Автор: Будовниц И.У.
Теги: история архитектура история средних веков история руси издательство наука монастыри
Год: 1966
Текст
ии1
I
»
/
ИСААК УРПЕЛЕВПЧ БУДОВНИЦ
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ
И. У. БУДОВНИЦ
МОНАСТЫРИ НА РУСИ
И БОРЬБА С НИМИ КРЕСТЬЯН
в XIV-XVI веках
(по «житиям святых»)
и
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
Москва 1966
1-6-4
1000-65
Под редакцией
и с вступительной статьей
доктора исторических наук
Л. В. ЧЕРЕПНИНА
ИСААК УРИЕЛЕВИЧ БУДОВНИЦ (1897—1963)
КАК ИСТОРИК
Тяжело и грустно выступать редактором книги ученого,
ушедшего из жизни, ибо знаешь, что он не сможет уже
увидеть в печати созданное им произведение. Но в то же
время радуешься тому, что труд покойного автора, в ко-
торый он вложил много сил, мыслей, идей, который явился
результатом длительных исканий и отмечен печатью твор-
ческой индивидуальности, сделается общим достоянием,
войдет в науку и займет в ней подобающее место. А публи-
куемая монография И. У. Будовница действительно пред-
ставляет собой итог многолетней работы и как бы завер-
шает большой и плодотворный путь исследователя. Поэто-
му сейчас, когда книга выходит в свет, хочется вспомнить
основные вехи этого пути с тем, чтобы отдать долг памяти
автора, которого уже нет среди нас, и яснее1 представить
себе его творческий облик.
Знакомясь ближе с жизнью И. У. Будовница, начи-
наешь ясно понимать, что это был подлинно ученый совет-
ской эпохи, который изучение прошлого тесно связывал
с активным участием в перестройке общественных отно-
шений, с борьбой эа новый строй и быт. С юношеско-
го возраста накопление знаний и работу теоретической
мысли И. У. Будовниц сочетал с практической деятель-
ностью на разных участках социалистического строитель-
ства.
3
* * *
И. У. Будовниц родился 7 января 1897 г. по новому
стилю (26 декабря 1896 г. по старому стилю) в Гриве-Се-
мигаллене Курляндской губернии (ныне Латвийская CGP)
в семье служащего'. Детские годы И. У. Будовница про-
шли в г. Старой Руссе (Новгородской губернии), куда был
переведен по службе его отец. Последнему по служебным
делам приходилось бывать, иногда подолгу, в старинных
новгородских старообрядческих селах. Обычно он брал
с собой сына. Может быть, здесь в душу ребенка впервые
запала любовь к отечественной старине, которая в дальней-
шем, правда не сразу, определила выбор им профессии.
Первоначальное образование И. У. Будовниц получил
в семье, а в 1914 г. поступил в шестой класс гимназии
в Петербурге. В 1916 г. он перевелся в восьмой класс ря-
занской гимназии, которую и закончил с золотой медалью.
При этом педагогический совет постановил напечатать его
выпускное сочинение «Лишние люди у Чехова».
С четырнадцатилетнего возраста И. У. Будовниц узнал,
что такое труд, ибо ему пришлось самому зарабатывать на
жизнь. В Петербурге и Рязани он давал уроки, занимался
перепиской, работал чертежником, корректором, наборщи-
ком в типографии. Жизнь воспитала в И. У. Будовнице
труженика; это наложило на него определенный отпечаток
и как на ученого. Он в науке трудился так же, как на
производстве, не боясь никакой, пусть самой тяжелой,
скучной, кропотливой, но необходимой работы, не терпя
барского, пренебрежительного отношения к так называе-
мым черновым процессам, закладывающим фундамент вся-
кого серьезного исследования. Он привык сам выполнять
все эти процессы (поиски в архивах, копирование доку-
ментов, их сверку и пр.), а потому и фундамент его науч-
ных построений был всегда надежен.
Будучи человеком разносторонних интересов, И. У. Бу-
довниц стремился овладеть различными специальностями.
По окончании гимназии он учился в Петрограде сразу
в двух высших учебных заведениях: в Военно-медицинской
академии и в Институте народного хозяйства. Одновре-
1 Сведения о жизни И. У. Будовница взяты из его автобиогра-
фии, хранящейся в Институте истории Академии наук СССР. Не-
которые данные сообщены вдовой покойного И. В. Будовниц. См.
также некролог, иаписанный Н. В. Устюговым и В. И. Бугановым:
«Исторические записки», т. 74, 1963, стр. 286—297.
4
менно он работал переводчиком и секретарем журнала
«В мастерской природы».
В Академии способности И. У. Будовница обратили на
себя внимание, и уже на третьем курсе он получил пред-
ложение остаться при кафедре гистологии для подготовки
к научной деятельности. Однако, поняв, очевидно, что ме-
дицина — не его призвание, он отказался и с третьего кур-
са ушел из Академии. Институт народного хозяйства
И. У. Будовниц закончил в 1922 г.
В 1919 г. И. У. Будовниц вступил добровольцем в Крас-
ную армию. Вначале он работал эвакуатором эвакопункта
на Варшавском вокзале, а затем перешел в четвертый
стрелковый полк. Во время наступления Юденича на Пет-
роград, в боях под деревней Юкки, около Пулкова,
И. У. Будовниц был контужен. Тогда же он заболел сып-
ным тифом, крупозным воспалением легких и гнойным
плевритом. Пролежав восемь месяцев в госпитале, он в
1920 г. демобилизовался. Но здоровье его оказалось подо-
рванным уже на всю жизнь.
С 1920 г. началась работа И. У. Будовница в советской
прессе (в газетах «Красная газета», «Правда», «Изве-
стия»), Она продолжалась до 1937 г. (сначала в Ленин-
граде, а с 1931 г. в Москве). И. У. Будовниц занимал в ре-
дакциях различных газет должности спецкорреспондента,
ответственного секретаря, заведующего информацией, за-
ведующего отделом советского строительства. В разное
время он выполнял обязанности заместителя заведующего
ленинградским отделением «Правды» и заместителя заве-
дующего московским отделением «Красной газеты».
Работа И. У. Будовница в органах прессы составляет
значительный этап его жизни и деятельности. Он был
в качестве представителя центральных газет непосредст-
венным участником борьбы за построение социализма
в стране. Он много ездил по городам и селам, много видел.
На его глазах происходили сдвиги в экономике, культуре,
менялись люди, развертывались острые классовые бои. И он
оказывался в самой гуще этих сложных процессов. Он
отражал их в печати и воздействовал на них силой печатно-
го слова.
В эти годы И. У. Будовниц очень много писал. По его
собственным словам, он выпустил 14 книг и брошюр и по-
местил в ряде газет и журналов свыше 800 статей по акту-
альным вопросам современного хозяйственного и культур-
5
ного строительства. Здесь и сельское хозяйство, и промыш-
ленность, и быт. В этих книгах и статьях проявилось
несомненное литературное дарование автора, умение про-
сто, доходчиво, хорошим, четким и образным языком дове-
сти до читателей иногда очень трудные для понимания
положения, объяснить людям, что происходит вокруг них.
Это было искусство пропагандиста, владеющего мастерст-
вом слова. Некоторые из произведений И. У. Будовница
находились на грани публицистики и беллетристической
литературы. В этих же произведениях проявился интерес
автора к вопросам истории, причем он шел к истории от
современности, сопоставляя новое и старое, прошлое и на-
стоящее. Деятельность в качестве журналиста политически
воспитала И. У. Будовница и много дала ему для после-
дующей работы как ученого-исследователя.
В 1937 г. И. У. Будовниц поступил на службу в Изда-
тельство Академии паук СССР, заняв должность старшего
редактора, ответственного за выпуск литературы по про-
блемам гуманитарных наук. Здесь он познакомился с ака-
демиком Б. Д. Грековым, и тот пригласил его на работу
в Институт истории, куда И. У. Будовниц перешел в 1938 г.
Б. Д. Греков, несомненно, сыграл большую роль в жизни
И. У. Будовница. По существу он стал учителем послед-
него, оказав влияние на круг его научных интересов, на его
взгляды, на концепцию исторического процесса. Вслед за
Б. Д. Грековым И. У. Будовниц занялся историей феодаль-
ной Руси преимущественно до XVII в. Приняв предложен-
ную Б. Д. Грековым периодизацию развития феодализма
в России, И. У. Будовниц сделал основной темой своих ис-
следований историю русской общественной мысли.
Б. Д. Греков поощрял его в этом начинании и выступил
ответственным редактором его первой книги по данному
вопросу — «Русская публицистика XVI века». И. У. Бу-
довниц уже после смерти Б. Д. Грекова, с которым он
сохранял теплые дружеские отношения до самой смерти,
посвятил его памяти свой другой большой труд — «Обще-
ств енношолитическая мысль древней Руси (XI—XIV вв.)».
В Институт истории И. У. Будовниц пришел вполне
подготовленным. Он был разносторонне и широко образо-
ванным человеком, прекрасно знавшим свой предмет. Он
обладал широким политическим кругозором, а также зна-
чительным опытом литературной и редакторской работы.
Крупным достоинством И. У. Будовница было хорошее
6
знание иностранных языков, как древних (греческого, ла-
тинского), так и новых (английского, французского, не-
мецкого, турецкого).
В Институте истории И. У. Будовниц был назначен от-
ветственным секретарем «Исторических записок» и заве-
дующим редакцией многотомной «Истории СССР», Орга-
низационная и редакционная работа по подготовке к вы-
пуску в свет «Исторических записок» явилась крупнейшим
делом всей остальной жизни И. У. Будовница. Вплоть до
своего ухода в 1958 г. на пенсию, в течение почти двадцати
лет (с перерывами, вызванными Отечественной войной и
некоторыми временными обстоятельствами) он выпускал
ежегодно по нескольку книг этого капитального издания.
Сейчас оно составляет целую библиотеку; число томов уже
приближается к восьмидесяти, и значительная их часть
подтотовлена И. У. Будовницем. Он умел подбирать авто-
ров, привлекая к участию в «Исторических записках» не
только крупных ученых, но и молодежь, робкими, неуве-
ренными шагами идущую в науку. Многие, ныне извест-
ные своими трудами, историки с благодарностью вспоми-
нают, сколь многим обязаны они И. У. Будовницу, кото-
рый помог им найти свое призвание и благодаря которому
их первые научные опыты пошли в печать. И. У. Будовни-
цу как редактору был присущ особый дар работать с людь-
ми — работать так, чтобы помочь им проявить все свои
возможности. Он не жалел для этого ни времени, ни сил,
будучи готов даже сокращать часы, посвящаемые собст-
венной исследовательской работе.
Усилия, затраченные И. У. Будовницем, принесли пло-
ды. И в нашей стране, и за1 рубежом общепризнано, что в
«Исторических записках» нашли отражение лучшие до-
стижения советской исторической науки.
Упорно работал И. У. Будовниц и как исследователь.
Война прервала эту работу. Эвакуировавшись из Москвы,
И. У. Будовниц свыше двух с половиной лет (1941—1944)
провел в Алметьевском районе Татарской АССР. Там он
был учителем в средней школе. Обладая способностями к
овладению языками, он неплохо усвоил татарский язык и
преподавал историю в десятом классе татарской школы.
И. У. Будовниц неоднократно порывался на фронт, но ме-
стные власти его не отпускали. Он внес свою лепту в дело
борьбы с врагом на идеологическом фронте в качестве
внештатного лектора райкома ВКП(б), прочитав до
17
250 лекций и докладов. Летом И. У. Будовниц работал в
колхозе. Он заслужил любовь местного населения и поль-
зовался большой популярностью. Вернувшись весной
1944 г. в Москву, И. У. Будовниц возобновил свою дея-
тельность в Институте истории. Он сдал, экзамены по кан-
дидатскому минимуму и в 1945 г. защитил диссертацию
на тему «Русская публицистика XVI века»; ему была при-
своена ученая степень кандидата исторических наук. Его
оппонентами были Б. Д. Греков и В. И. Пичета.
Последующие годы работы в Институте истории были
для И. У. Будовница весьма плодотворными. Несмотря на
то, что значительное время ему пришлось уделять «Исто-
рическим запискам», он, обладая исключительной работо-
способностью, написал и опубликовал целый ряд исследо-
ваний преимущественно по своей излюбленной теме — ис-
тории русской общественной мысли в феодальную эпоху.
Помимо Б. Д. Грекова, И. У. Будовниц поддерживал близ-
кое творческое общение с заведующим Отделом древнерус-
ской литературы Пушкинского дома членом-корреспонден-
том Академии наук СССР Д. С. Лихачевым. В «Трудах»
Отдела вышли в свет многие статьи И. У. Будовница. Он
был также тесно связан своими научными интересами с
Сектором истории СССР периода феодализма Института
истории, являясь постоянным участником его заседаний и
работ. Занимаясь историей русской церкви и антицерков-
ных движений в период средневековья, И. У. Будовниц
регулярно печатал свои исследования в сборниках «Вопро-
сы истории религии и атеизма».
Нельзя не отметить еще одной важной стороны дея-
тельности И. У. Будовница. Он выступал редактором мно-
гих книг от Издательства Академии наук СССР. Здесь
проявились и его любовь к науке, и необычайно благоже-
лательное отношение к людям. Он хотел, чтобы те рукопи-
си, которые ему казались ценными, обогащающими наши
исторические представления, поскорее превратились в кни-
ги, поскорее увидели свет. И он стремился всячески содей-
ствовать своими знаниями и опытом авторам этих рукопи-
сей в доведении их трудов до совершенства. С ним было
легко работать, так как он всегда ценил чужой замысел,
старался понять его и сохранить своеобразие творческой
манеры ученого.
В 1958 г. И. У* Будовниц ушел на пенсию. Он сделал
это не для того, чтобы воспользоваться заслуженным пра-
8
вом на отдых. Он хотел целиком отдаться исследователь-
ской работе, завершить начатое, написать задуманное. Он
говорил, что надо делать это, пока еще есть силы, пока не
иссякли творческие возможности. Он мечтал погрузиться
в книги, в рукописи, закончить свою жизнь в библиотеках,
в архивах, за письменным столом. И он Претворял эту
мечту в реальность с присущими ему стремительностью и
упорством. Он действительно сделал очень много. Он за-
кончил и подготовил к печати три новые книги: «Общест-
венно-политическая мысль древней Руси (XI—XIV вв.)»,
«Словарь русской, украинской, белорусской письменности
и литературы до XVIII века», «Монастыри на Руси и борь-
ба с ними крестьян в XIV—XVI веках (по „житиям свя-
тых“)». Первые две книги вышли в свет при жизни авто-
ра, последняя печатается, когда его уже нет.
Но И. У. Будовниц никогда не был кабинетным уче-
ным. Он привык жить и трудиться в коллективе. И уйдя
на пенсию, он не отошел от коллектива, принимая участие
в работах и редколлегии «Исторических записок», и Сек-
тора истории СССР периода феодализма, и симпозиумов
по аграрной истории Восточной Европы (в Киеве в 1960 г.,
в Риге в 1961 г.) ит. д.
Тяжелая болезнь прервала кипучую деятельность
И. У. Будовница. Она пригвоздила его к постели, лишила
возможности писать, а это было для него- равносильно
смерти, так как жизнь он понимал как непрестанный труд
непрерывные искания, неиссякаемое творчество. 30 мая
1963 г. И. У. Будовниц скончался. Он оставил очень замет-
ный след в науке и самую добрую память в людях.
* * *
Все работы И. У. Будовница хронологически и по со-
держанию можно разбить на две группы. Одна относится
к концу 20-х — 30-м годам, когда он был журналистом,
другая — к концу 30-х — началу 60-х годов, когда он за-
нимался историческими исследованиями.
В 1928 г. И. У. Будовниц написал небольшую книжку
«Процесс Шварцбарда в Парижском суде». Она составлена
по подробным отчетам, публиковавшимся во французских
газетах, о судебном процессе по делу об убийстве часов-
щиком Шварцбардом эмигранта-контрреволюционера Пет-
люры, в 1918—1920 гг. возглавлявшего буржуазно-нацио-
9
налистическое движение на Украине. В книге показано,
что «петлюровщина была агентурой иностранной интервен-
ции на Украине, а система зверских погромов была ее ис-
писанной конституцией» 2.
В начале 30-х годов И. У. Будовниц выпускает значи-
тельное число книг и брошюр, посвященных коллективи-
зации сельского хозяйства и рассчитанных на широкого
читателя. В ряде очерков, объединенных под названием
«Весна 1930», он пытался «отобразить напряжение клас-
совых боев и социалистического строительства в Ленин-
градской области». Он не претендовал в этих очерках на
подробное, всестороннее изображение экономических и со-
циальных процессов в деревне. Это были, по его словам,
лишь «отрывочные впечатления, беглые фотографические
снимки» 3, но снимки яркие, захватывающие внимание.
Книга И. У. Будовница «Колхозный год» представляет
собой обобщение опыта годовой работы сельскохозяйствен-
ной артели «Запольский пролетарий» Ллюсского 'района
Ленинградской области. Характерно, что книга до напеча-
тания обсуждалась на широком колхозном активе, где вы-
звала оживленные споры. Колхозный актив вносил в нее
редакционные исправления. Как говорится в предисловии
от Издательства к труду И. У. Будовница, он помог «кол-
хозу в его практической работе» 4.
На опубликованное 7 октября 1930 г. в «Правде» По-
становление ЦК ВКП(б) о проведении с 15 по1 25 октября
«дня коллективизации и урожая» И. У. Будовниц откли-
кается специальной брошюрой, где поднимает ряд злобо-
дневных вопросов, непосредственно касающихся деревни5.
Проблема льноводческого хозяйства затрагивается
И. У. Будовницем в работе «Псковский льняной заповед-
ник» 6. Специальную брошюру И. У. Будовниц посвятил
вопросу о разработке основных богатств Хибинских гор в
Мурманском крае — аппатитовых месторождений. Приве-
2 И. У. Будовниц. Процесс Шварцбарда в Парижском суде.
Л., 1928, стр. 4.
3 И. У. Будовниц. Весна 1930. Л., 1930, стр. 6.
4 И. У. Будовниц. Колхозный год. Опыт годовой работы
сельскохозяйственной артели «Запольский пролетарий». М.— Л.,
1931, стр. 4.
5 И. У. Б у д о в н и ц. «День урожая и коллективизации». М.— Л.,
1931’.
6 И. У. Будовниц. Псковский льняной заповедник. М.— Л.,
1930.
10
данный им материал наглядно убеждал, что создание «в
доселе пустынной, холодной и далекой глуши северной
тундры» индустриального центра «окажет мощное влияние
на развитие нашего сельского хозяйства, поднимет уро-
жайность наших полей...» 1.
О севере страны И. У. Будовниц писал Особенно много.
У него имеются специальные работы о беломорских рыба-
ках 7 8, об оленеводах Кольского полуострова9. Основная
тема, раскрываемая на материале живой действительно-
сти,— это «вчера и сегодня» нашей страны. Автор пока-
зывает преимущества ловецких и оленеводческих колхозов
перед единоличными хозяйствами, говорит о «первых про-
блесках механизации», о росте культуры. Вся острота клас-
совой борьбы изображена не общими формулами. Она вы-
ступает в действиях конкретных лиц, выражающих опре-
деленные социальные интересы. Перед глазами читателей
проходят кулаки и бедняки, ударники и дезертиры, колду-
ны и комсомольцы... В колхозную работу вовлекаются
женщины. Растет новое поколение — пионеры. Все это хо-
рошо выявлено автором.
Той же теме посвящены «Лапландские очерки»
И. У. Будовница, объединенные под заглавием «Девятый
ветер». «Восемь ветров знал прежде лопарь,— начинает
свое повествование автор. — Кроме северного — с океана,
кроме южного — летника, кроме западного и восточного —
знал еще он четыре ветра». При помощи этих ветров ло-
парь находил путь домой темной полярной ночью, «при не-
верном мерцании северного сияния на беспредельном про-
сторе окованной стужею тундры...» Бедный лопарь умел
отыскать путь домой, но «не знал пути жизни». Чтобы уз-
нать его, нужен был новый, девятый, ветер «из социали-
стического города, ведущего наступление на отсталость, на
кулаков и угнетателей, на все темные силы страшного
прошлого» 10. И. У. Будовниц и рассказывает, как дунове-
ние этого нового ветра привело к изменениям в хозяйстве
и быте лопарей.
7 И. У. Будовниц. Горы удобрений. Хибинские аппатиты.
М.— Л., 1930, стр. 63.
8 И. У. Будовниц. Беломорская путина. М.— Л., 1931.
9 И. У. Будовниц. Оленеводческие колхозы Кольского по-
луострова. М.— Л., 1931.
10 И. У. Будовниц. Девятый ветер. Лапландские очерки.
Л.— М., 1932, стр. 3.
11
Внимание И. У. Будовница распространяется и на гор-
ный район Западной Грузии — Сванетию, и он посвящает
ей небольшую книжку, озаглавленную «Страна башен».
И здесь автор ставит своей главной задачей рассказать, как
проходит в этой стране «борьба нового со старым» и как
«Вольная Сванетия» «с громадными трудностями проби-
вается шаг за шагом вперед» н. Будучи большим любите-
лем туризма, И. У. Будовниц исходил пешком почти весь
Кавказ, и поэтому его описание отличается непосредст-
венностью впечатлений очевидца.
Особенность ряда выше названных сочинений И. У. Бу-
довница заключается в том, что будучи посвящены злобо-
дневным темам современности, процессам еще не устояв-
шимся, совершающимся на глазах автора и читателя, они
в то же время содержат исторический материал; и тем са-
мым представляют ценность для историка. Автор смотрит
в будущее, но понимает, что оно рождается' из прошлого,
и поэтому его подход к теме историчен, его оценки основа-
ны на понимании путей общественного развития, идущих
из глубины веков. Автору ясно величие девятого ветра, но
он не забывает и о прочих восьми ветрах.
В чисто историческом плане построена популярная
книжка, посвященная Ярославлю11 12. Она делится на две
части: старый и новый Ярославль. В книге изображены все
основные моменты из прошлой жизни города. Здесь и се-
дая старина, и времена крепостного строя, и создание Яро-
славской мануфактуры, и первые выступления рабочих, и
революционный 1905 год. Наконец в результате победы
Октября старый Ярославль сменяется новым — городом со-
циалистического государства.
О разносторонности интересов И. У. Будовница свиде-
тельствует его популярная книга, посвященная истории
телеграфа. В ней показано развитие средств связи, начи-
ная с древнейших сигнальных огней и вплоть до советских
быстро действующих электромагнитных аппаратов 13.
С переходом на работу в Институт истории меняется и
тематика трудов И. У. Будовница. Он целиком отдается
научным изысканиям в области истории феодальной эпо-
11 И. У. Будовниц. Страна башен (Вольная Сванетия). Л.,
1930. стр. 8.
12 И. У. Будовниц. Ярославль. М.—Л., 1931.
13 И. У. Будовниц. История телеграфа. М.— Л., 1937.
12
хи. Но он не сразу выступил в этой сфере с самостоятель-
ным исследованием. Его первые опыты представляли собой
рецензии (например, на книгу Б. Д. Грекова «Киевская
Русь» 14 или на отдельные тома «Исторических запи-
сок» 15). Он принял также участие в коллективных очер-
ках, выпущенных к 200-летию Академии наук и посвя-
щенных развитию исторической науки 16.
Первой крупной монографией И. У. Будовница по ис-
тории средневековой Руси была книга «Русская публици-
стика XVI века», опубликованная в 1947 г. Автор попы-
тался дать общий очерк развития русской общественной
мысли в XVI столетии, которое он справедливо расцени-
вает как «век исторического водораздела», как «период
крутого поворота в истории нашей страны», «время, бога-
тое драматическими событиями и глубокими социальными
потрясениями» 17.
И. У. Будовниц начинает свою книгу с рассмотрения
ересей стригольников и жидовствующих, которые он ха-
рактеризует как «широкое реформаторское движение», «в
основных своих чертах напоминающее такое же движение
той же поры в Западной Европе» 18.
Далее следует характеристика спора «стяжателей»
(Иосифа Волоцкого, митрополита Даниила) и «нестяжате-
лей» (Нила Сорского, Вассиана Патрикеева) по вопросу о
право церкви владеть землями, населенными крестьянами.
Здесь И. У. Будовниц выдвигает точку зрения о том, что
учение Нила Сорского, выражавшего «умонастроение пат-
риархального крестьянства», было приспособлено Васси-
аном Патрикеевым к интересам боярства и использовано
в качестве орудия боярской политики 19.
Специальное внимание уделяет И. У. Будовниц взгля-
дам Максима Грека. Автор считает его в основном бояр-
ским идеологом, но указывает, что он являлся врагом фео-
дального произвола и проповедовал «мир и согласие всех
14 «Вестник древней истории», 1939, № 4 (9), стр. 118—123.
15 «Вопросы истории», 1946, № 5—6, стр. 151—155; 1947, № S,
стр. 145—150.
16 «Очерки по истории Академии наук. Исторические науки».
Под ред. В. П. Волгина. М,— Л., 1945 (Составители: И. И. Люби-
меико, С. А. Токарев, И. У. Будовниц, В. В. Альтман].
17 И. У. Будовниц. Русская публицистика XVI века. М.— Л.,
1947, стр. 5.
18 Там же, стр. 63—64.
19 Там же, стр. 81.
i3
классов», управляемых «доброй волей» «кроткого» царя
при помощи «добродетельных вельмож» 20.
Подробно изучает И. У. Будовниц идеологическую
борьбу времени Ивана Грозного. Он говорит о формирова-
нии официальной политической идеологии Русского цент-
рализованного государства, касаясь в этой связи теории
«Москва — третий Рим», разбирая идейное содержание
памятников письменности, вышедших из окружения мит-
рополита Макария, которое он называет «своеобразной
академией XVI века» 21. Останавливается И. У. Будовниц
и на идеологии публицистов, отражавших интересы бояр-
ства (Федор Карпов, Сильвестр) и дворянства (Иван Пе-
ресветов). Если Сильвестр,— пишет И. У. Будовниц,—
выдвигал мысль «об ответственности царя и об ограничен-
ности его власти» 22, то Пересветов являлся сторонником
неограниченной монархии. Автор1 склоняется к мысли о
том, что «челобитные» Пересветова представляют собой
не личные документы определенного деятеля XVI в., а ли-
тературные произведения, лишь облеченные в форму част-
ного ходатайства, но проводившие идеи дворянского сос-
ловия, близкие царю 23.
Выразителем крестьянских интересов И. У. Будовниц
считает Ермолая Еразма с его («деятельной любовью к на-
роду, стремлением к общему благу и горячим патриотиче-
ским чувством» 24.
Касаясь позиции церкви, И. У. Будовниц обращается к
характеристике Стоглавого собора, явившегося «ареной
столкновений между светской властью и церковной орга-
низацией» 25. Анализирует автор также интересный памят-
ник публицистики— «Беседу преподобных Сергия и Гер-
мана, валаамских чудотворцев», считая, что он написан
кем-то из «низшей монастырской братии» и направлен
«против стяжательства иноков, владевших селениями с
крестьянами» 26.
Большое место в книге занимает рассмотрение антицер-
ковных движений XVI в. И. У. Будовниц показывает, что
20 И. У. Будовниц. Русская публицистика XVI века,
стр. 165—166.
21 Там же, стр. 193.
22 Там же, стр. 198.
23 Там же, стр. 212.
24 Там же, стр. 229.
25 Там же, стр. 245.
26 Там же, стр. 247.
14
«в пламени костров 1504 г. не истлели идеи русских ерети-
ков» 27. Они возродились в середине XVI в. и по-новому
зазвучали в высказываниях Матвея Башкина, старца Ар-
темия, Феодосия Косого. Последнего автор называет «идей-
но настроенным, оторванным от жизни мечтателем, фана-
тически преданным своей идее» — «восстановить древне-
христианскую общину с равенством ее членов». Отсюда
проповедь «непризнания власти, налогов и войн» 28, встре-
чавшая резкий отпор со стороны ортодоксального осифля-
пипа Зиновия Отенского.
Книга завершается характеристикой переписки Ивана
Грозного с князем А. М. Курбским, которую И. У. Будов-
ниц считает «венцом двух противоположных направлений
русской политической мысли рассматриваемой эпохи»29.
Основная мысль Курбского состоит в том, что государь
должен править вместе с боярским синклитом. Напротив,
«центральный пункт программных высказываний царя
Ивана — это всестороннее обоснование самодержавия» 30.
Подводя итоги своему исследованию, И. У. Будовниц с
основанием подчеркивает, что в XVI в. «общественная
мысль бьет ключом» 31.
Книга И. У. Будовница нашла в целом благожелатель-
ный отклик в печати32. И действительно она сыграла по-
ложительную роль в развитии науки. Конечно, многие
мысли И. У. Будовница (например, о крестьянской идео-
логии Нила Сорского или Ермолая Еразма, о Пересветове
как литературном псевдониме, о Феодосии Косом как бес-
почвенном мечтателе и т. д.) являются спорными. Но кни-
га будила мысль, звала к спорам и дальнейшим исследо-
ваниям. За годы после выхода в свет работы И. У. Будов-
ница изучение общественной мысли XVI в. продвинулось
далеко вперед. Введено в оборот много новых источников,
сделаны новые наблюдения и выводы. И если коенчто в
27 Там же, стр. 257.
28 Там же, стр. 271.
29 Там же, стр. 280.
30 Там же, стр. 287.
31 Там же, стр. 302.
32 См. рецензии на книгу И. У. Будовница Н. К. Гудзия («Со-
ветская книга», 1947, № 5, стр. 43—47), С. А. Покровского («Из-
вестия Академии наук СССР. Серия истории и философии», 1947,
т. IV, № 2, стр. 189—193), Л. В. Черепнина («Вопросы истории»,
1947, № 8, стр. 121—123), А. Л. Сакетти («Советское государство
и право», 1948, № 3, стр. 78—80).
15
труде И. У. Будовница уже устарело, то ряд положений
(например, о ересях как реформационно-гуманистических
движениях) нашел подтверждение и более полное раскры-
тие.
Близко по теме к рассмотренной монографии И. У. Бу-
довница стоит его статья, где дан критический разбор оце-
нок личности и деятельности Ивана IV как его современ-
никами, так и последующими авторами вплоть до совет-
ских ученых 33. И в дальнейшем И. У. Будовниц возвра-
щался к вопросам, связанным с изучением времени Ивана
Грозного. Так, когда в 1951 г. в печати появились «Посла-
ния Ивана Грозного», подготовленные к изданию Д. С. Ли-
хачевым и Я. С. Лурье, И. У. Будовниц откликнулся на
это издание рецензией, опубликованной в «Литературной
газете» 34.
Однако в изучении русского средневековья И. У. Бу-
довниц постепенно продвигается в глубь веков, спускаясь
к эпохе Киевской Руси, ко временам феодальной раздроб-
ленности и начальным моментам объединения русских зе-
мель в единое государство. Его излюбленной темой стано-
вится борьба русского народа за независимость и ее отра-
жение в литературе той поры. Одновременно с книгой
«Русская публицистика XVI века» И. У. Будовниц опуб-
ликовал статью о Владимире Мономахе и его военной докт-
рине35. Автор стремится ответить на вопрос, «что нового
внес Мономах в военное искусство своего времени», выра-
ботавшееся в борьбе с половцами. Заслугой Мономаха
И. У. Будовниц считает то, что он отказался от тактики
пассивной обороны и стал «инициатором, пропагандистом
и непосредственным руководителем походов в глубь сте-
пей, походов наступательных, имевших в своей основе так-
тику активной обороны». Мономах,— говорит И. У. Будов-
ниц,— считал, что «не следует ждать прихода половцев,
не следует предоставлять им преимущества инициативы,
а необходимо самим эту инициативу перехватить» 36.
В 1950 г., в связи со стопятидесятилетием со времени
первого издания «Слова о полку Игореве», И. У. Будовниц
33 И. У. Б у д о в и и ц. Иван Грозный в русской исторической
литературе.— «Исторические записки», т. 21, 1947, стр. 271—330.
34 «Литературная газета», 1952, 11 марта, стр. 2.
35 И. У. Б у д о в и и ц. Владимир Мономах и его военная док- ч
трина.— «Исторические записки», т. 22, 1947, стр. 42—100.
36 Там же, стр. 89.
16
внимательно изучает этот памятник. Он публикует рецен-
зию 37 на академические издания, вышедшие в свет к юби-
лейной дате38, и печатает статью об идейном содержании
«Слова о полку Игореве» 39.
Ряд статей И. У. Будовниц посвящает и другим памят-
никам XI—XIV вв. («Изборнику» Святослава, «Поучению»
Владимира Мономаха, «Молению» Даниила Заточника, ле-
тописям, сказаниям о татарском иге) 40, а также важным
вопросам ранней русской истории (крещению Руси, тата-
ро-монгольскому игу, объединению русских земель вокруг
Москвы) 41.
Так составилась основа, на которой выросла новая мо-
нография И. У. Будовница «Общественно-политическая
мысль древней Руси (XI—XIV вв.)». В нее вошли в пере-
работанном виде перечисленные выше статьи. Это очень
своеобразная книга. В ней рассматриваются и обществен-
но-политические события и явления, и их отражение в ли-
тературных памятниках, и их оценка в историографии.
В разных очерках преобладает то одио, то другое, то
^третье.
( 37 «Слово о полку Игореве». Под ред. В. П. Адриановой-Пе-
'ретц. М.— Л., 1950. [Серия «Литературные памятники»]; «Слово о
полку Игореве». Сборник исследований и статей. Под ред.
В. П. Адриамотой-Лсретц. М.— Л., 1950; Д. С. Лихачев. Слово
о полку Итюреве. Историко-л1итературный очерк. М.— Л., 1950.
38 «Вопросы истории», 1951, № 5, стр. 109—114.
39 И. У. Будовниц. Идейное содержание «Слова о полку
Игореве».— «Известия Академии наук СССР. Серия истории и фи-
лософии», 1950, т. VII, № 2, стр. 147—158.
40 И. У. Будовниц. «Изборник» Святослава 1076 г. и «По-
учение» Владимира Мономаха и их место в истории русской обще-
ственной мысли.— ТОДРЛ, т. X. М.— Л., 1954, стр. 44—75; он же.
Памятник ранней дворянской публицистики («Моление» Даниила
Заточника).— ТОДРЛ, т. VIII. М.— Л., 1951, стр. 138—157; он же.
Отражение политической борьбы Москвы и Твери в тверском и
московском летописании XIV века.— ТОДРЛ, т. XII. М.— Л., 1956,
стр. 79—104; о н ж е. Идейная основа ранних народных сказаний
о татарском иге.—ТОДРЛ, т. XIV. М,— Л., 1958, стр. 169—175.
41 И. У. Будовниц. К вопросу о крещении Руси.— «Вопро-
сы истории религии и атеизма», т. III, 1955, стр. 402—434; он же.
Русское духовенство в первое столетие татаро-монгольского ига.—
«Вопросы истории религии и атеизма», т. VII, 1958, стр. 169—
175; он же. Поддержка объединительных усилий Москвы населе-
.ием русских городов.— «Академику Борису Дмитриевичу Гре-
кову ко дню семидесятилетия». Сборник статей. М., 1952,
стр. 117—122.
2 И. У. Будовниц ' А? ;
Автор начинает с общей характеристики политической
мысли древней Руси. Он отмечает ее самостоятельность,
оригинальность, нерасторжимую связь с классовыми столк-
новениями и внутриклассовой борьбой. Считая возможным
применить к изучаемому времени положение В. И. Ленина
о двух культурах, И. У. Будо1вниц различает рыцарскую
феодальную культуру и культуру народа.
Применительно' к Киевской Руси И. У. Будовниц вы-
бирает пять исторических том: Русь и Византия или, гово-
ря его словами, «борьба двух миров»; крещение Руси; Русь
и степь (борьба русского народа с половцами); идея един-
ства Русской земли; «теория общественного' примирения».
Автор прослеживает отражение этих тем в различных па-
мятниках. Так, он находит, что «Слово» Илариона «проти-
вопоставляет обанкротившемуся античному миру новый
мир, представленный народами, которые греки третирова-
ли как „варваров"» 42. В летописи, «Чтении» о Борисе и
Глебе, в «Хождении» Даниила и т. д. ярко выражена идея
единства Русской земли. Замечательный писатель, создав-
ший Слово о полку Игореве, выразитель народных настро-
ений, чуждый «основным понятиям рыцарской морали»,—
говорит И. У. Будовниц,— видит «назначение князя и на-
рода не в бессмысленной военной брани, а в защите род-
ной земли» 43. Разбирая «Изборник» Святослава и «Поуче-
ние» Мономаха, И. У. Будовниц приходит к выводу, что
эти произведения проповедью «общественного примире-
ния» «приглушали классовые противоречия, затуманивали
сознание трудящихся, лишали их воли к борьбе и сопро-
тивлению» 44. Так, И. У. Будовниц все время старается
уловить национально-патриотические мотивы, звучащие в
древнерусской письменности, и не упустить из поля зре-
ния ее классовую направленность.
Переходя к феодальной раздробленности, автор описы-
вает «идеологические предприятия» князя Андрея Бого-
любского (создание летописного свода, строительство хра-
мов и т. д.), которыми подчеркивалось, что в «глухом За-
лесском крае на смену потерявшего свое былое значение
Киева выросла новая политическая сила...»45. Затем
42 II. У. Б у д о в п и ц. Обществеипо-полпггаческая мысль древ-
ней Руси (XI—XIV в'в.). М., 1960, стр. 71.
43 Там же, стр. 227—228.
44 Там же, стр. 148.
45 Там же, стр. 249.
18
И. У. Будовниц останавливается на творчестве Кирилла
Туровского как человека, «ограниченного удельным туров-
ским горизонтом», ставленника местного князя; «не в при-
мер своим литературным современникам, и особенно гени-
альному автору Слова о полку Игореве, Кирилл не высту-
пает за объединение Русской земли»40. Наконец, особый
очерк посвящен «Молению» Даниила Заточника как па-
мятнику ранней дворянской публицистики. И. У. Будов-
пиц считает, что в этом произведении «в зачаточной фор-
ме встречаются уже те требования, которые позднее, по-
литически окрепнув, оно заявило полным голосом» 46 47.
Яркостью отличается очерк, рисующий отражение в
русской общественно-политической мысли монголо-татар-
ского нашествия. Автор говорит о том настроении «всеоб-
щей растерянности» («недоумения в людях») 48 49, которое
проявилось на страницах некоторых летописных сводов,
говорит о «своекорыстной» политике ряда князей, бояр,
духовенства. В то же время И. У. Будовниц подчеркивает,
что народ занял «непримиримую позицию по отношению
к носителям ига...» Памятники, «вышедшие из гущи на-
рода» (Повести о Меркурии Смоленском, о разорении Ря-
зани Батыем), «проникнуты оптимизмом и непоколебимой
верой в конечную победу над насильниками» 4Э.
Книга заканчивается анализом публицистики «первого
этапа создания Русского централизованного1 государства»
(XIV в.) 50. Автор рассматривает ио летописям и повестям
«ход идеологического поединка»51 между Москвой и
Тверью за роль центра национального государства, гово-
рит об участии церкви в политической борьбе, за объеди-
нение Руси, наконец, отмечает, что объединительный про-
цесс привел к эволюции понятия княжеского «старейшин-
ства»: оно «превращается в точно сформулированную юри-
дическую категорию...» 52.
Большой интерес представляют страницы, посвящен-
ные «городским мотивам в русской публицистике XIV ве-
46 Там же, стр. 268.
47 Там же, стр. 289.
48 Там же, стр. 291, 296.
49 Там же, стр. 354.
50 Там же, стр. 355.
51 Там же, стр. 368.
52 Там же, стр. 405.
19
2*
ка» ®3. Автор показывает, что «развитие городской жизни
в XIV в. вызвало некоторые трещины в привычном рели-
гиозном мировоззрении книжников того времени» * 54. Раз-
вивались ереси. Имели место выступления еретиков.
Книга заканчивается очерком о Куликовской битве и
разбором посвященных ей литературных произведений.
И. У. Будовниц подчеркивает, что Куликовская битва, «в
которой участвовали огромные людские массы, была одним
из тех сражений в истории человечества, которые надолго
определяют судьбу целых народов» 55.
В предисловии к своей монографии И. У. Будовниц пи-
сал, что «самым замечательным свойством общественной
мысли древней Руси является ее патриотичность» 56. Автор
хорошо осознал и сумел верно передать это свойство. По-
этому его исследование имеет не только познавательное,
но и большое воспитательное значение. По словам рецен-
зента, «создать такой труд можно было, лишь будучи
влюбленным в Россию, в ее народ, в его великую и еще
далеко не изученную историю» 57.
Не все написанное И. У. Будовницем по вопросам рус-
ской публицистики феодальной эпохи вошло в его две мо-
нографии. Его научное наследие значительно больше.
И. У. Будовницу принадлежит статья о первых русских
«нестяжателях», написанная по памятникам XII—XIII вв.
(посланию митрополита Климента Смолятича к смолен-
скому пресвитеру Фоме и «житию» Авраамия Смоленско-
го) 58. Он написал очерк о культурном влиянии древней
Руси на славянские народы59. Ему удалось найти и опуб-
ликовать новый памятник XIV в. — Повесть о разорении
Торжка в 1315 г.60
63 И. У. Будовниц. Общественно-политическая мысль древ-
ней Руси, стр. 417.
54 Там же, стр. 434.
55 Там же, стр. 439.
56 Там же, стр. 4.
67 М. Кораллов. Живая древность,—«Новый мир», 1961,
№ 9, стр. 278.
58 И. У. Будовниц. Первые русские нестяжатели.— «Вопро-
сы истории религии и атеизма», вып. V, 1958, стр. 264—282; о в
ж е. Юродивые древней Руси.— «Вопросы истории религии и ате-
изма», вып. XII, 1964, стр. 170—195.
59 И. У. Будовниц. Культурное влияние древней Руси на
славянские народы (предназначалось для «Кратких сообщений Ин-
ститута славяноведения Академии наук СССР»),
60 И. У. Будовниц. Повесть о разорении Торжка в 1315 г.—
ТОДРЛ, т. XVII. М,—Л., 1960, стр. 446—451.
20
Особо следует отметить очерк И. У. Будовница об ис-
следователе русского летописания М. Д. Приселкове61 62 63. От-
давая должное его работам, И. У. Будовниц одновременно
критикует их за переоценку византийского влияния, в ча-
стности церковного, на историю Руси и памятники древне-
русской письменности.
Некоторые выводы и наблюдения И. У. Будовница, сде-
ланные в его монографиях, вошли в сжатой форме в обоб-
щающий коллективный труд «Очерки истории СССР. Пе-
риод феодализма» е2.
Результаты исследовательской работы И. У. Будовница
по истории общественной мысли Киевской Руси и Русско-
го государства XVI в. были опубликованы также в виде
двух очерков за рубежом в переводе на французский
языкез.
Несколько особняком от основной линии научных изы-
сканий И. У. Будовница последних лет его жизни, посвя-
щенных проблемам идеологии, стоит его заметка о 12 ста-
тье Краткой редакции Русской Правды, запрещающей
пользование чужим конем 64. Автор видит в ней пережиток
старых производственных отношений, восходящих ко вре-
менам первобытнообщинного строя.
Занимался И. У. Будовниц и проблематикой эпохи ка-
питализма, выступая составителем и издательским редак-
тором публикации «Высший подъем революции 1905—
1907 гг.» 65
61 И. У. Будовниц. Об исторических построениях М. Д. При-
селкова.— «Исторические записки», т. 35, 1950, стр. 199—231.
62 И. У. Будовниц. [Ереси в Киевской Руси].— «Очерки ис-
тории СССР. Период феодализма. IX—XV вв.», ч. 1. М., 1953,
стр. 112—ИЗ; он же. [Идеология горожан на Руси XIV—XV вв.].—
«Очерки... IX—XV вв.», ч. 2. М., 1953, стр. 359—363; он же. Разви-
тие просвещения, научных знаний, общественно-политической мыс-
ли <и литературы [в Русском государстве второй половины XVI в.]—
«Очерки... конец XV в.— начало XVII в.». М„ 1955, стр. 408—426.
63 I. U. Bo'udovnitz. Les monuments ecrits russes du Xl-e
siecle.— «Commission internationale pour une histoire du develop-
pement scientifique et culturel de I’humanite. Contributions a 1’histoi-
re russe. Cahiers d’histoire mondiale», 1958, Numero special, p. 57—
76; он же. La litterature politique et sociale russe au XVI-e siec-
Je.- Ibid., p. 154—180.
64 И. У. Будовниц. О статье 12 Краткой Правды Русской.—
«Вопросы социально-экономической истории и источниковедения
периода феодализма в России». Сборник статей к 70-летию
А. А. Новосельского. М., 1961, стр. 197—201.
65 «Высший подъем революции 1905—1907 гг. Вооруженные
восстания. Ноябрь — декабрь 1905 года», ч. 3, кн. 1—2. М., 1956.
21
Незадолго до смерти И. У. Будовница появился в печа-
ти составленный им «Словарь русской, украинской, бело-
русской письменности и литературы до XVIII века».
«Письменность» автор понимает очень широко, включая в
нее «не только художественную литературу, публицисти-
ческие, исторические, естественнонаучные произведения,
нравоучительные сборники, юридические памятники
и т. д., и т. п., но и обширную деловую письменность...» 66
В Словарь вошли литературные произведения самых раз-
нообразных видов, оригинальные и переводные, с указани-
ем их авторов, важнейшие памятники древнего права, раз-
личные виды актового материала, чины, обиходники, уста-
вы и т. д. Имеются сведения не только о реально дошед-
ших до нас произведениях, но и о текстах, гипотетически
реконструируемых.
Для того чтобы составить такой словарь, нужно было
обладать громадными знаниями памятников письменности,
а также большим трудолюбием и значительной работоспо-
собностью. Всеми этими редкими качествами И. У. Будов-
ниц был наделен, и поэтому он смог справиться со столь
сложной задачей. Значение его книги для исследователей
трудно переоценить. Это — настольное пособие.
и» и» ♦
Последним трудом И. У. Будовница была монография
«Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в XIV—
XVI веках». Он очень много и долго над ней работал, это
было его любимое детище, но выхода книги в свет он так
и не дождался67. Смерть оказалась сильнее его тяги к жиз-
ни и творчеству.
Рукопись была полностью завершена И. У. Будовницем
и тщательно подготовлена к печати. Текст публикуется в
том виде, как его подготовил автор 68. Рукопись еще при
66 И. У. Б у д о в н и ц. Словарь русской, украинской, белорус-
ской письменности и литературы до XVIII века. М., 1962, стр. 3.
67 С содержанием монографии автор познакомил в своем до-
кладе участников симпозиума iro аграрной истории Восточной Ев-
ропы, происходившего в Киеве в 1960 г. (см.: И. У. Будовниц.
Из истории монастырского землевладении в XIV—XVI вв.— «Еже-
годник по аграрной истории Восточной Европы. 1960 г.». Киев,
1962, стр. 67—72).
08 Корректуру настоящего издания вела Г. Я. Данилина.
22
жизни И. У. Будовница не раз обсуждалась в Секторе
истории СССР периода феодализма Института истории, и
он учел замечания ряда читавших ее товарищей.
Нет надобности излагать здесь содержание моногра-
фии, так как читатель может сам с ней познакомиться.
Достаточно сказать лишь несколько слов о ее значении.
В основе рукописи лежит материал «житий святых». Это
источник — очень яркий и красочный, по в то же время
необычайно трудный для исследования. За литературным
штампом надо уметь разглядеть черты реальной историче-
ской действительности, за нагромождением чудес — уви-
деть конкретные факты. Изучение «житий» требует скру-
пулезной текстологической работы и острого критического
чутья. Может быть, именно поэтому «жития» до сих пор
по-настоящему еще не были введены в научный оборот.
О «житиях» писали достаточно, и И. У. Будовниц при-
водит имеющуюся о них литературу. Но историческое зна-
чение «житий» полностью раскрыто не было. Историк та-
кого крупного масштаба, как В. О. Ключевский, мастер
источниковедческого анализа, проведя над «житиями» гро-
мадную, очень важную текстологическую работу (из ито-
гов которой исходил в своих выводах И. У. Будовниц), в
то же время явно недооценил их значение как источника
для изучения социально-экономических и политических
отношений. Скепсис Ключевского уже в значительной ме-
ре преодолен советскими исследователями (А. А. Савичем,
В. И. Корецким и др.), которые использовали «жития» как
источник по истории колонизации, классовой борьбы и т. д.
Но монография И. У. Будовница — первое в советской ли-
тературе исследование, в котором на основе житийной ли-
тературы за три столетия (XIV—XVI вв.) поставлена об-
щая проблема истории монастырей, их роли в социально-
экономических и политических процессах и их взаимоот-
ношения с крестьянством.
В результате работы И. У. Будовница углубляются на-
ши представления о характере развития феодальных отно
шений на Руси в XIV—XVI вв. Делается более ясным ме
сто церкви в процессе формирования Русского централизо-
ванного государства. Но наибольшая ценность книги за-
ключается в том, что автору удалось извлечь из «житий»
богатый материал, показывающий многообразие форм со-
противления черного крестьянства распространению мона-
стырского землевладения.
23
Имея большое научное значение, монография И. У. Бу-
довница может послужить также антирелигиозной пропа-
ганде. Когда И. У. Будовниц писал свой труд, он думал и
об этой стороне дела. И здесь проявилось основное свойст-
во его как ученого — стремление всегда ставить историче-
ские исследования на службу современности. Так он еще
в молодости начинал свой научный путь. Так он его за-
кончил.
Л. В. Черепнин
ОТ АВТОРА
В истории русской церкви и русской общественно-по-
литической мысли позорная кличка стяжателей прочно за-
крепилась за основателями и руководителями вотчинных
монастырей, прибравшими к рукам огромные земельные
владения, занимавшимися промышленной деятельностью,
торговлей, ростовщичеством и другими доходными стать-
ями.
Стяжатели — это безмерно алчные и жадные люди, все
устремления и помыслы которых направлены на непре-
рывное увеличение своих богатств. В ненасытной погоне
за новыми и новыми приобретениями они применяют об-
ман и вероломство, нарушают законы, не останавливаются
перед прямым насилием и грабежом.
Поддерживаемые феодальным правительством, исполь-
зуя свою экономическую мощь и силу идеологического воз-
действия на темные, забитые массы населения, монастыр-
ские игумены и старцы жестоко угнетали народ, отнимая
у крестьян землю и превращая их в крепостную рабочую
силу.
Церковь высоко вознесла основателей новых монасты-
рей, причислив подавляющее большинство их к «лику свя-
тых». Были написаны их «жития», где в выспренних вы-
ражениях прославлялись духовные подвиги преподобных
хищников.
Основная цель «житий» — путем возвеличения «чудо-
творцев» привлечь к монастырям новых богомольцев и тем
самым приумножить доходы обителей. Однако восхваляя
деятельность своих героев, авторы «житий», сами того не
25
желая, невольно вскрывают такие, ее стороны, которые
срывают ореол святости с канонизированных игуменов и
рисуют их в подлинном свете — как угнетателей и врагов
трудового крестьянства, оказывавшего самое яростное со-
противление феодальным насильникам в рясах, не останав-
ливаясь перед их убийством.
Критическому разбору «житий» основателей новых мо-
настырей в XIV—XVI вв., ранней истории этих феодаль-
ных институтов и их «первоначальному накоплению», ха-
рактеристике ожесточенной классовой борьбы крестьян
против преподобных эксплуататоров посвящена настоящая
книга.
Глава первая
«ЖИТИЯ СВЯТЫХ»
В настоящей работе исследуется переворот в мона-
стырской жизни Северо-Восточной Руси, совершавшийся
со второй половины XIV в. Переворот этот заключался в
том, что монастыри до отмеченного времени принадлежали
обычно князьям, боярам, посадникам, архиереям и другим
феодалам и в подавляющем большинстве случаев не имели
хозяйственного значения; начиная же со второй половины
XIV в. они превратились в самостоятельные, независимые
от князей и бояр феодальные вотчины с большим разветв-
ленным хозяйством и; играли заметную роль в экономиче-
ской и политической жизни страны. Организаторы таких
хозяйств, обычно выходцы из средних слоев дворянства,
из посадского населения и даже из крестьянства, вместе с
ближайшими своими сотрудниками — старцами соборны-
ми составили со временем очень влиятельную прослойку
феодального класса.
Незаменимым источником для изучения процесса ста-
новления нового типа монастырей и образования в связи
с этим новой прослойки феодального класса являются рус-
ские «жития святых», на материале которых преимущест-
венно основаны и предлагаемые читателю очерки.
! Как известно, «жития святых» не раз подвергались ис-
следованию нашими историками.
«Жития святых русских,— писал еще в начале 1840-х
годов П. М. Строев,— в разные времена сочиненные, пере-
деланные, дополненные, представляют богатый и почти не-
початый запас для истории общежития, мнения и поверь-
ев прежней Руси, и даже в них есть много фактов, неза-
меченных бытописателями... Кто соберет все жития свя-
27
тих русских, сказания об иконах и крестах, отдельные
описания чудес и тому подобное и прочтет все это со вни-
манием и критикою, тот удивится богатству этих истори-
ческих источников» *.
Серьезное внимание на этот источник обратил
Ф. И. Буслаев, который утверждал, что «жития русских
святых» — это «едва ли не самый важный источник для
истории русских нравов и обычаев», «неисчерпаемый ис-
точник для самых свежих, животрепещущих очерков ста-
ринного быта» 1 2. В своих «Исторических очерках русской
народной словесности и искусства» Ф. И. Буслаев неодно-
кратно обращается к «житиям», извлекая из них разнооб-
разные сведения для характеристики быта, нравов, а так-
же состояния литературы и искусства древней Руси3, При
1 Цит. по кн.: Н. П. Барсуков. Источники русской агио-
графии. СПб., 1882, стр. III.
2 «31-е присуждение учрежденных П. Н. Демидовым наград».
СПб., 1862, стр. 149, 153 (разбор Ф. И. Буслаевым сочинения
Н. И. Костомарова «Очерки домашней жизни и нравов великорус-
«'.кото народа в XVI—XVII столетиях»), В другом месте Ф. И. Бус-
лаев указывает, что, с одной стороны, в «житиях» «предлагают-
ся... важнейшие сведения для истории православия в России, с
другой — любопытнейшие подробности для истории частной жиз-
ни как духовной, так и светской, для истории нравов, обычаев,
образа мыслей и т. п. В статьях о чудесах угодников иногда в
замечательно ярких очерках выступает частная жизнь наших
предков, с их привычками, задушевными мыслями, с их бедами
и страданиями» (Ф. И. Буслаев. Историческая хрестоматия
церковнославянского и древнерусского языков. М., 1861, стб. 736).
3 В статье «Памятники древнерусской духовной письменно-
сти» Ф. И. Буслаев разбирает напечатанные в 1858 г. в «Право-
славном собеседнике» «жития» епископов ростовских Леонтия и
Исаии, сказание Нестора о житии и убиении Бориса и Глеба, «жи-
тия» Антония Римлянина и Авраамия Смоленского. «Житие» Ан-
тония Римлянина дает Ф. И. Буслаеву возможность проследить
влияние Запада на христианское искусство древней Руси («Исто-
рические очерки народной словесности и искусства», т. П. СПб.,
1861, стр. 110—111). В отношении «жития» Авраамия Смоленского
он приходит к выводу, что оно «очень важно для истории древне-
русской письменности и просвещения вообще» (там же, стр. 119
сл.). Для иллюстрации своего положения о том, что встречающие-
ся в «житиях» описания чудес имеют важное значение для «исто-
рии внутреннего быта и литературы древней Руси» (там же,
стр. 100), Ф. И. Буслаев приводит встречающееся в «житии» Ле-
онтия и Исаии ростовских описание одного чуда, где рассказы-
вается, как некий княжеский слуга Захария задумал присвоить
себе часть земли, расположенной близ храма богородицы и св. Ле-
онтия. Для этой цели он выставил ложных свидетелей и при «раз-
28
этом Ф. И. Буслаев указывает и на важное место, какое
«жития» занимали в древнерусской литературе. «Как в на-
стоящее время,— писал он,— господствующею формою ли-
тературы — повесть и роман, так в древней Руси — духов-
ное повествование и легенда. В форме жития или легенды
излагалось самое разнообразное содержание: и подвиги
святых, и крупные исторические события, и семейные па-
мяти, или мемуары, и различные любопытные похожде-
ния» 4.
Как к определенному литературному жанру отнесся к
древнерусским «житиям святых» И. Некрасов, рассматри-
вавший «жития» как «новый отдел» русской националь-
ной литературы, пришедший на смену литературе на цер-
ковнославянском языке5. В то же время И. Некрасов в
своем исследовании уделяет много внимания вопросу о до-
стоверности «житий» в историческом отношении. Наиболее
достоверными при этом он считает «так называемые на-
родные редакции, принимая их не в смысле легенды или
сказаний и преданий, составившихся в народе об известном
лице, а в смысле сказания, записанного языком народ-
ным»6. «Тот списатель,— поясняет свою мысль И. Некра-
сов,— который излагал древнерусское сказание языком на-
родным, скорее всего, как зеркало, мог отразить действи-
тельность, потому что у него не было условных выраже-
ний, которыми бы он скрыл и затемнил свою мысль, или
прикрасил в силу своей начитанности... Этот народный
язык, встречающийся по местам и в искусно составленных
воде» (межевании), не смущаясь присутствием священника и
«животворящего креста», добился отвода ему спорного участка.
Из этого Ф. И. Буслаев, явно намекая на славянофилов, делает
вывод, что «большинство наших старинных соотечественников
вовсе не отличались тем безусловным, преданным вере благоче-
стием, какое хотелось бы видеть некоторым в излишнем своем
рвении к русской старине», причем это отсутствие благочестия
проявлял не один только Захария, но и его «нечестивые свиде-
тели» (там же, стр. 100—102). Особенно много интересных наблю-
дений над «житиями» Ф. И. Буслаев сделал в своем очерке «Смо-
ленская легенда о святом Меркурии и ростовская о Петре, царе-
виче Ордынском» (см. об этом подробнее в моей статье «Идейная
основа ранних народных сказаний о татарском иге».— ТОДРЛ,
т. XIV. М,—Л, 1958, стр. 172-173).
4 Ф. И. Буслаев. Исторические очерки..., т. II, стр. 172.
5 И. Некрасов. Зарождение национальной литературы в се-
верной Руси, ч. 1. Одесса, 1870 (вторая часть не появилась).
6 Там же, стр. 4.
29
позднейших фактах, дает описываемым фактам много до-
стоверности» 7.
«Первым редакциям подвижников северной Руси XV,
XVI и XVII века», написанным «народным» языком, и по-
свящает свой труд И. Некрасов. Извлекая из позднейших
жизнеописаний ссылки на старинные записи или «памя-
ти», которыми пользовались авторы этих жизнеописаний,
а иногда и целые отрывки из них, И. Некрасов составил
обзор этих редакций, исследуя их с точки зрения литера-
турной и языковой8. При этом он оговаривает, что под
первыми редакциями он вовсе не имеет в виду редакции
ранние, а только те, которые созданы по искусными книж-
никами и написаны не литературным языком, но состав-
лены неопытными самоучками и написаны, как выража-
лись в древней Руси, «потонку», т. е. несвязно, и «смутно»
(«ово здо, ово ипде»), «не ухищренно», «не украшенно»,
«не удобрение», «не добрословесиом», а разговорной, про-
стой, «народной» речью 9.
Разумеется, судить об исторической достоверности ис-
точника, исходя только из его языка, не приходится. Про-
стота и безыскусность изложения, составляющая, по И. Не-
красову, основу первичной редакции, еще но гарантирует
его правдивость. Мы знаем, что часто легендарные чудеса,
приписываемые тому или иному «святому», а также фанта-
стические его видения описаны простым, «народным» язы-
ком, но это обстоятельство отнюдь не придает повествова-
нию исторической достоверности. В первичной редакции,
например, жизнеописания Зоспмы и Савватия, продикто-
ванной старцем Германом, по-видимому, рассказывалось,
что Герман сам был свидетелем того, как еще при жизни
Савватия ангелы прогнали с Соловецких островов рыболо-
ва, что он сам видел божественные лучи, осиявшие то ме-
сто, где потом была поставлена обитель, а также изобра-
7 И. Некрасов. Указ, соч., стр. 4.
8 Этот обзор охватывает первые редакции «житий» Стефана
Махрищского, Павла Обнорского, Зосимы и Савватия (две редак-
ции), Михаила Клопского, Пафнутия Боровского, Александра Опге-
венского, Евфросина Псковского, Поасафа Каменского, Макария
Калязипского, Филиппа Иранского, Нила Сорсюого, Арсения Твер-
ского, Даниила Переславского, Иакова Боровицкого, Артемия
Веркольского, Арсения Комельского, Иоанна и Логгина Яронгскпх,
Нила Столбенского, Трифона Кольского, Адриана Пошехонского
и Симона Во.томского.
9 И. Некрасов. Указ, соч., Стр. 12.
30
жение церкви, висевшее в воздухе, и т. д. Надо обладать
большой наивностью, чтобы говорить об исторической до-
стоверности таких эпизодов только на том основании, что
неграмотный Герман диктовал их для первичной редакции
вполне «народным» языком. Мы не хотим этим сказать,
что приведенное место вовсе лишено исторической ценно-
сти. Напротив, оно свидетельствует о том, что Соловецкие
острова ко времени поселения на них Савватия вовсе не
были необитаемым, диким местом, приведенным в куль-
турное состояние «святыми подвижниками», что и до них
на острове были рыбаки, изгнанные' оттуда монахами (ра-
зумеется, не при помощи ангелов, а другими, более реаль-
ными средствами).
Вот другой пример подобного рода. «Житие» Арсения
Комельского было написано вскоре после его смерти, по-
следовавхпсй в 1550 г., по оно сгорело во время пожара в
монастыре в 1598 г. После этого иноку Иоанну было пору-
чено написать новое «житие», для которого он использовал
найденную им «малую хартию». В этой хартии, между
прочим, описывается, как «зверь, реком аркуд» (медведь)
«делал пакости» монастырскому скоту и как ученик Арсе-
ния, по благословению последнего, лозой побил медведя,
после чего зверь поклонился обоим подвижникам до земли
«и ничтоже има зла сотвори и отпустиша его; зверь же
той отиде во своя жиры» |0. Никому, конечно, и в голову
не придет принимать на веру этот эпизод из «малой хар-
тии», хотя описан он «народным» языком.
При всем этом утверждение И. Некрасова справедливо
в том отношении, что первые редакции свободны от позд-
нейших наслоений «мудрых описателей», которые, с одной
стороны, стремились «удобрить» старинную редакцию
«плетением словес», обильными цитатами из «священного
писания» и святоотческой литературы и риторическими
рассуждениями, а с другой стороны, заведомо приукраши-
вали «житие» выдуманными пми новыми подробностями,
к вящему прославлению «святого». Это еще не делает
первичные редакции достоверными историческими источ-
никами, но придает им большую достоверность по сравне-
нию с редакциями позднейшими.
Для иллюстрации этого положения приведем один
очень характерный пример. В первоначальном «житии» *
10 Там же, стр. 57.
31
Сергия Радонежского, написанном Епифанием Премудрым,
рассказывается, как из-за спора со своим старшим братом
Стефаном о том, кому быть игуменом, Сергий вынужден
был покинуть Троицкий монастырь, отправился на Кер-
жач, отыскал там место для устройства нового монастыря
и с первого же дня энергично принялся за строительство11.
Через 20—25 лет Пахомий Лагофет 12 этот случай излага-
ет уже совершенно иначе. Сергий, оказывается, покинул
Троицкий монастырь вовсе не из-за несогласия со своим
братом и вовсе не для того, чтобы единолично, уже без по-
мощи брата, построить новую «обитель», а убегая от мир-
ского шума и стремясь к полному уединению 13.
Одновременно с И. Некрасовым и независимо от него
над «житиями святых» работал В. О. Ключевский. Обра-
тившись к этому материалу «как к самому обильному и
свежему источнику для изучения одного фанта древнерус-
ской истории, участия наших монастырей в колонизации
Северо-Восточной Руси» 14, В. О. Ключевский по мере изу-
чения материала все более приходил к двум печальным
для исследователя выводам: «во-первых, этот источник не
так уже свеж и обилен, как о нем думают; во-вторых, его
небогатым историческим содержанием нельзя воспользо-
11 Н. С. Тихонравов. Древние жития преподобного Сергия
Радонежского. М., 1892—1916, отд. 1, стр. 46 сл.
