История отечества, в романах, повестях, документах. Коммуны будущей творцы. Век XX - Клюкин В.И.

Автор: Клюкин В.И.

Теги: художественная литература история повести романы источниковедение издательство молодая гвардия новейшая история серия история отечества в романах повестях документах

Год: 1985

Похожие

История отечества, в романах, повестях, документах. В огненном кольце. Век XX

История отечества, в романах, повестях, документах. Обновление земли. Век XX

История отечества, в романах, повестях, документах. На крутом переломе. Век XX

История отечества, в романах, повестях, документах. Блестящая плеяда. Век XIX

Текст

Scan Kreyder - 07.02.2019 - STERLITAMAK

история отечества
В РОЛЛИНЯХ.
повестях.
хюнумснтих
век
XX

Коммуны
буяушей
творцы
Н.Островский
КЛК
ЗЛКЛЛЯЛЛСЬ
СТЛ71Ь
Роман
С ИЖНСМ
ленинл
Воспоминания
ветеранов партии
и комсомола
Москва
•МОЛОХЛЯ ГВЛРХИЯ*
1985

84Р7
К 63
РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ БИБЛИОТЕКИ
«ИСТОРИЯ ОТЕЧЕСТВА В РОМАНАХ,
ПОВЕСТЯХ, ДОКУМЕНТАХ»
Алимжанов А, Т., Бондарев Ю. В., Деревянко А. П.,
Десятерик В. И., Кузнецов Ф. Ф., Кузьмин А. Г., Лихачев Д. С.,
Машовец II. П., Новиченко Л. Н.} Осетров Е. И., Рыбаков Б. А
Сахаров А. Н., Севастьянов В. И., Хромов С. С.
Составление, предисловие и комментарии
доктора исторических наук
в. и. КЛЮКИНА
Рецензент —
доктор исторических наук
М. М. МУХАМЕДЖАНОВ
Оформление библиотеки
Ю. БОЯРСКОГО
Иллюстрации
САВВЫ БРОДСКОГО
4702010200—227
К 078(02)—85 >38-85
© Издательство «Молодая гвардия», 1985 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ
Каждый шаг человечества по пути социального прогресса
всегда связан с молодежью, с ее мечтами и надеждами, с ее
честностью и подвижничеством. Судьба человеческого общества,
его история, будущее — в руках юных поколений. Когда пример¬
но 170-миллионная Россия переступала рубеж этого века, на каж¬
дую тысячу жителей приходилось 576 в возрасте до 25 лет.
Что же представляло собою молодое поколение России нача¬
ла XX века? Что формировало отношение молодежи к окружаю¬
щей действительности, ее убеждения, жизненную позицию?
Прежде всего нельзя забывать, что молодежь в российском
буржуазном обществе не была едина в социальном отношении.
Одних ожидали богатство, почести, блага цивилизации и культу¬
ры, других — нищета, унижения, непосильный труд.
Развитие капиталистической промышленности после отмены
крепостного права в 1861 году вызвало массовое вовлечение
в производство женщин, детей, подростков. Механизация про¬
изводственных процессов и прогрессирующее разделение труда
давали возможность их широкой капиталистической эксплуата¬
ции. Фабриканты и заводчики охотно использовали труд моло¬
дых: ведь их рабочий день был такой же длинный, как и у взрос¬
лых, а заработок вдвое, а то и втрое меньше. К концу XIX века
общая численность наемных рабочих в России достигла 10 мил¬
лионов человек, в их числе молодежь в возрасте только до
19 лет включительно составляла почти 26 процентов.
В фабрично-заводской промышленности согласно официаль¬
ной статистике продолжительность рабочего дня была в сред¬
нем 10 часов, на деле же многие работали еще больше. Если
куцее царское законодательство хоть как-то регламентировало
5

рабочий день подростков на фабриках и заводах, то в кустар¬
ной промышленности, торговле и особенно в сельском хозяйстве
эксплуатация труда молодежи была безудержной. В небольших
кустарных мастерских, лавках и трактирах подростки начинали
работать в 6—7 часов утра, а заканчивали в 10 вечера, а то и поз¬
же, в деревне кулак и помещик заставляли работать малолетних
батраков от зари до зари: зимой 11—12 часов, летом — 16—18 ча¬
сов в сутки.
Понятно, что при столь продолжительном рабочем дне у под¬
ростков не было ни сил, ни времени для учебы. Большинство
из них почти совсем не имело возможности получить хоть ка¬
кое-то образование. Под воздействием революции 1905 года,
а также в силу потребностей экономического развития царское
правительство, правда, несколько увеличило количество началь¬
ных школ. Но это была капля в море. «...Около четырех пя¬
тых детей и подростков в России, — писал В. И. Ленин в
1913 году, — лишено народного образования!»1. В Бельгии,
Англии в начале XX века расходовалось в среднем на образова¬
ние от 2 до 3,5 рубля на одного жителя в год, а в царской Рос¬
сии — 56 копеек!
Тяжелой, полной лишений была жизнь пролетарской молодежи
России в начале нашего века. Но можно ли только этим объяс¬
нить ее неповторимый облик, ее дальнейшую великую судьбу?
Нет, нельзя! Не будем забывать и про то не заменимое ничем
благотворное воздействие коллективного труда, который оказывал
огромное влияние на формирование личности молодого человека.
Человека не созерцательного и покорного, а деятельного и умело¬
го, пе индивидуалиста н эгоиста, а коллективиста и убежденного
классового борца за общее дело. В. И. Ленин, отмечая это влия¬
ние, писал, что подчинение индивидуальных мелких частных хо¬
зяйств крупному капиталу является прогрессивным, «несмотря па
все ужасы угнетения труда, вымирания, одичания, калечения
женских и детских организмов и т. д., — потому что оно будит
мысль рабочего, превращает глухое и неясное недовольство
в сознательный протест, превращает раздробленный, мелкий,
бессмысленный бунт в организованную классовую борьбу за
освобождение всего трудящегося люда, борьбу, которая черпает
свою силу из самых условий существования этого крупного ка¬
питализма и потому может безусловно рассчитывать на верный
успех»2. Совместный труд выявляет качества любого человека
как работника и как товарища, вырабатывает нравственные нор¬
мы человеческого общежития.
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 23, с. 127,
2 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 241.
6

Картины вопиющей социальной несправедливости ставили
острые нравственные проблемы и перед молодыми представителя¬
ми интеллигенции. «Почему это, как вы думаете?» — спрашивает
семнадцатилетний Сергей Костриков (Киров) в письме от 31 мар¬
та 1903 года свою учапильницу А. К. Глушкову и рассказывает о
заводе Крестовникова в Казани, где Сергей в числе других уча¬
щихся технического училища часто бывал: «...здесь рабочие рабо¬
тают день и ночь и круглый год без всяких праздников... Да, как
это подумаешь, так и скажешь: зачем это один блаженствует, ни
черта не делает, а другой никакого отдыха не знает и живет в
страшной нужде?»
Что делать? С кем быть? По-разному решали эти вопросы
юноши и девушки из интеллигентских и богатых семей. Одни
полностью принимали существующий порядок, другие бойко игра¬
ли громкими словами о свободе и равенстве и... бездействовали,
прекраснодушно мечтая о том, как хорошо было бы жить
в справедливом обществе. Третьи же — их было меньше, но
это были лучшие из лучших — всецело отдавали себя великому
делу социального освобождения своего народа. Обостренная лю¬
бовь к Отчизне, напряженные духовные и нравственные поиски
приводили в стан революционеров сыновей и дочерей дворян и
священников, капиталистов и кулаков, генералов и градона¬
чальников. Выходцы из этих семей меняли сытую, обеспеченную
жизнь на голодную, полную опасностей судьбу революционера,
карьера которого могла закончиться и «самым высоким по¬
стом» — виселицей.
Громадное влияние на выбор жизненного пути лучшими
представителями российской молодежи оказывали традиции рус¬
ского революционно*освободительного движения XIX века. «Марк¬
сизм, — писал В. И. Ленин, — как единственно правильную рево¬
люционную теорию Россия поистине выстрадала полувековой ис¬
торией неслыханных мук и жертв, невиданного революционного
героизма, невероятной энергии и беззаветности исканий, обуче¬
ния, испытания на практике, разочарований, проверки, сопостав¬
ления опыта Европы»
Благодаря марксизму, благодаря созданной В. И. Лениным
партии объединились в единую революционную армию молодые
рабочие, крестьяне, учащиеся и студенты. Революционная моло¬
дежь России, бескорыстная и самоотверженная, полная сил и
отваги, стала золотым фондом партии, а позже — создателем и
ядром комсомола. Руководство партии молодые революционеры
воспринимали как естественный и безусловный закон своей жиз¬
1 Л е н и н В. И. Поли. собп. соч., т. 41, с, 8.

ни. Большевики были единственной партией, которая делала все
для защиты трудящейся молодежи от эксплуатации, для воспита¬
ния ее в духе высокой гражданственности и идейности, предан¬
ности своему классу, интернационализма, любви к Родине.
При возникновении нелегальной рабочей партии в России
численность ее была очень небольшой. По выражению Е. Д. Ста¬
совой, все в складывающемся союзе единомышленников знали
друг друга по именам и в лицо. Следует добавить, что все они
были молодыми. Когда в Петербурге возник «Союз борьбы за
освобождение рабочего класса», его основателю Владимиру Уль¬
янову-Ленину было всего 25 лет, а многие его сподвижники бы¬
ли еще моложе. Иным пропагандистам рабочих кружков, вожа¬
кам стачек не было и 20.
Большевизм как политическая партия и как революционное
течение оформился в 1903 году. Программой поднимающегося на
борьбу российского пролетариата стало низвержение самодер¬
жавия, установление демократической республики, ликвидация по¬
мещичьего землевладения, утверждение власти рабочего класса.
Составной частью этой великой по целям и благородной по чело¬
веческим устремлениям программы стали требования всеобщего и
бесплатного образования, запрещения детского труда, отделения
школы от церкви, предоставления молодежи избирательных
прав и другие.
Уже в 1903 году на II съезде РСДРП было определено отно¬
шение партии к учащейся молодежи. Съезд предписал всем ор¬
ганизациям партии оказывать всяческое содействие молодым
в их стремлении организоваться и рекомендовал учащимся на
первый план ставить выработку цельного и последовательного
революционного мировоззрения. При переходе к практической
работе съезд советовал молодым заводить связи с организация¬
ми партии, чтобы воспользоваться их опытом и избежать по
возможности крупных ошибок в самом начале работы. В. И. Ле¬
нин предостерегал молодежь от тех ее «друзей», которые бес¬
принципно и легкомысленно относились к революционной
работе.
Особенно ярко выявилось ленинское отношение к молоделш
в огненный 1905 год. Вождь партии пролетариата крайне резко
критиковал тех из большевиков, которые страдали филистер¬
ской, обломовской боязнью молодежи, кто оправдывал свою не¬
решительность и трусость неопытностью и неразвитостью юных.
В. И. Ленин требовал использовать стихийную тягу трудящих¬
ся к организованности и принимать самые энергичные меры по
вербовке молодежи, обеспечивая этим приток в партию свежих
и инициативных людей. Надо с отчаянной быстротой объединять
и пускать в ход всех революционных людей, надо шире и сме¬
8

лее, смелее и шире, еще раз шире и еще раз смелее вербовать
молодежь... «Время военное, — писал Ильич. — Молодежь ре¬
шит исход всей борьбы, и студенческая и еще больше рабочая
молодежь» 1.
Молодежь во время революции 1905 года проходила ускорен¬
ный конкурс политических наук. Она была в первых рядах бор¬
цов, штурмовавших самодержавие. Более половины состава бо¬
евых дружин состояло из молодых людей в возрасте до 25 лет.
В ходе боев формировались убежденные, дисциплинированные,
опытные и мужественные солдаты революции.
После манифеста 17 октября 1905 года в России возникло не¬
сколько буржуазных политических партий. Все они вскоре всту¬
пили в ожесточенную борьбу за молодежь, их лидеры хорошо по¬
нимали, что без постоянного притока молодых сил любая партия
обречена на поражение. Большевикам в эти годы пришлось вы¬
держать серьезный поединок с буржуазией за влияние на моло¬
дежь страны.
Все партии в России, за исключением партии Ленина, с не¬
доверием относились к «зеленой», «незрелой» молодежи. Вожди
буржуазных партий исходили из убеждения, что только имеющие
жизненный опыт люди могут заниматься политикой. Расчет их
строился и на некой жизненной закономерности, которую подме¬
тил Горький: в 20 лет мы отрицаем частную собственность, а в
30 — строим собственные дома.
Буржуазной боязни молодости партия Ленина противопо¬
ставила доверие молодым, призыв к серьезной учебе, принцип
полной свободы в сознательном мировоззренческом и политиче¬
ском выборе, подлинную чистоту революционных идеалов. В этом
и была причина успеха большевистской партии в ее борьбе за
молодежь. Юноши и девушки сами делали свой окончательный
выбор, уясняя на практике политической борьбы ошибочность и
ложность всех путей, кроме пути, который предлагался В. И. Ле¬
ниным.
Напряженная борьба партии большевиков за молодежь бы¬
ла и обобщением опыта революции 1905 года, которая показа¬
ла необходимость, самой тесной, неразрывной боевой связи пар¬
тии с рабочей, крестьянской и учащейся молодежью. В. И. Ле¬
нин, как никто другой, искренне гордился тем, что в составе
большевистской партии преобладали молодые люди. Когда он
прочитал в книжке меньшевика Ю. Ларина (Лурье) упрек
в том, что в партии большевиков много молодежи и, мол, мало
семейных, умудренных житейским опытом рабочих, то ответил
вдохновенными словами: «Разве не естественно, что у нас,
1 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 9, с. 247.
9

в партии революционеров, преобладает молодежь? Мы партия
будущего, а будущее принадлежит молодежи. Мы партия нова»
торов, а за новаторами всегда охотнее идет молодежь. Мы пар¬
тия самоотверженной борьбы со старым гнильем, а на самоот¬
верженную борьбу всегда первой пойдет молодежь... Мы всегда
будем партией молодежи передового класса» 1.
Пожалуй, ни в одной европейской стране молодежное дви¬
жение не встречало таких, казалось, непреодолимых препятст¬
вий, как в России. Деспотизм, произвол полиции, аресты, побои
и т. д. — все эти «прелести свободы» самодержавного режима го¬
товы были обрушиться на тех, кто стремился к объединению.
Но, несмотря на это, тяга к организации и единству была силь-
па. Еще до революции 1905 года предпринимались попытки ор¬
ганизовать общегородские, общегубернские молодежные объеди¬
нения учащихся. С пачалом революции сделаны были первые
шаги по пути создания всероссийского объединения, инициато¬
ром которого выступил Петербургский социалистический союз.
Однако довести это дело до конца не удалось. Реакция, последо¬
вавшая за третьеиюньским переворотом, обрушилась и па моло¬
дежные объединения, в которых перепуганное самодержавие ви¬
дело чуть ли не самых опасных революционеров. Вследствие от¬
сутствия молодежного рабочего объединения России не было в
числе учредителей созданного в 1907 году в Штутгарте (Герма-
пия) Социалистического Интернационала Молодежи. И все же
представители молодой революционной России были на конфе¬
ренции. И для делегатов других стран это было свидетельством
того, что русская молодежь не смирилась, не склонила голо¬
ву перед реакцией. Последующие события полностью подтвер¬
дили это.
Царизм напрасно обольщал себя надеждой, что ему удалось
раз и навсегда расправиться «со стоглавой гидрой революции»,
выкорчевать «крамолу». Не прошло и пяти лет, как в стране
начался новый революционный подъем. Оживление чувствова¬
лось во всех слоях и классах русского общества, особенно сре¬
ди молодежи. Это отразилось и на составе большевистской пар¬
тии — единственной партии, которая звала вдеред к новым бо¬
ям и никогда не отказывалась от своих революционных прин¬
ципов. По свидетельству В. И. Ленина, перед первой мировой
войной молодые русские рабочие составляли организован¬
ных марксистов России» 2.
Первая мировая война, казалось, прервала развитие револю¬
ционного процесса в России. Империалистические правительства
| Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 14, с. 263.
* Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 51, с. 100.
10

во имя интересов капиталистов и помещиков бросили крестьян и
рабочих, одетых в солдатские шинели, в братоубийственную
войну. Руководители партий II Интернационала, на словах вы¬
ступавшие против империалистических войн, поддержали свои
правительства. Это был закономерный итог оппортунистического
перерождения вождей социал-демократии, скатившихся на по¬
зиции социал-шовинизма. В условиях разнузданной антисоциа¬
листической, националистической пропаганды, патетических при¬
зывов к «классовому миру» и к необходимым жертвам во имя
победы рабочей, крестьянской и учащейся молодежи нелегко
было определить свою позицию. А ведь именно эта часть об¬
щества, цвет наций, гибла в окопах. Среди юношей и девушек
в это время стала популярна идея роздания в Европе одного го¬
сударства — Соединенных штатов Европы. В этом видели чудо¬
действенное средство от войны: раз будет одно государство, то
не с кем будет воевать. В. И. Ленин камня на камне не оста¬
вил от этой утопической и реакционной в условиях господства
буржуазии идеи. Вместо отвлеченных лозунгов — «разоруже¬
ние», «Соединенные штаты Европы» — он выдвинул подлинно
революционные лозунги: «превращения войны империалистиче¬
ской в гражданскую», «поражения своего правительства в вой¬
не» и «разрыв с II Интернационалом». Время показало пра¬
вильность ленинской линии. Не без колебаний, преодолевая ча¬
стокол заблуждений и отживших теорий, к позиции Ленина при¬
соединились левые силы социал-демократии, в том числе и из Со¬
циалистического Интернационала Молодежи. В этом Ильич ви¬
дел залог возрождения подлинного интернационального
единства, важнейшее условие для побед в будущих классовых
боях.
Февральская буржуазпо-демократическая революция смела ди¬
настию Романовых. Но результаты революции поспешила при¬
своить себе российская буржуазия. Прикрываясь звопкой фра¬
зой о «революционном оборончестве», она продолжала вести им¬
периалистическую войну, приносящую ей баснословные прибы¬
ли. Не собиралась буржуазия решать и другие важнейшие во¬
просы —■ аграрный, национальный и т. д. И все же имущие бы¬
ли не единственными хозяевами в стране. В результате револю¬
ции в России установилось двоевластие. С одной стороны —
Еласгь буржуазии в лице Временного правительства, с другой —
пролетариата и крестьянства в лице Советов рабочих, крестьян¬
ских и солдатских депутатов, хотя большинство в них и захва¬
тили представители мелкобуржуазных партий, поддерживающие
Временное правительство.
Большевистская партия, вышедшая из подполья, повела ре¬
шительную борьбу за дальнейшее углубление революции, пе-
11

рерастаяие ее в социалистическую. В этих условиях особое
значение приобретало сплочение всех подлинно революционных
сил вокруг партии Ленина, создание армии социалистической
революции. Огромное внимание уделялось молодежи, особенно
рабочей.
Временное правительство решительно ничего не сделало для
того, чтобы хоть как-то облегчить положение рабочих-подрост-
ков. То, что было достигнуто — 8-часовой рабочий день, моло¬
дежные кружки и организации, — было завоевано самими тру¬
дящимися. Более того, прикрываясь необходимостью защищать
«революционное отечество», Временное правительство поспешило
погнать на фабрики и заводы детей до 14 лет, узаконило ноч¬
ную смену для подростков и женщин.
Когда же в стране развернулась дискуссия о возрастном
цензе для предоставления избирательных прав молодым, правя¬
щие круги решительно заговорили о 23—27-летнем возрасте.
Получалось, что в политической жизни молодежи участвовать
слишком рано, а стоять у станков и погибать в боях —
можно.
Февральская революция пробудила к сознательной политиче¬
ской жизни самые различные слои молодежи. Политически ма¬
лоопытная, оглушенная пышными фразами о «свободе» и «демо¬
кратии», молодежь могла стать легкой добычей политиканов.
Ке только учащейся молодежи и почти неграмотным деревен¬
ским парням, но и рабочим подросткам было нелегко разобраться
во всем происходящем, в подоплеке грандиозных событий. Нуж¬
на была последовательная, целеустремленная работа с молодыми,
прежде всего с пролетариями, чтобы они добровольно и созна¬
тельно избрали путь революционной борьбы. Эту миссию взяли на
себя большевики.
Молодежное пролетарское движение развивалось не в стороне
от общего революционного процесса. Оно повторяло с известны¬
ми особенностями процесс размежевания сил накануне Ок¬
тябрьской революции. Повторяло быстро, поскольку массы на
собственном горьком опыте убеждались в подлинных политиче¬
ских целях буржуазных и мелкобуржуазных партий, тянулись к
большевикам. Казалось, совсем еше недавно — весной, ранним
летом в возникших молодежных кружках и организациях рабо¬
чей молодежи вызывали приливы энтузиазма лозунги о своей
обособленности, внепартийности, господствовали стремления лишь
к самоусовершенствованию, культуре, образованию. В Петрограде
выходили на демонстрации кое-где с синими знаменами — знаме-
пами знания и политической нейтральности. Впрочем, благодаря
активной работе молодых большевиков эти знамена вскоре исчез¬
ли из молодежных колонн. Мелкобуржуазные иллюзии таяли, и
12

никто — ни велеречивый премьер Керенский, ни ораторы эсеров¬
ского и меньшевистского большинства Советов — уже не мог их
поддержать. Созданные инициативой пролетарской молодежи сою¬
зы в Петрограде, Москве, других городах готовятся к решающим
боям. Они не только укрупняются и организуются. В их работе
на первый план выходят вопросы политические — участие под ру¬
ководством партии в борьбе за власть. «Наши молодые силы го¬
товы не только продолжить, но и окончить ваше идейное дело и
на развалинах свергнутого самодержавия воздвигнуть новую Рос¬
сию, Россию пролетарскую... Мы громко заявляем, что не остано¬
вимся ни перед какими жертвами в борьбе за уничтожение про¬
клятого капиталистического строя, на развалинах которого мы
новый мир построим», — писали в своем обращении к В. И. Ле¬
нину делегаты общегородской петроградской конференции, прохо¬
дившей в августе 1917 года, когда мирное развитие революции
стало невозможным и период двоевластия закончился.
Большое значение для дальнейшего развития юношеского ре¬
волюционного движения имела резолюция VI съезда РСДРП (б)
«О союзах молодежи», закрепившая ленинское отношение к моло¬
дежным союзам в партии. «Партия пролетариата... — отмечалось
в резолюции, — отдает себе отчет в том огромном значении, ка¬
кое рабочая молодежь имеет для рабочего движения в целом».
Съезд, провозгласивший курс на вооруженное восстание и обя¬
завший партийные организации поставить во главу угла непо¬
средственную подготовку к нему, нашел возможным остановить¬
ся на проблемах юношеского движения. Это не было случай¬
ностью. При ближайшем рассмотрении видна их тесная связь
со стратегической линией партии на социалистическую рево¬
люцию. Молодежь, и прежде всего рабочая молодежь, была ре¬
зервом партии, деятельным и необходимым участником всех
ее начинаний. Съезд решительно отказался от идеи превраще¬
ния союзов молодежи в организации, действующие в составе
партии, дал четкую директиву коммунистам: «...стремиться к то¬
му, чтобы рабочая молодежь создала самостоятельные организа¬
ции...»
Съезд высказался за создание единого, общероссийского
Союза молодежи, подчеркнув при этом, что «вмешательство
партии в организационное строительство рабочей молодежи не
должно носить характера опеки над нею». В решениях VI съез¬
да РСДРП (б) каждый член партии находил четкую линию,
определяющую отношение к пролетарскому молодежному дви¬
жению: активную помощь растущему революционному движе¬
нию молодых, воспитание их классового сознания, руководство
партии молодежными союзами — наставничество, основанное
не на администрировании, а на авторитете, общности конечных
13

целей, умении убеждать, вести за собой пролетарские
массы.
В условиях нарастания революционного кризиса буржуазия
сделала отпаянную попытку спасти положение. 25 августа
1917 года «доблестный» генерал Корнилов, которого пропили
в военные Диктаторы, повел войска на Петроград. Кто возглавит
борьбу с контрреволюцией, спасет революцию? Керенский, поли¬
тическую сущность которого Владимир Ильич точно определил
одной фразой — «скрытый корниловец»? Меньшевистско-эсеров¬
ское руководство Советов, запятнавшее себя участием в расстре¬
ле июльских демонстраций, пособничеством Временному прави¬
тельству? Нет. Силой, сплотившей и организовавшей массы на
борьбу с Корниловым, стала большевистская партия. По ее при¬
зыву тысячи рабочих и солдат выступили навстречу мятежникам.
Значительную часть в красногвардейских отрядах составляла про¬
летарская молодежь.
Корниловский мятеж был подавлен. Победа укрепила веру
трудящихся в свои силы. Поддержка Корнилова контррево¬
люционерами, апглийской и французской буржуазией открыла
глаза самым отсталым, выявила смысл происходящих событий.
Быстро росло политическое сознание рабочих, авторитет больше¬
виков среди них. В деревне разгоралось пламя крестьянских вос¬
станий, неповиновение правительственным комиссарам, шел само¬
чинный захват и раздел помещичьей земли. Закономерным ито¬
гом всех этих процессов стала большевизация Советов, отразив¬
шая перемены в расстановке классовых сил накануне решающего
сражения.
К осени 1917 года революционный кризис назрел. На заседа¬
ниях ЦК РСДРП (б) 10 и 16 октября было принято историческое
решение о начале вооруженного восстания. «Смелость, смелость
и еще раз смелость!» — этот ленинский призыв встретил
в среде молодежи полную поддержку. В сердцах юных про¬
летариев горел огонь революционного энтузиазма. На улицу!
К оружию!
Доверие партии к молодежи было полное. И не случайно: на
крутых поворотах революции молодые рабочие успели зарекомен¬
довать себя как бесстрашные, преданные делу революции бойцы.
В. И. Ленин направляет молодежь на первостепенные участки
предстоящих сражений. «Выделить самые решительные элементы
(наших «ударников» и рабочую молодежь, а равно лучших мат¬
росов) в небольшие отряды для занятия ими всех важнейших
пунктов и для участия их везде, во всех важных операциях.,.», —
писал Владимир Ильич в те решающие дни.
Молодежь, объединенная в социалистические союзы, была
целиком в отрядах восставших. Вместе с моряками «Авроры»

молодые рабочие Васильевского острова разбили юнкеров, охра¬
нявших Николаевский мост. Юноши Нарвской заставы, Выборг¬
ской и Петроградской сторон были в отрядах, штурмовавших
Зимний дворец. Среди них — 17-летний путиловец Володя Ка¬
расев, Это он, оказавшись во время штурма в тронном зале,
уселся на царский престол и гордо заявил; «Теперь мы наслед¬
ники России!»
Октябрьская революция предоставила юношам и девушкам
огромные возможности для участия во всех сферах государ¬
ственной и общественной жизни. То, о чем мечтали и чего без¬
успешно добивались дети рабочих и крестьян от царского и Вре¬
менного правительств, было дано Советской властью сразу и без
оговорок. Рабоче-крестьянское правительство провозгласило бес¬
платное образование, запретило эксплуатацию труда малолетних,
ввело охрану труда и профессионально-техническое обучение
юношества, 6-часовой рабочий день для подростков с полной
оплатой. Первая Советская Конституция 1918 года законодатель¬
но закреппла гражданские и политические права молодежи.
Юноши и девушки получили избирательные права с 18 лет, их
стали выдвигать на самые различные участки государственного
строительства.
Победа социалистической революции вызвала новый, неви¬
данный до этих пор энтузиазм среди молодых революционеров.
Юношеское революционное движение переживало качественно
новый этап. На повестку дня настоятельно выдвигались задачи
создания единой молодежной коммунистической организации.
Об этом говорили и думали в центре и на местах. Но на каких
началах должна была строиться эта организация, какие прин¬
ципы должны быть положены в основу программы и устава? Эти
вопросы были ле так просты, как кажется, тем более что решать
их приходилось совсем еще молодым людям. И здесь неоцени¬
мую помощь молодым революционерам оказали старшие товари¬
щи, члены партии. «Однажды, — вспоминала ветеран комсомола
Е. Драбкина, — это было в конце июня 1918 года, Я. М. Сверд¬
лов велел мне позвать к нему работников Союза рабочей моло¬
дежи.
— Мы вчера с Владимиром Ильичом толковали, — сказал
он. — Пора созвать Всероссийский съезд союзов молодежи, вы¬
работать Программу и Устав, избрать Центральный Комитет,
превратиться в настоящую организацию молодежи».
Подготовка и ход работы съезда показали, что развитие по¬
литической и социальной активности молодежи шло стремитель¬
ными темпами. Ленинская идея о создании всероссийского объ¬
единения молодых бойцов повсеместно находила горячий отклик.
В адрес Оргбюро и будущего съезда шли телеграммы на блан¬
15

ках с двуглавым орлом (новых бланков еще не успели напеча¬
тать) , письма на машинке и от руки, в которых из разных мест
сообщали о том, с какого времени молодежное объединение дей¬
ствует в той или иной местности, его численность, сколько будет
послано делегатов. Юноши и девушки села Глухова Богородского
уезда сообщали, что не имеют возможности послать своего деле¬
гата, и просили «принять их в ряды пролетарской армии в коли¬
честве 300 человек». Так поступали и многие другие.
На съезд прибыли делегаты от Северной и Западной коммун,
Центрального промышленного района, Приуралья, Украины, Лат¬
вии. Это были посланцы организаций рабочей, крестьянской,
учащейся молодежи, культурно-просветительных, сельскохозяй¬
ственных и других объединений и лиг, которые имели разные
названия: например, «Свободный союз новоладожской молоде¬
жи», тульский союз «Новый студент» (организация лиц, жажду¬
щих знаний и стремящихся к лучшему)». Многие союзы носи¬
ли название «Социалистический союз молодежи», или же
«III Интернационал». Мировое объединение коммунистов всей
планеты еще не было к тому времени создано, но призыв
«Манифеста» К. Маркса и Ф. Энгельса «Пролетарии всех стран,
соединяйтесь!» и предложение В. И. Ленина о создании вза¬
мен развалившегося, оппортунистического II Интернационала
действительно революционного III Коммунистического Ин¬
тернационала всем сердцем разделяла молодежь Страны Со¬
ветов.
На съезде присутствовали 195 делегатов. Они представляли
примерно 22 100 членов различных союзов.
Шквалом аплодисментов встретили делегаты предложение
об избрании В. И. Ленина и К. Либкнехта почетными председа¬
телями съезда. Делегаты знали, что совсем недавно контрреволю¬
ционеры организовали целую серию покушений на виднейших
вождей пролетариата. Эсерка Каплан тяжело ранила В. И. Лени¬
на, К. Либкнехт за выступления против империалистической
войны был брошен в тюрьму. Избранием В. И. Ленина и
К. Либкнехта председателями съезда молодежь стремилась
оказать им моральную поддержку, выражала любовь и призна¬
тельность.
После доклада Оргбюро и приветствий от различных органи¬
заций были заслушаны доклады с мест, рассказы о том, как
жили, чем занимались, какие вопросы решали союзы молодежи
той поры. В Воронеже, поддержанные Советской властью, моло¬
дые коммунары вводили 6-часовой рабочий день для подростков,
открыли курсы «по всевозможным отраслям труда», создали луч¬
шую в городе спортивную организацию. В Москве изучали в
кружках политическую экономию, искусство театра, литературу,
16

устраивали школы грамоты и читальни при союзах молодежи; во
многих городах и селах юношами и девушками были организова¬
ны бесплатные столовые для сирот и детей из малообеспеченных
семей, открыты книжные магазины. В Тульской губернии были
созданы курсы агитаторов. Во всех начинаниях проявляется но¬
вая этика человеческих отношений, подлинное равенство. В Кур¬
ске, определяя требования к молодому коммунару, решили, что
члены союза не имеют права брать приданого за девушками, так
как это унижает женское достоинство.
Почти все союзы молодежи имели боевые отряды, вводили
военное обучение. Молодые коммунары участвовали в подавле¬
нии мятежей в Муроме, Казани, Екатеринбурге. В Перми члены
союза молодежи сражались в рядах Красной Армии против
войск атамана Дутова. «Наша цель — выковать молодых комму¬
нистов, готовых встать на защиту Советской власти». «Платформа
союзов молодежи — коммунистическая», — с гордостью говорили
делегаты.
Вся деятельность союзов практически шла по единой ком¬
мунистической линии. Почти каждый союз мечтал иметь свой
журнал или газету, некоторые организации сумели издать по
нескольку воззваний и листовок.
Условия работы союзов молодежи были разные. В Прибалти¬
ке, в Сибири, на Дальнем Востоке, во многих районах Украины
они действовали в подполье. В Одессе молодые коммунары при¬
няли участие в восстании, направленном против интервентов и
их наймитов. В Харькове члены Союза молодежи работали под
лозунгом: «Борьба до полной победы Советской власти!» Белый
террор на Украине достиг громадных размеров, активисты Киев¬
ского союза молодежи были брошены в тюрьму, некоторые рас¬
стреляны. Съезд почтил вставанием память погибших товари¬
щей и послал рабочим и крестьянам Украины приветствие:
«...пусть знают, что они не одни, что мы помним о них, что мы
протестуем против действий их врагов».
Корреспондент «Известий», рассказывая о ходе борьбы съез¬
да, писал, что каждый из делегатов привез с собой массу впе¬
чатлений, заданий, проектов, что рабоче-крестьянская молодежь
полна жажды работы, строительства, знаний. Рабоче-крестьян¬
ская молодежь, сообщал далее корреспондент, «точно воспряну¬
ла», «среди ребяческих порывов часто вспыхивает образ буду¬
щего борца... быть может, будущего мыслителя, поэта, полити¬
ческого деятеля».
Яркие речи делегатов отражали рост революционных на¬
строений молодежи Советской России. Юность рассчитывала на
помощь со стороны центра в осуществлении своих планов, съезд
2 Коммуны будущей творцы
17

должен был дать первые рекомендации, научить вести работу
во всех областях.
Главное внимание I съезд РКСМ уделил принятию програм¬
мы и устава, которые должны были ясно и четко ответить на во¬
прос: какую цель и какие задачи ставит перед собой всероссий¬
ское объединение молодых, на каких организационных началах
будет создан союз? Съезд заслушал и обсудил доклад
о программе союза, утвердил основные ее положения. Програм¬
ма, предложенная Оргбюро, исходила из ленинских идейно-тео¬
ретических установок, из того, что союзы молодежи должны
воспитывать деловитых и стойких борцов за социализм. И имен¬
но за социализм. Ведь РКСМ — организация коллективного са¬
мовоспитания, самостоятельный союз с четко выраженной клас¬
совой направленностью. «Если нам вообще политическая физи¬
ономия нужна, — отмечалось в докладе Оргбюро, — а это бес¬
спорно, то, кроме коммунизма, у нас, конечно, программы нет
и быть не может. Наша платформа, однако, не исключает по*
ступления в союз широких масс неопределившейся еще рабочей
и крестьянской молодежи. В противном случае не стоило и со¬
здавать бы союза для определенных и сознательных большеви¬
ков. Наш союз должен быть коммунистическим по заданиям,
а не по составу...» Предложеппое Оргбюро съезда название органи¬
зации, которое должно было выразить сущность и направлен¬
ность объединения, — Коммунистический союз молодежи — бы¬
ло встречено аплодисментами.
Первый съезд положил в основу своей программы три поло¬
жения:
1. Союз солидарен с Российской Коммунистической партией
(большевиков). Он ставит задачу распространения идей комму¬
низма и вовлечения рабочей и крестьянской молодежи в актив¬
ное строительство Советской власти.
2. Союз является независимой организацией, работающей под
руководством РКП (б).
3. Союз принимает название — Российский Коммунистиче¬
ский Союз Молодежи.
Таким образом, молодежь страны ясно заявила, что борется
за ту же цель, что и Коммунистическая партия, что юноши и
девушки, работая под руководством большевиков, стремятся
стать их достойной и надежпой сменой, патриотами своей соци¬
алистической Отчизны.
Решения съезда неопровержимо свидетельствовали о гом,
что юноши и девушки сделали главный выбор — стали непоко¬
лебимыми сторонниками Советской власти и помощниками Ком¬
мунистической партии. Объединепие молодежи произошло на
18

марксистско-ленинских — мировоззренческих, нравственных и ор¬
ганизационных — основах.
Съезд комсомола выразил свою полную солидарность с рабо¬
че-крестьянской властью в ее борьбе за коммунизм. Юноши и
девушки были готовы до последней капли крови защищать за¬
воевания Великого Октября. Съезд единодушно заявил; «Миро¬
вая контрреволюция, зреющая на юге, найдет в нашей среде
достаточный отпор. Весь свой революционный пыл, все свои мо¬
лодые силы мы отдадим на борьбу с ней. Наш голос разносит¬
ся над всей землей, сзывая под свои знамена революционную
молодежь всего мира. Близится последний и решительный бой.
Ни шагу назад! Да здравствует грядущая революция! Да
здравствует III Интернационал! Да здравствует Советская
власть!»
Вскоре после съезда ЦК РКП (б) разослал партийным орга¬
низациям страны письмо «О Коммунистическом союзе молоде¬
жи». Письмо, разъясняя задачи союза, обязывало коммунистов,
не нарушая принципов самостоятельности молодежи, всячески
поддерживать организации РКСМ в их начинаниях, а там, где
ячеек союза нет, способствовать их созданию. ЦК, характеризуя
взаимоотношения партии и союза, четко обозначил, что комсо¬
мол — помощник и резерв партии: «Юношество — наш верный
помощник в настоящем и наша надежда в будущем... Партий¬
ные организации должны приложить все усилия, чтобы Союз
молодежи мог развить широкую и успешную деятельность».
Рождение комсомола было закономерно, он стал невидапно мо¬
гучим молодежным союзом, новым социальным явлением. Союз
молодых призван был вобрать в себя опыт большевизма и боевые
традиции отечественного и международного молодежного дви¬
жения, сплотить па единой коммунистической платформе юно¬
шей и девушек, внести свой вклад в революционное обновление
Родины.
Впервые в молодежном международном движении была со¬
здана организация, строившая свою работу на ленинских идей¬
ных и организационных принципах, рассматривающая себя как
самостоятельный и инициативный отряд, как боевой помощник
и резерв Коммунистической партии.
Вряд ли возможно в одной книге полно рассказать о многооб¬
разной деятельности Ленинского комсомола. В настоящем сбор¬
нике речь пойдет о молодежи в бурные годы революции и граж¬
данской войны, о рождении комсомола и первом десятилетии
его истории. Хронологические рамки книги определили события
2*
19

романа Н. Островского «Как закалялась сталь». Это было время,
когда вместе с Советской страной росла и мужала ее моло¬
дежь, складывались славные традиции Ленинского комсомола.
Роман Николая Островского, документы и воспоминания комсо¬
мольцев 20-х годов, вошедшие в этот сборник, рассказывают
о мыслях, чувствах и делах тех юношей и девушек, которые
первыми подняли красное знамя творцов будущей Коммуны и
передали его следующим поколениям советской молодежи, продол¬
жателям самоотверженной борьбы за дело коммунизма.
В. И. Клюкин

Н.Островский
МК
ЗЯМ71Я71ЖЬ
стяль
Роман

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Кто из вас перед праздником приходил ко мне до¬
мой отвечать урок — встаньте!
Обрюзглый человек в рясе, с тяжелым крестом на
шее угрожающе посмотрел на учеников.
Маленькие злые глазки точно прокалывали всех ше¬
стерых, поднявшихся со скамеек, — четырех мальчиков
и двух девочек. Дети боязливо посматривали на челове¬
ка в рясе.
— Вы садитесь, — махнул поп в сторону девочек.
Те быстро сели, облегченно вздохнув.
Глазки отца Василия сосредоточились на четырех
фигурках.
— Идите-ка сюда, голубчики!
Отец Василий поднялся, отодвинул стул и подошел
вплотную к сбившимся в кучку ребятам.
23

— Кто из вас, подлецов, курит?
Все четверо тихо ответили:
— Мы не курим, батюшка.
Лицо попа побагровело.
— Не курите, мерзавцы, а махорку кто в тесто на¬
сыпал? Не курите? А вот мы сейчас посмотрим! Вывер¬
ните карманы! Ну, живо! Что я вам говорю? Вывора¬
чивайте!
Трое начали вынимать содержимое своих карманов па
стол.
Поп внимательно просматривал швы, ища следы та¬
бака, но не нашел ничего и принялся за четвертого,
черноглазого, в серенькой рубашке и синих штанах с за¬
платами на коленях.
— А ты что, как истукан, стоишь?
Черноглазый, глядя с затаенной ненавистью, глухо
ответил:
— У меня нет карманов, — и провел руками по за¬
шитым швам.
— А-а-а, нет карманов! Так ты думаешь, я не знаю,
кто мог сделать такую подлость — испортить тесто!
Ты думаешь, что и теперь останешься в школе? Нет, го¬
лубчик, это тебе даром не пройдет. В прошлый раз
только твоя мать упросила оставить тебя, ну а теперь уж
конец. Марш из класса! — Он больно схватил за ухо и
вышвырнул мальчишку в коридор, закрыв за ним дверь.
Класс затих, съежился. Никто не понимал, почему
Павку Корчагина выгнали из школы. Только Сережка
Брузжак, друг и приятель Павки, видел, как Павка на¬
сыпал попу в пасхальное тесто гость махры там, на кух¬
не, где ожидали попа шестеро неуспевающих учени¬
ков. Им пришлось отвечать уроки уже на квартире у
попа.
Выгнанный Павка присел на последней ступеньке
крыльца. Он думал о том, как ему явиться домой и что
сказать матери, такой заботливой, работающей с утра до
поздней ночи кухаркой у акцизного инспектора *.
Павку душили слезы.
«Ну что мне теперь делать? И все из-за этого про¬
клятого попа. И на черта я ему махры насыпал? Сережка
подбил. «Давай, — говорит, — насыплем гадюке вред¬
ному». Вот и всыпали. Сережке ничего, а меня, навер¬
ное, выгонят».
Уже давно началась эта вражда с отцом Василием.
Как-то подрался Павка с Левчуковым Мишкой, и его
24

оставили «без обеда». Чтобы не шалил в пустом классе,
учитель привел шалуна к старшим, во второй класс.
Павка уселся на заднюю скамью.
Учитель, сухонький, в черном пиджаке, рассказывал
про землю, светила. Павка слушал, разинув рот от удив¬
ления, что земля уже существует много миллионов лет
и что звезды тоже вроде земли. До того был удивлен
услышанным, что даже пожелал встать и сказать учи¬
телю: «В законе божием не так написано», но побоялся,
как бы не влетело.
По закону божию поп всегда ставил Павке пять. Все
тропари, Новый и Ветхий завет знал он назубок; твердо
знал, в какой день что произведено богом. Павка решил
расспросить отца Василия. На первом же уроке закона,
едва поп уселся в кресло, Павка поднял руку и, получив
разрешение говорить, встал.
— Батюшка, а почему учитель в старшем классе го¬
ворит, что земля миллион лет стоит, а не как в законе
божием — пять тыс... — и сразу осел от визгливого кри¬
ка отца Василия:
— Что ты сказал, мерзавец? Вот ты как учишь сло¬
во божие!
Не успел Павка и пикнуть, как поп схватил его за
оба уха и начал долбить головой об стенку. Через ми¬
нуту, избитого и перепуганного, его выбросили в ко¬
ридор.
Здорово попало Павке и от матери.
На другой день пошла она в школу и упросила отца
Василия принять сына обратно. Возненавидел с тех пор
попа Павка всем своим существом. Ненавидел и боялся.
Никому не прощал он своих маленьких обид; не забывал
и попу незаслуженную порку, озлобился, затаился.
Много еще мелких обид перенес мальчик от отца Ва¬
силия: гонял его поп за дверь, целыми неделями в угол
ставил за пустяки и не спрашивал у него ни разу уро¬
ков, а перед пасхой из-за этого пришлось ему с неуспе¬
вающими к попу на дом идти сдавать. Там, па кухне, и
всыпал Павка махры в пасхальное тесто.
Никто не видел, а все же поп сразу узнал, чья это
работа.
...Урок окончился, детвора высыпала во двор и об¬
ступила Павку. Он хмуро отмалчивался. Сережка Бруз-
жак из класса не выходил, чувствовал, что и он виноват,
но помочь товарищу ничем не мог.
В открытое окно учительской высунулась голова за¬

ведующего школой Ефрема Васильевича, и густой бас
его заставил Павку вздрогнуть.
— Пошлите сейчас же ко мне Корчагина! — крик-*
нул он.
И Павка с заколотившимся сердцем пошел в учи¬
тельскую.
Хозяин станционного буфета, пожилой, бледный,
с бесцветпыми, вылинявшими глазами, мельком взглянул
на стоявшего в стороне Павку.
— Сколько ему лет?
— Двенадцать, — ответила мать.
— Что же, пусть останется. Условие такое: восемь
рублей в месяц и стол в дни работы, сутки работать,
сутки дома — и чтоб не воровать.
— Что вы, что вы! Воровать он пе будет, я руча¬
юсь, — испуганно сказала мать.
— Ну, пусть начинает сегодня же работать, — при¬
казал хозяин и, обернувшись к стоявшей рядом с ним
за стойкой продавщице, попросил: — Зина, отведи маль¬
чика в судомойню, скажи Фросеньке, чтобы дала ему
работу вместо Гришки.
Продавщица бросила нож, которым резала ветчину,
и, кивнув Павке головой, пошла через зал, пробираясь
к боковой двери, ведущей в судомойню. Павка последо¬
вал за ней. Мать торопливо шла вместе с ним, шепча
ему наспех:
— Ты уж, Павлушка, постарайся, не осрамись.
И, проводив сына грустным взглядом, пошла к вы¬
ходу.
В судомойне шла работа вовсю: гора тарелок, вилок,
ножей высилась па столе, и несколько женщин перети¬
рали их перекинутыми через плечо полотенцами.
Рыженький мальчик с всклокоченными, нечесаными
волосами, чуть старше Павки, возился с двумя огром¬
ными самоварами.
Судомойня была наполнена паром из большой лоха¬
ни с кипятком, где мылась посуда, и Павка первое вре¬
мя не мог разобрать лиц работавших женщин. Он стоял,
не зная, что ему делать и куда приткнуться.
Продавщица Зтша подошла к одной из моющих по¬
суду женщин и, взяв ее за плечо, сказала:
— Вот, Фросенька, новый мальчик вам сюда вместо
Гришки. Ты ему растолкуй, что надо делать.
2G

Обращаясь к Павке и указав на женщину, которую
только что назвала Фросенькой, Зина проговорила:
— Она здесь старшая. Что она тебе скажет, то и де¬
лай. — Повернулась и пошла в буфет.
— Хорошо, — тихо ответил Павка и вопросительно
взглянул на стоявшую перед ним Фросю. Та, вытирая
пот со лба, глядела на него сверху вниз, как бы оцени¬
вая его достоинства, и, подвертывая сползший с лок¬
тя рукав, сказала удивительно приятным, грудным го¬
лосом:
— Дело твое, милай, маленькое: вот этот куб на¬
греешь, значит, утречком, и чтоб в нем у тебя всегда ки¬
пяток был, дрова, конечно, чтобы наколол, потом вот
эти самовары тоже твоя работа. Потом, когда нужно,
ножики и вилочки чистить будешь и помои таскать. Ра¬
ботки хватит, милай, упаришься, — говорила она ко¬
стромским говорком с ударением на «а», и от этого ее
говорка и залитого краской лица с курносым носиком
Павке стало как-то веселее.
«Тетка эта, видно, ничего», — решил он про себя
и, осмелев, обратился к Фросе:
— А что мне сейчас делать, тетя?
Сказал и запнулся. Громкий хохот работавших в су¬
домойне женщин покрыл его последние слова:
— Ха-ха-ха!.. У Фросеныш уж и племянник завелся...
— Ха-ха!.. — смеялась больше всех сама Фрося.
Пазка из-за пара не разглядел ее лица, а Фросе все¬
го было восемнадцать лет.
Уже совсем смущенный, он повернулся к мальчику
и спросил:
— Что мне делать надо сейчас?
Но мальчик на вопрос только хихикнул:
— Ты у тети спроси, она тебе все пропечатает, а я
здесь временно. — И, повернувшись, выскочил в дверь,
ведущую на кухню.
— Иди сюда, помогай вытирать вилки, — услышал
Павка голос одпой из работающих, уже немолодой су¬
домойки.
— Чего ржете-то? Что тут такого мальчопка сказал?
Вот бери-ка, — подала она Павке полотенце, — бери
один конец в зубы, а другой натяни ребром. Вот вилоч¬
ку и чисть туда-сюда зубчиками, только чтоб ни сорин¬
ки не оставалось. У нас за это строго. Господа вилки
просматривают, а если заметят грязь — беда: хозяйка
в три счета прогонит.
27

— Как хозяйка? — не понял Павка. — Ведь у вас
хозяин тот, кто меня принимал.
Судомойка засмеялась:
— Хозяин у нас, сынок, вроде мебели, тюфяк он.
Всему голова здесь хозяйка. Ее сегодня нет. Вот пора¬
ботаешь — увидишь.
Дверь в судомойню открылась, и в нее вошли трое
официантов, неся груды грязной посуды.
Один из них, широкоплечий, косоглазый, с крупным
четырехугольным лицом, сказал:
— Пошевеливайтесь живее. Сейчас придет двенадца¬
тичасовой, а вы копаетесь.
Глядя на Павку, он спросил:
— А это кто?
— Это новенький, — ответила Фрося.
— А, новенький, — проговорил он. — Ну, так вот, —
тяжелая рука его опустилась на плечо Павки и толкну¬
ла к самоварам, — они у тебя всегда должны быть го¬
товы, а они, видишь, — один затух, а другой еле дышит.
Сегодня это тебе так пройдет, а завтра если повторит¬
ся, то получишь по морде. Понял?
Павка, не говоря ни слова, принялся за самовары.
Так началась его трудовая жизнь. Никогда Павка не
старался так, как в свой первый рабочий день. Понял
он: тут — не дома, где можно мать не послушать. Косо¬
глазый ясно сказал, что если не послушаешь — в морду.
Разлетались искры из толстопузых четырехведерных
самоваров, когда Павка раздувал их, натянув снятый
сапог на трубу. Хватаясь за ведра с помоями, летел к
сливной яме, подкладывал под куб с водой дрова, сушил
на кипящих самоварах мокрые полотенца, делая все,
что ему говорили. Поздно вечером уставший Павка отпра¬
вился вниз, на кухню. Пожилая судомойка Анисья, по¬
смотрев на дверь, скрывшую Павку, сказала:
— Ишь мальчонка-то какой-то ненормальный, мотает¬
ся как сумасшедший. Не с добра, видно, послали рабо-
тать-то.
— Да, парень справный, — сказала Фрося, — такого
подгонять не надо.
— Убегается скоро, — возразила Луша, — все сна¬
чала стараются...
В семь часов утра, измученный бессонной ночью и бес¬
конечной беготней, Павка передал кипящие самовары
своей смене — толстоморденькому мальчишке с нахаль¬
ными глазками.
28

Удостоверившись, что все в порядке и самовары ки¬
пят, мальчишка, засунув руки в карманы, цыкнув сквозь
сжатые зубы слюной и с видом презрительного превос¬
ходства взглянув на Павку слегка белесоватыми глаза¬
ми, сказал тоном, не допускающим возражения:
— Эй ты, шляпа! Завтра приходи в шесть часов на
смену.
— Почему в шесть? — спросил Павка. — Ведь сме¬
няются в семь.
— Кто сменяется, пусть сменяется, а ты приходи в
шесть. А будешь много гавкать, то сразу поставлю тебе
блямбу на фотографию. Подумаешь, пешка, только что
поступил и уже форс давит.
Судомойки, сдавшие свое дежурство вновь прибыв¬
шим, с интересом наблюдали за разговором двух маль¬
чиков. Нахальный тон и вызывающее поведение маль¬
чишки разозлили Павку. Он подвинулся на шаг к своей
смене, приготовясь влепить мальчишке хорошего леща,
но боязнь быть прогнанным в первый же день работы
остановила его. Весь потемнев, он сказал:
— Ты потише, не налетай, а то обожжешься. Завтра
приду в семь, а драться я умею не хуже тебя; если за¬
хочешь попробовать — пожалуйста.
Противник отодвинулся на шаг к кубу и с удивле¬
нием смотрел на взъерошенного Павку. Такого кате¬
горического отпора он не ожидал и немного опешил.
— Ну, ладно, посмотрим, — пробормотал он.
Первый день прошел благополучно, и Павка шагал
домой с чувством человека, честно заработавшего свой
отдых. Теперь он тоже трудится, и никто теперь не ска¬
жет ему, что он дармоед.
Утреннее солнце лениво подымалось из-за громады
лесопильного завода. Скоро и Павкин домишко покажет¬
ся. Вот здесь, сейчас же за усадьбой Лещинских.
«Мать, наверное, не спит, а я с работы возвраща¬
юсь, — думал Павка и пошел быстрее, посвистывая. —
Получилось не так уж скверно, что меня из школы вы¬
перли. Все равно проклятый поп не дал бы житья, а
теперь я на него плевать хотел, — рассуждал Павка, под¬
ходя к дому, и, открывая калитку, вспомнил: — А тому,
белобрысому, обязательно набью морду, обязательно».
Мать возилась во дворе с самоваром. Увидев сына,
спросила тревожно:
— Ну, как?
— Хорошо, — ответил Павка.
29

Мать хотела о чем-то предупредить. Он понял — в
раскрытое окно комнаты виднелась широкая спина бра¬
та Артема.
— Что, Артем приехал? — спросил ои, смутившись.
— Вчера приехал и останется здесь. Служить будет
в депо.
Павка пе совсем уверенно открыл дверь в комнату.
Громадная фигура, сидевшая за столом спиной к не¬
му, повернулась, и на Павку глянули из-под густых чер¬
ных бровей суровые глаза брата.
— А, пришел, махорочиик? Ну, ну, здорово!
Не предвещала Павке ничего приятного беседа с при*
ехавшим братом.
«Артем уже все знает, — подумал Павка. — Артем
может и отругать и поколотить».
Побаивался Павлик Артема.
Но Артем, видно, драться ие собирался; он сидел
на табурете, опершись локтями о стол, и смотрел на Пав¬
ку неотрывающимся взглядом — не то насмешливо, не
то презрительно.
— Так ты, говоришь, университет уже закончил, все
науки прошел, теперь за помои принялся? — сказал
Артем.
Павка уставился глазами в потрескавшуюся полови¬
цу, внимательно изучая высунувшуюся шляпку гвоз¬
дика. Но Артем поднялся из-за стола и пошел в кухню.
«Обойдется, видно, без припарки», — облегченно
ввдохнул Павка.
Во время чаепития Артем спокойно расспрашивал
Павку о происшедшем в классе.
Павка рассказал все.
— И что с тобой будет дальше, когда ты таким ху¬
лиганом растешь? — с грустью проговорила мать. —
Ну, что нам с ним делать? И в кого он такой уродился?
Господи боже мой, сколько я мучения с этим мальчиш¬
кой перенесла, — жаловалась она.
Артем, отодвинув от себя пустую чашку, сказал, об¬
ращаясь к Павке:
— Ну, так вот, браток. Раз уж так случилось, дер¬
жись теперь настороже, на работе фокусов не выкиды¬
вай, а выполняй все, что надо; ежели и оттуда тебя вы¬
ставят, то я тебя так разрисую, что дальше некуда.
Запомни это. Довольно мать дергать. Куда, черт, ни
ткнется — везде недоразумение, везде чего-нибудь отче¬
бучит. Но теперь уж шабаш. Отработаешь годок — бу¬
80

ду просить взять учеником в депо, потому в тех по¬
моях человека из тебя не будет. Надо учиться ремеслу.
Сейчас еще мал, но через год попрошу — может, при¬
мут. Я сюда перевожусь и здесь работать буду. Мамка
служить больше не будет. Хватит ей горб гнуть перед
всякой сволочью, но ты смотри, Павка, будь человеком.
Он поднялся во весь свой громадный рост, надел ви¬
севший на спинке стула пиджак и бросил матери:
— Я пойду по делу на часок. И, согнувшись у
притолоки двери, вышел. Уже во дворе, проходя мимо
окна, сказал:
— Там тебе привез сапоги и ножик, мамка даст.
*
Буфет вокзала торговал беспрерывно целые сутки.,
Железнодорожный узел соединял пять линий. Вок¬
зал плотно был набит людьми и только на два-три час®
ночыо, в перерыв между двумя поездами, затихал. Здесь,
на вокзале, сходились и разбегались в разные стороны
сотни зшелопов. С фронта на фронт. Оттуда с искале¬
ченными, с искромсанными людьми, а туда с потоком но*
вых людей в серых однообразных шинелях.
Два года провертелся Павка на этой работе. Кухня
и судомойня — вот все, что он видел за эти два года.
В громадной подвальной кухне — лихорадочная работа.
Работало двадцать с лишним человек. Десять официан¬
тов сновали из буфета в кухню.
Получал уже Павка не восемь, а десять рублей. Вы¬
рос за два года, окреп. Много мытарств прошел он за
это время. Коптился в кухне полгода поваренком, выле¬
тел опять в судомойню — выбросил всесильный шеф: не
понравился несговорчивый мальчонка, того и жди, что
пырнет ножом за зуботычину. Давно бы уже прогнали
за это с работы, но спасала его неиссякаемая трудоспо¬
собность. Работать мог Павка больше всех, не уставая.
В горячие для буфета часы носился, как угорелый, с
подносами, прыгая через четыре-пять ступенек вниз, в
кухню и обратно.
Ночами, когда прекращалась толкотня в обоих залах
буфета, внизу, в кладовушках кухни, собирались офици¬
анты. Начиналась бесшабашная азартная игра: в «очко»,
в «девятку». Видел Павка не раз кредитки, лежавшие
на столах. Не удивлялся Павка такому количеству денег,
знал, что каждый из них за сутки своего дежурства чае¬
31

выми получал по тридцать-сорок рублей. По полтиннич¬
ку, по рублику собирали. А потом напивались и резались
в карты. Злобился на них Павка.
«Сволочь проклятая! — думал он. — Вот Артем —
слесарь первой руки, а получает сорок восемь рублей,
а я — десять; они гребут в сутки столько — и за что?
Поднесет — унесет. Пропивают и проигрывают».
Считал их Павка, так же как хозяев, чужими, враж¬
дебными. «Они здесь, подлюги, лакеями ходят, а жены
да сыночки по городам живут, как богатые».
Приводили они своих сынков в гимназических мун¬
дирчиках, приводили и расплывшихся от довольства жен.
«А денег у них, пожалуй, больше, чем у тех господ, ко¬
торым прислуживают», — думал Павка. Не удивлялся он
и тому, что происходило ночами в закоулках кухни да
на складах буфетных; знал Павка хорошо, что всякая
посудница и продавщица недолго наработает в буфете,
если не продаст себя за несколько рублей каждому, кто
имел здесь власть и силу.
Заглянул Павка в самую глубину жизни, на ее дно,
в колодезь, и затхлой плесенью, болотной сыростью
пахнуло на пего, жадного ко всему новому, неизве¬
данному.
Не удалось Артему устроить брата учеником в депо:
моложе пятнадцати лет не брали. Ожидал Павка дня,
когда выйдет отсюда, тянуло к огромному каменному
закопченному зданию.
Частенько бывал он там у Артема, ходил с ним
осматривать вагоны и старался чем-нибудь помочь.
Особенно скучно стало, когда ушла с работы Фрося.
Не было уже смеющейся, веселой девушки, и Павка
острее почувствовал, как крепко он сдружился с ней.
Приходя утром в судомойню, слушая сварливые крики
беженок, ощущал какую-то пустоту и одиночество.
*
В ночной перерыв, подкладывая в топку куба дрова,
Павка присел на корточки перед открытой дверцей; при¬
щурившись, смотрел на огонь — хорошо было от тепла
печки. В судомойне никого не было.
Не заметил, как мысли вернулись к тому, что было
недавно, к Фросе, и отчетливо всплыла картина.
В субботу, в ночной перерыв, спускался Павка вниз
по лестнице, в кухню. На повороте из любопытства
32

влез на дрова, чтобы заглянуть в кладовушку, где обыч¬
но собирались игроки.
А игра там была в полном разгаре. Побуревший от
волнения Заливанов держал банк.
На лестнице послышались шаги. Обернулся: сверху
спускался Прохошка. Павка залез под лестницу, пере¬
жидая, когда тот пройдет в кухню. Под лестницей было
темно, и Прохошка видеть его не мог.
Прохошка повернул вниз, и Павке было видно его
широкую спину и большую голову.
Сверху по лестнице еще кто-то сбегал поспешными
легкими шагами, и Павка услыхал знакомый голос:
— Прохошка, подожди.
Прохошка остановился и, обернувшись, посмотрел
вверх.
— Тебе чего? — буркнул он.
Шаги на лестнице застучали вниз, и Павка узнал
Фросю.
Она взяла официанта за рукав и прерывающимся,
сдавленным голосом сказала:
— Прохошка, где же те деньги, которые тебе дал по¬
ручик?
Прохор резко отдернул руку.
— Что? Деньги? А разве я тебе не дал? — говорил
он озлобленно-резко.
— Но ведь он дал тебе триста рублей. — Ив голо¬
се Фроси слышались приглушенные рыдания.
— Триста рублей, говоришь? — ехидно проговорил
Прохошка. — Что же, ты хочешь их получить? Не боль¬
но ли дорого, сударынька, для судомойки? Я думаю, хва¬
тит и тех пятидесяти, что я дал. Подумаешь, какое
счастье! Почище барыньки, с образованием — и то та¬
ких денег не берут. Скажи спасибо за это — ночку по¬
спать и пятьдесят целковых схватить. Нет дураков. Де-
сятку-две я тебе еще дам, и кончено, а не будешь ду¬
рой — еще подработаешь, я тебе протекцию составлю. —
И, бросив последние слова, Прохошка повернулся и по¬
шел в кухню.
— Подлюга, гад! — крикнула ему вдогонку Фрося и,
прислонясь к дровам, глухо зарыдала.
Не передать, не рассказать чувств, которые охватили
Павку, когда он слушал этот разговор и, стоя в темноте
под лестницей, видел вздрагивающую и бьющуюся о по¬
ленья головой Фросю. Не сказался Павка, молчал, судо¬
рожно ухватившись за чугунные подставки лестницы, а
3 Коммуны будущей творцы

в голове пронеслось и застряло отчетливо, ясно: «И эту
продали, проклятые. Эх, Фрося, Фрося!..»
Еще глубже и сильнее затаилась ненависть к Про-
хошке, и все окружащее опостылело и стало ненавистным.
«Эх, была бы сила, избил бы этого подлеца до смерти!
Почему я не большой и сильный, как Артем?»
Огоньки в печке вспыхивали и гасли, дрожали их
красные языки, сплетаясь в длинный голубоватый ви¬
ток; казалось Павке, что кто-то насмешливый, издеваю¬
щийся показывает ему свой язык.
Тихо было в комнате, лишь потрескивало в топке и
у крана слышался стук равномерно падающих капель.
Климка, поставив на полку последнюю ярко начи¬
щенную кастрюлю, вытирал руки. На кухне никого не
было. Дежурный повар и кухонщицы спали в раздевал¬
ке. На три ночных часа затихала кухня, и эти часы
Климка всегда проводил наверху у Павки. По-хорошему
сдружился поваренок с черноглазым кубовщиком. Под¬
нявшись наверх, Климка увидел Павку сидящим на кор¬
точках перед раскрытой топкой. Павка заметил на стене
тень от знакомой взлохмаченной фигуры и проговорил,
не оборачиваясь:
— Садись, Климка.
Поваренок забрался на сложенные поленья и, улег¬
шись на них, посмотрел на сидевшего молча Павку и
проговорил, улыбаясь:
— Ты что, на огонь колдуешь?
Павка с трудом оторвал глаза от огненных языков.
На Климку смотрели два огромных блестящих глаза.
В них Климка увидел невысказанную грусть. Первый
раз увидел Климка эту грусть в глазах товарища.
— Чудной ты, Павка, сегодня какой-то... — И, по¬
молчав, затем спросил: — Случилось у тебя что-нибудь?
Павка поднялся и сел рядом с Климкой.
— Ничего не случилось, — ответил он глуховато. —
Тяжело мне здесь, Климка. — И руки его, лежавшие на
коленях, сжались в кулаки.
— Что это на тебя сегодня нашло? — продолжал
приподнявшийся на локтях Климка.
— Сегодня нашло, говоришь? Всегда находило, как
только попал сюда работать. Ты погляди, что здесь де¬
лается! Работаем, как верблюды, а в благодарность тебя
по зубам бьет кто только вздумает, и ни от кого защи¬
ты нет. Нас с тобой хозяева нанимали им служить, а
бить всякий право имеет, у кого только сила есть. Ведь
34

хоть разорвись, всем сразу не угодишь, а кому не уго¬
дишь, от того и получай. Уж так стараешься, чтобы де¬
лать как следует, чтобы никто придраться не мог, ки¬
даешься во все концы, но все равно кому-нибудь не до¬
несли вовремя — и по шее...
Климка испуганно перебил его:
— Ты не кричи так, а то зайдет кто — услышит.
Павка вскочил.
— Ну и пусть слышат, все равно уйду отсюда. Пути
очищать от снега и то лучше, а здесь... могила, жулик
на жулике сидит. Денег у них сколько у всех! А нас за
тварей считают, с дивчатами что хотят, то и делают; а
которая хорошая, не поддается, выгоняют в два счета.
Тем куда деваться? Набирают беженок, бесприютных,
голодающих. Те за хлеб держатся, тут хоть поесть смо¬
гут, и на все идут из-за голода.
Он говорил это с такой злобой, что Климка, опасаясь,
что кто-нибудь услышит их разговор, вскочил и закрыл
дверь, ведущую в кухню, а Павка все говорил о наки¬
певшем у него на душе.
— Вот ты, Климка, молчишь, когда тебя бьют. По¬
чему молчишь?
Павка сел на табуретку у стола и устало склонил го¬
лову на ладонь. Климка наложил в топку дров и тоже
сел у стола.
— Читать не будем сегодня? — спросил он Павку.
— Книжки нет, — ответил Павка, — киоск закрыт.
— Что, разве он не торгует сегодня? — удивился
Климка.
— Забрали продавца жандармы. Нашли у него что-
то, — ответил Павка.
— За что?
— За политику, говорят.
Климка недоуменно посмотрел на Павку.
— А что эта политика означает?
Павка пожал плечами.
— Черт его знает! Говорят, ежели кто против царя
идет, так политикой зовется.
Климка испуганно дернулся.
— А разве есть такие?
— Не знаю, — ответил Павка.
Дверь открылась, и в судомойню вошла заспанная
Глаша.
— Вы это чего не спите, ребятки? На час задремать
можно, пока поезда нет. Иди, Павка, я за кубом погляжу.
3*

*
Кончилась Павкина служба раньше, чем он ожидал,
и так кончилась, как он и не предвидел.
В один из морозных январских дней дорабатывал
Павка свою смену и собирался уходить домой, но сме¬
нявшего его парня не было. Пошел Павка к хозяйке и
заявил, что уходит домой, но та не отпускала. Пришлось
усталому Павке отстукивать вторые сутки, и к ночи он
совсем выбился из сил. В перерыв надо было наливать
кубы и кипятить их к трехчасовому поезду.
Отвернул кран Павка — вода не шла. Водокачка,
видно, не подала. Оставил кран открытым, улегся на
дрова и уснул: усталость одолела.
Через несколько минут забулькал, заурчал кран, и
вода полилась в бак, наполнила его до краев и потекла
по кафельным плитам на пол судомойни, в которой, как
обычно, никого не было. Воды наливалось все больше
и больше. Она залила пол и просочилась под дверь
в зал.
Ручейки подбирались под вещи и чемоданы спящих
пассажиров. Никто этого не замечал, и, только когда
вода залила лежавшего на полу пассажира и тот, вско¬
чив на ноги, закричал, все бросились к вещам. Подня¬
лась суматоха.
А вода все прибывала и прибывала.
Убиравший со стола во втором зале Прохошка ки¬
нулся на крик пассажиров и, прыгая через лужи, под¬
бежал к двери и с силой распахнул ее. Вода, сдержи¬
ваемая дверью, потоком хлынула в зал.
Крики усилились. В судомойню вбежали дежурные
официанты. Прохошка бросился к спящему Павке.
Удары один за другим сыпались на голову совер¬
шенно одуревшего от боли мальчика.
Он со сна ничего не понимал. В глазах вспыхивали
яркие молнии, и жгучая боль пронизывала все тело.
Избитый, едва доплелся домой.
Утром Артем, угрюмый, насупившийся, расспрашивал
Павку обо всем случившемся.
Павка рассказал все, как было.
— Кто тебя бил? — глухо спросил Артем.
— Прохошка.
— Ладно, лежи.
Артем надел кожух и, не говоря ни слова, вышел.
36

— Могу я видеть официанта Прохора? — спросил у
Глаши незнакомый рабочий.
— Он сейчас зайдет, подождите, — ответила она.
Громадная фигура прислонилась к притолоке.
—• Ладно, подожду.
Прохор, тащивший на подносе целый ворох посуды,
толкнув ногой дверь, вошел в судомойню.
— Вот этот самый, — сказала Глаша, указывая на
Прохора.
Артем шагнул вперед и, тяжело опустив руку на
плечо официанта, спросил, глядя в упор:
— За что Павку, брата моего, бил?
Прохор хотел освободить плечо, но страшный удар
кулака свалил его на пол; он пытался подняться, но
второй удар, страшнее первого, пригвоздил его к полу.
Испуганные посудницы шарахнулись в сторону.
Артем повернулся и пошел к выходу.
Прохошка с разбитым в кровь лицом ворочался на
полу.
Артем из депо вечером не вернулся.
Мать узнала: сидит Артем в жандармском отделении.
Через шесть суток вернулся Артем вечером, когда
мать спала. Подошел к сидевшему на кровати Павке и
спросил ласково:
— Что, поправился, браток? — Присел рядом. — Бы¬
вает и хуже. — И, помолчав, добавил: — Ничего, пой¬
дешь на электростанцию, я уж о тебе говорил. Там делу
научишься.
Павка крепко сжал обеими руками громадную руку
Артема.

ГЛАВА ВТОРАЯ
В маленький городок вихрем ворвалась ошеломляю¬
щая весть: «Царя скинули!» *
В городке не хотели верить.
С приползшего в пургу поезда на перрон выкатились
два студента с винтовками поверх шинелей и отряд ре¬
волюционных солдат с красными повязками на рукавах.
Они арестовали станционных жандармов, старого полков¬
ника и начальника гарнизона. И в городке поверили.
По снежным улицам к площади потянулись тысячи
людей.
Жадно слушали новые слова: свобода, равенство,
братство.
Прошли дни, шумливые, напоенные возбуждением и
радостью. Наступило затишье, и только красный флаг
над зданием городской управы, где хозяевами укрепи¬
лись меньшевики * и бундовцы *, говорил о происшедшей
перемене. Все остальное осталось по-прежнему.
38

К концу зимы в городке разместился гвардейский ка¬
валергардский полк. По утрам ездили эскадронами на
станцию ловить дезертиров, бежавших с Юго-западно¬
го фронта.
У кавалергардов лица сытые, народ рослый, здоро¬
венный. Офицеры все больше графы да князья, погоны
золотые, на рейтузах канты серебряные, все как при ца¬
ре, — словно и не было революции.
Прошагал мимо семнадцатый год. Для Павки, Клим-
ки и Сережки Брузжака ничего не изменилось. Хозяева
остались старые. Только в дождливый ноябрь стало тво¬
риться что-то неладное *. Зашевелились на вокзале новые
люди, все больше из окопных солдат, с чудным прозви¬
щем: «большевики».
Откуда такое название, твердое, увесистое, — нико¬
му невдомек.
Трудновато гвардейцам дезертиров с фронта сдержи¬
вать. Все чаще лопались вокзальные стекла от ружейной
трескотни. С фронта срывались целыми группами и при
задержке отбивались штыками. В начале декабря хлы¬
нули целыми эшелонами.
Гвардейцы вокзал запрудили, удержать думали, но
их пулеметными трещотками ошарашили. К смерти при¬
вычные люди из вагонов высыпали.
В город гвардейцев загнали серые фронтовики. За¬
гнали и на вокзал воротились, и дальше двинулись эше¬
лон за эшелоном.
*
Весной тысяча девятьсот восемнадцатого года трое
друзей шли от Сережи Брузжака, где резались в «шесть¬
десят шесть». По дороге завернули в садик Корчагина.
Прилегли на траву. Было скучно. Все привычные заня¬
тия надоели. Начали думать, как бы лучше денек прове¬
сти. За спиной зацокали копыта лошади, и на дорогу вы¬
несся всадник. Конь одним рывком перепрыгнул канаву,
отделявшую шоссе от низенького забора садика. Конник
махнул нагайкой лежавшим Павке и Климке:
— Эй, хлопцы мои, сюда!
Павка и Климка вскочили на ноги и подбежали к
забору. Всадник был весь в пыли: толстым слоем серой
дорожной пыли были покрыты сбитая на затылок фураж¬
ка, защитная гимнастерка и защитные штаны. На креп¬
ком солдатском ремне висели наган и две немецкие
бомбы.
39

— Тащите воды попить, ребятки! — попросил всад¬
ник и, когда Павка побежал в дом за водой, обратился к
глазевшему на него Сережке: — Скажи, паренек, какая
власть в городе?
Сережка, торопясь, стал рассказывать приезжему все
городские новости:
— Никакой власти у нас нет уже две недели. Само¬
оборона у нас власть. Все жители по очереди ходят ночью
город охранять. А вы кто такие будете? — в свою оче¬
редь задал он вопрос.
— Ну, много будешь знать — скоро состаришься, —
с улыбкой ответил всадник.
Из дому бежал Павка, держа в руках кружку с
водой.
Всадник жадно, залпом, выпил ее до дна, передал
кружку Павке, рванул поводья и, взяв с места в карьер,
помчался к сосновой опушке.
— Кто это был? — недоуменно спросил Павка Клим-
КУ-
— Откуда я знаю? — ответил тот, пожав плечами.
— Наверно, смена власти опять будет. Потому и
Лещинские вчера выехали. А раз богатые утекают —
значит, придут партизаны, — окончательно и твердо раз¬
решил этот политический вопрос Сережка.
Доводы его были настолько убедительны, что с ним
сразу согласились и Павка и Климка.
Не успели ребята как следует поговорить об этом, как
по шоссе зацокали копыта. Все трое бросились к забору.
Из лесу, из-за дома лесничего, чуть видного ребятам,
двигались люди, повозки, а совсем недалеко по шоссе —
человек пятнадцать конных с винтовками поперек сед¬
ла. Впереди конных двое: один — пожилой, в защитном
френче, перепоясанном офицерскими ремнями, с бинок¬
лем на груди, а рядом с ним — только что виденный
ребятами всадник. На френче у пожилого — красный
бант.
— А я что говорил? — толкнул Павку локтем в бок
Сережка. — Видишь, красный бант. Партизаны. Лопни
мои глаза — партизаны... — И, гикнув от радости, пти¬
цей переметнулся через забор на улицу.
Оба приятеля последовали за ним. Все трое стояли
теперь на краю шоссе и смотрели на подъезжавших.
Всадники подъехали совсем близко. Знакомый ребя¬
там кивнул им и, указав нагайкой на дом Лещинских,
спросил:
40

— Кто в этом доме живет?
Павка, стараясь не отстать от лошади всадника, рас¬
сказывал:
— Здесь адвокат Лещинский живет. Вчера сбежал.
Вас, видно, испугался...
— Ты откуда знаешь, кто мы такие? — спросил, улы¬
баясь, пожилой.
Павка, указывая на бант, ответил:
— А это что? Сразу видать...
На улицу высыпали жители, с любопытством рас¬
сматривая входивший в город отряд. Наши приятели сто¬
яли у шоссе и тоже смотрели на запыленных, усталых
красногвардейцев.
Когда прогромыхало по камням единственное в от¬
ряде орудие и проехали повозки с пулеметами, ребята
двинулись за партизанами и разошлись по домам лишь
после того, как отряд остановился в центре города и
стал размещаться по квартирам.
Вечером в большой гостиной дома Лещииских, где
остановился штаб отряда, за большим с резными ножка¬
ми столом сидело четверо: трое из комсостава и коман¬
дир отряда товарищ Булгаков — пожилой, с проседью
в волосах.
Булгаков, развернув на столе карту губернии, водил
по ней ногтем, оттискивая линии, и говорил, обращаясь
к сидевшему напротив скуластому, с крепкими зу¬
бами:
— Ты говоришь, товарищ Ермаченко, что здесь надо
будет драться, а я думаю — надо утром отходить. Хо¬
рошо бы даже ночью, да люди устали. Наша задача —
успеть отойти к Казатину, пока немцы не добрались ту¬
да раньше нас. Оказывать сопротивление с нашими си¬
лами — это же смешно... Одно орудие и тридцать сна¬
рядов, двести штыков и шестьдесят сабель — грозная
сила... Немцы идут железной лавиной *. Драться мы смо¬
жем, только соединившись с другими отходящими крас¬
ными частями. Ведь мы должны иметь в виду, товарищ,
что, кроме немцев, мы имеем по пути много разных
контрреволюционных банд. Мое мнение — завтра же
утром отходить, взорвав мостик за станцией. Пока нем¬
цы будут его налаживать, пройдет два-три дня. По же¬
лезной дороге их продвижение будет задержано. Вы как
41

думаете, товарищи? Давайте решим, — обратился он к
Сидящим за столом.
Сидевший наискосок от Булгакова Стружков пожевал
губами, посмотрел на карту, потом на Булгакова и, на¬
конец, с трудом выдавил застрявшие в горле слова:
— Я... под... держиваю Булгакова.
Самый молодой, в рабочей блузе, согласился:
— Булгаков говорит дело.
И только Ермаченко, тот, что днем говорил с ребя¬
тами, отрицательно мотнул головой.
— На черта же мы тогда отряд собирали? Чтобы
отходить перед немцами без драки? По-моему, нам надо
здесь с ними стукнуться. Надоело драпака задавать...
Ежели бы на меня, то я дрался бы здесь обязательно. —
Он резко отодвинул стул, поднялся и зашагал по ком¬
нате.
Булгаков неодобрительно посмотрел на него.
— Драться надо с толком, Ермаченко. А бросать лю¬
дей на верный разгром и уничтожение — этого мы не
можем делать. Да это и смешно. За нами движется целая
дивизия с тяжелой артиллерией, бронемашинами... Не
надо ребячиться, товарищ Ермаченко... — И, уже об¬
ращаясь к остальным, закончил: — Итак, решено — зав¬
тра утром отходим.
— Следующий вопрос — о связи, — продолжал со¬
вещание Булгаков. — Поскольку мы отходим последни¬
ми, на нас ложится задача по организации работы в ты¬
лу у немцев. Здесь — крупный железнодорожный узел,
городишко имеет два вокзала. Мы должны позаботиться
о том, чтобы на станции работал надежный товарищ.
Сейчас мы решим, кого из своих оставить здесь для на¬
лаживания работы. Намечайте кандидатуры.
— Я думаю, что здесь должен остаться матрос Жу¬
храй, — сказал Ермаченко, подходя к столу. — Во-пер¬
вых, Жухрай из здешних мест. Во-вторых, он слесарь и
монтер — сможет устроиться работать на станции. С на¬
шим отрядом Федора никто не видел — он приедет лишь
ночью. Парень он мозговитый и здесь дело наладит. По-
моему, это самый подходящий человек.
Булгаков кивнул головой.
— Правильно, я с тобой согласен, Ермаченко. Вы,
товарищи, не возражаете? — обратился он к осталь¬
ным. — Нет. Значит, вопрос исчерпан. Мы оставляем
Жухраю денег и мандат на работу.
42

Теперь третий — последний вопрос, товарищи, —
произнес Булгаков. — Это вопрос об оружии, находя¬
щемся в городе. Здесь имеется целый склад винтовок —•
двадцать тысяч штук, оставшихся еще от царской вой¬
ны. Сложены они в крестьянском сарае и лежат там, за¬
бытые всеми. Мне сообщил об этом крестьянин —
хозяин сарая. Хочет избавиться от них... Оставлять нем¬
цам этот склад, конечно, нельзя. Я считаю, нужно его
сжечь. И сейчас же, чтобы к утру все было готово.
Только поджигать-то опасно: сарай стоит на краю го¬
рода, среди бедняцких дворов. Могут загореться кре¬
стьянские постройки.
Крепко сбитый, со щетиной давно не бритой бороды,
Стружков шевельнулся:
— За... за... зачем... поджигать? Я д... думаю раз..,
раздать оружие на... населению.
Булгаков быстро повернулся к нему!
— Раздать, говоришь?
— Правильно. Вот это правильно! — восхищенно
воскликнул Ермаченко. — Раздать его рабочим и осталь¬
ному населению, кто захочет. Будет по крайней мере
чем почесать бока немцам, когда прижмут до края. За¬
жимать ведь, как полагается, крепко будут. А когда ста¬
нет невмоготу, возьмутся ребята за оружие. Стружков
правильно сказал: раздать. Хорошо бы даже в деревень¬
ку завезти. Мужички припрячут поглубже, а как немцы
станут реквизировать подчистую, эти винтовочки-то ой
как нужны будут!
Булгаков засмеялся:
— Да, но ведь немцы прикажут сдать оружие, и все
его снесут.
Ермаченко запротестовал:
— Ну, не все снесут. Кто снесет, а кто и оставит.
Булгаков вопросительно обвел глазами сидящих.
— Раздадим, раздадим винтовки, — поддержал Ер¬
маченко и Стружкова молодой рабочий.
— Ну что же, значит, раздадим, — согласился Булга¬
ков. — Вот и все вопросы, — сказал он, вставая из-за
стола. — Теперь мы сможем до утра отдохнуть. Когда
приедет Жухрай, пусть зайдет ко мне. Я побеседую с
ним. А ты, Ермаченко, пойди проверь посты.
Оставшись один, Булгаков прошел в соседнюю с гос¬
тиной спальню хозяев и, разостлав на матраце ши¬
нель, лег.
48

*
Утром Павка возвращался с электростанции. Уже
целый год работал он подручным кочегара.
В городке царило необычайное оживление. Это ожив¬
ление сразу бросилось ему в глаза. По дороге все чаще
и чаще встречались жители, несущие по одной, по две и
по три винтовки. Павка заспешил домой, не понимая,
в чем дело. Возле усадьбы Лещинских садились на ло¬
шадей вчерашние его знакомые.
Вбежав в дом, наскоро помывшись и узнав от ма¬
тери, что Артема еще нет, Павка выскочил и помчал¬
ся к Сережке Брузжаку, жившему на другом конце
города.
Сережка был сыном помощника машиниста. Его отец
имел собственный маленький домик и такое же малень¬
кое хозяйство. Сережки дома не оказалось. Мать его,
полная белолицая женщина, недовольно посмотрела на
Павку.
— А черт его знает, где он! Сорвался чуть свет, носит
его нелегкая. Оружие, говорит, где-то раздают, так он,
наверное, там и есть. Всыпать вам розог надо, сопливым
воякам. Распустились уж чересчур. Сладу нет. Два верш¬
ка от горшка, а туды же, за оружие. Ты ему, подлецу,
скажи: если хоть один патрон в дом принесет, голову
оторву. Натащит всякой дряни, а потом отвечай за него.
А ты что, тоже туда собрался?
Но Павка уже не слушал сварливой Сережкиной
мамаши и выкатился на улицу.
По шоссе шел мужчина и нес на каждом плече по
винтовке.
— Дядя, скажи, где достал? — подлетел к нему
Павка.
— А там, на Верховине, раздают.
Павка помчался что есть духу по указанному адресу.
Пробежав две улицы, он наткнулся на мальчишку, та¬
щившего тяжелую пехотную винтовку со штыком.
— Где взял ружье? — остановил его Павка.
— Напротив школы раздают отрядники, но уже ни¬
чего нет. Все разобрали. Целую ночь давали, одни ящи¬
ки пустые лежат. А я вторую несу, — с гордостью за¬
кончил мальчишка.
Сообщенная новость страшно огорчила Павку.
«Эх, черт, надо было сразу бежать туда, а не идти до¬
мой! — с отчаянием думал он. — И как это я промор¬
гал?»
44

И вдруг, осененный мыслью, круто повернулся и,
нагнав тремя прыжками уходившего мальчишку, с силой
рванул винтовку у него из рук.
— У тебя уже одно есть — хватит. А это мне, — то¬
ном, не допускающим возражения, заявил Павка.
Мальчишка, взбешенный грабежом среди белого дня,
бросился на Павку, но тот отпрыгнул шаг назад и, вы¬
ставив вперед штык, крикнул:
— Отскочь, а то наколешься!
Мальчишка заплакал с досады и побежал обратно,
ругаясь от бессильной злобы. А Павка, удовлетворенный,
помчался домой. Перемахнул через забор, вбежал в са¬
райчик, примостил на балках под крышей добытую вин¬
товку и, радостно посвистывая, вошел в дом.
*
Хороши вечера на Украине летом в таких маленьких
городишках-местечках, как Шепетовка, где середина —
городок, а окраины — крестьянские.
В такие тихие летние вечера вся молодежь на улицах.
Дивчата, парубки — все у своих крылечек, в садах, па¬
лисадниках, прямо на улице, на сваленных для застройки
бревнах, группами, парочками. Смех, песни.
Воздух дрожит от густоты и запаха цветов. Глубоко
в небе чуть-чуть поблескивают светлячками звезды, и
голос слышен далеко-далеко...
Любит свою гармонь Павка. Любовно ставит на колено
певучую двухрядку венскую. Пальцы ловкие — клавиши
чуть тронут, пробегут сверху вниз быстро, с перебором.
Вздохнут басы, и засыплет гармоника лихую, заливи¬
стую...
Извивается гармоника, и как тут в пляс не уда¬
ришься? Не утерпишь — ноги сами движутся. Жарко ды¬
шит гармоника — хорошо жить на свете!
Сегодня вечером было особенно весело. Собралась на
бревнах, у дома, где жил Павка, молодежь смешливая,
а звонче всех — Галочка, соседка Павкина. Любит дочь
каменотеса потанцевать, попеть с ребятами. Голос у
нее — альт, грудной, бархатистый.
Побаивается ее Павка. Язычок у нее острый. Садится
она рядом с Павкой на бревнах, обнимает его крепко и
хохочет:
— Эх ты, гармонист удалой! Жаль, не дорос малень¬
45

ко парень, а то бы хороший муженек для меня был. Лю¬
блю гармонистов, тает мое сердце перед ними.
Краснеет Павка до корней волос, — хорошо, вечером
не видно. Отодвигается от баловницы, а та его крепко
держит — не пускает.
— Ну, куда же ты, миленький, убегаешь? Ну и же¬
нишок, — шутит она.
Чувствует Павка плечом ее упругую грудь, и от это¬
го становится как-то тревожно, волнующе, а кругом смех
будоражит обычно тихую улицу.
Павка упирается рукой в плечо Галочки и говорит:
Ты мне мешаешь играть, отодвинься.
И снова взрыв хохота, поддразнивания, шутки.
Вмешивается Маруся:
— Павка, сыграй что-нибудь грустное, чтобы за ду¬
шу брало.
Медленно растягиваются мехи, пальцы тихо переби¬
рают. Знакомая всем, родная мелодия. Галина первая
подхватывает ее. За ней — Маруся и остальные:
31бралися Bci бурлаки
до piflHoi хати.
тут нам мило,
тут нам любо
в журб! засшвати.
И уносятся вдаль, к лесу, звонкие молодые голоса,
поющие песню.
— Павка! — Это голос Артема.
Павка сдвигает мехи гармоники, застегивает ремни.
Зовут, я пошел.
Маруся говорит упрашивающе:
— Ну посиди еще, поиграй немного. Успеешь домой.
Но Павка спешит:
— Нет. Завтра еще поиграем, а сейчас идти надо.
Артем зовет, — и бежит через улицу к домику.
Открыв дверь в комнатку, видит — за столом си¬
дит Роман, товарищ Артема, и еще третий — незна¬
комый.
— Ты меня звал? — спросил Павка.
Артем кивнул на Павку головой и обратился к не¬
знакомцу:
Вот он самый и есть, братишка мой.
Тот протянул Павке узловатую руку.
— Вот что, Павка, — обратился Артем к брату. —
Ты говоришь, что у вас на электростанции монтер забо¬
46

лел. Завтра узнай, не примут ли они на его место знаю¬
щего человека. Если нужно, то придешь и скажешь.
Незнакомец вмешался:
— Нет, я пойду с ним вместе. Сам с хозяином и по¬
говорю.
— Конечно, нужно. Ведь сегодня станция и не по¬
шла потому, что Станкович заболел. Хозяин два раза при¬
бегал — все искал кого-нибудь заменить, да не нашел.
А пускать станцию с одним кочегаром не решился. А
монтер тифом заболел.
— Ну вот, дело и сделано, — сказал незнакомец. —
Завтра я за тобой зайду, и пойдем вместе, — обратился
он к Павке.
— Хорошо.
Павка встретился с серыми спокойными глазами не¬
знакомца, внимательно изучавшими его. Твердый, неми¬
гающий взгляд несколько смутил Павку. Серый пиджак,
застегнутый сверху донизу, на широкой, крепкой спине
был сильно натянут, — видно, хозяину он был тесен. Пле¬
чи с головой соединяла крепкая воловья шея, и весь он
был налит силой, как старый коренастый дуб.
Прощаясь, Артем проговорил:
— Пока всего хорошего, Жухрай. Завтра пойдешь с
братишкой и уладишь все дело.
*
Немцы вошли в город через три дня после ухода
отряда. Об их прибытии сообщил гудок паровоза на
станции, осиротевший за последние дни. По городу раз¬
неслась весть:
— Немцы идут.
И город закопошился, как раздраженный муравейник,
хотя давно все знали, что немцы должны прийти. Но в
это как-то слабо верили. И вот эти страшные немцы не
где-то идут, а уже здесь, в городе.
Все жители прилипли к заборам, калиткам. Па ули¬
цу выходить боялись.
А немцы шли цепочкой по обеим сторонам, оставляя
шоссе свободным, в темно-зеленых мундирах, с винтов¬
ками наперевес. На винтовках — широкие, как ножи,
штыки. На головах — тяжелые стальные шлемы. За спи¬
нами — громадные ранцы. И шли они от станции к го¬
роду беспрерывной лентой, шли настороженно, готовые
47

каждую минуту к отпору, хотя отпора давать им никто
и не собирался.
Впереди шагали два офицера с маузерами в руках.
Посредине шоссе — гетманский старшина, переводчик,
в синем украинском жупане и папахе.
Построились немцы в каре на площади в центре го¬
рода. Забили в барабан. Собралась небольшая толпа
осмелевших обывателей. Гетманец в жупане вылез на
крыльцо аптеки и громко прочитал приказ коменданта
майора Корфа.
Приказ гласил:
§ 1
Приказываю:
Всем гражданам города снести в течение 24 часов имеющееся
у них огнестрельное и холодное оружие. За неисполнение насто¬
ящего приказа — расстрел.
§ 2
В городе объявляется военное положение, и хождение после
8 часов вечера воспрещается.
Комендант города майор К о р ф.
В доме, где раньше находилась городская управа, а
после революции помещался Совет рабочих депутатов,
разместилась немецкая комендатура. У крыльца дома
стоял часовой, уже не в стальном шлеме, а в парадной
каске, с огромным императорским орлом. Тут же, во дво¬
ре, было складочное место для сносимого оружия.
Целый день напуганный угрозой расстрела обыва¬
тель сносил оружие. Взрослые не показывались. Оружие
несли молодежь и мальчуганы. Немцы никого не задер¬
живали.
Те, кто не хотел нести, ночью выбрасывали оружие
прямо на шоссе, и утром немецкий патруль собирал
его, складывал на военную повозку и увозил в коменда¬
туру.
В первом часу дня, когда вышел срок сдачи оружия,
немецкие солдаты подсчитали свои трофеи. Всего сдан¬
ных винтовок было четырнадцать тысяч штук. Итак,
шесть тысяч винтовок немцы обратно не получили. По¬
вальные обыски, произведенные ими, дали очень незна¬
чительные результаты.
На рассвете следующего дня за городом, у старого
48

еврейского кладбища были расстреляны двое рабочих-
железнодорожников, у которых при обыске нашли спря¬
танные винтовки.
*
Артем, выслушав приказ, поспешил домой. Во дворе
он встретил Павку, взял его за плечо и тихо, но настой¬
чиво спросил:
— Ты что-нибудь принес домой со склада?
Павка собирался умолчать о винтовке, но врать бра¬
ту не хотелось, и все рассказал.
Пошли к сараю вместе. Артем достал заложенную за
балку винтовку, вынул из нее затвор, снял штык и,
взяв винтовку за дуло, размахнулся и со всей силой
ударил о столб забора. Приклад разлетелся. Остатки вин¬
товки были выброшены далеко в пустырь за садиком.
Штык и затвор Артем бросил в уборную.
Проделав все это, Артем повернулся к брату:
— Ты уже не маленький, Павка, понимаешь, что с
оружием играть незачем. Я тебе всерьез говорю — ни¬
чего в дом не носи. Ты знаешь, за это жизнью можно
теперь поплатиться. Смотри не обманывай меня, а то
принесешь, найдут, меня же первого и расстреляют.
Тебя-то, сморкача, трогать не будут. Времена теперь со¬
бачьи, понимаешь?
Павка обещал цичего не носить.
Когда шли оба через двор в дом, у ворот Лещинских
остановилась коляска. Из нее выходили адвокат с женой
и их дети — Нелли и Виктор.
— Прилетели птички, — злобно проговорил Артем. —
Эх, и кутерьма начнется, едят его мухи! — И вошел в дом.
Весь день Павка грустил о винтовке. В это время его
приятель Сережка трудился изо всех сил в старом за¬
брошенном сарае, разгребая лопатой землю у стены. На¬
конец яма была готова. Сережка сложил в нее замотанные
в тряпки три новенькие винтовки, добытые им при разда¬
че. Отдавать их немцам он не собирался — не для того
мучился целую ночь, чтобы расстаться со своей добычей.
Засыпав яму землей, он плотно утрамбовал ее, ната¬
щил на выровненное место кучу мусора и старого хлама;
критически осмотрев результаты своего труда и найдя
его удовлетворительным, снял с головы фуражку и вытер
со лба пот.
«Ну, теперь пускай ищут. А если найдут, то чей са¬
рай — неизвестно».
4 Коммуны будущей творцы
49

*
Павка незаметно сблизился с суровым монтером, ко¬
торый уже месяц как работал на электростанции.
Жухрай показывал подручному кочегара устройство
динамо и приучал его к работе.
Смышленый мальчишка понравился матросу. Жухрай
частенько приходил к Артему по свободным дням. Рассу¬
дительный и серьезный матрос терпеливо выслушивал все
рассказы о житье-бытье, особенно когда мать жаловалась
на проказы Павки. Он умел так успокаивающе подейство¬
вать на Марию Яковлевну, что та забывала свои невзго¬
ды и становилась бодрее.
Как-то раз Жухрай остановил Павку во дворе элект¬
ростанции, среди сложенных штабелей дров, и, улыбнув¬
шись, спросил:
— Мать рассказывает, ты драться любишь. «Он у
меня, — говорит, — драчливый, как петух». — Жухрай
рассмеялся одобрительно. — Драться вообще не вред¬
но, только надо знать, кого бить и за что бить.
Павка, не зная, смеется над ним Жухрай или гово¬
рит серьезно, ответил:
— Я зря не дерусь, всегда по справедливости.
Жухрай неожиданно предложил:
— Хочешь, научу тебя драться по-настоящему?
Павка удивленно на него посмотрел.
— Как так — по-настоящему?
— А вот посмотришь.
И Павка прослушал первую короткую лекцию по
английскому боксу.
Нелегко досталась Павке эта наука, но усвоил он
ее прекрасно. Не раз летел он кубарем, сбитый с ног
ударом кулака Жухрая, но учеником оказался прилеж¬
ным и терпеливым.
В один из жарких дней Павка, придя от Климки, по¬
слонявшись по комнате и не найдя себе работы, решил
забраться на любимое местечко — на крышу сторожки,
стоявшей в углу сада, за домом. Он прошел через двор,
вошел в садик и, дойдя до дощатого сарая, по высту¬
пам забрался на крышу. Пробравшись сквозь густые вет¬
ви вишен, склонившихся над сараем, он выбрался на се¬
редину крыши и прилег на солнышке.
Одной стороной сторожка выходила в сад Лещииских,
и, если добраться до края, виден весь сад и одна сто¬
рона дома. Павка высунул голову над выступом и уви¬
50

дел часть двора со стоявшей там коляской. Видно было,
как денщик немецкого лейтенанта, поместившегося у
Лещинских на квартире, чистил щеткой вещи своего на¬
чальника. Павка не раз видел лейтенанта у ворот
усадьбы.
Лейтенант был приземистый, краснощекий, с малень¬
кими подстриженными усиками, в пенсне и фуражке с
лакированным козырьком. Знал Павка, что лейтенант
помещается в боковой комнате, окно которой выходило
в сад и было видно с крыши.
Сейчас лейтенант сидел за столом и что-то писал, по¬
том взял написанное и вышел. Передав письмо денщику,
он пошел по дорожке сада к калитке, выходящей на ули¬
цу. У витой беседки лейтенант остановился — видно, с
кем-то говорил. Из беседки вышла Нелли Лещинская.
Взяв ее под руку, лейтенант пошел с ней к калитке, и
оба вышли на улицу.
Все это наблюдал Павка. Он уже собирался заснуть,
когда увидел, что в комнату лейтенанта вошел денщик,
повесил на вешалку мундир, открыл окно в сад и, убрав
комнату, вышел, прикрыв за собой дверь. Тотчас же
Павка увидел его у конюшни, где стояли лошади.
В открытое окно Павке была хорошо видна вся ком¬
ната. На столе лежали какие-то ремни и еще что-то
блестящее.
Подталкиваемый нестерпимым зудом любопытства,
Павка тихо перелез с крыши на ствол черешни и спу¬
стился в сад Лещинских. Согнувшись, в несколько скач¬
ков он добежал до раскрытого окна и заглянул в ком¬
нату. На столе лежали пояс с портупеей и кобура с
прекрасным двенадцатизарядным «манлихером».
У Павки захватило дух. Несколько секунд в нем про¬
исходила борьба, но, захлестнутый отчаянной дерзостью,
он перегнулся, схватил кобуру и, вытащив из нее воро¬
неный револьвер, спрыгнул в сад. Оглянувшись по сто¬
ронам, осторожно сунул револьвер в карман и бросился
через сад к черешне. Вскарабкавшись быстро, по-обезь¬
яньи, на крышу, Павка оглянулся назад. Денщик мирно
разговаривал с конюхом. В саду было тихо. Он сполз с
сарая и помчался домой.
Мать возилась на кухне, приготовляя обед, и не обра¬
тила на Павку внимания.
Схватив лежавшую за сундуком тряпку, Павка сунул
ее в карман, незаметно выскользнул в дверь, пробежал
через сад, перелез через забор и выбрался на дорогу, ве¬
4*
51

дущую к лесу. Придерживая рукой тяжело бивший по но¬
ге револьвер, что есть мочи помчался к старому, зава¬
лившемуся кирпичному заводу.
Ноги едва касались земли, ветер свистел в ушах.
У старого кирпичного завода было тихо. Кое-где про¬
валившаяся деревянная крыша, горы разбитого кирпича
и разрушающиеся обжигные печи наводили тоску. Все
здесь поросло бурьяном. И только трое друзей иногда
собирались сюда для своих игр. Павка знал много потаен¬
ных местечек, где можно спрятать украденное сокро¬
вище.
Забравшись в пролом печи, он осторожно оглянулся,
но дорога была пуста. Тихо шумели сосны, легкий вете¬
рок крутил придорожную пыль. Крепко пахло смолой.
На самом дне печи, в уголке, положил Павка завер¬
нутый в тряпку револьвер, закрыл его пирамидкой ста¬
рых кирпичей. Выбравшись оттуда, завалил кирпичами
вход в старую печь, заметил расположение кирпичей и,
выйдя на дорогу, медленно пошел назад.
Ноги в коленях чуть дрожали.
«Чем все это кончится?» — думал он, и сердце сжи¬
малось как-то тягуче-тревожно.
На электростанцию пошел раньше времени, чтобы
только не быть дома. Взял у сторожа ключ и открыл ши¬
рокую дверь, ведущую в помещение, где стояли двигате¬
ли. И пока чистил поддувало, накачивал в котел воду и
растапливал топку, думал: «Что теперь делается на даче
Лещииских?»
Уже поздно, часов в одиннадцать, к Павке зашел
Жухрай, отозвал его во двор и тихо спросил:
— Почему у вас обыск был сегодня?
Павка испуганно вздрогнул.
— Как обыск?
Жухрай, помолчав, добавил:
— Да, дело неважное. Ты не знаешь, что они искали?
Павка хорошо знал, что искали, но рассказать о кра¬
же револьвера не решился. Весь вздрагивая от тревоги,
он спросил:
— Артема арестовали?
— Никого не арестовали, но все в доме перевернули
вверх дном.
От этих слов стало немного легче, но тревога не про¬
ходила. Несколько минут каждый думал о своем. Один
из них, зная причину обыска, тревожился о последстви¬
ях, другой не знал и от этого настораживался.
52

«Черт их знает, может, пронюхали про меня что-
нибудь? Артему обо мне ничего не известно, а почему
у него обыск? Надо быть поосторожней», — думал
Жухрай.
Разошлись молча к своей работе.
А в усадьбе был большой переполох.
Лейтенант, обнаружив отсутствие револьвера, вызвал
денщика; узнав, что револьвер пропал, он, обычно кор¬
ректный, сдержанный, ударил денщика со всего размаха
в ухо; тот, качнувшись от удара, стоял, вытянувшись в
струнку, и, виновато мигая глазами, покорно ожидал
дальнейшего.
Вызванный для объяснения адвокат тоже возмущал¬
ся и извинялся перед лейтенантом за то, что в его доме
случилась такая неприятность.
Присутствовавший при этом Виктор Лещинский вы¬
сказал отцу предположение, что револьвер могли украсть
соседи, в особенности хулиган Павел Корчагин. Отец
поспешно стал объяснять лейтенанту мысль сына, и тот
немедленно дал распоряжение вызвать наряд для обыска.
Обыск не дал никаких результатов. Случай с пропа¬
жей револьвера убедил Павку в том, что даже и такие
рискованные предприятия иногда оканчиваются благо¬
получно.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Тоня стояла у раскрытого окна. Она скучающе
смотрела на знакомый, родной ей сад, на окружающие
его высокие стройные тополя, чуть вздрагивающие от
легкого ветерка. И не верилось, что целый год она не
видела родной усадьбы. Казалось, что только вчера она
оставила все эти с детства знакомые места и вернулась
сегодня с утренним поездом.
Ничего здесь не изменилось: такие же аккуратно
подстриженные ряды малиновых кустов, все так же гео-
метрически расчерченные дорожки, засаженные люби¬
мыми цветами мамы — анютиными глазками. Все в са¬
ду чистенько и прибрапо. Всюду видна педантичная рука
ученого-лесовода. И Тоне скучно от этих расчищенных,
расчерченных дорожек.
Тоня взяла недочитанный роман, открыла дверь на
веранду, спустилась по лестнице в сад, толкнула малень¬
кую крашеную калиточку и медленно пошла к станци¬
онному пруду у водокачки.
54

Миновав мостик, она вышла на дорогу. Дорога была
как аллея. Справа пруд, окаймленный вербой и густым
ивняком. Слеза начинался лес.
Она направилась было к прудам, на старую камено¬
ломню, но остановилась, заметив внизу, у пруда, взмет¬
нувшуюся удочку.
Нагнувшись над кривой вербой, раздвинула рукой
ветки ивняка и увидела загорелого парнишку, босого, с
засученными выше колен штанами. Сбоку стояла ржа¬
вая жестяная банка с червями. Парень был увлечен сво¬
им занятием и не замечал пристального взгляда Тони.
— Разве здесь рыба ловится?
Павка сердито оглянулся.
Держась за вербу, низко нагнувшись к воде, стояла
незнакомая девушка. На ней была белая матроска с си¬
ним в полоску воротником и светло-серая короткая юбка.
Носочки с каемочкой плотно обтягивали стройные заго¬
релые ноги в коричневых туфельках. Каштановые воло¬
сы были собраны в тяжелый жгут.
Рука с удочкой чуть вздрогнула, гусиный поплавок
кивнул головкой, и от него разбежалась кругами всколых¬
нувшаяся ровная гладь воды.
А голосок сзади взволнованно:
— Клюет, видите, клюет...
Павел совсем растерялся, дернул удочку. Вместе с
брызгами воды вынырнул вертящийся на крючке чер¬
вячок.
«Ну, теперь половишь черта с два! Принес леший
вот эту», — раздраженно думал Павка и, чтобы скрыть
свою неловкость, закинул удочку подальше в воду —
между двух лопухов, как раз туда, куда закидывать не
следовало: крючок мог зацепиться за корягу.
Сообразил и, не оборачиваясь, прошипел в сторону
сидевшей наверху девушки:
— Чего вы галдите? Так вся рыба разбежится.
И услыхал сверху насмешливое, издевающееся:
— Она давно уже разбежалась от одного вашего ви¬
да. Разве днем ловят? Эх вы, горе-рыбак!
Это было уже слишком для старавшегося соблюсти
приличие Павки. Он встал и, надвинув на лоб кепку,
что всегда у него являлось признаком злости, проговорил,
подбирая наиболее деликатные слова:
— Вы бы, барышня, ушивались куда-нибудь, что ли.
Глаза Тони чуть-чуть сузились, заискрились про¬
мелькнувшей улыбкой.
55

— Разве я вам мешаю?
В голосе ее уже не было насмешки, было в нем что-
то дружеское, примиряющее, и Павка, собравшийся на¬
грубить этой невесть откуда взявшейся «барышне», был
обезоружен.
— Что же, смотрите, если охота. Мне места не жал¬
ко, — согласился он и, присев, опять глянул на попла¬
вок. Тот прибился к лопуху, и было ясно, что крючок
зацепился за корень. Потянуть его Павка не решался.
«Если зацепится, тогда не оторвешь. А эта, конечно,
смеяться будет. Хоть бы ушла», — рассуждал он.
Но Тоня, усевшись поудобнее на чуть покачиваю¬
щуюся изогнутую вербу, положила на колени книгу и
стала наблюдать за загорелым черноглазым грубияном,
так нелюбезно встретившим ее и теперь нарочито не об¬
ращавшим на нее внимания.
Павке хорошо видно в зеркальной воде отражение си¬
дящей девушки. Она читает, а он потихоньку тянет за¬
цепившуюся лесу. Поплавок ныряет: леса, упираясь, на¬
тягивается.
«Зацепилась, проклятая!» — мелькает мысль, а ко¬
сым взглядом видит в воде смеющуюся мордочку.
Через мостик у водокачки прошли двое молодых лю¬
дей — гимназисты-семиклассники. Один — сын началь¬
ника депо, инженера Сухарько, белобрысый, веснушча¬
тый семнадцатилетний балбес, и повеса Рябой Шурка,
как прозвали его в училище, с хорошей удочкой, с лихо
закушенной папироской. Рядом — Виктор Лещинский,
стройный, изнеженный юноша.
Сухарько, подмигивая, нагнувшись к Виктору, го¬
ворил:
— Девочка эта с изюмом, другой такой здесь нет.
Уверяю, ро-ман-ти-че-ская особа. В Киеве учится в
шестом классе, к отцу на лето приехала. Он здесь глав¬
ный лесничий. Она знакома с моей сестрой Лизой. Я как-
то письмецо ей подкатил в таком, знаешь, возвышенном
духе. Влюблен, дескать, безумно и с трепетом ожидаю
вашего ответа. И даже из Надсона выскреб стихотворень¬
ице подходящее.
— Ну и что же? — с любопытством спросил Виктор.
Сухарько, немного смущенный, проговорил:
— Да ломается, знаешь, задается. Не порть бумаги,
говорит. Но это всегда так сначала бывает. Я в этих
делах стреляная птица. Знаешь, неохота возиться —
долго ухаживать да притоптывать. Куда лучше, пойдешь
56

вечерком в ремонтные бараки и за трешку такую краса¬
вицу выберешь, что язычком оближешься. И безо всякого
ломанья. Мы с Валькой Тихоновым ходили — ты до¬
рожного мастера знаешь?
Виктор презрительно сморщился.
— Ты занимаешься такой гадостью, Шура?
Шура пожевал папироску, сплюнул и бросил на¬
смешливо:
— Подумаешь, чистоплюй какой. Знаем, чем зани¬
маетесь.
Виктор, перебивая его, спросил:
— Так ты меня с этой познакомишь?
— Конечно. Идем быстрее, пока она не ушла. Вчера
она сама утром ловила.
Приятели уже приближались к Тоне. Вынув папи¬
роску изо рта, Сухарько, франтовато изогнувшись, по¬
клонился.
— Здравствуйте, мадемуазель Туманова. Что, рыбу
ловите?
— Нет, наблюдаю, как ловят, — ответила Тоня.
— А вы незнакомы? — заспешил Сухарько, беря
Виктора за руку. — Мой приятель, Виктор Лещинскпй.
Виктор смущенно подал Тоне руку.
— А почему вы сегодня не ловите? — старался завя¬
зать разговор Сухарько.
— Я не взяла удочки, — ответила Тоня.
— Я сейчас принесу еще одну, — заторопился Су¬
харько. — Вы пока половите моей, а я сейчас принесу.
Он выполнял данное Виктору слово познакомить его
с Тоней и старался оставить их вдвоем.
— Нет, мы будем мешать. Здесь уже ловят, — отве¬
тила Тоня.
— Кому мешать? — спросил Сухарько. — Ах, вот
этому? — Он только сейчас заметил сидевшего у куста
Павку. — Ну, этого я выставлю отсюда в два счета.
Тоня не успела ему помешать. Он спустился вниз к
удившему Павке.
— Сматывай удочки сейчас же, — обратился Су¬
харько к Павке. — Ну, быстрей, быстрей, — говорил он,
видя, что Павка спокойно продолжает удить.
Павка поднял голову, посмотрел на Сухарько взгля¬
дом, не обещающим ничего хорошего.
— А ты потише. Чего губы распустил?
— Что-о-о? — вскипел Сухарько. — Ты еще разго¬
вариваешь, рвань несчастная! Пош-шел вон отсюда! —
57

и с силой ударил носком ботинка по банке с червями.
Та перевернулась в воздухе и шлепнулась в воду. Брыз¬
ги от разлетевшейся воды попали на лицо Тони.
— Сухарько, как вам не стыдно! — воскликнула она.
Павка вскочил. Он знал, что Сухарько — сын началь¬
ника депо, в котором работал Артем, и если он сейчас
ударит в эту рыхлую рыжую рожу, то гимназист пожа¬
луется отцу и дело обязательно дойдет до Артема. Это
было единственной причиной, которая удерживала его от
немедленной расправы.
Сухарько, чувствуя, что Павел сейчас его ударит, бро¬
сился вперед и толкнул обеими руками в грудь стоявше¬
го у воды Павку. Тот взмахнул руками, изогнулся, но
удержался и не упал в воду.
Сухарько был старше Павки на два года и имел ре¬
путацию первого драчуна и скандалиста.
Павка, получив удар в грудь, совершенно вышел из
себя.
— Ах, так! Ну, получай! — и коротким взмахом ру¬
ки влепил Сухарько режущий удар в лицо. Затем, не
давая ему опомниться, цепко схватил за форменную гим¬
назическую куртку, рванул к себе и потащил в воду.
Стоя по колени в воде, замочив свои блестящие бо¬
тинки и брюки, Сухарько изо всех сил старался вырвать¬
ся из цепких рук Павки. Толкнув гимназиста в воду,
Павка выскочил на берег.
Взбешенный Сухарько ринулся за Павкой, готовый
разорвать его на куски.
Выскочив на берег и быстро обернувшись к налетев¬
шему Сухарько, Павка вспомнил:
«Упор на левую йогу, правая напряжена и чуть согну¬
та. Удар не только рукой, но и всем телом, снизу вверх,
под подбородок».
Рррраз!..
Лязгнули зубы. Взвизгнув от страшной боли в под¬
бородке и от прикушенного языка, Сухарько нелепо
взмахнул руками и тяжело, всем телом, плюхнулся в
воду.
А на берегу безудержно хохотала Тоня.
-- Браво, браво! — кричала она, хлопая в ладо¬
ши. — Это замечательно!
Схватив удочку, Павка дердул ее и, оборвав зацепив¬
шуюся лесу, выскочил на дорогу.
Уходя, слышал, как Виктор говорил Тоне:
— Это самый отъявленный хулиган Павка Корчагин.
5В

*
На станции становилось неспокойна. С линии прихо¬
дили слухи, что железнодорожники начинают бастовать.
На соседней большой станции деповские рабочие зава¬
рили кашу. Немцы арестовали двух машинистав по
подозрению в провозе воззваний. Среди рабочих, связан¬
ных с деревней, начались большие возмущения, вызван¬
ные реквизициями и возвращением помещиков в свои
фольварки.
Плетки гетманских стражников полосовали мужицкие
спины. В губернии развивалось партизанское движение.
Уже насчитывалось до десятка партизанских отрядов,
организованных большевиками.
Жухрай в эти дни не знал покоя. Он за время своего
пребывания в городке проделал большую работу. Позна¬
комился со многими рабочими-железиодорожниками, бы¬
вал на вечеринках, где собиралась молодежь, и создал
крепкую группу из деповских слесарей и лесопилыциков.
Пробовал прощупать и Артема. На его вопрос, как Ар¬
тем смотрит насчет большевистского дела и партии, здо¬
ровенный слесарь ответил ему:
— Знаешь, Федор, я насчет этих партий слабо разби¬
раюсь. Но помочь, ежели надо будет, всегда готов. Мо¬
жешь на меня рассчитывать.
Федор и на этом остался доволен — он знал, что Ар¬
тем свой парень, и если что сказал, то и сделает. «А до
партии, видать, еще не дошел человек. Ничего, времечко
теперь такое, что скоро грамоту пройдет», — думал
матрос.
Перешел Федор на работу с электростанции в депо.
Удобнее было работать: на электростанции он был ото¬
рван от железной дороги.
Движение на дороге было громадное. Немцы увозили
в Германию тысячами вагонов все, что награбили на
Украине: роясь, пшеницу, скот...
*
Неожиданно взяла на станции гетманская стража
телеграфиста Пономаренко. Били его в комендантской
жестоко, и, видно, рассказал он про агитацию Романа
Сидоренко, деповского товарища Артема.
За Романом пришли во время работы два немца и
гетмаиец — помощник станционного коменданта. Подой-
59

дя к верстаку, где работал Роман, гетманец, не говоря
ни слова, ударил его нагайкой по лицу.
— Идем, сволочь, за нами! Там поговорим кой о
чем, — сказал он. И, жутко осклабившись, рванул слеса¬
ря за рукав. — Там у нас поагитируешь!
Артем, работавший на соседних тисках, бросил на¬
пильник и, надвинувшись всей громадой на гетманца,
сдерживая накатывающуюся злобу, прохрипел:
— Как смеешь бить, гад?
Гетманец попятился, отстегивая кобуру револьвера.
Низенький, коротконогий немец скинул с плеча тяже¬
лую винтовку с широким штыком и лязгнул затвором.
СО

— Хальт! — пролаял он, готовый выстрелить при
первом движении.
Верзила-слесарь беспомощно стоял перед этим плю¬
гавеньким солдатом, бессильный что-либо сделать.
Забрали обоих. Артема через час выпустили, а Ро¬
мана заперли в багажном подвале.
Через десять минут в депо никто не работал. Депов¬
ские собрались в станционном саду. К ним присоедини¬
лись другие рабочие, стрелочники и работающие на ма¬
териальном складе. Все были страшно возбуждены. Кто-
то написал воззвание с требованием выпустить Романа
и Пономаренко.
61

Возмущение еще более усилилось, когда примчавший¬
ся к саду с кучей стражников гетмаиец, размахивая
револьвером, закричал:
— Если не пойдете, сейчас же на месте всех пере¬
арестуем! А кое-кого и к стенке поставим.
Но крики озлобленных рабочих заставили его ретиро¬
ваться на станцию. Из города уже летели по шоссе гру¬
зовики, полные немецких солдат, вызванные комендантом
станции.
Рабочие стали разбегаться по домам. С работы ушли
все, даже дежурный по станции. Сказывалась Жухраева
работа. Это было первое массовое выступление на
станции.
Немцы установили на перроне тяжелый пулемет. Он
стоял, как легавая собака на стойке. Положив руку па
рукоять, на корточках около него сидел немецкий капрал.
Вокзал обезлюдел.
Ночью начались аресты. Забрали и Артема. Жухрай
дома не ночевал, его не нашли.
Собрали всех в громадном товарном пакгаузе и вы¬
ставили ультиматум: возврат на работу или военно-по¬
левой суд.
По линии бастовали почти все рабочие-железнодорож¬
ники. За сутки не прошел ни один поезд, а в ста двадца¬
ти километрах шел бой с крупным партизанским отря¬
дом, перерезавшим линию и взорвавшим мосты.
Ночью на станцию пришел эшелон немецких войск,
но машинист, его помощник и кочегар сбежали с парово¬
за, Кроме воинского эшелона, на станции ожидали оче¬
реди на отправление еще два состава.
Открыв тяжелые двери пакгауза, вошли комендант
станции, немецкий лейтенант, его помощник и группа
немцев.
Помощник коменданта вызвал:
— Корчагин, Полентовский, Брузжак. Вы сейчас едете
поездной бригадой. За отказ — расстрел на месте. Едете?
Трое рабочих понуро кивнули головами. Их повели
под конвоем к паровозу, а помощник коменданта уже
выкрикивал фамилии машиниста, помощника и кочегара
на другой состав.
*
Паровоз сердито отфыркивался брызгами светящих¬
ся искр, глубоко дышал и, продавливая темноту, мчал по
рельсам в глубь ночи. Артем, набросав в топку угля, за¬
62

хлопнул ногой железную дверцу, потянул из стоявшего
на ящике курносого чайника глоток воды и обратился к
старику машинисту Полеытовскомуг
— Везем, говоришь, папаша?
Тот сердито мигнул из-под нависших бровей:
— Да, повезешь, ежели тебя штыком в спину.
— Бросить все и тикать с паровоза, — предложил
Брузжак, искоса поглядывая на сидевшего на тендере не¬
мецкого солдата.
— Я тоже так думаю, — буркнул Артем, — да вот
этот тип за спиной торчит.
— Да, — неопределенно протянул Брузжак, высовы¬
ваясь в окно.
Подвинувшись поближе к Артему, Полентовский ти¬
хо прошептал:
— Нельзя нам везти, понимаешь? Там бой идет, по¬
встанцы пути повзрывали. А мы этих собак привезем,
так они их порешат в два счета. Ты знаешь, сынок, я при
царе не возил при забастовках. И теперь не повезу.
До смерти позор будет, если для своих расправу приве¬
зем. Ведь бригада-то паровозная разбежалась. Жизнью
рисковали, а все же разбежались хлопцы. Нам поезд до¬
ставлять никак невозможно. Как ты думаешь?
— Я согласен, папаша, но что ты сделаешь вот с
этим? — И он взглядом показал на солдата.
Машинист сморщился, вытер паклей вспотевший лоб
и посмотрел воспаленными глазами на манометр, как бы
надеясь найти там ответ на мучительный вопрос. Потом
злобно, с накипью отчаяния выругался.
Артем потянул из чайника воду. Оба думали об одном
и том же, но никто не решался первым высказаться. Арте¬
му вспомнилось Жухраево:
«Как ты, братишка, насчет большевистской партии и
коммунистической идеи рассматриваешь?»
И его, Артема, ответ:
«Помочь всегда готов, можешь на меня положиться...»
«Хороша помощь, везем карателей...»
Полентовский, нагнувшись над ящиком с инструмен¬
том бок о бок с Артемом, с трудом выговорил:
— А этого надо порешить. Понимаешь?
Артем вздрогнул. Полентовский, скрипнув зубами, до¬
бавил:
— Иначе выхода нет. Стукнем, и регулятор в печку,
рычаги в печку, паровоз на снижающий ход — и с па¬
ровоза долой.

И, будто скидывая тяжелый мешок с плеч, Артем
сказал:
— Ладно.
Артем, нагнувшись к Брузжаку, рассказал помощни¬
ку о принятом решении.
Брузжак не скоро ответил. Каждый из них шел на
очень большой риск. У всех оставались дома семьи. Осо¬
бенно многосемейным был Полентовский: у него дома
оставалось девять душ. Но каждый сознавал, что везти
нельзя.
— Что ж, я согласен, — сказал Брузжак, — но кто ж
его... — Он не договорил понятную для Артема фразу.
Артем повернулся к старику, возившемуся у регуля¬
тора, и кивнул головой, как бы говоря, что Брузжак то¬
же согласен с их мнением, но тут же, мучимый неразре¬
шенным вопросом, подвинулся к Полентовскому ближе.
— Но как же мы это сделаем?
Тот посмотрел на Артема:
— Ты начинай. Ты самый крепкий. Ломом двинем
его разок — и кончено. — Старик сильно волновался.
Артем нахмурился:
— У меня это не выйдет. Рука как-то не поднимает¬
ся. Ведь солдат, если разобраться, не виноват. Его тоже
из-под штыка погнали.
Полентовский блеснул глазами:
— Не виноват, говоришь? Но мы тоже ведь не вино¬
ваты, что нас сюда загнали. Ведь карательный везем.
Эти невиноватые расстреливать партизанов будут, а те
что, виноваты?.. Эх ты, сиромаха!.. Здоров, как медведь,
а толку с тебя мало...
— Ладно, — прохрипел Артем, беря лом.
Но Полентовский зашептал:
— Я возьму, у меня вернее. Ты бери лопату и лезь
скидать уголь с тендера. Если будет нужно, то грохнешь
немца лопатой. А я вроде уголь разбивать пойду.
Брузжак кивнул головой:
— Верно, старик. *— И стал у регулятора.
Немец в суконной бескозырке с красным околышем
сидел с краю на тендере, поставив между ног винтовку, и
курил сигару, изредка посматривая на возившихся на па¬
ровозе рабочих.
Когда Артем полез наверх грести уголь, часовой пе
обратил на это особого внимания. И затем, когда По¬
лентовский, как бы желая отгрести большие куски угля
с края тендера, попросил его знаком подвинуться, немец
64

послушно передвинулся вниз, к дверке, ведущей в будку
паровоза.
Глухой, короткий удар лома, проломивший череп нем¬
цу, поразил Артема и Брузжака, как ожог. Тело солдата
мешком свалилось в проход.
Серая суконная бескозырка быстро окрашивалась
кровью. Лязгнула ударившаяся о железный борт вин¬
товка.
— Кончено, — прошептал Полентовский, бросая лом,
и, судорожно покривившись, добавил: — Теперь для нас
заднего хода нет.
Голос сорвался, но тотчас же, преодолевая давившее
всех молчание, перешел в крик.
— Вывинчивай регулятор, живей! — крикнул он.
Через десяток минут все было сделано. Паровоз, ли¬
шенный управления, медленно задерживал ход.
Тяжелыми взмахами вступали в огневой круг паро¬
воза темные силуэты придорожных деревьев и тотчас же
снова бежали в безглазую темь. Фонари паровоза, стре¬
мясь пронизать тьму, натыкались па ее густую кисею и
отвоевывали у ночи лишь десяток метров. Паровоз, как
бы истратив последние силы, дышал все реже и реже.
— Прыгай, сынок! — услышал Артем за собой го¬
лос Полентовского и разжал руку, державшую поручень.
Могучее тело по инерции пролетело вперед, и ноги твер¬
до толкнулись о вырвавшуюся из-под них землю. Пробе¬
жав два шага, Артем упал, тяжело перевернувшись че¬
рез голову.
С обеих подножек паровоза спрыгнули сразу еще две
тени.
*
В доме Брузжаков было невесело. Антонина Василь¬
евна, мать Сережи, за последние четыре дня совсем из¬
велась. От мужа вестей не было. Она знала, что его
вместе с Корчагиным и Полентовским взяли немцы в
поездную бригаду. Вчера приходили трое из гетманской
стражи и грубо, с ругательствами допрашивали ее.
Из этих слов она смутно догадывалась, что случилось
что-то неладное, и, когда ушла стража, женщина, мучи¬
мая тяжелой неизвестностью, повязала платок, собираясь
идти к Марии Яковлевне, надеясь у нее узпать о муже.
Старшая дочь Валя, прибиравшая на кухне, увидев
уходившую мать, спросила:
— Ты далеко, мама?
5 Коммуны будущей творцы
65

Антонина Васильевна, взглянув на дочь полными слез
глазами, ответила:
— Пойду к Корчагиным. Может, узнаю у них про
отца. Если Сережка придет, то скажи ему: пусть на стан¬
цию сходит к Полентовским.
Валя, тепло обняв за плечи мать, успокаивала ее,
провожая до двери:
— Ты не тревожься, мама.
*
Мария Яковлевна встретила Брузжак, как и всегда,
радушно. Обе женщины ожидали услышать друг от друга
что-либо новое, но после первых же слов надежда эта
исчезла.
У Корчагиных ночью тоже был обыск. Искали Арте¬
ма. Уходя, приказали Марии Яковлевне, как только вер¬
нется сын, сейчас же сообщить в комендатуру.
Корчагина была страшно перепугана ночным прихо¬
дом патруля. Она была одна: Павел, как всегда, ночью
работал на электростанции.
Павка пришел рано утром. Выслушав рассказ мате¬
ри о ночном обыске и поисках Артема, он почувствовал,
как все его существо наполняет гнетущая тревога за
брата. Несмотря на разницу характеров и кажущуюся
суровость Артема, братья крепко любили друг друга. Это
была суровая любовь, без признаний, и Павел ясно созна¬
вал, что нет такой жертвы, которую он не принес бы без
колебания, если б она была нужна брату.
Он, не отдыхая, побежал на станцию в депо искать
Жухрая, но не нашел его, а от знакомых рабочих ниче¬
го не смог узнать ни о ком из уехавших. Не знала ниче¬
го и семья машиниста Полентовского. Павка встретил
во дворе Бориса, самого младшего сына Полентовского.
От него он узнал, что ночью был обыск у Полентовских.
Искали отца.
Так ни с чем и вернулся Павка к матери, устало за¬
валился на кровать и сразу потонул в беспокойной сон¬
ной зыби.
*
Валя оглянулась на стук в дверь.
— Кто там? — спросила она и откинула крючок.
В открытой двери появилась рыжая всклокоченная го¬
лова Марченко. Климка, видно, быстро бежал. Он запы¬
хался и покраснел от бега.
66

— Мама дома? — спросил он Валю.
— Нет, ушла.
— А куда ушла?
— Кажется, к Корчагиным. — Валя задержала за
рукав собравшегося было бежать Климку.
Тот нерешительно посмотрел на девушку•
— Да так, знаешь, дело у меня к ней есть.
— Какое дело? —• затормошила парня Валя, — Ну,
говори же скорей, медведь ты рыжий, говори же, а то
тянет за душу, — повелительным тоном командовала де¬
вушка.
Климка забыл все предостережения, категорический
приказ Жухрая передать записку только Антонине Ва¬
сильевне лично, вытащил из кармана замусоленный кло¬
чок бумажки и подал его девушке. Не мог отказать он
этой белокурой сестренке Сережки, потому что рыжень¬
кий Климка не совсем сводил концы с концами в своих
отношениях к этой славной девчурке. Правда, скромный
поваренок ни за что не признался бы даже самому се¬
бе, что ему нравится сестренка Сережки. Он отдал ей
бумажку, которую та бегло прочла:
«Дорогая Тоня! Не беспокойся. Все хорошо. Живы и
невредимы. Скоро узнаешь больше. Передай остальным,
что все благополучно, чтобы не тревожились. Записку
уничтожь.
Захар».
Прочитав записку, Валя бросилась к Климке:
— Рыжий медведь, миленький мой, где ты достал
это? Скажи, где ты достал, косолапый медвежонок? —
И она изо всех сил тормошила растерявшегося Климку,
и он не опомнился, как сделал вторую оплошность:
— Это мне Жухрай на станции передал. — И, вспо¬
мнив, что этого не надо было говорить, добавил: *— Толь¬
ко он сказал: никому не давать.
— Ну, хорошо, хорошо! — засмеялась Валя. — Я ни¬
кому не скажу. Ну беги, рыженький, к Павке, там и
мать застанешь.
Она легонько подталкивала поваренка в спину. Через
секунду рыжая голова Климки мелькнула за калиткой.
Никто из троих домой не возвращался. Вечером Жух¬
рай пришел к Корчагиным и рассказал Марии Яковлев¬
не обо всем происшедшем на паровозе. Успокоил, как мог,
испуганную женщину, сообщив, что все трое устроились
далеко, в глухом селе, у дядьки Брузжака, что они там
в безопасности, но возвращаться им сейчас, конечно, нель¬
5*
67

зя, но что немцам туго, можно ожидать в скором будущем
изменения.
Все происшедшее еще более сдружило семьи уехав¬
ших. С большой радостью читались редкие записки, при¬
сылаемые семьям, но в домах стало пустыннее и
тише.
Зайдя как-то раз как бы невзначай к старухе Полен-
товской, Жухрай передал ей деньги.
— Вот, мамаша, вам поддержка от мужа. Только гля¬
дите, ни слова никому.
Старуха благодарно пожала ему руку.
— Вот спасибо, а то совсем беда, есть ребятам не¬
чего.
Деньги эти были из тех, что оставил Булгаков.
«Ну, ну, посмотрим, что дальше будет. Забастовка хо¬
тя и сорвалась, под страхом расстрела рабочие хотя и
работают, но огонь загорелся, его уже не потушишь, а
те трое — молодцы, это пролетарии», — с восхищением
думал матрос, шагая от Полентовских к депо.
*
В старенькой кузнице, повернувшейся своей закопчен¬
ной стеной к дороге, на отшибе села Воробьева Балка, у
огневой глотки печи, слегка жмурясь от яркого света, По¬
лентовский длинными щипцами ворочал уже накаливший¬
ся докрасна кусок железа.
Артем нажимал на подвешенный к перекладине ры¬
чаг, раздувавший кожаные мехи.
Машинист, добродушно усмехаясь себе в бороду, го¬
ворил:
— Мастеровому на селе сейчас не пропасть, работа
найдется, хоть завались. Вот подработаю недельку-дру-
гую, и, пожалуй, сальца и мучицы своим послать сможем.
У мужичка, сынок, кузнец всегда в почете. Откормимся
здесь, как буржуи, хе-хе. А Захар-то особь статья, он
больше по крестьянству придерживается, закопался в зем¬
лю с дядькой своим. Что ж, оно, пожалуй, понятно. У нас
с тобой, Артем, ни кола ни двора, горб да рука, как го¬
ворится, вековая пролетария, хе-хе, а Захар пополам раз¬
делился, одна нога на паровозе, другая в деревне. —
Он потрогал щипцами раскаленный кусок железа и до¬
бавил уже серьезно, задумчиво: — А наше дело табак,
сынок. Ежели немцев не попрут вскорости, придется нам
в Екатеринослав аль в Ростов навертывать, а то возьмут
68

за жабры и подвесят между небом и землей, как пить
дать.
— Да, — пробурчал Артем.
— Как наши там держатся, не пристают ли к ним гай¬
дамаки?
— Да, папаша, кашу заварили, теперь от дома отре¬
кайся.
Машинист выхватил из горна голубоватый жаркий ку¬
сок и быстро положил его на наковальню.
— А ну, сыночек, стукни!
Артем схватил тяжелый молот, стоявший у наковаль¬
ни, с силой взмахнул им над головой и ударил. Сноп
ярких искр с легким шуршащим треском разбрызгался
по кузне, осветив на мгновенье ее темные углы.
Полентовский поворачивал раскаленный кусок под
мощные удары, и железо послушно плющилось, как раз¬
мякший воск.
В раскрытые ворота кузни дышала теплым ветром тем¬
ная ночь.
*
Озеро внизу — темное, громадное; сосны, охватившие
его со всех сторон, кивают могучими головами.
«Как живые», — думает Тоня. Она лежит на покры¬
той травой выемке на гранитном берегу. Высоко наверху,
за выемкой, бор, а внизу, сейчас же у подножья отвеса,
озеро. Тень от обступивших скал делает края озера еще
более темными.
Это любимый уголок Тони. Здесь, в версте от станции,
в старых каменоломнях, в глубоких заброшенных котло¬
ванах, забили родники, и теперь образовалось три проточ¬
ных озера. Внизу, у спуска к озеру, слышен плеск. Тоня
поднимает голову и, раздвинув рукою ветви, смотрит
вниз: от берега на середину озера сильными бросками
плывет загорелое изгибающееся тело. Тоня видит смуг¬
лую спину и черную голову купающегося. Он фыркает,
как морж, разрезая воду короткими саженками, перево¬
рачивается, кувыркается, ныряет и, наконец, устав, ло¬
жится на спину, зажмурив глаза от яркого солнца, за¬
мирает, распластав руки и чуть изогнувшись. Тоня опус¬
тила ветку. «Ведь это неприлично», — насмешливо поду¬
мала она и принялась за чтение.
Увлеченная книгой, данной ей Лещинским, Тоня не
заметила, как кто-то перелез через гранитный выступ,
отделявший площадку от бора, и, только когда на книгу
69

из-под ноги перелезавшего упал камешек, вздрогнув от
неожиданности, подняла голову и увидела стоявшего на
площадке Павку Корчагина. Он стоял, удивленный не¬
ожиданной встречей, и, тоже смущенный, собирался уйти.
«Это он сейчас купался», — догадалась Тоня, взгля¬
нув на Павкины мокрые волосы.
— Что, испугал вас? Не знал, что вы здесь, так что
невзначай сюда. — И, проговорив это, Павка взялся ру¬
кой за выступ. Он тоже узнал Тоню.
— Вы мне не мешаете. Если хотите, можем даже по¬
говорить о чем-нибудь.
Павка с удивлением глядел на Тоню.
— О чем же мы с вами говорить будем?
Тоня улыбнулась.
— Ну, чего же вы стоите? Можете сесть, вот здесь, —
и она указала на камень. — Скажите, как вас зовут?
— Я Павка Корчагин.
— А меня зовут Тоня. Вот мы и познакомились.
Павка смущенно мял кепку.
— Так вас зовут Павкой? — прервала молчание То¬
ня. — А почему Павка? Это некрасиво звучит, лучше Па¬
вел. Я вас так и буду называть. А вы часто сюда ходи¬
те... — она хотела сказать: купаться, но, не желая от¬
крыть, что видела его купающимся, добавила: — гу¬
лять?
— Нет, не часто, как случается свободное время, —
ответил Павел.
—- А вы где-нибудь работаете? — допытывалась
Тоня.
— Кочегаром на электростанции.
— Скажите, где вы научились так мастерски драть¬
ся? — задала вдруг неожиданный вопрос Тоня.
— А вам-то что до моей драки? — недовольно бурк¬
нул Павел.
— Вы не сердитесь, Корчагин, — проговорила она,
чувствуя, что Павка недоволен ее вопросом. — Меня это
очень интересует. Вот это был удар! Нельзя бить так не¬
милосердно, — и она расхохоталась.
— А вам что, жалко? — спросил Павел.
— Ну, нет, вовсе не жалко, наоборот, Сухарько полу¬
чил по заслугам. А мне эта сценка доставила много удо¬
вольствия. Говорят, что вы часто деретесь.
— Кто говорит? — насторожился Павел.
— Ну, вот Виктор Лещинский говорит, что вы про¬
фессиональный забияка.
70

Павел потемнел.
— Виктор — сволочь, белоручка. Пусть скажет спа¬
сибо, что ему тогда не попало. Я слыхал, как он обо мпе
говорил, только не хотелось рук марать.
— Зачем вы так ругаетесь, Павел! Это нехорошо, —
перебила его Тоня.
Павел нахохлился.
«Какого лешего я с этой чудачкой разговорился? Ишь,
командует: то ей «Павка» не правится, то «не ругай¬
ся», — думал он.
— Почему вы злы на Лещинского? — спросила Тоня.
— Барышня в штанах, панский сыночек, душа из него
вон! У меня на таких руки чешутся: норовит на пальцы
наступить, потому что богатый и ему все можно, а мне
па его богатство плевать; ежели затронет как-нибудь, то
сразу и получит все сполна. Таких кулаком и учить, —
говорил он возбужденно.
Тоня пожалела, что затронула в разговоре имя Ле¬
щинского. Этот парень имел, видно, старые счеты с из¬
неженным гимназистом, и она перевела разговор на более
спокойную тему: начала расспрашивать Павла о его семье
и работе.
Незаметно для себя Павел стал подробно отвечать на
расспросы девушки, забыв о своем желании уйти.
— Скажите, почему вы не учились дальше? — спро¬
сила Тоня.
— Меня из школы выперли.
— За что?
Павка покраснел.
— Я попу в тесто махры насыпал, — ну, меня и вы¬
турили. Злой был поп, жизни от него не было. — И Па¬
вел обо всем рассказал ей.
Тоня с любопытством слушала. Он забыл свое смуще¬
ние, рассказывал ей, как старой знакомой, о том, что не
вернулся брат; никто из них и не заметил, как в дру¬
жеской оживленной беседе они просидели на площад¬
ке несколько часов. Наконец Павка опомнился и
вскочил.
— Ведь мне на работу уже пора. Вот заболтался, а
мне котлы разводить надо. Теперь Данило волынку по¬
дымет. — И он беспокойно заговорил: — Ну, прощайте,
барышня, теперь мне надо во весь карьер жарить в го¬
род.
Тоня быстро поднялась, надевая жакет.
— Мне тоже пора, пойдемте вместе.
71

— Ну нет, я бегом, вам со mhoxi не с руки.
— Почему? Мы побежим вместе, вперегонку: посмот¬
рим, кто быстрей.
Павка пренебрежительно посмотрел на нее.
— Вперегонку? Куда вам со мной!
— Ну увидим, давайте сначала выберемся отсюда.
Павел перескочил камень, подал Тоне руку, и они вы¬
бежали в лес на широкую ровную просеку, ведущую к
станции.
Тоня остановилась у середины дороги.
— Ну, сейчас побежим: раз, два, три. Ловите! —
И сорвалась вихрем вперед. Быстро-быстро замелькали
подошвы ее ботинок, синий жакет развевался от ветра.
Павел помчался за ней.
«В два счета догоню», — думал он, летя за мелькаю¬
щим жакетом, но догнал ее лишь в конце просеки, неда¬
леко от станции. С размаху набежал и крепко схватил за
плечи.
— Есть, попалась птичка! — закричал весело, зады¬
хаясь.
— Пустите, больно, — защищалась Тоня.
Стояли оба, запыхавшиеся, с колотившимися серд¬
цами, и выбившаяся из сил от сумасшедшего бега То¬
ня чуть-чуть, как бы случайно, прижалась к Павлу, и от
этого стала близкой. Было это одно мгновенье, но за¬
помнилось.
— Меня никто догнать не мог, — говорила она, осво¬
бодившись от его рук.
Сейчас же расстались. И, махнув на прощанье кепкой,
Павел побежал в город.
Когда Павел открыл дверь в кочегарку, возившийся
уже у топки Данило, кочегар, сердито обернулся:
— Ты бы еще позднее пришел. Что, я за тебя растап¬
ливать буду, что ли?
Но Павка весело хлопнул кочегара по плечу и прими¬
рительно сказал:
— В один момент, старик, топка будет в ходу. —
И завозился у сложенных в штабеля дров.
К полуночи, когда Данило, лежа на дровах, разразил¬
ся лошадиным храпом, Павел, облазив с масленкой весь
двигатель, вытер паклей руки и, вытащив из ящика
шестьдесят второй выпуск «Джузеппе Гарибальди», углу¬
бился в чтение захватывающего романа о бесконечных
приключениях легендарного вождя неаполитанских «крас-
яорубашечников» Гарибальди.

«Посмотрела она на герцога своими прекрасными си¬
ними глазами...»
«А у этой тоже синие глаза, — вспомнил Павел. —
Она особенная какая-то, на тех, богатеньких, не похо¬
жа, — думал он, — и бегает как черт».
Углубившись в воспоминания о дневной встрече, Па¬
вел не слышал нарастающего шума двигателя; тот дрожал
от напряжения, громадный маховик бешено вертелся, и
бетонная платформа, на которой стоял оп, нервно вздра¬
гивала.
Павка метнул взгляд на манометр: стрелка на не¬
сколько делений перемахнула вверх за сигнальную крас¬
ную линию.
— Ах ты черт! — сорвался Павел с ящика и бросил¬
ся к отводящему пар рычагу, повернул его два раза, и
за стеной кочегарки сипло зашипел выпускаемый из от¬
водной трубы в реку пар. Опустив вниз рычаг, Павка
перевел ремень на колесо, двигающее насос.
Павел оглянулся на Данилу: тот безмятежно спал, ши¬
роко разинув рот, и выводил носом жуткие звуки.
Через полминуты стрелка манометра возвратилась на
старое место.
*
Расставшись с Павлом, Тоня направилась домой. Она
думала о только что прошедшей встрече с этим черно¬
глазым юношей и, сама того не сознавая, была ра¬
да ей.
«Сколько в нем огня и упорства! И он совсем не
такой грубиян, как мне казалось. Во всяком случае,
он совсем не похож на всех этих слюнявых гимна¬
зистов...»
Он был из другой породы, из той среды, с которой до
сих пор Тоня близко не сталкивалась.
«Его можно приручить, — думала она, — и это будет
интересная дружба».
Подходя к дому, Тоня увидела сидящих в саду Лизу
Сухарько, Нелли и Виктора Лещииских. Виктор читал.
Они, видимо, ожидали ее.
Поздоровалась со всеми, присела на скамью. Среди
пустого, легкомысленного разговора Виктор Лещинский,
подсев к Тоне, тихо спросил:
— Вы прочли роман?
— Ах да, роман! — спохватилась Топя. — А я
его... — Она чуть не сказала, что книга забыта у озера.
73

— Ну, как он вам понравился? — Виктор вниматель¬
но посмотрел на нее.
Топя подумала и, медленно чертя носком ботинка по
песку дорожки какую-то замысловатую фигуру, подняла
голову и посмотрела на него:
— Нет, я начала другой роман, более интересный,
чем тот, что вы мне принесли.
— Вот как, — обиженно протянул Виктор. — А кто
автор? — спросил он.
Тоня посмотрела на него искрящимися, насмешливыми
глазами.
— Никто...
— Тоня, приглашай гостей в комнату, вас ожидает
чай! — позвала стоявшая на балконе мать Тони.
Взяв под руки обеих девушек, Тоня направилась к до¬
му. А Виктор, идя сзади, ломал голову над сказанными
Тоней словами, не понимая их смысла.
*
Первое, еще не осознанное, но незаметно вошедшее
в жизнь молодого кочегара чувство было так ново, так
непонятно-волнующе. Оно встревожило озорного, мятеж¬
ного пария.
Была Тоня дочерью главного лесничего, а главный лес¬
ничий был для него все равно что адвокат Лещинский.
Выросший в нищете и голоде, Павел враждебно отно¬
сился к тем, кто был в его понимании богатым. К своему
чувству подходил Павел с осторожностью и опаской, он
пе считал Тоню, как дочь каменотеса Галину, своей, про¬
стой, понятной и недоверчиво относился к Тоне, готовый
дать резкий отпор всякой насмешке и пренебрежению к
нему, кочегару, со стороны этой красивой и образованной
девушки.
Целую неделю не виделся Павел с дочерью лесничего
и сегодня решил пойти на озеро. Пошел нарочно мимо
се дома, надеялся встретить. Медленно идя вдоль забора
усадьбы, в самом конце сада заметил знакомую матроску.
Поднял лежащую у забора сосновую шишку, бросил ее,
целясь в белую блузку. Тоня быстро обернулась. Заметив
Павла, подбежала к забору. Весело улыбнулась, подавая
ему руку.
— Наконец-то вы пришли, — обрадованно сказала
она. — Где пропадали все время? Я была у озера, книгу
там забыла. Думала, вы придете. Идите сюда, к нам в сад.
74

Павка отрицательно мотнул головой:
— Не пойду.
— Почему? — Брови ее удивленно поднялись.
— Да отец-то ваш, пожалуй, ругаться станет. Вам же
и попадет за меня. Зачем, скажет, такого обормота при¬
вела.
— Вы чепуху говорите, Павел, — рассердилась То¬
ня. — Идите сейчас же сюда. Мой отец никогда ничего не
скажет, вот вы сами увидите. Идемте.
Она побежала, открыла калитку, и Павел не совсем
уверенно пошел за ней.
— Вы любите читать книги? — спросила она, когда
они сели за круглый, вкопанный в землю стол.
— Очень люблю, — оживился Павел.
— Какая из прочитанных книг вам больше всего
нравится?
Павел, подумав, ответил:
— «Джузеппа Гарибальди».
— «Джузеппе Гарибальди», — поправила Топя. —
Вам очень нравится эта книга?
— Да, я его шестьдесят восемь выпусков прочел, каж¬
дую получку покупаю по пять штук. Вот человек был
Гарибальди! * — с восхищением произнес Павел. — Вот
герой! Это я понимаю! Сколько ему приходилось биться
с врагами, а всегда его верх был. По всем странам пла¬
вал! Эх, если бы он теперь был, я к нему пристал бы.
Он себе мастеровых набирал в компанию и все за бедных
бился.
— Хотите, я вам покажу нашу библиотеку? — ска¬
зала Тоня и взяла его за руку.
— Ну нет, в дом не пойду, — наотрез отказался
Павел.
— Отчего вы упрямитесь? Или боитесь?
Павел посмотрел на свои босые ноги, не блиставшие
чистотой, и поскреб затылок.
— А меня мамаша или отец не попрут оттуда?
— Бросьте, наконец, эти разговоры, или я оконча¬
тельно рассержусь, — вспылила Тоня.
— Что ж, Лещинский к себе в дом не пускает, в кух¬
не беседует с нашим братом. Я к ним ходил по одному
делу, так Нелли даже в комнату не пустила, — наверное,
чтобы я им ковры не попортил, черт ее знает, — улыб¬
нулся Павка.
— Идем, идем. — Она взяла его за плечи и дружески
втолкнула на балкон.
75

Проведя его через столовую в комнату с громадным
дубовым шкафом, Тоня открыла дверцы. Павел увидел
несколько сотен книг, стоявших ровными рядами, и пора¬
зился невиданному богатству.
— Мы сейчас найдем для вас интересную книгу, и
вы обещайте приходить и брать их у нас постоянно. Хо¬
рошо?
Павка радостно кивнул головой:
— Я книжки люблю.
Провели они несколько часов очень хорошо и весело.
Она познакомила его со своей матерыо. Это оказалось не
так уж страшно, и мать Тони Павлу понравилась.
Тоня привела Павла в свою комнату, показывала ему
свои книги и учебники.
У туалетного столика стояло небольшое зеркало. Под¬
ведя к нему Павла, Топя, смеясь, сказала:
— Почему у вас такие дикие волосы? Вы их никогда
не стрижете и не причесываете?
— Я их начистую снимаю, когда отрастают, что боль¬
ше с ними делать? — неловко оправдывался Павка.
Тоня, смеясь, взяла с туалета гребешок и быстрыми
движениями причесала его взлохмаченные кудри.
— Вот сейчас совсем другое, — говорила она, огля¬
дывая Павла. — А волосы надо красиво подстричь, а то
вы, как бирюк, ходите.
Тоня посмотрела критическим взглядом на его выли¬
нявшую, рыжую рубашку и потрепанные штапы, но ни¬
чего не сказала.
Павел этот взгляд заметил, и ему стало обидно за
свой наряд.
Расставаясь с ним, Тоня приглашала его приходить в
дом. И взяла с него слово прийти через два дня вместе
удить рыбу.
В сад Павел выбрался одним махом через окно: про¬
ходить опять через комнаты и встречаться с матерью
ему не хотелось.
*
С отсутствием Артема в семье Корчагиных стало ту¬
го: заработка Павла не хватало.
Мария Яковлевна решила поговорить с сыном: не
следует ли ей опять приняться за работу, кстати,
Лещинским нужна была кухарка. Но Павел запротес¬
товал:
— Нет, мама, я найду себе еще добавочную работу.
76

На лесопилке нужны раскладчики досок. Полдня буду там
работать, и этого нам хватит с тобой, а ты уж не ходи
на работу, а то Артем сердиться будет на меня, скажет:
не мог обойтись без того, чтобы мать на работу не по¬
слать.
Мать доказывала необходимость ее работы. Но Павел
заупрямился, и она согласилась.
На другой день Павел уже работал на лесопилке, рас¬
кладывал для просушки свеженапиленные доски. Встре¬
тил там знакомых ребят: Мишку Левчукова, с которым
учился в школе, и Кулишова Ваню. Взялись они с Ми¬
шей вдвоем сдельно работать. Заработок получался до¬
вольно хороший. День проводил Павел на лесопилке, а
вечером бежал на электростанцию.
К концу десятого дня принес Павел матери зарабо¬
танные деньги. Отдавая их, он смущенно потоптался и,
наконец, попросил:
— Знаешь, мама, купи мне сатиновую рубашку, си¬
нюю, — помнишь, как у меня в прошлом году была.
На это половина денег пойдет, а я еще заработаю, не
бойся, а то у меня вот эта уже старая, — оправдывался
он, как бы извиняясь за свою просьбу.
— Конечно, конечно, куплю, Павлуша, сегодня же, а
завтра сошью. У тебя верно рубашки нет новой. — Она
ласково глядела на сына.
*
Павел остановился у парикмахерской и, нащупав в
кармане рубль, вошел в дверь.
Парикмахер, разбитной парень, заметив вошедшего,
привычно кивнул на кресло:
— Садитесь.
Усевшись в глубокое, удобное кресло, Павел увидел в
зеркале смущенную, растерянную физиономию.
— Под машинку? — спросил парикмахер.
— Да, то есть нет, в общем подстригите. Ну, как
это у вас называется? — и сделал отчаянный жест
рукой.
— Понимаю, — улыбнулся парикмахер.
Через четверть часа Павел вышел вспотевший, изму¬
ченный, но аккуратно подстриженный и причесанный.
Парикмахер долго и упорно трудился над непослушными
вихрами, но вода и расческа победили, и волосы прекрас¬
но лежали.
77

На улице Павел вздохнул свободно и натянул поглуб¬
же кепку.
«Что мать скажет, когда увидит?»
*
Ловить рыбу, как обещал, Павел не пришел, и Тоню
это обидело.
«Не очень внимателен этот мальчишка-кочегар»,—
с досадой думала она, но, когда Павел не пришел и в сле¬
дующие дни, ей стало скучно.
Она уже собиралась идти гулять, когда мать, приот¬
крыв дверь в ее комнату, сказала:
— К тебе, Тонечка, гости. Можно?
В дверях стоял Павел, и Тоня его даже сразу пе
узнала.
На нем была новенькая синяя сатиновая рубашка и
черные штаны. Начищенные сапоги блестели, и — что
сразу заметила Тоня — он был подстрижен, волосы пе
торчали космами, как раньше, — и черномазый кочегар
предстал совсем в ином свете.
Тоня хотела высказать свое удивление, но, ие желая
смущать и без того чувствовавшего себя неловко парня,
сделала вид, что не заметила этой разительной перемены.
Она принялась было укорять его:
— Как вам не стыдно! Почему вы не пришли рыбу
ловить? Так-то вы свое слово держите?
— Я на лесопилке работал эти дни и не мог прийти.
Не мог он сказать, что для того, чтобы купить себе
рубашку и штаны, он работал эти дни до изнеможения.
Но Тоня догадалась об этом сама, и вся досада на
Павла прошла бесследно.
— Идемте гулять к пруду, — предложила она, и они
пошли в сад, а оттуда на дорогу.
И уже, как другу, как большую тайну, рассказал Топе
об украденном у лейтенанта револьвере и обещал ей в
один из ближайших дней забраться глубоко в лес и по¬
стрелять.
— Смотри, ты мепя пе выдай, — неожиданно сказал
он ей «ты».
— Я тебя никогда никому не выдам, — торжественно
обещала Тоня.
78

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Острая беспощадная борьба классов захватывала
Украину. Все большее и большее число людей бралось
за оружие, и каждая схватка рождала новых участников.
Далеко в прошлое отошли спокойные для обывателя
дни.
Кружила метель, встряхивала орудийными выстрела¬
ми ветхие домишки, и обыватель жался к стенкам под¬
вальчиков, к вырытым самодельным траншеям.
Губернию залила лавина петлюровских банд разных
цветов и оттенков: маленькие и большие батьки, разные
Голубы, Архангелы, Ангелы, Гордии и нескончаемое чис¬
ло других бандитов.
Бывшее офицерье, правые и левые украинские эсе¬
ры * — всякий решительный авантюрист, собравший куч¬
ку головорезов, объявлял себя атаманом, иногда развер¬
тывал желто-голубое знамя петлюровцев и захватывал
власть в пределах своих сил и возможностей.
Из этих разношерстных банд, подкрепленных кулаче¬
79

ством и галицийскими полками осадного корпуса атама¬
на Коновальца, создавал свои полки и дивизии «головной
атаман Петлюра» *. В эту эсеровско-кулацкую муть стре¬
мительно врывались красные партизанские отряды, и
тогда дрожала земля под сотнями и тысячами копыт, та¬
чанок и артиллерийских повозок.
В тот апрель мятежного девятнадцатого года насмерть
перепуганный, обалделый обыватель, продирая утром за¬
спанные глаза, открывая окна своих домишек, тревожно
спрашивал ранее проснувшегося соседа:
— Автоном Петрович, какая власть в городе?
И Автоном Петрович, подтягивая штаны, испуганно
озирался:
— Не знаю, Афанас Кириллович. Ночью пришли ка¬
кие-то. Посмотрим: ежели евреев грабить будут, то, зна¬
чит, петлюровцы, а ежели «товарищи», то по разговору
слыхать сразу. Вот я и высматриваю, чтобы знать, какой
портретик повесить, чтобы не влипнуть в историю, а то,
знаете, Герасим Леонтьевич, мой сосед, недосмотрел хо¬
рошо да возьми и вывеси Ленина, а к нему как наскочат
трое: оказывается, из петлюровского отряда. Как глянут
на портрет, да за хозяина! Всыпали ему, понимаете, пле¬
ток с двадцать. «Мы, — говорят, — с тебя, сукина сына,
коммунистическая морда, семь шкур сдерем». Уж он как
ни оправдывался, ни кричал — не помогло.
Замечая кучки вооруженных, шедших по шоссе, обы¬
ватель закрывал окна и прятался. Не ровен час...
А рабочие с затаенной ненавистью смотрели на жел¬
то-голубые знамена петлюровских громил. Бессильные
против этой волны самостийного шовинизма, оживали
лишь тогда, когда в городок клином врезались проходив¬
шие красные части, жестоко отбивавшиеся от обступив¬
ших со всех концов жовто-блакитниковДень-другой
алело родное знамя над управой, но часть уходила, и су¬
мерки надвигались опять.
Сейчас хозяин города — полковник Голуб, «краса и
гордость» Заднепровской дивизии.
Вчера его двухтысячный отряд головорезов торжест¬
венно вступил в город. Пан полковник ехал впереди отря¬
да на великолепном вороном жеребце и, несмотря на
апрельское теплое солнце, был в кавказской бурке и в
смушковой запорожской шапке с малиновой «китыцей»,
в черкеске с полным вооружением: кинжал, сабля чекан-
ного серебра.
1 Жовто-блакитный — по-украински — зкелто-голубой.
80

Красив пан полковник Голуб: брови черные, лицо
бледное с легкой желтизной от бесконечных попоек. В зу¬
бах люлька. Был пан полковник до революции агрономом
на плантациях сахарного завода, но скучна эта жизнь, не
сравнять с атаманским положением, и выплыл агроном
в мутной стихии, загулявшей по стране, уже паном пол¬
ковником Голубом.
В единственном театре городка был устроен пышный
вечер в честь прибывших. Весь «цвет» петлюровской
интеллигенции присутствовал на нем: украинские учите¬
ля, две поповские дочери — старшая, красавица Аня,
младшая — Дина, мелкие подпанки, бывшие служащие
графа Потоцкого, и куча мещан, называвшая себя «виль-
ным казацтвом», украинские эсеровские последыши.
Театр был битком набит. Одеты в национальные
украинские костюмы, яркие, расшитые цветами, с разно¬
цветными бусами и лентами, учительницы, поповны и ме¬
щаночки были окружены целым хороводом звякающих
шпорами старшин, точно срисованных со старых картин,
изображавших запорожцев.
Гремел полковой оркестр. На сцене лихорадочно го¬
товились к постановке «Назара Стодоли».
Не было электричества. Пану полковнику доложили
об этом в штабе. Он, собиравшийся лично почтить своим
присутствием вечер, выслушал своего адъютанта, хорун¬
жего Паляныцю, а по-настоящему — бывшего подпору¬
чика Полянцева, бросил небрежно, но властно:
— Чтобы свет был. Умри, а монтера найди и пусти
электростанцию.
— Слушаюсь, пане полковнику.
Хорунжий Паляныця не умер и монтеров достал.
Через час двое петлюровцев вели Павла на электро¬
станцию. Таким же образом доставили монтера и маши¬
ниста.
Паляныця сказал коротко:
— Если до семи часов не будет света, повешу всех
троих! — Он указал рукой на железную штангу.
Эти кратко сформулированные выводы сделали свое
дело, и через установленный срок был дан свет.
Вечер был уже в полном разгаре, когда явился пан
полковник со своей подругой, дочерью буфетчика, в до¬
ме которого он жил, пышногрудой, с ржаными волоса¬
ми девицей.
Богатый буфетчик обучал ее в гимназии губернского
города.
6 Коммуны будущей творцы
81

Усевшись на почетные места, у самой сцены, пан пол¬
ковник дал знак, что можно начинать, и занавес тотчас
же взвился. Перед зрителями мелькнула спина убегав¬
шего со сцены режиссера.
Во время спектакля присутствовавшие старшины со
своими дамами изрядно накачивались в буфете первачом,
самогоном, доставляемым туда вездесущим Паляныцей,
и всевозможными яствами, добытыми в порядке реквизи¬
ции. К концу спектакля все сильно охмелели.
Вскочивший на сцену Паляныця театрально взмах*
нул рукой и провозгласил:
— Шановни добродии, зараз почнем танци.
В зале дружно зааплодировали. Все вышли во двор,
давая возможность петлюровским солдатам, мобилизо-
ванным для охраны вечера, вытащить стулья и освобо-
дить зал.
Через полчаса в театре шел дым коромыслом.
Разошедшиеся петлюровские старшины лихо отплясы¬
вали гопака с раскрасневшимися от жары местными кра¬
савицами, и от топота их тяжелых ног дрожали стены
ветхого театра.
В это время со стороны мельницы в город въезжал
вооруженный отряд конных.
На околице петлюровская застава с пулеметом, заме¬
тив движущуюся конницу, забеспокоилась и бросилась к
пулемету. Щелкнули затворы. В ночь пронесся резкий
крик:
— Стой! Кто идет?
Из темноты выдвинулись две темные фигуры, и одна
из них, приблизившись к заставе, громким пропойным
басом прорычала:
— Я атаман Павлюк со своим отрядом, а вы — Го¬
лубовские?
— Да, — ответил вышедший вперед старшина.
—* Где мне разместить отряд? — спросил Павлюк.
— Я сейчас спрошу по телефону штаб, — ответил ему
старшина и скрылся в маленьком доме у дороги.
Через минуту выбежал оттуда и приказал:
— Снимай, хлопцы, пулемет с дороги, давай проезд
пану атаману.
Павлюк натянул поводья, останавливая лошадь око¬
ло освещенного театра, вокруг которого шло оживленное
гулянье.
— Ого, тут весело, — сказал он, оборачиваясь к оста¬
новившемуся рядом с ним есаулу. — Слезем, Гукмач, и
82

мы гульнем кстати. Баб подберем себе подходящих, здесь
их до черта. Эй, Сталежко, — крикнул он, — размести
хлопцев по квартирам! Мы тут остаемся. Конвой со
мной. — И он грузно спрыгнул с пошатнувшейся лоша¬
ди на землю.
У входа в театр Павлюка остановили двое вооружен¬
ных петлюровцев.
— Билет?
Но тот презрительно посмотрел на них, отодвинул од¬
ного плечом. За ним таким же порядком продвинулось
человек двенадцать из его отряда. Их лошади стояли тут
же, привязанные у забора.
Новоприбывших сразу заметили. Особенно выделял¬
ся своей громадной фигурой Павлюк, в офицерском, хо¬
рошего сукна, френче, в синих гвардейских штанах ив
мохнатой папахе. Через плечо —■ маузер, из кармана
торчит ручная граната.
—■ Кто это? — зашептали стоявшие за кругом тан¬
цующих, где сейчас отплясывал залихватскую метелицу
помощник Голуба.
В паре с ним кружилась старшая поповна. Взметнув¬
шиеся вверх веером юбки открывали восхищенным
воякам шелковое трико не в меру расходившейся по¬
повны.
Раздав плечами толпу, Павлюк вошел в самый круг.
Павлюк мутным взглядом вперился на ноги поповны,
облизнул языком пересохшие губы и пошел прямо через
круг к оркестру, стал у рампы, махнул плетеной на¬
гайкой.
— Жарь гопака!
Дирижирующий оркестром не обратил на это вни¬
мания.
Тогда Павлюк резко взмахнул рукой, вытянул его
вдоль спины нагайкой. Тот подскочил как ужаленный.
Музыка сразу оборвалась, зал мгновенно затих.
— Это наглость! — вскипела дочь буфетчика. — Ты
не должен этого позволить, — нервно жала она локоть
сидевшего рядом Голуба.
Голуб тяжело поднялся, толкнув ногой стоявший пе¬
ред ним стул, сделал три шага к Павлюку и остановил¬
ся, подойдя к нему вплотную. Он сразу узнал Павлюка.
Были у Голуба еще не сведенные счеты с этим конку¬
рентом на власть в уезде.
Неделю тому назад Павлюк подставил пану полков¬
нику ножку самым свинским образом.
6*
аз

В разгар боя с красным полком, который не впервой
трепал голубовцев, Павлюк, вместо того чтобы ударить
большевиков с тыла, вломился в местечко, смял легкие
заставы красных и, выставив заградительный заслон,
устроил в местечке небывалый грабеж. Конечно, как и
подобало «щирому» петлюровцу, погром коснулся еврей¬
ского населения.
Красные в это время разнесли в пух и прах правый
фланг голубовцев и ушли.
А теперь этот нахальный ротмистр ворвался сюда и
еще смеет бить в присутствии его, пана полковника, его
же капельмейстера. Нет, этого он допустить не мог. Го¬
луб понимал, что, если он не осадит сейчас зазнавше¬
гося атаманишку, авторитет его в полку будет унич¬
тожен.
Впившись друг в друга глазами, стояли они несколь¬
ко секунд молча.
Крепко зажав в руке рукоять сабли и другой нащу¬
пывая в кармане наган, Голуб гаркнул:
— Как ты смеешь бить моих людей, подлец?
Рука Павлюка медленно поползла к кобуре маузера.
— Легче, пане Голуб, легче, а то можно сбиться с
каблука. Не наступайте на любимый мозоль, осержусь.
Это переполнило чашу терпения.
— Взять их, выбросить из театра и всыпать каждо¬
му по двадцать пять горячих! — прокричал Голуб.
На павлюковцев, как стая гончих, кинулись со всех
сторон старшины.
Охнул, как брошенная об пол электролампочка, чей-
то выстрел, и по залу завертелись, закружились, как две
собачьих стаи, дерущиеся. В слепой драке рубили друг
друга саблями, хватали за чубы и прямо за горло, а от
сцепившихся шарахались с поросячьим визгом насмерть
перепуганные женщины.
Через несколько минут обезоруженных павлюковцев,
избивая, выволокли во двор и выбросили на улицу.
Павлюк потерял в драке папаху, ему расквасили ли¬
цо, разоружили, — он был вне себя. Вскочив со своим
отрядом на лошадей, он помчался по улице.
Вечер был сорван. Никому не приходило на ум весе¬
литься после всего происшедшего. Женщины наотрез
отказались танцевать и требовали отвезти их домой, но
Голуб стал на дыбы.
— Никого из эала не выпускать, поставить часо¬
вых, — приказал он.
84

Паляныця поспешно выполнял приказания.
На посыпавшиеся протесты Голуб упрямо отвечал:
— Танцы до утра, шановни добродийки и добродии.
Я сам танцую первый тур вальса.
Музыка вновь заиграла, но веселиться все же пе при¬
шлось.
Не успел полковник пройти с поповной один круг, как
ворвавшиеся в двери часовые закричали:
— Театр окружают павлюковцы!
Окно у сцены, выходившее на улицу, с треском раз¬
летелось. В проломленную раму просунулась удивлепная
морда тупорылого пулемета. Она глупо ворочалась, на¬
щупывая метавшиеся фигуры, и от нее, как от черта, от¬
хлынули па середину зала.
Паляныця выстрелил в тысячесвечовую лампу в по¬
толке, и та, лопнув, как бомба, осыпала всех мелким дож¬
дем стекла.
Стало темно. С улицы кричали:
— Выходи все во двор! — и неслась жуткая брань.
Дикие, истерические крики женщин, бешеная коман¬
да метавшегося по залу Голуба, старавшегося собрать
растерявшихся старшин, выстрелы и крики на дворе —
все это слилось в невероятный гам. Никто не заметил,
как выскочивший вьюном Паляныця, проскочив задним
ходом на соседнюю пустынную улицу, мчался к Голубов¬
скому штабу.
Через полчаса в городе шел форменный бон. Тишину
ночи всколыхнул непрерывный грохот выстрелов, мелкой
дробью засыпали пулеметы. Совершенно отупевшие обы¬
ватели соскочили со своих теплых кроватей — прилипли
к окнам.
Выстрелы стихают, только на краю города отрывисто,
по-собачьи, лает пулемет.
Бой утихает, брезжит рассвет...
*
Слухи о погроме ползли по городку. Заползли они и в
еврейские домишки, маленькие, низенькие, с косоглазыми
оконцами, примостившиеся каким-то образом над грязным
обрывом, идущим к реке. В этих коробках, называющих¬
ся домами, в невероятной тесноте жила еврейская бед¬
нота.
В типографии, в которой уже второй год работал Се¬
режа Брузжак, наборщики и рабочие были евреи. Сжил-
85

ся с ними Сережа, как с родными. Дружной семьей дер¬
жались все против хозяина, отъевшегося, самодовольного
господина Блюмштейна. Между хозяином и работавшими
в типографии шла непрерывная борьба. Блюмштейн но¬
ровил урвать побольше, заплатить поменьше, и на этой
почве не раз закрывалась на две-три недели типогра¬
фия: бастовали типографщики. Было их четырнадцать
человек. Сережа, самый младший, вертел по двенадцати
часов колесо печатной машины.
Сегодня Сережа заметил беспокойство рабочих. Пос¬
ледние тревожные месяцы типография работала от за¬
каза к заказу. Печатали воззвания «головного» ата¬
мана.
Сережу отозвал в угол чахоточный наборщик Мен¬
дель.
Смотря на него своими грустными глазами, он сказал:
— Ты знаешь, что в городе будет погром?
Сережа удивленно посмотрел.
— Нет, не знаю.
Мендель положил высохшую, желтую руку на плечо
Сережи и по-отцовски доверчиво заговорил:
— Погром будет, это факт. Евреев будут избивать.
Я тебя спрашиваю: ты хочешь помочь своим товарищам
в этой беде или нет?
— Конечно, хочу, если смогу. Говори, Мендель.
Наборщики прислушивались к разговору.
— Ты славный парень, Сережа, мы тебе верим. Ведь
твой отец тоже рабочий. Побеги сейчас домой и погово¬
ри с отцом: согласится ли он к себе спрятать несколько
стариков и женщин, а мы заранее договоримся, кто у вас
прятаться будет. Потом поговори с семьей, у кого еще
можно спрятать. Русских эти бандиты пока не трогают.
Беги, Сережа, время не терпит.
— Хорошо, Мендель, будь уверен, я сейчас к Павке
и Климке сбегаю — у них обязательно примут.
— Подожди минутку, — забеспокоился Мендель,
удерживая собиравшегося уходить Сережу. — Кто такие
эти Павка и Климка? Ты их хорошо знаешь?
Сережа уверенно кивнул головой.
— Ну как же, мои кореши: Павка Корчагин, его
брат — слесарь.
— А, Корчагин, — успокоился Мендель. — Этого я
знаю, с ним вместе жил в одном доме. Этому можно. Иди,
Сережа, и возвращайся скорее с ответом.
Сережа выскочил на улицу.
86

Погром начался на третий день после боя павлюков-
ского отряда с голубовцами.
Разбитый и отброшенный от города, Павлюк убрал¬
ся восвояси и занял соседнее местечко, потеряв в ночном
бою два десятка человек. Столько же недосчитали го-
лубовцы.
Убитых поспешно отвезли на кладбище и в тот же
день похоронили, без особой пышности, потому что хва¬
статься здесь было нечем. Погрызлись, как две бродячие
собаки, два атамана, и устраивать шумиху с похоронами
было неудобно. Паляныця хотел было хоронить с трес¬
ком, объявив Павлюка красным бандитом, но против это¬
го был эсеровский комитет, во главе которого стоял поп
Василий.
Ночное столкновение вызвало в голубовском полку не¬
довольство, в особенности в конвойной сотне Голуба, где
убитых насчитывалось больше всего, и, чтобы потушить
это недовольство и подпять дух, Паляныця предложил Го¬
лубу «облегчить существование», как он издевательски
выражался о погроме. Он доказывал Голубу необходи¬
мость этого, ссылаясь на недовольство в отряде. Тогда
полковник, не желавший было сначала нарушать спокой¬
ствие в городе перед свадьбой с дочерью буфетчика, под
угрозами Паляныци согласился.
Правда, немного смущала пана полковника эта опера¬
ция в связи с вступлением его в эсеровскую партию.
Опять же враги могут создать вокруг его имени нежела¬
тельные разговоры, что вот он, полковник Голуб, — по¬
громщик, и обязательно будут па него наговаривать «го¬
ловному» атаману. Но пока что Голуб от «головного» ма¬
ло зависел, снабжался со своим отрядом на свой риск
и страх. Да «головной» и сам прекрасно знал, что за бра¬
тия у него служит, и сам не раз денежки требовал на нуж¬
ды директории от так называемых реквизиций, а насчет
славы погромщика, то у Голуба она уже была довольно
солидная. Прибавить к ней он мог очень немногое.
Разбой начался ранним утром.
Городок плавал в предрассветной серой дымке. Пу¬
стые улицы, как измокшие полотняные полосы, беспоря¬
дочно опутывавшие несуразно застроенные еврейские
кварталы, были безжизненны. Подслеповатые окошки за¬
вешены и наглухо закрыты ставнями.
Снаружи казалось, что кварталы спали крепким пред¬

утренним сном, но в середине домишек не спали. Семьи,
одетые, готовились к начинающемуся несчастью, сбива¬
лись в какой-нибудь комнатушке, и только маленькие де¬
ти, не понимавшие ничего, спали безмятежно-спокойным
сном на руках матерей.
Долго будил в это утро Голубовского адъютанта Па-
ляныцю начальник голубовского конвоя Саломыга, чер¬
ный, с цыганским лицом, с сизым рубцом от удара сабли
на щеке.
Тяжело просыпался адъютант. Никак оторваться не
мог от дурацкого сна. Все еще царапал когтями по гор¬
лу кривляющийся горбатый черт, от которого не было
отбоя всю ночь. И когда, наконец, поднял разрывающу¬
юся от боли голову, понял: это будит Саломыга.
— Да вставай же, холера, — тряс его за плечо Сало¬
мыга. — Поздно уже, пора начинать. Ты бы еще больше
выпил.
Паляныця совсем проснулся, сел и, скривившись от
изжоги, сплюнул горьковатую слюну.
— Чего начинать? — вылупил он бессмысленные гла¬
за на Саломыгу.
— Как чего? Жидов потрошить. Не знаешь?
Паляныця вспомнил: да, верно, он совсем забыл, вче¬
ра здорово выпили на хуторе, куда забрался пан полков¬
ник со своей невестой и кучкой собутыльников.
Убраться из города Голубу на время погрома было
удобно. Потом можно было сказать, что произошло недо¬
разумение в его отсутствие, а Паляныця успеет все обде¬
лать на совесть. О, этот Паляныця большой специалист пн
части «облегчения»!
Он вылил ведро воды на голову, и к нему вернулась
способность соображать. Он зашнырял по штабу, отда¬
вая различные приказания.
Конвойная сотня была уже на конях. Предусмотри¬
тельный Паляныця, во избежание возможных осложне¬
ний, приказал выставить заставу, отделяющую рабочий
поселок и станцию от города.
В саду усадьбы Лещинских был поставлен пулемет,
смотревший на дорогу.
В случае если бы рабочие подумали вмешаться, их
бы встретили свинцом.
Когда все приготовления были окончены, адъютант
и Саломыга вскочили на лошадей.
Уже трогаясь в путь, Паляныця вспомнил:
— Стой, забыл было. Давай две подводы: мы Голу¬
88

бу приданое пристараемся. Го-го-го... Первая добыча, как
всегда, командиру, а первая баба, ха-ха-ха, мие, адъютан¬
ту. Понял, балда стоеросовая? — Последнее относилось к
Саломыге.
Тот блеснул на него желтоватым глазом.
— Всем хватит.
Тронулись по шоссе. Впереди — адъютант и Саломы-
га, сзади — беспорядочной ватагой коивойники.
Дымка рассвета прояснилась. У двухэтажного дома с
проржавевшей вывеской «Галантерейная торговля Фук¬
са» Паляныця натянул поводья.
Серая тонконогая кобыла его беспокойно ударила ко¬
пытом по камню.
— Ну, с божьей помощью отсюда и начнем, — ска¬
зал Паляныця, соскакивая на землю.
— Эй, хлопцы, слазь с коней! — обернулся он к обсту¬
пившему его конвою. — Представление начинается, —
пояснил он. — Хлопцы, по черепкам никого не стукать,
на то будет еще час; баб тоже, если не велика охота, до
вечера продержитесь.
Один из копвойников, оскалив крепкие зубы, запроте¬
стовал:
— Как же так, пане хорунжий, а ежели по доброму
согласию?
Кругом заржали. Паляныця посмотрел на говорившего
с восхищенным одобрением.
— Ну, конечно, если по доброму согласию, валяйте,
этого запретить никто не имеет права.
Подойдя к закрытой двери магазина, Паляныця с си¬
лой толкнул ее ногой, но крепкая дубовая дверь даже
не дрогнула.
Начинать надо было не отсюда. Адъютапт завернул
за угол, направился к двери, ведущей в квартиру Фук¬
са, придерживая рукой саблю. За ним двинулся Сало-
мыга.
В доме сразу услыхали стук копыт по мостовой, и,
когда топот затих у лавки и сквозь стену донеслись го¬
лоса, сердца словно оторвались и тела как бы замерли.
В доме было трое.
Богатый Фукс еще вчера удрал из города со своими
дочерьми и женой, а в доме оставил стеречь добро при¬
слугу Риву, тихую, забитую девятнадцатилетнюю девуш¬
ку. Чтобы не страшно было в пустой квартире, он пред¬
ложил ей привести своих стариков — отца с матерью —
и всем троим жить до его возвращения.

