Автор: Степанян К.А.  

Теги: история и критика мировой литературы и литературы отдельных стран   русская литература   язычество   язычество в россии  

ISBN: 5-86788-066-4

Год: 1992

Похожие

Русская Дума. Портреты русских мыслителей. Литографии Юрия Селиверстова

Максим Горький. Полное собрание сочинений. Художественные произведения в двадцати пяти томах. Том 25. Жизнь Клима Самгина. 1925—1936. Заметки, наброски, примечания, указатели

Литературная критика народничества

Избранные письма (1854—1891)

Текст
                    Кар ен
СТЕПАНЯН
ДОСТОЕВСКИЙ
И
ЯЗЫЧЕСТВО
(КАКИЕ ПРОРОЧЕСТВА
ДОСТОЕВСКОГО
МЫ
НЕ
УС ЛЫ ШАЛИ
И
ПОЧЕМУ?)


Каре н
СТЕПАНЯН
ДОСТОЕВСКИЙ
И
ЯЗЫЧ ЕСТВ О
(КАКИЕ ПРОРОЧЕСТВА
ДОСТОЕВСКОГО
МЫ
НЕ
УСЛЫШАЛИ
И
ПОЧЕМУ?)
Москва,
ВБПХЛ,
Смоленское
отделение
п ро паг анды
художественной
литературы,
1992 г.


ББК
83.3Р7
С79
Степанян
К.
А.
С79
Достоевский
и
языче ство .
(Какие пророчества
Достоевского
мы
не
услышали
и
почему?)—
С мо лен ск.:
Бюро
пропаганды
художественной
литературы, 1992.
Сегодня
ясно,
что
Достоевский
был
зеркалом
русс кой
рево­
лю ции
в
гораздо
большей
степ ени,
чем
Толстой.
Его
пред сказа ­
ния
реализовывались
с
поразительной
точностью.
На
страницах
«Дневника писателя»
и
в
записных
к нижка х
он
по др о бнейшим
образом
проанализировал
глубинные
причины
все го,
что
произо­
шло
с
нами
в
нынешнем
веке
и
наметил
пути
спасения:
в
то
же
время
—
парадоксальным
образом
—
в
пу бли цист ике
Достоев­
ск ого
ест ь
ряд
высказываний,
которые
вполне
можно
было
бы
использовать
для
оправдания
Октябрьской
рево люции .
Автор
пытается
отв ети ть
на
вопрос:
поче му,
не см отря
на
то,
что
До­
стоевск ий
почти
все
так
точно,
на
целый
век
вперед,
предуга­
дал,
никто
его
вовр ем я
не
услышал
и
даже
не
мог
услышать...
4603020101-025
С
-- --- ---- ---- --- --- -- 61-92
018(01)-92
ББК
83.3Р7
ISBN 5-86788-066-4
© Москва,
В БПХЛ,
Смоленское
отделение
пропаганды
художе­
ственной
литературы,
1992 г.


I.
Высвобождение
«злого духа»
(родословная социализма по Достоевскому)
То,
что
Достоевский
п ред сказал
практически
все
наиболее
важное
(и по преимуществу,
ув ы,
трагиче­
ское),.
что
случилось
с
нами
в
XX веке,
сейчас
уже
до казы ват ь,
я
думаю,
не
надо.
Пр еду га дал
он
даже
срок,
в
теч ен ие
которого
п ожар
революции
ох ват ит
всю
страну
—
5месяцев (только
если
Петруша
Вер­
ховенский
обещал
в
мае
начать,
а
к
октябрю
ко н­
чить,
то
в
реальности
большевики
ут ве рдилис ь
у
вл а­
сти
в
стране
в
период
с
октября
1917-го
по
февраль—
март
1918 года), «тройки»
Особого
со вещани я
(Ша­
тов
говорит
о
«бесах»: «О,
у
них
все
смер т ная
к азнь
и
все
на
предписаниях,
на
бумагах
с
печатями,
три
с
половиной
человека
по дпи сы вают ») и многое другое.
А
гла вн ое
—
он
предостерегающе
указал
на
те
ги­
бельные
пути,
по
к отор ым
его
сов ремен н ики
и
по­
томки
могли
пр ийти
—
и
пришли
—
к
ужасающим
ре­
зультатам,
уже
очевидным
теперь
для
многих
из
нас.
Но
предостережения
писателя
вовре мя
услышаны
и
понят ы
не
были;
не
поняты
они
до
конца,
так
мне
пр едстав ля ется ,
и
по
сию
пору.
Внимательное
изу чени е
публицистики
Достоев­
ского
позволяет
не
толь ко
разоб рат ься
в
причинах
происшедшего
с
нами
—
эти
причины
Достоевский,
как
выясняется,
видел
и
на
них
указывал
(вопреки
общепризнанному
мнению,
что
возм ожн ос ть
рев ол ю­
ции
в
России
он
отрицал).
Вчитываясь
в
ст ат ьи,
за­
метки
и
черновики
Достоевского,
можно
объ ясн и ть,
почему
не
сбылось
самое,
пожалуй,
главное
из
п ред­
сказанного
им
—
о
неминуемом
торжестве
пролетар­
ской
революции
на
Западе
и
прочности
духовной
защиты
от
нее
в
России,
мо жно
увидеть,
как
сам
До­
стоевский
о тчасти
явился
же ртво й
тех
разрушитель­
ных
сил,
о
ко торых
предупреждал,
можно,
наконец,
осознать,
почему
предвидения
Достоевского,
столь,
казал о сь
бы,
ясные
и
очевидные,
так
и
не
были
ус­
лышаны
и
как
же
нам
действовать
сег о дня,
сейчас.
3


Начнем
с
того,
каким
видел
Достоевский
пр оцесс
заро жде ни я
и
пер вона ча ль ного
ра зви тия
социалисти­
ческих
и дей
в
ума х
и
ду шах
людей.
В
одном
из
политических
об зо ров
в
жур н але
«Гражданин»
за
1873 год,
где
р ечь
и дет
о
сопостав­
лении
католицизма
и
социализма
(«злого духа») и
о
том,
способен
ли
католицизм
пр оти в ос тоять
рево­
люционной
идеологии,
есть
так ая
удивительная
фра­
за: «Папе ли,
торжествующему
и
«непогрешимому»,
а
не
«пешему и босому», прогнать злого духа,
иезуи­
там
ли
его,
легкомысленным
ли
этим
кле рика лам. . .
натертым,
бесс ты дны м
п ройд охам?
Нет ,
зл ой
дух
сильнее
и
чище
их !»
*
Злой
дух
со ци ализ ма
при
своем
з ар ожд ении
д ей­
с твите льно
был
как
бы
«чист»—то
есть
внешне
ли­
шен
будущих
зримых
пороков:
насилия,
властолю­
бия,
тя ги
к
наживе
(и противопоставлялся писате ­
лем
—
с
этой
точки
зрения
—
по веден ию
верхушки
католического
духовенства).
Ве дь
возник
он
перво­
начально,
по
точному
определению
Достоевского,
под
видом
всего
лишь
«поправки»
к
христианству
«и улуч­
ше ния
последнего,
сообразно
веку
и
цивилизации»,
п оэт ому
и
захватывал
«сердца и умы многих», «во
имя
какого-то
в е л икодуш ия».
«Сообразно веку и цивилизации» —т о
есть
сооб­
разно
утвердившемуся
то гда
в
головах
мно гих
атеи­
стическому
мировоззрению.
Социалистический
и де­
ал—мечта
о
спр аве дливом
распределении
земных
б лаг
—
в
сознании
людей
существовал,
вероятно,
всег ­
да.
С оотв етст ве нно,
и
попытки
воплотить
его
в
жизнь
бы ли
постоянны.
Но
религиозное
миросозерцание
все
же,
во-первых,
орие нт ирова ло
с оз нание
людей
на
то,
что
бытие
чел о века
не
зам ык ает ся
на
его
земном
су­
ществовании
и
поэтому
торжество
-справедливости
не
сводимо
к
распределению
материальных
бла г;
во-
вторых,
останавливало
п еред
применением
насилия
к
ближним.
Однако
свойственное
Новому
времени
все
бо льш ее
перенесение
интересов
и
забот.человека
с
духовного,
потустороннего
мира
на
земной,
на
бы­
товое
существование,
неудовлетворенное
ож ида ние
чуда
—
то
есть
устроения
зе много
благополучия
и
ис чез нове ния
зла
и
мучений
в
это м
мире
посредством
* Здесь и далее в цитатах разрядкой или курсивом даны
слова,
в ыдел енные
автором
цита ты,
жирным
шрифтом
—
п од­
черкнуты
мной.— /С.
С.
4


мгн ове нного
вмешательства
Божьей
воли,
на коне ц,
охватившая
людей
эй фо рия
от
успехов
науки
—
с по­
со бс тво вали
быстрому
распространению
подобного
мировоззрения
в
Европе.
Идея
ли чной
свободы
и
отв етс твен но сти
человека
перед
Богом
стала
подме­
няться
в
сознании
множества
людей
—
в
разных
фор­
мах
ее
понимания,
конечно
—
теорией
детер м ини зм а,
внешн е
простой,
доступной
и,
главное,
позволяющей
сн ять
с
себ я
вину
за
собственное
не сов ершен ств о.
А
дальше
закономерно
следовали
вы вод ы: «Если по­
ве ден ие
человека
детерминировано,
мы,
зн ая
внеш­
ние
и
внутренние
фак торы,
определяющие
поступки,
можем
воздействовать
на
л юдей
в
же лаемо м
направ­
лении,
доби ваясь
оптимального
резу льтата.
В
ко неч­
ном
счете
и
те,
и
другие
фа к торы
сводились
к
о дно­
му—
к
социальному
устройству,
так
как
выяснилось,
что
внутренние
детерминанты
(«страсти», «интере­
сы», «мнения»
и
т.
п.)
тоже
формируются
под
ре ша­
ющи м
влиянием
социальной
среды.
Иде и
разума
склады ваю т ся
из
впечатлений,
а
поб ужде ния
воли
име ют
своим
ист оч ник ом
внутренне
поляризованное
чувство
удовольствия
—
неудовольствия.
Отсю да
и
р ешаю щая
роль
воспитания,
прич ем
воспитания
в
самом
шир о ком
см ысле
—
воспитания
всей
социаль­
ной
средой,
а
не
о дной
только
ш ко лой.
Порок и
и
до­
стоинства
люд ей
—
зе рка ло
сос тоян ия
общественных
дел,
и
потому
совершенствование
чел о века
ос но вы­
вает ся
на
оздоровлении
самог о
о бщ ес тва»*.
Нара­
ставш ее
ут ве ржд ение
личности
в
своих
силах,
расту­
щая
самооценка
ч ел овека
и
уверенность
в
безг ра н ич­
ных
воз можно стях
собственной
вол и
привели
к
тому,
что
все
бо л ьшее
ко л ичес тво
л юдей
приходило
к
убеждению:
они
могут,
не
ожидая
наступления
Ц ар­
ств а
Божьего
и
отрицая
бессмертие
души,
устроить
земное
счастье
л юдей
собственными
силами,
а
для
этого
по
собственному
плану
переделать
мир .
Достоевский
очень
точно
—
за
столетие
до
ны­
не шних
политологов
—
определил
пр ичину
быстрого
и
широкого
распространения
социалистических
уче­
ни й.
Вера
в
социализм:
справедливое
распределе­
ние
земных
благ,
обещание
скорого
построения
че­
лов еч ес кого
счастья
на
з емле
предлагались
вс ем
* Французское просвещение и революция .
М.,
Наука,
1989,
с. 4.
5


тем ,—
а
их
было
в
год ы
тогдашнего
религиозного
кри зи са
очень
и
оч ень
много,—
кто
«давно уже чув­
ств ов ал
тоску
без
Бога...»
«...Злой
дух
несет
с
собою
страстную
веру,
а
ст а­
ло
быть,
действует
не
одним
параличом
отрицания
и
соблазном
са мых
пол ожите льны х
обещаний:
он
не­
сет
новую
антихристианскую
веру,
ст ало
бы ть,
но­
вые
нравственные
на чала
обществу,
уве ряе т,
что
в
силах
выстроить
в есь
мир
заново,
с делат ь
всех
ра в­
н ыми
и
счастливыми
и
уже
навеки
докон чи ть
Вав и­
лон с кую
башню,
положить
последний
замковый
ка­
мень
ее.
Между
поклонниками
этой
вер ы
есть
люди
самой
высшей
интеллигенции;
веруют
в
нее
тоже
все
«малые и сирые», трудящиеся и обремененные,
ус­
тавшие
ожи дать
Цар ст вия
Христова;
все
отвержен­
ные
от
б лаг
земных,
все
неимущие...»
Эта
но вая
вер а
пер вонач ал ьно
действительно
вы­
глядела
им енно
как
замена
или
«дополнение»
хр и­
стианства.
Од но
время
и
сам
Достоевский
полагал,
что
«социализм
— это
тоже
христианство,
но
оно
по­
лаг а ет,
что
может
достигнуть
ра зумом».
Как
гов ор ит
в
чер н ов иках
к
«Бесам»
од ин
из
персонажей
рома­
на—
Л ип утин : «Социализм
—
в едь
это
з амена
х ри­
ст иан ства,
вед ь
это
нов ое
христианство...
это
совер­
шенно
то
же
христианство,
толь ко
без
Бога».
Но
Достоевский
не
вст ави л
эту
важнейшую
мысль
в
ос­
новной
текст
романа
«Бесы», оставил в черновиках.
Ибо
он
—
может
бы ть
раньше
других
—
по нял,
что
ре чь
ид ет
не
о
какой-то
новой
религии,
а
прос то- на ­
просто
о
воз враще нии
к
язы честв у.
В
самом
деле.
Хр исти анств о
без
Бога
—
это
пер ­
воначальное
состояние
тех
людей,
которых
встретил
в
своем
сне
Смешной
человек:
безгрешные
люди,
в
на­
ивно-первобытном
сво ем
состоянии
живущие
по
спра­
ведливости
(которых в таком случае,
однако,
мож ет
развратить
оди н
маленький
грешный
пришелец),
а
социализм
—
это
гре шные
люди,
которые
ду ма ют,
что
они
могут
так
уст роить с я
между
собой,
своими
си­
лами ,
чтобы,
ост ав аясь
грешными,
жить
по
справед­
ливости.
Достоевский
писал:
при
отходе
людей
от
Бог а
воздвигаются
довольно
скоро
«старые,
древнейшие,
в сем
известные
и
поганейшие
ид олы» .
Что
такое
язы чес тво
как
социальное
и
этическое
ми роощущ ен ие ?
6


1.
Прежде
всего,
эт о,
конечно,
стремление
к
зем­
но му
благосостоянию:
чаемый
резу ль тат
религи­
о зных
д ейств ий
—
не
духовное
очищение,
а
земное
благо.
Ес ли
для
христианского
миропонимания
зе м­
ная
жизнь
является
подготовкой
к
не бес ному
бытию
ду ши
и
затем
к
грядущему
Царствию
Б ожь ему
ду­
хо вно
пр ео б ра женных
людей,
то
для
язычника
буду­
щая
жизнь
яв ляется
простым
прод олже нием
зем но й,
и
надо
обеспечить
там
та кое
же
благополучное
су­
ществование,
как
и
на
земле
(для чего в захороне­
ние
клад ут
бытовую
утварь,
доспехи,
коня).
Обес­
печивается
же
и
то,
и
другое
(но главным образом
—
име нно
земное
благосостояние)
совокупностью
обря­
довых
дей ствий ,
выполняемых
не
по
любви
к
почи­
таемому
божеству
(божествам), а из страха перед
ними,
из
желания
заслужи ть
их
благоволение.
(В христианстве заслужить невозможно
—
все
дает­
ся
по
мил ос ти
Божьей.)
Для
язычника
все
основное
в
че лов ече ском
существовании
происходит
на
з ем­
ле—
и
резуль тат
м о лений
земной,
зримый:
дождь,
со лнц е,
из бавл ение
от
болезней,
в
общем,
материаль­
ное
поощрение
его
рел иги озн ых
действий.
(Для хри­
стианина
награда
—
благо
бли жн их
и
духовная
ра­
дос т ь).
Язычник
живет
в
постоянном
страхе,
среди
чужого,
враждебного
ему
мира
—
напротив,
любовь
по дл инно
верующего
ч ело века
к
Богу
изго ня ет
в ся­
кий
страх,
ибо
жив ет
он
в
мире,
созданном
Бо гом
и
по дчин яю щем ся
Ему
в
малейшем
своем
проявлении.
2.
Ра зделе н ие
люд ей
на
своих,
родных
(у древних
славян
был
языче ск ий
кумир
—
Род)
—
и
чужих.
3.
Качественно
разное
отношение
к
с воим
и
чу­
жим ;
все
не
свои
—
враги,
но
не
просто
вра ги
—
не­
люди,
с
ни ми
можно
п оступ ать
как
угодно,
их
можно
сжигать
жи вьем
—
и
это
будет
вполне
в
рамках
мо­
рали
*.
4.
Дуа ли зм
мира
—
зло
равно
или
даже
пр ев ос­
ходит
по
сил е
добро.
В
сотворении
человека
прини­
* Этот пункт порой — во время устных выступлений с те­
зисами
данной
работы
—
встречал
такие
возражения:
по до бные
жестокости
и
варв ар ство
нельзя
приписывать
всему
язычеству
—
в
час тно сти ,
Дре вне й
Гр еции .
Но,
не
говоря
о
том,
что
уже
Древний
Рим,
к
примеру,
сю да
добавить
в ряд
ли
в озможно,
и
в
са мом
эллинском
мире
—
за
внеш н ей
привлекательностью
его
облика
—
жестокость
скрывалась
немал ая ,
и
уж
на
рабов,
во
в сяком
сл уч ае,
не
распространялись
нормы
морали,
при нят ые
меж ду
свободными
гражданами.
7


ма ли
равное
участие
и
доброе ,
и
злое
начала
м ира.
Лю ди
слабы
и
бе з защит ны
перед
противостоящими
им
злыми
с ила ми,
зависимы
от
мира
(в христианст­
ве
ис т инно
верующий
непобедим
да же
для
самого
дьявола).
Скажу
здесь ,
что
с
ч ел ов еком,
который
не
уб ежд ен
в
конечности
зла
и
аб сол ютн ой
бесконеч­
ности
и
безусловной
последней
победе
д обр а,—
мож ­
но
делать
все
что
угодно,
его
можно
«уговорить»
на
любой
г рех!
Защита
от
зла
для
язы чник а
осущест­
в ляе тся
не
посредством
укрепления
и
возвышения
духа,
а
с
помощью
чего-то
внешнего,
материального:
амулета,
пояса,
заг овора
и
других
ма гич ес ких
обря­
до в.
5.
Хранитель
жизни,
божество
—
зем но е,
зри мое
существо,
кумир,
о т сюда:
обожествление
глав ы,
вож ­
дя,
начальника
как
глав н ого
оберегателя
от
зла.
Все
жре цы
—
особые,
строго
отделенные
от
о б ычных
лю­
дей
существа,
говорящие
с
н арод ом
от
име ни
богов,
верховный
жре ц
—
зачастую
но сит ель
и
высшей
м ат ериал ьно й,
и
духовной
власти
над
со зна нием
соро­
дичей.
У
сл авя нски х
н ар одов
так
б ыло
почти
повсе­
местно;
в
ряде
сл авян ских
языков
слова,
обознача­
ющи е
главу
семьи,
вожд я
и
верховного
во лхва ,
жре­
ца,
п очти
совпадают: knëz—knëz.
Историк
с в ид е тельст в ует: «Жреческого сословия
не
было
в
Древней
Руси.
Старший
в
ро де
был
в
то
же
время
и
жрецом.
Владимир,
как
кня зь
—
глава
н арод а,
л ично
пр ино сил
же рт вы»
*.
Язычество
наиболее
соответствует
зем ной ,
не
до
конца
обоженной
приро д е
человека,
поэт ом у
оно
—
до
определенного
срок а
— вновь
и
вно вь
репродуци­
ру ется
в
истории
ч елов ечест ва ,
и
даже
спустя
много
век ов
после
утверждения
хрис т ианст ва
живет
в
лю­
дях,
вс туп ая
в
разного
род а
сочетания
с
христиан­
с ким
духом,
зачастую
исподволь
бер я
верх
над
ним ,
в ы тесняя
его
по
с ути
и
действуя
под
его
име не м.
Так
пр оис ход ило
тогд а,
когда
духовным
требованиям
хри­
ст ианст ва—
например,
тем
из
них,
которы е
призыва­
ют
к
искоренению
зла ,
к
соблюдению
заповедей
—
придавался
земной,
материальный
смысл.
Сж ига ние
еретиков,
кол дун ов
и
ведь м
на
Зап аде ,
казни
рас­
кольников
на
Ру си
—
к ра йние
про явления
такой
п од­
*Гальковский К.
Борьба
христианства
с
остатками
я зы чества
в
Древн ей
Руси.
Том
1.
Харьков, 1916, с.
5.
8


мены,
механическое
исполнение
церковных
обрядов,
заговоры
и
суеверия
—
про явле ния
бытовые.
Имен но
апелляция
к
этому
языческому
подсознанию
обе с­
печила
социалистическим
теориям
столь
быстрый
ус­
пех
у
вс ех,
кто
ра зоч аро вал ся
в
христианстве,’
ст ра­
дая
от
собственной
нищеты
или
несовершенства
мира
вокруг,
у
ко го
н едо ст авало
сил
ожидать
Царствия
Божьего,
кто
считал
первоочередной
задачей
о беспе­
чение
материального
благополучия
*.
Без
такого
об­
ращения,
без
мощн ой
«поддержки»
язы чес к ого
начала
подобный
успех,
был
бы
невозможен.
Но
языче­
ско е
начало,
даже
рядящееся
в
ре лигио зные
оде ж­
ды,
в
своем
ра звити и
несет
чудовищно
разрушитель­
ные
для
мира
и
человечества
потенции.
Выпу ск ая
это
чудовище
на
во лю,
революционеры
за тем
справить­
ся
с
ним
ок азали сь
не
в
со с т оянии.
Процесс
э тот
— раскрепощение
яз ыче с кого
нача­
ла—
склад ыва ется
из
мно гих
составляющих,
но
са­
мое
гл авное
и
самое,
пожа луй,
с тр ашное
—
узаконен­
ный
от каз
от
абсолютной
мо ра ли,
отступление
от
христианской
морали
обр атн о
к
языческой
**
.
Тогда
заповедь
«не убий!» заменяется утверждением,
что
вот
тех-то
и
тех-то
убивать
м ожно
и
даж е
нужно,
тогда
любое
пр исв ое ние
чужого
перестает
быть
гр е­
хо м,
а
н азыв ает ся
б лагоро дно й
экспроприацией,
об­
ман
же
не
считается
более
дья во ль ским
наущением
* В своих статьях о гражданской войне (1872—76 гг. )
в
Испани и
Достоевский
о тмети л
и
так ую
закономерность,
ставшую
очеви д ной
политологам
и
обществоведам
лишь
мн ого
позднее:
коммунизм
быстрее
и
успе шне е
вс его
р асп рост ран яется
среди
самых
обнищавших,
лишенных
какой
бы
то
ни
бы ло
эко номи­
ческой
самостоятельности
частей
населения.
** Мне могут сказать:
но
ве дь
и
христианство
делит
люд ей
на
вер ующи х
во
Христа
(«своих») и не верующих в Него ( и уд е­
ев,
магометан,
атеистов)
—
«чужих», да и между собой христиа­
не
разделены
(православные,
католики,
монофизиты,
протестан­
ты ).
Но,
повторяю
еще
раз,
надея сь
быть
правильно
понятым
и
впредь:
среди
называющих
себя
христианами
ес ть
те,
кто
не
уше л
еще
от
языческого
миропонимания;
об раз
мысл ей
и
де я­
тельность
таких
людей
нельзя
приписывать
христианству.
Та к,
в
данном
случае,
если
подобное
р азделен ие
носит
отчуждающий,
а
тем
пач е
—
агрессивный
ха рак тер
(что,
увы,
бывает
нередко)
—
мы
имеем
дело
с
рецидивом
язычества;
для
по длинно
верующе­
го
человека
единственным
чувством
по
отношению
к
неверую­
щ ему
или
инак о
верующему
—
помимо
любви
и
уважения
к
не­
му
как
к
со з данию
Божьему
—
является
сост радан ие
к
пребы­
вающему
во
т ьме
и
ж елан ие
п омочь
ему
увидеть
св ет
истины
(не путем насилия,
естественно).
9


(ибо « дья вол
—
отец
лж и»), а признается вполне до­
пустимой
революционной
хитростью.
И
в
то
же
время
подобная
подмена
н еиз беж на,
потому
что ,
делая
чуждое
природе
дело
—
насильст­
венно,'
через
смерть
и
страдания
л юдей
пе рест раи­
вая
жизнь,—
революционеры
вынуждены
становить­
ся
нарушителями
общечеловеческих
и
природных
за­
конов,
в
том
числе
за коно в
нравственных
—
а
вместо
них
сочинять
нов ые,
применительно
к
обстоятельст­
вам.
Но
это
п рив одит
к
необратимым
п ос лед ствиям .
«Раз отвергнув Христа, —
пи сал
Достоевский,—
ум
че­
ловеческий
может
дойти
до
удивительных
результа­
т ов».
Во-первых,
даже
субъективно
честные
и
искрен­
ние
революционеры
вынуждены
идти
на
нравствен­
ные
компромиссы
(все более и более тяжкие) .
Уже
у
декабристов
был
пл ан:
в ыде лить
группу
людей,
ко­
торые
должны
были
бы
уб ить
царя,
а
затем,
в
сл у­
чае
общ ей
победы
декабристов,
эти
уб ийцы
должны
были
быть
принародно
казнены
—
для
успокоения
на­
родного
гнева
и
чтобы
публично
отмежеваться
от
поднявших
руки
на
«царя- б ат юш к у» (причем сами
члены
группы
цареубийц
ни
о
чем
не
б ыли
заранее
оповещены).
Через
сто
лет
все
это
ау кнул ось
в
ек а­
те ринб у ргс ком
расстреле.
Следующее
поколение
революционеров,
естествен­
но,
следовало
по
то му
же
пути.
Чернышевский
при­
зна ва л,
что
революционеру
ра ди
достижения
его
це­
лей
часто
п риход ится
становиться
в
такие
положения,
до
которых
никогда
не
может
допустить
себя
ч ест­
ный
человек,
преследующий
чисто
личные
задачи.
По
ме ре
разрастания
революционной
д еяте льно ­
сти
н еобход имость
в
«благородной»
лжи
все
у вел ичи­
в а лась,
ибо
идеалы
все
более
расходились
с
целями,
а
нравственные
основы
—
с
применяемыми
средства­
ми.
Когда
же
возникли
социалистические
государст­
ва,
мистификация
ста ла
одной
из
главных,
если
не
г лав ной
со ставл яю щей
их
идеологической
«надстрой­
к и».
В
итоге
н аша
стр ан а,
к
при меру
(а можно было
бы
в зять
бы вшие
Польшу
или
Болгарию,
ныне шнюю
Куб у
или
К Н Д Р), оказалась насквозь пронизанной
обманом,
нач иная
от
п ока зате лей
выполнения
госу­
дарственных
пятилетних
планов
и
грандиозных
стро­
ек,
тотальной
фальсификации
собственной
истории,
невыполняемых
и
невыполнимых
статей
Конститу­
10


ции
—
до
спи ска
на
выдачу
зарп латы
в
какой-нибудь
заштатной
конторе
и
лозу нгов
на
стене
ЖЭКа.
Но
это
лишь
о дна
с торо на
дела.
Гл авно е
все-та-
ки
в
то м,
что
декларированный
«сверху»
отказ
от
абсолютной
морали
ра зрушае т
—
по
на раста ю щей
—
моральные
устои
в
самом
народе.
Мог ут
сказа ть:
где
это
вы
ви дели
абсолютную
мо­
раль
в
темных,
забитых
и
жестоких
народных
мас­
сах?
Достоевский
писал
об
этом
та к : «Но пусть,
вс е-
та ки,
пусть
в
на шем
народе
зве р ство
и
грех,
но
вот
что
в
нем
нео спо рим о:
это
име нно
то,
что
он,
в
сво­
ем
целом
по
крайней
мере
(и не в идеале только,
а
в
самой
зап р ав ской
действительности), никогда не
п р инима ет,
не
примет
и
не
захочет
принять
своег о
гре ха
за
пр авд у!
Он
согрешит,
но
всегда
с каж ет,
ра­
но
ли,
позд но
ли:
я
сдел ал
неправду.
Есл и
согрешив­
ший
не
с кажет ,
то
другой
за
н его
ска жет,
и
правда
будет
восполнена».
Вот
здесь,
в
этой
своей
основе,
был
подорван
в
XX веке наш народ и многие другие народы
—
когда
миллионы
людей
у беди ли
в
то м,
что
гре х
н ыне
на­
зывается
правдой!
Вот
это-то
пр едст ав лени е
о
не зыб­
лемой
границе
ме жду
грехом
и
пра вдо й
и
надо
б ыло
у ни чтож ить
в
людях:
ин аче
по д нять
их
на
кровавую
переделку
мира
б ыло
бы
н е льзя.
Делалось
это
путем
чисто
языче ск ого
ра зде лен ия
на
«людей»
и
«нелю ­
де й »: эксплуататоров,
богачей,
врагов
революции,
врагов
труд овог о
народа.
Ун ичто жен ие
«нелюдей»,
естественно,
не
вменялось
в
грех;
к
ним
не прим ени ­
мы
ник ак ие
нормы
морали,
потому
что
они
и
с ами
нарушают
их,
ответом
на
их
безнравственность
бу­
дет
безнравственность
наша
(тоже,
кстати,
принцип
язы ческ ог о
мироотношения).
Нормы
морали
(«рево­
лю ционной
мо ра ли ») действуют только внутри «н а­
ших».
Но
поскольку
мораль
—
со вес ть
то
есть—«са­
ми
делаем»,
как
говорит,
утешая
Ивана,
черт
в
«Братьях Карамазовых»,—
т.
е.
небольшая
кучка
во ж­
дей-идеологов
пересоздает
революционную
мораль
каждый
де нь
заново,
исходя
из
потребностей
момен­
та,
то
ограничений
практически
нет
и
здесь:
просто
из
«наших»
все
более
или
менее
несогласные
или
не­
угодные
быстро
переходят
в
«не наших»
и
выпадают
из
по ля
действия
каких-либо
моральных
законов.
А
оправдать
все
это
легко:
если
вы
од нажд ы
допу­
стили
у бий ство
десятерых
для
счастья
сотни,
то
уже
11


не
сможете
возразить
против
убийства
сот ни
р ади
деся ти
ты сяч,
ты сячи
—
для
миллионов.
Пр ичем
если
первоначально
—
для
уничтожения
врагов,
потом
—
инакомыслящих,
то
в
конце
концов
—
просто
для
объединения
остальных
на
основе
страха
и
нен ави­
сти.
Ибо
на
подлинно
нравственных
основах
—
люб ­
ви
и
доверии
—
объединить
такое
о бще ство
невоз­
можно.
«Чем соедините вы людей для достижения
ваш их
гражданских
цел ей, —
пи сал
Достоевский,—
если
нет
у
вас
основы
в
пер вонач а льной
вел ик ой
идее
н равс т вен н ой ?» Только насилием и всеобъеди -
н яющей
н ен ав ис ть ю, «иначе не сдержишь нравствен ­
ности
и
отдельных
граждан,
а
в
таком
случае
как
же
будет
жить
целый-то
организм
народа?» Но и
полученная
в
результате
«нравственность»
отд ель­
ных
граждан
чревата
будущим
уж а сным
моральным
распадом
уже
под авляю ще го
большинства
в сех
чл е­
нов
общества...
Одновременно
с
разделением
л юдей
внут ри
одно­
го
времени,
р аз деле нием
современников,
н адо
бы ло
ра зъ едини ть
людей
и
по
ве рт ика ли,
разрушить
их
связь
между
собой
в
вечности
—
иначе
кто
бы
согла­
сился
наслаждаться
будущим
счасть ем ,
построенным
--на-крови
и
с тра дан иях
прежде
жившюГ
на-’земле
й
н ыне
живущих
в
иных
мирах
и
в
наших
душах
(ибо
«у Бога все живы») людей,
женщин,
детей
—
пусть
д аже
в
какой-то
исторический
миг
и
причислявшихся
к
в р аг ам, «неродным»? А ведь и на страдания «р о д­
ных»
пришлось
бы
закрыть
гл аза,
успокоиться
на
сей
счет.
Нравственная
ид ея,
цементирующая
обще­
ство,
писал
Достоевский,
исходит
всегда
«из убежде­
ний,
что
человек
вечен,
что
он
не
простое
земное
жи­
вотное,
а
связан
с
другими
мирами
и
с
вечностью.
Эти
убеждения
фор мир ова лись
всегда
и
вез де
в
ре­
лигию .. .».
Вот
и
пришлось
заменить
религию
любви
и
единения
всего
со
всем
на
религию
ненависти
и
разъединения;
за кре пл ять
и
с анк циониро ват ь
отказ
от
абсолютной
морали
на
уровне
официальном,
госу­
дарственном,
устами
авторитетных
для
народа
«учи ­
телей
на ции».
Последствия
всего
этого
б ыли
у жас ны.
Языче с кое
подсознательное
живет
в
каждом
че­
л овек е—
и
в
большинстве
из
нас,
к
сожалению,
до­
статочно
близко
к
«верхнему»
уровню
сознания.
Обыч­
но
человек
сдерживает
его ,
это
п одс оз нат ельн ое,
у си­
12


лиями
воли
и
раз ума ,
но
е сли
он
сумеет
сам
убедить
се бя,
что
мо жно
с нять
эти
ограничители
(безвыход ­
ные
обстоятельства,
скажем), или его убедят в этом
(указав на врагов и отделив их от нас, «родных»),
языческ ая
стихия,
выпущенная
на
во лю,
может
овла­
деть
мгновенно
и
надолго
большими
массами
людей.
Так
б ыло
в
нашей
стране
в
годы
гра ждан ск ой
войны
и
сталинских
р аспр ав,
так
бы ло
в
годы
фашизма
в
Германии:
в друг
как
из-п од
зе мли
появились
де ся тки
ты сяч
добровольных
садистов,
палачей,
насильников,
р аскул ач ив ате лей,
л агерн ых
охранников-убийц
—
еще
вчера
добропорядочных
обывателей,
а
сегодня
бу ду­
чи
направленными
на
«чужого», «не нашего» («не че­
лов ек а », значит), проявлявших даже по отношению
к
матерям
и
детям
фантастические
изыски
и зуве рст­
ва.
Достое в ский ,
мож ет
быт ь,
первым
догадался
об
это м
еще
в
XIX веке .
«Зло таится в человеке глубже,
чем
предполага­
ют
лекаря
социалисты,—
предупреждал
он
в
статье
«О сдирании кож вообще» . —
Бог
зна ет,
чем
чреват
еще
мир
и
что
може т
дальше
сл учи ть ся,
даже
в
б ли­
жайшем
будущем...
По-моему,
если
уж
все
говорить,
так
просто
боят­
ся
ка ког о-то
об ыча я,
какого-то
принятого
на
веру
п р авила,
почт и
пр едр ассу дка;
но
есл и
б
чу ть-чу ть
«доказал»
кто-нибудь
из
л юдей
«компетентных», что
содрать
иногда
с
иной
спины
к ожу
выйдет
даж е
и
для
общего
де ла
по лез но
и
что
е сли
оно
отвратитель­
но,
то
все
же
«цель оправдывает средства», —
если
б
з а говорил
кто -ни бу дь
в
эт ом
смысле,
компетентным
слогом
и
при
компетентных
обст о ят ельст вах ,
то,
по­
верьте.,
тотчас
же
я вилис ь
бы
исполнители,
да
еще
из
самых
веселых...
Цивилизация
есть,
и
законы
ее
ес ть,
и
вера
в
них
ес ть,
но
—
яви сь
л ишь
новая
мода,
и
тотчас
же
множество
людей
изменилось
бы.
Конеч­
но,
не
в се,
но
зат о
о ст алась
бы
т акая
малая
кучка,
что
даже
мы
с
вами,
читатель,
удивились
бы,
и
да­
же
еще
неиз вест но,
где
бы
сами-то
очутились:
меж­
ду
сдираемыми
или
сд ира теля ми?..
Вы
смеетесь?
Ну
а
во
Фр ан ции
(чтобы не заглядывать куда поближе)
в
93 году разве не утвердилась эта самая мода сди­
рания
кожи,
да
еще
под
видом
самых
священнейших
пр инципо в
цивилизации,
и
это
по сл е-то
Руссо
и
Вольтера!
Вы
скаж ет е,
что
все
это
было
вовсе
не
то
и
оче нь
давно,
но
заметьте,
что
я
прибегаю
к
ист о­
13