12 Пахомий переработал написанное Епифанием «житие» Сер-
гия в период его жизни в Троице-Сергиевом монастыре (1440—
1459 гг.) и скорее всего—в промежуток времени между 1438 и
1443 гг. (В. О. К л ю ч е в с к и й. Древнерусские жития святых, как
исторический источник. М., 1871, стр. 117—118, 120).
13 «И яко же ре[ко]хом, бяху к нему (Сергию.— И. Б.) мнози
приходяще и безъмолвие пресецающе. Тем и помысли изити от
обители. II един место обрет безмолствовати, еже и створи»
(Н. С. Тихонравов. Указ, соч., отд. II, стр. 29).
14 Еще до В. О. Ключевского мысль о том, что «жития святых»
могут оказаться богатым источником для истории колонизации
Северо-Восточной Руси, была высказана С. В. Ешевским в его
статье «Русская колонизация северо-восточного края». «Если бы
кто потрудился,— писал Ешевский,— собрать из рукописных сбор-
ников житий и чудес русских угодников многочисленные рассе-
янные там указания на это влияние монастырей русских (на ход
колонизации.— И. Б.), на распространение первых начал граждан-
ственности, то оказал бы большую услугу русской истории...»
(С. В. Ешевский. Сочинения по русской истории. М., 1900,
стр. 317). Впервые статья была напечатана уже после смерти ав-
тора в т. I «Вестника Европы» за 1866 г., а до этого она была про-
читана в виде трех публичных лекций в Казани в 1857 г. (там же,
стр. XXXIII, 396-397).
32
ваться без особого предварительного изучения его в пол-
ном объеме» 15. В ходе работы над «житиями» В. О. Клю-
чевский должен был изменить план своего исследования,
написав вместо работы по колонизации Северо-Восточной
Руси источниковедческий, точнее литературоведческий
труд, главным содержанием которого является литератур-
ная история каждого «жития» 16.
Что касается общей оценки «житий святых» в качестве
исторического источника, то В. О. Ключевский в резуль-
тате исследования пришел к неутешительному выводу, что
подавляющее большинство «житий» отмечено литератур-
ными штампами. Этот вывод В. О. Ключевский сформули-
ровал в следующих тезисах, приложенных к исследованию:
«1. По литературной задаче жития биографические факты
служат в нем только готовыми формами для выражения
идеального образа подвижника»; «2. Из описания жизни
житие берет лишь такие черты, которые идут к означен-
ной задаче»; «3. Избранные черты обобщаются в житии
настолько, что индивидуальная личность исчезала в них
за чертами идеального типа». В то же время В. О. Ключев-
ский считает, что в отношении исторической достоверно-
сти «житие наиболее надежно в двух своих частях: в рас-
сказе об устроении святым новой обители и в описании
его посмертных чудес» 17. Кроме того, на протяжении всего
исследования при разборе отдельных жизнеописаний раз-
бросаны замечания В. О. Ключевского о ценности того или
иного «жития» в целом или в деталях в качестве истори-
ческого источника.
При кажущейся скудости выводов труд В. О. Ключев-
ского сыграл большую роль в исследовании древнерусских
«житий святых». Изучив множество рукописных «житий»,
15 В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 1.
16 Принятая в труде периодизация, разбивающая «жития» по
их литературному жанру, также в основе своей является литера-
туроведческой. Сам В. О. Ключевский следующим образом опре-
деляет содержание своего исследования: обстановка, при которой
составлено «житие», и цели, которые при этом преследовались,
«время появления жития, личность биографа, его отношение к свя-
тому, источники, которыми располагал он, частные поводы, вы-
звавшие его труд, и литературные приемы, которыми он руково-
дился,— вот главные вопросы, которые задавал себе исследователь
при разборе каждого жития» (там же, стр. II—III).
17 Вероятно, В. О. Ключевский не имел при этом в виду досто-
верность самих «чудес» как таковых, а описание бытовых подроб-
ностей, которыми «чудеса» сопровождались.
3 И. У. Будовниц
33
В. О. Ключевский привел весь этот огромный материал в
систему, разбил рукописи каждого «жития» на редакции,
показав, чем было вызвано появление! той или иной редак-
ции, разобрал их отличия друг от друга, во многих случаях
выявил позднейшие наслоения и напластования, вызван-
ные, конечно, не обнаружением новых источников, а спе-
циальными целями, которые преследовались при создании
новой редакции. Проделанная В. О. Ключевским колос-
сальная критическая работа делает его труд незаменимым
пособием для всякого, кому в той или иной связи прихо-
дится обращаться к «житиям» как к историческому источ-
нику.
Хотя пессимистические выводы исследования В. О. Клю-
чевского о «житиях» несомненно обескуражили многих
историков и отвратили их от этого скомпрометированного
источника, однако изучение последнего, правда, в ограни-
ченных рамках, продолжалось.
В 1881 г. вышла книга И. Яхонтова, посвященная кри-
тическому разбору «житий святых» Поморского края18.
Солидаризируясь с общими выводами исследования
В. О. Ключевского, И. Яхонтов считает, что справедли-
вость этих выводов «все-таки не исключает того, что для
изучения древнерусской истории, по крайней мере неко-
торых сторон древнерусской жизни, за жизнеописаниями
святых остается довольно важное значение, как историче-
ского источника». В связи с этим автор и предпринимает
исследование ряда «житий святых» Поморского края, ру-
кописи которых сохранились в библиотеке Соловецкого мо-
настыря 19. Значение этих «житий», отмечает И. Яхонтов,
усугубляется тем, что, помимо разного рода официальных
документов, сохранившихся до наших дней, «они являются
едва ли не единственными источниками для истории того
(Поморского.— И. В.) края». Взяться за изучение «житий»
18 И. Яхонтов. Жития св. севернорусских подвижников По-
морского края, как исторический источник. Казань, 1881.
19 К исследованию привлечены «жития» Савватия и Зосимы
Соловецких и их «спостника» Германа, Александра Свирского,
Александра Ошевенского, Антония Сийского, Феодорита Кольско-
го, Трифона Печенгского, митрополита Филиппа, Варлаама Ке-
ретского, сказания об обретении мощей и чудесах Вассиана и
Ионы Пертоминских, сказания о чудесах Иоанна и Логгина Яренг-
сних, «жития» Иринарха Соловецкого, Артемия Веркольского, Ни-
кодима Кожеоэерского, Елеазара Анэерского и Иисуса Анэерского
(Голгофского).
34
Поморского края было тем; более уместно, что В. 0. Клю-
чевский их «обозрел бегло, не представляя подробной кри-
тики и лишь кратко высказывая свое воззрение на эти па-
мятники» 20.
Однако в отношении некоторых «житий» И. Яхонтов
пришел к еще более безнадежным выводам, чем В. О. Клю-
чевский. Особенно критически он отнесся к «житиям»
Александра Свирепого и Александра Ошевенского.
Автор «жития» Александра Свирского игумен Свирско-
го монастыря Иродион написал свой труд через двенадцать
лет после смерти Александра. Иродион застал Александра
в живых, был его пострижеником и возведен им в священ-
нический сан. О многих фактах из жизни Александра
Свирского Иродион узнал от него самого («не от слышания
бо токмо сия прием, но и от честных и святолепных уст
блаженного»), о других — от его ближайших сподвижников
(«се бо елико о сем блаженней и велицем отце нашем
Александре испытовая слышах от первых мене отец, быв-
ших с ним в то время, таже и вписах, еже слышах от
них»). «Такие источники,— отмечает В. О. Ключевский,—
внушают доверие к его (игумена Иродиона.— И. Б.) об-
ширному и обильному любопытными подробностями тру-
ду» 2I. Со своей стороны, и И. Яхонтов пишет, что приве-
денные в «житии» данные «располагают читателя от-
носиться с доверием к жизнеописанию Александра Свир-
ского, видеть в этом памятнике ценный исторический
источник» 22. При критическом же рассмотрении «жития»
оказалось, что оно скомпановано из кусков других «житий»
и не содержит ничего оригинального. Так, например, рас-
сказ Иродиона об уходе Александра Свирского из Валаам-
ского монастыря в пустынь буквально повторяет рас-
сказ Пахомия Лагофета об уходе Кирилла Белозерского из
Симонова монастыря на Белоозеро. Глава «О еже взыска-
нии блаженного отрока» также буквально повторяет
сказание из «жития» Феодосия Печерского о приходе ма-
тери Феодосия в Киев. Таким же дословным повто-
рением (с изменением лишь соответственных имен) из
«жития» Сергия Радонежского, составленного Пахомием
Лагофетом, являются рассказы Иродиона «о видении свя-
20 И. Яхонтов. Указ, соч., стр. 4, 7, 10.
21 В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 262—263.
22 И. Яхонтов. Указ, соч., стр. 38.
35
3*
той богородицы, како явися святому па основании церкви
честпаго ее покрова», «о приходе к преподобному Алек-
сандру старца Никифора», «о поставлении на священство
преподобного Александра» и др.23
Еще более «заимствованным» оказалось «житие» Алек-
сандра ОшеВенскогО, написанное иеромонахом Ошсвенско-
го монастыря Феодосием, хотя В. О. Ключевский квалифи-
цировал это «житие» как «обширное и превосходное по
содержанию», заключающее много «любопытных подроб-
ностей о жизни святого» 24. На самом деле, как показывает
разбор И. Яхонтова, «житие» Александра Ошевенского
представляет собой механическое соединение отдельных
кусков из «житий» Кирилла Белозерского и Александра
Свирского 25.
То же самое можно сказать и о «житии» Антония Бий-
ского, первая редакция которого была составлена в 1578 г.,
через 20 с лишним лет после смерти Антония, и принадле-
жащая иноку Сийского монастыря Ионе, который, как он
сам признает, не был очевидцем жизни Антония и писал
«не от видения, но от слышания токмо». И он составил
«житие» но на основании достоверных сведений о жизни
Антония Сийского, а списав его из других «житий» — Ки-
рилла Белозерского, Варлаама Хутынского и особенно
Александра Свирского, которое он наполовину повторяет
дословно 26.
В итого своего исследования И. Яхонтов еще менее
склонен считать «жития» надежным историческим источни-
ком, чем даже В. О. Ключевский. «Представленный нами,—
пишет И. Яхонтов,— но возможности подробный, критиче-
ский обзор избранной нами серии житий достаточно пока-
зывает, как, с одной стороны, неудобно историку пользо-
ваться этими произведениями без предварительной кри-
тической их разработки, а с другой — как мало чисто исто-
рического материала он может извлечь даже и при такой
их разработке» 27.
В сущности, И. Яхонтов признает значение историче-
ского источника только за теми разделами «житий», где
описываются «чудеса»; только эти разделы, по его мне-
23 И. Яхонтов. Указ, соч., стр. 42, 45, 59, 61, 68, 70—71 и др.
24 В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 298, 299.
25 И. Яхонтов. Указ, соч., стр. 90, 92, 101 и др. .
26 Там же, стр. 110—111.
27 Там же, стр. 332.
36
нию, «представляют богатый и весьма важный материал
для изучения бытовой стороны народной жизни того края;
в этом и состоит главным образом значение; упомянутых
памятников в историческом отношении» 28.
Иногда впрочем И. Яхонтов отступает от строго крити-
ческого метода исследования и видит в «житиях» истори-
чески достоверные черты как раз там, где они отсутствуют.
Доказывая, например, что «житие» Никодима Кожеозер-
ского целиком состоит из общих риторических фраз и
штампов, заимствованных из других «житий», И. Яхонтов
замечает: «Несмотря на многие общие места, частое упот-
ребление типических черт и житейных приемов, житие
преподобного Никодима является все-таки весьма замеча-
тельным и важным памятником: оно; довольно характерно
(?! — И. Б.) изображает нам северное пустынножительст-
во, знакомит нас, как жил строгий подвижник в глубоком
уединении, какие мЫсли и чувства занимали его религиоз-
но-созерцательное воображение и, наконец, содержит в себе
данные для обрисовки взглядов древнерусского народа на
злых духов» 29. Таким образом, признавая сперва, что опи-
сание строгости подвижнической жизни Никодима в уеди-
ненной келье представляет собой литературный трафарет,
заимствованный из многих других «житий», И. Яхонтов
потом этот жо трафарет выдает за достоверное', даже «ха-
рактерное» свидетельство подвижничества (явно выдуман-
ного) и борьбы с бесовскими искушениями.
Что касается выводов И. Яхонтова в целом, то надо
сказать, что они грешат известным формализмом. Это вер-
но, что «отшествие» Александра Свирского из Валаамско-
го монастыря описано в тех же выражениях, в каких опи-
сывается уход Кирилла Белозерского из Симонова мона-
стыря, но из этого не следует, что самого «отшествия» не
было. Да, рассказ Иродиопа о ссоре Александра Свирского
с жившим с ним в одной келье братом Иваном по литера-
турному оформлению напоминает размолвку Кирилла Бе-
лозерского с Ферапонтом, но из этого опять-таки не следу-
ет, что ссоры не было; из самого же факта этой ссоры,
происшедшей из-за того, что Александр задумал «распро-
странить место» и устроить большую ограду, а Иван, на-
против, «утесняше жилище»,— можно вывести заключе-
28 Там же, стр. 333.
29 Там же, стр. 195.
37
ние, что Александр, якобы стремившийся к «безмолвию и
уединению», с самого начала своего «отшельничества» на-
меревался устроить большой монастырь. Таких примеров
можно привести немало, и все они показывают, что при
источниковедческом определении достоверности того или
иного памятника нельзя руководствоваться только фор-
мальными и литературно-сравнительными соображениями.
Надо еще принять во внимание, какие именно сведения
интересуют различных авторов. Н. Коноплеву, например
(к разбору работы которого мы сейчас перейдем), было
всего интереснее критически проверить отдельные эпизоды
из жизни «святого», на основе которых можно восстановить
его биографию. И. Яхонтова также в первую очередь ин-
тересует «верность изображения исторической жизни...
подвижника» 30, и если отдельные черты этой жизни описа-
ны трафаретно, то все «житие» в целом теряет для автора
ценность исторического источника. Между тем для истори-
ка может представить интерес отображение в памятнике
определенного явления (например, борьбы окрестных жи-
телей с подвижником), даже если это явление и описано
штампованными фразами. С другой стороны, для историка
может не представлять интереса какой-нибудь эпизод из
жизни «святого», даже если он описан оригинально, без
всяких заимствований из других «житий» (например, изо-
бражение какого-нибудь выдуманного «чуда»).
Н. Коноплев поставил целью «изложить биографиче-
ские сказания о святых по сохранившимся биографическим
памятникам, критически очищая их от посторонних наслое-
ний и выделяя из всей массы агиографического материала
историографический (т. е. исторический.— И. Б.) элемент»,
а также проверяя этот материал показаниями других, бо-
лее надежных источников 31.
Заканчивая свой труд, Н. Коноплев приходит к заклю-
чению о важности изучения «житий» «в следующих отно-
шениях: 1) в истории русского монашества и 2) в истории
северо-русской колонизации». Правда, в силу неполноты
и отрывочности своих сведений, «жития» мало дают мате-
риала для истории русского монашества 32, зато, по мне-
нию Н. Коноплева, они представляют важный источник,
30 И. Яхонтов. Указ, соч., стр. 117.
31 Н. Коноплев. Святые Вологодского края.— ЧОИДР, 1895,
кн. IV, отд. IV, стр. 9.
32 См. там же, стр. 109.
рисуя большую роль монастырей в деле колонизации Воло-
годского края 33. Работа Н. Коноплева не содержит серьез-
ных исторических выводов, но представляет известную
ценность по привлеченным автором источникам. Помимо
материалов Соловецкой библиотеки, в настоящее время
вполне доступных исследователю, Н. Коноплев использовал
в значительной степени уже утраченные рукописи мест-
ных вологодских библиотек — Вологодского кафедрального
собора и монастырей Спасо-Прилуцкого, Арсениева и Кор-
нилиева Комельских, Павло-Обнорского, Спасо-Суморина
Тотемского, бывш. Авнежского (превращенного ко време-
ни написания работы Н. Коноплева в приходскую церковь)
и некоторых других. Большую ценность, в частности, пред-
ставляет рукопись бывш. Авнежского монастыря, проли-
вающая некоторый свет на судьбу основателей этого мона-
стыря Григория и Кассиана, погибших, по' данным рукопи-
си, не во время нашествия татар, как это изображается
в других рукописях, а от рук местных жителей. Сам того
не желая, Н. Коноплев обогатил нашу литературу еще
одним фактом классовой борьбы окрестных жителей про-
тив «своих» подвижников, которые, по его словам, якобы
«всюду встречали по отношению к себе великую любовь
и уважение» 34.
Арс. Кадлубовский рассматривает «жития» с точки
зрения отражения в них «нравственных воззрений эпо-
хи» 35. Разбирая русские «жития святых» XV—XVI вв.,
Кадлубовский делит их на две группы: в одной из них
авторы на первый план выдвигают кротость, любовь к
ближним и прочие подобные черты, присущие описывае-
мым ими «святым»; авторы другой группы «житий» боль-
ше всего останавливаются на внешней, обрядовой стороне
религии, на высоком положении, которое занимали «свя-
той» и его окружение в церковной иерархии. Если первые
«святые» легко прощали своих врагов, то вторые суровы,
жестоки и своими чудесами наказывают обидчиков. К пер-
вой группе Кадлубовский причисляет «жития» Кирилла
Белозерского, Дионисия Глушицкого, Павла Обнорского.
Ферапонта Белозерского, Иоасафа Каменского, Корнилия
Комельского, Антония Сийского и др.; ко второй—Пафну-
33 См. там же, стр. 123 сл.
34 Там же, стр. 117.
35 А. К а д л у б о в с к и й. Очерки по истории древиерусской
литературы житий святых. Варшава, 1902, стр. I—IX.
39
тия Воровского, Иосифа Волоцкого и др.36 Эта классифи-
кация, отмечает Арс. Кадлубовский, соответствует двум
основным направлениям в русской духовной: жизни — за-
волжских старцев и иосифлян37. Игнорируя конкретные
условия русской жизни, которые вызвали зарождение и
столкновение обоих направлений, Арс. Кадлубовский при
оценке деятельности того или иного «святого» руководст-
вуется только данными его «жития», автор которого часто
сознательно извращает факты, опуская неугодные ему
подробности жизни своего героя, приписывает ему не со-
вершенные деяния, вообще проявляет крайнюю тенден-
циозность. Так, например, в число нестяжателей у Арс.
Кадлубовского попадает Антоний Сийский, создавший
крупный монастырь, который еще при жизни своего осно-
вателя обзавелся селами, усольями, рыбными ловлями и
другими угодьями.
Нередко Арс. Кадлубовский оказывается в плену обыч-
ной фразеологии авторов «житий», которые, описывая рост
монастыря и обрастание его селами, изображают дело так,
будто эти села насильно навязывают «святому» основателю
монастыря, вынужденному их принять, чтобы не оскорбить
религиозных чувств жертвователей. Приводя подобный
случай из «жития» Корнилин Комельского, который якобы
отказался от сел, предложенных ему великим князем Ва-
силием III, и молил лишь, чтобы ему отдали землю близ
монастыря с лесом, где иноки могли бы добывать хлеб
в поте лица своего, Арс. Кадлубовский по этому поводу
замечает, что «здесь связанная с мыслью о нестяжательно-
сти мысль о пропитании трудами рук своих находит себе
совершенно ясное выражение» 38. Этот вывод звучит тем
более неожиданно, что Корнилий, как отмечает сам
Арс. Кадлубовский, села все-таки принял.
Такой же случай с Дионисием Глушицким, который
якобы отказался от предложенного ему князем Юрием
Ивановичем имения, заявив, что «инокам достоит молить-
ся, а злата и сребра им не надо» (имение он потом все-
таки принял), дает Арс. Кадлубовскому повод утверждать,
что Дионисий «сочувствовал идее полной нестяжательно-
сти» 39.
36 А. Кадлубовский. Указ, соч., стр. 332, 337.
37 Там же, стр. 356.
38 Там же, стр. 299.
39 Там же, стр. 194—195.
40
В качестве примера любвеобильного и кроткого отно-
шения к ближним Арс. Кадлубовский приводит случай,
когда Арсений Комельский поручил рыболовам «после уло-
ва рыбы привести ему излишек; рыболовы исполнили сло-
во его, но утаили часть добычи; преподобный за это кротко
упрекнул их и преподал им соответствующее наставле-
ние» 40. Умиляясь по этому поводу, Арс. Кадлубовский не
видит в приведенном им рассказе отражения определенных
отношений господства и зависимости, в силу которых ры-
боловы обязаны отдавать в монастырь определенную часть
своей добычи.
Проявлением любви и кротости характеризует Арс. Кад-
лубовский отношения между Павлом пустынником и Дио-
нисием Глушицким, поселившимися близко друг от друга.
Если бы они действительно искали уединения от мирской
суеты, такое близкое соседство нисколько не мешало бы им.
Но, стремясь якобы к уединению, они с самого начала за-
думали основать в избранной ими глуши монастыри с боль-
шим хозяйством. Вот почему Дионисий обратился к Павлу
«с мольбой — не основывать так близко другие обители,
но жить в уединении и тем оказать любовь... Павел пови-
нуется, во имя взаимной любви, и удаляется для создания
обители в другом месте» 41. Этот поступок восхищает авто-
ра «жития», но и Арс. Кадлубовский, не замечая всей
фальши рассказа, видит в нем особый строй мысли, харак-
теризующий как самого Дионисия Глушицкого с его уче-
никами, так и его биографа.
Незадолго до революции вышло в свет исследование
Н. Серебрянского о «житиях святых» русских князей 42, на
котором мы не будем останавливаться, поскольку время
деятельности героев рассматриваемых в этой работе «жи-
40 Там же, стр. 308.
41 Там же, стр. 196.
42 Н. С е р е б р я н с к и й. Древнерусские княжеские жития.
М., 1915. В книге дано источниковедческое исследование «житий»
Ольги, Владмзиира, Бориса и Глеба, Мстислава Владимировича
(сына Мономаха), сына его Всеволода Псковского, Андрея Бого-
любского, Глоба Андреевича, Михаила Черниговского и боярина
его Федора, Александра Невского (это «житие» привлекало вни-
мание и других исследователей, см., например: В. Мам с ПК к а.
Житие Александра Невского. СП б., 1913), Константина и Василька
Всеволодовичей, Довмонта Псковского, Федора Ярославского, Ми-
хаила Ярославина Тверского, Константина Муромского и «благо-
верных» его сыновей Михаила и Федора.
41
тий» выходит за хронологические пределы избранной нами
темы 43.
В советской исторической литературе «жития святых»
как исторический источник не привлекали к себе особого
внимания. Они не подверглись подробному разбору и не
использовались даже® антирелигиозной литературе44, хотя
«жития» содержат обширный материал, характеризующий
жестокий феодальный гнет со стороны монастырей и крас-
норечиво свидетельствующий о том, насколько у русских
монахов (как впрочем и у монахов других стран) слово
расходилось с делом.
Из трудов советских историков, основанных на «житиях
святых», большой интерес представляет работа А. А. Сави-
ча о монастырской колонизации русского севера 45. А. А. Са-
вич, в сущности, отчасти выполнил ту задачу, которую по-
ставил перед собой В. О. Ключевский, приступая к изуче-
нию «житий»,— показать «участие наших монастырей в
колонизации Северо-Восточной Руси»,— и перед которой
он отступил, решив, что привлеченный к исследованию
источник «не так уже свеж и обилен, как о нем думают».
Изучив некоторые «жития», А. А. Савич пришел к пра-
вильному выводу о том, что монастырская колонизация на
севере Руси «протекала по проложенному руслу»; она
встречалась там либо со сложившимися уже боярскими
«отцинами и дединами», которые она постепенно осваива-
ла, получая их в виде дарений и вкладов, либо с землевла-
дением волостных крестьян, с которыми подвижники всту-
пили в острую борьбу. «Тем более,— продолжает автор,—
не был монастырь пионером заселения центральных рус-
ских областей: везде он наталкивался на крестьянские се-
ления, и во всех почти известных нам случаях образования
нового монастыря вспыхивает обостренная борьба между
43 Перу того же автора принадлежит другое исследование:
«Очерки по истории монашеской жизни в Псковской земле» (М.,
1908), где, между прочим, дан подробный источниковедческий ана-
лиз «житий» основателей ряда монастырей Псковской земли —
Евфросина, Саввы Крыпецкого и Никандра.
44 В счет не идет лишенная научной ценности книга М. Ф. Па-
озерсжого («Русские святые перед лицом истории». М.— Пг., 1923),
автор которой обнаруживает полное незнание источников.
45 А. А. Савич. Главнейшие моменты монастырской колони-
зации русского севера в XIV—XVII вв.— «Сборник Общества ис-
торических, философских и социальных наук при Пермском уни-
верситете», вып. Ш. Пермь, 1929, стр. 47-^116.
42
пришельцем старцем и местным крестьянским населени-
ем» 46.
Автор сделал ряд очень интересных наблюдений, напри-
мер о том, что монастыри возникали преимущественно в
районах, где отсутствовало либо было слабо развито дво-
рянское землевладение, поскольку борьба с поместным дво-
рянством была для монастырей делом гораздо более труд-
ным, чем борьба с крестьянами47; о том, далее, что попу-
лярность и распространение монастырей в древней Руси,
так умилявшие дворянских и буржуазных историков (не
говоря уже о церковных), объясняются не торжеством хри-
стианского аскетического идеала в древнерусском монасты-
ре, а, напротив, тем, что этот идеал «отодвигался на второй
план житейскими и чисто практическими функциями мо-
настыря в самые ранние времена его существования» 48.
Недостатком работы А. А. Савича является несколько
одностороннее понимание им самого термина «колониза-
ция». Под колонизационной ролью какого-либо монастыря
он понимает не столько освоение им новых земель, при-
влечение на вновь освоенные им участки крестьян, пре-
вращение последних в феодально зависимых людей и т. д.,
сколько выход из данного монастыря иноков, являющихся
основателями новых «обителей». Надо также отметить,
что А. А. Савич игнорирует проделанную до него критиче-
скую работу над «житиями» и далеко не всегда привле-
кает к исследованию самые достоверные и самые подходя-
щие для его целей редакции.
Несмотря на это, работа А. А. Савича, помимо содер-
жащихся в ней фактических данных и достойных внима-
ния выводов, важна уже тем, что поколебала пессимистиче-
ские выводы В. О. Ключевского в отношении ценности
«житий» как исторического источника, выводы, которые,
несомненно, убили у наших историков интерес к этому
источнику.
А ведь «жития святых», как это будет показано в даль-
нейшем изложении, дают большой материал для истории
возникновения нового типа монастырей-вотчинников, мас-
совое появление которых можно отнести ко второй поло-
вине XIV в. «Жития» как раз раскрывают перед нами
механизм становления такого монастыря нового типа, ко-
46 Там же, стр. 115.
47 Там же.
48 Там же, стр. 116.
43
торый быстро начал обрастать большими земельными вла-
дениями, обширным хозяйством и становился важным фео-
дальным институтом (в смысле владения землями и экс-
плуатации крестьянства — феодальным институтом в идео-
логическом отношении были и монастыри старого типа).
Сам В. О. Ключевский признавал, что с точки зрения исто-
рической достоверности «житие наиболее надежно» «в рас-
сказе об устроении святым новой обители».
В качестве исторического источника «жития» ценны
еще и тем, что содержат большой материал по истории
классовой борьбы, которая велась между монастырями и
окрестным крестьянством. Как показывают данные' «жи-
тий», эта борьба возникала при самом зарождении мона-
стырей, а иногда и до этого, когда монастырь находился
еще в эмбриональном состоянии, существуя только в тай-
ных намерениях «святого подвижника», и со все возра-
стающим ожесточением велась потом на протяжении мно-
гих поколений49. Данные «житий» убедительно опровер-
гают бытовавший в дворянско-буржуазной литературе
взгляд на древнерусские монастыри как на тихие обители,
пользовавшиеся любовью и уважением окрестного насе-
ления.
«Жития», далее, являются надежным источником для
изучения внутреннего быта монастырей — организации их
хозяйств, системы эксплуатации зависимого населения,
взаимоотношений между игуменами и старцами, с одной
стороны, и рядовой монашеской братией — с другой, нра-
вов и обычаев, бытовавших «за монастырской стеной»,
и т. д.
Все интересующие нас данные «житий» — об основании
новых монастырей, об их отношениях с внешним миром,
о росте их землевладения, о покровительстве, которое им
оказывали князья и бояре, о полученных ими различных
льготах и привилегиях и т. д.— необходимо, конечно, кри-
тически сопоставить и использовать в сочетании с данными
49 Сжатую сводку борьбы крестьян с монастырями см. в моей
работе «Русская публицистика XVI века» (М.— Л., 1947, стр. 10—
14). См. также,; Н. Е. Носов. Очерки по истории местного управ-
ления Русского государства первой половины XVI века. М.'— Л.,
1957, стр. 209—214. В значительной степени на материале «житий
святых» основана и работа В. И. Корецкого «Борьба крестьян
с монастырями в России XVI — начала XVII в.».— «Вопросы ис-
тории религии и атеизма», т. VI, 1958, стр. 1G9—215.
44
других источников — главным образом актового Мате-
риала.
В настоящей работе, имеющей своею целью проследить
за возникновением и укреплением в Северо-Восточной Руси
нового типа монастырей-вотчинников, примерно из 200
имеющихся «житий» 50 использованы лишь «жития» тех
«святых», которые являются основателями новых монасты-
рей XIV—XVI вв. Исходя из намеченной темы, мы не
привлекаем к исследованию «жития» князей, которые были
вынуждены уйти из «мира» по политическим мотивам (на-
пример, племянника Ивана III Игнатия Прилуцкого, отец
которого Андрей Васильевич Большой был заключен вели-
ким князем в тюрьму), а также «жития» епископов, юро-
дивых и некоторые другие, хотя и в этих «житиях» содер-
жится богатый материал, особенно по истории древнерус-
ского быта.
«Жития» представляют большой интерес не только для
описания быта и нравов древней Руси, но и для истории
других сторон древнерусской жизни. Еще И. Некрасов ука-
зывал, что «жития» представляют важный источник «для
характеристики жены и матери в древпей Руси», а также
«самый крупный источник для истории болезней» 51. Срав-
нительно недавно «жития» были использованы как источ-
ник для истории мореплавания на севере Руси52. «Жития»,
несомненно, следовало бы привлечь как источник для исто-
рии земледелия и строительного дела в древней Руси 53.
Все это приводит к заключению, что пришла пора реа-
билитировать «жития святых» в качестве исторического
источника и пересмотреть установившийся в историогра-
фической практике взгляд В. О. Ключевского на «жития»
как на литературные произведения, бедные по содержа-
нию.
50 В русской православной церкви было канонизировано около
800 «святых», но из них имеют «жития» не более 200 человек
(Леонид [Кавелин]. Святая Русь. СПб., 1891, стр. IV).
51 11. Некрасов. Указ, соч., стр. 3.
52 См.: М. И. Вело в. Севернорусские жития святых как ис-
точил к ио истории древнего поморского мореплавания.'—ТОДРЛ,
т. XIV. М.— Л., 1958, стр. 234—240. В статье использованы (из Со-
ловецкого собрания ГИБ) «жития» Зосимы и Савватия Соловец-
ких, Ивана и Логвина Яронгских, Варлаама Керегского, Иринар-
ха Соловецкого, Аптония Сийского, Елеазара Анзерского.
53 Первый опыт в этой области проделал Н. Н. Воронин. См.
его «Лицевое житие Сергия как источник для оценки строитель-
ной деятельности Ермолиных».— ТОДРЛ, т. XIV, стр. 573—575.
Глава вторая
МОНАСТЫРИ ДО СЕРЕДИНЫ XIV ВЕКА
Крупные русские монастыри с самого начала своего
возникновения выступают как феодальные собственники
земельных угодий, во владениях которых трудятся зави-
симые крестьяне. Киево-Печерский монастырь обладал
многочисленными селами Ч Новгородский Юрьев мона-
стырь получил в 1125—1137 гг. от великого князя Мсти-
слава Владимировича и сына его Всеволода Терпужский
погост Ляховичи «с землею, и с людьми, и с коньми, и
лес, и борти, и ловища на Ловати», село Буйцы, а также
рель на Волхове1 2. В 1146—1155 гг. великий князь Изя-
слав Мстиславич пожаловал новгородскому Пантелеймо-
нову монастырю «село Витославичь и Смерд и поля Ушь-
ково» 3. По данной Антония Римлянина, не позднее 1147 г.
основанный им в Новгороде Антониев монастырь получил
землю, купленную Антонием у детей посадских Смехна и
Прохна 4. Новгородский боярин Варлаам (в миру Алексей
Михайлович) около 1192 г. пожертвовал основанному им
Хутынскому Спасо-Преображенскому монастырю землю,
1 «Киево-Печерский патерик». Под ред. Д. Абрамовича. Киев,
1930, стр. 42, 74; ПСРЛ, т. II, стб. 492.
2 ГВНП, № 79, 80, 81, стр. 139-140.
3 Там же, № 82, стр. 141. См. также: В. И. Корецкий. Но-
вый список грамоты великого князя Изяслава Мстиславича Новго-
родскому Пантелеймонову монастырю.— «Исторический архив»,
1955, № 5, стр. 204—207; А. И. Семенов. Неизвестный новгород-
ский список грамоты князя Изяслава, данной Пантелеймонову мо-
настырю.— «Новгородский исторический сборник», вып. 9. Новго
род, 1959, стр. 245—248.
4 ГВНП, № 102, стр. 159.
46
Огород, рыбные и гоголиные лоВиЩа и пожни «и 0 чё-
лядию и с скотиною» 5.
Не приходится сомневаться, что и другие крупные мо-
настыри, о землевладении которых источники не сохрани-
ли нам прямых известий, по самой природе своей также об-
ладали землями и зависимыми людьми, причем монастыр-
ское землевладение уже в этот ранний период обнаружи-
вало тенденцию к непрерывному росту.
Однако развитие монастырского хозяйства, вызванное
углублением и распространением феодальных отношений,
было грубо нарушено татарским погромом. После нашест-
вия татаро-монгольских орд многие монастыри Северо-Во-
сточной Руси лежали в развалинах и уже больше не во-
зобновлялись, а другие до поры до времени влачили жал-
кое существование. Уже и раньше наряду с крупными
монастырями-вотчипниками существовали многие мелкие
ктиторские мопастырьки, основанные князьями, епископа-
ми, боярами, иногда даже купцами и другими богатыми
людьми с целью украсить свой стольный город, иметь под
рукой своих «богомольцев», обеспечить себе постриг перед
кончиной, провести на покое последние годы жизни и т. д.
Очень часто монастыри находились в коллективном вла-
дении нескольких вкладчиков. Кроме монахов-«профессио-
налов» (принимавшихся без вкладов, «за богород» или
«богорад» — «бога ради»), в таких монастырях жили бога-
тые иноки, которые за вносимый в монастырь вклад обес-
печивали себе на старости лет покойное существование,
могилу в ограде монастыря, поминание после смерти.
Такие монастыри существовали на так называемом кел-
лиотском уставе, по которому каждый монах-вкладчик
жил в особой, им самим построенной келье, владел «со-
бинным» имуществом, ел и пил собственную пищу в своей
келье (то, что впоследствии, с внедрением общежитийно-
го устава, крайне осуждалось как «тайноядение»), носил,
как правило, хорошую одежду, вел мирские дела, заве-
щал свое имущество родственникам-мирянам (что, каза-
лось бы, совершенно несовместимо с отречением монахов
от имущества).
Все эти монастыри землями владели редко, а обычно
получали ругу от «хозяина»-ктитора и вклады (не обяза-
тельно землей, а если землею, то последняя могла и отни-
5 Там же, № 104, стр. 161.
47
маться, и обмениваться, и выкупаться, т. е. землевладение
таких монастырей было и случайно, и неустойчиво).
К середине XIV в. в Северо-Восточной Руси, а также
в Новгородской и Псковской областях все монастыри, за
редкими исключениями, принадлежали именно к типу
ктиторских монастырей.
В Новгороде устройство монастырей началось в XII в.
(только Юрьев, или Георгиевский, монастырь, расположен-
ный в трех верстах от города на берегу Волхова, по неко-
торым данным, был основан в XI в. Ярославом Мудрым,
носившим, как известно, христианское имя Георгия) 6.
В конце XII в. в Новгороде действовало уже не менее
15 монастырей, по почти всо они к середине XIV в. при-
шли в упадок.
Старейшим новгородским монастырем, как уже указы-
валось, был Юрьев, живший на общежитийном уставе.
В отношении других монастырей у нас нет никаких дан-
ных о том, что к моменту, с которого начинается наше
исследование, т. е. к середине XIV в., они представляли
собой самостоятельные монастыри-вотчинники, перешед-
шие на устав общежития.
В Антониевом монастыре, основанном в 1117 г., обще-
житие было введено только в 1528 г. 7
В 1192 г. в 10 верстах от Новгорода на р. Волхове
новгородец Варлаам, о котором уже упоминалось, осно-
вал Хутынский Спасо-Преображенский монастырь8, где
он через год скончался. Судя по летописным данным, этот
монастырь был связан с высшим новгородским боярством,
представители которого здесь на старости лет пострига-
лись и доживали свои дни на покое или выжидали более
благоприятной политической обстановки. В 1207 г. здесь
умер постригшийся еще при Варлааме инок Порфирий,
в миру боярин Прокша Малышевиць 9. В 1211 г. был сме-
щен новгородский архиепископ Митрофан, на место кото-
рого под именем Антония был избран незадолго до этого
вернувшийся из путешествия в Константинополь и по-
стригшийся в Хутынском монастыре виднейший новгород-
6 3 в е р и н с к и й, т. II, № 1363, стр. 415; И'РИ, т. VI, стр. 734—
73Р. Первое летописное известие о Юрьеве монастыре относится
к 1119 г. (НИЛ, стр. 21).
' НИЛ, стр. 20, 204; ЛСРЛ, т. VI, стр. 285.
8 НПЛ, стр. 40.
9 Там же, стр. 50.
48
cKiiii боярин Добрыня Ядрейкович. Духовная его карьера
протекала довольно бурно: в 1220 г. архиепископом вновь
стал Митрофан, после смерти которого в 1223 г. на кафед-
ру был избран Арсений (тоже постриженик Хутынского
монастыря), в свою очередь изгнанный в 1225 г., когда на
архиепископскую кафедру опять вернулся Антоний. По-
следний в 1228 г. якобы «по своей воле» ушел на покой
в Хутынский монастырь, но в том же году в третий раз
стал архиепископом, а Арсений опять поселился в Хутын-
ском монастыре 10 11. В 1230 г. другой Арсений, игумен Ху-
тынского монастыря, был переведен игуменом в Юрьев
монастырь **, став, таким образом, первым после архиепи-
скопа лицом в новгородской духовной иерархии и в новго-
родском правительстве 12. В 1243 г. в монастыре скончался
инок Варлаам, в миру боярин Вячеслав Прокшиничь13.
В 1247 г. в монастыре был похоронен Константин Вяче-
славич 14. Если Хутынский монастырь и владел некоторы-
ми землями, то это были вклады бояр, обеспечивавшие им
спокойное и беззаботное существование в монастыре.
Примерно в середине XII в. был основан Николаевский
Белый, или Белоникольский, монастырь. Впервые он упо-
минается в Новгородской третьей летописи под 1165 г.,
10 Там же, стр. 60, 61, 64, 65, 67, 261, 263, 269, 270—271.
11 Там же, стр. 70.
12 А. И. Никитский отмечает, что настоятель Юрьева монасты-
ря «был бы ближайшим помощником новгородского владыки во
всей общественной деятельности последнего. Он принимал всегда
деятельное участие во всех тех случаях, когда владыка являлся
в Новгороде примирителем враждебных партий; он исполнял иног-
да за владыку посольства второстепенной важности. Наконец, по-
добно владыке, настоятель Юрьева монастыря был доверенным
лицом немецкого купечества». Не удивительно, что настоятель
Юрьева монастыря, единственный в Новгородской земле, носил
титул архимандрита, и притом не Юрьевского, а Новгородского.
Кроме того, не в пример игуменам других монастырей, ои не из-
бирался одной только братией, а в его избрании, кроме братии,
участвовало и новгородское вече (А. И. Никитский. Очерк
внутренней истории церкви в Великом Новгороде. СПб., 1879,
стр. 98—100).
13 НПЛ, стр. 79. Вторая и третья Новгородские летописи оши-
бочно считают его Варлаамом — основателем монастыря (НЛ,
стр. 21, 204).
14 НПЛ, стр. 304. По правдоподобной догадке В. В. Зверинско-
го (т. II, № 1349, стр. 402), это сын боярина Вячеслава Прокшипи-
ча. Таким образом, три поколения одной из видных боярских фа-
милий Новгорода (Прокша Малышёвич, сын его Вячеслав .и внук
Константин) были тесно связаны с Хутынским монастырем.
4 И. У. Будовниц 43
когда архиепископ Иоанн велел игумену Антонию «общи-
ну сотворити в том монастыре» 15 16. Это известие, однако,
нельзя толковать в том смысле, что уже в XII в. в мона-
стыре был введен общежитийный устав. Судя по тому, что
монастырь был расположен в ограде Зверинско-Покровско-
го женского монастыря, занимавшего самую незначитель-
ную территорию, судя, далее, по тому, что после указан-
ного известия Николаевский Белый монастырь вплоть до
1478 г. больше в летописях не упоминается, это был, оче-
видно, мелкий монастырей, не обладавший сколько-нибудь
заметным хозяйством.
О новгородском Пантелеймонове монастыре мы уже
упоминали. Название этого монастыря часто мелькает в
исторической литературе в связи с полученной им грамо-
той великого князя Изяслава Мстиславича. В 1207 г. нов-
городский посадник Федор Пинешиниць на собственные
средства построил в Пантелеймонове монастыре каменную
церковь |6. После этого сведения новгородского летописца
о монастыре обрываются вплоть до 1386 г., когда в числе
других монастырей, окружавших Новгород, он был сож-
жен новгородцами в связи с наступлением Дмитрия Дон-
ского 17. Общежитие здесь было введено только в 1528 г. 18 19
Типичным монастырем, созданным духовным феодалом
себе на потребу, был Аркаж Богородицко-Усиенский. Ле-
тописец отмечает, что в 1153 г. игумен Аркадий (ставший
в 1156 г. архиепископом новгородским) построил «цер-
ковь святыя богородиця успение и с ъ ст а в и собе мо-
настырь, и бысть крестьяном прибежище, а дьяволу
пагуба» |9. После смерти Аркадия, последовавшей в
1163 г., монастырь был тесно связан с виднейшими новго-
родскими боярскими домами: в 1188 г. в монастыре зало-
жил каменную церковь Успения богородицы (вероятно, на
месте старой деревянной) Семьюн Дыбачевич; в 1206 г.
здесь постригся посадник Михалко под именем Митрофа-
на; в том же году посадник Твердислав построил в мона-
стыре церковь Симеона Столпника; в 1220 г. после бурного
столкновения с князем Всеволодом Твердислав, почувст-
15 НЛ, стр. 192—193.
16 НПЛ, стр. 247.
17 ПСРЛ, т. IV, стр. 94.
16 ПСРЛ, т. VI, стр. 285.
19 НПЛ, стр. 29. Разрядка моя,— Я. Б.
50
вовав приближение смерти, здесь постригся. Общежитие
в монастыре было введено лишь в 1528 г.20
В 1170 г. архиепископ Илья 21 и брат его Гавриил (бу-
дущий архиепископ Григорий) построили близ Новгорода
на левом берегу Волхова Благовещенский монастырь.
В 1179 г. они заложили здесь каменную церковь, которая
была построена в течение 70 дней. Через год оба брата за-
ложили в монастыре еще одну церковь, закончившуюся
строительством спустя два года22. Между прочим, в
1300 г. архиепископом новгородским был избран игумен
Благовещенского монастыря Феоктист, а когда он в
1308 г. оставил кафедру, то вернулся обратно в Благове-
щенский монастырь; в 1309 г. он умер и был. тут же похо-
ронен 23.
Христорождественский, или Рождественский на поле у
скуделеп, монастырь упоминается под 1162 г. в связи с от-
крытием «мощей» сокольницких «чудотворцев». О даль-
нейшей жизни этого монастыря известно лишь то, что в
1230 г. во время голода здесь была построена скудельни-
ца 24. Судя по тому, что монастырь назывался еще также
Рождественским на божьем дому, он, вероятно, выполнял
функции богадельни.
В самом конце XII в. в Новгороде были основаны еще
три монастыря: Кирилловский (в трех верстах от города
на острове Нслезине), Николаевский-Островский (в семи
верстах от города на берегу р. Вишеры, отчего монастырь
назывался еще Вишерским) и Спасо-Нередицкий (в трех
верстах от города на правом берегу р. Волховца). Первый
упоминается в летописи под 1196 г., когда братья Констан-
тин и Дмитрий заложили здесь каменную церковь, обеспе-
чив себе, как отмечает летописец, «вечную память» 25; по-
сле этого в летописи о монастыре нет сведений вплоть до
1386 г., когда он в числе других монастырей был сожжен
новгородцами. Николаевский-Островский монастырь упо-
минается под 1197 г., когда архиепископ новгородский
Мартирий поставил здесь церковь26. Спасо-Нередицкий
20 Там жв, стр. 30, 50, 60; ПСРЛ, т. VI, Стр. 285.
21 В «Кратком летописце новгородских владык» он назван
Иваном (НЛ, стр. 131 и 194).
22 НПЛ, стр. 33, 36, 37 и 227.
23 Там же, стр. 90, 92, 93.
24 Там же, стр. 71; .Зверине.кий, т. II, № 1345, стр. 400.
25 НПЛ, стр. 42.
26 НЛ, стр. 197.
51
4*
монастырь был основан в 1198 г. князем Ярославом Влади-
мировичем 27. В 1219 г. сюда ушел архиепископ Антоний,
удаленный новгородцами с кафедры 28, а в 1322 здесь был
похоронен брат Ивана Калиты князь Афанасий29.
В XII в. в Новгороде существовал еще Духов мона-
стырь, основанный до 1162 г., когда игуменом был постав-
лен Савва 30, но вскоре этот монастырь пришел в упадок
и был восстановлен только в 1357 г. архиепископом Мои-
сеем 31.
Как известно, татарский погром непосредственно не
задел Новгорода, однако установившееся после погрома
длительное татарское иго высасывало огромные средства
и материальные ресурсы и из Новгородской республики.
Это отразилось на новгородском строительстве, которое в
XIII в. почти совершенно замерло. Из новгородских мона-
стырей, построенных в XIII в. (не считая женских, о ко-
торых речь пойдет впереди), можно назвать только Ксе-
нофонтов-Троицкий и Борисоглебский с Загзенья 32. Пер-
вый был основан учеником Варлаама Хутынского Ксено-
фонтом, умершим в 1262 г. Он удалился из Хутынского
монастыря и в 15 верстах от него на речке Робейке осно-
вал новый монастырь (называвшийся по местности также
Робейским) 33. Борисоглебский с Загзенья, или с Гзени,
монастырь, расположенный у Новгорода в устье речки
Гзени, впадающей в Волхов, упоминается под 1220 г. в
связи с борьбой между князем Всеволодом и больным по-
садником Твердиславом, которого вывезли «на санках к
Борису и Глебу» 34. В 1386 г. монастырь был сожжен нов-
городцами, после чего он долго оставался в запустении и
был восстановлен только в 1424 г. 35
Монастырское строительство в Новгороде возобнови-
27 НПЛ, стр. 44.
28 Там же, стр. 60.
29 Там же, стр. 96.
30 Там же, стр. 31.
31 Там же, стр. 364; Зверинский,?. I, № 179, стр. 137—138.
32 Под 1292 г. упоминается еще Николаевский-Липенский мо-
настырь, или Никола на Липне, расположенный в семи верстах
от города на речке Гнильиице (НПЛ, стр. 327), но по другим из-
вестиям он был построен в 1112 г. (3 в е р ин с к и й, т. I, № 323,
стр. 192; ПРИ, т. V, стр. 13).
33 Зверинский, т. II, № 902, стр. 195; ПРИ, т. IV, стр. 778.
34 НПЛ, стр. 60, 262.
35 Зверинский, т. III, № 897, стр. 32—33.
52
лось в самом начале XIV в. В 1310 г. был основан Успен-
ский монастырь на Коломцах, построенный в трех верстах
к северу от Новгорода36. В 1324 г. архиепископ Моисей
сошел сюда с владычества37. Очевидно, этот монастырь
являлся собственностью Моисея. По крайней мере, летопи-
сец, сообщая о его поставлении в архиепископы, указыва-
ет, что до этого, побыв архимандритом Юрьева монастыря,
он «вышел бяше по своей воли к святой Богоридици на
Коломци в свой монастырь»38. Общежитие в мона-
стыре было введено только в 1528 г.39
В 1310 г. в трех верстах к югу от Новгорода на р. Вол-
хове посадник Олоний, или Леонтий, по преданию зани-
мавшийся ростовщичеством, основал Шилов, или Шилов-
Покровский, монастырь. Общежитие здесь было введено
только в 1528 г. 40
В первой летописной записи под 1335 г., касающейся
Воскресенского-Деревяницкого-Коневского монастыря,
расположенного в четырех верстах к северу от Новгорода,
на правом берегу р. Волхова при впадении в нее речки
Деревяницы, сообщается, что владыка Моисей заложил
каменную церковь41. В монастыре существовали владыч-
ные хоромы, где жил на покое бывший архиепископ Алек-
сей 42 (сгорели в 1414 г. 43).
Под 1345 г. упоминается Ковалев-Спасский монастырь
(в трех верстах к востоку от Новгорода на р. Волховце) —
в этом году боярин Онцифор (Акинф) Жабин поставил
здесь церковь; общежитие в этом монастыре было введено
только в 1528 г. 44
Несколько монастырей было основано в Новгороде в
середине XIV в. Под 1352 г. упоминается Усть-Волотов
монастырь (в трех верстах к востоку от города), где в
этом же году архиепископ Моисей поставил каменную
церковь 45. Очень характерно, что под 1363 г. этот монас-
36 НПЛ, стр. 93.
37 НЛ, стр. 134.
39 НПЛ, стр. 97, 458. Разрядка моя.— И. В.
39 ПОРЛ, т. VI, стр. 285.
40 НПЛ, стр. 93, 333; ПСРЛ, т. VI, стр. 285.
41 НПЛ, Стр. 346.
42 Там же, стр. 373, 381.
43 Там яге, стр. 404.
44 НЛ, стр. 31, 220; ПСРЛ, т. VI, стр. 285.
45 НЛ, стр. 32, 233.
53
тырь назван в летописи Моисеевым 46. Будучи типичным
ктиторским монастырем, он ввел общежитие только в
1528 г. 47 В 1355 г. тот же Моисей построил Сковородско-
Михайловский монастырь 48 (в четырех верстах к югу от
города, на правом берегу р. Волхова), где в 1362 г. был
похоронен («в своем создании», как отмечает летопи-
сец 49); общежитие в этом монастыре также было введено
только в 1528 г. 50 Под 1356 г., в связи с постройкой дере-
вянной церкви, в новгородской летописи упоминается
Николаевский на Лятке, или Ляцкий, монастырь (был
расположен в одной версте от города па острове, омывав-
шемся реками Волховом, Волховцом и Левошнею); в
1365 г. боярин Лазута построил здесь уже каменную цер-
ковь51. Под 1371 г. упоминается, но безусловно существо-
вал уже раньше, Андреевский-Ситецкий монастырь (в
четырех верстах от города, на берегу речки Ситенки), где
в указанном году мать посадника Семена Андреевича На-
талья построила каменную церковь. И в этом монастыре
общежитие было введено в 1528 г.52
Приведенные данные показывают, что новгородские
монастыри в интересующее нас время строились и поддер-
живались главным образом князьями, архиепископами, по-
садниками и видными боярами, проводившими здесь в по-
кое, окруженные «собственными богомольцами», послед-
ние годы жизни, принимавшими тут постриг, и тут же, в
«собственном создании» умиравшими, будучи похоронены
в «своей обители». Кроме знатных основателей монасты-
рей, в них жили и другие иноки, которые, по всей види-
мости, также не удручали себя излишними монастырскими
тяготами. Действовал здесь, несомненно, келлиотский
устав, так как общежитие почти во всех монастырях былс
введено значительно позднее. Судя по сохранившимся ис-
точникам, эти монастыри не обладали большими земель-
ными владениями, да в этом и не было особой нужды, так
как богатые ктиторы обеспечивали их всем необходимым,
а если они и вносили в монастырь в виде вклада земель-
46 НПЛ, стр. 368.
47 ПСРЛ, т. VI, стр. 285.
48 НЛ, стр. 33. 233—234.
49 НПЛ, стр. 368; ПЛ. стр. 235.
59 ПСРЛ, т. VI, стр. 285.
51 НПЛ, стр. 364, 368.
52 НЛ, стр. 35; ПСРЛ, т. VI, стр. 285.
54
ные угодья, то, как уже указывалось, последние не закреп-
лялись прочно и навечно за монастырями.
Все сказанное подтверждается и очень выразительной
характеристикой старых новгородских монастырей, какую
дает им Софийская I летопись в связи с реформой архи-
епископа Макария, который в 1528 г. перевел все новго-
родские монастыри на общежитийный устав: «А прежде
до сего токмо велицыи монастыри во общины быша и по
чину; а прочий монастыри, иже окрест града, особь живу-
щи, и койждо себе в келиях ядяху и всякими житейскими
печалми одержими бяху; а в лутших монастырех шесть
черньцов, или седмь, а в прочих два или три» 53. Очень
характерны и приведенные здесь цифры, ибо совершенно
ясно, что если даже в «лутших» монастырях состояло
только шесть-семь иноков, то они не могли являться круп-
ными земельными собственниками, а выполняли лишь
указанные выше функции.
Еще в меньшей степени можно назвать феодальными
землевладельцами монастыри женские. Как в интересую-
щее нас время, так и на протяжении всей дальнейшей
истории русского монашества женские монастыри, за
редкими исключениями (например, Новодевичий), не об-
ладали значительными земельными богатствами. Женские
монастыри, как правило, основывались княгинями, посад-
ницами, боярынями, которые после смерти мужа постри-
гались и удалялись из мира в собственные монастыри,
продолжая впрочем, как и богатые монахи, вести там
свои мирские дела. Иные женские монастыри основыва-
лись архиепископами или другими духовными и светски-
ми феодалами для своих ближайших родственниц.
Один такой женский монастырь, по некоторым (не
очень впрочем достоверным) данным, а именно по летопи-
си Николо-Дворищского собора в Новгороде, существовал
еще в 1092 г. Это Петропавловский монастырь на Синичей
горе, или Петровский с Белого костра. В новгородской
летописи он впервые упоминается под 1185 г. при извес-
тии, что Лукиничи заложили здесь каменную церковь54.
Впервые упоминается под 1136 г. в связи с постройкой
церкви новгородский женский Воскресенско-Людинский
монастырь на озере Мячине; в 1195 г. здесь была построе-
53 ПСРЛ, т. VI, стр. 284.
м НПЛ, стр. 38, 228; то же под 1192 г.—там же, стр. 40, 232.
55
на другая церковь55. Под 1138 г. впервые в новгородской
летописи упоминается Варварин, или Варварейский, жен-
ский монастырь, где в то время содержалась под стражей
жена кпязя Святослава Ольговича 56. В 1220 г. в связи с
лишением Твердислава посадничества и его пострижени-
ем в Варварином монастыре постриглась и его жена57. Под
1148 г. в связи с пожаром от молнии впервые упоминает-
ся женский Зверинский-Покровский монастырь58, под
1179 г.— Росткин Ивановский, или Иоанпо-Предтечен-
ский 59. В 1197 г. дочь Жирошки Городошинича основала
Евфимиев-Благовещепскин Плотпискип, или Плотницкий,
монастырь 60. Через два года Елена, жена кпязя Ярослава
Владимировича, основала Михалицкий женский мона-
стырь Рождества богородицы, или Михайловский-Малеин.
Характерно, что собственной властью княгиня поставила
игуменьей основанного ею монастыря Завижую, вдову по-
садника Завида Неревинича 61.
В XIII в. в связи с упомянутыми выше обстоятельст-
вами в Новгороде был построен только один женский мо-
настырь (и то до татарского погрома) — Павлов-Вареж-
ский, сооруженный в 1224 г. посадником Семеном Борисо-
вым с каменной церковью во имя Павла Исповедника 62.
Строительство женских монастырей возобновилось в
Новгороде в самом конце XIII в. Под 1300 г. упоминается
Лазарев женский монастырь 63. В 1327 г. при архиеписко-
пе Моисее был основан Десятииский монастырь Рождест-
ва богородицы64. Под 1353 г. сообщается, что после пер-
вого своего ухода с кафедры архиепископ Моисей основал
Радоговицкий Успения богородицы, или Раговищский,
женский монастырь 65.
Назовем в заключение Сокольницкий-Николаевский
женский монастырь. По данным новгородской летописи,
55 НПЛ, стр. 24, 40.
56 Там же, стр. 25, 210—211.
57 Там же, стр. 60, 262.
58 Там же, стр. 28, 214.
59 Там же, стр. 36.
60. Там же, стр. 43, 237.
61 Там же, стр. 44, 238.
62 Там же, стр. 63, 267.
63 Там же, стр. 91.
64 Там же, стр. 98.
65 НЛ, стр. 136.
56
он был основан в 1389 г.66, однако Амвросий, основываясь
на «житии» сокольпицких «чудотворцев», полагает, что в
1389 г. монастырь был возобновлен, а существовал он еще
в XII в.67
Из монастырей, основанных в новгородских «пригоро-
дах», упомянем прежде всего старорусские. Первый старо-
русский монастырь — Спасо-Преображенский — возник в
1192 г. Его основал Мартирий, вскоре избранный новго-
родским архиепископом 68. Из дальнейших летописных из-
вестий не видно, чтобы монастырь владел землями.
В 1234 г. Старая Русса подверглась нападению Литвы, во
время которого монастырь был разгромлен, а четыре мо-
наха убиты 69.
В ХШ в. ученики Варлаама Хутынского Константин
и Козьма удалились в Старую Руссу, где в шести верстах
от города, па острове, имевшем вид косы (отсюда и назва-
ние монастыря), на собственные средства основали Косин
Николаевский-Рождественский монастырь. О дальнейшей
жизни монастыря до середины XIV в. не сохранилось ни-
каких сведений 70.
Точное время основания третьего старорусского мона-
стыря — Успения богородицы — установить нельзя; изве-
стно только из жалованной грамоты Ивана III, что он су-
ществовал во второй половине XIV в.71
Кроме Ксенофонта, Константина и Козьмы, у Варлаама
Хутынского был еще один ученик — основатель монасты-
ря. Это Антоний, который в начале XIII в. удалился из
Хутынского монастыря в Тихвин, где в 15 верстах от горо-
да, опять-таки на собственные средства, основал на озере
Дымском Дымскую обитель 72. Других монастырей в Тих-
вине до середины XIV в. фактически не было. Датировав-
ший свое существование с 1283 г. тихвинский Николаев-
ский-Беседный монастырь по-настоящему начал действо-
сь Там же, стр. 245.
67 ИРИ, т. VI, стр. 172.
68 НПЛ, стр. 40, 231. В Никоновской летописи выразительно
сообщается, что «Мартирий архиепископ, владыка новгорюдцкий,
с оз да себе монастырь» (ПСРЛ, т. X, стр. 31. Разрядка
моя.— И. Б.).
69 НПЛ, стр. 73, 283.
70 3 в е р ин с ки й, т. II, № 886, стр. 189; П. Казанский.
История православного русского монашества. М., 1855, стр. 162.
71 Зверин ск ий, т. II, № 1305, стр. 383.
72 ИРИ, т. IV, стр. 71.
57
вать только с 1560 г., когда в Тихвине побывал Ивап
Грозный, на средства которого были построены три мо-
настырские церкви, хлебные амбары, погреба, квасоварня
и т. д. (до этого существовала только часовня, сооружен-
ная в 1283 г.) 73.
В Старой Ладоге первый монастырь (Георгиевский За-
стенный, или Егорьевский из-за стены) был основан в
1114 или 1116 г., однако вскоре захирел и был возобнов-
лен только в 1446 г. архиепископом Ёвфимием 74. Другой
староладожский монастырь — Николаевский-Гостинополь-
ский, расположенный у Гостиноиольской пристани на Вол-
хове, как предполагают, существовал уже в XII в., однако
до переписных книг 1500 г. о нем пет никаких данных 75.
Нет данных до 1499 г. и о третьем староладожском мона-
стыре, тоже Николаевском, основание которого обычно
относят к XIII в. 76
Одним из старейших монастырей в Новгородской земле
был Борисоглебский в Новом Торгу (Торжке), основан-
ный еще в 1038 г. богатым боярином Ефремом, приходив-
шимся братом угрину Георгию, который, по преданию,
был убит вместе с князем Борисом Владимировичем.
В XIII — XIV вв. Торжок часто разорялся внешними врага-
ми — татарами и литвой, а еще чаще — дравшимися меж-
ду собой «христолюбивыми» православными князьями.
Вместе с городом подвергался разорению и Борисоглеб-
ский монастырь, влачивший в общем жалкое существова-
ние 77.
В надписи на раке «святого» Якова Боровского указы-
вается, что Духов монастырь в Боровичах основан в
1327 г., а монастырская каменная церковь святого Духа —
73 ПРИ, т. ПТ, стр. 350—351.
74 Звери нс кий, т. II, № 762, стр. 116 (ошибочно указание
В. В. Зверинского о том, что монастырь был основан л начало
XII в. Евфимием — последний только возобновил его в середине
XV л.); ИРМ, т. IV, стр. 136—138 (представляют интерес приводи-
мые здесь Амвросием сведения о проводившейся в 1780 г. рестав-
рации! нижнего слоя штука турки в церкви Георгия); ПСРЛ, т. IV,
стр. 123 («...Архиепископ Еуфимий заложи монастырь святаго Ге-
оргия в городке в Ладоге, и стену каменную понови, и церковь
святаго Георгия понови и подписи, адеже отпало, и покры ю че-
шюею»),
75 Зв ер ин с ки й. т. II, № 980, стр. 225.
76 Там же, т. I, № 332, стр. 195.
77 См. мою публикацию «Повесть о разорении Торжка в
1315 году» в т. XVI ТОДРЛ.
58
в 1345 г. Однако, основываясь на том обстоятельстве, что
«житие» Якова не упоминает о бывшем здесь монастыре,
В. В. Зверинский справедливо подвергает сомнению до-
стоверность приведенной надписи, а основание монастыря
он относит к XV и даже к XVI в. 78
Едва ли существовали до середины XIV в. Валаам-
ский и Палеостровский монастыри, хотя в литературе
можно встретить утверждение, что первый монастырь был
основан «валаамскими чудотворцами» Сергием и Герма-
ном в XII в. и чуть ли не в конце X в. при князе Вла-
димире Святославиче, а второй монастырь — в конце
XII в. Предположение об основании Валаамского монасты-
ря в XII в. основано на сообщении Софийского временни-
ка о том, что «мощи» Сергия и Германа были обретены в
1163 г. при архиепископе Иоанне. Но еще Амвросий спра-
ведливо опровергал это известие, ссылаясь на то, что до
XIV в. Валаамские острова принадлежали Швеции. В свя-
зи с этим Амвросий высказал предположение, что речь
должна идти о новгородском архиепископе Иоанне II,
жившем в конце XIV — начале XV в., а дата 1163 г. яв-
ляется ошибкой переписчика, тем более, что в 1163 г.
Иоанн I еще не был архиепископом. Амвросий приводит
следующую запись на доске одной рукописной книги из
новгородской Софийской библиотеки: «В лето 6837 (т. е.
1328/29,— II. Б.) пача жити на острове па Валамском
озере Ладожском старец Сергий». Из другой записи из-
вестно, что Герман пришел к Сергию в 1393 г. Что про-
исходило в монастыре со времени его основания до
XVII в. — неизвестно 79.
Что касается Палеостровского монастыря, расположен-
ного на острове Палье на Онежском озере, то в грамоте
1691 г. говорится, что монастырь основан лет за 500 до
этого, т. е. в конце XII в.80 Однако такое глухое упоми-
нание в позднейшей грамоте является слишком шатким
основанием для точной датировки. По данным использо-
ванной Е. В. Барсовым рукописной службы, хранившейся
в монастыре, последний был основан «преподобным» Кор-
нилием, который поселился в пещере на острове Палье,
прельщенный красотою местности. Как это обычно изо-
78 3 в е р и п с к и й, т. II, № 789, стр. 127.