Хитрый коммерсант успокаивал слабо возражавшую
Риву, что погрома, может быть, и не будет, что им взять
с нищих? А он уже ей, Риве, по приезде подарит на
платье.
Все трое в мучительной надежде прислушивались:
авось проедут мимо, может, они ошиблись, может, те оста¬
новились не у их дома, может, это просто показалось.
Но, как бы опровергая эти надежды, глухо ударили в
дверь магазина.
Старый, с серебряной головой, с детски испуганными
голубыми глазами Пейсах, стоявший у двери, ведущей
в магазин, зашептал молитву. Он молился всемогущему
Иегове со всей страстностью убежденного фанатика.
Он просил его отвратить несчастье от дома сего, и стояв¬
шая рядом с ним старуха не сразу разобрала за шепотом
его молитвы шум приближавшихся шагов.
Рива забилась в самую дальнюю комнату, за боль¬
шой дубовый буфет.
Резкий, грубый удар в дверь отозвался судорожной
дрожью в теле стариков.
— Открывай! — Удар резче первого и брань озлоб¬
ленных людей.
Но пет сил поднять руки и откинуть крючок.
Снаружи часто забили прикладами. Дверь запрыгала
на засовах и, сдаваясь, затрещала.
Дом наполнился вооруженными людьми, рыскавшими
по углам. Дверь в магазине была вышиблена ударом при¬
клада. Туда вошли, открыли засовы наружной двери.
Начался грабеж.
Когда подводы были нагружены доверху материей,
обувью и прочей добычей, Саломыга отправился на квар¬
тиру Голуба и, уже возвращаясь в дом, услыхал дикий
крик.
Паляныця, предоставив своим потрошить магазин, во¬
шел в комнату. Обведя троих своими зеленоватыми рысьи¬
ми глазами, сказал, обращаясь к старикам:
— Убирайтесь!
Ни отец, ни мать не трогались.
Паляныця шагнул вперед и медленно потянул из но¬
жен саблю.
— Мама! — раздирающе крикпула дочь.
Этот крик и услышал Саломыга.
Паляныця обернулся к подоспевшим товарищам и
бросил коротко:
— Вышвырните их! — Он указал па стариков, и,
90

когда тех с силой вытолкнули за дверь, Паляныця ска¬
зал подошедшему Саломыге: — Ты постой здесь за
дверью, а я с девочкой поговорю кое о чем.
Когда старик Пейсах кинулся на крик к двери, тя¬
желый удар в грудь отбросил его к стене. Старик задох¬
нулся от боли, но тогда в Саломыгу волчицей вцепилась
вечно тихая старая Тойба.
— Ой, пустите, что вы делаете?
Она рвалась к двери, и Саломыга не мог оторвать ее
судорожно вцепившиеся в жупан старческие пальцы.
Опомнившийся Пейсах бросился к ней на помощь.
— Пустите, пустите!.. О, моя дочь!
Они вдвоем оттолкнули Саломыгу от двери. Он злоб¬
но рванул из-за пояса наган и ударил кованой рукоят¬
кой по седой голове старика. Пейсах молча упал.
А из комнаты рвался крик Ривы.
Когда выволокли на улицу обезумевшую Тойбу, улица
огласилась нечеловеческими криками и мольбами о помощи.
Крики в доме прекратились.
Выйдя из комнаты, Паляныця, не глядя на Саломыгу,
взявшегося уже за ручку двери, остановил его:
— Не ходи — задохлась: я ее немного подушкой при¬
крыл. — И, шагнув через труп Пейсаха, вступил в тем¬
ную густую жижу.
— Неудачно как-то началось, — выдавил он, выйдя
на улицу.
За ними молча следовали остальные, и от их ног на
полу комнаты и на ступеньках оставались кровавые отпе¬
чатки.
А в городе уже шел разгром. Вспыхивали короткие
волчьи схватки среди не поделивших добычу громил, кое-
где взметывались выхваченные сабли. И почти всюду
шел мордобой.
Из пивной выкатывали на мостовую дубовые десяти¬
ведерные бочки.
Потом ползли по домам.
Никто не оказывал сопротивления. Рыскали по ком¬
натушкам, бегло шарили по углам и уходили навьючен¬
ные, оставив взрыхленные груды тряпья и пуха распоро¬
тых подушек и перин. В первый день было лишь две
жертвы: Рива и ее отец, но надвигавшаяся ночь несла с
собой неотвратимую гибель.
К вечеру вся разношерстная шакалья стая перепилась
досиня. Замутневшие от угара петлюровцы ждали ночи.
Темнота развязала руки. В черной темени легче раз¬
91

давить человека: даже шакал и тот любит ночь, а ведь
и он нападает только на обреченных.
Многим не забыть этих страшных двух ночей и трех
дней. Сколько исковерканных, разорванных жизней, сколь¬
ко юных голов, поседевших в эти кровавые часы, сколько
пролито слез, и кто знает, были ли счастливее те, что
остались жить с опустевшей душой, с нечеловеческой му¬
кой о несмываемом позоре и издевательствах, с тоской,
которую не передать, с тоской о невозвратно погибших
близких. Безучастные ко всему, лежали по узким переул¬
кам, судорожно запрокинув руки, юные девичьи тела —
истерзанные, замученные, согнутые.
И только у самой речки в домике кузнеца Наума ша¬
калы, бросившиеся на его молодую жену Сарру, получили
жестокий отпор. Атлет-кузнец, налитый силой двадцати
четырех лет, со стальными мускулами молотобойца, не
отдал своей подруги.
В жуткой короткой схватке в маленьком домике раз¬
летелись, как гнилые арбузы, две петлюровские головы.
Страшный в своем гневе обреченного, кузнец яростно за¬
щищал две жизни, и долго трещали сухие выстрелы у
речки, куда сбегались почуявшие опасность голубовцы.
Расстреляв все патроны, Наум последнюю пулю отдал
Сарре, а сам бросился навстречу смерти со штыком напе¬
ревес. Он упал, подкошенный свинцовым градом на пер¬
вой же ступеньке, придавив землю своим тяжелым телом.
На сытых лошадях появились в городе крепкие му¬
жички из ближних деревень, нагружали подводы тем,
что облюбовывали, и, сопровождаемые своими сынами и
родственниками из голубовского отряда, спешили обер¬
нуться два-три раза в деревню и обратно.
Сережа Брузжак, укрывший с отцом в подвале и на
чердаке половину типографских товарищей, возвращался
через огород к себе во двор; он увидел бежавшего по шос¬
се человека.
Взмахивая руками, в длиннополом заплатанном сюр¬
туке, без шапки, с помертвелым от ужаса лицом, зады¬
хаясь, бежал старик еврей. Сзади, быстро нагоняя, изо¬
гнувшись для удара, летел на сером коне петлюровец.
Слыша цокот лошади за спиной, старик поднял руки, как
бы защищаясь. Сережа рванулся на дорогу, бросился к
лошади, загородил собой старика.
— Не тронь, бандит, собака!
Не желая удерживать удара сабли, конник полоснул
плашмя по юной белокурой голове.
92

ГЛАВА ПЯТАЯ
Красные упорно теснили части «головного» атамана
Петлюры. Полк Голуба был вызван на фронт. В городке
остались небольшое тыловое охранение и комендатура.
Зашевелились люди. Еврейское население, пользуясь
временным затишьем, хоронило убитых, и в маленьких
домишках еврейских кварталов появилась жизнь.
Тихими вечерами издалека доносился неясный грохот.
Где-то недалеко шли бои.
Железнодорожники расползались со станции по де¬
ревням в поисках работы.
Гимназия была закрыта.
В городе объявлено военное положение.
*
Неприглядная, нахмуренная ночь.
В такие ночи даже широко раскрытые зрачки не мо¬
гут одолеть темноты, и люди движутся ощупью, вслепую,
рискуя в любой канаве свернуть голову.
98

Обыватель знает: в такое время сиди дома и зря не
жги свет. Свет может притянуть кого-нибудь непрошено¬
го. Лучше всего в темноте, спокойнее. Есть люди, кото¬
рым всегда неспокойно. Пускай себе ходят, до них обы¬
вателю нет дела. Но сам он не пойдет. Будьте уверены,
не пойдет.
И вот в такую ночь двигался человек.
Добравшись до домика Корчагиных, он осторожно по¬
стучал в оконную раму и, не получив ответа, постучал
вторично, сильнее и настойчивее.
Павка во сне видит: на него наводит пулемет какое-
то странное существо, на человека не похожее; он пы¬
тается убежать, но бежать некуда, а пулемет как-то
страшно стучит.
Стекло дребезжит от настойчивого стука.
Соскочив с постели, Павел подошел к окну, пытаясь
рассмотреть, кто стучит. Но, кроме неясного, темного
силуэта, ничего не увидел.
Он был дома один. Мать уехала к старшей дочери,
муж которой работал машинистом на сахарном заводе.
А Артем кузнечил в соседнем селе, отмахивая молотком
на харчи.
Стучать мог только Артем.
Павел решил открыть окно.
— Кто там? — бросил он в темноту.
За окном шевельнулась фигура, и грубый придушен¬
ный бас ответил:
— Это я, Жухрай.
На подоконник легли две руки, и вровень с лицом
Павла выросла голова Федора.
— Як тебе ночевать пришел. Принимаешь, братиш¬
ка? — зашептал он.
— Ну, конечно, — дружески ответил Павел. — Ка¬
кой может быть разговор? Лезь прямо в окно.
Грузная фигура Федора втиснулась в окно.
Прикрывая его за собой, Федор не сразу отошел от
окна.
Он стоял, прислушиваясь, и, когда луна выскользну¬
ла из-за туч и стала видна дорога, он оглядел ее внима¬
тельно и обернулся к Павлу.
— Мы мамашу не разбудим? Она спит, наверное?
Павел сказал Федору, что в доме, кроме него, никого
нет. Матрос почувствовал себя свободнее и заговорил
громче:
— За меня, братишка, принялись эти шкуродеры
94

всерьез. Сводят счеты за последнюю бузу на станции.
Если б братва была дружнее, то мы смогли бы во время
погрома устроить «серожупанникам» хороший прием.
Но, понимаешь, народ еще не решается лезть в огонь.
Сорвалось. Теперь за мной и гонятся. Два раза мне
облаву устраивали. Сегодня чуть было не засыпался.
Подхожу, понимаешь, к дому, конечно, с задворок, стал
у сарая. Смотрю: в саду кто-то стоит, к дереву прижал¬
ся, но штык выдал. Я, понятно, отдал концы. Вот к тебе
и притопал. Здесь я, братишка, на несколько дней на
якорь сяду. Возраженьев не имеешь? Ну и хорошо.
Жухрай, сопя, стаскивал забрызганные грязью са¬
поги.
Павел был рад приходу Жухрая. Последнее время
электростанция не работала, и Павлу было скучно одно¬
му в пустой квартире.
Легли спать. Павел заснул сразу, а Федор долго ку¬
рил. Затем поднялся с кровати и, тихо ступая босыми
ногами, подошел к окну. Он долго смотрел на улицу;
вернувшись к кровати, заснул, побежденный усталостью.
Рука его, засунутая под подушку, лежала на тяжелом
кольте, согревая его своей теплотой.
*
Неожиданный ночной приход Жухрая и совместная
жизнь с ним в течение этих восьми дней оказались для
Павла очень значительными. В первый раз услыхал он
от матроса так много волнующего, важного и нового, и
эти дни стали для молодого кочегара решающими.
Матрос, прижатый, как в мышеловке, двумя засада¬
ми, пользуясь вынужденным бездельем, весь пыл своей
ярости и жгучей ненависти к задушившим край «жовто-
блакитникам» передал жадно слушавшему Павлу.
Говорил Жухрай ярко, четко, понятно, простым язы¬
ком. У него не было ничего нерешенного. Матрос твердо
знал свою дорогу, и Павел стал понимать, что весь этот
клубок различных партий с красивыми названиями:
социалисты-революционеры, социал-демократы, поль¬
ская партия социалистов *, — это злобные враги рабочих
и лишь одна революционная, непоколебимая, борющаяся
против всех богатых — это партия большевиков.
Раньше Павел в этом безнадежно путался.
И большой, сильный человек, убежденный больше¬
вик, обветренный морскими шквалами, член РСДРП (б)
95

с тысяча девятьсот пятнадцатого года, балтийский мат¬
рос Федор Жухрай рассказывал жестокую правду жизни
смотревшему на него зачарованными глазами молодо¬
му кочегару.
— Я, братишка, в детстве тоже был вот вроде те¬
бя, — говорил он. — Не знал, куда силенки девать, вы¬
пирала из меня наружу непокорная натура. Жил в бед¬
ности. Глядишь, бывало, на сытых да наряженных гос¬
подских сыночков, и ненависть охватывает. Бил я их ча¬
стенько беспощадно, но ничего из этого не получалось,
кроме страшенной трепки от отца. Биться в одиночку —
жизни не перевернуть. У тебя, Павлуша, все есть, чтобы
быть хорошим бойцом за рабочее дело, только вот молод
очень и понятие о классовой борьбе очепь слабое име¬
ешь. Я тебе, братишка, расскажу про настоящую доро¬
гу, потому что знаю: будет из тебя толк. Тихоньких да
примазанных не терплю. Теперь на всей земле пожар на¬
чался. Восстали рабы и старую жизнь должны пустить
да дно. Но для этого нужна братва отважная, не ма¬
менькины сынки, а народ крепкой породы, который перед
дракой не лезет в щели, как таракан от света, а бьет без
пощады.
Он с силой ударил кулаком по столу.
Жухрай встал; засунув руки в карманы, нахмурен¬
ный, зашагал по комнате.
Федора угнетала бездеятельность. Он очень жалел,
что остался в этом городишке, и, считая дальнейшее
пребывание здесь бесполезным, твердо решил перебрать¬
ся через фронт навстречу красным частям.
В городе оставалась группа из девяти членов партии,
которые должны были вести работу.
«Обойдетесь и без меня, а я больше не могу си¬
деть сложа руки. Довольно, и так угробил десять меся¬
цев», — с раздражением думал Жухрай.
— Кто ты такой, Федор? — спросил его однажды
Павел.
Жухрай встал, засунув руки в карманы. Он сразу не
понял вопроса.
— Разве ты не знаешь, кто я такой?
— Я думаю, что ты большевик или коммунист, —
тихо ответил Павел.
Жухрай рассмеялся, шутливо стукнув в свою широ¬
кую грудь, затянутую в полосатый тельник.
—- Это ясно, братишка. Это такой же факт, как и то,
что большевик и коммунист одно и то же. — И он сразу
96

стал серьезным. — Раз ты это понимаешь, то помни, что
никому нигде об этом говорить не следует, если не хо¬
чешь, чтобы из меня кишки выпустили. Понял?
— Понял, — твердо ответил Павел.
На дворе послышались голоса, и дверь, не постучав,
открыли. Рука Жухрая быстро скользнула в карман, но
сейчас же выбралась оттуда. В комнату входил с перевя¬
занной головой Сережа Брузжак, похудевший, бледный.
За ним вошли Валя и Климка.
— Здорово, чертяка, — улыбаясь, подал Павке руку
Сережа. — Мы к тебе втроем в гости. Валя меня одного
не пускает, боится. А Климка Валю не пускает одну, то¬
же боится. Он хотя и рыжий, но все же разбирается, кого
куда пускать одного опасно.
Валя шутливо закрыла ему ладонью рот.
— Вот болтун-то, — засмеялась она. — Он сегодня
Климке жить не дает.
Климка добродушно смеялся, показывая белые зубы.
— Что взять с больного человека? Котелок повреж¬
ден, вот и заговаривается.
Все засмеялись.
Сережа, еще не окрепший от удара, примостился на
Павкиной кровати, и вскоре между друзьями шла ожив¬
ленная беседа. Всегда веселый, неунывающий, Сережа,
теперь притихший и подавленный, рассказывал Жух-
раю, как его ударил петлюровец.
Жухрай знал всех пришедших к Павлу. Он не раз
бывал у Брузжаков. Ему нравилась эта молодежь, еще
не нашедшая своей дороги в водовороте борьбы, но яс¬
но выражавшая стремление своего, класса. И он внима¬
тельно слушал рассказы юношей о том, как каждый из
них помогал прятать у себя еврейские семьи, спасая их от
погрома. В этот вечер он много говорил о большеви¬
ках, о Ленине, помогая каждому из них понять происхо¬
дящее.
Поздно вечером проводил Павел гостей.
Жухрай по вечерам уходил и возвращался ночью. Он
договаривался перед отъездом с остающимися товарища¬
ми об их работе.
В эту ночь Жухрай не вернулся. Проснувшись утром,
Павел увидел пустую кровать.
Охваченный каким-то неясным предчувствием, Корча¬
гин быстро оделся и вышел из дому. Заперев квартиру
п положив ключ в условленное место, Павел пошел
к Климке, надеясь узнать у него что-нибудь о Федоре.
7 Коммуны будущей творцы
97

Мать Климки, приземистая широколицая женщина,
с крапленным оспой лицом, стирала белье и на вопрос
Корчагина, не знает ли она, где Федор, ответила отры¬
висто:
— А что, мне только и делов, что твоего Федора
смотреть? Из-за него, черта корявого, у Зозулихи весь
дом перевернули. Тебе-то на что сдался он? Что за ком¬
пания такая? Нашлись приятели: Климка, ты... — Она
с ожесточением нажимала на белье.
Мать у Климки была с язычком, сварливая.
От Климки завернул Павел к Сереже. Рассказал
о своей тревоге. Валя вмешалась в разговор:
— Чего ты тревожишься? Он, может, у знакомых
остался. — Но в голосе ее не было уверенности.
У Брузжаков Павлу не сиделось. Он ушел, несмотря
на уговоры остаться обедать.
Подходил к дому с надеждой увидеть Жухрая.
Дверь была заперта на замок. Остановился с тяжелым
чувством: не хотелось идти в пустую квартиру.
Несколько минут стоял на дворе, раздумывая, и, на¬
правляемый каким-то неясным побуждением, пошел
в сарай. Пробравшись под крышу, отмахиваясь от кружев
паутины, вытащил из заветного уголка завернутый
в тряпки «манлихер».
Выйдя из сарая и ощущая в кармане волнующую тя¬
жесть револьвера, пошел на станцию.
О Жухрае ничего не узнал и, возвращаясь обратно,
около знакомой усадьбы лесничего замедлил шаг. С не¬
ясной для себя надеждой смотрел в окна дома, но сад и
дом были безлюдны. Когда усадьба осталась позади,
оглянулся на покрытые проржавленными прошлогодни¬
ми листьями дорожки сада. Заброшенным, запустелым
выглядел он. Видно, не касалась его рука заботливого
хозяина, и от этой безлюдности и тишины большого ста¬
рого дома стало еще грустнее.
Последняя размолвка с Тоней была самой серьез¬
ной из всех бывших ранее. Произошла она неожиданно,
почти месяц назад.
Медленно шагая в город, засунув глубоко в кар¬
маны руки, Павел вспоминал о том, как вспыхнула раз¬
молвка.
В одну из случайных встреч на дороге Тоня позвала
его к себе в гости.
— Отец и мама уходят к Болыпанским на именины.
Дома буду я одна. Приходи, Павлуша, мы будем читать
98

очень интересную книгу Леонида Андреева — «Сашка
Жигулев». Я уже прочла ее, но с тобой с удовольствием
перечту. Мы очень хорошо проведем вечер. Придешь?
Из-под белой шапочки, плотно охватывающей густые
каштановые волосы, на Корчагина ожидающе смотрели
ее огромные глаза.
— Приду.
И они расстались.
Павел спешил к машинам, и от мысли, что впереди
целый вечер в обществе Тони, топки, казалось, горели
ярче и поленья потрескивали веселей.
В тот вечер на его стук в широкую парадную дверь
открыла Тоня. Она, немного смутившись, сказала:
— У меня гости. Я их не ожидала, Павлуша, но ты
не должен уходить.
Корчагин повернулся к двери, собираясь уйти.
Идем, — схватила она его за рукав. — Им будет
полезно познакомиться с тобой. — И, обхватив рукой,
она провела его через столовую к себе.
Войдя в свою комнату, она обратилась к сидевшим
молодым людям и, улыбаясь, сказала:
— Вы не знакомы? Мой друг Павел Корчагин.
За маленьким столом посреди комнаты сидели: Ли¬
за Сухарько, хорошенькая, смуглая, с капризно очерчен¬
ным ротиком, с кокетливой прической гимназистка, ка¬
кой-то незнакомый Павлу долговязый юноша в аккурат¬
неньком черном пиджаке, с прилизанными, блестящими
от вежеталя волосами, серыми глазами и скучающим
взглядом, а между ними в щегольской гимназической
куртке Виктор Лещииский. Его первого заметил Павел,
как только Тоня открыла дверь.
Лещинский сразу узнал Корчагина, и его тонкие
стрельчатые брови удивленно приподнялись.
Павел стоял у двери несколько секунд молча, обжи¬
гая Виктора недобрым взглядом. Это неловкое молчание
Тоня поспешила нарушить, приглашая Павла войти, и,
обращаясь к Лизе, сказала:
— Познакомься.
Сухарько, с любопытством рассматривая вошедшего,
приподнялась.
Павел круто повернулся и быстро пошел через полу¬
темную столовую к выходу. Тоня нагнала его уже на
крыльце и, схватив за плечи, взволнованно сказала:
— Зачем ты ушел? Я ведь нарочно хотела, чтобы они
познакомились с тобой.
99

Но Павел снял с плеч ее руки и резко ответил:
— Нечего меня напоказ выставлять перед этим обор¬
мотом. Мне с этой компанией не с руки вместе сидеть.
Тебе они, может, и приятны, а я их ненавижу. Не знал,
что ты с ними дружбу водишь, а то никогда бы к тебе
не пришел.
Тоня, сдерживая возмущение, прервала его:
— Кто тебе дал право так со мной разговаривать?
Я тебя не спрашиваю, с кем ты дружишь и кто к тебе
приходит.
Павел, сходя по ступенькам в сад, резко бросил:
— Ну и пусть себе ходят, но я больше не приду. —
И побежал к калитке.
С тех пор с Тоней не виделся. Во время погрома, ко¬
гда Павел с монтером прятали на электростанции спасав¬
шиеся еврейские семьи, размолвка с Тоней забылась. Се¬
годня же снова захотелось встретиться с ней.
Исчезновение Жухрая и ожидавшее его одиночество
в квартире действовали угнетающе. Серое полотнище
шоссе, еще не высохшее от весенней грязи, с выбоинами,
наполненными бурой кашицей, поворачивало вправо.
За нелепо выдвинутым на самую дорогу домом с об¬
лупленной, шелудивой стеной сходились две улицы.
*
На перекрестке у разгромленного киоска с продавлен¬
ной дверыо, с перевернутой вверх ногами вывеской: «Про¬
дажа минеральных вод», Виктор Лещинский прощался
с Лизой.
Задерживая ее руку в своей, он говорил, выразительно
смотря в ее глаза:
— Вы придете? Не обманете?
Лиза кокетливо отвечала:
— Приду, приду, ждите.
И, уходя, улыбнулась ему обещающими карими с по¬
волокой глазами.
Пройдя десяток шагов, Лиза увидела вышедших на
шоссе из-за поворота двух людей. Впереди шел корена¬
стый рабочий с широкой грудью, в расстегнутом пиджа¬
ке, из-под которого виднелся полосатый тельник, в чер¬
ной, надвинутой на лоб кепке, с темно-синим кровопод¬
теком у глаза.
Он шагал твердо, слегка выгнутыми ногами, одетыми
в желтые короткие сапоги,
100

В трех шагах позади него, почти упираясь штыком
в его спину, шел петлюровец в сером жупане, с двумя
подсумками на поясе.
Из-под мохнатой шапки смотрели в затылок аресто¬
ванного два узеньких настороженных глаза. Желтые,
прокуренные махрой усы топорщились в стороны.
Лиза, слегка замедлив шаг, перешла на другую сторо¬
ну шоссе. А сзади нее выходил на шоссе Павел.
Повернув вправо по дороге к дому, он тоже увидел
идущих.
Ноги приросли к земле. В переднем он сразу узнал
Жухрая.
«Так вот почему он не вернулся!»
Жухрай приближался. Сердце Корчагина заколоти¬
лось со страшной силой. Мысли бежали одна за другой,
их нельзя было схватить и оформить. Слишком мал был
срок для решения. Одно было ясно: Жухрай погиб.
И, смотря па подходивших, Павел затерялся в рое
охвативших его чувств.
«Что делать?»
В последнюю минуту вспомнил: в кармане револьвер.
Как только пройдут мимо, выстрелить в спину вот это¬
му, с винтовкой, и тогда Федор свободен. И от мгновен¬
ного решения прекратилась пляска мыслей. Крепко, до
боли сжались зубы. Ведь только вчера Федор говорил
ему: «А для этого нужна братва отважная...»
Павел быстро оглянулся назад. Улица, ведущая в го¬
род, была свободна. На ней не было ни души. Впереди
торопилась пройти женская фигурка в весеннем корот¬
ком пальто. Она не помешает. Второй улицы вбок от пе¬
рекрестка он видеть не мог. Лишь вдалеке по дороге на
станцию виднелись человеческие фигуры.
Павел подошел к краю шоссе. Жухрай увидел Корчаги¬
на, когда тот был от него на расстоянии нескольких шагов.
Вскинул па него одним глазом. Вздрогнули густые
брови. Узнал и от неожиданности задержал шаг. Его спи¬
на наткнулась на конец штыка.
— Ну, ты, шевелись, а то прикладом огрею! — взвиз¬
гнул конвоир резкой фистулой.
Жухрай зашагал шире. Он что-то хотел сказать Пав¬
лу, но сдержался и как бы в знак приветствия махнул
рукой.
Опасаясь привлечь внимание рыжеусого, Павел, про¬
пуская мимо себя Жухрая, отвернулся в сторону, как
будто ему было безразлично все происходящее.
101

Но голову сверлила тревожная мысль: «Если я вы¬
стрелю в него и промахнусь, то пуля может попасть
в Жухрая...»
Разве можно было думать, когда петлюровец уже был
рядом?
И случилось так: с Павлом поравнялся рыжеусый
конвоир; Корчагин неожиданно бросился к нему и, схва¬
тив винтовку, резким движением пригнул ее к земле*
Штык с лязгом скребнул о камень.
Петлюровец не ожидал нападения и на миг оторопел,
но сейчас же рванул винтовку к себе изо всех сил. На¬
валиваясь всем телом, Павел удержал ее. Бабахнул вы¬
стрел. Пуля ударила о камень и, взвизгнув, отскочила ри¬
кошетом в канаву.
От выстрела Жухрай отпрянул в сторону и обернулся.
Конвойный остервенело рвал винтовку из рук Павла. Он
крутил ее, выворачивая юноше руки. Но последний пе
выпускал винтовку. Тогда разъяренный петлюровец рез¬
ким движением свалил Павку на землю. Но и эта по¬
пытка освободить винтовку не удалась. Падая на мосто¬
вую, Павел увлек за собой и конвоира, и не было сил,
которые заставили бы его выпустить оружие в такую
минуту.
В два прыжка Жухрай очутился рядом. Железный ку¬
лак его, описав дугу, опустился на голову конвоира, а че¬
рез секунду, оторванный от лежащего на земле Корчаги¬
на, получив два свинцовых удара в лицо, петлюровец тя¬
желым мешком свалился в канаву.
Те же сильные руки подняли с земли Павла и поста¬
вили на ноги.
*
Виктор, отошедший от перекрестка на сотню шагов,
шел, насвистывая «Сердце красавицы склонно к измене».
Он был еще под влиянием встречи с Лизой и ее обе¬
щания прийти завтра на свиданье к заброшенному за¬
воду.
Среди заядлых ухажеров гимназии ходили слухи
о Лизе Сухарько, как о смелой в вопросах любви де¬
вушке.
Наглый и самоуверенный Семен Заливанов однажды
рассказал Виктору, что он овладел Лизой. И хотя Ле-
щинский не совсем верил Семке, все же Лиза была очень
интересным и заманчивым объектом, и завтра он решил
узнать, правду ли говорил Заливанов.
102

«Если только придет, то и я буду решителен. Ведь по¬
зволяет она себя целовать. И если Семка не врал...» Его
мысли прервались. Он посторонился, пропуская мимо
двух петлюровцев. Один из них ехал верхом на куце¬
хвостой лошадке, помахивая брезентовым ведром, —
видимо, поить лошадь. Другой, в короткой поддевке,
в широчайших синих штанах, держась рукой за колено
верхового, что-то весело рассказывал.
Пропустив их, Виктор собирался идти дальше, когда
ухнувший на шоссе выстрел остановил его. Обернувшись,
Виктор увидел, как верховой рванул коня и понесся на
выстрел. За ним бежал другой, придерживая рукой саблю.
Лещинский побежал за ними и, когда был уже близко
около шоссе, услышал другой выстрел. Из-за поворота
на Виктора ошалело метнулся верховой. Он бил лошадь
ногами и брезентовым ведром и, заскочив в первые воро¬
та, закричал находившимся во дворе:
— Хлопцы, в ружье, там нашего убили!
Через минуту со двора выбежало несколько человек,
щелкая затворами.
Виктора арестовали.
На шоссе собралось несколько человек. Среди них и
Лиза, которую задержали как свидетельницу.
От испуга она осталась на месте, когда мимо нее про¬
бежали Жухрай и Корчагин. Она с удивлением узнала
в напавшем на петлюровца юноше того, с которым ее хо¬
тела познакомить Тоня.
Один за другим они перепрыгнули через забор чьей-то
усадьбы, и сейчас же на шоссе вылетел конный. Увидя
убегавшего с винтовкой Жухрая и конвоира, силившего¬
ся подняться с земли, он погнал лошадь к забору.
Жухрай обернулся, вскинул винтовку и выстрелил
в него. Конник шарахнулся обратно.
Еле шевеля разбитыми губами, конвоир рассказал о
том, что произошло.
— Что же ты, балда, с-под носу упустил арестанта?
Теперь получишь двадцать пять шомполов по задней
части.
Конвоир озлобленно огрызнулся:
— Ты очень разумный, я вижу. Упустил с-под носу!
Кто же его знал, что та стервятина на меня кинется, як
скаженна?
Лизу тоже допрашивали. Она рассказала то же, что
и конвоир, но скрыла, что знает напавшего. Их все же
повели в комендатуру.
103

Только вечером по приказанию коменданта их отпу¬
стили.
Он предложил даже лично проводить Лизу домой.
По она отказалась. От коменданта пахло водкой, и его
предложение не предвещало ей ничего хорошего.
Провожал Лизу Виктор.
До станции было далеко, и, идя под руку с Лизой,
Виктор радовался происшествию.
— А вы знаете, кто освободил арестованного? —
спросила Лиза, когда подходила к дому.
— Нет, откуда же мне знать.
— Вы помните тот вечер, когда Тоня хотела нас по¬
знакомить с одним молодым человеком?
Виктор остановился.
— С Павлом Корчагиным? — спросил он удивленно.
— Да, кажется, его фамилия Корчагин. Помните, он
ушел так странно? Так это был он.
Виктор стоял огорошенный.
— А вы не ошиблись? — спросил он Лизу.
— Нет, я прекрасно запомнила его лицо.
— Почему же вы этого не сказали коменданту?
Лиза возмутилась:
— Вы думаете, что я могу сделать такую подлость?
— Что вы считаете подлостью? Рассказать, кто на¬
пал на конвоира, по-вашему, подлость?
— А по-вашему, честно? Вы забыли, что они делают.
Вы не знаете, сколько в гимназии евреев сирот, и вы
хотите, чтобы я им еще рассказала о Корчагине? Благо¬
дарю вас, не думала.
Лещинский не ожидал такого ответа. В его расчеты
не входило ссориться с Лизой, и он старался заговорить
о другом.
— Вы не сердитесь, Лиза, я пошутил. Я не знал, что
вы такая принципиальная.
— Шутка у вас получилась нехорошая, — сухо отве¬
тила Лиза.
У дома Сухарько Виктор, прощаясь, спросил:
— Вы придете, Лиза?
И услыхал ее неопределенное:
— Не знаю.
Шагая в город, Виктор размышлял: «Ну, если вы,
мадемуазель, считаете нечестным, то я об этом совершен¬
но другого мнения. Конечно, мне безразлично, кто кого
освобождал».
Ему, родовитому польскому шляхтичу Лещинскому,
104

были противны и те и эти. Все равно скоро придут поль¬
ские легионы, и тогда-то вот и будет настоящая власть,
истинно шляхетская, Речи Посполитой. Но в данном слу¬
чае есть возможность ликвидировать мерзавца Корчагина.
Они ему живо голову свернут.
Виктор оставался в городке один. Жил у тети, жены
вице-директора сахарного завода. А отец с матерью и
Нелли давно жили в Варшаве, где Сигизмунд Лещин¬
ский занимал видное положение.
Подойдя к комендатуре, Виктор вошел в раскрытую
дверь.
Перез некоторое время он шел в сопровождении четы¬
рех петлюровцев к дому Корчагиных.
Указывая на светившееся окно, он тихо сказал:
— Вот здесь. — И, обратившись к стоявшему рядом
хорунжему, спросил: — Мне можно идти?
— Пожалуйста. Мы справимся одни. Благодарю за
услугу.
Виктор быстро зашагал по тротуару.
Павел, получив последний удар в спину, ткнулся вы¬
тянутыми руками в стену темной комнаты, куда его при¬
вели. Нащупав руками подобие нар, он сел, измученный,
избитый, подавленный.
Его арестовали тогда, когда он этого не ожидал. Как
могли узнать про него петлюровцы? Ведь его никто не
видел. Что теперь будет? Где Жухрай?
Он расстался с матросом в доме Климки. Павел по¬
шел к Сережке, а Жухрай дожидался вечера, чтобы вы¬
браться из города.
«Как хорошо, что я спрятал револьвер в вороньем
гнезде, — подумал Павел. — Ведь если бы они его на¬
шли, тогда мне конец. Но как они узнали?» Этот вопрос
мучил его неизвестностью.
Мало чем воспользовались петлюровцы из имущества
Корчагиных. Свой костюм и гармонь брат забрал в се¬
ло. Мать увезла свой сундучок, и шарившим по углам
петлюровцам досталось очень немногое.
Зато не забыть Павлу пути от дома до комендант¬
ской. Ночь темная, хоть глаз выколи. Небо заволокло ту¬
чами, и, подталкиваемый с боков и сзади немилосердны¬
ми пинками, он шел бессознательно, в состоянии какого-
то отупения.
105

За дверью слышались голоса. В соседней комнате по¬
мещалась комендантская охрана. Под дверью яркая по¬
лоска света. Корчагин встал и, пробираясь вдоль стены,
ощупью обошел комнату. Напротив нар нащупал окна
с прочной зубчатой решеткой. Потрогал рукой — задела¬
на крепко. Здесь, видно, раньше была кладовка.
Пробравшись к двери, постоял с минуту, прислушива¬
ясь. Потом нажал легонько на ручку. Дверь противно
скрипнула.
— Сволочь немазаная! — выругался Павел.
В открывшуюся узенькую щель увидел чьи-то заско¬
рузлые с раскоряченными пальцами ноги на краю пар.
Еще легкий нажим на ручку, и дверь уже без стеснения
заверещала. С нар поднялась заспанная, растрепанная
фигура и, зверски скребя всей пятерней вшивую голову,
многословно заговорила. Когда восьмиэтажное ругатель¬
ство, произнесенное лениво-однотонным голосом, было за¬
кончено, фигура, дотронувшись до стоявшего у головы
ружья, флегматично изрекла:
—- Закрой дверь, а выглянь у меня еще разок, так
получишь пятерку в...
Павел прикрыл дверь. В соседней комнате гоготали.
Много передумал он в эту ночь. Первая попытка
вмешаться в борьбу окончилась для него, Корчагина, так
неудачно. С первого же шага схватили и заперли, как
мышь в ящике.
М когда сидя забылся в тревожной полудреме, вы¬
плыл образ матери, ее худенькое морщинистое лицо с та¬
кими знакомыми, родными глазами. Плыла мысль: «Хо¬
рошо, что ее нет, меньше горя».
От окна на полу вырисовывался серый квадрат.
Темнота понемногу отступала. Приближался рассвет.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
В большом старом доме светилось лишь одно окно,
задернутое занавесью. Во дворе залаял внушительным
басом привязанный на цепь Трезор.
Сквозь дремоту Тоня слышит негромкий голос матери:
— Нет, она еще не спит. Заходите, Лиза.
Легкие шаги и ласковое, порывистое объятие подруги
рассеивают обрывки дремоты.
Тоня улыбается усталой улыбкой.
— Хорошо, Лиза, что пришла: у нас радость — вче¬
ра миновал кризис у папы, и сегодня он спит спокойно
целый день. И мы тоже с мамой отдыхали от бессонных
ночей. Рассказывай, Лиза, все новости. — Тоня притяги¬
вает подругу к себе на диван.
— О, новостей очень много! Часть из них я могу рас¬
сказать только тебе, — смеется Лиза, лукаво погляды¬
вая на Екатерину Михайловну.
Мать Тони, представительная дама, несмотря на свои
тридцать шесть лет, с живыми движениями молодой де¬
107

вушки, с умными серыми глазами, с некрасивым, но при¬
ятным, энергичным лицом, улыбнулась.
— Я с удовольствием оставлю вас одних через не¬
сколько минут. А теперь рассказывайте общедоступные
новости, — шутила она, подвигая стул к дивану.
— Первая новость — мы больше заниматься не бу¬
дем. Школьный совет решил выдать седьмому классу ат¬
тестат об окончании. Я очень рада, — живо рассказыва¬
ла Лиза. — Мне так надоела эта алгебра и геометрия!
И для чего учить все это? Мальчишки, возможно, дальше
будут учиться, хотя они сами не знают где. Везде фрон¬
ты, сражения. Ужас!.. Нас выдадут замуж, а от жены
никакой алгебры не требуется. — Говоря это, Лиза за¬
смеялась.
Посидев немного с девушками, Екатерина Михайлов¬
на ушла к себе.
Лиза подвинулась ближе к Тоне и, обняв подругу,
шепотом рассказывала ей о столкновении на перекрестке.
— Представь себе мое удивление, Тонечка, когда я
узнала в бегущем... как бы ты думала, кого?
Тоня, с любопытством слушавшая рассказ, недоумен¬
но пожала плечами.
— Корчагина! — выпалила залпом Лиза.
Тоня вздрогнула и болезненно съежилась.
— Корчагина?
Лиза, довольная произведенным эффектом, уже описы¬
вала ссору с Виктором.
Увлеченная рассказом, Лиза не замечала, какой блед¬
ностью покрылось лицо Тумановой, как тонкие ее паль¬
цы нервно перебирали ткань синей блузки. Не знала
Лиза, как тревожно сжималось сердце Тони, не знала, по¬
чему так неспокойно вздрагивают густые ресницы пре¬
красных глаз.
Тоня уже не слышала рассказа о пьяном хорунжем,
у нее одна мысль: «Виктор Лещинский знает, кто напал.
Зачем Лиза сказала ому?» И невольно эту фразу произ¬
несла вслух.
— Что сказала? — не поняла Лиза.
— Зачем ты рассказала Лещинскому о Павлуше, то
есть о Корчагине? Ведь он его выдаст...
Лиза возразила:
— Ну нет! Не думаю. Зачем ему в конце концов это
делать?
Тоня порывисто села, до боли сжав руками колени.
— Ты, Лиза, ничего не понимаешь! Они с Корчагиным
108

враги, и к этому прибавляется еще одно обстоятельство...
И ты сделала большую ошибку, рассказав Виктору о Пав¬
луше.
Лиза теперь лишь заметила волнение Тони, а это слу¬
чайно уроненное «о Павлуше» открыло ей глаза па ве¬
щи, о которых у нее были лишь смутные догадки.
Невольно чувствуя себя виноватой, она смущенно при¬
тихла.
«Значит, это правда, — думала она. — Странно, у То¬
пи вдруг такое увлечение — кем? — простым рабочим...»
Ей очень хотелось поговорить на эту тему, но из чувства
деликатности сдерживалась. Стараясь чем-нибудь загла¬
дить свою вину, она схватила руки Тони.
— Ты очень волнуешься, Тонечка?
Тоня рассеянно ответила:
— Нет... Может быть, Виктор честнее, чем я о нем
думаю.
Вскоре пришел Демьянов, скромный мешковатый юно¬
ша, их одноклассник.
До самого его прихода разговор у девушек не вязался.
Проводив товарищей, Тоня долго стояла одна. При¬
слонясь к калитке, она смотрела на темную полосу доро¬
ги, ведущей в город. На нее дышал насыщенный холод¬
ной свежестью и весенней прелью вечный бродяга-ветер.
Недобро, мутно-красными зрачками мигали вдали око¬
шечки городских усадеб. Вот он там, этот чужой ей го¬
родок. В нем, под одной из крыш, не зная об угрозе, он,
ее мятежный товарищ. И, возможно, забыл о ней. Сколь¬
ко дней пробежало чередой после их последней встречи?
Он был не прав тогда, но все давно уже забыто. Завтра
она увидит его, и опять вернется дружба, волнующая, хо¬
рошая. Он вернется, Тоня это знает. Лишь бы не предала
ночь. Ночь недобрая какая-то, словно притаилась, под-
жидает... Холодно.
Кинув последний взгляд на дорогу, Тоня вошла в дом.
В постели, кутаясь в одеяло, она стала засыпать с мыс¬
лью: лишь бы не предала ночь!..
Ранним утром, когда в доме еще спали, Тоня про¬
снулась, быстро оделась. Тихо, чтобы не разбудить ни¬
кого, вышла во двор, отвязала Трезора, большого лохма¬
того пса, и пошла с ним в город. Напротив дома Корча¬
гиных остановилась на минуту в нерешительности. Затем,
толкнув калитку, вошла во двор. Трезор бежал впереди,
помахивая хвостом...
Этим же ранним утром возвратился из села Артем.
109

Приехал на телеге с кузнецом, у которого работал. Взва¬
лил на плечи мешок с заработанной мукой, пошел по дво¬
ру. За ним кузнец нес остальные пожитки. У раскрытой
двери Артем сбросил с плеч мешок, позвал:
— Павка!
Но ответа не получил.
— Тащи в дом, чего там! — сказал подошедший
кузнец.
Положив пожитки на кухню, Артем вошел в комна¬
ту — и остолбенел. Все было перерыто, перевернуто, ста¬
рое тряпье разбросано по полу.
— Что за черт! — недоумевающе буркнул Артем, обо¬
рачиваясь к кузнецу.
— Да, беспорядок, — поддакнул тот.
— Куда мальчишка девался? — начинал злиться
Артем.
Но квартира была пуста, и спрашивать было не у кого.
Кузнец простился и уехал.
Артем вышел во двор и стал осматриваться кругом.
«Не пойму, что за буза такая! Квартира открыта, Пав¬
ки нет».
Сзади него послышались шаги. Артем обернулся. Пе¬
ред ним стоял, насторожив уши, громадный пес. От ка¬
литки к дому шла незнакомая девушка.
— Мне нужно видеть Павла Корчагина, — сказала
она негромко, рассматривая Артема.
— Мне тоже его надо видеть. Черт его знает, где он
подевался? Я вот приехал, квартира открытая, а его не¬
ту. А вы к нему, что ли? — обратился он к девушке.
В ответ услыхал вопрос:
— Вы брат Корчагина — Артем?
— Да, а что такое?
Но девушка, не отвечая ему, смотрела с тревогой
на открытую дверь. «Почему я не пришла вчера? Не¬
ужели, неужели?..» И тяжесть в груди налегла еще
сильнее.
— Вы застали квартиру открытой, и Павла не бы¬
ло? — спросила она смотревшего на нее Артема.
— А вы что, собственно, имеете к Павлу?
Тоня подвинулась к нему ближе и, оглядываясь во¬
круг, порывисто заговорила:
— Я точно не знаю, но если Павла нет дома, то его
арестовали.
— За что? — нервно вздрогнул Артем.
— Зайдемте в комнату, — сказала Тоня.
110

Артем слушал ее молча. Когда она передала ему все,
что знала, он пришел в отчаяние.
— Эх, будь ты трижды проклята! Не хватало печа¬
ли — чертя накачали... — подавленно пробормотал он. —
Теперь понятно, почему такой кавардак в квартире. Внес¬
ла же нечистая сила мальчишку в эту историю... Где его
теперь искать? А вы, барышпя, чья будете?
— Я дочь лесничего Туманова. Павла я знаю.
— А-а... — неопред елейно протянул Артем. — Вот,
муку вез подкормить мальчишку, а тут вот что...
Тоня и Артем молча смотрели друг на друга
— Я ухожу. Вы, может быть, его найдете, — прогово¬
рила тихо Тоня, прощаясь с Артемом. — Вечером зайду
к вам, вы мне расскажете.
Артем молча кивнул головой.
*
В углу окна жужжала проснувшаяся от зимней спяч¬
ки тощая муха. На краю старого, протертого дивана,
опершись руками о колени, сидела молодая крестьянка,
уставившись бесцельным взглядом в грязный пол.
Комендант, закусив углом рта папироску, размашисто
дописывал лист и под подписью «комендант города Ше-
петовки хорунжий» с удовольствием поставил витиеватую
подпись с замысловатым крючком на копце. В дверях по¬
слышалось звяканье шпор. Комендант подпял голову.
Перед ним стоял с перевязанной рукой Саломыга.
— Каким ветром занесло? — приветствовал его ко¬
мендант.
— Хорош ветер, руку разнес богулец до кости.
Саломыга, не обращая внимания на присутствие жен¬
щины, крепко выругался.
— Что же ты, поправляться сюда приехал?
— Поправляться будем на том свете. Иа фропто
жмут, аж вода капает.
Комендапт остаповил его, указав головой на женщину.
— Поговорим потом.
Саломыга грузно сел па табурет и сиял кепку с ко¬
кардой, на которой был вырезай эмалевый трезубец —
государственный знак УНР.
— Меня Голуб прислал, — начал он негромко. —
Скоро сюда дивизия сичевых стрельцов перейдет. Вооб¬
ще здесь каша заварится, так я должен навести поря¬
док. Возможно, головной приедет, с ним какой-нибудь
111

заграничный гусь, так чтоб здесь никто не разговаривал
насчет «облегчения». А ты что пишешь?
Комендант передвинул папиросу в другой угол рта.
— Тут один стервец у меня сидит, мальчишка. Пони¬
маешь, на станции попался тот самый Жухрай, по¬
мнишь, который железнодорожников натравил на нас.
— Ну-ну? — заинтересованно придвинулся Саломыга.
— Ну, понимаешь, Омельченко, балда, станционный
комендант, с одним казаком послал его к нам, а этот,
что у меня сидит, отбил его средь бела дня. Разоружи¬
ли казака, выбили ему зубы и — поминай как звали.
Жухрая след простыл, а этот попался. Вот почитай-ка ма¬
териал, — он подвинул Саломыге пачку иснисапной бу¬
маги.
Тот бегло просмотрел ее, перелистывая левой, здоро¬
вой рукой. Прочитав, уставился на коменданта:
— И ты от него ничего не добился?
Комендант нервно потянул козырек фуражки.
— Пять дней с ним бьюсь. Молчит. «Ничего, — гово¬
рит, — не знаю, я не освобождал». Выродок какой-то бан¬
дитский. Понимаешь, конвойный его опознал, чуть пе за¬
душил здесь, гаденыша. Я насилу оторвал. Омельченко
казаку на станции двадцать пять шомполов вписал за
арестанта, так он ему тут жару и дал. Держать больше
нечего, я посылаю в штаб для разрешения вывести в рас¬
ход.
Саломыга презрительно сплюнул.
— Был бы он в моих руках, заговорил бы. Не тебе,
попович, дознанья делать. Какой с семинариста комен¬
дант? Ты ему шомполов дал?
Комендант вскипел:
— Ты уж слишком себе позволяешь. Свои насмешки
можешь оставить при себе. Я здесь комендант и прошу
не вмешиваться.
Саломыга взглянул на петушившегося коменданта и
захохотал:
— Ха-ха!.. Попович, не надувайся, а то лопнешь.
Черт с тобой и с твоими делами, ты лучше скажи, где
достать пару бутылок самогонки?
Комендант ухмыльнулся.
— Это можно.
— А этого, — ткнул Саломыга пальцем на бумаги, —
если хочешь, чтобы к погтю прижали, поставь ему вме¬
сто шестнадцати лет восемнадцать. Крючок загни вот
здесь, а то могут не утвердить.
112

В кладовой их было трое. Бородатый старик в поно¬
шенном кафтане лежал бочком на нарах, подогнув худые
ноги в широких полотняных штанах. Его посадили за
то, что пропал из его сарая конь постояльца-петлюровца.
На полу сидела пожилая женщина с хитрыми, вороваты¬
ми глазками, с острым подбородком, самогонщица, по об¬
винению в краже часов и других ценных вещей. В углу
под окном, положив голову на смятую фуражку, в полу¬
забытьи лежал Корчагин.
*
В кладовую ввели молодую женщину в повязанном
по-крестьянски цветном платочке, с испуганными боль¬
шими глазами. Женщина постояла с минутку и села ря¬
дом с самогонщицей.
Та, пытливо обследовав новенькую, бросила быстрым
говорком:
— Сидишь, девонька?
Не получив ответа, не отставала:
— За что тебя сюда, а? Случай, не по самогопному
делу?
Крестьянка, встав и посмотрев на назойливую бабу,
ответила тихо:
— Нет, за брата меня взяли.
— А он что? — приставала баба.
Старик вмешался:
— Чего ты ее тревожишь? Человеку, может, на свет
глядеть не мило, а ты трещишь.
Баба быстро повернулась к нарам.
— А ты что мне за указчик такой нашелся? Я с то¬
бой, что ли, говорю?
Старик сплюнул.
— Не приставай, говорю, к человеку.
В кладовой стихло. Женщина разостлала большой пла¬
ток, прилегла, положив голову на руку.
Самогонщица принялась за еду. Старик спустил ноги
на пол, не спеша свернул козью ножку и закурил. По
кладовой потянулись клубы вонючего дыма.
Чавкая набитым ртом, баба заворчала:
— Поесть бы дал спокойно, без вонищи, раскурился
без перестану.
Старик язвительно хихикнул:
8 Коммуны будущей творцы
113

— Похудеть боишься? Вон в дверь не пролезешь ско¬
ро. Ты бы хлопцу дала поесть, а то в себя все толчешь.
Баба обидчиво отмахнулась:
— Я ему говорю: поешь, — не хочет. А насчет меня
губы не распускай: не твое ем.
Молодая женщина повернулась к самогонщице и, кив¬
нув головой в сторону Корчагина, спросила:
— Вы не знаете, за что оп сидит?
Баба обрадовалась, что с ней заговорплп, и охотно со¬
общила:
— Это здешний парняга, Корчагиной, кухарки, сын
младший.
Нагнувшись к уху, самогонщица прошептала:
— Большевику освобожденье сделал. Матрос тут был
один, у Зозулихи, соседки моей, квартировал.
Жепщина вспомнила: «Я посылаю в штаб для разре¬
шения вывести в расход...»
*
Станцию один за другим наполняли эшелопы. Бес¬
порядочной толпой оттуда вываливались курепи (ба¬
тальоны) сичевых стрельцов. По путям медлеппо полз за¬
клепанный в сталь четырехвагоиный бронепоезд «Запо¬
рожец». С платформ стаскивали орудия. Из товарных
вагонов выводили лошадей. Тут же седлалн, садились и,
расталкивая бесформенные толпы пехотинцев, пробивались
на станционный двор, где строился кавалерийский отряд.
Суетились старшины, выкрикивая помера своих под¬
разделений.
Вокзал гудел, как осиный рой. Из бесформенной кучи
разноголосых суматошных людей постепенно сколачива¬
лись квадраты взводов, и вскоре поток вооруженных лю¬
дей влился в город. До самого вечера по шоссе дребез¬
жали подводы и плелись тыловые охвостья вступившей
в город дивизии сичевых стрельцов. И, наконец, замыкая
шествие, прошагала штабная рота, горланя в сто два¬
дцать глоток:
Шо за шум, шо за гам
Учинився?
То ГГетлгора на Вкраипя
Появився...
Корчагин поднялся к окошку. Сквозь сумрак раннего
вечера ок услышал грохот колес на улице, тойот множе¬
ства ног, многоголосые песни.
114

Сзади тихо сказали:
— Видно, войска в город входят.
Корчагин обернулся.
Говорила девушка, которую привели вчера.
Он слышал ее рассказ. Самогонщица добилась своего.
Она из деревни, что в семи верстах от города. Старший
ее братишка Грицко, красный партизан, при Советах вер¬
ховодил в комбеде.
Когда ушли красные, ушел и Грицко, опоясав себя пу¬
леметной лентой. А теперь семье житья нет. Лошадь од¬
на была, и ту забрали. Отца в город возили: намучился,
сидя под замком. Староста — из тех, кого прищемлял
Грицко, — в отместку на постой к ним всегда приводит
разных людей. Обнищала семья вконец. Вчера на село
явился комендант для облавы. Привел его староста к ним.
Пригляделся к девушке комендант, наутро забрал в город
«для допроса».
Корчагину не спалось, бесследно исчез покой, и одна
назойливая мысль, от которой не мог отмахнуться, мысль:
«Что будет дальше?» — вертелась в голове.
Больно покалывало избитое тело. С животной злобой
избил его конвоир.
Чтобы отвлечься от ненавистных мыслей, стал слу¬
шать шепот своих соседок.
Совсем тихо рассказывала девушка, как приставал
к ней комендант, угрожал, уговаривал, а получив отпор,
озверел. «Посажу, — говорит, — в подвал, ты у меня
оттуда не выйдешь».
Чернота заволакивала углы. Впереди ночь, душная,
неспокойная. Опять мысли о неизвестном завтра. Седьмая
ночь, а кажется, будто месяцы прошли, жестко лежать,
не утихла боль. В кладовой теперь лишь трое. Дедка на
нарах храпит, как у себя на печи. Дедка мудро спокоен
и спит ночами крепко. Самогонщицу выпустил хорунжий
добывать водку. Христина и Павел на полу, почти ря¬
дом. Вчера в окошечко видел Сережку. Долго тот стоял
па улице, смотрел тоскливо на окна дома.
«Видно, знает, что я здесь».
Три дня передавали куски черного кислого хлеба. Кто
передавал, не сказали. Два дня тревожил допросами ко¬
мендант. Что бы это могло значить?
На допросах ничего не сказал, от всего отрекался.
Почему молчал, и сам не знал. Хотел быть смелым, хо¬
тел быть крепким, как те, о которых читал в книгах,
а когда взяли, вели ночью, и у громады паровой мельни¬
115

цы один из ведущих сказал: «Чего его таскать, пане хо¬
рунжий? Пулю в спину — и кончено», — стало страш¬
но. Да, страшно умирать в шестнадцать лет! Ведь
смерть — это навсегда не жить.
Христина тоже думает. Она знает больше, чем
этот парень. Он, наверное, еще не знает... А она слы¬
шала.
Не спит он, мечется ночами. Жалко, ой, как жалко
Христине его, но у нее свое горе: не может забыть она
страшные слова коменданта: «Я с тобой завтра расправ¬
люсь. Не хочешь со мной — в караулку пойдешь. Казаки
не откажутся. Выбирай».
«Ой, как тяжело, и неоткуда пощады ждать! Чем же
она виновата, что Грицко в красные пошел? Ой, як на
свити тяжко жити!»
Тупая боль сжимает горло, беспомощное отчаяние,
страх захлестнули ее, и Христина глухо зарыдала.
Вздрагивает молодое тело от безумной тоски и отча¬
яния.
В углу у стены шевельнулась тень.
— Ты чего это?
Горячий шепот Христины — вылила она свою тоску
молчаливому соседу. Он слушает, молчит, и только рука
его легла на руки Христины.
— Замучают меня, проклятые, — глотая слезы, с не¬
осознанным ужасом шептала она. — Пропала я: сила
ихняя.
Что он, Павел, мог сказать этой дивчине? Нет слов.
Нечего говорить. Жизнь давила обручем.
«Не пустить завтра ее, бороться! Изобьют до смер¬
ти, а то и рубанут саблей по голове — и кончено». И что¬
бы хоть чуть приласкать эту горем отравленную девушку,
нежно по руке погладил. Рыданья девушки стихли. Из¬
редка часовой у входа окликал прохожих обычным: «Кто
идет?» — и опять тихо. Крепко спит дедка. Медленно
ползли неощутимые минуты. Не понял, когда крепко об¬
няли руки и притянули к себе.
— Слухай, голубе, — шепчут горячие губы, — мени
все равно пропадать: як не офицер, так те замучат. Бе¬
ри мене, хлопчику милы, щоб не та собака дивочисть за¬
брала.
— Что ты говоришь, Христина?
Но крепкие руки не отпускали. Губы горячие, полные
гу£>ы, от них трудно уйти. Слова дивчины простые, неж¬
ные, ведь он знает, почему эти слова.
416

И вот убежало куда-то в сторону сегодняшнее. За¬
быт замок на двери, рыжий казак, комендант, звериные
побои, семь душных, бессонных ночей, и на мнг остались
только горячие губы и чуть влажное от слез лицо.
Вдруг вспомнилась Тоня.
«Как можно было ее забыть?.. Чудные, родные глаза».
Хватило сил оторваться. Как пьяный, поднялся и
взялся рукой за решетку. Руки Христины нашли его.
— Чего же ты?
Сколько чувства в этом вопросе! Он нагибается к ней
и, крепко сжимая руки, говорит:
— Я не могу, Христина. Ты — хорошая, — п еще
что-то говорил, чего сам не понял.
Выпрямился, чтобы разорвать нестерпимую тишину,
шагнул к нарам. Сев на краю, затормошил деда:
— Дедунь, дай закурить, пожалуйста.
В углу, закутавшись в платок, рыдала девушка.
Днем пришел комендант, и казаки увели Христину.
Она попрощалась глазами с Павлом. В них был укор.
И когда за ней захлопнулась дверь, в его душе стало еще
тяжелее и непрогляднее.
Дедка до вечера пе добился от юноши ни одного слова.
Сменили караул и комендантскую команду. Вечером при¬
вели нового. Павел узнал в нем Долишшка, столяра са¬
харного завода. Крепко скроенный, приземистый, в обли¬
нялой желтой рубашке под заношенным пиджаком. Вни¬
мательным взглядом обежал кладовку.
Павел видел его в 1917 году, в феврале, когда дока¬
тилась революция и до городка. На шумных демонстра¬
циях он слышал только одного большевика. Это был До¬
линник. Он говорил солдатам речь, влезши на забор у до¬
роги. Запомпнлось его заключительное:
«Держитесь, солдаты, за большевиков: они не про¬
падут!»
С тех пор столяра не встречал.
Старик обрадовался новому соседу. Ему, видно, было
тяжело сидеть молча целый день. Долинник подсел к не¬
му на нары, раскурил с ним папироску и расспросил обо
всем.
Затем подсел к Корчагину.
— А у тебя что хорошего? — спросил он парня. —
Каким образом сюда?
Получая односложные ответы, Долинник чувствовал,
что его собеседник недоверчив, поэтому так скуп на сло¬
ва. Но когда столяр узнал, какое обвинение предъявляют
117

юноше, он удивленно уставился на Корчагина своими
умными глазами. Сел рядом.
— Так ты, говоришь, Жухрая выручил? Вот оно что.
Я и не знал, что тебя забрали.
Павел от неожиданности приподнялся на локте.
— Какого Жухрая? Я ничего не знаю. Мало ли чего
мне пришьют.
Но Долинник, улыбаясь, подвинулся к нему ближе.
— Брось, дружок, передо мной не запирайся. Я боль¬
ше твоего знаю.
И тихо, чтобы не слышал старик:
— Я сам Жухрая провожал, он, поди, на месте. Фе¬
дор мне все рассказал про этот случай.
Помолчав немного, думая о чем-то, добавил:
— Парень ты, оказывается, что надо. Но вот то, что
сидишь, что они знают про все, — это дело того, ни к чер¬
ту, можно сказать, совсем дрянь.
Он сбросил пиджак, постелил его на полу, сел, опер¬
шись спиной о стенку, и снова стал крутить папи¬
роску.
Последние слова Долинника все сказали Павлу. Было
ясно: Долинник свой человек. Раз провожал Жухрая —
значит...
К вечеру он знал, что Долинник арестован за агита¬
цию среди петлюровских казаков. Попался он с полич¬
ным, когда раздавал воззвание губернского ревкома с при¬
зывом сдаваться и переходить к красным.
Осторожный Долинник рассказал Павлу немногое.
«Кто зпает, — думал он, — начнут бить парнишку
шомполами. Молод еще».
Поздно вечером, укладываясь спать, высказал свои
опасения в короткой общей фразе:
— Положение наше с тобой, Корчагин, можно ска¬
зать, хуже губернаторского. Посмотрим, что из этого по¬
лучится.
На другой день в кладовой появился новый арестант,
известный всему городу парикмахер Шлема Зельцер, с ог¬
ромными ушами, тонкой шеей. Он рассказывал Долинни-
ку, горячась и жестикулируя:
— Ну, так вот, Фукс, Блувштейн, Трахтенберг хлеб-
соль будут ему носить. Я говорю: хотите нести — несите,
но кто им подпишет от всего еврейского населения? Из¬
виняюсь, никто. Им есть расчет. У Фукса — магазин,
у Трахтенберга — мельница, а у меня что? А у осталь¬
ной голоты? У этих нищих — ничего. Ну, у меня длин-
118

пый язык. Сегодня брею одного старшину, из новых, что
прислали недавно. «Скажите, — говорю, — атаман Пет-
люра знает про погромы или нет? Примет он эту делега¬
цию?» Эх, сколько раз я неприятности имел за свой
язык! Что, вы думаете, этот старшина сделал, когда я его
побрил, попудрил, сделал все на первый сорт? Он себе
встает, вместо того чтобы деньги мне заплатить, аресто¬
вывает меня за агитацию против власти.
Зельцер ударял себя по груди кулаком:
— Какая агитация? Что я такое сказал? Я только
спросил у человека... И за это меня сажать...
Зельцер, горячась, крутил Долиннику пуговицу на
рубашке, дергал его то за одну, то за другую руку.
Долинник невольно улыбнулся, слушая возмущенно¬
го Шлему. Когда парикмахер замолчал, Долинник ска¬
зал серьезно:
— Эх, Шлема, ты вот умный парень, а дурака сва¬
лял. Нашел время, когда языком молоть. Я б тебе пе со¬
ветовал попадаться сюда.
Зельцер понимающе посмотрел на пего и в отчаянии
махнул рукой. Дверь открылась, и в кладовую втолкнули
знакомую Павлу самогонщицу. Она озлобленно ругала ве¬
дущего казака:
— Огонь бы вас спалил вместе с вашим комендаптом!
Чтоб ему от моей горилки околеть!
Часовой захлопнул за ней дверь, и было слышно, как
он засовывал замок.
Баба села на нары; ее шутливо приветствовал старик:
— Что, опять к нам, трещотка? Что я^, садись, гостем
будешь.
Самогонщица нелюбезно глянула на старика и, захва¬
тив узелок, пересела на пол рядом с Долинником.
Ее опять посадили, получив от нее несколько бутылок
самогона.
За дверью в караулке послышались крики, движение.
Чей-то резкий голос отдавал приказания. Все арестован¬
ные в кладовой повернули головы к двери.
На площади, у неказистой церквушки со старинной
колокольней, происходило необычайное для городка собы¬
тие. Охватывая площадь с трех сторон, правильными
прямоугольниками разместились части дивизии сичевых
стрельцов в полном боевом снаряжении.
119

Впереди, начиная от церковного подъезда, рядами,
упираясь в забор школы, вытянулись шахматными квад¬
ратами три пехотных полка.
Серой, грязноватой массой, приставив ружья к йоге,
в нелепых железных русских шлемах, похожих на раско¬
лотые пополам тыквы, густо обвешанные патронами, сто¬
яли петлюровские солдаты наиболее боеспособной диви¬
зии «Директории» *.
Хорошо одетая и обутая из запасов бывшей царской
армии, больше чем наполовину состоявшая из кулаков,
сознательно боровшихся против Советов, эта дивизия бы¬
ла переброшена в городок для защиты важнейшего стра¬
тегического железнодорожного узла.
Из Шепетовки в пять разных сторон убегали блестя¬
щие полоски путей. Потерять этот пункт для Петлюры —
значило потерять все. У «Директории» и так оставалась
куцая территория. Столицей петлюровщины стал скром¬
ный городок Винница.
Головкой атаман лично решил проверить части. Все
Сыло готово к его встрече.
В задних рядах, подальше от взглядов, в углу площа¬
ди примостился полк новомобилизованиых. Тут была бо¬
сая, пестро одетая молодежь. Никто из этих молодых
сельских парней, стащенных ночной облавой с печек или
пойманных на улице, не думал идти воевать.
— Нема дурних, — говорили они.
Самое большее, что удавалось петлюровским офице¬
рам, — это привести мобилизованных под конвоем в го¬
род, рассчитать их на роты и курени и выдать оружие.
Но на другой же день треть приведенных исчезала, и
с каждым днем их становилось все меньше.
Выдавать им сапоги было более чем легкомысленно,
да и сапог-то было не густо. Издан был приказ: явиться
на призыв обутыми. Он дал изумительные результаты.
Где только добывалась та невероятная рвань, которая
держалась на ногах лишь при помощи проволоки или ве¬
ревок?
На парад их привели босыми.
За пехотой растянулся кавалерийский полк Голуба.
Кавалеристы сдерживали густые толпы любопыт¬
ных. Всем хотелось посмотреть парад.
Сам головной атаман приедет! В городе такие события
были редкостью, и пропустить бесплатное зрелище никто
пе хотел.
На ступеньках церкви собрались полковники, есаулы,
120

обе поповны, кучка украинских учителей, группа «виль-
ных» казаков, слегка горбатый председатель управы —
в общем, избранные, представляющие «общественность»,
и среди них, в черкеске, главный инспектор пехоты. Оп
командовал парадом.
В церкви облачался в пасхальное одеяние поп Васи¬
лий.
Прием Петлюре готовился торжественный. Принесли и
водрузили знамя: желтое с голубым. Ему должны были
присягать мобилизованные.
Командир дивизии на тощем, облезлом «форде» отпра¬
вился на вокзал за Петлюрой.
Инспектор пехоты подозвал к себе стройного, с ще¬
гольски закрученными усиками полковника Черняка.
— Берите с собой кого-нибудь, проверьте комендату¬
ру и тыл, чтобы все было чисто и прибрано. Если есть
арестованные, просмотрите, шваль выгоните.
Черняк щелкнул каблуками, захватил попавшегося
под руку есаула и ускакал.
Инспектор любезно обратился к старшей поповне:
— А как у вас с обедом, все в порядке?
— О да, там комендант старается, — ответила попов¬
на, впиваясь глазами в красивого инспектора.
Вдруг все зашевелились: по шоссе летел, припав к шее
коня, верховой. Он махал рукой и кричал:
— Едут!
— По мес-там! — гаркнул инспектор.
Старшины побежали в строй.
Когда «форд» зачихал у церковного подъезда, оркестр
заиграл «Ще не вмерла Украина».
Из автомобиля вслед за командиром дивизии неуклю¬
же вылез «сам головной атаман Петлюра», человек сред¬
него роста, с крепко посаженной угловатой головой на
багровой шее, в синем жупане из хорошего гвардейского
сукна, затянутом желтым поясом с пристегнутым к нему
крошечным браунингом в замшевой кобуре. На голове
защитная «керенка», на ней кокарда с эмалевым тре¬
зубцем.
Ничего воинственного не было в фигуре Симона Пет-
люры. Выглядел он совсем не военным человеком.
Недовольный чем-то, выслушал он короткий рапорт
инспектора. Затем к нему обратился с приветствием пред¬
седатель управы.
Петлюра рассеянно слушал, глядя через его голову на
выстроенные полки.
121

— Начнем смотр, — кивнул он инспектору.
Взойдя на небольшой помост у знамени, Петлюра об¬
ратился к солдатам с десятиминутной речью.
Речь была неубедительна. Произносил ее Петлюра
без особого подъема, видимо устав с дороги. Окончил
под казенные крики солдат: «Слава! Слава!» Слез с по¬
моста и вытер платком вспотевший лоб. Затем с инспек¬
тором и командиром дивизии обошел части.
Проходя вдоль рядов мобилизованных, презрительно
сощурил глаза, нервно покусывая губы.
К концу смотра, когда мобилизованные взвод за
взводом неровными рядами подходили к знамени, у кото¬
рого стоял с евангелием поп Василий, и целовали сначала
евангелие, потом угол знамени, произошло нечто неожи¬
данное.
Невесть каким образом на площадь к Петлюре про¬
бралась делегация. С хлебом и солью в руках высту¬
пал богатый лесопромышленник Блувштейн, за ним
галантерейщик Фукс и еще трое солидных коммер¬
сантов.
Блувштейн, лакейски изгибаясь, подал поднос Петлю¬
ре. Его взял стоявший рядом старшина.
— Еврейское население выражает свою искреннюю
признательность и уважение к вам, глава государства.
Вот, пожалуйста, поздравительный лист.
— Добре, — буркнул Петлюра, бегло просматривая
бумагу.
Но тут выступил Фукс.
— Мы нижайше просим вас, чтобы нам дали воз¬
можность открыть предприятия, и защитить от погро¬
ма, — выдавил Фукс трудное слово.
Петлюра злобно насупился.
— Моя армия погромами пе занимается. Вы это
должны запомнить.
Фукс беспомощно развел руками.
Петлюра нервно подернул плечом. Он был зол на так
некстати подошедшую делегацию. Оп обернулся. За его
спиной стоял, покусывая черный ус, Голуб.
— Тут на ваших казаков жалуются, пане полковник.
Разберитесь, в чем дело, и примите меры, —- сказал Пет¬
люра и, обращаясь к инспектору, приказал: — Начина¬
ем парад.
Злополучная делегация никак не ожидала встречи
с Голубом и поспешила улизнуть.
Все внимание зрителей было обращено па приготов¬
122

ление к церемониальному маршу. Раздались резкие слова
команды.
Голуб, надвигаясь на Блувштейна с внешне спокой¬
ным лицом, говорил внятно, шепотом:
— Уносите ноги, некрещеные души, а то я из вас
котлеты сделаю.
Гремел оркестр, и первые части стали проходить по
площади. Подходя к месту, где стоял Петлюра, солдаты
механически гаркали «слава» и заворачивали по шоссе
в боковые улицы. Впереди рот, одетые в новенькие, цве¬
та хаки костюмы, непринужденно шагали старшины, как
на прогулке, помахивая тросточками. Эту моду марширо¬
вать с тросточкой, как и шомпола у солдат, сичевики
ввели впервые.
В хвосте шли мобилизованные, шли недружной мас¬
сой, сбиваясь с шага, натыкаясь друг на друга.
Шорох босых ног был тих. Старшины изо всех сил
старались навести порядок, но это' было невозможно.
Когда подходила вторая рота, правофланговый, молодой
парень в полотняной рубахе, засмотрелся на «головно¬
го», разинув от удивления рот, и со всего размаха шлеп¬
нулся на шоссе, попав йогой в выбоину.
Винтовка, дребезжа, покатилась по камням. Парень
пытался подняться, но его сейчас же сбивали с ног иду¬
щие сзади.
Среди зрителей послышался хохот. Взвод смешал
строй. Площадь проходили уже как попало. Не¬
удачливый парнишка, подхватив винтовку, догонял
своих. Петлюра отвернулся в сторону от этого неприят¬
ного зрелища; не ожидая конца прохождения колонны,
пошел к автомобилю. Инспектор, следуя за ним, осто¬
рожно спросил:
— Пан атаман обедать не останется?
— Нет, — отрывисто бросил Петлюра.
За высокой церковной оградой, среди толпы зрите¬
лей, смотрели парад Сережа Брузжак, Валя и Климка.
Крепко обхватив руками прутья решетки, взглядом, пол¬
ным ненависти, всматривался Сережа в лица стоявших
внизу.
— Пойдем, Валя, лавочка закрывается, — вызы¬
вающе громко, так, чтобы слышали все, проговорил он,
отрываясь от решетки. На него изумленно оберну¬
лись.
Не обращая ни на кого внимания, оп пошел к калит*
ке. За ним сестра и Климка.

л
Подскакав к комендантской, полковник Черняк с еса¬
улом спрыгнули с лошадей. Передав их вестовому, бы¬
стро вошли в караулку.
— Где комендант? — резко спросил Черняк у весто¬
вого.
— Не знаю, — промямлил тот. — Куда-то пошел.
Черняк оглядывал грязную, неприбранную караулку,
развороченные постели, на которых беспечно развалились
комендантские казаки. Они и не думали даже встать при
приходе старшин.
— Что за хлев развели? — заревел Черняк. — Вы что
развалились, как поросные свиньи? — налетел он на ле¬
жавших.
Один из казаков, сев, сытно отрыгнул и недружелюбно
промычал:
— Ты чего кричишь? У нас свое кричало есть.
— Что такое? — подскочил Черняк. — Ты с кем раз¬
говариваешь, коровья морда? Я — полковник Черняк!
Слыхал, сукин сын? Вставать сейчас же, а то всыплю
всем шомполов! — бегал по караулке разгоряченный пол¬
ковник. — В одну минуту чтобы всю грязь вымести, кро¬
вати прибрать, морды свои привести в человеческий вид.
На кого вы похожи? Не казаки, а банда с большой до¬
роги.
Его ярости не было границ. Он с бешенством толкнул
ногой бак с помоями, стоявший на дороге.
Есаул не отставал от него, обильно сыпля матерщи-
пу, и, убедительно помахивая плеткой-треххвосткой, сго¬
нял лежебок с постелей.
— Головной атаман парад принимает, сюда зайти мо¬
жет. Живо шевелитесь!
Видя, что дело принимает серьезный оборот и что
шомполы действительно можно заработать — имя Чер¬
няка было всем прекрасно известно, — казаки забегали
как ошпаренные.
Работа закипела.
— Надо посмотреть арестованных, — предложил еса-
ул. — Кто их знает, кого они здесь держат? Заглянет го¬
ловной — может получиться ерунда.
— У кого ключ? — спросил часового Черняк. — От¬
кройте сейчас же.
Старший торопливо подскочил и открыл замок.
— А где комендант? Что, я его долго ждать буду?
124

Найти его сейчас же и прислать сюда, — командовал
Черняк. — Охрану вывести во двор, выстроить в поряд¬
ке... Почему винтовки без штыков?
— Мы вчера только сменились, — оправдывался
старшой.
Он кинулся к двери искать коменданта.
Есаул толкнул ногой дверь кладовой. С полу привста¬
ло несколько человек, остальпые остались лежать.
— Откройте двери, — командовал Черпяк, — здесь
мало света.
Он всматривался в лица арестованных.
— За что сидишь? — резко спросил он сидевшего на
парах старика.
Тот приподнялся, подтянул штаны и, немного заика¬
ясь, напуганный резким криком, прошамкал:
— Я и сам не знаю. Посадили — вот и сижу. Коняга
со двора пропала, так я же в этом не виноват.
— Чья коняга? — перебил есаул.
— Да казенная. Пропили ее мои постояльцы, а на ме¬
ня сваливают.
Черняк окинул старика с головы до ног быстрым
взглядом, нетерпеливо дернул плечом.
— Забери свои манатки — и марш отсюда! — крик¬
нул он, поворачиваясь к самогонщице.
Старик не сразу поверил, что его отпускают, и, обра¬
щаясь к есаулу, заморгал подслеповатыми глазами:
— Значит, мне уйти дозволяется?
Тот кивнул головой: катись, катись поскорей.
Старик поспешно отвязал от нар свою торбу и бочком
проскочил в дверь.
— А ты за что посажена? — уже допрашивал само¬
гонщицу Черняк.
Та, доедая кусок пирога, затараторила:
— Меня, пане начальство, по несправедливости поса¬
дили. Вдова я, самогонку мою пили, а меня потом и по¬
садили.
— Ты что, самогопкой торгуешь? — спросил Черняк.
— Да яка там торговля, — обиделась баба. — Он, ко¬
мендант, взял четыре бутылки и ни гроша не заплатил.
Вот так все: самогонку пьют, а денег не платят. Яка же
это торговля?
— Довольно, сейчас же убирайся к черту.
Баба не заставила дважды повторять приказание и,
схватив корзинку, благодарно кланяясь, попятилась задом
к двери.
425

— Дай вам боже здоровечко, господа начальство.
Долинник смотрел на эту комедию широко раскрыты¬
ми глазами. Никто из арестованных пе понимал, в чем
дело. Было ясно одно: пришедшие люди — какое-то на¬
чальство, имеющее власть над арестованными.
— А ты за что? — обратился к Долиннику Черняк.
— Встать перед паном полковником! — гаркнул
есаул.
Долинник медленно и тяжело приподнялся с пола.
— За что сидишь, спрашиваю? — повторил вопрос
Черняк.
Долинник несколько секунд смотрел на подкрученные
усы полковника, на его гладко выбритое лицо, потом на
козырек новенькой «керенки» с эмалевой кокардой, и
вдруг мелькнула хмельная мысль: «А что, если выйдет?»
— Меня арестовали за то, что я шел по городу по¬
сле восьми часов, — сказал он первое, что пришло ему
на ум.
Ожидал весь в мучительном напряжении.
— А чего ночью шатаешься?
— Да не ночыо, часов в одиннадцать.
Говорил и уже не верил в дикую удачу.
Колени дрогнули, когда услышал короткое: «Отправ¬
ляйся».
Долинник, забыв свой пиджак, шагнул к двери, а еса¬
ул уже спрашивал следующего.
Корчагин был последним. Он сидел на полу, совер¬
шенно сбитый с толку всем тем, что видел, и даже не
успел осознать, что Долинника отпустили. Понять, что
происходит, он не мог. Всех отпускают. Но Долинник,
Долинник... Он сказал, что арестован за ночное хожде¬
ние... Наконец понял.
Полковник начал допрос худенького Зельцера с обыч¬
ного:
— За что сидишь?
Бледный, волнующийся парикмахер ответил поры¬
висто:
— Мне говорят, что я агитирую, но я не понимаю,
в чем моя агитация заключается.
Черняк насторожился.
— Что? Агитация?! О чем агитируешь?
Зельцер недоуменно развел руками:
— Я не знаю, но я говорил только, что собирают
подписи на прошение головному атаману от еврейского
населения.
126

— На какое прошение? — придвинулись к Зельцеру
есаул и Черняк.
— Прошение об отмене погромов. Вы знаете, у нас
был страшный погром. Население боится.
— Понятно, *— оборвал его Черняк. — Мы тебе про¬
пишем прошение, жидовская морда. — И, оборачиваясь
к есаулу, бросил: — Этого фрукта надо запрятать по¬
дальше. Убрать его в штаб. Там я с ним побеседую лич¬
но. Узнаем, кто собирается подать прошение.
Зельцер пытался возразить, но есаул, резко махнув
рукой, ударил его нагайкой по спине.
— Молчи, стерва!
Кривясь от боли, Зельцер отшатнулся в угол. Губы
его задрожали, он едва сдерживал прорывающиеся ры¬
дания.
При последней сцене Корчагин встал. В кладовой из
арестованных оставались только он и Зельцер.
Черняк остановился перед юношей и ощупывал его
черными глазами.
— Ну а ты чего здесь?
На свой вопрос полковник услышал быстрый ответ:
— Я от седла крыло отрезал на подметки.
— От какого седла? — не понял полковник.
— У нас стоят два казака, так я от старого седла
крыло отрезал для подметок, а казаки меня сюда и при¬
вели за это. — И, охваченный безумной надеждой
выбраться на свободу, добавил: — Я кабы знал, что
нельзя...
Полковник пренебрежительно глядел на Корчагина.
— И чем этот комендант занимался, черт его знает,
тоже арестантов насбирал! — И, оборачиваясь к двери,
закричал: — Можешь идти домой и скажи отцу, чтобы
он тебя вздул, как полагается. Ну, вылетай!
Не веря себе, с сердцем, готовым выпрыгнуть из гру¬
ди, схватив лежавший на полу пиджак Долинника, Кор¬
чагин кинулся к двери. Пробежал караулку и за спиной
выходившего Черняка проскользнул во двор, оттуда в
калитку и на улицу.
В кладовой остался одинокий, несчастный Зельцг р.
Он с мучительной тоской оглянулся, инстинктивно сде¬
лав несколько шагов к выходу, но в караулку вошел ча¬
совой, закрыл дверь, повесил замок и уселся на стоящий
у двери табурет.
На крыльце Черняк, довольный, обратился к есаулу:
— Хорошо, что мы сюда заглянули. Смотри, сколько
127

здесь швали набилось, а коменданта посадим недельки
на две. Ну, поедем, что ли?
Во дворе выстраивал свой отряд старшой. Увидев пол¬
ковника, он подбежал и отрапортовал:
— Все в порядке, пане полковник.
Черняк вложил ногу в стремя, легко вспрыгнул в
седло. Есаул возился с норовистой лошадью. Подбирая
поводья, Черняк сказал старшому:
— Скажи коменданту, что я выпустил всю дрянь,
которую он тут напихал. Передай ему, что я посажу
его на две недели за то, что он здесь развел. А того, что
там сидит, перевести сейчас же в штаб. Караулу быть
готовым.
— Слушаюсь, пане полковник, — откозырял старшой.
Дав лошадям шпоры, полковник с есаулом понеслись
галопохм к площади, где уже кончался парад.
*
Перемахнув седьмой забор, Корчагин остановился.
Бежать дальше не было сил.
Голодные дни в душной, непроветриваемой кладовой
обессилили его. Домой нельзя, а к Брузжакам идти —
узнает кто, разгромят всю семью. Куда же?
Он не знал, что делать, и бежал, оставляя позади се¬
бя огороды и задворки усадеб. Опомнился, лишь на¬
ткнувшись грудью на чью-то ограду. Глянул и обомлел:
за высоким дощатым забором начинался сад главного
лесничего. Вот куда принесли его усталые вконец ноги.
Разве думал он добежать сюда? Нет.
Но почему же очутился именно у усадьбы лесничего?
На это ответить не мог.
Надо где-нибудь передохнуть и потом подумать, ку¬
да дальше; в саду есть деревянная беседка, там его ни¬
кто не увидит.
Корчагин подпрыгнул, захватил рукой край доски,
забрался на забор и свалился в сад. Оглянувшись на чуть
видневшийся за деревьями дом, он пошел к беседке. Она
была открыта почти со всех сторон. Летом ее обвивал ди¬
кий виноград — сейчас все было голо.
Повернулся к забору, но было поздно: за спиной он
услышал бешеный лай. От дома по засыпанной листья¬
ми дорожке, оглашая сад грозным рычаньем, на него
мчалась огромная собака.
Павел приготовился к защите.
128

Первое нападение было отбито ударом ноги. Но пес
готовился ко второму. Кто знает, чем окончилась бы эта
схватка, если бы знакомый Павлу звонкий голос не за¬
кричал:
— Трезор, назад!
По дорожке бежала Тоня. Оттащив за ошейник Тре-
зора, она обратилась к стоящему у забора Павлу:
— Как вы сюда попали? Вас же могла искусать со¬
бака. Хорошо, что я...
Она запнулась. Ее глаза широко раскрылись. До че¬
го же похож на Корчагина этот неизвестно как забред¬
ший сюда юноша!
Фигура у забора шевельнулась и тихо проговорила:
— Ты... Вы меня узнаете?
Тоня вскрикнула и порывисто шагнула к Корчагину.
— Павлуша, ты?
Трезор понял крик как сигнал к нападению и силь¬
ным прыжком бросился вперед.
— Пошел вон!
Трезор, получив несколько пинков от Тони, обижен¬
но поджал хвост и поплелся к усадьбе.
Тоня, сжимая руки Корчагина, произнесла:
— Ты свободен?
— А ты разве знаешь?
Тоня, не справляясь с волнением, порывисто ответила:
— Я все знаю. Мне рассказала Лиза. Но каким об¬
разом ты здесь? Тебя освободили?
Корчагин устало ответил:
— Освободили по ошибке. Я убежал. Меня уже, на¬
верное. ищут. Сюда попал нечаянно. Хотел отдохнуть в
беседке. — И, как бы извиняясь, добавил: — Я очень
устал.
Она несколько мгновений смотрела на него и, вся
охваченная приливом жалости, горячей нежности, тре¬
воги и радости, сжимала его руки.
— Павлуша, милый, милый Павка, мой родной, хоро¬
ший... Я люблю тебя... Слышишь?.. Упрямый ты мой
мальчишка, почему ты ушел тогда? Теперь ты пойдешь
к нам, ко мне. Я тебя пи за что не отпущу. У нас спо¬
койно, ты пробудешь сколько нужно.
Корчагин отрицательно покачал головой.
— Если меня найдут у вас, что тогда будет? Не могу
я к вам.
Руки еще сильнее сжали пальцы, ресницы дрогнули,
глаза заблестели.
9 Коммуны будущей творцы
129

— Если ты не пойдешь, ты больше меня никогда не
увидишь. Ведь Артема нет, его забрали под конвоем на
паровоз. Всех железнодорожников мобилизуют. Куда же
ты пойдешь?
Корчагин понимал ее тревогу, но боязнь поставить под
удар дорогую ему девушку останавливала его. Все пе¬
режитое утомило, хотелось отдохнуть, мучил голод.
Он сдался.
Когда он сидел на диване в комнате Тони, в кухне
между дочерью и матерью происходил разговор:
— Послушай, мама. У меня в комнате сейчас сидит
Корчагин, помнишь? Мой ученик. Я от тебя ничего не
буду скрывать. Он был арестован за освобождение
одного матроса-болыпевика. Он сбежал, и у него нет
пристанища. — Голос ее задрожал. — Я прошу тебя,
мама, согласиться на то, чтобы он сейчас остался
у нас.
Глаза дочери умоляюще посмотрели на мать.
Та испытующе смотрела в глаза Тоне.
— Хорошо, я не возражаю. А где же ты устро¬
ишь его?
Тоня зарделась и смущенно, волнуясь, ответила:
— Я устрою его у себя в комнате на диване. Папе
можно будет пока не говорить.
Мать прямо посмотрела в глаза Тоне.
— Это и было причиной твоих слез?
— Да.
— Он совсем еще мальчик.
Тоня нервно теребила рукав блузки.
— Да, но если бы он не ушел, его бы расстреляли,
как взрослого.
Екатерина Михайловна была встревожена присутстви¬
ем в доме Корчагина. Ее беспокоили и его арест, и не¬
сомненная симпатия Топи к этому мальчику, и то, что
она его совершенно не знала.
А Тоню охватил хозяйственный азарт.
— Он должен выкупаться, мама. Я сейчас это устрою.
Он грязен, как настоящий кочегар. Он столько времени
не умывался.
Она бегала, суетилась, растапливала ванну, приготов¬
ляла белье. И с налету, избегая объяснений, схватив Пав¬
ла за руку, потащила купаться.
— Ты должен все с себя снять. Вот тут костюм. Твою
одежду нужно выстирать. Наденешь вот это, — сказала
она, показывая на стул, где были аккуратно сложены си¬
130

няя матросская блуза с полосатым белым воротничком
и брюки клеш.
Павел удивленно оглядывался. Тоня улыбалась.
— Это мой маскарадный костюм. Он тебе будет хо¬
рош. Ну, хозяйничай, я тебя оставлю. Пока ты купаешь¬
ся, я приготовлю кушать.
Она захлопнула дверь. Делать было нечего. Корча¬
гин быстро разделся и забрался в ванну.
Через час все трое — мать, дочь и Корчагин — обе¬
дали на кухне.
Изголодавшись, Павел незаметно для себя опусто¬
шил третью тарелку. Сначала он стеснялся Екатерины
Михайловны, но потом, видя ее дружеское отношение,
освоился.
Когда после обеда они собрались в комнате Тони, Па¬
вел по просьбе Екатерины Михайловны рассказал о сво¬
их мытарствах.
— Что же вы думаете дальше делать? — спросила
Екатерина Михайловна.
Павел задумался.
— Я хочу Артема повидать, а потом удрать отсюда.
— Куда?
— На Умаиь пробраться думаю или в Киев. Я сам
еще не знаю, но отсюда надо убраться обязательно.
Павел не верил, что все так быстро переменилось.
Еще утром каталажка, а сейчас Тоня рядом, чистая
одежда, а главное — свобода.
Вот как иногда поворачивается жизнь: то темь бес¬
просветная, то снова улыбается солнце. Если бы не на¬
висающая угроза нового ареста, он был бы сейчас счаст¬
ливым парнем.
По именно сейчас, пока он здесь, в этом большом и
тихом доме, его могли накрыть.
Надо было уходить куда угодно, но не оставаться
здесь.
Но ведь уходить отсюда совсем не хочется, черт возь¬
ми! Как интересно было читать о герое Гарибальди! Как
он ему завидовал, а ведь жизнь у этого Гарибальди была
тяжелая, его гоняли по всему свету. Вот он, Павел, все¬
го только семь дней прожил в ужасных муках, а кажется,
будто год прошел.
Герой из него, Павки, видно, получается неважный.
— О чем ты думаешь? — спросила, нагнувшись над
ним, Тоня. Ее глаза кажутся ему бездонными в своей
темной синеве.
9*
131

— Тоня, хочешь, я расскажу тебе о Христинке?..
— Рассказывай, — оживленно сказала Тоня.
— ...она больше не пришла. — Последние слова он
договорил с трудом.
В комнате было слышно, как размеренно стучали ча¬
сы. Тоня, склонив голову, готовая разрыдаться, до боли
кусала губы.
Павел посмотрел на нее.
— Я должен уйти отсюда сегодня же, — решительно
сказал Павел.
— Нет, нет, ты сегодня никуда не пойдешь!
Тонкие теплые пальцы ее тихо забрались в его непо¬
корные волосы, ласково теребили их...
— Тоня, ты мне должна помочь. Надо узнать в депо
об Артеме и отнести записку Сережке. В вороньем гнез¬
де у меня лежит револьвер. Мне идти нельзя, а Сережка
должен его достать. Ты можешь это сделать?
Тоня поднялась.
— Я сейчас пойду к Сухарько. С ней в депо. Ты на¬
пиши записку, я отнесу Сереже. Где он живет? А если
он захочет прийти, сказать ему, где ты?
Подумав, Павел ответил:
— Пусть сам принесет в сад вечером.
Тоня вернулась домой поздно. Павел спал крепким
сном. От прикосновения ее руки он проснулся. Она ра¬
достно улыбалась.
— Артем сейчас придет. Он только что приехал. Его
под ручательство отца Лизы отпустят на час. Паровоз
стоит в депо. Я ему не могла сказать, что ты здесь. Ска¬
зала, что передам что-то очень важное. Да вот он.
Тоня побежала к двери. Не веря своим глазам, Артем
как вкопанный остановился в дверях. Тоня закрыла за
ним дверь, чтобы не услыхал в кабинете больной тифом
отец.
Когда руки Артема схватили Павла в свои объятия,
у Павла хрустнули кости.
— Братшнка! Павка!
*
Было решено: Павел едет завтра. Артем устроит его
на паровоз к Брузжаку, который отправляется в Ка-
затин.
Артем, обычно суровый, потерял равновесие, измучив¬
шись за брата, не зная о его участи. Он теперь был бес¬
конечно счастлив.
132

— Значит, утром в пять часов ты приходишь на ма-
териальный склад. Дрова погрузят на паровоз, pi ты ся¬
дешь. Хотелось бы с тобой поговорить, но пора возвра¬
щаться. Завтра провожу. Из нас формируют железнодо¬
рожный батальон. Как при немцах — под охраной ходим.
Артем попрощался и ушел.
Быстро спустились сумерки. Сережа должен был
прийти к ограде сада. В ожидании Корчагрш ходил по
темной комнате из угла в угол. Тоня с матерью были
у Туманова.
С Сережей встретились в темноте и крепко сжали
друг другу руки. С ним пришла Валя. Говорили тихо.
— Я револьвера не принес. У тебя во дворе полно
петлюровцев. Подводы стоят, огонь разложили. На дерево
полезть никак нельзя было. Вот неудача какая, — оправ¬
дывался Сережа.
— Шут с ним, — успокаивал его Павел. — Может,
это и лучше. В дороге могут нащупать — голову ото¬
рвут. Но ты его забери обязательно.
Валя придвинулась к нему.
— Ты когда едешь?
— Завтра, Валя, чуть свет.
— Но как ты выбрался, расскажи?
Павел быстро, шепотом рассказал о своих мытар¬
ствах.
Прощались тепло. Сережа не шутил, волновался.
— Счастливого пути, Павел, не забывай нас, — с
трудом выговорила Валя.
Ушли, сразу растаяв в темноте.
Тишина в доме. Лишь часы шагают, четко чеканя
шаг. Никому из двоих не приходит в голову мысль уснуть,
когда через шесть часов они должны расстаться и, быть
может, больше никогда не увидят друг друга. Разве мож¬
но рассказать за этот коротенький срок те миллионы
мыслей и слов, которые носит в себе каждый из них!
Юность, безгранично прекрасная юность, когда
страсть еще непонятна, лишь смутно чувствуется в ча¬
стом биении сердец; когда рука испуганно вздрагивает
и убегает в сторону, случайно прикоснувшись к груди
подруги, и когда дружба юности бережет от последнего
шага! Что может быть роднее рук любимой, обхвативших
шею, — и поцелуй, жгучий, как удар тока!
За всю дружбу это второй поцелуй. Корчагина, кро¬
ме матери, никто не ласкал, но зато били много. И тем
сильнее чувствовалась ласка.
133

В жизни забитой, жестокой не знал, что есть такая
радость. А эта девушка на пути — большое счастье.
Он чувствует запах ее волос и, кажется, видит ее
глаза.
— Я так люблю тебя, Тоня! Пе могу я тебе этого
рассказать, не умею.
Прерываются его мысли. Как послушно гибкое тело!..
Но дружба юности выше всего.
— Тоня, когда закончится заваруха, я обязательно
буду монтером. Если ты от меня не откажешься, если
ты действительно серьезно, а не для игрушки, тогда я
буду для тебя хорошим мужем. Никогда бить пе буду,
душа с меня вон, если я тебя чем обижу.
И, боясь заснуть обнявшись, чтобы не увидела мать
и не подумала нехорошее, разошлись.
Уже просыпалось утро, когда они уснули, заключив
крепкий договор не забывать друг друга.
Ранним утром Екатерина Михайловна разбудила Кор¬
чагина.
Он быстро вскочил на ноги.
Когда переодевался в ванной в свое платье, натягивал
сапоги, пиджак Долинин ка, мать разбудила Тошо.
Быстро шли в сыром утреннем тумане к станции. По¬
дошли обходом к дровяным складам. Их нетерпеливо
ожидал Артем у нагруженного дровами паровоза.
Медленно подходил мощный паровоз «щука», оку¬
танный клубами шипящего пара.
В окно паровозной кабинки смотрел Брузжак.
Быстро попрощались. Павел цепко схватился за же¬
лезные поручни паровозных ступенек. Полез наверх.
Обернулся. На переезде стояли две знакомые фигуры: вы¬
сокая — Артема и рядом с ним стройная, маленькая —
Тони.
Ветер сердито теребил воротник ее блузки, трепал ло¬
коны каштановых волос. Она махала рукой.
Артем, кинув вкось взгляд на сдерживающую рыда¬
ния Тоню, вздохнул:
«Или я совсем дурак, или у этих гайка не на месте.
Ну и Павка! Вот тебе и шкет!»
Когда поезд ушел за поворот, Артем повернулся к
Тоне:
— Иу что ж, будем друзьями? — Ив его громадной
руке спряталась крошечная рука Тони.
Издалека донесся грохот набиравшего ход поезда.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Целую неделю городок, опоясанный окопами и опу¬
танный паутиной колючих заграждений, просыпался и
засыпал под оханье орудий и клекот ружейной перестрел¬
ки. Лишь глубокой ночыо становилось тихо. Изредка
срывали тишину испуганные залпы: щупали друг друга
секреты. А на заре на вокзале у батарей начинали копо¬
шиться люди. Черная пасть орудия злобно и страшно
кашляла. Люди спешили накормить его новой порцией
свинца. Бомбардир дергал за шнур, земля вздрагивала.
В трех верстах от города, над деревней, занятой красны¬
ми, снаряды неслись с воем и свистом, заглушая все, и,
падая, взметали вверх разорванные глыбы земли.
На дворе старинного польского монастыря была рас¬
положена батарея красных. Монастырь стоял на высо¬
ком холме посреди деревни.
Вскочил военком батареи товарищ Замостин. Он спал,
положив голову на хобот орудия. Подтягивая потуже ре¬
мень с тяжелым маузером, прислушивался к полету сна¬
135

ряда, ожидая разрыва. Двор огласился его звонким го¬
лосом:
— Досыпать завтра будем, товарищи. По-ды-ма-а-
ай-сь!
Батарейцы спали тут же, у орудий. Они вскочили так
же быстро, как и военком. Один только Сидорчук мед¬
лил, он нехотя подымал заспанную голову.
— Ну и гады, чуть свет — уже гавкают. Что за под¬
лый народ!
Замостин расхохотался:
— Несознательные элементы, Сидорчук. Не считают¬
ся с тем, что тебе поспать хочется.
Батареец подымался, недовольно ворча.
Через несколько минут на монастырском дворе гро¬
мыхали орудия, а в городе рвались снаряды. На высо¬
ченной трубе сахарного завода примостились на настлан
ных досках петлюровский офицер и телефонист.
Они взбирались по железным ступенькам, идущим
внутри трубы.
Весь городок был как на ладони. Отсюда они управ¬
ляли артиллерийской стрельбой. Им было видно каждое
движение осадивших город красных. Сегодня у больше¬
виков большое оживление. В «цейсе» видно движение их
частей. Вдоль железнодорожного пути к Подольскому
вокзалу медленно катился бронепоезд, не прекращая ар¬
тиллерийского обстрела. За ним виднелись цепи пехоты.
Несколько раз красные бросались в атаку, пытаясь захва¬
тить городок, но сичевики укрепились на подступах, око
пались. И вскипали ураганным огнем окопы. Все кругом
наполнялось сумасшедшим стрекотом выстрелов. Он вы¬
растал в сплошной рев, поднимаясь до наивысшего на¬
пряжения в момент атак. И, залитые свинцовым ливнем,
не выдерживая нечеловеческого напряжения, цепи боль¬
шевиков отходили назад, оставляя на поле неподвижные
тела.
Сегодня удары по городку все настойчивее, все чаще.
Воздух беспокойно мечется от орудийной пальбы. С вы¬
соты заводской трубы видно, как, припадая к земле, спо¬
тыкаясь, неудержимо идут вперед цепи большевиков.
Они почти заняли вокзал. Сичевики втянули в бой все
свои наличные резервы, но не могли заполнить образо¬
вавшийся на вокзале прорыв. Полные отчаянной реши¬
мости, большевистские цепи врывались в привокзальные
улицы. Выбитые коротким страшным ударом с последней
своей позиции — пригородных садов и огородов, петлю¬
136

ровцы третьего полка сичевых стрельцов, оборонявших
вокзал, беспорядочно, разрозненными кучками бросились
в город. Не давая опомниться и остановиться, сметая
штыковым ударом заградительные посты, красноармей¬
ские цепи заполняли улицы.
Никакая сила не могла удержать Сережу Брузжака
в подвале, где собрались его семья и ближайшие сосе¬
ди. Его тянуло наверх. Несмотря на протесты матери,
он выбрался из прохладного погреба. Мимо дома с ляз¬
гом, стреляя во все стороны, пронесся бронеавтомобиль
«Сагайдачный». Вслед за ним бежали врассыпную охва¬
ченные паникой цепи петлюровцев. Во двор Сережи за¬
бежал один из сичевиков. Он с лихорадочной поспешно¬
стью сбросил с себя патронташ, шлем и винтовку и, пе¬
ремахнув через забор, скрылся в огородах. Сережа решил
выглянуть на улицу. По дороге к Юго-западному вокзалу
бежали петлюровцы. Их отступление прикрывал броне¬
вик. Шоссе, ведущее в город, было пустынно. Но вот на
дорогу выскочил красноармеец. Он припал к земле и вы¬
стрелил вдоль шоссе. За ним другой, третий... Сережа ви¬
дит их: они пригибаются и стреляют на ходу. Не скры¬
ваясь, бежит загорелый, с воспаленными глазами китаец,
в нижней рубашке, перепоясанный пулеметными лента¬
ми, с гранатами в обеих руках. Впереди всех, выставив
ручной пулемет, мчится совсем еще молодой красноар¬
меец. Это первая цепь красных, ворвавшихся в город.
Чувство радости охватило Сережу. Он бросился на шоссе
и закричал что было сил:
— Да здравствуют товарищи!
От неожиданности китаец чуть не сбил его с ног.
Он хотел было свирепо накинуться на Сережу, но вос¬
торженный вид юноши остановил его.
— Куда Петлюра бежала? — задыхаясь, кричал ему
китаец.
Но Сережа его не слушал. Он быстро вбежал во двор,
схватил брошенные сичевиком патронташ и винтовку и
бросился догонять цепь. Его заметили только тогда, ко¬
гда ворвались на Юго-западный вокзал. Отрезав несколь¬
ко эшелонов, нагруженных снарядами, амуницией, отбро¬
сив противника в лес, остановились, чтобы отдохнуть п
переформироваться. Юный пулеметчик подошел к Сере¬
же и удивленно спросил:
— Ты откуда, товарищ?
— Я здешний, из городка, я только и ждал, чтобы
вы пришли.
137

Сережу обступили красноармейцы.
— Моя его знает, — радостно улыбался китаец. —
Его клицала: «Длавствуй, товалиса!» Его больсевика —
наса, молодой, халосая, — добавил он восхищенно, хло¬
пая Сережу по плечу.
А сердце Сережи радостно билось. Его сразу приняли,
как своего. Он вместе с ними брал в штыковой атаке вок¬
зал.
Городок ожил. Измученные жители выбирались из
подвалов и погребов и стремились к воротам, посмотреть
на входившие в город красные части. Антонина Василь¬
евна и Валя в рядах красноармейцев заметили шагавше¬
го со всеми Сережу. Он шел без фуражки, опоясанный
патронташем, с винтовкой за плечом.
Антонина Васильевпа, возмущенная, всплеснула ру¬
ками.
Сережа, ее сын, вмешался в драку. О, это ему даром
не пройдет! Подумать только: перед всем городом с вин¬
товкой ходит! А потом что будет?
И, охваченная этими мыслями, Антонина Васильевна,
уже не сдерживая себя, закричала:
— Сережка, марш домой сейчас же! Я тебе покажу,
мерзавцу. Ты у меня повоюешь! — И она направилась
к сыну с намерением остановить его.
Но Сережа, ее Сережа, которому она не раз драла
уши, сурово взглянул на мать и, заливаясь краской сты¬
да и обиды, отрезал:
— Не кричи! Никуда отсюда я не пойду. — И, не
останавливаясь, прошел мимо.
Антонина Васильевна вспыхнула:
— Ах, вот как ты с матерью разговариваешь! Ну, так
не смей после этого домой возвращаться.
— И не вернусь! — не оборачиваясь, крикнул в от¬
вет Сережа.
Антонина Васильевна, растерянная, осталась стоять
па дороге. А мимо двигались ряды загорелых, запылен¬
ных бойцов.
— Не плачь, мамаша! Сынка комиссаром выберем, —
раздался чей-то крепкий насмешливый голос.
Веселый смех посыпался по взводу. Впереди роты
сильные голоса дружно взмахнули песню:
Смело, товарищи, в ногу,
Духом окрепнем в борьбе,
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе.
138

Мощно подхватили ряды песню, и в общем хоре —
звонкий голос Сережи. Он нашел новую семью. И в ней
один штык его, Сережи.
*
На воротах усадьбы Лещииских — белый картон.
На нем коротко: «Ревком».
Рядом огневой плакат. Прямо в грудь читающему на¬
правлен палец и глаза красноармейца. И подпись: «Ты
вступил в Красную Армию?»
Ночыо расклеили работники подива 1 этих немых
агитаторов. Тут же первое воззвание ревкома ко всем
трудящимся города Шепетовки:
Товарищи! Пролетарскими войсками взят город. Восстановлена
Советская власть. Призываем население к спокойствию. Крова¬
вые погромщики отброшены, но чтоб они больше никогда не вер¬
нулись обратно, чтобы их уничтожить окончательно, вступайте
в ряды Красной Армии. Всеми силами поддерживайте власть
трудящихся. Военная власть в городе принадлежит начальнику
гарнизона. Гражданская власть — революционному комитету.
Пред ревкома Долинник.
*
В усадьбе Лещииских появились новые люди. Слово
«товарищ», за которое еще вчера платились жизныо, зву¬
чало сейчас на каждом шагу. Непередаваемо волнующее
слово «товарищ»!
Долинник забыл и сон и отдых.
На двери маленькой комнаты дачи — лоскуток бу¬
маги. На нем карандашом: «Партийный комитет». Здесь
товарищ Игнатьева, спокойная, выдержанная. Ей и До-
лшшику поручил подив организацию органов Советской
власти.
Прошел день, и уже сидят за столами сотрудники,
стучит пишущая машинка, организован продкомисса-
риат. Комиссар Тыжицкий — подвижный, нервный. Ты-
жицкий работал на сахарном заводе помощником меха¬
ника. С настойчивостью поляка начал он в первые же
дни укрепления Советской власти громить аристократи¬
ческие верхушки фабричной администрации, которая при¬
таилась со скрытой ненавистью к большевикам.
1 Подив — политический отдел дивизии (ред.).
139

На фабричном собрании, запальчиво стуча кулаком
о барьер трибуны, бросал он окружающим его рабочим
жесткие, непримиримые слова по-польски.
— Конечно, — говорил он, — что было, того уже не
будет. Достаточно наши отцы и мы сами целую жизнь
побатрачили на Потоцкого. Мы им дворцы строили, а за
это ясновельможный граф давал нам ровно столько, что¬
бы мы с голоду на работе не подохли.
Сколько лет графы Потоцкие да князья Сангушки на
наших горбах катаются? Разве мало среди нас, поляков,
рабочих, которых Потоцкий держал в ярме, как и рус¬
ских и украинцев? Так вот, среди этих рабочих ходят
слухи, пущенные прислужниками графскими, что власть
Советская всех их в железный кулак сожмет.
Это подлая клевета, товарищи. Никогда еще рабочие
разных народностей не имели таких свобод, как теперь.
Все пролетарии есть братья, но панов-то мы уж при¬
жмем, будьте уверены. — Его рука описывает дугу и
вновь обрушивается на барьер трибуны. — А кто нас по¬
делил на народы, кто заставляет проливать кровь брать¬
ев? Короли и дворяне с давних веков посылали крестьян
польских на турок, и всегда один народ нападал и громил
другой — сколько народу уничтожено, каких только не¬
счастий не произошло! И кому это было нужно, нам, что
ли? Но вскоре все это закончится. Пришел конец этим
гадам. Большевики кинули всему миру страшные для
буржуев слова: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Вот в чем наше спасение, наша надежда на счастливую
жизнь, чтобы рабочий рабочему был брат. Вступайте, то¬
варищи, в Коммунистическую партию!
Будет и польская республика, только советская, без
Потоцких, которых мы изничтожим под корень, а в Поль¬
ше советской сами хозяевами станем. Кто из вас не знает
Броника Пташинского? Он назначен ревкомом комисса¬
ром нашего завода. «Кто был ничем, тот станет всем».
Будет и у нас праздник, товарищи, не слушайте только
этих скрытых змей! И если наше рабочее доверие по¬
может, то организуем братство всех народов во всем
мире!
Вацлав высказал эти новые слова из глубины своего
простого, рабочего сердца.
Когда он сошел с трибуны, молодежь проводила его
сочувственными возгласами. Только старшие боялись вы¬
сказаться. Кто знает? Может быть, завтра большевики
отступят, и тогда придется расплатиться за каждое свое
140

слово. Если не попадешь на виселицу, то уж с завода
прогонят наверняка.
Комиссар просвещения — худенький, стройный учи¬
тель Чернопысский. Это пока единственный человек сре¬
ди местного учительства, преданный большевикам. На¬
против ревкома разместилась рота особого назначения.
Ее красноармейцы дежурят в ревкоме. Вечером в саду,
перед входом, стоит настороженный «максим» со змеей-
лентой, уползающей в приемник. Рядом двое с винтов¬
ками.
В ревком направляется товарищ Игнатьева. Она обра¬
щает внимание на молоденького красноармейца и спра¬
шивает:
— Сколько вам лет, товарищ?
— Пошел семнадцатый.
— Вы здешний?
Красноармеец улыбается.
— Да, я только позавчера во время боя в армию
вступил.
Игнатьева всматривается в него.
— Кто ваш отец?
— Помощник машиниста.
В калитку входит Долинник с каким-то военным. Иг¬
натьева, обращаясь к нему, говорит:
— Вот я и заправилу в райком комсомола подыскала,
он местный.
Долинник окинул быстрым взглядом Сергея.
— Чей? А, Захара сын! Что ж, валяй, накручивай
ребят.
Сережа удивленно взглянул на них:
— А как же с ротой?
Уже взбегая на ступеньки, Долинник бросил:
— Это мы уладим.
К вечеру второго дня был создан комитет Коммуни¬
стического союза молодежи Украины *.
Новая жизнь ворвалась неожиданно и быстро. Она
заполнила его всего. Закрутила в своем водовороте.
Сережа забыл семью, хоть она и была где-то совсем
близко.
Он, Сережа Брузжак, — большевик. И в десятый раз
вытаскивал из кармана полосочку белой бумаги, где на
бланке комитета КП(б)У было написано, что он, Сережа,
комсомолец и секретарь комитета. А если бы кто и поду¬
мал сомневаться, то поверх гимнастерки, на ремне, в бре¬
зентовой кустарной кобуре, висел внушительный «ман-
141

лихер», подарок дорогого Павки. Это убедительнейший
мандат. Эх, жаль, нет Павлушки!
Сережа целыми днями бегал по поручениям ревкома.
Вот и сейчас Игнатьева ожидает его. Они едут на стан¬
цию, в подив, где для ревкома дадут литературу и газе¬
ты. Он быстро выбегает на улицу. Работник политотдела
ждет их у ворот ревкома с автомашиной.
До вокзала далеко. На вокзале в вагонах стоял штаб
к политотдел первой советской украинской дивизии. Иг¬
натьева использует поездку для расспросов Сережи:
— Что ты сделал по своей отрасли? Создал органи¬
зацию? Ты должен агитировать своих друзей, детей рабо¬
чих. В ближайшее время нужно сколотить группу комму¬
нистической молодежи. Завтра мы составим и отпеча¬
таем воззвание комсомола. Потом соберем в театре моло¬
дежь, устроим митинг: в общем, я тебя познакомлю в по-
диве с Устинович. Она, кажется, ведет работу среди ва¬
шего брата.
Устинович оказалась восемнадцатилетней дивчиной с
темными стрижеными волосами, в новенькой гимнастер¬
ке цвета хаки, перехваченной в талии узеньким ремеш¬
ком. Сережа узнал от нее очень много нового и получил
обещание помогать в работе. На прощанье она нагрузила
его тюком литературы и, особо, маленькой книжечкой —
программой и уставом комсомола.
Поздно вечером возвратились в ревком. В саду ожида¬
ла Валя. С упреками она набросилась на Сергея:
— Как тебе не стыдно! Ты что, совсем от дома от¬
рекся? Мать из-за тебя каждый день плачет, отец сер¬
дится. Скандал будет.
— Ничего, Валя, не будет. Домой мне идти некогда.
Честное слово, некогда. И сегодня пе приду. А вот с то¬
бой поговорить нужно. Идем ко мне.
Валя не узнавала брата. Он совсем изменился. Его
словно кто зарядил электричеством. Усадив сестру на
стул, Сережа начал сразу, без обиняков:
— Дело такое. Вступай в комсомол. Не понятно? Ком¬
мунистический союз молодежи. Я в этом деле за пред¬
седателя. Не веришь? На вот, почитай!
Валя прочла и смущенно смотрела на брата.
— Что я буду делать в комсомоле?
Сережа развел руками.
— Что? Делать нечего? Милая! Так я же ночами не
сплю. Агитацию раздуть надо. Игнатьева говорит: собе¬
рем всех в театре и про Советскую власть рассказывать
142

будем, а мне, говорит, речь надо произнести. Я думаю,
зря, потому что я, понятно, не знаю, как ее говорить.
И завалюсь я, что называется. Ну вот, так и говори: как
насчет комсомола?
— Я не знаю. Мать тогда совсем рассердится.
— Ты на мать не смотри, Валя, — возразил Сере¬
жа. — Она не разбирается в этом. Она только смотрит,
чтобы ее дети при ней были. Она против Советской вла¬
сти ничего не имеет. Наоборот, сочувствует. Но чтоб вое¬
вали на фронте другие, не ее сыновья. А это разве спра¬
ведливо? Помнишь, как нам Жухрай рассказывал? Вот
Павка, тот на мать не оглядывался. А теперь нам право
вышло жить на свете, как полагается. Что ж, Валюта,
неужели ты откажешься? А как хорошо было бы! Ты сре¬
ди дивчат, а я среди ребят взялся бы. Рыжего чертяку
Климку сегодня же в оборот возьму. Ну так как же, Ва¬
ля, пристаешь к нам или нет? Вот тут книжечка у меня
есть по этому делу.
Он достал из кармана и подал ей. Валя, не отрывая
глаз от брата, тихо спросила:
— А что будет, если опять придут петлюровцы?
Сережа впервые задумался над этим вопросом.
— Я-то, конечно, уйду со всеми. Но вот с тобой как
быть? Мать действительно несчастная будет. — Он за¬
молчал.
— Ты меня запишешь, Сережа, так, чтобы мать не
знала и никто не знал, только я да ты. Я помогать буду
во всем, так лучше будет.
— Верно, Валя.
В комнату вошла Игнатьева.
— Это моя сестренка, товарищ Игнатьева, Валя. Я с
ней разговор имел насчет идеи. Она вполне подходящая,
но вот, понимаете, мать у пас серьезная. Можно так ее
принять, чтобы об этом никто не знал? Ежели нам, ска¬
жем, отступать придется, так я, конечно, за винтовку —
и пошел, а ей вот мать жалко.
Игнатьева сидела на краю стола и внимательно слу¬
шала его.
— Хорошо. Так будет лучше.
*
Театр битком набит говорливой молодежью, созванной
сюда развешанными по городу объявлениями о предстоя¬
щем митинге. Играет духовой оркестр рабочих сахарного
443

завода. Больше всего в зале учащихся гимназисток, гим¬
назистов, учеников высшего начального училища.
Все они привлечены сюда не столько митингом, сколь¬
ко спектаклем.
Наконец поднялся занавес, и на возвышении появился
только что приехавший из уезда секретарь укома това¬
рищ Разин.
Маленький, худенький, с острым носиком, он привлек
к себе всеобщее внимание. Его речь слушали с большим
интересом. Он говорил о борьбе, которой охвачена вся
страна, и призывал молодежь объединиться вокруг Ком¬
мунистической партни. Он говорил, как настоящий ора¬
тор, в его речи было слишком много таких слов, как «ор¬
тодоксальные марксисты», «социал-шовинизм» и так да¬
лее, которых слушатели, конечно, не поняли. Когда он
кончил, его наградили громкими аплодисментами. Он пе¬
редал слово Сереже и уехал.
Случилось то, чего Сережа боялся. Речи не выходило.
«Что говорить, о чем?» — мучился он, подыскивая сло¬
ва и не находя их.
Игнатьева выручила его, шепнув из-за стола:
— Говори об организации ячейки.
Сережа сразу перешел к практическим мероприятиям:
— Вы уже все слышали, товарищи, теперь нам надо
создать ячейку. Кто из вас поддерживает это?
В зале настала тишина.
Устинович пришла на помощь. Она начала рассказы¬
вать слушателям об организации молодежи в Москве.
Сережа, смущенный, стоял в стороне.
Его волновало такое отношение к организации ячей¬
ки, и он недружелюбно посматривал на зал. Устинович
слушали невнимательно. Заливанов что-то шептал Лизе
Сухарько, презрительно посматривая на Устинович. В пе¬
реднем ряду гимназистки старших классов, с напудрен¬
ными носиками и лукаво стреляющими по сторонам
глазками, переговаривались между собой. В углу, у вхо¬
да нз сцену, находилась группа молодых красноармей¬
цев. Среди них Сережа увидел знакомого юного пуле¬
метчика. Он сидел на краю рампы, нервно ерзал, с нена¬
вистью смотрел па щегольски одетых Лизу Сухарько и
Анну Адмовскую. Они без всякого стеснения разговари¬
вали со своими кавалерами.
Чувствуя, что ее не слушают, Устинович быстро за¬
кончила свою речь и уступила место Игнатьевой. Спо¬
койная речь Игнатьевой утихомирила слушателей.
144

— Товарищи молодежь, — говорила она, — каждый
из вас может продумать все то, что он слышал здесь, и
я уверена, что среди вас найдутся товарищи, которые пой¬
дут в революцию активными участниками, а не зрителя¬
ми. Двери для вас открыты, остановка только за вами.
Мы хотим, чтобы вы высказались сами. Приглашаем
желающих это сделать.
В зале снова водворилась тишина. Но вот с задних
рядов раздался голос:
— Я хочу сказать!
И к сцене пробрался похожий на медвежонка, с чуть
косыми глазами Миша Левчуков.
— Ежели такое дело, надо большевикам подсоблять,
я не отказываюсь. Сережка меня знает. Я записываюсь
в комсомол.
Сережа радостно улыбнулся.
— Вот видите, товарищи! — рванулся он сразу на
середину сцены. — Я же говорил, что Мишка — свой па¬
рень, потому что у него отец — стрелочник, задавило его
вагоном, от этого Мишка образования не получил. Ио в
нашем деле разобрался сразу, хотя гимназию не кончал.
В зале послышался шум и выкрики. Слова попросил
гимназист Окушев, сын аптекаря, парень со стара¬
тельно накрученным хохлом. Одернув гимнастерку, он
начал:
— Я извиняюсь, товарищи. Я не понимаю, чего от нас
хотят. Чтобы мы занимались политикой? А учиться ко¬
гда мы будем? Нам гимназию кончать надо. Другое дело,
если бы создали какое-нибудь спортивное общество, клуб,
где можно было бы собраться, почитать. А то политикой
заниматься, а потом тебя повесят за это. Извините. Я ду¬
маю, на это никто не согласится.
В зале раздался смех. Окушев соскочил со сцены и
сел. Его место занял молодой пулеметчик. Бешено на¬
двинув фуражку на лоб, метнув озлобленным взглядоа!
но рядам, он с силой выкрикнул:
— Смеетесь, гады?
Глаза его — как два горящих угля. Глубоко вдохнув
в себя воздух, весь дрожа от ярости, он заговорил:
— Моя фамилия — Жаркий Иван. Я не знаю ни от¬
ца, ни матери, беспризорный я был: нищим валялся под
заборами. Голодал и нигде не имел приюта. Жизнь со¬
бачья была, не так, как у вас, сыночков маменькиных.
А вот пришла власть Советская, меня красноармейцы по¬
добрали. Усыновили целым взводом, одели, обули, научи¬
Ю Коммуны будущей творцы
145

ли грамоте, а самое главное — ионятие человеческое да¬
ли. Большевиком через них сделался и до смерти им бу¬
ду. Я хорошо знаю, за что борьба идет: за нас, за бедня¬
ков, за рабочую власть. Вы вот ржете, как жеребцы,, а
того не знаете, что под городом двести товарищей легло,
навсегда погибло... — Голос Жаркого зазвенел, как натя¬
нутая струна. — Жизнь, не задумываясь, отдали за наше
счастье, за наше дело... По всей стране гибнут, по всем
фронтам, а вы в это время здесь карусели крутили. Вы
вот к ним обращаетесь, товарищи, — обернулся он вдруг
к столу президиума, — вот к этим, — показал он паль¬
цем на зал, — а разве они поймут? Нет! Сытый голод¬
ному не товарищ. Здесь один только нашелся, потому что
он бедняк, сирота. Обойдемся и без вас, — яростно на¬
кинулся он на собрание, — просить не будем, на черта
сдались нам такие! Таких только пулеметом прошить! —
задыхаясь, крикнул он напоследок и, сбежав со сцены, ни
на кого не глядя, направился к выходу.
Из президиума на вечере никто пе остался. Когда шли
к ревкому, Сережа огорченно сказал:
— Вот какая буза получилась! Жаркий-то прав. Ни¬
чего у нас не вышло с этими гимназистами. Только зло
берет.
— Нечего удивляться, — прервала его Игнатьева, —
пролетарской молодежи здесь почти нет. Ведь большин¬
ство или мелкая буржуазия, или городская интеллиген¬
ция, обыватели. Работать надо среди рабочих. Опирайся
иа лесопилку и сахарный завод. Но от митинга польза
все-таки будет. Среди учащихся есть хорошие товарищи.
Устинович поддержала Игнатьеву:
— Наша задача, Сережа, неустанно проталкивать в
сознание каждого наши идеи, наши лозунги. На каждое
новое событие партия будет обращать внимание всех тру¬
дящихся. Мы проведем целый ряд митингов, совещаний,
съездов. Подив на станции открывает летний театр.
На днях прибудет агитпоезд, и работу развернем вовсю.
Помните, Ленин говорил: мы не победим, если не втя¬
нем в борьбу многомиллионные массы трудящихся.
Поздно вечером Сергей проводил Устинович на стан¬
цию. На прощанье крепко сжал руку, на секунду за¬
держал ее в своей. Устинович чуть заметно улыб¬
нулась.
Возвращаясь в город, Сергей завернул к своим.
Молча, не возражая, выдерживал Сережа нападки ма¬
тери. Но когда выступил отец, Сережа сам перешел к ак¬
146

тивным действиям и сразу загнал Захара Васильевича в
тупик:
— Послушай, батька, когда вы при немцах бастовали
и на паровозе часового убили, ты о семье думал? Ду¬
мал. А все-такп пошел, потому что тебя твоя совесть ра¬
бочая заставила. А я тоже о семье думал. Понимаю я,
что если отступим, то вас за меня преследовать будут.
Да зато, если мы победим, то наш верх будет. А дома я
сидеть не могу. Ты, батька, сам это хорошо понимаешь.
Зачем же бузу заваривать? Я за хорошее дело взялся, ты
меня поддержать должен, помочь, а ты скандалишь. Да¬
вай, батька, помиримся, тогда и мама перестанет на ме¬
ня кричать. — Он смотрел на отца своими чистыми го¬
лубыми глазами, ласково улыбаясь, уверенный в своей
правоте.
Захар Васильевич беспокойно завозился на лавке и
сквозь щетину густых усов и небритой бороденки пока¬
зал в улыбке желтоватые зубы.
— На сознание нажимаешь, шельмец? Ты думаешь,
если револьвер прицепил, то я тебя ремнем не огрею?
И о в его голосе не было угрозы. Смущенно помяв¬
шись, он добавил, решительно протягивая сыну свою ко¬
рявую руку:
— Двигай, Сережка, раз уже па подъеме, тормозить
не стану, только ты от нас не отсовывайся, приходи.
*
Ночь. Полоска света от приоткрытой двери лежит на
ступеньках. В большой комнате, обставленной мягкими,
обитыми плюшем диванами, за широким адвокатским
столом — пятеро. Заседание ревкома. Долинник, Игнать¬
ева, предчека Тимошенко, похожий на киргиза, в кубан¬
ке, и двое из ревкома — верзила-железнодорожник Шу-
дик и Остапчук, с приплюснутым носом, деповский.
Долинник, перегнувшись через стол и уставившись на
Игнатьеву упрямым взглядом, охрипшим голосом выдалб¬
ливал слово за словом:
— Фронту нужно снабжение. Рабочим нужно есть.
Как только мы пришли, торгаши и базарные спекулян¬
ты вздули цены. Совзнаки не принимаются. Торгуют или
на старые, николаевские, или на керенки. Сегодня же вы¬
работаем твердые цены. Мы прекрасно понимаем, что ни¬
кто из спекулянтов по твердой цене продавать не станет.
Попрячут. Тогда мы произведем обыски и реквизируем у
147

шкуродеров все товары. Тут разводить кисель нельзя. До¬
пустить, чтобы рабочие дальше голодали, мы не можем.
Товарищ Игнатьева предупреждает, чтобы мы не пере¬
гнули палку. Это, я скажу, у нее интеллигентская мягко¬
телость. Ты не обижайся, Зоя: я говорю то, что есть. При¬
том дело не в мелких торгашах. Вот я получил сегодня
сведения, что в доме трактирщика Бориса Зона есть по¬
тайной подвал. В этот подвал еще до петлюровцев круп¬
ные магазинщики сложили громадные запасы товара. —
Он выразительно, с ядовитой насмешкой посмотрел на
Тимошенко.
— Откуда ты узнал? — спросил тот растерянно. Ему
было досадно, что Долинник все сведения получил рань¬
ше его, в то время как об этом прежде всего должен был
знать он, Тимошенко.
— Ге-ге! — смеялся Долинник. — Я, браток, все ви¬
жу. Я не только про подвал знаю, — продолжал он, —
я и про то знаю, что ты вчера полбутылки самогона с шо¬
фером начдива выдул.
Тимошенко заерзал на стуле. На его желтоватом лице
появился румянец.
— Ну и хвороба! — выдавил он восхищенно. Но, бро¬
сив взгляд на нахмурившуюся Игнатьеву, замолчал. «Вот
чертов столяр! У него своя Чека», — думал Тимошенко,
смотря на предревкома.
— Узнал я от Сергея Брузжака, — продолжал До¬
линник. — У него приятель есть, что ли, в буфете рабо¬
тал. Так он от поваров узнал, что их Зон раньше снаб¬
жал всем необходимым в неограниченном количестве.
А вчера Сережа добыл точные сведения: погреб есть,
только надо его найти. Вот ты, Тимошенко, бери ребят,
Сережу. Сегодня же чтоб все было найдено! В случае
удачи мы снабдим рабочих и опродкомдив 1.
Через полчаса восемь вооруженных вошли в дом трак¬
тирщика, двое остались на улице, у входа.
Хозяин, приземистый, толстый, как десятиведерная
бочка, заросший рыжей щетиной, стуча деревянной но¬
гой, залебезил перед вошедшими и хриплым гортанным
басом спросил:
— В чем дело, товарищи? Почему в такой позд¬
ний час?
За спиной Зона, накинув халаты, щурясь от света
1 Опродкомдив — Особая продовольственная комиссия
дивизиона (ред.).
148

электрического фонарика Тимошенко, стояли дочери.
А в соседней комнате, охая, одевалась дородная суп¬
руга.
Тимошенко объяснил в двух словах:
— Произведем обыск.
Каждый квадрат пола был обследован. Обширный са¬
рай, заваленный пилеными дровами, кладовые, кухни и
вместительный погреб — все подверглось тщательному
обследованию. Однако никаких следов потайного погреба
не обнаружили.
В маленькой комнатушке, у кухни, крепким сном спа¬
ла прислуга трактирщика. Спала так крепко, что не слы¬
хала, как вошли. Сережа осторожно разбудил ее.
— Ты что, здесь служишь? — спросил он заспанную
девушку.
Натягивая на плечи одеяло, закрываясь рукой от све¬
та, ничего не понимая, она удивленно ответила:
— Служу. А вы кто такие?
Сережа объяснил и ушел, предложив ей одеться.
В просторной столовой Тимошенко расспрашивал хо¬
зяина. Трактирщик пыхтел, говорил возбужденно, брыз¬
гаясь слюной:
— Что вы хотите? У меня другого погреба нет. Вы на¬
прасно время тратите. Уверяю вас, напрасно. У меня был
трактир, но теперь я бедняк. Петлюровцы меня ограби¬
ли, чуть не убили. Я очень рад Советской власти, но что
у меня есть, то вы видите, — и он растопыривал свои
короткие толстые руки. А глаза с кровяными прожил¬
ками перебегали с лица предчека на Сережу, с Сережи
куда-то в угол и на потолок.
Тимошенко нервно кусал губы.
— Значит, вы продолжаете скрывать? Последний раз
предлагаю указать, где находится погреб.
— Ах что вы, товарищ военный, — вмешалась супру¬
га трактирщика, — мы сами прямо голодаем! У нас все
забрали. — Она хотела было заплакать, но у нее ничего
не получилось.
— Голодаете, а прислугу держите, — вставил Сережа.
— Ах, какая там прислуга! Просто бедная девушка у
нас живет. Ей некуда деваться. Да пусть вам сама Хри-
стинка скажет.
— Ладно, — крикнул, теряя терпение, Тимошенко, —
приступаем к делу!
На дворе уже был день, а в доме трактирщика все еще
упорный обыск. Озлобленный неудачей тридцатичасовых
149

поисков, Тимошенко решил было прекратить обыск, но в
маленькой комнатке прислуги уже собиравшийся уходить
Сережа вдруг услышал тихий шепот девушки:
— Наверное, в кухне, в печи.
Через десять минут развороченная русская печь от¬
крыла железную крышку люка. А час спустя двухтонный
грузовик, нагруженный бочками и мешками, отъезжал от
дома трактирщика, окруженного толпой зевак.
*
Жаркам днем с маленьким узелочком пришла с вок¬
зала Мария Яковлевна. Горько плакала она, слушая рас¬
сказ Артема о Павке. Потянулись для нее сумрачные
дни. Жить было нечем, и приладилась Мария Яковлев¬
на стирать красноармейцам белье, за что те выхлопотали
для нее военный паек.
Однажды под вечер быстрее обычного протопал под
окном Артем. И, толкая дверь, с порога бросил:
— От Павки известия.
«Дорогой браток Артем, — писал Павка. — Извещаю
тебя, любимый брат, что я жив, хотя не совсем здо¬
ров. Стрельнуло меня пулей в бедро, но я поправлюсь.
Доктор говорит, в кости повреждений нету. Не беспо¬
койся за мепя, все пройдет. Может, получу отпуск, при¬
еду после лазарета. К матери я не попал, а получилось
так, что теперь я есть красноармеец кавалерийской
бригады имени товарища Котовского, известного вам, па-
верное, за свое геройство. Таких людей я еще не видал
и большое уважение к комбригу имею. Приехала ли
паша матушка? Если дома, то горячий ей привет от сы¬
на младшего. И прощения прошу за беспокойство. Твой
брат.
Артем, сходи к лесничему и расскажи про письмо».
Много слез было пролито Марией Яковлевной. А сын
непутевый даже адреса не написал, где лежит.
*
Частенько Сережа наведывался на вокзале в зеле¬
ный пассазкирский вагон с надписью «Агитпроп поди-
ва». Здесь в маленьком купе работают Устинович и Мед¬
ведева. Последняя, с неизменной папироской в зубах,
лукаво посмеивается уголками губ.
Незаметно сблизился с Устинович секретарь комео-
150

польского райкома и, кроме тюков литературы и газет,
увозил с собою с вокзала неясное чувство радости от
короткой встречи.
Открытый театр подива каждый день наполнялся
рабочими и красноармейцами. На путях стоял запелена¬
тый в яркие плакаты агитпоезд 12-й армии. Агитпоезд
круглые сутки жил кипучей жизнью: работала типогра¬
фия, выпускались газеты, листовки, прокламации. Фронт
близок. Случайно попал вечером в театр Сережа. Среди
красноармейцев нашел Устинович.
Поздно ночыо, провожая ее на станцию, где жили ра¬
ботники подива, Сережа неожиданно для себя спросил:
— Почему, товарищ Рита, мне всегда хочется тебя
видеть? — И добавил: — С тобой так хорошо! После
встречи бодрости больше и работать хочется без конца.
Устинович остановилась.
— Вот что, товарищ Брузжак, давай условимся в
дальнейшем, что ты не будешь пускаться в лирику.
Я этого не люблю.
Сережа покраснел, как школьник, получивший вы¬
говор.
— Я тебе, как другу, сказал, —* ответил он, — а ты
меня... Что я такого контрреволюционного сказал? Боль¬
ше, товарищ Устинович, я, конечно, говорить не буду!
И, быстро протянув ей руку, он почти бегом пустился
в город.
Несколько дней подряд Сережа не появлялся на вок¬
зале. Когда Игнатьева звала его, он отговаривался, ссы¬
лаясь па работу. Да и действительно он был очень
занят.
*
Однажды ночыо выстрелили в Шудика, возвращав¬
шегося домой по улице, где жили преимущественно выс¬
шие служащие сахарного завода, поляки. В связи с этим
были произведены обыски. Нашли оружие и документы
союза пилсудчиков «Стрелец».
На совещание в ревком приехала Устинович. Отведя
Сережу в сторону, она спокойно спросила:
— Ты что, в мещанское самолюбие ударился? Лич¬
ный разговор переводишь на работу? Это, товарищ, ни¬
куда не годится.
И опять при случае стал забегать Сережа в зеленый
вагбн.
Был на уездной конференции. Два дня вел жаркие
151

споры. На третий — вместе со всем пленумом воору¬
жился и целые сутки гонял в заречных лесах банду
Зарудного, недобитого петлюровского старшины. Вернул¬
ся, застал у Игнатьевой Устинович. Провожал ее на
станцию и, прощаясь, крепко-крепко жал руку.
Устинович сердито руку отдернула. И опять долгое
время в агитпроповский вагон не заглядывал. Нарочно
не встречался с Ритой даже тогда, когда надо было.
А на ее настойчивое требование объяснить свое поведе¬
ние с размаху отрубил:
— Что мне с тобой говорить? Опять пришьешь ка¬
кое-нибудь мещанство или измену рабочему классу.
*
На станцию прибыли эшелоны Кавказской красно¬
знаменной дивизии. В ревком приехали трое смуглых
командиров. Высокий, худой, перетянутый чеканным по¬
ясом, наступал на Долинника:
— Ты мне ничего не говорил. Давай сто подвод се¬
на. Лошадь дохнет.
Сережа был послан с двумя красноармейцами добы¬
вать сено. В одном селе нарвался на кулацкую банду.
Красноармейцев разоружили и избили до полусмерти.
Сереже попало меньше других, его пощадили по моло¬
дости. Привезли их в город комбедовцы.
В село был послан отряд. Сена достали на другой
день.
Сережа отлеживался в комнате Игнатьевой, не же¬
лая тревожить семью. Приходила Устинович. В первый
раз в этот вечер он почувствовал ее пожатие, такое лас¬
ковое и крепкое, на которое он никогда бы не решился.
*
В жаркий полдень, забежав в вагон, Сережа читал
Рите письмо Корчагина, рассказывал о товарище. Уходя,
бросил:
— Пойду в лес, искупаюсь в озере.
Устинович, отрываясь от работы, задержала:
— Подожди. Пойдем вместе.
У спокойного зеркального озера остановились. Мани¬
ла свежесть теплой прозрачной воды.
— Ты иди к выходу на дорогу и подожди. Я буду
купаться, — командовала Устинович.
152

Сережа присел на камне у мастика и подставил ли¬
цо солнцу.
За его спиной плескалась вода.
Сквозь деревья он увидел на дороге Тоню Тумано¬
ву и военкома агитпоезда Чужанина. Красивый, в ще¬
гольском френче, перетянутый портупеей со множеством
ремней, в скрипучих хромовых сапогах, он шел с Тоней
под руку, о чем-то рассказывал.
Сережа узнал Тоню. Это она приходила с письмом от
Павлушки. Она тоже пристально смотрела на него, —
видно, узнала. Когда они поравнялись с Сережей, он вы¬
нул из кармана письмо и остановил Тоню:
— На минуточку, товарищ. Я имею письмо, которое
отчасти относится и к вам.
Он протянул ей исписанный листок. Освободив ру¬
ку, Тоня читала письмо. Листочек чуть заметно запры¬
гал в ее руке. Отдавая его Сереже, Тоня спросила:
— Вы больше ничего не знаете о нем?
— Нет, — ответил Сергей.
Сзади под ногами Устинович хрустнула галька. Чу¬
жанин заметил Риту и, обращаясь к Тоне, прошептал:
— Пойдемте.
Голос Устинович, насмешливый, презрительный, оста¬
новил его:
— Товарищ Чужанин! Вас там в поезде целый день
ищут.
Чужанин недружелюбно покосился на нее:
— Ничего. Обойдутся и без меня.
Смотря вслед Тоне и военкому, Устинович сказала:
— Когда только прогонят этого прощелыгу!
Лес шумел, кивая могучими шапками дубов. Озе¬
ро манило своей свежестью. Сережу потянуло иску¬
паться.
После купанья он нашел Устиноозич недалеко от про¬
секи на сваленном дубе.
Пошли, разговаривая, в глубь леса. На небольшой
прогалине с высокой свежей травой решили отдохнуть.
В лесу тихо. О чем-то шепчутся дубы. Устинович при¬
легла на мягкой траве, подложив под голову согнутую
руку. Ее стройные ноги, одетые в старые, заплатанные
башмачки, прятались в высокой траве. Сережа бросил
случайный вэгляд на ее ноги, увидел на ботинках акку¬
ратные заплатки, посмотрел на свой сапог с внуши¬
тельной дырой, из которой выглядывал палец, и за¬
смеялся.
153

— Чего ты?
Сережа показал сапог:
— Как мы в таких сапогах воевать будем?
Рита не ответила. Покусывая стебелек травы, она ду¬
мала о другом.
— Чужанин — плохой коммунист, — сказала она на¬
конец. — У нас все политработники в тряпье ходят,
а он только о себе заботится. Случайный он человек в
нашей партии... А вот на фронте действительно серьез¬
но. Нашей стране придется долго выдерживать оже¬
сточенные бои. — И, помолчав, добавила: — Нам, Сер¬
гей, придется действовать и словом и винтовкой. Зна¬
ешь о постановлении ЦК мобилизовать четверть соста¬
ва комсомола на фронт? Я так думаю, Сергей, что мы
здесь недолго продержимся.
Сережа слушал ее, с удивлением улавливая в ее го¬
лосе какие-то необычные ноты. Ее черные, отсвечиваю¬
щие влагой глаза были устремлены на него.
Он чуть не забылся и не сказал ей, что глаза у
нее, как зеркало, в них все видно, но вовремя удер¬
жался.
Рита приподнялась на локте.
— Где твой револьвер?
Сергей огорченно пощупал пустой пояс.
— На селе кулацкая шайка отобрала.
Рита засунула руку в карман гимнастерки и вынула
блестящий браунинг.
— Видишь тот дуб, Сергей? — указала она дулом на
весь изрытый бороздами ствол, шагах в двадцати пяти
от них. И, вскинув руку на уровень глаз, почти не це¬
лясь, выстрелила. Посыпалась отбитая кора.
— Видишь? — удовлетворенно проговорила она и
снова выстрелила. Опять зашуршала о траву кора.
— На, — передавая ему револьвер, сказала Рита на¬
смешливо, — посмотрим, как ты стреляешь.
Из трех выстрелов Сережа промазал один. Рита улы¬
балась.
— Я думала, у тебя будет хуже.
Положила револьвер на землю и легла на траву.
Сквозь ткань гимнастерки вырисовывалась ее упругая
грудь.
— Сергей, иди сюда, — проговорила она тихо,
Он придвинулся к ней.
— Видишь небо? Оно голубое. А ведь у тебя такие
же глаза. Это нехорошо. У тебя глаза должны быть
1М

серые, стальные. Голубые — это что-то чересчур
нежное.
И, внезапно обхватив его белокурую голову, властно
поцеловала в губы.
*
Прошло два месяца. Наступала осень.
Ночь подобралась незаметно, окутав в черную вуаль
деревья. Телеграфист штаба дивизии, нагнувшись над
аппаратом, рассыпавшим дробь «морзе», подхватывал
ленту, узенькой змейкой выползавшую из-под пальцев.
Быстро выписывал на бланке фразы, сложенные им
из точек и тире:
Начштабу 1-й копия лредревкома города Шепстовки. Прика¬
зываю эвакуировать все учреждения города через десять часов
после получения настоящей телеграммы. Городе оставить баталь¬
он, которому влиться распоряжение командира Н-ского полка,
командующего боевым участком. Штадиву, подиву, всем военным
учреждениям отодвинуться станцию Баранчсв. Исполнение доне¬
сти начдиву.
Подпись
Через десять минут до безмолвным улицам городка
промчался, блестя глазом ацетиленового фонаря, мото¬
циклет. Пыхтя, остановился у ворот ревкома. Мотоцик¬
лист передал телеграмму предревкома Долиинику.
И забегали люди. Выстраивалась особая рота. Час
спустя по городу стучали повозки, нагруженные имуще¬
ством ревкома. Грузились на Подольском вокзале в ва¬
гоны.
Сережа, прослушав телеграмму, выбежал вслед за мо¬
тоциклистом.
— Товарищ, можно с вами на станцию? — спросил
он шофера.
— Садись сзади, только держись крепче.
Шагах в десяти от вагона, уже прицепленного к
составу, Сережа охватил плечи Риты и, чувствуя,
что теряет что-то дорогое, которому нет цены, за¬
шептал:
— Прощай, Рита, товарищ мой дорогой! Мы еще
встретимся с тобой, только ты не забывай меня. — Он с
ужасом почувствовал, что сейчас разрыдается. Надо было
уходить. Не имея больше сил говорить, он только до бо¬
ли жал ее руки.
155

*
Утро застало город и вокзал пустыми, осиротевши¬
ми. Оттудели, словно прощаясь, паровозы последнего
поезда, и за станцию по обе стороны путей залегла за¬
щитная цепь батальона, оставленного в городе.
Осыпались желтые листья, оголяя деревья. Ветер
подхватывал свернутые листочки и тихонько катил по
дороге.
Сережа, одетый в красноармейскую шинель, весь пе¬
рехваченный холщовыми патронными сумками, с десят¬
ком красноармейцев занимал перекресток у сахарного
завода. Ждали поляков *.
Авто-ном Петрович постучался к своему соседу Гера¬
симу Леонтьевичу. Тот, еще не одетый, выглянул в рас¬
крытую дверь:
— Что случилось?
Указывая на идущих с винтовками наперевес крас¬
ноармейцев, Автоном Петрович подмигнул приятелю:
— Уходят.
Герасим Леонтьевич озабоченно посмотрел на пего:
— Вы не знаете, у поляков какие знаки?
— Кажется, орел одноглавый.
— Где же достать?
Автоном Петрович озлобленно почесал затылок.
— Им ничего, — сказал он после некоторого раз¬
думья, — взяли и ушли. А ты здесь голову ломай, как
к новой власти прилаживаться.
Нарушая тишину, дробно загрохотал пулемет. У вок¬
зала неожиданно загудел паровоз, и оттуда ахнуло тя¬
желым ударом орудие. Завывая, со стоном, высоко в не¬
бе буравил воздух тяжелый снаряд. Упал за заводом на
дороге, окутав сизым дымом придорожные кусты.
По улице, поминутно оглядываясь, молча отходили на¬
хмуренные красноармейские цепи.
У Сережи легким холодком катилась по щеке сле¬
зинка. Торопливо стер ее след, оглянулся на товарищей.
Нет, никто не видел.
Рядом с Сережей шел высокий, худой Антек Кло-
потовский с лесопильного завода. Пальцы его — на
курке винтовки. Антек хмур, озабочен. Его глаза встре¬
чаются со взглядом Сережи, и Антек выдает свои скры¬
тые мысли:
— Преследовать наших будут, особенно моих. «По¬
ляк, — скажут, — а против польских легионов пошел».
156

Выгонят старика с лесопилки и всыпят ему плетей. Го¬
ворил старику, чтобы шел с нами, но не хватило у
батьки сил семью бросить. Эх, проклятые, столкнуться
бы с ними скорее! — И Антек нервно поправил спол¬
завший ему на глаза красноармейский шлем.
...Прощай, родной городишко, неказистый, грязный,
с некрасивыми домиками, корявым шоссе! Прощайте,
близкие, прощай, Валя, прощайте, товарищи, ушедшие
в подполье! Надвигаются чужие, злобные, не знающие
пощады белополяцкие легионы.
Печальным взглядом провожают красноармейцев де¬
повские рабочие в прокопченных мазутом рубашках.
— Мы еще придем, товарищи! — взволнованно крик¬
нул Сережа.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Смутно поблескивает река в предрассветной дымке;
журчит по прибрежным камешкам-голышам. От берегов
к середине река спокойная, гладь ее кажется неподвиж¬
ной, а цвет ее серый, поблескивающий. На середине тем¬
ная, беспокойная, видно глазу, движется, спешит вниз.
Река красивая, величественная. Это про нее писал Го¬
голь свое непревзойденное: «Чуден Днепр...» Крутым
обрывом сбегает к воде высокий правый берег. Он го¬
рой надвинулся на Днепр, словно остановился в своем
движении перед шириной реки. Левый берег внизу весь
в песчаных лысинах. Их оставляет Днепр после весен¬
них разливов, возвращаясь в свои берега.
У реки, зарывшись в землю в тесном окопе, пятеро
дружно прилегли у тупоносого «максимки». Это пере¬
довой «секрет» 7-й стрелковой дизивии. У пулемета, ли¬
цом к реке, прилег на боку Сережа Брузжак.
Вчера, обессиленные в бесконечных схватках, раз-
158

бмваемые ураганным огнем артиллерии поляков, едали
Киев. Перешли на левый берег. Закрепились.
Но отступление, большие потери и, наконец, сдана
противнику Киева тяжело подействовали на бойцов.
7-я дивизия героически пробивалась сквозь окружения,
шла лесами и, выйдя к железной дороге у станции Ма¬
лин, яростным ударом разметала занявшие станцию
польские части, отбросила их в лес, освободив дорогу
на Киев.
Теперь, когда красавец город отдан, красноармейцы
были пасмурны.
Поляки заняли небольшой плацдарм на левом бере¬
гу у железнодорожного моста, выбив красные части из
Дарницы.
Но продвинуться далее, несмотря на все усилия, не
смогли, встречаемые ожесточенными контратаками.
Смотрит Сережа, как бежит река, и не может не ду¬
мать о прошлом дне.
Вчера, в полдень, подхваченный общей яростью,
встречал белополяков контратакой; вчера же впервые
грудь с грудью, столкнулся с безусым легионером. Ле¬
тел тот на него, выкинув вперед винтовку с длинным,
как сабля, французским штыком, бежал заячьими прыж¬
ками, крича что-то несвязное. Часть секунды видел Сер¬
гей его глаза, расширенные яростью. Еще миг — и Сер¬
гей ударил концом штыка по штыку поляка. И блестя¬
щее французское лезвие было отброшено в сторону.
Поляк упал.
Рука Сергея не дрогнула. Он зиает, что он будет еще
убивать, он, Сергей, умеющий так нежно любить, так
крепко хранить дружбу. Он парень не злой, не жестокий,
но он знает, что в звериной ненависти двинулись на
республику родную эти посланные мировыми паразита¬
ми, обманутые и злобно натравленные солдаты.
И он, Сергей, убивает для того, чтобы приблизить
день, когда на земле убивать друг друга не будут.
За плечо трогает Парамонов:
— Будем отходить, Сергей, скоро пас заметят.
*
Уже год носился по родной стране Павел Корчагин
на тачанке, на орудийном передке, на серой с отрублен¬
ным ухом лошадке. Возмужал, окреп. Вырастал в стра¬
даниях и невзгодах.
160

Успела зажить кожа, растертая в кровь тяжелыми
патронными сумками, и не сходил уже твердый рубец
мозолей от ремня винтовки.
Много страшного видел Павел за этот год. Вместе с
тысячами других бойцов, таких же, как он, оборванных
и раздетых, но охваченных неугасающим пламенем борь¬
бы за власть своего класса, прошел пешком взад и Bine-
ред свою родину и только дважды отрывался от ура¬
гана.
Первый раз из-за ранения в бедро, второй — в мо¬
розном феврале двадцатого заметался в липком, жарком
тифу.
Страшнее польских пулеметов косил вшивый тиф
ряды полков и дивизий 12-й армии. Раскинулась армия
на громадном пространстве, почти через всю северную
Украину, преграждая полякам дальнейшее продвижение
вперед. Едва поправившись, возвратился Павел в свою
часть.
Сейчас полк занимал позицию у станции Фронтов-
ки, на ветке, отходящей от Казатина на Умаьгь.
Станция в лесу. Небольшое здание вокзала, у кото¬
рого приютились разрушенные, покинутые жителями до¬
мики. Жить в здешних местах -стало невозможно. Тре¬
тий год то затихали, то опять загорались побоища. Кого
только не видела Фронтовка за это время!
Снова назревали большие события. В то время, ког¬
да 12-я армия, страшно поредевшая, отчасти дезоргани¬
зованная, отходила под натиском польских армий к Кие¬
ву, пролетарская республика готовила опьяненным
победным маршем белополякам сокрушительный удар.
С далекого Северного Кавказа беспримерным в воен¬
ной истории походом перебрасывались на Украину зака¬
ленные в боях дивизии 1-й Конной армии. Четвертая,
шестая, одиннадцатая и четырнадцатая кавалерийские
дивизии подходили одна за другой к району Умани,
группируясь в тылу нашего фронта и по пути к решаю¬
щим боям сметая с дороги махновские банды, — шест¬
надцать с половипой тысяч сабель, шестнадцать с поло¬
виной тысяч опаленных степным зноем бойцов.
Все внимание высшего красного командования и
командования Юго-западным фронтом было привлечено
к тому, чтобы этот подготавливаемый решающий удар не
был предупрежден пилсудчиками. Бережно охранял
группировку этой конной массы штаб республики и
фронтов.
160

На уманском участке были прекращены активные
действия. Стучали непрерывно прямые провода от Моск¬
вы к штабу фронта — Харькову, отсюда к штабам 14-й
и 12-й армий. В узенькие полоски телеграфных лент от¬
стукивали морзянки шифрованные приказы: «Не дать
привлечь внимание поляков к группировке Конной ар¬
мии». Если и завязывались активные бои, то только там,
где продвижение поляков грозило втянуть в бой дивизии
буденновской конницы.
Шевелится рыжими лохмами костер. Бурыми коль¬
цами, спирально вверх уходит дым. Не любит дыма
мошкара, носится она быстрым роем, стремительная,
непоседливая. Поодаль, вокруг огня, веером растянулись
бойцы. Костер красит медным цветом их лица.
У костра в голубоватом пепле пригрелись котелки.
В них пузырится вода. Выбрался из-под горящего брев¬
на вороватый язычок пламени и лизнул краешком по¬
верх чьей-то вихрастой головы. Голова отмахнулась, не¬
довольно буркнув:
-- Тьфу, черт!
Вокруг засмеялись.
Пожилой красноармеец в суконной гимнастерке, с
подстриженными усами, только что просмотрев на огонь
дуло винтовки, пробасил:
— Вот парень в науку ударился — и огня не чует.
— Ты нам, Корчагин, расскажи, чего ты та,м вы¬
читал.
Молодой красноармеец, ощупывая клок опалепыых
волос, улыбался.
— Действительно, книжка — что называется, това¬
рищ Андрощук. Как добрался до нее, оторваться никак
не могу.
Сосед Корчагина, курносый юноша, старательно тру¬
дясь над ремешком подсумка, перекусывая зубами суро¬
вую нитку, с любопытством опросил:
— А про кого там пишут? — И, заматывая на вколо¬
тую в шлем иголку обрывок нитки, добавил: — Очень
интересуюсь, ежели про любовь.
Кругом загоготали. Матвейчук поднял свою стрижен¬
ную ежиком голову и, ехидно щуря плутоватый глаз,
обратился к юноше:
— Что ж, любовь — вещь хорошая, Середа. Ты па¬
рень красивый, картинка! От тебя, куда ни придем, дев¬
ки с каблуков сбиваются. Вот только маленький дехвект
у тебя: нос — пятачком. Да это исправить можно.
11 Коммуны будущей творцы
161

На край носа десятифунтовку Новицкого 1 подвесить, за
ночь оттянет книзу.
От хохота испуганно всхрапнули привязанные к пу¬
леметным тачанкам лошади.
Середа лениво повернулся.
— Не в красоте дело, а в котелке, — выразительно
стукнул он себя по лбу. — Вот язык у тебя Крапиви¬
ной, а сам ты балда балдою, и уши у тебя холодные.
Готовых сцепиться товарищей розыял отделенный Та-
тарипов.
— Ну-ну, ребятки, зачем кусаться? Пусть лучше Кор¬
чагин почитает, ежели что стоящее.
— Сыпь, Павлушка, сыпь! — раздалось со всех
сторон.
Корчагин придвинул к огшо седло, уселся на него и
развернул на коленях небольшую толстую книжку.
— Эта книга, товарищи, называется «Овод». Достал
я ее у военкома батальона. Очень действует па меня эта
книжка. Если будете сидеть тихонько, буду читать.
— Жарь! Чего там! Никто мешать не будет.
Когда к костру незаметно подъехал с комиссаром
командир полка товарищ Пузыревский, он увидел один¬
надцать пар глаз, неподвижно уставленных на чтеца.
Пузыревский ио-вериул голову к комиссару и указал
рукой на группу:
— Вот половина разведки полка. У меня там четве¬
ро, совсем зеленые комсомольцы, а каждый хорошего
бойца стоит. Вот тот, что читает, а воп тот, другой — ви¬
дишь? — глаза, как у волчонка, — это Корчагин и Жар¬
кий. Они друзья. Однако между ними не затухает скры¬
тая ревность. Раньше Корчагин был у меня первым раз¬
ведчиком. Теперь у него очень опасный конкурент. Вот
сейчас, смотри, ведут политработу незаметно, а влияние
очень большое. Для них хорошее слово придумано —
«молодая гвардия».
— Это политрук разведки читает? — спросил ко¬
миссар.
— Нет. Политрук Крамер.
Пузыревский двинул лошадь вперед.
— Здравствуйте, товарищи! — крикнул он громко.
Все обернулись. Легко спрыгнув с седла, командир
подошел к сидящим.
— Греемся, друзья? — спросил он, широко улыба¬
1 Ручная граната Новицкого весом около 4 килограммов, для
разрыва проволочных заграждений.

