расширение прав народного контроля ДВР способствовало поднятию его авторитета, давало возможность оказывать определенное влияние на законодательное регулирование финансово-экономической жизни ДВР.
230


Реорганизация госконтроля в народный контроль привела к значительной перестройке организационной структуры контрольного аппарата ДВР. Основной закон ДВР наметил лишь общую схему структурного построения Центрального и местного аппарата нарконтроля. Подробную разработку этот вопрос нашел в «Положении о народном контроле ДВР», принятом правительством 9 мая 1921  г.  355, где нашел подтверждение принцип умелого сочетания коллегиальности и единоначалия в деятельности этих органов. Во всех звеньях контрольного аппарата создавались специальные коллегии, которые руководили, объединяли и направляли ревизионно-контрольную деятельность государственных контролеров. Центральная Коллегия народного контроля была избрана в количестве 7 чел. 27 апреля 1921 г. на заседании Учредительного собрания и по своему составу являлась коалиционной (при коммунистическом большинстве) 356. Все вопросы, выносимые на рассмотрение коалиционной Коллегии, предварительно обсуждались на заседании коммунистической фракции народного контроля ДВР, что обеспечивало проведение линии Дальбюро ЦК РКП (б) и правительства ДВР в постановке контрольно-ревизионной работы в республике. Председателем Коллегии являлся народный государственный контролер, назначаемый на эту должность Дальбюро ЦК РКП (б) и правительством ДВР. Народному госконтроле- ру предоставлялось право единолично принимать решения по всем вопросам, подлежащим ведению Коллегии, доводящей лишь до сведения в каждом отдельном случае членов Коллегии. Если члены Коллегии были не согласны с тем или иным решением народного госконтролера, то они, не приостанавливая исполнения решения, имели право обжалования его перед законодательной властью. Такое исключительное правовое положение госконтролера давало ему возможность последовательно и твердо проводить коммунистическую линию в деятельности органов народного контроля. С формированием Центральной Коллегии нарконтроля изменились функции Совета, который разрешал теперь исключительно вопросы узкоревизионного характера. Совет обязан был принимать жалобы относительно начетов, наложенных контрольными органами, от учреждений и отдельных лиц. При этом решения Совета по этому вопросу являлись окончательными и обжалованию не подлежали 357. Однако четко функции Совета и Коллегии не были разграничены, так как Коллегия также имела право разрабатывать и принимать правила и инструкции, относящиеся к постановке ревизионной работы 358.
231


По сравнению с Коллегией Совет являлся более представительным органом, носившим также коалиционный характер, при фактическом большинстве коммунистов в его составе (9 из 16 — коммунисты). Наличие двух коллегиальных органов в Центральном аппарате госконтроля делало его излишне громоздким, создавало параллелизм в работе.
Претерпел определенные изменения и рабочий аппарат Центрального госконтроля. Из-за сокращения числа жалоб в военное время (так, за март 1922 г. поступило всего 6 заявлений) 359 бюро жалоб и заявлений было упразднено.
Задачи, поставленные перед народным контролем, потребовали некоторого преобразования местных органов контроля ДВР. Прежде всего были несколько расширены их права и перестроена структура.
Согласно Конституции ДВР местным органам контроля были подконтрольны государственные органы, учреждения и предприятия за исключением института областных правительственных эмиссаров. При обнаружении противозаконных действий и злоупотреблений со стороны областного эмиссара народный контроль через народного госконтролера ДВР ставил об этом в известность правительство ДВР. Конституция ДВР закрепила следующую структуру областных контрольных органов: 1) Управляющий и его помощник; 2) Коллегия, в состав которой входили: Управляющий (председатель Коллегии), помощник и 3 члена.
По инициативе коммунистов на местах проводилась работа по упрощению и удешевлению аппарата, сокращению штата и специализации контролеров по определенному виду ревизии. Утверждение ленинских принципов контроля проходило на местах в условиях борьбы с контрреволюцией и преодоления значительных трудностей. Так, под влиянием националистов в Бурятии утвердился буржуазный финансовый контроль. В «Положении о народном контроле Бурят-Монгольской автономной области ДВР» (1922 г.) 360 ничего не говорилось о задачах совершенствования госаппарата, привлечении народных масс в контроль, о борьбе с бюрократизмом, волокитой. И только с ликвидацией ДВР и воссоединением всей территории Бурятии с РСФСР здесь был образован советский контрольный аппарат.
В соответствии со специальным циркуляром Центральной Коллегии нарконтроля ДВР от 21 марта 1922 г.  361 в уездах были созданы контрольные комиссии и ячейки содействия, которые должны были быть организованы, исхо-


дя из опыта РКИ РСФСР, на предприятиях и в учреждениях ДВР. Ячейки содействия по «Положению о ячейках содействия народному контролю ДВР» (1922 г.) 362 избирались на общем собрании производственного коллектива из трех членов и двух кандидатов. В ячейки содействия не могли быть избраны лица, занимающие ответственные административные и хозяйственные должности. Члены ячеек содействия не освобождались от постоянной работы на предприятии и исполняли свои обязанности безвозмездно. О всех выявленных недостатках, случаях злоупотреблений и правонарушений они должны были сообщать в местные органы народного контроля, к которым они были приписаны.
Анализ нормативных актов, закрепляющих правовое положение ячеек содействия органам народного контроля двр, показывает, что они были выработаны на основе «Инструкции ячейкам содействия РКИ РСФСР» с учетом специфических условий буферной республики. Хотя в целом правовое положение ячеек содействия в ДВР и РСФСР было одинаковым, имелись и отдельные отличия: 1) в ДВР вообще не предусматривалась организация ячеек содействия в сельской местности, а в РСФСР они создавались не только в городе, но и на селе; 2) если в РСФСР ячейки содействия обязаны были поддерживать тесные связи с бюро жалоб и заявлений, то в ДВР, вследствие ликвидации последнего, этого не было.
В отдельных областях и городах Дальнего Востока первые ячейки содействия появились летом — осенью 1921 г. Но полностью развернуть их деятельность не удалось. Секретариат Дальневосточного Совета профсоюзов (ДВ СПС), ознакомившись с ячейками содействия, пришел к выводу, что они отвлекают большие силы пролетариата, которые также необходимы и на других участках общественной работы. По мнению ДВ СПС, функции ячеек содействия с успехом могут выполнять месткомы 363. В соответствии с данным решением ДВ СПС ячейки содействия на предприятиях были распущены.
Архивные материалы показывают, что в целом месткомы, обремененные своими непосредственными обязанностями, недостаточно выполняли возложенные на них контрольные задачи. Ликвидация ячеек содействия, как и бюро жалоб, являлась преждевременным актом, затормозившим привлечение трудящихся в контроль в тот момент, когда это было особенно политически важно и необходимо.
По данным Дальбюро ЦК РКП(б), в начале 1922 г, органы контроля ДВР имели разбухшее штаты в основ-
233


ном за счет административного персонала, составляющего 33,4% от общего числа сотрудников. Дальбюро ЦК РКП (б) предложило руководству народного контроля ДВР провести переаттестацию личного состава и сократить его численность с 753 до 593 чел., т. е. на 30% 364. В итоге к марту 1922 г. в органах народного контроля осталось 490 чел. К осени 1922 г. процент коммунистов по отношению к общей численности сотрудников народного контроля возрос с 4% до 7%. Хотя партийное ядро в народном контроле было тогда невелико, однако оно играло огромную роль в вовлечении в их работу рабочих и крестьян. По инициативе коммунистов Коллегия народного контроля издала «Инструкцию о порядке участия рабочих и крестьян в работе народного контроля ДВР» 365. Коллективы предприятий и учреждений, волостные и сельские собрания, беспартийные крестьянские конференции делегировали в контроль рабочих и крестьян сроком на 4 мес. Наиболее способные и проявившие себя в ревизионных проверках контролеры могли быть оставлены на постоянную работу. О своей деятельности в народном контроле делегированное лицо обязано было отчитаться в своем трудовом коллективе. Штат народного контроля ДВР к октябрю 1922 г. увеличился с 490 чел. до 518 чел.  366. Профессиональные обязанности старших и младших контролеров определяла «Инструкция Коллегии нарконтроля ДВР «Об обязанностях сотрудников Центрального и местного аппарата народного контроля» (1921 г.) 367.
С целью введения единообразных правил ревизии Коллегия народного контроля приняла в марте 1922 г. «Устав ревизии ДВР» 368, который был разработан на основе советских «Правил о предварительной и фактической ревизии 1918 г.» 369 и «Общей инструкции по РКИ 1920 г.» 370. В отличие от советской революционной практики «Устав ревизии ДВР» не предусматривал проведение летучих массовых обследований с привлечением трудящихся, так как это затруднялось продолжавшейся гражданской войной и интервенцией на Дальнем Востоке.
Ревизионные материалы, содержащие констатацию действий преступного характера, передавались в органы суда. «Судебная деятельность» народного контроля стала одним из основных направлений его работы. Достаточно сказать, что с момента создания органов народного контроля по январь 1922 г. ими было возбуждено свыше 300  уголовных дел 371. Народный контроль стал уделять слишком большое внимание этому направлению деятельности, исполняя функции прокурорского надзора, что не могло не
234


отразиться на общем состоянии его ревизионной работы. Обстановка гражданской войны породила такие формы контрольной деятельности, которые не были зафиксированы в «Уставе ревизии ДВР». В начале 1922 г. по распоряжению Дальбюро ЦК РКП (б) в составе НРА был организован специальный учетно-подвижной аппарат — Головной отряд народного контроля ДВР 372. Перед отрядом были поставлены следующие задачи: 1) по мере освобождения территории, занятой интервентами и белогвардейцами, частями НРА, производить учет и обеспечить охрану перешедших в руки народа материальных и денежных ценностей; 2) проводить ревизии предприятий и учреждений; 3) создавать органы народного контроля.
В пределах фронтовой и прифронтовой полос Головной отряд осуществлял высшие контрольные функции, подчиняясь в своей деятельности Коллегии нарконтроля ДВР. Предусматривалось, что Головной отряд будет производить намеченную контрольно-учетную работу до окончания военных действий, а затем, образовав местные органы контроля, передаст им свои функции. В связи с проведением Дальбюро ЦК РКП (б) и правительством ДВР в условиях военной обстановки мер по укреплению и поднятию боеспособности Армии и Флота, возросла роль военного контроля. Согласно «Положению о Народном Полевом контроле Арми и Флота ДВР» (1921 г.) военные контрольные органы подчинялись в своей деятельности Центральной коллегии нарконтроля ДВР и Военному Совету НРА и Флота. На Полевой контроль распространялись задачи, права и обязанности органов народного контроля ДВР В «Положении» особо подчеркивалась необходимость организации самого строгого контроля за деятельностью снабженческо-заготовительных и финансовых учреждений Армии и Флота, за хранением и расходованием материальных и денежных ценностей.
Из вышеизложенного можно констатировать: 1) IV раздел Конституции и «Положение о государственном контроле ДВР» юридически закрепили ленинские принципы деятельности госконтроля ДВР; 2) по своему характеру госконтроль ДВР являлся не буржуазным, а рабоче-крестьянским; 3) особенности организации деятельности контрольных органов ДВР: а) ячейки содействия просуществовали в буферной республике недолго и их функции перешли к профсоюзам; б) контроль над частником в рамках госкапитализма был установлен в ДВР раньше, чем в РСФСР; в) широкое участие контроля в деятельности органов правосудия.
235


4.4. Организация суда и прокуратуры. В период работы Учредительного собрания оппозиция, добиваясь утверждения в ДВР буржуазного правосудия, подвергла нападкам проект раздела Конституции «О суде», который завершал формирование единого демократического народного суда в буферной республике. Проект закреплял демократические основы народного правосудия: осуществление правосудия только судом, равенство граждан перед законом и судом, выборность судов, участие народных заседателей и коллегиальность в рассмотрении дел, независимость судей и подчинение их только закону, национальный язык судопроизводства, гласность судебного разбирательства, обеспечение обвиняемому права на защиту. Отвергая данные принципы народного правосудия, буржуазия возражала и против отмены апелляции, считая, что только она дает возможность исправить ошибки суда 373. Но как свидетельствовала практика судебного процесса Российской империи, апелляция означала повторение всего судебного разбирательства, что создавало дополнительную волокиту и неоправданно затягивало рассмотрение дела. Проект Конституции ДВР «О суде» предусматривал лишь кассационный пересмотр дела. Кассация предопределяла разбор дела в надзорном порядке и допускалась только в случае нарушения процессуальных норм.
В Учредительном собрании, а позднее и на 2-й сессии Народного собрания ДВР, эсеры и меньшевики возражали и против организации политических судов, создание которых, по их мнению, «перечеркивает все демократические институты ДВР... и сам суд становится средством политической борьбы» 374.
На теоретическую несостоятельность и политическую вредность для подлинной демократии данных буржуазных измышлений о «неполитичности суда» указывал коммунист М. Копытин: «В республике идет острая классовая борьба. Суд есть орудие классовой борьбы» 375. Газета «Дальневосточный путь» писала, что суд в ДВР призван защищать интересы рабочих и крестьян 376. Потерпев неудачу в своей попытке ликвидировать политсуды, оппозиция потребовала изъятия подследственных дел из ведения ГПО, а также прекращения преследования через политсуды взяточников и спекулянтов. Большинство Народного собрания отклонило эти политические притязания буржуазии, указав, что по закону ГПО должна осуществлять следствие по делам, подлежащим рассмотрению политсудов, а взяточник и спекулянт, подрывающие экономические основы государства, являются врагами народа
236


и должны быть судимы по всей строгости революционного закона 377.
Конституция ДВР провозгласила единым судом на территории буферной республики народный суд. В. И. Ленин писал, что «суд есть орган власти пролетариата и беднейшего крестьянства...» 378. Суды занимали особое место в аппарате буферной республики. Только они выполняли функции правосудия. Они были наделены правом законодательной инициативы. Это право суды осуществляли через министра юстиции, который мог войти с представлениями в правительство ДВР по вопросам, подлежащим разрешению в законодательном порядке. Министерству юстиции принадлежали функции судебного управления и судебного надзора.
От правительства и Совета Министров ДВР в отдельных случаях исходили указания общего порядка об улучшении судебной деятельности. Кроме того, по представлению министра юстиции (прокурора ДВР) правительство могло отменить постановление любой судебной инстанции, если оно противоречило закону. Право помилования принадлежало правительству ДВР.
Судебное управление на местах осуществлялось отделами юстиции при органах самоуправления, на которые была возложена обязанность обеспечения законности и правопорядка на территории их деятельности. Местные отделы юстиции в тесном контакте с судами решали вопросы борьбы с правонарушениями.
Министерство юстиции и его органы на местах занимались формированием судов (организация выборов, установление количества, дислокации, структуры и штатов судов); проводили организационную работу, обеспечивающую нормальные условия для осуществления правосудия (изучение и обобщение судебной практики, работа с кадрами судебных органов, планирование работы в судах, материально-финансовое снабжение судов, обеспечение их нормативным материалом и литературой и т. д.); осуществляли проверку отчетности и организацию работы судов.
Высшие и местные органы государственной власти ДВР не вмешивались в деятельность судов по разрешению конкретных дел. Суды ДВР обладали полновластием при рассмотрении судебных дел. Суды были вправе, исходя из обстоятельств дела, применить к правонарушителям любую меру государственного принуждения, предусмотренную законом. Полнота и исключительность судебной власти проявлялись в том, что суд в связи с рассмотрением
237


конкретного дела мог требовать от предприятий, учреждений и граждан предоставления документов, вызывать любое лицо для допроса в качестве свидетеля или эксперта. Суд, который вынес решение или приговор, сам не вправе был ни изменить, ни отменить их. Если участники процесса не принесли кассационных жалоб, решения или приговоры вступали в законную силу. Решения или приговоры Высшего кассационного и Высшего политического суда ДВР вступали в законную силу немедленно после их вынесения и оглашения. Вступившие в законную силу решения могли быть проверены только в порядке судебного надзора. На основе раздела Конституции ДВР «О суде» правительство 28 марта 1922 г. приняло «Положение о Народном суде ДВР» 379, в котором была разработана лишь первая часть — судоустройство. Согласно этому нормативному акту судебная система буферного государства состояла из общереспубликанских народных судов, военных судов и политических судебных органов. Система народных судов включала в себя участковые народные суды в городах и селениях и съезды народных судей в областях.
Участковые народные суды являлись первой инстанцией, съезды народных судей — второй, кассационной инстанцией. Все народные суды в пределах области составляли судебный округ. Участковые суды действовали в составе судьи и двух или шести народных заседателей. Народные судьи избирались городским или уездным собранием уполномоченных сроком на один год, народные заседатели — соответствующими исполнительно-распорядительными органами сроком на шесть месяцев. Народными судьями могли быть избраны граждане обоего пола, пользующиеся избирательным правом, имевшие необходимую практику. «Положение» не допускало досрочного отзыва судьи. Это являлось отступлением от советской судебной практики и было вызвано нехваткой судебных работников в ДВР Освобождение судьи в ДВР от должности могло иметь место лишь по приговору суда. Народными заседателями могли быть местные жители обоего пола, достигшие 18 лет, обладающие избирательным правом. В городской участок избиралось 100 заседателей, в сельский — по 4 чел. от каждой волости, хошуна или станицы. При рассмотрении дел народные заседатели пользовались одинаковыми правами с народными судьями. В участках с большим нерусским населением разрешалось судопроизводство на языке большинства населения с тем, чтобы протокол судебных заседаний велся на языке этого большинства населения и на
238


русском. Народные судьи решали все гражданские и те уголовные дела, которые были неподсудны специальным судам. При вынесении решений и приговоров народные суды руководствовались не только революционным правосознанием и законами буферной республики, но и старыми законами, поскольку те были не отменены или не изменены народной властью ДВР.
Съезды народных судей состояли из председателя, его заместителя, пяти постоянных членов и народных судей, участвовавших в заседаниях съезда по очереди. Постоянные члены съезда избирались областным собранием уполномоченных. Съезд народных судей, будучи второй инстанцией, рассматривавшей кассационные жалобы, не решал дел по существу, а наблюдал за сохранением «...точной силы закона, за единообразным его исполнением народными судами». В случае отмены решения или приговора съезд народных судей передавал дело для вторичного рассмотрения в другой народный суд соседнего участка. При съездах народных судей состояли судебные исполнители, которыми могли быть лица, пользующиеся избирательным правом. Они назначались и увольнялись председателем съезда народных судей. Для предварительного расследования дел о преступлениях, подсудных народному суду, был учрежден институт народных следователей. Народные следователи избирались на тех же условиях, что и народные судьи.
В соответствии с «Положением о политических судах ДВР» от 16 декабря 1921 г.  380 в каждой области был организован политический суд, которому были подсудны дела о контрреволюционных преступлениях, о дезертирстве, о превышении власти и бездействии органов государственного управления, об особо опасных уголовных преступлениях (спекуляция, разбой, грабеж, и др.). Областной политсуд (председатель, его заместитель, четыре члена) избирался на 6 месяцев областным органом управления из числа общественных деятелей, пользующихся доверием трудящихся (ст. 11)., При этом предпочтение отдавалось «лицам, обладающим теоретической и практической подготовкой для отправления судейских обязанностей». По новому «Положению» при областных политсудах создавался институт следователей, которые назначались Высшим кассационным политсудом ДВР (ст. 13). Кассационной инстанцией по отношению к политическому народному суду являлся Высший кассационный суд по политическим делам при правительстве ДВР. Высший кассационный суд по политическим делам (председатель, два члена-доклад-
239


чика и пять членов политсуда) назначался правительством ДВР сроком на 6 месяцев из числа граждан, пользующихся доверием трудящихся, имеющих необходимую теоретическую и практическую подготовку и соответствующий общественный и революционный стаж. Он являлся кассационной инстанцией не только для политических народных судов, но и военных судов. По делам первой инстанции Высший кассационный суд выносил окончательные приговоры, которые обжалованию не подлежали. Высший кассационный суд осуществлял надзор за судебной деятельностью политических и военных судов.
Задачи, компетенция и построение военных судов после принятия Конституции ДВР были определены утвержденным правительством 16 января 1922 г. «Положением о военных судах НРА и Флота ДВР»  381. В своей деятельности по осуществлению правосудия военные суды руководствовались революционным правосознанием и законодательством ДВР 382. Военные суды не являлись какими-то особыми судебными органами, отличными от других судов ДВР. Их наличие в судебной системе буферной республики было обусловлено общегосударственными потребностями, интересами безопасности ДВР с учетом важности и специфики Вооруженных сил, в сфере которых и действовали военные суды. Поэтому помимо общих задач судебных органов на военные суды возлагалось выполнение специфических задач по обеспечению безопасности НРА и Флота ДВР Они призваны были вести борьбу с посягательствами на безопасность ДВР, воинскую дисциплину и установленный в Вооруженных силах ДВР порядок несения военной службы. Это вызывало необходимость приспособления военных судебных органов к структуре НРА и Флота ДВР Будучи составным звеном общереспубликанской судебной системы военные суды были организованы и действовали на тех же принципах, что и все другие судебные органы ДВР. Находясь в ведении Военного министерства, военные суды подлежали также и «общему надзору Министерства юстиции» 383, которому было предоставлено право «возбуждать перед Высшим кассационным судом по политическим делам вопрос об отмене приговоров военных судов и незаконных действий этих судов» Стали создаваться военные суды. При Военном Совете НРА и Флота — главный военный суд, при военных Советах округов — окружные военные суды, при дивизиях и бригадах — дивизионные и бригадные военные суды.
Главный военный суд ДВР в составе председателя, его заместителя и двух членов назначался правительством, ос-
240


тальные военные суды в таком же составе назначались Военным Советом НРА и Флота. Членами военных судов назначались военнослужащие на тех же основаниях, что и судьи в народные суды ДВР. Но срок пребывания военнослужащих на этом посту определялся в один год 385. В «Положении о военных судах ДВР» требование о наличии юридического образования также не было зафиксировано. Институт народных заседателей, в отличие от практики советской военной юстиции, в ДВР отсутствовал. Сотрудники органов военной юстиции ДВР (следователи и судьи) состояли на действительной военной службе, на них распространялись положения о прохождении военной службы, приказы военного министра ДВР и другие нормативные акты, воинские уставы и т. д. Система военных судов в ДВР состояла из следующих звеньев: 1) суды гарнизонов, флотилий, воинских соединений; 2) суды военных округов, военных флотов и групп войск (осуществляли надзор за нижестоящими судами в форме рассмотрения дел в кассационном порядке). Кассационные и надзорные определения данных судов могли быть опротестованы в Главный военный суд ДВР Последний являлся также судом первой инстанции по делам исключительной важности.
Главным военный суд мог изъять любое уголовное или гражданское дело из любого военного суда и рассмотреть его по первой инстанции. Решения и приговоры Главного военного суда вступали в законную силу немедленно и могли быть опротестованы в порядке надзора председателем правительства ДВР Рассмотрение конкретных дел в военных судах ДВР происходило в условиях, исключающих вмешательство военного командования и должностных лиц. Однако председатель Главного военного суда обязан был информировать военного министра ДВР, Военный Совет НРА и Флота и Главное политическое управление НРА и Флота о вопросах, вытекающих из деятельности военных судов буферной республики по обеспечению правопорядка и законности в Вооруженных силах.
Изучение судебной практики ДВР показывает, что народные, политические и военные суды существовали изолированно, что в значительной мере подрывало единство судебной системы в целом. Не было создано в ДВР и единого для всей республики Высшего судебного органа, не были едиными принципы и формы образования этих судов и сроки их деятельности. Если народные суды избирались, то военные суды назначались.
На эти и другие особенности в организации судебного
241


аппарата буферного государства указало в своей докладной записке в Дальбюро ЦК РКП (б) в мае 1921 г. Министерство юстиции ДВР 386. В ней, в частности, предлагалось создать областной народный суд и Верховный кассационный народный суд ДВР. В августе 1921 г. Министерство юстиции разработало новый проект «Закона о судоустройстве ДВР» 387, в котором данные предложения нашли непосредственное воплощение. Кроме того, проект декларировал создание института судебных следователей по особо важным делам. Возрастной ценз для народных заседателей был увеличен с 18 до 21 года. По ст. 53 законопроекта Прокуратура должна была наблюдать «за правильностью составления списков народных заседателей» (для участковых судов — 80 народных заседателей, для областного народного суда — 200). Судьями могли быть избраны на 3 года граждане не моложе 25 лет, имеющие юридическое образование. Из-за нехватки кадров судебными исполнителями могли быть по совместительству и работники милиции. Статья 214 проекта вводила институт поверенных. Ими могли быть «граждане обоего пола с 21 года, неопороченные по суду, имеющие специальное юридическое образование и опыт службы по ведомству министерства юстиции». Дальбюро ЦК РКП (б), рассмотрев проект, отклонило его на том основании, что он урезал уже сложившиеся демократические основы правосудия, вводил некоторые буржуазные судебные институты и ограничения388. Исключение составляли судебные учреждения Бурят-Монгольской автономной области, где были допущены отдельные элементы буржуазного правосудия (отсутствие народных заседателей или присяжных, наличие одновременно апелляции и кассации, института поверенных, применение бурятскими судами норм обычного права и феодальных степных законов и др.).
Не менее своеобразно регулировалась организация отправления правосудия среди малочисленных народов Дальнего Востока.
Судебными функциями были наделены родовые Советы и туземные управы. Родовые Советы как первая инстанция разрешали гражданские имущественные споры и дела по незначительным правонарушениям. Совет не вправе был рассматривать эти дела, если стороны обратились к помощи третейского суда («особых посредников»), являющегося традиционным судебным институтом у малочисленных народов. Судебные дела представителей различных родов (стойбищ) принимались к производству тем родовым Советом, к которому относился ответчик. Родовой Со-
242


вет имел право вызывать лишь тех ответчиков и свидетелей, которые «находятся на расстоянии не более двух дней хода» 389. В том случае, если лица находились в отлучке или на промыслах, то судоговорение, которое проводилось в устной форме, отсрочивалось до их возвращения. При вынесении решения или приговора родовой Совет руководствовался «существующими обычаями»  399. На решения или приговоры родового Совета в месячный срок могли быть принесены «письменные или устные жалобы туземной управе»391, которая являлась второй судебной инстанцией. Решения и приговоры туземной управы «...окончательны и обжалованию не подлежат» 392. В тех же районах Дальнего Востока, где не существовало туземных управ, разбор дела по жалобе производился представителем МВД 393, постановления которого считались окончательными и обжалованию не подлежали. В судебной практике ДВР применялось правило: «...если в гражданском споре одна из сторон не принадлежала к малым народам, то дело подлежало рассмотрению ближайшим народным судом». Лица, совершившие контрреволюционные действия, преднамеренное убийство, разбой, фальшивомонетничество, укрывательство тяжких преступников, похищение и растрату государственного и общественного имущества, подлог и продажу спиртных напитков были подсудны «общим государственным судам» и подлежали наказанию в соответствии с уголовными законами ДВР
Не менее сложным был путь становления органов предварительного расследования и прокурорского надзора в ДВР. Аппарат дознания сложился в буферной республике к 1922 г. и состоял из ряда специальных органов. Основным органом дознания являлась милиция 394. Обязанности милиции как органа дознания были подробно регламентированы в «Инструкции милиции по раскрытию преступных деяний и обнаружению виновных» (1921 г.) и «Правилах о порядке производства дознаний, задержаний по делам лиц, состоящих на военной службе» (1921 г.) 395, разработанных МВД ДВР при участии Министерства юстиции. Органы милиции производили неотложные следственные действия по делам, для которых обязательно производства предварительного следствия (дела, рассматриваемые судом с 6 заседателями), и полностью осуществляли дознание по делам, рассматриваемым с 2 заседателями. Расследование преступления производилось в форме дознания, которое означало проведение неотложных действий в связи с обнаружением состава преступления. Милиция под руководством и контролем судей и следственных комиссий
243.


проводила розыск и задержание лиц, подозреваемых в совершении преступлений, обыски, осмотры, выемки и т. д. Милиция выполняла все поручения суда и следственной комиссии. По делам, которые рассматривались в народном суде с участием двух народных заседателей, суд мог ограничиться дознанием, проведенным милицией 396. Милиции было предоставлено также право осуществлять дознание по преступлениям, которые были совершены военнослужащими. Но через 24 часа милиция должна была передать материалы дознания военному следователю. Командиры воинских частей и соединений, кораблей и флотилий имели право производить дознания в связи с совершением их подчиненными противоправного действия. ГПО вело дознание по делам, отнесенным законом к их ведению. Органы пограничной охраны осуществляли дознание по делам о нарушениях государственной границы. Начальники исправительно-трудовых учреждений обязаны были расследовать факты нарушения революционной законности, внутреннего режима, дисциплины и установленного порядка.
В отдельных случаях право производить дознание по вопросам их компетенции принадлежало различным специализированным комиссиям и совещаниям. Таким правом, например, были наделены комиссия по борьбе с дезертирством, совещание по борьбе с бандитизмом и др. Надзор за законностью деятельности органов дознания первоначально осуществляли Министерство юстиции и съезды народных судей.
Право надзора за производством дознания работниками ГПО принадлежало политсуду 397. С созданием в 1922  г. Прокуратуры ДВР был установлен ее единоличный надзор за всеми видами органов дознания 398. Судебные следователи обязаны были оценить результаты дознания и в случае наличия в нем существенных пробелов и недостатков могли вернуть материалы дознания на дорасследование 399. Предварительное следствие по делам, которые были подсудны суду с двумя заседателями, проводилось единоличными судебными следователями. Надзор за качеством проведения ими следствия осуществлял председатель суда. Предварительное следствие по уголовным делам, рассматриваемым народным судом с шестью заседателями, возлагалось на следственные комиссии 400. Надзор за деятельностью этих комиссий был установлен со стороны областных следственных комиссий, которые состояли из председателя и 5 постоянных членов, назначаемых областным отделом юстиции и утверждаемых министром юстиции401. После упразднения в 1922 г. областных следствен-
244


ных комиссий и областных отделов юстиции надзор за предварительным следствием вначале стали осуществлять съезды народных судей, а затем органы Прокуратуры ДВР 402. В отличие от «Положения о народном суде РСФСР» от 21 октября 1920 г. 403 «в ДВР следственные комиссии при судах сохранялись. Это объяснялось тем, что преданных народной власти следователей все еще не хватало. «При поголовном саботаже, — писал в то время Д. И. Курский, — следственных органов со стороны следователей упраздненного суда... коллегиальность в организации следствия до известной степени помогала разобраться в сложных вопросах следствия и в то же время в лице более способных, имевших подготовку членов комиссии, формировала будущих самостоятельных следователей... Таким образом, безболезненно и постепенно решался вопрос о переходе к институту единоличных следователей...»  404, который произошел в ДВР лишь в октябре, 1922 г.  405
Следовательно, как и в РСФСР в буферной республике следователи находились в административном подчинении судебных органов, а надзор за их деятельностью принадлежал прокуратуре.
Объединение областей Дальнего Востока в октябре 1920 г. потребовало введения единой законности на всей территории региона. Это было возможно на основе замены децентрализованной системы надзора за законностью406 и введения прокурорского надзора. При создании Прокуратуры ДВР учитывались рекомендации В. И. Ленина, изложенные им в письме для Политбюро ЦК «О «двойном» подчинении и законности» 407 и решения XI Всероссийской конференции РКП (б) (декабрь 1921 г.) 408.
Хотя прокурорский надзор был создан в ДВР раньше, чем в РСФСР (март 1922 г.), его строительство в буферной республике не было завершено. В отличие от РСФСР в ДВР не было разработано и введено в действие специальное положение о прокурорском надзоре. В «Положении о народном суде ДВР» от 26 марта 1922 г.  409 прокурорскому надзору был посвящен сравнительно небольшой раздел, анализ которого позволяет сделать вывод о том, что прокуратура еще не составляла отдельной системы. Прокурором ДВР являлся министр юстиции, который назначал областных прокуроров. В уездах появился институт помощников областных прокуроров. Отдела прокуратуры в составе министерства юстиции и Военной прокуратуры в ДВР образовано не было. Принцип относительной централизации, единства, независимости и единоначалия
245


Прокуратуры ДВР нашел законодательное выражение в том, что Прокурор буферной республики осуществлял служебные обязанности как непосредственно, так и через подчиненных ему местных прокуроров. На Прокуратуру ДВР было возложено: 1) осуществление надзора за законностью действий всех учреждений, органов власти, общественных и частных организаций и лиц путем опротестовывания нарушающих закон постановлений и возбуждения уголовного преследования против виновных; 2) наблюдение за деятельностью органов дознания и следствия, милиции, ГПО и др.; 3) поддержание обвинения в суде; 4) опротестование в кассационном порядке приговоров и определений, выносимых судами; 5) наблюдение за правильностью содержания под стражей. В октябре 1922 г. функциональные обязанности Прокуратуры ДВР были еще более расширены. Она получила право направлять в Министерство юстиции прошения о помиловании, представлять кандидатуры на должность судебных следователей, наблюдать за отбытием наказания лицами, приговоренными судом к принудительным работам без лишения свободы  410. Но и после создания Прокуратуры в ДВР продолжала функционировать прежняя система надзора за законностью. В циркуляре Министерства юстиции от 29 июля 1922 г. указывалось, что законность охраняется съездом народных судей и другими органами надзора, а «...прокуратура осуществляет общий надзор»  411. Таким образом, Прокуратура ДВР была призвана обеспечить единство законности на всей территории буферного государства. Именно этим, в частности, Прокуратура ДВР отличалась от буржуазной прокуратуры, которая в бывшей Российской империи и в других капиталистических государствах больше занималась уголовным преследованием, чем осуществлением надзора за законностью.
Строительство судебного аппарата и других учреждений Министерства юстиции затруднялось из-за нехватки преданных народной власти юристов. В период существования коалиционного Совета министров ДВР министром юстиции являлся эсер Е. Трупп, при котором в этом министерстве наблюдалось засилье старых юристов412. Так, в августе 1920 г. в нем насчитывалось 111 буржуазных специалистов  413 В органах Министерства юстиции в трех областях ДВР в конце 1920 г. работало 499 чел.  414 Большинство из них были настроены антикоммунистически и насаждали буржуазную правовую идеологию и практику 41S.
Оппозиция продолжала выступать и против специаль-
246


ных судов ДВР  416. Но тактика их в этом вопросе несколько изменилась. Они готовы были смириться с их существованием при условии, что политсуды в ДВР будут формироваться на выборной основе. 12 ноября 1921 г. Дальбюро ЦК РКП (б) на своем заседании рассмотрело этот вопрос и приняло решение: «...в конструировании политсудов оставить принцип назначенчества»  417. Старые юристы всячески саботировали и тормозили работу народных судов  418. Они крайне медленно рассматривали судебные дела, ссылаясь на «несовершенство правовой основы ДВР и ее законодательства»  419. Тем не менее правительство ДВР вынуждено было мириться с засилием в органах юстиции буржуазных специалистов, т. к. кадров юристов (особенно в сельской местности) не хватало. И более того, в некоторых районах ДВР местные власти пошли даже на «смягчение» требований, предъявляемых к кандидатам на должность народного судьи 420. Чтобы в какой-то степени покрыть потребность в кадрах юристов, правительство ДВР вынуждено было 16 декабря 1920 г. принять специальное постановление «О возвращении из учреждений и организаций на службу в министерство юстиции юристов, состоявших ранее в ведомстве этого министерства»  421. С целью увеличения числа юристов, работающих в отдаленных, глубинных районах ДВР, был сокращен штат Министерства юстиции (в апреле 1922 г. в нем насчитывалось всего 44 сотрудника) 422 и расформированы областные отделы юстиции. Наблюдалось также уменьшение числа судей в городах ДВР 423. Министерство юстиции через Дальбюро ЦК РКП (б) обратилось в ЦК РКП (б) с просьбой о направлении советских юристов-коммунистов в ДВР для работы в качестве судей. Вскоре из РСФСР в ДВР прибыла группа юристов. Среди них был коммунист В. А. Погодин, который в начале 1922 г. стал министром юстиции ДВР  424 (до этого министром юстиции был беспартийный юрист И. Е. Гвоздев, заместителем — коммунист Г. И. Яковлев  425). В составе 67 народных судов ДВР насчитывалось 275 судей и 129 следователей.
Военный суд был пополнен опытными армейскими политработниками  426. К концу октября 1922 г. была укомплектована кадрами Прокуратура ДВР 427. Каждую областную прокуратуру возглавлял прокурор-коммунист. Для повышения профессиональной подготовки и юридических знаний работников органов юстиции и прокуратуры в г. Чите при Министерстве юстиции были открыты специальные 3-месячные курсы.
Проведение всех вышеуказанных мероприятии по со-
247


вершенствованию организации деятельности органов юстиции способствовало некоторому повышению эффективности их работы 428.
Таким образом, за короткий исторический срок в ДВР возникла система органов юстиции: общие (народные) и специальные (политические и военные) суды, при конструировании которых использовался опыт РСФСР. В отличие от РСФСР в ДВР был образован Высший кассационный суд и на несколько месяцев раньше появились органы прокурорского надзора, которые, однако, не были выделены в самостоятельные учреждения и организационно являлись составной частью аппарата юстиции. При всем своем своеобразии органы юстиции и Прокуратуры ДВР по целям, задачам и организационной структуре были все же, на наш взгляд, более близки к советским судебно-прокурорским органам, нежели к буржуазным.
Таким образом, Конституция  ДВР юридически закрепила систему органов государственной власти и управления как государства переходного к социалистическому типу. Своеобразие этой системы государственных органов заключалось в том, что в основу ее функционирования были положены как отдельные принципы и формы организации и деятельности Советского госаппарата, так и некоторые политические формы (институты) буржуазного госаппарата. Государственная система ДВР была призвана обеспечить полновластие и суверенитет народа. Это было возможно лишь при условии использования в ДВР ленинских принципов советского госаппарата (партийное руководство, демократический централизм, сочетание коллегиальности с единоначалием, подбор и расстановка кадров, революционная законность и контроль). В переходном буферном государстве нашли применение и некоторые буржуазные политические институты (многопартийность, коалиционность, всеобщее избирательное право с пропорциональной системой представительства, эмиссариат). Но они были наполнены новым демократическим содержанием и, следовательно, также в известной степени обеспечивали суверенитет и полновластие народа. К тому же буржуазные политические институты нашли применение только при конструировании центральных и местных органов государственной власти и управления ДВР. Правоохранительные же органы, вооруженные силы и государственный контроль полностью формировались на советской основе, с учетом специфических буферных условий (интервенции и гражданской войны на Дальнем Востоке). При создании ДВР и ее госаппарата был достигнут политический
248


компромисс коммунистов с мелкобуржуазными партиями, которые постоянно нарушали условия коалиции. По мере успешного развития борьбы с контрреволюцией происходит усиление советских элементов в госаппарате ДВР и падение в нем роли буржуазии. Реорганизация отдельных звеньев госаппарата ДВР, проведенная коммунистами ле- том 1922 г., еще более способствовала его сближению с госаппаратом РСФСР. По мере распада коалиции в ДВР ликвидируются и буржуазные политические институты (эмиссариат и др.), органы власти очищаются от эсеров и меньшевиков и пополняются представителями трудящихся масс.