79 ПРИ, т. III, стр. 481—485.
80 Е. В. Барсов. Палеостров. Его судьба и значение в Обо-
нежском крае.—ЧОИДР. 1868. кн. I, отд. V («Смесь»), стр. 23.
59
бражается в «житиях», постепенно к нему стали прихо-
дить ученики и последователи, любители уединенной жиз-
ни; они построили две деревянные церкви «и сотворися
жительство иноком», после чего они получили от новгород-
ского посадника и других богатых вкладчиков земли, раз-
личные угодья и рыбные ловли81. Все это напоминает
практику не XII в., а гораздо более позднего времени.
Первое письменное свидетельство о Палеостровском мона-
стыре относится к 1391 г. (межевая запись Юрьева мона-
стыря) 82, и надо полагать, что он был основан незадолго
до этого 83.
В Пскове первый монастырь был основан только в сере-
дине XII в., а именно не позднее 1153 г.— Спасо-Мирож-
ский-Завеличский монастырь на устье р. Мирожи, впадаю-
щей в Великую. Именно в 1153 г. архиепископ новгород-
ский Нифонт (в церковном подчинении которого, как из-
вестно, находилась и Псковская земля) заложил здесь цер-
ковь Преображения господня 84.
В XIII в. на горе Снетной, в пяти верстах к северу от
Пскова, на правом берегу р. Великой игумен Иоасаф (был
убит в 1265 г. при нашествии ливонских рыцарей) основал
Снетогорский монастырь Рождества богородицы 85. Нет ни-
каких данных о том, что монастырь в XIII—XIV вв. обла-
дал сколько-нибудь заметными земельными владениями 86.
81 Е. В. Барсов. Указ, соч., стр. 20—22; РОГИМ, собр. Бар-
сова, № 862, л. 11 («Сказание о жизни преподобного отца Кор-
нилиа»).
82 Н. Серебрянский. Очерки по истории монастырской
жизни в Псковской земле. М., 1908, стр. 216; см. также: Зверин-
ск ий, г. II, № 1035, стр. 250.
83 А. А. Савич указывает, что жертвователи в пользу мона-
стыря, упоминаемые в грамоте 1691 г., жили но в XII в., а во вто-
рой половине XV или даже во второй половине XVI в. (А. А. С а-
вич. Главнейшие моменты (монастырской колонизации русского
севера в XIV—XVII вв.— «Сборник Общества исторических, фило-
софских и Социальных наук при Пермском университете», вып. III.
Пермь, 1929, огр. 61). Однако из «жития» Зосимы Соловецкого из-
вестно, что он направился в Соловки из Палеостровского монасты-
ря, следовательно (если даже пренебречь приведенной межевой
записью) монастырь существовал уже в первой половине XV в.
84 Зверине к ий, т. II, № 1162, стр. 327.
85 Там же, г. I, № 435, стр. 232.
86 Главная статья монастырского хозяйства — рыбная ловля
(и назван он Снетогорским потому, что это место на правом бере-
гу р. Великой издавна славилось своими уловами снетка). Еще
в XIV в. монастырь имел свое подворье в рыбных рядах на Псков-
60
В конце XIV в. монастырь уже жил на общежитийпом ус-
таве, но в адресованной монастырю грамоте архиепископа
суздальского Дионисия от 1382 г. констатировалось, что
снетогорские монахи нарушают принципы общежития.
Дионисий предписывал им впредь «в монастыри сем чест-
ней ничтоже своего [имети] ни игумену, ни братии, но все
отдати богу и святей богородици в монастырь; ни ести в
келии, ни пити, по у келаря просити; а келарю не
дати, ни клучнику не дани никомуже ничегоже без игуме-
нова слова; ести ж и пити в трапезе вкупе всем; опрочь
же тряпезе ни ясти, ни пити никакож, ни до обеда, ни по
обедех; а допияна пикакож не пити. А одеяние потребное
имати у игумена, обычнии, а не немечскых сукон; а шюбы
бораньи носити без пуху, и обувь и до онущь имати у игу-
мена, а лишних одеж не держати» 87. В этом уставе дана
картина жизни богатых вкладчиков в старых монастырях.
Недалеко от Снетогорского монастыря, на правом же
берегу р. Великой, в трех верстах к северу от Пскова, в
конце XIII в. существовал уже Петропавловский-Сереткин
(или Сироткин) монастырь, упоминаемый в Никоновской
летописи под 1299 г. в связи с происходившим возле мона-
стыря жестоким боем псковичей с немцами, напавшими
на Псков «изгоном» 88. О земельных владениях этого мона-
стыря нет никаких сведений.
Под 1307 г. упоминается Пантелеймоновский мона-
стырь на Красном дворе в самом городе Пскове. Из даль-
нейших летописных известий можно только установить,
ском посаде, а в позднейших памятниках упоминаются монастыр-
ские лавки и шалаши в Пскове i(H. Серебрянский. Указ, соч.,
стр. 224).
87 АИ, т. I, № 5, стр. 7—9. Митрополит Киприан, соперник
Дионисия по митрополии, отменил в 1395 г. устав Дионисия, по-
скольку последний «въсплелъся не во свое дело» (там же, № 10,
стр. 19); отменил в 1418 г. уста'в Дионисия и митрополит Фотий
(«несть лепо было ему и не предано такового устава полагати в
чюжей области»), но в то же время подтвердил необходимость
соблюдать правила общежития, которые, по-видимому, продолжа-
ли нарушаться (там же, № 26, стр. 52—55). Продолжалась, веро-
ятно, и практика владения «собынным» имуществом. По крайней
мере, в послании 1416—1421 гг. новгородского архиепископа Си-
меона тому же Снетоторскому монастырю говорится: «А который
чернець преставится того монастыря, ино что ни остало того
черньца, ино все то святая богородица и тоя Святыя обители и
братейское, а мирьстпп людно к тому да не приобщаются» (там
же, № 24, стр. 50).
88 ПСРЛ, т. X, стр. 172.
61
Что в нем в 1468 г. была построена каменная церковь 8Э.
Другой псковский Пантелеймоновский монастырь (в отли-
чие от первого он назван еще Дальним па Бору; был распо-
ложен на р. Великой, в пяти верстах от города) упоминает-
ся в летописи под 1340 г. в связи с бегством из Пскова
князя Александра Всеволодовича 89 90.
Был еще в Пскове женский Иоанно-Предтеченский мо-
настырь, построенный в 1243 г. теткой псковского князя
Довмонта-Тимофея Евпраксией91. В XIII же веке были
созданы в Пскове еще два женских монастыря — Старо-
Возпесенский и Рождество-Богородицкий (основан князем
Довмонтом) 92.
Приведенные данные говорят о том, что до середины
XIV в. монастыри в Пскове играли еще меньшую хозяй-
ственную роль, чем в Новгороде.
Обратимся к монастырям Ростово-Суздальского края.
Первый ростовский монастырь был построен в XI в. епис-
копом Авраамием 93. Петровский монастырь упоминается
в летописи под 1216 г. в связи со смертью Пахомия, кото-
рый до поставления в епископы ростовские в течение
13 лет был игуменом монастыря 94. Под Ростовом, на бере-
гу озера Неро был другой Петровский монастырь, постро-
енный богатым и знатным выходцем из Золотой Орды ца-
ревичем Петром Ордынским. Судя по данным его «жития»
(«Повесть о Петре, царевиче Ордынском»), монастырь был
построен при епископе Игнатии, т. е. в промежуток време-
ни между 1261 и 1288 гг.95 Под 1289 г. упоминается рос-
товский Богословско-Иоанновский монастырь: в этом году
89 Зверинский, т. II, № 1037, стр. 261; ПСРЛ, г. IV, стр. 231.
Новгородские и псковские летописцы обычно отмечают постройку
каменных церквей; полагаем поэтому, что до 1468 г. монастырская
церковь была деревянной, а это в свою очередь говорит о том,
что монастырь был мелкий.
90 ПСРЛ, т. IV, стр. 186.
91 ПРИ, т. IV, стр. 311-312.
92 П. Казанский. Указ, соч., стр. 164.
93 Невозможно, впрочем, точно определить, когда Авраамий
жил. Обретение его мощей, по утверждению его «жития», произо-
шло якобы в 1210 г. В. О. Ключевский считает, что он был епи-
скопом ростовским в 1073—1077 гг. (В. О. Ключевский. Древ-
нерусские Ж1ИТМЯ святых, как исторический источник. М., 1871,
стр. 37).
94 ПСРЛ, т. 1, вып. 2, стб. 439.
95 Непонятно, на чем основывается Амвросий, утверждающий,
будто монастырь возник л начале XIII в. (ИРИ, т. V, стр. 534),
т. е. еще до основания Золотой Орды.
62
игумен монастыря Тарасий был поставлен епископом рос-
товским. Впоследствии монастырь был упразднен, и на его
месте уже в XVII в. была поставлена каменная церковь95.
До середины XIV в. в Ростове существовал также один
женский монастырь — Спасский на Песках, или Княгинин,
устроенный в XIII в. княгиней Марьей Михайловной (вдо-
вой убитого во время татарского нашествия ростовского
князя Василька Константиновича). Она скончалась в
1271 г. и была погребена в этом монастыре вместе со своим
сыном Глебом Васильковичем 96 97.
Ни один из перечисленных ростовских монастырей не
играл сколько-нибудь видной хозяйственной роли.
В Суздале старейшим монастырем был Борисоглебский-
Стефаниев на Кидекше в четырех верстах от города на
р. Нерли 98 99 100 101. Основанный в 1152 г. Юрием Долгоруким, он,
очевидно, предназначался служить княжеской усыпальни-
цей. По крайней мере, в монастыре похоронены сын Юрия
Долгорукого Борис (в 1159 г.), жена последнего Мария
и дочь Евфросиния ". В начале XIII в. в Суздале существо-
вал уже Козмодемьянский монастырь, куда в 1213 г. уда-
лился на покой епископ владимирско-ростовский Иоанн I,
духовник князя Всеволода Большое Гнездо |0°. До татар-
ского нашествия существовал в Суздале и Предтеченский
(Рождества Иоанна Предтечи) монастырь |01. Вероятно, до
татарского погрома существовал также Васильевский-Ке-
96 3 в е р и н с к и й, т. III, № 1434, стр. 28; М. Толстой. Древ-
ние святыни Ростова Великого.— ЧОИДР, 1847, кн. II, стр. 32.
97 Зве-ри некий, т. II, № 1195, стр. 341; ПСРЛ, т. X, стр. 150.
98 По данным В. В. Зверинского, в Суздале уже в XI в. суще-
ствовал Дмитриевский монастырь, сожженный в 1096 г. князем
Олегом Святославичем (Зверинский, т. III, № 1577, стр. 60).
Но в летописи под этим годом речь идет не о Дмитриевском мо-
настыре, а о церкви св. Дмитрия в подворье Киево-Печерского мо-
настыря, которая, кстати сказать, не сгорела, а уцелела во время
пожара (ЛВЛ, ч. I, стр. 169). Что касается Дмитриевского мона-
стыря, то впервые он упоминается под 1216 г., когда инок мона-
стыря Кирилл был поставлен епископом ростовским; в 1228 г.
Кирилл оставил епископию и вернулся в монастырь «в свою
келью» (составлявшую, вероятно, его собственность), где он и
умер через два года. В 1237 г. монастырь был сожжен татарами
(ПСРЛ, т. 1, вып. 2, стб. 439, 452, 454, 462; вып. 3, стб. 517. Разрядка
моя.— И. Б.).
99 ПСРЛ, т. VIII, стр. 57, 67; г. 1, вып. 2, стб. 417.
100 ПСРЛ, т. VII, стр. 119; Зверинский, т. III, № 1681),
стр. 80.
101 Зверинский, т. III, № 1920, tip. 134.
63
Сирийский монастырь, впервые упоминаемый под 1252/53 г.,
к каковому году относится грамота (едва ли подлинная)
монахини Марины, давшей по пострижении мужа Диони-
са «на поминок душе его» два селения 102. Как и в других
местностях, основанные в XIII в. в Суздале три женских
монастыря 103 никакого хозяйственного значения не имели.
Возникновение монастырей во Владимире связано с
именем Андрея Боголюбского, перенесшего столицу Росто-
во-Суздальской земли из Суздаля во Владимир. До Андрея
во Владимире был всего один монастырь — Георгиевский—
Каменныя церкви, основанный в 1129 г. Юрием Долгору-
ким 104 и служивший впоследствии княжеской усыпальни-
цей 105. Первым (в честь Рождества богородицы) Аидрой
основал монастырь в своей подгородней резиденции Бого-
любове в 1159 г. Разрушенный во время татарского наше-
ствия, монастырь был возобновлен, но затем был снова
разрушен татарами в 1293 г.106 107 Рядом с Боголюбовом, в
устье р. Нерли, в память своего сына Изяслава, умершего
в 1165 г., Андрей построил другой монастырь (Покров-
ский) *07. Андреем Боголюбским в 1164 г. создан и Спасо-
Преображенский, или Златовратский, монастырь у Золо-
тых ворот во Владимире 108. Под 1175 г. упоминается
построенный во владимирском Кремле Андреем Рождест-
венско-Богородицкий монастырь, который был расширен
в 1192 г. Всеволодом Большое Гнездо. В 1263 г. здесь было
102 Зверинский, т. II, № 688, стр. 86; АСЭИ, т. III, № 93,
стр. 129.
103 Александровско-Возносенский (Зверинский, т. II, № 604,
стр. 48—49), Ризоположенокмй-Евфроспниев, где в 1127 г. под име-
нем Евфрооинии приняла монашество княжна Феодулия, дочь
черниговского князя Михаила Всеволодовича, обрученная с суз-
дальским князем Миною, которого она по приезде в Суздаль пе
застала в живых (там же, № 1114, стр. 291—292), и Троицкий, ос-
нованный той же Феодулией для бывших замужних женщин -
Риэоположенский, где она сама постриглась, предназначался толь-
ко для девиц (там же, № 1240, стр. 360).
104 Зверинский, т. III, № 1557, стр. 86.
105 В монастырской церкви была погребена мать Александра
Невского Феодосия, принявшая, очевидно, перед смертью монаше-
ство («наречено же бысть имя ей Ефросинья».— ПСРЛ, т. VII,
стр. 152), а до этого—старший его брат Федор (там же).
106 Аристарх. Летопись Боголюбова монастыря с 1158 но
1770 год.— ЧОИДР, 1878, кн. I. Стр. 3, 6—7.
107 Зверинский, т. II. № 1072, стр. 279.
108 ПСРЛ, т. 1, вып. 2, стб. 35; т. VII, стр. 77.
64
погребено тело Александра Невского, перенесенное впо-
следствии в петербургскую Александро-Невскую лавру.
До создания Троице-Сергиена монастыря владимирский
Рождественско-Богородицкий считался первым по важно-
сти монастырем на Руси 109 110 111. Под 1175 г. упоминается так-
же Козмодемьянский владимирский монастырь, игумен
которого отпевал в этом, же году в Боголюбове тело уби-
того Андрея Боголюбского; никаких других данных об
этом монастыре не сохранилось ио. В 1187 г. около Золотых
ворот во Владимире существовал уже Вознесенский мона-
стырь 1Н.
Основанный в 1199 г. женой Всеволода Большое Гнездо
княгиней Марией женский Успенский — Княгинин мона-
стырь долго служил усыпальницей. В 1200 г. здесь была
похоронена свояченица («свость») Всеволода, сестра кня-
гини Марии, в 1205 г.— дочь Всеволода Елена, в 1206 г.-
сама основательница монастыря Мария, за 18 дней до смер-
ти принявшая иночество. Здесь же были погребены обе
жены Александра Невского — Александра и Васса и дочь
его Евдокия 112 113.
Все перечисленные владимирские монастыри были
разрушены во время татарского погрома. Некоторые из
них были возобновлены, но большим хозяйством до сере-
дины XIV в. не успели обзавестись. Очевидно, уже после
татарского нашествия возник Константино-Елеиинский мо-
настырь, впервые упоминаемый в летописи под 1276 г. пз,
но это был мелкий монастырек, принадлежавший митропо-
лии, и только при митрополите Алексее (о чем подробнее
речь будет впереди) он получил незначительные земель-
ные владения.
В Переславле-Залесском в XII в. существовал уже Ни-
китский монастырь, расположенный в трех верстах к севе-
109 ПСРЛ, т. 1, вып. 2, сто. 370, 409; г. VIJ, стр. 104; Звсрм it-
ски й, т. Л, № 1120, стр. 293.
110 3 в е р и и с к и й, т. Ill, стр. III; № 1679, стр. 80. Предпо-
лагается, что и Успенский—Богородицкий монастырь во Владими-
ре был основан Андреем Бого.тюосним (3 в е р и в с к и й, т. I, № 540.
стр. 275). По данным Амвросия, этот монастырь был создан не-
сколько позднее (в 1199 г.) Всеволодом Большое Гнездо и его же-
ной Марией (ПРИ, т. III, стр. 568).
111 ПСРЛ, т. 1, вып. 2, сто. 404.
112 Там же, стб. 417, 421, 424; Зверин с кип, т. II, № 1317,
стр. 388—389.
113 ПСРЛ, т. X, стр. 152. В этом году игумен монастыря Федор
был поставлен в епископы владимирские.
5 И. У. Будовниц S5
ру от города. В этом столетии здесь «подвизался» Никита
Столпник, убитый в 1186 г. 114 * 116 О хозяйственной деятельно-
сти монастыря и его внутреннем быте до конца XIV в. ни-
каких данных пет. Предполагается, что в XII в. существо-
вал в Переславле-Залесском Борисоглебский на Горе, или
Нагорный, монастырь 1|5. В четырех верстах от Переславля
близ села Городищи был основан в XIII в. Александром
Невским Александровско-Борисоглебский монастырь. Ра-
зоренный в годы крестьянской войны и польско-шведской
интервенции в начале XVII в., он в то время владел толь-
ко одним селом (Павловским) ,16. Нет сомнения, что до
середины XIV в. он землей не владел.
В Ярославле монастыри стали возникать только с на-
чала XIII в. 117 В 1216 г. князь Константин Всеволодович
основал известный Спасский, или Спасо-Преображенский,
монастырь 118 119. В 1314 г. в девяти верстах от города на ле-
вом берегу Волги при впадении в нее речки Толгоболки
ростовским епископом Прохором был основан Толгский
монастырь 11Э.
В XIII в. существовал уже Архангельский-Михайлов-
ский монастырь в Юрьеве-Польском. Разрушенный во вре-
мя татарского нашествия, он начал возобновляться только
в 1476 г. 120 121
В Костроме в 1238 г. на речке Запруденке, впадающей
в р. Кострому, князь костромской и галицкий Василий
Квашня построил Спасско-Запруденский монастырь,21.
Примерно через 100 лет, в 1330 г., в Костроме был создан
известный Ипатьевский монастырь. Основание его преда-
ние приписывает выходцу из Золотой Орды мурзе Чете,
предполагаемому предку Бориса Годунова. Впоследствии
114 Зверинский, т. II, № 947, стр. 213.
116 Там же, № 672, стр. 78—79.
116 Там же, т. III, № 1366, стр. 12—13.
1,7 В. В. Зверинский (как и ряд церковных писателей) счи-
тает, что ярославский Петропавловский монастырь существовал
уже в XII в., поскольку в «житии» Никиты Столпника рассказы-
вается, что убийцы бросили его вериги в Волгу против Петропав-
ловского монастыря (Зверинский, т. III, № 1874, стр. 126).
«Житие», однако, было составлено гораздо позже, и автор мог
иметь в виду то М'есто, протйв которого в его время был распо-
ложен Петропавловский монастырь.
118 ПСРЛ, т. 1, вып. 2, стб. 439.
119 Зверинский, т. I, № 492, стр. 259.
120 Там же, т. II, № 628, стр. 63.
121 Там же, т. III, № 2070, стр. 171.
66
монастырь был тесно связан с боярскими домами Годуно-
вых, Сабуровых и Вельяминовых-Зерновых, которые вели
свой род от мурзы Четы *22.
В 1335 г. в костромских пределах был основан Спасский
монастырь в Галиче и Воскресенский в Солигаличе. О пер-
вом, кроме факта его основания, ничего неизвестно 122 123;
что касается Воскресенского монастыря, основанного га-
лицким князем Федором Семеновичем, то, будучи разгром-
лен в 1372 г. «инородцами», он в XIV в. никакой хозяйст-
венной роли не играл 124.
В Нижнем Новгороде старейшим монастырем был Бла-
говещенский, впервые упоминаемый в летописи под 1229 г.
в связи с нападением мордвы на Нижний Новгород 125.
О дальнейшей судьбе этого монастыря мы будем говорить
ниже, при исследовании коренного переворота, который
произошел в монастырской жизни во второй половине
XIV в. Другой нижегородский монастырь, Печерско-Возне-
сенский, был основан в 1330 г. пострижеником Киево-Пе-
черского монастыря (в честь которого он и назван) Ди-
онисием, будущим епископом суздальским126. В ниже-
городских пределах до середины XIV в. существовал еще
Богородицко-Федоровский монастырь (в 18 верстах от Ба-
лахны при г. Городце). Имеется известие, что монастырь
был основан в 1164 г. князем Юрием Всеволодовичем 127,
по это известие едва ли достоверно, пе говоря уже о том,
что Юрий Всеволодович погиб во время татарского нашест-
вия в 1237 г.
В Муромском княжестве в описываемое время были
два монастыря, существовавшие еще в XII в. Это Борисо-
глебский, или Ушинский, монастырь, где в 1345 г. был по-
хоронен князь муромский Василий Ярославич 128, и Вос-
кресенский женский, где незадолго до своей смерти в
1228 г. постриглась муромская княгиня Феврония129,
опоэтизированная в позднейшей Повести о Петре и Фев-
ронии.
122 С. Г>. Весе л о в с к п й. Из истории древнерусского земле-
владения.— «Исторические записки», т. 18, 1946, стр. 56 и сл.
123 Зверинский, т. III, № 2059, стр. 168.
124 Там же, № 1527, стр. 48.
125 ПСРЛ, т. VII, стр. 135.
126 Зверинский, т. II, № 1055, стр. 270.
127 Там же, т. I, № 62, стр. 92—93.
128 ПСРЛ, т. X, стр. 217.
129 Зверинский, т. III, № 1524, стр. 47.
67
5*
В Твери старейшим монастырем был Отрочь, построен-
ный в 1265 г. молодым князем Григорием Ярославичем,
постригшимся якобы вследствие неудачной любви к неве-
сте Ксении, которую он должен был уступить влюбленно-
му в нее князю Ярославу 13°. В 1289 г. после смерти перво-
го тверского епископа Семиона на его место был избран
игумен Отроча монастыря, сын литовского князя Ерденя
Андрей *31. В 1360 г. епископ Федор, оставив кафедру, по-
селился здесь на покое 130 131 132. В отличие от других монасты-
рей, Отрочь уже около середины XIV в. владел землями с
крестьянами. До нас дошла жалованная грамота монасты-
рю великого князя тверского Василия Михайловича и его
племянников удельных тверских князей Всеволода, Михаи-
ла, Владимира, Андрея Александровичей, Еремея и Семена
Константиновичей и Михаила Васильевича от 1361—
1365 гг. об освобождении людей Отроча монастыря от вся-
ких даней и повинностей, причем в грамоте перечисляются
попы, дьяконы и другие клирики, слуги монастырские,
ключники, вольные люди и «сироты». Тут же названо
шесть мелких монастырьков — «Въскресенье за Волгою,
Богородица на Бору, Спасский в Зьзех, Воскресенский и
Богородицкий на Шеше, Богородица на Гостомле»,— «что
тягнут» к Отрочу монастырю 133.
В XIII в. в Твери существовал уже Архангельский мо-
настырь на Всполье; в 1319 г. в нем были поставлены
«мощи» убитого в Орде тверского князя Михаила Яросла-
вина 134. В 1289 г. в 42 верстах от Твери на р. Шоше твер-
ской епископ Андрей построил монастырь Успения бого-
родицы, где в 1315 г. поселился на покое и пробыл здесь
вплоть до своей смерти в 1323 г. 135 Этот монастырь, веро-
ятно, и есть тот «Богородицкий на Шеше» монастырей, ко-
торый упоминается в грамоте Василия Михайловича.
В первой половине XIV в. в Твери существовал Федоров
Училищный монастырь, о котором известно, что здесь была
церковь, которую построил «игумен некий именем Иван
цареградец», а освятил ее в 1323 г. тверской епископ Вар-
130 Зверинский, т. II, № 1032, стр. 257.
131 ПСРЛ, т. VII, стр. 179. В этой летописной записи Отрочь мо-
мопастырь назван «общим».
132 ПСРЛ, т. X, стр. 232.
133 ААЭ, т. I, № 5, стр. 2—3.
134 ПСРЛ, т. X, стр. 187.
133 Зверинский, т. III, № 1424, стр. 26.
68
сонофий 136. Был в Твери в рассматриваемое время и один
женский монастырь — Софийский. О нем известно только,
что здесь в 1319 г. постриглась вдова Михаила Ярослави-
на княгиня Анна Кашинская, скончавшаяся в этом же мо-
настыре в 1338 г. 137
В других местностях Тверского княжества один мона-
стырь находился в восьми верстах к северо-западу от
Вышнего Волочка па озере Городолюбле, а другой (Бого-
словский) — в Старицком уезде близ деревни Коньки. Пер-
вый монастырь, по преданию, был якобы основан Варлаа-
мом Хутынским до его прихода в Новгород, следовательно
в XII в. 138; второй был разорен литовцами не то в XIII, не
то в XIV в. 139 Кроме того, во время татарского нашествия
были разрушены до основания калязинский монастырь
Никола на Жабне 140 и Казанский в 29 верстах к востоку
от Калязина 14 *.
Как известно, Москва выступила на арене общерусской
жизни в конце XIII — начале XIV в. Это время совпадает
с началом основания московских монастырей. Первый мос-
ковский князь Даниил Александрович основал в конце
XIII в. Данилов монастырь. В 1330 г. Иван Калита пере-
вел его иноков с Даниловской заставы в Кремль, передав
их там им же основанному Спасскому на Бору монастырю.
Спасские игумены должны были заботиться о прежнем
месте Даниловского монастыря, но они этого не делали, и
оно пришло в полное запустение: «Мнозем же летом про-
шедшим, и монастырь Даниловский оскуде нерадением
древних архимандритов Спасьских, яко ни следу мона-
стыря познаватися; токмо едина церкви оста, во имя свя-
того Даниила Столпника; и прозвася место оно — сельцо
Даниловское. Монастыря же ни в слуху не бяше, аки и не
бысть». При Иване III монастырь был перенесен на Кру-
тицу 142.
Даниилом Александровичем был основан и Богоявлен-
ский монастырь. Судя по всему, здесь «подвизались» бо-
136 ПСРЛ, т. X, стр. 189; Зверинский, т. II, № 2206, стр. 206.
137 Зверинский, т. III, № 2037, стр. 162.
138 Там же, т. II, № 773, стр. 120.
139 Там же, т. III, № 1430, стр. 28.
110 Монастырь существовал в XV в., но когда был возобнов-
лен— неизвестно (Там же, т. III, № 1834, стр. 116),
111 Там же, т. III, № 1656. стр. 75.
142 ПСРЛ, т. XXI, 1-я иол., стр. 298.
гатые и знатные монахи, представители видных боярских
домов. В 1312 г. здесь постригся будущий глава москов-
ского правительства и митрополит всея Руси Алексей;
здесь же был похоронен и его отец боярин Федор Бя-
конт 143. Иноком монастыря был также духовник великого
князя Семена Гордого Федор, старший брат Сергия Радо-
нежского, с которым он вместе построил знаменитый Тро-
ицкий монастырь.
В начале XIV в. был основан Спасский монастырь
(Спасский па Песках). С 1330 г., когда Иван Калита ос-
новал в Кремле Новоспасский монастырь (или Спасский
на Бору), прежний Спасский монастырь, в отличие от
кремлевского, стал называться Спасским Старым на Пес-
ках 144.
Все перечисленные московские монастыри в описывае-
мое время жили на келлиотском уставе. По крайней мере
сопровождавший Митяя в 1378 г. в Константинополь игу-
мен Высокопетровского монастыря 145 Иоанн аттестуется
как «первый общему житию начальник на Москве» 146.
Из тянувших к Москве монастырей Хотьков был осно-
ван в начале XIV в. Кириллом и Марией, родителями Сер-
гия Радонежского. Этот монастырь был типичный ктитор-
ский, живший на келлиотском уставе. Вначале в особых
кельях здесь жили и мужчины и женщины, и лишь в
1504 г. по соборному определению монастырь сделался
только женским 147.
Очень мало монастырей в описываемое время было в
Рязанском княжестве. Богословский монастырь, располо-
женный на р. Оке в 25 верстах от Рязани, существовал в
1237 г., но потом был разрушен или пришел в упадок и
был возобновлен только в XVI в. 148 Ольгов монастырь
(Успения богородицы), находившийся в 12 верстах к юго-
востоку от Рязани, по преданию был основан еще в первой
143 3 в с р и н с к и й, т. I, № 76, стр. 98—99.
144 Там же, т. III, № 2079, стр. 174.
14S Основан при Дмитрии Донском у нынешних Петровских
ворот, где в то время находилось село Высокое, или Высонкое,
принадлежавшее при основании Москвы боярину Кучке (3 в е-
р инс кий, т. II, № 752, стр. 111—112).
146 В. Н. Татищев. История российская с самых древней-
ших времен, ч. 4. М., 1784, стр. 249.
147 Зверинский, т. II, № 1343, стр. 399.
148 Там же, № 648, стр. 73—74.
70
четверти XIII в. рязанским князем Ингварем Игоревичем,
однако он был разорен дотла во время татарского нашест-
вия и возобновлен князем Олегом Ивановичем только
в 1355 г.149 Наконец, в самом городе существовал Спасо-
Преображенский монастырь, основанный в конце XIII или
начале XIV в.150
В городе Пронске Рязанского княжества в слободе Пло-
тяной был основан в 1179 г. женский Богословский. Вос-
кресенский или Вознесенский, монастырь, разрушенный во
время татарского погрома в 1237 г. 151 152 153 154
В Поморье и вообще на севере до середины XIV в. мо-
настыри насчитывались буквально единицами.
В Великом Устюге старейшим монастырем был Троиц-
кий-Гледенский, расположенный в четырех верстах от го-
рода на высокой горе Гледень, при слиянии Сухоны и Юга.
Как полагают, монастырь был оспован в XII в. проповед-
ником христианства Иоанном ,52. Несколько позднее, в
1212 г., «преподобным» Киприаном был основан в самом
городе Михайловский, или Архангельский, монастырь, ко-
торому Киприан отдал все свое движимое и недвижимое
имущество ,53. В XIII же веке в Великом Устюге возник
еще один монастырь — Иоанна Предтечи, который по пре-
данию, занесенному в Устюжский летописец, построил
после антптатарского восстания 1263 г. баскак Буга (в кре-
щении Иван) ,54.
Первый монастырь на Белом озере — Усть-Шехон-
ский — был основан в устье р. Шексны в 17 верстах от
Белозерска. Основание его приписывают белозерско-воло-
годскому князю Глебу Васильковичу в 1251 г. 155 Эта дата
впрочем справедливо оспаривается, поскольку Глеб Ва-
силькович только в 1275 г. женился, а построил оп мопа-
149 Там же, № 1023-, стр. 252.
150 Там же, № 1197, стр. 342. До середины XIV п. никаких све-
дении о жизни монастыря не сохранилось.
151 Там же, т. III, № 1429, стр. 27—28.
152 Там же, т. I, № 1G2, стр. 131.
153 Л. Савв антов. Описание Велшсо-Устюжского и припис-
ного к нему Троицкого Гледенского монастырей. СПб., 1848, стр. 6,
39—40. Характерно, что Киприан, будучи уже до этого монахом,
продолжал iwo-таки владеть имуществом.
154 «Устюжский летописный свод». Под род. К. II. Сербиной.
М.-Л., 1950, стр. 48.
155 3 в е р и нс ки й, т. II, № 1332, стр. 394; ИРИ, т. VI,
стр. 584'—586.
71
стырь по случаю исцеления своего 15-летпего сына Ми-
хаила 156.
В Вологде старейшим монастырем был Троицкий у
Кайсарова ручья (он еще назывался Герасимовой пусты-
ней), основанный в середине XII в. монахом Герасимом,
пришедшим в Вологду из Киева в 1147 г. и умершим в
1178 г. 157 158 В Вологодском крае старейшим монастырем счи-
тался Каменный, или Спасо-Каменный, основанный в
ХШ в. па Каменном острове Кубенского озера. По преда-
нию об основании монастыря, князь Глеб Василькович,
плывя из Белоозера в Великий Устюг, был застигнут на
Кубенском озеро бурей и с большим трудом пристал к
Каменному острову, где нашел 23 отшельника; жили они
очень бедно, не имели даже церкви и собирались для мо-
литвы в часовне. Глеб построил здание церкви и деревян-
ные кельи для отшельников ,58. После этого монастырь,
находившийся под покровительством белозерских князей,
быстро поправил свои дела и начал привлекать к себе бо-
гатых вкладчиков 159.
Совершенно особое положение занимал Чухченемский
Николаевский монастырь, находившийся в восьми верстах
к востоку от Холмогор на правом берегу Северной Двины.
В описи 1582 г. значится: «В Чухченемской волости убо-
гой монастырь, особняк, а в нем две церкви: церковь Нико-
ла чудотворец, а другая Стефан первомученик». Мона-
стырь существовал уже в XIV в. 160 Характер его раскры-
вается в царской грамоте 1582 г., вызванной жалобой кре-
стьян Чухченемской волости на ухтостровского сотника
Осипа Оникиева и других. Есть в их волости, говорится в
грамоте, убогий монастырь с двумя церквами, «и к тому-де
монастырю четырнадцать деревенек, в их, в Чюхченем-
ской волости одиннадцать деревень, а в Ровдогорской во-
лости три деревни; а поставили-де те церкви и монастырь
строили из тех волостей, а те-де деревни к тому монастыр-
ку подпущали и прикупали прадеды и деды и отцы их, и
прочили-де собе и своим детем и внучатом на постриганье
и на поминок; и монастырем-де церковною казною и теми
156 П. Казанский. Указ. соч.. стр. 168.
157 Зверинский. т. III, № 2133, стр. 187.
158 Там же, т. I, № 446, стр. 237—238.
159 «Многие из бояр и знатных людей преимущественно там
постригались в монашество» (ИРИ, т. IV, стр. 330—331).
160 Зверинский, т. III, № 2226, стр. 210—211.
7?
деревнями владели они я;, и казну монастырскую у собя в
волостях держали; и как монастырь обнищал и казна мо-
настырская истощала, и те монастырские деревни запу-
стели и храмы стали без пенья, и тсх-де волостей крестья-
не монастырь и церкви оставили и строить не учали,
а двинские-до данные старосты и земские судьи с тех с
мирских с пустых деревень наши всякие подати н черные
разметы емлют на них на однех Чюхнечемскпе волости на
крестьянех». В связи с этим чухчепемские крестьяне про-
сили заставить и крестьян других волостей участвовать в
уплате податей и разметов с тех пустых деревень 161. .Царь
распорядился разобрать это дело и крестьянам учинить
управу 162, но чем оно кончилось — неизвестно.
Мы дали более или менее полный (хотя далеко не ис-
черпывающий) 163 обзор состояния монастырей Северо-Вос-
точной Руси, Новгородской и Псковской областей до сере-
дины XIV в. Из этого обзора видно, что за очень редкими
исключениями (два-три новгородских монастыря, Отрочь
тверской и, может быть, некоторое, весьма незначительное,
количество других) перечисленные монастыри сами не бы-
ли феодальными землевладельцами, хотя являлись непре-
менным институтом крупных светских и духовных феода-
лов. Основанные князьями, епископами, боярами и содер-
жавшиеся на их средства, яти монастыри строились как
«прибсяшще» для крупных вкладчиков, живших в них по
келлиотскому уставу, и никаких хозяйственных
задач перед собой не ста в, ил и. Если не счи-
тать монахов, принимавшихся в монастыри, как уже ука-
зывалось, без вклада, «бога ради», к которым, богатые
вкладчики относились с презрением и пренебрежением,
вкладчики прочно оседали в монастырях, вблизи своих
мирских владений, и не переходили из монастыря в мона-
стырь. Каждый из них имел свое особое хозяйство, а об-
щей у них была только церковь или часовня, куда они
сходились на молитву ,64.
161 АЛ, г. I, № 211, стр. 403.
162 Там же, стр. 404.
163 В обзор, например, как правило, не включены монастыри,
впервые упоминаемые после середины XIV в., хотя они могли
быть основаны гораздо раньше; не включены также монастыри,
время основания которых неизвестно, хотя и они могли уже су-
ществовать в интересующее нас время.
104 Впрочем, продолжая жить мирскими интересами и рассмат-
ривая монастырь как своеобразное «место отдыха», многие мо-
73
Если вкладчик находил для себя удобным уйти из мо-
настыря, он мог потребовать обратно свой вклад, или
«выкуй». Впоследствии псковский игумен Евфросин в своем
завещании, написанном ранее 1479 г., установил, что, «ес-
ли чсрпець или белець дасть что в обитель» «из добрые
воли, спасениа ради душа своеа», то он не может это по-
требовать обратно ни от игумена, ни от братии, поскольку
«то дано святей церкви, ни игумену, ни братьи», и п о-
скольку это не вклад — «занеже вкупа иесть в
мапастыре» * 165. Этим Евфросин как бы подчеркивает, что
новые монастыри строятся па другом основании, чем ста-
рые, поскольку в новых «вкупа несть», а старые именно
на «вкупе» и держались.
В старых монастырях игумен, если формально и выби-
рался, был все-таки лицом, которое выполняло только свои
служебные обязанности и во всем подчинялось ктитору —
князю, епископу, боярину, являвшемуся всесильным хо-
зяином с безоговорочной властью.
Положение меняется во второй половине XIV в., когда
один за другим начинают возникать монастыри нового
типа, которые основываются уже не знатными феодальны-
ми владетелями, а людьми, не обладающими земельными
владениями, среднего достатка 166, но энергичными, пред-
приимчивыми, ставившими перед вновь возникающими
«обителями» прежде всего хозяйственные задачи и прев-
ратившие эти обители в самостоятельные феодальные вот-
чины, которые непрерывно обрастали селами, деревнями,
пахп-вк.тадчики не давали себе труда посещать церковную служ-
бу а пренебрегали даже такими первейшими обязанностями хри-
стианина, как исповедь и причастие. «Слышал семь о вашем ма-
пастыри,— писал, например, новгородский архиепископ Симеон в
1417—1421 гт’. в Спето го рек и и монастырь,— чтожь суть в вашем
манастыри черпьцп, а жппуть не по чсрпечьскы, духовника но дер-
жать...» (РИБ, т. VI. № 45, стб. 389). А митрополит Фотий писал
о «непотребных иноцех» того же монастыря, которые «от много-
козньства плетеных сетей нашего супостата, врага диавола..., хри-
стова тела и честныя крове с благою совостию не приступающе
покаапно и не приимающе...» (там же, № 46, стб. 399).
165 ААЭ, т. I, № 108, стр. 83.
166 Среди этих людей были и сыновья простых попов (Стефан
Пермский, Пахомпй Норехтский) и выходцы из посада (Дмитрий
При.туцкий, Дионисий Глушициий, Арсений Коповский, Евфросин
Псковский, Ефрем Перекопский и др.). Можно назвать даже пред-
ставителей крестьянства (например, Филипп Иранский и Антоний
Снйгкий). Все сити совместно с соборными старцами постепенно
образуют новую прослойку класса феодалов-землевладельцев.
U
пустошами, различными земельными угодьями, сеножатя-
ми, соляными варницами, рыбными ловлями с зависимой
и наемной, но неуклонно закрепощающейся рабочей силой.
Для таких монастырей келлиотский устав, естественно,
уже не подходил, и все они с самого начала своего основа-
ния строятся на уставе общежития. В дальнейшем изло-
жении главным образом на материале «житий» мы под-
робно ознакомимся с этими новыми монастырями и с ме-
ханизмом их становления.
Разумеется, переход на устав общежития, как мы это
видели уже на примере псковского Снетогорского мона-
стыря, вовсе не устранял начисто старой практики и ста-
рого быта келлиотских, «особножитных» монастырей. Об
этом свидетельствуют уже упомянутое нами в другой свя-
зи завещание Евфросипа псковского (о котором речь еще
будет впереди), знаменитое послание Ивана Грозного в
Кирилло-Белозерский монастырь, многочисленные уставы
основателей и видных игуменов новых монастырей, где
обличаются отступления от общежития, «тайноядение» и
пр., и много других памятников и документов. Однако пе-
реход на устав общежития, если и не затрагивал быта
богатых и знатных монахов-вкладчиков, то все-таки изме-
нял характер самого монастыря, превращая его в коллек-
тивного феодального вотчинника, каковыми уже в XV в.
стало большинство русских монастырей.
И во второй половине XIV и в XV в. было основано
немало ктиторских монастырей, преследовавших указан-
ные выше цели (особенно женских, которые обычно не
ставили перед собой хозяйственных задач, и особенно в
Новгороде, где большинство монастырей приняло устав
общежития только в 1528 г. по настоянию новгородского
архиепископа Макария, будущего митрополита всея Руси).
Можно назвать, например, ростовский Зачатпевский Яков-
левский монастырь, основанный в конце XIV в. на озере
Неро в одной версте от города епископом ростовским Яко-
вом после изгнания его с епископского стола по обвинению
в развратной жизни. К Якову пришло много его привер-
женцев (а может быть, товарищей по веселой жизни), ко-
торые соорудили себе кельи, а потом построили деревян-
ную церковь и образовали монастырь 167.
107 3 в е р п н с, к и и, т. Т, № -365, стр. 248; ИРИ, т. И, стр. 507 -
508.
7.
Такого же типа монастырь под названием Желтиков-
Успенский был устроен в 1394 г. в пяти верстах к югу от
Твери на берегу р. Тьмака епископом тверским Арсением,
скончавшимся здесь на покое в 1409 г. 168
Из женских монастырей достаточно назвать Рождест-
венский на Рву в Москве (он еще назывался Богородицкий
на Трубе), основанный около 1386 г. княгиней Марией,
матерью серпуховского князя Владимира Андреевича
Храброго, умершей в 1389 г. и здесь же похороненной 169.
Однако не эти уже монастыри «делают погоду» и «за-
дают тон» и не они определяют лицо русских монастырей
XV и последующих столетий.
168 Зверинский, т. I, № 191, стр. 143—144.
109 Там же, т. II, У: 1128, стр. 298.
Глава третья
СЕРГИЙ РАДОНЕЖСКИЙ
И МИТРОПОЛИТ АЛЕКСЕЙ
Переворот, Совершившийся в XIV в. в монастырской
жизни на Руси, связан с именами Сергия Радонежского и
митрополита Алексея.
Ценнейшим источником, рисующим жизнь и деятель-
ность Сергия Радонежского, является его «житие», напи-
санное Епифанием Премудрым *. Впоследствии Епифание-
во «житие» подверглось переделке и редакции со стороны
известного автора «житий святых» Пахомия Лагрфета, од-
нако последний, хоть и прожил несколько лет в Троице-
Сергиевом монастыре, не внес в «житие» никаких новых
фактических данных, а ограничился лишь сокращением
слишком обширного Епифаниева «жития» и украшением
его риторическими высказываниями. Самостоятельным в
редакции Пахомия является описание открытия «мощей»
Сергия Радонежского (Епифаний писал «житие» до 1422 г.,
когда были открыты «мощи») и последовавших за тем по-
смертных «чудес» «преподобного» игумена. Таким обра-
зом, все добавления Йахомия, касающиеся фактической
стороны дела, для наших целей не представляют интереса.
К сожалению, протограф Епифаниева «жития» Сергия
Радонежского до нас не дошел, и приходится довольство-
ваться позднейшими списками. Это, естественно, вызывает
у исследователей сомнения в том, дошли ли до нас в «чис-
1 Ученик Сергия Радонежского, Епифаний в течение многих
лет собирал о нем сведения, что, 'впрочем, как убедимся из даль-
нейшего изложения, не помешало ему о некоторых, несомненно
известных ему фактах из жизни Сергия умолчать, другие иска-
зить, а некоторые «факты» — и просто выдумать.
77
том виде» редакция Ёпифания или представленная некото-
рыми списками редакция Епифания с изменениями, при-
писываемыми Пахомию (отличающаяся от первой и вто-
рой Пахомиевых редакций) 2. Новейший исследователь
вопроса В. П. Зубов, например, считает, что ни список
Епифаниевой редакции, опубликованный Н. С. Тихонра-
вовым 3, ни другой список той же редакции, напечатанный
Леонидом 4, «пи тем более другие не могут быть в целом
приписаны Епифанию», что ни Епифаниева, ни первая Па-
хомиева редакции не дошли «до нас в целом, законченном
виде» 5. «Можно лишь,— отмечает исследователь,— искать
их фрагменты в дошедших до нас списках,— фраг-
менты, носящие характер инкрустаций или вкраплений» 6.
Это, конечно, слишком сильно сказано, так как сам
В. П. Зубов на основе изучения стиля Епифапия (по при-
надлежащему ему одному «житию» Стефана Пермского) и
стиля Пахомия Лагофста (по написанному им «житию»
Кирилла Белозерского) устанавливает принадлежность
Епифапию (в списке, опубликованном Леонидом, и в
статье Никоновской летописи под 1392 г.) не отдельных
«инкрустаций» и «вкраплений», а целых разделов, вроде
главы «О переселении родителей святого», содержащей
очень ценные для историка сведения об обстоятельствах,
связанных с присоединением Ростова к Московскому кня-
жеству, затем прославление Сергия в главе «О постриже-
нии», пространную молитву Сергия и др. 7
В. П. Зубов считает, что опубликованная Н. С. Тихо-
нравовым Епифаниева редакция с изменениями, приписы-
ваемыми Пахомию, лучше сохранила первоначальные сле-
ды протографа по сравнению с опубликованной Тихонра-
вовым же «чистой» Епифаниевой редакцией. Свои выводы
исследователь основывает на том, что глава «О родителях
2 1Г. С. Т и х о н р а в о в. Древппе яси-тия преподобного (Сер-
гия Радонежского. М., 1892—1916, отд. 1, стр. 70—144.
3 Там же, стр. 3—69.
4 «Житие преподобного и богоноспого отца нашего Сергия чу-
дотворца и похвальное ему слово, написанные учеником его Епп-
фаппем Премудрым в XV веке». Сообщил архимандрит Леонид
[Кавелин]. СПб.. 1.885 (далее — Житие Сергия).
5 Г). П. 3 у б о в. Епифаний Премудрый и Пахомий Серб (К воп-
росу о редакциях «Жития Сергия Радонежского»),— ТОДРЛ, т. IX.
М. Л., 1953, стр. 146, 157—158.
6 Там же, стр. 158. (Разрядка автора.)
7 Там же, стр. 150—151.
7S
снятого» в первом списке обнаруживает большую близость
к Метафрастовому «житию» Ксенофонта и Марии, чем во
втором списке и дальнейших редакциях, которые «все
больше уводят в сторону», а глава «О откровении грамоты
отроку» ближе всего к «житию» Федора Ёдосского 6 * 8.
Принимая наблюдения В. П. Зубова, свидетельствую-
щие о том, что больше всего Епифаниевого текста сохра-
нилось, пожалуй, в списке, опубликованном Леонидом, я
вместе с тем считаю, что для определения первичности и
исторической достоверности тех или иных содержащихся
в «житиях» эпизодов и сведений следует, во-первых, там,
где это возможно, критически сопоставлять их с другими
источниками, а во-вторых, руководствоваться таким кри-
терием, как общая тенденция редакции, позволяющая при
сравнении с другими редакциями выделить из нее нанос-
ное и вновь привнесенное. 13 первой главе мы уже имели
случай имению на примере «жития» Сергия Радонежского
показать, как в последующих редакциях тенденциозный
характер исказил первоначальное известие Епифания о
подлинных причинах ухода Сергия из Троицкого монасты-
ря и основания им нового монастыря на Кержаче. Этот
уход, возникший в результате соперничества между Сер-
гием и его братом Стефаном, Пахомий изобразил как
стремление Сергия удалиться от суеты и забот, связанных
с управлением большим монастырским хозяйством, чтобы
предаться богоугодному уединению, хотя уже первые дни
пребывания Сергия на новом месте в Кержаче были на-
полнены шумом и грохотом сооружаемого монастыря. От-
сюда ясно, что списки, где в подлинном свете изображают-
ся враждебные отношения между братьями-игуменами,
являются более ранними, чем те, где эти отношения зату-
шеваны ханжескими выдумками. Тем самым отпадает один
из основных выводов В. П. Зубова — вывод о том, что
списки «жития» Сергия Радонежского, которыми мы рас-
полагаем, являются в основном «второй Пахомиевой редак-
цией» 9, ибо у нас имеется немало списков, излагающих
затронутый нами эпизод именно в «Епифаниевой редак-
ции».
6 Там же, стр. 154. В. П. Зубов при этом опирается на наблю-
дения В. Яблонского («Пахомий Серб и его агиографические пи-
сания». СПб., 1908, сгр. 280).
9 В. П. 3 у б о 'в. Указ, соч., стр. 158.
79
То же можно сказать и о других эпизодах, о том, на-
пример, как племянник Сергия Радонежского Феодор,
будущий архимандрит Симонова монастыря и архиепископ
ростовский, будучи еще молодым иноком Троице-Сергиева
монастыря, предавался честолюбивым мечтам самому соз-
дать и возглавить большой монастырь («приде же ему в
помысл нечто таково изобрести место на създание мона-
стыру, в нем же бы игумен был») *°. В Епифаниевой ре-
дакции «с изменениями, приписываемыми Пахомию», как
и в обеих Пахомиевых редакциях, не выпячивается често-
любие Феодора («прииде ему некогда помысл еже изъ-
обретши место и создати монастырь») п.
После этих предварительных замечаний приступим к
изучению жизни и деятельности Сергия Радонежского, ос-
нованному главным образом на данных «жития», написан-
ного Епифанием Премудрым.
Сергий Радонежский родился в первой четверти
XIV в. 10 11 12 Годы его юности совпали с выходом Московско-
го княжества на широкую арену общерусской политиче-
ской жизни. Это отразилось па судьбе семьи самого Сергия.
10 II. С. Тихонравов. Указ, соч., отд. I, стр. 52. Епифание-
ва редакция «жития».
11 Там же, стр. 124; отд. II, стр. 36, 66. Примерно так же чи-
тается это место в Епифаниевой редакции, опубликованной Лео-
нидом (Житие Сергия, стр. 121).
12 Точная дата его рождения неизвестна. В «житии» сказано,
что он умер 78 лет от роду. А так как его смерть последовала в
1392 г., то некоторые исследователи отсюда выводят, что он ро-
дился в 1314 г. Но в то же время в «житии» прямо указывается,
что Сергий родился в год нашествия татарского темника Ахмыла,
т. е. в 1322 г. Этой даты, между прочим, придерживался В. О. Клю-
чевский («Древнерусские жития святых, как исторический источ-
ник». М., 1871, стр. 103 Сл.). Леонид считал, что Сергий жил не
78 лет, как об этом говорится в «житии» (причем известие об
этом, как доказал еще В. О. Ключевский, является явной встав-
кой), а 72 года с чем-то и родился в 1319 г. (Житие Сергия,
стр. VI—XII). В написанном Епифанием Премудрым Похвальном
слово Сергию, опубликованном Н. С. Тихонравовым, говорится, что
Сергий «преставился от жития сего... (вытерто) лет семидесят,
черпечествова же лет 50» (Н. С. Тихонравов. Указ, соч., отд. II,
стр. 144). Это свидетельство ценно тем, что оно читается в древ-
нейшем списке Похвального слова Сергию, которое помещено в
сборнике, написанном не позднее 60-х годов XV в. (там же,
стр. 174). «...В древности и правильности списка,— замечает по
этому поводу Н. С. Тихонравов,— мы находим ручательство, что
представляемые им даты принадлежат Епифанию и не подверга-
лись еще искажениям, сознательным и бессознательным, поздней-
ших редакторов и писцов» (там же, стр. 175).
80
Отец его, знатный ростовский боярин, постепенно обнищал,
придавленный татарским гнетом 13. После «Федорчуковой
рати» (усмирения народного восстания в Твери в 1327 г.)
великое княжение, как известно, досталось Ивану Калите,
который энергично расширял пределы Московского кня-
жества. В числе других земель к Москве было присоеди-
нено и Ростовское княжество. Епифаний, антимосковские
настроения которого проявились и в другом написанном
им «житии» — Стефана Пермского, рисует печальные по-
следствия, которые имело для ростовских феодалов (кня-
зей и землевладельцев помельче) их подчинение Москве:
«Увы, увый! тогда граду Ростову, паче же и князем ихь,
яко отъяся от них власть, и княжение, и имение, и честь,
и слава, и вся прочая, потягну к Москве; егда изиде по
великого князя велению, и послан бысть от Москвы на
Ростов, акый некый воевода, един от велмож, именем Ва-
силий, прозвище Кочева и с ним Мина; и егда внидоста в
град Ростов, тогда возложиста велику нужу на град, да и
на вся живущаа в пем, и гонение много умножися, и не
мало их от ростовець москвичей имениа своа с нуждею
отдаваху, а сами противу того раны на телеси своем с
укоризною въземлюще, и тщима рукама отхождааху, иже
последняго веденьства образ, яко не токмо имениа обна-
жени быша, но и рапы на плоти своей подъяша, и язвы
жалостно на себе носиша и претеръпеша. И что подобает
много глаголати? Толико дръзновение над Ростовомь съде-
яша, яко и самого того епарха градскаго старейшаго боля-
рина ростовскаго, именем Аверкый, стремглавы обесиша и
възложиша на ня руце свои, и оставиша поругана. И бысть
страх велик на всех слышащих и видящих сиа, не токмо
в граде Ростове, но и въ всех пределах его. И таковыя
ради нужа раб божий Кирил (отец Сергия.— И. Б.) воз-
движеся из веси оноя предреченный ростовскыя и събрася
съ всем домом своим и съ всем родом своим въздвижеся
и переселися от Ростова в Радонежь» 14.
13 «Болярин сый, един от славных и нюрочитых боляр, богать-
ство многим изобилуя, но напослед на старость обнища и оскуде.
Како же и что ради обнища, да скажем и се: яко частыми хожень-
ми, еже Со князем, во Орду, частыми ратьми татарьскими, еже на
Русь, частыми послы татарскими, частыми тяжкыми даньми и
выходы, е[же] во Орду, частыми глады хлебными, надо всеми же
сими паче бысть, егда великая рать татарьская, глаголемая Фе-
дорчюкова Туралыкова» (Житие Сергия, стр. 33).
14 Житие Сергия, стр. 33—34.
6 И. У. Будовниц
81
В нарисованной Епифанием картине легко усмотреть
зародыш той политики, которую московские великие
князья впоследствии в широких размерах проводили во
вновь присоединенных областях (как и в основной терри-
тории во время опричнины): землевладельцы, имевшие
прочные связи с местным населением, с корнем вырыва-
лись из насиженных гнезд и переселялись в новые, под-
час мало освоенные места уже в качестве зависимых от
Москвы мелких и средних вассалов, пользуясь на месте
своего нового поселения даже некоторыми льготами. Едва
ли выселение местных землевладельцев из Ростовского
княжества сопровождалось полным лишением их преиму-
щества, как это изображает Епифапий, ибо в таком случае
они не имели бы возможности устроиться на новом месте,
освоить его и завести феодальное хозяйство. В частности,
обнищавшие и оскудевшие еще до присоединения Ростов-
ского княжества к Москве родители Сергия в Радонеже
жили зажиточно, обеспечив себе спокойную старость путем
устройства Хотькова монастыря, где «мало поживша лет в
черпьчсстве» 15 и кое-какой добыток оставили своим сы-
новьям. Ушел отец Сергия из своей ростовской «веси» не
только «со всем родом своим», но и «со всем домом сво-
им», т. е. с зависимыми людьми, при помощи которых он
в Радонеже обзавелся новой вотчиной.
. Перед нами пример распространения феодальных от-
ношений вширь, на новую территорию. И само устройство
в будущем Троице-Сергиева монастыря в той же местно-
сти являлось, как увидим, еще одним таким же примером.
Тотчас же после смерти родителей Сергий и старший
его брат Стефан удалились для пустынного жития в глу-
хой лес, где сперва жили в шалаше, потом поставили себе
хижину, а затем келью. Потом они поставили церковь,
которую освятил во имя Троицы приехавший из Москвы
от митрополита Феогноста священник. Было это, как от-
мечает «житие», в самом начале княжения Семена Ива-
новича Гордого 16, следовательно в начале 1340-х годов.
Судя по некоторым данным «жития», на первых порах
более активную роль в устройстве пустынного жительства
играл старший брат Стефан. По крайней мере, именно он
«съвершив церковь и свящав ю» 17. Однако, «видя труд
15 Житие Сергия, стр. 37.
,G Там же, стр. 41.
17 Там же.
82
пустынный», он не выдержал и перебрался в Москву, где,
надо полагать, уже в это время у него имелись некоторые
полезные связи.
«Житие» создает впечатление, что воздвигнутая Стефа-
ном и Сергием церковь была устроена в совершенной пу-
стыне, где «житие скръбно, житие жестко, отвсюду тес-
нота, отвсюду недостаткы, ни имущим ни откуду ни ястиа,
пи питиа, ни прочих, яже на потребу; не бе бо ни прихода
(вар.-, цриходяща), ни приноса ни откудуж: не бе окрест
пустыня тоя близ тогда ни сел, ни дворов, нп людей, жи-
вущих в них, ни пути людскаго ниоткуда же, и не бе ми-
моходящаго, ни посещающаго, но округ места того во все
страны все лес, все пустыня» 18.
Эта версия усиленно поддерживалась в церковной (да
и не только в церковной) литературе. Изображая, напри-
мер, «подвиг» Сергия, известный историк русской церкви
Е. Е. Голубинский пишет: «Пустыня была настоящая и
суровая пустыня: кругом па большое расстояние во все
стороны — дремучий лес; в лесу — ни единого жилища
человеческого и ни единой человеческой стези, так что
нельзя было видеть лица и нельзя было слышать голоса
человеческого, а можно было видеть и слышать только
зверей и птиц» 19. Но ведь Сергиева пустынь находилась
всего в десяти верстах от Хотькова монастыря и от обжи-
того уже Радонежа. Совсем недалеко от монастыря прохо-
дила оживленная дорога, соединявшая Москву с богатым
Переславль-Залесским краем и с присоединенным Ростов-
ским княжеством. «Пустынники» бесперебойно получали
хлеб, по предположению Е. Е. Голубинского, от третьего
брата Петра, оставшегося в Радонеже20 и, возможно, свя-
занного со своими братьями какими-то хозяйственными
отношениями. Когда вскоре Сергий принял постриг в Тро-
ицкой церкви от какого-то Митрофана, «прилучиша бо ся
неции ту в то время» 21. Автору «жития» эти «неции» нуж-
ны как «неложнии свидетелии», передававшие, что в то
время как Сергий приобщался «святых тайн», церковь вся
внезапно наполнилась благоуханием. Но, признав, что в
церкви случились люди, он опровергает собственное ут-
13 Там же.
19 Е. Голубинский. Преподобный Сергий Радонежский и
созданная им Троицкая лавра. СПб., 1892, стр. 9.
20 Там же, стр. 13.
21 Житие Сергия, стр. 45.
верждепие, будто в пустынь «не бе бо ни прихода, ни при-
носа ни откудуж». Когда здесь уже образовался мона-
стырь, то, по сообщению «жития», братия в первое время
питалась подаянием22, что также не было бы возможно
в условиях пустыни.
В Москве Стефан обосновался в Богоявленском мона-
стыре, где сблизился с будущим митрополитом Алексеем,
в то время иноком того же монастыря. Может быть, имен-
но Алексею, связанному с высшими правительственными
кругами Москвы, Стефан был обязан своим возвышением:
по приказу самого великого князя Семена Гордого митро-
полит Феогност возвел Стефана в священнический сан и
вскоре поставил его игуменом Богоявленского монастыря.
Стефан стал также духовником великого князя, тысячника
Василия, брата тысячника Федора и других видных бояр 23.
Что касается Сергия, то он сравнительно недолго
«единствовал.» в пустыне, «или две лете,— отмечает Епи-
фаний,— или боле или меныпи, не веде, бог весть»24.
Очень скоро к нему стали являться монахи с просьбой,
чтобы он разрешил им селиться около него. «Аз же вас с
радостию приемлю,— отвечал Сергий,— токмо потщитеся
създати себе комуждо свою келию» 25. Они согласились и
«създаша же и кыиждо своя келия, и всякый един безмлъ-
ствовавше наедине» 26. Все кельи были ограждены тыном
с воротами, к которым был приставлен специальный
сторож27. '
В «житии» приводится рассказ о том, как на первых
порах существования монастыря, когда братия испытыва-
ла еще скудость, Сергий, у которого вышел весь хлеб, ни-
чего не ел три дня, а на четвертый день, взяв в руки то-
пор, пошел к одному из старцев, Даниилу, про которого
он слышал, что тот хочет смастерить себе сени к келье.
Сергий предложил ему для этой пели свои услуги. Даниил
отвечал: «Ей, зело хощу и имам издавна таковая пригото-
ваниа, но ожидаю древодели от села, тебе чинити боюсь,
егда како велику мзду възмеши от мене». Но Сергий сог-
22 Житие Сергия, стр. 84.
23 Там же, стр. 42.
24 Там же, стр. 59.
25 Там же, стр. 60.
26 Н. Тихонравов. Указ, соч., отд. I, стр. 17.
27 «Келиам же зиждимым и тыно огражденьем, не зело прост-
раннейшим, но и вратаря у сущих ту врат пристави» (Житие
Сергия, стр. 64), что, казалось бы, излишне в «пустыне».
84
ласился проделать всю работу за заплесневелые сухари.
Даниил вынес ему решето с такими сухарями, и Сергий
смастерил сени 28.
В этом рассказе можно оставить на совести автора ут-
верждение, будто Сергий, содержавший на свой счет две-
надцать монахов, три дня ничего не ел и продавал свой
труд за гнилой хлеб. Этот рассказ нужен автору «жития»
для того, чтобы подчеркнуть смирение, кротость и «под-
виги» «преподобного» игумена. Но в рассказе имеются и
реальные черты, представляющие для нас интерес. Это, во-
первых, взятая с натуры картинка особножития, когда
инок сам заботится о своей келье, расширяет ее на свои
средства, пристраивает к ней сени, и при этом норовит все
зто сделать возможно дешевле, не переплачивать «дела-
телю», воспользоваться его затруднительным положением
и из его трудностей извлечь для себя выгоду. Во-вторых,
и этот эпизод показывает, что не в глухой и малодоступной
пустыне жили иноки Троице-Сергиева монастыря даже на
первых порах его существования. Напротив, иноки все
время общались с внешним миром, откуда к ним, кроме
«христолюбцев», приходили «древодели» (и, несомненно,
другие мастера) для выполнения различных работ.
Из того факта, что сколотившие монастырь иноки сами
себе соорудили кельи и «всякий един безмлъствоваше на-
едине», можно вывести заключение, что мы имеем здесь
дело с постройкой монастыря старого типа, где «спасали
свою душу» богатые вкладчики. Но это не так.
Старые монастыри создавались богатыми и знатными
феодалами, причем монастыри никакой роли в их личном
хозяйстве не играли. Стефан и Сергий, хоть и были сы-
новьями знатного ростовского боярина, которого удельный
князь брал с собой в Орду, но по своему социальному по-
ложению приближались к средним, а может быть, даже к
мелким вотчинникам, поскольку каждому из них должна
была достаться примерно только треть отцовских вла-
дений.
Строительство и укрепление благосостояния монастыря
стали делом их жизни, и никаких других ресурсов (если
не считать имевшихся у них средств, которые также по-
шли на монастырское строительство) у них не было. Ста-
рые монастыри феодалы обычно создавали на склоне лет.
28 Житие Сергия, стр. 85—86.