ясь, и его мужественное лицо со слегка монгольскими,
узенькими глазами потеряло суровость.
Командира встретили приветливо, дружески, как хо¬
рошего товарища. Военком оставался на лошади, соби¬
раясь ехать дальше.
Пузыревский, откинув назад кобуру с маузером, при¬
сел у седла рядом с Корчагиным и предложил:
— Закурим, что ли? У меня табачок дельный за¬
велся.
Закурив папироску, он обратился к комиссару:
— Ты езжай, Доронин, я здесь остапусь. Если в шта¬
бе нужен буду, дайте знать.
Когда Доронин уехал, Пузыревский, обращаясь к
Корчагину, предложил:
— Читай дальше, я тоже послушаю.
Дочитав последние страницы, Павел положил книгу
па колени и задумчиво смотрел на пламя.
Несколько минут никто не проронил ни слова. Все
находились под впечатлением гибели Овода.
Пузыревский, дымя цигаркой, ожидал обмена мнений.
— Тяжелая история, — прервал молчание Сере¬
да. — Есть, значит, на свете такие люди. Так человек
не выдержал бы, но как за идею пошел, так у него все
ото и получается.
Он говорил, заметно волнуясь. Книга произвела па
него большое впечатление.
Андрюша Фомичев, сапожный подмастерье из Белой
Церкви, с негодованием крикнул:
— Попался бы мне ксендз, что ему крестом в зубы
залезал, я б его, проклятого, сразу прикончил!
Андрощук, подвинув палочкой котелок ближе к огню,
убежденно произнес:
— Умирать, если знаешь за что, особое дело. Тут у
человека и сила появляется. Умирать даже обязатель¬
но надо с терпением, если за тобой правда чувствуется.
Отсюда и геройство получается. Я одного парнишку
знал. Порайкой звали. Так он, когда его белые застука¬
ли в Одессе, прямо на взвод целый нарвался сгоряча.
Не успели его штыком достать, как он гранату себе под
ноги ахнул. Сам на куски и кругом положил беляков
кучу... А на пего сверху посмотришь — никудышный.
Про него вот книжку не пишет никто, а стоило бы. Мно¬
го есть народу знаменитого среди нашего брата.
Помешав ложкой в котелке, вытянул губы, попробо¬
вал из ложки чай и продолжал:
163

— А смерть бывает и собачья. Мутная смерть, без
почета. Когда у нас бой под Изяславлем шел, город та¬
кой старинный, еще при князьях строился. На реке Го-
рынь. Есть там польский костел, как крепость, без при¬
ступу. Ну так вот, вскочили мы туда. Цепью проби¬
раемся по закоулкам. Правый фланг у нас латыши дер¬
жали. Выбегаем мы, значит, на шоссе, глядь, стоят око¬
ло одного сада три лошади, к забору привязаны, под
седлами.
Ну, мы, понятное дело, думаем: застукаем полячи¬
шек. Человек с десяток нас во дворик кинулись. Впере¬
ди с маузерищем прет командир роты ихней, латыш¬
ской.
До дому дорвались, дверь открыта. Мы — туда. Ду¬
мали — поляки, а получилось наоборот. Свой разъезд
тут орудовал. Они раньше нас заскочили. Видим, тво¬
рится здесь совсем невеселое дело. Факт налицо: жен¬
щину притесняют. Жил там офицеришка польский.
Ну, они, значит, его бабу до земли и пригнули. Латыш
как это все увидел, да по-овоему что-то крикнул. Схва¬
тили тех троих и на двор волоком. Нас, русских, двое
только было, а все остальные латыши. Командира фа¬
милия Бредис. Хоть я по-ихнему и не понимаю, но ви¬
жу, дело ясное, в расход пустят. Крепкий народ эти ла¬
тыши, кремневой породы. Приволокли они тех к конюш¬
не каменной. Амба, думаю, шлепнут обязательно. А один
из тех, что попался, здоровый такой парнище, морда
кирпича просит, не дается, барахтается. Загинает до
седьмого поколения. Из-за бабы, говорит, к стенке ста¬
вить! Другие тоже пощады просят.
Меня от этого всего в мороз ударило. Подбегаю я
к Бредису и говорю: «Товарищ комроты, пущай их три¬
бунал судит. Зачем тебе в их крови руки марать?
В городе бой не закончился, а мы тут с этими рас¬
считываемся ». Он до меня как обернется, так я пожалел
за свои слова. Глаза у него, как у тигра. Маузер
мне в зубы. Семь лет воюю, а нехорошо вышло, оро¬
бел. Вижу, убьет без рассуждения. Крикнул он на
меня по-русски. Его чуть разберешь: «Кровью знамя
крашено, а эти — позор всей армии. Бандит смертью
платит».
Не выдержал я, бегом из двора на улицу, а сзади
стрельба. Кончено, думаю. Когда в цепь пошли, город
уже был наш. Вот оно что получилось. По-собачьи лю¬
ди сгинули. Разъезд-то был из тех, что к нам пристали
464

у Мелитополя. У Махно раньше действовали, народ
сбродный.
Поставив котелок у ног, Андрощук стал развязывать
сумку с хлебом.
— Замотается меж нас такая дрянь. Не досмотришь
всех. Вроде тоже за революцию старается. От них грязь
на всех. А смотреть тяжело было. До сих пор не забу¬
ду, — закончил он, принимаясь за чай.
Только поздней ночью заснула конная разведка. Вы¬
водил носом трели уснувший Середа. Спал, положив го¬
лову на седло, Пузыревский, и записывал что-то в за¬
писную книжку политрук Крамер.
На другой день, возвращаясь с разведки, Павел, при¬
вязав лошадь к дереву, подозвал к себе Крамера, толь¬
ко что окончившего пить чай:
— Слушай, политрук, как ты посмотришь на такое
дело: вот я собираюсь перемахнуть в> Первую Конную.
У них дела впереди горячие. Ведь не для гулянки их
столько собралось. А нам здесь придется толкаться все
на одном месте.
Крамер посмотрел на него с удивлением.
— Как это перемахнуть? Что тебе Красная Армия —
кино? На что это похоже? Если мы все начнем бегать
из одной части в другую, веселые будут дела!
— Не все ли равно, где воевать? — перебил Па¬
вел Крамера. — Тут ли, там ли. Я же не дезертирую
в тыл.
Крамер категорически запротестовал:
— А дисциплина, по-твоему, что? У тебя, Павел,
все на месте, а вот насчет анархии, это имеется. Захо¬
тел — сделал. А партия и комсомол построены на же¬
лезной дисциплине. Партия — выше всего. И каждый
должен быть не там, где он хочет, а там, где нужен.
Тебе Пузыревский отказал в переводе? Значит —
точка.
Высокий тонкий Крамер, с желтоватым лицом, за¬
кашлялся от волнения. Крепко засела свинцовая типо¬
графская пыль в легких, часто горел на щеках его не¬
здоровый румянец.
Когда Крамер успокоился, Павел сказал негромко, но
твердо:
— Все это правильно, но к буденновцам я перейду —
это факт.
На другой день вечером Павла у костра уже не
было.
165

*
В соседней деревушке, на бугорке, у школы, в широ¬
ким круг собрались конники. На задке тачанки, заломив
фуражку на самый затылок, терзал гармонь здоровенный
будеииовец. И она у него рявкала, сбиваясь с такта, и в
кругу сбивался с сумасшедшего гопака разудалый кава¬
лерист в необъятных красных галифе.
На тачанку и соседние плетни влезли любопытные
дмвчата и сельские хлодцы посмотреть удалых танцо¬
ров из только что вступившей в их село кавалерийской
бригады.
— Жми, Топтало! Дави землю. Эх, жарь, братишка!
Гармонист, давай огня!
Но огромные пальцы гармониста, могущие согнуть
подкову, туго подвигались по клавишам.
— Срубал Махно Кулибку Афанасия, — с сожале¬
нием сказал загорелый кавалерист, — гармонист первой
статьи был. Правофланговым в эскадроне шел. Жаль
парня. Хороший был боец, а гармонист лучший.
В кругу стоял Павел. Услышав последние слова, оп
протолкался к тачанке и положил руку на мехи. Гар¬
монь смолкла.
— Что тебе? — скосил глаз гармонист.
Топтало остановился. Кругом раздались недоволь¬
ные голоса:
— Чего там? Что застопорил?
Павел протянул к ремню руку:
— Дай, наверну маленько.
Буденновец недоверчиво посмотрел на незнакомого
красноармейца, нерешительно снимая с плеча ремень.
Павел привычным жестом Е^екинул гармонь на коле¬
но. Веером вывернул волнистые мехи и рванул с пере¬
борами, с перехватами во весь гармоний дух:
Эх, яблочко,
Куда котишься?
В Губчека попадешь,
Не воротишься.
На лету подхватил знакомый мотив Топтало.
И, взмахнув руками, .слоено птица, понесся по кругу,
выкидывая невероятные кренделя, ухарски шлепая себя
по голенищам, по коленям, по затылку, по лбу, оглуши¬
тельно ладонью но нодошве и, наконец, по раскрыто¬
му рту.
16G

А гармонь подхлестывала, подгоняла в буйном,
хмельном ритме, и Топтало завертелся, словно волчок
по кругу, выкидывая .ноги, задыхаясь:
— Их, ах, их, ах!
*
Пятого июня 1920 года после нескольких коротких
ожесточенных схваток 1-я Конная армия Буденного
прорвала польский фронт на стыке 3-й и 4-й польских
армий, разгромив заграждавшую ей дорогу кавалерий¬
скую бригаду генерала Савицкого, и двинулась по на¬
правлению Ружин.
Польское командование для ликвидации прорыва с
лихорадочной поспешностью создало ударную группу.
Пять бронированных гусениц-танков, только что снятых
с платформы станции Погребище, спешили к месту
схватки.
Ио Конная армия обошла Зарудпицы, из которых го¬
товился удар, и очутилась в тылу польских армий.
По пятам 1-й Конной бросилась кавалерийская ди¬
визия генерала Корницкого. Ей было приказано ударить
в тыл 1-й Копной армии, которая, по мнению польского
командования, должна была устремиться на важней¬
ший стратегический путь тыла поляков — Казатин.
Но это пе облегчило положения белополяков. Хотя на
другой день они и зашили дыру, пробитую на фронте,
и за Конной армией сомкнулся фронт, но в тылу у них
оказался могучий конвый коллектив, который, уничто¬
жив тыловые базы противника, должен был обрушиться
па киевскую группу поляков. На пути своего продвиже¬
ния конные дивизии уничтожали небольшие железно¬
дорожные мосты и разрушали железные дороги, чтобы
лишить поляков путей отступления.
Получив от пленных сведения о том, что в Жито¬
мире находится штаб армии, — на самом деле там был
даже штаб фронта, — командарм Конной решил захва¬
тить важные железнодорожные узлы и административ¬
ные центры — Житомир и Бердичев. Седьмого июня на
рассвете на Житомир уже мчалась четвертая кавале¬
рийская дивизия.
В одном из эскадронов па месте погибшего Кулябко
правофланговым скакал Корчагин. Он был принят в
эскадрон но коллективной просьбе бойцов, не пожелав¬
ших отпустить такого знаменитого гармониста.
167

Развернулись веером у Житомира, не осаживая го¬
рячих коней, заискрились на солнце серебряным блею-
ком сабель.
Застонала земля, задышали кони, привстали на
стремена бойцы.
Быстро-быстро бежала под ногами земля. И боль¬
шой город с садами спешил навстречу дивизии. Про¬
скочили первые сады, ворвались в центр, и страшное,
жуткое, как смерть, «даешь!» потрясло воздух.
Ошеломленные поляки почти не оказывали сопротив¬
ления. Местный гарнизон был раздавлен.
Пригибаясь к шее лошади, летел Корчагин. Рядом
на вороном тонконогом коне — Топтало.
На глазах у Павла срубил неумолимым ударом ли¬
хой буденновец не успевшего вскинуть к плечу винтов¬
ку легионера.
Со скрежетом ударяли о камень мостовой кованые
копыта. И вдруг на перекрестке — пулемет, прямо по¬
среди дороги, и, цригнувшись к нему, трое в голубых
мундирах и четырехугольных конфедератках. Четвер¬
тый, с золотым жгутом змеей на воротнике, увидев ска¬
чущих, выбросил вперед руку с маузером.
Ни Топтало, ни Павел не могли сдержать коней и
прямо в когти смерти рванули на пулемет. Офицер вы¬
стрелил в Корчагина... Мимо... Воробьем чиркнула пу¬
ля у щеки, и, отброшенный грудью лошади, поручик,
стукнувшись головой о камни, упал навзничь.
В ту же секунду захохотал дико, лихорадочно спе¬
ша, пулемет. И упал Топтало вместе с вороным, ужа¬
ленный десятком шмелей.
Вздыбился конь Павла, испуганно храпя, рывком
перенес седока через упавших, прямо на людей у пуле¬
мета, и шашка, описав искровую дугу, впилась в голу¬
бой квадрат фуражки.
Снова сабля взметнулась в воздухе, готовая опустить¬
ся на другую голову. Но горячий конь отпрянул в сто¬
рону.
Словно бешеная горная река, вылился на перекрес¬
ток эскадрон, и десятки сабель заполосовали в воздухе.
*
Длинные узкие коридоры тюрьмы огласились кри¬
ками.
В камерах, до отказа наполненных людьми с изму¬
168

ченными, изможденными лицами, волнение. В городе
бой — разве (Можно поверить, что это свобода, что это
неведомо откуда ворвавшиеся свои?
Выстрелы уже во дворе. По коридорам бегут люди.
И вдруг родное, непередаваемо родное: «Товарищи, вы¬
ходи!»
Павел подбежал к закрытой двери с маленьким
окошком, к которому устремились десятки глаз. Ярост¬
но ударил по замку прикладом. Еще» и еще!
— Подожди, я в его бонбой, — остановил Павла Ми¬
ронов и вытащил из кармана гранату.
Взводный Цыгарченко вырвал гранату.
— Стоп, психа, что ты, очумел? Сейчас ключи при¬
несут. Где нельзя взломать, ключами откроем.
По коридору уже вели сторожей, подталкивая их
наганами. Коридор наполнялся оборванными, немыты¬
ми, охваченными безумной радостью людьми.
Распахнув широкую дверь, Павел вбежал в камеру.
— Товарищи, вы свободны! Мы — буденовцы, на¬
ша дивизия взяла город.
Какая-то женщина с влажными от слез глазами бро¬
силась к Павлу и, обняв, словно родного, зарыдала.
Дороже всех трофеев, дороже добеды было для бой¬
цов дивизии освобождение пяти тысяч семидесяти одно¬
го большевика, загнанных белополяками в каменные
коробки и ожидавших расстрела или виселицы, и двух
тысяч политработников Красной Армии. Для семи ты¬
сяч революционеров беспросветная ночь стала сразу
ярким солнцем гор(Ячего июньского дня.
Один из заключенных, с желтым, как лимонная кор¬
ка, лицом, радостно кинулся к Павлу. Эго был Самуил
Jlexep, наборщик типографии из Шепетовки.
*
Навел слушал рассказ Самуила. Лицо е-го покрылось
серым налетом. Самуил рассказывал о кровавой траге¬
дии в родном городке, и слова его падали; на сердце, как
капли расплавленного металла.
— Забрали нас ночью всех сразу, выдал негодяй-
провокатор. Очутились все мы в лапах военной жандар¬
мерии. Били нас, Павел, страшно. Я мучился меньше
других: после первых же ударов свалился замертво на
пол, но другие покрепче были. Скрывать нам было нече¬
169

го. Жандармерия знала вое лучше нас. Знали каждый
наш шаг.
Еще бы не знать, когда среди нас сидел предатель!
Не рассказать мне про эти дни. Ты знаешь, Павел, мно¬
гих: Валю Брузжак, Разу Грицман из уездного города,
совсем девочка, семнадцати лет, хорошая дивчина, глаза
у нее дов/ер'чивые такие были, потом Сашу Буншафта,
знаешь, наш же наборщик, веселый такой парнишка, он
всегда на хозяина карикатуры рисовал. Ну так вот, он,
потом двое гимназистов — Новосельский и Тужиц. Ну,
ты этих знаешь. А другие все из уездного городка и мес¬
течка. Всего было арестовано двадцать девять человек,
среди них шесть женщин. Всех их мучили зверски.
Валю и Розу изнасиловали в первый же день. Изде¬
вались, гады, как кто хотел. Полумертвыми приволок¬
ли их в камеры. После этого Роза стала заговари¬
ваться, а через несколько дней совсем лишилась рас¬
судка.
В ее сумасшествие не верили, считали симулянткой
и на каждом допросе били. Когда ее расстреливали,
страшно было смотреть. Лицо было черно от побоев,
глаза дикие, безумные — старуха.
Валя Брузжак до последней минуты держалась хо¬
рошо. Они умерли как настоящие бойцы. Я не знаю, где
брались у них силы, но разве можно рассказать, Па¬
вел, о смерти их? Нельзя рассказать. Смерть их ужас¬
нее слов... Брузжак была замешана в самом опасном,
это она держала связь с радиотелеграфистами из поль¬
ского штаба, и ее посылали в уезд для связи, и у нее
при обыске нашли две гранаты и браунинг. Гранаты ей
передал этот же провокатор. Все было устроено так, что¬
бы обвинить в намерении взорвать штаб.
Эх, Павел, не могу я говорить о последних днях, но
раз ты требуешь, я скажу. Полевой суд постановил: Ва¬
лю и двух других — к повешению, остальных товари¬
щей — к расстрелу.
Польских солдат, среди которых мы проводили ра¬
боту, судили за два дня раньше нас.
Молодого капрала, радиотелеграфиста Онегурко, ко¬
торый до войны работал электромонтером в Лодзи, об¬
винили в измене родине и в коммунистической пропа¬
ганде среди солдат и приговорили к расстрелу. Он не
подал прошения о помиловании и был расстрелян через
двадцать четыре часа после приговора.
Валю вызвали по его делу как свидетеля. Она рас¬
170

сказала нам, что Снегурко признал, что вел коммуни¬
стическую пропаганду, но резко отверг обвинение в из¬
мене родине. «Мое отечество, — сказал он, — это Поль¬
ская советская социалистическая республика. Да, я
члеп коммунистической партии Польши, солдатом меня
сделали насильно. И я открывал глаза таким же, как я,
солдатам, которых вы на фронт гнали. Можете меня за
это повесить, по я своей отчизне не изменял и не изме¬
ню. Только паши отечества разные. Ваше — панское, а
мое — рабоче-крестьянское. И в том моем отечестве, ко¬
торое будет, — я в этом глубоко уверен, — никто меня
изменником не назовет».
После приговора нас всех уже держали вместе.
А перед казнью перегнали в тюрьму. За ночь приготови¬
ли виселицу напротив тюрьмы, у больницы, у самого
леса, немного поодаль, у дороги, где обрыв, выбра¬
ли место для расстрела; там и общий ров вырыли для
нас.
В городе приговор был вывешен, всем было извест¬
но, а расправу над нами поляки решили учинить при на¬
роде, днем, чтобы всякий видел и боялся. И с утра на¬
чали сгонять из города к виселице народ. Некоторые
шли из любопытства, — хоть и страшно, но шли. Толпа
у виселиц громадная. Куда глаз достанет, все людские
головы. Тюрьма, знаешь, забором из бревен обнесена.
Тут же, у тюрьмы, поставили виселицы, и нам слышен
был гул голосов. На улице сзади пулеметы поставили,
конную и пешую жандармерию со всего округа согнали.
Целый батальон оцепил огороды и улицы. Для пригово¬
ренных к повешению яму особую вырыли тут же, у ви¬
селицы. Ожидали мы конца молча, изредка перекидыва¬
ясь словами. Обо всем переговорили накануне, тогда же
и попрощались. Только Роза шептала что-то невнятное
в углу камеры, разговаривая сама с собой. Валя, истер¬
занная насилием и побоями, не могла ходить и больше
лежала. А коммунистки из местечка, родные сестры, об¬
нявшись, прощались и, не выдержав, зарыдали. Степа¬
нов, из уезда, молодой, сильный как борец, парень —
при аресте двоих жандармов ранил, отбиваясь, настой¬
чиво требовал от сестер: «Не надо слез, товарищи!
Плачьте здесь, чтобы не плакать там. Нечего собак кро¬
вавых радовать. Все равно нам пощады не будет, все
равно погибать приходится, так давайте умирать по-хо¬
рошему. Пусть никто из нас не ползает на коленях. То¬
варищи, помните, умирать надо хорошо».
171

И вот пришли за нами. Впереди Шварковский, на¬
чальник контрразведки, — садист, бешеная собака.
Он если не насиловал, то жандармам давал насиловать,
а сам любовался. От тюрьмы к виселице через дорогу
коридор из жандармов устроили. И стояли эти «канари-
ки», как их за желтые аксельбанты называли, с пала¬
шами наголо.
Выгнали нас прикладами во двор тюрьмы, по четве¬
ро построили и, открыв ворота, повели на улицу. Нас по¬
ставили перед виселицей, чтобы мы видели гибель това¬
рищей, а потом наступил и наш черед. Виселица высо¬
кая, из толстых бревен сбитая. На ней три петли из тол¬
стой крученой веревки, подмостки с лесенкой упираются
в откидывающийся столбик. Море людское чуть слышно
шумит, колышется. Все глаза на нас устремлены. Узна¬
ем своих.
На крыльце, поодаль, собралась польская шляхта с
биноклями, офицеры среди них. Пришли посмотреть, как
большевиков вешать будут.
Снег под ногами мягкий, лес от него седой, деревья
словно ватой обсыпаны, снежинки кружатся, опускаются
медленно, на лицах наших горячих тают, и подножка
снегом запорошена. Все мы почти раздеты, но никто сту¬
жи не чувствует, а Степанов даже и не замечает, что
стоит в одних носках.
У виселицы прокурор военный и высшие чины. Вы¬
вели из тюрьмы, наконец, Валю и тех двоих товарищей,
что к повешению. Взялись они все трое под руку. Валя
в середине, сил у нее идти не было, товарищи поддер¬
живали, а она прямо идти старается, помня Степанова
слова: «Умирать надо хорошо». Без пальто она была, в
вязаной кофточке.
Шварковскому, видно, не понравилось, что под руку
шли, толкнул идущих. Валя что-то сказала, и за это
слово со всего размаха хлестнул ее по лицу нагайкой
конный жандарм.
Страшно закричала в толпе какая-то женщина, заби¬
лась в крике безумном, рвалась сквозь цепь к идущим,
но ее схватили, уволокли куда-то. Наверно, мать Вали.
Когда были недалеко от виселицы, запела Валя. Не слы¬
хал никогда я такого голоса — с такой страстью может
петь только идущий на смерть. Она запела «Варшавян¬
ку»; ее товарищи тоже подхватили. Хлестали нагайки
конных; их били с тупым бешенством. Но они как буд¬
то не чувствовали ударов. Сбив с ног, их к виселице
172

волокли, как мешки. Бегло прочитали приговор и стали
вдевать в петли. Тогда запели мы:
Вставай, проклятьем заклейменный...
К нам кинулись со всех сторон; я только видел, как
солдат прикладом выбил столбик из подножки, и все
трое задергались в петлях...
Нам, десяти, уже у самой стенки прочитали приго¬
вор, в котором заменялась смертная казнь генеральской
милостью — двадцатилетней каторгой. Остальных шест¬
надцать расстреляли.
Самуил рванул ворот рубахи, словно он его душил.
— Три дня повешенных не снимали. У виселицы
день и ночь стоял патруль. Потом к нам в тюрьму при¬
вели новых арестованных. Они рассказывали: «На чет¬
вертый день оборвался товарищ Тобольдин, самый тя¬
желый, и тогда сняли остальных и зарыли тут же».
Но виселица стояла все время. И когда нас уводили
сюда, мы ее видели. Так и стоит с петлями, ожидая но¬
вых жертв.
Самуил замолчал, устремив неподвижный взгляд ку¬
да-то вдаль. Павел не заметил, что рассказ окончен.
В его глазах отчетливо вырастали три человеческих
тела, безмолвно покачивающихся, со страшными, запро¬
кинутыми набок головами.
На улице резко играли сбор. Этот звук заставил
очнуться Павла. Он тихо, чуть слышно сказал:
— Пойдем отсюда, Самуил!
По улице, оцепленные кавалерией, шли пленные
польские солдаты. У ворот тюрьмы стоял комиссар пол¬
ка, дописывал в полевую книжку приказ.
— Возьмите, товарищ Антипов, — передал он запис¬
ку коренастому комэскадрона. — Нарядите разъезд и
всех пленных направляйте на Новоград-Волынский. Ра¬
неных перевязать, положить в повозки и тоже по тому
направлению. Отвезите верст за двадцать от города — и
пусть катятся. Нам некогда с ними возиться. Смотри¬
те, чтобы никаких грубостей в отношении пленных не
было.
Садясь в седло, Павел обернулся к Самуилу:
— Ты слыхал? Они наших вешают, а их провожай
к своим без грубостей! Где взять силы?
Комполка повернул к нему голову, всмотрелся. Павел
услыхал твердые, сухие слова, произнесенные комполка
как бы про себя:
173

— За жестокое отношение к безоружным пленным
будем расстреливать. Мы не белые!
И, отъезжая от ворот, Павел вспомнил последние
слова приказа Реввоенсовета, прочитанные перед всем
полком:
«Рабоче-крестьянская страна любит свою Красную
Армию. Она гордится ею. Она требует, чтобы на знаме¬
ни ее пе было ни одного пятна».
— Ни одного пятна, — шепчут губы Павла.
*
В то время, когда четвертая кавалерийская дивизия
взяла Житомир, в районе села Окуниново форсирова¬
ла реку Днепр 20-я бригада 7-й стрелковой дивизии,
входящая в состав ударной группы товарища Голи¬
кова.
Группе, состоявшей из двадцать пятой стрелковой
дивизии и Башкирской кавалерийской бригады, было
приказано, переправившись через Днепр, перерезать же¬
лезную дорогу Киев — Коростень у станции Ирша.
Этим маневром отрезался единственный путь отступле¬
ния полякам из Киева. Здесь при переправе погиб член
шепетовской комсомольской организации Миша Лев-
чуков.
Когда бежали по шаткому понтону, оттуда, из-за го¬
ры, злобно шипя, пролетел над головами снаряд и рва¬
нул воду в клочья. И в тот же миг юркнул под лодку
понтона Миша. Глотнула его вода, назад не отдала, толь¬
ко белобрысый, в фуражке с оторванным козырьком
красноармеец Якименко удивленно вскрикнул:
— Чи ты не сгоришь? То цеж Мишка пид воду пи-
шов, пропав хлопец, як корова злызнула! — Он было
остановился, испуганно уставившись в темную воду, но
сзади на него набежали, затолкали.
— Чего рот разинул, дурень? Пошел вперед!
Некогда было раздумывать о товарище. Бригада и
так отстала от других, уже занявших правый берег.
И о гибели Миши Сережа узнал спустя четыре дня,
когда бригада с боем захватила станцию Буча и, пово¬
рачиваясь фронтом к Киеву, выдерживала ожесточен¬
ные атаки поляков, пытавшихся прорваться на Коро¬
стень.
В цепи рядом с Сережей залег Якименко. Прекратив
бешеную стрельбу, с трудом открыл затвор раскаленной
474

винтовки и, пригибая голову к земле, повернулся к
Сереже:
— Винтовка передышки требует, як огонь!
Сергей едва расслышал его за грохотом выстрелов.
Когда немного утихло, Якименко как-то вскользь со¬
общил:
— А твой товарищ утонул в Днепре. Я и недосмот¬
рел, як вин нырнув в воду, — закончил он свою речь
и, потрогав рукой затвор, вынув из подсумка обойму,
стал деловито заправлять ее в магазинную коробку.
*
Одиннадцатая дивизия, направленная на захват Бер-
дичева, встретила в городе ожесточепное сопротивление
поляков.
На улицах завязался кровавый бой. Преграждая до¬
рогу коннице, строчили пулеметы. Но город был взят, и
остатки разбитых польских войск бежали. На вокзале
захватили поездные составы. Но самым страшным уда¬
ром для поляков был взрыв миллиона орудийных сна¬
рядов — огневой базы польского фронта. В городе стек¬
ла сыпались мелким щебнем, и дома, как картонные,
дрожали от взрывов.
Удар по Житомиру и Бердичеву был для поляков
ударом с тыла, и они двумя потоками поспешно отхлы¬
нули от Киева, отчаянно пробивая себе дорогу из желез¬
ного кольца.
Павел потерял ощущение отдельной личности. Бее
эти дни были напоены жаркими схватками. Он, Корча¬
гин, растаял в массе и, как каждый из бойцов, как бы
забыл слово «я», осталось лишь «мы»: наш полк, наш
эскадрон, наша бригада.
А события мчались с ураганной быстротой. Каждый
день приносил новое.
Конная лавина буденовцев, не переставая, наносила
удар за ударом, исковеркав и изломав весь польский
тыл. Напоенные хмелем побед, со страстной яростью ки¬
дались кавалерийские дивизии в атаки на Новоград-Во-
лынский — сердце польского тыла.
Откатываясь назад, как волна от крутого берега, от¬
ходили и снова бросались вперед со страшным: «Да¬
ешь!»
Ничто не помогло полякам: ни сети проволочных за¬
граждений, ни отчаянное сопротивление гарнизона, за¬
175

севшего в городе. Утром 27 июня, переправившись в
конном строю через реку Случ, буденовцы ворвались в
Новоград-Волынский, преследуя поляков по направлению
местечка Корец. В это же время сорок пятая дивизия
Якира * перешла реку Случ у Нового Мирополя, а кава¬
лерийская бригада Котов'ского * бросилась на местечко
Любар.
Радиостанция 1-й Конной принимала приказ коман¬
дующего фронтом направить всю конницу на захват
Ровно. Непреодолимое наступление красных дивизий
гнало поляков разрозненными, деморализованными, ищу¬
щими спасенья группами.
Однажды, посланный комбригом на станцию, где
стоял бронепоезд, Павел встретился с тем, с кем встре¬
титься никак не ожидал. Конь с разбегу взял насыпь.
Павел натянул поводья у переднего вагона, закрашен¬
ного серым цветом. Грозный своей неприступностью, с
черными жерлами орудий, запрятанных в башни, стоял
бронепоезд. Возле него возилось несколько замасленных
фигур, приподымая тяжелую стальную завесу у колес.
— Где можно найти командира бронепоезда? —
спросил Павел красноармейца в кожанке, несущего вед¬
ро с водой.
— Вот там, — махнул тот рукой к паровозу.
Останавливаясь у паровоза, Корчагин спросил:
— Кто командир?
Затянутый в кожу с головы до ног человек с рябин¬
кой оспы на лице повернулся к нему.
— Я!
Павел вытащил из кармана пакет.
— Вот приказ комбрига. Распишитесь на конверте.
Командир, прилаживая на колене конверт, расписы¬
вался. У среднего паровозного колеса возилась с маслен¬
кой чья-то фигура. Павел видел лишь широкую спину,
из кармана кожаных брюк торчала рукоятка нагана.
— Вот, получи расписку, — протянул Павлу кон¬
верт человек в кожаном.
Павел подбирал поводья, готовясь к отъезду. Чело¬
век у паровоза выпрямился во весь рост и обернулся.
В ту же минуту Павел соскочил с лошади, словно его
ветром сдуло.
— Артем, братишка!
Весь измазанный в мазуте машинист быстро поста¬
вил масленку и схватил в медвежьи объятия молодого
красноармейца.
176

— Павка! Мерзавец! Ведь это же ты! — крикнул он,
не веря своим глазам.
Командир бронепоезда с удивлением смотрел на эту
сцену. Красноармейцы-артиллеристы рассмеялись:
— Видишь, братки встретились.
*
Девятнадцатого августа в районе Львова Павел по¬
терял в бою фуражку. Он остановил лошадь, но впереди
уже срезались эскадроны с польскими цепями. Меж
кустов лощинника летел Демидов. Промчался вниз к ре¬
ке, на ходу крича:
— Начдива убили!
Павел вздрогнул. Погиб Летунов, героический его
начдив, беззаветной смелости товарищ. Дикая ярость
охватила Павла.
Полоснув тупым концом сабли измученного, с окро¬
вавленными удилами Гнедка, помчал в самую гущу
схватки.
— Руби гадов! Руби их! Бей польскую шляхту! Ле¬
ту но в а убили! — И, сослепу не видя жертвы, рубанул
фигуру в зеленом мундире. Охваченные безумной зло¬
бой за смерть начдива, эскадронцы изрубили взвод ле¬
гионеров.
Вынеслись на поле, догоняя бегущих, но по ним уже
била батарея; рвала воздух, брызгая смертью, шрап¬
нель.
Перед глазами Павла вспыхнуло магнием зеленое
пламя, громом ударило в уши, прижгло каленым желе¬
зом голову. Страшно, непонятно закружилась земля и
стала поворачиваться, перекидываясь набок.
Как соломинку, вышибло Павла из седла. Перелетая
через голову Гнедка, тяжело ударился о землю.
И сразу наступила ночь.
12 Коммуны будущей творцы

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
У спрута глаз выпуклый, с кошачью голову, тускло¬
красный, середина зеленая, горит-переливается живым
светом. Спрут копошится десятками щупалец: они, слов¬
но клубок змей, извиваются, отвратительно шурша че¬
шуей кожи. Спрут движется. Он видит его почти у са¬
мых глаз. Щупальца поползли по телу, они холодны и
жгутся, как крапива. Спрут вытягивает жало, и оно вши¬
вается, как пиявка, в голову и, судорожно сокращаясь,
всасывает в себя кровь. Он чувствует, как кровь пере¬
ливается из его тела в разбухающее туловище спрута.
А жало сосет, сосет, и там, где оно впилось в голову,
невыносимая боль.
Где-то далеко-далеко слышны человеческие голоса:
— Какой у него сейчас пульс?
И еще тише отвечает другой голос, женский:
— Пульс у него сто тридцать восемь. Температура
тридцать девять и пять. Все время бред.
Спруг исчез, по боль от жала осталась. Павел чув¬
178

ствует: чьи-то пальцы дотрагиваются до его руки выше
кисти. Он старается открыть глаза, по веки до того тя¬
желы, что нет сил их разнять. Отчего так жарко? Мать,
видно, натопила печь. Но опять где-то говорят люди:
— Пульс сейчас сто двадцать два.
Он пытается открыть веки. А внутри огонь. Душно.
Пить, как хочется пить! Он сейчас встанет, напьется.
Но почему он не встает? Только хотел шевельнуться, но
тело чужое, непослушное, не его тело. Мать сейчас при¬
несет воды. Он ей скажет: «Я хочу воды». Что-то около
него шевелится. Не спрут ли опять подбирается? Вот
он, вот красный цвет его глаза...
Издали слышится тихий голос:
— Фрося, принесите воды!
«Чье это имя?» — силится вспомнить Павел, но от
усилия погружается в темноту. Выплыл оттуда и снова
вспомнил: «Хочу пить».
Слышит голоса:
— Он, кажется, приходит в себя.
И уже отчетливее, ближе нежный голос:
— Вы хотите пить, больной?
«Неужели я больной, или это не мне говорят?
Да ведь я болею тифом, вот оно что». И в третий раз
пытается открыть веки. Наконец удается. В узкую щель
открывшегося глаза первое, что ощутил, — это крас¬
ный шар над головой, но его закрывает что-то темное;
это темное нагибается к нему, и губы ощущают твер¬
дый край стакапа и влагу, живительную влагу. Огонь
внутри потухает.
Прошептал удовлетворенно:
— Вот теперь хорошо.
— Больной, вы меня видите?
Это спрашивает то темное, стоящее над ним, и, уже
засыпая, все же успел ответить:
— Не вижу, а слышу...
— Кто бы мог сказать, что он выживет? А он, смот¬
рите, выцарапался в жизнь. Удивительно крепкий орга¬
низм. Вы, Нина Владимировна, можете гордиться. Вы
его буквально выходили.
И голос женский, волнуясь:
— О, я очень рада!
После тринадцатидневного беспамятства к Корчагину
возвратилось сознание.
Молодое тело не захотело умереть, и силы медленно
приливали к нему. Это было второе рождение, все каза¬
179

лось новым, необычным. Только голова тяжестью непре¬
одолимой лежала неподвижно в гипсовой коробке, и не
было сил сдвинуть ее с места. Но вернулось ощущение
тела, и уже сжимались и разжимались пальцы рук.
Нина Владимировна, младший врач клинического во¬
енного госпиталя, за маленьким столиком в своей квад¬
ратной комнате перелистывала толстую, в сиреневой
обложке тетрадь. В ней мелким, с наклоном почерком
были нанесены короткие записи:
«26 августа 1920 года
Сегодня к нам из санитарного поезда привезли
группу тяжелораненых. На койку в углу у окна положи¬
ли красноармейца с разбитой головой. Ему лишь семна¬
дцать лет. Мне передали пачку его документов, найден¬
ных в карманах, положенных в конверт вместе с вра¬
чебными записями. Его фамилия Корчагин, Павел Анд¬
реевич. Там были: затрепанный билетик № 967 Комму¬
нистического союза молодежи Украины, изорванная
красноармейская книжка и выписка из приказа по пол¬
ку. В ней говорилось, что красноармейцу Корчагину за
боевое выполнение разведки объявляется благодарность.
И записка, сделанная, видно, рукою хозяина:
«Прошу товарищей в случае моей смерти написать
моим родным: город Шепетовка, депо, слесарю Артему
Корчагину».
Раненый в беспамятстве с момента удара осколком,
с 19 августа. Завтра его будет смотреть Анатолий Сте¬
панович.
27 августа
Сегодня осматривали рану Корчагина. Она очень
глубокая, пробита черепная коробка, от этого парализо¬
вана вся правая сторона головы. В правом глазу кро¬
воизлияние. Глаз вздулся.
Анатолий Степанович хотел глаз вынуть, чтобы избе¬
жать воспаления, но я уговорила его не делать этого, пока
есть надежда на уменьшение опухоли. Он согласился.
Мною руководило исключительно эстетическое чув¬
ство. Если юноша выживет, зачем его уродовать, выни¬
мая глаз.
Раненый все время бредит, мечется, около него при¬
ходится постоянно дежурить. Я отдаю ему много време¬
ни. Мне очень жаль его юность, и я хочу отвоевать ее
у смерти, если мне удастся.
180

Вчера я пробыла несколько часов в палате после
смены; он самый тяжелый. Вслушиваюсь в его бред.
Иногда он бредит, словно рассказывает. Я узнаю мно¬
гое из его жизни, но иногда он жутко ругается. Брань
эта ужасна. Мне почему-то больно слышать от него та¬
кие страшные ругательства. Анатолий Степанович гово¬
рит, что он не выживет. Старик бурчит сердито: «Я не
понимаю, как это можно почти детей принимать в ар¬
мию? Это возмутительно».
30 августа
Корчагин все еще в сознание не пришел. Он лежит
в особой палате, там лежат умирающие. Около него, поч¬
ти не отходя, сидит санитарка Фрося. Она, оказывается,
знает его. Они когда-то давно работали вместе. С каким
теплым вниманием она относится к этому больному! Те¬
перь и я чувствую, что его положение безнадежно.
2 сентября
Одиннадцать часов вечера. Сегодня у меня замеча¬
тельный день. Мой больной, Корчагин, пришел в себя,
ожил. Перевал пройден. Последние два дня я не ухо¬
дила домой.
Сейчас не могу передать своей радости, что спасен
еще один. В нашей палате одной смертью меньше.
В моей изнуряющей работе самое радостное — это вы¬
здоровление больных. Они привязываются ко мне, как
дети.
Их дружба искренна и проста, и когда расстаемся,
иногда даже плачу. Это немного смешно, но это правда.
10 сентября
Я написала сегодня первое письмо Корчагина к род¬
ным. Он пишет, что легко ранен, скоро выздоровеет и
приедет; он потерял много крови, бледен, как вата, еще
очень слаб.
14 сентября
Корчагин первый раз улыбнулся. Улыбка у него хо¬
рошая. Обычно он не по годам суров. Поправляется с
поразительной быстротой. С Фросей они друзья.
Я ее часто вижу у его постели. Она ему, видно, расска¬
зала обо мне, конечно, перехвалила, и больной встре¬
чает мой приход чуть заметной улыбкой. Вчера он
спросил:
181

— Что это у вас, доктор, на руке черные пятна?
Я смолчала, что это следы его пальцев, которыми он
до боли сжимал мою руку во время бреда.
17 сентября
Рана на лбу Корчагина выглядит хорошо. Нас, вра¬
чей, поражает это поистине безграничное терпение, с
которым раненый переносит перевязки.
Обычно в подобных случаях много стонов и капри¬
зов. Этот же молчит и, когда смазывают йодом разворо¬
ченную рану, патягивается, как струна. Часто теряет
сознание, но вообще за весь период ни одного стона.
Уже в*се знают: если Корчагин стонет, значит, поте¬
рял сознание. Откуда у него это упорство? Не знаю.
21 сентября
Корчагина на коляске вывезли первый раз на боль¬
шой балкон госпиталя. Каким глазом он смотрел в сад,
с какой жадностью дышал свежим воздухом! В его оку¬
танной марлей голове открыт лишь один глаз. Этот глаз,
блестящий, подвижной, смотрел на мир, как будто пер¬
вый раз его видел.
26 сентября
Сегодня меня вызвали впиз в приемную, там меня
встретили две девушки. Одна из них очень красивая.
Они просили свидания с Корчагиным. Их фамилии: То¬
ня Туманова и Татьяна Бурановская. Имя Тони мне из¬
вестно. Его иногда в бреду повторял Корчагин. Я раз¬
решила свидание.
8 октября
Корчагин первый раз самостоятельно гуляет в саду.
Он неоднократно спрашивал у меня, когда может вы¬
писаться. Я ответила, что скоро. Обе подруги приходят
к больному каждый приемный день. Я знаю, почему он
не стонал и вообще не стонет. На мой вопрос он от¬
ветил:
— Читайте роман «Овод», тогда узнаете.
14 октября
Корчагин выписался. Мы с ним расстались очень теп¬
ло. Повязка с глаза снята, осталась лишь на лбу. Глаз
ослеп, но снаружи вид нормальный. Мне было очень
грустно расставаться с этим хорошим товарищем.
182

Так всегда: вылечиваются и уходят от нас, чтобы,
возможно, больше не встречаться. Прощаясь, сказал:
— Лучше бы ослеп левый, — как же я стрелять те¬
перь буду?
Он еще думает о фронте».
*
Первое время после лазарета Павел жил у Буранов-
ского, где остановилась Тоня.
Он сразу сделал попытку втянуть Тоню в общую ра¬
боту. Пригласил ее па городское собрание комсомола.
Тоня согласилась, но когда она вышла из комнаты, где
одевалась, Павел закусил губы. Она была одета очень
изящно, нарочито изысканно, и он не решался вести ее
к своей братве.
Тогда же произошло первое столкновение. На его во¬
прос, зачем она так оделась, она обиделась:
— Я никогда не подлаживаюсь под общий топ: если
тебе неудобно со мною идти, то я останусь.
Тогда же в клубе ему было тяжело видеть ее рас¬
франченной среди выцветших гимнастерок и кофточек.
Ребята приняли Тоню, как чужую. Она, чувствуя это,
смотрела на всех презрительно и вызывающе.
Павла отозвал в сторону секретарь комсомола товар¬
ной пристани, плечистый парень, в грубой брезентовой
рубахе, грузчик Панкратов. Недружелюбно глянул на
Павла; скосив глаза на Тоню, сказал:
— Это ты, что ль, привел эту кралю сюда?
— Да, я, — жестко ответил ему Корчагин.
— М-да... — протянул Панкратов. — Вид-то у нее
для нас неподходящий, на буржуазию похоже. Как ее
пропустили сюда?
У Павла застучало в висках.
—- Это мой товарищ, и я ее привел сюда. Понима¬
ешь? Она человек нам не враждебный, только вот у нее
насчет нарядов — так это правда, но ведь не всегда
по одежде ярлык надо припаивать. Я тоже понимаю,
кого сюда привести можно, и нацеливаться, товарищ,
нечего.
Он хотел сказать еще что-то грубое, но сдержался, по¬
нимая, что Панкратов высказывает общее мнение, и все
свое возмущение перенес на Тоню.
«Я же ей говорил! Какому черту нужен этот
форс?»
183

Этот вечер был началом развала дружбы. С чувством
горечи и удивления следил Павел, как ломается, каза¬
лось, так крепко сколоченная дружба.
Прошло еще несколько дней, и каждая встреча, каж¬
дая беседа вносила все большее отчуждение и глухую
неприязнь в их отношения. Дешевый индивидуализхМ
Тони становился непереносимым Павлу.
Необходимость разрыва была ясна обоим.
Сегодня они пришли оба в застланный умершими
бурыми листьями Купеческий сад, чтобы сказать друг
другу последнее слово. Стояли у балюстрады над обры¬
вом; внизу серой массой воды поблескивал Днепр: про¬
тив течения, из-за громадины моста полз буксирный па¬
роход, устало шлепая по воде крыльями колес, таща за
собой две пузатые баржи. Заходящее солнце красило зо¬
лотыми мазками Труханов остров и ярким полымем
стекла домиков.
Тоня смотрела на золотые лучи и проговорила с глу¬
бокой грустью:
—* Неужели наша дружба угаснет, как угасает сей¬
час солнце?
Он смотрел на нее не отрываясь: крепко сдвинув
брови, тихо ответил:
— Тоня, мы уже говорили об этом. Ты, конечно,
знаешь, что я тебя любил и сейчас еще любовь моя
может возвратиться, но для этого ты должна быть с на¬
ми. Я теперь не тот Павлуша, что был раньше. И я пло¬
хим буду мужем, если ты считаешь, что я должен при¬
надлежать прежде тебе, а потом партии. А я буду при¬
надлежать прежде партии, а потом тебе и остальным
близким.
Тоня с тоской глядела на синеву реки, и глаза ее на¬
полнились слезами.
Павел смотрел на ее знакомый профиль, на густые
каштановые волосы, и к сердцу прилила волна жалости
к девушке, когда-то такой дорогой и близкой.
Он осторожно положил свою руку на ее плечо.
— Бросай все, что тебя вяжет. Идем к нам. Будем
вместе добивать господ. У нас есть много девушек хоро¬
ших, вместе с нами они несут всю тяжесть борьбы ожес¬
точенной, вместе с нами переносят все лишения. Они,
может, не такие образованные, как ты, но почему, поче¬
му ты не хочешь быть с нами? Ты говоришь, что тебя
Чужанин силком взять хотел, но это же выродок, а не
боец. Говоришь, встретили тебя недружелюбно, а зачем
184

же ты оделась, словно на буржуйский бал? Гордость за¬
шибла: не буду, мол, подлаживаться под грязные гимна¬
стерки. У тебя нашлась смелость полюбить рабочего, а
полюбить идею не можешь. Мне жаль с тобой расстать¬
ся, и о тебе вспоминать хотелось бы хорошо.
Он замолчал.
На другой день на улице Павел увидел приказ за
подписью председателя губернской Чека Жухрая. Серд¬
це у него дрогнуло. Насилу добился он до матроса — не
пускали. Такую «волынку» завел, что часовые аресто¬
вать собрались. Все же добился.
Встретились с Федором хорошо. Руку у Федора от¬
бил снаряд. Тут же сговорились о работе.
— Будем с тобой контру здесь душить, пока на
фронт у тебя сил нет. Завтра же и приходи, — сказал
Жухрай.
*
Борьба с белополяками закончилась. Красные армии,
бывшие почти у стен Варшавы, израсходовав все мате¬
риальные и физические силы, оторванные от своих баз,
не могли взять последнего рубежа, отошли обратно. Слу¬
чилось «чудо на Висле», как поляки называют отход
красных от Варшавы. Белопанская Польша осталась
жить. Мечту о Польской советской социалистической
республике пока не удалось осуществить.
Страна, залитая кровью, требовала передышки.
Павлу не пришлось увидеться со своими, так как го¬
родок Шепетовка опять был занят белополяками и стал
временной границей фронта. Шли мирные перегово¬
ры. Дни и ночи Павел проводил в Чрезвычайной комис¬
сии, выполняя разные поручения. Жил он в комнате
Федора. Узнав о занятии городка поляками, Павел за¬
грустил.
— Что же, Федор, значит, мать за границей останет¬
ся, если перемирие на этом закончится?
Но Федор его успокаивал:
— Наверное, граница через Горынь по реке пойдет.
Так что город за нами останется. Скоро узнаем.
С польского фронта на юг перебрасывались дивизии.
Пользуясь передышкой, из Крыма выполз Врангель.
И в то время, когда республика напрягала все силы на
польском фронте, врангелевцы продвинулись с юга на
север, вдоль Днепра, пробираясь к Екатеринославской гу¬
бернии.
185

Для ликвидации этого последнего контрреволюцион¬
ного гнезда, пользуясь окончанием войны с поляками,
страна бросила на Крым свои армии.
Через Киев на юг проходили эшелоны, груженные
людьми, повозками, кухнями, орудиями. В участковой
транспортной Чека шла лихорадочная работа. Весь этот
поток составов создавал «пробки», и тогда вокзалы за¬
бивались до отказа и движение срывалось, так как пе
было ни одного свободного пути. А аппараты выбрасы¬
вали полосочки лент с ультимативными телеграммами.
В них приказывалось освободить путь для такой-то ди¬
визии. Ползли бесконечные полосочки, крапленные чер¬
точками ленты, и в каждой из них было «вне всякой
очереди... в порядке боевого приказа... немедленно осво¬
бодить путь...». И почти в каждой из них упоминалось,
что за неисполнение виновные будут преданы суду ре¬
волюционного военного трибунала.
А ответственный за «пробки» был УТЧК1.
Сюда врывались, размахивая наганом, командиры ча¬
стей, требуя немедленного продвижения их эшелонов
вперед согласно вот такой-то телеграмме командарма, за
номером таким-то.
Никто из них не хотел слушать, что этого сделать не¬
возможно. «Душа вон, а пропускай вперед!» И начина¬
лась страшная ругань. В особо сложных случаях срочно
вызывали Жухрая. И тогда, готовые перестрелять друг
друга, разгоряченные люди утихали.
Железная фигура Жухрая, холодно-спокойная, и го¬
лос тугой, не допускающий возражений, заставляли за¬
совывать в кобуры вынутые наганы.
Выбирался Павел на перрон из комнаты вместе с ко¬
лючей болью в голове. Разрушающе действовала на нер¬
вы чекистская работа.
Однажды на поездной платформе, наполненной за¬
рядными ящиками, Павел увидел Сережу. Брузжак сва¬
лился на него с платформы, чуть не сшиб на землю и
крепко тискал в объятиях:
— Павел! Чертяка, я тебя сразу узнал.
Друзья не знали, о чем спрашивать друг друга, о чем
рассказывать. Ведь так много было пережито за это вре¬
мя. Спрашивали и, не дожидаясь ответа, отвечали сами.
И не заметили гудков. Лишь когда медленно поползли
вагоны, разорвали объятия.
1 УТЧК — участковая транспортная чрезвычайная комиссия
(ред.).
186

Что было делать? Встреча прервалась, поезд все при¬
бавлял ход. И чтобы не отстать, Сережа, последний раз
крикнув что-то другу, побежал по перрону, цепляясь за
открытую дверь теплушки; его подхватили несколько
рук, втянули внутрь. А Павел стоял и смотрел вслед и
только теперь вспомнил, что Сережа не знает о гибели
Вали. Сережа ведь не был в родном городе. А он, Павел,
ему этого не сказал, ошеломленный встречей.
«Пусть едет спокойно, хорошо, что не знает», — ду¬
мал Павел. Он не знал, что видит друга в последний раз.
Не знал и Сергей, стоя на крыше вагона, подставляя под
напор осеннего ветра грудь, что движется навстречу
смерти.
— Сядь, Сережа, — уговаривал его Дорошенко, крас¬
ноармеец с прогорелой на спине шинелью.
— Ничего, мы с ветром друзья. Пусть продувает, —
отвечал, смеясь, Сережа.
И через неделю погиб в первом бою в осенней укра¬
инской степи.
Издалека примчалась слепая пуля.
Вздрогнул от удара. Шагнул навстречу жгучей боли,
разорвавшей грудь, покачнулся, не закричал, обнял воз¬
дух, горячо прижал к груди руки и, наклонившись, будто
готовился к прыжку, ударился оземь очугуневшим те¬
лом, и в степную безгрань устремились недвижно голу¬
бые глаза его.
*
Нервная обстановка работы в Чека сказалась на не¬
окрепшем здоровье Павла. Участились контузионные бо¬
ли, и, наконец, после двух бессонных ночей он потерял
сознание.
Тогда он обратился к Жухраю:
— Как ты думаешь, Федор, будет ли правильно, если
я перейду на другую работу? У меня большое желание
идти в главные мастерские, по своей профессии, а то я
чувствую, что у меня гайка здесь слаба. Мне в комиссии
сказали, что я к военной службе не пригоден. Но тут
хуже фронта. Вот эти два дня, когда ликвидировали бан¬
ду Сутыря, меня совсем подрезали. Я должен отдохнуть
от перестрелок. Ты, Федор, понимаешь, что из меня пло¬
хой чекист, если я на ногах едва держусь.
Жухрай озабоченно посмотрел на Павла:
— Да, выглядишь ты неважно. Надо было еще рань¬

ше тебя освободить, но это я виноват, за работой недо¬
смотрел.
В результате этого разговора Павел очутился в губ-
комоле с бумажкой, в которой значилось, что он, Кор¬
чагин, посылается в распоряжение комитета.
Вертлявый мальчишка в озорно надвинутой на нос
кепке, стрельнув глазами по бумажке, весело подмигнул
Павлу:
— Из Чека? Приятное учреждение. Пожалуйста, мы
тебе работенку в два счета смастерим. У нас на ребят
голодуха. Куда тебя? В губпродком хочешь? Нет? Не на¬
до. На пристаня в агитбазу поедешь? Нет? Ну, напрасно.
Хорошее местечко, ударный паек.
Павел перебил паренька:
— Я на железную дорогу, в главные мастерские хочу.
Тот удивленно посмотрел на него:
— В главные мастерские? Гм... там у нас людей не
требуется. В общем, иди к Устинович. Она тебя куда-
нибудь пристроит.
После короткой беседы со смуглой дивчиной было ре¬
шено: Павел идет секретарем комсомольского коллектива
в мастерские без отрыва от производства.
*
А в это время у ворот Крыма, в узеньком горлышке
полуострова, у старинных рубежей, отделявших когда-то
крымских татар от запорожских куреней, стояла обнов¬
ленная и страшная своими укреплениями твердыня —
Перекоп.
За Перекопом, в Крыму, чувствуя себя в полной без¬
опасности, захлебывался в винной гари загнанный сюда
со всех концов страны обреченный на гибель старый мир.
И осенней, промозглой ночью десятки тысяч сынов
трудового народа вошли в холодную воду пролива, чтобы
в ночь пройти Сиваш и ударить в спину врага, зарывше¬
гося в укреплениях. В числе тысяч шел и Жаркий Иван,
бережно неся на голове свой пулемет.
И когда с рассветом вскипел в безумной лихорадке
Перекоп, когда прямо в лоб через заграждения ринулись
тысячи, в тылу у белых, на Литовском полуострове, взби¬
рались на берег первые колонны перешедших Сиваш.
И одним из первых, выползших на кремнистый берег,
был Жаркий.
Загорелся невиданный по жестокости бой. Конница
188

белых кидалась в диком, зверином порыве на людей, вы¬
ползавших из воды. Пулемет Жаркого брызгал смертью,
ни разу не останавливая свой бег. И ложились груды
людей и лошадей под свинцовым дождем. С лихорадоч¬
ной быстротой вставлял Жаркий все новые и новые
диски.
Перекоп клокотал сотнями орудий. Казалось, сама
земля провалилась в бездонную пропасть, и, бороздя с
диким визгом небо, метались, неся смерть, тысячи сна¬
рядов, рассыпаясь на мельчайшие осколки. Земля, взры¬
тая, израненная, вскидывалась вверх, черными глыбами
застилая солнце.
Голова гадины была раздавлена, и в Крым хлынул
красный поток, хлынули страшные в своем последнем
ударе дивизии 1-й Конной. Охваченные судорожным
страхом, белогвардейцы в панике осаждали уходящие от
пристаней пароходы.
Республика прикрепляла к истрепанным гимнастер¬
кам, там, где стучит сердце, золотые кружочки ордена
Красного Знамени, среди них была гимнастерка пулемет-
чика-комсомольца Жаркого Ивана.
*
Мир с поляками был заключен *, и городок, как наде¬
ялся Жухрай, остался за Советской Украиной. Грани¬
цей стала река в тридцати пяти километрах от города.
В декабре 1920 года памятным утром подъезжал Павел
к знакомым местам.
Вышел на запорошенный снегом перрон, мельком
взглянул на вывеску «Шепетовка 1-я», свернул сразу
влево, в депо. Спросил Артема, но слесаря не было. За¬
пахнул плотнее шинель, быстро пошел через лес в го¬
родок.
Мария Яковлевна обернулась на стук в дверь, при¬
глашая войти. И когда в дверь просунулся засыпанный
снегом, узнала родное лицо сына, схватилась руками за
сердце, не могла говорить от радости неизмеримой.
Прижалась всем худеньким телом к груди сына и,
осыпая бесчисленными поцелуями его лицо, плакала сча¬
стливыми слезами.
А Павел, обнимал ее, смотрел на измученное тоской и
ожиданием лицо матери с бороздками морщинок и ничего
не говорил, ожидая, пока она успокоится.
Счастье опять заблестело в глазах измученной женщи¬
189

ны, и мать все эти дни не могла наговориться, насмот¬
реться на сына, увидеть которого она уже и не чаяла. Ра¬
дость ее была безгранична, когда дня через три, ночью,
в комнатушку ввалился и Артем с походной сумкой за
плечами.
В маленькую квартирку Корчагиных возвращались
ее обитатели. После тяжелых испытаний и невзгод со¬
шлись братья, уцелев от гибели...
— Что же вы делать теперь будете? — спрашивала
Мария Яковлевна сыновей.
— Опять за подшипники примемся, мамаша, — отве¬
тил Артем.
А Павел, пробыв две недели дома, уезжал обратно в
Киев, где его ждала работа.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Полночь. Уже давно проволок свое разбитое туловище
последний трамвай. Луна залила неживым светом подо¬
конник. Голубоватым покрывалом лег луч ее на кровать,
отдавая полутьме остальную часть комнаты. В углу на
столе — кружок света из-под абажура настольной лампы.
Рита наклонилась низко над объемистой тетрадью —
своим дневником.
«24 мая» — начеркал острый кончик ее карандаша.
«Я опять пытаюсь записать свои впечатления. Опять
пустое место. Полтора месяца прошло, и не записано зги
слова. Приходится согласиться с этим обрывком.
Когда же находить время для дневника? Вот сейчас
ночь, а я нишу. Убегает сон. Уезжает на работу в ЦК
товарищ Сегал. Это известие всех нас огорчило. Прекрас¬
ная личность, наш Лазарь Александрович. Только теперь
11'!

понимаю, каким богатством была для всех нас дружба с
ним. Конечно, с отъездом Сегала развалится кружок диа¬
мата. Вчера были до поздней ночи у него, проверяли до¬
стижения наших «подшефных». Пришел секретарь губко-
мола Аким, противный завучетом Туфта. Не терплю
этого всезнайку! Сегал сиял. Его ученик Корчагин блестя¬
ще срезал Туфту по истории партии. Да, эти два месяца
не пропали даром. Не жалко сил, если они дают та¬
кие результаты. По слухам, Жухрай переходит на ра¬
боту в Особый отдел военного округа. Почему это, не
знаю.
Лазарь Александрович передал мне своего ученика.
— Довершайте начатое, — сказал он, — не останавли¬
вайтесь на полдороге. И вам, Рита, и ему есть чему друг
у друга поучиться. Юноша еще не совсем ушел от стихий¬
ности. Живет чувствами, которые в нем бунтуют, и вихри
этих чувств сшибают его в сторону. Насколько я вас знаю,
Рита, вы будете самым подходящим для него руководом.
Желаю вам успеха. Не забывайте писать мне в Моск¬
ву, — говорил мне Сегал на прощание.
Сегодня из ЦК прислали нового секретаря Соломен-
ского райкома, Жаркого. Я его знаю по армии.
Завтра Дмитрий приведет Корчагина. Опишу Дубаву.
Среднего роста. Сильный, мускулистый. В комсомоле он с
восемнадцатого, в партии с двадцатого. Это один из трех
исключенных из губкома за принадлежность к «рабочей
оппозиции». Учеба с ним была нелегкая. Каждый день он
срывал план, засыпая меня вопросами, отвлекая от темы.
Между Юреневой, моей второй ученицей, и Дубавой бы¬
ли частые размолвки. В первый же вечер, оглядев Ольгу
с ног до головы, он заметил:
— У тебя неполное обмундирование, старуха. Нужны
штаны с кожей, шпоры, буденовка и шапка, а то ни ры¬
ба ни мясо.
Ольга не осталась в долгу, и мне пришлось разнимать.
Дубава, кажется, друг Корчагина. На сегодня довольно.
Спать».
*
Зной истомил землю. Накалило до обжога железные
перила надвокзального моста. На мост поднимались вя¬
лые, изнемогающие от жары люди. Это не были пассажи¬
ры. По мосту шли преимущественно из железнодорожного
района в город.
С верхней ступени Павел увидел Риту. Она пришла
192

к поезду раньше его и смотрела на сходящих вниз
людей.
Шагах в трех сбоку от Устинович Корчагин остано¬
вился. Она не замечала его. Павел рассматривал ее с ка¬
ким-то странным любопытством. Рита была в цолосатой
блузке, в синей недлинной юбке из простой ткани, куртка
мягкого хрома была переброшена через плечо. Шайка не¬
послушных волос окаймляла загорелое лицо. Она стояла,
слегка запрокинув голову и щурясь от яркого света. В
первый раз Корчагин смотрел на своего друга и учителя
такими глазами, и в первый раз ему пришла в голову
мысль, что Рита не только член бюро губкома, а... И, пой¬
мав себя на таких «грешных» мыслях, раздосадованный,
окликнул ее:
— Я уже целый час смотрю на тебя, а ты меня не ви¬
дишь. Пора идти, иоезд уже стоит.
Они подошли к служебному проходу па перрон.
Вчера губком назначил Риту своим представителем
па одну из уездных конференций. В цомогць ей дали Кор¬
чагина. Сегодня им необходимо сесть в поезд, что было
далеко не легкой задачей. Вокзал в часы отхода редких
цоездов находился во власти всемогущей посадочной пя¬
терки, без пропуска иосадкома никто не имел права вый¬
ти на перрон. Все подступы и выходы занимал загради¬
тельный отряд комиссии. Поезд, до отказа набитый людь¬
ми, мог увезти лишь десятую долю стремившихся уехать.
Никто не желал оставаться, ждать днями случайного по¬
езда. Тысячи людей штурмовали проходы, пытаясь про¬
рваться к недоступным зеленым вагонам. Вокзал в те дни
иереживал настоящую осаду, и дело иногда доходило до
рукопашной.
Павел и Рита тщетно пытались пройти на перрон.
Зная все ходы и выходы, Павел провел свою спутницу
через багажную. С трудом пробрались они к вагону № 4.
У дверей вагона, сдерживая густую толпу, стоял распа¬
ренный жарой чекист, повторяя в сотый раз:
— Говорю вам, вагон переполнен, а на буфера и кры¬
шу, согласно приказу, никого не пустим.
На него напирали взбешенные люди, тыча в нос биле¬
тами посадкома, выданными на четвертый номер. Злобная
ругань, крики* толкотня перед каждым вагоном. Павел
видел, что сесть обычным порядком на этот поезд не уда¬
стся, но ехать было необходимо, иначе срывалась конфе¬
ренция.
Отозвав Риту в сторону, посвятил ее в свой план дей¬
13 Коммуны будущей творцы
193

ствий: он проберется в вагон, откроет окно и втянет в не¬
го Риту. Иначе ничего не выйдет.
— Дай мне свою куртку, она лучше любого мандата.
Павел взял у нее кожанку, надел, переложил в кар¬
ман куртки свой наган, нарочито выставив рукоять со
шнуром наружу. Оставив сумки с припасами у ног Риты,
пошел к вагону. Бесцеремонно растолкав пассажиров,
взялся рукой за поручень.
— Эй, товарищ, куда?
Павел оглянулся на коренастого чекиста.
— Я из Особого отдела округа. Вот сейчас проверим,
все ли у вас погружены с билетами посадкома, — сказал
Павел тоном, не допускавшим сомнения в его полномо¬
чиях.
Чекист посмотрел на его карман, вытер рукавом пот со
лба и сказал безразличным тоном:
— Что ж, проверяй, если влезешь.
Работая руками, плечами и кое-где кулаками, взби¬
раясь на чужие плечи, подтягиваясь на руках, хватаясь
за верхние полки, осыпаемый градом ругани, Павел все
же пробрался в середину вагона.
— Куда тебя черт несет, будь ты трижды проклят! —
кричала на него жирная тетка, когда он, спускаясь свер¬
ху, ступил ногой на ее колено. Тетка втиснулась своей
семипудовой махиной на край нижней полки, держа меж¬
ду ног бидон для масла. Такие бидоны, ящики, мешки и
корзины стояли на всех полках. В вагоне нельзя было
продохнуть.
На ругань тетки Павел ответил вопросом:
— Ваш посадочный билет, гражданка?
— Чиво? — окрысилась та на незваного контролера.
С самой верхней полки свесилась чья-то «блатная»
башка и загудела контрабасом:
— Васька, что это за фрукт явился сюда? Дай ему пу¬
тевку на «евбаз».
Прямо над головой Корчагина появилось то, что, по-
видимому, было Васькой. Здоровенный парень с волосатой
грудью уставился на Корчагина бычьими глазищами.
— Чего к женщине пристал? Какой тебе билет?
С боковой полки свешивались четыре пары ног. Хозя¬
ева этих ног сидели в обнимку, энергично щелкая семеч¬
ки. Здесь, видно, ехала спетая компания матерых мешоч¬
ников, видавших виды железнодорожных мародеров. Не
было времени связываться с ними. Надо было посадить
в вагон Риту.
№

— Чей это ящик? — спросил он пожилого железнодо¬
рожника, указывая на деревянную коробку у окна.
— Да вон той девахи, — показал тот на толстые ноги
в коричневых чулках.
Надо было открыть окно. Ящик мешал. Положить его
было некуда. Взяв ящик на руки, Павел подал его хозяй¬
ке, сидевшей на верхней полке.
— Подержите, гражданка, минутку, я открою окно.
— Ты что чужие вещи трогаешь! — заверещала плос¬
коносая деваха, когда он на ее колени поставил ящик.
— Мотька, чтой-то гражданип шум подымает? — об¬
ратилась она за помощью к своему соседу. Тот, не слезая
с полки, толкнул Павла в спину ногой, одетой в санда¬
лию.
— Эй ты, плешь водяная! Смывайся отсюда, пока
я тебе компостер пе поставил.
Павел молча снес пинок в спину. Закусив губу, от¬
крывал окно.
— Товарищ, отодвинься маленько, — попросил он же¬
лезнодорожника.
Освобождая место, отодвинул чей-то бидон и встал
вплотную к окну. Рита была у вагона, быстро подала
ему сумку. Бросив сумку на колени тетки с бидоном, Па¬
вел нагнулся вниз и, захватив руки Риты, потянул ее
к себе. Не успел красноармеец заградотряда заметить это
нарушение правил и воспрепятствовать ему, как Рита
была уже в вагоне. Неповоротливому красноармейцу ни¬
чего не оставалось, как выругаться и отойти от окна. По¬
явление Риты в вагоне всей мечошной компанией было
встречено таким галдежом, что Рита смутилась и затрево¬
жилась. Ей негде было встать, и она стояла на краешке
нижней полки, держась за поручень верхней. Со всех сто¬
рон неслась ругань. Сверху контрабас изрыгнул:
— Вот гад, сам влез и девку за собой тащит!
А кто-то невидимый сверху пискнул:
— Мотька, засвети ему промеж глаз!
Деваха норовила деревянный ящик поставить на голо¬
ву Корчагина. Кругом были чужие, похабные лица. Па¬
вел пожалел, что Рита здесь, но надо было как-то устраи¬
ваться.
— Гражданин, забери свои мешки с прохода, здесь то¬
варищ станет, — обратился он к тому, кого звали Моть¬
кой, но в ответ получил такую циничную фразу, от кото¬
рой весь вскипел. Над правой бровью часто и больно за¬
кололо.
13*
195

— Подожди, подлец, ты мне еще ответишь за это, —
едва сдерживаясь, сказал он хулигану, но тут же получил
удар сверху ногой по голове.
— Васька, ставь ему еще фитиля! — улюлюкали со
всех сторон.
Все, что долго сдерживал в себе Павел, прорвалось
наружу, и, как всегда в такие моменты, стали стреми¬
тельны и жестки движения.
— Что же вы, гадье спекулянтское, издеваться дума¬
ете? — Подымаясь на руках, как на пружинах, Павел
выбрался на вторую полку и с силой ударил кулаком по
наглой роже Мотьки. Ударил с такой силой, что спеку¬
лянт свалился в проход на чьи-то головы.
— Слезайте с полки, гады, а то перестреляю, как со¬
бак! — бешено кричал Корчагин, размахивая наганом
перед носами четверки.
Дело оборачивалось совсем по-другому. Рита внима¬
тельно наблюдала за всем, готовая стрелять в каждого,
кто попытался бы схватить Корчагина. Верхняя полка
быстро была очищена. «Блатная» башка поспешно эваку¬
ировалась в соседнее отделение вагона.
Усадив Ригу на свободной полке, он шепнул ей:
— Ты сиди здесь, а я разделаюсь с этими.
Рита остановила его:
— Неужели ты еще будешь драться?
— Нет, я сейчас вернусь, — успокоил он.
Окно опять было открыто, и Павел через него выбрал¬
ся на перрон. Несколько минут спустя он уже был у сто¬
ла перед УТЧК Бурмейстером — старым своим начальни¬
ком. Латыш, выслушав его, отдал распоряжение выгру¬
зить весь вагон, проверить у всех документы.
— Я же говорил, поезда подаются к посадке уже с ме¬
шочниками, — ворчал Бурмейстер.
Отряд, состоявший из десятка чекистов, выпотрашивал
вагон. Павел по старой привычке помогал проверять весь
поезд. Уйдя из ЧК, он не порвал связи со своими друзья¬
ми, а в бытность секретарем молодежного коллектива
послал на работу в УТЧК немало лучших комсомольцев.
Окончив проверку, Павел вернулся к Рите. Вагон напол¬
нили новые пассажиры — командированные и красноар¬
мейцы.
На третьем ярусе в углу осталось лишь место для Ри¬
ты, все остальное было завалено тюками газет.
— Ничего, как-нибудь поместимся, — сказала Рита.
Поезд двинулся.
196

За окном проплыла тетка, восседавшая на ворохе меш¬
ков.
— Манька, где мой бидон? — донесся ее крик.
Сидя в узеньком пространстве, отгороженные тюками
от соседей, Рита и Павел уписывали за обе щеки хлеб с
яблоками, весело вспоминая недавний не совсем веселый
эпизод.
Медленно полз поезд. Перегруженные, расхлябанные
вагоны, скрипя и потрескивая сухими кузовами, вздраги¬
вали на стыках. Вечер глянул в вагон густой синевой. За
ним ночь затянула чернотой открытые окна. Темно в ва¬
гоне.
Рита, утомленная, задремала, положив голову на сум¬
ку. Павел сидел на краю полки, свесив ноги, и курил.
Он тоже устал, но негде было прилечь. Из окна веяло све¬
жестью ночи. От толчка Рита проснулась. Она заметила
огонек папироски Павла. «Он так до утра просидеть мо¬
жет. Ясно, не хочет меня стеснять», — подумала Рита.
— Товарищ Корчагин! Отбросьте буржуазные услов¬
ности, ложитесь-ка вы отдыхать, — шутливо сказала она.
Павел лег рядом с ней и с наслаждением вытянул за¬
текшие ноги.
— Завтра нам работы уйма. Спи, забияка. — Ее рука
доверчиво обняла друга, и у самой щеки он почувствовал
прикосновение ее волос.
Для него Рита была неприкосновенна. Это был его
друг и товарищ по цели, его политрук, и все же она бы¬
ла женщиной. Он это впервые ощутил у моста, и вот
почему его так волнует ее объятие. Павел чувствовал
глубокое ровное дыхание, где-то совсем близко ее губы.
От близости родилось непреодолимое желание найти эти
губы. Напрягая волю, подавил это желание.
Рита, как бы угадывая его чувства, в темноте улыбну¬
лась. Она уже пережила и радость страсти, и ужас по¬
тери. Двум большевикам отдала она свою любовь. И обо¬
их забрали у нее белогвардейские пули. Один — муже¬
ственный великан, комбриг, другой — юноша с ясными
глазами.
Скоро перестук колес убаюкал Павла. Лишь утром
его разбудил рев паровоза.
*
Поздно стала возвращаться в свою комнату Рита.
В редко открываемой тетради появилось еще несколько
коротких записей:
1У7

«11 августа
Закончили губконференцию. Аким, Михайло и другие
уехали в Харьков на всеукраинскую. На меня свалилась
вся техника. Дубава и Павел получили мандаты в губ¬
ком. С тех пор как Дмитрия послали секретарем Печер¬
ского райкомола, он не приходит больше вечерами на
учебу. Завалили его работой. Павел еще пытается зани¬
маться, но то у меня нет времени, то его ушлют куда-ни¬
будь. В связи с обостренным положением на желдороге у
них постоянная мобилизация. Жаркий был вчера у меня,
недоволен, что мы забрали у пего ребят, говорит, что они
ему самому до зарезу нужны.
23 августа
Сегодня иду по коридору, смотрю — стоят у двери
управления делами Панкратов, Корчагин и еще незнако¬
мый. Подхожу. Слышу — Павел рассказывает: «Да там
такие типы сидят — пули не жалко. «Вы, — говорит, —
не имеете права вмешиваться в наши распоряжения.
Здесь хозяин Желлеском, а не какой-то комсомол». А
морда, братишки, у него... Вот где позасели паразиты!..»
И я услыхала отборную матерщину. Панкратов, заметив
меня, толкнул Павла. Тот обернулся и, увидев меня, по¬
бледнел. Не смотря мне в глаза, сейчас же ушел. Я его
теперь у себя долго не увижу. Он ведь знает, что я нико¬
му не прощаю ругань.
27 августа
Было закрытое бюро. Положение осложняется. Не мо¬
гу пока полностью все записать — нельзя. Аким при¬
ехал из уезда хмурый. Вчера у Тетерева опять пустили
под откос продмаршрут. Кажется, брошу записывать, все
как-то клочками. Жду Корчагина. Видела его — создают
с Жарким коммуну из пяти».
*
Днем в мастерских Павла вызвали к телефону. Рита
сообщила о свободном вечере и о незаконченной прора¬
ботке темы: причины разгрома Парижской коммуны.
Вечером, подходя к подъезду дома на Кругло-Универ¬
ситетской, Павел посмотрел вверх. Окно Риты освещено.
Взбежал по лестнице, как всегда, стукнул кулаком в
дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.

На кровати, на которую никто из ребят не имел права
даже присесть, лежал мужчина в военном. Револьвер, по¬
ходная сумка и фуражка со звездой лежали на столе. Ря¬
дом с ним, крепко обняв его, сидела Рита. Они о чем-то
оживленно разговаривали... Рита повернула к Павлу свое
радостное лицо.
Освобождаясь из объятий, военный встал.
— Знакомьтесь, — сказала Рита, здороваясь с Пав¬
лом, — это...
— Давид Устинович, — простецки сказал за нее воен¬
ный, крепко сжимая руку Корчагина.
— Свалился как снег на голову, — смеялась Рита.
Холодное было рукопожатие Корчагина. Метнулась
кремниевой искрой в глазах несказанная обида. Успел
заметить на рукаве Давида четыре квадрата.
Рита хотела говорить — Корчагин перебил ее:
— Я забежал тебе сказать, что сегодня работаю по
разгрузке дров на пристанях. Чтобы пе ждала... А у тебя,
кстати, гость. Ну, я пошел, ребята внизу ждут.
Павел исчез за дверью так же внезапно, как и появил¬
ся. Простучали на лестнице быстрые шаги. Глухо внизу
стукнула дверь. Стихло.
— С ним что-то неладное, — неуверенно ответила Ри¬
та на недоумевающий взгляд Давида.
...Внизу, под мостом, глубоко вздохнул паровоз, выбро¬
сив из могучей груди рой золотых светлячков. Причуд¬
ливый хоровод их устремился ввысь и погас в дыму.
Прислонясь к перилам, Павел смотрел на мерцание
разноцветных огней сигнальных фонариков на стрелках.
Зажмурил глаза.
«Все же понятно, товарищ Корчагин, почему вам так
больно оттого, что у Риты оказался муж? Разве когда-
нибудь она говорила, что его нет? Ну, а если даже гово¬
рила, что из этого? Почему это вдруг так заело? А вы же
считали, товарищ дорогой, что, кроме идейной дружбы,
ничего нет... Как же это вы просмотрели? А? — ирони¬
чески допрашивал себя Корчагин. — А что, если это не
муж? Давид Устинович может быть и брат и дядька... То¬
гда ты, чудила, зря на человека освирепел. Такая же ты,
видно, сволочь, как любой мужик. Насчет брата это уз¬
нать можно. Допустим, это брат, или дядя, так что же ты
ей скажешь об этом самом? Нет, ты не пойдешь к ней
больше!»
Мысли оборвал рев гудка.
«Поздно, пора домой, хватит муру разводить».
т

*
На Соломенке (так назывался рабочий железнодорож¬
ный район) пятеро создали маленькую коммуну. Это бы¬
ли — Жаркий, Павел, веселый белокурый чех Клавичек,
Окунев Николай — секретарь деповской комсы, Степа Ар¬
тюхин — агент железнодорожной ЧК, недавно еще ко¬
тельщик среднего ремонта.
Достали комнату. Три дня после работы мазали, бели¬
ли, мыли. Подняли такую возню с ведрами, что соседям
померещился пожар. Смастерили койки, матрацы из меш¬
ков набили в парке кленовыми листьями, и на четвертый
день, украшенная портретом Петровского и огромной кар¬
той, сияла комната еще не тронутой белизной.
Между двумя окнами полочка с горкой книг. Два
ящика, обитых картоном, — это стулья. Ящик поболь¬
ше — шкаф. Посреди комнаты здоровенный бильярд без
сукна, доставленный сюда на плечах из коммунхоза.
Днем это стол, ночыо кровать Клавичека. Снесли сюда
свое имущество. Хозяйственный Клавичек составил опись
всего добра коммуны и хотел прибить ее па стенке, по
после дружного протеста отказался от этого. Все стало в
комнате общим. Жалованье, паек и случайные посылки —
все делилось поровну. Личной собственностью осталось
лишь оружие. Коммунары единодушно решили: член
коммуны, нарушивший закон об отмене собственности и
обманувший доверие товарищей, исключается из комму¬
ны. Окунев и Клавичек настояли на добавлении: и высе¬
ляется.
На открытие коммуны собрался весь актив районной
комсы.
В соседнем дворе был одолжен здоровенный самовари-
ще, и на чай ухлопали весь запас сахарина, а покончив
с самоваром, грянули хором:
Слезами залит мир безбрежный,
Вся наша жизнь — тяжелый труд.
Но день настанет неизбежный...
Таля с табачной фабрики дирижирует. Кумачовая
повязка чуть сбита набок, глаза — как у озорного маль¬
чишки. Близко в них всматриваться никому еще не уда¬
валось. Смеется заразительно Таля Лагутина. Сквозь рас¬
цвет юности смотрит эта картонажница на мир с восем¬
надцатой ступеньки. Взлетает вверх ее рука, и запев, как
сигнал фанфары:
200

Лейся вдаль, ваш напев, мчись кругом —
Над миром наше знамя реет.
Оно горит и ярко рдеет,
То наша кровь горит огнем...
Разошлись поздно, разбудив молчаливые улицы пере¬
кличкой голосов.
*
Жаркий протянул руку к телефону.
— Потише, ребята, ничего не слышно! — крикнул он
голосистой комсе, набившейся в комнату отсекра.
Голоса сбавили на два тона.
— Я слушаю. А, это ты! Да, да, сейчас. Повестка? Все
та же — доставка дров с пристаней. Что? Нет, никуда не
не послан. Здесь. Позвать? Ладно.
Жаркий поманил пальцем Корчагина.
— Тебя товарищ Устинович. — И передал ему
трубку.
— Я думала, что тебя нет. У меня вечер не занят слу¬
чайно. Приходи. Брат проездом заехал, мы с ним два
года не виделись.
Брат!
Павел не слушал ее слов. Вспомнились и тот вечер,
и то, о чем решил тогда же ночыо на мосту. Да, надо
пойти к ней сегодня и сжечь мостки. Любовь прино¬
сит много тревог и боли. Разве теперь время гово¬
рит ь о ней?
Голос в трубке:
— Ты что, не слышишь меня?
-- Нет, нет, я слушаю. Хорошо. Да, после бюро.
Положил трубку.
*
Он прямо смотрел в ее глаза и, сжимая дубовый край
стола, сказал:
— Я, наверное, не смогу дальше приходить к тебе.
Сказал и увидел, как вскинулись густые ресницы. Ка¬
рандаш ее остановил свой бег по листку и неподвижно
лег на развернутой тетради.
— Почему?
— Все труднее становится выкраивать часы. Сама
знаешь, дни пошли у нас тяжеловатые. Жаль, но прихо¬
дится отложить...
Прислушался к последним словам и почувствовал их
нетвердость.
201

«Для чего вертишь мельницу? Не находишь, значит,
мужества ударить по сердцу кулаком!»
И Павел настойчиво продолжал:
— Кроме этого, давно хотел тебе сказать, плохо я те¬
бя понимаю. Вот когда с Сегалом занимался, у меня в го¬
лове все задерживалось, а с тобой у меня никак не вы¬
ходит. От тебя каждый раз к Токареву ходил, чтобы разо¬
браться. Коробка моя не варит. Тебе надо взять кого-ни¬
будь помозговитей.
И отвернулся от ее внимательного взгляда.
Закрывая для себя возврат к девушке, упрямо дого¬
ворил:
— И вот выходит, что нам с тобой нельзя время зря
тратить.
Встал, осторожно отодвинул ногой стул и посмотрел
сверху вниз на склоненную голову, на побледневшее в
свете лампы лицо. Надел фуражку.
— Что же, прощай, товарищ Рита. Жаль, что я тебе
столько дней голову морочил. Надо было сразу сказать,
Это уж моя вина.
Рита механически подала ему руку и, ошеломлен¬
ная его неожиданной холодностью, смогла лишь произ¬
нести:
— Я тебя не виню, Павел. Раз я не смогла подойти к
тебе и быть понятной, то я заслужила сегодняшнее.
Тяжело переступали ноги. Без стука прикрыл дверь.
У подъезда задержался — можно еще вернуться, расска¬
зать... Для чего? Для того, чтобы получить в лицо удар
презрительным словом и опять очутиться здесь, у подъ¬
езда? Нет!
*
В тупиках росли кладбища расхлябанных вагонов и
холодных паровозов. Ветер вихрил мелкие опилки на пу¬
стых дровяных складах.
А вокруг города, по лесным тропам, по глубоким бал¬
кам хищной рысью ходила банда Орлика. Днями отсижи¬
валась она в окрестных хуторах, в лесных богатых пасе¬
ках, а ночью выползала на пути, разрывала их когти¬
стой лапой и, совершив страшную работу, уползала в
свое убежище.
И часто рушились под откос стальные кони. Разбива¬
лись в щепки коробки-вагоны, плющило в лепешку сон¬
ных людей, и мешалось с кровью и землей драгоценное
зерно.
202

Налетела банда на тихие волостные местечки. Испу¬
ганно кудахча, разбегались с улицы куры. Хлопал шаль¬
ной выстрел. Трещала, словно сухой хворост под ногами,
недолгая перестрелка у белого домика волсовета. Банди¬
ты метались по деревне на сытых конях и рубили схва¬
ченных людей. Рубили с присвистом, как колют дрова.
Редко стреляли — берегли патроны.
Так же быстро исчезали, как и появлялись. Везде
имела банда свои глаза, свои уши. Сверлили эти глаза
белый волсоветский домик, подсматривали за ним из по¬
повского двора и из добротной кулацкой хаты. И туда, в
лесные заросли, тянулись невидимые нити. Туда текли
патроны, куски свежей свинины, бутылки сизоватого
«первача» и еще то, что передавалось тихо на ухо мень¬
шим атаманам, а затем через сложнейшую сеть — само¬
му Орлику.
Банда имела всего две-три сотни головорезов, но пой¬
мать банду не удавалось. Разбиваясь на несколько
частей, банда оперировала в двух-трех уездах сразу.
Нащупать всех нельзя было. Бандит ночью — днем мир¬
ный крестьянин ковырялся у себя во дворе, подкладывая
корм коню, и с ухмылкой посасывал свою люльку у
ворот, провожая мутным взглядом кавалерийские
разъезды.
Потеряв покой и сон, носился стремительно со своим
полком по трем уездам Александр Пузыревский. Неуто¬
мимый в своем ухарстве преследования, настигал он ино¬
гда бандитский хвост.
А через месяц оттянул своя шайки Орлик из двух уез¬
дов. Заметался в узком кольце.
*
Жизнь в городе плелась обыденным ходом. На пяти
базарах копошились в гомоне людские скопища. Власт¬
вовали здесь два стремления: одно — содрать побольше,
другое — дать поменьше. Тут орудовало во всю ширь
своих сил и способностей разнокалиберное жулье. Как
блохи, сновали сотни юрких людишек с глазами, в кото¬
рых можно было прочесть все, кроме совести. Здесь, как
в навозной куче, собиралась вся городская нечисть в еди¬
ном стремлении «облапошить» серенького новичка. Ред¬
кие поезда выбрасывали из своей утробы кучи навьючен¬
ных мешками людей. Весь этот люд направлялся к ба¬
зарам.
203

Вечером пустели базары, и одичалыми казались торго¬
вые переулки, черные ряды рундуков и лавок.
Не всякий смельчак рискнет ночью углубиться в этот
мертвый квартал, где за каждой будкой — немая угро¬
за. И нередко ночыо ударит, словно молотком по жести,
револьверный выстрел, захлебнется кровью чья-то глотка.
А пока сюда доберется горсть милиционеров с соседних
постов (в одиночку не ходили), то, кроме скорченного
трупа, уже никого не найти. Шпана невесть где от «мок¬
рого» места, а поднятый шум сдунул ветром всех ночных
обитателей базарного квартала. Тут же, напротив, — ки¬
но «Орион». Улица и тротуар в электрическом свете. Тол¬
пятся люди.
А в зале трещал киноаппарат. На экране убивали друг
друга неудачливые любовники, и диким воем отвечали
зрители на обрыв картины. В центре и на окраинах
жизнь, казалось, не выходила из положенного русла, и
даже там, где был мозг революционной власти — в губ¬
коме, — все шло обычным чередом. Но это было лишь
внешнее спокойствие.
В городе назревала буря.
О ее приближении знали многие из тех, кто входил
в город со всех концов, плохо пряча строевую винтовку
под мужицкой «свиткой». Знали и те, кто под видом
мешочников приезжал на крышах поездов и держал путь
не на базар, а нес мешки до записанных в своей памяти
улиц и домов.
Если эти знали, то рабочие кварталы, даже большеви¬
ки, не знали о приближении грозы.
Было в городе лишь пять большевиков, знавших все
эти приготовления.
Остатки петлюровщины, загнанные Красной Армией
в белую Польшу, в тесном сотрудничестве с иностранны¬
ми миссиями в Варшаве готовились принять участие в
предполагаемом восстании.
Из остатков петлюровских полков тайно формирова¬
лась рейдовая группа.
В Шепетовке центральный повстанческий комитет тоже
имел свою организацию. В нее вошло сорок семь человек,
из коих большинство — активные контрреволюционеры в
прошлом, доверчиво оставленные местной ЧК на свободе.
Руководили организацией поп Василий, прапорщик
Винник, петлюровский офицер Кузьменко. А поповны,
брат и отец Винника и затершийся в деловоды исполко¬
ма Самотыя вели разведку.
204

В ночь восстания решено было забросать пограничный
Особый отдел ручными гранатами, выпустить арестован¬
ных и, если удастся, захватить вокзал.
В большом городе — центре будущего восстания —
в глубочайшей конспирации шло сосредоточение офицер¬
ских сил, а в пригородные леса стягивались бандитские
шайки. Отсюда рассылались проверенные «зубры» в Ру¬
мынию и к самому Петлюре.
*
Матрос в Особом отделе округа не засыпал ни на ми¬
нуту уже шестую ночь. Он был одним из тех большеви¬
ков, которые знали все. Федор Жухрай переживал ощу¬
щение человека, выследившего хищника, уже готового к
прыжку.
Нельзя крикнуть, поднять тревогу. Кровожадная тварь
должна быть убита. Лишь тогда возможен спокойный
труд, без оглядки на каждый куст. Зверя нельзя спугнуть.
Тут, в этой смертельной борьбе, дает победу лишь вы¬
держка бойца и твердость его руки.
Наступали сроки.
Где-то здесь, в городе, в лабиринте явок и конспира¬
ций, решили: завтра ночью.
Те пятеро большевиков, что знали, предупредили.
Нет, сегодня ночью.
Вечером из депо тихо, без гудков, вышел бронепоезд,
и так же тихо закрылись за ним деповские огромные во¬
рота.
Прямые провода спешили передать шифрованные те¬
леграммы, и везде, куда прилетали они, забывая про сон,
сторожевые республики обезвреживали осиные гнезда.
Жаркого вызвал к телефону Аким.
— Ячейковые собрания обеспечены? Да? Хорошо. Сам
сейчас приезжай с секретарем райкомпарта на совеща¬
ние. Вопрос с дровами хуже, чем мы думали. Приедешь —
поговорим, — слушал Жаркий твердую скороговорку
Акима.
— Ну, мы все скоро на дровах помешаемся, — про¬
ворчал он, кладя трубку.
Оба секретаря вышли из автомобиля, на котором их
примчал Литке. Поднявшись на второй этаж, они сразу
повяли, что дело не в дровах.
На столе управделами стоял «максим», около него
возились пулеметчики из ЧОН. В коридорах — молча¬
205

ливые часовые из горактива партии и комсомола. За ши¬
рокой дверью кабинета секретаря губкома заканчивалось
экстренное заседание бюро губкома партии.
Через форточку с улицы шли провода к двум поле¬
вым телефонам.
Приглушенный разговор. Жаркий нашел в комнате
Акима, Риту и Михайлу. Не сразу узнал Школенко в
длиннополой шинели под поясом с портупеей и кобурой
нагана. Рита, как когда-то в свою бытность политруком
роты, — в красноармейском шлеме, в защитной юбке,
поверх кожанки ремень к тяжелому маузеру.
— Как это все понимать надо? — с удивлением спро¬
сил ее Жаркий.
— Опытная тревога, Ваня. Сейчас поедем к вам в
район. Сбор по тревоге в пятой пехотной школе. Прямо
с ячейковых собраний ребята двигаются туда. Главное —
это проделать незаметно, — рассказывала Рита Жаркому.
Тихо в «кадетской» роще.
Высокие молчаливые дубы — столетние великаны.
Спящий пруд в покрове лопухов и водяной крапивы, ши¬
рокие запущенные аллеи. Среди рощи, за высокой белой
стеной — этажи кадетского корпуса. Сейчас здесь пятая
пехотная школа краскомов. Глубокий вечер. Верхний
этаж не освещен. Внешне здесь все спокойно. Всякий,
проходя мимо, подумает, что за этой стеной спят. Но то¬
гда зачем открыты чугунные ворота и что это, похожее
на две громадные лягушки у ворот? Но люди, шедшие
сюда с разных концов железнодорожного района, знали,
что в школе не могут спать, раз поднята ночная тревога.
Сюда шли прямо с ячейковых собраний, после краткого
извещения, шли, не разговаривая, в одиночку и парами,
но не больше трех человек, в карманах которых обяза¬
тельно лежала книжечка с заголовком «Коммунистиче¬
ская партия большевиков» или «Коммунистический союз
молодежи Украины». За чугунные ворота можно было
войти, лишь показав такую книжечку.
В актовом зале уже много людей. Здесь светло. Окна
завешены брезентовыми палатками. Собранные здесь
большевики, подшучивая над этими условностями трево¬
ги, спокойно раскуривали козьи ножки. Никто никакой
тревоги не ощущал. Просто так собирают, на всякий слу¬
чай, чтобы чувствовалась дисциплина частей особого на¬
значения. Но опытные фронтовики, входя во двор школы,
чувствовали что-то не совсем похожее на условную тре¬
вогу. Очень уж тихо делалось все. Молча строились под
206

полушепот команды взводы курсантов. На руках выноси¬
лись пулеметы, и снаружи ни одного огонька во всех кор¬
пусах.
— Что-нибудь серьезное ожидается, Митяй? — тихо
спросил Корчагин, подходя к Дубаве.
Митяй сидел на подоконнике рядом с незнакомой де¬
вушкой. Корчагин мельком видел ее третьего дня у Жар¬
кого.
Дубава шутливо похлопал Павла по плечу.
— Что, сердце в пятки ушло, говоришь? Ничего, мы
вас научим воевать. Ты что, с ней не знаком? — кивнул
он на девушку. — Зовут Анной, фамилии не знаю, а чин
ее — заведующая агитационной базой.
Девушка, слушая шутливое представление Дубавы,
рассматривала Корчагина. Поправила выбившийся из-
под сиреневой повязки виток волос.
С глазами Корчагина встретилась — несколько секунд
длилось немое состязание. Глаза ее, иссипя-черные, вы¬
зывающе искрились. Пушистые ресницы. Павел отвел
взгляд на Дубаву. Почувствовал, что краснеет, недоволь¬
но нахмурился.
— Кто же кого из вас агитирует? — силясь улыб¬
нуться, спросил Павел.
В зале послышался шум. Михайло Школенко, взо¬
бравшись на стул, крикнул:
— Коммунары первой роты, строиться в этом зале!
Быстрее, быстрее, товарищи!
В зал входили Жухрай, предгубисполкома и Аким.
Они только что приехали.
Зал набит людьми, построенными в ряды.
Предгубисполкома стал на площадку учебного пуле¬
мета и, подняв руку, произнес:
— Товарищи, мы собрали вас сюда для серьезного и
ответственного дела. Сейчас можно сказать то, чего нель¬
зя было сказать еще вчера, так как это было глубокой
военной тайной. Завтра в ночь в городе, как и по всей
Украине, должно вспыхнуть контрреволюционное восста¬
ние. Город наполнен офицерьем. Вокруг города концент¬
рируются бандитские шайки. Часть заговорщиков проник¬
ла в бронедивизион и работает там шоферами. Но Чрез¬
вычайной комиссией заговор открыт, и мы сейчас ставим
под ружье всю парторганизацию и комсомол. Совместно
с испытанными частями из курсантов и отрядов Чека бу¬
дут действовать первый и второй коммунистические ба¬
тальоны. Курсанты уже выступили, теперь ваша очередь,
207

товарищи. Пятнадцать минут на получение оружия и по¬
строение. Операцией будет руководить товарищ Жухрай.
От него командиры получат точные указания. Я считаю
излишним указывать коммунистическому батальону на
серьезность настоящего .момента. Завтрашний мятеж мы
должны предотвратить сегодня.
Через четверть часа вооруженный батальон выстро¬
ился во дворе школы.
Жухрай обвел взглядом недвижные ряды батальона.
В трех шагах впереди строя двое в ремнях: комбат
Меняйло — богатырь, уральский литейщик, и рядом —
комиссар Аким. Налево — взводы первой роты. В двух
шагах впереди — двое: комроты Школенко и политрук
Устинович. За их спипами — молчаливые ряды коммуни¬
стического батальона. Триста штыков.
Федор подал знак.
— Пора выступать.
*
Шли триста по безлюдным улицам.
Город спал.
На Львовской, против Дикой улицы, батальон обо¬
рвал шаг. Здесь начинались его действия.
Бесшумно оцеплялись кварталы. Штаб разместился
на ступеньках магазина.
Сверху по Львовской, из центра, осветив шоссе про¬
жектором, скатился автомобиль. У штаба застопорил.
Литке на этот раз привез своего отца. Комендант со¬
скочил на мостовую и бросил несколько отрывистых
фраз сыну по-латышски. Машина рванула вперед и ми¬
гом исчезла за поворотом на Дмитриевскую. Гуго Лит¬
ке — весь в зрении. Руки слились с рулевым колесом —
вправо-влево.
Ага, вот где понадобилась его, Литке, отчаянная езда!
Никому в голову не придет припаять ему две ночи ареста
за сумасшедшие виражи.
И Гуго летал по улицам, как метеор.
Жухрай, которого молодой Литке перебросил в мгно¬
венье ока из одного конца города в другой, не мог не вы¬
разить своего одобрения:
— Если ты, Гуго, при такой езде сегодня никого не
угробишь, завтра получишь золотые часы.
Гуго торжествовал.
— А я думаль — сутка десять ареста получаль за
вираж...
208

Первые удары были направлены на штаб-квартиру
заговорщиков. В Особый отдел были доставлены первые
арестованные и забранные документы.
На Дикой улице, в переулке с таким же странным на¬
званием, в доме № И, жил некто под фамилией Цюр-
берт. По данным Чека, он играл немалую роль в
белом заговоре. У него хранились списки офицерских
дружин, которые должны были оперировать в районе
Подола.
Сам Литке приехал на Дикую для ареста Цюрберта.
В квартире, выходящей окнами в сад, отделенный сте¬
ной от бывшего женского монастыря, Цюрберта не на¬
шли. Он в этот день, по словам соседей, не возвращался.
Произведен был обыск, вместе с ящиком ручных гранат
нашли списки и адреса. Приказав устроить засаду, на ми¬
нуту Литке задержался у стола, просматривая найден¬
ные материалы.
Часовым в саду стоял молодой курсант. Ему видно ос¬
вещенное окно. Неприятно стоять здесь одному в углу.
Жутковато. Ему приказано наблюдать за стеной. Но от¬
сюда далеко до успокаивающего света окна. А тут еще
чертов месяц гак редко светит. В темноте кусты кажутся
живыми. Курсант щупает штыком вокруг — пусто.
«Зачем меня поставили здесь? Все равно на стену ни¬
кому не взобраться — высокая. Подойти, что ли, к окну,
поглядеть?» — подумал курсант. Еще раз оглядев гре¬
бень стены, вышел из пахнущего плесенным грибом угла.
Остановился на момент у окна. Литке быстро собирал
бумаги и готовился уйти из комнаты. В этот момент на
гребне стены появилась тень. Человеку с гребня виден
часовой у окна и тот, другой, в комнате. С кошачьей лов¬
костью тень перебралась на дерево, потом на землю. По-
кошачьи подкралась к жертве, замахнулась — и рухнул
курсант. По рукоять вогнано ему в шею лезвие морского
кортика.
Выстрел в саду ударил током по людям, оцепившим
квартал.
Гремя сапогами, к дому бежали шестеро.
Упав залитой кровью головой на стол, сидел в кресле
мертвый Литке. Стекло окна разбито. Документов враг
так и не выручил.
У монастырской стены заспешили выстрелы. Это
убийца, спрыгнув на улицу, бросился бежать на Лукья-
новские пустыри, отстреливаясь. Не ушел: догнала чья-
то пуля.
14 Коммуны будущей творцы
209

Всю ночь шли повальные обыски. Сотни не прописан¬
ных в домовых книгах людей с подозрительными до¬
кументами и оружием были отправлены в Чека. Там ра¬
ботала отборочная комиссия — сортировала.
В некоторых местах заговорщики оказали вооружен¬
ное сопротивление. На Жилянской улице при обыске в
одном доме был убит наповал Лебедев Антоша.
Соломенский батальон потерял в эту ночь пятерых,
а в Чека не стало Яна Литке, старого большевика, вер¬
ного сторожевого республики.
Восстание предотвращено.
В эту же ночь в Шепетовке взяли попа Василия с до¬
черьми и всю остальную братию.
Улеглась тревога.
Но новый враг угрожал городу — паралич па сталь¬
ных путях, а за ним голод и холод.
Хлеб и дрова решали все.

ГЛАВА ВТОРАЯ
Федор в раздумье вынул изо рта коротенькую трубку
и осторожно пощупал пальцами бугорок пепла. Трубка
потухла.
Седой дым от десятка папирос кружил облаком ни¬
же матовых плафонов, над креслом предгубисполкома.
Как в легком тумане, видны лица сидящих за столом, в
углах кабинета.
Рядом с предгубисполкома грудью на стол навалил¬
ся Токарев. Старик в сердцах щипал свою бородку, из¬
редка косился на низкорослого лысого человека, высо¬
кий тенорок которого продолжал петлять многословными,
пустыми, как выпитое яйцо, фразами.
Аким поймал косой взгляд слесаря, и вспомнилось
детство: был у них в доме драчун-петух «Выбей глаз».
Он точно так же посматривал перед наскоком.
Второй час продолжалось заседание губисполкома.
Лысый человек был председателем железнодорожного
лесного комитета.
14*
211

Перебирая проворными пальцами кипу бумаг, лысый
строчил:
— ...И вот эти-то объективные причины не дают воз¬
можности выполнить решение губкома и правления до¬
роги. Повторяю, и через месяц мы не сможем дать боль¬
ше четырехсот кубометров дров. Ну, а задание в сто во¬
семьдесят тысяч кубометров — это... — лысый подбирал
слово, — утопия! — Сказал и захлопнул маленький ро¬
тик обиженной складкой губ.
Молчание казалось долгим.
Федор постукивал ногтем о трубку, выбивая пепел.
Токарев разбил молчание гортанным перехватом баса:
— Тут и жевать нечего. В Желлескоме дров не было,
нет, и впредь не надейтесь... Так, что ли?
Лысый дернул плечом.
— Извиняюсь, товарищ, дрова мы заготовили, но от¬
сутствие гужевого транспорта... — Человек поперхнулся,
вытер клетчатым платком полированную макушку и,
долго не попадая рукой в карман, нервно засунул пла¬
ток под портфель.
— Что же вы сделали для доставки дров? Ведь с мо¬
мента ареста руководящих специалистов, замешанных в
заговоре, прошло много дней, — сказал из угла Денекко.
Лысый обернулся к нему:
— Я трижды сообщал в правление дороги о невоз¬
можности без транспорта...
Токарев остановил его.
— Это мы уже слыхали, — язвительно хмыкнул сле¬
сарь, кольнув лысого враждебным взглядом. — Вы что
же, нас за дураков считаете?
От этого вопроса у лысого по спине заходили му¬
рашки.
— Я за действия контрреволюционеров не отвечаю, —
уже тихо ответил лысый.
— Но вы знали, что работу ведут вдали от дороги? —
спросил Аким.
— Слышал, но я не мог указывать начальству на не¬
нормальности в чужом участке.
— Сколько у вас служащих? — задал лысому вопрос
председатель совпрофа.
— Около двухсот.
— По кубометру на дармоеда в год! — бешено сплю¬
нул Токарев.
— Мы всему Желлескому даем ударный паек, отры¬
ваем у рабочих, а вы чем занимаетесь? Куда вы дели
212

два вагона муки, данные вам для рабочих? — продолжал
председатель совпрофа.
Лысого засыпали со всех сторон острыми вопросами,
а он отделывался от них, как от назойливых кредиторов,
требующих оплаты векселей.
Угрем ускользал от прямых ответов, но глаза бегали
по сторонам. Нутром чуял приближение опасности.
С трусливой нервозностью желал лишь одного: поскорее
уйти отсюда, туда, где к сытому ужину ждет его не ста¬
рая еще жена, коротая вечер за романом Поль де Кока.
Не переставая вслушиваться в ответы лысого, Фе¬
дор писал на блокноте: «Я думаю, этого человека надо
проверить поглубже: здесь не простое неумение рабо¬
тать. У меня уже кое-что есть о нем... Давай прекратим
разговоры с ним, пусть убирается, и приступим к делу».
Предгубисполкома прочел переданную ему записку
и кивнул Федору.
Жухрай поднялся и вышел в прихожую к телефону.
Когда он возвратился, предгубисполкома читал конец ре¬
золюции:
«...снять руководство Желлескома за явный саботаж.
Дело о разработке передать следственным органам».
Лысый ожидал худшего. Правда, снятие с работы за
саботаж ставит под сомнение его благонадежность, ио
это пустяк, а дело о Боярке — ну, за это он спокоен, что
не на его участке. «Фу, черт, мне показалось, что эти до¬
копались до чего-нибудь...»
Собирая в портфель бумаги, уже почти успокоенный,
сказал:
— Что ж, я беспартийный специалист, и вы вправе
мне не доверять. Но моя совесть чиста. Бели я не сде¬
лал, то, значит, не мог.
Ему никто не ответил. Лысый вышел, поспешно спу¬
стился по лестнице и с облегчением открыл дверь на
улицу.
— Ваша фамилия, гражданин? — спросил его чело¬
век в шинели.
С обрывающимся сердцем лысый про и кал:
— Чер...вииский...
В кабинете предгубисполкома, когда вышел чужой
человек, над большим столом сгрудились тринадцать.
— Вот видите... — надавил пальцем развернутую
карту Жухрай. — Вот станция Боярка, в шести вер¬
стах — лесоразработка. Здесь сложено в штабеля двести
десять тысяч кубометров дров. Восемь месяцев работала
213

трудармия, затрачена уйма труда, а в результате — пре¬
дательство, дорога и город без дров. Их надо подвозить
за шесть верст к станции. Для этого нужно не менее пя¬
ти тысяч подвод в течение целого месяца, и то при усло¬
вии, если будут делать по два конца в день. Ближайшая
деревня — в пятнадцати верстах. К тому же в этих ме¬
стах шатается Орлик со своей бандой... Понимаете, что
это значит?.. Смотрите, на плане лесоразработка должна
была начаться вот где и идти к вокзалу, а эти негодяи
повели ее в глубь леса. Расчет верный: не сможем под¬
везти заготовленных дров к путям. И действительно, нам
и сотни подвод не добыть. Вот откуда они нас ударили!..
Это не меньше повстанкома.
Сжатый кулак Жухрая тяжело лег на вощеную бу¬
магу.
Каждому из тринадцати ясно представлялся весь ужас
надвигающегося, о чем Жухрай не сказал. Зима у дверей.
Больницы, школы, учреждения и сотни тысяч людей во
власти стужи, а на вокзалах — человеческий муравейник,
и поезд один раз в неделю.
Каждый глубоко задумался.
Федор разжал кулак.
— Есть один выход, товарищи: построить в три ме¬
сяца узкоколейку от станции до лесоразработок — шесть
верст — с таким расчетом, чтобы уже через полтора ме¬
сяца она была доведена до начала сруба. Я этим делом
занят уже неделю. Для этого нужно, — голос Жухрая в
пересохшем горле заскрипел, — триста пятьдесят рабо¬
чих и два инженера. Рельсы и семь паровозов есть в Пу¬
ще-Водице. Их там комса отыскала на складах. Оттуда
до войны в город хотели узкоколейку проложить. Но в
Боярке рабочим негде жить, одна развалина — школа
лесная. Рабочих придется посылать партиями на две не¬
дели, больше не выдержат. Бросим туда комсомольцев,
Аким? — И, не дожидаясь ответа, продолжал: — Комсо¬
мол кинет туда все, что только сможет: во-первых, соло-
менскую организацию и часть из города. Задача очень
трудная, но если ребятам рассказать, что это спасет город
и дорогу, они сделают.
Начальник дороги недоверчиво покачал головой.
— Навряд ли выйдет что из этого. На голом мес¬
те шесть верст проложить при теперешней обста¬
новке: осень, дожди, потом морозы, — устало ска¬
зал он.
Жухрай, не поворачивая к нему головы, отрезал:
214

— За разработкой надо было смотреть тебе получше,
Андрей Васильевич. Подъездной путь мы построим. Не
замерзать же сложа руки.
*
Погружены последние ящики с инструментами. По¬
ездная бригада разошлась но местам. Моросил хлипкий
дождик. По блестящей от влаги тужурке Риты скатыва¬
лись стеклянньши крупинками дождевые капли.
Прощаясь с Токаревым, Рита крепко пожала ему ру¬
ку и тихо сказала:
— Желаем удачи.
Старик тепло посмотрел на нее из-под седой бахромы
бровей.
— Да, задали нам мороку, язви их в сердце! бурк¬
нул он, отвечая вслух на свои мысли. — Вы тут посмат¬
ривайте. Если у нас какой затор выйдет, так вы нажмите
где надо. Ведь без волокиты эта шушваль не может ра¬
ботать. Ну, пора седать, доченька.
Старик плотно запахнул пиджак. В последний момент
Рита как бы невзначай спросила:
— Что, разве Корчагин пе едет с вами? Его среди ре¬
бят пе видно.
— Он с техноруком вчера на дрезине поехал приго¬
товить кое-что к нашему приезду.
По перрону к ним торопливо шли Жаркий, Дубава,
а с пими, в небрежно накинутом жакете, с потухшей па¬
пироской меж тонких пальцев, Анна Борхарт.
Всматриваясь в подходящих, Рита задала последний
вопрос:
— Как ваша учеба с Корчагиным?
Токарев удивленно взглянул на нее.
— Какая учеба, ведь паренек под твоей опекой? Па¬
рень мне не раз говорил о тебе. Не нахвалится.
Рита недоверчиво прислушивалась к его словам.
— Так ли это, товарищ Токарев? От меня ведь он к
тебе ходил переучиваться.
Старик рассмеялся:
— Ко мне?.. Я его и в глаза не видал.
Паровоз заревел. Клавичек из вагона кричал:
— Товарищ Устинович, отпускай нам напашу, нель¬
зя же так! Что мы без него делать будем?
Чех еще что-то хотел сказать, но, заметив троих по¬
дошедших, замолчал. Мельком столкнулся с неспокойным
блеском глаз Анны, с грустью уловил ее прощальную
улыбку Дубаве и порывисто отошел от окна.
215

*
Хлестал в лицо осенний дождь. Низко ползли над зем¬
лей темно-серые, набухшие влагой тучи. Поздняя осень
оголила лесные полчища, хмуро стояли старики грабы,
пряча морщины коры под бурым мхом. Безжалостная
осень сорвала их пышные одеянья, и стояли они голые
и чахлые.
Одиноко среди леса ютилась маленькая станция.
От каменной товарной платформы в лес уходила поло¬
са разрыхленной земли. Муравьями облепили ее люди.
Противно чавкала под сапогами липкая глина. Люди
яростно копались у насыпи. Глухо лязгали ломы, скреб¬
ли камень лопаты.
А дождь сеял, как сквозь мелкое сито, и холодные
капли проникали сквозь одежду. Дождь смывал труд лю¬
дей. Густой кашицей сползала глина с насыпи.
Тяжела и холодна вымоченная до последней нитки
одежда, но люди с работы уходили только поздно вечером.
И с каждым днем полоса вскопанной и взрыхленной зем¬
ли уходила все дальше и дальше в лес.
Недалеко от станции угрюмо взгорбился каменный
остов здания. Все, что можно было вывернуть с мясом,
снять или взорвать, — все давно уже загребла рука ма¬
родера. Вместо окон и дверей — дыры; вместо печных
дверок — черные пробоины. Сквозь дыры ободранной
крыши видны ребра стропил.
Нетронутым остался лишь бетонный пол в четырех
просторных комнатах. На него к ночи ложилось четыре¬
ста человек в одежде, промокшей до последней нитки и
облепленной грязыо. Люди выжимали у дверей одежду,
из нее текли грязные ручьи. Отборным матом крыли они
распроклятый дождь и болото. Тесными рядами ложились
на бетонный, слегка запорошенный соломой пол. Люди
старались согреть друг друга. Одежда парилась, но не
просыхала. А сквозь мешки на оконных рамах сочилась
на пол вода. Дождь сыпал густой дробью по остаткам
железа па крыше, а в щелястую ДЕсрь дул ветер.
Утром пили чай в ветхом бараке, где была кухня, и
уходили к насыпи. В обед ели убийственную в своем од¬
нообразии постную чечевицу, полтора фунта черного, как
антрацит, хлеба.
Это было все, что мог дать город.
Технорук, сухой высокий старик с двумя глубокими
морщинами на щеках, Валериан Никодимович Патошкин
216

и техник Вакуленко, коренастый, с мясистым носом на
грубо скроенном лице, поместились в квартире начальни¬
ка станции.
Токарев ночевал в комнатушке станционного чекиста
Холявы, коротконогого, подвижного, как ртуть.
Строительный отряд с озлобленным упорством перено¬
сил лишения.
Насыпь с каждым днем углублялась в лес.
Отряд насчитывал уже девять дезертиров. Через не¬
сколько дней сбежало еще пять.
Первый удар стройка получила на второй неделе: с
вечерним поездом не пришел из города хлеб.
Дубава разбудил Токарева и сообщил ему об этом.
Секретарь партколлектива, спустив на пол волосатые
ноги, яростно скреб у себя под мышкой.
— Начинаются игрушки! — буркнул он себе под нос,
быстро одеваясь.
В комнату вкатился шарообразный Холява.
— Сыпь к телефону и достучись до Особого отдела, —
приказал ему Токарев. — А ты никому о хлебе ни зву¬
ка, — предупредил он Дубаву.
После получасовой ругани с линейными телефониста¬
ми напористый Холява добился связи с замнач Особого
отдела Жухраем. Слушая его перебранку, Токарев нетер¬
пеливо переступал с ноги на ногу.
— Что? Хлеба не доставили? Я сейчас узнаю, кто это
сделал, — угрожающе загудел в трубку Жухрай.
— Ты мне скажи, чем мы завтра людей кормить бу¬
дем? — сердито кричал в трубку Токарев.
Жухрай, видимо, что-то обдумывал. После длинной
паузы секретарь партколлектива услыхал:
— Хлеб доставим ночью. Я пошлю с машиной Литке,
он дорогу знает. Под утро хлеб будет у нас.
Чуть свет к станции подошла забрызганная грязью
машина, нагруженная мешками с хлебом. Из нее устало
вылез бледный от бессонной ночи Литке-сын.
Борьба за стройку обострялась. Из правления дороги
сообщили: нет шпал. В городе не находили средств для
переброски рельсов и паровозиков на стройку, и сами па¬
ровозики, оказалось, требовали значительного ремонта.
Первая партия заканчивала работу, а смены не было, за¬
держивать же вымотавших все свои силы людей не было
возможности.
В старом бараке до поздней ночи при свете коптилки
совещался актив.
217

Утром в город уехали Токарев, Дубава, Клавичек, за¬
хватив еще шестерых для ремонта паровозов и доставки
рельсов. Клавичек, как пекарь по профессии, посылался
контролером в отдел снабжения, а остальные — в Пущу-
Водицу.
А дождь все лил.
Корчагин с трудом вытянул из липкой глины ногу и
по острому холоду в ступне понял, что гнилая подошва
сапога совсем отвалилась. С самого приезда сюда он стра¬
дал из-за худых сапог, всегда сырых и чавкающих гря¬
зью; сейчас же одна подошва отлетела совсем, и голая
нога ступала в режуще-холодную глиняную кашу. Сапог
выводил его из строя. Вытянув из грязи остаток подошвы,
Павел с отчаянием глянул на него и нарушил данное се¬
бе слово не ругаться. С остатком сапога пошел в ба¬
рак. Сел около походной кухни, развернул всю в грязи
портянку и поставил к печке окоченевшую от сту¬
жи ногу.
На кухонном столе резала свеклу Одарка, жена пу¬
тового сторожа, взятая поваром в помощники. Природа
дала далеко не старой сторожихе всего вволю: по-муж¬
ски широкая в плечах, с богатырской грудью, с крутыми,
могучими бедрами, она умело орудовала ножом, и на сто¬
ле быстро росла гора нарезанных овощей.
Одарка кинула на Павла небрежный взгляд и недо¬
брожелательно спросила:
— Ты что, к обеду мостишься? Раненько малость.
От работы, паренек, видно, улепетываешь. Куда ты но¬
ги-то суешь? Тут ведь кухня, а не баня, — брала она в
оборот Корчагина.
Вошел пожилой повар.
— Сапог порвался вдребезги, — объяснил свое при¬
сутствие на кухне Павел.
Повар посмотрел на искалеченный сапог и кивнул го¬
ловой на Одарку:
— У нее муж наполовину сапожник, он вам может
посодействовать, а то без обуви погибель.
Слушая повара, Одарка пригляделась к Павлу и не¬
много смутилась.
— А я вас за лодыря приняла, — призналась она.
Павел прощающе улыбнулся. Одарка глазом знатока
осмотрела сапог.
— Латать его мой мужик не будет — не к чему, а
чтобы ногу не покалечить, я принесу вам старую калошу,
на горище у нас такая валяется. Где ж это видно, так
218

мучиться! Не сегодня-завтра мороз ударит, пропадете, —
уже сочувственно говорила Одарка и, положив нож,
вышла.
Вскоре она вернулась с глубокой калошей и куском
холста. Когда завернутая в холстину и согретая нога бы¬
ла умещена в теплую калошу, Павел с молчаливой бла¬
годарностью поглядел на сторожиху.
*
Токарев приехал из города раздраженный, собрал в
комнату Холявы актив и передал ему невеселые новости.
— Всюду заторы. Куда ни кинешься, везде колеса
крутят и все на одном месте. Мало мы, видно, белых гу¬
сей повыловили, на наш век их хватит, — докладывал
старик собравшимся. — Я, ребятки, скажу открыто: де¬
ло ни к черту. Второй смены еще не собрали, а сколько
пришлют — неизвестно. Мороз на носу. До него хотя ум¬
ри, а нужно пройти болото, а то потом землю зубами не
угрызешь. Ну, так вот, ребятки, в городе возьмут в
«шгосс» всех, кто там путает, а нам здесь надо удвоить
скорость. Пять раз сдохни, а ветку построить надо. Ка¬
кие мы иначе большевики будем — одна слякоть, — го¬
ворил Токарев не обычным для него хриповатым баском,
а напряженно-стальным голосом. Блестевшие из-под на¬
супленных бровей глаза его говорили о решительности и
упрямстве.
— Сегодня же проведем закрытое собрание, растол¬
куем своим, и все завтра на работу. Утром беспартийных
отпускаем, а сами остаемся. Вот решение губкома, — пе¬
редал он Панкратову сложенный вчетверо лист.
Через плечо грузчика Корчагин прочел:
Считать необходимым оставить на стройке всех членов ком¬
сомола, разрешив их смену не раньше первой подачи дров. За
секретаря губкомола.
Р. Устинович.
В тесном бараке не пройти. Сто двадцать человек за¬
полнили его. Стояли у стен, забрались на столы и даже
на кухню.
Открывал собрание Панкратов. Токарев говорил недол¬
го, но конец его речи подрезал всех:
— Завтра коммунисты и комсомольцы в город не
уедут.
Рука старика подчеркнула в воздухе всю непрелож-
210

пость решения. Жест этот смахнул все надежды вернуть¬
ся в город, к своим, выбраться из этой грязи. В первую
минуту ничего нельзя было разобрать за выкриками.
От движения тел беспокойно замигала подслеповатая
коптилка. Темнота скрывала лица. Шум голосов нарастал.
Одни говорили мечтательно о «домашнем уюте», другие
возмущались, кричали об усталости. Многие молчали.
И только один заявил о дезертирстве. Раздраженный го¬
лос его из угла выбрасывал вперемежку с бранью:
— К чертовой матери! Я здесь и дня не останусь!
Людей на каторгу ссылают, так хоть за преступление.
А нас за что? Держали нас две недели — хватит. Дура¬
ков больше нет. Пусть тот, кто постановлял, сам едет
и строит. Кто хочет, пусть копается в этой грязи, а у ме¬
ня одна жизнь. Я завтра уезжаю.
Окунев, за спиной которого стоял крикун, зажег спич¬
ку, желая увидеть дезертира. Спичка на миг выхватила
из темноты перекошенное злобной гримасой лицо и рас¬
крытый рот. Окунев узнал: сын бухгалтера из губпрод-
кома.
— Что присматриваешься? Я не скрываюсь, не вор.
Спичка потухла. Панкратов поднялся во весь рост.
— Кто это там разбрехался? Кому это партийное за¬
дание — каторга? — глухо заговорил он, обводя тяже¬
лым взглядом близстоящих. — Братва, нам в город ни¬
как нельзя, наше место здесь. Ежели мы отсюда дадим
деру, люди замерзать будут. Братва, чем скорее закон¬
чим, тем скорее вернемся, а тикать отсюда, как тут одна
зануда хочет, нам не дозволяют идея наша и дисциплина.
Грузчик не любил больших речей, но и эту, короткую,
перебил все тот же голос:
— А беспартийные уезжают?
— Да, — отрубил Панкратов.
К столу протиснулся парень в коротком городском
пальто. Летучей мышью кувыркнулся над столом малень¬
кий билет, ударился в грудь Панкратова и, отскочив на
стол, встал ребром.
— Вот билет, возьмите, пожалуйста, из-за этого ку¬
сочка картона не пожертвую здоровьем!
Конец фразы заглушили заметавшиеся по бараку го¬
лоса:
— Чем швыряешься?
— Ах ты, шкура продажная!
— В комсомол втерся, на теплое местечко целился!
— Гони его отсюда!
220

— Мы тебя погреем, вошь тифозная!
Тот, кто бросил билет, пригнув голову, пробирался к
выходу. Его пропускали, сторонясь, как от зачумленного.
Скрипнула закрывшаяся за ним дверь.
Панкратов сжал пальцами брошенный билет и сунул
его в огонек коптилки. Картон загорелся, сворачиваясь в
обугленную трубочку.
*
В лесу прозвучал выстрел. От ветхого барака в тем¬
ноту леса нырнули конь и всадник. Из школы и барака
выбегали люди. Кто-то случайно наткнулся на дощечку
из фанеры, засунутую в щель двери. Чиркнули спичкой.
Закрывая колеблющиеся от ветра огоньки полами одеж¬
ды, прочли:
«Убирайтесь все со станции туда, откуда явились. Кто оста¬
нется, тому пуля в лоб. Перебьем всех до одного, пощады нико¬
му не будет. Срок вам даю до завтрашней ночи».
И подписано:
«Атаман Чеснок»
Чеснок был из банды Орлика.
*
В комнате Риты на столе незакрытый дневник.
«2 декабря
Утром выпал первый снег. Крепкий мороз. На лестни¬
це встретилась с Вячеславом Олынинским. Шли вместе.
— Я всегда любуюсь первым снегом. Мороз-то какой!
Одна прелесть, не правда ли? — сказал Олыпинский.
Я вспомнила о Боярке и ответила ему, что мороз и
снег меня совершенно не радуют, наоборот, удручают.
Рассказала, почему.
— Зто субъективно. Если ваши мысли продолжить,
то надо будет признать недопустимым смех и вообще
проявление жизнерадостности во время, скажем, войны.
Но в жизни этого не бывает. Трагедии там, где полоска
фронта. Там ощущение жизни придавлено близостью смер¬
ти. Но даже и там смеются. А вдали от фронта жизнь все
та же: смех, слезы, горе и радость, жажда зрелищ и на¬
слаждений, волненье, любовь...
В словах Ольшинского трудно отличить иронию. Оль-
шинский — уполномоченный Наркомин дел а. В партии с
221

1917 года. Одет по-европейски, всегда гладко выбрит, чуть
надушен. Живет в нашем доме, в квартире Сегала. Вече¬
рами заходит ко мне. С ним интересно говорить, знает
Запад, долго жил в Париже, но я не думаю, чтобы мы
стали хорошими друзьями. Причина тому: во мне он ви¬
дит прежде всего женщину и уже только потом товарища
по партии. Правда, он не маскирует своих стремлений и
мыслей, — он достаточно мужествен, чтобы говорить прав¬
ду, и его влечения не грубы. Он умеет их делать краси¬
выми. Но он мне не нравится.
Грубоватая простота Жухрая мне несравненно ближе,
чем европейский лоск Олынинского.
Из Боярки получаем короткие сводки. Каждый день
сотня сажен прокладки. Шпалы кладут прямо на мерз¬
лую землю, в прорубленные для них гнезда. Там всего
двести сорок человек. Половина второй смены разбежа¬
лась. Условия действительно тяжелые. Как-то они будут
работать на морозе?.. Дубава уже неделю там. В Пуще-
Водице из восьми паровозов собрали пять. К остальным
нет частей.
На Дмитрия создано Управлением трамвая уголовное
дело: оп со своей бригадой силой задержал все трамвай¬
ные площадки, идущие из Пущи-Водицы в город. Выса¬
див пассажиров, он нагрузил платформы рельсами для
узкоколейки. Привезли девятнадцать площадок по город¬
ской линии к вокзалу. Трамвайщики помогали вовсю.
На вокзале остатки соломснской комсомолии за ночь
погрузили, а Дмитрий со своими повез рельсы в Боярку.
Аким отказался ставить на бюро вопрос о Дубаве.
Нам Дмитрий рассказал о безобразной волоките и бюро¬
кратизме в Управлении трамвая. Там наотрез отказались
дать больше двух площадок. Туфта прочел Дубаве нра¬
воучение:
— Пора бросить партизанские выходки, теперь за это
в тюрьме насидеться можно. Будто нельзя договориться и
обойтись без вооруженного захвата?
Я еще не видела Дубаву таким свирепым.
— Почему же ты, бумагоед, не договорился? Сидит
здесь, пиявка чернильная, и языком брешет. Мне без
рельсов на Боярке морду набьют. А тебя, чтобы ты тут
под ногами не путался, на стройку падо отослать, Тока¬
реву на пересушку! — гремел Дмитрий на весь губком.
Туфта написал на Дубаву заявление, но Аким, попро¬
сив меня выйти, говорил с ним минут десять. Туфта от
Акима выскочил красный и злой.
222

3 декабря
В губкоме новое дело, уже из Трансчека. Панкратов,
Окунев и еще несколько товарищей приехали на станцию
Мотовиловку и сняли с пустых строений двери и окон¬
ные рамы. При погрузке всего этого в рабочий поезд их
пытался арестовать станционный чекист. Они его обез¬
оружили и, лишь когда тронулся поезд, вернули ему ре¬
вольвер, вынув из него патроны. Двери и окна увезли.
Токарева же материальный отдел дороги обвиняет в само¬
вольном изъятии из боярского склада двадцати пудов
гвоздей. Он отдал их крестьянам за работу по вывозке с
лесоразработки длинных поленьев, которые они кладут
вместо шпал.
Я говорила с товарищем Жухраем об этих делах.
Он смеется: «Все эти дела мы поломаем».
На стройке положение крайне напряженное, и до¬
рог каждый день. По малейшему пустяку приходится
нажимать. То и дело тянет в губком тормозилыциков.
Ребята на стройке все чаще выходят за рамки фор¬
малистики.
Олынинский принес мне маленькую электрическую
печку. Мы с Олей Юреневой греем над ней руки. Но в
комнате от нее теплее не становится. Как-то там, в лесу,
пройдет эта ночь? Ольга рассказывает: в больнице очень
холодно, и больные пе вылезают из-под одеял. Тоняг че¬
рез два дня.
Нет, товарищ Олынинский, трагедия на фронте ока¬
зывается трагедией в тылу!
4 декабря
Всю ночь валил снег. В Боярке, пишут, все засыпал.
Работа стала. Очищают путь. Сегодня губком вынес ре¬
шение, стройку первой очереди, до границы лесоразра¬
ботки, закончить не позже 1 января 1922 года. Когда
передали это в Боярку, Токарев, говорят, ответил: «Если
не передохнем, то выполним».
О Корчагине ничего не слышно. Удивительно, что на
него нет «дела» вроде панкратовского. Я до сих пор не
знаю, почему он не хочет со мной встречаться?
5 декабря
Вчера банда обстреляла стройку».
223

*
Коня осторожно ставят ноги в мягкий, податливый
снег. Изредка заворошится под снегом прижатая к земле
копытом ветка, затрещит — тогда всхрапывает конь. Мет¬
нется в сторону, но, получив обрезом по прижатым ушам,
переходит в галоп, догоняя передних.
Около десятка конных перевалило через холмистый
кряж, в который уперлась полоса черной, еще не устлан¬
ной снегом земли.
Здесь всадники задержали коней. Звякнули, ветре-
тясь, стремена. Шумно встряхнулся всем телом вспотев¬
ший от далекого пробега жеребец переднего.
— Их до биса напхало сюды, — говорил передний. —
Ось мы им холоду нагоним. Батько сказав, щоб цси са¬
ранчи гут завтра не було, бо вже видно, що к дровам сво¬
лочная мастеровщина доберется...
К станции подъезжали гуськом, по обочинам узко¬
колейки. Шагом подъехали к прогалине, что у старой
школы; не выезжая на поляну, остались за деревьями.
Залп разметал тишину темной ночи. Белкой скользнул
вниз снежный ком с ветки серебристой при лунном свете
березы. А меж деревьев высекали искры куцые обрезы,
ковыряли пули сыпучую штукатурку, жалобно дзинька¬
ло пробитое стекло привезенных Панкратовым окон.
Залп сорвал людей с бетонного пола, поставил их на
ноги, но, когда залетали по комнатам жуткие сверчки,
страх повалил людей обратно на пол.
Падали друг на друга.
— Ты куда? — схватил за шинель Павла Дубава.
— На двор.
— Ложись, идиот! Уложат на месте, только пока¬
жись, — порывисто шептал Дмитрий.
Они лежали в комнате рядом у самой двери. Дуба¬
ва прижался к полу, вытянув по направлению к двери
руку с револьвером. Корчагин сидел на корточках, нерв¬
но ощупывая пальцами патронные гнезда в барабане на¬
гана. В них пять патронов. Нащупав пустоты, повернул
барабан.
Стрельба прервалась. Наступившая тишина удивляла.
— Ребята, у кого есть оружие, собирайтесь сюда, —
шепотом командовал лежащим Дубава.
Корчагин осторожно открыл дверь. На прогалине пус¬
то. Медленно кружась, падали снежинки.
А в лесу десять всадников нахлестывали лошадей.
224

*
В обед из города примчалась автодрезина. Из нее вы¬
шли Жухрай и Аким. Их встречали Токарев и Холява.
С дрезины сняли и поставили на перрон пулемет «мак¬
сим», несколько коробок с пулеметными лентами и два
десятка винтовок.
К месту работ шли торопливо. Полы шинели Федора
чертили по снегу зигзаги. Шаг у него медвежий, впере¬
валку — все еще не отвык, ставит ноги циркулем, слов¬
но под ним еще качающаяся палуба миноносца. Токареву
то и дело приходилось бежать за своими спутниками: вы¬
сокий Аким шел в ногу с Федором.
— Налет банды — это еще полбеды. Тут вот нам ко¬
согор поперек дороги лег. Нанесло на нашу голову, язви
его! Много земли вынимать придется.
Старик остановился, повернулся спиной к вет¬
ру, закурил, держа ладони лодочкой, и, пыхнув дым¬
ком раз-другой, догнал ушедших вперед. Аким, поджи¬
дая его, остановился. Жухрай, не сбавляя шага, ухо¬
дил дальше.
Аким спросил Токарева:
— Хватит ли у вас сил в срок построить подъездной
путь?
Токарев ответил не сразу.
— Знаешь, сынок, — сказал он наконец, — если го¬
ворить вообще, то построить нельзя, но не построить тоже
нельзя. Вот отсюда и получается.
Они нагнали Федора и зашагали рядом. Слесарь за¬
говорил возбужденно:
— Вот тут-то и начинается это самое «но». Ведь толь¬
ко нас двое тут — Патошкии и я — знают, что постро¬
ить при таких собачьих условиях, при таком обору¬
довании и количестве рабочей силы невозможно. Но за¬
то все до одного знают, что не построить — нельзя.
И вот почему я смог сказать: «Если не перемерзнем, то
будет сделано». Сами поглядите, второй месяц, как
здесь копаемся, четвертую смену дорабатываем, а ос¬
новной состав — без передышки, только молодостью и
держится. А ведь половина из них простужена. Посмот¬
ришь на этих ребят, так сердце кровью заливает. Це¬
ны им нет... Не одного из них загонит в гроб эта
проклятая трущоба.
15 Коммуны будущей творцы
225

*
В километре от станции кончалась вполне готовая узко¬
колейка.
Дальше, километра на полтора, на выровненном по¬
лотне лежали врытые в землю длинные поленища, словно
поваленный ветром частокол. Это шпалы. Еще дальше,
до самого косогора, шла лишь ровная дорога.
Здесь работала первая строительная группа Панкра¬
това. Сорок человек прокладывали шпалы. Рыжебородый
крестьянин в новеньких лаптях не спеша стаскивал с роз¬
вальней поленья и бросал их на полотно дороги. Несколь¬
ко таких же саней разгружалось поодаль. Две длинные
железные штанги лежали на земле. Это была форма рель¬
сов, под них ровняли шпалы. Для трамбовки земли пуска¬
лись в ход топоры, ломы, лопаты.
*
Кропотливое и медленное это дело — прокладка шпал.
Прочно и устойчиво должны лежать в земле шпалы и
так, чтобы рельс опирался одинаково на каждую из них.
Технику прокладки знал только один старик, без еди¬
ной сединки в свои пятьдесят четыре года, со смолистой,
раздвинутой надвое бородой — дорожный десятник Лагу¬
тин. Он добровольно работал четвериую смену, переносил
с молодежью все невзгоды и заслужил в отряде всеобщее
уважение. Этот беспартийный (отец Тали) всегда занимал
почетное место на всех партийных совещаниях. Гордясь
этим, старик дал слово не оставлять стройки.
— Ну, как же мне вас кидать, скажите на милость?
Напутаете без меня с прокладкой, тут глаз нужен, прак¬
тика. А уж я этих шпал по Расее натыкал за свою
жизнь... — добродушно говорил он при каждой смене —
и оставался.
Патошкин ему доверял и на его участок заглядывал
редко. Когда трое подошли к работавшим, Панкратов,
потный и раскрасневшийся, рубил топором гнездо для
шпалы.
Аким еле узнал грузчика. Панкратов похудел, острее
вырисовывались его широкие скулы, и плохо вымытое ли¬
цо как-то потемнело и осунулось.
— А, губерния приехала! — проговорил он и подал
Акиму горячую влажную руку.
Стук лопат прекратился. Аким видел вокруг бледные
226

лица. Снятые шинели и полушубки валялись тут же, пря¬
мо на снегу.
Поговорив с Лагутиным, Токарев захватил Панкрато¬
ва и повел приезжих к выемке. Грузчик шел рядом с
Федором.
— Расскажи мне, Панкратов, как это у вас там с че¬
кистом вышло, в Мотовиловке? Как ты думаешь, пере¬
гнули вы немного с разоружением-то? — серьезно спро¬
сил Федор неразговорчивого грузчика.
Панкратов смущенно улыбнулся.
— Мы его по согласию разоружили, он нас сам про¬
сил. Ведь он наш парняга. Мы ему растолковали все, как
есть, он и говорит: «Я, ребята, не имею права позволить
вам увезти окна и двери. Есть приказ товарища Дзержин¬
ского пресекать расхищение дорожного имущества. Тут
начальник станции со мной на ножах, ворует, мерзавец,
а я мешаю. Отпущу вас — он на меня обязательно доне¬
сет но службе, и меня в Ревтрибунал. Л вы вот меня
разоружите и катитесь. И если начальник станции не до¬
несет, то на этом и кончится». Мы так и сделали. Двери
и окна ведь не себе же везли!
Заметив искринку смеха в глазах Жухрая, Панкратов
добавил:
— Пусть же нам одним попадет, вы уже парня-то не
жмите, товарищ Жухрай.
— Все это ликвидировано. В дальнейшем таких вещей
делать нельзя — это разрушает дисциплину. У нас доста¬
точно силы, чтобы разбивать бюрократизм организован¬
ным порядком. Ладно, поговорим о более важном. —
И Федор начал расспрашивать о подробностях налета.
❖
В четырех с половиной километрах от станции ярост¬
но вгрызались в землю лопаты. Люди резали косогор,
ставший на их пути.
А по сторонам стояло семеро, вооруженных караби¬
ном Холявы и револьверами Корчагргна, Панкратова, Ду-
бавы и Хомутова. Это было все оружие отряда.
Патошкин сидел на скате, выписывая цифры в запис¬
ную книжку. Инженер остался один. Вакуленко, предпо¬
читая суд за дезертирство смерти от пули бандита, утром
удрал в город.
— На выемку у нас уйдет полмесяца, земля мерз¬
лая, — негромко сказал Патошкин стоявшему перед ним
227

Хомутову, всегда хмурому увальню, скуповатому на
слова.
— Нам всего дают на дорогу двадцать пять дней, а
вы на выемку пятнадцать кладете, — ответил ему Хому¬
тов, сердито захватывая губой кончик уса.
— Этот срок не реален, правда, я в своей жизни ни¬
когда не строил в такой обстановке и с таким составом
людей, как этот. Я могу ошибиться, что уже дважды со
мной бывало.
В это время Жухрай, Аким и Панкратов подходили
к выемке. На косогоре их заметили.
— Глянь, кто это? — толкнул Корчагина локтем раско¬
сый парень в старом, порвавшемся па локтях свитере, Петь¬
ка Трофимов, болторез из мастерских, указывая пальцем
под косогор. В тот же миг Корчагин, не выпуская из рук
лопаты, кинулся под гору. Глаза его под козырьком шлема
тепло улыбнулись, и Федор дольше других жал его руку.
— Здорово, Павел. Поди узнай его в такой разнока¬
либерной обмундировке.
Панкратов криво усмехнулся:
— Ничего себе комбинация из пяти пальцев, и все
пять наружу. К тому же у него дезертиры шинель упер¬
ли. У них с Окуневым коммуна: тот Павлу свой пиджа¬
чишко отдал. Ничего, Павлуша парень теплый. Недельку
на бетоне погреется, солома почти не помогает, а потом
«сыграет в ящик», — невесело говорил Акиму грузчик.
Чернобровый Окунев, слегка курносенький, щуря плу¬
товатые глаза, возразил:
— Мы Павлушке пропасть не дадим. Голоснем — и
на кухню его в повара, к Одарке в резерв. Там он, если
не дурак будет, и подъест и погреется —- хоть у печки,
хоть у Одарки.
Дружный смех покрыл его слова.
В этот день смеялись первый раз.
*
Федор осмотрел косогор, съездил с Токаревым и Па-
тошкиным в санях к лесоразработке и вернулся обрат¬
но. На косогоре рыли землю все с тем же упорством. Фе¬
дор смотрел на мельканье лопат, на согнутые в напря¬
женном усилии спины и тихо сказал Акиму:
— Митинг не нужен. Агитировать здесь некого.
Правду ты, Токарев, сказал, что им цены нет. Вот где
сталь закаляется.
228

Глаза Жухрая с восхищением и суровой любовной
гордостью смотрели на землекопов. Ведь еще так недавно
часть этих землекопов щетинилась сталью штыков в ночь
накануне мятежа. А сейчас они охвачены единым стрем¬
лением довести стальные жилы рельсов до заветных дро¬
вяных богатств — источника тепла и жизни.
*
Патошкин вежливо, но убежденно доказывал Федору
невозможность прорыть выемку раньше двух недель. Фе¬
дор слушал его вычисления и про себя что-то решал.
— Снимите людей с косогора, развертывайте путь
дальше, а холм мы возьмем иначе.
На станции Жухрай долго сидел у телефона. Холява
сторожил у дверей. Он слышал за спиной глухой бас Фе¬
дора.
— Позвони сейчас же от моего имени наштаокру,
пусть немедленно перекинут полк Пузыревского в сектор
стройки. Необходимо очистить район от банд. Вышлите
из базы бронепоезд с подрывниками. Об остальном я рас¬
поряжусь сам. Возвращусь ночью. Вышлите на вокзал
к двенадцати Литке с машиной.
В бараке после короткой речи Акима заговорил Жух¬
рай. В товарищеской беседе незаметно прошел час. Федор
говорил строителям о невозможности ломать срок окон¬
чания постройки, назначенный на первое января.
— Мы переводим стройку на военное положение. Ком¬
мунисты сводятся в роту ЧОН *. Командиром роты назна¬
чается товарищ Дубава. Все шесть строительных групп
получают твердые задания. Оставшиеся работы по про¬
кладке делятся на шесть равных частей. Каждая группа
получает свою часть. К первому января все работы долж¬
ны быть закончены. Группа, которая окончит работу рань¬
ше, получает право на отдых и отъезд в город. Кроме это¬
го, президиум губисполкома возбудит ходатайство перед
ВУЦИК2 о награждении орденом Красного Знамени луч¬
шего рабочего этой группы.
Начальниками стройгруппы были утверждены: пер¬
вой — товарищ Панкратов, второй — товарищ Дубава,
третьей — товарищ Хомутов, четвертой — товарищ Лагу¬
1 ЧОН — части особого назначения (ред.).
2 ВУЦИК — Всеукраинский Центральный Исполнительный
Комитет (ред.).
229

тин, пятой — товарищ Корчагин, шестой — товарищ
Окунев.
— Начальником стройки, — заканчивал свою речь
Жухрай, — ее идейным руководителем и организатором
остается бессменно Антон Никифорович Токарев.
Словно стая птиц взлетела, заплескались руки, заулы¬
бались суровые лица, и друшески-шутливая последняя
фраза серьезного человека разрядила длительное внима¬
ние взрывом смеха.
Человек двадцать гурьбой провожали Акима и Федо¬
ра до автодрезины.
Прощаясь с Корчагиным и глядя на его засыпанную
спегом калошу, Федор сказал негромко:
— Сапоги пришлю. Ты ноги-то еще не отморозил?
— Что-то похоже на это — припухать стали, — от¬
ветил Павел и, вспомнив давнишнюю свою просьбу, взял
Федора за рукав: — Ты мне немного патронов для нага¬
на дашь? У меня надежных только три.
Жухрай сокрушенно качал головой, но, увидя огорче¬
ние в глазах Павла, не раздумывая, отстегнул свой
маузер.
— Вот тебе мой подарок.
Павел не сразу поверил, что ему дарят вещь, о кото¬
рой он так давно мечтал, но Жухрай накинул на его пле¬
чо ремень.
— Бери, бери! Я же знаю, что у тебя на него давно
глаза горят. Только ты осторожней с ним, своих не пере¬
стреляй. Вот тебе еще три полные обоймы к нему.
На Павла устремились явно завистливые взгляды.
Кто-то крикнул:
— Павка, давай меняться на сапоги с полушубком
в придачу.
Панкратов озорно толкнул Павла в спину:
— Меняй, черт, на валенки. Все равно в калоше не
доживешь до рождества Христова.
Поставив ногу на подножку дрезины, Жухрай писал
разрешение на подаренный револьвер.
*
Ранним утром, глухо цокая на стрелках, к станции
подошел бронепоезд. Пышным султаном вырывался бе¬
лый, как лебяжий пух, освобожденный пар, тут же исче¬
зая в морозном чистом воздухе. Из бронированных коро¬
бок выходили зашитые в кожу люди. Через несколько ча¬
230

сов трое подрывников из бронепоезда глубоко забили в
косогор две огромные вороненые тыквы, отвели от них
длинные шнуры и дали сигнальный выстрел. Тогда от
страшного теперь косогора во все стороны побежали лю¬
ди. От спички конец шнура вспыхнул фосфорическим
огоньком.
У сотен людей на миг сжались сердца. Одна-две ми¬
нуты томительного ожидания — и... вздрогнула земля,
страшная сила разнесла вершину холма, швырнув в небо
огромные глыбы земли. Второй взрыв сильнее первого.
Страшный грохот прокатился по лесной чаще, наполняя
ее хаосом звуков от разорванного в клочья косогора.
Там, где только что был холм, зияла глубокая яма,
и на десятки метров вокруг сахарную белизну снега за¬
сыпала взрыхленная земля.
В образовавшееся от взрыва углубление устремились
люди с кирками и лопатами.
*
С отт>ездом Жухрая на стройке развернулось упорней¬
шее состязание — борьба за первенство.
Еще далеко до рассвета. Корчагин тихо, никого не бу¬
дя, поднялся и, едва передвигая одеревеневшие на холод¬
ном полу ноги, направился в кухню. Вскипятив в баке
воду для чая, вернулся и разбудил всю свою группу.
Когда проснулся весь отряд, на дворе было ужо
светло.
В бараке во время утреннего чая к столу, где сидел
Дубава со своими арсенальщиками, протискался Пан¬
кратов.
— Видал, Митяй, Павка свою братву чуть свет на но¬
ги поднял. Поди, саженей десять уже проложили. Ребята
говорят, что он своих из главмастерских так навинтил, что
те решили двадцать пятого закончить свой участок.
Щелкнуть хочет он нас всех по носу. Но это, я извиня¬
юсь, мы еще посмотрим! — возмущенно говорил он Ду-
баве.
Митяй кисло улыбнулся. Он прекрасно понимал, по¬
чему поступок группы из главных мастерских задел за
живое секретаря коллектива речного порта. Да и его, Ду-
баву, дружок Павлушка подхлестнул: не сказав ни сло¬
ва, бросил вызов всему отряду.
— Дружба дружбой, а табачок врозь — тут «кто ко¬
го», — сказал Панкратов.
231

Около полудня энергичная работа группы Корчагина
была неожиданно прервана. Сторожевой, стоявший у со¬
ставленных в козлы винтовок, заметил меж деревьев
группу конных и дал тревожный выстрел.
— В ружье, братва! Банда! — крикнул Павел и,
швырнув лопату, бросился к дереву, на котором висел
его маузер.
Расхватав имевшееся оружие, группа залегла прямо
в снег у обочины дороги. Передние конные замахали шап¬
ками. Один из них крикнул:
— Стой, товарищ! Свои!
Полсотни конных в буденовках с алыми звездами подъ¬
езжали по дороге.
Оказалось, что стройку пришел проведать взвод полка
Пузыревского. Павел обратил внимание на обрубленное
ухо лошади командира. Красивая серая кобыла с белой
лысиной на лбу не стояла на месте, «играла» под всадни¬
ком. Она испуганно попятилась назад, когда Павел, бро¬
сившись к ней, схватил ее под уздцы.
— Лыска, баловница, вот где мы с тобой встретились!
Уцелела от пули, красавица моя одноухая.
Он нежно обхватил тонкую шею лошади и гладил ру¬
кой ее вздрагивавшие ноздри. Командир пристально
всматривался в Павла и, узнав, удивленно ахнул:
— Да это же Корчагин!.. Коня узнал, а Середу недо¬
смотрел. Здравствуй, братенек!.,
*
В городе «нажали на все рычаги». Это сразу ска¬
залось на стройке. Жаркий опустошил райком,
выслав остатки организации в Боярку. На Соломенке
остались одни девчата. В путейском техникуме Жаркий
же добился посылки на стройку новой группы сту¬
дентов.
Сообщая обо всем этом Акиму, он полушутя сказал:
— Остался я с одним женским пролетариатом. Поса¬
жу Лагутину вместо себя. На дверях напишем: «Женот¬
дел», и покачу-ка я на Боярку. Неудобно мне, знаешь,
одному мужику среди женщин крутиться. Поглядывают
на меня девочки подозрительно. Наверно, меж собой гово¬
рят, сороки: «Всех разослал, а сам остался, гусь лапча¬
тый», или еще пообиднее что-нибудь. Прошу тебя разре¬
шить мне выехать.
Аким, смеясь, отказал.
232

В Боярку прибывал народ. Прибыло и шестьдесят
студентов-путейцев.
Жухрай добился у Управления дороги посылки в Бо¬
ярку четырех классных вагонов для жилья вновь послан¬
ным рабочим.
Группа Дубавы была снята с работы и послана в Пу¬
щу-Водицу. Ей приказывалось доставить на стройку па¬
ровозики и шестьдесят пять узкоколейных платформ. Эта
работа засчитывалась как задание на участке.
Перед отъездом Дубава посоветовал Токареву ото¬
звать Клавичека на стройку и дать ему вновь организо¬
ванную группу. Токарев отдал этот приказ, не подозре¬
вая истинной причины, побудившей арсенальца вспомнить
о существовании чеха. А причиной была записка Анны,
переданная приезжими соломенцами.
«Дмитрий! — писала Анна. — Мы с Клавичеком ото¬
брали вам гору литературы. Шлем тебе и всем боярским
штурмовикам свой горячий привет. Какие вы все молод¬
чаги! Желаем вам сил и энергии. Вчера из складов выда¬
ли последние запасы дров. Клавичек просил передать вам
привет. Чудный парень! Хлеб для вас он печет сам. В пе¬
карне никому не доверяет. Сам просеивает муку, сам
машиной месит тесто. Муку где-то добыл хорошую, и
хлеб у него получается прекрасный, не в пример тому,
что я получаю. Вечером у меня собираются наши: Лагу¬
тина, Артюхин, Клавичек и иногда Жаркий. Понемногу
подвигаем учебу, но больше говорим обо всем и обо всех,
а чаще всего о вас. Девушки возмущены отказом Тока¬
рева допустить их на стройку. Они уверяют, что вынесут
лишения наравне со всеми. Таля говорит: «Оденусь во
все отцовское и заявлюсь к папане, пусть попробует ме¬
ня оттуда выпереть».
Пожалуй, она это сделает. Передай мой привет чер¬
ноглазому.
Ан н а».
$
Метель надвинулась сразу. Небо затянулось серыми,
низко плывущими облаками. Густо пошел снег. Вечером
завыл в трубах ветер, загудел среди деревьев, гоняясь за
увертливым снежным вихрем, будоражил лес угрожаю¬
щим присвистом.
Бушевал и разбойничал всю ночь буран. Промерзли
до костей люди, хотя всю ночь топились печи: не дер¬
жала тепла станционная развалина.
233

Утром выступивший на работу отряд увязал в глубо¬
ком снегу, а над деревьями пламенело солнце, и на си¬
не-голубом небе ни единого облачка.
Группа Корчагина освобождала от снежных заносов
свой участок. Только теперь Павел почувствовал, до че¬
го мучительны страдания от холода. Старый пиджачок
Окунева не грел его, а в калошу набивался снег. Он не
раз терял ее в сугробах. Сапог же на другой ноге грозил
совсем развалиться. От спанья на полу на шее его взду¬
лись два огромных карбункула. Вместо шарфа Токарев
дал ему свое полотенце.
Худой, с воспаленными глазами, Павел яростно взме¬
тывал широкой деревянной лопатой, сгребая снег.
На станцию в это время приполз пассажирский поезд.
Его едва приволок сюда выдыхающийся паровоз: на тен¬
дере ни одного полена, в топке догорали остатки.
— Дадите дров — поедем, а нет — переведите поезд
па запасный, пока есть чем двигать! — кричал машинист
начальнику станции.
Поезд перевели па запасный путь. Удрученным пас¬
сажирам сообщили причину остановки. В битком набитых
вагонах заохали и зачертыхались.
— Поговорите со стариком — вон идет по перрону.
Это начстройки. Он может приказать подвезти к парово¬
зу па санях дрова. Они их вместо шпал кладут, — по¬
советовал начальник станции кондукторам. Те пошли на¬
встречу Токареву.
— Дров дам, но не даром. Ведь это наш строительный
материал. У нас заносы. В поезде шестьоот-семьсот пас¬
сажиров. Дети и женщины могут остаться в поезде, а
остальным лопаты в руки — и до вечера греби снег.
За это получат дрова. Если откажутся — пусть сидят до
Нового года, — сказал Токарев кондукторам.
*
— Смотри, ребята, народу-то валит сколько! Гляди,
и женщины! — удивленно заговорили за спиной Корча¬
гина.
Павел обернулся.
— Вот тебе сто человек, дай им работу и присматри¬
вай, чтобы не сидели, — сказал, подходя, Токарев.
Корчагин раздавал работу вновь прибывшим. Какой-
то высокий мужчина, в форменной железнодорожной ши¬
нели с меховым воротником, в теплой каракулевой шап¬
234

ке, возмущенно вертел в руках лопату и, обращаясь
к стоявшей рядом с ним молодой женщине в котиковой
шапочке с пушистым бубенцом наверху, протестовал.
— Я грести снег не буду, меня никто не имеет пра¬
ва заставить. Если меня попросят, я, как инженер-пу¬
теец, смогу распорядиться работой, но ворочать снег ни
ты, ни я не должны, это инструкцией не предусматри¬
вается. Старик поступает противозаконно. Я его привле¬
ку к ответственности. Кто здесь десятник? — спросил он
ближайшего к нему рабочего.
Подошел Корчагин.
Почему вы не работаете, гражданин?
Мужчина окинул Павла с ног до головы презритель¬
ным взглядом.
— А вы что из себя представляете?
— Я рабочий.
— Тогда мне не о чем с вами говорить. Пришлите ко
мне десятника или кто тут у вас...
Корчагин исподлобья посмотрел на него.
— Не хотите работать — не надо. Без нашей отметки
на проездном билете на поезд не сядете. Таков приказ
начстройки.
— А вы, гражданка, тоже отказываетесь? — повер¬
нулся Павел к женщине — и на миг остолбенел: перед
ним стояла Тоня Туманова.
Она с трудом узнала в оборванце Корчагина. В рва¬
ной, истрепанной одежде и фантастической обуви, с гряз¬
ным полотенцем на шее, с давно не мытым лицом стоял
перед ней Павел. Только одни глаза с таким же, как
прежде, незатухающим огнем. Его глаза. И вот этот обо¬
рванец, похожий на бродягу, был еще так недавно ею
любим. Как все переменилось!
Она со своим мужем после недавней свадьбы едет
в большой город, где он работает в правлении дороги на
ответственном посту. И вот где ей пришлось встретиться
со своим юношеским увлечением. Ей даже неудобно было
подать ему руку. Что подумает Василий? Как неприят¬
но, что Корчагин так опустился. Видно, дальше рытья
земли кочегар в жизни не продвинулся.
Она в нерешительности стояла, заливаясь краской сму¬
щения. Путейца взбесило наглое, как ему казалось, по¬
ведение оборванца, не отрывавшего глаз от его жены. Он
швырнул на землю лопату и подошел к Тоне.
— Идем, Тоня, я не могу спокойно смотреть на этого
лаццарони.
235

Корчагин знал из романа «Джузеппе Гарибальди», кто
такой лаццарони.
— Если я лаццарони, то ты просто недорезанный бур¬
жуй, — глухо ответил он путейцу и, переведя взгляд на
Тоню, сухо отчеканил: — Берите лопату, товарищ Тума¬
нова, и становитесь в ряд. Не берите пример с этого от¬
кормленного буйвола. Прошу прощения, не знаю, кем он
вам приходится.
Павел нелюбезно улыбнулся, глядя на меховые боты
Тони, и добавил вскользь:
— Оставаться не советую. На днях банда наведыва¬
лась.
236

Повернулся и пошел к своим, хлопая калошей.
Последние слова возымели действие и на пу¬
тейца.
Тоня уговорила его остаться работать.
Вечером, окончив работу, возвращались к станции.
Муж Тони пошел вперед, спеша занять места в поезде.
Топя остановилась, пропуская рабочих. Сзади всех шел,
опираясь на лопату, утомленный Корчагин.
—■ Здравствуй, Павлуша. Я, признаюсь, не ожидала
увидеть тебя таким. Неужели ты у власти ничего не за¬
служил лучшего, чем рыться в земле? Я думала, что ты
давно уже комиссар или что-нибудь в этом роде. Как это
237

неудачно у тебя жизнь сложилась... — заговорила Тоня,
идя рядом с ним.
Павел остановился, окинул Тоню удивленным
взглядом.
— Я тоже не ожидал встретить тебя такой... замари¬
нованной, — нашел, наконец, Павел подходящее слово
помягче.
Кончики ушей Тони загорелись.
— Ты все так же грубишь!
Корчагин вскинул лопату на плечо и зашагал. Лишь
пройдя несколько шагов, ответил:
— Моя грубость куда легче вашей, товарищ Тумано¬
ва, с позволения сказать, вежливости. О моей жизни бес¬
покоиться нечего, гут все в порядке. А вот у вас жизнь
сложилась хуже, чем я ожидал. Года два назад ты была
лучше: не стыдилась руки рабочему подать. А сейчас от
тебя нафталином запахло. И скажу по совести, мне с то¬
бой говорить не о чем.
*
Павел получил письмо от Артема. Брат писал о скорой
своей свадьбе и просил Павку приехать во что бы то ни
стало.
Ветер вырвал из рук Корчагина белый лист, и тот го¬
лубем взметнул вверх. Не бывать ему на свадьбе. Мыс¬
лим ли отъезд? Уже вчера медведь Панкратов обогнал
его группу и двинулся вперед таким ходом, что все толь¬
ко удивились. Грузчик шел напролом к первенству и, по¬
теряв свое обычное спокойствие, поджигал своих «при¬
станских» на сумасшедшие темпы.
Патошкин наблюдал за молчаливым ожесточением
строителей. Удивленно потирая виски, спрашивал себя:
«Что это за люди? Что это за непонятная сила? Ведь
если погода продержится еще хотя бы дней восемь, то
мы подойдем к лесоразработкам. Выходит: век живи, век
учись и на старости дураком останешься. Эти люди сво¬
ей работой бьют все расчеты и нормы».
Из города приехал Клавичек, привез последнюю свою
выпечку хлеба. Повидавшись с Токаревым, он разыскал
на работе Корчагина. Дружески поздоровались. Клави¬
чек, улыбаясь, вынул из мешка прекрасную желтую ме¬
ховую шведскую куртку и, хлопнув ладонью по эластич¬
ному хрому, сказал:
— Это тебе. Не ведаешь, от кого?.. Хо! Ну и глуп же
238

ты, хлопче! Это тебе товарищ Устииович посылает, что¬
бы ты, дурак, не смерз. Куртку товарищ Олыиинский ей
подарил, она из рук его взяла и мне передала — вези
Корчагину. Аким говорил ей, что ты в пиджаке на мо¬
розе работаешь. Олыиинский немного нос скривил. «Я, —
говорит, — этому товарищу шинель послать могу». А Ри¬
та смеялась: ничего, в куртке ему лучше работать! По¬
лучай!
Павел удивленно подержал в руке дорогую вещь и
нерешительно надел ее на озябшее тело. Мягкий мех ско¬
ро согрел плечи и грудь.
❖
Рита записывала:
«20 декабря
Полоса вьюг. Снег и ветер. Боярцы были почти у цели,
но морозы и вьюга остановили их. Утопают в снегу.
Рыть мерзлую землю трудно. Осталось всего три четверти
километра, но самые трудные.
Токарев сообщает: на стройке появился тиф, трое за¬
болело.
22 декабря
На пленум губкомола из Боярки не приехал никто.
Бандиты пустили под откос эшелон с хлебом в семнадца¬
ти километрах от Боярки. По приказу уполиаркомлрода
весь строительный отряд переброшен туда.
23 декабря
В город из Боярки привезли еще семерых в тифу.
Среди них Окунев. Была на вокзале. С буфера пришед¬
шего из Харькова поезда снимали окоченевшие трупы.
В больницах холодно. Проклятая вьюга! Когда она кон¬
чится?
24 декабря
Только что от Жухрая. Оказывается, верно: Орлик
вчера ночью всей своей бандой налетел па Боярку. Два
часа между бандой и нашими шел бой. Банда прервала
сообщение, и только сегодня утром Жухраю удалось по¬
лучить точные сведения. Банду отбили. Токарев ранен
в грудь навылет. Его привезут сегодня. Зарублен на¬
смерть Франц Клавичек, бывший в ту ночь начальником
239

караула. Это он заметил банду и поднял тревогу, ио, от¬
стреливаясь от нападавших, не успел добежать до школы
и был зарублен. В строительном отряде ранено один¬
надцать. Сейчас там бронепоезд и два эскадрона ка¬
валерии.
Начальником стройки стал Панкратов. Днем Пузырев-
ский настиг часть банды в хуторе Глубоком и вырубил
всех до единого. Часть кадровикоз-беспартийных, не ожи¬
дая поезда, пешком ушла по шпалам.
25 декабря
Привезли Токарева и остальных раненых. Их поло¬
жили в клинический госпиталь. Врачи обещали спасти
старика. Он в беспамятстве. Жизнь остальных вне опас¬
ности.
Из Боярки губкомпарт и мы получили телеграмму:
«В ответ на бандитские нападения мы, строители узкоко¬
лейки, собранные на настоящем митинге, совместно
с командой бронепоезда «За власть Советов» и красно¬
армейцами кавполка заверяем вас, что, несмотря на все
препятствия, дадим городу дрова к первому января. С на¬
пряжением всех сил приступаем к работе. Да здравствует
Коммунистическая партия, пославшая нас! Председатель
митинга Корчагин. Секретарь Берзин».
На Соломенке с военными почестями похоронили Кла-
вичека».
н*
Заветные дрова уже близки. Но к ним продвигались
томительно медленно: каждый день тиф вырывал десятки
нужных рук.
Шатаясь как пьяный, на подгибающихся йогах, воз¬
вращался к станции Корчагин. Он уже давно ходил с по¬
вышенной техмпературой, но сегодня охвативший его жар
чувствовался сильнее обычного.
Брюшной тиф, обескровивший отряд, подобрался
и к Павлу. Но крепкое его тело сопротивлялось, и
пять дней он находил силы подниматься с устланного
соломой бетонного иола и идти вместе со всеми
на работу. Не спасли его и теплая куртка и валенки,
присланные Федором, надетые на уже обмороженные
ноги.
При каждом шаге что-то больно кололо в груди, зноб¬
ко постукивали зубы, мутило в глазах, и деревья, каза¬
лось, кружили странную карусель.
240

Едва добрался до станции. Необычный шум поразил
его. Вгляделся: длинный состав растянулся на всю стан¬
цию. На платформах стояли паровозики, лежали приехав¬
шие с поездом люди. Он сделал еще несколько шагов и
потерял равновесие. Слабо почувствовал удар голо¬
вой о землю. Приятным холодком прижег снег горячую
щеку.
На него наткнулись через несколько часов. Принесли
в барак. Корчагин тяжело дышал и не узнавал окружаю¬
щих. Вызванный с бронепоезда фельдшер заявил: «Кру¬
позное воспаление легких и брюшной тиф. Температура
41,5. О воспаленных суставах и опухоли на шее говорить
не приходится — мелочь. Первых двух вполне достаточ¬
но, чтобы отправить его на тот свет».
Панкратов и приехавший Дубава делали все возмож¬
ное, чтобы спасти Павла.
Земляку Корчагина — Алеше Кохаискому — было по¬
ручено отвезти больного в родной город.
Только при помощи всей корчагинской группы и, глав¬
ное, под натиском Холявы Панкратову и Дубаве удалось
погрузить беспамятного Корчагина и Алешу в набитый
до отказа вагон. Их не пускали, страшась заразы сыпным
тифом, сопротивлялись, грозили выбросить тифозного по
дороге.
Холява, размахивая наганом под носами мешавших
погрузке больного, кричал:
— Больной не заразный! Он поедет, хотя нам для это¬
го вас всех выкидывать пришлось бы! Помните, шкурни¬
ки, если его хоть кто-нибудь рукой тронет — я сообщу
по линии: всех снимем с поезда и посадим за решетку.
Вот тебе, Алеша, Павкии маузер, бей в упор всякого, кто
его вздумает снимать, — подбросил Холява для
острастки.
Поезд двинулся. На опустевшем перроне Панкратов
подошел к Дубаве.
— Как ты думаешь, выживет?
И не получил ответа.
— Пойдем, Митяй, как будет, так и будет. Нам те¬
перь отвечать за все. Паровозы-то ночью сгружать при¬
дется, а утром попробуем их разогреть.
Холява звонил по всей линии своим друзьям-чеки-
стам. Он горячо просил их не допустить выгрузки пасса¬
жирами больного Корчагина и, только получив твердое
обещание «не допустить», пошел спать.
1G Коммуны будущей творцы
241

На узловой железнодорожной станции из пассажир¬
ского поезда прямо на перрон вытащили труп умершего
в одном из вагонов неизвестпого молодого белокурого
парня. Кто он и отчего умер — никто не знал. Станци¬
онные чекисты, помня просьбу Холявы, побежали к ва¬
гону, чтобы помешать выгрузке, но, удостоверившись
в смерти пария, распорядились убрать труп в мертвец¬
кую эвакоприемника.
Холяве же тотчас позвонили в Боярку, сообщая о
смерти того, за жизнь которого оп так беспокоился.
Краткая телеграмма из Боярки извещала губком о ги¬
бели Корчагина.
Алеша Коханский доставил больного Корчагина род¬
ным и сам свалился в жарком тифу.
«9 января
Почему так тяжело? Прежде чем сесть к столу, я
плакала. Кто мог думать, что и Рита может рыдать, и
еще как больно! Разве слезы всегда признак слабости
воли? Сегодня причина их — жгучее горе. Почему же оно
пришло? Почему горе пришло сегодня, в день большой
победы, когда ужас холода побежден, когда железнодо¬
рожные станции загружены драгоценным топливом, когда
я только что была па торжестве победы, на расширенном
пленуме горсовета, где чествовали героев-строителей? Это
победа, но за нее отдали свою жизнь Клавичек и Кор¬
чагин.
Гибель Павла открыла мне истину: он мне дорог боль¬
ше, чем я думала.
На этом прерываю записи. Не знаю, вернусь ли когда-
либо к новым. Завтра пишу в Харьков о согласии рабо¬
тать в ЦК комсомола Украины».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Молодость победила. Тиф не убил Корчагина. Павел
перевалил четвертый раз смертный рубеж и возвращался
к жизни. Только через месяц, худой и бледный, поднялся
он на неустойчивые ноги и, цепляясь за стены, попытался
пройти до окна и долго смотрел на дорогу. Поблескивали
лужицы от тающего снега. На дворе была первая пред¬
весенняя оттепель.
Прямо перед окном, на ветке вишни, хорохорился се¬
ропузый воробей, беспокойно посматривая вороватыми
глазками на Павла.
— Что, пережили зиму с тобой? — тихо проговорил
Павел, постучав пальцем в окно.
Мать испуганно посмотрела на него.
— Ты с кем там?
— Это я воробью... Улетел, жуликоватый такой, — и
слабо улыбнулся.
Весна была в полном разгаре. Корчагин стал подумы¬
вать о возвращении в город. Он достаточно окреп, чтобы
16*
243

ходить, но в его организме творилось что-то неладное. Од¬
нажды, гуляя в саду, он неожиданно был свален на зем¬
лю острой болью в позвоночнике. С трудом приплелся
в комнату. На другой день его внимательно осматривал
врач. Нащупав в позвонке глубокую впадину, удивленно
хмыкнул:
— Откуда у вас это?
— Это, доктор, след от камня на мостовой. Под го¬
родом Ровно трехдюймовкой сзади по шоссе ковыр¬
нули...
— Как же вы ходили? Вас это не тревожило?
— Нет. Тогда полежал часа два — и на лошадь. Вот
только сейчас первый раз напомнило.
Врач, нахмурясь, осматривал впадину.
— Да, дорогой мой, пренеприятная штука. Позвоноч¬
ник не любит таких потрясений. Будем надеяться, впредь
он о себе не заявит. Оденьтесь, товарищ Корчагин.
И он сочувственно и с плохо скрываемым огорчением
смотрел на своего пациента.
*
Артем жил в семье своей жены, неприглядной моло¬
духи Стеши. Семья была захудалая крестьянская. Павел
как-то зашел к Артему. На маленьком грязном дворике
бегал замазюканный раскосый мальчонка. Увидев Павла,
он бесцеремонно впялился в него глазенками и, сосредо¬
точенно ковыряя в носу пальцем, спросил:
— Чего тебе надо? Может, ты воровать пришел?
Уходи лучше, а то у нас мамка сердитая!
В старой низкой избенке открылось крошечное окно,
и Артем позвал:
— Заходи, Павлушка!
У печи возилась с ухватом старуха с пожелтелым,
как пергамент, лицом. Она на миг коснулась Павла не¬
любезным взглядом и, пропустив гостя, загремела чугу-
нами.
Две девочки-подростка с куцыми косичками быстро
взобрались на печь и с любопытством дикарей выгляды¬
вали оттуда.
За столом сидел Артем, немного смущенный. Его же¬
нитьбу не одобряли ни мать, ни брат* Потомственный
пролетарий, Артем неизвестно почему порвал свою трех¬
летнюю дружбу с красавицей Галей, дочерью каменоте¬
са, работницей-иортнихой, и пошел в «примаки» к серень¬

кой Стеше, в семью из пяти ртов, без единого работника.
Здесь он после деповской работы всю свою силу вклады¬
вал в плуг, обновляя захирелое хозяйство.
*
Артем знал, что Павел не одобрял его отхода, как он
выражался, в «мелкобуржуазную стихию», и теперь на¬
блюдал, как воспринимает брат все окружающее его
здесь.
Посидели, перебросились малозначащими, обычными
при встрече фразами, и Павел собрался уходить. Артем
задержал его.
— Погодь, покушаешь с нами, сейчас Стеша молока
принесет. Значит, завтра едешь? Слабоват ты еще, Павка.
В комнату вошла Стеша, поздоровалась, позвала Ар¬
тема на гумно помочь что-то перенести. Павел остался
один со старухой, не щедрой на слова. В окно донесся
церковный звон. Старуха поставила ухват и недовольно
забормотала:
— Осподи сусе, за чертовой работой и помолиться не¬
когда! — И, сняв с шеи платок, подошла, косясь на при¬
шельца, к углу, уставленному потеАмневшими от времени
унылыми ликами святых. Сложив щепоткой три костля¬
вых пальца, закрестилась.
— Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя
твое... — зашептала она высохшими губами.
На дворе мальчонка с наскока оседлал черную висло¬
ухую свинью. Крепко шпоря ее босыми ногами, вцепив¬
шись ручонками в щетину, кричал на вертящееся и хрю¬
кающее животное:
— Но-о-о, пошла, поехала! Тпру! Не балуй!
Свинья носилась с мальчишкой по двору, пытаясь его
сбросить, но раскосый сорванец держался крепко.
Старуха прервала молитву и высунулась в окно:
— Я тебе поезжу, трясця твоему батьковП Слезь со
свиньи, холера тебе в бок, а провались ты, таке дитя ска-
женне!
Свинье удалось, наконец, сбросить наездника, и удо¬
влетворенная старуха опять повернулась к иконам. Сде¬
лав набожное лицо, она продолжала:
— Да приидет царствие твое...
В дверях показался заплаканный мальчишка. Рукавом
утирая ушибленный нос, всхлипывая от боли, он заныл:
— Мамка-а-а, дай вареник!
245

Старуха злобно повернулась.
— Помолиться не даст, черт косоокий. Я тебя, суки¬
ного сына, сейчас накормлю!.. — И она схватила с лавки
кнут. Мальчик моментально исчез. За печкой девочки ти¬
хонько прыснули.
Старуха в третий раз принялась за молитву.
Павел встал и вышел, не дождавшись брата. Закры¬
вая калитку, приметил в крайнем оконце голову старухи.
Она следила за ним.
«Какая нелегкая затянула сюда Артема? Теперь ему
до смерти не выбраться. Будет Стеша рожать каждый
год. Закопается, как жук в навозе. Еще, чего доброго, де¬
по бросит, — размышлял удрученный Павел, шагая по
безлюдной улице городка. — А я было думал в полити¬
ческую жизнь втянуть его».
Он радовался, что завтра уедет туда, в большой го¬
род, где остались его друзья и дорогие его сердцу люди.
Большой город притягивал своей мощью, жизненностью,
суетой непрерывных человеческих потоков, грохотом трам¬
ваев и криком сирен автомобилей. А главное, тянуло
в огромные каменные корпуса, закопченные цехи, к ма¬
шинам, к тихому шороху шкивов. Тянуло туда, где
в стремительном разбеге кружились великаны-маховики
и пахло машинным маслом, к тому, с чем сроднился.
Здесь же, в тихом городке, бродя по улицам, Павел ощу¬
щал какую-то подавленность. Не удивляло, что городок
стал ему чужим и скучным. Неприятно даже было выхо¬
дить днем гулять. Проходя мимо болтливых кумушек, си¬
девших на крылечках, Павел слышал их торопливый пе-
реговор:
— Дывысь, бабы, откуда цей страхополох?
— Видать, беркулезный, чихотка у него.
— А тужурка на ем богатая, не иначе — краденая...
И многое другое, от чего становилось противно.
Давно уже оторвался корнями отсюда. Стал ближе и
роднее большой город. Братва, крепкая и жизнерадостная,
и труд.
Корчагин незаметно дошел до сосновой рощи и оста¬
новился на раздорожье. Вправо — отгороженная от леса
высоким, заостренным частоколом угрюмая старая тюрь¬
ма, за ней белые корпуса больницы.
Вот здесь, на этой просторной площади, задыхались
в петлях Валя и ее товарищи. Молча постоял оп на том
месте, где была виселица, затем пошел к обрыву. Спу¬
стился вниз и вышел на площадку братского кладбища.
246

Чьи-то заботливые руки убрали ряд могил венками
из ели, оградив маленькое кладбище зеленой изгородью.
Над обрывом высились стройные сосны. Зеленый шелк
молодой травы устлал склоны оврага.
Здесь край городка. Тихо и грустно. Легкий лесной
шелест и весенняя прель возрожденной земли. Здесь му¬
жественно умирали братья, для того чтобы жизнь стала
прекрасной для тех, кто родился в нищете, для тех, кому
самое рождение было началом рабства.
Рука Павла медленно стянула с головы фуражку, и
грусть, великая грусть, заполнила сердце.
Самое дорогое у человека — это жизнь. Она дается
ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было му¬
чительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не
жег позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы,
умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отда¬
ны самому прекрасному в мире — борьбе за освобожде¬
ние человечества. И надо спешить жить. Ведь нелепая
болезнь или какая-нибудь трагическая случайность мо¬
гут прервать ее.
Охваченный этими мыслями, Корчагин ушел с брат¬
ского кладбища.
*
Дома мать, грустная, собирала в дорогу сына. Наблю¬
дая за пей, Павел видел: скрывает от него слезы.
— Может, останешься, Павлуша? Горько мне на ста¬
рости одной жить. Детей сколько, а чуть подрастут —
разбегутся. Чего тебя в город-то тянет? И здесь жить
можно. Или тоже высмотрел себе перепелку стриженую?
Ведь никто мне, старухе, ничего не расскажет. Артем же¬
нился — слова не сказал, а ты уж и подавно. Я только
и вижу вас, когда покалечитесь, — тихонько говорила
мать, укладывая в чистую сумку небогатые сыновьи по¬
житки.
Павел взял ее за плечи, притянул к себе.
Нет, маманя, перепелки! А знаешь ли ты, старень¬
кая, что птицы по породе подружку ищут? Что ж я, по-
твоему, перепел?
Заставил мать улыбнуться.
— Я, маманя, слово дал себе девчат не голубить, по¬
ка во всем свете буржуев не прикончим. Что, долгонько
ждать, говоришь? Нет, маманя, долго буржуй не продер¬
жится... Одна республика станет для всех людей, а вас,
старушек да стариков, которые трудящие, — в Италию,
247

страна такая теплая по-над морем стоит. Зимы там, ма¬
маня, никогда нет. Поселим вас во дворцах буржуйских,
и будете свои старые косточки на солнышке греть. А мы
буржуя кончать в Америку поедем.
— Не дожить мне, сынок, до твоей сказки... Таким за-
скочистым твой дед был, в моряках плавал. Настоящий
разбойник, прости господи! Довоевался в севастопольскую
войну, что без ноги и руки домой вернулся. На груди
ему два креста навесили и два полтинника царских па
ленточках, а помер старый в страшной бедности. Строп¬
тивый был, ударил какую-то власть по голове клюшкой,
в тюрьме мало не год просидел. Закупорили его туды, и
кресты не помогли. Погляжу я на тебя, не иначе как
в деда вдался.
— Что же мы, маманя, прощание таким невеселым
делаем? Дай-ка мне гармонь, давно в руках не держал.
Склонил голову над перламутровыми рядами клави¬
шей. Дивилась мать новым тонам его музыки.
Играл не так, как бывало. Нет бесшабашной удали,
ухарских взвизгов и разудалой пересыпи, той хмельной
залихватистости, прославившей молодого гармониста Пав¬
ку на весь городок. Музыка звучала медленно, не теряя
силы, стала какой-то более глубокой.
*
На вокзал пришел один.
Уговорил мать остаться дома: не хотел ее слез при
прощанье.
В поезд набились все нахрапом. Павел занял свобод¬
ную полку на самом верху и оттуда наблюдал за крик¬
ливыми и возбужденными людьми в проходах.
Все так же тащили мешки и пихали их под лавку.
Когда поезд тронулся, поугомонились и, как всегда
в этих случаях, жадно принялись за еду.
Павел скоро уснул.
*
Первый дом, который он хотел посетить, был в центре
города, на Крещатике. Медленно взбирался по ступень¬
кам. Все кругом знакомо, ничто не изменилось. Шел по
мосту, рукой скользил по гладким перилам. Подошел
к спуску. Остановился — на мосту ни души. В бескрай¬
ной вышине ночь открывала завороженным глазам вели¬
чественное зрелище. Черным бархатом застилала темь
248

горизонт, перегибаясь, мерцали фосфористым светом,
жглись звездные множества. А ниже, там, где сливалась
на невидимой грани с небосклоном земля, город рассы¬
пал в темноте миллионы огней...
Навстречу Корчагину по лестнице поднималось не¬
сколько человек. Резкие голоса увлеченных спором лю¬
дей нарушили тишину ночи, и Павел, оторвав взгляд от
огней города, стал спускаться с лестницы.
На Крещатике, в бюро пропусков Особого отдела
округа, дежурный комендант сообщил Корчагину, что
Жухрая в городе уже давно нет.
Он долго прощупывал Павла вопросами и, лишь убе¬
дившись, что парень лично знаком с Жухраем, расска¬
зал: Федор уже два месяца как отозван на работу в Таш¬
кент, на туркестанский фронт. Огорчение Корчагина бы¬
ло так велико, что он не стал даже спрашивать подроб¬
ностей, а молча повернулся и вышел на улицу. Усталость
навалилась на него и заставила присесть на ступеньки
подъезда.
Прошел трамвай, наполняя улицу грохотом и лязгом.
На тротуарах бесконечный людской поток. Оживленный
город — то счастливый смех женщин, то обрывки муж¬
ского баса, то тенор юноши, то клокочущая хрипотца
старика. Людской поток бесконечен, шаг всегда тороплив.
Ярко освещенные трамваи, вспышки автомобильных фар
и пожар электроламп вокруг рекламы соседнего кино.
И везде люди, наполняющие несмолкаемым говором ули¬
цу. Это вечер большого города.
Шум и суета проспекта скрадывали остроту горечи,
вызванной известием об отъезде Федора. Куда идти? Воз¬
вращаться на Соломенку, где были друзья, — далеко.
И сам собой всплыл дом на недалекой отсюда Кругло-
Университетской улице. Конечно, он сейчас пойдет туда.
Ведь после Федора первым товарищем, которого он хотел
бы видеть, была Рита. Там, у Акима или Михайлы, мож¬
но и заночевать.
Еще издали наверху в угловом окне увидел свет. Ста¬
раясь быть спокойным, потянул к себе дубовую дверь.
На площадке постоял несколько секунд. За дверью в ком¬
нате Риты слышны голоса, кто-то играл на гитаре.
«Ого, разрешена, значит, и гитара? Режим смяг¬
чен», — заключил Корчагин и легонько стукнул кула¬
ком в дверь. Чувствуя, что волнуется, зажал зубами губу.
Дверь открыла незнакомая женщина, молодая, с зави¬
тушками на висках. Вопросительно оглядела Корчагина.
249

— Вам кого?
Она не закрывала двери, и беглый взгляд на незна¬
комую обстановку уже подсказал ответ.
— Устинович можно видеть?
— Ее нет, она еще в январе уехала в Харьков, а от¬
туда, как я слышала, в Москву.
— А товарищ Аким здесь живет или тоже уехал?
— Товарища Акима тоже нет. Он сейчас секретарь
Одесского губкомола.
Павлу ничего не оставалось, как повернуть назад. Ра¬
дость возвращения в город поблекла.
Теперь надо было серьезно подумать о ночлеге.
— Так по друзьям ходить, все ноги отобьешь и ни¬
кого не увидишь, — угрюмо ворчал Корчагин, переси¬
ливая горечь. Но все же решил еще раз попытать сча¬
стья — найти Панкратова. Грузчик жил вблизи приста¬
ни, и к нему было ближе, чем на Соломепку.
Совсем усталый, добрался, наконец, до квартиры Пан¬
кратова и, стуча в когда-то крашенную охрой дверь, ре¬
шил: «Если и этого нет, больше бродить не буду. Забе¬
русь под лодку и переночую».
Дверь открыла старушка в простеньком, подвязанном
под подбородок платочке — мать Панкратова.
— Игнат дома, мамаша?
— Только что пришедши. А вы к нему?
Она не узнала Павла и, оборачиваясь назад, крик¬
нула:
— Генька, тут к тебе!
Павел вошел с ней в комнату, положил на пол мешок.
Панкратов, доедая кусок, повернулся к нему из-за стола.
— Ежели ко мне, садись и рассказывай, а я пока
борща умну миску, а то с утра на одной воде. — И Пан¬
кратов взял в руку огромную деревянную ложку.
Павел сел сбоку на продавленный стул. Сняв с голо-
вы фуражку, по старой привычке вытер ею лоб.
«Неужели я так изменился, что и Генька меня не
узнал?»
Панкратов отправил ложки две борща в рот и, не по¬
лучив от гостя ответа, повернул к нему голову:
— Ну, давай, что там у тебя?
Рука с куском хлеба на полдороге ко рту останови¬
лась. Панкратов растерянно замигал.
— Э... постой... Тьфу ты, буза какая!
Видя его красное от натуги лицо, Корчагин не вытер¬
пел и расхохотался.
250

— Павка! Ведь мы тебя за пропащего считали!.. Стой!
Как тебя зовут?
На крики Панкратова из соседней комнаты выбежали
старшая сестра и мать. Все втроем, наконец, удостовери¬
лись, что перед ними настоящий Корчагин.
В доме уже давно спали, а Панкратов все еще рас¬
сказывал о событиях за четыре месяца:
— Еще зимой в Харьков уехали Жаркий, Митяй и
Михайло. И не куда-нибудь, стервецы, а в Коммунисти¬
ческий университет. Ванька и Митяй — на подготови¬
тельный, Михайло — на первый. Нас человек пятнадцать
собралось. С горячки и я нашпарил заявление. Надо, ду¬
маю, в мозгах начинку подгустить, а то жидковато. Но,
понимаешь, в комиссии меня посадили на песок.
Сердито посопев, Панкратов продолжал:
— Сначала у меня на мази дело было. Все статьи под¬
ходящие: партбилет есть, стажа по комсе хватает, насчет
положеиьев и происхожденьев носа не подточишь, но
когда дело дошло до политпроверки, здесь у меня полу¬
чилась неприятность.
Заелся я с одним товарищем из комиссии. Подкиды¬
вает он мне такой вопросец: «Скажите, товарищ Панкра¬
тов, какие сведения вы имеете по философии?» А сведе-
ний-то, понимаешь, у меня никаких и не было. Но тут
же вспомнил, был у нас грузчик один, гимназист, бродя¬
га. В грузчики из форсу поступил. Оп нам рассказывал
как-то: черт его знает когда в Греции были такие уче¬
ные, что много о себе понимали, называли их философа¬
ми. Один такой типчик, фамилии не помню, кажись
Идеоген, жил всю жизнь в бочке и так далее... Лучшим
спецом среди них считался тот, кто сорок раз докажет,
что черное — то белое, а белое — то черное. Одним сло¬
вом, были они брехуны. Ну вот, я рассказ гимназиста
вспомнил и подумал: «Объезжает меня с правой сторо¬
ны этот член комиссии». А тот с хитринкой на меня по¬
глядывает. Ну, я тут и жахнул. «Философия, — говорю,—
это одно пустобрехство и наводка теней. Я, товарищи,
этой бузой заниматься не имею никакой охоты. Вот на¬
счет истории партии всей душой бы рад». Давай они
меня тут марьяжить, откуда, мол, у меня такие новости
про философию. Туг я еще кое-что прибавил со слов гим¬
назиста, от чего вся комиссия в хохот. Я обозлился.
«Что, — говорю, — вы с меня тут дурака строите?»
За шапку — и домой.
Потом меня этот член комиссии в губкоме встретил и
251

часа три беседовал. Оказывается, гимназистик-то напу¬
тал. Выходит, что философия — большое, мудрое дело.
А вот Дубава и Жаркий прошли. Ну, Митяй хоть
учился здорово, а Жаркий — тот недалеко от меня отъ¬
ехал. Не иначе как орден Ваньке помог. Одним словом,
остался я на бобах. Меня здесь на пристанях хозяйством
ворочать назначили. Замещаю начальника товарной при¬
стани. Раньше я, бывало, всегда с начами вперебой всту¬
пал по разным делам молодежным, а теперь самому при¬
ходится руководить делом хозяйственным. Иногда и так
бывает: лодырь тебе под руку подвернется или растяпа
неповоротливая, так жмешь его и как начальник и как
секретарь. Он уж мне очков не вотрет, извиняюсь. О себе
потом. Какие я тебе новости еще не рассказывал?
Про Акима знаешь, из старых в губкоме только Туфта
торчит все на том же месте. Токарев секретарит в рай¬
коме партии на Соломенке. В райкомоле Окунев, твой
коммуящик. Политпросветом — Таля. В мастерских на
твоем месте Цветаев, я его мало знаю, па губкоме встре¬
чаемся, кажется, парень неглупый, по самолюбивый. Если
помнишь Борхарт Айку, она тоже на Соломенке завжен-
отделом райкомпарта. Об остальных я уже тебе рассказы¬
вал. Да, Павлуша, много народу партия на учебу бро¬
сила. В губсовпартшколе весь старый актив теперь сидит
за книжкой. На будущий год обещают и меня послать.
Уснули далеко за полночь. Утром, когда Корчагин
проснулся, Игната в доме уже не было, ушел на при¬
стань. Дуся, сестра его, крепкая дивчина, лицом в брата,
угощала гостя чаем, весело тараторя о всяких пустяках.
Отец Панкратова, судовой машинист, был в поездке.
Корчагин собрался уходить. На прощанье Дуся напо¬
мнила:
— Не забывайте, что ждем вас к обеду.
*
В губкоме обычное оживление. Входная дверь не зна¬
ет покоя. В коридорах и в комнате людно, приглушенный
стук машинок за дверью управления делами.
Павел постоял в коридоре, приглядываясь, не встре¬
тит ли знакомое лицо, и, не найдя никого, вошел в ком¬
нату секретаря. За большим письменным столом сидел
в синей косоворотке секретарь губкома. Встретил Кор¬
чагина коротким взглядом и, не поднимая головы, про¬
должал писать.
252

Павел сел напротив и внимательно рассматривал за¬
местителя Акима.
— По какому вопросу? — спросил секретарь в косо¬
воротке, ставя точку в конце исписанного листа.
Павел рассказал ему свою историю.
— Необходимо, товарищ, воскресить меня в списках
организации и направить в мастерские. Сделай об этом
распоряжение.
Секретарь откинулся ка спинку стула. Ответил нере¬
шительно:
— Восстановим, конечно, об этом разговора быть не
может. Но в мастерские посылать тебя неудобно, там уже
работает Цветаев, член губкома последнего созыва. Мы
тебя используем в другом месте.
Глаза Корчагина сузились:
— Я в мастерские иду не для того, чтобы мешать ра¬
ботать Цветаеву. Я иду в цех по специальности, а не
секретарем коллектива, и, поскольку я еще слаб физи¬
чески, прошу на другую работу не посылать.
Секретарь согласился. Набросал на бумаге несколько
слов.
— Передайте товарищу Туфте, он все уладит.
В учраспреде Туфта разносил в пух и прах своего
помощника — учетчика. С полминуты Павел слушал их
перебранку, но, видя, что она затягивается надолго, пре¬
рвал расходившегося учраспредчика:
— Потом доругаешься с ним, Туфта. Вот тебе запис¬
ка, давай оформим мои документы.
Туфта долго смотрел то на бумагу, то на Корчагина.
Наконец уразумел.
— Э! Значит, ты не умер? Как же теперь быть? Ты
исключен из списков, я сам посылал в Цека карточку.
А потом ты же не прошел всероссийской переписи. Со¬
гласно циркуляру Цека комсомола все, не прошедшие
переписи, исключаются. Поэтому тебе остается одно —
вступать вновь на общих основаниях, — произнес Туфта
безапелляционным тоном.
Корчагин поморщился.
— Ты все по-старому? Молодой парень, а хуже ста¬
рой крысы из губархива. Когда ты станешь человеком,
Володька?
Туфта подскочил, словно его укусила блоха.
— Прошу мне нотации не читать, я отвечаю за свою
работу. Циркуляры пишутся не для того, чтобы я их на¬
253

рушал. А за оскорбление насчет «крысы» привлеку к от¬
ветственности.
Последние слова Туфта произнес с угрозой и демон¬
стративно потянул к себе ворох пакетов непросмотрен¬
ной почты, всем своим видом показывая, что разговор
окончен.
Павел не спеша направился к двери, но, вспомнив
что-то, вернулся к столу, взял обратно лежавшую перед
Туфтой записку секретаря. Учраспредчик следил за Пав¬
лом. Злой и придирчивый, этот молодой старичок с боль¬
шими настороженными ушами был неприятен и в то же
время смешон.
— Ладно, — издевательски-спокойно сказал Корча¬
гин. — Мне, конечно, можно припаять «дезорганизацию
статистики», но скажи мне, как ты ухитряешься нала¬
гать взыскания на тех, кто взял да и помер, не подав об
этом предварительно заявления? Ведь это каждый может:
захочет — заболеет, захочет — умрет, а циркуляра на
этот счет, наверно, нет.
— Го-го-го! —- весело заржал помощник Туфты, не
выдержавший нейтралитета.
Кончик карандаша в руке Туфты сломался. Он швыр¬
нул его на пол, ио не успел ответить своему противни¬
ку. В комнату ввалились гурьбой несколько человек,
громко разговаривая и смеясь. Среди них был Окунев.
Радостному удивлению и расспросам не было конца. Че¬
рез несколько минут в комнату вошла еще группа моло¬
дежи, и с ней Юреиева. Она долго растерянно, ио радост¬
но жала ему руки.
Павла опять заставили рассказывать все сначала. Ис¬
кренняя радость товарищей, неподдельная дружба и со¬
чувствие, крепкие рукопожатия, хлопки по спине, уве¬
систые и дружеские, заставили забыть о Туфте.
Под конец рассказа Корчагин передал товарищам и
свой разговор с Туфтой. Кругом послышались возмущен¬
ные восклицания. Ольга, наградив Туфту уничтожаю¬
щим взглядом, пошла в комнату секретаря.
—- Идем к Нежданову! Он ему прочистит поддува¬
ло. —- С этими словами Окунев взял Павла за плечи, и
они с толпой товарищей пошли вслед за Ольгой.
— Его надо снять и послать к Панкратову на при¬
стань грузчиком на год. Ведь Туфта — штампованный
бюрократ! — горячилась Ольга.
Секретарь губкома снисходительно улыбался, выслу¬
254

шивая требования Окунева, Ольги и других сиять Туфту
из учраспреда.
— О восстановлении Корчагина говорить нечего, ему
сейчас же выпишут билет, — успокаивал Ольгу Нежда¬
нов. — Я тоже с вами согласен, что Туфта формалист, —
продолжал он. — Это его основной недостаток. Но ведь
надо же признать, что он поставил дело очень неплохо.
Где я ни работал, учет и статистика в комсомольских
комитетах — непроходимые дебри, и ии одной цифре
верить нельзя. А в нашем учраспреде статистика постав¬
лена хорошо. Вы сами знаете, что Туфта иногда проси¬
живает в своем отделе до ночи. И я так думаю: снять
его можно всегда, но если вместо него будет рубаха-па¬
рень, но никудышный учетчик, то бюрократизма не будет,
по и учета не будет. Пусть работает. Я ему намылю го¬
лову как следует. Это подействует на некоторое время, а
там посмотрим.
— Ладпо, шут с ним, — согласился Окунев. — Едем,
Павлуша, на Соломеику. Сегодня в нашем клубе собра¬
ние актива. Никто еще о тебе не знает — и вдруг: «Сло¬
во Корчагину!» Молодец, Павлуша, что не умер. Ну, ка¬
кая тогда была бы с тебя польза пролетариату? — шут¬
ливо резюмировал Окунев, загребая в охапку Корчагина
и выталкивая его в коридор.
— Ольга, ты придешь?
— Обязательно.
*
Панкратовы не дождались Корчагина к обеду, не вер¬
нулся он и к ночи. Окунев привез своего друга к себе
на квартиру. В доме Совета у него была отдельная ком¬
ната. Накормил чем смог и, положив на столе перед Пав¬
лом кипы газет и две толстые книги протоколов заседа¬
ний бюро райкомола, посоветовал:
— Просмотри всю эту продукцию. Когда ты в ти¬
фу даром время тратил, здесь немало воды утекло.
Читай, знакомься с тем, что было и что есть. Я иод ве¬
чер приду, и поедем в клуб, а устанешь — ложись и
дрыхни.
Рассовав по карманам кучу документов, справок, от¬
ношений (портфель Окунев принципиально игнорировал,
и он лежал под кроватью), секретарь райкомола сде¬
лал прощальный круг по комнате и вышел.
Вечером, когда он вернулся, пол комнаты был завален
развернутыми газетами, из-под кровати выдвинута гру¬
255

да книг. Часть из них была сложена стойкой на столе.
Павел сидел на кровати и читал последние письма Цент¬
рального Комитета, найденные им под подушкой друга.
— Что ты, разбойник, из моей квартиры сделал? —
с напускным возмущением закричал Окунев. — Э, по¬
стой, постой, товарищ! Да ты ведь секретные документы
читаешь! Вот пусти такого в хату!
Павел, улыбаясь, отложил письмо в сторону.
— Здесь как раз секрета нет, а вот вместо абажура
на лампочке у тебя действительно был документ, не под¬
лежащий оглашению. Он даже подгорел на краях. Ви¬
дишь?
Окунев взял обоя«женный лист и, взглянув на заго¬
ловок, стукнул себя ладонью по лбу.
— А я его три дня искал, чтоб он провалился! Ис¬
чез, как в воду канул! Теперь я припоминаю, это Во¬
лынцев третьего дня из него абажур смастерил, а потом
сам же искал до седьмого пота. — Окунев, бережно сло¬
жив листок, сунул его иод матрац. — Потом все при¬
ведем в порядок, — успокоительно сказал он. — Сейчас
шаманем маленько — ив клуб. Подсаживайся, Павлуша!
Окунев выгрузил из кармана длинную воблу, завер¬
нутую в газету, а из другого — два ломтя хлеба. Подви¬
нул на край стола бумагу, разостлал на свободном про¬
странстве газету, взял воблу за голову и начал хлестать
ею по столу.
Сидя на столе и энергично работая челюстями, жиз¬
нерадостный Окунев, мешая шутку с деловой речью, пе¬
редавал Павлу новости.
В клуб Окунев провел Корчагина служебным ходом
за кулисы. В углу вместительного зала, вправо от сцены,
около пианино, в тесном кругу железнодорожной комсы
сидели Таля Лагутина и Борхарт. Напротив, Анны, пока¬
чиваясь на стуле, восседал Волынцев — комсомольский
секретарь депо, румяный, как августовское яблоко, в из¬
ношенной до крайности, когда-то черной кожаной тужур¬
ке. У Волынцева пшеничные волосы и такие же брови.
Около него, небрежно опершись локтем о крышку
пианино, сидел Цветаев — красивый шатен с резко
очерченным разрезом губ. Ворот его рубахи был рас¬
стегнут.
Подходя к компании, Окунев услышал конец фразы
Анны:
256

— Кое-кто желает всячесхш усложнять прием новых
товарищей. У Цветаева это налицо.
— Комсомол не проходной двор, — упрямо, с грубо¬
ватой пренебрежительностью отозвался Цветаев.
— Посмотрите, посмотрите! Николай сегодня сияет,
как начищенный самовар! — воскликнула Таля, увидев
Окунева.
Окунева затянули в круг и забросали вопросами:
— Где был?
— Давай начинать.
Окунев успокаивающе протянул вперед руку.
— Не кипятитесь, братишки. Сейчас придет Токарев,
и откроем.
— А вот и он, — заметила Анна.
Действительно, к ним шел секретарь райкомпарта.
Окунев побежал ему навстречу.
— Идем, отец, за кулисы, я тебе одного твоего зна¬
комца покажу. Вот удивишься!
— Чего там еще? — буркнул старик, пыхнув папи¬
роской, но Окунев уже тащил его за руку.
V
...Колокольчик в руке Окунева так отчаянно дребез¬
жал, что даже заядлые говоруны поспешили прекратить
разговоры.
За спиной Токарева в пышной рамке из зеленой хвои
львиная голова гениального создателя «Коммунистиче¬
ского манифеста». Пока Окунев открывал собрание, То¬
карев смотрел на стоявшего в проходе кулис Корчагина.
— Товарищи! Прежде чем приступить к обсуждению
очередных задач организации, здесь вне очереди попро¬
сил слова один товарищ, и мы с Токаревым думаем, что
ему слово надо дать.
Из зала понеслись одобряющие голоса, и Окунев вы¬
палил:
— Слово для приветствия предоставляется Павке
Корчагину!
Из ста человек в зале пе менее восьмидесяти знали
Корчагина, и, когда на краю рампы появилась знакомая
фигура и высокий бледный юноша заговорил, в зале его
встретили радостными возгласами и бурными овациями.
— Дорогие товарищи!
Голос Корчагина ровный, но скрыть волнение не уда¬
лось.
17 Коммуны будущей творцы
257

