С. МСТИСЛАВСКИЙ

СМЕРТЬ
ГАПОНА

В ы ш едш ие книж ки Библиотеки » Огонек

С.

М СТИСЛАВСКИЙ

СМЕРТЬ ГАПОНА

Акц. Изд. О-ао „ОГОНЕК"
М о с к в а — 1928

Огпечатано
в 7-йЛ и т ографии
..ИСКРА РЕВОЛЮ ЦИИ”
Мосполигра ф а .

Москва, А рбат, Филипповск.. 13.
Тираж 34.000.
Главлит № А —14.971.

Гл а в а

«грядый во имя

1.

господне».

В ернувш ись в Питер из М осквы с П ресненского
восстания, я не ср а з у см ог собр ать Центральный К о ­
м итет Б оев ого Р абочего С оюза. Х о тя оп а сн ость для
правительства и миновала — напряжение в городе не
слегло. П опрежнему усиленными нарядами охранялись
казенные здания; попреж нем у мерзли в морозные ночи
на перекрестках и в проулках посты , д озоры и п а­
трули. Сыск шел неослабный. Собрать комитет удалось
лишь через неделю поело моего возвращ ения и то
не в обычной ш таб-квартире нашей, за Невской за ст а ­
вой, а на Ш ирокой, в задней комнатке городской б и ­
блиотеки-читальни. На повестке был только один в о­
п р о с — о т ч е т мой -о московском восстании.
Дружинники слуш али с несказанным захватом,
заражая своим волнением, подсказы вая им для меня
зд м ого неожиданные слова. И когда кончился р а с ­
сказ — не ср а з у смогли оторваться мыслью, вер н уться
в сегодняш нее, в повседневное. Но вернулись, п о ­
том у что естествен н о и тяжко стал перед памц во-

6

пр-ос — что делать дальше. Начал Булкии, начальник
выборгской районной дружины.
— Раз'ас в и нам учительски, ежели ты нам учи­
тель. Читал я по книжкам и картинки видел: о ком­
муне французской ц другом, гдо пивгетея про истин»
ноо геройство. Там, ежели бой, то до смертного
конца: еж оли на проигрыш пошло — сейчас на барри*
каду, а то и так, посередь улииы, в одинок, с красным
знаменем в обнимку, под залп или под штык. О Москве
ты, однако, докладаешь иначе: дрались лихо, но жи­
вотом на штык но кидались, и как д о каюка дело до­
ш ло— в своевремь разошлись. И сам, видишь ты,
заместо того, чтобы со знаменем, так сказать, смерть
принять — через забор на помойку сиганул. Ты, по
нашему понятию, человек правильный; стало-быть,
в книгах тех читаемо неправильно?
— Неправильно читаемо, Булкин. Революционный
завет но такой должен быть. Я вам уже не раз гово­
рил: не умри,— убей.
— Верно, — кивнул Манджурец (фронтовик, новый
у пас, сменил Бмлясного в Нарвско-заставской др у­
жине).— Умереть, брат, всякая курица сумеет: поклох­
чет, поклохчет, да богу душ у и отдаст, по принадлеж­
ности. В нашем деле, как в армейском — на фронте.
В цепи, бывало, голову только подними с закрытия —
взводный тебя сейчас всесветно кроет: подставляешь­
ся, мать твою так, этак я еще так,— полку в ущерб.
А чтобы посередь поля — со знаменом в обнимку, жи­
вотом на штык — и с пьяных глаз в голову не влезет.
4

А п ореволю ци онном у- у иных — как бы почитается
за геройство. Не возьмешь в толк.
— От нерозмысла,— убежденно
сказал
Щ ерба­
тый.— По партийной линии тожо ведь, как поглядишь,
так: кто чаще в тюрьме сидел, тому почету больше.
А по-нашему: часто попадался, значит— работа не
чиста, не мастер. Ну, раз, там, другой влип, с кем
случая но бывало. Но ежели многшкды... обязателыю
от неуменья. Стало быть, прими но внимашю, укороти
или вовсе отсупь от дела. А они его, гляди-ко,— на
первое место: заслуга — по высидке. Это с чем же
сообразно?
— У иле в районе тоже завелся такой, из мень­
ших, сбивает парод на конституцию; все о Думе: и
такое от нее добро, и этакое. Я его на митинге окрыл.
Конституция, говорю, господская вольность, а нам она
ни на ляд: и кто, говорю, за конституцию говорит,
тот, говорю, пролетарию изменник. Он как затрясется
весь, оратор то: я говорит, восемь лет в ссылке сидел.
А я ему — что ж ты, говорю, козий ты сын, сидел, а не
бегал... Ребята как загогочут...
— Постой-ка,— перебил Угорь.— Как бы о т дела
в разговор не уйти. Ты вот что скажи, Михайла. После
Москвы — пынче что ж е-—опять будем о б т о го выступдения ждать. Или шабаш делу, что ли,— говори прямо.
— Дела, Угорь, нам с тобой па вок хватит: шаба­
шить по придется. Но относительно общего выступле­
н ия— теперь, после Москвы, на -ближайший срок его
ждать едва ли приходится. Временно, по крайней ме^
5

ре, придется на мелкую, на партизанскую борьбу
перейти.
Угорь качнул головой.
— Ежели так, значит, делу гпабаш. Народ у нас
такой: накалились раз, нахрапом не взяли — крышка,
стало-быть; теперь, как в россыпь пошли, нипочем их,
браток, по соберешь!
— Соберем, Угорь, дай срок!
— Срок-то давай не давай, сам подойдет. Однако,
как с ребятами быть: не посолишь ее в прок, дружииуто? Ежели до общего — поспишь да еще выспишься?
Это надо обстоятельно, я тебе скажу, обсудить.
— Подожди с обсуждением.— отрывисто сказал
Николай. Он молчал до сих пор весь вечер, и сейчас
бросилось в глаза, что он странный какой-то. Не
в себе.
— У меня другой есть вопрос к Комитету. По­
круче.
— А ну?
— Да и как сказать, не знаю.
Он дрогнул губами и замолчал.
— Стряслось что? — спросил Угорь и подвинулся
ближе — Ты зто чего же?
Николай еще ниже опустил голову, лица совсем
не стало видно.
— Дело, братцы, такое. Гапон...
— Гапон?— насторожился Булкин.— И то ребята
толкуют — гапоновны собираться стали. Отделы вроде
как бы опять ладятся открывать. Послание от него,
что ли? Не вовсе, значит, запропал по заграницам-то...
6

— Кабы послание...— 'Николай спизил голос и обсел
глазами всех, словно набираясь силы,— Сам здесь.
Головы дрогнули.
— Видел?
— Самому не довелось. Но от людей знаю досто­
верных.
— Обязательно бы повидать,— тихо сказал ГЦер*
батый.— Я от него, прямо сказать, свет увидел. Нового
завета человек. «Грядый во имя господио»..,
— Грядый,— закивал Николай быстро. И вдруг
улыбнулся во все лицо растерянной и детской у л и ­
кой.— Он, видишь ли,— провокатор, пои то.
Двенадцать глаз выбросились на Николая. Горя­
щих. В упор.
Щербатый медлеппо привстал, отжимая доотсу
стола черными крепкими ладошгми.
— Слову вес знаешь, Нпколка? Я тебя за такое
слово... В бога не верю, по в попа вера есть: оп по
постригу своему в божье имя играть но стапет. А Та­
лон— поп особый, он божьим именем... грядый. И царя
он божьим именем проклял: сам слышал. Пастырское
благословение на кровь дал... Чтобы такой человек...
— Провокатор,— тихо н упорно повторил Николай
и расплакался, нелепо водя ладонями по заросшим, ще­
тинистым щекам. — Как же теперь жить, родненькие?
И оттого, что он сказал так. от голоса, и оттого,
тго он заплакал, стало достоверно сразу, без доказа­
тельств: провокатор Гапон. Понял и Щербатый: смолк,
отвернул голову в угол.
Манджурец заговорил первый:
7

— Кто вызнал?
Николай вздрогнул, словно разбудили ого.
— Мартын. Есть такой, из эсеров. Мартын, говорю.
— Ия эсеров?— повернулся к нему Щ ербатый-•
Тот, что с нами девятого в крестном ходу был?
— Т о т сам ы й .