85
Стефан же был молодым вдовцом, а Сергий — еще юношей,
только вступившим в жизнь. Хозяева старых монастырей
были заняты своим прямым делом, и все заботы о мона-
стырской жизни они перепоручали игуменам. Стефан, а
еще в большей степени Сергий, поскольку первый скоро
удалился в Москву, сами вели все монастырское хозяйство
и сами вникали во все дела. Сергий являл собой новый тип
игумена — игумена-собственника, игумена-хозяина, кото-
рый по праву считал монастырь своим собственным владе-
нием и па котором весь монастырь держался.
Хотя па первых порах игуменом был Митрофан (Сергий
в это время и не мог быть игуменом, поскольку он не имел
еще сана священства), по фактическим хозяином монасты-
ря был Сергий. Это он еще при Митрофане принял к себе
первых иноков, и это он поставил им условие, чтобы они
сами построили себе кельи. Митрофан умер примерно че-
рез год после устройства монастыря, и по его смерти
Сергий, получив одновременно сан священства, и формаль-
но стал игуменом Троицкого монастыря.
Хотя первые мопахи сами построили себе кельи, они
не были предоставлены собственному усмотрению, как это
было в старых монастырях, где от иноков требовалось
только в определенные часы сходиться на общую молитву
(и то не везде и не всегда), а в остальное время,они могли
делать все, что угодно. В Троицком монастыре братия с са-
мого начала должна была подчиняться власти игумена.
Сначала, как уже указывалось, братия питалась подая-
нием и для этой цели на какое-то время оставляла стены
монастыря. Но очень скоро Сергий запретил своим инокам
удаляться из обители и ходить по селам и деревням для
сбора милостыни, а разрешил принимать только ту мило-
стыню, которая будет приноситься в монастырь самими
«христолюбцами» 29. Это был удар по особножитию, так
как приносимая в монастырь милостыня, естественно, шла
не в пользу отдельных лиц, а поступала в распоряжение
игумена, который мог ею распорядиться по собственному
усмотрению. Но и при этом порядке лишние подаяния мо-
нахам но помешали бы, и, очевидно, у Сергия были ка-
кие-то особые соображения удерживать иноков в ограде
монастыря. Эти соображения, несомненно, хозяйственного
порядка. Запретив монахам ходить по селам за подаянием,
29 Житие Сергия, стр. 84.
86
Сергий должен был сам взять на себя заботы об их пропи-
тании. Средства его были ограничены, жертвователей на
первых порах — немного, так что остается только предпо-
лагать, что в монастыре было заведено хозяйство, давав-
шее возможность содержать определенное количество ино-
ков.
В первые годы существования монастыря число иноков
было строго ограничено двенадцатью 30. Дело тут было не в
числе апостолов, а в ограниченности средств. Само «жи-
тие» отмечает, что такой порядок продолжался «дондеже
прииде к ним Симон, архимандрит смоленский, и тъ раз-
рушит число двоенадесятное, и оттоле братиа множаху-
ся» 31. А множиться братия стала потому, что Симон «име-
ние принесе с собою и предасть то игумену на строение
монастырю» 32.
С этой поры монастырь стал расширяться и процветать.
Но изобилие монастырю принесли но столько богатства
смоленского архимандрита Симона, сколько начавшиеся
селиться около монастыря крестьяне.
Начало массового заселения монастырских пределов от-
носится ко времени княжения Ивана Ивановича Красного,
т. е. к 50-м годам XIV в., когда «начаше приходити хри-
стиане и обходити сквозе вся леры оны и възлюбиша жити
ту; и множество людпй всхотевше, начата с обаполы мес-
та того садитися, и начата сещи лесы оны, яко никому же
възбраняющу им, и сътвориша себе различный многыя
починьци, преждереченную исказиша пустыню и но
пощадеша, и сътвориша пустыню яко поля чиста многа,
яко же и ныне нами зрима суть, и съставиша селы и дво-
ры многы, и насеяша села и сътвориша плод жптен, и ум-
ножишася зело, и начата посещати и учящати в мона-
стырь, приносяще многообразная и многоразличная потре-
бованиа, им же несть числа» 33.
30 «В начало ж игуменства его беашо братиа числом дванаде-
сято мних, кроме самого игумена третьягонадесят..., ниже боле
сего умножашеся, ниже меньши сего умаляхуся; и аще когда един
от них или умрет или изыдет от обители, то пакы другый па ого
место брат прибудет, да не число истощимо обрящется, но еди-
наче в единомь числе двонадесятнем бяху пребывающе... по числу
12 апостол» (там же, стр. 75—76).
31 Там же, стр. 76.
32 Там же, стр. 77.
33 Там же, стр. 83.
87
Возникает вопрос, на каких началах крестьяне начали
вырубать окружающие монастырь леса и заводить почин-
ки и села? Обычно в то время новопоселенцы призывались
князьями и феодалами-землевладельцами на основе пре-
доставления им льгот и освобождения на определенное
число лет от податей и повинностей. В «житии» ничего не
сказано о том, что троицкие новопоселенцы призывались
серпуховским князем Андреем Ивановичем (или его на-
следником Владимиром Андреевичем Храбрым), на земле
которого монастырь был расположен. Очевидно, о почин-
ках крестьяне договаривались с самим монастырем, со сто-
роны которого «никому не възбраняющу им», а в то время,
когда починки превращались в села, льготные годы уже
истекали, и крестьяне должны были давать какой-то оброк,
то что «многообразная и многоразличная потребованиа, им
же несть числа», которые крестьяне приносили в мона-
стырь, далеко не всегда были доброхотными подаяниями
«христолюбцев». Сказанное не исключает того, что мона-
стырь одновременно широко эксплуатировал и религиозные
чувства крестьян, обслуживая их требами и получая от
них приношения.
Процветающий монастырь с обширными доходами,
превратившийся в большой, слаженный организм, не мог
дольше оставаться на келлиотском уставе особножития.
Если верить «житию», то общежитие было привнесено в
монастырь извне, по совету самого константинопольского
патриарха Филофея. В «житии» рассказывается, будто од-
нажды послы от патриарха Филофея привезли Сергию да-
ры и патриаршее послание, которой Сергий отвез митропо-
литу Алексею. В послании был дан «совет благ» составить
«общее житие». Алексей горячо поддержал это предложе-
ние («мы же множае съветуем так и зело благодарим»),
«и от того времени убо съставляется в обители святого об-
щежитие...». «...Повеле же... ничтоже особь стяжевати ко-
му, ни своим что звати, но вся обща имоти» 34. Введение
общежития вызвало строительные работы — надо было со-
орудить трапезную, поварню, пекарню и другие службы.
Наряду с этим необходимо было учредить ряд специаль-
ных должностей, на которые были выделены опытные и
квалифицированные монахи,— келаря, поваров, пекарей,
больничного старца, екклесиарха (заведывавшего церко-
34 Житие Сергия, стр. 107—108.
88
вью), пономаря и др.35 Так, постепенно Троицкий мона-
стырь принял вид, который делал его совершенно непохо-
жим на старые монастыри.
Имя Филофея привлечено автором «жития» для вяще-
го прославления Сергия. Константинопольский патриарх
не мог, конечно, знать о каком-то русском игумене, подви-
зающемся в радонежской глуши. К тому же патриарх
предпочитал получать дары из России, а не посылать их
туда с дорогостоящим посольством, да еще лицу, которое
не занимало высокого положения ни в духовной, ни в свет-
ской иерархии и от которого нельзя было ждать никаких
выгод36. Вернее всего приводимый Епифанием текст по-
слания Филофея является подложным, хотя не исключено
правдоподобия и предположение Е. Е. Голубинского, счи-
тающего, что все предприятие было задумано Сергием
вместе с митрополитом Алексеем, который в бытность
свою в Константинополе в течение целого года, когда
его ставили митрополитом, мог попросить патриарха о
таком послании, чтобы придать переводу Троице-Сергиева
монастыря на общежитийный устав большую авторитет-
ность 37.
Но если участие константинопольского патриарха в ор-
ганизации первого общежитийного монастыря Северо-Вос-
точной Руси вызывает законное недоверие, то не вызыва-
ет никаких сомнений участие в этом деле митрополита
Алексея, являвшегося в описываемое время не только гла-
35 «...Устраяет блаженный и премудрый пастырь братию по
службам: ового келаря, и прочих в поварни и в еже хлебы пещи,
ового еже немощным служити с всякым прилежанием; в церкви:
правее еклисиарха, еже потом параеклмсиарха, пономонархи (по-
номарей.— И. Б.) же и прочая» (там же, стр. 107—108).
36 Гораздо правдоподобнее передается отношение греческого
духовенства к русским «святым» в другом рассказе «жития» —
«О пришедшем епископе видети святого»: «Той же епископ неве-
рием одержим о святом и глаголяше: како может в сих странах
такой светилнмк явитися, паче же в последняя сиа времена?» Он
хотел лично посмотреть на Сергия, но как только приблизился к
монастырю, то был поражен слепотой, от которой, конечно, Сер-
гий его исцелил, после чего епископ уворовал в этого «небесного
человека и земного ангела» (там же, стр. 135—136).
37 Е. Голубинский. Указ, соч., стр. 22. Голубинский пред-
полагает, что грамота Филофея относится к тому времени, когда
он в первый раз был патриархом (с мая 1354 до начала 1355 г.).
Но Голубинский считает, что Сергий родился в 1314 т.; если же
(что более вероятно) он родился в 1322 г., то все расчеты Голу-
бинского отпадают.
89
вой русской церкви, ио также опекуном малолетнего ве-
ликого князя Дмитрия Ивановича (будущего Донского) и
фактическим руководителем московского правительства.
Как увидим из дальнейшего изложения, Алексей вместе с
великим князем Дмитрием Ивановичем повсюду насаждал
общежитийные монастыри, па которые как митрополиту,
так и великокняжеской власти было опираться удобнее,
чем на мелкие монастыри старого типа, находившиеся в
полном подчинении местных феодалов. Если константино-
польский патриарх Филофей, видимо, даже не слышал о
Сергии, то Алексей хорошо его знал, хотя бы через
Стефана, с которым вместе иночествовал в Богоявленском
монастыре.
Алексею же пришлось вскоре вмешаться во внутрен-
нюю жизнь Троицкого монастыря в связи с вспыхнувшей
там между братьями Стефаном и Сергием острой борьбой
за власть.
В это время Стефан снова жил в Троицком монастыре,
покинув Москву после смерти своего «духовного сына»
великого князя Семена Ивановича Гордого и митрополита
Феогноста, умерших от чумы. Стефан привел с собой в мо-
настырь своего сына Ивана, мальчика 10—12 лет, которого
Сергий, по просьбе отца, постриг и нарек именем Феодор.
«Старци же видевше, удивишася вере Стефанове, яко тако
не пощаде сына своего, отрочати суща, но из младеньства
предасть его богу, яко же древле Аврам не пощаде сына
своего Исаака» 38. Сравнение, конечно, слишком риторич-
ное, ибо Стефан вовсе не собирался принести в жертву
своего единственного сына. Напротив, на примере собст-
венной жизни он имел уже случай убедиться в том, что
«подвиги благочестия» могут обеспечить подвижнику пре-
красное положение. Перед его глазами был и пример мит-
рополита Алексея, который, юношей постригшись в Бого-
явленском монастыре, сделал еще более блестящую карье-
ру. Очевидно, Стефан рассматривал своего малолетнего
сына как «нарочитую чадь», с юных лет предназначенную
занимать в будущем высшие церковные и светские посты.
В отношении Феодора это вполне оправдалось: честолюби-
вый, беспринципный и неразборчивый в средствах, он стал
игуменом Симонова монастыря, потом архиепископом рос-
товским, а после смерти Михаила-Митяя был духовником
38 Житие Сергия, стр. 77—78.
90
великого князя Дмитрия Донского и исполнял его дипло-
матические поручения.
Вернувшись из Москвы в Сергиев монастырь, Стефан
начал борьбу с Сергием, стремясь сам стать игуменом.
Епифаний приписывает эту борьбу проискам дьявола, ко-
торый «помысл вложи яко не хотети Сергиева старейшин-
ства». Началось с того, что Сергий стоял в алтаре, облачен-
ный в священнические ризы. Стефан же, стоявший на ле-
вом клиросе, спросил канонарха, кто ему дал книгу.
«Канонарх отвеща: игумен дасть ми ю. И рече (Стефан.—
И. Б.): кто е игумен на месте семь, не аз ли прежде седох
на месте сем?» Вслед за тем он произнес такие слова, ко-
торые Епифаний не решается даже воспроизвести («и ина
некаа изрек, их же пе лепо бе») 39.
Трудно представить, что властный и предприимчивый
Сергий, вложивший так много труда в дело, добровольно
ушел с поста игумена. Но Епифаний, постоянно подчерки-
вающий кротость и смирение Сергия, именно так изобра-
жает дело. Возможно также, что Сергий был вынужден по-
кинуть монастырь из-за того, что Стефана поддерживала
часть братии. Некоторые монахи были недовольны введе-
нием общежития и тайно по ночам уходили из монастыря.
Уход тайком и ночью им нужен был, вероятно, для того,
чтобы унести с собой наиболее ценное собственное имуще-
ство, которое отныне, с введением общежития, стало счи-
таться монастырским, и уносить его днем, на виду у мо-
настырских властей было не совсем безопасно.
По рассказу «жития», Сергий, как только услышал в
алтаре неудобные для воспроизведения слова Стефана, тот-
час же покинул церковь и удалился из монастыря. Пере-
ночевав где-то по дороге, он утром явился в Махрищский
монастырь, и там игумен Стефан Махрищский дал ему
хорошо знавшего местность монаха, с которым Сергий вы-
брал очень красивый участок па берегу р. Кержач и сразу
же начал здесь строительство нового монастыря.
Прежде всего Сергий поставил здесь кельи для тех мо-
нахов (очевидно, его сторонников), которые по два-три че-
ловека и более переходили к нему из Троицкого монасты-
ря. Этот факт говорит о том, что с самого начала избранное
Сергием место мыслилось как средоточие будущего мона-
стыря, а не как уединенная пустыня, как это пытается
39 Там же, стр. 109—НО.
91
изобразить Пахомиева редакция «жития». Этот факт гово-
рит также о том, что ко времени ухода Сергия на Кержач
он имел уже достаточно средств, чтобы самостоятельно по-
строить новый монастырь, не заставляя монахов, как это
было при основании Троицкого монастыря, самих обеспе-
чивать себя кельями и с самого начала не деля ни с кем
власти.
Соорудив кельи, Сергий послал двух своих учеников к
митрополиту Алексею за благословением на постройку
церкви. Следует, между прочим, отметить, что за такое
благословение надо было платить определенные церковные
пошлины, от которых митрополит и епископ никогда не от-
казывались. Алексей дал такое благословение, и из этого
видно, что он ничего не имел против ухода Сергия из Тро-
ицкого монастыря. После того как Сергий получил разре-
шение на постройку церкви, работы приняли большой раз-
мах. Начали давать себя знать и установившиеся уже в
предыдущие годы связи игумена с окрестными феодалами:
«И бяху убо мпожьство человекъ поспешествующи на де-
ло, иноци же и белци (очевидно, наемная рабочая сила. —
И. Б.) ово келиа зиждущей, инии же ина потребнаа мона-
стырю; овогда же и князи и боляре прихождааху к нему,
сребро доволно подааху на строение монастыря» 40.
Но соперничество между братьями-игуменами на этом
не закончилось. В Троицком монастыре продолжалась глу-
хая борьба сторонников Сергия, и в результате митрополит
Алексей через посланного на Кержач архимандрита, стал
уговаривать Сергия возвратиться в Троицкий монастырь.
О том, что часть братии была против Сергия,, показывает
обещание Алексея: «... Иже досаду тебе творящих изведу
вънь из монастыря, яко да не будет ту никЫТ> же пакость
творящаго ти» 41. Сергий согласился 42 и вернулся в Троиц-
кий монастырь, у которого оказался в подчинении и вновь
построенный монастырь на Кержаче.
Отныне начинается тесное сотрудничество Алексея
и Сергия по насаждению в Северо-Восточной Руси обще-
житийных монастырей, игуменами которых, как правило,
становились ближайшие ученики и сподвижники Сергия.
40 Житие Сергия, стр. 111.
41 Там же, стр. 111—112.
42 «Вся от твоих уст,— просил он передать Алексею,— яко от
христовых уст прииму с радостию и ни в чем же преслушаю тя»
(там же, стр. ИЗ).
яз
Одновременно происходит сближение Сергия с великокня-
жеским домом. В 1373 г. он крестил у Дмитрия Донского
сына Юрия43. В 1381 г. он вместе с митрополитом
Киприаном крестил у серпуховского князя Владимира
Андреевича Храброго сына Ивана 44. В 1385 г. Сергий крес-
тил сына Дмитрия Донского Петра 45. Еще до этого он на-
чал выполнять важные поручения великокняжеской влас-
ти, о которых, кстати сказать, Епифаний умалчивает, что-
бы не наводить, вероятно, читателя на мысль о том, что
«отшельник», «пустынножитель» и любитель благочести
вого уединения вовсе не чужд был житейской суеты.
В 1365 г. умер нижегородский князь Андрей
Константинович, после чего началась борьба за нижего-
родский стол между братьями Андрея князьями Дмитрием
и Борисом Константиновичами. Воспользовавшись отсут-
ствием в Нижпем Новгороде старшего брата Дмитрия, на
княжение сел Борис. В дело вмешался великий князь
Дмитрий Иванович (точнее — глава правительства митро-
полит Алексей, поскольку Дмитрию Ивановичу в то время
было пятнадцать лет, и он едва ли уже занимался полити-
ческими делами), державший сторону Дмитрия Констан-
тиновича, но Борис, получивший на нижегородское кня-
жение ярлык от Золотой Орды, не уступил. Тогда Дмитрий
Иванович послал в Нижний Новгород к Борису Констан-
тиновичу игумена Сергия, «зовучи его на Москву к себе,
да смерит его с братом его с князем Дмитрием». Борис не
согласился поехать в Москву, и Сергий прибег к такой
серьезной в условиях средневековья мере, как закрытие
всех церквей Нижнего Новгорода (еще одно доказатель-
ство того, что он был послан именно Алексеем, снабдив-
шим его надлежащими церковными полномочиями) 4б.
В 1385 г., уже после смерти Алексея, Сергий ездил в Ря-
зань с дипломатическим поручением от великого князя
Дмитрия Донского к рязанскому великому князю Олегу
Ивановичу, с которым заключил «вечный мир» 47.
43 ПСРЛ, т. VIII, стр. 21.
44 Там же, стр. 42.
45 Там же, стр. 49.
46 Там же, стр. 13. Одновременно Дмитрий Константинович
получил более действенную поддержку в виде московского воору-
женного отряда, с которым он выступил против Бориса. Братья
помирились на том, что Дмитрий сел в Нижнем Новгороде, а
Борис получил Городец (там же).
47 Там же, стр. 49.
93
Тесное сотрудничество Сергия с великокняжеской
властью и, в частности, с главой правительства Алексеем—
явление вполне закономерное. Глава монастыря нового ти-
па, не зависящего от местных феодальных владетелей, ес-
тественно, должен был льнуть к сильной центральной влас-
ти, которая, в свою очередь, должна была опираться на та-
кой монастырь.
Подобно Сергию, организатором монастырей нового
типа являлся и сам митрополит Алексей.
Алексей был очень колоритной фигурой политической
жизни Москвы XIV в.48 Выходец из московской знатной
семьи, сын видного боярина Федора Бяконта и крестник
Ивана Калиты, он 20-летппм юношей постригся в Богояв-
ленском монастыре. Но, будучи иноком, он все время под-
держивал тесные связи и с великокняжеским домом, и с
митрополитом. Несомненно, по настоянию великокняже-
ской власти, Алексеи в последние 12 с лишним лет жизни
митрополита Феогноста был его наместником и ведал цер-
ковным судом49. За три месяца до смерти Феогноста
Алексей сделался епископом владимирским, т. е. занимал
должность, которую обычно совмещали митрополиты.
Еще при жизни Феогноста от его имени и от имени ве-
ликого князя Семена Ивановича Гордого были направлены
послы в Константинополь с просьбой никого не назначать
преемником Феогноста, кроме Алексея. Послы вернулись
уже после смерти Феогноста с предложением, чтобы Алек-
сей направился в Константинополь на поставление.
48 Точный год рождения Алексея так же невозможно уста-
новить, как и дату рождения Сергия. В первом его «житии», напи-
санном епископом пермским Питлримом, говорится, что он умер
85 лет от роду. Поскольку смерть его последовало в феврале
1378 г., то выходит, что он родился в 1293 г. Однако то же «жи-
тие» сообщает, что в год рождения Алексея «великое княжение
обдержащу князю Михаилу Ярославичю Тверскому, при митропо-
лите Максиме, до убиенна Акпнфова (последовавшего в 1304 г.—
И. Б.), старее сый князя Семена 17 лет» (ПСРЛ, т. VIII, стр. 26;
см. также т. XI, стр. 29—30; т. XXI, 2-я пол., стр. 350; «Житие
митрополита всея Руси святого Алексия, составленное Пахомием
Логофетом», изд. ОЛДП, вып. 4. СПб., 1877—1878, стр. 42, далее —
Житие Алексия). Так как Семен Иванович Гордый родился в
1315 г., то из этого следует, что Алексей родился в 1298 г. С 'Дру-
гой стороны, несколько более поздняя редакция «жития» сообщает,
что в 1353 г., когда Алексей стал митрополитом всея Руси, ему
было 60 лет, что опять наталкивает нас на дату 1293 г.
49 ПСРЛ, т. VIII, стр. 27.
94
Алексей поехал в Константинополь, где и был поставлен
митрополитом всея Руси.
Но прежде чем утвердиться на митрополии, Алексею
пришлось преодолеть значительные внутрицерковные
трудности. Еще при жизни Феогноста терновский патри-
арх поставил митрополитом на Руси какого-то Феодорита.
Кроме того, константинопольская патриархия, уже утвер-
див Алексея, одновременно поставила другого митрополи-
та на Русь — Романа. Сделано это было, как справедливо
отмечает наша летопись, «ради сребролюбия» 50, чтобы соз-
дать лишний повод для лихоимства и поборов, но вместе с
тем такая двойная игра в какой-то мере отражала и внут-
риполитическую борьбу на Руси, поскольку кандидатура
Алексея, естественно, не была приемлема для тверского
князя, политического соперника Москвы. «И бысть ему
(Роману. — И. Б.) со блаженным митрополитом Алексием
крамола велия. И тогда от обоих из Царяграда приидоша
послы во Тверь ко Феодору, владыцс тверскому, и бысть
в церковникех о сих не мало смятение и тьщета име-
нию» 51. «Житие» Алексея, написанное Пахомием
Лагофетом 52, и вслед за ним некоторые русские летописи
отмечают, что в связи с поставлением Романа Алексею
пришлось вторично ездить в Константинополь. Едва ли это
60 ПСРЛ, т. XXI, 2-я пол., стр. 352.
51 Там же.
62 Цитированная выше первая редакция «жития» Алексея, со-
ставленная пермским епископом Питиримом (вероятно, В 1447/48 г.),
напечатана в Воскресенской летописи (ПСРЛ, т. VIII, стр. 26—
28); она очень краткая и не содержит многих важных сведений
из жизни Алексея, в частности данных об основании им общежи-
тийных монастырей (кроме Чудова), которые приходится брать
из летописных записей. Через каких-нибудь 10 лет после этой ре-
дакции, в 1459 г., появилась вторая редакция, принадлежащая Па-
хомию Лагофету и представляющая собой литературную перера-
ботку первоначального текста Питирима с добавлением некоторых
подробностей из «жития» Сергия Радонежского и устных преда-
ний. Третья редакция составлена в XVI в. и напечатана в Нико-
новской летописи («Повесть о Алексеи митрополите всея Русин».—
ПСРЛ, т. XI, стр. 29—35); это также переделка текста Питирима
с использованием «жития» Сергия. В XVI же веке, по поручению
митрополита Макария, была составлена четвертая редакция, на-
печатанная в Степенной книге (ПСРЛ, т. XXI, 2-я пол., стр. 346—
386); это переделка редакции Пахомия Лагофета с дополнениями
из летописей. Наконец, пятая редакция была составлена в конце
XVII в. чудовским монахом Евфимием (Е. Е. Голубинский.
История русской церкви, т. II, 1-я пол. М., 1900, стр. 171—172,
прим.; В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 120, 134, 137).
95
известие достоверно, так как вопрос о том, быть или не
быть Роману митрополитом на Руси, фактически решался
не в Константинополе, а на Руси и зависел от соотношения
сил Московского и Тверского княжеств53.
Укрепившись на митрополии и подавив «мятеж во свя-
тительстве, его же не бысть преже сего в Русии»54,
Алексей всецело подчинил церковную организацию инте-
ресам создания Русского централизованного государства,
не пренебрегая в то же время интересами митрополии. Он,
например, в 1357 г. получил от хана Золотой Орды
Бердибска ярлык, подтвердивший уже рапсе полученные
русской церковью права и привилегии, причем в наиболее
благоприятном для нее варианте 55.
В годы малолетства Дмитрия Ивановича Алексей был
его опекуном и фактически единовластно распоряжался
всеми долами великого княжения.
В нашу задачу не входит рассмотрение правительст-
венной деятельности митрополита Алексея, но для нашей
темы представляет непосредственный интерес его деятель-
ность по насаждению монастырей нового типа.
В 1366 г. Алексей основал в Москве Чудов «общий мо-
63 В Пахомиевом «житии» Алексея в разделе под заголовком
«О втором шествии святого Алексея в Царьград» не говорится о
втором путешествии, а только о первом: «Преосвященный же и
блаженный Алексей митрополит недолговременно по поставлении
отпущается от царственнаго града благословением патриарха Фи-
лофея и всего освященнаго собора и незамедлено приходит на свою
митрополию на Русскую землю и прииде на Москву». А далее го-
ворится, что после того, как Роман на Руси ничего не добился,
Алексей «паки подвижеся в Царьград» (Житие Алексия, стр. 64—
68), но на этом известие обрывается, и нет никаких подробностей
о том, как Алексей доехал до Константинополя, что там делал, чего
добился, как вернулся и т. ,д.
64 Житие Алексия, стр. 62; см. также: ПСРЛ, т. XXI, 2-я пол.,
стр. 352.
66 ПРП, вып. 3, стр. 469—470, 479. Алексей ездил в Золотую
Орду к Бердибеку после воцарения последнего. Время было доволь-
но тревожное. Бердибек удушил своего отца Джанибека и убил
двенадцать своих братьев; Ожидали, что он, по наущению своего
советника Товлубия, поведет агрессивную политику в отношении
Руси, но Алексей уладил в Орде все недоразумения, и нападение
татар на Русь было предотвращено. За несколько лет до этого
Алексей также ездил в Орду к слепой ханше Тайдуле, которая, по
«житию», после его святой молитвы якобы прозрела; сохранился
ярлык Тайдулы Алексею (1354 г.), предоставляющий ему свобод-
ный пропуск через ее владения в Константинополь (там же,
стр. 470).
96
пастырь и постави в нем трапезу вслиго камену и потребы
камены, еже есть л доныне; многа же села, и людей, и
езера, и нива и пажити подава монастырю тому, еже довле-
ет на потребу братии» Е6. Алексеи учредил также в Москве
Андроников монастырь (точная дата его основания неизве-
стна), где устроил общежитие «и всем удовли топ мона-
стырь, и вся яже к потреб'? устрой, и села, и воды, и мес-
та» * 57. При основании этого монастыря проявилось сотруд-
ничество Алексея с Сергием Радонежским, который выде-
лил и игумены нового монастыря своего ученика
Андроника (отсюда и название монастыря). Такое сотруд-
ничество проявилось и при основания московского Симо-
нова монастыря, первым игуменом которого стал уже упо-
минавшийся выше племянник Сергия Феодор.
Кроме московских 58 59, Алексей основал ряд монастырей
и вне столицы. В 13(1.') г. Алексея забрал у суздальского
епископа Алексея и присоединил к митрополии Нижний
Новгород и Городец с их уездами м. Это, несомненно, был
политический акт, вызванный изложенной уже выше борь-
бой за Нижний Новгород между князьями Дмитрием и
Борисом Константиновичами 60. Вслед за этим в 1367 г.,
очевидно, из политических расчетов, с целью получить
опорный пункт для проведения в Нижнем Новгороде мос-
ковской политики, Алексей возобновил нижегородский
5С ПСРЛ, т. VIII, стр. 28; см. также т. XI, стр. 33; т. XXI,
2-я пол., стр. 358; Житие Алексия, стр. 136.
57 ПСРЛ, т. XI, стр. 32; см. также Житие Алексия, стр. 128.
’ 58 Помимо Чудова, Андроникова и Симонова монастырей,
Алексей незадолго до смерти учредил в Москве Алексеевский жен-
ский монастырь старого типа, предназначенный, как гласит мо-
настырское предание, для двух его сестер (Е. Е. Голубинский.
История русской церкви, т. II, 1-я пол., стр. 217).
59 Е. Е. Голубинский. История русской церкви, т. II,
1-я пол., стр. 188, 205—206.
60 Суздальский ыгпекои Алексей как раз поддерживал Бориса
Колета и типовича. По данным Е. Е. Голубинского, Нижний Новго-
род и Городец были вновь присоединены к суздальской кафедре
только в 1374 г. (там же, стр. 319), по другим данным — даже в
1382 г., уже поело смерти Алексея, ио грамот© константинополь-
ского патриарха (см.: «Вновь открытое поучительное послание
святого Алексия, митрополита московского и всея России».— «Ду-
шеполезное чтение», 1861, ч. 1, стр. 454, вводная статья К. И. Не-
воструева; само «поучительное послание» было направлено жите-
лям Нижнего Новгорода п Городца именно в свяли с присоедине-
нием эгпх городов к митрополии). Так или иначе, по оба города
были возвращены суздальской кафедре тогда, когда Нижний Нов-
город уже прочно вошел в фарватер московской политики.
7 И. У. Будовниц
97
Благовещенский монастырь, где «состави обьщео житие, и
села, п воды, ц моста дарова тому монастырю, и всякими
потребами удовли» 61. Монастырь был превращен в домов-
пый митрополичий и стал непосредственно подчиняться
Алексею. Такой же характер приобрел Царевоконстанти-
новский монастырь во Владимире, который также был во-
зобновлен Алексеем и превращен в домовпый митрополи-
чий61а. Как уже и ранее названные монастыри, Алексей и
владимирский монастырь Константина и Елены «всякыми
потребами удоволи, и села подава и изобпльствова всем» 62.
Может возникнуть сомнение, не рисует ли автор «жи-
тия», написанного спустя почти сто лет после изображае-
мых событий, привычные для пего отношения, поскольку
в его время монастыри обильно снабжались селами и дру-
гими угодьями. Однако до нас дошли два подлинных до-
кумента конца XIV в., которые подтверждают, что влади-
мирский Копстантипо-Еленинский монастырь в это время
действительно обладал уже земельными владениями с за-
висимыми крестьянами. В уставной грамоте великого кня-
зя Василия Дмитриевича и митрополита Киприана, уста-
навливавшей иммунитетные права митрополичьей кафед-
ры, говорится, что «Костянтиновьский монастырь извеч-
ный митрополичь и с селы; такоже и Борисоглебский
монастырь и с селы, как тягли издавна и при Олексеи
митрополите, потомужь и нынеча потянут» 63.
Согласно другому документу —• уставной грамоте мит-
рополита Киприана Константино-Еленинскому монастырю
от 21 октября 1391 г. — «большие люди» (т. е. зажиточные
крестьяне) из монастырских сел уже в конце XIV в. долж-
ны были церковь «наряжать», монастырь и двор тынить,
хоромы ставить, «игумнов жеребей весь рольи орать
възгопом, и сеяти и пожати и свезти, сено косити десяти-
нами и в двор в везти, ез бити и вешней п зимней, сады
оплетать, на невод ходити, пруды прудить, на бобры им в
осенине поити, а истоки им забивати; а на велик день и на
61 ПСРЛ, т. XI, стр. 32; см. также Житие Алексия, стр. 131.
61а «По сих же приходит во град Владимер и тамо иную оби-
тель состави обьщежительну и храм воздвизаст во имя
святого и равиоапостольского царя Константина» и Елены (ПСРЛ,
т. XXI, 2-я иол., стр. 358. Разрядка моя.— И. Б.).
62 ПСРЛ, т. XI, стр. 32; см. также Житие Алексия, стр. 134.
03 ААР, т. 1, № 9, стр. 5. Разрядка моя.— II. Б. Грамота дати-
руется 1392 г. (см.: Л. В. Череп и и н. Русские феодальные ар-
хивы XIV—XV вв., ч. 2. М.— Л., 1951, стр. 119).
03
Петров день приходят к игумену, что у кого на руках; а
пешоходцем (т. о. маломощным крестьянам.—И. Б.) из
сел к празднику рожь молоти и хлебы печи, солод молоть,
пива варить, на семя рожь молотить; а леп дасть игумен
в села, и они прядут, сежи и дели неводные наряжают; а
дают из сел все люди на праздник яловицу...; а в которое
село приедет игумен в братшину и сыпци дают по зобне
овса конем игуменовым» 64.
Хотя приведенные данные относятся только к одному
монастырю, они, несомненно, рисуют обычную для того
времени организацию обложения монастырских крестьян,
существовавшую в митрополичьих домовых монастырях.
Энергичную деятельность но насаждению общежитий-
ных монастырей нового тина совместно с Алексеем и не-
зависимо от него развивал и Сергий Радонежский, причем
созданный им Троицкий монастырь становится рассадни-
ком игуменов и высших иерархов русской церкви 65. Об
Андронике и племяннике Сергия Феодоре, ставшем архи-
мандритом Симонова монастыря и архиепископом ростов-
ским, речь уже шла выше. Незадолго до Куликовской бит-
вы Дмитрий Донской руками Сергия Радонежского осно-
вал Стромынский, или Дубенский Успенский, монастырь,
в 50 верстах к северо-востоку от Москвы, при селении
Стромыпи па р. Дубепке, впадающей в Шерпу, приток
Клязьмы; возглавили этот монастырь ученики Сергия
Леонтий и Савва. После Куликовской битвы руками
Сергия же Дмитрий Донской создал другой монастырь —
Дубенский Шавыкинский, или Дубенский, что на острову
(тоже Успенский), в 40 верстах к северо-западу от Троиц-
кого монастыря на р. Дубенке, впадающей в Дубну, а игу-
меном его Сергий определил «от ученик своих Саве име-
нем, мужу зело добродетелну; състави общежитие» 66. Кро-
ме того, по поручению Дмитрия Донского, около 1385 г.
Сергий основал коломенский Голутвинский монастырь,
строителем и настоятелем которого был поставлен ученик
Сергия Григорий. По просьбе серпуховского князя
64 ААЭ, т. I, № 11, стр. 6—7.
05 «И наипаче умножися стадо его добродстелных мужей, ве-
ликих, честных, от них же мнозп произведонл быпта jj честная
(почтенные, видные.— И. J>.) места па пгу.мепьства, спижс н иа
еиискоиьСтна» (Житие Сергия, стр. 119—120).
66 Житие Сергия, стр. 128; Е. Голубинский. Преподобный
Сергий Радонежский.., стр. 46, 48.
99
7*
Владимира Андреевича Храброго Сергий в 1374 г. учредил
серпуховский Высоцкий монастырь, где он оставил «строи-
ти монастырь и общежитие съставити» своего любимого
ученика Афанасия 67. Ряд учеников и подвижников Сергия
(тот же Савва, который после игуменства в Дубенском мо-
настыре основал Савво-Сторожевский монастырь в Звени-
городе, затем Мефодий Пешношский, Павел Комельский,
Сильвестр Обнорский, Сергий Обнорский и др.) еще при
жизни Сергия или вскоре после его смерти самостоятельно
основали новые общежптийпые монастыри 68.
Но удивительно, что к концу жизни Сергий, который в
начало своей карьеры по отличался пи богатством, ни знат-
ностью рода, занял видное положение в общественной жиз-
ни страны и предназначался даже стать после смерти мит-
рополита Алексея во главе русской церкви. На этом стоит
остановиться, потому что история с кандидатурой Сергия
на пост митрополита всея Руси показывает, какие претен-
зии предъявляли уже в конце XIV в. игумены и основатели
монастырей нового типа.
По рассказу «жития» Сергия, восходящему еще к пер-
вой редакции Енифапия, митрополит Алексей, почувство-
вав приближение смерти, вызвал к себе Сергия и велел вы-
нести ему крест с парамапдом, «златом же и камением
многоценным украшен, и дарует святому. Он же смирени-
ем поклонься, глаголя: прости мя, владыко, яко от юности
не бых златоносець, в старости же наипаче хощу в нищете
пребывали. Архиерей же к нему рече: вемь, возлюблепне,
яко спа исправил еси, но сътвори послушание, прими от
нас данное ти благословение. И тако возложи своими рука-
ма па святого, яко некое обручение». Вручив чуть ли не
насильно Сергию ценный подарок, Алексей спросил его:
«Ведый буди, преподобие, на что призвах тя и что хощу
аже о тебе сътворити? Святый же отвеща: и како могу, гос-
поди, ведати? Он же к нему: се аз съдръжах, богу вру-
чивъшю ми, русскую митрополию, елико богу хотящу;
ныне же вижду себе к концу приближающася, токмо не
вем дне скончаниа моего; желаю же при животе моем об-
рести мужа могуща по мне пасти стадо христово; но от всех
недоумевся, тебе единого избрах, яко достойна суща испра-
вити слово истицы: вем бо известно, яко от великодръжав-
67 Житие Сергия, стр. 130; Е. Голубинский. Преподобный
Сергий Радонежский..., стр. 55.
С8 Их деятельность будет рассмотрена в следующей главе.
100
пых господин и до последних вси тебе требують; и прежде
убо епископьства саном почтен будеши, по моем же отхо-
жении мой престол вооприимеши». Однако Сергий пе толь-
ко не был польщен этим предложением, но даже «зло
оскръбиша, яко велику тщету вмени себе сие бытп» и от-
вечал митрополиту: «Прости мя, владыко, яко выше моея
меры еже глаголеши; и сиа въ мне пе обрящеши никогда
же; кто семь аз грешный и худейши паче всех человек?»
Долго митрополит упрашивал и убеждал Сергия принять
предложенный пост, по Сергий оставался непреклонен и
самым решительным образом отказывался от архиерейства.
Вскоре Алексей умер, и на этот раз уже высшие пред-
ставители светской власти («господне великодръжавнии
князи») начали умолять Сергия стать митрополитом, но
Сергий, «яко же тверды!! адамант», пе склонился па эти
предложения. Воспользовавшись этим, па митрополичий
престол взобрался архимандрит Михаил (Митяй) «и
дръзиув облещися в одежду святительскую и възложп на
ся белый клобук». Михаил начал «вооружаться» на Сергия,
полагая, что он желал стать митрополитом. Услышав об
этом, Сергин сказал своим ученикам, что Михаил не полу-
чит митрополии и даже Царьграда пе увидит (другими
словами, «кроткий» Сергий проклял его), «еже и бысть по
пророчеству святаго»69, добавляет «житие», имея в виду
гибель Митяя на пути в Константинополь.
Епифаний, а вслед за ним и авторы дальнейших редак-
ций «жития» Сергия изображают его смиренным, не от
мира сего человеком, совершенно чуждым каких-либо мир-
ских интересов, избегающим земной славы и почестей. Ха-
рактерно в этом отношении, что Епифаний совершенно
умалчивает о выполнении Сергием дипломатических пору-
чений великого князя, о закрытии им всех церквей в Ниж-
нем Новгороде, о чем сохранились летописные известия.
В действительности же дело было не так, и вся рассказан-
ная Епифанием история с кандидатурой Сергия на митро-
поличий престол (не говоря уже о подробностях интимной
беседы Алексея с Сергием, при которой никто не присут-
ствовал) является чистейшим вымыслом. Алексей не мог
незадолго до смерти предлагать митрополию Сергию, по-
тому что еще до этого он сам нарек своим преемником
09 Житие Сергия, стр. 130—132; см. также: ПСРЛ, т. XI, стр. 144:
т. XXI, 2-я пол., стр. 360—363; Житие Алексея, стр. 166.
101
Михаила-Митяя. Последний еще в 1376 г., за два года до
смерти Алексея, ио предложению великого князя Дмитрия
Ивановича, уже тогда предназначавшего его в митрополи-
ты, стал архимандритом кремлевского Спасского монасты-
ря 70. Как и митрополит Алексей, Михаил-Митяй, духов-
ник великого князя, одновременно занимал высокий пра-
вительственный пост, исполняя должность печатника и вы-
полняя судебные функции71. Нельзя думать, что Дмитрий
Иванович выдвигал своего любимца Митяя в митрополиты
вопреки воле Алексея, так как, судя по всем дошедшим до
нас источникам, между великим князем и митрополитом
существовало нерушимое согласие, и они дружно действо-
вали во всех делах. Не вызывает доверия и сообщение
«жития» о том, что после смерти Алексея пост митрополи-
та предлагали Сергию высшие представители светской
власти: последние не могли не считаться с волей великого
князя Дмитрия Ивановича, который всегда действовал в
полном согласии со своими боярами. Митяй же «дерзнул»,
как уверяет «житие», облачиться в митрополичьи ризы и в
белый клобук, па что он имел право как нареченный мит-
рополит, получивший уже согласие константинопольской
патриархии на поставление и почти полтора года испол-
нявший эту должность до роковой поездки в Константино-
поль. Неправдоподобны сообщение «жития» и основанное
70 Что Алексей благословил Михапла-М-итяя быть его пре-
емником, видно из послания митрополита Киприапа Сергию и его
племяннику Феодору, в котором Киприан сетует по поводу того, что
Алексей в нарушение канонических правил оставил своим наслед-
ником Михаила, и прямо пишет, что Алексей не имел права «на-
следника оставлять но своей смерти» (1’ИБ, т. VI, № 20, стб. 160).
71 Принадлежащая Киприану, сопернику Митяя по митропо-
лии, повесть о Мпхаплс-Мптяе, помещенная в Никоновской лето-
писи, всячески его чернит, выставляя чревоугодником, авантюри-
стом, «восхптитслем» митрополичьего престола и пр. Но и данная
повесть, осыпая упреками и хуля Митяя, все-таки отмечает, что
этот сын простого попа был «грамоте добре горазд, течение велие
имея по книгам, и силу книжную толкуа, и чтение сладко и пре-
мудро, п книгами глаголатп премудр зело и пиктоже обреташеся
таков, и пеги нарочит, и в делех, и в судех, и в разсужденпах
изящен и премудр, и слово и речь чпсту и нозакосмевающу имея,
п память велпю, и дрепппми повестьми, п книгами, п притчями, и
духовными, «I житейскими, пиктоже таков обреташеся глаголатп.
Й того ради избран бысть хотением п лгобовию великого кпязя
Дмптрпа Ивановича но отечество и в печатппкы, и бысть поп Ми-
тяй отоць духовный великому князю Дмитрию Ивановпчю и пе-
чатник» (ПСРЛ, т. XI, стр. 36).
102
па нем летописное известие о том, что, уже исполняя обя-
занности митрополита, Митяй хотел мстить Сергию, видя
в нем своего соперника. Какой же это был соперник, если
он, «яко же твердый адамант», решительно отклонял пред-
ложенный ему пост? Здесь одно из двух: либо сообщение
«жития» о враждебном отношении Митяя к Сергию вы-
мышленно, либо Сергий действительно имел намерение
стать митрополитом, и этим было вызвано враждебное от-
ношение к нему Митяя.
Если нельзя верить утверждению Киприаповой повес-
ти, что Михаил-Митяй якобы не пользовался никаким
влиянием среди русского духовенства, то несомненно, од-
нако, что видным деятелем русской церковной иерархии пе
правилось полное подчинение русской церкви светской
власти. На этой почве среди них могло возникнуть течение
в пользу избрания Сергия митрополитом после смерти
Алексея (это опять-таки говорит о том, какой силой уже в
то время обладали игумены нового типа). Потерпев неуда-
чу, они могли себя тешить тем, что сам Сергий по «смире-
нию» своему отказался занять столь высокий пост. Но в
том-то и дело, что такого отказа не было и быть не могло.
Историческая правда, не затемненная ханжескими из-
мышлениями «жития» и последующих клерикальных лето-
писей, заключается в том, что Сергий вовсе пе считал себя
«худейгаи паче всех человек», удел которого — одно лишь
пустынножительство и подвиги монашества. Мы видели па
примере возвращения Сергия с Кержача в Троицкий мо-
настырь, что когда Алексей сделал ему предложение, шед-
шее навстречу его честолюбивым намерениям, Сергий в ка-
честве «послушания» «с радостию» принял это предложе-
ние, «яко от Христовых уст» исходящее, по предложение
о занятии поста митрополита он принять не мог просто по-
тому, что... такое предложение ему не было сделано.
Зато «смиренный» Сергий после смерти Алексея ока-
зался в центре смут, связанных с борьбой за высокий и до-
ходный пост митрополита, смут, которые в течение целого
десятилетия потрясали русскую церковь и составляют одну
из самых постыдных страниц ее истории. Когда Митяй от-
правился в Константинополь за поставлением, туда за
тем жо решил поехать епископ суздальский Дионисий.
Чтобы помешать Дионисию, великий князь Дмитрий Ива-
нович бросил его в темницу, но Сергий поручился, что он
никуда не поедет, и Дионисий был освобожден. Поручи-
103
тельство Сергия не помешало Дионисию танком пробрать-
ся в Константинополь. В завязавшейся затем после зага-
дочной смерти Михаила-Митяя ожесточенной борьбе за
митрополию между Дионисием, Пименом и Киприаном
Сергий и его племянник Феодор решительно встали на сто-
рону интригана и неразборчивого в средствах Киприана и
всячески его поддерживали.
Когда в июне 1378 г., через несколько месяцев после
смерти митрополита Алексея, появившийся в Москве
Киприан был, по приказу великого кпязя Дмитрия Ивано-
вича, схвачен и заточен, он тайно переписывался с Сергием
и Феодором, которые должны были распространять посла-
ние неудачливого кандидата в митрополиты среди русско-
го духовенства и натравливать последнее на великого кпя-
зя 72. Это не помешало Феодору во время одной из его по-
ездок в Константинополь, куда он несколько раз, в связи
с борьбой в церковных кругах, посылался Дмитрием
Донским, переметнуться на сторону Пимена (яростным об-
личителем которого он до этого выступал) и бежать с ним
к туркам, чтобы в 1389 г. опять подружиться с Киприаном
и окончательно привезти его (уже при великом князе
Василии Дмитриевиче) па митрополию в Москву. Между
прочим, свои поездки в Константинополь Феодор сумел ис-
пользовать в личных целях. В 1383 г. он добился у патри-
арха Нила поставления в архимандриты, а возглавлявший-
ся им Симонов монастырь отныне стал ставропигийным,
т. е. подчинялся непосредственно константинопольскому
патриарху73. В 1390 г. Феодор, став епископом ростовским,
добился в Константинополе превращения ростовской епис-
копии в архиепископию 74.
Принимая участие в политической борьбе, любитель
пустынножития, «смиренный» и «кроткий» Сергий боль-
ше всего, однако, занимался хозяйством своей обители.
Уже при нем Троицкий монастырь начал обрастать зе-
мельными владениями. До нас дошла данная грамота ыо-
72 РИБ, т. V[, № 20, стб. 186.
73 Пил «учини манастырь Симановский во имя патриарше, и
грамоты свои даде Феодору, честному архимандриту, строити ма-
настырь Симановский в патриарше имя, и домы и села манастыр-
ские, и реки и озера и вся прочая манастырскаа, а митрополиту
ничим никоторымп целы не повпноватиея. пи владсти митрополиту
Манастырем Симановским ничем» (ПСРЛ, т. XT, стр. 142).
74 Там же.
104
пастырю боярина Семена Федоровича Морозова на полови-
ну колодца «у Соли у Галицкой, что на Подолце, что варил
мой соловар на мене, со всими с теми пошлинами» 75.
В Прибавлениях к части первой Никоновской летописи
(изд. 1767 г.) напечатано также «данье великого князя
Дмитрея Ивановича Донского в Сергиев монастырь в лето
6901» (1393), согласно которому Дмитрий Донской, «как
пришел с Мамаева побоища», дал в Троицкий монастырь
на помин души 4 сельца и две половины селец, из которых
два с деревнями, один погост, 4 приселка, из них один с
мельницей, и отдельно две деревни, да еще «половину
Глинкова». Кроме того, великий князь дал монастырю «на
Москве площадку и пятпо ногайское (т. е. пошлину с пят-
нением ногайских лошадей. — И. Б.) впрок во веки» 76.
Дошла до нас и грамота Троице-Сергпову монастырю ца-
рей Ивана и Петра и царевны Софьи от 14 марта 1686 г.,
где говорится, что Дмитрий Донской пожаловал монасты-
рю пятно ногайское с лошади по 8 денег и московское пят-
но на площадке с русской лошади по 2 деньги, но грамота
сгорела в большой московский пожар 1626 г.77
Исследователь вопроса о возникновении вотчинных
владений Троице-Сергиева монастыря архимандрит
Арсений убедительно доказал, что приведенное выше
«данье» Дмитрия Донского «пе может быть названо гра-
мотою, а просто монастырскою запискою, потому что не
имеет обыкновенной формы грамоты, где пожертвование
прямо пишется от лица жертвующего. А потому сия мни-
мая грамота не только не внесена в сборники грамот и ак-
тов 1587 и 1641 гг., скрепленные по листам властями мо-
настырскими и дьяками государевыми, но даже не сделано
из нее извлечений во вкладные книги лавры и вообще ни в
ризнице, ни в библиотеке и ни в вотчинном архиве она пе
упоминается». Кроме того, неподлинность грамоты, дати-
рованной 1393 г., обличается тем, что Дмитрий Донской
умер в 1389 г., а Сергий Радонежский — в 1391 г.78
75 АСЭИ, т. I, № 3, стр. 27.
76 А р с е н и й. О вотчинных владениях Троицкого монастыря
при жизни его основателя преподобного Сергия.— ЛЗАК, вып. VII.
СПб., 1884, отд. 1, стр. 142.
77 Там же, стр. 166.
78 Там же, стр. 143. См. также: В. И. Корецкий. Правая
грамота от 30 ноября 1618 г. Троицо-Сергпеву монастырю.— «За-
писки отдела рукописей» Библиотеки Союза ССР им. В. И. Лепи-
на, вьш. 21. М., 1959, стр. 173—219.
105
Арсений далее приводит документальные данные, свиде-
тельствующие о том, что перечисленные в «данье»
Дмитрия Донского земельные владения поступили в Тро-
ицкий монастырь уже после смерти Сергия, главным обра-
зом при его преемнике Никоне 79 и даже еще позднее 80.
Но основная цель исследования Арсения — это дока-
зать «нсстяжательность» Сергия. «... От населенных зе-
мель, угодий и привилегий, — пишет Арсений, — пестяжа-
тель Сергий, по всей вероятности, отказался так же, как и
от золотого креста, предложенного ему святителем
Алексеем перед своею кончиною» 81. Арсений прибегает к
довольно шатким аргументам, лишь бы доказать, что при
Сергии Троицкий монастырь никаких «стяжаний» не об-
ретал. Сельцо Климентьево, папримср, считается передан-
ным в монастырь при Сергии на основании записи в кор-
мовой книге конца XVI в., где говорится: «Дал князь
Ондрей село Кпяже под монастырем, да село Клсмаптисво,
а на их же земле монастырь стоит, кормпти кормы серед-
ине». Арсений считает, что под именем кпязя Андрея
Радонежского надо разуметь нс сына великого кпязя
Ивана Калиты Андрея Ивановича, умершего в 1357 г., а
сына Владимира Андреевича Храброго Андрея Владимиро-
вича, который умер в 1425 г. Основанием для такого ут-
верждения служит Арсению то, что, по свидетельству
Епифанпя, в окрестностях Троице-Сергиева монастыря,
где расположено село Климентьево, при Сергии никаких
сел не было 82. Но это ненадежное свидетельство, так как
Епифаний, писавший уже в XV в., не мог хорошо знать то-
пографию местности, какой опа была за 60—70 лет до это-
го; кроме того, Епифаппй вообще пытается создать впечат-
ление, что обитель возникла в пустыне, в дремучем, необ-
житом лесу.
Некоторые соображения Арсения о других владениях
монастыря покоятся на предположениях и догадках. Что
касается сбора пятна с лошадей, то Арсений считает, что
79 До пас, дошли относящиеся к игуменству Пикона 50 грамот
па села, деревни, пустоши, земли, озера, рыбные ловли и варницы,
полученные монастырем в дар или купленные им в Радонеже, Мос-
ковском, Переславском, Дмитровском, Углидком, Костромском
уездах и Кашинском уделе (АСЭИ, т. I, № 4—53, стр. 27—55).
80 Арсений. Указ, сот., Стр. 143 сл.
81 Там же, стр. 174—175.
82 Там же, стр. 144—145.
106
право взимать эту пошлину монастырь получил, вероятно,
в начале XV в., так как сомнительно, чтобы Сергий позво-
лил своим ученикам пребывать в Москве на конской пло-
щадке 83. Между тем мы имеем прямое свидетельство о
том, что Сергий, вместо того чтобы упражнять своих ино-
ков исключительно в молитве, посте и бдениях, охотно ис-
пользовал их в хозяйственных целях. Одним из первых
иноков Троице-Сергиева монастыря, например, был некий
Яков по прозвищу Якута. Так вот этот Якута, по свиде-
тельству «Повести о преподобием Сергии», автор которой
использовал протограф Епифаниева «жития», с самого сво-
его пострижения был «посольником» — «его же отсы-
лааху на службу, нужную потребу, без неяжс не мощно
жити и терпети» 84 85.
Отрицает Арсений и подлинность жалованной грамоты
Дмитрия Донского об освобождении вотчин Тронцс-Сергп-
сва монастыря от всяких пошлин8G. Возможно, что
Арсений и прав, ибо известно, что монахи как у нас, так
и на Западе фабриковали подложные старинные иммуни-
тетные грамоты, но некоторые приводимые Арсением до-
воды опять-таки нельзя признать убедительными. Во-пер-
вых, Арсения смущает то, что Сергий в грамоте еще при
жизни назван святым. Но так великий князь мог его на-
звать не потому, что он был уже канонизирован, а из ува-
жения к его «святой» жизни. Смущает Арсения и то, что
Дмитрий Донской запрещает своим потомкам нарушать
эту грамоту, хотя, как пишет Арсенин, «великокняжеское
достоинство в роде владетелей! московских нс было еще на-
следственным, все зависело от воли ханов Золотой Орды»,
но этот довод но убедителен, поскольку Дмитрий Донской
считал великое княжение своей прочной наследственной
«отчиной»86. Сомнительно, отмечает в заключение
Арсений, существование троицких слуг, о которых гово-
рится в грамоте, так как из-за отсутствия вотчин слугам
было нечего делать 87. Но сперва надо доказать, что у мона-
83 Там ;ке, стр. 16G, 168.
84 ПСРЛ, т. XI, стр. 135.
85 ЛЛЭ, т. I, XL 7, стр. 3—4. Подлинник грамоты нс сохра-
нился.
80 См. об этом подробнее в моей статье «Отражение политиче-
ской борьбы МосКвы п Твери в тверском и московском летописа-
нии XIV пека» (ТОДРЛ, т. XII. М — Л., 1956, стр. 96-97).
87 Арсений. Указ, соч., стр. 169—171.
107
стыря ле было вотчин и вообщо большого хозяйства, за ко-
торым нужно было следить, а потом уже говорить о сомни-
тельности существования слуг.
Мысль о «иестяжателыюсти» Сергия поддержал и Арс.
Кадлубовский. Отмечая, что Епифаний, говоря о «нестя-
жапии сел красных», рисует Сергия псстяжателем,
Кадлубовский уверяет, что Епифаний в данном случае
«выразил истинное отношение Сергия к этому вопросу:
вкладная грамота на одно соло (речь идет об упоминав-
шейся выше данной боярина Семена Федоровича
Морозова, о которой, кстати сказать, Епифаний умалчи-
вает. — И. Б.) дала была монастырю, правда, при жизни
еще Сергия, по перед самой смертью его, когда он пе мог
уже входить вполне во все вопросы жизни обители» S8.
О том, что Сергии не был псстяжателем, говорит вся
его деятельность по устройству мощного, хозяйственно
процветающего монастыря. «Житие» Сергия свидетельст-
вует, что в Троицком монастыре задолго до смерти его ос-
нователя наступило «изобилие». Начал ли монастырь об-
растать вотчинами перед смертью Сергия, задолго до этого
или непосредственно после его смерти при игумене Никоне
— принципиального значения не имеет. Важно то, что
Сергий всей своей деятельностью подготовил Троицкий
монастырь к тому, чтобы он стал крупным вотчинником,
феодальным землевладельцем. Именно с Сергия (и мит-
рополита Алексея) начинается превращение монастырей
Северо-Восточной Руси из ктиторских в самостоятельные,
независимые от отдельных лиц, феодальные владения.
О том, что при Сергии Радонежском произошел пере-
ворот в истории русского монашества, немало писалось в
клерикальной литературе. В этом отношении характерна
статья А. Г-ва, паипсапная в связи с 500-летнем со дпд
смерти Сергия88 89.
Чтобы оттенить значение Сергия, автор останавливает-
ся на состоянии русского монашества до него. До Сергия,
отмечает А. Г-в, монастыри, за редкими исключениями
(Хутыпскийв 10 верстах от Новгорода, Дымскин Антониев
в >15 верстах от Тихвина и Троицкая пустынь Ксенофонта
88 Л. К а д л у б о в с к и it. Очерки по истории древнерусской
литературы житий святых. Варшава, 1902, стр. 176—177.
89 А. Г - в. О значении пр. Сергия Радонежского в истории
русского монашества.— «Чтения в Обществе любителей духовного
просвещения», 1892, сентябрь, стр. 295—339.
i08
па р. Робейке в 15 верстах от Хутынского монастыря),
строились в городах или в больших селениях, в гуще мир-
ских интересов, и это мешало инокам отвлечься от мирской
суеты и всецело посвятить себя «подвигам спасения». Кро-
ме того, они жили не по настоящему монашескому уставу.
За исключением Киево-Нечерского, «все остальные наши
домонгольские монастыри были далеки от истинных мона-
шеских уставов, а монастыри времен, ближайших к пр.
Сергию, были еще дальше от них». Все это приводило к
разложению монашества, которое раздиралось внутренни-
ми противоречиями. Удалившись от мира, они поневоле
оказывались в гуще мирских интересов и мирской суеты.
Давши обет нищеты, монахи «сейчас же нарушали его.
Люди богатые, постригавшиеся в монахи, удерживали при
себе свои деньги и па лих строили монастыря. Большого
зла тут еще не было: удерживаемые деньги шли па бого-
угодное дело, по беда в том, что в мопашестио шли нс одни
люди богатые, во и бедные. Не имея у себя никаких
средств, такие люди подвергались сильному искушению
присвоить в некотором смысле стяжания других. Делалось
это весьма легко по обычаю, глубоко и надолго укоренив-
шемуся на Руси», другими слонами, монахи просто зани-
мались воровством. Строившиеся богатыми людьми мона-
стыри привлекали к себе людей, жаждавших жить без за-
бот на всем готовом, и они заполнялись тунеядцами, хан-
жами и лицемерами, которые жили в полном довольстве.
Чтобы вдохнуть в монашество новую жизнь, требова-
лось прежде всего «удалить монашество из городов и се-
лений и поставить его вне всякой зависимости от мира и
мирских влияний». Построением кельи и деревянной церк-
ви в пустынной местности Сергий положил «начало ново-
му ви&у истинного монашества на Руси — пустынному от-
шельничеству». Л. Г-в убежден (пли делает вид, что убеж-
ден) в том, что с основанием Троице-Сергиева монастыря
русское монашество слова пошло «нарочитым и прямым
путем к спасению».
«С возвращением монашества из городов и селений в
пустыню,— пишет в заключение А. Г.-в,— устранялось
из него самое главное внутреннее противоречие — пребы-
вание монастырей в мире п в тесной зависимости от пего»,
и иноки стали «монашествовать настоящим образом».
Такую же мысль высказал и Е. Е. Голубинский, по
мнению которого значение Сергия заключается в том, что,
109
вводя общежитие, он «был восстановителем строгого Мона-
шества в Руси московской», причем под строгим монаше-
ством понимается «полное отречение человека от мира» и
от всякой собственности 90.
Подобные взгляды можно встретить и в зарубежной
литературе. Игорь Смолич, например, считает, что возник-
новение в XIV в. нового типа монастырей было вызвано
стремлением русских людей к аскетическому образу жиз-
ни. «В начале XIV в.,— пишет Смолич,— русская жизнь
была пронизана повседневной заботой о хлебе насущном;
люди жили в постоянной тревоге, ожидая нападения та-
тарских отрядов... В городах было слишком неспокойно, и
городские монастыря, и? которых к тому же многие были
разрушены татарами, не могли больше предложить своим
инокам спокойного убежища, так как часто, если не в боль-
шинстве случаев, они были втянуты в повседневные жи-
тейские заботы (ins Leben des Alltags). Человек с аскети-
ческими наклонностями не мог больше находить здесь
умиротворение. В поисках новых спокойных мест, подхо-
дящих для аскетических упражнений, в русском монаше-
стве начался процесс, известным под названием „монас-
тырской колонизации" и приведший к образованию многих
пустынь» 91.
Все эти утверждения не соответствуют исторической
действительности. Во-первых, новые монастыри вовсе не
возникали в непроходимой глуши и пустыне. Как убедим-
ся из дальнейшего изложения, они с первых же дней сво-
его существования вступали в тесное общение с внешним
миром, предпринимали ожесточенную борьбу с окрестным
населением, делали земельные приобретения, быстро обра-
стали слободами, словом, сразу же окунались в «мирскую
суету», от которой они якобы избавились. Во-вторых, и но-
вые монастыри, построенные несколько в стороне от боль-
ших городов п селений, охотно прибегали к помощи кня-
зей и бояр, от которых получали «утешение» — денежную
помощь, земельные вклады, всякие льготы и привилегии.
90 Е. Голубинский. Речь о значении преподобного Сер-
гия Радонежского в истории нашего монашества, произнесенная в
торжественном собрании Московской духовной академии, бывшем
26 сентября 1892 года.— «Еогословский вестник», 1892, № 11,
стр. 183, 174.
91 I. Sm о lit sc h. Das altrussische Monchtuni (И.— 16. Jahr-
liundcrt). Wurzburg, 1940, S. 43—44.
110
И в новых монастырях иноки пе стали «монашествовать
настоящим образом»: богатые монахи пользовались всяче-
скими поблажками и льготами, для них нормы общсжи-
тппного устава нс были обязательны, бедные же монахи
были превращены в рабочую силу, трудом которой обога-
щались игумены и монастырские соборные старцы.
Что касается утверждения Игоря Смолича, будто соз-
дание монастырей нового типа было вызвано стремлением
русских людей к аскетическим подвигам, недоступным в
городах при наличии татарского ига, то этому утвержде-
нию противоречит тот факт, что строительство новых мо-
настырей началось во второй половине XIV в., т. е. тогда,
когда татарское иго начало уже ослабевать, и интенсивно
развивалось и в XVI в., когда с игом уже было покопчено.
Нс говорим уже о том, что в новых монастырях иноки в
аскетических подвигах отнюдь не упражнялись.
Вывод, который можно сделать из всего изложенного,
сводится к тому, что во второй половине XIV в. в мона-
стырской жизни па Руси действительно произошел перево-
рот, по переворот не нравственный, а хозяйственный.
Глава
четвертая
ПЕРВОЕ ПОКОЛЕНИЕ ОСНОВАТЕЛЕЙ МОНАСТЫРЕЙ
НОВОГО ТИПА
Новые монастыри, представляющие собой феодальные
вотчины, создавались не только в центре страны, под эги-
дой митрополита Алексея, но и в других областях госу-
дарства, и прежде всего в тех местностях, где не было
благоприятных условий для развития дворянского земле-
владения. В глухих местах Нижегородского и Костромско-
го края, далеко от государственной границы, в районах
Севера, где правительству пе было никакой необходимо-
сти испомещать служилых людей,— в таких районах пе-
ред новыми монастырями открывались самые благоприят-
ные хозяйственные и политические возможности для раз-
вития и процветания. Как правило, новые монастыри
больше внедрялись в те области, где крестьянское населе-
ние было слабее охвачено феодальными отношениями, чем
в области, давно обжитые и освоенные. Крестьяне здесь
либо жили в боярщинах, платя сравнительно легкий оброк
феодалу, либо являлись черносошными и, хотя были обя-
заны податями и повинностями феодальному государству,
все же непосредственно нс видели перед собой феодала.