рии
еди нств енно ,
мо жет
быть,
чтобы
не
заговорить
о
те кущ ем.
Поверьте,
что
самая
пол ная
аберрация
и
в
душах,
и
в
серд цах
всегда
возможна,
а
у
на с,
и
именно
в
наше
время,
не
только
возможна,
но
и
неминуема,
судя
по
ходу
вещей.
Посмотрите,
мн ого
ли
сог лас­
ных
в
том,
что
хорошо,
что
ду рно ».
В
этом
же
выпуске
«Дневника писателя»
Досто­
евский
пишет,
как
недавно,
глядя
на
м ирно
гуляв ши х
по
Невскому
проспекту
детей,
он
подумал:
а
гара н­
тированы
ли
он и,
жив ущие
в
самом
центре
просве­
щенного
и
цивилизованного
государства,
от
тех
сред­
не век овых
зве рс тв,
кот орые
творили
тогд а
турки
на
бо л гарских
землях?
И
пришел
к
выводу:
если
и
га­
рантированы,
то
тол ько
по ка
и
«по не зависящим от
пуб лик и
обстоятельствам».
Писателю
тогда,
в
1877 г.,
мал о
кто
верил.
А
между
тем
гуля вш им
в
то
время
по
Невскому
дет ям
к
на чалу
к олымс кого
периода
рус ск ой
истории
исполнилось
50—60
лет...
Здес ь
о бязате льн о
нужно
учитывать,
что
про цес с
формирования
и
утверждения
социалистического
ми­
ро ощу ще ния
происходил
не
как
органический
эта п
развития
че лов ече с кого
сознания
(как в историче­
ском
язы чес тве), а уже на фоне христианской этики,
как
сознательный
отказ
от
нее,
как
во звра щ ение
от
уже
достигнутого
чел ов ечест вом
несравненно
бо лее
высокого
идеала
назад.
А,
как
ск азан о
в
Евангелии,
в озв рат
к
старым
гре хам ,
после
того
как
че ло век
уже
раз
отказался
от
них ,
узрев
Истину,
оказыв ает ся
для
то го
человека
«во стократ хуже первого» .
Так
и
по­
лучилось
в
истории:
во з врат
к
язычеству
стоил
лю­
дям
таких
жертв,
по
сравнению
с
которыми
эпоха
первоначального
язычества
кажется
мирной
иди л­
лией.
Р ас четы
революционных
тео ре тик ов
на
то,
ч то,
«перевалив»
через
полосу
разрушений
и
насилия
и
провозгласив
новые
законы
жизни,
л юди
начнут
тут
же
прогрессивно
меняться
в
лучшую
сторону,
оста­
вят
все
пороки
в
прошлом
и
начнут
самоотверженно
трудиться
на
благо
ближнего,
не
оправдались
и
не
могли,
естес тве нно ,
оправдаться.
Ве дь
все
ра сче ты
и
прогнозы
относительно
будущего,
если
они
и
дела­
лись,
основывались
не
просто
на
типе
христиански
добродетельного
ч ело века,
но
да же
с
христианской
точк и
зрения
—
со ве рше нно
добродетельного
челове­
ка,
отреш ен ног о
от
эг о исти ческих
интересов
и
ставя­
14


щ его
во
гл аву
угла
благ о
ближнего:
в едь
да же
при
у сло вии
справедливейшего
р аспр еделен ия
б лаг
весь­
ма
значительная
часть
людей
и
сможет
и
захочет
иметь
больше
соседа
—
особенно,
если
этот
сосе д
ле­
нив
или
нетрудоспособен.
Что
может
зас тав ить
че­
ловека
отк азаться
от
«морали» «по праву сильного»
и
начать
делиться
со
слабым?
Только
религиозная
этика,
ориентированная
на
в ы сшую,
нежел и
земн ая,
мат ер иал ьная ,
категорию
ценностей.
Но
ведь
при
по­
строении
подобного
общества
лю дей
на си льно
отлу ­
чали,
отторгали
от
религии!
Значит,
выход
о ст авал­
ся
оди н
—
насилие.
А
нас ил ие,
раз
примененное
и
оправданное,
и меет
те нденци ю
только
разра­
статься.
Невозможно
построить
то
общество,
о
котором
грезили
пе рвые ,
честны е
те орети ки
коммунизма,—
еще
и
еще
раз
подчеркивал
Достоевский,—
если
нет
в
душах
в сех
л юдей
бр атст ва
д руг
к
другу,
л юбви
к
бли жн ему
большей,
чем
к
самому
себе.
Но
и
силой
перестроить
внутренний
мир
лю дей
на
этих
осн ов а­
ниях—
по
пр инципу : «братство или смерть!»— в
ко­
не чном
счете
нельз я,
ибо
насилие
рож да ет
только
конт рна сил и е,
в
«лучшем»
случае
—
рабскую
покор­
ность,
сжатую
пружину,
выжидающую,
ко гда
ослаб­
нет
з анесен ная
над
головой
ру ка
над смот р щика
с
палкой,
чтоб ы,
рас жавш ис ь,
о тв етить
р еакци ей
да же
более
мощн ой ,
чем
сила
сжатия
(пример с советской
«дружбой народов»
показателен). «И
потому,—
пи­
сал
Достоевский,—
хотя
коммунизм
наверно
будет
и
в ос торже ств ует,
но
ми гом
прова литс я.
У тешен ия,
впрочем,
в
этом
немного.
Для
нег о
другое
племя
надо».
И
вполне
закономерно,
что
все
революционная
идеология
в
сво их
конк ретны х
де таля х
была
построе­
на
лишь
на
разъединении
и
разрушении,
на
о тр ица­
н ии—
не
имея
никакой
объединяющей
в сех
(а не од­
них
против
других)
созидательной
пр огра м мы.
«Ибо
по-настоящему
ничего
еще
не
решено,
чем
будущ ее
общество
заменится,
а
решено
лишь
только,
чтобы
настоящее
провалилось,—
и
вот
пока
вся
формула
политического
со циализ ма ».
Достоевский
писал
«еще»
и
«пока», но и спустя полвека ситуация не измени­
лась,
и
накануне
Октябрьской
революции
она
не
бы­
ла
иной.
Вот
что
пиш ет
в
своем
исследовании
«Труд­
ная
в есна
1918 года»
Р.
А.
М едве дев:
15


«Весьма расплывчатыми были и представления
Маркса
и
Энгельса
о
конкретных
путях
перехода
от
капит али ст ическ ог о
общества
к
социалистическому,
о
задачах,
особенностях
и
продолжительности
эт ого'
переходного
п ери ода.
Для
каких-либо
научных
ре­
ко ме нд аций
на
эт от
счет
исторический
опы т
еще
не
давал
достаточного
ма териа ла,
а
придумывать
умо­
зрительные
рекомендации
б ыло
не
в
пра ви лах
Марк­
са
и
Энгельса...
Поэтому,
в
отличие
от
политической
эк ономи и
капитализма
или
философской
ко нце пции
истории,
именно
в
об лас ти
всякого
ро да
предсказа­
ний
в
твор чес к ом
наследии
к лассико в
марксизма
б ольше
всего
с ох ранилос ь
как
раз
утопических
и
не­
научных
элементов...
утверждения
об
«отмирании»
денег,
то рго вли
и
товарного
производства
при
социа­
ли зме
не
были
для
Маркса
и
Энгельса
результатом
глубоких
научных
изы скан и й.
Здесь
больше
действо­
вали
эмоциональные
факторы
и
влияние
традицион­
ных
убеждений
и
взглядов
социалистов-утопистов...
н емало
потрудившись
над
превращением
с оциал изма
из
утопии
в
науку,
Маркс
и
Энгельс
далеко
не
во
всем
см огли
до вес ти
эту
работу
до
ко нца.
Это
особенно
хорошо
видно
по
тому,
как
Мар кс
и
Энгельс
отн о си­
лис ь
к
категориям
«деньги», «торговля»,_« то в ар» _в
условиях
социалистического
общества.
И
Ленин
в
предреволюционные
год ы
просто
некр и тически
по­
вторял
в
этом
отношении
ряд
явно
ошибочных
фо р­
мул
Маркса
и
Энгельса.
Например,
Ленин
в
1908 го ­
ду
пи са л: «Что касается социализма,
то
известно,
что
он
состоит
в
уничтожении
товарного
хозяйства...
Раз
остается
обмен,
о
социализме
смешно
и
говорить»
(ПСС,
т.
17, с.
127).
Конечно,
се го дня
в идна
ошибочность
взглядов
Маркса
и
Энгельса,
а
т акже
многих
высказываний
Ленина
относительно
роли
денег,
товара
и
торго вл и
как
эко номич ес ких
категорий
в
ус лови ях
социализ­
ма.
Но
разработка
правильного
взгляда
на
все
это
дав алась
нелегко.
И
сопровождалась
не
то лько
тео ­
ретическими
дискуссиями,
но
и
кровавыми
собы­
тиями...
С
1903по1918годвсоциал-демократическом
дви­
жении
России
происходили
различные
дискуссии,
г л авным
об раз ом
по
па ртий ном у
строительству,
что
и
определило
раскол
партии
на
большевиков
и
мень­
шевиков.
Однако
устройство
будущего
со ци алист и­
16


че с кого
общества
в
эт их
дискуссиях
п очти
не
затра­
гивалось.
Мировая
война
ускорила
вы зр ев ание
революцион­
ного
кр изиса
в
России.
Перед
со циали стам и
возник
ряд
н овых
проблем,
в
том
числе
и
т акая
—
в озможн а
ли
победа
социалистической
революции
в
од ной,
от­
дельно
взят ой
стране?
Отв етив
на
это
положительно,
Л енин,
о днако ,
не
пыта лся
расс матр ив ать
в
деталях,
каким
образом
по бедивши й
в
отдельно
взятой
стр ане
пролетариат
должен
организовывать
у
себя
социа­
ли стическ о е
производство.
Тем
более
применительно
к
Ро ссии
такой
вопрос
не
возникал
и
не
о бс ужда лся
до
на чала
1917 года .. .
В...
предреволюционные
недели
к
своим
пре жним
предложениям
Ленин
до бавил
отмену
коммерческой
тайны,
не
только
контроль,
но
и
на цио нал изац ию
с ин­
д ик атов,
а
также
государственно-капиталистические
мероприятия
—
принудительное
синдицирование
про­
мышленников
и
торг овц ев ,
с
од ной
стороны,
и
пр и­
нудительное
объединение
населения
в
потребитель­
ские
общества
—с
другой
(«ибо без такого объеди­
не ния
контроль
за
потреблением
полностью
пров ес ти
н е льзя») (ПСС,
т.
34, с.
181).
В
этом
настойчиво
повторяемом
предложении
о
принудительном
кооперировании
всего
н асел ения
уже
был
некоторый
элемент
утопизма,
ибо
полный
ко н­
тро ль
за
всем
потреблением
населения
был
и
не воз­
м ожен
и
не
нужен»
*.
Остав им
на
совести
Р.
Медведева
мягк ос ть
тона,
с
которым
он
пише т
о
«кровавых событиях», да и
вообще
о
«недочетах»
большевиков
и
марксистов.
По
су ти
же
неисчислимой
кровью
и
каторжным
потом
оп лати ли
народы
«социалистический эксперимент» .
Приведу
еще
от рыво к
из
кн иги
Г.
У эл лса,
посе­
т ивше го
Россию,
как
известно,
уже
в
1920 г.
и
в
це­
лом
весьма
положительно
отнесшегося
к
тому,
что
там
п ро исх од ило : «Оказывается,
что
у
м ар ксист ског о
ко мму низма
нет
никак их
планов
и
иде й
от нос ите льно
инте ллек т уаль но й
жизни
общества.
Марксистский
коммунизм
всегда
я влял ся
теорией
подготовки
рево­
люции,
теорией,
не
только
лишенной
созидательных,
творческих
идей,
но
прямо
вр аждеб но й
им.
Каждый
* Медведев Р .
Тр удная
вес на
1918 года.
Волга,
1989,
No
1, с.
161—166.
2К.
Степаня н
17


коммунистический
агитатор
презирает
«утопизм»
и
относится
с
пре неб ре жение м
к
разумному
пла н иро­
ван ию.
Да же
англ ийс к ие
бизн ес м ены
с та рого
типа
не
верили
так
слепо,
что
все
само
собой
«образуется»,
как
эти
марксисты...
Многие
бо ль ше вики.. .
начинают
с
ужасом
понимать:
то,
что
в
действительности
пр о­
и зо шло,
на
самом
деле
—
во все
не
об ещанн ая
Марк­
сом
со ци альн ая
революция,
и
речь
ид ет
не
столько
о
том,
что
они
захватили
государственную
власть,
ско л ько
о
то м,
что
они
оказались
на
борту
бр ош ен­
ног о
корабля».
Убежден:
при
нормальном
развитии
событий
боль­
шевики
не
смогли
бы
тогда
уд е ржат ься'
у
вл асти .
Понадобились
чудовищные
репрессии,
чтобы
унич­
тожить
не
только
всех
ин ак ом ыс лящих
и
сомневаю­
щихся,
но
и
просто
способных
по дн ять
голову
и
ог­
ляде ться ,
репрессии,
с
помощью
которых
бы ли
нару­
шены
и
извращены
не
только
пр ир од ные,
социальные
и
эко но мич ес кие
законы,
но
и
нормальный
образ
мышления
и
поведения
людей.
Жестокость,
л ицеме­
рие,
раболепие,
предательство
становились
нормой
морали...
Задумаемся:
сл уча йно
ли,
что
число
замученных,
иск ал ече нных,
репрессированных
собственным
пра ­
вите ль ство м
во
всех
стр анах
п обедив ше го
социализ­
ма
несопоставимо
ни
с
чем
в
истории
этих
стран
(да­
же
фашисты
не
расп рав ляли сь
так
со
своим
н аро­
дом)? Не говорит ли это о том,
что
подобная
систе­
ма
противоречит
самой
жизни?
Вот
и
получилось
вместо
«царства социализма»
кровавая
и
гиб ель ная
вакханалия,
у несшая
в
тех
странах,
что
взялис ь
его
с трои ть,
наверно,
около
миллиарда
жизней
и
ост а­
вившая
эти
страны
в
состоянии
полной
разрухи.
Но
тогда,
во
второй
трети
XIX века,
все
еще
бы­
ло
довольно
благообразно
и
даж е
кр ас иво
«в тео­
рии»—
и
привлекательно
не
только
для
обездоленных
мас с,
но
и
для
тех
совестливых
представителей
обес­
печенных
слоев,
которые,
утратив
упование
на
Бога,
во зв ели
человека
на
пьедестал
Хозяина
и
Устроителя
земных
дел .
Рациональный,
по зити вис тский
подход
к
чел о веку
как
к
ма шин е,
де йству ющ ей
хорошо
или
дурно
в
з авис имо сти
от
хороших
или
пл охих
обстоя­
тельств,
пре обл адал.
Грозно
и
до
озноба
пророчески
звучит
предупреж­
ден ие
Достоевского
о
т ом,
что
наступление
злого
ду­
18


ха
не
о с тано в ить : «Тут и пророка Божия мало,
не
только
графа
Шамборского.
И
пророк
убиен
будет.
Новый
дух
придет,
но вое
общество
несомненно
в ос­
торжествует—
как
единственное
несу щ ее
нову ю,
по­
ложи те льную
идею
*,
как
един ств енн ый
пр ед на зна­
ченный
вс ей
Европе
исход.
В
этом
не
может
быть
никакого
с ом нения.
Мир
спасется
уже
после
по сещ е­
ния
его
злым
духом.
Злой
дух
близко:
н аши
дети,
может
быть ,
узря т
его...»
«Всей Европе», писал Достоевский,
не
в клю чая,
по
всей
видимости,
сюд а
Россию...
II.
Как
русский
нар од
стал
«наилучшим
м атер иал ом
в
Евр оп е»
для
социалистической
пропаганды,
или
Ошибка
Достоевского,
обернувшаяся
гениальным
предвидением
Достое в ски й
надея лся ,
что
торжество
материаль­
ного
начала
и
приход
«злого духа»
осуществится
на
Зап ад е,
что
русский
народ
устоит
перед
разрушитель­
ным
дей ствие м
этих
процессов.
Слия ние
сословий
со­
вершается
и
свершится
у
нас
«мирно», ибо, «если и
есть
разногласия,
то
они
толь ко
в не шние,
временные,
сл уч айны е,
легко
устранимые
и
не
им ею щие
корней
в
поч ве
нашей»—единство
«заложено самой приро­
дой
в
духе
русском,
в
идеал е
на р одно м ». «Русский
дух
пошире
сословной
вражды,
сословных
интересов
и
ценз ов». «Все
восемьдесят
миллионов
ее
(России. —
К.
С.)
населения
представляют
со бой
так ое
духов­
ное
единение,
ка ко го,
конечно,
в
Европе
нет
и
не
мо­
жет
б ыт ь...» «Лишь Россия заключает в себе начала
разрешить
всеевропейский
роковой
вопрос
низшей
братии
без
боя
и
без
крови,
без
н енав исти
и
зла...»
Достоевский
предвидел
будущее
развитие
историче­
ск их
процессов:
произойдет
серия
кровавых
катак­
л и змов,
которая
охватит
всю
Европу
(«Но никогда,
* Увы,
в
те
времена
еще
многим
—
не
Достоевскому,
ко­
нечно,—
казалось ,
что,
в
отли чие
от
бол ьши нств а
просто
«отри­
цате ле й»
и
обличителей
капитализма,
со циал ист ы
пр ед лагаю т
положительную
программу:
разделить
все
между
всеми
и
потом
распределять
все
по
справедливости.
О
т ом,
что
для
этого
надо
бы ло
раньше
стать
всем
братьями,
как-то
не
думалось...
2*
19


может
быть,
Европа
не
была
б лиже
име нно
к
такому
пер ево рот у
и
пер едел ке
терри тори и,
как
в
наше
вре­
мя»)—
за тем
последует
всеобщая
схв атка
меж ду
пр о­
летариями
и
«хозяевами» — в олн а
ко мму н исти ческих
переворотов
докатится
до
России
и
«разобьется»
о
не е.
«Тогда все рухнет об Россию,
тогд а
мы
должны
быть
целы
и
выст авить
пра вос лавие ».
Ру сск ая
пра ­
вославная
иде я
всечеловеческого
братства
спасет
гиб­
нущий
мир.
Что
это
—
самообман
и
самообольщение?
Почему
ге ниаль ный
Достоевский
здесь
—
к аже тся
нам
сегод­
ня—
так
очевидно
ошибся:
ведь
име нно
Запад
ус­
тоя л
перед
тем и
разрушительными
процессами,
кото­
рые
с толь
ясно
предвидел
Достоевский,
а
в
России
они
осуществились
во
вс ей
своей
ужасающей
яви?
Ответить
на
это т
вопрос
не
очень
легко.
Прежде
всего:
несерьезно
было
бы
обвинять
гениального
пи­
сателя
в
психологической
и
политической
близору­
ко сти
в
оценке
своег о
народа.
Ведь
наряду
с
выш е­
приведенными
высказываниями
он
писал
и
о
том ,
что
«может быть,
р усск ий
народ-то
и
есть
наил уч ­
ший
м атер иал
в
Европе
для
иных
пропагаторов», что
самая
полная
аберрация
у мов
и
сердец
«у нас и имен­
но
в
наше
время
не
только
возможнаушо-и
неминуе­
ма,
судя
по
ходу
ве щ ей».
В
последнее
время
широко
распространяется
и
среди
отечественных
философов
и
публицистов
(а на
Западе
так
уже
давно)
убеждение
в
т ом,
что
пр ед­
ставления
Достоевского,
Толстого
и
других
русских
класси ко в
о
каких-то
высоких
нравственных
к аче ст­
вах
русс ког о
нар о да,
сохранившего
в
своем
сер дце
христианский
ид еал
и
ис т инный
облик
Христа,
пред­
ставления
о
народе-богоносце
являются
фантазией,
выдумкой,
доказательством
че го
служит
жесточай­
шая
гражданская
война,
равно
как
и
многочисленные
свидетельства
нравственного
ра зложен и я
в
народе
до
нее
и
ны нешн ее
состояние
наших
современников.
Действительно,
мног ое
из
тог о,
о
чем
мы
знаем
по
отечественной
ис то рии
XX века,
подтверждает
ско ­
рее
выводы
М.
Горького
из
его
«Заметок о русском
крестьянстве»
*,
нежели
взгляды
Достоевского.
Но
* «Я думаю,
что
русскому
наро ду
исключительно
—
так
же
исключительно,
как
англичанину
чувство
юмора
—
свойственно
чувст во
особенной
жестокости,
х ладн ок ровн ой
и
как
бы
и сп ыты­
вающей
пределы
человеческого
те р пения
и
боли,
как
бы
изучаю­
20


Горький
наблюдал
рус ск ое
крестьянство
на
три дц ать
и
более
лет
позже
Достое в ског о,
а
это
бы ли
во
м но­
гом
роковые
для
русского
народа
годы.
В
э ти-то
го­
ды
и
свершилось
гл авн ое
зло:
русский
народ
лишил­
ся
своей
православной
основы.
В
ре зультате
резко
у силил ись,
не
встречая
противодействия,
отрицатель­
ные
стороны
народного
характера,
а
многие
прежде
по ложит ел ьные ,
лишившись
хри ст иа нског о
сод ержа­
н ия,
пре вр ат ились
в
отрицательные.
Дос тоев ск ий
писал : «Славянофил думает выехать
толь ко
свойством
русского
народа,
но
без
правосла­
вия
не
выедешь,
никакие
свойства
ничего
не
сделают,
если
мир
потеряет
веру...»
Эти
его
пророческие
сл о­
ва,
кс тати ,
не
были
услышаны
и
поняты
совсем
уж
долго,
вплоть
до
самого
последнего
времени.
Достоевский
не
отрицал
существования
зла
—
да же
зверства
в
русском
на роде,
но
он
сп р аведл иво
полагал,
что
гла вно е
—
нравственная
оценка
зве рс т­
ва,
четко е
различие
добра
и
зла ,
непризнание
зла
за
добро: «Да,
з верст ва
в
народе
много,
но
не
указы­
вай те
на
него.,
Это
зверство
—
тина
веков,
она
вычи­
стится.
И
не
бед а,
что
есть
еще
зверство;
б еда
в
том,
ес ли
звер с тво
вознесено
будет
как
доб род ет ель».
Беда
эта
случилась.
Отме на
крепостничества
была
резким
переворо­
том
и
в
экономической
жизни,
и
в
нравственном
ми­
роощущении
всего
нар ода .
Резкое
ускоре ние
эконо­
мического
раз вит ия
влекло
за
собой
на
первых
порах
не из бежн ое
ослабление
нравственности,
разме­
ж еван ие
общества,
распространение
пороков,
увели­
че ние
люмпенизированных
слоев.
«Разгул и масля-
ница
после
крепостного
состояния»,—
писал
в
1864 г.
Достоевский.
Русский
крестьянин
подвергся
двум
разрушитель­
ным
воздействиям:
со
стороны
жрецов
денежного
ме шка
и
со
стороны
революционных
«пропагаторов» .
При
всех
различиях
эти х
сил
в оздей ств ие
б ыло
в
об­
щем
направлено
одинаково:
на
легализацию
з ла,
на
то,
чтобы
«зло вознести как добродетель».
щей
ценность,
стойкость
человеческой
ж из н и »; «мне кажется,
что
революция
вп олне
определенно
показала
ошибочность
убеж­
дения
в
глубокой
религиозности
крестьянства
в
России» (Син­
та ксис ,
1987, No 19, с.
91, 97).
21


«Уничтожьте у нас общину, —
утве ржд ал
Д ос тоев­
ский,—
и
народ
тотчас
же
будет
у
нас
ра зв ращен
в
од но
пок оле ние
и
в
од но
поколение
доставит
собой
материал
для
проповеди
социализму
и
коммунизму.
Мы
ле гко мы сле ннейшим
образом
проповедуем
унич­
тожение
о бщи ны,
одну
из
самых
крепких,
самых
ори­
гинальных
и
самых
су ществ енн ых
отличий
су ти
на­
род а».
Но
в
то
же
время
он
не
мог
не
видеть,
что
меня­
ютс я
люд и
—
и
старые
фор мы
в ряд
ли
спасут.
Анализируя
др аму
Кишенского
«Пить до дна
—
не
видат ь
до бр а», Достоевский с горечью пишет о
то м,
что
в
результате
чрезвычайного
экономического
и
нра вст ве нно го
потрясения
после
огромной
реформы
ны нешнег о
царствования
«прежний мир,
прежний
по­
рядок—
очень,
очень
худой ,
но
все
же
п ор ядок
—
от о­
шел
безвозвратно.
И
странное
дело:
мра чны е
нрав­
ственные
стороны
прежнего
порядка
—
эго из м,
ци­
низм,
рабство,
разъединение,
продажничество
—
не
только
не
отошли
с
уничтожением
крепостного
бы­
та,
но
как
бы
усилились,
развились
и
умножились,
тогда
как
из
хороших,
нравственных
сторон
преж­
него
быта,
которые
все
же
были,
ничего
не
осталось...
Ми р ская
сходка
—
это
все,
что
осталось
твердого
и
краеугольного
в
народном
русском
строе,
главная
ис­
конная
связь
его
и
главная
будущая
надежда
е го,—
и
вот
и
эта
сходка
уже
нос ит
в
себе
начало
своего
разложения,
уже
больна
в
своем
внутреннем
содер­
жании!
Вы
в иди те,
что
уже
во
многом
—
это
лишь
одна
форма,
но
что
внутренний
дух
ее,
внутренняя
вековая
правда
ее
пошатнулись,
и
пошатнулись
вм е­
сте
с
за шатав шим и ся
людьми...
Половина
эти х
со­
бравш их ся
граждан
давно
уж
не
верит
в
си лу
м ир­
ского
решения,
а
стало
бы ть,
и
в
необходимость
е го;
поч ти
считает
за
ненуж ну ю
форму,
которую
всегда
можно
об ойт и.
Можно
и
до лж но,
вопреки
правде
и
ради
первой
текущей
вы го ды.
Еще
немного
пройдет
и
вы
чувствуете,
что
умники
по но вее
сочтут
всю
эту
церемонию
за
глупость,
за
одно
ли шь
ненужное
бр е­
мя,
потому
что
мирской
приговор,
что
бы
там
ни
бы­
ло,
всегда
состоится
такой,
какого
хочет
бо га тый
и
сильный
мироед,
заправляющий
сходкой».
И
вот
вы­
вод:
раньше
«делали подлое,
но
знали,
что
дел ают
подлое,
а
что
есть
хорошее;
теперь
же
не
веруют
в
хорошее
и
д аже
в
необходимость
ег о».
22


По
существу,
и
революционная
а гита ция,
на пра вле н­
ная
на
насильственное
перераспределение
богатств,
то­
же
разру шала
традиционную
мо ра ль,
подрывая
веру
в
Бо га
и
приравнивая
насилие
к
доб родете л и.
Ку льт
«де­
нежного
мешка»
и
революционная
мор ал ь,
будучи
одноприродными,
имеют
мн ого
общего:
они
основа­
ны
на
насилии
и
разъединении
людей,
оправдывают
на силие
и
разъединение
как
н ечто
неизбежное,
н аце­
ле ны,
в
конечном
ит оге,
на
личное
материальное
бл а­
госостояние,
подразумевают
установление
бр атства ,
свободы
и
равенства
для
всех
ли шь
пос ле
тог о,
как
первоочередные
—
материальные
—
цели,
по
мнению
«верхов», будут достигнуты,
а
до
тех
пор
все
блага
распределяются
волюнтаристским
путем:
по
воле
тех,
на
чьей
стороне
сил а.
«Логику»
и
тех
и
др угих
тео­
рий
Достоевский
определил
т ак: «Все вы станете бо­
гаты,
а
че рез
богатство
и
праведны,
потому
что
ва­
ши
же лани я
будут
ис пол нены
и
у
вас
будет
отнята
вс якая
пр ичина
ко
злу».
«Ротшильдовская»
ид ея,
р еду цир о ванная
«мо­
раль»
накопительства
внедрялись
в
сознание
и
ду ши
люд ей
всеми
жизненными
обстоятельствами.
Рево­
люционная
ид ея,
революционная
«мораль»—вр од е
бы
только
самими
«пропагаторами».
Б олее
того,
п ри­
нят о
считать,
что
они
и
до
народа-то
«не дошли» —
в
том
смысле,
что
про па ганд а
их
почти
не
зат ронул а
на­
родные
массы.
Так
ли
эт о?
Формально,
если
брать
ли шь
непосредственные
и тоги
«хождения в народ» —
в роде
бы
да;
но
ведь
в
слове
заключена
великая
си­
ла
(могущая быть направлена и на добро,
и
на
зло):
раз
произнесенное,
оно
уже
начинает
св ою
работу.
Достаточно,
чтоб
та
или
ина я
мысль
б ыла
высказа­
на,
запа ла
в
сознание
хо ть
одн ого
с луш ате ля,—
а
дальше
уже
меняется
сама
духовная
ат м осф ера.
«...Вед ь
эти
мы сли
ид ут
в
нравственность
народ­
н ую»,—
пи сал
Достоевский,
у пр екая
отрицавшего
нор­
мы
морали
адв окат а
—
ка залос ь
бы,
более
дал еког о
от
народных
масс,
чем
пропагандисты-народники.
Кроме
т ого,
сословные
перегородки
в
русском
поре­
форменном
обществе
быстро
рушились
и
между
«верх ­
ними»
слоями
общества,
где
идеи
насильственного
передела
жи зни
становились
все
авторитетнее,
и
«нижними»
не
б ыло
уже
непроницаемой
стены.
Тем
более
что,
как
бы ло
сказано ,
распространению
по­
до бных
идей
чрезвычайно
способствовало
упрочение
23


буржуазных,
рыночных
от нош е ний,
выдвигавших
во
главу
уг ла
материальное
благосостояние
человека,
без
особых
забот
о
том
(особенно в России,
в
п ору
молодого
«бандитского»
ка пит ал из ма), каким путем
оно
достигнуто.
К
то му
же
к
ко нцу
жизни
Достоевского
пр ежн их
благородных
и
высокоодаренных
молодых
людей
в
революционном
движении
все
больше
заменяли
не­
доучившиеся
гимназисты
и
семинаристы
(семинари -
с там -« п р оп аг ат о р ам», порвавшим с семейными тра­
дициями,
с
религией
и
культурой
предков
(к ним,
напомню,
принадлежал
и
Стали н), Достоевский по ­
свят ил
много
язвительных
записей
в
своих
р або чих
тетрадях).
Вот
каковы
б ыли
эти
пропагандисты:
«Выгонят его из 4- го
кла сса
гимназии
и
—
куда
ему
деться?
Прямо
ид ет
в
народ
и
действует
успешно
—
не
прежними
утопиями
и
социальными
нел еп о стями,
которые
нар оду
б ыли
непонятны
и
смешны,
а
п ря­
мым
призывом
к
бун ту: «не надо,
дескать,
платить
по дат и»,—
и
кончено.
Это
народ
понимает».
Пер ед
т акими
дв умя
в нешне
разноприродными,
а
по
с ути
од нона правле нным и
пагубными
воздействия­
ми
народ
остался
практически
в
одиночестве,
не
имея
почт и
никакой
духовн ой защ итыи г -по мощи
ни
со
сто­
роны
духовенства,
ни
со
стороны
интеллигенции.
«В весьма непродолжительном времени,—
предупреж­
дал
Достоевский,—
в
народе
яв ятся
новые
вопр ос ы,
да
и
явились
уж е,
ку ча
вопросов,
страшная
ма сса
все
нов ых,
никогда
не
бы вав ших,
до
сих
пор
в
народе
неслыханных,
и
все
это
естественно.
Но
кто
о тве тит
на
эти
вопросы
н ароду?
Кто
готов
у
нас
отвечать
на
них
и
кто
пе рвый
выищется,
кто
ж дет
и
готовится?
Вот
вопрос,
наш
вопрос,
да
еще
са мой
первой
важно­
сти
воп рос ».
Цер ко вь
во
второй
половине
XIX века находи­
лась,
по
горь ко му
определению
Достоевского, «в па­
ра личе », во многом потеряв контакт с народом.
«Ду ­
ховенство
наше
не
отвечает
на
во про сы
народа
дав­
но
уже.
Кроме
иных,
еще
горя щих
огнем
ревности
о
Христе
священников,
часто
незаметных,
нико му
не
известных,
и менно
п от ому,
что
ничего
не
ищу т
для
себя,
а
живут
лишь
для
паствы,—
к роме
этих
и,
у вы,
весьма,
кажется,
не мно гих,
ос та льн ые,
если
уж
очень
потребуются
от
них
ответы,—
о тве тят
на
вопр ос ы,
по­
жалуй,
еще
доносом
на
ни х.
Другие
до
т ого
отделяют
24


от
себ я
паству
несоразмерными
ни
с
чем
поборами,
что
к
ним
и
не
придет
никт о
спрашивать».
А
в
л ич­
ных
з ап исях
д аже
жестче
писал
Достоевский: «Ког-
да
с
попов
сословность
слезет,
тог да
уничтожатся
и
секты,
и
ате из м,
ибо
кон тин ген т
атеистов
все-таки
да­
ет
духовенство».
Здесь,
по-видимому,
имелось
в
ви-
■
ду
и
отр ица тел ьное
влия ние
ря да
священников,
чья
нерадивость
в
ис полне нии
своего
долга
способство­
вала
«уклонениям»
со гр аж дан,
и
то
прямое
по пол не­
ние
«контингента атеистов», которое шло из числа
семинаристов.
Помощи
со
стороны
той
интеллигенции,
к отора я
могла
бы
пом очь
народу
укрепить
традиционные
нравственные
уст ои,
тоже
п очти
не
б ыло
—
подробнее
разговор
об
этом
пойдет
в
конце
гла вы.
В
резуль­
т ате
нар од
в
один
из
самых
кризисных
моментов
его
развития
«остался один —
ни
в
ком
и
нигд е
опоры
те­
пе рь
уже
не
чае т
и
не
видит.
И
рад
бы
увидеть,
да
трудно
ему
разглядеть»...
А
ведь
«народ наш так ма­
ло
защищен,
так
предан
мраку
и
разврату
и
так
ма­
ло,
кажется,
у
нег о
в
этом
смысле
руководителей!
Он
может
поверить
но вым
явл ениям
со
страстью...
и
тогда
—
какая
остановка
в
духовном
развитии
его,
какая
пор ча
и
как
надолго!
Какое
идольское
покло­
нение
материализму
и
какой
раздор,
в
сто,
в
тысячу
раз
больше
прежнего...»
Но
б ыло
бы
неправомерно
—
и
Достоевский,
за­
метим,
это го
не
делае т
—
винит ь
во
всем
лишь
в неш­
ние
обстоятельства,
не
видя
корней
зла
в
самом
на­
род е.
Да,
он
верил,
что
«суть христианства,
дух
и
пр авда
его
сохранились
в
народе
н ашем ».
Но
одно­
в рем енно
он
понимал
и
то,
что
народ
«предан мраку
и
разврату».
Да,
Достоевский
верил,
что
«народ найдет в себе
си лы,
найдет
все
начала
охраняющие...
Не
захочет
он
сам
кабака,
захочет
труда
и
порядка,
захочет
че­
сти,
а
не
кабака!» Но что ни говорите,
а
по
манере
это
высказывание
больше
похоже
на
за клин ани е,
чем
на
трезвое
рассуждение...
То
же
и
далее: «Если у нас
что
о соб енно
здорово
и
цело,
то
это
именно
осн ов а­
ние,
т.
е.
нар о д »; «идеалы нашего народа сильны и
святы »; «в народе нашем вполне сохранилась та
тв ер дая
сердцевина,
которая
спасет
его
от
излиш ес тв
и
уклонений
нашей
культуры
и
выд ер жит
грядущее
к
народу
образование,
без
ущерба
ли ку
и
об разу
на­
25