— Михайло, Мартына знаешь?
— Знаю .

— Поручишься?
— Поручусь.
Щербатый покачал головой.
— Скор ты, я тебе скажу, на поруку. Я бы но дал.
Ко дворцу мы с ним тогдась, прямо сказать, рядом
шли, у Галопа, у самого. Как первой пулей зазыкиуло —
лег твой Мартын брюхом в снег. И воротник поднял,
морду укрыть. Гапон, неГюсь, тогда не ложился. Еле
оттянули его, чтоб но подбило. А Мартын — как рожок
взыграл— смотрю, он уж глазам шарит, куда брюхо
уткнуть.
— Мы жо только что говорили насчет того, как
со знаменем в обнимку...
— Не лукавь, Михаиле. Т о — другое совсем: т о ­
бой; для бою свой закон. А Гапоп нас не яа бой, па
жертпу вел, без оружия,— устрашить голой грудью:
кто на такое, на жертву пошел, тому грудь прятать
не гоже. Ежелн довелось под расстрел — во пять. Ты б
лог? Соврешь, не поверю. Нет, ежели Мартын донес —
доло, товарищи, поверки требует.
8

— А кто же говорит, чтоб без поверки,—вскинулся
Булкин.— Такие дела без оказательств не делаются.
Он тобе оказатсльства какио дал, Николай?
— Дал.— тихо кивнул Николай.— Доказательство
твердое. Ежели бы нет, разве бы я па душу взял...
Однако, и при том — нам ему — по с его слова верить.
Оп сам так обстал — своими глазами увидим: сам Гапон перед наш свое предательство окажет. За тем он
ко мне и пришел — за свидетельством нашим. Мы —
не гапоновекпе, однако, и не партийные: за заставами
нас послушают; но политическому, мы — делу этому
сторона. Поэтому и просит нас Мартын: для свидетель­
ства, говорит, но для суда.
— Где свидетельство, там и суд,— хладнокровно
сказал Угорь.— Что ол там вортит, Мартын твой?
— Ничего не вертит. И по моему так. Свидетель­
ствовать можем, а судьями — кто нас поставил?
Щербатый подозрительно оглядел Николая.
— О ох, нет у меня к Мартынюку этому деверия!
Кто еще его, братцы, видел? Глаз у него, я скажу, кро­
вяной: как глянешь — она из глаза смотрится. К хо­
рошему глазу кровь пролитая но пристает; это, брат,
доподлинно. Тут надо с оглядкой.
Угорь подумал.
— Доручить Михайлу лело. Он за Мартына как бы
поручитель, пусть вникнет. Со всей осторожной: п-ут
я —за Шерб&ча вполне. Охранное впутавшись — ежели
что, влипнуть недолго; там тоже народ школенный:
п о д д е н у т -н е дыхнешь.
О

Еще потолковали и порешили, чтобы я свиделся
с Мартыном, пе откладывал, выяснил дело — и, если
надо будет, условился — на свою огветствепность и на
свою совесть.
Но Мартына но было в Питере: где-то очепь далеко,
в модвожьем углу каком-то, шло партийное — и загяжноо— советанн-о. А когда оно кончилось и комитетские
верпулпсь. долгое время понапрасну вызывал я Марты­
на на партийные явки: он но являлся, хотя я знал —
в городе он был. Дружинники волновались: прячется,
наклепал на попа, взвел напраслину. После одного из
очередных заседаний союза я отправился к секретарю
петербургского эсеровского комитета, товарищу Даше,
с твердым намерением добиться свидания с Мартыном
во что бы то ни стало.

Глава

II.

М АРТЫ Н.
■Не по-обычпому встретила меня Даша: без улыбки,
неприветливо. Мне показалось даже, что она разду­
мывала— впустить ли? Во всяком случае не сразу она
откинула дверную цепочку. Войдя в прихожую, понял:
на вешалке шуба с котиковым воротником шалью; вы*
сокие черные ботики в углу. Мартын здесь, Мартыд
не хочет встречаться.
— Я не к тебе, к Мартыну.
Глаза стали еще неприветливее.
— Мне уже говорили па явке, что ты его ищешь.
10

— Я вызывал его несколько раз, не приходит.
— Не приходит, значит, не находит нужным; за­
чем же ты настаиваешь?
Не отвечая, я прошел по коридору в Дашину ком­
нату. Вошел без стука. Мартын сидел у стола, иод лам­
пой. Лицо исхудало с тех пор, как мы виделись в по­
следний раз: тупыми углами тянули кожу над боро­
дой тяжелые скулы; веки припухли и оду лисы белки
глаз перокрыты частой кровян-ою сеткой.
— Вы плохо спите, Мартын?
Оп глубже осадил голову в плечи.
— Я не мог притти тогда па вызов,— медленно,
глядя в сторону, проговорил он. — Да, признаться, мне
и вообшо не хотелось видеться сейчас; притом, вы слы­
шали, вероятно, я с боевой... с дружинной, — поправил­
ся он, — работы снят.
— Я вас не по этому делу искал, а по другому;
о котором вы говорили с Николаем.
Мартын дрогнул скулами и быстро поднял глаза;
у него, действительно, страшные, глаза, у Мартына:
убил — и помнит.
— С каким Николаем?
— Да бросьте, Мартын, вы жо чудесно знаете: по
Гапоновскому делу.
Он весь дернулся и встал.
— Николай но имел пнкаюого права говорить вам
об этом.
— Поскольку вы обратились в Боевой Союз...
— Он и это сказал вам?
И

— Да что вы, Марты». Вы разве не знаете, что я—
председатель Боевого Союза?
— Вы?..—-Он потер лоб.— Не знал. Откуда мне
знать? В конце концов, что я? Секира в руках Цен*
трального Комитета. Мне гонорит только то, что я дол­
жен знать.
— Но рад вы обратились к Боовому Союзу... По­
чему Ц. К. но предупредил вас?
— Я не докладывал Ц. К. о моем обращении,— пе*
ребил Мартын.
— Не докладывали о деле?
— Да нет. О деле, о том, что Гапон провокатор,
Ц. К. осведомлен, конечно. Больше, я и расследование
вел по приказу Ц. К. Ц. 1С. приказал мне залезть в ату
грязь... по горло... и но дает мне из нее вылезть. Он
более, чем осведомлен, он знает уже все наизусть.
Он потрогал горло рукой и повто>рил, широко и
испуганно раскрыв веки:
— Наизусть. Два месяца, я, как циркач на арене,
показывал публике... Ц. К., я разумею,— все тот же
фокус — провокаторетво Гапона. Всо тем же способом.
Я привык, это ужо обратилось у меня в прием, как
в цирке, я вам говорю. Л они смотрят.
— Прием неубедителен, значит. Вы недостаточно
четко проделываете ваш фокус, Мартын.
— Упражнение для детей младшего возраста. Он
элементарен, как настоящий поп. Он выдает себя по
первому знаку; он идет, как гусь... на провокацию,—
Оп вздрогнул на этом слове и сжал руки.
12