Глава lll
ФОРМИРОВАНИЕ ПРАВА
ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ РЕСПУБЛИКИ
§ 1. Основные тенденции и особенности правового строительства в Приморье и в Прибайкалье
Становление и развитие буферного права являлось конкретным проявлением реализации политического суверенитета ДВР. Буржуазные русские и японские политики и юристы утверждали, что ДВР не является суверенным государством 1. По их мнению, ДВР —  одна из разновидностей Советской республики, в которой имеет место механическая рецепция права РСФСР  2. Данные измышления не соответствуют исторической действительности.
До политического объединения. Дальнего Востока и создания единой ДВР правовое буферное строительство несколько отставало от темпов формирования госаппарата. Это объяснялось, на наш взгляд, тем, что в рамках отдельных буферных политических образований основное внимание было уделено конструированию государственных органов, которые, находясь на начальной стадии становления, были не в состоянии сразу развернуть активную правотворческую деятельность.
В Приморье наблюдался полный развал старого «правового строя»  3. На всем протяжении 1920 г. печать Приморья постоянно обращала внимание общественности на «распад правовых структур прошлого», на наличие «правового хаоса» и «правовой пустоты», когда старое право разрушено, а новое еще не создано и т. д. Повсеместно провозглашалось требование срочно заполнить этот «правовой вакуум», ибо царящее всюду беззаконие «разъедает общество и ставит его на край гибели»  4. Поэтому право- образование находилось в центре внимания партий и организаций, которые принимали участие в строительстве приморского буфера. Вокруг этого вопроса разгорелась острая классовая борьба и многоаспектные политические дебаты. Идеологи русской буржуазии, например, наивно полагали, что установление «...демократического правопорядка... является одним из средств изживания интервенции», ибо, по их мнению, японцы неоднократно заявляли,
250


что если на Дальнем Востоке будет установлен «устойчивый демократический правопорядок, то они выведут свои войска с русской территории»  5. В связи с этим генерал В. Г Болдырев даже обратился со специальным обращением к правительству Примземуправы о привлечении через земства «всего населения к правотворчеству», чтобы новое законодательство было «чревычайно живым и гибким, отвечающим потребностям времени и насущным интересам граждан»  6. По мнению сторонников генерала, из числа крупной российской буржуазии «устойчивую» правовую основу буферного государства можно создать при условии полного и всеобъемлющего использования всей прежней «правовой мозаики», т. е. царского Свода законов, законодательства Временного Всероссийского правительства 1917 г., отдельных правовых актов Колчака и даже Семенова.
С этим, естественно, не могли согласиться трудящиеся, которым был глубоко ненавистен старый правовой режим. «Общественные отношения, — писала газета «Воля», — настолько изменились, что необходима коренная перестройка в праве»  7. В старом законодательстве, по мнению трудящихся, «сохранился дух сословности и классовых интересов», что породило «противоречия между законом и жизнью, правом и справедливостью»  8. Это противоречие возможно устранить, если наступит торжество нового закона 9, в основу которого будут положены советские декреты  10. Так в условиях борьбы идей в Приморье шел поиск основ буферной правовой политики. Применение норм советского права в буржуазно-демократическом буферном государстве исключалось из-за их классовой несовместимости (антиподности). Недопустимой даже с точки зрения буржуазной демократии была «реставрация» актов колчаковского и семеновского правительств. «Серединный» путь, который в правовом строительстве избрало правительство Примземуправы, предусматривал, что правовую основу буржуазного государства составят «прочные правовые нормы» царского и Временного Всероссийского правительств, которые «не противоречат правосознанию народа»11 Законодательная деятельность буферного государства, направленная на установление «правовой жизни» в Приморье  12, должна была, по мнению правительства Примземуправы, свестись к «совершенствованию» и «приспособлению» норм старого права к местным специфическим условиям. Новые законодательные акты должны были лишь «изменять и дополнять» нормы старого права 13.
Данная стратегия правового строительства предусмат-
251


ривала и так называемую «параллельную» законодательную деятельность Народного собрания и правительства Примземуправы  14. Однако практика пошла по пути развития правительственного законодательства. Роль Народного собрания в местном правотворчестве была незначительной и свелась к принятию ряда нормативных актов, относящихся к государственному и административному праву, анализ которых был дан выше при характеристике госаппарата Приморского буферного политического образования. Акты, относящиеся к другим отраслям права, носили единичный характер. Правительство Примземуправы обязало местные земства принять самое активное участие в процессе правотворчества и в создании «особой правовой структуры» буферного государства 15. Однако ввиду кратковременности существования Приморского буржуазного государства, в нем не сложился законченный вариант буферной правовой системы. В итоге вся законодательная деятельность Примземуправы и местных земств свелась к попытке приспособления норм старого права к местной буферной обстановке на основе внесения в них частных дополнений и изменений в соответствии с «жизненными запросами» 16.
Аналогичные тенденции в правовом строительстве наблюдались в начальный период существования буферного политического образования в Прибайкелье. Но иная социальная природа местного буферного государства обусловила и иную политику в области права. Характеризуя процесс формирования права в Прибайкалье, следует прежде всего отметить ведущую роль в нем Коммунистической партии. Это придавало процессу формирования права определенную политическую целенаправленность. Главная стратегическая линия Дальбюро ЦК РКП (б) в правовом строительстве заключалась в создании народного права, нормы которого отстаивали бы «интересы всех классов и, прежде всего, трудящихся»  17. Такая политика в сфере права соответствовала правосознанию народа  18. Взгляды рабочих и крестьян на будущее буферное право в концентрированном виде выразила газета «Прибайкалье»: «Это должно быть право с господством интересов трудящихся» 19. Дальневосточная партийная организация в ходе правового строительства учитывала правосознание и других социальных слоев населения. Но вместе с тем необходимо было воспрепятствовать распространению буржуазного правосознания на Дальнем Востоке, преодолеть негативное отношение ко всему правовому, имевшему место в мелкобуржуазной среде. Поэтому наряду с регулятивной
252


функцией буферное право в Прибайкалье, по мнению Дальбюро ЦК РКП (б) и Верхнеудинского правительства, должно было выполнять идеологическую и воспитательные функции, то есть оказывать влияние на развитие революционного правосознания рабочего класса и трудового крестьянства  20. Придание праву буферной направленности начиналось в Прибайкалье с формирования соответствующих целей и задач общественного развития в программнополитических документах Коммунистической партии, которые затем облекались в правовую форму и реализовывались уже как правовые требования  21. Так, декларациям Коммунистической партии в Прибайкалье придавалась юридическая конституционная сила. На их основе разворачивалась и правотворческая деятельность органов государственной власти и управления.
Это был период в истории права ДВР, когда Конституция еще не была принята и действовали лишь отдельные акты, многие из которых имели преимущественно политическое значение. В июне 1920 г. госконтроль ДВР отмечал, что законодательная деятельность носит «бессистемный, случайный и индивидуальный характер»  22. Для упорядочения государственной законодательной деятельности правительство буферной республики объявило, что только оно правомочно издавать законы, а министерства и местные органы власти — подзаконные акты. Для подготовки законопроектов в качестве рабочего органа при правительстве ДВР был образован специальный юридический Совет»  23. В рассматриваемый период конструирования буферного государства в Прибайкалье основное внимание законодатель уделил государственному и административному праву  24.
Как отмечалось выше, правовой статус органов государственной власти и управления ДВР в период существования Верхнеудинского (Читинского) правительства основывался на использовании норм советского и лишь отчасти буржуазного права. Иные общественные отношения регулировались нормами старого права. В феврале 1920 г. ЦИК Советов Прибайкалья издал специальную декларацию о применении законов «свергнутых правительств, которые не противоречили правосознанию рабочих и крестьян»  25. В отличие от РСФСР использование норм старого буржуазного права в ДВР имело ряд особенностей, обусловленных специфическими буферными условиями: во-первых, в ДВР допускалось применение норм права не всех «свергнутых правительств». Не применялись в ДВР, например, нормы колчаковского и семеновского законода-
253


тельства; во-вторых, возможность и пределы использования старого законодательства в Советской России были предусмотрены по особому постановлению СНК РСФСР  26, в ДВР же подобного постановления не было; в-третьих, в Советской России был ограничен круг возможных субъектов применения старого законодательства. Использовать старые законы здесь могли только местные суды, а в ДВР старыми законами пользовалась вся судебная система; в-четвертых, в Советской России ссылка на законы «свергнутых правительств» не была обязательной, в ДВР же ссылка на используемые старые законы являлась обязательной. Итак, старые правовые нормы применялись в ДВР не автоматически, не сами по себе в силу континуитета, а лишь в результате их санкционирования буферным государством.
Сфера действия старых актов устанавливалась специальными законодательными актами. Условием действия старых актов и норм являлось их соответствие буферной ориентации. На этих же основах в Прибайкалье применялись и нормы обычного права. Обычное право сохранялось среди местных малочисленных народов и применялось в рамках сравнительно небольших общественных групп населения. Обычное право носило локальный и персональный характер. Прекращение членства в общественной организации малочисленных народов влекло за собой и выход из-под юрисдикции местного обычного права  27. Власть ДВР терпимо и с уважением относилась к обычаю, который основывался, как и старое законодательство, на существовании докапиталистических и капиталистических отношений, на низком уровне культурного развития большинства населения Прибайкалья, на недостатке преданных народной власти юридических кадров и т. д. Понимая, что причины сохранения старых правовых форм коренятся в материальных и социальных условиях жизни народов Забайкалья и Дальнего Востока, народно-революционная власть ДВР и не ставила задачу полного искоренения отживших свой век обычных правовых пережитков. Органам самоуправления малочисленных народов предписывалось рассматривать гражданские и уголовные дела «по обычному праву племен» и лишь «при недостатке или молчании обычая»28 обращаться к общим законам республики. Таким образом, в отличие от РСФСР среди малочисленных народов буферной республики обычай имел преимущественное даже перед законом право применения.
В сфере правообразования в Прибайкалье был сравнительно велик удельный вес судебного правотворчества.
254


Судам ДВР в законодательном порядке в случае молчания закона предписывалось следовать «велениям своей совести» и выносить решения на основе справедливости  29. Практически это положение понималось судьями как отсылка к их правосознанию. Регулярное вынесение аналогичного решения по сходным случаям придавало этому решению характер судебного прецедента. Учитывая, что в Прибайкалье правосудие осуществляли в подавляющем большинстве старые судьи, то данная практика приводила к усилению буржуазного правосознания и укреплению норм права «прежних правительств». Анализ источников права буферного политического образования в Прибайкалье показывает, что здесь имело место преобладание- старых правовых форм.
Право в ДВР создавалось не столько «снизу», под влиянием экономических условий, сколько «сверху», под направляющим воздействием политической власти. Как было отмечено в предыдущих главах, в ДВР возникло своеобразное переходное общество, время существования которого было обусловлено переходом от капиталистической общественно-экономической формации к социалистической. Экономическая специфика этого общества (существование института частной собственности и многоукладности) обусловила и переходный характер производственных отношений. Социальными носителями производственных отношений являлись классы и социальные слои населения, входящие в блок демократических сил, борющихся против интервентов и белогвардейцев. Их совпадающие интересы выражали государственная власть и, следовательно, действующее право. Отмеченные обстоятельства обусловили сложную, внутренне противоречивую экономичесткую основу социальной природы буферного права. В ДВР отсутствовал господствующий способ производства, который олицетворял бы ту или иную общественно-экономическую формацию, здесь нет какого-либо одного экономически господствующего класса, который соответственно становится политически господствующим. В ДВР речь идет о революционно-демократическом блоке разнородных и противоречивых социальных слоев, сложившихся как определенное соотношение классовых сил. Поэтому право ДВР не являлось возведенной в закон волей какого-либо одного класса, а представляло собой возведенную в закон совокупную волю классов и социальных слоев, участвующих в блоке демократических сил. Оно отражало интересы не только рабочего класса, трудового крестьянства, но и части буржуазии, входившей в этот антиинтервентский демо-
255


кратический блок. Эта объективно согласованная совокупная воля выковывалась в постоянной борьбе демократического блока с интервентами и белогвардейцами, в условиях противоборства самих социальных сил, формирующих эту волю. Каждому классу демократического блока, стремящемуся претворить в закон именно свою волю в условиях классовой борьбы, приходилось учитывать и интересы других классов блока. Закон есть «выражение воли классов,— писал В. И. Ленин, — которые одержали победу и держат в своих руках государственную власть»  30. Природа государственной воли в ДВР свидетельствует о том, что буферное право не может быть по своей социальной сущности отнесено к буржуазному или социалистическому типу права. Это право, переходное к социалистическому типу, состояло как из советских, так и буржуазных элементов. Это многоклассовое и разноклассовое право, со сложной внутренней структурой, включающей как старые, так и новые правовые нормы. Но сущность этого права едина, так как оно выражало единую государственную волю, основанную на совпадении воли различных социальных сил, борющихся за освобождение Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев. Государственной волей была воля рабочих и крестьян, составляющих большинство населения ДВР. Право ДВР носило революционно-демократический характер и имело конкретное политическое содержание, так как было связано с политикой РКП (б) на Дальнем Востоке, служило одной из важных форм ее выражения и осуществления. «Закон, — писал В. И. Ленин,  — есть мера политическая, есть политика»  31. Как показывает опыт ДВР, в условиях борьбы с интервентами и белогвардейцами неуклонно возрастала роль трудящихся в формировании единой государственной воли. Роль же буржуазии, которая до известного времени и в известных пределах участвовала в демократическом блоке, неуклонно падала. Некоторая часть буржуазии на завершающем этапе гражданской войны перешла на контрреволюционные позиции и тем самым поставила себя вне демократического блока  32. Это также способствовало установлению подлинно единой государственной воли, выражающей интересы рабочих и крестьян.
Отражая сложную структуру государственной воли, право ДВР обладало внутренней противоречивостью. Эта противоречивость проявлялась, в частности, в различном значении одних и тех же норм для разных сил демократического блока. Каждый класс блока, формируя согласованную волю в законе, преследовал цель использовать его в
256


своих интересах. Рабочий класс и беднейшее крестьянство стремились путем закрепления в правовых нормах тех или иных порядков обеспечить укрепление народной демократии в ДВР, буржуазия пыталась затормозить этот процесс и установить капиталистический строй и соответствующую демократию  33. Таким образом, наличие единой государственной воли не обеспечивало в полной мере социальную однородность права ДВР. На это указывает не только существующая структурная многослойность права буферной республики, но и противоречивость отдельных правовых норм 34. В целом, выражая единую волю демократических сил, право ДВР обладало относительной согласованностью норм. Условия интервенции и гражданской войны, влияние на право различных социальных факторов, борьба в сфере правосознания, применение норм старого и нового законодательства постоянно нарушали внутреннюю согласованность норм права ДВР, вели к противоречивости их содержания и формы  35.
К октябрю 1920 г. в ДВР со всей отчетливостью проявилось своеобразие связи между экономикой, государством и правом. Налицо ее некоторое несоответствие. Политические изменения в надстройке на уровне государственной власти предшествовали позитивным изменениям в экономическом базисе. В результате надстроечные формы, в том числе государство и право, на начальном этапе становления ДВР обгоняли в своем развитии базисные, прежде всего экономические отношения. В свою очередь политическое (государственное) строительство в ДВР (1920 г. — первая половина 1921 г.) в значительной мере опережало правовое. В целом право несколько отставало от темпов развития государства, преобразовывалось медленнее. Тем не менее право в ДВР не только постепенно закрепляло уже существующие, сложившиеся, но и вызывало к жизни новые отношения. Таким образом, право государства, переходного к социалистическому типу, регулировало разные по зрелости общественные отношения. Эта обусловленность буферного права уровнем развития базисных отношений проявлялась со всей отчетливостью. При регулировании отношений в государственном или в кооперативном секторах экономики право ориентировалось на соответствующие нормы советского законодательства. При обслуживании буржуазных отношений, складывающихся в частных хозяйствах, оно объективно вынуждено было воспроизводить некоторые старые институты. Буферное государство, как было отмечено выше, являясь политическим орудием в руках рабочих и крестьян,
9 Зак. 10277
257


более непосредственно служило их интересам. Право же в своем нормативном содержании (особенно старые нормы) в определенной степени учитывали интересы и иных социальных сил, в том числе и буржуазии. В ДВР в сфере права наблюдалась упорная классовая борьба. Рабочие и крестьяне под руководством коммунистов проводили политическую линию, направленную на создание нового права на основе творческого использования советского законодательства. Буржуазия выступала за применение старого права в полном объеме. С учетом буферных условий коммунисты вынуждены были идти на уступки буржуазии и компромиссы в правовом строительстве, допуская применение старого права в большем объеме, чем это имело место в Советской России. Установление революционно-демократического публично-правового порядка в Забайкалье и на Дальнем Востоке не привело к автоматической отмене или приостановке действия старых нормативных актов уже хотя бы в силу того, что их нечем было в данный момент заменить.
§ 2. Создание общереспубликанской правовой системы в ДВР
К моменту начала работы объединительной конференции представителей областных правительств (октябрь 1920 г.) в Забайкалье и на Дальнем Востоке сложилась своеобразная правовая панорама: в Приморье утверждалось буржуазное право; в Прибайкалье начало формироваться право государства, переходного к социалистическому типу; в Амурской, Сахалинской (до захвата Северного Сахалина японскими интервентами) и Камчатской областях действовали нормы советского права.
После образования единой Дальневосточной республики, Дальбюро ЦК РКП (б) и правительство ДВР приняли решение об упразднении существующих в отдельных областях правовых систем и распространении на всей территории дальневосточного региона норм права ДВР, основы которого были заложены в Прибайкалье. Важное значение для процесса становления единой буферной правовой системы имело принятие Учредительным собранием Конституции ДВР  36, которая ознаменовала начало нового этапа в буферном правообразовании. «Конституция, — говорилось в передовой статье журнала «Наш путь», — закрепила интересы трудящихся... и имеет революционную
258


сущность». Теперь «нужно найти «ось законодательства», базируясь на которой можно создать органические законы» 37.
Главная стратегическая линия Дальбюро ЦК РКП (б) и правительства ДВР в области правового строительства сводилась к образованию «...системы права, проникнутого коммунистическими тенденциями»  38. В связи с этим необходимо было: 1) более широко привлекать рабочих и крестьян к правотворчеству; 2) решительно и последовательно отменять старые правовые акты и активизировать законодательную деятельность буферного государства, творчески используя советский правовой опыт; 3) ускорить темпы правового строительства и унифицировать буферное право; 4) провести инкорпорацию и кодификацию права в ДВР
«Все законы, — указывало Дальбюро ЦК РКП (б),  — должны составляться под непосредственным влиянием коммунистов и отражать правосознание народа»  39. Из этого следует, что правосознание сохраняло значение нормирующего фактора, особенно в тех областях, которые не были урегулированы нормами нового законодательства.
Намеченные коммунистами мероприятия, направленные на создание общереспубликанской буферной правовой системы, из-за наличия интервенции, гражданской войны и кратковременного существования ДВР были выполнены частично и неполно. Так, правотворчество трудящихся представляло собой принятие на общих собраниях и сходках наказов, в которых содержались правовые требования к законодателю  40. После принятия Конституции ДВР снизилась роль старого права в правовом регулировании, оно вытеснилось вновь принятыми актами. Обе эти главные тенденции в формировании буферной правовой системы выступали в слитном, спаянном виде. В конечном счете эти тенденции вели к унификации права, к его упрощению, созданию такой системы, в которой вместо громоздкой, сложной и запутанной совокупности разнородных норм наблюдалось появление стройной и единой структуры источников и отраслей права. Коммунисты Дальнего Востока понимали, что нельзя «сделать старые законы основой общественного развития,... из... старых отношений они возникли, вместе с ними они должны и погибнуть» 41.
26 мая 1921 г. Совет Министров ДВР принял специальное Постановление «О действии на территории ДВР законов прежних Российских правительств»  42, которое обязывало министерства и ведомства «в сфере своей компетенции обсудить старые законы...», разделив их на три груп-
9*
259


пы: а) законы, подлежащие отмене вследствие их противоречия Конституции и неприемлемости в настоящее время; б) законы, нуждающиеся в срочной переработке; в) законы, которые могут быть оставлены в силе. В результате проведения этой работы сфера применения старого законодательства в ДВР значительно сужалась. Кроме того, само применение буржуазного закона корректировалось революционным правосознанием.
Постепенно в ДВР утверждается иерархическая система источников права, соподчиненных по вертикали, где верховенство принадлежало закону, изданному на основе Конституции буферной республики.
В. И. Ленин рассматривал законодательную деятельность как классовую политическую деятельность. Политика  — это важнейший компонент правотворческой деятельности государства, а законы выступают как концентрированное выражение политики43. «Законодательство, — писала газета «Красное Прибайкалье», — должно быть... мерилом соотношения сил пролетариата — крестьянства — буржуазии»44. Это соотношение сил в 1921 — 1922  гг., как указывалось выше, было в пользу рабочих и крестьян, что обеспечивало увеличение советского содержания в законодательстве ДВР. Даже японская газета «Владиво-ниппо» вынуждена была признать, что «читинский закон есть средство проведения на Дальнем Востоке коммунистической политики»  45. Но в специфических условиях буферного государства законодателю особенно важно было учитывать уровень правового регулирования. Это открывало возможность для поисков оптимального способа правового регулирования в буферной республике. Модель, положенная в основу законодательства ДВР, соответствовала реальной тенденции развития социальной действительности на Дальнем Востоке в 1921 —1922 гг. В законодательстве ДВР сохранялись буржуазные и советские элементы, при примате последних.
Законодательство буферной республики в 1921 — 1922 гг. представляло собой определенную систему, в которую были включены различные виды нормативно-правовых актов. Классифицировать нормативные акты ДВР можно по степени их юридической силы на законы и подзаконные акты, а также по кругу лиц (распространяющиеся на всех граждан — общие, на отдельные категории лиц — специальные), по действию в пространстве (общетерриториальные и местные), по действию во времени (постоянные и временные). Анализ законодательной практики ДВР показывает, что закон — это акт верховной власти, облада-
260


ющий высшей юридической силой, а подзаконные нормативные акты издавались органами государственного управления и призваны были развивать и конкретизировать положения законов.
Среди законов по содержанию, значению и юридической силе особое положение занимали конституционные законы, представляющие собою юридическую основу всего законодательства ДВР. Конституционное законодательство буферной республики — это только новые акты. Принципы и основные положения конституционного законодательства, которое часто носит программный характер, постепенно реализовывались в органических и обычных законах.
К органическим законам относились те акты, которые регулировали какой-либо государственно-правовой институт в целом или его существенные стороны (избирательный закон ДВР, закон о гражданстве, закон о Совете Министров ДВР и др.). Обычные (текущие) межотраслевые и отраслевые законы составляли подавляющее большинство законодательных актов ДВР.
В отдельных случаях положения о необходимости введения новых законов были включены в статьи Основного закона ДВР Так, в ст. 168 Конституции ДВР указывалось: «Несение военной службы туземными народностями республики определяется особыми законами»  46. Такие же указания содержались в статьях 6, 30, 83 и др. Конституции ДВР. Однако в отдельных случаях такие законы не были изданы в ДВР  47.
Помимо оснований, указанных выше, законодательство классифицировалось в зависимости от государственного органа, принимающего акт. Законотворческая функция являлась прерогативой высшего представительного органа власти — Учредительного (Народного) собрания. Конституция ДВР установила право Народного собрания на издание законов (ст. 34). Сфера законодательства Народного собрания была неограничена. Между сессиями Народного собрания правительство ДВР издавало акты, имеющие силу закона, которые подлежали утверждению на ближайшем заседании Народного собрания (ст. 43 Конституции). Как по численности, так и по значимости объектов правового регулирования, акты, имеющие силу закона, в двр. играли большую роль, чем законы, принятые Народным собранием. В Конституции ДВР было зафиксировано равенство юридической силы закона Народного собрания и акта правительства.
Осуществление законодательной функции одновременно несколькими государственными органами было обус-
261


ловлено необходимостью обеспечить быстроту, гибкость и подвижность законодательства. Множественность законодательных органов стала возможной благодаря глубокому единству высших органов государственной власти в ДВР. Однако точного разграничения компетенции между законодательными органами не было. Нормативные акты правительства не должны были противоречить постановлениям Народного собрания ДВР.
Особому юридическому значению закона среди источников права буферного государства соответствовал и особый порядок принятия закона, который окончательно оформился в рассматриваемый период. Законодательный процесс в ДВР был строго регламентирован и состоял из следующих последовательных стадий: законодательная инициатива, обсуждение законопроекта, утверждение законопроекта и опубликование закона. Согласно Конституции ДВР (ст. 62—65) право законодательной инициативы принадлежало гражданам буферной республики. «Заявление о желательности издания закона..,— указывалось в ст. 63 Основного закона, — должно быть подписано 1000 гражданами...»  48. Кроме того, правом законодательной инициативы были поделены депутаты Народного собрания, члены правительства и Совета Министров. Каждый субъект права законодательной инициативы обязан был подготовить проект правового акта.
Практика ДВР показывает, что основная масса законопроектов разрабатывалась в министерствах. «Положения» об отдельных министерствах ДВР возлагали на них обязанность подготавливать и разрабатывать проекты законов в соответствующей отрасли государственной жизни. Для этой цели в министерствах были созданы специальные отделы законодательных предположений. Иногда для подготовки какого-либо законопроекта особой важности при министерствах создавались специальные комиссии. Если законопроекты затрагивали интересы нескольких министерств одновременно, то обычно образовывались смешанные комиссии с участием представителей заинтересованных ведомств. Законопроект, разработанный в отделе или комиссии, обсуждался затем в коллегии министерства. После утверждения его коллегией он направлялся на заключение в отдел законодательных предположений Министерства юстиции. Последний обязан был в течение трех дней дать по законопроекту свое квалифицированное заключение. Таким образом, Министерство юстиции играло особую роль в деле составления и редактирования законопроектов. В проект вносились изменения и дополнения.
262


После того, как проект закона был утвержден в коллегии Министерства юстиции, текст его рассылался на отзыв во все министерства. По получении отзывов законопроект еще раз обсуждался в Коллегии Министерства юстиции и в окончательно принятом виде направлялся на утверждение Совета Министров. Из вышеизложенного видно, что в условиях иностранной военной интервенции и гражданской войны, когда требовалась особая гибкость и оперативность в законодательной деятельности буферного государства, Министерство юстиции было призвано помочь другим органам власти управления в подготовке нового законодательства. Оно должно было объединить эту работу в общегосударственном масштабе и устранить возможность противоречий в законопроектах. Совет Министров ДВР принимал решение, по согласованию с правительством, об издании данного нормативного акта от своего имени или о направлении его на рассмотрение правительства. В конечном итоге это означало, что практика законодательных актов осуществлялась в ДВР почти исключительно в порядке законодательной инициативы правительства.
Прежде всего важно подчеркнуть максимальный демократизм этих важнейших стадий в образовании буферных законов. Народное собрание являлось законодательным собранием, близким широким трудящимся массам, ибо здесь присутствовали их представители. Депутаты Народного собрания обязаны были выполнять волю-наказ своих избирателей. В 1920 г. В. И. Ленин говорил, что «сложная общая воля» широких трудящихся масс должна воплощаться в законах  49. Огромное влияние на законодательную деятельность буферного государства оказывала Коммунистическая партия. Законопроекты, поступающие на рассмотрение Народного собрания, предварительно обсуждались на заседании Дальбюро ЦК РКП (б) и фракции РКП (б) в Народном собрании и правительстве ДВР. Для редактирования и доработки проектов законов в Народном собрании создавались различные комиссии. Внесенный с соблюдением всех, формальностей проект доводился до сведения депутатов и после проверки его соответствия регламенту передавался на заключение в комиссию Народного собрания. Обсуждение законопроектов в Народном собрании обычно начиналось по докладу соответствующей комиссии. Депутаты Народного собрания имели право предлагать дополнения и поправки в обсуждаемые тексты. Обсуждение законопроектов в комиссиях и на заседаниях Народного собрания проходило в упорной борьбе, ибо буржуазные депутаты, как правило, выступали против J ч
263


тех законодательных предложений и проектов, которые исходили от коммунистов. Они предлагали свои законопроекты, но когда большинство депутатов Народного собрания их отклоняло, переходили к «критике большевистских законопроектов», предлагая внести в них бесконечные поправки, изменения и дополнения. По тактическим соображениям, проявляя гибкость, ради сохранения демократического блока, дальневосточные большевики шли на компромисс с оппозицией, допуская отдельные изменения и дополнения по частным положениям. Законодатель в ДВР использовал ленинские указания о методике составления правовых актов (наличие политических  введений к отдельным нормативным актам, стремление к популярным и понятным формулировкам, мотивировка издания актов, простота и ясность терминологии и т. д.) 50. Однако отдельные нормативные акты отличались сложностью построения, формалистичностью, старой логикой и терминологией и т. д.  51.
В качестве уступки оппозиции в ДВР была сохранена буржуазная парламентская процедура, которая предусматривала трехкратное чтение законопроекта на заседании Народного собрания. Согласно регламенту проект должен был быть принят в течение одной сессии Народного собрания. Это давало возможность буржуазной оппозиции прибегать к старым приемам парламентской обструкции (депутаты от эсеров и меньшевиков, например, постоянно выдвигали требования о проверке полномочий, кворума, разрешения вопросов о порядке ведения заседания и  т. п.). Тем самым они пытались сорвать принятие неугодных для буржуазии законопроектов.
Утвержденный Народным собранием после всех перипетий борьбы проект, однако, еще не становился законом. Согласно Конституции ДВР он должен был пройти стадию промульгации — одобрения правительством и передачи для опубликования. Правительству ДВР принадлежало право наложить отлагательное вето на законопроект. Преодолеть его можно было квалифицированным большинством в две трети голосов при вторичном рассмотрении законопроекта в Народном собрании (ст. 50 Конституции)  52.
Последовательным демократизмом характеризуются и формы законодательной деятельности правительства ДВР. Акта, регулирующего законодательную деятельность правительства ДВР, не существовало. Обобщая практику законодательной деятельности правительства буферной республики, можно утверждать, что в ней в 1921—1922 гг. сложился определенный порядок принятия нормативных
264


