i МАТИЯ

Наталия Корсакова
ФРАНЦУЗСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ
И КУБИНСКИЙ
КРИЗИС

При содействии федерального агентства по атомной энергии
и финансовой поддержке Открытого внешнеэкономического
акционерного общества «Техснабэкспорт», представляющего
на мировом рынке технологический и производственный
nomeHU.vnn атомной отпасли Ротци
ТЕ№Х#
Экспорт и импорт ядерных материалов,
услуг и оборудования
Тел.: (095) 239-4618
Факс:(095)230-2638
tenex@online.ro
www.tenex.ro
Ответственный редактор А.А. Фурсенко
Рецензенты: Б.В. Ананьич, B.C. Шилов
Корсакова Н JL
К 69 Французская дипломатия и Кубинский кризис. — М.: «Российская
политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2006. — 280 с, илл.
Книга посвящена самому острому международному кризису второй
половины XX века, поставившему мир на грань ядерной катастрофы. Автор
рассматривает Кубинский кризис в контексте французской внешней
политики, анализируя значение этого важного события международной жизни для
Франции — страны, непосредственно не вовлеченной в конфликт.
Книга предназначена для специалистов в области политической истории
и дипломатии, а также для всех интересующихся историей XX века.
© Н Л. Корсакова, 2006
© «Российская политическая энцикло
ISBN 5-8243-0688-5 педия», 2006

ВВЕДЕНИЕ
Кубинский кризис — самый острый международный конфликт
второй половины XX века, ставший пиком холодной войны и
поставивший мир на грань ядерной катастрофы. Неудивительно, что он
привлек особое внимание многих исследователей — его изучению
посвящены сотни статей и десятки книг. Этот кризис называют по-
разному: Кубинский, Карибский, Ракетный, Ядерный, Октябрьский,
но большинство исследователей понимают под ним резкое
обострение международной напряженности, вызванное тайной доставкой
и размещением на Кубе осенью 1962 г. советских стратегических
ракет и едва не приведшее к вооруженному конфликту между двумя
ядерными державами — СССР и США.
Присоединяясь в целом к данной трактовке понятия
«Кубинский кризис», мы в то же время отмечаем, что очаг напряженности,
приведший к острому международному конфликту, возник еше в
январе 1959 г., когда в результате революции к власти на Кубе пришел
Фидель Кастро.
Четкой периодизации Кубинского кризиса до сих пор не
существует, несмотря на наличие большого числа публикаций, посвяшенных
этому важному событию мировой истории. Как правило, различается
скрытая и открытая (или острая) фазы кризиса, иногда выделяется
также завершающая фаза, но их хронологические рамки определяются
по-разному.
Не претендуя на разработку собственной периодизации кризиса,
мы, вслед за отечественными исследователями, за начало скрытой
фазы конфликта принимаем 1 января 1959 г., то есть дату победы
Кубинской революции. По нашему мнению, эта фаза продолжалась до
16 октября 1962 г., когда президенту США доложили о наличии на
Кубе советского наступательного оружия. Острая фаза, начавшаяся
16 октября, длилась до 28 октября 1962 г., когда в основном были
достигнуты условия урегулирования кризиса. Как о завершающей фазе
кризиса можно говорить о периоде, продолжавшемся до 7 января
1963 г., когда правительства СССР и США обратились к
Генеральному секретарю ООН с совместным письмом, подтверждавшим факт
договоренности о мирном урегулировании кризиса.
Изучая историю Кубинского кризиса, исследователи главным
образом интересуются противостоянием двух сверхдержав-антаго-
нистов. Между тем, кризис в той или иной степени затронул
интересы многих государств и оказал влияние на развитие политических
процессов во всем мире. Далеко недостаточно изучена, в частности,
3

позиция Франции в период Кубинского кризиса. Между тем, этот
вопрос имеет важное значение, прежде всего, для понимания
внешней политики первого десятилетия Пятой республики.
Советско-американское противостояние в районе Карибского бассейна постоянно
находилось в поле зрения де Голля, реально определявшего
внешнеполитический курс Франции. В разгар Кубинского кризиса он без
колебания заявил о поддержке в нем Соединенных Штатов.
Инструментом внешней политики де Голля являлось Министерство
иностранных дел, не остававшееся безучастным к событиям на Кубе весь
кризисный период. Изучение позиции президента Франции и
деятельности французского внешнеполитического ведомства в период
Кубинского кризиса позволяет лучше понять и полнее представить
расстановку сил на международной арене того времени.
Целью настоящей работы является рассмотрение Кубинского
кризиса в контексте французской внешней политики, то есть оценка
значения для Франции этого важного события международной
жизни, а также определение степени его влияния на дальнейшие
внешнеполитические решения де Голля.
Исходя из этого, мы поставили в работе две основные задачи:
— определить роль президента Французской Республики и других
институтов власти Пятой республики в выработке позиции Франции
в Кубинском кризисе.
— проследить за действиями французского внешнеполитического
ведомства на всем протяжении Кубинского кризиса.
Для этого необходимо выяснить степень осведомленности
Министерства иностранных дел Франции о событиях, о положении дел
вокруг Кубы на всем протяжении кризисного периода. Этим обусловлено
подробное рассмотрение донесений французских дипломатических
агентов из государств, напрямую вовлеченных в Кубинский кризис,
то есть из СССР, США и Кубы. Поступавшая в Париж информация
подвергалась анализу в разных отделах центрального аппарата МИД,
формулировавшего позицию ведомства на разных этапах
Кубинского кризиса. В условиях первого десятилетия Пятой республики она
являлась отражением общей внешнеполитической линии Франции.
Именно этим продиктована необходимость обращения к документам
этой структуры МИД.

* * *
Кубинский кризис начал изучаться почти сразу после его
урегулирования. Рассмотрению подвергались разные его аспекты —
политический, военный, правовой, дипломатический. Достаточно сказать,
что когда к 30-летию кризиса американские историки и архивисты
подготовили и издали сборник рассекреченных документов по его
истории, прилагавшаяся к нему библиография насчитывала более
пятисот работ1. Истечение тридцатилетнего срока секретности,
после которого исследователям стали доступны материалы многих
архивов, вызвало новую волну не затухающего по сей день интереса
к одному из острейших мировых кризисов XX века.
В отечественной историографии пионером строго
документированного систематического и всестороннего изучения Кубинского
кризиса был А. А. Фурсенко, которому принадлежитряд статей2 и
монография по указанной проблеме. И, поскольку события Кубинского
кризиса для настоящей работы являются лишь фоном, а не
предметом изучения, мы при их изложении в значительной степени
опираемся на результаты его трудов. В частности, — на фундаментальное
исследование, принадлежащее перу этого отечественного историка
и его американского коллеги Тимоти Нафтали. Их работа, вышедшая
сначала в США3, а затем и в Англии4, сразу же привлекла внимание
научной общественности. Достаточно сказать, что только в год
выхода книги на нее появилось несколько десятков рецензий5.
1 Bibliography // The Cuban Missile Crisis, 1962. A National Security Archive
Documents Reader/ Ed. by LChang and P.Kornbluh. New York, 1992. P. 401-415.
2 Фурсенко АЛ l) У края пропасти. Карибский кризис 1962 года // Звезда. 1989.
№ 9. С. 108—131; 2) Кубинский ракетный кризис 1962 года// Новый взгляд на историю
США: Американский ежегодник за 1992 г. М., 1992. С. 175—207; 3) Special channels and
the settlement of the Cuban missile crisis // Карибский кризис 1962 года: Международная
научная конференция «Карибский кризис 1962 г. в архивных документах России, США
и Кубы: Анализ, итоги, уроки». М., 1994. С. 33—35; 4) Георгий Большаков — связной
Хрущева с президентом Кеннеди // Звезда. 1997. № 7. С. 161-183; 5) Тайна ресторана
«Оксидентал» // Звезда. 1998. № 3. С. 131—139; 6) Турецкие ракеты в кубинском
кризисе // Россия в XIX—XX вв. Сборник статей к 70-летию со дня рождения Рафаила
Шоломовича Пшелина. СПб., 1998. С. 387—386.
3 Fursenko A., No/tall T. «One Hell of a Gamble». Khrushchev, Castro and Kennedy,
1958-1964. New-York, 1997.
4 Fursenko A., Nqftali T. «One Hell of a Gamble». Khrushchev, Castro, Kennedy and
the Cuban Missile Crisis, 1958-1964. London, 1999.
J Приведем лишь некоторые: Andrew Ch. To the brink of war // Sunday Telegraph.
1997. 31 Aug.; Bass W. Cold War Follies. The Cuban missile crisis was scarier than we
thought// State Book review. 1997. 5 Aug.; Blight J.G. On the Brink // Los Angeles Times
5

Исследование АА Фурсенко и Т. Нафтали базируется на
самом широком круге источников, в том числе и впервые
вводимых в научный оборот. Авторами использованы документы
архивов Президента РФ, Центра хранения современной документации,
Службы внешней разведки Министерства обороны и Главного
разведывательного управления Генштаба РФ, министерств
иностранных дел Российской Федерации и Чехии, Дипломатического
архива в Париже, Национального Архива США, Архива национальной
безопасности США, Библиотеки Джона Кеннеди и других
архивохранилищ. Научный аппарат книги содержит множество интересных
и полезных для других исследователей комментариев,
библиографию, а также именной, географический и предметный указатели.
Книга начинается событиями Кубинской революции, создавшей
в 1959 г. очаг напряженности в зоне Карибского бассейна, а вместе
с ним — предпосылки для возникновения кризиса. В ней подробно
рассматриваются все этапы кризиса, а его острая фаза исследуется
буквально поминутно. А.А. Фурсенко и Т. Нафтали ставят и успешно
решают многие проблемы, связанные с историей Кубинского
кризиса. Так, впервые на столь широкой источниковой базе, в том числе на
вводимых авторами в научный оборот документах советских архивов,
исследуется история военных поставок на Кубу советского и
чехословацкого оружия. Точно определяутся время принятия Н.С. Хрущевым
решения о размещении ракет на Кубе6. Исследуется эволюция
взглядов Фиделя Кастро, приведшая его и возглавляемое им государство
в лагерь социализма. Рассмотрен весь комплекс проблем, связанных
с выработкой советским руководством приемлемых для СССР
условий урегулирования кризиса. При этом особое внимание уделено
вопросу об «обмене» советских ракет на Кубе на американские,
размещенные в Турции и Италии, как одном из условий урегулирования.
Наиболее интригующим сюжетом книги стала «секретная история
Кубинского кризиса», как значится на ее суперобложке. Благодаря
тщательным архивным разысканиям и доступу к засекреченным ранее
book review. 1997.27 July. P. 10; Holland M. Castros and Kennedys // Nation. 1997. 14 July.
P. 29-30; Howard A. Fingers on the button // Spectator. 1997.20 Sept.; Newhouse J. 13 days
that almost shook the world // New York Times book review. 1997, 27 July; Seitz R. Big
boy's games // Times. 1997. 28 Aug.; Szulz T. The most dangerous game // Washington Post
book review. 1997. 29 June; To/el RJ. Inside the missile crisis // Wall Street Journal. 1997.
23 Sept.; Wheeler Ch. Mushroom cloud on the horizon. How nuclear war was even closer than
we thought // Daily Telegraph. 1997. 13 Sept. — Более полный перечень рецензий см.:
Александр Александрович Фурсенко. Библиографический указатель / Составители:
HЛ. Корсакова, И.Г. Матвеева. Автор вступительной статьи и ответственный редактор
B.H. Плешкой. СПб., 1997. С. 22-23.
* Недавняя публикация протоколов Президиума ЦК КПСС полностью
подтвердила концепцию авторов. См.: Президиум ЦК КПСС 1954—1964. Том I: Черновые
протокольные записи заседаний. Стенограммы / Главный редактор АЛ. Фурсенко.
М., 2003. С. 556.
6

документам, авторам удалось выявить и проследить неофициальные
контакты между Хрущевым и Кеннеди, которые были установлены
с помощью сотрудников советских спецслужб, поддерживались
личными усилиями американского и советского лидеров и, в конечном
итоге, по утверждению авторов, помогли избежать катастрофы.
Завершается книга рассказом о трагическом для США 1963 годе,
когда был убит Джон Кеннеди, и знаковом для Советского Союза
1964 годе, когда смещение Н.С. Хрущева с занимаемого им поста
положило конец целой эпохе истории СССР. По мнению авторов,
оба эти события могли быть обусловлены поведением советского
и американского лидеров во время кризиса.
Этапы вывоза советских вооружений с Кубы авторами
специально не исследуются, таким образом, открытым остается вопрос
о том, в какой последовательности и в какие сроки этот вывоз
осуществлялся.
Тот факт, что авторы книги — русский и американский
историки—являются представителями двух сверхдержав,
столкновение интересов которых и породило Кубинский кризис, наложил
некоторый отпечаток на выбор проблем, затронутых в книге. Так,
в ней едва намечен комплекс тем, возникших в связи с
Кубинским кризисом на других континентах, в частности, в Европе. Почти
не рассматривается вопрос о возможной связи между Берлинским
и Кубинским кризисами. За пределами проблематики исследования
остались вопросы о последствиях Кубинского кризиса и его
влиянии на расстановку сил в мире.
Введенный в книгу элемент беллетризации, делающий ее
увлекательной и легко читаемой, не дает порой возможности четко
определить границу между установленным фактом и предположением
авторов.
В 1999 г. книга была переведена на русский язык. Ее русское
издание едва ли можно назвать удачным. Перевод выполнен
недостаточно квалифицированно. Отсутствуют указатели, библиография
и список сокращений, без которых научный аппарат «не работает».
Кроме того, в русском издании есть немало купюр, нарушающих
ход мысли исследователей. Поэтому, несмотря на наличие русского
перевода, мы ссылаемся на англоязычное издание. Возможно,
отмеченными недостатками русского издания объясняется тот факт, что
у нас книга А.А. Фурсенко и Т. Нафтали известна не столь
широко, как за рубежом. Впрочем, во всех трех рецензиях, появившихся
в отечественной научной периодике, совместная работа российского
и американского историков оценивается весьма положительно7.
Рецензии на книгу А.А. Фурсенко и Т. Нафтали «Адская игра» (М., 1999) см.:
Носков В.В. /I Отечественная история. 2002. N9 3. С. 199—202; Печатное В.О. // Новая
и новейшая история. 2000. № 3. С. 229—232; Егорова Н.И. // Вестник Российской
Академии наук. Т. 71. № 9. Сентябрь 2001. С. 242—246.
7

Из трудов отечественных исследователей, посвященных
событиям Кубинского кризиса, следует, прежде всего, назвать коллективную
монографию, подготовленную сотрудниками Института военной
истории Министерства обороны РФ и вышедшую под руководством
Б.Г. Путилина8. На основе документов Архива внешней
политики РФ, Архива Историко-архивного и военно-мемориального
центра Генерального штаба Вооруженных Сил РФ, Центрального архива
Министерства обороны РФ, в том числе ранее не
публиковавшихся, авторы прослеживают предысторию кризиса, его этапы и итоги.
Ценность этого исследования, на наш взгляд, заключается в
подробном и квалифицированном рассмотрении военного аспекта
Кубинского кризиса, в частности, истории разработки и проведения
операции по доставке и размещению советских ракет на Кубе, имевшей
кодовое название «Анадырь». Впервые опубликована «Схема
организации Пзуппы советских войск по мероприятию "Анадырь"»,
приводятся данные о численности и составе советских войск на Кубе,
публикуются различного рода инструкции, исходящие из военных
ведомств и адресованные военачальникам, капитанам судов,
тактико-технические данные судов морского флота СССР,
задействованных в операции, типы вооружений, доставленных на Кубу, и многое
другое. Но исследование содержит лишь фрагментарные сведения
о том, как был организован и проведен вывоз советских
вооружений с Кубы.
Военно-политическому аспекту Кубинского кризиса посвящена
еще одна коллективная работа9. Решение об ее издании было
принято Правлением Межрегиональной ассоциации
воинов-интернационалистов и приурочено к 35-летию кризиса. В книге использованы
архивные документы и материалы советско-американо-кубинских
симпозиумов, проходивших в Гаване, Москве и Кембридже (США).
В этих симпозиумах принимали участие многие видные
государственные и военные деятели, дипломаты, политологи,
разведчики, имевшие прямое отношение к событиям Кубинского кризиса.
Не претендуя на всестороннее освещение истории кризиса,
авторы в центр внимания поставили проблемы Кубинской революции.
Именно для защиты ее интересов, согласно концепции авторов,
советским руководством было принято решение разместить на
острове стратегические ракеты. Значительное место уделяется в
книге и военно-стратегической операции «Анадырь». Большой интерес
представляют воспоминания участников этой операции, собранные
и изданные авторами.
8 На краю пропасти (Карибский кризис 1962 года) / Авторский коллектив:
Б.Г. Путилин (руководитель), Н.Я. Шепова. М., 1994.
9 У края ядерной бездны (Из истории Карибского кризиса 1962 г. Факты.
Свидетельства. Оценки...) / Коллектив авторов под обшей редакцией генерала армии
А.И. Грибкова, Мм 1998.
8

Отмечая отсутствие четких хронологических рамок Кубинского
кризиса, авторы предлагают собственную периодизацию истории
этого важного мирового конфликта. Они выделяют в нем три фазы:
скрытую, открытую и завершающую. Начало первой фазы
связывается авторами с принятием американским руководством в ноябре
1961 г. плана «Мангуста», предусматривавшего военное вторжение
на Кубу. В период открытой фазы, начало которой авторы относят
к 23 октября 1962 г., была объявлена блокада Кубы, «войска
противоборствующих сторон изготовились к ведению военных действий».
С 29 октября 1962 г., по 7 января 1963 г., по мнению авторов,
продолжалась завершающая фаза конфликта. В этот период наступило
примирение сторон, была снята военная блокада, советские ракеты
покинули Кубу. 7 января 1963 г., когда правительства США и СССР
направили Генеральному секретарю ООН совместное письмо,
«подтверждающее факт договоренности в мирном урегулировании
кризиса в районе Карибского моря», авторы считают датой
окончательного урегулирования международного конфликта10.
Книга хорошо иллюстрирована, снабжена картами,
диаграммами, схемами, позволяющими читателю более наглядно
представить размах и сложность операции «Анадырь». К ней прилагается
библиография книг и статей на русском языке, посвященных
Кубинскому кризису11, а также публикация ряда документов, никак
не прокомментированных и без указания их происхождения.
Отличительной особенностью этого издания является отчетливо
прослеживающаяся антиамериканская направленность и ярко выраженное
чувство симпатии к Кубе и ее лидерам.
Американская историография Кубинского кризиса насчитывает
сотни статей и десятки монографий12, из которых самыми
значимыми являются исследования Р. Гартхофа, М. Бешлоса13, а также труды
биографов Фиделя Кастро Т. Шульца, Р. Квирка и Дж. Гейер14.
Кубинский кризис изучается по преимуществу отечественными
и американскими исследователями при некотором участии
кубинцев — в основном, участников событий. Этому международному
конфликту были посвящены три советско-американо-кубинских
симпозиума, материалы которых опубликованы в США15.
1и Там же. С. 5.
11 Там же. С. 394-396.
12 Библиография по истории Кубинского кризиса приводится в книгах:
The Cuban Missile Crisis, 1962. A National Security Archive Documents. P. 401—415;
FursenkoA., Naftali T. «One Hell of a Gamble». P. 405—408.
13 GarthoffR. Reflections on the Cuban Missile Crisis. Washington, 1989; Beschloss M.R.
The Crisis Years: Kennedy and Khrushchev, 1960—1963. New York, 1992.
14 Szulz T. Fidel: A Critical Portrait. New York, 1986; Quirk HE. Fidel Castro. New York,
1993. Geyer GA. Guerilla Prince: The Untold Story of Fidel Castro. Kansas City, 1993.
15 Blight J.G., Welch D.A. On the Brink: Americans and Soviets Reexamine
the Cuban Missile Crisis. 2nd ed. New York, 1990; Back to the Brink. Proceedings of
9

Эпохе «холодной войны» принадлежит книга, написанная
советскими историками Э А Пжневичи Б.И. Гвоздаревым16, посвященная
международному значению Кубинской революции и се
взаимодействию с мировым освободительным движением. В ней
анализируются основные принципы внешней политики Республики Куба,
ее роль в международных отношениях, при этом особое внимание
уделяется взаимоотношениям Кубы с СССР и другими
социалистическими странами. В приложении дастся ценный справочный
материал по дипломатической истории, использованный в настоящей
работе17.
В общих трудах отечественных исследователей, посвященных
истории международных отношений и дипломатии, Кубинский кризис
специально не освещался18. Краткое изложение основных его
событий предстает в них в официальной советской версии, не
подвергающей сомнению тезис о защите революционных завоеваний на
Кубе как основной цели СССР при решении о размещении ракет на
Кубе. Дипломатично обходя все острые вопросы оценки Кубинского
кризиса, новейшее издание, подготовленное большим коллективом
авторов к 200-летию российского внешнеполитического ведомства,
в основном отмечает «важную роль», которую сыграли МИД СССР
и советский посол в США А.Ф. Добрынин в деле урегулирования
кризиса19.
Итальянский историк Эннио ди Нольфо, автор новейшей
«Истории международных отношений» видит три основные цели
размещения советских ракет на Кубе: предоставить защиту оплоту коммунизма
в Западном полушарии; уравновесить американское ядерное
превосходство; создать у Запада представление, что инициатива СССР на
the Moscow Conference on the Cuban Missile Crisis. January 27—28. 1989 / Ed. by B.J.
AJJyn, J.G. Blight and D.W. Welch. Cambridge (Mass.), 1992; Blight J.G., Bruce J.A.,
Welch DA Cuba on the Brink; Castro, the Missile Crisis and the Soviet Collapse. New
York, 1993.
16 Гриневич ЭЛ, Гвоздарев Б.И. Куба в мировой политике. М., 1984.
17 Приложение 1. Установление и возобновление дипломатических отношений
Республики Куба // Там же. С. 519—521; Приложение П. Двусторонние действующие
договоры и соглашения, заключенные Республикой Куба с другими государствами
в период с 1959 по 1982 г. // Там же. С. 522-541.
18 См., например: История международных отношений и внешней политики
СССР. В 3 т. / Под редакцией В.Г. Трухановского. Т. 2. 1945—1963. М„ 1964;
Международные отношения после второй мировой войны: в 3 т. / Главный редактор
Н.И. Иноземцев. Т. 3 (1956-1964 гг.) / Ред. ДЕ. Мельников и Д.Г. Томашевский. М„
1965; История дипломатии / Под редакцией А.А. Громыко. Т. V (в двух книгах). Кн. I.
М., 1974; История международных отношений и внешней политики СССР, 1917—
1967: в 3 ъ Т. 2.1945-1970 / Под редакцией ПВ. Фокеева. М., 1987.
19 Печатное В.О., Закаурцева ТА. МИД и внешняя политика СССР в 1956—
1984 гп // Очерки истории Министерства иностранных дел России: в 3 т. X 2. 1917—
2002 гг, I Опкггствеиный редактор А.В. Торкуиов. М., 2002. С. 396—397,
10

Кубе является новым этапом дипломатического наступления по
ядерной проблеме, начатого в Берлине20.
Американские биографы Фиделя Кастро сосредоточили свое
внимание на истории его семьи, революционной деятельности и
эволюции его политических взглядов21. Провал американской военной
операции в заливе Кочинос в апреле 1961 г. и Кубинский кризис
1962 г. рассматриваются ими в контексте биографии кубинского
революционера, прослеженной авторами до 90-х годов XX в.
К 30-летию Кубинского кризиса был приурочен состоявшийся
в Париже 16—17 октября 1992 г. международный коллоквиум,
организованный французским отделением Программы по ядерной
истории и Французской группой по изучению истории ядерного оружия,
В нем приняли участие исследователи разных стран — специалисты
в области истории международных отношений и дипломатии,
военные специалисты и сотрудники разведывательных служб.
Обсуждались различные аспекты Кубинского кризиса — стратегический,
военный, правовой, а также роль разведки в обнаружении советских
ракет на Кубе и урегулировании кризиса. Новые перспективы в
исследовании Кубинского кризиса участники коллоквиума связывали
с ожидаемым открытием архивов по истечении тридцатилетнего
срока секретности. В 1993 г. материалы коллоквиума были изданы
под редакцией Мориса Вайса22 — французского историка и
архивиста, автора ряда исследований по истории международных
отношений, одного из ведущих специалистов в изучении проблем армии,
вооружений и международной безопасности, директора Центра
по изучению истории международной безопасности, председателя
научного совета Фонда Шарля де Голля, профессора университета
в Реймсе.
Как указывает М. Вайс в предисловии, основной целью, с
которой созывался коллоквиум, было привлечение внимания к теме
«Европа и Кубинский кризис». «Этот аспект никогда еще не
затрагивался, за исключением нескольких мемуаров», — отмечает Вайс.
Сборник материалов коллоквиума до некоторой степени заполняет
эту лакуну в исследовании Кубинского кризиса. Он состоит из трех
разделов. Первый и последний посвящены соответственно
проблемам «Кубинский кризис и сверхдержавы» и «Последствия
кризиса для НАТО», не раз уже являвшихся предметом специального
рассмотрения. Второй раздел носит название «Европа и
Кубинский кризис», а включенные в него статьи посвящены выяснению
20 Ди Иольфо Э. История международных отношений, 1918—J 999. Том 11 / Перевод
с итальянского ПМ. Михайловой и ТВ. Павловой. Под редакцией ММ. Нариисхого.
М., 2003. С. 465.
21 Ceyer G.A. CuerriJla Prince. P. 268-301. Quirk HE. Fidel СаЛго, Р. 26»~301.
Szulc T. Fidel. P. 588-657.
22 L'Europe et la crise de Cuba / Sous la direction de M Value, Pari*, 1993.
1!

вопроса, какие европейские страны и в какой степени затронул
конфликт23.
Самому М. Вайсу принадлежит в сборнике глава «Франция
и Кубинский кризис» объемом около 1 печатного листа24. В ней
французский историк ставит и решает такие проблемы, как
позиция президента де Голля в период противостояния двух сверхдержав,
действия французского руководства накануне и во время кризиса,
последствия кризиса для Франции. Он также впервые вводит в
научный оборот несколько документов Дипломатического архива,
представляющих собой телеграммы французских послов из Вашингтона
и Гаваны. Однако размеры статьи и ее источниковая база не
позволяют рассмотреть весь комплекс вопросов, связанных с темой
«Франция и Кубинский кризис». В частности, едва намечен в
главе вопрос о степени информированности французской дипломатии
о событиях на Кубе и в СССР, о времени доставки и размещения
советских ракет на острове, о решениях американской
администрации в связи с Кубинским кризисом. Вне поля зрения автора остался
вопрос о возможной связи между Берлинским и Кубинским
кризисом в представлении французской дипломатии.
Через 5 лет вышло в свет фундаментальное исследование М.
Вайса, посвященное внешней политике де Голля25. Оно в значительной
степени основано на материалах дипломатической переписки
французского внешнеполитического ведомства. Кроме того, автор
привлек документы Национального архива Франции и ряда
американских и немецких архивов. В исследовании широко использованы
труды де Голля, в которых затрагиваются вопросы международных
отношений, и мемуары нескольких десятков государственных
деятелей, политиков и дипломатов разных стран.
Книга, которую историк посвятил памяти своего учителя
Ж.-Б. Дюрозеля26, состоит из двух частей, первая из которых
охватывает период с 1958 по 1962 год27. По мнению М. Вайса, именно
" Scott L. V. La Grande-Bretagne et la crise des missiles // Ibid. P. 67—82: Schwarz H.P.
Adenauer et la crise de Cuba // Ibid. P. 89—108; Di Nolfo E. L'ltalie et la crise de Cuba en
1962 // Ibid. P. 123-158: Criss N.B. Les retombdes de la crise de Cuba: les Jupiter «tore» //
Ibid. P. 159-170.
24 Vafsse M. Une hirondelle ne fait pas le printemps. France et la crise de Cuba // Ibid.
P, 89-106.
25 Vaisse M. La grandeur. Politique e4rangere du g6n6rale de Gaulle, 1958—1969.
Paris, 1998.
26 Жан-Батист Дюрозель (Duroselle) (1917—1994) —историк международных
отношений и дипломатии, ученик и соавтор Пьера Ренувена, профессор
парижского Института политических наук, профессор новейшей истории Сорбонны,
редактор журнала «Revue d'histoire modeme et contemporaine». — См." о нем:
Канипская Г.Н. Жизненный путь Ж.-Б. Дюрозеля: выбор случайный, призвание
навсегда // Французский ежегодник. 2002. М., 2002. С. 101—119.
27 \fers une politique d'independance nationale, 1958—1962 // Vaisse M. La grandeur
P. 59-363.
12

в это время были заложены основы независимой внешней политики
Франции. Обрисовав дипломатическую ситуацию, унаследованную
де Голлем от Четвертой республики28, автор переходит к
рассмотрению положений внешнеполитической концепции де Голля, в
основании которой лежала идея о возвращении Франции ее былого
величия. Причем слово «величие», выражающее конечную цель внешней
политики де Голля, служит названием всего исследования.
В ряду важнейших проблем, вставших перед президентом Пятой
республики, М. Вайс как самую острую справедливо выделяет
алжирскую. Ее решения Франция ждала от де Голля29. С самого начала
президентства де Голлю пришлось заниматься также выстраиванием
отношений с Тунисом и другими государствами
североафриканского региона, где интенсивно шел процесс деколонизации.
В период с 1958 по 1962 г., по мнению М. Вайса, все усилия
де Голля были направлены на укрепление государственного
суверенитета Франции, в частности, на преодоление экономической
и политической зависимости от Соединенных Штатов. В этой
связи автор исследует эволюцию франко-американских отношений, по-
разному складывающихся с администрациями Эйзенхауэра и
Кеннеди30. В книге содержится параграф, посвященный Кубинскому
кризису. Однако в нем лишь кратко изложено содержание раздела
«Франция и Кубинский кризис» из упоминавшейся выше книги.
Название этого параграфа — «Солидарность в Кубинском кризисе»
(имеется в виду солидарность Франции с союзниками по НАТО)
вполне исчерпывает его содержание31.
Вайс исследует и смену внешнеполитических приоритетов,
напрямую связанных с проблемой независимости Франции. Если
правительства Четвертой республики в значительной степени
ориентировали свою внешнюю политику на США, то де Голль сделал выбор
в пользу Европы, причем Европы континентальной. Рассматривая
происходящие в Европе интеграционные процессы, М. Вайс
останавливается на причинах долгого отказа де Голля допустить к участию
в них Великобритании, в которой Генерал видел опасную соперницу
Франции в борьбе за лидерство в объединенной Западной Европе.
Именно поэтому особое место в его европейской политике заняли
отношения с Германией, без которой, по мнению де Голля,
европейское строительство было невозможно. Неудивительно, что первыми
крупными внешнеполитическими шагами де Голля, после
избрания президентом, стали встречи с канцлером ФРГ К. Аденауэром,
в результате переговоров с которым сложилась «ось Париж—Бонн».
La France dans le monde en 1958 // Ibid. P. 13—58.
De la decolonisation a la cooperation // Ibid. P. 59—110.
Les malentendus transatlantiques // Ibid. P. 111—161.
Solidarite dans la crise de Cuba // Ibid. P. 152—154.
13

М. Вайс подробно исследует этапы франко-германского сближения,
опираясь на протоколы переговоров де Голля и Аденауэра.
Небольшая глава в исследовании М. Вайса посвящена
отношениям Франции с Советским Союзом, личному вкладу де Голля
в процесс сближения Франции и СССР, причинам этого
сближения, которые, по мнению Вайса, были следствием политического
маневрирования де Голля между сверхдержавами32. На материалах
дипломатического архива построен рассказ о визите Хрущева во
Францию (23 марта—3 апреля), о провале конференции на высшем
уровне (май 1960 г.) и Берлинском кризисе 1961 г.
Наибольший интерес в книге представляет для нас глава,
специально посвященная французской дипломатии при де Голле33.
Прежде всего, в ней подробно и на большом круге источников
рассмотрена многообразная и постоянная деятельность президента
Франции в сфере дипломатии. Особенности де Голля как участника
многих международных переговоров, значение, которое президент
придавал своим пресс-конференциям и выступлениям по
внешнеполитическим проблемам, государственные и рабочие визиты де
Голля за границу, их география, прием зарубежных
государственных деятелей и дипломатов, — все эти вопросы находят освещение
в главе. Отдельные параграфы отведены роли премьер-министра
и министра иностранных дел и его ведомства в процессе
принятия внешнеполитических решений. Однако ни слова не говорится
о роли личного аппарата президента, имевшего при де Голле
большое политическое влияние.
Во второй части монографии М. Вайс рассматривает внешнюю
политику де Голля, начиная с 1963 г. и до конца его
президентства. Подписание Эвианских соглашений 3 июля 1962 г.,
предоставивших независимость Алжиру, позволило де Голлю вплотную
заняться проблемой вывода Франции из-под диктата США,
налаживанием отношений со странами Восточной Европы, Африки,
Азии, Латинской Америки и многими другими
внешнеполитическими проблемами, освещению которых и посвящена вся
вторая часть книги М. Вайса. К исследованию прилагаются карты,
указатель имен и географических названий, а также хронология
значимых для Франции внешнеполитических событий в период
президентства де Голля.
Без преувеличения можно сказать, что настоящая работа в
значительной степени опирается на труды М. Вайса. Он впервые
поставил многие из проблем, к которым мы обращаемся в своем
исследовании. Книга французского историка базируется на широком
круге источников, в том числе остававшихся для нас недоступными.
32 La France dans les rapports Est/Ouest // Ibid. P. 263—285.
Я La diplomatic au teraps du General // Ibid. P. 284—331.
14

Список источников и использованной литературы занимает у Вайса
12 страниц34. Он, однако, не ставил своей задачей систематическое
исследование Кубинского кризиса в контексте внешней политики
Франции, а сосредоточился лишь на выяснении позиции, занятой
в нем президентом де Голлем.
М. Вайс был также активным участником международной
конференции, которую Институт Шарля де Голля в Париже
приурочил к 100-летию великого соотечественника. На конференции он
выступил с отдельным докладом, сообщил результаты интервью
с бессменным при де Голле министром иностранных дел М. Кув
де Мюрвилем и участвовал в ряде дискуссий. Все выступления
Вайса, а также многих других участников конференции, среди которых
были ближайшие сотрудники де Голля, вошли в один из томов ее
трудов, использованных в данной работе35.
Хотя де Голлю посвящена практически необозримая
литература36, классической его биографией остается трехтомный труд Жана
Лакутюра, не нуждающийся в представлении37. Вышедшая почти за
15 лет до появления работы Лакутюра, известная, не раз
переиздававшаяся биография де Голля, принадлежащая перу отечественного
исследователя Н.Н. Молчанова38, получила высокую оценку
историков39. Внешняя политика, однако, не являлась предметом
специального рассмотрения автора, хотя в книге ей отведена небольшая
глава, посвященная, главным образом, отношениям де Голля с
Аденауэром40. Молчанову принадлежит и ранее вышедшая брошюра,
в которой история становления голлистской внешней политики
доведена до 1960 года41. Однако отсутствие какого-либо научного
** Bibliographie // Ibid. P. 699-710.
35 De Gaulle en son siecle. Actes des Journees intemationales tenues a PUnesco. Paris,
19—24 novembre 1990. T. IV. La se"curite et l'independance de la France. Paris, 1992. — См.
там же: Vaisse M. La politique francaise a regard de l'OTAN (1956—1958): Continuite* ou
rupture? // Ibid. P. 71—86; Maffert S., Vaisse M. Entretien avec Maurice Couve de MumUe //
Ibid. P. 221-226.
3 Наиболее полный перечень исследований, посвященных как самому де Голлю,
так и различным аспектам его деятельности, в том числе трудов на русском
языке, содержится в книге: Арзаканян М.Ц. Генерал де Голль на пути к власти. М.,
2001. — Библиография// Там же. С. 229—255.
37 Lacouture J. De Gaulle. 3 tomes. Paris, 1986.
38 Молчанов Н.Н. Генерал де Голль. М., 1972.
39 См. рецензии на книгу Н.Н. Молчанова: Амбариумов Е. Опыт политической
биографии // Новый мир. 1973. №6. С. 269—276; РубинскийЮ. Портрет без
ретуши// Мировая экономика и международные отношения. 1972. № 9. С. 144—147;
Черняк КБ. И Вопросы истории. 1973. № 5. С. 165—167; Филатов Г. Жизнь и политика
генерала де Голля // Международная жизнь. 1973. № 6. С. 126—127; Манфред А. Книга
о генерале де Голле// Журналист. 1973. № 12. С. 66—67.
40 Величие // Молчанов Н.Н. Генерал де Голль. С. 430^464.
41 Молчанов Н.Н. Внешняя политика Франции. Пятая республика. М., 1961.
15

аппарата в обеих указанных книгах Н.Н. Молчанова затрудняет
работу с ними.
Отмеченное в 1990 г. столетие со дня рождения де Голля
вызвало целый поток публикаций, содержащих новые материалы о нем.
Английский политолог Чарлз Уильяме предпринял попытку собрать
их и дополнить ими биографию де Голля. Исследователь заявляет
в предисловии, что опирается на источники, «которые историки
называют вторичными». Так, он утверждает, что в книгу включены
сведения, полученные в результате бесед с рядом бывших близких
сотрудников де Голля42. Оживляя канонический образ де Голля,
автор, однако, не сообщает ничего нового о его внешнеполитической
деятельности.
Историографии внешней политики Франции в период Пятой
республики посвящена книга И.Н. Селиванова43. Наиболее
изученными аспектами внешней политики де Голля автор называет
франко-американские отношения, взаимоотношения Франции и НАТО,
участие Франции в процессах деколонизации и европейской
интеграции, франко-западногерманские и франко-советские отношения.
Для характеристики основных направлений внешней политики
первого пятилетия Пятой республики мы обращались и к другим
доступным нам исследованиям44.
Точка зрения ведущих французских специалистов на все
значимые события политической, дипломатической экономической и
социальной жизни Франции представлена в альманахе
«Политический год». О Кубинском кризисе речь идет, естественно, в выпуске
за 1962 год45.
В ряду отечественных историков, изучавших внешнюю
политику де Голля, следует, прежде всего, назвать И.А. Колоскова. В
первой его книге, посвященной французской внешней политике после
Второй мировой войны, основное внимание уделяется отношениям
Франции с США и НАТО, ее участию в «европейском
строительстве», в процессе деколонизации, наконец, франко-советским от-
*1 Уильяме Ч. Последний великий француз: Жизнь генерала де Голля / Перевод
с английского А.Ю. Шманевского. М., 2003. С. 3; английское издание книги:
ШШшю Ch. The Last Great Frenchman: A life of General de Gaulle. London, 1993.
43 Селиванов И.Н. Внешняя политика Франции периода Пятой республики.
Историографический очерк. М., 1995.
44 См. например: Ferro hi. De Gaulle et l'Am6rique, une amine tumulteuse. Paris,
1973; Dumselk J.-B. La France et les Etats-Unis des origines a nos jours. Paris, 1976;
Ledvidge B. De Gaulle et les Amdricains, conversations avee Dulles, Eisenhower, Kennedy,
Rusk, 1958-1964. Paris, 1984; MtUler KJ. Adenauer and de Gaulle. A Special Relationship.
Oxford, 1992; La France et l'OTAN, 1949-1996 / Sous la direction de M. Milsse, P. Mebndri
ci F. Bozo. Paris, 19%; Thochtenberg M. A Constructed Peace: The Making of the European
Settlement, 1945-1963. Princeton, 1999.
45 L'annee politique, 1962. Roue chronologiquc, diplomatique, economique et sociale
de la France du Iй Janvier au 31 decembre 1962 / Preface par E. Faurc. Paris, 1963.
16

ношениям46. Автор выступил с резкой критикой позиции де Голля,
в частности, по германскому вопросу, и пришел к выводу о
неизбежном кризисе его внешней политики.
Основные тенденции французской внешней политики за 15 лет
проанализированы И.А. Колосковым в другой монографии47. Как
и прежде, автор сконцентрировал свое внимание на главных
направлениях внешней политики Пятой республики, каковыми, по его
мнению, были взаимоотношения с США и НАТО, странами
Западной Европы, в частности, с Западной Германией, с СССР и
другими социалистическими государствами. Серьезные сдвиги во внешней
политики Франции после 1958 г. автор связывал с ростом авторитета
СССР, подъемом освободительных движений в колониях,
ликвидацией монополии США на обладание атомным оружием. Оба
исследования И.А. Колоскова базируются на материалах французских
правительственных публикаций и экономико-статистических
справочников, в них широко использована современная им французская
периодика и историческая литература.
Тот период внешней политики голлистской Франции (1959—
1962 гг.), которому посвящена и наша работа, И.А. Колосков
считает наиболее трудным и противоречивым. Это было время
утверждения и становления режима Пятой республики. Инициативы
Франции в международных вопросах тогда существенно сковывались
колониальной войной в Алжире и сопряженными с ней
внутриполитическими осложнениями. Новый этап во внешней политике
Франции начинается, согласно И.А. Колоскову, с середины 1962 п
и связывается с предоставлением независимости Алжиру. Вопрос
о возможном влиянии событий Кубинского кризиса на
внешнеполитический курс де Голля автором вообще не ставился.
В трехтомной отечественной «Истории Франции» внешней
политике Пятой республики посвящено несколько страниц48. Один из
авторов этого раздела — Ю.И. Рубинский — ранее выпустил в свет
монографию о становлении Пятой республики49, посвященную, главным
образом, внутриполитическим проблемам первых лет президентства
де Голля. Минимальный объем, отведенный в «Истории Франции»
внешней политике де Голля, позволил авторам лишь перечислить
основные ее направления, среди которых они выделили проблему взаи-
40 Колосков ИЛ. Внешняя политика современной Франции. Мм 1964.
47 Колосков ИЛ. Внешняя политика Пятой республики: Эволюция основных
направлений и тенденций 1958—1972 гп М., 1976. — См. также рецензии на
данную книгу: Черкасов П.П. // Новая и новейшая история. 1978. № 1. С. 192—194;
Сенчаков А.Г., Табачников Б.Я. // Вопросы истории. 1978. JSfe 5. С. 171—174.
48 Рубинский Ю.И, Седых В.И Внешняя политика Пятой республики // История
Франции: в 3 т. / Под редакцией А.З.Манфреда. Т. 3. Мм 1973. С. 441-453.
49 Рубинский Ю.И Пятая республика (Прдщнче^кая борьба во Франции в 1958—
1963 гадах). М., 1964.

моотношений Франции с НАТ0, вопрос о
франко-западногерманском сближении и попытку де Голля улучшить отношения с СССР.
Тема советско-французских отношений заявлена в названии
монографии В.И. Антюхиной-Московченко50. ©днако, вопреки
ожиданиям, истории развития отношений между СССР и Францией в ней
уделяется не главное место. Книга В.И. Антюхиной-Московченко по
существу представляет собой политический портрет первого
президента Пятой республики. Увлекательно написанная, учитывающая
достижения современной ей французской историографии, книга
затрагивает и внешнеполитические проблемы, встававшие перед
де Голлем, и в их контексте рассматривает взаимоотношения СССР
и Франции.
Среди отечественных историков, специально изучавших
внешнеполитические проблемы начала Пятой республики, необходимо
назвать имена Ю.В. Борисова и В.П. Смирнова, посвятивших
монографии новейшей истории Франции51. ®днако К§).В. Борисов, чье
исследование завершается обытиями 1964 г., лишь обозначил основные
черты внешней политики первых лет президентства де Голля. Что
касается книги В.П. Смирнова, то она является учебным пособим для
студентов, в котором в основном излагаются внутриполитические
события французской истории.
Борьбе французских политических партий по вопросам внешней
политики на протяжении всего президентства де Голля посвящена
монография B.C. Шилова52. Книга освещает поворот во
внешнеполитической ориентации Франции, вставшей на путь осуществления
независимой внешней политики. В работе на широком круге
источников прослеживаются эволюция различных политических сил и их
взаимоотношения в связи с новым внешнеполитическим курсом.
Основной круг проблем, затрагиваемых автором, — борьба по
вопросам алжирской политики, вокруг оборонной и «европейской»
концепций де Голля. Межпартийная борьба по вопросам внешней
политики в 1958—1969 гг. выявляет оценку важнейшими политическими
силами Франции роли и места своей страны в современном им
мире. События Кубинского кризиса и их значение для французской
внешней политики не являются предметом рассмотрения B.C.
Шилова, вероятно, потому, что в силу обстоятельств, вопрос о позиции
Франции в Кубинском кризисе никогда не был предметом
парламентских дебатов и межпартийных дискуссий.
** Антюхина-Московченко В.И. Шарль де Голль и Советский Союз. М., 1990.
51 Борисов ЮМ. Новейшая история Франции, 1917—1964. М., 1966; Смирнов В.П.
Новейшая история Франции, 1918—1975. М., 1979.
52 Шилов B.C. Политические партии и внешняя политика Франции (1958—1969)/
Ответственный редактор В.П. Смирнов. М., 1977 (рецензии на нее см.: Уткин АЖ //
Вопросы истории. 1978. № 5. С. 174—176; Фадеева Т.М. // Новая и новейшая история.
1977. № 6. С. 181-183).
18

Переходя от французской внешней политики к дипломатии,
являющейся ее инструментом, отметим, что в отечественной
историографии мы обнаружили лишь одну работу, специально посвященную
этой теме. Небольшая книга В.П. Петрова и Ю.В. Владимирова,
базирующаяся на результатах трудов французских исследователей,
знакомит с деятельностью крупнейших французских дипломатов эпохи
абсолютизма и дает сведения о структуре внешнеполитического
ведомства Франции, начиная с XVI в. до 60-х годов XX в.53
Специальный раздел авторы отвели тем изменениям, которые произошли во
французском МИД после второй мировой войны54.
Некоторые полезные для нашей темы сведения об организации
дипломатической службы во Франции мы нашли в известной книге
Рихарда Заллета, хотя автор и завершает свое исследование концом
50-х годов XX века55.
Французской дипломатии первого десятилетия Пятой
республики посвящена глава, написанная специалистом по новейшей истории
Франции Ю.В. Борисовым для коллективного труда «Дипломатия
современного империализма»56. В ней приводятся данные о
структуре и главе французского внешнеполитического ведомства, даются
краткие биографические справки о наиболее известных дипломатах,
в том числе послах в СССР и США Морисе Дежане и Эрве Аль-
фане. Усилия французской дипломатии первого десятилетия Пятой
республики, главной пружиной которой KD.B. Борисов считает
национализм, были сосредоточены в нескольких направлениях. Первым
из них автор называет попытки Франции занять более влиятельное
и самостоятельное положение в HAT®. KD.B. Борисов
прослеживает этапы франко-американского конфликта в рамках НАТ0 вплоть
до выхода Франции из военной организации Североатлантического
блока. Еще одним направлением была, по мнению автора, политика
сближения с Германией, приведшая к подписанию в январе 1963 г.
франко-западногерманского договора. 10. В. Борисов
останавливается также на действиях французской дипломатии в направлении
сближения с СССР и начале франко-советского сотрудничества.
Французской дипломатической службе с момента ее
возникновения и до 1980 г. посвящен фундаментальный двухтомный труд,
^ Петров В.П., Владимиров Ю.В. Кэ д'Орсэ (Краткий очерк дипломатической
службы Франции). М., 1966.
54 Дипломатическая служба Франции после второй мировой войны // Там же.
С. 148-206.
55 См.: SalletR. Derdiplomatische Dienst. Stuttgart, 1953. Русский перевод: Замет Р.
Дипломатическая служба, ее история и организация во Франции, Великобритании
и Соединенных Штатах/ Перевод с немецкого В. Бая и Л. Михайлова. Вступительная
статья В.Мачавариани и Е.Рубинина. М., 1956.
56 Борисов Ю.В. Дипломатия Франции // Дипломатия современного
империализма: Люди, проблемы, методы. М., 1969. С. 320—352.
19

подготовленный большим коллективом авторов под руководством
вице-президента Комиссии по публикации документов
Дипломатического архива Жана Байу57. В работе над интересующим нас вторым
томом, посвященным периоду 1870—1980 гг., участвовало несколько
десятков дипломатов, историков и архивистов, в том числе ряд
сотрудников Дипломатического архива. Книга, опирающаяся на
широкую источниковую базу, дает сведения о различных сторонах
французской дипломатической жизни: реформах внешнеполитического
ведомства, эволюции его структуры, взаимоотношениях министров
иностранных дел с президентами Франции и главами правительств,
функционировании различных дипломатических служб, в том
числе представительств Франции в иностранных государствах. В
приложениях дается схема организационного устройства французского
МИД на 1 ноября 1982 г., краткая библиография, список министров
иностранных дел (1870—1981 гг.) и указатель имен. Интересующий
нас период занимает в книге скромное место. Так, разделам,
посвященным роли президента в определении внешней политики
Франции с начала Пятой республики58, особенностям дипломатии де Гол-
ля59 и деятельности кабинета Кув де Мюрвиля60, отведено менее 20
страниц. Не содержит исследование и сведений о дипломатах
биографического характера.
О спецоперации КГБ по дискредитации французского посла
в СССР Мориса Дежана, донесения которого рассмотрены в одной
из глав нашей работы, впервые рассказал в своей книге
американский исследователь Джон Баррон61. С некоторыми дополнениями
по части биографии Дежана этот рассказ воспроизводится в книге
французского журналиста Тьерри Вольтона62. Наконец, эта же
история, сопровожденная авторским комментарием, содержится в книге
французского политического обозревателя Жоржа Бортоли,
знатока русско-французских отношений времен второй мировой войны
и послевоенного периода63.
La Affaires etrangeres et le corps diplomatique francais. T. I. Dc TAncien Regime
au Second Empire / Sous la direction de Jean BaiUou. T. I. Paris, 1984; X II. 1870—1980.
Paris, 1984.
*• Sow le regime de la Vе Republique // Les Affaires etrangeres et le corps diplomatique
francais, T. II 1870-1980. Paris, 1984. P. 599-605.
59 Le general de Gaulle: 1959-1969 // Ibid. P. 605-606.
60 Le cabinet de M. Couve de Murville <1" juin 1958-31 raai 1968) // Ibid.
P. 633-638.
61 Ватт J. K.G.B.: The Secret Work of Soviet Secret Agents. New-York, 1974;
в русском переводе см.: Баррон Дж. КГБ: Работа советских секретных агентов. Тель-
Авив, 1998.
62 Wobon Th. Le KGB en France. Paris, 1986; русский перевод см.: Волыпон Т.
КГБ во Франции / Перевод с французского ВЛ- Богомолова, И.Г. Гребцовой,
И.Н. Комелькова, Б.А Скороходова. М., 2000.
63 Un ambassadeur sous influence // Bortoii С. Une si longue bknveiUance: Les Francais
ct TURSS, 1944-1991. Paris, 1994. P. 99-109.
20

Исследования, посвященные структуре власти во Франции
периода Пятой республики, позволили прояснить вопрос о роли и месте
различных институтов в принятии внешнеполитических решений,
в частности, в отношении Кубинского кризиса. Так, назначение
аппарата президента, премьер-министра, министров, государственных
секретарей, механизм их взаимоотношений с другими
государственными институтами изучался П.И. Савицким64. Однако главной
опорой для нас служили труды отечественного правоведа М.А. Крутого-
лова, посвятившего французским институтам власти серию книг65.
В них анализируются конституционные положения о различных
ветвях власти во Франции, практика их применения, а также
политическая реальность, в которой они создавались. Книги М.А. Круто-
голова базируются на широком круге источников. Автор использует
новейшие для своего времени исследования французских коллег.
Особую важность для нас представляет один из разделов
монографии о правовом положении президента Французской Республики,
в котором М.А. Крутоголов собрал и обобщил достаточно
скудные и отрывочные сведения об одном из своеобразных
институтов современной Франции, не упоминаемом в Конституции
Пятой республики, — личном аппарате президента Республики. Автор
привел сведения о его внутренней организации, бюджете, статусе
сотрудников, их «весе» в политической и государственной жизни
Франции66.
Под редакцией М.А.Кругоголова вышел перевод на русский язык
известной книги французских левых правоведов, посвященной
основным институтам политической власти во Франции,
исследованным с марксистских позиций67, и коллективный труд сотрудников
Института государства и права Академии наук СССР, в котором
возглавляемый правительством государственный аппарат
рассматривается как одно из основных звеньев в структуре политической власти68.
И французские, и отечественные правоведы приходят к выводу, что
м Савицкий П. И. Правительственный аппарат Пятой республики во Франции /
Под редакцией Б.А. Стародубского. Свердловск, 1979.
65 См., например: Круглоголов МЛ. 1) Государственный строй Франции по
Конституции 1958 г. М., 1960; 2) Президент Французской Республики: Правовое положение//
Ответственный редактор В А. Туманов. М., 1980; 3) Парламент Франции: Организация
и правовые аспекты деятельности / Ответственный редактор Ю.П. 5фьяс. М., 1988.
66 Елисейский дворец (личный аппарат президента Республики) //
Круглоголов МЛ Президент Французской Республики. С. 190—225.
67 Демиш&гь А, Демишель Ф., Пикемадь М. Институты и власть во Франции:
Институционные формы государственно-монополистического капитализма / Перевод
с французского под редакцией и с послесловием М.А. Крутоголова. М., 1977;
французское издание: Demichel A., Demichei F.f Piquemal M. Institutions et pouvotr en France:
Line traduction insdtutionneUe du capitattsme raonopoliste d'etat. Pans, 1975.
68 Центральный аппарат государственного управления каголалистических стран.
М., 1984.
21

Конституция 1958 г. создала предпосылки авторитаризма в
осуществлении государственной власти, а де Голль создал конституционный
прецедент, в соответствии с которым за президентом резервируется
сфера обороны и внешняя политика государства.
Правовой аспект институтов власти при де Голле рассмотрен
в одном из томов трудов международной конференции,
проводившейся в Париже в ознаменование 100-летия де Голля Институтом
и Фондом, носящими его имя69. В нем объединены тексты докладов
и материалы дискуссий, в которых приняли участие
государственные и политические деятели, историки и правоведы разных стран
(нашу страну на ней представлял все тот же М.А. Крутоголов). Нас
интересовали, прежде всего, материалы, посвященные
взаимоотношениям де Голля и обеих палат парламента.
Следует сказать и о литературе справочного характера,
способствовавшей решению поставленных в настоящей работе задач.
Так, биографические сведения о государственных и
политических деятелях и дипломатах почерпнуты нами как из
отечественных, так и из зарубежных справочных изданий70, а в документах,
необходимых для работы, помогли ориентироваться путеводители
по архивам71.
Завершая обзор литературы, на которую мы опирались в своем
исследовании, подытожим историографическую ситуацию,
сложившуюся вокруг нашей темы. Как история Кубинского кризиса, так
и история внешней политики Франции в президентство де Голля
интенсивно изучались и продолжают изучаться в разных странах.
Обе темы превосходно обеспечены литературой, в том числе на
русском языке, освещающей многие аспекты каждой из проблем. ®д-
нако мы знаем лишь две работы, в которых ставится вопрос о
значении Кубинского кризиса для Франции. Обе они принадлежат
французскому историку Морису Вайсу, впервые обратившему
внимание на эту проблему. Как указывалось выше, под его редакцией
вышел сборник материалов коллоквиума, посвященного теме «Ев-
69 De Gaulle en son siecle. Actes des Journees internationales tenues a l'Unesco. Paris,
19-24 novembre 1990. T. 2. La Rdpublique. Paris, 1992.
70 Дипломатический словарь / Главная редакция: АЛ. Громыко, А.Г. Ковалев,
П.П. Ссвостьянов, СЛ Швинский. Т. I. М., 1984; Т. II. М., 1985. Т. III. M., 1986;
Annualie diplomatique et consulaire de la Republique Franchise pour 1962. Vol. LXII. Paris,
1962; Dictionnaire historique de la vie politique franchise / Sous la direction de J.-F. Sirinelli.
Paris, 1995; Who's Who in America. 1982-1983. \M. 1.42nd Ed. Chicago, 1982; Who's Who
In American Politics. 1969-1970. 2nd Ed. New York; London, 1969.
71 Справочник по фондам Архива внешней политики Российской Федерации,
1917-1962. М., 2002; Guide du lecteur. Ministere des Affaires Etrangeres. Archives
diplomatiques, ftuis, 1977; Les Archives du Ministere des Relations Exterieures depuis les
origines. Histoire et guide suivis d'une etude des sources de l'histoire des affaires etrangeres
dans les de'pots parisiens et departementaux. Paris, 1985; Pitman P.M. A Short Guide to
the Archives of the Quai d'Oreay. Paris, 1993.
22

ропа и Кубинский кризис», в котором Вайсу принадлежит раздел
о Франции. Но к моменту проведения коллоквиума,
приуроченного к 30-летию кризиса, в распоряжении историков были лишь
немногие официальные документы, относящиеся к его событиям.
По истечении 30-летнего срока секретности многие архивные
документы были опубликованы. Доступной для исследователей стала
и дипломатическая переписка французского внешнеполитического
ведомства о событиях Кубинского кризиса, которую Вайс
использовал в своей монографии, посвященной внешней политике де Голля.
Однако в этом фундаментальном исследовании Кубинскому
кризису отведено скромное место. Автор отметил лишь решительную
и безоговорочную поддержку Франции, обещанную де Голлем
Соединенным Штатам в случае перерастания кризиса в вооруженный
конфликт.
Таким образом, в исторической литературе мы не знаем
исследования, задачей которого являлось бы выяснение места и значения
Кубинского кризиса для Франции. Деятельность французской
дипломатии в период Кубинского кризиса, степень ее
информированности и вовлеченности в кризис также никогда не исследовались
специально. В книге мы предпринимаем попытку восполнить этот
пробел в историографии.
Настоящие исследование базируется, главным образом, на
документах Архива Министерства иностранных дел Франции72, как
опубликованных, так и не опубликованных. Использованные
документы представляют собой материалы дипломатической переписки
за период с 1959 по 1963 г., в той или иной степени отразившие
события Кубинского кризиса. В 1993 г., когда истек срок
секретности документов, относящихся к истории Кубинского кризиса,
они, согласно французскому законодательству, в большинстве
своем стали доступны для исследователей. Знакомство с ними я
начала в 1994 г. К этому времени документы еще не прошли
необходимую обработку, не были в достаточной степени систематизированы
и включены в описи (inventaires), так что подбор материала
осуществлялся исключительно сотрудниками архива. Этим
объясняется отсутствие в нескольких случаях точной архивной ссылки.
К 1995 г. систематизация в основном завершилась, и документы
по интересующей меня теме были выделены в отдельный фонд
«Американо-кубинский кризис 1962 г.» (Crise americano-cubaine
1962).
11 Вслед за французскими исследователями и для краткости мы его называем
Дипломатическим архивом (Archives diplomatiques, сокращенно — AD).
23

Классификация документов Дипломатического архива
отличается от привычной для отечественного исследователя. Архивные фонды
организованы, согласно географическому принципу, в серии (serie).
Например, «Europe», «Amerique», «Asie—Oceanie», «Afrique-Levant».
Кроме «географических» серий, имеются и другие,
организованные по тематическому или ведомственному принципам. Например,
«Вопросы использования атома» (Questions atomiques), «Кабинет
министра» (Cabinet du ministre), «Генеральный секретариат» (Secretariat
general). Серии, в свою очередь, подразделяются — по
страноведческому, тематическому и хронологическому принципам. Эти разделы
называются «подсерии» (sous-serie). Например, серия —- «Amerique»,
раздел — «Crise americano-cubaine 1962». Цифра, завершающая
архивный шифр, означает номер картона или тома. Например,
«Азия—Океания. Китай 1956—1967 гг. № 504» (Asie—Oceanie. Chine
1956—1967, n° 504)73. Сразу отметим, что в нашей работе в ссылках
на архивные документы в основном дается цифровой шифр (cote),
в котором указаны номера серии, «подсерии» и тома (или картона),
так как именно он был проставлен жирным карандашом на первой
странице каждого документа уже на ранней стадии обработки
рассекреченных материалов, относящихся к Кубинскому кризису.
Для настоящей работы были просмотрены документы следующих
картонов (томов), относящихся к подразделу «Американо-Кубинский
кризис 1962 г.» из серии «Америка» (Amerique. Crise americano-cubaine
1962): 134а (январь—декабрь 1960 г.), 134Ь (январь—декабрь 1961 г.),
135а (1 января -22 октября 1962 г.), 135Ь (23—25 октября 1962 г.), 136а
(26-30 октября 1962 г.), 136а (26-30 октября 1962 г.), 136Ь (31
октября-5 ноября 1962 г.), 137а (16-30 ноября 1962 г.), 137Ь (16—30
ноября 1962 г.), 137с (1-31 декабря 1962 г.), 138а (январь—март 1963 г.),
138Ь (апрель—декабрь 1963 г.). Кроме того, были использованы
документы под шифром «Europe. URSS» (vols. 5, 13) и материалы двух
личных фондов серии «Бумаги агентов—Личные фонды» (Papiers
d'agents—Archives privees, sous-serie 27-Alphand; sous-s6rie 288-Dejean
(Maurice). Бблылая часть документов из раздела «Переговоры и
послания» (Entretiens et messages) — серии «Общие вопросы» (G6neralites)
стала нам доступна лишь после их публикации.
Дипломатическая переписка, то есть совокупность различных
видов корреспонденции и документации дипломатического
характера, посредством которой осуществляются сношения между
государствами, является ценным историческим источником, так как
содержит разнообразный материал по истории всех сторон жизни
государств, поддерживающих отношения на уровне постоянно
действующих дипломатических представительств. Она давно и много
использовалась исследователями. Существуют работы, полностью
73 См.: Pitman P.M. A Short Guide to the Archives of the Quai d'Orsay. P. 66—67; Les
Archives du Ministere des Relations extdrieures. P. 212.
24

или в значительной степени построенные на материалах
дипломатической переписки74. Ее информационные возможности весьма
велики, так как сбор из разных источников наиболее полных
сведений о стране пребывания является одной из главных задач
дипломатических агентов. Достаточно велика и степень достоверности
сообщаемой информации, также обусловленная задачами
дипломатической службы. Все же, при анализе донесений дипломатов
следует учитывать влияние многих факторов, среди которых, пожалуй,
главный — это надежность тех источников, из которых сам дипломат
получил информацию. Таким источником могли быть как
официальные лица — руководители государства, высокопоставленные
государственные служащие, дипломаты других стран, так и сотрудники
разведки, журналисты, рядовые граждане, наконец, просто слухи.
Вместе с тем, необходимо иметь в виду, что дипломат всегда мог
быть дезинформирован преднамеренно.
Представляется обоснованной точка зрения В.П. Наумова,
изучавшего, правда, документы XVIII в., что основная особенность
материалов дипломатической переписки состоит в том, что, хотя они
относятся к документам официального характера, к ним в
большинстве случаев можно и следует подходить как к источникам
неофициального (личного) происхождения75. Большое значение здесь
имеет сам автор, то есть его профессиональный и жизненный опыт
и индивидуальные особенности. В.П. Наумов выделяет ряд факторов,
влияющих на полноту и достоверность сведений
дипломатического документа. Это — возраст автора, число и важность выполняемых
в прошлом миссий, продолжительность пребывания в данном
государстве, знание языка страны пребывания, степень знакомства с
местной культурой, психические качества автора, то есть трудолюбие,
добросовестность, умение устанавливать связи в обществе, вызывать
доверие и симпатию людей, располагать их к откровенности, а также
состояние здоровья, уровень жизненной активности и темперамент76.
Важнейшее значение имеют степень осведомленности дипломата
/4 См., например: Брикнер А.Г. 1) Русский двор при Петре II. 1727—1730: По
документам Венского архива // Вестник Европы. 1896. № 1. С. 99—125; № 2. С. 559—
598; 2) Император Петр III (По депешам графа Мерси) // Древняя и новая Россия.
1878. № 11. С. 177—200; Падение канцлера графа А.П.Бестужева-Рюмина. (По
новым данным Копенгагенского и Венского архивов). Одесса, 1901; Русский двор сто
лет тому назад. 1725—1783: По донесениям английских и французских
посланников. СПб., 1907; Черкасов П.П. Двуглавый орел и королевские линии: Становление
русско-французских отношений в XVIII в. М., 1995; Стегний П.В. Разделы Польши
и дипломатия Екатерины II. 1772, 1793, 1795. М., 2002.
75 Наумов В.П. Некоторые особенности источниковедческого анализа
дипломатических реляций XVIII в. // Источниковедение и краеведение в культуре России.
Сборник к 50-летию служения Сигурда Оттовича Шмидта Историко-архивному
институту. М., 2000. С. 145-148.
76 Там же. С. 146.
25

и его аналитические способности, хотя оценка исследователем этих
параметров неизбежно будет содержать долю субъективизма.
Все наблюдения В.П. Наумова представляются применимыми
к материалам дипломатической переписки более позднего времени,
хотя для второй половины XX в. личный элемент в дипломатической
переписке несколько уменьшился. Это обусловлено изменениями
в условиях работы дипломата, прежде всего, увеличением его
коммуникационных возможностей, связанных с техническим
прогрессом, а также значительным ростом штатов дипломатических миссий,
в том числе появлением многочисленного технического персонала.
И все же, любые сведения о личности дипломата и условиях его
работы остаются полезными в работе с материалами
дипломатической переписки. Причем, оценивая условия работы
дипломатического агента, следует учитывать характер отношений его государства со
страной пребывания, наличие помощников, степень налаженности
агентурной сети в стране пребывания, количество средств,
отпускаемых на оплату услуг информаторов.
Терминология дипломатической переписки не являлась
предметом специального рассмотрения историков. Реляции, донесения,
депеши, а позднее и телеграммы зачастую употребляются
исследователями как синонимы. Хотя на практике реляциями обычно
называют военные донесения, а депешами — донесения на имя главы
внешнеполитического ведомства. Такое деление является в
значительной степени условным, так как вообще обращение к адресату
в дипломатических донесениях является вопросом этикета. До сих
пор дипломатическая переписка, несмотря на возникновение новых
способов передачи информации, продолжает оставаться наиболее
распространенным и важным видом связи между центральной
администрацией внешнеполитического ведомства и его
дипломатическими представителями за границей.
Наибольшее число использованных нами документов
дипломатической переписки МИД Франции представляют собой
телеграммы, прежде всего, — те, которые ежедневно направлялись в Париж
из-за границы дипломатическими агентами, на языке
делопроизводства именуемые входящими (по отношению к МИД)
телеграммами. По существу эти телеграммы являются ежедневными
дипломатическими донесениями, содержащими разнообразную информацию
о стране пребывания. Они сообщают как о новостях политической,
экономической и культурной жизни, так и о рядовых повседневных
событиях, содержат обзоры прессы, теле- и радиопередач. В них
приводятся различные точки зрения влиятельных государственных
и общественных деятелей различной политической ориентации на
то или иное событие, и многое другое. Причем информация,
сообщаемая телеграммой, всегда носит на себе отпечаток отношения
к ней автора дипломатического донесения.
Собственно говоря, в архиве отложились, конечно, не тексты,
написанные рукой дипломатического агента, — главы или сотруд-
26

ника дипломатического представительства, — а их дешифровки.
Ведь составленный дипломатом текст обычно поступает
шифровальщикам и лишь в зашифрованном виде посылается телеграфом
в МИД. В архиве исследователь имеет дело с результатами работы
дешифровщиков. Первая страница телеграммы представляет собой
бланк размером в^ стандартный лист для пишущих машинок с
грифом «AFFAIRES ETRANGERES» в левом верхнем углу, под которым
стоит слово «Дешифровка» (dechiffrement). Все входящие
телеграммы имеют зеленую косую полоску в левом углу бланка, вероятно,
для удобства делопроизводства. В правой части бланка значится:
«Входящая телеграмма» (telegramme а Гагшёе). Их текст обычно
(но не всегда) напечатан прописными буквами дешифровальной
машиной. Иногда он содержит лакуны с указанием (в скобках или
в подстрочнике), что это место дешифровке не поддается. Бывают,
впрочем, случаи, когда телеграммы не шифруются, а посылаются
«открытым текстом» (en clair), что также указано на телеграфном
бланке. На каждой телеграмме проставлено точное время и место
ее отправления, а также время ее получения МИД. Все
телеграммы пронумерованы, причем, поскольку текст одного телеграфного
сообщения передается частями, всегда указывается номер первой
и последней ее части (например, «№ 4567—4583»).
Обычно на телеграмме первым значится адресант (например,
«Робер дю Гардье, посол Франции на Кубе»). Если указывается
адресат, то он всегда один —«Его превосходительство Господин Кув
де Мюрвилъ, министр иностранных дел». Иногда, впрочем, не
указан ни адресат, ни адресант, а только место отправления, например,
«Гавана» (La Havane). В этом случае имя отправителя часто стоит
в конце текста телеграммы.
Тексту каждой телеграммы предшествуют отметки
делопроизводственного характера, обычно напечатанные на машинке. Первая
из них — «атрибуция» (attributions) — содержит указание на то, в
компетенции каких структурных подразделений МИД находится
затрагиваемый в документе вопрос. Вторая — отметка о внутренней
рассылке документа (diffusion) — то есть список инстанций и лиц, которым
документ рассылается. Иногда этот список насчитывает более десятка
фамилий сотрудников центрального аппарата МИД. Следует также
иметь в виду, что подразделения МИД имеют условные обозначения
(например, «EU» — Отдел Европы, «AM» — Отдел Америки).
На многих телеграммах сохранились разного рода пометы,
сделанные от руки — чернилами или карандашом. Так, некоторые
фрагменты текста отчеркнуты на полях; встречаются подчеркнутые слова,
строки, несколько строк; проставлены вопросительные или
восклицательные знаки; имеются ремарки, резолюции, подписи лиц,
ознакомившихся с текстом. К сожалению, далеко не всегда удается
прочитать эти пометы из-за неразборчивого почерка, а иногда — из-за
плохого качества ксерокопии документа. Мелкие или карандашные
пометы вообще почти не видны на ксерокопии, многие сокращения
27

раскрыть не удалось. Часто встречается приписанный от руки
перечень мест (обычно — название столиц иностранных государств)
и инстанций, куда была передана полученная информация
(например, «communique a Bonn», «a Londres»).
Второй тип использованных в настоящей работе телеграмм — это
те телеграммы, текст которых был подготовлен в центральной
администрации МИД и служил для передачи дипломатическим агентам,
работающим за границей, то есть исходящие (по отношению к МИД)
телеграммы (telegramme au depart). Они напечатаны на бланках,
имеющих красную косую полосу в левом верхнем углу. Тексты этого
типа документов подлежали дальнейшей шифровке и последующей
передаче телеграфом. Отправителем исходящей телеграммы обычно
является какой-либо отдел или управление МИД. Иногда текст
телеграммы подписан его составителем лично. Адресат, как правило,
не один, а целый список сотрудников и подразделений МИД, для
которых предназначена содержащаяся в телеграмме информация,
чаще всего — это дипломатические представительства за границей.
Когда у внешнеполитического ведомства возникала
необходимость сообщить своим заграничным агентам распоряжение или
инструкцию, исходящую из центрального аппарата, составлялся
циркуляр, передававшийся телеграфом. Этот вид дипломатической
переписки в издании «Documents diplomatiques francais» обозначен
как телеграмма-циркуляр (telegramme-circulaire). Циркуляр
предназначался также для разъяснений подведомственным органам
порядка применения какого-либо акта или информации. Особую ценность
для исследователя представляют циркуляры, содержащие
разъяснения позиции МИД по тому или иному внешнеполитическому
вопросу.
Из сопоставления опубликованных и неопубликованных
документов можно сделать вывод, что депешей во французской
дипломатической практике называется послание дипломатического агента,
адресованное главе внешнеполитического ведомства, отправляемое
дипломатической почтой обычно несколько раз в месяц и
содержащее наблюдения и соображения дипломата по одной или
нескольким проблемам. Во всяком случае, при публикации, именно такого
рода донесения значатся «депешами», хотя в оригинале документа
этого обозначения нет. Любопытно заметить, что слово «депеша» (от
французского depeche — срочное уведомление) в качестве термина,
означающего один из видов дипломатической переписки, теперь
как бы теряет часть своего смысла, а именно — срочность, так как
телеграмма является гораздо более быстрым видом связи.
В левом верхнем углу депеши проставлен гриф посольства
(например: «Ambassade de France aux Etats-Unis») и ее номер (к примеру,
№ 145/АМ), включающий аббревиатуру того подразделения МИД,
к которому относится отправитель (в данном случае — это
аббревиатура «AM», означающая «Amerique», то есть Отдел Америки). Далее
названо управление (отдел, служба) МИД, которому адресован текст
28

(например: «Direction d'Amerique»). Проставлено место отправления
и число, время же отправления не указывается. В депеше всегда
названо полное имя и пост, занимаемый ее отправителем (например,
«Herve Alphand, Ambassadeur de France aux Etats-Unis»), после
которого следует титулатура, имя и ранг адресата, которым, как уже
указывалось, в нашем случае всегда является глава
внешнеполитического ведомства («Его превосходительству господину Кув де Мюрвилю,
министру иностранных дел» — «a Son Excellence Monsieur Maurice
Couve de Murville, Ministre des Affaires Etrangeres»).
В левом нижнем углу первой страницы депеши часто прописаны
те структуры МИД, куда был переслан ее текст («communique a la
E)irection generate des affaires politiques», «a la Direction des Affaires
Economiques et Financieres», «a l'Ambassade a La Havane»). Текст
депеши (по-видимому, все машинописные экземпляры) подписывался
послом собственноручно.
Еще одним видом дипломатической переписки, к которому мы
обращались в настоящей работе, является нота (note). Нота
предназначена для изложения текущих вопросов самого разнообразного
характера. Вербальная нота (в отличие от личной ноты, имеющей
свою специфику) составляется в третьем лице, печатается на
специальном (нотном) бланке и обычно не подписывается. Ббльшая часть
документов этого рода, использованных в настоящей работе,
предназначалась для сведения ответственных сотрудников центральной
администрации. На отпусках тех нот, с которыми мы ознакомились
в Дипломатическом архиве, иногда стояла собственноручная
подпись составителя.
Не сразу после рассекречивания документов Дипломатического
архива, относящихся к истории Кубинского кризиса, а лишь спустя
еще несколько лет, иностранным исследователям разрешили
ознакомиться с материалами личной переписки президента Франции по
этому сюжету, которая отложилась в архиве МИД. Эти документы
представляют собой обычные машинописные копии писем де Голля
к президенту США, премьер-министру Великобритании и канцлеру
ФРГ, а также переводы на французский язык текстов писем Джона
Кеннеди, Гарольда Макмиллана и Конрада Аденауэра к президенту
Франции. В них встречаются опечатки, а на первой странице
каждого из документов отсутствует архивный код.
Кроме материалов дипломатической переписки,
хранящихся в архиве МИД в Париже, нами привлекались опубликованные
документы того же архива. Публикация французских
дипломатических документов («Documents diplomatiques francais», в
дальнейшем — D.D.F.) осуществляется специальной Комиссией, в которую
входят несколько десятков дипломатов, историков и архивистов. До
1995 г. Комиссию возглавлял Ж.-Б. Дюрозель, под редакцией
которого вышли тома за 1958 и 1959 годы. После смерти Дюрозеля
работу продолжил М. Вайс. Документы для этого в высшей степени
ценного для исследователей издания тщательно отобраны и хорошо
29

прокомментированы. Каждый том снабжен Методической таблицей,
в которой типологизированы и аннотированы все публикуемые
документы, и именным указателем, где не только дается полное имя
каждого из «персонажей» тома, но и указывается должность,
дипломатический ранг и титул.
Материалы, относящиеся к острой фазе Кубинского кризиса,
изданы во втором за 1962 год томе, куда вошли документы за период
с 1 июля по 31 декабря. В Методической таблице они объединены
под рубрикой «Кубинский кризис». Составители включили в него
тридцать три документа, среди которых тринадцать телеграмм
французского посла в США (от 20 августа, 7 сентября, 22 октября — три
документа, 26 октября— два документа, от 27, 31 октября, 1, 2, 10
и 27 ноября), шесть телеграмм французского посла на Кубе (от 18
и 24 августа, 3 сентября, 23 октября, 15 ноября и 14 декабря), четыре
телеграммы из Нью-Йорка от постоянного представителя Франции
при ООН (22 октября, 2, 30 ноября, 1 декабря), одна телеграмма из
Москвы (25 октября), одна телеграмма от французского консула
в Гонконге (31 октября). Остальные восемь документов — это
четыре телеграммы, адресованные французским дипломатическим
представителям в разных странах (23 и 28 октября, 1 и 6 ноября) и три
циркуляра (датированных 18 сентября, 6 ноября и 14 декабря). Еще
один документ, датированный 22 октября, представляет собой отчет
об одном из центральных для нашей темы сюжетов — переговорах
де Голля с Дином Ачесоном, бывшим госсекретарем США,
посланным Дж. Кеннеди с целью информировать президента Франции об
обнаружении на Кубе советских ракет. Именно в ходе этих
переговоров де Голль сделал заявление о позиции Франции в Кубинском
кризисе. Отчет содержит наиболее полную, по сравнению с другими
источниками, информацию о встрече де Голля с Ачесоном. Тот факт,
что до публикации в D.D.F. этот документ, хранящийся в коллекции
«Кабинет министра. Переговоры и послания» (Cabinet du Ministre.
Entrctiens et messages), не был доступен исследователям (во всяком
случае, в наше распоряжение он не предоставлялся), также является
косвенным свидетельством его значения.
Документы других томов D.D.F.77 позволили проследить
постепенное нарастание напряженности в районе Карибского бассейна,
приведшее к резкому обострению кризиса, и последствия кризиса
после его урегулирования.
В процессе работы мы имели возможность сравнить ксерокопии
отобранных документов из Дипломатического архива с теми из них,
77 Documents Diplomatiqucs Francais. 1958. Т. II (ler juillet — 31 decembre). Paris,
1993; 1959. T. I (1- Janvier-30 juin). Paris, 1994; 1959. X II (1* juillet —31 decembre).
Paris. 1995; 1960.T. I (IмJanvier- 30juin). Paris, 1995; 1960.Т. И (Iйjuillet - 31 decembre).
Paris, 1996; 1961. T. I (Iя Janvier- 30 juin). Paris, 1997; 1961. X II (lw juillet - 31
decembre). Paris, 1998; 1962. X I (lMjanvier-30 juin); 1963. X I (lw Janvier-30 juin). Paris,
2000; 1963. X II (1* juUlet - 31 decembre). Paris, 2001.
30

что позднее были опубликованы в П).П).Е Выше уже говорилось, что
в издании документы типологизированы, то есть всякий раз
указывается его тип (письмо, телеграмма, депеша, отчет или нота),
обозначенный буквами латинского алфавита (lettre — «L», telegramme — «Т»,
depeche — «ID», compte rendu — «C.R», note — «N»). Это позволило,
в отсутствие специальных исследований по дипломатике
документов французской дипломатической переписки, составить некоторое
представление об особенностях каждого из видов. С другой
стороны, при публикации документа в D.D.F., как правило, не дается
информация о его внутренней рассылке (по структурам МИД), не
воспроизводится атрибуция (то есть указание, в компетенции каких
структурных подразделений МИД находится затрагиваемый в
документе вопрос). Издатели не воспроизводят большинство помет
на документах — выделений текста, подчеркиваний,
вопросительных и восклицательных знаков, отражающих реакцию кого-то из
читателей, — лишь изредка в подстрочнике приводится ремарка или
резолюция, читаемая на документе. Крайне редко при публикации
указывается, кому принадлежит ремарка (резолюция), хотя, как
представляется, почерк многих ответственных сотрудников МИД
вполне поддается идентификации. Также крайне редко в
публикации бывает указано имя настоящего автора (составителя) документа,
если, в соответствии с дипломатической практикой, документ
рассылается от имени главы внешнеполитического ведомства. Таким
образом, изданные документы дипломатической переписки
французского МИД, несмотря на бесспорную ценность
сопровождающих их комментариев, проигрывают по сравнению с хранящимися
в архиве оригиналами, так как при публикации «теряют» часть своей
информативности (впрочем, это, как правило, происходит с любым
опубликованным документом).
Возвращаясь к неопубликованным архивным документам,
послужившим источником для настоящей работы, отметим, что
материалы Архива внешней политики Российской Федерации (АВП РФ),
хранящего документы по нашей теме, привлекались нами мало. Это
связано с тем, что поиск нужных документов в АВП РФ весьма
затруднен, архивные описи читателям не выдаются, а документы
подбирают сами сотрудники архива. Изданный недавно путеводитель по
архиву78 лишь до некоторой степени позволяет ориентироваться в его
сложной структуре, но не облегчает задачу получения доступа к
необходимым исследователю документам. В АВП РФ нам удалось
получить немногие документы за интересующий нас период,
отложившиеся в фондах 0136 («Референтура по Франции»), 0197 («Посольство
СССР во Франции»), 104 и 0104 («Референтура по Кубе»), а также
180 («Посольство СССР на Кубе»). Были использованы записи бесед
/й Справочник по фондам Архива внешней политики Российской Федерации,
1917-1962. М., 2002.
31

из дневника советского посла во Франции С.А. Виноградова,
документы посольства СССР на Кубе, в том числе переписка
советского посла СМ. Кудрявцева с французским послом Р. дю Гардье.
Донесения советского посла А.И. Алексеева, получившего
назначение на Кубу весной 1962 г. и находившегося там всю острую фазу
кризиса, хранятся также в АВП РФ. Но, хотя в распоряжение
других исследователей эти документы предоставлялись79, для нас они
остались недоступными.
Из опубликованных документов, хранящихся в АВП РФ,
следует назвать материалы переписки Н.С. Хрущева с Дж. Кеннеди за
интересующий нас период. Публикация посланий, которыми
обменивались советский и американский лидеры во время Кубинского
кризиса, и благодаря которым сторонам удалось договориться об
условиях урегулирования, впервые была осуществлена
совместными усилиями российского МВД и Госдепартамента США в 1992 г.,
к 30-летию Кубинского кризиса. Переведенные и
прокомментированные послания, снабженные указанием на время их публикации
в прессе или отправки, вышли в специальных выпусках
российского и американского периодических изданий80. До этой публикации
материалы личной переписки Хрущева и Кеннеди, как и
официальные заявления Правительства СССР, МИД СССР, заявления ТАСС
по поводу Кубинского кризиса, а также советско-кубинские
коммюнике были известны исследователям по публикациям в газетах
«Правда» и «Известия», а также сборникам документов п© истории
внешней политики СССР81.
Фундаментальной отечественной публикации, в которой были бы
собраны различные материалы, относящиеся к истории Кубинского
кризиса, до сих пор нет. Но подборки документов иногда появляются
74 Ссылки на донесения с Кубы А.И. Алексеева с указанием архивного шифра:
АВП РФ. Ф. 104 («Референтура по Кубе»). Оп. 17 —даются в книге «На краю
пропасти (Карибский кризис 1962 года)».
80 Секреты Карибского кризиса. Переписка Никиты Хрущева с Джоном
Кеннеди, октябрь—декабрь 1962 г. Совместная публикация Государственного
департамента США и МИД России // Международная жизнь. Специальный выпуск. 1992;
Back from the Brink: Cuban Missile Crisis Correspondence Between John F.Kennedy and
Niktita S. Khrushchev. 25 texts from October 22 through December 14, 1962, in English
and Russian, with commentary by: Arthur Schlesinger, Jr., Fedor Burlatskiy, William
Taubman, Vladislav M. Zubok, Philip Brenner// Problems of Communism. Special Edition.
Spring 1992.
81 Внешняя политика Советского Союза и международные отношения.
Сборник документов: 1961 год / Подготовлен: И.А. Кирилиным (руководитель),
ВА Кдлякиной, Н.Ф. Потемкиной. М., 1962; Внешняя политика Советского Союза
и международные отношения. Сборник документов: 1962 год. М., 1963; Внешняя
политика Советского Союза и международные отношения. Сборник документов: 1963 год.
М., 1964. — Следует также отметить, что к 30-летию Кубинского кризиса послания
Н.С. Хрущева за 22—28 октября были опубликованы МИД РФ в «Дипломатическом
вестнике» (1992. >* 2-3. С. 39-50).
32

в качестве приложений к исследованиям или мемуарам. Среди
публикаций такого рода следует отметить материалы, изданные в книге,
подготовленной коллективом военных специалистов под
редакцией генерала армии А.И. Грибкова, принимавшего активное участие
в разработке и претворении в жизнь операции по доставке и
размещению советских ракет на Кубе82. К сожалению, интересные
документы, относящиеся к истории этой военной операции, никак
не прокомментированы, не указывается даже место их хранения.
Документы, прилагающиеся к мемуарам самого А.И. Грибкова,
изданным «Военно-историческим журналом», представляют собой
материалы дипломатической переписки МИД СССР с посольствами в США
и на Кубе, а также выписки из протоколов заседаний Президиума
ЦК КПСС, на которых рассматривались кубинские проблемы.
Рассекреченные материалы по Кубинскому кризису, собранные
американской стороной, изданы Архивом национальной
безопасности. Всего американцы опубликовали 83 документа с
факсимильными фрагментами каждого из них. Издание снабжено
пространными комментариями, детальной хронологией событий и подробной
библиографией83.
Возвращаясь к публикациям документов, хранящихся в
отечественных архивах, в частности, в Архиве Президента Российской
Федерации и Российском государственном архиве новейшей
истории, следует отметить изданные недавно впервые протоколы
заседаний Президиума ЦК КПСС, позволившие документально датировать
роковые решения советского руководства, приведшие, в конечном
итоге, к Кубинскому кризису84.
Документы, характеризующие советско-французские отношения
в годы Великой Отечественной войны, помогли установить
некоторые факты биографии французского дипломата Мориса Дежана,
сыгравшего важную роль в становлении советско-французских
отношений, а в период Кубинского кризиса возглавлявшего
посольство Франции в СССР85.
Кроме опубликованных и неопубликованных архивных
материалов в работе использованы дневники и мемуары французских и
советских государственных деятелей и дипломатов, которые помогают
лучше понять эпоху, уже ставшую историей, людей, которые прини-
йг Документы подтверждают истину // У края ядерной бездны. С. 350—378.
83 The Cuban Missile Crisis, 1962. A National Security Archive Documents Reader /
New York, 1992.
84 Президиум ЦК КПСС 1954—1964. Том I. Черновые протокольные записи
заседаний. Стенограммы. Документы №№ 249—250. С. 556—557.
85 Советско-французские отношения в годы Великой Отечественной войны
1941—1945: Документы и материалы в 2 т. / Редколлегия: АЛ. Адамишин, В А. Зорин,
К.П. Зуева, Г.С. Пачес, П.П. Севостьянов. Т. 1. 1941-1943. М., 1983; Т. 2. 1944-1945.
М., 1983.
33

мали непосредственное участие в событиях Кубинского кризиса или
имели к ним косвенное отношение, обстановку, в которой жили
и работали «герои» нашего исследования, их характеры и чувства.
Обращаясь к дневникам и воспоминаниям, мы имеем в виду
особенности данного вида исторического источника и стараемся
учитывать достижения отечественной науки в области их изучения.
Личный дневник (или записные книжки, как автор иногда
называет свои записи) французского дипломата Эрве Альфана
многократно использовался нами на протяжении всей работы, в
особенности— в главе, посвященной донесениям самого Альфана,
возглавлявшего во время Кубинского кризиса посольство Франции
в США. Речь идет именно о личном дневнике, а не об официальном
журнале, в котором дипломаты обычно делают ежедневные записи
о важнейших событиях дня (встречах, переговорах, беседах)86. Как
указал в предисловии к изданию сам автор, дневник состоял «из
девяти различных по формату и объему записных книжек», записи
в которых с июля 1939 по 1973 г. велись «случайно, по настроению
и волею обстоятельств». Этим Альфан объясняет продолжительные
перерывы, вызванные «иногда загруженностью работой, иногда
ленью, которая брала верх над желанием запечатлеть воспоминания».
Издавая текст, автор не пытался восполнить эти пробелы, а оставил
тетради «в том виде, в каком они велись, не изменив порядка
записей и содержания, опустив лишь места, носящие слишком
личный характер, и поправив стиль». Именно поэтому, писал Альфан,
в дневнике «в полном свете предстают мои слабости, мои
колебания, недоумения, временные навязчивые идеи, мои ошибки...»87.
Все записи сопровождаются указанием даты и места их написания.
При подготовке текста дневника к изданию автор счел нужным
в подстрочных примечаниях дать в нескольких местах небольшие
комментарии.
Дневник, являющийся источником разнообразных сведений,
содержит также яркие характеристики государственных деятелей,
с которыми был лично и хорошо знаком дипломат, — прежде всего
де Голля и братьев Кеннеди. Большую ценность для нас имеют
приведенные в форме диалога, по-видимому, почти дословно, беседы
дипломата с де Голлем. Страницы дневника, посвященные
размышлениям и личным переживаниям самого Альфана, интересны с
точки зрения изучения его биографии. Можно пожалеть лишь о
перерыве в записях, пришедшемся на период со 2 сентября по 22 декабря
1962 п, то есть на всю острую фазу Кубинского кризиса. Все
относящиеся к кризису наблюдения дипломата сделаны уже после его
урегулирования.
86 Atphand H. L'ftonncmcnt d'etre. Journal (1939-1973). Paris, 1977.
87 Ibid. P. 7.
34

Другим важным для нашей темы источником служил дневник
известного французского дипломата Анри Фроман-Мериса,
выдержки из которого приведены им в опубликованных мемуарах88.
Событиям Кубинского кризиса в мемуарах посвящена глава «От
Берлина к Кубе (февраль 1959 — апрель 1963)», в которой как раз
и использованы записи дневника, относящиеся к сюжету о визите
Д. Ачесона к де Голлю 22 октября 1962 г. Отдавая отчет о
важности происходивших тогда событий, дипломат отметил в дневнике
точное время получения им той или иной информации о
кризисе. Мемуары содержат также московские впечатления дипломата
и подробности быта сотрудников французского посольства в СССР,
где Фроман-Мерис в должности первого секретаря работал с 1956
по 1959 г.
Трудно определить жанр трехтомного труда Алена Пейрефита,
вышедшего сравнительно недавно во Франции89. Его
рассмотрение в части, посвященной источникам, нуждается в обосновании.
В нем собраны фрагменты речей и высказываний де Голля, которые
на протяжении десяти лет записывал А. Пейрефит. В качестве
уполномоченного по работе со средствами массовой информации, то есть
пресс-секретаря де Голля, Пейрефит постоянно встречался с
президентом и изо дня в день вел подробный конспект личных бесед
с ним, сохранив для потомков не только содержание, но и стиль
высказываний де Голля. Назначенный в 1962 г. министром
информации, он единственный из членов правительства получил право вести
записи и во время заседаний правительства.
Изданные в хронологическом порядке записи Пейрефит
сопроводил сведениями, когда и при каких обстоятельствах происходил
тот или иной разговор, отметил эмоциональное состояние де Голля,
а в конце почти каждой записи поместил свой краткий
комментарий. Пьер Мессмер90, работавший в правительстве одновременно
с Пейрефитом, свидетельствовал, что «видел, как он [Пейрефит] во
время заседаний Совета министров с большим усердием делал
записи. Мы все знали, что ему дал разрешение Генерал, хотя традиция
запрещала это». По мнению Мессмера, книга Пейрефита
содержит информацию, «бесценную по своему содержанию и качеству».
А биограф де Голля Жан Лакутюр назвал книгу «замечательным
подарком деголлеведению». «Все историки будут счастливы получить
в свое распоряжение материал, достоверность которого не требует
88 Froment-Meurice H. Vu du Quai: Memoires 1945—1983. Paris, 1998.
89 peyrefltte a. C'etait de Gaulle. X 1. La France redevient la France. Paris, 1994; T. 2.
La France reprend sa place dans le monde. Paris, 1997; T. 3. «Tout le monde a besoin d'une
France qui marche». Paris, 2000.
90 Министр обороны в первом и втором правительствах Помпиду. В
президентство Помлиду (1969—1974) Месмер занимал пост премьер-министра (июль 1972 п —
май 1974 г.)
35