— Случилось так, друзья, что я вернулся к вам и
занимаю свое место в строю. Я счастлив, что вернулся.
Я здесь вижу целый ряд моих друзей. Я у Окунева чи¬
тал, что у нас на Соломенке на треть стало больше но¬
вых братишек, что в мастерских и в депо зажигалочии-
кам крышка и что с паровозного кладбища тянут мерт¬
вецов в «капитальный». Это значит, что страна наша
вновь рождается и набирает силы. Есть для чего жить на
свете! Ну разве я мог в такое время умереть! — И глаза
Корчагина заискрились в счастливой улыбке.
Под крики приветствий Корчагин спустился в зал,
направляясь к месту, где сидели Борхарт и Таля. Быст¬
ро пожал несколько рук. Друзья потеснились, и Корча¬
гин сел. На его руку легла рука Тали и крепко-крепко
сжала ее.
Широко раскрыты глаза Анны, чуть вздрагивают
ресницы, и в ее взгляде удивление и привет.
*
Скользили дни. Их нельзя было назвать буднями.
Каждый день приносил что-нибудь новое, и, распределяя
утром свое время, Корчагин с огорчением отмечал, что
времени в дне мало и что-то из задуманного остается не¬
доделанным.
Павел поселился у Окунева. Работал в мастерских
помощником электромонтера.
Павел долго спорил с Николаем, пока уговорил его
согласиться на временный отход от руководящей работы.
— У нас людей не хватает, а ты хочешь прохлаждать¬
ся в цехе. Ты мне на болезнь не показывай, я и сам пос¬
ле тифа месяц с палкой в райком ходил. Я ведь тебя,
Павка, знаю, тут — не это. Ты мне скажи про самый
корень, — наступал на него Окунев.
— Корень, Коля, есть: хочу учиться.
Окунев торжествующе зарычал:
— A-а!.. Вот оно что! Ты хочешь, а я, по-твоему, нет?
Это, брат, эгоизм. Мы, значит, колесо будем вертеть, а
ты — учиться? Нет, миленький, завтра же пойдешь
в оргинстр 1.
Но после долгой дискуссии Окунев сдался.
— Два месяца не трону, знай мою доброту. Но ты
1 Оргинстр — организационно-инструкторский отдел
(ред.).
258

с Цветаевым не сработаешься, у него большое само¬
мнение.
Возвращение Корчагина в мастерские Цветаев встре¬
тил настороженно. Он был уверен, что с приходом Кор¬
чагина начнется борьба за руководство, и, болезненно са¬
молюбивый, приготовлялся к отпору. Но в первые же дни
он убедился в ошибочности своих предположений. Узнав
о намерении бюро коллектива ввести его в свой состав,
Корчагин сам пришел в комнату отсекра и, ссылаясь на
договоренность с Окуневым, убедил снять этот вопрос
с повестки. В цеховой ячейке комсомола Корчагин взял
на себя кружок политграмоты, но работы в бюро не до¬
бивался. И все же, несмотря на официальный отход от
руководства, влияние Павла чувствовалось во всей рабо¬
те коллектива. Незаметно, дружески он не раз выводил
Цветаева из затруднительного положения.
Как-то раз, зайдя в цех, Цветаев с удивлением на¬
блюдал, как вся молодежная ячейка и десятка три бес¬
партийных ребят мыли окна, чистили машины, соскребая
с них долголетнюю грязь, вытаскивая во двор лом и
хлам. Павел ожесточенно тер огромной шваброй зали¬
тый мазутом и жиром цементный пол.
— С чего это вы прихорашиваетесь? — недоуменно
спросил Павла Цветаев.
— Не хотим работать в грязи. Тут двадцать лет ни¬
кто не мыл, мы за неделю сделаем цех новым, — крат¬
ко ответил ему Корчагин.
Цветаев, пожав плечами, ушел.
Электротехники не успокоились на этом и принялись
за двор. Этот большой двор издавна был свалочным ме¬
стом. Чего там только не было! Сотни вагонных скатов,
целые горы ржавого железа, рельсы, буфера, буксы —
несколько тысяч тонн металла ржавело под открытым
небом. Но наступление на свалку приостановила админи¬
страция:
— Есть более важные задачи, а со двором на пас
не каплет.
Тогда электрики вымостили кирпичами площадку
у входа в свой цех, укрепив на ней проволочную сетку
для очистки грязи с обуви, и на этом остановились. Но
внутри цеха уборка продолжалась по вечерам после ра¬
боты. Когда через неделю сюда зашел главный инженер
Стриж, цех был весь залит светом. Огромные окна с же¬
лезными переплетами рам, освобожденные от вековой пы¬
ли, смешанной с мазутом, открыли путь солнечным лу¬
17*
259

чам, и те, проникая в машинный зал, ярко отражались
в начищенных медных частях дизелей. Тяжелые части
машин были выкрашены зеленой краской, и даже на спи¬
цах колес кто-то заботливо вывел желтые стрелки.
— М-да... — удивился Стриж.
В дальнем углу цеха несколько человек заканчивали
работы. Стриж прошел туда. Навстречу ему с банкой, на¬
полненной разведенной краской, шел Корчагин.
— Подождите, милейший, — остановил его инже¬
нер. — То, что вы делаете, я одобряю. Но кто дал вам
краску? Ведь я запретил без моего разрешения расходо¬
вать ее — дефицитный материал. Покраска частей паро¬
воза важней того, что вы делаете.
— А краску мы добыли из выброшенных красильных
банок. Дса дня возились над старьем и наскребли фун¬
тов двадцать пять. Здесь все по закону, товарищ тех¬
норук.
Инженер еще раз хмыкнул, но уже смущенно.
— Тогда, конечно, делайте. М-мда... Все-таки инте¬
ресно... Чем объяснить такое, как это выразиться, добро¬
вольное стремление к чистоте в цехе? Ведь вы это про¬
делали в нерабочее время?
Корчагин уловил в голосе технорука нотки искреннего
недоумения.
— Конечно. А вы как же думали?
— Да, но...
— Вот вам и «но», товарищ Стриж. Кто вам сказал,
что большевики оставят эту грязь в покое? Подождите,
мы это дело раскачаем шире. Вам еще будет на что по¬
смотреть и подивиться.
И, осторожно обходя инженера, чтобы не мазнуть его
краской, Корчагин пошел к двери.
Вечером допоздна Корчагин застревал в публичной
библиотеке. Он завел здесь прочное знакомство со всеми
тремя библиотекаршами и, пуская в ход все средства про¬
паганды, получил, наконец, желанное право свободного
просмотра книг. Подставив лесенку к огромным книжным
шкафам, Павел часами просиживал на ней, перелисты¬
вая книгу за книгой в поисках интересного и нужного.
В большинстве книги были старые. Новая литература
скромно умещалась в одном небольшом шкафу. Здесь
были собраны случайно попавшие брошюры периода
гражданской войны, «Капитал» Маркса, «Железная пята»
и еще несколько книг. Среди старых книг Корчагин на¬
шел роман «Спартак». Осилив его в две ночи, Павел пе-
260

ранее книгу в шкаф и поставил рядом со стопкой книг
М. Горького. Такое перетаскивание наиболее интересных
и близких ему книг продолжалось все время.
Библиотекарши этому не мешали — им было безраз¬
лично.
*
В комсомольском коллективе однообразное спокойствие
было резко нарушено незначительным, как сначала пока¬
залось, происшествием: член бюро ячейки среднего ре¬
монта Костька Фидин, курносый, с исцарапанным оспой
лицом, медлительный парнишка, сверля железную плиту,
сломал дорогое американское сверло. Сломал по причине
своей возмутительной халатности. Даже хуже — почти
нарочно. Произошло это утром. Старший мастер среднего
ремонта Ходоров предложил Костьке просверлить в плите
несколько дыр. Костька сначала отказывался, но под на¬
жимом мастера взял плиту и стал сверлить. Ходорова
в цехе не любили за придирчивую требовательность. Он
когда-то был меньшевиком. В общественной жизни не
принимал никакого участия, на комсомольцев смотрел
косо, но свое дело знал прекрасно и свои обязанности
выполнял добросовестно. Мастер заметил, что Костька
сверлит «на сухую», не заливая сверло маслом. Мастер
торопливо подошел к сверлильному станку и остано¬
вил его.
— Ты что, ослеп, что ли, или вчера пришел сюда?! —
закричал он на Костьку, зная, что сверло неизбежно вый¬
дет из строя при таком обращении.
Но Костька облаял мастера и опять пустил станок.
Ходоров пошел жаловаться к начальнику цеха, а Кость¬
ка, пе остановив станка, побежал искать масленку, чтобы
к приходу администрации все было в порядке. Пока он
нашел масленку и вернулся, сверло уже сломалось. На¬
чальник цеха подал рапорт об увольнении Фидина. Бюро
комсомольской ячейки вступилось за Костьку, опираясь
на то, что Ходоров зажимает молодежный актив. Адми¬
нистрация настаивала, и разбор дела перешел в бюро
коллектива. Отсюда и началось.
Из пяти членов бюро трое были за то, чтобы Кость¬
ке вынести выговор и перевести его на другую работу.
Среди них был Цветаев. Двое же вообще не считали
Костьку виноватым.
Заседание бюро происходило в комнате Цветаева.
Здесь стояли большой стол, покрытый красной материей,
261

несколько длинных скамеек и табуреток, собственноруч¬
но сделанных ребятами из столярной мастерской, по сте¬
пам портреты вождей, позади стола во всю степу развер¬
нутое знамя коллектива.
Цветаев был «освобожденный работник». Кузнец по
профессии, он благодаря своим способностям за послед¬
ние четыре месяца выдвинулся на руководящую работу
в молодежном коллективе. Вошел членом в бюро рай-
комола и в состав губкома. Кузнечил он на механическом
заводе, в мастерских был новичком. С первых же дней
он крепко прибрал вожжи к рукам. Самонадеянный и
решительный, он сразу же приглушил личную инициати¬
ву ребят, за все хватался сам и, не охватив полностью
работы, начинал громить своих помощников за бездея¬
тельность.
Комната — и та декорировалась под его личным на¬
блюдением.
Цветаев вел заседание, развалясь в единственном мяг¬
ком кресле, принесенном сюда из красного уголка. За¬
седание было закрытое. Когда парторг Хомутов попросил
слова, в дверь, закрытую на крючок, кто-то постучал.
Цветаев недовольно поморщился. Стук повторился. Ка¬
тюша Зеленова встала и откинула крючок. За дверью
стоял Корчагин. Катюша пропустила его.
Павел уже направлялся к свободной скамье, когда
Цветаев окликнул его:
— Корчагин! У нас сейчас закрытое бюро.
Щеки Павла залила краска, и он медленно повернулся
к сголу.
— Я знаю это. Меня интересует ваше мнение о деле
Костьки. Я хочу поставить новый вопрос в связи с этим.
А ты что, против моего присутствия?
— Я не против, но тебе же известно, что на закрытых
заседаниях присутствуют одни члены бюро. Когда людно,
труднее обсуждать. Но раз пришел — садись.
Такую пощечину Корчагин получил впервые. На лбу
меж бровей родилась складка.
— К чему такие формальности? — высказал свое не¬
одобрение Хомутов, но Корчагин жестом остановил его и
сел на табурет. — Я вот о чем хотел сказать, — заго¬
ворил Хомутов. — Насчет Ходорова это верно, он человек
на отшибе, но у нас с дисциплиной неважно. Если так все
комсомольцы начнут сверла крошить, нам нечем будет
работать. А уж беспартийным пример и вовсе никудыш¬
ный. Я думаю, что парню предупреждение дать нужно.
262

Цветаев не дал ему договорить и стал возражать. Про¬
слушав минут десять, Корчагин понял установку бюро.
Когда же приступили к голосованию, он выступил с за¬
явлением. Цветаев, пересилив себя, дал ему слово.
— Я хочу передать вам, товарищи, свое мнение о
деле Костьки.
Голос Корчагина был более резок, чем он этого хотел.
— Дело Костьки — это сигнал, а главное не в Кость¬
ке. Я вчера собрал немного цифр. — Павел вынул из кар¬
мана записную книжку. — Они даны табельщиком. Пос¬
лушайте внимательно: двадцать три процента комсомоль¬
цев ежедневно опаздывают на работу от пяти до пятнад¬
цати минут. Это уже закон. Семнадцать процентов ком¬
сомольцев прогуливают от одного до двух дней в месяц
систематически, в то время как беспартийный молодняк
имеет четырнадцать процентов прогульщиков. Цифры ху¬
же плетки. Я мимоходом записал и еще кое-что: среди
партийцев прогульщиков четыре процента по одному дню
в месяц и опаздывают тоже четыре процента. Среди
беспартийных взрослых прогульщиков одиннадцать про¬
центов по одному дню в месяц и опаздывают тринадцать
процентов. Поломка инструментов — девяносто процентов
падает на молодняк, среди которого только что принятых
на работу семь процентов. Отсюда вывод: мы работаем
много хуже партийцев и взрослых рабочих. Но это поло¬
жение не везде одинаково. Кузнице можно только поза¬
видовать, у электриков удовлетворительно, а у остальных
более или менее ровно. Товарищ Хомутов, по-моему, ска¬
зал о дисциплине лишь на четверть. Перед нами стоит
задача — выровнять эти зигзаги. Я не стану агитировать
и митинговать, но мы должны со всей яростью обрушить¬
ся на разгильдяйство и расхлябанность. Старые рабочие
прямо говорят: на хозяина работали лучше, на капитали¬
ста работали исправнее, а теперь, когда мы сами стали
хозяевами, этому нет оправдания. И в первую очередь
виноват не столько Костька или кто там другой, а мы с
вами, потому что мы не только не вели борьбы с этим
злом как следует, а, наоборот, под тем или другим пред¬
логом иногда защищали таких, как Костька.
Здесь только что говорили Самохин и Бутыляк, что
Фидин свой парень. Как говорится, «свой в доску»: акти¬
вист, несет нагрузки. Ну, сковырнул сверло — подума¬
ешь, какая важность, с кем не случается. Зато парень
наш, а мастер — чужак... Хотя с Ходоровым никто рабо¬
ты не ведет... Этот придира имеет тридцать лет рабочего
263

стажа! Не будем говорить о его политической позиции.
Он сейчас прав: он, чужак, бережет государственное доб¬
ро, а мы кромсаем заграничные инструменты. Как такой
оборот дела назвать? Я считаю, что мы сейчас нанесем
первый удар и начнем наступление на этом участке.
Предлагаю: Фидина, как лодыря, разгильдяя и дезор¬
ганизатора производства, из комсомола исключить. О его
деле написать в стенгазете и открыто, не боясь никаких
разговоров, поместить вот эти цифры в передовой статье.
У нас есть силы, у нас есть на кого опереться. Основная
масса комсомольцев — хорошие производственники. Из
них шестьдесят человек прошли через Боярку, а эта шко¬
ла — самая верная. С их помощью и при их участии мы
зигзаг этот заровняем. Только надо раз навсегда отбро¬
сить такой подход к делу, какой есть сейчас.
Обычно спокойный и молчаливый, Корчагин сейчас
говорил горячо и резко. Цветаев впервые наблюдал элект¬
рика в его настоящем виде. Он сознавал правоту Павла,
но согласиться с ним мешало все то же чувство насторо¬
женности. Он понял выступление Корчагина как резкую
критику общего состояния организации, как подрыв его —
Цветаева — авторитета и решил разгромить *\юнтера.
Свои возражения он прямо начал с обвинения Корчаги¬
на в защите меньшевика Ходорова.
Три часа продолжалась страстная дискуссия. Поздно
вечером были подведены ее результаты: разбитый неумо¬
лимой логикой фактов и потеряв большинство, перешед¬
шее на сторону Корчагина, Цветаев сделал неверный
шаг — поломал демократию: перед решающим голосова¬
нием он предложил Корчагину выйти из комнаты.
— Хорошо, я выйду, хотя это не делает тебе чести,
Цветаев. Я только предупреждаю, что, если ты все же
настоишь на своем, завтра я выступлю на общем собра¬
нии, и — уверен — ты там большинства не соберешь.
Ты, Цветаев, не прав. Я думаю, товарищ Хомутов, что ты
обязан перенести этот вопрос в партколлектив еще до об¬
щего собрания.
Цветаев вызывающе крикнул:
— Чем ты меня пугаешь? Без тебя дорогу туда знаю,
мы и о тебе поговорим. Если сам не работаешь, то другим
не мешай.
Закрыв дверь, Павел потер рукой горячий лоб и пошел
через пустую контору к выходу. На улице вздохнул пол¬
ной грудью. Закурив папиросу, направился к маленькому
домику на Батыевой горе, где жил Токарев.
264

Корчагин застал слесаря за ужином.
— Рассказывай, послушаем, что у вас там новенького.
Дарья, принеси-ка ему миску каши, — говорил Токарев,
усаживая Павла за стол.
Дарья Фоминишпа, жена Токарева, в противополож¬
ность мужу высокая, полнотелая, поставила перед Павлом
тарелку пшенной каши и, вытирая белым фартуком влаж¬
ные губы, сказала добродушно:
— Кушай, голубок.
*
Раньше, когда Токарев работал в мастерских, Корча¬
гин частенько просиживал здесь допоздна, но теперь, по
возвращении в город, он был у старика впервые.
Слесарь внимательно слушал Павла. Сам ничего не
говорил, старательно работал ложкой, похмыкивая про
себя. Покончив с кашей, он вытер платком усы и откаш¬
лялся.
— Ты, конечно, прав. Нам давно пора поставить это
дело по-настоящему. Мастерские — основной коллектив
в районе, отсюда надо начинать. Значит, вы с Цветае¬
вым поцапались? Плохо. Парень он козыристый, но ты
же умел с ребятами работать? Кстати, что ты в мастер¬
ских делаешь?
— Я в цехе. Так, вообще везде шевелюсь понемногу.
У себя в ячейке кружок веду политграмоты.
— А в бюро что делаешь?
Корчагин замялся.
— Я на первое время, пока силенок было мало, да и
подучиться думал, официально в руководстве не уча¬
ствую.
— Вот тебе и на! — с неодобрением воскликнул Тока¬
рев. Знаешь, сынок, одно тебя от взбучки выручает —
это неокрепшее здоровье. А сейчас как, оправился ма¬
ленько?
— Да.
— Ну так вот, принимайся за дело по-настоящему.
Нечего водичку цедить. Кто это видел, чтобы с боку при¬
пека можно было что-нибудь путное сделать? Да тебе
любой скажет — увиливаешь от ответственности, и тебе
крыть нечем. Завтра там все это поправь, а я Окуневу на¬
кручу чуба, — с ноткой недовольства в голосе закончил
Токарев.
265

— Ты его не трогай, отец, — вступился Павел, — я
сам просил не грузить.
Токарев презрительно свистнул.
— Просил, а он тебя уважил? Ну ладно, что с вами,
с комсой, поделаешь... Давай, сынок, по старой привычке
газеты почитай... Глаза мои прихрамывают.
*
Бюро партколлектива одобрило мнение большинства
молодежного бюро. Перед партийным и молодежным
коллективами была поставлена важная и трудная зада¬
ча: личной работой дать пример трудовой дисциплины.
На бюро Цветаева основательно потрепали. Сначала он
было запетушился, но, припертый в угол выступлением
отсекра Лопахина, пожилого, с желто-бледным лицом от
сжигающего его туберкулеза, Цветаев сдался и наполови¬
ну свою ошибку признал.
На другой день в стенных газетах в мастерских по¬
явились статьи, привлекшие внимание рабочих. Их чита¬
ли вслух и горячо обсуждали. Вечером, на необычно мно¬
голюдном собрании молодежного коллектива, только и
разговору было, что о них.
Костьку исключили, а в бюро коллектива ввели нового
товарища, нового политпросвета — Корчагина.
Необычайно тихо и терпеливо слушали Нежданова.
А тот говорил о новых задачах, о новом этапе, в который
вступали железнодорожные мастерские.
После собрания Цветаева на улице ожидал Корчагин.
— Пойдем вместе, нам есть о чем поговорить, — по¬
дошел он к отсекру.
— О чем речь пойдет? — глухо спросил Цветаев.
Павел взял его под руку и, сделав с ним несколько
шагов, остановился у скамьи.
— Сядем на минутку. — И первый сел.
Огонек папироски Цветаева то вспыхивал, то по¬
тухал.
— Скажи, Цветаев, за что ты на меня зуб имеешь?
Несколько минут молчали.
— Вот ты о чем, а я думал — о деле! — Голос Цве¬
таева неровный, деланно удивленный.
Павел твердо положил свою ладонь на его колено.
— Брось, Димка, ездить на рессорах. Это так только
дипломаты выкаблучивают. Ты вот дай ответ: почему я
тебе не по нутру пришелся?
266

Цветаев нетерпеливо шевельнулся.
— Чего пристал? Какой там зуб? Сам же предлагал
тебе работать. Отказался, а теперь, выходит, вроде я тебя
отшиваю.
Павел не уловил в его голосе искренности и, не сни¬
мая руки с колен, заговорил волнуясь:
— Не хочешь отвечать — я скажу. Ты думаешь, я те¬
бе дорогу перееду, думаешь — место отсекра мне снит¬
ся? Ведь если бы не это, не было б перепалки из-за
Костьки. Этакие отношения всю работу уродуют. Если бы
это мешало только нам двоим, черт с ним — неважно, ду¬
май, что хочешь. Но мы же завтра на пару работать бу¬
дем. Что из этого получится? Ну, так слушай. Нам делить
нечего. Мы с тобой парни рабочие. Если тебе дело наше
дороже всего, ты дашь мне пять, и завтра же начнем
по-дружески. А ежели всю эту шелуху из головы не вы¬
кинешь и пойдешь по склочной тропинке, то за каждую
прореху в деле, которая из-за этого получится, будем
драться жестоко. Вот тебе рука, бери, пока это рука то¬
варища.
С большим удовлетворением почувствовал Корчагин
на своей ладони узловатые пальцы Цветаева.
*
Прошла неделя. В райкомпарте кончалась работа.
Становилось тихо в отделах. Но Токарев еще не уходил.
Старик сидел в кресле, сосредоточенно читая свежие ма¬
териалы. В дверь постучали.
— Ага! — ответил Токарев.
Вошел Корчагин и положил перед секретарем две за¬
полненные анкеты.
— Что это?
— Это, отец, ликвидация безответственности. Думаю,
пора. Если и ты того же мнения, то прошу твоей под¬
держки.
Токарев взглянул на заголовок, потом, несколько се¬
кунд посмотрев на юношу, молча взял перо в руки. И в
графе, где были слова о партстаже рекомендующих това¬
рища Корчагина Павла Андреевича в кандидаты РКП (б),
твердо вывел «1903 год» и рядом свою бесхитростную
подпись.
— На, сынок. Верю, что никогда не опозоришь мою
седую голову.
267

*
В комнате душно, и мысль одна: как бы скорее туда,
в каштановые аллеи привокзальной Соломенки.
— Кончай, Павка, нет моих сил больше, — обливаясь
потом, взмолился Цветаев. Катюша, за ней и другие под¬
держали его. Корчагин закрыл книгу. Кружок кончил
свою работу.
Когда всей гурьбой поднялись, на стене беспокойно
звякнул старенький «эриксон». Стараясь перекричать
разговаривающих в комнате, Цветаев повел переговоры.
Повесив трубку, он обернулся к Корчагину.
— На вокзале стоят два дипломатических вагона поль¬
ского консульства. У них потух свет, поезд через час от¬
ходит, нужно исправить проводку. Возьми, Павел, ящик с
материалом и сходи туда. Дело срочное.
Два блестящих вагона международного сообщения сто¬
яли у первого перрона вокзала. Салон-вагон с широкими
окнами был ярко освещен. Ио соседний с ним утопал в
темноте. Павел подошел к роскошному пульману и взял¬
ся рукой за поручень, собираясь войти в вагон.
От вокзальной стены быстро отделился человек и
взял его за плечо.
— Вы куда, гражданин?
Голос знакомый. Павел оглянулся. Кожаная куртка,
широкий козырек фуражки, тонкий с горбинкой нос и
настороженно-недоверчивый взгляд.
Артюхин лишь теперь узнал Павла — рука упала с
плеча, выражение лица потеряло сухость, ио взгляд во¬
просительно застрял на ящике.
-- Ты куда шел?
Павел кратко объяснил. Из-за вагона появилась дру¬
гая фигура.
— Сейчас я вызову их проводника.
В салон-вагоне, куда вошел Корчагин вслед за про¬
водником, сидело несколько человек, изысканно одетых
в дорожные костюмы. За столом, покрытым шелковой с
розами скатертью, спиной к двери сидела женщина. Ког¬
да вошел Корчагин, она разговаривала с высоким офи¬
цером, стоявшим против нее. Едва монтер вошел, разго¬
вор прекратился.
Быстро осмотрев провода, идущие от последней лам¬
пы в коридор, и найдя их в порядке, Корчагин вышел из
салон-вагона, продолжая искать повреждение. За ним
неотступно следовал жирный, с шеей боксера, проводпик
268

в форме, изобилующей крупными медными пуговицами с
изображением одноглавого орла.
— Перейдем в соседний вагон, здесь все исправно, ак¬
кумулятор работает. Повреждение, видно, там.
Проводник повернул ключ в двери, и они вошли в тем¬
ный коридор. Освещая проводку электрическим фонари¬
ком, Павел скоро нашел место короткого замыкания. Че¬
рез несколько минут загорелась первая лампочка в кори¬
доре, залив его бледно-матовым светом.
— Надо открыть купе, там необходимо сменить лам¬
пы, они перегорели, — обратился к своему спутнику Кор¬
чагин.
— Тогда надо позвать пани, у нее ключ. — И провод¬
ник, не желая оставлять Корчагина одного, повел его за
собой.
В купе первой вошла женщина, за ней Корчагин.
Проводник остановился в дверях, закупорив их своим те¬
лом. Павлу бросились в глаза два изящных кожаных че¬
модана в сетках, небрежно брошенное ка диван шелковое
манто, флакон духов и крошечная малахитовая пудрени¬
ца на столике у окна. Женщина села в углу дивана и,
поправляя свои волосы цвета льна, наблюдала за работой
монтера.
— Прошу у пани разрешения отлучиться на минутку:
пан майор хочет холодного пива, — угодливо сказал про¬
водник, с трудом сгибая при поклоне свою бычью шею.
Женщина протянула певуче-жеманно:
— Можете идти.
Разговор шел на польском языке.
Полоса света из коридора падала на плечо женщины.
Изысканное, из тончайшего лионского шелка, сшитое у
первоклассных парижских мастеров платье пани оставля¬
ло обнаженными ее плечи и руки. В маленьком ушке,
вспыхивая и сверкая, качался каплевидный бриллиант.
Корчагин видел только плечо и руку женщины, словно
выточенные из слоновой кости. Лицо было в тени. Быстро
работая отверткой, Павел сменил в потолке розетку, и че¬
рез минуту в купе появился свет. Оставалось осмотреть
вторую электролампочку над диваном, где сидела жен¬
щина.
— Мне нужно проверить эту лампочку, — сказал Кор¬
чагин, останавливаясь перед ней.
— Ах да, я ведь вам мешаю, — на чистом русском
языке ответила пани и легко поднялась с дивана, встав
почти рядом с Корчагиным. Теперь ее было видно всю.
269

Знакомые стрельчатые линии бровей и надменно сжатые
губы. Сомнений быть не могло: перед ним стояла Нелли
Лещинская. Дочь адвоката не могла не заметить его удив¬
ленного взгляда. Но если Корчагин узнал ее, то Лещин¬
ская не заметила, что выросший за эти четыре года мон¬
тер и есть ее беспокойный сосед.
Пренебрежительно сдвинув брови в ответ на его удив¬
ление, она прошла к двери купе и остановилась там, не-
нерпеливо постукивая носком лакированной туфельки.
Павел принялся за вторую лампочку. Отвинтив ее, по¬
смотрел на свет и, неожиданно для себя, а тем более для
Лещинской, спросил на польском языке:
— Виктор тоже здесь?
Спрашивая, Корчагин не обернулся. Он не видел лица
Нелли, но продолжительное молчание говорило о ее за¬
мешательстве.
— Разве вы его знаете?
— Очень даже знаю. Мы ведь были с вами соседи. —
Павел повернулся к ней.
— Вы Павел, сын... — Нелли запнулась.
— Кухарки, — подсказал ей Корчагин.
— Как вы выросли! Помню вас дикарем-мальчиком.
Нелли бесцеремонно рассматривала его с ног до го¬
ловы.
— А почему вас интересует Виктор? Насколько я
помню, вы с ним были не в ладах, — сказала Нелли сво¬
им певучим сопрано, надеясь рассеять скуку неожидан¬
ной встречей.
Отвертка быстро ввертывала в стену шуруп.
— За Виктором остался неоплаченный долг. Вы, ко¬
гда встретите его, передайте, что я не теряю надежды
расквитаться.
— Скажите, сколько он вам должен, я заплачу за
него.
Она понимала, о каком «расчете» говорил Корчагин.
Ей была известна вся история с петлюровцами, но жела¬
ние подразнить этого «хлопа» толкало ее на издевку.
Корчагин отмолчался.
— Скажите: верно ли, что наш дом разграблен и раз¬
рушается? Наверно, беседка и клумбы все развороче¬
ны? — с грустью спросила Нелли.
— Дом теперь наш, а не ваш, и разрушать его нам
нет расчета.
Нелли саркастически усмехнулась.
— Ого, вас тоже, видно, обучали! Но, между прочим,
270

здесь вагон польской миссии, и в этом купе я госпожа,
а вы как были рабом, так и остались. Вы и сейчас рабо¬
таете, чтобы у меня был свет, чтобы мне было удобно
читать вот на этом диване. Раньше ваша мать стирала
нам белье, а вы носили воду. Теперь мы опять встрети¬
лись в том же положении.
Она говорила это с торжествующим злорадством. Па¬
вел, зачищая ножом кончик провода, смотрел на польку
с нескрываемой насмешкой.
— Я для вас, гражданочка, и ржавого гвоздя не вбил
бы, но раз буржуи выдумали дипломатов, то мы марку
держим, и мы им голов не рубаем, даже грубостей не го¬
ворим, не в пример вам.
Щеки Нелли запунцовели.
— Что бы вы со мной сделали, если бы вам удалось
взять Варшаву? Тоже изрубили бы в котлету или же
взяли бы себе в наложницы?
Она стояла в дверях, грациозно изогнувшись; чув¬
ственные ноздри, знакомые с кокаином, вздрагивали.
Над диваном вспыхнул свет. Павел выпрямился.
— Кому вы нужны? Сдохнете и без наших сабель
от кокаина. Я бы тебя даже как бабу не взял — такую!
Ящик в руках, два шага к двери. Нелли посторони¬
лась, и уже в конце коридора он услыхал ее сдавленное:
— Пшеклентый большевик!
*
На другой день вечером, когда Корчагин направлялся
в библиотеку, на улице встретился с Катюшей. Зажав в
кулачок рукав его блузы, Зеленова шутливо преградила
ему дорогу.
— Куда бежишь, политика и просвещение?
— В библиотеку, мамаша, освободи дорогу, — в тон
ей ответил Корчагин, бережно взял Катюшу за плечи и
осторожно отодвинул ее на мостовую. Освободясь от его
рук, Катюша пошла рядом.
— Слушай, Павлуша! Не все же учиться... Знаешь
что? Сходим сегодня на вечеринку, у Зины Гладыш сего¬
дня собираются ребята. Меня девочки давно уже просили
привести тебя. Ты ведь в одну политику ударился, неуже¬
ли тебе не хочется повеселиться, погулять? Ну, не почи¬
таешь сегодня, твоей же голове легче, — настойчиво уго¬
варивала его Катюша.
— Какая это вечеринка? Что там делать будут?
271

Катюша насмешливо передразнила:
— Что делать! Не богу же молиться, а весело прове¬
дут время — и только. Ведь ты на баяне играешь? А я
ни разу не слыхала. Ну, сделай ты для меня удоволь¬
ствие. У Зинкиного дяди баян есть, но дядя играет плохо.
Тобой девочки интересуются, а ты над книгой сохнешь.
Где это написано, чтобы комсомольцу повеселиться нель¬
зя было? Идем, пока мне не надоело тебя уговаривать, а
то поссорюсь с тобой на месяц.
Большеглазая малярка Катя — хороший товарищ и
неплохая комсомолка. Корчагину не хотелось обижать
дивчину, и он согласился, хоть было и непривычно и ди¬
ковато.
В квартире паровозного машиниста Гладыша было
людно и шумно. Взрослые, чтобы не мешать молодежи,
перешли во вторую комнату, а в большой первой и на ве¬
ранде, выходящей в маленький садик, собралось человек
пятнадцать парней и девчат. Когда Катюша провела Пав¬
ла через сад на веранду, там уже шла игра, так называе¬
мая «кормежка голубей». Посреди веранды стояли два
стула спинками друг к другу. Па них, по вызову хозяйки,
руководившей игрой, сели парнишка и девушка. Хозяйка
кричала: «Кормите голубей!» — и сидевшие друг к другу
спиной молодые люди повертывали назад головы, губы их
встречались, и они всенародно целовались. Потом шла
игра в «колечко», в «почтальоны», и каждая из них обя¬
зательно сопровождалась поцелуями, причем в «почталь¬
оне», чтобы избежать общественного надзора, поцелуи
переносились из освещенной веранды в комнату, где на
это время тушился свет. Для тех, кого эти игры не удов¬
летворяли, на круглом столике, в углу, лежала стопка
карточек «цветочного флирта». Соседка Павла, назвавшая
себя Мурой, девушка лет шестнадцати, кокетничая голу¬
быми глазенками, протянула ему карточку и тихо сказала:
— Фиалка.
Несколько лет тому назад Павел наблюдал такие ве¬
чера, и если и не принимал в них непосредственного уча¬
стия, то все же считал нормальным явлением. Но сейчас,
когда он навсегда оторвался от мещанской жизни малень¬
кого городка, вечеринка эта показалась ему чем-то урод¬
ливым и немного смешным.
Как бы то ни было, а карточка «флирта» была в его
руке.
Напротив «фиалки» ои прочитал: «Вы мне очень нра¬
витесь».
272

Павел посмотрел на девушку. Она, не смущаясь, встре¬
тила этот взгляд.
— Почему?
Вопрос вышел тяжеловатым. Ответ Мура приготовила
заранее.
— Роза, — протянула она ему вторую карточку.
Напротив «розы» стояло: «Вы мой идеал». Корча¬
гин повернулся к девушке и, стараясь смягчить тон,
спросил:
— Зачем ты этой чепухой занимаешься?
Мура смутилась и растерялась.
— Разве вам не приятно мое признание? — Ее губы
капризно сморщились.
Корчагин оставил ее вопрос без ответа. Но ему захо¬
телось узнать, кто с ним разговаривает. И он задавал во¬
просы, на которые девушка охотно отвечала. Через не¬
сколько минут он уже знал, что она учится в семилетке,
что ее отец — осмотрщик вагонов и что она знает его
давно и хотела с ним познакомиться.
— Как твоя фамилия? — спросил Корчагин.
— Волынцева Мура.
— Твой брат секретарь ячейки депо?
-Да.
Теперь Корчагин знал, с кем он имеет дело. Один из
активнейших комсомольцев района, Волынцев, как видно,
совсем не обращал внимания на свою сестру, и она росла
серенькой мещаночкой. В последний год стала посещать
вечеринки у своих подруг с поцелуями до одурения. Кор¬
чагина она несколько раз видела у брата.
Сейчас Мура почувствовала, что сосед не одобряет ее
поведения, и, когда ее позвали «кормить голубей»,
она, уловив кривую усмешку Корчагина, наотрез отка¬
залась.
Посидели еще несколько минут. Мура рассказывала
о себе. К ним подошла Зеленова.
— Принести баян, ты сыграешь? — И, плутовато щу¬
ря глаза, смотрела на Муру. — Что, познакомились?
Павел усадил Катюшу рядом и, пользуясь тем, что
кругом смеялись и кричали, сказал ей:
— Играть не буду, мы с Мурой сейчас уйдем отсюда.
— Ого! Заело, значит? — многозначительно протяну¬
ла Зеленова.
— Да, заело. Ты скажи, кроме нас с тобой, здесь еще
комсомольцы есть? Или только мы с тобой в «голубят¬
ники» зашились?
18 Коммуны будущей творцы
273

Катюша примиряюще сообщила:
— Уже бросили чудить, сейчас потанцуем.
Корчагин поднялся.
— Ладно, танцуй, старуха, а мы с Волынцевой все-
таки уйдем.
Однажды вечером Борхарт зашла к Окуневу. В ком¬
нате сидел один Корчагин.
— Ты очень занят, Павел? Хочешь, пойдем на пленум
горсовета? Вдвоем нам будет веселее идти, а возвращать¬
ся придется поздно.
Корчагин быстро собрался. Над его кроватью висел
маузер, он был слишком тяжел. Из стола он вынул брау¬
нинг Окунева и положил в карман. Оставил записку Оку¬
неву. Ключ спрятал в условленном месте.
В театре встретили Панкратова и Ольгу. Сидели все
вместе, в перерывах гуляли по площади. Заседание, как и
ожидала Анна, затянулось до поздней ночи.
— А может, пойдем ко мне спать? Поздно уже, а ид¬
ти далеко, — предложила Юренева.
— Нет, мы уж с ним договорились, — отказалась
Анна.
Панкратов и Ольга направились вниз по проспекту,
а соломенцы пошли в гору.
Ночь была душная, темная. Город спал. По тихим
улицам расходились в разные стороны участники плену¬
ма. Их шаги и голоса постепенно затихали. Павел и Ан¬
на быстро уходили от центральных улиц. На пустом рын¬
ке их остановил патруль. Проверив документы, пропу¬
стил. Пересекли бульвар и вышли на неосвещенную, без¬
людную улицу, проложенную через пустырь. Свернули
влево и пошли по шоссе, параллельно центральным до¬
рожным складам. Это были длинные бетонные здания,
мрачные и угрюмые. Анну невольно охватило беспокой¬
ство. Она пытливо всматривалась в темноту, отрывистой
невпопад отвечала Корчагину. Когда подозрительная тень
оказалась всего лишь телефонным столбом, Борхарт рас¬
смеялась и рассказала Корчагину о своем состоянии. Взя¬
ла его под руку и, прильнув плечом к его плечу, успо¬
коилась.
— Мне двадцать третий год, а неврастения, как у
старушки. Ты можешь принять меня за трусиху. Это
будет неверно. Но сегодня у меня особенно напряженное
состояние. Вот сейчас, когда я чувствую тебя рядом, ис¬
чезает тревога, и мне даже неловко за все эти опаски.
274

Спокойствие Павла, вспышки огонька его папиросы,
на миг освещавшей уголок его лица, мужественный из¬
лом бровей — все это рассеяло страх, навеянный черно¬
той ночи, дикостью пустыря и слышанным в театре рас¬
сказом о вчерашнем кошмарном убийстве на Подоле.
Склады остались позади, миновали мостик, перебро¬
шенный через речонку, и пошли по привокзальному шос¬
се к туннельному проезду, что пролегал внизу, под желез¬
нодорожными путями, соединяя эту часть города с же¬
лезнодорожным районом.
Вокзал остался далеко в стороне, вправо. Проезд про¬
ходил в тупик, за депо. Это были уже свои места.
Наверху, где железнодорожные пути, искрились раз¬
ноцветные огни на стрелках и семафорах, а у депо утом¬
ленно вздыхал уходящий на ночной отдых «маневрик».
Над входом в проезд висел на ржавом крюке фонарь,
он едва заметно покачивался от ветерка, и желто-мутный
свет его двигался от одной стены туннеля к другой.
Шагах в десяти от входа в туннель, у самого шоссе,
стоял одинокий домик. Два года назад в него плюхнулся
тяжелый снаряд и, разворотив его внутренности, превра¬
тил лицевую половину в развалину, и сейчас он зиял ог¬
ромной дырой, словно нищий у дороги, выставляя напо¬
каз свое убожество. Было видно, как наверху по насыпи
пробежал поезд.
— Вот мы почти и дома, — облегченно сказала Анна.
Павел незаметно попытался освободить свою руку.
Подходя к проезду, невольно хотелось иметь свободной
руку, взятую в плен его подругой.
Но Анна руки не отпустила.
Прошли мимо разрушенного домика.
Сзади рассыпалась дробь срывающихся в беге ног.
Корчагин рванул руку, но Анна в ужасе прижала ее
к себе, и когда он с силой все же вырвал ее, было уже
поздно. Шею Павла обхватил железный зажим пальцев,
рывок в сторону — и Павел повернут лицом к напавше¬
му. Прямо в зубы ткнулся ствол парабеллума, рука пере¬
ползла к горлу и, свернув жгутом гимнастерку, вытянув¬
шись во всю длину, держала его перед дулом, медленно
описывающим дугу.
Завороженные глаза электрика следили за этой дугой
с нечеловеческим напряжением. Смерть заглядывала в
глаза пятном дула, и не было сил, не хватало воли хоть
на сотую секунды оторвать глаза от дула. Ждал удара.
Но выстрела не было, и широко раскрытые глаза увидели
18*
275

лицо бандита. Большой череп, могучая челюсть, чернота
небритой бороды и усов, а глаза под широким козырьком
кепки остались в тени.
Край глаза Корчагина запечатлел мелово-бледное
лицо Анны, которую в тот же миг потянул в провал до¬
ма один из трех. Ломая ей руки, повалил ее на землю.
К нему метнулась еще одна тень, ее Корчагин видел
лишь отраженной на стене туннеля. Сзади, в провале до¬
ма, шла борьба. Анна отчаянно сопротивлялась, ее заду¬
шенный крик прервала закрывшая рот фуражка. Больше¬
голового, в чьих руках был Корчагин, не желавшего оста¬
ваться безучастным свидетелем насилия, как зверя тяну¬
ло к добыче. Это, видимо, был главарь, и такое рас¬
пределение ролей ему не понравилось. Юноша, которого
он держал перед собой, был совсем зеленый, по виду «за-
мухрай деповский». Опасности этот мальчишка не пред¬
ставлял никакой. «Ткнуть его в лоб шпалером раза два-
три как следует и показать дорогу на пустыри — будет
рвать подметки, не оглядываясь до самого города». И он
разжал кулак.
— Дергай бегом... Крой, откуда пришел, а пикнешь —
пуля в глотку.
И большеголовый ткнул Корчагина в лоб стволом.
— Дергай, — с хрипом выдавил он и опустил пара¬
беллум, чтобы не пугать пулей в спину.
Корчагин бросился назад, первые два шага боком, не
выпуская из виду большеголового.
Бандит понял, что юноша все еще боится получить
пулю, и повернулся к дому.
Рука Корчагина устремилась в карман. «Лишь бы ус¬
петь, лишь бы успеть!» Круто обернулся и, вскинув впе¬
ред вытянутую левую руку, на миг уловил концом дула
большеголового — выстрелил.
Бандит поздно понял ошибку, пуля впилась ему в бок,
раньше чем он поднял руку.
От удара его шатнуло к стене туннеля, и, глухо взвыв,
цепляясь рукой за бетон стены, он медленно оседал на
землю. Из провала дома вниз, в яр, скользнула тень.
Вслед ей разорвался второй выстрел. Вторая тень, изогну¬
тая, скачками уходила в черноту туннеля. Выстрел. Осы¬
панная пылью раскрошенного пулей бетона тень метну¬
лась в сторону и нырнула в темноту. Вслед ей трижды
взбудоражил ночь браунинг. У стены, извиваясь червя¬
ком, агонизировал большеголовый.
Потрясенная ужасом происшедшего, Анна, поднятая
276

Корчагиным с земли, смотрела на корчащегося бандита,
слабо понимая свое спасение.
Корчагин силой увлек ее в темноту, назад, к городу,
уводя из освещенного круга. Они бежали к вокзалу. А у
туннеля, на насыпи, уже мелькали огоньки и тяжело ох¬
нул на путях тревожный винтовочный выстрел.
*
Когда, наконец, добрались до квартиры Анны, где-то
на Батыевой горе запели петухи. Анна прилегла на
кровать. Корчагин сел у стола. Он курил, сосредоточенно
наблюдая, как уплывает вверх серый виток дыма... Толь¬
ко что он убил четвертого в своей жизни человека.
Есть ли вообще мужество, проявляющееся всегда в
своей совершенной форме? Вспоминая все свои ощуще¬
ния и переживания, он признавался себе, что в первые
секунды черный глаз дула заледенил его сердце. А разве
в том, что две тени безнаказанно ушли, виновата лишь
одна слепота глаза и необходимость бить с левой руки?
Нет. На расстоянии нескольких шагов можно было стре¬
лять удачнее, но все та же напряженность и поспешность,
несомненный признак растерянности, были этому по¬
мехой.
Свет настольной лампы освещал его голову, и Ан¬
на наблюдала за ним, не упуская ни одного движе¬
ния мышц на его лице. Впрочем, глаза его были спо¬
койны, и о напряженности мысли говорила лишь склад¬
ка на лбу.
— О чем ты думаешь, Павел?
Его мысли, вспугнутые вопросом, уплыли, как дым,
за освещенный полукруг, и он сказал первое, что пришло
сейчас в голову:
— Мне необходимо сходить в комендатуру. Надо обо
всем этом поставить в известность.
И нехотя, преодолевая усталость, поднялся.
Она не сразу отпустила его руку — не хотелось оста¬
ваться одной. Проводила до двери и закрыла ее, лишь
когда Корчагин, ставший ей теперь таким дорогим и
близким, ушел в ночь.
Приход Корчагина в комендатуру объяснил непонят¬
ное для железнодорожной охраны убийство. Труп сразу
опознали — это был хорошо известный уголовному розы¬
ску Фимка Череп, налетчик и убийца-рецидивист.
Случай у туннеля на другой день стал известен всем.
277

Это обстоятельство вызвало неожиданное столкновение
между Павлом и Цветаевым.
В разгар работы в цех вошел Цветаев и позвал к себе
Корчагина. Цветаев вывел его в коридор и, остановив¬
шись в глухом закоулке, волнуясь и не зная, с чего на¬
чать, наконец, выговорил:
— Расскажи, что вчера было.
— Ты же знаешь.
Цветаев беспокойно шевельнул плечами. Монтер не
знал, что Цветаева случай у туннеля коснулся острее
других. Монтер не знал, что этот кузнец, вопреки своей
внешней безразличности, был неравнодушен к Борхарт.
Анна не у него одного вызывала чувство симпатии, но у
Цветаева это происходило сложнее. Случай у туннеля, о
котором он только что узнал от Лагутиной, оставил в его
сознании мучительный, неразрешимый вопрос. Вопрос
этот он не мог поставить монтеру прямо, но знать ответ
хотел. Краем сознания он понимал эгоистическую мелоч¬
ность своей тревоги, но в разноречивой борьбе чувств в
нем на этот раз победило примитивное, звериное.
— Слушай, Корчагин, — заговорил он приглушен¬
но. — Разговор останется между нами. Я понимаю, что
ты не рассказываешь об этом, чтобы не терзать Анну, но
мне ты можешь довериться. Скажи, когда тебя бандит
держал, те изнасиловали Анну? — В конце фразы Цвета¬
ев не выдержал и отвел глаза в сторону.
Корчагин начал смутно понимать его. «Если бы Ан¬
на ему была безразлична, Цветаев так бы не волновал¬
ся. А если Анна ему дорога, то...» Павел оскорбился за
Анну.
— Для чего ты спросил?
Цветаев заговорил что-то несвязное и, чувствуя, что
его поняли, обозлился.
— Чего ты увиливаешь? Я тебя прошу ответить, а ты
меня допрашивать начинаешь.
— Ты Анну любишь?
Молчание. Затем трудно произнесенное Цветаевым:
-Да.
Корчагин, едва сдержав гнев, повернулся и пошел по
коридору, не оглядываясь.
*
Однажды вечером Окунев, смущенно потоптавшись у
кровати друга, присел на край и положил руку на книгу,
которую читал Павел.
278

— Знаешь, Павлуша, приходится тебе рассказывать
об одной истории. С одной стороны, вроде ерунда, а с дру¬
гой — совсем наоборот. У меня с Талей Лагутиной по¬
лучилось недоразумение. Сначала, видишь ли, она мне
понравилась. — Окунев виновато поскреб у виска, но,
видя, что друг не смеется, осмелел: — А потом у Тали...
что-то в этом роде. Одним словом, я всего этого тебе рас¬
сказывать не буду, все видно и без фонаря. Вчера мы ре¬
шили попытать счастье построить жизнь нашу на пару.
Мне двадцать два года, мы оба имеем право голосовать.
Я хочу создать жизнь с Талей на началах равенства. Как
ты на это?
Корчагин задумался.
— Что я могу ответить, Коля? Вы оба мои приятели,
по роду из одного племени. Остальное тоже общее, а Та¬
ля особенно дивчина хорошая... Все здесь понятно.
На другой день Корчагин перенес свои вещи к ребя¬
там в общежитие при депо, а через несколько дней у
Анны был товарищеский вечер без еды и питья — ком¬
мунистическая вечеринка в честь содружества Тали и Ни¬
колая. Это был вечер воспоминаний, чтения отрывков из
наиболее волнующих книг. Много и хорошо пели хором.
Далеко были слышны боевые песни, а позже Катюша Зе-
ленова и Волынцева принесли баян, и рокот густых ба¬
сов и серебяный перезвон ладов заполнили комнату. В
этот вечер Павка играл на редкость хорошо, а когда на
диво всем пустился в пляс верзила Панкратов, Павка за¬
былся, и гармонь, теряя новый стиль, рванула огнем:
Эх, улица, улица!
Гад Деникин журится,
Что сибирская Чека
Разменяла Колчака...
Играла гармонь о прошлом, об огневых годах и о се¬
годняшней дружбе, борьбе и радости. Но когда гармонь
была передана Волынцеву и слесарь рявкнул жаркое
«яблочко», в стремительный пляс ударился не кто иной,
как электрик. В сумасшедшей чечетке плясал Корчагин
третий и последний раз в своей жизни.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Рубеж — это два столба. Они стоят друг против дру¬
га, молчаливые и враждебные, олицетворяя собой два
мира. Один выстроганный и отшлифованный, выкрашен¬
ный, как полицейская будка, в черно-белую краску. На¬
верху крепкими гвоздями приколочен одноглавый хищ¬
ник. Разметав крылья, как бы обхватывая когтями лап
полосатый столб, недобро всматривается одноглавый стер¬
вятник в металлический щит напротив; изогнутый клюв
его вытянут и напряжен. Через шесть шагов напротив —
другой столб. Глубоко в землю врыт круглый, тесаный
дубовый столбище. На столбе литой железный щит, на
нем молот и серп. Меж двумя мирами пролегла пропасть,
хотя столбы врыты на ровной земле. Перейти эти шесть
шагов нельзя человеку, не рискуя жизнью.
Здесь граница.
От Черного моря на тысячи километров до Крайнего
Севера к Ледовитому океану выстроилась неподвижная
цепь этих молчаливых часовых советских социалистиче¬
280

ских республик с великой эмблемой труда на железных
щитах. От того столба, на котором вбит пернатый хищ¬
ник, начинаются рубежи Советской Украины и панской
Польши. В глубоких местах затерялось маленькое местеч¬
ко Берездов. В десяти километрах от него, напротив поль¬
ского местечка Корец, — граница. От местечка Славута
до местечка Анаполя район Н-ского погранбата.
Бегут пограничные столбы по снежным полям, проби¬
раясь сквозь лесные просеки, сбегают в яры, выползают
наверх, маячат на холмиках и, добравшись до реки,
всматриваются с высокого берега в занесенные снегом
равнины чужого края.
Мороз. Хрустит под валенками снег. От столба с сер¬
пом и молотом отделяется огромная фигура в богатыр¬
ском шлеме; тяжело переступая, движется в обход своего
участка. Рослый красноармеец одет в серую с зелеными
петлицами шинель и валенки. Поверх шинели накинута
огромная баранья доха с широчайшим воротником, а го¬
лова тепло охвачена суконным шлемом. На руках бараньи
варежки. Доха длинная, до самых пят, в ней тепло даже
в лютую вьюгу. Поверх дохи на плече — винтовка. Крас¬
ноармеец, загребая дохой снег, идет по сторожевой тро¬
пинке, смачно вдыхая дымок махорочной закрутки. На
советской границе, в открытом поле, часовые стоят в ки¬
лометре друг от друга, чтобы глазам видно было своего
соседа. На польской стороне — на километр-два.
Навстречу красноармейцу, по своей сторожевой тро¬
пинке, движется польский жолнер. Он одет в грубые сол¬
датские ботинки, в серо-зеленый мундир и брюки, а по¬
верх черная шинель с двумя рядами блестящих пуговиц.
На голове фуражка-конфедератка. На фуражке белый
орел, на суконных погонах орлы, в петлицах на воротни¬
ке орлы, но от этого солдату не теплее. Суровый мороз
прошиб его до костей. Он трет одеревенелые уши, на ходу
постукивает каблуком о каблук, а руки в тонких перчат¬
ках закоченели. Ни на одну минуту поляк не может оста¬
новиться: мороз тотчас же сковывает его суставы, и сол¬
дат все время движется, иногда пускаясь в рысь. Часо¬
вые поравнялись, поляк повернулся и пошел параллельно
красноармейцу.
Разговаривать на границе нельзя, но когда кругом пу¬
стынно и лишь за километр впереди человеческие фигу¬
ры — кто узнает, идут ли эти двое молча или нарушают
международные законы.
Поляк хочет курить, но спички забыты в казарме, а
281

ветерок, как назло, доносит с советской стороны соблаз¬
нительный запах махорки. Поляк перестал тереть отмо¬
роженное ухо и оглянулся назад: бывает, конный разъ¬
езд с вахмистром, а то и с паном поручиком, шныряя по
границе, неожиданно вынырнет из-за бугра, проверяя по¬
сты. Но пусто вокруг. Ослепительно сверкает на солнце
снег. В небе — ни одной снежинки.
— Товарищу, дай пшепалиць, — первым нарушает
святость закона поляк и, закинув свою многозарядную
французскую винтовку со штыком-саблей за спину, с
трудом вытаскивает озябшими пальцами из кармана ши¬
нели пачку дешевых сигарет.
Красноармеец слышит просьбу поляка, но полевой
устав пограничной службы запрещает бойцу вступать в
переговоры с кем-нибудь из зарубежников, да к тому же
он не вполне понял то, что сказал солдат. И он продол¬
жает свой путь, твердо ставя ноги в теплых и мягких
валенках на скрипучий снег.
— Товарищ большевик, дай прикурить, брось коробку
спичек, — на этот раз уже по-русски говорит поляк.
Красноармеец всматривается в своего соседа. «Видать,
мороз «пана» пронял до печенки. Хоть и буржуйский сол¬
датишка, а жизня у его дырявая. Выгнал на такой мо¬
роз в одной шинелишке, вот и прыгает, как заяц, а без
курева так совсем никуды». И красноармеец, не оборачи¬
ваясь, бросает спичечную коробку. Солдат ловит ее на
лету и, часто ломая спички, наконец, закуривает. Коробка
таким же путем опять переходит границу, и тогда крас¬
ноармеец нечаянно нарушает закон:
— Оставь у себя, у меня есть.
Но из-за границы доносится:
— Нет, спасибо, мне за эту пачку в тюрьме два го¬
да отсидеть пришлось бы.
Красноармеец смотрит на коробку. На ней аэроплан.
Вместо пропеллера мощный кулак и написано «Ультима¬
тум».
«Да, действительно, для них неподходяще».
Солдат все продолжает идти в одну с ним сторону.
Ему одному скучно в безлюдном поле.
*
Ритмично скрипят седла, рысь коней успокаивающе¬
равномерна. На морде вороного жеребца, вокруг ноздрей,
на волосах морозный иней, лошадиное дыхание белым
282

паром тает в воздухе. Пегая кобыла под комбатом краси¬
во ставит ногу, балует поводом, изгибая дугой тонкую
шею. На обоих всадниках серые, перетянутые портупеями
шинели, на рукавах по три красных квадрата, но у ком¬
бата Гаврилова петлицы зеленые, а у его спутника —
красные. Гаврилов — пограничник. Это его батальон про¬
тянул свои посты на семьдесят километров, он здесь «хо¬
зяин». Его спутник — гость из Берездова, военный ко¬
миссар батальона ВВО Корчагин.
Ночью падал снег. Сейчас он лежит, пушистый и мяг¬
кий, не тронутый ни копытом, ни человеческой ногой.
Всадники выехали из перелеска и зарысили по полю.
Шагах в сорока в стороне опять два столба.
— Тпру-у!
Гаврилов туго натягивает повод. Корчагин заворачива¬
ет вороного, чтобы узнать причину остановки. Гаврилов
свесился с седла и внимательно рассматривает странную
цепочку следов на снегу, словно кто-то провел зубчатым
колесиком. Здесь прошел хитрый зверек, ставя ногу в
ногу и запутывая свой след, но не звериный след заста¬
вил комбата остановиться. В двух шагах от цепочки за¬
порошенные снегом другие следы. Здесь прошел человек.
Он не запутывал свой след, а шел прямо к лесу, и след
показывал отчетливо — человек шел из Польши. Комбат
трогает лошадь, и след приводит его к сторожевой тро¬
пинке. На десяток шагов на польской стороне виден от¬
печаток ног.
— Ночью кто-то перешел границу, — пробурчал ком¬
бат. — Опять в третьем взводе прохлопали, а в утренней
сводке ничего нет. Черти! — Усы у Гаврилова с седин¬
кой, а иней от теплого дыхания засеребрил их, и они
сурово нависли над губой.
Навстречу всадникам движутся две фигуры. Одна ма¬
ленькая, черная, со вспыхивающим на солнце лезвием
французского штыка, другая огромная, в желтой ба¬
раньей дохе. Пегая кобыла, чувствуя шенкеля, забирает
ход, и всадники быстро сближаются с идущим навстречу.
Красноармеец поправляет ремень на плече и сплевывает
на снег докуренную цигарку.
— Здравствуйте, товарищ! Как у вас здесь, на участ¬
ке? — И комбат, почти не сгибаясь, так как красноарме¬
ец рослый, подает ему руку. Богатырь поспешно сдерги¬
вает с руки варежку. Комбат здоровается с постовым.
Поляк издали наблюдает. Два красных офицера (а
три квадрата у большевиков — это чин майора) здоро¬
283

ваются с солдатами, как близкие приятели. На миг пред¬
ставляет себе, как бы это он подал руку своему майору
Закржевскому, и от этой нелепой мысли невольно огляды¬
вается.
— Только что принял пост, товарищ комбат, — отра¬
портовал красноармеец.
— След вон там видели?
— Нет, не видел еще.
— Кто стоял ночью от двух до шести?
— Суротенко, товарищ комбат.
— Ну ладно, глядите же в оба.
И, уже собираясь отъезжать, сурово предупредил:
— Поменьше с этими прохаживаться.
Когда кони шли рысью по широкой дороге, что про¬
тянулась между границей и местечком Верездовом, ком¬
бат рассказывал:
— На границе глаз нужен. Чуть поспишь, горько по¬
жалеешь. Служба у нас бессонная. Днем границу про¬
скочить не так-то легко, зато ночью держи ухо востро.
Вот судите сами, товарищ Корчагин. На моем участке
четыре села пополам разрезаны. Здесь очень трудно. Как
цепь ни расставляй, а на каждой свадьбе или празднике
из-за кордона вся родня присутствует. Еще бы не прой¬
ти — двадцать шагов хата от хаты, а речонку курица
пешком перейдет. Не обходится и без контрабанды.
Правда, все это мелочь. Принесет баба пару бутылок зуб¬
ровки польской сорокаградусной, но зато немало крупных
контрабандистов, где орудуют люди с большими деньга¬
ми. А ты знаешь, что поляки делают? Во всех погранич¬
ных селах открыли универсальные магазины: что хо¬
чешь, то и купишь. Конечно, это сделано не для своих
нищих крестьян.
Корчагин с интересом слушал комбата. Пограничная
жизнь похожа на беспрерывную разведку.
— Скажите, товарищ Гаврилов, одной ли перевозкой
контрабанды дело ограничивается?
Комбат ответил угрюмо:
— Вот то-то и оно-то!..
*
Маленькое местечко Берездов. Глухой провинциаль¬
ный угол, бывшая еврейская черта оседлости. Две-три
сотни домишек, бестолково расставленных где попало.
Огромная базарная площадь, посреди площади два десят¬
284

ка лавчонок. Площадь грязная, навозная. Опоясывали
местечко крестьянские дворы. В еврейском центре по до¬
роге к бойне старая синагога. Унынием веет от этого вет¬
хого здания. Правда, жаловаться на пустоту по субботам
синагога не может, но это уже не то, что было раньше, я
жизнь у раввина совсем не такая, какую бы он хотел.
Что-то, видно, очень плохое случилось в девятьсот сем¬
надцатом году, раз даже здесь, в таком захолустье, моло¬
дежь смотрит на раввина без должного уважения. Прав¬
да, старики еще не едят «трефного», но сколько мальчи¬
шек едят проклятую богом колбасу свиную! Тьфу, па¬
скудно даже подумать! Реббе Борух в сердцах пинает но¬
гой хозяйственную свинью, старательно роющую навоз¬
ную кучу в поисках съедобного. Да, он — раввин — не
совсем доволен тем, что Берездов стал районным центром.
Понаехало черт знает откуда этих коммунистов, и все
крутят и крутят, и с каждым днем все новая неприят¬
ность. Вчера он, реббе, увидел на воротах поповской
усадьбы новую вывеску:
БЕРЕЗДОВСКИЙ РАЙОННЫЙ КОМИТЕТ
КОММУНИСТИЧЕСКОГО СОЮЗА МОЛОДЕЖИ
УКРАИНЫ
Ожидать чего-нибудь хорошего от этой вывески нель¬
зя. Охваченный своими мыслями, раввин не заметил, как
наткнулся на небольшое объявление, наклеенное на две¬
рях его синагоги:
Сегодня в клубе созывается открытое собрание трудящейся
молодежи. С докладом выступают пред исполнительного комитета
Лисицын и врид секретаря райкома товарищ Корчагин. После со¬
брания будет устроен концерт силами учащихся девятилетки.
Раввин бешено сорвал листок с двери.
«Вот оно, начинается!»
С двух сторон охватывает местечковую церквушку
большой сад поповской усадьбы, а в саду старинной
кладки просторный дом. Затхлая, скучная пустота ком¬
нат, в которых жили поп с попадьей, такие же, как и
дом, старые и скучные, давно надоевшие друг другу.
Сразу же исчезла скука, когда в дом вошли новые хо¬
зяева. В большом зале, где благочестивые хозяева лишь
в престольные праздники принимали гостей, теперь все¬
гда людно. Поповский дом стал партийным комитетом
Берездова. На двери маленькой комнатки, направо от
285

парадного хода, мелом написано «Райкомсомол». Здесь
часть своего дня проводил Корчагин, исполнявший по со¬
вместительству с работой военкомбата второго батальо¬
на всеобщего военного обучения и обязанности секретаря
только что созданного райкома комсомола.
Восемь месяцев прошло с того дня, когда проводили
они товарищеский вечер у Анны. А кажется, что это
было так недавно. Корчагин отложил гору бумаг в сто¬
рону и, откинувшись на спинку кресла, задумался...
Тихо в доме. Поздняя ночь, партком опустел. Недав¬
но последним ушел Трофимов, секретарь райкомпартии,
и сейчас Корчагин в доме один. Окно заткано причудли¬
выми узорами мороза. Керосиновая лампа на столе; жар¬
ко натоплена печь. Корчагин вспоминает недавнее. В ав¬
густе послал его коллектив мастерских как молодежного
организатора с ремонтным поездом в Екатеринослав. И до
глубокой осени полтораста человек двигались от станции
к стапции, разгружая их от наследия войны и разрухи,
от горелых и разбитых вагонов. Прошел их путь от Си¬
нельникова до Полог. Здесь, в бывшем царстве бандита
Махно, на каждом шагу следы разрушения и истребле¬
ния. В Гуляй-Поле неделю восстанавливали каменное
здание водокачки, нашивали железные заплаты на разво¬
роченные динамитом бока водяной цистерны. Не знал
электрик искусства и тяжести слесарного труда, но не
одну тысячу ржавых гаек завинтили его руки, вооружен¬
ные ключом.
Глубокой осенью подошел поезд к родным мастер¬
ским. Цехи приняли обратно в свои корпуса сто пятьде¬
сят пар рук...
Чанде стали видеть электрика у Анны. Сгладилась
складка на лбу, и не раз слышался его заразительный
смех.
Опять братва мазутная слушала в кружках его по¬
вести о давно минувших годах борьбы. О попытках мя¬
тежной, рабской, сермяжной Руси свалить коронованное
чудовище. О бунтах Стеньки Разина и Пугачева.
Одним вечером, когда у Анны собралось много мо¬
лодого люда, электрик неожиданно избавился от одного
старого нездорового наследства. Он, привыкший к та¬
баку почти с детских лет, сказал жестко и беспово¬
ротно:
— Я больше не курю.
Это произошло неожиданно. Кто-то завязал спор о
том, что привычка сильнее человека, как пример привел
286

куренье. Голоса разделились. Электрик не вмешивался
в спор, но его втянула Таля, заставила говорить. Он ска¬
зал то, что думал:
— Человек управляет привычкой, а не наоборот.
Иначе до чего же мы договоримся?
Цветаев из угла крикнул:
— Слово со звоном. Это Корчагин любит. А вот если
этот форс по шапке, то что же получается? Сам-то он
курит? Курит. Знает, что куренье ни к чему? Знает.
Л вот бросить — гайка слаба. Недавно он в кружках
«культуру насаждал». — И, меняя тон, Цветаев спросил с
холодной насмешкой: — Пусть-ка оп ответит нам, как у
него с матом? Кто Павку знает, тот скажет: матершит
редко, да метко. Проповедь читать легче, чем быть
святым.
Наступило молчание. Резкость тона Цветаева неприят¬
но подействовала на всех. Электрик ответил не сразу.
Медленно вынул изо рта папиросу, скомкал и негромко
сказал:
— Я больше не курю.
Помолчав, добавил:
— Это я для себя и немного для Димки. Грош цепа
тому, кто не сможет сломить дурной привычки. За мной
остается ругань. Я, братва, не совсем поборол этот позор,
но даже Димка признается, что редко слышит мою брапь.
Слову легче сорваться, чем закурить папиросу, вот поче¬
му не скажу сейчас, что и с тем покончил. Но я все-
таки и ругань угроблю.
*
Перед самой зимой запрудили реку дровяные сплавы,
разбивало их осенним разливом, и гибло топливо, уноси¬
лось вниз по реке. Соломенка опять послала свои кол¬
лективы, чтобы спасти лесные богатства.
Нежелание отстать от коллектива заставило Корчаги¬
на скрыть от товарищей жестокую простуду, и когда че¬
рез неделю на берегах пристани выросли горы штабелей
дров, студеная вода и осенняя промозглость разбудили
врага, дремавшего в крови, — и Корчагин запылал в жа¬
ру. Две недели жег острый ревматизм его тело, а когда
вернулся из больницы, у тисков мог работать, лишь сидя
«верхом». Мастер только головой качал. А через несколь¬
ко дней беспристрастная комиссия признала его нетрудо¬
способным, и он получил расчет и право на пенсию, от
которой гневно отказался.
287

С тяжелым сердцем покинул он свои мастерские. Опи¬
раясь на палку, передвигался медленно и с мучительной
болью. Писала не раз мать, просила навестить, и сейчас
он вспомнил о своей старушке, о ее словах на прощанье:
«Вижу вас, лишь когда покалечитесь».
В губкоме получил свернутые в трубочку два личных
дела: комсомольское и партийное, и, почти ни с кем не
прощаясь, чтобы не разжигать горя, уехал к матери.
Две недели старушка парила и натирала ему распухшие
ноги, и через месяц он уже ходил без палки, а в груди
билась радость, и сумерки опять перешли в рассвет. По¬
езд доставил его в губернский центр. Через три дня в
орготделе ему вручили документ, по которому он направ¬
лялся в губвоенкомат для использования политработни¬
ком в формировании военобуча.
А еще через неделю он приехал сюда, в занесенное
снегом местечко, как военкомбат 2. В окружном комитете
комсомола получил задание собрать разрозненных ком¬
сомольцев и создать в новом районе организацию. Вот
как поворачивалась жизнь.
*
На дворе знойно. В раскрытое окно кабинета предис-
полкома заглядывает ветка вишни. Солнце зажигает зо¬
лоченый крест на готической колокольне костела, что
стоит через дорогу напротив исполкома. В садике перед
окном проворно ищут корм нежно-пушистые, зеленые,
как окружающая их трава, крошечные гусята исполко¬
мовской сторожихи.
Предисполкома дочитывал только что полученную де¬
пешу. По его лицу пробежала тепь. Большая узловатая
рука заползла в пышную вьющуюся шевелюру и застря¬
ла там.
Николаю Николаевичу Лисицыну, председателю Бе-
рездовского исполкома, всего лишь двадцать четыре года,
но никто из его сотрудников и партийных работников это¬
го не знает. Он, большой и сильный человек, суровый и
подчас грозный, выглядит тридцатипятилетним. Крепкое
тело, большая голова, посаженная на могучую шею, ка¬
рие, с холодком, проницательные глаза, энергичная, рез¬
кая линия подбородка. Синие рейтузы, серый «видавший
виды» френч, на левом грудном кармане орден Красного
Знамени.
До Октября Лисицын «командовал» токарным станком
288

на Тульском оружейном заводе, где его дед, отец и он
почти с детских лет резали и точили железо.
А с той осенней ночи, когда впервые схватил в руки
оружие, которое до этого лишь делал, попал Коля Лиси¬
цын в буран. Бросали его революция и партия из одного
пожара в другой. От красноармейца до боевого командира
и комиссара полка прошел свой славный путь тульский
оружейник.
Отошли в прошлое пожары и орудийный грохот. Сей¬
час Николай Лисицын здесь, в пограничном районе.
Жизнь течет мирно. До глубокого вечера просиживает он
над урожайными сводками, а вот эта депеша на миг во¬
скрешает недавнее. Скупым телеграфным языком предуп¬
реждает депеша:
Совершенно секретно. Берездовскому предисполкома Лиси¬
цыну.
На границе замечается оживленная переброска поляками
крупной банды, могущей терроризовать пограирайоны. Примите
меры осторожности. Предлагается ценности финотдела переслать
в округ, не задерживая у себя налоговых сумм.
Из окна кабинета Лисицыну виден каждый, кто вхо¬
дит в РИК. На крыльце Корчагин. Через минуту стук
в дверь.
— Садись, потолкуем. — И Лисицын пожимает руку
Корчагину.
Целый час предисполкома не принимал никого.
Когда Корчагин вышел из кабинета, был уже пол¬
день. Из сада выбежала маленькая сестренка Лисицы¬
на Нюра. Павел звал ее Анюткой. Застенчивая и не по
летам серьезная, девочка всегда при встрече с Корчаги¬
ным приветливо улыбалась, и сейчас она неловко, по-
детски, поздоровалась, откидывая со лба прядку стриже¬
ных волос.
— У Коли никого нет? Его Мария Михайловна давно
ждет к обеду, — сказала Нюра.
— Иди, Анютка, он один.
На другой день, еще далеко до рассвета, к исполко¬
му подъехали три запряженные сытыми конями подводы.
Люди на них тихо переговаривались Из финотдела вы¬
несли несколько запечатанных мешков, погрузили на под¬
воды, и через несколько минут по шоссе загрохотали ко¬
леса. Подводы окружал отряд под командой Корчагина.
Сорок километров до окружного центра (из них двадцать
19 Коммуны будущей творцы
289

пять лесом) пройдены благополучно: ценности перешли
в сейфы окрфиыотдела.
А через несколько дней со стороны границы в Берез-
дов прискакал кавалерист. Всадника и взмылепную ло¬
шадь провожали недоуменные взгляды местечковых ро¬
тозеев.
У ворот исполкома кавалерист тюком свалился на
землю и, поддерживая рукою саблю, загремел по ступень¬
кам тяжелыми сапожищами. Лисицын, нахмурясь, при¬
нял от него пакет, распечатал и на конверте написал рас¬
писку. Не давая коню передохнуть, пограничник вскочил
в седло и, сразу же забирая в карьер, поскакал обратно.
Никто не знал содержания пакета, кроме предиспол-
кома, только что прочитавшего его. Но у местечковых
обывателей какой-то собачий нюх. Из трех мелких тор¬
говцев здесь два обязательно мелкие контрабандисты, и
этот промысел вырабатывает в них какую-то инстинктив¬
ную способность угадывать опасность.
По тротуару к штабу батальона ВВО быстро прошли
два человека. Один из них Корчагин. Этого обыватели
знают: он всегда вооружен. Но то, что секретарь партко¬
ма Трофимов в портупее с наганом, — это уже плохо.
Через несколько минут из штаба выбежали полтора
десятка человек и, поддерживая винтовки с примкиутыми
штыками, бегом бросились к мельнице, что стояла на пе¬
рекрестке. Остальные коммунисты и комсомольцы воору¬
жались в парткоме. Проскакал верхом в кубанке и с не¬
изменным маузером на боку предисполкома. Ясно — тво¬
рилось что-то неладное, и большая площадь и глухие пе¬
реулки словно вымерли — ни одной живой души. В один
миг на дверях маленьких лавчонок появились огромные
средневековые замки, захлопнулись ставни. И только бес¬
страшные куры да разморенные жарой свиньи старатель¬
но сортировали содержимое куч.
На околице в садах залегла застава. Отсюда начинают¬
ся поля, и далеко видна прямая линия дороги.
Сводка, полученная Лисицыным, была немногословна.
Сегодня ночью в районе Поддубец с боем прорвалась через
границу на советскую территорию" конная банда, приблизитель¬
но сто сабель при двух ручных пулеметах. Примите меры. След
банды теряется в Славутских лесах. Предупреждаю, днем через
Берездов в погоне за бандой пройдет сотня красных казаков.
Не спутайте.
Комбат отдельного пограничного
Гаврилов.
290

Уже через час по дороге к местечку показался конный,
а в километре позади конная группа. Корчагин присталь¬
но всматривался вперед. Конник подъезжал осторожно, но
заставы в садах не заметил. Это был молодой красноар¬
меец из седьмого полка красного казачества. Разведка бы¬
ла ему в новинку, и, когда его внезапно окружили высы¬
павшие из садов на дорогу люди, он, увидав на гимна¬
стерках значки КИМ, смущенно улыбнулся. После корот¬
ких переговоров он повернул лошадь и поскакал к иду¬
щей на рысях сотне. Застава пропустила красных каза¬
ков и вновь залегла в садах.
Прошло несколько тревожных дней. Лисицын полу¬
чил сводку, в которой говорилось, что бандитам не уда¬
лось развернуть диверсионные действия: преследуемая
красной кавалерией, банда вынуждена была спешно
ретироваться за кордон.
Крошечная группа большевиков — девятнадцать че¬
ловек — во всем районе напряженно работала над со¬
ветским строительством. Молодой, только что организо¬
ванный район требовал создания всего заново.
Близость границы держала всех в неусыпной бди¬
тельности.
Перевыборы Советов, борьба с бандитами, культра¬
бота, борьба с контрабандой, военно-партийная и ком¬
сомольская работа — вот круг, по которому мчалась
от зари до глубокой ночи жизнь Лисицына, Трофимо¬
ва, Корчагина и немногочисленного собранного ими
актива.
С лошади — к письменному столу, от стола — на
площадь, где маршируют обучаемые взводы молодняка;
клуб, школа, два-три заседания, а ночь — лошадь,
маузер у бедра и резкое: «Стой, кто идет?», стук колес
убегающей подводы с закордонным товаром — из это¬
го складывались дни и многие ночи военкомбата 2.
Райкомол Берездова — это Корчагин, Лида Поле¬
вых, узкоглазая волжанка, завженотделом, и Развали-
хин Женька — высокий, смазливый, недавний гимна¬
зист, «молодой, да ранний», любитель опасных приклю¬
чений, знаток Шерлока Холмса и Луи Буссенара. Ра¬
ботал Развалихин управделами райкомпартии, месяца
четыре назад вступил в комсомол, но держался среди
комсомольцев «старым большевиком». Некого было по¬
слать в Берездов, и после долгих раздумий окружном
послал Развалихина «политпросветом».
19*
291

*
Солнце подобралось к зениту. Зной проникал в са¬
мые сокровенные уголки, все живое укрылось под кры¬
ши, и даже псы заползли под амбары и лежали там,
разморенные жарой, ленивые и сонные. Казалось, де¬
ревню покинуло все живое, и лишь в луже у колод¬
ца блаженно похрюкивала зарывшаяся в грязь
свинья.
Корчагин отвязал коня и, закусив от боли в колене
губу, сел в седло. Учительница стояла на ступеньках
школы, защищая ладонью глаза от солнца.
— До новой встречи, товарищ военком. — Улыбну¬
лась.
Конь нетерпеливо топнул ногой и, выгибая шею, по¬
тянул поводья.
— До свиданья, товарищ Ракитина. Итак, решено:
завтра вы проводите первый урок.
Конь, чувствуя отпущенный повод, сразу забирает в
рысь. Тут до слуха Корчагина донеслись дикие вопли.
Так кричат женщины на пожаре в селе. Жестокая узда
круто повернула коня, и военком увидел, что от околи¬
цы, задыхаясь, бежит молодая крестьянка. Выйдя на
середину улицы, Ракитипа остановила ее. На порогах
соседних хат появились люди, больше старики и стару¬
хи. Крепкий люд весь в поле.
— Ой, люди добрые, что там делается! Ой, не мо-
жу, не можу!
Когда Корчагин подскакал к ним, со всех сторон
уже сбегались люди. Женщину осаждали, рвали за ру¬
кава белой сорочки, засыпали испуганными вопросами,
но из бессвязных ее слов ничего нельзя было понять.
«Убили! Режутся насмерть!» — только вскрикивала
она. Какой-то дед с всклокоченной бородой, придержи¬
вая рукой полотняные штаны, нелепо подскакивая, на¬
седал на молодуху:
— Не кричи, як самашечая! Игде бьют? За што
бьют? Да перестань верещать! Тьфу, черт!
— Наше село с поддубцами бьется... за межи! Под-
дубецкие наших насмерть быот!
Все поняли беду. На улице поднялся женский вой,
яростно зарычали старики. И по селу побежало, закру¬
жило по дворам призывно, как набат: «Поддубецкие
за межи наших косами засекают!» На улицы из хат
выскакивали все, кто мог ходить, и, вооружившись ви¬
292

лами, топорами или просто колом из плетня, бежали
за околицу к полям, где в кровавом побоище разреша¬
ли свою ежегодную тяжбу о межах два села.
Корчагин так ударил коня, что тот сразу перешел в
галоп. Подхлестываемый криком седока, обгоняя бегу¬
щих, вороной рванулся вперед стремительными броска¬
ми. Плотно притянув к голове уши и высоко вскидывая
ноги, он все убыстрял ход. На бугре ветряк, словно пре¬
граждая дорогу, раздвинул в стороны свои руки —
крылья. От ветряка вправо, в низине, у реки, — луга.
Влево, насколько хватал глаз, то вздымаясь буграми,
то спадая в яры, раскинулось ржаное поле. Пробегал
ветер по спелой ржи, словно гладил ее рукой. Яр¬
ко рдели маки у дороги. Было здесь тихо и нестерпи¬
мо жарко. Лишь издали, снизу, оттуда, где серебри¬
стой змейкой пригрелась на солнце река, долетали
крики.
Вниз, к лугам, конь шел страшным аллюром. «Заце¬
пится ногой — и ему и мне могила», — мелькнуло в
голове Павла. Но нельзя уже было остановить коня, и,
пригнувшись к его шее, Павел слушал, как в ушах сви¬
стел ветер.
На луг вынесся как шальной. С тупой, звериной
яростью бились здесь люди. Несколько человек лежало
на земле, обливаясь кровью.
Конь грудью сбил наземь какого-то бородача, бежав¬
шего с обломком держака косы за молодым, с разби¬
тым в кровь лицом парнем. Загорелый, крепкий крестья¬
нин месил поверженного на земле противника тяжелы¬
ми сапожищами, старательно норовя поддать «под
Душу».
Корчагин налетел на людскую кучу всей тяжестью
коня, разбросал в разные стороны дерущихся. Не давая
опомпиться, бешено крутил коня, наезжал им на озве¬
релых людей и, чувствуя, что разнять это кровавое люд¬
ское месиво можно только такой же дикостью и страхом,
закричал бешено:
— Разойдись, гадье! Перестреляю, бандитские души!
И, вырывая из кобуры маузер, полыхнул поверх чье¬
го-то искаженного злобой лица. Бросок коня — вы¬
стрел. Кое-кто, кидая косы, повернул назад... Так, остер¬
венело скача на коне по лугу, не давая замолчать мау¬
зеру, военком достиг цели. Люди бросились от луга в
разные стороны, скрываясь от ответственности и от этого
невесть откуда взявшегося, страшного в своей ярости че-
293

ловека с «холерской машинкой», которая стреляет без
конца.
Вскоре наехал в Поддубцы районный суд. Долго бился
нарсудья, допрашивал свидетелей, но так и не обнару¬
жил зачинщиков. От побоища никто не умер, раненые
выжили. Упорно, с большевистским терпением старался
судья растолковать хмуро стоявшим перед ним крестья¬
нам всю дикость и недопустимость учиненного ими по¬
боища.
— Межи виноваты, товарищ судья, спутались наши
межи! Через то и бьемся каждый год.
Кой-кому ответить все же пришлось.
А через неделю по сенокосу ходила комиссия, вби¬
вала столбики на раздорных местах. Старик землемер,
обливаясь потом, измученный жарой и долгой ходьбой,
сматывая рулетку, говорил Корчагину:
— Тридцатый год землемерничаю, и везде и всюду
межа — причина раздора. Посмотрите на линию раз¬
дора лугов, это же что-то невероятное! Пьяный — и тот
ровнее ходит. А на полях-то что? Полоска шириной
три шага, одна на другую залезает, их разделить — с
ума можно сойти. И все это с каждым годом дро¬
бится и дробится. Отделился сын от отца — полоска
наполовину. Я вас уверяю, что еще через двадцать лет
поля будут сплошными межами и сеять негде будет.
Ведь и сейчас под межами десять процентов земли гу¬
ляет.
Корчагин улыбнулся:
— Через двадцать лет у нас пи одной межи не оста¬
нется, товарищ землемер.
Старик снисходительно посмотрел на своего собесед¬
ника.
— Это вы о коммунистическом обществе говорите?
Ну, знаете, это еще где-то в далеком будущем.
— А про Будановский колхоз вы знаете?
— А, вы вот о чем!
— Да.
— В Будановке я был... Но все же это исключение,
товарищ Корчагин.
Комиссия мерила. Два парня вбивали колышки. А по
обеим сторонам сенокоса стояли крестьяне и зорко на¬
блюдали за тем, чтобы колышки вбивались на месте
прежней межи, едва заметной по торчащим кое-где из
травы полусгнившим палкам.
294

*
Хлестнув кнутовищем ледащего коренника, возница
повернулся к седокам и, охотливый на слова, расска¬
зывал:
— Кто его знает, як эти комсомолы у нас развелись.
Допреж этого не было. А почалось все, надо полагать,
от учительши, фамилия ей Ракитина, может, знаете?
Молодая еще бабенка, а можно сказать — вредная. Она
баб в селе всех бунтует, насобирает их да и крутит ка¬
русели, от этого одно беспокойство выходит. Хрястнешь
под горячую руку бабу по морде, без этого нельзя, —
раньше, бывало, утрется да смолчит, а нынче их хоть не
трогай, а то крику не оберешься. Тут и про народный
суд услыхать можешь, а которая помоложе — так и про
развод скажет и про все законы тебе вычитает. А моя
Ганка, до чего уж баба сроду тихая, так теперь делегат¬
кой просунулась. Это вроде за старшую, что ли, над ба¬
бами. И ходят к ней со всего села. Я сперва хотел было
Ганку вожжами погладить, а потом плюнул. Ну их к
черту! Пускай колгочу т. Баба она у меня справная и что
до хозяйства и так вообще.
Возница почесал волосатую грудь, видную в разрез
полотняной рубахи, и для порядка хлестанул коренника
под брюхо. На повозке ехали Развалихин и Лида. В Под-
дубцах каждый из них имел дело. Лида хотела провести
совещание делегаток, а Развалихин поехал налаживать
работу в ячейке.
— А разве вам комсомольцы не нравятся? — шут¬
ливо спросила Лида у возницы.
Тот пощипал бородку и не спеша ответил:
— Нет, чего ж... По молодости побаловать можно.
Спектакль развести али что иное, я сам люблю на коме¬
дию посмотреть, ежели что стоящее. Мы спервоначала
думали, озорничать станут ребята, ан оно наоборот вы¬
шло. От людей слыхали, что насчет пьянки, хулиганства
и прочего у них строго. Они больше до обученья. Толь¬
ко вот до бога цепляются и все подбивают церковь под
клуб забрать. Это уж зря, старики за это косятся и на
комсомольцев зуб имеют. А так — что ж? Непорядок у
них вот в чем: к себе принимают самую что ни на есть
голытьбу, которые в батраках иль с хозяйством завалюш-
ные. Хозяйских сынов не пускают.
Подвода спустилась с пригорка и подкатила к
школе.
295

*
Сторожиха постелила приезжим у себя, а сама пошла
спать на сеновал. Лида и Развалихин только что пришли
с затянувшегося собрания. В избе темно. Сбросив
ботинки, Лида забралась на кровать и сразу же за¬
снула. Ее разбудило грубое и не оставляющее ника¬
ких сомнений в своих целях прикосновение рук Разва-
лихина.
— Ты чего?
— Тише, Лидка, что ты орешь? Мне одному, пони¬
маешь, скучно так вот лежать, ну его к черту! Неужели
ты не находишь ничего более интересного, как дрых¬
нуть?
— Убери руки и пошел сейчас же с моей кровати
к черту! — Лида толкнула его. Сальную улыбку
Развалихина она и раньше не переносила. Сейчас Лидии
хочется сказать Развалихину что-то оскорбительное и
насмешливое, но ее одолевает сон, и она закрывает
глаза.
— Чего ты ломаешься? Подумаешь, какое интелли¬
гентное поведение. Вы, случайно, не из института бла¬
городных девиц? Что же ты думаешь, я так тебе и по¬
верил? Не валяй дурочки. Если ты человек сознатель¬
ный, то сначала удовлетвори мою потребность, а потом
спи, сколько тебе вздумается.
Считая излишним тратить слова, он опять пересел
с лавки на кровать и хозяйски-требовательно положил
свою руку на плечо Лиды.
— Пошел к черту! — сразу проснувшись, говорит
она. — Честное слово, я завтра расскажу Корчагину.
Развалихин схватил ее за руку и зашептал раздра¬
женно:
— Плевать я хотел на твоего Корчагина, а ты не
брыкайся, а то все равно возьму.
Между ним и Лидой произошла короткая борьба, и
звонко в тишине избы звучит пощечина — одна, другая...
Развалихин отлетает в сторону. Лида в темноте наугад
бежит к двери я, толкнув ее, выбегает на двор. Там
она стоит, залитая лунным светом, вне себя от негодо¬
вания.
— Иди в дом, дура! — злобно крикнул Развалихин.
Он выносит свою постель под навес и остается ноче¬
вать на дворе. А Лида, закрывши на щеколду дверь,
свертывается калачиком на кровати.
296

Утром, когда возвращались домой, Женька сидел в
повозке рядом со стариком возницей и курил папироску
за папироской.
«А ведь эта недотрога и в самом деле может натре¬
паться Корчагину. Вот еще кукла квашеная! Хоть бы с
виду красавица, а то одно недоразумение. Надо с ней
помириться, может буза получиться. Корчагин и так
косится на меня».
Развалихин пересел к Лиде. Он притворился смущен¬
ным, глаза его почти грустны, он плетет какие-то сбив¬
чивые оправдания, он уже кается.
Развалихин добился своего: у околицы местечка Лида
обещает никому о вчерашнем не рассказывать.
*
Одна за другой рождались в пограничных селах
комсомольские ячейки. Много сил отдавали райкомольцы
этим первым росткам коммунистического движения. Це¬
лые дни проводили Корчагин и Лида Полевых в этих
селах.
Развалихин в села ездить не любил. Он не умел
сблизиться с крестьянскими парнями, заслужить их до¬
верие и только портил дело. А у Полевых и Корчагина
это выходило просто и естественно. Лида собирала во¬
круг себя дивчат, находила себе подружек и уже не те¬
ряла с ними связь, незаметно заинтересовывая девушек
жизнью и работой комсомола. Корчагина в районе знала
вся молодежь. Тысячу шестьсот допризывников охваты¬
вал военной учебой второй батальон ВВО. Никогда еще
гармонь не играла такой большой роли в пропаганде, как
здесь, на сельских вечеринках, на улице. Гармонь делала
Корчагина «свойским хлопцем», не одна дорожка в ком¬
сомол начиналась для чубатых парней именно отсюда,
от певучей чаровницы-гармони, то страстной и будора¬
жащей сердце в стремительном темпе марша, то ласковой
и нежной в грустных переливах украинских песен. Слу¬
шали гармонь, слушали и гармониста — мастерового,
нынче военкома и комсомольского «секретарщика». Со¬
звучно сплетались в сердцах и песни гармоники, и то,
о чем говорил молодой комиссар. Стали слышны в селах
новые песни, появились в избах, кроме псалтырей и сон¬
ников, другие книги.
Туговато стало контрабандистам, приходилось им
оглядываться не только на пограничников: завелись у
297

Советской власти молодые приятели и старательные по¬
мощники. Иногда, увлеченные порывом самим захватить
врага, перебарщивали пограничные ячейки, и тогда Кор¬
чагину приходилось выручать своих подшефных. Однаж¬
ды Гришутка Хороводько, синеглазый секретарь поддубец-
кой ячейки, горячий на руку, завзятый спорщик, антире¬
лигиозник, получив своими, особыми путями вести о том,
что ночью к деревенскому мельнику привезут контрабан¬
ду, поднял всю ячейку на ноги. Вооружившись учебной
винтовкой, двумя штыками, ячейка во главе с Гришут¬
кой ночью осторожно осадила мельницу, поджидая зверя.
О контрабанде узнал погранпост ГПУ и вызвал свою за¬
ставу. Ночью обе стороны столкнулись, и только благо¬
даря выдержке пограничников комсу не перестреляли
в происшедшей свалке. Ребят только обезоружили, от¬
ведя за четыре километра в соседнее село, посадили
под замок.
Корчагин был в это время у Гаврилова. Утром ком¬
бат сообщил ему о только что полученной сводке, и сек¬
ретарь райкома поскакал выручать ребят.
Уполномоченный ГПУ, посмеиваясь, рассказал ему
ночное происшествие.
— Мы вот что сделаем, товарищ Корчагин. Парниш¬
ки они хорошие, мы им дела пришивать не будем. А что¬
бы они наших функций не исполняли в дальнейшем, ты
нагони им холоду.
Часовой открыл двери сарая, и одиннадцать парней
поднялись с земли и стояли, смущенные, переминаясь с
ноги на ногу.
— Вот посмотрите на них, — огорченно развел ру¬
ками уполномоченный. — Натворили дел, и мне прихо¬
дится их отсылать в округ.
Тогда взволнованно заговорил Гришутка:
— Товарищ Сахаров, что мы такое сделали? Мы же
для Советской власти постараться хотели. Мы за этим
куркулем давно присматривали, а вы нас заперли, как
бандюков. — И он обиженно отвернулся.
После серьезных переговоров Корчагин и Са¬
харов, с трудом выдерживая тон, прекратили «нагонять
холод».
— Если ты возьмешь их на поруки и обещаешь нам,
что они на границу больше ходить не будут, а свою по¬
мощь будут оказывать иначе, то я их отпущу по-хоро¬
шему, — обратился Сахаров к Корчагину.
298

— Хорошо, я за них отвечаю. Надеюсь, они меня
больше не подведут.
В Поддубцы ячейка возвращалась с песнями. Инци¬
дент остался неразглашенным. Но мельника все же вско¬
ре накрыли. На этот раз по закону.
*
Богато живут немцы-колонисты при лесных хуторах
Майдан-Виллы. В полкилометре друг от друга стоят креп¬
кие кулацкие дворы; дома с пристройками, как малень¬
кие крепости. Хоронила в Майдан-Вилле свои концы
банда Антонюка. Сколотил этот царский фельдфебель из
родни бандитскую семерку и стал промышлять наганом
на окрестных дорогах, не стесняясь пускать кровь, не
брезгуя спекулянтом, но не пропуская и советских работ¬
ников. Оборачивался Антонюк быстро. Сегодня он при¬
брал двух сельских кооператоров, завтра уже километрах
в двадцати разоружил почтовика и обобрал его до послед¬
ней копейки. Соперничал Антонюк со своим коллегой
Гордием, один стоил другого, и оба вместе отнимали у
окружной милиции и ГПУ немало времени. Шнырял Ан¬
тонюк под самым носом Берездова. Стали опасными для
проезда дороги в город. Бандита трудно было поймать:
он, когда ему приходилось жарко, уходил за кордон, от¬
сиживался там и снова появлялся, когда его мепыпе всего
ожидали. При каждой вести о кровавой вылазке этого
опасного в своей неуловимости зверя Лисицын нервно
кусал губы.
— До каких пор этот гад будет нас кусать? Дождет¬
ся, стерва, что я сам за него примусь, — цедил он сквозь
сжатые зубы. И дважды кидался предисполкома на све¬
жий след бандита, захватив с собой Корчагина и еще
трех коммунистов, но Антонюк уходил.
Из округа прислали в Берездов отряд по борьбе с
бандитизмом. Командовал им франтоватый Филатов.
Заносчивый, как молодой петух, он не счел нужным за¬
регистрироваться у предисполкома, как того требовали
пограничные правила, а повел свой отряд в ближнюю
деревню Семаки. Придя в нее ночью, расположился с
отрядом в первой от околицы избе. Незнакомые воору¬
женные люди, так скрыто действующие, привлекли вни¬
мание комсомольца-соседа, и тот побежал к председателю
сельсовета. Ничего не зная об отряде, председатель при¬
нял его за банду, и в район полетел конным нарочным
299

комсомолец. Головотяпство Филатова чуть не стоило
жизни многим. Лисицын узнал о «банде» ночью, тотчас
же поднял на ноги милицию и с десятком человек поска¬
кал в Семаки. Подлетели ко двору, соскочили с коней и
через плетни ринулись к дому. Часовой на пороге, полу¬
чив удар рукояткой маузера в голову, мешком свалился
наземь, дверь под тяжелым ударом плеча Лисицына с
разлету открылась, и в комнату, слабо освещенную вися¬
щей под потолком лампой, ворвались люди. Запрокинув
назад руку, готовый к удару ручной гранатой, зажимая
маузер в другой, Лисицын заревел так, что задребезжали
стекла:
— Сдавайся, а то разнесу в клочья!
Еще секунда — и ворвавшиеся засыплют градом пуль
повскакавших с пола сонных людей. Но страшный вид
человека с гранатой подымает вверх десятки рук. А че¬
рез минуту, когда отрядников выгоняют в одном белье
на двор, орден на френче Лисицына развязывает Фила¬
тову язык.
Лисицын бешено сплевывает и с уничтожающим пре¬
зрением бросает:
— Шляпа!
*
Докатились в район отзвуки германской революции.
Донеслись раскаты оружейной перестрелки на баррикадах
Гамбурга. На границе становилось неспокойно. В напря¬
женном ожидании прочитывались газеты, с Запада дули
октябрьские ветры. В райкомол посыпались заявления
с просьбой направить добровольцами в Красную Армию.
Корчагин долго убеждал ходоков от ячеек, что политика
Советской страны — это политика мира и что воевать она
пока ни с кем из соседей не собирается. Но это мало
действовало. Каждое воскресенье в местечке собирались
комсомольцы всех ячеек, и в большом поповском саду
происходили районные собрания. Однажды в полдень на
обширный двор райкома, соблюдая строй, походным мар¬
шем в полном составе прибыла поддубецкая ячейка ком¬
сомола. Корчагин заметил ее в окно и вышел на крыльцо.
Одиннадцать парней с Хороводько во главе — в сапогах,
с объемистыми сумками за плечами — остановились у
входа.
— В чем дело, Гриша? — удивленно спросил Кор¬
чагин.
Но Хороводько сделал ему глазами знак и вошел
300

с Корчагиным в дом. Когда Хороводько обступили
Лида, Развалихин и еще двое комсомольцев, он за¬
крыл дверь и, серьезно морща вылинявшие брови, со¬
общил:
— Это я, товарищи, боевую проверку делаю. Я сего¬
дня своим заявил: из района пришла телеграмма, в стро¬
гом секрете, конечно, начинается война с германскими
буржуями, а скоро начнется и с панами. Так вот из Мо¬
сквы приказ — всех комсомольцев на фронт, а кто боит¬
ся, так пускай пишет заявление — его оставят дома.
Наказал, чтоб о войне ни слова, а чтоб взяли по буханке
хлеба и кусок сала, а у кого сала нет, так чеснока аль
цибули, чтоб через час под секретом за деревней собра¬
лись, пойдем в район, а оттуда в округ, где и получим
оружие. Подействовало это на ребят здорово. Они меня
туда-сюда расспрашивать, а я говорю — без разговору,
и кончено! А кто отказывается — пиши бумажку. Поход
по добровольности. Разошлись мои ребятки, а у меня
сердце стучит: а что, если никто не придет? Тогда рас¬
пускать мне ячейку, а самому в другое место подаваться.
Сижу я за селом и поглядываю. Идут по одному. Кой у
кого морда заплаканная, а виду не подают. Все десять
пришли, ни одного дезертира. Вот она, поддубецкая ячей¬
ка! — восхищенно закончил Гришутка, горделиво стук¬
нув кулаком в грудь.
А когда его взяла «в переплет» возмущенная Поле¬
вых, он смотрел на нее непонимающими глазами.
— Ты что мне говоришь? Это же самая подходящая
проверка! Тут тебе без обману каждого видать, Я их
для пущей важности хотел в округ тащить, но приустали
хлопцы. Пускай идут домой. Только ты, Корчагин, скажи
им речь обязательно, а то как же так? Без речи не под¬
ходит... Скажи, дескать, мобилизация отменена, а им за
геройство честь и слава.
*
В окружной центр Корчагин наезжал редко. Эти по¬
ездки отнимали несколько дней, а работа требовала еже¬
дневного присутствия в районе. Зато в город при каждом
удобном случае укатывал Развалихин. Вооруженный с
ног до головы, мысленно сравнивая себя с одним из ге¬
роев Купера, он с удовольствием совершал эти поездки.
В лесу открывал стрельбу по воронам или шустрой бел¬
ке, останавливал одиноких прохожих и, как заправский
301

следователь, допрашивал: кто, откуда и куда держит путь.
Вблизи города Развалихин разоружался, винтовку совал
под сено, револьвер в карман и в окружном комсомола
входил в своем обыкновенном виде.
— Ну, что у вас в Берездове нового?
В комнате Федотова, секретаря окружкома, всегда пол¬
но народа. Все говорят наперебой. Надо уметь работать
в такой обстановке, слушать сразу четверых, писать и
отвечать пятому. А Федотов совсем молод, но у него парт¬
билет с 1919 года. Только в то мятежное время пятнад¬
цатилетний мог стать членом партии.
На вопрос Федотова Развалихин ответил небрежно:
— Всех новостей не перескажешь. Кручусь с утра до
поздней ночи. Все дыры затыкать надо, ведь на голом
месте все делать приходится. Опять создал две новые
ячейки. Чего вызывали? — И он деловито уселся в
кресло.
Крымский, завэкономотделом, на минуту отрываясь
от вороха бумаг, оглядывался.
— Мы Корчагина вызывали, а не тебя.
Развалихин выпускает изо рта густую струю табач¬
ного дыма.
— Корчагин не любит ездить сюда, мне даже и
в этом приходится отдуваться... Вообще хорошо не¬
которым секретарям: ни черта не делают, а на таких,
как я, ослах, выезжают. Корчагин как заберется на гра¬
ницу, так его недели две-три и нет, а я везу всю
работу.
Развалихин недвусмысленно давал понять, что имен¬
но он был бы подходящим секретарем райкомола.
— Мне что-то не нравится этот гусь, — откровенно
признался Федотов окружкомовцам по выходе Развали-
хина.
Открылись эти развалихинские подвохи случайно.
Как-то к Федотову зашел Лисицын за почтой. Всякий,
кто приезжал из района, забирал почту для всех. Федо¬
тов имел с Лисицыным продолжительную беседу, и Раз¬
валихин был разоблачен.
— Но ты Корчагина все же пришли. Ведь мы с ним
здесь почти незнакомы, — прощался с предисполкома
Федотов.
— Хорошо. Только уговор: не подумайте его от нас
взять. Будем категорически возражать.
302

*
В этом году Октябрьские торжества прошли на гра¬
нице с небывалым подъемом. Корчагин был избран пред¬
седателем октябрьской комиссии в пограничных селах.
После митинга в Поддубцах пятитысячная масса крестьян
и крестьянок из трех соседних сел, построенная в полу¬
километровую колонну, имея во главе и духовой оркестр,
и батальон ВВО, развернув багровые полотнища знамен,
двинулась за село к границе. Соблюдая строжайший по¬
рядок и организованность, колонна начала свое шествие
по советской земле, вдоль пограничных столбов, направ¬
ляясь к селам, разделенным надвое границей. Такое зре¬
лище поляки на границе никогда не видали. Впереди ко¬
лонны на конях комбат Гаврилов и Корчагин, сзади гром
меди, шелест знамен и песни, песни! Празднично одета
крестьянская молодежь, веселье, деревенские дивчата,
серебристая россыпь девичьего смеха, серьезные лица
взрослых и торжественные — стариков. Далеко, насколь¬
ко кинет глаз, течет эта человеческая река, берег ее —
граница — ни на шаг от советской земли, ни одна нога не
ступила за запретную линию. Корчагин пропускает мимо
себя людской поток. Комсомольские:
От тайги до британских морей
Красная Армия всех сильней! —
сменялись девичьим хором:
Ой, на гори там жници жнут...
Радостной улыбкой приветствовали колонну советские
часовые и растерянно-смущенно встречали польские.
Шествие по границе, хотя о нем заранее было преду¬
преждено польское командование, все же вызвало на той
стороне тревогу. Зашныряли торопливо разъезды полевой
жандармерии, впятеро усилился состав часовых, а в бал¬
ках на всякий случай были запрятаны резервы. Но ко¬
лонна шла по своей земле, шумная и радостная, напол¬
няя воздух звуками песен.
На бугре польский часовой. Мерный шаг колонны.
Взлетают первые звуки марша. Поляк спускает с плеча
винтовку и, поставив к ноге, делает «на караул». Корча¬
гин услыхал отчетливо:
— Hex жие коммуна!
Глаза солдата говорят, что это произнес он. Павел,
не отрываясь, смотрит на него.
303

Друг! Под солдатской шинелью у него бьется созвуч¬
ное колонне сердце, и Корчагин отвечает тихо по-польски:
— Привет, товарищ!
Часовой остался сзади. Он пропускает колонну, остав¬
ляя ружье в том же положении. Павел несколько раз
оборачивался и смотрел на эту черную маленькую фи-
гурку. Вот и другой поляк. Седеющие усы. Из-под нике¬
лированного ободка козырька конфедератки неподвиж¬
ные, вылинявшие глаза. Корчагин, еще под впечатлени¬
ем только что слышанного, первый сказал, как бы про
себя, по-польски:
— Здравствуй, товарищ!
И не получил ответа.
Гаврилов улыбнулся. Он, оказывается, все слыхал.
— Ты многого захотел, — говорил он. — Кроме сол¬
дат простой пехоты, здесь и пешая жандармерия. Ты ви¬
дел у него на рукаве шеврон? Это жандарм.
Голова колонны уже спускалась с горы к селу, разде¬
ленному границей надвое. Советская половина готовила
гостям торжественную встречу. У пограничного мостка,
на берегу маленькой речки, собралось все советское село.
Дивчата и парни выстроились по краям дороги. На поль¬
ской половине крыши изб и сараев облепили люди, при¬
стально всматриваясь в происходящее за рекой. На поро¬
гах хат и у плетней — толпы крестьян. Когда колонна
вошла в людской коридор, оркестр играл «Интернацио¬
нал». На самодельной, убранной зеленью трибуне гово¬
рили волнующие речи и зеленая молодежь, и седые ста¬
рики. Говорил и Корчагин на родном украинском языке.
Слова его перелетали границу и были слышны на другом
берегу. Там решили не допускать, чтобы эта речь зажи¬
гала чьи-то сердца. По селу стал носиться жандармский
разъезд, нагайками загоняя жителей в дома. Захлопали
по крышам выстрелы.
Опустели улицы. Исчезла с крыш согнанная пулей
молодежь, а с советского берега смотрели на все это и
хмурились. Забрался на трибуну подсаженный парнями
старик чабан и, обуреваемый порывом возмущения, взвол¬
нованно заговорил:
— Хорошо смотрите, диты! Отак и нас били когда-
то, а теперь на селе такого никем не видано, чтоб крестья¬
нина власть нагайкой била. Кончили панов — кончилась
и плетка по нашей спине. Держите, сынки, эту власть
крепко. Я, старый, говорить не умею. А сказать хотел
много. За всю нашу жизнь, что под царем проволочили,
304

як вол телегу тянет, да такая обида за тех! — И махнул
костлявой рукой за речку и заплакал, как плачут только
малые дети и старики.
Дедушку сменил Гришутка Хороводько. И, слушая его
гневную речь, Гаврилов повернул коня, всматриваясь —
не записывает ли ее кто на том берегу. Но берег был
пуст, даже часовой у моста снят.
— Видно, обойдется без ноты Наркоминделу, — по¬
шутил он.
*
Дождливой осенней ночью, когда кончился ноябрь,
перестал кровавить следом бандит Антонюк и те семеро,
что с ним. Попался волчий выводок на свадьбе богатого
колониста в Майдан-Вилле. Застукали его там хролин-
ские коммунары.
Бабьи языки донесли вести об этих гостях на коло-
нистовой свадьбе. Мигом собрались ячейковые, всего
двенадцать, вооруженные кто чем. На подводах переки¬
нулись к хутору Майдан-Вилла, а в Берездов сломя го¬
лову мчался нарочный. В Семаках наскочил нарочный
на отряд Филатова, и тот на рысях кинулся со своими
на горячий след. Обложили хутор хролинские коммуна¬
ры, и начались у них ружейные разговоры с Антонюко-
вой компанией. Засел Антонюк со своими в маленьком
флигеле и хлестал свинцом по каждому, кто попадал на
мушку. Рванулся было напролом, но загнали его обратно
хролинцы во флигель, проткнув одного из семерки пулей.
Не раз попадался Антонюк в такие перепалки и всегда
уходил цел: выручали ручные гранаты и ночь. Может,
ушел бы и на этот раз, коммунары уже потеряли в пере¬
стрелке двоих, но к хутору подоспел Филатов. Антонюк
понял, что сел крепко и на этот раз без выхода. До утра
огрызался свинцом из всех окон флигеля, но с рассветом
его взяли. Из семерки не сдался никто. Конец волчьего
выводка стоил четырех жизней. Из них три отдала моло¬
дая хролинская ячейка комсомола.
❖
Корчагинский батальон был вызван на осенние манев¬
ры территориальных частей. Сорок километров до лаге¬
рей территориальной дивизии батальон прошел в один
день под проливным дождем, начав свой переход ран¬
ним утром и закончив его глубоким вечером. Комбат
20 Коммуны будущей творцы
305

Гусев и его комиссар сделали этот переход на конях.
Восемьсот допризывников, едва добравшись до казарм,
повалились спать. Штаб территориальной дивизии опоз¬
дал с вызовом батальона; утром уже начинались маневры.
Вновь прибывший батальон подлежал осмотру. Его вы¬
строили на плацу. Вскоре из штаба дивизии прискакало
несколько кавалеристов. Батальон, уже получивший об¬
мундирование и винтовки, преобразился. И Гусев, боевой
командир, и Корчагин — оба отдали своему батальону
много сил, времени и были спокойны за вверенную им
часть. Когда официальный осмотр был закончен и баталь¬
он показал свою способность маневрировать и перестраи¬
ваться, один из командиров, с красивым, но обрюзглым
лицом, резко спросил Корчагина:
— Почему вы на лошади? У нас командиры и воен¬
комы батальона ВВО не должны иметь лошадей. Прика¬
зываю отдать лошадь в конюшню, маневры проходить пе¬
шими.
Корчагин знал, что если он слезет с лошади, то при¬
нимать участие в маневрах не сможет, он не прой¬
дет и километра на своих ногах. Как было сказать об
этом крикливому франту с десятками перевязей и
ремней?
— Я без лошади в маневрах не могу участвовать.
— Почему?
Понимая, что иначе не объяснить своего отказа, Кор¬
чагин глухо ответил:
— У меня распухли ноги, и я не смогу неделю
бегать и ходить. Притом я не знаю, кто вы, то¬
варищ.
— Я начальник штаба вашего полка — это раз. Во-
вторых, еще раз приказываю слезть с лошади, а если вы
инвалид, то не я виноват, что вы находитесь на военной
службе.
Корчагина словно хлестнули плеткой. Рванул коня
уздой, но крепкая рука Гусева удержала его. В Павле
несколько минут боролись два чувства: обида и вы¬
держка. Но Павел Корчагин уже был не тем красноар¬
мейцем, что мог перейти из части в часть, не задумы¬
ваясь. Корчагин был военкомом батальона, этот батальон
стоял за ним. Какой же пример дисциплины показал бы
он ему своим поведением! Ведь не для этого же хлыща
он воспитывал свой батальон. Он освободил ноги из стре¬
мян, слез с лошади и, превозмогая острую боль в суста¬
вах, пошел к правому флангу.
306

*
Несколько дней были на редкость погожими. Манев¬
ры близились к концу. На пятый день они происходили
вокруг Шепетовки, где был их конечный пункт. Берез-
довский батальон получил задание захватить вокзал со
стороны деревни Климентовичи.
Прекрасно зная местность, Корчагин указал Гусеву
все подходы. Батальон, разделенный надвое, глубоким
обходом, не замеченный «противником», зашел в тыл и
с криком «ура» ворвался в вокзал. По решению посред¬
ников эта операция была признана блестяще выполнен¬
ной. Вокзал остался за берездовцами, а защищавший его
батальон, условно потеряв пятьдесят процентов состава,
отошел в лес.
Корчагин взял на себя командование полубатальоном.
Отдавая приказание по расстановке цепи, Корчагин сто¬
ял посреди улицы с командиром и политруком третьей
роты.
— Товарищ комиссар, — подбежал к ним красноар¬
меец, — комбат спрашивает, заняты ли пулеметчиками
переезды. Сейчас приедет комиссия, — запыхавшись,
сообщил он Корчагину.
Павел с командирами пошел к переезду.
У переезда собралось командование полка. Гусева по¬
здравляли с удачной операцией. Представители разбитого
батальона смущенно переступали с ноги на ногу, даже
не пытаясь оправдываться.
— Это не моя заслуга, а вот Корчагин местный, он
и провел пас.
Начштаба подъехал к Павлу вплотную и бросил на¬
смешливо:
— Оказывается, вы прекрасно можете бегать, това¬
рищ, а на лошадях вы, видно, прикатили для форса? —
Он еще что-то хотел сказать, но его остановил взгляд
Корчагина, и он запнулся.
Когда командование уехало, Корчагин тихо спросил
у Гусева:
— Ты не знаешь его фамилии?
Гусев хлопнул его по плечу.
— Брось, не обращай внимания на этого прощелыгу.
А фамилия его Чужанин, кажется, бывший прапорщик.
Несколько раз в этот день Корчагин силился вспо¬
мнить, где он слыхал эту фамилию, но так и не вспо¬
мнил.
20*
307

*
Кончились маневры. Получив отличный отзыв, ба¬
тальон ушел в Берездов, а Корчагин на два дня остался
у матери, совершенно разбитый физически. Лошадь стоя¬
ла у Артема. Два дня Павел спал по двадцати часов, на
третий пришел к Артему в депо. Своим, родным повеяло
здесь, в закопченном здании. Жадно втянул носом уголь¬
ный дым. Властно влекло к себе это — с детства знако¬
мое, среди чего вырос и с чем сроднился. Словно что-то
дорогое потерял. Сколько месяцев не слышал паровозного
крика, а как моряка волнует бирюзовая синь бескрайнего
моря каждый раз после долгой разлуки, так и сейчас
кочегара и монтера звала к себе родная стихия. Долго
не мог побороть в себе этого чувства. Говорил с братом
мало. Заметил у Артема новую складку на лбу. Работал
Артем у подвижного горна. У него второй ребенок. Тя¬
жела, видно, жизнь. О ней Артем не говорит, но это и
так видно.
Час-другой поработали вместе. Расстались. На пере¬
езде Павел остановил коня и долго смотрел на вокзал,
потом хлестнул вороного, погнал его по лесной дороге
во весь опор.
Стали теперь безопасны для проезда лесные дороги.
Вывели большевики крупных и мелких бандитов, по-
прижгли огнем их гнезда, и по селам района стало по¬
койнее жить.
В Берездов прискакал Корчагин к полудню. На крыль¬
це райкома его радостно встретила Полевых.
— Наконец-то приехал! Мы уже без тебя соскучи¬
лись. — И, обнявши его за плечи, Лида вошла с ним
в дом.
— Где Развалихин? — спросил ее Корчагин, снимая
шинель.
Лида как-то неохотно ответила:
— Не знаю, где он. А, вспомнила! Он утром сказал,
что пойдет в школу проводить обществоведение вместо
тебя. «Это, — говорит, — моя прямая функция, а не
Корчагина».
Эта новость неприятно удивила Павла. Развалихин
ему всегда не нравился. «Чего этот тип накрутит в шко¬
ле?» — подумал с неудовольствием Корчагин.
— Ну, ладно. Рассказывай, что у вас хорошего. Ты
в Грушевке была? Как там у ребят дела?
308

Полевых рассказала ему все. Корчагин отдыхал на
диване, разминая усталые ноги.
— Позавчера приняли в кандидаты партии Ракити-
ну. Это еще более усилит нашу поддубецкую ячейку.
Ракитина славная девка, она мне очень нравится. Ви¬
дишь, среди учителей уже начался перелом, некоторые
из них переходят целиком на нашу сторону.
Иногда по вечерам у Лисицына за большим столом
до поздней ночи засиживались трое: сам Лисицын,
Корчагин и новый секретарь райкомпартии Лы-
чиков.
Дверь в спальню закрыта. Анютка и жена предис¬
полкома спят, а трое за столом нагнулись над небольшой
книгой «Русская история» Покровского. Лисицын нахо¬
дил время учиться только по ночам. В те дни, когда
Павел возвращался из сел, он проводил вечера у Лисицы¬
на и с огорчением узнавал, что Лычиков и Николай уже
ушли вперед.
Из Поддубец прилетела весть: ночью неизвестными
убит Гришутка Хороводько. Услыхав это, Корчагин рва¬
нулся к исполкомовской конюшне и, забывая боль в но¬
гах, добежал туда в несколько минут. В бешеной тороп¬
ливости оседлал коня и, нахлестывая с обоих боков ремен¬
ной плетью, помчался к границе.
В просторной избе сельсовета на столе, убранном
зеленью, покрытый знаменем Совета, лежал Гришутка.
До прибытия властей к нему никого не пускали, у по¬
рога на часах стояли пограничный красноармеец и ком¬
сомолец. Корчагин вошел в избу, подошел к столу и от¬
вернул знамя.
Гришутка, восково-бледный, с широко раскрытыми
глазами, в которых запечатлелась предсмертная мука,
лежал, склонив голову набок. Разбитый чем-то острым
затылок был закрыт веткой ели.
Чья рука поднялась на этого юношу, единственного
сына вдовы Хороводько, потерявшей в революцию сво¬
его мужа, мельничного батрака, а позднее сельского
комбедчика?
Весть о смерти сына свалила с ног старуху мать, и
ее, полумертвую, отхаживали соседки, а сын лежал
безмолвный, храня тайну своей гибели.
Смерть Гришутки взбудоражила село. У юного ком¬
сомольского вожака и батрацкого защитника оказалось
на селе больше друзей, нежели врагов.
Потрясенная этой смертью, Ракитина плакала у себя
309

в комнате и, когда к ней вошел Корчагин, даже не под¬
няла головы.
— Как ты думаешь, Ракитина, кто его убил? —
глухо спросил Корчагин, тяжело опускаясь на стул.
— Кто же иначе, как не эта Мельникова компания!
Ведь этим контрабандистам Гришутка стал поперек
горла.
*
Хоронить Гришутку пришли два села. Привел свой
батальон Корчагин, вся комсомольская организация при¬
шла отдать последний долг своему товарищу. Двести
пятьдесят штыков пограничной роты выстроил Гаврилов
на площади сельсовета. Под печальные звуки прощально¬
го марша вынесли запеленатый в красное гроб и поста¬
вили на площади, где была вырыта могила рядом с по¬
хороненными в гражданскую болыпевиками-партизанами.
Кровь Гришутки сплотила тех, за кого он всегда стоял
горой. Батрацкая молодежь и беднота обещали ячейке
поддержку, и все, кто говорил, пылая гневом, требовали
смерти убийцам, требовали найти их и судить здесь, на
площади, у этой могилы, чтобы каждый видел в лицо
врага.
Тризкды загрохотал залп, и на свежую могилу легли
хвойные ветви. В тот же вечер ячейка избрала нового сек¬
ретаря — Ракитину. Из погранпоста ГПУ сообщили
Корчагину, что там напали на след убийц.
Через неделю в местечковом театре открылся второй
районный съезд Советов. Лисицын, суровый, торжествен¬
но начинал свой доклад:
— Товарищи, я с удовлетворением могу доложить
съезду, что за год нами всеми проделано много работы.
Мы глубоко укрепили в районе Советскую власть, с кор¬
нем уничтожили бандитизм и подрубили ноги контрабанд¬
ному промыслу. Выросли в селах крепкие организации
деревенской бедноты, вдесятеро выросли комсомольские
организации и расширились партийные. Последняя ку¬
лацкая вылазка в Поддубцах, жертвой которой пал наш
товарищ Хороводько, раскрыта, убийцы — мельник и его
зять — арестованы и на днях будут судимы выездной
сессией губсуда. От целого ряда делегаций сел президиум
получил требование вынести постановление съезда, тре¬
бующее применения высшей меры наказания бандитам-
террористам...
Зал задрожал от криков:
310

— Поддерживаем! Смерть врагам Советской власти!
В боковых дверях показалась Полевых. Она поманила
пальцем Павла.
В коридоре Лида передала ему пакет с надписью:
«Срочное». Распечатал.
Райкомол Берездова. Копия райкомпарт. Решение бюро губ-
кома товарищ Корчагин отзывается из района в распоряжение
губкома для направления на ответственную комсомольскую
работу.
Корчагин прощался с районом, где он проработал
год. На последнем заседании райкомпарта обсудили два
вопроса: первый — перевести в члены Коммунистической
партии товарища Корчагина; второй — утвердить его
характеристику, освободив от работы секретаря райко-
мола.
Крепко, до боли, сжимали Павлу руки Лисицын и
Лида, по-братски обняли, а когда конь заворачивал из
двора на дорогу, десяток револьверов отсалютовал Кор¬
чагину.

ГЛАВА ПЯТАЯ
Напряженно гудя электромотором, вагон трамвая ка¬
рабкался вверх по Фундуклеевской. У оперного театра
остановился. Из него высадилась группа молодежи, и ва¬
гон снова пополз вверх.
Панкратов поторапливал отстающих:
— Пошли, ребята. Факт, мы опоздали.
Окунев догнал его уже у самого входа в театр.
— Помнишь, Генька, три года назад мы с тобой та¬
ким же манером сюда пришли. Тогда Дубава с «рабочей
оппозицией» * к нам возвращался. Хороший был вечер.
А сегодня опять с Дубавой драться будем.
Панкратов ответил Окуневу уже в зале, куда они во¬
шли, показав свои мандаты стоявшей у входа контроль¬
ной группе:
— Да, с Митяем история повторилась опять на этом
вамом месте.
На них зашикали. Пришлось занимать ближайшие
312

места — вечернее заседание конференции уже открылось.
На трибуне женская фигура.
— В самый раз. Сиди и слушай, что женушка ска¬
жет, — шепнул Панкратов, толкая Окунева локтем
в бок.
— ...Правда, на дискуссию у нас ушло много сил, но
зато молодежь, участвовавшая в ней, многому научилась.
Мы с большим удовлетворением отмечаем тот факт, что
в нашей организации разгром сторонников Троцкого на¬
лицо *. Они не могут пожаловаться, что им не дали выска¬
заться, полностью изложить свои взгляды. Нет, вышло
даже наоборот: свобода действий, которую они у нас по¬
лучили, привела к целому ряду грубейших нарушений
партийной дисциплины с их стороны.
Таля волновалась, прядь волос спадала на лицо и ме¬
шала говорить. Она рывком откинула голову назад.
— Мы слыхали здесь многих товарищей из районов,
и все они говорили о тех методах, которыми пользова¬
лись троцкисты. Здесь, на конференции, они представле¬
ны в порядочном количестве. Районы сознательно дали им
мандаты, чтобы еще раз здесь, на городской партконфе¬
ренции, выслушать их. Не наша вина, если они мало
выступают. Полный разгром в районах и в ячейках кое-
чему научил их. Трудно сейчас вот с этой трибуны вы¬
ступить и повторить то, что они говорили еще вчера.
Из правого угла партера Талю прервал чей-то резкий
голос:
— Мы еще скажем.
Лагутина повернулась.
— Что же, Дубава, выйди и скажи, мы послушаем, —
предложила она.
Дубава остановил на ней тяжелый взгляд и нервно
скривил губы.
— Придет время — скажем! — крикнул он и вспом¬
нил о вчерашнем тяжелом поражении в своем районе,
где его знали.
По залу пронесся ропот.
Панкратов не выдержал:
— Что, еще раз думаете партию трясти?
Дубава узнал его голос, но даже не обернулся, только
больно закусил губу и опустил голову.
Таля продолжала:
— Ярким примером, как нарушают троцкисты партий¬
ную дисциплину, может служить хотя бы Дубава. Он наш
старый комсомольский работник, многие знают его, арсе-
313

нальцы в особенности. Дубава — студент Харьковского
коммунистического университета, но мы все знаем, что
он уже три недели находится здесь вместе с Школенко.
Что привело их сюда в разгар занятий в университете?
Нет ни одного района в городе, где бы они не выступали.
Правда, Михайло последние дни стал отрезвляться. Кто
их сюда послал? Кроме них, у нас целый ряд троцкистов
из различных организаций. Все они когда-то здесь рабо¬
тали и сейчас приехали, чтобы разжечь огонь внутрипар¬
тийной борьбы. Знает ли партийная организация об их
местопребывании? Конечно, нет. Конференция ждала от
троцкистов выступления с признанием своих ошибок.
Таля пыталась толкнуть их на путь признания и го¬
ворила словно не с трибуны, а в товарищеской беседе:
-- Помните, три года тому назад в этом самом театре
к нам возвращался Дубава с бывшей группой «рабочей
оппозиции». Помните его слова: «Никогда партийпого
знамени из рук своих не уроним», и пе прошло трех лет,
как Дубава его уронил. Да, я заявляю — уронил. Ведь
его слова «мы еще скажем» говорят о том, что он и его
товарищи пойдут дальше.
С задних кресел донеслось:
— Пусть Туфта о барометре скажет, он у них за ме¬
теоролога.
Поднялись возбужденные голоса:
— Хватит шуточек!
— Пусть ответят: прекращают они борьбу с партией
или нет?
— Пусть скажут, кто написал антипартийную декла¬
рацию!
Возбуждение нарастало, председательствующий долго
звонил.
В шуме голосов слова Тали терялись, но вскоре буря
улеглась, и Лагутину снова стало слышно:
— Мы получаем с периферии письма от наших това¬
рищей — они с нами, и это нас воодушевляет. Разреши¬
те мне прочесть отрывок одного письма. Оно от Ольги
Юреневой, ее здесь многие знают, она сейчас заворг-
отделом окружкома комсомола.
Таля вынула из пачки бумаг листок и, пробежав его
глазами, прочла:
— «Практическая работа заброшена, уже четвертый
день все бюро в районах, троцкисты развернули борьбу
с небывалой остротой. Вчера произошел случай, возму¬
тивший всю организацию. Оппозиционеры, не получив в
314

городе большинства ни в одной ячейке, решили дать бой
объединенными силами в ячейке окрвоенкомата, в кото¬
рую входят коммунисты окрплана и рабпроса. В ячейке
сорок два человека, но сюда собрались все троцкисты.
Мы еще не слыхали таких антипартийных речей, как на
этом заседании. Один из военкоматских выступил и пря¬
мо сказал: «Если партийный аппарат не сдастся, мы его
сломаем силой». Оппозиционеры встретили это заявление
аплодисментами. Тогда выступил Корчагин и сказал: «Как
могли вы аплодировать этому фашисту, будучи членами
партии?» Корчагину не давали говорить дальше, стучали
стульями, кричали. Члены ячейки, возмущенные хулиган¬
ством, требовали выслушать Корчагина, но, когда Павел
заговорил, ему вновь устроили обструкцию. Павел кричал
им: «Хороша же ваша демократия! Я все равно буду
говорить!» Тогда несколько человек схватили его и пыта¬
лись стянуть с трибуны. Получилось что-то дикое. Павел
отбивался и продолжал говорить, но его выволокли за
сцену и, открыв боковую дверь, бросили на лестницу.
Какой-то подлец разбил ему в кровь лицо. Почти вся
ячейка ушла с собрания. Этот случай открыл глаза
многим...»
Таля оставила трибуну.
*
Сегал уже два месяца работал завагитпропом губком-
парта. Сейчас он сидел в президиуме рядом с Токаревым
и внимательно слушал выступления делегатов горпарт-
конференции. Говорила пока исключительно молодежь,
бывшая еще в комсомоле.
«Как они выросли за эти годы!» — думал Сегал.
— Оппозиционерам уже жарко, — сказал он Токаре¬
ву, — а тяжелая артиллерия еще не введена в действие:
троцкистов громит молодежь.
На трибуну вскочил Туфта. В зале встретили его
появление неодобрительным гулом, коротким взрывом
смеха. Туфта повернулся к президиуму, хотел заявить
протест против такой встречи, но в зале уже было
тихо.
— Тут кто-то меня назвал метеорологом. Вот, товари¬
щи большинство, как вы издеваетесь над моими политиче¬
скими взглядами! — выпалил он в один мах.
Дружный хохот покрыл его слова. Туфта с возмуще¬
нием показал президиуму на зал.
— Как ни смейтесь, а я еще раз скажу, что моло¬
315

дежь — это барометр. Ленин несколько раз об этом
писал.
В зале моментально стихло.
— Что писал? — долетело из зала.
Туфта оживился.
— Когда готовилось Октябрьское восстание, Ленин
давал директиву собрать решительную рабочую молодежь,
вооружить ее и вместе с матросами бросить на самые
ответственные участки. Хотите, я вам прочту это место?
У меня все цитаты выписаны на карточках. — И Туф¬
та полез в портфель.
— Мы это знаем!
— А что писал Ленин о единстве?
— А о партийной дисциплине?
— Где Ленин противопоставлял молодежь старой
гвардии?
Туфта потерял нить и перешел к другой теме:
— Тут Лагутина читала письмо Юреневой. Мы не
можем отвечать за некоторые ненормальности дискус¬
сии.
Цветаев, сидевший рядом с Школенко, прошептал с
бешенством:
— Пошли дурака богу молиться, он и лоб расшибет!
Школенко так же тихо ответил:
— Да! Этот болван провалит нас окончательно.
Тонкий, визгливый голос Туфты продолжал сверлить
уши:
— Если вы организовали фракцию большинства, то
мы имеем право организовать фракцию меньшинства!
В зале поднялась буря.
Туфта был оглушен градом возмущенных воскли¬
цаний:
— Что такое? Опять большевики и меньшевики!
— РКП не парламент!
— Они для всех стараются — от Мясникова и до
Мартова!
Туфта взмахнул руками, словно пускаясь вплавь, и
азартно зачастил словами:
— Да, нужна свобода группировок. Иначе как мы —
инакомыслящие — сможем бороться за свои взгляды с
таким организованным, спаянным дисциплиной боль¬
шинством?
В зале нарастал гул. Панкратов поднялся и крикнул:
— Дайте ему высказаться, это полезно знать. Туфта
выбалтывает то, о чем другие молчат.
316

Стало тихо. Туфта понял, что пересолил. Этого гово¬
рить, пожалуй, не стоило сейчас. Его мысль сделала ска¬
чок в сторону, и, заканчивая свое выступление, он засы¬
пал слушателей ворохом слов:
— Вы, конечно, можете исключить и запихать нас п
угол. Это уже начинается. Меня уже выжили из губко-
мола. Ничего, скоро увидим, кто был прав. — И он выка¬
тился со сцены в зал.
Дубава получил от Цветаева записку:
«Митяй, выступи сейчас. Правда, это не повернет де¬
ла, наше поражение здесь очевидно. Необходимо попра¬
вить Туфту. Это ведь дурак и болтун».
Дубава попросил слова; оно ему было сейчас же
дано.
Когда он взошел на сцену, в зале наступила насторо¬
женная тишина. Холодом отчуждения повеяло на Ду-
баву от этого самого обычного перед речыо молчания.
У него уже не было того пыла, с которым он выступал
в ячейках. День за днем затухал огонь, и сейчас он, как
залитый водой костер, обволакивался едким дымом, и
дымом этим было болезненное самолюбие, задетое не¬
прикрытым поражением и суровым отпором со стороны
старых друзей, и еще упрямое нежелание признать себя
неправым. Он решил идти напролом, хотя знал, что это
еще более отдалит его от большинства. Он говорил глу¬
хо, но отчетливо:
— Я прошу меня не прерывать и не дергать репли¬
ками. Я хочу изложить нашу позицию целиком, хотя на¬
перед знаю, что это бесполезно: вас — большинство.
Когда он кончил, в зале словно разорвалась грана¬
та. Ураган криков обрушился на Дубаву. Словно удары
хлыста по щеке, стегнули Дмитрия гневные воскли¬
цания:
— Позор!
— Долой раскольников!
— Хватит! Довольно поливать грязью!
Насмешливый хохот провожал Дмитрия, когда он
сходил со сцены, и этот хохот убивал его. Если бы крича¬
ли возмущенно и яростно, это бы его удовлетворило.
Но ведь его осмеяли, как артиста, взявшего фальшивую
ноту и сорвавшегося на ней.
— Слово имеет Школенко, — сказал председатель¬
ствующий.
Михаиле поднялся.
— Я отказываюсь от выступления.
317

С задних рядов прогудел бас Панкратова:
— Прошу слова!
По тембру голоса Дубава узнал душевное состояние
Панкратова. Так грузчик говорил, когда его кто-нибудь
тяжело оскорблял, и, провожая сумрачным взглядом
высокую, слегка сутулую фигуру Игната, быстро идущего
к трибуне, Дубава ощутил гнетущее беспокойство.
Он знал, что скажет Игнат. Вспомнил вчерашнюю встре¬
чу свою на Соломенке, со старыми друзьями, когда ребя¬
та в дружеской беседе пытались заставить его порвать с
оппозицией. С ним были Цветаев и Школенко. Собрались
у Токарева. Там были Игнат, Окунев, Таля, Волынцев,
Зеленова, Староверов, Артюхин. Дубава остался нем и
глух к этой попытке восстановить единство. В разгаре
беседы он ушел с Цветаевым, подчеркивая этим нежела¬
ние признавать ошибочность своих взглядов. «Мягкоте¬
лый интеллигент! Они его распропагандировали, конеч¬
но», — зло подумал Дубава. В этой оголтелой борьбе он
растерял всех друзей. В комвузе произошел разрыв дав¬
ней дружбы с Жарким, резко выступившим на бюро про¬
тив заявления «сорока шести». В дальнейшем, когда раз¬
ногласия обострились, он перестал разговаривать с Жар¬
ким. Несколько раз он видел Жаркого у себя на квар¬
тире — у Анны. Анна Борхарт уже год как была его
жецой. У него с Анной были отдельные комнаты. Дубава
считал, что его натянутые отношения с Анной, не разде¬
ляющей его взглядов, ухудшаются с каждым днем еще и
оттого, что Жаркий стал у Анны частым гостем. Тут не
было ревности, но дружба Анны с Жарким, с которым
Дубава не разговаривал, раздражала его. Он сказал об
этом Анне. Произошел крупный разговор, и отношения
между ними стали еще более натянутыми. Он уехал сю¬
да, не сказав ей об этом.
Быстрый бег его мыслей прервал Игнат. Он начинал
свою речь.
— Товарищи! — твердо откроил это слово Панкратов.
Он взошел на трибуну и стал у самой рампы. — Товари¬
щи! Мы девять дней слушали выступления оппозиционе¬
ров. Я скажу прямо: они выступали не как соратники,
революционные борцы, наши друзья по классу и борь¬
бе, — их выступления были глубоко враждебные, непри¬
миримые, злобные и клеветнические. Да, товарищи, кле¬
ветнические! Нас, большевиков, попытались выставить
сторонниками палочного режима в партии, людьми, пре¬
дающими интересы своего класса и революции. Лучший,
318

испытаннейший отряд нашей партии, славную старую
большевистскую гвардию, тех, кто выковал, воспитал РКП,
тех, кого морила по тюрьмам царская деспотия, тех, кто
во главе с товарищем Лениным вел беспощадную борьбу
с мировым меньшевизмом и Троцким, тех попытались
выставить как представителей партийного бюрократизма.
Кто, как не враг, мог сказать такие слова? Разве партия
и ее аппарат не одно целое? На что это похоже, скажите?
Как бы мы назвали тех, кто натравливал бы молодых
красноармейцев на командиров и комиссаров, на штаб —
и это все в то время, когда отряд окружен врагами? Что
же, если я сегодня слесарь, то я, по мнению троцкистов,
еще могу считаться «порядочным», но если я завтра стану
секретарем комитета, то я уже «бюрократ» и «аппарат¬
чик»?! Не чудно ли, товарищи, что среди оппозиционеров,
ратующих против бюрократизма, за демократию, такие,
например, лица, как Туфта, недавно снятый с работы за
бюрократизм, Цветаев, хорошо известный соломенцам
своей «демократией», или Афанасьев, которого губком
трижды снимал с работы за его командование и зажим
в Подольском районе? Но ведь факт же, что в борьбе
против партии объединились все, кого партия била.
О «большевизме» Троцкого пусть скажут старые больше¬
вики. Сейчас, когда имя это противопоставили партии, не¬
обходимо, чтобы молодежь знала историю борьбы Троц¬
кого против большевиков, его постоянные перебежки от
одного лагеря к другому. Борьба против оппозиции спло¬
тила наши ряды, она идейно укрепила молодежь. В борь¬
бе против мелкобуржуазных течений закалялись больше¬
вистская партия и комсомол. Истерические паникеры из
оппозиции пророчат нам полный экономический и поли¬
тический крах. Наше завтра покажет цену тому проро¬
честву. Они требуют послать наших стариков, например
Токарева и товарища Сегала, к станку, а на их место по¬
ставить развинченный барометр вроде Дубавы, который
борьбу против партии хочет выставить каким-то герой¬
ством. Нет, товарищи, мы на это не пойдем. Старики по¬
лучат смену, но сменять их будут не те, кто при каждой
трудности бешено атакует линию партии. Мы единство
нашей великой партии не позволим разрушить. Никогда
не расколется старая и молодая гвардия. В непримиримой
борьбе с мелкобуржуазными течениями под знаменем
Ленина мы придем к победе!
Панкратов сходил с трибуны. Ему яростно аплодиро¬
вали.
319

*
На другой день у Туфты собралось человек десять.
Дубава говорил:
— Мы с Школенко сегодня уезжаем в Харьков. Здесь
нам делать больше нечего. Постарайтесь не распыляться.
Нам остается только выжидать, как обернутся события.
Ясно, что всероссийская конференция нас осудит, но, мне
кажется, ожидать репрессий преждевременно. Большин¬
ство решило еще раз проверить нас на работе. Сейчас
продолжать борьбу открыто, особенно после конферен^
ции, — значит вылететь из партии, что в план наших
действий не входит. Трудно судить, что будет впереди.
Говорить больше, кажется, не о чем. — И Дубава при¬
поднялся, собираясь уходить.
Худой, с тонкими губами, Староверов тоже встал.
— Я тебя не понимаю, Митяй, — заговорил он, слег¬
ка картавя и заикаясь. — Что же, решение конференции
для нас будет не обязательным?
Его резко оборвал Цветаев:
— Формально — обязательным, иначе у тебя парт¬
билет отнимут. И мы вот посмотрим, каким ветром по¬
дует, а сейчас разойдемся.
Туфта беспокойно шевельнулся на стуле. Школенко,
сумрачный и бледный, с синими кругами вокруг глаз от
бессонных ночей, сидел у окна, грыз ногти. При послед¬
них словах Цветаева оп оторвался от своего мучительно¬
го занятия и повернулся к собранию.
— Я против таких комбинаций, — сказал он глухо,
внезапно раздражаясь. — Я лично считаю, что постанов¬
ление конференции для нас обязательно. Мы свои убеж¬
дения отстаивали, но решению конференции должны под¬
чиниться.
Староверов посмотрел на него с одобрением.
— Я это сам хотел сказать, — прошепелявил он.
Дубава уставился на Школенко в упор и с нарочитой
издевкой процедил:
— Тебе вообще никто ничего не предлагает. У тебя
еще есть возможность покаяться на губернской конфе¬
ренции.
Школенко вскочил на ноги.
— Что это за тон, Дмитрий! Я скажу прямо, меня твои
слова отталкивают от тебя и заставляют продумать вче¬
рашние позиции.
Дубава отмахнулся от него:
320

— Тебе только это остается. Иди кайся, пока не
поздно.
И Дубава, прощаясь, протянул руку Туфте и осталь¬
ным.
За ним вскоре ушли Школенко и Староверов.
*
Ледяной стужей ознаменовал свое вступление в исто¬
рию тысяча девятьсот двадцать четвертый год. Рассвире¬
пел январь на занесенную снегом страну и со второй по¬
ловины завыл буранами и затяжной метелью.
На юго-западных железных дорогах заносило снегом
пути. Люди боролись с озверелой стихией.
В снежные горы врезались стальные пропеллеры сне¬
гоочистителей, пробивая путь поездам. От мороза и вью¬
ги обрывались оледенелые провода телеграфа, из двена¬
дцати линий работало только три: индоевропейский теле¬
граф и две линии прямого провода.
В комнате телеграфа станции Шепетовка 1-я три ап¬
парата Морзе не прекращают свой понятный лишь опыт¬
ному уху неустанный разговор.
Телеграфистки молоды, длина ленты, отстуканной ими
с первого дня службы, не превышает двадцати километ¬
ров, в то время как старик, их коллега, уже начинал
третью сотню километров. Он не читает, как они, ленты,
не морщит лоб, складывая трудные буквы и фразы.
Он выписывает на бланки слово за словом, прислуши¬
ваясь к стуку аппарата. Он принимает по слуху: «Всем,
всем, всем!»
Записывая, телеграфист думает: «Наверное, опять цир¬
куляр о борьбе с заносами». За окном вьюга, ветер бро¬
сает в стекло горсти снега. Телеграфисту почудилось, что
кто-то постучал в окно, он повернул голову и невольно
залюбовался красотой морозного рисунка на стеклах.
Ни одна человеческая рука не смогла бы вырезать
этой тончайшей гравюры из причудливых листьев и
стеблей.
Отвлеченный этим зрелищем, он перестал слушать
аппарат и, когда отвел взгляд от окна, взял на ладонь
ленту, чтобы прочесть пропущенные слова.
Аппарат передавал:
«Двадцать первого января в шесть часов пятьдесят
минут...»
21 Коммуны будущей творцы
321

Телеграфист быстро записал прочитанное и, бросив
ленту, оперев голову на руку, стал слушать.
«...вечера в Горках скончался...»
Телеграфист медленно записывал. Сколько в своей
жизни прослушал он радостных и трагических сообщений,
первым узнавал чужое горе и счастье. Давно уже пере¬
стал вдумываться в смысл скупых, оборванных фраз, ло¬
вил их слухом и механически заносил на бумагу, не раз¬
думывая над содержанием.
Вот сейчас кто-то умер, кому-то сообщают об этом.
Телеграфист забыл про заголовок: «Всем, всем, всем!»
Аппарат стучал. «В-л-а-д-и-м-и-р И-л-ь-и-ч!» — перево¬
дил стуки молоточка в буквы старик телеграфист. Оп си¬
дел спокойно, немного усталый. Где-то умер какой-то
Владимир Ильич, кому-то он запишет сегодня трагиче¬
ские слова, кто-то зарыдает в отчаянии и горе, а для не¬
го это все чужое, он — посторонний свидетель. Аппарат
стучит точки, тире, опять точки, опять тире, а он из зна¬
комых звуков уже сложил первую букву и занес ее на
бланк, — это была «Л». За ней он написал вторую —
«Е», рядом с ней старательно вывел «Н», дважды под¬
черкнул перегородку между палочками, сейчас же присое¬
динил к ней «И» и уже автоматически уловил послед¬
нюю — «Н».
Аппарат отстукивал паузу, и телеграфист на одну де¬
сятую секунды остановился взглядом на выписанном им
слове:
«ЛЕНИН».
Аппарат продолжал стучать, но случайно наткнувшая¬
ся на знакомое имя мысль вернулась опять к нему. Те¬
леграфист еще раз посмотрел на последнее сло¬
во — «ЛЕНИН». Что? Ленин? Хрусталик глаза отразил
в перспективе весь текст телеграммы. Несколько мгно¬
вений телеграфист смотрел на листок, и в первый раз
за тридцатидвухлетнюю работу он не поверил запи¬
санному.
Он трижды бегло пробежал по строкам, но слова упря¬
мо повторялись: «Скончался Владимир Ильич Ленин».
Старик вскочил на ноги, поднял спиральный виток лен¬
ты, впился в нее глазами. Двухметровая полоска подтвер¬
дила то, во что он не мог поверить! Он повернул к своим
товаркам помертвелое лицо, и они услыхали его испу¬
ганный вскрик:
— Ленин умер!
322

*
Весть о великой утрате выскользнула из аппаратной
в распахнутую дверь и с быстротой вьюжного ветра заме¬
талась по вокзалу, вырвалась в снежную бурю, закружи¬
ла по путям и стрелкам и с ледяным сквозняком ворва¬
лась в приоткрытую половину кованных железом депов¬
ских ворот.
В депо над первой ремонтной траншеей стоял паро¬
воз, его лечила бригада легкого ремонта. Старик Полен-
товский сам залез в траншею под брюхо своего парово¬
за и показывал слесарям больные места. Захар Бруз-
жак выравнивал с Артемом вогнутые переплеты колосни¬
ков. Он держал решетку на наковальне, подставляя ее под
удары молота Артема.
Захар постарел за последние годы, пережитое остави¬
ло глубокую рытвину-складку на лбу, а виски посеребри¬
ла седина. Сутулилась спина, и в ушедших глубоко гла¬
зах стояли сумерки.
В светлом прорезе деповской двери промелькнул че¬
ловек, и предвечерние тени проглотили его. Удары по же¬
лезу заглушили первый крик, но когда человек добежал к
людям у паровоза, Артем, поднявший молот, не опустил
его.
— Товарищи! Ленин умер!
Молот медленно скользнул с плеча, и рука Артема без¬
звучно опустила его на цементный пол.
— Ты что сказал? — Рука Артема сгребла клещами
кожу полушубка на том, кто принес страшную весть.
А тот, засыпанный снегом, тяжело дыша, повторил уже
глухо и надорванно:
— Да, товарищи, Ленин умер...
И оттого, что человек уже не кричал, Артем понял
жуткую правду и тут разглядел лицо человека: это был
секретарь партколлектива.
Из траншеи вылезали люди, молча слушали о смер¬
ти того, чье имя знал весь мир.
А у ворот, заставив всех вздрогнуть, заревел паровоз.
Ему отозвался на краю вокзала другой, третий... В их
мощный и напоенный тревогой призыв вошел гудок
электростанции, высокий и пронзительный, как полет
шрапнели. Чистым звоном меди перекрыл их быстроход¬
ный красавец «С» — паровоз готового к отходу на Киев
пассажирского поезда.
Вздрогнул от неожиданности агент ГПУ, когда маши¬
21*
323

нист польского паровоза прямого сообщения Шепетов¬
ка — Варшава, узнав о причине тревожных гудков, с ми¬
нуту прислушался, затем медленно поднял руку и потя¬
нул вниз цепочку, открывающую клапан гудка. Он знал,
что гудит последний раз, что ему не служить больше на
этой машине, но его рука не отрывалась от цепи, и рев
его паровоза поднимал с мягких диванов купе перепуган¬
ных польских курьеров и дипломатов.
Депо наполняли люди. Они вливались во все четверо
ворот, и, когда большое здание было переполнено, в тра¬
урном молчании раздались первые слова.
Говорил секретарь Шепетовского окружкома партии,
старый большевик Шарабрин.
— Товарищи! Умер вождь мирового пролетариата
Ленин. Партия понесла невозвратимую потерю, умер тот,
кто создал и воспитал в непримиримости к врагам боль¬
шевистскую партию. Смерть вождя партии и класса зо¬
вет лучших сынов пролетариата в наши ряды...
Звуки траурного марша, сотни обнаженных голов, и
Артем, который за последние пятнадцать лет не плакал,
почувствовал, как подобралась к горлу судорога и могу¬
чие плечи дрогнули.
Казалось, стены железнодорожного клуба не выдержат
напора человеческой массы. На дворе жестокий мороз,
одеты снегом и ледяными иглами две разлапистые ели у
входа, но в зале душно от жарко натопленной голландки
и дыхания шестисот человек, пожелавших участвовать в
траурном заседании партколлектива.
Не было в зале обычного шума, разговоров. Великая
скорбь приглушила голоса, люди разговаривали тихо, и
не в одной сотне глаз читалась скорбная тревога. Ка¬
залось, что здесь собрался экипаж судна, потерявший
своего испытанного штурмана, унесенного шквалом в
море.
Так же тихо заняли свои места за столом президиума
члены бюро. Коренастый Сиротеико осторожно приподнял
звонок, чуть звякнул им и снова опустил его на стол.
Этого было достаточно, и постепенно гнетущая тишина
воцарилась в зале.
*
Сейчас же после доклада из-за стола поднялся отсекр
коллектива Сирогенко. То, что он сказал, никого не уди¬
вило, хотя было необычайно на траурном заседании. А Си-
ротенко сказал:
324

— Ряд рабочих просит заседание рассмотреть их за¬
явление, подписанное тридцатью семью товарищами. —
И он прочел заявление:
В железнодорожный коллектив Коммунистической партии
большевиков станции Шепетовка, Юго-западной железной дороги.
Смерть вождя призвала нас в ряды большевиков, и мы про¬
сим проверить нас на сегодняшнем заседании и принять в пар¬
тию Ленина.
Вслед за этими краткими словами стояли две колонки
подписей.
Сиротенко читал их, останавливаясь после каждой на
несколько секунд, чтобы собранные в зале могли запом¬
нить знакомые имена:
— Полентовский Станислав Зигмундович — паровоз¬
ный машинист, тридцать шесть лет производственного
стажа.
По залу пробежал гул одобрения.
— Корчагин Артем Андреевич, — слесарь, семна¬
дцать лет производственного стажа.
— Брузжак Захар Васильевич — паровозный маши¬
нист, двадцать один год производственного стажа.
Гул в зале нарастал, а человек у стола продолжал на¬
зывать фамилии, и зал слушал имена кадровиков желез¬
но-мазутного племени.
Совсем тихо стало в зале, когда к столу подошел пер¬
вый поставивший свою подпись.
Старик Полентовский не мог не волноваться, расска¬
зывая слушающим его историю своей жизни:
— ...Что ж мне еще сказать, товарищи? Жизнь у ра¬
бочего человека в старое время была известно какая. Жил
в кабале и пропадал нищим в старости. Что ж, при¬
знаюсь, когда революция настала, то считал я себя ста¬
риком. Семья на плечи давила, и проглядел я дорогу в
партию. И хотя в драке никогда врагу не помогал, но и
в бой ввязывался редко. В девятьсот пятом в варшавских
мастерских был в забастовочном комитете и с большеви¬
ками заодно шел. Молодость была тогда и ухватка горя¬
чая. Что старое вспоминать! Ударила меня Ильичева
смерть по самому сердцу, потеряли мы навсегда своего
друга и старателя, и нет у меня больше слов о старо¬
сти!.. Пущай кто покрасивее скажет, я не мастак на сло¬
во. Одно только подтверждаю: мне с большевиками по
пути, и никак не иначе.
Седая голова машиниста упрямо качнулась, и взгляд
325

из-под седых бровей твердо и немигающе устремлен в
зал, от которого он как бы ждал решения.
Ни одна рука не поднялась дать отвод этому низень¬
кому, с седой головой человеку, и ни один не воздержал¬
ся при голосовании, когда бюро просило беспартийных
сказать свое слово.
От стола Полентовский уходил коммунистом.
Каждый в зале понимал, что сейчас происходит не¬
обычное. Там, где только что стоял машинист, уже гро¬
моздилась фигура Артема. Слесарь не знал, куда деть
свои длинные руки, и сжимал ими ушастую шапку. Про¬
тертый на бортах овчинный полушубок распахнут, а во¬
рот серой солдатской гимнастерки, аккуратно застегну¬
тый на две медные пуговицы, делает фигуру слесаря
празднично опрятной. Артем повернул лицо к залу и
мельком уловил знакомое женское лицо: среди своих из
пошивочной мастерской сидела Галина, дочка каменотеса.
Она улыбнулась ему прощающе, в ее улыбке было одоб¬
рение и еще что-то недосказанное, скрытое в уголках губ.
— Расскажи свою биографию, Артем! — услыхал сле¬
сарь голос Сиротенко.
Трудно начинал свою повесть Коргачин-старший, не
привык говорить на большом собрании. Только теперь по¬
чувствовал, что не передать ему всего накопленного
жизнью. Тяжело складывались слова, да еще волнение
мешало говорить. Никогда не испытывал он чего-либо
подобного. Он отчетливо сознавал, что жизнь его пошла
на крутой перелом, что он, Артем, делает сейчас послед¬
ний шаг к тому, что согреет и осмыслит его заскорузло¬
суровое существование.
— Было нас у матери четверо, — начал Артем.
В зале тихо. Шестьсот внимательно слушают высокого
мастерового с орлиным носом и глазами, спрятанными под
черной бахромой бровей.
— Мать кухарила по господам. Отца мало помню, не¬
поладки у него с матерью были. Заливал он в горло боль¬
ше чем следует. Жили мы с матерью. Невмоготу ей бы¬
ло столько ртов выкормить. Платили ей господа в месяц
четыре целковых с харчами, и гнула она горб от зари до
ночи. Посчастливилось мне две зимы ходить в начальную
школу, научили меня читать и писать, а как мне десятый
год подошел, не стало у матери иного спасения, как отвез¬
ти меня в слесарную мастерскую шкетом на выучку. Без
жалования, на три года — за одни харчи... Хозяин мас¬
терской был немец, по фамилии Ферстер. Не хотел он бы-
326

до меня брать по малости, но хлопец я был здоровый, и
мать мне два года прибавила. Был я у этого немца три
года. Ремеслу меня не учили, а гоняли по хозяйским де¬
лам да за водкой... Пил он намертвую... Гонял и за
углем и за железом... Заделала меня хозяйка своим хо¬
луем: таскал я у нее горшки и чистил картошку. Каж¬
дый норовил пнуть ногой, часто совсем без причины —
так уж, по привычке: не потрафлю хозяйке чем — она
из-за пьянки мужа на всех зла была, — хлестнет меня
раз-другой по морде. Вырвешься от нее на улицу, а куда
пойдешь, кому пожалуешься? Мать за сорок верст, да у
ней приюту нет... В мастерской не лучше. Заправлял там
всем брат хозяйский. Любил этот гад надо мной шутки
строить. «Подай, — говорит, — мне вон ту шайбу», — и
покажет на землю, в угол, где кузнечный горн. Я туда,
хвать шайбу рукой, а он ее только что отковал, из гор¬
на вынул. На земле она лежит черная, а хватишь — сож¬
жешь пальцы до мяса. Кричишь от боли, а он ржет, за¬
ливается. Невмоготу мне стало от этой молотилки, сбежал
я к матери. А той девать меня некуда. Привезла она ме¬
ня к немцу обратно, везла и плакала. На третий год ста¬
ли мне кое-что показывать по слесарному, а мордобитие
продолжали. Убег я опять, подался в Староконстантинов.
В этом городе нанялся в колбасную мастерскую и отсоба-
чил там, кишки моючи, полтора с лишним года. Проиграл
наш хозяин свое заведение, не заплатил нам за четыре
месяца ни гроша и смылся куда-то. Так я из этой тру¬
щобы выбрался. Сел на поезд, в Жмеринке вылез и по¬
шел работу искать. Спасибо одному деповскому, посочув¬
ствовал он моему положению. Разузнал, что я кое-что по
слесарному кумекаю, взялся за меня, как за племянника,
по начальству ходатайствовать. По росту дали мне сем¬
надцать лет, и стал я подручным слесаря. Здесь я девя¬
тый год работаю. Вот оно насчет жизни прежней, а про
здешнее вы все знаете.
Артем повел шапкой по лбу и глубоко вздохнул. На¬
до было сказать еще самое главное, самое для него тяже¬
лое, не дожидаясь чьего-либо вопроса. И, вплотную сдви¬
нув густые брови, он продолжал свою повесть.
— Каждый может меня спросить, почему я не в
большевиках еще с той поры, когда огонь загорелся?
Что ж мне на это сказать? Ведь мне до старости еще
далеко, а вот только нонче нашел сюда свою дорогу.
Что ж я тут скрывать буду? Проглядели мы эту дорогу,
нам еще в восемнадцатом, когда против немца бастова¬
327

ли, начинать было. Жухрай, матрос, с нами не раз раз¬
говаривал. Только в двадцатом взялся я за винтовку.
Кончилась заваруха, поскидали белых в Черное море,
повертались мы обратно. Тут семья, дети... Завалился я
в домашность. Но когда погиб наш товарищ Ленин и пар¬
тия бросила клич, посмотрел я на свою жизнь и разобрал¬
ся, чего в ней не хватает. Мало свою власть защищать,
надо всей семьей заместо Ленина, чтобы власть Совет¬
ская, как гора железная, стояла. Должны мы большеви¬
ками стать — партия наша ведь?
Просто, но с глубокой искренностью, смущаясь за
необычный слог своей речи, закончил слесарь и будто
снял с плеч тяжесть, выпрямился во весь рост и ждал
вопросов.
— Может, кто желает спросить о чем-нибудь? — на¬
рушил тишину Сиротенко.
Людские ряды зашевелились, но из зала ответили не
сразу. Черный, как жук, кочегар, явившийся на собрание
прямо с паровоза, бросил решительно:
— О чем его спрашивать? Разве мы его не знаем?
Дать ему путевку, и все тут!
Коренастый, красный от жары и напряжения кузнец
Гиляка прохрипел простуженно:
— Такой под откос не слезет, товарищ будет крепкий.
Голосуй, Сиротенко!
В задних рядах, где сидели комсомольцы, поднялся
один, невидный в полутьме, и спросил:
— Пусть товарищ Корчагин скажет, почему он на
землю осел и не отрывает ли его крестьянство от проле¬
тарской психологии?
В зале прошелся легкий шум неодобрения, и чей-то
голос запротестовал:
— Говори по-простому! Нашел, где звонарить...
Но Артем уже отвечал:
— Ничего, товарищи. Этот парень правильно говорит,
что я на землю осел. Это верно, но от этого я рабочей
совести не растерял. Кончилось это с нынешнего дня.
Переселяюсь с семьей к депо поближе, здесь верней.
А то мне от этой земли дышать трудно.
Еще раз дрогнуло сердце Артема, когда глядел на
лес поднятых рук, и, уже не чувствуя тяжести своего
тела, не сутуля спины, пошел к своему месту. Сзади
услыхал голос Сиротенко:
— Единогласно.
Третьим у стола президиума остановился Захар
328

Брузжак. Неразговорчивый старый помощник Полентов-
ского, сам уже давно ставший машинистом, заканчивал
рассказ о своей трудовой жизни и, когда дошел до пос¬
ледних дней, произнес тихо, но всем было слышно:
— Я за своих детей доканчивать обязан. Не для того
они умирали, чтобы я на задворках со своим горем за¬
стрял. Ихнюю погибель я не заполнил, а вот смерть вож¬
дя глаза мне открыла. За старое вы меня не спрашивай¬
те, настоящая наша жизнь начинается заново.
Захар, обеспокоенный воспоминаниями, сумрачно на¬
хмурился, но когда его, не задев ни одним резким вопро¬
сом, взметком рук принимали в партию, глаза его прояс¬
нились, и седеющая голова больше не опускалась.
До глубокой ночи в депо продолжался смотр тем,
кто шел на смену. Допускали в партию только наилуч¬
ших, тех, кого хорошо знали, проверили всей жизнью.
Смерть Ленина сотни тысяч рабочих сделала боль¬
шевиками. Гибель вождя не расстроила рядов партии.
Так дерево, глубоко вошедшее в почву могучими корня¬
ми, не гибнет, если у него срезают верхушку.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
У входа в концертный зал гостиницы стояли двое.
На рукаве высокого в пенсне — красная повязка с
надписью: «Комендант».
— Здесь заседание украинской делегации? — спро¬
сила Рита.
Высокий ответил официально:
— Да! А в чем дело?
— Разрешите пройти.
Высокий наполовину загораживал проход. Он оглядел
Риту и произнес:
— Ваш мандат? Пропускают только делегатов с ре¬
шающими и совещательными карточками.
Рита вынула из сумки тисненный золотом билет.
Высокий прочел: «Член Центрального Комитета». Офи¬
циальность с него как рукой сняло, сразу стал вежли¬
вым и «свойским».
— Пожалуйста, проходите, вон слева свободные места.
Рита прошла меж рядами стульев и, увидев свобод¬
330

ное место, села. Совещание делегатов, видимо, оканчи¬
валось. Рита прислушивалась к речи председательствую¬
щего. Голос показался ей знакомым.
— Итак, товарищи, представители от делегации в
сеньореыконвент всероссийского съезда избраны. До на¬
чала остается два часа. Разрешите еще раз проверить
список делегатов, прибывших на съезд.
Рита узнала Акима: это он читал торопливо перечень
фамилий.
В ответ ему поднимались руки с красными или белы¬
ми мандатами.
Рита слушала с напряженным вниманием.
Вот одна знакомая фамилия:
— Панкратов.
Рита оглянулась на поднятую руку, но в рядах си¬
дящих не смогла рассмотреть знакомое лицо грузчика.
Бегут имена, и среди них опять знакомое — «Окунев»,
и сейчас же вслед за ним другое — «Жаркий».
Жаркого Рита видит. Он сидит совсем недалеко впо¬
луоборот к ней. Вот и его забытый профиль... Да, это
Ваня. Несколько лет не видела его.
Бежит перечень имен, и вдруг одно из них застави¬
ло Риту вздрогнуть:
— Корчагин.
Далеко впереди поднялась и опустилась рука, и
странно — Устинович мучительно захотелось видеть то¬
го, кто был однофамильцем ее погибшего друга. Она,
не отрываясь, всматривалась туда, откуда поднялась ру¬
ка, но все головы казались одинаковыми. Рита встала
и пошла вдоль прохода у стены к передним рядам. Акил!
замолчал. Загремели отодвигаемые стулья, делегаты
громко заговорили, рассыпался молодой смех, и Аким,
стараясь перекричать шум в зале, крикнул:
— Не опаздывайте!.. Большой театр... семь часов!..
У входной двери образовался затор.
Рита поняла, что в этом потоке она не найдет ни¬
кого из тех, чьи имена только что слыхала. Оставалось
не терять из виду Акима и через него найти остальных.
Она шла к Акиму, пропуская мимо последнюю группу
делегатов.
«Что же, Корчагин, пойдем и мы, старина!» — услы¬
хала она сзади, и голос, такой знакомый, такой памят¬
ный, ответил:
«Пошли».
Рита быстро оглянулась. Перед пей стоял рослый
331

смуглый молодой человек в гимнастерке цвета хаки,
перетянутой в талии тонким кавказским ремнем, и в си¬
них рейтузах.
Широко раскрытыми глазами смотрела на него Рита,
и когда ее тепло обняли руки и дрогнувший голос ска¬
зал тихо: «Рита», она поняла, что это Павел Корчагин.
—• Ты жив?
Эти слова сказали ему все. Она не знала, что весть
о его гибели была ошибкой.
Зал опустел, в раскрытое окно доносился шум Твер¬
ской, этой могучей артерии города. Часы звонко проби¬
ли шесть раз, а обоим казалось, что встретились они все¬
го несколько минут назад. Но часы звали к Большому
театру. Когда шли по широкой лестнице к выходу, она
еще раз окинула Павла взглядом. Он был теперь выше
ее на полголовы. Все тот же, как и раньше, только му¬
жественнее и сдержаннее.
— Видишь, я даже не спросила тебя, где ты рабо¬
таешь.
— Я секретарь окружкома молодежи, или, как го¬
ворит Дубава, «аппаратчик», — и Павел улыбнулся.
— Ты его видел?
— Да, видел, и эта встреча оставила неприятное вос¬
поминание.
Они вышли на улицу. Гудки сирен проносящихся ав¬
то, движение и крик толпы. До Большого театра они про¬
шли, почти не разговаривая, думая об одном. А театр
осаждало людское море, буйное, напористое. Оно устрем¬
лялось на каменную громаду театра, пыталось прорвать¬
ся в охраняемые красноармейцами заветные входы. Но
неумолимые часовые пропускали только делегатов, и те
проходили сквозь заградительную цепь, с гордостью
предъявляя мандаты.
Море вокруг театра — комсомольское. Все это брат¬
ва, не доставшая гостевых билетов, но стремящаяся во
что бы то ни стало побывать на открытии съезда. Шуст¬
рые комсомольцы затирались в середину группы делега¬
тов и, также показывая какую-то красную бумажку,
долженствующую изображать мандат, добирались иногда
к самым дверям. Некоторым удавалось проскользнуть и в
самую дверь. Но тут же они попадались дежурному чле¬
ну ЦК или коменданту, которые направляли гостей в яру¬
сы, а делегатов в партер. И тогда их, к величайшему
удовольствию остальных «безбилетников», выпроважива¬
ли за двери.
332

Театр не мог вместить и двадцатой доли тех, кто же¬
лал в нем присутствовать.
Рита и Павел с трудом протиснулись к двери. Делега¬
ты все прибывали: их привозили трамваи, автомобили.
У двери давка. Красноармейцам — тоже комсомольцам —
становилось трудно, их прижали к самой стене, а с
подъезда несся мощный крик:
— Нажимай, бауманцы, нажимай!
— Вызовите Чаплина, Сашу Косарева *, они нас про¬
пустят.
— Нажимай, братишка, наша берет!
— Да-е-ш-ш-шь!..
В дверь вместе с Корчагиным и Ритой вьюном про¬
скользнул востроглазый парнишка с кимовским значком
и, увернувшись от коменданта, стремглав бросился в
фойе. Миг — и он исчез в потоке делегатов.
— Сядем здесь, — указала Рита на «места за крес¬
лами», когда они вошли в партер.
Сели в углу.
— Я хочу получить ответ на один вопрос, — сказала
Рита. — Хотя это дело минувших дней, но ты, я думаю,
мне скажешь: зачем ты прервал тогда, давно, наши за¬
нятия и нашу дружбу?
Этого вопроса он ждал с первой минуты встречи и
все же смутился. Их глаза встретились, и Павел понял:
она знает.
— Я думаю, что ты все знаешь, Рита. Это было три
года назад, а теперь я могу лишь осудить Павку за это.
Вообще же Корчагин в своей жизни делал большие и
малые ошибки, и одной из них была та, о которой ты
спрашиваешь.
Рита улыбнулась.
— Это хорошее предисловие. Но я жду ответа.
Павел заговорил тихо:
— В этом виноват не только я, но и Овод, его ре¬
волюционная романтика. Книги, в которых были ярко
описаны мужественные, сильные духом и волей револю¬
ционеры, бесстрашные, беззаветно преданные нашему
делу, оставляли во мне неизгладимое впечатление и же¬
лание быть таким, как они. Вот я чувство к тебе встре¬
тил по «Оводу». Сейчас мне это смешно, но больше до¬
садно.
— Значит, «Овод» переоценен?
—- Нет, Рита, в основном нет! Отброшен только не¬
нужный трагизм мучительной операции с испытанием
333

своей воли. Но я за основное в Оводе — за его муже¬
ство, за безграничную выносливость, за этот тип чело¬
века, умеющего переносить страдания, не показывая их
всем и каждому. Я за этот образ революционера, для
которого личное ничто в сравнении с общим.
— Остается пожалеть, Павел, что этот разговор про¬
исходит через три года после того, как он должен был
произойти, — сказала Рита, улыбаясь в каком-то раз¬
думье.
— Не потому ли жаль, Рита, что я никогда не стал
бы для тебя больше, чем товарищем?
— Нет, Павел, мог стать и больше.
— Это можно исправить.
— Немного поздно, товарищ Овод.
Рита улыбнулась своей шутке и объяснила ее.
— У меня крошечная дочурка. У нее есть отец, боль¬
шой мой приятель. Все мы втроем дружим, и трио это
пока неразрывно.
Ее пальцы тронули руку Павла. Это движение тре¬
воги за него, но она сейчас же поняла, что ее движение
напрасно. Да, он вырос за эти три года не только фи¬
зически. Она знала, что ему сейчас больно — об
этом говорили его глаза, — но он сказал без жеста,
правдиво:
— Все же у меня остается несравненно больше, чем
я только что потерял.
Павел и Рита встали. Пора было занимать места
поближе к сцене. Они направились к креслам, где уса¬
живалась украинская делегация. Заиграл оркестр. Горе¬
ли алым огромные полотнища, и светящиеся буквы кри¬
чали: «Будущее принадлежит нам». Тысячи наполняли
партер, ложи, ярусы. Эти тысячи сливались здесь в еди¬
ный мощный трансформатор никогда не затухающей
энергии. Гигант театр принял в свои стены цвет моло¬
дой гвардии великого индустриального племени. Тысячи
глаз, и в каждой паре их отсвечивает искорками то, что
горит над тяжелым занавесом: «Будущее принадлежит
нам».
А прибой продолжался; еще несколько минут — и
тяжелый бархат занавеса медленно раздвинется, Чап¬
лин начнет, волнуясь, теряя на миг самообладание пе¬
ред несказанной торжественностью минуты:
— Шестой съезд Российского Коммунистического
Союза Молодежи * считаю открытым.
Никогда более ярко, более глубоко не чувствовал
334

Корчагин величия и мощи революции, той необъяснимой
словами гордости и неповторимой радости, что дала ему
жизнь, приведшая его как бойца и строителя сюда, на
это победное торжество молодой гвардии большевизма.
*
Съезд забирал у его участников все время от ран¬
него утра до глубокой ночи, и Павел вновь встретил Ри¬
ту лишь на одном из последних заседаний. Он увидел ее
в группе украинцев.
— Завтра после закрытия съезда я сейчас же уез¬
жаю, — сказала она. — Не знаю, удастся ли нам пого¬
ворить на прощанье. Поэтому я сегодня приготовила те¬
бе две тетради моих записей, относящихся к прошлому,
и небольшое письмо. Ты их прочти и пришли обратно
по почте. Из написанного ты узнаешь все то, о чем я те¬
бе не рассказала.
Он пожал ей руку и посмотрел на нее пристально,
как бы запоминая черты.
Они встретились, как было условлено, на другой день
у центрального входа, и Рита передала ему сверток и
запечатанное письмо. Кругом были люди, поэтому проща¬
лись они сдержанно, и только в ее глазах, слегка затума¬
ненных, он увидел большую теплоту и немного грусти.
Через день поезда уносили их в разные стороны.
Украинцы ехали в нескольких вагонах. Корчагин был
в группе киевлян. Вечером, когда все улеглись и Оку¬
нев на соседней койке сонно посвистывал носом,
Корчагин, придвинувшись ближе к свету, распечатал
письмо.
«Павлуша, милый!
Я могла это сказать тебе лично, но так будет лучше.
Я хочу лишь одного: чтобы то, о чем мы с тобой гово¬
рили перед началом съезда, не оставило тяжелого следа
в твоей жизни. Я знаю, у тебя много силы, поэтому я
верю в сказанное тобою. Я на жизнь не смотрю фор¬
мально, иногда можно делать исключение, правда, очень
редко, в личных отношениях, если они вызываются
большим, глубоким чувством. Этого ты заслуживаешь,
но я отклонила первое желание отдать долг нашей юно¬
сти. Чувствую, что это не дало бы нам большой радости.
Не надо быть таким суровым к себе, Павел. В нашей
жизни есть не только борьба, но и радость хорошего
чувства.
335

Об остальной твоей жизни, то есть об основном со¬
держании, я не испытываю никакой тревоги. Крепко
жму руки.
Рита».
Павел в раздумье разорвал письмо и, высунув руки
в окно, почувствовал, как ветер вырвал кусочки бумаги
из его пальцев.
К утру обе тетради были прочитаны, завернуты в
бумагу и связаны. В Харькове часть украинцев сошла с
поезда, в их числе Окунев, Панкратов и Корчагин. Ни¬
колай должен был ехать в Киев за Талей, оставшейся у
Анны. Панкратов, избранный в ЦК комсомола Украины,
имел свои дела. Корчагин решил ехать с ними до Киева,
кстати, побывать у Жаркого и Анны. Он задержался в
почтовом отделении вокзала, отсылая Рите тетради, и,
когда вышел к поезду, никого из друзей не было...
*
Трамвай подвез его к дому, где жили Анна и Дуба¬
ва. Павел поднялся по лестнице на второй этаж и по¬
стучал в дверь налево — к Анне. На стук никто не от¬
ветил. Было раннее утро, и уйти на работу Анна еще
не могла. «Она, наверно, спит», — подумал он. Дверь
рядом приоткрылась, и из нее на площадку вышел за¬
спанный Дубава. Лицо серое, с синими ободками под
глазами. От него отдавало острым запахом лука и, что
сразу уловил тонкий нюх Корчагина, винным перегаром.
В приоткрытую дверь Корчагин увидел на кровати ка¬
кую-то толстую женщину, вернее, ее жирную голую но¬
гу и плечи.
Дубава, заметив его взгляд, толчком ноги закрыл
дверь.
— Ты что, к товарищу Борхарт? — спросил он хрип¬
ло, смотря куда-то в угол. — Ее уже здесь нет. Ты раз¬
ве об этом не знаешь?
Хмурый Корчагин рассматривал его испытующе.
— Я этого не знал. Куда она переехала? — спро¬
сил он.
Дубава внезапно озлился.
— Это меня не интересует. — И, отрыгнув, добавил
с придушенной злобой: — А ты утешать ее пришел?
Что же, самое время. Вакансия теперь освободилась,
действуй. Тем более отказа тебе не будет. Она мне ведь
336

не раз говорила, что ты ей нравился, или как там у баб
еще называется. Лови момент, тут вам и единство ду¬
ши и тела.
Павел почувствовал жар на щеках. Одерживая себя,
тихо сказал:
— До чего ты дошел, Митяй? Я не ожидал увидеть
тебя такой сволочью. Ведь ты когда-то был неплохим
парнем. Почему же ты дичаешь?
Дубава прислонился к стене. Ему, видно, было хо¬
лодно стоять босыми ногами на цементном полу, и он
ежился. Дверь отворилась, и в нее высунулась заспан¬
ная пухлощекая женщина.
— Котик, иди же сюда, чего ты здесь стоишь?..
Дубава не дал ей докончить, захлопнул дверь и под¬
пер ее своим телом.
— Хорошее начало... — сказал Павел. — Кого ты к
себе пускаешь и до чего это доведет?
Дубаве, видно, надоели переговоры, и он крикнул:
— Вы мне еще будете указывать, с кем я спать дол¬
жен! Довольно мне акафисты читать! Можешь улепе¬
тывать, откуда пришел! Пойди и расскажи, что Дуба¬
ва пьет и спит с гулящей девкой.
Павел подошел к нему и сказал волнуясь:
— Митяй, выпроводи эту тетку, я хочу еще раз, в
последний, поговорить с тобой...
Лицо Дубавы потемнело. Он повернулся и пошел в
комнату.
— Эх, гад! — прошептал Корчагин, медленно сходя
с лестницы.
*
Прошло два года. Беспристрастное время отсчитыва¬
ло дни, месяцы, а жизнь, стремительная, многокрасоч¬
ная, заполняла эти дни (с виду однообразные) всегда
чем-то новым, не похожим на вчерашнее. Сто шестьде¬
сят миллионов, составляющие великий народ, ставший
впервые в мире хозяином своей необъятной земли и ее
несметных природных богатств, в труде героическом и
напряженном возрождали разрушенное войной народное
хозяйство. Страна крепла, наливалась силой, и уже не
видно было бездымных труб, еще недавно безжизненных
и угрюмых в своей заброшепности заводов.
Эти два года прошли для Корчагина в стремительном
движении, и он даже не заметил их. Он не умел жить
спокойно, размеренно-ленивой зевотой встречать раннее
22 Коммуны будущей творцы
337

утро и засыпать точно в десять. Он спешил жить. И не
только сам спешил, но и других подгонял.
На сон время отпускалось скупо. Можно было не
раз до глубокой ночи видеть освещенным окно его ком¬
наты и в нем людей, склонившихся над столом. Это
шла учеба. За два года был проработан третий том «Ка¬
питала». Стала понятной тончайшая механика капита¬
листической эксплуатации.
В округ, где работал Корчагин, заявился Развалихин.
Его посылал губком с предложением использовать сек¬
ретарем райкомола. Корчагин был в отъезде, и в его от¬
сутствие бюро послало Развалихина в один из районов.
Приехал Корчагин, узнал об этом — ничего не
сказал.
Прошел месяц, и Корчагин нагрянул к Развалихину
в район. Нашел он немного фактов, но среди них уже
были: пьянка, сколачивание вокруг себя подхалимов и
затирание хороших ребят. Корчагин все это поставил на
бюро, и, когда все высказались за вынесение Развалихи¬
ну строгого выговора, Корчагин неожиданно сказал:
— Исключить без права вступления.
Это удивило всех, показалось слишком резким, но
Корчагин повторил:
— Исключить негодяя. Этому гимназистишке дава¬
лась возможность стать человеком, но он просто при¬
мазался. — Павел рассказал о Берездове.
— Я категорически протестую против заявления Кор¬
чагина. Это личные счеты, мало ли кто обо мне трепать¬
ся может. Пусть Корчагин представит документы, дан¬
ные, факты. Я тоже могу выдумать, что он контрабан¬
дой занимался, — значит, его исключить надо? Нет,
пусть он даст документ! — кричал Развалихин.
— Подожди, напишем и документ, — ответил ему
Корчагин.
Развалихин вышел. Через полчаса Корчагин добился
резолюции: «Исключить как чуждый элемент из рядов
комсомола».
*
Летом один за другим уходили в отпуск друзья.
У кого было здоровье похуже, пробирались к морю. Ле¬
том мечты об отдыхе охватывали всех, и Корчагин от¬
пускал свою братву на отдых, добывал им санаторные
путевки и помощь. Они уезжали бледные, измученные,
но радостные. Их работа валилась на его плечи, и он
338

вывозил ее, как добрая лошадь вывозит телегу на подъ¬
ем. Возвращались загорелые, жизнерадостные, полные
энергии. Тогда уезжали другие. Но все лето кого-то не
было, а жизнь не останавливала своего шага, и не¬
мыслим был день отсутствия Корчагина в его ком¬
нате.
Так проходило лето.
Осень и зиму Павел не любил: они приносили ему
много физического страдания.
Этого лета ждал особенно нетерпеливо. Ему было
мучительно тяжело даже самому признаться, что силы
с каждым годом убывают. Было два выхода: или при¬
знать себя неспособным выносить трудности напряжен¬
ной работы, признать себя инвалидом, или оставаться
на посту до тех пор, пока это окажется возможным.
И он выбрал второе.
Как-то на партбюро окружкома к нему подсел ста¬
рик подпольщик доктор Бартелик, завокрздравом.
— Ты неважно выглядишь, Корчагин. В лечебной
комиссии был? Как твое здоровье? Не был ведь? То-то
я не помню, а падо тебя посмотреть, дружок. Приходи
в четверг, к вечеру.
Павел в комиссию не пришел — был занят, на Бар¬
телик о нем не забыл и как-то привел к себе. В резуль¬
тате внимательного врачебного осмотра (Бартелик лич¬
но принимал в нем участие как невропатолог) было за¬
писано:
«Лечкомиссия считает необходимым немедленный от¬
пуск с продолжительным лечением в Крыму и дальней¬
шее серьезное лечение, иначе тяжелые последствия не¬
минуемы».
Этому предшествовал длинный перечень болезней
по-латыни, из которого Корчагин понял только, что
главная беда не в ногах, а в тяжелом поражении цент¬
ральной нервной системы.
Бартелик провел решение комиссии через партбюро,
и никто не возражал против немедленного освобождения
Корчагина от работы, но Корчагин сам предложил по¬
дождать возвращения из отпуска заворготделом комсо¬
мольского окружкома Сбитнева. Корчагин боялся
опустошить комитет. Согласились, хотя Бартелик воз¬
ражал.
Оставалось три недели до первого за всю жизнь от¬
пуска. В столе уже лежала санаторная путевка в Ев¬
паторию.
339

Корчагин нажимал в эти дни на работу, провел пле¬
нум окркомола и, не жалея сил, подгонял концы, чтобы
уехать спокойным.
И вот тут, накануне отдыха и встречи с морем, ни¬
когда в своей жизни не виданным, случилось это неле¬
пое и отвратительное, чего не ожидал.
Павел пришел в комнату агитпропа партии после за¬
нятий и сел у раскрытого окна на подоконнике за книж¬
ным шкафом в ожидании совещания агитпропа. Когда
он вошел., в комнате никого не было. Вскоре пришло не¬
сколько человек. Павел из-за шкафа не видел их, но
голос одного узнал, Это был Файло, завокрнархозом, вы-
3.40

сокий, с военной выправкой красавец. Про него Павел
не раз слыхал как о любителе выпить и поволочиться за
каждой смазливой девчонкой.
Файло когда-то партизанил и при удобном случае со
смехом рассказывал, как он рубил головы махновцам —
по десятку в день. Корчагин его не переваривал. Однаж¬
ды к Павлу пришла комсомолка и расплакалась, рас¬
сказывала, как Файло обещал на ней жениться, но, про¬
жив с ней неделю, перестал даже здороваться. В КК
Файло отвертелся, доказательств дивчина не имела, но
Павел верил ей. Корчагин прислушался. Вошедшие в
комнату не подозревали о его присутствии.
341

— Ну, Файло, как твои делишки? Что нового от¬
чудил?
Это спрашивал Грибов, один из приятелей Файло,
человек под стать ему. Грибов почему-то считался про¬
пагандистом, хотя был чрезвычайно неразвит, ограни¬
чен и большая тупица, но званием пропагандиста пы¬
жился и при каждом удобном и неудобном случае об
этом напоминал.
— Можешь меня поздравить: я вчера обработал Ко-
ротаеву. А ты говорил, что ничего не выйдет. Нет, бра¬
тец, я уже как за какой уцеплюсь, так будьте увере¬
ны, — и Файло прибавил похабную фразу.
Корчагин почувствовал нервный озноб — признак
острого раздражения. Коротаева была завокрженотде-
лом. Она приехала сюда одновременно с ним, и Павел
на совместной работе подружился с этой симпатичной
партийкой, отзывчивой и внимательной к каждой жен¬
щине и к тем, кто приходил к ней искать защиты или
совета. Среди работников комитета Коротаева пользова¬
лась уважением. Она не была замужем. Файло, несо¬
мненно, говорил о ней.
— А ты не врешь, Файло? Что-то на нее не похоже...
— Я вру? За кого же ты тогда меня считаешь? Я не
таких обламывал. Надо только уметь. Каждая требует
особого подхода. Одна сдается на другой день, н-о это,
признаться, барахло. А за другой приходится месяц бе¬
гать. Главное — надо узнать психологию. Везде особый
подход. Это, братец, целая наука, но я в этом деле про¬
фессор. Хо-хо-хо-хо!..
Файло захлебывался от самодовольства. Кучка слу¬
шателей подзуживала к рассказу. Компании не терпе¬
лось узнать подробности.
Корчагин поднялся, стиснув кулаки, чувствуя, как
забилось в тревоге сердце.
— Коротаеву взять так себе, «на бога», нечего было
и думать, а упустить ее не хотел, тем более я с Грибо¬
вым на дюжину портвейна поспорил. Ну, я и начал ди¬
версию. Зашел раз, другой. Смотрю, косится. Притом
тут обо мне трепотня идет — может, и к ней дошло...
Одним словом, с флангов неудача. Я тогда в обход, в об¬
ход. Ха-ха!.. Ты понимаешь, говорю, воевал, народу по¬
набил кучу, мотался по свету, горя, дескать, хлебнул не¬
мало, а бабы вот путящей себе не нашел, живу как оди¬
нокая собака, — пи ласки, ни привета... И давай и да¬
вай накручивать, все в таком же роде. Одним словом,
342

бил на слабые места. Много я с ней повозился. Одно
время думал плюнуть к чертовой матери и закончить
комедию. Но тут дело в принципе, из-за принципа я от
нее не отставал... Наконец добился до ручки. За мое тер¬
пение — я вместо бабы на девку наскочил. Ха-ха!..
Эх, умора!
И Файло продолжал гнусный рассказ.
Коргачин плохо помнил, как он очутился около
Файло.
— Скотина! — заревел Павел.
— Это я-то скотина или ты, что подслушиваешь чу¬
жие разговоры?
Видимо, Павел сказал еще что-то, так как Файло
схватил его за грудь.
— Так ты меня оскорблять?!
И ударил Корчагина кулаком. Он был под хмелем.
Корчагин схватил дубовый табурет и одним ударом
свалил Файло на землю. В кармане Корчагина не было
револьвера, и только это спасло жизнь Файло.
Но нелепое все же случилось: в день, назначенный
для отъезда в Крым, Корчагин стоял перед партийным
судом.
В городском театре вся парторганизация. Случай в
агитпропе взбудоражил всех, и суд развернулся в ост¬
рую бытовую полемику. Вопросы быта, личных взаимо¬
отношений и партийной этики заслонили разбираемое
дело. Оно стало сигналом. Файло на суде вел себя вы¬
зывающе, нагло улыбался, говорил, что дело его разбе¬
рет народный суд и Корчагин за его разбитую голову
получит принудительные работы. Отвечать на вопросы
категорически отказался.
— Что, язычки хотите почесать по моему адресу?
Извиняюсь. Можете мне припаивать что угодно, а то,
что на меня тут бабье рассвирепело, так это потому, что
на них не обращаю внимания. А дело выеденного яйца
не стоит. Будь это в восемнадцатом году, я с этим пси¬
хом Корчагиным разделался бы по-своему. А сейчас
здесь и без меня обойдется. — И ушел.
Когда председательствующий предложил Корчагину
рассказать о столкновении, Павел заговорил спокойно,
но чувствовалось, что он с трудом сдерживает себя.
— Все, о чем здесь идет речь, случилось потому, что
я не сдержался. Давно уже прошло то время, когда я
кулаками работал больше, чем головой. Произошла ава¬
рия, и, прежде чем я это понял, Файло получил по чере¬
343

пу. За несколько последних лет у меня это единствен¬
ный случай партизанства, и я его осуждаю, хотя затре¬
щина по существу правильна. Файло — отвратительное
явление в нашем коммунистическом быту. Я не могу
понять, никогда не примирюсь с тем, что революционер-
коммунист может быть в то же время и похабнейшей
скотиной, и негодяем. Этот случай заставил нас загово¬
рить о быте, это единственно положительное во всем
деле.
Подавляющим большинством партийный коллектив
голосовал за исключение из партии Файло. Грибову был
вынесен строгий выговор с предупреждением за ложные
показания. Остальные участники разговора признались.
Им было вынесено порицание.
Бартелик рассказал о состоянии нервов Павла. Со¬
брание бурно протестовало, когда партследователь пред¬
ложил объявить Корчагину выговор. Следователь сиял
свое предложение. Павел был оправдан.
*
Через несколько дней поезд мчал Корчагина в Харь¬
ков. Окружком партии согласился на его настойчивую
просьбу отпустить его в распоряжение Цека комсомола
Украины. Ему дали неплохую характеристику, и он
уехал. Одним из секретарей Цека комсомола был Аким.
К нему зашел Павел и рассказал обо всем.
В характеристике за словами «беззаветно предан
партии» Аким прочел: «Обладает партийной выдержкой,
лишь в исключительно редких случаях вспыльчив до по¬
тери самообладания. Виной этому — тяжелое пораже¬
ние нервной системы».
— Все-таки записали тебе, Павлуша, этот факт на
хорошем документе. Ты не огорчайся, бывают иногда та¬
кие вещи даже с крепкими людьми. Поезжай на юг, на¬
бирайся силенок. Вернешься, тогда поговорим, где бу¬
дешь работать.
И Аким крепко пожал ему руку.
*
Санаторий Цека — «Коммунар». Клумбы роз, искри¬
стый перелив фонтана, обвитые виноградом корпуса в
саду. Белые кители и купальные костюмы отдыхающих.
Молодая женщина-врач записывает фамилию, имя.