актов этим важным органом государственной власти. Проекты нормативных актов с объяснительными записками в количестве не менее 10 экземпляров представлялись управляющему делами правительства ДВР Исключения допускались лишь для особо спешных законопроектов, которые вносились с разрешения председателя правительства. В основной части повестки дня заседания правительства ДВР ставились на обсуждение дела, требующие издания нормативного акта. По каждому докладу по законопроекту допускалась постановка предварительных вопросов со стороны членов правительства и приглашенных лиц о правомерности инициативы, о согласованности с заинтересованными ведомствами, о своевременности проекта, и т. п. При отсутствии предварительных вопросов или после их разрешения председатель Правительства открывал прения по законопроекту. По прекращении прений председатель правительства предлагал присутствующим окончательно сформулировать проект и ставил его на голосование. Несогласные с большинством члены правительства имели право заявить о своем особом мнении по законопроекту, которое приобщалось к протоколу данного заседания правительства. Принятый законопроект подписывался председателем правительства ДВР.
Последняя стадия в образовании закона — его опубликование (обнародование). В Дальневосточной республике был установлен определенный порядок опубликования и вступления в силу законов. Законы публиковались в газетах и в специальных официальных изданиях. Опубликованный закон мог вступить в силу: а) в срок, установленный специальным актом; б) в срок, указанный в самом законе; в) с момента опубликования. Закон считался вступившим в силу в центре с момента его опубликования в официальном органе, а на местах — с того момента, когда соответствующий законодательный акт стал фактически известен местным органам. В ДВР встречались и иные способы вступления закона в силу. Например, по телеграфу. В условиях разрухи транспорта и почтовой связи телеграф оставался единственным надежным и сравнительно быстрым способом связи центра с отдельными районами республики. По получении из центра по телеграфу текста того или иного нормативного акта местные власти считали его вступившим в законную силу и знакомили с ним граждан, используя печать.
Вопрос о действии закона в пространстве в ДВР решался следующим образом: законы распространялись на всю территорию буферной республики, включая те ее рай-
265


оны, которые были временно захвачены белогвардейцами и интервентами. После присоединения Камчатской области к РСФСР на ее территории некоторое время продолжали действовать законы ДВР. Иногда в законе указывалось на то, что его применение относится только к определенной местности.  В этом случае действие закона распространялось только на указанную территорию  53.
Итак, изучение законодательного материала и практики работы органов государственной власти ДВР показывает, что в ней был установлен гибкий, простой и быстрый порядок подготовки и принятия законов, который характеризуется, как и в РСФСР, демократизмом законодательной процедуры, что давало возможность даже в чрезвычайно трудных условиях интервенции и гражданской воины разрешать важнейшие вопросы государственной жизни на основании буферного закона. Вместе с тем законодательной процедуре в ДВР были присущи некоторые элементы, характерные для законодательного процесса в буржуазных парламентах (многократное чтение законопроекта, его промульгация и др.).
В ДВР, кроме законов, издавались и другие нормативные акты. Большое значение в создании норм буферного права имела правотворческая деятельность органов государственного управления, в результате которой в ДВР появилась система подзаконных актов. Последние имели различные названия: постановления, распоряжения, приказы, циркуляры, инструкции и др. В порядке регламентарного правотворчества издавались исполнительно-распорядительные акты Совета Министров, отдельных министерств, специальных государственных органов, местных органов власти и управления. Регламентарные (подзаконные) акты издавались во исполнение и развитие законов. Подзаконные акты были связаны между собой иерархической соподчиненностью в зависимости от места учреждения, их издавшего, в системе органов власти и управления. Удельный вес подзаконных актов во всей совокупности нормативно- правовых норм в ДВР был весьма значителен. В то же время подзаконные акты играли неодинаковую роль в различных отраслях права (законодательства) Так, если в исправительно-трудовом нраве их роль была сравнительно невелика, то основную массу, например хозяйственного законодательства, составляли акты Совета Министров, министерств, ведомств и т. д. Нередко, например, циркуляр министра имел своей целью дать лишь официальное разъяснение соответствующему акту Народного собрания или правительства ДВР к организовать его выполнение. В нем
266


находил свое выражение классовый подход того или иного министра к исполнению данного закона.
Особо многочисленными и разнообразными являлись нормативно-правовые акты, издаваемые в пределах своей компетенции местными органами власти и управления, которые были обязательны для исполнения подведомственными организациями и гражданами. Полномочия местных органов власти на издание нормативных актов предусматривались ст. 68 Конституции ДВР  54. Конкретные полномочия по такой законодательной деятельности определялись в специальных законах о местных органах власти 55. Нормативные акты местных органов власти и управления создавались на основе и во исполнение законов и не могли противоречить последним. Характерной чертой законов ДВР являлось то, что они нередко ограничивались регулированием общественных отношений лишь в самом общем виде. В. И. Ленин еще в 1917 г. писал: «...мы не хотим детализации... Россия велика, и местные условия в ней различны» 56. Поэтому многие законодательные акты ДВР не изобиловали подробностями, не определяли конкретные формы и методы практического выполнения. В. И. Ленин указывал, что нормативные акты должны осуществляться применительно к условиям на местах, а не буквально  57.
Но для претворения в жизнь законов ДВР во многих случаях требовалась их конкретизация и детализация. Поэтому органы, издававшие подзаконные акты, обязаны были регулировать все вопросы, возникающие в их практической деятельности. Эти органы не могли отказаться от их разрешения под предлогом отсутствия законов. В таких случаях они устанавливали новые правовые нормы, исходя из общих принципов буферного законодательства. Закон мог действовать на всей территории буферной республики, а применяться лишь там, где возникали юридические факты.
Неправильная политико-юридическая квалификация фактов влекла за собой и неправильное применение закона. Очевидно, что оценка фактов общественной жизни ДВР с точки зрения переживших себя норм дореволюционного права не совпадала с оценкой этих же фактов с точки зрения политики, проводимой РКП (б) в условиях буферного государства. Данное обстоятельство закономерно привело к ограничению на местах применения норм старого права и соответственно к усилению использования норм буферного нового законодательства. Но законность требовала, что до тех пор, пока правовая норма не отменена или не изменена в установленном законом порядке,
267


она обладала юридической силой действия. Ее нельзя было изменить или заменить требованиями практической целесообразности в процессе применения. Наблюдалось расхождение требований законности и практической целесообразности. Установление фактов, требующих правового регулирования и юридической квалификации их на основе избранной нормы, затруднялось и тем, что в то время была не ясна природа буферного государства, а система, отрасли и институты права ДВР находились на стадии становления. Поэтому выбор в законодательстве буферной республики соответствующей правовой нормы — юридическая операция, требующая знаний старого и нового права. Установление юридической значимости фактических обстоятельств осложнялось тем, что нужно было постоянно следить за изменением и развитием этих обстоятельств. Учитывая условия интервенции и гражданской войны на Дальнем Востоке, юридический анализ фактических обстоятельств не был изолирован от политического их анализа. Политическая квалификация фактов вытекала из требований законов ДВР. На этой основе обеспечивалось единство юридического и политического подхода в практике применения правовых норм.
Новый закон ДВР применяли с момента введения в действие к тому фактическому составу, который сложился к этому времени и с которым новый закон связывал возникновение, применение и прекращение правоотношений. Ранее возникшее правоотношение в меньшей степени затрагивалось новым законом. Если правоотношения начали складываться при действии старого закона, но еще не сложились вследствие неполноты фактического состава, они уже не могли возникнуть вопреки новому закону. В том случае, если новая норма придавала такое же юридическое значение фактам, какое придавала им старая норма, послужившая основанием для возникновения правовых отношений, то такие правоотношения новая норма брала под свою защиту, и на ее основе они получали свое дальнейшее развитие и разрешение. Но, как правило, новая норма иначе оценивала жизненные факты по сравнению со старой и выдвигала новые критерии их оценки.
Правоприменительная практика на Дальнем Востоке свидетельствует о том, что когда правоотношения, допускающиеся в момент их возникновения старыми законами, недостаточно полно были ими урегулированы, к ним применялись новые нормы законодательства ДВР. В этом и состояла обратная сила закона, которая означала, что решения в отношении тех или иных жизненных факторов
26S


принимались по новым, а не по старым законам, действовавшим во время их возникновения и оформления.
Классовый смысл, социальная цель той или иной нормы зависели от ее политического и юридического толкования. Широкое распространение в ДВР, например, получило судебное толкование. Старые судейские чиновники нередко извращали политический смысл нового закона, старались его так истолковать, чтобы заставить служить интересам своего класса. Они даже утверждали, что в случае невозможности выяснить несоответствие между буквальным и действительным смыслом закона путем толкования, правомерно исправление (изменение) его текста  58. Анализ правовых актов ДВР, хранящихся в фондах судебных учреждений буферной республики (Государственный архив РСФСР Дальнего Востока, г. Томск), свидетельствует о том, что старые судейские чиновники «совершенствовали» закон в соответствии со своими взглядами на право и законность. В него вносились различные «исправления» и «поправки», которые изменяли действительный смысл нового закона. Съезды народных судей неоднократно указывали на недопустимость подобной практики. И всякий раз судьи ссылались на то, что они «исправляли лишь ошибки редакционного характера». Буржуазные юристы использовали трибуну съезда для «критики» нового законодательства ДВР. Законы буферной республики, по их мнению, не связаны единством системы и принципов, характеризуются полной незаконченностью содержания. Отсутствует авторитет закона, так как некоторые из них «противоречат действующей Конституции». Плановости в издании нормативных актов не существует. Рисуя данную «анархию» в буферном праве на Дальнем Востоке, они видели выход из нее лишь в более широком использовании буржуазного законодательства и в «свертывании» буферного правотворчества  58. Игнорируя новый буферный закон, старые судьи часто разрешали гражданские и уголовные дела на основе норм старого права. Буржуазные элементы в отдельных случаях ссылались на незнание новых законов ДВР (особенно тех, из них, которые были переданы из центра по телеграфу) 59.
Вместе с тем презумпция знания законов позволяла требовать от всех и каждого одинакового отношения к соблюдению правовых норм. В противном случае надо было бы специально доказывать в каждом конкретном случае знание гражданином ДВР или должностным лицом закона и, следовательно, равняться на случай и субъективные факторы в применении правовых норм. Эта презумпция
' 269


вовсе не предполагала знание всех законов буферной республики или специальное изучение каждого из них. Достаточным являлось ясное представление о законности или незаконности тех или иных действий и поступков, представление о том, какие последствия государство связывало с этими поступками. Но это положение как раз учитывалось и всячески игнорировалось буржуазией. Конечно, вышеуказанное не исключало случаев, когда отдельные граждане могли и не знать о том, что ранее разрешаемые действия оказывались потом запрещенными законом. Ссылка на незнание закона в каждом отдельном случае подлежала соответствующему исследованию. Например, во время военных действий против интервентов и белогвардейцев во второй половине 1922 г. был издан ряд правовых актов, о которых население временно захваченного контрреволюцией Приморья не могло знать. В связи с этим было бы неправильным применение таких актов с освобождением Приморья без ознакомления населения с ними.
Осуществляя надзор за законностью в сфере правосудия, съезды народных судей разъясняли новый закон, когда имело место неправильное его применение в судебной практике. В ряде случаев он раскрывал смысл правовой нормы в направлении ее конкретизации в соответствии с определенными фактами общественной жизни.
В процессе применения правовых норм прежде всего необходимо было найти надлежащую норму для юридической квалификации и разрешения жизненных случаев, сделать из нее необходимые выводы для практического действия. Но не всегда в действующем праве ДВР можно было найти необходимую норму. Наличие пробелов в буферном праве объяснялось тем, что ни один закон, каким бы полным он ни был, не мог заранее предусмотреть всего многообразия явлений общественной жизни, требующих правового регламентирования. Кроме того, пробелы в буферном праве возникали по причине сложности взаимодействия норм старого и нового законодательства, из-за наличия нередко «правовой пустоты» между слоями этих норм, создающих положение прямого неурегулирования возникающих общественных отношений. В этих условиях, например, судебным органам предписывалось руководствоваться при разрешении дел «революционным правосознанием и целесообразностью» лишь постольку, поскольку в действующем законодательстве ДВР отсутствовали или были неполными соответствующие нормы. При этом революционная целесообразность сохраняла наряду с законом значение непосредственного критерия правомерности действий
270


субъектов права, но главным образом лишь в одной области — в открытой борьбе с контрреволюцией. Одним из способов восполнения пробелов в праве являлось применение правовых норм по аналогии (по сходству). Так, уголовные законы ДВР не учитывали порой всех наиболее опасных действий враждебных народной власти буржуазных элементов; не было также достаточного опыта в борьбе с общественно опасными деяниями. Министерство юстиции ДВР предписывало судам в тех случаях, когда то или иное общественно опасное действие уголовным законом не предусмотрено, применять к нему закон, содержащий запрещение совершать сходное по роду преступление. Конституция ДВР юридически закрепила правило, согласно которому в случае «молчания» закона судья при разрешении дела руководствовался «велениями своей совести» (ст. 99). В результате регулярного вынесения аналогичного решения по сходным случаям оно практически приобретало характер судебного прецедента.
Суды продолжали в своей практике обращаться к нормам обычного права, не противоречащим правосознанию народа. В связи с этим в Приамурье, например, в 1921 г. проводились специальные работы по согласованию норм обычного права с положениями действующей Конституции ДВР  60. В Бурятской автономной области вопрос об обычае как источнике права приобрел ярко выраженный политический характер, вокруг которого развернулась упорная классовая борьба. Буржуазные националисты, проводя курс на создание самостоятельного государства бурят  61, стремились к независимости от ДВР и в правовом отношении. По их мнению, «законы ДВР не удовлетворяют правосознание бурятского народа», ибо это «особое правосознание», которое якобы отличается от правосознания русских людей  62. Они утверждали, что «Министерство юстиции ДВР игнорирует правовые особенности и историческое развитие бурятского права»  63. В связи с этим бурятские националисты настаивали на применении норм обычного права и Свода степных законов без изменений. Из этого видно, что бурятские националисты: 1) игнорировали классовое содержание правосознания, подменяя его национальным; 2) не считались с тем фактом, что нормы обычного права и степные законы были уже малопригодными для регулирования современных общественных отношений. Нормы обычного права и степные законы, будучи порождением феодализма, естественно консервировали устаревшие общественные отношения, препятствовали прогрессивному развитию Бурятии, были несовместимы с по-
271


литической и -правовой идеологией ДВР. Поэтому в Конституции ДВР (ст. 118) особо подчеркивалось, что население Бурятии «подчиняется общим законам республики»  64. Областное управление Бурятии имело право издавать местные нормативные акты, не противоречащие общим законам республики (ст. 119 Конституции). Правительство ДВР утвердило разработанные Министерством юстиции республики специальные правила о применении законов в национальных судах в Бурятии, в которых, в частности, подчёркивалось, что если в вышеуказанных общереспубликанских законах вопрос оставался неурегулированным, то допускалось применение норм обычного права и степных законов с изъятием положений, противоречащих правосознанию трудящихся, несовместимых с общественным и государственным строем ДВР.
В условиях роста нового законодательства, с целью его упорядочения, устранения несогласованностей между правовыми нормами и очистки буферного права от устаревших положений, в ДВР были проведены работы по систематизации законодательного материала. Работу по систематизации нормативно-правовых актов осуществлял отдел законодательных предположений при Министерстве юстиции ДВР В результате деятельности этого отдела в ДВР появилось «Собрание узаконений и распоряжений правительства Дальневосточной республики» (1920— 1922  гг.), различные инкорпорированные сборники (например, «Сборник законов, постановлений, инструкций и приказов по Министерству финансов Дальневосточной республики» — Чита, 1922). Министерство юстиции ДВР, возглавляемое на первых порах эсерами, планировало даже создать свод законов  65. Стремясь к достижению торжества в ДВР буржуазного права и законности, старые юристы предлагали приспособить свод законов Российской империи к республиканскому строю дальневосточного буферного государства. Они утверждали, что новое законодательство ДВР имеет несравненно меньшую ценность, чем законы Российской империи.
После того как Министерство юстиции ДВР возглавили коммунисты, была не только продолжена работа по систематизации нормативно-правовых акта, но и началась кодификация буферного права. В 1921 г. в ДВР были изданы крупные кодифицированные акты: «О гражданском состоянии, семейном, брачном и опекунском праве», «Закон об условиях наемного труда» и др. В начале 1922 г. Министерство юстиции заявило, что оно, по примеру Советской России, в ближайшее время развернет подготовку
272


к созданию первых кодексов буферной республики  66. С этой целью была создана при Министерстве юстиции специальная комиссия из 6 чел.  67. В июле 1922 г. Совет Министров ДВР утвердил подготовленный комиссией проект «Устава гражданского судопроизводства ДВР». Громоздкий по объему Устав гражданского судопроизводства ДВР состоял из советских процессуальных положений и извлечений из установлений гражданского судопроизводства царской России. Созданный в конце существования буферной республики, он не получил на Дальнем Востоке должного применения. УГС ДВР явился первым и единственным кодексом дальневосточного буферного государства. В связи с советизацией Дальнего Востока работы па кодификации буферного права были прекращены, а вышеуказанная комиссия распущена. Тем не менее появление в ДВР кодификации свидетельствовало о наличии буферной системы права.
Это была правовая система, переходная к социалистическому типу, которая обладала чертами, присущими как для социалистической (советской), так и буржуазной системы права.
Становление единой и цельной правовой системы ДВР проходило в сжатые исторические сроки. В Дальневосточной республике, как указывалось выше, действовало множество разнообразных по содержанию и формам выражения юридических норм, старых и новых, принятых в разное время. В определенном сочетании, обладая внутренним единством и взаимодействуя друг с другом, они складывались в определенную систему права, отдельные eго отрасли, подотрасли, институты. Внутреннее единство норм права ДВР выражалось в том, что они закрепляли волю
народа, направленную на осуществление исторических целей рабочего класса и крестьянства Дальнего Востока, связанных с освобождением дальневосточного края от интервентов и белогвардейцев. Но это не исключало наличия в системе права ДВР различных комплексов правовых норм или подсистем, разнообразных, разнородных по содержанию и принципам, действующих параллельно или занимающих в системе права относительно самостоятельное- место. Поэтому внутренняя согласованность права ДВР носила относительный и неустойчивый характер. Эта нестабильность правовой системы была обусловлена наличием в ДВР частной собственности, классовой борьбы, временным характером буфера, частыми изменениями, вносимыми в правовые акты, отменой старых законов и появлением нового законодательства. Положение усугублялось и
273


тем, что экономическое положение ДВР (хозяйственная разруха) и политические реалии в Забайкалье и на Дальнем Востоке (и прежде всего наличие интервенции и гражданской войны) постоянно извне ломали систему буферного права. Отсюда постоянное возникновение противоречий между составляющими правовую систему ДВР элементами. Это сближало ее с буржуазной правовой системой.
Вместе с тем система права ДВР отличалась от системы буржуазного права. В ДВР отсутствовали нормы, которые выражали бы своекорыстные интересы меньшинства. Деление права на публичное и частное в ДВР было преодолено, так как на Дальнем Востоке уже не существовало противопоставления государства и «гражданского общества». В. И. Ленин в 1922 г. писал: «Мы ничего «частного» не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное»  68. И далее: «Отсюда расширить применение государственного вмешательства в «частноправовые» отношения; расширить право государства отменять «частные договоры; применять... к «гражданским правоотношениям»... наше революционное правосознание...»  69. В. И. Ленин решительно высказывался за то, чтобы государство вторгалось в гражданско-правовые отношения во всех тех случаях, когда в них нарушались государственные интересы, когда частно-капиталистические элементы выходили за предоставленные им законом пределы. Эта ленинская установка четко и последовательно проводилась в жизнь на Дальнем Востоке. В системе права ДВР не было частного права, но и то, что называлось раньше в царской России публичным правом (государственное право, административное право и Др.), в праве переходного к социалистическому типу государства имело совершенно иное значение и содержание, чем в буржуазном праве. Буржуазное понятие публичного права как сферы только господства, принуждения и подчинения нельзя полностью переносить на право дальневосточного буфера, в котором граждане выступали как участники государственной деятельности, в котором вся власть принадлежала народу. Личные права и интересы граждан охранялись во всех отраслях права ДВР, в том числе и в тех, которые в буржуазном праве именуются публичным правом. С другой стороны, государственные интересы обеспечивались и в той отрасли права, которая в буржуазном праве относится к частному гражданскому праву.
Быстрая смена нормативных актов являлась средством освобождения права от буржуазных институтов. В процессе творческого использования достижений советской юри-
274


дической теории и практики в ДВР сложились институты, незнакомые буржуазному праву. Например, в государственном праве ДВР это институты, связанные с преодолением (буржуазного парламентаризма, созданием представительных органов на Дальнем Востоке, которые являлись работающим корпорациями и составляли политическую основу буферного государства. В гражданском праве ДВР возникли нормы, регулирующие отношения с участием государственных предприятий, договор стал основной формой установления хозяйственных связей. В трудовом праве появление новых институтов было обусловлено борьбой с безработицей, возрастающей ролью профсоюзов в деятельности трудовых коллективов. В гражданско- процессуальном праве ДВР, как и в советском гражданском процессуальном законе, сформировался институт арбитража. В нормах уголовного законодательства ДВР, посвященных борьбе с контрреволюцией, использовались институты советского уголовного права. Уголовно-правовые акты в ДВР были направлены на охрану общественного и государственного строя буферного государства, на пресечение контрреволюционных преступлений, спекуляции, контрабанды и т. д.
В процессе становления правовой системы ДВР возникали отдельные подотрасли права. Например, в гражданском праве такой подотраслью являлось семейное право, в
уголовном праве — военно-уголовное право, исправительно-трудовое право. Деление системы права на отрасли в
ДВР имело свою специфику. Систему права в ДВР сближало с советской правовой системой наличие земельного» трудового права, т. е. тех отраслей, которые не существовали в царской России.
В ДВР не было абсолютно изолированных друг от друга отраслей. Они находились в определенной взаимосвязи и располагались в зависимости от значения и важности отношений, регулируемых той или иной отраслью.
Основополагающее место в системе права ДВР занимало конституционное (государственное) право, принципы и основные положения которого часто носили программный характер и не всегда сразу и полностью реализовывались в других отраслях права буферной республики. Но, составляя основу системы права, Конституция ДВР определяла общую целеустремленность и творческую направленность права, действующего на Дальнем Востоке в 1921—1922 гг. Нормы и институты конституционного (государственного) права закрепляли основы общественного и государственного строя двр как государства, переходного к социалисти-
275


ческому типу. Ими регулировались отношения, связанные с осуществлением рабочими и крестьянами государственной власти. Государственное право фиксировало сложившуюся систему, принципы организации и деятельности государственных органов, национально-государственное устройство, избирательную систему, основные права и обязанности граждан. Основным актом, устанавливающим нормы государственного права, являлась Конституция ДВР 1921 г., которая служила юридической базой для текущей правотворческой деятельности государственных органов республики. Многие нормы государственного права содержали основные принципы других отраслей права.
Административное право ДВР регулировало исполнительно-распорядительную деятельность органов государственного управления по руководству хозяйственным, социально-культурным и административно-политическим строительством на Дальнем Востоке, которое осуществлялось с учетом опыта Советской России. Как и в РСФСР, на Дальнем Востоке в административно-правовых отношениях одним из субъектов выступал государственный орган или должностное лицо, наделенное властными полномочиями. Административное право определяло субъектов административно-правовых отношений в ДВР, их правовое положение. В отличие от РСФСР в дальневосточном буферном государстве существовала министерская система, правовой статус которой был закреплен в Конституции ДВР и в «Положении о Совете Министров ДВР»  70. Участие в государственном управлении принимали общественные организации (политические партии, профсоюзы, кооперативы и др.) 71. Граждане ДВР независимо от пола, национальности, расы и имущественного положения обладали равным объемом административной правоспособности. Административное право закрепляло права и обязанности граждан в области государственного управления. Гарантии прав граждан ДВР не были столь всеобщими, как в РСФСР. Но все органы управления в процессе своей деятельности призваны были охранять права граждан. В процессе государственного управления в ДВР использовались правоустановительная, правоисполнительная и правоохранительная формы государственной деятельности. Важнейшими методами управленческой деятельности являлись убеждение и принуждение. Законодательство ДВР определяло следующие виды административного взыскания: предупреждение, административный штраф, исправительные работы, административный арест, выселение правонарушителей в специально отведенные местности (зоны).
276


По своему характеру, по кругу участников и методу правового регулирования финансовые отношения на Дальнем Востоке были подобны административным (в финансовых отношениях одним из участников обязательно являлся государственный орган, наделенный властными полномочиями по отношению к другому участнику). Финансовое право регулировало финансовую деятельность государственных органов, установление бюджетов, взимание налогов и иных средств, установление порядка расходования государственных средств. Утверждение единого государственного бюджета ДВР производилось правительством республики и, следовательно, относилось к области государственного права. Взимание же налогов и связанные с этим взаимоотношения государственных органов с гражданами и хозяйственными организациями относились к административному праву.
Гражданское право ДВР регулировало имущественные отношения между государственными, кооперативными и общественными организациями; между организациями и гражданами; между гражданами. Особенность регулирования имущественных отношений гражданским правом ДВР, в отличие от административного и финансового права, состояла в том, что субъекты этих отношений выступали как юридически равноправные лица. Право собственности являлось основным институтом, предопределявшим содержание прочих институтов гражданского права ДВР.  Законодательство ДВР предусматривало различные виды и формы собственности, что принципиально отличало его от буржуазного законодательства о праве собственности, знающего лишь единое понятие права частной собственности. В ДВР существовали государственная, кооперативная и частная собственность. Законодательство ДВР предусматривало различные основания возникновения права собственности в зависимости от отдельных видов и форм собственности. Помимо традиционных способов приобретения права собственности устанавливались и специфические способы для данного вида собственности. Так, государственная собственность возникла в силу национализации, конфискации, реквизиции, взимания налогов и др.
В условиях ДВР конфискация применялась только к врагам, а национализация во всех случаях носила возмездный характер. В ДВР были предоставлены известные свободы действий частному предпринимательству в рамках госкапитализма. В аренду частному капиталу сдавались государственные предприятия, золотые прииски, леса и т. п. Конституция ДВР допускала существование частной
277


собственности на орудия и средства производства и предоставляла право государству регулировать отношения между трудом и капиталом. Государство регулировало и сбыт продукции частных предприятий. Ограничением буржуазной собственности явилось введение государственной монополии на торговлю сырьем и пушниной  72. Государственная монополия означала, что государство становилось обязательным контрагентом в каждой сделке по приобретению или отчуждению определенной продукции. Но вследствие проведения частичной национализации и введения государственной монополии на отдельные виды продукции сфера применения договора в известной мере сужалась. Кроме того, в условиях гражданской войны, применительно к отдельным районам Дальнего Востока, правительство ДВР ограничивало или вообще прекращало установление каких-либо хозяйственных связей  73.
В интересах сельской бедноты правительство ДВР 17 октября 1922 г. издало закон «О признании уничтоженными сделок кабального характера»74.
При регулировании семейно-брачных и наследственных отношений нормы права ДВР с небольшими отступлениями воспроизводили основные положения советского права. Но в отличие от него закон ДВР ничего не говорил о встречных обязанностях детей по отношению к родителям. Закон ДВР более узко определял состав семьи, ограничивая ее супругами, родителями и детьми. Свобода завещания в ДВР не была ограничена.
Земельное право ДВР состояло из норм, которые регулировали распределение единого государственного земельного фонда в соответствии с хозяйственным назначением и по субъектам землепользования, закрепляли правовой режим земель специального назначения, городских земель и т. д. Земельное право ДВР, как и в РСФСР, исходило из принципа незыблемости государственной собственности на землю, ее недра, воды, леса. Однако закон ДВР разрешал землепользователям применять в хозяйстве наемный труд, а также предоставлял право крестьянам сдавать надельные земли в аренду.
Сельскохозяйственные земли предоставлялись в пользование не только единоличным крестьянским хозяйствам, но и сельскохозяйственным производственным коммунам, трудовым артелям и товариществам, перешедшим к общественной обработке земли. ДВР использовала законодательные акты РСФСР, регулирующие развитие сельскохозяйственной производственной кооперации, и брала за основу советские уставы.
278


Право государственной собственности на землю предоставляло возможность наиболее рационально использовать природные богатства Дальнего Востока, охранять их. В буферном государстве был издан ряд нормативных актов, направленных на правовую охрану природы.
Трудовое право ДВР регулировало порядок заключения  и содержания коллективных договоров, рабочее время и время отдыха, заработную плату, трудовую дисциплину, охрану труда, порядок разрешения трудовых споров, отношения страхования. В Конституции ДВР получили юридическое закрепление важнейшие принципы и положения советского трудового права. Труд был провозглашен обязанностью всех граждан республики (ст. 132). В отличие от Советской России в ДВР сразу была введена всеобщая трудовая повинность, которая охватила все слои населения. Трудовое право ДВР не было также лишено противоречий: с одной стороны, закон признавал коллективный договор формой правового регулирования труда, а с другой, он не был обязательным, и профсоюзы должны были добиваться его заключения с частными предпринимателями средствами классовой борьбы. Социальное страхование являлось обязательным для всех трудящихся, и его финансирование осуществлялось за счет работодателя без всяких вычетов из заработной платы страхуемых. В трудовом праве республики содержались положения по организации надзора и контроля за соблюдением законодательства о труде государственными, общественными, частными предприятиями и учреждениями.
Нормы уголовного права были направлены на защиту общественного и государственного строя ДВР  75, собственности, на охрану установленного государством правопорядка, обеспечивавшего свободу граждан, осуществление ими своих демократических прав, свобод и законных интересов. В борьбе с контрреволюцией использовались нормы нового законодательства ДВР, которое учитывало опыт РСФСР, а против общеуголовной преступности применялись нормы старого права. В законодательных актах ДВР подчеркивалась классовая природа преступления, направленного против трудящихся и народной власти. Наказанию подлежали не только лица, совершившие уголовные деяния в период ДВР, но и те, которые стали преступниками «...в годы белогвардейской реакции Колчака, Семенова и прочих контрреволюционеров»  76. Характерной особенностью нового уголовного закона ДВР являлось то, что санкции распространялись на лиц, совершивших контрреволюционные преступления, направленные не только против
279


ДВР, но и РСФСР. Тем самым обеспечивалась уголовно правовая защита общественного и государственного строя не только буферной республики, но и Советской России  77. Между двумя государствами был заключен договор о
взаимной выдаче политических и уголовных преступников Уголовное право ДВР включало в качестве подотрасли исправительно-трудовое право, состоящее из норм, которые регламентировали деятельность государственных органов приводящих в исполнение меры наказания по отношению к лицам, признанным народным судом виновными в совершении преступлений. В исправительно-трудовых учреждениях ДВР для лишенных свободы лиц был установлен соответствующий режим, соединенный с общественно полезным трудом и проведением политико-воспитательной работы 78.
Одним из важнейших видов государственной деятельности ДВР являлось правосудие, имевшее своей задачей обеспечение точного и неуклонного исполнения законов всеми организациями, учреждениями, должностными лицами и гражданами буферного государства. Правосудие на Дальнем Востоке осуществлялось путем: 1) рассмотрения и разрешения в судебных заседаниях гражданских дел по спорам, затрагивающим права и интересы граждан, предприятий, учреждений, общественных организаций; 2) рассмотрения в судебных заседаниях уголовных дел и применения установленных законом мер наказания к лицам, виновным в совершении преступления, или оправдания невиновных. В ДВР существовало две отрасли права, регламентирующие процесс по уголовным и гражданским делам. Уголовно-процессуальное право регулировало деятельность суда, прокуратуры, органов предварительного следствия и дознания по расследованию и рассмотрению уголовных дел, установлению прав и обязанностей каждого из этих органов, закрепляло правовое положение лиц, участвующих в производстве по уголовным делам, определяло условия судопроизводства  79, которые совпадали с соответствующими уголовно-процессуальными формами РСФСР. Но в ДВР профсоюзы не были наделены правом поддерживать обвинение в суде. В отличие от революционных трибуналов РСФСР участие обвинения и защиты в судебном заседании политического суда, прения сторон в ДВР были обязательными. Так, если обвиняемый признавал свою вину, то суд вправе был окончить на этом рассмотрение дела и вынести приговор.
Гражданско-процессуальное право ДВР было направлено на то, чтобы обеспечить фактическую реализацию прав
280


и законных интересов граждан, государственных и общественных организаций в области имущественных отношений. В УГС ДВР были закреплены основные принципы советского гражданского процесса: диспозитивность, непосредственность, оценка судебных доказательств в процессе по побуждению суда, равноправие сторон в процессе, непрерывность, гласность и публичность судебного заседания, состязательность. Но в отличие от советской гражданско- процессуальной практики народный суд в ДВР не обязан был оказывать трудящимся активное содействие в ограждении их прав и законных интересов, чтобы юридическая неосведомленность, малограмотность и другие обстоятельства не могли быть использованы во вред гражданам. Подобно буржуазному суду народный судья в ДВР мог при рассмотрении гражданского дела пассивно созерцать состязание сторон и формально констатировать факт победы сильного в споре. Это приводило на практике к тому, что в судах ДВР представители буржуазии, выступая в суде в спорах, в единоборстве с трудящимися, использовали в своих интересах элементы состязательности, свободу сторон в судопроизводстве. Демократичность судопроизводства по гражданским делам в ДВР проявлялась в праве всех участников процесса действовать инициативно и самостоятельно с целью достичь истины, устранить нарушения закона и добиться охраны прав граждан.
Таковы отрасли, составляющие систему права ДВР. В ДВР материальное и процессуальное право не противопоставлялись, как в буржуазных странах. Степень разработки, насыщенность содержания, динамика развития отдельных отраслей права на Дальнем Востоке в 1920— 1922 гг. были различны. В буферной республике быстрее развивались процессуальные отрасли, чем материальные. Условия гражданской войны требовали в первую очередь утвердить законность в отправлении правосудия, что прежде всего соответствовало интересам граждан. В ДВР наблюдалось некоторое отставание в развитии отраслей, связанных с регулированием экономических отношений. Это объяснялось, на наш взгляд, двумя причинами: опережающим развитием в ДВР политической надстройки на  первых этапах государственно-правового строительства в буферной республике; ведущей ролью демократического блока в политической жизни Дальнего Востока в годы интервенции и гражданской войны, а не в экономической. Данные обстоятельства создавали положение неустойчивости и нестабильности правовой системы в целом. В связи с этим показательно, что классовая борьба в сфере права разверну-
281