доказательств», — полагал Лакутюр91. И действительно, трудно
переоценить значение собранной Пейрефитом информации. Записи
высказываний де Голля по самым разным проблемам внутренней
и внешней политики, сделанные Пейрефитом, близки к
протокольным, или даже стенографическим, записям. Кроме того, они
приоткрывают тайну, которой по традиции окружались во Франции
заседания правительства. Встречаются в книге Пейрефита и выдержки
из резолюций Совета министров, с которыми мы не имели
возможности ознакомиться по другим изданиям.
В 2002 г. труд Пейрефита вышел в русском переводе92. Правда,
французское издание насчитывает 120 печатных листов, а русское —
лишь 37. Составитель русского издания и переводчик В.И. Божович
выбрал для перевода те сюжеты, которые, по его мнению,
представляют наибольший интерес для российского читателя, а именно — уход
Франции из Алжира, отношение де Голля к проблеме европейского
единства, отношение к НАТО, отношения с СССР, внутреннюю
политику, отношения с парламентом и партиями. В русское издание
вошли и записи Пейрефита, относящиеся к событиям Кубинского
кризиса.
Составитель утверждает, что он пытался избежать сокращений
внутри избранных им для перевода фрагментов, но они все же
встречаются. Поэтому мы использовали как русское, так и французское
издания книги Пейрефита.
Обращаясь к истории внешней политики де Голля,
исследователь не может обойти вниманием его собственные мемуары, прежде
всего, — «Мемуары надежд», посвященные периоду его
президентства. Они замышлялись автором как трилогия: «Обновление. 1958—
1962», «Усилия. 1962—1965» и «Завершение. 1966—1969». Но смерть
де Голля в 1970 г. оборвала работу на двух первых главах второго тома,
из которых первая посвящена, в основном, референдуму 1962 г. по
вопросу о порядке избрания президента, а вторая — внутренней
политике правительства Ж. Помпиду 1962—1963 гг.
Вышедшие во Франции в 1970—1971 гг.93, «Мемуары надежд»
недавно были переведены на русский язык94.
У| Оба свидетельства, среди прочих, приведены издателями книги Пейрефита
и помешены в конце каждого тома. Там же указано, что рецензии Лакугюра и Мес-
смера были напечатаны в газетах «Le Nouvel Observateur» (8 декабря 1994 г.) и «Le
Journal du Dimanche» (26 ноября 1995 г.) соответственно.
92 Пейрефит А. Таким был де Голль / Составление русского издания и перевод
В.И. Божовича. М., 2002,
93 Gaulle Ch. de. M£moircs d'espoir. Le renouveau, 1958-1962. Paris, 1970; L'eflort,
1962... Paris, 1971.
941Ьмъ Ш. fa Мемуары надежд. Обновление, 1958—1962. Усилия, 1962.../ Перевод
с французского. Общая редакция В.И. Аютохиной-Московченко и В.Н. Седых.
Предисловие Ю.В. Дубинина. Мм 2000.
36

Мемуары де Голля — это не просто рассказ о событиях
французской истории, свидетелем и участником которых он был, не только
трактовка этих событий, но также изложение собственной
политической концепции, ее апология, отражение видения собственной роли
в истории Франции. Это и рассказ о людях, с которыми встречался
и работал де Голль. Обращение к этим мемуарам дает исследователю
возможность не только лучше понять логику и мировоззрение
выдающегося государственного деятеля, но и составить представление
о его личностных особенностях.
Поручая Пьеру-Луи Блану подборку необходимых для издания
книги документов, де Голль 30 мая 1970 г. писал: «Для "Усилий"
я планирую написать семь глав<...>. В двух главах будут
освещены иностранные дела: драматические события (кубинский кризис,
противодействия вступлению Англии в ®бщий рынок, убийство
Кеннеди, Вьетнам, выборы в Англии, уход Аденауэра и др.),
акции (франко-германское соглашение, жесткость нашей позиции
в Брюсселе), наше отдаление от НАТО, наша позиция в валютном
вопросе, наше признание Пекина и др.), визиты (мои
зарубежные поездки, визиты во Францию иностранных деятелей, которых
я принимал). Одна глава будет носить "философский" характер, где
я изложу мою оценку положения Франции, Европы и обстановки
во всем мире <...>»95.
Для второй части де Голль успел написать лишь две главы.
К самым значимым для нашей темы внешнеполитическим
сюжетам, включая Кубинский кризис, де Голль перейти не успел. Зато
в главе «Мировые проблемы* первой части воспоминаний де Голль
изложил свое видение многих важных вопросов международных
отношений, таких, как строительство объединенной Европы, политика
НАТО, франко-американские отношения, и других. Де Голль
поделился также впечатлениями от знакомства со многими ведущими
политиками мирового масштаба — Д. Эйзенхауэром, Дж. Кеннеди,
Н.С. Хрущевым, Г. Макмилланом. Кроме того, мемуары содержат
яркие характеристики французских государственных деятелей —
М.Дебре, Ж. Помпиду, М. Кув де Мюрвиля, позволяющие
исследователю лучше понять отношения, которые связывали президента
с его самыми близкими сотрудниками.
Вышедшие во Франции в октябре 1954 г. «Военные мемуары»
де Голля охватывают период с 1940 по 1944 гг.96 В них собран
огромный фактический материал, а более половины объема издания
занимают документы, многие из которых ранее не публиковались.
Документы де Голлю помогал подбирать сотрудник Министерства
Приложение // Там же. С. 337—338.
96 Gaulle Ch. de M&noires de guerre. T. 1. L'appel, 1940—1942. Paris, 1954; X 2.
L'unitte, 1942-1944. Paris, 1956.
37

иностранных дел Рене Тибодо, а переговоры с издательством вел
Жорж Помпиду, ставший следующим после де Голля президентом
Франции.
Известно, что де Голль самостоятельно работал над этими
воспоминаниями. Об этом, в частности, написал А.А. Громыко, в 1957—
1985 гг. занимавший пост минислра иностранных дел СССР и в этом
качестве имевший регулярные контакты с де Голлем. Ссылаясь на
переписку с де Голлем, он свидетельствовал, что тот «стремился сделать
свои мемуары не только политическим, но и литературным
произведением. Его спрашивали: "Как вам, не писателю, это удается? — Это
пытка, — отвечал он. — Надо вымучить из себя три листа
черновиков, чтобы написать одну страницу. Моя дочь Елизабет печатает их
на машинке, и я исправляю текст еще трижды... В сущности, я без
конца переделываю. Поверьте мне, это страшная работа"»97.
Русское издание «Военных мемуаров» отличает великолепный
перевод как написанного де Голлем текста, так и дающихся в
приложении документов98.
Время, отразившееся в «Военных мемуарах», далеко отстоит от
событий Кубинского кризиса. Но некоторые военные соратники
де Голля, среди которых М. Дебре, М. Кув де Мюрвиль, Э. Альфан,
М.Дежан, впоследствии заняли высокие государственные и
дипломатические посты. Таким образом, мемуары позволяют проследить
истоки отношений президента Франции со многими из ближайших
его сотрудников.
Вопреки ожиданиям, мало информативной для нашей темы
оказалась книга М. Кув де Мюрвиля, в президентство де Голля в
течение 10 лет занимавшего пост министра иностранных дел. Носящая
мемуарный характер, книга М. Кув де Мюрвиля посвящена
международным проблемам того периода, прежде всего, — «деколонизации»,
западноевропейской интеграции и отношениям Франции с НАТО.
Излагая собственный взгляд на события международной жизни,
автор постоянно подчеркивает, что решающая роль в определении
внешней политики Пятой республики принадлежала де Голлю. В книге
использованы документы, в том числе не публиковавшиеся ранее,
а также собственные дневниковые записи Кув де Мюрвиля о
важнейших встречах и переговорах с главами иностранных государств
и правительств.
Событиям Кубинского кризиса Кув де Мюрвиль отвел скромное
место, отметив лишь заслугу Дж. Кеннеди в деле урегулирования
97 Громыко АЛ Памятное. Книга первая. М., 1988. С. 424.
98 1омь Ш, де Военные мемуары. Т. 1. Призыв, 1940—1942 годы / Перевод
с французского О.Я. Бирюкова, Б.С. Вайсмана, Н.М. Жарковой, ТА. Кудрявцевой
Вступительная статья и редакция В.И. Антюхиной-Московченко. М., 1957; Т. 2.
Единство, 1942—1944 годы/Переводе французского Н.И. Немчиновой и Б А. Песиса
под редакцией ПА Вишнякова. M., 1960
38

кризиса и возложив ответственность за него на Н.С. Хрущева. Сам
этот факт является знаменательным, так как отражает до
некоторой степени значение кризиса для французской внешней политики.
Важным представляется наблюдение одного из самых опытных
дипломатов своего времени о некоторой разрядке международной
напряженности как следствии Кубинского кризиса".
Важные свидетельства для нашей темы содержатся в
воспоминаниях других французских политиков и дипломатов, близких к де
Голлю или связанных с ним служебными обязанностями. К их
числу следует отнести мемуары В. Жискар д'Эстена100, ставшего
впоследствии президентом Франции, а при де Голле входившего в
правительство. Они проливают некоторый свет на тайну, которой всегда
были окружены заседания Совета министров, и на стиль работы
первого президента Пятой республики.
Периоду своего тесного сотрудничества с де Голлем посвящены
мемуары Мишеля Дебре, соратника де Голля со времен второй
мировой войны, одного из основных авторов Конституции 1958 г. и главы
первого правительства Пятой республики101. Отношениям с де
Голлем Дебре посвятил отдельную книгу102.
Среди лидеров трех государств, которые были непосредственно
вовлечены в Кубинский кризис, Н.С. Хрущев оказался
единственным, кто написал о нем103. Известно, что свои воспоминания Хрущев
начал надиктовывать вскоре после отставки, в 1966 г. История их
подготовки и публикации изложена его сыном С.Н.Хрущевым
и помещена в Приложении ко второму тому, наряду с вариантами
записей воспоминаний, комментариями, примечаниями и
указателями104. Нас прежде всего интересовала интерпретация событий
того времени человеком, чье практически единоличное решение об
установке на Кубе ракет спровоцировало острейший международный
кризис. Кроме того, воспоминания содержат характеристики многих
государственных деятелей и дипломатов, с которыми Н.С. Хрущеву
довелось встречаться.
В мемуарах министра иностранных дел СССР АЛ. Громыко вся
ответственность за возникновение Кубинского кризиса возложена
99 Couve de Murville M. Une politique ftrangere, 1958-1967. Paris, 1971. P. 107-108,
188, 191.
100 Жискар д'Эстен В. Власть и жизнь. М, 1990.
101 Debre M. Gouvemer. Memoires, 1958-1962. Paris, 1988.
102 Debre M. Entretiens avec le general de Gaulle. Paris, 1993.
103 Карибский кризис //Хрущев Н.С. Воспоминания: Время. Люди. Власть. Книга
вторая. М., 1999. С. 496—538; Варианты магнитофонных записей воспоминаний.
К главе «Карибский кризис» // Там же. С. 610—626.
104 Хрущев С. К истории создания и публикации воспоминаний Н.С. Хрущева
(1967-1990 гг.) // Там же. С. 627-724.
39

на американцев105. Важным, хотя и не относящимся прямо к
нашей теме сюжетом, является его рассказ о встрече с американским
президентом накануне кризиса, 8 октября 1962 г., когда Кеннеди уже
знал о наличии на Кубе советского ракетного оружия, а Громыко не
догадывался об этом.
Рассказ Громыко в своей фактической (но не в оценочной)
части совпадает с рассказом присутствовавшего при этой встрече А.Ф.
Добрынина, одного из старейших и опытнейших советских
дипломатов, почти четверть века работавшего послом СССР в США.
Добрынин посвятил Кубинскому кризису целый раздел своих
мемуаров, в котором события острой фазы кризиса расписаны буквально
по часам106. Автор был активным участником процесса
формирования отношений между СССР и США, был лично знаком с Джоном
и Робертом Кеннеди, госсекретарем Д. Раском, другими
государственными деятелями и дипломатами, в период кризиса находился
в центре событий. Мемуары Добрынина, его оценки и впечатления
представляют тем больший интерес, что в процессе работы над ними
дипломат обращался к документам АВП РФ. Кроме точной
хронологии тех событий, участником которых являлся сам автор, они
хорошо передают атмосферу тревоги и напряжения, царившие в
Вашингтоне в дни Кубинского кризиса.
Важным и интересным свидетельством о событиях Кубинского
кризиса являются упоминавшиеся уже воспоминания генерала армии
А.И. Грибкова107. Они содержат достоверные и живые подробности,
относящиеся к операции по доставке и размещению советских
ракет на Кубе. Автор указал также даты прибытия на остров советских
судов с военной техникой и личным составом. В период острой
фазы кризиса А.И. Грибков находился на острове, был лично знаком
со многими кубинскими лидерами, о чем также рассказал в своих
мемуарах, сопроводив их фотографиями из личного архива.
Этапы становления советско-французских отношений отражены
в мемуарах советского дипломата Ю.В. Дубинина, в 1960—1977 гг.
работавшего во Франции108. На протяжении длительного
времени автор находился в контакте с де Голлем, был участником
многих официальных советско-французских переговоров,
неофициальных встреч и конфиденциальных договоренностей. Он состоял
105 Главы «Угрозы по адресу Кубы», «В Белом доме с Кеннеди», «Поиск и успех
Компромисса», «Нестандартный корреспондент», «Человек-легенда» // Промыко А.А.
Памятное. Кн. первая. М., 1988. С. 389-403.
106 Кубинский кризис (октябрь 1962 года) // Добрынин А.Ф. Сугубо
доверительно. Посол d Вашингтоне при шести президентах США (1962—1986 гг.). М, 1997.
С. 59-90.
107 Грибков А.И. Карибский кризис// Военно-исторический журнал. 1992. № 10.
С. 41-46; 1992. № 11. С. 33-52; 1992. № 12. С. 31-37; 1993. № 1. С. 2-16.
т Дубинин Ю.В. Дипломатическая быль. Записки посла во Франции. М., 1997.
40

переводчиком при Н.С. Хрущеве во время визита советского лидера
во Францию. Дубинин рассказал также о встречах со многими
французскими политическими деятелями и дипломатами.
Кроме перечисленных выше, использовались в работе и другие
опубликованные воспоминания, посвященные событиям Кубинского
кризиса. Они позволили дать более детальную картину событий или
отразили различные точки зрения на них. К их числу можно
отнести мемуары советского дипломата, в 1958—1967 гг. помощника
Председателя Совета министров СССР О.А. Трояновского,
специально написанные к 30-летию Кубинского кризиса109. Позднее,
в несколько измененном виде, они вошли в книгу его мемуаров110.
В них впервые была точно названа дата принятия Н.С. Хрущевым
решения о размещении советских ракет на Кубе. Сотрудник Комитета
государственной безопасности, специалист по Латинской Америке
Н.С. Леонов рассказал об обстоятельствах своего знакомства с
братьями Кастро и Э. Геварой, с которыми долгое время его связывали
дружеские отношения. Воспоминания многих участников военной
операции по доставке и размещению советских ракет на Кубе,
собраны в книге «У края ядерной бездны»111. Там же помещены
уточнения и дополнения к ранее издававшимся мемуарам советского
посла на Кубе А.И. Алексеева112, которые ранее не были обнародованы
по цензурным соображениям113.
Из американских мемуаристов, бывших участниками событий
Кубинского кризиса, следует, прежде всего, назвать Роберта Кеннеди.
Книга брата президента, основанная на материалах его личного
дневника, целиком посвящена событиям кризиса114. Правда, Р. Кеннеди
был убит, так и не успев ее завершить. Книга отредактирована
и издана Теодором Соренсеном, бывшим советником президента
Кеннеди. Всю острую фазу кризиса Р. Кеннеди находился рядом
с братом, участвуя в принятии решений и исполняя его поручения,
что делает его книгу ценным источником по истории кризиса. Кроме
109 Трояновский О. Карибский кризис — взгляд из Кремля // Международная
жизнь. 1992. № 3-4. С. 169-180.
110 «На грани...» // Трояновский О. 4epej годы и расстояния. История одной
семьи. М., 1997. С. 233-257.
111 Вспоминая, свидетельствуем... // У края ядерной бездны (Из
истории Карибского кризиса 1962 г. Факты. Свидетельства. Оценки...):
Мемуарно-монографичсских очерк / Коллектив авторов. Под общей редакцией
генерала армии А.И. Прибкова. М., 1998. С. 188-349.
112 AjieKceee А. И. Карибский кризис. Как это было // Эхо планеты. 1998. Ноябрь.
№ 33. С. 26-37.
1.3 Алексеев А.И. История не переписывается // У края ядерной бездны.
С. 189-194.
1.4 Kennedy R.F. Thirteen Days: A memoir of the Cuban missile crisis / With an
Afterword by R.E.Neustadt and G.T.Allison. New York, 1968.
41

того, мемуарист упоминает о реакции на то или иное событие
своего брата. В книге воспоминаний содержится также оценка позиции
Франции в Кубинском кризисе.
Немалое место американо-кубинский конфликт занимает в
мемуарах известного американского историка Артура М. Шлезингера
(младшего), посвященных президентству Кеннеди115. Спичрайтер
Кеннеди в период его избирательной кампании, ставший затем
специальным помощником и доверенным лицом президента, Шлезингер
подробно излагает историю принятия Джоном Кеннеди решения
о проведении военной операции в заливе Кочинос на Кубе,
задуманной и разработанной еще предшественником Кеннеди116. Две главы
автор посвятил предыстории Кубинского кризиса и его острой фазе,
рассказав о ежедневных дискуссиях на заседаниях Исполнительного
комитета Совета национальной безопасности (Экском) — органа,
созданного Кеннеди после обнаружения советских ракет на Кубе,
и роли американского президента в выработке условий
урегулирования кризиса117.
Значение информации, поступавшей в Вашингтон из
французского посольства в Гаване, отмечено в мемуарах Пола Нитце,
заместителя министра обороны США по вопросам международной
безопасности, одного из авторов стратегии ядерного сдерживания
СССР118. Кубинскому кризису, в период которого Нитце был одним
из советников президента Кеннеди, он посвятил отдельную главу,
рассказав в ней о своем участии в заседаниях Экскома, ежедневно
разрабатывавшего тактику действий американской администрации
в дни Кубинского кризиса119.
Использованы также мемуары бывшего госсекретаря США
Дина Ачесона, содержащие, в частности, впечатления от первой
встречи с де Голлем в 1961 г.120, а также материалы личной
переписки Ачесона, в издании которой принимал участие его сын121.
Важные для нашей темы свидетельства содержат воспоминания
Чарлза Болена, в 1962—1968 гг. возглавлявшего посольство США
во Франции122.
115 Schlesinger AM. (Jr.). A Thousand Days: John F. Kennedy in the White House.
Boston; Cambridge (Mass.). 1965.
1К The Bay of Pigs // Ibid. P. 233-266.
47 Again Cuba // Ibid. P. 794-819; The Great Turning // Ibid. P. 820-841.
118 Nity P.H. From Hiroshima to Glasnost. At the Center of Decision. A Memoir/ With
A.M. Smith and S.L. Readen. New York, 1989.
"9 The Cuban Missile Crisis // Ibid. P. 214-238.
120 Acheson D.G. Grapes from Thorns. New York 1972.
121 Among Friends: Personal Letters of Dean Acheson / Ed. by D.S. McLellan and
David C. Acheson. New York, 1980.
122 Bohlen Ch. E. Witness to History: 1929-1969. New YorX 1973.
42

Взгляд на события Кубинского кризиса из Западной Германии, его
оценку и значение для мировой и европейской политики находим
в мемуарах немецких государственных деятелей и политиков123.
Документ, легший в основу одного из центральных сюжетов
настоящей работы, а именно — рассказ Д. Ачесона о его визите
к де Голлю 22 октября 1962 г. — был для нас недоступен. Он
хранится в составе коллекции «Устная история» в Библиотеке Джона
Ф. Кеннеди в Кембридже (Массачусетс). Нам пришлось
воспользоваться его публикацией в книге американского исследователя124.
К категории источников, которые источниковедение стало изучать
сравнительно недавно и которую принято называть «устной
историей», можно отнести материалы книги, представляющей собой запись
ответов Роберта Кеннеди на многочисленные вопросы,
предлагавшиеся ему несколькими исследователями эпохи президента Кеннеди125.
Интересные подробности жизни и деятельности де Голля, в том
числе бытового характера, содержатся о воспоминаниях его сына
Филиппа, обработанных французским журналистом Мишелем
Ториаком126.
Будучи записанными, «устные источники» мало чем
отличаются от письменных. Среди отличий можно отметить
принадлежащий интервьюеру выбор тем для воспоминаний. Тоже
относится к вопросам, на которые отвечает вопрошаемый. Еще одно
отличие — спонтанность ответов интервьюируемого (в том случае,
конечно, когда вопросы не предлагаются ему заранее).
Еще одним примером такого рода источника может служить
вторая книга, написанная Кув де Мюрвилем, во многом посвященная
де Голлю127. Она поразительно отличается от первой, уже
упоминавшейся книги, хотя обе изданы в 1971 году. В ее основу легли
беседы Кув де Мюрвиля с французским журналистом Морисом Деларю,
в течение сорока лет освещавшим внешнеполитические проблемы
в газетах «Монд» и «Франс-суар». Бывший министр иностранных
дел и премьер-министр ответил на многие вопросы, в том числе
123 Штраус Ф.Й. Воспоминания / Перевод на русский язык C.H. Земляного,
K.K. Карагезьяна, О.Л. Семеновой, С.С. Сиротинской, Д.Н. Молчалина, А.А. Урбана.
Под ред. К.К. Карагезьяна, А.А. Урбана. М., 1991; Брандт В. Воспоминания / Перевод
с немецкого М. Левина. М., 1991.
124 Chace J. Acheson. The Secretary of State Who Created the American World.
New York, 1998. P. 402-403.
125 Robert Kennedy In His Own Words: The Unpublished Recollections of the Kennedy
Years / Ed. by E. J. Guthman and J. Shulman. London; New York; Toronto; Sydney;
Auckland. 1988.
126 Gaulle Ph. de. De Gaulle mon pere: Entretiens avec Michel Tauriac. 2 vol.
Paris, 2003.
127 Couve de Murville M. Le monde en face: Entretiens avec Maurice Delarue.
Paris, 1971.
43

касающиеся внешней политики де Голля и их совместной работы.
Его ответы, несомненно, не обдуманные заранее, отличаются
живостью и остроумием.
Уникальное издание воспоминаний и свидетельств о
первом президенте Пятой республики было предпринято Институтом
Шарля де Голля. Речь идет об одном из томов Трудов
международной конференции, проходившей под эгидой ЮНЕСКО в Париже
с 19 по 24 ноября 1990 г. и приуроченной к 100-летию со дня
рождения де Голля128. Наряду с мемуарами, написанными
специально к этой дате государственными деятелями разных стран, в нем
собраны записи их бесед о де Голле с французскими историками
голлизма. Назовем лишь несколько имен «мемуаристов» и
собеседников: король Марокко Хасан II, принц Иордании Хасан, бывший
премьер-министр Израиля Шимон Перес, бывший президент США
Ричард Никсон, бывший госсекретарь США Генри Киссинджер.
Среди прочих, в книге опубликована интересовавшая нас запись
беседы с Фиделем Кастро.
Институтом Шарля де Голля изданы также материалы
международного коллоквиума, посвященного проблеме «Де Голль —
государственный деятель: методы работы и сотрудники», который проходил
в Париже в мае 1978 г.129 Наряду с историками, в нем приняли
участие многие высокопоставленные сотрудники де Голля, в том
числе работавшие в личном аппарате президента. Они ответили на
вопросы, заданные им исследователями, в частности, касающиеся
и Кубинского кризиса.
Наконец, следует упомянуть воспоминания о Кув де Мюрвиле
и беседы с ним, изданные в печатном органе Института Шарля де
Голля, один из номеров которого был специально посвящен этому
государственному деятелю и дипломату130.
* * *
Совокупность имевшихся в нашем распоряжении
источников позволила приступить к решению основной задачи настоящей
работы — определить роль и место Кубинского кризиса, выявить его
значение и последствия для внешней политики Франции.
Так, материалы переписки МИД Франции с
дипломатическими агентами в СССР, США и на Кубе, дали возможность составить
представление о степени осведомленности Министерства о событи-
128 De Gaulle en son siecle. Acles des Joum6es Internationales tenues a 1'Unesco. Paris,
19-24 novembre 1990. T. I. Dans la memoire des hommes et des peuples. Paris, 1991.
129 «Entourage» et de Gaulle. Ouvrage collcctif prescnte par Gilbert Pilleul (Insiitut
Charict-de-Gaulle. Collection «Espoir»). Paris, 1979.
130 Maurice Couvc de Murvflle. ftris, 2001 (Espoir: Revue de la Fondation et #
I'lrmitut Chark6~de~Gaulle. Trimestrelle. >fe 126).
44

переписки, главным образов m^Su^^SS!^
тических дел, позволили проследить эволюцию оценкГкХнскот
кризиса французским внешнеполитическим ведомством *у0инского
Наряду с воспоминаниями участников событий, материалы
дипломатической переписки, хранящиеся в архивен изданньГев D D F
позволили высказать суждение как о позиции Франции в
отношении Кубинского кризиса так и о роли президента, а также других
институтов власти Пятой республики в выработке
внешнеполитических решений, в частности, касающихся Кубинского кризиса
Наконец, сведения, содержащиеся в дневниках и мемуарах
государственных деятелей и дипломатов, позволили более рельефно
представить современную Кубинскому кризису жизнь французского
внешнеполитического ведомства, а также дополнить исследование
живыми реалиями недавнего прошлого.

Глав а I
ШАРЛЬ ДЕ ГОЛЛЬ И КУБИНСКИЙ КРИЗИС
I июня 1958 г. Национальное собрание Франции утвердило Шарля
де Голля в качестве премьер-министра. 3 июня де Голль потребовал
и получил от парламента чрезвычайные полномочия на полгода для
учреждения новых государственных институтов. Сформированное
де Голлем правительство сразу же занялось разработкой новой
конституции. Составление ее проекта осуществляла группа близких к де
Голлю высокопоставленных чиновников во главе с известным
французским политиком и государственным деятелем Полем Рейно.
Проект новой конституции закреплял за президентом право
назначать и смещать премьер-министра и по предложению
последнего — назначать и смещать членов правительства. Президент получал
полный контроль над исполнительной властью. В чрезвычайных
обстоятельствах конституция давала президенту право брать всю
полноту власти в свои руки. Основное отличие новой конституции
от Конституции 1946 г. заключалось в значительном расширении
прерогатив исполнительной власти (президента) за счет
законодательной власти (парламента). Кроме того, Конституция 1946 г. не
рассматривала Президента Республики как главу государства, а
также не позволяла одному и тому же лицу дважды избираться на пост
президента, в то время как новая конституция в этом отношении не
устанавливала таких ограничений1. Новая конституция расширяла
прерогативы президента в сфере внешней политики. В частности,
статья 52 Конституции 1958 г. гласила: «Президент Республики
ведет переговоры или ратифицирует договоры. Его информируют обо
всех переговорах, целью которых является заключение
международного договора, не нуждающегося в ратификации» (по статье 31
Конституции 1946 г., президент лишь «информируется относительно
международных переговоров. Он подписывает и ратифицирует
договоры»). Что касается процедуры ратификации договоров, то она
была дополнена по сравнению с процедурой Четвертой
республики правом президента передавать на референдум любой
законопроект, «имеющий целью разрешить ратификацию договора, который.
Вопрос о правовом статуое президента Франции исследован М А КрУ*0'
годовым в работах, указанных на с. 21 (сн. 65).
46

не противореча конституции, может оказать влияние на деятельность
институтов» (11 статья). Наконец, в случае, если выполнение
международных обязательств Франции «оказывается под серьезной и
непосредственной угрозой», президент имеет право применить статью
16 конституции, дающую ему ничем не ограниченные полномочия.
4 сентября 1958 г. проект конституции был обнародован, 28
сентября состоялся референдум, на котором 79,25% избирателей
конституцию одобрили, а 21 декабря генерал де Голль был избран
президентом Французской Республики. Премьер-министром он назначил
одного из основных авторов новой конституции Мишеля Дебре,
а министром иностранных дел остался Морис Кув де Мюрвиль,
занимавший этот пост с 1 июня 1958 г.
В Конституции 1958 г., ставшей основой режима Пятой
республики, нашли логическое завершение основные положения
формировавшейся на протяжении многих лет голлистской доктрины государства.
Особое место в доктрине отводилось восстановлению и
утверждению «величия» Франции, возвращению ей ранга великой державы,
росту ее авторитета и влияния в мировой политике, основанных на
принципах самостоятельной и независимой обороны, а также
свободной системы союзов с учетом существующей международной
ситуации. Из этих задач проистекала та важная роль, которую де Голль
придавал внешней политике Франции. «Наша внешнеполитическая
деятельность требует моего руководства, ибо она состоит в том, что
страна берет на себя длительные и жизненно важные обязательства;
тем более, что наша конституция делает президента Республики
гарантом независимости и устанавливает, что он заключает и
ратифицирует договоры, направляет наших послов в качестве своих личных
представителей и требует, чтобы иностранные послы были
аккредитованы при нем», — писал де Голль2. Его взгляды на стоявшие перед
Францией внешнеполитические проблемы изложены им в «Военных
мемуарах», «Мемуарах надежд», а также в многочисленных речах
и выступлениях на пресс-конференциях3.
Кув де Мюрвиль, оценивая впоследствии международное
положение Франции к моменту возвращения к власти де Голля, говорил, что
к 1958 г. страна, поглощенная внутренними проблемами,
колониальными войнами и сменами правительств, вообще «не имела собственной
внешней политики», она была «больным человеком Европы»4. Чтобы
вывести страну из этого состояния, де Голль пошел на
решительное изменение внешнеполитического курса страны, выразившееся,
прежде всего, в углублении процесса деколонизации, постепенной
Голль III. де. Мемуары надежд. С. 248.
3 Тексты выступлений де Галля см.: Gaulle Ch. de. Discours et Messages. X III
(1958-1962); T. IV (1962-1965). T. V (1966-1969). Paris, 1970.
Couve de Murville M. Le monde en face. P. 12.
47

интеграции в европейскую экономику, а также в выработке твер.
дой позиции противодействия всеохватывающему влиянию США.
Новая конституция предоставляла ему все возможности
самостоятельно определять и проводить внешнеполитическую линию. По
утверждению министра иностранных дел Франции, вокруг
внешнеполитического курса де Голля постепенно сложился национальный
консенсус5. Отмечая «последовательность», с которой французская
дипломатия «проводит в жизнь свою линию», де Голль писал, что,
когда иностранные дипломаты «из Елисейского дворца
направляются в Матиньонский, на Кэ д'Орсэ6 или в любое другое
министерство, они слышат там те же самые слова и не могут обнаружить ни
малейших разночтений»7.
Французская внешняя политика первого десятилетия Пятой
республики, наряду с обороной и проблемами Сообщества, являлась
сферой компетенции исключительно президента Республики. Именно
такова была практика первых 10 лет Пятой республики, вытекавшая,
впрочем, из положений Конституции. «Зарезервированная область» —
такое название дал М. Вайс одному из разделов своей монографии,
посвященной внешней политике де Голля. Это выражение
принадлежит председателю Национального собрания Ж. Шабан-Дельмасу.
Оно появилось в 1959 г. и относилось первоначально лишь к
комплексу проблем, связанным с войной в Алжире8.
Тенденция к усилению роли главы французского государства
во внешнеполитическом процессе проявилась в активизации его
личного участия в осуществлении дипломатии как инструмента
внешней политики. Хотя деятельность де Голля в этой сфере была
велика и разнообразна, она редко является объектом специального
рассмотрения. «Дипломатической деятельности» де Голля посвятил
раздел своего фундаментального труда о французской внешней
политике 1958—1969 гг. М.Вайс9. Опираясь на большое число
воспоминаний, как изданных, так и устных, сотрудников МИД и
Елисейского дворца, а также на свидетельства многочисленных гостей
президента, М.Вайс подробно осветил различные аспекты этой
деятельности. Главу о французской дипломатии при де Голле Вайс
открывает утверждением, что «с начала Пятой республики внешняя
политика Франции определялась в Елисейском дворце»10. Ален
3 Couve de Murvllk M. Le monde en face. P. 12.
6 Резиденции президента, премьер-министра и министра иностранных дел.
7 ГЬаль Ш. де. Мемуары надежд. С. 190.
8 Le domaine reserve // Valsse Af. La grandeur. P. 284. — А. Пейрефит считал, что
«областью, зарезервированной за президентом», являлись «все вопросы, заниматься
которыми он считал своим долгом, так как они затрагивали национальные интересы»
{Реутфк А. Cetait de Gaulle. Т. 2. Р. 341).
* Le travail diplomatique // Vahst Af. La grandeur. P. 289—304.
48

Пейрефит, по долгу службы находившийся в постоянном
контакте с де Голлем, по поводу этого вьфажения замечает, что президент
терпеть его не мог. «Елисейский дворец — это кто такой?» — спросил
как-то де Голль Пейрефита. Люди должны знать, что в Енисейском
дворце есть один человек, принимающий решения, — это сам
президент, и только он»11. О том же свидетельствует Кув де Мюрвилъ:
«В конечном итоге мы пришли к политике очень личной,
проводимой исключительно главой государства», отмечая в то же время, что
«ответственность за внешнеполитический курс государства президент
разделял с премьер-министром и министром иностранных дел»12.
Большое значение, которое де Голль придавал дипломатии, по
мнению М.Вайса, выражалось, прежде всего, в личном участии
президента в «кадровой политике» внешнеполитического ведомства.
На все ключевые должности МИД де Голль назначал своих
соратников. Прежде всего это относится к его бессменному министру
иностранных дел Морису Кув де Мюрвилю, занимавшему этот пост
в течение 10 лет (до 31 мая 1968 г.). Кроме того, важнейшими
фигурами в центральной администрации МИД считались генеральный
секретарь МИД, директор Управления политических дел и директор
Управления по экономическим и финансовым делам.
Первые годы президентства де Голля большое значение имели
отношения с теми африканскими странами, которые до 1958 г.
находились под французским протекторатом. Конституция 1958 г. отдавала
«под исключительно личную ответственность Президента» все дела,
касающиеся Сообщества13.
Де Голль придавал большое значение проблеме назначения послов.
Это делалось обычно по представлению министра иностранных дел.
Будучи назначенным, посол обычно встречался с де Голлем, и
президент сам давал ему инструкции, которым посол должен был следовать
в стране пребывания. Президент старался принимать своих послов
во время их приезда в Париж. Особенно часто он встречался с Эрве
Альфаном, своим соратником со времен «Свободной Франции»,
впоследствии долгое время возглавлявшим посольство в США, и
обсуждал с ним проблемы франко-американских отношений14. Содержание
этих бесед Альфан старался фиксировать в своем личном дневнике15.
10 La diplomatic au temps du General // Valsse M. La grandeur. P. 284.
11 Пейрефит А. Таким был де Голль. С. 419.
12 Couve de Murville. Monde en face. P. 36.
13 Сообщество (Communaite), Французское сообщество — политическое и
экономическое объединение Франции и ее владения (заморские департаменты и территории)
и ряда независимых государств в Африке — бывших французских колоний. Образовано
в 1958 г. взамен распавшегося Французского Союза, провозглашенного в 1946 с
14 Le travail diplomatique // Valsse M. La grandeur. P. 292.
15 См. выше. С. 34.
49

В связи с «кадровой политикой» де Голля в его
внешнеполитическом ведомстве, интересное свидетельство приводит Пейрефит,
которому Кув де Мюрвиль как-то пожаловался: «Генерал время от
времени навязывает мне в качестве сотрудников людей
некомпетентных, но которые хорошо воевали или были активистами RPF16.
После Освобождения он назначил в министерство иностранных дел
некоторых славных вояк, весьма мало подходящих для
дипломатического поприща. Посол икс (творивший чудеса в качестве
участника Свободной Франции) добился в своей новой должности весьма
скромных результатов. Игрек каждую неделю тренируется в стрельбе
по движущейся мишени вместе с охранниками Генерала. Ну, вы
понимаете, что зто за люди!»17. В свою очередь, старые голлисты, по
словам Пейрефита, считали, что «1енерал испытывает достойную по-
рицания слабость к высокопоставленным чиновникам,
позаботившимся обзавестись дипломами, но ничем не рисковавшим ни в
Сопротивлении, ни в политических баталиях»18.
Президент систематически обсуждал международные
проблемы с аккредитованными при нем иностранными послами,
принимая их в Енисейском дворце. Эти встречи зачастую имели большое
политическое значение. Де Голль ввел практику (его последователи
ее отменили) сразу же после встреч регистрировать основное
содержание сказанного для сведения Министерства иностранных дел,
премьер-министра и других министров. Знаменательно также, что,
как только де Голль переехал в Елисейский дворец, он завел там
Службу Протокола, состоявшую, правда, из одного (до 1961 г.), а
затем из 3 человек, работавших совместно с МИД19. Это новшество
наделало много шума на Кэ д'Орсэ, так как до того начальник
Протокола МИД являлся единственным авторитетом20.
«Дипломатические обязанности» де Голля были
многочисленны, разнообразны и постоянны. М.Вайс пишет, что Генерал
получал информацию из прессы, прочитывая по утрам французские
и иностранные газеты, а также просматривая передачи новостей
(обычно в 20.00) по телевидению21. Президент знакомился с
дипломатической перепиской, а также с досье и записками различных
16 RPF (Raaemblemcni du peuple francais — Объединение французского народа) —
партия, существовавшая в 1947—1953 гг., созданная и возглавляемая де Голлсм.
17 Пейрефит А. Таким был де Голль. С. 431.
11 Там же. С 431.
19 Начальник»* Службы протокола при де Галле был сначала Луи Шднсель
затем Пьер Сиро.
20 Le travail diplomatique // Vahsse A/. La grandeur. P 292; см. тшекс Le fiAnenil
<k Gaulle; 1959-1969 // Lee Affaire* etrangerc* ct le corps diplomatique fiajjcaie T 11
P. 60S-—4>06.
21 U travail diplomatique // Hobs» A/. La grandeur, p. 290.
50

служб МВД по конкретным вопросам. Связь президента с МИД
осуществлялась через дипломатического советника генерального
секретариата президента. Ежедневно к президенту поступали и
отчеты спецслужб. В.Жискар д'Эстен, занимавший при де Голле пост
министра экономики и финансов, вспоминал: «Во время моих
еженедельных встреч с генералом де Голлем я всегда поражался его
осведомленности по самым разным вопросам. Когда я приходил к
нему с какой-нибудь информацией или новостью, оказывалось, как
правило, что ему уже все известно. Если же речь шла о назначении
на какой-либо пост, де Голль чаще всего уже в деталях был знаком
с деятельностью и личными взглядами предлагаемого кандидата»22.
Классическая обязанность любого главы государства — прием
верительных грамот. Эта формальная церемония иногда давала
возможность сразу определить позицию представляемой страны по
главным проблемам отношений с Францией.
Немало времени занимали аудиенции, которые де Голль давал
иностранным послам и другим гостям — официальным и
неофициальным, — причем многие визитеры вспоминали де Голля как
любезного и сердечного хозяина23. Широко была также известна
пунктуальность и точность де Голля во всем. «Я научился быть
пунктуальным, работая с генералом де Голлем, — вспоминал Жискар
д'Эстен. — Он был по-военному точен и исходил из того принципа,
что на поле боя передвижения всех подразделений должны
осуществляться с точностью до минуты»24.
Де Голль совершал официальные и рабочие визиты в наиболее
значимые для французской внешней политики страны. С момента
возвращения к власти и до конца 1963 г. он 12 раз выезжал за
границу (не считая Африки), из них 5 раз — в ФРГ^.
Важной формой дипломатической деятельности де Голля были
переговоры с главами иностранных государств и иностранными
государственными деятелями. Так, «до середины 1962 года» он
только с канцлером ФРГ Конрадом Аденауэром встречался 15 раз. «Мы
провели в беседах более ста часов» и обменялись «примерно сорока
письмами», — писал де Голль26. Н.С. Хрущев, вспоминая о своем
визите во Францию, отмечал очень спокойную, даже «флегматичную»
форму ведения переговоров президентом и его радушие в
качестве хозяина. Хрущева приятно удивило, что за столом де Голль,
обращаясь к нему, произнес: «Мон ами!» и посмотрел на советского
Zl Жискар д'Эстен В. Власть и жизнь. С. 129.
23 Le travail diplomatique // Vaisse M. La grandeur. P. 290.
24 Жискар д'Эстен В. Власть и жизнь. С. 56.
25 Les voyages ct receptions // Vaisse M. 1л grandeur. P. 303.
26 Голль Ш. де. Мемуары надежд, С. 166.
51

премьера «по-особенному» — «не сказал бы, что улыбнулся, нет, он
вообще очень редко улыбался», — замечал Хрущев. Этим взглядом де
Голль, по его мнению, «хотел показать, что, несмотря на то, что мы
люди противоположных политических убеждений, наши усилия
объединяются в вопросе обеспечения мира»27.
Вспоминал о встречах с де Голлем и советский министр
иностранных дел АА Громыко: «Он всегда принимал меня в Елисейском
дворце. Беседы обычно носили откровенный и благожелательный
характер. Де Голль умел обходить в разговоре острые углы. Он
обладал завидной способностью не реагировать по существу на
щекотливые, с его точки зрения, вопросы. Причем он так строил ход
своих рассуждений, что, оставаясь по существу при своем мнении,
казалось, был склонен согласиться с соображениями собеседника.
В тоже время нередко ощущалось, что настоящего согласия нет.
В таких случаях де Голль обычно использовал спасительную
формулу "все может быть"»28.
Для уточнения своей позиции по тому или иному вопросу, де Голль
часто прибегал к личным посланиям. Часто он сам писал набросок
такого послания или редактировал проект, составленный для него. Он
заботился о форме и деталях, придавал большое значение
выражению вежливости. Он также вел большую переписку с немецким
канцлером Аденауэром, президентом США Эйзенхауэром, английским
премьером Макмилланом и советским лидером Хрущевым. Следует
заметить, что де Голль явно предпочитал переписку телефонным
переговорам29.
Президенту приходилось участвовать в разного рода
торжественных церемониях (инаугурациях, государственных праздниках,
похоронах и прочих мероприятиях) как во Франции, так и за
границей. Он устраивал приемы в Елисейском дворце, обеды,
президентские охоты и многое другое. Причем, скромный в личной
жизни, де Голль большое значение придавал Протоколу. «Вполне
понятно, — писал он, — что, когда речь идет о престиже
государства, я считаю весьма важным, чтобы в этом отношении все
проходило с должной торжественностью, размахом, достоинством и
доброжелательностью»30.
Многие отмечали ораторские способности президента. «Де Голль
был хорошим оратором, — вспоминал, например, А.А. Громыко. —
Выступая на официальных обедах и завтраках, он говорил гладко
и при этом почти никогда не прибегал к письменному тексту. Это
производило впечатление». «Но близкие к де Голлю люди» расска-
27 Хрущев H.C. Воспоминания. Ки. вторая. С. 399, 404—405.
28 Громыко АЛ. Памятное. Кн. первая. С. 422.
29 U travail diplomatique // Vaisse M. La grandeur. P. 290.
30 1Ьмь IZ7. де. Мемуары надежд. С. 268—269.
52

зывали Громыко, что «он без особого труда заучивал речи,
написанные заранее. Памятью он обладал феноменальной. И этот прием ему
вполне удавался»3 {.
Несмотря на сосредоточение в руках президента и его
аппарата вопросов разработки внешнеполитических решений, постепенно
начала возрастать роль Министерства иностранных дел, на которое
возлагалась обязанность непосредственного воплощения
независимого внешнеполитического курса Франции, его дипломатического
обеспечения.
Изучение деятельности де Голля в сфере внешней политики,
начатое еще при его жизни, и поныне ведется учеными разных стран32.
Особое место эта тема, естественно, занимает в трудах французских
исследователей. Созданный в Париже в 1971 г. Институт Шарля де
Голля регулярно проводит конференции, многие из которых
посвящены проблемам изучения различных аспектов внешней политики
первого президента Пятой республики33. Отечественные историки
также внесли свой вклад в дело изучения внешней политики де Голля34.
Благоприятная историографическая ситуация позволяет лишь в
самых общих чертах остановиться на внешнеполитической
деятельности де Голля, непосредственно связанной с задачами и
хронологическими рамками настоящей работы, то есть на политике в отношении
трех государств, столкновение интересов которых стало причиной
Кубинского кризиса, а именно — США, СССР и Кубы.
Сложные отношения между Францией и Соединенными
Штатами в период президентства де Голля были и остаются в поле
зрения исследователей35. Придя к власти, де Голль с самого начала стал
-*1 Громыко АЛ. Памятное. Кн. первая. С. 423.
32 Солидная библиография по истории внешней политики де Голля содержится
в книге: Vaisse М. La grandeur. P. 699—710.
33 Материалы конференций по проблемам внешней политики, проведенных
Институтом Шарля де Голля, см.: Les Conditions de Tinddpendance. Paris, 1971; La
Politique africaine du general de Gaulle. Paris, 1981; De Gaulle et le tiers-monde. Paris,
1984; UAventure de la bombe: De Gaulle et la dissuasion nucleaire. 1958—1969. Paris, 1985;
De Gaulle en son siecle. T. 4. La Securite et 1'Independance de la France. Paris, 1992; T. 7.
L Europe. Paris, 1992; De Gaulle et le Maroc / Sous la direction de M. Sehimi. Paris, 1990;
Forces armees et systeme d'alliance // Actes du collqque de Montpellier, 1884; De Gaulle et
la Grande-Bretagne // Coiloque d'Oxford, 1989; L'Etablissement de relations diplomatiques
entre la France et la Chine // Cahier Ns 1 de la Fondation Charles-de-Gaulle, 1995.
34 Библиография указана в сн. 36 с. 15.
35 Bozp F. Deux strategies pour PEurope. De Gaulle, les Etats-Unis et ГАШапсе
Atlantique (1958—1969). Paris, 1996; Costigliola F. France and the United States: The Cold
Alliance since World \№r II. Boston, 1992; Duroselle J.-B. La France et les Etats-Unis des
origines a nos jours. Paris, 1976; Ledwige B. De Gaulle et les Americains: conversations avec
Dulles, Eisenhower, Kennedy, Rusk, 1958—1964. Paris, 1984; Newhouse J. De Gaulle et les
Anglo-Saxons. New York, 1970; De Gaulle et les Etats-Unis. Paris, 2003 (Espoir. № 136); Two
Europs: De Gaulle and Kennedy // SchlesingerAM., Jr. A Thousand Days: John EKennedy
in the White House. Boston, 1965. P. 867—871.
53

оказывать противодействие американскому политическому влиянию.
При зтом он сконцентрировал свои усилия в двух направлениях — на
выработке и проведении самостоятельной, независимой от
диктата США европейской политики, и на достижении независимости
Франции в военной области.
Европейская политика Пятой республики осуществлялась де Гол-
лемкакв плане укрепления и развития отношений Франции со
странами Западной Европы, так и в направлении углубления процесса
интеграции западноевропейских стран в рамках созданного в 1957 к
Европейского экономического сообщества («Общий рынок»). Причем
вступление Франции в «Общий рынок» сопровождалось
ожесточенной борьбой де 1олля против интефашш, основанной на принципе
«наднациональности». Концепции «наднациональности» де Голль
противопоставил концепцию «Европы государств», имея в виду
создание политической федерации суверенных держав «Общего
рынка». Она была рассчитана на ослабление влияния США в Европе и,
в то же время, на рост престижа Франции в мире. «Зачем нужна
объединенная Европа? — задавал риторический вопрос де Голль в августе
1962 г. — Она нужна, чтобы не позволить господствовать над нами ни
американцам, ни русским<...> Европа — это средство для Франции
стать тем, чем она перестала быть после Ватерлоо: первой в мире»36.
Кроме того, де Голль неоднократно и в течение длительного времени
времени высказывал мысль о единстве всей Европы в целом — «от
Атлантики до Урала», отвергая попытки изолировать
социалистические страны от участия в решении общих европейских проблем.
Своим основным союзником в европейской политике де Голль
избрал ФРГ, видя в создании франко-германского «дуэта» действенное
средство навязать Западной Европе континентальную ориентацию
(в противовес англосаксонской) и усилить таким образом свою
позицию в возможных переговорах как с Востоком, так и с США.
Не углубляясь в тему франко-германских отношений37, отметим,
что германский вопрос де Голль считал важнейшим среди всех
европейских проблем. Высказавшись в марте 1959 г. за незыблемость
существующей границы Германии с Польшей по Одеру-Нейсе, против
германских претензий на территории Чехословакии, де Голль, однако,
не препятствовал попыткам ФРГ вернуть престиж, действуя «во имя
равновесия, единства и мира в Европе». Между французским
президентом и канцлером ФРГ Конрадом Аденауэром сложились
особо близкие отношения, хотя Кув де Мюрвнль отмечал, что де Голль
и Аденауэр шли на сближение, преследуя каждый свои цели. Де Голль
* ПеЬрфт Л Ttxmt бмя яс ftu*v С 144-141
" В окчеспемно* мсториагрвфии теме фран*о 1ер*шк*нх шношений иисияшс-
мо спецкмьиес тхжжялнж ЪЬшфред ИЛ Гириж-Бшш Ф|шш>-1Ш1аажмсрмднс*
taie cmtonmtia ю »К11шсА под!Ш1хс n^ffod pocu><Uitui. 19S8- !%g M . 1970,
54

искал в лице Аденауэра союзника в противодействии влиянию США
в Европе и Атлантическом альянсе. Аденауэр, прежде всего, имел
в виду совместное «противостояние советской угрозе»38. Видный
немецкий политический деятель того времени, бургомистр Западного
Берлина и вице-председатель социалистической партии Германии
Вилли Брандг, говоря об Аденауэре и его отношении к объединению
Европы, не сомневался, что «он хотел помочь становлению Западной
Европы, хотя его представление об этой Европе оставалось более
ограниченным, чем у Шарля де Голля, ставшего на склоне лет его
другом. Де Голль обладал более широким историческим кругозором,
видел перспективу, и у него было хорошо развито чувство европейского
измерения, простирающегося далеко на Восток»39.
Следует сказать, что де Голль оказался надежной для ФРГ
опорой во время Берлинского кризиса, коша Кеннеди склонялся к
переговорам с СССР40. Бургомистр Берлина вспоминал слова де Голля:
«В отношении американцев есть опасения, что они идут на неверные
компромиссы. Впрочем, у Запада достаточно возможностей дать на
советское давление в Берлине контрответ в другом месте. Жители
Западного Берлина не должны сомневаться во Франции, но она не одна
и, к тому же, не самая сильная из западных держав»41. В силу своей
важности для судьбы всего мирового сообщества, Берлинский кризис
требует специального рассмотрения, и ему уже посвящено множество
исследований. Приведем лишь одно из высказываний самого де Голля,
относящееся к этой проблеме: «В настоящее время вызывает
беспокойство угроза, созданная Никитой Хрущевым, заключить сепаратный
мирный договор с Восточной 1ерманией, отдать судьбу Западного
м Couve de Murvllle Л/. Une politique etrangere. P. 253.
39 Брандт А Воспоминания. С. 48.
40 Говоря о Берлинском кризисе, необходимо отметить, что в литературе нет
единой точки зрения относительно его хронологии и периодизации. Одни авторы
датируют Берлинский кризис 1958—1961 гг. и относят его начало к ноябрю 1958 г., когда
советское правительство специальной нотой объявило о своем намерении подписать
как можно скорее сепаратный мирный договор с ГДР. Тогда западные державы
проигнорировали заявление, сделанное Хрущевым в ультимативной форме, и вопрос
остался открытым. Другие Берлинским кризисом называют события августа 1961 п, когда
была построена Берлинская стена. В некоторых работах речь идет о двух Берлинских
кризисах — 1958 пи 1961 г. В публикации D.D.F. под Берлинским кризисом имеются
а виду события в Берлине 1961 г. Вызывает удивление, что М.Вайс, на книгу
которого мы часто ссылаемся, называет кризис 1958 с «вторым Берлинским кризисом» (La
grandeur. P. 267), а события в Берлине августа 1961 с — просто «Берлинским
кризисом» (Ibid. Р. 145). В «Воспоминаниях» Вилли Брандта читаем: «Берлинский кризис,
Раздутый Хрущевым в 1958 году, кончился 13 августа 1961 года изоляцией
"собственной" части города» (С, 40). В «Мемуарах надежд» де Голль говорит о единой
германской проблеме» составной частью которой был вопрос о статусе Берлина, не деля ее
На отдельные «кризисы». Окончание Берлинского кризиса, по мнению многих
исследователей, совпадает с урегулированием Кубинского.
41 Брандт В. Воспоминания. С. 244.
55

Берлина на усмотрение коммунистов из Панкова — что для Советского
Союза равносильно обладанию этим городом — и поставить тем
самым Соединенные Штаты, Великобританию и Францию, чьи
войска оккупируют западную часть города, перед выбором: или защитить
Западный Берлин, то есть идти на конфликт, или оставить его, что
равносильно ужасному политическому банкротству и унизительному
военному поражению»42. Оставляя Берлинский кризис за рамками
настоящей работы, не можем не заметить, что в представлении западных
политиков и дипломатов, в том числе — французских, Берлинский
и Кубинский кризисы были тесно связаны. Об этом свидетельствует,
в частности, материалы дипломатической переписки французского
МИД, к которой мы обратимся ниже.
Для достижения независимости от США в военной области
де Голль принял решение об активизации работ по созданию
собственных ядерных сил. По его мнению, превращение Франции в ядерную
державу позволило бы ей возглавить борьбу за освобождение Европы
из-под влияния США43. В этом же контексте может рассматриваться
попытка де Голля, предпринятая вскоре после возвращения к
власти, усилить позиции Франции в НАТО, то есть в той «системе
безопасности», которая, по словам де Голля, «предоставляла Вашингтону
возможность распоряжаться обороной, а, следовательно,
политикой и даже территорией своих союзников»44. В сентябре 1958 г. он
выдвинул план реорганизации блока, изложенный в личном
меморандуме от 17 сентября 1958 г., текст которого был составлен самим де
Голлем45. В меморандуме, направленном американскому президенту
Эйзенхауэру и английскому премьер-министру Макмиллану,
говорилось: Франция «не считает, что в существующем виде НАТО
удовлетворяет условиям безопасности свободного мира, и в особенности
ее собственной безопасности. Выдвигалось предложение о создании
особой организации из представителей трех государств — США,
Великобритании и Франции, которая должна, «с одной стороны,
принимать совместные решения, касающиеся политических вопро-
44 Яшъ Ш. де. Мемуары надежд. С. 186—187.
Высказывания де Голля по проблеме ядерного вооружения Франции
составляют специальный раздел русского издания книги А-Пейрефита: Оборонная
самодостаточность. 1962—1967 // Пейрефит А. Таким был де Голль. С. 250—297. См. также:
Dumi Af., Le Ваш К UArme nudeaire francaise. Fourquoi et comment. Paris, 1992; La France
et l'Aiome / Sons la direction de M.Nfeisse. Braxelles, 1944; Gordon Ph.H. A Certain Idea of
Fnmcc: French Security Policy and the Gaulhst legacy. Princeton, 1993; Johl W.L. French
Nuclear Diplomacy. Princeton, 1971; Messmer P., Larcan A Les ecrits militaires de Charles
de Gaulle, pans, 1985; Ruhl L. La Politique militairc du gouvememem francais, 1958—1975.
Pins, 1976; и др.
44 Fou* Ш. де. Мемуары надежд, С. 183.
45 Текст меморандума см.: D.D.F. 1958*11. Р. 377. См. также: Le memorandum dc
sepiembrc 1958 // И*&» А/- Ь* grandeur. P. 114—139.
56

сов, затрагивающих безопасность всего мира, а с другой,
разрабатывать и, при необходимости, осуществлять стратегические планы,
в особенности в случаях, связанных с использованием ядерного
оружия». Не останавливаясь на плане реорганизации НАТО,
скажем лишь, что в этом документе Франция ставила развитие своих
отношений с НАТО в прямую зависимость от принятия ее
предложений46. «Как я и ожидал, — вспоминал де Голль, — оба
адресата ответили на мой меморандум уклончиво. Ничто, следовательно,
не мешало нам действовать»47. В мае 1959 г французский
средиземноморский флот был выведен из-под командования НАТО. Вскоре
после этого Франция запретила американской армии размещать на
ее территории пусковые установки и ввозить любые атомные
боеприпасы. 16 сентября 1959 г., выступая в Военной школе, де Голль
сказал: «Необходимо, чтобы оборона Франции была французской.
<...> Безусловно, оборона Франции при определенных условиях
может быть совмещена с обороной других стран. Но необходимо, чтобы
это была наша собственная оборона, чтобы Франция защищала себя
сама, для себя и на свой лад»48. 13 февраля 1960 г. с успехом
прошло первое испытание французской атомной бомбы. Таким образом
«Франция сумела доказать, что она способна самостоятельно, без
иностранной помощи, совершить ряд научных, технических и
промышленных подвигов, необходимых для создания атомного оружия,
потому что — увы! — это было необходимо, и что она действительно
обрела свою независимость», — писал де Голль впоследствии49.
Но независимость пока была достигнута только в узкой, хотя
и очень важной сфере. 10 марта 1961 г. де Голль направил к
президенту Кеннеди председателя Национального собрания Ж. Шабан-Дель-
маса, с целью убедить союзника согласиться с тем, чтобы решения
в НАТО принимались «предварительно», «на стации концепции»,
и Франция принимала в них равное с США участие50. Миссия
заведомо была обречена на провал.
Оказывая настойчивое сопротивление растущему влиянию
США, борясь за равные с США права в НАТО, глава французского
зд По проблеме отношения де Голля к НАТО см.: Bow F. 1) La France et POTAN,
<k la guerre froide au nouvel ordre europeen. Paris, 1991; 2) Deux Strategies pour ГЕшоре.
&e Gaulle, les Etats-Unis et ГАШапсе atlantique (1958-1969). Paris, 1996; Cosrigliola F.
prance and the United States: The Cold Alliance since Uforid Vtor II. Boston, 1992;
toelandriP. UAUianee atlantique. Paris, 1979; La France et 1'OTAN, 1949-1996 / Sous la
^jrection de Vaisse M., M£landri P. et Bozo F Paris, 1996, а также указанные выше работы
** А. Колоскова, Ю.В. Борисова, B.C. Шилова.
47 Голль Ш. де. Мемуары надежд. С. 186.
48 Там же. С. 187.
49 Там же. С. 198.
50 Costigtiola E Kennedy, de Gaulle et le defi de la consultation emre allies // De Gaulle
en son siecle. X 4. Paris, 1992. P. 257.
57

государства не мог, однако, не поддерживать личные отношения
с американскими президентами. С Д. Эйзенхауром его связывали
принадлежность к одному поколению и недавнее военное прошлое.
«Генерал Эйзенхауэр продолжал оставаться в области политики
таким же, каким я знал и уважал его, когда во время войны он
командовал союзными войсками, — вспоминал де Голль. — Безусловно, он
разделял несколько примитивную убежденность, свойственную
американскому народу, будто Соединенным Штатам самим
провидением предписано играть первостепенную роль, будто доминирующее
положение принадлежит им по праву. Но эта уверенность президента
лишена навязчивости, а его образ деятельности — непреклонности.
Этот человек, относившийся ко всему с большой ответственностью,
привык высказывать суждения только со знанием дела и принимать
решения только на основе мнений компетентных лиц. ©н
благоразумен, не любит рискованных спекуляций и нажимает на тормоза,
едва только машина набирает опасную скорость. Он сторонник
примирительной тактики, старается избегать столкновений и не
заходить в тупик»51.
Де Голль особенно тепло принимал Эйзенхауэра во время его
визита в Париж в сентябре 1959 г., в ходе которого прошли
переговоры на высшем уровне по многим внешнеполитическим проблемам,
в том числе о позиции Франции в отношении НАТО52. Успешным
можно назвать и визит де Голля в США, состоявшийся в апреле
1960 г.
На отношениях де Голля с Кеннеди сказывалась его неприязнь
к американцам из-за их стремления навязать свою политику
европейским странам. Об этом сам де Голль писал: «Кеннеди предлагает
мне всего лишь принять в каждом случае частичное участие в
действиях, которые он намерен предпринять. Все это заставляет меня
ответить ему, что Париж, безусловно, весьма расположен к тесному
сотрудничеству с Вашингтоном, но то, что делает Франция, она
делает по собственному побуждению»53. К тому же, 70-летний
опытный политик, де Голль несколько скептически относился к молодому
президенту США, порой распространяя на него неприязнь к его отцу
Джозефу Кеннеди, послу США в Лондоне, которого де Голль
невзлюбил со времен войны. Впрочем, они не встречались до визита Кеннеди
в Париж, состоявшегося 31 мая — 2 июня 1961 п Де Голль
впоследствии вспоминал, что Кеннеди: «прибыл в Париж, полный
динамизма, окруженный атмосферой живейшего любопытства, представляя
со своей блестящей и образованной супругой очаровательную пару
51 Галмь Ш. де. Мемуары надежд. С. 192—193.
tt D.D.R 1959-U. С 275-287, 293-294.
53 Галлъ Ш. де. Мемуары надежд, С. 232.
58

Публика встретила его с самой горячей симпатией»54. В ходе серии
переговоров президенты обменялись взглядами по актуальным
международным проблемам, среди которых выделялся германский
вопрос. После Парижа Кеннеди предстояла встреча с Хрущевым в Вене,
и американский президент обсудил с де Голлем возможную
платформу для переговоров с советским лидером. Де Голль, в свою очередь,
предостерег Кеннеди: «<..> когда завтра Хрущев будет заклинать вас
изменить статус Берлина, иначе говоря, отдать город ему, держитесь
стойко! Это самая лучшая услуга, которую вы сможете оказать всему
миру, в том числе и самой России»55.
Куба также фигурировала в переговорах, так как встреча
происходила спустя лишь две недели после неудачной военной
операции США на острове56, и Кеннеди вынужден был признать ее
ошибкой57. Кеннеди также призвал де Голля усилить присутствие
Франции в Центральной и Южной Америке. «Он даже просит меня
сделать так, чтобы Общий рынок послал своих наблюдателей на
предстоящую межамериканскую конференцию, которая состоится
в Пунта-дель-Эсте. Я поздравляю президента с этой ориентацией,
мало соответствующей принципам доктрины Монро, и сообщаю
ему о своем намерении действительно расширить уже
существующие связи между Францией и заатлантическими латинскими
государствами»58.
В мемуарах де Голль дал свою оценку Кеннеди. Текст писался уже
после трагической гибели американского президента, и, таким
образом, у де Голля было время оценить масштаб его личности:
«Избранный, чтобы вести активную политику, но получивший
свой мандат лишь минимальным большинством голосов, вставший
во главе колоссальной страны, у которой, однако, были серьезные
внутренние проблемы; склонный действовать быстро и решительно,
но встретивший в этом препятствия со стороны неповоротливой
машины федеральных властей и служб; вступивший на мировую арену,
когда во всем мире распространяются американская мощь и слава,
но в то же время все раны гноятся, а на противоположной
стороне возвышается враждебный и монолитный блок; нашедший в
решении поставить на службу его родине доверие к своей молодости,
но встретивший также и сомнения, окружающие всякого новичка,
м Голль Ш. де. Мемуары надежд. С. 232.
55 Там же. С. 235.
56 Имеется в виду разработанная в США и начавшаяся 17 апреля 1961 п one-
Радия по высадке на Кубе, в районе залива Кочинос, отрядов контрреволюционеров
с Целью свержения режима Ф. Кастро.
57 Entretien da general de Gaulle avec le president des Etats-Unis a l'Elysee. le 1" juin
1961. - D.D.E 1961-1. R 681.
58 Голль III. де. Мемуары надежд. С. 234.
59

новый президент вопреки множеству препятствий решил служить
делу свободы, справедливости и прогресса. Правда, убежденный,
что Соединенные Штаты и он сам обязаны исправить ошибки
прошлого, он сначала имел склонность вмешиваться там, где при
точном расчете этого делать не следовало бы. Но опыт государственного
деятеля постепенно стал одерживать верх над импульсивностью
идеалиста. У Джона Кеннеди были возможности и, если бы не
совершилось убийства, у него было бы время, чтобы оставить свой след
в истории»59.
Кеннеди же изначально относился к де 1Ъллю с подчеркнутым
уважением, так как французский президент всегда производил на
него сильное впечатление и как человек, и как политик. Это
подтвердил и Роберт Кеннеди в беседе с A.M. Шлезингером, «Они
ладили», сказал Р. Кеннеди. «Он [Дж.Кеннеди] понимал, что все то, что
де Голль делал для Франции, имело для нее смысл, и что в долгой
перспективе он бы справился с некоторыми из своих проблем»60.
Немалую пользу для улучшения отношений между двумя
странами принесли французские послы в Вашингтоне, сначала Кув де
Мюрвиль, а затем Эрве Альфан.
Самостоятельность де Голля проявлялась и в его политике в
отношении Советского Союза. Придя к власти, президент сразу же
предпринял некоторые шаги к улучшению франко-советских
отношений, несмотря на недовольство своих западных союзников. Об этом
свидетельствуют, в частности, начавшиеся уже осенью 1958 г. в
Париже двухсторонние переговоры с целью подготовки и заключения
долгосрочного соглашения о взаимных поставках товаров,
завершившиеся подписанием 14 ноября торгового договора. 2 января 1959 г.
Н.С. Хрущев и К.Е. Ворошилов направили де Голлю поздравление
по поводу его избрания президентом. 15 января между Москвой
и Парижем было заключено соглашение о развитии культурных
обменов. 25 марта на пресс-конференции де Голль заявил о поддержке
установленных в результате второй мировой войны границ. Особое
значение имело заявление, сделанное президентом на
пресс-конференции 10 ноября 1959 г., в котором де Голль подчеркнул важность
в международной политике франко-советских отношений61. Это за-
59 [Ъллъ Я/., де. Мемуары надежд. С. 231.
60 Robert Kennedy In His Own Words. P. 262,
61 О франко-советских отношениях в период президентства де Голля, кроме
указанных выше исследовании, см: Иоффе Л.Е., Наринский М.М. Советско-французское
сотрудничество: традиции н современность. М., 1975; Молчанов //. СССР — Франция*
Полувековой путь. Ы.% 1974; Qvichlani /X Les relations Irtmco-sovicliques pendant U»
pnistdencc du general de Gaulle // De Gaulle en son siecle. T. IV. P. 381-392; Le general
de Gaulle et TURSS // Bspolr, 1974. № 8; Mourin Af. Les Relations franco-sovuHiques.
1917—1965. Paris, 1967; Conditions ambivalcntcsdcs relations franco-sovietiques // Valsse A/-
La grandeur. P. 265—267.
60

явление было подкреплено приглашением, направленным в адрес
Н.С. Хрущева, посетить Францию62. В ходе официального визита
председателя Совета Министров СССР во Францию, состоявшегося
23 марта—3 апреля I960 г., были проведены переговоры на высшем
уровне и заключены важные соглашения о сотрудничестве СССР
и Франции в области торговли, науки и культуры. Впервые между
социалистической и капиталистической странами было подписано
соглашение по атомным вопросам63.
Однако на развитие франко-советских отношений большое
негативное влияние продолжали оказывать два фактора. Первый —
поддержка СССР борющегося за независимость Алжира. С ним связана
дипломатическая коллизия, последовавшая за подписанием в марте
1962 г. Эвианских соглашений между французским правительством
и Временным правительством Алжира. Де Голль тогда был
«неприятно поражен дипломатической бестактностью Советского
правительства, которое направило по этому поводу поздравительную
телеграмму в Алжир и не отправило таковую в Париж». Он отозвал
из Москвы своего посла Мориса Дежана, за чем последовал отъезд
из Парижа «для консультаций* советского посла С.А. Виноградова.
Впрочем, этот демарш не имел серьезных последствий,
недоразумение было улажено, «в чем определенную положительную роль
сыграли и оба посла»64. Второй фактор — резкое расхождение взглядов
по германскому вопросу, выявившееся в ходе двухсторонних
переговоров в Париже. После них в Париже должно было пройти
совещание на высшем уровне между США, Великобританией, Францией
и СССР, на котором, среди прочего, планировалось обсуждение
германской проблемы. Саммит, как известно, не состоялся, и причины
его срыва до сих пор являются предметом внимания историков65.
62 Хрущев подробно рассказал о визите во Францию в своих мемуарах
(Хрущев Н.С. Воспоминания, Кн. 2. М., 1999. С. 380—422. — Об обстоятельствах,
сопровождавших приглашение Н.С. Хрущева посетить Францию, о программе визита,
переговорах и некоторых бытовых деталях рассказано в мемуарах Ю.В. Дубинина — в то
время сотрудника посольства СССР во Франции, — которому была доверена роль
переводчика Хрущева. — Хрущев во Франции //Дубинин Ю.В. Дипломатическая быль.
Записки посла во Франции. М., 1997. С. 81—110.
63 Там же. С. 210. — См. также: La visite de Khrouchtchev en France (mars—avril
I960) // Vafsse M. La grandeur. P. 272-276.
64 Анпиахшш-Московченко В.И. Шарль де 1Ълль и Советский Союз. С. 212.
65 В мемуарах Хрущева провалу совещания в Париже посвящена отдельная
глава: Четырехсторонняя встреча в Париже // Хрущев Н.С. Воспоминания. Кн. 2.
С. 423—443. — См. также: Фурсенко АА. Несостоявшийся саммит: провал Парюкского
совещания в верхах 1960 г. // Scripta Gregoriana. MM 2003. С. 500—505; L'echec de la
conference au sommet et le renouveau de la tension Est/Oucst // Valsse M. La grandeur.
P. 276—283; Ди Н<ыьфо Э. История международных отношений 1918—1999. Т. II. М.,
2003. С. 337—440. — Протоколы переговоров, проходивших в Париже 14—18 мая, см.:
D.D.F. 1960-1. Р. 638-687.
61

Сразу же после провала совещания, 21 мая Э.Альфан сделал запись
о том, что де Голль «плохо понимает, как такой великой страной, как
Россия, может управлять столь вульгарный человек, который дает
пресс-конференции в амбарах и на тротуарах, говорит как извозчик
и пренебрегает собственным достоинством»66.
У Хрущева отношение к де ГЬллю было «двойственным».
В заслугу французскому президенту Хрущев ставил его
антифашистскую деятельность и договор, заключенный в декабре 1944 г.
с СССР. Но «этот политический деятель» теперь стал союзником
ФРГ. «Их союз был направлен против СССР и всех стран
социализма. Да, такого де ГЬлля мы не понимали! Что он антикоммунист,
в этом у нас никогда не было сомнений»67. «И все же я лично
остался доволен знакомством с де Пшлем, — вспоминал Хрущев, — лучше
стал понимать его, представлять себе его концепцию развития
международной ситуации». Приемлемой для Хрущева оказалась и дегол-
левская концепция «единой Европы». «Политика де 1Ълля выглядела
разумной», — подытожил свой визит Хрущев68.
Для советско-французского сближения немало потрудился и
советский посол в Париже С.А. Виноградов, занимавший этот пост
с 25 июля 1953 г. Он познакомился и сблизился с де ГЬллем еще
во время второй мировой войны в Лондоне. Хрущев вспоминал,
по-видимому, опираясь на рассказ самого дипломата, что де Голль
приглашал Виноградова «в свое имение и вел там с ним беседы
политического характера. Если нужно было проинформироваться и
узнать взгляды де Голля по тому или другому вопросу, Виноградов
свободно посещал его, и де Голль никогда ему не отказывал. Напротив,
сам часто приглашал его к себе, иной раз даже на охоту»69. Но это,
вероятно, происходило до избрания де Голля президентом. Во
всяком случае, сын президента вспоминает эпизод, когда
явившийся в августе 1962 г. без приглашения в «Буасери» Виноградов был
очень холодно встречен его отцом70. Вряд ли этот эпизод сказался
на отношении Виноградова к де Голлю, так как, по свидетельству
Хрущева, «посол Виноградов просто преклонялся перед де Голлсм,
и я в шутку называл его деголлевцем. Посол очень высоко ценил
генерала, его ум, его поведение и считал, что де Голль не преследует
никаких агрессивных целей против Советского Союза. Виноградов
** Alphand H. L'ctonnement d'etre. P. 334. — Речь» по-видимому, шли об
импровизированной пресс-конференции, которую 17 моя Хрущев дал прямо па тротуаре
улицы Г^снсль, перед входом о советское посольство.
67 Хрущев //.С. Воспоминания. Кп. 2. С. 309-399.
И Там же. С. 420,
«• Тем же. С. 385.
?0 Caulk Ph. Oe. De Gaulle rnon роге. Р. 156. — Свой дом о Коломбо лс-Дсз- ')\ ли J
ДО Годдь называл «Буасери» (то есть «деревянный дом*).
62

скорее чувствовал это, чем мог убедить меня в этом», вспоминал
Хрущев71. Псйрсфит также свидетельствует об этом. На завтраке,
данном в честь приезда в Париж заместителя председателя Совета
министров СССР К.Н. Руднева, Виноградов сказал ему, имея в
виду де ГЬлля: «У него ист соперников. Даже коммунисты являются
голлистами. Вот я, например. Обо мне говорят, что я самый
большой голлист среди послов, и это так. Когда я приезжаю в
Москву, Хрущев говорит: "А вот и посол де Голля!" Де Голль занял такое
место, которое уже никто не сможет у него отобрать. Никто не
сможет ему противостоять»72.
Хотя Франция всегда заботилась о поддержании отношений со
странами Латинской Америки, это не было для нее первоочередной
задачей. Де ГЬлль, в политическую концепцию которого составной
частью входила идея «общности латинских народов», первую
поездку в Южную Америку совершил лишь в 1964 г. Но в 1959 п он
направил в Перу известного писателя и министра культуры Андре
Мальро, произнесшего в Лиме яркую речь в поддержку «третьего»,
независимого от обеих сверхдержав, пути развития. В феврале I960 г.
дс ГЬлль принял президента Перу Мануэля Прадо, прибывшего во
Францию с официальным визитом. Куба же оставалась на
периферии внешнеполитических интересов Франции. Ситуация изменилась
после произошедшей там революции, заставившей французскую
дипломатию внимательно следить как за действиями правительства
Фиделя Кастро, взявшего курс на преодоление экономической и
политической зависимости от США, так и за мерами американского
правительства в отношении Кубы. Впрочем, революция осложнила
франко-кубинские отношения, так как новый режим стал
поддерживать Фронт Национального освобождения Алжира. Кубинцы
сражались в Алжире против французских войск, там находились и
кубинские военные инструкторы73.
Поскольку смерть помешала де Голлю завершить «Мемуары
надежд», tjxq планировался раздел, посвященный Кубинскому кризису,
о его видении этого события в историческом контексте мы можем
судить лишь по его высказываниям, сохраненным другими
мемуаристами, а также — косвенно — по реакции на кризис французской
дипломатии, нашедшей отражение в материалах дипломатической
переписки того времени.
Об отношении де Голля к провалу в апреле 1961 г.
американской военной операции против Кубы свидетельствует дневник Э. Аль-
фаиа. Находясь в Париже по делам, связанным с подготовкой
визита Кеннеди во Францию, Альфан имел почти часовую беседу
Хрущев It,С. Воспоминании. Кн. 2. С. 415.
Неирефцт Л. Таким был до Голль. С. 373,
Veyr СЛ ОиегШа Prince, R 4, 319,
63

с де Голлем, уточняя позицию президента по многим внешнепо>
литичесшм проблемам. 25 мая 1961г. он записал, что, когда
разговор коснулся недавних событий на Кубе, де Голль «проявил
полную снисходительность» по отношению к своему американскому
коллеге, заметив, что тот «во многих областях унаследовал трудную
ситуацию»74. А когда разговор снова вернулся к Кубе, де Голль
воскликнул: «Что мы там можем сделать? Оставим Кастро делать Кубу
несчастной страной и займемся нашими политическими,
экономическими и культурными связями с Латинской Америкой»75.
Едва ли де Голля и Фиделя Кастро связывали личные
отношения. В воспоминаниях сына де Голля Филиппа мы находим
упоминания о подарке Ф.Кастро, хранящемся в библиотеке дома де
Голля в Коломбэ. Речь идет о «прекрасно декорированной
шкатулке из экзотического дерева», который мог служить как для
хранения сигар, так —из-за своего размера —и для хранения бутылок
пива76. Но когда и при каких обстоятельствах этот ящичек был
подарен, Филипп де Голль не пишет. Когда к столетию первого
президента Пятой республики Институт Шарля де Голля готовил
международные чтения, посвященные его памяти, дипломат Раймон
Оффруа взял у Ф. Кастро интервью. Кастро говорил о де Голле
как о великом человеке, гениальном военачальнике, сравнивая его
с Наполеоном, причем сравнение оказывалось в пользу де Голля.
Президент Республики Куба отметил в де Голле такие качества, как
постоянство, веру в себя, твердость убеждений, «ясность мысли
и концепции», веру в свой народ. Кастро сказал также, что всегда
ценил в де Голле чувство нового — «он был новатор, человек
новых идей», — а также ценил его любовь к независимости, «желание
в международной политике следовать независимым путем». Но
если бы нужно было одним словом определить особенность де Голля
как личности, по мнению Кастро, таким словом явилось бы
«благородство»77. Читая столь лестную характеристику, нельзя, конечно,
забывать, когда и по какому поводу давалось интервью. Впрочем,
по нашему мнению, она совершенно справедлива, и все
отмеченные Фиделем Кастро качества были присущи де Голлю. В конце
встречи Р. Оффруа рассказал, что как-то раз он спросил де Голля,
что тот думает о Кубе. «Куба слишком далека от Бога и слишком
близка к Соединенным Штатам», ответил де Голль. Ф. Кастро
согласился, отметив, что эта краткая и емкая формулировка очень
характерна для стиля де Голля78.
74 Alphand И. L'etonnement d'ftre. P. 350-351.
™ Ibid. P. 353.
*6 Gaulle PH. de. De Gaulle mon pere. P. 72.
** Cu.: De Oauile en eon sicclc. TI.R 51-56.
T« ibid. P, 57.

В американо-кубинском противостоянии де Голль занял
самостоятельную позицию: «Так, когда Соединенные Штаты порвали
отношения с Кубой и призвали нас запретить нашим судам посещать
Кубу, — вспоминал он, — мы сохранили свое посольство в Гаване
и отказались наложить эмбарго»79.
Для понимания франко-американских отношений этого периода
большой интерес представляет сюжет о визите специального
эмиссара Кеннеди к де Голлю в начале острой фазы Кубинского кризиса.
Американский дипломат Чарлз Болен в своих воспоминаниях
утверждает, что не помнит точной даты своего назначения послом во
Францию, где он должен был сменить генерала Джеймса Гэвина80.17
октября, когда он перед отъездом в Париж нанес президенту
официальный прощальный визит, Кеннеди ознакомил его с материалами
аэрофотосъемки, произведенной самолетом-разведчиком, где ясно
были видны советские ракетные базы на Кубе. До отъезда Болен
успел в качестве советника по советским делам принять участие
в заседании Исполнительного комитета Национального совета
безопасности, который был создан для обсуждения кубинской
проблемы и заседал с 16 октября «почти беспрерывно в ближайшие
двенадцать дней и почти ежедневно — в последующие шесть недель»81.
Для официального вступления в должность посла нужно было
время. И об установке на Кубе советских ядерных ракет де Голль узнал
не от американского посла, а от специального эмиссара президента
Кеннеди. Эта роль была доверена Дину Ачесону — известному
американскому дипломату, бывшему госсекретарю, а в администрации
Кеннеди специальному советнику президента. Ачесон, также как
и Болен, был членом Исполнительного комитета Совета
национальной безопасности (в дальнейшем для краткости мы будем называть
его «Экском» вслед за американцами, которые обычно используют
для обозначения этого органа два первых сокращенных слова из
его полного названия — Executive Committee of the National Security
Council, сокращенно — "ExComm") и успел проявить себя на его
заседаниях как «убежденный сторонник воздушной атаки» Кубы,
согласно воспоминаниям Р. Кеннеди82. По утверждению
американского историка, Ачесон на заседании Экскома сам напомнил Кеннеди,
что, «поскольку Соединенные Штаты не собираются советоваться
с президентом Франции, необходимо, по крайней мере,
"убедительным образом" проинформировать его»83. Ачесон уже встречался
Голль Щ. де. Мемуары надежа. С. 188.
80
Дж.М. ГЪвин — в 1961—1962 гг. посол США во Франции.
81 Kennedy ЯК Thirteen Days. P. 38.
82 Ibid. P. 38.
83 Costigliola F. Kennedy, de Gaulle el le defi de la consultation entre allies// De Gaulle
en son siccle. T. 4. P. 261.
65

с jst Гоялем в 1961 г, когда Кеннеди послал cm
готовки своего визита во Францию. В своих воспо Г1ариж для под"
признавался, что де Голль произвел тогла на «его SS^^^Z
иис: .У него были поистине прекрасные манеры. о?*„иял мё£
с учтивостью, приличествующей самому Людовику XIV Мы
обменялись комплементами с торжественностью в духе XVJJJ, или даже
XVII века, и лишь затем приступили к работе»*4.
Рассказ Анссоиа о его визите к «самому трудному из союзников*,
по выражению другою члена Экскома*5, — де Голлю — хранится в
архиве Джона Кеннеди. Американский историк Джеймс Чейс приводит
его в своем исследовании^: Ачесон, по-видимому, прибыл в Париж
поздно вечером в воскресенье 21 октября 1962 г., так как его рассказ
о визите к де Голлю начинается со слов «на следующий лень, в
понедельник.*.»*7'. Поскольку эпизод с тайным визитом Ачесона крайне
важен для нашей темы, приводим перевод опубликованного Чейсом
текста полностью:
«На следующий день, в понедельник (22 октября], встал
вопрос о том, как встретиться с де Голлем. Аяесон предложил, чтобы
Лайои* сказал главе кабинета, что Апесон приехал в город в
полночь с очень важной секретной миссией к президенту Франции по
поручению президента США* Лучше всего было бы, если бы никто
не знал, что он находится во французской столице.
В 5 часов вечера служебный автомобиль прибыл за Ачесоном,
Лайоиоми Шерманом Кентом**, чтобы доставить их в Елисейский
жвореа. Оказавшись в дворцовом дворе, они не поднялись по глав-
шЛ лестнице, а прошли к боковому входу*0, где их провели через
извилистые проходы, мимо винных чуланов и стальных дверей
с маленькими "глазками9' в них.
^ На полпути лабиринта К^ит спросил Аиесона: "Д'Артаньяя,
веша рапира наготове?"
Апесон ответил: "Да, Портос", И добавил: * Будьте готовы,
Люди кардинала могут нас поджидать".
.. *■* ЧРгепш ушнре&иено нмиптимм министр» обедом* С|||А Ппло*

У кабинета президента Аиесону сказали, что Генерал примет
только его и переводчика Сесила Лайона. Котла они пошли в
личный кабина, держа в руках фотографии, де Голль стоял слева от
письменного стола и приветствовал их: "Ваш президент окаэал мне
великую честь, послав такого выдающегося эмиссара9".
Анесон перепал ему письмо от Кеннели и текст речи
президента, которая должна была быть произнесена примерно через Н часов
и призвана была информировать американский народ о советских
ракетах на Кубе и о намерении провозгласить блокаду. После того
как де Голль прочитал бумаги, — а его умение читать по-английски
было превосходным, — он сказал: "Правильно ли я понимаю, что
Вы приехали информировать меня о решении, принтом прети-
летом? Или Вы приехали посоветоваться со мной о решении,
которое он намерен принять?". Апесои объяснил, что он приехал
только для того, чтобы его информировать, "Я за независимые
решения91, — сказал ле Голль. Затем Анесон предложил показать
ему фотографии. "Не нужно, не сейчас, — сказал генерал. —Это
неопровержимое доказательство, а великие намни, такие как Ваша,
не предпринимают серьезных шагов, если нет бесспорных
оснований. Позднее было бы интересно посмотреть эти фотографии, и я
посмотрю их потом*9.
Де Голль спросил: "Не думаете ли Вы, что русские попытаются
ответить силой на блокаду?".
Ачесои ответил: "Нет, я не думаю".
Затем генерал спросил: "Не думаете ли Вы о том, что они
сразу отреагируют, если Ваш президент предпримет более резкие
действия?".
Ачесон ответил: "Нет, я не думаю, что они '/то сделают*'.
Де Голль согласился. Оба они считали, что русские не ответят
блокадой Берлина и не предпримут каких-либо акций в
отношении американских ракетных баз в ТуршнРК
Тотем генерал задал более трудный вопрос: "Прслподожин, они
не предпримут ничего. Предположим, что они не попытаются
разорвать блокаду. Предположим, «по они не уберут ракеты. Что тогда
предпримет президент?".
Никто в Вашингтоне не уполномочивал Ляесока отвечать на та-
*ой вопрос. У него не было представления о том, существовал ли
какой-либо план. Но он считал неблагоразумные позволить де Голдю
считать, что у американцев нет ясного представления относительно
^«луюшей стадии своих действий, По/тому он сказал: "Мы исмед-
**hmo ужесточим блокаду".
Речь xjrr о то*. »по раиес США ржяшггллн шм ршлпи ж Ъррт'Ф**
* Прищипни с CCCF Ленребмее об ло* ехжете с*. ФгрлжяАА Турсяжж
• кубкмеяэм ярюмс* // Воссшш в XIX-XX ■» С Wt~У*.
w

Де Голль кивнул. "Это очень хорошо".
Лчесон в заключение добавил: "Если мы должны идти
дальше, — что ж, — конечно, мы пойдем дальше". Затем они начали
рассматривать фотографии при помощи увеличительного стекла, так
как у де Голля было слабое зрение. Фотографии произвели на него
глубокое впечатление. Они были получены с высоты 65 тыс. футов.
"Это потрясающе! — воскликнул он. — Это потрясающе! Когда они
закончили, де Голль совсем просто произнес: "Вы можете передать
Вашему президенту, что Франция поддержит его во всех отношениях
в этом кризисе".
Провожая Ачесона до дверей, он произнес единственную за весь
разговор фразу по-английски: "Мне было бы приятно, если вес это
было бы передано Вами лично"».
М.Вайс прокомментировал рассказ Ачесона о визите к де Голлю
с долей иронии. «Рассказ, — пишет Вайс, — весьма живописен и
содержит элементы романов разных эпох и жанров — шпионского
(секретная атмосфера, человек из ЦРУ), "плаща и шпаги" (подвал
Елисейского дворца, думается, Ачесон взял из романа Александра
Дюма) и "Великого Века" (напоминает визит посла турецкого
султана к Людовику XIV)»92. Однако достоверность рассказа
французский исследователь сомнению не подвергает. Он сообщает:
«Дипломат Клод Лебель, который играл роль переводчика93,
подтвердил нам, что отчет, сделанный Дином Ачесоном, верен по сути
и буквально»94. «Официальный отчет французской стороны
несколько отличается, — продолжает Вайс. — До сих пор он был известен из
двух источников — Жана Лакутюра (De Gaulle. Т. III. P. 364—365)
и Этьсна Бюрен де Розье (Retouraux sources. P. 135). Последний, хотя
и не присутствовал на переговорах, но был вызван сразу же после
них в кабинет де Голля»95. Как он утверждал впоследствии, позиция
де Голля сводилась к следующему: «Я считаю, что вы вправе судить
о вещах так, как вы судите. Как бы там ни было, эта беда
постучалась в вашу дверь, эта ваша забота. И он добавил, что Соединенные
Штаты могут рассчитывать на полную и безоговорочную поддержу
Франции». Бюрен дс Розье, также замечал, что встречу де Голля
с Ачесоном «тет-а-тет», без участия в ней министра иностранных
^M»W»WW<IW.I*iliiHi4iii«W ■ i.i—i . «Инь — тт.ы, ■■■«— д -..,-—.» т
w Value M. Unc hirondcllc nc fait рае lc printemps // L'Europe et la crise de Cuba.
V. 94. — По мнению М. Вайса, легкость, с которой де Голль принял решение о
поддержке США, могла проистекать из его уверенности в том, что Кубинский кризис не
приведет к войне.
w В 1962 п К. Лебель был советником французского посольства в Вашингтоне,
а вскоре после описываемых событий был назначен послом о Марокко.
94 Vatm M. Une hlrondellc ne fait pa* le printemps // L* Europe et la crise de
Cuba, R 94.
95 Ibid. — Э.Бюрен де Розье — в то время генеральный секретарь личного алгш-
рати президента.
68

дел или генерального секретаря, нельзя рассматривать как нечто
исключительное. По его утверждению, такое бывало и объяснялось
«большой куртуазностыо» Генерала96.
В воспоминаниях Роберта Кеннеди читаем, что Ачесон «легко
убедил французского президента Шарля де Голля в нашей
правоте», чем «лишний раз» заслужил признательность Кеннеди «за
оказанное содействие». «Генерал де Голль заявил: "Вы поступаете точно
так, как поступил бы я сам на вашем месте". Он прибавил, что не
видит надобности рассматривать фотографии, потому что
"правительство великой державы не станет действовать без достаточных
оснований"», — писал Р. Кеннеди, основываясь, на рассказе Ачесона
или даже на его докладе президенту Кеннеди97.
Приводя в своей книге эпизод с визитом американского
эмиссара к де Голлю, А.Шлезингер подчеркивает, что свой ответ
французский президент дал сразу, практически не взглянув на
представленные ему фотографии. Он также обращает внимание на слова де
Голля «войны не будет», на высказанное Генералом сомнение по
поводу эффективности блокады Кубы и отмечает, что такое же
замечание о блокаде было сделано и Аденауэром98.
Что касается уверенности де Голля в том, что даже в разгар
«холодной войны» до настоящих военных действий не дойдет, то к этому
можно добавить еще одно свидетельство. Его приводит Морис Ферро,
корреспондент газеты «Монд» в Вашингтоне. Приводя в своей
диссертации на соискание степени доктора политических наук сюжет
о визите Ачесона, и именно в связи со словами де Голля «войны не
будет», он сопровождает его собственными воспоминаниями:
^октября 1962 г. в ходе приема, данного де Голлем в честь президента
Финляндии У. Кекконена, при упоминании кем-то из
присутствующих о возможности кризиса в связи с кубинскими делами, Генерал
сказал: «С одной стороны имеется Кеннеди, с другой — Хрущев.
Они не вояки. Делайте заключение сами...»99,
Рассказ о реакции де Голля на миссию Ачесона
подтверждается и Боленом. В мемуарах он рассказывает о своем первом
визите к французскому президенту в качестве посла США 27 октября
1962 г.: «В субботу утром я был принят генералом де Голлем и
французским министром иностранных дел Кув де Мюрвиллем, которого
96 «L' Entourage» et de GauJle. P. 312-313.
97 Kennedy R.F. Thirteen Days. P. 31. — Теодор Сервисен — советник президента
Кеннеди, участвовавший по всех заседаниях Экскома и подготовивший к изданию
незавершенные воспоминания Р. Кеннеди, указал в примечании, что Кеннеди
«писал 'jry книгу летом и осенью 1967 г., основываясь на записях в своем дневнике и на
воспоминаниях». — Там же. С. 91.
98 SchleslngerA.M., Jr. AThouaand Days. P. 815.
99
retro M. De Gaulle et l'Amlriquc, иле amitle* rumulteuse. P. 180.
69

я знал в течение многих лет. После нескольких вступительных
замечаний, которыми обмениваются обычно в таких случаях100, о
поддержании дружеских отношений, де Голль усадил меня на диван и сел
сам. Он дал мне те же самые заверения, которые он уже дал Ачесону,
что Франция будет вместе с Соединенными Штатами в случае
войны. Эти заверения, которые я передал президенту, никогда не были
обнародованы де Голлем»10*.
Вместе с тем, в воспоминаниях Болена описан и следующий день —
воскресенье, 28 октября 1962 г. Макджордж Банди102 сообщил ему по
телефону новость о состоявшемся между Хрущевым и Кеннеди
обмене письмами и передал просьбу Вашингтона немедленно
информировать об этом де Голля. Де Голль к этому времени был дома, в Колом-
бэ-ле-Дез-Эглиз. Было решено лететь к де Голлю на вертолете. Болен
позвонил в Елисейский дворец, и там ему объяснили, что в выходные
дни Генерал отдыхает и не принимает никого — «будь то француз или
иностранец», но обещали немедленно передать ему послание, если оно
будет доставлено во дворец. Болен немедленно доложил об этом в
Вашингтон, который «по этому поводу сохранил молчание». «Этот
инцидент был ярким примером того, что во время кризиса де Голль
сохранял спокойствие. Он отказывался принимать ...американский метод
ведения международных дел», — вспоминал Болен103. Бюрен де Розье
также вспоминал об обращении к нему Болена с просьбой о
немедленной встрече с де Голлем в Коломбэ, чтобы «передать генералу
корреспонденцию, которой обменялись Вашингтон и Москва». По его
словам, Генерал ему тогда сказал: «Знаете, я думаю, достаточно, если
Болен даст знать об этом Кув де Мюрвилю»104. Здесь уместно
напомнить, что в тот день у де Голля были более важные заботы. 28 октября
во Франции проходил референдум, по результатам которого в
Конституцию были внесены существенные изменения, касающиеся
порядка избрания президента. Так что французов в дни Кубинского кризиса
волновали совсем другие дела. «Поразительно, — высказался в связи
с этим Бюрен де Розье, — но Кубинский кризис не сильно
всколыхнул общественное мнение». О нем почти не упоминалось. Бюрен де
Розье вспомнил лишь один намек, сделанный де Голлем в речи,
произнесенной 26 октября, когда он сказал: «В нашем мире, который
опасен, как мы можем убедиться в настоящий момент <...>»105.
Но вернемся к сюжету о визите Ачесона. Эрве Алъфан, бывший
во время Кубинского кризиса послом Франции в США, вспоминал,
100 в тот день Болен вручил де Голлю верительные грамоты.
101 ВоЫеп Ch. E. Witness to History. P. 494,
102 м. Банди — советник Дж. Кеннеди по национальной безопасности.
ЮЗ Bohlen Ch.E. Witness to History. P. 494.
104 «L' Entourage» et de Gaulle. P. 313.
105 ibid.
70