Просторная комната в угловом корпусе, ослепительная
белизна постели, чистота и ничем не нарушаемая ти¬
шина. Переодетый, освеженный принятой ванной, Кор¬
чагин устремился к морю.
Насколько мог окинуть глаз — величественное спо¬
койствие сине-черного, как полированный мрамор, мор¬
ского простора. Где-то в далекой глубокой дымке теря¬
лись его границы; расплавленное солнце отражалось на
его поверхности пожаром бликов. Вдали сквозь утренний
туман вырисовывались массивные глыбы горного хреб¬
та. Грудь глубоко вдыхала живительную свежесть мор¬
ского бриза, а глаза не могли оторваться от великого
спокойствия синевы.
Ласково подбиралась к ногам ленивая волна, лизала
золотой песок берега.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Рядом с санаторием Цека — большой сад централь¬
ной поликлиники. Через него коммунаровцы проходили
к себе, возвращаясь с моря. Здесь, под тенью густой чи¬
нары, у высокой, из серого известняка стены любил от¬
дыхать Корчагин. Сюда редко кто заглядывал. Отсюда
можно было наблюдать оживленное движение людей по
аллеям и дорожкам сада, по вечерам слушать музыку,
будучи вдали от раздражающей сутолоки большого ку¬
рорта.
И сегодня Корчагин забрался сюда. С удовольствием
прилег на плетеную качалку и, разморенный морской
ванной и солнцем, задремал. Мохнатое полотенце и не¬
дочитанный «Мятеж» Фурманова лежали на соседней ка¬
чалке. Первые дни в санатории его не покидало состоя¬
ние напряженной нервозности, не прекращались голов¬
ные боли. Профессора все еще изучали его сложное и
редкостное заболевание. Многократные выстукивания и
выслушивания надоедали Павлу и утомляли его. Орди¬
346

натор со странной фамилией Иерусалимчик, симпатич¬
ная партийка, с трудом находила своего пациента и тер¬
пеливо уговаривала пойти с ней к тому или другому
специалисту.
— Честное слово, я устал от всего этого, — говорил
Павел. — Пять раз в день рассказывай одно и то же.
Не была ли сумасшедшей ваша бабушка, не болел ли
ревматизмом ваш прадедушка? А черт его знает, чем он
болел, я его и в глаза не видел! Потом каждый пытается
уговорить меня сознаться, что я бол-ел гонореей или еще
чем-нибудь похуже, а мне за это, признаюсь, хочется
стукнуть кого-нибудь по лысине. Дайте мне возможность
отдохнуть! А то, если меня будут изучать все полтора
месяца, я стану социально опасным.
Иерусалимчик смеялась, отвечала шуткой, но уже
через несколько минут, взяв его под руку и по дороге
рассказывая что-нибудь занимательное, приводила к хи-
РУРгу.
Сегодня осмотра не предвиделось. До обеда час.
Сквозь дремоту Павел уловил чьи-то шаги. Глаз не от¬
крыл: «Подумает, что сплю, и уйдет». Напрасная надеж¬
да: скрипнула качалка, кто-то сел. Тонкий запах духов
подсказывал, что рядом сидит женщина. Открыл глаза.
Первое, что оп увидел, — ослепительно белое платье и
загорелые ноги в сафьяновых чувяках, затем стрижен¬
ную по-мальчишечьи головку, два огромных глаза, ряд
острых, как у мышонка, зубов. Она улыбпулась сму¬
щенно.
— Извините, я, кажется, вам помешала?
Корчагин промолчал. Это было не совсем вежливо, но
у него еще была надежда, что соседка уйдет.
— Это ваша книга?
Она перелистывала «Мятеж».
— Да, моя.
Минута молчания.
— Скажите, товарищ, вы из санатория Цека?
Корчагин нетерпеливо шевельнулся. «Откуда ее при¬
несло? Отдохнул, называется. Сейчас, наверно, спросит,
чем я болен. Придется уходить». Он сказал неласково:
— Пет.
— А я как будто видела вас там.
Навел уже подымался, когда сзади грудной женский
голос спросил:
— Ты чего сюда забралась, Дора?
На край качалки присела загорелая полная блои-
347

динка в пляжном санаторном костюме. Она мельком по¬
смотрела на Корчагина.
— Я вас где-то видела, товарищ. Вы не в Харькове
работаете?
— Да, в Харькове.
Корчагин решил закончить эти длительные перего¬
воры.
— На какой работе?
— В ассенизационном обозе! — и невольно вздрог¬
нул от их хохота.
— Нельзя сказать, чтобы вы были очень вежливы,
товарищ.
Так началась их дружба, и Дора Родкина, член бю¬
ро Харьковского горкома партии, не раз вспоминала
смешное начало знакомства.
*
Неожиданно в саду санатория «Таласса», куда Кор¬
чагин пришел на один из послеобеденных концертов, он
встретился с Жарким.
И, как ни странно, свел их фокстрот.
После жирной певицы, исполнявшей с яростной же¬
стикуляцией «Пылала ночь восторгом сладострастья», на
эстраду выскочила пара. Он — в красном цилиндре,
полуголый, с какими-то цветными пряжками на бедрах,
но с ослепительно белой манишкой и галстуком. Одним
словом, плохая пародия на дикаря. Она — смазливая,
с большим количеством материи на теле. Эта парочка,
под восхищенный гул толпы нэпманов с бычьими затыл¬
ками, стоящих за креслами и койками санаторных
больных, затрусилась на эстраде в вихлястом фокстроте.
Отвратительнее картины нельзя было себе представить.
Откормленный мужик в идиотском цилиндре и женщина
извивались в похабных позах, прильнув друг к другу.
За спиной Павла сопела какая-то жирная туша. Корча¬
гин повернулся было уходить, как в переднем ряду, у
самой эстрады, кто-то поднялся и яростно крикнул:
— Довольно проституировать! К черту!
Павел узнал Жаркого.
Тапер оборвал игру, скрипка взвизгнула последний
раз и утихла.
Пара на эстраде перестала извиваться. На того, кто
крикнул, злобно зашикали за стульями:
— Какое хамство — прерывать номер!
348

— Вся Европа танцует!
— Возмутительно!
Но из группы коммунарцев разбойничьи свистнул в
четыре пальца секретарь Череповецкого укомола Сере¬
жа Жбанов. Его поддержали другие, и парочку с эстра¬
ды словно ветром сдуло. Трепач-конферансье, похожий
на разбитного лакея, заявил публике, что труппа уезжает.
— Катись колбаской по Малой Спасской! Скажи
деду — в Москву еду! — под общий хохот проводил его
какой-то молодой парнишка в санаторном халате.
Корчагин разыскал в первых рядах Жаркого. Долго
сидели у Павла в комнате. Ваня работал агитпропом в
одном из окружкомов партии.
— А ты знаешь, у меня есть жена. Скоро будет или
дочь, или сын, — сказал Жаркий.
— Ого, кто же твоя жена? — удивился Корчагин.
Жаркий вынул из бокового кармана карточку и по¬
казал Павлу.
— Узнаешь?
На снимке был он и Анна Борхарт.
— А Дубава где? — еще более удивляясь, спросил
Павел.
— Дубава в Москве. Он ушел из комвуза после
исключения из партии и теперь учится в МВТУ. По слу¬
хам, его восстановили, а зря! Отравленный он человек..-
Знаешь, где Игнат? Он сейчас замдиректора судострои¬
тельного завода. Об остальных мало знаю. Оторвались
мы друг от друга. Работаем в разных уголках страны, а
все же как приятно встретиться и вспомнить старое, —
говорил Жаркий.
В комнату вошла Дора и с ней несколько человек.
Высокий тамбовец закрыл дверь. Дора взглянула на
орден Жаркого и спросила у Павла:
— Твой товарищ — член партии? Где он работает?
Не понимая, в чем дело, Корчагин рассказал вкрат¬
це о Жарком.
— Тогда пусть останется. Только что приехали из
Москвы товарищи. Они расскажут нам последние пар¬
тийные новости. Решили собраться у тебя на своего рода
закрытое заседание, — объяснила Дора.
Почти все собравшиеся были старые большевики, за
исключением Павла и Жаркого. Член МКК Барташев
рассказал о новой оппозиции, возглавляемой Троцким,
Зиновьевым и Каменевым *.
— Наше присутствие на местах в такой напряжен¬
349

ный момент необходимо, — закончил Барташев. —
Я выезжаю завтра.
Через три дня после собрания в комнате Павла са¬
наторий досрочно опустел. Выехал и Павел, не пробыв
положенного срока.
В Цека комсомола долго не задерживали. Корчагин
получил назначение секретарем окружкомола в одном
из промышленных округов, и уже через неделю город¬
ской актив организации слушал его первую речь.
Глубокой осенью автомобиль окружкома партии, на
котором ехал Корчагин с двумя работниками в один из
отдаленных от города районов, свалился в придорож¬
ную канаву и перевернулся.
Покалечились все. У Корчагина оказалось раздавлен¬
ным колено правой ноги. Через несколько дней он был
привезен в хирургический институт в Харькове. Врачеб¬
ный консилиум после осмотра распухшего колена а
рентгеновских снимков высказался за немедленную опе¬
рацию.
— Тогда завтра утром, — сказал в заключение туч¬
ный профессор, возглавлявший консультацию, и поднял¬
ся. Вслед за ним вышли и остальные.
Маленькая светлая палата на одного. Безукоризнен¬
ная чистота и давно им забытый специфический запах
лазарета. Корчагин огляделся. Тумбочка с белоснежной
скатертью, белый табурет — и все.
Санитарка принесла ужин.
Павел от него отказался. Полусидя на кровати, он
писал письма. Боль в ноге мешала думать, есть не хо¬
телось.
Когда четвертое письмо было дописано, дверь в па¬
лату тихо открылась, и Корчагин увидел у своей крола-
ти молодую женщину в белом халате и такой же ша¬
почке.
В предвечерних сумерках уловил тонко вычерченные
брови и большие глаза, казавшиеся черными. В одной
руке она держала портфель, в другой — лист бумаги и
карандаш.
— Я ваш ординатор, — сказала она, — сегодня де¬
журю. Сейчас займусь допросом, и вам волей-неволей
придется рассказать о себе все.
Женщина приветливо улыбнулась. Улыбка сделала
«допрос» менее неприятным.
Целый час Корчагин рассказывал не только о себе,
но и о прабабушках.
350

*
В операционной несколько человек с завязанными
марлей носами.
Отблеск никеля на хирургических инструментах, уз¬
кий стол, огромный таз под ним. Когда Корчагин лег
на стол, профессор кончал мыть руки. Сзади шла спеш¬
ная подготовка к операции. Корчагин оглянулся. Сест¬
ра раскладывала ланцеты, щипцы. Его ординатор Бажа-
нова разматывала повязку на ноге.
— Не смотрите туда, товарищ Корчагин, это непри¬
ятно отражается на нервах, — тихо проговорила
она.
—- Вы о чьих нервах говорите, доктор? — И Корча¬
гин насмешливо улыбнулся.
Через несколько минут плотная маска закрыла ему
лицо, профессор сказал:
— Не волнуйтесь, сейчас будем давать хлороформ.
Дышите глубоко, через нос, и считайте.
Приглушенный голос из-под маски спокойно ответил:
— Хорошо. Заранее прошу извинения за возможные
непечатные выражения.
Профессор не удержался от улыбки.
Первые капли хлороформа, удушливый, отвратитель¬
ный запах.
Корчагин глубоко вздохнул и, стараясь выговаривать
отчетливо, начал считать. Так вступал он в первый акт
своей трагедии.
*
Артем разорвал конверт почти пополам и, почему-то
волнуясь, развернул письмо. Схватил глазами первые
строчки, бежал по ним, не отрываясь:
«Артем! Мы очень редко пишем друг другу.
Раз, иногда два раза в год! Разве дело в количестве?
Ты пишешь, что уехал из Шепетовки с семьей в каза-
тинекое депо, чтобы оторвать корни. Понимаю, что эти
корни — отсталая и мелкособственническая психология
Стеши, ее родня и прочее. Переделывать людей типа
Стеши трудно, боюсь, что тебе это даже не удастся. Го¬
воришь, «трудно учиться под старость», но у тебя это
идет неплохо. Ты не прав, что так упрямо отказываешь¬
ся уходить с производства на работу председателя гор¬
совета. Ты воевал за власть? Так бери же ее. Завтра
же бери горсовет и начинай дело.
351

Теперь о себе. У меня творится что-то неладное.
Я стал часто бывать в госпиталях, меня два раза по¬
резали, пролито немало крови, потрачено немало
сил, а никто еще мне не ответил, когда этому будет
конец.
Я оторвался от работы, нашел себе новую профес¬
сию — «больного», выношу кучу страданий, и в резуль¬
тате всего этого — потеря движений в колене правой
моги, несколько швов на теле и, наконец, последнее вра¬
чебное открытие: семь лет тому назад получен удар в
позвоночник, а сейчас мне говорят, что этот удар может
дорого обойтись. Я готов вынести все, лишь бы возвра¬
титься в строй.
Нет для меня в жизни ничего более страшного, как
выйти из строя. Об этом даже не могу и подумать. Вот
почему я иду на все, но улучшения нет, а тучи вес
больше сгущаются. После первой операции я, как толь-*
ко стал ходить, вернулся на работу, но меня вскоре при¬
везли опять. Сейчас получил билет в санаторий «Май-
пак» в Евпатории. Завтра выезжаю. Не унывай, Артем,
меня ведь трудно угробить. Жизни у меня вполне хва¬
тит па троих. Мы еще работнем, братишка. Береги здо¬
ровье, не хватай но десяти пудов. Партии потом дорого
обходится ремонт. Годы дают нам опыт, учеба — зна¬
ние, и все это не для того, чтобы гостить по лазаретам.
Жму твою руку.
Павел Корчаги н».
В то время, когда Артем, хмуря свои густые брони,
читал письмо брата, Павел в больнице прощался с Ба¬
женовой. Подавая ему руку, она спросила:
— В Крым уезжаете завтра? Где же вы проведете
сегодняшний день?
Корчагин ответил:
— Сейчас придет товарищ Роднина. Сегодняшний
день и ночь я проведу в ее семье, а утром она меня
проводит на вокзал.
Бажанова знала Дору, часто приезжавшую к
Павлу.
—* Помните, товарищ Корчагин, наш разговор о том,
что вы перед отъездом встретитесь с моим отцом? Я ему
подробно рассказывала о вашем здоровье. Мне хочется,
чтобы он вас посмотрел. Это можно сделать сегодня
вечером.
352

Корчагин немедленно согласился.
В тот же вечер Ирина Васильевна вводила Павла в
просторный кабинет своего отца.
Знаменитый хирург в присутствии дочери вниматель¬
но осмотрел Корчагина. Ирина привезла из клиники
рентгеновские снимки и все анализы. Павел не мог не
заметить внезапную бледность на лице Ирины Василь¬
евны после одной пространной реплики отца, произне¬
сенной по-латыни. Корчагин смотрел на большую лы¬
сую голову профессора, пытался что-нибудь прочесть в
его пронзительных i лазах, но Бажанов был непрони¬
цаем.
Когда Павел оделся, Бажанов вежливо простился с
ним: он уезжал на какое-то заседание и поручил доче¬
ри рассказать свое заключение.
В комнате Ирины Васильевны, обставленной с изы¬
сканным вкусом, Корчагин прилег на диван, ожидая,
когда Бажанова заговорит. Но она не знала, как начать,
что сказать; ей было очень трудно. Отец заявил ей, что
медицина не имеет пока средств, могущих приостано¬
вить губительную работу идущего в организме Корчаги¬
на воспалительного процесса. Он высказывался против
хирургических вмешательств. «Этого молодого человека
ожидает трагедия неподвижности, и мы бессильны ее
предотвратить».
Как врач и друг, она не нашла возможным сказать
все и в осторожных выражениях передала Корчагину
лишь маленькую часть правды.
— Я уверена, товарищ Корчагин, что евпаторийские
грязи создадут перелом и вы сможете осенью вернуться
к работе.
Говоря это, она забыла, что за ней все время наблю¬
дают два острых глаза.
— Из ваших слов, вернее, из всего того, что вы не
договариваете, я вижу всю серьезность положения. По¬
мните, я просил вас всегда говорить со мной откровен¬
но. От меня ничего не надо скрывать, я не упаду в об¬
морок и не зарежусь. Но я очень хочу знать, что меня
ожидает впереди, — произнес Павел.
Бажанова отделалась шуткой.
В этот вечер Павел так и не узнал правды о своем
завтрашнем дне. Когда они прощались, Бажанова тихо
сказала:
— Не забывайте о моей дружбе к вам, товарищ Кор¬
чагин. В вашей жизни возможны всякие положения.
23 Коммуны будущей творцы
353

Если вам понадобится моя помощь или совет, пишите
мне. Я сделаю все, что будет в моих силах.
Она смотрела из окна, как высокая фигура в кожан¬
ке, тяжело опираясь на палку, двигалась от подъезда к
извозчичьей пролетке.
$
Опять Евпатория. Южный зной. Крикливые загоре¬
лые люди в вышитых золотом тюбетейках. Автомобиль
в десять минут доставляет пассажиров к двухэтажному,
из серого известняка зданию санатория «Майнак».
Дежурный врач разводит приехавших по комнатам.
— Вы по какой путевке, товарищ? — спросил он
Корчагина, останавливаясь против комнаты под № 11.
— ЦК КГ1(б)У.
— Тогда мы вас поместим здесь вместе с товарищем
Эбнером. Он немец и просил дать ему соседа русско¬
го, — объяснил врач и постучал.
Из комнаты послышался ответ на ломаном русском
языке:
— Войдите.
В комнате Корчагин поставил свой чемодан и обер-
пулся к лежащему на кровати светловолосому мужчи¬
не с красивыми живыми голубыми глазами. Немец
встретил его добродушной улыбкой.
— Гут морген, геноссеи. Я хотель сказать, ждрав-
ствуй, — поправился он и протянул Павлу бледную, с
длинными пальцами руку.
Через несколько минут Павел сидел у его кровати,
и между ними происходил оживленный разговор на том
«международном» языке, где слова играют подсобную
роль, а неразобранную фразу дополняет догадка, жес¬
тикуляция, мимика — вообще все средства неписаного
эсперанто. Павел знал уже, что Эбнер — немецкий ра¬
бочий.
В гамбургском восстании 1923 года Эбнер получил
пулю в бедро, и вот сейчас старая рана открылась и
свалила его в постель. Несмотря на страдания, он дер¬
жался бодро и сразу снискал уважение Павла.
Лучшего соседа Корчагин и не мечтал иметь. Этот
не будет рассказывать, о своих болезнях с утра до ве¬
чера и ныть. Наоборот, с ним забудешь и свои невз¬
годы.
«Жаль только, что я по-немецки ни в зуб ногой», —
подумал он.
354

*
В уголке сада несколько качалок, стол и»з бамбука,
две коляски. Здесь после лечебных процедур проводили
весь день пятеро, прозванных больными «Исполком
Коминтерна».
В коляске полулежал Эбнер, в другой — Корчагин,
которому запретили ходить, остальные трое были: тяже¬
ловесный эстонец Вайман — работник Наркомторга
Крымской республики, Марта Лауринь — латышка, ка¬
реглазая молодая женщина, похожая на восемнадцати¬
летнюю девушку, и Леденев — высокий богатырь с се¬
дыми висками, сибиряк. Действительно, здесь были пять
национальностей: немец, эстонец, латышка, русский и
украинец. Марта и Вайман владели немецким языком,
а Эбнер пользовался ими как переводчиками. Павла и
Эбнера сдружила общая комната. Марту и Ваймана
сблизило с Эбнером знание языка, а Леденева с Корча¬
гиным — шахматы.
До приезда Иннокентия Павловича Леденева Корча¬
гин был шахматным «чемпионом» в санатории. Он отнял
это звание у Ваймана после упорной борьбы за первен¬
ство. Вайман был побежден, и это вывело флегматичного
эстонца из равновесия. Он долго не мог простить Корча¬
гину своего поражения. Но вскоре в санатории появился
высокий старик, необычайно молодо выглядевший в свои
пятьдесят лет, и предложил Корчагину сыграть пар¬
тию. Корчагин, не подозревая об опасности, спокойно
начал ферзевый гамбит, на который Леденев ответил де¬
бютом центральных пешек. Как «чемпион», Павел дол¬
жен был играть с каждым вновь приезжающим шахма¬
тистом. Смотреть эти партии постоянно собиралось мно¬
го народу. Уже с девятого хода Корчагин увидел, как
его сдавливают мерно наступающие пешки Леденева.
Корчагин понял, что перед ним опасный противник: на¬
прасно Павел отнесся к этой игре так неосторожно.
После трехчасового сражения, несмотря на все уси¬
лия, на все напряжение, Павел принужден был сдаться.
Он увидел своп проигрыш раньше, чем кто-либо из
окружающих.
Посмотрел на своего партнера. Леденев улыбнулся
отечески-добро. Ясно, что он тоже видел его поражение.
Эстонец, с волнет.тием и нескрываемым желанием пораже¬
ния Корчагина, еще ничего не замечал.
— Я всегда держусь до последней пешки, — сказал
23*
355

Павел, и Леденев одобрительно кивнул головой в ответ
на эту одному ему понятную фразу.
Корчагин сыграл с Иннокентием Павловичем десять
партий в течение пяти дней, из них проиграл семь, вы¬
играл две и одну вничью.
Вайман торжествовал:
— Ай, спасибо, товарищ Леденев! Как вы ему на¬
хлопали! Так ему и надо! Нас, старых шахматистов, всех
обставил, но и сам на старике сорвался. Ха-ха-ха!..
— Что, неприятно проигрывать? — допекал он своего
побежденного победителя.
Корчагин потерял звание «чемпиона», но вместо этой
игрушечной чести нашел в Иннокентии Павловиче чело¬
века, ставшего ему впоследствии дорогим и близким. По¬
ражение Корчагина на шахматном иоле было не случай¬
ное. Он уловил лишь поверхностную стратегию шахмат¬
ной игры, шахматист проиграл мастеру, знающему все
тайны игры.
У Корчагина и Ледеиева была одна общая дата:
Корчагин родился в тот год, когда Леденев вступил в
партию. Оба были типичные представители молодой и
старой гвардии большевиков. У одного — большой жиз¬
ненный и политический опыт, годы подполья, царских
тюрем, потом — большой государственной работы; у
другого — пламенная юность и всего лишь восемь лет
борьбы, могущих сжечь не одну жизнь. И оба они —
старый и молодой — имели горячие сердца и разбитое-
здоровье.
Вечером в комнате Эбнера и Корчагина — клуб. От¬
сюда выходили все политические новости. Вечерами в
комнате № 11 было шумно. Обычно Ваймап пытался
рассказать какой-нибудь сальный анекдот, до которых
он был большой любитель, но сейчас же попадал под
двойной обстрел — Марты и Корчагина. Марта умела
срезать его топкой и язвительной насмешкой; когда же
это не помогало, вмешивался Корчагин.
— Вайман, ты бы спросил, — может быть, нам со¬
всем не по вкусу твое «остроумие»... Я вообще не пони¬
маю, как это у тебя совмещается... — неспокойным то¬
ном начинал Корчагин.
Вайман оттопыривал мясистую губу, и узкие глазки
его насмешливо скользили по лицам.
— Придется ввести инспектуру морали при Главяо-
литпросвете и рекомендовать Корчагина старшим инс¬
пектором. Я еще понимаю Марту, у нее профессиональ¬
356

ная женская оппозиция, но Корчагин хочет казаться не¬
винным мальчиком, чем-то вроде комсомольского мла¬
денчика... И притом вообще не люблю, когда яйца кур
учат.
После такого возбужденного спора о коммунистиче¬
ской этике вопрос о сальных анекдотах был поставлен
на принципиальное обсуждение. Марта перевела Эбнеру
точки зрения.
— Эротише анекдот — это не очень карашо, я соли-
даризировап с Павлюша, — высказался Адам.
Вайману пришлось отступить. Он как мог отшучи¬
вался, но анекдотов больше не рассказывал.
Марту Корчагин считал комсомолкой. На глазок дал
ей девятнадцать лет. Каково же было его удивление,
когда однажды в разговоре с ней он узнал, что она член
партии с семнадцатого года, что ей тридцать один и что
она была одним из активных работников латышской
компартии. В восемнадцатом году белые приговорили
ее к расстрелу, а вслед за тем она была обменена Со¬
ветским правительством вместе с другими товарищами.
Сейчас она работала в «Правде» и одновременно кончала
вуз. Как началось их сближение, Корчагин не уловил,
но маленькая латышка, часто бывавшая у Эбнера, ста¬
ла неразлучной с «пятеркой».
Подпольщик Эглит, тоже латыш, лукаво подшучивал
над ней:
— Март очка, а как же бедный Озол в Москве? Нель¬
зя же так!
По утрам, за минуту до звонка, в санатории голоси¬
сто кричал петух. Эбнер идеально его копировал. Все
старания персонала найти неизвестно как забравшего¬
ся в санаторий петуха ни к чему не приводили. Эбнеру
это доставляло большое удовольствие.
В конце месяца Корчагин почувствовал себя худо.
Врачи уложили его в постель. Эбнера это очень огорчи¬
ло. Он полюбил этого молодого большевика, никогда не
унывающего, жизнерадостного, с такой кипучей энерги¬
ей и так рано потерявшего здоровье.
Когда же Марта рассказала Эбнеру, что врачи пред¬
сказывают Корчагину трагическую будущность, Адам
взволновался.
До самого отъезда из санатория Корчагину не разре¬
шали ходить.
Павлу удавалось скрывать свои страдания от окру¬
жающих, одна Марта догадывалась о них по необычай¬
357

ной бледности его лида. За неделю до отъезда Павел
получил из украинского Цека письмо, где сообщалось,
что отпуск ему продлен на два месяца и что согласно
санаторному заключению возвращение его на работу
при теперешнем здоровье невозможно.
Вместе с письмом были присланы деньги.
Павел принял этот первый удар, как когда-то прини¬
мал удары Жухрая, учившего его боксу: тогда тоже па¬
дал, но сейчас же подымался.
Неожиданно пришло письмо от матери. Старушка пи¬
сала, что недалеко от Евпатории, в портовом городе, жи¬
вет ее давнишняя подруга Альбина Кюцам, с которой
мать не виделась уже пятнадцать лет, и что она очень
просит сына заехать к пей. Это случайное письмо сы¬
грало большую роль в жизни Павла.
Через неделю санаторное землячество тепло проводи¬
ло Корчагина на пристань. На прощанье Эбнер горячо
обнял и поцеловал Павла, как брата. Марта же исчез¬
ла, и Павел уехал, не простившись с ней.
А на следующее утро фаэтон, привезший Корчагина
с пристани, подкатил к маленькому домику в неболь¬
шом саду, и Корчагин послал своего провожатого спро¬
сить, здесь ли живут Кюцам.
Семья Кюцам состояла из пяти человек: Альбина
Кюцам — мать, пожилая полная женщина с тяжелым,
придавливающим взором черных глаз и со следами бы¬
лой красоты на старом лице, ее две дочери — Леля и
Тая, маленький сынишка Лели и старик Кюцам, непри¬
ятный толстяк, похожий на борова.
Старик служил в кооперативе, младшая дочь Тая хо¬
дила на черную работу, старшая, Леля, в прошлом ма¬
шинистка, недавно разошлась со своим мужем, пьяницей
и хулиганом, и сидела без работы. Дни она проводила
дома, возилась с сынишкой, помогала по хозяйству ма¬
тери.
Кроме дочерей, был еще сын Жорж, но сейчас он на¬
ходился в Москве.
Семья Кюцам радушно приняла Корчагина. Только
старик окинул гостя недобрым, настороженным взглядом.
Корчагин терпеливо рассказывал Альбине все, что
он знал из семейной хроники Корчагиных, попутно сам
расспрашивал о житье-бытье.
Леле было двадцать два года. Стриженая простецкая
шатенка с широким открытым лицом, она сразу же ста¬
ла с Павлом на приятельскую ногу и охотно посвящала
358

его во все семейпые секреты. От нее Корчагин узнал*
что старик деспотически-грубо зажал всю семью, уби¬
вая всякую инициативу и малейшее проявление воли.
Ограниченный, узколобый, придирчивый до мелочности,
он держал семью в вечном страхе и этим снискал себе
глубокую неприязнь детей и глубокую ненависть жены,
все двадцать пять лет боровшейся против его деспотиз¬
ма. Дочери постоянно становились на сторону матери,
и эти беспрерывные семейные ссоры отравляли им
жизнь.
Так проходили дни, заполненные бесконечными мел¬
кими и большими обидами.
Вторым уродом в семье был Жорж. Судя по расска¬
зам Лели, это был типичный хлыщ, задавака и бахвал,
любитель хорошо поесть и с шиком одеться, не дурак
выпить. Кончив девятилетку, Жорж — любимец мате¬
ри — потребовал от нее денег для поездки в столичный
город.
— Я поеду в университет. Пусть продаст Леля свое
кольцо, а ты свои вещи. Мне нужны деньги, а где вы их
достанете — мне все равно.
Жорж знал хорошо, что мать ему ни в чем не отка¬
жет, и пользовался этим самым бессовестным образом.
К сестрам относился пренебрежительно, свысока, считая
их ниже себя. Все средства, какие удавалось урвать от
старика, и заработанные Таей деньги мать посылала
сыну. А тот, с треском провалившись на экзамене, не¬
скучно жил у своего дядьки, терроризируя мать теле¬
граммами о присылке денег.
Младшую, Таю, Корчагин увидел лишь поздно вече¬
ром. Мать в сенях шепотом рассказывала ей о приезде
гостя. Здороваясь с Павлом, она смущенно подала ему
руку и до кончиков маленьких ушей покраснела перед
незнакомым молодым человеком. Павел не сразу отпус¬
тил ее крепкую, с ощутимыми бугорками мозолей руку.
Тае шел девятнадцатый год. Она не была красави¬
цей, но большие карие глаза, тонкие, монгольского ри¬
сунка брови, красивая линия носа и свежие упрямые гу¬
бы делали ее привлекательной; молодой упругой гру¬
ди тесно под полосатой рабочей блузкой.
Сестры жили в двух крошечных комнатках. В ком¬
нате Таи — узкая железная кровать, комод, уставлен¬
ный разными безделушками, на нем небольшое зеркало,
на стене десятка три фотографий и открыток. На окне
две цветочные банки с пунцовой геранью и бледно-розо¬
359

выми астрами. Кисейная занавеска подобрана голубой
тесемкой.
— Тая не любит пускать в свою комнату представи¬
телей мужского пола, а для вас, видите, делается исклю¬
чение, — шутила над сестрой Леля.
На другой день вечером семья пила чай на половине
стариков. Тая была у себя в комнате и оттуда прислу¬
шивалась к общему разговору. Кюцам сосредоточенно
размешивал сахар в стакане и зло поглядывал поверх
очков на сидящего перед ним гостя.
— Семейные законы теперешние осуждаю, — гово¬
рил он. — Захотел — женился, а захотел — разженил¬
ся. Полная свобода.
Старик поперхнулся и закашлялся. Отдышавшись,
показал на Лелю.
— Вот со своим хахалем сошлась, не спросись, и ра¬
зошлась, не спрашивая. А теперь, извольте радоваться,
корми ее и чьего-то ребенка. Безобразие!
Леля мучительно покраснела и прятала от Павла гла¬
за, полные слез.
— А что же, по-вашему, она должна была с этим
паразитом жить? — спросил Павел, не спуская со стари¬
ка своего вспыхивающего дикими огоньками взгляда.
— Надо было смотреть, за кого выходишь.
В разговор вмешалась Альбина. С трудом сдерживая
свое негодование, она прерывисто заговорила:
— Послушай, старик, зачем ты заводишь эти разгово¬
ры при чужом человеке? Можно о чем-нибудь другом, а
пе об этом.
Старик дернулся в ее сторону.
— Я знаю, что говорю! С каких это пор мне замеча¬
ния стали делать?
Ночью Павел долго думал о семье Кюцам. Случайно
занесенный сюда, он невольно становился участником
семейной драмы. Он думал над тем, как помочь матери
и дочерям выбраться из этой кабалы. Его личная жизнь
затормаживала ход, перед ним самим вставали неразре¬
шенные вопросы, и сейчас труднее, чем когда бы то ни
было, предпринимать решительные действия.
Выход был один: расколоть семью — матери и доче¬
рям уйти навсегда от старика. Но это было не так прос¬
то. Заниматься этой семейной революцией он был не в
состоянии, через несколько дней он должен уехать и, мо¬
жет быть, больше никогда не встретится с этими людьми.
Не предоставить ли все своему нормальному течению и не
360

ворошить пыли в этом низеньком и тесном доме? Но от¬
вратительный образ старика не давал ему покоя. Павел
создал несколько планов, но все они казались невыпол¬
нимыми.
Па другой день было воскресенье, и когда Корчагин
возвратился из города, дома застал одну Таю. Остальные
ушли к родственникам в гости. Павел зашел к ней в
комнату и, усталый, присел на стул.
— Ты почему никуда не идешь погулять, развлечь¬
ся? — спросил он у нее.
— А мне не хочется никуда идти, — тихо ответила
она.
Он вспомнил свои ночные планы и решил прове¬
рить их.
Торопясь, чтобы никто не помешал, начал напрямик:
— Послушай, Тая, будем говорить друг другу «ты» —
к чему нам эти китайские церемонии? Я скоро уеду.
Встретился я с вами как раз в плохую пору, когда сам
попал в переплет, а то бы мы дело иначе повернули.
Будь это год назад, мы бы отсюда уезжали все вместе.
Для таких рук, как у тебя и у Лели, работа бы нашлась!
Со стариком надо кончать, этого не сагитируешь. Но сей¬
час этого сделать нельзя. Я сам еще не знаю, что со
мной будет, вот почехму я, так сказать, обезоружен. Что
же теперь делать? Я буду добиваться возвращения на ра¬
боту. Врачи там написали обо мне черт его знает что, и
товарищи заставляют меня лечиться до бесконечности.
Ну, это мы там повернем... Я спишусь со своей матуш¬
кой, и мы увидим, как эту заваруху кончить. Я вас все-
таки так не оставлю. Только вот что, Таюша: жизнь-т»»
вашу, и твою в частности, придется переворачивать наиз¬
нанку. Есть ли у тебя для того силы и желание?
Тая подняла опущенную голову и тихо ответила:
— Желание у меня есть, а силы — не знаю.
Эта нетвердость в ответе была понятна Корчагину.
— Ничего, Таюша! С этим мы сладим, было бы же¬
лание. А скажи ты мне, семья тебя очень привя¬
зывает?
Тая ответила не сразу, застигнутая врасплох.
— Мне матери очень жалко, — сказала она нако¬
нец. — Отец ее всю жизнь терзал, теперь Жорка из нее
все выматывает, а мне ее очень жалко... хотя она мек.ч
и не любит так, как Жорку...
Много говорили они в этот день, и незадолго до при¬
хода остальных Павел шутя сказал:

— Удивительно, как тебя старик замуж не согнал за
кого-нибудь!
Тая испуганно отмахнулась рукой.
— Я замуж не пойду. Я на Лелю насмотрелась. Ни за
что замуж не пойду!
Павел усмехнулся.
— Значит, зарок на всю жизнь! А если налетит ка¬
кой-нибудь парень-гвоздь, одним словом, хороший пар¬
нишка, — тогда как?
— Не пойду! Все они хорошие, пока под окнами
ходят.
Павел примиряюще положил руку па ее плечо.
— Ладно. Неплохо можно прожить и без мужа. Толь¬
ко ты уже очень на ребят неласкова. Хорошо, что ты ме¬
ня хоть в жениховстве не подозреваешь. А то попало бы
на орехи, — и он rio-приятельски провел по руке сму¬
щенной девушки своей холодной ладонью.
— Такие, как ты, себе других жен ищут. На что мы
им сдались? — тихо сказала она.
*
Через несколько дней поезд увозил Корчагина в
Харьков. На вокзале его провожали Тая, Леля и Альбина
со своей сестрой Розой. На прощание Альбина взяла с
него слово не забывать молодежь, помочь ей выбраться
из ямы. Простились с ним, как с родным, а в глазах Таи
стояли слезы. Долго видел из окна белый платочек в ру¬
ках Лели и полосатую блузку Таи.
В Харькове остановился у своего приятеля Пети Но¬
викова, не желая беспокоить Дору. Отдохнул и поехал в
Цека. Дождался Акима и, когда остались одни, попросил
сейчас же отправить на работу. Аким отрицательно мот¬
нул головой.
— Этого нельзя сделать, Павел! У нас есть постанов¬
ление лечебной комиссии Цека партии, где записано:
«Ввиду тяжелого состояния здоровья направить в Невро¬
патологический институт для лечения, не допуская воз¬
вращения к работе».
— Мало ли чего они напишут, Аким! Я у тебя про¬
шу — дай мне возможность работать! Это шатание по
клиникам бесполезно.
Аким отказывался.
— Мы пе можем ломать решения. Пойми же, Пав¬
лушка, что это для тебя же лучше.
362

Но Корчагин так горячо настаивал, что Аким не мог
устоять и под конец согласился.
На другой день Корчагин уже работал в секретной
части секретариата Цека. Ему казалось, что достаточно
начать работать, как вернутся утраченные силы. Но с
первого же дня он увидел, что ошибался. Он просиживал
в своем отделе без перерыва восемь часов, не евши, так
как спускаться на завтрак и обед с третьего этажа в со¬
седнюю столовую оказалось не под силу: часто немела то
рука, то нога. Иногда все тело лишалось способности
двигаться, и его температурило. Когда надо было ехать
на работу, он вдруг не находил в себе силы подняться с
постели. Пока это проходило, он с отчаянием убеждался,
что опаздывает на целый час. В конце концов опоздания
ему поставили па вид, и он понял, что это начало самого
страшного в его жизни — выхода из строя.
Аким еще дважды помогал ему — передвигал на дру¬
гую работу, но случилось неизбежное: на второй месяц
Павел свалился в постель. Тогда он вспомнил прощаль¬
ные слова Бажановой и написал ей письмо. Она приеха¬
ла в тот же день, и от нее он узнал самое основное —
что в клинику ему ложиться не обязательно.
— Значит, у меня дела так хороши, что и лечиться
не стоит, — пытался он пошутить, но шутка не уда¬
валась.
Как только силы частично вернулись к нему, Павел
опять появился в Цека. На этот раз Аким был неумолим.
На его категорическое предложение ложиться в клинику
Корчагин глухо ответил:
— Не пойду никуда. Это бесполезно. Узнал из авто¬
ритетных источников. Мне остается одно — получить
пенсию и подать в отставку. Но этот номер не пройдет.
Вы не можете оторвать меня от работы. Мне всего два¬
дцать четыре года, и я не могу доживать свой век с кни¬
жечкой инвалида труда, скитаться ио лечебницам, зная,
что это ни к чему. Вы должны мне дать работу, подходя¬
щую для моих условий. Я могу работать на дому или
жить где-нибудь в учреждении... только не писарем, ко¬
торый ставит номера на исходящем. Работа должна да¬
вать для моего сердца что-то, чтобы я не чувствовал себя
на отшибе.
Голос Павла звучал все взволнованнее и звонче.
Аким понимал, какие чувства движут еще недавно
огневым парнем. Он понимал трагедию Павла, знал, что
для Корчагина, отдавшего свою короткую жизнь партии,
363

отрыв от борьбы и переход в глубокий тыл был ужасен,
и оы решил сделать все, что в его силах.
— Хорошо, Павел, не волнуйся. Завтра у нас секре¬
тариат. Я поставлю о тебе вопрос. Даю слово, что сде¬
лаю все.
Корчагин тяжело поднялся и подал ему руку.
— Неужели ты можешь подумать, Аким, что жизнь
загонит меня в угол и раздавит в лепешку? Пока у меня
здесь стучит сердце, - и он с силой притянул руку Аки¬
ма к своей груди, и Аким отчетливо почувствовал глухие
быстрые удары, — пока стучит, мепя от партии не ото¬
рвать. Из строя мепя выведет только смерть. Запомни
это, братишка.
Аким замолчал. Он знал, что это была не блестящая
фраза, а крик тяжело раненного бойца. Он понимал, что
и говорить и чувствовать иначе такие люди не могут.
Через два дня Аким сообщил Павлу, что ему пре¬
доставлена возможность получить ответственную работу
в редакции центрального органа, по для этого необходи¬
мо проверить возможность его использования на литера¬
турном фронте. В редакционной коллегии Павла встрети¬
ли предупредительно. Заместитель редактора, старая под¬
польщица, член президиума Цекака Украины, задала ему
иескол ько вопросов:
— Ваше образование, товарищ?
— Тги года начальной школы.
— В партийно-политических школах не были?
— Нет.
— Ну что же, бывает, что и без этого вырабатывается
хороший журналист. О вас нам говорил товарищ Аким.
Мы можем дать вам работу не обязательно здесь, а на
дому, и вообще создать вам подходящие условия. Но для
этой работы необходимы гее же обширные знания. Осо¬
бенно в области литературы и языка.
Все это предвещало Павлу поражение. В получасо¬
вой беседе выяснилась недостаточность знаний, а в напи¬
санной им статье женщина подчеркнула красным каран¬
дашом больше трех десятков стилистических неправиль¬
ностей и немало орфографических ошибок.
— Товарищ Корчагин! У вас есть большие данные.
При углубленной работе над собой вы можете стать в
будущем литературным работником, но сейчас вы пише¬
те малограмотно. Из статьи видно, что вы не знаете рус¬
ского языка. Это не удивительно, вы не имели времени
учиться. Но использовать вас мы, к сожалению, не мо¬
361

жем... Ио еще раз повторяю: у вас большие данные. Ес¬
ли вашу статью обработать, не меняя содержания, то она
будет прекрасна. А нам нужны люди, умеющие обраба¬
тывать чужие статьи.
Корчагин встал, опираясь на палку. Правая бровь су¬
дорожно вздрагивала.
— Что же, я с вами согласен. Какой из меня лите¬
ратор? Я был хороший кочегар, неплохой монтер. Умел
хорошо ездить на коне, будоражить комсу, но на вашем
фронте я неподходящий рубака.
Попрощавшись, вышел.
На повороте в коридоре чуть не упал. Его схватила
какая-то женщина с портфелем.
— Что с вами, товарищ? На вас лица нет!
Корчагин несколько секунд приходил в себя. Потом
тихонько отстранил женщину и пошел, налегая на палку.
С этого дня жизнь Корчагина шла под уклон. О рабо¬
те не могло быть и речи. Все чаще он проводил дни в
кровати. Цека освободил его от работы и просил Главсоц¬
страх назначить ему пенсию. Пенсия была ему дана
вместе с книжкой инвалида труда. Цека дал ему денег и
выдал личные дела с правом выезда, куда он захочет.
От Марты пришло письмо. Она звала его к себе погос¬
тить и отдохнуть. Павел и без того собирался ехать в
Москву со смутной надеждой найти счастье во Всесоюз-
нохЧ Цека, то есть найти работу, не требующую движения.
По в Москве ему тоже предложили лечиться, обещали
поместить в хорошую лечебницу. Он от этого отказался.
Незаметно пробежало девятнадцать дней, прожитых
им на квартире Марты и ее подруги Пади Петерсон. Це¬
лые дни он оставался один. Марта и Надя уходили с ут¬
ра и приходили вечером. Павел запоем читал — у Мар¬
ты было много книг, а вечерами приходили подруги и
кое-кто из друзей.
Из портового города приходили письма. Семья Кю-
цам звала его к себе. Жизнь стягивала свой тугой узел.
Там ждали его помощи.
В одно утро Корчагина не стало в тихой квартире в
Гусятниковом переулке. Поезд мчал его на юг, к морю,
увозя от сырой, дождливой осени к теплым берегам Юж¬
ного Крыма. Он следил, как пробегали у окна столбы.
Плотно были сдвинуты брови, и в темных глазах затаи¬
лось упорство.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Внизу, у нагроможденных беспорядочной кучей кам¬
ней, плещется море. Обвевает лицо сухой «моряк», доле¬
тающий сюда из далекой Турции. Ломаной дугой втисну¬
лась в берег гавань, отгороженная от моря железобетон¬
ным молом. Обрывал свой хребет у моря перевал. И дале¬
ко вверх, в горы, забирались игрушечные белые доми¬
ки городских окраин.
В старом загородном парке тихо. Заросли травой дав¬
но не чищенные дорожки, и медленно падает на них жел¬
тый, убитый осенью кленовый лист.
Корчагина привез сюда из города старик извозчик,
перс, и, высаживая странного седока, не утерпел — вы¬
сказался:
— Зачем ехал? Барышна здэс нэту, театр нэту.
Адын шакал ходыт... Что дэлат будышь, нэ понымаю.
Поедэм обратно, господин товарыш!
Корчагин расплатился с ним, и старик уехал.

Безлюден парк. Павел нашел скамью на выступе у
моря, сел, подставив лицо лучам уже не жаркого солнца.
Сюда, в эту тишину* приехал он, чтобы подумать над
тем, как складывается жизнь и что с этой жизнью де¬
лать. Пора было подвести итоги и вынести решение.
С его вторым приездом сюда противоречие в семье
Кюцам обострилось до крайности. Старик, узнав о его
приезде, взбесился и поднял в доме невероятную бучу.
На Корчагина, само собой, легло руководство сопротив¬
лением. Старик неожиданно встретил энергичный отпор
со стороны дочерей и жены, и с первого же дня второго
приезда Корчагина дом разделился на две половины,
враждебные и ненавистные друг другу. Ход в половину
стариков был заколочен, а одна из боковых комнатушек
сдана Корчагину как квартиранту. Деньги за квартиру
старику были даны вперед, и он вскоре даже как будто
успокоился тем, что дочери, отколовшись от него, не бу¬
дут требовать средств на жизнь.
Альбина из дипломатических соображений оставалась
жить на половине старика. К молодым старик не загля¬
дывал, не желая встречаться с ненавистным человеком,
зато на дворе он пыхтел, как паровоз, показывая, что он
здесь хозяин.
Старик до службы в кооперативе знал две профес¬
сии — сапожника и плотника — ив свободные часы под¬
рабатывал, устроив мастерскую в сарае. Вскоре, чтобы
досадить жильцу, он перенес свой станок под самое его
окно. Яростно вколачивая гвозди, старик наслаждался.
Он знал хорошо, что мешает Корчагипу читать.
«Подожди, я тебя выкурю отсюда...» — шипел он се¬
бе под нос.
Далеко, почти на горизонте, темной тучкой стлался
дымчатый след парохода. Стая чаек пронзительно вскри¬
кивала, кидаясь в море.
Корчагин обхватил голову руками и тяжело задумал¬
ся. Перед его глазами пробежала вся его жизнь, с дет¬
ства и до последних дней. Хорошо ли, плохо ли он про¬
жил свои двадцать четыре года? Перебирая в памяти год
за годом, проверял свою жизнь, как беспристрастный су¬
дья, и с глубоким удовлетворением решил, что жизнь
прожита не так уж плохо. Но было немало и ошибок,
сделанных по дури, по молодости, а больше всего по не¬
знанию. Самое ж главное — не проспал горячих дней,
нашел свое место в железной схватке за власть, и на багря¬
ном знамени революции есть и его несколько капель крови,
Э67

Из строя он но уходил, пока не иссякли силы. Сей¬
час, подбитый, он не может держать фронт, и ему остава¬
лось одно — тыловые лазареты. Помнил он, когда шли
лавины под Варшаву, пуля срезала бойца. И боец упал
на землю, под ноги коня. Товарищи наскоро перевязали
раненого, сдали санитарам и неслись дальше — догонять
врага. Эскадрон не останавливал свой бег из-за потери
бойца. В борьбе за великое дело так было и так должно
быть. Правда, были исключения. Видел он и безногих пу¬
леметчиков на тачанках — это были страшные для врага
люди, пулеметы их несли смерть и уничтожение. За же¬
лезную выдержку и меткий глаз стали они гордостью пол¬
ков. По такие были редкостью.
Пак же должен он поступить с собой сейчас, после
разгрома, когда нет надежды на возвращение в строй?
Ведь добился оп у Бажановой признания, что в будущем
он должен ждать чего-то еще более ужасного. Что же де¬
лать? Угрожающей черной дырой встал перед ним этот
неразрешенный вопрос.
Для чего жить, когда он уже потерял самое дорогое —
способность бороться? Чем оправдать свою жизнь сейчас
и в безотрадном завтра? Чем заполнить ее? Просто есть,
пить и дышать? Остаться беспомощным свидетелем того,
как товарищи с боем будут продвигаться вперед? Стать
отряду обузой? Что, вывести в расход предавшее его те¬
ло? Пуля в сердце — и никаких гвоздей! Умел неплохо
жить, умей вовремя и кончить. Кто осудит бойца, не же¬
лающего агонизировать?
Рука его нащупала в кармане плоское тело браунин¬
га, пальцы привычным движением схватили рукоять.
Медленно вытащил револьвер.
«Кто бы мог подумать, что ты доживешь до такого
дня?»
Дуло презрительно глянуло ему в глаз. Павел поло¬
жил револьвер на колени и злобно выругался.
«Все это бумажный героизм, братишка! Шлепнуть
себя каждый дурак сумеет всегда и во всякое время. Это
самый трусливый и легкий выход из положения. Трудно
жить — шлепайся. А ты попробовал эту жизнь побе¬
дить? Ты все сделал, чтобы вырваться из железного коль¬
ца? Л ты забыл, как под Новоград-Волынском семнадцать
раз в день в атаку ходили и взяли-таки наперекор все¬
му? Спрячь револьвер и никому никогда об этом не рас¬
сказывай! Умей жить и тогда, когда жизнь становится
невыносимой. Сделай ее полезной».
368

Поднялся и пошел к дороге. Проезжий горец подвез
его на своей арбе до города. И там на одном из пере¬
крестков он купил местную газету. В ней сообщалось о
собрании городского партколлектива в клубе Демьяна
Бедного. К себе Павел возвратился глубокой ночью.
На активе он говорил, сам не зная того, последнюю свою
речь на большом собрании.
*
Тая не спала. Ее охватила тревога из-за долгого от¬
сутствия Корчагина. Что с ним? Где он? Что-то жесткое
и холодное высмотрела она сегодня в его глазах, ранее
всегда живых. Он мало рассказывал о себе, но она чув¬
ствовала, что он переживает какое-то несчастье.
Часы па половине матери отстучали два, когда стук¬
нула калитка, и она, накинув жакет, пошла открывать
дверь. Леля спала в своей комнате, бормоча что-то
сквозь сон.
— А я уже за тебя беспокоилась, — радуясь, что он
пришел, прошептала Тая, когда Корчагин вошел в сени.
— Ничего со мной не случится до самой смерти, Таю¬
ша. Что, Леля спит? А ты знаешь, мне совершенно спать
не хочется. Я тебе кое-что рассказать хочу о сегодняшнем
дне. Идем к тебе, а то мы разбудим Лелю, — так же ше¬
потом ответил он.
Тая заколебалась. Как же так, она ночью будет с
ним разговаривать? А если об этом узнает мама, что она
может о ней подумать? Но ему нельзя об этом сказать,
ведь он же обидится. И о чем он хочет сказать? Думая
об этом, она уже шла к себе.
— Дело вот в чем, Тая, — начал Павел приглушен¬
ным голосом, когда они уселись в темной комнате друг
против друга так близко, что она ощутила его дыха¬
ние. — Жизнь так поворачивается, что мне даже чудно¬
вато немного. Я все эти дни прожил неважно. Для меня
было пе ясно, как дальше жить на свете. Никогда еще в
моей жизни не было так темно, как в эти дни. Но сего¬
дня я устроил заседание «политбюро» и вынес огромной
важности решение. Ты не удивляйся, что я тебя по¬
свящаю.
Он рассказал ей о всем пережитом за последние меся¬
цы и многое из продуманного в загородном парке.
— Таково положение. Приступаю к осиовпому. Зава¬
руха в семье только начинается. Отсюда надо выбирать-
2i Коммуны будущей творцы
369

сп на свежий воздух, подальше от этого гнезда. Жизнь
надо начинать заново. Раз уж я в эту драку влез, будем
доводить ее до конца. И у тебя и у меня личная жизнь
сейчас безрадостна. Я решил запалить ее пожаром. Ты
понимаешь, что это значит? Ты станешь моей подругой,
женой?
Тая слушала его до сих пор с глубоким волнением.
При последнем слове вздрогнула от неожиданности.
— Я не требую от тебя сегодня ответа, Тая. Ты обо
всем крепко подумай. Тебе непонятно, как это без разных
там ухаживаний говорят такие вещи. Все эти антимонии
никому не нужны, я тебе даю руку, девочка, вот она. Ес¬
ли ты на этот раз поверишь, то не обманешься. У меня
есть много того, что нужно тебе, и наоборот. Я уже ре¬
шил: союз наш заключается до тех поп, пока ты не вы¬
растешь в настоящего, нашего человека, а я это сделаю,
иначе грош мне цена в большой базарный день. До тех
пор мы союза рвать не должны. А вырастешь — свобод¬
на от всяких обязательств. Кто знает, может так статься,
что я физически стану совсем развалиной, и ты помни,
что в этом случае не свяжу твоей жизни.
Помолчав несколько секунд, он продолжал тепло,
ласково:
— Сейчас же я предлагаю тебе дружбу и любовь.
Он не выпускал ее пальцев из своей руки и был так
спокоен, словно она уже ответила ему согласием.
— А ты меня не оставишь?
— Слова, Тая, не доказательство. Тебе остается одно:
поверить, что такие, как я, не предают своих друзей...
только бы они не предали меня, — горько заключил он.
— Я тебе сегодня ничего не скажу, все это так не¬
ожиданно, — ответила она.
Корчагин поднялся.
— Ложись, Тая, скоро рассвет.
И ушел в свою комнату. Не раздеваясь, лег, и, едва
голова коснулась подушки, уснул.
В комнате Корчагина, на столе у окна, груды прине¬
сенных из партийной библиотеки книг, стопа газет, не¬
сколько исписанных блокнотов. Хозяйская кровать, два
стула, а на двери, ведущей в комнату Таи, огромная кар¬
та Китая, утыканная черными и красными флажками.
В комитете партии Корчагин договорился, что его будут
снабжать литературой из парткабинета, кроме того, обе¬
щали прикрепить к нему для книжного шефства заведу¬
ющего самой крупной в городе портовой библиотекой.
370

Вскоре он начал оттуда целыми пачками получать книги.
Леля с удивлением наблюдала за тем, как он с раннего
утра, с небольшими перерывами на обед и завтрак, читал
и записывал до самого вечера, который они всегда прово¬
дили вместе в ее комнате — втроем. Корчагин делился с
сестрами прочитанным.
Далеко за полночь, выходя на двор, старик постоянно
видел светлую полоску меж ставен комнаты незваного
жильца. Тихо, на цыпочках, подходил старик к окну и в
щелочку наблюдал склоненную над столом голову.
«Люди спят, а этот свет жжет целую ночь напролет.
Ходит по дому, словно хозяин. Девчонки огрызаться ста¬
ли», — недобро раздумывал старик и уходил.
Впервые за восемь лет у Корчагина было так много
свободного времени и ни одной обязанности. И он читал с
голодной жадностью вновь посвященного. Он просижи¬
вал за работой по восемнадцати часов в сутки. Неизвест¬
но, как бы это сказалось на его здоровье, если бы не не¬
сколько оброненных однажды Таей слов:
— Я перенесла в другое место комод, дверь в твою
комнату теперь открывается. Если тебе нужно будет о
чем-нибудь со мной поговорить, мозкешь пройти прямо,
не заходя к Леле.
Павел вспыхнул. Тая радостно улыбнулась — союз
был заключен.
*
Не видел больше старик в полуночные часы полоски
света из углового окна, а мать стала замечать в глазах
Таи плохо спрятанную радость. Чуть заметной черточкой
пролегли каемки под блестящими от внутреннего огня
глазами — сказывались бессонные ночи. Звон гитары и
Таины песни чаще стали раздаваться в маленькой квар¬
тире.
Проснувшаяся в ней женщина страдала от того, что
любовь ее была как будто краденой. Она вздрагивала от
каждого шороха, все чудились шаги матери. Мучилась
над тем, что ответить, если спросят, почему по ночам
стала закрывать на крюк дверь своей комнаты. Корчагин
видел это и говорил ей ласково, успокаивающе:
— Чего ты боишься? Ведь если разобраться, мы с
тобой здесь хозяева. Спи спокойно. В нашу жизнь чужим
вход заказан.
Она прижималась щекой к его груди и, успокоенная,
засыпала, обняв любимого. Он долго прислушивался к
24*
371

ее дыхапиго и не шевелился, боясь спугнуть спокойный
ее сон; глубокая нежность к этой девушке, доверившей
ему свою жизнь, охватывала его.
Первой узнала причину незатухающего огня в глазах
Таи сестра, и с этого дня меж сестрами легла тень от¬
чужденности. Узнала и мать. Вернее — догадалась. На¬
сторожилась. Не того ждала она от Корчагина.
— Таюша ему не пара, — сказала ока как-то Леле. —
Что из всего этого выйдет?
Закопошились в ней беспокойные мысли, но погово¬
рить с Корчагиным не решилась.
Стала появляться у Корчагина молодежь. Тесновато
становилось иногда в маленькой комнатке. Словно гул
пчелиного роя доносился к старику. Не раз пели друж¬
ным хором:
Нелюдимо наше море,
День и ночь шумит оно...
и любимую Павла:
Слезами залит мир безбрежный...
Это собирался кружок рабочего партактива, данный
Корчагину комитетом партии после его письма с требо¬
ванием нагрузить пропагандистской работой. Так про¬
ходили дни Павла.
Корчагин опять ухватился за руль обеими руками и
жизнь, сделавшую несколько острых зигзагов, повернул
к новой цели. Эго была мечта о возврате в строй через
учебу и литературу.
Но жизнь нагромождала одну помеху за другой, и
появление их он встречал с неспокойной мыслью о том,
насколько они затормозят его продвижение к цели.
Неожиданно привалил из Москвы с женой неудачли¬
вый студент Жорж. Поселился у своего тестя, присяжно¬
го поверенного, и оттуда приходил выкачивать у матери
деньги.
Приезд Жоржа значительно ухудшил внутрисемей¬
ные отношения. Жорж, пе задумываясь, перешел на сто¬
рону отца и вместе с антисоветски настроенной семьей
своей жены повел подкопную работу, пытаясь во что бы
то ни стало выжить Корчагина из дома и оторвать от
него Таю.
Через две недели после приезда Жоржа Леля получи¬
ла работу в одном из ближайших районов. Она уезжала
туда с матерью и сыном, а Корчагин с Таей переехали в
далекий приморский городок.
372

*
Редко получал Артем от брата письма, но в дни, ког¬
да заставал па своем столе в горсовете серый конверт со
знакомым угловатым почерком, терял обычное спокой¬
ствие, перечитывая его страницы. И сейчас, вскрывая
конверт, подумал со скрытой нежностью:
«Эх, Павлуша, Павлуша! Жить бы нам с тобой побли¬
зости, сгодились бы мне, парнишка, твои советы».
«Артем, хочу рассказать о пережитом. Кроме тебя, я,
кажется, таких писем никому не пишу. Ты меня зна¬
ешь и каждое слово поймешь. Жизнь продолжает меня
теснить на фронте борьбы за здоровье.
Получаю удар за ударом. Едва успеваю подняться на
ноги после одного, как новый, немилосерднее первого,
обрушивается на меня. Самое страшное в том, что я
бессилен сопротивляться. Отказалась подчиняться левая
рука. Это было тяжело, но вслед за ней изменили иоги,
и я, без того еле двигавшийся (в пределах комнаты),
сейчас с трудом добираюсь от кровати к столу. Но ведь
это, наверное, еще не все. Что принесет мне завтра — не¬
известно.
Из дому я больше не выхожу и из окна наблюдаю
лишь кусочек моря. Может ли быть трагедия еще более
жуткой, когда в одном человеке соединены предатель¬
ское, отказывающееся служить тело и сердце большеви¬
ка, его воля, неудержимо влекущая к труду, к вам, в
действующую армию, наступающую по всему фронту ту¬
да, где развертывается железная лавина штурма?
Я еще верю, что вернусь в строй, что в штурмующих
колоннах появится и мой штык. Мне нельзя не верить,
я не имею права. Десять лет партия и комсомол воспиты¬
вали меня в искусстве сопротивления, и слова вождя от¬
носятся и ко мне: «Нет таких крепостей, которых боль¬
шевики не могли бы взять».
Моя жизнь теперь — это учеба. Книги, книги, еще
раз книги. Сделано много, Артем. Проработал основные
произведения художественной классической литературы.
Закончил и сдал работы по первому курсу заочного ком¬
мунистического университета. Вечерами — кружок с
партийной молодежью. Связь с практической работой ор¬
ганизации идет через этих товарищей. Затем Таюша, ее
рост и продвижение, ну и любовь, ласки нежные подруж¬
ки моей. Живем мы с ней дружно. Экономика у нас про¬
стая и несложная — тридцать два рубля моей пенсии и
373

Таин заработок. В партию Тая идет моей дорогой: служи¬
ла домработницей, сейчас посудницей в столовой (в этом
городке нет промышленности).
На днях Тая с торжеством показала мне первую деле¬
гатскую карточку женотдела. Для нее это не простой ку¬
сочек картона. Я слежу за рождением в ней нового чело¬
века и помогаю, сколько могу, этим родам. Придет время,
и большой завод, рабочий коллектив завершит ее форми¬
рование. Пока мы здесь, она идет по единственно воз¬
можному пути.
Дважды приезжала мать Таи. Мать, незаметно для
себя, тянет Таю назад, в жизнь, созданную из мелочей,
погруженную в узкое, личное, в свое собственное, обособ¬
ленное. Я старался убедить Альбину в том, что чернота
ее дней не должпа ложпться тенью на дорогу дочери.
Но все это оказалось бесполезным. Чувствую, что мать
когда-нибудь станет на пути дочери к жизни новой и что
борьбы с ней не избежать.
Жму руку. Твой Павел».
❖
Санаторий № 5 в Старой Мацесте. Трехэтажпое ка¬
менное здание на вырубленной в скале площадке. Кру¬
гом лес, зигзагом бежит вниз подъездная дорога. Окна
комнат открыты, ветерок доносит снизу запах серных ис¬
точников. Корчагин один в своей комнате. Завтра при¬
едут новые товарищи, и у него будет сосед. За окном ша¬
ги и чей-то знакомый голос. Говорят несколько человек.
Но где он слыхал эту густую октаву? Напряженно зара¬
ботала память и вытащила из укромного уголка запря¬
танное туда, но пе забытое имя: «Леденев Иннокентий
Павлович. Это он, и никто ппой». И, уверепный в этом,
Павел позвал. Через минуту Леденев уже сидел у него и
радостно тряс ему руку.
— А, жив, курилка? Ну, чем же ты меня порадуешь?
Да ты, что же, всерьез хворать вздумал? Не одобряю. Ты
вот с меня бери пример. Меня тоже врачи пророчили в
отставку, а я назло им продолжаю держаться. — И Ле¬
денев добродушно засмеялся.
Корчагин видел за этим смешком скрытое сочувствие
и нотки огорчения.
Два часа провели они в оживленной беседе. Леденев
рассказывал московские новости. От него Корчагин впер¬
вые узнал о принимаемых партией важнейших решени¬
374

ях — о коллективизации сельского хозяйства, перестрой¬
ке деревни, — и он жадно впитывал каждое слово.
— А я уж было думал, что ты шевелишь где-нибудь у
себя на Украине. А тут такая досада. Ну, ничего, у меня
были дела похуже, я было совсем в лежанку перешел, а
теперь, видишь, бодрюсь. Никак нельзя, понимаешь ли,
сейчас с прохладцей жить. Не выходит это! Я иногда по¬
думываю, есть такой грех: надо бы отдохнуть, что ли, не¬
множко, перевести дух. Ведь годы не те, уж и десять-
двенадцать часов работы иногда тяжеловато вытянуть.
Ну, только это подумаешь и даже дела просматривать
начнешь, чтобы разгрузиться немного, и каждый раз од¬
но и то же выходит. Начнешь «разгружаться» — и так
засядешь за эту разгрузочку, что домой раньше двена¬
дцати не возвращаешься. Чем сильнее ход машины, тем
быстрее ход колесиков, а у нас — что ни день, то ход
стремительнее, и получается, что нам, старикам, жить
приходится, как в молодости.
Леденев провел рукой по высокому лбу и сказал по-
отечески тепло:
— Ну, расскажи теперь о своих делах.
Слушал Леденев повесть Корчагина о прожитом, и
Павел ловил на себе его одобрительный, живой взгляд.
*
Под тенью размашистых деревьев, в уголке террасы —
группа санаторцев. За небольшим столом читал «Прав¬
ду», тесно сдвинув густые брови, Хрисанф Чернокозов.
Его черная косоворотка, старенькая кепчонка, загорелое,
худое, давно не бритое лицо с глубоко сидящими голубы¬
ми глазами — все выдает в нем коренного шахтера. Две¬
надцать лет назад, призванный к руководству краем, этот
человек положил свой молоток, а казалось, что он только
что вышел из шахты. Это сказывалось в манере держать¬
ся, говорить, сказывалось в самом его лексиконе.
Чернокозов — член бюро крайкома партии и член
правительства. Мучительный недуг сжигал его силы —
гангрена ноги. Чернокозов ненавидел больную ногу, за¬
ставившую его уже почти полгода провести в постели.
Напротив него, задумчиво дымя папиросой, сидела
Жигирева. Александре Алексеевне Жигиревой тридцать
семь лет, девятнадцать лет она в партии. «Шурочка-ме-
таллистка», как звали ее в питерском, подполье, почти
девочкой познакомилась с сибирской ссылкой.
375

Третий у стола — Паньков. Наклонив свою красивую*
с античным профилем, голову, он читал немецкий жур¬
нал, изредка поправляя на носу огромные роговые очки.
Нелепо видеть, как этот тридцатилетний атлет с трудом
поднимает отказавшую подчиняться ногу. Михаил Ва¬
сильевич Паньков, редактор, писатель, работник Нар-
компроса, знает Европу, владеет несколькими иностран¬
ными языками. В его голове хранилось немало знаний, и
даже сдержанный Чернокозов относился к нему с ува¬
жением.
— Это и есть твой товарищ по комнате? — тихо спро¬
сила Жигирева Чернокозова и кивнула головой на коляс¬
ку, в которой сидел Корчагин.
Чернокозов оторвался от газеты, лицо его как-то сразу
просветлело.
— Да, это Корчагин. Надо, чтобы вы, Шура, с ним
познакомились. Ему болезнь понавтыкала палок в коле¬
са, а то бы этот парнишка сгодился нам на тугих местах.
Он из комсы первого поколения. Одним словом, если мы
парня поддержим, — а я это решил, — то он еще будет
работать.
Паньков прислушивался к его рассказу.
— Чем он болен? — так же тихо спросила Шура
Жигирева.
— Остатки двадцатого. В позвонке неполадки.
Я тут с врачом говорил, так, понимаешь, опасаются, что
контузия приведет к полной неподвижности. Вот по¬
ди ж ты!
— Я сейчас привезу его сюда, — сказала Шура.
Так началось их знакомство. И не знал Павел, что
двое из них — Жигирева и Чернокозов — станут для не¬
го людьми дорогими и что в годы тяжелой болезни, ожи¬
давшей его, они будут первой его опорой.
*
Жизнь шла по-прежнему. Тая работала. Корчагин
учился. Не успел он приступить к кружковой работе, как
неслышно подобралось новое несчастье. Паралич разбил
ноги. Теперь ему повиновалась только правая рука.
До крови искусал он губы, когда после напрасных уси¬
лий понял, что двигаться он уже не способен. Тая муже¬
ственно скрывала свое отчаяние и горечь бессилия по¬
мочь ему. А он говорил, виновато улыбаясь:
— Нам, Таюша, надо развестись с тобой. Ведь угово-
376

ра не было так засыпаться. Это, девочка, я сегодня обду¬
маю как следует.
Она не давала ему говорить. Трудно было сдержать
рыдания. Плакала навзрыд, прижимая к груди голову
Павла.
Артем узнал о новом несчастье брата, написал матери,
и Мария Яковлевна, бросив все, приехала к ним. Стали
жить втроем. Старушка с Таей жили дружно.
Корчагин продолжал учебу.
Одним вечером, в ненастную зиму, принесла Тая
весть о первой своей победе — билет члена горсовета.
С этих пор Корчагин стал ее редко видеть. Из кухни са¬
натория, где она была посудницей, Тая уходила в женот¬
дел, в Совет и приходила поздно вечером, усталая, но
полная впечатлений. Близился день приема ее в канди¬
даты партии. Она готовилась к нему с большим волнени¬
ем. Но тут грянула новая беда. Болезнь делала свое дело.
Огнем нестерпимой боли запылал правый глаз Корчагина,
от пего загорелся и левый. И впервые в жизни Павел по¬
нял, что такое слепота, — темной кисеей затянулось все
кругом него.
Поперек дороги бесшумно выдвинулось страшное в
своей непреодолимости препятствие и преградило путь.
Не было границ отчаянию матери и Таи, а он с холодным
спокойствием решил:
«Надо выждать. Если действительно нет больше воз¬
можности продвижения вперед, если все, что проделано
для возврата к работе, слепота зачеркнула и вернуться в
строй уже невозможно, — нужно кончать».
Корчагин написал друзьям. От друзей приходили
письма, зовущие к твердости и продолжению борьбы.
В эти тяжелые для него дни Тая, возбужденная и ра¬
достная, сообщила:
— Павлуша, я кандидат партии.
И Павел, слушая ее рассказ, как принимала ячейка в
свои ряды нового товарища, вспоминал свои первые пар¬
тийные шаги.
— Итак, товарищ Корчагина, мы с тобой составляем
комфракцию, — сказал он, сжимая ей руку.
На другой день он написал письмо секретарю райко¬
ма с просьбой зайти к нему. Вечером у дома остановился
забрызганный грязью автомобиль, и Вольмер, пожилой
латыш, заросший бородой от подбородка до ушей, тряс
Корчагину руку.
— Ну, как живем? Ты что же так безобразно ведешь
377

себя? Вставай-ка, мы тебя сейчас же на землю по¬
шлем, — и он засмеялся.
Секретарь райкома провел у Корчагина два часа, за¬
быв даже, что у него вечернее совещание. Латыш ходил
по комнате, слушая взволнованную речь Павла, и, нако¬
нец, сказал:
— Брось ты о кружке говорить. Тебе отдохнуть надо,
а потом о глазах выяснить. Может, еще не все пропало.
Не съездить ли в Москву тебе, а? Ты подумай...
Корчагин перебил его:
— Мне нужны люди, товарищ Вольмер, живые люди!
Я в одиночку не проживу. Сейчас больше чем когда-ни¬
будь нужны. Давай сюда молодежь, позеленее которая.
Они у тебя на селах влево гнут, в коммуну, — им в
колхозе тесно. Ведь комса, если за нею не углядишь, ча¬
стенько норовит выскользнуть вперед цепи. Я сам такой
был, знаю.
Вольмер остановился.
— Ты об этом откуда узнал? Ведь только сегодня из
района привезли эту новость.
Корчагин улыбнулся.
— Может, помнишь мою жинку? Вчера в партию при¬
няли. Она рассказала.
— А, Корчагина, посудница? Так это твоя жинка?
Ха, а я и не знал! — И, подумав немного, Вольмер хлоп¬
нул себя рукой по лбу. — Вот кого мы тебе пришлем —
Берсенева Льва. Лучшего товарища не надо. Вы по нату¬
рам даже подходящие. Получится что-то вроде двух
трансформаторов высокой частоты. Я, понимаешь ли,
монтером был когда-то, отсюда у меня словечки эти, срав¬
нения такие. Да Лев тебе и радио сварганит, он профес¬
сор по части радио. Я, понимаешь, у него частенько до
двух часов ночи просиживаю с наушниками. Жена даже в
подозрение ударилась: где ты, мол, старый черт, по ночам
шататься стал?
Корчагин, улыбаясь, спросил его:
— Кто такой Берсенев?
Вольмер, устав бегать, сел на стул и рассказал:
— Берсенев у нас нотариус, но он такой нотариус,
как я балерина. Еще недавно Лев был большой работник.
В революционном движении с двенадцатого года, в пар¬
тии с Октября. В гражданскую войну ковырял в армей¬
ском масштабе, ревтрибуналил во Второй Конной; по
Кавказу утюжил белую вошь. Побывал и в Царицыне и
на Южном, на Дальнем Востоке заворачивал Верховным
378

военным судом республики. Хлебнул горячего до слез.
Свалил туберкулез парня. Он с Дальнего Востока сюда.
Тут, на Кавказе, был преседателем губсуда, зампредкрай-
суда. Легкие расхлестались вконец. Теперь загнали под
угрозой крышки сюда. Вот откуда у нас такой необычай¬
ный нотариус. Должность эта тихая, ну, и дышит. Тут
ему потихоньку ячейку дали, потом ввели в райком, по¬
литшколу подсунули, затем КК, он бессменный член всех
ответственных комиссий в запутанных и каверзных де¬
лах. Кроме всего этого, он охотник, потом страстный ра¬
диолюбитель, и хоть у него одного легкого нет, но трудно
поверить, что он больной. Брызжет от него энергией. Он и
умрсг-то, наверное, где-нибудь на бегу из райкома в суд.
Павел перебил его резким вопросом:
— Почему же вы так его павыочили? Оп у вас здесь
больше работает, чем раньше.
Вольмер скосил на Корчагина прищуренные глаза.
— Вот дай тебе кружок и еще что-нибудь, и Лев при
случае скажет: «Что вы его вьючите?» А сам говорит:
«Лучше год прожить на горячей работе, чем пять про¬
зябать на больничном положении». Беречь людей, видно,
сможем тогда, когда социализм построим.
— Это верно. Я тоже голосую за год жизни против
пяти лет прозябания, но и здесь мы иногда преступно
щедры на трату сил. И в этом, я теперь понял, не столь¬
ко героичности, сколько стихийности и безответственно¬
сти. Я только теперь стал понимать, что не имел никако¬
го права так жестоко относиться к своему здоровью.
Оказалось, что героики в этом нет. Может быть, я еще
продержался бы несколько лет, если бы не это спартан-
ство. Одним словом, детская болезнь левизны — вот одна
из основных опасностей для моего положения.
«Вот говорит же, а поставь его на ноги — забудет
все на свете», — подумал Вольмер, но смолчал.
Вечером второго дня к Павлу пришел Лев. Расстались
они в полночь. Уходил Лев от нового приятеля с таким
чувством, будто встретил брата, потерянного много лет
назад.
Утром по крыше лазили люди, укрепляли радиомачту,
а Лев монтажничал в квартире, рассказывая интересней¬
шие эпизоды своего прошлого. Павел его не видел, но ио
рассказам Таи знал, что Лев блондин со светлыми глаза¬
ми, стройный, порывистый в движениях, то есть именно
такой, каким его и представлял себе Павел с первых же
минут знакомства.
379

В сумерки зажглись в комнате три «микро». Лев тор¬
жественно подал Павлу наушники. В эфире царил хаос
звуков. Птичками чирикали портовые «морзянки», где-то
(видно, близко на море) полосовал пароходный «искро-
вик». В этом ворохе шумов и звуков катушка вариометра
нашла и примчала спокойный и уверенный голос:
— Слушайте, слушайте, говорит Москва...
Маленький аппарат ловил на свою антенну шестьде¬
сят станций мира. Жизнь, от которой Павел был отбро¬
шен, врывалась сквозь стальную мембрану, и он ощутил
ее могучее дыхание.
Видя, как загорелись его глаза, усталый Берсенев
улыбнулся.
*
Спят в большом доме. Беспокойно что-то шепчет во
сие Тая. Поздно приходит она домой, усталая и озябшая.
Мало видит ее Павел. Чем глубже уходит она в работу,
тем реже у нее свободные вечера, и Павлу вспоминаются
слова Берсенева:
«Если у большевика жена — товарищ по партии, они
редко видят друг друга. Тут два плюса: не надоедят друг
другу, и ссориться некогда!»
Что же он может возразить? Этого надо было ожи¬
дать. Были дни, когда Тая отдавала ему все свои вечера.
Тогда было больше теплоты, больше нежности. Но тогда
она была только подругой, женой, теперь же она воспи¬
танница и товарищ по партии.
Он понимал, что чем больше будет расти Тая, тем
меньше часов будет отдано ему, и принял это как
должное.
Павел получил кружок.
В доме снова стало шумно по вечерам. Часы, проводи¬
мые с молодежью, были для Павла зарядкой бодрости.
В остальное время мать с трудом отбирала у него на¬
ушники, чтобы покормить его.
Радио давало ему то, что отняла слепота, — возмож¬
ность учиться, и в этом не знающем преград стремлении
забывал мучительные боли продолжавшего гореть тела,
забывал пожар в глазах и всю суровую, неласковую к не¬
му жизнь.
Когда луч антенны принес из Магнитостроя весть о
подвигах юной братвы, сменившей под кимовским знаме¬
нем поколение Корчагиных, Павел был глубоко счастлив.
Предстаталялась метель — свирепая, как стая волчиц,

уральские лютые морозы. Воет ветер, а в ночи занесен¬
ный пургой отряд из второго поколения комсомольцев в
пожаре дуговых фонарей стеклит крыши гигантских кор¬
пусов, спасая от снега и холода первые цехи мирового
комбината. Крохотной казалась лесная стройка, на кото¬
рой боролось с вьюгой первое поколение киевской комсы.
Выросла страна, выросли и люди.
А на Днепре вода прорвала стальные препоны и хлы¬
нула, затопляя машины и людей. И снова комса броси¬
лась навстречу стихии и после яростной двухдневной
схватки без спа и отдыха загнала прорвавшуюся стихию
обратно за стальные препоны. В этой грандиозной борьбе
впереди шло новое поколение комсы. Среди имен героев
Павел с радостью услыхал родное имя Игпата Панкра¬
това.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Несколько дней в Москве они жили в кладовой архива
одного из учреждений, начальник которого помогал по¬
местить Корчагина в специальную клинику.
Только теперь Павел понял, что быть стойким, когда
владеешь сильным телом и юностью, было довольно легко
и просто, но устоять теперь, когда жизнь сжимает желез¬
ным обручем, — дело чести.
*
Прошло полтора года с вечера, проведенного Корчаги¬
ным в кладовой архива. Восемнадцать месяцев непереда¬
ваемых страданий.
В клинике профессор Авербах прямо сказал Павлу,
что возвратить зрение невозможно. В туманном будущем,
когда прекратится воспаление, хирургия попытается опе¬
рировать зрачки. Для подавления воспаления предложили
принять меры хирургического порядка.
382

Спросили его согласия, и Павел разрешил делать с со¬
бой все, что врачи найдут нужным.
В часы, проведенные на операционных столах, когда
лапцеты кромсали шею, удаляя паращитовидную железу,
трижды задевала его своим черным крылом смерть.
Но жизнь в Корчагине держалась цепко. Тая находила
своего друга после страшных часов ожидания мертвенно-
бледным, но живым и, как всегда, спокойно-ласковым.
— Не тревожься, девочка, меня не так легко угро¬
бить, я еще буду жить и бузотерить хотя бы назло ариф¬
метическим расчетам ученых эскулапов. Они во всем
правы насчет моего здоровья, но глубоко ошибаются, иа-
гшсав документ о моей стопроцентной нетрудоспособно¬
сти. Тут мы еще посмотрим.
Павел твердо выбрал путь, которым решил вернуться
в ряды строителей новой жизни.
*
Кончилась зима, весна открыла оконные рамы, и обес¬
кровленный Корчагин, уцелев от последней операции, по¬
нял, что больше оставаться в лазарете он не может. Про¬
жить столько месяцев в окружении человеческих страда¬
ний, среди стонов и причитаний обреченных людей было
несравненно труднее, чем переносить свои личные стра¬
дания.
На предложение сделать новую операцию он ответил
холодно и резко:
— Точка. С меня хватит. Я для науки отдал часть
крови, а то, что осталось, мне нужно для другого.
В тот же день Павел написал в ЦК письмо с просьбой
помочь ему остаться жить в Москве, где работает его по¬
друга, ибо дальнейшие его скитания бесполезны. Впервые
он обратился к партии за помощью. В ответ на его письмо
Моссовет дал ему комнату. И Павел покинул лазарет с
единственным желанием больше в пего не возвращаться.
Скромная комната в тихом переулке Кропоткинской
улицы показалась верхом роскоши. И часто Павел, просы¬
паясь ночью, не верил, что лазарет остался там, где-то
позади.
Тая перешла в члены партии. Настойчивая в работе,
она, несмотря на всю трагедию своей личной жизни, не
отстала от ударниц, и коллектив отметил эту неразговор¬
чивую работницу своим доверием: она была выбрана чле¬
ном фабкома. Гордость за подругу, превращающуюся в
большевика, смягчала тяжелое положение Павла.
383

*
Его навестила Бажанова, приехавшая в командировку.
Говорили долго. Павел с жаром рассказывал о пути,
которым он в недалеком будущем вернется в ряды
бойцов.
Бажанова приметила серебристую полоску в висках
Корчагина и тихо сказала:
— Вижу, пережито немало. Но вы не утеряли все-та¬
ки незатухающего энтузиазма. Чего же больше? Это хо¬
рошо, что вы решили начать работу, к которой готовились
пять лет. Но как же вы будете работать?
Павел успокаивающе улыбнулся.
— Завтра мне принесут вырезанный из картона
транспарант. Без него я не смогу писать. Строка напол¬
зает па строку. Я долго искал выхода и нашел — выре¬
занные из картона полоски не дадут моему карандашу
выходить из рамок прямой строки. Писать, не видя напи¬
санного, трудно, но не невозможно. Я убедился в этом.
Очень долго ничего не получалось, но теперь я начал пи¬
сать медленнее, тщательно вывожу каждую букву, и по¬
лучается довольно хорошо.
Павел начал работать.
Он задумал написать повесть, посвященную героиче¬
ской дивизии Котовского. Название пришло само собой:
«Рожденные бурей».
С этого дня вся его жизнь переключилась на создание
книги. Медленно, строчка за строчкой, рождались страни¬
цы. Он забывал обо всем, находясь во власти образов и
впервые переживая муки творчества, когда яркие, неза¬
бываемые картины, так отчетливо ощущаемые, не удава¬
лось передать па бумагу и строки выходили бледные, ли¬
шенные огня и страсти.
Все, что писал, он должен был помнить слово в слово.
Потеря нити тормозила работу. Мать со страхом смотре¬
ла на занятие сына.
В процессе работы ему приходилось по памяти читать
целые страницы, иногда даже главы, и матери порой ка¬
залось, что сын сошел с ума. Пока он писал, она не реша¬
лась подойти к нему и, лишь подбирая соскользнувшие па
пол листы, говорила робко:
— Ты бы чем-нибудь другим занялся, Павлуша. А то
где же это видано, писать без конца...
Он смеялся от души над ее тревогой и уверял ста¬
рушку, что он еще не совсем «сошел с катушек».
384

Три главы задуманной книги были закончены. Павел
послал их в Одессу старым котовцам для оценки и скоро
получил от них письмо с положительными отзывами, но
рукопись на обратном пути была потеряна почтой. Ше¬
стимесячный труд погиб. Это было для него большим по¬
трясением. Горько пожалел он, что послал единственный
экземпляр, не оставив себе копии. Он рассказал Ледене-
ву о своей потере.
— Зачем ты так неосторожно поступил? Успокойся,
теперь уж нечего браниться. Начинай сначала.
— Но, Иннокентий Павлович! Украден шестимесяч¬
ный труд. Это каждый день восемь часов напряжения!
Вот где паразиты, будь они трижды прокляты!
Леденев старался его успокоить.
Пришлось все начинать сначала. Леденев добывал
бумагу. Помогал печатать написанное. Через полтора ме¬
сяца возродилась первая глава.
В одной с пим квартире жила семья Алексеевых.
Старший сын, Алексапдр, работал секретарем одного из
городских райкомов комсомола. У него была восемна¬
дцатилетняя сестра Галя, кончившая фабзавуч. Галя бы¬
ла жизнерадостной девушкой. Павел поручил матери по¬
говорить с ней, не согласится ли она ему помочь в каче¬
стве секретаря. Галя с большой охотой согласилась. Она
пришла, улыбающаяся и приветливая, и, узнав, что Павел
пишет повесть, сказала:
— Я с удовольствием буду вам помогать, товарищ
Корчагин. Это ведь не то, что писать для отца скучные
Циркуляры о поддержании в квартирах чистоты.
С этого дня дела литературные двинулись вперед с
удвоенной скоростью. За месяц было так мпого сделано,
что Павел даже удивился. Галя своим живейшим участи¬
ем и сочувствием помогала его работе. Тихо шуршал ее
карандаш по бумаге — и то, что ей особенно нравилось,
она перечитывала по нескольку раз, искренне радуясь
успеху. В доме опа была почти единственным человеком,
который верил в работу Павла, остальным казалось, что
ничего не получится и он только старается чем-нибудь за¬
полнить свое вынужденное бездействие.
Вернулся в Москву уезжавший в командировку Леде¬
нев и, прочитав первые главы, сказал:
— Продолжай, друг. Победа за нами. У тебя еще бу¬
дут большие радости, товарищ Павел. Я верю твердо, что
25 Коммуны будущей творцы
385

твоя мечта возвратиться в строй скоро исполнится. Не те¬
ряй надежды, сынишка.
Старик уходил удовлетворенный: он встречал Павла
полным энергии.
Приходила Галя, шуршал по бумаге ее карандаш, и
вырастали ряды слов о незабываемом прошлом. В те ми¬
нуты, когда Павел задумывался, подпадал под власть
воспоминаний, Галя наблюдала, как вздрагивают его рес¬
ницы, как меняются его глаза, отражая смену мыслей, и
как-то не верилось, что он не видит: ведь в чистых, без
пятнышка, зрачках была жизнь.
По окончании работы она читала написанное за день
и видела, как он хмурится, чутко вслушиваясь.
— Чего вы хмуритесь, товарищ Корчагин? Ведь напи¬
сано же хорошо!
— Нет, Галя, плохо.
После неудачных страниц начинал писать сам. Ско¬
ванный узкой полоской транспаранта, иногда не выдер¬
живал — бросал. И тогда в безграничной ярости на
жизнь, отнявшую у пего глаза, ломал карандаши, а на
прикушенных губах выступали капельки крови.
К концу работы чаще обычного стали вырываться из
тисков недремлющей воли запрещенные чувства. Запре¬
щены были грусть и вереница простых человеческих
чувств, горячих и нежных, имеющих право на жизнь по¬
чти для каждого, но не для него. Если бы он поддался
хотя бы одному из них, дело кончилось бы трагедией.
Поздно вечерами приходила с фабрики Тая и, пере¬
бросившись с Марией Яковлевной вполголоса несколь¬
кими словами, ложилась спать.
*
Дописана последняя глава. Несколько дней Галя чита¬
ла Корчагину повесть.
Завтра рукопись будет отослана в Ленинград, в
культпроп обкома. Если там дадут книге «путевку в
жизнь», ее передадут в издательство — и тогда...
Тревожно стучало сердце. Тогда... начало новой жиз¬
ни, добытой годами напряженного и упорного труда.
Судьба книги решала судьбу Павла. Если рукопись
будет разгромлена, это будут его последние сумерки. Ес¬
ли же неудача будет частичной, такой, которую можно
устранить дальнейшей работой над собой, он немедленно
начнет новое наступление.
386

Мать отнесла тяжелый сверток на почту. Наступили
дни напряженного ожидания. Никогда еще в своей жизни
Корчагин не ждал писем с таким мучительным нетерпе¬
нием, как в эти дни. Павел жил от утренней почты до ве¬
черней. Ленинград молчал.
Молчание издательства становилось угрожающим.
С каждым днем предчувствие поражения усиливалось, и
Корчагин сознался себе, что безоговорочный отвод книги
будет его гибелью. Тогда больше нельзя жить. Нечем.
В такие минуты вспоминался загородный парк у мо¬
ря, и еще и еще раз вставал вопрос:
«Все ли сделал ты, чтобы вырваться из железного
кольца, чтобы вернуться в строй, сделать свою жизнь по¬
лезной?»
И отвечал:
«Да, кажется, все!»
Много дней спустя, когда ожидание становилось уже
невыносимым, мать, волнуясь не меньше сына, крикнула,
входя в комнату:
— Почта из Ленинграда!!!
Это была телеграмма из обкома. Несколько отрыви¬
стых слов на бланке: «Повесть горячо одобрена. Присту¬
пают к изданию. Приветствуем победой».
Сердце учащенно билось. Вот она, заветная мечта,
ставшая действительностью! Разорвано железное кольцо,
и он опять — уже с новым оружием — возвращался в
строй и к жизни.
1930-1934 гг.
25*

А. Платонов*
ПАВЕЛ КОРЧАГИН
Некогда Пушкин писал:
И, с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь и горько слезы лыо,
Но строк печальных не смываю.
Эту самооценку можно отнести ко многим людям прошлого
времени, и менее всего к самому Пушкину, потому что Пуш¬
кин «прочел» свою жизнь с такой критикой, с таким отвраще¬
нием, что сама жизнь его искупается и освящается этим само¬
сознанием и этой печалью.
В наше время Н. А. Островский в романе «Как закалялась
сталь» пишет:
«Самое дорогое у человека — это жизнь. Она дается ему один
раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно
за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое
и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь
и все силы были отданы самому прекрасному в мире — борьбе
за освобождение человечества».
В чем здесь причина — почему Пушкин мучился и горько
жаловался, а Н. Островский, изможденный, слепой, полуумер-
гаий, прожил жизнь так, что у него никогда не появилось же¬
лания проклясть свою участь? Мы сравниваем здесь Пушкина и
И. Островского лишь как представителей двух исторических
эпох, а не как художников. Как у великого человека-поэта,
у Пушкина была не менее, чем у Островского, священная и чи¬
стая натура, хотя она чаще всего проявлялась в другом каче¬
стве, чем у Островского, — не в биографии, а в поэзии; даже
те стихи, которые мы привели в начале статьи, способен был
написать лишь человек, обладающий высшим нравственным да¬
ром, не говоря о том, что он должен быть превосходным поэтом.
Но почему же Пушкин «трепетал и проклипал», а Островский
был убежден, что «счастье многогранно. В нашей стране и тем¬
ная ночь может стать ярким солнечным утром. И я глубоко
счастлив. Моя личная трагедия оттеснена изумительной, непо¬
вторимой радостью творчества и сознанием, что и твои руки
388

кладут кирпичи для созидаемого нами прекрасного здания, имя
которому — социализм». Причина этому, очевидно, в том, что
сущность самого исторического времени переменилась. Тогда,
при Пушкине, шла предыстория человечества; всеобщего исто¬
рического смысла жизни не было в сознании людей, или он,
этот смысл, смутно предчувствовался лишь немногими: «заря
пленительного счастья» была еще далеко за краем земли. Чем,
например, жила Россия как государство (и не только Россия)?
Судя по Пушкину, привычкой: «привычка — душа держав». Це¬
лые страны и народы двигались во времени, точно в сумраке,
механически, будто в сновидении, меняя свои поколения, пере¬
живая и трагические периоды, и периоды относительного спо¬
койствия, но ни разу — вплоть до социалистической револю¬
ции —- не испытавши коренного изменения своей судьбы. Тогда,
при Пушкине, еще не было взаимного ощущения человека че¬
ловеком, столь связанных общей целью и общей судьбой, как
теперь, — народ был еще слаб в сознании своего родства; и са¬
мо это родство еще не было обосновано и освящено общим и
единым смыслом, как ныне оно освящено смыслом создания
социализма.
Для истинно воодушевленной, для целесообразной жизни на¬
рода нужна еще особая организующая сила в виде идеи всемир¬
ного значения, способной отвечать сокровенному желанию боль¬
шинства народа, чтобы вести народ в действие — на труд и на
подвиг, чтобы наполнить его сердце удовлетворением собствен¬
ного развития и победы.
Лишь гораздо позже -- в эпоху движения обездоленных
масс человечества, сближенных войнами, революциями и про¬
мышленным трудом, в эпоху пролетариата — такая воодушевля¬
ющая идея овладела людьми; это была идея пролетарской рево¬
люции и коммунизма. Осуществление этой идеи образовало ве¬
ликий советский народ.
В эпоху Пушкина не было такого народного, идейного,
осмысленного роста людей, как сейчас; силы отдельного челове¬
ка рассеивались в одиночестве, а не приумножались в воодушев¬
ленном соревновании и взаимопомощи с другими людьми —
и вот почему гениальный Пушкин доходил иногда до отчаяния,
а внешне полумертвый Островский был счастливым. И в этом,
так сказать, «частном» случае мы видим подтверждение, что ис¬
торическое развитие не только обещает нам «свет впереди», как
надеялся Дон-Кихот, но что этот свет мы можем уже увидеть
теперь в образе своего товарища и современника Островского —
Корчагина.
Мы далеки от убеждения, чю Корчагин есть готовый, иде¬
альный образец нового человека, — эту вредную и пустую лесть
первый отверг бы сам Н. Островский, потому что она затормо¬
зила бы дальнейшую работу по открытию и созданию образа со¬
циалистического человека. Но мы уверепы, что Павел Корчагин
есть одна из наиболее удавшихся попыток (считая всю совре¬
менную советскую литературу) обрести наконец того человека,
который, будучи воспитан революцией, дал новое, высшее ду¬
ховное качество поколению своего века и стал примером для по¬
дражания всей молодежи на своей родине. Ведь советская мо¬
лодежь воспитывается тою же революцией, и поэтому она, со¬
ветская молодежь, и Корчагин — величины соизмеримые, а на
Западе Корчагин служит лишь предметом удивления, но, что
389

крайне жалко, о нем там до сих пор не имеют истинного пред¬
ставления, там его считают исключительным явлением, вроде
святого подвижника. [...]
И вот открываются страницы простого и наиболее человеч¬
ного романа нашего времени.,. Много есть в советской литера¬
туре произведений, написанных искуснее, но нет более отвеча¬
ющего нужде народа, чем «Как закалялась сталь». В этом рома¬
не обнаружился конечный результат долголетних, могучих уси¬
лий социалистической революции — новый, лучший человек:
наиболее сложная и наиболее необходимая «продукция» совет¬
ского народа, оправдывающая все его жертвы, всю его борьбу,
труд и терпение. Ведь главное и высшее назначение советского
народа как раз и заключается в том, чтобы рождать Корчаги¬
ных; любая женщина, обручившись с мужчиной, может родить
ребенка, но лишь от народа зависит — будет ли этот ребенок
в своей дальнейшей судьбе жалким существом или прекрасным
человеком.
Уже с первых страниц романа мы входим в жизнь, в ощу¬
щение своего народа. Нам ничего еще не известно, но уже мы
чувствуем те таинственные добрые и жестокие силы, которые
постепенно образуют в мальчике Павле сердце будущего, выс¬
шего человека. Вот простодушная, очаровательная курносая кост¬
ромичка Фрося, — она как старшая добрая сестра отнеслась
к несчастному ребенку — рабочему Павке; она была необыкно¬
венно трудолюбива, доверчива, весела и скромна, и все же ее
обманули, осрамили, изувечили и бросили; если бы Фрося ро¬
дилась немного позже, чтобы революция ее застала не изношен¬
ным, запуганным человеком, ее судьба была бы славной: при
ее душе и при се золотых руках Фрося могла бы стать тем,
кем она только захотела. И в этом, для романа преходящем, об¬
разе мы угадываем глубокое внутреннее родство Фроси с Пав¬
лом Корчагиным: во Фросе тоже есть благородство трудящегося
человека, но это благородство, вероятно, затоптали насмерть,
прежде чем наступила пора для его применения и развития —
революция.
Вообще — с начала и до конца романа — Павел Корчагин
окружен родственными по духу и по рабочей плоти людьми, и
они являются источниками его растущего разума и будущего
нравственного могущества; он уже никогда, до самой смерти, не
покинет их рядов, не выйдет из строя борцов и работников.
Благодаря этому тесному окружению родным народом главного
героя романа получается убедительное доказательство, что сам
Павел Корчагин вовсе не является особой, исключительной и,
следовательно, случайной личностью, — такими, как он, способны
быть многие люди (в известной степени и Фрося подобна ему);
больше того, в романе есть другие герои, равноценные Павлу
Корчагину и даже превосходящие его, — иначе и быть не мог¬
ло под пером столь благородного писателя, как Н. А. Остров¬
ский. Ниже мы постараемся показать это читателю. Но рядом
с Павлом Корчагиным и теми, кто живет с ним заодно, в романе
изображена целая длинная серия врагов и паразитов народа, на¬
чиная с официантов станционного буфета, где начал работать
Павка, и кончая троцкистами. «Сволочь проклятая! — думал он
(Павел про официантов). — Вот Артем, слесарь первой руки,
а получает сорок восемь рублей, а я — десять; они гребут
в сутки столько — и за что? Поднесет — унесет. Пропивают и
S00

проигрывают». — Считал их Павка, так же как хозяев, чужими,
враждебными. «Они здесь, подлюги, лакеями ходят, а жены да
сыночки по городам живут, как богатые». Один из этих офици¬
антов обманул и опоганил Фросю: он ее продал офицеру на
ночь, а деньги, без малого, все взял себе. Фрося ушла с работы,
и мальчик заскучал по ней, но горе его и горе Фроси уже было
накануне своего отхмщения: вскоре Павел Корчагин наряду
с другими людьми пойдет с оружием в руках против всех
«официантов» и их хозяев, отчаяние народа перейдет в дейст¬
вие, в победу и в утешение.
Фрося ушла, стало печальней, но земля не была пустой.
По-новому, не только как старшего брата, но и как друга-защиг-
ника, Павка узнает Артема, дочь каменотеса Галочку, затем
Жухрая и многих других. Вот Булгаков, командир красногвар¬
дейского отряда; красногвардейцы оставляют город, но в кре¬
стьянском сарае остаются двадцать тысяч винтовок, дарить их
немцам нельзя, их нужно сжечь. И Булгаков обсуждает: «Толь¬
ко поджигать-то опасно: сарай стоит на краю города, среди
бедняцких дворов. Могут загореться крестьянские постройки.
И оружие решено раздать населению. Война войной, но добро
и интересы бедняцкого народа превыше всего, и родина должна
сохраниться неповрежденной. Этот эпизод из романа напоминает
по духу некоторые пункты из нового Устава Красной Армии —
об уничтожении врага в том месте, откуда он явился, чтобы
сберечь советскую землю неприкосновенной.
Павка, еще подросток по летам, но уже полноправный
участник общей, серьезной и трудной жизни бедняков, с дет¬
ства окружен превосходными, очень часто героическими людьми
своего класса. И эти люди пролетарского класса явились отцом
и матерью, коллективным воспитателем для Павла Корчагина,
ибо, как бы ни была хороша и благородна по своим возможно¬
стям натура пролетарского мальчика, эта натура не может вы¬
расти в истинного, возвышенного человека, если она не будет
воодушевлена другими людьми и революционным действием.
И не надо думать, что человеческая, прогрессивная сила
пролетарских людей не производит впечатления на другие клас¬
сы общества. В романе есть несколько эпизодов, касающихся
Тони Тумановой, девушки из зажиточного класса. Сначала Па¬
вел ее интересует лишь как умелый, храбрый драчун, но вскоре
она замечает в Павле иное, более драгоценное качество — и увле¬
кается юношей. «Сколько в нем огня и упорства! — думала То¬
ня. — И он совсем не такой грубиян, как мне казалось... Его мож¬
но приручить, и это будет интересная дружба».
Приручить Павла не удалось, но сама Тоня была покорена
им. И хотя эти эпизоды даются в романе как зарождение пер¬
вой человеческой любви, значение их, однако, не в прелести люб¬
ви, а в нечаянной и непреднамеренной победе молодого
кочегара над всеми буржуазными юношами, окружавшими бур¬
жуазную девушку Тоню. И эта победа обоснована исключитель¬
но внутренними, человеческими качествами Павла Корчагина,
объективно оцененными Тоней. Здесь почти во всю силу сказал¬
ся огромный такт и объективность самого Островского как пи¬
сателя. Именно чаще и скорее всего влиянию человечной силы
пролетариата поддаются из других классов люди особо одарен¬
ные или не защищенные привычками и обычаями, не успевшие
укорениться на свете и в обществе; к последним принадлежит
391

и девушка Тоня. Однако люди, подобные Павлу Корчагину, да¬
же за обычное счастье человеческой молодости платят двойной
и тройной ценой — их жизнь никогда никого не умаляет
и не истощает. Кегда Павлу понравилась Тоня, ему понадоби¬
лось чище одеваться, постричь волосы и прочее, то есть потребо¬
вались деньги; но у него есть мать, а брат Артем к тому же был
в отсутствии и семье не помогал: любовь Павла, следовательно,
может пойти за счет ухудшения условий существования его
матери. Тогда Павел находит самый простой выход — он берет¬
ся за добавочную работу на лесопилке; днем он работает рас¬
кладчиком досок, а ночью — на электростанции. Он трудится
почти круглые сутки, до изнеможения, потому что ему нужно
приодеться ради Тони, не этот лишний расход не должен ото¬
зваться на жизни матери. И вот Павел приносит матери по¬
лучку: «Отдавая их (деньги), он смущенно потоптался и нако¬
нец попросил: — Знаешь, мама, купи мне сатиновую рубашку,
синюю, — помнишь, как у меня в прошлом году была. На это
половина денег пойдет, а я еще заработаю, не бойся, а то у ме¬
ня вот эта уже старая, — оправдывался он, как бы извиняясь
за свою просьбу».
Как бы извиняясь за свою просьбу, — повторим мы, потому
что в таких вещах, как личное счастье, надо быть чрезвычайно
осторожным, иначе незаметно можно принести горе многим близ¬
ким: личное любовное счастье может ^сделать человека небреж¬
ным и равнодушным ко всему, что непосредственно не касается
источника его счастья; так бывает часто и обычно, по у Павла
Корчагина так не было. Мы видим, как во время его любви к То¬
не энергия его сердца не убыла в отношении прочих людей и его
чувство не превратилось в эгоистический центр мира. Именно
во время своей любви к Тоне Павел Корчагин отбивает Жухрая
у белогвардейцев и впервые попадает под смерть; любовь у Пав¬
ла Корчагина, следовательно, сочеталась с самым человечным и
общественным поведением, а вовсе не с эгоизмом. Вместо того
чтобы инстинктивно хранить себя для будущего любовного на¬
слаждения, как делали почти все любовники мира до Корчагина,
Павел подвел себя к гибели ради старшего товарища.
Но мы уже говорили выше, что Корчагин — не исключение
в рабочем народе. Есть много людей (а их должно быть еще
больше), подобных Павлу Корчагину. Вот атлет-кузнец Наум кро¬
шит головы петлюровцев, защищая свою жену от насилия, —
один против целой черной сотни. Вот мальчик Сережа Брузжак
(столь же драгоценный человек, что и Корчагин — Островский).
Для характеристики Сережи Брузжака достаточно привести один
небольшой эпизод: «Взмахивая руками, в длиннополом заплатан¬
ном сюртуке, без шапки, с помертвелым от ужаса лицом, зады¬
хаясь, бежал старик еврей. Сзади, быстро нагоняя, изогнувшись
для удара, летел на сером коне петлюровец. Слыша цокот лоша¬
ди за спиной, старик поднял руки, как бы защищаясь. Сережа
рванулся на дорогу, бросился к лошади, загородил собой стари¬
ка: — Не тронь, бандит, собака! — Не желая удерживать удара
сабли, конник полоснул плашмя по юной белокурой головке». По¬
следняя фраза, между прочим, есть шедевр литературного ис¬
кусства: «Не желая удерживать удара сабли...» Это означает, что
петлюровский бандит, в сущности, равнодушен, как мертвый, и
мертвый желает убить живого. Отвратительна бывает жестокость
диких врагов, но страшно нападение трупов. Однако трупы на
392

свете долго не живут, но истинный человек может существовать
даже в окружении трупов.
Крестьянская девушка Христина сидит в подвале вместе
с Корчагиным. Павел попал в предсмертное заключение за осво¬
бождение Жухрая, а Христина за то, что ее брат Грицко стал
красногвардейцем (а в сущности, потому, что она понравилась
белому коменданту как женщина). [...]
Мы должны быть навсегда благодарны Островскому за созда¬
ние этого образа простой крестьянской девушки, сестры красно¬
гвардейца. [...]
И Христину увели, Фроси давно нет, уже много мертвых, по¬
терянных и забытых — и Павел Корчагин мчится с красноармей¬
ской саблей по равнинам и слободам Украины на одноухом Гнед¬
ке, чтобы навсегда истребить врага нового бедняцкого и велико¬
го человеческого рода.
Нет другого выхода из страшной, губительной судьбы, кроме
смерти всех несущих нам смерть. И Павел с оружием в руках,
сквозь тело врага, пробивается к будущему, к вечному миру и
свету. Этот секрет и свет не есть лишь надежда, они уже реаль¬
но существуют внутри его самого, Корчагина, и его товарищей,—
для счастья достаточно будет, если удастся отбить навеки те чер¬
ные, злодейские руки, которые тушат свет и нарушают мир. Но
самое дорогое в борьбе — эго сохранить друг друга, потому что
социализм в гражданскую войну весь еще в возможности, а воз¬
можность эта находится в людях.
Когда убили начдива Летунова, старшего товарища, учителя
смелости, «дикая ярость охватила Павла. Полоснув тупым кон¬
цом сабли измученного, с окровавленным удилами Гнедка, по¬
мчал в самую гущу схватки. — Руби гадов! Руби их! Бей поль¬
скую шляхту! Летунова убили! — И сослепа, пе видя жертвы, ру¬
банул в зеленом мундире фигуру. Охваченные безумной злобой за
смерть начдива, эскадронцы изрубили взвод легионеров». Здесь
слова «дикая ярость» или «охваченные безумной злобой» неточно
передают действительность. На самом деле речь идет о другом —
об одном из самых священных качеств Павла Корчагина и его
многих товарищей. В конце романа есть характеристика Павла,
данная Цека комсомола Украины; там сказано, между прочим:
«в исключительно редких случаях вспыльчив до потери самооб¬
ладания... Виной этому — тяжелое поражение нервной системы».
Последнее — о поражении нервов — неверно: Корчагин был
«вспыльчив» много раз и до поражения нервной системы.
Речь идет вот о чем. Бывают такие факты и события, когда
человек действительно теряет ощущение самого себя, словно
жизнь на время оставляет его. Смертельный враг, жестокость
в отношении невинного, увеченье ребенка или женщины — и ма¬
ло ли что может быть таким фактом, который вызовет в свидетеле
такое состояние, когда собственная жизнь вдруг не оставит в нем
ни единого личного чувства; весь человек в это время точно пе¬
реходит изнутри вовне: в действие борьбы, в сокрушение зла
и противника, в победу. Человек экономит свою природу, он вы¬
ключает даже свое сознание, чтобы превратить его в силу внеш¬
него удара или поступка. Но нельзя сказать, что чувство и са¬
мообладание, оставив нас на время борьбы, превратили тем са¬
мым нас в пустые или ничтожные существа; нет, человек испол¬
няется тем легким вдохновением, которое все целиком переходит
в жизненное творчество добра, не оставляя впоследствии в нас
393

даже следов могущественного напряжения, которое на самом деле
имело место. Эту священную черту характера Павла Корчагина
нельзя назвать «яростной злобой» или «потерей самообладания».
Это нечто другое, и в наше время такое состояние людей не ред¬
кость, но вызывается оно уже иными причинами, чем в эпоху
гражданской войны.
Окончилась гражданская война. Вернулся домой Павел, вер¬
нулся его брат Артем. «Что же вы делать теперь будете?» —
спросила их мать. «Опять за подшипники примемся, мамаша!» —
ответил Артем. Не для личной карьеры или славы проделал ра¬
бочий человек гражданскую войну, но для того, чтобы ходили на
подшипниках паровозы, вагоны или тракторы, чтобы можно было
пахать землю, сеять мирный хлеб и ездить в путешествия или
друг к другу в гости.
Жизнь постепенно была повернута на мир, на труд и на со¬
циализм. Павел встречает Риту Устинович, созерцательную де-
вушку-комсомолку, которая, однако, способна на любой труд и
на любой подвиг, не превращаясь при этом в подвижницу. И еще
раз, в последний, Корчагин встречает Тоню Туманову; она заму¬
жем за ипженером-путейцем, она стала дамой, ее жизнь теперь
точно остановилась. Они стоят друг против друга. Корчагин
в оборванной одежде, он с лопатой и наганом, в одной калоше
на обмороженной ноге, а Тоня в пышной шубке, эффектная жен¬
щина. «Неужели ты у власти ничего не заслужил лучшего, чем
рыться в земле?» — спрашивает она его. «Как это неудачно
у тебя жизнь сложилась», — констатирует далее Тоня, не понимая,
что перед ней находится один из лучших людей на земле. И они
расстались навсегда.
Павел в это время работал на постройке подъездной ветки
к лесоразработкам, чтобы можно было вывезти оттуда дрова и со¬
греть мерзнущий город.
Глава романа о постройке лесной узкоколейки — лучшее,
что есть в советской литературе о социалистическом труде и ге¬
роизме советской молодежи. Там, на постройке подъездного пу¬
ти, и «закалялась молодая сталь большевизма», и росли люди, ко¬
торым нет и не может быть цены. Это было ведь одно из первых
строительств в Советской стране, но во многом оно стало прообра¬
зом всех будущих гигантских построек.
Написана глава о строительстве таким образом, что она яв¬
ляется одним из самых высоких произведений человеческого духа
нашего времени, — не в смысле литературного уменья, а в смыс¬
ле существа дела, в смысле открытия внутренней механики созда¬
ния нового человеческого общества. Еще в свернутом, так ска¬
зать, виде, но уже как действующие, активные силы в Павле
Корчагине и в его товарищах (и в Рите Устинович) существуют
уже те начала, которые в будущем времени создадут Стаханова,
Кривоноса, Демченко, Котельникова, Нину Камневу — весь цвет
позднейшего социализма. «Еще далеко до рассвета Корчагин ти¬
хо, никого не будя, поднялся и, едва передвигая одеревеневшие
на холодном полу ноги, направился в кухню. Вскипятив в баке
воду для чая, вернулся и разбудил всю свою группу. «Видал,
Митяй, — сказал Панкратов, — Павка свою братву чуть свет на
ноги поднял! Поди, саженей десять уже проложили. Ребята гово¬
рят, что он своих из главмастерских так навинтил, что те реши¬
ли двадцать пятого закончить свой участок. Щелкнуть хочет он
нас всех по носу. Но это, я извиняюсь, мы еще посмотрим!»
394

Так началось соревнование труда в Боярках. Рита пишет
в своем дневнике.* «20 декабря. Полоса вьюг. Снег и ветер. Бо-
ярцы были почти у цели, но морозы и вьюга остановили их. Уто¬
пают в снегу. Рыть мерзлую землю трудно... Токарев сообщает:
на стройке появился тиф, трое заболело».
Но в Боярке люди одинокими не оставлены. Руководители
города, такие большевики, как Жухрай и другие, заботятся
о них из последнего, комсомолки и советские женщины болеют
о них сердцем и шьют им теплую одежду.
«Заветные дрова уже близки, но к ним продвигались томи¬
тельно медленно: каждый день тиф вырывал десятки нужных рук.
Шатаясь как пьяный, на подгибающихся ногах, возвращался
к станции Корчагин. Он уже давно ходил с повышенной темпе¬
ратурой, но сегодня охвативший его жар чувс!вовался сильнее
обычного.
Брюшной тиф, обескровивший отряд, подобрался и к Павке.
Но крепкое его тело сопротивлялось, и пять дней он находил си¬
лы подниматься с устланного соломой бетонного пола и идти
вместе со всеми на работу». Но «тиф не убил Корчагина. Павел
перевалил четвертый раз смертный рубеж».
Еще не знал тогда Корчагин, сколько раз ему впоследствии
придется преодолевать смертные рубежи, а плясал он в жизни
всего три раза, больше не успел.
Немедленно после выздоровления, даже еще не оправив¬
шись окончательно, Павел возвращается электромонтером в ма¬
стерские, снова в строй рабочего класса.
В губкоме комсомола и в комсомольской организации мастер¬
ских Корчагин встречает Туфту и Цветаева, людей совсем иного
склада, чем Корчагин, людей, которые не способны «терять са¬
мообладание» ни па войне, ни в труде, ни в подвиге, но которые
первыми окунают свою большую ложку в горшок с еще негу¬
стой пищей, заработанной народом, — будущих троцкистов, вра¬
гов народа. И здесь, в мастерских, Павел работает до самозабве¬
ния — не только отверткой и шлямбуром электромонтера, но и
душой большевика... После мастерских Корчагин работает в по¬
граничном районе, — и всюду, где бы он ни был, вокруг него
оживают, подымаются настоящие люди, смиряются ничтожные и
падают враги. Та высшая, одушевленная сила, которой одарен
сам Корчагин, всегда соединена с действительностью, душа его
не таится в темноте его существа, но действует и сама беспре¬
рывно усиливается среди людей и революции.
Будучи органически рабочим человеком, Корчагин, где бы оп
пи был, постоянно тоскует по своей железнодорожной родине.
Однажды оп попадает к брату Артему в депо и «жадно втянул
носом угольный дым... Сколько месяцев не слышал паровозного
крика, и как моряка волнует бирюзовая синь бескрайнего моря
каждый раз после долгой разлуки, так и сейчас кочегара и мон¬
тера звала к себе родная стихия».
Так кто же такой был Корчагин — Островский? Его любили
все женщины, которые живут и проходят в романе, его полюбил
теперь весь наш советский народ, к нему обратятся за помощью
и другие народы, когда узнают его. Он был самым нежным, му¬
жественным и верным сыном рабочего народа. И в наши годы,
когда фашизм стремится отравить весь мир ложью, шпионажем,
предательством, разобщить людей в одиночестве, чтобы обесси¬
лить и поработить их, чтобы навсегда был «слезами залит мир
395

безбрежный», — в наши решающие годы Корчагин есть доказа¬
тельство, что жизнь неугасима, что заря прогресса человечества
еще только занялась на небосклоне истории. Мы еще не знаем
всего, что скрыто в нашем человеческом существе, и Корчагин от¬
крыл нам тайну нашей силы. Мы помним, как это было. Когда
у Корчагина — Островского умерло почти все его тело, он не
сдал своей жизни, — он превратил ее в счастливый дух и в дей¬
ствие литературного гения и остался работником, не поддав¬
шись отчаянию гибели. И с «малым телом», оказалось, можно ис¬
полнить большую жизнь. Ведь если нельзя жить своим телом, ес¬
ли оно разбито, изувечено борьбой за освобождение рабочего клас¬
са, то надо и оказалось, что — можно превратиться даже в дух,
но жизни никогда не сдавать, иначе она достанется врагу.
Литературный секретарь говорит Корчагину: «Чего вы хму¬
ритесь, товарищ Корчагин? Ведь написано же хорошо!» — «Нет,
Галя, плохо», — отвечает Корчагин.
Написано хорошо, товарищ Островский. И мы вам навеки
благодарны, что вы жили вместе с нами на свете, потому что,
если бы вас не существовало, мы все, ваши читатели, были бы
хуже, чем мы есть.

с именш
ленинл
Воспоминания
ВЕТЕранов партии
и комсомола

ВСЕ В СОЮЗ!
Юные товарищи! настала страстная- пора— когда свободно дают
нам развиваться и учиться. Для того чтобы нам сделаться буду¬
щими строителями жизни, то нужно научиться, а где научиться—
для этого у нас существует: Российский Коммунистический Союз
молодежи, где вся пролетарская молодежь организованно коллек¬
тивно учится и развивается. Союз молодежи в России организо¬
ван в 1918 году, а за этот период он много дзл Советской Рос¬
сии стойких и энергичных борцов на фронт, а также и в органы
Советской власти. Кто любит идею коммунизма, свободу, проле¬
тарскую революцию, просвещение, и искусство, все в Союз моло¬
дежи. Здесь в Каргопольском уголке темно, нужен свет. И свет
может дать только организованная молодежь, в Каргополе Союз
организован сей год, но плохо работает, почему? потому что мо¬
лодежь еще не узнала идеалов свободной трудовой жизни. Она
узнает тогда, когда будет членами Союза.
Юноши и девочки от 18 до 23 лет записывайтесь в Союз молодежи!
Эолой спячку!
gee к свету и знанию!
Уездное Бюро молодежи.
Кд?гопэлк тип Coetri Народы Уош.спм

ЛЕНИН И МОЛОДЕЖЬ
Ключом к пониманию отношения Ленина к юношеству,
как нам представляется, служит его собственная молодость, ста¬
новление Владимира Ульянова как революционера.
Девяностые годы XIX столетия. К этому времени Россия ви¬
дела восстание декабристов, слышала набат «Колокола» Герце¬
на, страстные голоса народников, призывавших крестьян к «чер-
ному» переделу, то есть к самочинному захвату помещичьих и
царских земель. В стране было уже немало ярких и смелых про¬
поведников личной и общественной свободы. До юношей и деву¬
шек той поры, стремящихся сознательно служить народу, доходи¬
ли призывы и требования о раскрепощении человеческой лично¬
сти, о предоставлении ей свободы широкого и всестороннего раз¬
вития.
Неприятие значительной частью молодежи общественно-поли¬
тических взглядов объяснялось тем, что гнет абсолютизма давил
самые широкие слои русского общества. Передовая молодежь
остро чувствовала беды своей Родины, была увлечена идеями
борцов за народное счастье. Молодая Россия верила в революцию
и крутые перемены, была окрылена мечтой о свободном труде па
общей земле, на общее благо. Эти мечты разделял и гимназист-
старшеклассник, а затем студент первого курса Казанского уни¬
верситета Владимир Ульянов. Он получил блестящее воспитание
в семье. Его отец, Илья Николаевич, человек выдающихся способ¬
ностей и ума, был поборником передовых идей и много сделал
на поприще народного просвещения в Симбирской губернии. Боль¬
шое влияние на Владимира в его революционном и нравственном
становлении оказал и его старший брат Александр. Далеко не
случайно все дети И. И. Ульянова стали революционерами; они
жили интересами народа, были страстными борцами за его сво¬
боду.
Владимир Ульянов не был созерцателем, с юных лет он
стремился стать инициативным носителем и проводником идей
революции.
Его старшая сестра, Анна Ильинична, считала казанский и
самарский периоды самыми важными в жизни Володи Ульянова:
«В это время складывалась и оформилась окончательно его рево¬
люционная физиономия». Известно, что политическое крещение
Владимир Ульянов получил в 1887 году. В тот год студенты осо¬
399

бенно негодовали и бунтовали. Правительство ввело новый уни¬
верситетский устав, который запрещал какие бы то ни было сту¬
денческие организации. Высшую и отчасти среднюю школу хоте¬
ли сохранить исключительно барской, ибо она была одним из
устоев, духовной скрепой эксплуататорского строя, и ее ревност¬
но охраняли от черни, «кухаркиных детей». Плату за обучение
подняли с 25 рублей до 100. Каждый поступающий в универси¬
тет обязывался представить свидетельство о верноподданническом
образе мыслей. За нарушение устава и за провинности админи¬
страции были предоставлены неограниченные права наказывать
студентов по своему усмотрению. Такой же режим был и в гим¬
назиях. Вся система образования была направлена на подготов¬
ку верных слуг самодержавного строя или, по крайней мере,
культурных обывателей, смирение которых устраивало власть.
Это попимали прогрессивно настроенные учащиеся. Недаром
среди студентов и гимназистов тогда пользовалась большой попу¬
лярностью песня:
Наш век железный, век цепей,
Штыков, законов бестолковых
Плодит без счету не людей —
Людишек дрянненьких, грошовых.
Когда забурлил Казанский университет, первокурсник Вла¬
димир Ульянов стал активным участником событий. На студен¬
ческой сходке молодые ораторы гневно, во весь голос призывали
к уничтожению режима полицейской слежки, мелочного надзора
и сыска. Евгений Чириков писал:
«До сих пор не могу забыть пережитых ощущений, вся душа
трепетала под наплывом особого гражданского чувства и пылала
жаждой гражданского подвига. Войди в зал солдаты и потребуй
под угрозой нуль оставить зал — мы не моргнули бы глазом и
остались! Пропала логика разума, осталась только логика серд¬
ца. В каком-то экстазе я вскарабкался на кафедру и закричал,
потрясая кулаками:
— Товарищи! Поклянемся, что мы все, как один человек, бу¬
дем отстаивать паши требования, не предадим друг друга и, ес¬
ли будет нужно, принесем себя в жертву царящему произволу!
Дружный взрыв криков: «Клянемся!», поднятые к небу ру¬
ки, какой-то вопль жаждущей подвига молодости...»
Одновременно с университетской проходила сходка студентов
в Казанском ветеринарном институте. Ее организовал студент
Николай Мотовилов. Он был близким товарищем марксиста Ни¬
колая Федосеева, руководителя первых социал-демократических
кружков Казани, по оценке В. И. Ленина, необыкновенно талант¬
ливого и необыкновенно преданного своему делу революционера.
Казанский губернатор подтянул к центру города войска. От¬
ряды солдат в боевой готовности заняли посты в наиболее важ¬
ных местах города. Во дворе соседнего с университетом здания
находился батальон Ревельского полка, но ректор Кремлев не
решился ввести наряды в университет, и кровавого столкновения
не произошло.
Университет был закрыт. Более двухсот студентов наказаны.
Несколько десятков самых «неблагонадежных» были исключены
как из университета, так и ветеринарного института. В их число
попал и Владимир Ульянов. Его арестовали и выслали в дерев¬
400

ню Кокушкино, в 40 километрах от Казани, и установили поли¬
цейский надзор.
Весь город жил студенчесюши событиями. Во время прово¬
дов высылаемых бунтовщиков сотни людей вышли на Воскресен¬
скую улицу. Пели песни, разбрасывали гектографированные лист¬
ки «Прощай, Казань, прощай, университет». Общее внимание при¬
влек поступок двух принадлежавших к высшему казанскому све¬
ту дам — С. И. Чемезовой и С. Н. Глушиной, которые, закупив
разных закусок и вин, бросали их в сани проезжающих студентов.
Симпатии многих были целиком на стороне молодежи, хотя,
конечно, в то глухое время далеко не все разбирались толком, из-
за чего студенты бунтуют.
До времени, когда общественная активность станет массовым
явлением и будет носить сознательный характер, было еще дале¬
ко. Неразвитость общественных отношений, невежество масс, реп¬
рессии многих держали в повиновении. Студенческие волнения,
прокатившиеся по всей стране, растущее недовольство, все более
громкий и смелый протест против гнета самодержавия укрепляли
уверенность Владимира Ульянова и его товарищей в том, что не
за горами день, когда придут в движение широкие общественные
силы, и этот день будет днем похорон самодержавия.
Перед Владимиром Ульяновым жизнь выдвигала и ставила
много вопросов, на которые надо было найти ответ. Студенчество
не было однородным. Одни открыто шли на борьбу, другие счи¬
тали, что сейчас главное — учеба, третьи находили, что студенче¬
ские протесты ни к чему не приведут: «лбом стенку пе проши¬
бешь». Молодой Ульянов уже знал, что изменения общественных
отношений и необходимы и возможны. Но почему даже радикаль¬
ная молодежь, желающая свержения самодержавия, не может
идти дружно, вместе?
Единство действий нельзя было обеспечить одним революци¬
онным чувством, требовалось определенное идейное единство.
А его не было. В то время народничество начало терять доверие
молодежи.
Довольно пестрое доморощенное социалистическое учение
на многое не давало убедительных ответов. Народники считали,
что социализм сам собой вырастет из условий крестьянской жиз¬
ни. Но как станут общественниками, социалистами многочислен¬
ные появившиеся среди крестьян маленькие капиталисты Разу-
ваевы, Деруновы, Колупаевы? Почему крестьянство не поднялось
на борьбу? Почему убийство монарха не принесло ожидаемых
перемен, а привело к еще более жестокому режиму?
Очень и очень многим казанцам найти ответ на эти вопросы
помог И. Е. Федосеев, исключенный из гимназии за «вредный об¬
раз мыслей», стал профессиональным революционером в 17 лет.
Несмотря на высылку многих товарищей и неусыпный глаз по¬
лиции и жандармерии, Федосеев сумел создать стройную, широко
разветвленную сеть кружков, в которые входили студенты, гим¬
назисты и молодые рабочие города.
В сентябре 1888 года Владимиру Ульянову Еласти разреши¬
ли вернуться в Казань. Двери университета для него были за¬
крыты. Владимир, усиленно продолжая заниматься самообразо¬
ванием, вошел в один из организованных Н. Е. Федосеевым
кружков, который собирался на квартире Любови Александровны
Пономаревой, сестры Марии Александровны Ульяновой.
26 Коммуны будущей творцы
401

В Казани Владимир Ульянов начал основательно изучать
различные социалистические теории и все более и более убе¬
ждался в правоте марксизма. Сестра его Анна Ильинична рас¬
сказывала: «Помню, как по вечерам, когда я спускалась к нему
поболтать, он с большим жаром и воодушевлением рассказывал
мне об основах теории Маркса и тех новых горизонтах, которые
она открывала. Помню его, как сейчас, сидящим на устланной
газетами плитке сто комнаты и усиленно жестикулирующим. От
него так и веяло бодрой верой, которая передавалась и собесед¬
никам. Он и тогда уже умел убеждать и увлекать своим словом.
И тогда пе умел он, изучая что-нибудь, находя новые пути, не
делиться этим с другими, не завербовывать себе сторонников. Та¬
ких сторонников, молодых людей, изучавших также марксизм и
революционно настроенных, он скоро нашел себе в Казани. Те¬
перь все предстало перед Владимиром Ульяновым в новом свете.
Марксизм ставил великую историческую задачу, которую надо бы¬
ло решать практически».
В кружках готовились кадры первых русских марксистов.
Молодежь штудировала в них произведения Маркса, Энгельса,
Чернышевского, Бакунина, Лаврова, Ткачева, Михайловского, Ус¬
пенского. Писарева, Добролюбова, Белинского и многих других,
разрабатывала рефераты и лекции, делала первые попытки нала¬
дить связи с рабочими. Студент И. X. Лалаяпц, впоследствии
большевик, вспоминал о казанских кружках: «Это были действи¬
тельно очень интересные кружки в смысле научной, теоретиче¬
ской подготовки и развития их членов. Занятия в них благодаря
умелому и талантливому ведению дела самим Федосеевым шли
очень оживленно, дружно и свободно. Основными темами были
политическая экономия и история; из практических вопросов
больше всего обращалось внимания на положение рабочего клас¬
са и крестьянства в России». Заметим, что эти кружки создава¬
лись по почину самой ищущей истины молодежи и в них занима¬
лись их сверстники. Нередко молодые люди, будущие революцио¬
неры, начинали с разговоров о личном самоусовершенствовании.
Кружки молодежи, в которых изучали труды социалистов
западных стран: Вейтлинга, Лассаля, Прудона и других, в кото¬
рых основательно штудировался «Капитал» К. Маркса, были од¬
ной из первых примет весны марксизма в России. Казанцы при¬
шли к нему самостоятельным путем, вне зависимости от влияния
какой-либо группы или организации. «Н. Е. Федосеев, — вспоми¬
нал об этом В. И. Ленин, — был одним из первых, начавших про¬
возглашать свою принадлежность к марксистскому направлению»
Это было начало идейного перелома среди молодежи. И. Е. Федо¬
сеев и его товарищи благодаря неустанной учебе, кршичному
подходу к различным учениям, постоянному поиску истины, са¬
мостоятельности в анализе протекающих в стране общественных
процессов сумели, подобно немногим современникам, понять те
экономические и социальные пружины, которые толкали Россию
на путь демократической и социалистической революции.
Первые русские марксисты выковывали свои взгляды в тео¬
ретических схватках с либералами и радикалами, с последовате¬
лями Н. К. Михайловского и П. JI. Лаврова. Без борьбы с идей¬
ными противниками нельзя было выйти на верную кратчайшую
1 Л е н и н В. И. Полп. собр. соч., т. 45, с. 324.
402

дорогу, ведущую к успеху, к решающей победе над силами мрак?*
и реакции. Хотя у молодых марксистов тогда еще была слаба тео¬
ретическая подготовка и практические задачи еще только выкрис¬
таллизовывались, эти недостатки в значительной мере искупались
молодым пылом, задором, уверенностью, страстью к научной по¬
становке и разработке вопросов. Напряженные поиски нового пу¬
ти, теоретическая борьба заставляли много думать, много учиться,
читать и разбираться в произведениях всяких направлений.
Но многим революционерам все-таки было неясно, по какому пу¬
ти пойдет общественное развитие многострадальной России.
Среди народников встречались борцы, прошедшие каторгу,
всецело преданные идеалу крестьянского восстания. Они имели
опыт организации подпольной работы, и не раз и не два в горя¬
чих спорах раздавались в адрес нового поколения революционных
борцов горькие обвинения в отступничестве от «народных» идеа¬
лов, в измене.
Народники второго поколения, находившиеся под влиянием
Михайловского, говорили, что марксисты желают дальнейшего
обнищания крестьян, «пролетаризации» страны, с тем чтобы бы¬
стрее свершилась пролетарская революция. Они не хотели при¬
знавать объективных законов общественного развития и вновь и
вновь упрекали марксистов за непонимание самобытности рос¬
сийского уклада жизни, преклонение перед капиталом и выду¬
манными Марксом непреложными законами развития.
Среди народников были и такие, которые в борьбе с новым
течением обвиняли его сторонников в неискушенности, в «желто-
ротости» и т. д. Напомним, что Николаю Федосееву было
в 1888 году 19 лет, Владимиру Ульянову — 18.
Молодые коммунары России шли вперед трудной и неизве¬
данной дорогой и с каждым шагом убеждались, что именпо н
этом направлении должны пойти действительные борцы за
народное благо, именно этот путь в конечном счете станет маги¬
стралью будущего но только для России, но и для всего мира.
Убедившись в правоте учения Маркса, они с презрением смот¬
рели на тех скептиков, которые смирялись с произволом и уходи¬
ли из революционного лагеря делать чиновничье-бюрократиче-
скую карьеру, заявляя, что, пока «взойдет солпце пролетарского
переворота, роса выест очи нескольким поколениям».
Марксисты России были духовными наследниками декабрп-
стов, Герцена, Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Писаре¬
ва. Г. В. Плеханов как-то очень верно сказал о великих людях:
«Великий человек является именно начинателем, поскольку он
видит дальше других и хочет сильнее других. Он решает науч¬
ные задачи, поставленные на очередь предыдущим ходом умствен¬
ного развития общества; он указывает новые общественные нуж¬
ды, созданные предыдущим развитием общественных отношений;
оп берет па себя почин удовлетворения этих нужд».
Вооружившись Марксовым методом анализа хода обществен¬
ного развития, молодые марксисты резко рвали с теми револю¬
ционерами, которые нетерпеливо стремились подтолкнуть исто¬
рию, искусственно обострить бедствия народа, исходя из прин¬
ципа «чем хуже, тем лучше».
На первых марксистов обрушились тяжелейшие испытания.
Не все их выдержали, часть отошла от борьбы. Многим выдаю¬
щимся и рядовым солдатам освободительного движения была
уготована тяжелая доля. Особенно трагично сложилась жизнь Ни¬
403

колая Федосеева. Несколько лет сырой одиночки, без суда, отсут¬
ствие связи с товарищами, болезни, травля в ссылке политически
узколобыми подонками типа Юхопского, Оленина, Бекриха, кото¬
рые считали себя «пролетарскими» революционерами лишь на
том основании, что они по происхождению вышли не из дворян,
не из интеллигенции, а из рабочих.
Сразу же после первого ареста начались преследования жив¬
ших в Котельниче, родителей Федосеева. Боясь за остальных
детей, от Николая отреклась мать, затем его оставила невеста. Но
трудно было сломить Николая Евграфовича, исключительно цель¬
ную натуру. Из петербургской пересыльной тюрьмы «Кресты» он
пишет своим друзьям: «Пусть обо мне никто и знать не будет,
пусть я погибну без следа, без пользы сгнию где-нибудь в тюрь¬
ме. Что же из того? А идея-то? Эта идея, охватившая все суще¬
ство, дошедшая до степени разумного мировоззрения, о котором
можешь сам дать строгий критический отчет, — эта идея опре¬
деляет деятельность; деятельность — необходимое следствие
убеждения. Я думаю, что известная деятельность необходима; ре¬
шив этот вопрос, я задумываюсь только над практическим при¬
ложением этой деятельности. Я не буду ломать голову над празд¬
ным вопросом: необходима-то необходима, а возможна ли? Моя
страстная вера, что «не все лучи света погибнут в перипетиях
борьбы с мраком, а часть их победит мрак и будет светом буду¬
щего», вливает новые силы и новую энергию в измученпое, пору¬
ганное сердце. Счастье, которое дает эта идея, — поистинс гро¬
мадное счастье, реальное счастье».
Н. Е. Федосеев, несмотря на молодость, был своего рода на¬
ставником для очень и очень многих начинающих революционе¬
ров. Позднее В. И. Ленин в дни первой русской революции, узнав
о преждевременной гибели вожака рабочих Бабушкина, напишет,
обращаясь к молодым, что им «...нужен опыт старых борцов про¬
тив угнетения и эксплуатации, борцов, проведших много стачек,
участвовавших в ряде революций, умудренных революционны¬
ми традициями и широким политическим кругозором» 1.
И в Казани, и в других городах возникали все новые марк¬
систские кружки, группы и даже организации. Молодое социал-
демократическое движение с каждым годом набирало силу.
За границей успешно действовала плехановская группа «Освобож¬
дение труда».
Владимир Ульянов, продумывая условия и перспективы со¬
циально-революционной эпохи, видел историческую миссию про¬
летариата и целиком посвятил себя борьбе за политическое, эко¬
номическое и духовное освобождение рабочих. Он много, упорно
и, следует подчеркнуть, умело работает, настойчиво воспитывает
в себе качества революционера. В. И. Ульянов вырабатывал в се¬
бе умение контролировать свои чувства, подчинять свои действия
достижению поставленной цели, несмотря ни на какие трудности,
песмотря на неимоверные препятствия на своем пути. Преодоле¬
вая их, воспитывая волю, Владимир Ульянов неуклонно шел впе¬
ред как человек и как политический деятель.
«Коротки, однако, наши земные пути. Поэтому большое сча¬
стье выпадает на долю тех, которые еще в ранней молодости на¬
ходят самих себя и свои основные целевые устремления, — писал
о Ленине Г. М. Кржижановский. — Не в этом ли вообще и за¬
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 14, с. 226.
404

ключается главная удача жизни? Если это так, то такая удача
выпала па долю Владимира Ильича в полной мере. Он говорил
мне, что уже в пятом классе гимназии резко покончил со всяче¬
скими вопросами религии: снял крест и бросил его в мусор.
А когда я его впервые встретил молодым 23-летним человеком,
это был еще не отграненный, но уже вполне отчетливо обрисо¬
вывающийся тип человека-моиолита, которому суждено было
в дальнейшем перед всем миром выявить необычайную силу сво¬
ей внутренней целостности».
Избрав марксизм, В. И. Ульянов был всегда верен его иде¬
алам и принципам. Владимир Ильич научился быть исключитель¬
но стойким в борьбе с врагами и жизненными невзгодами, отли¬
чался исключительным самообладанием. По свидетельству близ¬
ких, он умел подавлять в себе раздражение, пессимистические или,
наоборот, бунтарские настроения при столкновении и сопротивле¬
нии окружающих. Это не только характеризует его исключитель¬
ные волевые способности, но опять-таки говорит о громадной ра¬
боте над самим собой. Эти качества стали играть громадную роль
и иметь значение исключительное, когда В. И. Ленин стал вож¬
дем партии нового типа, от которой требовалась трезвая оценка
обстановки при самых неожиданных и невероятных поворотах со¬
бытий, умение терпеливо и убедительно разъяснять разгорячен¬
ным людям правильность политической линии, не прибегая без
необходимости к крайним мерам, и добиваться понимания и осо¬
знания новых задач, вставших перед страной.
В. И. Ленин последовательно вырабатывает в себе качества
умелого пропагандиста, агитатора, публициста, становится выда¬
ющимся ученым и оратором. В. И. Ленин считал, что личное воз¬
действие и выступление на собраниях и в политике страшно мно¬
го значат. «Без них нет политической деятельности». Вот что пи¬
сал В. В. Старков, вспоминая о нелегальном собрании в Москве
в 1893—1894 годах: «На другой день те мои знакомые, через ко¬
торых нам удалось попасть на это собрание, говорили мне, что та¬
кой страстности и внутренней стойкости им не только не прихо¬
дилось видеть, но они и не представляли себе возможным ничего
подобного». Это была первая встреча В. В. Старкова с молодым
Лениным, и она запомнилась ему на всю жизнь.
В 1893 году В. И. Ленин переехал из Самары в Петербург.
Он сразу же выделился среди столичных марксистов необычай¬
но глубоким пониманием произведений К. Маркса и Ф. Энгельса,
творческим умением соотнести их учение с российской действи¬
тельностью. В 1895 году Ленину удалось объединить около два¬
дцати различных марксистских кружков в единый «Союз борь¬
бы за освобождение рабочего класса» — ядро революционной
партии. Когда обычно идет об этом речь, остается в тени то об¬
стоятельство, что Владимиру Ильичу было в это время 25 лет,
а его соратникам Г. М. Кржижановскому — 23, П. К. Запорож¬
цу — 22, М. А. Сильвину — 21, И. В. Бабушкину — 22,
В. А. Шелгунову — 28, рабочему-путиловцу Б. И. Зиновьеву
не было и двадцати.
Примерно таким же по возрасту был состав и возникшего
«Московского рабочего союза», созданного по подобию петербург¬
ского. Студенту-медику Сергею Мицкевичу, одному из его осно¬
вателей, исполнилось 26 лет. Примерно того же возраста были
пять его товарищей, составлявших руководящее ядро союза:
405

A. Н. и П. И. Винокуровы, Е. И. Спонти, М. Н. Лядов, С. И. Про¬
кофьев.
Юность Ильича совпала с юностью Российской рабочей пар¬
тии. Безусловно, то, что Ленин вышел на арену широкой поли¬
тической борьбы юношей, наложило глубокий отпечаток на всю
его жизнь. Ильич, как никто, умел понимать и ценить юных, их
благородные порывы, их нетерпеливые устремления, их крылатые
мечты. Мало сказать, что он любил молодежь, позднее по-отече¬
ски лелеял ее. Но еще важнее заметить, что он оставался по ду¬
ху своему, восприятию мира, по подходу и дерзновенной смело¬
сти ума, по энергии и жизнерадостности, по свидетельству тех,
кто знал его близко, и тех, кто наблюдал его со стороны, оставал¬
ся всегда молодым. Ленин стремился к тому, чтобы огонь моло¬
дых сердец был отдан людям труда, чтобы юность играла возра¬
стающую роль во всех делах революционного переустройства
страны и мира. Благодаря всесторонней работе ленинской партии
молодежь стала ударным отрядом штурмующей старый мир ре¬
волюционной армии. После победы пролетариата история отвела
молодежи еще более ответственную роль в решении созидатель¬
ных задач.
Создание комсомола было новой, более высокой ступенью
в осуществлении замыслов В. И. Ленина. Победа рабочего класса
дала возможность партии осуществить на практике ленинскую
концепцию об организованной борьбе юношества, создать сво¬
бодный, единый, охвативший всю страну мощный союз молодых
революционеров. Благодаря Ленину рабочая, крестьянская, да и
значительная часть молодежи из других социальных слоев по¬
шла за большевиками, с величайшим энтузиазмом и мужеством
боролась за социализм в Октябрьских боях и в гражданской вой¬
не. Чем глубже социальный переворот, тем шире участие в нем
народных масс. В. И. Ленин необыкновенно высоко ценил самоде¬
ятельность трудящихся, видел в ней жизненность революции.
Россия «сквозь горечь смертей и ран пробивалась, чтоб комму¬
ну строить». Едва Страна Советов ощутила дыхание мира,
B. И. Ленин необычайно широко, прозорливо и глубоко опреде¬
лил на III съезде РКСМ задачи союзов молодежи в социалисти¬
ческом и коммунистическом строительстве. В Ленине, в его пар¬
тии рабоче-крестьянская молодежь России видела своего вождя.
С ним связывала свои надежды и планы, всемерно помогая побе¬
де его великого исторического дела. Молодежь — важное звено в
осуществлении ленинской теории социалистической революции,
его гепиального плана строительства социалистического и комму¬
нистического общества. Непоколебимая верность Ленину дала мо¬
ральное право боевому союзу молодых революционеров взять в
год кончины Ильича имя Ленина.
Ниже публикуются фрагменты воспоминаний об отношении
В. И. Ленина к молодежи, о его встречах с представителями мо¬
лодого поколения Страны Советов.