В этих областях перед монастырями открывались пер-
спективы дальнейшего закрепощения населения, углубле-
ния и интенсификации его феодальных повинностей. Мо-
настыри обладали еще и тем преимуществом (которого
светские феодалы были лишены), что, помимо получения
обычных феодальных доходов, они эксплуатировали рели-
гиозные чувства населения, дополнительно получая от
него соответствующее «утешение», как в «житиях» назы-
ваются всякие подарки и подношения «христолюбцев».
112
В политическом отношении монастыри, расположенные
в районах, где не было дворянского землевладения, конеч-
но, скорее могли стать опорой централизирующегося фео-
дального государства, чем боярские вотчины или монасты-
ри старого типа, тесно связанные с местными феодалами
и целиком зависевшие от них. Вот почему развитие мо-
настырей нового типа неразрывно связано с успехами
централизации государства и усилением феодального
гнета.
«Житие» Лазаря Муромского (или Мурманского) по-
казывает, как монастырь нового типа лишил земли оброч-
ников новгородского боярина, ведших экстенсивное паст-
бищное хозяйство, и завел на ней пашни и огороды
Лазарь, по его собственным словам, был родом из
Рима, где и принял монашество. В Новгород он явился
якобы от константинопольского патриарха Филофея и
епископа кесарийского Василия с поручением к архиепис-
копу новгородскому Василию, которому он должен был
передать Повесть о белом клобуке. Исполнив поручение,
Лазарь сблизился с архиепископом Василием, с которым
прожил вместе в одной «киновии» четыре года. После
смерти Василия, последовавшей в 1352 г., он задумал
основать монастырь на одном из островов Онежского озе-
1 «Житие» Лазаря написано его преемником по игуменству
Феодосием. Из его переписки видно, что ои «писанию предах»
завещание Лазаря, которое слышал из его уст; поэтому некоторые
эпизоды изложены в первом лице. Хотя Феодосий был «вельми
премудр в книжной мудрости» (это он сам пишет о себе), рассказ
его довольно сбивчив. Впрочем протограф «жития», занесенный
Феодосием на пергамен, до нас не дошел, и мы вынуждены поль-
зоваться двумя более поздними списками XVII и XVIII вв. (пер-
вый список — РОГИМ, собр. Царского, № 408 — собр. Уварова,
№ 542, по описанию Леонида № 1813, лл. 531—549; второй спи-
сок — то же РОГИМ, собр. Царского, № 137 — собр. Уварова, № 5,
по описанию Леонида № 1253, лл. 1—21). В первом списке отсут-
ствует очень важный эпизод — как сын посадника Ивана Захаро-
вича Федор во время пребывания Лазаря у архиепископа Моисея
в Новгороде вернул ему сто гривен, полученных Иваном Захаро-
вичем за проданный монастырю Муромский полуостров (в списке
вообще ничего не рассказывается о поездке Лазаря к Моисею);
этот эпизод мы воспроизводим по второму списку XVIII в. Зато во
втором списке отсутствуют некоторые детали, читаемые в первом.
Завещание Лазаря опубликовано в ИРИ, ч. V, стр. 115—>129. Напе-
чатанный Амвросием текст воспроизводит список из собр. Уварова
XVIII в. с некоторыми, впрочем мелкими разночтениями и ошиб-
ками.
8 И. У. Будовниц ^3
ра, о котором он навел справки у местных жителей: «они
же вся подробну сказаша мп и похвалиша место сие».
Речь шла о Муромском острове (полуострове) на вос-
точном побережье Онежского озера (иначе острове Муч),
принадлежавшем новгородскому посаднику Ивану Заха-
ровичу 2. К нему и обратился Лазарь с просьбой подарить
ему остров на устройство церкви и монастыря, по Иван
Захарович соглашался уступить остров только за деньги.
Напрасно Лазарь убеждал посадника, что остров он вы-
брал по указанию явившихся ему во сне архиепископа
Василия и епископа кесарийского Василия. Последний
будто бы «страшным образом» явился во сне и Ивану
Захаровичу, так что он согласился уже было остров пода-
рить, по «по дьяволыо наущению» против подарка запро-
тестовали родители посадника. В конце концов Лазарю
пришлось раскошелиться и заплатить за остров сто гривен
серебра, ценные вещи «и иная от дражайших сокровищ».
Здесь мы наблюдаем интересное явление, на которое
не раз еще будем наталкиваться в дальнейшем. Во-первых,
перед нами богатый инок. Человек, отрекшийся по мона-
шескому обету от всякого имущества, оказывается облада-
телем крупной суммы денег и ценностей, на которые он
покупает землю. Явление это, очевидно, было столь рас-
пространенным и привычным, что Лазарь не только не
умалчивает о своей сделке как об акте зазорном, но, на-
против, сам рассказывает о ней в своем завещании. Во-
вторых, перед нами выступает новый тип игумена — де-
лец, который покупает участок для монастыря и строит
его на собственные средства. Это хозяин феодального вла-
дения, вложивший в него свои сбережения и кровно заин-
тересованный в его процветании.
Заплатив за остров, Лазарь стал дожидаться благо-
приятного времени, чтобы отправиться в повое владение.
2 Как почти во всех «житиях», хронология в «житии» Лазаря
весьма сбивчива и часто изобличает сознательное искажение авто-
ром фактов. Лазарь прибыл в Новгород при жизни архиепископа
Василия, который умер в 1352 г.; поэтому он не мог иметь пору-
чение от Филофея, который в первый раз был канстаптинополь-
скпм патриархом с мая 1354 г. до начала 1355 г. Впрочем Филофей
назван только в списке XVII в., во втором же списке Лазарь гово-
рит о епископе царьградском, не названном по имени. Что касается
14вана Захаровича, то он был новгородским посадником в XII в.
(см. НПЛ, стр. 34—35), но возможно, что при последующих пере-
писках имя по'садпика было искажено.
Ш
Вскоре Иван Захарович послал в Поморье своих людей
собирать дань с населения, и Лазарь упросил посадника
разрешить ему поехать вместе со сборщиками. Это тоже
ин тересная деталь, показывающая, что онежское населе-
ние в XIV в. находилось еще в слабой феодальной зависи-
мости от собственников онежской земли — новгородских
бояр, которым платило только легкий оброк — «дань».
С большим трудом добрался Лазарь по бурному Онеж-
скому озеру до Муромского острова, где якобы пе оказа-
лось ни одного жителя. Он поставил тут крест — обычный
«заявочный столб» основателя новой обители, небольшую
хижину, часовню и начал «подвизаться». Указание па
пустынность вновь обретенного подвижником места —
обычный прием описателен «житий», стремящихся дока-
зать, что монахи оживили безлюдный край. На самом деле
место это, как и подавляющее большинство других мест,
где основывались новые монастыри, было заселено. И дей-
ствительно, «близ места сего живяху лопяне и чюдь и
страшивыя сыроядцы». «Житие» изображает этих мирных
пастухов «неблагодарными» грабителями и людоедами,
которые жестоко преследовали человека, известного своей
святостью. «Поведаю вам, братие моя,— !рассказывает Ла-
зарь в своем завещании,— о таковых неблагодарных ино-
язычницех... Многи бо скорби и раны и биения и досады
претерпех от сих зверообразных мужей. Не единою бивше
мене и изгнаша от острова сего и хижу мою огню преда-
ша... и сотвориша селнтву близ мене з женами п з детми
и пакости многи по дьяволю научению творяху ми и гла-
голаху: о, калугере, останися места сего. И многажды
пемилостивии они сыроядцы бивше и претяху ми, доежи
сожещи тело мое и в ядь себе сотворити. Увы мне, греш-
ному! Многажды оставляху место сне, но бог спаситель
мой не остави мене и не попусти таковых окаянных тако-
вая злая начинания сотворити и укрепи мя и обрати на
путь спасения. Сии же немилосердии многажды дневи и
пощию прихождаху на остров сей и соглядаху убпти мене,
но сила божия возбрапяше им» 3.
Однажды, когда «сыроядцы» пришли на Муч убить
Лазаря, он находился не на острове, а в «отхожей пеще-
ре», называемой «гора тетеревича» и расположенной в
3 РОГИМ, собр. Царского, № 408 — собр. Уварова, № 542 (ио
описанию Леонида № 1813), л. 536—536 об.
115
8*
одной версте от острова. Они его долго искали, но не на-
шли. «И яростию возгорешася, окамени бо диавол сердца
их и омрачи очеса их, и бысть в них молва и сетование,
надеяхуся себе сокровища в приобретение, но не получа-
ша ничссо же. И хижу огневи предаша. Мне же вся та
злая нх деяния издалеча видевшу, и слезы пролиях ко
господу» 4.
После этого рассказ теряет свои реалистические чер-
ты п начинаются «чудеса». «Зверообразных сыроядцев»
обуял страх и трепет, и многие из них ослепли. К Лазарю
пришел старейшина лопарей и привел с собой своего
9-лстнего мальчика, слепого от рождения. Старейшина
обещал, что если Лазарь исцелит мальчика, то все они
уйдут от острова. Лазарь помолился, осенил отрока кре-
стом, окропил святой водой, приложил к образу богороди-
цы, и отрок, конечно, прозрел. Лазарь крестил его, при-
чем у купели стоял ангел божий, а отрок чудом сразу
заговорил на языке Лазаря, а когда через несколько дней
вернулся его отец (после чуда, обуянный страхом, он убе-
жал, как «дикий зверь»), 9-летний отрок на родном языке
подробно рассказал отцу и другим, как он получил исце-
ление от образа богородицы и как ангел его крестил.
Вскоре Лазарь увидал, как ангел господень «немило-
стиво» бьет «сыроядцев», отгоняя их от острова. И тут
опять пропадает элемент чудесного и становятся ясными
отношения, которые установились на острове с приходом
туда Лазаря. Оказывается, он явился на остров не один,
хотя до этого говорил Феодосию; «Поведаю вам, братие,
первие един аз приидох на место сие святое» 5. С ним
пришли его отроки — то ли наемная дружина, то ли фео-
дально зависимые от него люди, которые должны были
составить администрацию будущего феодального поселе-
ния. Оказывается, далее, что не Лазарь принимал «скорби
и досады» от «неблагодарных иноязычников», а они, эти
якобы свирепые людоеды, принимали «раны и биения» от
Лазаревых отроков, справлявшихся с ними не хуже «анге-
ла господня».
Лазарь рассказывает (и здесь его рассказ заслуживает
полного доверия), что через несколько дней после нападе-
ния ангела на «сыроядцев» к нему пришел тот же старей-
4 РОГИМ, собр. Царского, № 408 — собр. Уварова, № 542 (по
описанию Леонида № 1813), л. 537.
5 Там же, л. 535 об.
116
шина и сказал: «Господине отче, с тобою суть живущии
отроцы твои, посылаеми от тебе в наше жилище, жей и
детей наших немилостиво биют и отсылають от места се-
го, а место изначало суть жительство дед и прадед и отец
наших селитва» 6. Не удивительно, что лопари всеми им
доступными средствами (хотя и не так свирепо, как это
изображается в «житии») боролись против непрошенного
пришельца, изгонявшего их с исконно принадлежавшей им
земли. Здесь мы наталкиваемся на случай острой классо-
вой борьбы между вновь возникающим монастырем и обез-
земеливаемым населением. В дальнейшем изложении мы
встретимся с многочисленными подобными случаями
классовой борьбы, неизменно сопутствующей развитию
каждого нового монастыря.
Но вернемся к Лазарю. Вскоре после того, как старей-
шина посетил его в последний раз, Лазарь крестил его со
всем родом, причем иногда в один день приходило кре-
ститься до 300 человек. Так, от Лазаря крестилась вся
страна Поморская.
Казалось бы, выполнив такой христианский подвиг,
просветив «сыроядцев» и «людоедов» светом истинного
учения, Лазарь должен был бы оставить этих вновь про-
свещенных овец стада христова на местах их прежнего
поселения. Однако хозяйственные соображения были для
Лазаря важнее соображений миссионерских. Вскоре после
массового крещения (действительного или мнимого) «ино-
язычников» они «отбегоша в пределы акияна моря». Впро-
чем какое-то количество «иноязычного» населения еще
оставалось на соседних островах. Старейшина лопарей,
например, поселился на Ранде озере, а затем принял ино-
чество под именем Сергия. После его смерти постригся и
его сын, до этого «чудесно» исцеленный Лазарем от слепо-
ты. Принимали постриг и другие «крещаемые люди», но
из «жития» не видно, на каких условиях они пострига-
лись. Едва ли эти неофиты были в состоянии вносить за
себя вклады, и естественнее предполагать, что они всту-
пали в ряды низшей монастырской братии, выполнявшей
роль рабочей силы. Это предположение подкрепляется тем
обстоятельством, что постригались они еще до того, как
монастырь был официально учрежден, а также тем, что
6 Там же, л. 545.
117
именно при помощи этих новых пострижеников Лазарь
завел па острове земледелие 7.
Когда население острова умножилось, Лазарь построил
церковь в честь «друга божия» Лазаря и отправился в
Новгород к архиепископу Моисею за антиминсом для ос-
вящения церкви. Моисей дал Лазарю антиминс «и свя-
щенные сосуды н милостыню довольну», но при этом не
сообщается, что дал Лазарь Монсею, ибо освящение каж-
дой новой церкви, посвящение в иереи, назначение в игу-
мены и пр. стоили больших епископских пошлин, от кото-
рых церковные пастыри никогда но отказывались 8.
Попав в Новгород, Лазарь возобновил прежние связи
с феодальной знатью и стал собирать пожертвования для
своего монастыря. К тому времени посадник Иван Заха-
рович уже умер, а сын его Федор сказал Лазарю, что, уми-
рая, отец велел ему вернуть Лазарю сто гривен, которые
тот взял за Муромский остров. «Аз же,— замечает Ла-
зарь,— оскорбих о том, уже хощет от мене взяти остров
сей». Но опасения его были напрасны, так как Федор не
только вернул ему сто гривен и много другого добра, но
и дал еще грамоту, согласно которой к Лазарю н его мо-
настырю перешли на вечные времена Муромский остров
па Онежском озеро «со всею землею, и озеро Муромское,
и около озера речки и островки и вси воды, и ловища и не-
ревеешца (т. е. орудия для охоты.— И. Б.), что я владел,
а по тому ободу в островах и в Мандере сенные покосы и
полешис (заросли мелкого леса, подлесье.— И. Б.), земли
и воды».
Вернувшись, продолжает своп рассказ Лазарь, «аз же
наипаче начах псщися о месте сем, и освятпх церковь
Воскресение друга божия Лазаря. И потом поставих ке-
лия мнпхове на прибежище и оградих место сие» 9. Через
короткое время была поставлена другая церковь — Успе-
ния богородицы, а когда вскоре она сгорела вместе с пс-
7 До этого он якобы питался «быльем», а хлеб приносил ему
ангел. В «житии» ничего не говорится о том, чем питались «от-
роки» Лазаря.
" Алчность при этом доходила до того, что, например, «софия-
не» (капитул Софийского собора в Новгороде, центральный штат
архиепископа) разреза.™ антиминс ,на четыре, части и тем самым
учетверяли своп доходы (А. И. Никитский. Очерк внутренней
истории церкви в Великом Новгороде. СПб., 1879, стр. 74).
9 РОГИМ, собр. Царского, № 137 — соор. Уварова, № 5 (по опи-
санию Леонида № 1253), лл. 15—19 об.
118
карпей, это не вызвало никаких хозяйственных затрудне-
ний, и тотчас же начали строить новую церковь на том
же месте.
Лазарь привлек в монастырь не только окрестное на-
селение — к нему стали приходить люди и из дальних
областей, в том числе старцы Иона и Евфросип из Киева
п афонский монах Феодосий (будущий игумен). Приходи-
ли и «простцы», остававшиеся жить на Муромском остро-
ве и принимавшие тут постриг. Некоторые из вновь при-
шедших старцев напоминают скорее компаньонов по пред-
приятию, чем «спостников». Можно предполагать, что
именно на средства Ионы и Евфросина была построена
вторая церковь, названная в «житии» «прекрасной», кото-
рая была поставлена «во имя успения пречистыя богоро-
дицы Печерьския», что намокает на связь этой церкви с
Киспо-Псчерским монастырем, откуда пришли Иона и
Евфросип. Ито касается Феодосия, то, как он сам отмеча-
ет в «житии» Лазаря, это был добродетельной жизни чело-
век, «вериги тяжки на теле своем нося». Однако, помимо
вериг, он принес в монастырь и деньги, так как, придя
сюда, он «поставил трапезу предтеча Иванна своим
и м е н и е м» ,0.
Очень характерно, что с самого начала монастырь Ла-
заря создавался как общежптипный. Хотя специальная
трапезная была построена уже после прихода Феодосия,
но о его приходе рассказывается, что он «приидо к нам в о
опще житие»10 11. Об общежитпнном характере монасты-
ря говорит и наличие в нем пекарни.
Еще при жизни Лазаря монастырь начал превращать-
ся в большое феодальное хозяйство. Умер Лазарь в 1391 г.
105 лет от роду. Перед смертью он предложил братин
избрать себе нового игумена, но братия предоставила это
ему: «Постави, господине, нама от своея руки пастуха и
вождя богоизбранному святому стаду. Аз же,— отмечает
Лазарь,— благослових Феодосия» 12. Это тоже характер-
ная деталь, показывающая, что игумены новых монасты-
рей распоряжались ими как собственным имуществом, и
в сущности завещали их ими же назначенным
10 РОГИМ, собр. Царского, № 408 — собр. Уварова № 542 (по
описанию Леонида № 181.3), л. 548 об. Разрядка моя.— И. Б.
11 Там же. Разрядка моя. - И. Б.
12 Там же, л. 549.
119
(а не избранным) новым игуменам, чаще всего таким мо-
нахам, которые вложили средства и труд в строительство
нового монастыря. В будущем мы встретимся даже со
случаями, когда игумен не только назначает себе преем-
ника, но завещает часть монастырского имущества посто-
ронним лицам.
Выше уже отмечалось, что мы не обладаем никакими
сведениями о хозяйственной деятельности Валаамского
монастыря до XVII в. Зато сохранился источник, повест-
вующий об основании монастыря и первых его хозяйст-
венных шагах на другом острове Ладожского озера — на
Коневце. Это «житие» Арсения Коневского, основавшего
упомянутый монастырь в конце XIV в.
Интересно происхождение Арсения. Перед нами не
князь, не епископ, не боярин, не иностранный выходец
(каковым, если верить его «житию», был Лазарь Муром-
ский), а представитель новгородского посада, правда, судя
по всему,— зажиточных его слоев. Родители Арсения от-
дали его «в научение рукоделию... ковати медные сосуды
и прочая к житию потребная» 13. Арсений проявил спо-
собности и вскоре «навыче рукоделию и бысть ковачь мед-
ный и сосудоделатель зело искусный, и родителем своим
от трудов рук своих плоды обильный прпнесе». Еще юно-
шей покинул он родной дом и пришел в новгородскую
«обитель» на Лисичьей горе, где через некоторое время
принял постриг. Прожив здесь одиннадцать лет, он вместе
с побывавшим в Новгороде афонским монахом отправился
на «святую гору» (Афон). Чтобы предпринять в то время
13 Данные из биографии Арсения приводятся по рукописи
РОВАН, собр. Археографической комиссии, № 3, лл. 7 об.— 29 об.
(цит. место — на л. 8). По неизвестной мне рукописи, в несколько
иной редакции, ие дающей впрочем ничего существенно нового,
«житие» было напечатано в 1850 г. («Служба, житие и слово по-
хвальное Арсения Коневского». СПб., 1850). Это чрезвычайно ред-
кая брошюра, отсутствующая даже в таком крупнейшем нашем
книгохранилище, как Всесоюзная библиотека им. В. И. Ленина.
Пользовался я экземпляром, сохранившимся в РОВАН, собр.
Срезневского, III, 37. В. О. Ключевский отмечает, что невозможно
определить, когда было написано первоначальное «житие», «без
книжных украшений, отрывок которого сохранился в рукописи
XVII в.» (В. О. К л ю ч е в с к и й. Древнерусские жптпя святых, как
исторический источник. М., 1871, стр. 357). В. О. Ключевский при
этом имеет в виду сборник Тропце-Сергпевой лавры (РОБИЛ, Тро-
ицкое собр., № 806, лл. 244—246), откуда мы заимствуем известие о
приходе в монастырь новгородского боярина Михея Кобылкина.
120
такое путешествие, надо было обладать немалыми средст-
вами, и это обличает в Арсении человека зажиточного.
Сперва на Афонской горе он трудился «в древодела-
нии, печении хлебов и прочих по ряду монастырских
службах», а потом игумен, узнав, что Арсений искусен
«в ковании сосудов, и повеле ему... в безмолвии ковати
медные сосуды и вся потребная монастырю» 14. Обходил
он и другие афонские монастыри, для которых также ко-
вал медные сосуды. Так он прожил на Афоне три года,
причем автор «жития» считает нужным подчеркнуть, что
жил он там «не ради злата и сребра, но ради душевного
спасения» 15.
Задумав уже на Афоне основать у себя на родине мо-
настырь, Арсений получил от своего игумена икону бого-
родицы, «святолепно изображенную» с образом неруко-
творного Спаса на обратной стороне, «и устав Святыя
горы». В 1393 г. Арсений вернулся в Новгород, где явил-
ся к архиепископу Иоанну II и рассказал ему о своем
намерении. Архиепископ «благослови его на богоугодное
дело сие» и «отпусти его с миром ко изысканию удобного
места».
Из Новгорода Арсений отплыл по Волхову в Ладож-
ское озеро, следуя восточным его берегом, пробыл некото-
рое время в Валаамском монастыре, «но, видя в той мно-
голюдное братство, отиде» 16, пока не достиг Коневецкого
острова. Здесь мы сталкиваемся с противоречием, обыч-
ным для многих «житий». С одной стороны, Арсений еще
на Афоне задумал создать монастырь и заручился па это
согласием новгородского архиепископа. А с другой сторо-
ны, он как будто ищет покоя, уединения и скитского жи-
тия и не остается в Валаамской обители только потому,
что видит «в той многолюдное братство». Это обычный
ханжеский прием авторов «житий», который необходимо
иметь в виду, чтобы восстановить исторпческую правду.
На самом деле Арсений, надо полагать, побывал на Ва-
лааме либо для того, чтобы приглядеться к господствую-
щим в той местности монастырским порядкам, либо для
того, чтобы посмотреть, нельзя лп здесь с пользой для
14 РОБАН, собр. Археографической комиссии, № 3, л. 11—11 об.
15 Там ясе, л. 13.
16 «Служба, житие и слово похвальное Арсения КоневЬкого»,
л. 23.
121
себя пристроить свои средства. Убедившись, вероятно,
в том, что все выгодные места в монастыре уже заняты
другими, Арсений укрепился в своем намерении создать
собственный монастырь 17.
Прибыв на Коневец, Арсений водрузил на горе крест,
«при нем же и келию созда, и пожив ту лето едино, пре-
иде в другое место ко Владычни Лахте», после чего начал
«созидати обитель, и первее храм древяный во имя Рож-
дества пресвятыя богородицы воздвиже, посем келию и
ограду созда, яко братии к нему собрася уже тогда нема-
лое число» 18.
Многие из известных основателей монастырей начина-
ли именно с того, что водружали в облюбованной ими
для создания обители местности крест и некоторое время
проводили там «скитское житие». Это им нужно было для
того, чтобы освоиться с местностью, переменить первона-
чально намеченные для построек участки на лучшие, не
платить до поры до времени епископских пошлин, кото-
рые могли пропасть даром в случае, если бы из задуман-
ного предприятия ничего не вышло (такие случаи быва-
ли) , а главное — чтобы об их «святой жизни» узнало
окрестное население, которое стало бы обращаться к от-
шелыгику за «пользой душевной» и приносило бы ему за
это «утешение». Впрочем сплошь и рядом (и авторы «жи-
тий» часто скрывают это обстоятельство) «одинокие» от-
шельники приходили на место своей «скитской жизни» пе
одни, а в сопровождении слуг (как это было с Лазарем
Муромским) и будущей администрации монастыря. В ру-
кописной редакции «жития» Арсения прямо указывается,
что он приехал па остров Коневец «со ученики своими» 19.
Остров Коневец оказался пе столь уже безлюдным, как
это пытается изобразить автор «жития» Арсения. Во-пер-
вых, здесь проживал некий рыболов Филипп, с которым
17 Любопытно, что, согласно печатной редакции «жития», уже
поело того, как Арсений более года прожил на Коленце, к нему
пришел «с Валаама инок Лаврентий, посланный от игумена Силы»
звать его туда (очевидно, за хороший вклад), «но святый не понде,
возлюбив сие безмолвное место». («Служба, житие полово похваль-
ное Арсония Коневского», л. 24).
18 Там же.
19 ГОБАП, собр. Археографической комиссии, № 3, л. 16. Прав-
да, взятые в кавычки слова приписаны поверх текста, но дальше
уже в самом тексте читается: «Речо же блаженный учеником
своим» (там же).
122
Арсений разговорился. Между прочим, Арсений «вопроси
его, почему остров сей иарицается Консвсц»20. Оказа-
лось, что остров получил свое название от Копь-камня, ко-
торый в свою очередь назывался так потому, что «древле
пдолобесем ослоплепппе люди страны сея яки некое бо-
жество почитаху его..., п ужасаемы страхованиями от жи-
вущих при нем злых духов, приношаху ту жертву в коеж-
до лето по единому коню, дабы скот их храним был от
пакости воздушных духов. На всякое бо лето набережные
жители привозила и ныне привозят скот свой па остров
сей пастися без пастыря, нс сущу на нем никоемуждо
плотоядному зверю» 21.
Узнав об этом, Арсений па следующее утро вместе с
пресвитером пошел к камню и окропил его святой водой.
«Ловцы же тогда сказали, яко видеша они воронов стадо,
летящее к северу, сами же, аки волы ревуще, рыдах.
И оттоле благостно божиею и прочпетыя богородицы и
молитв ради преподобного старца Арсения очистися мес-
то то и до сего дне» 22.
Этот рассказ представляет собой один из ярких при-
меров житийного (и вообще церковного) ханжества. С од-
ной стороны, «святой» игумен ставит перед собой задачу
бороться с суевериями темного и невежественного населе-
ния, которое верит в каких-то злых духов и приносит им
жертвы, но, с другой стороны, эти духи вдруг оказывают-
ся реальными существами, которые принимают образы
черных воронов п ревут, «аки волы», и от которых своими
святыми молитвами «преподобный» Арсений очищает то
место. Но при всей фантастичности деталей приведенный
рассказ ценен для нас своими (несомненно, достоверны-
ми) сведениями о том, что на острове жили «ловцы» (и не
только один Филипп) и что он посещался окрестными жи-
телями, которые пасли здесь своих лошадей.
Сначала Арсоний хранил всякие яства и пития у себя
в колье, чтобы угощать приезжавших к нему иноков и
«честных», т. е. богатых и знатных, мирян. Но потом обре-
тавшийся в монастыре «некто духовен брат и прозорлив»
объяснил ему, что демоны радуются, когда настоятель
держит у себя в келье брашна и что это вызывает у бра-
тин соблазн. Тогда Арсений «оставп обычай доржатп у
20 Там же, л. 1(> об.
21 Там же, л. 17.
22 Там же, лл. 17 об.— 18.
123
себя брашна и повеле келарю для всех поставлял! едину
трапезу» 23. В этом эпизоде отражается обычная для мо-
настырей практика «усиленного питания» монастырских
старцев и «честных» мирян при скудной пище рядовой
монашеской братии, проводившей свои дни в физическом
труде. Но в этом эпизоде отражен и один из этапов посте-
пенного хозяйственного развития монастыря. Арсений
держал у себя продукты в начальном периоде жизни мо-
настыря, еще «немного братии имея» 24. Выдавать в это
время монахам положенные им продукты было делом не-
сложным и нехлопотливым, и его выполнял сам хозяин
монастыря — игумен Арсений. Когда же количество бра-
тии стало возрастать, явилась необходимость в устройстве
трапезной и специальных служб. И действительно, очень
скоро после того как Арсений перестал «утешать демо-
нов», «церковь тамо постави и трапезу и келлип многая
устрой» 25.
Монастырь расширялся не только за счет средств Ар-
сения и собственных, ио и благодаря приношениям нов-
городских и других «боголюбцев». В числе их был и нов-
городский боярин Михей Кобылкин, который, приехав
в монастырь, «кормив братию и милостынью удовлив» 26,
а потом, вернувшись в Новгород, всячески восхвалял Ар-
сения 27. Не удивительно, что, когда спустя 25 лет после
появления Арсения на Коневце здесь случилось большое
23 «Служба, житие и слово похвальное Арсения Коневского»,
л. 25—25 об. По рукописной редакции, старец Арсений слышал раз-
говор двух демонов, один из которых говорил, что в жизни Арсе-
ния его утешает лишь то, что он держит у себя в келье пищу
(РОБАН, собр. Археографической комиссии, № 3, лл. 18 об.— 19).
24 РОБАН, собр. Археографической комиссии, № 3, л. 18 ой
25 Там же, л. 24.
26 РОБИЛ, Троицкое собр., № 806, л. 244—244 об.
27 В год смерти Арсения его монастырь посетил также новго-
родский архиепископ Евфимий, «подвизавшийся» 'с ним на Ли-
сичьей горе, где Евфимий в то время был игуменом. Во время по-
сещения монастыря Евфимий якобы «дароъа ему имения многа»,
и с тех пор Лахта «нача зватися Владычня Лахта, яко ногами вла-
дыки архиерея освятися» (РОБАН, собр. Археографической комис-
сии, № 3, л. 23 об.). По данным Новгородской IV летописи, архи-
епископ Евфимий в 1444 г. «поеха за Волок благословити новгород-
скую отчину, и свою архпеппскопыо, и своих детей» (ПСРЛ, т. IV,
стр. 125). Это был обычпый епископский «объезд», во время кото-
рого архиерей взимал довольно тяжелые для населения кормовые
пошлины («право визитации» в западноевропейской практике) и
никогда не раздавал «имения многа».
124
наводнение, во время которого был затоплен монастырь,
он без особых затруднений перенес все постройки на более
возвышенное место, где была сооружена уже каменная
церковь. «Егда же число братии умножися, тогда и мона-
стырь разпространися более перваго и украспся внешним
п внутренним благолепием» 28.
Не совсем понятно, для какой цели Арсений, судя по
данным «жития», вторично отправился на Афон. В его
отсутствие в монастыре иссякли запасы, и голодающая
братия собралась было уходить, но в это время Арсений
вернулся на двух больших судах «со множеством потреб-
ных», и все пошло по-прежнему. Вероятно, Арсений и не
ездил в Афон, ибо «житие» не указывает цели этого путе-
шествия, не приводит ни одной его подробности и не упо-
минает даже, когда это случилось.
Арсений умер в 1444 г., прожив в монастыре 51 год.
Хотя он якобы руководствовался афонским монашеским
уставом, но вопреки всякому уставу после смерти Арсе-
ния новый игумен не был избран братией, а сам Арсений,
как и Лазарь Муромский, назначил, себе преемником угод-
ного ему старца. Прощаясь с новым игуменом и с братией,
Арсений среди прочих наставлений завещал им: «Храни-
ти же напрочно общаго жития устав... Трапезу поставляти
братии всем равну, а пиянственнаго пития отнюд не дер-
жати» 29.
У нас нет сведений о дальнейшем развитии монастыр-
ского хозяйства, но из одного посмертного «чуда» Арсе-
ния узнаем, что монастырь сумел обзавестись собственны-
ми рыбаками. В описании «чуда» рассказывается, что
«обители сея старец с монастырскими рыбарями
явлением и молитвами преподобного Арсения от бури,
леда и потопления спасошася во время осеннее, возвра-
щающымся им по езеру от ловитвы рыб» 30. Так, мона-
стырь сумел закрепостить потомков тех вольных «ловцов»,
28 «Служба, житие и слово похвальное Арсения Коневского»,
лл. 27 об.— 28.
29 РОБАН, собр. Археографической комиссии, № 3, лл. 27—29 об.
30 «Служба, житие и слово похвальное Арсения Коневского»,
л. 30—30 об. (разрядка моя.— И. В.). В рукописной редакции эти
«рыбари» названы «монастырскими ловцами» (РОБАН, собр. Ар-
хеографической комиссии, № 3, л. 30 об.). К сожалению, в описа-
нии не указано время, когда это «чудо» произошло, однако оно
случилось до «чуда» спасения от плена Афанасия Беляя с това-
рищем, происшедшего в 1573 г.
125
свидетелей изгнания «духов», которых Арсений застал на
Коневецком острове.
С «иноязычными», отстаивавшими свою землю, прихо-
дилось бороться и другому подвижнику из Новгорода —
Кириллу Чслмогорскому. Ему по удалось развернуть свою
пустынь в большой монастырь (это случилось уже после
его смерти), но «житие» его представляет несомненный
интерес как памятник классовой борьбы местного населе-
ния с возникающей «обителью», а также некоторыми под-
робностями становления нового монастыря.
Родился Кирилл в 1286 г. в новгородских пределах, по
где именно — неизвестно, как неизвестно и его происхож-
дение 31. 20-летним юношей он постригся в новгородском
Антониевом монастыре, где пробыл шесть лет. Потом око-
ло трех лет он странствовал по монастырям, подыскивая,
по-видимому, подходящее место для устройства собствен-
ной «обители», пока в 1316 г. пе пришел к горе Челмс,
расположенной в 42 верстах от Каргополя, на устье
р. Челмы у Лакшмозера. Место это показалось Кириллу
удобным для уединения — «бяше же место горы тоя неве-
лико зело, по всяким ягодичном и древссием исполнено и
вельми бе красна, но прежде никому же от человек тамо
на ней пребывающу» 32. Здесь Кирилл сперва выкопал пе-
щеру, в которой прожил первую зиму, а потом соорудил
себе «келлицу малу, также и храм молитвенный, еже есть
часовню» 33. Через три года к нему пришел его брат, кото-
рый, по «житию», якобы был Корнилий Комельский 34, но
он скоро удалился па Обнору.
31 Списки «жития» Кирилла Челмогорского встречаются чрез-
вычайно редко. В. О. Ключевский указывает, что в его время со-
хранилось лишь витиеватое описание «чудес» XVII в. Оно Состав-
лено священником села, расположенного около Кириллова мона-
стыря. В принадлежавшем В. О. Ключевскому Поморском сборни-
ке к описанию этих «чудес» была приложена повесть о жизни
Кирилла, начинающаяся прямо с прихода Кирилла на Челму в
1316 г. (В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 320—321). Пам но
удалось установить местонахождения Поморского сборника
В. О. Ключевского, и мы пользовались списком «жития» Кирилла
из собр. Барсова (РОГИМ), № 79,г>. Список этот чрезвычайно позд-
ний (1844 г), но зато сохранил некоторые данные о жизни Кирил-
ла до его прихода на Челму.
32 РОГИМ, собр. Барсова, № 795, л. 23/20 об.
33 Там же.
34 См.: В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 320, 322. Фак-
тически Корнилий Комельский жил спустя почти сто лет.
126
«Житие» изображает дело так, что все эти годы Кирилл,
проводивший дни и ночи в молитвах и бдениях, копал
«землю мотыгою и от того пищу себе прпобреташс»35.
Здесь перед нами обычная житийная идиллия: удалив-
шийся от мира отшельник живет в пещере или в малой
«келлице» в совершенно пустынной местности, у подно-
жия красивой горы, среди девственной природы, добывая
себе скудное пропитание трудами рук своих. На самом же
деле, как выясняется из «жития», местность была насе-
ленная, и главный доход Кирилл получал нс от своего
огорода, а от многих окрестных христиан, которые стали
приходить к нему за благословением и для «пользы ду-
шевной».
Среди окрестных жителей было немало и некреще-
ных, «имяху чудский язык и веру, еще бо в то время пра-
вославие пачипашс процветати в месте том» 36. Чудь,
правда, как утверждает «житие», быстро крестилась, но
опа по могла примириться с тем, что се земля переходит
к старцу. В качестве действующего лица в «житии» появ-
ляется «исконный враг рода человеческого» — дьявол, но
за его действиями можно увидеть реальные интересы лю-
дей, опасающихся обезземеления.
Дьявол, жалуется «житие», не давал покоя Кириллу.
Однажды он явился к «преподобному» со словами: «Калу-
гере, отиди от места сего; чесо ища пришел еси на место
сие, виждь, яко пусто есть, и всячески непотребно, и жи-
тели окрест сего места зли суть и немилостиви, и еще не
вси крещени, имут тя изгнали от места сего» 37. Но Ки-
рилл осенил себя крестным знамением и беса изгнал. Вско-
ре, однако, дьявол опять пришел к Кириллу в келью
«и с ним яко мног народ... принесше с собою колоды, си-
речь ужища, и около келлии задеша... и сотвориша велий
плшць и клокот мног, кричаще нелепым своим голосом,
глаголюще друг ко другу: повлечем келлию и ввержем
в езеро» 38.
Затем «житие» описывает действия уже настоящих
людей. Окрестные люди пришли па гору и заявили свои
права на это место, которое они решили подготовить под
пашню: «Мы ближае паче всех, хощем убо и мы по отече-
35 РОГИМ, собр. Барсова, № 795, л. 26/23.
36 Там же, л. 26/23 об.
37 Там же, л. 27/24.
38 Там же, л. 27/24 об.
127
ству нашему тамо участие имети в наследство себе и ча-
дом нашим в прочил лета. И пришедше на место то, идеже
преподобный живяше и пачаша на горе той лес сещи, яко
да сотворят себе нивы на сеяние обилию» 39. Кирилл на-
чал умолять людей уйти, но они были непреклонны, «мня-
ху согнати преподобного от места того и смерти преда-
ти» 40. Они срубили все деревья, как это обычно делают,
когда лесную чащу готовят под пашню, но у них был еще
и дополнительный расчет: когда они начнут тут палить
срубленный лес, рассуждали они, то сгорит и келья Ки-
рилла. И действительно, как только они подожгли хво-
рост, поднялся яростный огонь, уничтоживший все запасы
Кирилла («вся уготованная его к потребе пустынной») 41.
К сожалению, житийный рассказ опять теряет здесь
свою реалистичность и изображает дело так, что Кирилл
спасся своим испытанным средством: он стал на молитву,
и как только пламя дошло до его кельи и часовни, оно
тут же «божественным повелением» погасло, «яко от
воды» 42, и поселяне должны были со стыдом удалиться
восвояси.
Весь этот эпизод изложен в «чуде первом», за которым
следует «чудо второе». Через некоторое время, рассказы-
вается в описании этого «чуда», к Челме горе на неболь-
шой лодке подплыли разбойники с р. Онеги по прозвищу
«чудь белоглазая» и стали «с великим прещением» допра-
шивать Кирилла, где он держит свои сокровища, но он им
ответил, что единственное его сокровище — это образ бо-
городицы с младенцем. Разбойники устремились к образу,
но последний испустил столь сильные лучи, что разбойни-
ки ослепли. Их объял ужас, и они «мног час» валялись
в келье и «сокрушенным сердцем» молили преподобного
о пощаде. Он же стал на молитву, после чего они, конеч-
но, прозрели43. При всей фантастичности этого рассказа
в нем опять-таки отражен факт постоянной борьбы и
неуемной вражды между основателем монастыря и ок-
рестным населением, которое с полным основанием видело
в «святом отшельнике» грабителя и поработителя.
Из описания третьего «чуда» — «о рыболовцах» — вы-
39 РОГИМ, собр. Барсова, № 795, л. 29/26.
40 Там же, л. 29/26—29/26 об.
41 Там же, л. 29/26.
42 Там же, л. 30/27.
43 Там же, лл. 31/28 об.— 34/31.
128
является еще один источник дохода «преподобного» Ки-
рилла. Оказывается, окрестные рыболовы постоянно дава-
ли ему какую-то часть добычи «ради благословения» 44, но
не исключается, конечно, возможность, что отношения их
выходили за пределы отношений между «духовным от-
цом» и «духовными детьми» и зиждились на отношениях
социально-экономических. Вообще говоря, отношения
между Кириллом Челмским и окрестным населением
были таковы, что он, приобретя (по «житию») дар прозре-
ния, имел полное основание предсказать, что «место сие
святое» подвергнется в будущем и пожарам, и нашестви-
ям иноплеменников, «такожде и поселяне окрест живу-
щий по наваждению вражию начнут изгоняти живущых
зде и обиды им творити» 45.
Полвека прожил Кирилл в своей пустыни (он умер
в 1367 г.), непрерывно воюя с окрестным населением.
Может быть, это обстоятельство и помешало ему превра-
тить свою пустынь в цветущее феодальное хозяйство, что
попытались сделать его преемники. Через несколько лет
после смерти Кирилла в его келье поселился новгород-
ский инок Серапион, привлекший и некоторых других мо-
нахов. Чтобы нажиться на памяти «преподобного» Кирил-
ла, они устроили гробницу над его могилой «и начаша
велию веру имети ко святому отцу» 46. Однако отношения
с окрестным населением были, по-видимому, настолько
испорчены, что из этой затеи ничего не получилось. «Но
понеже,-— отмечает „житие",— место то бяше пусто и
утешения (т. е. приношений от верующих.— И. Б.)
не имущее, того ради, поживше три лета в пустыни
той, и отидоша аможе хотеша» 47.
Все же к этому месту стали приходить другие монахи.
Пришел, в частности, иеромонах Арсений, который поста-
вил дело на широкую ногу. Он собрал 24 инока, завел
пашню и огороды, при нем же была построена теплая
церковь Успения богородицы с трапезной, и отныне
пустынь стала называться Успенской. Память о давней
вражде, видимо, сгладилась, и «житие» с большим удовле-
творением свидетельствует, что все окрестные жители,
44 Там же, лл. 35/32—36/33.
45 Там же, лл. 37/34 об.— 38/35.
46 Там же, л. 40/37.
47 Там же. Разрядка моя.— И. Б.
9 И. У. Будовниц 129
вплоть до Каргополя, стали приносить свечи, фимиам и
«все потребное». В 1429 г. был построен храм Богоявле-
ния с приделом св. Екатерины. К этому времени число
монахов достигло уже 80 «и начата созидати на пребыва-
ние келлии и составиша общежителство», и именно с это-
го времени монастырь стал называться «Челмогорского
отца нашего Кирилла» 48.
Упорную борьбу с местным нерусским населением при-
шлось выдержать и Стефану Пермскому, «просветителю»
коми. Стефан тоже был представителем нового слоя ду-
ховных феодалов. Сын простого великоустюжского свя-
щенника, он благодаря своим способностям, энергии и на-
пористости 49 стал одним из высших иерархов русской
церкви и настоящим хозяином обширного и богатого
Пермского края (бассейна рек Вычегды и Вымп), где
основанные им в качестве опорных пунктов монастыри
владели селами, |раздавали населению ссуды деньгами и
семенами, снабжали его звероловными орудиями, скупа-
ли пушнину и т. д.50
Деятельность Стефана носила и ярко выраженный по-
литический характер, содействуя закреплению Пермского
края за великим княжеством Московским, и в связи с
этим Стефан пользовался широкой материальной под-
держкой центрального правительства. Немало доходов он
получал и как глава вновь учрежденной по его инициати-
ве Пермской епископии. По состоянию источников невоз-
48 РОГИМ, собр. Барсова, № 795, лл. 40/37—42/39.
49 Нодаром в Москве его называли «храпом».
50 «Житие св. Стефана, епископа пермского». СПб., 1897; «Па-
мятники старинной русской литературы», вып. 4. СПб., 1862; «Во-
логодские губернские ведомости», 1850, №8; Е. Е. Го луб и н-
с к н й. История русской церкви, т. II, 1-я пол. М., 1900, стр. 264
и сл.; П. Д. Шестаков. Св. Стефан, первосвятитель пермский.--
«Известия и ученые записки Казанского университета», вып. 1,
1868, стр. 21—110. Надо впрочем отметить, что работа П. Д. Ше-
стакова, напечатанная в ученом издании, пе представляет ника-
кой паучной ценности. Автор валит в одну кучу, принимая их на
веру, и данные из составленного Епифанием «жития» Стефана,
и позднейшие «предания», и материал более или менее достовер-
ный, и явно фантастические выдумки. Ничтоже сумняшеся, он
например, в виде достоверного факта описывает, как во время
сокрушения «прокудливой березы» из нее доносились жалобные
крики обитавших в ней духов, как из березы сочилась смрадная
кровь (стр. 59—60), как Стефан силой молитвы лишил зрения
более тысячи идолопоклонников (стр. 59) п т. д.
i30
можно определить, как далеко простиралась помощь, ко-
торую Стефан в виде различных льгот, привилегий, оброч-
ных статей, части пошлин, денег и материальных ценно-
стей получал от великокняжеской власти, каковы были
•то доходы в качестве епископа и чего он достиг как осно-
ватель монастырей нового типа. Поэтому в оценке Стефа-
на именно как создателя монастырей приходится ограни-
читься сделанными выше замечаниями.
Во второй половине XIV в. монастыри нового типа
возникали в различных местах Вологодского края, где они
сразу же после своего основания вступали в ожесточен-
ную борьбу с местным населением. Очень показательна
в этом отношении история Авнежской обители, основан-
ной Стефаном Махрищским 5,j.
Постриженик Киево-Печерского монастыря, он пере-
ехал в Москву еще в княжение Ивана II Красного. По
грамоте последнего и по благословению митрополита Фе-
огноста Стефан поселился недалеко от местечка Махрища
в 12 верстах от нынешнего города Александрова и в
35 верстах от Троице-Сергиева монастыря. Здесь Стефан
поставил себе келью, но с самого начала имел в виду по-
строить монастырь и стал для этой цели привлекать под-
вижников. Среди последних был и живший недалеко от
Стефана некий «христолюбивый муж» Григорий, который
передал в новый монастырь «селитву свою с пасенными
нивами» 51 52. Стефан его постриг и через некоторое время
послал «ко архиерею божественному Алексию, да совер-
шит его презвитера» 53.
Григорий не был крестьянином — крестьяне того вре-
мени не были подготовлены к тому, чтобы стать священ-
никами, не был он и помещиком, потому что помещик вла-
51 «Житие» Стефана МахришСкого перемежается с «жития-
ми» его сподвижников Григория и Кассиана, составленными спу-
стя почти 150 лет после смерти Стефана Иоасафом по рассказам
и преданиям, а также по кратким записям прадеда автора игу-
мена Варлаама. Иоасаф пользовался также данными «жития»
Сергия Радонежского, с которым Стефану приходилось встречать-
ся, и Кирилла Белозерского (В. О. Ключевский. Указ, соч.,
стр. 280), которого Стефан встретил еще мальчиком в доме околь-
ничего Тимофея Васильевича и благословил на «подвиг».
52 РОБИЛ, Троицкое собр., № 635, лл. 44 об.— 45 об.
53 Там же, л. 45 об. Это произошло в промежуток времени
между 1363 я 1365 гг., когда Алексей был суздальским еписко-
пом (П. М. Строев. Списки иерархов и настоятелей монасты-
рей Российской церкви. СПб., 1877, стб. 654).
131
9*
дел землей условно и не мог так легко и свободно распо-
ряжаться ею. Остается только допустить, что Григорий
был вотчинником. Как таковой, он, конечно, не сам обра-
батывал свою «селитву», а по условиям того времени дол-
жен был пользоваться трудом холопов или зависимых кре-
стьян. Последние также должны были перейти в мона-
стырь, иначе «селитва» теряла всякое хозяйственное зна-
чение. Следовательно, обитель Стефана с самого своего
зарождения была феодальным хозяйством с зависимыми
людьми.
Но Григорий не был вкладчиком старого типа, отдав-
шим свою землю в монастырь, с тем чтобы провести здесь
на покое остаток своей жизни. Напротив, о «покое» не мо-
гло быть и речи, потому что отныне Григорий становится
правой рукой Стефана и вместе с ним как на Махрище,
так и в новых местах, куда они перешли, ведет самую-
«беспокойную» жизнь по созданию новых «обителей». Это
уже вкладчик нового типа, вкладчик-компаньон, вклад-
чик — совладелец монастырского феодального хозяйства,
занимающий после игумена самые важные посты и оказы-
вающий непосредственное влияние на весь ход монастыр-
ской жизни. Такие вкладчики охотно и па определенных
условиях отдавали монастырю своп владения, по мелкие
землевладельцы (не говоря уже о крестьянах), которые не
могли сделать такой «карьеры» или которым такого рода
деятельность не улыбалась, должны были изо всех сил
бороться против поползновений новых монастырей завла-
деть их землями. Так случилось с другими соседями Сте-
фана Махрищского, братьями Алексеем, Федором, Ива-
ном и Петром Юрцевскими, которые, естественно, были
встревожены тем, что рядом с ними появился землевладе-
лец, быстро округляющий свои владения, имеющий связи
в высших правительственных кругах Москвы и, несомнен-
но, обнаруживающий тенденцию к дальнейшему расшире-
нию монастырского хозяйства.
«Житие» Стефана изображает эти законные опасения
как козни дьявола. «Искони же ненавидя добра роду че-
ловечю диявол, видя себе от святаго побеждаема смире-
нием и терпением, пострекает лукавыя человеки на свя-
таго близ живущих монастыря Алексея, глаголю, и Феодо-
ра, Ивана же и Петра, иже глаголются Юрцевские. Часто
прихожаху в монастырь и поносяще святому и которующе
и смертию претяще, аще не отидет от монастыря. Видяху
132
бо святаго почитаема от человек, пак же от самого само-
держца и великаго князя Димитрия и мняху себе, яко
пмать владети селом их и нивами». Пробовал было «пре-
подобный» Стефан, продолжает «житие», «кротостию и
тпхостию» их унять, «они же паче излика устремляются
па святаго, дышуще убийством» 54.
В конце концов Стефан должен был уйти. Вообще го-
воря, в спорах с крестьянами монастыри, пользовавшиеся
всемерной поддержкой властей, почти всегда выходили
победителями, но там, где они вступали в конфликт с по-
мещиком или вотчинником, т. е. с представителями дру-
гой прослойки того же феодального класса, победа часто
оставалась на стороне последних.
Решив уйти из Махрища, Стефан призвал «старейшаго
во обители священника Илию» (был уже и такой!), пору-
чив ему пасти «словсспоо стадо христово, дондсже возвра-
щуся» 55. Из этого видно, что Стефан восстановил против
себя соседей какими-то личными качествами (иначе они
не терпели бы около себя и другого игумена), скорее все-
го — своим стяжательством. Илия, видимо, не успел еще
зарекомендовать себя хищником и к тому же пе обладал
такими влиятельными связями, как Стефан, а потому не
казался столь опасным другим землевладельцам.
Но Стефан вовсе не думал отказаться от своего Мах-
рищского владения, в которое он вложил немало труда и,
вероятно, средств. Он ушел лишь на время, оставив Илию
в качестве приказчика, с твердым намерением при более
благоприятных условиях вернуться сюда обратно, что на
деле осуществилось («еже и сбысть», как в таких случаях
обычно отмечается в «житиях»). Ушел он вместе с Григо-
рием в вологодские пределы, где обосновался на р. Сухоне
у Юрьевского потока. Здесь оба «отшельника» водрузили
крест и сразу же развили широкую деятельность. Очень
быстро они построили церковь Троицы, а через некоторое
время — другую церковь св. Георгия, а также трапезную
и кельи. Так возникла Авнежская пустынь, которая с са-
мого начала была задумана как большое хозяйство и мо-
настырь. «Житие» утверждает, что Стефан и Григорий
пришли в глухое, пустынное, совершенно необитаемое ме-
сто, но, подобно другим «житиям», оно само себя опровер-
54 РОБИЛ, Троицкое собр., № 635, л. 46—46 об.
ss Там же, л. 47.
133
гает, сообщая, что окрестные жители, узнав о доброде-
тельной жизни Стефана, стали у него постригаться, «и
собравшеся к нему братии числом немало» 56.
Недалеко от монастыря жил некий Константин Дмит-
риевич «рода честна и богата». Он принес Стефану немало
имущества, а тот его постриг под именем Кассиана. Судя
по всему, Кассиан вступил в монастырь на таких же нача-
лах, как в свое время Григорий, т. е. совладельцем вновь
организуемого хозяйства. Не удивительно, что когда вели-
кий князь Дмитрий Иванович прислал в Авнежскую оби-
тель «милостыню доволну и книги своя», а самого Стефа-
на вызвал обратно в Москву, то Стефан поручил свою
паству Григорию, а Кассиана сделал келарем. Сам же он
отправился в Махрищский монастырь, где был торжест-
венно встречен братией, а оттуда отправился в Москву, где
получил благословение митрополита Алексея и был ласко-
во принят Дмитрием Ивановичем, который дал Махрищ-
скому монастырю «нивы же и угодия и езера на препита-
ние мнихом» 57, а самому Стефану велел жить в основан-
ном им Махрищском монастыре; тут он и провел остаток
жизни, скончавшись в 1406 г.
Более печально сложилась судьба оставшихся в Ав-
нежском монастыре его сподвижников Григория и Кас-
сиана. В 1392 г. монастырь был разорен во время наше-
ствия казанских и вятских татар, а Григорий и Кассиан
были убиты.
Иную версию гибели Григория и Кассиана дает другая
редакция их «жития», извлеченная Н. Коноплевым из
ветхой рукописи библиотеки Авнежского монастыря58 и
написанная, по словам ее автора, на основании сведений,
собранных им от «здешних жителей». «Благочестием и уче-
нием,— говорится в этой редакции „жития11,— здешняя
сторона не просвещена, а злобою, и эавистию, и прелестию
помрачена: по попущению божию коварный супостат диа-
вол, всех душ человеческих губитель, тогда самовластным
живущим, многознающим, не боящимся бога, вложи злую
мысль, чтобы их (Григория и Кассиана.— И. Б.) имения
разграбить и телеса убити и огнем сожещи. Омрачишася
56 РОБИЛ, Троицкое собр., № 635, л. 48—48 об.
57 Там же, лл. 51 об,— 52.
58 В 90-х годах XIX в., когда здесь работал Н. Коноплев, Ав-
нежский монастырь представлял собой приходскую церковь.
434
пианством, и несытством, и завистию и вскоре тип убие-
ние священномучеником Григорию с Касьяном учиниша
и огню предаша... А по убиении их в том монастыре все-
лишася татие и разбойнипи и душегубцы, яко те угодни-
ки показующе исперва под видом лицемерства лукавое
монашеское житие, а всем злым делам совершителие:
Васька Тяжелое — Каин конелов, Ванька Чургин баболов
и многия злыя дела и пакости деяху, грабяху насильно,
убиваху и баб уводяху любодействовати. И по многом том
любодействие и убийстве собрашася тутошних житель мно-
голюдство, чтобы их за. то злое дело убити, и они познаша
сие, и все монастырское строение зажгоша, и сами бежа-
ша, и гнашася до места многонародным собранием, где нм
прежде пристанище — до сельца Росцина. Из того сельца
видят множество народа спомощсствуют тех убийц ко
убиению, и потребися память тех злотворцев с шумом» 59.
Обнаруженная Н. Коноплевым редакция «жития» Гри-
гория и Кассиана представляет собой замечательный па-
мятник классовой борьбы черносошных крестьян Севера
против зарившихся на их земли и свободу церковных фео-
далов. Эта редакция внушает к себе доверие по содержа-
щимся в ней характерным бытовым подробностям, а так-
же тем, что в ней упоминается конкретное сельцо, а «зло-
деи» названы по именам. Конечно, благочестивый агио-
граф изображает убийц Григория и Кассиана разбойника-
ми, конокрадами, насильниками и пр., но ведь известно,
что такими чертами представители господствующего клас-
са наделяли всех, кто выступал против существующего
строя и его порядков 60.
Любопытна дальнейшая судьба Авнежской обители.
После убийства Григория и Кассиана она совсем захире-
59 Н. К о н о п л о в. Святые Вологодского края,— ЧОИДР, 1895,
кн. IV, отд. IV, стр. 28—29.
60 При всем своем пиетете к «апробированной» житийной ли-
тературе Н. Коноплев также допускает, что обнаруженная им
редакция более правдива, чем «житие» Иоасафа, по версии кото-
рого, как уже указывалось, Григорий и Кассиан были убиты та-
тарами в 1392 г. Иоасаф, отмечает Н. Коноплев, был современ-
ником покорителя Казанского царства. В его труде находим не
мало панегириков в адрес Ивана Грозного. «Вследствие этого для
него было естественно, по аналогии с другими многочисленными
случаями, заключить, что причина разорения Авножского мона-
стыря — нашествие татар, а через это дать себе лишний повод к
восхвалению „во царех достохвального"» (там же, стр 30).
135
ла, по в 1524 г. произошло «обретение» их «мощей», о чем
пространно рассказывает уже цитированное нами «жи-
тие» Иоасафа в изложении «чуда первого» — о Гаврииле.
В описании этого «чуда» для нас представляет интерес
сообщение о том, что в Авнежской местности, где в 1560 г
был обновлен старый монастырь, в 1524 г. жил какой-то
Гавриил, который посек тут лес, распахал землю, поставил
«храмины» (строения), а уйдя на постоянное свое место-
жительство, оставил наблюдать за устроенной им «селит
вой» своего человека Федора 61. Из этого видно, что коло
нпзация Авнеги шла своим чередом и совершалась иным
путем, чем колонизация монастырская, для которой ха-
рактерно присвоение уже освоенной крестьянами земли,
получение в виде «утешения» неземледельческих доходов,
которые также вкладывались в дело, и порабощение окре-
стного населения.
Еще любопытнее «чудо четвертое», случившееся тогда,
когда покойные «угодники» после обретения их «мощей»
и устройства часовни над их гробницей стали прослав-
лять это место «чудесами» и тем самым привлекать бого-
мольцев. Это не понравилось Гавриилу по прозвищу Уша-
кову (не совсем ясно, идет ли тут речь о том же Гаврииле,
который фигурирует в «чуде первом», или о другом), ко-
торый владел прилегавшей к гробнице землей. «Искони
ненавидяй добра роду человеческому диавол» внушил ему
мысль: «Яко аще не престанут быватп чудеса от гроба
святых и паче умножатися, нмать место оно распростра-
нитися и строитися монастырь, и вселятся ту мниси, и аз
не токмо место оное себе наследую, но и села отщетитися
имам, еже и бысть последи же...» 62.
Чтобы предотвратить такую опасность, Гавриил при-
звал к себе игумена расположенного недалеко отсюда Глу-
шицкого монастыря Иоакима и старца Иринарха, в кото-
рых он видел естественных союзников, так как глушиц-
ким старцам из соображений конкуренции также не улы-
балась перспектива обновления Авнежской обители. Гав-
риил почтил монахов дарами: игумену Иоакиму он поднес
медвежью шкуру, а Иринарху дал сто серебренников,
и они быстро сговорились о совместных действиях. Земле-
владелец повел старцев к месту, «идеже святии лежаху.
61 РОБИЛ, Троицкое собр., № 635, лл. 52—53.
62 Там же, лл. 62 об.— 63.
136
Обьюродевша пияньством, паче завистию и несытъством,
разориша гробницу, иже над мощми святых, и святыя
иконы, иже в ней, на землю поверьгше и тако отидоша» 63.
Давно прошли уже те времена, когда два и более мо-
настыря, как это было в XII—XIII вв. под Новгородом
и Псковом, да и в других местах, спокойно могли уживать-
ся рядом. Теперь это уже соперничающие между собой
феодальные хозяйства, каждое из которых, омраченное
«завистию и несытством», готовится разорить, уничто-
жить, поглотить, стереть с лица земли другое хозяйство.
Тут уже нет места корпоративной солидарности, и автор
«жития», которому близки интересы Авнежского монасты-
ря, пе стесняясь, обливает грязью представителей «чу-
жой», вражеской обители, выставляя их взяточниками,
пьяницами, богохульниками 64.
Стефап с Григорием и Кассиапом поселились па вос-
точной стороне Авнежского края. С западной стороны его
пытался освоить Дмитрий Прилуцкий 65.
Сын богатых родителей, родом из Переславля-Залес-
ского, Дмитрий в молодые годы постригся в переславском
Горицком монастыре, где вскоре получил сан священни-
ка, после чего в том же Переславле основал собственный
монастырь с церковью св. Николая чудотворца «и общее
житие устрой»66. Не в пример старым монастырям, где
63 Там же, л. 03 об.
64 «Чудо» заключается в том, что за разорение гробницы
Григория и Кассиана на Гавриила напало безумие, и он, как ди-
кий зверь, десять месяцев скитался по лесным дебрям, пока не
выпросил себе у оскорбленных святых исцеления. После этого
гробница была восстановлена игуменом Мисаплом. По рассказу
о пятом «чуде», гробница была разорена каким-то Анисимом и
двумя его товарищами, надеявшимися .найти в ней спрятанные
сокровища. Два с половиной года Анисим лежал, пораженный не-
дугом, пока пе обратился к авнсжским «чудотворцам», которые
вернули ему здоровьо (там же, лл. 64—69).
65 При описании деятельности Дмитрия Прилуцкого мы поль-
зовались Старейшим списком (конца XV в.) его «жития», поме-
щенным в датированном 1494 г. сборнике Соловецкого монастыря
(РОГПБ, Соловецкое собр., № 537 (518), по печатному «Описанию
рукописей Соловецкого монастыря» (т. II, Казань, 1885)—№ 616
(518). «Житие» помещено на лл. 216 об.— 230; описание чудес —
на лл. 230—239 об.; похвала — на лл. 239 об.— 243. «Житие» со-
ставлено игуменом Прилуцкого монастыря Макарием, причем ав-
тор пользовался рассказами любимого ученика Дмитрия, преем-
ника его (с 1391 г.) по 'игуменству Пахомия.
66 РОГПБ, Соловецкое собр., № 537 (518), лл. 219 об,—220.
137
каждый монах был предоставлен самому себе, Дмитрий
завел здесь строгие порядки, и «житие» отмечает, что
«братия тому во всем повинующеся, яко ангелу божию» 67.
Тогда был еще жив Сергий Радонежский, с которым
Дмитрий общался, время от времени посещал Троицкий
монастырь, где он вел с Сергием беседы по монастырским
делам. Слава о Дмитрии множилась, и о нем узнал даже
великий князь Дмитрий Иванович, который вызывал его
в Москву, чтобы получить от него благословение. Но тяго-
тясь, как уверяет «жптис», мирской суетой, Дмитрий оста-
вил свой родной город и отправился только с одним своим
учеником Пахомием в северные области к самому студе-
ному «морю-океану». Так они дошли до непроходимых
лесных дебрей близ Вологды, где обрели пустынное место
на р. Леже и поставили церковь Воскресения. В действи-
тельности место это было далеко от «моря-океана» и вов-
се не напоминало пустыню. Это доказывается данными
самого «жития», в котором рассказывается о том, как
жители «непроходимой лесной дебри» (конечно, по нау-
щению дьявола) не дали Дмитрию развернуть здесь широ-
кую хозяйственную деятельность и в самом зародыше
пресекли его попытку основать монастырь, заставив лю-
бителя «уединения» удалиться. «Ненавидяй же добра роду
человечю диявол,— повествует ,,житие“,— завистник под-
стрекаеть люди неблагодарный от прилежащаа тамо веси,
Авнега зовомая, на святопомазанную главу, ропот велий
вт.зъдвигше, глаголяще: „Отче, неугодно есть тебе и нам
твое зде пребывание, помыслиша бо в себе, яко сей вели-
кый старець зде близ нас вселпся по мале времени съвла-
дееть нами и селы нашими" (другими словами, присвоит
уже существующие там села и закрепостит людей,—
И. Б.). Слышав же святый ненависть их, николи же бо
въпреки глаголя. Сего ради уклонися от зла их... и уда-
лпся» 68.
Н. Коноплев придает преувеличенное значение осно-
ванию Авнежского монастыря Стефаном Махпищским и
церкви Воскресения Дмитрием Прилуцким. «При перво-
начальном поселении подвижников,— пишет он,— Авпеж-
ская страна представляется лесною пустынею, царством
разбойников, которые, может быть, и прекратили суще-
67 РОГПВ, Соловецкое собр., № 537 (518), л. 220.