что еще в субботу, 20 октября, Роберт Кеннеди «не скрывал своей
тревоги», а сам Альфан предчувствовал «что-то важное, даже
тяжелое». Той же ночью Альфан созвонился с одним из ведущих
обозревателей газеты «Нью-Йорк тайме» Джеймсом Рестоном. «Методом
исключения мы пришли к выводу, —- пишет Альфан, — что
причиной тому Куба — возможно, прибытие туда большого .конвоя с
советским оружием. Мы были недалеки от истины, и я мог бы
телеграфировать той же ночью в Париж на сорок восемь часов раньше моих
коллег»106. Альфан не сделал этого, и таким образом де Голль узнал
о советских ракетах на Кубе от Ачесона.
Реакция де Голля была, по оценке Альфана, «превосходной».
«Я констатирую, что вы меня ни о чем не спрашивали, что вы не
советовались со мной. Я одобряю твердую политику вашего
президента. Я понимаю, что когда великой державе угрожают, она
использует все свои силы, чтобы себя защитить. Тем не менее, всеобщей
атомной войны не будет. Но если она разразится, Франция будет
рядом с Соединенными Штатами в соответствии с подписанными ею
обязательствами по Атлантическому пакту»107.
Нетрудно заметить, что дневниковая запись французского
дипломата почти дословно воспроизводит рассказ Ачесона. По-видимому,
Альфан получил соответствующую информацию из Парижа. Во
всяком случае, 23 октября МВД Франции направил послам в
Вашингтоне, Лондоне, Бонне и Риме, а также постоянному представителю
Франции при ©ОН телеграмму за подписью генерального секретаря
МИД Эрика де Карбоннеля с грифом «Для ограниченного круга.
Немедленно». Текст полученной Альфаном телеграммы
предназначался только «для личной информации посла». В ней говорилось:
«Президент Республики принял днем 22 октября Дина Ачесона,
прибывшего от президента Кеннеди с тем, чтобы информировать о
решениях, которые последний вынужден принять в вопросе о Кубе,
и которые он только что огласил в своей речи, адресованной
американскому народу. Ачесон заявил также, что американское
правительство собирается незамедлительно проинформировать об этих мерах
Совет Безопасности и просить его санкционировать уничтожение
ракет под контролем ООН. Президент Республики <...> заявил, что
он понимает и считает нормальными меры, которые американское
правительство сочло необходимым принять для обеспечения
собственной безопасности»108.
Подробнее об этом см.: Корсакова Н.Л. Джон Кеннеди на страницах
дневника Эрве Альфана // Проблемы всемирной истории. СПб., 2000. С. 62.
107
Alphan H. L'e4onnement d'etre. P. 388. — Более подробно этот сюжет будет
рассмотрен в главе о донесениях Альфана.
108 Карбоннель-Альфану. Т. №№ 17731-17732. 23 октября 1962 г. -AD,
4—2—3 Cuba.
71

Телеграмма Альфану за подписью Э. де Карбоннеля была
отправлена на следующий день после исторического визита, 23 октября.
В день же визита, 22 октября в 18 часов 30 мин. Карбоннель сообщил
«по секрету» о миссии Ачесона своему коллеге Анри Фроман-Мерису,
в то время сотруднику секции, занимающейся отношениями меледу
Востоком и Западом в ©тделе Европы МИД, о чем последний сделал
запись в личном дневнике, а позднее — рассказал в своих
воспоминаниях109. Свидетельство Фроман-Мериса интересно еще и тем, что
в нем мы находим некоторые новые детали. В частности, указание
на то, что заседание Совета HAT® было назначено на 10 часов
вечера 22 октября, описание атмосферы напряженного ожидания: «Куба?
Берлин? Какая связь? Каков советский ответ? Бесполезно теряться
в догадках. Подождем». Высказывает опытный дипломат и свою
точку зрения: «Но я больше за блокаду, чем за вторжение, ©но мне
кажется достаточно безрассудным. В то же время я не думаю, что
произойдет торг Куба—Берлин».
В 20 часов Фроман-Мерис записал: «Карбоннель, который думал,
что произойдет вторжение, сказал мне, что я был прав: американцы
хотят организовать блокаду, ©ни обнаружили базы ракет
среднего радиуса действия, но еще не знают, есть ли там ядерные
боеголовки»110. Интересными представляются и наблюдения дипломата,
высказанные им в связи с Кубинским кризисом: «Тогда я сообщил
Карбоннелю об уроках, извлеченных мною из Берлинского кризиса:
Соединенные Штаты не наносят сразу же большой удар — вторжение
или бомбардировку. Они сначала настойчиво, но осторожно дают
знать о своих намерениях. Ввиду географического положения блокада
представляет собой наиболее подходящую меру, ©на дает иротивнмку
время все обдумать и сделать выбор между передышкой,
отступлением или эскалацией конфликта. Судя по всему, Вашингтон раз и
навсегда отказался от стратегии немедленного использования ядерного
оружия, даже если Соединенные Штаты и считают, что эта область
имеет будущее»111. И после рассуждений о преимуществах блокады,
называемой американцами «карантином» с целью «снижения
психологического удара», дипломат признается: «Я не уверен, что в Париже
извлекут другие уроки, кроме самых общих выводов, типа: "твердость
вознаграждается", "устрашение работает"; все это справедливо, но не
учитывает реакцию на другие, более сложные составляющие»112.
Во французском издании по интересующему нас сюжету
говорится, что «Вашингтон направил союзникам официальные
сообщения, и Дин Ачесон был уполномочен отправиться в Париж, чтобы
109 Froment-Meurice Я. Vu du Quai. P. 241-242.
HO Ibid. P. 242.
Ш ibid.
\\2 Ibid. P 243.
72

объяснить ситуацию генералу де Голлю, а также Атлантическому
пакту». © реакции французского президента на миссию Ачесона не
сказано ни слова113.
Сам Ачесон в личном письме, направленном де Голлю 28 октября
1962 г., выразил благодарность «за его твердость и справедливость»,
продемонстрированные президентом Франции «в прошедшую
критическую неделю». «Лишь немногие знают лучше, чем я, как тяжело
Вам было принять решение и как велико расстояние, лежащее
между советчиками и тем, кто принимает решение», — писал Ачесон.
Письмо заканчивалось словами: «Я счастлив, что Вы предоставили
мне возможность принять участие в событиях последней недели»114.
В распоряжении историка имеется еще одно важное, хотя и не
вполне официальное, свидетельство. Речь идет о собранных и
изданных А. Пейрефитом записях бесед с деГоллем, выступлений и
высказываний президента115. Пейрефит сообщает, что на
состоявшемся 24 октября 1962 г. заседании Совета министров Кув де Мюрвиль
сделал «длинное и на этот раз захватывающе интересное сообщение
о событиях вокруг Кубы»116. «В течение этих четырех дней мы были
как никогда близки к третьей мировой войне», — объявил министр
иностранных дел. «В воскресенье утром (то есть 21 октября. — Н.К.)
мы были предупреждены, что Дин Ачесон прибывает в Париж и
хочет в тот же день встретиться с генералом де Голлем, прежде чем
выступить на собрании ПАТ® в 22 часа. У правительства Соединенных
Штатов имеются доказательства присутствия на Кубе 20
бомбардировщиков "Ил", 40 "Миг-2Г\ а также пусковых площадок для
ракет с ядерными боеголовками, способных поразить любую точку на
американской территории.
Англичане и шесть стран Европейского сообщества ограничились
выражением серьезного беспокойства. Только генерал де Голль сразу же
выразил свою полную солидарность с Соединенными Штатами»117.
А. Пейрефит записал выступление де Голля на заседании Совета
министров. Так как мы располагаем немногими свидетельствами об
отношении де Голля к событиям Кубинского кризиса, приведем
пассаж из книги Пейрефита полностью, отметив, что в круглых скобках
помещены ремарки самого Пейрефита:
«Г[енерал] д[е] Г[олль] (очень серьезен). Дин Ачесон передал
мне письмо от Кеннеди и пачку фотографий, сделанных с воздуха.
Я посмотрел две первые, на которых были ясно видны самолеты
новейшей конструкции и ракеты на старте, и вернул ему всю пачку.
L'Ann£e politique. 1962. P. 552.
Among Friends: Personal Letters of Dean Acheson. P. 236.
Cm. ch. 89 на с. 35.
Пейрефит А. Таким был де Голль. С. 302.
Там же. С. 302—303.
73

Он мне сказал, что американцы не могут допустить, чтобы такое
положение продолжалось.
Я ответил, что Франция отнесется с пониманием к мерам,
которые Соединенные Штаты могут принять против этой опасности.
Они, конечно, обратились в Совет Безопасности, но это ничего не
дает; тем не менее, я ему обещал, что мы их поддержим в этой
организации.
Воздействие всего этого на европейскую безопасность
очевидно. Если американцы уступят на Кубе, придется уступить и в
Берлине. Сейчас союзники должны принять решение. Если интересы
Франции в Европе будут уважаться так же, как мы будем уважать
интересы Соединенных Штатов, мы не станем выходить из HAT©.
(Как в шахматной партии он всегда рассчитывает на два или три
хода вперед).
Как далеко могут зайти Советы? Американцы с нами не
консультировались, они нас только информировали. В сентябре 1958 г.
мы предлагали проводить консультации между тремя главными
странами-союзниками, если возникнут угрозы на территориях, не
входящих в зону действия Атлантического альянса, — что и
происходит в настоящее время. Теперь мы видим, что были
правы, внося такое предложение, а американцы совершили ошибку,
отвергнув его.
Мы решили по собственному почину продемонстрировать
солидарность. ("Мы"означает "Я и Франция"). Куба не входит в зону
ответственности НАТО. Американцы следуют доктрине Монро:
Америка для американцев. Мы не обязаны участвовать в блокаде Кубы.
Но если безопасность Европы окажется под угрозой, а это может
случиться, мы будем действовать бок о бок с нашими союзниками.
Если будет война, мы будем воевать вместе с американцами.
А теперь Совет министров должен дать свое заключение. Я
приготовил несколько слов... Вот они".
Кув зачитывает текст, написанный рукой Генерала, и, по
окончании заседания, вручает его мне для передачи прессе. Генерал хочет,
чтобы и мы приняли на себя ответственность:
"Совет министров выразим понимание Францией той тревоги,
которую вызвало в Вашингтоне начавшееся недавно и идущее быстрыми
темпами размещение на Кубе советского наступательного оружия..-
Совет рассмотрел возможные последствия, вытекающие из этой ситу
ации для безопасности Европы.,. Взаимные обязательства,
предусмотренные Атлантическим альянсом, были и остаются основой политики
Франции""*.
1,5 Текст написанной де Толлсм резолюции выделен курсивом и во
французском издании книги Пенрефита, многоточия в тексте резолюции поставлены также в°
французском издании без объяснения, что за ними скрывается.
74

Г[енерал] д[е] Г[олль] "Есть ли замечания?"»119.
Далее следует выразительная ремарка самого Пейрефита:
«Замечаний нет. Как можно выразить несогласие с человеком,
воплощающим собой нацию и принимающим, перед лицом возможной
войны, решение отбросить все, что разделяет его и американцев?»120.
Ценным является и его свидетельство, что текст резолюции был
составлен лично де Голлем, так что слова о том, что обязательства,
предусмотренные Атлантическим пактом, являются «основой политики
Франции», принадлежат самому французскому президенту. Запись
его выступления дает представление о ходе мысли де Голля в связи
с событиями Кубинского кризиса: его волновала не Куба, а
европейская безопасность, будущие гарантии которой он и видел в
проявленной американцами перед лицом советской военной угрозы
твердости. 0н рассчитывал, что безоговорочная поддержка, обещанная
им Соединенным Штатам в случае начала военных действий, будет
в достаточной мере оценена американской администрацией и
заставит ее впредь считаться с французскими интересами. Это положение
де Голль выдвинул как обязательное условие сохранения Франции
в составе НАТО. Кроме того, в этой речи де Голль вновь поднял
вопрос о консультациях между США, Великобританией и
Францией в рамках НАТО, на необходимость которых указывалось в
упоминавшемся выше меморандуме 17 сентября 1958 г.
Итак, кроме мемуаров Р. Кеннеди, где пассаж о визите к де Гол-
лю основывается, несомненно, на рассказе (или докладе) самого
Ачесона, мы находим его подтверждение в тексте цитированной
выше телеграммы, исходящей из генерального секретариата
французского МИД, а также в мемуарах Фроман-Мериса со ссылкой
на рассказ генерального секретаря МВД Э. де Карбонеля; в
свидетельстве Бюрена де Розье, которого де Голль вызвал сразу после
ухода Ачесона; в записи дневника Альфана, возможно, восходящей
к рассказу самого де Голля; в воспоминаниях Ч.Болена,
которому де Голль повторил данные Ачесону заверения, и свидетельстве
А. Пейрефита, записавшего слова де Голля. Все мемуаристы
дополняют рассказ Ачесона небольшими, но интересными деталями. Таким
образом, хотя визит Ачесона к французскому президенту проходил
практически без свидетелей и по его результатам не было принято
никаких письменных резолюций, реакция де Голля, выразившаяся
в безоговорочной поддержке действий американской
администрации, не вызывает сомнений.
Наконец, в 1999 z в D.D.R был опубликован долго
остававшийся недоступным для исследователей отчет о переговорах
Шйрефит А. Таким был де Голль. С. 304.
120 Там же.
75

между де Голлем и Ачесоном, по-видимому, подготовленный
в МИД121. Этот отчет является наиболее полным свидетельством об
историческом визите. Он занимает 4 страницы издания, так что мы
остановимся лишь на тех фактах, которые не сообщаются в других
источниках.
Прежде всего отметим, что в отчете указано точное время приема
у де Голля — 17 часов, в то время как Ачесон утверждает, что «в 5
часов вечера» за ним только подали «служебный автомобиль». Согласно
отчету, эмиссар передал де Голлю письмо от Кеннеди и «первую
часть» текста обращения американского президента к народу (а не
всю речь, как рассказал Ачесон), так как посольство США в
Париже пока не располагало полным текстом речи. Сразу после того, как
де Голль прочитал письмо, Ачесон сообщил ему, что Кеннеди
«особое значение» придает заключительному пассажу своего письма, где
речь идет о «самых тесных контактах, которые следует поддерживать
Вашингтону и Парижу», и «той точке зрения, которую выскажет
генерал де Голль».
В письме говорилось о принятом Кеннеди решении установить
с 23 октября морскую, и, возможно («Ачесон не был уверен», —
говорится в отчете), — воздушную блокаду Кубы. Согласно
комментарию Ачесона, эта мера была направлена прежде всего против
доставки на Кубу любых видов вооружений, а также — поставок
нефтепродуктов, но если возникнет необходимость, — блокада
может стать полной.
По мнению Ачесона122, «все то, что уже доставлено на Кубу, не
будет вывезено». В тоже время, «представляется, что еще не все
комплектующие части доставлены». Кроме того, «ни одна
фотография не доказывает наличие ядерных боеголовок», так что
необходимо «помешать их доставке».
Ачесон также сообщил де Голлю, что Кеннеди «сначала
подумывал о более жестких мерах», в частности, о бомбардировке, «но
отказался от нее», так как в этом случае необходимо было «заручиться
поддержкой европейских союзников Соединенных Штатов ввиду
большого риска ответных мер». Кроме того, при бомбардировках
могли бы пострадать люди из числа находящегося на Кубе
советского технического персонала, что могло бы вызвать у Хрущева крайне
негативную реакцию. Но, обдумывая эффективность бомбардиро-
121 Compie rendu. Enircticn du g£n6ral dc Gaulle avee M. Dean Aclieson a r£lys£c, le
22octobrc 1962 a 17 hcures.-~ D.D.R 1962-11. Ne 112. P. 315-319.-Отчет имеет гриф
«Совершенно секретно».
122 Из текста отчета не ясно, чью точку зрения излагает Ачесон — собственную
или американской администрации. Но в опубликованном ЧеЙсом рассказе Ачесона»
приведенном выше, говорится, что «никто и Вашиштонс не уполномочивал» Ачесона
отвечать на вопросы: «У нею не было представления о том, существовал ли какой'
либо план».
76

вок, Кеннеди, по словам Ачесона, имел в виду такие бомбардировки
(полеты бомбардировщиков на низкой высоте, вдали от
густонаселенных пунктов, подходящие виды бомб), которые «позволили бы
избежать жертв среди мирного населения».
Но и с установлением блокады ситуация остается «весьма
напряженной». «Русские, — говорил Ачесон, — могут прорвать
блокаду с помощью — или без — подводного флота». Возможно также,
что они «захотят заставить США нанести первый удар против Кубы,
с тем, чтобы ответить в другом месте: в Берлине? в Юго-Восточной
Азии? в Корее? или на всех этих направлениях одновременно». Кроме
того, «русские не упустят возможности развернуть мощную
пропаганду», в частности, среди африканских и азиатских стран, — чтобы
«общественное мнение вынудило свои правительства оказать
давление на Соединенные Штаты».
Ачесон сообщил де Голлю о том, что Кеннеди имеет в виду
«завтра» обратиться к ОАГ123, «чтобы получить моральную поддержку
латиноамериканских государств». Кроме того, Эдлай Стивенсон,
постоянный представитель США в Совете безопасности ООН,
«собирается заручиться резолюцией, осуждающей советскую политику
на Кубе». «Американские войска, конечно же, приведены в боевую
готовность», — сообщил также Ачесон.
По поводу целей, преследуемых СССР на Кубе, Ачесон
высказался в том смысле, что Хрущев «пытается использовать этот кризис
для того, чтобы ситуация на Карибах развивалась в его интересах».
С другой стороны, говорил Ачесон, «необходимо ясно видеть, что
с установлением на Кубе, возможно, 36 баллистических ракет
среднего радиуса действия (П00 миль), а, возможно, и большего
количества124, возникла прямая угроза США». Следовало иметь в виду
«и политическую цель: моральное потрясение в Западном
полушарии». Наконец, нельзя было забывать о «дипломатическом аспекте»
конфликта — Кубинский кризис позволил Хрущеву поставить
«вопрос обо всех военных базах на иностранных территориях».
В отчете говорилось, что де ГЪлль «внимательно» прочитал
письмо президента Кеннеди и текст его речи и «с тем же вниманием»
выслушал Ачесона. Французский президент согласился с фактом,
ил Организация американских государств — региональная политическая
организация, в состав которой пходят США и 30 государств Латинской Америки и
Карибского бассейна. Учреждена в 1948 г. Штаб-квартира ОАГ находится в Вашингтоне.
124 «К 24 октября 1962 г. на кубинской территории находилось 36 ракет Р-12,
способных нести ядерное оружие. Их могла поддержать 21 ракета P-I3 на подводных
лодках. Учитывая близость их позиций к Соединенным Штатам, эти оперативно-
тактические ядерные средства были в состоянии поразить объекты в глубине
американской территории, а их суммарная мощность была порядка 68 мегатонн» (На краю
пропасти. С. 75).— К этому можно добавить, что ракеты Р-12 являлись ракетами
среднего радиуса действия.
77

что действительно имеет место прямая угроза Соединенным Штатам,
«так как ракеты не могут иметь иной цели, кроме США». Реакцию
Кеннеди де Голль счел естественной. «Франция не может иметь
ничего против, так как это нормально, когда государство защищает
себя в случае, когда возникает непосредственная угроза, и что оно
выбирает свои способы защиты».
Что касается намеченных Кеннеди мер, то де Голль выразил
некоторое сомнение в эффективности блокады: «Достаточно ли ее
будет, чтобы заставить кубинцев демонтировать уже установленные
ракеты?». — «Но в любом случае, следует помешать доставке новых
партий оружия», — сказал де Голль.
Нельзя, по мнению де Голля, предсказать реакцию ОАГ, «но это
нормально, что США считается с ее мнением»125. Генерал не видел
практического смысла в получении резолюции Совета Безопасности
ООН, «так как ее принятию предшествуют дискуссии и дебаты», что
требует времени. «Таким образом, единственным позитивным
фактором все же остается блокада», — подытожил де Голль. По его
мнению, СССР не может не отреагировать на нее. Возможно, он
отреагирует «на месте», но еще более вероятно — в Берлине.
Если будет установлена блокада Берлина, говорил де Голль, «три
ответственные державы» вынуждены будут принять меры, которые
и предстоит выработать. Но возможно, считал де Голль, что у СССР,
«а может быть, даже у Соединенных Штатов», возникнет желание
«разрядить ситуацию». Он не отрицал возможности переговоров
между Хрущевым и Кеннеди. Тогда «они смогут говорить
одновременно и о Кубе, и о Берлине».
Самым интересным для нас является то место отчета, где идет
речь о позиции Франции. «Если разразится кризис в Берлине, она
будет вместе со своими партнерами, в особенности, если будет
война», — подчеркнул де Голль. В отчете отмечено, что де Голль не
считает, что дело дойдет до войны, «но могут возникнуть трудные
моменты с угрозами и контругрозами».
«Он ценит послание Кеннеди, — говорилось в отчете, — хотя
в нем идет речь об уведомлении, а не о консультации, так как
решение уже принято. Он ответит на него. Ему также представляется
важным поддерживать тесный контакт с Вашингтоном через Альфана,
которому он всецело доверяет, а вскоре и через Болена, приезд
которого ожидается».
После этого, судя по отчету «были введены два представителя
ЦРУ». Они продемонстрировали Генералу карты и фотографии. «На
них были видны "Миги-21", "Илюшины-28", способные нести ядер-
и* Совет ОАГ, собравшийся в Вашингтоне 23 октября, принял предложенную
Д. Раском резолюцию, одобрившую частичную блокаду Кубы (19 государств
высказались «за», «против» — никто, воздержались Бразилия и Мексика).
78

ное оружие, и баллистические ракеты среднего радиуса действия.
Четыре, а, может быть, восемь из них уже приведены в боевую
готовность». Всего речь шла о тридцати шести ракетах.
Значение для нашей темы опубликованного ID.D.F. отчета о
переговорах между де Голлем и Ачесоном весьма велико. В основе
этого отчета, являющегося самым полным свидетельством о
переговорах между де Голлем и Ачесоном, может лежать лишь рассказ
самого де Голля или К. Лебеля. Документ дает ясную и достоверную
картину этой встречи, не только сообщая неизвестные ранее
подробности, но и акцентируя внимание на наиболее актуальных для
французской внешней политики аспектах кризиса, отмеченных
самим де Голлем, в частности, о возможной связи между кубинской
и берлинской проблемами, и о возможных совместных действиях
«трех ответственных держав» в случае угрозы Берлину. Нельзя не
отметить, что, согласно отчету, поддержка союзникам была обещана де
Голлем в том случае, «если разразится кризис в Берлине» и, «в
особенности, если будет война».
Большую ценность представляет для нас заключительная —
аналитическая часть отчета. Так, в связи с данными о предполагаемом
количестве советских ракет на Кубе, в нем сообщается: «Если учесть,
что имеются сведения о 70 советских межконтинентальных ракетах,
нацеленных на США, то установка на Кубе 50% их увеличивает
наступательные возможности СССР против США».
Кроме того, заключительная часть документа содержит оценку
причин и последствий кризиса, сделанную де Голлем. В ней
говорится: «Генерал де Голль считает», что Хрущев, устанавливая ракеты
на Кубе, предпринял «большой маневр, позволяющий поднять
вопрос как о военных базах, так и о Берлине», а также начать «прямой
русско-американский диалог и произвести впечатление на страны
Латинской Америки». Де Голль «считает кризис серьезным», так как
«Соединенные Штаты обеспечивают безопасность Европы, с тем,
чтобы Европа не стала антиамериканской базой», тем более, что
«такая база существует в Америке». Уточнив, что США сочли
необходимым уведомить лишь правительства Франции, Англии и Германии,
де Голль «просил Ачесона, который на следующий день возвращался
в Вашингтон из Бонна126, передать президенту Соединенных Штатов
его дружеские чувства».
О значении Кубинского кризиса для отношений Франции с
союзниками по НАТО де Голль высказался еще раз на заседании Совета
министров 31 октября 1962 г.:
«Г[енерал]д[е]Г[олль]: Это очень серьезное дело. Оно могло
плохо обернуться. Оно закончилось хорошо, потому что американцы
отреагировали резко.
26 После визита к де Голлю Ачесон отправился с той же миссией к Аденауэру.
19

Я бы мог ограничиться заявлением Ачесону, что мы
предоставляем им право действовать, и что условия нашего альянса не
распространяются на Карибский регион. Но если конфликт затронет
Европу, то тогда не возникнет никаких вопросов: обязательства,
предусмотренные Атлантическим альянсом, должны будут выполняться
в полном объеме.
Я принял Болена в субботу 27 числа и повторил ему: "Я
понимаю американскую позицию. Мы не будем вмешиваться в это дело
на месте. Но если будет война, мы будем воевать вместе с вами".
(Это та же формула, которую он употребил на заседании Совета
министров тремя днями раньше127).
Впервые в жизни американцы почувствовали, что прямая угроза
нависла над их собственной территорией. Для нас это старая
история: англичане и немцы вторгались к нам регулярно. Но для
американцев это был шок. Их оборонительный потенциал ориентирован
почти целиком на Восток, отчасти на Запад, а южное направление
полностью открыто.
Болен мне ответил: "Если в течение сорока восьми часов дело
не будет урегулировано, мы начинаем военные действия. То, что мы
можем рассчитывать на вас, придает нам мужества".
На следующий день Хрущев пошел на попятную. Для
Атлантического альянса это имело неплохие последствия. Я был с самого
начала убежден, что лля Берлина это тоже неплохо. Ибо Соединенные
Штаты почувствовали, что, проявив твердость, они могут заставить
Россию отступить.
Только от Запада зависит, отступят ли русские снова. Но не
исключено, что они будут пытаться отыграться. Посмотрим.
Наша позиция была четкой и ясной. Макмиллан писал мне
несколько раз, противореча сам себе. Наши союзники проявили
такую же рассеянность. В конечном счете, похоже, мы были
единственными из всего Альянса, кто занял позицию солидарности. Надо
только знать, чего ты хочешь»128.
Таким образом, на заседании Совета министров 31 октября
деГолль еще раз подтвердил обещание, которое уже дал Ачесону
22 октября и Болену 27 октября, что в случае войны Франция
выполнит союзнический долг.
Решительность де Голля, проявленная им в дни Кубинского
кризиса, была отмечена американской администрацией. В уже
цитировавшемся пассаже из воспоминаний Р. Кеннеди об этом
говорится прямо: «Дин Ачесон — лишний раз заслуживший
признательность президента за оказанное содействие, — легко убедил
французского президента Шарля де Голля в нашей правоте, а за-
Ремарка А. Пейрефита.
Шйрефит Л. Таким был де Голль. С. 304—305.
80

тем успокоил и канцлера Конрада Аденауэра. Макмиллан ясно дал
понять, что Соединенные Штаты могут рассчитывать на поддержку
Великобритании. В эти напряженные дни, когда с Францией
отношения натянутые, не мешает вспомнить, что ни одна страна не
поддержала нас так решительно, как это сделала Франция в лице своего
президента»129.
Воспоминания Р. Кеннеди писались летом и осенью 1967 г., и,
говоря о «напряженных днях» и «натянутых отношениях», автор,
безусловно, имел в виду последствия выхода Франции в 1966 г. из
военной организации Североатлантического альянса.
После урегулирования кризиса государственный секретарь США
Дин Раек посетил Париж и от имени президента США выразил де
Голлю и министру иностранных дел благодарность. Бюрен де Розье
отметил в своих мемуарах, что «незамедлительная и решительная
поддержка со стороны Франции произвела на Вашингтон большое
впечатление. Франция показала себя образцовым союзником»130.
Для уяснения позиции де Голля в отношении Кубинского кризиса
представляют интерес имеющиеся в нашем распоряжении два личных
письма де Голля. Первое из них — от 26 октября 1962 г. — направлено
Аденауэру, второе — от 6 ноября 1962 г. — Макмиллану131.
Письмо Аденауэру было составлено в разгар кризиса. Его текст
занимает чуть больше машинописной страницы через два интервала.
В нем в частности, говорилось: «Кубинский кризис, на наш взгляд,
имеет самое важное значение <...> Какой бы оборот он ни принял
в месте возникновения, он не может не оказать влияния, рано или
поздно, на условия политической и стратегической безопасности
Европы». Де Голль упоминает в письме принятое «в среду»
коммюнике, в котором «была определена французская позиция, и полный
текст которого я Вам направляю». Речь идет о составленной самим
де Голлем резолюции Совета министров, принятой в среду, 24 октября
1962 г. (о ней шла речь выше). Из письма де Голля следует, что,
помимо трех фраз, которые приводятся Пейрефитом, резолюция
(коммюнике) трактовала объявленную блокаду Кубы как меру
«специфически американскую». В заключение де Голль писал: «Имея в виду, что
кризис может в скором времени затронуть порядок, существующий
в Европе (в особенности это касается Берлина), мы дали понять, что
в этом случае и в этой сфере верность Атлантическому альянсу
остается нашей твердой и нерушимой политикой».
129 Kennedy ЯЕ Thirteen Days. P. 51.
130 Burin de Roziers E. Retour aux sources. P. 136 (цитируется по: Value M. Une
hirondellc ne fait pas le printemps // L'Europe et la crise de Cuba. P. 90).
131 Ксерокопии текста обоих писем любезно предоставлены в наше
распоряжение А.А. Фурсенко. Оба письма напечатаны на машинке. Они хранятся в
Дипломатическом архиве, но точного архивного шифра мы указать не можем. На письме к
Аденауэру стоит штамп «Совершенно секретно».
81

Ко времени отправки письма Макмиллану кризис, в основном,
завершился. Его события, действия американской администрации
и условия урегулирования наглядно показали, что независимость
в международных делах, которой так последовательно добивался
де Голль, была ограниченной. Франция оставалась зависимой от
решений, которые принимались Вашингтоном без согласования
с союзниками.
В письме к английскому премьеру (машинописная страница
через два интервала) де Голль отмечал, что, хотя дела на Кубе все еще
остаются не совсем ясными, «трудно переоценить те
преимущества, которые президент Соединенных Штатов получил 28
октября». Он, по всей вероятности, имел в виду условия урегулирования
Кубинского кризиса, предусматривающие «обмен» советских ракет,
установленных на Кубе, на американские, размещенные в Турции.
«Действительно, ни с вами, ни с нами в данном случае Соединенные
Штаты не консультировались», — писал де Голль. «Учитывая
природу этого кризиса и последствия, которые он мог бы приобрести»,
президент Франции вновь указывал на необходимость выработки
совместных действий Вашингтона, Лондона и Парижа, которые
он «тщетно предлагал уже в 1958 г.». Де Голль также информировал
Макмиллана о том, что «недвусмысленно» дал понять Кеннеди, что,
«с того момента, когда кризис перестанет быть чисто американским,
действия союзников необходимо согласовывать. Это в особенности
касается предположения, что кризис мог бы распространиться на
Европу, в частности, на Берлин».
Президент считал, что один вывод развитие кризиса уже
позволяет сделать. А именно: «когда Запад ясно заявляет о своей воле,
Россия не настаивает, так как не склонна идти на большой риск. По
крайней мере, до тех пор, пока не существует непосредственной
угрозы ее национальной безопасности. Мы теперь увидим,
изменится ли и как изменится ее политика, в особенности в европейских
вопросах», — писал де Голль, заключая послание словами о том, что
«теперь как никогда», союзники «должны находиться в контакте
и часто советоваться друг с другом».
В связи с позицией де Голля в отношении Кубинского кризиса
уместно привести и характерный комментарий, исходящий из
лагеря противника: «Упомяну, что во время Карибского кризиса, когда
настал критический момент и Кеннеди был готов применить
военные средства против Кубы, с тем, чтобы вынудить нас
ликвидировать там ракетно-ядерные установки, он как будто заручился
поддержкой де Голля, который вроде бы сказал, что Франция будет вместе
с США. Конечно, если бы началась война между СССР и США,
полагаю, что Франция вынуждена была бы воевать на стороне США-
Крупные американские воинские контингенты располагались на
территории Франции и Западной Германии. Куда от этого деваться?
Сей факт свидетельствует о двойственности души де Голля. Он чяго-
82

тел к капитализму, а то, что нарушало его устои, генеральская душа
не принимала*, — вспоминал Хрущев132.
Твердая позиция солидарности с союзниками, занятая де Голлем
в Кубинском кризисе, не изменила, однако, основной тенденции
внешней политики Франции, — политики, направленной на
выход из-под влияния США, в том числе в Атлантическом союзе. Де
Голль использовал Кубинский кризис как аргумент в пользу защиты
идеи о самостоятельной европейской обороне. Кризис показал, что
Франция и Европа в целом продолжают зависеть от
стратегических решений, принимаемых в Вашингтоне без всяких консультаций
с союзниками по НАТО.
Предварительные условия урегулирования кризиса,
предусматривавшие «обмен» ракет, размещенных в Турции по решению
НАТО, на обязательства СССР вывезти ракеты с Кубы, также не
согласовывались с союзниками. Когда 27 октября над территорией
Кубы был сбит американский самолет-разведчик,
западноевропейская, и в том числе французская, дипломатия ожидала эскалации
советско-американского конфликта и распространения его на
территорию Европы. В частности, не исключалось, что в случае ответного
удара американцев по Кубе, СССР может предпринять наступление
в Берлине. Вот как момент, когда в Экском поступило сообщение
о сбитом американском самолете, описан в мемуарах Р. Кеннеди:
«Сначала все, почти единодушно, сошлись на том, что наши
бомбардировщики и истребители должны на следующее же утро
атаковать установки ЗУР133 и разгромить их. <...> Прежде чем
принять окончательное решение, мы должны были тщательно взвесить
все его возможные последствия. Президент мысленно
переносился в разные места. Что произойдет в Берлине? Что — в Турции?
Если мы атакуем Кубу, а русские ответят тем же в Турции,
можно ли и нужно ли пускать в ход турецкие ракеты? <...> Какое
участие в наших решениях должны принять Турция и другие страны
НАТО? Решения эти в ближайшем будущем могут стать для них
вопросом жизни и смерти. Не вправе ли эти страны быть
уведомлены о них, особенно — учитывая столь молниеносные и
разрушительные их последствия? <...> НАТО поддерживает Соединенные
Штаты, но правильно ли и полностью ли понимают входящие
в него страны опасность, которой подвергаются? Нужные решение
могут быть приняты в любой момент президентом Соединенных
Штатов, — только им, — но каждое из этих решений связывает или
развязывает руки правительствам и народам других государств. Об
этой ответственности мы должны помнить каждую минуту, — говорил
он, — помнить, что президент принимает решения, от которых
Хрущев Н.С. Воспоминания. Кн. 2. С. 418—419.
Зенитная управляемая ракета.
83

зависит судьба Соединенных Штатов, и Советского Союза, и
Турции, и НАТО, и в сущности, — всего вообще человечества»134.
На все вопросы, которые, согласно воспоминаниям Р. Кеннеди,
задавал себе американский президент, могли бы ответить ему сами
союзники по НАТО. 27 октября, после того как над территорией
Кубы был сбит американский самолет-разведчик, Кеннеди решил
назначить «на завтра» совещание Совета НАТО. «Это решение было
обусловлено опасением, что Советы атакуют Берлин или
союзников»135. Хотя и тогда, по свидетельству Макджорджа Банди, имелась
в виду не конференция, на которой союзники могли бы совместно
выработать политику Альянса в сложившейся ситуации, «а, скорее,
встреча, призванная информировать "европейцев"», «дать им
почувствовать, что они в курсе дел»136. Но совещание не состоялась
вообще, так как «завтра», 28 октября, Хрущев согласился вывести
ракеты с Кубы, и встреча с союзниками «сделалась бесполезной».
«И хотя европейцы могли вздохнуть с облегчением, они в тоже
время были обескуражены невозможностью предпринять что-либо
в условиях, угрожающих их жизни», — пишет американский
исследователь137. «Кубинский кризис продемонстрировал, что Америка,
не консультируясь с союзниками, может вовлечь мир в ядерную
войну во имя собственных интересов. Никто не может быть уверен,
что США не вовлекут в это рискованное дело Европу», — писала
«Нью-Йорк тайме» 25 января 1963 г.138
Безусловно, не был в этом уверен и де Голль. Во всяком случае,
французский посол Э.Альфан, которого называли «эхом» де Голля
в Вашингтоне, говорил, что, «хотя Кубинский кризис и мог быть
урегулирован без консультаций, эта практика не применима к
Берлинскому кризису» и просил «сделать все возможное по проблеме
политических консультаций», отметив при этом, что «инициатива
должна исходить от Вашингтона»139.
Кубинский кризис укрепил также уверенность де Голля, что
Франция должна иметь собственное наступательное оружие, прежде
134 Kennedy R.F. Thirteen Days. P. 99.
!35 Costigliola F. Kennedy, de Gaulle et le deTi de la consultation cntre allies // De
Gaulle en son siecle. T. 4. P. 262 (со ссылкой на: Bandy McG., Blight GJ. «October 27,
1962: Transcipts of the Meetings of the ExComm» // International Securrity, 1987—1988.
№ 12. P. 39).
136 ibid.
137 [bid. P. 263.
138 цих по: Costigliola F. Kennedy, de Gaulle et le deTi de la consultation entre allies//
De Gaulle en son siecle. X 4. P. 265.
139 ibid. p. 263 (автор, в свою очередь, делает ссылку: Memorandum of Conversation
between H. Alphand and W.W. Rostov/. «Political Consultation», 9 November 1962, cartofl
71A, National Security Files, J.F. Kennedy Library).
84

всего, ядерное. Возможно, кризис повлиял и на действия
президента Франции в сфере внешней политики, последовавшие вскоре
после урегулирования кризиса. Еще летом 1962 г. Макмиллан
начал обсуждение с де Голлем условий вступления Англии в «Общий
рынок». На продолжившихся в декабре 1962 г. переговорах вопрос
об «Общем рынке» увязывался де Голлем с проблемой возможного
участия Англии в создании французских и европейских атомных
сил. Но 21 декабря в Нассау было заключено англо-американское
соглашение, которым предусматривалось включение английских
ядерных сил в многонациональные силы НАТО, что фактически
ставило их под американское командование. Разъяренный де Голль
в речи на пресс-конференции 14 января 1963 г. отказался
присоединиться к англо-американскому соглашению и ответил
решительным «нет» принятию Англии в Европейское экономическое
сообщество.
В конце 1963 г. французские вооруженные силы получили 50-ки-
лотонные атомные бомбы, а с января 1964 г. началось производство
самолетов-носителей для этих бомб.
В противовес соглашению «англосаксов», 22 января 1963 г. в
Париже был подписан франко-западногерманский договор о
сотрудничестве. Им предусматривались регулярные консультации правительств
двух стран по всем важнейшим проблемам внешней политики, в том
числе по вопросам НАТО, «Общего рынка» и других европейских
организаций; согласованная деятельность в области военной
стратегии и тактики и выработка совместных военных концепций;
оказание помощи экономически слаборазвитым странам; решено было
также развивать сотрудничество в сфере информации. Заключение
этого договора вызвало, по выражению Кув де Мюрвиля, «быструю
и грубую» реакцию американских средств массовой информации.
Он был также осужден нотой правительства СССР, в которой
говорилось, что договор «оформляет тесный военно-политический союз
Франции и Западной Германии, служащий целям усиления
международной напряженности и подрыва мира и безопасности народов,
прежде всего в Европе»140.
Однако условия этого договора очень скоро были нарушены
ФРГ. хотя в мае 1963 г. Бундестаг договор одобрил, но, одобряя,
включил в него преамбулу, перечеркнувшую все замыслы де Голпя.
В ней говорилось о необходимости укрепления сотрудничества
ФРГ и всей Европы с США, о принятии Англии в ЕЭС. В июне
сначала Национальная ассамблея Франции, а затем и Сенат
проголосовали за ратификацию договора в его французской редакции,
то есть без преамбулы. Именно к этому договору относится
известное высказывание де Голпя о том, что «договоры подобны девушкам
,ч° Правда. 8 февраля 1963 п
85

и розам: они красивы, пока цветут. И если франко-германский
договор не будет осуществлен, то это произойдет не первый раз
в истории»141.
События Кубинского кризиса де Голль, по свидетельству А. Пей-
рефита, вспомнил 6 марта 1963 г. После заседания Совета министров,
на котором Кув де Мюрвиль докладывал о возобновлении
переговоров между США и СССР по германской проблеме и
разоружении, прерванных на время кризиса, де Голль сказал: «Американцы,
после того как опасность миновала, забыли о своем порыве. Они
снова возвращаются на проторенный путь. Соблазн Ялты не
перестает действовать, он сильнее их»142. «Так рука, честно протянутая
американцам, не встретила ответного пожатия. И Генерал с горечью
почувствовал, что Вашингтон не понял, что может существовать
совсем другой способ взаимоотношений с Францией и Европой. Эта
история твердо очертила границы "антиамериканизма" Генерала, но
она же его и усилила», — прокомментировал Пейрефит слова
президента Франции143.
Не подвергая в целом сомнению целесообразность
вхождения Франции в Североатлантический блок, де Голль все снова
и снова возвращался к мысли о выходе из военной организации
НАТО. И уже не первый раз —в связи с Кубинским кризисом.
«Атлантический альянс необходим свободному миру. Уж мы-то это
знаем, — говорил он в июне 1963 г.— Мы становимся рядом с
нашими союзниками, чтобы отразить любую агрессию со стороны
общего врага. Мы это подтвердили во время Кубинского кризиса.
Мы являемся неотъемлемой частью Альянса. Но это не значит, что
мы интегрированы в него, в его военную организацию, каковой
является НАТО»144. Летом 1963 г. де Голль вывел из-под командования
НАТО французский атлантический флот. Под американским
командованием остались 2 французские дивизии (вместо
обусловленных 14) и несколько авиационных соединений.
7 июля 1964 г., спустя 18 месяцев после Кубинского кризиса де
Голль в беседе с Пейрефитом вспомнил о нем и неожиданно для
собеседника сообщил, что американские войска должны будут покинуть
французскую территорию. «Нет ли здесь противоречия?», — задал
вопрос Пейрефит145. Последовавший короткий диалог мы снова
приводим полностью:
141 Цитируется по: Антюхина-Московченко В.И. Шарль де Голль и Советский
Сок». С. 239 (автор, в свою очередь, делает ссылку: Mond, 1963, 5 avr.)
142 Пейрефит Л. Таким был де Голль. С, 306. — Имеется а виду отстранение
Франции от участия в Ялтинской (Крымской) конференции 1945 г.
143 Там же.
144 Там же. С. 313.
145 Там же.
86
ч

«Г[енерал] д[е] Г[олль]. "Мы исходим из простого принципа:
когда возникает угроза мирового конфликта, Франция — первая —
и единственная — выражает солидарность с американцами. Когда
дела идут нормально, Франция первая кладет конец зависимости
Европы от американцев
А[лен] Щейрефит]. И, увы, по-прежнему, единственная.
Пенерал] д[е] Г[олль]. Пока... Рано или поздно, нашему примеру
последуют. (Молчание). Или можно будет впасть в отчаяние".
Он продолжает: "Солидарные во время бури, независимые в
тихую погоду. Невозможно, чтобы мы остались одинокими в такой
позиции"»146.
В новую фазу франко-американский конфликт вступил весной
1966 г., когда на очередной пресс-конференции де Голль заявил, что
«американский протекторат был организован в Европе под
прикрытием НАТО»147. 29 марта 1966 г. французские дипломаты передали
правительствам стран-членов Атлантического альянса конкретную
и поэтапную программу разрыва Франции с его военной
организацией. 1 апреля 1967 г. было конечным сроком, намеченным
французским правительством для завершения вывода из Франции штаба
американских вооруженных сил в Европе. Еще 1 июля 1966 г.
французские вооруженные силы перестали подчиняться командованию
НАТО. А с 1 апреля 1967 г. никакие гражданские или военные
власти, кроме французских, не действовали ни на территории Франции,
ни в ее воздушном пространстве148. Но выход Франции из военной
организации НАТО находится за пределами хронологических рамок
нашей работы. Мы упоминаем о нем лишь потому, что сам де Голль
видел его связь с Кубинским кризисом.
Представляется, таким образом, что можно говорить о Кубинском
кризисе как о своеобразном катализаторе, подтолкнувшим Францию
к выходу из военной организации НАТО. Хотя, по-видимому,
главную роль сыграл здесь другой фактор, а именно — предоставление
Францией 3 июля 1962 г. независимости Алжиру, что позволило де
Голлю вплотную заняться другими проблемами, стоявшими перед
Францией149. «Вплоть до последнего года мы были заняты первой
деколонизацией, теперь нам предстоит перейти ко второй: мы дали
146 Там же. С. 306—307. — Примеру Франции последовала лишь Греция, прервав
в 1974 п свое участие в военной организации НАТО, однако, это произошло в
результате ее конфликта с Турцией. В конце 1982 г. было также приостановлено вхождение
в военную организацию НАТО Испании. Как известно, в настоящее время число
входящих в НАТО государств быстро растет.
147 Подробнее см.: Борисов Ю.В. Дипломатия Франции // Дипломатия
современного империализма. С 333.
148 Там же. С. 339.
149 Не следует забывать и о других внутриполитических событиях во Франции.
Так» 22 августа 1962 г. в Пти~Кламаре на де Голля было совершено покушение (одно
87

. яужно закрепить нашу
H^L /viwo тлг« rr* laUPTWR
независимость нашим колониям, теперь ****^ сама ТОГО Не заМСТИВ,
собственную независимость. ЗападнаяЕ^ Пршшю ^^ освобо-
превратилась в американский протектора^ r r
литься от их господства. Трудность в данном случае состоит в том,
что колонизованные не очень-то хотят освобождаться», — сказал де
Голль Пейрефиту 4 января 1963 е150
По мнению де Голля, Кубинский кризис изменил расстановку
сил в мире. Он показал, что в военном отношении США остались
единственной сверхдержавой, и де Голль сосредоточил все усилия на
противостоянии ее монополии в этой сфере.
По твердому убеждению де Голля, Франция была единственным
европейский государством, способным противостоять американцам.
«Кроме двух колоссов, есть еще только одна международная
реальность: это — Франция. Конечно, она намного меньше по размерам,
чем две другие страны, но она знает, чего хочет, куда идет, и ей
предстоит сыграть громадную роль», — сказал де 1олль в феврале
1963 tm
Кубинский кризис негативным образом сказался на франко-
американских отношениях. Это признавал сам президент США, но
ответственность за это возлагая на СССР. По свидетельству Роберта
Кеннеди, его брат ♦чувствовал, что ухудшение отношений между
Францией и США было естественным, после того как Советский
Союз нанес им такой урон после второй Кубы»152.
Как ни странно, отношение де Голля к Кеннеди со временем
изменилось к лучшему: «Кеннеди — одаренный молодой человек. Это
не какой-нибудь провинциальный политик. У него широкие
взгляды и мысли, обращенные в будущее. Во время Кубинского кризиса
он показал, что у него есть национальное чувство и отвага. Он
далеко пойдет, если не сломает себе шею», — говорил де Голль в
январе 1963 г.|$3 «Национальное чувство» де Голль высоко ценил. Он
говорил о нем и на заседании Совета министров 7 ноября 1962 г.,
на котором подводились итоги Кубинского кризиса. Президент
обратил тогда внимание Совета на «резкое пробуждение национального
чувства у американцев, которые готовы сражаться, чтобы защитить
Фршвд состойся инициированный & Гаме* референДУ*
времшвнп «acta** кшюешяем
"•й-«.С. 153. ^ ^V**""**00*°е"УбиЛа
t Клюеву »«»v-" "— кхиваюс)
**

свою землю». «Нечто противоположное», по его наблюдениям,
происходило в СССР, «гае народ не хочет драться за Кубу», и на самой
Кубе, «где народ не желает умирать за Советы». «Во время серьезных
кризисов именно национальный инстинкт заявляет о себе сильнее
всего; все искусственные конструкции развалятся», — подытожил
де Голль154.
Трагическая гибель президента Кеннеди не оставила де Голля
равнодушным. Пейрефит свидетельствует, что «Генерал, узнав о
событии вчера вечером [22 ноября] тотчас решил отправиться в
Вашингтон на похороны». «Хотел ли он загладить этим жестом те
размолвки, которые у него были с президентом Кеннеди? Или же,
что наиболее вероятно, он хотел продемонстрировать свое
уважение к государственному деятелю, чье мужество и отвагу он высоко
пенил», — пишет Пейрефит155. По мнению де Голля, причина
убийства Кеннеди крылась в «конфликте между черными и белыми». Это
произошло либо потому, что «ультра могли его просто заказать»,
либо потому, что «они создали климат насилия, нетерпимости, при
котором общество перестает подчиняться правилам и законам. Это
могло произойти с нами, если бы мы не предоставили
независимость Алжиру»156.
На вопрос Пейрефита, что де Голль думает о пришедшем на
смену Кеннеди Линдоне Джонсоне, Генерал ответил: «Это радикал
времен Третьей или Четвертой Республики <...> Для него история
выглядит как переплетение коридоров...157 (Де Голлю понравилось
выражение "ковбой-радикал", которое в свое время использовал
МДебре для характеристики Джонсона). Кеннеди был человеком
совсем другого полета. Американская политика теперь
опустится на уровень политиканства». Де Голль отказался поехать весной
1964 г. в США, куца его настойчиво приглашал Джонсон. В ответ
на замечание Пейрефита, что реакция американцев на это буяет
неблагоприятной, де Голль сказал: «Мне это совершенно безразлично.
Пусть поймут, что Франция — это союзник, самый надежный в часы
испытаний, но независимый»158.
Кубинский кризис не привел к ухудшению отношений между
СССР и Францией. Он продемонстрировал, что Хрущев вовсе не
^Фемится к войне. Опасность военного конфликта в Европе между
Западннми и соггиалистическими странами, вызванная Берлинским
1S4
15 Пейрефит А. Таким был де ГЬяяь. С. 306.
J56 Ъм же. С. 321.
157 Т*м же. С. 324.
^ ***l££,******** сжаую*** образом: «Д» ^ жюдия светлея % кулущ>-
15* ^«летешиш (комбинация**» ^^ ~™*« j j-r
^йреФ^т А. Тлвш был & Гамь. С. 331.
89

и Кубинским кризисами, уменьшилась. Во время острой фазы
кризиса между де Голлем и Хрушевым не происходило никакая кон-
Но многие политики запомнили «знаменитые слова* де Голля,
гугаятае во время апогея кризиса советскому послу Виноградову:
«Итак, господин посол, мы умрем вместе»159.
Испытанием для начавшейся разрядки в отношениях между
Францией и СССР было как подписание 22 января 1963 г. франко-
завадногерманского договора, так и отказ Франции от подписания
Московского договора 9 августа 1963 г. о запрешении испытаний
ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под
водой. И тот, и другой шаги де Голля вызвали резкую негативную
реакцию с советской стороны.
Вопрос о сближении с СССР приобретает для де Голля все
большую актуальность по мере усиления независимых тенденций во
французской внешней патетике. В 1964 с Франция заключает с
Советским Союзом датгосрочное торговое соглашение, в 1965 г. —
соглашения о совместном внедрении системы цветного телевидения,
мирном использовании атомной энергии, о научно-техническом
сотрудничестве, об изучении космического пространства. В томже
году состоялся также обмен визитами министров иностранных дел
Фрашпш и СССР, в 1966 г. де Голль сам посетил Советский Союз.
Кубинский кризис имел для Франции еще одно следствие: он
привлек внимание де Голля к Латинской Америке, которая, как
показал кризис, могла стать важным участником мировой полити-
"^>-^и марта 1963 г. с официальным визитом в Париж прибыл
^S^™ *»« Матеос, а 16-19 марта 1964 г. де Голль
^поГг^^^^^ Фрашши ««Уши перед 300-тысячной
^^^Lo^^^l^^^ ЧРошс с огромным
заделы «fr^IT??С5ШЫЙ теплый 1фием. Ш переговорах пре-
сотрудничества
*№ обсужнали пав^об^,"^' "* переговорах пре-
■ «J*pcэкономики. &*~ад Jr^T "P06**0*
«и™, не оставили «»«J™£ Мля' произнесенные во время по-
ПИ«Г^!1!^в,еш,й в антиамериканской
«*о политики. Бывший m^JLTr ^^жаяской направленности
«п,с СоешиеннымГшт^ПмГ ШЛЬ пшаеТСЯ конкуриро-
б«*> бы лучше не емиГ!^ Латинской Америке, [hoJ для него
""вемуетеукооопп-»'*) и^,В Наши ^^ так как он рискует тем,
и6Р" * Голль совеошю й^Г «^rona, однако, 20 сентября -16 ок-
««ршил большое турне по южноамерюсанским стра-
>*« Hn^ZJ" ***** // **** i£ Ltpnfcafc p. MS.
w ^^^^^ " U «"^ » Moa^//««M I» e»*fc«R Set

нам, посетив Венесуэлу, Колумбию, Эквадор, Перу, Боливию. Чили
Аргентину, Парагвай, Уругвай и Бразилию.
В ряду событий, прямо не связанных с Кубинским кризисом,
но имеющих отношение к резко усилившемуся у де Голля посте
кризиса стремлению к укреплению суверенитета, можно поставить
признание Францией Китая. Хотя известный французский историк
утверждает, что уже в первые дни президентства де Гаъть поручил
Кув де Мюрвилю установить «нормальные отношения с КНР. когда
обстоятельства позволят это»162, официальное признание
произошло 27 января 1964 и В соответствии со своей обычной практикой,
Совету министров де Голль объявил о своем намерении лишь 8
января 1964 г., сказав при эггом, это «окончательное решение» шжа еше
не принято, что потребуются консультации с союзниками,
главным образом, американцами163. Намерение признать Китай вызвало
в США резко отрицательную реакцию. Американцы считали, что
«выбран плохой момент»164, но это не остановило де 1олля.
Таким образом, представляется, что все вышеизложенные факты
подтверждают выводы, уже ранее сформулированные как в
отечественной, так и в зарубежной историограф™» о том, что с начала
1963 г. можно говорить об укреплении внешвепатягического курса
де Голля, лежащего в основе полигики «величия». Но если раньше
начало независимой французской внешней политики обычно связы-
валосьс решением алжирской проблемы, то постановка Кубинского
кризиса в контекст внешней полигики Франции 1959—1963 jx, дает,
как нам кажется, основание говорить о нем как о мощном
катализаторе этого нового, независимого курса,
142 ТТо-^Са^Мвп^ЬР*^^
КЗ « I ", л-^w lie Gaefle- X 1 В. 485-
** "-^ R **\.

Глава II
ИНСТИТУТЫ ВЛАСТИ В® ФРАНЦИИ
И ИХ Р©ЛЬ В ПРИНЯТИИ
ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИХ РЕШЕНИЙ
В ПЕРИОД КУБИНСК0Г® КРИЗИСА
Говоря о внешней политике де Голля, ее независимости и
самостоятельности, не следует забывать, что президент и правительство
постоянно сталкивались с широкой политической оппозицией этой
политике внутри государства, с ее критикой, в частности, с
парламентской трибуны и в прессе. В интересующий нас период среди
всех внешнеполитических проблем своей остротой выделялась
алжирская, борьба вокруг которой вылилась в вооруженное
противостояние. Резкую критику не только у противников де Голля, но
и в его окружении, вызывала позиция президента по вопросу о
европейской интеграции, а также тесно связанная с военной
политикой де Голля проблема отношений с НАТО. Но вопрос о
возможном влиянии на «алжирскую», «европейскую» и «атлантическую»
политику Франции политических партий и общественного мнения
требует специального и внимательного рассмотрения. Эта задача
в настоящей работе не ставилась, хотя Кубинский кризис и
вписывается в контекст как «атлантической», так и «европейской»
политики Франции. В отечественной историографии уже
существует исследование, где проблема влияния политических партий на
внешнюю политику Франции рассмотрена комплексно и на
широком круге источников1. О парламентской оппозиции внешней
политике де Голля, о критике ее в прессе говорится и в монографии
М.Вайса2. В ней же исследуется проблема влияния французского
общества в целом на внешнюю политику де Голля3. Но все вопросы
рассматриваются в связи с другими внешнеполитическими
проблемами Франции и не касаются Кубинского кризиса.
См. си. 52 на с. 18.
L'opinion organisec: reticenie ou hostile // Valsse A/. La grandeur. P. 336—347.
L'opinion de* Francais // Ibid. P. 332-362.
92

В монографии М. Вайса, где рассмотрены, кажется, все аспекты
внешней политики де Голля, упомянуты все структуры
правительственного аппарата Пятой республики, имеющие к внешней политике
отношение, обозначена возможная степень влияния каждого из
государственных деятелей на выработку внешнеполитических решений,
на наш взгляд, имеется все же один пробел. М. Вайс ничего не
говорит о возможном влиянии на президента, в частности, в вопросах
внешней политики, его личного аппарата.
Не ставя задачи проследить значение каждого из институтов
власти Пятой республики для решения стоящих перед Францией
различных внешнеполитических проблем, попытаемся выяснить
степень участия некоторых из них в выработке конкретных решений
в сфере внешней политики. Темой предыдущей главы была позиция
президента Франции в Кубинском кризисе. Теперь представляется
целесообразным перейти к решению вопроса об участии в
определении этой позиции других властных структур, в частности, личного
аппарата президента, парламента и правительства.
Личный аппарат президента
По нашим наблюдениям, вопрос о возможном влиянии на
президента Франции сотрудников его личного аппарата является
почти «закрытой» темой, во всяком случае, для французских
исследователей. Так, эта проблема даже не ставится в фундаментальном
исследовании М. Вайса, в котором, однако, присутствуют разделы
о роли премьер-министра и министра иностранных дел в процессе
принятия внешнеполитических решений. Однако существует
публикация, хотя и не ставящая вопрос о влиянии на президента в
теоретическом плане, но до некоторой степени проливающая свет на него.
Речь идет о материалах коллоквиума, организованного Институтом
Шарля де Голля в мае 1978 г., в котором, наряду с историками,
приняли участие самые высокопоставленные при де Голле
французские чиновники, в том числе работавшие в личном аппарате
президента4. В отечественной историографии, по крайней мере, два
исследователя — МЛ. Крутоголов и П. И. Савицкий касались этой
проблемы. Мы опираемся на результаты этих трудов5.
Создание вокруг президента аппарата его личных
сотрудников было нововведением Пятой республики. Роль этого института
в государственной и политической жизни Франции была весьма
значительной. Его важнейшим элементом является Генеральный
секретариат. Впервые упоминание о нем появилось в «Журналь оф-
фисьель» 8 января 1959 г. в связи с назначением генерального сек-
4 «UEntourage» et de Gaulle. Paris, 1979.
Савицкий ПЖ Правительственный аппарат Пятой республики во Франции.
С. 20—50; Крутоголов МЛ. Президент Французской Республики. С. 193—213.
93

ретаря и шести технических сотрудников6. Подобный орган
существовал и ранее, однако его функции мало отличались от функций
традиционного кабинета президента. При де Голле он стал
практически новой государственной структурой. Функции Генерального
секретариата приобретали все более политический характер, и он
постепенно стал «главным инструментом политического действия
президента республики»7.
Генеральный секретариат находился под личным контролем
президента, его работой руководил генеральный секретарь, которому
принадлежала ведущая роль в системе секретариата. Сотрудники
секретариата назначались по инициативе и постановлением
президента Франции. Сфера их деятельности также определялась
президентом, ©сновным требованием к ним являлась личная преданность
де Голлю.
Первым генеральным секретарем при де Голле стал Жоффруа
Шодрон де Курсель, дипломат в ранге посла, один из самых близких
к де Голлю людей, во время второй мировой войны бывший его
адъютантом, ©н возглавлял Генеральный секретариат с 1959 по 1962 г.
Следующим генеральным секретарем стал также дипломат в ранге
посла Этьен Бюрен де Розье (1962—1967 гг.). Замена, совершенная
почти одновременно со сменой правительства (Дебре — на Помпиду)
произошла по просьбе самого Курселя. ©н жаловался на нездоровье
и был назначен послом в Лондон. Бюрена де Розье на посту
генерального секретаря сменил государственный советник Бернар Трико
(1967-1969 гг.).
Генеральный секретарь являлся привилегированным советником
президента, ©н имел с главой государства ежедневный контакт, в том
числе и по своей инициативе. Его кабинет находился рядом с
кабинетом де Голля. ©н высказывал свое мнение по поводу
подготавливаемых президентом решений, а, когда они принимались, через своих
сотрудников проверял их исполнение. Совместно с генеральным
секретарем правительства он готовил повестку дня еженедельных
заседаний Совета министров, присутствовал на них и на «узких» советах.
Пользуясь доверием и дружеским расположением президента,
генеральный секретарь решал многочисленные задачи, находясь
в постоянном контакте с премьер-министром и министрами. Он
информировал президента по всем вопросам, относящимся к его
компетенции, помогал во всех сферах деятельности, принимал
активное участие в разработке и исполнении решений президента,
поддерживал отношения с правительством и парламентом, коорди-
ь Савицкий П.И. Правительственный аппарат Пятой республики во
Франции. С. 26.
7 Цитируется по: Савицкий П.И. Правительственный аппарат Пятой республики
во Франции. С. 27. — Автор, в свою очередь, ссылается на кн.: LavroffD.-G. Le systems
politique francais de la Vе Republique. Paris, 1975. P. 324.
94

нировал деятельность всех служб Енисейского дворца. В отсутствие
главы государства генеральный секретарь выступал
«одновременно его оком, его ухом и его рукой»8. Он замещал главу государства
в мероприятиях, в которых тот по той или иной причине не мог или
не хотел участвовать. Важной функцией генерального секретаря
являлся контакт с многочисленными официальными лицами, а также
политиками и журналистами. Он докладывал президенту
полученные от них сведения.
В структуру Генерального секретариата президента входили
Секретариат по делам Сообщества и афро-мальгашским делам,
упраздненный лишь в 1974 г., кабинет президента, ведавший организацией
повседневной работы и публичной деятельности главы государства
(директор кабинета, пять чиновников по особым поручениям и три
адъютанта), а также служба прессы, занимавшаяся подготовкой
радио- и телевизионных выступлений президента и ознакомлением
органов информации с мероприятиями и намерениями главы
государства. Кроме того, в Енисейском дворце существовал штат
технических советников Генерального секретариата — юристов,
экономистов и других специалистов.
Кроме Генерального секретариата, у президента имелся личный
штаб, функцией которого являлось оказание помощи президенту как
верховному главнокомандующему, и военная комендатура, ведавшая
вопросами охраны президента.
Объединенный во французском политическом лексиконе
общим наименованием «службы Елисейского дворца», или, просто,
«Елисейский дворец», личный аппарат де Голля играл значительную
роль и стал одним из инструментов власти главы Пятой
республики. Число сотрудников Елисейского дворца достигало при де Голле
45 человек9.
Трудно привести должности сотрудников Елисейского дворца
в соответствие с общепринятыми во французском государственном
аппарате. «Однако по их влиянию и политическому значению
французская пресса неоднократно сравнивала генерального секретаря
Елисейского дворца с премьер-министром, советников — с
министрами, а чиновников по особым поручениям — с государственными
секретарями», — пишет М.А. Крутоголов. Он также говорит о
тенденции «постепенного превращения президентского аппарата в
параллельный, если не вышестоящий по отношению к правительству
орган»10. Ссылаясь на французскую прессу, МЛ. Крутоголов
утверждает, что Бюрен де Розье «неоднократно выступал против планов
Савицкий П.И. Правительственный аппарат Пятой республики во Фран-
:. 27.
Крутоголов МЛ. Президент Французской Республики. С. 194.
Там же.
95

Помпиду и нейтрализовывал их». В конце концов, «согласно
некоторым источникам»11, Помпиду потребовал выбрать между ними».
Де Голль все же выбрал премьер-министра, «и Бюрен уехал послом
в Италию»12.
Э. Бюрен де Розье написал воспоминания, которые были
изданы в 1986 г.13 Судя по их названию («Возвращение к истокам. 1962,
решающий, год»), оставшиеся недоступными для нас мемуары
могли бы представлять значительный интерес для нашей темы. Впрочем,
о визите Ачесона к де Голлю — ключевом для нас сюжете — Бюрен де
Розье рассказал на уже упоминавшемся в начале параграфа
коллоквиуме, материалы которого были изданы в 1979 г. В главе,
посвященной де Голлю, мы уже обращались к этой публикации. В данном же
случае нас интересует вопрос о возможном влиянии генерального
секретаря президента, одного из самых близких к де Голлю людей,
дипломата, на принятие решения о позиции Франции в Кубинском
кризисе.
Само название раздела публикации, в который помещено
выступление Бюрена де Розье, — «Принятие решения в порядке
особой срочности», — практически является ответом на интересующий
нас вопрос, так как ситуация исключала какие-либо консультации.
Председательствующий на коллоквиуме в той секции, где выступил
Бюрен де Розье, профессор Нью-Йоркского университета,
директор Института французских исследований Николас Валь попросил
бывшего генерального секретаря президента прояснить все
обстоятельства, в которых принималось решение. Бюрен де Розье сразу же
заявил, что не может засвидетельствовать ничего «особо важного»
и пожаловался на память. Он не помнил даже, когда президент
узнал о предстоящем визите Ачесона. В том, что де Голль принял
посланника Кеннеди «тет-а-тет», в отсутствие министра
иностранных дел, Бюрен де Розье видел проявление «большой учтивости»
президента. Не помнил бывший генеральный секретарь, почему на
встрече отсутствовал американский посол Ч. Болен (он еще не
успел прибыть в Париж, так как был только что назначен). Де Голль
вызвал генерального секретаря, как только Ачесон удалился, и
сразу же разъяснил цель его миссии. «Все знают, — сказал Бюрен де
Розье, — что целью демарша Ачесона было поставить в известность
о факте обнаружения на Кубе этих баз, а также — объявить
генералу де Голлю о позиции, занятой американским правительством. Эта
позиция была чрезвычайно энергичной, она носила характер своего
рода предупреждения». В этих условиях, то есть с учетом твердости
американцев и отсутствия времени на обсуждение, де Голль и при-
Автор ссылается на: Lc Nouvcl Observatcur. 1967. N» 4.
Круглоголов MA. Президент Французской Республики. С. 194.
Burin des RozJer E. Retour aux sources. 1962, Гаялес decisive. Paris, 1986.
96

нял решение. Бюрен де Розье предположил, что де Голль мог
рассуждать следующим образом: «Поскольку ваша позиция уже
определена, я ее принимаю и заявляю, что считаю ее правильной. Другими
словами, я думаю, что вы вправе судить о вещах так, как вы судите.
Как бы там ни было, эта беда постучалась в вашу дверь, это — ваша
забота. И он добавил, что Соединенные Штаты могут рассчитывать
на полную и безоговорочную поддержку Франции»14.
Таким образом, свидетельство бывшего генерального секретаря
де Голля ничего не добавляет к известным фактам в сюжете© визите
Ачесона. Бюрен де Розье либо действительно не помнил деталей
этого визита, либо не пожелал их обнародовать, ©стается неизвестным,
в какой степени де Голль был заранее информирован о цели визита
Ачесона? догадывался ли о ней? обсуждал ли заранее с кем-либо
позицию Франции в Кубинском вопросе?
Из выступления на коллоквиуме Бюрена де Розье можно все же
сделать предположение, что де Голль после визита Ачесона как-то
прокомментировал генеральному секретарю свое решение. Из
этого же выступления ясно, что кубинские дела занимали президента
далеко не в первую очередь. Бюрен де Розье сам напомнил в
продолжении своего выступления, что на 28 октября был назначен
референдум, который на тот момент более всего волновал де Голля. ©н
вепоминал также, что де Голлю ежедневно докладывали о
содержании корреспонденции, которой в дни кризиса обменивались лидеры
СССР и США. Но, «по ощущению» Бюрена де Розье, «этот кризис,
по мнению де Голля, едва ли мог обернуться драмой: он не считал,
что развязка будет драматичной»15.
Бюрену де Розье был задан также вопрос, когда о решении
президента в связи с Кубинским кризисом было
информировано правительство. ®н ответил, что точно не помнит, но, как будто,
личное письмо Кеннеди к де Голлю было «тотчас» передано Кув
де Мюрвилю и Помпиду, и он «не сомневался», что на первом же
заседании Совета министров о нем было доложено правительству.
По мнению Бюрена де Розье, «решение не требовало
предварительного обсуждения», так как речь шла «лишь об осуществлении той
политики, которая была выработана и велась Францией в течение
всего кризиса, длящегося уже два года»16. Он пояснил, — и можно
предположить, что его точка зрения являлась отражением мнения
Де Голля, — что Кубинский кризис был «кульминационной точкой»
Длящегося уже два года международного кризиса, который принято
называть Берлинским17.
lH «UEntourage» et de Gaulle. P. 312—313.
15 Ibid. P. 313.
16 Ibid. P. 318.
17 Ibid. p. 314.
97

Мы уже отмечали, что в представлении западной дипломатии,
и французской, в частности, Берлинский и Кубинский кризисы
неразрывно связаны. Можно лишь добавить, что в вопросе о Германии
де Голль занимал бескомпромиссную позицию, не идя ни на какие
переговоры с СССР. Такую же линию, которую Бюрен де Розье назвал
«несгибаемой твердостью», де Голль советовал вести более склонным
к компромиссу по германской проблеме американцам. Что касается
Кубинского кризиса, то, по мнению бывшего генерального секретаря,
де Голль и на этот раз «занял ту же позицию, которую когда-то
рекомендовал президенту Кеннеди»18. Таким образом, Бюрен де Розье был
склонен рассматривать Кубинский кризис как часть более широкого
международного конфликта, связанного с противостоянием Востока
и Запада, в частности, по проблеме Германии, а в решении
президента о поддержке союзников по НАТО в Кубинском кризисе видел
продолжение традиционной для де Голля внешней политики.
Вопрос о возможном влиянии на политические взгляды и решения
президента людей из его ближайшего окружения до сих пор остается
открытым. Среди них исследователи называют имена Ж. де Курселя,
Э. Бюрена де Розье, Ж. Помпиду19. Но чаще всего — А. Мальро.
Например, А. Фроман-Мерис считает, что Мальро был «единственным»,
кто был способен «вдохновить Генерала» на некоторые
внешнеполитические решения. «Впрочем, их диалог, — замечал он, — происходил
на другом уровне — на уровне Истории»20. Приведем и совершенно
неожиданный ответ на вопрос о том, кто мог влиять на де Голля,
заданный в 1961 г. советскими дипломатами французскому послу
в СССР М. Дежану. «Легче сказать, кто не оказывает на де Голля
никакого влияния», — сказал Дежан. «0н назвал Дебре, Шабан-Дельмаса,
Кув де Мюрвиля. — "Они лишь исполняют его волю"». По мнению
Дежана, влиятельным человеком был Жан Лалуа21, «недавно
получивший повышение и назначенный на должность начальника политде-
партамента МИД». Дежан охарактеризовал его при этом, как
«человека, для которого антисоветизм является второй религией»22.
18 «L'Entourage» ct dc Gaulle. P. 312—313.
19 Например, Жоффруа де Курсель — один из ближайших к де Голлю людей.
Генеральный секретарь при президенте (1959—1962 гг.), посол в Лондоне (1962—
1972 гг.), генеральный секретарь МИД Франции (1973—1976 гп). Этьен Бюрен де
Розье, сменивший Курселя на посту генерального секретаря при президенте, позднее
возглавлял посольство в Италии и был постоянным представителем при Европейском
экономическом сообществе (1972—1975 гг.).
20 Frvmin-Meurice H. Vu du Quai. P. 197.
21 Ж. Лалуа — поверенный в делах в Отделе Европы центрального аппарата
МИД, в сентябре 1961 г. был назначен помощником директора Главного управления
политических дел.
22 Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Ф. 0136
(«Референтура по Франции»). On. 41. Папка 287. Д. 6 (часть П. Из дневника Виноградова
С.А. и Корюкина Н.И. 4.11.61. Запись беседы с Дежаном 26 октября 1961 г.). Л. 196.
98

Но, нам представляется, что все то, что известно о
характере де Голля, о практике осуществления им президентской власти,
делает маловероятным предположение, что кто-либо, даже из его
ближайшего окружения, мог повлиять на него в плане
принятия окончательного решения вообще, и по кубинской проблеме,
в частности.
Парламент (Национальное собрание и Сенат)
Согласно Конституции 1958 г., правительство ответственно перед
парламентом. Но политическая практика Пятой республики
основной формой ответственности правительства сделала его
ответственность перед главой государства. Контроль за деятельностью
правительства депутаты и сенаторы на деле могли осуществлять лишь
таким образом: они имели право задавать устные и письменные
вопросы членам правительства, в том числе министру иностранных дел,
а также заслушивать их в закрытых комиссиях. Министр
иностранных дел выступал перед комиссиями по иностранным делам обеих
палат парламента. Ежегодно в парламенте рассматривался вопрос
о бюджете Министерства иностранных дел, что также давало ему
некоторую возможность обсуждения внешнеполитических проблем.
Наконец, парламент обсуждал вопросы ратификации некоторых
категорий договоров.
Трибуна обеих палат парламента и постоянных комиссий
иностранных дел использовалась правительством в случае
необходимости для публичных заявлений по тем или иным
внешнеполитическим вопросам. Однако правительство информировало парламент
о своей политике, а не отчитывалось перед ним. Фактически роль
парламента во внешнеполитической деятельности Франции при де
Голле сводилась к участию в работе международных и европейских
межпарламентских организаций, обсуждающих международные
вопросы (Консультативной ассамблеи Европейского союза, Ассамблеи
Западноевропейского союза, Европейской парламентской
ассамблеи, и других организаций)23.
Одним из нашумевших нововведений Пятой республики был
запрет на совместительство парламентского мандата с постом члена
правительства.
Что касается вопроса о возможном участии парламента в
обсуждении или принятии каких-либо внешнеполитических
решений в связи с Кубинским кризисом, то следует иметь в виду, что
Национальное собрание было распущено декретом президента
еШе 5 октября 1962 г., после того как оно приняло резолюцию
порицания правительству. В ней критиковалось функционирование
По этому вопросу см.: Маш D. De Gaulle et le Parlement // De Gaulle en son
Steele. T. 2. P. 458-472.
99

государственных институтов, осуждалось «нарушение конституант,
ограничение роли парламента и «уничтожение свобод». Тогда же,
выступая с парламентской трибуны, Поль Рейно осудил внешнюю
и военную политику правительства. «В двух этих аспектах,
внешней политике и национальной обороне, — говорил он 4 октября
1962 г., — политика, проводимая в течение четырех лет, оспаривается
больше всего»24.
Референдум, вопрос о котором и вызвал политический кризис
в стране, был назначен на 28 октября. И, как говорилось выше,
выступление премьер-министра в Национальном собрании с оценкой
Кубинского кризиса произошло лишь 13 декабря, уже после
урегулирования конфликта.
Нелюбовь первого президента Пятой республики к
представительным учреждениям хорошо известна, он посвятил их критике
немало страниц своих мемуаров. Однако эта нелюбовь не сказалась на
отношении де Голля к председателю Национального собрания Жаку
Шабан-Дельмасу, чей «тонкий и проницательный ум, хорошее
знание дел и доброжелательность в отношении с людьми», де Голль
«ценил»25.
Другое дело — Сенат и его практически бессменный
председатель (1958—1969 гг.) Гастон Моннервиль. «В настоящее время
окостенелость его взглядов может привести к тому, что он не поймет
необходимости эволюции и не сможет судить о ней с должной
справедливостью», — написал де Голль в «Мемуарах надежд». «Впрочем,
хотя я не считал возможным установить личный контакт с палатами,
я был постоянно в курсе всего, что там происходит», — утверждал
де Голль26. Он регулярно встречался с председателем Национального
собрания, принимал у себя членов бюро обеих палат, бюро
парламентских трупп и комиссий. Многие депутаты и сенаторы получали
у него личные аудиенции.
Полный разрыв де Голля со второй палатой парламента
относится к началу октября 1962 г. и также связан с обсуждением в
Сенате вопроса о референдуме по новому порядку избрания
президента. Моннервиль считал назначение референдума противоречащим
конституции и обвинил де Голля в «должностном преступлении».
После этого председателя Сената не принимали в Енисейском
дворце, а министры лишь эпизодически появлялись в Люксембургском
дворце27. С этого времени и до конца президентства де Голля вторая
** Цитируется по кн.: Шилов #.С, Политические партии и внешняя политика
Франции (1958—1969). С. 102-103.
25 Голль Ш. де. Мемуары надежд. С, 253.
"* Там же.
27 Подробнее см.: Mania* J. De Gaulle et La teconde Chambrc du Farlernent fran^ais //
De Gaulle en ton tieclc. T. 2. P. 472—477.
100

палата парламента перестала играть сколько-нибудь значительную
роль в политической жизни Франции.
Считая Сенат «бесполезным учреждением», де Голль намеревался
заменить его Экономическим и социальным советом — не
законодательным, а только представительным от регионов органом. Первый
президент Пятой республики, как известно, потерпел поражение на
референдуме 1969 г., на который был вынесен вопрос о
реорганизации регионов и реформе Сената, после чего он и ушел в отставку.
Премьер-министр
Как уже говорилось, Конституция 1958 п ограничила роль
правительства в сфере внешней политики. Ограничила, но, конечно,
не отменила. Согласно Конституции 1958 г., «правительство
определяет и проводит политику нации», а назначаемый президентом
премьер-министр руководит деятельностью правительства,
обеспечивает исполнение законов, пользуется правом законодательной
инициативы. Он несет ответственность за национальную оборону,
информирует парламент о политической линии правительства.
В обязанности премьер-министра в президентство де Голля
входила координация правительственных усилий, прежде всего в
области экономики, финансов и обороны. Для этого периода истории
Пятой республики характерно практическое изъятие из сферы
компетенции главы правительства внешней политики государства. Все
важнейшие внешнеполитические решения принимались самим
президентом, но после обсуждения с премьер-министром и министром
иностранных дел. Президент, премьер-министр и министр
иностранных дел были обязательными участниками регулярных заседаний
узкого состава правительства. Кроме того, не реже одного раза в
неделю премьер-министр встречался с президентом для обсуждения
текущих проблем, в том числе и международных.
Премьер-министру направлялась для ознакомления
дипломатическая переписка и протоколы всех переговоров президента. Де Голль
следил за тем, чтобы премьер-министру поступала вся информация
о любых переговорах президента, имевших отношение к внешней
политике. В то же время, о содержании речей и выступлений
главы государства во время его зарубежных поездок премьер-министр
и члены правительства порой узнавали из прессы28.
В аппарате главы правительства была предусмотрена должность
дипломатического советника, который был обязан помогать ему
в исполнении возлагаемых на него регулярных обязанностей по
приему иностранных послов, высокопоставленных гостей, различных
зарубежных делегаций в собственной резиденции. В обязанности
Крупноголов М.А. Президент Французской Республики. С. 177,
101

премьер-министра входило также участие в международных
переговорах, как во Франции, так и за рубежом. «Учитывая важность и
широту обязанностей премьер-министра, ясно, что на этом посту может
находиться только "мой" человек», — писал де Голль, отмечая при
этом, что он должен быть «крупной фигурой, утвердившей свою
личность»29. Еще одно высказывание де Голля по поводу премьер-министра
представляется интересным: «Не используйте выражение "глава
правительства", когда говорите о премьер-министре, — сказал де Голль
Пейрефиту. — 1лава правительства — это я. Премьер-министр — это
первый из министров, primus inter pares, он координирует их
действия, но он делает это в условиях, когда полную ответственность за
все несет Президент Республики, который и руководит
исполнительной властью»30.
Степень участия главы правительства в решении стоящих перед
Францией внешнеполитических проблем зависела отчасти от личных
пристрастий премьер-министра. Являясь противником частой смены
правительств, за десятилетие своего президентства де Голль имел дело
с тремя премьер-министрами — Мишелем Дебре, Жоржем Помпиду
и Морисом Кув де Мюрвилем. В одном из интервью, данном в
апреле 1989 г., Кув де Мюрвиль на вопрос, каковы были отношения де
Голля с главой правительства, ответил, что необходимо сразу
уточнить, с каким именно. «Следует отличать того, кто в значительной
степени интересуется внешней политикой, от того, кто
интересуется мало». Примером первого случая Кув де Мюрвиль считал Дебре,
второго — Помпиду. Согласно Кув де Мюрвилю, Помпиду придавал
большое значение подбору личного состава внешнеполитического
ведомства, в то время как Дебре всегда интересовался алжирскими
делами. Но в обоих случаях де Голль, встречаясь с премьер-министром
(обычно два раза в неделю), обсуждал с ним внешнеполитические
вопросы, «в том объеме, в каком, по его представлению, последний
интересовался ими»31.
Поскольку биографии первых двух премьер-министров де
Голля — М. Дебре и в особенности Ж.Помпиду, ставшим после де
Голля президентом Франции, известны, и оба они оставили
мемуары, в которых рассказали о себе32, мы ограничимся приведением
фактов, необходимых для понимания характера отношений де Голля
с каждым из премьер-министров. Это имеет значение для решения
** [Ьлль Ш. де. Мемуары надежд. С. 249.
30 PeyrefitteA. C6tait de Gaulle. Т. 1. P. 117.
31 Maffert S., Vaisse M. Enlretien avec Maurice Couve de Murville // De Gaulle en son
siecle. T. 4. P. 222.
32 Debre M. Memoires. T. I. Trois Republiques pour une France. Memoires, 1946-~
1958. Paris, 1984: T. 11. Agh\ 1946-1958. Paris, 1988; T. HI. Gouvemer, 1958-1962. Paris,
1988; T. IV. Gouvemer autrement, 1962—1970. Paris, 1993; Pompidou G. Pour retablir une
virile. Paris, 1982.
102

поставленной нами задачи — определить степень возможного
влияния главы правительства на выработку и принятие де Голлем
решений в сфере внешней политики, в частности, в период Кубинского
кризиса.
Недолгий период, в который правительство возглавлял М. Кув
де Мюрвиль (1968—1969), выходит за хронологические рамки
настоящей работы, но деятельность его в качестве министра
иностранных дел будет рассмотрена также в связи с задачей
определить его роль в выработке внешнеполитической линии Франции,
в частности, — позиции в Кубинском кризисе.
Мишель Дебре
Сразу можно сказать, что Мишель Дебре не мог принимать
прямого участия в определении позиции Франции в Кубинском
кризисе, так как в октябре 1962 г. он уже не был премьер-министром.
Но поскольку становлением своих институтов Пятая республика
во многом обязана Дебре и как автору Конституции 1958 г., и как
первому премьер-министру, поскольку стиль работы
президента с премьер-министром вырабатывался при Дебре, поскольку де
Голль ценил его сотрудничество и на определенном этапе даже
думал о нем как о возможном преемнике, мы не можем оставить без
внимания эту значительную политическую фигуру первых лет
президентства де Голля.
Дебре был знаком с де Голлем со времен второй мировой
войны. Именно ему де Голль поручил разработку административной
реформы в правительстве 1945—1946 гг. В 1947 г. Дебре стал активным
членом созданной де Голлем партии «Объединение французского
народа». Он способствовал возвращению де Голля к власти и был
одним из основных авторов Конституции 1958 г. Став президентом,
де Голль сразу же назначил Дебре премьер-министром.
В характере Дебре современники отмечали такие черты, как
бескомпромиссность, импульсивность, увлеченность, даже страстность.
Один из объектов страстного увлечения Дебре находился и в сфере
внешней политики —это были отношения с африканскими
государствами и Мадагаскаром. В частности, он приложил немало
усилий к разработке и заключению Эвианских соглашений,
заложивших основу независимости Алжира.
Дебре сопровождал де Голля в зарубежных поездках, а также
совершал собственные визиты за границу, о чем написал в
мемуарах: «С 1959 по 1962 гг. официальные поездки генерала де Голля
еще не имели той важности, которую они будут иметь в
дальнейшем. Между тем, — Германия, Италия, Великобритания, Канада,
США: в силу значения личности, Генерал постепенно начал
занимать большое место на сценической площадке вселенной. Новая
расстановка сил не могла не коснуться и меня. <...> Именно по
приглашению Генерала я совершу мой первый официальный визит
103

в апреле 1959 и в Великобританию, мой следующий визит
будет в Германию, затем в Италию (ноябрь 1960 г.) и Грецию (июль
1961 г.). Каждый раз меня сопровождал Кув де Мюрвиль. Я легко
справился с ощущением легкого опьянения, происходившего от
теплоты приема и благоприятных условии, которым обязан
занимаемому положению»33.
Следует отметить, что взгляды Дебре и де Голля по ряду
международных проблем не совпадали. В частности, Дебре был
противником предоставления Алжиру независимости и сторонником
вхождения Англии в «Общий рынок». Но открытое несогласие
премьер-министра с решениями президента означало бы для него
необходимость уйти в отставку. О том, как в этой ситуации
происходил обмен мнениями, премьер-министр рассказал в своих
мемуарах: «После отъезда Жоффруа де Курселя34, голлиста с первых
мгновений, назначенного послом в Лондон в 1962 г., я оставался
одним из немногих сотрудников де Голля, кто мог свободно
говорить с Генералом. <...> Он, кто придавал верности кардинальное
значение, никогда не сомневался в моей. Моим долгом стало
всегда поверять ему мои самые глубинные мысли, в особенности, если
мы в чем-то расходились. Я разделял его взгляды в самом главном
вопросе —о независимости Франции. Но я не всегда соглашался
с ним по поводу путей ее достижения. Если он и не терпел, когда
я (или кто-либо другой) ему публично противоречил, взамен мне
дарована была привилегия откровенности в наших частных
беседах. Среди его ближайших сотрудников было много способных
молодых людей, но, парализованные исторической значимостью
личности, зачастую приведенные в замешательство его стилем, они
не осмеливались ему противоречить. Моя роль, как я сам считал,
заключалась также в том, чтобы нарушать молчание и
представлять Генералу вещи не такими, какими бы они ему понравились,
но такими, какими они были на самом деле. И это не всегда было
легко...»35.
По-видимому, де Голлю также не было легко с Дебре, во всяком
случае, сразу после урегулирования Алжирской проблемы президент
принял отставку премьер-министра36. Впрочем, де Голль высоко оценивал
^ DeM M. Entrciicns avcc 1c gendral de Gaulle, 1961-1969. Paris, 1993. P. 11.
34 Ж.дс Курссль считался самым близким к де Голлю человеком. Они были
знакомы со времен второй мировой войны, тогда Курсель был адъютантом де Голля.
35 DeM Si. Enlreliens avec 1c general de Gaulle. P. 11.
36 Как утверждает автор книги, посвященной правовым аспектам президентской
власти во Франции, «никакая статья конституции не предоставляет президенту права
смешать правительство и его главу по собственной инициативе», а лишь «по
представлению премьер-министром отставки правительства» (Круглоголов МА. Президент
французской Республики. С. 259).
104

деятельность Дебре во главе гфавительства: «На протяжении долгих
сорока месяцев не было случая, чтобы я ощутил недостаток
преданности или компетентности Дебре либо почувствовал раскол внутри того
правительства, которое назначил по его представлению», — написал де
Голль в «Мемурах надежд»37. Там же находим пассаж, проливающий
свет на причины отставки Дебре: «Когда новые институты —а он
был в числе главных архитекторов, создававших их, — доказали свою
жизнеспособность, когда возрождение экономики, финансов и
валюты страны было обеспечено, когда была достигнута ассоциация между
Францией и ее бывшими владениями, когда был решен алжирский
вопрос, когда Национальное Собрание, избранное в 1958 г., завершило
свою важную законодательную деятельность, которой от него ждали,
когда после ликвидации нависших угроз начался период совершенно
иной политики, я решил, что наступил момент освободить моего
выдающегося премьер-министра от сегодняшних тягот в предвидении
будущего»38.
В этом «будущем» де Голль видел Дебре своим возможным
преемником, что засвидетельствовал Пейрефит. И хотя это «будущее»
выходит за хронологические и тематические рамки настоящей
работы, все же приведем пересказ разговора, произошедшего между
Пейрефитом и де Голлем в апреле 1963 г., так как он хорошо
иллюстрирует тему отношений между де 1оллем и Дебре, а также дает
представление о тех качествах, которыми, по мнению де Голля,
должен был обладать государственный деятель.
Речь зашла о Дебре, выдвинувшим свою кандидатуру в
Национальное собрание от Реюньона, являвшегося одним из заморских
департаментов Франции. Пейрефит не сомневался в победе Дебре.
У де Голля в этой связи «возник ряд вопросов». «Он был смелым
предводителем оппозиции в Сенате, когда надо было
противостоять системе партий, — сказал тогда де Голль о Дебре. — Он был
премьер-министром, верным сторонником реформ». Из разговора
явствует, что де Голль, принимая отставку Дебре, советовал ему
отойти на время он политики, «занять положение над схваткой», но Дебре,
по мнению де Голля, «не может не быть членом Парламента. Он таков
по природе: должен ввязаться в самое пекло схватки»39. Тогда же де
Голль признался Пейрефиту, что некоторое время думал о Дебре как
о своем возможном преемнике. Он помнил о его заслугах: «Сколько
Голль Ш, де. Мемуары надежд. С. 250.
38 Гоаль Ш. де. Мемуары надежд. С. 24$—250. — М. Дебре еще не раз будет
занижать министерские посты: в правительстве Помпцду он получил портфель министра
экономики и финансов (1966—1968 гс), а 31 мая 1968 п он сменит Кувде Мюрвиля
на посту министра иностранных дел и пробудет на нем до конца президентства де
Галдя. В 1969—1973 гг., при Помлнду-презнденте Дебре будет занимать пост министра
"Зональной обороны.
39
Пейрефит А. Таким был де Голль. С. 427.
105

энергии, мужества, самоотверженности он проявил, находясь рядом
со мной, когдв я вернулся к делам! Редактирование Конституции,
установление институтов, восстановление экономики и финансов,
превращение империи в систему ассоциированных государств,
создание основ могущества и независимости, — он был на всех
фронтах одновременно». Не остались незамеченными президентом
надежность и личная преданность Дебре: Юн исполнял все,
независимо от того, насколько это соответствовало его личным
пожеланиям, И в добавление ко всему, в алжирском деле он забыл о
своих собственных предпочтениях, поскольку речь шла о том, чтобы
подавить военный заговор и разрубить гордиев узел. Я думаю, что
без него, принимая во внимание состав Национального собрания,
избранного в 1958 году, Пятая Республика не смогла бы встать на
ноги так твердо, В 1962 году я не видел, кроме него, никого, кто
мог бы после меня встать к рулю», — говорил де Голль40. Так что
отставка Дебре вполне могла иметь отношение к планам де Голля на
будущее, а не только к политическому темпераменту и неудобному
характеру последнего. «Я его попросил на время отстраниться от
политической деятельности, — признавался де Голль Пейрефиту. — Он
этого не сделал. Я желал, чтобы он превратился в фигуру, которая
со временем могла бы прийти мне на смену. Я бы хотел, чтобы он
путешествовал, писал, удалился на время из этого кукольного
театра. Но вы не знаете Дебре: он не может не участвовать в драке.
Такова его натура. <.,.> Связав себя с партией, он сузил круг своего
влияния, <,..> Он потерял возможность выступать от имени нации.
Глава государства должен объединять, а партии распыляют. Этого
не избежать. Ввязавшись в драку, он принизил себя». Впрочем, де
Голль и тогда, в 1963 г., продолжал считать, что «Дебре
сохраняется для Франции, как один из вариантов. Хороший вариант. Когда
придет время, он, может быть, окажется наилучшим»4*. Время
показало, что Франция сочла «наилучшим» другой вариант — Жоржа
Помпиду, которым пока что де Голль заменит Дебре на посту
премьер-министра,
Остается добавить, что и отношения между возглавлявшим
правительство Дебре и министром иностранных дел не были
безоблачными. Имеются свидетельства, что премьер-министр буквально
«забросал Кува письмами», в которых в резкой форме критиковал
организацию и многие действия МИД42. Но в мемуарах Дебре счел
нужным сообщить лишь о «единственном разногласии», которое
«возникло за время моего пребывания на посту премьер-министра
между Кув де Мюрвилем и мной. — В то время я придерживал-
m lleUp*(j>um А. Таким был де Голль, С. 428.
41 Там же. С. 429,
42 U r6le du Premier mlnhAte // Иа1ш М. La grandeur. Р, 305,
106