Г. М. Кржижановский
О ВЛАДИМИРЕ ИЛЬИЧЕ
...Простая на первый взгляд внешность, но именно
только на первый взгляд, а затем та же внешность необы¬
чайно привлекательная по своему озарению особой духов¬
ной красотой, простые слова его речи, но в таком сочета¬
нии, в котором немедленно сказывается концентрирован¬
ная, необычайная мощь его интеллекта, — это, конечно,
лишь некоторые отдельные штрихи гениальной личности
Владимира Ильича. Несомненна и его громадная трудо¬
способность, и наличность многосторонней одаренности
(недаром — первый ученик в гимназии на протяжении
многих лет), и большой запас органических сил. Как-то да¬
же странно читать, и читать неоднократно, в биографиче¬
ских заметках о Владимире Ильиче упоминания о его
мощном организме. Некрупная фигура Владимира Ильича
как будто не вяжется с обычным представлением о мощ¬
ности. И тем не менее это так: в этом небольшом ком¬
пактном теле действительно ключом била жизненная
энергия не только духа, но крепкого, здорового, нормаль¬
ного физически человека. Вспоминаю, что, когда в пери¬
од сибирской ссылки в одном из разговоров с Владимиром
Ильичем я рассказал ему об определении здорового чело¬
века, данном известным в то время хирургом Бильротом,
по которому здоровье выражается в яркой отчетливости
эмоциональной деятельности, Владимир Ильич был чрез¬
вычайно доволен этим определением.
«Вот именно так, — говорил он, — если здоровый че¬
ловек хочет есть, так уж хочет по-настоящему; хочет
спать — так уж так, что не станет разбирать, придется
ли ему спать на мягкой кровати или нет, и если вознена¬
видит, — так уж тоже по-настоящему...» Я взглянул то¬
гда на яркий румянец его щек и на блеск его темных
глаз и подумал, что вот ты-то именно и есть прекрасный
образец такого здорового человека.
Перед моим умственным взором проносятся картины
Петербурга и петербургских студенческих революционных
Кружков начала 90-х годов прошлого века. Попытаюсь на
примере первого периода деятельности Владимира Ильи¬
ча в Петербурге показать, в чем именно заключались це¬
левые устремления этого необычайного юноши. И мне ка¬
жется, что тогда до некоторой степени станет ясной та
особая складка его исключительной индивидуальности.
407

которая делала из фигуры весьма одаренного, полного
жизненной энергии Владимира Ильича Ульянова гени¬
ального Ленина. Учение научного социализма мы счита¬
ем самой великой и самой важной для трудящихся нау¬
кой. Эта наука дает ключи к пониманию важнейшего:
она показывает, как надо жить, как надо бороться, чтобы
изменить, перестроить самую жизнь так, чтобы она из
борьбы всех против всех превратилась в гармонический,
радостный, братский строй. Именно работы Маркса и Эн¬
гельса приуготовили для трудящихся могучие средства
борьбы за осуществление трудного перехода от капитализ¬
ма к социализму. Однако политические события Западной
Европы сложились таким образом, что 80-е и 90-е годы
явились годами сравнительного затишья на фронте клас¬
совой борьбы. Правда, Энгельс утверждал, что за эти го¬
ды медленной эволюции социал-демократическая партия
Германии нагуливала себе красные щеки, ио в последнем
счете оказалось, что драгоценное оружие, выкованное та¬
кими великими кузнецами будущего, какими были Маркс
и Энгельс, было трудами той же социал-демократии раз¬
мещено в качестве запасного в безобидных арсеналах этой
«легальной оппозиции».
И вот на наших северных равнинах появляется не¬
обычайный человек, который, как никто, отдает себе от¬
чет в разящей силе того оружия, которое выковано гени¬
ем Маркса. Для него марксист — прежде всего революци¬
онер. Бурно врывается он в этот арсенал запасного ору¬
жия немецкой социал-демократии, срывает боевые доспе¬
хи со стен, распахивает окна и двери, ударяет в набат
и созывает к себе миллионы трудящихся, вооружая их
Марксовым оружием для борьбы с капитализмом и его
слугами не на жизнь, а на смерть. Таким человеком был
В. И. Ульянов-Ленин.
Самая лучшая политика — принципиальная политика.
В этом смысле, будучи прекрасно вооружен руководящи¬
ми принципами учения Маркса, Владимир Ильич был
превосходным политиком.
Но хороший политик должен также обладать тем осо¬
бым чувством, которое называется чутьем действительно¬
сти. Владимир Ильич примером своей деятельности на
протяжении трех российских революций наглядно показал
нам высший образец такого проникновеннейшего охвата и
понимания действительности.
В 1889 году, 17-летним юношей, духовно еще совер¬
шенно не оперившимся, приехал я в Петербург и опреде¬

лился студентом Петербургского технологического инсти¬
тута. На втором году своего пребывания в институте я
примкнул к левому крылу тогдашнего студенчества.
Вспоминаю, что и я, и мои новые друзья на первых по¬
рах были полны каким-то неопределенным, но властным
стремлением «сжечь свои корабли», то есть порвать с той
обывательщиной, которая вскармливала нас, собравшихся
под одной крышей из различных уголков провинции. Раз¬
личными путями до нас доходили струйки, так или ина¬
че связывавшие нас с теми воспоминаниями борьбы рево-
люционеров-героев, которые славно прошли свой доблест¬
ный и благородный путь вот здесь в стенах этого же
города. Первичные искания разночинцев 60-х годов, шед¬
шие к нам с ветшающих страниц «Современника» * и
«Отечественных записок» *, обличительное слово Салты¬
кова-Щедрина, свободолюбивые блестки публицистики
Михайловского *, тяжеловесная проповедь Лаврова *, от¬
дельные брошюрки из изданий землевольцев * и народо¬
вольцев и, наконец, тот удивительный благовест, совпав¬
ший с весной нашей жизни, который шел к нам от из¬
даний группы «Освобождение труда» *, — вот та лите¬
ратурная цепь, по звеньям которой мы шли в своем пре¬
вращении из неопределенных народолюбцев во вполне оп¬
ределенных марксистов. И как некоторый утес, заверша¬
ющий поворотную грань на этом пути, стояло великое
творение Маркса — его «Капитал»...
Продумывая страницы этой книги, мы впервые начи¬
нали чувствовать твердую почву под своими ногами и на¬
ходили опорные пункты для критического отношения к
народничеству всевозможных оттенков, какими бы рево¬
люционными красками оно ни прикрывалось. Скоро в на¬
шей группе, состоявшей по преимуществу из студентов-
технологов, создался специфический культ Маркса 1.
Встречаясь с новыми людьми, мы прежде всего осве¬
домлялись об их отношении к Марксу. Я лично, напри¬
мер, был глубоко убежден, что из человека, который не
проштудировал два или три раза «Капитал» Маркса, ни¬
когда ничего путного выйти не может... К сожалению,
почти такую же требовательность мы предъявляли не
только к студенческим головам, но и к мозгам тех рабо¬
чих, с которыми мы уже тогда стремились завязать регу¬
1 В этой группе были: С. И. Радченко, Г. Б. Красин, А. А. Ва¬
неев, В. В. Старков, Н. К. Крупская, П. К. Запорожец, A. JI. Мал-
ченко, М. А. Сильвин, М. К. Названов, 3. П. и С. П. Невзоровы,
А. А. Якубова и др. — Г. К.
409

лярные сиошепия, группируя их в определенные пропа¬
гандистские кружки. Вспоминая, как терзали мы наших
первых друзей из рабочего класса «сюртуком» и «хол¬
стом» из первой главы «Капитала», я и по сие время чув¬
ствую немалые угрызения совести. Наши революционные
рабочие кружки были нагружены и работой культурниче¬
ского оттенка, чему в немалой степени способствовала та
громадная духовная жажда, которою были преисполнены
передовые рабочие того времени.
Появление у нас осенью 1893 года В. И. Ульянова
можно сравнить с животворным ио своим последствиям
грозовым разрядом. С этого момента для нас началась но¬
вая жизнь. Вернувшись осенью 1893 года с летней завод¬
ской практики, я пашел весь свой кружок в состоянии
необычайного оживления именно по той причине, что наш
новый друг, Владимир Ульянов, пришедший к нам с бере¬
гов Волги, в кратчайший срок занял в нашей организа¬
ции центральное место. Уже одно то обстоятельство, что
он был братом Александра Ильича Ульянова, одного из
последних славных народовольцев, казненного в 1887 го¬
ду, создавало ему самые благоприятные предпосылки для
дружеского приема в нашей среде... Оглядываясь назад и
вспоминая фигуру тогдашнего 23-летнего Владимира Иль¬
ича, я ясно теперь вижу в ней особые черты удиви¬
тельной душевной опрятности и того непрестанного горе¬
ния, которое равносильно постоянной готовности к под¬
вигу и самопожертвованию до конца. Может быть, это
шло к нему непосредственно от фамильной трагедии, от
героического образа его брата, что по-иному связывало
его, чем нас, с традициями предшествовавшей героической
революционной борьбы. Однако нам, марксистам, до пе¬
дантизма, гораздо более импонировало в нем его удиви¬
тельное умение владеть оружием Маркса и превосходное,
прямо-таки поразительпое знакомство с экономическим
положением страны по первоисточникам статистических
сборников.
Моя первая встреча с Владимиром Ильичем состоя¬
лась на квартире 3. П. Невзоровой при его докладе в на¬
шем кружке на тему «О рынках». В этом докладе Влади¬
мир Ильич блеснул перед нами таким богатством иллю¬
страций статистического характера, что я испытал своего
рода неистовое удовольствие, видя, какое грозное оружие
дает марксизм в познании нашей собственной экономики.
Некоторые члены нашего кружка были даже до известной
степени шокированы этой своеобразной конкретностью
410

подхода к столь теоретическому вопросу, как вопрос о со¬
здании рынка для развивающегося капитализма. На мате¬
риале хозяйственного развития России Владимир Ильич
опрокинул все их путаные, искусственные построения о
развитии капиталистической экономики.
За обнаженный лоб и большую эрудицию Владимиру
Ильичу пришлось поплатиться кличкой Старик, находив¬
шейся в самом резком контрасте с его юпошеской под¬
вижностью и бившей в нем ключом молодой энергией. Но
те глубокие познания, которыми свободно оперировал
этот молодой человек, тот такт и та критическая сноров¬
ка, с которыми он подходил к жизненным вопросам я к
самым разнообразным людям, его необыкновенное умение
поставить себя среди рабочих, к которым он подходил,
как это верно отметила Надежда Константиновна Круп¬
ская, не как надменный учитель, а прежде всего как друг
и товарищ, — все это прочно закрепляло за ним приду¬
манную нами кличку. Прошло немного месяцев моего зна¬
комства с этим своеобразным Стариком, как я уже начал
уличать себя в чувстве какой-то особом полноты жизни
именно в присутствии, в дружеской беседе с этим челове¬
ком. Уходил он — и как-то сразу меркли краски, а мыс¬
ли летели ему вдогонку...
Освоившись в нашей среде, Владимир Ильич не замед¬
лил революционизировать наши порядки. Он прежде все¬
го потребовал перехода от «переуглубленных» занятий с
небольшими кружками избранных рабочих к воздействию
на более широкие массы пролетариата Петербурга, то
есть перехода от пропаганды к агитации. С этой целью он
объединил в Петербурге все марксистские рабочие круж¬
ки в один «Союз борьбы за освобождение рабочего
класса».
Начиная с зимы 1894 года шпионско-полицейскому ме¬
ханизму Петербурга пришлось в усиленном масштабе по¬
знакомиться с той «возмутительной» литературой «под¬
метных листков», которые, несмотря на примитивпую гек-
тографскую форму своего производства, весьма заметно
стали распространяться именно с этого времени в степах
главнейших петербургских фабрик и заводов. В этих лист¬
ках, составленных на основании наших бесед с рабочими,
мы старались исходить из повседневных нужд, из дан¬
ной конкретной обстановки той или другой фабрики, воз¬
можно более быстрым темпом переходя к лозунгам поли¬
тического характера, явно вытекавшим из тех препятст¬
вий, которые царское правительство громоздило на путях
411

борьбы рабочих за чисто экономические блага. Летучие
митинги, регулярные маевки, наконец, создание постоян¬
ного литературного органа — вот что должно было с ес¬
тественностью возникнуть из тех заданий, к которым при¬
водил лозунг агитации. Мы, конечно, знали, что сноше¬
ния с рабочими даже при кружках пропагандистского ха¬
рактера неминуемо должны были закончиться для на¬
шей инициативной группы большими потерями в нерав¬
ной схватке с тем изощренным полицейским механизмом,
живым олицетворением которого был тогдашний «офици¬
альный» Питер. Переход к более широким связям с рабо¬
чими массами, на которые толкал нас Владимир Ильич
своей проповедью об агитации, конечно, чреват был еще
большими опасностями в этом направлении, и можно бы¬
ло заранее сказать, что арест и тюрьма наступали на нас
в качестве непредотвратимого рока. Тем более был прав
Владимир Ильич в своих нападках на нас за ту интелли¬
гентскую расхлябанность, которую мы допускали в сво¬
их личных отношениях. Мы явно грешили тем, что ча¬
стенько захаживали друг к другу не по деловому поводу,
а просто для того, чтобы «отвести душу», причем приемы
нашей тогдашней конспирации отличались крайней при¬
митивностью.
В 1895 году Владимир Ильич перенес воспаление лег¬
ких в тяжелой форме, и для поправки ему пришлось вы¬
ехать на некоторое время за границу. Однако главнейшей
задачей этой поездки было вступление в непосредствен¬
ную связь с группой «Освобождение труда». Можно себе
представить, как многозначительна была для нас эта по¬
ездка и с каким нетерпением мы поджидали его возвра¬
щения. Вот наконец наступил желанный день, и наш
Старик, стремительный и подвижной, как ртуть, вновь
вернулся в нашу среду. Он живо рассказывал нам о тех
впечатлениях, которые вынес от знакомства с Плехано¬
вым, Аксельродом и Засулич. Однако в памяти моей го¬
раздо с большей яркостью живет его описание встреч с
парижским пролетариатом. Французскррй рабочий-массо¬
вик своим общим культурным уровнем, своей живой вос¬
приимчивостью и своей товарищеской общительностью, по
словам Владимира Ильича, представлял как раз тот че¬
ловеческий материал, с которым наиболее естественным
образом могли связываться упования марксистов-револю-
ционеров. Как раз к этому времени и к этой поездке Вла¬
димира Ильича за границу относрртся письмо Плеханова
к Струве *, ставшее нам впоследствии известным, в кото¬
412

ром сообщалось, какое впечатление произвел Владимир
Ильич на группу «Освобождение труда». Г. В. Плеханов
писал в нем, что за период многолетнего пребывания
за границей у него перебывало большое число лиц из
России, но что, пожалуй, ни с кем не связывает оп
столько надежд, как с этим молодым Ульяновым. На¬
сколько я помню, он отмечал в этом письме и удиви¬
тельную эрудицию Владимира Ильича, и целостность
его революционного мировоззрения, и бьющую клю¬
чом энергию.
Эта поездка Владимира Ильича за границу отнюдь не
носила платонического характера. С этого момента мы
вступили в непосредственную связь с группой «Освобож¬
дение труда» и, конечно, с помощью этой связи не замед¬
лили расширить круг своих русских знакомств. К этому
времени относится наше сближение... с социал-демократи¬
ческими кружками в Нижнем Новгороде, Москве, Ивано¬
во-Вознесенске, Вильно и в некоторых волжских городах.
Чрезвычайно порадовал нас тогда Владимир Ильич и еще
одним заморским подарком: ему удалось при помощи
двойной стенки в чемодане провезти через границу начи¬
навший в то время входить в употребление мимеограф.
Этот мимеограф немало поработал впоследствии для дела
просвещения петербургского пролетариата...
Таким отразился Владимир Ильич в моем сознании за
первый период моей петербургской встречи с ним. Мы ви¬
дим, что он рано нашел самого себя, нашел ту линию, не¬
уклонное следование которой сделало его великим дру¬
гом и вождем трудящихся масс. Всю свою удивительную
работоспособность, всю энергию своей страстной души
он умел сосредоточить для служения одной всепоглощаю¬
щей цели: организации и подъема масс революционного
пролетариата, действенного подъема для немедленного
преобразования самых основ жизни, тех отношений, в ко¬
торых стоит человек к человеку в общественном процессе
производства.
М. Н. Лядов*
О ВТОРОМ СЪЕЗДЕ ПАРТИИ
...Весьма характерные прения возникли по резолюции,
написанной Владимиром Ильичем об отношении с.-д. к
учащейся молодежи. Вот текст резолюции, предложенной
Лениным по этому вопросу:
413

«Второй съезд Российской социал-демократической
рабочей партии приветствует оживление революционной
самодеятельности среди учащейся молодежи, предлагает
всем организациям партии оказать всяческое содействие
этой молодежи в ее стремлениях организоваться и реко¬
мендует всем группам и кружкам учащихся: во-1-х, по¬
ставить на первый план в своей деятельности выработку
среди своих членов цельного и последовательного социа¬
листического миросозерцания, серьезное ознакомление, с
одной стороны, с марксизмом, а с другой стороны, с рус¬
ским народничеством и западноевропейским оппортуниз¬
мом, как главными течениями среди современных борю¬
щихся передовых направлений; во-2-х, остерегаться тех
ложных друзей молодежи, которые отвлекают ее от серь¬
езного революционного воспитания пустой революционной
или идеалистической фразеологией и филистерскими се¬
тованиями о вреде и ненужности... резкой полемики меж¬
ду революционными и оппозиционными направлениями,
ибо эти ложные друзья на деле распространяют только
беспринципность и легкомысленное отношение к револю¬
ционной работе; в 3-х, стараться при переходе к практи¬
ческой деятельности зарапее заводить связи с социал-де¬
мократическими организациями, чтобы воспользоваться
их указаниями и избегать, по возможности, крупных
ошибок в самом начале работы».
Мартов * сразу я^е выступил против написанной Вла¬
димиром Ильичем резолюции. Вот какие «доводы» были
выставлены против этой резолюции.
Мартов: «Резолюция, предложенная Лениным, мне
представляется совершенно неудовлетворительной. Надо
указать, что молодежи следует заниматься, чтобы приоб¬
рести цельное мировоззрение; но совершенно некстати го¬
ворить при этом о «ложных друзьях...», да еще в терми¬
нах, которые в ходу в реакционной печати, когда идет
речь о нас, социалистах. Мы выразили свое определенное
отношение к социалистам-революционерам и либералам;
в резолюции о молодеяш нечего специально повторять об
опасностях, грозящих со стороны этих партий».
«Формула «ложные друзья» не одними реакционера¬
ми употребляется, — возразил Ленин, — а что такие
ложные друзья есть — это мы видим на либералах и со-
циалистах-революционерах. Именно эти лояшые друзья
подходят к молодежи с уверениями, что ей не надо разби¬
раться в разных течениях. Мы же ставим главной целью
выработку цельного революционного миросозерцания, а
414

дальнейшая практическая задача состоит в том, чтобы мо¬
лодежь, организуясь, обращалась к нашим комитетам» *.
Владимир Ильич считал, что выработка цельного ре¬
волюционного мировоззрения возможна при условии разо¬
блачения «ложных друзей» молодежи, приобщения моло¬
дежи к активному участию в борьбе с оппортунистически¬
ми течениями, со всеми теми, кто отвлекает молодежь от
участия в классовой борьбе пролетариата.
Мартов и Троцкий * при поддержке всех оппортуни¬
стов добились исключения из резолюции второго пункта,
который предостерегал молодежь от «ложных друзей», ко¬
торые громкими революционными фразами отвлекают ее
от серьезного революционного воспитания, прививают ей
беспринципность, примиренчество ко всяким уклонам.
Этой поправкой выявилось ярко лицо оппортунистов
с Троцким во главе.
...Немало сил потратили троцкисты на то, чтобы проти¬
вопоставить комсомол партии. Как известно, из этого ни¬
чего не вышло. Комсомол и руководимая им рабоче-кре¬
стьянская молодежь под руководством партии больше¬
виков дали решительный отпор этой враждебной по¬
пытке.
Эта позиция Троцкого, занятая им в 1903 году на Вто¬
ром съезде РСДРП, характерна именно тем, что в тот мо¬
мент, когда небольшая группа большевиков во главе с Ле¬
ниным давала бой не только российскому, но и междуна¬
родному оппортунизму, когда небольшая группа больше¬
виков во главе с Лениным разоблачила «ложных друзей»
молодежи, считая, что создание революционного мировоз¬
зрения возможно на основе непримиримой борьбы с оп¬
портунизмом, Троцкий и в этом вопросе был на стороне
Мартова.
Е. Д. Стасова*
УЧИТЕЛЬ И ДРУГ
С Владимиром Ильичем Лениным я познакомилась че¬
рез Надежду Константиновну Крупскую. Мы обе были учи¬
тельницами воскресных школ для рабочих, а затем рабо¬
тали в Подвижном музее учебных пособий, который учи¬
тельницы сами и основали...
После ссылки Владимир Ильич, а потом и Надежда
Константиновна выехали за границу. Мы стали перепи¬
1 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 7, с. 312.
415

сываться, и до 1905 года у нас все время шла очень ак¬
тивная переписка по партийным делам... Нам пришлось
тогда вести большую борьбу с «экономистами» *, а позд¬
нее с меньшевиками. Вспоминаются письма Владимира
Ильича из-за границы в Россию в 1902—1905 годах. Ког¬
да вследствие арестов товарищи выбывали из наших ря¬
дов, мы с большой осторожностью привлекали новых лю¬
дей, опасаясь проникновения в наши ряды противников,
а в письмах к Владимиру Ильичу мы жаловались на не¬
достаток работников. И вот в одном из писем в Питер
Владимир Ильич резко осудил нас за это. «Нужны моло¬
дые силы, — писал он. — Я бы советовал прямо расстре¬
ливать на месте тех, кто позволяет себе говорить, что лю¬
дей нет. В России людей тьма, надо только шире и сме¬
лее, смелее и шире, еще раз шире и еще раз смелее вер¬
бовать молодежь, не боясь ее. Время военное. Молодежь
решит исход всей борьбы, и студенческая и еще больше
рабочая молодежь» 1.
Между прочим, студенческая молодежь Петербурга в
то время оказывала нам большие услуги, давая помеще¬
ния для явок. Одна из них была в столовой Петербург¬
ского университета, другая — в столовой Технологическо¬
го института. В этой столовой Розалия Самойловна Зем¬
лячка имела свою явку.
Дальше в письме Владимир Ильич пишет: «Бросьте
все старые привычки неподвижности, чинопочитания и
пр. Основывайте из молодежи сотни кружков впередов-
цев и поощряйте их работать вовсю» 2. В этих замечатель¬
ных ленинских словах выражается глубокая и страстная
вера в могучие революционные силы российского проле¬
тариата.
В бурные дни русской революции, уча нас тому, как
нужно подготовлять вооруженное восстание против цар¬
ского самодержавия, В. И. Ленин писал: «Идите к моло¬
дежи. Основывайте тотчас боевые дружины везде и повсю¬
ду: и у студентов, и у рабочих особенно, и т. д. и т. д.
Пусть тотчас же организуются отряды от 3-х до 10, до
30 и т. д. человек. Пусть тотчас же вооружаются они са¬
ми, кто как может, кто револьвером, кто ножом, кто тряп¬
кой с керосином для поджога и т. д.» 3.
1 JI е ы и н В. И. Поли. собр. соч., т. 9, с. 247.
2 Там же.
3 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. И, с. 338—337.
416

Н, И. Подвойский*
ИЛЬИЧ И МОЛОДЕЖЬ В 1917 ГОДУ
Как только грянула Февральская революция... партия
поставила вопрос о молодежи. Опыта у товарищей, рабо¬
тавших в подполье, в этой области не было, и потому
этот вопрос не вылился в определенное предложение, а
прошел случайно в качестве вопроса, по которому обме¬
нялись мнениями и оставили открытым.
Но когда из-за границы приехал Владимир Ильич и с
ним группа товарищей, то к этому времени, мне кажется,
следует отнести более широкую постановку в нашей пар¬
тии этого вопроса и толчок в рабочем юношеском движе¬
нии. ...Не помню, упоминал ли Владимир Ильич о рабо¬
те молодежи, когда приветствовал пролетариат по своем
приезде, но помню, что в последующие дни, когда собра¬
лись все ответственные работники, он уже упоминал о
молодежи. И не проходило собрания, когда практически
ставился вопрос о завоевании масс, чтобы не ставился во¬
прос и о рабочей молодежи. ...Вопрос стоял таким обра¬
зом: мы исходили из практических требований момента.
Тогда самым важным практическим требованием было —
наши резервы. Подпадут ли резервы под влияние мень¬
шевиков и эсеров, или эти резервы отобьет буржуазия —
а это было самое страшное тогда, — или же они останут¬
ся в наших рядах. И второй вопрос: о нашей будущей
выборной кампании в Петроградский Совет и Учредитель¬
ное собрание. Самым сильным аргументом и были эти два
момента.
Как только образовался Социалистический союз и как
только он столкнулся с «Трудом и светом» *, в поле на¬
шей петербургской организации этот вопрос вступил в
стадию «склок», — как тогда говорили, — склок и борьбы
между союзом и «Трудом».
...Владимир Ильич, когда аргументировал необходи¬
мость поддержки организации и внимания к союзу рабо¬
чей молодежи, чрезвычайно много останавливался на гер¬
манском примере юношеского движения. Для того чтобы
обновить партию (до последнего времени (вплоть до своей
кончины. — Ред.) он являлся провозвестником этого), не¬
сомненно, нужно ввести более молодые резервы: этот ар¬
гумент он всегда проводил, старался привить партии вни¬
мательное отношение к этому вопросу. Меня всегда удив-
27 Коммуны будущей творцы
417

ляет то, что, когда останавливаются на юношеском дви¬
жении, недооценивают в нем значение Владимира Ильи¬
ча, говорят: «Владимир Ильич только сторонкой прика¬
сался к этому движению». Но это было не так: вы — его
самые законные дети. Никакого другого «папаши» не
ищите: он самый настоящий ваш отец. Он соприкасался
с вами не только в последующее время, но и как раз пе¬
ред началом вашей организации.
Далее наступили июльские дни, затем корниловские *,
и рабочий класс — уже без группировок по партиям —
выступил широким фронтом.
На VI съезде * мы пересмотрели все наши ценности и
сделанные ошибки. Мы осмотрели наши ближайшие пер¬
спективы, стали расценивать наши силы на длительный
период, и в расценке этих сил мы сразу подошли вплот¬
ную к юношескому рабочему движению. Там были докла¬
ды, были очень сильные дискуссии по этому вопросу, и
(во-первых) этот съезд зафиксировал всю
легальность и все право юношеского дви¬
жения на самостоятельное существование.
Я помню, тогда говорили: «Да, юноши — это наш ре¬
зерв, но зачем создавать юношеское движение самостоя¬
тельно?» Тогда была такая полоса против юношеского
движения и против движения среди работниц. Но
VI съезд решил, что юношеское движение долж¬
но быть этим юношеским движением, а пар¬
тия должна им руководить. До Октября особенных стра¬
ниц в истории юношеского движения не напишешь. Но
после Октября опять произошел целый ряд нападок на
Советскую Россию и изнутри и извне. В этой внутренней
и внешней работе молодежь сыграла чрезвычайно боль¬
шую роль. Все усмирения пьяных бунтов, вся атака на
контрреволюцию производились при близком и большом
участии молодежи... Когда Краснов подходил к Петрогра¬
ду, тогда я затруднился бы сказать, были ли особые отря¬
ды рабочей молодежи, а вот когда мы стали организовы¬
вать отряды против немецкого наступления, то я помню
отчетливо два юношеских отряда: один с Выборгской или
Петроградской стороны, а другой — с Нарвско-Москов-
ской. Один я помню потому, что мне приходилось рано
утром его снаряжать, и он ушел на фронт. Что он там де¬
лал, не знаю, но, во всяком случае, он свою мобилизаци¬
онную задачу блестяще и быстро выполнил.
418

А. В. Луначарский*
ЛЕНИН О ВОСПИТАНИИ МОЛОДЕЖИ
Это было в день составления первого Совнаркома.
...Цека партии, подбирая состав правительства, решил по¬
ручить мне Народный комиссариат по просвещению. Но¬
вость была волнующая, даже пугающая той громадной от¬
ветственностью, которая возлагалась на мои плечи. Значи¬
тельно позднее я совершенно случайно (все мы были в то
время завалены всяческой работой), опять-таки в кори¬
дорах Смольного, встретил самого Владимира Ильича. Он
с очень серьезным лицом поманил меня к себе и сказал:
«Надо мне вам сказать два слова, Анатолий Васильевич.
Ну, давать вам всякого рода инструкции по части ваших
новых обязанностей я сейчас не имею времени, да и не
могу сказать, чтобы у меня была какая-нибудь совершен¬
но продуманная система мыслей относительно первых
шагов революции в просвещенском деле. Ясно, что очень
многое придется совсем перевернуть, перекроить, пустить
по новым путям, Я думаю, вам нужно... переговорить с
Надеждой Констаптиновной. Она будет вам помогать. Она
много думала над этими вопросами и, мне кажется, наме¬
тила правильную линию... Что касается высшей школы,
то здесь должен большую помощь оказать Михаил Нико¬
лаевич Покровский *. Но со всеми реформами нужно
быть, по-моему, очень осторожным. Дело крайне сложное.
Ясно одно: всемерно надо позаботиться о расширении до¬
ступа в высшие учебные заведения широким массам,
прежде всего пролетарской молодежи...»
Надо было экстренно, как можно скорее — с этим
ждать было нельзя — позаботиться о том, чтобы началась
подготовка рабоче-крестьянской молодежи, хорошо обу¬
ченной, могущей взять в свои крепкие руки все государ¬
ственное дело. Только тогда, говорил Владимир Ильич,
можно будет с уверенностью сказать, что то, что будет ре¬
шаться на съездах Советов, на съездах партии, будет дей¬
ствительно осуществляться в жизни. И мы призвали моло¬
дежь, рабочую и крестьянскую, в университеты и выс¬
шие технические школы.
Мы знали, что если мы будем ждать, пока нормальным
образом через наши низшие школы будут проходить но¬
вые студенты вверх, то солнце взойдет тогда, когда роса
выест нам очи.
Наша коммунистическая молодежь носит на себе выра¬
27*
419

зительную и глубокую печать ленинской природы. Печать
эта вырезалась на наших глазах, во-первых, под непосред¬
ственным влиянием великого учителя, во-вторых, потому,
что как и Ленин, так и наша молодежь является продук¬
тами одной и той же величественной эпохи. Ленин был
как бы средоточием этой эпохи, в нем она отражалась в
упорядоченной и понятной форме...
Я не могу все-таки не прибавить несколько слов о не¬
которых важнейших конкретных инструкциях, которые
Ленин дал своей молодежи. Конечно, эти инструкции пре¬
жде всего обнимаются одним словом: «Учись!»
Учиться — это центральный лозунг для молодежи.
Но чему учиться и как? — спросил себя Ленин перед ли¬
цом всей нашей молодежи. И ответил себе и им своей
великой речью комсомолу.
Учиться — это значит овладеть всей культурой нынеш¬
него дня, той точной наукой, без которой мы не сможем
шагу ступить вперед, той техникой, на базе которой мы
будем развиваться, той историей — во всей ее совокупно¬
сти — от истории труда и хозяйства до истории искус¬
ства, которая организует человеческий разум и которую
мы мощно и сознательно призваны продолжать. Ленин
сказал: без усвоения всей предыдущей культуры нельзя
идти вперед.
Конечно, ни один человек не может овладеть всей пре¬
дыдущей культурой. Ленин имел в данном случае в виду
коллектив, все объединенное товарищеское поколение, ко¬
торое идет за нами и которое продолжает дело старой
гвардии большевизма.
Но овладеть культурой нашего времени — не значит
просто усвоить все эти знания. Это значит провести их
сквозь призму критики сегодняшнего дня. Сегодняшний
день имеет еще особую, свою культуру. Он имеет марк¬
сизм, отвергнутый буржуазией и являющийся началом но¬
вого человеческого знания. Он имеет ленинизм с его бес¬
конечно мудрым пониманием современности, с его тончай¬
шей, и сложнейшей, и победоносной тактикой. Надо усво¬
ить марксизм, надо усвоить ленинизм — зту единую сис¬
тему, называемую именами двух своих величайших гени¬
ев. И надо через марксизм, через ленинизм пропустить
всю культуру прошлого. Тогда она превратится в вели¬
колепный полуфабрикат для нашего дальнейшего твор¬
чества.
Вот чему надо учиться, по мнению Ленина!
420

Как же надо учиться? Каждый комсомолец на лозунг
«Учись!» ответит готовностью, но в то же время вы уви¬
дите какое-то недоумение в его глазах. «Разве мы можем
только учиться? — спрашивают эти глаза. — Разве мы
только школяры? Мы граждане, мы хотим быть участни¬
ками великого строительства. Да вы сами не дадите нам
времени усесться за книги и за препараты в лаборатории,
не думая о том, что делается за ее окнами».
Не только не требует этого Ленин от молодого поколе¬
ния, а прямо отвергает такую учебу. Она получается вы¬
кованной, прочной, действительно приемлемой, рацио¬
нально приспособленной к делу, живой только тогда, ко¬
гда учение идет параллельно с практикой...
Согласно идее Маркса, подтвержденной также и Лени¬
ным, образовательное значение труд может иметь только
в том случае, если он преподается политехнически, то
есть не приобретает профессионального характера, а яв¬
ляется именно широчайшим предметом обучения, дающим
подрастающему поколению представление об индустрии и
агрокультуре в их главных формах. Это не есть много¬
знайство, но это есть понимание труда в его общем, ко¬
ренном значении, которое дает потом возможность легче
подойти к любой специальной профессии... Молодой чело¬
век должен быть общественным деятелем. Он должен
быть им с возраста подростка, и только органическое сли¬
яние школьного учения и жизненного воспитания в ра¬
боте дает нам желательный результат. Таковы прямые
указания Ленина относительно деятельности молодежи в
целом.
К этому остается только прибавить, что, обращаясь по
преимуществу к коммунистической молодежи, Ленин от¬
нюдь не забывал всей остальной и требовал от коммуни¬
стической молодежи большой вербовочной работы... Эпо¬
ха требует колоссального напряжения и энергии. Сейчас
нельзя жить посвистывая. Мы все напрягаемся до хруста
костей. В этом напряжении нет ничего рабского, нет ни¬
чего подневольного. Это напряжение колоссального роста
наших народов, роста пролетариата и крестьянства, —*
напряжение, густая, всепобеждающая волна которого из
низов бьет фонтаном в сердца молодежи, переливается в
их головы, в их руки и создает неуемную энергию, кото¬
рая потребна для того, чтобы ответить на все лихорадоч¬
ные и острые запросы окружающего...
Наша молодежь не может не быть ленинской. А по¬
скольку эта молодежь ленинская, постольку, созревая, она
421

должна дать поколение богатырей, способных на октябрь¬
ском фундаменте возвести здание коммунизма.
Кому не известно, что Ленин придавал очень большое
значение культурной революции? Он говорил об этом осо¬
бенно часто уже после Октября. Говорил публично на
съездах по различным отраслям народного образования
и в своей знаменитой речи, обращенной к комсомолу, пи¬
сал об этом в статьях, возвращаясь к теме о культурных
задачах революции все вновь и вновь, и отдал этой теме
много внимания в последних страницах, какие были напи¬
саны его рукой...
Владимир Ильич знал, что мы должны взяться за
серьезную pi усердную учебу и вытянуть из буржуазной
премудрости и из ее техники все, что сможет быть нам
полезным... Владимир Ильич говорил, что, строя нашу
школу, многое надо взять из буржуазных школ — пись¬
мо, чтение, свет, физика и химия не отравлены специфи¬
ческим буржуазным мышлением... Он очень хорошо знал,
что нельзя выучиться у буржуазии всему, что нам нуж¬
но. Знал, что у нас есть свое, только наше, отвергнутое,
осужденное буржуазией. У нас есть наши собственные
классовые истины, наш новый, революционный подход к
миру, познанию, истории, настоящему и будущему...
Владимир Ильич учил нас, что методы нашего учения
и самообучения должны быть иными. Не только должны
быть изгнаны вся ложь и обман, все вольные и неволь¬
ные предрассудки и нелепости буржуазии, но и усвоение
предметов должно идти не буржуазно-книжно, а в глубо¬
чайшей связи с кашей социалистической повседневной
практикой.
Ленрш в своей речи на I съезде просвещенцев сказал:
«Победы революции может закрепить только школа». Я
тогда заметил Владимиру Ильичу: «Уж очень вы крепко
насчет школы сказали, пожалуй, чересчур», — и полу¬
чил ответ: «Я хотел этим сказать, что воспитанием буду¬
щих поколений закрепляется все то, что завоевано рево¬
люцией».
Там же он сказал следующее: «Необходимо положить
все силы, энергию и знания, чтобы возможно скорее воз¬
вести здание нашей будущей трудовой школы, которая од¬
на лишь сумеет оградить нас в будущем от всяких миро¬
вых столкновений и боен, подобных той, что продолжает¬
ся уже пятый год».
Вы видите, что далеко даже не всякий коммунист ре¬
шился бы сказать то, что говорит Владимир Ильич. Толь¬
422

ко одна школа, и никто больше, говорит он, есть сред¬
ство к тому, чтобы мировые бойни не были на свете...
Только тот является победителем, кто завоевал будущее,
а его мы завоевываем в школе.
В. Д. Бонч-Бруевич*
КОМСОМОЛЬЦЫ У ИЛЬИЧА
Владимир Ильич любил молодежь и доверял ей. Те,
кому выпало счастье бывать у Ленина в Женеве (в годы
его вынужденной эмиграции), помнят, как пастойчиво он
учил шире и смелее привлекать к революционной борьбе
молодые силы. Товарищам, уезжавшим в Россию, Влади¬
мир Ильич не забывал напомнить, что необходимо везде
и всюду ко всей партийной работе, ко всей деятельности
подпольных большевистских организаций привлекать и
рабочую и студенческую молодежь.
И молодежь оправдывала доверие Ильича. В те бурные
времена, когда готовился решительный натиск на само¬
державный строй, молодые кадры революции, рабочая мо¬
лодежь сыграли большую роль. Она принимала деятель¬
ное участие в демонстрациях, прекрасно дралась на бар¬
рикадах.
Кто не знает предоктябрьские письма Владимира Иль¬
ича питерским товарищам — директивы о вооруженном
восстании? В момент мобилизации всех революционных
сил для свержения буржуазного Временного правитель¬
ства 8 октября 1917 года Владимир Ильич, находившийся
в глубоком подполье, призвал партию: «Выделить самые
решительные элементы (наших «ударников» и рабочую
молодежь, а равно лучших матросов) в небольшие отряды
для занятия ими всех важнейших пунктов и для участия
их везде, во всех важных операциях». Эта директива Ле¬
нина была выполнена.
Питерская рабочая молодежь, члены Социалистиче¬
ского союза рабочей молодежи составляли большую силу
в первых красногвардейских отрядах. Участвуя во всех
важнейших операциях, они геройски дрались за установ¬
ление Советской власти рабочих и крестьян.
Мне хорошо запомнились некоторые встречи Владими¬
ра Ильича с комсомольцами. Одна из таких встреч состо¬
ялась весной 1920 года. После окончательной победы над
Колчаком с Восточного фронта прибыли около тридцати
423

комсомольцев, представителей различных фронтовых ор¬
ганизаций и частей. Они попросили Владимира Ильича
побеседовать с ними. Владимир Ильич с большой охотой
и теплотой, по-отечески согласился. Он принял эту деле¬
гацию у себя в кабинете в Кремле. Когда эта бравая мо¬
лодежь вошла к нему строго по-военному, Ленин ласково
пожал каждому руку и пригласил сесть. Я видел восторг
в молодых глазах. Чувствовалось, что, поручи им Влади¬
мир Ильич самую трудную боевую задачу, они пошли бы
на все, на любой риск, выполнили бы любое задание вож¬
дя, даже если бы им предстояло для этого пожертвовать
своей жизнью.
Владимир Ильич сразу подметил душевное состояние
молодых фронтовиков. Наклонившись к столу, смотря им
в лица, он стал беседовать с ними тихим, спокойным го¬
лосом. Молодые восторженные глаза впивались в него,
румянец играл на щеках возбужденной молодежи. А Иль¬
ич, не дожидаясь вопросов, рассказывал им, что задачи
Восточного фронта уже почти решены, что их участие в
этом великом походе, их жертвы никогда не забудут ре¬
волюционная Россия, революционный пролетариат и пар¬
тия. Теперь напряжение проходит, их демобилизовали, но
эго вовсе не значит, что они будут сидеть без дела.
У меня сохранилась беглая запись этой памятной бесе¬
ды. Вот что говорил Владимир Ильич:
— Вы приобрели уже жизненный опыт, вы видели
жизнь такой, какой она есть на самом деле, и вы возвра¬
щаетесь к мирному строительству выросшими, окрепши¬
ми, коммунистически более проникновенными, чем были
ранее. Рабочие кварталы вам будут очень рады.
Владимир Ильич вдруг стал расспрашивать каждого,
где он живет, кто его соседи, кто жильцы дома, в чем они
нуждаются, как устроены. Оказалось, что большинство
юношей — сыны рабочих окраин. Они прекрасно знали
жизнь рабочих.
— Вот и отлично, — сказал Владимир Ильич, — я со¬
ветовал бы вам объединиться в двойки, в тройки и при¬
няться за самую необходимую работу тут же, везде, по со¬
седству! А работы ведь пропасть! Нам нужно биться за
культуру, ведь мы отстали страшно... В какой грязи мы
живем, в каких антигигиенических и антисанитарных ус¬
ловиях, в болезнях, в плену мещанских, мелкобуржуаз¬
ных предрассудков, поповщины, в религиозной отраве, в
безграмотности, в пьянстве и прочих наших социальных
недугах...
424

Конечно, — продолжал он, — со многим можно и
должно бороться общегосударственными мерами, пере¬
устройством всего общества. Но многое, очень многое за¬
висит от нас самих. И здесь, как везде, самодеятельность
пролетариата должна проявиться особенно ярко и всеобъ¬
емлюще. Специалисты и ученые все вам расскажут, пока¬
жут, а в жизнь проводить культуру и социализм придется
вам, самим. Везде, в каждом углу, и тем энергичнее, чем
хуже угол, — в подвале, на чердаке, — ведь мы еще не
успели всех рабочих обеспечить хорошими квартирами,
должна быть пропаганда культуры, и не только пропаган¬
да языком, но показом, делом, организацией, прямой по¬
мощью. Вы, наша молодежь, повидавшая жизнь и приоб¬
ретшая опыт, должны стать застрельщиками в этом деле.
Когда отдохнете от фронта, соединяйтесь в двойки, в
тройки, свяжитесь с районными организациями, с сани¬
тарными ячейками, ячейками охраны труда и отправляй¬
тесь в новый поход. Вы окунетесь в самую гущу жизни и
сейчас же встретите комнаты, наполненные тараканами,
клопами, вшами. Они заедают детей, распространяют бо¬
лезни, показывают всю ужасающую нашу отсталость. На¬
до пойти по рабочим районам и начать борьбу за чисто¬
ту, за опрятность, за грамотность! Безграмотными социа¬
лизма не построишь. Надо всех научить проветривать
комнаты, мыть руки перед едой, не курить там, где дру¬
гие живут и спят, а лучше совсем отвыкнуть от этой па¬
губной привычки, не ложиться на постель в грязной
одежде, в сапогах. И так, цепляясь одно за другим, пой¬
дут многие дела... Надо создать в рабочих кварталах такие
вольные организации, борющиеся за культуру, которые
неустанно проводили бы в жизнь все требования культу¬
ры. А тут попутно вы встретите множество дел, очень
важных. Вы найдете людей, опутанных религиозными
предрассудками и не знающих, как от них избавиться, за¬
брошенных детей, которых надо вовлечь в наши детские
и юношеские организации, беспомощных и эксплуатируе¬
мых женщин. Вот к чему надо приложить руки. В самом
тесном единстве с массами рабочих вы все это прекрасно
выполните. Эта работа длительная, упорная, трудная и
даже скучная, но чрезвычайно важная, и мы должны ее
сделать во что бы то ни стало, начав ее сначала повсеме¬
стно в городах, а потом и в деревне.
Вначале комсомольцы явно растерялись. План этого
нового грандиозного похода за устройство новой, свобод¬
ной, культурной жизни, так ярко и просто начертанный
425

Владимиром Ильичем, казался чем-то далеким. Ведь то
было время всеобщего недостатка, голода, холода, раз¬
гула контрреволюции. А Ленин говорил о грамотности, о
раскрепощении женщины. Но, как всегда, победила несо¬
крушимая и страстная ленинская логика. После обмена
мыслями молодежь рассталась с Владимиром Ильичем ра¬
достная и вместе с тем озабоченная. Перед ней открылись
новые пути.
...Обстановка мирного строительства вскоре снова сме¬
нилась боевой страдой. Начался поход польской шляхты
на Россию.
Нельзя забыть волнение, с каким мы 5 мая 1920 года
встречали прибывшие в Москву ударные батальоны пет¬
роградских рабочих, выступивших на защиту социалисти¬
ческого Отечества. Они сплошь состояли из молодежи.
Боевым маршем питерцы прошли от Октябрьского вокза¬
ла к Красной площади и оттуда к площади Свердлова.
Даже нас, людей, видавших виды, поразили изумительная
их поступь, выправка, горящие глаза, порыв, заражаю¬
щий решительно всех, — его нельзя ни описать, пи пе¬
редать!..
Присутствуя па митипге на площади Свердлова, Вла¬
димир Ильич был в восхищении от этих молодых бойцов.
Он сказал про них, что это и есть та настоящая смена
старой большевистской гвардии, которая действительно
может перевернуть весь мир. Из среды питерцев высту¬
пили ораторы. Говорили все кратко, четко, ясно и горячо.
После общего митинга батальоны питерской молодежи
направились на площадь Московского Совета, чтобы вы¬
слушать напутственное слово Владимира Ильича. Влади¬
мир Ильич прибыл в Московский Совет ровно в два часа
и произнес с балкона краткую призывную речь. Востор¬
женными криками было встречено его выступление. Вы¬
слушав напутствие вождя, полные огненного воодушевле¬
ния, двинулись питерцы боевым маршем на вокзал, в
свои эшелоны, направлявшиеся на Западный фронт.
Они с честью выполнили свой долг перед Советской
Родиной и внесли немалую долю в разгром врага.
Вскоре после этого, в октябре 1920 года, на III съезде
комсомола Владимир Ильич произнес свою историческую
речь о задачах союзов молодежи. Ленинская программа
коммунистического воспитания молодежи — это наказ
всему подрастающему поколению пашей страны на мно¬
гие годы вперед...
Ш

JI. И. Шушпанов*
НА III СЪЕЗДЕ КОМСОМОЛА
В последних числах сентября 1920 года мы, делегаты
питерского комсомола, выехали в Москву на III съезд
Российского Коммунистического Союза Молодежи. Запяв
два отделения в вагоне третьего класса и расположившись
на всех трех полках, мы отправились в путь.
В составе нашей делегации, избранной губернским
съездом комсомола, было тридцать два человека. Душой
делегации был один из первых строителей питерской ком¬
сомольской организации Петр Смородин. Хорошо помню
я и других посланцев на съезд: комсомольского поэта
Мазнина, Севу Сорокина, резкого и грубоватого Тужил-
кина, веселого, разговорчивого, несколько задиристого
Владимира Корнильева, Петра Ефимова. От комсомоль¬
цев губернии ехали на съезд Саша Панов из Луги, впо¬
следствии долгие годы работавший в Ленинградском ко¬
митете физкультуры, Гасюк из Шлиссельбурга. Я рабо¬
тал в то время в Сестрорецке и был избран в состав де¬
легации как представитель петроградской уездной орга-
низаци комсомола и города Сестрорецка.
Всю ночь мы не спали, шумно беседовали, спорили,
уже в поезде обсуждали вопросы, которые нам предстоя¬
ло решать на съезде. Горячим, заветным желанием каж¬
дого из нас было повидать и послушать самого близкого,
дорогого человека — Владимира Ильича Ленина.
Наконец мы в Москве. Холодное осеннее утро. Идет
дождь. На вокзале очень много людей в серых военных
шинелях. К поездам устремляются огромные массы муж¬
чин и женщин с мешками, корзинами, всяким скарбом.
Длинные очереди у продовольственных магазинов.
Трамвай тогда в Москве, как и в Питере, ходил очень
редко, об автомобилях мы и не помышляли. Лишь изред¬
ка протащится по улице типичная московская пролетка,
в которую запряжена захудалая лошаденка. Наша делега¬
ция с песнями пешком направилась к 3-му Дому Советов
на Садово-Каретную улицу, где было отведено общежитие
для участников съезда.
Й сейчас, бывая в Москве и проходя мимо этого зда¬
ния, я вспоминаю, как провел здесь в 1920 году две
недели среди товарищей — делегатов комсомольского
съезда.
Нам, питерским делегатам, была отведена большая
427

комната под № 13, которая была так плотно заставлена
койками, что только выход к двери оставался свободным...
Несмотря на то, что еще не кончилась гражданская
война, из всех уголков страны прибыли делегаты на съезд
комсомола. Многим из них пришлось совершить нелегкий
и опасный путь. Товарищи из далекого Приморья преодо¬
лели кордоны японских захватчиков и банд атамана Се¬
менова. Представители молодежи Туркестана пробира¬
лись сквозь заслоны белогвардейских банд. Кавказские
делегаты приехали из районов, где в то время еще хо¬
зяйничали меньшевики и буржуазные националисты.
Многие делегаты приехали с фронтов. Комнаты на¬
шего общежития на Садово-Каретной едва вмещали эту
шумную, веселую, разношерстную по виду, но единую по
духу массу молодежи.
Не забыть мне вечеров самодеятельности, когда лихую
русскую пляску сменяла грузинская лезгинка, а после си¬
бирских песен звучали задушевные украинские мелодии.
В первые два дня в гостинице «Метрополь» работала
партийная часть съезда. Затем в доме № 6 по Малой
Дмитровке открылся съезд.
Еще накануне стало известно, что в день открытия
съезда выступит Владимир Ильич Ленин. Нашему востор¬
гу не было предела. Уже за несколько часов до открытия
съезда зал на Малой Дмитровке был заполнен до отказа.
Мы, питерские делегаты, заняли пять-шесть первых ря¬
дов вправо от сцены. Помещение не отапливалось, да и
гардероба не было, все сидели в верхней одежде. Многие
делегаты были в красноармейских шинелях, изрядно по¬
трепанных шапках-ушанках, в солдатских ботинках с об¬
мотками.
В зале стоял неумолкаемый гомон. Иногда он преры¬
вался боевой песней. Все дружно подхватывали «Варша¬
вянку», «Смело, товарищи, в ногу», «Красное знамя».
Но вот на сцену выходит первый секретарь Централь¬
ного Комитета комсомола, который объявляет III Всерос¬
сийский съезд Российского Коммунистического Союза
Молодежи открытым. Начинаются выборы руководящих
органов съезда — президиума, секретариата, мандатной
комиссии, утверждаются повестка дня, регламент... Деле¬
гаты не отрывают глаз от сцены, с нетерпением ожидая
минуты, когда появится Владимир Ильич.
И вдруг зал огласился ликующими возгласами: «Ле¬
нин! Ленин!» Владимир Ильич быстро прошел на сцену,
428

к президиуму, на ходу снял демисезонное пальто с чер¬
ным бархатным воротником, положил его на стул, а свер¬
ху — кепку. Тем временем в зале, непрерывно нарастая,
гремела восторженная овация. В эти минуты мы забыли
обо всем на свете, глядя на Ильича.
Владимир Ильич улыбался, а потом на лице его поя¬
вилось строгое и вместе с тем успокаивающее выражение.
Он расстегнул пиджак, достал из кармана жилета часы,
висевшие на цепочке, и повернул их циферблатом к
аудитории, как бы давая понять, что нельзя терять время,
пора переходить к делу. Но не так-то легко было успоко¬
ить делегатов. Овация продолжалась.
Наконец установилась тишина. Председательствующий
объявил, что слово предоставляется товарищу Ленину.
Владимир Ильич говорил о том, каковы основные за¬
дачи Союза коммунистической молодежи, каковы должны
быть в социалистической республике организации молоде¬
жи вообще. Внимание делегатов съезда, внимание всего
комсомола Ленин направил к новой задаче, которая во
весь рост встала перед молодежью:
— Я должен сказать, что первым, казалось бы, и са¬
мым естественным ответом является то, что союз молоде¬
жи и вся молодежь вообще, которая хочет перейти к ком¬
мунизму, должна учиться коммунизму.
т'0^т игл
сгЛом
$>Оф!й!СНОГО КО
ЗА г
192 Ъ
m/zi '
пролетарии Всех стран,соединяйтесь^
'/3 X/ л -
^ C.jM .
WfUM-
О {Л •Л ‘
429

Затаив дыхание слушали мы речь Ильича. Что значит
учиться коммунизму? Ироническая улыбка появилась на
лице Ленина, когда он говорил о начетчиках и хвастунах,
которые думают, что учиться коммунизму — это значит
усвоить то, что написано в коммунистических книжках и
брошюрах. Нет, книжное знание коммунизма без работы,
без борьбы ровно ничего не стоит. Каждый шаг своего
учения, воспитания, образования молодежь должна свя¬
зывать с участием в общей борьбе всех трудящихся про¬
тив эксплуататоров. А борьба предстоит нелегкая. Мы
хотим Россию из страны нищей и убогой превратить в
страну богатую...
В. И. Ленин говорил о том, что Союз коммунистиче¬
ской молодежи должен быть ударной группой, которая
во всякой работе оказывает свою помощь, проявляет свою
инициативу, свой почин.
Только в труде вместе с рабочими и крестьянами мож¬
но стать настоящими коммунистами.
Обогатить себя знанием всех богатств, которые выра¬
ботало человечество, неутомимо трудиться, не гнушаться
черновой работы, отдавать все свои силы на общее дело,
каждый день в любой деревне, в любом городе решать
практически ту или иную задачу, пускай самую малень-
!
430

кую, пускай самую простую, — вот к чему призывал мо¬
лодежь Ленин.
Владимир Ильич говорил, что вся задача жизни моло¬
дого поколения есть строительство коммунистического об¬
щества.
— Только смотря на каждый шаг свой с точки зрения
успеха этого строительства, только спрашивая себя, все
ли мы сделали, чтобы быть объединенными созкательпы-
ными трудящимися, Коммунистический союз молодежи
сделает то, что он полмиллиона своих членов объеди¬
нит в одну армию труда и возбудит общее уважение
к себе.
Этими словами закончил Владимир Ильич свою речь
на съезде. Долго мы не отпускали Ильича, посылая в пре¬
зидиум новые и новые записки. Ленин подробно ответил
на все наши вопросы, а затем тепло попрощался с нами.
Снова загремела в зале торжественная овация, а затем
все делегаты запели «Интернационал».
Придя в общежитие, мы долго не могли успокоиться,
до поздней ночи делились переполнявшими нас впечат¬
лениями, пытаясь осмыслить все, что сказал нам Ильич.
Когда съезд закончился, делегаты понесли во все кон¬
цы страны, в гущу молодежи ленинские идеи, поднимая
молодых рабочих и крестьяин на героические дела во имя
победы коммунизма.
П. И. Смородин*
ЛЕНИН И КОМСОМОЛ
Товарищи, сегодня мы смотрим на пройдепиый путь и
ка ту работу, которую вел наш вождь Владимир Ильич,
не упуская из виду рабочую молодежь и обращаясь к пей,
призывая ее на борьбу. Когда нужно было бросить силы
рабочих, матросов pi рабочую молодежь в Петрограде в
Октябрьскую революцию, Ильич тогда... писал: возьмите
рабочую молодежь, поставьте ее на опасные участки ре¬
волюционного фронта, и она сумеет отстоять, защитить
и завоевать дело рабочего класса.
Мы в своей работе не раз сталкивались с тов. Лени¬
ным, не раз получали от него советы, не раз учил он нас,
как нужно ставить воспитательную работу среди рабоче¬
431

крестьянской молодежи. Сегодня, когда нет с нами наше¬
го учителя и вождя, мы, рабоче-крестьянская молодежь,
организованная в Российский Коммунистический Союз
Молодежи, скорбим о погибшем вожде.
Мы, молодежь, не успели еще вкусить опыта, и тех
мыслей, и того навыка, которые Ильич передавал старой
гвардии. Мы выступили под руководством Ильича только
с 1917 года. Как массовая организация мы к борьбе за ра¬
бочее дело, к коммунистическому воспитанию приблизи¬
лись сравнительно недавно. Но мы готовы пожертвовать
своей жизнью за то великое дело, к которому вел рабо¬
чий класс Владимир Ильич.
Пленум нашего ЦК постановил переименовать наш
союз в Ленинский Коммунистический Союз Молодежи.
Постановив переименовать наш союз, дать ему имя на¬
шего вождя, мы должны помнить, что, когда у него была
делегация от нашего I Всероссийского съезда, он нам го¬
ворил: «Не в названии дело, не в словах, а дело в том,
что вы сделаете и как вы будете делать». И после,
в 1920 году, на III Всероссийском съезде нашего союза,
Ильич пришел к нам на съезд и читал доклад о воспита¬
нии молодежи. Он нам сказал, что нужно делать, как
нужно это дело претворять в жизнь.
Он нас, комсомольцев, учил: коммунистом нельзя быть
по книжке; коммунистом может быть только тот, кто все
свое время посвятил общему делу — делу рабочего клас¬
са. Коммунистом может быть тот, кто теорию связывает
с практикой. Коммунистом может быть тот, кто в повсед¬
невной, кропотливой работе несет общественные обязан¬
ности и строит общее государство. Вот слова Владимира
Ильича.
Мы думаем, что теперь, когда нет с нами вождя, оста¬
лась его наследница — его партия, Российская Коммуни¬
стическая партия, которую он создал. Мы думаем, что мы
сумеем на деле доказать, что из наших рядов под руко¬
водством закаленной, старой большевистской гвардии —
старой, мудрой, закаленной в победах и боях Россий¬
ской Коммунистической партии — мы сумеем в нашей
организации выковать, подготовить и закалить десятки
и сотни тысяч рабоче-крестьянской молодежи, ленинцев,
которые станут на путь борьбы, вольются в Коммунисти¬
ческую партию, вместе с ней пойдут к грядущим битвам
и в этих битвах будут на первых постах защищать вели¬
кое дело, которое делал и обязывал делать Владимир
Ильич.
432

ИЗ МАНИФЕСТА VI ВСЕСОЮЗНОГО СЪЕЗДА КОМСОМОЛА
КО ВСЕМ КОМСОМОЛЬЦАМ, КО ВСЕЙ РАБОЧЕЙ И
КРЕСТЬЯНСКОЙ МОЛОДЕЖИ
Товарищи молодые рабочие и работницы, крестьяне и
крестьянки!
VI Всесоюзный съезд РЛКСМ на первом же своем за¬
седании принял единогласное решение о переименовании
РКСМ в Ленинский комсомол и решил обратиться к
вам — рабочей и крестьянской молодежи, создавшей наш
Союз, для того, чтобы пояснить вам смысл нашего ре¬
шения.
Не для красного словца, не из желания носить лучшее
из всех имен, не только для того, чтобы почтить уваже¬
нием память великого усопшего, приняли мы это реше¬
ние. Нет, мы приняли его для того, чтобы вся трудящая¬
ся молодежь всех народов, населяющих СССР, вместе со
своим передовым отрядом — Коммунистическим Союзом
Молодежи — прониклась единой волей и твердой реши¬
мостью научиться по-ленински жить, работать и бороть¬
ся, осуществлять заветы, оставленные нам Лениным...
Ленин указал нам путь, по которому мы должны ид¬
ти дальше, если хотим построить новое общество, в кото¬
ром не будет ни рабов, ни хозяев, в котором все будут
жить в довольстве и счастье...
Бороться с пережитками старого, строить новое комму¬
нистическое общество, учиться, накоплять знания и опыт,
твердо отстаивать рабоче-крестьянскую власть — вот три
задачи, которые стоят перед молодым поколением трудя¬
щихся СССР.
И для того, чтобы с особой силой, с особой настойчи¬
востью и упорством над осуществлением этих задач рабо¬
тали комсомольцы, — мы называем наш Союз Ленинским
и берем на себя обязанность самим быть первыми сол¬
датами, работниками и учениками и берем на себя обя¬
занность организовать учение, работу и борьбу всей рабо¬
чей и крестьянской молодежи...
Вести за собой трудящуюся молодежь города и дерев¬
ни, перенять у старой гвардии партии весь ее большевист¬
ский опыт и твердо идти по ее стопам, быть настоящими
интернационалистами... — вот три особые задачи, которые
стоят перед членами Ленинского комсомола.
28 Коммуны будущей творцы
433

VI Всесоюзный съезд КСМ, принимая имя Ленин¬
ского комсомола, клянется, что какие бы препятст¬
вия на нашем пути ни стояли, каких бы жертв от нас ни
требовали — мы выполним все эти задачи, мы не уроним
знамени Ленина. По тысячам фабрик и заводов, по руд¬
никам и шахтам, по лицу всей земли советской, в селах
и деревнях разнесет комсомол знамя и идеи ленинизма.
Он поднимет и воспитает под руководством славнейшей
испытанной РКП новые сотни тысяч ленинских бойцов.
Мы призываем всю рабочую и крестьянскую молодежь
СССР вступать в ряды Ленинского комсомола и вместе с
нами продолжать бессмертное дело великого учителя...
ИЗ РЕЧИ Н. К. КРУПСКОЙ НА VI СЪЕЗДЕ РЛКСМ
12 июля 1924 г.
Товарищи, тридцать лет тому назад в своей брошюре
«Что такое «друзья народа»...» В. И. сочувственно при¬
водил цитату из стихотворения Лессинга: «Кто не хвалит
Клопштока? Но станет ли его каждый читать? Нет. Мы
хотим, чтобы пас меньше почитали, но зато прилежнее
читали». Вот эта цитата, в которой говорится, что мы бы
хотели, чтобы нас не столько прославляли, сколько чита¬
ли, я думаю, может быть отнесена и к Владимиру
Ильичу.
Часто в разговоре он с сожалением употреблял презри¬
тельное слово — икона, когда речь заходила о каком-ни¬
будь старом революционере, который не имел уже ника¬
кого влияния, слова которого не влияли никак на дей¬
ствие массы, но которого окружали почетом и вся¬
чески превозносили. В. И. говорил: «Что же, — это уже
икона», и в его сочинениях есть цитаты, в которых он го¬
ворит, что икона — это нечто такое, чему можно помо¬
литься, поклониться, перед чем можно перекреститься, но
что никак не влияет на действия людей.
Вот эта мысль, что надо, чтобы деятельность револю¬
ционера влияла на деятельность масс, мне кажется, долж¬
на быть руководящей идеей у комсомольцев, которые хо¬
тят стать ленинцами. Вы хотите стать ленинцами. Для
этого вам надо быть революционерами. Быть революцио¬
нером — значит служить делу освобождения трудящихся,
служить делу коммунизма... Мы живем в такую эпоху,
когда мы уже ясно понимаем, что личная жизнь не мо¬
434

жет отделяться от общественной жизни. Это в прежние
времена, может быть, было неясно, что такой разрыв меж¬
ду личной и общественной жизнью ведет к тому, что рано
или поздно человек изменяет делу коммунизма. Мы долж¬
ны сейчас стремиться к тому, чтобы нашу личную жизнь
связать с делом борьбы, с делом строительства комму¬
низма... Вы молодежь, вы только что начинаете строить
свою жизнь, и вы можете построить ее так, чтобы не бы¬
ло разрыва между личной жизнью и жизнью общест¬
венной.
Владимир Ильич писал, что не может быть револю¬
ционного движения без революционной теории. Над выра¬
боткой этой революционной теории он много работал. Яс¬
но поставленная цель, углубление, глубокое понимание
цели, определение путей к этой цели — это то, что необхо¬
димо каждому революционеру, потому что, если он не
будет ясно видеть, куда и какими путями надо идти, как
бы горячо он ни относился к своей работе, он постоянно
будет впадать в ошибки.
Ясно понимать цель, ясно видеть путь — необходимо
для того, чтобы уметь в своей деятельности различать
основное от второстепенного. Во время борьбы во второ¬
степенном иногда можно уступить для того, чтобы завое¬
вать основное. Оппортунисты отличаются от революционе¬
ров тем, что они уступают важное, основное, что они тот
основной путь, то самое, без чего нет никакой революци¬
онной деятельности, — сдают. И на протяжении своей де¬
ятельности Владимир Ильич боролся с этим оппортуниз¬
мом, с этим неумением отстоять основное, принципиаль¬
ное. Есть и другая ошибка: если человек не отличает ос¬
новного от второстепенного, он часто дает себя оглушить
революционной фразой. Борьба с революционной фразой
была также одной из больших сторон деятельности Вла¬
димира Ильича. «Революционная теория не догма, — го¬
ворит Владимир Ильич, — это руководство для действий,
руководство для работы».
С этой точки зрения надо подходить всегда к теории...
Нельзя сказать, что эта теория уже разработана. Вла¬
димир Ильич писал: «Мы не предлагаем слепо принимать
все на веру: у каждого должна быть своя голова на пле¬
чах. Поэтому надо все основательно продумать, самому
все основательно проверить». Это одна из задач молоде¬
жи, одна из задач комсомольцев, которые хотят стать
ленинцами. Владимир Ильич говорил, что теория дает ру¬
ководство к действию. И действительно, только благодаря
435

тому, что он основывался на революционной теории, он
умел нащупывать ту ближайшую цель, к которой надо в
данную минуту стремиться.
Путь к конечной цели разделяется на этапы. Для ус¬
пеха революционной деятельности важно правильно на¬
щупывать ближайшие этапы, уметь учитывать все окру¬
жающие условия, уметь внимательно прислушиваться к
мнению масс. Это одна из задач революционера.
Владимир Ильич говорил, что, раз поставлена ближай¬
шая цель, — необходимо упорно работать. Он говорил:
«Тот не революционер, кто не умеет делать черновой ра¬
боты. Надо упорно работать; если уперся в тупик, начи¬
най другой раз и так десять раз начинай, пока не добь¬
ешься своего». Вот это упорство в достижении намечен¬
ной цели было одной из особенностей Владимира Ильича.
Но умение наступать — одно, другое — умение отсту¬
пать. Бывают такие моменты, когда надо отступать, и по
этому поводу Владимир Ильич писал: «Важно, когда от¬
ступаешь, не впадать в панику»... Владимир Ильич цити¬
ровал сочувственно цитату из Чернышевского, которая
говорит: «Политическая деятельность — это не тротуар
Невского проспекта».
Партии во время революционной деятельности прихо¬
дится часто идти на то, что не очень приятно. Надо уметь
идти на компромиссы. История Коммунистической партии
показывает, как партия под руководством Владимира Иль¬
ича умела лавировать для того, чтобы вернее достигнуть
поставленной цели.
Вот, мне кажется, та линия, которой вам надо дер¬
жаться для того, чтобы стать ленинцами. Нужно связать
свою жизнь с работой для дела коммунизма, руководить¬
ся революционной теорией, трезво смотреть жизни в гла¬
за, не бояться упорной работы. Тогда вы сумеете стать
ленинцами.
Вся жизнь у вас впереди, вы живете в момент громад¬
ного социального сдвига. Берите же знамя Ленина и,
идя нога в ногу с массами, впереди масс, идите к великой
цели. (Бурные аплодисмент ы.)

ПУТЬ В РЕВОЛЮЦИЮ
Путь молодежи в пролетарскую революцию был и прост и
сложен. Он был прост потому, что сама суровая действительность
подводила юношей и девушек к выводу о необходимости беспо¬
щадной борьбы с миром социальной несправедливости. Но он был
и очень сложен, поскольку молодому, еще не окрепшему разуму
предстояло разобраться в позициях различных политических пар¬
тий, предстояло сделать главный в своей жизни выбор: куда и с
кем идти? Этот выбор не делался в один день, и часто решающим
оказывался не анализ и сравнение политических платформ, ло¬
зунгов и призывов, а традиция, среда, пример старших. Для сколь¬
ких молодых участников революционных событий путь к един¬
ственной правде, к правде рабочего класса, к правде Ленина и
большевиков лежал через участие в анархических группах, увле¬
чение народнической романтикой эсеров, мелкобуржуазных по¬
литических течений...
И все же типичной для рабочего-подростка тех лет была
судьба Андрея Ивановича Афанасьева. Молодой рабочий Путилов-
ского завода Андрей Афанасьев был представителем поколения,
первым шагнувшего в Великий Октябрь. С начала 1917 года он
деятельный участник Социалистического союза рабочей молодежи
в Петрограде, а уже на первомайской демонстрации 1917 года он
в рядах молодежной колонны, на Красном знамени которой на¬
чертаны призывы ленинской партии. В дни революции Андрей
Афанасьев бок о бок работает с большевиком Васей Алексее¬
вым, талантливейшим вожаком питерской молодежи, а вскоре и
сам становится одним из ее лидеров.
В семнадцатом году встал в ряды солдат Великого Октября
и Николай Владимирович Иванов. Воспитанник сиротского прию¬
та, в рабочем товариществе нашел он вторую семью, а в слу¬
жении делу революции — цель всей жизни. Отрывки из его вос¬
поминаний рассказывают об участии молодежи в Октябрьском
вооруженном восстании в Петрограде. Николай Иванов — среди
бойцов, бравших штурмом Зимний дворец, и в цепях красногвар¬
дейцев, очищающих от юнкеров улицы города.
Но не только в Петрограде — по всей необъятной России под¬
нималась молодежь, ведомая партией большевиков, на борьбу
со старым миром. О событиях в Москве рассказывает Николай
Пеньков — активный участник создания московской организации
437

молодежи, ставший к моменту созыва I съезда РКСМ членом Орг¬
бюро, а затем и членом ЦК РКСМ.
Самоотверженность, мужество и бескорыстие этих людей,
жизнь которых — выражение судьбы всего молодого поколения
Октября, вписали первые страницы в историю советского комсо¬
мола.
А. Афанасьев
ПУТИЛОВЦЫ
Мои товарищи
Я был еще совсем мальчишкой, когда отец устроил
меня работать на Путиловский завод. Было это весной
1914 года. В тот день вечером, когда я возвращался с ра¬
боты домой, я услышал песню:
Недалеко от Нарвской заставы,
От почтамта версте на седьмой,
Обнесенный высоким забором
Для рабочих приют дорогой.
«Ну уж, какой это приют!» — подумал я. Оглянулся
на завод, увидал толпу людей, которые шли уставшие,
как и я, с работы, и показалось мне, что завод — это
огромный живой дракон, который выпивает из людей всю
силу.
На заводе работало много таких ребят, как я. Скоро
я подружился с некоторыми — Колей Андреевым, Валей
Тютиковым*. Они были старше меня, по, главное, уже яв¬
лялись членами партии большевиков с 1914 года. Я об
этом, конечно, ничего не знал.
Особенно же я дружил с парнишкой Филиппом Со¬
ловьевым, или, как его все называли, Филькой. Он тоже
был года на три старше. Очень скоро он узнал, что я
окончил только три класса училища, и тут же посове¬
товал мне пойти учиться в вечернюю школу при Пути-
ловском з-аводе. Учиться в этой школе оказалось гораздо
интересней, чем в городской. Здесь я узнавал много нуж¬
ных вещей, как-то яснее становилась для меня жизнь.
Помню, задали нам написать сочинение «Кому выгодна
война». Конечно, я в этом сочинении с гневом обрушился
на торговцев, спекулянтов, наживающихся на войне, —
433

тогда об этом кругом говорили. Но главных виновни¬
ков — капиталистов — я не назвал. Не понимал еще
этого.
Постепенно мои товарищи многое объяснили мне. Да и
сама- жизнь учила — рабочие жили плохо, нуждались, вы¬
сказывали недовольство.
Листовки
Я часто бывал у своих друзей — Коли Андреева и
Вани Тютикова. Они жили вдвоем в одной комнате. Как-
то мы сидели и смотрели юмористические журналы
1905 года. В некоторых журналах в ярких карикатурах
высмеивалось царское правительство, капиталисты. Вне¬
запно раскрылась дверь, и в комнату не вошел, а влетел
паренек в легком осеннем пальто и сдвинутой на затылок
кепке, быстрый, жизнерадостный. Друзья мои вскочили,
обрадовались. Это был Вася Алексеев. Он стал рассказы¬
вать разные случаи из жизни рабочих, происшедшие на
заводах Петрограда.
Я в те дни был просто очарован Васей Алексеевым *.
Он много знал, умел подбодрить, поговорить по душе, что-
то объяснить. Он был старше нас на два-три года и уже
в 1912 году, шестнадцатилетним юношей, вступил в пар¬
тию большевиков. Это был настоящий политический во¬
жак молодежи.
Скоро мне дали поручение распространить больше¬
вистские листовки. Помню, как я гордился этим, как ста¬
рался выполнить все в точности. Конечно, я должен был
держать в тайне это поручение и даже немного избегал
Фильки, чтобы он не заметил, как я раскладываю у стан¬
ков листовки или наклеиваю их на стенах. Но каково бы¬
ло мое удивление, когда однажды Филька подошел ко
мне на заводе и сунул листовку! «Прочитай, — сказал
он, — и дай кому-нибудь другому».
Эта листовка оказалась такой же, какие принес я. То¬
варищ мой, оказывается, тоже распространял их. Это нас
еще больше сдружило, теперь уж нам пе надо было та¬
иться друг от друга.
Как-то поздно вечером после школьных занятий мы
вышли расклеить листовки — Коля Андреев, Ваня Тюти-
ков, я и еще один паренек, Ваня Суханов.
Лучше всего это было сделать на людном месте, у ма¬
газина Потребительского общества. Но как раз напротив
439

этого магазина находился полицейский пост. Мы медлен¬
но шли и обдумывали, как поступить. Внезапно Ваня Су¬
ханов отделился от нас. Он направился прямо к полицей¬
скому, а мы поторопились к магазину.
К нашему изумлению, Ваня Суханов вдруг опустился
на колени около городового и запел «Боже, царя хра¬
ни». Городовой растерялся, не понимая, что происходит,
встал перед Ваней навытяжку, держа руки по швам. Но
потом, видимо, придя в себя, стал ругать и прогонять Ва¬
ню, даже замахнулся на него. Ваня обиженно встал и
сказал: «Ну, раз нельзя петь «Боже, царя храни», тогда
я не буду». Мы за это время успели наклеить листовки и
отошли подальше. Долго потом смеялись мы над выдум¬
кой Вани Суханова.
Подпольная типография
Весной 1916 года Коля Андреев взял меня с собой на
районное подпольное собрание. Это было большое собы¬
тие в моей жизни. Я познакомился с Павлом Суворовым,
членом партии с 1905 года. Он являлся руководителем
подпольного коллектива большевиков на Путиловской
верфи. Теперь меня уже посвящали в подпольные дела.
Я узнал людей — коммунистов, которые вели партийную
работу на заводе: Нюту Иткину, Федора Лемешева, Пав¬
ла Суворова и многих других.
Я очень гордился доверием товарищей. С этих пор я
стал участвовать в подпольной работе на Путиловской
верфи.
Помню, как нам пришлось организовать подпольную
типографию. Решили оборудовать ее в квартире Фильки.
Он жил в захолустье, в деревне Волынкиной, за Нарв-
ской заставой, на отлете. Помещение вполне подходило
для конспиративной работы. Вопрос стоял об оборудо¬
вании. Типографский шрифт достать представлялось не
очень сложным, так как у Суворова были хорошо нала¬
жены связи с рабочими-печатниками,
Кроме того, требовались касса для шрифта и метал¬
лическая рама для зажима шрифта. То и другое было
изготовлено у нас на Путиловской верфи. Кассу в разоб¬
ранном виде было легко вынести за ворота завода, но
металлическую раму размером 30 X 40 сантиметров —
очень сложно. Как быть? Ведь рабочих при выходе с за¬
вода обыскивали.
440

И вот мы с Филькой надумали забавную шутку. Ме¬
таллическую раму я спрятал под одеждой. Когда мы вы¬
ходили с завода, уже при подходе к воротам, я, будто
дурачась, бросился на плечи Фильки. Филька с гиканьем
подхватил меня и, так же забавляясь, прокатил на своих
плечах через проходную. Рабочие стали смеяться, шутить,
кто-то свистнул, вместе со всеми смеялся и контро¬
лер. Он и не подозревал, что в этот момент является
соучастником оборудования подпольной типографии
большевиков. Металлическая рама была благополучно
вынесена.
Для нас с Филькой типография была первым ответ¬
ственным заданием. Всю ночь, не теряя ни минуты, мы
печатали листовки, забыв о сне. Когда мы отдернули дра¬
пировку на окне, то были очень разочарованы, увидев,
что начинает светать и пора на работу.
Так мы выполнили задание. Шестьсот штук листовок
были распространены 9 января 1917 года не только на
Путиловском заводе и Путиловской верфи, но и переданы
на другие заводы.
Нужна своя организация
После Февральской революции молодежь стала тянуть¬
ся к созданию своей юношеской организации. По-прежне¬
му, как и при царизме, подростки работали столько же
часов, как и взрослые, а заработок был маленький. И по
ночам приходилось работать подросткам. Надо было за¬
щищать свои интересы и права.
Собравшись как-то в райкоме партии в марте, мы, мо¬
лодые большевики, Вапя Тютиков, Коля Андреев, Ваня
Скоринко, Саша Устинов, я и другие, подняли вопрос
о создании юношеской организации. Большевики района
нас поддержали, а Вася Алексеев, как член райкома пар¬
тии и инициатор, возглавил это дело.
На первых шагах пришлось трудно. Многие взрослые
рабочие, науськиваемые меньшевиками и эсерами, говори¬
ли нам: «Зачем вам своя организация? * Есть различные
партии — выбирайте кого хотите. А эта ваша затея толь¬
ко внесет раскол в рабочий класс».
Наших организаторов молодежи в мастерских стара¬
лись осмеять. В частности, в башенной мастерской кто-то
расклеил злые карикатуры на организаторов юношеского
движения Ваню Скоринко * и Сашу Зиновьева; на одной
441

карикатуре Ваня Скоринко стоит перед группой детей,
садящих на ночных горшочках, и, заткнув нос, держит
перед ними речь, а Зиновьев стоит сзади и звонит в ко¬
локольчик. На другой карикатуре — демонстрация малы¬
шей с плакатами: «Мы требуем вычеркнуть из библии
факт избиения младенцев как развращающий умы отцов
и матерей!», «Долой школы и розги!»
Но этим нас запугать было нельзя. Постепенно начали
создаваться отдельные коллективы молодежи в мастер¬
ских Путиловского завода.
Демонстрация 1 мая 1917 года
Большим толчком к созданию юношеской организации
послужила демонстрация подростков 1 Мая *.
Дело было так.
Незадолго до этого, 13 апреля, два подростка башен¬
ной мастерской Путиловского завода, И. Скоринко и
А. Зиновьев, прочитали объявление в газете «Правда»,
где сообщалось, что в столовой завода «Рено» состоится
собрание представителей молодежи Петрограда. Ваня
Скоринко решил, что медлить нельзя и надо быть на этом
собрании. Он и Зиновьев явились туда как делегаты от
четырех тысяч молодых путиловцев. На этом собрании
было решено выйти на демонстрацию 1 Мая на Марсо¬
во поле отдельной молодежной колонной, со своим
знаменем.
Началась горячая подготовка к демонстрации. Сколь¬
ко инициативы, выдумки, изобретательности было вложе¬
но в организацию, сколько боевых, задорных лозунгов на¬
писано на знаменах!
Сбор молодежи Нарвской заставы на первомайскую
демонстрацию был назначен около Нарвских ворот.
Наша молодежь шла отдельной колонной за оркестром
Путиловского завода. Собралось несколько тысяч че¬
ловек.
Дисциплина была полная. В каждом ряду по восемь¬
десят человек, празднично одетые. У старших по рядам
красные повязки на рукавах, у каждого руководителя
мастерских красная лента через плечо. На наших знаме¬
нах были лозунги: «Пролетарии всех стран, соединяй¬
тесь!», «Да здравствует III Интернационал!», были лозун¬
ги с требованием бесплатного обучения и предоставления
права обучаться в любых учебных заведениях.
442

На Марсовом поле выступали представители молоде¬
жи, выдвигали свои требования. Выступал и любимец
Нарвской заставы, наш пламенный оратор Вася Алек¬
сеев.
Возвращаясь с демонстрации, путиловская молодежь
сфотографировалась вместе со своим знаменем.
Всего в Петрограде в первомайской демонстрации уча¬
ствовало около ста тысяч человек молодежи.
Эта первая открытая демонстрация на Марсовом поле
всколыхнула молодежь. Скоро наши две юношеские ор¬
ганизации — Путиловского завода и верфи — объедини¬
лись в одну.
Так было положено начало Социалистическому союзу
рабочей молодежи Нарвско-Петергофского района. Было
выбрано правление. Председателем избрали Ваню Тюти-
ков а, секретарем — меня.
Так мы работали
Мы стали втягивать молодежь в организацию. Многие
приходили сами.
Бывало и очень много курьезов.
Однажды в правление Союза молодежи пришел под¬
росток лет пятпадцати-шестнадцати и со слезами на гла¬
зах заявил, что он очень хочет поступить членом в пашу
«партию», как оп выразился, но мать его не пускает, по¬
тому что у пас в организации не верят в бога. «Я мамке
говорил, — рассказывал мальчик, — что в этой партии
читают лекции о боге, я сам видел эти афиши, а она мне
не верит. Помогите мне мамку уговорить, я очень хочу
быть в вашей партии». Что делать? Члены правления
союза приняли близко к сердцу переживания мальчика
и поручили Ване Скоринко посетить его мать.
Потом Ваня Скоринко рассказывал, что дважды был
у матери подростка. Это безграмотная женщина, прачка.
Ваня Скоринко обещал ей, что мы поможем ее сыну
устроиться на работу, оп будет у нас учиться. Это смяг¬
чило ее.
И действительно, Союз молодежи помог устроить под¬
ростка на Путиловский завод; там же он стал учиться
в вечерней школе.
«Приемыш» Вани Скоринко был любознательный
и активный член Союза молодежи. Во время корни¬
ловского мятежа он вместе с Ваней Скоринко уехал с
443

отрядом Красной гвардии бороться против контррево¬
люции.
Был и такой случай, когда пришел в союз мальчик и
заявил, что его избил хозяин за то, что, наливая под¬
солнечное масло, он разбил бутылку. Представитель сою¬
за пошел к хозяину лавки и строго запретил ему рас¬
правляться с работающим у него подростком. Конечно,
этот мальчик тоже вступил в члены Союза молодежи.
Так пополнялись наши ряды.
Члены правления Союза молодежи не только занима¬
лись созданием молодежных организаций в районе, на
фабриках и заводах, но являлись также агитаторами идей
партии большевиков.
Мы устраивали походы на Невский проспект, где ча¬
сто происходили контрреволюционные выступления. Вра¬
ги не сдавались — они пытались затемнить мозги про¬
стому люду, в частности солдатам, которые еще не во
всем разбирались и жадно ловили каждое слово. Мы вы¬
езжали на Невский проспект группой пять-шесть человек.
Иногда с нами был и Вася Алексеев.
Однажды мы увидели кучку людей у памятника Ека¬
терине II. Там было несколько солдат. Какой-то человек
вел агитацию против большевиков.
Часть публики поддерживала оратора, солдаты слу¬
шали, посматривали друг на друга, и вдруг один из них
задал вопрос: «А как же с войной будет?» Тогда высту¬
пил вперед Вася Алексеев: «На этот вопрос этот щелко¬
пер тебе не ответит, а отвечу я». И, не обращая внима¬
ния на продолжавшуюся речь оратора, он стал объяснять
положение дел с наших большевистских позиций.
Солдаты окружили Васю Алексеева, а мы стали от¬
теснять остальную враждебно настроенную публику.
Солдаты с большим интересом и сочувствием слушали
Васю.
А когда он перешел к вопросу о земле, они оконча¬
тельно стали на его сторону. В самый разгар беседы
вдруг кто-то сзади крикнул: «Да что вы, солдатики, слу¬
шаете его! Это ведь немецкий агент, большевик!» Один
из солдат, ничего не говоря, развернулся и так двинул
того, кто бросил эту клевету, что тот, как мяч, отлетел
в сторону.
Так наша молодежь вырастала в борцов за рево¬
люцию.
В решающие дни мы брали в руки винтовки и в боях
отстаивали свое право на родную Советскую власть.
444

Н. Иванов
В СЕМНАДЦАТОМ ГОДУ
Союз молодежи
Через некоторое время знакомые заводские ребята
предложили мне вступить в Союз молодежи. В июле они
пригласили меня в Михайловский манеж, где должно
было состояться собрание рабочей молодежи всего Пет¬
рограда. Здесь я услышал речь молодого рабочего, кото¬
рый призывал присутствующих отстаивать свои права,
добиваться шестичасового рабочего дня для подростков и
облегчения условий труда. Я не помню, кто был этот ра¬
бочий, но я тогда уже слышал о молодом путиловце Васе
Алексееве, который сплачивает заводскую молодежь. По¬
мню, что на собрании присутствовали бойскауты и один
из них в своей речи пытался доказать, что теперь не
время заниматься требованиями, а надо усилить выпуск
патронов и снарядов, чтобы вести войну до победного
конца. Этот оратор, конечно, успеха не имел.
Тут же, на собрании, стали записывать в Социалисти¬
ческий союз рабочей молодежи. Записалось большинство
рабочих. Приняли и меня как приютского.
Находясь в союзе, скоро я начал разбираться в собы¬
тиях, стал понимать, что революция может победить толь¬
ко при завоевании власти рабочим классом и крестьян¬
ством.
Много разъяснений давал мне мой старший товарищ
по приюту Иван Кобок. Потом я узнал, что в сентябре
1917 года он вступил в партию большевиков и был при¬
креплен для работы к нашему приюту.
Взятие Зимнего дворца
25 октября Иван Кобок сказал мне, братьям Дроздов-
ским, Ивану и Игнатию, и еще нескольким ребятам по¬
старше, что вечером начинается бой, — Временное пра¬
вительство должно быть свергнуто и власть перейдет
в рабочие руки. Нам он предложил идти к арке Глав¬
ного штаба, там будет видно, что надо делать. Уже в те¬
чение 24 октября по всему городу то тут, то там шли
стычки рабочих с юнкерами, с казачьими разъездами.
445

Рабочие, революционные солдаты и матросы занимали
улицы, вокзалы, телеграф, почту, разные учреждения.
Часов в шесть вечера мы направились по Большому
проспекту в направлении к Варшавскому вокзалу. Всюду
встречались одинокие и группами вооруженные рабочие и
солдаты, спешившие к Зимнему дворцу. Ехали бронема¬
шины и грузовики. На Гороховой улице явственно стала
слышна пулеметная и ружейная стрельба.
В девятом часу мы подошли к арке Главного штаба.
Кругом уже шел бой. Около арки стояли повозки «Крас¬
ного креста», туда носили раненых. Залпы освещали де¬
ревянные шашки Дворцовой площади, на которых со всех
сторон залегли цепи рабочих и солдат. Они вели обстрел
Зимнего дворца. Из-за штабелей дров около дворца, где
засели юнкера и женский «батальон смерти», шла беспре¬
рывная ответная стрельба.
Очутившись в этом боевом кольце, мы увидели, что
здесь, среди рабочих-красногвардейцев, много таких же
молодых ребят, как и мы. Одни были вооружены винтов¬
ками и вели стрельбу, другие подносили в цепи рабочим
и солдатам пулеметные ленты и патроны. У рабочего,
который стоял у повозки с оружием, мы выпросили вин¬
товки. Он нам дал по винтовке и по пять штук патронов.
Перестрелка все усиливалась. Скоро мы услышали зал¬
пы из орудий Петропавловской крепости и крейсера «Ав¬
рора». В окнах дворца отражались красные огни. Вы¬
стрелы со стороны Зимнего стали реже. В это самое вре¬
мя по всей площади прокатилось мощное «ура!», и люди,
встав во весь рост, с винтовками наперевес через площадь
бросились к дворцу. Бежали со всех сторон — от Исаа-
киевского собора, с Миллионной и больше всего от арки
Главного штаба. Я бежал вместе со всеми, и мне каза¬
лось, что эта безудержная лавиьта снесет весь Зимний
дворец. Мы, перепрыгивая через дрова, бросились к две¬
ри Зимнего дворца, но там сразу оказалась пробка —
вход и лестницы были забиты солдатами и матросами.
Тогда мне удалось с другой цепью молодых рабочих во¬
рваться через железные ворота во двор. Там казаки и
женщины из «батальона смерти» уже сложили оружие.
У стен стояли казацкие пики, и на земле лежали вин¬
товки.
Скоро мы узнали, что Временное правительство аре¬
стовано, не хватает лишь Керенского *. Его искали в под¬
валах, во дворе, на чердаке, ио не нашли. Всех минист¬
ров Временного правительства усиленный конвой пешком
446

повел в Петропавловскую крепость. А я вместе с други¬
ми собирал на площади оружие и укладывал на повозки.
Так штурмом Зимнего дворца для меня началась Ок¬
тябрьская революция.
Бой е юнкерами
Через несколько дней мне довелось участвовать
в схватке с юнкерами Владимирского училища *.
На Большой Гребецкой улице была баррикада из трех
опрокинутых трамваев. Прячась за ними, рабочие и сол¬
даты вели пулеметный и ружейный огонь по училищу.
Засевшие там юнкера оказывали яростное сопротивление.
На углу Казачьего переулка стоял грузовик, и солдат
с красной ленточкой на папахе выдавал рабочим патро¬
ны. Он стал кричать, чтоб я убирался отсюда, так как
еще мал, но я ответил, что участвовал в штурме Зимнего
и тем более могу сегодня подносить патроны. Наконец он
уступил моим просьбам и дал мне неполный ящик с пат¬
ронами, объяснив, как его доставить к опрокинутым трам¬
ваям. Короткими перебежками, пригибаясь, я дотащил
патроны и стал выжидать затишья в стрельбе, чтобы вер¬
нуться к грузовой машине.
В это время была убита старушка, переходившая ули¬
цу с мальчиком лет шести-семи. Мальчик, не понимая,
что случилось, плакал и звал: «Бабушка, вставай!» У ме¬
ня закипело сердце, я схватил мальчика на руки, добе¬
жал с ним до грузовика и отдал солдату. А сам попро¬
сил винтовку. Теперь мне солдат не отказал. На четве¬
реньках я добрался до вагонов и влился в цепь.
Стрельба продолжалась.
Юнкера находились в более выгодном положении, чем
мы: они укрывались за стенами здания, и им хорошо был
виден каждый переходивший улицу.
Вдруг они вывесили белую простыню и прекратили
огонь. Рабочие поднялись и пошли к Владимирскому учи¬
лищу. Но юнкера предательски открыли пулеметный и
ружейный огонь. Много там легло рабочих и солдат. Пе¬
рестрелка длилась долго, пока со стороны Зелениной ули¬
цы рабочие не вкатили на руках трехдюймовую пушку.
Первый же выстрел дал большую пробоину в стене. Ког¬
да дым и пыль рассеялись, мы увидели, что юнкера сно¬
ва вывесили белый флаг. Но им теперь не поверили и
врассыпную, с большими предосторожностями устреми¬
447

лись к училищу. Через двери, через окна, выбиваемые
прикладами, рабочие и солдаты проникли в здание. Я то¬
же влез через окно и, видимо, попал в кладовую. Здесь
около стола с настольными весами лежал с прострелен¬
ной головой начальник Владимирского юнкерского учи¬
лища. Видя, что сопротивление бесполезно, он покончил
с собой, выстрелив в висок из нагана. Многие юнкера пы¬
тались убежать через чердак на крышу, прыгали на дру¬
гие здания, срывались и падали на мостовую.
Когда они все были выловлены, их увели в Петро¬
павловскую крепость.
В. Пеньков
БОИ В МОСКВЕ
25 октября в Москве было получено сообщение об Ок¬
тябрьском перевороте в Петрограде *. Тотчас же партия
большевиков созвала боевой центр по подготовке восста¬
ния в Москве. В тот же день был избран Военно-револю¬
ционный комитет.
Из конца в конец Москвы пронесся клич: «К оружию,
товарищи!» Во всех районах срочно были созваны со¬
брания коммунистов и членов союзов молодежи. Речи ко¬
роткие, сдержанные. Колебаний ни у кого нет.
По предложению Анатолия Попова, одного из руково¬
дителей пресненской молодежи, на общемосковском со¬
брании молодежи решено было создавать боевые отряды
и вступать в Красную гвардию. Анатолий бросил при¬
зыв: «На улицу! К оружию! На баррикады!»
На предприятиях молодежь требовала разрешить ей
с оружием в руках бороться с контрреволюцией. Быстро
во всех районах стали формироваться боевые дружины.
Руководили ими опытные рабочие-большевики.
Красногвардейский десяток, в котором я состоял, на¬
ходился 26 октября в здании Хамовиического ревкома.
Сидим в до отказа набитом людьми помещении и ждем
распоряжений. Подходит Тараканчиков, ведавший в рев¬
коме автотранспортом:
— На Арбате стоит легковой автомобиль. Надо рек¬
визировать его у владельца для нужд революции. Пой¬
дем со мной.
Немедленно отправляемся. На весь наш десяток крас¬
448

ногвардейцев только три винтовки, допотопный, огром¬
ного размера револьвер смит-вессон и шашка. Но зато
у нас есть ордер ревкома, дающий право реквизиции.
На углу Смоленской площади и Арбата находим нуж¬
ный дом, расставляем посты во дворе.
Предъявляем хозяину автомобиля ордер. Протест,
шум, но ключи от гаража он все же выдает. Отпираем
гараж. С нескрываемым восхищением рассматриваем лег¬
ковую автомашину. Тараканчиков заключает: «Годится».
Он садится за баранку, я — рядом, за помощника:
тогда шоферы обычно ездили с помощниками, на обязан¬
ности которых было заводить автомобиль снаружи руч¬
кой. Завожу машину, а она ни с места. Оказывается, шо¬
фер успел вынуть магнето, без которого мотор работать
не может. Пригрозили шоферу арестом, и он вернул маг¬
нето.
Выезжаем. И тут выясняется: Тараканчиков хоть и
учился на курсах шоферов, но управлять автомобилем
по-настоящему не умеет. Машина виляет из стороны
в сторону; хорошо, что время такое — людей вокруг нет.
С грехом пополам добрались до ревкома.
До вечера мы несли охрану здания ревкома. А вече¬
ром отправились на «Девичку» в студенческую столовую.
Тут уже оборудованы питательный пункт, лазарет.
В остальных помещениях — двух комнатах, коридоре,
вестибюле — расположились красногвардейцы на под¬
оконниках, ящиках, скамьях, табуретах и даже на полу —
ждут дальнейших распоряжений. Отдыхая, обмениваются
первыми впечатлениями.
Поздно вечером отправляемся на Смоленскую-Сенную
площадь занять боевой пост в помещении бывшего ресто¬
рана. Сюда же приходит отряд санитарной дружины, со¬
стоящий из членов Союза молодежи — Афонина-старше-
го, Гугунавы, Шоринах-Абрамова и других. Из окна вто¬
рого этажа этого дома хорошо просматривается Арбат, и
мы по очереди ведем наблюдение. А на самом Арбате
действуют наши разведчики.
Уже после полуночи со стороны Арбатской площади
послышались беспорядочные выстрелы, потом началась
учащенная перестрелка. Разведчики донесли, что юнкера
(неподалеку от Арбатской площади находилось Александ¬
ровское юнкерское училище) начали медленно и осто¬
рожно, прижимаясь к стенам домов, небольшими груп¬
пами продвигаться к Смоленскому рынку. С рассветом
продвижение юнкеров приостановилось.
29 Коммуны будущей творцы
449

...Утром 27 октября наш отряд сменили. Короткий и
тревожный сон на полу в «дежурке» ревкома, и вот я
получаю личное задание сопровождать работника револю¬
ционного комитета товарища Ярему, которая должна вы¬
полнить важное поручение. Нам нужно пройти пешком
из Хамовников в Козихинский переулок через улицы, за¬
нятые юнкерами или находящиеся под обстрелом.
Мы спрятали документы, свидетельствующие о нашей
принадлежности к большевикам, и под ручку, как влюб¬
ленная парочка, отправились «на прогулку». По дороге
Ярема рассказала мне суть задания. Дело в том, что
в здании Хамовнкческого райсовета помещались также
большевистский, меньшевистский и эсеровский райкомы
партии. Когда началось восстание, эсеров и меньшевиков
здесь уже не было. А Московский комитет партии мень¬
шевиков не знал этого и передал своим телефонограмму:
нужно срочно послать человека по такому-то адресу и
получить листовки. Большевики перехватили телефоно¬
грамму и решили заполучить листовки.
И вот нам предстоит явиться по указанному адресу и
взять то, что нам должны передать... Сравнительно бла¬
гополучно, без особых приключений, мы добираемся до
места назначения. Рекомендуемся:
— Мы из Хамовнического района. Пришли за воззва¬
ниями...
Нам сейчас же выдали пачку воззваний.
— А не дадите ли нам еще пачку? Мы охотно пере¬
правим ее в Пресненский райоп.
Нам любезно выдали еще пачку прокламаций и поже¬
лали доброго пути. Тут же, в Козихинском переулке,
с помощью дворника мы сожгли всю эту меньшевистскую
стряпню в топке котельной.
Отправляемся в обратный путь. Однако к этому вре¬
мени началась перестрелка, и нам приходилось укрывать¬
ся за домами и совершать короткие перебежки через
улицы. В ревком вернулись лишь в конце дня. Здесь
мы узнали, что на Смоленском бульваре, на Пречистенке
и у Крымского моста хамовнические отряды Красной
гвардии вошли в соприкосновение с пикетами белых и за¬
вязали с ними перестрелку.
Напряжение нарастало. Все чаще слышались выстре¬
лы. Где-то в центре уже шли сильные бои.
Ночь на 28 октября мы провели в ревкоме.
28 октября принесло нам печальные известия: бело¬
гвардейцы обманным путем захватили Кремль. При этом
450

мхшгие из находившихся там революционных солдат были
расстреляны.
Пришли вести о первых жертвах в нашем Хамовниче-
ском районе. На Крымской площади смертельно ранен
в живот пятнадцатилетний ученик технического училища
Кузнецов, санитар нашей молодежной «летучки» «Крас¬
ного креста». Здесь же пслучила ранение в обе ноги его
сестра Елена, работница с фабрики Гевартовского. А ше¬
стнадцатилетний Эдуард Граскопф, помощник шофера
с фабрики Жиро, убит.
В этот день был зверски убит наш товарищ Митро¬
фан Шломин из Дорогомиловского подрайона. Он добро¬
вольно вызвался отправиться в Моссовет и доставить от¬
туда оружие для прибывшего в Дорогомилово подкрепле¬
ния — красногвардейцев и солдат. Митрофан благополуч¬
но добрался до центра, получил семьдесят пять винто¬
вок, несколько ящиков патронов и с этим ценным бое¬
вым грузом на автомашине отправился к своим,
отказавшись от предложенной ему вооруженной охра¬
ны. В районе Смоленского рынка грузовик Шломина
был задержан юнкерами. Митрофана тут же на мес¬
те убили.
Эта расправа над нашим боевым товарищем вызвала
взрыв гнева.
— Ну подождите же, маменькины сынки!.. — говори¬
ли красногвардейцы, сжимая кулаки. — Вы головой нам
ответите!
— Значит, плохи дела юнкеров, если они уже плен¬
ных стали расстреливать, — добавляли другие. — Тру¬
сят барчуки. Чуют свою скорую гибель.
Белые боялись прорываться в рабочие кварталы Ха¬
мовников, где, казалось, даже камни ненавидели их. Но
Крымскую площадь они решили блокировать любой це¬
ной. Тут находился интендантский склад. В те дни он
снабжал продовольствием части Московского гарнизона.
Других провиантских складов в центре города не бы¬
ло, и юнкера стали на грузовиках вывозить отсюда про¬
дукты. Вступить с юнкерами в бой и отбить провиант,
а тем более захватить склад было не так просто: белые
заняли все подступы к нему со стороны Замоскворечья,
у Крымского моста и на углу Остоженки. Кроме того,
они установили заслоны по направлению к Зубовской
площади.
Ревком принял решение начать наступление на бе¬
лых. Юнкера оказали ожесточенное сопротивление. Бой
29*
451

продолжался до глубокой ночи и на рассвете 29-го возоб¬
новился с новой силой.
На выручку рабочим-красногвардейцам подоспели ре¬
волюционные солдаты 193-го полка, и к вечеру юнкера
стали отступать на Остоженку. Крымский мост заняла
Красная гвардия. Склад перешел в наши руки.
Юнкера отходили по Остоженке. Отходили медлен¬
но, защищая каждый метр, оказывая бешеное сопротив¬
ление.
Бои шли несколько дней. 2 ноября, сломив сопротив¬
ление белых, красногвардейцы окружили Кремль. Вече¬
ром сводный отряд рабочих под командованием
М. В. Фрунзе ворвался в Кремль.
Октябрьская революция в Москве свершилась!..
Сколько замечательных имен было вписано в историю
борьбы за власть Советов!
Юноши и девушки, члены Союза молодежи, сыграли
немалую роль в победе. Они были разведчиками (где не
пройдет взрослый, там проберется мальчишка), сандру¬
жинниками, связными, подносили пулеметные ленты,
строили баррикады, сражались с винтовкой в руках.
В каждом районе появились свои юные герои.
У нас в Хамовниках все знали молодого слесаря Ма-
нинова, исключительно храброго и неутомимого парня.
С первого же дня вооруженного восстания он с винтовкой
в руках бился с юнкерами. Не раз натыкался на враже¬
ские засады, даже попадал в плен, но находчивость и от¬
вага спасали его от неизбежной смерти.
Манинов как метеор влетал в наш ревком и так же
внезапно исчезал. Во вражеский тыл он пробирался дво¬
рами и переулками, перелезая через заборы и незаметно
проползая по крышам домов. Даже получив ранение
в шею, он после перевязки опять пошел в бой.
В Хамовниках, на Остоженке, погибла замечательная
активистка Замоскворечья Люсик Лисинова-Лисинян,
пламенный организатор молодежи.
Среди замоскворецких героев был пятнадцатилетний
член Союза молодежи Андреев, по прозвищу Арбуз. Этот
рабочий паренек с завода Михельсона в начале восста¬
ния требовал не ограничивать возраст вступающих
в Красную гвардию и убежал на баррикады, несмотря на
запрет родителей.

На Остоженке и Пречистенке шли тяжелые бои. Ког¬
да наступила короткая передышка, красногвардейцы вы¬
лезли из окопа и отправились в ближайшую чайную —
там был перевязочный пункт и хранились боеприпасы и
продовольствие. Андреев остался в окопе. Нужно было
создать впечатление, что в окопе много красногвардейцев.
И мальчик находит выход. Он перебегает от винтовки
к винтовке вдоль всего окопа и поочередно палит из них
в юнкеров. Впечатление полное — враг обманут.
Но вот одна из винтовок падает за бруствер окопа.
А ведь оружие — на вес золота. Мальчик прыгает за ней
из окопа, и тут его настигает пуля. Он ранен. Три дня
юный герой боролся со смертью, почти все время был без
сознания. Потом, придя в сознание, приподнялся из по¬
следних сил и крикнул:
— Ну как, добили юнкеров?
— Да, — ответили ему.
Он улыбнулся последней в его короткой жизни улыб¬
кой: «Я так и знал...» — и умер.
Одним из руководителей боевых операций на участке
Остоженка — Пречистенка был молодой рабочий теле¬
фонного завода Петр Добрынин, талантливый и бесстраш¬
ный командир. Последними его словами были: «Да здрав¬
ствует пролетарская революция!»
В боях на Тверском бульваре действовал отряд рабо-
чих-красногвардейцев из Сокольников, и в их числе —
группа молодежи во главе с Барболиным и Жебруновым.
Они появлялись на всех наиболее опасных участках и
личным примером воодушевляли остальных ребят. Оже¬
сточенный огонь юнкеров не смог остановить революци¬
онного порыва молодежи, они смело продвигались вперед,
к зданию градоначальства. Когда цепи атакующих броси¬
лись в завершающую атаку, Барболин и Жебрунов были
впереди.
— Ура! — крикнул Жебрунов. — Бей белых гадов!
— Ура! — подхватил Барболин. — Да здравствует ре¬
волюция!
Но тут их сразила пулеметная очередь. Жебрунов был
убит, а Барболин смертельно ранен и вскоре скончался.
Атака закончилась успешно.
Геройски сражались на октябрьских баррикадах рабо¬
чие Пресни, прославившие себя еще в революции 1905 го¬
да. От Пресненской заставы до самого Зоологического
453

сада тянулась цепь красногвардейцев, состоящая целиком
из членов Союза молодежи, среди них вожаки Анатолий
Попов и Михаил Дугачев.
У Никитских ворот пресненцы соорудили баррикады и
стойко обороняли этот район. Выбывавших сменяли но¬
вые бойцы. На помощь трехгорцам шли тильмансовцы,
пекари из булочных, слесари из мастерских.
Белые бросали против красногвардейцев Пресни даже
броневики. Несколько раз Кудринская площадь (ныне
площадь Восстания) переходила из рук в руки. Но
в конце концов красногвардейцы овладели ею и, пресле¬
дуя отступающего врага, двинулись вверх по Новинско¬
му бульвару.
Так проявила себя молодежь Москвы в дни Великой
Октябрьской социалистической революции. Эти юноши
и девушки еще не были коммунистами, ио уже в рядах
Союза рабочей молодежи они боролись за коммунизм, и
многие в первых же битвах отдали за пего жизнь.
К МОЛОДЕЖИ ВСЕГО МИРА!
ИЗ ВОЗЗВАНИЯ II ОБЩЕГОРОДСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ
МОСКОВСКОГО СОЮЗА РАБОЧЕЙ МОЛОДЕЖИ
«III ИНТЕРНАЦИОНАЛ»
3 декабря 1917 г.
Товарищи!
Наши юные соратники по борьбе с варварским капи¬
талистическим порядком!
К вам наше пламенное слово, наш горячий призыв!
Мы, представители молодой России, столько лет задыхаю¬
щейся под игом романовского произвола, мы, горящие
светлым огнем воодушевления и жажды борьбы за ко¬
нечные цели пролетариата, мы, участники ожесточенной
борьбы угнетенных с эксплуататорами, мы, молодое по¬
коление России, быстро сплачивающееся в союзы моло¬
дежи, собравшись на конференцию молодежи Москвы и
ее окрестностей, подаем вам, юноши и девушки Швейца¬
рии, Англии, Германии, Франции, вам, молодежи всего
мира, свою дружескую руку и зовем вас напрячь все си¬
лы, чтобы поддержать российскую революцию, которой
открывается революция мировая. Искры революционного
пламени берегите, как сокровище, и всей силой юного
454

порыва разжигайте эти искры в бурное пламя, сжигаю¬
щее самые источники капиталистического порядка. Това¬
рищи, вся Россия покрывается революционными союзами
молодежи, стоящими на ярко классовой интернационали¬
стической позиции; возникла и растет наша пресса. Вы¬
двигается вопрос о Всероссийском съезде, который будет
осуществлен в самом ближайшем будущем.
Товарищи, наша революция с каждым этапом подни¬
мается выше и выше, наше правительство — самое рево¬
люционное в мире правительство, решительно борющее¬
ся с врагами народа. Наш Совет Народных Комиссаров
вступил на путь самой революционной тактики. Его дек¬
реты о мире, о земле, его беспощадная борьба с буржуа¬
зией свидетельствует, что он — олицетворение самых
455

заветных, неугасимых надежд и стремлений трудящихся
масс. Все честные, искренне и беззаветно преданные ре¬
волюции сплотились вокруг нашего оплота революции —
Совета Народных Комиссаров, этого рабочежрестьянско-
го правительства. Ни клевета буржуазной прессы, ни
тявканье мосек из холопствующих газет мнимых друзей
трудового люда, правых социалистов-революционеров и
меньшевиков, не в силах сокрушить нашу смелую социа¬
листическую, чуждую половинчатости власть. Ни отчаян¬
ное сопротивление высшего чиновничества, ни заговоры
прежних наших утеснителей не поколеблют нашего рабо¬
че-крестьянского правительства. За него армии пролета¬
риата и многомиллионная деревенская беднота. Вся Рос¬
сия покрыта густой сетью Советов рабочих, солдатских и
крестьянских депутатов, высоко держащих знамя III Ин¬
тернационала. Наша Россия, революционно-бурливая,
огненно-творческая, впервые присоединяет к братскому
союзу рабочих всех стран деревенскую бедноту, о чем
громогласно и было заявлено на Всероссийском съезде
крестьян.
Да здравствует мир трудящихся всех стран! Война
эксплуататорахМ и деспотам!
Мы, представители российской молодежи, обращаем¬
ся к нашим западным товарищам с призывом.
Дело за вами. Мы прорвали международный империа¬
листический фронт, мы вступили в борьбу и ведем жар¬
кий бой с капиталистами и милитаристами. Во Ихмя со¬
циализма, во имя счастья всего человечества мы требу¬
ем, чтобы наша борьба нашла у вас отклик и слилась
с вашей в едином натиске на мировых паразитов.
Мы верим, мы глубоко, горячо верим, что скоро вы¬
растет мощный великан —- «III Интернационал». Что
в нем нам, молодежи, будет принадлежать не последнее
место, что скоро зазвучит с неудержимой силой и разма¬
хом летящего в мир набата:
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Да здравствует мировая рабочая революция!
Да здравствует III Интернационал!
Да здравствует социализм!
II общегородская конференция
союза рабочей молодежи
«III Интернационал»*

ПЕРВОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ
В этом разделе сборника помещены воспоминания комсомоль¬
цев и документы, показывающие широкую панораму жизни и раз¬
носторонней деятельности Ленинского комсомола в первое десяти¬
летие его истории, когда складывались традиции союза молодых
борцов.
Комсомол прошел через многие испытания гражданской вой¬
ны, неимоверно трудного перехода к мирному хозяйственному и
культурному строительству, участвовал в поиске новых, более
действенных форм и методов воспитания и самовоспитания, уче¬
бы и образования. Руководителем советской молодежи с первых
ее шагов стала Коммунистическая партия.
ОБРАЩЕНИЕ СОБРАНИЯ РАЙОННЫХ КОМИТЕТОВ
СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО СОЮЗА РАБОЧЕЙ МОЛОДЕЖИ
Г. ПЕТРОГРАДА
22 февраля 1918 г.
Шайка немецких бапдитов-белогвардейцев прибли¬
жается к красному Питеру *. Она несет с собой все
ужасы капиталистического порядка и во имя восстанов¬
ления этого порядка в союзе с русской буржуазией ока
кровью рабочих зальет улицы революционного Петербур¬
га, как это было сделано буржуазной кликой с Париж¬
ской коммуной * в 1871 году.
Победа немецких генералов, ведущих на красную
столицу революционной России буржуазные отряды най¬
митов капитала, есть победа русских капиталистов и рус¬
ских помещиков, злорадно жаждущих гибели рабоче-кре¬
стьянской власти, заранее предвкушающих все те выго¬
ды, которые несут ей наступающие войска германского
империализма. Они с триумфом встретят наступающие на
Петербург немецкие полчища, они будут ликовать, так
457

как их смертельный враг — рабочий класс — будет по¬
давлен немецкими приспешниками буржуазии.
Революционная молодежь не может допустить гибели
власти рабочих и крестьян. Она не может стоять в сто¬
роне, когда на карту поставлена судьба рабочего движе¬
ния и революции не только России, но и всемирной.
Только на ее костях может быть воздвигнуто снова гос¬
подство буржуазного кулака, только на ее костях может
быть воздвигнуто прежнее царство грабежа и насилия,
и только с часом гибели всей рабочей молодежи Петер¬
бурга может совпасть зловещий час торжества русских
капиталистов, помещиков и всей буржуазной своры.
Гидра реакции подняла свою преступную голову —
она должна быть беспощадно задушена.
Планомерная организация стройных батальонов ра¬
бочей молодежи является достойным ответом на наглый
разбойничий набег буржуазных банд. Вся петербургская
революционная молодежь станет под развевающиеся зна¬
мена красной социалистической армии, несущей оконча¬
тельную гибель международному капиталу и освобожде¬
ние всему угнетенному и порабощенному человечеству.
На смертельный бой с буржуазией зовем мы вас всех,
молодые пролетарии Петербурга. Все на борьбу! К откры¬
той борьбе с властью капитала и ее приспешниками! Впе¬
ред! Возврата нет! Беспощадная борьба! Под красные
знамена революции!
Да здравствует революционный рабочий класс и его
социалистическая армия!
Петербургский комитет Социа¬
листического союза рабочей мо¬
лодежи. Общее собрание район¬
ных комитетов Социалистиче¬
ского союза рабочей молодежи
ЗАЯВЛЕНИЕ ГРУППЫ МОЛОДЫХ РАБОЧИХ ДЕРЕВНИ
ПЕТРОВОЙ ДОЛИНЫ ВЕРХНЕ-ДНЕПРОВСКОГО УЕЗДА
ЕКАТЕРИНОСЛАВСКОЙ ГУБЕРНИИ В ВЕРХНЕ¬
ДНЕПРОВСКИЙ СОВЕТ
27 февраля 1918 г.
Ввиду всеобщего добровольческого вооружения граж¬
дан деревень, стоящих на страже большевистской про¬
граммы, на сходе вышеуказанной деревни в большинстве,
как можно назвать, мелкие буржуи, как их называют де¬

ревенские бедняки, постановили внести в список — кто
солдат и желает добровольно записаться, а кто и не сол¬
дат в возрасте не меньше 25 лет и имеет 30 десятин и
больше земли в деревне, тоже внести в список и дать ему
оружие, так как они, т. е. богачи, полагают, что им оно
нужно, но спрашивается для чего? А для того, что как
пойдут забирать инвентарь бедняки, так им есть чем
защищать добро, нажитое во время войны, когда другие
товарищи солдаты страдают в холодных и сырых окопах,
а они, богачи, с ихними женами и детьми, как вампиры,
сосали кровь. Поэтому мы, рабочие вышеуказанной де¬
ревни, будучи не солдаты еще, достигшие все 18—19 лет,
сгораем нетерпением получить оружие от Советов рабо¬
чих, солдатских и крестьянских депутатов и идти
рука об руку с заводскими рабочими и, если на что по¬
требуется помочь Совету, по первому зову дружно от¬
кликнемся.
На основании вышеизложенного покорнейше просим
Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов вы¬
дать нам оружие — винтовки или револьверы, будет на
что возможность, или же пересмотреть список Петрово-
Долинского общества желающих получить оружие, ис¬
ключить несколько человек, а нас внести.
Также просим Совет рабочих, солдатских и крестьян¬
ских депутатов выразить всем членам оного Совета ис¬
креннюю благодарность за их стойкую и непоколебимую
революционную деятельность в пользу бедноты.
Просители: ИВАН МОИСЕЕН-
КО, МАКАРИЙ БОЖКО, ПА¬
ВЕЛ АРТЕМЕНКО
ВОЗЗВАНИЕ ПЕРМСКОГО ОРГАНИЗАЦИОННОГО БЮРО
СОЮЗА УЧАЩЕЙСЯ И РАБОЧЕЙ МОЛОДЕЖИ
г. Пермь. 5 марта 1918 г.
Товарищи учащиеся и рабочая молодежь!
Тяжелые дни переживает наша революция. Все враги
народа, все те, кому не по вкусу пришлись смелые начи¬
нания молодой социалистической республики, ополчились
на нашу рабоче-крестьянскую революцию. Международ¬
ная буржуазия в лице германских империалистов моби¬
459

лизовала все свои силы, чтобы в корне задушить нашу
революцию и этим самым уничтожить или затормозить
приближение к социализму пролетариата всего мира.
К вам, учащиеся и рабочая молодежь, обращаемся с го¬
рячим призывом, ко всем тем, кто хочет строить, а не
хоронить новую жизнь, кто с радостью готов пожертво¬
вать собой, но не допустить возврата режима капитала.
Товарищи, можем ли мы, борющиеся за обновление строя
на социалистических началах, равнодушно смотреть на
то, как международная буржуазия расстреливает герои¬
ческий авангард пролетариата, можем ли мы равнодуш¬
но смотреть, как отнимают у нас завоевания революции,
добытые ценой стольких жертв. Нет, не можем отдать
в руки заклятых врагов революции наши завоевания,
пусть каждый из вас возьмет в руки винтовку и скажет
себе: «Нет, я не хочу гибели революции, я не хочу боль¬
ше царства буржуазии». Товарищи, докажите, что вы ис¬
тинные граждане свободной России. Не останавливайтесь
ни перед какими преградами, отбросьте все сомнения и
личные интересы, идите и запишитесь в отряд учащейся
и рабочей молодежи, в Красную Армию.
Организационное бюро союза
учащейся и рабочей молодежи
ОБРАЩЕНИЕ ЦАРИЦЫНСКОГО СОЮЗА РАБОЧЕЙ
МОЛОДЕЖИ К МОЛОДЫМ РАБОЧИМ г. ЦАРИЦЫНА
14 августа 1918 г.
Товарищи молодые рабочие и работницы!
В бешенстве буржуазия всех стран набросилась на
завоевания Октябрьской революции — на советскую
власть.
Мы видим, как контрреволюция окружила со всех
сторон огненным кольцом нашу молодую рабоче-крестьян¬
скую власть *. Власть пролетариата, защищая интере¬
сы трудящихся, преследующая идею III Интернацио¬
нала, на своих плечах несет свободу трудящимся все¬
го мира.
Мы, юные работники, — поколение, которое должно
заменить ту крепкую рать борцов, на долю которых пало
великое счастье нести светоч свободы всему миру. Мы,
рабочее юношество, которое стало свободно благодаря
460

стойкой борьбе и жертвам наших взрослых товарищей,. мы
должны теперь в опасный и решительный бой помочь
нашим борцам всем, чем способны наши юные силы. Все
трудящиеся должны вооружиться, и каждый должен от¬
стоять свободу, которая давалась потоками крови и мил¬
лионами жертв. Не будем же мы только зрителями
этой смертельной схватки, вооружимся, товарищи, и
мы, юноши, и будем отстаивать с оружием свободу, до¬
бытую нашими отцами и братьями столь великими жерт¬
вами.
Союз рабочей молодежи «III Интернационал» на сво¬
ем общем собрании от 1 августа постановил: всех чле¬
нов союза немедленно обучить военному искусству и со¬
здать боевую единицу, которая в полной боевой готовно¬
сти поступает в распоряжение Совета. В связи с поста¬
новлением в среду 13 и 14 августа, с 5—8 часов... будет
производиться перепись всех членов и выдача новых
членских билетов. Не явившиеся на перепись члены будут
исключены из союза. Старые членские карточки считают¬
ся недействительными.
Союз Рабочей Молодежи
«III Интернационал».
К СОЮЗАМ МОЛОДЕЖИ
ОБРАЩЕНИЕ ОРГАНИЗАЦИОННОГО БЮРО ПО СОЗЫВУ
ВСЕРОССИЙСКОГО СЪЕЗДА СОЮЗОВ РАБОЧЕЙ И
КРЕСТЬЯНСКОЙ МОЛОДЕЖИ
17 сентября 1918 г.
Товарищи! Стихийным движением вырастают по всей
Советской России союзы рабочей и крестьянской молоде¬
жи. Вырвавшись из старых пут, мы инстинктивно нахо¬
дим тот путь, который ведет нас к светлому будущему.
Мы стряхнули вековой кошмар, тяготевший над нами, и
гордым сознанием наполняются наши души при мысли
о том, что молодежь оказалась на высоте своего при¬
звания.
Революционный энтузиазм, охвативший всю молодежь
с начала революции, помог ей найти своих друзей в борь¬
бе за социализм. Мы не пошли с теми, кто проповедовал
смирение и соглашательство. Мы борцы... Нам не страш¬
ны бури... Для нас нет средних путей, а один-единствен-
ный курс — на социализм...
461

И чем сложнее борьба, тем труднее она, тем больше
растет наша сила и энергия.
Там, за рубежом, светлым пламенем загорается алая
заря. Там бьются миллионы сердец стремлением к сво¬
боде.
Они смотрят на нас, и их души наполняет уверен¬
ность, что «близок последний и решительный бой», бли¬
зок тот день, когда рабочая молодежь в едином порыве,
единым кольцом обовьет всю исстрадавшуюся и обескров¬
ленную землю.
Год тому назад швейцарская молодежь призвала нас
к солидарности с ними в борьбе с милитаризмом; на их
призыв молодежь города Москвы ответила грандиозной
манифестацией против мировой бойни. И чем чаще будет
раздаваться этот призыв, тем сильнее должны мы напря¬
гать наши силы для приближения дня юного красного
Интернационала.
Путь к Интернационалу лежит через всероссий¬
ское объединение. Всероссийский съезд — вот вопрос
дня.
Есть у нас, товарищи, одно дорогое для нас дело —
строительство новой жизни, жизни свободы и вольного
труда. В пас все возможности будущего, в нас залог силы
наших завоеваний, и мы должны принять участие в этом
деле. Все мы чувствуем, как слабы наши организации,
чтобы подготовить нас к строительству повой жизни. Но
если мы терпим неудачи, если наши попытки строитель¬
ства не приводили ни к чему, то решим эти задачи все
вместе.
Все наши общие запросы могут получить разрешение
только па Всероссийском съезде.
Товарищи, мы призываем вас к усиленной работе.
Всероссийский съезд должен положить начало орга¬
низованной работе во всероссийском масштабе.
Пропагандируйте идею съезда, готовьтесь к пему.
В пашем соединении и нашей солидарности — залог
успеха.
Да здравствует III Интернационал!
Да здравствует Всероссийский съезд!
К работе! Время дорого.
Бюро по созыву Всероссийского
съезда союзов рабочей и кре¬
стьянской молодежи
462

ПОЧЕМУ Я ЗАПИСАЛСЯ
В КОММУНИСТИЧЕСКИЙ СОЮЗ МОЛОДЕЖИ
ЛИСТОВКА. НОВГОРОД. 1919 г.
Что я видел в прежней жизни пролетарской молодежи
Юноша, девушка, будь они рабочими или крестьяна¬
ми, при царском строе жили хуже всякой собаки. С ма¬
лых лет приходилось в поте лица своего добывать кусок
хлеба, недоедать, а подчас и голодать. Царская власть пе
давала пролетарской молодежи просвещения, да и могла
Ткчшу Я записался 6 Коммунистический
Союз ромдежи.
г Чю я видел в прежней жизни пролетарской молодежи.
, Юноша, девушка, будь они рабочими или крестьянами при царском
<4трос* жили хуже всякой собаки. С малых лег приходилось в поте лица
I своего добывать к-усснс хлеба, недоедать, я подчас и голодать. Царская
власть не давала пролетарский молодежи просвещения, да и могла ли
она его дать?! Старая власть рассуждала, ужасаясь: .,Как можно, чтобы
сопливый мальчишка сын темною мужика, или !рязного рабочего, обу¬
чался н гимназии или пошел я университет! Да ведь он, выучившись
! там. станет жизнь свою иначе понимать,—станет опасным революцио¬
нером!!. Вот почему дли маменькиных сынков и детей помещиков и
капиталистов двери всех средних и высших учебных заведений и школ
: были широко открыты, а для сынои бяднпка и середняка охранялись
всевозможными непреодолимыми препятствиями. От того дети бедняка
городской и деревенской бедноты гибли и темноте и невежестве, ряз-
' вращаясь в грязных трактирах, и всяких притонах, убиная сиободное
время за картами .,
Что я вижу теперь.
Февральская революция перевернула вверх тормашками иесъуклзп
капиталистического строя, но сбросить его в пропасть истории ей не
j уда-лось, не хватило ни сил,ни- смелости. И только ВЕЛИКАЯ ОКТЯБРЬ¬
СКАЯ революция широко открыла перед трудящейся молодежью все
I возможности и двери во все существующие школы почистив их немного
от загилия буржуазных сынок Jjce театры, клубы, библиотеки и прочее,
все стал») доступным широким массам рабоче-крестьянской молодежи.
Все рабочие и крестьяне, паявши руль управления страной в свои мо-
463

ли она его дать?! Старая власть рассуждала ужасаясь:
«Как можно, чтобы сопливый мальчишка, сын темного
мужика или грязного рабочего, обучался в гимназии или
пошел в университет! Да ведь он, выучившись там, ста¬
нет жизнь свою иначе понимать, — станет опасным ре¬
волюционером!!» Вот почему для маменькиных сынков и
детей помещиков и капиталистов двери всех средних и
высших учебных заведений и школ были широко откры¬
ты, а для сынов бедняка и середняка охранялись всевоз¬
можными непреодолимыми препятствиями. Оттого дети
бедняка, городской и деревенской бедноты гибли в тем¬
ноте и невежестве, развращаясь в грязных трактирах и
всяких притонах, убивая свободное время за картами...
Что я вижу теперь
Февральская революция перевернула вверх тормашка¬
ми весь уклад капиталистического строя, но сбросить его
в пропасть истории ей не удалось: не хватило ни сил, ни
смелости. И только Великая Октябрьская революция ши¬
роко открыла перед трудящейся молодежью все возмож¬
ности и двери во все существующие школы, почистив их
немного от засилья буржуазных сынов. Все театры, клу¬
бы, библиотеки и прочее — все стало доступным широким
массам рабоче-крестьянской молодежи. Все рабочие и
крестьяне, взявши руль управления страной в свои мозо¬
листые руки, говорили нам: «Только не ленись, иди учить¬
ся, стань сознательным революционером и гражданином
Советской республики». Кто же добрый такой дал все
права до тех пор бесправному рабоче-крестьянскому юно¬
шеству? Своя же Рабоче-Крестьянская Власть и возглав¬
ляющая ее партия коммунистов-болыневиков. И наиболее
сознательная пролетарская молодежь поняла это и оце¬
нила. Сотни и тысячи наших юных товарищей борются
сейчас на всех фронтах в рядах Красной Армии за осу¬
ществление идей коммунизма, за свое лучшее будущее, за
новую жизнь.
Что нас ждет впереди при коммунистическом строе
И вот когда над всем миром взойдет солнце социализ¬
ма, когда вся пролетарская молодежь проникнется идея¬
ми своего Рабоче-Крестьянского правительства, идеями
коммунизма, тогда мы, гордо оглядываясь назад, ска-
464

шем: «Да, труден был путь к нашей победе, кошмарна
была паша борьба за свою жизнь и за право своего су¬
ществования, по то, что было позади, никогда не вер¬
нется. Мы спокойно можем заняться строительством свет¬
лой жизни!..»
Почему же я записался в союз
А вот почему я записался в Коммунистический Союз
Молодежи. Я понял, что смысл истинного счастья на зем¬
ле — это борьба за свое будущее, за будущее молодого
поколения рабочих и крестьян всего пролетарского мира.
Я понял, что в эту минуту великой борьбы нового мира
со старым, отжившим свой век, преступно стоять в сто¬
роне. Я понял, что кошмарному прошлому возврата нет,
что царей и помещиков нет и не будет и что недалек тот
день и час, когда партия коммунистов станет одной ми¬
ровой семьей трудового народа. Я увидел, что я еще ма¬
ло приготовлен к живому участию в этой борьбе и что
надо учиться, и много учиться, чтобы стать сознательным,
стойким борцом за дело всемирного коммунизма, за дело
всего человечества. Вот почему я и записался в Россий¬
ский Коммунистический Союз Молодежи.
А. И. Мильчаков
ВОЖАКИ МОЛОДЕЖИ
Оскар Рыбкин
На комсомольских собраниях приходилось не раз слы¬
шать вопрос: кто был самым первым руководителем Цент¬
рального Комитета комсомола?
Таким самым первым комсомольским вожаком был
председатель Центрального Комитета РКСМ первого со¬
става Оскар Рыбкин.
Аптекарский ученик из Петрограда, Рыбкин про¬
шел путь, типичный для комсомольских работников
тех лет. Он вступил в ряды большевистской партии
в марте 1917 года, сразу после Февральской рево¬
люции.
В месяцы, предшествовавшие Октябрю, молодой
30 Коммуны будущей творцы
465

Рыбкин неустанно работал в среде пролетарской моло¬
дежи Петрограда как один из организаторов Социалисти¬
ческого союза рабочей молодежи.
Вскоре его избрали секретарем Петроградского коми¬
тета союза.
Рыбкин владел даром оратора и пропагандиста. Он
убедительно защищал линию большевиков в частых схват¬
ках с меньшевиками и эсерами. Когда враг стоял на под¬
ступах к Питеру, Рыбкин в составе группы комсомольцев-
добровольцев уехал на линию огня, сплачивая и увлекая
за собой молодых революционных бойцов... Позднее в ан¬
кете он скромно писал: был на фронте рядовым
в 1918 году.
На I съезде комсомола Рыбкин делал доклад об уста¬
ве союза.
И вполне естественно стойкий большевик-ленинец,
выдающийся деятель коммунистического юношеского
движения стал председателем Центрального Комитета
РКСМ.
Летом двадцатого года Рыбкин приехал к нам в Омск
на Первую Сибирскую конференцию комсомола.
Небольшого роста, в потертом плаще и невзрачной
кепке, он не выглядел солидным «представителем цент¬
ра». Вдобавок порыжевшие ботинки представителя ЦК,
видимо, давно «просили каши»...
Он поселился в нашей комсомольской коммуне и ско¬
ро покорил всех своей простотой, остроумием и доброже¬
лательной общительностью. «Свой парень!» Мы застави¬
ли его «примерить» новые сапоги (незадолго перед этим
нам выдали обновки по ордерам), кто-то заменил его по¬
трепанный брезентовый портфель красивой папкой для
бумаг...
А на конференции Рывкину жадно внимали делегаты-
сибиряки: он подробно и содержательно говорил и о ра¬
боте ЦК, и о рождении Коминтерна молодежи, и о зада¬
чах комсомола Сибири...
На III съезде комсомола, озаренном бессмертной речью
Ленина, было представлено уже около полумиллиона чле¬
нов. Снова о деятельности ЦК отчитывался Рыбкин. Сно¬
ва выступал он горячим поборником партийного руковод¬
ства молодым поколением, страстным защитником боль¬
шевистских принципов в жизни и деятельности комсо¬
мольских организаций.
Рывкину принадлежит значительная роль в правиль¬
ной постановке вопроса о взаимоотношениях комсомола и

партии, о чутком партийном руководстве и контроле, все¬
мерно помогающем развитию самодеятельности и ини¬
циативы комсомольцев.
В качестве представителя комсомола Рыбкин участву¬
ет в работе ряда партийных съездов и конференций.
На IV Всероссийском съезде Союза молодежи
(1921 год) Рыбкин делает доклад об очередных задачах
РКСМ. Комсомол, родившийся в годы гражданской вой¬
ны, должен был приспособить методы своей работы к пос¬
левоенному мирному труду. В докладе был разработан
вопрос о взаимоотношениях комсомола с органами проле¬
тарского государства в условиях мирного социалистиче¬
ского строительства.
Выступление Рывкина на IV съезде РКСМ было его
«лебединой песней» в комсомоле. Ему стукнуло 23 года.
Он вполне сформировался как видный партийный работ¬
ник и перешел на партийную работу.
Петр Смородин
С 1921 года я был членом ЦК комсомола почти десять
лет. Живо помню, как выбирали мы первым секретарем
ЦК Петра Смородина. Можно пожелать любому руково¬
дителю, чтоб его любили так, как комсомольцы любили
Смородина, чувствовали его сердечность, честность, прав¬
дивость. И всегда звали любовно и ласково: Петя.
Если бы меня спросили, кто был самой яркой, коло¬
ритной, выдающейся пролетарской фигурой в комсомоль¬
ском движении, я бы, не задумываясь, ответил: петро¬
градский рабочий-большевик Петр Смородин, всегда и во
всем верный сын партии, подлинный вожак трудовой мо¬
лодежи в ранние годы Советской республики, в годы,
когда жил родной и великий Ильич.
Жизненный путь Петра Смородина ясен и красив. Мо¬
лодой рабочий вступил в ряды большевиков в мае
1917 года. Он яростно дерется с меньшевиками, эсерами
и «беспартийными социалистами» в юношеской органи¬
зации «Труд и свет» и находится в числе первых органи¬
заторов и вожаков Социалистического союза рабочей мо¬
лодежи Петрограда. Это их, юных коммунистов, молодых
рабочих и крестьян, не раз напутствовал Ильич перед
отправкой на фронты гражданской войны, и бойцы рево¬
люции руководствовались наказом: «Погибнуть, но не
пропускать неприятеля». Рабочая молодежь оправдала
доверие вождя.
30*
467

Петр Смородин провел на фронте два с половиной го¬
да, из них два года он был любимым красноармейцами
комиссаром полка.
Однажды Петр был контужен, угодил в лазарет. В Пи¬
тер прилетел слух о гибели Смородина. В это время про¬
ходила Петроградская комсомольская конференция. Пет¬
ра помянули как погибшего. А он, удрав из лазарета,
с обвязанной головой, незаметно прошел в задние ряды
зала и запиской попросил «дать слово фронтовику...».
А выйдя на трибуну, загремел: «Вы что это, черти дра¬
повые, хоронить меня задумали? Я вам покажу «покой¬
ничка»! Я вам в лицо скажу, где вы плохо работаете!..»
Зал сотрясался от грохота аплодисментов и восторжен¬
ных криков: «Ну и Петя! Вот отмочил штуку, прямо
разыграл!»
За отвагу в боях Петр был награжден орденом Крас¬
ного Знамени.
У гроба умершего Ленина мы все, члены ЦК комсо¬
мола, стояли в почетном карауле. На траурном заседании
Всесоюзного съезда Советов в Большом театре простую
и скорбную речь от комсомола, клятву верности молоде¬
жи заветам Ильича произнес Петр Смородин.
На VI съезде союза Петра Смородина выбрали почет¬
ным комсомольцем и отпустили на учебу.
Николай Чаплин
Политическая жизнь юного Чаплина началась в Смо¬
ленске. В 1918 году Николай становится одним из орга¬
низаторов Социалистического Союза рабочей молодежи
имени III Интернационала. В 1919 году, семнадцати лет,
вступает в партию. В этом же году его выбирают пред¬
седателем Смоленского уездио-городского комитета
РКСМ.
Чаплин неутомимо ездит по деревенским дорогам, ор¬
ганизуя и инструктируя ячейки комсомола. Революцион¬
ная молодежь участвует в борьбе с разрухой, трудится на
субботниках, идет в продотряды, ведет культурно-просве¬
тительную работу в клубах и кружках, подымает деревен¬
скую бедноту на борьбу с мироедами-кулаками.
Раз во время поездки Николай попал в лапы кулацкой
банды. Бандиты избили его, связали и посадили в клеть,
отложив окончательную расправу до утра. А ночью мест¬
ные комсомольцы освободили его и помогли бежать...
468

В 1920 году я работал в Омске секретарем Сиббюро
ЦК РКСМ. В ведении Сиббюро находилась и Тюменская
губерния. Чаплин к этому времени был уже известен
Центральному Комитету. Его направили в Тюмень пред¬
седателем губкома комсомола. Тюменские комсомольцы
избрали его делегатом III съезда РКСМ.
„Известия Черниговского Временного Во¬
енно-Революционного Комитета41
Подписная л лата на 1 месяц:
Для городских 13 р. 50 коп. Для иногородних 14- р. £>0
Контора и ея отделение открыты с 9 час. утра до 2 ч. дня.
РИКАЗ
т гарнизону г. Чернигова 22 января 1919 года.
Сего 'числа я вступил в исполнение обязанностей на*
чальника гарнизона г. Чернигова.
Начальник гарнизона г. Чернигова, командир 1-го кавалерийского со¬
ветского украинского волка ТребеНКО»
К молодеда!
Наконец, мы избавились от немецко-гайдамацкого ига-
Мы приветствуем в нашем городе рабоче-крестьянскую
власть, которая зовет нас к строительству новой жизни!
Помните! „Будущее в руках современной молодежи*
и наш долг во имя нашего светлого будущего принять
участие в строительстве новой жизни на основе комму¬
низма, который приведет человечество к светлому счастью,
который ведет к трудовой пролетарской коммуне, где нет
богатых и нет бедняков,
Я призываю Вас к организации в стройные ряды
юных коммунаров в ряды Коммунистического Союза Мо
л о дежи.
Запись членов производится от 10—12 час. дня и с
S—7 час. вечера в партийном комитете в ломещ,. бывш.
Епархиального дома по Шоссейной ул. 1
В члены союза принимаются лица обоего пола с
14 до 23 лет.
Организатор ВнШИеВСНИИ.

Николай никогда не гнался за личными удобствами,
всегда на первый план выдвигал соображения обществен¬
ного характера, партийной дисциплины, коммунистиче¬
ского долга.
Я не пытаюсь сейчас дать полное жизнеописание Чап¬
лина. Мне хочется вспомнить черты живого человека,
коммуниста двадцатых годов, стремившегося следовать
ленинским принципам личной скромности и идейной чи¬
стоты.
Жена Чаплина Роза говорит: «Когда мы с Колей ре¬
шили, что судьбы наши связаны навеки, он меня пред¬
упредил: «Я коммунист, значит, всегда и во всем буду
руководствоваться интересами партии. Сегодня я здесь,
завтра могу быть переброшен на самую далекую окраи¬
ну, сегодня я на одной работе, завтра найдут нужным пе¬
ревести меня на другую работу, самую маленькую и ни¬
зовую. Так что будь готова к переездам, трудностям и
лишениям...»
После Тюмени последовало возвращение в Смоленск,
председателем губернского комитета, потом в Екатерин¬
бург (Свердловск), в Москву, в Закавказье, опять в Мо¬
скву.
Помню, провожая меня на московском вокзале в за¬
граничную поездку — в Берлин и Париж, — Чаплин
вздохнул, сжимая мои руки: «Завидую тебе. Это так по¬
учительно — увидеть другие страны, новых людей, по¬
знакомиться с борьбой западных братьев...»
Спустя несколько лет Николай вместо отпуска нанял¬
ся матросом на пароход, чтобы побывать в странах Ев¬
ропы.
Ему было двадцать два года, когда по инициативе Сер¬
го Орджоникидзе и С. М. Кирова Центральный Комитет
партии рекомендовал комсомольцам избрать Чаплина ге¬
неральным секретарем ЦК комсомола. На этой вышке
изумительно развернулись способности Николая как
организатора и вожака молодежи. Он много ездил по
стране, его лично узнали и полюбили тысячи комсо¬
мольских работников, он завоевал уважение партийного
актива.
Многие из нас многократно наблюдали, как внима¬
тельно и любовно относились к Николаю Чаплину чуткие
наставники молодежи, старшие друзья комсомольцев —
Орджоникидзе и Киров, Калинин и Косиор, Крупская и
Луначарский, Ярославский и Бубнов, Подвойский и Се¬
машко...
470

Николай Чаплин выступал борцом за ленинскую
линию партии, пропагандистом, разрабатывавшим
вопросы теории, истории и практики юношеского
движения.
Он оставил большое литературное наследие. Известны
его обстоятельные доклады, брошюры и статьи.
Чаплин покинул комсомольскую работу в 1928 году.
VIII съезд ВЛКСМ избрал его почетным комсомольцем.
Александр Косарев
В райком явился вихрастый шустрый паренек и реши¬
тельно потребовал отправить его на фронт. Получив от¬
каз, он не особенно протестовал, только сильнее нахло¬
бучил измятую кепку и загадочно улыбнулся. А через
несколько дней паренька обнаружили под лавкой в ва¬
гоне эшелона московских добровольцев, отправлявшихся
в Питер бить белогвардейские банды Юденича. Шел в ту
пору парнишке шестнадцатый год. То был Александр
Косарев, впоследствии выдающийся деятель коммунисти¬
ческого движения молодежи.
Александр Васильевич Косарев родился 14 ноября
1903 года. Он принадлежал к молодым революционерам,
которые с первых дней Советской власти посвятили
свою жизнь борьбе за великие цели Коммунистической
партии.
Смелый и решительный, в то же время чуткий и от¬
зывчивый, Косарев вскоре становится одним из вожаков
московских заводских ребят. В числе первых Косарев
вступает в 1918 году в Социалистический союз рабочей
молодежи «III Интернационал», а затем и в комсомол.
Шестнадцатилетним юношей, в 1919 году, он стал членом
партии. А дальше — ранение на фронте, учеба на поли¬
тических курсах и активная руководящая работа в ком¬
сомоле почти на протяжении двадцати лет.
В начале двадцатых годов, когда он был секретарем
Бауманского райкома комсомола, бюро райкома приняло
решение: «Послать В. И. Ленину газету «Путь молодежи»
и приветствие от молодежи Бауманского района, как вож¬
дю всемирной революции». Некоторое время спустя взвол¬
нованный Косарев прочитал своим товарищам записку:
Дорогие друзья! Горячо благодарю вас за привет.
Шлю вам со своей стороны лучшие приветы и пожелания.
Ваш В. Ульянов (Ленин).
471

Все свои силы и способности отдал Косарев комсомо¬
лу и партии, которой он был беззаветпо предан. «Дове¬
рием партии, — говорил А. Косарев на пленуме ЦК ком¬
сомола в июне 1935 года, — нужно дорожить, как своей
жизнью, ибо самое сильное, самое красивое и замеча¬
тельное в жизни молодого революционера — это доверие,
которое великая партия оказывает нам и каждому из
нас».
Александр Косарев прошел славный путь от низового
комсомольского работника до генерального секретаря
ЦК ВЛКСМ. Это был путь борьбы и учебы, самоотвер¬
женного преодоления трудностей, путь героических свер¬
шений и трудовых будней.
Учиться у партии по-ленински работать, бороться и
побеждать — к этому неизменно призывал Косарев мо¬
лодежь. «Вооружить молодежь партийным знанием, —
говорил он, — опытом прошлого, воспитать в ней прин¬
ципиальную большевистскую идейность — это значит вос¬
питывать у нее крепкую убежденность в правоте дела
нашей партии...»
Косарев быстро стал организатором большевистского
типа. Ему был чужд кабинетный стиль работы, он всегда
стремился быть в гуще масс. Он часто бывал па заводах,
фабриках и стройках, в вузах, школах и колхозах, на со¬
браниях молодежи и просто, по-дружески беседовал с мо¬
лодым инженером или юным «фабзайцем».
С именем Косарева связано много славных дел, ини¬
циатором которых был Ленинский комсомол. Это первые
молодежные ударные бригады и «легкая кавалерия»,
строительство дворцов пионеров и аэроклубов, рациона¬
лизаторство и школы фабрично-заводского ученичества,
массовая оборонно-спортивная работа в поход за всеоб¬
щую грамотность и культуру. Александр Косарев увлекал
всех кипучей, неутомимой энергией.
На XVII съезде партии, в 1934 году, Косарев сказал,
что задача участия комсомола в хозяйственном строи¬
тельстве переросла в задачу сделать Ленинский комсомол
школой разносторонней государственной деятельности.
И под бурные, продолжительные аплодисменты делегатов
и возгласы «браво» Косарев закончил: «Ленинский ком¬
сомол прекрасно сознает свою роль ударной бригады, ко¬
торая должна наиболее самоотверженно, наиболее герои¬
чески драться на фронтах в будущей войне, которой нам
грозят... И смею нашу партию в лице ее съезда заверить
в том, что эти миллионные пополнения будут являться
472

самыми выдержанными, самыми смелыми бойцами».
Так оно и было. Комсомольцы и молодежь в суровые
годы Великой Отечественной войны дали невиданные в ис¬
тории примеры массового героизма и беззаветной любви
к Родине.
Рафаэль Хитаров
...В памяти возникает образ чудесного товарища Ра¬
фаэля Хитарова. В конце 1924 юда, пробираясь «неле¬
галом» на конгресс французского комсомола, я встретился
в Берлине с Хитаровым. Там его называли Рудольф. Он
был работником ЦК германского комсомола.
Как это вышло?
Молодой большевик Хитаров (все его звали ласково
Рафик) работал активным пропагандистом в Тифлисской
комсомольской организации в 1919—1920 годах, когда
в Грузии хозяйничало меньшевистское правительство.
В мае 1920 года Хитарова арестовали и заключили в Ме-
техский замок, а в октябре того же года меньшевики
приговорили восемнадцатилетнего юношу к высылке из
Грузии.
Вот тогда семья и товарищи помогли Рафику уехать
в Германию. Здесь после двухлетнего труда рудокопа его
выбирают секретарем комсомольской ячейки, затем —
райкома, окружкома. Полиция охотилась за Рудольфом,
его заочно приговорили к тюремному заключению.
Потом Хитаров вернулся в Советский Союз.
ЦК ВЛКСМ избрал его председателем делегации в ис¬
полкоме КИМа. После нескольких лет работы в Комин¬
терне молодежи он работал секретарем партийной орга¬
низации Кузнецкого металлургического комбината, а по¬
том — секретарем Магнитогорского горкома партии.
На XVI съезде партии он был избран членом Централь¬
ной Контрольной Комиссии.
Римма Юровская
Римма Юровская — первая девушка, работавшая сек¬
ретарем Центрального Комитета комсомола в 1919—
1920 годах. Дочь старых большевиков, соратников Лени¬
на, юная Юровская вступила в партию в начале 1917 го¬
да и была в числе основателей и руководителей Социа¬
листического союза рабочей молодежи в Екатеринбурге
473

(Свердловске) еще весной 1917 года. Члены союза актив¬
но участвовали в Октябрьские дни в захвате власти боль¬
шевиками. На Первом уральском областном съезде социа¬
листических союзов (декабрь 1917 года) Юровскую из¬
бирают в областной комитет, и она становится председа¬
телем Уральского комитета союза.
Когда вспыхнул мятеж казачьего атамана Дутова, на
борьбу против белогвардейцев вместе с рабочими-боль-
шевиками ушел цвет уральской революционной молоде¬
жи — «боевой отряд ССРМ», в санитарной части которо¬
го была и Римма Юровская.
Страстный оратор на митингах в грозные годы граж¬
данской войны, Юровская была также комсомольским
журналистом. Редактируя первый молодежный журнал
«Юный пролетарий Урала», Юровская написала в декаб¬
ре 1918 года яркую статью «Год пролетарской диктатуры
и рабочая молодежь на Урале». Перечитываешь эту ста¬
тью и словно слышишь шаги боевых отрядов комсомоль¬
цев. Статья оживает, как документ эпохи, как реликвия
славной истории комсомола.
«Красной нитью в жизни союза проходит гражданская
война. Лучшие сыны революции пошли на фронт. Дутов-
ское восстание — на фронт идет дружина членов союза
Екатеринбургской, Новоляминской, Теплогорской органи¬
заций. Чехословацкая авантюра — кто первый пошел на
фронт? Лучшая часть молодежи Екатеринбурга, Злато¬
устовского, Чусовского, Миньярского и Аша-Балашовско-
го заводов.
С товарищем Блюхером ушли на фронт Белорецкий
и Верхнеуральский союзы. Самые смелые разведчики, пу¬
леметчики, неутомимые отважные бойцы были юные про¬
летарии. Революция делала их героями.
Работают, растут союзы молодежи. Пройдет еще год,
и эти нынешние юнцы, получив в союзах свое политиче¬
ское воспитание, будут достойными сынами революции,
творцами будущего».
Много сил отдала Римма Юровская воспитанию до¬
стойных сынов революции.
Она была делегатом первых четырех съездов РКСМ и
членом ЦК комсомола первых двух составов. После
II Всероссийского съезда она стала секретарем Централь¬
ного Комитета комсомола.
Мы, комсомольские работники тех лет, учились рабо¬
тать у таких старших и опытных товарищей, как Юров¬
ская. Мы ее очень уважали, ласково звали «мамашей».
474

В 1921 году Р. Юровская работала секретарем Кавказ¬
ского и Юш-Восточного бюро РКСМ, восстанавливая ком¬
сомольские организации в освобожденных от белых об¬
ластях и республиках Северного Кавказа и Закавказья.
Позднее Юровская перешла на партийную работу...
Фридрих Ютт
Когда вспоминаются первые шаги организованных в
свой Союз юных коммунаров, первые молодежные вожа¬
ки, беззаветно преданные ленинской партии, — восста¬
навливается как бы биография поколения, вставшего на
заре Советской власти под знамя Октябрьской револю¬
ции, и оживают события полувековой давности.
Общественный долг нас, ветеранов, правдиво и просто
рассказать о тех, кто были воистину первыми, обрисовать
их жизнь и дела на фоне исторической обстановки и той
борьбы, которую осуществляла партия, утверждавшая мо¬
лодую Республику Советов.
С одним из них — Фридрихом Юттом, скромным и
спокойным большевиком, я встречался и работал рядом в
1918—1921 годах, в самую раннюю пору моей комсомоль¬
ской юности. И вне всякого сомнения, влияние Фридриха
Ютта благотворно сказывалось на формировании наших
взглядов и характеров. Я, прежде всего, имею в виду себя
и своих сверстников-комсомольцев — Ютт был старше
меня на пять лет.
Сын крестьянина-эстонца, он встретил Февральскую
революцию в Ижевске, где работал на заводе, живя у ма¬
стера-дяди. В мае 1917 года Фридрих Ютт стал членом
большевистской партии.
В 1918 году в Ижевске возник Социалистический союз
рабочей молодежи, активным работником которого был
Ютт. В августе того же года, когда Ижевск временно
захватили белые, многие члены союза добровольно
ушли в Красную Армию или же вели подпольную
работу под руководством большевиков. После изгнания
белых союз был восстановлен. Ютт был в числе его ру¬
ководителей.
15 февраля 1919 года в Вятке собрался первый гу¬
бернский съезд комсомола. Ютт принимал активное уча¬
стие в работе съезда, делился опытом работы Ижевской
организации. Ижевский представитель понравился деле¬
гатам, его избрали товарищем председателя губернского
475

комитета РКСМ. От вятских комсомольцев Ютт получил
путевку яа большую комсомольскую работу.
Ютт был чудесный, скромный товарищ, никогда не по¬
зволявший себе грубости и сквернословия. Все мы, узнав
его, полюбили. Мы, составлявшие тогда первые комсо¬
мольские коллективы, были шумливыми ребятами, «кипя¬
щей, бурлящей, ищущей молодежью» — по меткому ле¬
нинскому определению. Ютт, бывало, вносил в наше по¬
ведение поправки, будучи всегда примером дисциплины,
выдержки и такта.
Летом 1919 года началось освобождение Прикамья и
Урала от колчаковских банд. Мы оба были командирова¬
ны в Пермь. В сентябре на первом губернском комсо¬
мольском съезде нас избрали в губком. Ютт стал предсе¬
дателем, я — секретарем губкома. Тогда же меня, шест¬
надцатилетнего, приняли в партию. Ютт был в числе ре¬
комендовавших меня в ряды коммунистов. Жили мы в
комсомольской коммуне весело и дружно. Как-то само со¬
бой выходило, что Ютт по праву старшего был нашим
«председателем» и в быту. По утрам занимался гимнасти¬
кой, побуждая и нас делать зарядку. Следом за ним шли
на прогулку к реке или на военные занятия в отряд ЧОН.
А поздно вечером наш председатель садился за книжки,
изучал труды Маркса, Энгельса, Ленина, конспектировал
материал, показывал нам свои тетрадки. Мы по очереди
убирали комнату. Если своевременной уборки не было,
Ютт молча принимался за наведение порядка. И это было
упреком допустившему неряшливость. Принято считать,
будто первые комсомольцы являлись врагами ношения
галстуков. Да, мы выступали против всякого пижонства
в то суровое время. Но Ютт был неизменно опрятным, ак¬
куратным и не забывал повязать галстук, особенно во
всех «официальных» случаях и на работе.
Резолюции первого губернского съезда комсомола со¬
ставлялись под руководством Ютта. В них большое зна¬
чение придавалось принципам самодеятельности и кол¬
лективизма, борьбе с мелкобуржуазным эгоизмом и
«яканьем»: «В области политического самовоспитания сле¬
дует избегать пространных лекций и докладов, заменяя их
диспутами, беседами, совместным обсуждением вопросов
и произведений литературы». «В основу культурно-про¬
светительной деятельности положить вовлечение широких
масс молодежи в конкретную работу, а отнюдь не исклю¬
чительное ведение ее немногими выдающимися личностя¬
470

ми, когда массы остаются лишь пассивными наблюдате¬
лями».
Дух эпохи передавала и резолюция «Об изъятии мо¬
лодежи из семейной обстановки путем устройства коммун
(общежитий) молодежи в целях оздоровления подрастаю¬
щего поколения». И, конечно, все комсомольцы обязыва¬
лись заниматься военной подготовкой и спортом, чтобы
«уметь владеть винтовкой и быть способными солдатами
в борьбе за идеалы коммунизма».
1920 год начался под знаком освобождения Сибири ог
белогвардейцев. Центральный Комитет комсомола создал
Сибирское бюро ЦК РКСМ, председателем которого стал
ТОтт, а я —секретарем. Фридрих Ютт развернулся как не¬
утомимый организатор молодежи под руководством пар¬
тии. В Омске, как и в Перми, внимательным и уважае¬
мым партприкрепленным к комсомолу * был ленинский
соратник Емельян Ярославский.
В мае 1920 года мы провели Сибирское областное ком¬
сомольское совещание. Краткой резолюцией по докладу
Ярославского и Ютта совещание определило главные за¬
дачи:
«1. Организации РКСМ в Сибири должны развить са¬
мую интенсивную агитацию в массах за добровольчество
на Западный фронт.
2. В то же время необходимо укрепление трудового
фронта, организуя субботники, добровольные трудовые
дружины и все иные формы коммунистического произво¬
дительного труда».
Несколько тысяч сибирских комсомольцев отправи¬
лись на Западный фронт. В деревнях и селах разверну¬
лась героическая битва за хлеб, против кулаков, спеку¬
лянтов и самогонщиков, в городах возрождались предпри¬
ятия и транспорт, постепенно преодолевалась хозяйствен¬
ная разруха.
Вместе с Юттом слушали мы историческую речь Вла¬
димира Ильича Ленина на III съезде комсомола. Партия
помогла тогда комсомольцам преодолеть некоммунистиче¬
ские уклоны и трудности в работе, преодолеть «кризис,
вызванный самим ходом развития юношеского движе¬
ния», выразившийся в «несоответствии между количе¬
ственным ростом членов союза и уровнем сознательности
их, в сильном уменьшении и ухудшении кадров актив¬
ных работников РКСМ и в падении дисциплины в
юношеских организациях». Многочисленные мобили¬
зации и добровольный уход лучших сил РКСМ на во¬
477

енные и трудовые фронты отразились на состоянии ком¬
сомола.
В это время Фридрих Ютт проявил себя стойким,
принципиальным коммунистом, борцом за линию партии,
против различных уклонов и групповщины в среде работ¬
ников комсомола.
III съезд РКСМ избрал в ЦК комсомола 17 самых
лучших, самых достойных, и в их числе Фридриха Ютта,
а также трех вятских комсомольских работников —
А. Фоминых, И. Подволоцкого и Ф. Плясунова.
Первые месяцы после III съезда Ютт работал секрета¬
рем Центрального Комитета РКСМ. Мы с ним вновь
встретились в Омске в начале 1921 года, когда Ютт при¬
ехал помочь работе Сибирского бюро комсомола. Я неска¬
занно обрадовался приезду моего старшего друга.
Бурные и трудные дни переживала страна. Предстоял
переход от войны к миру, восстановление почти полно¬
стью разрушенной промышленности и вконец разоренно¬
го сельского хозяйства. Партия решила заменить продраз¬
верстку продналогом, допустить свободную торговлю, за¬
интересовать крестьян в подъеме хозяйства, применить
все средства для развития производительных сил страны.
Ленинскую постановку вопроса не все поняли, не все при¬
няли. Накануне X съезда РКП (б) в партии развернулась
дискуссия и внутрипартийная борьба. В Омске на пар¬
тийных собраниях в защиту ленинской линии, против оп¬
позиционеров выступали деятели партии — старые ком¬
мунисты. Вспоминаю пламенные речи Е. М. Ярославско¬
го... Комсомольские работники не стояли в стороне о г
дискуссии. На собраниях ячеек и активов они громили
противников Ленина, убеждали колеблющихся. Подав¬
ляющее большинство комсомольцев единодушно пошло за
Лениным. Активным борцом за ленинизм выступал Фрид¬
рих Ютт. Партийная организация выбрала Ютта, видного
представителя комсомола, делегатом на X съезд партии.
В Сибирь Ютт больше не вернулся. Центральный
Комитет направил его в Ростов-на-Дону секретарем бюро
ЦК комсомола большого и многонационального Юго-Вос¬
точного края, где только что отгремели бои гражданской
войны.
Мне хочется подчеркнуть еще одну сторону политиче¬
ского облика Ютта — его интернационализм, нетерпи¬
мость к проявлениям великодержавного шовинизма, на¬
ционализма, антисемитизма. Он с исключительным тактом
подходил к вопросам работы в национальных республи¬
478

ках и областях, резко осуждал любителей анекдотов, вы¬
шучивающих отдельные национальности, одергивал тех,
кто повторял клички и слова, унижающие национальное
достоинство людей. Комсомольцы воспитывались с самого
начала, своей общественной жизни в духе интернациона¬
лизма и братского единства всех трудящихся.
С 1922 по 1924 год Фридрих Янович Ютт учился в
Коммунистическом университете имени Свердлова, затем
находился на партийной работе на Урале — в Мотовили¬
хе, Надеждинске, Лысьве, Свердловске. В начале тридца¬
тых годов он учился в Институте красной профессуры.
Мы встретились с ним в Москве, когда он в должно¬
сти заместителя начальника Политуправления Наркомпи-
щепрома СССР часто ездил на места, общался с низовы¬
ми работниками, интересно рассказывал о впечатлениях,
много думал о путях улучшения хозяйственной деятель¬
ности. Комсомольский вожак нашей юности стал боль¬
шим, культурным и образованным государственным дея¬
телем.
Несчастный случай оборвал жизнь этого замечательно¬
го коммуниста в 1934 году...
Ал. Мильчаков
ДАЛЕКОЕ — БЛИЗКОЕ
Фрагменты
Песнь коммунистической молодежи
«По военной дороге шел в борьбе и тревоге боевой во¬
семнадцатый год...» Вятка, как и вся Республика Советов,
жила фронтом. Колчаковцы наступали, вошли в Глазов,
заняли села на севере Слободского уезда, угрожая Вятке.
В городе формировался Северный экспедиционный отряд
лыжных частей, в который вступило много комсомоль¬
цев.
Мы проходили военную подготовку, несли сторожевую
службу в городе, всемерно помогали партии в пропаганде
и проведении в жизнь первых декретов Советской власти.
К весне девятнадцатого года положение стало еще
более грозным. Колчаковцы захватили половину уездов
нашей губернии, рвались к Котласу на соединение с «Се¬
верным правительством» * белых и иностранными интер¬
вентами.
479

В Вятке создали Военревком, комендантом укреплен¬
ного района назначили В. К. Блюхера *.
И па военных занятиях, и на комсомольских собрани¬
ях, н на субботниках, и на демонстрациях мы пели песни:
«Смело, товарищи, в ногу!», «Варшавянку», «Песню Ком¬
муны» — «Никогда, никогда, никогда коммунары не бу¬
дут рабами».
Своих, комсомольских, у нас тогда еще не было.
Но вскоре такая песня появилась. Приехавшая в Вят¬
ку пермская комсомолка Агния Видунова сложила гимн,
который быстро облетел городские и сельские ячейки Вят¬
ского края, Прикамья и Урала. Это был «Интернационал
молодежи». Мы печатали его на «Страничках юного ком¬
мунара» * губернских и уездных газет и распевали па
наших собраниях после партийного гимна «Интерна¬
ционал».
Вставайте, юношей мятежных
объединенные ряды,
Берите в руки с звонкой песней
кроваво-красные стяги.
Идите стройными рядами
в свой роковой последний бой.
Погибнем с нашими отцами
иль завоюем мир иной!
Поэтические погрешности текста нимало не смущали.
В грозном ритме песни нам слышалась высокая поэзия
борьбы, призывной музыкой звучали гордые слова клятвы
умереть за дело отцов.
Недавно встретился я с Александром Фоминых, ком¬
мунистом с восемнадцатого года, председателем нашего
горкома, земляком, которого по праву называют «первым
комсомольцем вятской земли». Вспоминали нашу комсо¬
мольскую юность. Вспомнили и Агнию Видунову и напи¬
санную ею песню...
Первая статья
«Страничку юного коммунара» сперва редактировал
Ваня Маврин, товарищ председателя Пермского губкома
РКСМ, а после отъезда Ивана в Сибирь редактором по¬
ставили меня. Я был рад и несказанно горд в свои ше¬
стнадцать лет...
Помню, готовились мы к проведению «Недели красной
молодежи» *. Статьи и заметки писали и председатель
480

губкома РКСМ Фридрих Ютт (потом, после III съезда
РКСМ, в 1920 году, он будет избран секретарем Цент¬
рального Комитета комсомола), и председатель горкома
Костя Матвеев, и наш инструктор Иван Шостин, и дру¬
гие. Писал и я...
С трепетом схватил рано утром газету от 6 сентября
1919 года. Вот она, моя первая статья, так и озаглавлен¬
ная: «Неделя красной молодежи» *. Я любовался под¬
писью — имя и фамилия полностью, ласкал глазами
строчки:
«...Пусть в эти дни проснется Пермь, впервые увидев¬
шая силу юных пролетариев, впервые, после долгого кош¬
мара, услыхавшая могучие революционные песни, испол¬
няемые сильными, полными жизни молодыми голосами...
Сегодня наш праздник, и мы кричим всей спящей моло¬
дежи:
Иди в наш стан, пока не поздно!
Учись работать, жить учись! И т. д. и т. п.
Мои чувства, чувства юного автора, хотя и избранного
тогда же, в сентябре 1919 года, секретарем губкома
РКСМ, молодой читатель, надеюсь, поймет и не сочтет
нескромными правдивые воспоминания.
Хлеба берите на неделю
5 декабря 1919 года в газете «Красный Урал» было
напечатано постановление Пермского губкома РКСМ о
созыве второго губернского съезда комсомола. Порядок
дня предусматривал обсуждение десяти вопросов, охваты¬
вающих разные стороны деятельности юношеских органи¬
заций. Кроме того, объявлялось, что после съезда будут
прочитаны лекции: «Почему наш союз коммунистиче¬
ский», «Юношеское движение на Западе и в России».
Губкомол предупреждал: «Ввиду продовольственного
кризиса в Перми всем делегатам предлагается запастись
продовольствием на неделю».
Съезд открылся 6 января 1920 года в составе 150 де¬
легатов.
Председатель губкома партии («партприкрепленный к
комсомолу») Емельян Ярославский выступил с двумя до¬
кладами.
Доклады работников губкома комсомола были корот¬
кими. В прениях выступали все, кто мог что-нибудь по¬
31 Коммуны будущей творцы
481

лезного внести в обсуждение. О чем говорили ораторы?
О том, чем мы жили все эти месяцы.
...Выполняя решения II Всероссийского съезда РКСМ,
Пермская организация послала в то время тысячу луч¬
ших свои сынов на деникинский фронт * и выделила
60 активистов на курсы красных командиров.
Это тогда комсомольцы провели «Неделю сухаря» —
неделю помощи голодавшим детям Москвы и Петрограда.
Регулярно организовывали субботники.
Отряды рабочей молодежи направлялись в деревни
для уборки урожая на полях бедноты и семей красноар¬
мейцев *.
В городах и в деревнях комсомольцы выступали за¬
стрельщиками массового похода за культуру и просвеще¬
ние трудящихся.
И хотя, говорил В. И. Ленин, страна была до послед¬
ней степени разоренной, голодной и холодной, где нищета
достигла самой отчаянной степени, партия, комсомол,
трудящиеся массы самоотверженно строили просвещен¬
ную, светлую, сытую и здоровую Россию.
Ленин звал нас, победив на кровавом фронте, побе¬
дить на фронте бескровном, более трудном. И мы побеж¬
дали.
Товарищеский суд
Ранние годы Советской Республики Владимир Ильич
считал «самыми трудными годами, так как мы были ра¬
зорены империалистической войной, от нас были отреза¬
ны хлеб и уголь... Невероятные муки тяжести голода и
зверские страдания обрушились на нас».
Суровое время рождало в комсомоле суровые нравы.
Мы были беспощадны к малейшим отступлениям от
негласных, но одобряемых всеми нами, комсомольцами,
норм поведения. И горе «отступникам»...
Хочу рассказать об одном случае, который не может
не вызвать сейчас улыбки. Но тогда все происходило
вполне серьезно.
Передо мной протокол заседания товарищеского суда
Пермского городского райкома РКСМ от 15 декабря
1919 года.
Обсуждается вопрос о поведении комсомольцев Надут-
кина и Тиуновой, допустивших в комсомольском клубе
«флирт», причем тов. Тиунова «кокетничала глазами».
Суд всесторонне обсудил вопрос, заслушал справки об
482

активной работе товарищей, а также чистосердечное при¬
знание ими своей вины и постановил:
«Вынести тт. Надуткину и Тиуновой порицание через
общее собрание, чтобы впредь не занимались в стенах
союза никаким «флиртом». Председатель Смехов. Секре¬
тарь Ведерников».
И все же мы не были пуританами. Наш председатель
Фридрих Ютт никогда не забывал во всех официальных
случаях повязать свой единственный галстук.
«Белье истлело»
Шестнадцатилетний деревенский комсомолец Виктор
Власов поехал по заданию губкома в далекий Кудымкор-
ский район Чердынского уезда. Весь район исходил он,
агитируя крестьян за Советскую власть и сколачивая де¬
ревенскую молодежь. Это была нелегкая работа, требовав¬
шая мужества, большой силы воли, упорства, терпения, —■
ведь далеко не всегда родители одобряли желание сыно¬
вей и особенно дочерей идти в комсомол. Юных инструк-
торов-энтузиастов подстерегали притаившиеся в глухих
углах белогвардейцы, поднимавшие голову кулаки, попы
и их прихвостни. Кулаки натравливали на комсомольцев
31*

несознательных крестьян. И, отправляя в уезды инструк¬
торов, мы пе всегда были уверены, что с ними ничего не
случится...
Перебираясь с места на место, пешком или на попут¬
ной подводе, Виктор буквально забывал о себе, ночевал
где придется.
Однажды, приехав в город, он попросил губком дать
ему отпуск на четыре дня для поездки домой, так как
он «полгода пе был дома, не менял белья и оно на нем
истлело».
Однако сама по себе эта причина не была для нас до¬
статочно убедительной, и бюро губкома (4 июля 1920 го¬
да) постановило: «Дать отпуск тов. Власову на четыре
дня с тем, чтобы он в Посадской волости созвал волост¬
ную конференцию внесоюзиой молодежи...» *.
В комсомоле — на «ты»
20 мая 1920 года в Омске состоялось первое сибирское
комсомольское совещание, созванное Сибирским бюро
ЦК РКСМ. Ютт был председателем Сиббюро, я •— секре¬
тарем.
Опять, как и в Перми, нашим добрым наставником
являлся представитель Сиббюро партии Е. М. Ярослав¬
ский. Он делал на совещании доклад о текущем моменте
и задачах комсомола в деревне. По его докладу делегаты
приняли резолюцию:
«1. Организации РКСМ в Сибири должны развить са¬
мую интенсивную агитацию в массах за добровольчество
на Западный фронт *.
2. В то же время необходимо укрепление трудового
фронта, организуя субботники, добровольные трудовые
дружины и все иные формы коммунистического произво¬
дительного труда.
3. Необходимо общее усиление работы РКСМ в дерев¬
не, самое деятельное участие в «Неделе крестьянина» и в
продовольственной агитации».
И летом двадцатого года несколько тысяч сибирских
комсомольцев уехали на Западный фронт, 320 активистов
пошли на курсы красных командиров.
Сотни комсомольцев участвовали в продотрядах — это
была героическая битва за хлеб для промышленных цент¬
ров, битва с кулаками, спекулянтами и самогонщи¬
ками.
484

Молодые сибиряки устраивали субботники — средства
шли на оказание помощи семьям красноармейцев.
«Неделя сухаря» дала несколько тысяч пудов муки,
зерна и сухарей, отправленных специальными эшелонами
в Москву голодавшим детям.
У нас в то время не возникало сомнений, идти или не
идти, к примеру говоря, на субботник. Как правило, в
них участвовали все комсомольцы и увлекали за собой и
несоюзную молодежь.
В комсомольских ячейках и клубах, на собраниях и
субботниках — всюду культивировался дух боевого това¬
рищества, взаимной поддержки, сознательной дисцип¬
лины.
Здесь я вспоминаю характерное для того времени ре¬
шение первого Томского губернского съезда комсомола об
отмене обращения па «вы»: все члены союза должны об¬
ращаться друг к другу на «ты».
Комсомолец не берет за девушкой приданого
И в двадцатых годах и в шестидесятых я встречался
с интересным человеком Наумом Магалифом. В анкете де¬
легата III съезда РКСМ он точно указал возраст: 183Д.
Член РКП (б) с января 1918 года, значит, в ряды пар¬
тии его приняли шестнадцатилетним. В том же восемна¬
дцатом году он был делегатом I съезда РКСМ от Кур¬
ской организации.
Курские комсомольцы избрали его на своем первом
съезде секретарем губкома. На этом же первом губерн¬
ском съезде комсомола по инициативе Магалифа, под¬
держанной сельскими делегатами, было принято решение.
«Союз запрещает своим членам брать за девушками
приданое, унижающее человеческое достоинство». Тогда
это было смелое решение.
Молодежь теперь о приданом или о калыме знает
лишь из литературы. А сколько трагедий пережито на
почве этих старых обычаев бедными невестами или бед¬
няками женихами! И какую борьбу с темными силами ста¬
рого быта пришлось выдержать комсомольцам в деревнях!
Победить голод
Недавно прочитал я взволновавшее меня письмо сек¬
ретаря Ивановской сельской ячейки Пермской губернии
(1921 год), адресованное уездному комитету, в котором
485

секретарь признался, что не выполнил он предписания
укома о выборах делегата на уездный съезд, так как со¬
брать членов союза вместе не мог, — «все они лежат в
избах опухшие от голода и на собранье явиться не мо¬
гут».
В памяти ожили страшные картины голода, постигше¬
го нашу страну, едва отгремели последние залпы граж¬
данской войны.
Весь народ помогал тогда голодавшим районам *. По¬
мню, постановлением Центральной комиссии помощи го¬
лодающим Осинский уезд Пермской губернии был при¬
креплен к Рыбинской губернии.
И вот Пермский губком РКСМ пишет Рыбинскому
губкому:
«В нашей губернии голодает 360 тысяч человек, из
них 184 тысячи детей. О муках голода мы писать вам не
станем — они не меньше ужасов Поволжья...
В 1919 году нашими организациями было собрано и
отправлено с делегатами II Всероссийского съезда РКСМ
1100 пудов сухарей, причем только организациями Осин-
ского уезда, теперь голодающего, было собрано 900 пу¬
дов. Рабочая молодежь завода «Пермолес» собирала по
5 фунтов с брата голодавшим детям Москвы и Петро¬
града...
Пусть рабочая молодежь заводов Рыбинской губернии
поступит так же. Помощь нужна немедленная. Мы ждем
ее от вас».
...Советский народ, руководимый коммунистами, побе¬
дил и голод.
Замерзали, голодали, там беда, тут беда.
Но чтоб раз хоть духом сдали — никогда,
никогда!
Хочется вспомнить о рядовом активисте комсомола, о
рано умершем друге Иване Шостине.
Сирота, подмастерье сапожника, Шостин в 1917 году
был организатором ячейки союза на Кыновском заводе.
Самоотверженно сражался Иван с казачьими бандами Ду¬
това, дрался с колчаковцами, был ранен, дважды попадал
в плен и оба раза бежал, был зверски избит белыми, си¬
дел в колчаковской тюрьме.
В 1919 году его избрали в состав первого губкома ком¬
сомола в Перми. Неутомимо разъезжал он по уездам.
Это был прирожденный оратор-массовик, организатор кон¬
кретных дел, незаменимый в работе среди крестьянской
486

молодежи. В мае 1920 года по призыву Сиббюро РКСМ
он отправился работать в Тюмень.
В те бурные годы Шостин быстрее других понял, что
всем нам надо учиться, учиться марксизму. Сн умел на¬
ходить для этого время, хотя бы в ночные часы. А ведь он
не знал школьной парты, просто никогда не имел возмож¬
ности учиться в школе! Грамоту он одолел самоучкой,
уже взрослым.
С восторгом он мог проникновенно говорить, схватив
тебя за рукав: «Чуешь, милок? Когда теория овладевает
массами, она становится материальной силой... Ты пони¬
маешь? Материальной силой!»
Мы с ним переписывались. Писал он всегда очень ин¬
тересно, жизненно, злободневно. По-видимому, старатель¬
но выписывал слово за словом, строчку за строчкой. И, на¬
чиная письмо, приводил в виде эпиграфа цитату из Мар¬
кса, из последней прочитанной книги. Одно из писем на¬
чиналось так: «Философы лишь различным образом объ¬
ясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить
его» (Маркс, «Тезисы о Фейербахе»). «...Мы, конечно,
изменяем мир, — писал Шостин. — Ив этом наша сила.
Но какие еще мы-то сами, комсомольские активисты, цу¬
цики в теории! Черт побери, как мы еще мало знаем!
Учиться надо, учиться».
Ваня Шостин умер от разрыва сердца в 1921 году, в
возрасте двадцати двух лет...
ВОЗЗВАНИЕ МОСКОВСКОГО КОМИТЕТА РКСМ К РАБОЧЕЙ
МОЛОДЕЖИ МОСКВЫ
23 апреля
Юные пролетарии столицы!
В жизни рабочего класса настали тяжелые и реши¬
тельные дни. Капиталисты, помещики, кулаки, попы, вся
черносотенная клика и белогвардейская сволочь при по¬
мощи французских банкиров, магнатов капитала Англии,
Америки, потерпевшая поражение на юге России, бросила
все свои силы в поход на Восточном фронте *. Первая в
мире республика мозолистой руки, рабочих Советов в
опасности.
Горный хребет Урала обращен в священную для всего
угнетенного люда баррикаду, где рабочие и крестьяне
грудью отстаивают социалистическую революцию. Бой
487

пдет пе па жизнь, а па смерть. Дело идет к последней
развязке! В грозный и ответственный час мировой револю¬
ции всякий рабочий должен быть начеку. Юные пролета¬
рии, дети фабричных корпусов и темных подвалов! Социа¬
листическая революция открыла перед вами широкий
путь солнечной жизни. Забитые и изнывающие под бичом
капитала белые рабы, вы стали владетеляхми всего того,
посредством чего вас угнетали! Юным пролетариям вы¬
пала великая честь быть в передовых рядах социалисти¬
ческих борцов.
Наши взрослые братья борются уже давно. Их ряды
поредели, среди них много уставших. Юные, смелые вест¬
ники новых времен, юные пролетарии должны заразить
ряды пролетарской рати порывом самоотвержения. Мос¬
ковский комитет Коммунистического союза молодежи по¬
становил отправить часть активных работников организа¬
ции на Восточный фронт.
Юные коммунисты дадут пароль всему фронту:
«Смерть или победа! Не знать отступлений! Вперед и впе¬
ред!»
На долю остающихся выпадает также большая работа.
Юные пролетарии должны накалить огнем революции
рабочие кварталы.
Тысячной массой рабочая молодежь должна двинуть¬
ся в подвалы, в лачуги, жилища, всюду, где живет рабо¬
чий люд. Листовками, воззваниями, объяснениями проис¬
ходящих событий пусть юные пролетарии запрудят все
рабочие улицы. Не бывать в рабочих кварталах ни уны¬
нию, ни отчаянию! Не бывать и подлой трусости и низ¬
кого предательства!
Все юные пролетарии должны сплотиться вокруг сво¬
их коммунистических организаций. Сплошной стеной
должны они стать вокруг Российского Коммунистическо¬
го Союза Молодежи. Боевой авангард рабочего юноше¬
ства, Коммунистический союз молодежи в грозный момент
провозглашает:
В последний и решительный бой труда с капиталом,
юные пролетарии, вперед!
Да здравствует III Коммунистический Интернационал!
Да здравствует мировая социалистическая революция!
Московский комитет
Российского
К оммунистического
Союза Молодежи
488

КОРРЕСПОНДЕНЦИЯ В ГАЗЕТЕ «НИЖЕГОРОДСКАЯ
КОММУНА» О МОБИЛИЗАЦИИ КОМСОМОЛЬЦЕВ БОРА НА
ФРОНТ
10 мая Борский Коммунистический Союз Молодежи
постановил на общем собрании произвести 20-процент¬
ную мобилизацию членов союза на борьбу с Колчаком.
Мобилизация должна была происходить по постановле¬
нию общего собрания путем метания жребия; из 32 чело¬
век — 10, способных носить оружие, должны были идти
на фронт. Один из наших товарищей, секретарь сою¬
за, сочувствующий РКП, окончивший гимназию, Кон¬
стантин Ш., оказался одним из самых подлых и низких
людей.
Когда очередь дошла до него вынимать жребий и ре¬
шить, будет ли он опять работать в союзе или же пойдет
на фронт, перед выемкой жребия он запасся пустой бу¬
мажкой и хотел провести все общее собрание. Однако это¬
го ему не удалось, бумажку в его руке увидали, и он с
опущенной головой стоял перед общим собранием. В сво¬
ем низком поступке он сознался и хотел сам добровольно
идти на фронт, но все единогласно ему ответили, что та¬
кие шкурники и подлецы в Красной Армии ничего, кроме
вреда, принести не могут, а, наоборот, могут предать и
запятнать своих товарищей, молодых и истинных комму¬
нистов.
Борский союз исключил его из своих рядов, и коми¬
тет подтвердил это постановление.
ИНФОРМАЦИЯ ГАЗЕТЫ «ПЕТРОГРАДСКАЯ ПРАВДА»
8 июня 1919 г.
Первая Петербургская конференция Российского Ком¬
мунистического Союза Молодежи постановила выделить
10% членов всех организаций РКСМ на фронт.
В Детском Селе на собрании членов Детскосельской
организации РКСМ после речей-призывов была произве¬
дена запись добровольцев.
Оказалось, что вместо необходимых 10% записалось
тридцать!
Подъем был громадпый. Все, кто мог, шел доброволь¬
цем. Ушли самые активные работники, но оставшиеся то¬
489

варищи дали слово поддержать всеми силами организа¬
цию и еще интенсивней приняться за работу.
Через четыре-пять дней все мобилизованные были
отправлены на фронт.
Комитет Детскосельской
организации РКСМ
ОБЪЯВЛЕНИЕ ВОЕННО-МОБИЛИЗАЦИОННОГО ОТДЕЛА
КИЕВСКОГО КОМСОМОЛА
Военно-мобилизационный отдел Коммунистического со¬
юза рабочей молодежи, выполняя постановление общего¬
родской конференции, объявляет:
1) Весь союз объявляется частью действующей Крас¬
ной Армии.
2) Каждый член союза обязан явиться в мобилизаци¬
онный пункт — «Клуб юных коммунаров» (Крещатик,
«№ 1) — сегодня, 18 июня, от 10 час. утра до 8 час. ве¬
чера.
3) Никакая причина не может быть поводом неявки в
мобилизационный пункт.
4) Все предприятия и учреждения не должны мешать
членам союза, которые работают у них, являться в моби¬
лизационный пункт.
5) Члены союза — курсанты школ красных команди¬
ров и красноармейцы действующих частей освобождаются
от явки.
6) Рабочая молодежь — нечлены союза — может так¬
же являться добровольно с удостоверением фабзавкомов,
с профбилетами и рекомендацией члена партии или со¬
юза.
Все к оружию в это тяжелое время!
Молодые коммунары, выше знамя! Революция требует
уничтожения Деникина!
Военно-мо билизационный
отдел РКСМ
ПИСЬМО ПЕТРОГРАДСКИХ ПОДРОСТКОВ В ЦК РКП (б)
19 июня 1919 г.
Мы, юноши, желаем организовать добровольческий
отряд. Мы еще юноши, нам кому 15, кому 16 и 17 лет, но
490

у нас загорелось пламя борьбы против белых паразитов,
и готовы хоть сейчас отправиться в бой, но мы должны
также подобрать еще желающих юношей, которые по¬
шли бы вместе с нами защищать пролетарский мир. И для
этого мы посылаем вам письмо, так как больше не знаем,
куда обратиться для содействия, на которое мы могли бы
опереться. И мы умоляем дать нам возможность идти вме¬
сте с нашими отцами защищать пролетарскую Родину,
которая на краю гибели.
Просим дать нам помещение, обмундирование мор¬
ское, затем инструктора, а также все, что касается для
обучения, и дайте нам соответствующее разрешение, и
чтобы нам всюду оказывали бы содействие. Разрешение
пишите на Александра Федоровича Малого — 17-летнего
юношу, как на организатора.
Организационное бюро
ПРЕДСМЕРТНОЕ ПИСЬМО
КОМСОМОЛЬЦА В. ГЕППА* МАТЕРИ
Июнь 1919 г.
Здравствуй, мама!
Ты, наверное, с часу на час ждешь, что я напишу,
какой получил приговор, но оказалось, что я и сам-то
его не знаю. Почему так, не знаю, скажу лишь то, что
после того, как приговор в суде был вынесен, нас, ни¬
чего не сказав, разместили по одному в 3 одиночках.
Сначала, после суда, я с большим напряжением ждал,
что вынесет он, но теперь может быть лишь два приго¬
вора: каторга или, что я все же не жду, расстрел. Как
к тому, так и к другому отношусь хладнокровно, ибо
чувствую себя правым перед своей совестью, а это ведь
самое главное. Мое сообщение не является фактом, а
лишь личным предположением, так что ты ему не при¬
давай серьезного значения. Обо мне не беспокойся, если
узнаешь приговор, то, какой бы он ни был, сообщи мне,
если будет возможно. Белья не надо много, пишу оскоя*
ком карандаша, так как подчинить нечем.
Кланяйся всем своим и знакомым. Попали благодаря
предательству некоего Наума, который, кажется, прово¬
катор. Посыльному заплати. Пиши что-нибудь обратно.
Виктор
491

ЦИРКУЛЯРНОЕ ПИСЬМО КУРСКОГО ГУБКОМА РКСМ
Не позднее 13 июля 1919 г.
Всем организациям РКСМ Курской губернии.
Снова рабочим и крестьянам Курской губернии при¬
ходится переживать тяжелые минуты угрозы вступления
белогвардейских банд в пределы нашей губернии.
Весной прошлого года при наступлении немецко-гай-
дамацких банд мы не могли вовремя организоваться, дать
должный отпор, и часть нашей губернии подпала под иго
гетмановщины.
Расстрелы, нагайки, виселицы — вот что дало гет¬
манское правительство восставшим рабочим и деревен¬
ской бедноте, свергнувшим власть капиталистов и поме¬
щиков.
Теперь снова уже не гетман и не гетманские наем¬
ники угрожают нам. Теперь нам угрожает Деникин.
Уже отрезан от нас угольный Донецкий бассейн, он
угрожает отрезать Харьков от Москвы и захватить Кур¬
ский железнодорожный узел.
Настал момент страшной опасности.
Наш долг, наша святая обязанность всем комсомоль¬
цам Курской губернии дать все свои силы на защиту
советской рабоче-крестьянской власти.
Это всем ясно, это должно быть всем понятно. По¬
этому Курский губернский комитет РКСМ предлагает
всем организациям немедленно провести следующие
меры:
1. Всем организациям РКСМ губернии считаться на
военном положении.
2. Все члены РКСМ от 16 лет считаются мобилизо¬
ванными и вливаются в отряды РКП (б) и находятся в
распоряжении уездкома РКП (б).
Примечание: По отношению к девуш¬
кам это постановление не обязательно.
3. Все организации РКСМ должны немедленно уси¬
лить агитацию среди местной молодежи, призывая их на
защиту социалистической республики.
4. Должны вести ожесточенную борьбу вместе с пар¬
тийными организациями — с дезертирством.
5. От мобилизации ни один член РКСМ не должен
быть освобожден.
6. Непроведение этих мер сейчас же по получении
492

циркуляра влечет за собой роспуск организации РКСМ,
как не подчинившейся союзной дисциплине.
О принятых мерах срочно и телеграфно сообщите.
Курский губком РКСМ
ПИСЬМО КОМСОМОЛЬЦЕВ С ЮЖНОГО ФРОНТА В ЖУРНАЛ
«ЮНЫЙ ПРОЛЕТАРИЙ»
20 августа
Дорогие товарищи!
Шлем привет с красной Украины. Находимся в
центре боев — в обывательской Полтаве. В настроении
и положении — перелом. Мы наступаем, золотопогон¬
ники бегут. Есть надежда, что красные лампасы скоро
будут торчать из Черного моря. Восторгаемся револю¬
ционной отвагой питерцев, наши сердца бьются в унисон
с вашими. Слава питерцам — орлам революции. Ждем
известий о ваших новых победах, привет всем.
Еф. Цетлин
Ив. Скоринко
М. Глебов
ОБРАЩЕНИЕ ОДЕССКОГО ПОДПОЛЬНОГО ГУБКОВА
КСРМУ К МОЛОДЕЖИ
Не позднее 5 октября 1919 г.
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Будущее принадлежит нам!
Товарищи!
5 октября в красной Москве состоится II Всероссий¬
ский съезд коммунистических союзов рабочей моло¬
дежи.
Придушенные немецкими штыками, мы не имели воз¬
можности присутствовать на I съезде, под гнетом казац¬
ких нагаек мы лишены этой возможности и теперь. Ра¬
бочая молодежь Украины, не присутствуя на I съезде,
сумела проявить свое единодушие с юными борцами
Советской России в непрестанной ожесточенной борьбе
за благо рабочего класса. Застенки, побои, издеватель¬
ства, пытки и расстрелы не останавливали ее. Она соз¬
493

навала, что единственный путь для создания человече¬
ских условий в жизни и вызволения из цепких лап мрака
и нищеты, гнета и бесправия — это открытая револю¬
ционная война с нашими вековыми поработителями. По¬
нимая это, рабочая молодежь гордо, с достоинством,
безропотно выполняла лежащие на ней обязанности.
После короткого просвета, когда мы смогли свободно
вздохнуть, когда мы добились шестичасового рабочего
дня, снова на наших шеях ярмо буржуазного господства.
И теперь в условиях бесшабашной буржуазной свисто¬
пляски, дикого разгула ее класовых вожделений и без¬
удержного хищничества, в условиях гонения и травли
всего, что связано с рабочим классом, — там, в красной
столице, ныне происходит II съезд коммунистических
союзов рабочей молодежи.
Мы не присутствуем на нем. Нас не смущали немец¬
кие штыки, нас не смутят и казацкие нагайки. Мы долж¬
ны пойти по пути борьбы за рабочую власть, за власть
Советов. Этим мы выразим наше братское единство и со¬
лидарность с рабочей молодежью всей России, праздную¬
щей 5 октября вторую годовщину своей победы.
И мы верим, что рано или поздно наступит желан¬
ный день воссоединения с нашими братьями рабоче-кре¬
стьянской России, что на III съезде коммунистических
союзов молодежи будут присутствовать и наши предста¬
вители.
Да здравствует власть Советов!
Да здравствует II Всероссийский съезд коммунисти¬
ческих союзов рабочей молодежи!
Да здравствует Коммунистический Интернационал
рабочей молодежи!
Одесский губком коммунистического
союза рабочей молодеэюи
ОБРАЩЕНИЕ ЦК РКСМ КО ВСЕМ ЧЛЕНАМ РКСМ
О МОБИЛИЗАЦИИ КОМСОМОЛЬЦЕВ НА ФРОНТ
9 октября 1919 г.
Товарищи!
II Всероссийский съезд нашего союза единогласно по¬
становил произвести мобилизацию членов союза от 16 лет
как юношей, так и девушек. Это решение вызвано тяже¬
494

лым положением, переживаемым сейчас нашей Советской
Республикой.
Враг близок. Деникинской армией заняты Курск и
Воронеж — она орудует уже в Орловской губернии, шай¬
ка бывших царских офицеров, полковников и генералов
думает занять Тулу и Москву. Для того чтобы этого
не случилось, необходимо отдать все, что у нее есть луч¬
шего, на оборону республики.
Генерал Деникин и его свора несут для рабочей и
крестьянской молодежи расстрелы, виселицы, тюрьмы,
16-часовой рабочий день, издевательства, голодную за¬
работную плату. Вся двухгодовая работа передовой рабоче-
крестьянской молодежи, создавшей свой коммунистический
союз, пойдет насмарку. Все, чего добилась и создала тру¬
дящаяся молодежь за эти два года, будет отнято.
Объявленная съездом мобилизация должна быть пол¬
ностью немедленно проведена. Все на призыв вашего ор¬
гана союза Всероссийского съезда! Мобилизация должна
дать как фронту, так и тылу Красной Армии тысячи
молодых, отважных и сознательных бойцов и работни¬
ков — членов нашего союза.
Все, кто останется в тылу, должны продолжить ра¬
боту союза. Их дело — вовлечь в союз, на место ушед¬
ших на фронт, новые десятки тысяч рабочей и крестьян¬
ской молодежи. Их дело также позаботиться об обеспе¬
чении семей уходящих на фронт.
Итак, товарищи, за работу. Отдадим все, что у нас
есть лучшего и сознательного, для защиты революции,
для обслуживания фронта и тыла Красной Армии. По¬
кажем, что жив дух сознательной рабоче-крестьянской
молодежи России, что она готова к борьбе. Покажем, что
мы сумеем выполнить задачу Всероссийского съезда.
Да здравствует Коммунистическая революция!
Да здравствует Советская власть!
Да здравствует мобилизация!
ЦК РКСМ
ОБРАЩЕНИЕ ПЕТРОГРАДСКОГО ГУБКОМА КОМСОМОЛА
«К МОЛОДЕЖИ КРАСНОГО ПЕТРОГРАДА»
24 октября 1919 г.
Черная свора помещиков и генералов наседает на
красный Петроград *. Рабочая молодежь Питера, на за¬
щиту своего красного города!
495

Предстоит борьба не на жизнь, а на смерть, и ра¬
бочие к этой борьбе приготовляются. Они знают, что
представляет собой господство белых и что красный
Питер черная стая превратит в кладбище для рабочих,
и только одни коршуны революции будут нарушать
тогда кладбищенское спокойствие великого города
восстания.
Но может ли это быть? Допустимо, мыслимо ли это?
Тысячу раз нет.
Не сегодня завтра решаются судьбы Петрогра¬
да. В борьбе будет принимать участие рабочая моло¬
дежь. Молодежи дорог Питер, как и дороги все завоева¬
ния революции. И ни того, ни другого молодежь не от¬
даст.
Только через бездыханные трупы рабочей молодежи
белогвардейцы войдут в Питер.
Только уничтоживши организованную и сознательную
часть рабочей молодежи — Российский Коммунистиче¬
ский Союз Молодежи, царские опричники справят свою
кровавую тризну.
Юные пролетарии! Вы всегда были впереди, будьте и
сейчас там. Вы всегда защищали власть рабочих и кре¬
стьян, защищайте ее еще крепче и теперь!
Не быть Питеру под белогвардейцами, и не быть крас¬
ной молодежи порабощенной. И лозунгом юного пролета¬
рия будет: «Иду на бой».
ГЕРОЙСКАЯ ПАМЯТЬ ЮНОГО КОММУНАРА
Заметка в газете «Деревенская коммуна»
23 октября 1919 г.
На днях при совершении одного взрыва на Питерском
фронте погиб тов. Архангельский.
Тов. Архангельский — молодой коммунист, член сою¬
за молодежи, с самого начала революции всецело отдался
работе среди молодежи. Своей работой он выдвинулся
среди товарищей.
Когда у ворот Питера появился Юденич, тов. Архан¬
гельский пошел добровольцем в ряды Красной Армии и
был зачислен в наш отряд.
Нужно было взорвать мост противника. Добровольно
вызвавшись, тов. Архангельский пошел на опаеное пору¬
чение.
496

Добравшись до моста, он вложил пироксилиновую
шашку, зажег фитиль и бросился прочь. На его беду,
шнур оказался очень коротким, и мост взорвало вместе
с ним, но и с белыми, которых погибло много.
Я. К.
КОРРЕСПОНДЕНЦИЯ В ГАЗЕТЕ «ПРАВДА»
26 октября 1919 г.
В Центральный Комитет Российского Коммунистиче¬
ского Союза Молодежи поступило известие о Закавказье,
которое вызовет энтузиазм в сердцах всей рабочей и кре¬
стьянской молодежи России. Состоялся съезд молодежи
Армении, Азербайджана, Грузии, Осетии, Баку и Север¬
ного Кавказа. Съезд постановил приветствовать моло¬
дежь России, в течение двух лет отбивающую атаки ми¬
рового империализма. Съезд поклялся пойти на помощь
молодежи России и единогласно решил объединиться с
Российским Коммунистическим Союзом Молодежи. Эго
известие не было для нас неожиданным. Мы с глубоким
восторгом следили за крестьянской гурийской молодежью,
которая в первых рядах повстанцев пошла против со-
циал-предателей Грузии. Мы с умилением встретили весть
о горской молодежи Осетии, которая ушла в горы вме¬
сте с партией осетин-коммунистов «Кермен», обратила
свои горные аулы-сакли в крепость против деникинских
разбойников. Мы знали и о героизме рабочей молодежи
вечно Красного Баку, являвшейся бельмом на глазу у
нефтепромышленников, сыщицкой охранки. До нас дохо¬
дили известия и о движении молодежи в селах Армении.
Съезд революционной молодежи Закавказья доказал, что
за линией окопов, траншей, отгораживающих нас от За¬
кавказья, рабочая и крестьянская молодежь имеет своего
верного, стойкого союзника. Пусть буржуазия прячет во¬
жаков движения по тюрьмам, пусть она выгоняет юных
пролетариев из буржуйских хором обратно в старые под¬
валы! Молодежь ей не удастся заковать в кандалы. Неда¬
лек тот момент, когда за линией траншей со стороны
Закавказья нам протянет братскую руку закавказская
молодежь! Надо скорее приблизить этот момент! Надо
скорее разбить Деникина!
32 Коммуны будущей творцы
497

ПИСЬМО С ВОСТОЧНОГО ФРОНТА РАБОЧЕГО ЗАВОДА
б. ФЕЛЬЗЕР, ЧЛЕНА РКСМ, МОБИЛИЗОВАННОГО
НИЖЕГОРОДСКИМ ГУБКОМОМ РКСМ В МАЕ 1919 г.
9 ноября 1919 г.
Обращаюсь к вам, товарищи, из далекой Сибири, куда
наши доблестные красноармейцы загнали белую армию
Колчака. Много мы прошли с тех пор, как я уехал из
среды мирной и мало думающей о фронте в Вятку, много
городов, сел, деревень, и хуторов, и заводов прошли наши
доблестные армейцы. Оханск, Кунгур, Екатеринбург,
Шадринск, Ишим и другие города промелькнули перед
глазами, и много за это время пришлось увидеть.
Везде народ встречал свою избавительницу — Крас¬
ную Армию — с восторгом, приветствуя и принося в жерт¬
ву все, что у него было в то время под рукой.
Много страдали мирные жители тех местностей, где
проходили белая и Красная армии; во-первых, белые, ко¬
торые грабили, жгли и убивали; во-вторых, красные, ко¬
торые, отправляясь с невероятной спешностью вперед,
брали на время лошадей, что тормозило, конечно, работу
крестьянина, но крестьянин и рабочий, всегда солидар¬
ные с рабочей партией России, охотно переносили труд¬
ности, временные лишения, лишь бы помочь нашей
Красной Армии как можно скорее двигаться вперед и
гнать угнетателей рабоче-крестьянского бедного класса.
Товарищи! Ясно, что мы бьем врага, ясно, что мы,
Красная Армия, двигаемся вперед, ясно, что все шансы
к победе на нашей стороне, ясно также, что если тыл,
и в особенности молодежь, будет работать возможно энер¬
гичнее, то победа придет.
Товарищи, враг еще не разбит, он еще держится, он
напрягает свои последние усилия, чтобы остановить нашу
доблестную Красную Армию, но напрасно, все его труды
ни к чему не ведут, все его усилия рушатся, как гнилой
дом, и скоро, товарищи, скоро придет тот час, когда мы
увидим восходящее ныне солнце восшедшим и будем петь
не «Слава в вышних богу», а «С Интернационалом вос¬
прянет род людской».
Много, товарищи, мы перенесем невзгод, много лише¬
ний, но, товарищи, когда мы перенесем все лишения, мы
выйдем из этой великой бойни победителями, головы ра¬
бочих и крестьян будут украшены лаврами.
Итак, товарищи, работать, работать и работать!
На бой кровавый, святой и правый,
498

Кто чувствует себя сильным, на фронт!
Марш, марш, вперед, рабочий народ,
На баррикады, нет врагам пощады,
Марш, марш вперед, рабочий народ!
Да здравствует красная коммунистическая молодежь!
Да здравствует Красная Армия!
Все на фронт, на помощь революции!
ПРИВЕТСТВЕННАЯ ТЕЛЕГРАММА ЧЛЕНА РЕВВОЕНСОВЕТА
7-й АРМИИ ТОВ. Н. И. ПОДВОЙСКОГО ЦЕНТРАЛЬНОМУ
КОМИТЕТУ РКСМ
16 ноября 1919 г.
От имени красных курсантов, отражающих, бьющих
и гонящих врага под великими лозунгами мировой рево-
товарищ? ИДИ В КРАСНЫЕ ДОБРОВОЛЬЦЫ
■твои ТОВАРИЩИ—ГЕРОИ ЖДУТ ТЕБЯ.
32*
499

люции, приветствую к радостному нашему празднику в
лице вас всю героическую рабоче-крестьянскую моло¬
дежь. В великие дни революции, в дни, грозившие наи¬
величайшей опасностью и сопровождавшиеся великим
подъемом, трудовая молодежь ярко доказала, что она
действительно достойна тех великих жертв, которые при¬
носило и приносит старшее поколение, чтобы добиться
для нее мира светлого, радостного и просвещенного. Моло¬
дежь сознательная, воодушевленная и уверенная рвалась в
бой против капиталистов и их рабов. Союз коммунистиче¬
ской молодежи Петроградской, Московской, Новгород¬
ской, Череповецкой, Вологодской и других губерний про¬
извел многочисленную, местами поголовную, мобилизацию
своих членов для отправки на Петроградский фронг.
Молодежь воодушевляла своих старших братьев, отцов
и матерей, показывала им пример, сознание идеалов, за
которые они борются, готовности к жертвам за них и уве¬
ренности в их торжестве.
Идите, дорогие братья, и дальше по этому же пути.
На вас с восторгом и великой надеждой смотрит вся
красная Россия и пролетариат всего мира. Еще много
боев предстоит впереди для закрепления наших позиций
и для создания того величественного, сказочного здания,
которое должно быть воздвигнуто главным образом ва¬
шими руками. Вы будете служить примером для проле¬
тарской молодежи всех стран. Революция и Коммунисти¬
ческая партия все больше возлагают на вас обязанности,
ставят вам все новые и новые задачи, и мы твердо ве¬
рим, что вы не обманете наших надежд, а еще усилите
их. Мы верим, что к III годовщине коммунистической
революции вы займете одно из важнейших мест в нашем
будущем революционном Интернационале, который нико¬
гда не изменял рабочему классу и всегда был передовым
борцом за коммунизм.
Член Реввоенсовета 7-й армии
Н. Подвойский
ОТВЕТ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА РКСМ ЧЛЕНУ
РЕВВОЕНСОВЕТА 7-й АРМИИ ТОВ. Н. Н. ПОДВОЙСКОМУ
16 ноября 1919 г.
В ответ на вашу телеграмму Центральный Комитет
просит вас передать его братский коммунистический при¬
вет красным курсантам, гонящим белые банды Юденича.
500