лась вокруг определенных правовых отраслей. Буржуазия ополчилась прежде всего против тех отраслей права ДВР, в которых в наибольшей степени выражены интересы трудящихся и использован правовой опыт РСФСР. К ним относились такие отрасли права, как административное, трудовое и др. Те отрасли права, в нормах которых удельный вес буржуазного содержания был наибольшим, не вызывал «критику» и отказ их применять со стороны нетрудовой части населения Дальнего Востока.
§ 3. Значение нового законодательства в осуществлении основных функций и советизации ДВР
Новое законодательство ДВР играло роль системообразующего фактора, своеобразного «правового стержня» для других элементов системы. Нормы буферного законодательства придавали этой системе определенную стройность и завершенность, были направлены на преодоление ее нестабильности. Но сложные социально-экономические и политические процессы, вызванные интервенцией и гражданской войной на Дальнем Востоке, приводили к постоянному нарушению адекватности отражения общественных потребностей и интересов в правовой форме, объективно требовали внесения изменений в законодательном порядке в действующее право и тем самым вызывали «ломку» существующей системы права.
Постоянное и постепенное увеличение удельного веса нового законодательства в правовой системе ДВР означало упрочение суверенитета буферного государства. Новое законодательство стало одним из атрибутов государственного суверенитета ДВР. Принцип верховенства нового законодательства как органическая составная часть суверенитета по существу была закреплена в Конституции ДВР (ст. 1—6, 31, 32). В ДВР государственный суверенитет принадлежал народу и находил свое непосредственное проявление в основных направлениях деятельности государства в буферной республике.
По сравнению с буржуазным и социалистическим государством перед ДВР стояли иные основные задачи, так как в ней власть принадлежала блоку демократических сил во главе с рабочим классом. Государство в ДВР не преследовало задачу укрепления буржуазного порядка или построения социализма. Деятельность государства в ДВР была направлена к осуществлению общедемократической цели: ликвидировать внутреннюю и внешнюю контр-
282


революцию на Дальнем Востоке, используя компромиссы с русской и иностранной буржуазией. Поэтому функции государства в ДВР носили промежуточный характер, т. е. являлись не капиталистическими, но и не социалистическими. Законодательное закрепление и реализация основных направлений деятельности государства в ДВР были противоречивыми. В ДВР государство осуществляло функцию неполного подавления контрреволюции, так как она не была направлена на ликвидацию эксплуататорских классов. Данная функция имела цель лишь подавления контрреволюционной части буржуазии, используя различные средства и методы  80.
В отношении интервентов и белогвардейцев буферному государству пришлось осуществлять военное подавление. Прифронтовые районы и местности, охваченные бандитизмом, объявлялись зонами «особой охраны»  81, где временно приостанавливалось действие конституционных норм. В связи с активизацией контрреволюционных действий и бандитизма 3 апреля 1922 г. правительство ДВР приняло закон о временном приостановлении действия ст. 26 Конституции и введении смертной казни за наиболее тяжкие уголовные преступления (шпионаж, диверсии, террористические акты, умышленные убийства и др.) 82. Такой шаг народной власти вызвал поток нападок и клеветы со стороны буржуазии. Меньшевистская газета «Наш голос» писала: «Смертная казнь — варварский институт, противоречащий моральному и правовому сознанию рабочего класса»83. Но иного мнения были рабочие и крестьяне Дальнего Востока, которые одобряли политику Коммунистической партии и оказывали необходимую помощь правоохранительным органам в борьбе с контрреволюцией.
Идеологическое подавление буржуазии в ДВР осуществлялось в полном объеме. Дальневосточная организация РКП (б), используя средства массовой информации, подробно информировала трудящихся о внутренней и внешней политике ДВР и РСФСР. Политическое подавление буржуазии в ДВР в отличие от РСФСР проходило в условиях, когда буржуазные элементы не были лишены избирательных прав и были допущены к участию в политической жизни. Экономическое подавление буржуазии в Д же отличалось своеобразием.
Конституция ДВР и другие нормативные акты признавали институт частной собственности, что означало сохранение буржуазии как класса. Этому способствовало и отсутствие всеобщей национализации  крупной промышленности. Лишь отдельные предприятия были принудительно
283


изъяты в собственность государства за определенный выкуп. Без всякого выкупа были конфискованы предприятия врагов народа, участвующих в гражданской войне против народной власти ДВР.
В ДВР государство выполняло функцию регулирования хозяйства, стремясь восстановить экономику и обеспечить снабжение армии и населения. Функция регулирования народного хозяйства была направлена на создание промежуточной экономики, используя, госкапитализм, облегчающий переход к социализму.
Промышленность ДВР была развита слабо. Наибольший удельный вес имела золотодобывающая промышленность. Конституция ДВР объявила недра земли национализированными. Однако организовать добычу золота своими силами буферное государство не могло из-за отсутствия средств. Выход был найден в передаче приисков прежним владельцам и концессионерам. 30 июня 1921 г. правительство ДВР приняло «Положение о частном золотом промысле в открытых для него местностях на территории ДВР»84, согласно которому на золотоносных площадях допускалась добыча золота на правах аренды общественными организациями, акционерными обществами, частными предпринимателями и трудовыми артелями. B 1922 г. бывшие владельцы эксплуатировали на правах аренды более 200 из 690 приисков, а остальные были сданы на тех же условиях старательским артелям 85.
Аналогичное положение наблюдалось и в других отраслях добывающей промышленности ДВР Государство стремилось сохранить за собой 23 фабрично-заводских предприятия, необходимые для обороны и обслуживания железнодорожного транспорта 8б, который являлся безраздельной государственной собственностью. С целью повышения рентабельности производства правительство ДВР 18 августа 1921 г. издало «Закон о выделении государственных предприятий в особую категорию на коммерческих началах»  87. Предприятия, имеющие общегосударственное значение, получили свободу в распоряжении кредитом и сырьем. Выпускаемую продукцию предприятие в первую -очередь продавало другим правительственным предприятиям и учреждениям. Остаток продукции оно имело право реализовывать На внутреннем и внешнем рынке. Закон наделил государственное предприятие полной хозяйственной самостоятельностью и возможностью конкурировать с частником. Методы руководства государственными предприятиями в ДВР и РСФСР были одинаковыми (единоначалие в опоре на трудовой коллектив и профсоюз).
284


Правительство ДВР при проведении курса на восстановление экономики учитывало соотношение между государственными, частными и кооперативными предприятиями (государственная промышленность—17%, кооперативная промышленность — 27,8%, частная промышленность — 34,2%)  88. Производственная кооперация мелких товаропроизводителей в ДВР относилась к системе госкапитализма. Государство привлекало к организации промышленных предприятий частный капитал с правом правительства ДВР в будущем выкупить эти объекты и превратить их в государственную собственность.
Если в РСФСР мерой перехода к национализации частной промышленности был рабочий контроль над производством, то в ДВР был установлен контроль профсоюза за условиями труда, выплатой заработной платы и социальным страхованием на частных предприятиях.
Переходным состоянием экономики ДВР объясняются и особенности государственного руководства сельским хозяйством. Национализация земли ликвидировала частное землевладение, но не разрушила сословных перегородок между различными группами землепользователей государственных земель. Значительные земельные наделы сосредоточивались в руках кулачества, казаков, старожилов. В буферных условиях решительного наступления на кулачество предпринято не было. Сельская беднота в ДВР не была организована в комбеды. Вопрос об уравнительном перераспределении земли, чтобы не обострять отношения с кулачеством, по тактическим соображениям в ДВР не был разрешен. 14 декабря 1921 г. Народное собрание ДВР приняло «Закон о земле»  89, который предусматривал возможность наделения безземельного и малоземельного крестьянства землей из государственного запасного фонда. Но запасной государственный фонд в ДВР был невелик и наделить из него землей всю крестьянскую бедноту было невозможно. В этих условиях сельская беднота вынуждена была по-прежнему арендовать землю у кулаков за высокую плату. «Закон о земле» в ДВР в отличие от Земельного кодекса в РСФСР 1922 г. сохранял применение наемного труда в частном хозяйстве. В буферной республике допускалось на земле капиталистическое предпринимательство. Правительство ДВР практиковало сдачу в аренду свободные, оброчные государственные земли. Так же как и в РСФСР, на Дальнем Востоке поощрялось развитие всех видов сельскохозяйственной кооперации. Но без коренной ломки всей системы землепользования в Забайкалье и на Дальнем Востоке производственная и другие
285


виды сельскохозяйственной кооперации не могли развиваться,
Буферное государство предпринимало усилия, направо ленные на развитие государственной и кооперативной и установление контроля за частной торговлей.
Уже в 1920 г. в ДВР была введена в законодательном порядке монополия на торговлю сырьем. Однако «Закон о государственной монополии торговли сырьем»  90 оказался нежизненным, так как у буферного государства не хватало средств для скупки сырья. 29 сентября 1921 года правительство ДВР издало новый «Закон о регулировании торговли сырьем и пушниной»  91. С целью усиления регулирования и контроля торговли сырьем со стороны государства последнее пошло на заключение договоров с частными, в том числе и с иностранными фирмами  на скупку сырья.
Эту форму государственного капитализма правительство ДВР пыталось противопоставить контрабандной торговле и стихийной спекуляции. На основе «Закона о свободном обращении золота» от 26 сентября 1921 г.  92 была разрешена скупка золота по особым государственным свидетельствам. «Закон о вывозе золота за границу» (1922 год) 93 запрещал вывоз золота за границу в непробированном виде. При этом основным скупщиком золота стал акционерный Дальбанк, в котором государство являлось самым крупным вкладчиком. Ярким проявлением госкапитализма в ДВР являлось развитие сети торговой кооперации. По данным видного советского экономиста М. И. Целищева, в 1922 г. на Дальнем Востоке торговая кооперация ухватывала 70% всего населения и имела общий оборот в 3 452 738 руб. (из них государственные торговые предприятия  — 278 705 руб.; частные — 226 828 руб.)94. Вместе с тем розничная торговля в основном находилась в руках частных лиц  95. В 1922 г. государственные торговые предприятия ДВР были объединены в «Госторг», который имел свободу действий на рынке, мог по своему усмотрению осуществлять кредитование, в том числе и частника»96. Торговля в ДВР испытывала значительные трудности в связи с отсутствием постоянного и твердого денежного курса. Это привело к тому, что в городах торговые операции в 1920 г. проводились на обесцененные кредитные билеты ДВР, а в сельской местности процветала меновая торговля.
Стремясь не допустить утечку золота и серебра за границу, правительство ДВР 24 января 1921 г. издало «Закон об изъятии звонкой денежной монеты» 97. Применение этого закона привело к еще большему обесцениванию бумаж-
286


ных денег, и его вскоре пришлось отменить. 16 мая 1921 г. появился новый закон «Об урегулировании денежного обращения Дальневосточной республики»  98, согласно которому на территории буферного государства устанавливалось хождение российской звонкой монеты. В 1922 г. бумажные деньги ДВР потеряли всякую цену. В целях стабилизации в республике денежного обращения государство пыталось установить контроль за кредитно-финансовыми и торговыми операциями. В ДВР национализация банков не была произведена. Государственный банк в буферной республике производил распределение кредитов между ведомствами. В 1922 г. на акционерных началах были созданы Дальбанк и банк потребительской кооперации. Акционерами Дальбанка являлись кооперация, частный капитал и государство, которому принадлежало свыше 50% всех акций  99. Данная форма акционирования создавала систему госкапитализма в банковском деле.
Таким образом, в сфере экономики, торговли и банковского дела правительством ДВР был взят курс на утверждение госкапитализма, который по сравнению с соответствующей практикой РСФСР в период нэпа имел свои особенности.
В отличие от РСФСР государство в ДВР не занимала командных высот в экономике. ДВР не провела полной  национализации капиталистической собственности. Поэтому экономическая мощь буржуазии была лишь подорвана, но не сломлена. Частный капитал сохранял сравнительно прочные позиции в экономике ДВР в условиях отсутствия в буферной республике монополии внешней торговли, отказа от национализации банков, развития аренды государственной земли частником и буржуазного предпринимательства. В ДВР госкапитализм составлял основу экономики, а в РСФСР он являлся подспорьем в создании социалистического народного хозяйства. Госкапитализм давал возможность бороться с неорганизованной стихией мелкотоварного производства и спекуляцией, создавая условия перехода к строительству экономических основ социализма.
Переходный характер экономики ДВР создавал большие трудности на пути социальной защиты интересов трудящихся, так как значительная часть средств производства находилась в распоряжении буржуазии.
Функция регулирования социальных отношений являлась одной из основных внутренних функций буферного государства. Важно было оказать помощь трудящимся в сложное время гражданской войны, чтобы  они выстояли в
287


борьбе с контрреволюцией. В связи с этим по закону от 20 ноября 1920 г. государство взяло на себя социальное обеспечение трудящихся и, прежде всего, семей народоар. мейцев, инвалидов, лиц, пострадавших от контрреволюции 100. Они были поставлены на пайковое довольствие. Этим категориям населения бесплатно предоставлялись предметы первой необходимости (одежда), различные бытовые услуги (баня, транспорт и др.). В ДВР, как и в РСФСР, социальное обеспечение первоначально было соединено с социальным страхованием и производилось  исключительно за счет государства. В условиях острой нехватки в ДВР материальных и финансовых средств эта мера являлась тяжелым бременем для государства. Государственная жизнь требовала отделения социального страхования от социального обеспечения. По закону «О социальном обеспечении» от 18 августа 1921 г.  101 социальное страхование рабочих на частных предприятиях уже производилось за счет работодателей, а социальное обеспечение населения возлагалось на местные органы самоуправления. По закону от 20 октября 1921 г лица, демобилизованные из НРА, и члены их семей исключались из социального обеспечения 102.
Статья 144 Конституций ДВР гласила: «На все случаи социального риска для всех без исключения лиц, работающих по найму как в государственных, так и в общественных и частных предприятиях и учреждениях, устанавливается социальное страхование при полном участии страхуемых с возложением взносов исключительно на нанимателей, без всяких вычетов из заработка страхуемых» 103. По закону «О социальном страховании» от 10 января 1922 г. обязательное социальное страхование распространялось на все виды социального риска, в том числе на случаи временной утраты трудоспособности  104. Размеры пособия страхуемых приближались к полной заработной плате, а отчисления работодателей в страховой фонд предприятия равнялись 10% фондов зарплаты страхуемых. Представителями страхуемых перед администрацией предприятия выступали профсоюзы.
Государственное обеспечение на случай социального риска (безработица, временная и постоянная нетрудоспособность) осуществлялось в форме социального страхования. Социальное страхование являлось обязательным для всех трудящихся. Закон распространял страхование на все виды потери трудоспособности: на случай болезни, увечья, инвалидности, материнства, старости, вдовства, сиротства, безработицы. Пособие по безработице предоставлялось в
288


размере, достаточном для обеспечения безработному прожиточного минимума. В случае болезни все лица, занятые по найму, получали бесплатную врачебную и лекарственную помощь. При временной утрате трудоспособности соответствующему лицу выделялось денежное пособие, размер которого определяла страховая касса профсоюза. Пособие по беременности и родам выплачивалось в размере полного заработка работницы, занятой физическим трудом в течение восьми недель до родов и восьми недель после родов (прочим лицам — в течение 6 недель до и после родов).
В ДВР была установлена пенсия в размере в зависимости от прожиточного минимума для лиц, навсегда потерявших трудоспособность из-за увечья, болезни, старости. Лица, имущественно обеспеченные, а также семьи белогвардейцев материальной поддержкой государства не пользовались.
На основе раздела Конституции ДВР «О труде» правительство буферного государства 9 июня 1922 г. приняло «Закон об основных условиях наемного труда» 105, который защищал интересы рабочего класса. Закон установил порядок заключения трудовых и коллективных договоров с предпринимателями, условия и порядок выдачи заработной платы, охраны труда и проведения стачек. Наем рабочих производился через биржу труда, которая организовывалась местными органами самоуправления при участии профсоюзов. Коллективные договоры от имени рабочих заключали профсоюзы. Но в отличие от РСФСР коллективный договор в ДВР по ст. 115 Закона не был обязательным для работодателя. Поэтому рабочие под руководством профсоюзов иногда вынуждены были защищать свои интересы средствами классовой борьбы с предпринимателями. Частое недовольство рабочих вызывала практика выплаты заработной платы. Размер и порядок выплаты заработной платы определялись коллективным договором, а при его отсутствии — тарифными разрядами для той или иной местности. В условиях расстройства экономики, наличия спекуляции и обесценения бумажных денег заработная плата в ДВР начислялась рабочим и служащим как в денежной, так и в натуральной форме  106.
Размер заработной платы определялся в зависимости от квалификации (разряда) рабочего или служащего. Минимальная заработная плата должна была соответствовать прожиточному минимуму, устанавливаемому ежемесячно органами местного управления при участии профсоюзов для каждой области. Но нередко заработная плата рабо-
289
10 Зак. 10277


чим и служащим выплачивалась нерегулярно, выдача продовольствия задерживалась порой на несколько месяцев. В создавшейся обстановке рабочие прибегали к стачкам и забастовкам, проведение которых было узаконено  107.
При этом закон запрещал работодателям препятствовать проведению стачек, составлять черные списки на забастовщиков, увольнять их. Выступления рабочих проходили под руководством коммунистов и профсоюзных лидеров в основном на частных предприятиях, а в государственном секторе они носили единичный характер 108. В целом забастовочное рабочее движение не получило широкого развития в ДВР, так как общественные и государственные организации своевременно вмешивались в конфликт рабочих с предпринимателями и добивались удовлетворения требований трудящихся.
В ДВР придавалось исключительно важное значение ломке старого и формированию нового отношения к труду. В законе «Об основных условиях наемного труда» содержались положения, регламентирующие продолжительность рабочего времени (восемь часов), сокращение ночных и сверхурочных работ. Для лиц, не достигших 18 лет, рабочий день сокращался до шести часов. На особо вредных работах устанавливался сокращенный рабочий день. Сверхурочные работы допускались лишь в исключительных случаях с разрешения профсоюзов. Лица, не достигшие 18 лет, и женщины к особо тяжелым, опасным для здоровья и сверхурочным работам не допускались.
В это переходное время на Дальнем Востоке наблюдалось общее ослабление трудовой дисциплины. Организации РКП (б) отмечали отсутствие на предприятиях и в учреждениях ДВР «...внутренней должной дисциплины»  109. На партийных и профсоюзных конференциях принимались постановления о введении строжайшей дисциплины труда  110. Центральными и местными органами государственной власти ДВР были изданы нормативные акты, которые заложили правовые основы новой трудовой дисциплины на Дальнем Востоке. В разделе V (отдел II) Конституции ДВР  111 была закреплена обязанность трудиться с соблюдением внутреннего распорядка на государственных и частных предприятиях и учреждениях. Министерства (ведомства) и предприятия (учреждения) разрабатывали и вводили в действие типовые правила внутреннего распорядка 112, с помощью которых была сделана попытка «установить разумную трудовую дисциплину и образцовый порядок» 113. По своему конкретному содержанию обязанности рабочих и служащих разделялись на общие и специальные (функ-
290


циоиальные). К общим относились обязанности: добросовестно и честно работать  114, проявлять трудолюбие, вести себя достойно и бороться за производительность труда  115. Обязанности, связанные с использованием своей трудовой функции, заключались в квалифицированном и надлежащем выполнении производственных заданий. Администрация должна была использовать рабочих и служащих строго по специальности, следить за соблюдением техники безопасности и охраны труда, своевременно выдавать рабочим и служащим заработную плату и т. д. Свои профессиональные обязанности администрация должна была осуществлять совместно или по согласованию с профсоюзом. Закон предписывал рабочим и служащим беспрекословно выполнять распоряжения администрации, если они не противоречат указаниям профсоюза  116. В последнем случае «...работник, не вступая в пререкания и споры с администрацией, сообщает о конфликте местному комитету  117, который и разрешал возникший спор. Производственные собрания и общественно-политические мероприятия рекомендовалось проводить во внерабочее время. Трудовая дисциплина в ДВР обеспечивалась методами убеждения, поощрения и принуждения. Мерами дисциплинарного взыскания являлись: 1) порицание на общем собрании коллектива; 2) порицание через печать; 3) сверхурочные работы в течение 7—14 дней по 2 часа в сутки; 4) выговор; 5) привлечение к работе в праздничные дни; 6) перевод на нижеоплачиваемую работу; 7) исключение из профсоюза и увольнение  118. В ДВР более широко, чем в РСФСР, применялись сверхурочные работы как мера дисциплинарного взыскания. Кроме того, в ДВР было санкционировано право государственного предприятия или учреждения препятствовать исключенному из профсоюза и уволенному с работы трудоустроиться вновь в сфере государственного сектора. Уволенный мог в лучшем случае рассчитывать найти работу у частных предпринимателей. В этом законодатель видел действенный путь очищения государственных предприятий и учреждений от недобросовестных работников и нарушителей трудовой дисциплины. Безработный не имел права отказываться от предлагаемой ему в порядке очередности работы. Закон разрешал предприятиям и учреждениям устанавливать для него испытательный срок от одной недели до одного месяца. В зависимости от результатов испытания проводилось принятие того или иного лица на постоянную работу, либо отчисление его с уплатой вознаграждения за время испытания по тарифной ставке. Гражданам ДВР предоставлялось право обжаловать это
291
10*


решение в профсоюзе и в органах Министерства труда, постановления которых были окончательны и дальнейшему обжалованию не подлежали. Продолжительность ежегодного отпуска за шесть месяцев работы определялась в две недели, за год — в месяц.
В отличие от РСФСР, в ДВР сразу была введена всеобщая трудовая повинность, которая охватила все слои населения. В декабре 1920 г. был образован Дальневосточный комитет по проведению трудовой повинности (Далькомтруд), в состав которого вошли представители Министерства труда, Высшего экономического совета, МВД, Военного министерства, Дальпрофсовета.
На Далькомтруд возлагались задачи: учет населения, подлежащего трудовой повинности и мобилизации; целесообразное распределение привлеченных к повинности граждан. Далькомтруд имел право применять в необходимых случаях меры принуждения к лицам, уклоняющимся от выполнения повинности. Трудовая повинность осуществлялась в различных формах: 1) натуральные повинности  — дровяная (по заготовке, погрузке и выгрузке топлива), гужевая; 2) трудовые мобилизации специалистов  — юристов, учителей, медико-санитарных работников, железнодорожников и др.; 3) милитаризации предприятий и учреждений (приравнивали весь их личный состав к военнослужащим). В условиях гражданской войны, при крайней скудости государственных средств и падении курса денежных знаков, милитаризация труда служила конкретным средством обеспечения наиболее важных отраслей хозяйства и культуры квалифицированной рабочей силой. К их числу, например, относился железнодорожный транспорт. В интересах обеспечения бесперебойных железнодорожных перевозок для фронта и тыла по закону от 11 ноября 1920 г. мобилизации на военную службу подлежали рабочие и служащие железных дорог Дальнего Востока 119. 2 декабря 1920 г. появился закон о милитаризации труда медицинских и ветеринарных работников  120. В феврале 1921 г. был издан закон о милитаризации труда педагогического персонала в учреждениях, подведомственных Министерству просвещения 121. Одновременно правительство ДВР приняло меры к возвращению квалифицированных работников, занятых не по специальности, на службу в учреждения. Министерства транспорта, связи, юстиции и другие министерства ставили перед правительством вопрос о милитаризации труда. В марте 1921 г., отклонив данную просьбу Министерства продовольствия и торговли, правительство заявило, что милитаризация распространяется
292


только на служащих трех министерств: военного, транспорта, здравоохранения. Затем было положено начало постепенному отказу ДВР от практики трудовой мобилизации. В октябре 1921 г. правительство отменяет милитаризацию труда во всех гражданских ведомствах, в том числе на транспорте и в медицинских учреждениях 122.
Важное значение в ДВР придавалось также регулированию социальных отношений, находящихся за пределами производства (налоговое обложение, обеспечение жильем, медобслуживание населения). Здесь политика буферного государства сводилась к определению степени участия каждого класса в данных сферах жизнедеятельности и получению от общества соответствующей доли материальных благ.
В ДВР основную статью государственного дохода составляли налоги. В ст. 154 Конституции ДВР был дан перечень установленных в буферном государстве налогов. «Основной Государственный доход, — говорилось в статье,  — должен состоять из: прогрессивно-подоходного поимущественного налога, налога на обращение, т. е. налога крепостного, налогов на наследство, на незаслуженный прирост ценностей, на дарение и пр...» 123. Самым распространенным из них являлся прогрессивно-подоходный налог, который уплачивался буржуазией города и деревни, исходя из размера имущества и доходов плательщиков. Согласно «Положению о денежно-натуральном сборе» 124, принятому Учредительным собранием ДВР 29 октября 1921 г., сбор данного налога производился местными органами самоуправления с учетом благосостояния хозяйства (учитывалось количество земли, рабочих рук, машин, инвентаря в данном хозяйстве, а также побочных заработков и промыслов). Беднейшее население сельских районов ДВР было освобождено от уплаты налогов. Кулачество встало на путь борьбы с налоговой политикой правительства ДВР (препятствовало учету имущества, саботировало уплату налогов и т. д.). Местные государственные органы вынуждены были производить опись имущества недоимщиков и продажу его части за долги. По мере укрепления народной власти правительство ДВР усиливало классовый подход в проведении налоговой политики. 4 января 1922 г. оно приняло «Закон об установлении временного положения о дополнительном прогрессивном налоге за 1921 г.», который взыскивался с чистой прибыли частных предприятий  125. В связи с возрастанием активности Вооруженных сил ДВР в отношении интервентов и белогвардейцев правительство буферной республики ввело военный налог, который рас-
293


пространялся только на буржуазию 126. Итак, налоговые обложения в ДВР находились в зависимости от имущественного положения граждан, что соответствовало интересам трудящихся. В отличие от налоговой системы РСФСР в буферном государстве с коллективного (кооперативного) хозяйства взимались налоги на тех же основаниях, что и с индивидуального крестьянского двора. Такая практика не создавала дополнительных стимулов для поднятия производительности кооперативного и индивидуального крестьянского хозяйства. В РСФСР существовали льготы (премирования) для крестьян, которые в срок уплачивали налоги, улучшали обработку земли и т. д. Подобные стимулы оживления сельского хозяйства не были предусмотрены в вышеуказанных нормативных актах ДВР.
Иначе, чем в РСФСР, на Дальнем Востоке решалась и жилищная проблема. Здесь национализации и муниципализации проведено не было. Поэтому весь жилой фонд находился в распоряжении частных лиц. Законодатель, не стремясь к созданию государственного жилого фонда, однако, большое внимание уделял правовой регламентации отношений между квартиронанимателями и домовладельцами. При городских самоуправлениях были созданы специальные жилищные комиссии, в состав которых входили: 3 представителя от городского самоуправления, 1 — от областного или уездного самоуправления, 2 — от профсоюзов, 1—от квартиронанимателей. В своей деятельности комиссия руководствовалась «Положением об удовлетворении жилищной потребности в городах и пригородах ДВР и о порядке установления нормальных цен на жилищные площади» 127. Нормы этого акта регулировали различные вопросы, касающиеся жилых помещений, принадлежащих правительственным, общественным организациям и частным лицам. Жилищные комиссии занимались учетом, оценкой жилой площади и ее распределением. Ветхие, сырые и темные жилые помещения, квартиры в подвалах и полуподвалах стоили до 50% ниже нормальной цены  128. Комиссия имела право обязать домовладельца произвести необходимый ремонт жилого помещения. При неисполнении этого решения домовладельцу угрожал крупный штраф. Домовладельцы в ДВР имели постоянный и обеспеченный доход от сдачи жилого помещения в наем, хотя размеры квартирной платы определялись комиссией в зависимости от изменения финансово-экономического и хозяйственного положения в той или иной области республики. Законом была установлена норма жилого помещения в 3 куб. сажени на человека 129. При сохранении частного жилищного
294


сектора в ДВР не было произведено массовое переселение бедноты в лучшие квартиры. Но многодетным рабочим семьям жилищные комиссии предоставляли квартиры, которые ранее принадлежали контрреволюционерам, бежавшим за границу. Принудительное переселение допускалось лишь в силу государственной необходимости. Домовладелец имел право на принудительное переселение только в том случае, если у него не было квартиры в своем доме или произошло увеличение численности его семьи, а также при переходе данного недвижимого имущества к другому владельцу 130.
Своеобразно было поставлено и медобслуживание населения ДВР Все медицинские учреждения на территории двр находились в распоряжении государства, которое в 1920 г. приняло закон о бесплатном медицинском и ветеринарном обслуживании населения 131. Но для этого ДВР не имела достаточно кадров и средств, которые в основном направлялись в действующую армию. Поэтому в 1921 г. пришлось отказаться от бесплатной медицинской помощи населению и переводить медучреждения на хозрасчет, взимая с граждан плату за лечение  132. Широко стала распространяться и частная медпрактика, которая не запрещалась законом.
Таким образом, одной из основных функций государства в ДВР являлась функция регулирования социальных отношений. Политика буферного государства в социальной сфере была направлена не на ликвидацию класса буржуазии, а на ограничение ее предпринимательской деятельности и возложение на нее значительной части государственных расходов. Тем самым государство в ДВР не дало буржуазии безгранично обогащаться за счет трудящихся.
Культурно-воспитательная деятельность составляла самостоятельную функцию буферного государства, которая была направлена, прежде всего, на распространение просвещения среди народа. Просветительский характер данной функции, в частности, проявлялся в стремлении ДВР четко определить свою политику в области образования. Этот курс был юридически закреплен в Конституции ДВР (ст. 174—179). «Республика, —  говорилось в ст. 174 Основного закона, — ставит своей задачей предоставить всем ее гражданам, и в первую очередь трудящимся, всестороннее образование» 133. В Конституции указывалось, что современная школа должна строиться на принципах отделения ее от церкви, обязательного, бесплатного и совместного для обоих полов обучения; единства обучения, труда и воспитания 134. В декабре 1920 г. правительство ДВР издало по-
295


становление о передаче всех учебных заведений (в том числе и частных) в ведение Министерства народного просвещения 135. Оно было направлено на создание единой государственной системы обучения с соблюдением преемственности между начальным, средним и высшим образованием. 23 декабря 1921 г. правительство ДВР отменило плату за обучение во всех учебных заведениях республики. Важной значение для организации единой государственной школы имело принятие правительством «Основных положений о единой школе Дальневосточной республики» 136. В соответствии с «Основными положениями» школа была разделена на две ступени: первая — с пятигодичным курсом обучения для учащихся 8—13 лет, и вторая — с четырехгодичным курсом обучения для учащихся 13—17 лет. Однако анализ этого документа свидетельствует об отступлении от принципа единой общеобразовательной школы. Государство, не имея материальных и денежных средств на содержание школ, вынуждено было допустить в новой системе образования частное школьное обучение. Программа и плата за обучение в государственных и частных школах утверждались Министерством народного просвещения. Частные школы превращались в привилегированные учебные заведения для буржуазии, так как доступ к ним детям из семей трудящихся из-за сравнительно высокой платы был затруднен. Следующим отступлением от первоначального плана строительства школы явилась передача дела народного просвещения местным органам самоуправления и введение платы за обучение в государственных школах. От платы освобождались лишь дети военнослужащих и малообеспеченных родителей. Таким образом, принцип всеобщего и бесплатного обучения в ДВР не был проведен в жизнь. Кроме того, в отдельных районах ДВР не был последовательно осуществлен принцип отделения школы от церкви, имело место преподавание закона божьего.
В период ДВР на Дальнем Востоке были заложены основы профессионально-технического образования 137. В буферной республике были открыты профессионально-технические школы: 3 политехнических, 2 сельскохозяйственных, 6 торговых, 3 коммерческих. Впервые на Дальнем Востоке была создана сеть общеобразовательных школ, которые осуществляли обучение рабочей молодежи без отрыва от производства. Правовой статус данных школ определялся специальным «Положением о центральных областных рабочих школах Министерства народного просвещения Дальневосточной республики» 138. Школы рабочей молодежи открывались в промышленных населенных пунктах.
296


Определенное развитие в ДВР получило и высшее образование. Во Владивостоке в марте 1920 г. был основан государственный Дальневосточный университет, который готовил специалистов-политехников, востоковедов, филологов, юристов и др. В Чите в 1921 г. начал подготовку учителей для общеобразовательных школ Институт народного образования. Государственная консерватория ДВР выпускала музыкантов с высшим образованием 139. В 1921 г, правительство ДВР утвердило представленное Министерством народного просвещения «Положение о высшей школе ДВР» 140, в котором, в частности, было сказано, что высшая школа «...имеет своей задачей Подготовку высококвалифицированных работников для различных областей жизни и государственного строительства, обеспечивая учащимся в ней прочное усвоение необходимых научно-теоретических и практических знаний с воспитанием навыков, по избранной специальности»  141. Высший орган вуза  — Совет, состоящий из преподавателей и представителей студенчества (составляющих 1/4 всего состава членов Совета), самостоятельно определял перечень дисциплин, подлежащих изучению студентами. Наряду с государственными в ДВР функционировали и частные учебные заведения, в основном коммерческие  142. 14 сентября 1921 г. Министерство народного просвещения издало «Инструкцию о частных учебных заведениях ДВР» 143. В ней говорилось, что учредитель частного учебного заведения должен следить за тем, чтобы обучение и воспитание студентов осуществлялось в соответствии с Основным законом (ст. 174— 179). Культурно-просветительная работа в Школах и вузах двр проводилась в тесном единстве с деятельностью в этом направлении профсоюзов  144. При этом обращалось внимание на «сближение семьи и школы для совместной работы в деле воспитания детей на основах Конституции ДВР» 145. В ДВР перед государством не стояла цель коммунистического воспитания трудящихся. Воспитание в переходном обществе основывалось на общедемократических и социальных принципах 146, закрепленных в Основном законе ДВР
Буферное государство, осуществляя культурно-воспитательную функцию в трудных условиях гражданской войны, культурной отсталости большинства населения, острой нехватки квалифицированных кадров и средств, провело определенную работу по ликвидации неграмотности, по привлечению на сторону народной власти кадров старой интеллигенции, по организации сети культурно-просветительных учреждений — библиотек, клубов, музеев, по раз-
297


витию литературы и искусства и др.  147. Власти ДВР бережно относились к сохранению культурных ценностей прошлого, приобщая к ним трудящиеся массы 148.
Итак, культурно-воспитательная функция, носящая в основном просветительский и компромиссный характер, допускала в большей мере, чем в РСФСР, уступки буржуазии в области просвещения и культуры. По целям и способам осуществления она отличалась от культурно-воспитательной функции государства в Советской России.
Целенаправленной и последовательной являлась деятельность буферного государства в области охраны правопорядка. По своему содержанию функция охраны правопорядка в ДВР включала в себя охрану общественного и государственного строя, собственности, прав и свобод граждан. Необходимо отметить, что законодатель исходил при этом из необходимости снабдить государственную власть разработанной системой уголовно-правовой защиты.
В соответстви с «Временным положением о политическом народном суде ДВР» 149 от 30 декабря 1920 г. к таким преступлениям относились контрреволюционные деяния (заговор, саботаж, бандитизм, диверсии, террористические акты, шпионаж, вредительство, выдача государственной тайны и др.). «Закон об ответственности за злоупотребление свободой слова и печати» от 22 июля 1922 г. устанавливал уголовную ответственность за клевету на деятельность государственных органов, распространение провокационных слухов среди населения и др.  150. Политический народный суд объявлял контрреволюционеров врагами народа, лишая их гражданских и политических прав. За содеянные преступления политический суд приговаривал их к различным срокам тюремного заключения с конфискацией имущества 151. За контрреволюционные преступления, совершенные в прифронтовой полосе, высшая мера наказания была введена в конце 1921 г., а позднее (апрель 1922 г.) в связи с ростом политической и уголовной преступности она была распространена на всю территорию ДВР  152.
Законодательство ДВР всемерно охраняло не только государственную и кооперативную, но и буржуазную частную собственность. Однако всякое посягательство на государственную собственность в условиях интервенции и гражданской войны было отнесено к особо опасным преступлениям. Например, дела о хищениях государственного имущества рассматривались не в общих, а в политических судах.
В ДВР развернулась борьба со спекуляцией. 7 мая
298