ся принципа благоприятствования для вхождения Великобритании
в "Общий рынок"»43.
Что касается отношения Кув де Мюрвиля к Дебре, то оно было,
по всей видимости, сдержанным, Раз в неделю они встречались
для обсуждения внешнеполитических проблем, «Мы были
знакомы долгое время, — говорил Кув де Мюрвиль в одном из нтервью
1999 г. — Да, я его всегда ценил. Главным образом потому, что он
автор Конституции». И добавил к этому: «Он ничего заметного в пра-
вител!>ствс не сделал, кроме Конституции»44,
Любопытно отметить, что когда де Голль в мае 1968 п назначил
премьер-министром Кув де Мюрвиля, портфель министра
иностранных дел последний доверил Мишелю Дебре, так что эти два
государственных леятеля поменялись ролями45.
Жорж Помпиду
В 1958 г. Ж. Помпиду был главой личной канцелярии де Голля
и в этом качестве — его правой рукой. Но после избрания де
Голля президентом он решил вернуться на пост директора банка
Ротшильдов, у которых работал ранее. «Это было его собственное
решение, принятое, по-видимому, из-за того, что в новом
правительстве он не получил высокого назначения», считает французский
исследователь, посвятивший отношениям между де Голлем и
Помпиду специальную книгу46. Хотя Дебре предлагал Помпиду сначала
портфель министра образования, а позднее — финансов, он в обоих
случаях получил отказ. Тогда де Голль понял, что Помпиду не
устраивает именно фигура премьер-министра. Работая у Ротшильдов,
Помпиду продолжал оставаться доверенным лицом де Голля и не
утратил политического влияния. «Фактически во Франции
сосуществовали два премьер-министра: Дебре и Помпиду Де Голля это
двоевластие устраивало», — пишет французский исследователь47.
14 апреля 1962 г. де Голль заменил Мишеля Дебре Жоржем Помпиду,
который и занимал этот пост до 1968 г. и которого, в свою очередь,
сменил Кув де Мюрвиль.
Вопрос, почему де Голль в 1962 г. сменил главу правительства,
обсуждается до сих пор. Бывший французский дипломат Бертран
Фесар де Фуко в статье, посвященной Кув де Мюрвилю, рассказывает,
щл Debt* M. Gouverner. Р. 428.
44 Couve par Couve. ExJraita dc conversation! enregiftreet avec Bartmiul Pcmrd de
FoucauU // Eepoir, 2001. N9 126. P. 91.
45 n
Дебре занимал пост министра иностранных дел до 22 июня I960 г., то есть по
вставки де Голля.
46 Alexandre Ph. Le duel de Gaulle - Pompidou. Pari*, 1970, P. 76.
47 Ibid. P. 98,
107

что Кристиан Фуше48, которого он хорошо знал, как-то признался
ему, что задал этот вопрос самому де Голлю. «В 1962 г. я назначил
Помпиду, так как ситуация в стране была такова, что во дворце
"Матиньон" мне нужен был улаживатель (arrangeur)»49.
Обязанности премьер-министра остались прежними, с той лишь
разницей, что, по утверждению большинства исследователей,
внешняя политика мало интересовала Помпиду50. Хотя и у него была
одна внешнеполитическая слабость — он «покровительствовал
англичанам»51. А Кув де Мюрвиль утверждал, что в поле зрения Помпиду
были и франко-германские отношения, возможно потому, что он
всегда настороженно относился к немцам, считая, что «Германия
продолжает оставаться опасной»52.
В отличие от Дебре, новый премьер-министр старался избегать
любых дискуссий с де Голлем. Пейрефит свидетельствует, что Помпиду
обычно не давал указаний, «которые могли бы разойтись с
инструкциями Генерала». «Я не Дебре, — говорил Помпиду, — я не существую
сам по себе. Я — лишь отражение де Голля»53. 16 мая 1962 г. Пейрефит
записал слова Помпиду, сказанные после заседания Совета
министров, на котором отсутствовали пятеро членов правительства,
подавших накануне в отставку из-за несогласия с позицией де Голля по
одной из принципиальных внешнеполитических проблем. Министры
П. Пфлимлен, М. Шуман, Р. Бюрон, П. Бакон и Ж. Фонтанэ не
согласились с де Голлем, высказавшемся в ходе состоявшейся накануне
пресс-конференцией за «Европу наций» и против идеи
«наднациональной Европы». Эти слова дают представление о той роли, в
которой получивший пост месяц назад Помпиду видел себя при де Голле:
«Генерал подвержен циклотимии, — утверждал Помпиду. — Не
думайте, что верность ему состоит в том, чтобы поощрять его мгновенные
порывы, перемены настроения, заскоки. Наоборот, надо ему
противостоять, помогать ему вернуться к центральной точке синусоиды.
Иначе он перессорит нас со всеми на свете. <...> Мы должны быть
бархатной перчаткой на его железной руке. Именно так мы можем
лучше всего ему послужить. А Дебре был перчаткой из щетины»54.
48 К. Фуше — французский государственный деятель, комиссар по делам Алжира
в период между Эвианскими соглашениями (19 марта 1962 г.) и референдумом по
алжирскому вопросу (4 июля 1962 п). При де Голле занимал различные министерские
должности.
49 Fessard de Foucault В. Un secret Francais // Espoir. 2001. Jsfe 126. P. 34, note 7.
50 См., например: Le rdle du Premier ministre // Valsse M. La grandeur. P. 305; Fessard
de Foucault B. Un secret Francais // Espoir. 2001. N» 126. P. 17.
51 Fessard de Foucault B. Un secret Francais // Espoir. 2001. № 126. P. 17.
52 Maffert S.,Vaisse M. Entretien avec Maurice Couve de Murville // De Gaulle en son
siecle. T 4. P. 222.
53 Peyrefitte A. C'aait de Gaulle. T. 1. P. 101.
54 Пейрефит А. Таким был де Голль. С. 131.
108

Пейрефит не раз упоминает о таком качестве Помпиду, кгк°™~
рожность. Для него «ни одна предосторожность не бывает лишней, дл*
него всегда "не время"». Де Голль также считал, что премьер-министр
был «слишком нерешителен и разговорами о "несвоевременности
склонен прикрывать свое нежелание преодолевать препятствия» .
«Жорж Помпиду казался мне способным и достойным вести дела
рядом со мной, — писал де Голль. — Убедившись в течение
длительного времени в его способностях и его преданности, я хотел теперь,
чтобы он в качестве премьер-министра ведал многочисленными
и сложными вопросами, которые обязательно встанут в начавшийся
новый период. И, хотя по уму и образованности он стоял на
уровне всех идей, он, в силу своей натуры, склонен отдавать
предпочтение, главным образом, практической стороне дела. Благоговея перед
блистательными действиями, перед риском в замысле и смелостью
власти, он тем не менее склонен к осторожности и сдержанным
демаршам, но, впрочем, отлично умеет схватывать обстановку и
находить выход»56.
Назначение нового главы правительства, казалось бы, могло
облегчить положение Кув де Мюрвиля, которому больше не нужно
было, как при Дебре, реагировать на многочисленные замечания. Но
в отношениях между Кув де Мюрвилем и Помпиду были свои
сложности. Во всяком случае, отвечая на вопрос, каковы были его
отношения с Помпиду, Кув де Мюрвиль признался: «У меня никогда не
было отношений с Помпиду. Мы игнорировали друг друга. И мадам
Помпиду меня ненавидела и продолжает ненавидеть»57.
Что касается вопроса об отношении Ж. Помпиду к проблемам,
возникшим у Франции в связи с Кубинским кризисом, то тут
следует принимать во внимание французские внутриполитические
реалии. 20 сентября 1962 г. де Голль объявил о вынесении на референдум
вопроса об избрании президента всеобщим голосованием. 2—4
октября по этому вопросу прошли острые дебаты в Национальном
собрании. 4 октября Национальное собрание проголосовало за
резолюцию недоверия правительству Помпиду, которое и подало в отставку.
Вслед за этим декретом де Голля Национальное собрание было
распущено. Уже после референдума, принесшего де Голлю победу, вновь
назначенный премьер-министром Ж. Помпиду 13 декабря 1962 г.
выступил перед новым составом Национального собрания. В связи
с только что урегулированным Кубинским кризисом он сказал:
«Мы остаемся верны Европе так же, как мы верны Атлантическому
альянсу»58.
Там же. С. 352.
Голль Ш. де. Мемуары надежд. С. 303—304.
Couve par Couve // Espoir. 2001. № 126. P. 71.
Alexandre Ph. Le duel de Gaulle — Pompidou. P. 137.
109

В исторической перспективе представляет, на наш взгляд,
интерес запечатленное Пейрефитом высказывание де Голля, в
котором он сравнил двух своих премьер-министров. Оно относится
к лету 1968 г. и сделано в связи со студенческими беспорядками,
с которыми правительство не справлялось. «Да, слишком часто
Помпиду вел себя пассивно. Такой у него характер — улаживателя59.
Я к нему приспосабливался. Это помогало снижать
напряжение, в то время как Дебре постоянно обострял разногласия, был
раздражителем, — говорил де Голль. — При Помпиду я был
защищен от повседневных неприятностей и мог посвящать себя большим
проблемам Франции и мира». «Я слушаю, разинув рот, — записал
тогда Пейрефит. — Уже не в первый раз Генерал выдвигает тяжелые
обвинения против премьер-министра, которого он, тем не менее,
сохранил во главе своего правительства. За четыре года я много раз
наблюдал признаки недовольства и даже прямые выпады в адрес
Помпиду. Уже в 1964 г. я понял, что Генерал решил не допускать его
выдвижения на пост президента, а выдвинуться самому. В 1965-м
я знал о его мыслях — заменить Помпиду Кув де Мюрвилем»60.
Кув де Мюрвиль станет премьер-министром 10 июля 1968 г., то
есть меньше чем через месяц после приведенного выше разговора,
состоявшегося 14 июня 1968 г., а через год — 20 июня 1969 г. Помпиду
займет место де Голля.
Совет министров
При де Голле Совет министров в полном составе еженедельно
заслушивал сообщение министра иностранных о международном
положении. Бюрен де Розье утверждал, что «во времена де Голля
министр иностранных дел был единственным из всех министров, кто
еженедельно делал на Совете министров доклады о международном
положении»61. Кроме того, президент периодически созывал узкий
состав Совета министров для рассмотрения актуальных проблем,
касающихся внешней политики.
Заседания Совета министров обычно происходили раз в неделю
и всегда под председательством де Голля. Кроме президента и
министров, на них присутствовали государственные секретари. Де Голль
вспоминал об этих заседаниях: «Напротив меня сидит Мишель
Дебре. Справа от меня всегда сидит и будет сидеть Андре Мальро.
Присутствие рядом со мной моего гениального друга, поборника
высоких предначертаний, создает у меня впечатление, что тем самым
э* У Псйрсфита — arrangeur. Переводчик книги А. Пейрефита В.И. Божович
переводит слово как «улаживатель».
60 Пейрефит А. Таким был де Голль. С. 642—643.
61 T6moignagcs recucillls par Bertrand Fessard de Foucault // Espoir. 200 b
№ 126. P. 107.
110

я застрахован от посредственности. То представление обо мне,
которое складывается у этого несравненного свидетеля нашего времени,
способствует моему самоутверждению. Я знаю, что во время
обсуждения серьезного вопроса его мнение, как молния, позволит
рассеять мрак. На заседании обсуждаются вопросы повестки дня, которая
установлена мной и сообщена заранее участникам, и обычно она
состоит из вопросов, подготовленных премьер-министром и
представленных мне совместно генеральным секретарем при президенте
Жоффруа де Курселем и генеральным секретарем правительства
Роже Беленом. Эти два крупных чиновника, находящиеся в курсе
и в центре всего, присутствуют как молчаливые зрители на
заседаниях и записывают принятые решения. Совет министров
поочередно рассматривает, выслушав "сообщения" министров, все вопросы,
касающиеся государственных властей, либо путем обсуждения
докладов и общих дискуссий, либо путем одобрения подготовленного
документа: проекта закона, декрета, коммюнике, либо, в случае
необходимости, путем принятия немедленного решения. Каждый
имеет право взять слово, которое всегда предоставляется. В наиболее
важных случаях я предлагаю всем членам правительства высказать
свое мнение. Во всяком случае, премьер-министр всегда сообщает
свои соображения и предложения. В заключение, я излагаю свою
точку зрения и формулирую принимаемое решение»62.
По свидетельству же Пейрефита, де Голль предпочитал,
«чтобы каждый член правительства говорил только о делах, входящих
в компетенцию его министерства»63.
О дебатах на заседаниях правительства в президентство де
Голля, в том числе по внешнеполитическим вопросам,
включая Кубинский кризис, у нас свидетельств нет. Не говорит о них
и Пейрефит, единственный министр, которому было дано право
делать записи во время этих заседаний64. В. Жискар д'Эстен в
главе под названием «Как принимаются решения» своих мемуаров,
написанных после окончания собственного президентства,
говорит следующее: «Дебаты на заседаниях Совета министров
покрыты глубокой тайной. Я не стану нарушать эту тайну. Однако это не
мешает мне говорить о самих методах работы Совета министров.
Я придерживался ритуала, установленного двумя моими
предшественниками. Первоначально, во времена де Голля, Совет собирался по
средам во второй половине дня. <...> Я стремился развязать
настоящую дискуссию хотя бы по наиболее важным вопросам. Это было
нелегко, так как не отвечало традициям Пятой республики. В те
времена, когда заседания совета проходили под председательством
62 Голль Ш. де. Мемуары надежд. С. 247.
63 Peyrejitte A. Cetait de Gaulle. Т. II. P. 551.
64 Протоколы заседаний Совета министров вел государственный секретарь.
111

де Голля, дискуссия расценивалась как святотатство. Члены совета
делали доклады. Премьер-министр комментировал их, и де Голль
делал заключение. Были, правда, отдельные робкие попытки
высказать свои замечания, в частности, со стороны Робера Бюрона65.
Де Голль относился к этому прохладно. Замечания Бюрона он
рассматривал как проявление свойственной тому склонности к
оригинальности»66.
Заседания Совета министров, проходившие в период острой
фазы Кубинского кризиса, едва ли были исключением. Вопрос
о позиции Франции в Кубинском кризисе не мог предварительно
рассматриваться на Совете министров хотя бы потому, что на это
не было времени. 24 октября 1962 г. Кув де Мюрвиль информировал
Совет министров о принятом де Голлем решении. Это был
традиционный день заседаний Совета — среда, никаких экстренных
заседаний не созывалось. В ходе заседания было принято
правительственное коммюнике, предварительный текст которого, по свидетельству
А. Пейрефита, был написан де Голлем. Интересно в этой связи
заметить, что на Совете министров не обсуждался также один из первых
и важнейших внешнеполитических документов де Голля, ставший
базой новой французской политики в отношении НАТО —
меморандум 17 сентября 1958 г. Его текст оставался неизвестным
правительству до тех пор, пока о нем не сообщила одна из газет67.
Министерство иностранных дел
Министерство иностранных дел осуществляет задачи
координации и контроля в сфере внешней политики государства. В своей
деятельности внешнеполитическое ведомство опирается на
традиционные нормы, определяющие порядок внешних сношений
французских государственных учреждений, зачастую восходящие к эпохе
Наполеона. В соответствии с ними, дипломатические миссии
иностранных государств должны поддерживать официальные отношения
с французскими институтами власти только через посредство и с
согласия МИД. Исключение сделано для военных, военно-морских
и военно-воздушных атташе, которые вправе вступать в прямой
контакт с министерствами, соответствующими области их
компетенции, по вопросам, носящим технический характер.
Министерству иностранных дел должны представляться все
устные и письменные сообщения, имеющие официальный или
политический характер. МИД имеет исключительную компетенцию
в деле ратификации, публикации и толкования международных
договоров.
65 Министр общественных работ и транспорта.
66 Жискар д'Эстен В. Власть и жизнь. С. 154—155.
67 Крутоголое МЛ. Президент Французской Республики. С. 162.
иг

Министр иностранных дел руководит работой
внешнеполитического ведомства — центрального аппарата МИД и заграничных
представительств Франции. Исключительную важность для выполнения
этой задачи представляет своевременная информация министра
о положении международных дел. Ежедневно министр знакомится
с телеграммами, рассылаемыми шифровальной службой. По
определенным вопросам соответствующие службы
внешнеполитического ведомства готовят для министра справки, досье и докладные
записки.
В условиях существующего во Франции режима министр
иностранных дел является также одним из главных консультантов
президента по вопросам внешней политики и отвечает за осуществление
внешнеполитического курса, определяемого президентом. Министр
иностранных дел руководит дипломатическими службами Франции
и ведет переговоры с правительствами иностранных государств,
©н обеспечивает организацию международных встреч и, наряду
с президентом, представляет Францию на наиболее важных из них.
Являясь членом правительства, министр иностранных дел делает
еженедельные сообщения о международном положении на
заседаниях Совета министров, принимает участие в узких заседаниях,
созываемых президентом для рассмотрения проблем, касающихся
внешней политики, ©н является членом Комитета обороны, который
под председательством президента принимает решения,
касающиеся военной и внешней политики, а также использования
экономических и финансовых средств. Министр иностранных дел
принимает участие в совещаниях под председательством премьер-министра,
где обсуждаются меры по осуществлению принятых решений. На
него возлагается задача обеспечения единства действий в
международном плане всех французских министерств и организаций,
контроль за тем, чтобы все проводимые мероприятия
международного характера соответствовали единой внешнеполитической
линии.
Министр иностранных дел выступает перед комиссиями по
иностранным делам обеих палат Парламента. Он лично отвечает
за связь министерства с прессой, которая осуществляется
посредством ежедневных пресс-конференций, обеспечиваемых
директором Службы прессы. Прямой контакт поддерживает министр и со
Службой Протокола, которой адресуются просьбы об аудиенциях
иностранных послов, и которая организует официальные приемы.
Министр иностранных дел отвечает за подготовку бюджета своего
ведомства.
После министра иностранных дел наиболее важным лицом
в структуре французского внешнеполитического ведомства
является генеральный секретарь, назначаемый обычно из числа наиболее
опытных послов, хорошо знающих внешнеполитические проблемы,
а также организацию центрального аппарата министерства и
заграничных учреждений. При де Голле пост генерального секретаря
113

занимали Луи Жокс (до 29 июля 1959 г.)68 и Эрик де Карбоннель.
Генеральный секретарь фактически выполнял функции
административного руководителя дипломатической службы, координатора
дипломатической деятельности и советника министра иностранных дел
по политическим и административным вопросам. Не неся
политической ответственности перед парламентом за внешнюю политику,
генеральный секретарь не уходил в отставку со сменой правительств.
Генеральный секретарь проводил ежедневные узкие совещания
и еженедельные пленарные совещания, на которых определялись
позиции по главным вопросам и устанавливались сроки разработки
проблем. В таких совещаниях участвовали главы различных отделов
министерства, прежде всего — главы генеральных управлений, из
которых самым важным являлось (и является сейчас) Генеральное
управление политических дел69. Во главе Генерального управления стоял
генеральный директор, имевший двух заместителей.
В задачу этого управления входила разработка всех
политических вопросов, в нем сосредоточивалась и обрабатывалась вся
политическая информация, поступавшая из французских
дипломатических представительств за границей, а также собираемая в беседах
с иностранными представителями в Париже. Анализировалась
международная обстановка и подготавливались предложения, которые
представлялись на утверждение министра. Управление готовило
досье к переговорам и разрабатывало линию поведения на них
французских представителей. Начиная с 1959 г. Управление политических
дел являлось самостоятельной административной единицей,
подчиненной непосредственно генеральному секретарю.
Деятельность Управления политических дел была построена
в значительной степени по географическому принципу
распределения работы. На 1962 г. Управление имело пять
«географических» отделов: 1) Европы; 2) Азии и Океании; 3) Африки и Леванта,
4) Америки; 5) Марокко и Туниса, которые, в свою очередь, делились
на подотделы. Не углубляясь в вопросы структуры каждого из
отделов Генерального управления политических дел, выделим из них те,
которые представляют интерес для нашей темы, а именно — Отдел
Европы и Отдел Америки.
w Л. Жокс находился на дипломатической работе с 1932 г. В 1940 г.
примкнул к де Голлю. В 1942—1944 гг. был назначен де Голлем генеральным
секретарем Французского комитета национального освобождения, в 1946 г.— генеральным
секретарем Временного правительства. В 1946—1952 гг. — директор Отдела
культурных связей МИД. В 1952—1955 гг. возглавлял посольство в Москве, в 1955—
1956 гг. — посольство в Бонне. С 1959 по 1968 гг. занимал различные посты в
министерствах: национального образования (1960 и 1962), по делам Алжира (1960—1962),
административной реформы (1962—1966) и юстиции (1967—1968).
^ До 1959 г. Управление политических дел входило в состав Генерального
управления политических и экономических дел во главе с генеральным директором и
возглавлялось заместителем генерального директора.
U4

Отдел Европы состоял из четырех подотделов: Центральной
Европы (ФРГ, Австрия, Швейцария, Лихтенштейн); Южной Европы
(Италия, Ватикан, Испания, Португалия, Греция, Турция, Монако,
Сан-Марино, Андорра); Восточной Европы (Албания, Болгария,
Венгрия, Польша, Румыния, Чехословакия, Югославия); в этом же
подотделе существовала специальная группа, ведавшая сношениями
с СССР; Западной Европы (Англия, Ирландия, Бельгия, Люксембург,
Нидерланды, Швеция, Норвегия, Дания, Финляндия, Исландия).
Этот подотдел занимался также вопросами деятельности различных
европейских организаций.
Значение Отдела Европы значительно возросло после второй
мировой войны, так как именно в нем разрабатывались
проблемы отношений между Востоком и Западом (отношения с СССР,
переговоры по германскому вопросу); в его компетенцию входило
и поддержание связей с НАТО по всем вопросам, касающимся
взаимоотношений между Востоком и Западом, а также вопросы
разоружения.
Фтдел Америки, состоявший из трех подотделов — Северной
Америки, Центральной Америки, Южной Америки и Мексики,
занимался совокупностью политических проблем, касающихся США,
Канады и Латинской Америки, а также проблемами Арктики и
Антарктики. Он следил также за работой международньгх организаций,
деятельность которых связана с этими регионами.
Помимо географических отделов, в Генеральном управлении
политических дел имелись: Отдел ООН и международных
организаций, Служба пактов, Служба космоса, Служба по вопросам
использования атомной энергии, Служба печати и информации, а также
две группы, работавшие под непосредственным руководством
директора Генерального управления — по вопросам разоружения и по
связи с Алжиром.
Во главе отделов Генерального управления стояли
дипломаты, имевшие ранг посланника, подотделы возглавлялись
дипломатами, имевшими служебное звание помощника директора и ранг
советника.
Генеральное управление по экономическим и финансовым делам
давало заключения Политическому управлению МИД об экономических
последствиях политических акций, предпринимаемых Францией,
а также давало заключения другим министерствам по техническим,
экономическим и финансовым вопросам, касавшимся
политической стороны связей Франции с той или иной страной в
соответствующих областях. Оно было разделено на четыре службы: 1)
двусторонних соглашений, 2) экономического сотрудничества, 3) общих
вопросов и международного транспорта и 4) охраны частных
интересов и имущества.
Генеральное управление по делам культуры и техники занималось
вопросами развития и поддержания связей Франции с
иностранными государствами в области культуры и техники. Распространение
115

французской культуры за границей всегда рассматривалось МИД как
важное средство усиления политического влияния Франции.
В ведении Генерального управления по административным и
социальным вопросам находился широкий круг проблем, связанных с
условиями пребывания граждан Франции за границей и иностранных
граждан во Франции.
Управление кадров и общей администрации занималось
подбором и передвижением служащих центральной администрации МИД
и его заграничных учреждении.
Служба Протокола ведала вопросами организации
дипломатических церемонии и приемов, руководствуясь международными
обычаями и (^шествующими во Франции специальными правилами.
Служба дипломатических архивов и документации занималась
хранением всех дипломатических документов, а также подготовкой
и рассылкой документации по основным проблемам,
представляющим интерес для центральной администрации МИД и его
заграничных учреждений.
Основная задача Юридической службы состояла в оценке
политических акций с точки зрения международного права.
В 1962 г. в помощь министру иностранных дел была воссоздана
должность государственного секретаря по иностранным делам, чьи
обязанности не были очерчены четко и определялись министром
иностранных дел70.
Важной структурной частью МИД являются дипломатические
и консульские представительства Франции за границей. Мы
рассмотрим функции и специфику работы французских дипломатических
представительств в конце настоящей главы с тем, чтобы сразу
перейти к той части исследования, которая посвящена донесениям
о событиях Кубинского кризиса из французских посольств в
Москве, Вашингтоне и Гаване.
Морис Кув де Мюрвиль
Когда речь идет о французской внешней политике первого
десятилетия Пятой республики, имя президента неотделимо от имени
министра иностранных дел Мориса Кув де Мюрвиля, которому де
Голль вверил внешнеполитическое ведомство, как только вернулся
к власти, и который побил все рекорды пребывания на этом посту
других французских министров иностранных дел71.
Несмотря на долгое пребывание в столь высокой и «публичной»
должности, Кув де Мюрвиль остается до некоторой степени
загадкой до сих пор. Хотя его перу принадлежат мемуары, отразившие
79 Lcs AITaires dtrangfcre* et le corps diplomatique fnmcais. T. II. P. 612. См. также:
Лепре* ЕЛ.. Владимиров ЮЛ Кэ д'Орсэ. С. 16S-203.
п 1958-1968 гг.
П6

его взгляд на многие международные проблемы, в решении
которых он принимал участие72, а также книга, в которой он ответил
на вопросы, касающиеся его деятельности в правительстве при де
Голле73, из-за его осторожности в высказываниях, сдержанности
и «закрытости» нелегко разглядеть черты личности. Поскольку
биография Кув де Мюрвиля пока не написана, а в его книгах в
основном речь идет о международных проблемах, остановимся на
основных вехах его жизни74.
Морис Кув де Мюрвиль родился 24 января 1907 г. в Реймсе в
семье скромного достатка, исповедующей протестантство. Его отец
служил в судебном ведомстве. Учился Кув де Мюрвиль в Париже,
куда его отец был переведен по службе, в лицее Карно. Затем
закончил факультет права Сорбонны и Высшую школу политических
наук, получив степень доктора права. С 1930 г. стал работать в
Генеральной инспекции финансов. В мае 1936 г. получил должность
атташе по финансам при посольстве Франции в Бельгии. С августа
1937 г. — помощник директора, с 1939 г. — директор кредитной
канцелярии (Mouvement general des fonds) Министерства финансов. Он
принимал участие в работе Комиссии по перемирию в Висбадене.
После высадки американцев в Северной Африке, он был одним из
немногих высокопоставленных чиновников, отказавшихся работать
в правительстве Виши. Переправившись через Испанию и
Португалию, он 25 марта 1943 г. прибыл в Алжир, где поступил на службу
к генералу Жиро. 12 апреля он был назначен генеральным
секретарем «Имперского комитета» на место генерала Бержере, а 7 июня —
комиссаром финансов Французского комитета национального
освобождения. Но 9 ноября под давлением Рузвельта, который знал
его по работе в Комиссии по перемирию, Кув де Мюрвиль должен
был покинуть свой пост. В 1944 г. Кув де Мюрвиль занял пост
делегата Франции в Консультативном совете по вопросам Италии.
В феврале 1945 г. был назначен представителем Временного
правительства Французской республики при итальянском правительстве
в ранге посла. В послевоенный период он занимал ряд
ответственных дипломатических постов. Так, 7 сентября 1945 г. Кув де Мюрвиль
стал директором политического департамента МИД. В этом
качестве он был членом французских делегаций на Парижской мирной
конференции 1946 г. и на конференции министров иностранных дел
четырех держав в Москве (март 1947 г.). Позднее Кув де Мюрвиль
возглавлял посольства в Египте (1950—1954 гг.), был представителем
72 Couve de Murville M. Une politique urangdre, 1958-1967. Paris, 1971.
73
Couve de Murville M. Le monde en face. Paris, 1971.
74 »-*
Сведения о служебной биографии дипломатов даются по справочнику:
Annuaire Diplomatique et consulaire de la Ripublique Francaise pour 1962 (далее —ADC).
voL LX1I. Paris, 1962.
117

Франции в Совете НАТО (1954 г.), послом в США (1955—1956 гг.)
и ФРГ (1956-1958 гг.)75.
Получив чрезвычайные полномочия, де Голль сразу же вызвал
Кув де Мюрвиля из Бонна. Назначение Кув де Мюрвиля министром
иностранных дел было неожиданностью для многих, в том числе для
него самого. Тогда считалось, что он скорее может получить
портфель министра финансов. Сам Кув де Мюрвиль полагал, что это
назначение произошло потому, что де Голль ему доверял, а также
«потому что он видел во мне честного человека, не стремящегося занять
его место, и не льстеца»76. По мнению дипломата Бертрана Фесара
де Фуко, назначение могло быть обусловлено тем, что де Голль не
раз имел возможность оценить способности Кув де Мюрвиля вести
переговоры77.
Кув де Мюрвиль не был публичным политиком. Не принадлежа
ни к одной партии, не имея парламентского мандата, он мог
посвятить все свое время делам министерства. Являясь профессиональным
дипломатом, Кув де Мюрвиль хорошо знал вверенное ему
внешнеполитическое ведомство. А доверие де Голля сразу обеспечило ему
авторитет как в правительстве, так и в международном плане.
О стиле работы Кув де Мюрвиля можно судить на основании
рассказа Б. Фесара де Фуко, многие годы проработавшего в МИД. Он
утверждает, что на работу министр обычно приходил пешком к 9
часам, сразу знакомился с дипломатической почтой. Каждый день,
кроме воскресенья, обычно в 19 часов он встречался с генеральным
секретарем МИД, директором по политическим делам, главой
службы прессы, директором своего кабинета78. Большинство сотрудников
кабинета министра являлись его знакомыми по работе в различных
посольствах, причем их число никогда не превышало десяти, а
состав отличался стабильностью.
Компетентность и надежность штата была тем более важна, что
министр часто и подолгу отсутствовал в Париже: в течение
многих лет Кув де Мюрвиль практически два дня в неделю проводил
в Брюсселе по делам Европейского экономического сообщества;
кроме того, ему приходилось участвовать в разных международных
конференциях (например, конференция в Женеве 1959 г. длилась два
месяца). Каждый год министр выезжал в США для участия в работе
Генеральной Ассамблеи ООН. И, конечно, он сопровождал де Голля
во всех зарубежных поездках. При этом он неизменно держался на
заднем плане, избегая всякой публичности79.
° Dictionnaire historique dc la vie politique francaise. P. 235—236.
76 Fessard de Foucault B. Un secret Francais // Espoir. 2001. № 126. P. 16.
77 Ibid. P. 17.
78 Ibid P. 35.
79 Ibid. P, 17.
118

Поддержание постоянных контактов с президентом не было
для министра иностранных дел проблемой. Он еженедельно,
обычно по пятницам, приходил в Елисейский дворец для доклада и
обсуждения международных проблем. Беседа министра с
президентом обычно длилась час или полтора. Они встречались также на
заседаниях Совета министров и узкого состава правительства. Их
контакты ежедневно поддерживались через генерального секретаря
при президенте80 и дипломатического советника президента. От них
министр иностранных дел узнавал о реакции де Голля на события
международной жизни и его соображениях по их поводу81. Службы
Елисейского дворца немедленно передавали министру иностранных
дел отчеты обо всех аудиенциях де Голля, затрагивавших
внешнеполитические интересы Франции. Звонил де Голль Кув де Мюрвилю
крайне редко, а сам он беспокоил президента по телефону всего
несколько раз за все время своей работы в правительстве82.
Фесару де Фуко принадлежит выразительный портрет главы
внешнеполитического ведомства: «В высшей степени педантичный по
природе во всем, что касалось рабочего расписания, редакторской
работы (он всегда сам пером или карандашом редактировал тексты,
никогда не задиктовывая), — он был всегда учтив, всегда улыбался,
но при этом никогда не казался поверхностным. Не будучи ни
мягким, ни жестким, он производил впечатление человека, у которого
не было никаких страстей, не было досуга. <...> Почти все
подчеркивали разницу между романтизмом, блеском, темпераментом,
артистизмом генерала де Голля <...> и холодностью, почти цинизмом
этого искушенного высокопоставленного чиновника». С другой
стороны, французский дипломат отмечал общие для президента
и министра черты, которые, по его мнению, способствовали их
взаимопониманию: оба они происходили из небогатых и
незнатных семей, оба, что называется, «сделали себя сами», отличительной
чертой обоих была сдержанность83. «На публике, сколь бы их точки
зрения не были различны, Генерал и его министр говорили одними
словами, — продолжает «портретист» Кув де Мюрвиля. — Многим
в личном плане они казались похожими — каждый из них
полностью посвятил себя решению государственных задач и не имел
никаких увлечений. Оба они с одинаковой стыдливостью,
отстранением от жизни чувств, от частной жизни, жизни семейной,
супружеской — создавали впечатление, что этой жизни не существует
Первые два генеральных секретаря президента — Курсель и Бюрэн де Розье —
являлись профессиональными дипломатами и были связаны с Кув де Мюрвилем
Дружескими отношениями.
81 Mqffert S., At.Vaisse М. Entretien avec Maurice Couve de Murvffle // De Gaulle en
«on siecle. T. 4. P. 225.
82 Ibid.
83 Fessani de Foucault B. Un secret Francais // Espoin 2001. № 126. P. 27.
119

вообще, ©ба были строгими, сосредоточенными, острыми,
терпеливыми собеседниками, но никогда не были склонны уступать.
Они оба не были приятными людьми. Они умели создавать
впечатление, что полностью и во всем согласны друг с другом,
впечатление полного согласия между собой. @ни встречались
еженедельно, обычно утром в пятницу, иногда также в понедельник
днем»84.
«Невероятную работоспособность» и «сверхъестественную
память» Кув де Мюрвиля отмечал Э. Альфан85.
Вспоминая французского министра иностранных дел,
советский дипломат писал, что тот был «из плеяды крупных французских
дипломатов-протестантов, традиционно занимавших видное
положение на Кэ д'0рсэ. Почти никогда не улыбающийся, с мягкими
размеренными движениями и всегда ровной, лишенной эмоций
тональностью голоса, он, казалось, родился моделью
идеального, в глазах многих, дипломата»86. В качестве особенности любого
дипломата французской школы Дубинин отмечает «подчеркнутое
значение», придаваемое «анализу фактов, логическим выводам»,
свойственное и Кув де Мюрвилю. Для иллюстрации своей мысли
Дубинин приводит рассказ о том, как Кув де Мюрвиль, в бытность
послом в Вашингтоне, предсказал национализацию Суэцкого
канала. Этот факт произвел впечатление не только на советского
дипломата, ©н приводится и в статье французского биографического
словаря87.
В досье ЦРУ на Кув де Мюрвиля, датированным 22 сентября
1966 г., отмечалось, что в бытность послом в США он не произвел
особенно хорошего впечатления на американских руководителей,
«возможно, из-за своей крайней сдержанности, манеры поведения
и неожиданно британских вкусов». По мнению аналитиков из ЦРУ,
своей карьерой Кув де Мюрвиль был обязан «трезвому и хорошо
организованному уму и твердости духа. Некоторые также
говорят, что он — незаурядный и глубокий человек. Хорошо знающий
американскую жизнь и культуру, он бегло говорит по-английски.
Считается, что он питает слабость к современной американской
литературе. Он обожает кино, бридж и гольф. Его ум можно
охарактеризовать как ироничный и холодный». Далее указывалось, что
он женат, имеет трех дочерей, из которых старшая —- замужем. Его
жена— Жаклин Швайспот (Schweisguth) занимается живописью
84 Ibid. P. 35.
85 Alphand Я. Uetonneraent d'etre. P. 511.
86 Дубинин Ю.В. Дипломатическая быль. С. 126—127.
87 Dlctionnaire historique dc la vie politique francaise. P. 235—236. — По мнению
Дубинина, d основе заключения Кув де Мюрвиля «лежал анализ, основанный на со-
лоставлении политической линии, проводившейся Египтом, и возможностей,
которыми эта страна располагала» (Дипломатическая быль. С. 127).
120

и скульптурой. Отмечалась ее «элегантность и изысканное
гостеприимство»88.
«Многие считали, что он не способен мыслить
самостоятельно», ■— утверждает Фесар де Фуко89. По этому поводу сам Кув де
Мюрвиль признавался, что «всегда стремился иметь независимое
мнение, но некоторые люди могли оказать влияние на его суждения,
как, например, де Голль»90.
Хотя Кув де Мюрвиль был сторонником независимости Алжира,
он не играл важной роли в деле деколонизации, бывшей сферой
деятельности де Голля, которому помогали М. Дебре и Жак Фоккар —
секретарь по африканским и мальгашским делам МИД. Но министр
иностранных дел способствовал скорейшему установлению
дипломатических отношений с Рабатом, Тунисом, а позднее — с Каиром.
Гораздо более значителен вклад Кув де Мюрвиля в дело
«европейского строительства», хотя его личные взгляды на этот процесс,
и на другие внешнеполитические проблемы, не всегда совпадали со
взглядами де Голля. Так, Кув де Мюрвиль был, например, за
вхождение Великобритании в «Общий рынок» и против выхода Франции
из военной организации НАТО. При этом он утверждал, что никогда
не имел никаких конфликтов с де Голлем, «даже когда у нас были
разногласия». Важнейшей своей заслугой на посту министра
иностранных дел Кув де Мюрвиль назвал «франко-германское
примирение», имея в виду в том числе франко-западногерманский договор
1963 г.91
Несмотря на то, что Конституция 1958 г. практически
передала всю внешнюю политику Франции в компетенцию президента,
роль Министерства иностранных дел и его главы не следует все же
сводить только к простому исполнению предначертаний де Голля.
Большинство внешнеполитических решений принималось
президентом после обсуждения с министром иностранных дел. Де Голль
следил за тем, чтобы Кув де Мюрвиль был в курсе всех
международных контактов Франции, в том числе тех, которые «проходили» по
другим ведомствам (например, военному). Андре Беттанкур говорил
о Кув де Мюрвиле, что тот не только был «исключительным
исполнителем» решений де Голля, «он настолько хорошо понимал Генерала
и его политику, что мог действовать, не задавая ему вопросов. Между
ними было прочное согласие»92. А бывший министр обороны Пьер
аа Досье опубликовано в разделе «Портреты Мориса Кув де Мюрвиля» в номе-
Ре журнала "Espoir", специально посвященном Кув де Мюрвилю (№ 126. Mars 2001.
Р. 95). — Там же указано, что этот документ хранится в архиве Линдона Джонсона
и расссекречен в мае 1977 г.
89 Fessard de Foucault В. Un secret Francais // Espoir. 2001. № 126. P. 27.
90 Couve par Couve // Ibid. P. 68.
91 Ibid. P. 69.
92 Temoignages recueillis par Bertrand Fessard de Foucault // Ibid. P. 102.
121

Мессмер утверждает, что де 1Ълль понимал, «что Кув де Мюрвиль
был для него прекрасным министром иностранных дел, так как был
способен наилучшим образом следовать его идеям и его воле*93.
А. Фроман-Мерис, рассказывая о преданности министра
иностранных дел де 1Ъллю и его идеям, о его необыкновенной
настойчивости и твердости, сравнивает Кув де Мюрвиля с А.А. Громыко,
о котором, по утверждению французского дипломата, Н.С. Хрущев
говорил, что «тот может оставаться сидеть на глыбе льда до тех пор,
пока ему не прикажут ее покинуть»94. Образ сидящего на льдине
человека, использованный Хрущевым, потому, вероятно, всплыл в
памяти Фроман-Мериса в связи с Кув де Мюрвилем, что все, кто знал
деголлевского министра иностранных дел, отмечали его холодность,
даже если речь шла о его юморе — «ледяном юморе». Впрочем, хотя
у своих сотрудников Кув де Мюрвиль обычно не вызывал теплых
чувств, его многие ценили. К тому же «были дни», когда «Кув
становился обаятельным, спокойным, открытым для беседы»95.
Президент ценил своего министра иностранных дел. Об этом
свидетельствует как тот факт, что он не менял его в течение десяти лет,
так и характеристика Кувде Мюрвиля, данная в «Мемуарах надежд»:
«Морис Кув де Мюрвиль имеет особый дар. В переплетающихся
проблемах и в цепляющихся друг за друга аргументах он сразу же
отделяет главное от второстепенного, в результате чего он ясен и
точен в вопросах, которые корыстные расчеты других делают
туманными и запутанными. У него есть необходимый опыт: на
протяжении своей блестящей карьеры он вел многочисленные переговоры
и лично знал многих должностных лиц. У него есть необходимая
уверенность, ибо он понимает, что будет долго занимать пост, на
который я его назначил. Он умеет подойти к людям, легко вступить
в контает, выслушивать, наблюдать, замечать, а потом, в нужный
момент, твердо сформулировать свою точку зрения, от которой уже
не отступит. Он верит, он убежден, что Франция сможет
существовать, как таковая, только занимая место в первом ряду держав, что
с помощью де ГЬлля она вернет себе это место, что над этим надо
работать, а все остальное не имеет значения»96.
Все тот же Фроман-Мерис пишет, что он долго «по своей
наивности» считал, что у Кув де Мюрвиля не было никаких политических
амбиций, и что он не стремился заслужить «публичное одобрение».
Но на основании некоторых замечаний, исходящих из ближайшего
окружения министра иностранных дел, он «совершил открытие»»
что тот «делает карьеру», об успехе которой свидетельствовало на-
93 Ibid.
* ftomin-Mmict H. Vu du QuaL P. 197.
» Ibfci E 198.
* /but Ш. d* MatfyspM аадожд. С 157-158.
122

значение Кув де Мюрвиля в 1968 г. премьер-министром. «Хотел ли
Генерал таким образом выразить признательность человеку,
который был более надежным, чем Жорж Помпиду, или он тем самым
готовил себе преемника?», — задается вопросом дипломат. В любом
случае, он считает «не подлежащим сомнению», что именно при
Кув де Мюрвиле Министерство иностранных дел стало «великим»
и «уважаемым»97.
Об отношении министра иностранныхдел к внешнеполитической
деятельности де Голля говорит его утверждение, что ни до, ни после
ГЪнерала, у Франции не было собственной внешней политики98. На
вопрос французского политического обозревателя Мориса Деларю,
трудно ли было работать с де Голлем, Кув де Мюрвиль ответил
следующее: «Доверительное и легкое сотрудничество установилось с
первых дней июня 1958 г., постоянно поддерживалось и ничем не
омрачалось. Долгое время я приходил к нему каждую неделю — утром
в пятницу, — и мы вместе обсуждали все происшествия и позицию,
которую необходимо занять в том или ином вопросе по актуальным
проблемам международной жизни. Можно сказать, что ни одно
важное решение в то время не было принято без участия или без ведома
Министерства иностранных дел, и что последнее всегда
непосредственно привлекалось к его выработке и к ответственности за его
исполнение»99. В то же время Кув де Мюриль не отрицал, что
последнее слово всегда оставалось за президентом, и назвал
французскую внешнюю политику при де ГЬлле «областью исключительной
компетенции главы государства»100.
На прямо поставленный вопрос, всегда ли он был согласен
с де ГЪллем, заданный другим собеседником, Кув де Мюрвиль
ответил: «Да, я вспоминаю, что пару раз я не соглашался с ним, но не по
существу. Если бы я не мог согласиться, я должен бы был уйти»101.
Мишель Дебре, часто критиковавший Кув де Мюрвиля и его
ведомство в период их совместной работы в правительстве,
впоследствии также отдавал должное министру иностранных дел:
«В Куве, чье знатное происхождение и холодная
благовоспитанность скрывали чувства, пробудился один из лучших сподвижников
ГЪнерала, — вспоминал Дебре. — Он будет соединять бесстрастность
в переговорах с твердостью в отношении целей, которые
необходимо достичь»102.
97 Ftemln-Meurice H. Vu du Quai. P. 198.
8 Couve de Murville M. Une politique e"trungere. P. 12.
99 Couve de Murville A/. Le mondc en face. P. 35.
100 Ibid. P. 36.
^ 01 Emrctien avcc Maurice Couve de Murville. Propos rccueillis par Daniel
Ucttuarque*l// Bspoir. 2001. Ni 126. P. 81.
Ш Debt* M. Gouvemen P. 392.
123

ф * •
Уже говорилось, что самое значимое событие, определи вшес
позицию Франции в Кубинском кризисе, — встреча Ачссппл с лс Гол-
лем — прошла без участия министра иностранных дел. Вошожпо,
Кув де Мюрвиля вообще не было в Париже вечером 22 октября.
Во всяком случае, согласно документам дипломатической переписки,
23 октября он находился в Брюсселе на встрече министров
иностранных дел стран-участниц Европейского экономического coo6iuecmi,0\
Но министр иностранных дел был, конечно, информирован об этой
встрече. «В воскресенье утром (то есть 2! октября. — Н.К.). мы были
предупреждены, что Дин Ачесон прибывает в Париж и хочет в тот же
день встретится с генералом дс 1Ъллем», — сказал Кув де Мюрвиль,
выступая на заседании Совета министров 24 октября 1962 г104
Имеющиеся в нашем распоряжении источники не позволяют
установить, знал ли Кув де Мюрвиль о том, что темой визита булет
Куба. Надо лишь иметь в виду, что мало кто во Франции лучше, чем
министр иностранных дел, был осведомлен о событиях на острого
ведь вся дипломатическая переписка проходила через его ведомо
во, а французские дипломатические представительства за границей
регулярно и подробно информировали МИД о действиях строи.
вовлеченных в Кубинский кризис. Не следует также забывать, что
Кув де Мюрвиль обладал «феноменальной» памятью и аналнш
ческими способностями, о чем свидетельствуют его современники
Но в любом случае, — догадывался ли Кув де Мюрвиль о цели
визита Ачесона или нет, — де Голль единолично и практически
мгновенно принял решение о поддержке действий Кеннеди.
Не располагаем мы сведениями о точном времени, когда дс Голль
проинформировал своего министра о предмете переговоров с
Ачесон ом. Но если вспомнить, что де Голль сам ввел практику
сообщать министру иностранных дел в письменном виде содержание
своих переговоров с зарубежными визитерами, то можно
предположить, что основа того подробного отчета о визите Ачесона, который
опубликован D.D.F., могла быть заложена в присутствии Бюрена дс
Розье, который был вызван сразу после ухода Ачесона. Содержание
переговоров мог зафиксировать и присутствовавший в качестве
переводчика дипломат 1С Лебедь, который также мог сразу же передать
свои записи министру иностранных дел105.
№ См, об этом в телеграмме, адресованной дипломатическим представителям
Франции в Бонне, Риме, Гааге, Брюсселе, Люксембурге, Вашингтоне и Лондоне
(Т. MNs 7670-7677; 3936-3943; 2643-2650; 3303-3310; 2155-2162; 17998-18005;
15755~15762,Лариж.25окгября1962г.-0.0,Р. I962-J1. Р.327-329). - В примечании
к телеграмме указывается, что она была составлена 24 октября.
JW Пейрефит А. Таким был де Голль. С. 302.
105 М. Вайс в личном письме к АА Фурсснко утверждает, что именно Лебслсм
была сделана подробная запись переговоров, лежащая в основе отчета.
124

В нашем распоряжении имеется лишь документ» правда,
неофициальною характера, позволяющий предположить, когда во
внешнеполитическом ведомстве ужали о itzjm визита Анесоня.
Речь идет о записях в личном дневнике А. Фромаи-Мсриса,
которые дипломат цитирует в своих мемуарах. Мы уже ссылались на
это свидетельство в главе о де Голлс106. 22 октября 1962 г., в |g
часов 30 минут Фромаи-Мернса аьпвал генеральный секретарь МИД
Э. дс Карбон мель и «по секрету» сообщил о визите Амссоиа к де
Гол л и) и о том, что на 22 часа назначено заседание Совета НАТО,
«Кажется, Соединенные Шталы готовят операцию против Кубы», —
записал в дневнике Фроман-Мерис. «Генерал принял Ачссона между
S и 6 часами. Лебедь переводил. Мы ждем результатов. <...> Куба?
Берлин'' Какая связь? Каков советский ответ? Бесполезно
теряться в дотлках. Подождем*. Следующая запись сделана в дневнике
в 20 часов: «Карбонмель, который думал, «сто произойдет вторжение,
ска шл мне, что я был прав: американцы хотят организовать блокаду.
Они обнаружили базы ракет среднего радиуса действия, но еще не
зиакя, есть ли там ядерные боеголовки»107.
Таким образом, если к 20 часам Э. де Карбоннель уже успел
сообщи 11. о советских ракетах на Кубе сотруднику Отдела Европы,
можно предположить, что к этому времени Кув де Мюрвнль обладал
полной информацией. Из дневниковой записи явствует также, что
диплома ш догадывались о причине срочного визита Анесот и даже
обсужлш! и различные варианты мер, которые могут предпринять
американцы на Кубе в сложившейся ситуации. И хотя министр
иностранных цел во время визита Ачесона к президенту не присутствовал,
самый подробный из всех имеющихся рассказ об этой встрече,
исходит из его ведомства. Аналитическая часть отчета, содержащая
оценку причин и последствий кризиса для Франции, скорее всего, также
принадлежи! внешнеполитическому ведомству. В острый период
Кубинского кризиса Кув де Мюрвиль докладывал о его развитии
на заседаниях Совета министров 24 и 31 октября и 7 ноября, о чем
свидетельствует Пейрефит10*, назвавший сообщение, сделанное ми*
нистром на только что упоминавшемся заседании 24 октября, «за-
хватынаюше интересным». «В течение этих четырех дней мы были,
как никогда, близки к третьей мировой войне», — говорил тогда Кув
де Мюрвиль, сообщив об имеющихся у правительства Соединенных
Штатов доказательствах присутствия на Кубе советских
бомбардировщиков и строительстве пусковых площадок для ракете
ядерными боеголовками109.
106 Fromnnt-MMuria //. Vu Uu Quel. К 241-242.
Ю7 И>Ш. Р. 242.
ЮН UeUpt/фит А. Таким был Д* Голль. С. 302 -.106.
109 ТЫ же. С 304.
125

Говоря на заседании Совета министров 7 ноября 1962 г. о пос~
ледствиях Кубинского кризиса, Кув де Мюрвиль, в частности,
заявил: «Для русских это —потеря престижа, поскольку им
пришлось отступить, но также и доказательство того, что к третьему
миру они относятся как к своему инструменту. Все более и более
резкая критика раздается в их адрес из Пекина и из Тираны»110.
А на заседании Совета министров 3 января 1963 г., где обсуждался
англо-американский договор, заключенный в Нассау, Кув де
Мюрвиль указал на еще одно последствие: «После Кубинского кризиса
отношения между Соединенными Штатами и Советским Союзом
изменились. Соединенные Штаты стали более уверенными в себе,
может быть, более грубыми и заносчивыми. Они
пересматривают свою общую стратегию с тех пор, как Кеннеди стал
президентом, особенно на протяжении последнего года. Они проявляют все
большую сдержанность в вопросе о возможном применении
ядерного оружия». Именно в связи с этим докладом Пейрефит сделал
замечание, касающееся манеры министра иностранных дел
излагать факты: «Кув умеет нарисовать яркую картину, пользуясь
полутонами»111.
К событиям Кубинского кризиса Кув де Мюрвиль
обращался в своих воспоминаниях. Первый раз он упоминал о нем в
связи с вопросом о франко-американских отношениях при Кеннеди.
Министр иностранных дел утверждал, что в первый же день
встречи президентов в Париже 31 мая был подтвержден договор о
совместных действиях в случае военной угрозы, заключенный еще
с Эйзенхауэром. «Этот договор был спонтанно реализован немного
позднее, в 1962 г., когда в результате установки советских ракет на
Кубе разразился кризис. Без сомнения, справедливо полагая, что
поставлена под угрозу безопасность Соединенных Штатов, Кеннеди
отреагировал должным образом, а именно — выдвинув Хрущеву
настоящий ультиматум, чтобы тот убрал ракеты, в противном случае
он угрожал, что сделает это сам, вторгшись на Кубу, — писал Кув де
Мюрвиль.— Он принял решение без предварительных
консультаций с союзниками, затем отправил Дина Ачесона в Париж, чтобы
тот информировал Президента Республики и детально разъяснил
ему ситуацию. Выслушав посланца, Де Голль сразу же ответил, что
при данных обстоятельствах Франция будет рядом с Соединенными
Штатами. Если они действительно считают, что существует угроза их
территории — а у них есть этому доказательства — он предоставляет
им действовать в соответствии с обстоятельствами, а на союзников
возлагается обязанность поддерживать их»112.
110 Пейрефит А. Таким был де Голль. С. 306.
111 Там же. С. 259.
112 Couve de MurvUie M. Une politique 6trangerc. P. 107-108.
126

Второй раз о Кубе Кув де Мюрвиль упомянул в связи с
рассказом о твердой и бескомпромиссной позиции Франции в
Берлинском кризисе, ответственность за который он возлагал на советское
руководство. «Ко всеобщему удивлению», писал он, Хрущев решил
сделать еще один шаг, «в той же степени рискованный и
совершенно неожиданный», установив на Кубе ядерные ракеты, «нацеленные
на территорию Соединенных Штатов». Кризис был быстро
урегулирован, по выражению Кув де Мюрвиля, благодаря «решительности,
продемонстрированной Кеннеди перед лицом угрозы, направленной
непосредственно против его страны». Кубинский кризис показал
также, что «Советский Союз не хочет войны», считал Кув де Мюрвиль,
и задавался вопросом, не с этих ли пор руководство Советского
Союза пришло к пониманию, «что следовало бы найти другие
методы для ведения дискуссии между Западом и Востоком, с тем,
чтобы внести в отношения между ними необходимые изменения,
если оно хочет установить, наконец, более нормальный и
следовательно, мирный порядок?»113. Но еще немного ниже формулировка
Кув де Мюрвиля звучит более уверенно: «Времена угроз закончились
естественным образом с Кубинским кризисом, так как он на деле
показал то, что уже давно приходило на ум, — невозможность
ядерной войны»114.
Оценка позитивных последствий Кубинского кризиса для
ослабления международной напряженности, в столь осторожной форме
сделанная Кув де Мюрвилем, почти совпадает с мнением М. Дебре,
высказанным им в мемуарах: «Надо надеяться, что Кубинский
кризис, откат назад Хрущева, затем его устранение и замена другими,
дают дипломатии повод для признания, хотя и осторожного, что
отказ от войны должен когда-нибудь привести к разрядке»115.
Воспоминания Кув де Мюрвиля вышли в 1971 г. В интервью,
которое Кув де Мюрвиль дал в октябре 1999 г. Фесару де Фуко, интонации
значительно изменились. На вопрос, почему в бытность министром
иностранных дел Кув де Мюрвиль провел так много времени в
переговорах с американцами, тот ответил: «Это потому, что американцы
были очень плохо настроены. Они ничем не были довольны, они
всегда были недовольны то одним, то другим... Мы были одиноки, а они
были много сильнее нас»116. Тот же собеседник спросил Кув де
Мюрвиля о его отношении «к русским». Он ответил, что всевда был
антикоммунистом постольку, поскольку считал, что коммунизм — это — не
французский путь, «это был чужой режим». Однако он назвал себя
«сторонником сближения с Россией». «Я считал, что это великая держава,
113 Couve de Murville M. Une politique etrangere. P. 188.
114 Ibid. P. 191.
115 Debit hi. Gouverner. P. 419.
116 Couve par Couve // Espok 2001. № 126. P. 78.
127

с которой необходимо поддерживать хорошие отношения. Я считал,
что это очень важно для всего мира», сказал Кув де Мюрвиль, доба-
вив, что считал так всегда, и до 1940 года, и даже «в молодости»11?.
Впрочем, оценивая советскую внешнюю политику и в период после
второй мировой войны, Кув де Мюрвиль отметил в ней «несколько
грубых ошибок», а именно: «попытку подорвать статус Берлина,
размещение ракет на Кубе и военное вмешательство в Афганистане». По
его мнению, «политическая ответственность за первые два просчета»
лежит на Хрущеве118.
После Кубинского кризиса Кув де Мюрвиль еще шесть лет
возглавлял Министерство иностранных дел. Как утверждают
французские исследователи, он был сторонником вхождения Англии
в «Общий рынок» и был против выхода Франции из военной
организации НАТО. Но, будучи «гибким», подчинился решению де Голля.
В 1969 г., уже на посту премьер-министра, он был против
референдума, в результате провала которого де Голль ушел в отставку. После
ухода де Голля Кув де Мюрвиль остался с А. Поэром119 на посту
министра внутренних дел. Став президентом, Помпиду сместил его
и заменил Ж. Шабан-Дельмасом. В октябре 1969 г. Кув де Мюрвиль
был назначен генеральным инспектором финансов. В 1973—1986 гг.
он был депутатом от 8-го округа Парижа в Национальном собрании,
где в 1973, 1978—1981 гг. председательствовал в комиссии по
иностранным делам, а в 1986 г. был избран сенатором от Парижа. Умер
Морис Кув де Мюрвиль 24 декабря 1999 г.
Рассмотрение деятельности Кув де Мюрвиля на посту министра
иностранных дел в 1958—1962 гг., опирающееся на имеющиеся в
нашем распоряжении источники, не дает однозначного ответа о его роли
в принятии окончательного решения относительно позиции Франции
в Кубинском кризисе. С одной стороны, можно констатировать, что
все известные нам высказывания Кув де Мюрвиля, касающиеся
событий на Кубе, по оценкам и трактовкам полностью совпадают с
высказываниями президента. Это может служить подтверждением
давно устоявшегося в исторической литературе мнения о том, что Кув
де Мюрвиль не был самостоятельной фигурой в сфере внешней
политики Франции, а лишь исполнителем вырабатьгоавшейся де Голлем
генеральной линии. С другой стороны, ничто не противоречит и
другому, более осторожному, выводу, который можно сделать на
основании рассмотрения специфики стиля работы де Голля, его министра
иностранных дел и их личных отношений. А именно, что в
процессе систематической совместной работы в сфере внешней полити-
u/ Ibid. Р. 76,
1,8 Couve de Murville M. Le monde en face. P. 266.
119 В период после ухода де Голля и до президентских выборов обязанности гла
вы государства исполнял А. Поэр.
128

1
Посол Франции на Кубе Робер дю Гардье

i^ftw-'
Посол Фронции в СССР Морис Дежан

С Н.С.Хрущевым и Ш. де Голлем. Март 1960 г.
Министр иностранных дел Франции Морис Кув де Мюрвиль и
государственный секретарь США Дин Раек

■НИИ*5''
•' i";!4>" --•"■'.■ -.-v.
/ :•
>S*»;-
Посол Фронции в США Эрве Альфан

ки, в том числе по всему сложному комплексу вопросов, связанных
с отношениями Франции с США, СССР и Кубой в интересующий
нас период, у президента и министра иностранных дел выработался
единый взгляд и стратегия. Можно еще лишь отметить, что в работах
зарубежных исследователей, главным образом французских, которым
доступен гораздо более широкий круг источников, в том числе
бумаги де Голля и министра иностранных дел, встречаются и та, и другая
точки зрения. Причем вторая точка зрения (Кув де Мюрвиль был не
просто исполнителем решений де Голля в области внешней политики,
а участвовал в подготовке этих решений) преобладает во
французских работах, вышедших в последнее десятилетие и опирающихся на
источники, введенные в научный оборот недавно120.
* * *
Необходимо сказать еще об одном структурном
подразделении Министерства иностранных дел — посольствах и миссиях,
представляющих Францию за рубежом и защищающих ее
государственные интересы.
Постоянной обязанностью глав дипломатических
представительств является информирование своего правительства о позиции
правительства страны пребывания по всем основным
международным проблемам, в первую очередь, по проблемам, имеющим для
Франции важное значение. В свою очередь, МИД рассылает в свои
дипломатические представительства циркулярные телеграммы,
содержащие информацию по вопросам, касающимся интересов Франции.
На основании этих сведений посол проводит беседы с
представителями правительства или администрации страны пребывания для
выяснения их позиции по тем или иным вопросам и сообщает
содержание своих бесед в МИД.
Задачей главы дипломатического представительства является
расширение отношений Франции со страной пребывания,
укрепление ее позиций в этой стране, а также координация деятельности
всех специализированных служб, находящихся на территории
страны пребывания и представляющих там интересы Франции.
Связь с МИД посольства поддерживали главным образом при
помощи шифрованных телеграмм. Связь посредством
дипломатической почты осуществлялась несколько раз в месяц. С почтой посол
направлял донесения (депеши), дополняющие телеграфные
сообщения и содержащие анализ отдельных событий. Ежегодно, а также
в конце своего пребывания в той или иной стране, посол направлял
в МИД отчеты.
120 в частности, эта точка зрения высказана и коллективном труде французских
Исследователей «Les Affaires e4rangeres et Je corps diplomatique francais» (T. II. 1870—1980)
1 монографии М. Вайса «La grandeur. Politique etrangere du general de Gaulle, 1958—1969».
129

Для обсуждения, положения в стране пребывания, проверки
информации и другого рода консультаций послов периодически
вызывают в Париж, Кроме того, устраиваются ежегодные совещания
послов определенного региона для обмена информацией и обсуждения
общих проблем.
Традиционной задачей всех консульств (генеральных консульств,
консульств или консульских отделов при посольствах, консульских
агентов), является защита интересов своих граждан за границей.
Кроме того, консульства, и французские не являются
исключением, занимаются сбором всякого рода информации (например, о
состоянии промышленности, торговли, сельского хозяйства, научных
и технических достижениях), в том числе и политического
характера. Активно используются консульства для пропагандистской
работы. Они подчиняются Министерству иностранных дел и главе
дипломатического представительства (послу, посланнику) своей страны
в стране пребывания.
* * *
В дипломатической иерархии французского МИД важнейшими
постами за границей во времена де Голля считались
представительства в США, Великобритании, ФРГ, СССР, Италии, а также
постоянное представительство в ООН121. В следующих главах в связи
с событиями Кубинского кризиса будут подробно рассмотрены
донесения дипломатов, возглавлявших посольства в Москве и
Вашингтоне, а также гораздо менее важное для Франции
дипломатическое представительство в Гаване. Пока же обратимся к материалу,
почерпнутому из высказываний в разное время главы французского
внешнеполитическому ведомства, который, как представляется,
способствует пониманию специфики положения и роли французского
дипломата, работающего за границей.
Кандидатура на должность посла предлагалась министром
иностранных дел на рассмотрение президенту, который и подписывал декрет
о назначении главы дипломатического представительства. Информация
о назначении сразу доводилась до сведения премьер-министра,
который, в свою очередь, информировал Совет министров.
Кув де Мюрвиль, вероятно, немного лукавил, когда в беседе
с М.Вайсом и С.Маффером в 1989с сказал, что по вопросу о
назначении послов у него никогда не было разногласий с де Голлем122.
В главе, посвященной внешнеполитической деятельности первого
президента Пятой республики, мы приводили свидетельство Пейрефига
121 Us posies dlplomatiqucs // Valsse A/. La grandeur. P. 321.
№ Mqffert S,t Valsse Af. EntrcUen avee Maurice Couve de Murville // Dc Gaulle en
son «focle. T. 4. P. 226.
130

о том, что министр иностранных дел бывал недоволен некоторыми
послами, чьи кандидатуры были предложены самим де Голлем из
числа его соратников. В той же беседе 1989 г. Кув де Мюрвиль, правда,
признался, что один раз его мнение о кандидате в послы все же не
совпало с мнением де Голля, когда президент предложил «кого-то,
кто не был с Кэ д'Орсэ, но зато был в Сопротивлении». «Этот
человек симпатичный, но посредственный», — якобы сказал тогда Кув де
Мюрвиль123. Министр не назвал имени этого кандидата, и ни слова
не сказал в интервью о его дальнейшей судьбе. К проблеме отбора
сотрудников для дипломатической работы Кув де Мюрвиль
вернулся в другом интервью, состоявшемся через 10 лет. «Сотрудники
могут ошибаться, — говорил он. Прежде всего, надо уметь их выбирать.
И потом, нельзя им слишком доверять. Необходимо держать за собой
окончательное решение. Нельзя им доверять решение»124.
В этом же интервью бывшему министру иностранных дел был
предложен вопрос об инструкциях Министерства иностранных дел
посольствам. «Существуют различные страны, — ответил Кув де Мюрвиль. —
Есть такие, где послы действуют в точности по инструкциям, и страны,
ще у них некоторая свобода действий. Они могут действовать и без
инструкций. Существуют различные ситуации. В России, например,
у посла нет большой свободы. В Англии — напротив». На вопрос,
составлял ли он сам инструкции, Кув де Мюрвиль ответил: «Нет, это
делают специальные службы». Впрочем, Кув де Мюрвиль утверждал,
что инструкции не играют большой роли в жизни послов. «Самое
важное — это беседы, которые проводятся периодически с послами,
возвращающимися в Париж»125.
Кув де Мюрвилю был также задан вопрос, не испытывал ли
он каких-либо затруднений с принятием решений в бытность
свою послом в США. «Нет, — отвечал Кув де Мюрвиль, — там мы
не принимали решений. США всегда сами принимали решения.
После консультаций с нами, но не принимая их в расчет». Кув де
Мюрвиль напомнил также, что посол является членом
коллектива: у него есть сотрудники, являющиеся специалистами в разных
областях (атташе по финансам, военный, сельскохозяйственный
и другие) и работающие с вопросами, в которых компетентны. «По
политическим вопросам, — заметил он, — мы работает по-разному.
В некоторых случаях —с советниками, иногда —в одиночестве,
иногда — связываясь с Парижем по телефону»126.
Отвечая на вопрос, какими качествами, по его мнению, должен
обладать посол, Кув де Мюрвиль прежде всего назвал «здравомыс-
123 Мфп S., Valsse M. Op. cit.
124 Couve par Couve // Espoir. 2001. N9 126. P. 73.
125 IbW- P. 72.
126 Ibid-
131

лие»: дипломат должен уметь оценивать факты и людей. «Когда
он входит в отношения с людьми, он должен понимать, с кем он
разговаривает» Это очень важно». «Ремесло посла» вообще
предполагает «знание людей», так как эта работа связана с постоянными
человеческими контактами, в том числе —с руководителями
государства и «основными персонажами». Послу также необходимо
«знать проблему как можно лучше». «Когда хорошо знаешь вопрос,
имеешь преимущества перед другими. — Это было одним из моих
преимуществ», — заметил Кув де Мюрвиль127. Другим необходимым
качеством для посла, по мнению Кув де Мюрвиля, является опыт.
«Через несколько дней нельзя быть в курсе чего-либо, а через
несколько лет можно быть в курсе всего. В курсе, благодаря как
беседам, так и бумагам. И те, и другие необходимы и полезны»128.
Теперь, имея в виду все те требования, которые Кув де Мюрвиль
предъявлял сотрудникам своего ведомства, работающим за границей,
перейдем к рассмотрению донесений в МИД французских послов,
возглавлявших во время Кубинского кризиса посольства в Москве,
Вашингтоне и Гаване.
127 Couve par Couve // Espoir. 2001. № 126. P. 72.
128 Ibid. P. 73.

Глава III
ПОСОЛ ФРАНЦИИ В СССР МОРИС ДЕЖАН
И ЕГО ДОНЕСЕНИЯ ИЗ МОСКВЫ
В ПЕРИОД КУБИНСКОГО КРИЗИСА
Почти десять лет французскую дипломатическую миссию в
Москве возглавлял Морис Дежан. Годы его пребывания в СССР почти
совпали с тем периодом российской истории, когда высшие
государственные и партийные посты занимал Н.С. Хрущев. В Москве
Дежан стал свидетелем XX съезда КПСС, положившего конец культу
личности Сталина и массовым репрессиям и начавшего эпоху
«оттепели». Из Москвы Дежан имел возможность наблюдать события
трех острейших международных кризисов — Суэцкого, Берлинского
и Кубинского, из которых последние два были связаны с
внешнеполитической активностью Хрущева.
Предметом рассмотрения настоящего раздела являются
деятельность Дежана в Москве в период Кубинского кризиса, понимаемого
в самом широком смысле — с победы революции на Кубе и до
полного урегулирования кризиса. Мы попытаемся, насколько возможно
при отсутствии специальных работ, воссоздать биографию
дипломата и оценить значимость его донесений как с точки зрения их
информативности для Министерства иностранных дел Франции, так
и с позиции исследователя — как исторического источника.
Морис Эрнест Наполеон Дежан родился 30 сентбря 1899 г.
в Клиши (департамент Сена). Окончив гуманитарный факультет
Сорбонны, он в 1926 г. поступил на службу в МИД. В 1930—1939 гг.
был заведующим отделом печати французского посольства в
Берлине, помощником директора и до начала 1940 г. директором кабинета
министра иностранных дел Поля Рейно1.
Дальнейшее продвижение Дежана совпало с трагическим
периодом в истории Франции — годами немецкой оккупации. Когда после
капитуляции власть в части страны перешла к правительству Виши,
почти весь дипломатический корпус признал его и игнорировал
руководимое де Голлем движение «Свободная Франция». Внешними
сношениями этого движения поначалу занимались люди, ранее
ADC, 1962. Vol. LXXII.
133

не имевшие дела с дипломатией, или примкнувшие к де Голлю
дипломаты, мало известные в ту пору. Поэтому де Голль высоко
оценил сотрудничество Дежана, имевшего дипломатический опыт.
В своих мемуарах он написал об этом времени: «В Лондоне
окрепло наше центральное руководство, основу которого составляли
даровитые люди<...>». Среди десятка перечисленных далее фамилий
находим и Дежана2. ©н сначала был назначен помощником
директора, а затем и директором Управления по политическим
вопросам в комитете «Свободная Франция» (февраль—сентябрь 1941 г.)
и вошел в состав делегации, руководившей делами комитета во
время отсутствия де Голля3. 24 сентября 1941 г. де Голль подписал
декрет о создании Национального Комитета Свободной Франции,
назначив Дежана национальным комиссаром по иностранным
делам4. Дежан установил контакт с послом СССР при союзных
эмигрантских правительствах в Англии А.Е. Богомоловым и
познакомил его с де Голлем5.
Получив информацию о разрыве дипломатических отношений
правительства Виши с Москвой, де Голль в начале сентября 1941 г.
поручил Дежану начать секретные переговоры с послом СССР в
Великобритании И.И.Майским. 26 сентября Майский уведомил де
Голля о том, что советское правительство признает его «как
руководителя всех свободных французов, где бы они ни находились,
которые сплотились вокруг вас, поддерживая дело союзников»6. На посту
национального комиссара по иностранным делам Дежан проявил, по
оценке коллег-дипломатов, «самые превосходные качества: горячий
патриотизм, незаурядную способность к работе, образцовую
политическую смелость, умение соизмерять возможности людей и
требования событий». Без всяких колебаний он объяснял своему шефу
«последствия и прямые или косвенные отголоски намечаемых им
мер, даже когда некоторые возражения могли разгневать
генерала де Голля». Хотя, в конце концов, он «всегда
дисциплинированно подчинялся президенту и точно исполнял принятые решения»7.
Когда к октябрю 1942 г. между де Голлем и Черчиллем наметились
разногласия по вопросам политики на Ближнем Востоке, Дежан
1 Голль Ш. де. Военные мемуары. Т. I. Призыв. С. 193.
3 Кроме Дежана, членами делегации, осуществлявшей руководство делами
в Лондоне во время отсутствия де Голля, были Рене Кассен, Рене Плевен и адмирал
Мюзюлье.
4 1Ьлль Ш. де. Военные мемуары. Т. I. Документы. С. 746.
5 Телеграмма представителя Свободной Франции в СССР Роже Гарро
Национальному Комитету в Лондон. Куйбышев, 24 июня 1942 г. // Голль Ш. де. Военные
мемуары. Т. 1. С. 665.
6 Советско-французские отношения в годы Великой Отечественной войны 1941—
1945: Документы и материалы в двух томах. Т. 1. 1941—1943. М., 1983. С. 51—52.
7 Les Affaires etrangeres et le corps diplomatique francais. T. 11. P. 569.
134

пытался убедить шефа занять более гибкую позицию. Рассказывая
впоследствии об этих событиях, де Голль писал в своих мемуарах:
«Форин Офис сконцентрировал свой нажим на Морисе Дежане
и так настойчиво пугал разрывом отношений — высший способ
устрашения дипломатов, — что Морис Дежан под впечатлением всего
этого предложил подумать, какие мы могли бы сделать уступки, дабы
восстановить добрые отношения. Уступки? Но я не хотел никаких
уступок. Тогда Дежан покинул свой пост. Он сделал этот шаг с
большим достоинством»8. С 1 января 1943 по 8 августа 1943 г. Дежан
занимал должность дипломатического советника по иностранным
делам Французского Национального Комитета9.
Декретом от 3 июня 1943 г. ему был присвоен ранг полномочного
министра, и он стал представителем Французского Национального
Комитета при союзных правительствах в Лондоне. В октябре 1944 г.,
после освобождения Франции, Дежан получил пост генерального
директора по политическим вопросам МИД, который занимал до
декабря 1945 г. В этом качестве он вошел в состав возглавляемой де
Голлем (в то время председателем Временного правительства)
делегации, отправившейся в конце 1944 г. в Москву для заключения
договора о союзе и взаимопомощи. Подробное и живое описание этой
поездки, бесед де Голля со Сталиным, обстоятельств подписания
10 декабря 1944 г. договора, сопровождавших это событие застолий,
вплоть до содержания произносившихся тостов, находим в книге
известного французского политического обозревателя Жоржа Бортоли.
®н утверждает, что Дежан «подталкивал к сближению с Москвой со
времен Лондона»10.
2 ноября 1945 г. Дежану был присвоен ранг Посла Франции,
который был тогда и остается по сей день привилегией весьма
ограниченного числа лиц. В 1945—1949 гг. он — чрезвычайный и полномочный
посол в Чехословакии; с 1949 по 1950 г. — представитель Франции
в Международной комиссии по Руру; в 1950—1952 гг. —глава
французской миссии при объединенном Верховном совете
союзников по антигитлеровской коалиции на Дальнем Востоке; 1952—
1953 гг. — посол Франции в Японии; в 1953—1954 гг. — генеральный
комиссар Франции в Индокитае11.
Годам работы французской миссии в Японии и Индокитае под
руководством Дежана посвятил десятки страниц своих мемуаров
другой французский дипломат Анри Фроман-Мерис. Он
вспоминает, что работать с Дежаном было интересно и приятно. «Благодаря
Морису Дежану, натуре благородной во всех отношениях, посольство
Голпь Ш. де. Военные мемуары. Т. II. Единство. С. 45.
9 ADC, 1962.
10 Bortoli G. Une si longue bienveillance. P. 18—19.
11 ADC, 1962.
135

Франции быстро стало одним из самых блестящих в столице
Японии»12. Фроман-Мерис отмечает большое трудолюбие посла,
в том числе тот немаловажный для нас факт, что «объемистую
корреспонденцию Дежан писал, по большей части, сам»13. В тоже
время, Дежан, по словам коллеги, «обладал большим темпераментом,
ставшим причиной трагикомического конца его карьеры». Тогда
в Токио, «в марте 1953 г., оставив первую жену, он жил, окруженный
прелестными женщинами, из которых несколькими месяцами
позднее выбрал самую очаровательную — Мари-Клэр»14.
В 1954 г. Дежан был назначен дипломатическим советником
французского правительства. К этому времени он — командор
ордена Почетного легиона (1951 г.)15. А в конце 1955 г. находившееся
последние дни у власти правительство Эдгара Фора решило
направить одного из самых опытных своих дипломатов в Москву, где он
и пробыл почти весь период правления Н.С. Хрущева — с декабря
1955г. помай 1964г.
В первое послевоенное десятилетие контакты между Францией
и СССР были, по выражению французского министра иностранных
дел Кув де Мюрвиля, «редкими и сдержанными». «Единственный раз
во время IVреспублики, — писал он в своих мемуарах, — председатель
Совета министров Ги Молле в 1956 г. посетил Кремль, но визит не
имел никаких результатов и не изменил характера отношений»16.
Выше говорилось, что в 1944 г. Дежан побывал в Москве в
составе французской делегации. Теперь, в 1955 г., он сменил в
посольстве Луи Жокса, большого знатока русского языка и страны.
Фроман-Мерис вспоминает, что когда Дежан, с которым они
вместе провели «прекрасные годы» в Японии и Индокитае, предложил
ему должность первого секретаря посольства, он принял это
предложение «с энтузиазмом». Благодаря воспоминаниям Фроман-Мериса,
мы можем составить представление о том, какой увидели
советскую столицу французские дипломаты. «Москва имела репутацию
места сурового, печального, без западных удовольствий и удобств,
без восточной экзотики, которую мы уже испробовали», — пишет
Фроман-Мерис. «Не зная русского языка, затруднительно
заниматься советскими делами и в Париже, но незнание это поставило бы
нас в невыносимые условия по прибытии в Москву. Свою удачу мы
нашли в лице великолепного профессора Дубровского,
преподавателя Школы восточных языков и когда-то профессора у Эдгара Фора.
Он попытался умерить наш оптимизм в отношении СССР, предосте-
u Frvmin-Meurice H. Vu du Quai. P. 86.
13 Ibid. P. 79.
14 Ibid. P. 82.
15 ADC, 1962,
16 Couve de Murville M. Unc politique 6trangere. P. 161.
136

регая от "этих московских бандитов"»17. Из воспоминаний дипломата
неясно, относится ли «мы» к нему самому и его жене, или же
включает и Дежана. Не знаем мы, в какой степени Дежан владел русским
языком к моменту вступления в должность. Тот же Фроман-Мерис
упоминает «анализ русских текстов», который он и другие
сотрудники делали для посла. Впрочем, «благодарение Богу! — восклицает
дипломат, — политико-экономический лексикон КПСС был
ограничен широтой культуры и глубиной мысли ее руководителей»18.
В книге французского журналиста Т.Вольтона, посвященной
деятельности советской разведки во Франции, есть свидетельство, что
в 1956 г. посол «проявил в разговоре довольно сносное знание
русского языка». В ней же находим словесный портрет Дежана: «Посол
не отличался ни ростом, ни красотой, но его живой взгляд, здоровый
цвет лица и благородные седины свидетельствовали о нем как о
человеке респектабельном и уравновешенном»19.
Москва встретила приезжих «полотнами французских
импрессионистов в Пушкинском музее, балетом Большого театра», но
одновременно — «печалью хмурой толпы, быстро идущей по улицам,
и бедностью одежды». Удивило французов «отсутствие как внешних
знаков полицейского режима, так и очереди в мавзолей Ленина».
Заслуживает внимания ремарка мемуариста, относящаяся, правда,
к 1956 г., что «дезинформация была постоянной», а также
упоминание того факта, что в Москве его отношения с Дежаном «не стали
такими же доверительными, как когда-то»20.
Впрочем, первый секретарь посольства, приехавший в Москву
с женой, «жил, благодаря любезности Дежана, прямо в
резиденции — тесновато, но в великолепном здании мецената Игумнова
и в центре Москвы». Жизнь дипломатов, протекавшая в
комфортабельных, по московским меркам того времени, условиях, не была,
однако, легкой: «Наши комнаты прослушивались, служащие за нами
шпионили. Шпионили за нами и за пределами жилища. Телефон
прослушивался. Если необходимо было сказать что-то важное, мы
писали на бумаге, или выходили в садик, или "еще лучше — шли
прогуляться в парк Горького"». Упоминает Фроман-Мерис и
устроенную в здании посольства «глухую комнату» для
конфиденциальных разговоров21. «Советские люди сами жили под пристальным
наблюдением, и самой трудной частью нашей работы было
попытаться войти с ними в контакт». В Москве все же была, по
осторожному выражению Фроман-Мериса, «некоторая возможность
Fromin-Meurice H. Vu du Quai. P. 161.
Ibid. P. 163.
Волыпон Т. КГБ во Франции. С. 241.
Fromin-Meurice H. Vu du Quai. P. 169.
Ibid. P. 188.
137

принимать в посольстве ряд официальных лиц: дипломатов из
МИД, академиков, писателей, артистов, музыкантов, танцовщиков.
Но и они должны были получать разрешение на посещение
посольства у "органов", — согласно их иерархии: президент (по-видимому,
АН СССР. — Н.К.), вице-президент, лауреат Ленинской премии,
народный артист и так далее. Среди них были совершенно
замечательные люди, и разговоры с ними, если они велись свободно, весьма
обогащали нас», — свидетельствует дипломат22.
Описывая бытовые условия пребывания французской миссии
в Москве, Фроман-Мерис вспоминает, что «колхозный рынок и
государственный "Гастроном" были постоянным источником
снабжения <...> Было бы ошибкой думать, что магазины были пусты:
в них были колбасы, рыбы, грибы, икра, водка — в изобилии. Но
мясо было отвратительным, — замечает дипломат, а фрукты, овощи
и салаты появлялись редко». Он утверждает, что в течение трех лет
пребывания в Москве они с женой ничего так и не смогли купить
в магазинах, «за исключением шапок и нескольких пластинок
посредственного качества». Запомнились ему и «частые очереди и
стоящие в них люди, зачастую не знающие, за чем стоят»23.
«Хотя мы были ограничены в своих перемещениях
(40-километровая зона для иностранцев), мы совершали экскурсии вокруг
Москвы. Зимой мы любили кататься в лесу на лыжах, летом
устраивать пикники на берегу какой-нибудь реки, совершать пешую
прогулку в какую-либо заброшенную церковь, посещать избы в
деревнях. Нигде мы не ходили так часто, как в Москве, на концерты
и в театры», — пишет дипломат24.
По его наблюдениям, дипломатический корпус в Москве не был
многочисленным, «дипломаты получали приглашения почти на все
приемы и без труда сводили знакомство с советскими
руководителями» (он называет имена Хрущева, Маленкова, Булганина, Молотова,
Микояна, Кагановича, Шепилова)25. Вспоминает Фроман-Мерис
и московские впечатления о событиях 1956 г. в Венгрии, о XX
съезде КПСС, Международном фестивале молодежи и студентов
(«никогда я не поверил бы, что власти разрешат подобную встречу»,
восклицает автор мемуаров), о Суэцком кризисе. Все эти события
прошли на глазах Мориса Дежана, который, к сожалению,
воспоминаний не оставил. Но и Фроман-Мерис в 1959 г. уехал из Москвы.
Таким образом, кроме дипломатической переписки, мы не
располагаем другими свидетельствами о том, как во французском
посольстве в Москве переживался Кубинский кризис.
и Fwmin-Meurice H. Vu du Quai. P. 190-191.
23 Ibid. P. 189.
24 Ibid.
25 Ibid. P. 170.
138

С началом президентства де Голля статус посольства в
Москве в иерархии французской дипломатической службы претерпел
изменение. Внешняя политика де Голля радикально отличалась от
политики IV Республики, в частности, по вопросу об отношениях
с СССР. Рассматривая Советский Союз как часть Европы, де Голль
выступал против полной изоляции социалистического государства
от участия в решении общих проблем континента. О стремлении
улучшить франко-советские отношения свидетельствовало
заявление де Голля, сделанное 25 марта 1959 г., о поддержке им
установленных в результате Второй мировой войны границ, и подписание
осенью 1958 г. долгосрочного двухстороннего соглашения о
торговле, и создание в сентябре 1959 г. комитета «Франция — Восточная
Европа». Развивались контакты между СССР и Францией по линии
парламентских делегаций, визитов политических и общественных
деятелей, культурных связей. На пресс-конференции,
состоявшейся 10 ноября 1959 г., де Голль подчеркнул исключительную важность
в международной политике франко-советских отношений и
подкрепил свое заявление приглашением Н.С. Хрущева посетить Францию.
Во время визита, продолжавшегося с 23 марта по 3 апреля 1960 г.,
советскому премьеру был оказан теплый прием, а переговоры на
высшем уровне привели к заключению соглашений о сотрудничестве
СССР и Франции в области торговли, науки и культуры. Впервые
также между социалистической и капиталистической странами было
подписано соглашение по атомным вопросам —об условиях
научного сотрудничества по мирному использованию атомной энергии
в 1960-1961 гг.26
©днако не следует переоценивать степень сближения Франции
с СССР. В отношениях между государствами сохранялись самые
серьезные противоречия. Кроме различия в социальном строе,
выделялись остротой, по крайней мере, две проблемы: поддержка
Советским Союзом Фронта национального освобождения Алжира,
особо болезненно воспринимавшаяся де Голлем, и германский
вопрос. Личные отношения лидеров двух государств также
оставляли желать лучшего. Так, в интервью газете «Правда», данном
Н.С. Хрущевым в сентябре 1958 г., Председатель Совета Министров
СССР затронул проблему легитимности возвращения де Голля
к власти27. В речи на XXI съезде КПСС Хрущев утверждал, что
Франция идет к открытой диктатуре и реакции28. Дневник Эрве
Альфана содержит немало свидетельств о личной неприязни де
Голля к Хрущеву. Например, 21 августа 1959 г., на следующий день
*° Антюхина-Московченко В.И. Шарль де Голль и Советский Союз. С. 209—210.
27 Правда. 1958 е 22 сентября.
28 Доклад Н.СХрущева 27 января 1959 п // Материалы внеочередного XXI съезда
КПСС. М., 1959. С. 76.
139

после полуторачасовой беседы с президентом Альфан записал: «Де
Голлъ считает, что Хрущев — плохой актер, который слишком
выдвигает себя на передний план и даже в своей стране уже отчасти
потерял престиж. Он не дает волю порывам, и его вспышки гнева
являются наигранными <...>. Это впечатление Генерал составил,
наблюдая Хрущева по телевидению»29. Можно предположить, что де
Голль в этот период особенно внимательно следил за
выступлениями Хрущева, так как именно в августе он принял решение
пригласить его во Францию. Но, как уже говорилось в главе о де Голле,
визит Хрущева мало что изменил.
Впрочем, личная неприязнь обоих лидеров, по-видимому, не
влияла на отношения к главам дипломатических миссий обеих стран.
По свидетельству В.И. Ерофеева — в те годы советника посольства
СССР во Франции — посол С.А. Виноградов регулярно навещал
де Голля, когда тот был еще премьер-министром30. Правда,
утверждение, что их связывали «дружеские отношения», кажется сильным
преувеличением.
В своих «Воспоминаниях» Хрущев написал с теплотой о Дежа-
не: «Я его хорошо знал и с большим уважением относился к нему
и его супруге»31.
В дипломатических кругах мировых столиц оживленно
обсуждался вопрос, что представляют собой отношения между Кубой
и Советским Союзом. Он возник после победы в 1959 г. Кубинской
революции и особенно волновал Вашингтон, который опасался
кубино-советского сближения. В составленной в конце ноября
1962 г. пространной записке о происхождении и итогах Кубинского
кризиса Дежан также начал изложение своего видения проблемы
с победы Кубинской революции32. С этого момента, по мнению
дипломата, началось советско-кубинское сотрудничество. К этой
записке мы еще вернемся. Документ разбит автором на параграфы,
которыми отмечены этапы советско-кубинских отношений, и первым
шагом к сближению названо признание 10 января 1959 г. советским
правительством нового правительства Кубы.
В следующем параграфе, озаглавленном «Визит Микояна
(февраль 1960 г.)», поездка в Гавану заместителя председателя Совета
Министров СССР трактуется Дежаном как первое свидетельство
я Alphand H. L'etonnement d'etre. P. 313.
30 Ерофеев В.И. Встречи с де Голлем // Шарль де Голль: Сборник статей. С. 113.
Об отношениях между де Голлем и СА. Виноградовым см. также с. 63—64.
31 Хрущев Н.С. Воспоминания. Кн. 2. С. 387.
32 Дежан — Кувде Мюрвилю. А[и] S[ujetJ des relations sovieto-cubaines (1959—1962)
(Записка «К вопросу о советско-кубинских отношениях (1959—1962)») — на 44
страницах. 26 ноября 1962 г. — Записка собственноручно подписана Дежаном. На полях
от руки приписка: «Действительно, очень интересно» (далее — неразборчиво). — AD.
27-5-2 Cuba.
140

«особого интереса» СССР к Кубе. Во время этого визита,
закончившегося подписанием соглашения об экономической и технической
помощи, по мнению Дежана, представитель СССР не дал никаких
гарантий политической и дипломатической помощи новому
кубинскому правительству33.
Как следующий шаг к сближению Дежан рассматривал «миссию
Хименеса в Москву (июнь 1960 г.)». К этому времени между Кубой
и СССР были возобновлены дипломатические отношения. Дежан
связывал приезд директора Института аграрной реформы с
необходимостью уточнить некоторые вопросы, связанные с соглашением,
заключенным Микояном. Нуньес Хименес, по свидетельству Дежана,
встречался с Хрущевым и передал ему приглашение Фиделя Кастро
посетить Кубу34.
По мере нарастания напряженности между США и Кубой
советское руководство занимало все более жесткую по отношению к США
позицию. С точки зрения Дежана, выступление Н.С. Хрущева 9 июля
1960 г. на съезде учителей, в котором он заявил, что в случае
нападения на Кубу Советский Союз не остановится перед применением
ядерного оружия, отметило еще один рубеж в советско-кубинских
отношениях. Правда, Дежан считал, что Хрущев тогда вовсе не
собирался «следовать линии поведения, определенной на случай
американской атаки против Кубы», а «довольствовался напоминанием,
угрожающим, но неопределенным» о советских ракетах.
Одним из этапов становления советско-кубинских отношений
Дежан называл приезд кубинского министра революционных
вооруженных сил Рауля Кастро в Москву в июле 1960 г. Он отмечал, что
этот визит носил «совершенно иной характер», чем визит Хименеса35.
Хотя пресса информировала о визите Р. Кастро скупо, посол Франции
телеграфировал в Париж,36 что анализ состава участников встречи
(заведующий международным отделом ЦК КПСС Б.Н. Пономарев,
заместитель министра обороны маршал М.В. Захаров, министр
внешней торговли Н.С. Патоличев, председатель Государственного
комитета Совета Министров СССР по внешнеэкономическим связям
СА. Скачков37, сопровождавшие Р. Кастро 8 офицеров
революционной армии Кубы) привел его к выводу, что обсуждались вопросы
«экономической помощи, а также, возможно, помощи военной, по
крайней мере, в виде поставок вооружения», что, как теперь
известно, соответствовало действительности38.
•" Ibid. P. 4.
34 Ibid. P. 5.
35 Ibid. P. 6.
36 Дежан — МИД. Т. №№ 2852-2855. 19 июля 1960 г. - AD, 27-5-2 Cuba.
В тексте телеграммы фамилия названа неверно «Chatchkov».
38 Ibid. P. 7.
141

Дежан сделал правильный вывод о характере переговоров
с Р. Кастро, завершившихся подписанием коммюнике, в которое
определялись военные обязательства СССР по отношению к Кубе.
Он охарактеризовал его как «первый совместный советско-кубинский
документ, имеющий действительно политическое содержание».
В нем говорилось, что СССР «сделает все», чтобы не допустить
военной интервенции США против Кубы. Никто не мог знать, «что
стоит за этим "все"», — отмечал дипломат39.
В ноябре по дороге в Китай и Северную Корею Москву посетил
Эрнесто Гевара. 7 ноября 1960 г. он стал «первым после похорон Сталина
иностранцем, который поднялся на Мавзолей Ленина на Красной
площади», — свидетельствует состоявший с Геварой в дружеских
отношениях Н.С. Леонов, сотрудник КГБ, который, кстати, и
сопровождал кубинского революционера в его путешествии на Восток40.
Дежан сообщал в Париж о большом интересе к кубинскому вопросу,
вызванном этим визитом и отразившемся в «многочисленных
статьях, опубликованных в последние дни». Советская пресса
приветствовала решимость Кубы противостоять «угрозам империалистов».
В этой связи Дежан задавался вопросом, «не сменят ли в
настоящий момент русские тон на несколько более осторожный, чтобы не
позволить кубинцам втянуть себя в этом вопросе дальше, чем сами
они того желают»41. Далее Дежан давал оценку заявлениям, которые
Хрущев сделал в интервью, данном 28 октября редактору кубинской
газеты «Революсьон» Карлосу Франки. Опубликованный ТАСС текст
интервью свидетельствовал, по мнению Дежана, «о стремлении
председателя Верховного Совета СССР смягчить угрозу применения ракет
для защиты Кубы». Хотя «по сведениям, собранным здесь посольством
Соединенных Штатов», кубинская пресса интерпретировала тоже
заявление Хрущева иначе, а именно, как «еще одно подтверждение
крайне твердой позиции Советского Союза». В заключение он
замечал, что «пока слишком рано делать какие-либо заключения», так как
по возвращении кубинской делегации после визита в Китай,
возможно, будут сделаны новые заявления, «которые позволят лучше
определить характер взаимоотношений между двумя странами»42. Советскому
39 Ibid. P. 8.
40 Леонов Н.С. Лихолетье. С. 60—62. — Мемуарист рассказывает, что Гевару долго
пришлось уговаривать подняться на трибуну мавзолея, так как он считал «такую честь
незаслуженной».
41 Дежан-МИД. Т. №№ 4402-4404. 26 (получена 27) ноября 1960 г. -AD,
27-5-2 Cuba.
42 Н.С. Леонов отмечает, что «в разгоревшемся советско-китайском конфликте
Че Гевара занимал очень тактичную позицию». «Не поддаваясь попыткам тех и других
склонить его на свою сторону, он сохранял свободу суждений и действия. Но в душе,
как мне казалось, он был ближе к китайской точке зрения», — вспоминает Леонов
(Лихолетье. С. 65).
142