род а
рус ск ого. . .»; «...Все
н аши
рус ск ие
разъединения
и
обособления,
с
самог о
их
начала,
на
од них
лишь
недоумениях,
и
д аже
самых
грубейших,
ос но ваны
и. ..
в
них
нет
ниче го
существенного».
И
н акон ец: «До ка­
кой
степени
та кое
учение
(социалистическое .— / С
С.)
разнится
с
душой
народа
русского».
Свидетельствует
ли
все
это
о
некоей
близоруко­
сти
ве лик ого
писателя?
Нет,
безусловно
нет,
и бо,
во-первых,
нравственное
осн о вание
русского
народа
в
те
год ы
б ыло
действи­
тельно
д оволь но
прочно
и
крепко
—
все
те
идеи,
о
ко­
тор ых
шла
речь
выше,
еще
только
начинали
внед­
рят ься
в
его
сознание,
во-вторых,
Достоевский
пр е­
красно
видел
и
другое,
то,
что
могло
послужить
—
и
послужило
—
первопричиной
трагедии.
И
хотя ,
ут­
верждал
он,
волны
революции
разобьются
о
берег
России,—
он
видел,
что
именно
размывает
и
раска­
лывает
этот
берег,
какие
в
нем
есть
пустоты,
дающие
ос нов ания
о пасать ся.
Вот,
ка залос ь
бы,
неожиданное
для
Достоевского
и
поразительно
про вид ч еск ое:
«А что,
ес ли
наш
народ
особенно
наклонен
к
учению
о
сре де,
да же
по
существу
своему,
по
своим,
поло ­
жим,
хо ть
сл авя нским
наклонностям?
Ч то,
если
имен­
но
он- т о'ъ
есть
наилучший
материал
в
Европе
для
иных
про паг а то ро в?» Что приводило его к этой до ­
г адке?
В
иные
«злые минуты»
виделись
ему
и
довольно
смутные
ка рт ины
будущего:
п ред ста вляла сь
иногда
Россия
какой-то
трясиной,
болотом,
на
котором
к то-
то
построил
дв о р ец : «...ступите,
и
так
и
скользнете
вниз,
в
самую
бе зд н у ». Что же внушало Достоевско ­
му
такое
отчаяние?
На
основании
анализа
«Дневника писателя»
можно
с де лать
вывод,
который,
конечно,
не
встретишь
в
по­
добной
формулировке,
но
который
подтверждается
всеми
р ассу ж ден иями
писателя:
чрезвычайно
недо­
статочная
рел иги оз ная
просвещенность
народа,
во с­
пр иятие
им
религии
л ишь
сер дце м,
но
не
разумом
—
и
во спит анн ая
в
результате
тяжелейших
исторических
обстоятельств
склонность
невысоко
оценивать
чело­
веческую
жизнь
(и тем более— вс е
материальные
ус­
ло вия
человеческого
сущ ест во в ани я ), оторванность
от
культурных
корней,’
вековая
привычка
к
ж ест око­
му
н асил ию
и
же с токо сти
как
норме.
«Нравствен ­
ность
нар ода
ужасна,—
откровенно
констатировал
уже
26


в
1864 г.
в
записных
тетра дях
Достоевский.—
Вот
плоды
крепостного
со сто яния.
Нигилисты,
в
народе.
Солдат,
не
верующий
в
Бога,
кормилица.
Наука
ну ж­
на.
Ну жно
что-нибудь,
чтобы
он
сам
реш ил
любить
и
ув аж ать,
а
не
то,
что
ему
на вя зано ».
Иными
слова­
ми,
просвещение
народа
должно
бы ть
напр авл ено
на
то,
чтобы
в ера
в
Бога,
представление
об
окружающем
мир е
и
о
его
Создателе
б ыло
принято
ясным
серд­
цем
и
просвещенным
умом,
а
не
вдолблено
извн е,
насильно,
не
заботясь
о
том ,
понята
ли
суть
обрядов
и
мо лит в,
но рм
и
правил
п о ведени я,
всего
образа
жизни.
От
народа
же
требовали
в
основном
лишь
по­
ко рно го
исполнения.
А
это
закономерно
рождало
про­
тиводействие.
В
частном
сл учае
—
неожиданно
быстром
распро­
странении
среди
населения
одной
из
русских
губерний
учения
штундистов
(и соответственно отказе от пра ­
вос ла вия ) , распространении,
вызванном
убеждением
крес ть ян
в
т ом,
что
в
«штунде»
и
есть
на родн ая
прав­
да,
ибо
это
учение
освобождает
от
соблюдения
по­
стов,
насильственных
и
неп о нятны х
для
крестьян,
и
так
скудно
питающихся
в
теч ен ие
год а
*,
—
в
час тно м
это м
случае
Достоевский
увидел
грозное
п редзн а ме­
нование: «Ну что,
если
нечто
подобное
развернется
уже
по
всей
Рус и.. .
Что
возжаждет
он
(народ. —
К.
С.)
правды
—
в
том,
кон е чно,
явление
отрадное.
А
ме жду
тем
вместо
правды
может
выйти
чрезв ы­
чайная
ложь...»
В
1876 году Достоевский писал: «Что- то
но сит ся
в
воздухе
полное
материализма
и
скептицизма;
нача­
л ось
об ожа ние
д ар овой
поживы,
на слажд ен ия
без
труда;
всякий
обман,
всякое
злодейство
с ов ершае т­
ся
хладнокровно,
убивают,
чтобы
вынуть
хоть
ру бль
из
кар мана.
Я
в едь
зн аю,
что
прежде
бы ло
м ного
скверного,
но
ныне
бесспорно
уде сят ери лос ь.
Глав­
ное,
носится
та кая
мысль,
такое
как
бы
учение
или
ве р ован ие».
Что
же
это
за
учение
или
верование?
Можно
ли
говорить
о
широком
распространении
в
м ассах
рус ­
ского
народа
в
те
год ы
экономических
идей,
марк­
* В отношении,
скажем,
л етн его
Петрова
поста
вологодские
крестьяне
с читал и,
что
его
«выдумали попы вместе с бабами»
(см. :
Максимов
С.
Литературные
путешествия.
М.,
Современник,
1986, с .
345).
27


сизма
или
социалистических
учений?
Нет,
наверное.
Не
берусь
сейчас
да ть
однозначное
определение
эт о­
му
«верованию», но,
думаю,
немалую
составную
его
ча сть
определило
то,
что
я
бы
назвал
в озвра том
к
языч е ству .
В
статье
«Две половинки» («Дневник писателя»
за
1880 год)
Достоевский
пи сал : «В каком характе­
ре
слагалась
в
народе
ре лиги я,
в
таком
характере
зарождались
и
формировались
и
гражданские
формы
этого
народа.
Стало
быть,
г р аж данские
идеалы
всег ­
да
прямо
и
орга н иче ски
связаны
с
и деалами
нравст­
вен ным и,
а
гл авн ое
то,
что
не со мне нно
из
них
только
одних
и
выходят».
Эта
точная
формулировка
помогает
понять
многое
из
происходившего
не
то лько
в
роковой
период
по­
следней
тр ети
XIX —
первой
трети
XX веков,
но
и
в
других
ключевых
узлах
русской
ис тории .
З десь
не
место
подробно
ра зби рать
эту
проблему,
рискну
поэтому
вы сказать
ряд
предположений
без
особы х
до казат ель ст в.
В
науке
принято
считать,
что
быстрое,
пе р вонач ал ьно
вводимое
по
распоряжению
«сверху»
принятие
христианства
—
сраз у
как
гос у­
дарственной
религии,
особенности
исторической
жиз-
ни,
психологии,
и_
быта_
жит еле й
Ви зан тии
(от-к-у-да—
пришло
на
Рус ь
христианство), а главное
—
восточ­
но -слав янск их
народов,—
пр ивели
к
тому,
что
языче­
ство
о каза лось
не
изжито
естест венным
путем,
а
ос­
тал ось
как
бы
в
под поч ве
христианского
миропони­
ма ния
на
Руси
и
подспудно
про явля лос ь
во
многих
це рк овных
празднествах,
обряда х
и
суевериях
вплоть
до
XIX века .
Не
от рица я
этого,
рискну
выдвинуть
еще
одну
причину.
Православие
выделяется
из
всех
христианских
ко н фесс ий,
п ожа луй,
именно
тем,
что
налагает
на
че­
ловека
оче нь
большую
личную
ответственность,
ибо
предполагает
максимально
свободную
ориентацию
лич­
ности
в
м ире
и
во зможн ос ть
как
внезапного
паде­
ния ,
так
и
мгн ове нно го
просветления;
православие,
да лее,
в
наименьшей
мере
приспосабливается
к
прак­
тическому
бы ту
человека,
а
потому
истинно
православ­
ное
существование
требует
постоянного
и
огромного
духовного
напряжения,
что
под
силу
дал еко
нс
всем.
Потому
на
Ру си
просияли
столь
великие
святые
—
и
потому
же
у
многих
христианская
защита
оказалась
до ст ат очно
тонкой.
28


Русский
народ
вс ем
сердцем
принял
Христа
—
и
сох ран ил
Его
в
своей
душе.
Это
по нял
и
об
этом
пи­
сал
Достоевский.
Но
в
то
же
вре мя
он
видел,
что
многое
в
религии
воспринято
народом
всего
лишь
на
уровне
обряда.
Чр е звыча йно
важной
в
публицистическом
насле­
дии
Достоевского
представляется
мне
статья
«Штун-
да
и
р едст о кист ы».
Говоря
о
быстром
распростране­
нии
среди
простого
русского
лю да
учения
штундистов
(в основе своей
—
лютеранского)
и
о
то м,
что
одной
из
гл авных
«приманок»
для
народа
в
этом
учении
является
отказ
от
постов,
Достоевский
пишет: «А от-
кудова
бедный
человек
мог
бы
узнать
спасительную,
глубокую
цел ь
поста?
Да
он
и
всю
свою
преж нюю
ве­
ру
знал
как
один
ли шь
обряд.
Против
обряда
и
п ро­
тестовал»
*.
Но
од на
ли шь
обрядовая
ст орон а
ре ли­
гии,
без
постижения
с ути
обрядов,
неспо со бна
одолеть
языческое
мироощущение,
напротив,
оно
в
подоб­
ном
случае
—
при
внешнем
со блюде ни и
обрядов
—
только
усиливается.
Когд а
—
в
си лу
мно гих
причин,
гла вные
из
которых
были
упомянуты
выше :
ослабле­
ние
связи
церкви
с
ос нов ной
массой
нар ода,
бурное
развитие
буржуазных
отношений
и
усил ение
инд иви­
ду али зма,
активное
воздействие
революционной
пропа­
га нды
(понимаемой как оправдание насилия во имя
личной
вы го ды)
—
ко гда
в
силу
этих
и
ря да
других
причин
христианская
вера
ст ала
в
народе
ослабе­
в ать,
в новь
вышл о
на
поверхность,
воздв и гло сь
и
уп­
рочилось
старое
языческое
миропонимание
**
.
Досто-
* «Вместе с своеобразной историей государства своеобразна
и
ис тори я
нашей
церкви»,— пишет Е.
Голубинский,
отмечая
в
рус ск ом
на роде
«исключительную приверженность к церковно­
обрядной
вн ешн ости » (Голубинский Е.
Ис тори я
русской
церк ви,
т.
1.
Из д.
2-е,
испр.
и
доп .,
М.,
1901, с .
720).
Но
тут
надо
не
заб ыва ть
о
том ,
что ,
без
сом нен ия,
учитывали
и
писа­
т ель,
и
историк:
г оворя т
они
не
о
главном,
определяющем
ка­
честве
ру сс кой
духовности
и
бытования
православия
на
ру с­
ской
по чве
(иначе православие давно и бесследно исчезло бы —
и
не
возрождалось
бы
столь
успешно
ныне) .
Ре чь
шла
лишь
о
достаточно
существенном
недостатке,
присущем
многим
верую­
щим,
и
в
то
же
время
искупаемым
глубокой
и
подлинной
ве­
рой
—
зачастую
их
же
самих
либо
их
соотечественников;
в
це­
лом
же
на
русской
по чве
семена
пр авослави я
дали
поистине
великие
плоды.
** Может быть,
в
этот
период
Россия
пр оходи ла
ту
стадию
духовного
и
исторического
развития
—
регенерации
язычества,—
которую
в
зап адны х
стр ан ах
мы
знаем
под
названием
Возрож-
29


е вскии
ясно
видел
это;
православие,
писал
он,
это
«добытое веками драгоценное достояние,
которое
на­
до
бы
разъяснить...
те мн ому
народу
в
его
великом
истинном
смысле,
а
не
бросить
в
землю,
как
ненуж­
ную
старую
ветошь
пр ежн их
ве к ов,—
в
сущности,
про­
па ло
для
нас
око нча те льно .
Развитие,
свет,
прогресс
о тдаля ютс я
от
н его
(народа.—
К.
С,) на много
лет
назад,
ибо
наступит
теперь
для
него
уединенность,
обособленность
и
закрытость
раскольничества,
а
в ме­
сто
ож идаемы х
«разумных»
но вых
идей
воздвигнутся
лишь
старые,
др ев не йшие,
всем
известные
и
поганей-
шие
идолы,
и
поп робуйт е- ка
их
теперь
сокрушить!»
*.
Пр огн оз
оказался,
к
сожалению,
точе н.
Но
как
же
все-таки
происходил
отход
от
право­
славия
к
яз ыче ст ву,
и
в
чем
это
выра зи лос ь?
Достоевский
высоко
це нил
духовные
качества
ру с­
ского
нар о да;
но
он
до стато чно
трезво
видел,
что
на­
род
«предан мраку и разврату;
что
в
нем
чрезвычай­
но
р а звита
потребность
броситься
в
бездну,
как
ош а­
лелому,
вниз
головой...
потребность
ощущения
в
человеке,
иногда
самом
неотрицающем
и
бл агого ве ю­
щем,
отрицания
вс его,
са мой
глав н ой
святы ни
сер д­
ца
своего,
самого
пол но го
идеала
св ое го,
вс ей
на род­
ной
святыни-во-всей
ео
полнот е ,
перед
- к оторой
с ей­
час
лишь
благоговел
и
которая
вдруг
как
будто
ст а­
ла
ему
невыносимым
каким-то
бременем».
Но
не
надо
ду ма ть,
что
люди
отказывались
от
самой
главной
своей
святыни
—
православия,—
б уду­
чи
лишь
соблазнены
возникшей
перед
ними
—
в
реальности
бурного
б у ржуа зного
развития
и
в
п ро­
паганде
революционного
«черного передела» — пе р ­
спективой
мгновенного
обогащения.
Нет,
в
Ро ссии
все
бы ло
сложнее.
Приоритет
духовного
над
м ат ери аль­
ным
остался,
но
без
православной
основы
это
зача­
стую
оборачивалось
во
з ло.
дения
(отход от веры,
нарастающий
приоритет
материальных
по­
требностей
и
уд ово л ьс твий,
усиление
индив ид уал изма
—
все
это
сопровождается
расцветом
и с кусс т в)? И как логический резуль ­
тат
в озрожде нче с ких
процессов
■— цепь революции?
Слишком
серьезный
в опрос,
требующий
глубоких
исследований,
поэтому
вы двиг аю
л ишь
как
гипотезу.
* «...Волхвы
появлялись
у
нас
в
XI в.
во
вр емя
о бщест ­
венных
бедствий,
когда
в
толп е
с
особ ой
сил ой
ожив аю т
ста­
рые
верован и я
и
пре д ра сс удк и»,— писал
К.
М.
Гальковский
(указ,
соч.,
с.
134).
30


Поэтому,
рассматривая
те
черты
русского
народ­
ног о
хара кт ера,
которые
Достоевский
отмечал
как
п оложи те льны е,
над о
по мнит ь
о
т ом,
что
в
ближай­
шем
историческом
будущем,
лишившись
своего
хр и­
стиан ско г о
содержания,—
когда
люди,
по
существу,
были
возв ра ще ны
на
языческий
уровень,—
эти
же
ка­
чества
стали
отрицательными,
разрушительными
и
са­
моразрушительными
и
активно
использовались
вла­
стями
предержащими.
Это,
в
первую
о ч ер едь, «жажда жертв и подви­
г ов ». «...Самая
главная,
са мая
коренная
духовная
по­
требность
русского
народа
—
есть
потребность
стра­
дания,
в сег дашн его
и
неутолимого,
везде
и
во
вс е м...
Этой
жаждою
страдания
он,
к аж ется
заражен
ис по-
кон
веков.
Страданием
своим
русский
нар од
как
бы
на слаж дает ся ».
Ме жду
религиозной
жа ждой
очисти­
тельного,
искупающего
ст р адания
и
жаждой
ст рада­
ния
для
некоего
эгоистического
самоудовлетворения
или
безвольным
пр ия тием
ст р адания
от
недостатка
самоуважения
или
от
презрения
к
се бе
—
пропасть
та
же,
что
между
верой
и
нев ерием.
П ока
жи во
бы­
ло
религиозное
ч ув ство
в
русском
народе
(пусть да­
же
у
формально
неве ру ющ их
л юде й), доминировало
именно
это,
первое
приятие
ст р адан ия,
потом
оно
ста­
ло
вытесняться
дву мя
последними,
безрелигиозными
(мастерски запечатленными в литературе Шукши ­
ным).
«В народе (р ус ско м.—
К.
С.)
б есспор но
сложи­
лос ь
и
укрепилось
да же
такое
по нятие ,
что
вся
Рос­
сия
для
т ого
только
и
жи вет,
чтобы
слу ж ить
Хр исту
и
уберегать
от
неверных
все
православие...
Эта
мысль
во
всем
народе
н ашем
уже
п очти
сознательная,
а
не
то
что
таится
лишь
в
чувстве
нар од ном ».
Как
по том
обернулось
это
противостояние
«неверным» — не вер ­
ным
по
отношению
к
марксизму-ленинизму-сталиниз-
му,—
уже
сказ ано
многими,
начиная
от
Н.
Бердяева
и
до
М.
Капустина,
повторяться
нет
нужды.
Ск ажу
лиш ь,
что
гла вн ым
образом
на
этой
основе
мог
столь
долго
властвовать
и
осуществлять
св ои
ад­
ск ие
«преобразования»
—
от
коллективизации
до
ГУЛАГа
—
Ст али н,
а
п отом
и
все
другие
н аши
«лидеры».
«Наш народ всегда хочет быть одушевлен выс­
шей
мыслью»,—
пи сал
Достоевский.
Как
мног о
в
по­
следующих
исторических
соб ы тиях
объясняет
эта
фра-
31


за!
Ско ль ко
жертв
прине с
народ
добр ов ол ьно
во
имя
торжества
коммунистического
и деала,
ставшего
на
время
такой
«высшей мыслью!»
«...В о
в сех
своих
преданиях
и
сказаниях
он
(на­
род.—
К.
С,)
сохраняет
веру,
что
слабый
и
прини­
же нный,
не с пра вед ливо
и
напрасно
Хри ста
ради
тер­
певший
будет
вознесен
превыше
зна тных
и
с иль ных,
когда
раздастся
суд
и
веление
Божие»,—
пи сал
До­
стоевский.
Потом,
в
революции,
это
ск азало сь
та к.
Из
дне вник а
Вл.
Короленко,
запись
от
23/III—
5/IV 1918 г. : «... чем
больше
вдумываюсь
в
про ис ход я­
щ ее,
тем
больше
у тв ер ждаюсь
в
мысли,
что
больше­
визм
т акая
болезнь,
которую
приходится
пережить
органически,—
ник а кие
лек арс тва,
а
тем
более
хирур­
гические
операции
по мочь
тут
не
могут.
Лозунг
для
масс
очень
за м анчивый.
До
сих
пор
вы
б ыли
в
уг не­
тен ии,
теперь
будете
господами.
И
они
хот ят
быть
г ос под ами.
Толкуй
тут,
что
свободный
строй
треб у­
ет,
чтобы
не
б ыло
господ
и
подчиненных.
Это
слож­
но,
а
этот
л озунг
простой
и
кажется
справедливым:
повеличались
одни .
Теперь
буде т.
Пусть
повеличают-
ся
др уг ие.
Б ыла
эксплуатация,
теперь
бу дет
«господ­
ство
пролетариата».
И
м ассы
верят,
что
это
гос п од-
“ство легко осуществимо...»
Отмечал
Достоевский
и
такое
качество
в
русском
народе,
к отор ое
он
расценивал
как
положительное,
но
к ото рое
потом
б ыло
блестяще
разгадано
и
исполь­
зовано
Сталиным,—
уже
с
сугубо
отри ц ат ельны м,
дь яво л ьским
с од ерж ан и ем : «Отношение народа рус ­
ского
к
царю
особое...
вековое,
всегдашнее
и
ник ог да,
по
крайней
мере,
еще
долго,
очень
долго
не
изме­
нится».
Жалость
русского
народа
ко
всем
гоним ым
при­
несла
очень
много
выгод
большевикам,
начиная
от
завоевания
ими
утерянных
пос ле
июльского
путча
1917 г.
сим пат ий
уже
к
осени
то го
же
года,
после
тог о
как
они
подверглись
«гонениям»
со
стороны
Вре­
менного
правительства
—
и
до
наших
дней:«АРоссия
жалеет
и
т е<х>, которые грабили народ и расстре ­
ливали
его,
когда
он
волновался...»
Сильно
и
мно гим и
веками
развито
в
русском
че­
лов еке
и
а по кал ипсиче с кое
мышление:
убежденность
в
том,
что
Царствие
Божие
мож ет
наступить
в
о дин
миг,
в
од ин
миг
утвердиться
и
в
мире,
и
в
человеке.
«В один бы день,
в
оди н
бы
час
—
все
бы
сразу
32


устроилось!»—
е сли
бы
люд и
узнали
ист ину,
убежден
Смешной
человек.
По ка
р ечь
идет
име нно
о
наступлении
Ца рств ия
Божьего
на
земле,
сроков
которого
человек
зн ать
не
мож ет
и
которое
мо жет
действительно
наступить
в
любой
миг ,
в
под о бной
вер е
нет ,
естественно,
ника­
ког о
з ла.
Б еда,
ес ли
вера
ухо д ит,
а
апокалипсическое
мышление
остается.
«Труда и сознания,
что
лишь
тру­
дом
«спасен будешь»,—
нет
даж е
во вс е,—
с
горечью
пи сал
Достоевский,
словно
бы
предвидя
будущие
«ус ­
тановления»
то
коммунизма,
то
развитого
социализ­
ма,
то
все о бщей
тре зв ости
с
помощью
декретов.—
Чувс тва
долга
нет,
да
и
откуда
ему
завестись:
куль­
туры
полтора
века
не
бы ло
правильной,
пожалуй,
что
и
никакой».
Тогда
вер а
в
м гно венные
социальные,
ма­
териальные
пер емены
мо жет
реализоваться
л ишь
с
п омо щью
насилия,
и
чем
перем ены
мгновенней,
тем
насилие
(и до,
и
во
вре мя,
и
после)
должно
быть
круче.
При
этом
необходимо
учитывать
и
такую
из
глубины
веков
идущую
особенность
русского
духов
*
ного
м иро о тно ш ения: «Лучший человек,
по
представ­
ле нию
народному,—
пишет
Достоевский,—
это
то т,
который
не
преклоняется
перед
материальным
соблаз­
ном,
тот,
который
неуклонно
ище т
работы
на
дело
Божье,
любит
правду
и,
ко гда
надо,
встает
сл ужить
ей,
бросая
и
д ом,
и
семью,
и
жертвуя
жизнью».
Ну
а
поскольку
при
таком
понимании
все
на
свете
не
стоит
«слова истины», то за него не жаль и дома,
и
семьи,
да
и
са мой
жизни
—
худо,
когда
л ишь
только
своей,
но
чаще
всего
—
тут
уж
ху же
некуда
—
и
чу­
жой,
при
той
невысок о й
цен е
человеческой
жизни,
ко­
торую
века
т яж елей шей
и ст ории
русской
установили
в
со знани и
лю де й...
*
И,
н ако нец,
последняя
и
сама я,
на
мой
взгляд,
главная
пр ичина
того
кризиса
в
народном
сознании,
который
произошел
в
конце
XIX —
начале
XX веков.
Вернемся
к
уже
упомянутой
статье
о
штунде.
Подчеркнув,
что
отошедшие
от
православия
и
при­
* Из разговора Горького с одним бойцом гражданской вой­
н ы: «Внутренняя война — это ничего!
А
вот
против
чужих
—
трудное
дё ло
для
душ и.
Я
в ам,
товарищ,
пр ямо
скажу:
ру сско го
б ить
легче.
Народ у
у
нас
много,
хозяйство
у
нас
п лох ое;
ну,
сожгут
де ре вню
—
чего
она
стоит!
Она
и
сама
сгорела
бы
в
свой
ср о к » (Заметки о русском крестьянстве.
Синтаксис,
1987,
No
19, с.
93).
3К.
Степанян
33


шедшие
к
немецкому
пастору
люд и
не
против
право­
сл ави я,
со бстве нно
говоря,
протестовали,
а
ли шь
про­
тив
об ряд а,
в
котором,
может
бы ть,
и
заключалось
для
них
все
неприемлемое
в
церковной
жизни,
До­
стоевский
далее
задается
вопро с о м: «Но почему он
(народ .—
К.
С.)
так
в друг
схватился
протестовать?
Где
причина,
его
подвигнувшая?
Причина,
может
б ыть,
очень
о бщая
—
та,
что
вос ­
си ял
ему
свет
новой
жизни
с
19 февраля ( то
есть
после
отмены
крепостного
права.—
К.
С .).
Он
мог
споткнуться
и
упасть
с
первых
шагов
на
нов ом
п ути,
но
очнуться
надо
было
непременно,
а
очнувшись,
он
вдр уг
увидал,
как
он
«жалок,
и
беден,
и
слеп,
и
ни щ,
и
на г».
Гл авн ое
—
правды
захотелось,
правды
во
что
бы
то
ни
стало,
даже
жертвуя
всем,
что
было
до
сих
пор
ему
свято.
Ну,
что
если
неч то
подобное
развернется
уже
по
в сей
Руси?
Ес ли
весь
на род
вдруг
скажет
себе,
дой ­
дя
до
краев
своего
безобразия
и
разглядев
свою
ни­
щ е т у: «Не хочу безобразия,
не
хочу
пит ь
вина ,
хоч у
правды
и
страха
Божьего,
а
г ла вное
—
пр ав ды,
прав­
ды
прежде
всег о ».
Что
возжаждет
он
правды
—
в
т ом,
конечно,
яв­
л ение
отра дное .
А
между
тем
вместо
пр авды
может
выйти
чрезвычайная
ложь,
как
и
у
штундистов».
Т ак,
увы,
и
произошло,
и
по дв одя
ны не
и тоги
все­
го
происшедшего,
с
горечью
констатируя,
что
вы-
шла-та ки
«чрезвычайная ложь», снова и снова спра­
шиваем
с ебя
—
как
же
это
могло
про изо йт и?
Почему
же
все-таки
Россия
оказалась
первой
страной,
по
своей
воле
взявше йс я
осуществлять
коммунистиче­
ск ий
эксперимент
и
един ст венно й
страной,
осуще­
ст вля вшей
его
более
се м идесяти
л ет,
несмотря
на
о че­
видную
гибельность
это го
пути,
сме рть
и
страдания
ми лли онов
соотечественников?
Почему
и
сейчас
за
нег о
держатся
изо
вс ех
сил
дос та точн о
большие
ма ссы
так
называемых
«про ­
сты х
лю дей »? Можно ли считать,
как
утверждает
Г.
Померанц,
что
«у России не оказалось иммуните­
та
к
утопии.
И
это
не
следствие
нынешнего
давле-
* Восстание в Париже в 1871 г.
все
же
не
распространи­
ло сь
на
всю
страну,
во-первых;
во-вторых,
в ряд
ли
оно
было­
с озн атель но
нап равлено
именно
на
реализацию
коммунистиче­
ской
ут опи и.
34


ния .
Это
коренное,
медленно,
веками
складывавшее­
ся
с в ойс тво »? * Какие только объяснения не пред­
лаг али сь
нам
в
последнее
время,
в
ком
только
не
видели
злодеев,
сбив ших
народ
на
эту
ложную
до­
рог у—
но
п очти
всегда
это
была
сравнительно
не­
бол ь шая
группа
людей,
чуждая
народу
и
извне
от­
рав ляющая
его
ядовитыми
ид еям и,
по
собственному
зло веще му
плану.
Достоевский
у чит
нас
вникат ь
в
исторические
процессы
глубже.
Русский
народ
ну ж дается
в
срочном
духовном
оздоровлении,—
утве рждал
Достоевский,—
ибо
он
«ду­
ховно
б олен ...
не
смертельно:
главная,
мощная
сер д­
цевина
его
души
здорова,
но
все-таки
б оле знь
жесто­
ка». «С
самого
осв об ожде ния
от
крепостной
зависи­
мости
явилась
в
нар оде
потребность
и
жажда
чег о-т о
н ов ого,
уже
не
прежнего,
жажда
пр ав ды,
но
уже
по л­
ной
правды,
полного
гражда нс кого
воскресения
с во­
его
в
новую
жизнь
после
великого
освобождения
е го.
Затребовалось
ново е
слово,
стали
закипать
новые
чувства,
ста ло
глубоко
в ерит ься
в
новый
порядок.
И
никогда,
бы ть
может,
не
был
он
более
ск лон ен
к
иным
влияниям
и
веяниям
и
бол ее
бе зз ащи тен
от
них,
как
теперь.
Возьмите
даже
ка кую -то
штунду
и
посмотрите
на
ее
у спех
в
народе:
что
свидетельству­
ет
она?
Ис к ание
правды
и
беспокойство
по
ней...
Я
убе жден
даже,
что
ес ли
нигилистическая
пропа­
ганда
не
н ашла
до
сих
пор
путей
«в народ», то един­
ственно
по
неумелости,
глупости
и
неподготовленно­
сти
проп аг аторов ,
не
умевших
даже
под о йти
к
народу.
А
то,
при
са мой
ма лой
умелости,
и
они
бы
про­
никл и,
как
проникла
и
штунда.
О,
н адо
беречь
народ.
С казано : «Будут времена,
скажут
вам :
се,
здесь
Хр и­
стос,
или
там,
не
вер ьт е».
Вот
и
теперь
как
будто
нечто
похожее
совершается,
и
не
только
в
народе,
но,
пожалуй,
даж е
и
у
нас
наверху».
Разберем
эту
последнюю
фразу
подробней.
Итак,
в
народе
после
великого
потрясения
—
ре­
формы—
возн и кла
ж ажда
«какой- то
нов ой.. .
но
уже
п олной »
правды
—
то
ес ть,
как
и
в
Западной
Европе
полстолетия
или
сто ле тием
ранее,
наст уп ила
уста­
лость
от
долгого
ожидания
чуда
—
мгновенного
устроения
зем но го
благополучия
Божьей
рукой,
устра­
* Померанц Г.
Мнимые
з аг адки.
Н овый
ми р,
1990,
No
4, с.
269.
3*
35


нения
смерти,
мук
и
несправедливости;
появилась
на­
дежда
как- то
устрои ть
все
это
самим,
собственными
с ил ами,
до с тичь
Христовой
правды
вне
заветов
Хри­
ста
и
пут ей,
у каз анных
Им
(«Скажут вам:
се,
здесь
Христос
или
там,
не
верьте»).
И
хотя
в
России
эта
усталость
и
эта
н а дежда
не
утвердились
столь
широ­
ко
и
повсеместно,
как
на
Западе,
хо тя
уравновешива­
лись
они
—
до
пор ы
до
времени
—
по д ли нной,
выс о­
кой
и
стойкой
верой,
еще
очень
долго
хра ни мой
в
са­
мой
гуще
народных
масс,
но
все
же
новые
настроения
расп рос тран яли сь
до ста точн о
быстро.
Что
же
проис­
ходило
с
ними
на
русской
почве?
Я
далеко
не
во
всем
согласен
с
Б ердя евым
в
его
ха рак тери стик ах
русского
народа,
но
в
проз орливо ­
сти
ему
отк азать
нельзя:
те
черты
народного
хара к­
тер а,
к отор ые
находятся
на
грани
между
положи­
те ль ным
и
отр ица те льным
и
в
перспективе
чреваты
ужасными
трагедиями,
он
ви дел
хорошо
и
х ар акте­
ризовал
точно.
Я
имею
в
виду,
гла вным
образом,
та­
кие
качества,
как
догматизм,
максимализм,
вер у
в
особые
пу ти
Ро сс ии,
искание
социальной
правды
и
Царства
Бож ь его
на
земле.
По ка
эти
качества
оду­
хотворялись,
скреплялись
и
направлялись
православ­
ной
верой,
они
бы ли
благотворны
для
народа
(не
сч итая
уклонения
в
ересь
или
религиозный
фанатизм,
конечно).
Но
как
только
эта
ст ерж нева я
опора
ос­
лаб ла
и
ста ла
исчезать,
к огда
возник ла
иллюзия,
что
соц и альн ую
пр авду
мо жно
найти
не
путем
духовного
преображения
мира,
не
силой
духа,
а
материальным
насилием
—
вся
разрушительная
сила
оп у стевшей
ре­
лиг иоз но сти
(а это,
видимо,
самая
страшная
сила
в
м ир е), помноженная на упомянутые качества народ­
ного
х ара кте ра,
об разов ала
опаснейшую
см есь
и
при­
вела
народ
в
кр айне
уязвимое
для
сил
зла
состояние.
Достоевский
предвидел
это
(хотя и страстно не
желал
верить
в
такой
и с хо д), потому и писал он,
что
«народ наш ...
по
своим,
положим,
с л авянс ким
на­
клонностям...
именно...
и
ес ть
наилучший
материал
в
Ев ропе
для
иных
п роп аг аторов .. .»
и
что
никогда,
мо­
жет
бы ть,
народ
р у сский
«не был более склонен к
ин ым
влияниям
и
веяниям
и
более
беззащитен
от
ни х,
чем
теперь».
О тголос ок
такого
скрываемого
да же
от
самого
се­
бя
опасения
очевиден,
мне
кажется,
и
в
таком
рас­
суждении
Достоевского
о
русском
на роде: «Народ
Зб


русский
в
огромном
большинстве
сво ем
—
правосла­
вен
и
живет
идеей
пр аво сл авия
в
полноте,
хо тя
и
не
разумеет
эту
идею
отчетливо
и
н а учно.
В
сущности,
в
народе
нашем,
кроме
этой
«идеи», и нет никакой,
и
все
из
нее
одной
и
исходит...
Он
непременно
хочет,
чтобы
вс е,
что
ес ть
у
н его
и
что
да ют
ем у,
из
этой
л ишь
одной
идеи
и
ис хо дил о...
*
Я
не
про
здания
церковные
теперь
говорю
и
про
принты,
а
про
наш
русский
«социализм»
те перь
гово­
рю
(и это обратно противоположное церкви слово бе­
ру
именно
для
разъяснения
м оей
мысли,
как
ни
по­
ка за лось
бы
это
странным)
—
цель
и
исход
которого
всенародная
и
в сел енская
Це рк овь,
осуществленная
* Заслуживает внимания в этой связи такое утверждение
А.
С ин я вск ого: «...Если католичество
живет
и
ды шит
под
знаком
Отца,
если
протестантизм
отдает
предпочтение
Сыну,
то
право­
славие
вольно
или
невольно
ставит
акцент
на
тр ет ьем
со член е
Троицы
—на
Св.
Духе .
Образ
Пресвятой
Троицы
(недействи­
тел ьный
без
третьего
Лица)
приобрел
у
нас
особый
авторитет,
как
и
праздник
Трои цы,
приуроченный
ко
дню
сошествия
Св.
Духа.
...Наша
р усская
чувственность
в
от ношени и
к
чуду,
иконам,
мощам,
об ряд ам
питается
осязательным,
вплоть
до
маги ч ески х
импульсов
принятием
Духа
Святого,
Го с пода
животворящего.
Его
разлитие
в
м ире,
приуроченное
ино й
раз
к
ч асу
праздника-
таинства
(Крещения,
Пасхи
Х ри сто во й), вовлекает всю тварь и
плоть
зем ную
в
к руг
духовных
стяжаний.
«Языческие»
и
панте­
ист ически е
смещения
в
р ус ском
христианском
сознании
в
основе
с воей
православны:
Дух
мы
склонны
воспринимать
столь
же
реально,
как
плоть.
Религия
Св.
Духа
как-то
отвечает
нашим
на цио нал ьным
фи­
зиологическим
чертам
—
природной
бесформенности
(которую со
сто ро ны
ош ибоч но
принимают
за
дико с ть
или
мол одос ть
нации),
т ек у чести,
аморфности,
готовности
войти
в
любую
ф орму
(при­
дите
и
володейте
нами),
нашим
пор о кам
или
та лантам
мыс­
л ить
и
жит ь
артистически
при
н еуме нии
нал ажив ать
повс ед не в­
ную
жизн ь
как
ч то-то
вполне
серьезное
(зачем?
кому
это
нуж­
но?
на дол го
ли?
надоело!
сойдет
и
так!).
В
э том
смысле
Рос сия
—
сам ая
благоприятная
почва
для
опыта
и
фантазий
художника,
хотя
его
жи зненн ая
судьба
бывает
подчас
уж асн а.
От
дух а
—
мы
чутки
ко
в сяким
идей ным
веяниям,
н асто ль­
ко,
что
в
какой-то
момент
теряем
я зык
и
ли цо
и
становимся
немцами,
французами,
евреями,
и,
опомнившись,
из
духовн ого
плена
бросаемся
в
противоположную
крайность,
з ако ст еневаем
в
подозрительности
и
низколобой
вражде
ко
всем у
иноземному»
(Абрам Терц.
Голос
из
хора.
Лондон,
изд-во
Стенвалла, 1974г.,
с.
637).
В
этом
рассуждении,
вероятно,
мн огое
верн о;
вызы вает
возражение
только
о бъе динение
абсолютно
ра зно родн ых
яв ле ний:
влияние
Св.
Духа,
которое
мож ет
быт ь
только
благотворным,
и
примат
духовного
начала
вообще
над
материальным
(отошед ­
шее
от
Св.
Ду ха
духовное
начало
може т
быть
только
б езблаг о-
да тны м,
т.
е.
нес ущи м
зло).
37