1920 г. президиум народно-революционной власти принял «Закон об установлении и усилении наказания за спекулятивные деяния»  153. Согласно этому закону уголовному наказанию (до 4 лет лишения свободы с конфискацией имущества) подвергались не только лица, занимающиеся спекуляцией, но и виновные в отказе от продажи имеющихся у них излишков предметов первой необходимости. Приказом министра продовольствия ДВР от 29 июля 1920 г. было запрещено скопление продуктов у частных лиц. Установлена норма запаса продуктов в семье на месяц в зависимости от числа едоков и прожиточного минимума в данной местности. Излишки продуктов подлежали сдаче в продовольственные органы. Виновные в нарушении этого приказа привлекались к судебной ответственности 154. Закон пресекал контрабанду. «Лица, виновные в контрабанде товаров первой необходимости, — говорилось в специальном постановлении президиума Совета Министров ДВР от 3 октября 1920 года, — враги народа, которые наказываются политическим судом с конфискацией имущества»  155. Большое внимание уделялось борьбе с контрабандным провозом спирта в пределы ДВР из-за границы. Виновные в первый раз наказывались 4 годами лишения свободы, во второй — 6, в третий — 8 годами  156. Широко применялись уголовно-правовые меры борьбы с пьянством. В 1920—1922 гг. в ДВР было принято свыше 10 нормативных актов, направленных против пьянства и алкоголизма 157.
По постановлению народно-революционной власти ДВР от 12 июля 1920 г лица, виновные в винокурении, наказывались лишением свободы от 2 до 5 лет с конфискацией имущества. За появление в общественном месте в состоянии опьянения — лишением свободы до 3 лет  158. На основе закона правительства ДВР «Об усилении наказания за пьянство» от 21 января 1921 г.  159 лица, систематически употребляющие спиртные напитки, могли быть приговорены народным судом к наказанию в виде лишения свободы до 4 лет. Таким образом, наказание усиливалось на один год лишения свободы. Функция борьбы с пьянством осуществлялась не только государством, но и населением. Так, общий сход крестьян п. Ключевское Верхнеудинского уезда (Прибайкалье) постановил: односельчан, замеченных в пьянстве, наказывать штрафом в 25 пудов хлеба в пользу государства 160. Но политика ДВР (в области борьбы с пьянством) не всегда была последовательна. Так, из-за тяжелого финансово-экономического положения республики правительство ДВР вынуждено было временно пойти в се-
299


редине 1921 г. на введение свободной продажи спирта и вино-водочных изделий 161.
Так же противоречиво в законодательном порядке развертывалось в ДВР наступление на наркоманию. Обязательное постановление министра внутренних дел ДВР «Об охране государственного порядка и общественного спокойствия» (апрель 1922 г.) 162 запрещало под угрозой привлечения к уголовной ответственности изготовление, хранение, продажу и употребление наркотических средств. В это же время на местах принимались подзаконные акты, допускающие массовые посевы мака и устанавливающие единовременный налог на них 163. Кроме этого, допускалась скупка и продажа опиума частным лицам с разрешения местных властей 164.
Граждане ДВР требовали наведения «твердого порядка» и ограждения их от таких особо опасных уголовных деяний, как бандитизм, убийства, разбойные нападения, грабежи, хулиганство и др.  165. Только с ноября 1920 г. по ноябрь 1921 г. на территории ДВР было совершено 3430 уголовных преступлений  166. Контрреволюция превратила бандитизм в орудие политической борьбы с народной властью, «Законность и правопорядок, охрана достояния и личной безопасности граждан, — заявляли трудящиеся Амурской области, — есть закон народовластия»  167. Разделяя это мнение рабочих и крестьян ДВР, правительство буферной республики предприняло целый ряд мер, налравленных против бандитизма.
В ДВР были созданы чрезвычайные комиссии по борьбе с бандитизмом, в которые вошли представители местных органов самоуправления и правоохранительных органов. Правительство ДВР приняло специальное постановление «О чрезвычайных мерах борьбы с преступностью» (1921 год) 168, по которому из общей подсудности исключались и передавались политическим и военным судам уголовные дела (главным образом, связанные с бандитизмом) по списку, составленному МВД и Министерством юстиции. В зонах «особой охраны» МВД было предоставлено право ограничивать права и свободы граждан (например, свободу передвижения). Практиковалось принудительное выселение из данного района лиц, состоящих на учете в органах МВД, и помещение их в специальные лагеря (поселения). Вся полнота гражданской власти в таких «особых зонах» была передана уполномоченным МВД 169, опирающимся в своей деятельности на правоохранительные органы. Для координации действий правоохранительных органов в борьбе с преступностью организовывались «Особые
300


совещания» 170, «комиссии по установлению правопорядка», которые состояли из представителей прокуратуры, милиции, суда и военного командования. Им были предоставлены широкие полномочия, вплоть до права отстранять от должности любое лицо, которое «действует во вред правительству» 171.
Например, в одной из северных зон «особой охраны» в Приморской области действовало правило: должностные лица, «...проявившие попустительство или недостаточную энергию в искоренении преступности», несли ответственность наравне с теми элементами, которые совершили противоправные действия 172. Из логического толкования этого положения, видимо, следует, что эти должностные лица должны нести уголовно-правовую ответственность, назначаемую судом. По аналогии с понятиями современного уголовного права действия этих должностных лиц при таком положении можно расценивать как действия соучастников преступления (например, соисполнителя). Для борьбы с должностными преступлениями в отдельных районах ДВР была сделана попытка под влиянием эсеров, засевших в некоторых органах местного управления, создать специальные административные суды и возродить старую практику судебных приказов. В связи с этим в начале 1921 г. Министерство юстиции, в котором большинство сотрудников являлись членами партии эсеров, издало «Правило о судебных приказах»  173, согласно которому судья единолично мог, без судебного разбирательства, на основе своего приказа приговорить любое лицо к аресту до 15 дней или штрафу до 50 руб. за «незначительные правонарушения». Эсер Е. Трупп, будучи временно министром юстиции ДВР, утверждал: «Первой и основной задачей является укрепление государственного организма, нельзя считаться с интересами отдельных личностей и последние в случае надобности должны быть принесены в жертву государству, а поэтому субъективная сторона дела, личные особенности подсудимого, мотивы, условия совершения преступления и степень проявления преступной воли не могут иметь существенного значения» 174. Эти эсеровские высказывания противоречили подлинной революционной законности. «Суд не может и не должен карать даже ради самых высоких целей невинных людей или не по мере содеянной вины, — возражал министру юстиции общественный защитник Малик на одном из политических судебных процессов в Чите, — а также за деяния, не предусмотренные уголовным законом и с нарушением пределов установленного законом наказания»  175. Конституция ДВР и
301


изданные на ее основе законодательные акты обеспечивали законность и защиту личности в уголовном процессе, предусмотрев: участие защиты в предварительном следствии, право обвиняемого заявить отвод судье и заседателям, право осужденного на кассацию, утверждение председателем суда избранной следователем меры пресечения и выдачу им разрешения на проведение обысков и выемок и др.176.
Кроме этого, буферное государство охраняло от всяких посягательств и другие политические и социальные права и интересы граждан, закрепленные в Конституции ДВР.
Таким образом, в процессе реализации функции охраны правопорядка в ДВР сочетались элементы как общедемократического, так и социалистического характера. Но новое законодательство не охватывало эту функцию в полном объеме, так как в определенной мере правопорядок охранялся и путем применения старых уголовно-правовых норм. Особенностью отдельных норм нового законодательства являлось и то, что они были направлены на уголовно-правовую защиту общественного и государственного строя не только буферной республики, но и Советской России.
В отличие от РСФСР, в силу буферного предназначения ДВР, внутренняя деятельность этого государства была подчинена внешнеполитической функции, которая имела целью ликвидацию интервенции на Дальнем Востоке. Следовательно, по сравнению с внешнеполитическим курсом Советского государства, ДВР преследовала более узкую задачу. Выполнение ее неминуемо предрешало вопрос о дальнейшей исторической целесообразности самого дальневосточного буфера.
В «Кратких тезисах ЦК РКП (б) о Дальневосточной республике» от 12 января 1921 г. указывалось, что буферное государство должно быть проводником советской внешней политики на Дальнем Востоке, основанной на принципах борьбы за мир и мирное сосуществование с империалистическими державами. Проведение этой политики, по мнению В. И. Ленина, будет способствовать укреплению независимости и суверенитета как РСФСР, так и ДВР  177. Взаимоотношения между РСФСР и ДВР были юридически оформлены в ряде официальных документов, подписанных правительствами двух государств. К их числу относились, например, договоры между РСФСР и ДВР об экономическом и военном союзе. РСФСР и ДВР оказали военную помощь МНР в разгроме белогвардейских банд Унгерна и тем самым способствовали укреплению независимости молодого государства, вставшего на путь строительства социализ-
302


ма 178. Таким образом, ДВР участвовала в установлении новых международных отношений на Дальнем Востоке. Следуя ленинским внешнеполитическим курсом, ДВР первая в азиатско-тихоокеанском регионе провозгласила политику мира. 22 марта 1921 г. Учредительное собрание ДВР приняло обращение «К правительствам и народам всего мира», в котором, в частности, указывалось: «1. Необходимо, чтобы ДВР была принята равноправным членом в семье самостоятельных, независимых народов. 2. Необходимо, чтобы территория ДВР была освобождена от иностранных войск и иностранного вмешательства» 179. ДВР была готова установить дружеские отношения с капиталистическими государствами, разививать сотрудничество в экономических, культурных и иных областях. Тем самым ДВР должна была способствовать «скорейшему установлению непосредственных сношений РСФСР с иностранными державами» 180.
Взаимоотношения ДВР с империалистическими государствами имели свои особенности. После эвакуации в 1920 г. с территории Дальнего Востока интервентских войск США, Англии, Франции и Китая, ДВР удалось преодолеть и экономическую блокаду империалистических держав. ДВР отказалась от монополии внешней торговли, и это дало ей возможность установить с фирмами вышеуказанных стран прямые торговые связи на взаимовыгодных условиях 181. В преодолении экономической изоляции РСФСР и ДВР на Дальнем Востоке немаловажное значение приобрела концессионная политика буферного государства. Правительство ДВР выражало готовность заключить концессионный договор на льготных условиях с любой капиталистической фирмой и кампанией, за исключением японских. Заключение концессионных договоров с последними обусловливалось прекращением японской интервенции на Дальнем Востоке. Такой подход к концессионным соглашениям усиливал межимпериалистические противоречия и противоречия между военными и торгово-промышленными кругами Японии. Отдельные представители японского капитала начинают выступать за прекращение интервенции, усматривая в ней «помеху торговым планам Японии» 182. Однако влиятельные деловые круги Запада не верили в долголетнее существование буферного государства и предпочитали иметь дело по вопросу о концессиях непосредственно с правительством РСФСР 183. По этой же причине западные державы не спешили с дипломатическим признанием ДВР. Правящие круги США не исключали и нового своего вмешательства в политическую жизнь Даль-
303


него Востока, если позиции Японии начнут приобретать прочный и долговременный характер посредством установления русской демократической власти помимо ДВР 184.
(т. е. контрреволюционных режимов. — В. С.).
ДВР формально не находилась в состоянии войны с Японией, но фактически вынуждена была вести с ней вооруженную борьбу, добиваясь ликвидации интервенции как военными, так и дипломатическими методами.
Правительство ДВР стремилось военными методами прежде всего покончить с белогвардейщиной и тем самым добиться прекращения гражданской войны, а с помощью мирных дипломатических акций добиться вывода японских войск с территории ДВР. «Вывод японских войск с русской территории, — указывалось в меморандуме Учредительного собрания ДВР правительству Японии от 24 марта 1921 г.,  — послужит могучим фактором в деле восстановления нормальных отношений между народами — русским и японским» 185.
Но Япония неизменно отклоняла или оставляла без ответа мирные инициативы и предложения ДВР. Однако военные победы ДВР над белогвардейцами имели значительные дипломатические последствия. Так, разгром войск атамана Семенова в апреле — мае 1920 г. привел к переговорам между штабом НРА ДВР и японским военным командованием на станции Гонгота, в результате которых войска интервентов были выведены из Забайкалья. Дальнейшие военные успехи ДВР, усиление японо-американских противоречий в зоне Тихого океана и рост антивоенного движения в Японии заставили правительство этой страны пойти на переговоры в Дайрене (26 августа 1921 г. —16 апреля 1922 г., Китай), а затем в Чанчуне (21—26 сентября 1922 г.).
На Дайренской конференции объединенная делегация РСФСР и ДВР внесла проект соглашения «О мире, дружбе и торговле» 186, в котором содержалось обязательство Японии в месячный срок вывести свои войска со всей территории русского Дальнего Востока, предусматривалось признание ею суверенитета ДВР. На этих условиях в проекте выражалась готовность ДВР предоставить Японии концессии на Дальнем Востоке. Японская делегация согласилась подписать договор об эвакуации своих войск, но при условии принятия ДВР основных японских требований, изложенных в «17 пунктах», которые лишали буферную республику суверенитета 187. Они содержали следующие основные обязательства правительства ДВР: на все времена не вводить на своей территории коммунистическо-
304
।


го режима; превратить Владивосток исключительно в торговый порт под иностранным контролем; никогда впредь не держать на Тихом океане военного флота; признать принцип «открытых дверей» для японского капитала и др. Статьи этого японского контрпроекта были отвергнуты делегацией РСФСР и ДВР, и переговоры зашли в тупик по вине Японии. Они были возобновлены в Чанчуне. Япония отказалась эвакуировать свои войска из Северного Сахалина. Наметившиеся переговоры вновь были сорваны Японией. Итак, РСФСР и ДВР совместно и последовательно проводили ленинскую политику мира и сотрудничества со странами азиатско-тихоокеанского региона, ДВР внесла весомый вклад в улучшение и укрепление международных отношений на Дальнем Востоке в 1920—1922 гг. Внешнеполитическая деятельность ДВР вошла в историю дипломатии и международного права.
Анализ функций ДВР свидетельствует о том, что они не являлись функциями буржуазного государства. Вместе с тем функции дальневосточного буферного государства значительно отличались от основных направлений деятельности социалистического государства. Функции государства в ДВР носили переходный характер, что нашло свое реальное закрепление в Конституции и в других нормативных актах буферной республики.
В первой половине 1922 г. в ДВР установился своеобразный уравновешивающий баланс между старым и новым законодательством, что имело важное значение в преодолении нестабильности и укреплении правовой системы буферной республики.
Дальнейшее развитие буферного законодательства было связано с увеличением советского содержания в правотворчестве ДВР. К июлю 1922 г., когда стало ясно, что час освобождения Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев близок, В. И. Ленин и Коммунистическая партия поставили перед большевиками и трудящимися ДВР вопрос о постепенном переходе от буферной государственности к Советам. В принятых Дальбюро ЦК РКП (б) 23 августа 1922 г. «Тезисах о внутренней политике ДВР» было сказано: «В связи с изменением международной обстановки (интервенция и белогвардейщина начинают изживать себя) — надо в области внутренней политики держать курс на планомерное приближение к политическим и хозяйственно-экономическим формам РСФСР... Приближение государственного строя ДВР к строю РСФСР должно неизбежно повести к советизации буфера» 188.
Основным инструментом советизации Дальнего Восто-
305


ка должно было стать новое законодательство ДВР Законодатель в ДВР, увеличивая советское содержание в правовых нормах, должен был стремиться к «сужению и постепенному аннулированию политических прав буржуазии и родственных ей классовых группировок, замене всеобщего избирательного права советской избирательной системой, ограничению института частной собственности, постепенной организации государственного управления сверху донизу по системе Советов, построению хозяйственной политики по образцу советской» 189.
В «Тезисах о внутренней политике ДВР» особо подчеркивалось, что, «процесс изживания «демократизма» ДВР должен проводиться достаточно планомерно, осторожно и умело, приняв в расчет как внешнюю опасность, так и контрреволюцию внутри» 190.
Итак, политические преобразования в ДВР намечалось провести исключительно легальным способом, через принятие Народным собранием и правительством ряда законодательных актов и прежде всего в области конституционного (государственного) права.
Дальбюро ЦК РКП (б) планировало на ближайшей сессии Народного собрания внести изменения в Конституцию ДВР, а также «объявить ДВР социалистической Дальневосточной республикой, входящей на правах равноправного члена в РСФСР»  191. Политическая идея об автоматизации РСФСР являлась ошибочной. Она свидетельствовала о наличии у некоторых партийных и государственных работников ДВР областнических взглядов 192. Дальний Восток не принадлежал к числу регионов с особым национальным составом населения, на которые распространялся закрепленный в Конституции РСФСР 1918 г. ленинский принцип советской автономии. Кроме того, идея автономизации буферного государства была политически вредна, т. к. за нее пытались ухватиться меньшевики, эсеры и другие обанкротившиеся в борьбе с РСФСР и ДВР буржуазные группировки. Их лидеры в случае окончательного крушения контрреволюционных режимов на Дальнем Востоке рассчитывали удержаться у политического руля в условиях автономии дальневосточного региона в составе РСФСР.
Специальная комиссия под председательством главы правительства буферной республики коммуниста Н.  М. Матвеева, изучив вопрос по вышеуказанным основаниям отклонила план автономизации и рекомендовала «оставить схему Конституции ДВР без изменений» 193.
Однако вопрос об автономизации ДВР оставался в фокусе политической борьбы.
306


Комиссия настаивала на упразднении буржуазных политических институтов, реорганизации отдельных государственных органов на советской основе, превращении народного контроля в орудие преобразования всей государственной системы ДВР. Намечалось после освобождения Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев провести одновременно снизу и сверху выборы в Советы и ликвидировать ДВР 194.
Дальбюро ЦК РКП (б), рассмотрев данные предложения комиссии, сочло возможным оставить их в качестве рабочего плана советизации Дальнего Востока, подчеркнув вновь, что новое законодательство буферной республики, «...ориентирующееся на законы РСФСР», остается инструментом проведения советской политики 195.
Намеченный план советизации Дальнего Востока был реализован частично, с отдельными отступлениями и особенностями. Так, например, буржуазный институт эмиссаров был повсеместно расформирован, а народный контроль ДВР, восприняв формы и методы работы РКИ РСФСР, однако, не стал органом преобразования всей буферной государственной системы в советский госаппарат.
Вопреки демократизму, закрепленному в Конституции ДВР, в рассматриваемый период наблюдалось усиление функций подавления интервентов и белогвардейцев: 1) военной (разгром белогвардейцев и интервентов под Спасском); 2) экономической (введение военного налога на буржуазию); 3) политической (пресечение деятельности отдельных буржуазных общественных организаций и органов печати); 4) идеологической (усиление пропаганды среди населения сведений о жизни Советской России; разоблачение в печати контрреволюционной деятельности интервентов и белогвардейцев).
В период июля—октября 1922 г правительством ДВР были изданы нормативные акты, которые по своему содержанию соответствовали ленинской новой экономической политике в РСФСР Среди них «Положение о предприятиях на коммерческих началах»  196, «Положение о госторге» 197 и др.
Однако военно-политические события на Дальнем Востоке развивались столь стремительно, что народный контроль ДВР не успел развернуть деятельность по советизации буферного государства, а вышеуказанные нормативные акты не получили немедленного и повсеместного применения.
Освобождение Приморья от белогвардейцев и интервентов в октябре 1922 г. поставило вопрос об объединении
307


Забайкалья и Дальнего Востока с РСФСР. ДВР выполнила свою историческую миссию, и дальнейшее ее функционирование было нецелесообразным. Во-первых, к 1922 г. вырос и укрепился международный авторитет Советской России. Теперь РСФСР могла сама непосредственно защищать независимость и целостность Дальнего Востока от империалистических посягательств. Во-вторых, только в составе РСФСР было возможно восстановление и дальнейшее социалистическое развитие производительных сил Дальнего Востока. В-третьих, сохранение буферной республики могло вызвать лишь недовольство рабочего класса и крестьянства, которые стремились к установлению Советской власти. Трудящиеся на многочисленных митингах требовали немедленного упразднения ДВР и воссоединения Дальнего Востока с РСФСР  198. 12 октября 1922 г. Политбюро ЦК РКП (б) постановило: «ДВР упразднить и воссоединить Дальний Восток с РСФСР» 199. 14 ноября 1922 г. Народное собрание ДВР вынесло постановление: «Народное собрание... объявить распущенным и на всем русском Дальнем Востоке объявить власть Советов» 200. 15 ноября ВЦИК издал декрет о включении Дальнего Востока в состав РСФСР.
С самоликвидацией «красного» буфера вся полнота государственной власти на территории Дальнего Востока по решению Советского правительства, с учетом сложной международной обстановки и внутреннего положения дальневосточного региона, перешла к чрезвычайному органу — Дальневосточному революционному комитету. Аппарат Дальревкома создавался на основе реорганизации системы государственных органов бывшей ДВР. Отдельные министерства буферной республики были упразднены, другие — преобразованы в отделы Дальревкома. Некоторое время после восстановления Советской власти на местах функционировали органы власти ДВР. Затем из-за невозможности провести в кратчайшие сроки выборы в Советы, Дальбюро ЦК РКП (б) и Дальревком приняли решение об организации системы местных ревкомов. В течение ноября  — декабря 1922 г. местные органы ДВР повсеместно были заменены ревкомами на всей территории Дальнего Востока. Вооруженные силы ДВР вошли в состав Красной Армии РСФСР. На базе правоохранительных органов буферного государства были образованы ГПУ, советская милиция и др. Народный контроль ДВР был переименован в РКИ Дальнего Востока. Более сложным было начало становления органов советской юстиции. В циркулярном письме от 22 ноября 1922 г. Дальбюро ЦК РКП (б) указывало:
308


«Ломку существующих судебных органов в буфере сразу проводить нецелесообразно, так как из-за отсутствия подготовленных судебных работников мы не сможем обеспечить кадрами судебные органы, а существующие отличия в нормах избирательного права Конституции ДВР и РСФСР 1918 г. не дают многим судьям сохранить свое право»201. Поэтому до конца 1922 г. на Дальнем Востоке действовали народные суды ДВР. Политсуды ДВР были преобразованы в губревтрибуналы, а военные суды — в судебные военотделы. Высший кассационный суд буферной республики был реорганизован в отделение Верховного трибунала РСФСР. 23 ноября 1922 г. специальным постановлением Дальревкома на Дальнем Востоке было введено в действие «Положение о прокурорском надзоре» 202. В соответствии с ним в Дальневосточном регионе устанавливался организационно-независимый от юстиции прокурорский надзор. Таким образом, в процессе советизации Дальнего Воостка политические институты ДВР были ликвидированы, хотя отдельные их элементы продолжали существовать еще некоторое время. С самоликвидацией ДВР была введена в действие Конституция РСФСР 1918 г. и нормы советского права на Дальнем Востоке.
Таким образом, становление буферного права проходило в условиях классовой борьбы. В Приморье создавалась система буржуазного права на базе законодательства Временного Всероссийского правительства 1917 г. В Прибайкалье был взят курс на формирование права, переходного к социалистическому типу.
Право ДВР представляло собой возведенную в закон совокупную волю демократического блока классовых сил, участвующих в борьбе против интервентов и белогвардейцев. В своей основе, благодаря тому, что политическая власть в ДВР находилась в руках рабочих и крестьян, право выражало интересы широких слоев населения, и прежде всего трудящихся, являясь правом со сложным, противоречивым содержанием и формой.
В ходе правового строительства народная власть в ДВР использовала нормы старого права, которые не противоречили правосознанию рабочих и крестьян. На основе творческой переработки норм советского права, с учетом буферной обстановки, возникло и получило развитие новое законодательство. До принятия Основного закона в праве ДВР преобладали нормы старого права. Конституция ДВР, юридически закрепившая законодательный процесс, состоящий из советских и буржуазных элементов, способствовала активизации правотворческой деятельнос-
309


ти буферного государства. В первой половине 1922 г. в
ДВР установился уравновешивающий баланс между старым и новым законодательством.
В специфических условиях ДВР законодатель должен был учитывать ленинскую концепцию об уровне законодательства, уровне правового регулирования. Это открывало возможность для поисков оптимального способа правового регулирования. Модель, положенная в основу законодательства ДВР, соответствовала реальной тенденции развития социальной действительности на Дальнем Востоке в 1920—1922 гг. В ДВР существовала единая система права. Буржуазное деление всех отраслей права на публичное и частное здесь отсутствовало.
Правовая система ДВР отличалась повышенным динамизмом, прежде всего за счет интенсивной законодательной деятельности государства. Новое законодательство играло роль системообразующего фактора, своеобразного «правового стержня» для других элементов системы, которые оно постепенно подчиняло себе, придавая им новый характер. Систему права в ДВР сближало с советской правовой системой наличие таких отраслей, как земельное, трудовое право, которых не было в буржуазном праве царской России. В буферной республике быстрее развивались процессуальные отрасли права, чем материальные. Новое законодательство, было направлено на упрочение суверенитета ДВР и осуществление функции буферного государства. При этом внутренние функции в ДВР носили переходный, неполный характер и были подчинены внешнеполитической функции, направленной на проведение в азиатско-тихоокеанском регионе ленинской политики мира.
Правовые отрасли, включающие как советские, так и буржуазные институты, отличались нестабильностью и противоречивостью. Достижение стабилизации правовой системы ДВР было возможно на основе усиления и внедрения в нее советских элементов. С началом проведения политического курса на советизацию Дальнего Востока право ДВР, как более динамичный и находящийся в состоянии постоянного правотворчества элемент надстройки, начинает опережать развитие политических институтов буферной республики. Это привело к тому, что в конце существования ДВР право этого государства вплотную приблизилось по своему содержанию к правовой системе РСФСР.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Сложная международная и военно-политическая обстановка в начале 1920 г. объективно привела Коммунистическую партию и Советское правительство к принятию политического маневра — временного отказа от восстановления Советской власти в Забайкалье и на Дальнем Востоке и образования на этой территории буферной Дальневосточной республики. Она призвана была обеспечить борьбу Советской России с интервентами в основном мирными средствами и дать возможность первому в мире социалистическому государству (РСФСР) вступить через нее в торгово- экономические, культурные и иные связи с капиталистическими странами. Идея и план создания ДВР принадлежат В. И. Ленину. Это была вынужденная временная мера, целесообразный политический компромисс.
Осуществление ленинской буферной политики проходило в борьбе трудящихся под руководством коммунистов с внутренней и внешней контрреволюцией. Положение осложнялось еще и тем, что процесс восстановления Советской власти после падения диктатуры Колчака пришлось срочно свертывать и переводить государственное строительство в восточных районах страны на буферные основы. Допускалась возможность превращения каждой области региона в особую буферную единицу, в которой первоначально должна была существовать земская организация власти. Земский аппарат тем самым использовался для учреждения буферного государства. Строительство буферного государства началось почти одновременно в двух противоположных районах дальневосточного региона: восточном (Приморье) и западном (Прибайкалье). К середине апреля 1920 г. возникло два буферных политических образования: 1) в Приморье — буржуазно-демократическое; 2) в Прибайкалье — революционно-демократическое.
При конструировании органов государственной власти и управления в Приморье использовался политико-право-
311


вой опыт Февральской буржуазно-демократической революции 1917 г. с учетом местных условий, сохраняя буржуазный принцип разделения властей (Народное собрание, Совет управляющих ведомствами, судебная палата). Народно-революционная армия и органы госбезопасности в Приморье были организованы в основном по образцу Красной Армии и ВЧК РСФСР, но имели свои специфические особенности. В некоторых районах Приморья наряду с земствами продолжали функционировать Советы. В результате выступления японских интервентов в начале апреля 1920 г. с советской практикой государственного строительства в Приморье было временно покончено. Навязав правительству Примземуправы соглашение от 29 апреля 1920 г., японские интервенты тем самым стремились поставить под свой контроль деятельность органов государственной власти и управления в Приморье, угрожая вновь применить вооруженную силу в случае появления советских элементов в структуре приморского буфера. Явно наметилась тенденция к превращению Приморского политического образования в прояпонский «черный» буфер, которая усилилась в связи с попытками интервентов объединить Приморье с семеновской «читинской пробкой», установлением японского оккупационного режима на Северном Сахалине. Соперничая с Японией и пытаясь укрепить свое влияние в Приморье, США старались навязать Примземуправе американизированную конституцию (проект Завойко) и тем самым положить начало строительству «Приморских Соединенных штатов».
В этих условиях В. И. Ленин и Коммунистическая партия приняли решение о перенесении центра по политическому объединению Дальнего Востока в Прибайкалье, где 6 апреля 1920 г. Учредительный съезд трудящихся провозгласил образование ДВР — государства революционно-демократической диктатуры рабочих и крестьян, в котором широко и творчески использовался государственноправовой опыт РСФСР. При создании государственной системы ДВР допускались лишь отдельные буржуазные политические институты  (Учредительное собрание, коалиционный Совет министров, эмиссариат и др.), которые использовались в интересах народа. При формировании центральных органов государственной власти ДВР принцип разделения властей не применялся. Местные органы государственной власти (Нарревкомы) в отличие от РСФСР не были чрезвычайными органами, т. к. они комплектовались на выборной основе в соответствии с конституционными актами. Другие звенья госаппарата ДВР (армия, органы гос-
312


безопасности, госконтроль, милиция, народный суд) строились исключительно на советской основе и находились в руках трудящихся во главе с коммунистами.
Данная государственная система нашла отражение в проекте первой Временной Конституции ДВР (июнь 1920 г.), который ее правительством не был введен в действие.
Военное поражение Семенова и освобождение всей территории Забайкалья от интервентов и белогвардейцев привело к важным политическим последствиям: 1) японские планы политического объединения Забайкалья и Приморья оказались нереализованными; 2) состоявшаяся в октябре 1920 г. объединительная конференция представителей областей Дальнего Востока и Забайкалья приняла решение о распространении власти ДВР на весь дальневосточный регион; 3) сложились благоприятные условия для проведения демократических выборов в Учредительное (народное) собрание, которое подвело первые итоги государственного строительства и приняло Конституцию ДВР (1921 г.).
Анализ Конституции ДВР показывает, что она юридически закрепила основы общественного и государственного строя, который базировался на народовластии и демократической форме правления. Будучи Основным законом государства, переходного к социалистическому типу, она содержала в основном советские конституционные положения и отдельные буржуазные элементы.
Государственная система была призвана обеспечить полновластие и суверенитет народа. В  переходном буферном государстве нашли применение общедемократические политические институты (многопартийность, коалиционность, всеобщее избирательное право с пропорциональной системой представительства, эмиссариат). Но они были наполнены новым демократическим содержанием и использовались лишь при конструировании центральных и местных органов государственной власти и управления ДВР. Центральные органы государственной власти (Народное собрание, правительство и Совет Министров) имели сходство как с соответствующими высшими органами РСФСР, так и буржуазного государства. Правительство ДВР — коллегиальный президент буферной республики. Полновластные местные органы государственной власти являлись одновременно и органами самоуправления. Эмиссариат осуществлял лишь надзорные функции. В ДВР проводилась ленинская национальная политика с учетом буферных условий. Конституция ДВР допускала национально-культурную автономию наряду с областной.
313


Вооруженные силы, правоохранительные органы и государственный контроль полностью формировались на советской основе с учетом специфики ДВР. В отличие от РСФСР в ДВР был создан Высший кассационный суд и на несколько месяцев раньше появился прокурорский надзор. Погранвойска в ДВР в большей мере, чем в РСФСР, осуществляли контрольно-таможенные функции. Контроль над частником в ДВР был установлен в рамках госкапитализма, при минимальном привлечении к ревизионной работе трудящихся.
При строительстве госаппарата ДВР был достигнут политический компромисс коммунистов с мелкобуржуазными и буржуазными партиями.
По мере успешной борьбы с контрреволюцией происходило усиление советских элементов в госаппарате ДВР и падение в ней роли буржуазии. Советизация госаппарата ДВР проявлялась в увеличении числа депутатов от рабочих и крестьян в Народном собрании второго созыва, в создании однопартийного, коммунистического состава Совета Министров и др.
Итак, наличие в ДВР учреждений представительной демократии (Народного собрания и местных собраний уполномоченных), демократических органов исполнительной власти, системы местных народных судов, образуемой на демократической выборной основе, свидетельствуют о
том, что буферная республика формировалась как демократическое государство.
До политического объединения Забайкалья и Дальнего Востока формирование права проходило в пределах отдельных буферных образований (в Приморье и в Прибайкалье) и в условиях классовой борьбы. В Приморье создавалась система буржуазного права на базе законодательства Временного Всероссийского правительства 1917 г. В Прибайкалье был взят курс на образование правовой системы государства, переходного к социалистическому типу.
С появлением единой ДВР началось становление общереспубликанского права. Право ДВР представляло собой возведенную в закон совокупную волю демократического блока классовых сил, участвующих в борьбе против интервентов и белогвардейцев. В своей основе, благодаря тому, что политическая власть в ДВР находилась в руках рабочих и крестьян, право выражало интересы широких слоев населения и прежде всего трудящихся, являясь правом со сложным, противоречивым содержанием и формой.
В ходе правового строительства народная власть в ДВР использовала нормы старого права, которые не про-
314


тиворечили правосознанию рабочих и крестьян. На основе творческой переработки норм советского права, с учетом буферной обстановки возникло и получило развитие новое законодательство. До принятия Основного закона в праве ДВР преобладали нормы старого права.
В первой половине 1922 г. в ДВР установился уравновешивающий баланс между старым и новым законодательством. В специфических условиях ДВР законодатель должен был учитывать ленинскую концепцию об уровне законодательства, уровне правового регулирования. Модель, положенная в основу законодательства ДВР, соответствовала реальной тенденции развития социальной действительности на Дальнем Востоке в 1920—1922 гг.
В ДВР существовала единая система права. Буржуазное деление всех отраслей права на публичное и частное здесь отсутствовало. Правовая система ДВР отличалась повышенным динамизмом, прежде всего за счет интенсивной законодательной деятельности государства. Новое законодательство играло роль системообразующего фактора, своеобразного «правового стержня» для других элементов системы, которые оно постепенно подчиняло себе, придавая им новый характер. Систему права ДВР сближало с советской правовой системой наличие таких отраслей, как земельное, трудовое право, которых не было в буржуазном праве царской России. В буферной республике быстрее развивались процессуальные отрасли права, чем материальные.
Новое законодательство было направлено на упрочение суверенитета ДВР и осуществление функций буферного государства. При этом внутренние функции в ДВР носили переходный, неполный характер и были подчинены внешнеполитической функции.
Правовые отрасли, включающие как советские, так и буржуазные институты, отличались нестабильностью и противоречивостью. Достижение стабилизации правовой системы ДВР было возможно на основе усиления внедрения в нее советских элементов и вытеснения буржуазных. С началом проведения политического курса на советизацию Дальнего Востока право ДВР, как более динамичный элемент надстройки, начинает опережать развитие политических институтов буферной республики. Это привело к тому, что в конце существования ДВР право этого государства вплотную приблизилось по своему содержанию к правовой системе РСФСР. Таковы основные выводы о формировании государства и права ДВР в ходе реализации ленинской буферной политики на Дальнем Востоке.
315