Союзу также необходимо время, «чтобы определить «размеры
экономической помощи, которую он готов предоставить Кубе»43.
2 января 1961 г. во время торжественного приема в посольстве
Кубы по случаю годовщины Кубинской революции Хрущев
выступил с речью. Дежан сообщал в МИД ее содержание, выделив место,
где говорилось, что СССР до сих пор «не имеет баз ни на Кубе, ни
в каком-либо другом иностранном государстве», в то время как
правительство Соединенных Штатов создало вокруг СССР базы на
территории иностранных государств. Такое положение дает Советскому
Союзу право установить свои базы за границей, — «на Кубе, или
в другом месте». Хрущев заявил также, что техника, которой
располагает СССР, позволяет «в случае необходимости нанести
молниеносный удар по любой точке земного шара»44. Это сообщение Дежана
было получено в Париже вечером 3 января — в тот день, когда США
разорвали с Кубой дипломатические отношения. На это событие
советская пресса откликнулась рядом публикаций, выдвигавших
против США обвинения в «агрессивных замыслах» в отношении Кубы.
Содержание статей, опубликованных в эти дни газетой «Правда»,
стало темой телеграммы Дежана от 5 января. Из потока публикаций
французский посол выделил статью за подписью «Обозреватель»,
напечатанную «Правдой» и озаглавленную «Провокаторы получат
отпор». С содержанием этой статьи, заканчивающейся словами «Руки
прочь от Кубы!», Дежан ознакомил французский МИД45.
С приходом к власти в США новой администрации в январе
1961 г. отношения с Кубой не улучшились. 17 апреля 1961 г. на Кубе
в районе Плая-Хирон высадились отряды кубинских
контрреволюционеров. Об этих событиях Н.С. Хрущев в своих мемуарах писал
следующее: «О начале вторжения на Кубу мы узнали из сообщений
зарубежных радиостанций. Какими силами и кто вторгся, мы не
знали. Кубинские ли заговорщики или сами американцы? Мы считали,
что при всех случаях и под любой маркой, но вторжение
обязательно должно быть с участием американцев»46. И действительно, как
теперь стало известно, американцы принимали участие в
предшествовавшей высадке десанта бомбардировке. Кроме того, сама
операция разрабатывалась в американских силовых ведомствах. 22 апреля,
когда кубинские контрреволюционеры были уже разбиты войсками
Ф. Кастро, Хрущев откликнулся на эти события, направив Кеннеди
послание, которое содержало предупреждение, что СССР окажет
*» Дежан— МИД. Т. №№ 4402-4404. 26 (получена 27) ноября 1960 г. -AD,
27-5-2 Cuba.
44 Дежан -МИД. Т. № 26. 3 января 1961 г. - AD, 27-5-2 Cuba.
45 Дежан —МИД. Т. №№ 85-91. 5 (получена 6) января 1961 г.-AD,
*"2-3. Cuba.
46 Хрущев Н.С. Воспоминания. Кн. 2. С. 499.
143

Кубе необходимую помощь для отражения вооруженной агрессии
контрреволюционных сил, и, еще раз повторив, что не остановится
перед применением ядерных ракет.
Вместе с пересказом основных положений текста послания
Дежан адресовал МИД свои соображения по поводу этих событий.
По его мнению, «послание, адресованное еще молодому
президенту Соединенных Штатов, порою напоминает нагоняй, сделанный
школьнику, и нет сомнения, — писал Дежан, — что никогда глава
столь могущественной державы, как Соединенные Штаты, к
тому же в мирное время, не получал от главы правительства
иностранного государства письма столь оскорбительного характера.
Едва ли также когда-нибудь документ, исходивший от советского
правительства, до такой степени отражал упоение одержанной
победой и давал основания предсказывать на будущее — возможно,
ближайшее — столь пугающие перспективы». Дипломат считал, что
это послание Хрущева означало для Кеннеди конец «периода
выжидания и осторожности»47.
Оценивая post factum значение этого события, Дежан писал, что
«высадка кубинских контрреволюционеров, организованных,
вооруженных и демонстративно поддержанных Соединенными Штатами,
поставила Советский Союз в весьма затруднительное положение.
Географическое положение Кубы не позволял© Москве помочь
правительству Гаваны военными поставками, посылкой добровольцев
или технического персонала. Ракетная угроза, высказанная в
первый раз Хрущевым в предшествующем году, была слишком
маловероятной, чтобы быть впечатляющей». Провал операции, за которой
стояли США, позволил тогда Хрущеву, по мнению Дежана, думать
о Кеннеди, как о «человеке слабом и неопытном», а также
«малодушном и неспособным взять на себя ответственность за
серьезный риск», в общем, — привел к недооценке противника. Кроме
того, развитие событий на Кубе «родило у советских руководителей
мысль, что "остров свободы" может сыграть роль пешки в
международной партии». Обращал внимание дипломат и на то, что
впервые вопрос о советском влиянии на Кубе связывался с вопросом
об американских базах, расположенных вокруг СССР, в тексте
упоминавшегося послания Хрущева американскому президенту. После
Плая-Хирон Фиделю Кастро стала совершенно очевидной
«жизненная необходимость» поддержки со стороны социалистических стран.
Это, по мнению Дежана, и подтолкнуло его к выбору для
кубинской революции социалистического пути48. «Колебания СССР» — так
47 Дежан - МИД. Т. №№ 2105-2118. 24 апреля 1961 г. - AD, 4-2-3 Cuba. - Эту
телеграмму, имеющую гриф «В первую очередь» и «Для ограниченного круга лиц».
МИД переслал в Вашингтон и Лондон.
48 Дежан — Кув де Мюрвилю. «К вопросу о советско-кубинских отношениях
(1959-1962 гг.)». 26 ноября 1962 г. С. 12-16. - AD, 27-5-2 Cuba.
144

озаглавлен один из параграфов аналитической записки Дежана. По
его мнению, конец этим колебаниям был положен визитом
президента Республики Куба О. Дортикоса49 в Москву в сентябре 1961 г.,
итогом которого было коммюнике, где СССР признавал, что Куба
избрала «социалистический путь развития». Дежан напоминал
также, что произнесенная 1 декабря 1961 г. речь Ф. Кастро, в которой
он отверг для себя возможность «третьего пути — между
империализмом и социализмом» и заявил, что является «приверженцем
марксизма-ленинизма», была «щедро процитирована в "Правде"
5 декабря»50.
В начале 1962 г. Дежан сообщал в Париж мнение
американского посольства в Москве, что интерес советских властей к
кубинским делам носит в значительной степени формальный характер,
и СССР оказывает Кубе поддержку в основном на словах, а не на
деле. В подтверждение этой мысли посол отмечал, что почти без
внимания советской прессы осталось заявление Ф. Кастро о его
приверженности марксизму. И хотя речь Кастро, в которой он
объяснял, почему он «обратился в марксизм», была опубликована
советской печатью, Дежан утверждал, что уже два месяца как она
остается без «сколько-нибудь важного комментария», а Куба продолжает
рассматриваться Советским Союзом как «слаборазвитая страна», ©н,
ссылаясь на наблюдения сотрудников американского посольства,
обращал внимание Кэ д'0рсэ, что в поздравлениях Хрущева
кубинцам, как правило, использовалось выражение «дорогие друзья», а не
«товарищи», — «обычно применяемое к иностранным
коммунистическим руководителям». Хотя сам посол слышал, как А.И. Аджубей
и А.Н. Косыгин говорили «товарищ» своим кубинским
собеседникам. По собственным наблюдениям Дежана, в советских
публикациях специального характера авторы «до сих пор избегают
определять природу кубинского режима». Оценивая перспективы развития
советско-кубинских отношений ввиду эволюции взглядов
самого Фиделя Кастро и очевидного сближение между Кубой и КНР,
Дежан отметил «любопытный» вопрос, который был задан Аджубеем
во время интервью с Дж. Кеннеди: «Как считает президент, будет ли
Кастро развиваться в духе Мао или в духе Тито?»51.
Однако, оценивая этот период в советско-кубинских
отношениях уже после кризиса, Дежан признавал, имея в виду речь
Ф. Кастро от 1 декабря 1961 г., что его «подарок был не из числа тех,
чу Торрадо Освальдо Дортикос — президент Республики Куба в 1959—1976 it.
0 Дежан — Кув де Мюрвилю. «К вопросу о советско-кубинских отношениях
(1959-1962 гг.)». 26 ноября 1962 г. С. 18.
51 Дежан — МИД. Т. № 713. 13 (получена 19) февраля 1962 г. — Текст,
подписанный Дежаном, был отправлен с курьером. Содержит несколько пометок, сделанных,
по-видимому, сотрудниками центрального аппарата МИД, из которых читается одна:
«очень интересно». — AD, 27-5-2 Cuba.
145

от которых легко отказаться». И в советских лозунгах к 1 Мая Куба
уже «фигурировала среди стран социалистического лагеря, перед
Югославией»52.
В феврале 1962 г. появились новые признаки обострения
американо-кубинских отношений. 20 февраля «Правда»
выступила с очередным заявлением, что в случае нападения США на Кубу
СССР окажет ей поддержку53. В свою очередь, кубинское
правительство опубликовало собственное заявление с осуждением
«агрессивной политики США по отношению к Кубе», которое 26
февраля появилось на первой странице «Правды»54. Сообщая МИД
содержание этих документов, Дежан давал оценку заявлению СССР.
По его мнению, оно являлось предупреждением США, но в то же
время — «новым свидетельством желания СССР малой ценой
поддержать свой престиж в глазах третьего мира, а также ответить на
обвинения со стороны Китая в слабости по отношению к
империализму»55.
Как уже говорилось, Н.С. Хрущев принял решение разместить
советские ракеты на Кубе во время поездки в Болгарию в середине мая
1962 г. В аналитической записке французского посла время принятия
этого решения определялось не совсем точно (лето 1962 г.) и
связывалось с визитами Рауля Кастро (июль 1962 г.), а также Че Гевары
и Эмилио Арагонеса (август—сентябрь 1962 г.) в Москву56.
Между тем, советское руководство приняло решение о
проведении крупномасштабной военной операции по доставке ядерных
ракет на Кубу еще в июне 1962 г. 0перация «Анадырь»
проводилась в условиях строжайшей секретности. Кубинские представители
предлагали заключить военный договор и предать его гласности, но
Хрущев отклонил это предложение, мотивируя тем, что американцы
никогда не согласятся на размещение ракет на острове.
В разгар лета 1962 г. Дежан информировал МИД, что 27 июня
Хрущев уехал из Москвы в Гагры, куда, после ряда остановок,
должен прибыть 2 августа. Накануне отъезда советский лидер успел
сообщить американскому послу Ллоуэллину Томпсону о своем
намерении в скором времени посетить Нью-Йорк, чтобы принять
участие в Генеральной ассамблее ООН. «Если Хрущев
действительно отправится в Нью-Йорк, — делал заключение Дежан, — он, весь-
ъг Дежан — Кув де Мюрвилю. «К вопросу о советско-кубинских отношениях
(1959—1962гт.)>. 26 ноября 1962 г. С. 18.
53 Правда. 1962. 20 февраля.
54 Правда, 1962. 26 февраля.
55 Дежан —МИД. Т. №№ 942-947. 26 (получено 27) февраля 1962 г. — AD,
21-2-3 Cuba.
56 Дежан — Кув де Мюрвилю. «К вопросу о советско-кубинских отношениях
(1959-1962 гг)». 26 ноября 1962 г. С. 21. — AD, 27-5-2 Cuba.
146

ма вероятно, использует свое пребывание в Соединенных Штатах
для новой встречи с президентом Кеннеди». Французское
внешнеполитическое ведомство придавало этой информации большое
значение — сообщение о возможной поездке Хрущева жирно
отчеркнуто на полях телеграммы57.
Впоследствии станет известно, что Хрущев собирался посетить
США после того, как ракеты будут размещены на Кубе, и поставить
Кеннеди перед свершимся фактом. Затем он намеревался отправиться
в Гавану и подписать с Кастро военный договор. Но в июле 1962 г.
об этих планах знали только Хрущев и его ближайшее окружение58.
Тем не менее, сам по себе факт, что Хрущев собирался в Америку для
встречи с Кеннеди, имел первостепенное значение, поэтому Дежан
и поспешил информировать об этом Париж59.
5 сентября Дежан обратил внимание французского МИД на то,
что, хотя советское правительство много раз обещало помочь Кубе
«всеми средствами», впервые 3 сентября в прессе было публично
объявлено, что на Кубу «отправлено вооружение и инструкторы».
Поскольку такие поставки осуществлялись уже «некоторое время»,
упоминание об этом в прессе свидетельствовало, по мнению Дежана,
о значительном увеличении их размера. Посол не связывал усиление
советского военного присутствия на Кубе с «желанием оказать
давление на США, для того чтобы добиться уступок в вопросе о
Берлине». «Поддерживая революционный режим Гаваны, Хрущев
считает, что он лишь применяет методы, практикуемые Соединенными
Штатами в отношении многочисленных враждебных или
коммунистических режимов <...> Вообще, оказание помощи Кубе
больше не фигурирует в его антиамериканском арсенале, а пускается
в ход лишь тогда, когда нужно поставить США в затруднительное
положение. Это мнение разделяют мои американские и британские
коллеги», — добавлял Дежан60.
Следует отметить, что на данном этапе Дежан не видел связи
между кубинской и берлинской проблемами во внегшгеполитичес-
ком курсе СССР. Однако французский МИД, дипломатия многих
западных стран, в том числе французская, настойчиво увязывали
3/ Дежан - МИД. Т. №№ 3244-3245. 8 июня 1962 г. - AD, 21-2-3 Cuba,-
Телеграмма имеет гриф «Для ограниченного круга». На верхнем поле донесения от
руки столбиком вписан список столиц» куда должна быть сообщена информация,
содержащаяся в телеграмме: «Лондон, Вашингтон, Нью-Йорк (ООН), Бонн, Рим,
Репан (имеется в виду постоянный представитель Франции в Совете НАТО. — Н.К.),
Берн, Вена, Восточный Берлин, Гонконг».
58 Алексеев А.И. Карибский кризис. Как это было // Эхо планеты. 1988.
Ноябрь. № 33.
59 Дежан — МИД. Т. №№ 3244-3245 от 28 июня 1962 г. - AD, 36-25-5 URSS.
60 Дежан — МВД. Т. №№ 3712—3713.5 сентября 1962. (Гриф «Для ограниченного
пользования»). — AD, 36-23-13 URSS.
147

кубинскую проблему с попыткой СССР оказать давление по
германскому вопросу, и, в частности, вопросу о статусе Берлина61. Дежан
и сам вскоре изменил свое мнение. В аналитической записке 1962 г.,
в параграфе, озаглавленном «Куба как средство давления»,
говорилось, что в решении Хрущева о размещении на острове ракет
«вопрос о Берлине, возможно, играл главную роль»62.
Когда увеличившийся поток грузов, направляемых Советским
Союзом на Кубу, вызвал в США беспокойство, оно проявилось как
в участившихся выступлениях политиков в конгрессе, так и в
многочисленных газетных публикациях, содержавших обвинения в адрес
Кубы и СССР. Ответить на эти выступления советское
правительство поручило ТАСС, который 11 сентября выступил с заявлением по
кубинской проблеме. В нем говорилось, что «сейчас нельзя напасть
на Кубу и рассчитывать, что это нападение будет безнаказанным
для агрессора». В том же заявлении утверждалось, что СССР не
намерен поставлять на Кубу наступательное оружие, а посылает лишь
необходимые оборонительные средства и инструкторов63. Заявление
также повторяло угрозу нанести ядерный удар по США в случае их
нападения на Кубу. Дежан назвал его «самым строгим
предупреждением, которое правительство адресовало великой иностранной
державе, и своего рода обвинительной речью против американской
политики». Вместе с тем, дипломат отмечал, что заявление не было
облечено в форму ноты, и это, по его мнению, смягчало
производимое им впечатление64.
В другой телеграмме, отправленной в Париж в тот же день,
Дежан также информировал МИД о возможных причинах,
повлекших за собой заявление ТАСС от 11 сентября. «Что касается
Кубы, — писал он, — то с ней связан целый комплекс
международных проблем». Заявление, по его мнению, могло быть как
реакцией на объявленную президентом Кеннеди мобилизацию 150 тысяч
резервистов, так и иметь связь с вопросом о Берлине65. Обратим
внимание, что между донесением, где отрицалась связь кубинской
и берлинской проблемы (5 сентября) и этой телеграммой (12
сентября) прошла всего неделя.
61 Vaisse M. Une hirondelle ne fait pas le printemps // L'Europe et la crise de Cuba.
P. 99-100.
62 Дежан — Кув де Мюрвилю. «К вопросу о советско-кубинских отношениях
(1959-1962 гг). 26 ноября 1962 г. С. 23. - AD, 27-5-2 Cuba.
63 Известия. 1962. 11 сентября.
64 Дежан-МИД. Т. №№3799-3809. 12 сентября 1962 n-AD, 36-23-13 URSS.
65 Дежан-МИД. Т. №№ 3816-3822.12 сентября 1962 n-AD, 36-23-5
URSS. —Тексттелеграммы предназначался для передачи в Бонн, Вашингтон и
Лондон. На полях приписан рукой список столиц, в которые МИД направлял
информацию, содержащуюся в телеграмме: «Гавана, Гонконг, Мехико, Рио-де-Жанейро»
Буэнос-Айрес».
148

Следующий раз сюжетом донесения Дежана стала проявляемая
советским правительством «нервозность», вызванная волной
публикаций в США, где было замечено увеличение потока грузов,
направлявшихся на Кубу. В частности, внимание дипломата привлекла
опубликованная 3 октября статья заместителя редактора «Правды»
Н.Н. Иноземцева, направленная «против тех, кто пытается оживить
доктрину Монро», то есть закрепить за США монопольное
господство в Западном полушарии. Он также сообщал в МИД, что
советская пресса озабочена тем, что «Пентагон начал вербовать кубинских
контрреволюционеров и вливать их в американские вооруженные
силы». Согласно Дежану, эти действия рассматривались как одна из
мер «в рамках приготовлений к агрессии против Кубы»66.
14 октября 1962 г. Кубинский кризис начал вступать в свою
острую фазу. 22 октября Кеннеди выступил с обращением к нации
и объявил о введение морской блокады Кубы. Для советского
руководства это заявление было неожиданностью, так как в Москве
были уверены, что операция «Анадырь» проведена в полной тайне.
На следующий день советское правительство ответило резкой нотой,
заявив, что в случае агрессивных действий против Кубы США
встретит отпор со стороны Советского Союза67.
25 октября Дежан телеграфировал, что «до сих пор советская
общественность ознакомлена с текстом заявления, сделанного 22
октября президентом Кеннеди, лишь по очень краткому анализу,
изложенному в самых общих выражениях», в «Известиях» 23 октября
и в «Правде» 24 октября. Посол отмечал, что «7 пунктов, в которых
президент США определяет свою линию поведения, даже не
упомянуты. Население СССР не имеет представления ни о
радикальном характере и размахе мер, принятых американской стороной,
ни о дополнительных мерах, еще более серьезных, которые могут
последовать», — писал дипломат68. Далее он сообщал, что только
накануне получил текст речи Кеннеди и мог сравнить его с
ответом Н.С. Хрущева от 24 октября. Обращает на себя внимание вывод
французского посла, сделанный на основе сравнения двух текстов,
«о сдержанности», проявленной Москвой, «несмотря на суровость
суждений и резкость формулировок, использованных советским
ot) Дежан - МИД. Т. №№ 4187-4189.3 октября 1962 г. - AD, 36-23-5 URSS. - На
полях телеграммы от руки приписан перечень адресов, куда МИД направлял
содержание телеграммы: «Вашингтон, Нью-Йорк (ООН), Лондон, Бонн, Репан, Восточный
Берлин, Гавана, Рио-де-Жанейро, Буэнос-Айрес, Мехико».
67 Известия. 1962. 23 октября; Внешняя политика Советского Союза и
международные отношения. Сборник документов: 1962 год. С. 399—405; Добрынин А. Ф. Сугубо
доверительно. С. 65—66; Подробнее о событиях этого дня см.: Missile Crisis// Fursenko
Л., Nafiali T. «One Hell of a Gamble». P. 240-256.
68 Дежан — Кув де Мюрвилю. Т. №№ 4540—4541. 25 октября 1962 г. — D.D.F.
1962-П. Р. 324-325.
149

правительством», продиктованной, по его мнению, «стремлением
избежать военного столкновения с США»69.
В тот же день посол в общих чертах сообщал МИД содержание
статей в газетах «Правда», «Известия» и «Красная Звезда», которые,
по его мнению, «с некоторым опозданием» ознакомили «своих
читателей» с позицией и решениями, принятыми советским руководством
в связи с заявлением Кеннеди70. 0н сообщал о митингах протеста,
«организованных по всей стране». Кроме того, посол информировал
МИД о призыве, исходящем от «представителей "Интуриста"» и
обращенном ко всем членам иностранных миссий, как штатским, так
и военным (среди которых были и два сотрудника французского
посольства), вернуться в Москву, прервав свои путешествия по СССР.
Впрочем, гастролировавший в Москве Балет Нью-Йорка, продолжал
выступления, а Хрущев, по сообщению Дежана, принял у себя
накануне президента американской компании «Вестингхауз электрик
интернешнл». Первый заместитель министра иностранных дел СССР
В.В.Кузнецов, передавая 23 октября 1962 г. послу США в СССР Ф.
Колеру71 заявление советского правительства, выказывал «учтивость»
и воздерживался «от любых неприятных замечаний». В заключение
посол сообщал о «впечатлении» посольства США, что советское
руководство, осознавая тяжесть международной ситуации, стремится
«сдержать локальный конфликт»72.
Спустя два дня военный атташе французского посольства в Москве
генерал де ля Рюэль телеграфировал в Париж о выступлении
министра обороны СССР маршала Р.Я. Малиновского перед
политработниками Советской Армии. В этой речи, по словам французского
генерала, маршал говорил о «непобедимости СССР, благодаря наличию
у него противоракетного оружия и ракет дальнего радиуса действия,
которыми ликвидируется понятие географической неуязвимости».
Французский генерал подвергал сомнению заявление Малиновского
о том, что размещение ракет среднего радиуса действия на Кубе
призвано компенсировать «некоторый недостаток в системе советских
межконтинентальных баллистических ракет». По мнению военного
атташе, заявление советского министра обороны «усиливает
впечатление, что эти базы представляют собой политический рычаг, с точки
зрения выгодного для СССР торга»73. Тогда и впоследствии эта тема
широко обсуждалась, ибо многие политики и ученые полагали, что
б* Дежан — Кув де Мюрвшпо. Т. №№ 4540—4541. 25 октября 1962 г. — D.D.E
1962-П. Р. 324.
70 дежан - МИД. Т. №№ 4547-4551. 25 октября 1962 г. - AD, 4-2-3 Cuba.
71 Фой Колер — посол США в СССР в 1962—1966 гг.
'2 дежан - МИД. Т. №№ 4547-4551. 25 октября 1962 г. - AD, 4-2-3 Cuba.
73 Де ля Рюэль — Кув де Мюрвилю. X № 926/S. 26 (получена 27) октября 1962 г.
Теле|^{1|»1ма содержит гриф «Секретно». — AD, 4-2-3 Cuba.
150

размещение советских ракет на Кубе было вызвано не только и
даже не столько желанием защитить Кубу от нападения США, сколько
стратегическими соображениями, связанными со стремлением СССР
добиться равновесия сил74. На приеме у румынского военного
атташе Малиновский сказал де ля Рюэлю, что в кубинском деле «все
зависело от США, тогда как Советский Союз занял оборонительную
позицию». «Он добавил с улыбкой удовлетворения, — сообщал де ля
Рюэль, — что Куба — это маленький кинжал в американском животе».
А на вопрос, «не думает ли он, что было бы желательно, извлечь этот
кинжал для избежания катастрофы», маршал ответил, что «в течение
длительного времени СССР существует в окружении американских
баз в Турции и Иране» и что «все зависит от американцев»75.
В тот же день Дежан сообщал в Париж о «манифестации» у здания
посольства США в Москве. Если 24 октября количество собравшихся
людей не превышало, по оценке дипломата, 300 человек, то 27
октября их насчитывалось от 2 до 3 тысяч. Манифестанты выставили перед
окнами посольства плакаты. По мнению Дежана, «операция была
тщательно спланирована» — люди прибывали организованными группами
и периодически сменяли друг друга. «Многие признаки» указывали
дипломату на то, что советские руководители «определили точные
границы акции жителей столицы». В частности, — милиция, солдаты
и военные грузовики держались на расстоянии от манифестантов.
Власти также старались, по наблюдениям Дежана, не использовать
«работающих в Москве кубинцев и студентов университета Лумумбы»76.
Хотя Франция не принимала участия в урегулировании
Кубинского кризиса, французская дипломатия проявляла большую
активность в попытках узнать о ходе переговоров между Москвой
и Вашингтоном. «Из надежных источников», по словам Дежана,
он собирал «свидетельства о развитии Кубинского кризиса». Послу
стало известно, что в Лондоне советский поверенный в делах 25
октября нанес визит министру иностранных дел лорду Хьюму и
выразил «озабоченность советского правительства» в связи с реакцией
Соединенных Штатов на события на Кубе. Однако «Форин Офис
высказался в самых энергичных выражениях по поводу действий на
Кубе СССР, отказав в поддержке советской стороне»77. Дежан связал
/4 См., например: Фурсенко АЛ. Кубинский ракетный кризис 1962 г. //
Американский ежегодник. 1992 г. С. 182.
75 Де ля Рюэль — Кув де Мюрвилю. Т. № 926/S. 26 (получена 27) октября
1962 г. -AD, 4-2-3 Cuba.
76 Дежан - МИД. Т. №№ 4581-4582. 27 октября 1962 г. - 36-23-13 URSS. - На
полях приписан в столбик перечень мест, куда МИД направляло текст этой
телеграммы: «Лондон, Вашингтон, Нью-Йорк (ООН), Бонн, Репан, Восточный Берлин,
Гонконг, Пшана, Буэнос-Айрес, Рио-де-Жанейро».
77 Дежан — МИД. Т. №№ 4615—4616. Москва, 30 октября 1962 г. -AD,
4-2-3 Cuba.
151

этот визит советского дипломата с направленным на следующий
день, 26 октября, посланием Хрущева78. «Первое письмо, в котором
он заявил о намерении вывести с Кубы вооружения и
специалистов, остается до сих пор в секрете, — писал Дежан. — Это письмо
было встречено Вашингтоном с большим облегчением. С этого
момента советское правительство решило демонтировать
баллистическое и ядерное вооружение на Кубе». «Тем временем, в субботу,
27 октября, — продолжал Дежан, — глава правительства СССР послал
президенту США другое письмо, которое он передал в американское
посольство в 17 часов. Оно было сразу же опубликовано»79. В письме
он предложил демонтировать советские установки на Кубе в обмен
на ликвидацию американских баз в Турции. «Это письмо, — отмечал
посол, — вызвало растерянность и раздражение в Вашингтоне,
который действительно намеревался напасть на Кубу с целью
уничтожения пусковых площадок и соответствующих механизмов. Все же
Вашингтон ограничился тем, что в категорических выражениях дал
знать Москве, что сооружения на Кубе должны быть демонтированы
и вывезены». Как писал французский дипломат, «в ответе
президента Кеннеди от 28 октября сделан намек на первое письмо Хрущева
от 26 октября, остающееся пока в секрете»80. Что же касается
послания от 27 октября, в котором предлагалась «неприемлемая сделка
Куба — Турция»,81 то Кеннеди его формально как бы игнорировал,
хотя на самом деле сделал шаг навстречу советским предложениям.
Французский дипломат утверждал, что «столь срочная
посылка второго письма во второй половине дня в субботу (27 октября. —
И.К.), когда советское правительство уже приняло решение уйти с
Кубы, без сомнения, соответствовала намерению поставить все точки
над /, чтобы подойти позднее к вопросу об американских базах»82.
В телеграмме, отправленной в Париж 1 ноября, Дежан обращал
внимание МИД, что 27 октября газетой «Известия» в одном выпуске
опубликованы текст послания Хрущева Кеннеди, где он фактически
соглашался на обмен советских ракет, размещенных на Кубе, на
американские ракеты, установленные в Турции, и статья за подписью
В. Матвеева, озаглавленная «Куба и базы США», в которой «идея
обмена американских ракет на турецкие подвергалась критике». По
его мнению, такое совпадение было обусловлено «поспешностью»,
/8 Текст послания см.: Международная жизнь. 1992. Специальный выпуск.
С. 22-31.
?9 Дежан -МИД. Т. №№ 4615-4616. Москва, 30 октября 1962 г.-AD,
4-2-3 Cuba.
W Ibid,
81 То есть «обмен» советских ракет на Кубе на американские в Турции.
82 Дежан-МИД. Т. №№ 4615-4618. Москва, 30 октября 1962 г. -AD.
4-2-3 Cuba.
152

с которой советское руководство принимало решение83. Дипломат
ошибался в дате выпуска газеты. Послание Н.С. Хрущева,
датированное 27 октября 1962 г., появилось в воскресном выпуске «Известий»
28 октября, где на второй полосе, в рубрике «Заметки обозревателя»
напечатана статья В. Матвеева, в которой, в частности, говорилось:
«Измеряя на свой аршин циничных коммерсантов-менял, кое-кто
в США пускается в рассуждения насчет того, чтобы в обмен на
лишение Кубы возможностей отпора американской агрессии
можно будет, дескать, "поступиться" какой-нибудь американской базой
вблизи советской территории. Так, например, рассуждал 25 октября
в "Нью-Йорк тайме" ее вашингтонский корреспондент Френкел.
Подобные, с позволения сказать, "предложения" выдают лишь
нечистую совесть их авторов»84.
Говоря о некоей «американской базе вблизи советской
территории», В. Матвеев, правда, прямо не называет базу в Турции. Хотя
переговоры шли именно о ней. В послании Хрущева к Кеннеди от
26 октября содержалось предложение удалить ракеты с Кубы в
обмен на снятие блокады и обещание США не вторгаться на Кубу,
а послание от 27 октября, составленное, по мнению Дежана «в
более твердом тоне», уже заключало, кроме прочего, требование убрать
американские ракеты из Турции.
Вывод Дежана о «поспешности» принятия решения об
обмене ракетами трудно оспорить85. Текст послания 26 октября
обсуждался на заседании Президиума ЦК КПСС 25 октября 1962 г.
В протоколе этого заседания ракетные базы в Турции даже не
упоминаются86. Они появляются в протоколе заседания 27 октября
1962 г. Тогда по вопросу «о дальнейших шагах по Кубе»
выступили 10 членов Президиума. Протокол, помимо прочего,
зафиксировал: «<...>Надо принять во внимание — США не напали на Кубу.
А если еще мы получим в придачу ликвидацию базы в Турции,
Пакистане, то мы окажемся в выигрыше. <...>». Вероятно, это
было сказано Хрущевым, так как ниже значится: «Все товарищи
высказываются за предложение т. Хрущева», после чего участники
заседания утверждают продиктованный Хрущевым текст послания
американскому президенту. Было также решено «вручить его послу
83 Дежан — МИД. Т. №№ 4650-4651. 1 ноября 1962 г. - AD, 4-2-3 Cuba.
84 Известия. 28 октября 1962 г.
85 Устная сделка по этому поводу состоялась, и соглашение было выполнено
американской стороной, которая информировала СССР в апреле 1963 г., что ракеты
из Турции вывезены. Вопрос об обмене американских ракет в Турции на советские на
Кубе как одном из условий урегулирования Кубинского кризиса подробно и на
большом архивном материале специально рассмотрен в статье: Фурсенко АЛ. Турецкие
ракеты в Кубинском кризисе // Россия в XIX—XX вв. С. 376—386.
86 Президиум ЦК КПСС, 1954—1964. Т. I. Черновые протокольные записи
заседаний. Стенограммы. С. 620.
153

США в СССР. Письмо передать по радио 27.Х.62 в 17.00 и
опубликовать в печати»87. Текст послания Хрущева Кеннеди появился
в газетах 28 октября. В этот день, по мнению Дежана, стороны
пришли к соглашению по принципиальным вопросам в результате
обмена посланиями88.
Три параграфа не раз цитировавшейся аналитической
записки, озаглавленной «К вопросу о советско-кубинских
отношениях (1959—1962)» от 26 ноября 1962 г., а именно —«Пять пунктов
Кастро», «Проблема контроля», «Визит Микояна в Гавану» — Дежан
не случайно объединил в один раздел, под названием «Ликвидация
кризиса». Вопросы, затронутые в каждом из параграфов, были
тесно связаны друг с другом. Как известно, достигнутые между СССР
и США договоренности, служившие основой урегулирования
кризиса, не учитывали интересы Ф. Кастро. Так, СССР склонен был
согласиться на инспекции ООН, призванные наблюдать за
ликвидацией ракетных баз. Но Кастро категорически отверг любые формы
инспекций на территории острова. В этом вопросе СССР пришлось
пойти на компромиссное решение: советские суда, вывозящие с
Кубы наступательное оружие, подвергались досмотру в море, ©сновной
целью миссии А.И. Микояна, начавшейся 3 ноября, было, по
мнению Дежана, устранение кубино-советских осложнений, возникших
после урегулирования кризиса89.
21 ноября 1962 г. посол сообщал в Париж, что на приеме в
американском посольстве, состоявшемся в тот же день, обе стороны —
США и СССР — «высказали равное удовлетворение соглашением
по кубинской проблеме», а также снятием морской блокады Кубы.
Посол США Ф. Колер сообщил Дежану, что Хрущев дал письменное
согласие на вывоз 40 бомбардировщиков. По словам
французского дипломата, советская сторона на приеме «превозносила выгоды
взаимных уступок, компромиссов и разумных решений» и
признавала необходимость изыскать способы решения насущных
международных проблем, подобные тем, «которые позволили урегулировать
Кубинский кризис и отодвинуть угрозу войны»90.
Возможно, после этого приема Дежан и принялся за свою
длинную записку, в которой изложил события Кубинского
кризиса. Анализ последствий кризиса занимает в ней 9 страниц. Среди
в/ Президиум ЦК КПСС, 1954-1964. Т. 1. С. 623.
88 Дежан — Кув де Мюрвилю. Записка «К вопросу о советско-кубинских
отношениях (1959-1962 гп)». 26 ноября 1962 г. С. 32. - AD, 27-5-2 Cuba.
89 Там же. С. 32—34.
90 Дежан — МИД. Т. Jsfejsfe 5017—5019. 21 ноября 1962 г. (Гриф «Для
ограниченного круга лиц»). — AD, 36-23-13 URSS. — На полях от руки приписан тремя
столбиками список мест, куда МИД намеревался направить текст телеграммы: «Лондон»
Вашингтон, Бонн, Нью-Йорк (ООН), Рим, Брюссель, Репан, Западный Берлин,
Гонконг, Берн, Вена, Нью-Дели, Хельсинки».
154

ближайших последствий для СССР дипломат называл критику со
стороны коллег, которой, по его убеждению, подвергнется Хрущев,
хотя пока именно ему приписывают главную заслугу в
урегулировании кризиса91.
В некоторых странах «социалистического лагеря» решение
Хрущева пойти на компромисс, по мнению дипломата, будет
осуждаться. Дежан назвал Китай, который уже дал негативную оценку
условиям урегулирования Кубинского кризиса, и Албанию,
назвавшую их «капитуляцией». Самые серьезные последствия, по мнению
Дежана, кризис будет иметь для Кубы. Кубинцы уже поняли, что
их страна была для Москвы лишь «разменной монетой» в
мировой игре. Это понимание, считал Дежан, может привести Кастро
к пересмотру всей концепции советско-кубинских отношений
и выходу из «социалистического лагеря». Кубинский кризис
также привел, согласно Дежану, к падению престижа СССР в странах
«третьего мира»92.
Продолжая считать размещение советских ракет на Кубе
средством давления СССР на США для решения германского вопроса
в свою пользу, Дежан назвал провал «проекта Хрущева» главным
результатом кризиса. С его точки зрения, Кубинский кризис выявил,
что «СССР не настолько силен, чтобы получить решение по Берлину
методом принуждения»93.
Одним из главных «просчетов» Хрущева в Кубинском кризисе
Дежан считал переоценку «слабости» президента Кеннеди. А главный
положительный результат кризиса, по его мнению, заключался в том,
что, дорого заплатив за свою ошибку, советское руководство вряд ли
захочет ее повторить еще раз, и поэтому будет серьезнее подходить
к оценке «своего главного противника и своих союзников». С этой
точки зрения, кризис давал надежду в том, что Советский Союз,
наученный негативным опытом кубинского эксперимента, откажется
от расширения сферы своего влияния, в частности, от его
распространения на государства Западного полушария94.
Изложив в самых общих чертах точку зрения Мориса Дежана,
содержащуюся в его аналитической записке, составленной вскоре
после урегулирования Кубинского кризиса, мы, с позиции
сегодняшнего дня, можем отметить недооценку дипломатом твердости Фиделя
Кастро, который, однажды избрав для Кубы социалистический путь
развития, следует им и поныне. Стойко пережив унижение,
которому его подверг Советский Союз, не принявший в расчет интересы
У1 Дежан —Кув де Мюрвилю. «К вопросу о советско-кубинских отношениях
(1959-1962)». 26 ноября 1962 г. С. 34-35. -AD, 27-5-2 Cuba.
92 Там же. С. 36—38.
93 Там же. С. 39-40.
94 Там же. С. 43—44.
155

Кубы в процессе урегулирования кризиса, он весной 1963 г. npib
нял приглашение приехать в Москву, и 1 Мая встречал на трибуне
мавзолея.
Дежан телеграфировал, что приезд Кастро в Москву был отмечен
заявлениями, сделанными как советской, так и кубинской
сторонами, о вхождении Республики Куба в содружество социалистических
стран. Хрущев заверил, что «советский народ всегда будет рядом
с кубинским народом в его справедливой и благородной борьбе за
независимость и торжество идей социализма». Дежану ясна была
политическая цель, которую преследовало советское руководство,
приглашая Кастро: визит кубинского премьер-министра должен был
стать ответом Китаю, обвинившему Хрущева в том, что «в прошлом
октябре он покинул Кубу, испугавшись американцев». Французский
дипломат не сомневался, что советские руководители
«рассчитывают, что длительное пребывание Фиделя Кастро в Советском Союзе
изгладит плохие воспоминания о Карибском кризисе»95.
Когда 22 ноября 1963 г. был убит Джон Кеннеди, Дежан
информировал Париж об откликах в СССР на это трагическое событие.
В специально составленной по этому поводу депеше он писал: «Смерть
Кеннеди вызвала волну эмоций и спонтанного выражения симпатий.
Посольство США получает множество телеграмм, телефонных звонков
с выражением сочувствия от простых людей». Анализируя в этом же
документе эволюцию отношении между Хрущевым и Кеннеди, Дежан
вспоминал, что первая встреча Хрущева с его молодым партнером
в Вене проходила под впечатлением недавней высадки американцев
на Плая-Хирон. Хрущев считал тогда нового президента «человеком
слабым и нерешительным». Дипломат еще раз высказал свою точку
зрения, что «ошибка в оценке характера американского президента
была, возможно, главным фактором, который привел главу
правительства СССР к решению об установке на Кубе советских ракет». «Кризис
показал твердость характера и хладнокровие президента. Но в тоже
время мы знали, что в тех обстоятельствах он сделает все от него
зависящее, чтобы предотвратить термоядерную войну», — писал Дежан. Он
отмечал также, что попытки связать убийство Кеннеди с деятельностью
«коммуниста», человека, известного своими прокубинскими и
просоветскими симпатиями и имеющими личные связи с СССР, вызвали
«среди московских руководителей гнев и беспокойство
одновременно». Следствием этого стало «стремление Москвы дастанцироваться
от Освальда и выразить желание в случае необходимости
сотрудничать с американцами», о чем, по его мнению, свидетельствует демарш
Добрынина, передавшего госсекретарю досье на Ли Освальда96.
95 Дежан — МИД. Т. №№ 2384-2387. 4 (получена 5) мая 1963 п - AD.
27-5-2 Cuba.
* Дежан - МИД. Д. № 1842. 5 декабря 1963 п - AD, 9-7-1 &ats Unis.
156

Сам советский посол в США А.Ф. Добрынин, вспоминая
трагическую гибель Дж. Кеннеди, свидетельствует, что события тех
дней «развивались стремительно». Арест Освальда, являвшегося
председателем «Комитета за справедливую политику в отношении
Кубы*, побывавшего некоторое время назад в СССР, и к тому же
женатого на русской, «послужил поводом для очередного
всплеска в США антикоммунистической и антикубинской истерии <...>
Ситуация стала приобретать тревожный характер, поскольку
возникал вопрос о советской вовлеченности в события, связанные
с убийством Кеннеди. У всех еще была свежа память о кубинском
кризисе». Он предложил советскому правительству передать
американцам документы, хранившиеся в консульском отделе советского
посольства в США, связанные с Освальдом и его семьей. Москва
одобрила это предложение, и фотокопии всей переписки
посольства с Освальдом были переданы госсекретарю. «Раек, с которым
я встретился, тут же заявил, что высоко ценит инициативу
советской стороны в этом деле. <...> Госдепартамент вскоре выступил
с кратким заявлением о том, что Россия, Куба или какая-либо
другая страна <...> не были замешаны в убийстве президента», — пишет
Добрынин97.
Донесения Дежана из Москвы были для МИД источником
разнообразной и полезной информации. Конечно, в условиях СССР речь
могла идти почти исключительно об информации официального
характера. Так, например, 19 июня 1956 г. Президиум ЦК КПСС
специально рассматривал вопрос «Об указаниях тт. Шепилову98 и
Соболеву99» в связи с возможной постановкой в повестку дня Совета
Безопасности ООН алжирской проблемы». Советское руководство
оказалось тогда в затруднительном положении, так как по
идеологическим соображениям должно было поддержать борющийся за
независимость Алжир, но при этом оно не хотело портить
отношения с Францией. В протоколе Президиума ЦК КПСС записано
решение, предложенное Хрущевым: «Поручить т. Громыко100 принять
Дежана и сообщить в доверительном порядке, [что] если вопрос
возникнет, мы займем такую-то позицию»101.
v/ Добрынин А.Ф. Сугубо доверительна С 96—97.
98 Д.Т. Шепилов 1 июня 1956 г. был назначен министром иностранных дед
СССР.
^ А_А. Соболев — дипломат, в 1954—1960 гг. заместитель постоянного
представителя, постоянный представитель СССР в Совете Безопасности ООН.
100 В 1953—1957 гг. — первый заместитель министра иностранных дел СССР.
101 Президиум ЦК КПСС, 1954-1964. Т. I. С. 141-Текст памяткой
записки МИД СССР посольству Франции в Москве и устного заявления В.В. Кузнецова
с объяснением позиции Советского правительства при обсуждении алжирского
вопроса в Совете Безопасности были утверждены Президиумом ЦК КПСС 29 июня
1956 г. и переданы Дежану. — Там же. С. 946.
157

Вообще, для иностранных дипломатов, аккредитованных в
Москве, проблема получения достоверной информации стояла очень
остро. Основными их источниками были высокопоставленные
чиновники, с которыми дипломаты имели возможность встречаться
и разговаривать на официальных приемах. Все неофициальные
контакты иностранцев в СССР были, как известно, весьма ограничены,
не приветствовались и даже преследовались. Дипломаты находились
в условиях постоянного надзора со стороны «органов». Поэтому
Дежану зачастую приходилось прибегать к анализу состава
участников различных заседаний советского руководства,102 или прибегать
к помощи коллег из других иностранных миссий103. Кроме того,
самому тщательному анализу подвергались сообщения радио,
телевидения и прессы. Недаром обзоры советской печати и «советская
реакция» на события Кубинского являлись главными темами
донесений Дежана.
Во время Кубинского кризиса французский посол не
располагал, да и не мог располагать, сколько-нибудь серьезной
информацией о планах советского руководства — о них знал лишь самый
узкий круг высокопоставленных советских чиновников и военная
верхушка. 11 мая 1962 г. Президиум ЦК КПСС в ответ на
обращение Ф. Кастро рассмотрел и утвердил план помощи Кубе, которым
предусматривалось списание всех долгов и безвозмездные
поставки в течение 2 лет «вооружения и боеприпасов для кубинской
армии, включая ракетное и другое вооружение»104. Но тогда речь шла
только о ракетах противовоздушной обороны и «крылатых» ракетах
с обычными (неядерными) боеголовками.
21 мая 1962 г. в повестке дня заседания Президиума ЦК КПСС
значилось «О помощи Кубе. Как помочь Кубе, чтобы она
удержалась». По этому вопросу было принято решение, предложенное
Хрущевым: «Договориться с Ф. Кастро, заключить военный
договор о совместной обороне. Расположить ракет[но]-ядерное
оружие. Закрыто провести. Потом объявить. Ракеты под нашим
командованием. Это будет наступательная политика. Тт. Малиновскому
и Бирюзову подсчитать, во времени посмотреть. Письмо Кастро
составить»105.
24 мая было постановлено: «Согласиться с предложением тов.
Хрущева Н.С. по вопросам Кубы. Принять план». За этой
краткой записью стоял план размещения на Кубе ракет среднего ради-
1°2 См., например: Т. №№ 2852—2855 от 19 июля 1960 г.
103 о чем, к примеру, свидетельствует телеграмма №№ 4402—4404. от 26 ноября
1960 г. — (AD, 27-5-2 Cuba), где упоминаются переданные Дежану сведения,
«собранные здесь посольством Соединенных Штатов».
«* Президиум ЦК КПСС, 1954-1964. Т. 1. С. 1100.
Ю5 Там же. С. 556.
158

уса действия с ядерными боеголовками, о котором Н.С. Хрущев,
по-видимому, впервые доложил на этом заседании Президиума.
В этот же день решение о возможности размещения ядерных ракет
на Кубе было принято на заседании Совета обороны106.
Сам Н.С.Хрущев, вспоминая эти события, не называет
точного дня заседания Президиума ЦК КПСС. Он утверждает, что по
возвращении из Болгарии (то есть не ранее 21 мая) собрал членов
Президиума и заявил, что «хотел бы изложить свои взгляды по
вопросу о Кубе, и произнес то, что обдумал». Далее он сообщает, что
дал членам Президиума неделю на раздумья. Скорее всего, речь идет
о тех двух днях, которые разделяли заседания 21 мая и 24 мая, когда
было решено «принять план»107.
Лица, присутствовавшие на заседаниях Президиума и
Совета обороны, составляли узкий круг посвященных в рискованные
планы Н.С. Хрущева. Никакой утечки информации не
произошло. Не случайно военные и специалисты по военной истории
до сих пор считают проведение операции «Анадырь» большим
успехом СССР108.
Анализ донесений Дежана позволяет сделать вывод, что
французского дипломата интересовали, прежде всего, события
внутренней жизни СССР, в частности, решения съездов КПСС,
свидетелем которых он был и за решениями которых внимательно следил.
Во внешнеполитической сфере наибольший интерес для Дежана
представляла германская проблема вообще и вопрос о статусе
Берлина в частности. В этой связи достаточно показателен тот
факт, что составители П).Е).Е сочли достойным публикации лишь
одно донесение Дежана, непосредственно относящееся к острому
периоду Кубинского кризиса109. Это цитировавшаяся выше
телеграмма от 25 октября, в которой, в связи с заявлением Хрущева
от 24 октября 1962 г., делается вывод о проявленной Москвой
«сдержанности» Н.С. Хрущева. Возможно, правда, при отборе
донесений для публикации сыграло свою роль мнение о Дежане, как
о «весьма просоветски настроенном» дипломате, встречающееся
во французской литературе110. Эта «настроенность», если и имела
место, то никак не отразилась на донесениях Дежана из Москвы
106 Президиум ЦК КПСС, 1954—1964. С. 1100. — Подробнее о принятии
Н.С. Хрущевым решения о размещении на Кубе см.: The Nuclear Decision // Fursenko A.,
Naftali N. «One Hell of a Gamble». P. 167—183.
107 Хрущев Н.С. Воспоминания. Кн. 2. С. 507—508 и 610—611.
108 См., например: Операция «Анадырь» // На краю пропасти. С. 54—75;
Подготовка и проведение военно-стратегической операции «Анадырь» // У края
ядерной бездны. С. 35—259.
1°9 Дежан — МИД. Т. №№ 4540—4541. Москва, 25 октября 1962 г.-AD,
27-5-2 Cuba.
ПО см., например: Bortoli G. Une si longue bienveiliance. P. 18.
159

за рассматриваемый нами период. Напротив, в них явственно
читается критическое отношение французского посла к советскому
руководству.
Длительное пребывание Дежана на важном
дипломатическом посту в период наметившегося в политике де Голля
поворота к сближению с СССР свидетельствовало о доверии ему со
стороны президента Франции, а также о его компетентности
и добросовестности. Карьера Дежана оборвалась внезапно в
результате тщательно спланированной операции советской
контрразведки. В общей сложности более сотни офицеров и агентов КГБ
участвовали в этом заговоре, пытаясь скомпрометировать посла
и его жену с целью дальнейшей вербовки. Когда в конце 1955 г.
в Москву приехала жена Дежана, за супругами было установлено
постоянное наблюдение. Спрятанные в квартире и в посольстве
микрофоны улавливали все разговоры супругов. Информаторами
являлись шофер, предоставленный по линии МИД, и личная
служанка госпожи Дежан. Несмотря на кропотливую работу, КГБ не
смогло выявить у четы Дежан предрасположенности к
предательству. Но было замечено, что пятидестидевятилетний посол был не
совсем безразличен к женским чарам. Тогда были задействованы
«ласточки» — молодые, красивые женщины, состоявшие при КГБ.
Стремящуюся расширить круг своих контактов чету Дежан новые
русские знакомые, среди которых были известные
интеллектуалы, постоянно приглашали на прогулки, пикники, в гости. Когда
в мае 1958 г. советские разведчики в Париже предупредили центр,
что вскоре генерал де Голль должен снова вернуться к власти,
руководство КГБ предположило, что в таком случае Дежан, являясь
одним из близких к генералу людей, неминуемо должен получить
важный государственный пост. Значимость операции многократно
увеличилась, и действия КГБ активизировались. В 1958 г. Дежан
был избит внезапно вернувшимся «мужем» молодой женщины из
числа «ласточек», которую проводил до дому. А в 1961 г. в своем
кабинете застрелился военный атташе французского посольства
Луи Гибо, которому КГБ предъявило компрометирующие его
фотографии.
В сентябре 1963 г. принимавший участие в операции
офицер КГБ Ю.В. Кротков, на которого это самоубийство произвело
сильное впечатление, во время туристической поездки в Англию
попросил политического убежища. Таким образом, об операции
КГБ стало известно французскому правительству. В феврале 1964 г.
Дежан был отозван и подвергнут, правда, в обстановке полной
секретности, самому строгому допросу французской
контрразведкой. Были тщательно изучены все его телеграммы и депеши,
опрошены все сотрудники посольства. В результате, французские
спецслужбы пришли к выводу, что нет ни малейшего факта,
свидетельствовавшего о том, что Дежан нанес урон безопасности или
престижу Франции. Изучив отчет службы контрразведки, де Голль
160

пригласил своего соратника в Елисейский дворец, где и принял его
отставку111.
Вся эта история, как ни странно, не повлияла на положительное
отношение Дежана к СССР. Позднее он стал одним из
руководителей ассоциации «франция — СССР», где проявил себя активным
сторонником улучшения взаимоотношений между двумя странами,
©н был назначен также генеральным директором небольшого завода
по производству часов «Слава», созданного в Безансоне на
советские деньги.
Умер Дежан в Париже 14 января 1982 г. в возрасте 82 лет. По
поводу его кончины не было сделано ни одного официального
комментария. В некрологе, опубликованном 16 января в газете «Монд»,
говорилось: «В декабре 1955 г. он был назначен послом в Москве.
Занимая этот пост в течение восьми лет, Дежан был избран в
начале 1964 г. дуайеном дипломатического корпуса в советской столице.
Генерал де Голль вынужден был, однако, отозвать его вследствие
разоблачений, сделанных одним бывшим агентом КГБ относительно
его сентиментальных приключений, компрометировавших звание
посла»112. И только Эрве Альфан, отдавая дань уважения памяти
коллеги, в той же газете «Монд» от 20 января опубликовал статью
о Дежане, заканчивавшуюся словами: «Во время своей долгой,
разнообразной и бурной карьеры Морис Дежан проявлял то редкое
качество, которое, по правде сказать, нечасто встретишь у людей,
несмотря на утверждение Декарта. Я имею в виду здравомыслие,
и я бы еще добавил от себя, — отвагу»113.
1 •! Подробнее см.: Bortoli G. Une я Iongue bienwillance. P. 99—100; БарронДж. КГБ:
^абота советских секретных агентов. С 166—186; Валытюн Т. КГБ во Франции. С. 235—
254. — Впрочем, как Ж. Бортоди, так и Т. Вольтон ссылаются на американское издание
Книги Баррона «K.G.B.: The Secret Work of Soviet Secret Agents» (New-York, 1974).
П2 Вольтон Т. КГБ во Франции. С. 254.
ИЗ Там же. С. 255.

Гла ва IV
П®С®Л ФРАНЦИИ В США ЭРВЕ АЛЬФАН
И ЕГ® Д®НЕСЕНИЯ ИЗ ВАШИНГТОНА
В ПЕРИ@Д КУБИНСК®Г® КРИЗИСА
Посольство в Вашингтоне традиционно считалось важнейшим
(после миссии в Лондоне) во французской дипломатической
иерархии1. В США получали назначения самые опытные и
заслуженные дипломаты. В 1956 г. достойным этого поста был признан
Эрве Альфан. С приходом к власти де Голля в 1958 г. эта
дипломатическая миссия приобрела особое значение ввиду неоднозначности
проводимой им в отношении США политики, требовавшей от
посла исключительных профессиональных качеств. Де Голль оставил
в Вашингтоне Альфана, который и возглавлял посольство в США
до 1965 г.
Альфан был потомственным дипломатом. Его отец Шарль Эрве
Альфан (1879—1943), закончив Школу живых восточных языков,
начал свою карьеру в МИД в 1902 г. с должности личного
секретаря министра иностранных дел Теофиля Делькассе. В 1917—1918 гг.
он — начальник Бюро частных имуществ и интересов в
оккупированных странах, затем —в России и в Румынии. В 1926—1930 гг.
Ш. Альфан неоднократно входил в состав делегации от Франции на
советско-французских конференциях. В 1930 г. он возглавил
французскую миссию в Дублине, а в 1932 г.— в Берне. В 1932—1933 гг.
он —директор кабинета министра иностранных дел. С 1933 по
1936 г. Шарль Альфан был послом в Москве, проявив себя на этом
посту как последовательный сторонник франко-советского
сближения. Он активно содействовал подписанию советско-французского
договора 1935 г. о взаимной помощи2.
Его сын Эрве Жан-Шарль Альфан родился 31 мая 1907 г. Окончив
юридический факультет Сорбонны и Школу политических наук
в 1930 г., он начал карьеру сначала помощником инспектора, затем
1 См.: Замет Р. Дипломатическая служба. С. Ill; VaTsse M. La grandeur. P. 321.
2 См.: Дипломатический словарь. X I. M., 1984. С. 27. — В Дипломатическом
архиве в Париже хранится небольшой личный фонд Шарля Альфана (AD, serie «Papietf
d'agents — Archives privees», sous-s6rie 227-Alphand).
162

инспектором финансов3. В 1933 г. Э.Альфан был назначен
заместителем директора кабинета министра финансов. В 1934 г. — включен
в состав миссии при турецком правительстве. В 1935 г. он —
директор кабинета министра торговли. В 1936 г., во время пребывания его
отца на посту посла в СССР, Эрве Альфан работал советником по
финансовым вопросам в посольстве Франции в Москве. 1 января
1937 г. тридцатилетнему Алъфану был доверен важный пост
директора Управления торговых соглашений Министерства торговли. До того
его занимал заслуженный пожилой чиновник, и назначение Альфана
вызвало «небольшой скандал», что он не без удовольствия отметил
в своем личном дневнике, начатом в 1939 г.4 Начать свои «записные
книжки» его побудило тогда предчувствие наступления
«исключительного времени»5. В 1938—1940 гг. Альфан — генеральный
секретарь Министерства национальной экономики.
С первой же записи, сделанной 6 июля 1939 г., и на многие годы
главной темой стала война. Оккупация Франции ввергла Альфана
в отчаяние. Прибыв вместе с правительством в Виши, он
записал: «Здесь, без кровопролития, убили Республику. Я с трудом верю
в эту смерть!». Подобные настроения, конечно, были замечены
сослуживцами. «Мне становится ясно, что против меня организовался
небольшой заговор, и что меня пытаются устранить», — продолжил
он 14 июля 1940 г.6 А уже 18 июля он был освобожден от должности,
и направлен в качестве атташе по финансам в посольство в США7.
Его основной обязанностью стало аннулирование контрактов,
заключенных с США еще до начала войны.
Другой темой, к которой не раз возвращался в дневнике Альфан,
была его работа. «Я в ужасе перед каникулами». «Работа — это
главное». «Я работаю с жаром, с радостью», — признавался он8. И еще:
«Я должен проглатывать литературу в огромных объемах,
жонглировать тысячей проблем, маленьких и больших, не оставлять без
внимания ни одну новость, не оставлять без ответа ни одну
телеграмму, поддерживать постоянный диалог с нашими послами», — это,
правда, из записи, относящейся к 1965 г., когда Альфан был
назначен на пост генерального секретаря МИД9. Дневник не оставляет
J ADC, 1972; Dictionnaire historique de la vie politique francaise. Paris, 1995.
Дипломатический словарь. Т. I. M., 1984. — Отметим, что сведения, которые дают
эти солидные справочные издания относительно послужного списка Альфана,
несколько разнятся.
4 Alphand H. L'etonnement d'etre. P. 11.
5 Ibid. P. 10.
6 Ibid. P. 47.
7 Ibid. P. 48.
8 Ibid. P. 18.
9 Ibid. P. 468.
163

сомнений в том, что исключительную карьеру Альфану позволило
сделать трудолюбие в сочетании с природным дарованием и
изрядным честолюбием.
Что касается имущественного положения Альфана, то здесь
следует заметить, что подготовка к карьере дипломата всегда требовала
немалых средств. Как уже отмечалось, Альфан «унаследовал»
профессию отца, и это говорило о том, что его семья, по меньшей мере, была
зажиточной. Более того, в предисловии к книге «Дипломатическая
служба» Р. Заллета связи с банковскими и промышленными
кругами многих дипломатов, и в их числе Альфанов (отца и сына),
названы «общеизвестными»10. В дневнике мы также находим
множество фактов, свидетельствующих о материальном достатке, если не
о богатстве, Альфанов. Вот, например, в Англии в ноябре 1942 г. он
с грустью вспоминал парижское лето 1939 г.: «Мне тридцать два года
Я занимаю во французской администрации пост, о котором мечтал.
Мы с женой принимаем у себя всех, кто в Париже блистает,
развлекается и мыслит. Мы знакомы с политиками, актерами, писателями
и их женами. Мы участвуем в последних изысканных вспышках той
цивилизации, которой суждено угаснуть»11.
К июлю 1941 г., как явствует из дневника, Альфан принял
решение присоединиться к движению «Свободная Франция». Это
был, по-видимому, нелегкий выбор, к тому же родители,
остававшиеся на оккупированной территории, не поддерживали его
решения. Родители не отвечали на письма, было только одно
известие от отца. Он призывал «ни о чем не жалеть». «Я уважаю твой
поступок», — писал отец, которого Альфан бесспорно любил и
которым всегда гордился. На страницах дневника он не раз
предавался воспоминаниям о детстве, о совместных с отцом
путешествиях, о том, как они вместе каждый вечер учили наизусть латинские
стихи, обсуждали алгебраические задачи, как позднее отец брал
его с собой на международные конференции. «Я не знал семьи
более дружной, чем наша. Нас из года в год связывала нежная
любовь, одинаковый образ мыслей и даже одинаковое чувство
юмора», — вспоминал Альфан12.
Нет сомнения, что политические взгляды Эрве Альфана
сформировались под влиянием отца. Например, как уже
упоминалось, Шарль Альфан был последовательным сторонником
сближения Франции с Советским Союзом. «Как давно отец говорил:
"Заключите договор с СССР, иначе русские договорятся с
немцами!"», — записал Альфан в дневнике в августе 1939 г. и в сноске
10 Мачавариани В., Рубинин К Вступительная стгтья//3аллет Р. Дипломатическая
служба. С. 9.
И Aphand H. L'&onncmcnt d'fctre. P. 125.
12 ibid. P. 122.
164

отметил, что сам он «с рождения, или почти с рождения», был
сторонником франко-русского соглашения13.
По дневнику невозможно установить точную дату прибытия
Альфана из США в Лондон. По-видимому, это произошло в конце
августа. Но есть описание приема у де Голля в его лондонском
кабинете в Карлтон Гарденс. Альфана тогда поразило его «огромное тело,
маленький лоб и "убегающий" подбородок. Веки свисают над
внешними краями глаз, прядь ниспадает на лоб. Во время этой первой
встречи я подумал, что между нами невозможен контакт»14. Однако
«контакт» произошел, и дальнейший этап карьеры Альфана
оказался связан с движением французского Сопротивления и лично с де
Голлем. Он был назначен управляющим экономическими делами при
Национальном Комитете Свободной (с июля 1942 г. — Сражающейся)
Франции в Лондоне. Вскоре, 17 сентября, пришло известие о
смерти отца. «Худшей новости не могло быть, — такая тоска
постоянно в моем сердце из-за этой смерти», — записал Альфан. Он
много раз пытался связаться с родителями из Лондона, но они не
отвечали. — «Я не мог настаивать, боясь их скомпрометировать».
Альфан был в отчаянии, что находится так далеко. Де Голль в этот
день попросил зайти к нему — «Я никогда не забуду тех слов,
которые он смог найти в данных обстоятельствах», — записал Альфан15.
Де Голлю, естественно, посвящено множество страниц
дневника. В военный период их совместной работы Альфана всегда
восхищали твердость и целеустремленность Генерала. В тоже время
неприятно поражала англофобия де Голля, который считал Англию
«вероломной и эгоистичной», «не способной вести войну».— «Он
связывает свои надежды с Соединенными Штатами и Советским
Союзом», — записал Альфан16.
После Лондона в 1943 г. была работа при комиссариате
иностранных дел в Алжире, затем в июне 1944 г. поездка в Америку в
составе французской делегации, сопровождавшей председателя Комитета
национального освобождения во время его визита в США.
В январе 1946 г., по возвращении из Москвы, Альфан
встретился с де Голлем, чтобы отчитаться об оказавшихся безрезультатными
переговорах с Молотовым в рамках франко-англо-советской
конференции Комитета по европейскому экономическому
сотрудничеству в Москве. Генерал объявил тогда о своем намерении назначить
Альфана послом в СССР17. Но этому плану не суждено было
осуществиться, поскольку 20 января 1946 г. де Голль ушел в отставку.
IJ AJphand H. L'etonnemem d'etre. P. 122.
14 Ibid. P. 88.
15 Ibid. P. 122-124.
16 Ibid. P. 125. — Запись сделана 11 октабря 1942 п
17 Ibid. P. 191.
165

С 1946 г. Альфан возглавлял созданное его же усилиями
Управление по экономическим, финансовым и техническим делам при
Министерстве иностранных дел. Тогда же он принял участие в
нескольких важных международных встречах, в том числе в
Парижской мирной конференции (1946 г.), Вашингтонской конференции по
плану американской помощи Европе (октябрь 1947 г.), в заседаниях
Совета министров иностранных дел в Нью-Йорке (1946—1947 гг.),
Генеральной ассамблее ООН. В 1948 г. Альфан в ранге посла
возглавил французскую делегацию при организации Европейского
экономического сообщества, а с 1950 г. представлял Францию в Совете
НАТО18.
19 августа 1950 г. его заслуги были отмечены присвоением ему
высшего дипломатического ранга Посла Франции. К этому времени он
уже был офицером ордена Почетного легиона (награжден в 1946 г.).
С февраля 1951 г. Альфан председательствовал на конференции по
созданию Европейского оборонительного сообщества19, а с июня 1955
по середину 1956 г. являлся постоянным представителем Франции
в Совете безопасности ООН.
В июне 1956 г. Альфан получил назначение на пост посла в
Вашингтоне и перед отъездом, 7 августа, нанес визит де Голлю. Из
рассказа об этом событии следует, что после войны и отставки Генерала
они виделись редко, последний раз— более пяти лет назад. «Его
скептицизм приобрел гигантские размеры, — отметил Альфан. —
Я увидел перед собой человека, отказавшегося от борьбы,
отвергающего не только институты, которые он не перестает осуждать, — этих
"чужаков", которые ищут с нами ссоры, — но и французов в целом,
не оправдавших его ожидания». Состоявшуюся беседу, в ходе
которой де Голль резко критиковал политику правительства Четвертой
республики, Альфан почти дословно воспроизвел на четырех
страницах дневника20.
Поразительно и, вместе с тем, показательно, что следующая
запись в дневнике сделана только после возвращения де Голля к
власти. «События моей жизни за два года: развод и новый брак, щемящая
тоска из-за смерти матери. <...> Бескровная революция во Франции,
сделавшая де Голля главой правительства, надежды на изменение
Конституции, исчезновение Четвертой республики», — записал
Альфан в июле 1958 г., находясь в Вашингтоне.
Читая дневник, нетрудно заметить, что первая жена дипломата
редко появлялась на его страницах. «Необходимо, чтобы моя жена
была счастлива, здорова, разделяла все тяготы моей жизни и всегда
18 ADC, 1962.
*9 Проект по созданию военного блока западноевропейских стран, предложен
ный в 1950 г. премьер-министром Франции Р. Плевеном, так и не был осуществлен.
20 Alphand Я. L'&onnemenl d'etre. P. 281—284.
166

давала мне советы», — записал Альфан в 1939 г.21 Однако дневник
свидетельствует, что она часто болела и редко сопровождала
дипломата в его многочисленных поездках. Его второй брак оказался
очень счастливым. Николь, которой Альфан неизменно
восхищался и гордился, не сходит со страниц дневника до самого его
конца. «Огромный успех Николь: грация, красота, улыбка, любезность,
точное понимания своей роли и своего положения. Можно ли
сделать больше? Она была очень удивлена, что ее считают одной из
десяти самых элегантных женщин мира», — читаем мы, например,
в дневниковой записи конца 1960 г.22
В имевшихся в нашем распоряжении официальных документах
мы не нашли прямых свидетельств об отношениях между
американским президентом и французским послом. Но есть высказывания
о Д. Эйзенхауэре в дневнике Альфана: «Я всегда восхищался
крайней простотой президента Соединенных Штатов, его искусством
избегать "подводных камней", умением поставить себя над схваткой,
не углубляться в детали, клубок которых он, как хороший
главнокомандующий, оставлял распутывать своим сотрудникам. Эти
свойства и методы, проявленные во время войны, он не переставал
практиковать в своей политической карьере»23.
Другим примером может служить запись, сделанная 9
января 1959 г. и отразившая впечатления Альфана от церемонии
оглашения ежегодного послания президента США о положении
страны, на котором по традиции присутствовал и дипломатический
корпус: «Для меня это уже третья церемония такого рода, и
ритуал меня больше не поражает — те же аплодисменты, почти та же
речь. Лица постарели, а головы облысели». Речь президента
«довольно бедна, плохо выстроена; чувствуется, что он использовал
одну за другой множество записок, подготовленных его
сотрудниками». Наибольшие аплодисменты вызвали «пассажи», в
которых говорилось о «решимости сохранять твердость в позиции
по Берлину». «Накануне», 8 января, вероятно, по телевидению,
Альфан видел «благородную, простую и волнующую» церемонию
вступления в должность французского президента. Отзыв
дипломата на речь, произнесенную де Голлем по этому случаю, звучит
контрастом: она «коротка и в тоже время переполнена мыслями
и намерениями»24.
п Alphand H. L'etonnement d'etre. P. 18.
22 Ibid. P. 324. — Николь, выйдя замуж за Альфана, не оставила работу у
известного французского кутюрье Пьера Кардена. Дипломат не раз выражал восхищение ее
умением одеваться.
23 Alphand//. L'6tonnement d'etre. P. 290. — Запись сделана 27 июля 1958 г.
в Вашингтоне.
24 Ibid. P. 296.
167

Альфан принимал участие в подготовке визита Эйзенхауэра во
Францию. Де Голль хотел принять американского президента «с
самым большим блеском». «Он задумал "государственный визит"
с проживанием в роскошных французских резиденциях,
посещением Триумфальном арки, Ратуши, большими толпами народа и
тому подобным, — записал Альфан». — «Это, мне кажется, нетрудно
организовать, — сказал Альфану де Голль, — тем более, что там буду
я». Свое намерение президент Франции мотивировал как желанием
быть принятым в Вашингтоне «таким же образом», так и
необходимостью «немного подогреть дружеские чувства американцев»25.
Положение посла в Вашингтоне обязывала Альфана быть рядом
с де Голлем как во время визита во Францию Эйзенхауэра, так и во
время визита французского президента в США26. Записи в
дневнике свидетельствуют о его интересе к каждому высказыванию де Гол-
ля, но не Эйзенхауэра.
Буквально за неделю до вступления де Голля в должность
президента Французской Республики и выступления Эйзенхауэра с
традиционным ежегодным посланием произошло событие, на которое
Альфан не отреагировал в дневнике. Речь идет © революции на
Кубе, в результате которой 1 января 1959 г. был свергнут Фульхенсио
Батиста27. Новое правительство, которое недолго возглавлял Хосе
Миро Кардона, а после него — Фидель Кастро, сразу же
приступило к социальным преобразованиям, направленным на установление
государственного контроля над основными средствами производства
в решающих областях хозяйства. Эти преобразования серьезно
задевали американские интересы на Кубе.
В январе 1960 г. Эйзенхауэр выступил с заявлением,
специально посвященным американо-кубинским отношениям. ®н обвинял
правительство Кастро в нарушении прав американских граждан
и призывал его «воздержаться от расширения связей с Советским
Союзом». Начало этим связям, беспокоившим американскую
администрацию, было положено еще в декабре 1958 г., когда
кубинские повстанцы обратились в посольство Чехословакии в Мексике
с просьбой о поставках стрелкового оружия, артиллерии и
обмундирования для батальонов Фиделя Кастро. 27 декабря 1958 г. Кремль
одобрил намерение правительства Чехословакии помочь кубинскому
освободительному движению. Советско-кубинские контакты
участились после падения режима Батисты. Новое кубинское правительство
а Alphand Я. L'&onnement d'etre. P. 313.
26 Визит деПхпля в США состоялся 22—25 апреля 1960 г., то есть раньше, чем
визит Эйзенхауэра, посетившего Францию 14—18 мая 1960 г.
27 Фульхенсио Батиста-и-Сальдивар — государственный и политический
деятель Кубы, генерал. В 1934—1940 гг. диктатор, в 1940—1944 гг. президент, в 1952-
1954 гг. — диктатор, в 1954—1959 гг. президент Кубы.
168

обратилось к СССР с просьбой помочь в создании армии для
зашиты революционных завоеваний. Советское правительство не
сразу решилось на военную помощь. Сначала поставки осуществлялись
Чехословакией, разумеется, с санкции Кремля. Договоренности
о безвозмездной военной помощи были достигнуты в июле 1960 г.
в результате визита кубинского министра обороны Рауля Кастро
в Москву28. Таким образом, в своем противостоянии Соединенным
Штатам Кубе удалось заручиться поддержкой второй сверхдержавы.
Тогда же, в июле 1960 г., Эйзенхауэр объявил о намерении
правительства США выделить на ближайшие несколько лет 500
миллионов долларов в виде займа на экономическое развитие
латиноамериканских стран, подчеркнув при этом, что американская помощь
не будет предоставлена Кубе. 24 августа Сенат США одобрил
поправку к Закону об иностранной помощи, которая устанавливала, что
«всякое государство, которое будет оказывать экономическую
поддержку Кубе или продавать ей оружие, будет лишено американской
помощи», ©дновременно администрация США санкционировала
разработку операции, направленной на насильственное свержение
правительства Ф. Кастро. Еще 17 марта 1960 г. Эйзенхауэр подписал
секретную директиву о подготовке отрядов из числа кубинских
эмигрантов для вторжения на Кубу. В сентябре 1960 г. Госдепартамент
обратился к союзникам по HAT® с просьбой не поставлять
«стратегических материалов» правительству Кубы. А 19 октября было
принято решение о введении эмбарго на экспорт американских
товаров (за исключением продовольствия и медикаментов) на Кубу.
В ответ на американские санкции кубинское правительство
национализировало все банки и крупные предприятия, в том числе
североамериканские29.
В середине 1960 г. американское правительство поручило ЦРУ
разработку плана вооруженной интервенции на Кубу и создание
тренировочных баз во Флориде, Никарагуа и Гватемале для
прохождения военной подготовки «контрас».
3 января 1961 г. США заявили о разрыве дипломатических
отношений с Кубой. Поводом к этому послужило требование
кубинского правительства сократить численность персонала американского
г° Подробно вопрос о начале советских военных поставок Кубе освящен в
книге: Fursenko A., Naftali Т. «One Hell of a Gamble». P. 11—55. — В конце апреля 1961 г.
Куба получила от СССР, Чехословакии и Китая большое количество военного
снаряжения: 125 танков, 50 автоматических винтовок, 428 полевых артиллерийских
орудий, 170 противотанковых орудий, 898 крупнокалиберных пулеметов, 920 зенитных
орудий, 7250 автоматов и 167 тысяч пистолетов и ружей с полными комплектами
боеприпасов. Согласно советско-кубинским договоренностям, Куба должна была
получить 41 реактивный истребитель и самолеты-разведчики «МИГ-19» и «МИГ-15».
Точных данных о доставке авиатехники на апрель 1961 г. нет. — Ibid. P. 99.
29 См.: Гриневич Э.А., Гвоздарев Б.И. Куба в мировой политике. С. 355—361.
169

дипломатического гфедставителъства в Гаване до И человек. Это
требование, разумеется, было выдвинуто неслучайно. «Можно
утверждать, — писал впоследствии министр иностранных дел
кубинского правительства Рауль Роа, — что с 20 мая 1902 г.30 до 1 января
1959 г. внешняя политика страны прямо диктовалась американским
посольством»31. Теперь, в условиях конфронтации, революционное
правительство стремилось избавиться от центра американского
влияния на Кубе.
Альфан подробно информировал МИД об обстоятельствах
и последствиях этого разрыва: «Один мой коллега 5 января
задал вопрос заместителю госсекретаря по карибским делам в связи
с разрывом дипломатических отношений между США и Кубой».
Высокопоставленный чиновник ответил, что «действия кубинского
правительства делали разрыв неизбежным», так как столь
значительное сокращение американской миссии «делало практически
невозможной работу посольства». Высказывалось предположение, что
Кастро спровоцировал разрыв, чтобы потребовать эвакуации с
острова американской базы Гуантанамо, но никаких заявлений с его
стороны не было сделано. В то же время чиновник заметил, что у разрыва
есть как отрицательные, так и положительные последствия. Главное
неудобство сложившейся ситуации, по его мнению, заключалось
в том, что отныне «американские подданные, находящиеся на
острове, лишаются консульской защиты». Но, с другой стороны, этот
разрыв «существенно повлияет на отношения дружественных
правительств, в особенности правительств латиноамериканских стран»,
с Кубой. Так, Мексика, «которую принято считать своеобразным
барометром настроений в латиноамериканских странах»,
полностью оправдывает разрыв. Вместе с тем, сотрудник Госдепартамента
отметил, что «в Бразилии американское решение принято намного
хуже». «Госдепартамент считает, — сообщал Альфан, — что кубинцы,
доверяя Чехословакии представлять их интересы в США,
совершают ошибку, которую латиноамериканские государства им не
простят». Ожидалось, что кубинское правительство попросит Мексику
представлять его интересы перед американскими властями. Но его
«инициатива» помогла «рассеять многие иллюзии» и облегчила
задачу США»32.
Разрыву дипломатических отношений между США и Кубой
Альфан вскоре посвятит специальную депешу, текст которой
занимает 11 страниц. В этой депеше, отправленной 18 января, говорилось
JU Дата провозглашения независимости Кубы. — См.: Куба // Словарь
американской истории с колониальных времен до первой мировой войны. С. 308—309.
31 \кгт.по:1)>иневичЭЛ,ГвоздаревБ.И. Кубав мировой политике. С. 71. — Авторы,
в свою очередь, дают ссылку на: Roa R. La Politica Exterior de la Naci6n Cubana. Islas,
vol. XI, 1969. P. 35.
32 Альфан - МИД. Т. №№ 62—65. 5 (получена 6) января 1961 с — AD, 4-2-3 Cuba-
170

о том, что решение Эйзенхауэра, принятое незадолго до истечения
его мандата, рассматривается в США как «одна из самых важных
инициатив в сфере международной политики, предпринятых за все
8 лет пребывания в Белом Доме». Одним из важных и
отрицательных для Кубы последствий разрыва дипломат считал ухудшение ее
отношений со странами Латинской Америки33.
Действительно, с первых же дней революции между США и
Кубой началась борьба за голос каждой латиноамериканской страны
в поддержку своей политики. Это косвенно подтверждается
хронологией поездок кубинских и американских лидеров на
южноамериканский континент. Уже в январе 1959 г. Ф. Кастро совершил
поездку в Венесуэлу, в апреле—мае — в Бразилию, Аргентину и Уругвай.
В марте 1960 г. Р. Роа посетил 10 стран южноамериканских стран,
а в июне-июле президент Кубинской Республики О. Дортикос Тор-
радо побывал с официальными визитами в Мексике, Аргентине,
Уругвае, Бразилии, Перу и Венесуэле34. В конце февраля — начале
марта 1960 г. Д. Эйзенхауэр посетил Бразилию, Аргентину, Чили
и Уругвай, и одной из целей его вояжа была попытка заручиться
поддержкой тех мер, которые США намерены были принять в
отношении Кубы35.
В августе 1961 г. в Аргентине и Бразилии побывал Эрнесто
Гевара36. Он в качестве наблюдателя принял участие в работе
сессии Межамериканского экономического и социального совета
Организации Американских государств (ОАГ)37 в Пунта-дель-Эсте
(Уругвай). На этой конференции Гевара выступил с резкой критикой
программы «Союз ради прогресса», принятой в марте 1961 г,
администрацией нового американского президента Джона Кеннеди38. Он
также встретился с советником Кеннеди по латиноамериканским
делам Ричардом Гудвином. Инициатива, как будто, исходила от
Гевары. Он сообщил тогда о серьезных намерениях кубинцев
33 Альфан — Кув де Мюрвилю. Д. № 167/АМ. 18 января 1961 г.
34 Гриневич ЭЛ., Гвоздарев БЖ Куба в мировой политике. С. 173.
35 Там же. С. 357.
36 Эрнесто Гевара де Ла Серна (Че Гевара) —латиноамериканский революционер,
один из руководителей Кубинской революции, после ее победы в 1959—1961 гг.
президент Национального банка Кубы, с 1961 г. министр национальной промышленности.
37 Организация американских государств была создана решением IX
Панамериканской конференции в Боготе (Колумбия) в 1948 г. в целях защиты
межамериканских интересов. В основу его устава, определившего структуру организации, был
положен Межамериканский договор о взаимной обороне 1947 г. Резолюция ОАГ
«О сохранении и защите демократии в Америке» осуждала деятельность
коммунистических партий латиноамериканских стран.
38 «Союз ради прогресса» — программа, выдвинутая администрацией Кеннеди
в марте 1961 г. и предусматривавшая экономическую помощь США
латиноамериканским странам при посредничестве ОАГ, целью которой было укрепление позиций
США в Латинской Америке.
171

строить социалистическое государство, и, призвав Соединенные
Штаты к примирению, упомянул о возможности обсуждения
с ними в дальнейшем вопроса об активности Кубы в других
странах Латинской Америки. Американская администрация сочла
тогда, что поиски Геварой контактов свидетельствует о сложности
политического положения на Кубе и недовольстве кубинцев
отношением к ним Москвы. «Если на Кубе существуют различные
точки зрения, — утверждал Гудвин, — вероятно, существуют другие
кубинские лидеры, еще более склонные пойти на компромисс»39.
Альфан сообщил о переговорах Гудвина с Геварой лишь 15
сентября. По его сведениям, встреча, организованная бразильцами и
аргентинцами «в надежде, что она сможет открыть путь к
двухсторонним переговорам между США и Кубой, <...> не дала никаких
результатов»40.
Кандидат от демократической партии Джон Фитцджералд
Кеннеди победил на президентских выборах 8 ноября 1960 г.
Официальная церемония его вступления в должность состоялась
20 января 1961 г. Накануне этого важного политического события
министр иностранных дел Франции инструктировал посла в
Вашингтоне: «В тот момент, когда происходит смена американской
администрации, Вы должны, представляя новому руководству
основные международные проблемы, иметь в виду цели нашей
внешней политики и наши усилия лучше организовать
сотрудничество с Соединенными Штатами»41. Далее, в серии телеграмм,
отправленных в тот же день, глава внешнеполитического
ведомства изложил основные принципы французской внешней политики
по тем вопросам, которые затрагивали и американские
интересы, а в заключении написал: «Я предоставляю, естественно, Вам,
выбор формулировок всего изложенного выше, по мере того как
Вы установите различного рода контакты с будущими
сотрудниками нового президента и с самим президентом Соединенных
Штатов»42.
Альфан был знаком с Кеннеди и раньше, об этом
свидетельствует запись в дневнике от 25 мая 1961 г.: «Несколько месяцев
мы знакомы с новым президентом, сенатором от Массачусетса,
Jy Цит. по: FursenkoA., Naftali Т. «One Hell of a Gamble». P. 143. — Авторы, в свою
очередь, ссылаются на: Goodwin, cover letter, Aug. 22, 1961, Presenisent's Ofice Files,
Cuba, Security 1961, Box 115. — John F.Kennedy Library, Boston, Massachusets.
40 Альфан — Кув де Мюрвилю. Д. Jsfe 2081/AM. 15 сентября 1961 г. — AD,
4-2-3 Cuba.
41 Кув де Мюрвиль — Алъфану. Т. №919. 19января 1961г. Текст этой
телеграммы, подписанной министром иностранных дел лично, был передан также в Лондон
и Москву. — D.D.F., 1961-1. Р. 63.
42 Кув де Мюрвиль — Альфану. Т. № 936. 19 января 1961 г. — Ibid. P. 68.
43 Alphand H. U&onnement d'etre. P. 350.
172

и его женой. Мы поддерживали с ним и с ней сердечные
отношения до его избрания»43. После вступления Кеннеди в
должность отношения стали еще ближе: «Мы обедали с ним в день
инаугурации — единственные иностранцы среди
друзей-американцев. <...> Через несколько дней после процедуры принятия власти
президент пригласил меня в Овальный кабинет. Он показался мне
простым, прямым, блистающим молодостью и счастьем. Он
сказал, что счел необходимым принять самым первым посла Франции,
так как желает поддерживать между нашими странами наилучшие
отношения. Он искренне восхищается генералом де Голлем и хочет
считаться с его мнением»44.
Со временем супруги Альфан сблизятся с четой Кеннеди, и
французский дипломат вполне оценит преимущества такого положения.
А пока заявление, сделанное новым президентом на
пресс-конференции 25 января, о том, что США не намерены в настоящий
момент восстанавливать с Кубой дипломатические отношения, посол
прокомментировал не без иронии: «Он забыл, что прошел слух <...>,
согласно которому новая администрация была намерена предложить
кубинскому правительству начать консультации, которые могли,
как бы случайно, привести к полному восстановлению
дипломатических отношений». Альфан заметил также, что еще недавно
«президент заявлял, что США с симпатией относятся к движениям, целью
которых является "обеспечение лучшей жизни"
латиноамериканскому народу»45.
Отмеченный в дневнике Альфана факт, что он был первым
иностранным послом, которого Кеннеди принял после инаугурации,
подтверждается его официальной перепиской с Парижем. Отчет
о визите французского дипломата к новому американскому
президенту содержится в одной из его телеграмм: «Как только президент
Соединенных Штатов выразил желание меня видеть, я встретился
с ним 10 февраля в Белом Доме в 5 часов вечера. Наша беседа
длилась около 55 минут. Господин Кеннеди прежде всего подтвердил свое
желание, чтобы отношения между нашими странами развивались
"гармонично". Он очень огорчался, что в апреле прошлого года,
во время визита генерала де Голля, интересы избирательной
кампании держали его вдали от Вашингтона. Он живо выразил желание
встретиться с ним в ближайшее время, во всяком случае, в течение
1961 года». После обмена мнениями по многим международным
проблемам Кеннеди повторил, что более всего его заботит
«поддержание доверительных отношений с Францией. Он доказал это
сегодня, когда принял посла Франции ранее приема других его коллег,
44 Alphand H. L'etonnement d'etre. P. 349.
45 Альфан — МИД. Т. №№ 383-385. 26 (получена 27) января 1961 г. - AD,
4-2-3 Cuba.
173

аккредитованных в Вашингтоне»46. Кеннеди сообщил также, что
он сам и очень тщательно подбирал кандидатуру на пост будущего
посла США в Париже, и его выбор пал на генерала Дж.Гэвина, его
личного друга. «Я думаю, это один из самых блестящих и
организованных наших умов», — заверил президент. «Я хотел назначить
во Францию представителя, который мог бы всегда сообщать
непосредственно мне о намерениях вашего президента и вашего
правительства. Я был бы признателен, если бы Вы передали это генералу
деГоллю»,—добавил Кеннеди47. В заключение беседы президент
США выразил надежду, что будет иметь возможность часто
принимать у себя французского посла, что для связи непосредственно
с Белым Домом «достаточно будет моего желания», и не надо
будет, «как было прежде, проходить извилистый путь формальностей
в Госдепартаменте, чтобы получить аудиенцию», — телеграфировал
Альфан48.
Приоритетными областями деятельности новый американский
президент объявил военную и внешнюю политику. Из множества
внешнеполитических вопросов Кубинская проблема выделялась
своей остротой. Среди членов сформированного к середине
декабря 1960 г. кабинета были сторонники «решительных действий»
в отношении Кубы (директор ЦРУ Аллен Даллес, его заместитель
Ричард Биссел). В феврале Кеннеди принял решение об
ассигновании 4 миллионов долларов на помощь кубинским эмигрантам,
а в марте Госдепартамент объявил о создании Революционного
совета кубинских эмигрантов, целью которого было свержение режима
Кастро. Возглавил этот Совет Хосе Миро Кардона, в недавнем
прошлом премьер-министр кубинского правительства, а затем посол
Кубы в Испании. Его разрыв с Кастро произошел, по-видимому,
в июле 1960 г., когда Миро Кардона был назначен послом в
Вашингтон. По сведениям французского посольства, «Революционный
совет будет преобразован во временное правительство, как только
обоснуется на кубинской территории, освобожденной силами,
которые в настоящее время ведут бои в Сьерра-Маэстра. Он сможет
тогда потребовать у стран свободного мира признания в качестве
законного правительства Кубы и помощи в ниспровержении
режима Фиделя Кастро». Альфан сообщал также, что «образование
Революционного совета, как выражение совместной воли
руководителей кубинского сопротивления», воспринято Вашингтоном
с удовлетворением, «однако американское правительство как будто
желает предостеречь членов этой организации против создания пра-
ць Альфан — Кув дс Мюрвилю. Т. № 646—664. 10 февраля 1961г. Гриф «Секретно.
Для ограниченного круга лиц». — D.D.K 1961-1. Р. 178.
47 Ibid. P. 183.
48 Ibid. P. 178.
174

вительства в изгнании»49. В то же время, несмотря на разрыв
дипломатических и консульских отношений с правительством Фиделя
Кастро, Соединенные Штаты «продолжают его признавать как
законное правительство Кубы и не имеют в виду при существующих
условиях менять это положение». Американская администрация
вынуждена считаться с тем, что «первые (по времени. — Н.К.)
соратники Кастро сохраняют в кубинском народе доверие, которым
не располагают лица, объединившиеся в ходе политических
блужданий Республики». Она полагает уже невозможным «возвращение
к 1958 году или восстановление старых порядков в
экономической и политической сферах». «Представляется, однако, — замечал
Альфан в заключение, — что некоторые американские службы
придерживаются иной позиции»50.
Очевидно, Альфан был прав, так как в самом начале апреля
1961 г. Госдепартамент опубликовал так называемую Белую
книгу, в которой Куба обвинялась в том, что она представляет собой
«тяжкий и важный вызов, создает явную наличную угрозу
безопасности Западного полушария». Документ содержал требование,
чтобы «режим Кастро порвал свои связи с международным
коммунистическим движением»51. Некоторые пояснения, данные в этой
связи американским внешнеполитическим ведомством, Альфан
счел необходимым сообщить в МИД. «Этот документ, — писал
он, — подготовлен при тесном сотрудничестве Белого дома и
Госдепартамента». Целью публикации явилось стремление «прояснить
позицию США в отношении правительства Ф. Кастро и
разоблачить процесс насаждения коммунизма, который начался на Кубе».
Администрация Кеннеди была убеждена, что «американская
позиция недостаточно понята» как в Западном полушарии, так и в
других регионах мира, и что пропаганда, развернутая Ф. Кастро,
«произвела впечатление на многие правительства в Африке и в Азии».
То же можно сказать и о странах Восточной Европы. «Пресса часто
публикует статьи, которые свидетельствуют о совершенном
незнании фактов», — выражали сожаление в Госдепартаменте. На вопрос
французского посольства, не идет ли речь о подготовке
общественного мнения к последующим инициативам, в Госдепартаменте
ответили, что «США не имеют в виду военное вторжение на Кубу»,
и что «решение должно приниматься самим кубинским народом».
Представитель Госдепартамента, однако, «не скрывал», что оказав-
49 Альфан— МИД. Д. Л6 767/АМ. 31 марта 1961г. (текст депеши написан
К. Лебелем) — AD, 4-2-3 Cuba.
50 Ibid.
51 Цит. по: Гршшич Э.А., Гвоздарев Б. И. Куба в мировой политике.
С. 365. — Авторы, в свою очередь, ссылаются на: Cuba. Department of Slate, Publ. 7171.
Washington, 1961; Международная жизнь. 1961. Ne 6. С. 28.
175

шиеся на территории США и в других странах кубинские беженцы
«намереваются отвоевать остров». Со ссылкой на сведения,
имеющиеся у военного атташе французского посольства, Альфан сообщал,
что будут предприняты усилия «при помощи тайной сети
объединить милицию и армию». По мнению атташе, люди, сражающиеся
против Кастро в Сьерра-Маэстра, «в большинстве своем
враждебны коммунистической ориентации режима» и «пригодны к
использованию против правительства Гаваны». «Сведения, которыми
располагает посольство», заканчивал телеграмму Альфан,
указывают, что среди кубинских беженцев в США «проводится настоящая
мобилизация»52.
Как уже говорилось, разработка плана вторжения на Кубу была
поручена ЦРУ еше Эйзенхауэром. Происходила массовая вербовка
оппозиционных режиму Кастро людей. Их небольшими группами
перевозили самолетами из Флориды в Гватемалу для прохождения
военной подготовки. Разработанный ЦРУ план был одобрен
военным ведомством 3 февраля 1961 г., ровно через месяц после разрыва
дипломатических отношений с Кубой, а 4 апреля Совет
национальной безопасности принял решение о проведении военной операции
против Кубы. Предполагалась высадка десанта в районе Плая Хирон
при поддержке военной авиации, которая должна была
контролировать воздушное пространство над местом высадки, действуя с
захваченного недалеко от залива Кочинос аэродрома.
14 апреля корабли контрреволюционеров отплыли из
никарагуанского порта, а 15 апреля рано утром бомбардировщики,
призванные уничтожить кубинскую авиацию на земле, также с
территории Никарагуа взяли курс на Кубу. Они атаковали Гавану,
Сан-Антонио-де-лос-Баньос и Сантьяго-де-Куба. Повторный налет,
намеченный на 16 апреля, был отменен приказом Кеннеди, так как
американское и мировое общественное мнение сразу же осудило
бомбардировку. 17 апреля президент принял решение о том, что
военно-морские силы США не будут принимать участия в
операции, однако самого вторжения он не отменил. В 5 часов утра 17
апреля произошла высадка десанта, состоявшего из 1400 человек. Они
встретили отпор со стороны вооруженных сил Кубы, два корабля
контрреволюционеров с боеприпасами были сразу же потоплены.
Высадившиеся на берег люди оказались прижатыми к морю или
загнанными в болота. Около 1200 человек попали в плен. К вечеру
18 апреля стало ясно, что операция потерпела провал, но этот факт
американское правительство некоторое время скрывало.
Только 19 апреля Альфан передал в МИД информацию о плане
вторжения на Кубу находящихся за пределами страны сил
сопротивления, возглавляемых Миро Кардона: «Сначала многочисленные
52 Альфан - МИД. Т. №№ 1659—1662. 6 (получена 7) алреля 1961 t -
4-2-3 Cuba.
176