— Кошмарное слово. От этой дьявольской игры
с разоблачепием мои мысли начинают путаться. Бы­
вают дни, я сам но могу разобрать больше, кто кого
ловит: я Гипона, и л и Гапоп меня. И кто из нас — понастоящсму провокатор. Я изолгался вдоль и поперек.
Революционер, который лжет,.. Мы молчим на допросах
не из одной осторожности, из брезгливости, прежде
всего: лгать, хотя бы даже охраннику!.. А я лгу, как
адвокат. Если бы Гапон пришел в Ц. К. и сказал, что
он испытывал меня, и что я поддался на эту удочку
и согласился вступить в переговоры с охранным, я не
возражал бы: я просто пустил бы себе пулю в лоб.
— Разве вы вели переговоры с охранным?
— Через Гапоиа, да. По приказанию Ц. К.: я до­
кладываю о каждом шаге и слове, конечно. Но это не
меняет дела... Мпе казалось, по прошлому моему, я мог
бы рассчитывать на более товарищеское ко мне отно­
шение. Они израсходовали меня на это дело, как за­
трепанную трехрублевку, которую уже противно в руки
взять.
— Зачем вы это говорите, Мартып. Вы отлично
знаете, что вас. любят в партии. Любят и ценят.
— Любят и ценят,— скривился Мартын.— Если бы
так, пустили бы они мое имя трепаться под департа­
ментскими перьями, в обложке дела о провокаторах.
Переговоры с Мартыном! Ого! Вы думаете, перья не
работают? И вы думаете, это можно отскоблить, как
чернильную кляксу... резиночкой? У Гертуни такого
дела нет, у Сазонова — пет, у Мартына — есть. По­
чему? Ответ под обложкой: «Дело №...». Он принял
13

таки, он переговаривался... Значит, прицел был взят
верно... Революционер, который разговаривает с охран­
ным не языком бомбы или ножа,— уже иолупровокатор, это — «возможность». А я разговариваю с ними
в вдели.
— З&чом?
— Спросите Ц. К. Онн приговорили Гапона по пер­
вому же разу. Но они боятся его популярности. Они
запретили ликвидировать его одного, обязательно
в паре с каким-нибудь из крупных охранных. Ц. К.
остановил выбор па Рачкопском. Гапон и Рачковский—
в одном гробу. Обязательное условие. Иначе нельзя.
Иначе рабочие не поверят: убийство камнем ляжет на
партию.
— Случай редкий: Ц. К. на этот раз, по-моему,
гграв. Заставы еще помнят и, -будем прямо говорить,
любят Гапона. Гапон — имя настоящее, живое имя, по­
тому что оно взошло на действии. 9 января — акт, ко­
торого не вытравишь из памяти рабочих. Такие имена,
как Гапон, не так легко притушить револьверным ду­
лом. Рабочие, действительно, могут не поверить, как
пе верят, хотя бы, мои боевики.
Мартын устало опустил голову на руки.
— Политически, может быть, это все и верно. Но
это вводит нас в зачарованный круг: задача — невы­
полнима. Рачковский — стреляный зверь, его не пой­
маешь на мякину. Он дважды назначал мне свидание:
дважды, вместо него и Гапона, я заставал стаю филе­
ров. Филеров высокой марки, уверяю вас, они чисто
делали дело... Но и мой подпольпын стаж достаточно
14

высок. Мы узнавали друг друга с полувзгляда, из-за
наших масок... Мы разошлись... без последствий... Дья­
волова игра. Он не придет никогда. Я кончу.
— Вы рискуете, что партия не признает акта.
— Пусть. Это лучше... чем сойти с ума, потому что,
если это продолжится еще... я за себя не ручаюсь. Я
уже не сплю, у меня уже путаются мысли. И острее
с каждым днем, потому что... в партии даже, я уже за­
мечаю... да, да, это не больная подозрительность, это
не психоз, пока я хорошо еще влс*дею всеми своими
чувствами... не знаю, что будет завтра, но сегодня —
так: я замечаю, что товарищи уже начинают в разго­
воре со мной надевать перчатки... На мне слишком
много налипло грязи... они боятся, как бы не отскочил
и на них кусочек, ха-ха!.. Меня уже сняли с работы.
Осторожность? Но верю, не одна осторожность... Пусть
не признают акта, пусть предадут меня окончательно —
онн уже предали меня, если хотите. Я брошу тогда
все, я уйду из партии, уйду из революции, уйду от
себя, может быть, но я кончу. Больше так я не могу.
Еще две ночи, и я буду, наконец, спокойно спать. На
пятницу, предупредите ваших дружинников,— я послед*
ний раз покажу свой цирковой номер.
— Л если Гапон не пойдет?
— Гапон?— вскинул зрачками Мартын — в них
был застылый, смертный, беспредельный ужас. И тот­
час успокоешго и блаженно засмеялся мелким дребез­
жащим смехом: — Да, негг же. Всо предусмотрело, ка­
ждая деталь постановки; я срежиссировал этот спек­
такль чище, чем Мейерхольд Блоковский «Балаган15

чш;х.—Он засмеялся опить.—Это не плохо сказалось,
но правда ли? Тожо трагический балаган. Его надо
было срежиссировать тонко: вы правы, зрители пред­
убеждены п р ош в пьесы, они требуют, чтобы герой
был героем, а я хочу показать его, кал,* он ость— мер­
завцем!
Он запнулся и подумал, мучительно щуря глаза.
— Переломить зрителя — это нелегко, он слишком
быстро и легкомысленно свищет, он не хочет досм о­
треть д о конца. Я 1*со предусмотрел, я подготовил диа­
лог, я смонтировал пьесу, говорят вам. Я ручаюсь за
успех. Но если поверят эти... я нарочно выбрал самых
предубежденных: Николай — правая рука Гапона, и
этот Щербатый — недоносок революции, Калибан из
Шекспировской «Бури»... Если поверят они, кто угодно
поверит. Нет, за »то я спокоен.
Он потер руки привычным, «мартыновским* жестом.
— Я уже десять раз пережил то, что будот, деталь
за деталью. Я вижу, понимаете, физически вижу, до
мельчайших подробностей, как именно я его убью.
Комнату, где это будет, я велел оклеить новыми о б о­
ями, еднпствепную во всей даче (мы ведь на даче бу ­
дем, в Озерках): дача запущенная и пыльная, кяк к у ­
лисы театра, и среди нее — павильон. Театральный па­
вильон. вы разумеете? Я сам выбирал обпи, розовые
букеты по белому рубчатому полю. И приказал накле
ить завязочками букетов вверх, обязательно вверх.
Вы чувствуете? В комнате, гдо будет убит провокатор,
обязательно должны быть розы завязочками вверх ..
Я подобрал мебель. Гримы даны. Я вижу е?о лицо,
18

какое оно будет... в момент. Борода с пивной пеной на
завитках у подбородка... Я буду поить его пивом, он
всегда роняет пену себе па бороду... Под бородой но
вый галстук с жемчужной булавкой. Он стал поенть
жемчужную буланку — с тех пор, как стал провокато­
ром. И галстук будет провокаторский, с шиком, мали­
новый с синим, в полоску, атласный... с растрепанным
хвостом... выбившимся из-под жилета... Он расстегнет
шубу, когда будет пить, и хвост будет на самом виду...
концы таких галстуков всегда махрптся. Я вижу все.
Я твердо помню весь диалог... псе мизансцены финала.
Как по печатному тексту. Вы убедитесь в атом.
— Я не знаю еще, буду ли я, Мартын. В этом дело
я не вижу себе места.
Он глянул на мепя исподлобья и тотчас спрятал
кровянеющне белки глаз.
— Нет, приходите. Я уклонялся это время от
встречи. Вы мне -г- по но настроению. Вы мне сейчас
тяжелы, товарищ Михаил. Вы знаете, я не люблю вас.
Я н сейчас серж усь на себя, что так разболтался перед
вами от бессонницы. Вм но поймете. Я не раз видел:
вы не понимаете, как можно сделать — и потом му­
читься сделанным. Вы не умеете мучиться, а, стало
быть, вы — не наш. Но на этот раз это хорошо, может
быть. Может быть, даже это очень хорошо. В пятницу
нам нужен будет... там... хотя бы один трезвый: мы
все Судом пьяны, кто чем.
— А дрес?
— Озерки, угол Ольгпнской и Варварипской, дом
Звержипской. Восемь вечера в пятницу. Но без опозда2

Смерть Гапоел

17

нил, к девяти. Я должен на станции встретить Гапона.
Мы условились тик... Да... И примите моры, чтобы дру*
жипники ваши были без оружия. Это непременное усло­
вие. Бса оружия. Чьи-нибудь горячность может сорвать
асо дело. Я начал, я доведу до конца...