на
земле,
поколику
з емля
может
вм ес тить
ее.
Я
го­
вор ю
про
не уст анн ую
жажду
в
нар оде
русском,
всег­
да
в
нем
присущую,
великого,
всеобщего,
всена ро д­
ного,
всебратского
едине ни я
во
имя
Христово.
И
если
нет
еще
этого
единения,
если
не
со з ижди лась
еще
Церковь
вполне,
уже
не
в
молитве
одной ,
а
на
дел е,
то
все/гаки
инстинкт
этой
Церкви
и
не у станн ой
жаж­
ды
ее,
ин ой
раз
д аже
почти
бессознательный,
в
сер д­
це
многомиллионного
народа
нашего
не со мне нно
при­
сут ств ует.
Не
в
коммунизме,
не
в
механических
формах
заключается
социализм
народа
русского:
он
ве­
ри т,
что
спасется
ли шь
в
конце
концов
всесветным
единением
во
имя
Христово.
Вот
наш
р у сёкий
со­
циализм!»
В
св ете
нашего
нынешнего
опыта
не
каж ет ся
уж е,
у вы,
странным
словом
«социализм»
в
этом
рассуждении
Достоевского;
ра вно
как
и
то,
почему
не
противоре­
чит
всему
происшедшему
с
нами
утверждение
До­
ст оевск о го : «Народ русский в огромном большинстве
своем
п р аво славен
и
живе т
идеей
п рав осл авия
в
по л­
ноте ».
Чаемого
Достоевским
русского
с оциал изма
не
получилось,
а
вышел-таки
тот
социализм,
которого
опасался
он.
---- -Во зм ожнос ть
подобного^клонения,--которого~так
боялся
Достоевский
—
и
которое
произошло,
увы ,—
заключал ось
в
то м,
что
в
условиях
нарастающего
торжества
материального
начала
и дея
пра восла ­
вия,
о
которой
пи сал
он,
ста ла
подменяться
идеей
спр аведлив ог о
распределения
материальных
благ,
земной,
материальной
справедливости,
единения
именно
в
борьбе
за
это
—
же ртвы
вс ем
именно
ра­
ди
этого.
Потому
и
предвидел
Достоевский
успех
«ни­
гилистической
п ропа г ан ды », которая собьет с толку
народ,
ложно
ук азы вая
ему: «се,
здесь
Христос». Ду­
маю,
не
ошибусь,
если
скажу,
что
большевиками
—
во
всяком
случае,,
на чина я
со
Ста лина ,—
бы ла
учтена
эта
кор енн ая
особенность
русского
национального
соз нан ия
—
потребность
веры,—
и
вера
в
ком мун и­
стические
идеалы
и
вождей
сознательно
насаждалась
вз амен
христианской
веры.
У
Достоевского
есть
та­
кая
знаменательная
зап ись : «Атеист понял наконец,
что
православное
д ело
не
есть
л ишь
целая
цер ко в­
ность
(как непременно поняла бы Европа: le fana­
tisme religieux), а есть весь прогресс человеческий,
и
все
очеловечивание
человеческое,
так
име нно
по ни­
38


маемые
русским
народом,
в еду щим
все
от
Христа
и
воплощающим
все
будущее
во
Христе
и
в
ид ее
Ег о,
и
не
мог ущ им
представить
себя
без
Хри ста
—
тогда
как
в
Европе
это
д авно
раздвоилось».
Очень
важную
роль
в
приближении
катастрофы
сыграл
и
земельный
вопрос.
Достоевский
в
целом
считал
отмену
крепостничества
событием
эпохальным
не
т олько
в
истории
Р оссии ,
но
и
в
мировой
ист о рии,
ибо
русские
крепостные
б ыли
освобождены
не
в
ре­
зультате
кровавых
бу нтов ,
как
в
Европе,
а
мирно,
и
освобождены
с
землей.
Но
Достоевский
понимал
и
то,
что
реформа
оказалась
«недоделанной,
и
в
ре зу ль­
тат е
все
большее
чис ло
крестьян
(учитывая нара ­
стающий,
с
ра звитие м
б уржу азн ых
от но ш ений,
пр о­
цесс
скупки
земли)
остается
без
своих
на де лов,
без
собственности.
Этому
обстоятельству
Достоевский
пр идавал
очень
большое
значение.
Вот
его
рассу ж ден ия
по
этому
поводу
из
за пис­
ных
книжек
1870-х
гг. :
«Нравственность,
ус той
в
о бщест ве,
спокойствие
и
возмужалость
зе мли
и
порядок
в
государстве
(про ­
мышленность
и
всякое
экономическое
благ осос тоя­
ние
то же)
за вися т
от
ст е пени
и
успехов
землевла­
дения.
Е сли
з емлев ладение
и
хозяйство
слабо,
раскидисто,
беспорядочно,—то
нет
ни
го су дар ства,
ни
гражданственности,
ни
нр авс твен но сти,
ни
л юб­
ви
в
Боге.
По
мере
того
как
земле владе ние
и
хо­
зяй ст во
крепчают,
уст ан авли вает ся
и
все
ос­
тальное. (лВ.
У
нас
при
перемене
всех
прочих
преж­
них
за ко нов
земл евл аде ния
нач ался
хаос.)
Там
же,
где
з ем левладен ие
уже
скрепчало,
но
уже
привлека­
ется
на род онас е ление
и
явл я ются
уже
лю ди
без
зем­
ли,
и
пролетарии,
там
заро жда етс я
промышленность
(а с ней крепчает такая вещь,
как,
например,
образо­
вание,
а
от
образования
крепчает
и
вс е).
Е сли
же
уж
очень
превысится
народонаселение
земл и,
то
явля ю т­
ся
революции.
Но
это
то лько
доказывает,
что
все
д олжны
иметь
право
на
зем лю
и
что
чуть
лишь
это
право
нарушено,
яв ля ется
со тр яс ение
и
р аспаден ие
общества.
У
на с,
русских,
это
понял
декабр ист
Якуш­
ки н—
искреннейший
че ло век.
Промышленность
и
капит ал
де йств уют
разв рати -
тельн о ;
отторгнувшись
от
земли,
стало
быть,
от
ро­
дины
и
от
своих,
надо,
чт об
каж дый
рабо т ник
имел
землю.
Ergo: не в земле ли уж все дело» .
Зате м,
39


спустя
определенное
время,
он
вновь
возвращается
к
эти м
мы сл ям: «Всякий должен иметь право на зем­
лю.
У
нас
это
народное
начало.
Декабрист
Якуш­
кин...
собственность
—
свя тей шая
вещь:
личность.
Но
до
известного
предела...
Безграничную
собственность
можно
сравнить
с
баронством.
У
них
(т.
е.
на
Запа­
де. —
К.
С.)
пролетарии.
Но
эта
безграничность
не­
пр а виль на.
Собственность
должна
быть
ограничена.
Но
у
нас
и
на
З ападе!
Полное
уничтожение
собст­
вен ност и
ужасно».
.Без
собственности
человек
бессилен,
необеспечен,
зависим
и
о ставл ен
только
на
свою
духовность,
то
есть
на
весьма
ненадежную
пока
еще
для
большин­
ст ва
опору,
поддающуюся
злым
воздействиям
извне
(«отнимем у богатых и разделим»), и потому впадает
в
рабство
злу
(«всякий-то
хочет
отомстить
кому-то
за
св ое
н и что же ств о ») или тоталитарной власти,
а
порой
одновременно.
Маркс
и
Энгельс
не
ошибались,
утверждая,
что
гла вн ой
д вижимо й
силой
грядущей
революции
до л­
жен
стат ь
пролетарий
—
человек,
которому
не чего
те­
рять.
Но
для
того,
чтобы
эта
революция
все
же
со­
вершилась,
нужен
был
пролетарий
име нно
в
рос си й-
ск их
ус ло виях
тогсг^времениг“
Поэтому
проследим
за
р ассу ждени ями
писателя
дальше.
Вот
что
отмечал
он
в
послёдний
год
ж изни
—
спустя
дв адц ать
лет
пос­
ле
ре фор мы: «У нас прежнее земледелие разрушено
освобождением.
Зак она
о
ра бо чих
и
д аже
об
об озн а­
чении
вла де ний
нет.
Кре сть яни н
срамит
и
позорит
почву,
убивает
ско т
некормлением,
пьянством,
и
не
может
(не видно,
по
крайней
ме ре,
в
бу дуще м ), чтоб
он
возвысился
над
minimum’oM, который дает ему
земля.
С
другой
стороны,
отдельное
землевладение//
стоит
отдельным
элементом
—
опричником
от
народа,
от
земли.
Манифесты
по
церквам.
«Стало быть,
бу­
д ет».
Неразрешимый
вопрос.
З ах очет
ли
увериться
народ,
что
не
вся
земля
его
и
что
опричники
не
до лж­
ны
быть?
А
если
будет
по
его
—
сделает
ли
он
и
в
си­
лах
ли
что
сдел ат ь
для
возвышения
минимума?(Све­
денная
роща, 5 коп.
за
бр е вно.)
Неразрешимые
за­
дачи,
стоящие
грозой
в
будущ е м».
«...Я
именно
знаю
случай,—
с
горечью
п исал
До­
стоевский,—
покупали
крестьяне
у
соседнего
помещи­
ка
землю
и
сошлись
бы ло
в
цене,
а
посл е
этого
чте­
ния
(в церкви читали о том,
что
не
будет
новых
пе­
40


ределов
земли,
а
крестьяне
ре шили ,
что,
зна чит,
как
раз
б у дет.—
К.
С.)
отступились: «И без денег возь­
мем ». Посмеиваются и ждут».
На
миг
ясн о
встала
перед
взором
п исат еля
кар ­
тина
будущих
кровавых
столкновений
и
пожарищ,
которым
уже
вскоре
предстоит
зап ылать
на
Руси,—
и
хочется
поскорей
закрыть с я
от
этого
вид ения:
«...Я
только
про
слухи
говорю,
про
способность
в ни­
мать
им,
свидетельствующую
именно
о
нра вст венном
беспокойстве
народа.
И
вот
что
главное:
народ
у
нас
один,
т.
е.
в
уе д ине нии,
весь
только
на
свои
лишь
си­
лы
оставлен,
духовно
его
никто
не
поддерживает».
Почему
же
так
пи сал
Дос тоев ски й?
Что
происхо­
дило
в
среде
те х,
кто
дол жен
был
б ыть
духовными
вождями
народа
в
мир у
—
в
среде
интеллигенции?
Самое'главное
из
происходившего
здесь
—
и
самое
губительное
для
будущей
ис то рии
страны
—
отход
ос но вной
массы
интеллигенции
от
Церкви.
«Беспо ­
койные
из
них
(интеллигентов.—
К.
С.)
стали
атеи­
стами,
вялые
и
спокойные
—
индифферентными.
К
русскому
народу
они
питали
одн о
лишь
презрение,
воображая
и
веруя
в
то
же
время,
что
любят
его
и
ж елают
ему
всего
лучшего.
Но
они
любили
его
от­
рицательно,
воображая
вместо
не го
какой-то
ид е аль­
ный
народ,—
каким
должен
был
бы ть,
по
их
по нят и­
ям,
русский
на р од».
Ср авни вая
распространение
штунды
в
народе
и
ра спро ст ране ние
учения
секты
редстокистов
«в самом
изящном
обще ств е
н ашем », Достоевский приходит к
выводу,
что
оба
эти
явления
«вышли из одного и то­
го
же
неве жес тва ,
то
есть
из
совершенного
не знания
своей
религии».
«В церкви,
по-западному,
многие
стали
видеть
лишь
мертвенный
формализм,
особность,
обрядность,
а
с
конца
прошлого
века
так
да же
предрассудок
и
ханжество:
о
духе,
об
идее,
о
живой
силе
бы ло
за­
бы то
*.
Я вил ись
идеи
экономические...»
Потом,
после
* Один из виднейших советских литературоведов А .
Пан чен­
ко
вкрат ц е
так
объясняет
эт о:
после
того
как
Петр
I «упразд­
нил
патриаршество,
учредил
синод ,
сам
себя
на зна чил
главою
церкви
(вплоть до начала нашего столетия члены синода при­
нос или
прис ягу
государю,
«Крайнему Судии Духовной колле­
гии») и узаконил особым указом нарушение тайны исповеди
(предписывалось доносить о злоумышлении на особу монарха и
в ообще
о
в о л ьно м ыс л ии)», Церковь оказалась «униж ен а,
ду хов­
ная
власть
у
нее
была
отнята,
общество,
то
е сть
«верха», пере-
41


увле ч ения
идеями
экономическими,
пошли
политиче­
с кие,
спиритические
*,
символические,
футур ис ти че­
ские.
К
церкви
стали
возвращаться
тогд а,
ко гда
уже
поздно
б ыло
что -ли бо
поправить...
Народ
«жаждет учителей», жаждет ответов на свои
д ухо вные
и
социальные
запросы,—
предупреждал
До­
сто ев ски й.
Учи тел ей
бы ло
много,
но
слишком
ма ло
тех,
кто
ставил
сво ей
це лью
религиозное
просвещение
народа,
кто
старался
не
просто
сохранить
незамутнен­
ным
образ
Христа
в
н ародн ом
сознании,
сохранить
интуитивную
народную
нравственность,
но
и
способ­
ст во вал
бы
упрочению
эт их
интуитивных
про з рени й,
укреплению
их
авторитетом
разума
и
культуры.
Куда
как
больше
ср еди
учителей
б ыло
те х,
кто
сотворил
в
своем
сознании
первоначально
из
народа
ид ола,
всегда
и
во
в сем
правого,
внушал
людям,
что
они
им еют
право
на
все
для
достижения
своего
блага,
а
благо
это
—
материальный
дост ат ок
(а уж потом все
о ста льное ).
Намеренно
даю
здесь
достаточно
ши ро­
кую
фор му ли ро вку,
под
которую
подходят
все
учи­
стали
ей
д оверя ть.
В
XVIII веке,
в
эпоху
«разума», дворянство
от шат ну лось
от
Церкви,
шло
в
вольтерьянство,
в
масонство,
ку­
да
угодно,
только
не
в
православный
х рам ...
Ц ерк овь
в
петер­
бургскийпериод
ру сско й
ис тори и
пребывает
в
состояниикри-
зиса.
Конформистская
приспособляемость
сочетается
в
ней
с
ка­
ким-то
на дрыв ом,
ибо
от
унижения
до
бунта
рукой
подать.
Не
зря
же
из
поповичей
вышло
столько
нигилистов
и
револю­
ционеров...
Интеллигенция
(конечно,
ли шь
часть
ее)
то же
хотела
«поладить»! с Церковью.
Это
и
поездки
в
Оптину
Пустынь,
к
«старцам»,
и
религиозно-философские
собрания
1901—1903 го­
до в,
когда
про изош ла
очная
встреча
культуры
и
веры.
Но
бы ло
уже
поздно...» (ЛГ,
No
12 от 12/III.1990 г .,
с.
3).
* Только начинавшему тогда развиваться в русском обще ­
ст ве
с пир итиз му
Достоевский
сразу
уделил
большое
вним ание,
сп равед ли во
угадав
в
нем
од ну
из
грозных
опасностей
для
чел о­
веческого
дух а.
Это
абсолютно
языческое
верование,
прикра ше н ­
ное
флером
«мистичности», привлекательным для религиозно не ­
ра зви тых
людей,
опасно
тем,
что
сбивает
с
п ути
истинного
мно­
гих
жаждущих
«хлеба духовного» . «Мне ка к- то
в ыяснил о сь
тогда,
им енно
через
опыт,
именн о
чер ез
эт от
сеа нс, —
пишет,
побывав
на
одно м
спиритическом
«радении»,
Достоевский
с
глубокой
серьезностью,
да же
как
будто
не
соответствующей
обсуждаемому
случаю,—
ка кую
силу
неве рие
мож ет
найти
и
ра з вить
в
самом
себе,
в
да нный
мо мент ,
совершенно
помимо
на шей
воли,
хотя
и
согласно
с
вашим
тайным
желанием...
Рав но,
впроч ем ,
и
вера ...
В
нашем
молодом
спиритизме
за мет ны
сильные
элементы
к
вос­
полнению
и
без
того
уже
все
силь н ее
и
агрессивнее
идущ е го
разъединения
русских
людей ».
Если
это
был о
вер но
во
времена
Досто евск ого ,
то
ско ль
же
воз росло
пагубное
вл ияние
всякого
ро да
«оккультизмов»
на
духовную
жи знь
общества
сейчас!
42


теля
—от
кабатчиков
до
благороднейших
на родн и-
ко в -«чайковцев».
И
если
с
кабатч и ков
спрос
невелик,
то
с
тех
же
«чайковцев»
и
со
вс ей
ин ой
инт елл иг ен­
ции...
Но
в
интеллигенции
в
тот
период,
как
с
тревогой
и
отчаянием
отмечал
Достоевский,
все
более
ук о­
реняется
«неверие в душу и ее бессмертие
—
ук оре­
няется
с
повсеместным,
странным
каким-то
ин дифф е­
рентизмом
к
эт ой
высшей
и дее
человеческого
суще­
ствования,
индифферентизмом
иногда
даже
на см еш­
ливым.
Эт от
индифферентизм
есть
в
наше
время
да­
же
п очти
русская
особенность,
в
сравнении
х отя
бы
с
другими
европейскими
народами». «...У
нас
и ной
теперь
даже
молится
и
в
це рко вь
ходит,
а
в
бессмер­
тие
своей
ду ши
не
верует,
то
ес ть
не
то
что
не
вер у ет,
а
просто
об
этом
со всем
никогда
не
думает».
Говоря
о
недостаточном
развитии
культуры
в
русск ом
об ра­
зованном
об щест ве,
Достоевский
саркастически
до­
б авл ял : «Но культура есть
—
отрицательная.
Мо на­
сты рей
не
надо.
Наука
выш е
народа».
Интеллигенция
не
подозревает,
писал
Дос тоев ­
ски й,—«ч т о
хо ть
народ
наш
и
не
знает
молитв,
но
суть
христианства,
но
дух
и
правда
его,
сохранилась
и
укрепилась
в
нем
так,
как,
может
бы ть,
ни
в
одном
из
народов
мира
сего,
несмотря
да же
на
пороки
его.
Впрочем,
атеи ст
или
равнодушный
в
дел е
веры
рус­
ский
европеец
и
не
понимает
веры
ин аче
как
в
ви де
формалистики
и
х анж ест ва.
В
народе
же
они
не
ви­
дят
н ичего
подобного
ханжеству,
а
потому
и
заклю­
чают,
что
он
в
деле
веры
ни чего ,
не
смыслит,
молит­
ся,
когда
ему
на до,
доске,
а
в
сущности,
равнодушен,
и
дух
его
уб ит
формалистикою.
Духа
христианского
они
в
нем
не
приметили
вовсе,
мож ет
быть,
и
п ото­
му
ещ е,
что
сам и
этот
дух
давно
уже
потеряли,
да
и
не
зн ают,
где
он
н аходи тся,
где
он
веет».
Большинство
же
те х,
кто
мог
бы
пос луж ить
по д­
л инными
духовными
просветителями
народа,
не
п ри­
нимало
программы,
заявленной
Достоевским
в
статье
«Русское решение вопроса» («Дневник писателя»
за
1877 г. ): «Если вы почувствовали,
что
вам
тяжело
«есть,
п ить,
ничего
не
де лать
и
ез дить
на
охо ту »...
и
действительно
так
вам
жаль
«бедных», то вовсе не
обязательно
раздавать
им
им ение
и
надевать
зипу н:
заботьтесь
о
просвещении
души
этого
бедняка,
с ве­
ти те
ем у,
учите
его». «Все
эти
ст ар ания
«опростить ­
ся »—
лишь
од но
только
переряживание,
невежливое
43


да же
к
народу
и
вас
унижающее.
Вы
слишком
«слож­
ны», чтобы опроститься,
да
и
образование
ваше
не
поз волит
вам
стать
мужиком.
Лучше
мужика
возно­
с ите
до
вашей
«осложненноеTM».
Речь,
так им
образом,
шла
о
просвещении
народа,
которое
Достоевский
понимал
«по Гоголю» — ка к
про­
светление
ду ши
че лове ка,
в
первую
очередь,
приоб­
ще ние
его
к
с ути
церковной
жизни
(хотя ссылок на
гоголевское
определение
просветления
у
не го
нет);и,
кроме
того,
в
качестве
непр еменно го
и
необ­
ходимого
условия,
как
приобщение
его
к
до стиж ени ю
национальной
и
общемировой
(в те годы преимуще­
ств ен но
общеевропейской)
культуры.
Но
по давля ющ ее
большинство
интеллигенции
пы­
талось
соединиться
с
народом
име нно
путем
«опро ­
щ ен и я», нисхождения к народу вплоть до полного
подчинения
ему
—
кончилось
все
это
те м,
что
пр иш­
лось
подчиниться
самым
темным
силам
в
нар о де.
При
это м
в
современной
ему
интеллигенции
Достоевский
видел
все
более
четко е
с
годами
размежевание
на
два
раз ряда
(«помимо совершенно бездарных,
лени­
вых
и
ра вно ду шны х»): отпетые и развратные цини­
ки—
и
неуклонно
увеличивающееся
чи сло
людей,
ка ж­
дый
из
которых
не
может
выне с ти
в
сердце
своем
у бе ждения ,
что
он
виноват
в
окружающей
неспр авед­
ливос т и
и
«отдаст все,
чтобы
оч ист ить
сердце
сво е
от
вин ы
своей» (в итоге «все
от да ть»
пришлось
в
бук­
вальном
смысле
слова,
причем
добро
бы
только
с в ое!).
«Многих,
о,
многих,
может
быть,
бр ала
уже
за
серд­
це
какая-то
с корб ь,
скорбь
самообвинения,
искания
луч ше го,
святого...»
Эта
тяг а
к
обретению
истины,
выражающаяся
преимущественно
в
форме
покая­
ния
—
черта,
общая
у
интеллигенции
с
народом,
как
яс но
виде л
До ст оев ски й : «Так, именно
сложилась
эта
ист ор ич еская
черта
и
искание
доброго
приняло
в
на­
р оде
нашем...
форм у
по каянн у ю,
в
паломническом
или
жертвенном
в ид е » (по существу,
в
жертвенном
—
увы :
это
обернулось
и
сравнительной
легкостью
п ри­
несения
в
жертву
др уг их).
Идея
героического
само­
пожертвования
во
имя
бл ага
народа
всегда
жи ла
в
рус с ком
духовном
сознании,
в
образованных
слоях
общ ест ва
в
Новое
время
эта
ид ея
с тала
приобретать
формы
революционного
де йстви я.
С
отходом
общ е­
ств а
от
Цер кви
име нно
революционеры
занимают
мест о
пророков
и
свят ых .
Достоевский
по ни мал
это .
44


«Что такое 14
дек абря?
—
писал
он .—
Бунт
русских
помещиков,
по же ла вших
стать
лордами,
тем
не
ме­
нее
к
ним
примкнуло
все
великодушное
и
мол одое;
с
исч езно ве нием
декабристов
—
исчез
как
бы
чистый
элемент
из
дворянства.
Ост ал ся
цинизм:
не т,
дескать,
честно-то,
видно,
не
проживешь...
Это
до
то го
опога­
ни ло,
что,
когда
раскусили
Белинского,—
все
пова­
ли ли
за
ним...» (так же,
как
затем
«повалили»
за
Ми­
хайловским,
Нечаевым,
Лениным...).
Достоевский
понимал,
что
подобный
тип
героиче­
ского
мироощущения
весьма
распространен
в
русском
обществе.
Сам
Достоевский
не
был
свободен
от
не­
го,
как
мы
увидим
по зже.. .
Отсюда
—
такая
забота
писателя
—
в
конце
жизни
—
о
молодежи,
о
том,
что­
бы
она
не
поддалась
соблазну,
не
устремилась
по
роковому
пути.
Он
с
тревогой
пис ал
об
отсутствии
культуры
(не
в
смысле
хороших
манер,
разумеется)
у
рвущейся
в
рев ол юцию
мо л о деж и : «Все перепуталось,
и
серь­
езнее,
чем
вы
думаете,
ибо
они
честнее
отцов
и
пер е­
ход ят
прямо
к
дел у.
Вы
в
кла ссе
прочтете
насчет
чес ти,
долга,
а
он
вас...
спросит,
что
та кое
честь,
что
так ое
долг.
Еще
хорошо,
если
спросит,
а
то
промол­
чит.
Почему
это
у
нег о
так?
А
вот
нет
культуры.
Там
и
революционер
к у ль ту р ен ». «Лассаль...
Нет
куль­
ту ры».
Важную
роль
с ыгра ли
происходившие
в
по след­
ней
трети
XIX века,
особенно
после
отмены
крепост­
но го
пра ва,
интенсивные
сословные
перемены
и
«сло­
мы»
в
р у сском
обществе.
Достоевский
конспективно
обобщал
это
в
записных
тет рад ях
т а к : «Дворянство,
крепостные,
за
это
давало
правительство
службу
и
образование,
преданья,
дворянская
литература,
по­
нятия,
вдруг
хаос,
люди
без
обр аза
—
убеждений
нет ,
науки
нет ,
никаких
точек
упора,
ув еряю т
в
каких-то
тацнах
с оциа ли з ма.— Люди,
как
Ки ри ллов
(персонаж
«Бесов», решивший покончить с собой,
чтобы
освобо­
дить
людей
от
страха
перед
Б огом
и
тем
помочь
всем
сделаться
как
боги.—
К-
С.)
своим
умом,
стра д аю­
щи е.
Гла вное
—
не
понимают
друг
друга.
Всю
эту
ки­
сельную
м ассу
охватил
ц инизм, —
молодежь
без
ру­
ководства
бросается.
Как
можно,
чтоб
Нечаев
мог
иметь
успех.
(И чуть ниже: «Нечаев
—
неужели
нет ,
кто
бы
сказал,
что
это
действительно
гнусно».—
К.
С.)
Меж
тем
несколько
предвзятых
понятий,
чувство
че­
45


сти
—
ложное
п о нятие
о
гуманности.
Самое
мелкое
самолюбие...
Затем.
Мы
приняли
все
дары
Европы
и
приняли
с
яростью
тем
и
большею,
что
сердцевину-то
мы
ни­
как
не
могли
принять,
то
есть
не по сре дств енну ю
жи­
вую
жизнь
Ев ро пы.
И
когда
там
даже
самые
об щие
философские
и
соц и аль ные
учения
принимают
на­
цио наль ный
оттенок,
у
нас
Михайловский
то лку ет
о
том,
что
национальное
вредно
народу,— все
способ­
ные
мо лодые
силы
о бр екли
се бя
на
сл епо ту
и
глухо­
ту
социализма,
не
имея
мнения
ни
в
чем,
лож ь
и
пр о­
тиворечие,
об
Неч аеве
никт о
не
см еет
высказаться...»
Под обн ое
все
более
усиливающееся
умонастрое­
ние
накладывалось
на
страшный
разброд
в
мировоз­
зренческих
позициях,
разброд
в
умах
и
душах,
осо­
бе нно
у
молодежи,
оторвавшейся
от
традиций
и
но­
вых
ценн ос тей
и
ид еа лов
еще
не
выработавшей,
детей
«случайных семейств» («современное русское се­
мей ст во
становится
все
более
и
бо лее
случайным
се­
мей ств о м») : 1 «высших убеждений нет;
цел и
нет»; от­
сутствие
об щей
идеи,
нравственного
порядка, «вели­
кой
мысл и»
и
ж ажда
обрести
что-то
«новое». «О т
своих
прозаиков
и
поэтов,—
пи сал
в
те
годы
Досто-
евскйЖ—наше
общество
требует
стр ас ти
и
и д еи...
Жаждет
осмыслить
и
узнать
ве лик ую
идею,
к
кото­
рой
мы
спо с об ны » (а на полях здесь приписка: «Все
во обще »).
Можн о
с ка зать,
таким
образом,
что
потерявшее
опору
в
прежней
вере
русское
общество
пребывало
в
конце
XIX —
н ачале
XX в.—
в
«верхах»
и
в
«низах» —
в
страстном
ожидании
какой-то
новой
«великой мыс­
ли».
В
«низах»
эта
потеря
обнаруживалась
во
все
большем
торжестве
материальных
инт ер есо в,
индиви­
д уализ ма,
разврата
и
же ст окос ти
(зачастую при со­
хранении
в неш ней
ре лиг иозно ст и).
В
«верхах» —в
нарастающих
нравственных
и
умственных
метаниях,
при
«естественной»
антирелигиозности
и
тяг е
л ибо
к
модным
по зити вис тским
теориям
(разумно объяс­
няющим
строение
об щест ва), а отсюда
—
и
к
рево­
люционным
и деям,
либо
к
мистике.
Тос ка
по
новой
великой
идее,
призванной
осуще­
ствить
Царствие
Божье
на
земле,
пронизывала
в
по­
следней
трети
XIX века
—
начале
века
XX все рус­
ское
общество,
сверху
донизу.
Эта
тоска
п ро являлас ь
в
массовых
патриотических
подъемах,
у дивля вши х
46


даже
правительство,
во
время
войны
за
ос воб ожд е­
ние
славян
от
турок
в
1876—78 гг .
и
в
начальный
пе­
риод
первой
мировой
войны,
проявилась
и
во
в сех
трех
революциях.
При
эт ом,
вследствие
нарастающе­
го
в
те
год ы
торжества
мат ер иал из ма, «культа меш ­
ка »,
идея
справедливого
рас пре дел ен ия
материаль­
ных
благ
стала
выглядеть
как
дел о
Божье,
как
глав­
ный
и тог
и
р еш ающее
свидетельство
установления
Царствия
Божьего
на
земле.
На
этой
св ерхблаг оп ри­
ятной
п очве
и
появился
марксизм.
Он
устраивал
всех: «верхи»—научностью,
по д­
черкнутой
антирелигиозностью,
ясностью
и
просто­
той ,
давно
чаемым
н овым
вых одо м, «великой идеей».
«Низы»—
в
том
виде,
в
каком
им
преподносили
идею
марксистской
революции
— обещанием
скорейшего
Ц ар ства
Бо жье го
на
земле,
именно
в
в иде
справед­
ливого
распределения
и мущес тв а,
уравнительного
р азд ела
(«экспроприация экспроприаторов») и мгно­
венного,
почти
без
ус ил ий,
материального
благосостоя­
ния .
Истори я
бытования
марксизма
на
русской
почве
тре бу ет
специального
исследования
(которое стано­
вит ся
возможным
только
те пе рь), но бесспорно одно.
Марксизм
был
воспринят
в
России
именно
как
новая
религиозная
вер а
—
и
не
только
ми лли она ми
сш иба в­
шихся
в
кровавых
схв атках
участников
гра жд анс кой
во йны,
но
и
подавляющей
частью
интеллигенции
(что
уж
говорить,
если
Лен ин
в
1922 году писал даже о
членах
Политбюро
как
о
не
разбирающихся
в
марк­
с и зме!).
Маркс
и
Энгельс,
как
традиционные
запад­
н ые—
пусть
и
ради кал ь ные
—
уче ны е,
стара лись
из­
бегать
беспочвенных
мечтаний,
не
толь ко
не
писали
о
возможности
победы
социализма
в
отдельно
взятой
ст р ане,
да
еще
такой,
как
Россия
*
—ч то
общеизвест­
но,
но
и
не
разрабатывали
каких-либо
планов
социа­
листической
революции
и
тем
более
не
назначали
сроков
построения
нового
общества,
п они мая,
на­
сколько
ме длен но
совершается
переустройство
жизни
миллионов
людей.
Но
в
«русском варианте»
все
с та­
ло
легко
и
про ст о: «в один бы день,
в
один ,
бы
час
—
все
ср азу
устроилось!»—
дело
толь ко
в
том,
чтобы
* Которую Маркс называл «Моск овией»
—-
не
для
издевки,
конечно,
а
чтобы
да ть
понять,
что
хот я
Россию
ожидает
«гран­
диознейшая
социальная
революция», но «произойдет
она
в
фор­
мах,
соответствующих
уровню
развития
Моск овии ».
47


все
л юди
узнали
истину,
а
уз нав,
они
завтра
же
бу­
дут
жить
по-новому,
поскольку
че лове к
ес ть
сущест­
во
разумное,
души
нет ,
мораль
и
со ве сть
«сами де­
лаем»—
то
ес ть,
они
являются
производными
от
баз иса,
а
прошлое
не
должно
им еть
власти
и
над
ны­
н ешним
человеком,
а
уж
тем
бол ее—на д
следующим
поколением
*.
Оно
и
будет
у
нас
жить
при
коммуниз­
ме...
Не
подумайте
только,
что
я
пишу
это
с
сарказ­
мом .
Какой
уж
тут
сар казм, • когда в могилах из -з а
этого
миллионы
лежат
(и авторы этих теорий в том
чис л е)...
Но
мне
важ но
тут
напомнить
читателю
начало
на­
ших
рассуждений,
то
сопоставление
революционных
теорий
Нового
вр ем ени
с
яз ычес тв ом,
которое
там
был о
проведено,—
и
подчеркнуть,
что
марксизм,
как
квинтэссенция,
экстракт,
всех
эти х
тео ри й,
наиболее
сопоставим
с
язы че ств ом
—
и
своим
разделением
лю­
дей
на
классы
«своих»
и
«не своих»—
пролетариев
и
э ксп луататоров
(а выносить оценку человеку по
классовому
признаку
не
менее
аморально,
чем
по
цве­
ту
кожи
или
форме
н ос а !), и своей тотальной ориен­
тац ией
на
материальное
благосостояние,
и
очевидной,
по
всем
ценностным
категориям
(человеческая лич­
ность,
горд ын я
и„смир_ение,_духовная
жизнь,
бессмер-—
тие
души)
враждебностью
христианству.
В
сво е
время
—
да
и
се йчас
—
мног ие
удивлялись,
как
быстро
народ
русский
отк аза лся
от
веры.
Конеч­
но,
быстрый
и
всеобщий
отказ
народа
от
веры
—
то­
же
од ин
из
мифо в,
заботливо
оставленный
нам
в
наследство
вр ем енно
победившими
«бесами»: им хо ­
тел ос ь,
чтобы
мы
забыли
десятки
тыс яч
мучеников
за
веру,
забыли
все
те
жуткие
гонения
и
ре пре ссии,
* Впрочем,
чтобы
быт ь
до
ко нца
о бъе ктив ным,
ск аж ем,
что
об еща ние
—
одно
из
основополагающих
в
марксизме,—
буд­
то
человечество
с
помощью
социалистической
революции
совер­
шит
«прыжок из царства необходимости в царство свободы»
то­
же
нос ит,
мягко
говоря,
утопический
характ ер.
Повторю
еще
раз
—
здесь
вообще
очень
существенная
разница:
Смешн ой
че­
ло век
говорит
о
необходимости
узре ть
божественную
Истину,
д ействи тель но
спо собн ую
в
один
миг
пре обр азов ат ь
духов ное
е стество
человека.
Многим
же
ру сск им
революционерам
(впро­
чем,
не
только
русским)
к азалось:
достаточно
людям
узн ать
ка­
кую-либо
научную,
позитивную
истину
—
о
справедливости
ра в­
номерного
распределения
материальных
бла г,
например,
о
пер ­
вичности
материи,
о
про ис х ож дении
че лове ка
от
о без ьяны,
о
полезности
«разумного эгоизма»
и
т.
п.—
как
они
тут
же
пере­
куются
и
начнут
ж ить
по
раз умны м
н ачалам .
48