68 Там же, л. 223—223 об.
138
ствование первой ее монастырской колонии — Авнежской
обители, предав смерти ее основателей. Спустя несколько
десятков лет (точнее было бы сказать спустя 130 лет.—
И. Б.), при обретении мощей преподобных Григория и
Кассиана, она уже является многолюдною страною, с
удельными князьями во главе и многими церквами. С про-
тивоположной (западной) стороны колонизатором Авнеги
явился преподобный Дмитрий Прилуцкий, в первое время
избравший для своих подвигов пустынное место при слия-
нии двух речек, Лежи и Великой. Но едва успел создать
он небольшую церковь Воскресения христова, полагая
тем основание обители, как окрестности ее наполнились
крестьянами, которые из своекорыстных целей изгнали
подвижника из места его избрания. Таким образом, упо-
мянутые подвижники, положив основание колонизации
Авнеги с двух противоположных сторон, способствовали
наискорейшему заселению всей страны, насчитывающей
на своем протяжении несколько десятков верст» 69.
Исходя из имеющихся данных, можно прийти к совер-
шенно противоположным выводам: несмотря на то, что
монастырская колонизация была нарушена и прекрати-
лась в самом зародыше (убийство Григория и Кассиана
и запустенпе их обители и изгнание Дмитрия Прилуцко-
го), колонизация Авнеги шла своим чередом и достигла
больших успехов без всякой помощи монастырей. Надо
еще принять во внимание, что в «житиях» места, избран-
ные для устройства монастырей, нарочито представляются
глухими, безлюдными и пустынными, в то время как на
деле монастыри сплошь и рядом строились в населенных
местностях, близ освоенных земель, сразу же привлекав-
ших жадных монастырских старцев. В частности, мест-
ность, где Дмитрий Прилуцкий построил церковь, не мог-
ла, как это изображает Н. Коноплев, сразу же после этого
наполниться крестьянами, потому что в «житии» прямо
говорится об опасениях крестьян, что Дмитрий овладеет
их селами, а для устройства сел в лесной местности Севе-
ра требовалось немалое время.
Выгнанный из Авнеги, Дмитрий прибыл в Вологду.
Здесь оказалось много церквей (очевидно, при монасты-
рях), но «общего жития иноком не бысть в земли той, от
Волги реки великыя даже и до последних моря. Тогда
69 Коноплев. Указ, соч., стр. 126.
/39
тамо възлюби преподобный место на Прилуце, от града
за три поприща»70. Там жили «христолюбец» Илия и со-
сед его Исидор по прозвищу Выпряг. По просьбе Дмитрия
они отдали ему «земли доволно, елико требует на состав-
ление обители его», и все это даром — «за любовь еже к
нему и благословения его ради» 71.
Дмитрий не остановился даже перед тем, чтобы вы-
топтать посеянные озимые, лишь бы скорее построить тут
церковь. На избранном для этой цели месте он водрузил
крест, и к нему повалил народ за благословением «и своя
имения тому вручающа, несуще по силе: ин имение, ин
древеса, ова потробнаа церкви и монастырю, и бе скоре
великая церкви поставлена» 72. Все это, очевидно, были
постриженики, которые обязаны были отдать в монастырь
свое имущество и средства, позволившие Дмитрию раз-
вить большое строительство. «Се первая на Вологде,—
отмечает ,,житие",— общая обитель бяше», «и мнозп ино-
ци приидоша к нему» 73. Монастырь привлекал средства и
от мирян, причем среди жертвователей был и великий
князь Дмитрий Иванович, который, узнав, что Дмитрий
Прилуцкий водворился в Вологде, прислал ему туда «до-
волну потребу на строение, елико хотяше блаженный» 74.
«Житие» рисует Дмитрия Прилуцкого хорошим хозя-
ином, который лично наблюдал за выполнением сельско-
хозяйственных работ. «На своих ногах», отмечает «жи-
тие», он ходил «на селпще свое, иже за две версты от
монастыря..., призирая там своего делателя Григория име-
нем, сеюща жита его мало, но молитвами его изобильно
братии кормля бывааше» 75.
Любопытно, что перед смертью, последовавшей в
1391 г., Дмитрий без всякого соборного решения назначил
игуменом близкого ему человека, любимого ученика Па-
70 РОГПБ, Соловецкое собр., № 537 (518), л. 224.
71 Там же, л. 224 об.
72 Там же, л. 225.
73 Там же.
74 Там же, л. 225—225 об. В этом утверждении содержится,
конечно, преувеличение, рассчитанное па то, чтобы •• привлечь и
других «христолюбцев» к пожертвованиям на монастырь.
75 Там же, л. 227 об. Разрядка моя.— И. Б. Григорий, видимо,
был нс монахом (иначе он был бы назван в «житии» «братом»),
а феодально зависимым человеком, работавшим на «селище» игу-
мена, пли же одним из наемных работников, которые в «житиях»
обычно п называются «делателями».
U0
хомия76. Как мы уже видели, так действовали Лазарь
Муромский и Арсений Коневский, не без основания счи-
тавшие учрежденные ими монастыри собственным достоя-
нием, так же, как действовали, как убедимся из дальней-
шего изложения, и другие игумены, фактические владель-
цы новых монастырей.
Во многом сходна между собой деятельность двух дру-
гих «отшельников», также обосновавшихся в Вологодском
крае,— Павла Обнорского и Сергия Обнорского (или Ну-
ромского).
«Житие» Павла Обнорского, составленное уже спустя
сто с лишним лет после его смерти, в 1538 г., дошло до
нас в двух редакциях — краткой и пространной. Мы поль-
зуемся краткой редакцией, список которой относится к
концу XVI в.77содержащей более подробные и более
близкие к истине сведения, чем редакция пространная78;
однако и в последней имеются некоторые важные сведе-
ния, например подробности о пребывании Павла в Москве
у митрополита Фотия, о том, что с самого начала он ввел
в монастыре общежитие, и др.
Павел Обнорский — ученик Сергия Радонежского и
один из ранних основателей монастырей нового типа. Ро-
дился он в Москве (надо полагать, в семье пе знатного
происхождения, иначе это было бы отмечено в «житии»).
Юношей он ушел из дому и постригся в Рождественском
монастыре па Прилукс, находившемся во владении Трои-
це-Сергиева монастыря. Через некоторое время он напра-
вился отсюда в Троице-Сергиев монастырь, где пробыл
пятнадцать лет в отходной келье, а затем испросил благо-
словения у Сергия жить в пустыни. После этого он еще
в течение многих лет переходил из монастыря в мона-
стырь, высматривая, где бы лучше устроить новую оби-
тель. И в старое время монахи часто переходили из мона-
стыря в монастырь (что, между прочим, строго запрещено
Студийским и некоторыми другими уставами), но это
были просто праздношатающиеся, искавшие более при-
вольной жизни. Основатели же новых монастырей перехо-
дили на новые места с определенной целью — подобрать
76 Там же, л 229.
77 РОБИЛ, Румянцевское собр., № 397, лл. 355 об., 352—353 об.,
356—350 об. (листы перепутаны).
78 РОБИЛ, Троицкое собр., № 692, лл. 293—321; список конца
XVI в.
Ш
выгодное и удобное место для устройства монастыря. Во
время своих скитаний Павел обычно жил в отходных пу-
стынях, где без большого труда можно было скоро «про-
славиться». У него произошло столкновение с игуменом
монастыря Богородицы в Галиче, который также жил
в отходе. «И от того места изгнан бысть преподобный
отець игуменом монастыря того» 79. Он направился из
Галича в Городец и обосновался в Федоровском монасты-
ре «и абие оттоле во иных местех пустынных живяше
лета доводка, от мира и от человек удалялся» 80 81. В конце
концов он обосновался в Обнорской волости на р. Нурме
и стал жить в небольшой колье.
Хотя «житие» утверждает, что это было совершенно
пустынное место, Павлу, как и многим другим «пустын-
никам», приходилось здесь бороться с местным населени-
ем. В краткой редакции «жития» рассказывается, что од-
нажды на него напали разбойники, жестоко избили «и все
имение взяша, еже имея святый» 8|/, потом связали и свя-
занным оставили в келье 82. И тут опять оказывается, что
«непроходимая пустыня», в которой поселился подвиж-
ник, была населена: пришедшие в лес люди развязали ве-
ревки и вернули Павлу свободу.
Еще до устройства монастыря Павел отправил в Моск-
ву к митрополиту Фотию своего ученика Алексея. Фотий
посвятил его в сан священства, дал большую милостыню
и благословил создать церковь. Так излагает дело крат-
79 РОБИЛ, Румянцевское собр., № 397, л. 352.
80 Там же, л. 352 об. Характерно, что автор пространной ре-
дакции, отличающейся многословием и уснащенной риторикой,
ничего не сообщает об изгнании Павла галицким игуменом, огра-
ничиваясь указанием, что, получив благословение от Сергия, Па-
вел «въ многих пустынях живяше лета доволла» (РОБИЛ, Троиц-
кое собр., № 692, л. 302).
81 РОБИЛ, Румянцевское собр., № 397, л. 352 об. У Павла
было какое-то «имение», хотя «житие» пытается утверждать, что
у него ничего не было, что питался он только хлебом и водой, и
то лишь по субботам и воскресеньям, так что не нуждался даже
в посуде.
82 В пространной редакции нет сообщения о нападении раз-
бойников на Павла. Зато здесь говорится, что, поселившись па
Обноре, он терпел «многы пакости и скорби» «от ненаказанных
человек», рассчитывавших, что, не стерпев «досады человеческыя»,
он «отбегпет от места того» (РОБИЛ, Троицкое собр., № 692,
л. 303 об.). В «житии» Сергия Обнорского говорится, что когда од-
нажды Павел куда-то ушел из кельи, он, вернувшись, нашел ее
разметанной (РОБИЛ Троицкое собр., № 668, л. 93—93 об.).
И2
кая редакция «жития». Но в пространной редакции сооб-
щается, что сам Павел явился в Москву и стал умолять
Фотия дать благословение на создание церкви. Митропо-
лит же не только не внимал его словам, «но и жестока
некая глаголя ему» и прогнал его 83. Только по внушению
«свыше» Фотий потом призвал Павла, попросил проще-
ния, разрешил строительство церкви, основание мона-
стыря и дал большую милостыню. Этот рассказ отражает
господствовавший в митрополии торг с приезжавшими
сюда многочисленными «прошаками», стремившимися по-
лучать антиминс на освящение новой церкви и благосло-
вение на устройство монастыря, а также заручиться по
ходатайству митрополита покровительством верховной
власти 84.
Так или иначе, но Павел в конце концов соорудил цер-
ковь Троицы и устроил монастырь, после чего поставил
игуменом Алексея. Подобно основателям других новых
монастырей, Павел ведет себя как полновластный хозяин,
самолично, без решения братии и без обращения к ар-
хиерею, ставя игумена, который, конечно, полностью от
него зависит и во всем ему подчиняется. Сам Павел, рас-
сказывает «житие», остался жить в своей келье, но два
раза в неделю, по субботам и воскресеньям, он приходил
в обитель, где поучал братию и фактически руководил ею.
Недалеко от Павла Обнорского, в каких-нибудь двух
верстах от него, подвизался другой монах — Сергий Об-
норский (Нуромский) 85. Он тоже был учеником Сергия
83 РОБИЛ, Троицкое собр., № 692, л. 308.
84 Очевидно, Павел в Москве заявил, что он получит антиминс
после того, как соберет братию и, так сказать, поставит дело на
солидную почву. В дошедшей до нас грамоте Фотий пишет Пав-
лу: «Что еси прислал к мне свою грамоту, прося святого антиминса
на освящение божии церкви, и труд о Христе хотя полагати, свя-
тую обитель съставляя и яжо о Христе братью събирая, и как
ми пишешь, что еси, сыну, уже таковых избрал: и о сем, как
желание твое на се, не възбраняю ти, но и благословение свое
посылаю... Но как еси был у мене...» (АИ, т. I, № 357, стр. 485).
85 «Житие» Сергия Обнорского написано игуменом Глушиц-
кого монастыря Ионою в 11584 г., через 172 года после смерти
Сергия. Иона «перечисляет ряд иноков, преемственно передавав-
ших один другому в продолжение столетия повесть о жизни свя-
того, пока около половины XVI в. один из них, игумен Павлова
Обнорского монастыря Протасий, но записал предания в своих
„свитках", которыми Иона пополнил изустные рассказы братии»
(В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 302; см. также: РОБИЛ,
Троицкое собр., № 668, лл. 131 об.— 134 об.).
143
Радонежского, а в Троице-Сергиев монастырь прибыл с
Афона. Это говорит о том, что Сергий был человек со
средствами, ибо поездка на Афон в то время была сопря-
жена с большими расходами. Пробыв некоторое время в
Троице-Сергиевом монастыре, Сергий Обнорский, получив
благословение у Сергия Радонежского, отправился на Се-
вер, где нашел себе место в лесных дебрях, среди болот и
мхов в Обнорской волости на р. Нурме. Тут Сергий по-
ставил крест, часовню и небольшую келыщу и прожил
несколько лет, показывая образцы благочестия и подвиж-
ничества. «Житие» нс сообщает, чем он питался и с кем
общался (кроме Павла Обнорского, которому был духов-
ным отцом), но из дальнейшего рассказа видно, что Сер-
гий рано вошел в общение с населением облюбованной
им «пустыни», причем отношения эти были далеко не дру-
жественными.
Бесы, рассказывает «житие», видя, что они ничего не
могут поделать со «святым», напустили на него «ненака-
занных (не слышавших и не принявших „наказания11,
т. е. духовного поучения.— И. Б.), буих, злодеющих чело-
век» 8fi. Однажды они напали на Сергия, жестоко его избили
и бросили еле живого. В «житии» не говорится, что «зло-
действующие люди» хотели обокрасть Сергия, что они
искали у него сокровища, как это сообщается в отноше-
нии других пустынников. Очевидно, они хотели его из-
гнать, потому что, придя в себя, Сергии стал молиться и,
прося у бога помощи, говорил, что хочет умереть «на
месте сем»86 87. Так он и продолжал подвизаться, терпя
«злострадание» от «человек неправедных в пустыни
той» 88 89. Однажды ночью на Сергия опять напали воору-
женные «злии разбойницы», и он отделался от них только
«чудом».
«Житие» не сообщает, с помощью каких средств Сер-
гию удалось устоять против натиска окрестного населения,
но он (как и Павел Обнорский) вышел из этой борьбы
победителем и стал собирать монахов. Когда их набралось
сорок человек, Сергий построил церковь и кельи «и оби-
тель возгради» 8Э. Таким образом, Сергий выступает в роли
единоличного строителя большого монастыря (насчиты-
86 РОБИЛ, Троицкое собр., № 668, л. 88.
87 Там же, л. 89.
88 Там же, л. 89 об.
89 Там же, л. 92.
144
вающего на первых порах сорок иноков), осваивает на
Обноре уже населенную землю, жители которой безуспеш-
но противятся внедрению в их среду нового феодального
владетеля.
Павел и Сергий Обнорские (а до них Сильвестр Обнор-
ский, тоже ученик Сергия Радонежского, еще до Павла
основавший первый монастырь на Обноре90) пришли в
вологодские пределы тогда, когда туда пролегла торная
дорога, которую еще в первой половине ХШ в. (а может
быть, и раньше) начали прокладывать «низовские» паха-
ри, отодвинувшие «новгородскую границу с водораздела
Кострома — Сухона на водораздел Сухона — Вага, пере-
водя этим самым Вологду, Тотьму и Устюг в сферу низов-
ского влияния (позднее — под московскую власть)»91.
Дороги в эти места вели из ростовских пределов. И дей-
ствительно, основатели монастырей в вологодской стороне
сплошь и рядом хозяйственными и другими узами были
связаны с ростовскими монастырями. К ним в первую
90 Сильвестр умер в 1419 г. Подробности об основании им мо-
настыря не сохранились за отсутствием его «жития» (Филарет
[Гумилевский]. Русские святые, чтимые всею церковию или
местно, т. I. Изд. 3. СПб., 1882, стр. 528—531; В. О. Ключев-
ский. Указ, соч., стр. 344).
91 С. Ф. Платонов. Низовская колонизация Севера.—В кн.:
«Очерки по колонизации Севера», вып. 1. Пг., 1922, стр. 58.
С. Ф’. Платонов указывает, что главными деятелями народной
колонизации «были инок, отшельник, желавший тишины и ду-
шевного спасения, и пахарь, искавший безопасности и пропита-
ния», причем «неизвестно, кому из них принадлежало первенст-
во» (там же, стр. 54), хотя приводимый самим С. Ф. Платоновым
материал непреложно говорит о том, что первенство принадле-
жало именно пахарю. В том же сборнике помещена статья
Г. Ф. Чиркина «Историко-географические предпосылки колониза-
ции Севера», где автор утверждает, что «монастыри на Севере
явились передовыми бойцами колонизации Севера. Через них на-
родные маСсы, поднятые с юга татарскими погромами, освоили
все Заволье (Заволочье?—И. Б.) между реками Шексной и Ун-
жей» (там же, стр. 15). Но ведь монастыри как опорные пункты
колонизации стали появляться только во второй половине XIV в.,
а «народные массы, поднятые с юга татарскими погромами», уже
в течение ста — полутораста лет осваивали эти места.
Отметим, что Платонов и Чиркин неодиноки в своей оценке ко-
лонизационной роли монахов. Д. И. Багалей, например, утверждал,
что на Севере «монахи являлись первыми пионерами русской граж-
данственности и культуры, а монастыри — первыми населенными
пунктами в этих пустынных местах» (Д. И. Багалей. Святой
Сергий Радонежский и его значение в русской истории. Харьков,
1892, стр. 11).
Щ И. У. Будовниц /45
очередь относятся основатели Борисоглебского монастыря
на р. Устье (в 15 верстах от Ростова) Федор и Павел92.
Федор пришел в «черный» (т. е. общинный, крестьян-
ский) лес на р. Устье из Новгородской земли. Вблизи
дороги, ведшей из Каргополя, Белоозера и других городов
в Москву, он построил себе хижину, а на дереве, у самой
дороги, повесил кузовок, чтобы принимать от проезжаю-
щих подаяние93. Спустя три года к нему пришел Павел,
И они стали вместе жить. Когда в 1363 г. Сергий Радо-
нежский прибыл с политическим поручением правитель-
ства в Ростов (в рукописи говорится, что он приехал туда
«к чудотворцам» помолиться) и Федор с Павлом об этом
узнали, они пришли в Ростов «и молят князя (Константи-
на Васильевича.— И. Б.) и епископа (Игнатия.— И. Б.),
чтобы им в сей пустыни воздвигнути церковь и монастырь
строити, и молят преподобнаго Сергиа, дабы посмотрел
места, где им поставити церковь и место благословил» 94.
Это очень ценное свидетельство. В «житиях» дело
обычно изображается так, что «святой подвижник» уда-
ляется в пустыню из жажды «тишины и душевного спа-
92 О деятельности Федора и Павла нет «жития», но отсутст-
вие его, как справедливо отмечает В. О. Ключевский, с избытком
восполняется «Повестью о Борисоглебском монастыри, от коли-
кых лет и како бысть ему начало» (РОБИЛ, Троицкое собр.,
№ 782, лл. 449—461; сборник середины XVI в.). В Повести, как
отмечает В. О. Ключевский, рассказ «очень прост и сух, без вся-
ких риторических украшений, но передает события с такой пол-
нотой и ясностью, какая редко встречается в житиях...» (В. О. Клю-
чевский. Указ, соч., стр. 281). Добавим от себя, что рассказ по-
рой очень наивен и простодушен, но в этом — залог исторической
ценности повествования, ибо автор в простоте своей не понимает,
что много событий ему следовало бы, как это, преследуя опреде-
ленные цели, делали другие списатели, усложнить, затушевать,
представить не в их действительном свете. Датировка В. О. Клю-
чевского, считающего, что Повесть написана в начале XVI в., тре-
бует некоторого уточнения. Из рассказа о том, как при игумепе
Феофиле в 20-х годах XVI в. доставали известь для монастырского
строения, выясняется, что автором Повести является инок мона-
стыря Григорий. Упоминает Григорий и преемника Феофила Вас-
сиана. Однако Повесть паписана до 1545 т., когда монастырь посе-
тил Иван Грозный (см. ПСРЛ, т. XIII, 1-я пол., стр. 147). Не подле-
жит сомнению, что Григорий, если бы он писал свою повесть после
1545 г., обязательно отметил бы зто событие.
93 «А при дорозе сей повесил корян сосуд, сиречь кузов, многы
аже люди проезд творящи учали мнети человека пустынножителя
и начали бога ради покладати овогда хлеба, инии же овощиа и
прочюю милостыню» (РОБИЛ, Троицкое собр., № 782, л. 449 об.).
94 Там же, л. 450—450 об.
146
сения» (как об этом пишет в цитированной статье и
С. Ф. Платонов). Только с большим трудом удается упро-
сить создателя обители взять на себя бремя игуменства.
Но автор Повести в своем «простодушии» изображает дело
так, как оно было: Федор и Павел не только не скрывали
настоящей цели своего пустынножительства, сводящегося
к стремлению создать большое феодальное хозяйство в
виде монастыря, не только лицемерно не заставляют себя
упрашивать, но сами «молят» представителей светской и
духовной властей вкупе с влиятельным Сергием Радо-
нежским помочь им в этом деле. «Преподобный же Сер-
гий,— отмечает Повесть,— сътвори по прошению их» 95.
Оп тщательно в течение трех дней осматривал различные
участки леса, где жили Федор и Павел, и выбирал им
место, где потом была поставлена церковь Бориса и Глеба.
Работа закипела. «Преподобным же пустынником
место строящим и лес секущим, где храму воздвигнути
ся» 96. Разумеется, два старца не могли сами рубить лес
и воздвигать здание. Для этого необходимо было привлечь
со стороны специалистов и рабочих, которым надо платить.
«И начата ся собирати к ним братия,— сообщает По-
весть,— и мирская чадь древодели в помощь делу» 97, но
это уже было позднее, когда монастырь приобрел какую-
то популярность и начал привлекать к себе иноков и да-
ровую рабочую силу; вначале же Федору и Павлу, несо-
мненно, необходимо было вкладывать в строительство
собственные средства, без которых создание нового мона-
стыря немыслимо.
Когда собралась братия, Федор стал игуменом и еще
шире развернул хозяйственную деятельность. Одним из
важных источников дохода послужило стремление многих
окрестных землевладельцев постричься на старости лет и
провести остаток жизни в покое, «спасая свою душу» и
обеспечивая себе захоронение в монастырской ограде.
Федор «принимаше их с радостию и причитая к братии.
Из Ростовскыа области многыа велможа преставленыа на-
чата кластися и за душа своя отчины своя давати и села
и деревни и пожни» 98.
95 Там же, л. 450 об.
96 Там же, л. 451.
97 Там же, л. 451 об.
98 Там же, л. 452.
Много лет «подвизался» так Федор, строя церкви,
сооружая кельи «и нивы и пашни к монастырю приобрете
и человекы многыа и скоты на службу в обитель сию
устрой»". Стремясь к дальнейшему расширению хозяй-
ства, Федор задумал «обрести место потребно к рыбной
ловли» и с этой целью отправился на Святую Луку. И в
данном случае Повесть открыто и без обычных житийных
прикрас рассказывает о цели ухода «преподобного» из
монастыря на Луку, каковой уход в обычном «житии» был
.бы преподнесен как стремление уйти от суеты и докучли-
вых почитателей в «совершенную пустыню».
Но па Святой Луке Федора постигла неудача. Как
только он пришел туда, «и обошод место, подобно к мо-
настырскому строению, и восхоте заняти себе заимище,
постави едину малу келейку, и от чюти (чуди.— И. Б.),
оже се окрест живущей, неразумнии невегласи человекы
еще чюдцкое исчадие, сего преподобного трудника изгони-
ша и келейцу разметаша» 10°.
Будучи изгнан из Святой Луки, Федор посетил еще
много мест, высматривая, «где бы ему искомаа обрести» 99 100 101.
Так он обошел все Белоозеро, пока пе нашел красивого
места, весьма удобного для монастырского строительства,
в устье р. Ковжи, где были «новопашенныа места и по-
чинкы» 102. И здесь Повесть подкупает своей прямотой и
откровенностью. Автор не пытается создать впечатление,
будто Федор решил поселиться в непроходимой, пустынной
дебри, а прямо пишет, что в избранной им местности уже
были обжитые пашни и починки. После этого он отправил-
ся в Москву к сыну Дмитрия Донского Андрею, которому
принадлежала белозерская и вологодская сторона, «и биет
челом и молит удельнаго государя князя Андреа Дмитрее-
вича можайского и белозерского, чтобы его пожаловал,
дал ему место, где церковь воздвигнути Николы чюдотвор-
ца и монастырь строити» 103. Челобитье увенчалось успе-
хом, и Андрей Дмитриевич дал ему свою жалованную гра-
моту «на починкы и на пожни и на рыбныа ловли» 104.
Заручившись грамотой, Федор в облюбованном им месте,
99 РОБИЛ, Троицкое собр., № 782, л. 452 об.
100 Там же, л. 453 об.
101 Там же, л. 454.
102 Там же.
103 Там же, л. 454 об.
104 Там же.
148
при впадении р. Ковжи в Белое озеро (в 40 верстах от
Белозерска), основал Николаевский монастырь и поста-
вил над ним игумена.
Незадолго до смерти Федор вернулся в Борисоглебский
монастырь, где в его отсутствие хозяйничал Павел, и при-
общил к нему монастырь Николаевский. Это очень харак-
терно: хотя в обоих монастырях были игумены, Федор
рассматривал их как своих подручников и самовластно
распоряжался как Николаевским, так и Борисоглебским
монастырями. Вскоре он умер (в 1409 г.), и пещись об
обоих монастырях начал Павел.
Оставаясь хозяином основанного им первичного мона-
стыря, образовывал новые монастыри и Авраамий Чухлом-
ской (или Галицкий) 105. Он тоже был иноком Троице-
Сергиева монастыря и, стремясь, как уверяет «житие»,
к душевному спасению, стал молить Сергия Радонежского
«со многими слезами и умилением, дабы его благословил
итти в пустыню во единьстве безмольствовати» 106. Сергий,
узрев своими «прозрачными очима», что Авраамий создаст
обитель (а вовсе не будет безмолвствовать!), отпустил его.
Авраамий обосновался в Галицкой стороне, которой в
то время владел князь Дмитрий Федорович. Место у озера,
где поселился Авраамий, отмечает «житие», изобиловало
многими и великими дубравами, и немало людей той сто-
105 «Житие» Авраамия Чухломского составлено около 1551 г.
Протасием, который пользовался ветхими записями, составленны-
ми задолго до этого. «...И вопросившу ми иноков тоя Святыя оби-
тели,— пишет Протасий,— благоговейных и многодетных, есть ли
каково списание о житии и о пришествии на место сие преподоб-
ного Авраамия. Иноцы же тоя святыя обители принесоша ми мало
нечто написано о житии преподобного Авраамия ветхо и издранно,
аз же едва прочтох и известно .изверихся о житии преподобного
не токмо же от писания сего, во и сам своима очима видех от
святаго его гроба многая чгодеса» (РОБИЛ, Троицкое собр., № 625,
лл. 304 об.— 305). «Житие», помимо всего прочего, имеет, очевидно,
цель внушить богомольцам — почитателям Авраамия преимущест-
во последнего перед другими святыми и большую его по сравне-
нию с ними чудотворную силу. В описании «чуда первого», напри-
мер,— об одержимом бесом устюжанине Леонтии,— рассказывается,
что родные Леонтия припадали к гробу известного устюжского
юродивого «преподобного» Прокопия, «дабы о нем молил господа
бога и пречистую богоматерь и отгнал бы от него вселукавого и
лютого беса и освободил бы его от толикия мукы, и япмала помо-
щи обретши». С большим трудом они довезли больного до гроба
Авраамия, и тот его, конечно, исцелил (там же, лл. 333—335 об.),
106 РОБИЛ, Троицкое собр., № 625, л. 310.
149
роны держалось еще «прелести дьявольской». Привез
Авраамий с собой сухарей, которых, конечно, надолго
хватить не могло, но какой-то переплывавший через озеро
благочестивый муж, умилившись видом маленькой церк-
ви, которую построил Авраамий, и молящимся в ней
отшельником, стал доставлять ему хлеб.
Дальше идет обычное в «житиях» объяснение превра-
щения пустынножителя в главу большого монастырского
хозяйства: «Не может град укрытися верху горы стояй,
ни вжигают свотилника и поставляют его под сосудом,
но на свещницо, и светит всем, иже во храмине суть» —
так и «преподобный» Авраамий пе мог укрыться от людей
в своей пустыне. О нем пошел слух, достигший и князя
Дмитрия Федоровича, который послал к нему своего мужа
звать его в Галич, но Авраамий отказался оставить свое
уединение. Только после настойчивых просьб князя и по-
буждаемый велением самой богородицы, которая предрек-
ла ему в видении, что на этом месте будет построен боль-
шой монастырь, Авраамия кое-как уговорили. Он отпра-
вился в Галич, где был торжественно принят князем,
который обещал дать ему «вся потребная» на постройку
монастыря. Авраамий вернулся в свою пустыню, и князь
действительно скоро доставил туда «мастеров на церков-
ное здание» 107. Они возвели в честь Успения богородицы
красивую церковь, которую князь украсил «иконами и
книгами и всякою лепотою» 108.
Так возникла Авраамиева пустынь. Это был большой
монастырь, с самого начала существовавший на общежи-
тийном уставе. Авраамий сам устроил кельи для будущих
монахов, которые обязаны были соблюдать дисциплину.
С другой стороны, он пользовался широкой поддержкой
местного князя, который был заинтересован в предприя-
тии Авраамия, поскольку, как отмечает «житие», это был
первый монастырь в Галицкой стороне 109 *, где жило много
107 РОБИЛ, Троицкое собр., № 625, л. 320 об.
108 Там же, л. 321.
109 Позднее, в 1415 г., в 30 верстах от Галича, у железных руд-
ников, был устроен другой — Предтеченский — монастырь, основан-
ный Яковом Железноборским. Хотя он жил отшельником на месте
будущего монастыря в глухом лесу, ему «случайно» пришлось по-
бывать в Москве, где вошел в доверие великой княгини Софии Вп-
товтовны, после чего стал пользоваться поддержкой великого кня-
зя Василия I Дмитриевича, который пожаловал ему землю и по-
мог построить монастырь, а позднее — и доверием великого князя
i50
одержимой «дьявольской прелестью» чуди, в христиани-
зации которой власти были заинтересованы. И действи-
тельно, Авраамиева пустынь стала центром крещения
чудских «невегласов». Положение нисколько не измени-
лось, когда несколько лет спустя великий князь Дмитрий
Донской за «некое преступление» положил опалу на князя
Дмитрия Федоровича, согнав его с Галича, который отдал
в удел сыну своему Юрию Дмитриевичу. Последний так
же, как и его предшественник, часто приезжал в мона-
стырь и всячески ему покровительствовал.
Когда монастырь расцвел и обзавелся большим хозяй-
ством, Авраамий поставил вместо себя игуменом инока
Порфирия, а сам ушел за пятьдесят верст в пустынное
место у небольшого озера, «зело к безмолвию угодно» по.
Но через некоторое время Авраамий «увиден бысть от
братии», которая обратилась к нему с мольбой вернуться
обратно в монастырь. Оп не согласился. Тогда монахи
стали умолять его, по крайней мере не разлучаться с ними.
Авраамий же, «яко чадолюбивый отец, не презрел моле-
ний их, но остави их пребывати с собою» 111 112. Так образо-
вался новый монастырь. Авраамий построил здесь церковь
в честь богородицы, «трапеза же и келия и прочая, и ту
опщее житие составляет, еже есть и доныне» П2.
Через несколько лет Авраамий оставил и второй мо-
настырь, назначив тут игуменом своего ученика Алексея,
а сам ушел за двенадцать верст, где обрел «место красно
и угодно к безмолвию» 113 114 на речке Вига. История повто-
ряется: опять к нему приходят ученики, умоляют его
жить с ними вместе, он, опять-таки «яко чадолюбивый
отец» не презирает их мольбы (списатель не дает себе
даже труда придумать новые выражения), ставит церковь,
а сам, назначив игуменом Пафнутия, отходит за две-
надцать верст к озеру Чухломе, обретает здесь «место
красно у езера того в подгории» 1,4 и строит себе малень-
кую церковь под горой. Опять к нему приходят ученики из
Василия Васильевича Темного (Филарет. Указ, соч., т. I,
стр. 456—458). Рукопись «жития» Якова Железноборского не сохра-
нилась.
,1Э РОБИЛ, Троицкое собр., К? 625, л. 324.
1,1 Там же.
112 Там же, л. 324 об.
1,3 Там же, л. 326.
114 Там же, л. 327.
151
старых монастырей, после чего были сооружены большая
церковь, трапезная, кельи и прочие монастырские строе-
ния, «и ту опщежитие составляет, еже есть и доныне» 115,
Всего, таким образом, Авраамий основал четыре монасты-
ря, причем новые монастыри комплектуются в основном
за счет прежних иноков, которых он знает и которые так
или иначе от него зависят.
Когда Авраамий состарился и не мог больше управ-
лять монастырем, то сам назначил игуменом Иннокен-
тия— «дает им во свое место игумена», «сему повеле
пасти» стадо христово116. Но назначая всюду отдельных
игуменов, Авраамий оставался верховным владетелем всех
четырех основанных им монастырей. Недаром перед
смертью, последовавшей в 1375 г., он «посылает по всех
игуменов монастырей своих», и все они, отмечает «житие»
как орлы, прилетают на его «погреб»...117
Одним из видных деятелей образовавшихся во второй
половине XIV в. новых монастырей был Савва Звениго-
родский (или Сторожевский). О его социальном проис-
хождении и ранних годах жизни ничего неизвестно,
и рассказ о нем в «житии» начинается с пребывания его
в Троице-Сергиевом монастыре учеником Сергия Радо-
нежского 118.
После Куликовской битвы Дмитрий Донской попросил
Сергия помочь ему устроить общежитийный монастырь в
память о победе над татарами. Сергий сам отправился
разыскивать для монастыря подходящее место и остано-
вил свой выбор на уединепном острове на р. Дубне. Здесь
была сооружена церковь Успения богородицы и устроен
новый монастырь, во главе которого Сергий поставил свое-
го ученика Савву. Когда же после смерти Сергия преемник
его Никон по какой-то причине оставил Троице-Сергпев
монастырь, игуменом последнего был избран Савва. Через
115 РОБИЛ, Троицкое собр., № 625, л. 328.
116 Там же, л. 329 об.
117 Там же, лл. 329 об.— 330.
118 «Мы же,— отмечает автор ,.жития" Маркелл,— о рожении его
и воспитении не обретохом, токмо о пребывании его во мнишест-
ве» (РОБИЛ, Троицкое собр., № 692, л. 409). «Житие» написано
до 1552 г. Сведения об игуменстве Саввы в Дубенском монастыре
автор извлек из «жития» Сергия Радонежского, известия об игу-
менстве в Троице-Сертневюм монастыре заимствованы из 'второй
редакции «жития» Никона (В. О. Ключевский. Указ, соч.,
стр. 248),
152
шесть лет, в силу каких-то внутренних распрей в Троице-
Сергиевом монастыре, Савва оставил его, и игуменом опять
стал Никон. После этого Савва принял приглашение зве-
нигородского князя Юрия Дмитриевича отправиться с
ним в Звенигород и стать ого духовником. В Звенигороде
князь предложил Савве устроить монастырь под городом
на Сторожевской горе. Савва согласился, собрал братию
«и состави общее житие, еже есть и доныне» 119. Князь
Юрий Дмитриевич вскоре приказал воздвигнуть камен-
ную церковь «и добротами украси ю» и «дав блаженному
Саве села многа и имение доволно па строение манастырь-
ское» 12°. Савва умер в 1406 г., и к этому времени мона-
стырь превратился в цветущее хозяйство.
Савва Звенигородский — один из видных духовных
феодалов нового типа. Он возглавляет крупнейший в то
время Троицо-Сергиев монастырь; оп духовпик влиятель-
ного удельного князя (будущего претендента на велико-
княжеский престол); он организатор большой монастыр-
ской вотчины, независимой от местного князя, хотя и
устроенной при помощи последнего; он при случае может
стать епископом; словом, перед нами один из тех
«честных старцев», о которых впоследствии говорил Иосиф
Волоцкий на церковном соборе 1503 г. и из среды которых
вербовались кандидаты на высшие церковные должности.
С именем Сергия Радонежского связапа деятельность
и другого основателя нового монастыря — Мефодия Пеш-
ношского121. Будучи иноком Троице-Сергиева монастыря
и одним из первых сподвижников Сергия Радонежского,
Мефодий задумал устроить собственный монастырь.
В 1361 г. он уже был на новом месте — в дубовом лесу
119 РОБИЛ. Троицкое собр., № 692, л. 412 об.
120 Там же. До нас дошла подлинная грамота князя Юрия
Дмитриевича от 1404 г., которой он жалует Савво-Сторожевский мо-
настырь двумя селами и одним сельцом с деревнями в Звенигород-
ском и Рузском уездах, а также бортью С бортником и его дерев-
ней. По этой же грамоте монастырю предоставляются иммунитет-
ные права (АИ, т. I, № 15, стр. 23—24).
121 «Житие» Мефодия Пешноптского утеряно, но по некоторым
грамотам и обрывкам сведений из «Книги, глаголемой о российских
святых» конца XVII в. К. Ф. Калайдович в основном восстанавли-
вает его деятельность по устройству нового монастыря (сведения
о его происхождении и первых годах иночества отсутствуют). См.:
«Историческое и топографическое описание мужеского общежитей-
ного монастыря св. чудотворца Николая, что на Пешноше». Состав-
лено из записок покойного К. Ф. Калайдовича. М., 1837, стр. 6.
153
за р. Яхромой, где она принимает р. Пешношу, в 25 вер-
стах от Дмитрова, 32 верстах от Клина и 65 — от Троице-
Сергиева монастыря. Здесь Мефодий поставил себе келыо,
которую неоднократно посещал Сергий Радонежский.
В одно из таких посещений опытный хозяин Сергий пред-
ложил Мефодию оставить избранное им место, располо-
женное среди болот, и переселиться в более обширное,
сухое и удобное на другом берегу р. Яхромы, у устья
Пешноши. Собственно говоря, место, первоначально вы-
бранное Мефодием, было вполне удобно для уединенного
жительства, и совет Сергия доказывает только, что Мефо-
дий вовсе не собирался до конца своих дней оставаться
отшельником, а с самого начала задумал основать большой
монастырь. Мефодий после совета Сергия перенес свою
келью на другой берег реки и поставил на новом месте
церковь и кельи для братии, «пеш нося деревья через
речку» 122 (откуда якобы произошло название речки и мо-
настыря) .
Монастырь был заложен в 1361 г.; с самого начала
было заведено общежитие, и Мефодий был первым игуме-
ном монастыря, оставаясь в этой должности до самой смер-
ти, последовавшей в 1392 г. Основываясь на данных мо-
литвы в честь Мефодия, К. Ф. Калайдович предполагает,
что именно Мефодий в целях привлечения богомольцев и
жертвователей проложил к монастырю «дорогу через Фи-
латову пустыню для желающих посетить обитель из
окрестных селений и городов» 123. Среди жертвователей
монастыря был дмитровский князь Петр Дмитриевич, сын
Дмитрия Донского. В иммунитетной грамоте Ивана Гроз-
ного Пешношскому монастырю от 28 апреля 1547 г.124
говорится, что Петр Дмитриевич пожаловал монастырю
села Ивановское, Бестужеве, Новоселки, Поповское, Алек-
сандровское, Нестеровское, Белавино и Говейно с дерев-
нями и всеми владениями 125. В грамоте упоминаются еще
122 «Историческое и топографическое описание...», стр. 8.
123 Там же, стр. 29. Эта дорога существовала до Августа Стар-
кова, бывшего строителем монастыря в 1731 г. и проведшего к мо-
настырю другую дорогу (там же).
124 Там же, стр. 110—113.
125 Указанное в грамоте пожалование могло быть сделано в
промежуток времени между 1389 г. (когда Дмитровский удел был
выделен Петру Дмитриевичу) и 1432 г. (когда дмитровским князем
стал Юрий Дмитриевич).
154
монастырские купли в Каменском стане: сельцо Широбах-
тино, «да в Лутосне сельцо Василково с деревнями, да в
Лутосне ж их меновые деревни... (идет перечисление.—
И. Б.), да в Вышегороде сельцо Бизарово да сельцо Шил-
ково, да в Кашинском уезде в Дубенском стану сельцо
Яхромское с деревнями». Общая пашня всех этих владе-
ний занимала без малого И сох. Трудно сказать, насколько
точно грамота середины XVI в. передает все эти сведения,
относящиеся к концу XIV — началу XV в. Возможно так-
же, что приводимые в грамоте сведения основаны на под-
ложных документах монастыря. Не приходится, однако,
сомневаться в том, что, если Пешношский монастырь стал
обрастать пашенными землями с крестьянами и не при
Мефодии, а спустя некоторое время после его смерти, тс
уже при нем для этого были подготовлены все условия.
Другой устроитель нового монастыря во второй поло
вине XIV в.— Пахомий Нерехтский — связан уже не с
Сергием Радонежским, а с митрополитом Алексеем. Родом
из Владимира, Пахомий был сыном простого попа. Отец
его, отмечает «житие», «служитель бысть иерей у церкви
святаго Николы» 126. Осиротев двенадцати лет от роду,
Пахомий постригся во владимирском Рождественском мо-
настыре. После нескольких лет примерного жития он был
поставлен епископом Алексеем (будущим митрополитом)
в дьяконы, «и бысть во дьяконех много лет» 127. Когда же
Алексей стал митрополитом и приехал во Владимир об-
новлять монастырь Константина и Елены, «сего же Пахо-
мия святый Алексей знааше и постави Пахомия игуменом
в монастырь святаго царя Константина» 128 129. Спустя еще
несколько лет (в течение которых Пахомий мог приобре-
сти опыт монастырского управления и накопить средства)
он возымел желание отойти в пустыню и поставить там
новый монастырь. С этой целью он прибыл в Нерехту ,29,
126 РОБАН, 17.5.30 (сборник «житий» Пахомия, Прокопия
Устюжского и Пафпутия Боровского; рукопись XVII в.), л. 18—
18 об.
127 Там же, л. 20 об.
128 Там же, л. 21.
129 «Житие» изображает дело так, будто бы он ушел из мона-
стыря ночью тайком, взяв с собой только две книги. Но такие со-
общения относятся уже к житийному шаблону, и вызваны опп
желанием изобразить основателей новых монастырей нищими от-
шельниками, ничего не имеющими за душой. На самом деле, как
мы могли уже убедиться, для устройства нового монастыря они
155
где жил несколько дней у христолюбивого мужа. За это
время он обходил окрестности Нерехты, «ища себе покоя,
где бы ему пустыньку малу изобрести» 130. Так, он набрел
на место Степаново близ р. Солоницьг и на речку Гридев-
ку, место «вельми красно», окруженное лесом. По его
просьбе жители Нерехты с радостью отвели ему это место
«и земли, елико требует» 131.
Дальше все пошло как по маслу. С помощью жителей
Нерехты (очевидно, из зажиточных, которые были заин-
тересованы в том, чтобы обеспечить себе спокойное и
вместе с тем «святое» пристанище на старости лет) Пахо-
мий поставил себе «малу келейцу» и одновременно стал
возводить церковь и монастырские здания. Отправившись
с одним монахом в Москву, Пахомий получил от митро-
полита Алексея благословение и антиминс, «бе бо знаем
святителю» 132.
Еще при жизни Пахомия (он умер в 1384 г.) монастырь
разросся в большое хозяйство, где игумен стал «нивы на-
севати, рож и жито, рекше ячмень и овес» 133. «Устави же
святый келаря и казначея, четца же и певца и еклиспар-
ха» 134 (верный признак того, что монастырь с самого нача-
ла был общежитийным). Для увеличения доходов Пахомий
устроил «гостинницу и в ней же преподобный Пахомий з
братиею и с приходящими гостьми хлебъствующе» 135.
К сожалению, «житие» Пахомия, и без того скупое, не
содержит никаких данных, по которым можно было бы
судить об отношениях нового монастыря с окрестным
трудовым населением, в частности с теми, кто непо-
средственно работал на «насеянных нивах».
В заключение обзора житийного материала, повествую-
щего об основании новых монастырей во второй половине
XIV в., остановимся на «житии» Евфимия Суздальского и
основанном им в Суздале Преображенском монастыре,
попромеппю должны были обладать средствами. Кроме того, тай-
ный уход игумена (а не простого ипока) из монастыря — это чрез-
вычайное событие, которое митрополит Алексей не оставил бы
безнаказанным. Между тем Алексей, как увидим из дальнейшего
изложения, продолжал покровительствовать Пахомию.
130 РОБАН, 17.5.30, л. 22.
131 Там же, л. 22 об.
132 Там же, л. 25.
133 Там же, л. 26 об.
134 Там же, л. 27.
135 Там же, л. 26 об.
156
Который являлся переходным от монастырей старого типа
к новым |36.
Евфимий родился в Нижнем Новгороде и постригся в
Печерско-Вознесенском монастыре у игумена Дионисия.
Обитель эту часто посещал князь Борис Константинович,
который постоянно ее поддерживал. Однажды он обратил-
ся к Дионисию с предложением основать первый в Суздале
общежитийный монастырь во имя Преображения и выде-
лить для этой цели одного из его учеников. Дионисий из-
брал из своих учеников двенадцать человек во главе с
Евфимием и отправил их в Суздаль. По дороге Евфимий
облюбовал красивое место при озере в пяти верстах от
Гороховца и решил устроить здесь общежитийный мона-
стырь с церковью во имя Василия Кесарийского. Потом
монахи пришли в Суздаль, где Евфимий был с великой
честью принят князем Борисом Константиновичем. Вместе
с епископом Иоанном они втроем выбрали за городом
место для монастыря на высоком берегу р. Каменки.
Благодаря помощи князя монастырь и церковь были очень
быстро построены, и архимандритом был избран Евфимий.
Это было в 1352 г. Борис Константинович, кроме строи- *
136 Мы пользовались списком «жития» Евфимия из Музейского
собрания РОГИМ, № 279 (сборник конца XVII в.; лл. 120—141—мо-
литва Евфимию, лл. 143—178—«житие», лл. 178 об.— 186—Слово
похвальное, лл. 186—205 об.— описание чудес). Большой интерес
представляет описание «чуда» с одним из преемников Евфимия,
тоже Евфимием, учеником Иосифа Волоцкого, который, став архи-
мандритом, «лукавый свой нрав с лицемерием показа». Пришел он
в монастырь, отмечает «житие», как наемник, не радея о пастве,
«и глаголы нения пеподобныя испущаше на христоименитое стадо,
и сего ради позор (зрелище, вид.— И. Б.) страшен беаше, всех бо
беяше (бил. —II. Б.) и всех лаяше инок монастыря того и хулу
на них глаголаше, а себе же единаго праведна творяше... и хри-
столюбцев от монастыря того отогна». Кончилось тем, что этот
иосифлянин, захватив «сокровища многа монастырская от сребра
и от риз, таже... и от книг, утаився нощию иэ монастыря того, бегу
ся ят». «Чудо» заключается в том, что в это время на архимандри-
та-вора недалеко от монастыря напал сон, а «преподобный» Евфи-
мий явился во сне некоторым монахам и открыл им, что архи-
мандрит бежал из монастыря, нагруженный краденым добром, при-
чем Евфимий сообщил им также, где архимандрит «отдыхает».
Братия нашла его на указанном месте в горячке. Они перенесли
архимандрита в монастырь, где он нашел исцеление у гроба «пре-
подобного» Евфимия и ушел потом обратно в Волоцкий мона-
стырь (РОГИМ, Музейское собр., № 279, лл. 186 об.— 188). Помимо
всего прочего, это «чудо» представляет интерес как произведение,
несомненно написанное ярым противником иосифляп.
157
тельных материалов, предварительно им заготовленных,
дал Евфимию много золота и серебра на строение мона
стыря, устройство келий и пр. Так как братии собралось
очень много, то через некоторое время пришлось построить
еще одну церковь (каменную) во имя Иоанна Климакса,
пристроив к ней каменную же трапезную с каменной пе-
карней, а под трапезной устроить каменный погреб для
хранения монастырских припасов. Количество монахов
продолжало расти, и когда их набралось до трехсот чело-
век и первых строений уже было недостаточно, то
пришлось построить еще одну деревянную церковь во имя
Николая «чудотворца», пристроив к ней огромную, уже
вторую по счету, деревянную трапезную, а под ней — ка-
менный погреб.
Из «жития» не видно, чем жили эти триста монахов.
Князь едва ли полностью их содержал, и остается только
допустить, что у монастыря было свое большое хозяйство.
Несомненно и то, что за монастырем была закреплена зем-
ля. Когда епископ Иоанн и князь Андрей Константинович
решили создать женский Покровский монастырь недалеко
от монастыря Преображенского, то они обратились к Ев-
фимию с просьбой, чтобы он им выделил участок на
50 локтей в ширину и длину. Евфимий на это ответил:
«Господня есть земля» 137. Очевидно в обмен, Андрей Кон-
стантинович дал в монастырь «довольну милостыню»,
а старейшинство в новом монастыре было поручено двою-
родной сестре Евфимия. Монастырь неизменно процветал,
и Евфимий пробыл в нем игуменом вплоть до своей смерти
(он умер в 1404 г.).
Евфимий не являлся полновластным хозяином своего
монастыря, каковыми были другие игумены, основавшие
монастыри на собственные средства. Он, несомненно, за-
висел от суздальского князя, который строил монастырь и
давал ему «довольну милостыню». Но вместе с тем и по
размерам, и по внутреннему строю, поскольку он с самого
начала был общежитийным, это уже не монастырь старого
типа, принадлежащий князю-ктитору. Характерно и то,
что когда нужно было отрезать от монастыря небольшой
участок земли для женской обители, то с просьбой об этом
епископ обращается не к князю, верховному владетелю
земли, а вместе с князем просит игумена.
137 РОГИМ, Музейское собр., № 279, л. 173. Фразу «Господня
сеть земля» можно понимать двояко: и в том смысле, что земля
есть божия, и так, что земля принадлежит господину, князю.
Глава пятая
МОНАСТЫРИ, ОСНОВАННЫЕ В XV ВЕКЕ
Представители второго поколении основателей мона-
стырей нового типа продолжали приемы своих предшест-
венников: так же, как и первые основатели монастырей,
они под видом отшельников внедрялись в крестьянские
миры и довольно быстро, пользуясь своими капиталами и
связями, сперва «осваивали» уже обжитые крестьянами
земли, расположенные около монастыря, а потом начинали
проникать в соседние волости, непрерывно увеличивая
свои земельные стяжания, поглощая разными путями (по-
купкой, меной, прямым захватом, прикрытым жалованны-
ми, данными и другими грамотами) все новые и новые
участки.
Классовая борьба не затихает. Напротив, крестьяне,
обогащенные горьким опытом соседствования с подвижни-
ками, применяют против них все доступные им средства
борьбы: совершают нападения на одинокие хижины и
«келейцы», пытаются их уничтожить, избивают старцев и
изгоняют их. Но, как и прежде, победа в этой борьбе, за
редкими исключениями, остается за будущими духовными
феодалами, на стороне которых — деньги, религиозный
авторитет и безграничная поддержка государственной
власти. Сравнительно с предыдущим периодом эта под-
держка заметно усиливается. Московское правительство
на опыте создания первых крупных монастырей уже успе-
ло убедиться в том, какую важную опору они представ-
ляют для центральной власти и в распространении фео-
дальных отношений, и в христианизации «языческих» еще
окраин, и в вытеснении «господина Великого Новгорода»
159
Из его владений, и в укреплении па местах московского
влияния, и во многом другом. Не удивительно поэтому,
что в борьбе между черносошными крестьянами и мона-
стырями феодальное правительство становится на сторону
последних, щедрой рукой наделяя их жалованными гра-
мотами и льготами, оказывая им материальную помощь,
поддерживая всем авторитетом власти.
Виднейшим духовным феодалом рассматриваемой по-
ры, применявшим для создания собственного монастыря
все средства — и деньги, и связи, и поддержку государ-
ственной власти (правда, в лице удельных князей, но
таких, которые шли в фарватере московской политики),
был Кирилл (в мире Козьма) Белозерский.
Представитель знатного московского рода, Козьма рано
лишился родителей и, воспитываемый у своего родствен-
ника окольничего Тимофея Васильевича Вельяминова,
в доме которого исполнял обязанности казначея, попал в
ложное и полузависимое положение. Как выясняется из
дальнейшего рассказа «жития» родители оставили ему
деньги, но прочного общественного положения и ясной
перспективы у него не было. Это место «жития» представ-
ляет большой интерес, рисуя нам молодого человека
XIV в., который по своему происхождению мог рассчиты-
вать на привилегированное положение в обществе, но ко-
торого несчастные обстоятельства жизни лишили хороших
видов на будущее. Как ему быть, что предпринять? Он не
знал, отмечает «житие», как ему жить дальше («въ миозе
розмысле бяше и недоумевашеся, что сътворити» 1 2), и по-
думывал даже о том, чтобы постричься в монастырь.
Только с отчаяния можно было решиться на такой шаг:
1 «Житие» Кирилла Белозерского принадлежит перу Пахомия
Лагофета. По поручению великого 'князя Василия II Темного и
митрополита Феодосия он приехал в Кирилло-Белозерский мона-
стырь в 1461 г., спустя 34 года после смерти Кирилла. Пахомий
еще застал там людей, долго живших в монастыре вместе С Кирил-
лом; подробные сведения мог ему сообщить и бывший игумен мо-
настыря Мартиниан, с которым Пахомий виделся (В. О. Ключев-
ский. Древнерусские жития святых, как исторический источник.
М., 1871, стр. 158—159). Как справедливо отмечает В. О. Ключев-
ский, «житие Кирилла — самый обширный и самый лучший из
всех трудов Пахомия» (там же, стр. 159—160). Мы пользовались
списком «жития» Кирилла Белозерского, помещенным в сборнике
разных почерков XV п XVI вв. из Троицкого собрания РОБИЛ,
№ 764, лл. 2—26.
2 РОБИЛ, Троицкое собр., № 764, л. 5 об.
160
знатные люди в то время не льстились на духовную карье-
ру, и если постригались, то уж па старости лет, незадолго
до смерти, чтобы провести остаток жизни в покое и до-
вольстве и обеспечить себе кстати «царство небесное».
Перед глазами Кирилла не было и примеров новых мо-
настырей, которые только-только начали нарождаться3.
Но и облечься в монашескую одежду было не так просто,
так как никто не решался его постричь из страха перед
Вельяминовым. Осмелился на это знакомый уже нам Сте -
фан Махрищский, поддерживавший тесные сношения с
великокняжеским двором и с богатыми боярскими домами
Москвы. Побывав однажды в доме Вельяминова, Стефан
разговорился с юным Козьмой и, ознакомившись с его
желанием стать монахом, постриг его.
Узнав о случившемся от Стефана, Вельяминов испол-
нился скорби и даже «некая досадителпая изрек Стефа-
ну», так что последнему пришлось удалиться. Но скоро
Вельяминов несколько успокоился и вернул Стефана. Они
взаимно друг перед другом извинились и решили все
предоставить Кириллу: «быти ему, яко же хощет» 4. Ки-
рилл решил остаться монахом и через Стефана же опре-
делился в Симонов монастырь, где игумен Феодор (пле-
мянник Сергия Радонежского) с радостью принял его и
вторично постриг5. В Симоновом монастыре Кирилл сразу
оказался в среде влиятельных старцев, кандидатов на
высшие церковные должности. Он попал под начало стар-
ца Михаила, будущего епископа смоленского. Время от
времени его навещал Сергий Радонежский. О том, что
Феодор его принял с радостью, уже отмечалось. Через
несколько лет Кирилл получил сан священника, а когда
Феодор был поставлен епископом ростовским, Кирилл
стал на его место архимандритом Симоновым.
3 По данным «житиия», в 1397 г., когда Кирилл основал свой
монастырь в Болоозере, ому было 60 лет; родился ои, следователь-
но, в 1337 г., и одолевавшие его сомпенмя относятся примерно к
50-м годам XIV в.
4 Там же, л. 8.
5 Даже «житие» Кирилла не представляет дела так, что Ки-
рилл пошел в монастырь из религиозных побуждений: ои стре-
мится только найти себе какое-то место в жизни и куда-то при-
строиться. Поэтому, хотя «житие» утверждает, что все имуще-
ство, оставшееся ему от родителей, Кирилл якобы отдал бедным,
надо полагать, что в Симонов монастырь он внес за себя вклад
и немалые средства оставил при себе, что обычно практиковалось
всеми состоятельными монахами.
11 И. У. Будовниц
161
«Житие» изображает дело так, будто он был много лет
на черной работе в пекарне и поварне, сознательно терпел
самые горькие лишения, к тому еще, чтобы скрывать свои
добродетели, временами допускал юродства, за что подвер-
гался взысканиям (епитемиям) и неделями сидел на хлебе
и воде. Все это не согласуется с тем, что сам Сергий Ра-
донежский оказывал ему знаки внимания, и он, неисправ-
ный якобы монах, умевший только печь хлебы, неожи-
данно становится главой крупнейшего монастыря.
Через некоторое время, продолжает свой рассказ Па-
хомий Лагофет, Кирилл оставил начальство и ушел в
келью безмолвствовать, а вместо пего архимандритом стал
Сергий Азаков, впоследствии епископ рязанский. Скоро
широко распространилась слава о духовных подвигах Ки-
рилла, и к нему из многих мест стали стекаться почита-
тели, чтобы беседовать с ним, выслушать его наставления
и укрепиться духовно. Это не понравилось архимандриту
Сергию, который себя «яко презираема ста» 6, и воспылал
ненавистью к Кириллу. Последний был вынужден уйти в
московский Рождественский монастырь, где также без-
молвствовал в келье.
Однако, как выясняется из дальнейшего рассказа,
Кирилл в Рождественском монастыре не безмолвствовал,
а стал собирать сведения о Белоозере, куда он задумал
уйти. В числе симоновских монахов был и будущий спод-
вижник Кирилла Ферапонт. Этот Ферапонт хорошо заре-
комендовал себя в глазах архимандрита и братии, которые
начали его «и вне монастыря посылати потреб ради мона-
стырьских»7. Приходилось ему «купования ради потреб
монастырьских» ездить и в дальние области, в том числе
на Белоозеро. В то время, отмечает «житие» Ферапонта,
это была отдаленная от Москвы область, «и лесы многия
имущи и блата непроходная, пришли же и воды многи,
езера и реци», но, обойдя эту землю и изведав, Ферапонт
«возлюби ю зело» 8. И вот однажды, когда Ферапонт вер-
нулся в Москву из Белоозера и посетил Кирилла в Рож-
дественском монастыре, Кирилл начал его расспрашивать,
«есть ли места тамо на Белеозере, идеже бы мощно без-
молвство[ва]ти иноку» 9.
6 РОБИЛ, Троицкое собр., № 764, л. 13.
7 РОГИМ, Милютинские Четьи-Минеи за май, л. 1396.
8 Там же, лл. 1396 об,— 1397.
9 РОБИЛ, Троицкое ообр., № 764, л. 14.
162
Получив утвердительный ответ, Кирилл вместе с Фе-
рапонтом отправился в Белозерский край. Здесь они обо-
шли много мест, пока Кирилл не облюбовал удобный для
создания монастыря участок у озера Сиверского. Они
устроили здесь келыо и некоторое время прожили вместе.
«Но несъгласни обычаи бяху в них», отмечает «житие»
Кирилла. Последний «тесное и жестокое хотяше, Ферапонт
же пространное и гладкое» 10 11. Это место «жития» трудно
поддается истолкованию. Нельзя понимать приведенный
текст так, будто Кирилл хотел оставаться уединенным от-
шельником, ибо с самого начала он задумал строить боль-
шой монастырь. Нельзя также допустить, что Пахомий
Лагофет хотел бросить тень на Ферапонта, ибо к тому
времени, когда Пахомий писал «житие» Кирилла, ив пра-
вительственных сферах, и в высшем кругу официальной
церкви Ферапонт уже был признанным и почитаемым
подвижником. Скорее всего «отшельникам», из которых
каждый задумал возглавить большую монастырскую вот-
чину, вдвоем было тесно. Так или иначе, но обоим пу-
стынникам пришлось разлучиться: Кирилл остался на
месте, а Ферапонт отошел примерно за 15 верст, где в
скором времени создал свой монастырь.
«Житие» утверждает, что место, где остался Кирилл,
было совершенно пустынное: «бор бяше велий и чаща,
и никому же ту от человекь живущу» ”. По тут же «жи-
тие» сообщает предание, согласно которому здесь еще до
прихода Кирилла жил какой-то земледелец Исаия. Неда-
леко были и другие поселения. «Житие», например, сооб-
щает, что к Кириллу часто приходили два крестьянина,
Авксентий Ворон и Матвей Кукос (впоследствии он стал
пономарем монастыря), которые жили недалеко от Кирил-
ла и обслуживали его. Жил близко и некий Андрей (о нем
речь будет ниже), который стремился выжить Кирилла
из облюбованного им места.
Кирилл сразу же энергично принялся за дело: рубил
лес и сжигал хворост, чтобы посеять «зелие некое». Ко-
нечно, это очень трудоемкое дело, совершенно непосильное
для одного человека. Надо поэтому полагать, что, как и
многие другие основатели новых монастырей, Кирилл в
10 Там же, л. 15.
11 Там же, л. 15 об.
163 11*
начале своей деятельности (и не только в начале) прибе-
гал к наемной рабочей силе.
Через некоторое время к Кириллу пришли два его
единомышленника из Симонова монастыря Заведей и Дио-
нисий |2. Очевидно, Кирилл заранее с ними сговорился и
каким-то способом дал им знать о месте, которое он из-
брал для постройки нового монастыря, иначе им было бы
трудно его найти. Стали приходить к Кириллу и другие
люди, которых он постригал, и в их числе некий Нафа-
наил, ставший потом келарем Кириллова монастыря.
Во время подготовительных работ по устройству мона-
стыря некий Андрей, живший поблизости от избранного
Кириллом места, воспылал к нему ненавистью за то, что
он здесь поселился. Будучи, как уверяет «житие», «диа-
волом научен», он не раз поджигал келью Кирилла, но
вмешательство самой богородицы не давало огню распро-
страняться. Этот рассказ, как уже отмечалось, подтверж-
дает, что избранное Кириллом место не было пустынным,
что здесь жили люди, которые с самого начала вели с
Кириллом борьбу и пытались помешать ему утвердиться
в этой местности. Пораженный совершившимся «чудом»,
рассказывает «житие», Андрей покаялся Кириллу и вско-
ре постригся. Так «осваивались» местные жители...
Через некоторое время после своего водворения у Си-
верского озера, в 1397 г., Кирилл построил церковь Успе-
ния богородицы и тем самым положил основание новому
монастырю. Когда же распространилась весть о том, что
Кирилл построил церковь и учредил обитель, то все ре-
шили, что он принес с собой много денег и имущества.
Это убеждение укрепилось в связи с тем, что раньше Ки-
рилл был архимандритом Симонова монастыря, где он
должен был добыть большое стяжание. Это утверждение
«жития» очень любопытно, ибо оно свидетельствует о том,
что в представлении населения (и это представление впол-
не отвечало истинному положению вещей) игумен —
прежде всего богатый человек.
Соблазненный этими слухами, какой-то боярин Федор
послал своих людей к Кириллу ограбить его. Но тут, ко-
нечно, случилось «чудо», и слугам боярина показалось,
будто монастырь окружен ратниками. Это повторилось и
12 РОБИЛ, Троицкое собр., № 764, л. 17 («два брата... любима
ему, паче тее и единомысленпика ему»).
164
в следующую ночь. Федор пришел покаяться перед Ки-
риллом, и с тех пор он стал вдоволь снабжать монастырь
рыбой и вообще никогда не приходил в монастырь с пу-
стыми руками13. Из этого «чуда» видно, что если у мест-
ных феодалов были какие-то счеты с монастырем, то им
пришлось отступить, поскольку монастырь приобрел боль-
шую силу и пользовался поддержкой высшей власти.