Г л а в а Ш.
ТРАГИЧЕСКИЙ БАЛАГАН

Я оповестил дружинных. Сначала решили было:
ехать всему Комитету» чтобы потом всем Союзом сви­
детельствовать... что=0ы от всех застав были свидетели.
«Всенародно 0 января шли, всенародно и судить бу*
дем». Но пятнадцать человек громоздко. Отобрали, в ко­
ночном счете, восьмерых.
Требование Мартына быть без оружия вызвало
бурю.
— Капкан, не иначе,—горячился Булкин.—С охран*
кой сговорено, голыми руками взять хотят. А ну их,
ежели так, к ляду — и с Гапоном. Пробазаришь голову
не через за что. Когда мы без оружия ходим?
— Верно, — качнул лохмами Угорь.—Неладно: как
же тому быть, чтобы дьякон да без кадила.
— Я ж вам говорю, ребята, боится Мартын, как бы
кто раньше времени...
— Скажи, милосгивец выискался. Чхать на него,
на Мартына. Берем, братцы, чего тут.
— Теперь нельзя уж. Я за вас согласие дал.
1в

— А он откуда узнает, есть ли, вет ли. Что он, по
Карманам будет шарить?
— На слово идет. Что ж ты, слово порушишь?
— А то нет? Дерьма в нем, в слове...
Поспорили еще. Однако, перемогло решение, чтобы
не брать. Кроме как мне: Мартыновский запрет — на
одних рабочих. Ехать в две партии, чтоб не так за­
метно. По зимнему времени, едва ли в Озерки много
пассажиров: большой тучей высадимся — подбзрят.
Я выехал со второй партией, первую повел Угорь.
Дача Звержинской стояла на отлете, приметная,
словно выпертая на перекресток заснеженными часто­
колами соседних длиннейших заборов. Два этажа, кра­
шенных голубого краскою, в обычном здесь стиле «чу­
хонского рококо» с поломанной резьбой но отводу
крыши, по опояске фронтона. Кренились к снеговой,
чуть-чуть промятой чьим-то шаркаюгаим неосторож­
ным следом, дорожке хрупкие сучья чахлого, лысого
сада. Тишь. Кругом пи людей, ни собак. Окна заслеплепы нестругаиньгми, сучкастыми досками кривеньких ставней. Нелепыми квадратиками желтых и фио­
летовых стеклышек расцвечепы глазки двустворчатой
двери с пожелтелой (с прошлого года) визитною кар­
точкой.
Мартын открыл.
— Все?
— Ежели других не ждете, все.
— Наши где? — угрюмо спросил Щербатый.
2*

— Наверху дожидаются. Полегче, не натопчите,
товарищи. Т у т половик в стороио застелен.
Снег
сбейте. Чтобы, храип бог, примети пе было.
Мартын попел нас, путаясь в тяжелых полах мед­
вежьей шубы: из конспирации, очевидно, он был не
в обычной своей котиковой, воротник шалью.
Комнаты пустые, темные, жуткие. Кое-где шерша­
выми языками свисали со стен отодранные белосы 6
обои. Под черной лестницей, у чулана-, или >т6орпоЙ,
залепленная паутиной, свалена была садовая мебель;
из-за плетеных, прогнутых снинок белел, подняв оско­
лок бесформенной руки, гипсовый амур в кудряшках.
Мы поднялись во второй этаж. С площадки лест­
ницы — комната, в розовых букетах, вверх завязками.
В пей одной была мебель: и странно, именно*это при­
давало ей особенно нежилой вид. Стол овальный, с по­
трескавшейся, горбами скоробленной, орехопой фане­
рой, два стула, чуть осевший на одну ногу, розовым
пыльным кретоном крытый, диванчик. Со стола чахлым
огоньком мигала жестяная лампочка. Два стакапа, че­
тыре тарелки, горкой» одна на одну, вилки, столовый
нож.
— Ужинать будете?
— Закусим,— без смеха показал зубы Мартын. Он
был совсем, совсем прежний: спокойный, уверенный,
крепкий. Он сбросил ш убу и остался в шерстяной ф у­
файке,
плотно
обтягивавшей
мускулистые плечи.
Словно угадав мою... нашу мысль, он согнул правую
руку, вздув мощный бицепс, и показал опять ровный,
белый оскал мелких и красивых зубов.
20

— Пожалуйте!

Он приоткрыл дверь в соседнюю комнату.
— Вы т у т и послушаете, что Гапоп будет мне го­
ворить. Стены картонные: можно сказать, все равно
что их нот. А как разговор кончим, тогда уж слово за
вами будет, товарищи.
Угорь и трое приехавших с ним сидели на полу,
поджав ноги, хмурые.
Никто не ответил. Мартын потер руки.
— Не зябкоV
— Ладно, чего тут. Не время еще за Гапоноя?
Мартын торопливо глянул на часы.
— Сейчас пойду. Так я вас пока запру, товарищи.
— Как зап реш ь?— поднял бровь Угорь.— С какого
резона?
— Если не запереть, он толкнется в дверь, обяза­
тельно. Он осторожный, Гапоп. Обнаружит. Когда кон*
чим разговор, отопру.
Рабочие поднялись с пола.
— Не доло... взаперти.
— Чудно как-то выходит, товарищ Мартын. То
было, чтоб без оружия, а теперь, видпшь ты, й вовсе
под замок.
— Так нельзя же иначо. Неужели не понимаете,
товарищи, ежели он узнает, что вы здесь, конец всему
делу, не слыхать вам о т .него правды. А, может быть,
и того хуж е будет.
Оп опять вынул часы.
— За Гапоком пора итти. Не задерживайте меня,
товарищи.
21

Угорь качнул пятернею дверь и осклабился.
— Ладно, ребята. Садись к стенке. Пусть запирает.
Окромя Михаила. Товарищ Мартын, ты нам Михайлу,
где ни есть, приспособь, на свободе. Мало ль какой
случай. Тебе вполне одному но способно. Притом
уйдешь, а ежели без тебя что...
Мартын подумал.
— Товарища Михаила... в самом деле, на случай
можно поместить и па площадке, с чертой лестницы.
Если кто-нибудь войдет, он услышит. Это верно. Это я
упустил. Я ничего но жду, ничего быть ио может, а
все-таки, для верности. Идемте, товарищ... А к вам
просьба: без стука, чтобы совсем тихо было: оп очень
осторожный, я вам говорю, Гапоп. Стукните, потом
не поправить.
Мы вышли. Мартын запер дверь тяжелым висячим
вамком, неловко и медленно вдов его в насвежо ввин­
ченные кольца.
— Вы вот здесь поместитесь,—■торопливо сказал
оп, распахивая взвизгнувшую ржавой пружиной дверь,
на черный ход. — Очень удобно. Здесь щель есть, вам
но только слышпо,' но и видно будет... Я проведу его
с того хода, по другой лостннце.
Оп стал спускаться по обшарпанным черным сту­
пеням вниз, в тьму.
— Без шубы, Ма1ртын?
— В самом деле.
Он вернулся, покачивая головой и посмеиваясь под
нос.