которым
подвергалась
Православная
Церковь.
Св ет­
лая
пам ять
всем,
принявшим
крестную
муку,
но
не
отрекшимся
от
Христа
пер ед
вр агам и
Ег о!
Но
ведь
бы­
ло
и
другое:
по
свидетельству
Дж.
Рида,
уже
на
сл е­
дующий
день
(!) после Октябрьской революции лю­
ди
в
Москве
переставали
креститься,
проходя
мимо
церкви;
ведь
сот ни
церквей
по
всей
стране
б ыли
раз ­
громлены
не
какими-то
пришлыми
врагами,
а
самими
крестьянами
или
красноармейцами
—
вчерашними
крестьянами.
В.
Розанов
пи сал : «Переход в социа­
ли зм
и,
з на чит,
пол ный
атеизм
свершился
у
мужи­
ков ,
у
солдат
до
того
легко,
точно
«в баню сходили
и
окатились
новой
водой!
*.
На
самом
де ле
это
был
переход
не
в
атеизм
—
вер а
в
марксизм-коммунизм
пришла
на
сме ну
хри ­
стианской
вере,
вытеснила
ее,
так
что
в
об щем
рели­
гиозное
мироощущение
сохранилось.
Но
все-таки
слишком
уж
неравноценны
на
первый
взгляд
эти
ве­
ры,
чт обы
первая
м огла
так
быстро
и
легко
вытес­
нить
в тору ю.
Однако
если
рассматривать,
в
соответ­
ствии
с
изложенной
здесь
теорией,
ту
адаптацию
марксизма,
в
которую
уверовал
народ,
как
возвра­
щ ение
к
языческому
мироощущению,
то
можно
ска­
зать,
что
народ
русский
вр ем енно
как
бы
ост упи лся
в
подпол
пра восл а вно го
храма,
где
б ыло
не к огда
яз ы­
ческое
капище
(как известно,
многие
православные
церкви
на
Руси,
начиная
с
пе рв ой,
Десятинной,
строи­
л ись
или
на
месте
п реж них
капищ,
или
на
тех
ме­
стах,
где
сто яли
языческие
ид ол ы).
Но
правильно
ли
будет
говорить,
что
марксист­
ск ая
доктрина
бы ла
так
искажена
именно
на
рус ск ой
п очве,
ил и,
вернее,
что
именно
«русификация», «рус ­
ск ая
сторона
этих
и дей» (как писал Достоевский), в
общем
правильных,
но
дурно
понятых
нашими
пред­
ками,
привела
к
трагедии?
И
наша
задача
сейчас
со­
стоит,
следовательно,
лишь
в
том,
чтобы
очистить
их,
эти
идеи,
освободить
их
от
иск аже ний
—
и
вно вь
вос­
пол ьзова тьс я
ими?
Нет,
Достоевский
предостерегает
от
этого.
«Мне
скажут,
пожал уй,
что
господа
эти
(Милли,
Дарвины
и
Штраусы;
Маркса
и
Энгельса
еще
не
з нал
Дост о­
е вс кий.—
К.
С.)
вовсе
не
уча т
злодейству;
что
есл и,.
* Цит.
по
статье
Нежного
А.
«Возвращение блудного сына» .
Огонек, 1990, апрель,
No
15, с.
21.
4к.
Степанян
49


например,
хот ь
бы
Штраус
и
ненавидит
Христа
и
по­
ставил
осм еян ие
и
оплевание
Христианства
цель ю
в сей
своей
жизни,
то
все-таки
он
обо ж ает
человече­
ств о
в
его
целом,
и
учение
его
возвышенно
и
благо­
род но
как
нельзя
более.
Очень
мо жет
быть,
что
все
это
так
и
есть
и
что
ц ели
всех
современных
предво­
ди тел ей
европейской
прогрессивной
мысли
—
че ло ве­
колюбивы
и
величественны,—
писал
Достоевский.—
Но
за то
мне
вот
что
каж етс я
несомненным:
дай
вс ем
этим
со времен н ым
вы сшим
учителям
полную
воз­
можность
разрушить
старое
обще ств о
и
построить
за­
ново,— то
выйдет
такой
мрак,
та кой
хаос,
нечто
до
того
грубое,
слепое
и
бесчеловечное,
что
все
здание
рухнет
под
проклятиями
че ло вечес тва ,
прежде
чем
будет
завершено.
Раз
отвергнув
Х рист а,
ум
че ло ве­
ческий
може т
до йти
до
удивительных
результатов.
Это
аксиома».
Акси о ма,
доказанная,
увы,
не
только
историей
на шей
страны...
Все
вышесказанное
п оз воляе т,
мне
кажется,
отве­
т ить
на
тако й
чрезвычайно
важный
вопрос:
почему
же
все-таки,
при
т ом,
что
оправдалось
большинство
пр едсказ аний
Достоевекогог-не-аправдалось,
пожалуй,
сам ое
главное,
самое
важное
для
него
—
да
и
для
нас:
о
неминуемом
торжестве
пролетарских
р евол ю­
ций
на
Западе
и
невозможности
для
них
ра з рушить
б ас тионы
России?
Р ассуж дая
о
неминуемом
столкновении
богатых
и
нищих
на
Западе,
Достоевский
писал:
п опыт ки
по д­
в ести
под
это
столкновение
нравственную
б азу
не
уда ют ся
и
не
могут
удасться,
потому
что
там
многие
уже
понимают:
во -перв ых,
из
будущего
братства
за­
ран ее
исключаются
сто
миллионов
т ех,
у
кого
бл ага
предполагается
отнять
силой
(«из братства их исклю­
чают
вовсе...
братство-де
образуется
потом,
из
проле­
тариев,
а
вы
—
вы
сто
миллионов
обреченных
к
ис­
треблению
голов,
и
только.
С
вами
покончено,
для
счастья
человечества»); во-вторых,
и
в
бу ду щем
об­
ществе
че л овек
не
отк ажетс я
от
своеволия
и
пр ав
л ич­
ности,
от
безусловного
права
собственности
и
от
сво­
боды,
так
что
и
тут
со всем
скоро
по тр ебу ется
«страш ­
ное
н асил ие », «страшное шпионство и беспрерывный
контроль
самой
де сп о тическ ой
вла ст и».
Да
и
проле­
тариат
готов
идти
в
бой
не
ради
торжества
«нравст­
50


венной
стороны
дела»,
а
еди нст венн о
потому,
что
«прельщен обещанием грабежа и взволнован перспек­
тиво ю
ра з ру шения
и
битвы.
А
п ото му,
стало
быть,
нравственную
сторону
вопроса
н адо бйо
совс ем
устра­
н ить...
просто
готовиться
к
б ою».
Вот
это-то
устранение
в
западных
ст ран ах
«нрав­
ственной
стороны
дел а»
и
привело
к
тому,
что
в
ко­
не чном
итоге
в
Европе
вер х
вз яла
(тоже зорко уга ­
данная
Д ос тое вс ки м) «страстная жажда жить и по ­
теря
высшего
смысла
ж изн и»: жажда жить уберегла
от
кров оп рол итны х
революций,
направив
мысль
на
улучшение
жизни
тру д ящихс я
эволюционным
путем,
путем
повышения
обще го
благосостояния
в
первую
очередь,
а
небольшая
приверженность
идеальным
ка­
тег ори ям
«высшего смысла жизни»— у бер егла
от
ге­
роического
самоотречения
и
массового
революционно­
го
с ам опож ер твования.
Не
то
было
в
Ро ссии ,
где
именно
«нравственная
сторона
дела»
всегда
являлась
определяющей
и
где
именно
в
эт ой
т очке
сходились
образованные
«верхи»
и
простой
народ.
(«Вглядитесь и увидите,
что
у
нас
прежде
всего
вера
в
идею,
в
идеал,
а
личные,
земные
блага
л ишь
потом...—
писал
Достоевский.—
В
этом
смысле
на ше
о бщест во
сходно
с
на род ом,
тож е
це­
ня щем
сво ю
веру
в
свой
идеал
выше
всего
ми рс кого
и
текущего,
а
в
этом
даже
его
г лавн ый
пунк т
соеди­
нения
с
н ар о до м ») ; «Все ищут правды прежде всего,
и
ес ли
б
толь ко
у зна ли,
где
он а,
для
д ос тиже ния
ее
готовы
жертвовать
всем,
и
даже
жизнью»).
Од ной
из
глав н ых
движущих
сил
революции
и
бы ла
н рав ств ен­
ная
тоска
по
утраченной
«великой идее», тоска,
ко­
торая
оказалась
намного
сильнее
ин сти нкта
само­
сохранения.
(Потом уже,
по
ходу
революции,
к
ней,
конечно,
примкнуло
—
и
это
тоже
предсказывал
До­
стоевский—
огромное
ко л ичес тво
«капитанов Копей­
кин ых», с одной лишь « ид ее й»: «Пусть всякая пере­
мена,
т олько
чтоб
без
труда
и
готовая...
наверное
найду,
чем
п ожи ви ться
на
первых
порах».)
III. Марксизм
и
Россия
—
роковая
встр еча
Повсеместное
ожидание
«нового слова»
и
то
ду­
ховное
единение
народа
русского,
о
котором
не од но­
кратно
упоминал
Достоевский,
по служи ли ,
мож ет
4*
51


быть,
двумя
важнейшими
причинами
столь
быстрого
и
некритического
восприятия
мар ксиз ма
на
Руси
—
и
столь
быстрого
подъема
масс.
По
ничтожному,
каза­
ло сь
бы,
поводу
—
эпизод
в
вагоне
—
Достоевский
де­
лает
та кое
знаменательное
об об щен ие: «Но так как
русский
человек,
по
природе
своей,
в
то
же
время
и
самый
общительный
и
стадный
че ло век
на
всем
зе м­
ном
шаре,
то
и
вых од ит,
что...
примут
с
радостью,
когда
кто-нибудь
первый
реш итс я
р азбит ь
стекло
и
развязать
хоть
что-нибудь
в
роде
общего
разговора.
Ин ог да,
под
в сео бщей
«срединой»
и
бездарностью,
вдруг
и
со всем
неожиданно,
возникает
гениальный
талант
и
у вл екает
своим
примером
всех
до
ед иног о».
Д о сто евский
пре дч увс твова л
даже
и
появление
этого
«нового человека»: «...Кт о -то
стучится,
кто-то,
новый
человек,
с
но вым
словом,
хочет
отворить
дверь
и
во йт и...»
Можете
называть
это
мис тик ой,
може те
—
ге ниа ль ным
п р едвиден ием .
Когда
христианская
ид ея
—
в
сущности,
даж е
не
хрис тиан ск ая
ид ея,
а
образ
Христа,
идеал
ж ертве н­
ности,
смирения
и
благообразия
—
в
народе
зам ути ­
ла сь,
та
«неустанная жажда в народе,
всегда
в
нем
присущая,
великого,
всеобщего,
всенародного,
все-
братского
е дине ния
во
имя
Хр ис т ов о», которую выде ­
лял
Достоевский,
обернулась
единением
под
ма тери а­
листическими
идеями
всеобщего
ра зде ла
земного
доб­
ра,
на
языч ес кой
поч ве
мат ер и ализ ма,
иными
словами.
Но
ед ине ние
это
б ыло
чре звы чай но
кратковременным.
Мы
уже
говорили
о
т ом,
что
для
революционного
изменения
жизн и
необходимо
прервать
ее
естествен­
ный
эволюционный
ход
и
заст ави ть
л юдей
совершать
неестественные
для
их
божественной
природы
поступ­
ки—
убивать,
насил о ват ь
в олю
ближних.
Необходи­
мо,
чтобы
вся
окру жаю щая
дей ств ит ельн ост ь
начала
жить,
вопреки
самой
сут и
мироздания,
по
родивше­
муся
в
чьей-то
чел ов е ческой
голове
—
или
в
чьих-то
головах
—
плану.
Поэтому
ид ея
насилия
вообще
яв­
ляется
—
всегда
и
везде
—
близнецом
социалистиче­
ск ой
идеи,
они
поя вляю тс я
на
свет
одновременно
или
д аже
пер вая
чуть
раньше
второй
(что показано До ­
стоевским
на
п риме ре
Ра скол ьни ков а ), сначала чело ­
век
ставит
се бя
над
бли жним и,
а
п отом
у
не го
яв ля­
е тся
мысль
— устроить
их
жизнь.
О днако
все
многообразие
жизци
изначально
не
может
«уместиться»
в
само й
что
ни
на
е сть
гениаль­
52


ной
человеческой
голове
(ибо часть целого не может
быть
выш е
це лого) .
И
не
просто
нез нач ит ель ная
ка­
кая-то
до ля
остается
при
этом
неучтенной;
нет ,
мас­
штаб
здесь
ино й,
определенный
Достоевским
так: «ло­
ги ка
учтет
сто
сл уча ев,
а
их
ми ллио н!» Поэтому
общим
для
всех
революционных
теорий,
да же
для
са­
мых
что
ни
на
есть
на у чных,
являетс я
абстр акт но е,
«фантастическое»
пре дс та вле ние
о
народе
и
о
чело­
вечестве,
непонимание
абсо л ютно й
уникальности
к аж­
до го
человека,
его
полностью
свободной
во ли
как
главного
качества,
делающего
его
подобным
Творц у
(по образу и подобию Которого он создан), а также
непонимание
и
нежелание
учитывать
многообразие
чел о вече ских
«хотений», побуждающих человека по­
рой
д ейс твова ть
вопр е ки
собственной
выг оде .
На
практике
это
оборачивается
презрением
к
ко нкр етн о­
му
человеку,
а
п отом
и
самым
жестоким
насилием
над
ним,
чтоб ы
привести
его
под
ра нжир.
Марксизм,
с
это й
точки
зрения,
тоже
яв ляе тся
к винт э ссенци ей
всего
предшествовавшего
ему.
В
те о­
рии
Маркса,
писал
ру сск ий
философ
о.
С.
Булгаков,
«личности погашаются в социальные категории,
по­
добно
том у,
как
личность
сол дата
пога шае тс я
полком
и
ротой,
в
которой
он
служит». «Для
взоров
Ма ркса
л юди
складываются
в
социологические
гр уппы,
а
группы
эти
чинно
и
закономерно
образуют
правиль­
ные
геометрические
фигуры,
так,
как
будто
кроме
это­
го
мерн ого
д виж ения
социологических
элементов,
в
истории
ничего
не
происходит,
и
это
упр аз дне ние
про б лемы
и
заботы
о
личности,
чрезмерная
абстракт­
нос ть,
есть
основная
чер та
марксизма».
В
основе
его
«самоуничтожение личности человека,
пре враще ние
личности
в
безличный
ре фле кс
экономических
отно­
шений,
но
наряду
с
ее
обожествлением,
превращени­
ем
в
чел ов е коб ог а». «...Избранный
народ,
но си тель
ме сси анско й
ид еи,
ил и,
как
по зднее
в
христианском
сектантстве,
народ
«святых»,
заменился
«пролета­
р иато м »...
Стремление
человечества
«устроиться без
Бога,
и
при
том
навсегда
и
окончательно», о кото­
ром
пророчески
п ро ник но венно
пи сал
Достоевский...
пол уч ило
одно
из
с амых
ярких
и
законченных
выр а­
жений
в
доктрине
Маркса»
*.
* Булгаков С .
Н.
Философия
хоз яйс тва.
М.,
Наука, 1990,
сс.
315—318.
53


Вря д
ли
большинство
рев ол юци оне ров
конца
XIX
и
начала
XX веков,
называвших
се бя
марксистами,
прочли
до
конца
«Капитал», но по сути своей это уче­
ние
накладывалось
на
существовавшее
уже
издавна
аб страк тное
отношение
революционеров
к
народу
—
как
к
нек о ему
объек ту ,
который
должен
быт ь
любой
цено й
проведен
по
предназначенному
пути.
Однако
жизненная
практика
не
по дчиня етс я
т аким
теоретическим
построениям,
к аждая
из
составляющих
кл ассы
личностей
движима
в
ос нов ном
своими
час т­
ными
интересами,
нередко
не
совпадающими
с
теми,
к от орые
расчислены
для
нее
по
теории.
А
потому
ре­
волюционерам,
как
проницательно
угадал
Д остое в­
ск ий,
весьма
свойственно
видеть
в
большинстве
на­
рода
всего
л ишь
«косную массу», которая тормозит
«развитие к «прогрессивному
лучшему»
и
которую
надо,
сл ед о ват е льно, «пересоздать»
и
«переделать»,—
ес ли
уж
не возм ожн о
и
не льзя
органически,
то,
по
кр айней
мере,
механически,
то
ес ть
попросту
«заста ­
вив
ее
раз
навсегда
нас
слушаться,
во
ве ки
ве к ов».
Достоевский
точно
определил
это
как
«официальную
лю бов ь»
к
народу.
Но
в
Европе
все
это
н атал кива ло сь
на
мощн ую
“силууважения к- п равам
и
неприкосновенности
лич­
ности,
ее
собственного
самоуважения,
начавшую
ут­
в ерж датьс я
даже
еще
и
до
Возрождения.
Од ин
из
в идне йших
итальянских
гуманистов
Пи ко
д елла
Ми-
ран до лла
писал
о
достоинстве
и
ценности
человека
та к: «Посреди мира поставлен ты затем,
чтобы
о бо­
зревать
все,
что
в
нем
есть.
Ни
небесным,
ни
земным,
ни
смертным,
ни
бессмертным
ты
создан
с
тем,
чт о­
бы,
как
св ой
собственный,
свободный
и
сам ов лас т­
ный
творец
и
со здат ель ,
ты
создал
се бе
форму;
кот ору ю
ты
пож ела ешь.
Ты
можешь
в ыроди ть ся
в
ту­
пое
жи вотн ое
и
ты
можешь
возвыситься
до
божест­
венного
существа
с илой
всей
твоей
внутренней
воли.
О,
воз вы шенна я
благость
этого
божественного
Отца,
о,
величественная
и
удивительная
миссия
человека,
которому
дано
добиться
то го,
чег о
он
пожелает,
и
бы ть
<...>
тем, <...>
к
<...>
чему
он
стремит­
ся»
*.
Укреплению
суверенности
и
автономии
лично ­
сти
способствовало
и
доста точн о
раннее,
по
сравнению
* Цит.
по
Булгаков
С.
Н.
История
экономических
уче­
н ий.
М ., 1911, с.
232—233.
54


с
Ро сси ей,
развитие
буржуазных
отношений
(впро­
чем,
это
взаимосвязанный
процесс).
В
России
дело
складывалось
иначе.
В ыше
уже
шла
речь
о
т ом,
что
вследствие
общей
устремленности
к
Духу,
как
важной
черты
пра вос лавного
м ироо щуще ­
н ия,
ставшей
з атем
д оми на нтой
русской
нацио­
нальной
психологии,
в сле дствие ,
далее,
общинного
по
преимуществу
харак тера
производственной
деятель­
ности
человеческая
личность,
с
ее
зе мными
запроса­
ми,
пра вам и
и
потребностями,
почти
не
замечалась
—
ни
ею
самой,
ни
обществом.
Духовное,
личностное
развитие
могл о
быть
и
б ыло
весьма
интенсивным
и
ярким,
но
при
это м
с
максимальным
отры в ом
от
зем­
ной
оболочки.
Высшим
же
прояв ле ни ем
личности
сч и­
талась
жертва
ее
на
благо
обще ства .
И
это
пр екр асн о,
в
этом
—
прообраз
будущей
жиз­
ни
людей,
когда,
пр едр екал
Достоевский,
каж дая
ли чно сть
будет
с
радос тью
отдавать
всю
св ою
лю­
бов ь,
свои
с илы
и
даже
жиз нь
обществу,
но
общест­
во
не
будет
принимать
от
нее
же ртвы. :
Одна ко
в
ко нкр етн ых
исторических
ус лови ях
Рос­
сии
ср ед них
веков
и
Нового
времени
такое
мироощу­
щ ение
приводило
к
тому,
что
гос уда рс тво
и
вл асть
имущие
м огли
позволить
се бе
ра сп оряжа ться
лично­
стями
своих
подданных
—
для
бл ага,
исключи­
тельно
для
блага
всех,
конечно,
—
как
им
вздумается,
не
встречая
протеста
ни
в
се бе
самих,
ни
в
этих
личностях
(речь идет о постоянном,
ежемин ут ­
ном
сопротивлении,
с
которым
с править ся
в
принци­
пе
невозможно,
а
не
о
частной
вс пышк е
не д овол ьства
более
или
ме нее
значительной
группы
лю дей
—разин­
щина,
пугачевщина,
которую
можно,
напрягшись,
по­
давит ь ).
Изменилось
ли
что-нибудь
в
этом
пла не
с
на ча­
лом
петровских
реформ,
со провожд ав шихс я
на лаж и­
ванием
ин т енсив ных
контактов,
вроде
бы
да же
ин­
теграции
с
Зап адом?
В
на ши
дни
бытует
мнение,
что
большевистская
ре­
во люция
бы ла
своего
ро да
кон тррев олю ци ей
по
отно­
ш ению
к
реформам
Петра:
возврат
от
европейской
от­
крытости,
свободы
и
цивилизации
об ра тно
к
а зиат­
ской
замкнутости
и
деспотизму,
перено с
столицы
назад
в
Москву
и
т.
д.
Достоевский
учит
нас
см отреть
на
исторические
процессы
глубже.
Для
н его
гл ав­
н ыми
критериями
подлинных
перемен,
реформ
б ыли
55


два:
изменение
отношения
к
народу
—
обретение
им
свободы
и
личностных
прав
—
и
гл уб окое
ус во ение
всем
обществом
к ультур ы
(не правил поведения и не
передовой
тех ник и,
а
плодов
развития
человеческой
ду хо внос ти).
В
этом
отношении
реформы
Петра
поч­
ти
не
изменили
русского
общества,
и
только
в
по­
следней
тр ети
XIX века начался процесс подлин­
ных
перемен.
Впро че м,
послушаем
самого
Достоев­
ского.
Он
отнюдь
не
счи тал ,
что
до
Петра
Ру сь
пребыва­
ла
в
некоей
с пячке:
шло
интенсивное
духовное,
поли­
тическое
ра звити е,
создавались
шедевр ы
и ску сс тва.
Достоевский
много
писал
об
этом,
но
сейчас,
чтобы
не
отклоняться
от
темы,
выслушаем
такое
его
рас­
с ужде ни е: «Древняя Россия была деятельна полити ­
чески,
окр аин а,
но
она
в
замкнутости
своей
готови­
лась
быть
не
права,
обособиться
от
чело ве че ства ,
а
чере з
ре форм у
Петр а,
мы,
сам о
собой,
осознали
все­
мирное
значение
наше».
В
этом
кол ос с альн ое,
в се­
мирно-историческое
значение
петровских
рефо р м.
Но
проведены
б ыли
эти
реформы
чисто
«помещичьим»
способом,
утв ержд ал
Достоевский,
с
использованием
народа
в
кач ест ве
безгласной
рабской
рабоче й
силы.
По-настоящему
переход
к
цивилизации
(то есть к
цивилизованным
с оц иа льным
отношениям)
нач ал ся
лишь
с
отменой
крепостного
права.
«Все реформы нынешнего царствования суть пря­
мая
противоположность
(по существу)
реформам
Петра
Великого
и
упразднение
их
во
всех
пунктах.
Освобождение
народа
ес ть,
например,
прямая
про-
тивуположность
взгляду
Пет ра
(закрепившего на­
ро д)
на
русский
народ
как
на
матерьял,
пла тящий
подати,
деньгами
и
пов инност ям и,
и
не
более.
Са мо­
управление
есть
прямая
п ротив упол ож ность
(узень­
кому)
взгляду
Пет ра
на
Ро ссию
как
на
помещичью
экономию
на
крепостном
ос но вании ,
где
народ
«не
ж иви»
и
где
все
управляется
несколькими
управляю­
щ ими
от
помещиков,
т.
е.
чиновниками
с
помещиком
Петром
во
гла ве,
получающим
доходы
для
войны
с
шведом.
Классическое
образование,
нак оне ц,
ес ть
прямая
противуположность
взглядам
Петра
на
образование,
никогда
не
возн оси вш имс я
дальше
техники
и
насущ­
ной
полезности,
требовавшим
мичманов,
литейщиков,
кузнецов,
с лесар ей
и
проч,
и
да же
не
ставившим
ни­
56


когд а
и
вопроса
о
том,
что
такое
че л овек
образован­
н ый.
Ны нешн ее
цар ство вание
решительно
мож но
сч и­
тать
нач ало м
конца
петербургского
периода
(столь
длинного)
русской
истории.
(Задыхание России в
тесных
петровских
р амках .)
дВ
Там ,
где
образование
начиналось
с
тех н ики
(у нас реформа Петра), никогда не появлялось Ари ­
стотелей.
Напротив,
з амеч ал ось
необычайное
сужи­
вание
и
скудость
мысли.
Там
же,
где
начиналось
с
Ари стот еля
(Renaissance, 15- е
ст ол ети е), тотчас же
дело
сопровождалось
великими
тех ни ческими
откры­
тиями
(книгопечатание,
п ор ох) <...>
и
расширением
человеческой
мыс ли
(открытие Америки,
реформация,
от крыти я
астрономические
и
проч.).
И
как
сл едс твие ,
суверенность,
права
личности
и
культура
так
и
не
б ыли
усвоены
русским
обществом
в
результате
петровских
реформ
—
вернее,
бы ли
усвое­
ны
ли шь
формально.
«Мне всегда казалось,—п иса л
Достоевский,—
что
у
нас
только
форма
и
сост ав л яет
цивилизацию,
и
не
б удь
формы
—
все
бы
на
бале
передрались,
пот ому
что
мы
не
имеем
внутренней
потребности
уважать
в
другом
человека,
как
это
все
еще
ес ть
и
продолжает
быть
в
Европе,
а
что
нас
этому
н аучи ли
лишь
ме­
ханически,
хотя
всегда
оставалось
«gratez le russe»
*.
Но
тем
не
менее
д ворян с тво
уже
вырабатывало
из
себ я
подлинно
лучших
людей,
которые
могли
бы
стать
по д линным и
рук овод ит ел ями
и
преобразователями
общества.
П осле
отмены
крепостничества
эта
часть
общества
стала
вырождаться
и
размываться.
«Но не­
ужел и
д воря нин, —
с
тревогой
п исал
Достоевский,
продолжая
вышеприведенную
запись,—
хотя
б
с
на­
ружно й
цивилизацией,
уничтожился
с
освобождением
крестьян.
Вот
почему
и
хорош о,
что
одеваются
в
платья,
ра­
ду ющий ся
вид...
Фор мы
бы ли
необходимы,
их
надо
удержать.
Это
по те нция» .
Революция
уни чт ож ила
дворян,
уничтожила
и
фор мы,
которые
мо гли
бы
стать
в сеоб щей
реальностью...
Но
Достоевский
не
б ыл,
как
можно
подумать,
сторонником
сословных
разделений.
У
него
есть
такая
за пи с ь: «Сословность
—
отвлеченность,
социализм».
* Начало французской пословицы: «Поскребите русского,
и
вы
обн а ружи те
т ат арин а».
57


Дейст вит ельн о ,
мы
можем
сейчас
сказ ат ь:
ни
од но
общество
не
бы ло
столь
сословно
разъединено,
как
советское,
до
начала
ныне ш них
перестроечных
п ро­
цессов,
ибо
захватившие
то
или
иное
место
в
ие рар­
хии
(в политике,
в
научном,
художественном
мире,
в
«сфере распределения») обычно удерживали его до
конца
жизни,
ес ли
не
расправлялись
св ои
же
—
«сни­
зу»
уб рать
кого-то
бы ло
невозможно.
В
противопо­
ложность
так ому
разделению
Достоевский
выд ви гал
сво ю
мечту
о
том,
что
нас ту пит
время
лучших
лю­
дей ,
к ото рые
са ми
бу дут
выд вига ться
из
ср еды
св о­
бодного
на ро да,
как
носители
лучших
качеств
на­
родных
и
по
этому
именно
праву
являющиеся
его
руководителями.
Восприняв
лишь
европейские
формы,
верхние
сл ои
общ ест ва
оторвались
от
н ародн ых
корней,
от
истоков
нар одно й
нравственности
и
культуры,
лишившись
тем
самым
возможности
пол ноц енно го
усвоения
и
миро­
вой
ку льт уры
(которое ведь и возможно лишь на на­
циональной
о сн ов е), поддавались некритически усво ­
ен ным
з ападны м
тео риям,
принимая,
по
словам
До­
ст оев ског о,
ср азу
за
аксио м у
то,
что
на
Западе
является
ли шь
гипо те зо й. «Интеллигентный русский,—
пи сал
Достоевский,—
в
огромном
ч исле
экземпляров,
ес ть
не
что
и ное,
как
у мст венн ый
пролетарий,
п ро­
шедший
через
бонн
и
гувернеров
ветром
Евр опы.
Не­
что
без
зе мли
под
собою,
без
почв ы
и
начала,
носи­
мый.
Можно
с казать :
блаженны
нищие
духом,
но
нельзя
ск азать :
блаженны
пролетарствующие
д ухом ».
Деся т ил ети ями
этот
тез ис
—
о
западном
происхож­
дении
наших
революционных
идей
—
высмеивался
со­
ветской
официальной
пропагандой
вкупе
с
официаль­
ной
исторической
наукой
и
официальным
литературо­
ведением
(из одного ведомства направлявшимися) .
Но
ни
мы
сейч ас,
ни
Достоевский
сто
лет
назад
не
п ред­
ставляли
себе
дело
так,
как
в ыгляд ит
оно
теперь
в
интерпретации
того
солидного
ведомства
и
авторов
журнала
«Молодая гвардия»: - су щес тву ет - де
некий
антирусский
цент р,
откуда
нам
подбрасываются
раз­
рушит ел ьные
идеи,
а
здесь
платные
или
одураченные
исполнители
разрушают
государство.
Нет,
революция,
б езус лов но,
имела
свои
корни
и
причины
именно
на
этой
земле
и
совершалась,
в
конечном
ит оге,
частью
самого
народа.
Но
мы
сейчас
пытаемся
разобраться
в
том,
почему
со чета ние
нем ецко й
классической
фи­
58


лософии,
английской
политической
экономии
и
фран­
цузского
утопического
соц иализ м а
(как определил
Ленин
составные
ч асти
мар ксиз ма)
им енно
здесь,
в
Рос с ии,
потрясло
до
основания
страну,
им енно
здесь
стало
объектом
языческой
ве ры
и
ожидания
чу да
в
тече ние
се ми
десятилетий
и
именно
отсюда
начало
свое
ра зр ушите льное
шествие
по
миру.
Итак,
пи сал
До с то ев ски й , «наше общество всех бо­
лее
готово
к
ниг ил изму .
Слав а
Богу,
что
не
нар о д».
Впрочем,
тут
же
д обав лял
о н, «народ иными древни­
ми
властителями
нашими
обращен
был
в
п одатн ую
единицу».
Отс утств ие
культуры,
дву хсо т лет няя
«от­
вычка»
от
реального
д ела
(Достоевский имел в виду
ту
ча сть
русского
общ ес тва,
которая
в
результате
петровских
реформ
оторвалась
от
народа
и
ли бо
пр е­
давалась
безделью,
л ибо
зан им ала сь
бюрократиче­
ской,
пустотелой,
бессодержательной
деятельностью)
пр ивели
к
лености
и
усыплению
дух а
(откуда уже
короткий
п уть
к
его
зак абале н ию
силами
зла), к раз­
руш е нию
прежних
ид еа лов
и
неспособности
обрести
н овые
—
а
на
порушенное
духовное
пространство
ак­
тивно
проникают
революционные
и деи.
«Все делается рабски,
мы-
рабы,
не
научились
б ыть
самостоятельными.
Нет
самостоятельности.
За­
метьте,
что
наш
либерализм
и
наша
да же
кр асно та
именно
тем
характеризуются,
что
преследуют
всякое
з ар ож дение
на
Руси
самостоятельности.
И
это
с
са­
мо го
нач ала
нашего
либерализма,
с
Белинского,
с
Герцена.
Они
только
мелкое
либеральничанье,
но
в
глав н ом
самые
страшные
консерваторы
и
есть.
Sta­
tus quo —
красные
отрицают
вс е,
но
рабски
неориги­
наль н ы.
Отрицание
же
всего
—
потому
что
дешево
до­
стается,
не
требуя
малейшего
изучения;
дв е- три
науки,
атеизм
и
коммунизм
(ибо у нас никогда не было со­
циализ ма,
его
прямо
ра зр ешили
формулой
коммуниз­
ма
и
примером
интернациональной
коммуны)
не
тре бу ют
никакой
науки
и
школы.
Неученый
может
даже
не
прочесть,
а
услышать
от
товарища,
и
уж
(искренно и чистосердечно)
презирает
всех.
Кругом
них
рабское
молчание,
и
сочувствующих
и
несочув­
ствующих.
Последнее
хуже,
потому
что
р абско е
и
тру сл ивое
м ол чани е».
Народ
же
—
не
только
крепост­
ные
крестьяне,
которым
по сле
ца рск ого
указа
1861 г.
еще
дол го
надо
б ыло
переходить
в
иное
качество,
но
и
городские
обыватели,
молодежь
и
уч ите ля,
уче­
59


ные
и
литераторы
—
привык
повиноваться.
П оте ряв
или
разрушив
в
своем
сознании
од ну
веру
и
одно
подчинение,
они
тут
же
искали
другую
веру
и
другого
командира.
«Все мы воспитались в самой фантасти­
ческой
бездеятельности
и
в
дв ухс отле тн ей
отвычке
от
вс я кого
дел а.
Ч иновна я
деятельность
бы ла
фор му­
лой
бездеятельности.
Только
предлагалось
и
позволя­
ло сь
з ан яться
развратом.
Общество,
отученное
и
ко­
торому
запрещена
всякая
самодеятельность
гражда­
ни на,
не
только
не
сложилось,
но
и
разложилось
до
заразы
собою
д аже
низших
слоев.
Не
выработалось
н иче го.
Мысль
обра ти лась
в
мечтательность,
в
предполо­
жительность.
(Ничего удивительного,
что
явились
со­
циа лист ы
рьянее
западных,
там
са мо
правительство
пр и уча ло.)
Ничег о
удивительного
тоже,
что
эти
со­
циалис ты
были
крепостники,
как
в
средних
ве ках,
ибо
потеряли
малейшее
чувство
долг а
и
гражданствен­
н ости.
Гуляли
лишь
м ысль
и
э стетичес ко е
чув с тво,
а
д ело
слу ша лось
самого
грубого
эгоиста».
Да,
эти
социалисты,
русские
революционеры,
во­
истину
б ыли
крепостники,
ибо
на
народ
они
смотре­
ли—
в
русле
сложившихся
«властных»
традиций
—
тодно
как—на
«податную единицу»— на
средство
для
д ост ижен ия
своих
целей.
Вследствие
утвердившейся
т р адиции
изменять
судьбу
народа
посредством
ре­
в ол юций
«сверху»
*,
многовекового
отсутствия
общест­
венной
свободы
(именно об общественной свободе
ре чь
—
подчеркиваю,
ч тобы
не
спешили
с
уп река ми
в
приписывании
всему
народу
ра бс кой
и
холопской
п си­
хологии:
любой
сознательный
христианин
—
то
ес ть
практически
большинство
народа
до
начала
XX ве­
ка—
являетс я
человеком
свободным
постольку,
по­
скол ь ку
прочна
в
нем
ве р а), присущее всем револю ­
ционерам
в
ми ре
представление
о
народе
как
о
«кос­
ной
массе», которую надо «п ере со зд а ть
и
переделать»,
«заставив нас слушаться», именно в России получило
наиб ол ьше е
ра с прос тр анение
(на тот период,
конечно;
пот ом
нашлись
опередившие
—
в
Китае,
Кампучии).
При чем
любопытно
и
в
высшей
степени
характерно,
что
если
в
годы
жизни
Достоевского
подобные
взгля­
ды
принадлежали
представителям
высшей
а ри сто кра­
* Глубокий анализ этой исторической традиции русской об ­
щественной
жизни
Н.
Эйдельманом
в
книге
«Революция сверху»
в
России».
М.,
Книга, 1989.
60


тии,
барам-западникам,
то
в
последующем
те
же
вз гляд ы
бы ли
полностью
восприняты
революционера­
ми—
выходцами
из
самых
народных
низов.
Достоев ­
ский
п исал : «Почему в Европе называющие себя де­
мократами
всегда
с тоят
за
народ,
по
край ней
мер е
на
не го
о пи ра ются,
а
наш
демо кр ат
зачастую
аристократ
и
в
конце
концов
всег да
почт и
служит
всему
тому,
что
подавляет
народную
сил у,
и
кончает
господчиной.
О,
я
в едь
не
утверждаю,
что
они
враги
н арода
созна­
тельно,
но
в
«бессознательности» -TM
и
т р агедия ».
Вот
коренной
порок
первых
поколений
революционеров,
четко
обозначенный
Достоевским
тог да,
когда
ни
о
к аком
засил ь е
«инонационального элемента»
в
рус­
ском
освободительном
движении
еще
не
был о
и
ре­
чи.
«Демократы наши любят народ идеальный,
в
от­
ношении
к
к оторому
тем
скорее
готовы
исполнить
св ой
долг,
чем
он
никогда
не
существовал
и
су щест ­
вовать
не
будет». «У
многих
из
наших
ра ди кал ов-
«европейцев»,—
добавлял
Достоевский,—
сердце
чи­
стое ,
справедливости
и
любви
жа ждущее », но они
«любят русский народ таким,
ка ким
желали
бы
его
видеть
и
каким
представляют
его...
А
так
как
народ
никогда
та ким
не
сдел ает ся ,
каким
бы
его
хотели
ви­
де ть
наши
ум ник и,
а
останется
сами м
собою,
то
и
п ре дви дится
в
будущем
неминуемое
и
оп ас ное
стол к­
новение».
Первое
такое
столкновение
п роизошл о,
ког­
да
выяснилось,
к
1918—1919 гг .,
что
русский
крестья­
нин,
да
и
русский
пролетарий
во все
не
жел ают
того
с оциа лизм а,
который
принесли
большевики.
И
на­
чалось
внедрение
жел езо м
и
к ров ью.
«Отрицательная любовь»
к
народу
очень
с коро
может
перейти
и
в
«положительную ненависть»,—
предупреждал
Достоевский.
У
перв ых
поколений
ре­
волюционеров
этот
п ро цесс
совершался
большей
ча­
с тью
потом у,
что,
как
проницательно
замечал
писа­
тел ь , «сознание своего полного бессилия помочь или
принести
хот ь
какую-нибудь
пользу
или
облегчение
страдающему
человечеству
в
то
же
время,
при
по л­
ном
в ашем
убеждении
в
этом
страдании
человечест­
ва,
мож ет
да же
обратить
в
сердце
ваш ем
любовь
к
человечеству
в
ненависть
к
не му».
Отс юда
уже
пря­
мой
пут ь
к
печально
знаменитой
фра зе
«любимца
пар ти и»
Н.
Бу х ари на: «Пролетарское принуждение
во
вс ех
своих
формах,
нач ин ая 'от
расст рел ов
и
ко н­
чая
трудовой
повинностью,
является,
как
ни
па ра­
61