И действительно, знакомясь с актовым материалом,
касающимся первого периода существования Кирилло-
Белозерского монастыря, мы убеждаемся в том, что на
Кирилла непрерывно сыпались милости сильных мира
сего. Из послания Кирилла Белозерского великому князю
Василию I Дмитриевичу14 видно, что великий князь часто
призирал монастырь «доволными милостями» 15. В по-
слании Кирилла князю звенигородскому Юрию Дмитрие-
вичу также говорится о «частой милостыни», которую
Кирилло-Белозерский монастырь получал от Юрия16.
В жалованной грамоте князя Михаила Андреевича на
села и деревни от 9 февраля 1473 г. сообщается, что бабка
Михаила Андреевича великая княгиня Евдокия (вдова
Дмитрия Донского) дала «в дом святей богородици игуме-
ну Кирилу село Сандыровское и с лесы и с пожнями, да
пустоши поженки Ворсинские» 17. Сам Михаил Андреевич
оказывал особое покровительство Кирилло-Белозерскому
монастырю, но он княжил уже после смерти Кирилла. За-
то отец его, можайский князь Андрей Дмитриевич (сын
Дмитрия Донского), которому принадлежало и Белоозе-
ро, имел дело непосредственно с Кириллом и всячески его
поддерживал |8. В послании Андрею Дмитриевичу Кирилл
13 Там же, л. 20 («пико.ти же к святому тщама рукама при-
хожапге»).
14 В этом послании, относящемся к 1399—1402 гт., Кирилл убе-
ждает Василия Дмитриевича помириться с суздальскими князья-
ми, уступить им в чем они правы и по допускать христианского
кровопролития (АИ, т. I, № 12, стр. 22). Возглавив большой мона-
стырь, Кирилл стал постепенно приобретать и политическое влия-
ние.
15 АИ, т. I, № 12, стр. 21.
16 Там же, № 27, стр. 55.
17 ААЭ, т. I, № 377, стр. 474.
<8 В РИБ (т. II, стб. 7—12) напечатаны семь жаловаппых и
иммунитетных грамот князя Андрея Дмитриевича Кириллу Бело-
зерскому: о невзиматгии пошлин с монастырских рыбных ловелг,
па Белом озере (№ 5), об освобождении крестьянского населения
купленных монастырем деревень от суда княжеских наместников
165
Белозерский бьет ему челом, поминая его «великую в
доволную милостыню» * 19.
«Основные усилия монастыря в первые десятилетия
существования,— отмечает исследователь истории земле-
владения Белозерского края А. И. Копанев,— были на-
правлены па овладение землями, лежащими непосред-
ственно вокруг монастыря. Леса, которые шли по озеру
Долгому и по Палшеме, вырубались монастырем, распа-
хивались, на вновь разделанные места садились крестья-
не. Здесь позднее была построена деревня Шортина»,
причем именно князь Андрей Дмитриевич дал монастырю
жалованную грамоту на эту роздаль и пустошь Шорти-
ну20 21. Но Кирилл не удовлетворялся землями, располо-
женными в округе монастыря. Он простирает свои жадные
взоры и на другие волости Белозерского края, в частности
на уже обжитый Волочек Словенский. «Волость Волочек
Словенский,— пишет А. И. Копанев,— привлекла внима-
ние кирилловских монахов не только тем, что здесь на-
ходились наиболее возделанные земли края, но и тем, что
здесь проходил важный торговый путь Русского государ-
ства — путь на Двину. Это, разумеется, оживляло хозяй-
ственную жизнь всего района. Местное население полу-
чало возможность зарабатывать деньги на работах, связан-
ных с переволакиванием судов из Словенского озера в
11орозобпцкое» 2|. И вот князь Андрей Дмитриевич жалует
Кириллу в Волочке Словенском село Великое22, находя-
щееся рядом с главной волоковой дорогой. «Этого, вероят-
но,— отмечает А. И. Копанев,—и добивались кириллов-
(,\<j 6); на пустошь Глебцопу (№ 7); па село Великое (№ 8); о не-
подсудности Городецким волостелям крестьян, которые будут жить
па пустоши Городище и в Мигачсвском починке, купленных Ки-
риллом у Ферапонта (№ 9); на наволок Скорин (№ 10); о запре-
щении ловцам с Городка ловить рыбу в озере под монастырем
(№ И). Другие грамоты князя Андрея Дмитриевича монастырю
выданы уже при преемнике Кирилла Христофоре.
19 АЙ, т. I, № 16, стр. 25.
20 А. И. К о п а н е в. История землевладения Белозерского края
XV—XVI вв. М,— Л., 1951, стр. 89; см. также: РИБ, т. II, № 14,
стб. 14.
21 А. И. К о п а н е в. Указ, соч., стр. 109.
22 Н. Н. Дебольский. Из актов и грамот Кирилло-Белозер-
ского монастыря. СПб., 1900, № 22, стр. 1,5: РИБ, т. II, № 8,
стб. 10—11. Позднее тот же кпязь Андрей Дмитриевич придал к селу
Велвкому Глебцову пустошь (Н. Н. Дебольский. Указ, соч.,
№ 20, стр. 14; РИБ, т. II, № 7, стб. 10).
166
ские монахи, так как они извлекали доходы, участвуя в
переволакивании судов»23. И действительно, из грамоты
князя Михаила Андреевича 1446—1469 гг. «мы узнаем,
что крестьяне могли волочить лишь 2/з судов, так как
7з судов должны были волочить Кириллов и Ферапонтов
монастыри» 24.
С полным основанием считая князя Андрея Дмитрие-
вича своим благодетелем и опорой, Кирилл Белозерский
адресует ему свое духовное завещание, или, как оно на-
зывается в «житии», «последнее свое писание»25. В ду-
ховной Кирилл поручает монастырь заботам князя. Он
просит его также следить за тем, чтобы в монастыре со-
блюдалось общежитие, и изгонять из монастыря «ропот-
ников и крамольников». Далее, Кирилл просит князя,
чтобы он оставил в силе («неподвижны») жалованные
грамоты, которые тот дал при жизни Кирилла монастырю,
«запсже, господине князь всликый,— пишет Кирилл,—
нам, твоим пищим, лечим боровитися противу обидящих
нас, но токмо... жалованием нашего господина и госпо-
даря» 26.
Всего Кирилл за 30 лет своего игуменства (монастырь
был основан в 1397 г., а умер Кирилл в 1427 г.) приобрел
около 40 участков земли, причем около 25 участков было
приобретено по купчим грамотам27. Между тем в «жи-
тии» Кирилла дело изображается так, будто Кирилл был
нестяжателем и не хотел приобретать для монастыря села.
Когда, например, боярин Роман Иванович, присылавший
каждый год в монастырь 50 мер ржи, захотел дать Ки-
23 А. И. Копанев. Указ, соч., стр. 109.
24 Там же.
25 АИ, т. I, № 32, стр. 61—62; см. также: РОБИЛ, Троицкое
собр.. № 764, лл. 39—40 об.
26 Характерно, что в этом завещании Кирилл, даже не испра-
шивая согласия князя Андрея Дмитриевича, сам назначает себе
преемника: «и сына своего благословляю в свое место священно-
ииока Инокентия» (АИ, т. I, № 32, стр. 62); «духовнаго же ми
сына священпоинока Инокентия благословляю в свое место игу-
меном быти» (РОБИЛ, Троицкое собр., № 794, л. 40). В «житии»
рассказывается также, что Кирилл собрал перед смертью всю бра-
тию (она насчитывала к этому времени 53 человека) «и пред всеми
единому от ученик своих Инокентию именем сему вручает мопа-
стырьское строение и игумена того нарицаеть» (там же, л. 41).
27 А. И. Копанев. Указ, соч., стр. 89; см. также; II. Н. Д е-
больский. Указ, соч., № 19,32,34—37, 39, 4.0, 43—47, стр. 13—14,
20-24; АЮ, № 72. стр. 119-120.
167
риллу грамоту на владение селом, Кирилл отказался и по-
просил только в виде возмещения за этот отказ присылать
не по 50 мер, а по 100 мер ржи в год. Другой боярин,
Даниил Андреевич завещал монастырю село. Узнав об
этом, Кирилл якобы отказался принять село «и рече, яко
аз не требую сел при моем животе, по моем же отшествии
еже от вас — яко же хощете, тако творите» 28.
Легенда о Кирилле-нестяжателе перешла и в научную
литературу. А. С. Павлов, например, отмечал, что Кирилл
Белозерский «не раз отказывался от сел, и только ропот
братии, недовольной нестяжательностыо своего игумена,
а, может быть, и опасение за будущую судьбу своей оби-
тели, побудили его последовать общему монастырскому
примеру» 29. Арс. Кадлубовский, тоже считающий Кирил-
ла нестяжателем, прибавляет к этому, что побудительной
причиной приема Кириллом земельных приобретений мог-
ло служить нежелание отказом оскорбить жертвователя;
Дионисий Глушицкий, например, принимал дар от князя
только «ради веры» последнего30. Однако легенда о Ки-
рилле-нестяжателе была разоблачена еще в дореволюцион-
ной литературе. Уже В. О. Ключевский отметил, что на
«житии» отразились позднейшие настроения близких к
Кириллову монастырю заволжских старцев, а также бра-
тии, и эти настроения заставили Пахомия Лагофета вло-
жить в уста Кирилла аргументы нестяжателен. Как
доказывает В. О. Ключевский, «в этих аргументах нельзя
видеть факты из биографии Кирилла. Одна грамота со-
гласно с Пахомием показывает, что село боярина Романа
отошло к монастырю уже по смерти Кирилла; но та же
грамота насчитывает до 6 земельных вкладов, принятых
Кириллом, и до 11 земельных покупок, сделанных самим
основателем» 31.
28 РОБИЛ, Троицкое собр., № 764, лл. 46 об.— 47.
29 А. С. Павлов. Исторический очерк секуляризации церков-
ных земель в России, ч. 1. Одесса, 1871, стр. 10—11.
30 А. Кадлубовский. Очерки по истории древнерусской
литературы житий святых. Варшава, 1902, стр. 168—169, прим. 2.
31 В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 160—161. Надо отме-
тить, что в памяти братии Кирилл оставался стяжателем, радею-
щим о своих благодсте.тях-«кормильцах». В этом отношении харак-
терно описание одного из посмертных чудес Кирилла, где расска-
зывается, как князь Михаил Андреевич с женой Еленой, страдав-
шей болезнью ног. направлялся на богомолье в Кирилло-Белозер-
ский монастырь. Они еще были в дороге, когда одному старцу при-
168
Более обстоятельно на этот счет высказался Н. К. Ни-
кольский. «Пахомий Лагофет,— пишет он,— передает два
случая, из которых видно, что прей. Кирилл отказывался
от „сел“, потому что владение ими было сопряжено с мир-
скими заботами, а князь-инок Вассиан утверждал в своей
Кормчей, что „Кирилл сел не держал11». Но свидетельство
Вассиана, разгоряченного полемикою с последователями
преп. Иосифа Волоцкого, было, вероятно, лишь дальней-
шею переработкою показаний житийного свидетельства.
Пахомий же, приезжий славянин, записывал свои сказа-
ния со слов кирилловской братии в 60-х годах XV сто-
летия, когда зародились в ее среде споры о правах мона-
стырей на вотчинные владения. Сам Пахомий в другом
месте своего труда упоминает о селе Кириллова монастыря
при жизни преподобного32. Невозможно предполагать от-
рицательного отношения к монастырскому землевладению
со стороны св. Кирилла и потому, что это пе мирилось
с порядками Симоновой обители, к которым он привык
во время продолжительного пребывания в пей (более
17 лет). Сохранилось свыше 40 поземельных крепостей
(в подлинниках или копиях) преп. Кирилла, в том числе
большое число купчих, которые показывают, что он пи
в принципе, ни на деле не отрицал монастырского права
на вотчины. Из актов нельзя даже усмотреть нерасполо-
жения его к землям населенным. Он принял село от князя
Андрея Дмитриевича, сам ставил деревпи, покупал селе-
ния и на покупку их истратил 33 рубля и 205 белок, сумму
для того времени значительную (особенно, если принять
в расчет дешевизну земли на севере) 33.
Камня на камне не оставил от легенды о нестяжа-
тельности игумена Кирилла советский исследователь
А. И. Копанев. По актовым материалам он тщательно
проследил, как еще при жизни Кирилла его монастырь
снился сон, что он стоит у гроба Кирилла, и вот внезапно откры-
вается гроб сам собою, и из пего вышел Кирилл «яко живый», и,
сев на крышку гроба, сказал: «Чадо, гости немалы хотят к нам
прииги и в скорби суть в велице; по подобает нам помолитися о
них, яко да избавить господ!, таковыя скорби, понеже они нам
кормилетце суть» (РОБИЛ, Троицкос собр., № 764, лл. 54 об.— 55).
32 В описании чуда с исцелением монаха Авксеитием (РОБИЛ,
Троицкое собр., № 764, л. 43—43 об.).
33 Н. Никольской. Кирилло-Белозерский монастырь и его
устройство до второй четверти XVII века, т. I, вып. II. СПб., 1910.
стр. 11—12.
169
разными способами — с помощью жалованных, данных и
купчих грамот — постепенно захватывал близлежащие
земли и как потом щупальцы монастыря протягивались к
землям дальним, которые также превращались в мона-
стырские владения. При Кирилле было заложено столь
прочное основание землевладения монастыря, что даль-
нейший рост его вотчин по вызывал уже особых усилий.
«В первые десятилетия,— подводит итог Л. И. Конанов,—
монастырская вотчина охватила большую часть околомо-
пастырских земель, затем ее ответвления появились на
Волочке Словенском, продвинулись по точению р. Шексны
от Белого озера до Череповца, залегли среди вотчинных
земель Белоозсра — в Романовой Слободке. Позднее ки-
рилловские владения появляются па северном берегу Бе-
лого озера и р. Кеме. Вотчина, словно живая, ветвится,
делится, разрастается, охватывает большую часть края.
Каждое владение монастыря имеет тенденцию к расши-
рению за счет окружающих земель. Цифры хорошо пока-
зывают рост этой вотчины.
Монастырю принадлежало:
в 1482 г. 3 села, 133 деревни, 1G пустошей;
в 1544 г. 3 села, 4 сельца, 214 деревень, 145 починков;
в 1601 г. 11 сел, 5 селец, 607 деревень и 320 пустошей»34.
Одновременно с Кириллом построил своп монастырь
и Ферапонт. Происходя из рода волоколамских детей
боярских Поскочиных, Ферапонт, как и Кирилл, был по-
стрижеником московского Симонова монастыря, где он
быстро выдвинулся и, выполняя торговые поручения мо-
настыря, вероятно, накопил деньги, необходимые для осно-
вания собственного монастыря. Мы уже знаем, что, обосно-
вавшись на Белоозере вдвоем с Кириллом, они пе пола-
дили между собой, и Ферапонт удалился за 15 верст.
«Житие» Ферапонта объясняет это тем, что Ферапонту
пришла мысль «свое жительство пачати и во отлученое
место отити»35. Он поселился около Паскозера недалеко
от другого озера Бородавского — «вельми красно место то
и угодно на жительство паче инех мест» 36. Здесь Фера-
понт поставил небольшую келью, понемногу стал расчи-
щать избранный им участок и обнес его изгородью.
31 А. И. К о и а п с в. Указ., соч., стр. 140.
35 РОГИМ, Милютпнскпс Четъи-Мипеп за май, л 1401 об.
3(1 Там же, л. 1403.
170
В дальнейшем Ферапонт, как и Кирилл, развил энергич-
ную деятельность — собирал братию, корчевал лес, расчи-
щал землю, ставил кельи для монахов, соорудил церковь
Рождества богородицы. И ему приходилось страдать «и от
ближних нападений, и от разбойник нашествия» 37. «Раз-
бойники» непрестанно приходили к «отшельнику» (это в
глухой, безлюдной местности!), угрожали смертью, тре-
бовали имущества, а главное — чтобы он ушел. Но Фе-
рапонт устоял и непрерывно увеличивал число своей бра-
тии. Среди прочих пришел к нему «християппн от ближ-
ния веси, моля его пострищися» 38. Его нарекли Григорием,
и он оказался «искусен на рыбное ловлепие» и приносил
в монастырь много рыбы39. Очень скоро монастырь пре-
вратился в большой хозяйственный комплекс с искусными
мастерами. Об опытном рыболове мы только что упомяну-
ли, но были среди младшей братии и кнпгописцы, и пле-
тельщики сетей, и плотники, воздвигавшие кельи, и дро-
восеки, заготовлявшие топливо для поварни л пекарни.
Замечательно, что с самого начала, когда обитель на-
считывала еще только 10 монахов, здесь было введено об-
щежитие, «и нача обще ясти во единой храмине п[о] уста-
ву мапастырскому» 40.
Нечего говорить о том, что Ферапонт «начал приобре-
тать земли в первый же год по пришествии на Белоозеро.
В его руках оказались две деревни: Городище и Мигачев-
ская, которые он продал Кириллу как деревни, удаленные
от нового места его поселения. Па новом место он начал
приобретать прилежащие к монастырю земли» 41.
До 1408 г. жил Ферапонт па Белоозеро, непрерывно рас-
ширяя монастырское хозяйство. В 1408 г. его вызвал в
Можайск князь Андрей Дмитриевич, который до этого
37 Там же. л. 1405—1405 об.
38 Там же, л. 1408. Так «житие». спидетелтхстпуя о том. что
поблизости от Ферапонта находилась населенная весь, само опро-
вергает создаваемое им впечатление, что Ферапонт поселился п
безлюдной пустыне.
39 Там же, л. 1408—1408 об.
40 Там же. л. 1410.
41 А. И. Копанев. Указ, соч., стр. 141; см. также стр. 88 89.
A. II. Копанев справедливо замечает, что факт приобретения Фе-
рапонтом деревень сразу же по пришествии его па Волоозсро под-
тверждает предположение, что «Кирилл и Форапопт пришли сюда
не только с желанием ,,уединиться", по и деньгами» (там же.
стр. 89).
171
оказывал большую помощь Ферапонтову монастырю. В Мо-
жайске Ферапонт на средства князя основал под городом
Лужецкий монастырь. Умер он в 1426 г.
Одновременно с внедрением монахов Кирилла и Фера-
понта в белозерские волости к юго-востоку от них «осваи-
вал» районы, прилегающие к Кубепскому озеру, Дионисий
Глушицкий.
По словам «жития» Дионисия42, отыскивая в окрест-
ностях Кубенского озера подходящее место для душевного
покоя, он пришел вместо с братом Пахомом на Святую
Луку. Они поставили себе келейку и начали созидать цер-
ковь св. Николая, которую, по благословению ростовского
архиепископа Григория, освятили в 1393 г. Они пробыли
здесь несколько лет, и Дионисий задумал построить на
этом месте монастырь. Но Пахом «начася его срамити и
удалятся» 43. Из текста «жития» не совсем ясно, на какой
почве произошла эта размолвка. Едва ли Пахом, поселив-
шись на новом месте и создав церковь, т. е. проделав все
то, что обычно предшествует устройству монастыря, имел
что-нибудь против планов Дионисия. Так или иначе, но
Дионисию пришлось оставить Пахома и уйти на другую
сторону Кубенского озера к р. Глушице и там поставить
себе келью. Перез некоторое время пришел к нему какой-
то старец, который остался жить с Дионисием; стали при-
ходить и другие монахи.
После этого неизбежного в жизни каждого нового мо-
настыря периода Дионисий в 1400 г. послал к князю
Дмитрию Васильевичу Заозерскому, которому принадле-
жали прилегающие к Кубепскому озеру области, с прось-
бой доставить «делателей», чтобы выкорчевать деревья и
расчистить место для монастыря. Князь охотно согласился
п послал на Глушицу «делателей», которые корчевали де-
ревья и предавали их огню44. В 1402 г. на росчисти были
42 РОБИЛ, Троицкое собр., № 603 (ркп. XVI в.), лл. 16—57 об.;
на лл. 57 об.— 63 об.— слово похвальное.
43 Там же, л. 20.
44 Об этом имеется известие в «житии» Иоасафа Каменского
(сына князя Дмитрия Кубенского), где сообщается, что князь «не
токмо древоделя посылает, ио и милостину доволыгу и села и де-
ревни подает монастырю» (Н. Коноплев. Святые Вологодского
края.— ЧОИДР, 1895, кн. IV, отд. IV, стр. 47, со ссылкой на ркп.
библиотеки Соловецкого монастыря, № 227, лл. 7—8). Помогал Дио-
нисию строить монастырь и местный князь Юрий Бохтюжский
(РОБИЛ, Троицкое собр., № 603, лл. 30 об.— 31).
172
построены кельи, после пего Дионисий отправился к рос-
товскому архиепископу Григорию, у которого получил бла-
гословение на устройство монастыря. В 1403 г. Дионисий
построил церковь во имя Покрова богородицы, поставил
трапезную и кельи «по чину и ина елика потребна суть
братии» 45. Таким образом, монастырь с самого начала был
общежитийным, и каждый (вновь поступающий инок,
устраиваясь в готовой келье, оказывался в зависимости от
игумена. Принимал Дионисий к себе и вкладчиков. Так,
например, когда в монастырь пришел из Великой Перми
игумен Тарасий, «нося с собою и имениа некая», он попро-
сил Дионисия принять его в монастырь «и еже имех —
възми» 46.
Число братии вскоре достигло пятнадцати, «начаше же
приходити к нему много приносяще», а Дионисий все это
«с благодарением ирипимаше» 47. Через несколько лет бра-
тия настолько умножилась, что пришлось построить боль-
шую церковь, тоже Покрова, «велию прекраспу и украси
иконами чудне» 48.
«Житие» изображает дело так, что расширение мона-
стыря происходило само собой, помимо воли Дионисия,
который якобы стремился только к уединению. Поскольку,
говорится в «житии», множество приходящих нарушали
безмолвие Дионисия, он тайком удалился на четыре вер-
сты к югу от большой лавры в пустыню, расположенную
среди болот и непроходимых дебрей, облюбовал себе здесь
красивое место на берегу Глушицы и поселился у большой
сосны. Хотя «житие» уверяет, что Дионисий ушел из мона-
стыря тайком, он, однако, не терял с ним связи — «обычай
же имяше преподобный пакы в монастырь възвращати-
ся» 49; не назначал он и нового игумена в старый мона-
стырь, оставшись фактически его руководителем. Пустынь
с самого начала строилась как мощный филиал монастыря.
Здесь Дионисий построил церковь во имя Иоанна Предте-
чи и соорудил при церкви кельи, куда переселил несколько
монахов из «большой лавры». Пустынь тоже приняла обще-
житийный устав, и братия стала тут жить «по подобию
монастыря».
45 РОБИЛ, Троицкое собр., № 603, л. 24.
46 Там же, л. 47—47 об.
47 Там же, л. 24 об.
48 Там же, л. 25 об.
49 Там же, л. 27 об.
173
.Гак и управлял Дионисий двумя монастырями, обра-
щая все свое внимание на хозяйственную сторону дела50.
Немалый доход, помимо хозяйства, приносили построен-
ные им церкви. Одну церковь, во имя епископа ростовского
Леонтия, Дионисий воздвиг в двух с чем-то верстах от мо-
настыря и тут же устроил «ипокыням пребывание», дру-
гую, Воскресенскую, он поставил «на прихожденис право-
славному христианству» в 18 верстах к югу от монастыря,
вниз по р. Глушице; еще одну церковь, во имя Николая
чудотворца, Дионисий поставил, в веси Двиницс51. Все это
говорит о том, как постепенно монастырь распространял
свое влияние на другие районы и, в частности, вдоль по
р. Глушице.
Монастырь так расцвел в хозяйственном отношении,
что когда «гладпа бысть страна та», Дионисий мог снаб-
жать нуждающихся хлебом, как из «неисчерпаемого ис-
точника» 52. Не приходится сомневаться в том, что эту по-
мощь Дионисий оказывал далеко не бескорыстно, опуты-
вая окрестное население кабалой. Население питало к мо-
настырю дружную ненависть и совершало па него нападе-
ния. Однажды ла монастырь напали Василий Тяжелов и
Иван Чургип53 и увели семь копей54. Во время другого
нападения па монастырь Дионисий был жестоко избит и
ранен55. «Житие», правда, уверяет, что нападение произ-
вели нечистые духи, над которыми Дионисий скоро при-
обрел такую власть, что они не смели больше приблизить-
ся к нему, но данный эпизод достаточно красноречиво ри-
сует положение монастыря в окружении враждебного насе-
ления.
Дионисий вникал во все хозяйственные дела и поддер-
живал в монастыре твердую дисциплину. Когда какой-то
инок Пантуфпй осмелился наловить рыбы без благослове-
50 «Посещайте же преподобный два монастыря л ыпу день и
нощь, речо им: братие, аз с богом о вашем требовании телесном
пекуся, вы же почстеся душа своея» (там жо, лл. 28 об.— 29).
51 Там же, лл. 38—39 об.
52 Там же, л. 38.
53 Это те самые Тяжелов и Чургип, которые, согласно обнару-
женному II. Коноплевым «житию» Григория и Кассиана, убили
авнсжских угодников. Данное обстоятельство, по мнению Н. Коно-
плева, «подтверждает историческую достоверность этой редакции»
(II. Коноплев. Указ, соч., стр. 51).
54 РОБИЛ, Троицкое собр., № 603, лл. 32—33.
55 Там же, лл. 33 об.— 34.
174
штя игумена и пришел к Дионисию объявить, что он пой-
мал много рыбы, тот велел выбросить со собакам как «про-
слушания плод», а на Пантуфия наложил елитемью и про-
стил его только после того, как за него вступилась братия
и сам Пантуфий раскаялся56. Произошел в монастыре л
такой случай. Несмотря на запрещение держать имущество
в кельях, какой-то монах, наученный, по убеждению авто-
ра «жития», дьяволом, спрятал у себя 10 ногат. Через не-
сколько лет он умер, и тут братия обнаружила у пего день-
ги. Дионисий приказал похоронить его вместо с деньгами,
чтобы они свидетельствовали против него. С большим тру-
дом братии удалось умолить игумена простить покойного57.
Порядки в монастыре характеризуются и следующим
случаем. Однажды, рассказывает «житие», желая искусить
блаженного, некоторые от братии подослали к нему юношу
под видом странницы, которая со слезами молила его, что-
бы он помог ей .выкупиться из рабства. Дионисий дал жен-
щине на выкуп 100 серебренников. Когда Дионисий при-
шел на вечернее пение, искусители положили перед ним
серебро и сказали: «некий похаб» попросил у тебя денег,
а ты неразумно дал, мы же у него отобрали. «Он же рече
им: братие, господь глаголеть — будите милостиви и щсд-
ри». С этими словами он вернул юношу и снова вручил ему
деньги для выкупа, а монахам он заявил, что если они
снова отберут серебро, то нарушат две заповеди: проявят
и нетерпение, и непослушание58.
Этот рассказ любопытен во многих отношениях. Он по-
казывает, что монастырская казна хранилась не у казначея
или келаря, а у Дионисия, что он самолично производил
крупные расходы, не советуясь с братией и даже с собор-
ными старцами, что он выдавал большие деньги на выкуп
из холопства, привлекая этим путем рабочую силу и зака-
баляя окрестное население, ибо 100 серебренников—боль-
шая сумма, выходящая за пределы обычной милостыни.
На то, что деньги должны были в том или ином виде вер-
нуться в монастырь, намекают и слова Дионисия, что если
братия снова отнимет серебренники у юноши, то она тем
самым проявит нетерпение: если бы пе было надежды па
постепенное возмещение монастыря, то слова о нетерпении
были бы неуместны.
56 Там же, лл. 31 об.— 32.
57 Там же, л. 33—33 об.
58 Там же, лл. 36 об.— 37 об.
175
С такой же последовательностью и неумолимостью,
с какой Дионисий искоренял в монастыре всякое проявле-
ние своеволия, он пресекал попытки возможных конкурен-
тов обосноваться около монастыря и оттягать у него часть
добычи. Когда в 1422 г. в двух верстах от Глушицкой оби-
тели поставил себе келью и стал «подвизаться» какой-то
отшельник Павел (есть предположение, что это был Павел
Обнорский), то Дионисий, хорошо зная, чем обычно кон-
чаются такие «подвиги», заставил своего «содружебника
о Христе» покинуть это место59. Когда ростовский архи-
мандрит Григорий Пельшемский поселился в южной пус-
тыни Глушицкого монастыря, Дионисий «даром своего про-
видения» прозрел, «яко хощеть быти пастырь словеснаго
стада в пустыне, еже и бысть». Результатом этого «прозре-
ния» было то, что и Григорию пришлось убраться60.
Дионисий умер в 1437 г. На лл. 29—30 об. «жития»
рассказывается, как он в свое время уговаривал 12-летнего
сына своего ростовского знакомого поступить в монастырь
и постричься. Дионисий очень любил этого мальчика, взял
к себе во внутреннюю келью 61, выхлопотал у ростовского
архиепископа, чтобы его поставили в священники, а после
смерти Дионисия он стал игуменом, т. е. фактически полу-
чил от Дионисия в наследство все богатое хозяйство мона-
69 «В лето 6930 прииде старец пустынножитель именем Павел,
постническое име житие, близ той пустыни два поприща име раз-
стояние, постави себе келию и живяще едино лето в той пустыне
и хоте церковь поставили. Посла же к нему преподобный некоего
от братии, рече ему: „шед, рци Павлу: „молит тя съдружебник твой,
яко жо о Христе бозе грешный Дионисий глаголеть — трудна бо
ми есть и печальна душа, духовный отче, яко же хощеши мона-
стырь създати близ сущи нашея пустыня, но не подобает видово-
му делу быти, занеже близ сущи, но подобает тебе единому ’сущу
в сицевом месте житие имети, [имей] (это слово приписано на
полях.— И. В.), отче, духовную любовь к пашей нищете, занеже
кишеть „любы бог есть“, помяни мя, духовный отче, к богу мо-
литвами своими". Старец же Павел, се слышав, яко слез исполни-
ся, рече: „ благо буди тебе, честный отче, аз же, яко же повеле ми
ты, вся по воле твоей сътворю; ты же на господа Иисуса Христа
все свое возложи уповапие, нас же да ничто же не отлучит от
любве твоея". Се глаголя, старец Павел остави поклонение и мир
съдружебиику о Христе и изыде оттуду» (там же, л. 28—28 об.).
60 Там же, лл. 34 об.— 35.
61 Как он напоминает тех «голоусых» юношей, которых многие
монастырские уставы строго-настрого запрещают держать в кельях
и против которых направлено немало обличительных слов и
посланий!
176
стыря 62. Инокам при этом и в голову не приходило самим
выбирать себе игумена. Прощаясь с умирающим Диони-
сием, братия смиренно спросила его: «Кому нас оставлявши
пещися душами нашими?», на что Дионисий «с кротостию»
отвечал: «Богу и пречистой его матере, и потом вручаю
старейшиньство своему присному ученику, сущу в добро-
детелех съвръшену въ всем ревнующа своему отцу, сми-
ренному Анфилохию» 63.
Дионисий завещал похоронить себя в построенной им
пустыни, где за семь лет до этого сам выкопал себе могилу.
Замечательно, что это распоряжение было вызвано хозяй-
ственными соображениями: «Аще будеть положено тело
мое тамо,— сказал перед смертью Дионисий,— то не имуть
презрети места того бога ради. А не будеть положено тело
мое, то имать место то оскудети и не будет жителя тамо.
А сие место имети имат жителие мнози» 64. В своей хозяй-
ственной рачительности умирающий игумен предусматри-
вает, что гроб его должен будет привлекать жителей!
Позаботился Дионисий перед «исходом души» и о том,
чтобы созданная им большая вотчина не была раздроблена.
«Повелеваю аз,— наказал он братии,— быти единому игу-
мену пречистыя обители и опоя пустыни, иде же тело мое
положено, и потребная имеють от блъшиа лавры» 65 *.
Одновременно с Дионисием Глушицким в окрестностях
того же Кубенского озера подвизались также Григорий
Пельшемский и Александр Куштский.
Григорий Пельшемскийее был родом из галицких бояр
(«от славных родитель болярска роду» 67), но так же, как
62 Почувствовав приближение смерти, Дионисий заявил своему
любимцу: «Ты же, чадо, друг и съвръстник желанию моему..., пре-
бывай же, чадо духовный, прочее на сем месте, духовного дрьжа-
ся жигиа» (РОБИЛ, Троицкое собр., № 603, л. 51).
63 Там же, л. 54—54 об.
34 Там же, л. 55 об.
35 Там же.
30 Сохранились две редакции «жития» Григория. Мы пользо-
вались составленной в конце XV или начале XVI в. первой редак-
цией (РОБИЛ, собр. Ундольского, № 298, ркп. XVII в., лл. 1—
25 об.), которая, по указанию В. О. Ключевского, вызывает боль-
ше доверия (В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 196—197). Во
второй редакции имеются некоторые отсутствующие в первой све-
дения (едва ли достаточно достоверные); те же сведения имеются в
рукописи XVII в. (РОБИЛ, Троицкое собр., № 664, лл. 586—616 об.).
По поводу этой редакции В. О. Ключевский замечает, что она «есть
позднейшая переделка первой, дополненная смутными или невер-
ными преданиями» (В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 197).
67 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 298, л. 2 об.
12 И. У. Будовниц 777
Кирилл Белозерский, он рано лишился родителей и оказал-
ся на жизненном перепутье 66 * 68. Он постригся в галицком Бо-
городицком монастыре, где со временем получил сан свя-
щенника. Отсюда он ушел в Ростов. Тут он обосновался
в Богоявленском (Авраамиовом) монастыре, и через не-
которое время стал архимандритом.
Ростовский Авраамиев монастырь был типичным ста-
рым монастырем ктиторского вида, а стяжательный и бога-
тый Григорий стремился «безмолвствовать», т. е. возгла-
вить большую монастырскую вотчину. Поэтому через два
года, желая «единому жити в пустыни без молвы мира сего
и без славы» 69, он ночью тайком (в реальной действитель-
ности это означало, что ои тихонько вывез свое имуще-
ство) ушел из монастыря и прибыл в Вологду. Обходя ее
окрестности, чтобы найти себе подходящее пристанище,
Григорий попал к Дионисию Глушицкому, который предо-
ставил ему келью в своей отхожей пустыни. Здесь Григо-
рий на свои средства построил церковь и находился в по-
слушании у Дионисия. В очень туманных выражениях
«житие» повествует о том, как Дионисий, прозрев, что Гри-
горий хочет быть «пастырь пебоснаго стада», отпустил его
«с любовью». Как мы уже знаем, Дионисий, опасаясь, что
Григорий вкладывает свои средства в строительство пус-
тыни с целью оттягать ее от «большой лавры», фактически
прогнал его.
Григорий должен был уйти на восток в «незнаема мес-
та, не имый, где главы подклонити» 70. Так он, нося на
плечах крест, дошел до р. Пелыпмы, где в 30 верстах от
Вологды и в 3 верстах от р. Сухоны водрузил свой крест.
В «житии» рассказывается, что, обосновавшись на этом
месте, Григорий, который, казалось бы, искал уединения,
стал молиться об устройстве здесь большого общежитий-
ного монастыря, а сразу же после молитвы обошел участок
и стал прикидывать, где поставить церковь, кельи и осталь-
ные монастырские постройки. Вскоре к нему пришел ка-
кой-то поп Алексей, которого Григорий постриг и нарек
66 По рассказу «жития», когда Григорию было 15 лет, родители
хотели ето женить, ио он не повиновался и якобы начал молиться
богу и богородице, чтобы они помогли ему «избыти прелести мира
сего» (РОБИЛ, собр. Ундольского, № 298, л. 3).
69 Там же, л. 7.
70 Там же, л. 8 об.
178
Александром71. Потом по одному-два человека к нему ста-
ли приходить и другие иноки. Через некоторое время Гри-
горий послал монаха в весь Пелыпему к «христолюбцу»
Мартыну и другим «христолюбивым» мужам, «моля их, да
пошлют делатель своих в пустыню преподобному помо-
щи» 72. «Делатели» расчистили место и поставили неболь-
шие кельи.
В 1426 г., получив от ростовского архиепископа Ефре-
ма благословение на устройство монастыря (другими сло-
вами, заплатив ему полагающиеся пошлины), Григорий
построил церковь, трапезную и кельи «по чину», т. е. уже
не маленькие, не временные. Сооружение трапезной в са-
мом начале монастырского строительства достаточно крас-
норечиво говорит о характере нового монастыря. Мона-
стырь строился не только на средства самого Григория,
но и на приношения верующих, составлявшие и в других
монастырях важную статью дохода. «Приходящая... дая-
ху ему имения своя, инии же христолюбцы и села своя
даваху в дом пречистой богородицы и преподобному Гри-
горию». Он так «монастырское устроение строяше добре»,
отмечает «житие», что «не смеяше с ним никтоже от су-
щих противитися в чесом любо» 73.
Эти слова могут относиться и к монахам, среди которых
поддерживалась надлежащая дисциплина, и к окрестному
населению, которое всегда оказывало противодействие со-
зданию на его территории монастырских вотчин. Не избе-
жал такого отношения и Григорий Пелыпемский. Когда
его обитель расцвела, рассказывается в «житии», «супо-
стат рода человеческого» дьявол научил злых людей, и они
ночью дочиста обокрали монастырь — «украдоша весь строй
монастырскый, хотя преподобному зло сотворити» 74. Из
последних слов можно заключить, что «злые люди» руко-
водствовались не столько корыстными целями, сколько
желанием навредить, «зло сотворить» Григорию.
71 Этот Александр был преемником Григория по игуменству.
Как и другие основатели новых монастырей, Григорий назначил
себе преемника, даже не посоветовавшись с братией. Перед
смертью он вызвал к себе Александра и поручил ему «словеснаго
стада христовых овец и все монастырское строение стройне имети»
(там же, л. 18).
72 Там же, л. 10 об.
73 Там же, л. 12 об.
74 Там же, л. 13 об.
179
12*
Судя по рассказу «жития», Григорий Пелыиемокий,
этот любитель безмолвия и уединения, не прочь был вме-
шиваться в политические дела. По обеим редакциям,
в 1430 г. Дмитрий Шемяка подошел к Вологде «в зимпое
время с силою многою и около града Вологды села воева-
ша, а христианство губяша, а градским людей во граде
седящим в осаде и не смеяху с князем бранитися. Право-
славное христианство мнози побиепи быша воинством кня-
зя того иемилостиваго, ово гладом умерша, а инип мразом
изомроша и мнози безвестно погибоша и разыдошася, яко
скот от волков разхищении» 75. По утверждению «жития»,
Григорий пошел в Вологду увещевать Шемяку и отвратить
его от злых дел, но тот «возъярися» и велел сбросить Гри-
гория с помоста. Григорий «лежа мног час на земли еле
жив и став..., поиде преподобный в пустынь свою» 76.
По поводу этого рассказа В. О. Ключевский замечает,
что он заимствован из «жития» Дмитрия Прилуцкого.
Описанное в «житии» событие произошло в 1450 г., так
что ;к Шемяке не мог явиться Григорий, умерший, как
утверждает Ключевский, в 1449 г.77 «Биограф Григория,—
продолжает В. О. Ключевский,— вероятно, смешал Шемя-
ку с братом ого Василием Косым, который по летописи
удачно нападал па Вологду в 1435 г., или неправильно
приурочил к рассказу жития Дмитрия какое-нибудь дру-
гое событие из времен борьбы Шемяки с Василием Тем-
ным» 78.
Житийный рассказ о посещении Шемяки Григорием в
Вологде представляется нам неправдоподобным и по не-
которым другим соображениям. Будучи еще старцем га-
лицкого монастыря, Григорий был близок инициатору фео-
дальной войны против Василия II Темного князю галиц-
кому Юрпю Дмитриевичу, у которого он крестил детей79,
и скорее всего сочувствовал ему. При всей необузданности
75 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 298, лл. 14 об.— 15.
70 Там же, лл. 15 об.— 16.
77 В. О. Ключевский допускает здесь небольшую неточность:
Григорий Пелыпемышй умор не в 1449, а в 1448 г. (30 сентября
6957 г.), но это как раз усиливает аргументацию В. О. Ключев-
ского.
78 В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 197—198. Полемизи-
руя с В. О. Ключевским, Н. Коноплев пытается доказать достовер-
ность житийного рассказа (Н. Коноплев. Указ, соч., стр. 64—65,
прим.), но доводы его довольно искусственны.
79 РОБИЛ, Троицкое собр., № 664, л. 589—589 об.
180
характера Дмитрия Шемяки представляется сомнитель-
ным, чтобы он так неуважительно поступил с игуменом,
которого почитал его отец. «Житие» составлено спустя не-
сколько десятилетий после феодальной войны, закончив-
шейся победой московского великого князя над галицкимп
удельными князьями. Симпатии русского общества были
на стороне московского князя, олицетворявшего начала
централизации в противовес удельным порядкам. Не уди-
вительно поэтому, что позднейший автор «жития» припи-
сывает Григорию действия, которые шли на пользу побе-
дившей стороне. Возможно также, что своим рассказом ав-
тор «жития» хотел привлечь к монастырю расположение и
милости московского великокняжеского дома, за который
основатель монастыря Григорий якобы так радел. Любо-
пытно, что вторая редакция «жития» утверждает даже
(и это известие отсутствует в первой редакции), будто в
1431 г. Григорий Пельшемский ходил в Москву к князю
Юрию убеждать его отказаться от власти в пользу Василия
Васильевича 80. Надо также принять во внимание, что, по
данным «жития», Григорий умер в 1448 г. в возрасте
127 лот. Если эти данные и не точны, то во всяком случае
к моменту занятия Дмитрием Шемякой Вологды Григо-
рий был уже слишком дряхлым и немощным старцем, что-
бы иметь возможность активно вмешиваться в политиче-
ские дела.
Третий игумен, подвизавшийся в районе Кубенского
озера, Александр Куштский81, был родом из Вологды.
О рождении и детстве его ничего неизвестно, «понеже в
забытие прииде» 82. Постригшись в Спасокаменном мона-
стыре, он прожил там известное время, а потом ушел от-
туда, «обхождаше места многа, ища покоя обрести» 83 84. Так,
он пришел на р. Кугпту близ озера Кубенского. Здесь он
поставил себе келью и начал «работать богу» 8С Через не-
80 Там же, л. 594—594 об.
81 Как полагает В. О. Ключевский, «житие» Александра Кушт-
ского написано в царствование Ивана Грозного (В. О. Ключев-
ский. Укал, соч., стр 300), однако нам не встретились рукопи-
сные «жития» Александра старше XVIII в., и мы вынуждены
пользоваться рукописью именно этого столетия (РОГПБ, ф-1-63С>).
82 РОГПБ, Q-I-636. л. 131.
83 Там же, л. 132.
84 По данным рукописи Сггасо-Прилуцкого монастыря, которой
пользовался Н. Коноплев, Александр сперва обосновался на
р. Сянжоме, собрал там несколько монахов, и оттуда уже ушел на
181
которое время пришел к нему какой-то старец и прожил с
ним вместе пять лет, после чего к ним присоединился тре-
тий монах. Александр поделился с ними своей мечтой по-
строить на этом месте обитель. Он отправился к архиепи-
скопу ростовскому Дионисию и с его благословения соору-
дил церковь Успения богородицы.
«Житие» изображает дело так, что Александр обосно-
вался в совершенной пустыне: «блата и дебри, непроходи-
мая места» * 85, но это неверно: пустынь Александра Кушт-
ского находилась всего в трех верстах от Усть-Кубеницы,
резиденции князя Дмитрия Васильевича Заозерского86.
Последний, помогая Дионисию Глушицкому, оказывал
также поддержку и Александру Куштскому, «и даст ему
потребная на созидание обители» 87. Особенно много помо-
гала монастырю жена Дмитрия Заозерского княгиня Ма-
рия, которая после смерти своего мужа обильно снабжала
Александра всем необходимым. Все же Александру как
будто не удалось основать большую вотчину. В «житии»,
по крайней мере, рассказывается, что, когда он почувство-
вал приближение смерти (в 1439 г.), то призвал к себе
двух братьев, с которыми жил здесь при основании мона-
стыря,—Савватия и Симеона — и сказал им: «Аз изнемо-
гаю, вы же, братие, колико благословит, терпети на сем
месте» 88. Тем не менее Александр успел все-таки заложить
основание монастырскому хозяйству. Уже вскоре после его
смерти ученики его «по словеси преподобнаго создаша цер-
ковь теплу во имя святаго чюдотворца Николы» 89.
В середине XV в. монастырское землевладение возник-
ло в Каргопольской области, т. е. далеко к северу от Вело-
озера, по характерно, что и тут оно шло по следам мир-
устье р. Кушты, где до него жил другой подвижник, некий Евфи-
мий. Какое-то время они жили вместе, а потом обменялись келья-
ми: Александр остался на Кутите, а Евфимий ушел на Сянжему,
где основал Ёвфимиев монастырь (Н. Коноплев. Указ, соч.,
стр. 55).
85 РОГПБ, Q-I-636, л. 132 об.
86 Опровергается и другое известие «жития» — будто Алек-
сандр добывал себе пропитание, сам обрабатывая землю мотыгой
и сея жито. На самом деле, как это явствует из описания чуда с
поселянином — «невеждой», захотевшим украсть мешок пшени-
цы, в монастыре трудились наемные работники — «делатели» (там
же, л. 137).
87 Там же, л. 135.
88 Там же, л. 137 об.
89 Там же, лл. 141 об.— 142.
182
ской колонизации. Речь идет о монастыре, основанном на
р. Чуруг, в 45 верстах от Каргополя Александром Оше-
венским90.
Александр был родом из Важеозерской веси Белозер-
ского края. Как подавляющее большинство других осно-
вателей новых монастырей, Александр был незнатного
происхождения и выбился в духовные феодалы только бла-
годаря своей энергии и предприимчивости91. Еще будучи
юношей, он пошел в Кириллов монастырь на богомолье,
но застрял там и прислал домой послание, что хочет остать-
ся в монастыре. Когда дьякон прочитал Никифору посла-
ние, он «велми оскорбися и огорчися» и решил сам отпра-
виться в монастырь, чтобы забрать оттуда сына «с вели-
кым бесчестием» 92.
90 «Житие» Александра Ошспе-пского составлено игуменом
Ошевенского монастыря Феодосием л 1567 г., Спустя почти 100
лет поело смерти Александра (умер в 1475 т.). Литературная исто-
рия этого «жития» такова. Еще брат Александра Леонтин, на по-
печении которого основатель монастыря оставил все монастырское
имущество, диктовал клирикам рассказы об Александре. Около
1530 г. ошевенский игумен Марк-ел под видом поездки в Москву
фактически бежал из монастыря, захватив с собой деньги, ценно-
сти и вещи. Взял он также и «житие» Александра, но по дороге
Маркел был убит, и «житие» пропало. К отцу Феодосия, священ-
нику села, где родился Александр, часто приходил племянник по-
следнего Исаакий, и Феодосий еще маленьким много сльппал от
него о жизни Александра. -Потом отец Феодосия поселился на
Онете недалеко от Ошевенского монастыря, и здесь посещал их
иеромонах Кирилл, который диктовал отцу Феодосия записки о
жизни Александра Ошевенского и сам участвовал в их составле-
нии. Феодосий, заняв по смерти отца его место и лотом овдовев,
постригся в Ошев-енском монастыре. Здесь он пополнил свои све-
дения рассказами старцев и родственников Александра. Много он
услышал также от жившего в монастыре дьякона Ивана, на кото-
рого неоднократно ссылается в ходе рассказа (РОБИЛ, собр. Уи-
дольского, № 276, лл. 147 об.—150 об.). Написанное Феодосием
«житие» Александра Ошевенского почти лишено риторики, многое
описано без ханжеских прикрас, содержатся любопытные бытовые
подробности. Мы пользовались одним из старейших списков «жи-
тия» из собрания Ундольского (№ 276), составленным еще в XVI в.
Список этот пе имеет начала, но последнее, судя по другим спи-
скам, не -касается жизни Александра и его деятельности.
91 Отец Александра, Никифор Ошевенский, говорится в «жи-
тии», «не от вельмож убо, ни саном которым почтен, но... земле-
долець бяше» (РОБИЛ, собр. Ундольского, № 276, л. 12), но в даль-
нейшем изложении упоминаются его работники («отроки»). Был
он мелким землевладельцем, зависевшим от верховных владетелей
земли — бояр.
92 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 276, л. 23 об.
183
Никифор явился в монастырь на празднество памяти
Кирилла Белозерского. Игумен хорошо его принял, а ке-
ларь накормил брашном и питием (квасом и медом), так
что, когда он повидался с сыном и тот пал к его ногам и
стал просить прощения, то Никифор, пребывая в благо-
душном настроении («егда Никифор доволен бяще пища
и пития»), сказал ему: «Бог простит тя, чадо» 93. Потом он
пошел в келью к сыну, отдохнул там, причем келарь велел
приставнику «носити квас к Никифору, елико ему дов-
леет» 94. Он рассказал сыну о всех домашних новостях,
а сын также рассказывал, как его хорошо приняли в мона-
стыре, показал отцу богатое платье, которое он там полу-
чил. Отец смягчился и позволил сыну остаться в мона-
стыре 95.
Александр остался в Кирилло-Белозерском монастыре
и спустя несколько лет (в 1452 г.96) постригся. Не прихо-
дится сомневаться в том, что у него были какие-то сред-
ства, иначе монастырские власти так не обхаживали бы
его отца, не привлекали бы самого Александра хорошей
одеждой, не предоставили бы ему отдельной кельи, да и
у Александра не появилось бы мысли «пустыпножитель-
ствовать», т. е. основать собственный монастырь. Порабо-
тав в пекарне и поварне, рассказывается в «житии», по-
том с терпением, послушанием и кротостию «стройно»
пройдя все остальные монастырские службы, Александр
возымел желание навестить своих родителей и уйти нус-
тынножительствовать. Игумен, однако, нарисовав в самых
мрачных красках пустынное житие, решительно отговари-
вал Александра от этого намерения. Прошло некоторое вре-
93 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 276, л. 29.
94 Там же, л. 29—29 об.
95 После этого, на лл. 31 об.— 32 приводится любопытное опи-
сание «народного собрания» по случаю дня памяти Кирилла Бе-
лозерского. На праздник съехалось множество народа — князья,
бояре, сановники и вельможи, священники и клирики, купцы и
землевладельцы, богачи и бедняки, больные и немощные, старики и
молодые, мужчины и женщины. Монастырские власти устраива-
ли молебные пения «и гостем же коемуждо достойную честь воз-
дающе, напитая их различными ядми и учредив их многими
брашны и питием доволно от квас житных (для земледельцев и
бедняков.— И. Б.) и от медов различных сладостми (для бога-
чей.— И. Б.); князей же и бояр и велможь и сановных дарми
почтоша их от вещей монастырьских». Такие же подарки (вероят-
но, образки, крестики и пр.) получил и Никифор.
96 Александр родился в 1427 г., а постригся в возрасте 25 лет.
184
мя, и Александр вновь обратился к игумену со своей прось-
бой, и тот должен был согласиться отпустить его.
Первым делом Александр навестил родителей, которые
к этому времени переселились в Каргопольскую область,
где по грамоте новгородского боярина завели на р. Чуруг
слободу. Отец был очень доволен своим новым положением;
теперь, говорил он сыну, никто больше не творит нам на-
силия и «уже забых всех прежних скорбей» 97. Александр
хотел было вернуться в монастырь, но отец посоветовал
ему «сотворить селитву» на другой стороне реки, потом
воздвигнуть там храм и устроить монастырь, «а место же
оно угодно к мопастырьскому зданию» 98. Так отец с сы-
ном понимали «пустынножительство».
Александр последовал совету опытного хозяина и через
несколько дней, взяв с собой старшего брата, обошел про-
тивоположный берег роки, где иашел место, удобное «па
лаврьское устроение»99 100. «Житие», конечно, изображает это
место совершенно пустынным, среди болот и лесов, но ока-
зывается, что поблизости живут поселяне. Решив еще на
некоторое время вернуться в Кирилло-Белозерский мона-
стырь, Александр наказал отцу «наяти делателей, еже при-
готовите лес на создание церкви, на поставление келиям,
на устроение монастырьское» 10°. Все это подтверждает
предположение, что у Александра были средства, которые
он решил вложить в монастырское хозяйство.
В Кирилло-Белозерском монастыре Александр полу-
чил сан священника и оттуда вернулся в намеченное для
устройства монастыря место с образами и опытным мона-
хом, которого ему дал игумен. Время было осеннее, под-
ходил уже праздник рождества богородицы (8 сентября),
но Александр рьяно взялся за работу. Быстро была возве-
дена келья, где он поселился, и нанятые работники нача-
ли сооружать церковь. Александр приставил к стройке
«нарядчика и дозирателя делу», а сам с приведенным им
монахом отправился в Новгород. Там архиепископ Иона
назначил его игуменом будущего монастыря и выдал ему
настольную грамоту и антиминс на освящение храма. Надо
отметить, что все это стоило больших пошлин, но Алек-
97 РОГ>ИЛ, собр. Ундольского, № 276, л. 40.
98 Там же, л. 40 об.
99 Там же, л. 41.
100 Там же, л. 43.
185
сандр в предвидении будущих доходов охотно нес эти из-
держки.
Получив владычную грамоту, Александр отправился к
жене боярина Ивана Анастасии и ее сыну Юрию, которым
принадлежал участок, где Александр начал строить мона-
стырь. С боярыней ои объяснился без обиняков: «Аз есмы
грешны черньць имянем Александр, а саном игумен есмь,
с Опегы реке... Каргопольскыя области, и се вашея обла-
сти над Чюрюгою рекою, волостка зовома Слобода и об
ону страну рскы тоя. Се место угодно к монастырьскому
строению. .И аще воля господня будет и твоя вера к богу,
повели нам въздвигнути церковь во имя великого чюдо-
творца Николы и монастырь строити — дай землици к мо-
настырьскому строению, и от бога мьзду велику примеши,
да и мы с тобою по немалы жребии по своему труду» 101.
Боярыня охотно согласилась и предложила Александру
взять хоть всю волость, но он рассудил, что если заберет
всю волость, то ущемит интересы отца и братьев, «они же
вознегодуют и проче отидут» 102, поэтому он пока удовлет-
ворился землей, которая была необходима для монастыр-
ского строения, а также наволоком п пожней.
Анастасия снабдила Александра от своего имени и от
имени сына четырьмя грамотами 103. Первая грамота гово-
рит о том, что боярыня отдает землю и лес в дом св. Нико-
лая, и эту землю нельзя ни окняжить, ни обоярить, ни про-
дать, ни заложить: это вековая монастырская земля, на
которой следует поставить церковь и монастырь. Вторая
грамота, на случай, если игумен с братией начнут призы-
вать жильцов, освобождает монастырь от всяких пошлин.
Итак, еще «пустынное житие» не началось, а отшельник
уже думает о том, чтобы, пользуясь полученными льгота-
ми, привлечь крестьян! Третья грамота передавала в соб-
ственность монастыря все пустые наволоки с пожнями по
р. Чуруг, «а ключнику нашему Лытке,— говорится в гра-
моте,— и христианом до тех наволоков дела нет»104.
По четвертой грамоте монастырю передается деревня Ку-
ласициньская с запрещением ключнику вступаться в ту
землю.
101 РОБИЛ, собр.. Ундольского, № 276, л. 47—47 об.
102 Там же, л. 48 об.
103 Там же, л. 49—49 об.
104 Слова, выделенные разрядкой, снова свидетельствуют о
том, что избранная Александром для устройства монастыря мест-
ность по была пустынной.
186
Вернувшись домой, Александр построил церковь и тра-
пезную. Братии еще не было, но Александр уже строит
трапезную: монастырь нового типа может существовать
только как общежитийный.
Всю зиму Александр прожил одиноко в своей келье,
перенося труды и лишения (монах, которого он привел из
Кирилло-Белозерского монастыря, не выдержал суровой
жизни и покинул Александра).
Но вот наступила долгожданная весна105. Александр
надлежаще подготовился и засеял пашню, благодаря чему
«обитель исполняшеся всякым довольством» 106. Хотя «жи-
тие» утверждает, что все это было сделано руками Алек-
сандра, однако один человек не мог, конечно, выполнить
такую работу, и нет оснований допустить, что Александр,
нанимавший работников для постройки церкви и келий,
вдруг отказался от чужого труда, когда наступила самая
горячая рабочая пора, требовавшая больших усилий и бы-
строты действий (рубка деревьев, их корчевка, расчистка
почвы под пашню, посев и т. д.).
Монастырь стал быстро расти, «и место распро[стро]ня-
шеся и братьством во Христе множахуся» 107 108 109. До этого на
избранном Александром месте существовала уже солид-
ная хозяйственная база: были поставлены кельи «по чину»,
построены пекарня, поварня и все остальное, «елико по-
требна суть братии к устроению монастырьскому» ,08. Бра-
тии собралось, очевидно, немало, и Александр расставил
их по службам: назначил типика, пономарха, келаря, каз-
начея, некоторых определил в хлебню, других в поварню.
Нечего говорить о том, что с самого начала было введено
общежитие, причем Александр особенно строго предписал
«ничто же своим звати, но вся обща по апостолу имети» ,09.
Одновременно с доходами хозяйственными стали посту-
пать в монастырь доходы, так сказать, «внеэкономические»
в виде даяний «христолюбцев», которые приносили в мо-
настырь «от имений своих на устроение монастырю, на уте-
шение братии милостыню». Александр все это охотно при-
нимал, рассудив в «смирении своем», что «аще бы воля
105 На лл. 51—52 об. «жития» мы читаем гимн весне, которая
настала после долгой зимы, проведенной Александром в уединении.
106 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 276, л. 53 об.
107 Там же.
108 Там же, л. 54.
109 Там же.
187
господня но была, то не бы семо приносили потребных»,
а раз все это посылается по воле бога, то «яко от бога по-
сланная, та с благодарением от приносимых принима-
йте» 110 111. Среди прочих «христолюбцев» к нему приходили
два его племянника, сыновья двух родных его братьев,
Никон и Петр. Александр убедил их постричься: Никон
был наречен Никифором и сразу же стал келарем, а Петр
был наречен Порфирием и стал пономархом. Отец Никона
Амвросий был очень недоволен тем, что его 'Сына постриг-
ли, и, придя разъяренный .в келью Александра, «начат не-
кая досадителпаа и хулна словеса износити» 1Н, но его бы-
стро успокоили, и дело, как говорится, осталось в родных
руках.
Родственники Александра не даром ели монастырский
хлеб. «Житие» рассказывает, что теснимый Александром
дьявол, видя себя вынужденным покинуть святое место,
перенес свои козни в другую область и возмутил против
игумена его родных, которые решили, что не могут боль-
ше выносить такого напряжения 112, и ушли в неизвестном
направлении. Ушли и многие иноки, которые не могли вы-
держать жестокого притеснения. Все это угрожало серьез-
ным уроном хозяйству. Затруднения были так велики, что
Александр, видимо, подумывал даже бросить облюбован-
ное им место. По крайней мере в «житии» рассказывается,
что явившийся Александру в видении Кирилл Белозерский
молил его исполнить свой обет и не бросать начатого дела.
Но потом дела поправились, и все пошло своим чередом.
Умер Александр в 1475 г. сравнительно молодым
(48 лет от роду), и это обстоятельство было, вероятно, при-
чиной того, что он не успел поставить монастырское хозяй-
ство па твердую йогу. Но то, что он успел стяжать, он
считал неотъемлемым своим собственным достоянием.
Перед смертью он призвал к себе своего брата Леонтия,
и хотя последний не был монахом, поручил ему иметь по-
печение об обители.
Очень интересна дальнейшая история монастыря. Леон-
тий, очевидно, мало интересовался монастырским хозяй-
ством. Через некоторое время после смерти Александра
«расколници и крамолпици» стали разносить монастырь
1,0 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 276, л. 57.
111 Там же, л. 58 об.
112 «И рсша в себе: мы млада сущи и не можем понести та-
ковыя страды» (там же, л. 61).
188
по частям. Это были «ерей и диакони, клирици и иноци,
мало пребывайте и отхожаху, емлюще и грабяще и разна-
шаху: ин от книг, а ин от риз церковных, а другы от одеж
и обувении и от иных вещей... вся разграбившс и разнесо-
гаа, братию же оставиша в велице негодовании и скорби
и сетовании, яко ни нужная имеяху, въ миозе стужении,
алчнии и жаднии и назии, и от великия нужи разидоша-
ся» из. На месте осталось только пять престарелых и боль-
ных монахов. «Поселяна же веси тоя, видевше место то
никим же бремоно, ни бловомо, такоже прелстившеся и
начаша угодия монастырьскаа осваивати и к своим уго-
дия[м] присовокупляти». Иноки же пребывали в великой
скорби, видя, «яко уже ни оратвы, ни сеятвы но бысть, но
токмо от христолюбець приносимыми питахуся» 113 114 IIS.
На успение окрестные крестьяне собрались и предло-
жили монахам убраться, заявив, что они для своих нужд
сами подберут себе священника, по какой-то старец, кото-
рый и до этого пытался поднять дух монахов, сказал по-
селянам: «Лучши есть нам алчуще гладом и жажою умре-
ти зде на месте сем, нежели оставити святое сие место...,
и ныне, аще хощете, съвокупимся заедино» |15. Старец
предложил такую комбинацию: на верховьях р. Чуруг есть
часовня, где живет священник Варлаам с сыном Матвеем;
их обоих пригласят на жительство в монастырь, с тем что-
бы Варлаам в качество священника обслуживал население,
а Матвей стал бы игуменом. Варлаам сразу согласился, но
Матвей заявил, что он не подготовлен к занятию поста игу-
мена. Тут случилось быть ключнику боярыни Анастасии
Якиму Яковлевичу, который вместе с другими собравши-
мися стал уговаривать Матвея. Дело было вечером, и Мат-
вей обещал утром дать ответ.
Наутро все снова собрались и опять начали уговаривать
Матвея, причем больше всех его уговаривал брат Алексан-
дра Леонтий, которого «житие» называет зажиточным
(«вящыпим») человеком с веси Усть-Волга. Наконец, Мат-
вей согласился, но с условием, чтобы и Леонтий постригся
и чтобы они ведали монастырем сообща. Яким начал их
обоих уговаривать, обещая всяческую помощь. После это-
го Матвей и Леонтий согласились. Яким Яковлевич дал
в монастырь двух лошадей, двух дойных коров, достаточно
113 Там же, лл. 68 об.— 69.
114 Там же, л. 69 об.
IIS Там же, л. 71.
189
хлеба, чтобы продержаться до нового урожая, семян и мно-
го другого. Леонтий в своем хозяйстве оставил старшего
сына, а сам ушел в монастырь, взяв с собой двух других
сыновей, Максима и Конона. Максим должен был служить
братии, а Конон был отдан в книжное учение монастыр-
скому дьякону Семену. Между тем Матвей, названный по
пострижении Максимом, отправился в [Новгород, где архи-
епископ Сергий посвятил его в сан священника и утвердил
игуменом.
Большую помощь монастырю приносили дары мимо-
проезжающих людей с рыбными обозами и окрестных жи-
телей. Они приносили деньги, хлеб, скот и пр., так что
вскоре явилась возможность построить церковь Успения
богородицы.
Через какое-то время в 170 верстах от монастыря вниз
по р. Оиеге в местности Пиала открылся соляной источ-
ник. Случился здесь некий старец Тарасий, «иже бе иску-
сен таковому делу» И6, ему отвели жребий. С этого жре-
бия он с одного црена отдавал соль в Соловецкий мона-
стырь, а с полцрена — в Ошевенский. Узнав об этом, игу-
мен Максим поехал в Пиалу и прикупил там воды еще на
полцрена. Так монастырь завел свой соляной промысел,
существовавший еще во время написания «жития».
Максим, отмечает «житие», показал «великы труды и
подвигы» 116 117, выразившиеся в том, что он получал от «хри-
столюбив®» много даров «и много угодей, пожень к мона-
стырю] притяжа». Особенно восхваляются его хозяйствен-
ная деятельность, его физическая сила и неутомимость:
«бе... телом крепок и ниутомлен, иже во многых мало обре-
таются, яко же сей» 118. Сорок два с половиной года пробыл
он игуменом в монастыре, но после его смерти здесь опять
наступили смуты. Были они вызваны тем, что в монастыре
священствовал Корнилий, не принявший священства от
архиепископа и не обладавший саном священника. Между
тем в монастырь пришел некий старец Маркел, имевший
сан священства. Он начал «обольщать» братию, и к нему
примкнули некоторые «крамольники», другие же не пре-
кословили им из смирения. Маркел поехал в Новгород, где
архиепископ поставил его игуменом. Вернувшись в мона-
стырь, он стал «негодовати» на Корнилия, а Корнилий на-
116 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 27G, лл. 79 об.— 80.