Давно уже щелкнул внизу ключ за Мартыном. Я
сидел на ступеньках, прислонившись к шатким пери­
лам. Пахло мышами и сыростью. Сквозь разбитое сте­
кло, на стеклянной галлерейке, что идет от нлющадки,
ровный синеватый лунный свет.
Что-то сказал за стенкою Угорь. Слов не расслы­
шал, только имя дошло*, о Галопе.
Да, Гапон. Выла песня н нот. Не о девятом января:
эта песня останется. Но Гапон из нос выпадет, лицом
в грязь. Имя выпадет, а песня останется: етпо крепче,
авончей, чем была. Судьба всякого имени: поблестит,
смеркнет. А те, что без имени, — остаются.
Я всего раз видел его, Гапона. В позапрошлом
году, в декабре... или нот, еще раньше, до снега, — сля­
коть была, — свел меня с ним Мартын: тогда они только
что сошлись, Мартын в нем души не чаял, мн-ого от
него ждал: умел брать рабочих словом Гапон. Сколько
месяцев прошло,* а помню до мелочей: в пивной,
в задней, особливой комнатке, под замком; стол кле­
енчатый, липкий от пролитого пива; моченый горох па
блюдечке с окованным краем; узкие горла пустых, для
счета отставленных бутылок, и качающаяся бородатая
голова с острыми и быстрыми глазами.
Хорошо говорил в эту ночь Гапон. С верой говорил.
Сильно. И потому, что он говорил нам здесь на тайном
свидании то самое, что каждый день открыто слышали
от него рабочио в клубах его «отделов», казался он мне
чом то выше нас, в н а ш ом быту, в нашем «наруж­
ном», надежно укрывавших, мудрой наукой подполья,
революционную нашу работу. Казалось, у нас два лица,
23

два слова: одно — для запертых дверей, для партий­
ной клички, другое — для раскрытых комнат, для ули­
цы. для «настоящей» фамилии; а у Гапона — одно. И
даже совестно чем-то стало перед ним, немудрящим
попиком этим, с хохлацким говорком и богучими, хмель­
ными глазами. Точно па одной борьбе, иод одним и
тем же ударом: мы — в панцыро, он — с раскрытою
грудью.
Так ли? Я присмотрелся пристальней, кропче. Га*
пои хмелел. И сквозь грузный и мутный хмель тяже­
лого бурого иива стали проступать невиданные раньше
черты. Я заметил: косят, обеган встречный взгляд, бы­
стрые черные глаза, и жадно, животною жадностью,
слюнявятся над полным стаканом волосами закрытые
губы... и не случайно, копоечным шиком, торчит из
карманчика пиджака (он в штатском был, в пивную
нельзя было в рясе) пестреиысий шелковый платочек.
Есть у попа Гапона и второе лицо. По так уже сложена
нынешняя жизнь, что именно настоящее свое и пря­
чут люди.
Гапон хмелел. И с каждым стаканом уходил даль­
ше, дальше. Стало противно. И видеть второй раз Га
пона но захотелось...
И вот, привелось: совсем повернулся к нам вторым,
подлинным своим лицом Гапон. В пересмотр. Сегодня,
здесь, в комнате с розовыми букетами, перелжггвется
назад уже иаписаиная. уже заученная страничка исто­
рии... Чьими руками? Мартын прав; нужно, чтобы был
хотя бы один трезвый.
24

Снизу лязгнул запор. Дошел из сеней гулкий, подхрклыпаюпшй голос к уверенный басок Мартына.
Опять щелкнул двойным попоротом замок. Свесив го­
лову через перила, я слупи»л. Протопоталн, удаляясь,
мягкие, в валенках или ботах, шаги. Стихло. Я пере­
дал к двери, рази скипая щель.
Мартин солгал или ошибся. Шелл не было ника­
кой. Дверь забухшая, плотно вдавлена в стену тугой
пружиной; у порога, чуть-чуть* змейкой сочится желто­
ватый, скупой спет. По стоне бродят лунные блики.
Тихо. Потом... неожиданно и пакостно рушит пстемь н тишину кабацкий мотив:
МпрГАриТа, М е я уялочлпья,
Мм]>Гй|>ЛТ<|,

ИЛИЙ:

Л«>* 1» и ь — и у ч * 1 Ьб«

Мартин старательно высвистывает шансонетку. Ка
душе накипает злость за атот никчемный, ‘больной,
актерский «наигрыш».
Свист ближе... Шорох двери и торопливое, словно
прихрамывающее на прогибающихся зыбучих полови­
цах шарканье ног.
— Тут наверно никого нет? Смотри, не шути,
Мартын!
Мартын перестал свистать. Его голос спокоен и
тягуч.
— Да нет же, тебе говорят. Кому быть?
Помолчали. Сдвинули стулья.
— Жууь у тебя тут, что на погосте.
Мартын засмеялся. Смех нарочитый*» неприятный,
гулкий.
— Священник погоста боится?
25

— А ты что думал? Овяпзеппику страшлес, чем
другому кому. Я, по своему священству, такое о за­
гробном знаю, чего ты не знаешь. Хочешь, я тебе весь
путь человечьей души, из тела нешед, через заставы
ангельские, докажу: на какой день какая застава, чем
душе испытание...
— Вон как! И заставы, говоришь, на небе есть?
И там — охранники?..
— Ты не смейся, Мартын. Форсу-то не пускай. По
мяпи мое слово, смерть придет, червем будешь виться,
от смерти лидо прятать. Тяжело тебе будет помирать,
Мартыц, ух, как тяжело. Кровь иа тобо, Мартын. Тяж­
ко будет, помяни мое слово!
— Тяжко? А ты как? Иа тебе не только что кровь,
хуже. По небесному вашему уло<жсшио, за предатель­
ство на какой заставе осадят?
Гапон подхихикнул недобрым, нарочитым смешком.
— Как кому! Тебе, например, ничего не будет.
Евреям, по ихнему закону, на все разрешение. Я, -брат,
вашу библию, как в академии был, в подлипном читал.
— Хвастаешь!
— Ну, пусть хвастаю. Дан косъ я корзиночку взре­
жу. Озяб чего-то. Дрожь берет. Как выехал, так все
дрожь и дрожь. Выпить схота.
— Я тебо тут пива приготовил.
— Ты все на экономии. Я, брат, не по твоему: вина
привоз.
— Много ты пить стал, Гапон.
26

— От тебя пью, не от другого него. Морочишь ты
меня, Мартын. С сегодня на заутра. А от* тебя и в моих
долах застонорь.
Щелкнула под лозвием тугая бечева. Зашуршала
солома.
— Штопор-то у тебя ость?
— На ноже. На. А о предательстве ты мпе не отве­
тил, отец Гапон. Л не о себе, о тебе спрашивал.
— Какое мое предательство?
Хлопнула, потягом из -бутылочного горла, пробка.
— Какое мое предательство?— повторил Гапон.—
Я свою линию веду прямо, от первого дпя: как народу
лучше, так я и иду, так и народ зову. Думал, — у паря,
позвал к царю. Видел, что вышло? Проклял. К социали­
стам пошел, думал лучше. Видел, что вышло? Расто­
чили силу пародиую, а сами по заграницам, по кофей­
ням спор... Про параграф... чьо учение правильнее... А
и тех побили, и этих. Чьо ученье правильное, того не
бьют... в том и правильность... Истинно сказано в пи­
сании: горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры.
Шкуру медвежью делят, а народушко, гляди-ко. уж
под медведем. Дурново-то орудует, ась... А они штем­
пелями балуются: комитет супротив комитета. Пробо­
вал, знаешь сам, воедино их собрать, чтобы единою
силой... куда! Держится каждый поп за свой приход...
Да кабы приход, л то в приходе-то одни покойники. А
они спорятся... Проклял и их.
— И пошел в охранное?
Стукнул стакан о стакан.
27