маленькие военные соединения — гериллы — проникнут в страну,
причем каждая будет выполнять точно поставленную задачу. Эти
соединения подготовят почву для более многочисленных
формирований, и в то же время послужат ядром, вокруг которого сплотятся
армейские элементы, милиция и народ», — сообщал посол53.
Хотя пресса и телевидение еще давали вполне оптимистические
прогнозы исхода военной операции на Кубе, на традиционном
приеме для членов Конгресса и их семей Кеннеди поделился с Альфа-
ном плохой новостью. Тот телеграфировал в МИД: «Президент США,
с которым мне удалось побеседовать несколько минут 19 апреля во
время приема в Белом Доме, дал понять, что новости, которые он
получил с Кубы, неблагоприятны. <...> Контрреволюционеры
надеялись, что их действия вызовут массовую поддержку. Возможно,
предпринятые Кастро превентивные меры объясняют неудачу:
президент сообщил, что пять тысяч кубинцев накануне были посажены
в тюрьмы»54.
Слухи о подготавливаемой в Гватемале интервенции на Кубу
ходили постоянно. Альфан сообщал о них еще в конце октября
1960 г.55 Известно также, что, несмотря на все усилия американской
администрации сохранить план и сроки операции в секрете,
информация о ее интенсивной подготовке была собрана агентурной сетью,
созданной компартией Гватемалы. Через резидентуру КГБ в
Мексике 12 апреля она была передана в Москву и сразу же была доведена
до сведения Кастро56. Кроме того, кое-какая информация о
готовящейся высадке просочилась в американскую прессу незадолго до
начала операции. Таким образом, кубинский лидер действительно имел
возможность и время принять меры по предотвращению
запланированного ЦРУ выступления оппозиционеров на самом острове.
Отсутствие поддержки десанта силами внутренней оппозиции стало
одной из причин провала операции в заливе Кочинос.
В тот же день французское посольство в Вашингтоне обратилось
к ЦРУ за разъяснениями. По свидетельству Альфана, Даллес «днем
имел беседу с одним из моих сотрудников, с которым он обычно
контактирует». 1лава разведывательного управления «подтвердил
все то, что сказал Кеннеди относительно поворота событий»,
добавив, что «число высадившихся не превышает нескольких сотен,
и что все они в настоящее время находятся в сложном положении».
DJ Альфан-МИД. Т. №№ 1956-1959. Вашингтон, 19 апреля 1961 t - AD,
27-7-1 Cuba.
54 Альфан — Кув де Мюрвилю. X №№ 1952—1955. Вашингтон, 19 апреля 1961 l —
D.D.F. 1961-1. Р. 487.
55 Альфан-МИД. Т. №5127. 31 октября I960n-AD.
56 Подробнее о деятельности советской разведки в латиноамерикансюа
странах накануне операции в заливе Кочинос см.: Funenko А, ЯфШ 71 «One Hdl of
a Gamble» P. 82—92.
177

По словам Даллеса, Кастро «использует против них русские
танки и "МИГи"»57. «Так как мой коллега был удивлен последней
информацией,—телеграфировал Альфан, — Даллес указал, что
надежные свидетели видели в небе 2—3 машины этой модели». «До
настоящего момента и американские спецслужбы, и мой сотрудник
считали, что эти "МИГи" еще не распакованы, но последние
сведения, полученные ЦРУ, — продолжал Альфан, — позволяют думать,
что они эффективно участвовали в военных действиях». На вопрос
о возможности активного вмешательства русских Даллес ответил
отрицательно. «Тогда мой коллега его спросил, вторгнуться ли США?
После минуты размышлений и взвешивая каждое слово, Даллес
ответил: "В настоящее время нет никакого плана, но если у нас будут
доказательства, а я их вскоре ожидаю, что русские или чехи
пилотируют "МИГи", мы не будем терпеть и оставаться в бездействии"»58.
20 апреля 1961 г. специальным коммюнике Кастро объявил, что
«кубинская революционная армия и милиция 19 апреля в 17 часов
30 минут взяли последние позиции захватчиков», ©н подтвердил,
что, за исключением нескольких затерявшихся в болотах групп, все
участники десанта уничтожены или взяты в плен59. На следующий
день Альфан, анализируя сложную ситуацию, в которую попал
американский президент, высказал свое убеждение, что не один Кеннеди
виноват в создавшемся положении: «Пробыв ровно три месяца
у власти, президент Кеннеди потерпел провал на Кубе, размах
которого сам он не стремится преуменьшить». Дипломат не
сомневался, что, «как и почти по всем другим вопросам, возникшим в ходе
международной шахматной партии, речь идет о ситуации, которую
он унаследовал от своего предшественника»60. Французский посол
отмечал, что «молодой президент представил доказательства своей
энергии и смелости, он продемонстрировал осознание
необходимости риска, но в тоже время проявил импульсивность». «С этой
точки зрения, крайне досадная для престижа США и будущего Кубы
операция может иметь некоторую пользу, если Кеннеди извлечет из
нее урок», — заключил Альфан61.
D/ Сведения ЦРУ были неверными. О советских военных поставках на Кубу см.:
Fursenko A., Naftali Т. «One Hell of a Gamble». P. 99.
58 Альфан — Кув де Мюрвилю. Т. №№ 1952—1955. 19 (получена 20) апреля 1961 г.
Гриф «Немедленно. Для ограниченного круга лиц». — D.D.F. 1961-1. Р. 487. — Как
теперь известно, ни русские, ни чехи не принимали тогда участия в военных действиях
на Кубе.
59 Сергеев Ф. Операция в заливе Кочинос (Как США готовили вооруженное
вторжение на Кубу в 1961 г.) // Новая и новейшая история. 1981. № 5. С. 126—129.
60 Альфан — Кув дс Мюрвилю. Т. №№ 1973—1979. 21 апреля 1961 г. — Гриф «Для
ограниченного распространения». — D.D.F. 1961-1. Р. 499—501 (в подстрочном
примечании указывается: «Рукописная помета свидетельствует, что эта телеграмма была
передана де Карбоннелю в 11 часов 30 минут»).
61 Ibid. Р. 501.
178

Подробное изложение этапов операции, анализ причин ее
провала и возможных последствий содержался в пространном
донесении, отправленном в Париж в конце апреля. В этой
депеше, составленной секретарем посольства в Вашингтоне Жаком
Дюпоном и подписанной Альфаном, вновь шла речь о
достоинствах американского президента. «Кеннеди немедленно взял на себя
ответственность за принятые решения и тем самым предупредил
критические выступления, которые раздались бы из рядов
республиканской части Конгресса». Он отказался от обвинений в адрес
шефа ЦРУ А.Даллеса, имевшего прямое отношение к неудаче
операции, но «добился того, чего желал, то есть поддержки
президента Эйзенхауэра и республиканской партии в своей кубинской
политике». Французское посольство выказывало явную симпатию
и сочувствие американскому президенту, пытаясь найти ему
оправдание: «если в действительности президента никто не втянул в это
дело, — его можно рассматривать как жертву плохих советников,
и желательно знать, кто мог повлиять на его решение таким
достойным сожаления образом», — говорилось в донесении62.
«Некоторые впечатления о характере и позиции Кеннеди»,
которыми Альфан делился с министром иностранных дел, стали темой
длинной, «весьма секретной» телеграммы, которую, вероятно, из
предосторожности Альфан отправил «открытым текстом» с курьером63.
Первый официальный зарубежный визит Кеннеди был запланирован
на конец мая, и это был визит во Францию. Его программой
предусматривались встречи и переговоры с де Голлем, поэтому французский
посол резюмировал в телефамме официальную позицию Вашингтона
по ряду важных проблем, «которые, по-видимому, будут подняты во
время будущих переговоров». Кроме того, он сообщал некоторые,
кажущиеся ему полезными, сведения об особенностях характера
Кеннеди: «Кажется, что перед лицом неприятностей он сохраняет,
спокойствие, веру в себя, стремление одолеть обстоятельства и
достичь своих целей. Он рожден под знаком Близнецов, и его характер
представляет собой две противоборствующие силы: с одной стороны,
блестящий воспитанник Гарварда, он любит учиться и создавать
вокруг себя разнообразные совещательные органы; с другой стороны,
проявляется реакция политика-ирландца, когда он действует
внезапно, непродуманно, не принимая во внимание разнообразие личных,
зачастую противоречивых мнений, которые ему высказывают»64.
Первые месяцы новой администрации, «эти пресловутые "сто
дней", в течение которых Кеннеди намеревался установить для
0/ Альфан — Кув де Мюрвилю. Д. № 1057/АМ. 28 апреля 1961 г. - D.D.F.
1961-1. Р. 545-550.
63 Альфан - Кув де Мюрвилю. Т. № 2286. 11 мая 1961 г. - D.D.F. 1961-1.
Р. 580-583.
64 Ibid. P. 58I-582.
179

Америки новые ориентиры, изобиловали кризисами и
разочарованиями», — отмечал Альфан и задавался вопросом: сможет ли молодой
президент извлечь из них уроки? Он полагал, что Кеннеди осознает
необходимость серьезно реформировать важные американские
институты, сделав их инструментами своей политики. Дипломат отмечал,
что даже краеугольный камень американский демократии — догмат
о свободе прессы, — будучи доведен до последнего предела, может
иметь негативные последствия, «когда на карту поставлены
национальная безопасность и престиж страны, как это было в случае
с Кубой». Он, вероятно, имел в виду ту роль, которую сыграла
американская пресса, обнародовав информацию о тайно
готовящейся военной операции против Кубы. «Но как он сможет, — задавал
Альфан риторический вопрос, — не рискуя совершить политическое
самоубийство, попытаться изменить Конституцию или законы в их
фундаментальной части?», ©н считал, что президенту прежде всего
необходимо изменить свой характер и методы работы, а именно:
не принимать важнейшие решения, поддаваясь инстинкту или
импровизации, а тщательно их выверять, ограничиваясь при этом
несколькими надежными советниками. Впрочем, «представляется, что
с момента кубинского фиаско его инициативы отмечены большей
осторожностью», — констатировал французский дипломат65.
Через две недели, находясь в Париже, Альфан затронул ту же тему
в дневнике. 25 мая он записал: «Вчера провел 55 минут у генерала
де Голля для подготовки поездки, которую Кеннеди собирается
совершить во Францию, первой поездки за пределы американского
континента, которую он предпринимает»66. По словам Альфана, де Голль
выразил надежду, что американскому президенту есть, что сообщить,
«поскольку он сам просил пригласить его». Альфан счел уместным
поведать де Голлю, что в настоящее время Кеннеди «несколько
обеспокоен и нерешителен после первых неудач, с которыми он столкнулся,
в особенности после провала операции в заливе Кочинос, за которую
без колебаний взял на себя полную ответственность». «Возможно,
виной всему слишком большое число так называемых экспертов,
комиссий и советников, которыми он себя окружил и чьи мнения зачастую
противоположны, — вновь высказал предположение Альфан. — Они
только мешают ему проводить политику. Когда происходит внезапное
событие, он поступает инстинктивно, поскольку ему не хватает опыта,
и его импровизации не всегда бывают удачными»67.
Джон Кеннеди прибыл в Париж 30 мая 1961 г. Переговоры,
начавшиеся на следующий день, не принесли, однако, больших результатов,
а, наоборот, выявили резкие разногласия между президентами, в час-
65 Альфан - Кув дс Мюрвилю. Т. № 2286. 11 мая 1961 г. — D.D.F. 1961-1. Р. 583.
66 Alphand И. L'etonnement d'etre. P. 350.
67 Ibid.
180

тности, по вопросам о роли НАТО в европейской политике и
месте Франции в Атлантическом союзе. Президенты пришли к
согласию лишь в вопросе необходимости занять жесткую позицию
по вопросу о статусе Западного Берлина. Альфан, прибывший
вместе с Кеннеди, присутствовал на встрече, проходившей 2 июня.
Проблема о Кубе на переговорах не затрагивалась68.
После Парижа американского президента ждала Вена и встреча
с Н.С. Хрущевым, на которой, в частности, Кеннеди назвал
«ошибкой» апрельскую операцию против Кубы. Впрочем, кубинские дела
надолго отошли на задний план. Всю вторую половину 1961 г. все
политики и дипломаты были заняты проблемой Берлина. Публикация
французских дипломатических документов (П).Б).Е) второй половины
1961 г., содержит лишь одно донесение с Кубы (в нем речь идет о
кампании в поддержку Фронта национального освобождения Алжира,
развернувшейся на кубинском радио и телевидении) и ни одного
донесения из Вашингтона, в котором хотя бы упоминалась Куба.
Как известно, вопрос об изменении статуса Западного Берлина
был поднят в конце 1958 г. Советским Союзом, намеревавшимся
лишить западные державы тех прав, которые они имели в своих
оккупационных зонах в Берлине. В случае их отказа от переговоров
по этому вопросу, Н.С. Хрущев угрожал заключить сепаратный мир
с ГДР. Таким образом, речь шла о пересмотре послевоенного
устройства, в основе которого лежали Потсдамские соглашения 1945 г.
Все это вызвало острый международный кризис, в который были
вовлечены и Соединенные Штаты.
В большинстве донесений Альфана второй половины 1961 г. речь
шла о берлинском вопросе. А в его дневнике, помимо
международных проблем, значительное место по-прежнему занимали события
его жизни в Вашингтоне и, в частности, его отношения с
президентской четой. 8 июля 1961 г. он записал: «Мои отношения с
Кеннеди: через свою жену и Николь он передал мне, что желает видеть
меня насколько возможно часто, и чтобы я, по-дружески, звонил
непосредственно ему, когда мне это нужно; "даже ночью", —
написала Жаклин. Я воспользовался этой превосходной возможностью.
Я доставил ему, с интервалом в восемь дней, два послания де Гол-
ля. Контакт совершенно доверительный»69. И добавил, что его
собственное положение в Вашингтоне — «хорошее», и Николь «с ее
мягкостью теплотой и очарованием» этому способствует70.
1962 год Альфан открыл записью, сделанной в Палм-Бич 27
января: «Я приехал сюда на week-end, чтобы дважды пообедать
68 Отчеты о переговорах между де Голлем и Кеннеди см.: D.D.F. 1961-1.
Р. 669-710.
69 Alphand H. L'&onnement d'etre. P. 356.
70 Ibid.
181

с Кеннеди. Первый обед состоялся вчера вечером у ирландских
друзей. Мы были единственными "не ирландцами" в компании.
Четыре из присутствовавших женщин входят в список "десяти
наиболее элегантных женщин года"». «<...> О чем говорить вечером?
О Европе? — разумеется. О том, что происходит в Кремле?—
конечно. О Китае —конечно»71.
©чевидно, что кубинская тема на светском вечере отнюдь не была
в центре внимания. Но в донесениях Альфана, начиная с конца
февраля, она появляется вновь и надолго. 28 февраля посол сообщал,
что госсекретарь США «с весьма живым интересом» ознакомился со
всей информацией, «которую мы смогли собрать», о деятельности на
Антильских островах сторонников Кастро и, в особенности,
«относительно снабжения Кубы вооружениями»72. Как уже указывалось, США
разорвали дипломатические отношения с Кубой, и тем самым лишили
себя важного источника информации о происходящих в этом регионе
событиях. Теперь эту информацию они получали во французском
посольстве в Вашингтоне, через которое шли в Париж донесения с
Кубы (о чем будет говориться в следующей главе). «Я заметил, — писал
дипломат, — что, насколько мне известно, по этому вопросу
существует тесное взаимодействие между нашими спецслужбами, и обещал
это уточнить». Вряд ли была необходимость «уточнять» факт
сотрудничества спецслужб. Скорее всего, такой ответ был обусловлен
правилами дипломатической службы. Что же касается военных поставок, то
Альфан напомнил госсекретарю Дину Раску, что Франция уже давно
присоединилась к эмбарго, и спросил госсекретаря, какую позицию
в вопросе об эмбарго занимают латиноамериканские страны. Глава
внешнеполитического ведомства США уведомил, что по этому
вопросу есть решение конференции в Пунта-дель-Эсте73. Альфан попросил
уточнений. В свою очередь, глава Госдепартамента обратил
внимание дипломата на то, что объем торгового оборота
латиноамериканских стран с Кубой составляет всего 5 млн долларов, в то время как
с Канадой — 30, Западной Европой — 60. Для США эта цифра
составляла примерно 30 млн, но за последний год уменьшилась почти
до нуля74.
В конце мая Альфан доводил до сведения МИД точку зрения
американских специалистов по проблемам СССР из Госдепартамента
на развитие советско-кубинских отношений. По их мнению, пока
71 AlphandH. L'&onncment d'etre. P. 373.
72 Альфан — МИД. Т. №№ 1452—1455. Вашингтон, 28 февраля 1962 г. — AD, 4-2-
3 Cuba (Amerique, 135 а).
73 В январе 1962 г. на конференции в Пунта-дель-Эсте Куба была исключена из
ОАГ (против исключения голосовали Мексика, Чили, Уругвай и Боливия), что
повлекло за собой различные антикубинские санкции.
74 Альфан-МИД. Т. №№1452-1455. Вашингтон, 28 февраля 1962 г.-AD,
4-2-3 Cuba (Amerique, 135 а).
182

нет оснований утверждать, что советские руководители «склонны
признать преимущество революционных методов, проповедуемых
Кастро». Одобрение, выражавшееся редакционной статьей «Правды»
по поводу речи Фиделя Кастро, произнесенной им 26 марта в связи
с так называемым делом Анибала Эскаланте75, означало, по мнению
американских экспертов, лишь то, что «эволюция отношений
происходит в сфере теоретической». Выдвинутые «Правдой» в адрес
Эскаланте обвинения «выглядят слабо обоснованными». По мнению
сотрудников Госдепартамента, советские руководители отдают себе
отчет в том, что «при теперешних обстоятельствах открытый
конфликт между Кастро и кубинскими коммунистами имел бы
гибельные последствия для совместной коммунистической деятельности
в Латинской Америке». Впрочем, «новые затруднения между Кастро
и коммунистами неизбежны», — считали в Госдепартаменте,
приводя в подтверждение то место из речи Ф. Кастро, где он утверждал,
что «партия не должна вмешиваться в дела правительства». Газета
«Правда» пока не высказалась по этому поводу, «но очевидно, что
коммунисты не смогут долго соглашаться с такой концепцией роли
партии», — передавал Альфан мнение сотрудников американского
внешнеполитического ведомства76.
Если в официальную дипломатическую переписку
французского посла кубинская проблема вернулась с начала 1962 г., то его
дневник не содержит никаких следов беспокойства по поводу все
осложняющейся ситуации на Кубе. Это трудно объяснить,
принимая во внимание наблюдательность Альфана, его опыт, а также
возможности получения информации из различных источников,
включая французское посольство в Гаване. На фоне отсутствия записей
о происходящих в мире важных политических событиях привлекает
внимание пассаж, посвященный Кеннеди, к которому Альфан
относился с очевидной симпатией. Запись, сделанная в Вашингтоне
2 августа 1962 г., содержит любопытные наблюдения и заслуживает
быть приведенной полностью:
«Президент Соединенных Штатов — сорокапятилетний
мужчина с моложавым, хотя и изрезанным морщинами лицом, густыми
светлыми волосами, обрамляющими низкий, с матовой кожей лоб,
с голубыми улыбающимися глазами, довольно насмешливыми,
У него короткая шея, он сутул, и его позвоночник создает
впечатление неподвижности. У него болит спина, и ему пришлось
попросить меня подать ему чашку чая, так как она стояла на довольно
низком столе. Его ум поглощает и сохраняет в памяти огромное
п Исполнительный секретарь компартии Кубы А. Эскаланте обвинялся в
расколе Объединенной революционной организации (ОРО), созданной в 1961 г. путем
слияния Движения 26 июля и Национально-социалистической партии. Подробнее
о нем будет говориться в следующей главе.
76 Альфан — МИД. Т. № 1269. Вашингтон, 25 мая 1962 г. - AD, 27-2-2 Cuba.
183

количество фактов, цифр, проблем. Читает он с ошеломляющей
скоростью, любит долго говорить о происходящих событиях,
гостеприимно открывая свои двери послам, сенаторам и случайным
иностранным путешественникам. Он окружен большим
количеством советников. Иногда, несмотря на изобилие сведений, его
решения изобличают недостаточную продуманность (залив Кочинос,
цена на сталь, отношения с де Голлем, и т.д.77). Он любит также
удовольствия и женщин. Эти желания трудно удовлетворять, не
вызвав скандала, которым могут воспользоваться его
политические противники. Возможно, такой скандал и произойдет однажды,
когда он не проявит достаточной осторожности в этой пуританской
стране. Большая легкость, с которой он говорит, быстрота и
легкость ответов во время пресс-конференций, несомненно, большой
шарм, помогают создать ему благоприятный образ. Но как поведет
себя этот молодой человек с его жаждой жизни, ирландским
темпераментом и огромным желанием разделаться со своими врагами,
в тот день, когда ему придется принимать окончательное решение,
перед лицом выбора: решиться на войну и на всеобщее
разрушение, чтобы остановить поток тоталитарной диктатуры? Он любит
утверждать, что не дрогнет. Тогда почему же, стремясь удержать
свою страну на первом месте в ряду мировых держав и обеспечить
превосходство в атомной области, он, ища переговоров с
Советами (что естественно), производит впечатление человека, который
не пойдет до конца в своих решениях? Невозможно, чтобы де Голль
не почувствовал этих колебаний и того риска, которым они
чреваты: отсюда французская атомная политика, столь непопулярная
у молодого президента Соединенных Штатов и его советников,
блестящих гарвардских умов»78.
Эта запись была сделана в Париже. По-видимому, у Альфана
в это время был отпуск. Во всяком случае, телеграмма, отправленная
в МИД из Вашингтона 20 августа, была подписана Клодом Лебелем79.
В ней подтверждалось получение Госдепартаментом информации,
переданной французским посольством на Кубе80. В донесении из 1аваны,
о котором шла речь, сообщалось о высадке на острове большого
количества людей «славянского или североевропейского типа», а также
китайцев и алжирцев. Госдепартамент оказался «в курсе»
относительно высадки этих людей на Кубу. Но информация об обнаружении на
" Речь идет о принятых президентом Кеннеди мерах, запрещающих
корпорациям поддерживать высокие цены на сталь. Отношения между французским и
американским президентами рассмотрены выше.
78 Aiphand H. L'&onnemem d'etre. P. 382.
79 Лебедь - МИД. Т. №№ 4555-4556. 20 августа 1962 к - AD, 4-2-3 Cuba.
80 Речь шла о телеграмме (№№410—415), отправленной из Гаваны 18 августа
1962 г. Содержащаяся в них информация более подробно будет рассмотрена в главе
° донесениях из Гаваны.
184

острове переносных пусковых установок, пригодных для запуска ракет,
о чем также сообщалось из Гаваны, была для Госдепартамента новой.
Сотрудник Госдепартамента Ричард Гудвин спросил Лебеля, а он
«точно не мог сказать», является ли длина в 12 метров характерной для
пусковых установок или ракет». «Гудвин признался мне, — телеграфировал
Лебель, что ни у него, ни у его службы нет еще подходящего
объяснения того, что происходит на Кубе». — «Нельзя исключать какие-то
замыслы сторонников Кастро или Советов, но исключительно
оборонительного характера», — считали в Госдепартаменте81.
30 августа Лебель телеграфировал, что американский президент
во время встречи с прессой на вопросы, касающиеся советского
военного присутствия на острове, ответил, что «по его сведениям, на
Кубе нет советских войск. Там находятся лишь военные техники,
военные советники, но не войска в том смысле слова, в котором оно
обычно используется. Что касается ракет, — заявил президент, — то
до сих пор мы не имеем сведений об их наличии». И добавил: «Это
не означает, что ракеты не доставляются на Кубу. Я говорю только,
что до сих пор нет сведений по этому поводу»82. В заключение, как
сообщал Лебель, президент заявил: «Я думаю, что наши союзники
(государства-члены НАТО) самым тщательным образом изучат
вопрос о советских поставках судами на Кубу и определят меры,
которые следует принять, чтобы изменить эту практику»83.
К моменту возвращения Альфана в США в начале сентября
1962 г. опасность складывающейся на острове ситуации стала
совершенно очевидной, и Куба начала фигурировать в большинстве
донесений из Вашингтона. Причем, французский посол, как
и многие другие политики, усматривал связь назревавшего
кризиса с берлинской проблемой. Усиление военного присутствия на
Кубе могло, по его мнению, использоваться Советским Союзом как
средство давления на США и их союзников для решения в свою
пользу германской проблемы. Он искал подтверждения этой
точки зрения. «Во время беседы 5 сентября с Боленом84 я задал
вопрос о возможности использования русскими Кубы как средства
давления на США в связи с берлинскими делами. Болен ответил,
что его правительство не видит никакой связи между увеличением
советской военной помощи Кастро и берлинской проблемой»85.
81 Лебель — МИД. Т. №№ 4555—4556. Вашингтон, 20 августа 1962 г. Гриф «Для
ограниченного круга лиц». — AD, 4-2-3 Cuba; Amenque, EU, 135a.
82 Лебель — МИД. Т. №№ 4754-4756. Вашингтон, 30 августа 1962 п - AD, 4-2-3
Cuba. — Цитируемое место телеграммы отчеркнуто на падях и имеет помету
«неверно» (faux).
83 ibid.
84 в то время Ч. Болен — специальный помощник госсекретаря по дедам СССР.
85 дяьфан - МИД. Т. № 4333. 5 сентября 1962 г. Гриф «Секретно» - AD.
4-2-3 Cuba-
185

7 сентября тот же вопрос Альфан задал госсекретарю. Тот согласил-
ся с Боленом, что «в русской политике нет никакой органической
связи между Кубой и Берлином», однако заметил, что «Вашингтон
поражен той поспешностью, которую проявили Советы для
выполнения в течение июля программы вооружения острова». Д. Раек
снова поблагодарил французского посла «за сведения о ситуации на
Кубе», которыми французское посольство снабжало Госдепартамент
и американские спецслужбы. «Он придает большое значение этой
информации», — подчеркнул Альфан86.
Однако с мнением Болена соглашались далеко не все. 10
сентября Альфан телеграфировал, что события на Кубе продолжают
оставаться в центре внимания американских политиков и журналистов,
которые также усматривают «возможную связь между кубинской
и берлинской проблемами». Так, по сведениям Альфана, сенатор
Кеннет Китинг87 близок к уверенности, что «Советский Союз,
возможно, хочет надбавить цену Кубе и Берлину одновременно, чтобы
вынудить к дипломатическому торгу, который вызовет краску стыда
у некоторых наших наиболее упрямых дипломатов». Сенатор Майк
Мансфилд «самым твердым образом отвергает возможность сделки
Берлин — Куба». Сенатор Уэйн Морз, демократ, возглавляющий
подкомитет по южноамериканским делам, заявил: «Мы не можем
допустить сделки, когда речь идет о свободе». Все они сходились на
том, что «любое проявление слабости в отношении Кубы может дать
Хрущеву преимущества в Берлинском вопросе»88.
Незадолго до этого, 31 августа, К. Китинг обвинил
администрацию США в преднамеренном пренебрежении событиями на Кубе.
Ссылаясь на «надежные источники», он предупреждал, что Москва
послала двенадцать сотен военнослужащих на остров, и что имеются
«угрожающие сообщения» о «ракетных базах», строящихся там89.
Во время пресс-конференции 13 сентября Альфан заметил
старание Кеннеди «сохранять спокойствие по поводу кубинских дел».
М, Банди90 в тот же день заверил посла, что «все, что происходит
на Кубе, может вызывать в американском обществе эмоциональные
реакции, но представляет собой лишь второстепенное событие».
По мнению американского президента, важной продолжала
оставаться берлинская проблема. «Президент знает, что такова позиция
*> Альфан - МИД. Т. Nshb 4884-4886. 7 сентября 1962 г. AD, 4-2-3 Cuba.
*7 Республиканец К, Китинг 31 августа сделал в Сенате заявление о том, что
у него имеются доказательства присутствия на Кубе советских войск и снаряжения,
которое может предназначаться для ракетных установок.
** Альфан -МИД. Т. №4957-4960. 10 (получена 11) сентября 1962 г.-AD,
4-2-3 Cuba.
w Цит. па FunenkoA., No/tall T. «One Hell of a Gamble». P. 205.
90 В то время советник Дж. Кеннеди по национальной безопасности.
186

и французского правительства, но в то же время задается вопросом,
придерживаются ли другие союзнические правительства такого же
образа мыслей?*, — писал Альфан91.
В телеграмме от 26 сентября Альфан сообщал, что создание
русскими на Кубе центра электронного слежения под видом
рыболовецкой базы «рассматривается Госдепартаментом как новая
серьезная провокация со стороны СССР». В этой же телеграмме Альфан
отметил, что впервые Раек и Болен, вопреки всему тому, что
говорили ранее, начинают задаваться вопросом, не планируют ли русские
«толкнуть США на необдуманные поступки с целью заставить
действовать в другом месте, например, в Берлине? В то же время,
подчеркивал дипломат, американское правительство, «вполне отдавая
отчет о серьезности ситуации на Карибах*, продолжает считать, что
«на современной стадии Куба не представляет серьезной угрозы
безопасности. Проблемой остается Берлин»*2.
20 сентября Альфан получил «новые уточнения о
характере военных поставок Советским Союзом на Кубу» и передал их
в МИД. По сведениям американцев, к концу июля туда
прибыло от 65 до 75 советских судов с военной техникой. Оборудованы
12 пусковых площадок для ракет класса «земля-воздух» радиусом
действия 25 миль. Рядом с американской военной базой Гуантанамо
с помощью русских сооружена пусковая площадка для ракет
береговой обороны радиусом действия от 20 до 35 миль. 3 судна, на
борту которых находятся по 2 носителя ракет с радиусом действия от
И до 17 миль, патрулируют кубинские воды. Американцы
сообщали и о присутствии на Кубе до 60 самолетов типа «МИГ». Альфан
сообщал, что, по мнению американской администрации, все
поставленные вооружения носят «чисто оборонительный» характер.
Американцы обнаружили на Кубе также до 4200 человек
технического персонала и военных консультантов. Альфан подчеркнул,
что все подсчеты сделаны американцами на основе разведданных,
которые они считают «абсолютно точными». Но, как выяснилось
впоследствии, эти цифры были в 10 раз меньше реальной
численности советских войск на Кубе93.
В той же телеграмме сообщалось, что американцы намерены
пресекать все попытки СССР снабдить оружием другие
латиноамериканские страны. Но США, заверял дипломат, не собираются
предпринимать каких-либо действий против Кубы «в
одностороннем порядке», без союзников, выражая, однако, надежду, что
«другие страны готовы будут выступить с нами, если обстоятельства
9* Альфа* - МИД. Т. Hi 5053. 14 сентябри 1962 г. - AD, 36-2J-I3 Cuba.
92 Альфан - МИД. Т. №№ 5261-5263. 26 сентября 19621 - AD, 4-2-3 Cuba.
93 Численность советских военнослужащих на Кубе по состоянию на IS октября
1962 г. достигала 42 822 человек. — Си.: У края ядерной бездны. С. 100.
187

ясно покажут, что мы должны действовать в интересах собственной
обороны и обороны Западного полушария»94.
В длинной телеграмме Алъфана, изобилующей специальными
военными терминами, перечислены виды и количество
вооружений. Историку трудно судить о ценности и точности этих данных.
Военный аспект операции по созданию Группы советских войск на
Кубе, получившей название «Анадырь», подробно изложен в
книге, подготовленной коллективом авторов из Института военной
истории. Специалисты утверждают, что передовая группа советского
командования прибыла в Гавану еще 12 июля 1962 г., суда с
наиболее важными грузами (по всей видимости, ядерными
боеприпасами) пришли не позднее середины сентября, а закончить перевозки
войск предполагалось к 1 ноября 1962 г.95, то есть к началу выборов
в США. Возможно, американская администрация не спешила
раскрывать сведений о размещении советских войск на Кубе, чтобы их
обнародование не повлияло на результаты выборов.
Такие сведения начали поступать американскому руководству уже
в конце июля, а в первых числах августа они стали предметом
обсуждения координационной группы Совета Национальной
безопасности под председательством министра юстиции Р. Кеннеди. В ходе
одного из таких совещаний новый директор ЦРУ Джон Маккоун
высказал предположение, что резкое увеличение потока грузов на
Кубу связано с развертыванием на острове советских ракет класса
«земля — земля». 24 августа представитель Госдепартамента
информировал корреспондентов, что за предыдущий месяц 20—30 судов
под советским флагом и не установленное количество кораблей под
другими флагами доставили на остров большое количество военного
имущества96. 29 августа высотная аэрофотосъемка выявила восемь
почти завершенных оборудованием мест расположения пусковых
установок для ракет класса «земля — воздух», которые уже через
неделю могли быть приведены в рабочее состояние. Другие данные
позволяли предположить наличие еще 16 пусковых установок для
ракет в других районах Кубы. К 6 сентября разведка выявила семь
позиций зенитных ракет, крылатых ракет береговой обороны,
присутствие самолетов «МИГ-21», тяжелых танков и артиллерии. Было
высказано также предположение о возможности установки
баллистических ракет средней дальности в районе Пинар-дель-Рио97.
* Альфан- МИД. Т. №№5182-5186. 21 (получена 22) сентября 1962 г.-AD,
4-2-3 Cuba (Amerique, EU, 135 а).
95 На краю пропасти (Карибский кризис 1962 г.). М., 1994. С. 61—66; см. также:
Fursenko A, Nqftali Т. «One Hell of a Gamble». P. 216.
96 Ha краю пропасти. С. 71.
97 Там же. С. 61—66; см. также: Fursenko A., Naftali T. «One Hell of a Gamble».
P. 198-206.
№

С учетом складывающейся обстановки, Кеннеди 2 октября приказал
министру обороны привести вооруженные силы в состояние боевой
готовности с тем, чтобы они начали подготовку к военным
операциям против Кубы. Была активизирована деятельность
разведывательных служб, начались облеты Кубы.
Любопытно в этой связи отмеченное Альфаном появление в
американских средствах массовой информации сообщений о якобы
готовящемся визите Кеннеди в СССР. 1 октября посол
телеграфировал об опровержении этих слухов Госдепартаментом, заявлявшим,
что с советской стороны такого приглашения не было, и
выражавшим сожаление по поводу того, что «информация может навести на
мысль, что США ищут встречи с Хрущевым, что неверно. Можно
также подумать, что президент отказался от предложения, и это
тоже неверно»98. А 15 октября Альфан сообщал об еще одном
опровержении Госдепартамента, на этот раз информации, появившейся
в «Нью-Йорк тайме» о якобы выдвинутых Хрущевым
предложениях, касающихся одновременно Берлина и Кубы. Эту информацию
американская администрация назвала «чистой фантазией»: «русские
не настолько наивны, чтобы вообразить, что США готовы к торгу по
Берлину взамен уступок на Кубе»99.
16 октября, день, когда американское руководство узнало о
размещении на Кубе советских ракет класса «земля-земля», принято
считать началом острой фазы Кубинского кризиса. Именно в этот
день состоялось первое заседание Экскома. На вечерней
встрече обсуждался проект блокады Кубы. Веским доводом против этой
меры было то, «что блокада Кубы даст повод русским блокировать
Берлин». «Если же мы тогда потребуем удаления с Кубы ракет, то
и русские тоже потребуют удаления ракет, окружающих Советский
Союз», — вспоминал впоследствии Роберт Кеннеди100. 17 октября
члены Комитета начальников штабов единодушно требовали
немедленного начала военных действий. Президент отнесся к этому
требованию скептически. По его мнению, русские «не могут
оставаться безучастными к развитию событий<...> Если они ничего не
предпримут на Кубе, то в Берлине — непременно»101. А 18 октября,
телеграфировал Альфан, американская пресса «под сенсационными
заголовками» сообщала о намерении главы советского
правительства отправиться в Нью-Йорк в ноябре месяце «в надежде
встретиться там с господином Кеннеди и прийти с ним к соглашению по
уи Альфан — МИД. Т. №№ 6358—6359, Вашингтон, 1 (получена2) октября 1962 г. -
AD, Araarique, EU, 135 а.
99 Альфан — МИД. Т. №№ 5718—5719. Вашингтон, 15 октября 1962 г. Текст
телеграммы был передан в Бонн и Лондон. — AD, 4-2-3 Cuba; Amerique, EU, 135 а.
100 Kennedy &F. Thirteen Days. P. 35.
101 Ibid. P. 19.
189

Берлину». В этой связи газеты одобрительно отзывались о «большой
твердости» президента, проявленной в берлинском вопросе,
«наиболее остром и важном во всей холодной войне», и обвиняли его же
«в слабости политики в отношении Кастро»102.
Телеграмма Альфана от 22 октября, начиналась словами: «Уже
28 часов как город наполнен слухами». Далее в ней сообщалось,
что Кеннеди, сославшись на нездоровье, прервал свою
предвыборную кампанию и срочно возвратился в столицу. «Те из гостей, кто
принадлежит к службам безопасности», приглашенные в тот день
на прием, «в последний момент вынуждены были извиниться». Брат
президента прибыл туда с трехчасовым опозданием. «Он казался
весьма озабоченным, — сообщал Альфан. — Не отвечая на вопросы
прямо, американцы, принадлежащие правительственным кругам,
не скрывают, что происходит что-то серьезное». Альфан заключал,
что речь идет о Кубе. «Я просил Раска принять меня в течение дня.
Вопреки обыкновению принимать меня немедленно, он ответил, что
сегодня это невозможно»103.
Нельзя не сожалеть, что со 2 сентября и весь период острой
конфронтации двух сверхдержав Альфан ни разу не обратился
к дневнику. Но первая же запись, сделанная после почти
трехмесячного перерыва, посвящена событиям кризиса. 22 декабря 1962 г.
он писал: «Я пренебрегал записной книжкой. Леность или приступ
активности? — То одно, то другое»104. О событиях, фигурирующих
в приведенной выше телеграмме, он вспоминал так: «В субботу,
20 октября, мы были на Потомаке, на борту "Секвойи",
приглашенные заместителем военного министра Редом Феем <...>,
адмиралом Андерсеном и братом президента. Мы признались друг другу
в предчувствии чего-то важного, даже тяжелого. Боб Кеннеди,
опоздавший на три часа, сидя рядом с Николь, не скрывал своей тревоги
<...> Вернувшись в половине второго утра, я нахожу записку,
содержащую просьбу немедленно связаться с Рестоном, лучшим в США
журналистом. "Вы не находите, — сказал он мне, — что этот город
выглядит необычно в эту ночь?". Методом исключения мы пришли
к выводу, что причиной тому Куба — возможно, прибытие туда
большого конвоя с советским оружием. Мы были недалеки от истины,
и я мог бы телеграфировать той же ночью в Париж на сорок восемь
часов раньше моих коллег. Я этого не сделал. Де Голль узнал о
советской угрозе, исходящей с Кубы, 22 октября, в день, когда президент
произнес свою речь, из которой мир узнал о блокаде Кубы»105.
ш Альфан - МИД. Т. №№ 5777-5779. 18 октября 1962 г. - AD, 36-23-5 Cuba.
103 Альфан - Кув де Мюрвилю. Т. №№ 5857—5862. 22 октября 1962 г. - D.D.F.
1962-11. Р. 307-309.
104 Alphand H. L'&onnemcnt d'etre. P. 387.
»05 ibid, P. 387-388.
190

Действительно странно, что столь опытный и компетентный
дипломат, каким, бесспорно, являлся Эрве Альфан, не сообщил
в Париж о тревоге в верхних эшелонах американской власти.
Посольство Франции в Вашингтоне располагало несколькими
источниками, из которых могло получать информацию о
происходящем на Кубе. Одним из них был посол Франции в Гаване,
пристально следивший за событиями и имевший информаторов среди
противников Кастро. Другим источником французский историк
М. Вайс называет генерала де Ранкура, военного атташе в
Вашингтоне, который через своих служащих также поддерживал постоянные
контакты с кубинским сопротивлением режиму Кастро. Третьим, по
мнению Вайса, мог быть Филипп Тиро де Вожоли (Thyraud de Vosjoli),
возглавлявший в то время французскую службу внешней
документации и контрразведки в Вашингтоне. Летом 1962 г. именно от него,
а точнее от его информатора, поступили тревожные сведения, что
доставленные на Кубу советские ракеты имели другие параметры по
сравнению с обычными противовоздушными ракетами106. О том,
что французская дипломатия могла бы поднять тревогу по поводу
присутствия советских стратегических ракет на Кубе, пишет и
другой французский автор, выражая при этом удивление, что Альфан
не уделил должного внимания данным разведки107. За недоверием
к разведданным, по мнению Вайса, крылась «тень "дела Голицына",
уже начавшего отравлять франко-американские отношения, и
даже отношения между посольством Франции в США и Парижем».
В этом историк видит возможное объяснение поведения Альфана,
«который мог бы проинформировать французское правительство, но
не сделал этого»108. Сам Альфан утверждал, что «в эти трудные дни»
он просто не верил, что возможна война, хотя «кое-кто в
Вашингтоне начал ее предсказывать* и даже подыскивать убежище. «Я
насколько мог быстро проинформировал скептический Париж о
развитии событий», — вспоминал дипломат. Но некоторые его коллеги
усматривали во всем предвыборный маневр Кеннеди. «В конечном
итоге моя интерпретация событий настроила против меня некоторых
моих коллег, — и это достойно быть отмеченным — никто не хотел
ничего об этом знать»109.
ш° VaJsse M. Une hirondelle пе fait pas le printemps // L'Europe et la crise de Cuba.
P. 93.
107 Duval M. La crise de Cuba et l'histoire orale // L'Europe et ta crise de Cuba.
P. 217 — Адмирал Марсель Дюваль, во время Кубинского кризиса командовавший
авианосцами о Средиземноморье, в свою очередь ссылается на воспоминания Пола
Нитце, участника заседаний Исполкома Совета национальной безопасности (Nitze Р.
From Hiroshima to Glasuiost. New York, 1989).
108 Vafsse M. Une hirondelle ne fait pas le printemps // L' Europe et la crise de
Cuba. R 58.
109 /Uphan H. L'e4onnement d'fitre. P. 388-389.
191

Не сохранилось никаких других документальных свидетельств
о ночном разговоре Альфана с Рестоном. Известно лишь, что
близкий друг президента Кеннеди Джеймс Рестон был одним из немногих,
кто к этому времени знал о ракетах на Кубе почти все. Он
подготовил статью для воскресного номера «Нью-Йорк таимо, но Кеннеди
обратился к редактору газеты с просьбой временно воздержаться от
публикации. Его просьба была выполнена, и мир узнал о Кубинском
кризисе из обращения американского президента к народу в
понедельник, 22 октября110. Нельзя исключать, что и сам Рестон мог
предостеречь Альфана от преждевременного донесения в Париж.
Что касается упомянутого Вайсом «дела Голицына», посеявшего
недоверие в дипломатическом мире, то здесь имелось в виде
следующее: Анатолий Голицын, сотрудник Первого главного управления
КГБ, в декабре 1961 г., во время поездки в Финляндию, попросил
убежища в посольстве США. Согласно данным им показаниям,
в верхние эшелоны власти некоторых западных стран были
внедрены советские агенты. «Дело» достигло огромного размаха именно
во Франции. Кеннеди лично информировал де Голля о том, что,
согласно его источникам, во французских разведывательных службах
и даже в правительстве работает множество советских «кротов».
Проверке были подвергнуты десятки высокопоставленных
чиновников, включая таких, как Жак Фоккар, член кабинета де Голля,
занимавшийся африканскими делами, Жорж Горе — государственный
секретарь по иностранным делам, и даже Луи Жокс — соратник
де Голля по Комитету национального освобождения, бывший посол
в Москве, государственный министр по делам Алжира. Подозрения
не оправдались, но, по всей видимости, их не избежал и Альфан.
В 19 часов 22 октября американский президент обратился по
телевидению к народу, разъяснил положение на Кубе и объявил об
установлении «карантина на все виды наступательного оружия,
перевозимого на Кубу». С этого дня и вплоть до урегулирования кризиса
в ежедневных телеграммах Альфан сообщал обо всех действиях
американской администрации. События этих дней мемуаристами и
историками расписаны буквально по часам. В рамках данной работы
не возможно, да и не нужно рассмотрение всех донесений Альфана
за период кризиса. Но на некоторых сообщениях, представляющихся
наибольший интерес, следует остановиться.
Итак, 22 октября Альфан телеграфировал111, что еще до
обращения президента к народу, в 18 часов, Пол Нигде, собрал «военный
1 ,и Fursenko A., Nqftali Т. «One Hell of a Gamble». P. 238.
111 Альфан — Кув де Мюрвилю. Т №№ 5873—5878. 22 октября 1962 г. Получен*
23 октября в 5 часов 20 минут. Гриф «Весьма секретно. Первоочередная»). — D.D.F
1962-11. Р. 312—314.— В публикации в подстрочном примечании указано, что
телеграмма была переслана постоянному представителю Франции в Совете безопасности
ООН и главе постоянной французской миссии при ООН Рожеру Сейду персональна
192

комитет из группы послов и дал "уточнения'' к обращению
президента», сводившиеся к следующему: «В начале сентября казалось
невероятным, что советское правительство установит на Кубе ракеты
наступательного характера, СССР не предупредил никого об этой
установке — ни страны-сателлиты, ни другие страны. Было известно
только, что Советы разместили на Кубе ракеты класса «земля-воздух».
Во второй половине сентября беженцы известили, что Советы
установили на острове ракеты большого радиуса действия. Несколько
недель ушло на уточнение этих утверждений. Во вторник, 16
октября появилось первое подтверждение, и с этого времени были
затрачены значительные усилия для того, чтобы точно определить
размах внедрения советских ракет на Кубе». Нитце пригласил
участников собрания ознакомиться с фотографиями, и посол отметил,
что их качество «исключает любую ошибку». Из сообщения Нитце
следовало, что на Кубе «в разгаре строительство трех советских
ракетных баз», сообщалось их месторасположение, степень готовности
и технические характеристики ракет. Были обнаружены 22 самолета
«Илюпгин-28» и 40 «МИГов», а также «склад ядерных боеголовок»
(les ogives nucleaires). Далее Нитце прокомментировал все, что было
сказано в президентской речи «об американских военных
приготовлениях в связи с ракетами». Альфан закончил свое донесение
словами «Генерал Тэйлор, с которым я сегодня обедал, уточнил, что
23 советских судна в настоящее время двигаются по направлению
к Кубе, и первый перехват может случиться через 28 часов»112.
В тот же день Альфан передал и комментарии Нитце по
поводу политического аспекта проблемы: «Создавая новую ситуацию на
Кубе, советские руководители рассчитывают привести в действие
механизм, направленный на устранение американских баз за границей
и эвакуацию союзнических сил из Берлина, и все это —в рамках
"разоружения и мирного (^существования*'». Оказывая все
возрастающие давление на США, говорил Нитце, «русские предполагают
задеть отношения Америки и ее союзников и тем самым вывести из
строя Альянс». Нитце не думает, сообщал Альфан, что «русские
ответят на меры, декларированные Кеннеди, "немедленной блокадой
Берлина"». «Советская реакция, по его мнению, может не
ограничиться Берлином, а проявиться в других местах — Турции, Иране,
Юго-Восточной Азии»113.
По-видимому, еще до сделанных Нитце «уточнений», Альфан
уже имел информацию о намерениях американской администрации.
Роберт Кеннеди, вспоминая о субботнем дне 20 октября, писал, что
112 FunenkoA., Nafiati Т. Op. riL P. 314.
1,3 Альфан — МИД. Т №№ 5879—5881. Вашингтон, 22 октября 1962 г. Получена
23 октября в 23 часа 10 минут. Гриф «Секретная. Первоочередная». — D.D.F. 1862-П.
R 314. — В публикации в подстрочном примечании указано, что телеграмма
переслана в Нью-Йорк лично Р. Сеиду.
193

тогда «час за часом» вырабатывалась программа действий, «с тем,
чтобы информировать наших союзников, подготовить собрание
Организации Американских Государств, уведомить послов
иностранных держав в Вашингтоне, и заготовить в письменной форме, как
для послов, так и для других лиц, юридическое обоснование
предпринятых нами действий». «Первостепенной важности были меры
дипломатического порядка», утверждал он. Тогда же для встречи
с де Голлем вылетел в Париж Дин Ачесон. Он «легко убедил
французского президента Шарля де Голля в нашей правоте, а затем
успокоил и канцлера Конрада Аденауэра»114.
Другим постоянным сюжетом донесений кризисного периода
из Вашингтона являлся обзор американской прессы. Телеграмму от
23 октября Альфан начал словами: «Множество комментаторов
задаются в это утро вопросом, почему Советы установили на Кубе
ракетные базы, прекрасно зная, что существование этих баз очень скоро
станет известно Соединенным Штатам». Большинство обозревателей
ведущих американских газет считали, что это — советский маневр,
призванный решить берлинскую проблему. Так, Альфред Френдли
из «Вашингтон пост», «который обычно хорошо осведомлен о точке
зрения администрации», приходил к выводу, к «которому подводят
и эксперты из Госдепартамента», а именно, что «Советы не имеют
достаточно козырей, чтобы их выложить в случае, если Берлинский
кризис получит критический оборот». План Хрущева «состоит в том,
чтобы убрать свои ракеты с Кубы в обмен на урегулирование
берлинского вопроса в свою пользу». Другие комментаторы, такие как
Макс Френкель и Джеймс Рестон из «Нью-Йорк тайме», отмечали
твердость намерений администрации. По их мнению, «в Вашингтоне
ожидают, что русские ответят на карантин Кубы враждебными
инициативами в Берлине, но эти инициативы будут встречены
"соответствующими акциями"». Общей тональности американской прессы
Альфан противопоставляет «особое мнение» Уолтера Липпмана115,
который напоминал, что «американская атомная монополия
закончилась», и что военные базы, окружающие советскую территорию,
«становятся уязвимыми». «Базы, такие как в Турции, к тому же
устаревшие, — передавал Альфан мнение Липпмана, — являются
серьезным затруднением для нас в Кубинском кризисе»116.
В эти горячие дни у шифровальщиков французского посольства,
по-видимому, было много работы. Составленные 26 октября
телеграммы были получены МИД лишь на следующий день. В одной из
И4 Kennedy R.F. Thirteen Days. P. 51—52. — Об этой встрече подробно говорилось
в главе о дс Голлс.
115 Журналист, политический обозреватель.
116 Даьфан - МИД. Т №№ 5889—5892. Вашингтон, 23 октября 1962 г. Получена
в 20 ЧЛа *° минут. — AD, 4-2-3 Cuba.
194

них Альфан сообщал о «совещании у госсекретаря», после которого
Раек, оставив в своем кабинете «трех послов» рассказал, что
наблюдения с воздуха за территорией Кубы «обнаруживает продолжение
усиленного строительства баз». Но «повсюду царит спокойствие,
противовоздушная оборона бездействует», — утверждал госсекретарь. Он
высказал предположение, что советские суда возвращаются в порты
приписки, — «можно сказать, что они покинули воды Атлантического
океана». «Ни в одной точке земного шара, — продолжал
Расине обнаружена концентрация сил русских». С другой стороны,
госсекретарь замечал, что пока еще трудно говорить, чем
закончатся переговоры, которые в настоящее время идут на заседаниях
ООН. «В том случае, если переговоры потерпят крах, США
обеспечат ликвидацию баз иными способами — бомбардировкой или
с помощью других мер "самого широкого масштаба"», — заявлял
Раек. «Эти решения, крайнюю тяжесть и мировой резонанс которых
госсекретарь не скрывал, — телеграфировал Альфан, — будут
приняты не раньше, чем через несколько дней и, как заверил Раек, после
консультаций с нашими тремя правительствами. Альтернатива,
которой является сохранение на Кубе ядерных баз, способных угрожать
общим силам Запада, остается еще очень серьезной опасностью»117.
В тот же день в Париже было получено еще одно важное
донесение Альфана. Посол информировал, что Госдепартамент «только что
обратился к нам с просьбой, если мы сочтем возможным, сообщать
ему все сведения о ситуации на острове, которые сможет собрать
наше посольство в Гаване. С момента, когда президент Кеннеди
произнес свою речь, связь с посольством Швейцарии, которое
представляет американские интересы на Кубе, практически прервалась.
Госдепартамент хотел бы как можно точно знать о состоянии
общественного мнения и реакции населения в разных частях острова,
начиная с 22 октября. 0н хотел бы, чтобы мы смогли день за днем
передавать ему информацию, которую удастся собрать по этому
поводу нашему посольству в Гаване. Я сообщил компетентным
американским службам содержание телеграмм из Гаваны»118.
Важную информацию Париж получил 27 октября из Нью-Йорка.
Постоянный представитель Франции в Совете Безопасности ООН
117 Альфан —Кув де Мюрвилю. Т. №№ 5983—5985 (с пометками:
«Первоочередная. Секретная. Для ограниченного круга лиц»), 26 (получена 27) октября 1962 г. —
DDE 1962. Т. II. Р. 335-336.
1!8 Альфан — Кувде Мюрвилю. Т. № 5988.26 (получена 27) октября 1962 г.. — DDF,
1962-И. Р. 334—335. — Госдепартаменту были переданы следующие телеграммы из
Гаваны: №№ 538—540 от 23 октября, в которой сообщалось о реакции кубинской
прессы на речь Кеннеди; №№ 542—544 от 24 октября, где речь шла о демарше послов
Бразилии и Канады, пытавшихся получить у кубинского правительства разъяснения
по поводу присутствия на острове наступательного оружия; №№ 542—546 от 24
октября, содержавшая отчет о речи Ф. Кастро, в которой он, в частности, заявлял, что не
допустит инспекций любого рода на территории Кубы. — См.: D.D.F. 1962*11. Р. 335.
195

Роже Сейду119 сообщал, что его «турецкий коллега» обратил
внимание на связь, «о которой говорят многие, в том числе У. Липпман во
вчерашней статье», а именно — между положением на Кубе и
американскими базами в Турции. «Турецкий коллега» заявлял, что его
страна «не имеет ни малейшего намерения быть разменной
монетой в возможном торге, о котором, как представляется, некоторые
мечтают»120. Действительно, с самого начала Кубинского кризиса
в средствах массовой информации обсуждалась возможность его
урегулирования путем обмена установленных в Турции
американских стратегических ракет на обязательство СССР убрать свое
наступательное оружие с территории Кубы.
Вопрос о турецких базах не мог не заинтересовать и Альфана.
«Американские официальные службы, — писал он также 27
октября, — стараются обратить внимание прессы на ответ, данный на
советское предложение об урегулировании, которым предусматривается
одновременная ликвидация американских баз в Турции и советских баз
на Кубе». Альфан процитировал «разъяснения», полученные по этому
вопросу американскими журналистами: «Было бы неточно
представлять операцию, которую имеет в виду Хрущев, и как это
представляет СССР, как чистую и простую компенсацию», так как ракеты
«Юпитер», установленные в Турции и Италии, «находятся там в
результате соглашения в рамках Атлантического альянса и являются
оружием, призванным защищать членов альянса от советской атомной
угрозы». Установка ракет в Турции и Италии «не сопровождалась
никакой тайной, в то время как операция, проведенная на Кубе,
развертывалась в атмосфере скрытности и двурушничества». Американские
ракеты в Турции и Италии являются «частью региональной
оборонительной системы, находящейся под контролем всех государств-членов
альянса и не могут быть использованы в целях агрессии»121. Нетрудно
заметить, что «разъяснения» для прессы содержали пропагандистский
элемент, видимо, предусмотренный официальной инструкцией.
По завершении острой фазы Кубинского кризиса Альфан сообщал
о попытках американской печати подвести предварительные итоги
«после очевидного успеха Соединенных Штатов»122. Комментаторы
расценивали «уступку, сделанную Хрущевым», как «важную победу
пу Роже Сейду в 1957—1960 г. возглавлял Генеральное управление по
культурным отношениям МИД. В 1960—1962г.— посол в Марокко, 1962—1967
—постоянный представитель Франции в Совете Безопасности ООН (в ранге посла),
одновременно — глава постоянной французской делегации при ООН. С 1963 по
1967—1968 — постоянный представитель Франции при Совете НАТО. С 1968 г. посол
в Москве.
120 Сейду - МИД. Т. № 2895. Нью-Йорк. 26 (получена 27) октября 1962 г. - AD,
4-2-3 Cuba; Amerique, Crise Americaino-Cubaine, 136b.
121 Альфан — МИД. Т. № 6022—6025. Вашингтон, 27 октября 1962 г. — AD.
122 Альфан — МИД. Т. № 6070—6073. Вашингтон, 29 (получена 30) октября
1962 г. — Текст телеграммы передан в Лондон, Нью-Йорк и Бонн. — AD, 4-2-3 Cuba.
196

в развязанной игре». Считалось, что «успех не был бы достигнут,
если бы американские руководители не проявили твердость, на
которую оказалась неспособной Москва». Альфан отмечал также мнение
обозревателей, что «Хрущев, признав существование баз на Кубе, тем
самым признал и то, что он лгал по этому поводу. Он должен был
уступить и принять решение вывезти ракеты без согласия Кастро». Эта
победа, считали журналисты, «будет иметь долгосрочные последствия
в отношениях между Востоком и Западом». Пресса отмечала также
рост престижа американского президента. «Вся Европа
поддержала президента США. Латинская Америка отнеслась с пониманием
к американскому подходу, как и ожидалось». «В пассив операции
комментаторы записывают сохранение Кастро у власти и гарантии,
которые получил кубинский диктатор, что Соединенные Штаты не
предпримут ничего против неприкосновенности территории, которую
он контролирует», — продолжал дипломат. В заключение Альфан
сообщал, что, по мнению прессы, «Россия пытается вернуть себе путем
переговоров то, что вынуждена была уступить перед лицом угрозы»123.
Следующая телеграмма, полученная в МИД буквально
через 5 минут, продолжала сюжет о реакции американской прессы.
«У многих журналистов возникает вопрос, — писал он,— каковы
будут последствия решения советского правительства демонтировать
установленные на Кубе ракеты для режима Кастро?». По их мнению,
«решение Хрущева, принятое без обсуждения с кубинским лидером,
может стать главной жертвой, принесенной ради советско-американского
диалога»124. Обзор статей ведущих американских газет дипломат
продолжил и в следующих донесениях: «Все утренние газеты посвящают
длинные передовицы перспективам, которые открываются
обещанием Хрущева демонтировать ракеты, установленные на Кубе». «Эта
развязка» представляется журналистами «не как поражение
советского лидера, а как триумф разума ("Нью-Йорк тайме"), замечательный
жест ("Вашингтон пост") или, как выразился сам Кеннеди "решение,
достойное государственного деятеля"». Все авторы передовиц
считают, отмечал Альфан, что результат «был достигнут благодаря
твердости американцев». «Это была демонстрация силы, которая произвела
впечатление как на наших друзей, так и на врагов», — процитировал
дипломат «Нью-Йорк гералд трибюн»125.
Даже из краткого обзора американской прессы заметно, что в ней
преобладали победные настроения. Администрация США
старалась сдерживать подобного рода эмоции, но ей это плохо удавалось.
Президент Кеннеди запретил тогда любые разговоры о победе,
123 Альфан — МИД. Т. № 6070-6073.
124 Дльфан— МИД. Т. №№ 6074—6075. Вашингтон, 29 октября 1962 г. - AD
4-2-3 Cuba-
125 Альфан — МИД. Т. №№ 6076—6078. Вашингтон, 29 октября 1962 г. - AD,
4-2-3 Cuba-
197

считая, что если речь идет о сильном противнике, то всегда остается
опасность, что в следующий раз он отпразднует победу над вами126.
Его брат вспоминал, что президент «не сделал ни одного заявления
с целью приписать себе или своей администрации заслугу в этом
деле. Он предписал членам Исполнительного комитета и
правительства не давать никаких интервью, не делать никаких заявлений,
провозглашающих победу. 0н уважал Хрущева за то, что тот правильно
оценил интересы собственной страны и интересы всего человечества.
Если исход кризиса и был чьим-то триумфом, то не триумфом того
или иного правительства или народа, а триумфом грядущих
поколений»127. Эта оценка исхода кризиса резко контрастирует с оценкой
советской стороны: «Карибский кризис является украшением нашей
внешней политики, в том числе моей как члена того коллектива,
который проводил эту политику и добился блестящего успеха для Кубы,
не сделав ни единого выстрела», — вспоминал Хрущев128.
Альфан сообщал о признательности, которую при встрече
выразил ему, как личному представителю де Голля, Дин Ачесон. ®н
благодарил за прием, оказанный ему президентом Франции во время
аудиенции, состоявшейся 22 октября, когда Ачесон прибыл
проинформировать де Голля о советских ракетах на Кубе и американских
действиях в сложившейся ситуации. «Французский подход к
проблеме, понимание, проявленное генералом де Голлем, его ясное видение
возможного развития кризиса в момент, когда он только разразился,
поддержка, оказанная нам в Совете Безопасности, — все это было
высоко оценено президентом Кеннеди», — передавал Альфан129.
В ноябре поток телеграмм, в которых затрагивался
кубинский вопрос, не уменьшился, и это свидетельствовало о стремлении
проанализировать события кризиса, сделать выводы и прогнозы.
В подтверждение этому можно привести длинную «аналитическую»
телеграмму Альфана, явившуюся итогом состоявшегося 1 ноября
«долгого разговора с Джорджем Банда» — советником Кеннеди по
вопросам национальной безопасности. Этот разговор навел Альфана
на мысли, которые он суммировал следующим образом. Первая
касалась технических и политических трудностей, связанных с
контролем за ликвидацией советских ракетных баз. «По заверениям одного
из советских генералов, —• сообщал дипломат, — ракеты должны быть
демонтированы к 2 ноября. Однако результаты фотосъемки не
подтверждают эти заверения». Второе: Кастро был разгневан тем, что
«американцы заставили его русских друзей убраться без консультации
с ним». В этой связи Альфан сообщал мнение Банда, что Микоян
126 Schlesinger AMJr. A Thousand Days. P. 841.
»27 Kennedy R.F. Thirteen Days. P. 127-128.
128 Хрущев Н.С. Воспоминания. Кн. 2. С. 509.
129 Дльфан — Кув деМюрвилю. Т. №6133, 31 октября 1962 г.— D.D.F-
1962-П. Р-351*
198

направлен в Гавану, чтобы «объясниться с Кастро»130. Третье: по
мнению Банди, к созданию ядерных ракетных баз на Кубе Хрущева
подтолкнули военные, в частности, маршал Р.Я. Малиновский, для
того, чтобы «компенсировать отставание в вооружениях». Четвертое:
по утверждению Банди, «президент вполне осознают нелегкую
психологическую проблему, состоящую в том, чтобы не дискредитировать
Хрущева в глазах его западных друзей, и не унижать в глазах коллег».
Эта забота проистекала из того факта, что снижение престижа СССР,
по мнению американской администрации, «будет иметь важные
последствия в отношениях между Востоком и Западом». «Впрочем, не
исключено, что уже завтра, — посетовал Банди, — советские
руководители заладят свою обычную песенку о "свободном Берлине",
о "полном и окончательном разоружении", "моратории на
испытание атомного оружия", и т.д.». Но нельзя исключать также и того, что
«откроется, наконец, эра настоящих переговоров». Пятое: Кубинский
кризис еще более углубил «трещину» в отношениях СССР с
Китаем, который все более ощущает себя лидером в
коммунистическом мире. Доказательство этому — китайское вторжение в Индию.
Развитие ситуации в Индии может стать серьезным испытанием для
советско-китайских отношений131. Шестое: по мнению
американского политика, Кубинский кризис «пролил свет на всю стратегическую
концепцию атомной эры». Банди считал, «что он сделал очевидным
необходимость создания новых обычных вооружений во избежание
термоядерного конфликта, ©н также доказал, что легко
обнаруживаемые ракеты среднего радиуса действия наземного базирования
являются малоэффективными по сравнению с менее уязвимым ядерным
оружием, размещенным на самолетах и подводных лодках»132.
В следующей телеграмме Альфан, со ссылкой на Госдепартамент,
сообщал, что Микоян по пути следования в Гавану выразил желание
остановиться в Нью-Йорке, и что «американцы довольны
развитием контактов с русскими». Снова 2 ноября называлось как конечная
дата демонтажа ракет на Кубе, это «русские» подтвердили
генеральному секретарю О0Н У Тану133.
Полагая, что окончательные итоги кризиса подводить пока рано,
Альфан в следующей телеграмме, отправленной в тот же день,
делился своими предварительными наблюдениями: «Мы впервые были
свидетелями урегулирования политической игры с позиции силы».
130 Приезд А. И. Микояна в Гавану ожидался, он прилетел в кубинскую столицу
2 ноября.
131 речь идет о вооруженном конфликте между Китаем и Индией,
произошедшим почти одновременно с Кубинским кризисом (13—25 октября). Позиция СССР
в этом конфликте была неопределенной.
132 Альфан — Кув де Мюрвилю. Т. №№6179—6185. 1 ноября 1962 г. (с грифом
«Для ограниченного Круга») Текст этой телеграммы был отправлен МИД Франции
в Нью-Йорк, Лондон и Бонн. — D.D.F. 1962 Т. II. Р. 358—360.
133 дльфан — МИД. Т. №№ 6186-6187 от 2 ноября 1962 г. (4-2-3 Cuba).
199

В эти дни «все принимаемые решения предусматривали
минимальные приготовления». «Хорошо осознавая, что присутствие на Кубе
русских ракет среднего радиуса действия было неприемлемо, так
как угрожало не только безопасности США, но и являлось силой
устрашения для всего Западного мира, американцы отдавали себе
отчет и в факте своего превосходства в атомной области, в том,
что у русских небольшие возможности для маневра, и что
фотографии, сделанные со спутников, обнаружили стратегические объекты
СССР». Все это знали и русские. В результате, удалось избежать
«иррациональных действий» с советской стороны и удержать
кризис «в границах разумной эскалации». Посол, как на положительный
момент, указывал на тот факт, что Кеннеди и Хрущев «на всем
протяжении кризиса поддерживали контакт». «Все, что происходило на
прошлой неделе», писал Альфан, имея в виду усилия американцев
по урегулированию кризиса, было результатом «самого тщательного
планирования, в котором приняли участие специалисты в разных
областях знаний». Отмечая, что «впервые мы косвенно стали
свидетелями деятельности американских ответственных лиц в очень
важный момент», он поражался «эффективности и гибкости того
механизма, которым располагают американцы»134.
В тот же день была подготовлена и отправлена пространная
депеша, озаглавленная «Кубинский кризис и атомная стратегия: первые
впечатления». В ней Альфан на 7 страницах развивал мысли,
намеченные в телеграмме, подробно анализируя расстановку сил до и после
кризиса. «На собрании группы послов», сообщал Альфан, «было
подтверждено», что советские стратегические объекты «известны», и
находятся «в поле зрения спутников». На этом же собрании дипломатов
заверили, что «русские осознают американское превосходство» и что
во время кризиса «имелось в виду, что неожиданное нападение русских
будет невозможно, а в случае американской инициативы, быстрый
ответный удар со стороны СССР весьма мало вероятен». В заключение
посол снова выразил восхищение «эффективностью и гибкостью того
механизма, которым располагают американцы»135.
Неделей позже Альфан снова отправил в Париж пространный
отчет, основанный на впечатлениях от разговора с президентом США
и некоторыми его советниками, в том числе с министром обороны
Робертом Макнамарой136. Эти «впечатления», изложенные по
пунктам, мы приводим в пересказе и с сокращениями.
'•* Альфан - Кув деМюрвилю. Т. JsfeJsfe 6205—6208. 2 ноября 1962 г. — D.D.F.
1962. Т. II. Р. 363-364.
135 Альфан —Кув деМюрвилю. Д.Jsfe2308/DP (то есть «Direction Politique». -
Н.К.) 2 ноября 1962 г. (A|u] SJujetl L'aflaire de Cuba et la strat6gie atomique: premieres
impressions). — AD, 4-2-3 Cuba.
136 Альфан — Кув деМюрвилю. Т. №№ 6382—6388. 10 (получена И) ноября
1962 г. (гриф «Для ограниченного круга») — D.D.F. 1962-И. Р. 404—405.
200

1) Кеннеди считает, что советские ракеты с Кубы вывезены.
Но вывоз вооружений осуществляется без эффективного
международного контроля. Этот пункт соглашений русские оставили без
внимания. Более того, бомбардировщики «ИЛ-28», которые США
рассматривает как наступательное оружие, все еще остаются на Кубе,
и русские отказываются от их демонтажа и отправки в СССР. В этих
условиях США не должны быть связаны той частью соглашения,
которая предусматривает снятие блокады и гарантии невторжения.
2) Один из собеседников заявил о том, что глубоко поражен
размахом недобросовестности, проявленной в период Кубинского
кризиса советскими руководителями. Как же можно снова доверять
людям, способным так бесстыдно лгать?
3) Президент и его советники хотят извлечь урок из
происшедших событий. Впервые во время Кубинского кризиса американские
и русские силы, каждая из которых базируется на своем ядерном
арсенале, оказались в прямом противостоянии. У США был выбор
между бомбардировкой острова и высадкой на нем. Они выбрали
блокаду. Это поставило их лицом к лицу в открытом море с
советскими морскими силами, но одновременно сделало Москву в глазах
всего мира ответственной за случившееся.
4) Президент сам руководил дипломатией и военными из Белого
дома, ставшего штаб-квартирой. Все эти дни с ним оставался
узкий круг сотрудников первого ранга — Макнамара, Банди, генерал
Тейлор137. Госдепартамент и Комитет начальников штабов
использовались лишь как простые исполнители приказов. Решение 28
октября направить Хрущеву письмо, в котором предлагался обмен баз
на Кубе на турецкие базы, было принято в 10 часов. Документы,
разработанные как план действий на море в случае эксцессов в
Берлине, легли в основу документального оформления блокады. Без этих
тщательно разработанных планов невозможно было бы осуществить
столь сложную операцию в короткие сроки. У. Ростоу138 признал,
что их идея была выдвинута де Голлем еще 5 сентября 1961 г.
5) Конечно, здесь в полной мере отдают себе отчет в том, что во
время Кубинского кризиса американцы использовали свое
географическое и тактическое преимущество. С другой стороны, здесь
понимают и то, что не существует эффективной консультативной
организации союзников. Америка действовала в одиночестве. Необходимо
создать с ближайшими и важнейшими союзниками систему,
позволяющую осуществлять настоящие консультации — быстрые и
эффективные. «Я обращаю внимание на то, — заканчивал
телеграмму Альфан, — что шеф службы планирования Госдепартамента,
*37 Генерал Макс вел Дэвенпорт Тейлор — военный советник президента
Кеннеди.
138 Уолт Уитмен Ростоу — начальник службы планирования Госдепартамента,
специальный советник президента.
201

поднимая эти вопросы, много раз ссылался на французский
меморандум сентября 1958 г.139, в котором американское правительство,
как представляется, несколько запоздало, ищет ответы на вопросы,
возникшие сегодня»140.
Как уже отмечалось, Кеннеди счел возможным лишь
проинформировать де Голля об обнаружении советских ракет на Кубе и мерах,
которые собирался в связи с этим принять. Де Голль тогда, в
условиях острейшего кризиса, с доверием и пониманием отнесся к
действиям Кеннеди. Теперь, когда кризис был урегулирован, тема
консультаций, которыми США пренебрегли, весьма волновала союзников по
HAT© и прежде всего — Францию. В начале января Альфан
сообщал, что во время состоявшейся с Раском беседы «обратил внимание
госсекретаря на информацию в печати, исходящую от журналистов,
недавно беседовавших с президентом в Палм Бич»141. Согласно этой
информации, Кеннеди решил следовать собственным
внешнеполитическим курсом, «без всяких консультаций с союзниками». Раек
заверил, что «претензии к президенту не имеют никаких ©снований»
и что Кубинский кризис «не должен рассматриваться как прецедент
в плане консультаций с союзниками». 0н разъяснил, чт© в вопросе
об отношениях с союзниками по HAT®, американское
правительство «руководствовалось следующими соображениям: 1) Несколько
раз американские представители в Совете Альянса касались
проблемы Кубы, и можно констатировать, чт© точки зрения по поводу
трактовки проблемы были разными. 2) Внедрение на Кубу советских
ракет являлось событием столь исключительной важности, что
раскрытие его деталей было бы большим риском. 3) Наконец, трактуя
кубинскую проблему как проблему Западного полушария,
американское правительство стремилось сократить риск внезапного советского
нападения на страны HAT®, и в особенности на Берлин»142.
Еще 20 декабря, после того как было достигнуто соглашение с
Советским Союзом о вывозе вслед за ракетами стратегических
бомбардировщиков «ИЛ-28», Кеннеди выступил на пресс-конференции
с заявлением, что угроза советского нападения устранена. Тогда же
он отдал приказ о снятии в войсках готовности № 1. Тем не менее,
в прессе по-прежнему продолжали появляться тревожные
сообщения о значительном советском военном присутствии на Кубе. Так,
139 О Меморандуме от 17 сентября 1958 г. (его текст см.: D.D.F. 1958-11. Р. 377)
речь шла в главе о де Голле. В нем предлагалось создание в рамках НАТО
организации в составе США, Великобритании и Франции для принятия «совместных
решений, касающихся политических вопросов, затрагивающих безопасность всего мира».
140 Альфан — Кув де Мюрвилю. Т. №№ 6382—6388 (гриф «Для ограниченного
круга лиц»). 10 (получена 11) ноября 1962 г. — D.D.F. 1962-11. R 404—405.
141 Альфан - МИД. Т. №№ 56-57. 3 (получена 4) января 1963 г. - AD. 4-
2-3 Cuba.
142 Ibid.
202

4 февраля 1963 г. Альфан сообщал о «противоречивых сведениях»
различных американских источников по этой проблеме. По разным
сведениям, на острове остается от 30 до 40 тысяч русских солдат.
По подсчетам же Пентагона их численность не превосходила 17
тысяч. Военное ведомство было также уверено в том, что все
наступательные ракеты вывезены с острова еще в декабре. Но помощник
госсекретаря по межамериканским делам во время телевизионного
интервью заявил, что «советские войска, остающиеся в настоящее
время на Кубе, в десять раз превосходят те, что были несколько
месяцев назад». Этим вопросом должна заняться подкомиссия сената,
которая начнет работу только через 2 недели. «Работа будет
секретной, заключения будут опубликованы», — телеграфировал посол143.
16 апреля Альфан сообщал о состоянии находящихся на
территории США организаций кубинских беженцев, переживавших
«критический период». Принятые США меры к тому, чтобы их территория
перестала служить для подготовки рейдов против Кубы, «вызвало
волнение в кубинской колонии во Флориде». Насчитывалось порядка
200 таких организаций, важнейшим из них оставался «Национальный
революционный кубинский Совет», возглавляемый доктором Миро
Кардона. Посол напоминал, что с момента возникновения этот
Совет постоянно поддерживался американским правительством, но
после провала операции в заливе Кочинос авторитет Кардона упал
«как в глазах правительства США, так и его компаньонов». В
настоящее же время все попытки Кардона привлечь внимание
американской администрации к нуждам своей организации наталкивались на
безразличие, так как, они, по-видимому, «не укладываются в рамки
текущей политики США». Когда Кардона подал в отставку, США
выразили по этому поводу сожаление и опубликовали
коммюнике, в котором «примиряюще» заявляли об общих с ним целях —
«возвратить свободу кубинскому народу». Но Кардона направил
Госдепартаменту большое (23 страницы) письмо, обвиняющее
президента Кеннеди в том, что он не сдержал обещаний, данных после
провала экспедиции в заливе Кочинос. Тогда Госдепартамент, в свою
очередь, опубликовал 15 апреля декларацию, ©на обвиняла Кардона
в том, что он дискредитирует многих членов правительства, «ставя
под сомнение их добрую волю и их честность». Декларация
подтверждала, что Кардона просил 50 млн долларов для создания армии
и ведения войны, «непредсказуемые последствия которой могли
сказаться на вооруженных силах США». В заключение указывалось, что
США всегда консультировались с лидерами эмиграции по поводу
методов «достижения наших общих целей», но в настоящее время
американское правительство «не готово войти в "альянс" и участвовать
143 Альфан—МИД. Т. №№ 786—787. Вашингтон, 4 (получена 5) февраля 1963 г. —
AD, 4-2-3 Cuba.
203

в предприятиях, которые дадут лидеру кубинских беженцев
возможность определять политику США в отношении Кубы»144.
Поворот в политике Кеннеди по отношению к кубинской
эмиграции, его попытка наладить отношения с Кубой могли стоить ему
жизни. Вероятно, мы никогда так и не узнаем, кто убил Джона
Кеннеди. Но, согласно одной из многочисленных версий, в
заговоре против президента и его убийстве принимали участие пятеро
кубинских эмигрантов. Их имена известны, но и четверо из них, как
будто, в свою очередь вскоре были ликвидированы.
23 октября 1963 г. Альфан сделал запись в дневнике об обеде в
Белом Доме с четой Кеннеди, куда были приглашены лишь ближайшие
их друзья. Стол был сервирован на восемь персон в личных
апартаментах президента. «До начала обеда, — писал Альфан, — заходят дети
в домашних платьях, подросшие, один с соской, другой с бутылкой
кока-колы, совершенно запросто. Президент пришел последним,
отпустил шутку по поводу моей полосатой рубашки (он видел такую же на
Ормсби-Горе145) и думает, что я одеваюсь в Лондоне, в то время как
моя рубашка от Кардена)». Жаклин Кеннеди незадолго до этого
возвратилась из путешествия, которое должно было ее отвлечь от только
что пережитой трагедии — рождения мертвого ребенка. Она вернулась
из поездки по Греции, Турции и Марокко, где находилась в
сопровождении своей сестры Ли Радзивилл и друзей Кеннеди — Франклина
Рузвельта младшего и его жены —на яхте Аристотеля Онассиса.
«После обеда, — записал Альфан,— он [Кеннеди] исчез.— Чтобы
работать? — Мы остаемся до одиннадцати и прощаемся»146.
Прошло немного больше месяца, и Альфан сделал запись «о
печальных днях» убийства Кеннеди: «22 ноября Николь и я завтракали
одни на втором этаже посольства. Почти без четверти два раздался
телефонный звонок. Бобе — пресс-атташе, который проводит свои
каникулы во Флориде, зовет меня147. Президент Кеннеди только
что ранен во время покушения в Далласе. Мы бросились к
телевизору и радио, от которых не отрывались в течение последующих
трех дней. Вдруг Николь сказала мне: "Я видела сегодня во сне, что
Кеннеди убит в Далласе и заменен Джонсоном".
Сначала сообщения по радио были скупы: президент ранен
пулями убийцы, также как губернатор Техаса Коннели. Их отвезли в
ближайшую больницу. Президент оставлен в палате интенсивной терапии
вместе с Жаклин. Это не предвещало ничего хорошего... Приглашены
m Альфан —МИД. Т. №№2306—2310. Вашингтон, 16 (получена 17) апреля
1963 г. — AD, 4-2-3 Cuba; Am6rique, Crise Атбпсапо-Cubaine, 135b.
145 Дэвид Ормсби-Гор — посол Великобритании в США и близкий друг Джона
Кеннеди.
146 Alphand H. L'etonnement d'etre. P. 409.
*47 Запись в дневнике сделана 29 ноября в Палм-Бич. По-видимому, и 22
ноября Альфан находился во Флориде.
204

двое священников... Он получил последнее миропомазание... В два
часа мы услышали ужасную новость: он мертв<...> Итак, этот человек
сорока шести лет, в зените славы, любящий жизнь и свое дело с
юношеской страстью, жаждущий свершить большие дела, завершить
освобождение, начатое Линкольном, бороться за процветание своей
страны и за прочный мир во всем мире, угас в считанные секунды»148.
В официальной телеграмме, отправленной четыре дня спустя после
убийства Кеннеди, Альфан сообщал о возможных причинах трагедии
в Далласе. К этому времени главный подозреваемый Ли Харви Освальд
уже был мертв. Его застрелил в подвале даласского полицейского
участка Джек Руби, владелец ночного клуба, известный своими
связями с преступным миром. «Убийство подозреваемого убийцы
господина Кеннеди является для страны почти таким же весомым фактом,
как и убийство президента», — процитировал Альфан слова «одного
из высокопоставленных чиновников госдепартамента». «Как только
закончились похоронные церемонии, — писал он, — каждый стал
думать, какие причины могли вызвать двойное преступление Освальда
и Руби»149. Французский посол привел множество версий, но ни одну
из них не счел убедительной и пришел к выводу, что вряд ли на
причины убийства Кеннеди «скоро прольется свет». «В качестве
единственного практического последствия расследования можно ожидать лишь
то, что конгресс регламентирует ношение оружия и добьется того, что
расследование будущих покушений на президента перейдут из
компетенции штата в компетенцию федеральных органов. Это будет слабой
компенсацией ущерба, нанесенного репутации Соединенных Штатов
и чести американского правосудия», — заключил Альфан150. События
последующих десятилетий показали, что он был прав.
Столь пессимистический тон телеграммы можно объяснить как
характером события и неверием в возможности раскрытия его
причин, так и потрясением Альфана, потерявшего человека, с которым
у него установились не только хорошие официальные, но и
весьма близкие дружеские отношения. Ни с одним другим
президентом — ни с предшественником Кеннеди Дуайтом Эйзенхауэром, ни
с преемником Кеннеди Линдоном Джонсоном подобных
отношений у Альфана не сложилось. Это легко устанавливается из
записей в дневнике. Что касается отношения американского президента
к французскому послу, нам не удалось найти никаких высказываний
Джона Кеннеди об Альфане. Но можно привести цитату из
собрания интервью американских журналистов и историков с
ближайшим к Джону Кеннеди человеком — его братом Робертом Кеннеди.
Интересующее нас интервью было взято в 1964 г. Джоном Бэртлоу
148 /Uphand H. U&onnement d'etre. P. 411.
149 Альфан — МИД. Т. №№ 6759—6770. 26 ноября 1963 г. - AD, 9-7-1 Am6riquc.
150 Ibid.
205

Мартином (1915—1987), журналистом и дипломатом, автором рада
книг, среди которых «Жизнь Эдлая Стивенсона» и «Американская
политика на Карибах».
Дж. Мартин: «Что Вы можете сказать об отношениях
президента с послами других государств? Мы уже говорили о Дэвиде
Ормсби-Iope.
Р. Кеннеди: Дэвид Ормсби-Гор — он был ближайшим. <...>.
Действительно, он был частью семьи.
Дж. Мартин: Были ли другие?
Р. Кеннеди: Нет. [Французского посла Эрве] Альфана он не любил.
Дж. Мартин: Не любил?
Р. Кеннеди: Нет. Я думаю, речь не шла об активной нелюбви,
просто он не думал о нем много. <...> Единственным, с кем у него
были близкие отношения вообще, был Ормсби-Гор. <...> Я думаю,
ему нравился парень из Югославии»151.
Категорический характер этого суждения вызывает сомнение.
Нельзя игнорировать содержащиеся в многочисленных записях
дневника Альфана факты, свидетельствующие о его близких отношениях
с Джоном Кеннеди, несмотря на вполне возможное некоторое
преувеличение степени этой близости. Сам Роберт Кеннеди,
посетивший Париж в январе 1967 г., провел у четы Альфанов целый вечер.
Эрве Альфан занимал тогда пост генерального секретаря
французского МИД. Зная пристрастия и симпатии Р. Кеннеди, Альфаны
устроили у себя дома обед, пригласив на него актрис Ширли Маклейн,
Катрин Денев и начинающую звезду Голливуда Кандис Берген. Весь
вечер они веселились и танцевали152.
Согласно Конституции США, после убийства президента, его
пост занял вице-президент Л.Б. Джонсон. В донесениях Альфана не
было уже прежних лестных оценок, которыми он с самого начала
наделял Кеннеди. Элемент сожаления содержат и записи в
дневнике: «После нескольких лет "интернационального" правления
к власти приходит провинция. Нет больше платьев от Живанши или
Диора, нет костюмов, заказанных в Лондоне. Что будет с braight
boys — выпускниками Гарварда, чье воспитание восходит к
принципам, практикуемым в Оксфорде и Кембридже?»153. Не сомневаясь
в том, что в принципе Л.Б. Джонсон продолжит основные
направления американской внешней политики, Альфан в то же время
замечал, что личность нового президента не может не наложить на нее
отпечаток. Он сообщал, что пока американские газеты, восприняв-
151 Robert Kennedy In His Own Wards. R 363. — Возможно, речь шла о Велько
Мнчуновиче (Nfeljko MiCunoviC), бывшим при Кеннеди послом Югославии в США.
152 См. об этом: Неутап CD. RFK. A Candid Biography of Robert F. Kennedy. New
YaiM99S. P.418.
153 Alphand H. U6tonnemcnt d'etre. P. 417.
206

шие «в большинстве своем с удовлетворением некоторые пассажи
первого выступления нового президента в Конгрессе 29 ноября»,
задаются вопросом, «не придаст ли Джонсон в действительности
американской внешней политике ориентацию, несколько отличную
от политики Кеннеди?». По этому вопросу Альфан приводил
различные точки зрения, замечая, при этом, что «новый президент
испытывает самое большое уважение и восхищение генералом де Голлем».
Джонсон «сожалеет о догматическом тоне и упреках американских
комментаторов» в адрес французской политики154. «®н уже давно
убедился в том, что Соединенные Штаты совершали ошибку,
оставляя без внимания разногласия между Францией и США в области
разоружения». Теперь же новый президент «ставит на первое место»
отношения с Западной Европой, и в частности, с Францией. «Под
этим углом зрения, — заключал Альфан, — больше не существует
проблемы противоборства президента де Голля и Белого Дома»155.
Но с этим выводом, как теперь известно, Альфан поторопился.
В августе 1965 г. Альфан был отозван из Вашингтона. В последний
вечер Жаклин Кеннеди пригласила Альфанов пообедать с ней.
Вспоминая официальную часть своего отъезда из Вашингтона,
дипломат записал в своем дневнике: «Мой отъезд из США
сопровождался теплыми приемами, обедами и ужинами. Я сказал Генералу:
"Проявленная при этом пылкость ни в коей мере не отражает
состояние политических отношений между Францией и США"»156.
7 октября того же года Альфан был назначен на пост
генерального секретаря Министерства иностранных дел Франции, ставший
вершиной его дипломатической карьеры. Эту должность он занимал до
конца 1972 г., когда тяжелая болезнь вынудила его уйти в отставку.
8 его дневнике за 1972 г. сохранился перечень предновогодних
событий, в числе которых и состоявшийся 12 декабря маскарад.
Маскарадные костюмы должны были быть решены в
сюрреалистическом стиле. «Я доволен своей черной маской, — писал Альфан. — На
Николъ восхитительная зеленая маска, созданная по эскизу Андре
Оливера. Я сижу за столом между бароном Тиссеном, который
возложил на свою голову искусственную голову, напоминающую его
самого — как при галлюцинации, — и виконтессой де Каброль,
молодой, свежей, очаровательной. Я не ем и не пью, уже сраженный
началом осложненного аппендицита, который в течение пятнадцати
дней будет удерживать меня в больнице. Я тогда еще не знал, что
в последний раз покидаю свой кабинет на Кэ д'Орсэ»157.
154 Вероятно, имелись в виду выступления Дж. Кеннеди и других американских
политиков, резко осуждавших политику Франции в отношении Алжира.
155 дльфан — МИД. Т. №№ 6850-6859. 2 декабря 1963 г. - АД 9-7-1.
^56 Alphand H. L'dtonnement d'etre. R 466.
157 Ibid. P. 598.
207

«Я закончил 1972 г., ставший концом моей профессиональной
активности, в больнице», — такой записью открывает Альфан 1973 г.15*
«Я поражен количеством полученных мной прочувствованных
посланий, — по поводу того, что покидаю Кэ д'Орсэ, по причине
перенесенной операции, или по обоим поводам вместе. Это слабо
примиряет меня с человеческим родом, который я считаю скверным, по
меньшей мере — безразличным, поскольку эти люди не могут больше
ничего ждать от меня — не повышений, ни отличий, и так далее», —
такие горькие слова вырвались у человека, казавшегося на редкость
счастливым и благополучным. 6 февраля коллеги устроили шефу
«трогательное прощанье» в его бывшем кабинете на набережной Орсэ
и подарили 29 томов сочинений Поля Валери. «Я открыл наугад
страницу и нашел одну фразу: "Деньги — это лишь гипотеза..." Она
могла бы служить (и с успехом) для описания посредственной
финансовой ситуации, в которой находятся наши дипломаты», — с присущим
ему остроумием написал Альфан159. А 7 февраля в МИД состоялся
торжественный обед на 120 персон по случаю его ухода. Подробным
описанием этого события, содержанием произнесенных тостов и
ответом на них самого Альфана и заканчивается дневник160.
Последние записи в дневнике носят оттенок грусти и горечи,
связанной толи с болезнью, то ли с окончанием профессиональной
деятельности. Альфан, по-видимому, всю жизнь, был склонен к
меланхолии, даже депрессии. В его дневнике немало страниц посвящено
мучившим его чувствам одиночества и щемящей тоски. В то же
время, ему была присуща уверенность в себе, иногда даже граничившая
с самодовольством. В подтверждение этого можно привести цитату из
дневника: «Когда я угнетен, я стараюсь перечислить все основания
быть счастливым. <...> Среди них — моя семья, члены которой
служили государству во всех его формах с XVII века. 300 лет службы — это
прекрасная подпорка. Равно как и успехи моей карьеры (самый
молодой финансовый инспектор, самый молодой директор департамента
финансовых соглашений, самый молодой посол Франции). А еще то,
в чем я преуспел в ходе этой карьеры: например, соглашения,
которыми в 1944 г. признавался французский Комитет национального
освобождения, так сказать, авторитет де Голля; выдвижение первых
инициатив объединенной Европы; первые наброски «западного три-
партизма» (во время конференции Атлантического альянса в
Лиссабоне); формула, которая определила свободу нашего подхода к проблеме
Берлина (конференция в Палэ-Роз в 1949 г.); усиление американского
присугствия в Европе после подписания Атлантического пакта;
принцип off shores при размещении западных грузов оборонительного ха-
158 Alphand H. L'6tonnement d'etre. P. 599.
159 Ibid. P. 600.
160 Ibid. P. 601-604.
208

рактера; настоящее состояние — после стольких кризисов, в том
числе Суэцкого — наших отношений с Соединенными Штатами»161. Эта
запись в дневнике появилась 18 июня 1961 г. Тогда впереди Альфана
ждало еще одно повышение по службе — пост генерального секретаря
МИД.
Умер Альфан 13 января 1994 г.
Предпринимая попытку оценить значение для французского
МИД донесений Альфана за 1959—1963 гг., мы должны иметь в виду
следующее.
В период Кубинской революции Альфан не был
непосредственным свидетелем событий. Но к главе французской миссии стекалась
вся информация, исходящая из других структур, представляющих
интересы Франции и находящихся на территории США, в
частности от французских представительств при ООН, НАТО, а также из
французских консульств на территории США. Кроме того, с начала
1960 г., когда США прекратило дипломатические отношения с Кубой,
донесения французского посла в Гаване Робера дю Гардье
передавались в Париж через посольство в Вашингтоне, о чем подробнее
будет сказано в следующей главе. Из рассмотренных выше донесений
Альфана следует, что различные американские ведомства не раз
обращались к французскому послу с просьбой предоставить им
имеющуюся в распоряжении посольства информацию о ситуации на Кубе.
И посольство делилось этой информацией. Таким образом, Альфан
с начала Кубинской революции, а затем и в период Кубинского
кризиса располагал весьма полной информацией о событиях на Кубе.
Кроме сведений, собранных в США усилиями различных
французских инстанций, Альфан использовал все доступные ему
источники информации американского происхождения.
Известно, что средства массовой информации являются в США
влиятельной политической силой. Для нашего периода достаточно
напомнить о поднявшейся в прессе волне протеста против
бомбардировки Кубы в апреле 1961 г. и начавшемся в печати
расследовании степени участия в этом авиации США, заставившим Кеннеди
отменить предусматривавшуюся планом военной операции вторую
бомбардировку162. Большая степень независимости, гарантированный
законом доступ к информации, высокий профессионализм ведущих
журналистов делали американские печать, радио и телевидение
важным источником сведений, сообщаемых Альфаном в Париж. В его
донесениях часто встречаются имена ведущих американских
обозревателей разной политической ориентации. Сотрудники французского
посольства внимательно отслеживали важнейшие ггубликации, пре-
161 Alphand Я. L*e4onnement d'etre. P. 356-357.
162 См., например: Громыко Анат. А. 1036 дней президента Кеннеди. M., 1968.
С. 156-157.
209

красно ориентировались в сложных отношениях между влиятельными
газетами и журналами, и обзоры прессы почти ежедневно
встречаются в донесениях французского посла. Все сказанное в полной мере
относится ко всему периоду Кубинского кризиса.
Также внимательно французское посольство следило за дебатами
в Конгрессе и другими формами партийной борьбы. Как уже
говорилось, в рассматриваемый период важные заявления были сделаны
находившимися в оппозиции республиканцами. Напомним в этой
связи о выступлении сенатора-республиканца Кеннета Китинга,
который еще в конце августа уверенно заявлял о присутствии
советских стратегических ракет на Кубе. (Кажется, до сих пор источники
его информации остаются неизвестными).
Что касается периодов развертывания и острой фазы
кризиса, то тут французский дипломат находился в самой гуще событий
и в непосредственной близости от места принятия решений. Кроме
той информации, которая была в его распоряжении вследствие его
официального положения, Альфан всегда мог получить и другую, так
как сумел установить и поддерживать связи в широком кругу
высокопоставленных американских чиновников, знакомство с которыми
было ему полезно. Важные сведения Альфану мог порой сообщить
сам президент Кеннеди (как это было, например, в день провала
американской операции в заливе Кочинос).
В этой связи можно отметить не только полноту, но и высокую
степень достоверности информации, которую Эрве Альфан
поставлял Министерству иностранных дел.
Необходимо еще отметить, что французское посольство в
Вашингтоне снабжало МИД не только «оперативной» информацией.
Время от времени в Париж отправлялись депеши, в которых
анализировался тот или иной конкретный вопрос. Немало таких депеш
посвящено кубинской проблеме. Как правило, такую аналитическую
записку составлял кто-либо из сотрудников посольства. Под
документами по интересующей нас проблеме чаще всего стоит подпись
Клода Лебеля. Но каждую такую депешу Альфан обязательно
просматривал, и она направлялась министру иностранных дел от его
имени. Все исходящие из посольства в Вашингтоне донесения этого
рода отличаются информативностью, продуманностью и глубоким
анализом ситуации.
Остается лишь добавить, что успех миссии Альфана в США
определялся и его личными качествами. Его донесения, а также
личный дневник дипломата, не оставляют сомнений в его усердии,
трудолюбии, уме, образованности и преданности своему делу и
лично де Голлю. Сам же Альфан не раз и с удовольствием отмечал, что
успеху его карьеры в немалой степени способствовали ум, обаяние
и элегантность его жены.