Неисчислимы подвиги красных курсантов, неисчислимы
их жертвы на алтарь революции. Мы гордимся тем, что
большинство курсантов — это сознательная рабоче-кре¬
стьянская молодежь, что среди них есть немало членов
нашего союза. Передайте курсантам, что молодежь, остав¬
шаяся в тылу, с неослабевающим вниманием следит за
их героической борьбой, что она готова дать, если нужно,
на помощь фронту новые и новые тысячи молодых, от¬
важных бойцов. Наши сердца с вами, товарищи! Наша
мысль одна: отдать все силы для победы и строительства
новой жизни.
Да здравствует коммунистическая революция!
Да здравствуют ее передовые бойцы — красные кур¬
санты! Да здравствует победа над буржуазией!
Центральный Комитет Российского
Коммунистического Союза Молодежи
КОРРЕСПОНДЕНЦИЯ В ГАЗЕТЕ «НИЖЕГОРОДСКАЯ
КОММУНА» О СОЗДАНИИ И РАБОТЕ РУССКО-МАКЛАКОВСКОЙ
ОРГАНИЗАЦИИ РКСМ ВАСИЛЬСУРСКОГО УЕЗДА
23 ноября 1919 г.
Наш Союз организовался 29 августа 1919 года. Сна¬
чала работали мы плохо, так как все заняты были поле¬
выми работами, но как только кончились полевые рабо¬
ты, дела у нас наладились, члены все стали старательно
посещать собрания. Работа наша затруднялась отсутстви¬
ем бумаги, чернил, перьев и т. п., но после 2-й губерн¬
ской конференции, на которой был наш представитель,
дела пошли более успешно, потому что губернский коми¬
тет дал нам литературу и удалось достать канцелярские
принадлежности. Мы стали устраивать литературные ве¬
чера, митинги. Беда только в том, что нет керосина. Но
мы не унываем, продолжаем работать и надеемся, что и у
нас все будет.
Члены союза с интересом относятся к работе, но не¬
которые отцы наши — это тормоз во всем. Они идут про¬
тив союза и не пускают туда своих детей. Бывали такие
случаи, когда отцы подвергали своих сыновей телесному
наказанию за то, что они записывались в союз, и дово¬
дили их ежедневными побоями до того, что они со сле¬
зами на глазах выписывались из союза.
С такими отцами-деспотами трудно бороться, товари¬
501

щи. И вот мы просим вас, дорогие товарищи, обратить на
это внимание и помочь нам.
Нам вообще нужна большая поддержка. Члены еще
не все достаточно развиты и не вполне твердо знают, за
что идти. Приезжают иногда агитаторы; тогда настроение
в нашем союзе поднимается и молодежь яснее начинает
понимать свои задачи.
Газеты мы получаем редко. Очень любим читать га¬
зеты, особенно милую нам «Страничку молодежи» *.
П. Лукин
ПРОДОТРЯД
Осень 1919 года. Москва задыхается от голода. Вопрос
о хлебе — это вопрос о судьбе Советской власти, о буду¬
щем революции. Спешно идет формирование продотрядов:
составы, громыхая на стрелках пустыми теплушками, ка¬
тятся во все стороны от столицы. Хлеб! Хлеб!
В эти тревожные дни кто-то в МК партии предложил
сформировать один продотряд из молодежи. Причем ре¬
шили направить его не в подмосковные, начисто подме¬
тенные продразверсткой * губернии, а в только что осво¬
божденные от белых хлебные районы — Самару и Орен¬
бург. Это было трудное и опасное задание. Еще шли
упорные бои с белогвардейскими отрядами, в селах и
деревнях действовали кулацкие банды.
На исполкомкомиссии МК партии во время обсужде¬
ния вопроса о создании отряда А. И. Свидерский *, ве¬
давший продовольственными делами, требовательно
поглядывал на нас с Александром Кузнецовым и го¬
ворил:
— Я понимаю, это для вас трудно, это ослабит союз
в Москве. Но нам позарез нужен продотряд, и даже не
просто продотряд, а военно-продовольственный отряд.
Только тогда вы хлеба нам и дадите. Как, потянете?
Мы не возражали: раз нужно, то нужно! Кузнецов,
член рабочей тройки МК комсомола, уже прикиды¬
вал, сколько членов союза придется вырвать из органи¬
зации.
— А на сколько ехать? — поинтересовался я.
— Думаю, на месяц, от силы полтора. Управитесь!
Мы даже представить не могли, что вместо одного
месяца задуманная поездка затянется на четыре, что
502

эшелоны, нагруженные хлебом, потянутся мимо могил
наших товарищей, сваленных пулей, задохнувшихся в
жарком тифозном бреду! Но все это будет потом, в на¬
чале 1920-го, а тогда, ранней осенью 1919 года, район¬
ные организаторы, выполняя решения МК, принялись
отбирать в отряд добровольцев — «союзную и несоюз¬
ную», как мы тогда говорили, молодежь 14—18 лет.
Впрочем, даже если бы кто-то из нас смог заглянуть на
несколько месяцев вперед, ничто не могло изменить ре¬
шения. Москве нужен был хлеб — и точка.
Военно-продовольственный отряд мы сформировали
быстро — от желающих не было отбоя. Когда отсеялись
физически слабые ребята, то оказалось, что вместо шести¬
сот человек — столько первоначально просили у нас —
в отряд записалось свыше тысячи. В назначенный день
под музыку, безуспешно пытаясь по-военному попасть в
ногу, колонны ребят потянулись из районов к МК пар¬
тии. А в Московском комитете в это время решали во¬
прос о комиссаре отряда.
— Продотряд мы вам организовали, — говорил Сви-
дерский представителю Наркомата продовольствия. —
И нешуточный — более тысячи человек. Ну а комиссара
и военрука вы уж давайте из своих, поопытнее, все же
с молодыми ребятами поедут!
— Нет, так дело не пойдет, — возразил предста¬
витель наркомата. — Отряд организовали комсомоль¬
цы, пускай они из своей среды и выбирают комис¬
сара.
Свидерский бросил быстрый взгляд на нас и вос¬
кликнул:
— А что — верно!
От МК комсомола на заседании нас было двое —
Александр Кузнецов и я. Паша (мы его все называли
Пашей) страдал плоскостопием и прихрамывал. Поэтому
Свидерский, в раздумье прикоснувшись к бородке, до¬
бавил:
— Тут выбор один. Придется тебе, Петр, комиссаром
ехать.
Кажется, от волнения у меня побагровело лицо: ехать
комиссаром такого отряда не шутка. Горло вдруг набухло
свинцовой тяжестью, и я, не в силах сказать ни слова,
лишь молча кивнул головой.
— Ну так что, едет Лукин? — торопил товарищ из
наркомата.
— Да! — подтвердил Свидерский.
503

Представитель наркомата вытащил готовый мандат за
подписью Цюрупы и тут же на глазах у всех вписал в
него мою фамилию.
— Вот, товарищ Лукин, возьмите. Вы назначаетесь
комиссаром военно-продовольственного отряда Нарком-
прода в район Самары и Оренбурга.
— Надо только ему хорошего военрука дать, — на¬
помнил Свидерский. — И вооружить получше, не на про¬
гулку едут...
Так, в одночасье, совсем неожиданно для себя я стал
комиссаром. Впрочем, времени для раздумья не было:
отряд после митинга должен был отправляться на стан¬
цию и грузиться в вагоны. Я схватил нужные бумаги,
передал командование Феде Фегану, ставшему без вся¬
кого назначения моим заместителем, и помчался домой
собираться. Дома пробыл совсем немного. Только-только
успел запихать в сидор мыло, полотенце, пару портянок,
попрощаться с растерянной матерью, поехал на Курскую-
Товарную. Поспел я вовремя: вагоны уже были за¬
биты смеющимися ребятами, на путях попыхивал ло¬
комотив.
— Эй, комиссар, смотри не надорвись, больно у тебя
сидор тяжелый, — беззлобно посмеивались бойцы.
Я разыскал Фегана. Он стоял рядом с широкоплечим,
затянутым в скрипящие ремни военным.
— Познакомься, сказал Федя, —• это товарищ Ер¬
молов. Прислан к нам военруком.
Ермолов настороженно кольнул меня взглядом и тот¬
час опустил тяжелые веки. Я так и не успел поймать
выражения его глаз.
— Ермолов, — произнес он, поспешно протягивая уз¬
кую в запястье руку. — Если не возражаете, я пойду
прослежу за погрузкой пулеметов. Поближе познакомить¬
ся успеем в дороге.
— Откуда этот контрик? — спросил я, когда военрук
отошел подальше.
— А черт его знает, — проворчал недовольный Фе-
ган. — Мне он тоже не по душе. Из бывших офицеров,
подпоручик. Товарищ из Наркомпрода, приехавший
с шшу просил передать* чтобы мы за ним поглядывали.
Выделили его для нас срочно, каков на деле, не знают.
Я возмутился:
— Вот так подсуропили! Знают же, какое положение
в отряде!
К нам подошел «лягаш» — так на железной дорого
504

называли кондукторов. Застегивая на ходу потертый фир¬
менный китель, доложил:
— Товарищ комиссар, пора трогать!
До Нижнего Новгорода добрались за четверо суток.
В Нижнем отряду выделили три парохода. Помнится,
головным у нас был колесный пароход с громким назва¬
нием «Бегунец». Возможно, когда-то он и оправдывал
свое название, но в 1919-м, порядком поизносившись,
пароход с трудом разрезал волну, бестолково полоская
ступицами волжскую воду. Хорошо еще, что плыли по
течению.
Путь до Самары отнял у нас почти неделю. Часто
приходилось приставать к берегу, загружать трюмы дро¬
вами или посылать людей в окрестные села за продук¬
тами. На одной из таких остановок сбежал военрук
Ермолов. Хватились мы его на середине реки, обыскали
все каюты и трюмы — нет.
— Может, он на другом пароходе? — без всякой на¬
дежды на успех предположил Феган.
Просигналили на пароходы. Ответ был тот же: «Нет».
— Сбежал, контра, — сквозь зубы процедил Федя. —
Жаль, что мы его в Нижнем в Чека не спровадили.
— Ты лучше подумай, кто людей обращаться с ору¬
жием научит, — ответил я.
Задача оказалась действительно сложная. На весь
наш отряд не было ни одного фронтовика. Многие не
прошли даже Всевобуча.
— Может, студентов попросить? — предложил мой
помощник. — Как-никак люди они ученые.
— Тащи их сюда.
У нас в отряде оказалось два студента. Фамилия од¬
ного, помнится, была Серебров.
— Вот что, товарищ Серебров, — встретил я его, —
тут такое дело, что придется вам с вашим другом вре¬
менно побыть за военрука.
Серебров удивленно посмотрел на меня.
— А Ермолов где?
— Сбежал.
Помолчали.
— Хорошо, — согласился студент. — Оружие не¬
много знаем, попробуем.
Всю оставшуюся дорогу студенты действительно об¬
учали продотрядовцев. Но как! Штыковой бой на тес¬
ной палубе не устроишь, тир тем более. Вот и сидели
ребята, разбирая и собирая винтовки.
505

В Самаре, оставив людей на пристани рядом с длин¬
ными складскими помещениями, я отправился в губком
партии.
В губкоме нас уже ждали. Но надо было видеть рас¬
терянность на лице секретаря губкома Шверника, когда
я доложил о своем прибытии.
— Постарше там никого найти не могли? — спросил
он. — Или у вас там все такие?
— Союзная и несоюзная молодежь — шестнадцать-
восемнадцать лет, — с обидой ответил я.
— Так, понятно. А тебе?
— Что мне?
— А тебе, комиссар, сколько лет?
— В документах все написано, — пробурчал я. У ме¬
ня просто язык не поворачивался, чтобы назвать свой
1904 год рождения.
— Добро, — вздохнув, сказал секретарь губкома, —
раз приехали, значит, приехали. Будем воевать
вместе.
Только позже я понял причину разочарования, кото¬
рое промелькнуло на лице Шверника в начале нашей
встречи. В губернии было неспокойно, вооруженных сил
почти никаких, и на наш отряд возлагали большие на¬
дежды. А тут безусые мальчишки, впервые взявшие вин¬
товки в руки.
— Не обижайтесь, товарищ Лукин, — мягко стал
выговаривать Шверник, заметив, как я обидчиво поджал
губы. — Ваш отряд нам очень нужен. У нас в Сорочин-
ской, под Бузулуком, заварушка, в распоряжении нет
никаких частей. Придется вам начинать с подавления
мятежа.
Я попросил познакомить меня с обстановкой попо¬
дробнее.
— Поподробнее? — переспросил Шверник. — А вот
Федор и расскажет поподробнее. — И он кивнул на Фе¬
дора Пожиткова, председателя Нижегородского губкома
комсомола.
— В июле у нас в губернии восстала дивизия Са-
пожкова, — принялся объяснять Пожитков. — Мятеж
мы подавили, но по деревням слоняется еще много де¬
зертиров. Они сколачивают отряды, срывают хлебозаго¬
товки! Да что там, просто носа не сунешь, разгоняют
наших продотрядчиков, и все тут! Вся беда в том, что
большинство дезертиров из местных. Нужно, пока не
вспыхнуло новое выступление, очистить район.
506

— Все ясно? — спросил Шверник. — А теперь по¬
едем посмотрим твоих орлов.
Феган, увидев подъезжающий автомобиль, выбежал
навстречу, представился. Шверник пожал ему руку, чуть
откинувшись назад, окинул взглядом его угловатую фи-
ГУРУ-
— Такой же молодой!
Федя на улыбку не ответил. Расправив по-военному
плечи, поинтересовался:
— Отряд прикажете построить?
— Не надо. Так посмотрим.
Я хотел было запротестовать, но Шверник решитель¬
ным шагом, разбрасывая на ходу полы длинной шинели,
двинулся к ребятам.
— Много у вас коммунистов? — поинтересовался иду¬
щий рядом со мной Пожитков.
— Из действительных я один, — ответил я, радуясь,
что бойцы отряда дисциплину поддерживали: при появ¬
лении Шверника поднимались, закидывали винтовки за
плечи.
— Вот еще Феган кандидат.
— А членов РКСМ?
— Много. Ядро отряда крепкое, надежное. Не смотри,
что молоды, — хоть сегодня в бой.
— Ну, это, положим, ты хватил, комиссар. — Швер¬
ник, оказывается, все слышал: худые, нескладные маль¬
чишеские фигуры в пальто, в не по размеру больших ши¬
нелях произвели на них невеселое впечатление. — Вам
учиться еще и учиться. Мы пришлем вам матросскую
команду. Они помогут с оружием, подучат малость. А то
в первом же хорошем бою все поляжете.
Под вечер к сараям, где расположился отряд, дей¬
ствительно подошла большая группа матросов.
— Кто старший? — крикнул невысокий, крепко сби¬
тый матрос, туго перетянутый крест-накрест пулеметны¬
ми лентами.
Я подошел.
— Анифанов! — представился старший. — Прислан
к вам с братишками для обучения и укрепления.
— Да, я знаю, товарищ Шверник о вас говорил.
— Времени у нас, товарищ комиссар, в обрез. Так что
давайте приступим.
Анифанов разбил отряд на группы, приставил к каж¬
дой матроса. Затем деловито осмотрел оружие и тут же
507

отправил в арсенал несколько человек за патронами и
гранатами.
Два дня до седьмого пота гоняли матросы ребят,
рассыпали наскоро сбитые взводы в цепи, учили штыко¬
вому бою.
— Анифанов, — как-то поинтересовался Феган, — а
к чему нам все эти выпады да штыковые приемы? Обой¬
демся.
— Ты что же думаешь, у сапожковцев хлеб без
штыковой атаки отобрать? Нет, паря, ты их так не
сломишь.
Ребята, присутствовавшие при случайном разговоре,
тревожно переглянулись. Надо сказать, что, отправляясь
в Самару, ни мы, пи паши бойцы не готовили себя к
жестоким боям. Нас ориентировали на сбор хлеба, защи¬
ту эшелонов, в крайнем случае на рассеивание мелких
банд. И хотя ребята знали, что в освобожденном районе
тревожно, надеялись, что многочисленность отряда напу¬
гает мятежников. Дело же совершенно неожиданно для
нас принимало совсем другой, нешуточный оборот, и не
вина была четырнадцати-шестнадцатилетних ребят, что
многие из них растерялись. Мне стало ясно, что нужен
разговор, откровенный и правдивый, но как начать его,
я и сам толком не знал. Посоветовавшись с Феганом, мы
решили собрать митинг.
Признаться, тогда мне легче было обегать иол-Моск-
вы, организуя ячейки союза, чем выступать на митинге.
Волнуясь, с трудом связывая сразу же ставшие непослуш¬
ными, вязнущими в горле слова, я сказал:
— Товарищи! Наш отряд получил для продразверст¬
ки район крайне неспокойный. Нас здесь с вами более
тысячи, так кому, как не нам, навести порядок?! Да и
матросы с товарищем Анифановым помогут. А как спра¬
вимся, приступим к заготовке хлеба. Надо, товарищи!
Моя короткая речь мало на кого произвела впечат¬
ление. Чувствовалось, что подобное обч»яснение не толь¬
ко не придало уверенности и спокойствия, а сильно встре¬
вожило некоторых бойцов. Неожиданно выручил Анифа-
иов. Он вышел вперед, привычно, будто не раз выступал,
снял бескозырку. Волжский ветер стал полоскать его гу¬
стые, с ранней проседью волосы.
— Товарищи бойцы, — просто начал Анифанов, но
было в этой простоте что-то такое необъяснимое, застав¬
ляющее сдерживать дыхание. — Товарищи бойцы! Легче
всего, конечно, плюнуть и уйти. Дезертиров и так хва¬
508

тает. Только как же Москва? Говорят, в ней люди пухнут
с голоду! Неужели допустите это? А если допустите, то
стыд вам и позор на всю оставшуюся жизнь!
Дезертиров в отряде не оказалось. Через три дня мы
погрузились в эшелоны и выехали в Бузулук. Не доез¬
жая города, высадились у станции Сорочинская и без
боя заняли ее.
— Самое зловредное место, — пояснил Анифанов,
осматривая станционные постройки. — Многие сапож-
ковцы из этих мест и, когда их малость прижали, как
тараканы разбежались по своим избам. Теперь жрут са¬
могон да по дорогам с обрезами шныряют.
Утром мы разделили отряд на три части, предвари¬
тельно оставив на станции небольшой резерв, и отпра¬
вились на первые хлебозаготовки. Мы с Анифановым
выбрали село Остапово — по слухам, самое неблагопо¬
лучное.
Остапово глянулось издалека подернутой первой жел¬
тизной листвой садов, хлебными дымами, подпиравшими
небо. Опытный Анифанов выслал вперед разведку. Она
скоро вернулась и доложила: у околицы двое вооружен¬
ных, в село не пускают. Стали совещаться.
— В село, во всяком случае, идти нельзя, — заявил
уполномоченный из губернской продкомиссии, прикоман¬
дированный к отряду. — Может быть засада.
— Надо пойти переговорить с ними, — предложил я
и, заметив протестующий жест Анифанова, добавил: —
Товарищ Анифанов, останьтесь с отрядом. Если что —
примите командование.
Проселочная дорога у околицы была перегоро¬
жена изгородью. Здесь же, лузгая семечки, стояли двое
караульных. Стараясь ничем не выдать охватившее
нас напряжение, уполномоченный и я подошли по¬
ближе.
— Кто такие? — крикнул губастый караульный и,
вскинув винтовку, угрожающе лязгнул затвором.
*— Из губернии.
— Продотрядовцы?
— Да!
— Проваливайте отсюда, пока мы вам ноги не поот¬
рывали!
— Вы что же, не хотите подчиняться решениям Со¬
ветской власти?
— А у нас здеся своя власть, народная, — нагло за¬
явил губастый, лихо сплевывая в траву мокрую шелуху.
509

Я почувствовал, как во мне набухает ярость:
— Зови сельсоветчиков!
— А мы и есть сельсовет!
— Вот что. — Я уже еле сдерживался. — Вот что,
если вы нас немедленно не пропустите в село к своим
старшим или как там они у вас называются, то мы так
по вас жахнем — ничего не останется.
— Попробуйте, жа-а-хните, — передразнил меня ка¬
раульный, но в его голосе уже не было прежней наглой
уверенности. Посовещавшись со своим приятелем, он,
свернув в кольцо пальцы, пронзительно свистнул. Из край¬
ней избы выглянул еще один сапожковец.
— Сведи их до сельсовета, — сказал охранник. —
Да смотри глаз с них не спускай, чтоб по селу не ша¬
стали. Знаем мы их, голодранцев, охочи до чужого добра.
На крыльце сельсовета в окружении вооруженных
людей сидели два человека в ладно пригнанных, почти
новеньких гимнастерках. По властным манерам, по язы¬
ку стало ясно, что это были не местные, из офицеров.
«Вот куда ниточки-то тянутся», — неприязненно поду¬
мал я, оглядывая главарей банды.
— Убирайтесь-ка подобру-поздорову, пока целы, —
выслушав меня, нарочито громко, чтоб слышали толпив¬
шиеся мужики, сказал один из них.
— Силой возьмем хлеб, именем Советской власти!
— Мы сами себе власть. Самая что ни на есть на¬
родно-крестьянская. А будете к нам лезть, быстро нала¬
дим. Брысь, желторотики большевистские!
Стало ясно, что переговоры ни к чему не приведут:
бандиты, сговорившись, пели под одну дудку.
— Ну как хотите, потом жалеть будете, — с угрозой
проговорил я и, провожаемый злобными выкриками, по¬
вернул назад.
— Сейчас в спину пальнут, — прошептал уполномо¬
ченный, покосившись в мою сторону. Я почувствовал, как
к спине прилипла намокшая от пота нательная рубашка.
— Не посмеют... Они нас тоже побаиваются.
Благополучно миновав окраину села, мы вернулись
к нашему отряду. Анифанов по выражению наших лиц
без слов догадался о результатах переговоров.
— Сегодня в село не пойдем, поздно, — решил он.
Заночевали мы в двух больших сараях для скота,
стоящих в полутора километрах от Остапова. Па ночь,
опасаясь внезапного нападения, выставили сильное охра¬
нение. На следующий день отряд подняли рано, по росе.
510

Рассыпавшись в широкую цепь, неводом охватывающую
село, стали осторожно продвигаться вперед.
У изгороди торчали уже знакомые нам часовые.
— Стой-стой! — заорали они, увидев нас. Но поздно.
Утреннюю тишину разорвали выстрелы. Тотчас же на
околице села показалась большая группа людей. Нас
ждали.
— Без боя все же не обойтись, — приседая, прогово¬
рил Анифанов. — Эй, разворачивайте пулемет!
Сапожковцы открыли беспорядочный огонь. По-види¬
мому, проведав про состав нашего отряда, они крепко
надеялись взять нас на испуг и заставить без серьезного
боя повернуть назад. Приподнявшись на локтях, я осмот¬
релся: ребята жались к земле, некоторые, зажмурившись,
палили в сторону деревенских изб. «Не подвели бы», —
тревожно подумал я.
Матросы установили на пригорке пулемет, ударили
длинными, россыпью, очередями. Было видно, как пули
секли кустарник, росший вдоль околицы. Сапожковцы,
не ожидавшие такого отпора, ослабили ответный огонь.
Ребята приободрились.
Мы поднялись во весь рост и пошли в атаку. Краем
глаза я увидел вокруг себя черные, с прилипшими тра¬
винками матросские бушлаты. Мелькнула мысль: «Вста¬
нут ребята — не встанут?» Встали!
— Ура-а-а!
Сапожковцы не выдержали. Хоть они и называли се¬
бя «народной армией», но, вступив на путь мятежа, вос¬
ставшие быстро превратились в обыкновенных бандитов,
храбрых только с мирными жителями. Сначала пооди¬
ночке, затем группами они стали покидать свои позиции.
Правда, не обошлось без потерь. Посланный в обход от¬
ряд замешкался, наскочил на отступающих сапожковцев:
короткая схватка закончилась тем, что на земле остались
неподвижно лежать пятеро наших ребят и матрос.
Через полчаса бандиты были окончательно выбиты из
Остапова. Разгоряченный боем Анифанов, все еще сжи¬
мавший в руке маузер, доложил:
— Село наше. Можно начинать хлебозаготовки. Но
смотрите, особо не рассредоточивайтесь! Мало ли, как
дело обернется.
Первый сбор хлеба прошел, однако, без особых ослож¬
нений. Помогли представители губернской продоволь¬
ственной комиссии. В сопровождении бойцов отряда онп
входили во двор, предъявляли хмурившимся хозяевам
511

списки: засеял ты столько-то, на прожиток и посев тебе
столько-то, должен сдать столько-то.
Иные хозяева в ответ разводили руками, божились:
— Нету у нас хлеба, не уродился!
Но губпродкомовца трудно было обмануть: стреляные
воробьи, они с первого взгляда определяли, зажиточный
хозяин или нет, лжет или говорит правду. Хорошо из¬
вестны были им и все уловки, к которым прибегали ку¬
лаки, пытавшиеся спрятать хлеб. Пока мы шарили в пу¬
стом амбаре, они с беспечным видом расхаживали по
двору, как бы невзначай приглядываясь к земле. Но стои¬
ло им найти несколько просыпавшихся зерен или след
от волочившегося мешка, как они тут же находили спря¬
танное.
Но не все крестьяне встречали продотрядовцев враж¬
дебно. Иные сами распахивали ворота и, пугливо ози¬
раясь по сторонам •— не дай бог, кто подслушает, при¬
глушенно говорили:
— Да разве же я не понимаю, товарищи дорогие?
Нам зараз Советскую власть подкормить надо, чтоб она,
значит, колчаковцев навсегда наладила. Все для того
отдам — на прокорм да на посев трошки оставлю!
Чувствовалось, что после уроков колчаковщины на¬
строение у трудового крестьянства, особенно середняков,
менялось в нашу пользу и лишь выступление сапожков-
цев испугало и смутило хлеборобов.
Мешки с мукой и зерном мы погрузили на подводы.
Губпродкомовцы предварительно взвесили их, завязали
и вместо пломбы, топя на пламени самодельных зажи¬
галок, залили узлы сургучом. На каждом мешке обяза¬
тельно писали: какого помола зерно, откуда прислано,
фамилию комиссара продотряда.
К концу дня подводы пригнали на станцию, загрузи¬
ли мешками вагоны. Сюда же подошли подводы из со¬
седних деревень, где побывало два других продотряда.
— Как у вас обошлось? — еще издали крикнул я
Фегану, мелькавшему между телегами.
— Нормально, без стрельбы! Хотя врезать кое-кому
пришлось.
— Сильно?
— Да не очень!
Тут я заметил, что Федор старательно прячет за спи¬
ну наспех перетянутую тряпицей ладонь. Перехватив мой
взгляд, он широко улыбнулся перепачканным в муке
лицом и довольно добавил:
512

— Ничего, Петр, заживет. Зато хлебушек Москве со¬
брали, чуешь, хле-бу-шек!
Через несколько дней мы отправили в столицу пер¬
вый поезд: тридцать один забортованный доверху вагой
с мукой и зерном.
К этому времени из Бузулукского укрепрайона к нам
подошло несколько коммунистов-чоновцев, знавших мест¬
ные села как свои пять пальцев. Это заметно облегчило
нашу задачу.
Двигались мы вдоль железной дороги. Бандиты пос¬
ле неудачного столкновения под Остаповом изменили
тактику. Отказавшись от мысли дать нам открытый бой,
они стали совершать на нас неожиданные налеты. Вне¬
запно обстреляют и, пока мы разберемся, что к чему,
уйдут из-под удара. На нашем пути стали оставаться
братские могилы с пирамидкой, венчанной звездой. Мы
обнажали головы, рвали ружейным салютом воздух над
могилами и сквозь мутную пелену слез перечитывали
фамилии оставшихся здесь навечно ребят — так мало
проживших и так много успевших сделать!
Вскоре на нас навалился еще один враг. Как-то са¬
нитар вызвал нас с Анифановым к бредившему бойцу.
— В чем дело, ранен? — не разобравшись, спросил я.
Матрос наклонился над метавшимся подростком и, по¬
вернув ко мне разом постаревшее лицо, выдохнул:
— Тиф!
Тиф! Эта страшная болезнь стала косить наши ряды
сильнее, чем бандитские пули. Но Москве нужен; был
хлеб, и мы, стиснув до кровоточенья зубы, шли вперед.
На одном из полустанков нас догнала эстафета: немед¬
ленно возвращаться в Самару. С недоумением мы погру¬
зили отряд в теплушки, знакомой дорогой вернулись в
город. Оказалось, что на реке Белой появились белые, и
нам пришлось принять участие в их разгроме.
Здесь мне пришлось впервые увидеть Блюхера и Во¬
стрецова. Последний молча, совсем как в Самаре Швер¬
ник, обходил ряды нашего отряда и хмурился. Лишь при
виде матросов Анифанова лицо Вострецова разгладилось.
— Черноморцы?
— Балтика, — гордо ответил Анифанов и, чуть усмех¬
нувшись, добавил: — Сухопутная.
По-видимому, нас, мальчишек, командование побоя¬
лось бросить в самое пекло и оставило на охране пере¬
прав. Но командир предполагает, а война располагает.
Одна из групп белых прорвалась к реке, и нам пришлось
33 Коммуны будущей творцы
513

участвовать в их уничтожении. Загнанные в плавни бе¬
ляки отчаянно оборонялись, и выкуривать их приходи¬
лось в жестоких рукопашных схватках. Здесь, на Белой,
мы понесли большие потери.
После разгрома группировки белых нас снова бросили
под Самару, на знакомую уже одноколейку, тянувшуюся
к Оренбургу. Мы вновь окунулись в привычное дело:
продразверстка, наскоки бандитов, погрузка мешков в
товарные вагоны и отправление поезда с несколькими
десятками человек охраны в Москву. Как многие им за¬
видовали! Как хотелось ребятам оказаться в составе
комендантской команды! Но не помню случая, чтобы
кто-то хныкал и просил отправить именно его с эшело¬
ном. Молчали. Надеялись, мечтали, что назначат именно
их, но молчали.
На станции Новосергеевка нас подстерегала новая
беда. Кончились дрова. Слабосильный паровоз, пыхнув
последним колечком дыма, замер в неподвижности. И, ка¬
залось, вместе со стынувшим железным телом машины
наливаются холодом наши сердца. Не было для нас тогда
печальнее зрелища, чем погасшая топка.
— Что будем делать, комиссар? — хмуро спросил
Феган.
Я беспомощно огляделся вокруг. Степь, степь, без
конца и края, с редкими деревцами саксаула окружала
нас со всех сторон. «Думай, — твердил я себе, — думай,
ты же комиссар!»
— Дуй, Федор, по вагонам, собирай губпродкомовцев
и местных чоновцев. Посоветуемся с ними.
Собрались.
— Что будем делать? — повторил я вопрос Федо¬
ра. — Может, саксаул надо нарубить?
— Саксаул нам так просто не срубить. Камень
дерево. Да и мало его здесь, — возразил один из чо¬
новцев.
— Как не срубить, — возмутился Феган, — если надо,
зубами перегрызем.
— Э, парень, сразу видно, что ты нездешний! В сак¬
сауле для растопки что ценно? Корень. А он глубоко в
землю вгрызается. Достанешь? У нас тут до революции
целые артели этим промыслом занимались. Так у них
хоть инструменты были...
Федору осталось только развести руками.
— Тут недалеко склады с рыбой, — в раздумье начал
один из губернских работников. — С Арала. Помнится,
514

мы раз туда сунулись, думали, на жратву сгодится, а она
сухая и твердая, как поленья. Может, ею и топить?
— Точно, — поддержал чоновец, — у нас на Арале
рыбой костры топят. Точно!
Мобилизовали жителей окрестных сел на гужевую
повинность. Рыбой загрузили тендер и три теплушки.
Запалили последние дрова и на горящие угли швырнули
«топливо». Высохшая рыба сразу же занялась пламенем,
источая зловонный, въедающийся, казалось, в самое нут¬
ро запах. Машинист потянул ручку: паровоз прохрипел
тонким, надрывным гудком, плеснул в каленое мареЕО
вонючий дым. Двинулись.
И снова редкие села, снова вспышки выстрелов из
предательской тьмы, снова жаркое тифозное удушье, мо¬
гильные холмы вдоль занесенного мелким песком по¬
лотна. Но вопреки всему на глухих полустанках мы бор-
товали теплушки теплой пшеницей, отправляли хлебные
поезда.
Так, верста за верстой, добрались до Оренбурга.
Оставив отряд на станции, я отправился в Оренбургский
губком партии узнать о дальнейшей нашей судьбе.
— Тебе выделяется новая зона хлебозаготовок, —
сказали мне, — аж до самого Актюбинска и дальше!
Я не сдержался, присвистнул:
— Вот это да! Да у меня больных и раненых...
— Больных и раненых оставишь у нас.
— А матросов из Самары?
— Им приказано вернуться. Сам знаешь, в Самаре с
людьми негусто, да и вам хватит за ручку ходить. Мы
тебе сопровождающих, конечно, дадим, но в основном по¬
лагайтесь на себя. Ты где свой отряд оставил?
— На станции.
В Оренбурге я познакомился с уполномоченным Со¬
вета Труда и Обороны Дьяконовым. Он сидел на старом,
расшатанном стуле, жалобно скрипевшем при каждом
его движении, что-то писал. Меня он принял, по-види¬
мому, за связного.
— Так говоришь, отряд прибыл, — пророкотал он
басом, — это хорошо. А комиссар где?
Я не стал вдаваться в подробности и протянул парт¬
билет и мандат за подписью Цюрупы.
— Фу ты, какой народ пошел, — прочитав докумен¬
ты, произнес Дьяконов. — С тобой не шути, хоть и мо¬
лод. Почти тысяча человек в распоряжении! Ты знаешь,
что поступаешь в наше распоряжение?
515

— В губкоме сказали. Аж до самого Актюбинска...
весь ваш.
Дьяконов подался вперед, строго посмотрел на меня.
— Это ты зря... иронизируешь. Положение у нас
знаешь какое? Красная Армия ушла вперед да еще людей
по мобилизации у нас подмела. Так что ветку до Актю¬
бинска нам прикрыть некем. Кругом банды разгуливают,
беляки недобитые. Вой, каждый день сообщают — по¬
лотно растаскано, эшелоны обстреляны.
Дьяконов смял лежащую на столе телеграфную лен¬
ту, помахал ею в воздухе.
— А ты знаешь, что для нас значит Актюбинск?
Я молчал.
— Географию, что ли, не учил?
— Особенно не пришлось, — буркнул я.
Лицо Дьяконова вдруг смягчилось. Он подошел ко мне,
положил на плечо руку.
—■ Извини, товарищ! Прогоним всю эту сволочь, до¬
учишься. А пока знай: эта ветка чуть ли пе единствен¬
ная ниточка, связывающая нас со Средней Азией. Пере¬
режут ее, мы здесь будем воздух ртом хватать, как от
удушья. Ясно?
Я кивнул.
Дьяконов снял с вешалки кожаную тужурку, туго
перепоясался ремнем.
— Вот что, комиссар, — сказал он, — мне все равно
на станции побывать надо. Пойдем заодно и твой отряд
посмотрим.
На станции Дьяконов долго обходил теплушки,
беседовал с ребятами, всматривался в их усталые,
осунувшиеся лица. Потом спросил дрогнувшим го¬
лосом:
— Что, товарищ, у вас все такие... — должно быть,
он хотел сказать «мальчишки», но пощадил меня,*— все
такие молодые? — закончил он.
Я привык к таким вопросам. Вначале я терялся из-
за них, не зная, что и отвечать. Но те испытания, кото¬
рые навалились на нас и через которые мы прошли, те¬
перь сами подсказали мне ответ. Я гордился, что мы,
«союзная и несоюзная молодежь», выдержали и не дрог¬
нули. Восемь эшелонов, отправленные нами в голодную
Москву, что-то да значат!
Я рассказал Дьяконову, как формировался наш от¬
ряд, о тифе, первом бое, о хлебе, даже о тех сомнениях,
которые пережили мы на самарской пристани, когда
516

узнали о сапожковском мятеже, о нашем участии в его
подавлении.
— Мудрецы московские, — рассердился Дьяконов,
узнав, что нас ориентировали на сбор хлеба, не более, —
можно ли отделять бандитизм от проблемы голода? Тем
более в освобожденных районах. Нужно было сразу с
учетом этого формировать отряд. А то даже, говоришь,
военрука толкового не дали! Ах, мудрецы...
Дьяконов замолчал. Чувствовалось, что ему нужно бы¬
ло продолжить разговор, но вид наслаждавшихся отды¬
хом бойцов отряда сдерживал его. Ему не хотелось, очень
не хотелось прерывать эту нежданно выпавшую на долю
отряда передышку.
— Все-таки вам придется отправиться в Актю¬
бинск, — с еле уловимыми нотками вины сказал он. —
Я же тебе говорил, Актюбинск у нас голый. На весь
укрепрайон несколько коммунистов да рабочие из мас¬
терских. А место хлебное, зажиточное. Нужно там по¬
мочь!
— Да вы не сомневайтесь, товарищ Дьяконов. Помо¬
жем. Мы теперь воробьи стреляные, нас так просто не
взять. Если надо, отправимся хоть завтра, только транс¬
портом и топливом обеспечьте. А то смешно сказать, на
рыбе едем. Провоняли насквозь.
— Транспортом обеспечим, — ответил Дьяконов. —
И уезжать завтра совсем не обязательно. Дня три вам
дать без особого ущерба можем. Отдохните, отмойтесь.
Три дня отряд мылся и чистился в бане, бывшей в ве¬
дении губернской комиссии по борьбе с дезертирством.
Распаренные, довольные ребята после бани растягивались
прямо на траве, наслаждались бездельем. Но даже в эти
минуты никто не выпускал оружия — так привыкли, так
сжились с опасностями.
Перед отъездом мы провожали наших братишек. Ани¬
фанов построил свою команду.
— Ну что, комиссар, скажешь что-нибудь на про¬
щанье?
Я развел руками. Что я мог им сказать? Что нам при¬
шлось бы трудно без них? Это они и так знали. Что мы
породнились с ними — их матросы лежали в братских
могилах с нашими ребятами. Но и это они знали. Я ни¬
чего не мог им сказать, да и не умел. Только обошли мы
с Феганом каждого, до боли сжимая затвердевшие ла¬
дони:
— Спасибо! Спасибо!
517

На путях стоял под паром эшелон с хлебом. Послед¬
ним, собранным на ветке Самара — Оренбург.
— Ты уж, товарищ Анифанов, доставь его до мес¬
та, — скрывая свое волнение, неловко попросил Феган.
Анифанов улыбнулся.
— Не беспокойтесь, доставим наш хлебушек по на¬
значению.
Мы обнялись. Матросы на ходу попрыгали в теплуш¬
ки. Кто-то рванул мехи гармони и с переливами заиграл
«Яблочко». Мы долго стояли с Феганом, провожая взгля¬
дом последний, подпрыгивающий на стыках вагон. Было
грустно. С Анифановым, с матросами уходило в прошлое
отрочество нашего отряда. Больше некому будет подска¬
зывать, как поступить в трудную минуту. Наступала зре¬
лость.
В Актюбинске нас встречал комендант станции Сер¬
геев.
— Я из анархистов, — прорычал он вместо привет¬
ствия, — но порвал с ними к чертовой бабушке. Куда
мы без диктатуры денемся, когда до черта контриков и
Антанта лезет, я тебя спрашиваю? Куда? — И сам ре¬
шительно ответил: — Ни-ку-да! Без диктатуры мировую
революцию, ей-богу, угробим. Вот почему я порвал с
анархистами.
— Где отряд-то размещать будем? — вставил наконец
я слово.
Сергеев бестолково посмотрел на меня. Прозаический
вопрос приземлил его с небес мировой революции прямо
в захолустный Актюбинск.
— А-а-а, на станции, конечно. Город-то разбит.
Актюбинск действительно после жестоких боев, раз¬
вернувшихся здесь в конце августа — начале сентября,
был разбит. Глинобитные, похожие на украинские ма¬
занки, только не белые, а желтые от мелкого, постоян¬
но висевшего в воздухе песка, стояли на улицах полураз¬
рушенные, с высаженными окнами и дверями одноэтаж¬
ные домики.
В Актюбинске мне совершенно неожиданно пришлось
принять участие в I уездном съезде Советов, восстано¬
вившем Советскую власть в этом районе. Меня и Фегана
выбрали своими делегатами рабочие железнодорожных
мастерских.
Съезд проходил в чудом уцелевшем здании кинемато¬
графа. В небольшом зале, украшенном красным кумачом,
собрались депутаты: рабочие в выцветших картузах и
518

потертых пиджаках, настороженные, прикидывающие,
что к чему, мужики, киргизы в пестрых национальных
халатах и вышитых тюбетейках. На съезде пришлось
столкнуться с крикливой националистической группой,
пытавшейся протащить антисоветские решения, но Дья¬
конов, специально приехавший на съезд из Оренбурга,
тут же обрушился на них, раскрывая истинный смысл
«демократических» предложений.
Съезд восстановил Советскую власть в крае, избрал
взамен временно назначенного ревкома исполнительные
органы власти.
— Здорово вы их, — провожая после закрытия съез¬
да Дьяконова, с восторгом сказал я. Дьяконов сразу по¬
нял, что под «их» я подразумеваю местных баев и кула¬
ков. Он спрыгнул с подножки вагона, серьезно ответил:
— Вот что, Петр, чтоб тебе было ясно. Борьба здесь
только начинается. Эти еще нам много крови попортят...
и пустят. Так что держи ухо востро. Ну а насчет того,
как я их, — дело наживное, научишься. Да и ребятам
твоим спасибо: одним своим присутствием помогли.
Отряд продолжал заниматься продразверсткой. Езди¬
ли от Актюбинска до станции Эльба и Биргучанских гор.
Собирали хлеб, восстанавливали разобранные бандитами
пути.
В Актюбинске мы хлебнули лиха столько, что даже
Самара казалась нам теперь сказочным городом. Людей
пуще прежнего валил тиф. Кончилось топливо, вновь —
не ждать же очередного поезда из Самары — мы стали
топить рыбой, пропитываясь ее въедливым, вонючим
запахом. Людей донимали песчаные бури, дневная не¬
щадная жара и утренняя изморозь, от которой било как
в жестокой лихорадке.
— Эх, парни, парни, — сокрушался шумный, но на
деле оказавшийся удивительно добрым Сергеев, выходя¬
щий каждый раз встречать на станцию ползущий из по¬
следних сил паровоз. Продотрядовцы устало выпрыги¬
вали из теплушек, на расстеленных шинелях — вместо
носилок — выносили заболевших в дороге тифом.
— Много? — спрашивал Сергеев, провожая долгим
взглядом печальное шествие.
— Четверо, — отвечал я.
— А хлеба?
— Пудов двести взяли.
— Ах, парни, парни, — повторял комендант стан¬
ции. — Хлеб-то кровушкой пахнет!
519

Сергеев удрученно махал рукой и, сгорбившись, шел
к полуразбитому зданию станции доставать паровоз для
хлеба.
Как-то ранним утром, стараясь не будить спящих впо¬
валку в теплушке ребят, Сергеев тихо толкнул меня.
— Выйдем, дело есть.
Занимался рассвет. Пустыня, остывшая за ночь, ды¬
шала холодом, пыльной взвесью.
— Прочти-ка, — сказал Сергеев, протягивая ворох
телеграфной ленты.
Сощурившись, я с трудом стал разбирать плохо от¬
печатанные буквы: «Всем! Всем! Всем! В связи с острой
политической борьбой в Ташкенте из лепрозория бежали
больные проказой. Прокаженные движутся вдоль желез¬
ной дороги. Немедленно силами врачей, фельдшеров и
красноармейцев провести осмотр станций и полустанков.
Больных изолировать. Розмирович».
Мне до сих пор никогда не приходилось сталкиваться
с прокаженными. Поэтому с некоторой долей недоумения
я переспросил у Сергеева:
— Это что, действительно так опасно?
Сергеев взволнованно посмотрел па меня.
•— Опасно! Это, знаешь, зараза какая... хулю контры.
Я их здесь навидался. Заболеешь — и поминай как звали.
— А при чем здесь острая политическая борьба?
— Почем я знаю! — Комендант пожал плечами. —
Может, врачи их нарочно из лагерей выпустили, чтоб
нас скрутить.
Я решительно нахлобучил на голову картуз. Ну, это
им не удастся!
— Айда в Совет, они всех своих врачей наизусть
знают. Будем их собирать, как приказано.
Врачи наотрез отказались ловить по полустанкам
прокаженных. Пришлось председателю Совета, прихло¬
пывая рукой по кобуре, доходчивее объяснить обстанов¬
ку. Врачи быстро одумались, но поставили непременным
условием достать изоляционные материалы. Требование
было законным: пришлось срочно телеграфировать в
Оренбург. Там не медлили, выслали несколько комплек¬
тов специальных костюмов. Но их только-только хватило
на врачей. Получалось, что нашим ребятам, приставлен¬
ным к медикам, придется обходиться без необходимой
формы.
Мы крикнули добровольцев. Из строя вышло шест¬
надцать человек, большинство членов союза. Семнадца¬
520

тым был я. Сергеев срочно сбил состав, и в пустых теп¬
лушках, предназначенных для прокаженных, мы пока¬
тили к этому страшному смертоносному потоку, устре¬
мившемуся на нас. На первом полустанке остановились:
врачи натянули на себя прорезиненные халаты, затянули
лица грязными марлевыми масками. Мы обмотали руки
и нижшою часть лица всяким тряпьем.
— Ну, с богом! — выдохнул кто-то из врачей и, сжав¬
шись, как в ледяную купель, вышел в помещение станции.
Первые увиденные мною больные произвели ужасное
впечатление. При виде их тело вдруг налилось свинцовой
тяжестью, заныло сердце. Руки, ноги, лица прокаженных
были исчерчены длинными полосами, сочившимися кро¬
вью и гноем. Многие из них, казалось, разлагались прямо
на глазах, и оттого удушливо страшно было сделать даже
маленький шаг к ним. Это была смерть, ее живое вопло¬
щение.
Все закружилось в жутком, кошмарном водовороте.
Станция, поселок — цепь бойцов, врачи, склонившиеся
над прокаженными, забитые теплушки с больными и ча¬
совыми, с пугающими надписями вдоль состава — «про¬
каза». Почти две недели наш небольшой отряд изолиро¬
вал в выделенной полосе больных, а когда обстановка
наконец разрядилась и мы вернулись в Актюбинск, вра¬
чи неожиданно отправили нас всех в карантин.
— Зачем? — запротестовал было я.
— А вдруг?.. — Врачи не договорили... Было и так
ясно, что значит это неопределенное «а вдруг».
Почти двадцать дней мы томились в здании кинема¬
тографа, в том самом, где проходил съезд Советов. Ребя¬
та посмеивались: «Вот жизнь пошла: спишь, ешь, и все
под охраной». Но не было в их шутках никакой радости.
Наконец карантин закончился, и нас отправили к врачам.
— Как ребята, здоровы? — с затаенным страхом по¬
интересовался я после осмотра.
— Здоровы-здоровы, — скороговоркой, обращаясь ко
всем, ответил врач, — но пару деньков мы все же вас
еще подержим. А вот комиссара, так и быть, выпустим:
никак без него обойтись не могут.
Как только я вышел из здания кинематографа, врач
придержал меня.
— Плохи дела. У пятерых есть подозрение на про¬
казу.
Я расстегнул ворот гимнастерки.
— Кто?
521

Врач назвал фамилии. Это были здоровые, жизнера¬
достные ребята.
— Врете!
Врач стянул с переносицы пенсне, дрожащими паль¬
цами протер стекла.
—• Такими вещами, молодой человек, не шутят. Дай
бог, чтобы мы ошиблись, но... Немедленно надо их от¬
править в Оренбург. А то мы здесь, как кустари, даже
анализ крови взять не можем.
Если бы врач кричал на меня, топал ногами за «вре¬
те», было бы легче. Но произнес он все тихим голосом,
не оставляющим никакой надежды, — надо отправлять
в Оренбург.
— Как же я им в глаза теперь посмотрю? — расте¬
рянно протянул я.
— А вы ничего не говорите пока. Отправьте в Орен¬
бург под каким-то предлогом. Нельзя их оставлять в от¬
ряде, сами понимаете, никак нельзя.
Не помню, какой мы придумали предлог, но ребят
с сопровождающим отослали в Оренбург. Несколько
недель спустя, когда мы возвращались в Москву, я
попытался узнать об их здоровье. Никто ничего опре¬
деленного нигде сказать мне не смог. Следы их зате¬
рялись.
После карантина я продолжал заниматься продраз¬
версткой. К этому времени особенно туго стало с по¬
движным составом. Сергеев с трудом доставал разбитые,
давно отъездившие свое вагоны. Мы все чаще и чаще
стали поглядывать на стоящие в тупике теплушки, где
когда-то размещались подобранные по станциям и полу¬
станкам прокаженные. Но не везти же хлеб в Москву
в таких вагонах! Дезинфицирующих средств, даже про¬
стой извести, у нас не было. Не знаю, чем бы кончи¬
лись наши мучения, если бы не один фельдшер, надо¬
умивший нас сжигать в вагонах все ту же рыбу. Ока¬
залось, что она своим угаром выкуривала не только
нас, но и всякую гадость. Так мы наскребли вагонов на
еще один состав.
В начале 1920 года в Актюбинск прибыл Шалва Эли-
ава *. Он был назначен председателем Туркестанской ко¬
миссии ВЦИК и СНК РСФСР и по дороге в Ташкент по¬
путно проводил ревизию на местах. Я был вызван к нему
на станцию. Хорошо помню классные вагоны, от вида ко¬
торых мы успели давно отвыкнуть, высокого Элиава в
кожаной тужурке. Он спросил: «Как фамилия? — и, ког¬
522

да я представился, сказал: — Вот вы-то мне и нужны.
Пойдемте в вагон».
В вагоне было чисто, сытно пахло щами. Элиава отка¬
тил дверь в купе, пригласил:
— Заходи!
Я стоял как вкопанный, не смея переступить порог.
Белые простыни, даже скатерть на столике! Я вдруг ощу¬
тил, как зашевелилась нательная рубашка от расползав¬
шихся в тепле вшей.
— Заходи! Почему не заходишь? — удивленно спро¬
сил Элиава.
— Не могу!
— Почему?
— Я... я вшивый.
— Что же ты молчишь, дорогой? Эй, кто-нибудь, са¬
нитары!
На крик прибежал санитар.
— Все снимите с него, вымойте, — энергично отдавал
приказания Элиава. — Мыла не жалейте. Слышите, не
жалейте. Чтоб вычистили мне комиссара до блеска.
В санитарном вагоне санитар стащил с меня одежду
и ужаснулся:
— Батюшки мои, да у тебя все кишит!
Он схватил одежду и собрался было жечь, но я креп¬
ко вцепился в нее.
— Где достану такое? Здесь же сапоги, ватные брюки.
— Ладно, продезинфицируем, — сдался санитар и
брезгливо отшвырнул все в жестяной таз.
Лишь после того как меня вымыли и накормили, я
вернулся в купе к Элиава.
— Я тебе вторую полку приготовил. Будешь отды¬
хать? — спросил он меня.
— Да нет, мне бы в отряд.
— В отряд успеешь. Коли нет желания отдыхать, са¬
дись, рассказывай. Да не спеши, время есть — ночь
длинная.
Не знаю, получился у меня долгий рассказ, если б
не вопросы Элиава. Он все время подбрасывал их, за¬
ставляя меня вспоминать подробности пережитого. По¬
степенно я освободился от робости и разговорился. И со¬
вершенно неожиданно услышал в ответ то, чего так мы
ждали в течение этих долгих, точно годы, месяцев.
— Немедленно, немедленно собирайтесь — и в Мо¬
скву, пока еще живы! Я телеграмму о вашем выезде
завтра же дам.
523

Как ни радостно было такое слышать, я, зная обста¬
новку в Актюбинске, возразил:
— А кто же в Актюбинске останется? Нет, никуда
мы не поедем.
— Людей я привез, есть люди, — успокоил меня
Элиава.
— Нам бы еще два вагона хлеба собрать, чтоб полный
состав получился.
— Какие два вагона?! — Когда Элиава сердился, то в
его речи сильнее слышался грузинский акцент. — Какие
два вагона?! Утром отряд помоете в санитарном вагоне и
домой! Домой!
На последнем, тринадцатом, эшелоне мы покатили в
Москву, делая редкие остановки в городах и подбирая в
госпиталях своих ребят. В теплушках жарко горели «бур¬
жуйки», в щели дул резкий январский ветер, а мимо про¬
плывали пройденные нами деревни и села, редкие пере¬
лески да свежие могилы под снегом, где остались лежать
наши ребята.
В Москве поезд подошел к Казаиской-Товарной. Зяб¬
ко ежась, я спрыгнул на рыхлый снег. Вид мой был до¬
вольно странный: поверх демисезонного короткого паль¬
то на мне была натянута засаленная телогрейка: про¬
ходящий железнодорожник, покосившись на меня,
сказал:
— С хлебом?
— С хлебом.
— А ты кто?
— Комиссар.
— Чего тогда стоишь? Не знаешь, что ли, сейчас каж¬
дый состав Цюрупа встречает! Иди доложись.
Цюрупа стоял у паровоза в распахнутой, несмотря на
холод, шинели, из-под которой виднелся полувоенный
френч.
— По заданию МК РКСМ военно-продовольственный
отряд... — неловко начал я, но нарком взмахом руки
оборвал меня:
— Знаю, все знаю. Покажи мне своих людей.
Я построил отряд, поредевший чуть ли не вдвое.
—- Вы совершили подвиг! — взмахнул рукой Цюру¬
па. — Вы столько хлеба в Москву прислали. Тринадцать
эшелонов!
Ребята притопывали ногами. Они были настолько из¬
мучены, настолько промерзли, что не имели никаких сил
524

слушать наркома. Цюрупа сразу заметил это и просто
кончил:
— Спасибо вам, спасибо!
Пока раскрывали вагоны и бойцы, поворачиваясь спи¬
ной к пронизывающему ветру, выстраивались в очередь
за хлебом, Цюрупа сказал:
— Мне Элиава телеграфировал, в каком вы состоянии.
Говорил, что спасать вас надо. Не верил ему. Теперь сам
вижу, что прав он был. О вашем отряде комсомольцев
обязательно доложу на ближайшем заседании Совнарко¬
ма. Обязательно доложу.
СООБЩЕНИЕ В ЖУРНАЛЕ «АВАНГАРД» ОБ ОРГАНИЗАЦИИ
И РАБОТЕ ЯЧЕЕК РКСМ В АРЗАМАССКОМ УЕЗДЕ
1 апреля 1920 г.
Уже организовался райком
В с. Хирине 28 марта состоялся районный съезд орга¬
низаций РКСМ. Присутствовали представители 4 органи¬
заций: Хиринской, Ключищенской, Пановской и Воняч-
кинской. Выбран райком из 5 человек. По текущему мо¬
менту вынесено приветствие Красной Армии. Райком
объединяет 59 членов. На съезде присутствовали 15 де¬
легатов.
Новые союзы
В уезде возникли Союзы Молодежи в с. Ломовке,
Смирнове, Спасском, Выездной Слободе и Костянке. Все¬
го в Арзамасском уезде насчитывается 17 организаций,
кроме Городской.
Девушки оказались сознательнее юношей
В селе Панове по инициативе районного организатора
и члена местной ячейки РКП организован КС молодежи.
Членов пока записалось 8 человек — и все девушки. На¬
мечен разбор программы Коммунистической партии и
организация кружков: политическо-просветител ьного,
естественно-научного и театрального.
Районный организатор В. П.
525

В Ключищенском союзе молодежи
Работа в Ключищенской организации идет очень хо¬
рошо. Почти каждый день происходят беседы среди чле¬
нов. Ведется работа также и в окрестных деревнях. Про¬
ведено свыше 20 бесед. Организованы политический, ли¬
тературный, естественно-научный и театральный круж¬
ки. Организуется газетный. Союзом открыта школа для
взрослых, повышенного типа (для тех, кто кончил на¬
чальное училище).
ВОЗЗВАНИЕ ЦК РКСМ КО ВСЕМ КОМСОМОЛЬСКИМ
ОРГАНИЗАЦИЯМ О МОБИЛИЗАЦИИ НА ПОЛЬСКИЙ ФРОНТ
16 мая 1920 г.
Принимая во внимание грозное положение на Поль¬
ском фронте * и угрозу Советской Украине, ЦК РКСМ
мобилизовал ряд ответственных работников на фронт. За¬
дачей наших местных организаций является энергичное
разъяснение широким массам рабочей и крестьянской
молодежи значения новой авантюры империалистов и не¬
обходимости ее скорейшей ликвидации. Наши организа¬
ции должны быть готовы к новым мобилизациям, если в свя¬
зи с дальнейшим ходом борьбы ЦК найдет их нужным про¬
вести. Прифронтовые губернии и Украина должны в зави¬
симости от местных условий немедленно установить опреде¬
ленные формы своего активного участия в борьбе на Поль¬
ском фронте, сообщить об этом Центральному Комитету.
Спокойствие и выдержка, революционный энтузиазм
и энергия — этим победили мы Колчака, Деникина и
Юденича, сим победим и польских панов. «Молодежь,
вперед, наготове!» — таков лозунг нашего союза в ответ
на новое предательское нападение мировой буржуазии.
ЦК РКСМ
ВОЗЗВАНИЕ КОММУНИСТИЧЕСКОГО СОЮЗА МОЛОДЕЛИ!
ЛИТВЫ И БЕЛОРУССИИ К МОЛОДЕЖИ ГОРОДА И ДЕРЕВНИ
Не позднее мая 1920 г.
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
На поляков!
Рабоче-крестьянская молодежь угнетенной Белорус¬
сии, слушай!
526

Уже более 10 месяцев, как на шею рабочих и кре¬
стьян Белоруссии сели польские паны.
Уже более 10 месяцев, как эти кровожадные пауки
сосут кровь рабочих и крестьян. Они принесли с собой
все ужасы царских охранок, корпуса жандармов, шпио¬
нов, сыщиков, которые зорко следят за тем, чтобы рабо-
// I :?*':? Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
\ i'l ;|]
Росеииевш'Конмуниетичшшй Союз Молодежи
В знании—сила!
Л считает себя членом. Российского Коммунистического #
XVIО Союза Молодежи,
Кто хочет получить и дополнить свои знания)
КТО Ж€ла€Т помочь СБОИМИ знаниями и опытом всей молодежи^
¥f хочет испробовать свои силы, проявить свою самодея*
НТО тельность и творчество^
чувствует необходимость к желание Хорошо провести
ХЭДГО время в товарищеском кругу,
ТОТ должен немедленно ядтн в Клуб!
При районном Клубе работают различные круж¬
ки, студии, открыта Библ и оте ка^Ч ита льня- посе¬
щение экекуреий, театра и т. п.
Шея молодежь—в ЦлубТ
Кяуб „ЮНЫЙ СПАРТАК" помещается—Ул. Герцена (6. Морская) Mi 57
Райком 2-го Гор. Района,
Разреш. Военною Цензурою 5-го Ноября 1920 г. Тип. Омета. 2-го Гор. Района

чие и крестьяне вели себя «спокойно», чтобы они не
смели протестовать.
Рабоче-крестьянская молодежь!
Их лагеря и тюрьмы переполнены арестованными, они
бьют, мучают, убивают, расстреливают, вешают твоих
отцов и братьев...
За что?
За одно то, что они — рабочие, за то, что они — кре¬
стьяне и не хотят нести на себе панское ярмо, за то, что
они осмеливаются бороться с ними и хотят жить и стро¬
ить жизнь по-своему.
Трудящаяся молодежь!
Ты так же, как и твои отцы и братья, преследуешься...
Над тобой глумятся, издеваются, тебе все запре¬
щено...
Тебя так же сажают в тюрьму, убивают, расстрели¬
вают...
Выход из этого один. Нужно самим взять власть в
свои руки, провозгласить у себя Советскую, рабоче-кре¬
стьянскую власть и самим строить свою жизнь.
Польские бандиты предприняли теперь новый поход
на Советскую Россию. Они хотят надеть на русских ра¬
бочих и крестьян такое же ярмо, какое они раньше на¬
дели на рабочих и крестьян Белоруссии.
Но трудящиеся России не хотят иметь над собою их
ига, и паны будут проучены.
И в то время, когда Красная Армия будет биться с
польскими бандами на фронте, ты, рабоче-крестьянская
молодежь, должна ей помочь.
Знай, чем скорее, чем больше ты будешь помогать
Красной Армии, тем скорее ты освободишься от ненавист¬
ного тебе ига панов.
Ты должна действовать рука об руку со старшими ра¬
бочими и крестьянами.
Рабочая молодежь города! Твоя задача — разрушать
тыл белополяков. Ты должна мешать продвижению поез¬
дов, портить мосты, дороги, рвать телеграфные провода,
вести агитацию среди польских легионеров, распростра¬
нять коммунистическую литературу.
Крестьянская молодежь! Твой путь — в красные
партизанские отряды, которых уже много в Белорус¬
сии.
Геройскими налетами ты должна сеять панику в ря¬
дах белых.
Пусть под крепкими ударами Красной Армии на
523

фронте и рабочих и крестьян, вместе с трудящейся мо¬
лодежью в тылу, падет ненавистное иго панов и засияет
новое солнце — солнце для трудящихся.
Пусть загремит по всей Белоруссии:
Довольно терпеть!
Долой панов, помещиков и фабрикантов!
Долой гнет и насилие!
Да здравствует освобождение рабочих и крестьян Бе¬
лоруссии!
Да здравствует Советская Белоруссия!
Коммунистический союз молодежи
Литвы и Белоруссии
Украинская молодежь — на Польский фронт
2 июня 1920 г.
На Всеукраинском съезде коммунистического союза
молодежи большинство делегатов заявило о своем жела¬
нии немедленно отправиться на Польский фронт. Орга¬
низация коммунистического союза молодежи Славянска и
Конотопа постановила мобилизовать всех членов и кан¬
дидатов и немедленно отправить их на Польский фронт.
Газета «Красное Черноморье»
(Новороссийск)
Ташкентская молодежь в помощь
Западному фронту
4 июня 1920 г.
Ташкентской организацией союза молодежи постанов¬
лено организовать отряд красной молодежи для отправки
на Западный фронт. Запись идет с большим воодушев¬
лением.
Газета «Красное Черноморье»
(Новороссийск)
Маршевая рота воронежской молодежи
4 июня 1920 г.
Воронежский губернский комитет РКСМ проводит
добровольческую мобилизацию членов союза молодежи.
Создается маршевая рота молодежи, в которую войдет
200 человек.
Газета «Беднота» № 643,
страничка «Красная молодежь»
34 Коммуны будущей творцы
520

Сибиряки не отстали
11 июня 1920 г.
В Иркутской губ. записалось добровольцами 100 чле¬
нов коммунистического союза молодежи. Губернский ко¬
митет отправил 30 человек старше 18 лет.
Газета «Беднота» № 649,
страпичка «Красная молодежь»
254 добровольца
11 июня 1920 г.
В Тверской губернии коммунистический союз молоде¬
жи отправил на фронт 254 добровольца.
Газета «Бедпота» № 649,
страничка «Красная молодежь»
Тульский отряд добровольцев
12 июня 1920 г.
Пролетарская Тула проводила еще одип большой от¬
ряд добровольцев — коммунистов и членов союза крас¬
ной молодежи. Все бодры и полны веры в победу рабо¬
чего дела.
Газета «Солдат революции», № 499
МОСКВИЧИ СРАЖАЛИСЬ И УМИРАЛИ ГЕРОЯМИ
Корреспонденция в газете «Юношеская правда»
25 июня 1920 г.
Части особой коммунистической роты в количестве
60 человек стояли в деревне М. Среди них половина чле¬
нов коммунистического союза молодежи, в том числе не¬
мало москвичей.
К 5 часам утра на деревню надвигается колонна поля¬
ков в 200 человек. Усилиями коммунаров удалось их от¬
бить. Но вскоре поляки, получив подкрепление, снова
стали наседать на деревню.
630

Завязалась кровавая, неравная борьба. Легионе¬
ров 900, а коммунистов всего 60 человек.
Член союза молодежи городского района Московской
организации тов. Князев стоял на посту у самого края
деревни. Юный герой, не падая духом, открыл огонь по
польской колонне. Расстреляв все патроны и положив
немало шляхтичей, тов. Князев был захвачен в плеп.
Второй член союза, москвич тов. Гурский, был застиг¬
нут во время сна. Но он не растерялся и бросил в поля¬
ков три ручные бомбы.
Доброволец-гимназист из Городского района (фами¬
лию которого не удалось выяснить) в течение 10 минут
оборонялся против 6 напавших на него поляков. В этой
борьбе, продолжавшейся около получаса, пало 10 членов
союза молодежи.
Когда поляки были опять выбиты из деревни, крестья¬
не рассказали, что взятый в плен тов. Князев восклик¬
нул: «Убейте меня, я — коммунист. Здесь нас мало, но
из Москвы едут 10 000 юных коммунистов! За каждого
убитого и замученного товарища они попросят десять
панов!»
Юная Москва должна выполнить завет самоотвержен¬
ного товарища Князева!
А. Уралов
М3 ПРОТОКОЛА ЗАСЕДАНИЯ РЕВВОЕНСОВЕТА ПЕРВОЙ
КОННОЙ АРМИИ № 76
9 августа 1920 г.
На заседании присутствовали:
Реввоенсовет: тт. Ворошилов, Буденный и секретарь
Реввоенсовета тов. Орловский.
...8) О награждении орденом Красного Знамени и золотыми
часами санитарки 5-го эскадрона 19-го кавполка 4-й кавдивизни
Таисии Плотниковой
8) Наградить орденом Красного Знамени и дамскими
золотыми часами санитарку 5-го эскадрона 19-го кавпол¬
ка 4-й кавдивизии Таисию Плотникову за то, что в тече¬
ние целого года, исполняя должность сестры в эскадро¬
не, принимала участие во всех боях за этот промежуток,
находясь постоянно в передовой цепи, под огнем делала
перевязки раненым красным героям. В бою под станицей
Егорлыкской, когда три сотни кадет прорвались в тыл на¬
34*
531

ших цепей, храбро бросилась в атаку на зарвавшуюся
банду и метким выстрелом из револьвера уложила бело¬
гвардейского офицера, своим примером и ободряющим
призывом задержала заколебавшихся бойцов и способ¬
ствовала полному уничтожению зарвавшегося полка про¬
тивника.
ЗАМЕТКА ИГНАТА КУБРАКА В ГАЗЕТЕ «КРАСНЫЙ
КАВАЛЕРИСТ»
19 октября 1920 г.
Я участвовал в контратаке под деревней X. Удар про¬
тивнику нанесли мы здоровый. Противник отступил в па¬
нике верст на 25. Тогда наш эскадрон зашел в тыл про¬
тивнику, забрал 2 орудия и 3 пулемета. На этот раз про¬
тивнику мы задали хорошего жару. Я бросился вперед, а
навстречу мне бежал польский солдат, который хотел
срубить мне башку. Но благодаря Дуняте (так звали
мою удалую лошадку) я нанес польскому солдату удар
шашкой и отрубил ему левое ухо. Польский солдат сва¬
лился с лошади, потом выхватил револьвер и хотел меня
пристрелить. Но хорошо, что наши герои-бойцы подско¬
чили и из нагана убили польского солдата. Так я остал¬
ся живым.
Боец 77-го кавполка 4-й кавдивизии
Игнат Кубрак
От редакции. Это пишет боец, 16-летний герой.
Три года уже он состоит в Красной Армии, три года он
наравне со взрослыми бойцами ходит в атаки и рубит
врагов. Ростом он всего аршин с четвертью. «Хорошо сра¬
жается он, — говорят его товарищи, — но немножко сла¬
босильный, один раз всадил шашку в польского солдата,
а назад вытащить не мог».
Э. Генри
КУРЬЕР КИМа*
Эти заметки были написаны мною для органа гер¬
манского комсомола «Юнге гарде» в феврале 1921 года.
Если не ошибаюсь, это мое первое напечатанное литера¬
турное произведение.
532

То, о чем я рассказывал в «Юнге гарде», произошло
со мной полвека назад — летом 1920 года. Я был тогда
международным курьером КИМа — Коммунистического
Интернационала Молодежи. Секции Интернационала ра¬
ботали в разных странах мира, собирая в своих рядах
молодых революционеров из рабочих, студентов и стар¬
ших школьников. КИМ был основан юными учениками
В. И. Ленина в ноябре 1919 года на тайном съезде в
Берлине, на котором присутствовали делегаты из
13 стран, представлявшие более 200 тысяч комсомоль¬
цев. Самой крупной организацией был советский комсо¬
мол, и руководство КИМа было вскоре перенесено в Мо¬
скву, где В. И. Ленин своими советами лично помогал
движению.
По поручению исполкома КИМа я отправился из Бер¬
лина в Москву. Тогда это было довольно сложное путе¬
шествие. Советская Республика была отрезана от Запад¬
ной Европы так называемым «санитарным кордоном»
антисоветских правительств. Все государства за кордо¬
ном были нашими врагами, и ехать приходилось неле¬
гально.
Я благополучно пробрался через границу между Гер¬
манией и тогдашней буржуазной Литвой, потом на под¬
водах через литовско-польскую границу. С белой Поль¬
шей мы тогда находились в состоянии войны. Схватили
меня в оккупированном польскими войсками белорусском
городе Слуцке. Я до сих пор помню имя и фамилию
крестьянина, который сидел вместе со мной в камере, —
Василий Бахта. В заметке для «Юнге гарде» по конспи¬
ративным соображениям я, конечно, не мог сказать, где
все это происходило. Город, в который меня потом пере¬
везли из Слуцка, был Бобруйск. Он находился уже на
самой линии советско-польского фронта.
Вернувшись в конце года в Германию — тоже неле¬
гально, но уже другим путем: через Балтийское море,
спрятавшись в трюме зашедшего в Петроград немецкого
корабля, — я рассказал моим германским товарищам.
как меня схватили и как мне удалось спастись. Они по¬
просили меня написать об этом. Я написал как мог.
Сегодня, конечно, я нашел бы для этого рассказа
другие слова: все было намного любопытнее и сложнее,
чем можно прочесть в заметке. Но, думаю, все же луч¬
ше оставить так, как было написано 16-летним маль¬
чишкой.
Хочу подчеркнуть — в том, что со мной произошло,
533

не было по тем временам ничего необычного. Я был
лишь одним из многих комсомольцев, советских или за¬
рубежных, которые так вступали в политическую жизнь*
В таких странах, как Польша, Литва, Латвия, Эстония,
Финляндия, Румыния и другие, где взрослые и молодые
коммунисты работали в то время подпольно, арест и бег¬
ство из-под ареста были почти в порядке вещей. То, о
чем могли рассказать советские комсомольцы, работав¬
шие в годы гражданской войны в тылу белогвардейцев,
было намного необычнее.
Мне повезло, я выбрался из беды целым, хотя в том,
что попал в нее, был, несомненно, больше всего виноват
сам. Несмотря на предостережения старших товарищей,
я носил слишком длинные волосы и поэтому, вероятно,
навлек на себя подозрения жандармов, считавших это
тогда приметой революционера. Об этом, как вы заме¬
тите, я в своей заметке не написал: в Берлин я вернулся
уже коротко остриженным и с той поры никогда длин¬
ных волос не носил.
Я вспоминаю о моих друзьях-комсомолъцах тех лет.
В живых не осталось почти никого. Сколько среди них
было чудесных ребят — смелых, талантливых, готовых
без колебаний пожертвовать собой для дела! Это были
молодогвардейцы первого призыва. Революция была их
страстью, их целью и смыслом жизни. Когда я думаю о
некоторых из них, мне вспоминается Гаврош из романа
Гюго.
Я думаю, что ребята с таким характером есть и се¬
годня и что они будут всегда.
Арест
— Вот он, собака!
Голос был так резок и груб, что я чуть не оглох.
— Ну что, птенчик, попался?! Пошли!
Затем последовал удар прикладом. Два здоровенных
польских жандарма схватили меня за руки и поволокли.
Их пгтыки сверкали на солнце, и от этого я чувствовал
себя еще хуже. Все это было так неожиданно. Я был
арестован прямо на улице. Самое главное, я понимал,
что влип действительно крепко. Я не знал, что мне де¬
лать.
Жандармы привели меня к серому зданию, втолкнули
в него и потащили вверх по лестнице в кабинет. Посре¬
ди комнаты стоял стол, за которым сидели пять жан¬
534

дармских офицеров и весело беседовали между собой.
На подоконнике я увидел большой портфель и бутылку
с вином.
Начался допрос, сопровождаемый побоями. Из него я
понял, что меня обвиняют в «страшном преступлении» —
принадлежности к Коммунистической партии. Я знал,
что быть коммунистом в белой Польше — это значит на¬
ходиться вне закона. Я отрицал все обвинения. Тогда
жандармы увели меня в соседнюю комнату и снова ста¬
ли выколачивать из меня признание. Я отвечал, что ни¬
чего не знаю, ничего не сделал и являюсь жертвой
досадной ошибки. Побои ни к чему не привели.
Я подписал протокол, и жандармы проводили меня по
лестнице вниз. Только не на свободу, а в городскую
тюрьму.
В тюрьме
Четырехугольное серое помещение, в нем вместо
окна маленькая дыра, вместо постели доски. Это была
моя новая квартира. Настроение у меня было скверное,
и будущее казалось довольно неуютным... Единственным
спасением могло быть бегство, и я крепко о нем приза¬
думался. Меня арестовали в маленьком белорусском го¬
родке с населением не более 20 тысяч человек. Здесь же
размещались сотни польских жандармов, терроризиро¬
вавших всю округу. В этом районе недавно вспыхнуло
крестьянское восстание. Пилсудчики * подавили его и
залили район кровью. Они зверствовали, и теперь тюрь¬
ма была забита повстанцами. Первые две недели я си¬
дел в одиночке, затем в мою камеру бросили еще двух
арестованных белорусов. Они знали, какая судьба их
ждет, и сидели молча, полные ненависти и гнева. Каж¬
дое утро приходили жандармы и уводили их на допрос.
Их били железными прутьями по пяткам и спине, потом
перевязывали, чтобы на следующее утро подвергнуть но¬
вым пыткам.
Я сидел здесь три недели, затем меня перевели в со¬
седний город, побольше, где находился окружной суд.
Польско-советская линия фронта проходила от него в не¬
скольких километрах. Меня везли в телеге крепко
связанным. Попытка к бегству была исключена. В но¬
вой тюрьме меня посадили вместе с осужденными спе¬
кулянтами.
535

Побег
За несколько дней до военно-полевого суда мне уда¬
лось через одного выпущенного на свободу товарища
связаться с подпольной партийной организацией в горо¬
де. Товарищи подкупили часовых, и мне удалось бе¬
жать. С помощью крестьянина-болыпевика я пешком по¬
шел из города в деревню, находившуюся от него в семи
километрах, но совсем рядом с линией фронта. Фронт
проходил по реке, за ней была советская земля. Кре¬
стьянин спрятал меня в стогу сена, дал хлеба и сказал,
что придет, когда можно будет перейти фронт.
Это было тяжелое испытание. Почти три дня я про¬
лежал в стогу. Метрах в пятистах от меня находилась поль¬
ская батарея, и польские связные скакали все время ми¬
мо моего убежища. Я вздрагивал каждый раз, когда раз¬
давались залпы орудий или вблизи слышалось ржание
лошадей. Было сыро, и кожа на лице скоро воспалилась.
Приближалось третье утро, когда где-то позади раз¬
дался свист. Это был сигнал. Я вылез из стога и пополз
в сторону реки. Добравшись до кустов на берегу, я уви¬
дел моего крестьянина и еще несколько почти неразли¬
чимых фигур. Они тихо переговаривались между собой,
у каждого за плечами был груз. Я спросил, что они не¬
сут, и по их сердитым лицам понял, что мой вопрос был
неуместным. Крестьянин шепнул мне, что это контра¬
бандисты, переправляющие сахарин, что мне надо по¬
малкивать.
Было еще очень темно, впереди не видно ни зги. Две
тени исчезли в темноте. Через некоторое время послы¬
шался всплеск. Я с трудом различил лодку, подошедшую
к берегу. Лодка отвезла нас на противоположный берег.
Еще по дороге крестьянин сказал мне, что почти казк-
дую неделю контрабандисты переходят линию фронта.
Каждый раз ради денег они рисковали жизнью.
Через пять минут мы были на другом берегу. Мне за¬
хотелось крикнуть на весь мир:
— Да здравствует борьба! Да здравствует революция!
КАТЕХИЗИС ЮНОГО КОММУНАРА
I з апо в е д ъ. Стараться всегда быть активным работ¬
ником. Эта заповедь одна из главных. Не надо думать,
что активный работник только тот, кто ораторствует или
536

пишет статьи. Активист — всякий, так или ипаче при¬
носящий пользу союзу. Например, ты видишь, что в
одной из комнат клуба сор, — ты берешь метлу и подме¬
таешь, ты уже активный. Исполнение этой заповеди
обеспечит рост всего союза.
II заповедь. Избегай пустой болтовни. Веди упор¬
ную борьбу с ленью. В наши дни переустройства помни,
товарищ, что дорога каждая минута. Помни — от тебя
зависит лучезарное будущее. Работай с удвоенной энер¬
гией.
III заповедь. Посещай собрания и принимай в них
активное участие. Не сиди мумией, только слушая, что
говорят. Расскажи о своих нуждах и желаниях.
IV заповедь. Заниматься пополнением своего обра¬
зования. Союз идет тебе навстречу работой культурно-
просветительных кружков. Советской России нужны
преданные и образованные работники, вышедшие из про¬
летариата. Скорей на занятия, на подмогу пролетариату.
Время чтения бульварной литературы прошло безвоз¬
вратно.
V заповедь. Чти и соблюдай устав союза — глав¬
ный закон деятельности союза.
VI заповедь. С уважением относись к другим чле¬
нам, без глумления и смеха, если они имеют какие-либо
физические недостатки. Они не виноваты, что у них та¬
кая внешность. Помни, ты можешь оскорбить их свои¬
ми насмешками, избегай этого. Это непристойно созна¬
тельному гражданину.
VII заповедь. Совершенствуй свое мировоззрение
Многое устарело, усваивай новое с помощью хороших
книг и руководителей.
VIII заповедь. Старайся иметь свое собствен¬
ное мнение. Если ты не во всем соглашаешься с други¬
ми, заведи спор, выясни неясный вопрос. Приучай¬
ся к самостоятельности, к самостоятельному мыш¬
лению.
IX заповедь. Не будь белоручкой, если ты учащий¬
ся или вообще непричастный к труду. Только труд
истинно благородное занятие, только труд бессмертен
Только труду принадлежит будущее. «Кто не работает*
тот не ест».
X заповедь. Широко распространяй идеи союза
среди беспартийных. Только в массовой организации
твоя мощь и слава, пролетарий. Вся сознательная моло¬
дежь — в союз! Проснитесь, спящие!
537

XI заповедь. Если ты занимаешь ответственный
пост, то старайся оправдать оказанное тебе доверие.
Удесятери свою энергию, старайся как можно больше
принести пользы союзу. Не смотри свысока на рядовых.
Время каст прошло.
XII заповедь. Помни — день субботний, спеши на
субботник! Тяжелые дни переживает Советская Россия.
Там, на фронте, наши отцы и братья с винтовкой защи¬
щают свободу. Здесь, в тылу, мы добросовестным трудом
укрепляем пролетарскую мощь. Смотри не опоздай на
субботник!
А. Худяков
СПЕКТАКЛЬ
В начале двадцатых годов я жил в родном своем се¬
ле Александрове Сергачского уезда Нижегородской гу¬
бернии. Среди окрестных сел паше село считалось одним
из самых богатых. Много было в нем мужиков крепких,
оборотистых, жестоких, когда дело касалось копейки.
Каждую осень ездили они на Нижегородскую ярмарку,
возвращались довольные, с деньгами и еще более жад¬
ными.
Законы жизни в селе долгое время диктовали тол¬
стосумы: «Кто богат — тот умен, а кто беден — тог
всегда дурак да глуп!» В моем сознании цепко держа¬
лось усвоенное с детства представление о неполноценно¬
сти нашего рода. Каждый год, когда матери моей по вес¬
не приходилось просить у своей богатой родни пудик
муки до нового урожая, в наш бурлацкий род собачьим
лаем летела ругань: «Все вы шантрапа!.. У вас к хозяй¬
ству нет никакого радения!.. И что вы в жизни могёте?!
Семеро наваливай, один тащи! Лодыри вы, быдло дву¬
ногое!!»
Неудивительно, что для меня и для моих друзей —
детей александровских бедняков, встреча о комсомолом
стала как бы вторым рождением. Он обласкал меня ре¬
бячьей дружбой и надеждой, дал силу и веру, возмож¬
ность учиться. Можно ли мне, батраку, желать и требо¬
вать от своей юности большего?
Новая жизнь началась для меня в 1921 году. А вест¬
ником ее был наш односельчанин Михаил Балякин. Ми¬
ша был сиротой и, чтобы не умереть с голоду, с самой
538

ранней юности вынужден был батрачить на наших
александровских богатеев. День его проходил в тяжелом
труде и унижениях, но зато вечером наступал его час.
Парень он был живой, веселый, остроумный, да и гар¬
монист один из лучших в нашем селе. Ни одно гулянье
не обходилось без него, и не одна девушка поглядывала
на него и вздыхала, слушая его песни. Однако в девят¬
надцатом году гармонь его смолкла — Мишка добро¬
вольцем ушел в Красную Армию...
Вернулся он осенью 1921 года. В один из дождли¬
вых октябрьских дней, вечером, гнал я с пастбища коров.
Вдруг вижу — Михаил. Был он в буденновском шлеме,
шинель расстегнута. Шел зло — куры разлетались из-
под ног. Всем своим видом он как бы говорил: «Ну, дер¬
жись, мужички! И сюда революция пришла. Теперь за
заборами не отсидитесь. Разбужу я ваше болото!»
Он расколотил свой дом, и по вечерам возле пышу¬
щей жаром печи стала собираться у него батрацкая мо¬
лодежь. Михаил рассказывал нам о революции и граж¬
данской войне, учил грамоте. Так к началу 1922 года
родилась в нашем селе ячейка РКСМ.
Тогда-то впервые и почувствовали мы силу организо¬
ванности. Уже не богатеи, а комсомольцы стали дикто¬
вать в селе законы жизни. За первые два месяца суще¬
ствования наша ячейка навсегда покончила с драками
«нагорных» ребят с «низовскими». Перед комсомолом
трепетали и самогонщики, и хулиганы, и разная прочая
пьянь.
Одним из главных, запомнившихся мне больше дру¬
гих дел нашей ячейки была борьба с религией. Надо
сказать, что в нашем Нижегородском крае религия
исстари была очень сильна, отсюда родом были и пат¬
риарх Никон, и протопоп Аввакум. Каждое воскресенье
все наше село набивалось в церковь, в ее полумраке
среди огоньков свечей и лампадок, в клубах ладанного
дыма истово крестились мужики, бухались на колени
старушки.
На одпом из заседаний ячейки в феврале 1922 года
мы решили отмежеваться от религии — открыто объя¬
вить себя атеистами, в церковь, разумеется, не ходить,
церковные праздники, в том числе и приближающуюся
масленицу, бойкотировать.
День на масленицу выдался солнечный, морозный.
Все мы сидели по домам. В наши 17—18 лет для этого
требовалось большое мужество. Все село гуляло, угоща¬
539

лось блинами, со смехом и песнями под аккомпанемент
гармошек разъезжало на празднично украшенных са¬
нях...
В час ночи секретарь нашей ячейки Миша Балякин
решил устроить проверку нашей верности делу проле¬
тарской революции. Вестовой Ванюша Хропкин обежал
всех комсомольцев. Тревожный стук в окно. За стеклом
маячит еле освещенная керосиновым фонарем Ванюхи-
на физиономия.
— Андрейка, быстрее собирайся — тревога! Мишка
объявил общий сбор, при себе иметь каравай хлеба,
ложку и кружку...
— А что случилось?
— Не знаю. Наверное, банда объявилась.
Сна как не бывало. Я сунул ноги в валенки, нахлобу¬
чил ушанку, накинул тулуп, сунул хлеб за пазуху и по¬
мчался к Народному дому.
Мишка встречал собиравшихся комсомольцев молча,
удостаивал только кивком головы. Он прохаживался по
комнате. Шинель распахнута, шлем на голове. Взгляд
светлых глаз строг и сосредоточен. В голландке весело
потрескивали дрова. В комнате было тепло. Секретарь
молчал, и мы молчали. Отогревались с мороза.
Глухо ухнула дверь, в комнату влетел Ванюшка
Хропкин.
— Петька Пупков не придет, — отдышавшись, сооб¬
щил он. — Мамка, говорит, будет плакать.
Михаила как взорвало. Первым делом он потребовал
исключения из комсомола Петра Пупкова.
— Комсомолу не нужны такие, которые только чис¬
лятся, — заявил он. — А народ у нас в деревне поли¬
тически темный, и, если у него на поводу идти, мы и за
сто лет до коммунизма не доберемся.
В самом деле, трудности с родителями были у
всех комсомольцев, и поэтому мы единогласно осудили
Петькину слабость и вычеркнули его из списков
ячейки.
После оргвопроса Михаил объявил чрезвычайное со¬
брание ячейки открытым и грохнул нам речь о боге, по¬
пах, масленице, великом посте, предстоящем покаянии
в грехах и задачах нашей ячейки по борьбе с религией.
Всю ночь шел жаркий разговор. Какие только вопросы
не поднимали комсомольцы.
Под утро я, секретарь собрания, подготовил выписку
из протокола, которая называлась «Нота священнику
540

Левадонову Михаилу Федоровичу». В ней, в частности,
говорилось: «Мы, комсомольцы села Александрова, всту¬
пая на дорогу, ведущую к новой, светлой жизни, объяв¬
ляем решительную войну религиозным предрассудкам и
вам — обманщику трудового народа нашего села.
Мы требуем немедленно исключить нас из общины ве¬
рующих и всякие поборы, не считаясь с волей родителей,
прекратить».
Все одиннадцать членов ячейки торжественно подпи¬
сали эту «ноту». Михаил Балякин поставил свою
подпись последним.
— Ты, Андрейка, вместе с Ванюшкой и Митькой бу¬
дете делегацией, — сказал он. — Сегодня же утром вру¬
чите нашу «ноту» попу.
Еще не рассвело, как «нота» была вручена Левадо¬
нову, а уже в обед церковный сторож притащил к нам а
Народный дом ответ священника. Он передал письмо
Михаилу, молча плюнул, повернулся и ушел. Мы раз¬
вернули бумагу. Левадонов, как и требовала наша «но¬
та», письменно уведомлял ячейку о немедленном нашем
отлучении от церкви.
В первое же воскресенье после обедни поп вышел на
амвон и прочитал проповедь.
— Братья и сестры во Христе! — начал он со скорб¬
ной миной на лице. — Сбывается реченное в Священ¬
ном писании — настали времена последние, и восстал
сын на отца и брат на брата своего, и забыли сыны че¬
ловеческие имя Христово, и поклонились Антихристу, и
слушают ложных пророков аки истинных. Скоро, скоро,
говорю я вам, настанет конец свету сему, уже грядет
Страшный судия, уже воздета карающая длань его. Ско¬
ро гореть грешникам в геенне огненной, скоро радовать¬
ся и праведникам в садах заоблачных!
Горшая же всех мука — отступникам!! — уже во
весь голос, почти пропел отец Михаил. Потом он зака¬
тил глаза, выставил вперед свою бороду, набрал полную
грудь воздуха, и страшное слово «Анафема!!» гулко про¬
катилось под сводами церкви и потрясло уже доведен¬
ную до экстаза паству.
— Анафема иуде Михаилу Балякину, отступни¬
ку Христова учения и слуге сатанинскому. Анафе¬
ма, анафема, анафема!!! — неистовствовал отец Ми¬
хаил.
Потом он отлучил от церкви поименно и всех осталь¬
ных комсомольцев — «изгоняются из Христова стада я
541

отметаются аки плевелы от чистой пшеницы богоотступ¬
ники, дети дьявола, слуги сатанинские. Анафема, ана¬
фема, анафема!!».
Проповедь Левадоиова вызвала резкое озлобление ве¬
рующих, многие открыто грозили нам расправой. Боль¬
шую часть дня мы провели вместе, готовые постоять
друг за друга.
Уже смеркалось. Мы подходили к Народному дому,
когда из переулка на нас вылетела орава человек в два¬
дцать подвыпивших «овец стада Христова» с дрекольем
ь руках. В основном это были кулацкие сынки.
— Иуды, отступники! — вопили они.
Нас быстро окружили, казалось, что нет уже нам
спасения. Но тут вопли кулачья перекрыл громкий вы¬
крик Михаила:
— Стой, сволочи! — Он сделал шаг вперед, в ладони
у него был зажат наган. — Бросай дубины, а не то по¬
хмеляться уже у бога своего будете. На небесах или
еще там где... Вы меня знаете!
Палки, уже занесенные над нашими головами, опу¬
стились, и нападающие, громко матерясь и угрожая, вы¬
нуждены были удалиться. На этом и завершилось наше
отречение от церкви и ее ложной морали.
Однако борьба наша с отцом Михаилом на этом не
закончилась. Оставить без ответа его гнусную проповедь,
чуть не закончившуюся для нас столь трагично, мы про¬
сто не могли. Несколько дней в ячейке шли жаркие
споры, строились самые различные планы. Потом
все комсомольцы энергично взялись за их осуще¬
ствление.
В конце марта, в середине «великого поста», двери
Народного дома украсил плакат. В верхней его части
были нарисованы серп и молот, а под ними большими
красными буквами написано:
Завтра вечером.
ТОЛЬКО ОДИН СПЕКТАКЛЬ
«ДЕВУШКА И ИСПОВЕДНИК»
ПЬЕСА В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ
СОЧИНЕНА И БУДЕТ ПРЕДСТАВЛЕНА СИЛАМИ
ЯЧЕЙКИ Р. К. С. М.
Вход свободный
542

Не успело как следует стемнеть, а зал собраний в
Народном доме был уже набит битком. Было шумно, от¬
чаянно дымили самосадом мужики, пересмеивалась мо¬
лодежь, степенно восседали старушки. Но когда Ва¬
нюша Хропкии три раза ударил палкой по подвешенно¬
му за кулисами чугуну, что должно было означать на¬
чало спектакля, шум постепенно утих. Представление
началось.
Содержание пьесы было примерно следующим. Мо¬
лодая бедная девушка, батрачка (ее играла Вера Коз¬
лова), была очень религиозной и постоянно ходила на
исповедь к попу. Пои {Митя Поляков) дурил ей голову
разговорами о грехах и спасении души, а сам маслен)
поглядывал на ее красоту и плотоядно облизывался. Пэ-
иа мы постарались сделать как можно более похожим
па нашего отца Михаила — таким же бородатым, лупо¬
глазым, с брюшком и луженой глоткой. Его появление
на сцене сразу вызвало смех в зале. Девушка была
влюблена в молодого парня, тоже батрака (эту роль
после долгих споров — всем хотелось сыграть возлюб¬
ленного Веры Козловой — все-таки сумел заполучить
я). Парень собирался бежать из дому в Красную Ар¬
мию, и девушка рассказала об этом на исповеди попу.
Тогда-то поп и раскрыл себя — он пригрозил выдать
парня белогвардейцам, стоявшим в их деревне, если де¬
вушка не согласится навестить его одного в доме. Поп
полез к ней с поцелуями, но девушка бросилась бежать
из церкви. Не медля ни минуты, она вместе со своим
любимым убегает из дома в Красную Армию. Некоторое
время спустя они в составе красного отряда, во главе
которого ехал лихой командир (командиром был, конеч-
по же, Миша Балякин), являются в деревню и выгоняют
оттуда белогвардейцев. Девушка приходит в церковь,
где поп как раз произносит проповедь, поразительно по¬
хожую на ту, в которой отлучал нас от церкви отец Ми¬
хаил. Она громко рассказывает о подлости попа, и вся
молодежь вместе с ней уходит из церкви.
Пьеса заканчивалась сценой свадьбы, на которой же¬
них, то есть я, аккомпанируя себе на балалайке, испол¬
нял частушки антирелигиозного содержания (сочинил
их, кажется, Михаил):
Объяснять довольно сложно,
Кто такое был Христос.
То, что умер он, — возможно,
То, что он воскрес, — вопрос.
543

Досталось и «святым» рангом пониже:
В облаках пророк Илья
На коне катается.
Интересно знать, друзья,
Чем там конь питается?
Представление не раз прерывалось репликами и сме¬
хом. Все, в общем, сочувствовали судьбе влюбленных
батраков. Однако, когда спектакль кончился, многие из
верующих, одумавшись, начали возмущаться и сыпать
угрозами.
Все же привести угрозы в исполнение никто не ре¬
шился. Запомнили кулацкие сынки Мишкин наган.
Так все это и закончилось. Поругаться поругались,
однако пьесу все запомнили и потом не раз вспомина¬
ли и обсуждали ее содержание. Какую-то положитель¬
ную роль в отходе наших односельчан от церкви она
все-таки сыграла. Хорошо было хотя бы и то, что отец
Михаил после этого спектакля стал нас побаиваться и
уже открыто выступать с осуждением комсомольцев не
решался.
Конечно, позиции религии в нашем селе были все
еще сильны. Сыгранная нами в спектакле сцена общего
разрыва верующих с церковью была нашей мечтой, но,
к сожалению, еще не реальностью. Однако руки опус¬
кать мы не собирались.
Из меня Мишка решил «выковать» оратора. Как-то,
месяца полтора спустя, пришел он на пастбище, где я
пас коров,. Он присел со мной рядом, прислонился спи¬
ной к дереву, вытащил из-за пазухи какую-то брошюр¬
ку и сказал:
— Вот что, Андрей. Тебе комсомольское поручение.
Изучи-ка ты эту книжку на совесть! Скоро кончится сев
овса, а после посадки картошки соберем общее собрание
граждан всего села. И ты им тогда отгрохаешь доклад!
Внутри у меня вдруг похолодело.
— О чем! — еле пролепетал я.
— Об отделении церкви от государства! Грандиозно?!
От испуга я онемел. Чего-чего, а этого я от Мишки
не ожидал. Было бы куда легче, как в прошлое воскре¬
сенье, опять дороги ровнять, мосты через овраги чинить,
чем этот доклад. Шутка ли — мне, недавнему подпаску
стада, отделить церковь от государства, да еще в своем
родном селе?! Да мне за такое родня по материнской
линии голову оторвет. И без того чуть ли не каждый
544

день грозят они мне всеми бедами за то, что я «сомо-
лец». Недавно, на «вешнюю Николу», пришел к нам мой
крестный, старший брат моей матери, с топором под
мышкой. Поймал меня во дворе, схватил за грудки и за¬
орал пьяным голосом:
— Ты, щенок сопливый, весь наш род опоганил!
К хорошим людям теперь и в дом прийти стыдно!
— Твои «хорошие люди» — все кулаки, мироеды.
Скоро с ними Советская власть покончит, — прохри¬
пел я, стараясь вырваться из мертвой дядькиной хватки.
— Ах ты гад! — взревел он. — Отрублю вот тебе
башку, как куренку, и выкину ее вон в большой овраг.
Отказывайся от «сомола», пока не поздно!!
Хорошо, что на двор вышел мой отец. Он приехал
из Гагина, из совхоза, где заведовал отделением, прове¬
дать нас с матерью. Не подоспей он вовремя, кто знает,
чем бы все кончилось.
Отец знал от матери о моем поведении, не одобрял
его, но и не осуждал.
— Андрея надо было учить, когда он поперек лавки
лежал, — сердито бросил он в лицо шурину горькие и
колючие слова. — Мне же тогда было недосуг, не до
воспитания сына! Я в окопах вшей выкармливал, в Ма¬
зурских болотах топ, у бога смерти вымаливал. А ты,
милейший щуряк, помнится, в те времена в старостах
сидел? Об остальном я умолчу... Если хочешь родиться,
брось к порогу топор!
Брошюрку я прочитал в тот же день вечером, лишь
только добрался домой. «Религия — опиум для наро¬
да» — это мне понравилось. Хотя я и не знал, что та¬
кое «опиум», однако все же догадывался — он вроде на¬
шей белены. Чтение понемногу меня успокоило. Утешал
я себя и тем, что в случае чего Мишка выручит — он
у нас «полный политик».
Подоспел день и час моего выступления. Мужики
наши любили послушать что-нибудь «умственное», и на¬
роду набралось, как на грех, полный Народный дом.
Матвей Хрынов, уполномоченный сельского Совета,
привычно открыл собрание и попросил граждан сидеть
смирно, предупредив, что будет «сурьезного смысла»
доклад.
— Выходи вперед, к суфлерке, — прошипел он мне
на ухо.
Я вышел. Дрожу от волнения. Жду, пока завозив¬
шиеся в зале люди усядутся.
35 Коммуны будущей творцы
545

Между членами президиума неразборчивый раз¬
говор.
Наконец председатель, поднявшись из-за стола,
крикнул:
— Тише, мужики! Я кому говорю? Давай, Андрюш¬
ка, начинай! — велел он.
Я заговорил бойко, даже слишком. Брошюрку я
знал наизусть, и сейчас она просто маячила у меня
перед глазами. Я помнил, с какого слова начиналась
первая, вторая, третья страницы... Было у меня в голо¬
ве и кое-что свое, но брошюрка крепко держала меня.
Не отпускала.
Прежде всего я рассказал о первобытнообщинном
«коммунизме» и о том, как родилась вера во всяческих
богов.
Потом я более «углубленно» прошелся по рабовла¬
дельческому строю, о котором не раз слышал на собра¬
ниях от секретаря волостной партийной ячейки больше¬
виков. Затем затронул и кровопролитные средние века,
когда каждого человека за всякий пустяк церковники-
иезуиты сжигали на костре или отрубали голову.
Когда я закончил, раздались робкие хлопки моих то¬
варищей. Ни вопросов мне, ни выступлений.
Председатель долго вытягивал активность из му¬
жиков.
— Ну же, мужики! В церковь ходите, значит, и мыс¬
ли о религии какие-то должны быть... Ну что попритих-
ли? Что сидеть молчать? Кто за религию, кто против
нее что имеет? Раз собрались, значит, интересуетесь во¬
просом... Давай высказывайся — договорим, обсудим, к
чему-то придем. Может, вы, бабы, чего скажете?
Когда же ему не удалось соблазнить на выступление
и членов президиума, он глухо покашлял в свой огром¬
ный кулак и закрыл собрание.
В голове у меня кипело и трещало. Помню, Михаил
схватил меня за рукав моей праздничной, надетой спе¬
циально для выступления рубахи и потащил, как на¬
шкодившего щенка, в гримерку. Глаза у него сверкали,
как у архангела Гавриила. По пути, за кулисами, он
дал мпе такую затрещину, что в ушах моих зазвенело
и загудело. Оказалось, мой доклад — целая вечность —
длился всего одиннадцать минут!
По дороге он все же немного поостыл.
— Не-ет, Андрей, так не пойдет, — заговорил он,
когда мы вошли в гримерную. — Завтра, и ни минутой
546

позже, уже это я твердо говорю, пойду к секретарю во¬
лостной ячейки РКП (б) Телешову Ивану Максимовичу,
выпрошу у пего какие-нибудь книжки поумнее... А ты за
свою дурь перед ячейкой ответишь!
— Да я что? Я же ничего, я ведь не специально, —
начал я оправдываться.
— Замолчи, чертов сып! Ты о чем должен был про¬
свещать граждан?!
— Об отделении церкви от государства.
— Так чего же, дурья твоя голова, ты не отколол ее?
Ни одного слова не сказал об этом. Не-ет, голубчик, из-
за тебя в дураках мы ходить не будем!.. Дудки! Теперь
новый доклад сначала весь выложишь перед ячейкой и
только потом явишься с ним к народу.
— Может быть, кто другой! — заикнулся я.
— Другому другое задано, — отрезал Михаил. —
А ты, Андрей, слушай меня, пока я жив, и вразумляй-
ся! Запомни на будущее... Наши мужики не любят ко-

ротко... Им подавай длинно. Тогда они уши растопырят
и слушают... Ну что, понял? Дошло? То-то же! — уже
с улыбкой воскликнул Мишка и дружески обнял меня
за плечи.
Может быть, кто-то из современных молодых людей
осудит нас за наши методы борьбы с религией, часто
поверхностные и грубоватые. Отвечу словами Алек¬
сандра Мильчакова, одного из вожаков комсомола в то
время: «Допускали ли мы ошибки при проведении
«штурма небес»? Да, допускали. Несмотря на предуп¬
реждение, данное нам партией о том, что необходимо
избегать грубых приемов антирелигиозной работы, ком¬
сомольцы тогда во многих местах увлекались закрыти¬
ем церквей. Кое-где в связи с «комсомольским рожде¬
ством» церкви были отобраны под клубы, и притом не
всегда с согласия населения. Иной раз в комсомольских
частушках содержались слова, оскорбляющие чувства
верующих. Сейчас, оглядываясь назад, все это хорошо
понимаешь.
Но тогда... мы были очень молоды, у нас были горя¬
чие головы и сердца. Отсюда и наши ошибки».
...Таковы были первые мои опыты комсомольской ра¬
боты. Наверное, у многих комсомольцев двадцатых го¬
дов они были такими же. Немножко детскими, немножко
смешными... Но и уроки оказались впоследствии очень
для нас полезными. Знания и умения пришли позже, но
именно тогда научились мы выполнять любые поручен¬
ные партией дела, не отступать перед трудностями, не
сдаваться.
В. Шишкин
«ОРУЖИЕ С СОБОЙ НЕ БРАТЬ»
Работник оперативного отряда оглядел нас и чуть
улыбнулся, видимо заметив, что некоторые непроизволь¬
но держат руку на поясе, рядом с кобурой. Он встал,
одернул потертую кожаную тужурку.
«Товарищи, мы не сомневались, что ваша ячейки
добровольно примет участие в завтрашней операции...»
Наши глаза загорелись. Еще бы! Многие из нас при¬
шли служить в ВЧК совсем недавно, здесь, как и я в
том числе, были приняты в комсомол. Еще несколько ме¬
сяцев назад мне, молодому парню, работавшему в ма¬
ленькой московской типографии, даже и в голову бы
548

не пришло, что когда-нибудь посчастливится работать в
организации, возглавляемой легендарным Дзержинским.
И конечно же, каждый новичок мечтал поскорее попасть
в «настоящее дело»...
А оперативник между тем продолжал:
«Выступаем завтра в двадцать ноль-ноль. Состав пар
и троек будет уточнен утром. Тогда же получите и ад¬
реса. И самое последнее — оружие с собой не брать.
Это категорический приказ Феликса Эдмундовича...»
Так мы начали борьбу с детской беспризорностью —
страшным наследием гражданской войны.
Комсомольцы-чекисты принимали в этом самое ак¬
тивное участие.
Мы устраивали вчерашних беспризорников в детские
дома, помогали им продовольствием и одеждой. Группа
ребят, что постарше, по нашей инициативе была зачис¬
лена в один из полков дивизии особого назначения.
Сколько прекрасных людей выросло из них.
Помимо борьбы с беспризорностью, комсомольцы
центрального аппарата участвовали в других чекистских
операциях — вылавливали бандитов, контрреволюционе¬
ров, несли службу в отрядах ЧОНа, совершенствовали
свою боевую выучку. Большое внимание уделяли мы по¬
литическому образованию — изучали труды Маркса,
Энгельса, Ленина, регулярно устраивали обзоры событий
в стране и за рубежом.
Большую помощь оказывали нам партийная органи¬
зация, наши старшие товарищи, руководящие работники
центрального аппарата ВЧК. Несколько раз перед ком¬
сомольцами выступал А. В. Луначарский.
...А ячейка наша росла. К тому же к ней, как базо¬
вой, были прикреплены другие комсомольские организа¬
ции Сокольнического района столицы. Само собою воз¬
ник вопрос о помещении, где можно было бы сообща со¬
бираться. Старшие товарищи подсказали — по этому
поводу надо обращаться непосредственно к Дзержин¬
скому.
Хоть я и не относился к робкому десятку, но в каби¬
нете Дзержинского растерялся. Ведь человек, который
так радушно принял меня, усадил на диван, присел ря¬
дом, был для всех нас живой легендой, высоким симво¬
лом беззаветного служения делу революции. Все чекис¬
ты, особенно молодые, в работе, в отношении к поручен¬
ному делу старались брать с него пример.
Чтобы не занимать много времени, я попытался на¬
549

скоро рассказать Феликсу Эдмундовичу о просьбе ком¬
сомольцев. Но Дзержинский, несмотря на занятость, ин¬
тересовался всем: и нашим кружком истории, и участи¬
ем во всеобуче, бытом, личной жизнью.
Он одобрил наше стремление к самообразованию,
тягу к книге.
Вскоре мы по его личному распоряжению получили
просторное клубное помещение и 200 рублей для приоб¬
ретения книг. Со склада были выданы мебель, самовар,
стаканы. Комсомольцы справили новоселье — клуб для
нас стал родным домом.
...Приближалась знаменательная дата — пятилетие
.со дня организации Всесоюзной чрезвычайной комиссии.
Наша комсомольская ячейка, учитывая заслуги Фелик¬
са Эдмундовича перед чекистской комсомолией, решила
присвоить Дзержинскому звание почетного комсомоль¬
ца. На собрании был составлен соответствующий прото¬
кол, его утвердили в райкоме комсомола. 20 декабря
1922 года, в день юбилея, мне было поручено в присут¬
ствии руководящих работников вручить Дзержинскому
билет почетного комсомольца.
После церемонии вручения была сделана фотогра¬
фия, которую я до сих пор бережно храню как память
о человеке, чья жизнь и деятельность для нас, комсо¬
мольцев 20-х годов, была ярким примером страстности,
ленинской убежденности, преданности идеалам Велико¬
го Октября.
ОБРАЩЕНИЕ К МОЛОДЕЖИ О БОРЬБЕ С ГОЛОДОМ
Журнал «Молодой коммунист», 1922 г.
Неумолимый и беспощадный царь-голод рыщет по
Поволжскому краю. Его холодные костлявые пальцы все
крепче и крепче сжимают горло поволжского мужика.
И, видя смерть перед глазами, умирающий кричит еще
раз, с надеждой и верой, что крик его будет услышан:
«Помогите!»
Комсомол, подхвати этот крик, усиль его, разнеси
вместе с другими, тоже кричащими по всем уголкам
необъятной Советской России.
И наряду с этим криком-требованием покажи на
своем собственном примере, как падо действовать.
Ты не был в последнем ряду, когда дело касалось
военной защиты революции. Теперь ее атакует голод.
550

Комсомольцы!
Вспомните былое время. Враг посягает на нашу сво¬
боду...
На борьбу!
Мы не обязываем наши организации никакой опре¬
деленной суммой денег или продовольствием.
Мы надеемся на сознание революционного долга.
Мы надеемся, что комсомол еще раз докажет свою
коммунистичность, свою готовность стать на защиту ре¬
волюции.
Мы будем считать развалиной, заслуживающей пори¬
цания, ту ячейку, которая пальцем не шевелит в деле
борьбы с голодом или отделывается какой-либо одной
мерой.
Надо использовать решительно все!
Отчисляйте, собирайте, объединяйтесь с другими ор¬
ганизациями в деле помощи, толкайте и будите, кто за¬
снул, кто забыл.
Больше инициативы, больше почина. А главное —
по-военному за работу.
Пи на минуту не забывайте и всем давайте понять,
что помощь голодающим не жертва, а долг.
И. Любанский
АЛЕКСЕЕВКА
Голод был... таким несчастьем, которое грозило уничтожить ест
нашу... революционную работу.
В. И. Ленин. Доклад на IV конгрессе Коминтерна
13 ноября 1922 г.
Отчаянный голод двадцать первого... Трагедия века...
Трагедия народа, разгромившего орды интервентов, кол-
чаков-деникиных.
Поволжье. Юг Украины, в том числе моя Екатерино-
славщина. Тридцать пять миллионов голодающих!.. Вы¬
жженные, бурые, мертвые поля. «Хлеб» из жмыха с ле¬
бедой, картофельных очистков с мякиной. Жестокая бес¬
кормица, массовый забой и падеж скота. Опустевшие
села и хутора. Толпы голодных, бросивших все и
устремившихся на Кубань, Правобережье Днепра, Си¬
бирь.
Огромная работа партии, которая впервые в истории
двинула на спасение голодающих всю мощь пролетар¬
551

ского государства, всю силу братской солидарности тру¬
дящихся. Решительная мобилизация продовольственных
и семенных ресурсов внутри страны, закупки хлеба и
семян за рубежом. Самоотверженная помощь голодаю¬
щим полуголодных рабочих, служащих, интеллигенции и
бойцов Красной Армии. Оживление бандитизма и вреди¬
тельства, нападения на продсклады, обозы и поезда с
хлебом, убийства продработников, призывы к крестьянам
не сдавать хлеба.
И голос Ленина, партии: несмотря на все трудности,
собрать силы и свершить, казалось бы, немыслимое —
спасти миллионы обреченных.
...Маленький уездный городок Никополь на Днепре.
Февраль двадцать второго. В укоме партии совещание
временных волревкомов, назначенных в голодающие во¬
лости. Партийцы и мы — десятка полтора городских ком¬
сомольцев. Бледные, истощенные лица, голодный блеск в
глазах. Мы уже знаем, в чем дело. Положение в уезде
критическое, но надо поднять обессиленных, впавших в
отчаяние людей, внушить, что они не брошены, что по¬
мнит о них партия, что будут семена!..
— Пойдите в каждую хату, — говорит секретарь
укома, — донесите эту главную весть и поднимайте се¬
лян на сев. Особенно мы надеемся на комсомол. Сель¬
ских партячеек мало, а в каждой волости комсомольские
ячейки. Им и придется взять на себя все. А помочь сель¬
ским комсомольцам должны вы, городские. Все разде¬
лимся на группы, каждая группа получит пять пятипу¬
довых мешков муки и два пуда соли.
Тут же я увидел свою группу: руководитель — пр-ед-
ревкома Иван Иванович Арсентьев (старый член пар¬
тии), Халецкий, Филимонов (железнодорожник), одна го¬
родская партийка. Я был пятый. Выезд завтра, на рас¬
свете.
...Алексеевка. Большое, в несколько сот дворов, село.
Заброшенные, занесенные снегом хаты, многие без со¬
ломы на крышах. Редкие дымки. Безлюдье. Мертвая ти¬
шина. Ни собаки, ни кошки, ни вороны.
Мы только посмотрели друг на друга...
— Ладно, — встряхнулся Арсентьев, — пошли к
Казанку, там все узнаем.
Варфоломей Трофимович Казанок — председатель
волостного комитета незаможных (бедных) селян. Лег
сорок, коренастый, в старой фронтовой шинели и буде¬
новке, смугляк, умное лицо, смеющиеся глаза. Харак¬
552

тер, знание людей, юмор, ненависть к кулачью, фронто¬
вая хватка — он «сразу покорил нас.
— Зробьгмо! — сказал он, выслушав Арсентьева.
И тут же- назвал председателей селькомнезамов, фронто¬
виков, партизан, активных бедняков и середняков, бое¬
вых солдаток — вдов и уже оторвавшихся от петлюров¬
щины учителей, то есть верных людей, на которых мож¬
но будет опереться.
— А комсомольцы? — спросил Арсентьев.
— Розу мни хлопци! — «с уважением отозвался Ка¬
занок.
В тот же вечер мы встретились с «розумними» —
ячейка по тем временам немалая, человек пятнадцать, и
действительно отборный народ. Секретарь ячейки — Фе¬
дор Галайда, немногословный, на редкость серьезный,
думающий паренек. Еще был чудесный верзила Мищен¬
ко. Вместе мы исходили потом всю волость, и, завидев
нас, выступающих в очередной поход, люди добродушно
усмехались: здоровенный Мищенко и рядом я — тще¬
душный, «невэлычкый»...
Были еще Катя Кубарева, дочь Казанка Оксапа,
Настя Гринь, Пылып Балковый, Роман Галайда, Петро
Кондратов. Остальные имена не помню, но хорошо ви¬
жу эти юные, измученные и полные решимости лица и
помню поразившую меня мысль: «Голодающая ячей¬
ка! Голодающая...»
На комсомольское -собрание пришли все члены вол-
ревкома, волкомнезама, актив Алексеевки. Первым вы¬
ступил Арсентьев. Он прямо сказал:
— Вы комсомольцы, но придется вам выполнять обя¬
занности партийцев. Поэтому должны вы понять свое
положение молодых коммунистов и ту ответственность,
которая пала на вас и от которой не можете вы укло¬
ниться.
Я смотрел на посерьезневшие лица ребят, прислуши¬
вался к себе — что-то новое, значительное входило в на¬
ши души: мы — молодые коммунисты.
Начался конкретный разговор:
— В таких-то «кутках» (окраины) Алексеевки и
других больших сел, в таких-то селах поменьше и хуто¬
рах открыть «столовые» (питательные пункты), отвеча¬
ет за организацию такой-то. С помощью актива, сельсо¬
вета, селькомнезама он должен найти хату, подобрать
повариху и ее помощницу, проверить печь, обеспечить
553

топливом, прибрать, достать ваганки (долбленое коры¬
то), котел, ведра, «кухлык» (ковшик) и пр.
«Блюдо» — затирка (в ваганки бросается немного
муки, подсаливается, смачивается, круговыми движения¬
ми растирается и катышки теста — в кипящий котел,
через восемь-десять минут готово).
— Дневная порция па человека — средний «кух¬
лык», а разбогатеем —и два и три «кухлыка». Кормить
всех, но -с условием — у кого есть мука, зерно, крупа,
пожалуйста, сдавайте вдобавок к тому, что дает уезд,
иначе всех кормить не сможем.
Так добрались до самого трудного. Думали, думали,
как же это пробить? Ведь селяне тогда должны сда¬
вать оставшийся хлеб. Решает в таком деле пример, по¬
чин. Кто же начнет? Кто самые «подельчивые» и с хле¬
бом? Вспоминали, обсуждали каждого и наконец соста¬
вили списки самых надежных.
А кто пойдет разговаривать? Тоже непростая штука.
Подобрали наиболее уважаемых товарищей из актива
с учетом, кто с кем в родстве, в дружбе, кто с кем в ар¬
мии служил, воевал.
Кто-то внес предложение: «подельчивые» приносят свои
первые взносы прямо на сходы и прилюдно сдают пред¬
ставителям ревкома, и те душевно благодарят человека
и выдают расписку в получении.
После собрания всем разойтись по местам и обору¬
довать «столовые». Поварихам получить муку и соль и
наутро сварить первую затирку.
Выделили комсомольцев и примыкающих к нам бес¬
партийных, которым обслуживать многодетные семьи
и тех, кто не мог уже подняться. Обязанность — при¬
носить затирку и осторожно, понемножку кор¬
мить, пока человек не привыкнет к еде и не встанет на
ноги.
А тем, кто на ногах, «кухлык» в первые дни целиком
не выдавать, а разделить на три части — треть давать
утром, треть — в обед и треть — вечером.
Массовые сходы провести тоже завтра с докладом о
нашем плане действий, о начале работы «столовых» и
организовать первые взносы муки и зерна «подельчивы-
ми». Сдавшие включаются в актив, просить их пойти по
хатам, где есть хлеб, и душевно поговорить с хозяе¬
вами.
Закончилось собрание неожиданно. Встал Федя Га-
лайда и сказал:
554

— Маю пропозицию: хай оцэй Илько (то есть я)
будэ сэкрэтарэм осередку (ячейки), а я у ньего вчыты-
мусь, а як повэрнэться до миста (города), знов за¬
ступлю.
Я не успел и шевельнуться, как ребята голоснули, и
я стал секретарем ячейки. Так в этой голодающей Алек-
сеевке и началась моя «карьера» комсомольского деяте¬
ля и вообще вся моя жизненная «карьера».
Вею эту ночь мы провели в «столовых». К утру вес
было готово: хаты прибраны и протоплены, поварихи по¬
добраны, мука и соль получены, ваганки, котлы достав¬
лены, нашлись и «подельчивые», готовые выступить
первыми.
Рано утром взволнованные поварихи склонились
над ваганками, и в кипящие котлы опрокинулись груды
катышков первой затирки.
А в окна уже заглядывает голодная «клиентура» —
собравшиеся со всего кутка дядьки и жинки с бачками
и ложками.
Затирка готова, на крыльцо выходит кто-то из влас¬
ти и объясняет, что первые дни «кухлык» будет выда¬
ваться тремя дозами, просит есть медленно, спокойно.
Начинается выдача. Люди тут же съедают свою
треть «кухлыка» и медленно расходятся, а поварихи на¬
чинают готовить обеденную затирку.
В то же утро состоялись массовые сходы, где мы со¬
общили, что государство дает полностью семена, и разъ¬
яснили наш план действий: организация «столовых»,
сбор продуктов, спасение сирот, подкормка волов и ло¬
шадей, подготовка инвентаря к севу.
На сходы пришли люди, только что отведавшие за¬
тирку, то есть убедившиеся, что спасение действительно
началось. После нас выступали «подельчивые», в их ру¬
ках были небольшие «клунки» (мешочки) с мукой или
зерном.
Четкий, вооружающий план действий, первая затир¬
ка, первые «клунки» «подельчивых» хорошо сработали,
настроение сразу поднялось, и сходы были единодушны
в своем призыве к имеющим хлеб поделиться с голо¬
дающими, и в наши «столовые» начали поступать более
увесистые «клунки» от крепких середняков. Со скри¬
пом приносили свои уже «пудовики» богатенькие —
деться некуда было, слишком много глаз смотрело
на них.
Теперь нужно было спасать волов.
555

...Волы, волы, серые, черные, круторогие. Волы — в
сказках, поговорках, песнях. И в «Ой за гаем, гаем... там
орала дивчинонька волыком чорнэнькым». И в «Ой, у
Кыйови на рыночку», где забубенная головушка чумак
«проныв волы, пропыв возы, проныв ярма, щэ й занозы,
всэ чумацькэе добро».
Нет, наши дядьки волов не пропивали. Не до пьян¬
ства было в те страшные дни, когда тысячи волов унес¬
ла злая напасть, а те, что уцелели, являли собой не¬
движные, полумертвые, туго обтянутые кожей скелеты.
Но подсчеты показали, что если поднять уцелевшее по¬
головье и с умом построить сев, сделав упор на кукуру¬
зу и просо (которые сеют позже пшеницы, ячменя, овса
и пр.), то тягла хватит, и это важное открытие стало
серьезным оружием в организации сева.
Но было еще одно действенное оружие — призыв
правительства Украины к хозяйствам, имеющим лишние
корма, одолжить неимеющим с возвратом из урожая.
В случае несвоевременного возврата заем зачисляется в
счет продналога.
С этим мы и пошли к людям. Нам с Мищенко доста¬
лись сравнительно сытые Покровские хутора, составляв¬
шие вместе с Екатерино-Михайловкой один сельсовет.
Два небольших селения, разделенных степной речуш¬
кой. У одного волы в порядке, у другого доходят. У од¬
ного никаких кормов, у другого (на хуторах) излишки
мякины.
Что делать? С чего начать? Все дело в том, что на
хуторе не кулаки, крепкие середняки и просто середня¬
ки. А что, если начать с молодежи?
Просто мы с Мищенко от комсомольской волячейки
пришли рассказать хуторской молодежи о комсомоле.
С нами Программа и Устав союза. Раздали их по хатам,
а на другой день собрали молодежь, разговорились, от¬
ветили на вопросы.
С каким интересом нас слушали!
Вот здесь-то, в безвестных, затерянных в степной глу¬
би Покровских хуторах, я впервые увидел начавшееся
бурное пробуждение политической активности сельской
молодежи Украины, которое мы обязаны были направить
в свое, а не «укръюсовское» русло (УкрЮс — Украинь-
ска юнацька спилка, то есть «Украинский юношеский
союз» — буржуазная националистическая организация,
пытавшаяся тогда подчинить себе умы молодежи Ук¬
раины).
558

Беседа затянулась допоздна, не хотелось расходиться,
но надо было что-то решать, и я сказал:
— Что ж, хотите к нам в комсомол, нет? Если хотите,
записывайтесь.
Записалось человек семь, мы тут же оформили ячей¬
ку, избрали секретаря и с новообретенными комсомоль¬
цами приступили к операции «Мякина для Екатерино-
Михайловки». Решили так: с утра пойти по хатам и по¬
говорить напрямую.
Плохо спал я в эту ночь, мучился: выйдут завтра ре¬
бята, не сробеют? Не сробели, но пошли гурьбой, объ¬
яснив:
— Гуртом и батька лэгшэ быты.
Сперва запинались, но по мере успеха голоса крепли,
говорили все увереннее. На вооружение молодые агита¬
торы взяли умную мысль:
— Соседи! С ними жить. Не поможете, погибнет ско¬
тина, не посеют, так это ж вражда на всю жизнь!..
Батьки с изумленьем взирали на своих внезапно за¬
говоривших детей, причем так разумно, трезво. В общем,
к концу недели хутор был завоеван, Екатерино-Михай-
ловка получила взаймы мякину, а хуторские комсомоль¬
цы — первую закалку.
Так или примерно так было и в других селах и хуто¬
рах. В итоге волы все поднялись, и вскоре по первой
травке, еще пошатываясь, они дружно вышли на луга.
Шли дни, и наша затирка делала свое великое дело:
точно с фронта, одна за другой поступали сводки — та¬
кие-то и такие-то дядько, жинка, дивчина, парубок, ды-
тына ожили, поднялись, ходят! И вот уже они, отвоеван¬
ные у косоглазой, появляются у нас в ревкоме. Еще
бледные, слабые, тихая речь, а на глазах слезы счастья...
Нет, до самых последних дней не забыть мне те минуты!
А у нас новые заботы — супряги. Что это, известно:
у меня вол, у тебя вол, у него плуг, спрягаемся и сеем.
В тех условиях это была для большинства бедняков и
середняков единственная возможность посеять.
Вспоминаю сейчас перипетии супряжной кампании —
работенка была хлопотливая, тонкая. Приходилось учи¬
тывать не только, что у кого есть, но и отношения. Одни
супряжники добрые соседи — просто, в другом месте
вражда — сложно, надо искать другую сходную комби¬
нацию. В общем, ушло много сил, чтобы сформировать
эти сотни «колхозников».
Супряги еще нужны были, чтобы быстро привести в
557

порядок плуги, буккеры, бороны, сеялки. И мы пользова¬
лись каждым случаем, чтоб активизировать подготовку к
севу, который так быстро приближался. Использовали
мы и шевченковский вечер десятого марта.
...В школе битком набито. Портрет Тараса, увитый
лентами. Хористы в праздничных расшитых сорочках.
Речь Арсентьева. Он говорит о великом поэте и в заклю¬
чение призывает встретить сев во всеоружии.
Потом концерт: и «Рэвэ та й стогнэ Днипр широки»,
и «Дыблюсь я на нэбо», и «Чорныйи очи, очи як ночи»,
и Франко «Я бачыв дывный сон», и «Полтава» Пушкина,
и «Казачок», и многое другое.
Но особенно прозвучал «Заповит». Хор пропел первую
строку: «Як умру, то поховайтэ», — и вдруг все встали
и запели вместе с хором:
Поховайтэ та вставайтэ,
Кайданы порвитэ,
И вражою злою кровыо
Волю окропитэ.
Я спрятался за кулисы, чтоб скрыть слезы. Что-то не¬
понятное, необычайно сильное сотрясало меня, хотелось
всего себя отдать этим горестно певшим людям, с кото¬
рыми так неожиданно свела меня судьба.
А мартовское солнышко уже работало вовсю и вдруг
принесло великое облегчение. Вскрылись, очистились
Днепр, степные речки, пруды, и люди кинулись рыба¬
лить. В изголодавшихся хатах сварили первые рыбные
борщи. До сих пор помню тот неожиданный пир в семье
Кати Кубаревой, где я обитал.
Ведерный казан с борщом. Раскрасневшаяся Катю-
шина мама подливает нам и растерянно-радостно приго¬
варивает:
— Божэ ж мий, дождалысь-таки...
В общем, теперь на подкрепление затирке пришла
рыба — пошла в ход рыбная затирка, очень вкусная
штука.
Но яркое мартовское солнышко всерьез начало рабо¬
тать и для наших «волыкыв чорнэньких». Трава на лугах
поднималась все выше, волыки пропадали там от зари до
зари и все больше входили в силу. И вдруг без всякой
команды супряги вышли в поле.
Началась пахота! Сперва пахали быстро подсыхав¬
шие взгорки, а к концу марта уже пахали и боронили
вовсю, дядьки тревожно и нетерпеливо спрашивали:
558

— Дэ ж насиння?..
А тут еще куркульня вдруг зашевелилась, заши¬
пела:
— Збрэхала влада!.. Нэ будэ вам ниякого насиння!..
Да, было несколько трудных дней. Наконец из уезда
позвонили: получайте семена на станции Чертомлык.
Получать семена ревком поручил комсомольцам. Вспо¬
минаю вспыхнувшие лица ребят, когда Арсентьев пере¬
дал нам поручение ревкома, приказал получить оружие,
чтобы, если понадобится, защищать семена.
Принесли винтовки. Бывший фронтовик Мищенко
усадил нас разбирать, чистить, собирать ружья. Принес¬
ли патроны, и Арсентьев обеспокоенно сказал:
— Только без баловства!
На что Мищенко ответил:
— Баловства ниякого нэ будэ, а колы это кынэть-
ся — убьем!..
Наконец погрузились и отправились на вошедшую в
историю станцию Чертомлык (триста лет назад в этих
местах базировалась Запорожская Сечь). О, сколько зер¬
на было в станционном пакгаузе! Как весело насыпать
мешки, таскать, укладывать, укрывать брезентом. На¬
конец все!.. Расписываюсь в накладных, стегнули во¬
лов — цоб-цобэ и тронулись. Выбрались на шлях, рас¬
сыпались вокруг обоза, винтовки в руках, па-ашел!
Так, без приключений вернулись к себе и весь оста¬
ток дня и всю ночь напролет протравливали зерно фор¬
малином.
Утром объявили:
— Получайте — и, не заезжая домой, на поля!
И чтоб каждая зерница — в борозду!..
Но люди и сами понимали что к чему, и сев прошел
на славу: ни одного случая покушения на семена, быст¬
рота, качество. И так же хорошо прошел сев кукурузы
и проса. Короче, в тех неимоверно трудных условиях за¬
сеяли всю землю — до последнего клочка!
И только посеяли — дождь, весенний, теплый, обиль¬
ный...
А затем, как по заказу, то несколько дней солнце, то
дождь. Небо как будто вознаграждало нас за ужас про¬
шлогодней засухи.
Наша работа была закончена. Ревком передал власть
восстановленному исполкому, во главе которого стал Ка¬
занок, а Федя Галайда вернулся к своим обязанностям
секретаря ячейки.
559

На прощанье мы вновь обошли знакомые хаты. Нас
встречали уже другие люди — улыбающиеся, оживлен¬
ные и... снова чем-то озабоченные: посеяли, слава богу,
будем с хлебом. Но не хлебом единым жив вернувшийся
к жизни человек. Вон уже готовят конопли! Ведь в каж¬
дой хате дивчата-невесты, и вокруг них уже увиваются
парубки, значит, готовь свадьбу, приданое и прежде все¬
го холсты на сорочки.
В общем, люди были снова озабочены, но это были
уже другие, совсем другие заботы.
Вечером мы собрались на итоговое собрание ячейки.
Теперь нас было уже человек тридцать, комсомольцами
стали многие хлопцы и дивчата, привлеченные к обору¬
дованию столовых, сбору продуктов, уходу за больными
и детьми, подготовке и проведению сева.
На собрание явилась, также в полном составе, покров-
скохуторская ячейка. И опять первое слово получил Ар¬
сентьев:
— Что ж, игоги неплохие: спасли от гибели три ты¬
сячи человек, посеяли хорошо, уже всходы зазеленели.
Политические итоги: алексеевские бедняки и середняки
увидели, что есть такая партия, которой они небезраз¬
личны, партия, на которую можно положиться, с кото¬
рой можно связать свою судьбу.
Затем выступления, взволнованные, интересные. Нам
было что сказать: в те памятные дни держали мы свой
первый политический экзамен и, кажется, выдержали:
когда приходили мы в хаты с затиркой и осторожно кор¬
мили матерей, детишек, ослабевших; когда спасали во¬
лов, создавали супряги, распределяли семена, селяне ви¬
дели в нас представителей партии — мы были в их гла¬
зах людьми партии.
И это было высшим признанием!..
ПИСЬМО МОСКОВСКИХ КОМСОМОЛЬЦЕВ В ГАЗЕТУ
«ЮНОШЕСКАЯ ПРАВДА» О ПЕРЕДАЧЕ В РЯДЫ ПАРТИИ
НОВЫХ ЧЛЕНОВ
7 ноября 1922 г.
Мы идем!
Мы свежей кровью
В жилы брызжем.
Мы, коммунистическая молодежь Москвы, ко дню
5-летия годовщины Октябрьской революции вливаем в ря-
560

ды славной Коммунистической партии семьсот молодых
коммунистов, прошедших революционную школу.
Кто эти семьсот?
Молодые рабочие, с 11—12-летнего возраста работав¬
шие на фабриках и заводах, повоевавшие на красных
фронтах.
Многие из них поработали активно по организации и
воспитанию рабочей молодежи. Получили опыт обще¬
ственной работы.
Районные комитеты РКП, принимавшие в партию чле¬
нов нашего союза, удивлялись развитости и политиче¬
ской сознательности комсомольцев.
5 лет трудной борьбы отняли много сил у Коммуни¬
стической партии.
В борьбе против всякого рода белогвардейцев их по¬
гибло немало.
Вечная память погибшим!
Ни перед какими жертвами не останавливалась наша
родная Коммунистическая партия. С уверенностью в побе¬
де рабочего класса она шла вперед.
Это видели все. И новое поколение не может не це¬
нить подвиги своих отцов и братьев.
Перед лицом всего рабочего класса мы заявляем:
Вы победили врага на военном фронте.
Вы сломали старое, негодное.
Мы его победим на идеологическом фронте.
Мы построим новое, лучшее.
Привет старшему испытанному борцу и учителю —
Российской Коммунистической партии большевиков.
Привет нашим новым семистам коммунистам, вошед¬
шим в ряды Коммунистической партии.
На смену старшим,
В борьбе уставшим,
Молодая рать
Пришла.
Ш. Забиров
НА ВЫСОТЕ ЗАДАЧИ
Читали повесть Неверова «Ташкент — город хлеб¬
ный»? Какое точное, емкое название дал он своей книге!
Действительно, по тем отчаянно голодным временам был
Ташкент городом хлебным, сытым. На базаре бойко тор¬
36 Коммуны будущей творцы
561

говали пшеничной мукой, рисом, просом. Мешками про¬
давали сладчайший янтарный кишмиш, урюк, курагу. Но
как было поделиться всем этим богатством с голодающей
Россией, как вывезти продовольствие? Отделяли Турке¬
стан от России тысячи километров территории, перекро¬
енной большими и малыми фронтамр1 гражданской вой¬
ны, испещренной очагами кулацких и эсеровских мяте¬
жей. Особенная сложность и запутанность национальных
и социальных отношений в Туркестане не давала воз¬
можности решить эту задачу. Но мы, комсомольцы, в на¬
чале 1920 года организовали на добровольных началах
месячник по сбору продовольствия в помощь голодающим
детям Москвы и Петрограда. Нам удалось собрать и от¬
править три вагона продовольствия: рис, кишмиш, урюк,
курагу и т. д.
Весной 1922 года я приехал в Москву. Надо было
проинформировать ЦК комсомола о положении дел в
туркестанской организации и ознакомиться с опытом
работы РКСМ. Меня принял секретарь ЦК Петр Смо¬
родин.
— Здравствуй, здравствуй. — Он вышел навстречу,
крепко пожал мне руку и широко улыбнулся. — Как до¬
брался?
Я коротко рассказал о наших делах.
— Большое спасибо вам, туркестанским комсомоль¬
цам, за продукты, что вы прислали... Тут же отправим де¬
тям петроградских рабочих. Стараемся хоть чуть-чуть ре¬
бятишек подкормить — их ветром качает. — У Сморо¬
дина дрогнул голос. — Их отцы революцию делали,
жизнь за нее отдавали, а мы вот... их детям кусок хлеба
не всякий раз даем — нету хлеба...
Таким запомнился мне Петр Смородин, питерский
слесарь, в двадцать лет вступивший в партию, в двадцать
четыре ставший руководителем всероссийской комсо¬
молии...
Зашла речь о том, как растет комсомольская органи¬
зация Туркестана. Цифры были большие.
— Хорошо, — сказал Смородин. — А сколько среди
новых комсомольцев представителей коренных нацио¬
нальностей?
Я сказал, что примерно десять процентов.
— Мало, очень мало, — отметил Смородин. — Ведь
на долю коренных жителей в Туркестане приходится про¬
центов девяносто населения, так? А раз так, то и соотно¬
шение среди комсомольцев у вас должно быть как раз
562

обратным: десять процентов — русские, украинцы, девя¬
носто — туркестанцы, представители коренных нацио¬
нальностей. Именно такой курс надо держать.
В общем-то это была азбучная истина. Но в жизни
все куда сложнее, поди добейся такого соотношения,
когда...
Взять Ташкент, тогдашнюю столицу Туркестана. Даже
в Ташкенте были у нас, по существу, две комсомольские
организации —■ в новом, так называемом «европейском»
городе и в старом — «азиатском». В новом городе была
комсомолия многочисленной и боевой и состояла в подав¬
ляющем большинстве из русских парней и девчат — ра-
бочих-железнодорожников. Совсем другое дело в старом
городе. «Махаллу» — кварталы приземистых, без окон,
глинобитных домиков — опутывали невидимые глазу,
но ой какие прочные тенета предрассудков и суеверий.
Часто «махаллу» держал в руках притаившийся бай,
убежденный враг Советской власти. Медоточивый мулла
исподволь внушал людям, что все беды от неверных, что
большевики вознамерились отобрать у мусульман их де¬
тей, сделать богоотступниками, увезти в Россию. Одним
словом, чтобы вступить в комсомол, узбекскому юноше —
о девушке и говорить нечего — надо было пройти поисти-
ве все круги ада. Этих ребят гнали из дома, травили, не¬
редко убивали из-за угла ударом ножа. Так что мед¬
ленный рост числа комсомольцев-узбеков был явлением
вполне объяснимым. Чтобы изменить положение, требо¬
валось время, а главное — неустанная, умная и тонкая
воспитательная работа.
А пока приходилось пускаться на хитрости, прибегать
к уловкам. Пожалуй, простейшая из них заключалась
в том, что молодежь старого города вступала в комсомол
в новом городе. Сюда парни «махаллы» могли потом без
опаски ходить на собрания, на вечера; длинная байская
рука не дотягивалась. «Ну а когда в новом городе станет
много комсомольских активистов-узбеков, тогда уж, —
рассуждали мы, — открыто пойдем в наступление на
«махаллу», тогда начнем перетягивать на свою сторону
всю узбекскую молодежь». Жизнь показала, что мы
были правы, — как полагали, так, в общем-то, и полу¬
чилось.
Помню, как вступали в комсомол в новом городе уз¬
бекские юноши — братья Ильхам и Юсуп Инагамовы.
Помню, как горели их углисто-черные глаза, с какой
страстной убежденностью говорили они о том, что отда¬
36*
563

дут себя служению революции, партии... Братья Инага-
мовы всегда были верны своей комсомольской клятве, ра¬
ботали самозабвенно, увлеченно, немало сделали для заво¬
евания молодежи в старом Ташкенте. Прошло немного
времени, и Ильхам Инагамов стал членом бюро Турке¬
станского крайкома комсомола.
Что касается девушек, женщин, то с ними было в сто
раз сложнее. Мало того, что узбечка была неграмотна и
забита, с подросткового возраста связана замужеством,
детьми, беспросветно тяжелой домашней работой. Узбеч¬
ка пребывала, по существу, в положении полурабыни:
она не могла и помыслить выйти на улицу с открытым
лицом, без паранджи. Появиться же среди мужчин, тем
более среди чужих мужчин, значило... Достаточно, впро¬
чем, сказать, что многие из первых узбечек-комсомолок
были зверски убиты, некоторых до смерти забили кам¬
нями. Естественно, поэтому, что, работая среди женщин
в старом городе, приходилось соблюдать особенную осто¬
рожность, прибегать, если так можно выразиться, к мас¬
кировке. К примеру, даже в 1925 году Турсун Ханум, за¬
ведующая женотделом горкома партии старого города, по¬
являлась здесь в парандже, ходила робкой семенящей
походкой, ссутулившись и вобрав голову в плечи, а в но¬
вом городе ходила с открытым лицом, нет, не ходила,
а шествовала — красивая, гордая...
Так было в столице Туркестанского края, в большом
городе со множеством учреждений, с промышленными
предприятиями, а следовательно, рабочим классом, проч¬
ной опорой революции и Советской власти. Ташкент —
железнодорожный узел. Какая бы ни была разруха, как
бы плохо ни работали дороги, все же можно уехать
к Аральскому морю, а дальше в Самару, в Москву,
в Петроград. Но Ташкент — это еще вовсе не Турке¬
стан. На сотни, на тысячи километров от Ташкента про¬
стирался обширнейший край, где царила «полудикость
и самая настоящая дикость».
Помню, как много и горячо спорили мы о путях раз¬
вития нашего края. В Центральной России, в Германии,
в Австрии построить социализм сравнительно просто, ду¬
мал я, начитавшись брошюр и ворочаясь по ночам на
жестком топчане. Там просто: крупная промышленность,
передовой пролетариат, высокая культура — все, что
нужно. А у нас тут?.. Я вспоминал свой родной сонный
Каракол (ныне г. Пржевальск), расположившийся рядом
с озером Иссык-Куль, у самой китайской границы. Не то
564

что фабричонки, мастерской и то в городке не было;
кузнец, плотник, печник, каменщик — вот и весь «рабо¬
чий класс». Не то что образованных, культурных, просто
грамотных людей можно было, как говорится, в горсть
собрать. Даже в 1924 году председатель комитета бедно¬
ты в Киргизском ауле, полномочный представитель Со¬
ветской власти, нередко вместо подписи ставил на бумаге
чернильный отпечаток пальцев.
В нескольких верстах от Каракола и Пишпека (теперь
г. Фрунзе) царил даже не феодальный, нет, а первобыт¬
ный строй с жестокостью, суеверием, неграмотностью.
Десятки лет форсированно проводилась колонизация, за¬
селение колонистами земель Туркестана. В результате
в 1913 году все плодородные земли киргизов были у коло¬
нистов. Постепенно они захватили и высокогорные паст¬
бища. Киргизы-кочевники со стадами лошадей и овец бы¬
ли обречены на жизнь в каменистых пустынях, где их
ждала неизбежная гибель. Начались волнения. В 1916 го¬
ду после царского декрета о мобилизации киргизов на во¬
енные работы в тылу вспыхнуло восстание. Киргизы, во¬
оруженные топорами, самодельными копьями, дубинами и
древними охотничьими ружьями, выступили против мест¬
ных баев, манапов и колонизаторов. Восстание было же¬
стоко подавлено царскими войсками. Большинство кир¬
гизов бежали через горы в Китай. Они начали возвра¬
щаться обратно только в 1919—1920 годах.
Да, вот какой жизнью жил в то время Туркестан.
Как же тут утверждать Советскую власть, как развивать
социалистические отношения, отношения сознательных
пролетариев, передовых промышленных рабочих Петро¬
града, Москвы, Иваново-Вознесенска, здесь, в Туркестане,
среди кочевников-киргизов, казахов, туркменов, узбеков,
где господствуют общественные отношения докапитали¬
стического общества?
Как провести социалистическую революцию в Хиве,
Бухаре, где только вчера отменили рабство? Именно эта
мысль не давала нам покоя, возбуждала горячие споры и
дискуссии.
Когда в июле двадцатого года мы, делегаты Турке¬
стана, — двое «младобухарцев» *, один «младохиви-
нец» *, двое женщин и я, — ехали из Ташкента в Москву
на II конгресс Коминтерна, я не столько знал, сколько
чувствовал, что скоро, совсем скоро получу ясный и
четкий, исчерпывающий ответ на этот наш вопрос во¬
просов.
565

Открытие конгресса состоялось 19 июля 1920 года
в Петрограде в Таврическом дворце. Остальная деловая
часть работы конгресса проходила в Москве в Георгиев¬
ском зале Кремля с 23 июля по 7 августа 1920 года. Сю¬
да, в Петроград, только что сокрушивший контрреволю¬
цию и интервентов, прибыли, чтобы почерпнуть ленин¬
ской мудрости и силы, живого опыта большевиков, по¬
сланцы многих коммунистических и социалистических
партий, представители многих наций мира. Англичане,
итальянцы, немцы, американцы, китайцы, персы, индий¬
цы, монголы. Контраст одежды, разноязыкий гомон. «Как
в Мекку на поклонение приехали», — тихо говорит наш
туркестанский делегат «младохивинец» Худайбергенов.
«Воистину как в Мекку», — соглашается с ним «младобу-
харец» Садыков. На первое заседание они пришли, обла¬
ченные в халаты, они привлекают внимание, и это их
смущает.
«А в таком неожиданном сравнении действительно
есть что-то верное, — мелькнула у меня мысль. — Рево¬
люционная Мекка...»
С огромным нетерпением ждали выступления Ленина.
И когда наконец объявили: с докладом «О международ¬
ном положении и основных задачах Коммунистического
Интернационала» выступает товарищ Владимир Ильич
Ульянов-Ленин; когда Ильич, сидевший в президиуме,
встал и сделал несколько шагов к трибуне, зал под¬
нялся в едином мгновенном порыве и взорвался неисто¬
вой овацией. Уверен: никто и никогда потом до конца
своей жизни не мог забыть тех минут. Несколько раз
Ильич пробовал начать говорить, но это было невозмож¬
но. Несколько раз он поднимал свои карманные часы, по¬
казывая на циферблат, — не помогало.
Отовсюду что-то кричали на разных языках, здра¬
вицы, наверное. Все слышали и подхватывали лишь
одно слово: «Ленин!.. Ленин!.. Ленин!..» Могу ру¬
чаться, что видел, как у многих делегатов повлажне¬
ли глаза...
Но минуты торжества — это лишь минуты. Работа
конгресса, длившегося две педели, была исключительно
деловой и напряженной. Делегаты обсуждали конкретные
вопросы — каждый в своей комиссии, а затем подводили
итоги на пленарных заседаниях. И в этой будничной ра¬
боте, в деловой обстановке присутствие Ильича было та¬
ким естественным и органическим, что ничем я* выделя¬
лось среди других членов президиума.
566

Как я уже говорил, нас, представителей Востока, осо¬
бенно интересовал на конгрессе так называемый нацио¬
нально-колониальный вопрос. Это вполне понятно: нужна
была ясность в том, как жить и работать дальше, какие
стратегические цели ставить, какие тактические задачи
решать. Всем было очевидно: революция во всей стране
одержала окончательную победу, Советская власть утвер¬
дилась. Но как на Востоке строить социализм, если там
не вызрели условия, создаваемые развитием капиталисти¬
ческих отношений? Как проводить диктатуру пролетари¬
ата там, где его нет? Диктатура пролетариата направле¬
на против капитала, на подавление его сопротивления —
это понятно. Но ведь на Востоке, в бывших колониях
все общественные отношения докапиталистического обще¬
ства. Куда же должна быть направлена диктатура? Вопро¬
сы, вопросы...
Но ленинские выступления на конгрессе снимали их
один за другим. Железная логика ленинских рассужде¬
ний, аргументов и доказательств рассеивала сомнения,
открывала перед нами ясную перспективу дальнейшей
работы. Можно ли строить социализм там, где господ¬
ствуют феодальные и даже родонлеменные отношения?
Да, да, да, говорил Ильич. Можно и должно. С помощью
пролетариата передовых стран отсталые страны могут
перейти к советскому строю и через определенные ступе¬
ни развития — к коммунизму, минуя капиталистическую
стадию развития. Диктатура? Это будет диктатура бедней¬
шего крестьянства и всех угнетенных, которую надлежит
направить против феодалов и родоплеменной верхушки.
Чем заниматься прежде всего? Экономическим и культур¬
ным строительством, подтягиванием архиотсталого Турке¬
стана до уровня Центральной России.
Ленинское предвидение... Как не вспомнить о нем
в сегодняшней советской Средней Азии и Казахстане!
Здесь сооружены тысячи современнейших промышленных
предприятий, которые производят все: от гигантских са¬
молетов до чувствительнейших электронных приборов,
от стального проката до шелковых тканей. Здесь ороше¬
ны и плодоносят сотни тысяч и миллионы гектаров преж¬
де мертвых, пустынных земель. Здесь возведены огром¬
ные светлые города. В академиях наук Среднеазиатских
республик и в Казахстане увлеченно трудятся уче¬
ные с мировыми именами. А разве не символично, что
в казахстанской степи построили Байконурский кос¬
модром?!
507

М. Суксов
БОЙ ПЕРВЫЙ — БОЙ ПОСЛЕДНИЙ
Телеграфную ленту читали сразу несколько человек.
Синей стружкой сворачивалась она у сапог командира
партизанского отряда Василия Уланова.
«Всем! Всем! Всем! Банда триста человек. Атама¬
ном — есаул Соловьев. Расширяет район действия, угро¬
жает Советской власти на местах, убивает коммунистов и
комсомольцев, грабит население, жжет сельские магази¬
ны... Отмечена в Шаринском, Саральском, Аскизском,
Шарыповском районах, в окрестностях рудника Улень...»
Для борьбы с бандитизмом в Енисейской губернии
было приказано создать отряды частей особого назначе¬
ния (ЧОН) * под командованием большевика Кокаулина.
К месту формирования двигались также части Красной
Армии и отряды ВЧК.
Партизанский отряд Василия Уланова охранял срочно
созданный штаб истребительных отрядов на Форпосте.
В сырую сентябрьскую ночь 1922 года над штабной кар¬
той, придавленной по углам гильзами из-под снарядов,
склонились красные командиры. Кокаулин накрыл тя¬
желой рукой верховья реки Белый Июс.
— Здесь бандиты, под ладошкой. — Он расстегнул
ворот гимнастерки, от движения его руки над столом ко¬
лыхнулся слой махорочного облака. — Под ладошкой,
а не ухватишь...
— Взять их штурмом прямо на горе, — сказал коман¬
дир третьего истребительного отряда Павел Никитин и
оглядел всех просветленным взглядом, будто нашел един¬
ственно точное решение. — И порубить их всех к чер¬
товой матери!
— Ты, Павел, не суетись, не психуй. — Кокаулин по¬
смотрел ему прямо в глаза. — Не на митинге! Рубить
каждый может, а ты красный командир, ты кумекать
должен, как бы твоему бойцу, за которого ты отвечаешь,
головушку свою домой доставить, а также ручки и
ножки.
— Я понимаю... — начал было Никитин.
— Вот и хорошо, — оборвал его Кокаулин, зная, что
тот на него не обидится. — Итак, на горе, где засели
бандиты, густо растут лиственницы, ели, ниже — ку¬
старник. Подходы крутые. На вершине горы — площадка,
там они и сидят. Зимуют, печки топят. Летом разбивают¬
568

ся на мелкие отряды и промышляют по селам, хакасским
улусам.
— Грамотно, — сказал Уланов.
— Что? — Кокаулин повернулся к нему.
— Грамотно, говорю, действует есаул: небольшой от¬
ряд накроем, другие останутся.
— А накрыть надо всех, — сказал Кокаулин. — Для
этого разобьем карту на районы. — Он аккуратно, чтобы
можно было легко стереть, карандашом отчертил на кар¬
те островки и клинья.
Аркадий Голиков (Гайдар), поддерживая шашку,
придвинулся ближе к карте.
— Надо, по-моему, пока выставить маленькие отря¬
ды возле сел, близко расположенных к их логову. Пере¬
кроем бандитам доступ к продуктам и фуражу.
— Верно говоришь, парень, — заметил Кокаулин. —
Так мы и кулачье от них отсечем...
На том и порешили.
Не сидели сложа руки и бандиты: многие разошлись
по губернии в мирной одежде, под которой спрятаны об¬
резы, наганы и финки. В селе Идринском три соловьев-
ца, выжидая момент для удара, отсиживались в простор¬
ном доме кулака Уколова. Потихоньку чертыхался хозя¬
ин, высчитывая цену харчей, но делал это из чистой жад¬
ности: если не они его защитники, то один только гос¬
подь бог. Хотя и с этими защитниками Уколов потерял
покой: вот уже неделю терзал хозяина страх.
Закрыв двери на засов, он поднялся по лесенке на
чердак. Двое гостей резались в карты, один спал.
— Вы бы хоть корзиночки поплели, — сказал Уко¬
лов, — лето ведь скоро, картошку убирать придется.
Юрка по прозвищу Пряник отложил карты и посмот¬
рел на спящего.
— Гусь, можно вас потревожить? — И ударил его по
спине.
— А? — Гусь испуганно привстал, вытаращил глаза,
сплюнул. — Шутишь, Пряник?
— Какие уж там шутки! Вот хозяин предлагает кор¬
зиночки вязать. — Он радостно потер руки, веселясь и ли¬
куя от распиравшего его юмора. Потом сделал серьезное
лицо и сказал в тон хозяину: — Ведь лето скоро!
Гусь побагровел, глядя на кулака:
— Я ему покажу корзиночки, я его ублажу! — Годос
569

его перешел на шепот: — А гробик ие хочешь? Или
в ящике из-под мыла в рай поедешь?
Уколов ретировался в сени. «И сегодня без самогону
не обойдется, — думал он, жалея добро и опасаясь хмель¬
ного шума. — Как бы еще эти дотошные комсомольцы
не набрели на гостей».
А комсомольцы тем временем шли из соседних сел
в Идринское на кустовое собрание членов комячеек. Ста¬
рались идти не по одному: кулаки и подкулачники набра¬
сывались на них при каждом удобном случае, калечили
ребят и убивали. Уком партии предупредил, чтобы ком¬
мунисты и комсомольцы были по возможности вооруже¬
ны, не теряли бдительности.
Конечно, от настороженного Уколова не ускользнула
подготовка к собранию в селе. К вечеру чужие и свои
стали сходиться к школе, месту всегдашних сборов. Уко¬
лов юркнул в дом, заспешил на чердак с новостью.
— Знаем! — отмахнулся от него Пряник: он смотрел
в щель на идущих комсомольцев. — Поют, — сказал он
с наигранным удивлением и почесал лысеющую макуш¬
ку. — Слышь, Гусь! Поет молодое племя, сынки наши,
смена наша!
— Сынки, — откликнулся сумрачный Гусь, выбри¬
вая перед зеркальцем финкой ложбинку на подбородке. —
Подпоем?
Третий, глухонемой, внимательно следил за говорящи¬
ми — батрак Василий. Василий обожал Пряника, прию¬
тившего его и никогда не дававшего в обиду отрядни-
кам — любителям покуражиться. Расчет был верным:
на немого бандит мог рассчитывать, как на хорошо сма¬
занный пистолет.
В школе между тем началось собрание. Хотя окна
были завешаны, сидеть против них было запрещено.
С улицы охранял школу чоновец. Сняв винтовку
с плеча, объезжал он село, всматриваясь в темнеющие
палисадники и не теряя из поля зрения островок деревь¬
ев на площади перед школой. Иногда, подъезжая к ме¬
сту собрания, он ловил рокот голосов — дебаты шли пол¬
ным ходом.
— Враги угрожают Советской власти, — слышен из
окна голос Виктора Сунцова. — Не будем же мы сидеть
и ждать, пока наших товарищей убивают!
— Правильно! Пусть только нам всем оружие дадут!
— Оружие, у кого нет, получит на месте назначе¬
ния, — вставил чоновец, руководивший собранием. —
570

С этим промедления не будет. Важно, чтобы волостной
комитет комсомола — ваш, Идринский, правильно людей
отобрал, а то приходят ребятишки и говорят: «Нам уже
по четырнадцать!» А сами винтовку двумя руками еле
держат.
— Не в возрасте дело! — крикнул Володя Кузнецов,
опасающийся, что его признают слабосильным или слиш¬
ком молодым.
— Конечно, не в возрасте, — миролюбиво согласился
боец, вспомнив, быть может, свой приход в Красную Ар¬
мию. — Я это к тому говорю, что оружие лучше на месте
получить, а не тащить его всю дорогу, давая врагу знать,
кто вы и куда идете.
Виктор Сунцов и Володя Кузнецов переглянулись:
с таким деловым пояснением они были согласны. Так как
они сидели ближе других к столу, то и рассчитывали
быть в списке первыми. Это, по их мнению, могло быть
решающим при окончательном утверждении списка.
Началась запись.
— Садитесь по местам! Никого не пропустим! — кри¬
кнул, выпрямляясь над столом, секретарь волостного ко¬
митета комсомола Паша Толстиков.
Вдруг совсем рядом грохнул выстрел, за ним — испу¬
ганное ржанье. Комсомольцы бросились на улицу. Пря¬
мо к ним шла лошадь, волоча зацепившегося за стремя
убитого часового» Несколько рук взяли лошадь под узд¬
цы, подняли бойца.
— Все, кто с оружием, перекрывают пути к лесу! —
крикнул чоновец, стараясь не смотреть на убитого дру¬
га. — Остальные обыскивают дома кулаков с двух сторон
села!
Кузнецов и Сунцов пошли на обыск.
Уколов сжимал двустволку, не в силах отвести взгля¬
да от щели в сенях: ворота были закрыты на щеколду.
«А что им ворота?» — думал он, проклиная себя за та¬
кую неосторожность: пустить в дом соловьевцев, а глав¬
ное — дать им убить из обреза красноармейца прямо
у своего дома!
— Ты не трясись! — прикрикнул на него Гусь. —
И ружье повесь на место. Видишь, темнеет. Мы попозже
огородами уйдем.
Но уйти бандитам не удалось. Двое были убиты при
перестрелке, глухонемого взяли живым, разоружили. Да
он и не сопротивлялся, когда увидел, что убили хозяина.
Безучастный, сидел Василий на подводе со связанными
571

руками, ожидая, когда повезут его в волостной суд. Ря¬
дом с ним сидел Уколов — из его заплывшего глаза мед¬
ленно текла слеза. Сунцов затянул ему потуже руки:
случай спас его от верной смерти, когда ошалелый от
страха Уколов выпалил из ружья во вбежавших комсо¬
мольцев. Жакан влетел в стену, просвистев мимо виска
Виктора.
После похорон красноармейца Кузнецов и Сунцов от¬
правлялись в партизанский отряд Василия Уланова.
— Запомните, ребятки, этот день, — сказал их секре¬
тарь Павел Толстиков. — Вы становитесь на место по¬
гибших.
Было решено добираться до отряда маленькими груп¬
пами. Каждый из будущих чоновцев получил предписа¬
ние Идринского волостного комитета комсомола. В доку¬
ментах было отмечено, чго они добровольцы, следуют
в Красную Армию, что сельсоветам надлежит давать им
подводы, по возможности кормить и устраивать на
ночлег.
Но, как ни сурова была зима, предписанием ребята
решили не пользоваться — до времени не хотели обнару¬
живать себя.
По льду они пересекли речку, поднялись на гору, мол¬
ча отмечая места, где совсем недавно катались на ледян¬
ках с пологого ската. Отдышавшись, ребята глянули вниз:
в селе растапливали печи, а дальше чернели мельницы,
угадывались присыпанные сугробами изгибы реки.
Прикрываясь рукой от ветра, ребята шли дальше.
Время от времени они останавливались, чтобы растереть
снегом руки и лицо. Наконец показалось село Абакан.
— Еще сильнее морозы будут, — сказал Володя. —
Видишь, как все закуржавело? — Он показал рукой на
заиндевелый кустарник.
В Абакане, уже погасившем огни, комсомольцев встре¬
тили собаки. Они отстали лишь после того, как ребята
миновали последний дом. В отдалении виднелась неболь¬
шая изба с пристройками.
— И не в самом селе, и не кулацкая, — сказал Во¬
лодя, оценивая взглядом небольшой забор и спрятанный
под снегом хлев. — Может, зайдем?
— Пошли, — согласился Виктор.
Достучались быстро.
— Можно обогреться, хозяйка? — спросил Володя.
— Заходите, сыночки, погрейтесь. Да куда же вы
в такой мороз идете?
572

— На заработки, — одновременно ответили комсо¬
мольцы.
Они разделись, выпили горячего молока. Ребята силь¬
но устали, а на дворе кружила поземка.
— Ну как, пойдем? — сказал Сунцов.
—■ Сейчас...
Распахнулась дверь, пропуская в комнату морозный
пар. У порога не спеша стал снимать валенки широко¬
плечий хозяин. Огладив заиндевевшую бороду, он сбросил
с нее сосульки. Поздоровался. Борода, оттаивая, станови¬
лась черной на глазах у ребят.
— Далеко путь держите? — спросил он, присажива¬
ясь к столу.
—■ Идем мы из села Идринского на заработки, — от¬
ветил Виктор.
— К станции Ужур, строить железную дорогу, — до¬
бавил для правдоподобия Володя.
Хозяин блеснул глазами, еще раз посмотрел на них.
«Пронзительно смотрит», — подумал Виктор, жалея, что
зашли они в эту избу.
— Зовут меня Семен, — сказал хозяин.
Ребята тоже назвались, радуясь перемене разговора.
— А зачем вы, Витя и Володя, историю сочиняете?
Какое же строительство в Ужуре? Там сначала надо под¬
готовить насыпь, расчистить тайгу. По морозу это не¬
сподручно. Да и время неспокойное: шайки беляков бро¬
дят кругом. Нет, ребята, извиняюсь, но тут что-то не то.
А чтобы вы меня не опасались, расскажу вам о себе. —
Он скрутил цигарку, но ребят не угостил. Затянулся. —
Был я партизаном под началом Щетинкина *. Слы¬
шали?
Ребята кивнули головой. Кто же не слышал про «си¬
бирского Чапая»?
— В данный момент, — продолжал Семен, — должен
я быть в отряде красного командира Уланова. — Он тя¬
жело вздохнул и с тоской посмотрел в окошко, выходя¬
щее в сторону замерзшей реки. — Приказано мне нахо¬
диться здесь и указывать путь нашей Енисейской фло¬
тилии. Вот уже два года я отмечаю отмели на Ени¬
сее, ставлю бакены... И вижу я, ребятки, как тянется
комсомолия на противоположный берег, к Форпосту и
к селу Сон — и конные и пешие. Разгадал старый боец
ваш план?
— А откуда вы знаете, что это комсомолия? — спро¬
сил Володя, переглянувшись с Виктором.
573

— Да по одежде, — отозвался Семен. — По полушуб-
?ам перелатанным, по старым валенкам. Кулачье ведь на-
цего брата оборванцами зовет, так?
— Так, — хмуро согласились ребята.
— Ладно, не буду из вас душу тянуть, — вдруг ре-
пил Семен. — Воюйте только так, как мы недавно...
— Расскажите, дядя Семен, как в отряде Щетинкина
сражались. — Витя сел поудобнее, потер обмороженное
?хо. — Может, и нам так же придется.
— Не знаю, придется ли вам так же, но то, что при¬
дется сражаться, — это факт. — Он придвинул им шань¬
ги, молоко. — А вы кушайте, кушайте, мне веселей будет
рассказывать...
Было это летом 1919 года. Наши партизанские полки
сосредоточились в Белоцарске, на границе с Тувой. Ени¬
сей там пробивается между Саянскими отрогами. Холмы,
а на пих лес как зеленый дым. После тяжелого перехо¬
да по тайге мы заснули. Ночью, часа в два, артиллерий¬
ские залпы тревогу нам сыграли, в нескольких местах би¬
ли пулеметы. Мы бросились к реке: беляки форсировали
ее на лодках, плотах, казаки — верхами, и это в не¬
скольких местах. — Семен поглядел задумчиво на ребят,
помолчал. — Командиры наши приказали с боем отходить
к высотам, оставить Белоцарск. Пусть, дескать, части еса¬
ула Бологова втянутся на лесной берег, пусть азарт по¬
чувствуют...
А сами расположились на высотах. Казаки сразу уда¬
рили в правый фланг. Лежу я в окопе со своим пулемет¬
ным расчетом, жду. Прямо на нас лезут беляки, орут,
ярят себя — наскоком хотят взять... — Семен сжал руки
в кулаки, словно обхватил ручки пулемета, сгорбился не¬
много над столом. — Мы их положим перед собой и ме¬
няем позицию, так и бросаемся вдоль окопа. Раненые
прямо здесь лежат, некогда их оттащить, медицинские
сестрички их тут же перевязывают. Помню, перебегая
с пулеметом, боялся я кого-нибудь задеть.
К вечеру началась гроза, — продолжал Семен, —
низкая, трескучая. И тут наш Петр Щетинкин встал
во весь рост над окопами. «В атаку!» — Семен изучающе
посмотрел на ребят, расправил плечи. — Уничтожили мы
больше двух тысяч беляков, триста человек взяли
в плен... Есаул Бологов бежал из Белоцарска с гор¬
сткой офицеров. Как он лодку нашел — загадка. А ка¬
заков его добивали в воде — это тех, кто сдаваться не
хотел.
574

Долго ребята не могли заснуть, представляя себя
в атаке, ослепляющей врага блеском клинков...
— Пора, ребятки, — раздался рано утром голос Семе¬
на. — Время вам в путь трогаться.
Снег занес двери до половины, и от дому ребята про¬
кладывали дорогу лопатами. Дядя Семен вывел их к Ени¬
сею, показал путь через ледяные торосы.
— Идите друг за другом, метров через десять. Вот
вам палки. Хоть и мороз, а все может быть. По Енисею
враги наши частенько рыбку ловят: саданут гранатой,
а потом бросят место. А льдом прорубь может сразу и
не схватить.
Всего несколько часов побыли с Семеном ребята, но
обнялись с ним как со старым другом.
— Еще увидимся!
— Обязательно, — согласился он. — Идите, сынки, и
бейте врага по-большевистски.
По дороге ребята обрисовали друг другу встречу
с Улановым.
— Возьмет он наши мандаты, посмотрит на нас
удивленно, переглянется с боевыми заместителями: «Доб¬
ровольцы, значит...» — мечтал Кузнецов.
— Брось трепаться, Володя, — сказал Сунцов. —
Ты думаешь, мы одни будем добровольцами? Да весь от¬
ряд из них состоит. Важно другое — как мы оружием
владеем, как врага бить будем!
— И здесь не подкачаем, — ответил Кузнецов.
Сунцов не стал возражать: подкачать им здесь никак
нельзя. В 1920 году уком РКП (б) и уревком, учитывая
напряженную обстановку в Минусинском уезде, создал
учебные отряды особого назначения. Сборы для комсо¬
мольцев были объявлены на полтора месяца в Минусин¬
ске. Военные специалисты готовили пулеметчиков, гра¬
натометчиков и стрелков.
— Военные ученья в Минусинске помнишь? — спро¬
сил Витя, вытаскивая ногу из глубокого снега.
— А как же! Особенно как экзамены сдавали.
Тогда на экзаменах, то есть на испекторских стрель¬
бах, грамотность стрельбы проверяли по мишеням. Эко¬
номили каждый патрон: даже из «максима» били одиноч¬
ными выстрелами и очередями по пять патронов. Вре¬
мя было горячее, и каждый грамм свинца ценился едва
ли не дороже золота.
...Наконец вошли ребята в поселок. Штаб ЧОНа нахо¬
дился в двухэтажном доме. К нему все время подъезжа¬
575

ли конные, лихо соскакивали с лошадей и взбегали на
крыльцо. Виктор и Володя отметили пестроту одежды чо¬
новцев: кто был в черных полушубках, кто в хакасских
бешметах.
Среди бойцов Володя и Витя узнавали знакомых ком¬
сомольцев из других сел. У самого крыльца Виктор под¬
толкнул локтем Володю: прямо к ним направлялся Гурь-
ян Фокин — комсомолец из села Никольского.
— Гурьян, что там у вас произошло? — спросили ре¬
бята, не доверяя слухам и надеясь, что они не подтвер¬
дятся.
— Горе у нас произошло, — хмуро ответил Фокин. —
Убили нашего секретаря комячейки.
Ребята вспомнили его, коммуниста Гришу Гурова,
неизменно веселого, имеющего обыкновение здороваться,
протягивая обе руки. Он не раз приезжал в село Идрин-
ское, советовался с Пашей Толстиковым — их секрета¬
рем. Стоя рядом, секретари были похожи на братьев:
оба чуть скуластые, с крутыми надбровьями, переходя¬
щими в высокий лоб, у обоих из-под шапки выбивался
густой чуб.
— Как же это?
— А вот так.
Гурьян махнул рукой и, снова переживая недавнюю
боль, рассказал:
— Убили нашего секретаря, из браунинга убили...
Возвращался с партийного собрания наш Гриша, набро¬
сились на него бандиты, он вывернулся, отбросил двоих,
перескочил через забор, а они его застрелили... Семья
у парня большая, вы знаете... Столько ребятишек — им
теперь есть нечего. Ну, семье-то Гришиной поможем,
а ему ничем не поможешь... Дали мы, комсомольцы,
клятву на его могиле, с этой клятвой и будем жить в
отряде.
Из штаба вышел дежурный.
— Чья очередь?
Сунцов и Кузнецов протянули ему свои направ¬
ления.
— Прибывает комсомольцев, — весело сказал дежур¬
ный, пропустив ребят вперед.
За столом сидело несколько человек. Они вниматель¬
но просматривали документы, вполголоса советовались.
В центре склонился над столом одетый в кожанку воен¬
ный. Он переводил взгляд своих больших черных глаз
с ребят на список, лежащий прямо перед ним.
576

— Товарищ Луговкин, куда зачислить комсомольца
Виктора Сунцова и комсомольца Владимира Кузнецо¬
ва? — монотонно спросил писарь, видно, тяготившийся
своими обязанностями.
«Луговкин — это адъютант Уланова», — догадал¬
ся Сунцов, вспоминая его имя из разговора бойцов у
штаба.
— Запишите их в четвертый боевой истребительный
эскадрон, — сказал Луговкин. Он улыбнулся ребятам, от¬
чего сразу стал нестрогим. — С нами пойдете. — По¬
том обернулся к сидящему у самого края стола партиза¬
ну: — Товарищ Петров, выдайте комсомольцам винтовки
с патронами, закрепите за ними лошадей.
Петров встал, расправляя грудь, перекрещенную
пулеметными лентами.
— А ну подходи сюда.
Прямо здесь, в углу, стояли пирамиды винтовок, а ря¬
дом ящики с патронами.
— Принимайте, — сказал он, давая им по трехлиней¬
ной винтовке-«драгунке» и по семьдесят патронов россы¬
пью, без обойм. — Считайте патроны, а я ваши винтов¬
ки запишу.
Петров достал из бокового кармана озфызок каранда
ша и, подойдя к столу, стал сосредоточенно выводить
в какой-то тетради номера винтовок.
— Патроны берегите, — напутствовал Петров, ведя
ребят к конюшням. — За каждый надо будет отчиты¬
ваться...
В конюшне стояло несколько лошадей.
— Глядите на меня, на мои действия, — сказал Пет
ров, указав каждому из ребят, какие лошади будут от¬
ныне находиться под их присмотром.
— Главное, ты не бойся коня, он ведь все чувству
ет, — говорил Петров, для убедительности обращаясь,
к ребятам на «ты» и ладно седлая лошадь. — Не дергай,
не хлещи. Нервировать коня — последнее дело. — Он
поднял седло, помедлил, глядя на ребят. — Кошму под
седло клади, конечно, ровнее. — Петров потрепал ло¬
шадь по шее и, как заповедь, сказал врастяжку: —Не
сбейте кожу на холке... Все ясно?
— Все!
Коновод захлестнул пряжку, подтянул потуже седло.
Лошадь замотала головой.
— Первый, подходи с головы, — сказал ПетроЕ.
Виктор расправил стремена, подогнал под размер. Хо¬
37 Комм уны будущей творцы
577

тел снять с себя сумку с патронами, винтовку, прежде чем
сесть в седло.
— Не пойдет, — сказал Петров. — Садись с амуни¬
цией.
Виктор сел верхом и стал ждать, пока неутомимый
Петров давал наставления Володе. Затем коновод подо¬
шел вразвалку к третьей, оседланной лошади, взлетел
на нее.
— Следуйте за мной на постой, — бросил он, не огля¬
дываясь.
Ребята ехали по улице, косясь на светящиеся окна,
на белеющие вдоль заборов сугробы. Возле большого до¬
ма с крытым двором Петров остановился и постучал
в окно.
— Хозяин, принимай еще двух бойцов!
Ребята под присмотром Петрова расседлали лошадей,
определили их на ночь, а уж после прошли в дом. Вме¬
сте с ним в комнате оказалось человек восемь. Хозяева
деловито размещали красных бойцов.
— С вами-то спокойнее, бандиты теперь и не сунут¬
ся, — говорил хозяин, устраивая новоприбывших на ноч¬
лег. — До вашего прихода соловьевцы здесь погуляли, —
продолжал он. — Такой побор шел!.. — Он устало по¬
смотрел на ребят, годившихся ему, наверное, во внуки.
Сказал сухо: — Убили многих.
Несколько дней ребята обвыкались, чистили вин¬
товки, прогуливали лошадей. В наряд их пока не на¬
значали. Но как-то рано утром возле дома появился вес¬
товой:
— Седлать лошадей! Сбор у штаба!
У штаба Уланов обратился к своему разросшемуся
за несколько дней эскадрону:
— Выступаем к руднику Улень. Километров сорок
отсюда. Предстоит переход по пересеченной местности.
Всем еще раз проверить седловку лошадей, проверить
снаряжение. Даю на это двадцать минут! — И отъ¬
ехал к штабу.
Ровно через двадцать минут Уланов скомандовал
«По коням!» и занял место впереди. Отряд двинулся.
Когда эскадрон въехал в поселок Сонский, никто не
вышел навстречу, в окнах даже никого не было видно.
Будто вымерло все. Недалеко от поселка угадывался об¬
лик железнодорожной станции: место расчищено, ров¬
ным холмом вздымался снег, обозначая прерванное строи¬
тельство насыпи. Чоновцы на рысях миновали Сонский и
578

по знаку Уланова повернули на запад, по сужающейся
тропе.
И Сунцов, и Кузнецов находились в середине ряда, их
лошади шли спокойно., поэтому ребята без устали огля¬
дывали тайгу, всматриваясь в гущу леса. Гигантские
лиственницы, пихты и ели были покрыты тяжелыми
снежными пластами, иногда ель роняла на ребят белый
сугроб нетяжелого снега. А слева и справа от дороги вы¬
рисовывались недавние следы зайцев.
Эскадрон выехал на гору, с нее были видны постройки
рудника Улень. Правда, над домами не вились привыч¬
ные дымки. Когда чоновцы въехали в поселок, стало яс¬
но, что жителей здесь нет: снег доходил до окон, а заячьи
и волчьи следы петляли возле самого жилья. Бандиты до¬
бились своего: все было в запустении, работа останови¬
лась.
По цепи передавали приказания Уланова:
— Штабу занять административный корпус... Лоша¬
дей разместить в главной конюшне... Бойцам раскварти¬
роваться по четыре человека...
Друзья разместились в просторном доме, недалеко
от штаба. Ребята растопили печь, присели. Совсем по-до¬
машнему потрескивали дрова.
— Хорошо бы бандитов не было, — сказал Володя, —
а мы бы просто находились на ученьях.
— Нет, Вовка, есть бандиты, озлобленные и отчаяв¬
шиеся, — сказал Сунцов. — Если бы их не было, мы бы
не завешивали окно.
В кладовой ребята нашли кусок медвежатины, спички,
огарок свечи. По сибирскому обычаю человек, покидаю¬
щий «стан», оставляет соль, спички, продукты, делясь
с неизвестным, который придет после него, чтобы тот,
в свою очередь, поделился с другим.
Вечером посыльный разыскал ребят, которые по при¬
казанию взводного рубили и пилили дрова.
— Сунцова и Кузнецова вызывают в штаб, — ска¬
зал он.
В штабе навстречу вышел Василий Уланов, оценива¬
юще посмотрел, как они одеты. У Володи Кузнецова из
протертого на пятке валенка торчала портянка. Уланов
покачал головой: новых валенок в отряде не было.
— На ночь назначаетесь в секрет, — сказал коман¬
дир. — Ваша задача — охранять спящих бойцов. В ок¬
рестностях бродит банда. — Он понизил голос: — Пароль
«Эфес», отзыв «Эривань». Без пароля никого в поселок
37*
579

не пускать, если не ответят, стреляйте и поднимайте
тревогу.
«Наконец-то настоящее дело», — подумал Сунцов,
приободрившись. Он представил себя зорким и бывалым
охотником, мимо которого не то что человек — зверь не
проскользнет.
— В дозор пойдете по одному.
Уланов, воевавший с Петром Щетинкиным, любил во
всем военный порядок. Поэтому было не удивительно, ко¬
гда, словно по команде, в штаб вошел Петров и пред¬
ставился:
— Боец четвертого эскадрона частей особого назна¬
чения Петров прибыл!
— Будете нести караульную службу в качестве раз¬
водящего. Бойцы Сунцов и Кузнецов назначаются в ваше
распоряжение.
Пост располагался на юго-восточной окраине посел¬
ка, сравнительно недалеко от штаба. Петров привел
ребят к огромной лиственнице, стоявшей в стороне от
леса.
— Вот здесь ваш пост, — сказал Петров.
— Где? — удивились ребята. Кругом был снег, и че¬
ловек резко выделялся на его фоне.
— Какой же это секрет? — не выдержал Володя Куз¬
нецов, нарушая тем самым армейский порядок.
И хотя смеркалось, Витя увидел, как его друг покрас¬
нел, честя себя за несдержанность. «Так покраснел, что
и веснушек не различишь», — хмыкнул про себя Сун¬
цов.
— А в том-то и секрет, что он здесь, — скаламбу¬
рил Петров, подошел к лиственнице — и вдруг исчез:
дерево у корней раздваивалось, образуя огромное
дупло.
— Стой здесь. Не пой, не кашляй, не кури, — настав¬
лял Петров, хотя ему было известно, что ребята не курят,
но такой уж порядок. — Пароль и отзыв помнишь? —
обратился он к Сунцову.
— Помню.
Петров перешел на «вы».
— Заступайте па пост!
Разводящий ушел с Кузнецовым. Все стихло. Только
время от времени потрескивают деревья да похрустывает
снег под ногами тихо переминающегося Сунцова. «Если
бандитов будет много, постараюсь попасть в атамана», —
обдумывал он свои действия.
580

А в это время в ложбине раздался странный скрежет.
По дороге двигалось что-то огромное, покачиваясь, как
показалось Виктору, из стороны в сторону.
«Танк», решил он, хотя никогда в жизни его не ви¬
дел. Сунцов достал патрон и взял оружие на изготовку.
Постепенно стал вырисовываться воз сена, лошадь,
человек на возу. «Возможно, в сене бандиты!» Витя вы¬
скочил из укрытия.
— Стой! Стрелять буду!
Ответа не было: ветер дул на Сунцова, и возница ни¬
чего не слышал. Витя снова крикнул — ответа не было.
Когда до повозки оставалось метров пятнадцать, часовой
спросил пароль.
— Сено коням везу, больше ничего, — раздался от¬
вет хакаса.
— А пароль?
— Пароль не везу, сено коням везу...
Сунцов повел возницу к штабу, держа винтовку напе¬
ревес. Там сразу признали своего фуражира. Рано утром
он уехал за сеном, не предупредив ни разводящего, ни на¬
чальника караула.
— Эх, человек дорогой, твоя заботливость могла ока¬
заться последней в твоей жизни, — сказал Уланов ха¬
касу.
— Почему последней? — Тот хитровато прищурился,
поправил лисью шапку. — Мы еще с тобой, командир,
в Москву поедем...
И вот в октябре 1922 года была объявлена тревога.
Уланов вышел из штаба. Он был чисто выбрит и строг.
— Знаменосца вперед! Двигаемся к Белогорью.
Командование получило сведения, что банда Соловь¬
ева, обеспечив себя продовольствием, находится на горе
«Поднебесный зуб». На соединение с отрядом Уланова
двигались эскадрон Красной Армии и отряд ГПУ. По до¬
роге бойцы должны были встретиться. О месте и времени
встречи знали только командиры и их заместители.
Хакасы, хорошо знающие места, ехали рядом с Улано¬
вым. Отряд двигался не по кратчайшему пути, а в обход,
по берегу реки, по тропам, ныряющим в лес и вновь вы¬
водящим к полям. Снег становился все глубже, лошади
утопали в нем по грудь, он забивался в сапоги и валенки
кавалеристов, когда лошади, отталкиваясь изо всех сил,
вырывались из сугробов. Мороз был около сорока гра¬
дусов.
— Володя, потри щеку, — сказал Сунцов Кузнецову.
5 81

Тот, нагнувшись, прямо из-под живота лошади взял
горсть снега, стал тереть лицо.
С трудом было пройдено сорок пять километров. На
ночлег отряд остановился в тайге. Разожгли костры, на¬
кормили лошадей. Место привала, как видно, обусловлено
заранее: вскоре появился рассыльный эскадрона Красной
Армии. Логово бандитов окружено. Всем стало ясно, что
уже утром предстоит штурм.
На заре сводный отряд выехал из лесу. Знаменосец
снял чехол со знамени, но пока держал полотнище свер¬
нутым. Ребята хотели бы быть поближе к знамени, но
Петров, разгадав маневр, показал им кивком головы
на прежнее место.
От горы, на которой засели бандиты, бежал человек.
Он направлялся к отряду и, по-видимому, опасаясь вы¬
стрелов в спину, петлял, падал и вновь вставал.
— Кто такой? — спросил его Уланов, когда тот, стоя
перед отрядом, немного отдышался.
— Крестьянин я. — Он обвел взглядом отряд, дога¬
дываясь по выражению лиц, что ему не верят. — Бежал
от бандитов.
— А чего ты, как заяц, прыгал? — спросил его Ула¬
нов. — Смешил, что ли, кого?
— Гнались, ей-богу, гнались, — продолжал перебеж¬
чик. — Вас увидели и стрелять не стали — пе хотели се¬
бя выдавать.
— А чем ты им, такой шустрый, не угодил?
— На жене моей один из дружков Соловьева хотел
жениться, — ответил он.
— Как так? Ведь ты своей жене муж? — Командир
приподнял коня на дыбы, чтоб не остывал. Крикнул: —
Отвечай!
— Ну а меня, значит, убить, — ответил перебеж¬
чик, словно удивляясь, что люди сразу об этом не дога¬
дались.
— Подходы, численность знаешь? Где пулеметы стоят,
знаешь?
— Знаю.
— Иди вперед.
Продвигались тремя отрядами. Слева от горы Кошпар
шел отряд Троицкого, в центре — Точеева, а справа,
в обход, обтекали противника бойцы Уланова.
У основания горы чоновцы спешились, передали ло¬
582

шадей коноводам, заняли место в полукольце. Впереди
был крутой подъем, покрытый сползающим под ногами
снегом. Прозвучал сигнал.
— Пошли, ребятки, — деловито сказал Петров, на¬
значенный взводным перед самым штурмом.
Сверху раздались выстрелы, застрочил пулемет. Ком¬
сомольцы шли на штурм высоты. Несколько пуль уда¬
рило у самых ног Виктора, отрикошетировав в сторону.
Появились первые раненые.
— Придерживаться укрытия! — крикнул Петров, пе¬
ребегая от одного возвышения к другому. — Грудью впе¬
ред не лезть!
Перед бойцами открывался косогор без единого при¬
крытия. Обойти его нельзя, и он хорошо простреливался
сверху.
«Миновать бы косогор, — думал Володя, — а там за
валунами легче будет...» Он посмотрел на своих соседей:
Витя залег рядом с Петровым, стреляя по пулеметному
гнезду.
«Отвлечь бандитов надо», — решил Сунцов и подполз
к Петрову. Тот покосился на него, окинул взглядом за¬
легших бойцов.
— Говори, Сунцов.
— Я справа от косогора зайду, они подумают, что мы
обходим их, и перенесут пулемет, потому что с этой по¬
зиции тот подход не простреливается.
— Давай! — Петров посмотрел на Кузнецова и, уга¬
дывая в его глазах просьбу, добавил: — И тебе тоже
можно.
Кузнецов присоединился к Сунцову. Прижимая вин¬
товки, они спустились ниже, падая и ушибаясь. От бы¬
строго бега перехватывало дыхание. Виктор, выбросив
вперед руку с винтовкой, взобрался на камень под ска¬
лой. С его помощью Володя оказался рядом, присло¬
нился к скале:
— Давай чуть-чуть отдышимся.
— Пора!
Ребята, пригнувшись, выскочили из-за прикрытия.
— Ура-а-а! — закричали они, карабкаясь выше. —
Ура!..
Голоса их срывались, и когда чей-нибудь голос осе¬
кался, другой хрипло подхватывал клич атаки.
А в это время замолк пулемет. Видимо, противник го¬
товился отбивать атаку с другого направления...
Навстречу ружейным выстрелам рванулись бойцы
583

через косогор. Теперь наступление пошло быстрее: чонов¬
цы, перебегая от валуна к валуну, неотвратимо прибли¬
жались к врагу. К вечеру отряд Уланова первым достиг
вершины и прорвался в котловину. Тридцать рубленых
избушек, склады с награбленным дымили — враг все
поджег... Приближаясь к лесу, бандиты на лыжах ухо¬
дили из оцепления.
Уланов сплюнул:
— Прорвались соловьевцы!
Неожиданно по бойцам ударил пулемет из-за разбро¬
санных бревен. Петров, сжимая в руке гранату, бросился
вперед, упал за бревном, крикнул:
— Сдавайся, гад, взорву с потрохами!
Из-за укрытия поднялся одноглазый бандит, волосы
его слиплись, по лицу текла кровь.
— Зачем стрелял? — спросил его Уланов. — При¬
крывать своих остался?
— Прикрывать, — ответил одноглазый, понурив го¬
лову. — А его вам уже не взять!
— Возьмем, — махнул рукой Уланов. — Как барсу¬
ка — в мешок и на плечо. — Он рассмеялся вместе с
бойцами.
Хакасы радостно закивали головой:
— Не жирный зверь будет, но больно злой...
— Всем тушить пожары! — скомандовал Уланов. —
А ты расскажи все, что знаешь, — сказал он одногла¬
зому.
Тот сник, тоскливо посмотрел в сторону леса.
— А что я знаю? Снял Соловей пулемет со станка,
поставил на шкуру, чтобы по снегу волочить удобней, —
и айда! Мне приказал остаться, иначе пулю в лоб.
— Куда ушли, знаешь?
— Нет.
— Взять под стражу! — сказал Уланов.
Бойцы увели бандита.
Кузнецов и Сунцов бросались от сруба к срубу.
Правая рука Володи обгорела, он намотал на нее
тряпку.
— Тряпку салом намажь! — крикнул ему хакас, ко¬
торого Сунцов чуть не застрелил, стоя на посту, и с ко¬
торым они сейчас вместе выносили охапками меха; часть
их обгорела и дымилась.
— Где я его возьму?
— Где «возьму», — передразнил его хакас. — Вот
бочка!
584

Он выбил прикладом дно, смочил тряпку, перевязал
Кузнецова.
На мгновение Сунцов остановился. Показал Петрову
в сторону амбара: оттуда раздавались всхлипывания. Они
вместе отбросили бревно, подпирающее дверь. Плач и в
самом деле шел отсюда.
— Выходи! — крикнул Петров и отпрыгнул от двер¬
ного проема. — Гранату брошу!
— Не бросайте, дяденька, гранату! — раздался дет¬
ский голос.
— Тогда выходи, — недоуменно сказал Петров.
Из амбара стали выходить дети. Заплаканные, они
жались к стенке, с испугом глядя на вооруженных лю¬
дей. Пожары были потушены, и к амбару подходили пе¬
репачканные сажей бойцы.
— Чьи это детишки? — спросил кто-то.
— Дяденька, не убивайте нас!
Вперед вышла тринадцатилетняя худая девочка. Она
казалась постарше других, старалась быть бойкой.
— А ну не плачьте! — И, сама преодолевая робость,
вышла вперед, поклонилась бойцам на четыре стороны.
— Что это? — спросил, подходя, Кузнецов.
— Не знаю, — недоуменно ответил Сунцов.
Девочка оглядела бойцов:
— Они, знаете, почему плачут? — сказала она, по¬
казывая на ребят. — Они есть хотят.
— А кто вы, детка? — спросил Уланов, наклонившись
к ней и поглаживая ее по голове.
— Мы заложники...
— Какие еще заложники? — Уланов хрустнул сжа¬
тыми в кулак пальцами.
Сдержанный Петров, в обычное время склонный к
спокойному назиданию, теперь, закрыв большой ладонью
рот, вышептывал ругательства в адрес соловьевцев и
всех их прихвостней до десятого колена, вплоть до свя¬
той богоматери, если она, большеглазая, объявится в
природе.
— Рассказывайте, ребятки, как все было. — Уланов
сделал знак фуражиру, и тот сломя голову понесся за
едой для детей.
— А было это возле поселка Ужур, — начала та же
девочка. — Врач попросил нас собрать травы, шипов¬
ник. А тут военные на нас набросились. И сюда приве¬
ли... Сказали, что держать будут, пока им всех ужурских
коммунистов не привезут.
585

— Это, детка, не военные, — сказал Уланов и взял
ее на руки. — Это бандиты. — Командир, держа одной
рукой девочку, другой потер глаза, снимая соринку. —
Одеть детей, накормить и отправить в Ужур с охра¬
ной. — Он посмотрел на Сунцова и Кузнецова. — Буде¬
те сопровождать. Петров возглавит. — Уланов поставил
девочку на землю и отправился, не оглядываясь, к при¬
бывшим командирам других отрядов, чтобы решить, как
лучше схватить Соловьева с остатками банды.
И Сунцов, и Кузнецов за время пути привыкли к уны¬
лым, неулыбающимся детям. И тот и другой предвкуша¬
ли взрыв родительской радости, к которому, не без осно¬
вания, чувствовали причастными и себя. Но радость ока¬
залась тяжелой, как поминки. В Ужуре исхудалые, за¬
мученные дети не стали сразу расходиться по домам, а,
словно не веря, стояли возле сельсовета, оглядывали
родные места.
— Дети наши пришли! — раздался надрывный крик.
Люди бежали к сельсовету.
— Откуда? Кто привел? — спросил глуховатый ста¬
рик, дергая Сунцова за рукав.
— Мы привели, красные бойцы, освободили их из
банды Соловьева.
— Вы-то сами кто? — настаивал старик, приклады¬
вая ладошку к уху.
— Комсомольцы мы! — крикнул Сунцов, наклоняясь
к старику. Причитания вокруг стихли. — Мы — крас¬
ные бойцы, дрались с соловьевцами и вот освободили ва¬
ших детей!
— Сам-то дитя еще-о-о!.. — заголосила повязанная
черным платком женщина, прижимая к себе ту самую
девочку, которая поклонилась тогда бойцам.
Ее дочь и не видно было из поднятого колом полу¬
шубка, доходящего ребенку до пят.
— Не дитя он, — вдруг сказал Петров, который всю
дорогу скрежетал зубами, не обмолвившись с ребятами
и парой слов. — Боец он, и вон тот маленький, — он
показал на Кузнецова, — тоже боец. Комсомольцы
они. — Петров расправил ремень, пересекающий его
обгорелый полушубок. — А я старший среди них —
коммунист...
Возвращаясь в Форпост на выделанных в Ужуре
санях, ни Петров, ни ребята не знали еще, что бан¬
да Соловьева полностью обезврежена, а сам атаман
убит.
586

— Стан ближайший знаешь? — спросил Петров две¬
надцатилетнего возницу.
— Знаю, туда и едем. — Парнишка изо всех сил
старался держаться самостоятельно, подражая Сунцову
и Кузнецову, которые не только были красноармейцами,
но и входили в комсомольскую ячейку, а это грозило
расправой со стороны кулаков не только в бою.
— А меня, ребята, сынки ждут, — мечтательно ска¬
зал Петров, вспоминая родное село. — Мой дом всего
в семи сутках езды... Скоро заявлюсь...
Сани съехали с главной дороги, углубляясь в лес. Мо¬
роз спал, и ребята повеселели: теперь не надо бежать
рядом с санями, чтобы согреться. Чуть в стороне за де¬
ревьями зачернела стена сруба.
Сани остановились. Ребята направились было к дому,
но Петров остановил их:
— Не суйся головой вперед. — И зашагал к сру¬
бу. Кто здесь? — спросил он, расстегивая кобуру на¬
гана.
— А ты кто?
— Я — красный боец.
— Раз красный, заходи!
Сунцову голос показался знакомым, он схватил Куз¬
нецова за плечо, крикнул Петрову:
— Стой!
Но было поздно. Петров открыл дверь и замер на
пороге, качнувшись одновременно с выстрелом: враг бил
в упор.
Сунцов выстрелил в окно, передернул затвор. Вну¬
три кто-то упал. Кузнецов выстрелил в дверь и влетел
в дом, столкнувшись с бросившимся туда же Сун-
цовым.
На полу лежал идринский кулак Уколов, кровь кли¬
ном растекалась по полу. Ребята выскочили к порогу,
склонились над Петровым. Возле него плакал ужурский
возница.
— Мертвый он, — сказал мальчик.
...Они не заметили, как к ним подъехали несколько
человек.
— Эй, Сунцов, Кузнецов, а Петров где?
— Вот Петров, — ответил Володя, не стесняясь слез.
Оказалось, чоновцы преследовали Уколова и немого,
которые бежали из-под ареста, убив ножом милиционера.
В избушке Уколов прикончил немого: догадался, что тот
служить кулакам больше не хочет.
587

Петрова хоронили с почестями, на могилу поставили
камень, который катил весь его взвод. «Мой дом всего
в семи сутках езды», — вспомнил Сунцов слова Петро¬
ва, досылая патрон для прощального залпа.
Обняв ребят за плечи, Василий Уланов шел рядом
с ними:
— Учил вас Петров, и берег вас Петров. — Он каш¬
лянул, крепче обнял ребят. — А теперь вы отправляй¬
тесь по домам — учиться, чтобы других потом учить.
ОБРАЩЕНИЕ V СЪЕЗДА РКСМ*
К МОРЯКАМ КРАСНОГО ФЛОТА,
КО ВСЕЙ ТРУДЯЩЕЙСЯ МОЛОДЕЖИ РСФСР
Российский Коммунистический Союз Молодежи в
страдные дни гражданских боев послал 10 тысяч своих
лучших товарищей в ряды непобедимой Красной Армии.
Кровью комсомольцев орошены воды Вислы и горы су¬
рового Урала, сибирская тайга и беспредельные равни¬
ны юга. Трехлинейки красногвардейцев, пики буденнов-
цев и клинки червонных казаков побывали в наших ру¬
ках. Ими в огне и буре революции ковали мы мощь,
творили величие первой в мире пролетарской республи¬
ки. И недавно, уже в годы мира, когда рабоче-крестьян¬
ская молодежь России вновь получила возможность при¬
льнуть к станку и к книге, мы все же сумели вывести бо¬
лее 2 тысяч комсомольцев из заводских кузниц и отдать
их в ряды борцов за социалистическую республику — в
Красный Военный Флот.
Этими комсомольцами, находящимися сейчас на
бортах военных кораблей, мы кровно связаны с крас¬
нофлотцами. Не ограничиваясь этой связью, учитывая
ту колоссальную роль, которую играет Красный Воен¬
ный Флот в деле обороны подступов к Советской Рес¬
публике и считая необходимым взять на себя основную
работу в деле возрождения боевой мощи морских сил
Советской России, V Всероссийский съезд РКСМ по¬
становляет принять шефство над Красным Военным Фло¬
том республики.
Принимая шефство, мы прежде всего обращаемся к
комсомольцам-морякам: будьте лучшей боевой частью
флота, служите примером для всех молодых моряков.
Усердно и настойчиво постигайте все трудности морской
службы,
588

Товарищи краснофлотцы, помните: рабоче-крестьян¬
ская молодежь России и ее авангард — РКСМ — готовят
вам крепкую и надежную смену. Не покладая рук, бу¬
дем мы укреплять моральную и материальную связь
между Красным Флотом и комсомолом, всемерно по¬
могать, поддерживать вас и облегчать вашу боевую
жизнь.
Все комсомольцы России должны знать: наш Рос¬
сийский Коммунистический Союз Молодежи и в дни
мира не бросит якоря в тихой пристани. Мы будем го¬
товиться к тому, чтобы отбить все попытки мировых
хищников (откуда бы они ни шли) поработить рабо¬
че-крестьянскую Россию, а для этого прежде всего мы
постараемся поддерживать боевой дух тех, кто защищает
морские подступы к Советской Республике, укреплять
их веру в то, что рабоче-крестьянская молодежь России
не забыла их.
Всероссийский съезд призывает всех комсомольцев
и всю трудящуюся молодежь каждодневно помогать
Красному Флоту и его морякам: переписываться с мо¬
ряками, помогать их семьям, устраивать сборы, отчис¬
ления, пропагандировать идею создания мощного Крас¬
ного Военного Флота. Лучшей комсомольской органи¬
зацией будет та, которая сможет больше всего внести в
дело помощи красным орлам наших морей. Комсомольцы
и краснофлотцы под одним знаменем будут творить одно
и то же дело — строить Советскую Республику и защи¬
щать ее берега.
ЖАЖДА ЗНАНИЯ
Корреспонденция в газете «Голос молодежи»
22 декабря 1920 г.
В Петроградский комитет РКСМ явился юноша
16 лет Мещенский с просьбой отправить его в какое-
нибудь учебное заведение. Мещенский служил в Крас¬
ной Армии и, не имея никаких средств для поездки в
Петроград, отправился пешком из Тюмени, питаясь по
дороге у крестьян.
В пути он находился свыше 6 месяцев. Союз моло¬
дежи принял в нем горячее участие и отправил его в
школу, а социальное обеспечение выдало ему обмунди¬
рование и зачислило на паек.
589

ЗАМЕТКА В ГАЗЕТЕ «СМЕНА»
О БОРЬБЕ КОМСОМОЛЬЦЕВ ЗА НОВЫЙ БЫТ
6 октября 1923 г.
За «мат» плати
Комсомольцы Ораниенбаумской электролинии борют¬
ся с руганью. И решили, если случайно вырвется руга¬
тельное слово, штрафовать в 5 к. золотом. Если же па¬
рень изощряется в ругани, рассказывает похабные анек¬
доты, плати 25 к. золотом.
Правильно.
Курево — яд
Комсомольцы Петроградского медицинского института
заявляют:
— Куря, мы отравляем себя ядом — никотином.
Комсомолец ведет борьбу со всяким дурманом.
И постановили:
Всем комсомольцам бросить курение.
Победим сознательностью
У энгельсовцев (военно-политическая школа) много
фронтовиков. На фронтах матерщиной не стеснялись. Те¬
перь отвыкнуть нелегко.
— Нужно отвыкнуть, — решило собрание коллектива.
Нам, военным комсомольцам, для этого пе нужно
штрафов вводить. Мы победим сознательностью.
3. Воскресенская
Я — РЯДОВОЙ КОМСОМОЛА
Это было в Смоленске, в Заднепровском районе, в
клубе «Юный товарищ» зимой 1923 года.
На общерайонном комсомольском собрании меня при¬
нимали в ряды комсомола.
Я стояла у стола президиума, под портретом Влади¬
мира Ильича Ленина. Почему-то остался в памяти яр¬
кий свет, хотя под потолком на длинном шнуре раскачи¬
валась одна-единственная электрическая лампочка. На¬
верно, его двадцать пар молодых глаз светились,
просвечивая меня насквозь. Глаза ироничные —
ишь как волнуется, взыскательные и вопрошающие:
590

Пролетарии ecer стран, соединяйтесь?
Все ка ювитряви в 3-ой
3-го сентября 1922 года!
ЮНЫЕ ПРОЛЕТШИ!
3 сентября празднуется 8-Й Международный Юношеский день. Первый такой день
состоялся по постановлении конференции Социалистической Молодежи в Берне (Швейца¬
рия) 3 го октября 1915 года. В этот день вся рабочая молодежь во главе со своим лю¬
бимым вождем Карзом Либкиехтои протестовала против братоубийственной мировой вой¬
ны. С тех пор ежегодно в Международный Юношеский день выходит на улицу рабочая
| молодежь во всем мире, протестуя против гнета капитала. Международный Юношеский
I день в этой году приобретает особое значение. Эксплуатация рабочих мал* на западе
| приняла колоссальные размеры. Никогда так не бедствовал рабочий классе капиталнети-
I ческих странах, кик п&чаг. Срывается 8-ми часовой рабочий день, уменьшается зарабог-
I нал плата, уничтожаются все до сих пор завоеванные рабочими права. При малейшей
: попытке рибочих протестовать, капиталисты об'являют локаут и выбрасывают*
| их с фабрик и заводов, обрекая их на безработицу. Эти меры тяжелее всего
! отзынаются на рабочей молодежи Капитал предпринял наступление на рабочих
; по всему фронту. Этому наступлению необходимо противопоставить
: контр наступление рабочим всего мира. Но это наступление только тогда.
увеьчастся успехом, когда в нем будут участвовать все организованные рабочие силы.
1 Коммунистический Интернационал, стоя на страже интересов рабочего класса, органи-
• эуст для этой цели единый рабочий £*>ромт, т.е. призывает всех рабочих, независимо
I от их политических взглядов, выступить сообща на защиту основных своих прав. Комму¬
нистический Интернационал рабочей молодежи, защитник интересов юного пролетарингл,
призывает рабочие организации и рабочую молодежь всего тира
принять участие в едином рабочем <*>ромте. Второй к двухслоловияныи
Интернационалы стремятся сорвать единый рабочий фронт. Они попытаются увлечь за
собпй и находящиеся под их илияиис* организации молодежи на западе. Международная
Коммунистическая молодежь не должна допустить этого. В России, об’единившвеь вокруг
организации Р.К.С.М.,вся рабочая молодежь должна быть на улице 3 го сентября. Своей
демонстрацией она должна показать капяталистам, что НЭП не захлестнул ее классового
сознания, что интересы рабочей молодежи запада ей так же дороги, как и свои собствен¬
ные. Рабочая молодежь, на демонстрации»! Вперед на защиту интересов своих братьев
на западе!
! Да здравствует Единый Рабочий Фронт!
\ Да здравствует 8-ой Международный, Юношеский день/
| Да здравствует Коммунистический Интернационал Молодежь!
j Молодежь! Теснее смыкай свои ряды вокруг РКСМ для защиты своих интересов!
Рабочий подросток, сидящий е этот день до*а. предает молодежь запада в руки
капиталистов!
Омский Губермсмий Комитет РКСМ.