доксально
это
з вучи т,
методом
выработки
коммуни­
стического
человечества
из
человеческого
материала
капи тал исти ч еско й
эпохи»
—
фразе,
первоначально
ка­
зав шей ся
немыслимой,
невозможной
в
устах
такого
человека.
Но
Достоевский
и
таки е
рассуждения
и
действия
провидел
заранее.
«...Е с ли
нар од
вас
не
послушается,
то
вы
тотчас
же
на
не го
рассердитесь
и
от
н его
от­
ступитесь,—
пр едр екал
он
«народным заступникам» . —
И
ка кие
же
вы
деспотики!
Нет
вот
желай
этого,
по­
то му
что
это
разумно.
Да
он
(народ. —
К.
С.)
прямо
ск а жет,
что
это
неразумно,
потому
что
вы
предре­
шаете
природу
его...»
А
когда
отступишься
от
на ро­
да,
возникнет
возможность
(затем и необходимость)
п ер ейти
от
ме то дов
словесного
убеждения
к
иным
мет одам.
Вот
что
пр едрек ал
он
«благодетелям»
на­
рода
после
их
возможной
победы
(признаюсь,
когда
вп ерв ые
в
ранней
юнос ти
прочел
эти
слова,
они
по­
ра зили
ме ня
—
та кое
предвидение
из
XIX века каза­
лось
чудом): «Закрепостите вы его (народ.—
К.
С.)
опять!
Пушек
на
не го
будете
выпрашивать!
А
пе-
чать-то
—
печать
в
Сибирь
сошлете,
чуть
она
не
по
ва с!
Не
только
сказать
против
вас,
да
и
дыхнуть
ей
п. р^два с_ шсл ьзя _ б_ уд ет»^_11о.
частно му^-повод^(про^-
шение
ректора
П ет ерб ургско го
ун ив ерси тета
против
пуб лика ции
письма,
осуждающего
студентов-нигили­
стов)
он
делает
тако й
пророческий
выв од: «Чего же
после
того
бо ять ся
дат ь
свободу
народу.
Дайте,
мы
ее
сами
окрутим
и
введем
в
границу.
Во
всяко м
ли­
берале—
чиновник
и
попиратель
свободы
нар одно й» .
В
за писных
тет рад ях
Достоевского
ес ть
т акая
запись:
«Таким образом,
в
сущности
социализм
возбуждает
проте ст
личности
и
никогда
не
осуществится...»
Недооценил
Достоевский
возможную
сил у
по дав­
лени я
личностного
протеста?
Нет,
продолжим
чтение
этой
записи:
«Ваша разумность совсем неразумна;
ибо
она
не
ук ажет,
что
делать
с
протестом
личности,
кроме
де с­
потического
к
нем у
от нош е ния.
Но
она
перевоспитается
в
раз умн ос ть,
и
лично­
ст ей
не
буде т ...
Ку да
вы
денете
протест?
Какой
протест?
Вс який.
Дурной
или
хороший
про т ест
л ичнос ти
против
стадности
и
вообще
протест
во
что
бы
то
ни
62


стало
—
прямо
признать
за
нормальное,
что
э тот
п ро­
те ст
пор оче н
и
карать
за
нег о.
Это
уже
«Китай».
Что
и
осуществилось,
как
в
переносном,
так
и
в
прямом
смысле.
Ну
а
в
сознании
последующих
поколений
«благодетелей»
уже
го спо д ство вала
одна
лишь
«идея»
во
что
бы
то
ни
стало
уд ержать
власть,
д аже
це ной
уничтожения
большинства
народа.
Т еррор,
на­
чат ый
с
первых
же
месяце в
революции,—
по
сущест­
ву,
война
с
народом
—
пр ид авал
последующим
ра с­
пр авам
как
бы
некое
идеологическое
оправдание.
Но
даже
сейчас,
когда
уже
никакого
оп р авдан ия
н ет,
если
встает
вопрос:
жизнь
и
зд ор овье
деся тко в
тысяч
л юдей
или
вла с ть,
выбирают
однозначно
—
вла ст ь.
Чернобыльская
история
том у
пример.
Но
уже
во
вн ешне
ми рн ой,
никому
вроде
бы
конкретно
не
угрожавшей
деятельности
ре волю цио н­
ных
демократов
Чернышевского,
Добролюбова,
Писа­
рева,
Михайловского,
Зайцева
и
других
Достоевский
сумел
ув и деть
страшные
перспективы
будущего
на­
сил ия.
Речь
идет
да же
не
о
стремлении
давать
настав­
ле ния
искусству,
но
о
главном
в
общественной
дея­
тельности
неверующих,
недостаточно
укорененных
в
к ульт уре
людей,
доверяющих
исключительно
полу­
ченным
знаниям: «Г-бов
(Добролюбов. —
К.
С.) —
т ео­
ретик,
иногда
да же
мечтатель
и
во
мно гих
сл учаях
пло хо
зн ает
действительность,
с
действительностью
он
обходится
даж е
уж
слишком
бесцеремонно;
наг ибает
ее
в
ту
и
другую
сторону,
как
зах очет ,
только
бы
по ста вить
ее
так,
чтоб
она
доказывала
его
ид ею».
Подобная
склонность
не
бы ла
личной
особенностью
Добролюбова.
Вот
какое
существенное
качество
ре­
волюционеров
пророчески
отм еча л
Достоевский: «Ни­
когда
не
удостоят
вникать
в
реальную
пр авду
вещей,
а
удаляются
в
свои
теоретические
определения,
сде­
ланные
ко г да-то
на
великой
сходке...
а
м ежду
тем
о каз авши еся
в
и ных
сл уча ях
страшной
близоруко­
ст ью
и
нес пр аве дли во сть ю ». «Теория
хорошо,
но
при
некоторых
условиях.
Если
она
хочет
формулировать
жизнь,
то
д олжна
подчиняться
ее
строгому
контролю.
Иначе
она
станет
посягать
на
жизнь,
закрывать
гла­
за
на
факты,
начн ет,
как
говорится,
наг ибать
к
се бе
дейст вител ь но сть ».
В
результ ате
отношения
с
наро­
до м,
предрекает
Достоевский,
неизбежно
будут
стро­
иться
по
такой
с хе м е : «Народ должен подойти к нам,
63


или
луч ше
мы
должны
подвести
его
к
себе,
пот ому
что
в
н ас,
собственно,
витают
общечеловеческие
идеа­
лы,
мы
п редст авит ели
на
Руси
прогресса
и
цивилиза­
ции
*.
А
народ
глух,
ничего
до
сих
пор
не
выработал;
ср еда
народная
бессмысленна,
тупа».
Говоря
об
од ном
из
«радикальных»
социальных
предложений
Добролюбова,
демонстрирующем
оч е­
видное
пренебрежение
конкретными
людскими
судь ­
бами,
Достоевский
п иш е т: «Слава Богу,
что
это
по
к райн ей
ме ре
только
в
лите ра ту рной
статье,
а
не
на
деле ».
Д е йстви тел ьно,
на
де ле
это
обернулось
уж ас­
ными,
неисчислимыми
бедст вия м и.
В
деятельности
Чернышевского
и
Добролюбова
«нагибание к себе действительности»
происходило
л ишь
на
бумаге;
но
их
последователи
де лали
это
уже
при
помощи
пулеметов
и
ор уд ий,
пыток
и
расстре­
л ов.
Посягательство
на
жиз нь
происходило
уже
вп ряму ю
—
на
жизнь
миллионов
и
миллионов
со­
граждан.
И
это
бы ло
неизбежно.
В едь
основа
всякого
на­
сильственного
п ерев орота
(инициаторы которого не
желают
ждать,
когда
в
душах
л юдей
произойдут
со­
ответствующие
изменения
и
даже
не
зад ают ся
по­
до
бны м
вопросом—
насколько
л юди
готовы
ънутр ен“-_
не
к
предполагаемым
социальным
переменам
—
до
захвата
власти,
рассчитывая
пр о изв ести
пре об разова­
ние
внутреннего
мира
сограждан
быс т ро,
в
дв а- три
приема
по том )—основа
любого
подобного
переворо­
та
есть
«нагибание действительности» .
И
чем
пере­
в орот
ра ди кальн ее
расходится
с
пр едшест ву ющ им
миропорядком,
тем
«нагибание»
— сильнее.
А
д опу­
стивши
в
принципе
тако е
насилие
над
жизнью,
над
человеком
—
дойдешь
и
до
ГУ ЛАГ а,
и
до
массовых
расст рел о в.
Неизбежно
до йдешь ,
а
если
са ми
за ч ина­
тел и
не
дойдут
(удержат рудименты морали), то те,
кого
они
вы зв али
к
активной
деятельности
и
кому
развязали
руки
своими
действиями,—
те
дойдут.
Однако
на
самом
де ле
те х,
кто
не
мог
бы
дойти,
оказывается
очень
мало.
Ведь
сама
цел ь
—
по сяг а-
* Впоследствии большевики не раз использовали такой -
про­
пагандистский
пр ием:
хотя
нас
мало
и
мы
пользуемся
под­
де ржкой
м еньш инст ва
народа,
тем
не
менее
мы
лучше
и
глубже
всех
понимаем
на родн ые
интересы,
а
потому
вы ража ем
вол ю
в сего
народа
(см. ,
напр.,
статью
В.
И.
Ленина
«Выборы в Уч­
редительное
собрание
и
диктатура
п ролет ариат а» (ПСС,
т.
40).
64


тельство
на
жизнь
—
отбирает
таких,
кто
внутренне
уже
готов,
кто
выбрал
для
себя
именно
э тот
метод
ра зр еше ния
жизненных
проблем,
кто
есл и
и
п ере жи­
ва ет
чью-либо
сме рть
—
то,
как
язы чник
по
Еванге­
ли ю,
то лько
смерть
родственника
или
друга
(«любя­
щих
в ас»), а жизнь и смерть других
—
тысяч
и
мил­
лио но в—
осмысляется
лишь
тео р етиче ски.
И
так
повелось
не
вч ер а. «Пестель засекал людей»,—
отмечал
в
«Записных тетрадях»
Достоевский.
«Это утвержде­
ние
не
соответствует
действительности»
—
ничтоже
сумняшеся
о тмечаю т
в
комментариях
публикаторы
*,
как
будто
жизнь
Пестеля
им
и зве стна
в
мельчайших
подробностях.
Не
имею
в
данный
момент
возм ож но­
сти
ни
подтвердить,
ни
опровергнуть
приводимый
Достое в ским
факт,
но
дело
ведь
в
другом:
авт орс тво
Пестеля
в
«Русской правде»
никто
отрицать
не
бу­
дет ,
а
там
разр аб отан а
та кая
тот алит арн ая
система
подавления
всяческого
инакомыслия
в
будущем
гос у­
дарственном
устройстве
и
такая
всео хв аты ваю щая
система
обеспечения
«государственной безопасности»,
какая
в
полной
ме ре
бы ла
осуществлена
только
Ст а­
линым.
Отсюда,
от
подобных
проектов,—
через
несколько
этапов
—
уже
прямая
дорога
к
Нечаеву
с
его
кредо:
«Любить народ —
значит
водить
его
под
ка рте чь».
А
дальше
уж
и
особых
изменений
не
было
—
разве
что
в
масш та бах
— через
1917—1924 гг . ,
1929—
1939 гг. ,
вплоть
до
Новочеркасска
(1962 г. )
и
нынеш­
них
Тб илис и
и
Виль нюса.
«Вы хотите,
чтоб
вас
не
слу ша ли,
а
слушались»,—
п исал
Достоевский
о
Чернышевском.
Но
когда
До­
стоевский
предупреждал,
что
рвущиеся
«облагоде­
те льс твова т ь»
нар од
деят ели
в
скором
времени
после
прихода
к
власти
народ
о пять
скуют
и
пушки
будут
на
не го
требовать,—
это
воспринималось
как
полеми­
ческое
преувеличение.
Но
вот
наступил
1918 год
—
и
по
прик азу
Советской
власти
п ушки
открыли
ог онь
по
крестьянам
Воронежской
губернии,
протестовав­
шим
про тив
продразверстки.
Это
был
од ин
из
первых
за лпов
(не самый первый,
конечно)
той
войны
про­
тив
собственного
народа,
которую
коммунисты
вели
семьдесят
четыре
года.
«Я не знаю другой страны,
в
которой
власти
так
боялись
бы
своего
нар о да»,—
* Литературное наследство,
т.
83.
М.,
Наука,
1971, с.
634.
5К-
Сте па нян
65


сказал
в
выступлении
по
телевидению
(14/11.1991 г. ,
«Пятое колесо») грузинский режиссер Тенгиз Абу­
ла дзе.
Так
боялись
и
до
тако й
степени
ни
во
что
ста­
ви ли
бы
жизнь
сво их
подданных,—
до бави л
бы
я.
Во звра щая сь
к
деятельности
революционных
де­
мократов,
оппонентов
Достоевского,
следует
еще
до­
бавить,
что
и
вся
будущая
программа
насилия
над
иску сс тво м
уже
была
за ложен а
в
их
р ассуж дения х
и
действиях.
Выступая,
на
первый
вз гля д,
за
свободу,
о ни,
вероятно,
не
отда в ая
да же
се бе
в
том
отчет,
шли
к
самому
настоящему
тоталитаризму,
ибо
присваи­
в али
себе
монополию
на
зна ние
т ого,
что
п о лезно
и
что
вредно
для
нар од а,
и,
во-вторых,
пола га ли,
что
они
в
си лах
и
обязаны
влиять
на
исторический
процесс.
Вот
что
писал
тот
же
Михайловский,
считая
необ­
ходимым
ра зъяс ни ть
читателям,
почему
«Отечествен ­
ные
записки»
печатают
роман
«Подросток» . «В о -п ер ­
вых,
потому,
что
г.
Достоевский
ес ть
од ин
из
наших
талантливейших
беллетристов,
во-вторых,
потому,
что
сцена
у
Дергачева
(обличительное изображение мо ­
лодежного
кружка.—
К.
С.), со всеми ее подробно­
стями,
им еет
чисто
эпизодический
характер.
Будь
ро­
ман
на
этом
име нно
мотиве
по ст р ое н, «Отечественные
запи ски»- пр ин уждё ны
б ыли
бы
отк азат ься
от
чести
в идеть
на
сво их
ст ра ницах
произведение
г.
Достоев­
ского,
даже
если
б
он
был
гениа льны й
писатель»
*.
Таким
образом,
революционно-демократический
кри ­
тик,
д аже
после
«Преступления и наказания»
и
«Иди­
о та », отнюдь не был убежден,
что
Достоевский
— ге­
ниальный
писатель,
но
гла вное
—
да же
б удь
ему
и
его
коллегам
заранее
из вест но,
что
перед
ними
про­
изведение
ген иа льн ого
а втор а,
они
бы
оставили
его
не
на печа т анным ,
ес ли
б
оно
не
соответствовало
их
направлению.
Такая
поз иция
не
о бо ра чив алась
беда­
ми
в
тогдашних
условиях
(от нее страдали только
те
читатели
«Отечественных записок»,
которые
не
был и
подписаны
ни
на
какое
ин ое
издание), но она
ст ала
разрушительной
для
к ульт уры
в
тех
у слов иях
*
ког да
наследники
этих
деятелей
установили
монопо­
лию
и
на
всю
печать
в
стр ан е.
А
чтобы
ге ни ал ьные
писатели
не
только
не
из давал и,
но
и
не
писали
свои
не
соответствующие
на шим
задачам
произведения,
мы
* Литературное наследство,
т, 83, с, 66.
66


их
вообще
л ишим
возможности
писать,
свободы,
а
то
и
жизни.
«Фашизм
—
это
един ств енны й
политический
строй,
который
не
соз дает
к ульт урн ых
ценностей»,—
п исал
Хеми н гу эй.
У вы,
приходится
признать,
что
все
не
только
гениальные,
но
и
просто
талантливые
пи­
сатели
(композиторы,
художники)
в
на шей
стране
—
из
тех ,
кто
вообще
см ог
пробиться
к
творческой
дея­
тельности,—
жи ли
и
творили
не
просто
в
постоянной
конфронтации
с
в лас тью
(творческие люди вообще
р едко
находятся
в
со юзе
с
любой
в ла стью), но бук­
вально
ве ли
с
эт ой
вла с тью
борьбу
за
вы жива ние .
В се,
да же
такие
«советские классики», как Горький,
Маяковский,
Шолохов
(периода создания « Ти х ого
Дона»
и
«Поднятой целины»).
Но
вначале
случилось
именно
то,
о
чем
мечталось
Достоевскому,— «народ
и
ю ное
поколение
интелли­
генции
н ашей
сойдутся
вместе
вдр уг
и
во
мно гом
и
г оразд о
ближе
и
успешнее
найдут
д руг
друга,
чем
то
б ыло
в
наш е
время
и
в
наше
по ко ле ние»
—
однако
на
совсем
ино й
ос нов е.
На
ос нове
марксизма,
для
которого,
как
мы
мо­
жем
с
пом ощь ю
Достоевского
по нять ,
в
си лу
ряд а
исторических,
психо л ог ическ их ,
политических
причин
наилучшим
полем
распространения
оказалась,
ув ы,
именно
Россия.
Россия,
в
которой
он
был
воспри­
нят—
одними
сознательно,
другими
—
неосознанно
—
в
качестве
нов ой
р елиг ии,
или,
вернее,
нового
куль­
та
*.
К
сознательно
принявшим
марксизм
в
кач ест ве
но вого
культа
я
отношу
тех
образованных
рев олю­
цио нер ов,
которые
изучили
труды
Маркса
и
Энгельса
и,
понимая,
что
они
не
дают
ответа
на
то,
как
стр о­
ить
коммунизм
после
революции,
по бед ивше й
лишь
в
одной
стр а не,
да
еще
такой,
как
Ро сс ия,
тем
не
ме нее
пошли
на
свер ш ение
подобной
революции,
надеясь,
что
марксизм
впоследствии
явит
какое-нибудь
чуд о.
А
потом,
после
серии
кровавых
бань,
когда
эти
п ер­
воначально
со еди ни вши еся,
б ыли
пог оло вно
перебиты,
а
с
ними
и
те,
кто
вообще
на
подобной
по чве
об ъед и­
* Хочу вспомнить в этой связи и такое высказывание Досто ­
евск о го
о
сп ир ити зме : «Спиритизм — какая глубокая чья - т о
на­
смешка
над
людьми ,
изнывающими
по
утраченной
истине,
и
тут
кто-то
говорит:
постучите-ка
в
ст ол,
и
мы
в ам,
пож алу й,
ответим,
что
вам
дела ть
и
где
ваш а
ист ин а».
Не
таковы
ли
б ыли
отношения
бо ль шинс тва
адеп то в
марксизма
с
этим
уче­
нием?
5*
§7


няться
не
хотел,
установилась
в
30- е
год ы
та
«все -
целость
и
духовная
неразделенность
миллионов
на ро­
да
нашего
и
теснейшее
един ени е
его
с
монархом»,
которую
Достоевский
мыслил,
конечно,
совсем
по-
другому...
Последствия
этого
духовного
един ения
мы
не
можем
преодолеть
до
сих
пор.
Говоря
о
начавшемся
общественном
обновлении
после
Крымской
войны,
Достоевский
пишет: «К это­
му
д вижени ю
примкнуло
множество
нахального
и
г рязно го
на род у,
и
чистые
сердцем
ру с ские
лю ди,
действительно
жаждавшие
тогда
обновления
повсе­
местного
и
нового
слова,
не
разобла чи ли
в
них
него­
дяев,
л юдей
бездарных
и
без
убеждений,
и
даже
п ро­
дажн ы х.
Напротив,
думали,
что
они-то
и
за
Россию ,
за
ее
интересы,
за
о бно вл ение,
за
народ
и
общество...
Теперь
этой
оши бки,
кажется,
не
повторится...»
По­
вторилось,
да
еще
как
повторилось,
увы.
Все
это
—
соединившись
и
обра зов ав
ко
второму
десятилетию
нынешнего
века
гигантскую
«критиче ­
ску ю
м ассу»
—
и
взорвалось
теми
трагедиями,
кото­
рые
обрушились
зат ем
на
н ашу
землю.
Сбылись
са­
мые
ужа сн ые
предположения
Достоевского,
вспом­
ним: «Достигнуто ли даже это- т о
(гарантия от
-фи зичес ког о
-ист-ребл
да же
для
этих-то
Не вск ого
проспекта
детей?»
«Мы,
р у сские,
прежде
всего
боимся
истины,
исти­
на
нам
ка жетс я
чем-то
слишком
уж
ск у чным
и
п ро­
з аич еским, —
грустно
писал
в
к онце
жизни,
отча ив а­
ясь
достучаться
до
соотечественников,
Достоевский.—
Истина
ле жит
перед
людьми
по
сто
лет
на
столе,
и
ее
они
не
берут,
а
гоняются
за
придуманным,
имен­
но
пот ом у,
что
ее-то
и
счит аю т
фантастическим
и
уто ­
пическим».
Но
—
и
тут
мы
под х одим
к
главному
вопросу
на­
шей
работы
—
почему
же
все-таки
не
сумел
ничего
предотвратить,
не
сумел
д аже
приостановить
разви­
тие
этих
губ ит ельн ых
тен ден ций
Дос тоев ск ий,
так
точно
все
предсказавший,
предупреждавший?
Мой
ответ,
может
быт ь,
не
претендующий
на
окон­
чательность
и
всесторонность,
будет
таков:
во
мно­
гом
пот о му,
что
сам
он
оказался
носителем,
и
субъ ек­
то м,
а
порой
и
источником
тех
ра з рушите льны х
про­
цессов,
от
ко торых
стремился
своих
современников
и
потомков
уберечь...


IV.
З ало жник
язычников
(Достоевский
и
«бесы»
национ ализма )
Сравнительно
недавно,
перечитывая
свои
выписки
из
«Дневника писателя», я понял,
что
Достоевского
вполне
можно
использовать
как...
апологета
Октябрь­
ской
ре в олю ции!
Но
об
этом
—
позже.
Ра сс мо трим
пока
непростую
проблему
«Достоевский и язычество»
на
примере
са­
мого
больного,
пож алу й,
для
писателя
вопроса
—
на­
ционального.
Достое в ски й
был
убежден
в
богоизбранности
рус­
ского
народа,
его
особой
миссии
среди
народов
мира.
Главную
характерную
черту
этого
народа
он
форму­
лировал
т ак: «в идее его,
в
духе
его
зак люч ает ся
живая
потребность
в сееди нен ия
человеческого,
все-
единения
уже
с
по лным
уваже нием
к
национальным
личностям
и
к
сохранению
их ».
Достоевский
писал:
«Общая мысль,
идея,
завет
«общечеловеческого еди­
не н ия», всех племен Афета,
и
даж е
даль ше,
го р аздо
дальше,—
от
Сима
и
Хама...—
всемирное
общечело­
веч еск ое
единение
—
есть
нацио нал ьн ая
идея
ру сско ­
го
на ро да;
р у сский
идеал
—
всецельность,
всеприми-
римость,
всече ло веч но ст ь».
Но
убежденность
эта
—
в
та кой
форме
—
никак
не
может
бы ть
названа
нацио­
нализмом.
Потому,
во -пер вых,
что
нести
другим
на­
родам
русский
человек
дол жен
идеалы
лю бви
и
брат­
ства,
не
претендуя
ни
на
что
большее.
Потому,
во-
вт оры х,
что
убежденность
эта
позволяла
писателю
в
то
же
время
(и даже требовала)
кр ити чески
г ля деть
на
своих
соотечественников.
В
эту
же
п ору
Достоевский
сформулировал
од но
из
лучших
в
истории
русской
общественной
мысли
определений
сл авя но ф иль ст ва: «Славянофильство до
сих
пор
еще
стоит
на
сму тн ом
и
неопределенном
идеа­
ле
своем,
со сто ящем ,
в
сущности,
из
некоторых
удач­
ных
изучений
старинного
нашего
быта,
из
страстной,
но
несколько
кни жно й
и
отвлеченной
лю бви
к
о те­
чес тв у,
из
свято й
веры
в
на род
и
его
правду,
и
вм е­
сте
с
тем
(зачем утаивать?
отчего
не
высказать?)—
из
панорамы
Москвы
с
Воробьевых
г ор,
из
мечта­
те льн ых
представлений
московских
бар
половины
семнадцатого
столетия,
из
оса ды
Каз ани
и
Лавры
и
из
прочих
панорам,
представленных
во
французском
вкусе
Карамзиным,
из
впечатления
его
же
Мар фы
69


Посадницы,
прочитанной
когда-то
в
де тств е,
и,
нако­
нец,
из
мечтательной
картины
по лног о
будущего
тор ­
жества
над
немцами,
несколько
даж е
физического...»
Задолго
до
тог о,
как
ревнители
«русского патрио ­
тиз ма», от Сталина до нынешних лидеров «д ух овной
о пп озиц ии», обличали « ко см оп о лит изм», Достоевский
пи сал : «Космополит .
Так
как
я
вижу,
что
нет
космо­
полита,
кроме
русского,
стало
быть
это
существенная
черта
русского,
вот
его
и
особенность».
Но
уде ржа тьс я
на
подобной
светлой
точк е
з ре­
ния
и
понимания
Дос тоев скому,
особенно
в
статьях,
посвященных
внешней
политике,—
нс
удается.
На чи­
н аются
сбои:
сначала
в
виде
одного
из
главнейших,
по
хрис т ианс ко му
уч ен ию,
грехов
—
само ж ален ия
(«Вся политическая жизнь России в продолжение все­
го,
может
быть,
девятнадцатого
столетия
в
сущности
бы ла
лишь
жертвою
ее
Европе
чуть
не
всеми
ее
ин­
те реса ми »).
Но
это
еще
корректируется
такими
спр а­
ведливыми
замечаниями: «Не лучшая ли политика
для
великой
нац ии
именно
эта
политика
чести,
вели­
кодуш ия
и
справедливости,
да же,
по-видимому,
и
в
ущерб
ее
интересам
(а на деле никогда не в
ущерб)?»
__________________
Но
пос те пе нно,
по
мере
р аз вер т ывания
политико­
публицистической
деятельности
Достоевского,
образ
н ар ода,
несущего
лю дям
братство,
вытесняется
обра­
зом
народа
исключительного,
пре вос ходяще го
все
ос та льн ые,
научающего
остальных
основам
бытия.
Впрочем,
предпосылки
к
этому
был и
и
р анее.
Еще
в
1861 году он писал: «Скорее изобретется perpetuum
mobile или жизненный эликсир,
чем
постигнется
За­
падом
р у сская
ист ина,
ру сск ий
дух,
хар акт ер
и
его
направление».
«Да,
мы
веруем,
что
русская
наци я, —
необыкно­
венное
явление
в
истории
чел о ве чес тва». «Даже
фи­
зическими
способностями
р усск ий
человек
не
похож
на
европейцев.
Вс який
р усск ий
мо жет
говорить
на
всех
языках
и
и зу чить
дух
каж дог о
чуждого
языка
до
тонкости
—
ч его
нет
в
европейских
народах,
в
смысле
вс еоб щей
народной
способности».
И
даже
так: «Иде­
ал
к расот ы
человеческой
—
русский
наро д ». (Это,
правда,
в
черновиках.)
Отсюда
уже
од ин
шаг
до
так их
горделивых
ут­
ве рж де ний: «Но похоже ли наше тихое,
смиренное
православие
на
п редра ссуд очны й
м рач ный,
заговор­
70


ный,
пронырливый
и
жестокий
клерикализм
Евро­
п ы?» «Россия сильна народом своим и духом его,
а
не
то
что
лишь
образованием,
например,
своим,
богатствами,
просвещением
и
проч.,
как
в
некоторых
государствах
Европы,
ставших,
за
дряхлостью
и
по­
тер ею
живой
национальной
идеи,
совс ем
иск у сст вен­
ными
и
как
бы
да же
ненатуральными».
А
там
недалеко
и
до
такого,
стоящего
уже
на
опасно й
грани
(если не за ней), заявления: «Русская
з емля
принадлежит
русским,
только
русским,
и
ни
клочка
нет
в
ней
татарской
зе м ли». (Это
по
поводу
необходимости
учитывать
чувства
и
мусульманских
народов
в
приз ыва х
вставать
всем
как
о дин
на
бо рь­
бу
за
освобождение
сл авя нских
б ра тьев
по
вер е,
про­
тив
мусульманской
Ту рци и.)
И
во т,
наконец,
появляется
—
как
черт,
как
к ош­
мар
И вана
Карамазова
—
среди
различных
«масок»
автора
в
«Дневнике писателя» «парадоксалист», со
св оим
рассуждением
о
благотворности
ср аж ений
и
во йн.
Сначала
под
предлогом
б лагот во рн ости
войн
для
иск ус ства,
зат ем
—
спасительности
их
для
всег о
народа,
человечества
и
даже
якобы
оправданности
христианской
ис т иной
(сам же Достоевский не мог
не
понимать,
насколько
она
не
о
том ): «меч не
прейдет
до
кончины
ми ра ». «Народ
в
войну
вы игр ы­
вает
бо льш е,
чем
теряет,
единственное
ле кар ство
от
нер аве нст ва
—
война». «Без
великодушной
идеи
чело­
веч ест во
жи ть
не
может,
и
я
даже
подозреваю,
что
человечество
потому
и
л юбит
войну,
чтобы
участво­
вать
в
великодушной
идее.
Тут
потребность».
Все
эти
рассуждения
можно
бы ло
бы
действитель­
но
сп ис ать
на
«парадоксалиста», если бы,
во-первых,
они
под а вал ись
не
с
такой
очевидной
симпатией
и
хоть
как-то
всерьез
бы ли
оспорены
и
если
бы
—
во-
вт о рых,
и
в
главных,—
они
не
повторялись
пот ом
от
ли ца
самого
автора
«Дневника писателя» .
Им енно
эти -то
высказывания
Достое в ског о
и
могли
бы
бы ть,
по-моему,
с
успехом
использованы
для
доказательства
необходимости
и
благотворности
любой,
самой
кро­
вопролитной
революции
(тоже ведь своего рода « л е­
карство
от
н еравен ства»!): «народ (в
б ой.—
А.
С.)
в есь
пойдет,
вс ей
стомиллионной
ма с со й», «пролитая
кров ь
за
великое
д ело
л юбви
много
значит,
многое
очистить
и
омыть
может,
многое
может
вновь
ожи­
ви ть
и
м ногое ,
доселе
приниженное
и
опоганенное
в
71


ду шах
наших,
вновь
вознести». «Уж
лучше
раз
из­
влечь
ме ч,
чем
страд ать
без
срока », «...пролиянная
кровь
несомненно
спасет...
от
вдесятеро
большего
из­
лияния
крови,
если
бы
дело
отдалилось
и
еще
раз
затянулось».
«Просыпалась новая идея,
в озне сша я,
може т
бы ть,
сотни
тысяч
и
миллионы
душ
разом
над
косностью,
цинизмом,
разв рато м
и
безобразием,
в
котором
купа­
лис ь
до
того
эти
души »
*.
Можн о
с каза ть,
суммируя
многое
вышесказанное,
что
До сто евск ий
надеял ся:
идея
освобождения
сл а­
вянских
пл емен
и
объединение
их
под
руководством
России
мо гла
вы вест и
страну
к
той
ис тинной
ве ли­
кой
идее,
которая
восполнила
бы
духовную
тоску
все­
го
народа.
Но
незаметно
происходит
та
же
подмена,
что
и
в
теории
революции
(правда,
что
называется,
на
порядок
выш е ) : путь к благой цели,
проходящий
через
на с илие
и
подразумевающий
(пусть лишь на
первых
п орах)
б лаго
ли шь
для
из бра н ных,
при вод ит
в
пустоту—благая
цель
растворяется,
как
мираж.
«Теперешний мир всегда и везде хуже войны,
до
того
хуже ,
что
да же
безнравственно
становится
под
конец
его
поддерживать:
нечего
ценить,
совсем
нече-
-г о—
сохранять». (Эта
мысль,
-несколько—напомтшдтси-
щая
молодого
Маяковского,
высказана,
правда,
под
маской
«парадоксалиста» .)
Дале е,
уже
от
самого
Достоевского: «Именно для
народа
война
оставляет
самые
лучшие
и
высшие
по­
следствия...
Как
ни
освобождайте
и
какие
ни
п иши­
те
законы,
неравенство
людей
не
уничтожается
в
ны­
неш нем
об щес тве.
Единственное
лекарство
—
в ойна» .
Что
можно
сказать
об
этом?
Во-первых,
и
в
гл ав­
н ых,
надо
учи тыв ат ь,
кон ечно ,
что,
в
отличие
от
ре­
во л юции,
справедливость
войны
за
освобождение
с ла­
вян
до
сих
пор
не
подвергается
(и врядли подвер ­
гн е тся)
со мне нию:
иными
средствами
насильников
было,
увы,
не
остановить.
Но
тогда
признаем
ито,
что
множество
чест ных
люд ей
то го
времени
и
последую­
щих
десятилетий
не
видели
и ного
пу ти
восстановле­
ния
общественной
справедливости,
защиты
об ездо ­
* Характерно,
что
и
результаты
движения
за
освобождение
славя н
Достоевский
оце нив ает
в
той
же
экза л ьти ров а нной,
с
на­
жимом,
ман ер е,
в
какой
через
несколько
десятилетий
будут
оце­
нивать
свои
до сти жени я
революционеры: «слишком очистилсяго­
ри зонт
н аш,
слишком
ярко
восходит
новое
солнце
н аш е...»
72


ленных ,
кроме
насилия.
Вспомним
роман
«Доктор
Ж иваго »
такого
убежденного
противника
на с илия,
как
Б.
Паст ерн ак
—
исповедь
красного
командира
Ст рел ь­
никова
перед
смертью,
его
р ассу жд ения
о
том,
что
не возм ожно
пре быва ть
в
раю
н епр ичас тно сти,
отк а­
зываясь
от
переделки
жизни,
когда
бедные
люди
во­
к руг
живут
в
му к ах: «Был мир городских окраин,
мир
железнодорожных
путей
и
рабочих
к азарм .
Грязь,
тес но та,
нищ ет а,
поругание
человека
в
труженике,
поругание
женщи ны.
Была
смеющаяся,
безнаказанная
наглость
раз вр ата
маменькиных
сы нко в,
сту дент ов -
белоподкладочников
и
купчиков.
Шуткою
или
вспыш­
кой
пренебрежительного
раздражения
отделывались
от
сл ез
и
жа лоб
об обра нны х,
обиженных,
обольщен­
ных...
А
мы
жизнь
приняли,
как
вое н ный
поход,
мы
камни
ворочали
ради
те х,
ко го
л юбил и.
И
хотя
мы
не
прине с ли
им
ничего,
кроме
горя,
мы
волоском
их
не
обидели,
потому
что
оказались
еще
большими
мучениками,
чем
они...
Происходили
революции,
са­
мо отве рже нн ые
молодые
л юди
выходили
на
барри­
кады .. .»
Так
что,
как
и
русско-турецкую
кампанию,
ре во­
лю цию
можно
б ыло
считать
во йной
за
спасение
и
освобождение
у гнет енных
и
истребляемых...
Уж
пер-
вое-то
поколение
бойцов
революции
так
считало
впол­
не
искренне.
И
надежд
на
внутреннее
м ора льное
п ре­
обр ажен ие
«богатеев»
было
у
них
не
больше,
чем
в
1877—1878 гг .—
надежд
на
моральное
раскаяние
ту­
рок...
Вс ец ело
приветствуя
тот
пересмотр
ист о рии
трех
русских
революций
начала
XX века и гражданской
войны,
который
происходит
теперь,
не
мо гу
не
отм е­
т ить
и
здесь
некоторой
односторонности:
нам
в едь
на­
до,
ч тоб
одна
ка кая-т о
сторона
была
полностью
пра­
ва,
а
другая
—
совсем
не
пр ава,
ибо
она
—
не
наш а
(вот оно,
языческое-то
насл еди е) .
Так
было
раньше;
теп ерь
мы
просто
поменяли
«стороны»,
и
бывшие
«наши»
стали
«не нашими», с соответствующими по­
следствиями.
В
этой
с вязи
не
м огу
не
про цитир оват ь
строки
из
весьма
со дер жат ель ной
статьи,
по я вивш ей­
ся
несколько
лет
назад
в
таком
рад икал ьно м
из да­
ни и,
как
«Родник»:
«Накопленный в обществе потенциал социальной
нена вис ти
ра знос ит
в
клочья
привычные
представ­
ления
о
добре
и
зл е,
возможном
и
невозможном,
до­
73