Глава V
П©С®Л ФРАНЦИИ НА КУБЕ Р0БЕР ДМ) ГАРДЬЕ
И ЕГ® Д@НЕСЕНИЯ ИЗ ГАВАНЫ В ПЕРИ©Д
КУБИНСК0Г© КРИЗИСА
Первый опубликованный в Е).П).Е документ, сообщающий
о революции на Кубе, относится к концу 1958 г. Французский
посол в Гаване Филипп Грусе, ссылаясь на источник,
«информированный наилучшим образом», сообщал, что «дни
правительства генерала Батисты сочтены. Мы можем лишь с сожалением
наблюдать, — констатировал он, — как уходит человек, который
в течение двух своих президентских сроков был искренним другом
нашей страны, ©н был первым, кто в Латинской Америке признал
генерала де Голля как главу учрежденного в Лондоне Национального
совета1. 0н первым на континенте признал, вопреки совместному
демаршу послов США и Великобритании, вернувшееся в Париж
Временное правительство Республики. Кроме того, его делегация
при ООН неизменно была на нашей стороне в решении сложных
проблем, с которыми нам приходилось сталкиваться»2.
В 1959 г. Грусе направили в Гану, а послом на Кубу 31 июля 1959 г.
был назначен Робер дю Гардье. Во французских дипломатических
кругах он был не самой заметной фигурой. Чтобы убедиться в этом,
достаточно ознакомиться с его послужным списком. Робер Роже
Жак Рауль Анри дю Гардье родился в 1906 г., окончил Школу
политических наук и 25 июня 1931 г. выдержал конкурс, дающий право
на занятие дипломатической должности. В 1931—1947 гг. Гардье
занимал невысокие посты во французских дипломатических миссиях
в Японии, Китае, Эфиопии, Марокко, Алжире, Южно-Африканском
Союзе и Египте. Перерыв в службе за границей был сделан в 1943 г.,
когда Гардье оказался в распоряжении центрального аппарата МИД
и в его Политическом департаменте возглавил Отдел Азии и
Океании. В 1948 г., после кратковременного пребывания в Отделе
культурных связей центрального аппарата МИД, Гардье был назначен
1 Имелся в виду Комитет Национального освобождения.
2 Грусе —Кув деМюрвилю. Т. №№152—155. 28 (получена 29) декабря
1958 г. - D.D.F. 1958-И. Р. 927.
211

дипломатическим советником главного комиссара Франции в
Индокитае. Там он оставался до 1951 г., после чего возглавил
французскую миссию на Цейлоне (1951—1952 гг.). С ноября 1953 г. Гардье
числился в распоряжении центрального аппарата МИД, а в 1955 г. его
назначили сначала посланником, а затем послом в Гватемале. После
Гватемалы Гардье был представлен к высокой награде, и в декабре
1959 г. стал командором ордена Почетного легиона. В июле 1959 г.
дипломат получил назначение на Кубу, где возглавлял посольство до
1964 г.3 Его донесения из Гаваны за 1959—1963 гг. и являются
предметом рассмотрения настоящей главы.
Гардье прибыл в Гавану осенью. Не успев вручить верительные
грамоты, он телеграфировал в МИД об откликах кубинской
прессы на заявление, сделанное Эрнесто Геварой в Марокко. Во время
турне, совершенного в мае—июне 1959 г., Гевара посетил
последовательно Египет, Индию, Японию, Цейлон, Бирму, а на обратном
пути — Югославию, Марокко и Испанию. Целью его визита было
развитие политических и торговых отношений со странами
различных регионов мира, которые могли бы способствовать достижению
экономической независимости Кубы от США. Во время пребывания
в Марокко Гевара публично заявил о том, что на ближайшем
заседании Генеральной ассамблеи ООН Куба намерена выразить
солидарность с борьбой Алжира за независимость. В связи с этим
заявлением Гардье сообщал МИД, делая ссылку на разъяснения, данные
заместителем министра иностранных дел Кубы первому секретарю
французского посольства, что «доктор Че Гевара действовал по
собственной инициативе», за его действия правительство
ответственности не несет, а политика Кубы в отношении Алжира определяется
сделанным Фиделем Кастро во время поездки в США заявлением4,
что алжирский вопрос является внутренним делом Франции5.
Алжир, как уже не раз упоминалось, в это время был самой
большой проблемой для Франции. Начавшееся там в ноябре 1954 г.
восстание оказывало огромное влияние на политическую жизнь
метрополии. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, едва прибыв
в Гавану, Гардье поспешил прокомментировать неосторожное
заявление Гевары. Впрочем, не только действовавший на свой страх и риск
Гевара, но и сам Фидель Кастро не раз заявлял о поддержке
борющихся за независимость народов, в том числе алжирского, и новое
кубинское правительство с момента прихода к власти оказывало
моральную поддержку Фронту Национального освобождения Алжира.
3 ADC, 1962.
4 Фидель Кастро приезжал в США в середине апреля 1959 г. в качестве
гостя «Американского общества редакторов газет», он выступил в Гарварде, Прин-
стоне и Йеле.
5 1ардье — Кув де Мюрвилю. Т. №№ 297—299. 3 (получена 4) сентября 1959 г. -
D.D.R 1959-И. Р. 961.
212

В ноябре, уже имея официальный статус посла, Гардье
телеграфировал о начале новой кампании против «французского
колониализма». Кубинское правительство объявило по радио о том, что
в ближайшее время Куба «еще раз» намерена высказаться в ООН по
алжирской проблеме. Гардье жаловался на то, что министр
иностранных дел Кубы демонстративно уклоняется от встречи с ним и под
любым предлогом старается выказать нерасположение в отношении
Франции. У кубинского правительства и его министра
иностранных дел посол видел признаки «мании величия». Оно проявлялось
в стремлении «играть роль во всех мировых проблемах», в
претензиях на то, чтобы Куба была «не только связующим звеном между
афро-азиатскими и латиноамериканскими государствами, но также
духовным и моральным вождем для всех слаборазвитых стран мира
в их борьбе против "империализма" и "капитализма" западных
держав»6. Отношение французского посла к претензиям нового
кубинского правительства было резко отрицательным. Это легко заметить из
реплики в тексте уже цитировавшейся телеграммы от 3 сентября. По
поводу утверждения заместителя министра иностранных дел Кубы,
что «теперь не Вашингтон, а Гавана задает тон в
латиноамериканской дипломатии»7, Гардье иронично замечал: «Остается узнать,
разделяют ли другие государства Западного полушария эту
великолепную уверенность»8.
С начала пребывания на Кубе Гардье удалось установить
контакты с представителями различных слоев кубинского общества, что
позволяло систематически получать сведения самого разнообразного
характера. Положение официального представителя Франции давало
ему доступ к информации, исходящей из правительственных кругов.
А до разрыва дипломатических отношений между Кубой и США
информацией, по всей видимости, делилась с ним и американская
миссия в Гаване. Так, на поступивший из МИД вопрос о
некоторых аспектах проводимой кубинским правительством аграрной
реформы, Гардье сообщал, что из 2.5 млн акров, принадлежащих
североамериканцам «около 8/10 экспроприировано или в ближайшее
время будет изъято». Эти цифры дипломат приводил со ссылкой на
«предварительные расчеты» посольства США9.
Еще один свой источник информации Гардье назвал в
депеше, отправленной 22 февраля 1960 г., где речь шла о реакции стран
Латинской Америки на кубинские события. Им был корреспондент
0 Гардье — Кув де Мюрвилю. Т. №№ 380—383. 27 ноября 1959 г. - D.D.F.
1959-И. Р. 625.
7 Гардье — Кув де Мюрвилю. Т. №№ 297—299. 3 сентября 1959 г. — D.D.F.
1959-И. Р. 262.
8 Ibid.
9 Гардье — Кув де Мюрвилю. Д. № 44. 30 января 1960 г. — AD, 27-7-1 Cuba.
213

французской газеты «Монд» на Кубе Франсиско Парес. Гардье
излагал в донесении точку зрения журналиста, что в ситуации, когда
нет безоговорочного осуждения Кубинской революции
правительствами латиноамериканских стран, Соединенные Штаты «ничего не
предпримут против Кубы немедленно», а попытаются заручиться
поддержкой других стран, в том числе и СССР. 0ни будут
выжидать, пока ситуация не изменится в лучшую для них сторону,
чтобы начать бороться против режима Фиделя Кастро. Пока же Парес
не видел на Кубе силы, способной реально противостоять Кастро.
К тому же, правительство, заметив, что дискредитирует себя
заявлениями о приверженности коммунизму, принимает меры к
достижению «consensus populi». Гардье считал мнение Пареса «особенно
интересным», так как оно исходило от человека, симпатизировавшего
«Движению 26 июля»10.
Как известно, в реальности заручиться поддержкой СССР
поспешили отнюдь не США, а Куба. Еще в марте 1959 г. группа
кубинских коммунистов встретилась в Москве с начальником Генерального
штаба советских вооруженных сил маршалом В.Д. Соколовским
для обсуждения возможных контактов между армиями двух стран.
Месяцем позже к советскому руководству обратился генеральный
секретарь Национальночюциалистической партии Кубы Блас Рока.
Он просил помочь укрепить руководство революционной армии,
а также «активизировать экономические связи с Кубой»11. С этого
времени вопрос о возможности установления отношений с
режимом Фиделя Кастро постоянно находился в поле зрения Кремля.
Дипломатических отношений между странами тогда не было, и все
переговоры на первых порах происходили неофициально, через
посредников, в частности, через специально прибывшего 1 октября
1959 г. на Кубу для налаживания контактов сотрудника Комитета
государственной безопасности А.И. Алексеева.
Первым официальным представителем советского руководства,
посетившим Кубу, был заместитель председателя Совета
министров СССР А.И. Микоян. Его визит, проходивший с 4 по 13 февраля
1960 г., привлек внимание всех аккредитованных в Гаване
дипломатов. В телеграмме, отправленной 6 февраля, Гардье сообщал о том,
что «первый день пребывания Микояна в Гаване не был лишен
живописных деталей». «Советский вице-премьер», открывавший
выставку достижений науки и культуры СССР, выступил, «с весьма
ученой», по выражению дипломата, речью о преимуществах
коллективизма «над капитализмом по-американски». В это время на
центральной площади порядка 50 кубинских студентов возлагали венок
к подножию памятника герою Кубинской революции Хосе Марти-
Гардье — Кув де Мюрвилю. Д. № 85/АМ. 22 февраля 1960 е — AD, 27-7-1 Cuba.
Funenko A., Nafiali 71 «One Hell of a Gamble». P. 13—14.
214

Там же были замечены люди с лозунгами «Да здравствует Фидель,
советский министр — долой!». Полиции удалось арестовать 17
манифестантов, около 30 смогли убежать. «Все мои коллеги единодушно
признали», сообщал Гардье, что присутствовавшие на выступлении
Микояна около Дворца искусств кубинцы бурно аплодировали,
когда речь шла о революции и Фиделе Кастро, но сохраняли
сдержанность при упоминании коллективизации и марксизма12.
Информация, касающаяся пребывания Микояна на Кубе,
поступила в МИД Франции также и от посла в Бразилии, со ссылкой на
недавно возвратившегося в Рио-де-Жанейро бразильского посла в
Гаване. Дипломат сообщал, что приезд Микояна вызвал удовлетворение
главным образом у кубинских коммунистов, так как укреплял
международное положение Кубы. Сам же Фидель Кастро, не желавший в то
время расширять контакты своей страны с СССР, наоборот, искал
поддержки у Соединенных Штатов и намеревался в связи с этим
«проявлять по отношению к ним меньшую непримиримость»13. Эта
информация имела под собой некоторую почву. В то время Ф. Кастро
опасался —■ и не без основания, — что в обмен на помощь Советский
Союз потребует от него объявления революции социалистической со
всеми вытекающими отсюда последствиями. К этому пока не был
готов ни сам Фидель, ни кубинский народ. Осторожность была связана
и с боязнью Кастро потерять поддержку католического духовенства,
отрицательно относившегося к идее сближения с коммунистами.
Внешнеполитическое ведомство Франции направило для
информации копию донесения из Бразилии своему послу в Гаване. Гардье
резко гфотестовал против утверждения, что Ф. Кастро пытается
заручиться поддержкой США. Он настаивал на том, что революционное
правительство Кубы окончательно отказалось от идеи заключения
договора с Соединенными Штатами или каким-либо другим западным
государством. Хотя, по его сведениям, даже Микоян во время
пребывания в Гаване давал кубинцам совет «поддерживать традиционные
торговые связи с США». Вызвало раздражение Гардье и
предположение бразильского дипломата, что заигрывание с Москвой могло быть
тактическим шагом кубинского правительства. По его мнению, не
Куба намеревалась использовать сближение с Советским Союзом как
способ давления на Соединенные Штаты, а, скорее, Кремль
использует кубинское правительство «как силу, пусть и второстепенную, но,
тем не менее, вполне ощутимую, в борьбе, которую он ведет повсюду,
в том числе на Американском континенте, против США»14.
12 Гардье - МИД. Т. №№ 44-46. 6 февраля 1960п - AD, 27-5-2 Cuba. - B ходе
визита А.И. Микояна на Кубу 13 февраля было подписано торговое и финансовое
соглашение между Москвой и Гаваной.
13 Ардьон (Hardion) — Кув де Мюрвилю. Д. № 217/АМ. Рио-де-Жанейро. 26
февраля 1960 с - AD, 27-7-1 Cuba.
И Гардье - Кув де Мюрвилю. Д. № 131/АМ. 25 марта 19601 -AD, 27-7-I Cuba.
215

И бразильский, и французский дипломат были по-своему правы.
Ведь депеша из Рио-де-Жанейро датирована 26 февраля, а отклик
на нее Гардье — 25 марта. За этот месяц произошло событие,
положившее конец периоду колебаний Ф. Кастро и подтолкнувшее его
к окончательному выбору между СССР и США. 4 марта в гаванском
порту взорвался французский корабль «Ля Кубр», доставивший на
Кубу бельгийское оружие. В речи, произнесенной во время похорон
жертв взрыва, Ф. Кастро выразил уверенность в том, что это — дело
рук американцев. Через день после похорон он сделал заявление, что
«в настоящих условиях кубинский народ с благодарностью примет
любой дружественный жест СССР в отношении Кубы»15. Это
заявление положило начало сближению Кубы и Советского Союза.
До этого события кубинцы не раз обращались к
социалистическим странам с просьбой о поставках оружия сначала для
повстанческих отрядов, а позднее — для защиты революции. Советское
руководство проявляло в этом вопросе нерешительность, опасаясь
негативной реакции Запада. Вскоре после взрыва на «Ля Кубр»,
29 марта 1960 г. Президиум ЦК КПСС проинформировал
правительство Чехословакии, что не возражает против оказания военной
помощи Кубе. В апреле, когда Ф. Кастро представил перечень
необходимых видов вооружения, Президиум ЦК КПСС согласился на
все просьбы. Начались поставки оружия производства Чехословакии
и Польши, а также трофейного немецкого оружия. В этой связи
представляется уместным привести одну из телеграмм
французского посла в Чехословакии. Жан-Поль Гарнье сообщал о прибытии
в Прагу 21 июля 1960 г. Рауля Кастро. ®тмечая, что цель визита
держится в тайне, посол все же связывал его с вопросом о
военных поставках. По мнению «одного из коллег», сообщал Гарнье,
Советское правительство будет стремиться избежать нового
осложнения отношений с США и поэтому «не согласится на снабжение
революционной кубинской армии оружием, по крайней мере, — на
прямые поставки». «Можно было бы посоветовать кубинскому
министру обратиться к правительству ФРГ», — иронизировал посол16.
Но кубинский министр в ходе визита в Прагу успел слетать
и в Москву17. Формальным поводом к его приезду в советскую
столицу было выражение благодарности лично Н.С. Хрущеву. Дело
в том, что 9 июля, выступая перед учителями, советский лидер сделал
важное заявление, касающееся Кубы. «Не следует забывать, —
говорил Хрущев, — что теперь Соединенные Штаты не находятся на та-
15 Цит. по кн.: FursenkoA, Naftali Т. «One Hell of a Gamble». P. 42.
16 Гарнье ~ МИД. Т. №№ 533-534. Прага, 23 июля 1960 г. - AD, 27-5-2 Cuba.
17 Следует иметь в виду, что в Москву Р. Кастро прилетел из Праги. Таким
образом, в донесении французского посла в Чехословакии речь идет о втором приезде
кубинского министра в столицу Чехословакии.
216

ком недосягаемом расстоянии от Советского Союза, как прежде.
Образно говоря, в случае необходимости советские артиллеристы
могут поддерживать кубинский народ, если агрессивные силы в
Пентагоне осмелятся начать интервенцию против Кубы. Пусть в
Пентагоне не забывают, что, как показали последние испытания, у нас
имеются ракеты, способные попадать точно в заданный квадрат на
расстоянии тысяч километров»18. Визит Р. Кастро в Москву,
состоявшийся 17—21 июля 1960 г., завершился подписанием коммюнике,
в котором определялись долгосрочные военные обязательства СССР
по отношению к Кубе19. «Первый приезд Рауля Кастро в Москву
оказался полезным, — написал в своих воспоминаниях сотрудник
КГБ Н.С. Леонов, организовавший этот визит. — Были достигнуты
первые принципиальные договоренности о поставках оружия и
направлении советников, прежде всего из числа находившихся в
Москве испанцев-республиканцев, которые прошли школу нашей армии
и имели за плечами опыт второй мировой войны»20. А 29 июля, то
есть через неделю, было подписано соглашение между Чехословакией
и Кубой о поставках «специальной собственности», под которой
имелись в виду безвозмездные 130 миллионов рублей, вьщеленных
в качестве оплаты вооружений для Кубы, из них 114 миллионов
должен был предоставить Советский Союз21.
Сближение СССР и Кубы было подкреплено решением об
обмене посольствами. Дипломатические отношения между
государствами фактически прекратились в период правления Ф. Батисты.
Советский поверенный в делах Г.И. Фомин покинул Кубу в 1952 г.,
однако, официально дипломатические отношения не были
разорваны, так что речь могла идти об их возобновлении. 10 января 1959 г.
СССР признал Революционное правительство Кубы, в феврале
1960 г. было подписано советско-кубинское торговое соглашение,
а в мае 1960 г. стороны договорились о возобновлении
дипломатических контактов. Советское посольство в Гаване вновь заработало
8 июля 1960 г.
Рассказ о прибытии в Гавану в августе 1960 г. советского
посла СМ. Кудрявцева Гардье облек в ироничную форму. Он
отмечал «нарочито театральный характер» состоявшейся 22 августа
церемонии вручения верительных грамот и «большую активность»,
развитую Кудрявцевым с первых же дней пребывания на острове.
Но «малоприятная» внешность советского посла, его фотографии
«о учительская газета. 10 июля 1960 г.
19 Fursenko A., Nafiali Т. «One Hell of a Gamble». P. 54.
20 Леонов Н.С. Лихолетье. С. 57—60. — В своих воспоминаниях Н.С.Леонов
рассказал о любопытных обстоятельствах, связанных с организацией приезда Р. Кастро
в Москву-
21 Fursenko A, Nafiali Т. «One Hell of a Gamble». P. 363.
217

«в авантажных позах», появившиеся в прессе, шумная реклама,
сделанная визиту, — все это «испортило настроение народу», и
советский дипломат «был освистан». Несмотря на насмешки в адрес
советского коллеги, Гардье признавал важность сделанного
кубинским правительством шага и отмечал, что, вопреки многим
прогнозам, этот шаг не вызвал разрыва дипломатических отношений
с США. К тому же, советский дипломат, «без сомнения, более
прозорливый, чем его кубинские сателлиты», по словам Гардье, не может
не понимать, что пока еще не настал момент «жечь мосты» между
Кубой и западным миром, и будет действовать с осторожностью,
которой так не хватает «молодому правительству»22.
Судя по всему, советский посол действительно отличался
большой осторожностью, но в несколько ином смысле. Кудрявцев
постоянно сетовал на отсутствие личной безопасности и комфортных
условий жизни. Несмотря на принятые кубинцами меры по его
охране, дипломат периодически направлял донесения в Москву о якобы
готовившихся против него заговорах, чем вызвал негодование своего
коллеги — советника посольства и резидента КГБ А.И. Алексеева,
отправившего в Москву жалобу на капризы и необоснованные
претензии посла23. Интересно, что Алексеев также отмечал неприятные
черты Кудрявцева, а именно снобизм и надменность. К тому же
посол не знал испанского языка, что препятствовало установлению
прямых контактов с кубинцами. Кроме того, он явился вручать
верительные грамоты в парадном мундире Министерства
иностранных дел, который был «похож на форму батистовского генерала», чем
произвел на кубинцев «ужасное впечатление»24.
Деликатную ситуацию с советским послом Н.С. Хрущев
обрисовал настолько живо, что представляется уместным полностью
процитировать соответствующее место из его воспоминаний: «Когда у нас
установились дипломатические отношения с Кубой, мы
направили послом туда профессионального дипломатического работника
СМ. Кудрявцева. Кроме того, там находился "журналист" из ТАСС
Алексеев, особый сотрудник. Фидель и особенно Рауль Кастро сразу
увидели, что это не просто журналист, а представитель определенного
ведомства. Они установили с ним доверительные отношения. Когда
им что-либо было нужно, то они чаще обращались прямо к
Алексееву, чем к послу. Алексеев сейчас же связывался с Центром и сообщал
нам о нуждах Кубы. Посол же повел себя нескладно. Обстановка на
Кубе накалялась, начали уже "постреливать", и он потребовал, чтобы
ему предоставили особую охрану. Кубинское руководство — бывших
партизан — это удивляло и раздражало: они-то представляют собой,
*2 1ардье — Кув дс Мюрвилю. Д. 356/АМ. 6 сентября 1960 г. — AD, 27-7-1 Cuba.
23 fursenko A., Nqfiali Т. «One Hell of a Gamble». P. 62.
24 ibid.
218

пожалуй, более выгодную мишень для врагов революции, а ходят
без охраны; наш же аристократ-коммунист требует для себя каких-то
особых условий, которые абсолютно исключили бы для него
возможность неприятностей. Когда мы увидели, что это ведет к ухудшению
наших взаимоотношений, то отозвали оттуда посла. Такой человек
не годился для революционной Кубы»25.
Решение отозвать Кудрявцева созрело к апрелю 1962 г. 23 мая
Гардье в письме Кудрявцеву выразил «живое сожаление» по поводу
его отъезда и заверил, что сохранит «самые приятные воспоминания
о сердечных отношениях, как официальных, так и личных, которые
всегда существовали между нашими миссиями в период Вашего
пребывания в Гаване»26.
«Новым послом решили утвердить Алексеева, к которому
кубинские товарищи уже привыкли, хорошо его узнали и которому
доверяли, — вспоминал Хрущев. — Он в их глазах был "своим"»27.
28 мая революционное правительство Кубы дало согласие на
аккредитацию Алексеева, выразив положенные дипломатическим
этикетом «благодарность и симпатии» Кудрявцеву28.
30 мая 1962 г. Гардье телеграфировал о предстоящем отъезде
советского посла. Кудрявцев нанес прощальный визит французскому
дипломату и сообщил, что его отозвание связано с перестановками
в советском внешнеполитическом ведомстве. Но, по наблюдениям
Гардье, смена советского посла могла быть связана и с другими
причинами. Например, у Кудрявцева не сложились отношения с
кубинским руководством. «Наш советский коллега силился, правда, без
большого успеха, навести здесь хотя бы минимальный порядок», но
кубинцы «устали от его постоянных советов»29. «Остается фактом»,
сообщал Гардье в другой телеграмме, что во время проводов
советского посла в аэропорту «рядом с министром иностранных дел
доктором Роа находились лишь представители старой коммунистической
гвардии второстепенного значения», а прощальные речи, в которых
не было «ни капли тепла», произносились лишь во время
состоявшегося накануне и «несколько формального» банкета. В этой
связи Гардье предположил, что Кудрявцев мог иметь поручение
обратиться от имени своего правительства «с суровой критикой» в адрес
нового кубинского руководства, и это было «очень плохо принято».
В свою очередь, Кудрявцев должен был передавать в Москву частые
и сбивчивые требования помощи, исходившие как от кубинцев, так
и «некоторых советских учреждений», и это дало еще один повод
25 Хрущев Н.С. Воспоминания. Кл. 2. С. 498.
26 АВП РФ. ф. 180 («Посольство СССР на Кубе»). Оп. 7. Папка 19. Д. 8. Л. 37.
27 Хрущев Н.С. Воспоминания. Кн. 2. С. 498.
28 ДВП РФ. ф. 180. Оп. 7. Папка 18. Д. 3. Л. 44-46.
29 Гардье - МИД. Т. №№ 319-322. 30 мая 1962 г. - AD, 27-5-2 Cuba.
219

к недовольству послом. Не исключал французский дипломат и
того, что Кудрявцев мог стать «козлом отпущения» в так называемом
деле Эскаланте30.
Под «делом» Эскаланте имелся в виду конфликт, разгоревшийся
внутри Объединенных революционных организаций (ОР®). Эта
партийная коалиция, в которую входили коммунисты
(Народно-социалистическая партия), радикальные сторонники Кастро («Движение
26 июля») и поддерживающие его студенческие группы, начала
складываться с конца 1960 г. Номинальным руководителем ОРО
был Фидель Кастро, но фактически все дела вел ветеран
коммунистической партии Анибал Эскаланте. С лета 1961 г. он назначил
членов Народно-социалистической партии на многие важные
посты в противовес участникам «Движения 26 июля». При поддержке
Кудрявцева и Алексеева Эскаланте пытался оказывать давление на
Кастро, подталкивая его к более решительным действиям в
отношении противников революции. Все это и привело к конфликту
между Кастро и Эскаланте, обвиненном в попытке узурпировать
власть в ОРО. Когда Кастро без согласования с Эскаланте
назначил директором Института аграрной реформы К. Р. Родригеса, это
вызвало обострение конфликта. 20 марта 1962 г. Эскаланте был
исключен из ОРО, а через три недели после этого в советской газете
«Правда» вышла редакционная статья, в которой выражалась полная
поддержка действиям Кастро. Опасаясь испортить отношения с
кубинским лидером и тем самым подтолкнуть его к сближению с
Китаем, резко критиковавшим в то время КПСС и ее политику,
советское руководство осудило «сектантскую» деятельность Эскаланте31.
Любопытно, что Эскаланте, вынужденный покинуть Кубу, попросил
и получил разрешение вылететь в Москву32.
16 июня Гардье сообщал также о том, что внимание всех
иностранных наблюдателей в Гаване привлек тот факт, что Фидель Кастро
уже три недели не выступал публично. Последняя речь была им
произнесена 30 мая, когда кубинский лидер высказал свою точку зрения
на городскую реформу и «с перекошенным лицом» обрушил гнев на
тех людей, которые «неохотно следуют его указаниям». Молчание
Кастро, по мнению Гардье, свидетельствовало о продолжении
«семейной ссоры между новоиспеченными марксистами-ленинис-
тами и старой гвардией коммунистов». По наблюдениям Гардье,
прилагались «огромные усилия», чтобы об этой «скрытой борьбе»
JU Пфдье - МИД. Т. №№ 332—340.16 (получена 20) июня 1962 г. — Эта
телеграмма была отправлена с курьером в Нью-Йорк, там зашифрована и при посредстве
французской делегации при ООН телетайпом послана в МИД. Ее текст МИД
переслал в посольство в Вашингтоне. — AD, 27-7-1 Cuba.
31 Правда, 11 апреля 1962 г.
32 Fursenko Л., Naftali Т. «One Hell of a Gamble». P. 164—165.
220

не узнала широкая общественность. Советский посол Кудрявцев
мог явиться «искупительной жертвой» в этой борьбе, считал
французский дипломат33.
Следует признать, что Гардье верно уловил смысл конфликта,
о котором говорилось выше. «Мне представляется все более и
более вероятным, — телеграфировал он, — что Анибала Эскаланте,
объявленного "сектантом", снедают амбиции». Эскаланте «лишь
исполнял указания Кремля», которые сводились к тому, чтобы он «как
можно скорее» захватил рычаги правления, «незаметным образом»
поставив себя между руководством страны и исполнительными
органами. Тогда можно было бы избежать «беспорядочных и
нежелательных с точки зрения СССР мер», которые гаванское
правительство «принимает слишком часто». По мнению Гардье, руководство
кубинских коммунистов дезавуировало Эскаланте и его
соратников «по тактическим соображениям», — чтобы «угодить Фиделю».
Другие ветераны Народно-социалистической партии —Блас Рока
и Карлос Рафаэль Родригес — возобновили работу в ОРО, с тем
чтобы контролировать назначения на ключевые посты, и
осуществляют это «с большей, по сравнению с Эскаланте, осторожностью
и предусмотрительностью», — сообщал дипломат34.
По мнению Гардье, на решение советского руководства о
замене посла в Гаване могли в конечном итоге повлиять все
изложенные выше события. Кудрявцев раздражал как кубинское
правительство, так и советское руководство, и 4 июня 1962 г. он вылетел на
родину35, а 13 августа в Гавану возвратился А.И. Алексеев, которого
Москва вызывала для получения инструкций36. 18 августа он вручил
верительные грамоты президенту Освальдо Дортикосу37.
Представляется, однако, что изменения в составе советского
дипломатического представительства на Кубе имели более вескую
причину. А.И. Алексеев стоял у истоков советско-кубинских отношений.
©н находился в Гаване с 1 октября 1959 г. сначала в качестве
корреспондента ТАСС, а позднее — советника посольства38, был лично
знаком с братьями Кастро, Геварой и другими лидерами кубинской
революции и симпатизировал им39. Именно Алексеев вел все
конфиденциальные переговоры советского руководства с революцион-
JJ Гардье — МИД. Т. №№ 332—340. 16 (получена 20) июня 1962 г. - AD,
27-7-1 Cuba.
34 Ibid.
35 АВП РФ. Ф. 104 («Референтура по Кубе»). Оп. 17. Папка 12. Д. 13. Л. 133.
36 Там же. Л. 214.
37 Там же. Л. 219.
38 Там же. Ф. 180 («Посольство СССР на Кубе»). Оп. 7. Папка 18. Д. 1 («Список
дипломатического состава для включения в список дипкорпуса»). Л. 1—5.
39 См.: Алексеев Л.И. Карибский кризис // Эхо планеты. 1988. Ноябрь. № 33.
221

ным правительством Кубы, через Алексеева оно поддерживало связь
с Кремлем. Назначение Алексеева по времени совпадает с
решением Хрущева разместить на Кубе советские ракеты. Большинство
историков относят принятие этого решения ко времени визита
партийно-правительственной делегации СССР во главе с Н.С. Хрущевым
в Болгарию, состоявшегося 14—20 мая 1962 г.40 Во всяком случае, на
заседании Президиума ЦК КПСС 21 мая (о нем говорилось выше)
была принята резолюция «расположить ракетно-ядерное оружие»
на Кубе. 28 мая в составе советской делегации, которую
возглавлял председатель Президиума Верховного Совета Узбекской ССР
Ш.Р. Рашидов, Алексеев вылетел в Гавану из Москвы, куда его
вызывали для консультаций. Ему предстояло информировать
кубинских товарищей о решении, принятом 21 мая, и добиться согласия
на развертывание ракет на территории острова. Вместе с ним, под
именем инженера Петрова, на Кубу летел командующий советскими
ракетными войсками маршал С.С. Бирюзов.
Для изложения дипломатической коллизии, которая, по
мнению французского посла, могла быть связана с «делом» Эскаланте,
а в реальности, по-видимому, имела отношение к новым решениям
советского руководства, пришлось нарушить хронологический
принцип изложения материала, которого мы старались придерживаться.
Вернемся теперь к событиям лета 1960 г., также имеющим
отношение к дипломатии, но уже кубинской.
В июне 1960 г. Гардье депешей информировал
внешнеполитическое ведомство Франции о курсе на «новую дипломатию»,
объявленном министром иностранных дел революционного правительства
Кубы Раулем Роа. По мнению французского посла, едва ли
деятельность кубинских агентов можно было назвать «дипломатией», так
как им не поручалось ни ведение каких-либо переговоров, ни
наблюдение за событиями в странах пребывания. «По всей видимости,
их роль — быть лишь ревностными и слепыми пропагандистами
революционных идей гаванской директории», — заключал Гардье. ©н
также ставил под сомнение полномочия кубинских дипломатов, так
как им поручалось, минуя правительства, «обращаться
непосредственно к "народам"». Предпринятую же президентом Дортикосом
поездку по странам Латинской Америки Гардье объяснял
«имперскими мечтами братьев Кастро»41.
В этой же депеше Гардье обратил внимание МИД на «начавшуюся
с октября прошлого года» систематическую кампанию,
направленную «против великого северного соседа», которая, по его мнению,
инспирировалась Москвой42. Сами Соединенные Штаты, согласно
40 Подробнее см.: FunenkoA., Nqftali Т. «One Hell of a Gamble». P. 178—179.
41 Гардье — Кув де Мюраилю. Д. >& 212. AM. 4 июля 1960 г. — AD, 27-7-1 Cuba.
«2 Ibid.
222

имевшейся у Гардье информации, никоим образом не желали
обострения отношений с Кубой, и готовы были «дать еще одно
доказательство самой большой терпимости перед лицом зачастую
безрассудных нападок», постоянным объектом которых они были на Кубе.
Со ссылкой на свои источники дипломат сообщал также о
прибытии на остров чешских и восточногерманских «экспертов», а также
групп китайских коммунистов43. Развитие событий показало, правда,
что «источники» на этот раз ошибались, и китайских коммунистов
на острове не было.
В конце депеши дипломат делился с МИД впечатлением, что
призыв «Родина или смерть!», которым теперь начинались и
заканчивались все передачи кубинского радио, напоминал «возглас "Хайль
Гитлер!" вышедшего нынче из моды тоталитарного режима»44.
Передышка в «реформаторской деятельности» кубинского
правительства, наметившаяся в октябре 1960 г., предоставила Гардье
«исключительный случай» подвести некоторые итоги Кубинской
революции, и 1 декабря он направил Кув де Мюрвилю
пространную депешу. «Для большинства кубинцев, как и для постоянно
проживающих на острове иностранцев, эта революция будет
означать не только конец целой эпохи, но, можно даже сказать, конец
цивилизации», — писал дипломат и разворачивал перед читателями
трагическую картину кубинской действительности: «Все
принципы, все ценности, все основы классического западного образования
изменены по сравнению с 1959 г. диаметральным образом, и это —
бесповоротно». Не было больше частной собственности — ни в
промышленности, ни в торговле, ни в сельском хозяйстве — все
монополизировано государством. Принятый в октябре городской закон
завершил дело, начатое аграрным законом, и теперь в Гаване
закрылась биржа, и гражданам негде и не во что больше вкладывать
деньги — все разрушено. «Невозможно жить в такой атмосфере и на
столь ограниченные средства», — сетовал Гардье. Все крупные
капиталисты, собственники, промышленники при первой
возможности покинули остров и уехали в США, где у них сохранились счета
в банках. Весной уехали известные адвокаты и врачи, управляющие
и персонал банков. Теперь настала очередь владельцев ресторанов,
парикмахерских, магазинчиков, инженеров и даже
квалифицированных рабочих. По утверждению Гардье, более 16 тысяч
кубинцев покинули остров. «Плачевное зрелище», по выражению Гардье,
в течение уже многих месяцев представлял и гаванский аэропорт.
«Нескончаемая очередь пассажиров с причудливым багажом — с
животными в клетках, детскими колясками, бесформенными
свертками — выстроилась перед кассами авиакомпаний. «Неописуемый
43 Гардье — Кув дс Мюрвилю. Д. № 212. AM. 4 июля I960 г. - AD, 27-7-1 Cuba.
44 ibid.
223

беспорядок» царил на пристанях, откуда уходили корабли к берегам
США. Около 180 тысяч кубинцев, по сведениям Гардье, ждали
получения визы «в землю обетованную». Гардье описывал «ужасное
положение», в котором находились бывшие собственники, вынужденные
оставаться на Кубе, так как они «слишком стары или слишком
устали, чтобы предпринимать шаги к отъезду». Эти «бывшие» элементы
правящих классов все время оставались под подозрением,
преследовались, подвергались унижениям, считал дипломат. Как характерную
деталь времени Гардье отмечал отсутствие ликования «в толпе,
которая еще недавно славилась своей веселостью». И хотя, как утверждал
французский посол, зарплата не выплачивалась, песо терял
покупательную способность, а с рабочих постоянно требовали уплаты
«добровольных взносов» на индустриализацию и национальную
безопасность, тем не менее, большая часть «пролетариата» готова была во
всем поддерживать правительство. Вообще, по наблюдениям Гардье,
«кубинец обычно терпелив, осторожен в отношении существующих
властей, любит красоты ораторского искусства и всегда готов верить
всему, что обещают "трибуны"»45.
«В то время как "народ", так сказать, немного отдыхает от
окончательных побед, одержанных над "реакцией", само правительство
не бездействует», — язвил дипломат. «В ожидании мирового
триумфа марксизма и вытекающего из него процветания Кабинет весьма
озабочен приемом бесчисленных иностранных делегаций»,
прибывающих из Африки, Азии и Восточной Европы. Уже «надежно
обосновались» посольства СССР, Чехословакии и Польши, их штат вместе
с народом принимает участие в проправительственных
манифестациях, «в то время как посольства западных стран приглашаются лишь
на приемы строго протокольного характера». Привлек внимание
французского посла и тот факт, что делегация «Временного
правительства Алжирской Республики» (кавычки поставлены Гардье)
являлась объектом постоянного внимания со стороны кубинского
правительства, и, «говорят, была даже принята президентом Республики
в присутствии министра иностранных дел и шефа Протокола,
согласно церемониалу, принятому в отношении официальных
дипломатических миссий».
Гардье предостерегал от напрашивающегося, но спорного, с его
точки зрения, вывода о связи паузы в реформаторской активности
кубинского руководства с тем, что «революция уже достигла
своего апогея», и правительство теперь намерено нормализовать
отношения с США и другими западными государствами. Хотя, по
сведениям дипломата, даже «русские» советовали кубинцам проявить
45 Гардье — Кув деМюрвилю. Д.№473/АМ. 1 декабря 1960 г. — D.D.F. 1960-Ь
Р, 692—699. — На «архивном» экземпляре депеши (AD, 27-7-1 Cuba) проштампована
дата получения (или регистрации) документа — 10 декабря 1960 г.
224

«некоторую умеренность», чтобы проведением радикальных реформ
не спровоцировать международный кризис, способный привести
к мировой войне. Рад бесед с сотрудниками советского посольства
привели Гардье к мысли, что «Москва в настоящее время не желает
полного разрыва между Гаваной и Вашингтоном и даже хочет, чтобы
западные державы продолжали частично снабжать Кубу», поскольку
социалистические страны из-за удаленности не в состоянии делать
это в нужном объеме46.
В заключение посол высказывал предположение, что в скором
времени следует ожидать развития революции в сторону
«диктатуры пролетариата». Об этом свидетельствовала
провозглашенная на Кубе нетерпимость к проявлению любого рода
индивидуализма, любой самобытности — семейной, профессиональной или
интеллектуальной, — если они не связаны с государством и, в
особенности, с революцией. Именно это, по словам Гардье, хотели
выразить новые власти, написав гигантскими буквами на фронтоне
общественного здания: «Куба — свободная территория Америки»47.
Весной 1961 г. всеобщее внимание было обращено к событиям,
развернувшимся на Кубе, где 17 апреля в районе Плая Хирон
произошла высадка десанта контрреволюционных сил, конечной целью
которого было свержение режима Кастро. Расчет был на поддержку
внутренней кубинской оппозиции. В разработанной силовыми
ведомствами США операции приняли участие порядка полутора тысяч
человек— сторонников Миро Кардона. В результате энергичных
действий правительственных войск более тысячи из них было
захвачено в плен. Информируя об этих событиях МИД, Гардье
отмечал, что, как бы ни интерпретировали факты президент США Джон
Кеннеди и госсекретарь Дин Раек, «разгром, который потерпел
доктор Миро Кардона от войск Революционного Совета,
расценивается здесь как настоящее поражение американцев, и даже более
того, — Запада». «На сей раз, — заключал дипломат, — США
"потеряли лицо"». Главы дипломатических миссий, согласно Гардье, «по
большей части весьма озабочены, если не испуганы, масштабом
провала "клиентов" Вашингтона»48.
Через два дня посол сообщал о состоявшемся в Гаване ночью
публичном допросе арестованных контрреволюционеров. Этот
допрос, за которым посол следил по телевидению, был, по его
признанию, «в высшей степени мучительным». Все, кроме одного
узника, подобно «заученному наизусть уроку», твердили, что они
заблуждались относительно истинных чувств кубинцев, что они были
завербованы в Майами и Мексике, подготовлены американскими
46 Ibid. R 698.
47 ibid. P. 699.
48 Гардье — МИД. Т. №№ 223—226. 20 апреля 1961 г. - AD, 4-2-3 Cuba.
225

военными в Гватемале, и что их десант поддерживался
американской эскадрой. «Только один заключенный по имени Флавио Фрейере
по копия защищал от своих судей свободное предпринимательство
и демократию западного типа, заявляя, что приверженность этим
идеям привела его в лагерь контрреволюции»49.
24 апреля Гардье информировал Париж о передаче кубинского
телевидения, в которой Фидель Кастро «поведал историю»
происходивших в последние дни боев. По утверждениям кубинского лидера,
в наступлении приняло участие 5 американских танков. Он ничего
не говорил о роли американцев в воздушной атаке Кубы, и это, по
мнению Гардье, косвенно свидетельствовало, что удары были
нанесены кубинской военной авиацией с территории острова. Кастро
воздавал хвалу кубинским пилотам, сражавшимся три дня «без отдыха»
и внес предложение, чтобы впредь 17 апреля праздновался как День
авиации. Учреждался орден «Герой Революции», «предназначенный
для лучших воинов этой кампании». «В заключение, оратор заявил»,
писал Гардье, что в случае вторжения на Кубу «североамериканцев»,
армии латиноамериканских государств «не будут защищать в своих
столицах посольства и консульства США, поскольку возмущенный
вторжением на Кубу народ Латинской Америки немедленно
поднимется против всего, что в его представлении ассоциируется с
правительством Вашингтона»50.
В этой телеграмме обращает внимание утверждение Гардье, что
в своем рассказе о недавних боях Кастро «ничего не говорил о
роли американцев в воздушной атаке». Скорее всего, Кастро не знал
об этом и, действительно, мог предполагать, что воздушные удары
были нанесены силами контрреволюции. Об участии в операции
американских летчиков стало известно только в 1963 г., когда на
пресс-конференции 6 марта Кеннеди признал, что четыре
американца погибли в военных действиях против Кубы, однако и тогда он не
сообщил об обстоятельствах их гибели51.
Пространная депеша (13 страниц), отправленная Гардье И мая
1961 п, имела заголовок «К вопросу о социалистическом этапе
Кубинской революции»52. Она начиналась словами: «Прерванная на
неделю» событиями на Плая Хирон, волна выступлений по поводу
характера Кубинской революции с новой силой возобновилась 1 мая,
«и, кажется, еще не улеглась до сих пор». О выступлениях Фиделя
Кастро по принципиальным вопросам Гардье уже «отчитывался» МИД
«* Гардье- МИЛ Т. №№235-238. 22 (получена 23) апреля 1961 n-AD,
4-2*3 Cuba-
*> Гардье - МИЛ Т. NW* 246-249. 24 (получена 25) апреля 1961 г-АР.
4-2-J Cuba-
Я Громыко Ашт. А. 1036 дней президента Кеннеди. С. 160—161.
52 »»ю<-Ку»деМа>рвнлю.Д.№147/АМ. II мая 1961 с — AD, 27-7-1 Cub*

в ежедневных донесениях Эти главные выступления сопровождались
«бесконечными речами комманданте Рауля Кастро, доктора Эрнесто
"Че" Гевары, президента Дортикоса и многочисленных теоретиков
революции». Отмечая, что нет никакой «физической возможности»
проанализировать каждую из речей, дипломат обращал внимание на
выдвинутые Геварой основные пункты экономической программы,
включавшие ликвидацию частной собственности, безвозмездную
национализацию частных предприятий, а также принятие мер к
созданию на Кубе тяжелой промышленности, и. в частности, металлургии.
«Весьма любопытно заметить», писал дипломат, имея в виду Гевару,
«что аргентинский врач, ставший сначала военным, а затем
экономистом», не жаловался на недостаток энтузиазма для «революционной,
политической и социальной работы» у технических специалистов
и рабочих. В речах генерального секретаря кубинской
коммунистической партии А. Эскаланте французский дипломат выделил
утверждение, что в развитии Кубинской революции нет никакого
противоречия между фазами национально-освободительной (2 первых года
революции) и социалистической, в которую революция вошла и
которая является первой стадией коммунизма. Эскаланте присоединялся
к точке зрения, высказывавшейся и другими кубинскими лидерами,
что ни Россия, ни Китай пока еще не достигли той стадии развития,
которую можно с полной уверенностью назвать коммунизмом. Но
главным, что объединяло речи кубинских лидеров, по мнению Гардье,
была критика в адрес США. «Трудно отделаться от впечатления»,
писал он, что гаванское руководство преследует цель «довести до
крайности» Вашингтон и вынудить к нападению на Кубу, «с тем, чтобы
поднять всю Латинскую Америку, если не весь мир, против
"империализма янки"». Гардье считал также, что порожденные событиями на
Плая Хирон антиамериканские настроения кубинского народа
поддерживаются кубинским руководством искусственно53.
Еще одно донесение, отправленное в конце мая, Гардье посвятил
анализу причин провала военной операции на Плая Хирон. По
свидетельству арестованных участников интервенции (к ним были
допущены иностранные корреспонденты), а также по мнению тех, кому
удалось избежать ареста и скрыться в посольствах
латиноамериканских стран, в ходе операции были допущены серьезные просчеты.
Одна из главных ошибок базировалась на ложном утверждении
летчиков, бомбардировавших 15 апреля Гавану, что все
правительственные самолеты повреждены, и до высадки никакая воздушная атака
невозможна. Другой причиной считалось то, что основная часть
боеприпасов для десанта находилась на судах, потопленных в первые же
часы сражения. Отрицательную роль сыграли и разногласия среди
участников кубинского сопротивления. Впрочем, Гардье выражал
53 йрдье - Кув дс Мюрвнлю. Д. Ne 147/АМ. И мая 1961 г. - AD, 27-7-i Cob*.
227

надежду на будущие успехи противников Кастро. Он утверждал, что,
хотя на Кубе имеются силы, способные продолжать борьбу, победа
невозможна без прямого вмешательства США. Посол счел нужным
заметить, что недавнее решение Фиделя Кастро перейти к
социалистическому этапу революции «может спровоцировать серьезные
волнения среди той части фиделистов, которые продолжают надеяться,
что сближение с восточными странами было лишь тактическим
маневром», предпринятым «в противодействие американцам». Правда,
одновременно он выражал опасение, что немногочисленные
оппозиционеры не смогут найти силы для борьбы с режимом, «который
день ото дня усиливает контроль над страной»54. Тот факт, что
военная операция была разработана в США и санкционирована
американской администрацией, давал повод (и об этом сообщал Гардье)
рассматривать ее как победу над Соединенными Штатами.
Новый, 1962 год, начался для Кубы неприятностью. На
очередной консультативной конференции министров иностранных дел
стран-участниц ОАГ, проходившей с 22 по 31 января в Пунта-дель-
Эсте (Уругвай), был принят ряд резолюций, в конечном итоге
направленных против Кубы. В одной из них, в частности, говорилось
о несовместимости марксистско-ленинских идей с американской
системой. 14 февраля Совет ОАГ 17 голосами против 3 исключил
Кубу из своего состава.
В связи с этими событиями Гардье сообщал 19 февраля, что
кубинский министр иностранных дел собрал дипломатических
представителей Голландии, Англии, Бельгии, Италии и Германии и просил
привлечь внимание их правительств к усилиям, предпринимаемым
Соединенными Штатами, и направленным на изоляцию Кубы
всеми государствами НАТО. Р.Роа, «принявший нас по отдельности,
одного за другим», сообщал Гардье, говорил об этих действиях как
о «незаконных», поскольку в их основе лежали решения
панамериканской конференции, а «на этих декларациях не может
базироваться политика западноевропейских государств». Роа утверждал, что его
правительство «желает поддерживать, или даже, если можно,
улучшить, отношения с государствами Западной Европы». Гардье
обещал кубинскому министру довести его озабоченность до сведения
своего правительства, но, воспользовавшись удобным моментом,
указал собеседнику на развернутую в кубинской печати и на
телевидении антифранцузскую кампанию, в ходе которой все французы
представляются не иначе как «убийцы, преступники, шпионы или
предатели». Министр заверил дипломата, что не был информирован
об этом, и «приложит все усилия» к изменению ситуации55.
** Гардье — Кув де Мюрвилю. Д. № 168/АМ. 30 мая 1961 г. — AD, 27-7-1 Cuba.
55 Гардье — Кув де Мюрвилю. X №№ 94—97. 19 (получена 20) февраля 1962 с —
D.D.F. 1962-1. Р. 185-186.
228

Хронологическое изложение подводит к тем событиям, о
которых уже упоминалось в связи с обстоятельствами, связанными
с назначением послом СССР на Кубе А.И. Алексеева. 28 мая 1962 г.
Алексеев вылетел в Гавану в составе советской делегации. Как уже
говорилось, членам делегации была поставлена задача добиться
согласия кубинского правительства на размещение на острове советских
ракет. Как известно, это разрешение было получено56. Разработанная
Министерством обороны операция по доставке советских ракет на
Кубу получила кодовое название «Анадырь»57.
В июне Рауль Кастро посетил Москву. Целью его визита было
обсуждение условий советско-кубинского договора об обороне.
Москва ставила условия, согласно которым операция «Анадырь»
и факт заключения с Кубой договора об обороне должны были
оставаться в тайне. Для обсуждения вопроса о поставках на Кубу
советских ракет Ф. Кастро в конце августа направил в Москву
делегацию, в которую входили министр национальной промышленности
Че Гевара и начальник милиции Эмиль Арагонес. О переговорах
знал лишь очень узкий круг лиц в советском руководстве58. Однако
кубинские газеты писали, а Гардье сообщал об этом в МИД, что
соглашение, заключенное только что с советским правительством,
предусматривало снабжение Кубы «не только оборудованием для
металлургических заводов, но и оружием, а также помощь
военными специалистами» с тем, чтобы дать острову возможность
«обеспечить оборону против постоянной империалистической агрессии».
«Детали соглашения остаются неизвестными, — писал Гардье, — но
представляется, что речь идет лишь об официальном
подтверждении обещания военной помощи, данного Раулю Кастро во время
его визита в Москву в июне месяце. Оно воплощается в
полутайной разгрузке в конце августа—начале сентября 31 русского
судна с оборудованием и "специалистами"», которые, по мнению
дипломата, «едва ли являются специалистами в области сельского
хозяйства59.
Увеличившийся к концу лета поток грузов, следующих в
направлении Кубы, был замечен разведывательными службами НАТО,
начавшими сразу же собирать данные о характере
доставляемых материалов. Французский посол также подключился к сбору
56 «Информацию т. Рашидова о поездке на Кубу» см.: Президиум ЦК КПСС,
1954—1964. С. 568 (№ 252. Протокол № 35а заседания 10 июня 1962 с).
57 Подробнее о доставке и развертывании советских ракет на Кубе см.:
Операция «Анадырь» // На краю пропасти. С. 54—75; Подготовка и проведение
военно-стратегической операции «Анадырь» // На краю ядерной бездны. С. 35—159;
Anadyr// FursenkoA., Naft all T. «One Hell of a Gamble». P. 184-197.
58 На краю пропасти. С. 43.
59 Гардье — МВД. Т. №№ 442-444. 3 (получена 5) сентября 1962 г. - AD,
4-2-3 Cuba.
229

информации. В донесении, отправленном 10 августа с курьером
во французское посольство в Вашингтоне и уже оттуда
переданном в МИД, Гардье сообщал собранные им сведения: «Вот уже
несколько дней, — писал он, — ходят настойчивые слухи о высадке
русских войск, которая происходит в портах Мариель и Бая-Онда
(северо-восточнее Гаваны)»60. «Интересующие нас порты
труднодоступны с суши, — информировал посол, — с одной стороны, по
причине препятствий природного характера, с другой, — из-за
окружающих их воинских подразделений. Высадка войск происходит
ночью, после чего в указанных портах гасится все освещение. Люди,
одетые в кубинскую военную форму, но нордического типа,
вывозятся всегда ночью в направлении больших поместий,
расположенных на крайнем востоке острова (провинция Пинар-дель-Рио). Мне
и моим иностранным коллегам трудно уточнить эту информацию».
И далее: «Множество заслуживающих доверия людей
действительно видели русские суда (мне говорили о четырех), прибывшие
в течение недели. Иностранные наблюдатели полагают, что речь
идет о техническом персонале, может быть, военном. Возможно,
мы имеем дело с той помощью, которую комманданте Рауль
Кастро попросил во время своего недавнего вояжа в конце июня
у Москвы»61.
Цитированное выше донесение было получено МИД лишь
20 августа, а 18 августа Гардье вновь телеграфировал, что
«многочисленными и в основном хорошо информированными
источниками (агенты судовых компаний и люди, близкие к кубинскому
Генеральному штабу) подтверждается прибытие с начала
августа «больших групп молодых людей в возрасте в среднем от 20 до
30 лет, высаживающихся ночью с русских судов в портах Мариель
и Бая-©нда»62. Гардье узнал «по секрету», что на берег сошло, как
минимум, 4 тысячи человек «по всей видимости, славянского или
североевропейского происхождения, со спальными мешками и
пакетами с одеждой. Непохоже, что у этих людей имеется личное
оружие». Еще один «тоже очень хороший источник» рассказал
французскому дипломату, что в порт Тринидад недавно прибыли порядка
2 тысяч вооруженных пулеметами китайцев. И еще один человек,
«который до сих пор сообщал весьма точные данные», утверждал, что
до 2 тыс. алжирцев (правда, без всякого оружия) уже несколько дней
находятся в лагере Трискорния, расположенном в юго-западном
пригороде Гаваны, «который, к сожалению, трудно доступен и
окружен очень высокими стенами». По мнению дипломата, кубинс-
^ Гардье - МИД. Т. №№ 399-402. 10 (получена 20) августа 1962 г. — AD,
27-7-1 Cuba.
61 Ibid.
62 Гардье — Кув де Мюрвилю. Т. №№ 410—415.18 августа 1962 г. — D.D.F. 1962-И.
P. 143_i44.
230

кое правительство «в случае острого столкновения с американцами»
может представить этих иностранцев как технический персонал, без
уточнения их специальности, или как «добровольцев». «Двое
служащих посольства, — продолжал Гардье, — встретили ночью на
второстепенной дороге <...> военный конвой <...>, сопровождающий
тяжелые трактора, которые тащили на буксире платформы с 6
двойными осями, на которых находились пусковые установки для ракет
12-метровой длины». В некоторых случаях в составе конвоя
находились танки и бронетранспортеры, «вероятно, прибывшие, из
провинции Пинар-дель-Рио с той партией, о высадке которой говорилось
выше». «Эти материалы, так же как часть странного персонала,
недавно высадившегося на Кубе, рассредоточивают в радиусе 50 км вокруг
столицы в трех больших поместьях, ставших "народными фермами",
к которым в настоящее время запрещено приближаться». «В тоже
время главный офицерский состав Генерального штаба интенсивно
изучает русский язык», для того чтобы обходиться без переводчика,
сообщал Гардье со ссылкой на одного из офицеров. Значит, речь шла
не о какой-либо предстоящей поездке в Восточную Европу, делал
вывод дипломат, а было необходимо «для нужд их службы на месте».
«Последняя информация исходит из абсолютно надежного
источника, происходящего из семьи, очень близкой к одному из главных
заинтересованных лиц», — заканчивал телеграмму Гардье63.
Последнее донесение с большой степенью вероятности позволяет
установить еще один канал информации французского посла. Один
из авторов уже не раз цитировавшейся книги «Европа и Кубинский
кризис», много лет занимавший важные посты в ЦРУ, утверждает, что
сенсационное сообщение о прибытии на остров большого
количества китайцев поступило от Филиппа Тиро де Вожоли, возглавлявшего
в то время французскую службу внешней документации и
контрразведки в Вашингтоне (о нем уже шла речь выше). Тиро де Вожоли
совершил поездку на Кубу летом 1962 г. и, можно предположить,
постоянно контактировал в это время с Гардье. Информация, поступившая
с Кубы, сразу обратила на себя внимание французских специальных
и дипломатических служб. Она была доведена до сведения главы ЦРУ
Дж. Маккоуна, который, как уже упоминалось, в этот период работал
в тесном контакте с французским посольством в Вашингтоне. Как
известно, многие переданные Тиро де Вожоли сведения, впоследствии
не подтвердились. Но именно он обратил внимание на то, что размер
установленных на Кубе ракет не характерен для ракет класса «земля —
воздух»64.
63 Гардье — Кув де Мюрвилю. Т. №№ 410-415. 18 августа 1962 г. - D.D.F.
1962-Н. Р-144.
64 Cogan Ch.C. A surprise, surprise et demie: le rdle du renseignement // L'Europe et
la crise de Cuba. P. 52.
231

Обращает на себя внимание и тот факт, что 24 августа 1962 г. в
Госдепартамент США с американской базы Гуантанамо поступило
сообщение, что «около 1000 русских и чехов — военного и технического
персонала — в настоящее время строят ракетную базу где то
восточнее Баньес»65.
Хотя вооруженные пулеметами китайцы и безоружные алжирцы
на остров не высаживались, отнюдь не вся информация
«источников» французского дипломата была ложной. В это время советская
военная операция «Анадырь» уже шла полным ходом, и с каждым
днем советское военное присутствие на острове увеличивалось.
Но Гардье, по-видимому, еще не осознавал в достаточной мере всю
серьезность ситуации. Во всяком случае, в конце августа 1962 г. он
послал телеграмму, в каждом слове которой звучало беспокойство,
но вовсе не по поводу роста советского военного присутствия на
Кубе. Еще один «абсолютно надежный источник» информировал
дипломата о намеченном «на последние дни месяца» и готовящемся
«многочисленными организациями внутреннего кубинского
сопротивления» «генеральном выступлении»66. По утверждению
дипломата, эти организации были плохо вооружены, в отличие от
правительственной армии, милиции и политической полиции. Это приведет
к «коллективному самоубийству», если США не готовы «энергично
и немедленно» поддержать силы сопротивления, «что мне
представляется весьма маловероятным», телеграфировал Гардье. «Если это так,
и если Департамент разделяет мои чувства, — писал Гардье, — может
быть, он сочтет возможным рекомендовать Вашингтону предпринять
все возможные усилия — по радио или другими возможными
передатчиками, которыми располагают США, — чтобы успокоить
лидеров оппозиции и кубинское сопротивление». Министр иностранных
дел Франции немедленно информировал об этом американское
посольство в Париже67.
65 Husain A. Covert Action and US Cold War Strategy in Cuba, 1961—62 // Cold War
History. Vol. 5. 2005. № 1. P. 41. —Автор ссыпается на телеграмму, направленную 24
августа 1962 г. в Госдепартамент начальником департамента Военно-морских операций
адмиралом Дж. Андерсоном (Papers relating to the Foreign Relations of the United States.
Vol. 10. Doc. 389).
66 Гардье — Кув деМюрвилю. Т. №№420—422. 24 августа 1962 г. — П).Е).Е
1962-И. Р. 148.
67 Об этом свидетельствует как подстрочное примечание к публикации
документа, в котором указано, что телеграмма Гардье была отправлена в
Вашингтон под номером 14125—14127, так и неопубликованная телеграмма,
направленная Э.Альфану директором Отдела Америки Луи Роше, краткий текст которой
гласит: «Без каких бы то ни было объяснений Департамент сообщил посольству
Соединенных Штатов содержание телеграммы из Гаваны, которая переслана Вам
под №№ 14125—14127». — (Т. № 14198. 26 августа 1962 г. Гриф «Для
ограниченного круга лиц». — AD, 4-2-3 Cuba; Amerique. G6n6ralit6s. Crise Americano-Cubaine
1962, № 135a).
232

Как впоследствии стало известно, Гардье сильно преувеличивал
степень готовности разрозненных сил кубинского сопротивления
перейти к решительным действиям. Возможно, он был намеренно
введен в заблуждение оппозиционерами, действительно остро
нуждающимися в оружии и другой помощи. «В последние дни» августа
выступления не произошло, и 3 сентября посол вновь обращался
к МИД. «Если я так настаивал, чтобы Департамент выступил
посредником перед Вашингтоном, с тем чтобы остановить всеми
возможными способами самоубийственное восстание, готовящееся на
Кубе в конце августа, — так это потому, что я, как и многие
европейские коллеги, могу констатировать, что в последнее время тени
безнадежности все более сгущаются над рядами кубинской
оппозиции»68. Гардье еще раз обращал внимание на то, что остающиеся на
Кубе представители «промежуточных классов», которые «до сих пор
пытались кое-как сосуществовать с революцией», с начала
текущего года начали вполне осознавать, что продолжать оставаться можно,
только став активным приверженцем коммунизма, «а с этим
подавляющее большинство из них пока не хочет смириться». Кубинские
оппозиционеры, готовые скорее «принести себя в жертву», чем
покориться, хотя бы только для того, чтобы привлечь внимание мира
к ситуации на Кубе, надеются, впрочем, на то, что США «в самую
последнюю минуту решатся прийти к ним на помощь», продолжал
Гардье. В этом смысле «обескураживающим» назвал дипломат
заявление Кеннеди, сделанное в ходе пресс-конференции 29 августа
1962 г. ©бещая Кубе «относительно близкую свободу»,
американский президент в то же время выразил надежду на то, что
«соратники и остающиеся на острове друзья» не допустят «бесполезной
бойни»69, то есть практически лишил кубинскую оппозицию надежды на
американскую помощь.
Живо обрисовав весь ужас положения остающихся на острове
противников режима Кастро, Гардье взывал к французскому МИД:
«Мне кажется, что возникла ситуация, которую США и мы сами
должны теперь принимать в расчет, а именно: наши кубинские
друзья, последние здесь защитники классической демократии, оказались
мало-помалу истощенными, парализованными, морально
раздавленными и постепенно сведенными на нет всеми теми
психологическими или административными, можно даже сказать «научными»
средствами, которыми располагает тоталитарный режим, циничный,
без всякого благородства и совести». «Если мы хотим когда-нибудь
вывести этот остров не только из экономического маразма,
весьма ощутимого в настоящее время, но и, в особенности, из маразма
65 Гардье — Кув де Мюрвилю. Т. №№ 445—456. 3 (получена 6) сентября 1962 г. —
Е).Е).Е 1962-П. Р. 169-171.
69 Ibid. P. 170.
233

интеллектуального и морального, в который он все более с каждым
днем погружается, — нельзя медлить. Иначе, мы будем иметь дело
с роботами без души и инициативы или с несколькими призраками
сопротивления, совершенно истощенными и обессиленными»70.
Это донесение, доставленное курьером в Нью-Йорк, там
зашифрованное и переданное в Париж телетайпом при содействии
французской делегации при ООН, французский МИД также
немедленно переслал для информации в Вашингтон. Но вот что
вызывает удивление. В этой серии телеграмм (№№ 445—456), целиком
посвященной бедственному положению на острове представителей
оппозиции и выдающей серьезную обеспокоенность, если не
отчаяние, французского дипломата, упоминается пресс-конференция
Кеннеди, данная 29 августа. Гардье выделил в ней обещание
американского президента «относительно близкой свободы» Кубе вместе
с надеждой, что там не произойдет бессмысленного кровопролития.
Но на этой же пресс-конференции Кеннеди выразил озабоченность
присутствием на Кубе «русского оборудования и технического
персонала», на которые посол никак не отреагировал. Возможно, он
был успокоен заверениями американского президента, чт© «до сих
пор ничто не позволяет утверждать, что помощь включает войска
и ракеты». «Я против вторжения на Кубу в настоящее время <...>
Подобная акция <...> могла бы привести к серьезным последствиям
для многих людей», — сказал тогда Кеннеди71.
Первые ракеты были доставлены на остров в конце сентября, но
ракетные комплексы противовоздушной обороны прибыли на Кубу
уже в августе72. 10 августа глава ЦРУ Дж. Маккоун на специальном
заседании высказал предположение о присутствии на Кубе
советских ядерных ракет, а 22 августа он доложил президенту, что резкое
увеличение потока грузов на Кубу может быть связано с
развертыванием русскими на острове ракет класса «земля — земля». 24 августа
представитель Госдепартамента информировал журналистов о
доставке советскими судами на Кубу большого количества военного
имущества, в том числе радиолокационных станций, зенитных
пулеметов и другого оружия, которое, правда, оценивалось
американскими экспертами как оборонительное73.
70 Гардье — Кув де Мюрвилю. Т. №№ 445—456. 3 (получена 6) сентября 1962 г. —
D.D.F. 1962-И. Р. 171.
71 Цит. no: The Cuban Missile Crisis, 1962. P. 354.
72 Точных данных о дате прибытия на Кубу ракет среднего радиуса действия
(Р-12) мы не обнаружили. Военные историки указывают на середину или конец
сентября. Ядерные боезаряды к ракетам прибыли на борту двух судов — «Индигирка»
(4 октября) и «Александровек» (23 октября). «Александровск» не разгружался. — См.:
На краю пропасти. С. 70.
73 На краю пропасти. С. 76.
234

Настоящая тревога поднялась после того, как 14 октября
американский разведывательный самолет обнаружил на Кубе строящиеся
площадки для советских ракет. 16 октября решением президента США
был создан Исполком Совета национальной безопасности (Экском),
а 22 октября 1962 г., как уже не раз указывалось, президент по радио
и телевидению обратился к американскому народу.
На следующий день после выступления Кеннеди, характеризуя
обстановку на Кубе, Гардье телеграфировал, что все газеты,
пестрящие «набранными огромными буквами заголовками»,
провозглашали, что «отныне вся нация приведена в полную готовность к войне»
и о том, что премьер-министр кубинского правительства вечером
собирается обратиться к народу. Никаких комментариев к речи
американского президента кубинская печать не давала. «По радио
специалисты по пропаганде предались своему обычному
бахвальству <...> Накануне с пяти часов вечера —еще до начала передачи
речи президента Кеннеди — были мобилизованы резервисты
национальной гвардии и максимальным образом укреплены
оборонительные пункты, — сообщал Гардье. — У оппозиционеров, — если
есть еще несколько человек, осмеливающихся так себя
называть, — заявление американского президента вызвало большое
облегчение», — уверял дипломат. К этому впечатлению у него
прибавлялось «некоторое беспокойство», вызванное возможностью
принятия полицией суровых мер в отношении тех, кто не
принимает активного участия в демонстрациях в поддержку режима.
Вместе с тем отмечал, что, несмотря на воинственные заявления
прессы, «население соблюдает спокойствие, и движение в столице
остается нормальным»74.
Сразу после телевизионного выступления Фиделя Кастро,
обратившегося к народу с призывом быть готовым к отпору
«американским агрессорам», на Кубе начали создаваться многочисленные
общественные организации — женские, студенческие и другие — «на
случай войны». По наблюдениям Гардье, «лихорадочная активность,
демонстрируемая ответственными лицами», однако, «не пробудила
энтузиазма у населения, живущего все так же апатично, как и в
первые дни кризиса»75. Впрочем, такая оценка ситуации на Кубе в
кризисные дни, представляется несколько односторонней, ибо имеются
свидетельства противоположного характера76.
Следующая имеющаяся в нашем распоряжении телеграмма
Гардье датирована 30 октября 1962 г. Отвечая на запрос, заданный
74 Гардье — Кув де Мюрвилю Т. №№538-540. 23 октября 1962 г. - D.D.F.
1962-Н. Р- 320.
75 Гардье — МИД. Т. №№ 549-550. 26 октября 1962 г. - AD, 4-2-3 Cuba.
76 См., например: Гибкое А.И. Карибский кризис // Военно-исторический
журнал- С. 7-
235

дипломату внешнеполитическим ведомством, но интересующий,
прежде всего, Вашингтон, Гардье телеграфировал, что на Кубе
прекрасно «ловятся» передачи радиостанции «Голос Америки». Выражая
сожаление, что передачи ведутся только на коротких волнах, а
техническими средствами, способными их ловить, большинство
населения не располагает, дипломат писал, что информация, сообщаемая
«Голосом Америки» «более или менее конфиденциальным образом
передается от одного человека к другому»77.
30 октября в Гавану для переговоров с кубинским руководством
прибыл приглашенный Ф. Кастро Генеральный секретарь ООН. 2
ноября Гардье телеграфировал о передававшемся «прошлой ночью» по
кубинскому телевидению «отчете» Фиделя Кастро «народу» о
переговорах с У Таном. В качестве «отчета» премьер-министр зачитал
длинную стенограмму переговоров, особо вьщелив в ней те места, гае
он «категорически отверг» инспекции острова, на которых настаивала
ООН. Такие действия могли, по словам Кастро, нанести ущерб
суверенитету Кубы. Впрочем, лидер кубинской революции признавал как
«очевидную добрую волю своего собеседника», так и «полезную роль,
которую играет и еще может сыграть ООН»78. В «конфиденциальной
части» своего «отчета», представленного уже только соратникам и
редакторам крупнейших гаванских газет; Кастро признал, что «имели
место серьезные разногласия между его правительством и Москвой».
Вместе с тем он подчеркнул, что «кубинцы глубоко благодарны
русским за их помощь и дружбу, и что в любом случае они остаются
твердыми марксистами-ленинистами»79. Дипломат сообщал также
о том, что выдвинутые Ф. Кастро «пять пунктов», рассматриваются
на Кубе как «безоговорочные» условия урегулирования кризиса.
Внимание французского посла привлекло также
утверждение Кастро, что «русские военные инструкторы присутствовали
на острове не несколько месяцев, а уже несколько лет, и что
недавно размещенное "стратегическое" оружие, — чтобы не сказать
"наступательное'', — является только русским, установлено
русскими и принадлежит советскому правительству». «Это было двойное
признание, достаточно трудное для главы правительства, которое
представляет себя независимым. Казалось, что собеседник
некоторое время колебался, прежде чем сделать его», — сообщил Гардье.
По его словам, Кастро «часто запинался и производил впечатление
человека, испытывающего моральное страдание»80.
«Разногласия» с Москвой, о которых говорил Кастро,
произошли по принципиальному вопросу. Начавшиеся с 22 октября
77 Гардье - МИД. Т. №№ 560-561. 30 октября 1962 с - AD, 4-2-3 Cuba.
78 Гардье - МИД. Т. №№ 569-574. 2 ноября 1962 с - AD, 4-2-3 Cuba,
те ШШ.
*> Ibid.
236

переговоры по урегулированию Кубинского кризиса велись
между лидерами СССР и США81. В результате стороны договорились
о вывозе с острова советского наступательного оружия в обмен
на устные гарантии США не нападать на Кубу и ликвидировать
ракетные базы в Турции и Италии. Куба к участию в
переговорах не приглашалась. Уязвленный тем, что условия договора не
учитывали кубинские интересы, Ф. Кастро выдвинул свой план
урегулирования, состоящий из пяти пунктов: снятие
экономического эмбарго, прекращение подрывных действий против Кубы,
недопущение «пиратских нападений» с прибрежных баз,
прекращение нарушений воздушного пространства Кубы и ликвидацию
военно-морской базы США в Гуантанамо. 30 октября Хрущев
направил в Гавану письмо с разъяснениями своей позиции в
переговорах. 31 октября Кастро ответил гневной критикой
«неожиданного, внезапного и практически немотивированного решения убрать
ракеты с Кубы»82. Для урегулирования «разногласий» с
кубинцами Хрущев снова направил в Гавану Микояна, который также
принял участие в праздновании на Кубе 45 годовщины Октябрьской
революции.
7 ноября Гардье телеграфировал, что главным оратором на
праздновании был директор Национального института аграрной реформы
К. Р. Родригес, который «произнес горячую хвалу Марксу и
Ленину, а затем связал историческую дату, которую празднует Советская
Россия, с не менее исторической по своей сути марксистской
Кубинской революцией». Братья Кастро на праздновании
отсутствовали, а на лице Микояна во время праздничной демонстрации
Гардье заметил «усталость и озабоченность»83.
15 ноября 1962 г. Гардье делился с МИД «некоторыми
общими впечатлениями о состоянии Кубинского кризиса на
сегодняшний день»84. Дипломат замечал, что не случайно употребил слово
«впечатление», — он и его европейские коллеги вынуждены
довольствоваться лишь впечатлениями и прилагать усилия для
получения достоверной информации. «Переговоры Микояна
продолжают происходить в обстановке большой секретности, если
только они вообще еще ведутся. Некоторые думают, — сообщал
дипломат, что советский вице-премьер-министр уже исчерпал все
81 Первое личное письмо Дж. Кеннеди отправил Н.С. Хрущеву 22 октября 1962 г.
через «особый канал связи». — См., например: У края ядерной бездны. С. 105.
82 Цит. по кн.: Funenko A., Naftali Г. «One Hell of a Gamble». P. 290.
83 Гардье - МИД. Т. №№ 586-590. 7 ноября 1962 г. - AD, 4-2-3 Cuba. -
Французский МИД отправил текст телеграммы в Вашингтон.
84 Гардье — Кув де Мюрвилю. X №№ 610—611. 15 (получена 22) ноября 1962 с -
D.D.F. 1962-П. Р. 424—427. — Телеграмма дипломатической почтой с
сопровождением была направлена в Мексику, оттуда — в Нью-Йорк. Текст телеграммы № 610 был
с курьером препровожден в посольство в Москве.
237

свои аргументы, также как и все сюжеты для переговоров, и
остается здесь как некий "щит" против случайного американского
вторжения»85.
По утверждению Гардье, «большая часть населения
находится в состоянии еще большей апатии, чем когда-либо». По
мнению дипломата, в такое состояние люди пришли после
обнаружения советских стратегических баз на территории острова. Для
государства, которое уже почти четыре года «заявляет о себе как
о полностью свободном, суверенном и независимом», стала
«особенно болезненной» необходимость признать, что «иностранцы
самостоятельно использовали их территорию для строительства
важных стратегических наступательных баз»86.
Сообщал посол о все еще заметном присутствии на
острове военной техники и солдат, а такэке о приходящих к нему «из
разнообразных источников» сведениях о том, что военные «с
самыми большими предосторожностями продолжают скрывать»
находящиеся в естественных пещерах «большие цементные
контейнеры». Едва ли, по мнению посла, речь шла «о сокрытии легкого
пехотного вооружения, или даже о береговой или
противовоздушной артиллерии, то есть об оружии такого типа, которое было бы
абсолютно нормально для защиты страны». Еще менее это могли
быть «огромные запасы оружия» на случай, «если бы
североамериканцы попытались установить новый режим на Кубе», и которые
позволили бы фиделистам удержать власть». Смущало дипломата
и то, что погрузка русских вооружений на суда осуществлялась без
соблюдения каких-либо мер предосторожности и маскировки. Из
этого он делал вывод, что главные элементы ракет все еще
остаются на острове. «Это, по мнению все тех же информаторов,
объясняет, почему русские так легко уступили с вывозом пресловутых
ракет»87.
Вопреки всему тому, что Микоян и Фидель Кастро силились
показать, сообщал Гардье, им не удалось скрыть от кубинцев
несогласие, существующее как между ними, так и между их
правительствами. «Факт тот, что доктор Фидель Кастро постоянно
выказывает беспокойство, и даже гнев, в то время как Микоян, как
только перестает улыбаться фотографам, делает суровую мину
ментора, которым он, несомненно, и хочет здесь быть». «Старая
коммунистическая гвардия, или ортодоксальные коммунисты,
в особенности Карлос Рафаэль Родригес, множат хвалы и
выражения дружеских чувств в адрес советского вице-премьер-министра,
но народ, даже революционеры, гораздо более сдержаны, если не
в5 Гардье — Кув де Мюрвилю. Т. №N8 610—611. Р. 425.
86 Ibid.
87 Ibid. P. 426.
238

полувраждебны», — писал французский дипломат, отмечая при
этом, что «симпатии "фиделистов" — на стороне китайцев»88.
Между тем, миссия, возложенная советским руководством на
А. И. Микояна, действительно была весьма сложной. Ф. Кастро в свое
время вынужден был согласиться с размещением на Кубе ядерного
оружия, объявленного советской стороной необходимым средством
защиты. Теперь Микоян должен был разъяснить Кастро, почему
Советский Союз должен убрать оружие в обмен на устные заверения
Вашингтона о ненападении на Кубу. Советская сторона настаивала
также на том, чтобы кубинцы разрешили инспекцию
представителями ООН демонтированных ракетных комплексов. А с этим Кастро
никак не мог согласиться89. К этому можно добавить, что позиция
Советского Союза в вопросе об урегулировании кризиса, вызывала
осуждение не только кубинского, но и китайского руководства,
рассматривавших принятие СССР компромиссных условий
урегулирования как предательство коммунистических идеалов.
Французский посол жаловался также на активность
политической полиции на Кубе и на постоянные обвинения его и других
западных дипломатов в шпионаже, который действительно «здесь
весьма распространен»90.
В начале декабря Гардье сообщал о реакции кубинской печати
на публикацию в «Вашингтон пост» статьи известного
американского политического обозревателя Дрю Пирсона91, утверждавшего,
что «американскими спецслужбами используются как наблюдения
иностранных дипломатов, находящихся в Гаване, так и материалы
аэрофотосъемки самолетов-разведчиков». Комментируя эти слова,
кубинское агентство «Пренса Латана» сообщало, что США в
настоящее время интенсифицировали шпионаж в отношении Кубы.
Сам французский посол ранее уже выражал обеспокоенность
положением западных дипломатов на Кубе. Теперь же он проявлял
недовольство публикацией Пирсона и предлагал «рекомендовать
американской прессе быть как можно более сдержанной» во всем,
что имеет отношение к западным дипломатам, ©н выдвинул идею
создания дипломатическими службами западных стран своего рода
«досье борьбы», которое аккумулировало бы «все то, что можно будет
поставить в упрек кубинским представителям в Западной Европе».
В частности, Гардье считал необходимым собрать материал о связях
88 Гардье — Кув де Мюрвилю. Т. №№ 610-611. Р. 426.
89 Подробнее см.: Fursenko A., Naftali Т. «One Hell of a Gamble». P. 290.
90 Гардье — Кув де Мюрвилю. Т. №№ 610, 611. 15 (получена 22) ноября 1962 г. -
D.D.F. 1962-И. R 426.
91 Гардье — МИД. Т. №№ 663—667. 3 (получена 4) декабря 1962 г. Гриф «Для
ограниченного круга лиц». — AD, 4-2-3 Cuba. — Телеграма «via Departement» направлена
также в посольство Франции в Вашингтоне.
239

кубинских дипломатов, аккредитованных во Франции, с
французскими коммунистами и другими оппозиционными группами, для
того чтобы «своевременно отреагировать в случае, если нас будут
обвинять в проамериканской деятельности»92. Следует заметить,
что обвинения такого рода вполне могли последовать, так как
французское посольство в Гаване, несомненно, занимало враждебную
Кубе позицию.
14 декабря Гардье сообщал об одновременной публикации
в кубинской прессе речи Н.С. Хрущева перед Верховным Советом
и выдержек из пресс-конференции Дж. Кеннеди, состоявшейся
в тот же день, 12 декабря93. Тот факт, что публикации не
содержали никаких комментариев, Гардье объяснил следующим образом:
«Очевидно, что, согласно лучшим традициям стран железного
занавеса, издатели ожидают, что им будет указана генеральная линия,
которой они должны следовать, прежде чем они разразятся новыми
обвинениями в адрес "империализма" или "капитализма"»94. Как в речи
Хрущева, так и в выступлении Кеннеди упоминалась Куба. Заявив,
что термоядерной войне есть лишь одна альтернатива — мирное
сосуществование, Хрущев в своей речи выражал надежду, что
президент США выполнит свои обещания в отношении Кубы. В свою
очередь, Кеннеди на пресс-конференции, сделал заявление, что
советско-американские переговоры о Кубе вскоре продолжатся
в Нью-Йорке. Вместе с тем, он подчеркнул, что США приложат все
усилия к тому, чтобы никогда никакие ракеты вновь не появились
на острове.
0 том, что «Советский Союз действительно приступил к
сокращению своего военного присутствия на Кубе», Гардье
телеграфировал в середине марта 1963 г. «Как бы ни было затруднительно
наблюдение за движением русских судов, отбывающих с
Кубы», оно позволило ему сообщить следующие сведения. «Между
21 и 25 февраля производилась погрузка на грузовые суда "Балтика"
и "Байкал", 1 марта — на пассажирское судно "Михаил Калинин",
10 марта — также на пассажирское судно "Грузия". Пассажирское
судно "Адмирал Нахимов", в настоящее время стоит в гаванском
порту, готовое принять на борт тысячу солдат»95. По утверждению
французского дипломата, определить число военных, покинувших
остров, представляется затруднительным «по причине молчания,
которое окружает эту операцию». Каждое из перечисленных
судов может, по мнению Гардье, перевезти от 1,5 до 2 тысяч человек.
92 Гардье - МИД. Т. №№ 663-667.
93 Гардье — Кув де Мюрвилю. Т. №№ 683—688. 14 декабря 1962 г. — AD, 1962-И.
Р. 526—538. — Текст телеграммы был передан в посольство в Вашингтоне.
94 Ibid. P. 527.
95 Гардье - МИД. Т. №№ 208-210. 16 марта 1963 г. - AD, 4-2-3 Cuba.
240

«Но общее число солдат, отбывших в эти дни, насчитывает в целом
не более 5 тысяч человек». В этой же телеграмме французский
дипломат подвергал сомнению заявление Москвы о том, что «10 марта
с Кубы отбыли четыре судна, вывозящие войска».
В распоряжении исследователей пока нет графика вывода
советских вооружений и войск с острова. Так, в исследовании,
подготовленном Институтом военной истории Министерства обороны
РФ, освещение операции по ликвидации советских ракетных баз
на Кубе доведено лишь до середины ноября 1962 г.96 В хронологии
событий кризиса, изданной в приложении к американской
публикации документов Кубинского кризиса, последнее сведение
такого рода относится к 9 ноября 1962 г., когда с Кубы на шести судах
были вывезены ракеты среднего радиуса действия97. К этому
времени в советско-американских переговорах возникло затруднение,
вызванное разногласиями по вопросу о бомбардировщиках Ил-28.
Американская сторона рассматривала эти самолеты как оружие,
пригодное для наступательных целей, и на этом основании
требовала их удаления с Кубы. Соглашением по урегулированию этого
последнего конфликта историки обычно завершают изложение событий
Кубинского кризиса и переходят к оценке его значения и
последствий. Таким образом, даже по прошествии более чем 40 лет все еще
затруднительной представляется оценка достоверности фактов,
содержащихся в донесении французского дипломата о
заключительном этапе вывоза советских вооружений с Кубы.
Последнее донесение Гардье, имеющееся в нашем
распоряжение, связано с убийством Джона Кеннеди. Кубинский лидер едва ли
мог испытывать симпатии к американскому президенту. Но
каковы бы ни были претензии Ф. Кастро к Дж. Кеннеди, он вынужден
был признать, что данные Кеннеди гарантии ненападения на Кубу
соблюдались и имели существенное значение для безопасности
государства. И когда 22 ноября 1963 г. пришло известие о гибели
Кеннеди, кубинский лидер выразил сочувствие американскому
народу и в своих выступлениях обрушился с критикой тех, кто
совершил этот злодейский акт.
Спустя два дня после событий в Далласе Ф. Кастро
«распорядился прервать все программы телевидения и радио, чтобы
самому выступить перед зрителями и слушателями и сказать им,
что он думает по поводу убийства президента Кеннеди»,—
сообщал Гардье. «Заверив, что он никогда не питал личной
ненависти к тому, кто только что трагически погиб, —
телеграфировал Гардье, — премьер-министр настаивал на мысли, что только
американские ультраконсерваторы могли быть заинтересованы
96 На краю пропасти. С. 126-132.
97 The Cuban Missile Crisis, 1962. P. 388.
241

в устранении человека умеренных взглядов, каким на деле был
президент Кеннеди»98. Этой телеграммой мы закончим рассмотрение
донесений французского посла на Кубе Робера дю Гардье о
событиях на Кубе в 1959—1963 гг.
Дипломатические отношения между Францией и Кубой были
установлены в 1902 г. и к моменту кризиса длились уже 60 лет.
Посольство Франции в Гаване едва ли считалось престижным, хотя
по существующему во французском МИД правилу, миссию на Кубе
мог возглавлять дипломат, имеющий высокий ранг — полномочного
министра особого класса (более высоким был лишь один ранг —
Посла Франции). По этой позиции оно стояло в одном ряду с
посольствами в Брюсселе, Стокгольме, Лиссабоне, Афинах и даже
Москве. Впрочем, Робер дю Гардье, возглавляя дипломатическую
миссию в Гаване, имел более низкий ранг — полномочного
министра первого класса (ступенью ниже ранга полномочного
министра особого класса). Штат французского посольства на Кубе
не был велик. За 1959—1964 гг. мы не располагаем никакими
данными, но в 1952 г., кроме главы миссии, там находился еще
один чиновник — вице-консул специальной службы. Кроме того,
в 1952 г. миссии в Гаване были приданы два торговых атташе,
а трое военных атташе были аккредитованы в Гаване лишь по
совместительству и относились к посольству в Вашингтоне". Вряд ли
за несколько лет, к моменту приезда в Гавану Гардье ситуация
изменилась радикально.
Условия работы Гардье на Кубе были очень трудными. В
посольстве не было шифровальной машины. Ее отсутствие затрудняло связь
с Министерством иностранных дел Франции, так как требовалось
время для доставки дипломатической почты во французское
посольство в США и шифровку там донесений. Всю корреспонденцию
посол сам, в помощь шифровальщикам, должен был подготавливать
особым образом100.
Телефон посольства прослушивался, и французскому дипломату
это было известно. В подтверждение можно привести телеграмму,
отправленную Гардье 25 августа 1962 г. Посол сообщал в МИД о звонке
из Парижа французского репортера, пожелавшего узнать его мнение
о бомбардировке Гаваны, и о том, есть ли у Фиделя Кастро
основания возлагать ответственность за это на американцев. «Я,
естественно, вынужден был отвечать только то, что публикуют местные газеты
и не высказывать личное мнение», — писал дипломат. В этой связи
98 Пфдье — МИД. Т. №№ 797—801. 25 ноября 1963. — Текст телеграммы был
передан в Вашингтон. — AD, 9-7-1 Cuba.
" Замет Л Дипломатическая служба. С. 113.
100 Yabse M. Une hirondelle ne fait pas le printemps // UEurope et la crise
<*e Cuba. P. 92.
242

он напоминал, что «все линии международной связи, как, впрочем,
и все телефоны посольства, находятся под неусыпным
наблюдением политической полиции», и просил сообщить об этом редакторам
и ведущим радио- и телевизионных программ. Оставляя без ответа
вопрос, о какой бомбардировке Гаваны могла идти речь 25 августа
1962 г., заметим, что в этой же телеграмме Гардье счел необходимым
сообщить, что, «не зная, кто его вызывает, он вынужден был оставить
в своем кабинете на все время телефонного разговора», длившегося
более 20 минут, некоего «иностранного визитера», так как думал, что
он направлен к нему французским внешнеполитическим
ведомством. Представляется, что эта цитата из донесения Гардье добавляет
штрих к сказанному выше о сложных условиях работы
французского посла в Гаване.
К сказанному можно добавить, что, начиная с 23 октября 1962 г.,
все работавшие на Кубе западные дипломаты находились в строгой
изоляции, так как к этому времени один из офицеров армии Батисты
сообщил кубинскому правительству, что посольство одной западной
страны имеет постоянные контакты с ЦРУ101.
К моменту назначения на Кубу Робер дю Гардье был уже не
слишком молод — ему было 53 года. До Гаваны он работал в основном на
Востоке, где долго находился на второстепенных должностях, и
только в 1953 г. впервые возглавил посольство в Гватемале. На
должности посла Франции в Гаване Гардье находился с 31 июля 1959 г. по
23 июля 1964 г. Следующей ступенью его карьеры стало посольство
в Ирландии (1964—1968 гг.), после чего он вернулся в центральный
аппарат МИД и работал в его генеральном секретариате. Последний
раз имя Гардье упоминается в «Дипломатическом ежегоднике»
в связи с присвоением ему в 1972 г. ранга полномочного министра
особого класса. Ему тогда было 66 лет. Умер он в 1991 г.
Несмотря на относительно скромный дипломатический опыт,
Гардье в Гаване смог наладить работу своей миссии так, что
ей удавалось регулярно собирать разнообразную информацию.
Правда, основные ее источники находились в рядах оппозиции
правительству Кастро. В донесениях из Гаваны нет никаких
следов сколько-нибудь доверительных отношений между
кубинскими революционерами и французским дипломатом. Но с момента
разрыва дипломатических отношений между США и Кубой
именно маленькая французская миссия в Гаване регулярно поставляла
в Вашингтон ценные сведения о событиях на Кубе. Госдепартамент
напрямую обращался к французскому МИД с просьбой о
предоставлении такой информации и не раз выражал благодарность
р Se М' Une hirondelle ne fait pas le printemps // VEurope ct la crise
de Cuba. P. 92. —. М.Вайс ссылается на телеграммы Гардье № 605 от 13 февраля и № 663
(УгЗ декабря 1962 г.
243

за сотрудничество. В тесном контакте, как явствует из
дипломатической переписки, работали французские и американские военные
и спецслужбы.
В этой связи важным представляется свидетельство П. Нитце,
которым он начинает в своих мемуарах главу «Кубинский ракетный
кризис»: «11 октября 1962 г. Макнамара и я участвовали в
заседании Объединенного Комитета начальников штабов,
проводившемся каждый четверг. Как обычно, встреча началась с краткого
отчета разведки. В этот день молодой командующий военно-морскими
силами привел нам данные разных источников о движении
советских судов в направлении Кубы, ©н также информировал нас
о подробных донесениях французов, которые все еще имели
посольство в Гаване. Они видели грузовики, груженные предметами,
которые выглядели как накрытые брезентом ракеты, движущиеся
по улицам города в темноте ночи. Я нашел его данные
убедительными не только потому, что это было возможно. Было весьма
вероятно, что советские наступательные ядерные ракеты были уже
на Кубе»102.
В приведенном пассаже речь могла идти только о донесениях
Гардье, тем более что французское посольство в нем названо
прямо. Он дает ясное представление о том, кем и каким образом
использовались собранные французским посольством в Гаване
сведения о ситуации на Кубе. Вполне возможно, что и сам Гардье имел
прямое отношение к спецслужбам. Напомним, что сотрудник КГБ
А.И. Алексеев начал работать в посольстве СССР на Кубе примерно
в то же время, что и Гардье, то есть тогда, когда на острове
начала складываться ситуация, приведшая в конечном итоге к кризису.
Присутствие там опытного разведчика могло оказаться весьма
полезно. О возможной причастности Гардье к спецслужбам
косвенно свидетельствует исчезновение его имени из Дипломатического
Ежегодника без указания даты отставки. Имя Гардье не
встречается ни в трудах по истории дипломатии (за исключением работ
М. Вайса)103, ни в мемуарах. И еще одно наблюдение: после
публикации в 1999 г. документов, относящихся к Кубинскому кризису
(D.D.F. 1962-И), становится ясно, что Дипломатический архив в
Париже предоставлял исследователям не все материалы по этой
проблематике, во всяком случае, не все донесения из Гаваны. Главным
образом это касается донесений за острый период Кубинского
кризиса, и в частности, донесения, о котором сообщает П. Нитце.
Еще одна особенность корреспонденции Гардье обращает на
себя внимание — это тон и язык принадлежащих его перу текстов.
102 tf/яе /> #, From Hiroshima to Glasnost. P. 214.
ЮЗ Valsse M. 1) Une hirondelle ne fait pas le printemps // U Europe et la crise
de Cuba. p- 92> 2) La grandeur. P. 153.
244

Обычно дипломатические донесения этого времени отмечены
взвешенностью, бесстрастностью, стремлением к объективности, как бы
отстраненным взглядом на события. Редко дипломат позволяет себе
легкую иронию или резкие личные выпады в адрес администрации
страны пребывания. Большинство же донесений Гардье полны злой
иронии, даже сарказма, а порой просто дышат ненавистью к
кубинским революционерам. М. Вайс называет их «страстными»104.
Французское посольство в Гаване находилось прямо в
эпицентре Кубинской революции. Сотрудники миссии могли
непосредственно наблюдать за ее развитием, следить за постепенным
изменением характера революции и ее перерастанием в
социалистическую. Им постоянно приходилось встречаться с Ф. Кастро
и другими кубинскими лидерами, следить за эволюцией их
политических взглядов, за внутрипартийной борьбой. На их глазах
происходило постепенное сближение молодого кубинского
правительства с коммунистами и в конечном итоге — с СССР. Французские
дипломаты в Гаване внимательно следили за усилиями оппозиции
режиму Кастро, которой — и это совершенно очевидно из
дипломатической переписки — сочувствовали. Именно в ее рядах
находились их постоянные информаторы.
В этой связи можно констатировать, что донесения Гардье,
посвященные этапам кубинской революции, повседневной жизни
острова, состоянию и нуждам оппозиции, обзорам кубинской прессы
представляют большой интерес и являются достоверным
историческим источником.
В то же время, французский посол передавал в МИД неточные,
а иногда и фантастические сведения. Это касается и информации
о развертывании на острове советских военных баз. Ее
поставляли дипломату «источники» из числа кубинских оппозиционеров
различного толка, а также французская разведка на острове. Сам
Гардье был уверен в ее надежности, что всякий раз подчеркивал
в своих донесениях.
С другой стороны, именно из посольства Франции на Кубе
пришли первые сигналы о присутствии на острове советских
ракет. В период приближения острой фазы Кубинского кризиса
донесения Гардье, сообщавшего местонахождение, численность
и технические характеристики размещенного на острове
советского оружия и военного контингента, служили ценным дополнением
к данным аэрофотосъемки, осуществлявшейся американскими
самолетами-разведчиками. Как уже отмечалось, американская
администрация не раз благодарила французский МИД за эту
информацию.
104 Yaisse M. Une hirondelle ne fait pas le printemps // L'Europe et la crise
^ Cuba. P. 92.
245

ж , Минского кризиса отражена в донесениях Робера
Острая фаза луии в п0ДТВерждение можно привес-
да ^ "'^Плюсованных в D.D.F. 34 документов,
выти тот факт, что и* ' инский кризис», только 6 представляют
деленных в разды ; объясняется тем, что события
собой WwmaitcfB правительственных кабинетах СЩА
ГсСс7фГанц^с"осол Z Кубе узнавал о них из средств
1с2оЙ информации. Не принимало кубинское правительство
SS в переговорах по урегулированию кризиса. Таким
образам Французский посол, находясь на Кубе, оказался оторванным
от центров принятая решений о судьбе острова. Несмотря на это,
донесения французского посла в Гаване Робера дю Гардье за 1959-
1963 гг. являются ценным источником для воссоздания полной
картины возникновения и развития всех этапов Кубинского кризиса.