— Что лее, что охранное. Они тоже народу дурного
пе хотят. Они народа не касаются. Их забота одна,
чтобы потрясения не было, от потрясения и охраняют.
От нарушителей. Это разве худо? Какой в нем, нару­
шении толк?
— Как кому. Кому н убыль, а трудовому народу...
— Да брось ты слога говорить. Трудовой парод!
Он сам по себе на бупт но пойдет. Мужику землицы
надбавь, палогу сбавь, он тсбо на века о пашню уйдет,
по плечи по самые, с места не сдвинешь. Рабочему
тоже много но. надо: двугриреипый в день накинул, он
и доволен. А ежели, да рубль? Американцы наки­
нули ж, кому от этого дурно вышло? Живут душа
в душу: и хозяин, и рабочий споим домком. Вот и у пас
надо, чтобы так. К этому я и держу. Это, я тебе скажу,
путь правильный А так, чтобы пн у кого ничего, обще­
житие социалистическое. — это интеллигенция приду­
мала, беспорточная: не па чем стоять, окроме, как па
голове. И кличку какую придумали: «пролетариат»:
слово-то, слышь, картавое, еврейское слово, ты уж
меня прости, Мартын. Мы ведь с тобой, как братья
родные, даром, что ты еврей, а я — пои. «Пролетариат*,
таким словом собаку звать, пе рабочего православного.
— Нам с тобой, Гапон, по о социализме спорить.
— По мне, хоть не спорь, ты ж затеял. Фырчишь—
сохранители!» А спор, действительно, ни к чему. Ихнее
дело, всо равно в проигрыш пошло. 13рос-ь крутиться,
Мартын. Крутить но будешь, — счастье найдешь.
— Каким способом?
25

— Они тебя нгнбко бо;ггсл, Мартын. Не сказать,
как боятся. Я им про тебя такого насказал... Цену на­
бил. Вот это, готт]чо, нарушитель! Деньги хорошие да­
дут, если пойдешь.
— Своих выдавать?
— Опять ты об этом! Кого выдавать-то, террори­
стов? Какой от этого народному делу из'ян? Дела их
какио? Убьют губернаторишку какого, — другого поста­
вят. Казне не нее равно, кому деньги платить? Только
что замешательство от них, кровь, л толку нет. Ты вот
о предательстве лаг.еча, так ато разве предательствобоевика выдать? 5то — кровь спасти!
— Одну спасти, другую пролить... С выданным-то
что будет?..
— А ничего не будет,— торопливо перебил Гапон.—
Тьг, как сообщишь, и их предупреди: так, мол, и так,
слежка но сведениям, тикай, братцы! Охранное протнву не будет: нм главное, чтобы покушение расстро­
ить, а не то, чтобы человека какого загубить.
— Кривишь душой, поп. Воп и глаза в глаза-то
не смотрят. Кривишь. Знаешь, чтг> повесят!
— Ну, а ежели и повесят?— вызовом просипел гапоновскнй голос.— На то он и шел, па то и обрекся. Тут
губнтельства нет. А только я тебе говорю, вешать не
будут. Зачем им?
— Ежели бы так, ты бы мне п<мшому говорил. Де­
нег бы не сулил.
— Денег? Бога побойся, Мартын. О деньгах не я
заговорил первый. Когда я тебе открылся, что ты
мне первым словом сказал: «Сколько?»
29

Мартын тяжело закашлялся. Стукнул стул.
— Постой, спину потру. Эк тебя.
— Оставь... Сколько? Охранная повадка известна:
с пустыми руками по таким делим не ходите. Ты
сам-то денег не берешь, что ль?
— А, конечно, не беру. Да мно и не надо. Я за
книгу за свою, за границей, десять тысяч, брат, полу­
чил; как копеечку.
— Да пятьдесят тысяч франков, что Соков на ра­
бочих дал, — к там десяти тысячам.
— Но, но... Ты, Мартын, полегче^
— Чего полегче? Это факт достоверный. Не ты,
что ли, Черемухину ровольвер дал, чтоб он Петрова
убил за то, что в газетах тебя разоблачил в растрате
рабочих денег?
— Разоблачил! Плевал я на разоблачения. Газеты
что: либо жидовская, либо продажная! Как блядь.
Только что депег жалко, а то бы я любую купил. Брось,
Мартын, не то говоришь!
— Нот, ты все-таки мне скажи, с охраппого сколько
получил?
— Да не получал, тебо говорят. И надобности в том
не было. На отделы давали, потом за книгу.,.. Была бы
надобность, взял. Стыда в этом нет. И тебе, если возь­
мешь, ые будет. А ты вот что сообрази: ежели с умом,
ты в год тысяч сто заработаешь, ей-богу. Получишь,
завод себе поставишь, по специальности. И живи, чего
тут.
— Сто ты сяч? Широко считаешь!
30

— Никак но широко. За то, чтобы Дурново дело
открыть, — ты пятьдесят тысяч просишь. Ну, с запро­
сом это, конечно: такой цены ист. Там у тебя, на деле­
то, и людей, надо думать, пяток какой-нибудь. Пятьде­
сят тысяч много: у них ведь тоже деньги казенные,
отчетность. На двадцать пять тысяч сойди, дадут.
— По пятерке за голову?
— Эк, бередишь ты себе душ у зря. Какие там го­
ловы. Двадцать пять тысяч, твердо говорю, дадут,
мно Рачковский сам сказал! Хоть завтра. Топсрь иа
Дуба сова, говоришь, в Москве, готовится? На мази
дело, так?
— Так.
— Ну, за Дубасова тоже тысяч пятнадцать, может,
двадцать дадут. Не как за Дурсюво, конечно, у него
заслуга меньше, но дадут, все же. Л ежели поторго­
ваться хорошоиысо, может, и еще прибавят. II по дру­
гим местам поискать, еще дела два-три наберется.
Смотришь, за год-то тысяч сто и соберешь, верно го­
ворю. Это не д ен ы н ?
— А если узнается?
Гапоп визгливо рассмеялся. — Откуда у знать-то?
О твоем деле Рачковский. Дурново да царь — только и
знают. А ежели еще кто знает — у них, в департаменте,
говорю, чисто дела делаются. Внове, что ли? Сколько
сквозь такие дела народу прошло, а о ком узналось?
Страхи эти ты окончательно брось. Ты чего не пьешь,
губы мочишь? Пей!
— А все-таки узнаться може'г
31

— Экой! Ну, а ежели бы даже п так! скажи па
милость, испугали до смерти! Плевать я хотел иа ихнио изобличения. Мейл, вон, ныне всякая пшала тра­
вить стала. Григорьев этот, да Петров, комиссию ка­
кую-то, общественную, выдумали, суд. Эсеры и эсдеки
лаются... Им меня спихнуть выгодно, от рабочих от­
вести! Врешь, но дамся! И на суд ихний, ежели что,
не пойлу. От злобы все, да от зависти. Вот те и от­
поведь: поди, поверяй. А тебе и того легче будет. Ты —
партийный, в партии к тебо вера. Вроет» канителиться.
По рукам, задаток получишь, как просил, тысяч пят­
надцать, и действуй.
Пауза. Я ждал; лязгнет под ключом висячий замок.
Но замок не лязгнул.
Гапон зевнул и проговорил вяло:
— Зря ты меня сюда завез. Холодно, сиди в шубе,
без света, вино в горло ис идет. Это все можно бы о
в Питере сговорить — у Кюба или Контана... Кабинетик светленький, тепленький, нкрнца, померанцевой
рюмочку под нее, перед ужином... Уборная-то тут
есть?
— Внизу клозет.
— Вот видишь, и в этом неудобство. Рыпайся тут
по лестнице.
— Пойдем, я покажу.
И на этот раз не лязгнул замок. За гукали, сквозь
стены, удаляющиеся по той лестнице шаги. И опять,
мертво в даче. Чуть журчит, сквозь осколки стекла
холодный ветер па галлерее, у площадки.
32