пустимом
и
недопустимом...
Если
же
в
первооснове
над ви гаю щейся
социальной
катастрофы
«динамит че­
ловеческого
тел а», голод,
накапл ив аемый
пок оле ния­
ми,
то
взры в
гроз ит
ра знес ти
рамки
лю бой
цивили­
за ции
во о бще,
которая
воспринимается
как
вр ажде б­
на я,
ибо
плоды
ее
пожинают
другие...
Трудно
поверить,
что
картины
грядущей
граждан­
ско й
войны
—
со
всеми
ее
ужасами,
с
белы м
и
крас­
ным
террором,
расстрелом
пленных
и
заложников
и
всем
тем,
что
принять
сег о дня
гуманисту-интеллиген­
ту
просто
невозможно,—
чтобы
все
это
могло
о ст ано­
в ить
или
охладить
ненависть
к
режиму
и
его
пр ед ста­
вителям
среди
русских
рабочих,
переживших,
скажем,
Лен ский
расстрел
1912 года ...
Что
должен
был
чув­
ствовать
к
режиму,
например,
ки шине вски й
еврей,
в
присутствии
к от орого
его
детям
погромщики
вы ка­
лы вали
гвозд ем
глаза?
Как
мо гли
относиться
к
ре­
жиму
и
всему,
что
бы ло
с
ним
связ а но,
казахи
и
кир ­
гизы,
п очти
треть
которы х
бы ла
уничтожена
при
по­
давл ени и
восстания
1916 года?
Мо жно
ли
было
убедить
одичавших
от
грязи,
кр о­
ви,
холода,
в шей
солдат,
что
дикие
расправы
над
офицерами,
ходившими
в
атаку
позади
солдатских
це пей
и
сидев шим и
на
тела х
зд оро вых
с олда т,
чтобы
не
промочить
ног
в
за топл енных
жидкой
гря зью
о ко­
пах,—
не
соответствуют
цивилизованным
пра воо тно ­
ш ен иям?
Какую
ценн ость
могли
иметь
тонкие
эм оции
геро­
ев
Бунина
и
Че хова
для
обитателей
туберкулезных
тру щоб
Самары
и
Нижнего?
Что
должен
был
чу в­
ствовать
муж ик
по
отношению
к
элегически-изыскан-
ному
миру
дворянской
усад ь бы,
с
его
д омаш ним
му­
зиц иро ва нием,
многоязычной
библ ио теко й
и
длинны­
ми
вечерами
с
чаем,
вистом
и
диспутами
о
смысле
жизни,
если
в
этой
у садь бе
еще
на
его
памяти
п оро­
ли,
взимая
недоимки,
его
родителей
и
портили
девок?
А
с
др угой
стороны,
что
должны
бы ли
чувс тво ­
вать
ид е ал ист ы-инт елл игент ы
в
отношении
режима,
при
к отор ом
еще
в
начале
1900-х
годов
чтение
к ниг
по
собственному
выбору
мог
с ебе
позволить
л ишь
очень
смелый
человек,
а
адм инист р атив ная
вы сылк а
«была делом обычным,
как
насморк»
*.
* Фадин А.
Воспоминания
о
непережитом.
Р о дник, 1987,
No
И,
с.
79.
74


И
ко не чно,
Достоевский
не
был
бы
Достоевским,
если
бы,
з ащищ ая
войну,
пусть
даже
во йну
за
ос во­
бождение
славян,
не
оговорился
бы: «Но все-таки
полезной
оказывается
лишь
война,
кото рая
предпри­
ня та
для
ид еи,
для
вы сшего
и
великодушного
при нци ­
па,
а
не
для
материального
интереса,
не
для
жад­
ного
захвата,
не
из
гордого
насилия.
Таки е
во йны
толь ко
сбивали
н ации
на
ложну ю
дорогу
и
губили
их ».
Губительным
для
революции
ока залос ь
то,
что
мыслилась
она
идеалистами-идеологами
как
пр едпри ­
нятая
«из высшего и великодушного принципа», а на
деле
оказалась—«для
гордого
насилия»
и
«матери ­
ального
инт ер еса» ...
О
чем,
впро че м,
и
п редуп реждал
Достоевский
за
пол века
до
того.
Так
что
будем
честны
к
Достоевскому
и
не
будем
спешить
с
обвинениями
против
него.
Но
будем
уж
тогд а
честны
и
к
са мим
себе,
вс пом ним
и
другое.
Меня
никак
нельзя
обвинить
в
особых
симпатиях
к
турецкому
народу,
прах
дву х
миллионов
жертв
ге­
ноцида
постоянно
стучит
в
сер дц е,
но
даже
меня
«ца­
рапает», когда я читаю в «Дневнике
писателя»
о
«ско­
та х,
называемых
турецкою
нацие ю».
Впрочем,
здесь,
согласен,
холодная
голов а
—
не
советчик.
Пе реч ита й­
те
хотя
бы
те
описания
з вер ств,
к от орые
остались
в
тексте
стат ей
«Дневника.. .» —
вы
наверняка
так
же
не
выдержите
и ску са,
как
и
Алеша
Карамазов
при
«допросе»
его
Иван о м.
Но
е сли
бы
Достоевский
пи сал
в
таком
то не
то ль­
ко
о
турках!
К
сожалению,
к
концу
жиз ни,
в
п ос лед­
них
вы пус ках
«Дневника писателя»
и
в
пис ьм ах,
он
допускал
высказывания,
ника к
не
согласующиеся
с
той
миссией
всечеловеческого
братства,
которая
пред­
назначена
русскому
человеку.
«Если б возможно было повторить болгарские лет­
ние
ужасы
(зверская поголовная резня,
устроенная
турецкими
оккупантами.— /С
С.)
(а это,
ка жетс я,
очень
возможно,
как-нибудь
неслыш но
и
втихомол­
ку), то в
Европе
а нглич ане
первые
пожелали
бы
повторения
э тих
убийств
хоть
раз
де сять
—
и
не
из
кр овож ад нос ти,
вовсе
не т:
там
народы
гуманные
и
просвещенные,—
а
потому
что
такие
убийства,
повто­
рен ные
десять
раз,
истребили
бы
окончательно
рай ю,
истр еб или
бы
до
того,
что
уже
некому
бы ло
бы
на
Балканском
полуострове
д елать
против
турок
во сста­
ни я...
и
турецкие
бумаги
повысились
бы
разом
на
75


всех
европейских
рынках».
Это
—
об
англ ич ана х,
а
вот
—
об
и тал ья н цах: «Итальянцы. ..
смотрят
теперь
хо тя
и
безмерно
уменьшенным
вз гл ядом
на
судьбы
с вои,
но
зат о
позитивно
и
материально,
и,
несмотря
на
про за ично сть
занятия,
неуклонно
хлопочут
устро­
ить
св ое
буд уще е
мещанское
сч ас тье
под
знаменем
Ит алии ».
Не
лучше
положение
и
«в теперешней Фран­
ции,
уже
унылой
и
раздробленной
духовно».
И
такая
запись: «Франция в будущем (ничто)»—
пр авда,
в
че рновика х.
।
Нег ат ивн ое
отношение
Достоевского
к
поляк а м
доказывать
не
надо,
приведу
здесь
л ишь
одну
вы­
де ржку: «... ник о гда
не
будет
Старой
Польши.
Есть
Новая
П ол ьша,
Польша,
освобожденная
царем...
Но
Старой
Польши
никогда
не
будет,
потому
что
ужить­
ся
с
Россией
она
не
может». (И
такую
«логику»
ис­
пользует
Достоевский!
Верю
и
я,
что
из
России
при­
дет
просвещение
дру гим
народам,
но
в едь
не
так,
не
силой
же!)Авоткаксэтимбыть:
Достоевский
вы­
раж ает
уверенность,
что
на
освобожденных
негров
в
Ам е рике
как
на
«свежую жертвочку как раз набро ­
сятся
евреи,
кот орых
столь
мн ого
на
свете...»
Не
м огу,
не
хо чу
даль ше
цитировать!
Хоч у
об ъяс­
нить
отзывы
о
«венгерцах»
—
«Как вам мог прийти на
ум
такой
пример
и
такой
народ?» — тем,
что
Достоев­
ский,
во-первых,
полемизирует
здесь
с
опп оне нто м
и
у пре кает
его
за
неудачный
приме р ,
во-вторых,
ра з­
дражен
откровенно
антирусской
политикой
венг ро в
в
тот
период...
От зывы
о
католичестве,
даже
такой:
«разумеется,
католичеству
да же
выгодна
будет
ре з­
ня,
кровь,
гр абеж ,
и
хотя
бы
да же
антропофагия» —
готов
оправдать
ид ей ной
непримиримостью
пра во­
слав но
верующего
человека
(в принципе гораздо бо­
лее
правильной,
нежели
вялые
р ассуж дения
о
том ,
что
все
религии
и
все
конфессии
по-своему
хороши);
кроме
того,
речь
здесь
иде т
толь ко
о
руководящей
«верхушке»
католической
церкви...
Но
все
равно
чи­
тать
это
больно
(а католикам?
а
представителям
всех
вышеупомянутых
нац ий?).
Да
и
имею
ли
я
право
оправдывать
Достоевского?
Нуждается
ли
он
в
этом?
Тем
более
что
то,
о
чем
буду
писать
д а льше,
оправ­
дать
уже
не
мог у
—
я
имею
в
в иду
зд есь
только
до­
воды
раз ума , «евклидового разума».
Например,
на­
стоятельные
рекомендации
относительно
Крым а,
способные
просто
сбит ь
се йчас,
особенно
с ейча с,
со­
76


временного
чита т еля
с
толку: «Нечего и жалеть о та­
тарах—
пусть
выселяются,
а
на
их
место
луч ше
бы
колонизовать
русских...
Во
всяком
вед ь
случае,
если
не
займут
места
ру с ские,
то
на
Крым
непр е м енно
на­
бросятся
жиды
и
умертвят
по чву
края...»
И,
наконец,
последнее,
самое,
може т
быть,
пор а зи­
тельное:
отзывы
Достоевского
о
тех
на родах
—
се р­
бах ,
македонцах,
черногорцах,—
которые
и
шла
спа­
сать
от
турок
р у сская
армия.
«Самые эти народики»,—
пишет
о
них
Д ост оев­
ский
(!), повторяя,
что
«разовьются они не скоро
...
а
пок а
и,
может
бы ть,
еще
целый
век,
России
нечего
будет
брать
у
славян
ни
из
ид ей
их,
ни
из
литерату­
ры,
и
чтоб
учи ть
нас,
все
они
страшно
не
доросли».
В
1881 г.
обстановка
на
Востоке
изменилась,
овла д ение
Константинополем
перестало
быть
реал ь­
ным ,
и
Достоевский
призыва е т
бросить
там
все
и
на­
ча ть
з аво евани я
в
Ср е дней
Азии.
«...Аз ия
для
нас
та
же
не
открытая
еще
на ми
тогдашняя
Америка.
Со
стремлением
в
Азию
у
нас
во зрод ит ся
подъем
дух а
и
сил...
И
знае м
ли
мы,
ка кие
богатства
заключены
в
недрах
эт их
не о бъят ных
зе мель?..
Где
в
Азии
пос е­
лит ся
«урус», там сейчас становится земля русскою.
...Нам
стоит
только
дож дат ься
и
не
вмешиваться
(в европейский конфликт . —
К.
С.), даже когда звать
начнут,
и
чуть
толь ко
грянет
там
у
них
распря
и
затрещит
их
«политическое равновесие»
—
разом
по­
кончить
и
Восточный
во прос ...
А
потому
и
опять-таки:
да
здр авст ву ет
победа
у
Геок-Тепе!
Да
здравствует
Скобелев
и
его
солдатики,
и
вечная
памят ь
«выбыв­
шим
из
списков»
богатырям!
Мы
в
н аши
списки
их
зане сем ».
Что
же
до
славянских
н ародов ,
то
«славянские же
народы
мы
можем
по-п ре жне му
поощ рять
и
любить,
даже
помогать
им
чем
можно
при
слу чае .
К
том у
же
очень-то
они
не
по гиб нут
в
какой-нибудь
срок». А ведь
ранее
мы
читали
в
том
же
«Дневнике»
за
1876 г. ,
что
в
деле
спасения
сл авян ских
братьев
от
турецких
на­
сильников
нельзя
ждать
и
двух
мес яце в
—
срока
ди п­
ломатического
у ль тима ту ма : «Но Болгария,
славя не,
что
станется
с
ними
в
эти
два
мес яца,
вот
вопр ос ?..
Опять,
може т
быть,
потечет
болгарская
кровь!
Ведь
надобно
же
будет
По рте
доказать
с воим
софтам,
что
не
из
трусости
прин яла
она
ультиматум;
вот
и
попла­
ти тся
Болгария...»; «Теперь,
конечно,
турк и
ра ссв и­
77


репели
и
истребляют
Болгарию
вконец.
Они
ж ал еют,
что
не
истребили
вовсе.
Если
мы
возь м ем
Плевну
и
замедлим
двинуться
д алее,
турки,
видя,
что,
может
быт ь,
придется
проститься
навеки
с
Болгарией,
истре­
бят
вс е,
что
только
мо жно
в
ней
ис тр ебить ,
пока
еще
есть
в р емя». «Такой
выс ок ий
организм,
как
Ро ссия ,—
про должа л
он, —
должен
си ять
и
огромным
духовным
значением...
Од ной
материальной
выгод о й,
одним
«хлебом»
— такой
высокий
организм,
как
Р о ссия,
не
может
удовлетвориться».
Цель
России
—
«жить высшей жизнью,
великой
жизнью,
св е тить
мир у
в елик ой,
бескорыстной
и
выс ­
шей
ид еей,
воплотить
и
со здат ь
в
конце
концов
в ели­
кий
и
мощный
организм
братского
союза
племен,
со здат ь
этот
организм
не
политическим
насилием,
не
мечом,
а
убеждением,
примером,
любовью,
беско­
рыстием,
свет о м... »
Вед ь
он
же,
Достоевский,
нако н ец,
утв ержд ал: «Если нации не будут жить высшими бес­
коры стн ыми
идеями
и
в ыс шими
целями
с луже ния
че­
ловечеству,
а
только
будут
с лужить
одним
своим
ин­
тер есам,
то
погибнут
эти
на ции
несомненно,
окочене­
ют,
обессилеют
и
ум ру т».
Как
нужно
было
бы
сейчас
вспомнить
эти
с лова
Достоевского
в
ныне шних
меж-
национальных
тр аге ди ях!
Но
ты
вспомнишь,
а
те бе
вспомнят
в
ответ
все
вышеприведенное,
да
еще
про
«жида», который «н ак инул с я»
на
беззащитный
рус­
с кий
народ.
Есл и
даж е
допустить,
что
русский
нар од
ли шен
тех
пороков,
к оторы е
Достоевский
отмечает
у
дру гих
народов
(весь народ,
по
преимуществу,
л иш ен), если
даж е
все,
что
пиш ет
Достоевский
о
других
народах,
верно,
то
не
хватает
мне
в
этих
его
строчках
бол и
за
тех,
кто
под вер жен
всем
э тим
порокам
(ведь заблуд­
шему
всегда
тяжелее
и
сострадания
он
заслужива­
ет
больше
всех) .
Иначе
же
по луч ае тся
нечто
врод е
ку льта
русского
народа...
Но
если,
т аким
образом,
мы
предъявляем
Д ос тоев­
скому
уп рек
в
создании
культа
народа,
то
уж
в
со з­
да нии
кумира
ег о,
наверно,
ника к
невозможно
упрек­
нуть?
Вед ь
ни
од ин
из
р ус ских
писателей
не
сдел ал,
пожалуй,
так
много
для
разоблачения
фил осо фии
че­
ловекобожия.
Но
вспомним
оп ять
теорию
о.
С.
Булгакова,
о
ко­
торо й
шла
речь
выше.
Выделение
какого-либо
сооб­
щества
людей
—
кл асса
или
на рода ,—
в
качестве
луч ­
78


ших^
избранных,
более
достойных
по
сравнению
с
остальными,
неизбежно
чревато
возникновением
куль­
та
руководителя
этих
достойных
как
лучшего
среди
людей.
И
вот
в
гл аве
«Геок -Т е пе » «Дневника писателя»
за
1881 г.
чи таем : «Пусть в этих миллионах наро ­
дов,
до
само й
И ндии,
даже
и
в
Инд ии,
пожалуй,
ра с­
тет
убеждение
в
непобедимости
Белого
Цар я
и
в
не­
сокрушимости
меча
его...
имя
Белого
Царя
должно
стоять
п рев ыше
ханов
и
эмиров,
превыше
индийской
императрицы,
пр евы ше
да же
самого
калифова
им е­
ни ».
Истори я
скобелевских
з аво ев аний
в
Средней
Азии
и
поддержка
их
Достоевским
—
вообще,
что
на­
зывается,
особь
ст ат ья.
Достаточно
вспомнить
язви­
те льн ые
и зде вки
его
в
адрес
славянофилов,
которые
величие
русского
народа
мыслят
в
виде
торжества
над
другими
нар ода ми, «несколько даже физическо ­
го»,—
и
та кую
фразу
из
гл авы
«Геок -Те пе » «Дневни ­
ка
писателя»
за
1881 г .,
перечисляющую
выгоды
а зи­
атских
завоеваний
для
Ро сси и: «В Европе мы были
лишь
пр ижив ал ьщики
и
раб ы,
а
в
Аз ию
явимся
г ос­
подами»
*.
А
вед ь
и менно
Достоевскому
принадлежит
вел ик ая
фраза,
которую
н адо
бы
по мни ть
л юби те­
лям
расширять
и
укреплять
границы
великой
России
любым
путем
(и тем,
кто
одобряет
д е йствия
в сех
п о лити ческих
деят ел ей,
способствовавших
этому,
вплоть
до
Сталина).
Вот
эта
фраза,
которую
я
бы
предложил
в
качестве
ло зун га
подлинным
патриотам
Ро ссии: «Правило железа и крови не наше».
А
тепер ь
представим
себе:
если
бы
все
вот
это
—
о
«жидах» -к ров опи й ца х,
экономически
порабощающих
русский
народ
и
«успешно закупающих либеральное
м н ен ие», о необходимости выселения татар из Кры­
ма,
о
бл а г отворн ости
з аво ев ания
русским
народом
но вых
ге ографи ч еск их
пространств
и
о
с м утьян а х-ра­
дикал ах,
мешающих
укреплению
государства
и
уг ро­
жающих
су ществ ую щем у
п оря дку
—
мы
прочитали
у
кого-нибудь
из
современных
писателей,
как
бы
мы
к
нему
отнеслись?
Без
сомнения,
он
был
бы
подверг­
нут
обструкции
со
стороны
всех
прогрессивных
сил,
* Вспомним: «Да если тут требование поклонения,
то
свя­
тое,
бескорыстное
желание
всеслужения
становится
тотчас
аб­
сурдом.
Слугам
не
к ланя ютс я,
а
б рат
не
коленопреклонений
по­
требует
от
б рата» («Дневник писателя»
за
1880 г.).
79


зачислен
в
националисты
и
ма хр овые
консерваторы
и
г олос
его
не
был
бы
авторитетен
в
обществе.
Что
же
мы
удивляемся
такому
отношению
к
До­
стоевскому
в
русском
обществе
70—80- х
годов
прош­
лого
век а?
Вс тав ая
на
пу ть
т ого
же
р аз дел ения
на
«своих и чужих»
—
языческого,
в
конечном
счете,
р азд елен ия
—
Достоевский
тем
самым
неизбежно
су­
ж ал,
во
мн ого
раз
сужал
ту
аудиторию,
в
которой
долж ен
был
быть
услышан.
А
может,
и
расширял
еще
тот
раскол,
который,
рас п олза ясь
подобно
тр е­
щине
в
зе мной
коре,
пр ивел
в
итоге
к
о бвалу
крова-
вейшей
г раж дан ской
войны.
Даж е
т акая
личность,
как
Достоевский,
о ка зался
бессилен
перед
эт им
язы­
ческим
иску шение м.
Каково
же
б ыло
его
более
сла­
бым
духовно
современникам!
Информация
к
ра змыш­
лению
для
нас
сег о дня
—
о
них,
тогдашних,
и
о
нас
—
информация
предостерегающая.
Но,
конечно,
это
был
Достоевский,
не
будем
ни
на
минуту
забывать
об
этом.
Это
был
Достоевский,
чья
б л иста те льнейш ая
«Пушкинская речь»
в
том
же
1881 г.
свершила
—
пусть
на
к оротк ий
миг
—
чудо
всеобщего
примирения,
повторившееся
зат ем
в
де нь
его
п охорон.
Это
был
Достоевский,
который
иногда,
по
его
с об-
ственному
пр и зн анию , «сбивался», но который всем
существом
своим,
всем
созда нны м
им
и
всем
бытием
своим
на
земл е
б ыл,
как
магнит
к
полю су ,
направ­
лен
к
Исти не
и
потому
оставил
нам
такой
свет,
ко­
то рый
не
по зво лял
нам
отчаяться
весь
этот
век
и
по­
ныне
о свещает
нам
до ро гу.
V.
Урок
на
завтра:
пути
выхода
из
трагедии
От ечест ва
Каковы
же
осно вные
уроки
Достоевского
для
нас
сегодня?
Именно
сегодня,
к огда
многие
тра гиче с кие
ре зультаты
«бесовства»
уж е,
кажетс я,
очевидны
всем
и
помощь
Достоевского
в роде
бы
не
нужна?
Пер во о чер едная
задача
сегодня
—
духовное
про ­
свещение
народа.
Много
десятков
лет
понадобилось,
что бы
пон ять
то,
на
что
ясн о
ук азыв ал
Достоевский
еще
в
1863 году: «Социалисты хотят переродить че­
лов ек а,
ос вободит ь
его,
представить
его
без
Бога
и
80


без
се мейств а
*.
Они
заключают,
что,
и змен ив
н аси ль­
но
экономический
быт
его,
ц ели
достигнут.
Но
че ло­
век
...
изменится
...
не
от
внешних
при чин ,
а
не
ина­
че
как
от
перемены
нравственной...
Можно
ли
до стиг­
нут ь
этого
оружи ем ?
И
как
сметь
сказать
заранее,
прежде
опыта,
что
в
это м
сп асе ние?
И
это
рискуя
всем
человечеством».
И стинно е
значение
этого
предупреждения
об нар у­
жилось—
для
большинства
людей
—
только
в
на ше
время,
увы.
Перерождение,
ос у щес твлявше ес я
неви­
данными
в
ис то рии
по
же сто кос ти
средствами,
дей­
ств ител ь но
бы ло
направлено
на
то,
чтобы
освободить
человека
от
всех
его
традиционных
устоев,
созда ть
новый
тип
«хомо советикус»
—
су щест во,
лишенное
р е лигии,
нравственности,
собственности,
свободы,
ли ч­
но го
муж ес тва
и
иниц иат ив ы.
Тех ,
кто
не
согласен
был
на
подобные
п ерем ены
—
просто
не
мог
так
пе­
ремениться,—
уничтожали.
В
отношении
других
—
и
их
потомков
—
казалось,
удалось
добиться
нужного
результата.
Но
только
каз ало сь.
Ч ело веческ ая
ду ша
бессмерт­
на.
Несколько
лет
всего
прошло
по сле
освобождения
от
гнета
—
и
какой
подъем
смелости
и
свободы
в
лю­
дях ,
несопоставимый
количественно
и
качественно
с
прошлым,
мы
наблюдаем,
как
ожила,
каж ется,
уже
навек,
вытесненная
из
жизни
общества
Церковь
и
как
люди
потянулись
к
ней
(«советские»
издержки
это го
пр о цесса,
порожденные
партийными
функционерами
и
по
их
же
задани ю
—
в
основном
—
усиленно
мусси­
руемые,
быстро
отпадут).
Мне
скажут
—
а
кровавые
столкновения,
начав­
шиеся
повсеместно
с
отменой
запретов,
а
раз до ры
и
расколы,
порожденные
демократизацией?
Но
не
демо кр ат из ацией
они
порождены,
а
тем
на­
с илие м,
которое
вдавл и вал о
л юдей
в
зе млю
десятиле­
тиями,
сж имая
до
пре де ла
п ружи ну
отчаяния
и
з ло­
бы—
сейчас
вырвавшуюся
в
обратную
сторону.
Ст ал­
ки ваю тся
и
враждуют
дру г
с
другом
со
злобой
и
* Долгое время коммунисты приводили пророчества своих
пр от ивнико в
о
разрушении
сем ьи
после
пролетарской
революции
как
пример
пропагандистской
лжи.
Но
вот
прошло
вре мя
—
и
по
числу
абортов
и
раз вод ов
на ша
страна
зан им ает
едв а
ли
не
первое
место
в
мир е.
Да,
семья
сохранилась,
но,
как
и
всюду
у
нас,
вне шня я
ф орма
служ и ла
прикрытием
уж асающ ей
дегра­
дации.
6К.
Степанян
81


ненавистью,
уб ива ют
дру г
друга
—
рабы
(подчас их
жертвами
ста н овятся
и
свободные
люди).
Свободный
человек,
ощутивший
в
ду ше
своей
брат­
ст во
с
остальными
людьми,
озабочен
в
пер вую
оче­
р едь
тем ,
что
он
недодал
обществу,
а
несвободный
ч елов ек,
раб
в
душе,
озабочен
или
ч аще
разгневан
по
поводу
того,
что
общество
ему
недодало.
Сейчас
еще
более,
чем
сто
лет
н азад,
актуальны
слов а
Д ос тое вс кого : «Наша новая Русь наконец по­
няла,
что
только
од ин
есть
цемент,
одна
связь,
од на
почва,
на
которой
все
сой де тся
и
примирится,—
это
всеобщее
духовное
п рим ир ение,
начало
которого
лежит
в
об р аз овани и».
Это
пон ятие
—
образование
— Достоевский
тракто­
вал
о чень
широко
и,
гла вн ым
об ра зом,
име нно
как
д ух овное
просвещение
народа,
просветление
д уха
его,
упрочение
его
на
позициях
абсолютной
общечелове­
ческой
нравственности
и
к ульт уры
(понимаемой опять -
так и
не
в
см ысле
школьной
э ру диции) .
Можно
ут­
верждать—
в
этом
сходятся
многие
русские
историки
дореволюционного
периода,—
что
именно
крайне
не­
достаточное
распространение
подобного
образования
в
народе,
вызванно е
ист о рич ески ми
обстоятельствами
Дтатарское
нашествие
и
иго,
взаимоотношения
гос у­
дарства,
личности
и
Церкви
и
т.
п .), обусловило столь
долгое
и
прочное
положение
языче ско го
мироощ уще ­
ния
в
душах
и
со зн ании
л юдей
*.
«Я даже так думаю, —
пи сал
Достоевский
в
1881 г.,—
будь
у
нас
на стоящее ,
заправское
просве­
щен ие,
то
и
р аз ъединени я
бы
никакого
не
произошло
у
нас
вовсе...»
О
ро ли
духовенства
мы
сейчас
не
го­
ворим—
это
проблема
особая.
Но
чрез вы чай но
ве ли­
ка
и
отве тс тве нна
здесь
и
роль
интеллигенции.
«Страшно нужна народу интеллигенция,
пре двод я-
щая
его,—
утв ерж дал
Достоевский,—
сам
он
жаждет
и
ищет
ее...»
Сейчас
уже,
пож алу й,
не
жаждет
и
не
ищет,
но
тем
более
нужна
активность
и
само от в ер­
ж енно сть
тех,
кто
мог
бы
содействовать
духовному
просвещению
людей.
Во
все
времена,
на чина я
от
Радищева
—
то
есть
с
появлением
на
Руси
интеллигенции
как
таковой,—
им енно
она
стояла
у
истоков
всякого
освободительно­
* Обусловило именно в России;
на
За паде ,
где
языческое
мироощущение
тоже
дале ко
не
изжито,
эти
п роц ессы
шли
по-
иному.
82


го
д виже ния
и
оплодотворяла
его
своими
и деям и.
Из
Октябрьской
революции
интеллигенция
была
практи­
чески
выключена.
Но
не
кем-либо,
а,
в
перв ую
оче­
редь,
по
со б ственн ой
вине
(а потом уже удалялась
другими).
Ленин
п исал : «Интеллигенция не есть са ­
мостоятельный
эко но м и ческий
кла сс
и
не
представля­
ет
поэтому
н икако й
самостоятельной
экономической
и
политической
с илы» (ПСС,
т.
14, с.
191.)
Он
отме­
чал
в
русской
интеллигенции
следующие
качества:
склонность
«рассуждать»
о
необходимости
что-либо
сд е ла т ь, «оперировать»
общими
с лова ми
и
понятия ми,
предоставляя
возможность
действовать
др угим;
ин­
теллигенция
эта
«большей частью немножко по-р ос­
сийски
ха латн а
и
н еп оворотл и ва », «полна,
большей
частью,
неопределенных
о ппо зиц ион ных
настроений,
она
питается
либеральной
трухой»; «крайние формы
борьбы
уж асаю т
интеллигентиков»... (ПСС,
т.
12,
с.
92; т.
16, с.
40; т.
22, с.
303.)
Оставив
—
по
преимуществу
в
начале
века
—
на­
род
в
одиночестве,
отдав
его
на
р азр уш ение
рев о­
люционным
идеям,
столь
мод ным,
красивым
и
роман­
тическим,
и
да же
заигрывая
с
ними,
инте ллиге нция
в
катастрофический
период
народной
исто р ии
оказа­
лась
не
у
дел.
Начнем
с
то го,
что
к
началу
1917 г.
в
России
в
составе
политических
партий
находилась
ничтожная
частица
всей
интеллигенции,
вероятно,
процента
2—3.
В
те чен ие
же
этого
решающего
для
судеб
России
го­
да
чис ло
профессиональной
интеллигенции
в
со ст аве
партий
еще
более
уменьшилось.
Аполитичность
интел­
ли ген ции
только
лишь
в озра ста ла.
В
марте
1917 г.
среди
3000 депутатов Петроградского Совета « нах о­
дилось
не
более
полутора
десятков
пр офе сси он аль ной
интеллигенции.
В идим о,
не
б ыли
существенно
иным и
про по рции
между
социальными
группами
депутатов
и
в
составе
Советов
других
крупных
городов»
*.
Ин­
теллигенция,
по
существу,
окончательно
ост ав ила
на­
род
без
ка к ой- либо
за щиты
перед
призывами
к
р аз­
* Знаменский О.
Инте лл иге нция
накан уне
Ве лик ого
Октября.
Л.,
Наук а,
1988, с .
19, 134.
Я
б еру
фактические
да н­
ные
из
этой
книги,
хот я
с
общей
позицией
ее
авт ора,
в
сугубо
ортодоксальном
духе
рассматривающего
всю
непролетарскую
ин­
теллигенцию
как
бе сси ль ную
и
преимущественно
бесполезную
в
социальном
отношении
«прослойку»,
в
луч шем
случае
способ­
ную
не
мешать
прогрессивному
общественному
переустройству,
категорически
не
м огу
согласиться.
6*
83


рушению
всего
и
вся,
кров оп рол ити ю
и
братоубийст­
венной
войне.
Как
с
горечью
писал
современник
тех
событий,
край не
необходима
б ыла
«не зажигательная
речь
митингового
оратора-разрушителя,
а
спокойно­
твердое,
у бежд енн ое
разъяснение
интеллигентного
з ижди те ля»
*.
У вы,
такого
слова
почти
не
бы ло.
Ус тр а нившись
от
политической
борьбы,
от
тог о,
что­
бы
войт и
в
состав
партий
и
изну тр и
н ап рав лять
их
разумным
курсом,
интеллигенция
несет
на
се бе
зн а­
чительную
часть
вины
за
п р о исшедшее,
ибо
в
отличие
от
многих,
д е йство ва вших
тогда
вслепую,
под
влияни­
ем
эмоций
и
иск аже нного
чувства,
людей,
интелли­
генция
должна
б ыла
понимать
—
и
понимала,—
к
че­
му
ведут
призывы
к
разрушению
и
кровопролитию.
Когд а
же
революция
совершилась,
большинство
инт ел лиг енции
зан яло
поз ици и
зрителей,
да
еще
и
приветствующих
ра зр уше ние
как
некое
с п рав едли­
вое
в озм ез д ие , «непостижимую мистерию» (А.
Та и­
р ов ), «сверхъестественную,
восхитительную
красоту»
(А.
Б лок), очистительную грозу,
зарю
новой
жизни,
рассвет
и
т.
п.,
воспевавших
романтику
революции,
рассчитывавших,
что
«сказочный принц —
народ»
в
одночасье
сов ерш ит
чуд о
—
устроит
новое
прекрасное
ц арст во
сво бо ды ...
-- ---- ------ -
- --- ----
К
октябрю
1917 г.
интеллигентов
в
партии
боль­
шевиков
б ыло
5—6% **
.
Это,
конечно,
не
случайно.
Интеллигент,
человек
культуры,
изначально
восп ит ан
в
добром
отношении
к
мир у
и
л юдям,
к
пр ия тию
их,
доверии
к
другому,
доброжелательстве
и
опт им изм е,
понимании
в ысо чай шей
ценности
человеческой
жизни,
неприятии
нас илия ,
в
стремлении
решить
все
пробле­
мы
с
помощью
совести
и
разума,
эволюционным
пу­
тем .
Но,
ставя
сво ей
цел ью
п одн ять
люд ей
на
ж есто­
кую
борьбу
за
вл ас ть,
партия
большевиков
не
могла
опираться
на
эти
качества,
ей
нужны
б ыли
врожден­
ная
агрессивность,
порожденная
борьбой
за
существо­
вание,
в
которой
рождались
и
жи ли
представители
обездоленных
слоев
общества,
их
недоверие
к
любо­
му
ч ужом у,
ин стин ктив но е
отталкивание
его,
склонность
невысоко
оценивать
св ою
и
чужую
жизнь.
Интеллигент
не
будет,
как
тот
ленинский
со бесед­
ник-рабочий,
ра ссу жд ать
по
пр инци пу
«лес рубят —
* Знаменский О .
Инте лл иген ция
на ка нуне
Великого
Октяб ря,
с.
150.
** Там же,
с.
134.
84


щепки
л етят», «с той поразительной ясностью взгля­
да,
до
которой
на шему
брату
интеллигенту,
как
до
звезды
небесной,
далеко» (ПСС,
т.
34, с.
322—323).
В
тот
период
Горький
п исал
обо
всем
этом
так: «Ве­
ликое
дел о
в озр ожд ения
страны
в
руках
людей,
вос­
п итан ных
тяжкими
впечатлениями
прошлого,
в
д ухе
недоверия
друг
к
другу,
н еу важ ения
к
ближнему
и
уродливого
эгоизма»
*.
Интеллигенция
не
пожелала
войти
в
ма ссу
этих
людей
и
попытаться
просветить
их,
повернуть
их
с
к ров авой
дороги.
Не
п ожелала ,
да,
пожалуй,
уже
и
не
могла,
ибо
утратила
самое
гл авное
средство
для
этого
—
единство
с
н ародом
в
слове
Божьем,
е дин­
ство
в
вере,
да
и
вообще
утратила
какой-либо
ко н­
такт
с
народом.
К
осени
1917 г.
«политико-п си х оло­
гический
барьер
ме жду
интеллигенцией
и
революци­
онными
народными
массами
повысился»
**
.
Оч ень
хара ктер на
такая
оценка
из
будней
февраля
1917 го ­
да,
зап еча тл енн ая
в
воспоминаниях
В.
Б.
Станкевича:
солдаты
«сосредоточенно сидели и жевали,
не
выпу ­
ска я
из
рук
винтовок,
не
разговаривая
даж е
ме жду
соб ой,
не
дел ясь
впечатлениями,
но
каким-то
ст ад­
ным
чувством
сознавая
что-то
общее,
думали
по-сво­
ему,
по-иному,
по-непонятному
и
не
поддающемуся
истолкованию»
***
.
Тут
любопытнее
всего,
конечно,
взгляд
интеллигента
на
эту
группу
солдат,
абсолют­
ная
сте на
непонимания
между
ним и.
Л екторов -ин­
те лли ген то в , «людей науки», пытавшихся на лекциях
говорить
о
чем-либо,
кроме
насущно
интересующих
массы
вопро с ов
(главным образом вопроса о земле),
попросту
не
слу ша ли
****
,
зато,
скажем ,
Троцкому,
призывавшему
«всеми силами,
любыми
средствами»
по ддерж ат ь
Петроградский
С ове т , «взявший на себя
великое
бремя
до ве сти
до
конца
по беду
революции
и
д ать
землю,
хлеб
и
ми р!», внимали в квазирелигиоз -
ном
экстазе*****
,
да же
не
задумываясь
над
тем,
ка­
ким
же
образом
Совет
сможет
все
это
дат ь
(хотя даже
в
среде
большевиков
б ыли
трезвые
предвидения
того,
* Знаменский О.
Инте лл иг енция
накануне
Великого
Окт ября ,
с.
ПО.
** Там же,
с.
209.
*** Там же„
с.
80.
**** Там же,
сс.
150—151.
***** Рабинович А .
Большевики
приходят
к
власти.
М,,
Прогресс, 1989, с.
104.
85