Гла ва VI
КУБИНСКИЙ КРИЗИС
В ОЦЕНКЕ ЦЕНТРАЛЬНОГ® АППАРАТА
МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ
ФРАНЦИИ
©вращение к документам, которые разрабатывались на Кэ д'Ор-
сэ в период Кубинского кризиса, представляется целесообразным по
нескольким причинам.
Во-первых, каждый из этих документов отражает результаты
анализа собьгтий кризиса сотрудниками центрального аппарата МИД,
в© многом основанного на тех сведениях, поступавших с мест
событий (донесениях послов в Москве, Вашингтоне и Гаване), которые
были предметом рассмотрения предыдущих трех глав. Имея
представление о степени осведомленности французского
внешнеполитического ведомства относительно событий Кубинского кризиса,
можно по достоинству оценить качество аналитической работы его
сотрудников.
Во-вторых, если в главе, посвященной де Голлю, речь шла о
стратегических решениях, определяющих основное направление внешней
политики Франции, то в данном разделе речь пойдет о тактических
шагах французской дипломатии в период Кубинского кризиса,
разработку которых президент предоставлял сотрудникам Министерства
иностранных дел.
В-третьих, обращение к этой группе документов представляется
перспективным с точки зрения выяснения общей оценки
французской дипломатией причин и последствий Кубинского кризиса.
В нашем распоряжении имеется лишь небольшое число
исходящих из различных структур французского МИД документов, из
которых самый ранний датирован апрелем 1961 г. Этот документ
представляет собой отпуск «ноты для кабинета министра»
(очевидно, иностранных дел. — Н.К.)У составленной в Отделе Америки,
входящем в Генеральное управление политических дел МИД. Первая
страница была, вероятно, напечатана на бланке, о чем
свидетельствует расположение текста. Он составлен в третьем лице и не
подписан, что характерно для этого вида дипломатического документа.
Сюжетом ноты является «напряженность в американо-кубинских
247

отношениях»1. Текст ноты, занимающий 4,5 страницы машинописи,
начинается словами: «Вот уже несколько дней поступают
многочисленные донесения агентов, которые, отмечая подготовительный
характер мобилизации "антикастровцев", говорят о вторжении на Кубу
как о неизбежном». Далее в ноте шла речь об изменении характера
Кубинской революции, о постепенной ее «коммунизации», — то есть
о тех процессах, которые так тревожили Гардье. В этой связи нота
констатировала, что «после паузы, последовавшей за передачей влас-
ти Кеннеди, Вашингтон принимает решение мобилизовать
психологические силы свободного мира и твердо заявляет, что не потерпит
сложившееся к настоящему времени положение дел». В ноте
излагались американские претензии к Советскому Союзу за его «прямое
вмешательство во внутренние дела государства», и к кубинскому
руководству — за попытку «утвердить полицейский режим». Далее
в тексте документа развертывалась картина растущего движения
против режима Кастро, в котором участвовали представители
различных слоев населения, и говорилось о многочисленных
экономических трудностях, испытываемых Кубой. При этом делалась ссылка
на сведения, собранные «нашим военным атташе в Вашингтоне».
«Не рискуя предаваться предсказаниям», авторы документа сочли,
тем не менее, «своевременным» указать на «ухудшение состояния
американо-кубинских отношений».
Обращает на себя внимания тот факт, что нота, копии которой
рассылались в Генеральный секретариат МИД, Генеральные
управления по политическим делам и по экономическим и финансовым
делам, а также в Отдел ООН и международных организаций, была
направлена по инстанциям 11 апреля, а 15 апреля произошла
бомбардировка Гаваны и других кубинских городов, предшествовавшая
начавшемуся 17 апреля «вторжению», о «неизбежности» которого
и предупреждала французская дипломатия. Так что
«своевременность» документа не подлежит сомнению. Создается даже
впечатление, что составители ноты располагали более точной информацией
об американских планах, о которых мог сообщить тот же военный
атташе, впрочем, об этом документ умалчивает.
Текст другого имевшегося в нашем распоряжении документа, —
телеграммы, также составленной в Отделе Америки Генерального
управления политических дел, подписанной директором этого Отдела
Луи Роше и датированной 3 мая 1961г., занимает всего 6 строк2.
На запрос Гаваны, касающийся возможной эвакуации
французских граждан с Кубы в случае опасности, Роше ответил, что «ника-
1 Нота для кабинета министра. «Напряженность в американо-кубинских
отношениях». NH3/AM (AM — аббревиатура Отдела aAm6riqueM. — Н.К.). 11 апреля
1961 n-AD, 4-2-3 Cuba.
2 Роше — Амбафранс-Гавана. X № 132. Париж 3 мая 1961 г. — AD, 27-7-I Cuba.
248

ких практических распоряжений в настоящее время не делалось»,
но, в свою очередь спросил, какой способ эвакуации — самолетом
или морем — представляется более удобным. Телеграмма, имеющая
гриф «весьма конфиденциально», была отправлена, по-видимому,
в ответ на запрос, сделанный в разгар американской военной
операции на Кубе, сопровождавшейся бомбардировкой, или же сразу
после окончания операции — из опасения ее возможного ее
повторения. Не следует также забывать о репрессиях против противников
режима Кастро, начавшихся сразу после провала операции в заливе
Кочинос. Была ли проведена эвакуация французских граждан с
Кубы — сведений нет.
Наконец последний относящийся к 1961 г. документ, которым мы
располагали, также представляет собой составленную в ©тделе
Америки ноту, со всеми характерными для этого вида дипломатического
документа признаками3. На шести машинописных страницах текста
излагались проблемы, связанные с общей ситуацией в Латинской Америке,
из которых вопрос о Кубе был выделен особо. В датированном 26 мая
документе говорилось об откликах по всем континентам на
«достойный сожаления провал высадки, которую ЦРУ так неумело
подготовило». По мнению составителей ноты, «все единодушны в осуждении
безумной авантюры горстки антикастровских "повстанцев"». «Москва
и ее сателлиты рукогшещут», — сообщалось в документе. В рядах
союзников отмечались «тайное осуждение» и «ирония». Последствием
«триумфа» Фиделя Кастро стал беспрецедентный террор, с одной
стороны, и консолидация режима, — с другой. В документе
подчеркивалось, что 1 Мая Кастро провозгласил «социалистическую республику
Куба». Не остался без внимания французской дипломатии и тот факт,
что провал, который потерпела американская операция, испортил
Кеннеди «пресловутые первые "сто дней", которым президент столь
нескромно придавал значение в период избирательной кампании».
В ноте говорилось и об ожидании на Кубе новой, «на этот раз
более массированной» американской интервенции. «Адресат» ноты и ее
внутренняя рассылка не указаны. Обращает на себя внимание явно
недружелюбный по отношению к США тон, в котором был составлен
документ. Он свидетельствует о некотором раздражении во
французских дипломатических кругах, вызванном действиями новой
американской администрации в отношении Кубы.
Остальные имевшиеся в нашем распоряжении документы,
ведущие свое происхождение из разных отделов французского
внешнеполитического ведомства, относятся к осени 1962 г., когда в кубинской
проблеме появились все признаки кризиса. Важнейшие из них
опубликованы в D.D.F., и это во многом облегчает задачу их изучения,
так как снимает ряд вопросов, связанных с делопроизводственной
Нота. «Латинская Америка». Париж, 26 мая 1961 с — AD, 4-2-3 Cuba.
249

практикой французского МИД в интересующий нас период.
Примером такого документа может служить телеграмма-циркуляр,
датированная 18 сентября 1962 г., которая под №82 издана в ID.D.F.4
В публикации отправителем циркуляра, как принято, указан
министр иностранных дел, а «адресатом» — «различные
дипломатические представители Франции за границей», какие именно — указано
в примечании. Тот же документ, хранящийся в архиве,
начинается с перечня адресатов5. Он отличается указанием даты
составления—15 сентября. В нем отмечено, что 18 сентября телеграмма
была отправлена (в D.D.F. дата составления телеграммы дана в
примечании). Почему-то между временем отправления телеграммы,
обозначенным в «архивном» документе, и временем,
проставленным в публикации D.D.F., оказывается разница в несколько минут.
Но самое важное для нас отличие между опубликованным и
неопубликованным вариантами документов состоит в том, что «архивный»
вариант сохраняет указание на то, из какой структуры МИД он
происходит и кто его автор. Оказывается, телеграмма была составлена
в Службе Восточной Европы, являвшейся частью ©тдела Европы,
и текст ее подписан Анри Фроман-Мерисом, чьи мемуары много раз
цитировались в настоящей работе и который в 1962 г. возглавлял
указанную Службу. Эти наблюдения дают основания предположить,
что по существу мы имеем дело с аналитической запиской, текст
которой без всяких изменений был «трансформирован» в циркуляр,
предназначенный заграничным представительствам французского
МИД. Занимающий в «архивном варианте» пять машинописных
страниц документ подвергал анализу Заявление ТАСС от 11 сентября
1962 г., представлявшее, по мнению его составителя, «суровую
критику политики США во всех аспектах».
В Заявлении ТАСС утверждалось, что оно вызвано
обращением президента США в конгресс за разрешением на призыв 150
тысяч резервистов в состав вооруженных сил. Это, с точки зрения
советского правительства, являлось «провокацией» «против мира»
и свидетельствовало об «агрессивных планах и намерениях самих
Соединенных Штатов»6.
4 Кув дс Мюрвиль — различным дипломатическим представителям Франции
за границей. Телеграмма-циркуляр. Париж, 18 сентября 1962 г. — D.D.F., 1962-11.
Р. 221-224.
5 Телеграфом — в Вашингтон, Бонн, Лондон, Москву, Нью-Йорк,
курьерской почтой — в Лиссабон, Стокгольм, Анкару, Оттаву, Брюссель, Гаагу, Люксембург,
Рим, Осло, Мадрид, Афины, Копенгаген, Хельсинки, Гавану, Мехико, Буэнос-Айрес,
Белград. Берлин, Бухарест, Будапешт, Прагу, Софию, Тирану, Варшаву, Дели, Токио,
Вену, Рабат, Тунис, Алжир, Рио-де-Жанейро и постоянному представителю Франции
в Совете НАТО. — С указанием номеров телеграмм.
6 Внешняя политика Советского Союза и международные отношения. Сборник
документов: 1962 год. С. 351—364.
250

Хотя Фроман-Мерис сразу же отмечал, что советское заявление
составлено «в очень сильных выражениях», оно «по смыслу»
свидетельствовало, с его точки зрения, о «гораздо меньшей угрозе, чем
можно было предположить по реакции на него прессы». Дипломат
считал, что публикацией этого заявления советское руководство
поставило американское правительство «в затруднительное положение»,
так как даже если Соединенные Штаты и не намерены вторгаться
на Кубу, их бездействие «рискует в настоящее время казаться как бы
продиктованным опасением ответа со стороны СССР». Заявление,
по мнению составителя документа, наносило также «ощутимый удар
по доктрине Монро», так как содержало открытое признание того
факта, что Советский Союз снабжает оружием Кубу, — государство,
находящееся в сфере влияния США. Впрочем, по оценке
французского дипломата, данное Заявление ТАСС не несло в себе «ничего
существенно нового» по сравнению с предыдущими, в частности,
по сравнению с заявлением, сделанным Н.С. Хрущевым 9 июля
1960 г.7 «В то время Хрущев угрожал Соединенным Штатам в случае
их агрессии против Кубы использовать против их территории
стратегические ракеты», хотя эта угроза тогда же была названа
«символической», напоминал дипломат. В настоящий же момент, «хотя эта
мысль и внушается постоянно, ничто определенно не указывает на
то, что в случае вторжения США на Кубу Советский Союз нанесет
ответный удар, развязав ядерную войну», говорилось в документе
французского МИД.— В Заявлении ТАСС «утверждается лишь»,
что в случае американской агрессии против любого государства,
которое попросит помощи у Советского Союза, он имеет
возможность оказать эту помощь «со своей территории» и подчеркивается,
что «сейчас нельзя атаковать Кубу безнаказанно», — разъяснялось
в циркуляре8.
На наш взгляд, этот фрагмент текста циркуляра содержит
элемент противоречия. Разве содержавшееся в Заявлении ТАСС
утверждение об имеющихся у Советского Союза средствах оказать «со
своей территории» помощь всем государствам, подвергающимся
агрессии, может означать что-либо иное, кроме угрозы применения им
наступательного оружия, а, следовательно, — угрозы войны?
Продолжая анализ Заявления ТАСС, французский дипломат
отмечал, что в нем заметна попытка преуменьшить значение
военных поставок и посылки военных специалистов на Кубу. Оно
«настаивает на исключительно оборонительном характере»
поставляемого оружия, говорилось в циркуляре. С другой стороны,
в Заявлении ТАСС речь шла о поставках «современного» оружия,
Об этом заявлении, сделанном на съезде учителей, речь уже шла в главе о
донесениях М. Дежана из Москвы.
8 Кув де Мюрвиль — различным дипломатическим представителям Франции за
границей. Телеграмма-циркуляр. Париж, 18 сентября 1962 г.— D.D.F., 1962-Н. Р. 223.
25!

обращение с которым «требует высокой квалификации и
больших знаний». Французский дипломат обращал внимание на это
несоответствие.
«Смесь угрожающего тона и скромности содержания» Заявления
ТАСС «отражает те проблемы», которые представляет для Москвы
режим Кастро, считали на Кэ д'Фрсэ. «Историческая случайность
и многочисленные американские ошибки» дали возможность СССР
оказывать «все возрастающее влияние на Кубу». И хотя
французская дипломатия признавала «социалистический» характер режима
Кастро, по ее мнению, он существенно отличался от «аутентичной
народной демократии». В циркуляре назывались факторы,
затруднявшие Советскому Союзу задачу оказания влияния на ситуацию
на Кубе, — географическая удаленность острова и тот факт, что не
все кубинское руководство состояло из людей, «всецело преданных
Кремлю», — и делался вывод, что «будущее режима» определено еще
не окончательно9.
Сложившаяся ситуация, по мнению внешнеполитического
ведомства Франции, представляла для СССР «фундаментальное
затруднение». — С одной стороны, необходимо было поддерживать
режим, «свержение которого было бы для СССР ударом тем более
ощутимым», что он заключил с ним «военный альянс». С другой
стороны, ситуация на Кубе создавала для СССР определенный риск.
Заявление от 11 сентября 1962 г. могло быть попыткой Советского
Союза выйти из этого затруднительного положения, а именно: «не
определяя точно свои действия» на случай американской агрессии
против Кубы, СССР надеялся тем самым свести к минимуму саму
возможность интервенции со стороны Соединенных Штатов. Давая
Фиделю Кастро обещания «постоянной помощи», советское
руководство способствовало внутренней консолидации Кубы. Наконец,
снабжая Кубу «современным оружием», СССР, «несомненно», давал
ей средство «защитить себя от возможных атак без прямого
применения собственных сил, по крайней мере, в первое время», — считали
во французском МИД.
Из Заявления ТАСС внешнеполитическое ведомство Франции
делало также вывод о «сдержанности» советской позиции по
проблеме Берлина, проявившейся, в частности, в том, что
необходимость скорейшего заключения мирного договора с Германией
связывалась в нем с надеждой на будущую встречу Хрущева и Кеннеди
для обсуждения германского вопроса. Отмечалось также, что, хотя
заявление касалось как кубинской, так и берлинской проблем, оно
не устанавливало между ними прямой связи10.
v Кув де Мюрвиль — различным дипломатическим представителям Франции за
границей. Телеграмма-циркуляр. Париж, 18 сентября 1962 г .— D.D.F., 1962-П. Р. 223.
10 Ibid. P. 224.
252

Помимо уже отмеченного элемента противоречия, аналитическая
записка, которая по нашему мнению, лежит в основе циркулярной
телеграммы, вызывает еще один вопрос. Она составлена незадолго
до вступления Кубинского кризиса в острую фазу. Донесения
французских дипломатов из Гаваны и Вашингтона не оставляют
сомнений в том, что Париж был хорошо информирован о наращивании
Советским Союзом военных поставок Кубе. Уже поступили
тревожные сигналы о наличии на острове советского
стратегического оружия и большого количества военного персонала. Почему же,
тщательно проанализировав Заявление ТАСС от И сентября 1962 г.,
французский дипломат, работавший ранее в СССР, лично знакомый
со многими советскими руководителями и владевший русским
языком, не усмотрел в нем попытки СССР успокоить, или даже
дезинформировать мировое общественное мнение относительно истинных
целей военных поставок на Кубу и характера оружия, чтобы спокойно
завершить начатую военную операцию? По-видимому, это заявление
можно считать дипломатической победой СССР на международной
политической арене на данном этапе. Во всяком случае,
французские дипломаты в более чем 30 странах разных континентов
получили инструкцию действовать, исходя из того, что СССР демонстрирует
«сдержанность» по кубинской и берлинской проблемам, а Советский
Союз смог еще месяц спокойно снабжать Кубу оружием.
19 октября Луи Роше в ответ на запрос французского посольства
в Рио-де-Жанейро, «напоминал», что с 10 ноября 1959 г. Франция
обязалась не заниматься доставкой оружия на Кубу, и давал
«конфиденциальную информацию» о том, что французское
правительство только что заявило на заседании Совета НАТО о готовности
«запретить транзит и промежуточную посадку советских самолетов,
летящих на Кубу»11. Этот акт помощи союзникам свидетельствовал,
что французское правительство отчасти определило свою позицию
по кубинской проблеме еще до встречи де Голля с Ачесоном и
принятия резолюции Совета министров.
Следующая по хронологии исходящая телеграмма
информировала как раз о визите Ачесона12. В публикации D.D.F. ее
«адресантом», как принято в дипломатической практике, указан министр
иностранных дел, а в «архивном варианте» под текстом
телеграммы стоит подпись генерального секретаря МИД Э. де Карбоннеля.
В левом верхнем углу «архивного» варианта документа
помещен гриф Службы Восточной Европы, входящей в состав
Европейского отдела. В нем также указан список лиц и инстанций для
11 Роше — Амбафранс-Рио-де-Жанейро. Т. №№634—635. Париж, 19 октября
1962 г. - AD, 4-2-3 Cuba.
12 Кув де Мюрвиль —в постоянное представительство Франции при ООН.
X №№39646—3965. Париж. 23 октября 1962 г. — AD, Amerique. Generalites. Crise
americano-cubaine 1962, no 135b.
253

рассылки13. И в том, и другом случае указано, что текст телеграммы
передается в Вашингтон, Лондон, Бонн и Рим. Этот документ почти
полностью был процитирован в главе о де Голле, за исключением
завершающей красноречивой фразы, предназначенной французскому
постоянному представителю в ООН, которую мы и воспроизводим:
«Т&ким образом, во время дебатов, которые откроются в Совете
безопасности, поддерживайте своих американских коллег». Отметим, что
это указание дипломатическому агенту было сделано еще до
принятия правительственного коммюнике по Кубинскому кризису.
Еще одна телеграмма, датированная 25 октября 1962 г.,
свидетельствует о том, что в период кризиса Франция не только морально
поддержала США, но и предприняла некоторые практические
действия в интересах союзника.
Директор Управления по афро-мальгашским делам Жан-Мари Су-
ту телеграфировал в дипломатические представительства Франции
в странах-членах Афро-мальгашского союза о том, что
правительство Соединенных Штатов уведомило о своем намерении обратиться
к правительствам ряда африканских государств с просьбой «отказать
в разрешении промежуточной посадки или полетов самолетов
любых стран в направлении Кубы». При этом оно высказало
пожелание, чтобы Франция «использовала свое влияние среди африканских
друзей, с тем чтобы они согласились удовлетворить его просьбу»14.
Напоминая о коммюнике французского правительства,
отразившем его позицию «в связи с разногласиями между США
и СССР в отношении Кубы», дипломат рекомендовал «со всеми
желательными предосторожностями» довести содержание
документа «до сведения правительств стран аккредитации», с тем
чтобы «дать им понять, что мы считаем для африканских государств
выгодным, вплоть до новых распоряжений, воздержаться от
разрешения полетов над их территорией самолетов, направляющихся
к Кубе». «Речь идет не столько о том, чтобы они удовлетворили
американскую просьбу, — указывал дипломат, — сколько о том,
чтобы сделать все, что возможно, чтобы противодействовать
начавшемуся кризису и избежать вовлечения в него».
13 Документ предназначен для рассылки президенту, премьер-министру, Совету
министров, министрам иностранных дел и обороны, директору Генерального
управления политических дел Ш. Люсе и двум его заместителям — Ж. Ру и Ж. Лалуа,
директору Главного управления по экономическим и финнсовым делам О. Вормсеру, шефу
Службы пактов и космоса Ж. Ла Грандвиллю, директору Отдела Америки Л. Роше,
Юридического управления МИД А. Гро, а также Ж. Вольфрому и Лежандру.
14 Суту — 11 дипломатическим представительствам Франции за границей.
(Т. №№ 1072-1073 - в Дакар, №№ 789-790 - в Абиджан, №№ 737-338 - в
Котону, №№754-755- в Нуакшот, №№549-550-в Уагадугу, №№560-561 -в Ниа-
мей, №№ 492-493 - в Форт-Лами, №№ 649-650 — в Либревиль, №№ 708-709 -
в Браззавиль, №№ 849-850 - в Тананариве, №№ 947—948 — в Яушгу). Париж,
25 октября 1962.14 часов 15 минут. - AD, 4-2-3 Cuba.
bj£A

В разгар кризиса, 25 октября, МИД разослал циркуляр № 90,
подготовленный Э. де Карбоннелем и предназначенный для
внутреннего пользования (на это указывает список рассылки, состоящий из
аббревиатур, похожих на обозначение отделов и служб
министерства)15. «Адресую вам ниже некоторые соображения как о развитии
Кубинского кризиса, так и о позиции, занятой в нем французским
правительством», — писал Карбоннель и последовательно излагал
события международного конфликта, «первые признаки» которого,
по его мнению «четко проявились во второй половине дня в
воскресенье 21 октября», а также сообщал о мерах, принятых
американской администрацией. В циркуляре упоминался и визит Ачесона,
приезжавшего «информировать» де Голля.
Отмечалось, что «до сих пор советская реакция остается
сдержанной». По имевшимся в распоряжении МИД сведениям, «до
настоящего времени» (то есть до 25 октября) «ни одно советское судно
не появилось в радиусе 500 миль вокруг Кубы». Ничего
«необычного» не происходило и в Берлине, куда выехал А.А. Громыко для
встречи с В. Ульбрихтом. В заявлении советского руководства от
23 октября, как и в письме, адресованном Бертрану Расселу, Хрущев
призывал не совершать «необдуманных действий», — информировал
документ.
«Как заявил генерал де Голль Ачесону, французское
правительство с пониманием относится к мерам, которые США считают
необходимым принять, чтобы обеспечить собственную безопасность, —
говорилось в циркуляре. — Он дал указание своему представителю
в ООН поддержать проект американской резолюции». Таким
образом, в инструкции (поддержать американских коллег в Совете
безопасности ООН), содержавшейся в телеграмме от 23 октября (сноска
12 данной главы) речь шла о дипломатических шагах,
санкционированных президентом.
Циркуляр напоминал, что правительство уже сделало
заявление о своей позиции в Кубинском кризисе в специальном
коммюнике. Об этом документе уже шла речь выше. Генеральный
секретарь МИД комментировал правительственную резолюцию
следующим образом: «В настоящее время Карибский кризис
затрагивает только Соединенные Штаты. Этим, без сомнения,
объясняется тот факт, что США проинформировали союзников о
решениях, принятых ими, а не советовались предварительно. В качестве
союзника Франция проявила понимание ситуации. Но инцидент
может распространиться за зону Карибов. Если русские решат
отреагировать, это, вероятно, произойдет в другом месте, скорее
всего в Европе. Тогда все союзники будут в него вовлечены. Станет
i;> Де Карбоннель. Циркуляр № 90. Париж, 25 октября 1962 г. 23 часа 56 минут. —
AD, 4-2-3 Cuba.
255

необходимым тесное согласие, в особенности между тремя
державами, ответственными за Берлин. В этом смысл правительственного
коммюнике», — разъяснил Карбоннель, облегчив тем самым работу
исследователя, не имеющего возможности ознакомиться с полным
текстом резолюции Совета министров.
Следующий имевшийся в нашем распоряжении документ
относится к 28 октября 1962 г. и представляет собой исходящую
телеграмму, под текстом которой стоит подпись заместителя директора
Генерального управления политических дел Жана Лалуа. В D.D.F.,
где отправителем телеграммы значится глава внешнеполитического
ведомства, подписи, естественно, нет16. Телеграмма была
адресована в 12 дипломатических представительств Франции,
находившихся на разных континентах17. В «архивном варианте» имеется
обычное указание на внутреннюю рассылку документа — президенту,
премьер-министру, Совету министров, и директорам различных
отделов МИД.
Телеграмма начиналась словами: «После первой недели
кризиса можно представить следующие замечания». Далее следовал текст,
в «архивном варианте» занимающий пять машинописных страниц
и разбитый на три параграфа — «Намерения СССР», «Позиция
Соединенных Штатов», «Неотложные проблемы».
«Все еще очень трудно понять намерения Хрущева», — говорилось
в первом разделе. «Если Хрущев действительно думал, что,
нанеся Кеннеди поражение к ноябрю месяцу, он легко добьется своих
целей в Берлине, — то это доказательство его большого
легкомыслия», так как «этой мерой» он бы «спровоцировал кризис еще
более тяжелый, чем тот, который мы переживаем». Далее выдвигалось
предположение, что Хрущев мог искать способы «обеспечить
стратегическое преимущество» для оказания давления на США. В этом
случае «он должен осознать», что такого рода преимущество «может
ему дорого стоить»18.
По мнению французских аналитиков, «советская позиция», как
в сфере разоружения, так и по Берлину, летом 1962 г. была отмечена,
с одной стороны, «большой гибкостью», а с другой, — некоторой
«тактической беспечностью». Такое положение «легко объяснялось»
как некий этап подготовки советской стороны «к будущим
переговорам на высшем уровне, в течение которых мог бы быть достигнут
ib Кув де Мюрвиль — дипломатическим представителям Франции в
Вашингтоне, Москве, Нью-Йорке. Т. №№ 18340-18357; 7194-7211; 4251-4268. Париж, 28
октября 1962 г. 17 часов 55 минут. —AD, 1962-И. Р. 344—347.
17 Кроме Вашингтона, Москвы и Нью-Йорка, текст был переслан в Бонн, Рим,
Брюссель, Лондон, Гаагу, Люксембург, Токио, Дели и постоянное представительство
Франции в Совете НАТО.
18 Кув де Мюрвиль — постоянным представителям Франции в Вашингтоне,
Москве, Нью-Йорке. Париж, 28 октября 1962 г. — AD, 1962-И. Р. 345.
256

компромисс, в частности, по Берлину». Так, вплоть до начала
Кубинского кризиса «вопрос о военных базах ставился лишь в
связи с проблемой разоружения», — отмечалось в документе. С
планами советского руководства на будущие переговоры с Западом
можно было связать и посылку на Кубу оружия и специалистов.
«Есть некоторые основания считать», говорилось в телеграмме, что
таким образом Хрущев пытался заставить американцев «вернуться
к переговорам», которые те «отодвинули на задний план». Но и это
объяснение в МИД не находили исчерпывающим. Оно не
объясняло, в частности, почему Хрущев использовал «столь рискованные
способы» давления на американцев, когда он мог открыто
заключить с Кастро договор о защите острова? Опасность вторжения
Соединенных Штатов все равно осталась бы, «но в этом случае им
было бы гораздо труднее это сделать». «На сегодняшний же день»
единственным сдерживающим США фактором оставалась
«советская угроза в отношении Берлина», считали на Кэ д'Орсэ19.
Мотивы столь «рискованных» действий Хрущева французская
дипломатия искала в «локальной» кубинской ситуации,
предполагая, что установка ракет на острове могла быть связана с
опасностью свержения режима Кастро «действиями Соединенных
Штатов». Но и это объяснение оказывалось вполне уязвимо.
Ведь хотя «из-за Берлина и по причине американской
правительственной системы» эти «действия» США «маловероятны», сама их
возможность «парализует Хрущева в отношении Берлина», так как
«малейшее движение» Хрущева в Берлине «развяжет американцам
руки на Кубе». Возможно, Хрущев с помощью ракет делает
попытку выйти из затруднительного положения, пытаясь «спровоцировать
переговоры по горячим следам», а в случае их неудачи, — «давая
Кастро новые возможности отстоять остров»20,
В общем, констатировала телеграмма, «нельзя разгадать мотивы
Хрущева», а можно лишь иметь в виду различные факторы, среди
которых — соревнование «двух систем» в разных областях —
экономической, политической и по вопросу о влиянии на
слаборазвитые страны. Цели, которые преследовал Советский Союз своими
действиями на Кубе, могли быть разные. В документе перечислены
следующие: гарантировать ненападение американцев на Кубу,
заставить их отказаться от базы в Гуантанамо, от военных баз в
Турции и Италии, отстоять свои интересы в Берлине, продвинуться
в деле запрещения испытаний ядерного оружия. В заключение
параграфа отмечалось, что время для объяснения «выбора момента
и средств» и «подведения итогов» еще не настало. «Риск все еще
1У Кув де Мюрвиль — постоянным представителям Франции в Вашингтоне,
Москве, Нью-Йорке. Париж, 28 октября 1962 г. - AD, 1962-IL Р. 345.
20 Ibid.
257

остается очень серьезным, и после кризиса, если он мало помалу
будет урегулирован, многое изменится»21.
Что касается позиции США, то тут для французской дипломатии
оставался «невыясненным» вопрос о моменте, «когда
администрация Кеннеди сделала поворот». «Все лето» американское
правительство било тревогу по поводу опасности, которую представляет
собой 1^уба. Еще 12 октября Дж. Рестон со страниц «Нью-Йорк тайме»
объяснял, что лучшим способом решения проблемы было бы
ниспровержение Кастро внутренними кубинскими силами. Но к 17
октября позиция американской администрации «совершенно
изменилась». Вместо прямых действий была избрана тактика косвенного
давления, подобная той, которую Хрущев занял в Берлине, так как
прямые действия могли привести к «непредсказуемым
результатам», считали в МИД. В заслугу Кеннеди ставилось то, что,
«верный своим методам», американский президент вступил с Хрущевым
в переписку, и, таким образом, с начала кризиса «противники»
находились в контакте.
Как и во многих других документах французской
дипломатической переписки, в телеграмме отмечалась «очень твердая позиция»
американской администрации, которая заключалась в установке,
что переговоры возможны лишь при условии вывоза ракет с Кубы
«под международным контролем». Но, как вскоре выяснится, Кастро
не согласится на «контроль» на территории острова, и «очень
твердой позиции» США предстоит несколько смягчиться.
Втелеграммеуказывалосьтакже,чтоправительство Соединенных
Штатов «к некоторому удовлетворению русских» само подняло
вопрос об иностранных военных базах, и это открыло для советской
стороны возможность предложить «сделку Куба—Турция»22.
Среди наиболее остро стоявших в тот момент проблем
французская дипломатия выделяла следующие: что делать Соединенным
Штатам, если ситуация затянется, а площадки для ракет будут
по-прежнему сооружаться? каковы будут последствия, если
произойдет столкновение между СССР, США и Кубой в воздухе или
на море? наблюдается ли движение советского подводного флота?
могут ли США перейти к тотальной блокаде? в каком направлении
будут развиваться контакты между США и СССР? встанет ли вопрос
о Берлине? перейдут ли противники к многосторонним
переговорам, которые с удовлетворением были бы восприняты ООН?
*' Кув дс Мюрвняь — постоянным представителям Франции в Вашингтоне,
Москве, Нью-Йорке. Париж, 28 октября 1962 г. — AD, 1962-И. Р. 346.
22 Здесь снова идет речь о предложении «обмена» советских ракет,
установленных на Кубе, на американские, размешенные в Турции как одном из условий
урегулирования кризиса (см.: Фурсенко АЛ Турецкие ракеты в Кубинском кризисе // Россия
в Х1Х-ХХ вв. С, 376-386).
258

Заканчивался документ фразой, свидетельствующей о цели,
преследуемой его составителями: «Эти наблюдения предназначены
для вашей информации ввиду контактов, которые вы можете иметь
в ближайшие дни».
Если по Министерству иностранных дел и в важнейших
представительствах Франции за границей был распространен текст,
отражающий все нюансы подхода внешнеполитического ведомства
к Кубинскому кризису, то для сведения дипломатов, работавших
в африканских странах, был предназначен гораздо более короткий
документ. 31 октября Луи Роше подписал телеграмму,
подводившую предварительные итоги кризису23. Директор Отдела Америки
напоминал дипломатическим агентам, что снабжение Кубы
оружием Советский Союз и «страны-сателлиты» начали «задолго»
до начала американской военной операции на острове в апреле
1961 г. Увеличение военных поставок Кубе Роше связывал с
визитом в Москву Рауля Кастро, состоявшемся «в прошлом июле».
Обнаружение «присутствия на территории Кубы ракет и
строительства пусковых площадок» он относил к августу 1962 г. Позицию
СССР в ходе кризиса дипломат называл «двуличной», так как
Громыко «продолжал заявлять о добрых намерениях своего
правительства» даже после того, как в середине октября американские
разведслужбы сфотографировали советские ракетные площадки на
Кубе. «Но самый поразительный аспект кризиса заключается в том,
что до настоящего времени все делается так, как будто кубинского
правительства вообще нет», — замечал Роше. «Президент Дортикос
8 октября в Нью-Йорке произнес речь, обвиняющую США,
а Ф. Кастро 29 октября представил собственные условия
урегулирования24. Но все делают вид, будто они — и тот, и другой — лишь
эггизодические фигуры». По мнению Роше, Советский Союз
также «наглядно продемонстрировал», что считает Кубу «лишь
пешкой в шахматной игре». Хрущев обращался к Кеннеди и
Генеральному секретарю ООН «через голову Кастро». «Предлагая торг,
в котором советские базы на Кубе обмениваются на американские
в Турции, он открыто демонстрирует, что Куба в его руках лишь
инструмент политики», — отмечал Роше. Он настойчиво
подчеркивал именно этот аспект внешней политики сверхдержав, адресуя
телеграмму в столицы африканских государств, являвшихся членами
Афро-мальгашского союза. «Все вышеуказанные наблюдения могут
служить вам в ваших разговорах с обычными вашими
собеседниками», — писал Роше.
15 Роше — в Абиджан, Банги, Браззавиль, Ксггону, Дакар, Форт-Ламн, Либревиль,
Ломе, Ниамей, Нуакшот, Угадугх Тананариве, Яунде. Париж, 31 октября 1962 г. 10
часов. 22 минуты. — AD, 4-2-3 Cuba.
24 Речь идет о «пяти пунктах» Кастро, выдвинутых как непременное условие
урегулирование кризиса, упоминавшихся в главе о донесениях Гардье из Гаваны.
259

Предварительные итоги Кубинского кризиса подводились в
телеграмме-циркуляре №96, опубликованной D.D.F.25 В имеющемся
в нашем распоряжении «архивном варианте», занимающем восемь
машинописных страниц, указано его «происхождение» — 1Ънеральное
управление политических дел, а также автор — директор этого
управления Шарль Люсе. Адресованная в столицы тридцати пяти
государств разных континентов (они, как обычно, указаны в D.D.F.
в подстрочных примечаниях), имеющая гриф «совершенно
секретно» телеграмма трактовала подход французского дипломатического
ведомства «по главным аспектам» Кубинского кризиса.
Первый параграф, озаглавленный «Происхождение и сущность
кризиса», начинался словами: «Весь мир признает, что Советы
просчитались», хотя «истинные планы» советского руководства все еще
оставались для французской дипломатии загадкой. Не знали на
Кэд'Орсэ, «являлось ли советское военное присутствие на острове
следствием просьбы, исходившей от Кубы», или же «советской
инициативой». Неизвестным оставалось время начала работ по
сооружению ракетных баз. «Мы ничего не знаем о дискуссиях», которые
могли по этому вопросу проходить в СССР, указывалось в циркуляре26.
Далее в нем по пунктам излагались результаты анализа,
проведенного Генеральным управлением политических дел, которые мы
приводим в кратком пересказе.
a) Решение установить ракеты среднего радиуса действия на Кубе
не может быть объяснено необходимостью защитить остров. Для этой
цели достаточно было бы противовоздушной и морской защиты.
b) Установленные ракеты значительно усилили стратегическую
позицию СССР. Соединенные Штаты могли бы их уничтожить или
нейтрализовать, но они отдавали себе отчет в сопряженном с этими
действиями большом риске.
c) Установка советских ракет на Кубе не имела целью обеспечить
повод развязать войну. Ракеты не изменили бы равновесие сил
настолько, чтобы уничтожить противника без риска быть
уничтоженным самим.
d) Советские базы на Кубе, скорее всего, имели целью улучшить
политическую и военную позиции СССР как в общем диалоге
с США, так и конкретно — в вопросе о Берлине.
e) Кажется странным, что дело, в котором на карту было
поставлено так много, велось с таким легкомыслием. В частности, нельзя
понять, почему не было оставлено никакой возможности для маневра
на случай немедленной реакции США? Как можно было пренебречь
л Кув де Мюрвиль — различным дипломатическим представителям Франции за
границей. Телеграмма-циркуляр № 96. Париж, Юноября 1962 г. 21 часЗОминут. — D.D.F.
1962-11. Р. 399-403.
26 Ibid. P. 399,
260

настойчивыми предупреждениями президента Кеннеди, сделанными
в сентябре? Почему не был использован опыт, полученный в
Берлине, в частности в феврале—марте 196227.
Все же, несмотря на остававшиеся вопросы, французская
дипломатия делала предварительный вывод, заключавшийся в том, что
советское руководство, приняв решение об установке на Кубе
ракет, исходило из неверной оценки международной ситуации. В
результате, «десять лет спустя после смерти Сталина Советский Союз
в разгар переговоров с Соединенными Штатами и постоянно
заявляя о своей приверженности политике мира, взял на себя
огромный риск», в надежде «поколебать американские позиции, а вместе
с ними — позиции всего Запада». В этом смысле Кубинский кризис
был назван «уроком» для всех, «кто в течение длительного времени
утверждал, что Советский Союз уже давно сменил тактику военной
угрозы на экономический и политический вызов»28.
В параграфе, озаглавленном «Развитие кризиса», анализировались
шаги, которые предпринимались обеими сверхдержавами в
экстремальной ситуации. В документе отмечалось стремление
американского руководства избежать, «по крайней мере, в начальной фазе»
прямого противостояния с СССР. Решение о блокаде, по мнению
французского внешнеполитического ведомства, призвано было лишь
«символизировать» волю США. В целом, в американской тактике
в период Кубинского кризиса французская дипломатия отмечала
сочетание «двух основных элементов» воздействия: «постепенность»
и «непрерывность». И хотя «еще слишком рано» говорить об
«уроках», которые можно извлечь из кризиса, «следует, во всяком случае,
отметить», что на Кубе «преимущество было на стороне того
правительства», которое своими действиями «ставило противника перед
выбором» между «ядерным ответом» и «признанием поражения»29.
Интересным представляется вывод о том, что в период кризиса
«советское правительство ясно продемонстрировало, что в условиях,
когда инициатива переходит в лагерь противника, а события
развиваются быстро, оно теряет способность к маневру». Сотрудникам
французского внешнеполитического ведомства «казалось», что
«советская дипломатия не поспевала за событиями». Мысль, что Кубинский
кризис обнаружил слабость советской дипломатии, подкреплялась
следующими рассуждениями: «Американское обязательство
невторжения, какова бы ни была его ценность, является лишь обещанием»,
в то время как советские ракеты уже практически погружены на суда.
Кув де Мюрвиль — различным дипломатическим представителям Франции за
границей. Телеграмма-циркуляр № 96. Париж, Юноября 1962 г.21 часЗОминуг, — D.D.F.
1962-II. Р. 399-400.
28 Ibid. Р. 400.
29 Ibid. P. 400-40I.
261

Ни разу в течение кризиса, «кроме необъяснимого турецкого
эпизода», по мнению французской дипломатии, «Москва не пыталась
торговаться», и «слово "Берлин" даже не было произнесено»30.
Переходя к оценке действий правительства США в период
Кубинского кризиса, французская дипломатия ставила ему в
заслугу прежде всего то, что оно «старалось информировать» и «держать
в курсе» своих союзников. Отмечалось также конструктивное
сотрудничество США с ООН31.
В документе говорилось о «глубоком потрясении», которое
испытали «неприсоединившиеся страны» в связи с «советской акцией
на Кубе» и вторжением Китая в Индию. В частности, из-за того,
что в период кризиса Советским Союзом «Кастро рассматривался
как величина, которой можно пренебречь». «Эти эпизоды», по
прогнозам МИД, будут еще иметь серьезные последствия, которые, «как
представляется, не были просчитаны Москвой»32.
В параграфе «Последствия» говорилось о том, что, хотя ракеты
возвращаются в СССР «под надзором американского флота», о
полном урегулировании кризиса говорить еще рано. Тем не менее,
французская дипломатия считала, что он «может рассматриваться как
реальный успех США» и «провал» советской внешней политики. «Что
касается кубинцев, — говорилось в циркуляре, — инцидент поставил
их в весьма досадное положение». Как на одно из следствий кризиса
циркуляр указывал на рост престижа НАТО и США, отмечая в то же
время, что «юридическая база действий американцев с самого
начала вызывала критику»33.
В «социалистическом лагере» события на Кубе, по
наблюдениям французской дипломатии, породили «новый кризис», так как
«китайские, албанские и другие догматики остались недовольны».
Правда, «руководители европейских стран-сателлитов вздохнули
с облегчением», но и у них начали появляться элементы
критики. И хотя события видимым образом «не поколебали» позиций
Хрущева в СССР, советские руководители «в настоящий момент»
едва ли будут спешить с новым кризисом. В этой связи отмечалась
«сдержанность» высказываний по берлинской проблеме в дни
празднования в СССР 7 Ноября34.
Подводя «первый итог» событиям Кубинского кризиса, на
Кэ д'Орсэ «склонялись к мысли», что «западным державам невыгод-
** Кув дс Мюрвиль — различным дигоюмэтнческим представителям Франции за
границей. Тслеграмма-циркуляр №96. Париж, 10 ноября 1962 г. 21 час 30 минут. —
D.D.E 1962-И. Р. 401.
31 Ibid.
32 Ibid. P. 402.
33 Ibid.
34 Ш. Р. 403.
262

но торопиться с началом переговоров». Как только кризис
закончится, и «Москва увидит широкие перспективы для переговоров,
возникнет «опасность новых иллюзий». Кроме того, «необходимо иметь
в виду», какую роль «играли и продолжают играть стратегические
расчеты советских руководителей», — напоминали в Политическом
управлении МИД. Из всего сказанного следовало, что время для
окончательных выводов еще не пришло. «Возможно, оно настанет
к моменту встречи министров на заседании Совета НАТО,
намеченного на середину декабря», — говорилось в документе35.
Анализ последствий Кубинского кризиса для СССР, для его
отношений с социалистическими странами, в частности, с Китаем, а
также странами «третьего мира», содержится в телеграмме-циркуляре
№ 109 от 14 декабря, имеющей гриф «совершенно секретно» и
опубликованной D.D.F36. На основании архивного шифра,
содержащегося в публикации, можно сделать вывод, что документ был
подготовлен в секции, занимающейся Китаем, которая входила в Отдел Азии
и 0кеании Главного управления политических дел37. Начинался
документ ссылкой на циркуляр № 96 (о нем шла речь выше), содержание
которого, таким образом, необходимо было иметь в виду при чтении.
«Кубинский кризис, который еще не завершился, оказал влияние на
отношения внутри коммунистического мира. Советское отступление
на Кубе, контрастируя с китайским продвижением в Индии,
углубило разногласия между СССР и Китаем. Пока спорные пункты
являются предметом открытых дискуссий. Вместе с тем, представляется,
что ничто в такой степени не способствует разладу в
коммунистическом лагере, как те поражения, которые он терпит», — говорилось
в циркуляре. Хотя, как отмечалось в документе, «этот факт, будучи
очевидным, признается, тем не менее, не всеми»38.
Циркуляр констатировал, что события Кубинского кризиса не
повлияли на прочность позиций Хрущева в самом СССР, о чем
свидетельствовали результаты ноябрьского пленума ЦК КПСС, на
котором Хрущев предстал «как решительный приверженец реформ»39.
■*э Кув де Мюрвиль — различным дипломатическим представителям Франции за
границей. Телеграмма-циркуляр №96. Париж, 10 ноября 1962 г. 21 час 30 минух —
D.D.F. 1962-II. Р. 403.
36 Кув де Мюрвиль — различным дипломатическим представителям Франции за
границей. Телеграмма-циркуляр № 109. Париж, 14 декабря 1962 п 20 часов 45 минут. —
D.D.F. 1962-II. Р. 528—533. — В подстрочном примечании указано, что телеграмма была
составлена еше 11 декабря. Ее текст, как и текст циркуляра № 96, направлен
французским дипломатам, работающим в 37 столицах государств разных континентов.
37 Asie-Oceanie. Chine I956-1967, по 555.
38 Кув де Мюрвиль—различным дипломатическим представителям Франции
33 границей. Телеграмма-циркуляр № 109. Париж, 14 декабря 1962 г. 20 часов 45 ми-
«Уг- - D.D.E 1962-П. Р. 528.
39 Пленум ЦК КПСС открылся 9 ноября 1962 г.
263

В то же время составители документа видели новые противоречивые
тенденции, наметившиеся внутри советского руководства. С одной
стороны, отмечалось появление «молодых элементов, способных
в будущем оказать далеко идущее влияние на режим». С другой —
активизация деятельности людей, которые «более вдохновляются
жаждой власти, чем идеалами свободы» (в числе последних были
названы секретари ЦК КПСС А.Н. Шелепин и Л.Ф. Ильичев).
Как на положительное явление советской действительности
документ указывал на углубляющийся процесс «десталинизации»,
в частности, в области литературы. В циркуляре упоминалась
разрешенная властями публикация «рассказа© концентрационных
лагерях»40.
После абзаца, посвященного новым тенденциям в советской
экономике, среди которых была отмечена программа повышения
уровня жизни населения СССР, документ переходил к анализу
политики Хрущева в отношении других коммунистических партий.
«Советские руководители не колеблются там, где они могут навязать
свою точку зрения», — говорилось в циркуляре. — С другой
стороны, «они довольствуются» тем, что принимаются «их основные
положения». В циркуляре отмечалось «сосуществование столь
различных образов правления, как режимы Праги и Будапешта, Панкова
и Варшавы». И, хотя в настоящее время в СССР по приглашению
Хрущева с частным визитом находился Тито, окончательные выводы
из этого факта делать рано, считали на Кэ д'Орсэ41.
По наблюдениям сотрудников внешнеполитического ведомства
Франции, «во внешней политике вновь наблюдается
двойственность, столь типичная для Хрущева». — С одной стороны, он
призывал к разрядке, с другой, — переговоры о запрещениях
испытаний ядерного оружия в Женеве продвигались медленно. В связи
с германской проблемой автор циркуляра приводил слова,
произнесенные Хрущевым в беседе с послом Канады: «Берлин — не Куба,
в Берлине Советы имеют стратегическое преимущество»42.
Таким образом, по мнению французских аналитиков, после
Кубинского кризиса в политике СССР наметилось «две тенденции».
Первая, наблюдавшаяся во внутренней политике и в отношениях
Советского Союза со странами-сателлитами, «была ориентирована на
гибкость и обновление». Вторая, проявлявшаяся во внешней
политике и в сфере обороны, являлась «выступлением с позиции силы».
«Не место Хрущева между этими двумя полюсами?», — задавались
вопросом на Кэ д'Орсэ, отмечая, впрочем, что Хрущев продолжал
чи В подстрочном примечании к документу указывается, что речь идет о
рассказе А.И. Солженицина «Один день Ивана Денисовича».
41 D.D.F. 1962-11. Р. 530.
42 Ibid. Р. 531.
264

оставаться у власти, «несмотря на ошибки, противоречия и откаты
к прошлому»43.
Специальный раздел циркуляра был посвящен
советско-китайским отношениям. Отмечалось, что они ухудшились после
нападения Китая на Индию, усугубившего разногласия, начавшиеся еще
в 1957 г. С точки зрения китайцев, Хрущев — «ревизионист»,
«ренегат», наподобие Каутского или Бухарина. Он —«друг Индии»,
сторонник улучшения отношений с «наиболее разумными»
американскими руководителями, «с товарищем TYrro». После Кубинского
кризиса китайцы обвиняли Хрущева в том, что он, якобы во
избежание войны, «отступил перед Соединенными Штатами». Впрочем,
разрыв с китайцами на Кэ д'Орсэ не считали «окончательным», — это
лишь временная «ссора». Хрущев не пойдет на полный разрыв, тем
более что Кубинский кризис и так «стоил ему многого в смысле
потери доверия в слаборазвитых странах», говорилось в циркуляре44.
Уроки Кубинского кризиса могут открыть новые перспективы
в международной политике, считали во внешнеполитическом
ведомстве Франции. В сфере разоружения «нельзя исключать»
возможности заключения соглашения о запрещении ядерных испытаний.
В то же время, по таким вопросам, как нераспространение ядерного
оружия в странах «третьего мира», эвакуация военных баз с
иностранных территорий, контроль за имеющимся оружием, — «советская
программа содержит лишь немногие предложения». Что касается
проблем Берлина и Европы, то теперь Хрущев добивается
«признания окончательным раздела Германии», с тем чтобы,
изолировав Восточную, «нейтрализовать» Германию в целом. «Наконец, не
следует забывать, что недавние события показали роль чисто
стратегических расчетов в советской внешней политике», — говорилось
в документе. В связи с этим французские аналитики предполагали,
что теперь «наилучшей тактикой» для Хрущева будет «избегать
просчетов такого типа, каким была Куба». Ему необходимо соблюдать
«особую бдительность» в тех вопросах, которые «касаются изменения
равновесия сил в Европе и во всем мире», считали на Кэ д'Орсэ.
Последний циркуляр, датированный 1962 годом, имевшийся
в нашем распоряжении, был распространен телеграфом 19
декабря45. На «архивном варианте» документа, текст которого занимает
четыре машинописные страницы, значится «Политическое
управление. Служба договоров». Телеграмма-циркуляр, имеющая гриф
«Секретно, для ограниченного круга лиц», была передана в Бонн,
43 Ibid. P. 532.
44 Ibid. P. 531-532.
45 Ла Грандвиль — о Бонн, Лондон, Вашингтон. Т.-циркуляр №115. Париж,
19 декабря 1962 г. 20 часов 40 минут. — AD, 4-2-3 Cuba. — Текст телеграммы с
курьерской почтой направлялся также в Брюссель, Гаагу, Копенгаген, Люксембург, Осло,
Афины, Рим, Оттаву Лиссабон, Рейкьявик, Анкару и Нью-Йорк.
265

Лондон и Вашингтон. Постоянный представитель Франции при
Совете НАТО Ла Грандвиль сообщал о дебатах, проходивших в
рамках сессии НАТО на уровне министров 13—15 декабря 1962 г., в ходе
которых обсуждались итоги Кубинского кризиса и его значение для
стран Атлантического альянса. Для нас в этом документе
представляет интерес оценка французским дипломатом тех изменений в НАТО,
которые он связывал с влиянием Кубинского кризиса. Ла Грандвиль
нашел эти изменения в самой «атмосфере» заседания, существенно
отличавшейся от атмосферы предшествующих лет. «Кубинский
кризис и его ближайшие последствия действительно привели наших
партнеров к более реалистической оценке ситуации», — говорилось
в телеграмме. Впрочем, этот тезис далее никак не развивался.
Указывалось лишь, что «большинство министров на этот раз
признало», что «влияние Кубинского кризиса на позиции СССР еще
недостаточно выявлено», что все еще имеются «многочисленные
сомнения», и следует «дать ситуации развиваться, оставаясь в бдительном
ожидании».
В центральном аппарате французского внешнеполитического
ведомства еще не раз обращались к событиям Кубинского кризиса,
анализируя его уроки и последствия, что нашло отражение в
ряде документов 1963 года. Так, телеграммой, направленной в марте
важнейшим дипломатическим представительствам Франции за
границей46, МИД информировал о появлении «различных признаков,
дающих основание считать», что Хрущев не в состоянии вернуть
себе «авторитет, пошатнувшийся в результате Кубинского
кризиса»47. О самом кризисе в документе говорилось, что его
урегулирование продвигается медленно и проходит в атмосфере «взаимных
подозрений и угроз». При этом отмечалось, что в своих выступления
Р.Я. Малиновский 22 февраля, а Н.С. Хрущев 27 февраля заявляли
о том, что СССР будет и впредь оказывать режиму Кастро помощь,
«почти союзническую».
Еще одним примером может служить пространная телеграмма,
адресованная Альфану48. И хотя ее отправителем, как обычно, значится
министр иностранных дел, в основе телеграммы, без сомнения,
лежит документ, составленный специалистом по Советскому Союзу. Он
*° Кув де Мюрвиль —дипломатическим представителям Франции в
Вашингтоне, Лондоне, Бонне, Москве, Гонконге, Нью-Йорке, Риме. Т. №№ 5899—5908;
5427-5436; 2793-2802; 1942-1951; 87-96 bis; 1473-1482; 1545-1557. Париж, 22
марта 1963 г. — D.D.F. 1963-1. Р. 303—305. — В примечании к телеграмме, имеющей гриф
«для ограниченного распространения», указывается, что она составлен 14 марта. Это
дает основание предположить, что в основе ее текста, подробно анализирующего
различные аспекты внутренней и внешней политики Хрущева, лежал документ,
подготовленный в структуре МИД, специально занимавшейся этими проблемами.
47 Ibid. P. 304.
48 Ку» де Мюрвиль-Альфану. X №№ 12554-12583. Париж, 28 июня 1963 г. -
D.D.F., 1963-1. Р. 677-687.
266

представляет собой анализ различных аспектов внутренней и внешней
политики Советского Союза, в том числе стоящих перед СССР
экономических проблем, проблем отношений режима с интеллигенцией,
отношений Советского Союза со странами Восточной Европы, с
западными странами и странами «третьего мира», советско-китайских
отношений и отношении с Кубой19. По последней проблеме в
телеграмме говорилось, что после Кубинского кризиса в советской
политике наступила «пауза», отразившая «некоторые колебания, пересмотр
целей и способов их достижения». И хотя «ничто не указывает на
то», что в конечном итоге Советский Союз использует «время
размышлений» для кардинального пересмотра своей политики,
внешнеполитическое ведомство Франции отмечало некоторые изменения по
отдельным проблемам. Так, германский вопрос, который «оставался
некоторое время в тени», вновь возник в ряде «официальных
текстов». Но, продолжая настаивать на необходимости подписания
мирного договора с Германией, превращения Берлина в «вольный город»
и сохранении иностранных войск на немецкой территории, Хрущев
не повторял больше угрозы заключения сепаратного мирного
договора. В телеграмме было отмечено и советское предложение о
созыве трехстороннего совещания в Москве по вопросу о разоружении.
Впрочем, тут же оговаривалось, что «в настоящий момент» оно «едва
ли» может привести к соглашению50.
По мнению французской дипломатии, советско-кубинские
отношения в последнее время значительно улучшились. Большую роль
в этом сыграл длительный визит Фиделя Кастро в СССР, за время
которого Хрущев сумел «восстановить свои позиции». В свою
очередь, кубинский лидер получил «экономические выгоды и советские
гарантии защиты острова»51.
Действительно, официальный визит Кастро в СССР
продолжался почти месяц, с 26 апреля по 24 мая 1963 г. В Москве, на Красной
площади, в честь кубинского лидера 28 апреля состоялся большой
митинг, на котором Хрущев провозгласил, что и впредь Советский
Союз всегда будет рядом с Кубой, а Ф.Кастро заявил о своей
солидарности со странами социализма. Он публично выразил
признательность за экономическую и военную помощь Кубе, предоставляемую
Советским Союзом. Кубинский лидер принял также участие в
праздновании 1 Мая в Москве. А 23 мая на митинге советско-кубинской
дружбы, состоявшемся на стадионе имени Ленина, Хрущев выступил
с речью, в которой заявил, что все атаки против Кубы будут впредь
рассматриваться как агрессия против СССР. На следующий день
49 Кув де Мюрвиль — Альфану. Т. Nihfst 12554—12583. Париж, 28 июня 1963 г.—
D.D.F., 1963-1. Р. 686.
5° Ibid.
SI Ibid
267

состоялось подписание советско-кубинского коммюнике, которым
предусматривалась помощь Советского Союза в создании на Кубе
армии, оснащенной современным оружием. По поводу кризиса 1962 г.
в коммюнике говорилось, что мир избежал термоядерной войны
лишь благодаря решительной позиции Советского Союза и других
социалистических стран. В советско-кубинском документе
отмечались также хладнокровие и правильная оценка ситуации кубинской
стороной. Кризис, согласно коммюнике, был урегулирован на базе
«пяти пунктов», выдвинутых Кастро и поддержанных Советским
Союзом. Сообщалось также о том, что Хрущев принял приглашение
посетить Кубу.
Таким образом, у Кэ д'@рсэ были все основания говорить об
улучшении советско-кубинских отношений, значительно
испорченных кризисом. Но несмотря на подтвержденный Хрущевым курс
поддержки режима Кастро и советское военное присутствие на острове,
по мнению французской дипломатии, Куба больше не представляла
такой «серьезной угрозы», как в период кризиса 1962 г.52
* * *
Рассмотренные выше 15 документов дипломатической
переписки МИД Франции относятся к разным периодам Кубинского
кризиса. Большинство из них было составлено в ряде отделов и служб,
входивших в DiaBHoe управление политических дел французского
внешнеполитического ведомства. Все документы — исходящие
телеграммы, телеграммы-циркуляры, ноты — отразили оценку
сотрудниками центрального аппарата французского МИД различных аспектов
Кубинского кризиса, его причин и следствий.
В этом смысле особый интерес представляли циркуляры, так как
этот вид документа специально предназначен для разъяснения
подведомственным органам точки зрения вышестоящих структур. Таким
образом, эта разновидность документа дипломатической переписки
облегчила задачу выяснения позиции, которую на различных этапах
и по различным аспектам Кубинского кризиса занимала
французская дипломатия, под которой в данной главе имелся в виду
центральный аппарат МИД Франции.
Пгавное событие раннего этапа кризиса — военная интервенция на
Кубу в апреле 1961 г. — нашло отражение в трех имевшихся в нашем
распоряжении документах. Они свидетельствуют о том, что резкое
ухудшение американо-кубинских отношений было замечено
французской дипломатией, своевременно информировавшей об этом
руководство МИД. Провал операции, разработанной в США, рассматри-
52 Кув де Мюрвиль — Альфану. Т. №№ 12554—12583. Париж, 28 июня 1963 г. —
D.D.R, 1963-1. Р. 677-687.
268

вался французской дипломатией как серьезный внешнеполитический
просчет новой американской администрации. Признавая
«триумфальную» победу Кастро на данном этапе, на Кэ д'Орсэ в то же время
видели основания для надежды на скорое падение его режима.
Документы 1962 г. условно можно подразделить на три группы —
составленные накануне острой фазы кризиса, в ее разгар и те, в
которых анализируются события и последствия кризиса сразу после
его урегулирования.
К первой группе относится документ за подписью А. Фроман-
Мериса, в котором подвергался анализу текст Заявления ТАСС от
11 сентября 1962 г. Дипломат не находил ничего принципиально
нового по сравнению с советскими декларациями более раннего
времени, но обращал внимание на стремление советской стороны
преуменьшить значение военных поставок Кубе. Публикация заявления
преследовала тактические цели, стоявшие перед советским
руководством в связи с ситуацией на Кубе, а именно — сдержать
американскую агрессию против Кубы и способствовать консолидации сил
кубинской революции, — считал дипломат. Он отмечал также, что
заявление не устанавливало связи между кубинской и берлинской
проблемами.
В разгар Кубинского кризиса позиция французского МИД
опиралась на правительственное коммюнике, в котором была выражена
поддержка действий Соединенных Штатов. Разъясняя позицию
правительства своим сотрудникам, работавшим за границей,
внешнеполитическое ведомство обязывало их поддерживать американских
коллег и предпринимало некоторые дипломатические шаги для
оказания помощи союзнику.
Мотивы, которыми руководствовался Хрущев, посылая ракеты
на Кубу, французской дипломатии не были до конца ясны.
Невыясненным оставался вопрос о том, кто (СССР или Куба)
инициировал этот шаг, а также время начала работ по строительству баз на
острове. Менее всего в этом шаге советского руководства
французская дипломатия склонна была видеть стремление СССР защитить
завоевания Кубинской революции, так как для этого не требовались
столь рискованные меры. Считая, что установка на Кубе советских
ракет значительно усиливала стратегические позиции СССР, в
Париже все же признавали, что Советский Союз не имел конечной
цели развязать войну. Размещение ракет на территории острова
скорее всего являлось для СССР средством обеспечения стратегического
преимущества для оказания давления на США, в частности, для
решения в свою пользу германской проблемы, считали на Кэ д'Орсэ.
В то же время угроза Берлину со стороны Советского Союза
признавалась единственным фактором сдерживания агрессии Соединенных
Штатов против Кубы. Вообще, на Кэ д'Орсэ придавали большое
значение возможной связи кубинского и берлинского вопросов. Но
каковы бы ни были мотивы советского лидера, решение об установке
ракет на Кубе в Париже считали стратегическим просчетом.
269

Кроме «твердости позиции», в заслугу американской
администрации на Кэ д'Орсэ ставили вступление в контакт с противником
на пике кризиса: как письма Кеннеди к Хрущеву, так и выдвинутый
американской стороной вопрос об иностранных военных базах,
способствовали выработке условий урегулирования кризиса.
Оценивая итоги Кубинского кризиса по горячим следам,
французская дипломатия видела в нем провал внешней
политики и дипломатии СССР. Следствием кризиса, по ее мнению, стал
рост престижа США и НАТО, с одной стороны, и раскол в
социалистическом лагере — с другой. Особое внимание придавалось
советско-китайским отношениям, еще более осложнившимся в
результате кризиса.
Внешнеполитическое ведомство Франции отмечало, что
кубинская сторона не приглашалась для выработки условий урегулировании
кризиса, что подтверждало вывод о том, что Куба была лишь
инструментом внешней политики Хрущева.
Одним из важнейших следствий Кубинского кризиса
считалось смягчение позиции Хрущева в отношении проблемы Берлина.
Кубинский кризис дал также внешнеполитическому ведомству
Франции надежду на изменение отношений с партнерами по HAT®.
В 1963 году на Кэ д'Орсэ констатировали медленное продвижение
переговоров сверхдержав по окончательному урегулированию кризиса,
с одной стороны, и восстановление советско-кубинских отношений,
с другой. Однако более важным наблюдением французской
дипломатии этого периода была констатация частичной утраты Хрущевым
политических позиций как следствие Кубинского кризиса.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Попытаемся подвести итоги и сформулировать некоторые
выводы предпринятого исследования.
Куба находилась на периферии внешнеполитических интересов
Франции, но после победы на острове в январе 1959 г.
национально-освободительной революции, хронологически совпавшей с
началом президентства де Голля, французская дипломатия внимательно
наблюдала за развивавшимися там событиями. Начавшиеся на Кубе
экономические и социальные реформы, постепенное ее сближение
с Советским Союзом, предложившим «острову Свободы»
всестороннюю, в том числе военную помощь, связанная с этими процессами
эволюция политических взглядов кубинского лидера Фиделя Кастро,
провозгласившего революцию «социалистической», — все это
вызвало резкую негативную реакцию Запада и, в частности, осложнило
франко-кубинские отношения, так как новый режим стал
поддерживать Фронт Национального освобождения Алжира. Но прежде
всего революционные преобразования на острове затронули интересы
Соединенных Штатов, что привело к разрыву в начале января 1961 г.
дипломатических отношений с Кубой и положило начало
международному кризису. В сложившейся ситуации посольство Франции на
Кубе начало поставлять Соединенным Штатам — своему союзнику
по НАТО — информацию обо всех происходивших на Кубе
событиях. Первое обострение кризиса произошло в апреле 1961 г., когда на
Кубе высадился десант сил контрреволюции, имевших целью
свержение режима Кастро. Военная операция, разработанная в США,
закончилась провалом, о чем внешнеполитическое ведомство Франции
узнало от своего посла в США еще до обнародования этого факта.
Правительство СССР, оказывавшее Кубе регулярную помощь,
в том числе оружием, в мае 1962 г. приняло решение о размещении
на территории острова советских стратегических ракет. В середине
лета 1962 г. началось осуществление военной операции по
доставке ракет на остров. Увеличение потока советских судов, следующих
к Кубе, вызвало беспокойство Соединенных Штатах. В этот период
французское посольство на Кубе тщательно собирало сведения о
советском военном присутствии на острове и делилось ими с
Госдепартаментом США. Именно из посольства Франции в Гаване в
середине августа 1962 г. пришло донесение об обнаружении на острове
пусковых ракетных установок, из чего был сделан вывод о возмож-
271

ном наличии там советского ракетного оружии, И хотя первые
стратегические ракеты на Кубу были доставлены не раньше сореднпы
сентября, поступавшие из Птаны сообщения служили важным
источником информации для руководства США,
После того, как 16 октября 1962 г. президенту США доложили
о результатах разведывательной аэрофотосъемки, подтвердившей
наличие на Кубе советских ракетных баз, Дж.Ксппеди направил
видного государственного деятеля Дина Ачесона с поручением
проинформировать об этом факте де ГЬлля, а также сообщить ему о тех
мерах, которые американское руководство наметило в связи с
создавшейся ситуацией. Встреча де ГЬлля с Ачесопом состоялась 22
октября 1962 г. в 17 часов по парижскому времени, то есть еще до
начала телевизионного обращения Кеннеди к американскому пароду
и обгшвления высшей степени боевой готовности. Именно при этой
встрече де ГЬлль сформулировал позицию Франции в
обострившемся до предела кризисе. Выразив надежд)', что международный
конфликт все же не перерастет в вооруженное противостояние, дс ГЬлль
пообещал Соединенным Штатом свою безоговорочную поддоржку
При этом президент Франции констатировал, что все рошенни
принимались американским руководством без каких-либо
консультаций с союзниками. Тйким образом, несмотря на то, что Куба лежала
в стороне от французских внешнеполитических приоритетов, в
случае эскалации американо-советского конфликта Франция, являясь
союзником США по НАТО, могла оказаться вовлеченной в
вооруженное противостояние.
Начало острой фазы Кубинского кризиса совпало по времени
с последними днями подготовки к инициированному де ГЪллем
референдуму, по результатам которого в Конституцию Пятой
республики должны были быть внесены изменения, касающиеся порядка
избрания президента, В случае провала назначенного на 28 октября
1962 п плебисцита глава государства намеревался уйти в отставку.
Ък что в дин Кубинского кризиса де ГЬлля волновали совсем другие
проблемы.
Рассмотрение вопроса о степени участия других институтов
власти в разработке стоявших перед Францией
внешнеполитических проблем и принятии конкретных решений в сфере внешней
политики» в частности, о позиции Франции в Кубинском кризисе,
привело к следующим выводам.
Источники официального происхождения не дают ответа на
вопрос о возможном влиянии на президента Франции сотрудников его
личного аппарата, роль которого в государственной и
политической жизни Франции первого десятилетия Пятой республики была
весьма значительной. Плюральный секретарь Елисейского дворца
Э.Бюрен де Розье утверждал, что де ГЬлль принял решение «в
порядке особой срочности». Сам глава личного аппарата президента
считал Кубинский кризис «кульминационной точкой» длившегося уже
два года Берлинского кризиса.
272

Законодательная ветвь власти не могла принимать участия о
выработке позиции Франции п Кубинском кризисе потому, что
политическая практика Пятой республики лишила Парламент возмож-
ностн контролиропать деятельность правительства в сфере внешней
политики. Кроме того, декретом президента от 5 октября 1962 г.
Национальное собрание было распушено после того, как вынесло
правительству резолюцию порицании в свили с вопросом о
референдуме по поводу изменения порядка избрания президент
Что касается премьер-министра» то возглавлявший в то время
правительство Жорж Помпнду не вмешивался в сферу внешней
политики — «зарезервированную за президентом» область
деятельности. Правительственное коммюнике по проблеме Кубинского
кризиса было принято на очередном заседании Совета министров
24 октября 1962 гм то есть уже после встречи до ГЬлля и Ачесоиа.
Предварительный текст коммюнике был составлен до ГЬллем.
Ни в источниках официального происхождении, ни в
мемуарах и интервью главы внешнеполитического ведомства не
нашлось подтверждения предположению, что в решении о позиции
Франции в Кубинском кризисе принимал участие министр
иностранных дел. Встреча де ГЬлля с Ачосоном 22 октября 1962 г» прошли
в ого отсутствие. Согласно официальным документам» 23 октября
Куй де Мюрвиль участвовал в заседании министров иностранных
дел в Брюсселе и мог отсутствовать в Париже вечером 22
октября. Правда» ему было известно о визите Ачесона еще 21 октября»
но тогда он не мог знать о цели миссии, Таким образом» с большой
долей уверенности можно утверждать» что позиция Франции и
Кубинском кризисе была определена и сформулирована де ГЬллем
самостоятельно.
В то же время нельзя но отметить возрастание в период
правления дс 1Ълля роли Министерства иностранных дел» возглавляемого
Морисом Куп де Мюрвилом. Факт длительного пребывания
последнего на посту» безусловно» свшютельствовал об удовлетворении
президента результатами деятельности главы вношнепсшгтичбского
ведомства. Не вмешиваясь в разработку стратегических вопросов
внешней политики» Куй де Мюрвиль» том не менее» был образцовым
исполнителем всех решений де ГЬлля. Возглавляемое им ведомство
с самого начала Кубинского кризиса было должным образом
осведомлено обо всех его событиях. С иступленном Кубинского
кризиса в острую фазд Министерство иностранных дел Франции
предприняло некоторые дипломатические шаги в пользу Соединенных
Штатов. Tim» 23 октября 1962 г.» то есть до принятия
правительственного коммюнике но проблеме Кубинского кризиса, оно предписало
представителю Франции в ООН поддержать в Совете безопасности
проект американской резолюции. 25 октября 1962 г. МИД Франции
поручил своим агентам, работающим в африканских странах,
оказать нажим на правительства стран пребывания, с тем чтобы те
запретили полеты над своей территорией и промежуточную посадку
273

в своих аэропортах самолетов, направляющихся к Кубе, в
частности, советских самолетов.
В Советском Союзе интересы Франции с конца 1955 г.
представлял опытный дипломат Морис Дежан, имевший высший
дипломатический ранг. Его донесения из Москвы были источником
разнообразной и необходимой для Министерства иностранных дел
информации. Но условия работы в СССР наложили отпечаток на
характер сообщаемых им данных. Главным источником информации
для посла была пресса, иногда — скупые комментарии
высокопоставленных советских функционеров. В период Кубинского кризиса
французский посол в Москве не располагал сколько-нибудь
серьезной информацией о планах и решениях советского руководства.
Наибольший интерес для французского посла представляла тогда
германская проблема и вопрос о статусе Берлина. В его
представлении Кубинский и Берлинский кризис были связаны, ©н считал,
что решение о размещении на Кубе советских ракет было связано
с обеспокоенностью правительства СССР близостью американских
ракетных баз и преследовало также цель оказать нажим на
международное сообщество для решения берлинского вопроса в своих
интересах. В начале 1964 г. карьера Дежана закончилась, ©н был
скомпрометирован в результате операции спецслужб СССР и отозван из
Москвы.
Французское посольство в США с 1956 г. и весь период
Кубинского кризиса возглавлял известный дипломат, имевший
большой опыт работы и высший дипломатический ранг Эрве Альфан.
0н сумел наладить отношения со многими американскими
государственными деятелями, политиками и журналистами, ©собенно
гордился Альфан своей близостью к Дж.Кеннеди и его семье.
Близкое знакомство с президентом позволило французскому послу
в апреле 1961 г. передать в Париж донесение о провале
американской военной операции на Кубе еще до обнародования этого факта
в США.
Альфан был непосредственным свидетелем событий кризиса
и работал в непосредственной близости от места принятия важных
внешнеполитических решений. Кроме того, донесения
французского посла в Гаване в силу обстоятельств технического характера,
направлялись сначала во французское посольство в Вашингтоне
и лишь оттуда передавались в Париж. Находясь в гуще событий
Кубинского кризиса, французский посол в Вашингтоне, тем не
менее, узнал о развертывании на Кубе советских ракетных баз лишь
из официальных источников 22 октября 1962 г. в 18 часов, то есть за
час до обращения Кеннеди к нации и спустя 9 часов после визита
Ачесона к де Голлю.
После победы в январе 1959 г. Кубинской революции в
эпицентре событий оказалось посольство Франции в Гаване. Сотрудники
дипломатической миссии могли непосредственно наблюдать за
развитием революции, постепенным изменением ее характера, пере-
274

растанием в социалистическую, французские дипломаты следили
также за действиями сил, оппозиционных режиму Кастро, которым
совершенно явно сочувствовали. Донесения, поступавшие из
посольства в Гаване, отразили этапы сближения членов кубинского
революционного правительства с коммунистами и в конечном
итоге—с СССР.
Французское посольство на Кубе с июля 1959 г. возглавлял
Робер дю Гардье, который не был заметной фигурой на Кэ д'Орсэ
и не имел высокого дипломатического ранга. С момента разрыва
дипломатических отношений между США и Кубой в январе 1961 г.
французское посольство в Гаване регулярно поставляло в Париж
и Вашингтон важные сведения о событиях, разворачивавшихся на
Кубе. Госдепартамент США неоднократно обращался к
французскому МИД с просьбой о предоставлении такой информации и не
раз выражал благодарность за сотрудничество. В середине августа
1962 г. Гардье сообщал о местонахождении и некоторых
технических характеристиках вооружений, а также численности советского
военного контингента на Кубе. Эти данные служили важным
дополнением к информации, собранной американскими
разведывательными службами. Однако ряд донесений Гардье этого периода
содержал неточные, а порой и фантастические сведения. Всю острую
фазу кризиса работавшие на Кубе западные дипломаты находились
в строгой изоляции, а переговоры по урегулированию кризиса
велись напрямую между лидерами СССР и США без участия в них
Ф. Кастро. Донесения Гардье этого периода, содержавшие сведения,
почерпнутые из кубинских средств массовой информации, были
отражением реально сложившейся ситуации, в которой французский
посол на Кубе оказался оторванным от центров решения судьбы
острова.
Основываясь на анализе информации, поступавшей из
дипломатических представительств Франции за границей, в
частности из государств, напрямую вовлеченных в Кубинский кризис,
Министерство иностранных дел Франции давало оценку событиям
кризиса на разных его этапах. Циркуляры и ноты, подготовленные
в разных отделах центральной администрации МИД и
предназначавшиеся для разъяснения подведомственным органам позиции
вышестоящих структур по той или иной проблеме, отразили
изменения этой оценки по мере развития кризиса. Наиболее спорным на
всем протяжении кризиса представлялся вопрос о целях, которые
преследовало советское руководство, приняв решение о
размещении на Кубе стратегических ракет. Это решение, считали в МИД
Франции, не могло быть продиктовано стремлением развязать войну
или защитить режим Кастро. Наиболее вероятным объяснением
внешнеполитическому ведомству представлялось, что целью
советского руководства было укрепление политической и военной позиции
СССР как в диалоге с США в целом, так и в конкретном
вопросе—о статусе Берлина.
275

Так и не придя к окончательному решению по вопросу о цели,
Министерство иностранных дел Франции сочло, тем не менее,
решение об установке ракет на Кубе стратегическим просчетом Хрущева.
Подводя итоги Кубинского кризиса, французская дипломатия
видела в нем провал внешней политики и дипломатии СССР.
По убеждению французской дипломатии, Кубинский кризис
должен был иметь серьезные последствия для отношений СССР с
рядом стран социалистического лагеря, оставшихся недовольными как
действиями СССР в период острой фазы кризиса, так и условиями
его урегулирования. Так, обострение советско-китайских
разногласий рассматривалось как одно из следствий Кубинского кризиса.
Действия советского руководства, обсуждавшего условия
урегулирования кризиса с американской администрацией и в ООН
без участия кубинской стороны, по мнению французской
дипломатии, продемонстрировали, что, вопреки постоянным заявлениям,
Советский Союз относится к странам «третьего мира» лишь как
к инструменту своей политики. С этим фактором связывалось как
ухудшение советско-кубинских отношений, так и падение престижа
СССР во всем мире.
Результатом кризиса считалась также частичная утрата Н.С.
Хрущевым политических позиций в самом СССР.
В то же время на Кэ д'Орсэ полагали, что уроки Кубинского
кризиса создали благоприятные предпосылки для достижения ряда
соглашений в сфере разоружения и в вопросе об эвакуации военных
баз с иностранных территорий.
Среди важных позитивных следствий кризиса французская
дипломатия называла смягчение позиции СССР в отношении проблемы
Берлина.
Следует уточнить, что, говоря об оценке Кубинского кризиса
французским Министерством иностранных дел, мы имеем в виду,
оценку, отразившуюся в документах его центральной
администрации, не всегда учитывающей мнение всех дипломатических агентов.
Так, например, в ноте, составленной первым секретарем
французского посольства в СССР Франсуа де Лабулэй от 25 марта 1963 г.
отмечалось, что на Кубе к этому времени «советские войска все еще
остаются, а Кастро продолжает вести страну в направлении
ускоренной коммунизации»1. Далее говорилось, что Куба вызывает у
правительства США «постоянное раздражение, задевая его престиж», так
как ситуация в зоне Карибского бассейна остается напряженной
и может легко снова перерасти в кризис.
1 Москва, 25 марта 1963 с— AD, 12-36-23 USSR. — Документ (четыре машино-
пнсные страницы) не озаглавлен и не подписан, но над датой от руки сделана
приписка «Note de F. de Laboulaye» (над зачеркнутым «A Framin-Meurice»). По-видимому,
в это время дипломат заменял Дежана, так как все телеграммы из Москвы до конца
июня 1963 с подписаны им.
276

В этом же документе Лабулэй излагал также собственную
концепцию Кубинского кризиса на этапе его урегулирования. Он не исключал,
что между США и СССР было достигнуто «своего рода молчаливое
соглашение» о том, что ни одна из держав отныне не позволит вовлечь
себя в вооруженное противостояние по кубинской проблеме или
использовать Кубу как инструмент политики. В этой связи дипломат
напоминал о предстоящих в скором времени «контактах» между
госсекретарем Д.Раском и послом СССР в США АФ. Добрьшиным2.
Но если Лабулэй относил заключение этого «соглашения» к
периоду, когда условия урегулирования Кубинского кризиса были уже
выработаны, то другой известный французский дипломат, Луи Жокс,
выдвинул гипотезу о Кубинском кризисе как о согласованном
«воспитательном маневре» США и СССР. Он изложил ее в монографии,
написанной, по его выражению, «по горячим следам» Кубинского
кризиса3. С его точки зрения, этот «более или менее согласованный
маневр» был предпринят ядерными державами с целью
подтверждения концепции возможности их «мирного сосуществования»4.
Впрочем, эта гипотеза родилась в тот период, когда не были
известны многие факты, обнародованные много позднее5.
Кубинский кризис наглядно продемонстрировал, что Франция
продолжала оставаться зависимой от решении, принимаемых в
Вашингтоне. Его события укрепили уверенность де Голля в том, что
Франция должна иметь собственное наступательное оружие, в том
числе ядерное. Не подвергая в целом сомнению целесообразность
вхождения Франции в Североатлантический альянс, де Голль после
Кубинского кризиса все более начал склоняться к мысли о выходе
из его военной организации, что и осуществил в 1966 г. Можно
сказать, что опыт Кубинского кризиса подтолкнул президента Франции
к важным политическим решениям.
Кубинский кризис, по мнению де Голля, изменил
расстановку сил в мире, показав, что в военном отношении единственной
сверхдержавой остались Соединенные Штаты6. Президент Франции
сосредоточил все усилия на противостоянии их монополии в этой
сфере.
1 Их встреча состоялась 18 мая 1963 г.
3 Joxe L. Socialisme et crise nucleaire. Paris, 1974.
4 Ibid. P. 12.
5 В предисловии автор указал, что впервые он изложил эту гипотезу в 1964 г.
в статье «La crise cubaine de 1962: entrainement contrite vers la dissuasion reciproque»
(Strategic № I. 1964).
6 Интересно, что имеется и прямо противоположная точка зрения по этому
вопросу. Так, по мнению Эдгара Фора, высказанному во вступительной статье к
ежегоднику «L'annee politique, 1962» (p. 3), «окончательный результат» Кубинского кризиса
может рассматриваться как «возврат к прежним условиям», «восстановление
прежнего равновесия сил» на международной арене, а не как «нарушение равновесия».
277

2=wsmsrsr.«SK
™ТЛлтемится к войне. По мере усиления независимых
тенями!JmSS^ внешней политике, связанных как с реше-
ни^м^лУмы^осира, так и результатами Кубинского кризиса,
Гб5» актуалы£сть для де Голля начал приобретать вопрос
Г^яигаши с Советским Союзом. В этом же контексте следует
Р^с^^ъи^изнаниеФрашшейв 1964т. Китайской Народной
^"SEcnrt кризис привлек внимание де Голля к Латинской
Америке/которая могла, как показали события кризиса, стать важным
элементом мировой политики.
Таким образом, рассмотрение Кубинского кризиса в контексте
внешней политики Франции дает основание говорить о нем, как
о мощном катализаторе нового независимого курса де Голля.

RESUME
missiles sovietiques
Ce probleme a ete* tout d'abord expose oar ntktnri*»n b*~~~. w - .
dont les observations or* seivi de ^SZ^^^^^^
partiedulivreconcernelerote^
la formulation et la justification de la position de la Fiance dansJacrfeTcE^
livre se concentre sur la fti&ircde Dean Acheson, iniportamhommede4atainereahI
et sur sa visite a Charles de Gaulle. Dean Acheson a informe le general de Gaufle
du debarquement des missiles sovietiques a Cuba, et des actions offensives que
rAdministration de la Maison Blanche ne manquerait pas de mener centre cette
invasion.C'est pendant cette visite que le general de Gaulteaproniisd^kierlAmenque
a condition que les rapports tendus entre ks deux grandes puissances ned*g£neieiit pas
en un veritable conffit arme*.
Ni le Ministere Francais des Affaires Etrangeres, ni aucune autre administration
d'etat de la 5C Republique, et ceci pour des raisons aW&rales, n^nt pris, a la hnmere
de la crise cubaine, une position officieDe concernant les relations de ГЕШ francais
avec les Etats-Unis.
Une analyse approfondie de la correspondance diplomatique du Ministere
Francais des Affaires Etrangeres permet de conchire que la diplomatic fismcase etait
au courant et survemait de pres revolution des evenements potitiques du monde, qui
auraient abouti a une des crises fcs plus aigues du XXе siecle. 1^ De^artement Francais
de la Politique Etrangere etait egaiement Ыеп infomie des cvenementsde Cuba.
La phase grave de la crise cubaine est passee presque inapercue en Fiance car, a
ce moment-la, la societe francaise etait fort pieoccupee par le referendum conceroant
rejection presidentielle. Neanmoins, cette crise n'a pas Ы. sans consequence pour b
France; la plus significative a ete manhestee dans le fait que la Fiance nepouvaitfeire
abstractio n des decisions prises par \Vashington. Cette dependance, a regarded
Unis, amena le general de Gaulle a nfflechir sur ks moyens de defense de sot prc^
pays, Bien qu'fl n'ait aucun moment doute" du soutien delOTAN,domkFraiceAait
membre, le general de Gaulle se montra de plus en plus enclin ademissionnerdecette
organisation imlitaire apres la crise de Cuba.
Du &h que le gouvemement sovieoque ne souhaitaft pas la giiere JesieJ^offi
entrelaFimMxetl4JRSSnesesompasoettrkH^
des colonies fiancaises, mfluences par la lesototiOTduproNerealg^
de la crise a Cuba, se reflelant sur la potinque ettangere fiancaise, bqu^ <*
rapprochement avec WRSS devint de^^^^t^Zf^^^^
Gaulle. La reconnaissance de la Republique Popular deC^ par la Fiance en iw
doit egaiement юге prise dans ce contexie. «w«i а» ПяпПе sur
U crise cubaine n'a pas »^ **££^£jK£S^"
la situation en Amenque toine, bipidte pourraa dewmr un >™»"Ч"
р<Л(щ\^пюоШе,ажатеЫс^Гааёшюв^- .^^ЬроШопе tongue
Сея pourquoi, la crise cufcune, e™*®*£^ ^lyseur ptnsart dans
fiancaise, peut, sans aucun dome, to^^SS *G*&-
к processus d'independance nnlflaiie pouisuivi par le genera.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение .....3
Бгава I. Шарль де Голль и Кубинский кризис 46
Бшва П. Институты власти во Франции и их роль в принятии
внешнеполитических решений в период Кубинского кризиса 92
Бгава Ш. Посол Франции в СССР Морис Дежан и его
донесения из Москвы в период Кубинского кризиса 133
Бгава IV. Посол Франции в США Эрве Альфан и его донесения
из Вашингтона в период Кубинского кризиса 162
Бгава V Посол Франции на Кубе Робер дю Шрдье и его донесения
из Иваны впериод Кубинского кризиса 211
Бгава VI. Кубинский кризис в оценке центрального аппарата
Министерства иностранных дел Франции ..247
Заключение .271
S®MMAIRE
XXJlUv/UUwLXvII'JL •*.*•*••...••».««.«••■.•»».•••.....•«••.»•»«»••*•.....». J
Chapitxe I. Charles de Gaulle et la crise de Cuba '. 46
Chapitre П. Les Institutions frangaises et leurs implications
dans la crise de Cuba 92
Chapitxe HI. Correspondance entre FAmbassadeur de France
к Moseou, M. Maurice ®ejean, et le Ministere des Affaires
Etrangeres de France, pendant la crise de? Cuba 133
Chapitre IV. Correspondance entre FAmbassadeur. de France
a Washington, M. Herve Alphand, et le Ministere des
Affaires Etrangeres de France, pendant la Grise de Cuba 162
Chapitre V. Correspondance entre FAmbassadeur de France
a La Havane, M. Robert du Gardier, et le Ministere des
Affaires Etrangeres de France, pendant la crise de Cuba 211
Chapitre VI. Evaluation de la erise de Cuba par lAdministration
centrale du Ministere des Affaires Etrangeres de France 247
Conclusion 271
Resume ...... 279
Наталия Леонидовна Корсакова
ФРАНЦУЗСКАЯ ДИПЛ©МАТИЯ И КУБИНСКИЙ КРИЗИС
Художественный редактор А.К Сорокин
Корректор Ж С. Зак
Компьютерная верстка М.В. Минина
ЛР № 066009 от 22.07.1998. Подписано в печать 26.12.2005. Формат 60 Х90 Пб.
Бумага офсетная №1. Печать офсетная. Усл.-иеч. л. 17,5. Тираж 700 экз. Заказ 1027
Издательство «Российская политическая энциклопедия» (Р0ССПЭН)
117393, Москва, ул. Профсоюзная, д. 82. Тел.: 334-81-87 (дирекция)
. Тел./факс 334-82-42 (отдел реализации)
Отпечатано в ©АО «ИИК «Ульяновский Дом печати»
432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14