Шаги ужо поло мной, в нижнем этаже. Ближе. Голос
Гапона, громкий м тревожный,
совсем тут, у ле­
стницы.
— Эка тсмонь! Тут никого нет наверное Мартын?
— Да нет же* говорю.
— Почему по этой лестнице »е вел? Тут разве
не ближе?
— Ближе, пожалуй, но подумалось. По той прошли,
по той и сейчас повел.
— Не -буду я по темстому ходить. Ведп по этой.
— Ладно, не все равно? Иди.
— Пет, брат, иди ты вперед. Смотрикось, узкая
какая. Знал бы, в жизни ие поехал. Ты говорил, квар­
тира конспиративная, а тут, видишь ты, дажо но то ­
плено.

Поднимаются...
Я дернул дверь рядом в чу лай. Заперто или зако­
лочено. Ступени скрипели под шагом, одпа за одпой,
к повороту, — сейчас я буду с Гапоиом лицо к лицу.
Только бы он до мепя -не дотронулся.
Лупа совсем поднялась. Светло.
Оттянув рукою пружину, чтоб
не так визжала,
я открыл дверь в розовую комнату на себя к зажался
за пей, придерживая ручку. Мартын прошел первым;
он быстро я тяжело дышал. Стук бот за ним сл е д о м внезапно оборвался.
— Дверь почему открыта, Мартын? Держит ее
кто... а... Мартын?
Мартын не отозвался. Я, попрежнему, крепко дер­
жал ручку. По обводу двери, царапая отсохшую краску,
Смерть Гапона

33

скользнули нащупывающие пальцы. Я почувствовал
липкое прикосновение холодной и шершавой кожи н
отдернул руку. Дверь ударилась о мягкое, задержалась
и хлопнула с визгом. Из-за нее — в упор стал Гапон,
в расстегн утой шубе, в серой мерлушковой шапке,
с всклокоченной бородой. Вм есто глаз — бель белков:
зрачки закатились.

— Мартын!
На дикий вскрик — Мартын выскочил. Бледный.
— Слушали нас, Мартын! Убей!
Он выбросил обе руки вперед, отогнув голову, ц е­
лясь скрюченными пальцами.
— Убей! Ой, х уд о бу д ет!
Я опустил руку в карман. Но Мартын схватил за
запястье, левой рукой бы стро нащупал браунинг и
вынул. Гапон кивнул головой, закрестился и шагнул
мимо пас, через порог, в комнату.
Дверь глухо хлопнула. В тот же миг сухим раз­
рывом треснула там, в боковушке, дворпая створка:
сорванный замок перекатом простучал по половицам.
Мартын шарахнулся в сторону. Я бросился вслед за
Гапоном. Сквозь пролом, сгр у д я сь, напирали друж ин­
ники, Щ ербатый впереди.
— Братцы!
Гапон прижался к стен е и вдруг взвы л топким,
страшным, далеко слышным лаем.
— А-а-а-а-а....
Щ ербатый, шатну вппгоь, сброс-ил тулуп. За дверью
по лестнице вниз, загрохотал, шатая ступени, бег...
дикий, без оглядки.

34

Мартын?
Угорь опомнился первым. Он ударил широкой ж ест­
кой ладонью по раскрытому рту, далеко разбрызнув
пенистую , кровыо зарыжевшую слюну.
— Молчи» пес!
Ганой захлебнулся л упал боком, запахивая ш убу.
— Родненькие, милые, не надо...
— Вяжи ого.
К то-то поднял с полу длинную тонкую бечеву..,
от корзины с вином и закусками... Щ ербатый, припав
на колени, вывернул Талону руки назад, круто ударив
его лицом об пол.
— Продался, стерва... Михайло, браунинг с собой?

— Мартын унес.
— Братцы!
Щ ербатый налег, вскрик оборвался стуком зубов
об пол.
— Не бей, Щ ербатый!
— Отеунься, Михайло! Барпнчаешь! Собаке с о ­
бачья и смерть. Чем его?.. Ш топором, что ли?..
Булкин пошарил по столу, сбрасывая на пол т а ­
релки и банки. Был т у т где-то...
— Ребята, поищи но дому, топор' или что...
— Товарищи...
— Сказал, — дико расхохотался, подгибая голову,
Манджурсц. — Продал воскресение, И уда! Опоганил на
вечные времена!..
И снова тяжелый удар головы об пол...

35

Дом ожил. По комнатам, по лестницам, — быстрые,
крепкие, бегущие, ищущие шаги.
— Веревка. В кухне снял.
Гапон рванулся отчаянным броском. Дружипннки
торопливо навалились кучей.
— Ты... драться!..
— Родные... сказать дайте...
Николай, калачиком подогнув •нош, сел поодаль
на иол, быстрыми ловкими пальцами свертывая петлю.
Он кивпул, оскаля короткие, до корешков стертые
зубы.
— Поставь-ка его на ноги, ребята. Пусть лобалакаот...
Района подняли. Я видел только вздрагивающий
затылок и тонкую бечеву, закрученную па рукавах
шубы.
— За что... братцы, родные мои... Ваш я... Мартына
испытывал... слух о нем есть... что... предатель... На­
рочно говорил... Я новое воскресение готовлю... не
с крестом, с мечом... За том и приехал.
Голос тускнел... Сошел на шопот: он сам себе не
верил, Гапон. Он отвернул голову в мою сторону, влево.
Глаза стали влажными. Закапали быстрые, частые
слезы.
— Пожалейте, родные, любимыо...
Николай поднялся, распрямляя петлю.
— А, ну, Угорь.
г - К у д а ?— вскинул тот голову. — На руке,учто ли,
в поволок? Крюка-то нот?

— В той комнате вешалка, — кивнул к двори Миней.
— Не сдержит.
— Сдержит, чего там.
Гапон плакал, тихо всхлипывая. Угорь, придерживая за плечо, толкнул его в узкую дверь, меж ударом
расщипанных планок. Вешалка в два крюка, в чело­
веческий рост. Николай закрепил на одном свободный
конец.
— Укороти.
— Все одно пе подтянешь.
Щербатый накинул петлю, далеко отогнув бобро*
вый воротник.
— Садись, поп.
Он нажал на плечи. Гапон осол под нажимом. Меж
валенок Щербатого, вяло и мягко поползли от стены,
нз-под вешалки, колеико на коленко легшие йоги —
в новых ботах, в отогнутых брюках. Я вышел в комнату
с розовыми букетами. Рабочие, толкаясь плечами, обстуцили Щербатого и Николая.
Угорь вышел быстро, почти что следом за мной. Он
был темея лицом, но спокоен. Новел глазами по сте­
нам и спросил вполголоса:
— А тот гдо?
— Кто? Мартын?
Он кивнул.
— Не знаю.
— Надо бы поискать. Ребята, брось попа, дохлый...
Обшарь домишко. Куда Мартын задевался? Найдешь,
волоки сюда, за загривок.
37

— То-есть, как «волоки»?
— А вот так!— блоспул глазами Угорь.— Крюков-то
два; радом и повесим.
— Т ы что, спятил?