ССЫЛКИ И ПРИМЕЧАНИЯ
Предисловие
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 40. С. 237—267.
2 Там же. С. 247.
3 Там же. С. 248.
4 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 291.
5 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 54.
6 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 42. С. 93.
7 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 62.
8 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 42. С. 170.
9 Крушанов А. И. В. И. Ленин и Дальний Восток (О ленинском плане образования буферного государства) //Тр. ДВНЦ АН СССР. Владивосток, 1971. Т. 8. С. 3—10.
10 Горбачев М. С. Октябрь и перестройка: революция продолжается. 1917—1987. М.: Политиздат, 1987. С. 7.
11 Материалы XIX Всесоюзной конференции Коммунистической партии Советского Союза. М.: Госполитиздат, 1988.
Глава I. Создание Дальневосточной республики
1 Иоффе Г. 3. Колчаковская авантюра и ее крах. М.: Изд-во «Мысль», 1983. С. 216—262.
2 Там же. С. 172.
3 Кадеты А. Сазонов, Л. Кроль и др. рекомендовали колчаковскому Совету Министров наделить «государственное экономическое совещание» законодательными функциями. «Государственное экономическое совещание» было создано летом 1919 г. при колчаковском Совете Министров и должно было оказывать содействие в восстановлении и развитии экономики Сибири и Дальнего Востока. В этот совещательный орган при председателе. Совета Министров входили лица, назначаемые «верховным правителем» адмиралом Колчаком избираемые от бужуазных общественных и профессиональных организаций, земских у рав и городских дум.
4 Иоффе Г. 3. Указ. соч. С. 227.
5 Белогвардейский генерал В. Г. Болдырев, хорошо осведомленный о событиях того времени, писал: «У Японии были веские основания  к
созданию... буферного государства для непосредственной защиты находящихся под ее влиянием Кореи и Маньчжурии от большевистской заразы». (Болдырев В. Г. Директория, Колчак, Интервенты. Новониколаевск: Сибкрайиздат, 1925, С. 209).
6 В. Г Болдырев отмечал, что имело место и «второе обнаружившееся течение, которое также начало приобретать значительное чис¬
ло сторонников, заключалось оно в той же идее буфера... Это течение поддерживалось продолжавшими играть еще значительную роль  на
316


Дальнем Востоке американскими представителями». (Болдырев В. Г, Указ. соч. С. 209) .
7 Иоффе Г. 3. Указ. соч. С. 236. После переговоров с представителями дипломатического ведомства США, лидеры эсеров и меньшевиков заявили: «Америка чувствует приближение на смену правительства Колчака новых сил и готова будет допустить существование государства-буфера» (Сибирские огни. 1927. № 5. С. 144).
8 Иоффе Г. 3. Указ. соч. С. 244.
9 Центральный государственный архив РСФСР Дальнего Востока (ЦГА РСФСР ДВ), ф. 534, оп. 2, д. 49, л. 24.
10 Там же, л. 48. «Государственное земское совещание» должна было заменить экономическое совещание. Согласно «Положению о выборах в государственное земское совещание» в новый представительный орган не могли избираться лица моложе 30 лет, студенты и военнослужащие. Депутатов избирали городские думы и земские собрания. В сельской местности выборы двухстепенные: на волостных сходах избирались уполномоченные, уездные съезды которых посылали депутата в земское совещание. Помимо выборных депутатов в него должны были войти члены «по назначению», что составляло компетенцию «верховного правителя». Земское совещание «учреждалось для обсуждения законодательных предложений, восходящих на утверждение «Верховного правителя». (Положение о выборах в государственное земское совещание. Иркутск: Кн. изд-во, 1919. С. 1).
11 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, оп. 2, д. 49, л. 32. Земский собор—высший орган государственной власти, который формировался на антидемократической основе. В его состав входили «представители» городских дум и земских управ, обладающие «парламентской неприкосновенностью». Земский собор избирал «правительство», которое имела правомочия главы «государства» и Совета Министров. «Правительство было ответственно перед Земским собором и в случае выражения последним ему недоверия должно было уйти в отставку.
12 Папин Л. М. Крах колчаковщины и образование Дальневосточной республики. М.: Изд-во МГУ, 1957. С. 75—76.
13 Там же.
14 ЦГА РСФСР.ДВ, ф. 534, оп. 2, д. 49, л. 53.
15 Там же.
16 Там же.
17 Там же, л. 52.
18 Государственный архив Иркутской области (ГАИО), ф. 42, oп. 1, д. 87, л. 5.
19 Иоффе Г. 3. Указ. соч. С. 236.
20 Стенографический отчет переговоров о сдаче власти Омским правительством политцентру. Харбин, 1921. С. 30.
21 Там же.
22 По мнению Политцентра, его «демократическая власть» будет более «приемлемой» для русского народа, чем Советы. В ходе всенародного референдума население выскажется за распространение власти Политцентра на всю территорию страны.
23 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 40. С. 174.
24 Неотвратимое возмездие. По материалам судебных процессов над изменниками Родины, фашистскими палачами и агентами империалистических разведок. М.: Военное изд-во. С. 158.
25 ГАИО, ф. 4, oп. 1, д. 2, л. 8.
26 Среди 23 членов «Совета народного управления» выделялись активные в прошлом деятели Уфимской директории и Сибирского правительства, которые в 1918 г. принимали участие в установлении диктатуры Колчака. Председателем «Совета» стал бывший член Всерос-
317


сийского Учредительного собрания Федорович, заместителем председателя — меньшевик Ахматов. Членами «Совета» являлись: Патушинский — бывший министр юстиции Сибирского правительства; Алексеевский и Быховский — бывшие ответственные сотрудники аппарата Си-, бирского правительства; Косминский — товарищ председателя Приморской областной земской управы и др.
27 ГАИО, ф. 42, on. 1, д. 87, л. 3.
28 Папин Л. М. Указ. соч. С. 99.
29 ГАИО, ф. 42, on. 1, д. 87, л. 3.
30 Там же, д. 65, л. 1.
31 Там же, д. 87, л. 3.
32 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 720, оп. 2, д. 531, л. 62.
33 Папин Л. М. Указ, соч., С. 105.
34 Сибирские огни. 1927, № 5. С. 141.
35 Там же. С. 138.
36 Там же. С. 145.
37 Ленин В. И, Поли. собр. соч. Т. 51. С. 334.
38 Папин Л. М. Указ. соч. С. 101.
39 Там же.
40 Там же.
41 Шерешевский Б. М. В битвах за Дальний Восток (1920— 1922 гг.). Новосибирск: Изд-во Наука, Сибирское отд-ние, 1974. С. 19— 20.
42 Папин Л. М. Указ. соч. С. 107.
43 Государственный архив Бурятской АССР (ГА БурАССР), ф. 34, on. 1, д. 47, л. 3.
44 Октябрь на Амуре. 1917—1922 гг.//Сб. док. Благовещенск: Амурское кн. изд-во, 1961. С. 154.
45 Там же. С. 188.
46 Там же. С. 181—205.
47 Победа Советской власти на Северном Сахалине (1919— 1925 гг.)//Сб. док. Южно-Сахалинск: Дальневост. кн. изд-во, 1959. С. 129.
48 За власть Советов (из истории борьбы за установление Советской власти в Камчатской области. 1920—1922 гг.)//Сб. док. Владивосток: Дальневост. кн. изд-во, 1959. С. 47.
49 Сонин В. В., Исаева Т. С. Государство и право Дальневосточной республики. Государственный строй ДВР. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1974. С. 4, 7; Щагин Э. М. В. И. Ленин и создание Дальневосточной республики//В. И. Ленин и Дальневосточная республика. Владивосток: Изд-во ДВНЦ АН СССР, 1985. С. 22.
50 В состав восточной (владивостокской) группы Дальбюро РКП (б) вошли: П. М. Никифоров, С. Г. Лазо, И. Г. Кушнарев; западной — А. М. Краснощеков, Н. К. Гончаров, А. А. Ширямов. В последующем численный и персональный состав Дальбюро неоднократно изменялся (см.: Шурыгин А. П. В. И. Ленин и Дальбюро ЦК РКП(б)//В. И. Ленин и Дальневосточная республика... С. 37. Дальбюро подчинялось Сибирскому бюро ЦК РКП(б).
81 Щагин Э. М. В. И. Ленин и создание Дальневосточной респуб- лики//В. И. Ленин и Дальневосточная республика... С. 26.
82 Интервенты допускали лишь организацию на Дальнем Востоке буржуазного буфера.
88 Вестник Временного правительства Приморской областной земской управы, 1920. № 1. С. 1. Кадетско-эсеровское Временное правительство Примоблземуправы состояло из 5 чел. (председатель А. Медведев, члены: А. Русанов, П. Попов, С. Афанасьев, А. Меншиков). Это были деятели, выдвинувшиеся на политической арене Дальнего Востока
318


в период Февральской 1917 г. буржуазно-демократической революции и оставшиеся верными ее политико-правовым идеалам.
54 Вестник Временного правительства Приморской областной земской управы. 1920. № 1. С. 2.
55 Дальневосточное обозрение. 1920. 7 марта. На избирательную комиссию при профсоюзе были возложены следующие задачи: составление списков избирателей, учет списков кандидатов в депутаты Совета, раздача избирательных бюллетеней, подсчет голосов и оповещение коллектива предприятия о результатах выборов. Своеобразен был и
порядок проведения выборов: 1) член профсоюза перед голосованием предъявлял представителю избирательной комиссии свой членский билет, на котором проставлялась отметка «проголосовал»; 2) совершеннолетние члены семьи рабочего и служащего предприятия имели специальные избирательные билеты, которые после голосования оставались в делах избирательной комиссии; 3) список кандидатов в депутаты Совета опускался в урну в запечатанном виде (в пакете).
56 Представители Примоблземуправы приняли определенное участие в избирательных кампаниях по выборам в Советы в Хабаровском и Дальнереченском уездах.
57 Голос Родины. 1920. 9 марта.
58 Красное знамя. 1920. 24 марта.
59 Никифоров П. М. Записки премьера ДВР. М.: Политиздат, 1963. С. 179.
60 За продолжение советского строительства на съезде выступали. М.. Губельман, Я- Кокушкин, П. Уткин и др. С. Лазо и В. Сибирцев высказались за создание «советского буфера».
61 Борьба за власть Советов в Приморье (1917—1922 гг.)//Сб. док. Владивосток: Приморск, кн. изд-во, 1955. С. 287.
62 Там же. С. 389—390.
63 Там же. С. 389.
64 Там же. С. 387.
65 Голос Родины. 1920. 23 марта.
66 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 378—382, 391—410.
67 В связи с этим газета «Голос Родины» писала: «...идея создания буферного государственного образования вызвана не какими-либо теоретическими соображениями.., а суровой необходимостью и условиями политической и экономической действительности, реальной политикой». («Голос Родины». 1920. 28 апреля).
68 Оценивая уровень политического сознания трудящихся дальневосточного региона, газета «Дальневосточное обозрение» сделала следующий вывод: «На Дальнем Востоке трудящиеся достигли горазда более высокой степени политического сознания, чем буржуазия.., которой дай власть... и она установит вновь колчаковский режим... Во имя сохранения Дальнего Востока, Советская власть пошла на значительные уступки, пожертвовав советским строительством в крае. Буферная политика на Дальнем Востоке нужна в интересах мира Советской России с Японией... и такую политику можно проводить лишь при участии трудящихся» (Дальневосточное обозрение. 1920. 8 июля).
69 Никифоров П. М. Указ. соч. С. 183.
70 В результате ожесточенных боев, потеряв 5 тыс. человек, революционные войска вынуждены были отступить. 2 тыс. человек были заточены японцами в тюрьму. Среди них члены Владивостокского Совета С. Лазо, В. Сибирцев, А. Луцкий, которые вскоре погибли от рук белогвардейцев.
71 Вестник Временного правительства Приморской облземуправы, 1920. № 13.
72 Представитель Сибревкома В. Д. Виленский следующим обра-
319


зом оценил этот политический факт: «Буферное государство фактически существует Власть Приморской земской управы распространяется на весь  Дальний Восток». (Голос Родины. 1920, 7 мая). Данное заявление В Л Виленского было несколько поспешным. Власть Дальневосточного правительства распространялась лишь на незанятые интервентами районы Приморья. Новое правительство еще не было признано другими областями Дальнего Востока. Образование Дальневосточного буфера не было официально провозглашено и не получило юридического за¬
крепления.
73 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, оп. 2, д. 212, л. 8.
74 Дальневосточное обозрение. 1920. 25 мая.
75 Вестник Временного правительства Дальнего Востока (ВВП ДВ). 1920. № 26.
76 Красное знамя. 1920. 13 июля.
77 Дальневосточное обозрение. 1920. 8 июня.
78 Общее собрание коллектива Дальзавода постановило: «Принять самое активное участие в выборах. Проверить избирательные списки... агитировать и голосовать за список № 2». (Дальневосточное обозрение. 1920. 8 июня). Выступая в поддержку кандидатов по списку № 2, рабочие мельницы и макаронной фабрики заявили: ...«в данный момент очередным вопросом для пролетариата Дальнего Востока является необходимое участие в государственном строительстве через законодательный орган. Каждый избиратель должен сам проверить, внесен ли он в избирательный список и получить избирательную карточку. Чем больше трудящихся 13 июня придет к урнам, тем меньше буржуазия получит мест в Народном собрании». (Дальневосточное обозрение. 1920. 11 июня). Собрания трудовых коллективов обязывали первичные профсоюзные организации оказывать помощь избирательным комиссиям в разрешении различных технических вопросов в период проведения выборов.
79 ВВП ДВ. 1920. № 27.
80 Дальневосточное обозрение. 1920.
81 Там же.
82 Дальневосточное обозрение. 1920.
83 Дальневосточное обозрение. 1920.
84 Голос Родины. 1920. 7 мая.
85 Голос Родины. 1920. 9 мая.
86 Дальневосточное обозрение. 1920.
87 Там же.
88 ВВП ДВ. 1920. № 27.
89 Дальневосточное обозрение. 1920.
90 Голос Родины. 1920. 22 мая.
91 Дальневосточное обозрение. 1920.
92 Голос Родины. 1920. 30 мая.
93 Там же.
7 мая.
16 июня.
12 июня.
12 июня.
19 июня.
19 июня.
94 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 482.
95 Там же. С. 482—483.
96 Вечер. 1920. 4 июня.
97 Голос Родины. 1920. 30 мая.
98 Голос Родины. 1920. И июня.
99 Там же.
100 Дальневосточное обозрение. 1920. 15 июня.
101 Подводя итоги выборам в Народное собрание, газета «Дальневосточное обозрение» писала: «Результат выборов в Народное собрание является... следствием осознанного массами процесса борьбы двух миров, двух идеологий...». По мнению газеты, победа РКП (б) на выборах усиливает удельный вес партии, как живой, действенной силы в
320


краевом государственном строительстве. (Дальневосточное обозрение. 1920. 16 июня).
102 Голос Родины. 1920. 15 июня.
103 Дальневосточное обозрение. 1920. 15 июня.
104 Например, в Никольск-Уссурийском уезде за список № 2 отдали голоса 7177 чел., а за буржуазных кандидатов, проходящих по списку № 1,- 1734 чел. (ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4693, oп. 1, д. 2, л. 137).
106 Владиво-ниппо, 1921. 5 января.
106 Дальневосточное обозрение, 1920. 22 июля.
107 Так поступил один из богатейших промышленников Приморья Б. Бринер.
108 Дальневосточное обозрение. 1920. 19 июня.
109 Дальневосточное обозрение. 1920. 18 июня.
110 Состав комиссии (14 чел.) в значительной мере состоял из общественных деятелей, которые принимали участие в разработке «Положения о выборах во Временное Народное собрание Дальнего Востока». Среди них профессора юридического факультета ГДУ С. Никонов и Н. Дмитраш, правоведы-практики М. Бинасик, А. Кабцан, П. Курку- тов, И. Фихман и др.
111 ВВП ДВ. 1920. № 28.
112 Дальневосточное обозрение. 1920. 22 июня.
113 Там же.
1,4 Дальневосточное обозрение. 1920. 26 июля.
115 Там же.
116 ЦГА РСФСР, ДВ, ф. 4694, oп. 1, д. 22, л. 1.
117 Там же, д. 19, л. 6—7.
118 Там же, ф. 4693, oп. 1, д. 48, л. 1.
119 Там же, ф. 4694, oп. 1, д. 22, л. 1; ф. 4693, oп. 1, д. 40, л. 19.
120 Там же.
121 Там же.
122 Там же, ф. 927, oп. 1, д. 138, л. 1.
123 Проверка полномочий членов Народного собрания продолжалась вплоть до конца 1920 г. Комиссия, например, не утвердила полномочия депутата от п. Барабаш, так как выборы были проведены с отступлениями от избирательного закона. (Дальневосточное обозрение. 1920. 24 сентября). Иногда данная комиссия превышала свои правомочия при оценке материалов выборного производства. Так, комиссия не утвердила полномочия депутатов-военнослужащих, считая, что их избрание должно было быть проведено на основе «Особых правил», которых фактически не существовало. Коммунисты вынуждены были вмешаться и поправить комиссию. (ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4994, on. 1, д. 25, л. 36).
124
125
126
127
128
126
180
131
132
133
134
135 136 137
138
Дальневосточное обозрение. 1920. 26 июня.
Дальневосточное обозрение. 1920. 18 июля.
Вечер. 1920. 17 сентября.
Вечер. 1920. 5 октября.
Вечер. 1920. 17 июля.
ЦГА РСФСР, ДВ, ф. 4694, oп 1, Д. 25, л. 41. Дальневосточное обозрение. 1920. 16 июля. ЦГА РСФСР, ДВ, ф. 4676 оп.1, Д. 8, л. 77. Там же, ф. 4693, oп. 1, д. 2, л. 185.
Там же, о. 927, oп. 1, Д.  67, л. 52.
Там же, ф. 4694, oп. 1, Д.  48, л. 2.
Там же, о. 927, oп. 1, Д. 139, л. 73.
Там же, ф. 4693, oп. 1, Д. 6, л. 6.
Дальневосточное обозрение. 1920. 24 сентября. ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4693, on. 1, д. 19, л. 2.
11 Зак. 10277
321


139 В состав Временного правительства Дальнего Востока, например, вошел бывший краевой комиссар Русанов
140 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4693, on. 1, д. 19, л. 2.
141 Там же.
142
143
144
145
ВВП ДВ, 1920. № 28.
ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4676, on. 1, д. 156, л. 14.
ВВП ДВ. 1920. № 1.
Председатель Совета управляющих ведомствами — П. М. Никифоров, управляющий ведомствами транспорта — И. Г. Кушнарев, продовольствия — А. С. Якум (большевики), юстиции — А. В. Грозин (народный социалист), финансов — И. И. Циммерман, промышленности и (торговли — Б. Ю. Бринер (капиталисты), иностранных дел —В. А. Виноградов (кадет), государственного контроля — Б. Я. Исакович (директор Русско-Азиатского банка), военных дел — генерал В. Г. Болдырев, управляющий делами — В. И. Дмитраш (народный социалист). Позднее было создано еще 4 ведомства (внутренних дел, просвещения,
земледелия, труда).
146
147
148
149
150
151
152
153
154
ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, оп. 2, д. 202, л. 4.
Там же, л. 22.
Голос Родины. 1920. 19 февраля.
ВВП ДВ. 1920. № 38.
ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, оп. 2, д. 202, л. 4.
Там же.
Там же, д. 34, л. 19.
Дальневосточное обозрение, 1920. 30 марта.
Гласными Владивостокской городской думы стали видные дальневосточные большевики: В. Г. Антонов, А. А. Воронин, М. И. Гу- бельман, Е. К. Ковальчук, И. Г. Кушнарев, А. Н. Луцкий, П. М. Никифоров и др. Рядом с ними места в городской думе заняли лидеры буржуазии: В. А. Виноградов, А. И. Кабцан, Б. А. Косьминский, А. И. Ля- кер, А. С. Медведев, Н. Д. Меркулов, Е. А. Трупп и др. Главой думы
был избран бывший колчаковский полковник И. Еремеев.
155 18 мая 1920 г. состоялись выборы в городскую думу Никольск- Уссурийска. Кандидатские списки выдвинули профсоюзы, железнодорожники и военнослужащие. Местная буржуазия в лице домовладельцев отказалась принимать участие в выборах. Из 17 тыс. избирателей к урнам для голосования явилось 2729 чел. 8 тыс. военнослужащих-избирателей в день выборов находились вне территории города. Некоторые избиратели из рабочих не явились на выборы, не желая установления думской власти. Кроме того, выборы были проведены по старым
избирательным спискам (1918 г.), которые не учитывали происшедших за это время изменений в составе населения. Регистрация избирателей  не успели ее пройти.
была проведена в 10 дней и некоторые из них (Дальневосточное обозрение. 1920. 19 мая).
156 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, oп. 1, д. 406, л.
157 Там же, л. 54—55.
158
159
160
С. 20.
161
162
163
164
165
/ 166
Там же, д. 385, л. 503.
Там же, оп. 2, д. 174, л. 1.
Сборник законоположений о земстве в
53.
Сибири. Томск,' 1919.
С. 326—342.
Борьба за власть Советов в Приморье... ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, оп. 2, л. 249, л. 3.
ТаМ Же
Борьба за власть Советов в Приморье... С. 362
Там же. С. 364.
Военно-административный аппарат при Военном Совете правительства Примоблземуправы состоял из следующих звеньев: опера-
322


тивное управление, разведуправление, отдел связи, отдел снабжения, отдел транспорта, отдел юстиции, политический отдел.
167 Бородавкин В. А. Грозовые годы. Владивосток: Дальневост. кн. изд-во, 1964. С. 183.
168 Штаб командующего войсками включал 7 отделений (оперативное, разведывательное, строевое, мобилизационное, инспекторское, хозяйственное, судебное).
169
170
171
Борьба за власть Советов в Приморье... С. 387—388 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, оп. 2, д. 49, л. 32.
ВВП ДВ. 1920. № 8.
172 Голос Родины. 1920. 4 апреля.
173 ВВП ДВ. 1920. № 13.
174 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 362 175 Там же. С. 438.
176 Дальневосточное обозрение. 1920. 23 июня.
177 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, оп. 2, д. 383, л. 6.
178 Начальник японского гарнизона на ст. Угольная, например, контролирующий железнодорожный путь до Владивостока, по своему усмотрению установил дислокацию русской милиции: на станциии Океанская— 55 чел. (вместо 150), на станции Садгород—18 чел. (вместо 20) и т. д. 2. августа 1920 г. японское командование заявило Временному правительству, что если в ближайшем будущем для русской милиции не введут единого образца форму, то она будет упразднена (ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, оп. 2, д. 403, л. 2).
179 Там же, д. 348, л. 6.
180 Там же, д. 346, л. 12.
181 Там же, д. 202, л. 16.
182 Там же, д. 401, л. 42.
183 СУ РСФСР. 1919. № 5. ст. 46.
184 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, оп. 2, д. 401, л. 22.
185 Там же, ф. 570. оп. 3, д. 1, л. 1.
186 Голос Родины. 1920. 3 июля.
187 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, оп. 2, д. 40, л. 3.
188 Голос Родины. 1920. 19 февраля.
189 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 359.
190 Голос Родины. 1920. 19 февраля.
191 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 365.
192 Там же. С. 399—410.
193 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, оп. 2, д. 196, л. 5.
194 Там же, oп. 1, д. 414, л. 9.
195 Там же, л. 86.
196 Там же, л. 75.
197 Там же, л. 76.
198 Там же, л. 90.
199 Собрание Узаконений Временного Всероссийского правительства. 1917. № 127. ст. 692.
200 ВВП ДВ. 1920. № 56.
201 ЦГА РСФСР, ф. 4693, oп. 1, д. 97, л. 22.
202 Там же.
203 Там же, д. 3, л. 5.
204 Собрание Узаконений Временного Всероссийского правительства. 1917. № 255, ст. 1830; № 286, ст. 492.
206 Правительственный вестник, 1919. № 56.
200 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4693, oп. 1, д. 3, л. 151.
207 Дальневосточное обозрение, 1920. 3 марта.
208 Эта строгая мера наказания в условиях военного времени назначалась судом не только за военно-политические преступления (шпи-
41*
323


онаж, диверсия, заговоры, измена, выдача государственной тайны, переход на сторону противника и др.), но и за общеуголовные преступления (умышленное убийство, изнасилование, разбой, грабеж, поджог и др.).
209 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, оп. 2, д. 251, л. 5—6.
210 Там же, д. 202, л. 52.
211 Там же, ф. 77, on. 1, д. 71, л. 90.
212 Там же, л. 56.
213 Парфенов П. С. Уроки прошлого. Харбин, 1921. С. 158.
214 Забайкальская новь. 1920. 27 апреля.
2,5 Вестник Забайкалья. 1920. 28 апреля.
216 Сельское население избирало на волостном сходе 1 уполномоченного. Уездное собрание уполномоченных из своей среды избирало «депутата народного краевого совещания». Казачий круг избирал 1 депутата от 4500 казаков. Депутаты от городского населения избирались гласными местной думы. От города с населением от 6000 до 50 000 чел. — 1 депутат, свыше 50 000 чел. — 2 депутата. Выборы производились тайным голосованием. Избранным считался кандидат, набравший абсолютное большинство голосов.
217 Один из членов «народного краевого совещания» А. Виноградов вынужден был признать: «Мы не можем смотреть на себя, как на действительных представителей народа, так как выборы происходили При страшно ненормальной обстановке, когда не знали, куда выбирают и для какой цели. При таком условии трудно создать краевое совещание сколько-нибудь авторитетным... Необходимо провести принцип разграничения властей и чтобы краевое совещание являлось органом не законосовещательным, а законодательным» (Дальневосточное обозрение. 1920. 19 июня).
218 Вестник Забайкалья. 1920. 4 июля.
219 Шерешевский Б. М. Указ. соч. С. 186.
220 Забайкальская новь. 1920. 2 сентября.
221 Забайкальская новь. 1920. 4 сентября.
222 Забайкальская новь. 1920. И сентября.
223 Забайкальская новь. 1920. 26 сентября.
224 Там же.
225 Там же.
228 Там же.
227 Забайкальская новь.. 1920. 21 октября.
228 Забайкальская новь. 1920. 29 сентября.
229 Забайкальская новь. 1920. 30 сентября.
230 Эсеры и меньшевики получили 2567 голосов, кадеты — 1060, остальные партии и группы около 400 голосов. (Забайкальская новь. 1920. 21 октября.
231 Вестник Забайкалья. 1920. 4 июля.
232 Государственный архив Читинской области (ГАЧО), ф. 329, оп. 1„ д. 13, л. 56.
233 Там же, д. 44, л. 9—45.
234 Бойко-Павлов Д. И., Сидорчук Е. П. Так было на Дальнем Востоке. М.: Мысль, 1964; Гражданская война на Дальнем Востоке (1918—1922). Воспоминания ветеранов. М.: Наука, 1973; Крушанов А. И. Борьба за власть Советов на Дальнем Востоке и в Забайкалье. Владивосток: Дальн. кн. изд-во, 1962; Шерешевский Б. М. Разгром семеновщины. Новосибирск: Наука, 1966 и др.
235 Вестник Забайкалья, 1920. 4 июля.
236 Совет управляющих ведомствами в Восточном Забайкалье в 1920 г. состоял из следующих ведомств: внутренних дел, юстиции, иностранных дел, финансов, торговли, промышленности и продовольствия,
324


военное и морское, путей сообщения, государственного контроля.
297 Вестник Забайкалья. 1920. 4 сентября.
238 Шерешевский Б. М. Указ. соч. С. 188.
239 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4694, on. 1, д. 54, л. 1.
240 Воля. 1920. 18 мая.
241 Там же.
242 Забайкальская новь. 1920. 27 августа.
243 Победа Советской власти на Северном Сахалине (1917— 1925 гг.)//Сб. док. Южно-Сахалинск; Кн. изд-во, 1959. С. 174—176; Stefan John. Kuril islands. Russian-Japanese boundary of the Pacific Ocean. Clarendone Press, Oxford, 1974. p. 109; Карафуто те сисэй сандзюнэнси. Токио, 1936. С. 379.
244 Победа Советской власти на Северном Сахалине... С. 147—148.
245 Государственный архив Сахалинской области (ГАСО), ф. 58, оп. 2, д. 4, л. 37.
246 Победа Советской власти на Северном Сахалине... С. 150.
247 Крестьянская правда. 1920. 19 августа.
248 Победа Советской власти на Северном Сахалине... С. 174.
249 ГАСО, ф. 58, оп. 2, д. 4, л. 18.
250 Там же, л. 64.
281 Stefan John. Kuril islands. Russian-Japanese boundary of the Pacific Ocean. Clarendone Press, Oxford, 1974. p. 123.
252 Карафуто тё сисэй сандзюнэнси... С. 306.
263 Подробно см.: Сонин В. В. Великий Октябрь и становление Советской государственности на Дальнем Востоке... С. 77—87.
254 В. С. Завойко — в дореволюционный период видный предприниматель и финансист в Петрограде. Активный участник корниловского мятежа в 1917 г. Ярый враг Советской власти. В военно-политическом отношении ориентировался на США. В 1918—1919 гг. находился при ставке Колчака в Омске, выполняя специальные поручения американского интервентского командования. В 1920 г. В. С. Завойко обеспечивал связь Семенова с эсеровским правительством во Владивостоке.
255 Завойко В. С. Основные законы Приморской области, б. м., б. д.
256 Там же, л. 1.
257 Парфенов П. С. (Алтайский). Борьба за Дальний Восток. М.: Госиздат. С. 151.
258 Центральный партийный архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС (ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС), ф. 372, oп. 1, д. 10, л. 8.
259 Партизанское движение в Бурятии.  //Сб. док. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1965. С. 399—400.
260 Там же. С. 398.
261 Там же.
262 Там же. С. 415.
263 Соха и молот. 1920. 18 апреля.
264 Государственный архив Бурятской АССР (ГА БурАССР), ф. 360, oп. 1, д. 19, л. 275.
265 Там же, л. 279.
266 Краснощеков Александр Михайлович (1880—1937) в революционном движении с 1897 г. В 1902 г. эмигрировал в США. После Февральской революции вернулся в Россию, вступил в большевистскую партию и активно участвовал в советском строительстве на Дальнем Востоке. В 1918 г. был председателем Дальсовнаркома, в 1920 г. — председателем ЦИК Прибайкалья.
267 Дальневосточная республика. 1920. 4 апреля.
288 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 17, оп. 7, д. 157, л. 201.
325


289 Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. М.: Госиздат, 1928, ч. III, вып. 1. С. 17—18.
270 Там же.
271 Там же.
272 Рабочий и крестьянин Прибайкалья. 1920. 4 апреля.
278 Известия Дальбюро ЦК РКП (б). 1922. № 8, с. 61.
274 Партизаны//Сб. статей. Чита: Кн. изд-во, 1929. С. 176.
275 Дальневосточная республика. 1920. 16 апреля.
276 Дальневосточная республика. 1920. 26 июля.
277 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 51. С. 156.
278 Председатель президиума и пленума правительства ДВР А. М. Краснощеков занимал пост министра иностранных дел; член президиума И. Н. Ромм являлся одновременно министром финансов и т. д.
279 Дальневосточная республика. 1920. 25 июля, 26 сентября.
280 ГА БурАССР, ф. 1171, oп. 1, д. 2, л. 4.
281 Там же, д. 9, л. 32.
282 Министерства промышленности и труда ДВР в 1920 г. имели по 9 отделов, Министерство соцобеспечения — 7, Министерство земледелия — 5, Министерство юстиции — 4.
283 ГА БурАССР, ф. 1171, oп. 1, д. 2, л. 4.
284 Там же, ф. 58, oп. 1, д. 3, л. 32.
285 Там же, ф. 6, oп. 1, д. 22, л. 7; ф. 9, oп. 1, д. 19, л. 2.
286 Там же, ф. 9, oп. 1, д. 19, л. 4.
287 Там же, л. 4—5.
288 Т ам же л 4
289 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 151 —152.
290 Дальневосточная республика. 1920. 5 сентября.
291 Там же.
292 Октябрь на Амуре... С. 171.
293 В составе Амурского облнарревкома было 8 коммунистов, 4 представителя буржуазных партий, 3 — от беспартийного крестьянства.
294 Октябрь на Амуре... С. 252.
295 Благовещенску сто лет. Благовещенск: Кн. изд-во, 1959. С. 283.
296 ЦПА НМЛ при ЦК КПСС, ф. 17, оп. 2, д. 55, л. 77.
297 Борьба за Советы в Забайкалье.//Сб. док. Чита: Кн. изд-во» 1947. С. 345.
298 Там же. С. 346.
299 ГАЧО, ф. 409, oп. 1, д. 171, л. 3.
300 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 40 С 65.
301 ЦГА РСФСР, ДВ, ф. 77, oп. 1, д. 71, л. 100.
302 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 156.
303 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 199.
394 ГАЧО, ф. 409, oп. 1, д. 284, л. 2.
305 Там же, д. 419, л. 9.
306 Там же, д. 179, л. 2.
307 Там же, д. 284, л. 2.
308 Беликова Л. И. Из истории ДВР (1920—1922 гг.)/-/Тр. Дальнее, филиала АН СССР. Владивосток: Примиздат, 1961. Т. II. С. 70.
309 Героические годы борьбы и побед. М.: Наука, 1968. С. 199.
310 Дальневосточная республика. 1920. 5 мая.
311 Из истории гражданской войны в СССР.//С6. док. и мат. М. Госполитиздат, 1962. Т. 3. С. 719
312 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 118, л. 40.
3,3 В состав Военного Совета НРА ДВР вошли: главком Г X. Эйхе, член Дальбюро РКП (б) А. А. Ширямов и Н. К. Гончаров. Пред- 326