что
ничего
этого
они
дат ь
не
с мо гут). «Нас,
т.
е.
всю
Россию,—
пр еду пре ждал
Достоевский,—
ожидают,
может
быт ь,
чрезвычайные
и
огромные
события...
Могут
вд руг
наступить
великие
факты
и
застать
наши
интел лигент ные
силы
врасплох...»
Что
и
произошло,
увы.. .
Ит ак,
подводя
итоги,
мы
можем
сказать,
что
До­
стоевский
видел
и
истоки,
и
результаты
бу дущи х
тра­
г едий
гораздо
яснее
д аже
многих
из
нас
сегодня.
Но
никогда
не
позвол ял
надолго
овладевать
соб ой
са­
мому
страшному
греху
—
отчаянию.
Он
верил
в
народ:
«...в
последний
момент
вся
ложь,
если
т олько
ес ть
ложь,
вы ско чит
из
сердца
народного
и
станет
перед
ним
с
неимоверною
силой
обличения.
Очнется
Вл ас
и
возьмется
за
де ло
Божье.
Во
всяком
случае,
спасет
себ я
сам,
ес ли
бы
и
впрямь
дело
дошло
до
беды».
По
поводу
подобных
суждений
тоже
можно
ск азать :
Достоевский
ошибся.
А
может,
он
просто
видел
даль ше?
Но
сам
Вла с
сег о дня
—
при
то м,
что
большинство,
если
не
все
подлинные
Власы
б ыли
уничтожены
—
вр яд
ли
справится
с
ложью.
Чрезвычайно
важн а,
про ­
сто
нео]5^дима_^мощь_интел^генц1ш.
Однажды,
в
рок ов ую
для
России
минуту,
интеллигенция
не
смог-
ла
выполнить
своего
предназначения,
оставив
народ
беззащитным
и
обрекши
его
тем
самы м
на
к ровав ую
братоубийственную
бойню,
в
результате
которой
к
власти
над
н арод ом
пришли
не
петруши
верховен­
ские
да же,
а
липутины,
шигалевы,
федьки-каторж-
ник и,
фердыщенки
и
прочие,
олице т вор явшие
самые
темные
стороны
в
н ародном
харак тере ;
после
чего
они
десят ил ет иям и
соответствующим
образом
форми­
ровали
сво их
по дд анны х.
Конечно
же,
почти
п огол ов­
но
уничтожена
бы ла
ими
и
интеллигенция. «А
ме жду
тем,—
п род олжа ет
Достоевский
св ою
мысль
о
Вл а­
се ,—
о
какая
бы
огромная,
закон од ате льн ая
и
благо­
словенная
сила...
уже
нова я
сила
яв илась
бы
на
Руси,
есл и
бы
произошло
у
нас
ед инен ие
со сло вий
ин­
теллигентных
с
на род ом?
Единение
духовное
то
ес ть.
Молочные
ре ки
потекли
бы
в
царстве,
все
идеалы
бы­
ли
бы
достигнуты
р азо м!» Если бы ...
Но
сей час
вновь
наступает
роковая
минута.
И
к
нам
сейчас
вполне
применимы
сл ова
Достоевско­
го,
сказан ные
более
ста
лет
н азад: «Нас,
т.
е.
всю
86


Ро сс ию,
ожидают,
может
быть,
чрезвычайные
и
ог­
ромные
события.
Могут
вдруг
н асту пить
великие
фа к­
ты
и
за стать
н аши
интеллигентные
сил ы
врасплох,
а
тогда
не
бу дет
ли
по зд но?»
Однако
языческие
раздоры
продолжаются
пон ыне
повсеместно
в
народе,
и
интеллигенция
не
яв ляется
здесь
исключением.
Дочитаем
до
конца
цитировав­
шийс я
выш е
отзыв
Достоевского
о
славянофилах:
«Что за фанатизм вражды!
Что
за
редкая
уверен­
ность
в
сокровенных
промышлениях
противников,
в
сердце
и
совести
их!
Неужели
лю бить
родину
и
б ыть
честным
дано
в
вид е
пр ив ил егии
одним
только
сла­
вянофилам?
Кто
мог
ск аза ть
это ,
кто
бы
решился
написать
э то,
кроме
человека
в
последней
степени
фанатического
иссту пл ени я!
Да
тут
почти
пахнет
костром
и
пыт к ам и!..
Мы
не
преувеличиваем...
Но
славянофилы
упорно
хотят
видеть
в
западни­
ках
своих
врагов
и
гово рят
о
них
не
ина че,
как
с
пр езр ен ием
и
проклятием,
забывая
или,
лучше,
не
желая
п оня ть,
что
з а пад ничес тво
и
да же
самые
по­
следние
его
крайности
б ыли
вызваны
непременным
ж елан ием
са моп роверк и,
самопознания...
самим
про­
цессом
жиз ни» .
Ес ли
с лова
Достоевского
о
«фанатизме вражды»
не
были
преувеличены
тогд а,
то
тем
более
не
явля­
ются
они
преувеличением
теперь,
когда ,
мя гко
го во­
ря,
разногласия
в
ср еде
интеллигенции
приводят
к
тому,
что
забыты
уже
не
только
приличия,
но
и
с об­
ственно
народные
интересы,
да
и
средства
уже
лю бые
идут
в
ход.
«Только чертей тешим разногласиями
наш им и»,—
писал
Достоевский.
Очень
печально,
что
и
до
сих
пор
еще
имя
Достоевского,
авторитет
До­
стоевского,
вырванные
из
контекста
цитаты
из
его
произведений
используются
как
оружие
для
взаимно­
го
«побивания»
в
междоусобной
борьбе.
Сторонники
великого
государства,
великого
п ред­
наз наче ния
России
—
рекрутируемые
в
основном
из
рядов
КПСС,— «забыв»
прежние
отношения
своей
партии
с
Достоевским
и
то,
что
Достоевский
именно
в
иде е
всечеловеческого
братства
и
любв и
ви дел
это
предназначение,
авторитетом
гениального
писателя
пытаются
подкрепить
призывы
«не выпускать из
рук»
бывшие
со в етские
республики,
а
то
и
вернуть
Польшу
с
Финл я ндией .
Да,
высказывания
Достоевского
—
мы
вы ше
в иде­
87


ли
это
—
м огут,
при
изв естно й
«ловкости рук», послу­
жить
и
по л итичес ким
ам б ициям
«государственников».
Но
одно
можно
ск азать
безошибочно:
при
всей
своей
любви
к
государству
Российскому
Достоевский
сегод­
ня
не
требовал
бы
присоединения
ни
одн ой
пяди
зе м­
ли
к
сфе ре
господства
(еще далеко не окончившего ­
ся)
ко мму н ист иче ских
идеологов
и
«практиков» .
Скажу
и
о
другом.
Сейчас
чрезвычайно
популярен
стал
«лозунг» «Красота спасет мир», со ссылкой на
Достоевского
(даже шоу-конкурсы
к рас оты
им
от­
крыв аю т).
Ме жду
тем
у
Достоевского
эта
фра за
при­
на длеж ит
одному
из
персонажей,
кн язю
Мышкину
(да и то высказывает он ее не прямо
—
Ипполит
спр аши вает:
правда
ли,
что
Мышкин
говорил
это
Ко­
л е?),
встречается
несколько
раз
в
черновиках
ро­
мана
«Идиот», но нигде не написана и не высказана
им
лично
от
себя.
Это
и
не
удивительно,
ибо
что
такое
«красота спасет мир», с точки зрения христиан­
ства?
Какая
красота
—
она
ведь
может
быть
раз н ого
«наполнения»? Разве военный самолет -и ст ре би те ль
не
красив?
Всякий
ли
красивый
человек
духовен?
В
принципе
эту
фразу
мог
бы
высказать
и
фашист:
они
в едь
тоже
любили
и
умели
создавать
красоту:
красивую—форм уз—парады,
-гармонию
и
порядок...
Вспом ним ,
что
именно
Пе т руша
Верховенский
нас то й­
чи во
по вто р яет: «Я люблю красоту!
Я
очен ь
люблю
крас оту... »
Достоевский
предвидел
все
эти
«непонимания»
и
раздоры.
«...Каждый
возлюбил
с ебя
больше
всех.
Кажды й
стал
столь
ревнив
к
своей
личности,
что
изо
всех
сил
ста ралс я
ли шь
у ни зить
и
умалить
ее
в
дру­
г их;
и
в
том
жи знь
св ою
полагал.
Яв ил ись
пр аведни ­
ки,
к от орые
приходили
к
эт им
людям
со
слезами
и
говорили
им
об
их
гордости,
о
потере
ве ры
и
гармо­
нии,
об
утрате
ими
стыда.
Над
ними
смеялись
или
побивали
их
каменьями...
За то
ста ли
появляться
лю­
ди,
которы е
стали
придумывать:
как
бы
всем
вно вь
так
соединиться,
чт обы
каждому,
не
пер естав ая
лю­
б ить
себя
больше
вс ех,
в
то
же
время
не
мешать
ни­
кому
другому,
и
жить
таким
образом
как
всем
вме­
сте
как
бы
и
в
согласном
обществе.
Для
ускорения
дел а,
«премудрые»
старались
поскорее
ис треби ть
все х
«непремудрых»
и
не
понимающих
их
идею,
чтоб
они
не
мешали
торжеству
ее ». «...Люди
остались
од­
ни,
как
же ла ли:
в елик ая
пр еж няя
идея
ост ав ила
их...
88


И
люди
вдруг
поняли,
что
они
остались
совсем
од ни
и
разом
почувствовали
великое
сиротство».
Но
Достоевский
провидел
и
дальше: «И тогда,
мож ет
бы ть,
и
возопиют
остальные
к
Богу: «Прав ты,
Господи,
не
е диным
хлебом
жив
человек!» Тогда вос­
станут
на
чертей
и
бросят
волхвование...»
Будем
надеяться
на
это
и
мы.
«Ошибки и недоумения ума,—
пи сал
Д остое в­
ский,—
и сче зают
скорее
и
бес сле днее,
чем
ошибки
сердца».
У
нас,
увы,
накопилось
слишком
много
оши ­
бок
сердца
—то
есть
т аких
ошибок,
которы е
пора­
зили
естест во
наше,
наш е
сознание
и
подсознание,
н ашу
во лю
и
характер.
Исправлять
их,
по
всей
види­
мости,
пр и дется
долго.
Но
нач нется
э тот
процесс,
тол ько
если
мы
сумеем
понять.
Продлим
немного
ту
цитату,
которая
уже
приводилась
в
этой
работе: «Чем
соедините
вы
л юдей
для
д ост ижения
ваших
граждан­
ски х
целе й,
е сли
нет
у
вас
основы
в
первоначальной
великой
иде е
нравственной?
А
нравственные
идеи
только
о дни:
все
основаны
на
идее
лич ног о
абсолют­
ного
самосовершенствования
впереди,
в
идеале...
из
него
исх о дят
и
все
наши
гр аж данские
идеалы...
Иде­
ал
гражданского
устройства
ед инст венно
только
про­
дук т
нравственного
самосовершенствования
е д иниц,
с
нег о
и
начнется...»
Причем
не
на до
представлять
де­
ло
так,
что
сн ач ала
мы
не мн ого
поусовершенствуем-
ся,
а
пото м
вс е-т аки
возьмемся
за
социальные
пр еоб­
разования.
«Не «н ачал о
только
всему»
есть
личное
самосовершенствование,—
писал
Достоевский,—
но
и
продолжение
всего,
и
и сх од »; «Поверьте,
что
если
они
(единицы .—
К.
С.)
вступят
на
пут ь
ис т инный,
на й­
дут
ег о,
наконец,
то
увлекут
за
с обою
и
всех,
и
не
насилием,
а
свободно».
Такой
п уть
нереалистичен,—
г ов орят
ныне
многие,
даже
те,
кто
слишком
хорошо
понимает
пагубность
того
пути,
по
которому
мы
шли
с
целью
усовершен­
ствования
че лове ка
и
общества,—
в
обществе
есть
и
будут
люди,
ж елаю щие
зл а,
но
надо
сделат ь
так,
что­
бы
они
не
смогли
осуществлять
свои
жел ани я.
Но
тогда
спокойствие
общества
бу дет
основано
все-таки
на
насили и.
А
насилие
—
не
тот
фун да ме нт,
на
котором
что-либо
можно
прочно
установить.
Это
во -пе рв ых.
А
во-вторых,
лю бое
насилие
подразумева­
ет
правоту
од них
и
неправоту
других.
Все
тот
же
вечный
воп рос
о
со четаем о сти
насилия
и
нравствен­
89


ности.
«Проливать кровь вы не считаете нравствен­
ны м,
но
проливать
кровь
по
убеждению
вы
считаете
нравственным.
Но,
позвольте,
почему
безнравственно
кро вь
проливать?
—
спр ашивает
Достоевский.—
Ес ли
мы
не
имеем
авторитета
в
вере
и
во
Христе,
то
во
в сем
з аблу дим ся».
Всякое
общество,
существовавшее
или
существую­
щее
в
христианском
мире
и
принявшее
насилие,
вы­
ну ж дено
как-то
и зм ен ять , «модифицировать»
учение
Христа,
ибо
Христос
в едь
от ве ргал
насилие.
Неизбеж­
но
возникает,
как
писал
Достоевский,
потребность
в
«новой нравственности».
Дальш е
в сех
пош ел
здесь
коммунизм,
дальше
п от ому,
что
насилие
он
н адел ял
благородным
обликом.
«Коммунизм произошел из
христианства,
из
высокого
воз зре ния
на
человека,
но
вместо
самовольной
любви,
не
любимые
беру т ся
за
палки
и
хо тят
сами
отнять
то,
что
им
не
дали
не
любившие
и х».
Ну
а
что
следует
потом,
каждый
из
нас
мог
бы
ра сск азать .
И
вот
ка кую
формулу
уст рой ств а
общества
пр ед­
лагает
До ст ое в ск и й: «Я хочу не такого общества,
где
бы
я
не
мог
делать
зл а,
а
такого
именно,
чтобы
я
мог
делать
всякое
зло,
но
не
хотел
его
делат ь
сам».
А
теперь_следует__сказать_н ескол ько
слов
о_нашем_
«реализме»
и
«мечтательности»
Достоевского.
Досто­
евский
зд раво
понимал
реальное
положение
вещей:
«Реальность и истинность требований коммунизма и
социализма
и
неизбежность
европейского
по т рясе ния.
Но
тут
наука
—
вне
Христа
и
с
полной
верой.
Долж­
ны
быть
от кры ты
т акие
точные
уже
научные
отно­
шения
между
людей
и
новый
нравственный
поря­
док—
(нет любви,
есть
од ин
эгоизм,
т.
е.
борьба
за
существование)—науке
ве рят
твердо.
Мас сы
рвутся
раньше
нау ки
и
ог ра бят.
Новое
построение
в озьм ет
века.
Века
страшной
смуты.
А
ну
как
все
сведется
л ишь
на
деспотизм
за
кусок.
Слишком
мн ого
отдать
духа
за
хлеб.
Если
любить
д руг
друга,
то
в едь
се йчас
до с тиг­
нешь.
Чт об
любить
др уг
друга,
нужно
бороться
с
со­
бой ,—
говорит
Церковь.
Атеисты
к рича т:
измена
при­
роде.
Бр емена
т я жкие,
то гда
как
это
ли шь
нас л аж­
д ение» .
Но
не
в се,
конечно,
так
ле гко
и
быстро
достижи­
мо.
Пока
е ще,
отмечал
Дос тоев ск ий,
про ст ые
истины
эти
понятны
очень
немногим.
90


«Социалисты чтут христианство в идеале .
(Хо^ьи
ругают
его
...Далее
Христа
в
нравственном
от ноше ­
нии
ничего
не
ск азали .)
Но
не
чтут
в
действии,
де я­
тельны.
Ибо
если
б
все
деятельно
б ыли
христианами,
то
ни
одного
социального
вопроса
не
б ыло
бы
подня­
то.
Бы ли
бы
по дняты
воп ро сы
экономические,
кухон­
ные,
например,
лес у
нет
и
простору
нет
...Были
бы
христиане,
у ла дили
бы
все.
Но
невозможно
быть
христианами
пока
всем,
возможны
ли шь
отдельные
случаи.
(Может быть,
эти
отдельные
сл учаи
ведут
и
сохраняют
таин с тво
людей.)
Не возм ожн о,
мож ет
быть,
и
по
каким-нибудь
зак онам
природы
челове­
ческой,
например,
война
каждые
25 лет».
Итак,
даже
в
те
времена,
к огда
большинство
граж­
дан
Ро ссии
б ыли
православными,
Достоевский
с чи­
тал,
что
«невозможно быть христианами (в
истинном
значении
этого
слова.—
К.
С.)
по ка
всем,
возм ожн ы
лишь
отдельные
случаи».
Но
уст ремл ен нос ть
к
идеа­
лу
он
счит ал
нужным
непременно
сохранить
в
народ­
ном
духе
—
именно
поэтому;
при
устремленности
к
и ному
«идеалу»
—
обеспечения
«животишек»
—
народ,
предрекал
Достоевский,
окажется
на
п ути
к
гибели.
Обр аз ует ся
—
как
в
н ашем
случае
—
общество,
в
боль­
шей
части
своей
озабоченное
ли шь
материальными
потребностями.
Однако
даже
лишенное
особых
пороков
и
ст рем я­
щееся
к
подлинной
справедливости
общество
не
вы­
строишь
на
одной
лишь
разумной
необходимости.
«Закон разумной необходимости
— это
прежде
все­
го
унич тож ение
личности
(мне же,
дескать,
бу дет
худ о,
ес ли
нарушу
порядок.
Не
по
лю бви
работаю
на
брата
своего,
а
потому
что
мне
это
вы го дно
са­
мому)
(и чуть ниже: «Разумная необходимость
—
это
все
тот
же
хл еб
(из камня)» —
то
ес ть
первое
дьяво­
лово
искушение:
предложение
Христу
обратить
камни
в
хл ебы
и
тем
сдел ат ь
людей
счастливыми.—
К.
С.)
Христианство
же,
напротив,
наиболее
провоз­
гл аш ает
свободу
личности.
Не
стесняет
ник а ким
математическим
законом.
Веруй,
если
хочешь,
сердцем.
И
по
хри сти ан ств у,
и
из
самих
слов
Христа
можно
тоже
в ывест ь,
что
любовь
есть
выгода,
по
крайней
мере
принимать
выго д у,
но
делать
все
же
не
для
выг од ы,
а
для
любви.
Не
хоч у
зла...
91


Церкви
атеистов
—
Луи
Бланы,
ком муна ры ,
право,
возмездие».
Ныне
прозаики,
поэт ы
и
публицисты
часто
любят
ссылаться
на
сл ова
Достоевского
о
недопустимости
счастья,
построенного
на
слезинке
р ебенка, —
но
как
не
бо лее
чем
на
красивую
мета фору,
как
бы
снисхо­
дит е льно
улыб аясь
про
себ я:
это
идеал,
но
недости­
жим ый
в
на шем
гр ешн ом
мире,
ин аче
бы
все
движе­
ние
человечества
остановилось,
ибо
п очти
каж дый
конкретный
шаг
причиняет
какому-то
ребенку
боль
и
т.
д.
Мечтатель
Достоевский
име л
в
ви ду
будущее
р айско е
состояние
чел о вечеств а.. .
Между
тем
Досто­
ев ски й,
при
всей
своей
мечтательности,
трезво
с тоял
на
поч ве
реальности.
Вот
оч ень
важная
и
мало из вест ­
на я,
к
сожалению,
его
запись,
не пос редс тв енно
касающаяся
данного
вопроса.
Речь
идет
о
казни
фран­
цузскими
революционерами
малолетнего
французско­
го
короля
Лю дови ка
XVII: «Людовик 17-й .
Этот
ре­
бенок
дол жен
быть
замучен
для
благ а
на ции.
Люди
не
компетентны.
Это
Бог.
В
идеале
общественная
со­
в есть
должна
ск азать :
пусть
по гибне м
мы
вс е,
если
спасение
наше
зависит
ли шь
от
за муче нн ого
ребен­
ка,—
и
не
при нять
этого
сп асе ния.
Этого
нельзя,
но
высшая
спра вед ливо ст ь
должна
быть
та.
Логика
со­
бытий
действительных,
текущих,
з лобы
дня,
не
та,
что
высшей
идеально-отвлеченной
справедливости,
хотя
эта
идеальная
с пр аве дливос ть
всегда
и
ве зде
един­
ственное
начало
жизни,
дух
жизни,
жизнь
ж изн и».
Речь,
таким
образом,
иде т
вот
о
че м:
и збежа ть
детских
ст ра даний
на
определенной
стадии
развития
человечества
невозможно,
но
помнить
об
идеале
как
о
цели
надо
постоянно;
счи тать
муки
д етей
естествен­
ным и
не льзя
никогда
—
и
к оль
скоро
ты
принимаешь
то
положение
вещей,
которое
сложилось
в
результате
определенных
действий,
в
том
числе
и
смерти
ребен­
ка, —
ты
должен
принять
на
себя
и
эту
см ерт ь.
Ч ерез
н ек оторое
в ремя
следует
т акая
зап ись :
«Victor Hugo —
историческая
необходимость
(Louis
XVII) (то есть В .
Гюго
у тв ер ждает,
что
к азнь
Лю­
до вика
XVII была исторической необходимостью. —
К.
С.); не необходимость,
а
неминуемость,
это
я
по й­
му
с
хищным
типом
хищного
народа
ф ран цуз ског о».
Хотел
б ыло
не
доводить
ци ти рова ние
эт ой
фразы
до
конца,
ибо
последняя
ее
часть
вроде
бы
противоре­
чит
тому,
что
я
хоч у
зд есь
доказать,
но
потом
ре­
92


шил,
что
Достоевский
так ое
цитирование
не
од об­
рил
бы...
Да,
он
п исал
т ак,
о соб енно
в
черновиках,
и,
повто­
ряю,
психология
противостояния
России
европейско­
му
м иру
была
ему
св ойс твен на,
в
этом
отношении
он
был
сыном
сво его
века;
не
дума ю,
чтобы
мы
его
з десь
опередили
да же
сейч ас,
особенно
те
из
на с,
кто
искре­
нен
и
кто
вплотную
сталк ив алс я
с
отношением
З апа­
да
к
н ашим
проблемам...
Но
в
отличие
от
многих
из
нас
и
от
большинства
сво их
современников,
Дос тоев ­
ский
понимал,
что
так
не
должно
бы ть
и
—
обязатель­
но—
так
не
будет
всегда.
Он
понимал,
что
и
отдельный
чело в ек,
и
народ,
и
все
человечество
должны
пройти
—
и
не
в
одном
по­
колении—
п уть
освобождения
от
в ражды
и
зла ,
по­
рождающего
вражду.
И
пут ь
к
этому
о дин
—
приоб­
щение
к
б ож еств ен ному
Началу
в
себ е
самом.
«Лишь
на
ос нове
Христа
пом ирим с я».
А
до
этого
бу дет
мно го
и
столкновений,
и
во йн,
но
идеал,
реальность
его
не
до лжны
н иког да
исчезать
из
по ля
зрения
людей.
По­
слушаем
такое
рассуждение
—
в
форме
д иало га
—
из
подготовительных
материалов
к
«Дневнику писа­
тел я»:
—.. .Вед ь
мы
реалисты.
Нравственность
ведь
тот
же
эгоизм,
то
же
чувство
самосохранения,
з на чит,
опять-таки
т олько
одна
моя
выгода.
А
о
мое й
вы годе
позвольте
мне
самому
беспокоиться.
—
Да
вед ь
нравственность
не
рассуждение,
не
выгода,
это
ск орее
чувство,
чувство
неизвестное,
поч­
ти
инст инк т ивно е,
то
есть
природное:
венец
его,
по­
сл едн ее
слово
этого
чувства,
это го
влечения
человече­
ства.
Непрерывающаяся
в
нем
с
начала
веков,
ес ть
уже
объявленная,
открытая
уже
как
форм ула .
Имен­
но
что
ве рх
счастья
есть
жертва
за
ближнего
до
по­
ло же ния
жизни.
—
Вы
хотите,
чтоб
я
положил
жизнь
и
был
сча ст­
лив...
...идеал,
а
не
р еали зм
всегда
управлял
человече­
ством.
Идеал
в
т ом,
что
я
п оложу
жизнь
и
все
про ­
светятся,
и
дог адают ся ,
почувствуют,
что
нет
выше
с час тья
как
это ,
и
сами
положат
жизнь
за
ме ня.
Тог­
да
жизнь
обратится
в
р ай,
лю ди
будут
об ним ать ся
и
целоваться,
всякий
будет
работать
од ин
для
другого,
разбитые
силы
усилятся
во
многие
миллионы
раз ,
жизнь
увеличится
кажды м
мг нове нием
с ча стья.
Сла­
93


ва
и
подвиг
личности
будут
вознаграждаться
не
уто­
лением
тщеславия,
а
восторгом
благодарной
любви,
и
тог да
—
кому
ваш
социализм,
в аши
формулы,
ваши
искания.
Если
я
лю блю
всех
и
каж до го
и
всякий
вс ех
то
же
са мое,
то
мы
поневоле
все
тотчас
же
поймем
как
жить».
Это
мож ет
п оказа ться
красивой
сказкой,
можно
ск азат ь
—
это
мечты,
у то пия,
а
вот
социализм
учиты­
вает
реальное
состояние
человека
и
его
нравственно­
сти.
Но
жи знь
показала,
что
социализм-то
как
раз
этого
и
не
учитывает
(потому что истинную природу
человека
—
как,
во-первых,
и
в
главных,
создания
Божьего,
наделенного
бессмертным
духом,
и,
во-вт о­
рых ,
существа
консервативного,
изменяющегося
очень
медленно,
не
всегда
дей ству юще го
из
соображений
одной
лишь
выгоды,
к
тому
же
рационально
вычис­
ленной—
п рирод у
эту
теоретики
социализма
игнори­
ру ю т). Следовательно,
социализм-то
и
яв ляе тся
утопи­
ей
(требующей все больше и больше кровавых жертв) .
По
этом у
поводу
Достоевский
пи сал : «Наука
—
теория.
Знает
ли
наука
природу
человеческую!
Усло­
вия
невозможности
дел ать
зло
—
иско р еняю т
ли
зло
и
з лод ее в?» «Предположится
-наукой—найденный
му- -
равейник.
Потребуются
л ише ния,
условия,
ограниче­
ния
личности.
Для
че го
я
стану
ее
ограничивать.
Для
хлеба.
Не
хочу
хлеба,
и
в зб у нту ется».
А
вот
—
еще
резче,
ка жетс я,
впрямую
к
на шим
временам,
хо тя
об­
ращено
к
идеологам
революционно-демократического
лагеря
то го
вр емени:
«Непочтительный Коронат» (повесть М .
Е.
Салты­
ков а-Щ ед ри на.—
К.
С .).
Плотоядность
молодежи.
Да
ведь
вы
сами
то го
хот ели .
Ч тоб
никакого
духа,
вы
истребили
Бога.—
Но
и
без
Бо га
н адо
быть
гуман­
ным,
любить
человечество.—
Но
на
кой
черт
я
буду
гуманен.
Я
хочу,
чтоб
весело,
весело,
весело,
чт об
со
мной
спали,
и
резать,
и
ре зат ь,
чтоб
есть
с ла бого
сильным.
Скаж ут:
вам
стыдно
это.—
Почему?
А
мне
наплевать
на
вас».
Никакая
наука,
кроме
тог о,
не
подскажет,
как
отучить
человека
от
корыстолюбия.
А
поскольку
чем
непросвещеннее
духовно
лю ди
и
чем
более
они
бы ли
обделены
в
н ачале
жизни,
тем
корыстолюбие
в
них,
как
правило,
силь ней,
то
корыстолюбие
прол ет ар ия,
94


а
тем
бо лее
люмпена
поистине
не
з нает
границ.
До­
стоевский
по
этом у
поводу
писал
так:
«... Ц ивилиза ция,
откинув
религию,
тем
самым
пр и­
знала
смерть
сво ю,
ибо
должна
нести
в
себе
раб­
ство—
хотя
бы
в
виде
пролетариата
—
и
обоготворе­
ние
пр ав
соб ст венно сти.
.. . Р елигия
же
все
это
разрешает.
...Каким
обра­
зом?
Собственное
достоинство
п ролета риа та
и
сво бо­
да
духа!
без
плотоядности
со бств енни ка» .
Но
поскольку
в
н ашей
стране
почт и
сразу
же
по­
сле
революции
установилась
не огр анич енна я
власть
меньшинства
над
большинством,
а
доступ
к
любой
соб ст венно сти
был
л ишь
у
тех,
у
кого
власть
и
сила,
то
получилось
—
варварское,
языческое
богатство
од­
них
и
нищета
других,
н ищета ,
порождающая
ож ест о­
чение
и
зависть.
Достоевский
по дск аз ы вает:
«Самоограничение и воздержание телесное для
сво бо ды
духовной,
в
противоположность
материаль­
ному
обличению
(то есть почему у других больше,
чем
у
нас.—
К.
С.), беспрерывному и безгранично ­
му,
приводящему
к
рабству
ду ха».
«Наука в нашем веке опровергает все в прежнем
в оззр ении.
Всякое
тв ое
жел ание,
всякий
твой
г рех
произошел
от
естественности
твоих
неудовлетворен­
ных
потребностей,
ст ало
бы ть,
их
надо
уд о вле твор ить.
Зако н
необходимости
или
закон
любви?
Но
зако н
наук и
не
ус то ит,
не
стоит
того
хлеб.
А
приняв
закон
любви,
пр и дете
к
Христу
же.
Вот
это-то
и
будет,
мо­
жет
бы ть,
второе
пр и шес твие
Христово.
Но
по ка
что
п еренесет
ч ело в ече ст во ?» «Отсутствие Бога нельзя
заменить
любовью
к
человечеству,—
предупреждал
Достоевский,—
потому
что
человек
тотчас
спросит:
для
че го
мне
любить
ч ел ов еч ест во !» Естественно,
речь
зде сь
не
и дет
о
т ом,
чт о,
уверовав
в
Бо га,
человек
п ризн ает
над
собой
некую
сверхъестественную
силу,
заставляющую
любить
человечество,
но
лишь
о
том,
что
ве ра
в
Бога
позволяет
че лове ку
понять
и
поч ув­
ст вова ть
радость
любви
к
чел ов ече ству
и
н ев озмож­
нос ть
существовать
без
этой
любви.
«Я утверждаю,—
пи сал
Достоевский,—
что
любовь
к
человечеству
—
немыслима
...
непонятна
и
совсем
невозможна
без.
совместной
вер ы
в
бе ссм ер тие
души
человеческой».
Не
сле дуе т
подозревать
в
стремлении
к
торжес тву
религиозного
идеала
—
покушение
на
свободу
лично-
95


сти :
нас ильс твенно е
обращение
ате исто в
в
верующих,
упразднение
од них
верований
во
имя
других.
Настоя­
щая
с вобо да
человека
начинается
лишь
тогда,
когда
он
осв о бо ждае тся
от
зла
в
с ебе
самом,
действует
в
согласии
с
божественным
нач алом
в
себе
самом
(на­
против,
когда
он
действует
по
велениям
зла
— вну­
треннего
или
внешн ег о
—
он
все
более
п о падает
к
нему
в
раб ство) .
Какими
путями
достичь
этого
—
нам
еще
предстоит
искать
и
иск ать .
Од но
должно
бы ть
я сно
(и постоянно подчеркивается в рассуж­
дениях
Достоевского)
—
недопустимо
даж е
малей­
шее
применение
насилия,
физ ическ ог о
либо
идеоло­
гического.
Б лагая
ц ель
должна
достигаться
лиш ь
бл аг ими
средствами.
Достоевский
верил,
что
именно
православная
Россия
воплотит
ту
мечту
о
гармонич­
ном
и
спр аведлив ом
устройстве
человеческой
жизни,
о
г армон и чном
соотношении
духовного
и
м ате ри аль­
ного
в
бытии,
воплотить
которую
л юди
многие
века
пытались
с
по мо щью
социальных
переу стр о йств.
Ка­
залось ,
эта
вера
Достоевского
рухнула
и
с горе ла
в
к р ова во- огне нных
сполохах
гр аж данско й
войны,
до го­
рала
в
годы
р епресси й,
д отлев ала
в
ли шен ные
возду­
ха
60—80- е
годы.
Но
Дос тоев ск ий,
как
мы
видим,
все
-Это
предугадывал.
Да же
в
на ши
дни
он,
можно
ск а-
з ать,
заг лян ул,
если
дозволено
будет
сравнить
ны­
нешнее
освобождение
с
отменой
кр епо стн ичес тв а.
«С уничтожением крепостного права кончилась (не
за­
кончилась)
реформа
Петра
и
петербургский
пе рио д.
Ну
и
sauve qui peut *.
На
минуту
наступит
американизм.
Народ
идет.
Вот
идеалы
которого
осм еял
Поту-
ги н » (персонаж тургеневского «Д ы ма» . —
К.
С. ).
Действительно,
жизнь
уб ить
невозможно,
народ
убить
н ев озможн о.
Дух
неуничтожим
—
и
ныне
вновь
укрепляются
и
очищ ают ся
души
людей,
и
пусть
сей­
час
восстановление
утраченных
связей
с
Церковью,
утраченной
духовности
происходит
пор ой
в
ис к рив­
ле нных
формах
(ведь и бывшие власти наши десяти ­
лет ия ми
стремились
пре р вать
эти
связи
или
уж
ис­
кри ви ть
как
только
возможно), жизнь неизбежно вы­
правит
формы,
как
новое
вино
—
меха.
П оэ тому
на­
деж да
Достоевского
именно
сейч ас
начинает
обретать
реальные,
зримые
очертания
для
нас.
* Спасайся кто может ( фр . ).
96


СОДЕРЖАНИЕ
Высвобождение
«злого духа» (родословная социализ­
ма
по
Д ост оев ском у)..................................................................3
Как
рус ск ий
народ
стал
«наилучшим материалом в
Европе»
для
социалистической
пропаганды,
или
Ошибка
До стоев ского ,
обернувшаяся
гениальным
предвидением
.
19
Марксизм
и
Россия
— роковая
вс тре ча
.
.
.
.51
Заложник
языч ник ов
(Достоевский и « бе сы»
нацио­
нализма)
......................................................................................... 69
Урок
на
завтра:
пути
выхода
из
трагедии
Отечества......................................................................................... 80
Карен
А шот ович
Степанян
ДОСТОЕВСКИЙ
И
ЯЗЫЧЕСТВО
(КАКИЕ ПРОРОЧЕСТВА ДОСТОЕВСКОГО
МЫ
НЕ
УСЛЫШАЛИ
И
ПОЧЕМ У?)
Редактор
П.
Ул ьяш ов
Те хн ическ ий
редактор
Г.
Такташова
Кор ректоры
Н.
И.
Епифанова,
I.
Г.
Капитанова
Сдано
в
н абор
20.08.92.
Подписано
в
печать
10.09.92.
Формат
84Х1087 з2-
Бумага
тип.
No
2.
Гарнитура
Литературная.
Печать
высо к ая.
Печ.
л.
6.
Тираж
2000 экз.
Заказ
No
1672.
Це на
сво­
бодная.
Бюро
пропаганды
художественной
литературы.
214000,
г.
См о­
ленск,
ул.
Большая
С ов етс кая,
Дом
книг и.
Областная
орд ена
«Знак Почета»
типография
им.
Сми рнов а.
214000, г .
Смолен ск,
пр.
им.
10.
Гагарина,
2.