— А ты что, не слыхал? Г алон— Иуда, да и тот
гусь — хорош. Любо это будет, рядышком.
— Но дури, н-о дам!
— Тебя не спросился. Вступись, свяжем, верно го­
ворю! Здесь у нас свое понимание! Ну, что?
— Нет никого. Пусто!
Щербатый вынес бумажник Гапона и две записных
книжки.
— Смотрикось, братцы. Деньжищ. И записки.
— Ладно. З а заставой разберем. Прибери по полу,
братцы, чтобы не столь приметно. Николай, пощупай
попа, перед отходом.
— Сдох. Достоверно.
Приладили кое-как выбитый напором замок. Сгре­
бли в угол кучей битые тарелки, прикрыли газетой. .
— Осмотрись, братцы. Следов не оставили?
— Откуда им быть. Обошлись тутошним.
Входная дверь оказалась распахнутой. Ключ тор­
чал изнутри. На улпце — пусто; по синему снегу, зиг­
загом, провалы тяжелых ботов.
Угорь вышел последним. Запер дверь и забросил
ключ за углом в чужой палисадник, в сугроб, под за­
несенной елью.

б и б л и о т е к а
ВЫШЛИ
М 2Т9.
/4 220.
.№ 22].
^ 222.
/в 223.
М 22*.

В

„о

г о н е к

СВЕТ:

К. Пауотовокий — Мипгтоза
Ж. Дюаивяь - Н окслям.
В. Наверни — Большая ягра.
Блаоко Ива*ьес — Королева экрана.
К. 1тиян - Лирика.
Американский юмор.
А. ТояотвА — М О гК О В С К Я О вояв.
326. Г. Эверс — Замок с прииидевнямя,
X} 227. Них Кольцов
О ртбрялпя утка.
22Я. Рабиндранат Тагор — Избрании* рассказы.
Д* 2Л9 С. Семенов
Утро председателя Губчега.
М 290. Мустафа Ке -аль паша — Вогкомаыавил.
М 291. Мях. Кольцов — Звеадопосцы.
М 232. Жорж Замд
Чортоно болото.
М 2б'б. Н. А. Некряо а — Новоизобретенная ярввилегяровавваа
кратка ьр. Дирливг и К®.
>4 234. Лиза Таряо — Лутре.
М 286. Артем Ввовлый — Рассказы.
X4 280. Вооыер — Клвллд.
297. (1. Радипов — Земное.
Л) 239. С Лимон - Пляска миллионов.
289. Мих Кольцов — Ф еиралъсхвв март.
Л) 240. Молодая Италия.
>5 241. В. Вврвоаев — Дуэль п см ерть Пушхква.
>4 242. М. Укаауио — Дво матеря.
Л 248. Г. Смоляисикм — О 'рвя Синые.
М 2 4 4 . Поль Моран — Рейв а зе рлавлсяеввя.
245. И. Новомшэхов — Рлп-каа партизана.
76 248. А н р и Лулайль — П 'браякы е р^с- к вы.
М 247. Г. Саммиков — Избринвые стхх отоореввв.
№ 249. Райдер Хаггард — О трех львах.
Л» 249. В Корояемио— Црк:«л»ппмо расскявы.
З# 260. Сягрид Уидовт — Т ю дчльф .
М 251. А. Аросев — Лом М осковского Совета.
№ 252. Реффин Халяд — Раз п году.
33 253. Г. Шторч — Вещие веща.
ЭД 264. Шарль Луи Филипп — Ж изнь.
ЭД 255. Г. Серебрякова — Зармсош:* Квтвл.
№ 25С. А Беннет — Кража.
М 257. Н. Лишко — Марьяна родпна.
М 25Я. Анри де Ренье - - Маркиз д Амерк- Г*
259. А . Тараоов-Родяоиов — Страда д уш а .
Л? 260. Иосиф
от — Фцви.
281. Л. Никулин — Ни о того, яв с сего.
№ 262. Г. Геяие — Нут.-щестпио на Гарц.
2Г.З. Д . М а л л о р и — Которое погм щ ягс.
М 264. Эрих Раопе — В<»ч<ра баропл Мюнхгаузена
Л* 285. А. Архангельский — Пиродпн.
«V* 269. В Серваитео — П лутовская новелла.
225.

-

М 267. Я. Зощеиио — В л ел п ол я ц ы е братья.
268. Б. Каялвряаи — Бллжг.нвы»*.
3* 269. Я. Глам — ('опремрвим*- п и са тел и Запал*.
.№ 270. Вилье до Лиль Адам — Б в ры м ви Б ьсн ф алатр.
X» 271. Н. I ододиыи — Иабр&якые с т . хв.
24 272. Густ* Даяияовокий — 11о»ад.
273. Вл *вя«овся»й - Как аслвть ■т в х в .
274. Гомер — Воаираоггняе Одиссеи.
Л» 27Ь. Вл Юре<а*скнй — М огила в о г з я х .
276. Г. X. Андерсен — г в в и о п в с .
Л? 277. А. Ноаинов-Прибом — И о-те- пом у.
№ 27Я. С. Буда*цвв — ф о р п о с т Иа дед.
X» 27И. 6л. Вешнее — М агка.
2хо. Вера Иибср — Трп ка рапных.
Л* 2Н1. Ив. Свиридов — В ч е р а т н в к яупт..
М 2 ч2 . Пьер Маи Орлам — Ночная М«)>гар1:та .
Л' 2 чй. К . Бовьшяиоа — С у д ь б а сл у ч а й н остей .
>8 2н*. Тояао И ан*— Двое.
^ 2Н5. В. Вересаев — Р а сс к а з ы .
?в 2«С. С. Гехт — Шмаков я ПранаДтвс.
2Я7 Паятелейнои Рояэмоа — Н ови * ра сск а зы .
>4 288. Ефмя Зозуля — В стр ечи .
289. Мах. Козырев — В м е н я я » .
3$ 290. Б. Левин — Ю м орвгтич^окве роегка вм
М 291. Н. А. Нарлов — Р о л я м е ч ел ов еч к а .
?6 292. Иарсегь Пруот — Л ю бовь С вава.
М 293. А. С. Грим — К р ы сол ов.
М 294. Тысяча • одна >рчь.
№ 29Л. * я . Т о л с т о й — В е л в а о с в е т с х в е б а н д в ты .
}€ 296. Айви Хей — З а м ести тел ь .
М 297. Т. Дыияин — Крепостные ак теры .
299. Курт Кавбер — Безногяв Каспер.
№ 299. И . Лещиисмвй — В о у т в .
М 300. Б. Лилъяяс — Ра>скпвы с В осток а .
М 801 в . Сояьоиий — Т р в р а сск а з а о п о ст о р о я в к х .
X» #02. Лесин Беранже.
М 303. Ефим Зозуля — И н тересная д евуш к а .
№ 304. Р. Л. Стивенсов. — И стория о .вой л я н .
} * 306. Щ. Горький в п ортрета х в ф отограф вях.
3«6 Граней — Гааючкн с лапкамп.
ЛД 307. И. Соиояов-Мизитоа — М орской ветер .
7^ ЗОЯ. Г. Баиг — Ч еты ре порта.
X 309. ПрмЛаутии деревехоиой уаяцы.
№ 8 10 . Кнут Гамсуи — Бродяги.
Л> 311. А. Арооев — Бара^аяпхаг р м з д а .
№ 312. Б. С аясоиов — С тр ада л ьн ы .
>3 313. Нозьнг Прутков — избранны й.
М 314. Ф. Мюллер — К а м *р у вгк в* евьт.
315. Бичер-Стоу — Х я в и в а ляля Том а.
X* 818. В. М. Бехтер В — А втой вогр а ф л ».
К* 317. В. А. Шеицоа — З а п в сх в л и тер а т у р н ого слхретвр я .
М 818. В. Верос.вв — П роездом .

Ц ена

каждой

киижки 15 к оп .