седателем Военного Совета являлся глава правительства ДВР, заместителем председателя — военный министр.
314 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4374, оп. 8, д. 7, л. 7.
315 Главный штаб Военного министерства ДВР.
316 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 19, л. 74.
317 ЦГА СА, ф. 221, oп. 1, д. 678, л. 10.
318 Из истории гражданской войны в СССР... С. 763.
3,9 Протоколы III Дальневосточной краевой партийной конференции РКП (б). Чита, 1921. С. 42—45. Партячейки НРА ДВР пополнялись и укреплялись за счет партийной мобилизации, которая проводилась в самые трудные периоды борьбы с интервентами и белогвардейцами. Так, в результате партийной мобилизации, проведенной весной 1920 г., прослойка членов РКП (б) в НРА с сентября 1920 г. по февраль 1921 г. увеличилась с 12,2% до 14,2% (ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 4, л. 3).
320  ЦГА С А, ф. 221, oп. 1, д. 167, л. 47.
321 Краснознаменный Дальневосточный. История Краснознаменного Дальневосточного военного округа. М.: Военное изд-во, 1985. С. 58.
322 Шерешевский Б. М. В битвах за Дальний Восток... С. 21.
323 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 535.
324 ГАЧО, ф. 402, on. 1, д. 56, л. 17.
325 Там же, л. 6.
326 Государственный архив Хабаровского края (ГАХК), ф. 19, оп. 1, д. 1, л. 66.
327 ГАЧО, ф. 402, oп. 1, д. 56, л. 20.
328 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1004, oп. 1, д. 191, л. 23.
329 Там же, л. 19.
330 Т'ам же
331 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 403, л. 20.
332 Васильченко Э. А. Партийное руководство деятельностью чекистских органов по борьбе с контрреволюцией на Дальнем Востоке 1920—1922 гг. Владивосток: Изд-во Дальневост, ун-та, 1984. С. 28.
333 ЦГА СА, ф. 221, oп. 1, д. 2, л. 90.
334 Там же.
335 ГА БурАССР, ф. 58, oп. 1, д. 2, л. 90.
336 Васильченко Э. А. Указ. соч. С. 32.
337 Дальневосточная республика. 1920. 25 августа.
338 Там же.
839 Там же.
340 Васильченко Э. А. Указ. соч. С. 29.
341 Там же.
342 Там же.
343 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 49. л. 212; д 373, л. 291.
344 ГАХК, ф. 34, оп. 1-6, д. 1. л. 9.
345 Там же.
346 Там же.
347 ГА БурАССР, ф. 58, oп. 1, д. 1, ,л. 2.
348 Ленин В. И. Поли, собр. соч. Т. 36. С. 162—163.
349 ГА БурАССР, ф. 105, oп. 1, д. 1, л. 184.
350 Народный суд в ДВР в составе судьи и шести заседателей рассматривал уголовные дела об убийстве, нанесении тяжких телесных повреждений и увечий, разбое, изнасиловании, взяточничестве, спекуляции и др.
351 СУ ДВР. 1920. № 2,. ст. 65.
352 ГА БурАССР, ф. 105, oп. 1, д. 1, л. 177
353 Там же, ф. 58, oп. 1, д. 139, л. 224.
327


354 Согласно «Положению о политическом народном суде ДВР» (1920 г.) политсудам были подсудны дела по общеуголовным преступлениям (разбой, грабеж, спекуляция, дезертирство и некоторые другие).
355 ГА БурАССР, ф. 58, oп. 1, д. 1, л. 65.
358 СУ ДВР. 1920. № 3, ст. 95.
357 ГА БурАССР, ф. 105, oп. 1, д. 16, л. 41.
368 Там же.
359 Там же.
360 Там же.
361 ЦПА НМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 19, л. 85.
362 ГА БурАССР, ф. 58, oп. 1, д. 4, л. 48.
363 Чистяков О. И. Конституция РСФСР 1918 года. М.: Изд-во Моск, ун-та, 1984. С. 194.
364 Голос Родины. 1920. 7 мая.
365 Дальневосточное обозрение. 1920.. 9 мая.
366 Начальник японской военной миссии полковник Исоме: «Владивосток — главная база всего Дальнего Востока, а значит и будущего буфера... Сравнивая существующие в крае правительства, видно, что наибольшей фактической властью и организованностью обладает Владивостокское правительство... с его связью с представителями иностранных государств (Дальневосточное обозрение. 1920. 19 июня). «Дипломатический представитель» Японии во Владивостоке генерал Мацудайра:.. если Владивостокское правительство пополнит свой состав цензовиками и договорится с Семеновым, то японцы уйдут из Забайкалья». Генерал Такаянаги: «Но Япония будет внимательно следить, чтобы политика этого правительства не склонялась в сторону большевизма. И как только обнаружится, что ведется «большевистская политика» — таковая будет подавлена вооруженной силой Японии» (Папин Л. М. Указ. соч. С. 169).
367 Дальневосточное обозрение. 1920. 19 июня.
368 Папин Л. М. Указ. соч. С. 169.
369 Там же.
370 Никифоров П. М. Указ. соч. С. 213.
371 Там же. С. 213—214.
372 Из истории гражданской войны в СССР... С. 730.
373 Болдырев В. Г. Указ. соч. С. 365.
374 ВВП ДВ. 1920. № 38.
375 Егунов Н. П. Очерки истории Дальневосточной республики. Улан-Удэ.: Бурят, кн. изд-во, 1972. С. 48.
376 Там же.
377 Егунов Н. П. Указ. соч. С. 48—49; Папин Л. М. Указ. соч. С. 170; Шерешевский Б. М. В битвах за Дальний Восток... С. 22—23 и др.
378 Шагин Э. М. В. И. Ленин и создание Дальневосточной республики//  B. И. Ленин и Дальневосточная республика... С. 29.
379 Там же. С. 29—30.
380 Шерешевский Б. М. Указ. соч. С. 25.
381 Папин Л. М. Указ. соч. С. 175.
382 Там же. С. 177.
383 Там же. С. 178.
384 Там же.
386 Там же.
386 Буфер. 1920. 18 октября.
387 Забайкальская новь, 1920. 24 сентября.
388 Папин Л. М. Указ. соч. С. 174—178.
389 Шерешевский Б. М. Разгром семеновщины... С. 216—217.
328


390
391
392
Дальневосточная республика. 1920. 2 ноября.
СУ ДВР. 1920. № 1, ст. 1.
Там же.
393
394
395
396
397 398
399
400
401
402
Шерешевский Б. М. В битвах за Дальний Восток... С 31 Дальневосточная правда. 1920. 13 ноября
Наше слово. 1920. 4 ноября.
Дальневосточная правда. 1920. 13 ноября
СУ ДВР. 1920. № 1, ст. 4.
Шерешевский Б. М. В битвах за Дальний Восток... С. 32. Слово. 1920. 3 ноября, 16 ноября, 2 декабря, 3 декабря Слово. 1920. 16 ноября.
Вечер. 1920. 22 ноября.
ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4694, on. 1, д. 44, д. 168; Вечер, 11 декабря; Голос трудящихся, 1920. 13 ноября.
403 Русский голос. 1920. 11 декабря.
404 Никифоров П. М. Указ. соч. С. 244—245.
1920,
405 Русский голос. 1920. 11 декабря.
406 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4693, on. 1, д. 3, л. 137.
407 Там же, ф. 927, oп. 1, д. 172, л. 1.
408 Там же, ф. 4693, oп. 1, д. 3, л. 146.
409 СУ ДВР. 1920. № 1, ст. 17. «...Поскольку Владивосток, — говорил председатель Приамурского областного управления В. Е. Дум-
кин, — ...находится под давлением японских империалистов, постольку необходимо стало вырвать из-под его влияния Хабаровск с примыкающими к нему уездами, свободными от японских войск. Это было достигнуто образованием особой Приамурской области» (Вперед. 1921. 30 июля). В состав новой области вошли приморские уезды (Хабаровский и Дальнереченский).
410 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 9, л. 4.
411 Шерешевский Б. М. В битвах за Дальний Восток... С. 42.
412 Голос трудящихся. 1920. 24 ноября.
413 Скрипилев Е. А. Всероссийское Учредительное собрание. Мл Наука, 1982. С. 131—146.
414 ВВП ДВ, 1920. № 26.
418 ГА БурАССР, ф. 9, oп. 1, д. 19, л. 2.
416 СУ ДВР. 1920. № 4, ст. 112.
417 СУ ДВР. 1920. № 1, ст. 25.
418 За лидеров русской контрреволюции в Приморье (С. Меркулова, Молчанова, Вержбицкого, Еремеева, Андерсена и др.).
419 Воля. 1921. 12 января.
420 Красное знамя. 1921. 16 января.
421 Воля. 1921. 13 января.
422 Там же
423 Шерешевский Б. М. В битвах за Дальний Восток... С. 54.
424 Там же.
425 Никифоров П. М. Указ. соч. С. 239.
426 Политические партии самостоятельных списков не выставляли. Поэтому невозможно определить, какое число голосов было подано за
каждую из них.
427 Русский голос. 1921. 19 февраля.
428 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, on. 1, д. 118, л. 39.
429 Там же.
430 Там же.
431 Шерешевский Б. М. Указ. соч. С. 60.
432 Шаншайская жизнь. 1921. 20 февраля.
433 Там же.
434 Там же.
329


435 Там же.
436 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, on. 1, д. 60, л 70
437 СУ ДВР. 1921. № 5, ст. 37.
438 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4676, on, 1, д. 2, л. 49.
439 Там же, д. 8, л. 77.
440 Никифоров П. М. Указ. соч. С. 239
441 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 62, л. 131.
442 Там же, д. 2, л. 174.
443 Там же, д. 3, л. 120—126.
444 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4676, on. 1, д. 1, л. 22.
445 Там же, д. 2, л. 194—195.
446 Там же, д. 3, л. 3.
447 Дальневосточная правда, 1921. 25 марта.
448 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4676, oп. 1, д. 17, л. 53.
449 Там же, д. 2, л. 52.
450 Гавло Ю. Н. Государственный строй Дальневосточной республики. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1978. С. 78.
451 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4676, oп. 1, д. 70, л. 23.
452 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 61, л. 14.
453 Гавло Ю. Н. Указ. соч. С. 85.
454 Кобяков А. С. Соотношение власти центра и мест в Дальневосточной республике по Конституции 1921 г.//Советское конституционное законодательство и вопросы государственного управления. Томск: Изд- во Томск, ун-та, 1980. С. 114.
455 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4676, oп. 1, д. 73, л. 17.
456 Там же, ф. 4347, оп. 6, д. 150, л. 18.
457 Чиркин В. Е. Переходные государственные формы (Формы государства, переходного к социалистическому типу)|//Учен. труды Свердловск. юрид. ин-та, 1963. Т. 7. С. 141; Гавло Ю. Н. Указ. соч. С. 86— 87; Клер Л. С. К вопросу о предпосылках создания и сущности Конституции Дальневосточной республики//Вопросы Советского государства и права. Иркутск: Изд-во Иркутск, ун-та, 1965. С. 152; Василевский В. И. К вопросу об осуществлении коммунистами ДВР ленинской тактики компромиссов с мелкобуржуазными партия ми. //В. И. Ленин и Дальневосточная республика... С. 65—66; Сонин В. В. Государство и право Дальневосточной республики (1920—1922 гг.). Владивосток: Изд-во Дальневост, ун-та, 1982. С. 3.
458 Ленин В. И. Поли/ собр. соч. Т. 17. С. 345.
459 Дальневосточный путь, 1922. 16 апреля.
460 Слово. 1920. 3 ноября.
461 Гавло Ю. Н. Указ. соч. С. 86—90.
462 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 566.
463 Виленский В. (Сибиряков). Россия на Дальнем Востоке. М.: Огиз, 1923. С. 3; Карпенко 3. Гражданская война в Дальневосточном крае (1918—1922 гг.). Хабаровск; Кн. изд-во, 1934. С. 128; Андрухов Н. Р. Партийное строительство после Октября. 1917—1924 гг. М.: Госполитиздат, 1973. С. 135; Берхин И. Б. История СССР. М.: Высшая школа, 1987. С. 149.
464 Мельчин А. И. Разгром американско-японских интервентов на Советском Дальнем Востоке в 1920—1922 гг. М.: Госполитиздат, 1953. С. 34; Шерешевский Б. М. К вопросу об исторических предпосылках образования Дальневосточной республики//Сб. статей по истории Дальнего Востока. М.: Изд-во АН СССР, 1958. С. 333; Щагин Э. М. В. И. Ленин и создание Дальневосточной республики//В. И. Ленин и Дальневосточная республика... С. 29; Шурыгин А. П. В. И. Ленин и Дальбюро ЦК РКП (б)//В. И. Ленин и Дальневосточная республика
465 Чиркин В. Е. Указ. соч. С. 196—197; Гавло Ю. Н. Указ, соч
330


С. 92; Клер Л. С. О классовой сущности и государственной форме Дальневосточной республики//Тр. Иркутск, ун-та, 1971. Т. 45, в. 8, ч. 1. С. 18; Василевский В. И. К вопросу об осуществлении коммунистами ДВР ленинской тактики компромиссов с мелкобуржуазными партия- ми//В. И. Ленин и Дальневосточная республика... С. 66—67; Сонин В. В., Исаева Т. С. Государство и право Дальневосточной республики. Государственный строй ДВР. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1974. С. 28.
466 Крушанов А. И., Мухачев Б. И. Ленинская стратегия и тактика борьбы за власть Советов на Дальнем Востоке//В. И. Ленин и Дальневосточная республика... С. 11.
467 Сонин В. В., Исаева Т. С. Государство и право Дальневосточной республики. Государственный строй ДВР... С. 24—91; Исаева Т. С., Сонин В. В. Правоохранительные органы на Дальнем Востоке (1917— 1926 гг.). Владивосток Изд-во Дальневост, ун-та, 1975. С. 28—74.
468 Трудящиеся Забайкалья и Дальнего Востока считали государственную власть в ДВР рабоче-крестьянской (ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, on. 1, д. 113, л. 145; За власть Соьетов//Сб. док. о борьбе трудящихся Забайкалья в 1917—1922 гг. Чита: Кн. изд-во, 1957. С. 414).
469 Чиркин В. Е. Революционно-демократическое государство современности. М.: Наука, 1984. С. 26.
470 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 561.
471 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 11. С. 44; Т. 19. С. 371.
472 Чиркин В. Е. Переходные государственные формы (Формы государства, переходного к социалистическому типу.//Учен. труды Свердлов. юрид. ин-та, 1963. Т. 7).
473 Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Исторические типы государства и права М.: Юридическая литература, 1971. С. 592. Сущность ДВР находит свое конкретное проявление в основных функциях, т. е. главных направлениях деятельности буферного государства по осущ?ствлению поставленных перед ним В. И. Лениным и Коммунистической партией задач. Эти задачи должны были быть выполнены в относительно короткий исторический срок в чрезвычайно насыщенное событиями время и не преследовали цель увековечить капитализм или строительство социализма. Деятельность государства в. ДВР была направлена на решение главной общедемократической задачи: освобождение Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев. Специфика переходного государства обусловила и своеобразие его функции. Функции ДВР не являлись функциями социалистического государства. Функции государства в ДВР носили промежуточный (не буржуазный, но и не социалистический) и неполный (по объему) характер. Но учитывая, что ДВР по своей сущности и по основным тенденциям развития ближе к социалистическому, чем к буржуазному государству, система его функции ближе к системе функции РСФСР. С учетом этого к внутренним функциям Дальневосточного буферного государства относились следующие: подавление контрреволюции, хозяйственно-организаторская, регулирование меры труда и меры потребления, культурно-воспитательная функция, правоохранительная функция. Данные функции имели свои особенности. Так, в отличие от РСФСР в ДВР функция подавления контрреволюции не была направлена на ликвидацию эксплуататорских классов. Подавление применялось лишь к контрреволюционной части эксплуататорского класса. В ДВР не стояла задача создания социалистической экономики. Восстанавливая народное хозяйство, в частности, на основе привлечения частного капитала, буферное государство создавало благоприятные условия и облегчало переход к социалистической экономике. Из-за труд-
331


ностей военного времени и нехватки материальных и денежных ресурсов деятельность буферного государства в социальной сфере и культурно-воспитательная функция не получили полного развития. Внешнеполитическая деятельность ДВР была направлена на освобождение Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев и установление дипломатических, торговых, культурных и иных связей с зарубежными странами. Осуществлению внешнеполитической функции буферного государства была подчинена вся внутренняя деятельность ДВР. В этом заключалось своеобразие функциональной структуры ДВР. В отличие от РСФСР внешнеполитическая функция ДВР была несколько ограниченной, что было обусловлено сравнительно узкой внешнеполитической задачей ДВР и временным характером существования этой функции, как и самого буферного государства. Структура внешнеполитической функции, тем не менее, отличалась сложностью построения и состояла из следующих подфункций: ликвидация интервенции, борьба за мир и мирное сосуществование с империалистическими державами, сотрудничество с РСФСР.
474 Гавло Ю. Н. Указ. соч. С. 121—126.
475 Избирательная система буферного государства сложилась еще до принятия Основного закона, в процессе выборов ряда представительных учреждений: Учредительного съезда Прибайкалья, местных представительных органов государственной власти Верхнеудинского правительства, Учредительного собрания ДВР. Избирательное право буферной республики формировалось под сильным влиянием Конституции РСФСР 1918 г. Вместе с тем избирательное право ДВР заметно отличалось от советского избирательного права. Так, в буферных условиях пришлось отказаться не только от принципа лишения буржуазии избирательных прав, как это имело место в РСФСР, но и от того, чтобы избирательное право ставить в зависимость от трудовой и политической деятельности избирателя. Поэтому при обсуждении конституционного избирательного закона в Учредительном собрании коммунисты предлагали утвердить уже применяемые на практике избирательные нормы. Учредительное собрание приняло Закон о выборах, который провозгласил всеобщее избирательное право при равном и прямом тайном голосовании при пропорциональной системе представительства. Закон ввел лишение избирательных прав по суду за тяжкие преступления. Данный Закон не вошел в Конституцию отдельным разделом. Но в главах о Народном собрании и о местных представительных органах государственной власти подробно говорилось о порядке их комплектования. Активное и пассивное избирательное право предоставлялось гражданам ДВР с 18 лет, без различия пола, национальности, вероисповедания. Правом избирать и быть избранным были наделены военнослужащие. В ДВР отсутствовали какие-либо избирательные цензы, устраняющие в буржуазных странах значительную часть населения от выборов. В отличие от РСФСР активная и пассивная избирательная дееспособность граждан по Конституции ДВР не зависела от их трудовой и политической деятельности. Согласно Основному закону ДВР избирательные округа создавались исключительно по территориальному принципу. Народное собрание ДВР формировалось из расчета 1 депутат на 15 000 граждан (ст. 33), областное собрание  —1 уполномоченный на каждые 2500 граждан (ст. 72), в уездное собрание  —1 уполномоченный на 1000 граждан (ст. 89), волостное собрание  —1 уполномоченный на 100 граждан (ст. 90). В Конституции не было закреплено право отзыва депутатов избирателями. Но предусматривался контроль избирателей над депутатами местных представительных органов посредством проведения досрочных выборов по отдельным избирательным округам (ст. 73).
332


476 СУ ДВР. 1922. № 3 (19). ст. 73.
477 Чистяков О. И. Указ. соч. С. 63.
478 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 583.
479 Там же.
480 Там же. С. 570.
481 Вечер. 1921. 7 мая.
482 Слово. 1921. 26 мая.
483 Вечер. 1921. 4 мая.
Глава II. Становление государственного аппарата Дальневосточной республики
1 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4676, oп. 1, д. 17, л. 133.
2 СУ ДВР. 1922. № 4 (20). ст. 92.
3 СУ ДВР. 1922. № 6(22), ст. 142.
4 СУ ДВР. 1922. № 7 (23), ст. 166.
5 СУ ДВР. 1922. № 8 (24), ст. 201; № 13 (29), ст. 262.
6 СУ ДВР. 1922. № 8 (24), ст. 209; № 13 (29), ст. 289.
7 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 133, л. 81.
8 Там же
9 СУ ДВР. 1922. № 7 (23), ст. 168, 169.
10 Там же.
11 СУ ДВР. 1922. № 9 (25), ст. 2.
12 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 113, л. 148.
13 СУ ДВР. 1922. № 7 (23), ст. 168, 169.
14 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 546, л. 286.
15 Дальневосточный путь. 1922. 9 июня; За власть Советов//Сб. док. о борьбе трудящихся Забайкалья в 1917—1922 гг. Чита, 1957. С. 413; ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 14, л. 128.
16 ПАХК, ф. 335, oп. 1, д. 4, л. 1.
17 Там же.
18 Там же, л. 3.
19 В Прибайкальскую область — П. П. Постышева, Забайкальскую - Я. Д. Янсона, Амурскую — П. Ф. Анохина, Приамурскую — П. М. Никифорова, в Приморскую — М. И. Губельмана (ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 141, л. 15). В каждой области были созданы коммунистические агитационные отряды.
20 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 132, л. 56.
21 Там же, д. 396, л. 8.
22 Там же.
23 Там же, л. 1.
24 Цыпкин А., Шурыгин А., Булыгин М. Октябрьская революция и гражданская война на Дальнем Востоке. Хроника событий 1917—1922 г. Хабаровск: Дальгиз, 1933. С. 258. В Приморье было избрано 12 коммунистов из 13 депутатов, в Приамурье — 3 коммуниста из 7 депутатов, в Прибайкалье и в Бурят-Монгольской автономной области — 10 коммунистов из 23 депутатов, в Амурской области—17 коммунистов из 30 депутатов, в Забайкалье — 22 коммуниста из 31 депутата. От НРА были избраны только коммунисты (ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 132, л. 56).
25 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 568.
26 Обращения Народного собрания не носили нормативного характера-
27 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 570,
28 Там же.
29 Отчет о работе Народного собрания второго созыва. Чита, 1922. С. 6.
333


30 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 53, л. 52.
31 Отчет о работе Народного собрания второго созыва... С. 22—25. 32 «ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 61, л. 206.
33 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 33. С. 46.
34 Там же. С. 48.
35 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 569.
36 От фракции коммунистов — 3 кандидата, от фракции крестьянского большинства — 4 (из них 2 коммуниста), от сибирских эсеров и крестьянского меньшинства — по 1 кандидату.
37 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 7646, on. 1, д. 3, л. 3.
38 В составе правительства ДВР было 5 коммунистов и 2 беспартийных.
39 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 61, л, 131.
40 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 570.
41 Владиво-ниппо. 1921. 26 апреля.
42 Прибайкальская правда. 1922. 23 марта.
43 Вечер. 1921. 30 марта.
44 СУ ДВР. 1921. № 4 (10), ст. 108, 109.
45 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 571.
48 Там же.
47 Гавло Ю. Н. Указ. соч. С. 173.
48 Там же. С. 173—174.
49 СУ ДВР. 1921. № 7, ст. 30, 31.
50 Никифоров П. М. Указ. соч. С. 240.
51 Гавло Ю. Н. Указ. соч. С. 174.
52 Никифоров П. М. Указ. соч. С. 240.
53 Там же.
54 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 61, л. 165.
55 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4374, оп. 7, д. 119, л. 16.
56 Никифоров П. М. Указ. соч. С. 280.
57 ГАХК, ф. 19, oп. 1, д. 1, л. 105.
58  ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1484, оп. 3, д. 3, л. 10—11.
59  СУ ДВР. 1921. № 4 (10), ст. 108.
60 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 61, л. 130.
61 СУ ДВР. 1922. № 5 (21), ст. 1.
62 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1484, оп. 3, д. 19, л. 367.
63 СУ ДВР. 1922. № 6 (22), ст. 137, 138.
64 Там же.
65 28 ноября 1920 г. Министерство продовольствия было преобразовано в Министерство продовольствия и торговли. 3 января 1921 г. было упразднено Министерство промышленности и его компетенции стал осуществлять Высший экономический совет при Совете Министров ДВР 13 декабря 1921 г. Министерства земледелия, продовольствия и торговли и Высший экономический совет были расформированы и на их базе создано единое Министерство народного хозяйства. Функции министерства здравоохранения стало исполнять специальное управление здравоохранения при МВД.
66 СУ ДВР. 1920. № 3, ст. 101.
67 СУ ДВР. 1920. № 1, ст. 32.
68 СУ ДВР. 1922. № 9 (25), ст. 224.
69 Мухачев Б. И. В. И. Ленин и Северо-Восток в период образования и деятельности Дальневосточной республики//В. И. Ленин и Дальневосточная республика. Владивосток: Изд-во ДВНЦ, 1985. С. 119.
70 В 1922 г. ДВР насчитывалось 79 уездов, 302 волости, 2564 селения и 8 городов, в которых проживало 1 492 986 чел. Столица г. Чита, являющаяся также и административным центром Забайкальской области, была выделена в особую административную единицу,
334


подчиненную МВД. Подобная практика была характерна для буржуазных государств. На правах уездов находились 5 городов (Чита, Верхнеудинск, Владивосток, Благовещенск, Хабаровск). Остальные города входили в состав уезда на правах волостей. Бурятская область включала 4 аймака, 23 хошуна и 230 сомонов.
71 СУ ДВР. 1921. № 9, ст. 68; СУ ДВР. 1921. № 12, ст. 122; СУ ДВР. 1922. № 1 (17), ст. 21.
72 СУ ДВР. 1921. № 7, ст. 8.
73 СУ ДВР. 1922. № 12 (28), ст. 250, 251.
74 Однако число уполномоченных в каждом уезде не могло быть менее 30 и более 150. Волостные и городские (на правах волостных) избирались из расчета 1 уполномоченный от 100 граждан. Но общее число уполномоченных волостного собрания было не менее 20 и не более 100, а городского (на правах волостного) — не более 50. Областные, уездные и городские (на правах уездных) собрания уполномоченных избирались на 2 года, волостные и городские (на правах волостных) — на 1 год.
75 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 573—576.
76 Амурская правда. 1921. 9 июля.
77 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1731, oп. 1, д. 88, л. 29.
78 Вестник ДВР. 1922. № 5—6, с. 10. Забайкальским областным собранием было избрано 123 уполномоченных, из них 27 коммунистов и 70 сочувствующих им; эсеров—11; меньшевиков — 4; кулаков — 6; кадетов — 3. В Прибайкалье в областное собрание было избрано 80 уполномоченных, из них коммунистов — 37, эсеров — 4, меньшевиков — 1, кулаков — 4, членов объединенной демократической группы — 4, сибирских эсеров — 3, крестьян, поддерживающих коммунистов, — 27. Итак, в Прибайкальском областном собрании уполномоченных коммунисты и фракция крестьянского большинства получили 64 места из 80. В Приамурское областное собрание было избрано 75 уполномоченных, из них 59 были коммунистами и им сочувствующими. В Амурском областном собрании насчитывалось 151 уполномоченный, в том числе коммунистов—16, крестьян (фракция большинства) — 113, эсеров — 3, меньшевиков — 5, объединенных демократов — 9. В Бурят-Монгольской области было избрано 45 уполномоченных, из них 6 коммунистов и 5 представителей других партий (См.: Боец и пахарь. 1921. 3 августа; ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, оп.1, д. 396, л. 65—70; Дальневосточная правда. 1921. 10 сентября).
79 Авдеева Н. А. Из истории государственного строительства Дальневосточной республики (1920—1922 гг.)//Учен. зап. Хаб. госпединсти- тута. Хабаровск, 1961. Т. VI. С. 46.
80 Например, в Верхнеудинском уездном собрании уполномоченных коммунисты и крестьянское большинство заняли 58 мест из 92, фракция крестьянского меньшинства (кулаки) — 25 мест, меньшевики и эсеры— 9 мест. (Прибайкальская правда, 1922, 22 апреля).
81 Вестник ДВР. 1922. № 5—6. С. 12.
82 Авдеева Н. А. Указ. соч. С. 47.
83 Боец и пахарь. 1921. 5 октября.
84 Прибайкальская правда. 1922. 31 августа.
85 СУ ДВР. 1921. № 3 (9), ст. 11, 12.
86 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1731, oп. 1, д. 88, л. 30.
87 Там же, л. 29.
88 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 573—574.
89 СУ ДВР. 1922. № 1 (77), ст. 76, 77.
90 Там же, ст. 83, 84.
91 СУ ДВР. 1921. № 3 (9), ст. 11, 12.
92 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 50, л. 9—12.
335


93 Вестник ДВР. 1922. № 5—6, С. 10.
94 Там же, с. 12.
95 Авдеева Н. А. Указ. соч. С. 47.
96 Дальревком... С. 10.
97 Авдеева Н. А. Указ. соч. С. 47.
98 Там же.
99 Прибайкальская правда. 1922. 9 марта.
100 Октябрь на Амуре... С. 332.
101 СУ ДВР. 1922. № 4 (20), ст. 108.
102 ЦГА РСФСР, ДВ, ф. 4693, oп. 1, д. 3, л. 146.
103 Вечер. 1921. 16 мая.
104 СУ ДВР. 1921. № 8, ст. 35.
105 ЦГА РСФСР, ДВ, ф. 1004, oп. 1, д. 266, л. 11.
106 Там же.
107 Там же
108 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 152.
109 СУ ДВР. 1921. № 1 (5), ст. 33.
110 Дальневосточный телеграф. 1921. 9 ноября.
111 Дальневосточная правда. 1921. 13 августа.
112 Дальневосточный телеграф. 1922. 15 августа.
113 Там же.
114 Дальневосточный телеграф. 1922. 19 августа.
115 Родионов А. И., Зибарев В. А. Осуществление ленинской нацио- нальной политики среди малых народностей Дальнего Востока в годы Гражданской войны//В. И. Ленин и борьба за установление Советской власти на Дальнем Востоке (1917—1922 гг.). Владивосток: Изд-во ДВНЦ, 1984. С. 102.
116 Статистический справочник Дальневосточной области. Хабаровск: Кн. изд-во, 1925. С. 17.
117 Материалы по туземному вопросу на Дальнем Востоке. Чита: Кн. изд-во, 1924. С. 5.
118 Дело. 1922. 24 сентября.
119 Сонин В. В., Митюков М. А. К вопросу об автономии в условиях Дальневосточной республики//Государство и право социалистического общества. Владивосток: Изд-во Дальневост, ун-та, 1975. С. 54.
120 СУ ДВР. 1921. № 4 (10), ст. 83.
121 Образование Бурятской АССР: Сб. архивных документов. Улан- Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1964. С. 100.
122 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 581.
123 Там же. С. 598.
124 Там же. С. 606.
125 Вестник ДВР. 1922. № 5—6. С. 59.
126 За власть Советов в Приморье... С. 606.
127 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1001, oп. 1, д. 11, л. 19.
128 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 132, л. 53.
129 Там же, д. 61, л. 66.
130 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4374, оп. 5, д. 8, л. 1.
131 Гражданская война в СССР. М.; Госполитиздат, 1960. Т. 5.
132
133
134
13Б
136
137
13В
ЦГА СА, ф. 221, on. 1, д. 32, л. 8.
Там же, д. 1055, л. 12.
Там же, д. 18, л. 1.
РСФСР ДВ. Ф. 7374, оп. 5, д. 8, л. 1—4.
ЦГА СА, ф. 221, on. 1, д. 947, л. 61.
Там же, д. 82 (2), л. 245; д. 138, л. 11.
. 49- . ?« “V ™ ’ "J"1 д 1582' л- 44; д‘ ,06Б- л- 43’ 72; Д- "2-
336


139 В начале 1921 г. в НРА насчитывалось И политотделов и 308 партячеек, насчитывающих 5530 коммунистов. В 1922 г. число политотделов увеличилось до 14, а количество партячеек до 346, в которых состояло на учете 5630 коммунистов (Протоколы III Дальневосточной партконференции... С. 42—45).
140 ЦГА СА, ф. 221, oп. 1, д. 1582, л. 38.
141 Краснознаменный Дальневосточный. История Краснознаменнога Дальневосточного военного округа. М.: Военное изд-во, 1971. С. 76.
142 Дальневосточный путь. 1921. 18 декабря.
143 ЦГА СА, ф. 221, oп. 1, д. 138, л. И.
144 Там же, д. 120, л. 126.
145 Егунов Н. П. Указ. соч. С. 103.
146 ЦГА СА, ф. 221, on. 1, д. 18, л. 73.
147 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 4, л. 2.
148 Борьба за власть Советов в Приморье.., С. 630.
149 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 117, л. 12.
150 Там же, д. 171, л. 82.
151 Там же, д. 132, л. 23.
152 ЦГА СА, ф. 221, oп. 1, д. 947, л. 119.
153 Там же, д. 811, л. 7.
154 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 61, л. 206.
155 Амурская правда. 1921. 8 сентября.
156 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 171, л. 82.
157 Там же.
158 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 588.
159 Сборник приказов Военного Совета НРА Дальневосточной республики. Чита, 1922. С. 3.
160 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 61, л. 232.
161 ЦГА СА, ф. 221, oп. 1, д. 82 (2), л. 245.
162 Краснознаменный Дальневосточный. История Краснознаменного Дальневосточного военного округа... С. 65.
163 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 121, л. 109.
164 Центральный государственный архив Военно-Морского Флота- СССР (ЦГА ВМФ СССР), ф. 416, on. 1, д. 31, л. 10.
165 Там же, д. 684, л. 4.
166 Там же, л. 12.
167 Там же, д. 954, л. 113.
168 Там же, д. 663, л. 8.
169 Там же, д. 687, л. 10.
170 Там же, л. 1.
171 Там же, л. 10.
172 Там же, д. 1232, л. 37.
173 Там же, ф. 416, on. 1, д. 31, л. 77.
174 Там же.
175 Там же, ф. Р-1, оп. 3, д. 954, л. 117.
176 Там же, д. 29, л. 367.
177 Там же.
178 Там же, ф. 416, oп. 1, д. 105, л. 8.
179 Там же, о. Р-1, оп. 3, д. 954, л. 119.
180 Там же, ф. 416, oп. 1, д. 5, л. 15.
181 ЦГА СА, ф. 221, oп. 1, д. 944, л. 181.
182 ЦГА ВМФ СССР, ф. 416, oп. 1, д. 5, л. 18, 41; ф. Р-1, оп. З д. 954, л. 104, 126.
183 Там же, ф. 416, oп. 1, д. 28, л. 31.
184 Там же.
185 Там же, ф. Р-1, оп. 3, д. 663, л. 48.
186 Там же, ф. 416, oп. 1, д. 5, л. 4.
337