на что способна? В клубе было холодно, и все сиде¬
ли одетые.
Стояла перед товарищами, задыхаясь от волнения:
вдруг посчитают недостойной, не примут. Задавали много
вопросов. Разных. Проверяли, как усвоила «Азбуку
коммунизма», как занимаюсь в общеобразовательной ве¬
черней школе, кого обучила грамоте и даже такой вопрос:
собираюсь ли отрезать косы. А Ваня Дышковский, по¬
терявший ногу на фронте, считавшийся стариком в свои
двадцать пять лет, встал и строго спросил: «Готова ли
ты отдать жизнь за победу мировой революции?» И в на¬
ступившей тишине как-то особенно громко прозвучал
мой голос: «Да, готова». Я понимала в тот момент, что
даю клятву, присягаю делу революции ыа всю жизнь.
Приняли единогласно.
Счастливая летела домой. Еще утром была беспартий¬
ной, словно стояла в стороне от жизни, а сейчас в отве¬
те за все со всеми вместе.
«Мама, меня приняли в комсомол!» — с порога про¬
кричала и бросилась к матери на шею. И вдруг увидела
ее глаза, полные ужаса. Обыватели Кукуевки, где мы
жили, распространяли самую нелепую клевету и сплет¬
ни об образе жизни и нравственности комсомольцев.
Моя бедная мама, которая потом прошла со мною всю
жизнь единомышленником и бесстрашным помощником,
тогда оплакивала меня горше, чем отца, умершего
за два года до этого. Была какая-то дикая бессонная
ночь...
Утром я ушла из дома. Поселилась у комсомольца
Петра Журавлева в комнатушке с его матерью.
Недели через две моя мама, захватив с собой швей¬
ную машинку, явилась в клуб «Юный товарищ» и пред¬
ложила бесплатно — сейчас бы сказали на обществен¬
ных началах — шить для комсомольцев спортивные ко¬
стюмы, трусы и майки.
Прошло еще какое-то время, и мама сама предложи¬
ла мир. «Я понимаю, что была не права, наговорили мне
про вас», — сказала она с присущей ей прямотой и прав¬
дивостью. Я вернулась домой. На кухне нашей крохот¬
ной квартирки расположился совет пионерского отряда,
вожатым которого я была назначена. Здесь мы сочиня¬
ли стихи, писали статьи, рисовали карикатуры, делали
нашу отрядную стенгазету. Главным редактором был
пионер Миша Сонин. Теперь это солидный профессор, де¬
мограф, работает в Академии наук СССР.
592

Все мы тогда увлекались новой, революционной поэ¬
зией. Всеобщим комсомольским кумиром был Маяков¬
ский. Его знали наизусть. Каждое комсомольское со¬
брание заканчивалось чтением стихов. В 1928 году Мая¬
ковский приехал в Смоленск. Помню, вышел на сцену,
скинул пальто и шапку на стол, оглядел зал и без пре¬
дисловий начал: «Время... начинаю про Ленина рассказ».
Его четырехугольный сильный рот, высокий рост и
взгляд приковали аудиторию. Поэма прозвучала в его
исполнении особенно сильно.
Любили мы Исаковского и Твардовского, но они бы¬
ли слишком наши, слишком близкие, и мы тогда не мог¬
ли их по-настоящему оценить. «Это свои, смоленские, —
говорили мы о них, — а пишут здорово!»
Сейчас, спустя много десятилетий, кажется, что тог¬
да сутки были во много раз длиннее. Чем мы только не
занимались! Работали и учились. Обучали грамоте взрос¬
лых. Собирали беспризорных ребят, вытаскивая их из
холодных теплушек, с чердаков, из любимых их убе¬
жищ — асфальтовых котлов. Комсомольские бригады
выезжали в окрестные села и агитировали крестьян-еди-
ноличников в еще доколхозное время переходить с трех¬
полья на многополье. Сами мы слабо представляли, как
это надо делать, и часто попадали впросак.
Центром Заднепровья был железнодорожный узел.
Через Смоленск из европейских стран в Москву проез¬
жали делегаты конгрессов Коминтерна, Коммунистиче¬
ского Интернационала Молодежи. Мы их встречали и
приветствовали на вокзале. Иногда делегаты делали ос¬
тановку на день-два в Смоленске. Однажды в Смоленске
остановился Эрнст Тельман, который встречался со смо¬
ленскими рабочими и отдельно с комсомольцами. На
Смоленщине осели многие революционные латышские
стрелки, коммунисты и революционеры из Литвы, эми¬
грировавшие в Советскую Россию после контрреволю¬
ционного переворота в Прибалтике.
Революционное выступление германского пролетариа¬
та в октябре 1923 года взбудоражило комсомолию.
В Германии шли революционные бои. В Саксонии и Тю¬
рингии власть перешла в руки рабочих правительств.
Мы, младшее поколение, с нетерпением ждали, когда на¬
конец и мы примем участие в революции.
Однажды осенью 1923 года комсомольцы получили
приказ явиться в полночь в штаб ЧОНа, который разме¬
щался в здании бывшего монастыря, захватив с собой
38 Коммуны будущей творцы
593

на два дня продуктов. О вызове в ЧОН велено было ни¬
кому не говорить.
В монастырском дворе секретарь губкома комсомола
Георгий Спицын (наш Николай Чаплин в то время был
уже в Москве) обрисовал обстановку классовых боев в
Германии и объявил, что мы направляемся в Берлин.
Было приказано без шума, небольшими группами спус¬
титься вниз к вокзалу, где нас уже ждет железнодорож¬
ный состав.
«А оружие?» — спросил кто-то.
«Оружие получим на станции Средняя».
Мы знали, что там был арсенал.
В теплушках, едва освещенных мутными фонарями
под потолком, все были охвачены непередаваемым во¬
одушевлением. Ребяга молча пожимали друг другу ру¬
ки, шептали слова клятвы верности делу революции.
Поезд тронулся без обычных станционных звонков и
гудков паровоза. Мы мысленно прощались с родными, с
нашим клубом, твердо уверенные в том, что «все, как
один, умрем в борьбе» за дело мировой революции.
На станции Средняя поезд остановился. Вышли, вы¬
строились вдоль насыпи. Секретари обоих райкомов ком¬
сомола произвели перекличку. Жора Спицын поздравил
комсомольцев с ответственным отношением к интерна¬
циональному долгу и сказал, что это была... пробная мо¬
билизация. Пока нашей помощи восставшему герман¬
скому пролетариату не требуется. А сейчас наша лучшая
помощь германской революции — это хорошо трудиться,
укреплять нашу социалистическую Отчизну и что день
сегодняшний объявляется комсомольским субботником в
пользу германских бастующих рабочих. «Будем копать
картошку», — закончил Жора. Вместо оружия из одной
теплушки посыпались лопаты.
«Будем копать могилу мировому империализму!» —
воскликнул дирижер нашего струнного оркестра Миша
Буяновер и первый взял лопату.
22 января 1924 года собрались мы в комсомольском
клубе на собрание. На стене зала против входа висел
большой портрет Владимира Ильича. На этот раз рама
была обвита красными и черными лентами. Большинство
из нас не имело понятия о трауре, а те, кто знал, не мог¬
ли допустить мысли, что Ленин умер. На сцене не бы¬
ло президиума. Мы ждали. Наконец вышел Петя Бог¬
данов, секретарь райкома. Он шел, с трудом переставляя
ноги, сгорбившись, и плакал!

«Ребята! Умер Ильич... Умер вчера в 6 часов 50 ми¬
нут», — только и сказал он осипшим голосом.
Мы встали. Кто-то, не в силах сдержать рыдания,
выбежал из зала. Все плакали. В зале сделалось темно.
Освещенным казался только портрет Ильича.
«Поклянемся, товарищи, что будем вечно верны за¬
ветам Владимира Ильича Ленина», — раздался голос
Пети Богданова.
«Клянемся!» — ответили комсомольцы.
ДЕСЯТИНА ЛЕНИНА
Корреспонденция газеты «Молодой ленинец»
19 июня 1924 г.
Постановили ребята кружка нового быта произвести
коллективную запашку десятины Ленина. Но старики не
так думали, как решила молодежь, — не дали лошадей,
сельскохозяйственных орудий и т. д. Решили тогда ребя¬
та начать с другого конца: устроили в избе-читальне со¬
брание крестьян, начали беседовать о сельхозналоге, о
жизни Ленина, о положении в республике и т. д.
Крестьяне слушали, слушали и начали спрашивать:
что же вы хотите? А ребята им в ответ: давайте органи¬
зуем коллективную запашку для создания коллективного
фонда на случай несчастья: неурожая, градобития, пожа¬
ра, падежа скота и т. д. Кроме того, предлагаем создать
фонд на коллективную закупку сельскохозяйственных
орудий.
Крестьяне покорчились, пошушукались и решили:
дело говорят ребята. Тут же 28 домохозяев-бедняков,
бывших красноармейцев, середняков решили взяться
за дело.
1 июня утром выехали в поле и распахали 5 деся¬
тин. Безлошадных направили в город Буй (Костром¬
ской губернии) за получением семссуды.
Засеяли две десятины клевера, остальные уча¬
стки будут предварительно удобрены, а затем засеяны
рожью.
Дальше решили коллективно вести семиполье, пока
на 2 десятины, и коллективно обрабатывать под руковод¬
ством агронома.
По окончании работ устроили собрание. Выбрали
правление коллектива из 3 человек, решили выписать
595

пароконную молотилку, 10 скоропашек, 5 плугов (новей¬
ших систем).
Так упорством, настойчивостью деревенская молодежь
толкает вперед своих отцов.
Деревенская молодежь — строители новой деревни,
нового хозяйства.
Комсомол, обрати на них внимание!
С. Земляникин
Нам было по девятнадцать. Мы отвоевали граждан¬
скую, видели голод, холод, разруху, смерть — и ничего
не боялись. Мы были смелы и дерзки, и каждый из нас,
не задумываясь, готов был отдать свою жизнь за власть
трудового народа, за мировую революцию. Сражаясь,
мы мечтали о хлебе, о мире, об учебе. И все же, когда
отпылали последние зарева грозных пожарищ классовых
битв, некоторые из нас растерялись. Сердца, привыкшие
повелевать оружием, еще горевшие лихим азартом са¬
бельных походов и штыковых атак, не сразу и подчас
нелегко раскрывались навстречу обычным трудовым и
житейским будням.
Нередко мы были наивны, беспомощны при решении
самых простых жизненных задач, но всегда знали свою
цель. И даже когда шли на ощупь, действовали, полага¬
ясь лишь на пролетарский инстинкт, мы видели эту цепь
и доходили до нее.
Сейчас, спустя много лет, я не без улыбки вспоминаю
курьезы, случавшиеся с нами. Но я улыбаюсь и горжусь.
Эти же чувства, я уверен, испытает и мой юный читатель.
ДАРВИНУ ВОПРЕКИ
К вечеру, срезав для краткости изрядный кусок доро¬
ги, шагая прямо по парам, член бюро укомола Саша Фа-
тигаров выбирается к Поливановской околице. Счистив
черную, как уголь, грязь, пудами налипшую на армейские
кирзовые сапоги, он идет по длинной улице к центру
села и перед зданием волисполкома встречает секретаря
комсомольской ячейки Спиридона Овчарникова.
— Хорошо, что ты пришел, — обрадованно трясет его
руку Спиридон. — Сейчас бюро проводить будем. Помо¬
жешь. Вопрос такой, что не знаю, как и решать.
596

Саша не успевает даже спросить, в чем дело, — в ком¬
нату с шумом вваливается ватага ребят. Со скамейки
решительно поднимаются двое дедов:
— Пойдем, сват! А то ишшо в комсомол упекут да
нагрузку дадут.
На бюро явилась вся ячейка.
Спиридон открывает заседание.
— Товарищи! Об чем тут докладывать? Все зна¬
ем Костю ж Кланю Арефьевых. Оба комсомольцы, жи¬
вут хорошо, во всем друг с дружкой согласные. Костя —
передовик-опытник сельского хозяйства. Но вот, гесли ве¬
рить Кланиной подружке Фросе, недавно меж супруга¬
ми черный котенок пробежал. Кланя ребеночка х^чет, а
Константин ни в какую. Это, если сказать ио-ученому, не¬
правильно. На Клане это нехорошо отразится. Я, конечно,
не фершал, по... Давайте подумаем, как быть. Решать на¬
до сегодня. Негоже нам. Ячейка передовая, а у себя по¬
рядку навести не можем. Вот... Ну, дадим слово Косте?
— Давай! Давай! — зашумели ребята.
— И Клане слово! — выкрикнул девичий голос.
Константин Арефьев поднялся. В плечах косая са¬
жень. Из-под шапки густых волос, остриженных под гор¬
шок, -смело глядят серые умные глаза.
— Него это вы, ребята, удумали? — гудит он глубо¬
ким басом, косясь на жеиу, сидящую рядом. — Мы с
Клашей сами разберемся.
— Зря, ребята! — вскакивает Кланя.
— Не рано ли всполошились? — улыбается высокий
комсомолец.
— Ничего, лучше раньше, чем позже, — откликается
другой.
— Это ые дело, — говорит Кланя, — мы ж заявления
не подавали. Сами во всем разберемся и обмозгуем.
— А вот Фрося, твоя двоюродная сестрица, подала.
— А как же? Подала! Констаитнн-то такой чертяка!
Книг каких-то начитался — и вот на тебе! Нет, так не
пойдет! — наступает Фрося на членов бюро.
— Константин! Скажи-ка сам, что ты думаешь о сво¬
ем будущем поколения. Какие у тебя мысли? — строго
спрашивает Спиридон.
Кланя сидит потупившись. По ее лицу видно, что ей
неловко.
Саша растерялся. Ему, опытному комсомольскому ра¬
ботнику, такую ситуацию приходилось наблюдать впер¬
вые —■ и смех и грех!
597

— Да что, ребята, — выдвигается из-за парты Ко¬
стя, — читал я недавно одного английского ученого. Дар¬
вин называется. Пишет он об отборе пород и наследствен¬
ности... Ну, там у людей, животных и так далее. Здоро¬
во пишет! Я красоту люблю в людях, в природе, а у са¬
мого нос чекушкой. — И он выразительно показывает
на свой мясистый большой нос. — Ну вот я и думаю, что,
если по Дарвину-то, и наши детишки с такими носами
уродятся. А им в коммуне жить. Мировая революция не
за горами. И люди там будут прекрасными.
— Чудак, Костя! — раздается голос из зала. — Про
мировую революцию ты сказал верно, а главного не по¬
нял. Ты не по английскому ученому, ты практически
рассуждай. Вон у Грушиных отец кривоногий, а дети —
красавцы!
— То у Грушиных... — цедит Константин.
— Ну, возьми Ваниных. Отец и мать заикаются, а
ребята шпарят как пулемет.
Затем выступают члены бюро. Обстоятельно говорят
о том, что Кланя страдает и государство тоже, потому что
не получит нового бойца. И сами родители могут постра¬
дать: будут стариками, кто их кормить станет?
— Дык что записать-то? — торопится молоденький,
только что со школьной скамьи секретарь собрания. —
Обязать родить?
— Я согласен, — говорит Костя.
— Молодец! — несется со всех сторон.
— Я думаю, поскольку это их личное дело, можно и
не записывать, — подсказывает Саша Фатигаров.
Но Спиридон, видимо, не согласен. Представитель
укомола посидел и уехал, а ему отчитываться. Он мнется,
что-то мычит, глядя поверх голов собрания.
— Задержись, подумаем, — наконец находится он, и
секретарь покорно кивает.
Ребята расходятся довольные. По их мнению, все
окончилось благополучно. Саша уходит вместе с ними:
потолковать о новостях, поговорить об учебе, работе.
Оставшись вдвоем, председатель и секретарь долго
молчат. Наконец Спиридон, решительно тряхнув кудря¬
ми, говорит:
— Пиши! Слушали: о буржуазном ученом гражда¬
нине Дарвине. Постановили: воздержаться. Вопрос о бу¬
дущем поколении решать, исходя из интересов государ¬
ства и мировой революции. Точка!
598

ЛЕНИНСКОМУ КОММУНИСТИЧЕСКОМУ СОЮЗУ
МОЛОДЕЖИ
ПРИВЕТСТВИЕ ЦК ВКП(б)
В ДЕНЬ ДЕСЯТИЛЕТИЯ ВЛКСМ
Дорогие товарищи!
Центральный Комитет ВКП(б) передает пламенный
коммунистический привет всем членам Ленинского ком¬
сомола сегодня, в день 10-летия основания Коммунисти¬
ческого союза молодежи.
10 лет борьбы молодежи на баррикадах и полях граж¬
данской войны, -напряженного труда над восстановлением
разрушенного народного хозяйства, ленинской учебы —
это 10 лет, полных боевой энергии и творческого энтузи¬
азма, это славные страницы в истории пролетарской ре¬
волюции.
ВЛКСМ впитал в свои ряды лучших юных пролета¬
риев, революционную молодежь деревни, воспитывает то
поколение строителей социализма, которое сумеет продол¬
жить великое дело старших борцов, разбивших машину
царизма и капитала, гнета, эксплуатации и принижения
масс.
ВЛКСМ на деле показал, что достоин быть знаменос¬
цем ордена Красного Знамени.
BJIKCM на деле показал, что достоин носить великое
имя Ленина.
Вы — самый большой, прошедший уже большую ре¬
волюционную школу отряд юных пролетариев мира. Выше
несите знамя боевого интернационализма. Высоко поды¬
майте сознание международного революционного долга
в каждом юноше, в каждой девушке.
Комсомольцы! Мы отвоевали возможность строить со¬
циализм в нашей стране. Социализм начинает проникать
во все поры повседневной жизни. Впереди годы, когда
в плоть и кровь живой действительности облекаются
страстные революционные призывы Маркса и боевые мо¬
гучие лозунги Ленина. Впереди величайшие бои, которые
похоронят мировой капитализм навсегда под обломками
старого строя.
Предстоящие годы полны побед пролетариата. Но эти
победы для нас будут нелегки. Капитализм разрушен. Но
корни его есть еще в почве нашей страны. Социализм на¬
ступает. Тем с большим бешенством сопротивляются и
рвутся в контратаку классовые враги пролетариата, нэп¬
ман и кулак, саботажник и вредитель.
т

На нашем пути стоят огромные трудности. Пролета¬
риат, его партия, революционная молодежь не отступают
перед ними от пути, начатого в дни великого Октября
1917 года. Нет и не может быть сомнений в том, что
окончательно победит наш путь, путь социализма. Не¬
устанно мы должны и будем вооружать пролетариат ре¬
волюционным чутьем и классовой бдительностью, ведя
в каждом деле, на каждом шагу непримиримую, беспо¬
щадную борьбу за ленинизм, против всяких оппортуни¬
стических попыток свернуть нас с ленинского пути.
Прошедшие 10 лет вашей борьбы и работы под руко¬
водством ВКП(б) говорят о том, что BJIKCM по-ленински
сумеет выполнять революционные задачи нашей эпохи.
Учитесь и учите молодежь изобличать классового врага,
неустанно и непримиримо бороться с ним.
Путеводной звездой для каждого комсомольца в его
работе и учебе пусть будут величайшие задачи, постав¬
ленные партией пролетариата и ведущие страну к социа¬
лизму. Это — индустриализация, техническая революция
и реконструкция промышленности, рационализация и под¬
нятие производительности труда, упорный массовый подъ¬
ем и социалистическая перестройка деревни (кооперация,
колхозы, совхозы), оживление Советов, борьба с бюрокра¬
тизмом, подъем благосостояния миллионов рабочих и кре¬
стьян, культурная революция, укрепление Красной Ар¬
мии и обороноспособности страны.
Основной залог ваших успехов — это упрочение тра¬
диции большевизма в ваших рядах, воспитание беззавет¬
ной преданности пролетарскому делу и глубокой идейно¬
сти, борьба против беспринципности и делячества, откры¬
тая, беспощадная критика недостатков и ошибок каждой
организации союза, каждого коллектива и каждого ком¬
сомольца. Острым оружием пролетарской самокритики,
последовательным проведением внутрисоюзной демокра¬
тии подымайте выше творческую активность миллионов
юношей и девушек на помощь партии и пролетарскому
государству.
Товарищи! Под руководством партии — вперед к но¬
вым победам и достижениям. Будьте бдительны против
классового врага. Будьте всегда в первых рядах на всех
фронтах строительства хозяйства, культуры и быта, в де¬
ле организации масс.
Держитесь и впредь твердой испытанной политики на¬
шей партии. Берегите как зеницу ока незыблемость ле¬
нинских принципов.
600

Да здравствует ленинизм!
Да здравствует пролетарская революция во всем мире!
Привет Ленинскому коммунистическому союзу моло¬
дежи!
Центральный Комитет ВКП(б)
С, Федоров
ЭКЗАМЕН ЗА ДЕСЯТИЛЕТКУ
Всем нам, профессиональным комсомольским работ¬
никам двадцатых-тридцатых годов, как-то по-особому за¬
помнились дни празднования десятилетия ВЛКСМ
в 1928 году. Это была первая большая юбилейная дата
на нашем пути.
Итоги десяти лет оказались внушительными. Если
вначале комсомольские ячейки объединяли всего несколь¬
ко тысяч парней и девушек, то на VIII съезде комсомола
1084 делегата представляли уже почти 2 миллиона чле¬
нов ВЛКСМ.
Комсомол смело вторгался в хозяйственную, научную
и культурную жизнь. Выполняя ленинский завет «учить¬
ся коммунизму», комсомольцы плечом к плечу со стар¬
шими товарищами по борьбе — коммунистами шли в пер¬
вых рядах строителей нового мира. Алексей Максимович
Горький писал тогда, что комсомол «выступил инициато¬
ром социалистического соревнования и ударничества.
Выдвинул боевой организационный лозунг: «Ни од¬
ного комсомольца без среднего образования».
Умело боролся и борется за качество учебы.
Он является проводником интернационализма в Крас¬
ной Армии и Красном Флоте.
Шефствует над электрификацией страны.
Участвует во всех стройках...
У нас молодежь «изменяет мир», создает свою новую
социалистическую историю».
Я счастлив, что мне довелось в те годы участвовать
в многообразной и трудной работе, которую вел комсо¬
мол, чувствовать себя частицей нашей великой комсо¬
мольской силы. Трудно передать словами тот высочайший
пафос и настрой, который вел нас, заставлял с невероят¬
ной энергией браться за любое дело. Многое из того, что
представлялось нам значительным, решающим, сегодня
кому-то покажется частностью, мелочью. Но из таких
601

частностей и мелочей по крупицам складывалась вся
стройная система комсомольской работы среди молодежи.
Я заведовал орготделом Бауманского райкома комсо¬
мола столицы. Жили мы коммуной: Александр Косарев,
впоследствии генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ, Петр
Сотников, Николай Кормилицин и я. Вставали задолго до
рассвета. Короткая физкультурная разминка, легкий зав¬
трак — ив райком. А там тысячи не терпящих отлага¬
тельства вопросов, кипы документов и люди, люди, люди...
Создаем школы для малограмотных. Стараемся раз¬
местить их на крупных предприятиях. Какими должны
быть такие школы, никто не знает. Спорим. Пробуем. Из¬
учаем опыт. Штудируем толстенные книги по педагогике.
Что-то в них есть, а чего-то нет и быть не может. Как
объединить, например, и ликбез, и рабфак, и фабзавуч
сразу? Предметы простейшие: арифметика, русский язык,
политграмота. Кое-где естествознание. Трудно с препода¬
вателями. Выручают студенты-бауманцы. В училище
крепкая комсомольская организация — 200 человек! Ре¬
бята работают бесплатно. Учеников три с половиной ты¬
сячи. В райкоме висит плакат: «Только грамотный народ
может построить социализм!» И подпись: «Владимир
Ильич Ленин».
Овладение грамотностью, овладение культурой... Весь
райком, от секретаря до уборщицы, погрузился в эти проб-
лехмы. Добываем средства на культурную работу. Помог
райисполком — отдал нам кинотеатр с доходом. Учимся
вести дело — ищем по всей Москве подходящие картины,
доход нам нужен позарез. И первые противоречия: народ
толпится на Гарри Пиля — любимца обывателей, а наша
цель — нести в массы молодое советское искусство. В ре¬
зультате Гарри Пиль повержен. Его вытесняют новые ре¬
волюционные отечественные ленты. «Бухту смерти»
Б. Леонидова и А. Ромма по рассказу А. Новикова-При-
боя, «Сорок первый» Я. Протазанова, трехсерийник «Мисс
Менд» Ф. Оцепа по Мариэтте Шагинян и, наконец, ле¬
гендарных «Красных дьяволят» И. Перестиани зрители
смотрят по десять раз!
Однажды в коммуну ворвался возбужденный Коса¬
рев:
— Был на красных крестинах. Потрясающе! Вот что
нам надо: новые обряды!
— Даешь! — ответили мы дружно.
Незадолго до VIII съезда ВЛКСМ меня перевели на
работу в Татарский обком комсомола — секретарем. Рай¬
602

оны здесь назывались кантонами. Во всем чувствовалась
многовековая отсталость. Кругом грязь, нищета. Начина¬
ем с призывов: «Даешь умывание!», «Даешь чистый ба¬
рак!», «За чистое полотенце!» Это далеко не просто.
За все нужно драться. В деревнях часто голод, а мясо
вроде бы есть... Оказывается, татары не едят свинину:
запрещает коран. Боремся против корана, воистину во¬
прос жизни и смерти!
Не знаю, удастся ли мне в этих коротких воспомина¬
ниях хоть как-то передать атмосферу той героической
эпохи, когда мир преображался на наших глазах.
Ведь именно в это время началось сооружение леген¬
дарного Днепрогэса, Сталинградского тракторного, Маг¬
нитки. Молодежь составляла главную ударную силу на
этих стройках. Например, коллектив днепровских гидро¬
строителей на 70 процентов состоял из молодых кадров,
а задача перед ним была поставлена грандиозная: повер¬
нуть течение реки в новое русло, воздвигнуть невиданную
доселе по своим масштабам гидроэлектростанцию. Работа
здесь кипела и днем и ночью. Энтузиазм молодых строи¬
телей поражал иностранных специалистов. На бетониров¬
ке и монтаже устанавливались мировые рекорды.
То же самое было на строительстве Сталинградского
тракторного. К моменту его сооружения в стране на
25 миллионов мелких крестьянских хозяйств приходи¬
лась... одна машинно-тракторная станция. В. И. Ленин
мечтал дать крестьянам 100 тысяч тракторов, чтобы убе¬
дить их в преимуществе коллективного хозяйства. Наказ
вождя комсомольцы восприняли как боевую программу
действий.
Вот в такой обстановке — великой ломки и великого
созидания — подошел комсомол к своему VIII съезду.
Настроение у нас было приподнятое, радостное. Мы горди¬
лись своими товарищами, их трудовыми победами. Мы
были готовы к дальнейшей борьбе за народное счастье.
И еще одна причина окрыляла и вдохновляла нас, когда
мы, делегаты съезда, шли на первое его заседание. Пар¬
тия, Советское правительство высоко оценили заслуги ком¬
сомола в вооруженной борьбе рабочих и крестьян с их
классовыми врагами: по представлению Реввоенсовета
СССР правительство наградило ВЛКСМ высшей боевой
наградой — орденом Красного Знамени. Мы восприняли
высокую награду Родины как дань памяти тем, кто сло¬
жил голову ради победы пролетарской диктатуры, кто не
дрогнул под огнем белогвардейских пулеметов, кто с пер¬
603

вых дней революции посчитал себя мобилизованным и
призванным и стремился хотя бы ценой собственной жиз¬
ни утвердить на земле великую рабоче-крестьянскую
правду. Мы хотели быть достойными их светлой памяти
и видели свой долг в продолжении нашего общего дела.
Об этом и говорилось на съезде.
Какие задачи ставила перед комсомолом партия в этот
период?
VIII съезд собрался в те дни, когда о социализме шла
речь уже не как об отдаленном будущем, но как о ре¬
альной программе, обретающей конкретные черты и плоть
прямо сегодня в цехах заводов и фабрик, за столами на¬
учных лабораторий, в вузовских аудиториях, на безгра¬
ничных просторах полей. У всех на устах было слово «пя¬
тилетка». Страна училась жить и трудиться в ноеом для
себя ритме пятилетиях планов. Промышленность, восста¬
новленная после первой мировой и гражданской войн,
быстро набирала индустриальную мощь.
В основу работы съезда были положены решения
XV съезда партии, на котором в числе прочих вопросов
обсуждались и задачи комсомольской организации страны
на текущий период.
«Съезд обращает внимание, — говорилось в его дирек¬
тивах, — на огромную роль комсомола и на стоящие пе¬
ред ним задачи. Комсомол должен быть инициатором и
проводником новых начинаний в городе и деревне по ра¬
ционализации хозяйства, труда и быта. Комсомол должен
быть одним из главных помощников партии в деле про¬
ведения ее политики иа фронте борьбы с техническо-хо-
зяйственной и культурной отсталостью».
Эти строки воспринимались нами как огромное дове¬
рие партии комсомолу. От каждого члена союза требова¬
лась высокая ответственность, творческое отношение к по¬
рученному делу, полная самоотдача во имя цели.
Надо сказать, что к этому времени комсомол накопил
немало форм и методов работы в хозяйственной жизни.
Причем это были именно наши, комсомольские формы и
методы. Всеобщее признание завоевали, например, по¬
явившиеся повсюду бригады «легкой кавалерии» — про¬
тотип нынешнего «Комсомольского прожектора». Комсо¬
мольцы смело вскрывали недостатки, критиковали, невзи¬
рая на лица, бюрократов, волынщиков, пьяниц, бракоде¬
лов и т. д. Комсомол проводил конкурсы на лучшего ра¬
бочего, создавал бригады «ДИП» (догнать и перегнать
в техническом отношении передовые капиталистические
604

страны), устраивал походы за экономию материалов и
средств, рационализацию производства.
Одобряя начинания комсомольцев, их инициативность,
преданность делу, партия требовала от комсомола еще
более высокой эффективности его деятельности, повыше¬
ния уровня сознательности масс молодежи, более четкого
и целенаправленного участия в строительстве нового об¬
щества. Партия требовала от комсомольцев не только му¬
жества, но и трудолюбия, деловитости, культуры.
В этих условиях особое значение приобретал ленин¬
ский завет комсомолу — везде и во всем быть «ударной
группой, которая во всякой работе оказывает свою по¬
мощь, проявляет свою инициативу, свой почин». Образ¬
цы подлинно социалистического отношения к труду пока¬
зывали появившиеся незадолго до того на производстве
первые комсомольско-молодежные ударные бригады. О са¬
моотверженности рабочих парней со станции Подмосков¬
ная рассказал на съезде их представитель Н. Щенков.
На своем общем собрании комсомольцы решили в по¬
дарок съезду отремонтировать паровоз. Некоторые из хо¬
зяйственников сомневались, справится ли молодежь
с этим непростым делом. Для ремонта, как назло, выде¬
лили самую разбитую машину. Целый месяц ребята рабо¬
тали без выходных по тринадцать часов в день. Были
трудности со снабжением деталями, многие запасные ча¬
сти пришлось изготовлять самим. И все же машина, вос¬
становленная комсомольцами, успешно прошла ходовые
испытания и вступила в строй. А администрация депо из¬
менила отношение к молодым производственникам: им
стали доверять столь же сложные заказы, как и другим
опытным бригадам.
Очень интересным было выступление секретаря Ураль¬
ского обкома комсомола И. Шаравьева, который расска¬
зал о том, как комсомольско-молодежные бригады взялись
за рационализацию производства.
На Златоустовском заводе к инициативе комсомольцев
тоже поначалу отнеслись недоверчиво. Тогда на заседа¬
нии ячейки было принято решение: гарантировать успех
трехмесячным заработком. Бригада изготовляла топоры.
За месяц она выпустила 21 тысячу топоров, в том числе
11 тысяч — высшего качества. Это было намного больше,
чем за то же время дали другие коллективы, укомплекто¬
ванные в основном взрослыми рабочими.
Сообщения о таких фактах звучали в выступлениях
многих делегатов. Но шла речь и о другом — о необхо¬
605

димости совершенствовать организаторскую работу, о по¬
явившихся кое-где иждивенческих настроениях, о пре¬
обладании порой материальной стороны дела в ущерб
«политике». Получив высокую квалификацию и образо¬
вание в фабзавуче, некоторые молодые рабочие отходили
от общественной жизни.
В приветствии ЦК партии, в отчетном докладе секре¬
таря ЦК комсомола Николая Чаплина высказывалось
предостережение: в связи с наступлением на частно-ка¬
питалистические элементы усилилась классовая борьба
в городе и деревне. Со свойственным ему темпераментом
выступивший на съезде комсомола Александр Косарев
рассказывал об увлечении некоторых неустойчивых ребят
танцульками и пивными, клеймил прогульщиков, хулига¬
нов, разносчиков сплетен.
С особой остротой все это воспринималось в деревне,
где согласно решениям XV съезда партии был взят курс
на коллективизацию сельского хозяйства. Участие в кол¬
лективизации стало для комсомола подлинной школой от¬
ветственности, верности идеям партии, ленинизму.
Съезд партия подчеркнул роль Ленинского комсомола
в социалистическом переустройстве села. «Комсомольская
организация в деревне, — указывалось в резолюции, —
должна служить крупнейшим рычагом партии в деле
подъема и коллективизации сельского хозяйства, развития
широкой культурной инициативы и выработки новых кад¬
ров социалистических работников».
Столь серьезная роль комсомольцев, передовой кре¬
стьянской молодежи в преобразовании сельского хозяйства
определялась целым рядом причин.
Молодежь села составляли юноши и девушки, вырос¬
шие при Советской власти. Они не были обременены ста¬
рыми привычками и представлениями, их психология бы¬
ла свободна от традиций и связей прошлого. Молодые лю¬
ди проще, чем старшие по возрасту слои крестьянства,
воспринимали нововведения, активнее участвовали в об¬
щественной жизни.
Руководствуясь решениями партии, VIII съезд
ВЛКСМ подчеркнул, что центральной задачей комсомола
на селе «должно стать активное участие в производствен¬
ном кооперировании бедняцких и середняцких хо¬
зяйств...».
Говорилось на съезде и о негативных явлениях в дея¬
тельности сельских комсомольских организаций. Об ув¬
лечении «кустарничеством», культуртрегерством, пепра-
606

вильном ориентировании некоторых комсомольцев на то,
чтобы они становились «хорошими домохозяевами». Съезд
обязал каждого члена ВЛКСМ, имеющего собственное хо¬
зяйство, первым вступить в колхоз. Именно этим закреп¬
лялась авангардная роль комсомола в колхозном строи¬
тельстве.
Решения съезда в первую очередь способствовали
сплочению бедняцко-середняцкого ядра комсомольцев.
В воззвании VIII съезда ВЛКСМ, выработавшего про¬
грамму деятельности комсомола на селе, говорилось:
«Бери в крепкие руки руль трактора, стирай межи ни¬
щенских полосок, борись за коллективное хозяйство в де¬
ревне!» Вместе с коммунистами комсомольцы вели же¬
стокую борьбу с частнособственническим укладом, разъ¬
ясняли крестьянам преимущества коллективного труда.
В ходе коллективизации возникли десятки тысяч колхоз¬
ных комсомольских ячеек. Ко дню открытия съезда их
было всего около восьмисот, а через два года уже почти
тридцать тысяч.
В этой работе мне также довелось принимать личное
участие. Сразу после съезда ЦК ВЛКСМ перевел меня
на работу секретарем Далькрайкома комсомола. Крайком
располагался в Хабаровске. После центральных россий¬
ских губерний поражали безлюдье, огромные расстояния.
Крайком партии назначил меня уполномоченным по
Сретенскому округу. Боролись. Формировали отряды
красных пахарей, устраивали праздники первой борозды,
месячники плуга и т. д. Кулаки оказывали отчаянное со¬
противление. Они вели активную антисоветскую агита¬
цию, пытались запугать тех, кого не удавалось сагитиро¬
вать. И все-таки медленно, но верно крестьяне склонялись
к кооперированию своих хозяйств. Выполнялись планы
хлебозаготовок. Все больше сельской молодежи приходи¬
ло к нам в ячейки. Росли ряды комсомольских активи¬
стов.
Большую пользу деревенской бедноте оказывала ра¬
бочая молодежь городов. На предприятиях создавались
ударные комсомольские группы по ремонту сельскохозяй¬
ственного инвентаря. В колхозы выезжали передвижные
ремонтные мастерские, шефские бригады, сформирован¬
ные из лучших молодых рабочих-специалистов.
Особенно сложно обстояло дело в местностях, населен¬
ных небольшими северными народностями: эвенками, ги¬
ляками, тунгусами. В царской России они вымирали от
болезней, голода и холода. Революция освободила их от
607

многовекового гнета, уравняла в правах оо всеми нация¬
ми, живущими на просторах нашей страны. Но одно де¬
ло — законодательное уравнение, другое — дать этим
народам новую культуру, знания, грамотность, наладить
их быт.
У меня уже был некоторый опыт работы с нацмень¬
шинствами по Татарии. У других и такого опыта не было.
Обычаи дикие. В иных селениях шаманы запрещают
мыться. Беременные женщины считаются погаными, ро¬
жать их выгоняют в закут. Организуем «красные юрты».
Убеждаем, разъясняем. Наиболее способных направляем
учиться. Некоторые из комсомольских активистов года¬
ми живут в селениях, входят во все проблемы, учат, за¬
нимаются с детьми. Идет огромная хозяйственная и куль¬
турная перестройка.
Вот так мы и жили. Возвращаешься с Зеи, и тут же
в Читу. А из Читы — на прииски, где добывают золото...
Золото — это тоже фронт. Как-то секретарь крайкома
партии на специальном совещании информировал нас
о положении с валютой в стране, призвал подумать над
возможностью экономии каждого золотого рубля. Все
упиралось в недостаток рабочей силы в рыбной, золотой
и угольной промышленности. Во время путины, например,
приходилось привозить тысячи японских рабочих-специа-
листов, платить им золотой валютой. В перерыве совеща¬
ния нас пригласил к себе В. К. Блюхер. Предложил ком¬
сомольцам бросить клич: даешь море!
На наше обращение откликнулись тысячи доброволь¬
цев. Потянулись на промыслы составы из Благовещенска,
Владивостока, Хабаровска, Сретенска. Закипела работа.
Ударный труд комсомольцев сохранил стране крупную
сумму валюты, которая была нужна для пятилетки.
К слову, тем самым было положено начало традиции даль¬
невосточного комсомола — помогать рыбакам в путину.
Традиция эта жива до сих пор...
Мне хочется рассказать здесь и еще об одном направ¬
лении нашей комсомольской деятельности, которое очень
четко очертил VIII съезд ВЛКСМ. Речь идет об участии
в культурной революции, этом третьем наряду с инду¬
стриализацией и коллективизацией направлении на пути
к социализму. Съезд призывал бороться за организацию
новых школ, клубов, изб-читален, детских садов.
Одной из центральных задач была полная ликвида¬
ция неграмотности. XV съезд партии признал эту задачу
в числе важнейших в области политики. И комсомол про¬
608

возгласил свой лозунг: «Каждый грамотный комсомолец
(и в городе и в деревне) должен обучить одного негра¬
мотного».
В 1928 году по инициативе комсомола начался Все¬
союзный культпоход. Повсеместно культармейцы созда¬
вали свои ликпункты и ликбригады, «ударные отряды
по ликбезу», собирали средства на буквари и бумагу.
Во многих селах комсомольцы засевали специальные
«культгектары» и «ликбезполосы» — доходы с них шли
в фонд ликвидации неграмотности. К концу первой
пятилетки было обучено грамоте около 45 миллионов
человек.
Тяга к образованию, к науке была громадная. Учить¬
ся, как правило, приходилось без отрыва от производ-
39 Коммуны будущей творцы

ства. Причем овладевать не только общими, но и специ¬
альными техническими знаниями. Помню историю, слу¬
чившуюся с одним итальянским профессором, посетившим
строительство Днепрогэса. О ней тогда мы, улыбаясь, рас¬
сказывали друг другу.
— Многие ли у вас обучаются технике? — спросил
итальянец у начальника работ левого берега.
— Тысяч десять, — ответил тот.
Профессор решил, что его не так поняли, и повторил
вопрос.
— Да, десять тысяч, я же вам сказал, — уже чуть
раздраженно подтвердил прораб.
— А кто же тогда все это строит?
— Да те, кто учится, те и строят...
Тысячи молодых рабочих и крестьян шли по путев¬
кам комсомола в вузы и на рабфаки. По решению Цент¬
рального Комитета партии комсомол ежегодно направлял
сюда до пяти тысяч молодых производственников. Эти
ребята и в дни учебы сохраняли свою революционную
страстность, настойчивость, упорство. Из них впослед¬
ствии сложились кадры новой, рабоче-крестьянской ин¬
теллигенции.
Работа по культурному строительству велась в обста¬
новке непрекращающейся классовой борьбы. Многие из
наших идеологических противников делали ставку на мо¬
лодежь, полагая, что поколение, выросшее и сформиро¬
вавшееся в условиях нэпа, постепенно отойдет от комму¬
низма, откажется от завоеваний революции. Стремились
использовать интерес юношества к театру, литературе, ис¬
кусству.
Организация «молодых марксистов» — понятно, мало
что общего имеющая с марксизмом, — появилась в Гру¬
зии. В Армении родился «троцкистский союз молодежи».
Ряд молодых литераторов Казахстана высказывался в сво¬
их произведениях против строительства железной дороги.
А в Узбекистане какой-то поэт-националист стал открыто
прославлять эмира.
В этих условиях работа библиотек и музеев, клубов и
театров приобретала исключительно важное значение.
В комсомольскую жизнь начали входить литературные
диспуты, читательские конференции, коллективные обсуж¬
дения фильмов и спектаклей, встречи с деятелями лите¬
ратуры и искусства. Широко освещала эти мероприятия
комсомольская печать.
610

Огромную культурно-просветительную работу вел ком¬
сомол в национальных республиках. Здесь приходилось
преодолевать двойные трудности: с одной стороны, веко¬
вая темнота и невежество, с другой — феодальные обы¬
чаи и религиозные предрассудки. И все же за короткий
срок успехи были достигнуты значительные.
За десять лет существования ВЛКСМ значительно
выросли и окрепли наши интернациональные связи с ком¬
мунистической молодежью зарубежных стран. Предста¬
вители комсомола в Коммунистическом Интернационале
Молодежи, боевые, скромные, хорошо подготовленные
теоретически, умело ориентировавшиеся в сложной обста¬
новке его секций, оказывали огромное влияние на всю
деятельность КИМа. Она имела чрезвычайно важпое
международное значение.
КИМ объединял все лучшее, что было в те годы
в международном молодежном движении. Но больше по¬
ловины зарубежных союзов молодежи действовало в под¬
полье. Под руководством коммунистических партий они
вели упорную каждодневную работу на заводах и фаб¬
риках, участвовали в забастовках, демонстрациях, сами
организовывали стачки, вели пропаганду ленинизма сре¬
ди юношей и девушек.
На VIII съезде комсомола говорилось об укреплении
наших связей с КИМом. В 1930 году решением
ЦК ВЛКСМ я был переведен на работу в Исполком
КИМа, стал членом его Президиума и кандидатом в чле¬
ны Секретариата, руководил западноевропейским бюро.
Время было трудное. Тяжелые репрессии обрушивались
на комсомольцев Италии, Германии, Румынии, Болгарии,
Польши. Многие пали жертвами в этой жестокой борьбе.
Помнится, только в 1929—1930 годах в схватках с поли¬
цией один за другим погибли несколько секретарей цент¬
ральных комитетов зарубежных комсомольских организа¬
ций, входивших в КИМ.
Жестокость и репрессии не могли сломить молодых
борцов. Наоборот, совсем юные ребята быстро вырабаты¬
вали в себе качества профессиональных революционеров
и, главное, умение не теряться в любой обстановке, мо¬
ментально находить выход из критических положений.
Характерен в этом отношении пример одного из руково¬
дителей коммунистической молодежи Югославии — Цви-
рича, которого в КИМе знали по кличке Андрей. Скром¬
ный, я бы сказал, застенчивый человек, он обладал ка¬
чествами несгибаемого революционера. В своей стране
39* б!£

он был заочно осужден, разыскивался полицией. Поэтому
его старались использовать за пределами родины. Я по¬
знакомился и подружился с ним в Берлине.
Андрея, конечно, тянуло к родной земле. Однажды,
когда исполком КИМа дал ему задание, связанное с пе¬
реездом из Берлина на восток, он решил в нарушение
маршрута хоть ненадолго заглянуть домой.
Едва он вышел на перрон белградского вокзала, как
его опознали и задержали агенты полиции. Выдавать себя
за кого-то другого было бесполезно.
С растерянным и как будто даже удивленным видом
Цвирич проследовал, сопровождаемый конвоем полицей¬
ских, в комнату для арестованных. А здесь все пошло как
в подлинном детективе. Андрей разыграл перед агентами
настоящий спектакль.
Ему предлагают выложить на стол содержимое своих
карманов. Оп некоторое время размышляет, потом рез¬
ким движением выхватывает и направляет на полицей¬
ских... расческу. Те, поначалу всполошившись, улыбаются:
принимают шутку. Тем же манером выхвачен из карма¬
на носовой платок. Полицейские хохочут. Но тут в руке
у Цвирича оказывается пистолет. Он успевает выстрелить,
выпрыгивает в окно и скрывается.
О таких примерах мужества, героизма, революцион¬
ной выдержки, проявляемых молодыми коммунистами,
можно было бы рассказать много.
Еще раз считаю нужным подчеркнуть ту огромную
роль, которую играл в КИМе Ленинский комсомол. Ин¬
тернациональная работа была органической частью по¬
вседневной жизни комсомольских организаций. Любое по¬
ручение ЦК ВЛКСМ, связанное с оказанием помощи
братским зарубежным союзам молодежи, воспринималось
комитетами комсомола с энтузиазмом. Интернационализм
вошел в число важнейших наших принципов с самого мо¬
мента зарождения комсомола. Этот принцип и сегодня
остается непреложным законом жизни советской моло¬
дежи.
Когда я говорю о сложности внешнеполитической об¬
становки в конце двадцатых — начале тридцатых годов,
то опираюсь при этом не только на общеизвестные исто¬
рические данные, но и на свой собственный опыт. Мне
пришлось по задапию КИМа в то время провести не¬
сколько месяцев на нелегальной работе в Германии.
Никогда не забуду раннее летнее утро, ворота аэро¬
порта в Москве, последние напутствия. Ночь накануне от¬
612

лета провел у Василия Чемодаиова, генерального секре¬
таря исполнительного комитета КИМа, замечательного че¬
ловека и комсомольского руководителя. Позади остались
дни напряженной специальной подготовки, во время
которой пришлось пополнить знания немецкого язы¬
ка — я его немного знал еще по реальному училищу,
поучиться конспирации и познакомиться досконально с
заданием.
— Ну, ни пуха ни пера, — говорит мой провожа¬
тый, — помни, что сразу за турникетом ты уже не Федо¬
ров, а Петер Дубов, чехословацкий подданный. По-рус¬
ски не понимаешь, объясняйся на немецком... Еще раз
ни пуха...
Рассеянно шепчу: «К черту...» — и направляюсь к не¬
большому одномоторному самолету германо-советского об¬
щества «Дерелюфт», обслуживавшего нужную нам ли¬
нию. Глубоко в кармане запрятан листок папиросной бу¬
маги: явка в Берлине.
Двенадцатичасовой перелет проходит с приключения¬
ми, для меня тем более трудными, что лечу я первый раз
в жизни. Посадка в Смоленске — просят кого-то одного
из пассажиров оставить самолет: погода плохая, он пере¬
гружен. Желающих не находится, бросаем жребий, слава
богу, оставаться не мне! Кенигсберг, Данциг и вот на¬
конец Берлин. Паспорт не подвел, язык тоже»
В германской столице сразу попал в атмосферу острей¬
шей борьбы коммунистов с рвущимся к власти фашиз¬
мом. Идет процесс поляризации сил. Непрерывные стыч¬
ки. Полиция боится заходить в рабочие районы. Облавы.
Демонстрации. Первые признаки милитаристского угара.
Пройдет всего несколько лет, и коричневая чума распол¬
зется по всему многост щальному телу Европы.
Так было не только в Берлине. Капиталисты открыто
угрожали новой вооруженной интервенцией. Их пугали
успехи СССР на пути социалистического строительства.
Вот почему на VIII съезде комсомола так серьезно
стоял вопрос об усилении военно-патриотического воспи¬
тания молодежи. Принимая боевой орден Красного Зна¬
мени, делегаты съезда от имени двух миллионов комсо¬
мольцев клялись Родине быть достойными его, клялись
«покрыть новой славой багровые стяги Красной Армии
и алые вымпелы Красного Флота!».
Мы приняли добавление к Уставу ВЛКСМ о готовно¬
сти каждого члена союза в час великих испытаний взять
в руки винтовку.

По решению ЦК ВЛКСМ, как и в годы гражданской
войны, было введено обязательное военное обучение ком¬
сомольцев. По инициативе местных комсомольских орга¬
низаций открывались аэроклубы, тиры, строились пара¬
шютные вышки. Тысячи юношей и девушек участвовали
в военных играх, походах, выезжали в военно-спортивные
лагеря, занимались в военных кружках.
Теперь музейной редкостью стал популярный тогда
значок Осоавиахима, а в то время его с гордостью носи¬
ли миллионы ребят.
Комсомол вел большую работу и среди призывников.
Значительно увеличился прием в члены ВЛКСМ красно¬
армейцев и краснофлотцев, росла комсомольская прослой¬
ка в рядах Вооруженных Сил.
В начале тридцатых годов развернулась техническая
реконструкция армии и флота. Комсомол принял непо¬
средственное участие в этом важном деле. На средства,
собранные комсомольцами в фонд обороны страны, строи¬
лись эскадрильи боевых самолетов, дивизионы военных
кораблей. Особой популярностью у молодежи пользова¬
лись подводные лодки. Помню, с какой торжественностью
спускали на воду первую подводную лодку, — она назы¬
валась «Комсомолец», — построенную на деньги, собран¬
ные комсомолом.
Техническое перевооружение армии и флота потребо¬
вало улучшения и расширения подготовки квалифициро¬
ванных военных кадров. Молодежь по путевкам комсо¬
мола шла в военные училища и школы. Значительно рас¬
ширилась вневойсковая подготовка военных специалистов
без отрыва от производства. Уже было мало пропаганды
«воинской романтики». Требовалось сделать поворот
в сторону «деловой повседневной работы по распростране¬
нию элементов практических военных знаний». В после¬
дующие за съездом два года более трехсот тысяч комсо¬
мольцев прошли военное обучение.
Съезд дал ощутимый толчок многим другим областям
комсомольской жизни. Обо всем не расскажешь, да я и
стараюсь больше говорить о том, чему был сам свидете¬
лем, в чем принимал участие.
Через полгода комсомол праздновал свой десятилет¬
ний юбилей. Он как бы органически примыкал к съезду,
звал наряду с подведением итогов подумать о будущем.
В газетах было напечатано приветствие Центрального
Комитета партии всем членам Ленинского комсомола. Ве¬
чером 29 октября в Большом театре состоялось торже¬
614

ственное юбилейное собрание. В гости к комсомольцам
пришли старые большевики, соратники В. И. Ленина, ве¬
тераны союза, его первые активисты.
С замечательной речью выступил Михаил Иванович
Калинин. Он отлично знал комсомольские и молодежные
проблемы, умел поговорить о них просто, емко, понятно
и так, что брало за душу.
Михаил Иванович прямо обратился к аудитории с во¬
просом: «Какие в данный момент наиболее актуальные
задачи стоят перед вами и на что особенно должно быть
обращено внимание миллионных масс комсомольцев?»
И это было как бы продолжением того, о чем говори¬
лось на VIII съезде ВЛКСМ.
М. И. Калинин внимательно оглядел зал и сам себе
ответил:
— Мне кажется, что теперь более, чем когда-либо, пе¬
ред нами стоит задача формирования нового человека...
Раньше основной установкой воспитания революционной
молодежи было воспитание гражданского мужества, вос¬
питание политического борца, преданного до мозга костей
пролетариату...
Теперь же, подчеркнул М. И. Калинин, решением
только этой задачи ограничиваться нельзя. Да, комсомо¬
лец должен быть борцом, должен уметь бороться с отри¬
цательными сторонами жизни. Но нынешняя наша цель —
созидать, строить. А стройка требует усвоения практи¬
ческих знаний, понимания нужд трудящегося человека,
уважения к самому процессу труда. И особенно физиче¬
ского!
Михаил Иванович так и сказал:
— Я считаю, что... уважение к физическому труду
есть один из сильнейших устоев пролетарской молодежи.
Это было очень своевременно и очень по-ленински: от¬
мечать знаменательную дату, сосредоточась на решении
практических вопросов.
Но вообще в адрес комсомола было сказано много хо¬
роших слов. Особенно тепло говорилось о значении его
как замечательной школы воспитания широких масс со¬
ветской молодежи, как резерва и боевого помощника Ком¬
мунистической партии.
С тех пор прошли годы. Множеством событий вели¬
чайшей значимости были наполнены они. Наш народ по¬
строил социалистическое общество, отстоял в самой кро¬
вопролитной из войн завоевания Октября, успешно тру¬
дится над претворением в жизнь планов партии. Вырос
015

и изменился за это время комсомол, но в самом главном
он остается тем же — ударной группой, которая всегда
придет на помощь, проявит свою инициативу. Нынешнее
поколение комсомольцев уверенно идет славной дорогой
отцов.
Я. Шведов
О НАШЕМ ПЕРВОМ ФАБЗАВУЧЕ
Осенью 1920 года в нашей комсомольской организации
было всего лишь десять подростков (но в то время и та¬
кая ячейка считалась большой; райкомщики оказывали
ей не только внимание, но и предпочтение. Ничего не по¬
делаешь: рабочая!).
Наш металлургический завод у Рогожской заставы в
те дни не работал; лишь в отдельных цехах еле-еле теп¬
лилась жизнь. Летом мы, комсомольцы, собирались на за¬
водском пустыре, а в ненастные и в холодные дни — в не¬
большой пустующей конторе мартеновского цеха. Там
тогда работал самый маленький мартен № 7.
Мы вступали в жизнь малограмотными пареньками; и
многих из нас это обстоятельство особенно не огорчало.
В октябре 1920 года, как известно, в Москве состоялся
III съезд комсомола. На съезде Владимир Ильич нам ска¬
зал, что мы должны учиться! Простой рассказ нашего
секретаря, который был на съезде и слушал ленинское
выступление, взволновал меня до глубины души. Да, мы
обязаны учиться! Мы должны стать мастерами, отлично
знающими свое дело, все особенности ремесла.
Я знал, что многие мои друзья думают точно так же,
как и я. И я поделился с ними мечтой, которую давно
лелеял и берег.
— А хорошо было бы открыть, ребята, такую на за¬
воде школу, где бы мы учились и грамоте и мастерству.
Подростки поддержали меня. Свое решение о школе
мы послали в партячейку, директору и в завком. Я был
уполномочен вступать в переговоры с директором завода.
Школа завладела всеми моими помыслами, Я писал
о пей в райком, в ЦК комсомола.
...В заботах о фабзавуче — так все чаще и чаще стали
называть наше детище — торопливо шли недели и меся¬
цы. Каждое воскресенье мы приходили в помещение бу¬
дущей школы вш воскресники: мы сами сложили печи,
616

возвели перегородки между классами, отделали учитель¬
скую — дел хватало всем.
В серенький февральский денек открыли мы свой фаб-
завуч. Нам, ученикам первого набора, никто не сказал
теплого напутственного слова, а мы ведь по-настоящему
отправлялись в далекий путь и в трудную дорогу.
Правда, не о таком фабзавуче думали мы в тот ок¬
тябрьский вечер, когда Тихон Корнеев вернулся
с III съезда комсомола. Все было в нашем фабзавуче
сверхобычно, сверхбуднично!
...В ту зиму, в первую зиму фабзавуча, я голодал как
никогда. Голодал, но учился. В те годы мы по-настояще¬
му знали цену хлебной корки. Я с нетерпением ждал
прихода весны: в теплую пору, так казалось мне, не так
ощутим голод.
Но мы, фабзавучники, или фабзайцы, не поддавались
ни унынию, ни отчаянию. Стиснув зубы, изучали техно¬
логию металла и дерева; нам становились все ближе и
понятнее основы математики и черчения.
Мы учились четыре часа, вторую половину дня рабо¬
тали в цехах под началом тех же мастеров, у которых
учились и прежде. В фабзавуче не было своих мастер¬
ских. Время обучения в фабзавуче оплачивал нам завод
по средней сдельной; это все, что могла нам дать в те
годы наша милая Родина. Ведь в стране еще была безра¬
ботица, и мы не забывали об этом.
...Мне был дорог наш фабзавуч. Я так тянулся к мо¬
лотку, к зубилу, к сложной работе. Кажется, всю смену
так бы и не отошел от тисков, водил бы и водил по ме¬
таллу тяжелой драчовой пилой, чтобы железу жарко
стало. Я резал бы ножовкой сталь, медь, сверлил и вы¬
тачивал бы поковки. Я больше не мог ходить с ремонт¬
ной бригадой по разным цехам и возвращать жизнь ста¬
рым, искалеченным разрухой станкам и машинам, кото¬
рым давно надо лежать на кладбище. Руки тосковали
по настоящей слесарной работе, в которой есть вдохно¬
вение.
Я твердо верил, что будет жить наш фабзавуч. И не
раз его помянут теплым словом. А может быть, так же
тепло и сердечно и нас, комсомольцев. Надо только спа¬
ять всех дружбой, и мы всего добьемся. Впервые я взялся
за выпуск стенной газеты.
На уроке вместо циркуляра беру плотный лист и вы¬
вожу название газеты: «Паяльник». Четко ложится буква
к букве. Красным цветом раскрашиваю слово «Паяль¬
617

ник». Синим карандашом пишу под заголовком: «Паяль¬
ный цех паяет всех!»
Написал передовую о значении фабзавуча в жизни ра¬
бочей молодежи: привел в ней фамилии самых нерадивых
озорников.
Я забыл, что нахожусь на уроке черчения. Десятки
частушек-коротушек написал за полчаса. Они сами проси¬
лись на лист первого номера нашей газеты. Сочинил от¬
веты в «Почтовом ящике»; опять в нем досталось балов¬
никам. Много было наивного в моих заметках о школе,
но они были правдивы. Я нарисовал нашего озорного Ко-
стромипа спящим, а под рисунком дал стихи:
Что ты спишь, Кострома,
На дворо — не зима!
И тебе, молодец,
Не поможет отец.
Ты в фабзавуч пришел
Не за тем, чтобы спать.
Если так... От ворот
Для тебя — поворот!
Перед «Паяльником» собрались почти все ученики. Га¬
зета поразила их. Она была смелая и злая; слух о газете
быстро дошел до всех. Вслух читали частушки, весело
посмеивались над теми, которых «паял» в первом номе¬
ре «Паяльник».
О газете «Паяльник» был разговор на комсомольском
бюро и на бюро райкома, а потом и на партбюро. Ока¬
зывается, я нарушил комсомольскую дисциплину само¬
вольным выпуском газеты. Все было готово, чтобы на этот
раз вынести мне взыскание, а пока было предложено: га¬
зету «Паяльник» не выпускать, слить ее с общезаводской
на правах «уголка заводской молодежи».
...В этот день, когда должны были мне вынести на
бюро взыскание, в газете «Правда» появился материал
«Яша-Паяльиик», написанный старым рабочим Морозо¬
вым. В нем машинист заводской водонасосной станции,
рыжебородый Морозов, рассказал о фабзавуче, о штра¬
фах, налагаемых за неумелую работу. Немало было хоро¬
шего сказано обо мне и о газете «Паяльник». В статье
было много приведено из нее частушек и шуток. Моро¬
зов утверждал, что газета «Паяльник» спаяла нас, ввела
в фабзавуче товарищество и дисциплину, чего не могли
сделать штрафы.
Это спасло меня от наказания; мое дело «спустили на
тормозах», как любили говорить в то время в райкомах*
618

Но долго в нашем большом Рогожско-Симоновском районе
меня звали «Яшей-Паяльником».
Вскоре на три месяца я должен был проститься с за-
водом и с городом. После смерти родителей пришлось
ехать в деревню. Недоедание в течение ряда лет, тяже¬
лая, непосильная работа в холодных цехах, где мы ре¬
монтировали с бригадой машины, бой за фабзавуч, «Па¬
яльник» — все это доконало меня.
Перед отъездом вечером я решил проститься с фабза-
вучем. В его широких окнах не горел свет. На дверях
висел тяжелый, похожий на кувалду, замок. Я с завтраш¬
него дня буду в трехмесячном отпуске по состоянию здо¬
ровья и уезжаю в деревню Пенья, к родне.
— До свиданья, наш фабзавуч! — громко крикнул
я. — До осени! Мы теперь не пропадем.
М. Бударин
ЧЕЛОВЕК, О КОТОРОМ СЛОЖИЛИ ПЕСНЮ
Ожидание этой встречи давно волновало меня. И вот
осенью я отправился в недальний путь.
Светило нежаркое сентябрьское солнце. Лиловатой
дымкой был окружен горизонт. И я всматривался в него,
словно там должен был появиться человек, о котором я
нередко думал и пел песню почти тридцать лет...
Вот и станция Голышманово. Мелькнула серебряная
башня элеватора. Вереницы груженных зерном машин
шли к его воротам.
С директором элеватора Борцовым мы прошли между
хлебных складов, вдоль бетонированных площадок, где
росли крутые навалы пшеницы. Электричество подавало
транспортерными лентами зерно в вагоны. Мы шли ту¬
да, откуда приводились в действие все эти механизмы, —
на электростанцию, что виднелась в глубине усадьбы.
Здесь, зорко посматривая за работой дизелей, ходил су¬
хощавый, среднего роста человек, с висками, тронутыми
сединой.
Перекрывая неумолчный грохот восьми дизелей, ди¬
ректор сказал:
— Вот Петр Егорович Дьяков!
Кто в нашей стране не знает песни об этом человеке!
619

По широкому полю, по тракту ли,
Все равно нам с тобой по пути,
Прокати нас, Петруша, на тракторе,
До околицы нас прокати.
Прокати нас до речки, до лесенки,
Где шумят серебром тополя,
Заневайте-ка, девушки, песенки
Про коммуну, про наши поля.
Не помяты дождем, не повыжжены
Эти полосы в нашем краю.
Кулачье на тебя разобижено,
На счастливую долю твою.
Им бы только ругаться да лаяться,
Злоба льется у ннх через кран.
Кулачье до тебя добирается,
Комсомолец лихой, не плошай!..
...Ночью 2 июля 1929 года в коммупе «Новый путь»,
Усть-Даменского района Ишимского округа кулаки на¬
пали на тракториста Петра Дьякова, чтобы убить его.
Четырнадцатилетним пареньком Петр Дьяков вступил
весной 1927 года в ячейку комсомола Усть-Ламенской
коммуны, состоявшей из десятков бедняцких семей. В
этой коммуне были отец и мать Петра Дьякова.
Взрывом ярости, бранными воплями встретили кулаки
на сельской сходке весть о выделении земли коммунарам.
Богачи трясли кулаками, злобно кричали беднякам:
— Ишь чего удумали, нищеброды!
— Дать вам, бедолагам, бросовые земли!
— Все равно, голодранцы, испоганите пашшо!..
Но исполком дал коммунарам двести гектаров лучшей,
бывшей церковной земли. С шутками, смехом бедняки
срубили городок коммуны с общим двором, с пекарней и
столовой. А больше всех радовались новой жизни комсо¬
мольцы. Над берегом реки Вагай они посадили тополя,
чтобы и через много лет деревья шумели кронами в вы¬
шине, ждали хозяев такой же дружной гурьбой. Девушки
и юноши коммуны гуляли в Грачиной роще над рекой.
Крепла коммуна — росла злоба врагов. Особенно после
того, как коммунары взяли кулацкий трактор. Кулаки
разобрали машину на части, зарыли в подземные тайни¬
ки. Петр Дьяков и его друзья Павел Федоровский и Иван
Герасимов по частям нашли трактор в земле. Был у дру-
зей-комсомольцев уговор: кто больше частей найдет, тому
трактор водить. Дьяков нашел больше всех.
Однажды главарь кулаков Мельников сказал юноше
тихо и злобно:
— Ну, Петька, погладим тебя топором!.. Как гнуса,
раздавим! Прибьем, как мошку!..

...Это случилось ночью, когда Дьяков пахал на «форд-
зоне» землю коммуны.
Ночь выдалась темная, без звезд, без месяца. Кулаки
схватили Петра, стянули с трактора в борозду, придавили
к земле. С него сорвали одежду. Били железными прутья¬
ми, топтали каблуками кованых сапог. Хрипели с яро¬
стью:
— Июда!..
Тракторист почувствовал на губах вкус керосина.
Злорадство клокотало в голосах его убийц:
— Живым сгорит!
— Поджарим на огне с припеком!
Объятого пламенем, его держали за кисти растянутых
рук, чтобы он не сбил с себя пламя. Упав с помутнен¬
ным разумом, он старался только втиснуть себя в про¬
хладную, влажную борозду.
Враги пнули его, сказали: «Сдох!..» — и ушли.
...Поле, вспаханное Дьяковым, чуть не стало его мо¬
гилой. Кровь, земля и кожа запеклись на его лице и на
теле. Обожженный, избитый, он очнулся утром от холод¬
ной росы. Полз по влажной и вязкой пашне. Друзья-ком¬
сомольцы, чуя недоброе, уже искали его. Они нашли Пет¬
ра у большака...
Друзья решили: Дьяков мертв.
Увезли в больницу покойником, без веры в его жизнь.
И пошла по деревням молва: нет больше Петьки-тракто-
риста!..
«Комсомольская правда» через несколько дней напи¬
сала об этом в заметке, под заглавием «Огненный трак¬
торист»: «Нет, это не преувеличение. Тракторист Петр
Дьяков в самом настоящем смысле слова был трактори¬
стом, который пылал на работе огнем энтузиазма и ко¬
торый мученически сгорел у своего трактора...» По этой
газетной заметке поэт Иван Молчанов написал стихи
«Петр Дьяков», которые затем были положены на музыку.
Около тридцати лет страна поет эту песню. Комсомольцы
тридцатых годов, первые колхозные юноши и девушки,
строители Магнитки и города юности на Амуре помнят
эту песню своей боевой, тревожной юности. Но в стихах
печальная концовка:
Поле, поле, что ж ты замолчало,
Жарко, что ль, от странного костра?
На заре на утренней не стало
Тракториста Дьякова Петра...
621

К счастью, эти последние две строчки не соответство¬
вали действительности. Петр Дьяков, один из первых
трактористов страны, выжил и сегодня находится среди
нас. Годы прочертили его лицо морщинами, в волосах
пробежали искры седины. Но судьба не согнула его.
После кулацкой расправы он долго лечился и встал на
ноги. Едва зажили кровавые рубцы, поехал на стройку
Магнитогорска, стал шофером.
Слушая неторопливый рассказ Дьякова, я думал: «Пав¬
лику Морозову было четырнадцать лет, когда его убили
кулаки. Петру Дьякову было неполных семнадцать, ког¬
да его насмерть било и сжигало озверевшее кулачье».
Павлик Морозов и Петр Дьяков... Юные ленинцы од¬
ного поколения и одного края. Меж их деревнями лежа¬
ло всего триста верст...
Я спросил Дьякова:
— Петр Егорович, вы знали, что газеты сообщили о
вашей смерти?
— Знал.
— А что ж не написали, что остались живы?
Он улыбнулся смущенно, молвил скупо:
— Думал: разве стране тогда было до меня? Да и на
волоске от смерти много месяцев был...
— А что вас потянуло на Магнитку?
— Стройка. Работа. Трудное тянет к себе...
— А Магнитку не жаль было бросать?
— Как не жаль! О родном всегда сердце болит. Что
своими руками построил — никогда не забудешь. А нуж¬
но дальше. К новому пришел — и легче тебе стало. Ког¬
да строишь, годы летят незаметно.
Он молчалив и скуп на слово. Из него, как из кремня,
не сразу выбьешь искру. Подумав, он добавил:
— Годы — это ничего, когда ты их прожил не зря...
С Магнитки Петр Дьяков вернулся в родную Омскую
область и работал шофером в Ильинской автоколонне Ка¬
занского района. Отсюда пошел на фронт. Был награжден
двумя орденами и медалями. Воевал минометчиком. По¬
лучил тяжелое ранение. Пуля прошла через его грудь
навылет близ сердца. Потом сел за руль фронтовой ма¬
шины. В одном из боев угнал вражеский грузовик из рас¬
положения фашистов. С боями дошел до Кенигсберга.
Смолкла огневая буря. Пушки оделись в чехлы. И сол¬
даты смыли пороховой нагар.
Осенью сорок пятого года на станции Ламенской, Ом¬
622

ской дороги, сошел усталый и запыленный солдат. Он
долго был в разлуке с родиной. И вот он вернулся, чтобы
сменить баранку военного грузовика на рычаги трактора.
Вскоре Петр Дьяков перешел работать дизелистом го-
лышмановского пункта «Заготзерно».
В 1957 году П. Е. Дьякова наградили орденом Ленина.
В Москве он встретился с автором песни — поэтом Ива¬
ном Молчановым. Они вместе выступали перед миллио¬
нами зрителей в студии Московского телецентра.
Более трех с половиной десятков лет назад юный ком¬
сомолец Дьяков факелом горел на первой колхозной по¬
лосе. Вражье пламя опалило его тело. И.душа его опали¬
лась великой ненавистью к врагам Родины. Я слушал не¬
торопливый рассказ Дьякова и думал: «Сколько же упор¬
ства, воли и веры в жизнь у этого простого, обыкновен¬
ного человека наших героических будней!»
Весной 1960 года, перед севом, П. Дьяков получил
письмо из Павловского райкома партии Алтайского края.
Секретарь районного комитета И. М. Швец писал: «Доро¬
гой легендарный Петр Егорович! В конце апреля в рай¬
онном Доме культуры у нас состоится совещание тракто¬
ристов. Просим Вас прибыть с супругой на это совещание.
Мы вышлем за Вами представителя».
Перед приездом П. Дьякова на Алтай павловский рай¬
онный поэт исправил концовку песни Ивана Молчанова
не очень совершенными, но искренними словами:
Тридцать лет прошло с тех пор. Иная
Жизнь у нас. Широк ее разлив.
И, наверно, многие не знают,
Что герой той песни — Дьяков — жив.
Сердце комсомольца не сгорело,
Не поддалось вражьему огню.
Потому что в ленинское дело
Верил он, как в молодость свою...
Поздним вечером я провожал Дьякова. Мы попроща¬
лись у ярко освещенного переезда. Одна за другой подхо¬
дили машины с зерном. Сияли гирлянды огней элеватора.
Где-то у этих сказочных огней в туманной осенней ночи
звенящие юные голоса стройно и сильно пели:
Пока я ходить умею,
Пока я глядеть умею,
Я буду идти вперед...
Казалось, песня продолжала нашу беседу.
Дьяков наклонился близко, спросил тихо и горячо:
623

— Это правда, что молодые будут помнить о нас, ком¬
сомольцах тридцатых годов?
Среди людей, которые прочтут эти строки, возможно,
будет немало старых комсомольцев, нынешних отцов.
Они спросят друг друга: «А помнишь, в тридцатом?»
Они сойдутся в круг, притихшие и строгие, окинут друг
друга ревнивым глазом. И они скажут молодому племени,
что поднялось, как веселая озимь, на советской земле:
«Наша юность пролетела, как пуля. Она осталась на
стройках, у походных костров. В юности своей мы многого
не знали, одевались в овчину и ситец. Но знали главное:
дай Родине больше, чем берешь! Наша юность не число
прожитых лет, а величие дел, о которых сложили песни...»

КОММЕНТАРИИ
Н. ОСТРОВСКИЙ, КАК ЗАКАЛЯЛАСЬ СТАЛЬ, РОМАН
Николай Алексеевич Островский родился в 1904 году в селе
Шепетовка Винницкой области в семье рабочего. В начале
1918 года Шепетовка была оккупирована германскими войсками.
Во время германской оккупации четырнадцатилетний Николай
Островский впервые знакомится с большевиками и выполняет по¬
ручения большевистского подполья. В июле 1919 года он всту¬
пает в комсомол и добровольцем уходит на фронт. В 1920 году
Николай Островский воевал в составе Отдельной кавбригады
Г. И. Котовского, а затем в Первой Конной армии на Юго-За¬
падном фронте. В августе в бою под Львовом он был тяжело ра¬
нен и в октябре демобилизован. После окончания гражданской
войны Островский активно включается в работу по восстановле¬
нию народного хозяйства, занимает ряд ответственных постов в
комсомоле. В 1928 году в результате тяжелой прогрессирующей
болезни он теряет зрение, но и тяжело больным, прикованным к
постели продолжает борьбу — активно занимается самообразо¬
ванием, начинает писать. «Как закалялась сталь» увидела свет в
1935 году и сразу завоевала симпатии советской молодежи. В том
же году Николай Островский был награжден орденом Ленина.
В 1936 году активно работал над следующим своим романом —
«Рожденные бурей». Смерть оборвала его труд. Была закончена
1-я книга.
Текст печатается по изданию: Н. Островский. Как закалялась
сталь. М., «Молодая гвардия», 1982.
К с. 24. Акцизный инспектор — государственный чиновник,
ведавший косвенными налогами. Взимание акциза является од¬
ной из важнейших статей дохода буржуазного государства. Кос¬
венные налоги, вызывая рост цен на товары массового потребле¬
ния, приводили к значительному ухудшению положения трудя¬
щихся. В. И. Ленин называл косвенные налоги «самыми неспра¬
ведливыми», «налогами на бедных».
К с. 38. ...Царя скинулиI — Речь идет о Февральской бур¬
жуазно-демократической революции, в результате которой было
свергнуто самодержавие и созданы условия для перехода к со¬
40 Коммуны будущей творцы
625

циалистическому этапу революции. Временный комитет Государ¬
ственной думы, сформированный 28 февраля (13 марта), пытал¬
ся остановить развитие революции и спасти монархию. 2 (15) мар¬
та комитет направил в Ставку своих представителей А. И. Гучко¬
ва и В. В. Шульгина. 2 марта в результате переговоров царь Ни¬
колай II отрекся от престола за себя и за своего малолетнего сына
Алексея в пользу младшего брата Михаила Александровича, но и
3(16) марта Михаил также отказался от престола. Февральская
революция быстро распространилась по всей стране. В романе, по
всей видимости, описываются события конца марта 1917 года.
К этому времени революционные рабочие, солдаты и крестьяне
России организовали уже около 600 Советов своих депутатов.
Меньшевики — члены мелкобуржуазной реформистской пар¬
тии в России. Меньшевизм возник на II съезде РСДРП в 1903 го¬
ду, объединив противников ленинского плана создания марксист¬
ской партии нового типа.
Бундовцы — члены Бунда («Всеобщего еврейского рабочего
союза в Литве, Польше и России»), мелкобуржуазной национа¬
листической организации, объединявшей главным образом полу¬
пролетарские слои еврейских ремесленников западных областей
Российской империи. Основанный в 1897 году, Бунд примыкал к
меньшевикам.
В ходе Февральской революции меньшевики и бундовцы суме¬
ли завоевать большинство в Советах, однако соглашательская,
откровенно предательская по отношению к интересам рабочего
класса политика вскоре лишила их всякого доверия революцион¬
ных народных масс. После Великой Октябрьской социалистиче¬
ской революции меньшевики и бундовцы скатываются на откро¬
венно контрреволюционные позиции и ведут активную борьбу
против Советской власти.
К с. 39. Только в дождливый ноябрь стало твориться что-то
неладное. — После победы революции в Петрограде началось, по
словам В. И. Ленина, «триумфальное шествие Советской власти»
(25 октября (7 ноября) 1917 г. — февраль — март 1918 г.), ко¬
гда по всей бывшей Российской империи трудящиеся поднялись
на борьбу за установление и упрочение Советской власти.
На Украине, о которой идет речь в романе Н. Островского, тру¬
дящимся, поднявшимся на борьбу за Советскую власть, пришлось
преодолеть серьезное сопротивление Центральной рады. Однако
уже в декабре Советская власть победила и здесь. И—12 (24—
25) декабря в Харькове состоялся Всеукраинский съезд Советов,
который провозгласил Украину Республикой Советов.
К с. 41. Немцы идут железной лавиной. — Во время мир¬
ных переговоров в Брест-Литовске между Советской Россией и
Четверным союзом (Германия, Австро-Венгрия, Турция и Бол¬
гария) делегация украинской Центральной рады объявила о вы¬
ходе Украины из состава Российской Федерации и заключила
сепаратное Брест-Литовское соглашение. Правительство Украин¬
ской Социалистической Советской Республики признало его не¬
действительным, несмотря на это, после заключения Брестского
мира с Советской Россией (3 марта 1918 года) австро-германские
войска, опираясь на Брест-Литовское соглашение, оккупировали
626

всю Украину. Украинские трудящиеся поднялись на борьбу про¬
тив захватчиков, которая продолжалась вплоть до краха австро¬
германской оккупации в связи с революцией 1918—1919 годов в
Германии.
К с. 75. Гарибальди Джузеппе (1807—1882) — народный ге¬
рой Италии, генерал, один из вождей революционно-демократи¬
ческого крыла национально-освободительного движения, боров¬
шегося за объединение Италии снизу. Во время итальянской ре¬
волюции 1859—1860 годов Гарибальди возглавил знаменитую «Ты¬
сячу» — революционный отряд, выступивший на помощь осво¬
бодительному восстанию на Сицилии. Эта экспедиция положила
начало народному движению за объединение Италии революци¬
онным путем. Самоотверженная борьба Гарибальди за свободу
завоевала ему любовь не только итальянского народа, но и па¬
родов всего мира и оказала огромное влияние на освободитель¬
ное движение во многих странах.
К с. 79. ...правые и левые украинские эсеры... — члены Укра¬
инской партии социалистов-революционеров, одной из мелкобур¬
жуазных националистических партий, бывших политическими вы¬
разителями и идейными вдохновителями петлюровщины.
К с. 80. Головной атаман Петлюра. — Петлюра Симон Василь¬
евич (1879—1926) — член, а затем и председатель Украинской
директории (см. комментарий к с. 120) и командующий ее вой¬
сками (головной атаман), один из главарей так называе¬
мой петлюровщины — контрреволюционного, буржуазно-национа¬
листического движения на Украине в 1918—1919 годах. После
разгрома войск директории Красной Армией Петлюра бежал в
Варшаву. На стороне белополяков принимал участие в войне с
Советской Россией весной — летом 1920 года.
К с. 95. ...весь этот клубок различных партий с красивыми
названиями: социалисты-революционеры, социал-демократы, поль¬
ская партия социалистов... — Социалисты-революционеры (эсе¬
ры) — члены мелкобуржуазной партии, образовавшейся в конце
1901-го — начале 1902 года в результате объединения народни¬
ческих групп. До 1917 года эсеры находились на нелегальном
положении, основным средством борьбы с самодержавием счи¬
тали индивидуальный террор. С февраля по июль — август
1917 года вместе с меньшевиками играют ведущую роль в Со¬
ветах. Лидеры эсеров входили в состав Временного правитель¬
ства (А. Ф. Керенский, Н. Д. Авксентьев, В. М. Чернов). После
Октябрьской революции тянувшиеся еще с 1906 года разногла¬
сия в партии эсеров привели к ее расколу — образованию новой
партии левых эсеров. Левые эсеры принимали активное участие
в подготовке и проведении Октябрьского вооруженного восста¬
ния, поддерживали большевиков во всех первых мероприятиях
Советской власти. Расхождение левых эсеров с большевиками
началось с февраля 1918 года в вопросе о Брестском мире.
6 июля 1918 года по решению ЦК левых эсеров в Москве был
убит германский посол В. Мирбах и поднят мятеж. После подав¬
ления мятежа в партии произошел раскол, значительная часть
ее рядовых членов влилась в РКП (б), а большинство руководи¬
40*
627

телей продолжало контрреволюционную деятельность. С началом
нэпа партия левых эсеров потеряла всякое влияние в массах и
прекратила свое существование.
Социал-демократы — в 1917 — 1920 годах в Советской России
существовало несколько мелкобуржуазных социал-демократиче¬
ских партий: группа «Единство», Российская социал-демократиче¬
ская рабочая партия (интернационалистов), Российская социал-
демократическая рабочая партия (меньшевики). По мере разви¬
тия революции большинство рядовых членов этих партий вли¬
валось в РКП (б), а их лидеры, как правило, скатывались на
откровенно контрреволюционные позиции и эмигрировали.
Польская партия социалистов — имеется в виду Социал-
демократия Королевства Польского и Литвы. Партия возникла
в 1893 году, а в 1906 году вошла в состав РСДРП, сохраняя, од¬
нако, организационную самостоятельность. С началом первой ми¬
ровой войны партия действовала главным образом на оккупиро¬
ванной территории Польши и Литвы, а ее члены, эвакуировав¬
шиеся в Россию, образовали польские социал-демократические
группы, сотрудничавшие с большевиками, или работали непо¬
средственно в большевистских организациях.
К с. 120. Украинская директория — с декабря 1918 года по
апрель 1919 года центральный орган власти на Украине, образо¬
ванный Украинским национальным союзом — блоком украинских
буржуазно-националистических партий. Председателем Украин¬
ской директории был В. К. Винниченко, командующим войска¬
ми — С. В. Петлюра. Для прихода к власти использовала как
поднявшиеся на борьбу против гетмана Скоропадского политиче¬
ски неопытные трудящиеся массы, так и отступавшие немецкие
оккупационные войска. 16 января Украинская директория объ¬
явила войну Советской России, находилась в союзнических от¬
ношениях с Антантой и генералом А. И. Деникипым. В январе —
апреле 1919 года основные вооруженные силы Украинской ди¬
ректории были разгромлены украинскими советскими войсками
и повстанцами.
К с. 141. ...был создан комитет Коммунистического союза
молодежи Украины. — В годы гражданской войны молодежные
организации действовали на всей территории Украины. Это были
хотя и массовые, но разобщенные, организационно не связанные
между собой организации. В 1919 году комсомольские организа¬
ции Киева, Харькова и Одессы решили объединить существо¬
вавшие в республике организации в единый союз. На I Все-
украинском съезде комсомола, проходившем в Киеве с 26 июня
по 1 июля 1919 года, было объявлено о создании Коммунистиче¬
ского союза рабочей молодежи Украины.
К с. 156. Ждали поляков. — Речь идет о начале совет¬
ско-польской войны 1920 года. Еще в 1919 году правящие круги
буржуазно-помещичьей Польши начали вооруженную борьбу
против Советской России, стремясь расширить свою территорию.
Красная Армия, основные силы которой были отвлечены на бо¬
лее важных фронтах, не смогла оказать интервентам должного
отпора. В результате с апреля по август 1919 года польские
628

войска захватили почти всю Белоруссию и часть Украины. Поль¬
ских интервентов активно поддерживали страны Антанты, непо¬
средственное участие в военных действиях принимали остатки
петлюровских войск и армия Врангеля.
В апреле — мае 1920 года польским войскам удалось достиг-*
нуть значительных успехов, была оккупирована Правобережная
Украина, взят Киев" Однако дальше интервентам продвинуться
не удалось. Во второй половине мая благодаря чрезвычайным
мерам, принятым ЦК партип и Советским правительством, в хо¬
де войны наступил перелом. Красная Армия нанесла поражения
польским войскам под Киевом, Ровно, Новоград-Волынским, пол¬
ностью освободила Белоруссию и Украину и в начале июля
вступила в пределы Польши. Наступление советских войск про¬
должало развиваться в направлении на Львов и Варшаву.
Однако Варшавская и Львовская операции советских войск
оказались неудачными. Успехи националистической пропаганды
польского правительства, а также помощь Франции дали воз¬
можность сосредоточить на варшавском направлении значитель*
ные силы и обеспечить численное превосходство над оторвав*
шимися в стремительном наступлении от своих тылов советски*
ми войсками. Белополяки начали успешное контрнаступление,
Советским войскам пришлось отходить, ведя тяжелые бои а
превосходящими силами противника. Немалую роль в неудаче
наступления Красной Армии сыграли также военные ошибки
главного командования и политические просчеты Временно¬
го революционного комитета Польши, созданного в июле 1920
года.
Но отступление Красной Армии не означало проигрыша
войны. Истощенная войной Польша вынуждена была пойти на
заключение мирного договора. Прекращение советско-польской
войны позволило Советскому государству сосредоточить необхо¬
димые силы для разгрома Врангеля и победоносного окончания
гражданской войны.
К с. 176. Якир, Иона Эммануилович (1896—1937) — видный
советский военачальник, один из крупнейших полководцев граж¬
данской войны, кавалер трех орденов Красного Знамени. Во вре¬
мя советско-польской войны 1920 года командовал 45-й стрелко¬
вой дивизией и одновременно Фастовской, Злочевской и Львов¬
ской группами войск Юго-Западного фронта.
Котовский Григорий Иванович (1881—1925) — легендарный
командир Красной Армии, кавалер трех орденов Красного Зна¬
мени. Во время советско-польской войны 1920 года командовал
Отдельной кавалерийской бригадой на Юго-Западном фронте.
К с. 189. Мир с поляками был заключен... — Результатом
советско-польской войны был Рижский мирный договор, заклю¬
ченный между РСФСР и УССР, с одной стороны, и буржуазно¬
помещичьей Польшей — с другой, 18 марта 1921 года. Разорен¬
ная и ослабленная длительной гражданской войной, будучи в
полной политической изоляции, окруженная враждебными импе¬
риалистическими государствами Советская Россия вынуждена
была принять ряд грабительских условий, важнейшим из кото¬
рых был переход в состав Польши западных земель Украины и
Белоруссии.
629

К с. 312. «Рабочая оппозиция» —- антипартийная, фракцион¬
ная группа в РКП (б), выражавшая анархо-синдикалистский
уклон, возникший в период завершения гражданской войны и
перехода к мирному строительству. Ее лидерами были А. Г. Шляп¬
ников, С. П. Медведев, А. М. Коллонтай. Как фракционная груп¬
па «рабочая оппозиция» оформилась в период дискуссии о проф¬
союзах. Ее идейно-политическая платформа наиболее полно была
изложена в брошюре А. М. Коллонтай «Рабочая оппозиция».
В ней предлагалось передать управление всем народным хозяй¬
ством «всероссийскому съезду производителей», объединенных в
профсоюзы, которые должны избирать центральный управля¬
ющий орган. Управление отдельными отраслями промышленно¬
сти предполагалось сосредоточить в соответствующих профсою¬
зах, которые получали исключительное право избирать органы
управления народным хозяйством, причем выдвинутые ими кан¬
дидатуры не могли быть отведены партийными и советскими
органами. Платформа «рабочей оппозиции» по внутрипартийным
вопросам состояла из клеветнических обвинений партийного ру¬
ководства «в отрыве от партийных масс», в «недооценке творче¬
ских сил пролетариата», в «перерождении партийных вер¬
хов» и т. п.
На X съезде РКП (б) (март 1921 г.) «рабочая оппозиция»
была решительно осуждена, ее взгляды охарактеризованы как
отрицающие руководящую роль партии и диктатуры пролетариа¬
та в социалистическом строительстве. В резолюции «О синдика¬
листском и анархистском уклоне в нашей партии», предложен¬
ной В. И. Лениным, съезд отметил, что взгляды «рабочей оппо¬
зиции» «на деле помогают врагам пролетарской революции»,
признал пропаганду идей «рабочей оппозиции» несовместимой
с принадлежностью к РКП (б).
К с. 313. ...в нашей организации разгром сторонников Троц¬
кого налицо. — Речь идет о событиях 1923 года. На XII съезде
РКП (б) (17—25 апреля 1923 года) против ленинского курса пар¬
тии выступил Л. Д. Троцкий. В составленных к XII съезду тези¬
сах он выдвинул лозунг — установление «диктатуры промыш¬
ленности». Сутью позиции Троцкого было требование развивать
промышленность за счет эксплуатации крестьянства. Съезд от¬
верг вредные требования Троцкого. Такая линия привела бы к
разрыву союза рабочих и крестьян, к гибели советского строя.
Съезд подчеркнул, что на данной стадии сельское хозяйство име¬
ет первостепенное значение для всей экономики страны.
К с. 333. Вызовите Чаплина, Сашу Косарева... — Николай
Чаплин, Александр Косарев были признанными вожаками совет¬
ской молодежи 20-х годов.
К с. 334. VI съезд РКСМ (12-18 июля 1924 г.) — 996 де¬
легатов съезда представляли 702 тысячи комсомольцев страны.
На съезде было принято решение о принятии комсомолом имени
Ленина, обсуждены вопросы о политическом воспитании молоде¬
жи в духе ленинизма, перспективах юношеского труда и
задачах экономической работы союза, о работе в деревне, в ар¬
мии, на флоте и в пионерской организации. Делегаты съезда за¬
слушали отчеты ЦК РКСМ и делегации РКСМ в исполкоме
КИМа.
630

К с. 349. ...о повой оппозиции, возглавляемой Троцким, Зи¬
новьевым и Каменевым. — Воспользовавшись тем, что В. И. Ле¬
нин тяжело заболел, Троцкий, несмотря на решения XII съезда,
уже осенью 1923 года вновь начал борьбу против партии. В октяб¬
ре он направил в ЦК письмо, поддержанное вскоре заявлением
46-ти, подписанное троцкистами, «децистами», остатками групп
«левых коммунистов» и «рабочей оппозиции». Среди них были и
некоторые члены ЦК. Троцкий и другие оппозиционеры обвиняли
партийный аппарат в подмене партии, требовали отмены решения
X съезда партии о запрещении фракций. Несмотря на осуждение
этого выступления на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК совмест¬
но с представителями десяти крупнейших партийных организа¬
ций, Троцкий выступил с брошюрой «Новый курс», где повторил
свои обвинения в адрес партийного руководства. В своих попыт¬
ках захватить руководство в партии Троцкий делал ставку и на
молодежь, противопоставлял молодых старым кадрам партии,
льстиво называл их «барометром партии». Новое выступление
троцкистов вызвало ожесточенную партийную дискуссию.
Ее итоги подвела XIII партконференция (январь 1924 г.),
осудившая борьбу троцкистов против партии и охарактеризо¬
вавшая их позицию как мелкобуржуазный уклон и прямой от¬
ход от ленинизма.
Вскоре после смерти В. И. Ленина, осенью 1924 года, Троц¬
кий навязал партии новую дискуссию. В своей статье он извра¬
щал историю партии, клеветал на Ленина и большевизм, припи¬
сывая исключительно себе заслуги в подготовке и проведении
Октябрьской революции. Фактически это была попытка подме¬
нить ленинизм троцкизмом.
ЦК партии и местные партийные организации дали реши¬
тельный отпор Троцкому. Против него выступили видные деяте¬
ли партии, прежде всего те, кто вместе с Лениным боролся за
победу Октябрьской революции. Окончательно осудил Троцкого
Пленум ЦК РКП (б) (январь 1925 г.).
На XIV съезде РКП (б) (18—31 декабря 1925 г.) троцкисты
вновь выступили против линии партии, примкнув к «новой оппо¬
зиции», возглавляемой Зиновьевым и Каменевым — членами По¬
литбюро ЦК. «Новая оппозиция» выступила против принятого
XIV партконференцией решения о возможности построения со¬
циализма в СССР без социалистической революции на Западе,
государственная промышленность объявлялась не социалистиче¬
ской, а государственно-капиталистической, а нэп — только от¬
ступлением к капитализму. На съезде «новая оппозиция» пред¬
приняла попытку захватить руководство партией и голосовала
против доверия ЦК.
«Новая оппозиция» сформировалась на платформе троцкиз¬
ма, это еще раз подчеркивало необходимость разгромить троц¬
кизм до конца как разновидность меньшевизма. Центр «новой
оппозиции» находился в Ленинграде. Съезд в специальном обра¬
щении к ленинградской партийной организации рассказал о по¬
ведении лидеров «новой оппозиции» на съезде. На партийных
собраниях в Ленинграде более 97 процентов коммунистов одоб¬
рили решения съезда и осудили «новую оппозицию». На город¬
ской партийной конференции зиновьевское руководство было от¬
странено и избран новый губернский комитет партии во главе
с С. М. Кировым.
631

А. Платонов. Павел Корчагин.
Печатается по изданию: А. Платонов, «Цветок на земле», М.,
«Молодая гвардия», 1983.
ЛЕНИН И МОЛОДЕЖЬ
Г. М. Кржижановский. О Владимире Ильиче.
Печатается * по изданию: Воспоминания о Владимире Ильиче Ле¬
нине. В 5-ти т. Т. 2. М., Политиздат, 1979.
К с. 407. Кржижановский, Глеб Максимилианович (1872—•
1959) — советский партийный и государственный деятель, уче¬
ный-энергетик, академик, в 1929—1939 годах вице-президент
АН СССР, Герой Социалистического Труда. В революционном дви¬
жении с 1893 года, один из организаторов Петербургского «Союза
борьбы за освобождение рабочего класса». В 1894 году окончил
Петербургский технологический институт. Арестованный в
1895 году, он был сослан в Восточную Сибирь. По возвращении
из ссылки как агент «Искры» вел партийную работу в Самаре.
На II съезде РСДРП в 1903 году был заочно избран в ЦК пар¬
тии, работал в Киеве и в Москве. В 1905 году был председателем
забастовочного комитета Юго-западной железной дороги. Во вре¬
мя Февральской буржуазно-демократической революции 1917 года
работал в Моссовете, а затем в ВСНХ. В 1920 году Кржижанов¬
ский возглавлял комиссию ГОЭЛРО. В 1921—1930 годах руково¬
дил Госпланом, позднее Энергоцептром, затем Главэнерго.
С 1930 года — директор Энергетического ипститута АН СССР.
Член ЦК партии в 1924—1939 годах, Кржижановский написал
ряд трудов по электрификации народного хозяйства. Он автор
песен «Варшавянка» («Вихри враждебные»), «Беснуйтесь, тира¬
ны» и др.
К с. 409. «Современник» — литературный и общественно-
политический журнал, основанный А. С. Пушкиным в 1836 году.
В 1847—1848 годах идейным руководителем журнала был В. Г. Бе¬
линский. Наиболее ярким оер иодом в истории «Современника»
были 1854—1862 годы, когда if. А. Некрасов, который в 1847 году
стал одним из владельцев журнала, привлек к работе в нем сна¬
чала Н. Г. Чернышевского, а затем и Н. А. Добролюбова. Смерть
Н. А. Добролюбова и последовавший вскоре арест Н. Г. Черны¬
шевского были тяжелейшими ударами для «Современника», одна¬
ко привлечение Н. А. Некрасовым к сотрудничеству М. Е. Салты¬
кова-Щедрина, М. А. Антоновича, Г. 3. Елисеева, А. Н. Пыпина,
несмотря на наличие серьезных противоречий внутри новой ре¬
дакции, позволило все же «Современнику» оставаться лучшим из
демократических журналов своего времени. В июне 1866 года
«Современник» был закрыт властями.
«Отечественные записки» — ежемесячный учебно-литератур¬
ный и политический журнал, выходивший в 1839—1884 годах.
* Материалы документального раздела публикуются с сокра¬
щениями.
С32

С 1866 года его берут в аренду и становятся его фактическими
редакторами Н. А. Некрасов, М. Е. Салтыков-Щедрин, Г. 3. Ели¬
сеев, а позднее и Н. К. Михайловский:. С конца 1839-го до начала
4846 года отдел критики в журнале возглавляет В. Г. Белинский,
деятельными сотрудниками журнала были А. И. Герцен, В. П. Бот¬
кин, П. Н. Кудрявцев, К. Д. Кавелин. С конца 60-х годов, после
почти двух десятилетий относительного застоя (1848—4866 гг.),
«Отечественные записки» вновь выходят на передний край обще¬
ственно-политической борьбы своего времени.
Михайловский, Николай Константинович (1842 — 1904) —
русский публицист и литературный критик, один из идеологов
народничества. В «Отечественных записках», сотрудником, а за¬
тем и одним из редакторов которых был Н. К. Михайловский,
опубликованы важнейшие из его работ: «Что такое прогресс?»,
«Теория Дарвина и общественная наука», «Записки профана»,
«Борьба за индивидуальность», «Жестокий талант», «Письма о
правде и неправде» и др.
На протяжении своей деятельности Н. К. Михайловский не¬
однократно подвергался преследованиям царского правительства,
пользовался очень большой популярностью в среде демократиче¬
ской интеллигенции в России. С 4892 года и до конца жизни
он был одним из ведущих редакторов органа либеральных на¬
родников — журнала «Русское богатство». В. И. Ленин считал
Н. К. Михайловского «...одним из лучших представителей и вы¬
разителей взглядов русской буржуазной демократии в последней
трети прошлого века» и вел непримиримую борьбу с его по¬
пытками критики марксизма с позиций крестьянского социа¬
лизма.
Лавров, Петр Лаврович (1823—1900) — теоретик русского
революционного народничества. Начало революционной деятель¬
ности Лаврова относится к концу 50-х — 60-м годам, когда он,
преподаватель в военных учебных заведениях, активно разраба¬
тывает вопросы материалистической философии, поддерживает
студенческие выступления в 1861—1862 годах, участвует в обще¬
стве «Земля и воля», сближается с Н. Г. Чернышевским.
Лавров пытался отвлечь молодежь от одностороннего увлече¬
ния естественными науками, возникшего под влиянием Д. И. Пи¬
сарева, направить ее активность на переустройство общественной
жизни. В ссылке в Вологодской губернии, куда он был отправ¬
лен в 1867 году, оп посвящает этим вопросам «Исторические пись¬
ма» (1868—1869 гг.).
В феврале 1870 года при помощи Г. А. Лопатина Лавров
бежит из ссылки в Париж, где вскоре сближается с революцион¬
ными рабочими, вступает в I Интернационал, принимает актив¬
ное участие в деятельности Парижской коммуны. В 1871 году Лав¬
ров, посланный Парижской коммуной в Лондон, знакомится с
К. Марксом и Ф. Энгельсом. Марксизм никогда полностью не был
принят Лавровым, но оказал все же значительное влияние на его
мировоззрение. Признавая пролетарскую революцию ближайшим
будущим стран Западной Европы, в России Лавров считал не¬
обходимым продолжать подготовку крестьянской социалистиче¬
ской революции.
В эмиграции Лавров редактировал газету «Вперед!». Лавров
поддерживал основные народнические идеи: самобытность исто¬
633

рического развития России, община как основной элемент ее бу¬
дущего строя, второстепенность политических вопросов по срав^
нению с социалистическими. В вопросах о пути к крестьянской
социальной революции Лавров выступает как против бунтарского
бакунинского, так и против заговорщического ткачевского те¬
чений.
В конце 70-х — начале 80-х годов Лавров примкнул к «На¬
родной воле», видя в ней единственную в России революционную
партию. В 1883—1886 годах Лавров вместе с Л. А. Тихомировым
редактировал «Вестник «Народной воли».
С развитием рабочего движения и распространением проле¬
тарской идеологии в России роль и авторитет Лаврова в рево¬
люционном движении падают. Последние годы жизни он посвя¬
тил теоретической разработке субъективистской социологической
концепции.
Землеволъцы — члены «Земли и воли». Так назывались два
тайных общества народников, последовательно возникавших со¬
ответственно в начале 60-х годов и в 70-х годах XIX века. Воз¬
никновение первой «Земли и воли» связано с революционной си¬
туацией конца 50-х — начала 60-х годов. Революционеры готови¬
лись дать программу и возглавить крестьянское восстание, ко¬
торое ожидалось ими в 1863 году. Лидерами организации были
II. А. и А. А. Серно-Соловьевичи, А. А. Слепцов, Н. Н. Обручев,
С. С. Рымаренко, В. С. Курочкин. Тесные связи землевольцы
поддерживали с II. Г. Чернышевским, А. И. Герценом, Н. П. Ога¬
ревым, М. А. Бакуниным.
Другая, более поздняя «Земля и воля» возпикла в Петер¬
бурге в 1876 году, после «хождения в народ». Наиболее извест¬
ными ее деятелями были С. М. Кравчинский, А. Д. Михайлов,
Г. В. Плеханов, Н. А. Морозов, С. Л. Перовская, Л. А. Тихомиров
и рйд других. Землевольцы 70-х годов активно готовились к кре¬
стьянской революции, после которой государство должно было
стать «федерацией» наделенных землей, самоуправляющихся об¬
щин. Тактика «Земли и воли» была смешанной: члены ее вели
активную пропаганду, совершили несколько нашумевших терро¬
ристических актов, но главным способом ускорения крестьянской
революции они считали организацию бунтов, демонстраций, ста¬
чек, то есть выражали «бунтарскую» струю в революционном
движении 70-х годов.
Различия в тактических вопросах вскоре привели к разногла¬
сиям среди землевольцев, и в августе 1879 года организация
раскололась, образовав «Народную волю», вокруг которой объ¬
единились сторонники террористической тактики, и «Черный
передел», объединивший сторонников прежней тактики.
Народовольцы — члены «Народной воли» — наиболее важ¬
ной и крупной революционной организации разночинского пе¬
риода в революционно-освободительном движении в России.
В состав ее Исполнительного комитета входили А. П. Михайлов,
А. А. Квятковский, А. И. Желябов, С. JI. Перовская, В. Н. Фиг¬
нер, Н. А. Морозов, М. Ф. Фроленко, JI. А. Тихомиров, А. И. Ба¬
ранников, А. В. Акимова, М. Н. Ошанина и др. Народовольцы
вели широкую агитацию и пропаганду, в обстановке новой рево¬
люционной ситуации конца 70-х — начала 80-х годов их лозун¬
гом стал: «Теперь или никогда». Террористическая деятельность,
634

по мнению народовольцев, призвана дезорганизовать монархиче¬
ское правительство и вызвать крестьянскую революцию. Однако
осуществление их главного террористического плана — казни
Александра II — не привело к революции, а «Народная воля»
вступила в полосу идейного и организационного кризиса.
Группа «Освобождение труда» — первая русская марксист¬
ская организация, созданная группой русских эмигрантов во
главе с Г. В. Плехановым в Женеве в 1883 году.
Создание группы, в которую вошли также В. И. Засулич,
В. Н. Игнатов, П. Б. Аксельрод, JI. Г. Дейч — бывшие члены
общества «Черный передел», было следствием начавшегося после
убийства Александра II краха теории и тактики народничества,
выражением поисков русским революционным движением новых
путей борьбы с обществом социальной несправедливости. Эти
поиски привели Г. В. Плеханова и его единомышленников к
марксизму. Группа «Освобождение труда», в первую очередь
сам Плеханов, провели огромную работу по переводу марксист¬
ской литературы на русский язык, по идейной борьбе с народ¬
ничеством. В. И. Ленин видел значение группы «Освобождение
труда» в том, что она теоретически основала русскую социал-
демократию и сделала первый шаг навстречу рабочему дви¬
жению.
К с. 412. Струве, Петр Бернгардович (1870—1944) — русский
экономист, философ, историк, публицист. Теоретик и главный
деятель «легального марксизма», представлявшего собой попыт¬
ку, «пересматривая марксизм», выхолостить из него революци¬
онное содержание и приспособить к потребностям либеральной
буржуазии.
М. Н. Лядов. О втором съезде партии.
Печатается по изданию: Лядов М. О втором съезде партии. М.,
ОГИЗ, «Молодая гвардия», 1933.
К с. 419. Лядов (Мандельштам), Мартын Николаевич (1872—
1947) — советский и партийный деятель, историк. Революцион¬
ную деятельность начал с 1891 года, член партии с 1893 года,
один из создателей Московского рабочего союза. Позднее он ра¬
ботал в Саратове, в феврале 1903 года участвовал во II съезде
партии, занимал большевистскую позицию. Лядов — участник
баррикадных боев в Москве в 1905 году, член МК РСДРП, с
1909 года отзовист, меньшевик. В 1918 году проводил национали¬
зацию нефтепромышленности в Баку. В 1920 году восстановлен
в РКП (б), избирался делегатом ряда съездов партии. В 1923—
1929 годах М. Н. Лядов был ректором Коммунистического уни¬
верситета имени Я. М. Свердлова, заведовал архивом Октябрь¬
ской социалистической революции.
Второй съезд РСДРП состоялся нелегально за границей (сна¬
чала в Брюсселе, затем в Лондоне) 7(30) июля — 10(23) авгу¬
ста. Главным вопросом на съезде было принятие программы
РСДРП. По важнейшим положениям программы на съезде раз¬
635

вернулась острая борьба между революционными марксистами —
«твердыми искровцами», или «искровцами большинства», впослед¬
ствии — большевиками и оппортунистами — «мягкими искров¬
цами», или «искровцами меньшинства», впоследствии — меньше¬
виками. Борьба на съезде закончилась победой революционных
марксистов во главе с В. И. Лениным. Впервые в истории рабо¬
чего движения после смерти К. Маркса и Ф. Энгельса была при¬
нята революционная программа, в которой признавалась необхо¬
димость диктатуры пролетариата и выдвигалась задача борьбы
за нее.
К с. 415. Мартов Л. (Цедербаум, Юлий Осипович) (1873—
1923) — один из лидеров меньшевизма. В 1895 году был членом
Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего клас¬
са», входил в инициативную группу по изданию газеты «Искра»,
был одним из ее редакторов. На II съезде РСДРП возглавил
меньшевиков. Вел постоянную идейную борьбу с В. И. Лениным
и большевиками. Эмигрировал в 1920 году за границу, где про¬
должал антикоммунистическую деятельность.
Троцкий (Бронштейн), Лев Давидович (1879—1940) — идео¬
лог мелкобуржуазного оппортунизма. Уже на II съезде РСДРП
троцкизм начал оформляться как антиленинское течение. Против
позиции В. И. Ленина Троцкий выступил по целому ряду органи¬
зационных и теоретических вопросов.
На VI съезде РСДРП (б) (июль — август 1917 г.) троцкисты
в числе группы «межрайонцев» вступили в партию большевиков.
До 1920 года троцкизм как течепие не проявлял себя, но троц¬
кисты не прекратили борьбу с ленинизмом. После Октябрьской
революции опи утверждали, что победа недолговечна и Совет¬
ская власть погибнет, если в ближайшее время не произойдут
социалистические революции в капиталистических странах.
С этих позиций Троцкий вместе с «левыми коммунистами» вы¬
ступил в 1918 году против заключения Брестского мира.
В конце 1920-го — начале 1921 года, когда заканчивалась
гражданская война и Страна Советов переходила к мирному
строительству, троцкисты, используя возникшие экономические и
политические трудности, развязали в партии дискуссию о проф¬
союзах. Стремясь превратить страну в военный лагерь для аван¬
тюристического «подталкивания» мировой революции, Троцкий
вместо демократических принципов руководства массами, взяты¬
ми на вооружение партией, считал нужным использовать мето¬
ды насилия. В области внутрипартийного строительства троц¬
кисты требовали свободы фракций и группировок в партии.
В 1923—1924 годах завершается идеологическое оформление троц¬
кизма как антипартийного течения, которое отражало настрое¬
ния некоторых слоев городской мелкой буржуазии и части бур¬
жуазной интеллигенции, объективно служило интересам остат¬
ков капиталистических классов в стране. XV съезд ВКП(б) в де¬
кабре 1927 года исключил Троцкого из партии. За антисоветскую
деятельность Троцкий был выслан из Москвы, а в 1929 году — за
границу.
63G

Е. Д. Стасова. Учитель и друг.
Печатается по изданию: Стасова Е. Д. Учитель и друг. М.,
«Знание», 1956.
К с. 421. Стасова, Елена Дмитриевна (1873—1966) — деятель
российского и международного коммунистического движения, Ге¬
рой Социалистического Труда. Работала вместе с Н. К. Крупской в
воскресных школах для рабочих, вела революционную пропаган¬
ду. Член партии с 1898 года. С 1898 года была в Петербургском
«Союзе борьбы», а с 1901 года агент газеты «Искра». В 1904—
1906 годах Е. Д. Стасова — секретарь Северного бюро ЦК, Петер¬
бургского комитета РСДРП, Русского бюро ЦК РСДРП. С 1917-го
по 1920 год была секретарем ЦК партии, активно участвовала в
подготовке и проведении Октябрьского вооруженного восстания.
С 1921-го по 1926 год — в Коминтерне, в 1927—1937 годах — пред¬
седатель ЦК Международной организации помощи борцам рево¬
люции (МОПР). В 1938—1946 годах — редактор журнала «Интер¬
национальная литература». Е. Д. Стасова была делегатом многих
партийных съездов, избиралась в высшие органы Советской
власти.
Экономисты — сторонники «экономизма», оппортунистическо¬
го течения в русском рабочем движении. Его лидерами были
К. М. Тахтарев, С. Н. Прокопович, Е. А. Кускова, В. Н. Кричев-
ский, А. С. Мартынов, В. П. Акимов (Махновец) и др. Экономи¬
сты считали главной задачей рабочего движения экономическую
борьбу. В вопросах же политической борьбы они, по сути дела,
стремились подчинить рабочее движение либеральной буржуазии.
Идейно экономисты были разгромлены В. И. Лениным, после
II съезда РСДРП большинство их стало меньшевиками, а некото¬
рые открыто перешли в лагерь либеральной буржуазии.
Н. И. Подвойский. Ильич и молодежь в 1917 году.
Печатается по изданию: Великий друг молодежи. Воспоминания о
В. И, Ленине. М., «Молодая гвардия», 1980.
К с. 417. Подвойский, Николай Ильич (1880—1948) — совет¬
ский партийный и военный деятель. В революционном движении
с 1898 года, член партии с 1901 года. В 1904—1905 годах — пред¬
седатель студенческого комитета и член Ярославского комитета
РСДРП. Участник создания Иваново-Вознесенского Совета 1905 го¬
да, издательства «Зерно», газеты «Правда». Участник Февраль¬
ской революции 1917 года, член Петроградского комитета
РСДРП (б). Председатель Всероссийского бюро фронтовых и ты¬
ловых военных организаций при ЦК партии; один из создателей
Красной гвардии. В дни Октября председатель Военно-револю¬
ционного комитета, входил в состав оперативной тройки, руково*
дившей восстанием, один из руководителей штурма Зимнего
дворца. С 1918 года участвовал в создании Красной Армии, член
Реввоенсовета Республики, в 1919 году нарком по военно-морским
делам Украины. В 1919—1927 годах начальник Всевобуча и час¬
тей особого назначения (ЧОН), председатель Спортинтерна.
Н. И. Подвойскому принадлежит одна из самых первых,
вышедших в 1920 году брошюр, — «Что такое Коммунистический
637

союз молодежи, его цель, задачи, план и приемы работы».
Николай Ильич оказал большую помощь комсомолу в постановке
военно-спортивной работы союза. В последние годы жизни
Н. И. Подвойский вел большую пропагандистскую и литератур¬
ную работу.
К с. 418. «Труд и свет» — одна из первых массовых юно¬
шеских организаций, возникшая вскоре после Февральской рево¬
люции 1917 года в Петрограде. Внутри союза все время шла ост¬
рая борьба между входившей в него революционной рабочей мо¬
лодежью и руководством (П. Шевцов, Дрязгов и др.), ставившим
задачу отвлечь молодежь от боевой революционной работы. Рас¬
пался летом 1917 года.
...наступили июльские дни, затем корниловские... — имеется
в виду период, непосредственно предшествующий Великой Ок¬
тябрьской социалистической революции, когда мирное развитие ре¬
волюции в России стало уже невозможным. Непосредственным по¬
водом к июльскому политическому кризису 1917 года стало не¬
удачное наступление на фронте и расформирование революцион¬
ных воинских частей. Вместе с тем министры-кадеты вышли из
Временного правительства и вызвали правительственный кризис.
3(16) июля в Петрограде вспыхнули стихийные демонстрации
рабочих и солдат. Большевики были против выступления, считая
его неподготовленным, однако размах стихийных выступлений
петроградских рабочих и солдат вынудил их все же стать во
главе движения, чтобы придать ему организованный мирный
характер. 4(17) июля 500 тысяч рабочих, солдат и матросов
Балтийского флота под лозунгом «Вся власть Советам!» вышли
па демонстрацию и двинулись к Таврическому дворцу, где засе¬
дал ЦИК. Однако эсеро-меныпевистский ЦИК объявил демонст¬
рацию «большевистским заговором» и санкционировал расправу
пад демонстрантами. Командир Петроградского военного округа
генерал П. А. Половцев приказал юнкерам и казакам разогнать
демонстрацию. 8(21) июля министром-председателем стал
А. Ф. Керенский, а соглашательский ЦИК Советов признал за
Временным правительством «неограниченные полномочия и нео¬
граниченную власть», эсеро-меныневистские Советы стали его
придатком. Так был положен конец двоевластию. Шестой съезд
РСДРП (б) по предложению В. И. Ленина снял лозунг «Вся
власть Советам!» и взял курс на вооруженное восстанне.
После июльских дней буржуазия, сознавая непрочность
своей победы, стремится к установлению военной диктатуры.
Главную роль в готовящемся контрреволюционном перевороте,
опиравшемся на крупную буржуазию и монархически настроен¬
ный генералитет, играли кадеты. Заговорщики были поддержаны
представителями Великобритании, Франции и США, боявшихся
выхода России из войны. Во главе заговора встал верховный
главнокомандующий генерал Л. Г. Корнилов. 25 августа (7 сен¬
тября) он двинул войска на Петроград, потребовал отставки
Временного правительства и выезда Керенского в Ставку верхов¬
ного главнокомандующего в Могилев. Через два дня, выражая со¬
лидарность с Корниловым, подали в отставку министры-кадеты.
Керенский, сам рассчитывавший стать военным диктатором, вы¬
нужден был объявить открытую борьбу Корнилову. Однако по¬
длинными руководителями и организаторами общедемократиче¬
638

ской борьбы с Корниловым стали большевики. К 31 августа
(13 сентября) контрреволюционный мятеж был ликвидирован.
В ходе борьбы с корниловщиной под влиянием массового рево¬
люционного подъема началась большевизация Советов — одна из
важнейших предпосылок победы Великой Октябрьской социали¬
стической революции.
Шестой съезд РСДРП(б) — состоялся 26 июля — 3 августа
(8—16 августа) 1917 года. Съезд имел громадное значение. Он дал
новую характеристику текущего момента, выработал новую такти¬
ку партии в борьбе за социалистическую революцию, взял курс
на вооруженное восстание. Особая секция съезда рассматривала
вопрос о молодежном движении. Развитие пролетарского юноше¬
ского движения, роль рабочей молодежи в предстоящем воору¬
женном восстании настойчиво диктовали необходимость дальней¬
шего усиления партийного руководства молодежным движением.
Съезд обобщил опыт работы большевистских организаций среди
молодежи, сформулировал задачи революционного воспитания и
организации молодого поколения, определил характер, содержание
и формы деятельности союзов молодежи, их идейные и органи¬
зационные основы.
А. В. Луначарский. Ленин о воспитании
молодежи
Печатается по изданию: Великий друг молодежи. Воспоминания
о В. И. Ленине. М., «Молодая гвардия», 1980.
К с. 419. Луначарский, Анатолий Васильевич (1875—1933) —
советский государственный и партийный деятель, один из созда¬
телей социалистической культуры, писатель, критик, искусство¬
вед, академик АН СССР. Член партии с 1895 года. Член редакции
большевистских газет «Вперед», «Пролетарий». Вел активную пар¬
тийную работу под руководством В. И. Ленина. В 1908—1910 годах
проповедовал богостроительство, входил в группу «Вперед».
После Февральской революции вступил в группу «межрайонцев»,
в составе которой на VI съезде РСДРП (б) был принят в ряды
большевиков. Активный участник Октябрьской революции.
В 1917—1929 годах нарком просвещения РСФСР, один из органи¬
заторов советской системы образования. А. В. Луначарский был
делегатом многих партийных съездов, участвовал в работе
комсомольских съездов. В 1933 году назначен полпредом СССР
в Испании. Автор трудов по истории революционной и философ¬
ской мысли, проблемам культуры, пьес и литературно-критичес¬
ких работ.
Покровский, Михаил Николаевич (1868—1932) — видный со¬
ветский государственный и партийный деятель, историк, академик
АН СССР. Член партии с 1905 года, участник революции 1905—
1907 годов и 1917 года. С ноября 1917-го по март 1918 года
М. Н. Покровский был председателем Моссовета, а с мая 1918 го¬
да он — заместитель наркома просвещения РСФСР. В 20-е годы
М. Н. Покровский сыграл большую роль в развитии системы на¬
родного образования в нашей стране и становлении советской
исторической науки.
639

В. Д. Бонч-Бруевич. Комсомольцы у Ильича.
Печатается по изданию: Комсомольский работник, 1945,
№ 7-8.
К с. 423. Бонч-Бруевич, Владимир Дмитриевич (1873—1955) —
советский государственный и партийный деятель, доктор истори¬
ческих наук. С 16 лет участвовал в революционном движении,
член партии с 1895 года. В 1903—1905 годах заведовал экспеди¬
цией ЦК РСДРП в Женеве. Сотрудник газет «Искра», «Вперед»,
«Правда», организатор ряда большевистских издательств. Участ¬
ник трех революций. В 1917 — 1920 годах — управляющий дела¬
ми Совнаркома. В 1918 году избран действительным членом Со¬
циалистической академии общественных наук. В последующие
годы на научной работе.
JI. И. Шушпанов. На III съезде комсомола.
Печатается по изданию: Революционные традиции комсомола. JL,
Лениздат, 1958.
К с. 427. Шушпанов, Леонид Иванович — ветеран Ленинско¬
го комсомола, один из организаторов Сестрорецкой организации
РКСМ. Член партии с 1917 года. Красногвардеец, участник граж¬
данской войны, делегат III съезда РКСМ.
П. И. Смородин. Ленин и комсомол.
Речь на II съезде Советов СССР 26 января 1924 года. — Извес¬
тия, 1924, 27 января.
К с. 431. Смородин, Петр Иванович (1897—1939) — один из
организаторов комсомола. Член партии с 1917 года. В 1917 году
участвовал в создании Петроградского социалистического союза
рабочей молодежи, участник Октябрьского вооруженного восста¬
ния. В 1918—1920 годах помощник начальника партизанского от¬
ряда на Петроградском фронте, комиссар полка. В 1920—1921 го¬
дах — секретарь Петроградского комитета РКСМ. В 1921—1924 го¬
дах первый секретарь ЦК РКСМ, почетный комсомолец. В 1928—
1936 годах на партийной работе в Ленинграде. С 1937 года пер¬
вый секретарь Сталинградского обкома ВКП(б). Делегат I—
IV съездов комсомола, на III и V съездах избирался членом ЦК.
Делегат партийных съездов, с 1930 года кандидат в члены ЦК
партии. Член ВЦИК, депутат Верховного Совета СССР.
Из манифеста VI Всесоюзного съезда
комсомола
Печатается по изданию: Резолюции и постановления VI Всесоюз¬
ного съезда РЛКСМ. М.—Л., 1925.
Из речи Н. К. Крупской на VI съезде РЛКСМ
Печатается по изданию: VI съезд РЛКСМ. Стенографический от¬
чет. М.—Л., 1924.
640

ПУТЬ В РЕВОЛЮЦИЮ
К с. 438. Тютиков И., Андреев И. — рабочие-подростки пу¬
шечной мастерской Путиловского завода, члены нелегального
молодежного кружка, которым руководил Вася Алексеев. Позднее
возглавляли организацию рабочей молодежи за Нарвской заста¬
вой. В кружок входил Ф. Соловьев и другие.
К с. 439. Алексеев, Василий Петрович (1896—1919) — член
партии с 1912 года, один из основателей юношеского коммуни¬
стического движения в Петрограде, организатор Социалистическо¬
го союза рабочей молодежи в Петрограде и председатель его ко¬
митета. Василий Алексеев работал токарем Путиловского завода,
принимал участие в Октябрьском вооруженном восстании и граж¬
данской войне. В 1919 году скончался от тифа.
К с. 441. Зачем вам своя организация? — Первые объедине¬
ния рабочей молодежи стали возникать в Петрограде в марте-
апреле 1917 года на отдельных, преимущественно крупных пред¬
приятиях. Инициатива подростков, молодых рабочих не нашла
поддержки у эсеров и меньшевиков. Иной была позиция больше¬
виков, которые уже 6 марта на заседании Петроградского комите¬
та поставили вопрос о помощи трудящемуся юношеству в его
стремлении создать свою организацию.
К с. 448. Скоринко Я. В, (1900—1943) — писатель, один из
организаторов Социалистического союза рабочей молодежи в Пет¬
рограде в 1917 году. Член партии с 1916 года. Красногвардеец,
участник Октябрьского вооруженного восстания и гражданской
войны. После войны был на комсомольской работе.
Демонстрация подростков 1 Мая. — Первомайская демонстра¬
ция 1917 года стала важным этапом в развитии молодежного дви¬
жения в Петрограде, способствовала росту политической активно¬
сти юношества, его сознательности и организованности.
В апреле 1917 года рабочие-подростки Выборгского района
выступили с предложением выйти на первомайскую демонстра¬
цию отдельной колонной со своими лозунгами. Райком партии под¬
держал эту инициативу. 11 апреля Выборгский райком через га¬
зету «Правда» обратился ко всем районным комитетам РСДРП (б)
с призывом организовать самостоятельные юношеские колонны.
Молодым рабочим было предложено послать своих представите¬
лей на общее собрание для обсуждения этого вопроса.
Собрание состоялось вечером 11 апреля в столовой завода
«Русский Рено». На нем было принято решение выйти на демон¬
страцию отдельной колонной с требованием охраны детского тру-
В предпраздничные дни проходило организационное оформле¬
ние юношеских союзов и в других районах Петрограда. Был со¬
здан Нарвско-Петергофский социалистический союз рабочей моло¬
дежи, организация заводской молодежи Василеостровского района
и другие.
41 Коммуны будущей творцы
641

К с. 446. ...не хватает лишь Керенского. — Почувствовав
шаткость своего положения, А. Ф. Керенский утром 25 октября
поспешил покинуть Петроград и уехал в Псков готовить кара¬
тельную экспедицию на «мятежную» столицу. Перед машиной
премьера Временного правительства ехал автомобиль «рено» с
американским флагом: Керенский пытался избежать ареста рево¬
люционными частями.
Мятеж Керенского — Краснова закончился крахом. Но главе
Временного правительства вновь удалось избежать ареста, пере¬
одевшись в форму матроса.
К с. 447. ...участвовать в схватке с юнкерами Владимирского
училища. — В ночь на 29 октября по указанию контрреволюцион¬
ного «Комитета спасения» юнкера Владимирского, Павловского,
Михайловского, Константиновского и Николаевского училищ под¬
няли антисоветский мятеж. В ответ ВРК ввел в Петрограде воен¬
ное положение, мобилизовал красногвардейцев, солдат и матросов.
Особенно упорные бои развернулись вокруг Владимирского
училища. Лишь после артиллерийского обстрела к трем часам
дня здание было полностью занято революционными частями.
В штурме училища принимали участие рабочие-подростки, члены
ССРМ.
К с. 448. 25 октября в Москве было получено сообщение об
Октябрьском перевороте в Петрограде. — Сообщение о победе
Октябрьской революции пришло в Москву около 14 часов дня
25 октября.
К с. 457. Шайка немецких бандит о в-б ело гвардейце в прибли-
жается к красному Питеру. — 18 февраля 1918 года, заявив о
прекращении переговоров в Брест-Литовске, австро-германские
войска начали наступление по всему фронту. Наиболее сильный
удар последовал на петроградском направлении. Над Советской
Республикой нависла смертельная опасность. В этих условиях
СНК РСФСР принял 21 февраля написанный В. И. Лениным дек¬
рет «Социалистическое отечество в опасности!». Навстречу на¬
ступающим немецким частям устремились первые отряды Крас¬
ной Армии, сформированные из добровольцев.
Парижская коммуна — первая пролетарская революция и пер¬
вое правительство рабочего класса, существовавшие в Париже
18 марта — 28 мая 1871 года. Парижская коммуна встала на путь
слома буржуазного государственного аппарата и создания госу¬
дарства нового типа — государства диктатуры пролетариата. Был
принят ряд мер по улучшению материального положения широ¬
ких слоев населения, охраны труда. Вместо постоянной армии бы¬
ло введено всеобщее вооружение народа, церковь была отделена
от государства.
Опыт Парижской коммуны, проанализированный в трудах
классиков марксизма-ленинизма, сыграл огромную роль в разви¬
тии научного коммунизма, в подготовке и победоносном проведе¬
нии Октябрьской революции. Память героев Парижской коммуны
особенно чтили комсомольцы первого поколения, считавшие себя
наследниками Коммуны.
642

К с. 460. ...Контрреволюция окружила... огненным кольцом
нашу молодую рабоче-крестьянскую власть. —- Международный
империализм сделал все, чтобы задушить Советскую власть. На
Севере и Дальнем Востоке высадились экспедиционные корпуса
английских, американских и японских интервентов. На Украине
и в Прибалтике хозяйничали кайзеровские войска. Опираясь на
военную помощь империалистических держав, подняла голову
внутренняя контрреволюция. Летом и осенью 1918 года три чет¬
верти территории Советской России оказались в руках интервен¬
тов и белогвардейцев. Советская Республика была окружена
сплошным кольцом фронтов.
ПЕРВОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ
Материалы раздела печатаются по изданиям: Нижегородская
организация РКСМ в годы иностранной военной интервенции и
гражданской войны (1918—1920 гг.). Горький, 1958; Славные тра¬
диции. Сборник документов, очерков, воспоминаний. М., 1960;
В кольце фронтов. Молодежь в годы гражданской войны. Сборник
документов. М., 1963; Марш ударных бригад. Молодежь в годы
восстановления народного хозяйства и социалистического строи¬
тельства 1921—1941 гг. Сборник документов. М., 1965; Товарищ
комсомол. Документы съездов, конференций и ЦК ВЛКСМ. 1918—
1968. Т. 1, 1918—1941. М., 1969; Время, вперед! 100 встреч с ком¬
сомольцами всех поколений. М., 1978; В вихре революции (Гово¬
рят бойцы Октября, ветераны Ленинского комсомола, гражданской
войны, участники социалистического строительства). М., 1977; Ре¬
волюционный держите шаг. Говорят делегаты I—XVIII съездов
комсомола. М., 1978; Революционный держите шаг. ^Воспоминания
ветеранов комсомола. Вып. 9. М., 1982: Революционный держите
шаг. Воспоминания ветеранов комсомола. Вып. 10. М., 1984.
К с. 472. Милъчаков, Александр Иванович (1903—1973).
В 1917 году вступил в Социалистический союз рабочей моло¬
дежи. В 1920 году на III съезде РКСМ он услышал Ленина.
Мильчаков присутствовал и на XI съезде партии — послед¬
нем съезде, на котором выступал В. И. Ленин.
Мильчаков был делегатом восьми комсомольских съездов и
делегатом шести съездов партии, делегатом конгрессов КИМа я
Коминтерна, входил в состав высших органов власти Советской
страны. В 1925—1926 годах его избирают вторым секретарем ЦК
комсомола, а затем первым секретарем ЦК ЛКСМ Украины, за¬
тем генеральным секретарем ЦК ВЛКСМ.
А. И. Мильчаков на всю жизнь запомнил наказ В. И. Ленина
комсомольцам: учиться коммунизму. И, следуя завету вождя, он
упорно занимается самообразованием, заканчивает курсы марксиз¬
ма-ленинизма, учится в Промакадемии.
Александр Мильчаков редактировал газеты «Коммунистиче¬
ская молодежь» и «Путь молодежи», создавал «Комсомольскую
правду», был членом редколлегий многих газет и журналов. Всей
своей жизнью, словом и делом Мильчаков утверждает, что быть
комсомольским лидером — это и высокая честь, и великая ответ¬
ственность. Только удовлетворение интересов молодежи, постоян¬
41
643

ная учеба, честность и скромпость в быту, ответственность за
каждый поступок, горячая любовь к Родине, принципиальность,
бесстрашие, умение видеть и отживающее и перспективное, об¬
разцовое выполнение как больших, так и малых поручений пар¬
тии — вот что определяло его облик как комсомольского вожака.
Ему посчастливилось работать с такими большевиками, кото¬
рые прошли суровую школу подпольной борьбы, как Е. Д. Стасо¬
ва, Р. С. Землячка, А. В. Луначарский, Н. К. Крупская, Е. М. Яро¬
славский, А. А. Андреев, М. И. Калинин, С. М. Киров, с теми, кто
определял стиль работы всей партии, кто видел в молодежи свою
смену, с теми, кто искренне любил молодежь, доверял ей, глубоко
верил в ее силы, в ее будущее.
В 1931—1932 годах А. И. Мильчаков заведует сектором пар¬
тийного строительства и одновременно является заместителем за¬
ведующего оргинструкторским отделом Центрального Комитета
партии. Затем становится заместителем управляющего объедине¬
ния Востокзолото, директором крупнейшего комбината Балейзоло-
то, затем начальником Главзолото Наркомтяжпрома СССР, народ¬
ным комиссаром которого был Серго Орджоникидзе. И на этой,
казалось бы, сугубо хозяйственной деятельности А. И. Мильчаков
настойчиво и умело претворял в жизнь ленинскую генеральную
линию партии. В 1935 году за успешное выполнение заданий пар¬
тии и правительства он был удостоен высшей награды — ордена
Ленина.
А. И. Мильчаков возглавлял также воспитательную и куль¬
турно-массовую работу Главного управления трудовых резервов
при Совете Министров СССР.
К с. 477. Партприкреплепный к комсомолу. — Одна из дей¬
ственных форм партийного руководства комсомолом, нашедшая
свое выражение в практической помощи опытных коммунис¬
тов членам РКСМ. Институт партприкрепленных действовал во
всех звеньях комсомола от первичных организаций до ЦК РКСМ.
Первыми партприкрепленными к ЦК РКСМ были Е. Д. Стасова
и Е. М. Ярославский.
К с. 480. ..Колчаковцы... рвались к Котласу па соединение с
«Северным правительством»... — Речь идет о «Временном прави¬
тельстве Северной области», созданном белогвардейцами при под¬
держке американских империалистов. В апреле 1919 года контр¬
революционное «Северное правительство» признало власть адмира¬
ла Колчака и стало координировать с ним свои военные усилия.
В ходе общего наступления в 1918 году адмирал Колчак плани¬
ровал соединиться с силами «Северного правительства» в районе
Котласа.
...комендантом... назначили В. К. Блюхера. — В апреле 1919 го¬
да В. К. Блюхера назначили начальником Вятского укрепленного
района.
Странички юного коммунара. — В первые годы Советской
власти РКСМ еще не имел возможностей собственными силами
организовать широко разветвленную систему комсомольской пе¬
чати. Огромную помощь в ее становлении оказала партийная пе¬
чать, предоставившая молодежи на своих страницах разнообраз¬
ные «Странички молодежи», «Странички коммунистической моло¬
644

дежи», «Странички красной молодежи» и т. д. В дальнейшем
многие из этих «страничек» стали самостоятельными комсомоль¬
скими газетами.
К с. 481. Неделя красной молодежи — Одна из форм во¬
влечения несоюзной молодежи в ряды РКСМ, пропаганды про¬
граммы и Устава комсомола, политического воспитания юношей
и девушек. Впервые неделя Красной молодежи была проведена
с 16 по 21 декабря 1918 года в Замоскворецком районе Москвы.
В Петрограде Неделя красной молодежи открылась 18 декабря
1919 года. В тот день в первом номере комсомольской газеты
«Смена» было напечатано письмо В. И. Ленина «Нашей смене».
«Приветствую рабоче-крестьянскую молодежь Петроградской гу¬
бернии в дни проведения красной недели, — писал Ильич. —
Усиливайте, юные товарищи, вашу работу в этом направлении,
чтобы со свежими молодыми силами приняться за устройство
новой светлой жизни» К
К с. 482. ...Выполняя решения II Всероссийского съезда РКСМ,
Пермская организация послала... тысячу лучших своих сынов на
деникинский фронт... — II съезд РКСМ проходил 5—8 октября
1919 года, когда обстановка на Южном фронте в связи с наступ¬
лением Добровольческой армии стала критической. Белогвардейцы
захватили Воронеж, угрожали Туле, Москве. В этих условиях
съезд РКСМ свернул обсуждение намеченных вопросов и объявил
союзную мобилизацию. Всего на Южный фронт РКСМ направил
около 38 тысяч человек, внесших значительный вклад в укрепле¬
ние Красной Армии и в разгром войск Деникина.
Отряды рабочей молодежи направлялись в деревни для убор¬
ки урожая на полях бедноты и семей красноармейцев. — В авгу¬
сте 1919 года ЦК РКСМ обратился к комсомольцам с призывом
организовывать сельскохозяйственные дружины для помощи семь¬
ям красноармейцев. Помимо сельскохозяйственных работ, убороч¬
ные отряды вели агитационно-полигическую и организационную
работу среди крестьянской молодежи.
К с. 484. Конференции внесоюзной молодежи. — Одна из
распространенных форм работы РКСМ с рабочей, крестьянской и
учащейся молодежью. Конференции знакомили юношей и деву¬
шек с программой и Уставом РКСМ, подготавливали наиболее
сознательную часть юношества к вступлению в комсомол.
...за добровольчество на Западный фронт. — Весной 1920 года
в связи с наступлением на Западном фронте белополяков в ряде
местных организаций началась стопроцентная комсомольская мо¬
билизация. Однако возросшая численность и боевой опыт, на¬
копленный Красной Армией в 1918—1919 годах, позволили отка¬
заться от проведения массовой комсомольской мобилизации. При¬
нималась во внимание и острая нехватка комсомольских кадров.
Поэтому ЦК РКСМ по рекомендации партии решил провести мо¬
билизацию в форме добровольной записи.
Против войск белополяков и Врангеля выступило свыше
12 тысяч членов РКСМ.
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 40, с. 25.
645

К с. 486. Весь народ помогал голодающим районам. — Ком¬
сомол активно включился в борьбу с всенародным бедствием —
неурожаем 1921 года. Члены союза отчисляли в пользу голодаю¬
щих месячные оклады, отдавали пайки, ценные вещи, организо¬
вывали среди населения сборы пожертвований, вели борьбу со
спекулянтами, служителями культа, саботирующими решение
Советской власти об изъятии церковных ценностей. Силами ком¬
сомольцев были повсеместно созданы пункты питания, бесплат¬
ные столовые, общежития.
IV съезд РКСМ одобрил проведенную работу и наметил ме¬
ры по укреплению и возрождению тех организаций РКСМ, кото¬
рые пострадали от голода.
К с. 487. ...белогвардейская сволочь... потерпевшая пора¬
жение на юге России, бросила все свои силы в поход на Восточ¬
ном фронте.
Во второй половине 1918 года атаман Донского казачества ге¬
нерал Краснов предпринял наступление на Царицын (Волгоград),
но был разбит. С конца 1918 года основные свои надежды
контрреволюция стала связывать с именем адмирала Колчака,
который был признан «верховным правителем Российского госу¬
дарства» и главнокомандующим. К весне 1919 года адмиралу Кол¬
чаку, которому активно помогали американские и английские им¬
периалисты, удалось создать многочисленную (до 400 тысяч чело¬
век), хорошо вооруженную армию. 30 апреля 1919 года власть
«верховного правителя» признало «Временное правительство Се¬
верной области», 12 июня о своем подчинении Колчаку объявил
Деникин.
Весной 1919 года войска Колчака перешли в наступление,
захватили Уфу, вышли к Волге. Захват промышленно развитого
Урала, угроза потери хлебных районов Поволжья, угроза даль¬
нейшего колчаковского наступления сделали Восточный фронт
главным. Судьба революции решалась на Востоке.
К с. 491. Гепп Виктор — один из организаторов комсомола
города Златоуста на Урале. В июне 1918 года, когда город был
занят белогвардейцами, остался там для подпольной работы.
Был выдан провокатором, героически перенес все пытки и не
выдал своих товарищей.
К с. 494. Цетлин Е. В. — активный работник комсомола, член
ЦК РКСМ первого созыва.
Глебов М. — рабочий-красногвардеец, один из первых петро¬
градских комсомольцев.
К с. 495. Черная свора помещиков и генералов наседает на
красный Петроград. — Имеется в виду осеннее наступление войск
Юденича, предпринятое им одновременно с попыткой генерала
Деникина захватить Москву. В результате наступления во второй
половине октября 1919 года белогвардейцы захватили Лугу, Гат¬
чину, Красное Село, Павловск и вышли на ближние подступы к
Петрограду.
15 октября Политбюро ЦК РКП (б) постановило: «Петроград
не сдавать. 19 октября было опубликовано обращение В. И. Ле¬
нина «К рабочим и красногвардейцам Петрограда» с призывом
646

защищать родной город до последней капли крови. На фронт мо¬
билизовывали коммунистов и комсомольцев. В конце октября,
после ожесточенных боев, произошел решающий перелом. Войска
Юденича были разгромлены.
К с. 502. Продразверстка — система заготовок сельскохозяй¬
ственной продукции, применявшаяся Советским государством в
годы гражданской войны. Заключалась в обязательной сдаче
крестьянами государству по твердым ценам всех излишков хлеба
и других продуктов.
Свидерский А, И. — партийный и государственный деятель,
член партии с 1899 года. В 1918—1922 годах член коллегии Нар*
компрода РСФСР. Вел большую работу по осуществлению хлеб¬
ной монополии, организацпи продотрядов.
К с. 522. Элиава Ш. 3. — партийный и государственный дея¬
тель, член партии с 1904 года. С февраля 1919 года — председа¬
тель Особой временной комиссии СНК РСФСР по делам Турке¬
стана.
К с. 532. КИМ — Коммунистический Ишернациоиал Молоде¬
жи — международная организация, созданная в 1919 году. КИМ
являлся секцией Коминтерна, действовал под его руководством.
КИМ сыграл большую роль в сплочении международного моло¬
дежного движения на ленинской идейной и организационной
платформе. При его поддержке комсомольские организации раз¬
личных стран выросли и окрепли, стали подлинными помощни¬
ками и боевым резервом коммунистических партий. Распущен в
1943 году.
К с. 535. Пилсудчики — защитники интересов поль¬
ской буржуазии и помещиков, сторонники Ю. Пилсудского. Про¬
водили реакционную, антинародную, антинациональную поли¬
тику, приняли активное участие в подготовке нападения войск
буржуазно-помещичьей Польши на Советскую Россию в 1920
году.
К с. 565. Младобухарцы — представители буржуазно-национа¬
листического движения, возникшего в Бухарском эмирате в
1916 году. После Октябрьской революции в результате националь¬
ной политики Советского государства, революционных преобразо¬
ваний левое крыло младобухарцев стало сотрудничать с Бухар¬
ской коммунистической партией, а затем многие его представи¬
тели вступили в БКП. Однако значительная часть младобухарцев
примкнула к контрреволюции.
Младо хивинцы — участники буржуазно-националистического
движения в ханской Хиве в 1905—1907 годах. К 1917 году младо-
хивинцы оформились как политическая партия реформаторского
толка. Под воздействием Октябрьской революции в среде младо-
хивипцев выделилось левое крыло, активно сотрудничавшее с
коммунистами. В апреле 1920 года, после победы народного вос¬
стания в Хиве, младохивинцы объявили о роспуске своей партии.
Большинство младохивинцев, выходцев из трудовых слоев, всту¬
пило в компартию. Националистически настроенные младохивин¬
цы встали на путь борьбы с Советской властью.
647

К с. 568. ЧОН — Часть особого назначения, создаваемые по
постановлению ЦК РКП (б) от 17 апреля 1919 года для борьбы с
контрреволюцией, бандитизмом, преступностью. Делегаты II съез¬
да РКСМ в резолюции «О военной работе в союзе» поручили ЦК
«разработать вопрос о вхождении наших товарищей в отряды
особого назначения». В результате подавляющая часть комсо¬
мольцев стала бойцами ЧОНа.
К с. 673. Щетинкин П. Е. (1884—1927) — один из организа¬
торов и руководителей партизанского движения в Сибири против
Колчака. В 1921 году начальник экспедиции отряда Красной
Армии, направленного в Монголию против банд Унгерна.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
ТРУДЫ ОСНОВОПОЛОЖНИКОВ МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА
Маркс К., Энгельс Ф. О молодежи. М.: Мол. гвардия,
1972.
Ленин В. И. О молодежи. — М.: Мол. гвардия, 1974.
Ленин В. И. Задачи союзов молодежи: Речь на III Всерос¬
сийском съезде Российского Коммунистического Союза Молодежи
2 октября 1920 г. — М.: Мол. гвардия, 1984.
ДОКУМЕНТЫ И МАТЕРИАЛЫ
Учиться коммунизму. Кн. 1. В. И. Ленин, КПСС о партийном
руководстве комсомолом. — М.: Политиздат, 1982.
О комсомоле и молодежи: Сборник. — М.: Мол. гвардия, 1970.
Устав Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Мо¬
лодежи. Принят XII съездом ВЛКСМ, частичные изменения вне¬
сены XV, XVIII и XIX съездами ВЛКСМ. — М.: Мол. гвардия,
1984.
Товарищ комсомол. Документы съездов, конференций и
пленумов ЦК ВЛКСМ (1918—1968). Т. 1—2. — М.: Мол. гвардия,
1969.
В кольце фронтов. Молодежь в годы гражданской войны.
Сборник документов. — М.: Мол. гвардия, 1963.
Марш ударных бригад. Молодежь в годы восстановления на¬
родного хозяйства и социалистического строительства. 1921—1941.
Сборник документов. — М.: Мол. гвардия, 1965.
Славные традиции. Сборяик документов, очерков, воспомина¬
ний. Изд. 2-е, доп. — М.: Мол. гвардия, 1960.
ВОСПОМИНАНИЯ
Великий друг молодежи: Воспоминания о В. И. Ленине. —
М.: Мол. гвардия, 1980.
Сердцем и именем. Письма молодежи В. И. Ленину. — М.:
Мол. гвардия, 1974.
649

Безыменский А. И. На первых съездах комсомола. Вос¬
поминания делегата. — М.: Госполитиздат, 1955.
В вихре революции. Говорят бойцы Октября, ветераны Ленин¬
ского комсомола, гражданской войны, участники социалистиче¬
ского строительства. — М.: Мол. гвардия, 1977.
Воспоминания о Николае Островском. — М.: Мол. гвардия,
1974.
Всегда в борьбе. Воспоминания ветеранов московского ком¬
сомола: Сборник. В 2-х кн. — М.: Моск. рабочий, 1978.
Дневники и письма комсомольцев: Сборник. — М.: Мол. гвар¬
дия, 1983.
Косарев А. Сборник воспоминаний. — М.: Мол. гвардия,
1963.
К у б а н е в В. М., Ч е к м а р е в С. И. Стихи, дневники, пись¬
ма. — М.: Мол. гвардия, 1981.
Мильчаков А. И. Первое десятилетие. Записки ветерана
комсомола. — М.: Мол. гвардия, 1965.
Революционный держите шаг. Говорят ветераны Ленинского
комсомола, бойцы Октября, гражданской войны, участники мир¬
ного строительства. Вып. 1—9. — М.: Мол. гвардия, 1968—1981.
Чичеров И. Пережитое, незабываемое. — М.: Мол. гвардия,
1977.
Юность боевая. Воспоминания старых комсомольцев. — М.:
Мол. гвардия, 1958.
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ацаркин А. Н. Пролетарская революция и молодежь. Рож¬
дение комсомола. — М.: Мол. гвардия, 1981.
Вожаки комсомола: Сборник. — М.: Мол. гвардия, 1978.
Десятерик В. И. 2 октября 1920 г. Речь В. И. Ленина на
III съезде комсомола: Документальный репортаж. — М.: Мол.
гвардия, 1975.
Ленинский комсомол. Т. 1. Очерки по истории ВЛКСМ
(1918—1941 гг.) — М.: Мол. гвардия, 1969.
Правофланговые комсомола: Сборник. — М.: Мол. гвардия,
1982.
Славный путь Ленинского комсомола. История ВЛКСМ.
2-е изд. — М.: Мол. гвардия, 1978.
Трущенко Н. В. Сплоченные словом Ильича: Историче¬
ский очерк о III съезде РКСМ. — М.: Мол. гвардия, 1980.
Трущенко Н. В. I съезд РКСМ. — М.: Мол. гвардия, 1983.
Юности нашей союз боевой. — М.: Мол. гвардия, 1983.
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА
Авдеев В. Ленька Охнарь: Повесть. — М.: Сов. писатель,
1969.
Айтматов Ч. Повести гор и степей. — М.: Худож. лит-ра,
1971.
650

Алексеева А. Анатолий Попов. Докум. повесть. — М.:
Мол. гвардия, 1971.
Астафьев В. Повесть о моем современнике. — М.: Мол.
гвардия, 1972.
Бабинец А. Товарищи в борьбе. Рассказы о комсомольской
юности. — М.: Мол. гвардия, 1959.
Багразян Г. С. Костер на ветру. Повесть о Люсе Лиси-
новой. — М.: Мол. гвардия, 1971.
Белых Г., Пантелеев Л. Республика Шкид. — Л.: Дет.
лит-ра, 1973.
Бирюков Н. Воды Нарына: Роман. — М.: Мол. гвардия,
1974.
Бляхин П. Красные дьяволята. — Л.: Лениздат, 1977.
Богданов Н. Первая девушка. — Вечера на укомовских
столах. — М.: Мол. гвардия, 1969.
Бойченко А. Молодость: Повесть. — М.: Мол. гвардия,
1978.
Боровиков Г. Ливень. Роман-хроника. — М.: Мол. гвар¬
дия, 1960.
В свои восемнадцать лет. Повести и рассказы о комсомоль¬
цах. — М.: Мол. гвардия, 1978.
Гайдар А. Школа: Повесть. — М.: Дет. лит-ра, 1980.
Генке В. Ровесники века: Повесть. — М.: Мол. гвардия,
1960.
Горбатов Б. Мое поколение. Ячейка. Прощание. — М.:
Мол. гвардия, 1968.
Горбунов К. Ледолом: Роман. — М.: Худож. лит-ра, 1973.
Грачев А. Первая просека: Роман. — М.: Мол. гвардия,
1972.
Драбкина Е. Черные сухари: Повесть. — М.: Сов. писа¬
тель, 1975.
Жариков Л. Повесть о суровом друге. — М.: Мол. гвар¬
дия, 1979.
Жариков Л. Червонные сабли. — М.: Моск. рабочий, 1973.
Зубавин Б. За Рогожской заставой: Повести и рассказы. —
М.: Сов. Россия, 1973.
И с бах А. Юность моя, комсомол мой: Рассказы. — М.: Мол.
гвардия, 1974.
Караваева А. Лена из Журавлиной рощи: Роман. — М.:
Мол. гвардия, 1970.
Катаев В. Время, вперед! Хроника. — Л.: Лениздат, 1980.
Катерли Е. Жизнь Грани Соколовой: Роман. — Л.: Лениз¬
дат, 1964.
Кетлинская В. Вечер. Окна. Люди. — М.: Мол. гвардия,
1974.
Кетлинская В. Мужество: Роман. — М.: Мол. гвардия,
1972.
Кин В. По ту сторону. — М.: Мол. гвардия, 1968.
651

Кожевников В. Заре навстречу: Роман. — М.: Мол.
гвардия, 1972.
Костерип а Н. Дневник Нины Костериной. — М.: Дет. лит¬
ра, 1964.
Краминов Д. Весна бессмертия: Роман. — М.: Мол. гвар¬
дия, 1978.
Куракин П. Далекая юность: Повесть. — М.: Сов» Рос¬
сия, 1976.
Лавренев Б. А. Сорок первый: Рассказ. — М.: Сов. Рос¬
сия, 1982.
Листовский А. Конармия: Роман. — М.: Мол. гвардия,
4975.
Лукин А., Поляновский Д. Сотрудник ЧК. Тихая
Одесса: Повести о чекистах. — М.: Воениздат, 1966.
Лукницкий П. Н. Ииссо: Роман. — М.: Мол. гвардия, 1976.
Макаренко С. Педагогическая поэма. — М.: Мол. гвардия,
1977.
Марков Г. Отец и сын. — М.: Сов. писатель, 1980.
Мирошниченко Г. Юнармия. Именем революции. — М.:
Мол. гвардия, 1974.
Нагишкин Д. Сердце Бонивура: Роман. — М.: Мол. гвар¬
дия, 1964.
Наседкин Ф. Великие голодранцы: Повесть. М.: Мол.
гвардия, 1968.
Наседкин Ф. Трудная радость. — М.: Мол. гвардия, 1975.
Нилин П. Жестокость. Испытательный срок: Повести. —
М.: Мол. гвардия, 1966.
Островский Н. Как закалялась сталь. Рожденные бу¬
рей. — М.: Мол. гвардия, 1979.
Рытхэу Ю. Айвангу. — М.: Известия, 1980.
Седых К. Отчий край: Роман. — М.: Воениздат, 1960.
С м о л и ч К. Детство. Наши тайны. Восемнадцатилетние. —
Л.: Худож. лит-ра, 1975.
Токомбаев А. Мы были солдатами. — М.: Мол. гвардия,
4974.
Фадеев А. Разгром: Роман. — М.: Сов. Россия, 1980.
Фурманов Д. Чапаев: Роман. — М.: Современник, 1981.
Шагинян М. Гидроцентраль: Очерки. — Л.: Лениздат, 1979.
Ш а мякин И. Первый генерал. — М.: Мол. гвардия, 1971.
Шестов К. Юность Кости Вострецова. — М.: Сов. Россия,
1973.
Ш и ш о в а 3. Год вступления 1918-й: Повесть. — М.: Дет.
лит-ра, 1973.
Шолохов М. А. Донские рассказы. — М.: Мол. гвардия,
4977.
Это молодость наша: Повести. Рассказы. Очерки. — М.: Мол,
гвардия, 1982.

СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие. В. И. Клюкин 5
Н. Островский. Как закалялась сталь. Роман . . 21
А. Платонов. Павел Корчагин 388
С именем Ленина. Воспоминания ветеранов партии
и комсомола 397
Комментарии 625
Рекомендуемая литература 649

Коммуны будущей творцы. Век XX / Сост., пре-
К63 дисл., коммент. В. И. Клюкина; Ил. С. Бродского.—
М.: Мол. гвардия, 1985. — 653 с., ил. — (История
Отечества в романах, повестях, документах).
В пер.: 2 р. 60 к. 200000 экз.
Книга рассказывает о молодежи в годы революции и граж¬
данской войны, о рождении комсомола и первом десятиле¬
тии его истории. Наряду с романом Н. Островского «Как за¬
калялась сталь» в сборник вошли воспоминания ветеранов
партии и комсомола.
4702010200—227 ББК 84Р7 + 66.75(2)2
К 078(02)—85 138—85 Р2 + ЗКСМ1

БИБЛИОТЕКА «ИСТОРИЯ ОТЕЧЕСТВА В РОМАНАХ
ПОВЕСТЯХ, ДОКУМЕНТАХ»
НАЧАТА В 1982 ГОДУ
ТОМОМ «СОЮЗ НЕРУШИМЫЙ»
В 1982-1984 ГОДАХ
БИБЛИОТЕКА ПОПОЛНИЛАСЬ
СЛЕДУЮЩИМИ ТОМАМИ:
Бунташный век
(век XVII)
Горные ветры
(век XIX—XX)
За Землю Русскую
(век XIII)
На крутом переломе
(век XX)
Наука побеждать
(век XVIII)
Обновление земли
(век XX)
Седой Урал
(век XVIII)
Стояти заодно
(век XVII)

ИБ Nb 4444
КОММУНЫ БУДУЩЕЙ ТВОРЦЫ
*
Редакторы
С, Елисеев, Е. Калмыкова
Художественный редактор
А. Романова
Технический редактор
Г, Варыханова
Корректоры
Т. Пескова,
И. Ларина,
Н. Меиланд,
И. Тарасова
*
Сдано в набор 01.12.84. Подписано
в печать 12.07.85. А13480. Формат
84Х108‘/з2. Бумага типографская
№ 1. Гарнитура «Обыкновенная
новая». Печать высокая. Уел. печ.
л. 34,44. Уел. кр.-отт. 34,94. Учетно-
изд. л. 37,1. Тираж 200 ООО экз.
(100 001 — 200 000 экз.). Цена
2 р. 60 к. Заказ 1668.
*
Типография ордена Трудового
Красного Знамени издательства
ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия».
Адрес издательства и типографии:
103030, Москва, К-30, Сущевская, 21.

Scan Kreyder - 07.02.2019 - STERLITAMAK