187 Там же, д. 6, л. 129.
188 Там же, ф. Р-1, оп. 3, д. 1037, л. 41.
189 Шерешевский Б. М. Указ. соч. С. 91.
190 ЦГА ВМФ СССР, ф. 416, on. 1, д. 6, л. 129.
191 Там же, д. 104, л. 55.
192 ЦГА СА, ф. 221, oп. 1, д. 18, л. 1.
193 Там же, д. 1235, л. 190.
194 ПАХК, ф. 81, oп. 1, д. 61, л. 45.
195 ЦПА НМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 52-а, л. 5-7.
196 Территория района совпадала с территорией области. Коммунистические батальоны были созданы в Прибайкальской, Забайкальской, Амурской и Приамурской областях ДВР. Их формированием занимались областные комитеты РКП (б).
197 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, og. 1, д. 121, л. 41.
198 Там же.
199 Там же, д. 133, л. 84—85.
200 Там же, д. 105, л. 69—70.
201 Там же, л. 68.
202 Там же, д. 133, л. 85.
203 ЦГА СА, ф. 25853, оп. 34, д. 10, л. 24.
204 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 365, л. 185.
205 Там же.
206 Там же, л. 186.
207 Там же, д. 132, л. 77.
208 Командующим ЧОН области (начальником полкового терокруга, на правах комбрига) мог быть член РКП (б), имеющий партстаж не менее 3 лет. Он назначался и смещался главнокомандующим ЧОН по согласованию с Дальбюро ЦК РКП (б). В состав Совета ЧОН области входили: командующий, член обкома РКП (б) и начальник местного гарнизона НРА. Командующий ЧОН уезда (командир территориального батальона) должен был иметь партстаж не менее 2 лет. Он назначался и смещался командующим ЧОН области. Членами уездного Совета ЧОН являлись: секретарь укома РКП (б), командующий ЧОН уезда и начальник уездной милиции.
209 ЦГА СА, ф. 221, oп. 1, д. 1226, л. 481.
210 Там же, л. 486.
211 Там же, д. 34, л. 108.
212 Там же, д. 947, л. 234.
213 Там же, ф. 18580, oп. 1, д. 4, л. 66.
214 Там же, ф. 221, oп. 1, д. 1173, л. 44.
215 Там же, д. 1176, л. 2.
216 Там же, д. 34, л. 42.
217 Там же, д. 611, л. 128—138.
218 Там же, д. 1297, л. 62.
219 Там же, д. 881, л. 120.
220 СУ ДВР. 1921. № 6 (12), ст. 127.
221 ЦГА СА, ф. 221, oп. 1, д. 1297, л. 41.
222 Там же, д. 18, л. 2.
223 Там же, д. 947, л. 221—234. В результате караульные части ДВР к сентябрю 1922 г. насчитывали в своем составе всего 567 чел., охрана Забайкальской железной дороги — 500 чел., Амурской — 688 чел., Уссурийской (в Приамурье) — 350 чел.
224 СУ ДВР. 1920. № 1, ст. 1.
226 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 118, л. 21—23.
228 СУ ДВР. 1920. № 1, ст. 1.
227 ЦГА СА, ф. 221, oп. 1, д. 545, л. 73.
228 Там же, ф. 18258, oп. 1, д. 9, л. 1.
338


229 Там же, л. 4.
230 Там же, д. 40, л. 2.
231 Там же
252 ЦПА ЙМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 373 (2), л. 293, 233 ЦГА СА, ф. 18230, oп. 1, д. 40, л. 1.
234 Там же, ф. 18258, oп. 1, д. 9, л. 13.
235 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1717, on. 2, д. 36, л. 420.
236 Тям л 14
237 ЦГА СА, ф 18230, on. 1, д. 40, л. 1.
238 СУ ДВР. 1922. № 7. Ст. 194.
238 ЦПА НМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, on. 1, д. 171, л. 4.
240 ЦГА СА, ф. 18230, oп. 1, д. 11, л. 98.
241 Там же, д. 7, л. 146.
242 Тзм лее
243 Там же, ф. 221, on. 1, д. 611, л. 59.
244 Там же, ф. 18230, on. I, д. 40, л. 9.
245 Там же, л. 6.
246 Там же.
247 Там же, л. 10.
248 Там же.
249 Там же, д. 40, л. 9.
250 Там же, л. 6.
251 Там же, ф. 221, oп. 1, д. 736, л. 245.
252 ЦПА НМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, оп .1, д. 373 (2), л. 293.
253 Так, если в марте 1921 г. в погранвойсках ДВР насчитывалось 3897 чел., то в октябре — 2571 чел., а в августе 1922 г. — 1115 чел. (ЦГА СА, ф. 18230, oп. 1, д. 11, л. 24; ф. 221, oп. 1, д. 947, л. 221).
254 Партийный архив Читинского обкома КПСС (ПАЧО), ф. 81, oп. 1, д. 3, л. 62.
255 ГАЧО, ф. 402, on. 1, д. 56, л. 1.
256 ЦПА НМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 403, л. 18.
257 СУ ДВР. 1921. № 2. Ст. 52.
258 СУ ДВР. 1921. № 79. Ст. 371.
259 ГАЧО, ф. 402, oп. 1, д. 56, л. 1.
260 Там же, л. 6.
261 Там же, л. 17.
262 Там л 75
263 СУ ДВР. 1921. № 5 (11). Ст. 112.
364 Там же, ст. 231—249.
265 Некоторые особенности в организации деятельности были свойственны милиции Бурят-Монгольской автономной области, которая была создана лишь в ноябре 1921 г. До этого времени охрану порядка в этом районе несли органы милиции Прибайкалья и Забайкалья. На основе общереспубликанского «Положения о народной милиции ДВР» Национальное собрание БМАО приняло в ноябре 1921 г. «Положение о бурят-монгольской милиции». Инспектор милиции БМАО назначался министром внутренних дел ДВР с согласия Бурятского автономного управления. Милиция БМАО содержалась «за счет средств областного национального собрания». В этом районе ДВР не была создана транспортная милиция. Функции последней исполняла общая милиция. (ЦПА ИМЯ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 188, л. 70; ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1468, оп. 2, д. 22, л. 35).
266 ГАЧО, ф. 402, oп. 1, д. 56, л. 75.
267 СУ ДВР. 1921. № 5 (11). Ст. 250—251.
268 ГАЧО, ф. 402, on. 1, д. 145, л. 27.
269 Николаев Н. Ф. Советская милиция Сибири (1917—1922 гг.). Омск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1967. С. 151.
33$


«70 27! «72 273 274 275 276
277
278
279
ГАЧО, ф. 402, on. 1, д. 23, л. 35—36.
ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 401, л. 27.
Там же, д. 188, л. 65.
Там же, д. 26, л. 34.
Там же, д. 65, л. 28.
ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1007, оп. 2, д. 17, л. 6.
ГАЧО, ф. 402, oп. 1, д. 56, л. 6.
ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, on. 1, д. 403, л. 17.
Там же, д. 401, л. 46.
Там же.
280 Там же, л. 72.
281 Там же, д. 188, л. 1.
282 Николаев Н. Ф. Указ. соч. С. 182. В милиции Забайкальской области — 68 членов РКП (б), Амурской — 27, Приамурской — 22, Прибайкальской — 40, БМАО —4. (ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1; д. 188, л. 1).
283 Там же, д. 401, л. 5.
284 Там же.
285 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1007, оп. 2, д. 3, л. 43.
288 ГАЧО, ф. 402, oп. 1, д. 56, л. 29.
287 СУ ДВР. 1921. № 5 (11), Ст. 218, 219.
288 ГАЧО, ф. 402, oп. 1, д. 56, л. 193.
289 СУ ДВР. 1921. № 2 (6). Ст. 51.
290 СУ ДВР. 1920. № 2. Ст. 64.
291 Спирин Л. М. Крах одной авантюры. М.: Госполитиздат, 1971.
292 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 24, л. 15.
293 СУ ДВР. 1921. № 2. Ст. 51.
294 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 33, л. 58.
295 К началу 1921 г. было образовано 5 областных отделов ГПО (Забайкальский, Прибайкальский, Амурский, Приамурский, Приморский), 10 уездных отделений (в Забайкалье — 3, Прибайкалье — 3, на Амуре — 4), 18 контрольно-пограничных пунктов (в Забайкалье — 6, Прибайкалье — 1, на Амуре —7, Приамурье — 2, Приморье — 2). Кроме того, в Приморье было организовано особое учреждение ГПО — «Цензура правительственного телеграфа».
296 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, on. 1, д. 39, л. 3.
297 Васильченко Э. А. Указ. соч. С. 35—36.
298 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 109, л. 33.
299 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 394, л. 126.
300 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 62, л. 73.
301 Там же, д. 394, л. 10.
302 ПАХК, ф. 81, oп. 1, д. 3, л. 23.
303 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 470, л. 14.
304 В состав комиссии вошли председатель правительства ДВР А. М. Краснощеков, представитель ВЧК в ДВР А. П. Марцинковский, секретарь Дальбюро ЦК РКП (б) П. Ф. Анохин и начальник Особого отдела Дальбюро ЦК РКП (б) К. Ф. Пшеницын.
305 В этом документе были выделены главные направления реорганизации; 1) внедрение в систему ГПО начал коллегиального руководства и партийного контроля; 2) организация трех новых отделов при Главном управлении ГПО (административного, военного и секретного); 3) разграничение функций ГПО и милиции; 4) улучшение работы ГПО по сбору информации о внутреннем и внешнеполитическом положении ДВР; 5) чистка, подбор и расстановка кадров в ГПО.
306 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, on. 1, д. 14, л. 161.
307 Вестник ДВР. 1922. № 2. С. 75.
308 Председателями коллегии являлись начальники областных от-
340


делов ГПО. В качестве членов в них входили: начальники отделений ГПО и милиции, председатели политических судов и представители облкома РКП (б), которые осуществляли партийный контроль за деятельностью областного отдела ГПО. Каждый областной отдел ГПО состоял из 5 отделений (административного, оперативного, секретного, информационного, следственного) и комендатуры.
309 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 33, л. 41.
310 Васильченко Э. А. Указ. соч. С. 48.
311 Там же.
312 ГАХК, ф. 18, oп. 1, д. 5, л. 2.
313 По «Положению о военном отделе ГПО при военном Совете НРА» военный отдел ГПО подчинялся директору Госполитохраны и Военному Совету НРА и флота. Начальником военного отдела назначался один из членов коллегии Главного управления ГПО по согласованию с Военным Советом НРА и Дальбюро ЦК РКП (б). (ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 94, л. 12).
314 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4374, оп. 7, д. 182, л. 3.
315 ЦГА ВМФ СССР, ф. 416, oп. 1, д. 6, л. 64.
3,6 ЦГА СА, ф. 221, oп. 1, д. 735, л. 169.
317 Там же, д. 61, л. 201.
318 Там же, д. 36, л. 66.
319 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, on. 1, д. 373 (2), л. 286.
320 Там же, д. 394, л. 1.
321 Там же, д. 61, л. 241.
322 Владиво-ниппо. 1921. 26 апреля.
323 Приморский отдел ГПО состоял из трех отделений. Первое отделение осуществляло руководство и контроль за деятельностью пропускных пунктов, функционирующих в различных районах области под видом таможенных застав, милицейских паспортных пунктов и т. д. Второе отделение включало 1, 2 и 3 столы. Первый стол осуществлял внутреннее наблюдение (контрразведка в пределах территории Приморья), второй стол ведал цензурой печати, третий — сбором и регистрацией информации из легальных (открытых) источников. Третье отделение включало 4 и 5 столы. Четвертый стол  занимался наружным наблюдением (разведкой) и пятый стол осуществлял следственные действия. (ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 61, л. 7).
324 Там же, д. 105, л. 17.
325 Там же, д. 394, л. 55. В результате чистки численность сотрудников ГПО сократилась до 876 чел.
326 Там же, д. 14, л. 6. По данным Э. А. Васильченко, число коммунистов, например, в Амурском облотделе ГПО составило более 20% в Приамурском — более 15% (Васильченко Э. А. Указ. соч. С. 51).
327 Они имели право осуществлять оперативные и следственные действия, руководствуясь действующими законами ДВР, личным революционным правосознанием, ведомственными инструкциями. Требования уполномоченных ГПО должны были исполняться «вне очереди и без промедления гражданскими и военными учреждениями, милицией и должностными лицами». По новому «Положению о ГПО» уполномоченные имели право «...производить аресты и обыски у иностранных подданных, как и у всех граждан ДВР. (ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4374, оп. 7, д. 27, л. 22).
328 Там же, д. 61, л. 39.
329 Там же, д. 394, л. 55.
330 Там же, л. 82.
331 Из истории ВЧК. 1917—1921 гг.: Сб. док. М.: Госполитиздат, 1958. С. 470—471.
341


332 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, on. 1, д. 470, л. 14.
333 Амурская правда, 1921. 18 августа.
334 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, on. 1, д. 394, л. 135.
335 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4374, оп. 6, д. 35, л. 12.
336 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, on. 1, д. 552, л. 3.
337 Там же, д. 394, л. 135.
338 Там же, л. 45.
339 Васильченко Э. А. Указ. соч. С. 109.
340 Никифоров П. М. Указ. соч. С. 260.
341 ГАЧО, ф. 409, on. 1, д. 171, л. 13.
342 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 77, on. 1, д. 71, л. 100.
343 Там же.
344 Там же, л. 101.
345 Никифоров П. М. Указ. соч. С. 260.
346 Иконников С. Н. Организация и деятельность РКИ в 1920— 1925 гг. М.: Госполитиздат, 1960. С. 61—62.
347 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1720, oп. 1, д. 2, л. 1.
348 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 517, л. 129.
349 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 175.
350 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 171, л. 154.
351 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4347, оп. 6, д. 150, л. 18.
352 Там же.
353 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 578.
354 Там же. С. 580.
355 СУ ДВР. 1921. № 1 (7). Ст. 5.
356 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1720, oп. 1, д. 2, л. 4.
357 Там же, ф. 1028, оп. 2, д. 8, л. 71.
358 Там же, л. 70.
359 ПАХК, ф. 44, oп. 1, д. 362, л. 204.
360 Образование Бурятской АССР... С. 128.
361 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1772, оп. 2, д. 4, л. 93.
362 Там же, ф. 1028, оп. 2, д. 8, л. 76.
363 ГАЧО, ф. 409, on. 1, д. 236, л. 10.
364 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, Д. 171, л. 163.
365 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1028, oп. 1, д. 25, л. 76.
366 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 171, л. 144.
367 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1028, oп. 1, д. 8, л. 162.
368 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 513, л. 14.
369 СУ РСФСР. 1918. № 85. Ст. 809.
370 Общая инструкция по РКИ. М.: Изд-во НК РКИ, 1920.
371 ГАЧО, ф. 409, oп. 1, д. 419, л. 120.
372 ПАХК, ф. 44, oп. 1, д. 362, л. 81.
373 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 374, л. 20.
374 Прибайкальская правда. 1921. 11 декабря.
375 Там же.
376 Дальневосточный путь. 1922. 8 августа.
377 Там же.
378 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 197.
379 СУ ДВР. 1922. № 5 (21). Ст. 127.
380 СУ ДВР. 1921. № 10 (16). Ст. 238.
391 СУ ДВР. 1921. № 2 (18). Ст. 27, 28.
382 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4374, оп. 7, д. 182, л. 8.
383 Там же.
384 Там же.
386 Там же, л. 9
386 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, оп. 1, д. 374, л. 19
387ГА БурАССР, ф. 105, on. 1, д. 16, л. 82.
342


388 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, on. 1, д. 374, л. 21.
389 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1468, оп 2, д. 11, л. 24.
390 Там же.
391 Там же.
392 Там же.
393 Там же.
СУ ДВР. 1921. № 5. Ст. 112.
393 ГАЧО, ф. 15, oп. 1, д. 500, л. 415—420.
393 СУ ДВР. 1922. № 5. Ст. 127.
397 СУ ДВР. 1921. № 10 (16). Ст. 238.
393 СУ ДВР. 1922. № 5. Ст. 127.
399 СУ ДВР. 1921. № 10 (16). Ст. 238.
400 ГАЧО, ф. 105, on. 1, д. 1, л. 113.
401 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, оп. 2, д. 680, л. 46.
402 ГАЧО, ф. 875, он. 1, д. 19, л. 116.
403 СУ РСФСР. 1920. № 83. Ст. 407.
404 Курский Д. И. Избранные статьи и речи. М.:. Госполитиздат, 1958 С 92
405 СУ ДВР. 1922. № 5. Ст. 127.
406 До Октября 1920 г. надзор за законностью осуществляли орга- вы Министерства юстиции, съезды народных судей, народный контроль.
407 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 198—201.
408 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 7-е изд., М.: Политиздат, 1954. Ч. 1. С. 593.
499 СУ ДВР. 1922. № 5. Ст. 127.
410 ПАЧО, ф. 875, oп. 1, д. 9, л. 110.
411 ГАХК, ф. 18, oп. 1, д. 8, л. 275.
412 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, оп. 2, д. 745, л. 23.
413 ГА БурАССР, ф. 58, oп. 1, д. 8, л. 1.-
414 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, oп. 1, д. 9, л. 1—2.
415 ЦГА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 151, л. 1.
416 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4676, oп. 1, д. 77, л. 83.
417 ЦГА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, on. 1, д. 61, л. 220.
418 Там же, д. 151, л. 1.
419 ГА БурАССР, ф. 58, on. 1, д. 9, л. 31; ГАЧО, ф. 875, оп. 2, Д. 54, л. 2.
420 Там же, ф. 9, oп. 1, д. 18, л. 16;
421 СУ ДВР. 1920. № 3. Ст. 94.
422 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, оп. 2, д. 9, л. 10.
423 Там же, д. 99, л. 12.
424 ГАЧО, ф. 360, oп. 1, д. 250, л. 13.
425 ГА БурАССР, ф. 58, oп. 1, д. 8, л. 1.
426 ЦГА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 121, л. 105; ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, oп. 1, д. 9, л. 6.
427 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, оп. 2, д. 551, л. 61.
428 Там же, on. 1, д. 9, л. 6; оп. 2, д. 551, л. 44—47.
Глава III. Формирование права Дальневосточной республики
1 Вечер. 1920. 9 октября.
2 Дальневосточное обозрение. 1920. 5 октября.
8 Воля. 1920. 21 августа.
4 Дальневосточное обозрение. 1920. 29 марта.
6 Дальневосточное обозрение. 1920. 20 июля.
8 Болдырев В. Г. Указ. соч. С. 239.
7 Воля. 1920. 28 апреля.
8 Там же.
343


9 Там же.
10 Там же.
11 Дальневосточное обозрение. 1920. 7 мая.
12 ВВП ДВ. 1920. № 4.
13 Воля. 1920. 28 апреля.
14 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, оп. 3, д. 208, л. 78.
15 Воля. 1920. 21 августа.
16 Например, на основе специального нормативного акта правительства Примземуправы была изменена ст. 316 царского Горного Устава. Отныне право заниматься горным промыслом предоставлялось не только российским гражданам, но и иностранцам. Вопрос о допуске к горному промыслу и его условиях в каждом отдельном случае разрешал Совет управляющих ведомствами. Для разрешения споров и трудовых конфликтов в Приморье учреждался «народный промысловый суд», состоящий из представителей органов буржуазного самоуправления (Дальневосточное обозрение. 1920. 6 марта). Заслуживает внимания постановление Примземуправы от 19 февраля 1920 г. «О временном ограничении прав на сделки по недвижимым имуществам». Отныне российским гражданам запрещалось передавать недвижимость иностранцам, заключать с ними применительно к этому объекту гражданско-правовые сделки (ВВП ДВ. 1920. № 3). Представляет интерес и Постановление правительства Примземуправы от 14 мая 1920 г. «О введении чрезвычайного положения в местностях, объявленных «военной зоной». Оно предоставляло право местной власти приостанавливать действия законов, создавать военно-полевые суды и т. д. (ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, оп. 2, д. 329, л. 147). 29 апреля в Приморье был опубликован указ правительства об амнистии, которая распространялась на частников контрреволюционного выступления 4—5 апреля 1920 г. (ВВП ДВ. 1920. № 6). В указе отмечалось, что правительство пошло на это «ради достижения национального примирения». Согласно ст. 45 «Временного положения о судоустройстве и судопроизводстве в Приморской области» (1920 г.) судопроизводство по гражданским н уголовным делам осуществлялось «по правилам Судебных Уставов 1864 г., поскольку таковые не отменены актами революционного правительства и не противоречат правилам настоящего положения и правосознанию правящих классов». В случае «несоответствия решений и приговоров суда законам дореволюционного времени должно быть сформулировано мотивированное заключение суда с указанием оснований неприменения закона» (ст. 46) (ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, oп. 1, д. 414, л. 75). Правительством Примземуправы была предпринята попытка издания «исключительных законов», направленных против контрреволюции. В апреле 1920 г. оно наделило правительственных уполномоченных правом подвергать контрреволюционеров наказанию в виде тюремного заключения (до 6 мес.) и штрафу (до 2000 руб.), «...изымать из общей подсудности все дела, связанные с преступными действиями, направленными против существующего строя» (Воля. 1920. 16 апреля). В связи с введением в Приморье суда присяжных были внесены изменения в ст. 84—85, 86—91, 99—101, 107 Устава уголовного судопроизводства (1914 г.). Отныне корпус присяжных заседателей комплектовался общественными организациями Приморья.
Несмотря на многообещающие декларативные заявления, правительство Примземуправы не добилось урегулирования в интересах трудящихся ряда социально-экономических отношений, связанных главным образом с заработной платой, охраной труда, социальным обеспечением и др.
17 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 171, л. 142.
18 Там же.
344


19 Прибайкалье. 1920. 24 декабря.
20 ЦПА НМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 171, л. 142.
21 Там же.
22 ГАЧО, 409, oп. 1, д. 191, л. 1.
23 ГА БурАССР, ф. 1171, oп. 1, д. 2, л. 4.
24 В течение апреля—октября 1920 г. в Прибайкалье было издано свыше 140 нормативных актов, из них около 80 относились к государственному и административному праву.
25 ГА БурАССР, ф. 277, on. 1, д. 24, л. 71.
26 СУ РСФСР. 1918. № 85. Ст. 889.
27 Вестник ДВР. 1922. № 5—6. С. 9.
28 Там же.
29 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 577.
30 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 16. С. 306.
31 Там же. Т. 30. С. 99.
32 ЦПА НМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 394, л. 183.
33 Там же.
34 ГАХК, ф. 18, oп. 1, д. 12, л. 22.
35 Там же.
36 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 561.
37 Наш путь. 1922. № 8. С. 3.
38 ГАХК, ф. 18, oп. 1, д. 12, л. 22.
39 ЦПА НМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 54, л. 46.
40 Вестник ДВР. 1922. № 1. С. 62; ГАЧО, ф. 409, oп. 1, д. 580, л. 59.
41 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 6. С. 256.
42 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, оп. 2, д. 93, л. 103.
43 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 17. С. 345.
44 Красное Прибайкалье. 1921. 20 мая.
46 Владиво-ниппо. 1920. 6 ноября.
46 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 589.
47 Например, закон о порядке опротестования постановлений и распоряжений областных собраний и областных управлений (См.: ст. 83 Конституции ДВР).
48 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 571.
49 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 40. С. 309.
50 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 56, 237, 316.
51 ЦПА РСФСР ДВ, ф. 1477, oп. 1, д. 1, л. 144.
52 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 570.
53 Дело. 1922. 17 мая.
54 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 572.
55 Кобяков А. С. Местные органы власти в ДВР//Новая Конституция СССР и вопросы государства и права. Томск, 1979. С. 81.
56 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 27.
57 Там же. С. 54—55.
58 Дело. 1922. 9 мая.
59 Дело. 1922. 17 мая.
59 ГАХК, ф. 18, oп. 1, д. 1, л. 49.
61 Егунов К. П. Указ. соч. С. 94.
62 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4676, oп. 1, д. 77, л. 64.
63 Там же.
64 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 581.
65 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4344, оп. 8, д. 22, л. 2.
66 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, оп. 2, д. 14, л. 12.
67 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, оп. 2, д. 22, л. 14.
68 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 44. С. 398.
69 Там же.
345


70 СУ ДВР. 1921. № 4 (10). Ст. 108.
71 СУ ДВР. 1921. № 8 (14). Ст. 164.
72 СУ ДВР. 1920. № 3. Ст. 106.
73 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4374, оп. 7, д. 90, л. 3.
74 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1039, oп. 1, д. 11, л. 298.
76 СУ ДВР. 1920. № 4. Ст. 125.
76 СУ ДВР. 1921. № 10 (16). Ст. 238.
77 СУ ДВР. 1922. № 13 (29). Ст. 276.
78 СУ ДВР. 1922. № 6. Ст. 149.
78 СУ ДВР. 1921. № 10 (16). Ст. 238.
80 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 38. С. 261—262; Т. 43. С. 199- 200.
81 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1565, oп. 1, д. 32, л. 313.
82 СУ ДВР. 1922. № 16 (22). Ст. 136.
83 Наш голос. 1922. 6 апреля.
84 СУ ДВР. 1921. № 2 (8). Ст. 17.
85 Дело. 1922. 5 октября; Экономическая жизнь Дальнего Востока. 1922. № 2. С. 75.
86 Дальневосточный путь. 1922. 31 марта. К ним относились, например, Благовещенский механический завод, Верхнеудинские механические мастерские, Хабаровский арсенал, ряд каменноугольных копий и др.
87 СУ ДВР. 1921. № 4 (10). Ст. 84.
88 Первый краевой съезд Советов Дальнего Востока. Хабаровск: ОГИЗ, 1926. С. 147.
89 СУ ДВР. 1921. № 10 (16). Ст. 236.
90 СУ ДВР. 1920. № 3. Ст. 106.
91 СУ ДВР. 1921. № 6 (12). Ст. 140.
92 СУ ДВР. 1921. № 6 (12). Ст. 128.
93 СУ ДВР. 1922. № 12 (28). Ст. 245.
94 Целищев М. И. Экономические очерки Дальнего Востока. Владивосток: Гос. кн. изд-во, 1925. С. 85.
95 Там же
96 СУ ДВР. 1922. № 13 (29). Ст. 264.
97 Сборник законов, постановлений, инструкций и приказов по Министерству финансов ДВР. Чита: Гос. кн. изд-во, 1922. Вып. 1. С. 5.
98 Там же. С. 7.
99 СУ ДВР. 1922. № 4 (20). Ст. 70.
100 СУ ДВР. 1920. № 4. Ст. 8109.
101 СУ ДВР. 1921. № 4. Ст. 86.
102 СУ ДВР. 1921. № 4. Ст. 100.
103 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 584.
104 СУ ДВР. 1922. № 1 (17). Ст. 16.
106 СУ ДВР. 1922. № 8 (24). Ст. 207.
106 СУ ДВР. 1921. № 2 (8). Ст. 20.
107 СУ ДВР. 1922. № 8 (24). Ст. 207.
108 В 1921 г. на государственных Черновских и Кивдинских каменноугольных копях имели место две забастовки рабочих, которые потребовали от администрации и профсоюзов своевременной выдачи заработной платы. При участии профсоюзов требования рабочих были удовлетворены и забастовки прекратились.
109 Партийный архив Хабаровского крайкома КПСС (ПАХК КПСС), ф. 355, oп. 1, д. 76, л. 46.
110 Партийный архив Читинского обкома КПСС (ПАЧО КПСС), ф. 81, oп. 1, д. 2, л. 42.
111 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 583—584.
112 ГАЧО, ф. 384, on. 1, д. 4, л. 14.
346


Там Там Там Там Там
же, д. 55, л. 5.
же, д. 60, л. 29.
же, д. 7, л. 33.
же, д. 56, л. 1.
же, д. 9, л. 3.
СУ ДВР. 1922. № СУ ДВР. 1921. № ГАЧО, ф. 253, оп.
131 I 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 184 105 166
113
114
115
116
117
118
119
120
121
122
123
124
125
126
127
128
129
130
10 (16). Ст. 240.
1 (5). Ст. 44.
1, Д. 9, л. 159.
СУ ДВР. 1920. № 4. Ст. 125.
СУ ДВР. 1921. № 10 (16). Ст. 238.
ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, оп. 2, д. 93, л. 125.
Там же, д. 35, л. 452.
ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1008, on. 1, д. 14, л. 28. Дальневосточная республика. 1920, 1 августа. ГА БурАССР, ф. 105, on. 1, д. 1, л. 175.
ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, оп. 2, д. 16, л. 21. Дальневосточная республика. 1920. 14 июля. ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, on. 1, д. 78, л. 2. ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, оп. 2, д. 16, л. 1.
Д. 188, л. 9—14;
ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1016, on. 1, д. 16, л. 78.
Там же, л. 83.
Прибайкалье, 1921. 12 марта.
Там же.
Там же.
ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1639, оп. 2, д. 5, л. 26.
СУ ДВР. 1920. № 1. Ст. 10.
СУ ДВР. 1920. № 2. Ст. 17.
СУ ДВР. 1921. № 2 (6). Ст. 57.
СУ ДВР. 1921. № 8 (14). Ст. 174.
Борьба за власть Советов в Приморье... С. 586.
СУ ДВР. 1921. № 8 (14). Ст. 172.
СУ ДВР. 1922. № I (17). Ст. 17.
Там же.
Там же.
СУ ДВР. 1920. № 1. Ст. 9.
ГАЧО, ф. 25, on. 1, д. 1, л. 142.
Борьба за власть Советов в Приморье... С. 589.
Там же. С. 589—590.
СУ ДВР. 1920. № 3. Ст. 87.
СУ ДВР. 1921. № 4 (10). Ст. 110.
ГАЧО, ф. 402, on. 1, д. 48, л. 78.
Там же, л. 80.
ГАЧО, ф. 1467, on. 1, д. 10, л. 4.
Там же, д. 52, л. 87.
Там же.
ГАЧО, ф. 18, on. 1, д. 70, л. 116.
ГАЧО, ф. 1467, on. 1, д. 60, л. 3.
Прибайкалье. 1921, 18 марта.
ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4374, оп. 4, д. 117, л. 151.
ГАЧО, ф. 402, д. 143, л. 21.
ЦГА РСФСР ДВ, ф. 602, on. 1, д. 13, л. 6.
ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1565, on. 1, д. 31, л. 257.
ЦГА РСФСР ДВ, ф. 544, ЦПА ИМЯ при ЦК КП
.., on. 1, д. 7, л. 55.
КПСС, ф. 372, on. 1, ГАЧО; ф. 360, on. 1, д. 36, л. 2.
167. ЦГА РСФСР ДВ ф. 1132, оп. 1, д. 629. л. 68. 168 ГАЧО, ф. 15, on. 1, д. 5, л. 16.
347


169 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 1117, л. 71
170 ГАХК, ф. 18, on. 1, д. 12. л. 5.
171 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 1117, л. 81
172 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 544, oп. 1, д. 7, л. 19.
173 ЦГАСА, ф. 221, on. 1, д. 58 (3), л. 250.
174 Дело. 1922. 21 октября.
175 Там же.
178 Дальневосточная республика. 1920. 17 нюня; ЦГА РСФСР ДВ ф. 1477, оп. 2, д. 16, л. 296.
177 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 549.
178 См.: Советско-монгольские отношения. 1921 —1940. Документы и материалы. М.: Международные отношения, 1975. Т. 1. С. 9—10, 29. 64.
179 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4676, on. 1, д. 15, л. 197.
180 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 17, оп. 2, д. 55, л. 29.
181 Егунов Н. П. Указ. соч. С. 83.
182 Шерешевский Б. М. В битвах за Дальний Восток... С. 104.
183 Там же. С. 74.
184 Там же. С. 80.
185 Егунов Н. П. Указ. соч. С. 75.
186 Документы внешней политики СССР. М.: Международные отношения. Т. 4. С. 724.
187 2600 НЭН НО ТАЙХЭЙЕ: секоку си (2600-летняя история стран Тихого океана). Токио, 1948. С. 576.
188 Шерешевский Б. М. В битвах за Дальний Восток... С. 177.
189 Там же.
190 Там же
191 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 372, oп. 1, д. 135, л. 74.
192 Там же, д. 138, л. 33—42.
193 ГАХК, ф. 18, on. 1, д. 5, л. 15. В состав правительственной комиссии по разработке плана советизации Дальнего Востока, кроме Матвеева, входили коммунисты Яковенко-Ходкевич, Пичугин, Бородин.
194 Там же.
195 Там же.
196 СУ ДВР. 1922. № 3 (19). Ст. 61.
197 СУ ДВР. 1922. № 13 (29). Ст. 264.
198 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 798.
199 Егунов Н. П. Указ. соч. С. 114.
200 Борьба за власть Советов в Приморье... С. 802.
201 ЦПА ИМЛ, ф. 372, on. 1, д. 135, л. 150.
202 Подробно см.: Исаева Т. С., Сонин В. В. Из истории развития советской государственности на Дальнем Востоке (1922—1926 гг.). Владивосток: Изд-во Дальневост, ун-та, 1974.


ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие 4
Глава 1. Создание Дальневосточной республики
§ 1. Буржуазно-демократическое политическое образование в Приморье . 8
§ 2. Революционно-демократическое политическое образование в Прибайкалье . 72
§ 3. Возникновение единой Дальневосточной республики 113
Глава II. Становление государственного аппарата Дальневосточной республики
§ 1. Центральные органы государственной власти и управления 145
§ 2. Местные органы государственной власти и управления 168
§ 3. Вооруженные силы 184
§ 4. Правоохранительные органы 210
Глава III. Формирование права Дальневосточной республики
§ 1. Основные тенденции и особенности правового строительства в Приморье и в Прибайкалье 250
§ 2. Создание общереспубликанской правовой системы в ДВР . . . 258
§ 3. Значение нового законодательства в осуществлении основных функций и советизации ДВР 282
Заключение 311
Ссылки и примечания 316


Научное издание
Виктор Владимирович Сонин
СТАНОВЛЕНИЕ ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ РЕСПУБЛИКИ (1920—1922)
Редактор Е. А. Лойченко
Технический редактор И. В. Шпинь Художественный редактор О. П. Крайнов Корректор Л. 3. Анипко
ИБ № 606
Сдано в набор 29.11.89. Подписано в печать 18.04.90. Формат 84Х108  1/32 Бум. тип. № 2. Гарнитура литературная. Печать высокая. Усл.-печ. л. 18,48. Уч.-изд. л. 22,93. Тираж 2000 экз. Заказ 10277. ВД 07369. Цена 2 р. 20 к.
Издательство Дальневосточного университета
690600, г. Владивосток, ул. Октябрьская, 27
Приморский полиграфический комбинат управления издательств, полиграфии и книжной торговли Приморского крайисполкома. 690600, г. Владивосток, Океанский пр., 69.


Сонин В. В.
С 62 Становление Дальневосточной республики (1920— 1922). — Владивосток: Изд-во Дальневост, ун-та, 1990. —352 с.
ISBN 5—7444—0236—5
На основе новых архивных источников в историко-юридическом исследовании показано, как в процессе осуществления ленинского плана строительства Дальневосточной республики происходило формирование государства, в котором утверждались демократия, народовластие, верховенство закона, система народных судов и конституционный контроль. Этот опыт представляет интерес в связи со строительством в современных условиях социалистического правового государства.
Для преподавателей, студентов, научных работников и широкого круга читателей.
1201000000
180(03)—90
ББК 67.99(2)0
-07-90


В издательстве Дальневосточного университета готовится к выпуску монография:
МЕЧНИКОВ Л. И. История зарубежного Востока. Япония на переломе (записки русского революционера).
Прилагаемый труд — оригинальный памятник отечественного и мирового японоведения. Автор его — известный русский публицист, географ, социолог и революционер Л. И. Мечников служил в Японии по министерству просвещения, был лично знаком с видными государственными деятелями эры Мейдзы, представителями передовых кругов японской интеллигенции. Именно этим и привлекают к себе внимание исследования русского ученого, с передовых мировоззренческих позиций пытающегося разобраться в сложностях общественной и политической жизни Японии указанного периода.
Для японоведов, студентов восточных факультетов университетов, широкого круга читателей.