117 Там же, л. 88.
118 Там же.
190
чал ему «прекословити». Кончилось дело тем, что Корни-
лию пришлось уйти из монастыря, а Маркел начал еще
больше «обольщать» братию, заявив, что он хочет ехать
в Москву просить милостыню у самого великого князя.
А «крамольники» говорили братии, что это бог ей послал
такого игумена и строителя, имеющего большое попечение
о монастыре. Маркел с двумя преданными ему монахами
и одним избранным братией старцем Ионою, захватив с со-
бой трех лучших меринов, скот, 20 рублей деньгами из мо-
настырской казны, достаточное количество хлеба и рыбы,
вещей церковных, книг и риз, пустились в путь. Они до-
ехали до Важеозера, где Маркел приказал Ионе вернуться
в монастырь, пригрозив в случае неповиновения утопить в
озере. Иона должен был повиноваться, но и Маркел, доехав
до какого-то места, был убит злоумышленниками.
Монастырь выдержал и это потрясение: вместо Мар-
кела был прислан из Новгорода новый игумен Вассиан,
который построил еще одну церковь.
Дальнейшая история монастыря не представляет для
нас интереса. Начальная же его история весьма поучитель-
на: как и другие, подобные ей, она вскрывает механизм
создания новых монастырей, обязанных своим возникно-
вением энергии предприимчивых людей, вкладывающих в
обитель свои средства и труд и справедливо считающих ее
своей неотъемлемой собственностью. После смерти основа-
теля к монастырскому хозяйству присасываются другие
старцы, как правило, тоже люди со средствами, иногда род-
ственники основателя. Все они обычно незнатного проис-
хождения, выходцы из среды мелких землевладельцев, про-
стых священников, посадского населения в XIV—XV вв.
формируют новую прослойку феодального класса, которая
позднее, в XVI в., становится влиятельной силой, приобре-
тающей большое значение в общественной, хозяйственной,
политической и идеологической жизни страны.
В первой половине XV в. началось строительство мона-
стырской вотчины на знаменитых Соловецких островах.
Начал это строительство Савватий, а завершил Зосима 119,
119 До нас дошла третья редакция «жития» Савватия и Зоси-
мы, сохранившая известия о происхождении и судьбе первых двух
редакций. Сподвижник Савватия и Зосимы старец Герман по смер-
ти Зосимы в промежуток времени между 1478 и 1484 гг. продикто-
вал клирикам свои воспоминания об основании Соловецкого мо-
настыря. Он не был грамотен и «простою речию сказавше клири-
191
причем обоим приходилось действовать в одинаковых усло-
виях и обоим приходилось преодолевать одинаковые за-
труднения.
В «житии» мы застаем Савватия уже иноком Кирилло-
Белозерского монастыря. Откуда он родом, где принял по-
стриг, сколько ему было лет,— неизвестно. Из Кирилло-
Белозерского монастыря Савватий перешел в Валаамский.
Здесь он много слышал о богатствах Соловецких остро-
вов — «глаголют же, округ его яко есть версть 100, и езера
имяше посреде себе многи и рыбы равны образы в них
множества по родом их, а не морская, а иже в море, то
морскаа есть, и округ его ловитвы, приходящим ловци
противу труда своего кождо их приимаше мзду и отхожаше
во своя си. Остров же тъй и древесь разными цветяше и
борием верен горам покровени, и по раздолиям всяко древо
имяше и агодична многоразны бяху, и сосния велиа къ со-
деланию храмов и на вся потребы благостройни» *20. Бо-
гатства островов с их рыбными ловлями, ягодами, лесами,
обеспеченностью рабочей силой, которая хочет получать
только мзду за свой труд,— все это соблазнило любителя *
ком, и они, клирици, тако писаша, но украшая писания словесы».
Это первая редакция «жития». По другой версии, после смерти
Зосимы ученик его Досифей жил в одной келье с тем же Герма-
ном, и последний рассказывал ему обо всем, что случилось на Со-
ловецких островах до прихода Досифея. Все эго Досифей записал,
также «не украшая словесы» написанного. Но к продиктованным
запискам братия отнеслась с насмешкой, поскольку неграмотный
Герман говорил «простого речию». Впрочем, эти записки скоро ис-
чезли (их увез заезжий монах с Белоозера). Когда потом Досифей
был у архиепископа новгородского Геннадия, последний благосло-
вил его написать «житие» Савватия и Зосимы. Досифей опять при-
нялся за перо, ио не решился представить Геннадию свое «грубое
писание». Чтобы «украсить словесы» написанное им «житие» (это
ужо вторая редакция), он заехал в Ферапонтов монастырь, где
«житие» было «украшено» жившим там в заточении митрополи-
том Спиридоном. Это и есть дошедшая до нас третья редакция,
относящаяся к концу XV в. (В. О. Ключевский. Указ, соч.,
стр. 198—201). Спиридон пользовался также устными рассказами
Германа, по едва ли внес изменения в фактическое изложение.
«Житие» в редакции Досифея было еще просмотрено сербским пи-
сателем Львом Филологом (в этом виде напечатано в «Православ-
ном собеседнике», 1859, ч. 1), но эта редакция не вносит ничего
нового, местами только поясняя неясные места Досифея Мы пользо-
вались «житием» по Макарьевским Четъим-Минеям (ВМЧ, вып. 14,
апрель, стб. 502—515 («житие» Савватия) и 515—545 («житие»
Зосимы).
120 ВМЧ, вып. 14, апрель, стб. 505—506.
192
пустынной, безмолвной жизни Савватия, и он решил туда
отправиться 121. Игумен и братия, однако, его не отпуска-
ли, но это не смутило Савватия, и он ночью тайком бежал
из монастыря, «яко птица от пругла, яко серна от тенета,
и рад бысть зело» 122 123 124. Наведя у жителей необходимые
справки, он направился в Сороку на р. Выг, где стояла ча-
совня. Здесь он нашел монаха Термана, и они решили по-
селиться в Соловках вдвоем.
Благополучно достигнув острова, они выбрали себе там
место для жилья на высокой горе, на расстоянии одной
версты от берега. Они выстроили тут хижину, а весной
вскопали огород, и так их бог питал «со обилием мно-
зем» !23. Надо полагать, что у Савватия с Германом были
и другие источники существования, ибо едва ли скудный
огород, вскопанный двумя старцами, мог их обильно пи-
тать. О том, что, кроме огорода, они занимались еще и
другими предприятиями, говорит тот факт, что Герман
ездил па далекую Онегу. Если бы дело ограничивалось
одним огородом, вскопать который было доступно любому
человеку, жизнь Савватия и Германа на Соловецком остро-
ве не вызвала бы такой зависти жителей, обитавших на
морском берегу против озера. По свидетельству «жития»,
они заявили: «Мы ближае паче всех земля Корельскыа
сродници и наследници острова того, хощем же и мы тамо
участие имети в наследие по очеству себе и чадом нашим
и в прочаа родов наших лета» !24. По их совету на острове
поселился их земляк с женой и начал тут ловить в озерах
рыбу. «Житие» изображает дело так, что только с по-
мощью чуда Савватию удалось избавиться от непрошен-
ных соседей. Однажды, рассказывается в «житии», выйдя
из своей кельи, Савватий услышал ужасный вопль. Он по-
шел на голос с Германом, и они увидели плачущую жен-
щину, рассказавшую им, что ее избили два светлых юноши,
которые велели ей уйти с этого места, предназначенного
для иноческого жития. У Савватия, несомненно, были бо-
лее действенные средства для борьбы с местным населе-
нием, чем помощь сверхъестественных сил. Во всяком
121 Так и оказало в «житии»: «Преподобный же Саватие, слы-
шав сиа, уязвися безмолвия любовию, во еже или ему тамо» (там
же, стб. 506).
122 Там же, стб. 507.
123 Там же, стб. 508.
124 Там же, стб. 509.
13 И. У. Будовниц 193
случае, «от того времени,— отмечает ,,житие",— никтоже
не сме дерзнути приближатися тамо» 12S.
Через несколько лет Герман по каким-то делам удалил-
ся на р. Онегу, и па острове остался один Савватий. По-
чувствовав приближение смерти, он па лодко вернулся в
сорокскую часовню, где в то время случайно оказался игу-
мен Нафанаил. Последний ушел совершать требы окрест-
ному населению, а Савватий остался в маленькой келье
при часовне, где и скончался. Его похоронили вернувший-
ся с треб игумен Нафанаил и случившийся тут богатый
новгородец Иоанн.
На этом закапчивается первая, подготовительная ста-
дия создания Соловецкого монастыря. Основал его Зоси-
ма, сын богатых родителей из Новгородской области. Этим,
собственно, ограничиваются приводимые в «житии» сведе-
ния о ранних годах его жизни. С самого начала он пред-
стает перед нами как предприниматель, ищущий подхо-
дящего места для устройства монастырской вотчины, в ко-
торую он мог бы вложить полученное от родителей богатое
наследство.
Задумав «духовный подвиг», он стал искать себе по-
мощника и таким путем нашел Германа, который уже и
раньше подвизался в Соловках. Герман поделился с Зоси-
мой своими сведениями об островах и подробно рассказал,
где там имеются удобные места для устройства монастыря
и «делпыя земли, и древа к зданию, и езера с рыбами и
морскых рыб ловитвы» 126 127. Вступив с Германом на остров,
они подробно осмотрели его, «помышляя в себе, где бы
подобно монастырю здатися». Скоро они наметили подхо-
дящее для этой цели место, «зело изрядно и прекрасно»,
у тихой и спокойной бухты, вблизи озера с рыбными лов-
лями |27. Зосима устремился к телесным и духовным под-
вигам, «телесным бо,— разъясняет „житие",— о (в руко-
писи описка: от) создании монастыря» 128. Они стали ру-
бить деревья, строить кельи, распахивать землю мотыгами
л тем питались. Конечно, все эти работы но были под силу
двум людям. Тут, несомненно, необходимы были усилия
наемных рабочих, о которых еще Савватию рассказывали,
что «противу труда своего кождо их приимаше мзду».
125 ВМЧ, вып. 14, апрель, стб. 509—510.
120 Там ясе, стб. 516.
127 Там же, стб. 517.
128 Там же, стб. 518.
194
Оба пустынника поддерживали оживленные сношенйй
с берегом. В «житии», например, рассказывается, как од-
нажды Герман отправился на берег «некыя ради вещи» и
тут он задержался, потому что па море начался ледоход
и попасть на остров было невозможно. Монастырь стал
испытывать лишения, но затем Герман вернулся и привез
с собой «много запасов, еже на ловитву рыбпую и иныа
запасы» 129.
Между прочим, он привез также какого-то опытного ры-
бака («бе бо муж он на то строен») Марка, которого Зоси-
ма вскоре постриг. Так раскрывается один из источников
привлечения новыми монастырями рабочей силы — через
пострижение. Если старые монастыри гостеприимно рас-
крывали свои двери перед богатыми вкладчиками, если они
весьма неохотно принимали в свою среду «за богорад»
праздношатающихся бедных монахов, от которых не было
никакого прока, то новые монастыри, не отказываясь, ко-
нечно, от богатых вкладов, главное свое внимание обраща-
ли на вербовку низшей монастырской братии, монахов-ра-
бочих, необходимых в хозяйстве разнообразных мастеров
и специалистов, строителей, солеваров, рыбаков и обыкно-
венных земледельцев, которые по той или иной причине
были вырваны из привычных условий жизни и в поисках
куска хлеба либо попадают в феодальную зависимость от
монастыря, либо становятся простыми, бесправными мона-
хами 13°.
Как только стало налаживаться соловецкое хозяйство,
«и по сем мнози прихожаху к нему, хотящей сожитель-
ствовав с ним» 131. На острове начали рубить лес, строить
кельи, воздвигали также церковь Преображения и к церкви
пристроили трапезную, так что и эта обитель, подобно всем
монастырям нового типа, с самого начала мыслилась как
общежитийная.
Только после этого Зосима решил понести необходимые
расходы по оформлению своего нового хозяйства в виде
129 Там же, стб. 522. Разрядка моя.— И. В.
130 Между прочим, в дреппем соловецком типике говорится,
что вновь поступающие монахи либо покупают себе кельи, либо,
если они не в состоянии это сделать, живут в кельях, принадле-
жащих монастырю, пли, как бы мы сейчас выразились, в мона-
стырском общежитии: «а келлии священницы и братия кому изой-
дется покупают, а которые не купят, и они в казенных живут»
(Досифей. Географическое, историческое и статистическое опи-
сание... Соловецкого монастыря..., ч. 1. М., 1836, стр. 222).
131 ВМЧ, вып. 14, апрель, стб. 522.
195
13*
монастыря и послал к архиепископу новгородскому Ионе
за антиминсом. Посланный брат вернулся из Новгорода
с антиминсом и игуменом Павлом (Зосима нс имел еще
сапа священства и формально не мог быть игуменом).
Между тем хозяйственные работы продолжались с пре-
жним размахом. Было заготовлено много леса, заготовили
также дрова, ловили рыбу, черпали морскую воду, выва-
ривали из нее соль, которую продавали купцам, а от них
получали «всяко орудие на потребу монастырьокую» 132 133.
При описании всех этих работ «житие» не упоминает игу-
мена Павла, и в центре событий остается Зосима — на-
стоящий хозяин монастыря.
Все шло хорошо, по тут начались выступления «нера-
зумных человек». «Начата людие, приходя населпицп,
болярстии раби, рыбную ловитву творяху и оскорбляху
преподобного. И зле наступающе, не дающе ему на себе
рыбы ловити и тако злыми словесы наречие дающе ему
(житие не решается даже воспроизвести обидную клич-
ку.— И. Л.), глаголюще сице: „се есть по отечеству насле-
дие наших боляр“. И корелстии людие такоже, приходяще,
ловитву творяху и пакости мпогы творяше» ,33. Однако,
если уже Савватию удалось справиться с «неразумными
людьми», то тем легче это было сделать Зосиме, обладав-
шему большими средствами, чем его предшественник.
«Житие» не сообщает, каким путем ему удалось подавить
сопротивление окрестных жителей; оно указывает только,
что рыболовы, подстрекаемые бесом, не могли «твердаго
же столпа поколебати'» 134.
Тем временем монастырь все более и более рос. Игумен
Павел не мог вытерпеть «пустынного жительства» и ушел
восвояси. Его преемником был некий Феодосий, но и он,
пробыв здесь несколько лет, ушел. После этого, Зосима,
посоветовавшись с Германом и с братией, решает, что
игумена надо выбрать из своей среды. Выбор его остано-
вился на каком-то старике Игнатии, но последний «за
многую кротость и смирение» отказался от игуменства.
Только уступая настояниям братии, которая угрожала
разойтись, если Зосима не станет игуменом, он прекратил,
наконец, комедию и согласился принять на себя это бремя.
132 ВМЧ, вып. 14, апрель, стб. 524.
133 Там же.
134 Там же.
196
Зосима отправился в Новгород (причем до этого туда
же был послан один монах, подготовивший почву для
утверждения его на игуменство. Архиепископ Иона посвя-
тил Зосиму в сан священника и назначил игуменом. Здесь
же Зосима обошел боярские дома и собрал немало ценно-
стей для монастыря. Вернувшись, он опять стал «труды
к трудом прилагать». На месте маленькой церкви Преоб-
ражения была построена большая церковь, причем, судя
по описанию хода постройки, ее, несомненно, воздви-
гали наемные мастера (они названы не братией и не
«христолюбцами», жертвующими свой труд монасты-
рю, а «мастерами»; днем во время перерыва в работе
они ложатся спать); построили большую трапезную
и вторую церковь, а также много келий, поварню и пе-
карню.
Число братии непрерывно множилось, и в обители на-
ступило изобилие. Тут изобретательный Зосима придумал
еще один источник дохода. Он вспомнил о «мощах» Савва-
тия, похороненного в Сороке у часовни, и с большим тор-
жеством перенес его проб на остров, где его похоронили
за алтарем церкви Успения. Над гробом Савватия поста-
вили заказанную в Новгороде его икону, у которой стали,
конечно, совершаться чудеса.
Между тем «пакости» от «обидящих человек» не пре-
кращались. Это вынудило Зосиму отправиться за защитой
в Новгород. Здесь он жаловался архиепископу па «бояр-
ских рабов и насельников», которые пе дают «нам мест в
ловитву рыбам и на многа зле деюще, хотяще место разо-
рите и нас изгнати». Архиепископ обещал Зосиме помочь
ему и доложил о его дело «боляром первым, съдержащим
град». Зосима сам обошел виднейших новгородских бояр, и
они также обещали ему свою помощь.
Бояре, которых посетил Зосима, нс были заинтересо-
ваны в Соловецких островах. Зато далеко пе дружелюбно
встретила его боярыня Марфа Борецкая, которой принад-
лежали соловецкие места. Когда ей доложили о приходе
Зосимы, она велела его прогнать, «рекущи: отчину нашу
отъемлет» 135. Уходя от Марфы, «смиренный» Зосима в
сущности проклял ее, предрекая, что дом ее будет разорен.
Архиепископ призвал к себе бояр и, изложив обиды, кото-
рые монастырь терпит от боярских людей, добился выдачи
135 Там же, стб. 538.
197
Зосиме грамоты за восемью печатями на владение Соло-
вецкими островами 136.
Между тем Марфа Борецкая, узнав, что многие бояре
чтут Зосиму, раскаялась в своем поступке и послала за
игуменом. Зосима явился, и Марфа посадила его за пир-
шественный стол. Зосима посмотрел на некоторых бояр и
увидел их, как уверяет «житие», без голов. Он просле-
зился и ничего не стал есть. Марфа дала ему на р. Суме
деревню, другие бояре также одарили его. Видение же
Зосимы сбылось: скоро Новгород был взят Иваном III, ко-
торый отрубил головы шести боярам.
Умер Зосима в 1478 г., причем, как и другие игуме-
ны — основатели и фактические владельцы новых мона-
стырей, сам назначил себе преемника в лице старца Арсе-
ния.
136 Дело было не совсем так, как это изображается в «житии».
Грамота была выдана еще раньше игумену Ионе, предшественни-
ку Зосимы и третьему по счету после Павла и Феодосия, о кото-
ром «житие» не упоминает. По грамоте к монастырю отошли все
Соловецкие острова (их около 100) с землею и ловищами, и то-
пями, и пожнями, и лешими озеры». Под страхом уплаты штрафа
в 100 руб. грамота предписывала «бояром ноугороцким, ни корель-
ским детем, пи иному никомуж в те островы не вступатися в
ст р а дом у ю землю (разрядка моя.— И. Б.), ни в пожне, ни в
тоне, ни в ловища, ни чренов не наряжати, лесов не полесовати
пикомуж». Если же кто придет на острова на «ловлю или на до-
быток, на сало или на кожу», то должен будет с добычи отдавать
десятую часть в монастырь. К грамоте была привешена печать
Ионы, из чего следует, что она была выдана не ранее 1458 г.,
когда он стал архиепископом, а также печати посадника Ивана
Лукинича, степенного тысяцкого Трифона Юрьевича и пяти дру-
гих бояр (Досифей. Указ, соч., ч. 1, стр. 48—511). Еще до это-
го, в 1450 г., Марфа Борецкая совместно с сыном Федором на по-
мин души своего мужа, родителей и детей дала монастырю грамо-
ту на владение двумя луками земли, «где Парфенка да Пертица
живут», «и на той земли деревни стародомыи и пожни, и
лес полешей, и ловища водные, и лешие езера» (там же, стр. 47,
разрядка моя.— И. Б.\ о времени выдачи грамоты см.: там же, стр.
223). В 1470 г. Марфа выдала Зосиме другую вкладную, согласно
которой монастырь получил вотчину «по морскому берегу, рыбные
ловища, землю и воды и пожни, и лешей лес от Умские межи, от
Каткарипскаго ручья до Красные шелейки и тони, тоню Каменную,
тоню Каткаринской .наволок, тоню Точильный ручей» (там же,
стр. 57). Очевидно, автор «жития», составленного в самом конце
XV в., сознательно несколько исказил факты, чтобы показать при-
верженность Зосимы к великокняжескому дому и его неприязнь
к Марфе Борецкой, возглавлявшей оппозицию новгородского бояр-
ства Ивану III.
198
Из основаппых на севере в XV в. монастырей своеоб-
разное положение занимал монастырь, созданный Варлаа-
мом Пинежским (он же Шенкурский или Важский) 137.
До пострижения Варлаам Пинежский — видный новгород-
ский боярин Василий Степанович Своеземцев, занимавший
в Новгороде пост посадника. Владея частью Заволочья, где
протекала р. Вага, Василий Степанович, живя в Новгороде,
посылал туда «верных раб» «строити и помышляти жреби-
ем его», и часто он сам навещал эти места, «назираше
строение раб своих и любя место то» 138. Здесь же он по-
строил «градець мал» при впадении р. Пинежки (или Пе-
няжки) в Вагу и знавал его Пинежским городком. В даль-
нейшем он покинул Новгород и с женой и детьми навсегда
перебрался в свой городок на Ваге. Вскоре он построил
монастырь недалеко от городка на другой стороне р. Пи-
нежки. С самого начала он воздвиг две церкви — Иоаппа
Богослова и Трех святителей, собрал иноков и передал мо-
настырю «имения мпога иноком на пропитание, и грамо-
тами вечно утверди» 139 140. Построил Варлаам на Ваге и дру-
гие храмы: Рождества Христа на Хинамене, Иоанна Пред-
течи на р. Леди — все зто «по поперечиям и по урочищам»
Важской обители. Потом, рассказывает «житие», он оста-
вил жену свою и детей и постригся в монастыре (это,
впрочем не требовало особых жертв, потому что монастырь
был расположен чуть не рядом с домом — на расстоянии
двух перелетов стрелы). В монастыре Варлаам прожил до
своей смерти, последовавшей в 1467 г.
Устроенный Варлаамом монастырь был ктиторским,
полностью принадлежавшим этому богатому и влиятель-
ному боярину. Игуменом в монастыре при Варлааме был
некий Серапион, но это был игумен-«наемник» 14°, не поль-
зовавшийся полнотой власти и зависевший от хозяина-кти-
тора. И после смерти Варлаама монастырь считался при-
137 «Житие» Варлаама .написано в 1589 г. иноком Антонпе-Спй-
ското монастыря Ионой, который прожил зиму на Ваге и исно.тн.-
зовал для написания «жития» «остатки древних отец» (В. О. Клю-
чевский. Указ., соч., стр. 302). Мы пользовались старейшим
списком «жития», относящимся к концу XVI л. (РОБИЛ, собр. Ун-
дольокого, № 291).
138 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 291, л. 4 об.
139 Там же, л. 8 об.
140 Б грамоте Варлаама монастырю предусматривается: «...А
пойдет игумен проць из манастыря, ин о mry дата суцет церинам»
(ГКЭ, т. 2, № 201, стб. G49; АЮ, № ИО/VI, стр. 145)'.
199
надлежащим его сыну Ивану Васильевичу 141. Но, с другой
стороны, варлаамов монастырь (и в этом заключается его
своеобразие) не входил органической частью в хозяйст-
венный комплекс Своеземцевых. Три села «со страдными
землями и с пожнями», которые Варлаам в 1452 г. пере-
дал монастырю 142, закрепляются за ним навечно и живут
самостоятельной хозяйственной жизнью, не смешиваясь с
другими владениями ктитора. В обеих грамотах — и Вар-
лаама, и сына его Ивана — упоминаются боярские кунщи-
ки, приказчики и слуги, которые не имеют никакого от-
ношения к монастырю и противостоят ему как внешпяя
сила. Грамота Варлаама запрещает монастырю принимать
его половников или отхожих людей 143. Об известной само-
стоятельности монастыря говорит и то, что в случае тяж-
бы монастырского человека с боярским их должен был
судить смесной суд в составе игумена и приказчика Свое-
земцевых 144. Характерно, что, наделяя монастырь имуще-
ством и правами, которых не знали старые ктиторские
монастыри, Варлаам вводит в монастыре строгое обще-
житие 145.
Переходя теперь к вновь устроенным в XV в. монасты-
рям в центральных областях государства, мы сразу же на-
талкиваемся на пример того, как энергичный, настойчивый
и алчный игумен сумел превратить ктиторский монастырь
в независимое владение, которым фактически он самолич-
но распоряжался. Речь идет о Паисии Галицком 146. Нача-
141 В данной Ивана Васильевича с женой Евдокией 1470 г. игу-
мену Серапиону и старцам на два села отмечается, что он дал эти
села «в свой монастырь» (ГКЭ, т. 2, № 202, стб. 650—651; АЮ,
№ 110/VII, стр. 145).
142 ГКЭ, т. 2, № 201, стб. 649; АЮ. МИО/VI, стр. 145. Мона-
стырь получил также в виде вклада пять деревень от родственни-
ков Своеземцевых — Исаака Семеновича и его «осподарыни» ма-
тери Офимьи (АЮ, № 110/11, стр. 144).
143 «А игумену половников посадницких Васильевых, пи отхо-
жих людей не принимати» (АЮ, № ПО/VI, стр. 145).
144 Там же.
145 «А игумену... держати ему общее житие..., а игумену и
нерицем... собин им пе держати» (там же).
146 «Житие» Паисия Галицкого сохранилось в одном списке
XVII в. (РОБИЛ, собр. Тихонравова, № 57). Все мои попытки най-
ти в основных наших рукописных собраниях какие-либо другие
списки «жития» не увенчались успехом. Указанная рукопись на-
чинается со службы Паисию (лл. 1—Й4), после чего несколько ли-
став недостает, и вслед за этим идет «житие» (без начала).
В. О. Ключевский (который также пользовался данным списком)
200
ло его «жития» не сохранилось, но, судя по дальнейшему
изложению, возглавленный им монастырь в Галиче факти-
чески принадлежал боярину Ивану Овину: монастырь был
расположен на земле Овина, ему же принадлежала ценная,
«чудотворная» икона богородицы, очевидно чтимая мест-
ным населением и приносившая монастырю немалый до-
ход; наконец монастырь вместе с прочим имуществом
перешел к наследникам Овина.
После смерти Ивана Овина вотчина досталась его вну-
кам Дмитрию Ивановичу Ярцеву с братом Евстафием. Од-
нажды Дмитрий тяжело заболел. Его навестил Паисий и
завел с ним речь, что никто не знает часа своей смерти,
а потому не худо было бы распорядиться своим имущест-
вом. Сперва, продолжал Паисий, исповедуй свои грехи,
«потом заповождь о доме своем и о всем имении своем и
стяжании, понеже чад наследников имениа твоего но име-
вши, а брат твой Евстафий умом песовершсп и зело пре-
прост, не может быти наследник имения твоего. Рцы же
ми и сие, кому поручавши по смерти свой чюдотворный
образ и обитель пресвятыя богородицы, строение деда тво-
его боярина Иоанна» 147.
Результатом беседы было то, что боярин завещал мо-
настырь и всю свою вотчину самой богородице и... игуме-
ну Паисию, поставив якобы при этом условие, чтобы в оби-
тели было введено общежитие. Из этого видно, что до
перехода монастыря в руки Паисия он существовал на
келлиотском уставе, и это является лишним доказательст-
вом того, что монастырь был ктиторский; став достоянием
игумена нового типа, он, естественно, должен был принять
общежитийный устав. Это, вероятно, задевало интересы
многих прежних вкладчиков монастыря, потому что «жи-
тие» свидетельствует, что когда через некоторое время
Дмитрий Ярцев умер и вотчина его стала достоянием
отмечает, что, судя по скудости сведений, это, очевидно, очень
позднее произведение, где автор обнаруживает полное незнаком-
ство с исторической обстановкой XV в. (В. О. Ключевский.
Указ, соч., стр. 357). Вообще говоря это верно, и некоторые сооб-
щаемые автором хронологические данные и другие сведения вызы-
вают недоумение. В «житии», однако, содержатся очень любопыт-
ные, а главное, вполне правдоподобные ;н характерные под-
робности о ловких действиях шумспа Каиспя, сумевшего присвоить
под видом божьего достояния целую боярщину.
147 РОБИЛ, собр. Тихонравова, № 57, л. 41 (л. 4G—по старой
нумерации).
201
игумена Паисия с братией, то игумену удалось ввести в мо-
настыре общежитие только с помощью галицкого князя
Дмитрия Юрьевича Красного.
Еще до этого «житие» отмечает, что князь Дмитрий
Юрьевич покровительствовал монастырю и часто навещал
его. Но времена меняются: Дмитрий Красный умер, а
длительная борьба его брата Дмитрия Шемяки с великим
князем Василием Васильевичем Томным закончилась по-
бедой последнего. Паисий, верно служивший раньше своим
удельным князьям, теперь налаживает связи с великим
князем и его наместником в Галиче. Он отправился с «чу-
дотворным» образом богоматери в Москву 148, где был с
почетом принят митрополитом и великим князем Василием
Васильевичем. Пробыв некоторое время у них в гостях,
Паисий, отправляясь обратно в Галич, обратился к вели-
кому князю с мольбой, чтобы он повелел «наместником
своим, живущим во граде Галиче, обитель нашу снабдети
от нашествия иноплеменных и от нападения хотя-
щих разоритию. Да будет же обитель наша храни-
ма твоею державою всегда, а твоя держава да будет храни-
ма самом богом» 149 150 151. Василий Васильевич охотно согласил-
ся и вручил Паисию выпрошенную им грамоту, в которой
галицкому наместнику предписывалось, «да всячески снаб-
дит обитель и хранит ю, яко зеницу ока» 15°.
Одновременно с Паисием Галицким и сравнительно
недалеко от него, в нижегородских пределах, строил новые
монастыри Макарий Желтоводский 15*.
Родом из Нижнего Новгорода, Макарий Желтоводский,
судя по «житию», был сыном богатых «честных» родите-
лей. Еще будучи 12-летним отроком, рассказывает «жи-
148 В «житии» нс указано, когда точно это произошло, но мож-
но предполагать, что в начале 1450-х годов, поскольку Дмитрий
Шемяка потерпел поражение у Галича в 1450 г. Сам Паисий Га-
лицкий умер в 1460 г.
149 РОБИЛ. собр. Тихонравова, № 57, л. 50 об. (55 об.— по ста-
рой нумерации). Надо полагать, что выделенные разрядкой сло-
ва имеют в виду не только «гтноп.темегатых» (очевидно татар, на-
падавших в то время на Галицкие пределы), но и внутренних не-
доброжелателей, зарившихся на имущество монастыря.
150 Там же, л. 51/56.
151 Мы пользовались первой редакцией «жития» по рукописи
XVI в. (РОБИЛ, собр. Ундольского, № 333), составленной неизве-
стно кем и где. В Четьих-Мипеях Германа Тулупова (РОБИЛ, Тро-
ицкое собр., № 694, 1633 г.) помещена вторая редакция, не дающая
ничего нового сравнительно с первой, но более напыщенная.
202
тие», он, стремясь к душевному спасению, тайком ушел из
дому и, переодевшись, чтобы никто его не узнал, в платье
нищих, встреченных им по дороге, явился в Печерско-Воз-
несенский нижегородский монастырь, где назвал себя си-
ротой. Здесь Макария постригли, и его принял к себе в
келью старец Дионисий, будущий епископ суздальский,
ставший его учителем.
Между тем родители Макария, беспокоясь о пропавшем
сыне и рисуя себе самые мрачные картины, дали знать по
всем областям, обещая награду тому, кто доставит им про-
павшего мальчика. Только через три года от печерского
монаха, пришедшего в Нижний Новгород по делу, отец
Макария случайно узнал о том, что сын его постригся.
Отец отправился в Печерско-Вознесенский монастырь, но
Макарий, отрешившийся от всего земного, отказался по-
видаться с ним и только просунул ему из кельи руку,
которую тот с радостью облобызал.
Так он и жил в монастыре, продолжает свой рассказ
«житие», окруженный всеобщим уважением. Желая, од-
нако, «утаитися и сладкого молчания», он ушел на р. Лух,
где соорудил себе «хлевину малу». Здесь он начал подви-
заться, и очень скоро о нем пошла слава, и многие люди
стали приходить к нему и оставались с ним. Со временем
он построил церковь Богоявления и монастырь.
Не удовлетворившись устройством одного монастыря,
Макарий с р. Лух тайком (желая якобы уединиться) ушел
на озеро Желтые Воды и выкопал себе небольшую пещеру.
Теперь слава о нем еще более распространилась, так что
даже великий князь узнал о нем. И тут Макарий основал
монастырь, который сразу стал привлекать много «христо-
любцев». Они приносили Макарию пшеницу, мед и прочее
«утешение».
Благополучие монастыря было грубо нарушено жесто-
ким татарским нашествием. В 1439 г. па Нижний Новго-
род и его пределы напал Улу-Магомет. Среди прочих мест
татары захватили и Желтоводский монастырь, который
совершенно разграбили и разрушили дотла. Вместе с дру-
гими христианами Макарий попал в плен. Но татарский
военачальник, узнав, что Макарий «преподобен бе, и тако
со гневом поношающе воинп своя, лапе почто таковаго
мужа оскорбиста» ,52. Воевода освободил его и вместе с *
182 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 333, л. 11 об.
203
ним отпустил 40 пленных христиан, пе спитая жен и де-
той, но поставил условием Макарию пе селиться больше
па Желтых Водах.
Посоветовавшим, с «миром», Макарий направился на
р. Унжу, тогда еще малонаселенную. В Упжс народ с боль-
шой честью принял Макария, о «добродетелях» которого
он уже и раньше был наслышан. Ему указали подходящее
место, «гладко и ровно, красотою цветуща» 153, на краю
озера около р. Упжи, в 15 верстах от города. Макарий вод-
рузил здесь крест, устроил себе келью и подвизался до
конца жизни.
Освобожденных пленных Макарий вел с собой до Ун-
жи, но о дальнейшей их судьбе в «житии» ничего нс со-
общается. Надо полагать, что они составили основную ра-
бочую силу нового, уже третьего по счету монастыря
Макария. Не исключепа возможность, что Макарий их вы-
купил из плена, иначе трудно объяснить, почему вдруг
татарский воевода отпустил на волю работоспособных
пленных, представлявших немалую рыночную ценность.
Устройство Калязипского монастыря (так, как оно ри-
суется в «житии» Макария Калязипского) интересно в
том отношении, что сперва Макарий обзавелся большим
хозяйством, поглощая земельные владения своих соседей,
а уж потом перевел свою вотчину на положение монасты-
ря. Такие случаи практиковались нередко и вызывались
они стремлением подвижников до поры до времени не пла-
тить епископских пошлин. Оправдывалось это еще тем, что
пе всогда пустынникам удавалось осуществить свое наме-
рение и основать монастырь па избранном ими месте.
И уж только тогда, когда хозяйство укреплялось, игумен
бывал вынужден оформить положение устроенной им оби-
тели. Так случилось и с Макарием Калязинским 154.
Родом из кашинских пределов, сьш землевладельца Ко-
жина, Макарий, по желанию родителей, женился, но через
три года жена его умерла. Макарий, отмечает «житио»,
очень обрадовался этому обстоятельству и постригся в
153 РОБИЛ, собр. Ундолт.ско1го, № 333, л. 14 об.
154 «Житие» .Макария Калязипского составлено на 64-й год по
его смерти (оп умер в 1483 г.), т. е. в 1546—1547 гг., перед самым
собором о новых чудотворцах пли мепосредсгветю после пего
(В. О. Ключевский. Указ. соч., стр. 289. Об этом же см.
РОБИЛ, Троицкое собр., № 692, л. 478. Это сборник «житий» XVI в.,
которым мы пользуемся в дальнейшем изложении).
204
Клобукойском Николаевском монастыре близ города Ка-
шина под именем Макария (в мире его звали Матвеем).
«Подвизаясь» в этом монастыре, Макарий задумал посе-
литься в пустыни, другими словами — построить собствен-
ный монастырь. О том, что любитель пустынного жития
возымел именно такое намерение, свидетельствует то об-
стоятельство, что он ушел из монастыря не один, а в со-
провождении семи иноков. Обосновались они на Волге,
в 15 верстах от города в очень живописной местности 155.
Очевидно, Макарий не обладал большими средствами, так
как на новом месте он соорудил келью только для себя, а
привлеченная им братия должна была сама позаботиться
об устройстве жилья. Как это обычно водится, «житие»
рисует избранную Макарием местность совершенно пус-
тынной — «зверис дивии населницы быша пустыни
опой» 156, по это известие опровергается тем, что совсем
рядом с Макарием жил землевладелец Иван Каляга.
Этот Иван Каляга задумал убить Макария, «помышляя
в сердцы своем: еда како мних сей обладает местом сим,
и мене изженет (изгонит, выживет.— И. Б.) и землю мою
к пустыни своей присовокупит» 157. Он искал благоприят-
ного случая, чтобы привести в исполнение свой замысел,
но такой случай не представлялся. Вскоре Каляга опасно
заболел и, с трудом добравшись до Макария, попросил
у него прощения. Макарий охотно его простил, после чего
Иван умилился, «с радостью» отдал свою землю монасты-
рю и постригся.
Так излагает дело «житие». Но если из житийного рас-
сказа исключить элемент чудесного, то перед нами вста-
ет обычная борьба нового монастыря со своими соседями
за обладание окрестными землями. Если этими соседями
бывали крестьяне, то обычно такая борьба заканчивалась
победой монастыря, поддерживаемого всем авторитетом
и мощью феодальной власти. Если же соседями оказыва-
лись феодалы-землевладельцы, то дело завершалось либо
уходом пустынника, либо соглашением с ними. Именно
таким соглашением закончилась борьба Макария с Ива-
ном Калягой, который, по всей видимости, стал совла-
дельцем новой вотчины и по имени которого монастырь
155 «И бе видение места оного зело умиленно» (РОБИЛ, Тро-
ицкое собр., № 692, л. 468).
156 Там же, л. 472.
157 Там же, л. 469.
205
Получил название Калязинского. С этих пор, повествует
«житие», слух о монастыре начал распространяться и бра-
тия разрасталась.
Итак, монастырь фактически существует, братия мно-
жится, Макарий принимает к себе новых иноков и сам
их постригает, но при этом формально монастыря как буд-
то нет, потому что в нем не было даже священника и
некому было совершать такого казалось бы обязательного
для монахов обряда, как церковная служба. Вначале это
не смущало Макария, поглощенного хозяйственными за-
ботами, но только тогда, когда братия разрослась, он счел
необходимым отправиться в Тверь, где епископ возвел его
в сан священника и назначил игуменом.
Еще совсем маленьким мальчиком, 10 лет от роду, по-
ступил в Калязинский монастырь к Макарию его племян-
ник Павел Гавренев, получивший при пострижении имя
Паисия (будущий Паисий Углицкий) 158. Отец его, Иван
Гавренев, живший в селе Богородском Нерехотского ста-
на, был мелким вассалом князя Андрея Васильевича Уг-
лицкого (Большого) «и верно служаше ему» 159. В «жи-
тии» рассказывается, что когда 10-лстпий Павел лишился
родителей, то перед тем, как уйти к Макарию Калязип-
скому в монастырь, он роздал все свое имущество нищим.
Конечно, 10-летний мальчик не мог самостоятельно рас-
поряжаться имуществом (да и шаблонные сообщения
«житий» о том, будто «преподобный» игумен раздает свое
имущество нищим, не соответствуют действительности);
надо полагать, что за него действовал многоопытный Ма-
карий, фактический его опекун. Как и в случае с Кирил-
лом Белозерским, перед нами здесь опять предстает юный
выходец из феодального класса, рано осиротевший и по-
павший в непривычные для себя условия, которому путем
158 Пространное «житие» Паисия Углицкого дошло до нас в
позднем сборнике 1776 г., 'которым мы и пользуемся в дальней-
шем изложении (краткая редакция помещена в Мплютинских
Четьих-Минеях от 6 июня). Как отмечают В. О. Ключевский, в про-
странной редакции имеется ряд мелких подробностей, заставляю-
щих думать, что автор пользовался довольно древним и обстоя-
тельным источником. Трудно решить, продолжает В. О. Ключев-
ский, была ли краткая редакция позднейшим сокращением про-
странной или одним из ее источников (В. О. Ключевский. Указ,
соч., стр. 317—318).
159 РОБАН, собр. Археографической комиссии, № 223(372),
л. 25 об.
206
создания нового, собственного монастыря удалось занять
видное положение в феодальной иерархии.
Выросши в Калязинском монастыре под крылышком
своего дяди, Паисий в 1475/76 г. перебрался в Углич яко-
бы по настоятельной просьбе самого князя Андрея Ва-
сильевича, который умолял Макария отпустить к нему
Паисия. Впрочем, судя по дальнейшим отношениям Анд-
рея Васильевича с Паисием, между ними установились
самые близкие связи: Паисий крестил у кпязя двух его
сыновей, Ивана и Дмитрия, а кпязь материально поддер-
живал монастырь Паисия.
Прибыв в Углич, Паисий сперва посетил все монасты-
ри, и ни в одном не хотел обосноваться, «но на уединение
желая вселитися» ,60. Мы уже неоднократно имели случай
убедиться в том, что такое желание всегда означает стрем-
ление устроить собственный монастырь нового типа.
Для этой цели Паисий присмотрел место па другом бе-
регу Волги «при слободе градских жителей поблиз, высо-
ко и красно над речкою малою, въныне именуемою По-
кровкою» 160 161 162. Здесь он и поселился, «угодная творяше
богу» ,62. Очень скоро, якобы по просьбе князя Андрея Ва-
сильевича, Паисий согласился устроить монастырь. Полу-
чив в Ростове от архиепископа благословение, Паисий и
князь «повелеша заложити мастером преже церковь де-
ревянну» 163 164. Постройка велась «на месте пустынном и
блатном», и к ней были привлечены (из «жития» не вид-
но — на каких условиях) жители Углича, которые начали
ломать и ножом срезать тростник («трава, именуемая
тресник») и очень быстро («единем часом») очистили ме-
сто ,64. Церковь была построена и освящена всего в
30 дней,*а потом построили ограду и много келий.
Так было положено основание большой феодальной вот-
чины, которая при самом своем зарождении получила от
князя Андрея Васильевича жалованную грамоту типа жа-
лованных грамот, которыми обычно снабжались другие
вновь возникающие феодальные хозяйства. Согласно гра-
моте Андрея Васильевича, выданной Паисию в 1475/76
(6984) г., ему разрешалось поставить на Волге слободу,
160 Там же, л. 29.
161 Там же.
162 Там же, л. 29 об.
163 Там же, л. 30.
164 Там же, л. 33—33 об.
207
в отношении которой монастырю предоставлялись имму-
нитетные права. Тяглых, вытных и письменных людей,
т. с. крестьян, в той или иной мере уже вовлеченных в
крепостные отношения, монастырь принимать не мог. Он
имел право принимать только слобожан или безвытных
людей (главным образом из чужих княжений), причем
первые освобождались от дани и прочих пошлин на 20 лет,
а вторые — на 10 лет 165. Так, монастырь Паисия с самого
начала своего основания был призван расширять и углуб-
лять феодальные отношения среди местного населения.
Строительство нового монастыря развернулось полным
ходом, и дела его пошли хорошо. В первый же год собра-
лось десять мопахов. Князь материально поддерживал но-
вую обитель, выдавая ей ругу, а также «многая села в
деревни с людми подадс и печатми утвердив» 166.
Отчасти благодаря этой поддержке, но главным обра-
зом благодаря умелому хозяйственному руководству Паи-
сия 167 монастырь быстро разросся. Число братии уве-
личилось до 50 человек, «о и р и ч ь слуг мона-
стырских, по единотрапезпиков общаго жития».168.
” 165 АЛО, т. I, № 102, стр. 78—79.
106 РОЛАН, собр. Археографической комисспц, № 223 (372),
л. 36 об. В «Ярославских губернских ведомостях» (1855, № 38 и 39,
стр. 331—332, 342) опубликовано несколько грамот князя Андрея
Васильевича игумену Паисию (к сожалению, без даты). По одной
из них Андрей Васильевич отдал в монастырь одну тяглую дерев-
ню л городском стану; по другой—уже 20 деревень с починками
«и с лесы и з сечами, и с волскими ловищи», причем 10 из этих
деревень князь выкупил у старого Воскресенского монастыря, а
к другим 10 деревням (тоже купленным) он еще дал в придачу
«на городище монастырь Николы», очевидно обедневший или за-
пустевший ктиторский монастырок. Наконец по третьей грамоте
Андрей Васильевич выменял у Паисия несколько селец с дерев-
нями на одно сельцо с 18 деревнями. Там же опубликована гра-
мота Ивана TTI, в которой говорится, что великий князь Василий
Васильевич Темный дал монастырю «пудовой вес» (пошлину со
взвешивания товаров), но князь Андрей Васильевич забрал этот
«пудовой вес» себе, а взамен выдавал монастырю по 13 рублей в
год. Все эти грамоты были представлены редакции побуждаемым
«просвещенною любообщительностию» законоучителем Демидов-
ского лицея И. Д. Троицким в «древней копии». Где сейчас нахо-
дятся эти грамоты и уцелели ли они вообще,— неизвестно, так что
решить вопрос об их подлинности невозможно.
167 Паисий, например, развел при монастырю сад, где сам ра-
ботал, «землю копающа под овощие садовое» (РОБАП, собр. Ар-
хеографической комиссии, № 223 (372), л. 51 об.).
168 Там же, л. 37 об. Разрядка моя.— И. В.
208
В 1478/79 г. была построена каменная церковь, а в 1482 г.
в присутствии князя, ростовского архиепископа Тихона,
Макария Калязинского и многочисленных других игуме-
нов была в очень торжественной обстановке освящена дру-
гая каменная церковь (Покрова богородицы). Еще через
несколько лет Паисий выстроил большой каменный собор
Преображения, где были положены «мощи» углицкого
«чудотворца» князя Романа, что должно было явиться до-
полнительным источником доходов для монастыря (этот
собор был потом сожжен поляками во время бурных собы-
тий начала XVII в.).
Характерно, что перед смертью (он умер в 1504 г.)
Паисий среди прочих наставлений завещает «единотра-
пезпого общения никогда не изменити» 1б9.
С некоторым опозданием против других областей нача-
ли возникать монастыри нового типа в Псковской респуб-
лике и в коренных землях Новгорода, где существовала
густая сеть ктиторских монастырей и где сравнительно
мало оставалось простора для дальнейшего закрепощения
крестьянского населения, уже в основном охваченного все-
ми видами феодальной эксплуатации. Тем не менее и в
этих областях в XV в. энергичные игумены строят новые
монастыри, которые быстро превращаются в хозяйственно
мощные феодальные вотчины, хотя надо оговорить, что
число таких монастырей оставалось все-таки незначитель-
ным.
Первым в ряду этих игуменов следует назвать Савву
Вишерского 17°. Происходя из видного кашинского рода
Борозды 171, он по неизвестным причинам постригся в
тверской Саввиной пустыни на р. Итме. Оттуда Савва
направился в новгородские пределы, где обосновался на
р. Вишере, в семи верстах от Новгорода. С Вишеры он
перебрался к р. Соснице, но в обоих местах приобрел
169 Там же, л. 61.
]7° «Житие» Саввы Вишерского написано Пахомием Лагофетом
по поручению новгородского архиепископа Иоанна, когда Пахомий
жил у него в Новгороде в 1459—1461 гг. (В. О. Ключевский.
Указ, соч., стр. 156), очевидно, в конце 1460 или в 1461 г., уже по-
сле смерти Саввы, последовавшей 1 октября 1460 г. Мы пользова-
лись одним из старейших и исправнейших списков этого «жи-
тия» — Четьимп-Минеями Германа Тулупова 1629 г. (РОБИЛ, Тро-
ицкое собр., № 668, лл. 3—17 об.).
471 «Роду убо и не проста, но паче велика и всем знаема»
(РОБИЛ, Троицкое собр., № 668, л. 4).
14 И. У. Будовниц
209
почитателей, которые стали ему приносить «скудная».
Слух о нем дошел до самого архиепископа Иоанна, кото-
рый послал своего человека расследовать, почему Савва
подвизается без его, архиепископа, благословения. Речь,
конечно, шла о епископских пошлинах и поборах, которых
Савва, как и многие другие основатели новых монастырей,
до поры до времени, пока о них еще мало знали, не пла-
тил. Савва встретил архиепископского посланца на дороге
далеко от своей пустыни, пал перед ним на колени и выка-
зал такое смирение и послушание, что они быстро пола-
дили, и с разрешения архиепископа Савва стал строить
кельи для братии.
Тут у Саввы начались столкновения как с окрестным
населением, так и с иноками монастыря на Лисичьей горе,
по соседству с которым он подвизался. Дважды на него
напали соседние жители, которые в «житии» фигурируют
под именем «разбойников», причем один раз они пришли
к нему «с лестию» (коварно) просить благословения, но
старец, конечно, познал их козни и оба раза чудом спасся
от пих. Не так легко было избавиться от преследований
иноков Лисичьей горы, которые «не оставляху старца тамо
житие имети» *72. Но к этому времени Савва, очевидно,
имел уже достаточно средств и влияния, чтобы справиться
и с этими затруднениями. Он послал своего ученика Еф-
рема в Славенский конец Новгорода к посадникам, тысяц-
ким и прочим господам с просьбой отвести ему место над
Вишерой «и тамо обитель составити» 172 173 174. Кончанские вла-
сти охотно пошли ему навстречу и закрепили за ним об-
любованный им участок, после чего строительство мона-
стыря пошло еще интенсивнее.
В «житии» Саввы приводится один любопытный эпи-
зод, характеризующий его отношения с мирянином, рабо-
тавшим па постройке монастыря, которому, по-видимому,
задерживал плату. Мирянин, нанятый па определенный
срок, был недоволен тем, что Савва затевает все новые
и новые работы, а плату за них задерживает, но Савва
уговорил его потерпеть и отработать условленный срок *74.
172 РОБИЛ, Троицкое собр., № 668, л. 7 об.
173 Там же.
174 «Бе же у него мирянин некий, служай тогда в монастыре
том, веема ленив к послушанию, много пререкования творя стар-
цю за еже многа дела старцю начинающу. Он же, утешая тото,
глаголаше: не скорби, чадо, но потерпи своя уречеягпыя дни, и про-
чее множае, нежели обещахомся тебе» (там же, л. 8).
210
Основал новый монастырь в Новгородской земле и один
из учеников Саввы Вишерского Ефрем Перекомский (или
Перекопский), названный так потому, что он в своем мо-
настыре (па западном берегу озера Ильмень у устья р. Ве-
ренды) выкопал канал (перекоп).
К сожалению, познавательная ценность «жития» Ефре-
ма Перекомского ничтожна. Торопясь, видимо, предста-
вить документацию, необходимую для канонизации под-
вижника, заинтересованные в этом лица не дали себе тру-
да собрать о Ефреме какие-либо сведения. Автор «жития»,
игумен основанного им монастыря Роман, «почти цели-
ком переписал житие Александра Свирского, поставив
только другие имена и названия мест и кой-где легко из-
менив ход рассказа. Это, конечно, делало неизбежным
искажение действительных событий, чем объясняется
множество противоречий, которые легко заметить при
чтении жития» 175. Как и Александра Свирского, Ефрема
в его уединении случайно обнаруживает заблудившийся
во время охоты землевладелец. Как и Александр, Ефрем
жалуется ему, что он за три года ни разу не ел хлеба, а
питание его составляло «иже от земли самовозрастное с
перстию смешанное», а иногда «едину персть», а потом он
страдал сердцем и «утробой», пока какой-то чудесный муж
его не исцелил. В почти сходных выражениях описана
помощь обоих землевладельцев подвижникам и устройство
последними монастыря. Даже эпизод с проведением кана-
ла, по которому Ефрем получил свое прозвище, также
заимствован из «жития» Александра Свирского. Заимст-
вованным оказывается и другой эпизод — о расширении
монастыря и постройке каменной церкви, о помощи, кото-
рую оказал в этом деле великий князь Василий Иванович,
об обнаружении на территории монастыря месторождения
глины, пригодной для выделки кирпича, и т. д. Нельзя по
«житию» Ефрема и точно установить время его деятель-
ности. Согласно «житию» он умер в 1486 г., прожив
80 лет. Но по «житию» же он родился в 1412 г., и если бы
прожил 80 лет, то должен был умереть в 1492 г. В «жи-
тии» сообщается, что построенная Ефремом церковь была
освящена по повелению новгородского архиепископа Ген-
надия и великого князя Василия Ивановича в 1466 г., но
Геннадий стал архиепископом значительно позднее, а
175 В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 263.
211
14*
Василия Ивановича в 1466 г. еще на свете не было.
В. О. Ключевский высказывает предположение, что Еф-
рем, может быть, умер в начале XVI в., «чем устраняются
основные несообразности в рассказе жития» 176. Но и в
этом случае остается одна крупная «несообразность», за-
ключающаяся в том, что, по рассказу «жития», Ефрем пе-
ред смертью избрал из среды братии четырех старцев, из
числа которых архиепископ Пимен должен был утвердить
игумена, а Пимен стал новгородским архиепископом толь-
ко в 1532 г.
В «житии» Ефрема 177 имеются все-таки и оригиналь-
ные сведения и эпизоды, не заимствованные н не списан-
ные из других литературных произведений. Это, во-пер-
вых, сообщение о том, что Ефрем был сыном купца Стефа-
на из города Кашина. Сообщение это, несомненно, заслу-
живает доверия, так как при отсутствии сведений о
родителях «преподобного» авторы «житий», как правило,
либо оговаривают это, либо сообщают от себя, что он был
сын «честных», т. е. благородных и именитых родителей.
Факт устройства большой монастырской вотчины купече-
ским сыном подтверждает паше наблюдение о том, что но-
вая прослойка феодального класса в лице энергичных, бо-
гатых и влиятельных игуменов и старцев монастырских
формировалась за счет выходцев из различных слоев об-
щества, среди которых представители посада играли не
последнюю роль.
Большой интерес представляет и сообщение «жития»
(не имеющее аналогии в «житии» Александра Свирского)
о нападении на монастырь вооруженных «разбойников»,
которые «многими людми» явились в обитель с намерени-
ем забрать себе все монастырское и церковное имущество
и захватить самого Ефрема. Напомним, что под «разбой-
никами» в древнерусских произведениях, вышедших из-
под пера представителей господствующего класса, обыч-
но фугурируют люди, ведущие классовую борьбу против
своих эксплуататоров. Доведенные до крайности, такие
люди нередко избивают и даже насмерть убивают основа-
телей новых монастырей. Нападая на монастырь и стре-
мясь овладеть монастырским имуществом, они обычно
176 В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 264.
177 РОГИМ, собр. Царского, № 13G—Уварова, № 911 (по опи-
санию Леонида № 1248), лл. 7—49. Список, к сожалению, поздний —
XVIII в.
212
ищут игумепа, чтобы отомстить ему за все насилия и оби-
ды. Недаром и «разбойники», нападавшие па Верендов-
ский монастырь, хотели захватить Ефрема, которому толь-
ко чудом удалось спастись.
Справившись с «разбойниками», рассказывает «житие»,
Ефрем начал их убеждать оставить свои «неподобные» на-
мерения. «Аще хощете,— заявил он им,— да шед ядите
хлеб во обители, да не зле погибнете» 178 179. Другими слова-
ми, Ефрем, угрожая «разбойникам» гибелью, предлагал
им прекратить борьбу с монастырем и поступить к нему
в зависимость.
Первым монастырем нового типа в Псковской респуб-
лике был Елеазаров (по имени его основателя Елеазара,
в монашестве Евфросина Псковского на р. Толве ,79.
178 Там же, Jr. №.
179 До пас дошли две редакции «жития» Евфросина. Первая
была паи1исатга по позднее 1510 г. иноком Елеаэароиа монастыря,
пришедшим сюда уже по смерти Евфросина (представлена спи-
ском РОБИЛ, собр. Ундольского, № 306; см. В. О. К л юче веки й.
Указ, соч., стр. 254). Редакция эта отличается крайней беспоря-
дочностью изложения. Сперва очень подробно описываются стра-
стные споры Евфросина с «роспопом» (расстригой) Невой Столпом
и его приверженцами, которые стояли за трегубую (трижды про-
износимую) аллилуйю, в то время как Евфроспн, ссылаясь на ав-
торитет константинопольской церкви, стоял за аллилуйю сугубую
(дважды произносимую); потом приводится несколько эпизодов
из монастырской жизни и бегло описывается кончина Евфросина,
после чего повесть опять обращается к спорам с Иеиом; затем, пре-
рвав рассказ о подвигах Евфросина, «житие» снова возвращается
к вопросу об аллилуйи и т. д. В 1547 г. псковский поп Василий
(в иночестве Варлаам) упорядочил и перекомпоновал текст своего
предшественника, о произведении которого он пишет, что оно «не-
како и смутно, оно эде, ово инде», и составил вторую редакцию
«жития», где в центре внимания также остался вопрос об аллилуйи
(текст редакции Василия-Варлаама напечатан в «'Памятниках ста-
ринной русской литературы», вып. 4, СПб., 1862, стр. 67—116; цит.
место —на стр. 68). В 1551 г. отцы Стоглавого собора одобрили
мнение Евфросина о сугубой аллилуйи, но впоследствии, в пери-
од острой борьбы с раскольниками, которые также придержива-
лись сугубой аллилуйи и ссылались при этом на авторитет Евфро-
сина, собор 1666—1667 гг. определил, что «житие» Евфросина, со-
ставленное Василием-Варлаамом (в то время еще не знали первой
редакции, открытой В. О. Ключевским), nairiicano «от сопнаго-меч-
тания списателова, да никто тому ворует, зане все too писание
блядивое есть, от лстиваго и лживаго сппсатоля писано на прелесть
благочестивым народом» («Материалы для истории раскола за ircp-
вое время его существования», т. II. [М., 1878], стр. 222), а церков-
ные историки объявили Василия «одним из самых легковерных и
неразборчивых при составлении святых сказаний» (Н. С е р е б-
213
О происхождении и ранней юности Елеазара ни первая ре-
дакция его «жития», ни тем более вторая не приводят
никаких сведений. Несомненно, одпако, что он был бога-
тым человеком. Об этом говорят и предпринятое им в юно-
сти путешествие в Константинополь, что было доступно
только богатым (хотя, правда, факт этого путешествия вы-
зывает в литературе сомнения 180 181 182), а главное — докумен-
тально засвидетельствованное в дошедшем до нас духов-
ном завещании Евфросина наличие у него и вотчины, и
исадов (рыбных ловель), и клетей в самом городе Пско-
ве |81. В. Малинин по без основания предполагает, что
родители Евфросина были «зажиточные собственники из
крестьян или купцов»: во всяком случае он не был из ду-
ховенства, так как иначе, уже будучи главой монастыря,
он не уклонился бы от священства; не был он выходцем
и из феодального класса, что видно из «чуда» с диаконом
Павлом, который в своем «высокоумии» отказался покло-
ниться гробу Евфросина, заявив, что «не подобает святым
называти мужика» |82.
Родился Елеазар около 1386 г. в селе Виделебье в
40 верстах от Пскова. Уже после поездки па Ближпий
Восток (действительной или предполагаемой) Елеазар
постригся в Снетогорском монастыре, и это также говорит
о его зажиточности, так как в Снетогорский монастырь
можно было вступить, только внеся богатый вклад 18Э.
р я н с к и й. Очерки по истории монастырской жизни в Псков-
ской земле. М., 1908, стр. 8; В. Малинин. Старец Елеазарова мо-
настыря Филофей и его послания. Киев, 1901, стр. 11—12). Из обе-
их редакций «жития» мы извлекаем только сведения, касающиеся
устройства Евфросином монастыря, не затрагивая споров об алли-
луйи.
180 См.: Н. С е р еб р я иск и й. Указ, соч., стр. 246.
181 «Се аз, раб божий Евфросин, инок, ходя при животе своем,
учинил крепость монастырьскому житию, и отчине своей, и исадом
своим, и клетем на городе, и всему сполу что ни есть» (ААЭ, т. I,
№ 108, стр. 83).
182 В. Малинин. Указ, соч., стр. 27. Сам Елеазар в преди-
словии к составленному нм монастырскому уставу свидетельству-
ет, что когда он ушел из Спотогорского монастыря на р. Толпу,
где потом устроил собственный монастырь, дья'вол «начя людем
безумным и маловерным в ум влагати, яко он, оий чернець, из
вели'киа обители пршпед, соде един, и есть у пего много сребра,
и шедше, убием его, а сребро себе возмем» (Н. Серебрянский.
Указ, соч., прил., стр. 508).
183 Как свидетельствуют устав Евфросина и другие источники
(грамоты епископа суздальского Дионисия, архиепископа новгород-
214
Как показывает дальнейшая деятельность Евфросина,
пребывание в Светогорском монастыре было для него
лишь одним из этапов монашеской карьеры. Будучи че-
ловеком богатым и властным, Евфросин вовсе не надеялся
обрести в Снетогорском монастыре душевный покой, а,
напротив, стремился к кипучей и беспокойной деятельно-
сти, связанной с устройством собственного монастыря.
Очевидно, будучи иноком Снетогорского монастыря, Ев-
фросин, как и другие основатели монастырей, осваивался
со своим новым положением, завязывал связи с сильными
мира сего и присматривал удобное место для устройства
монастырской вотчины. Такое место полюбилось ему на
Толве, в 25 верстах от Снетогорского монастыря. Туда он
и ушел, обосновавшись на участке, принадлежавшем его
добрым друзьям и почитателям.
На новом месте Евфросин поставил себе «колибу» и че-
рез некоторое время, примерно в начале 1430-х годов, об-
завелся братией и учредил монастырь. В число первых
иноков были три брата — Игнатий, Харлампий и Пам-
фил — с отцом. Судя по тому, что братья с самого начала
несли все тяготы по устройству нового монастыря, а так-
же по- тому, что они были последовательно игуменами,
они, несомненно, вложили в монастырь материальные
средства, а может быть, являлись даже собственниками
монастырской земли. Сам Евфросин, как уже указыва-
лось, уклонился от получения сана священника. По его
желанию священником был поставлен старший из брать-
ев Игнатий, который стал первых духовником елеазаров-
ской братии и игуменом. Умер он еще при жизни Евфро-
сина, и вместо него игуменом стал второй брат Харлам-
пий. Однако настоящим руководителем и «хозяином» мо-
настыря являлся Евфросин. Все в монастыре, как свиде-
тельствует «житие», делалось его «разсужением и уп-
равлением»: он постригает монахов, в том числе будущих
игумепов Игнатия, Харлампия и Памфила, он отдает рас-
поряжения казначею, келарю и другим монастырским
ского Симона, митрополита Фотия — РИБ, т. VI, № 24, 45, 46, стб.
205—210, 389—400; Н. С е р е б р я н с к и й. Указ, соя., стр. 508—
526), в Опотогорском монастыре богатые вкладчики вели себя
праздно и распущенно, пьянствовали и объедались, а все черные
монастырские работы возлагали на наемных слуг или монахов,
принятых «за богорадь», т. е. без вклада, к которым они относи-
лись высокомерно, обращая к ним «словеса тяжкие».
215
должностным лицам, единолично распоряжается матери-
альными средствами монастыря и т. д. 184
Очень показательно, что Евфросин сразу ввел в своем
монастыре строгое общежитие. Об этом он сам свидетель-
ствует, записав в своем уставе: «И пачах приимати бра-
тию и жити с ними заедино и ясти и нити вкупе за еди-
ною трапезою всем» 185 186. Вопрос об общежитии был очень
важным и в то же время больным для монастыря. Изло-
женный материал о становлении на Руси монастырей но-
вого типа достаточно отчетливо показывает, что существо-
вание их без общожитийпого устава немыслимо. Как это
ни представляется парадоксальным па первый взгляд, но
именно устав общежития предоставлял основателю и фак-
тическому владельцу нового монастыря всю полноту вла-
сти и доходов. Не удивительно, что при практическом
применении такого устава он вызывал нарекания и проти-
водействие монастырской братии и особенно тех монахов,
которые вкладывали в монастырь собственные сродства
(если только они не являлись фактическими совладельца-
ми монастырской вотчины). В Псковской земле борьба с
такими настроениями была особенно трудна, так как до
Евфросина здесь не было общежптийных монастырей в
строгом смысле этого слова, а мопахи-вкладчики жили
весьма привольно на келлиотском уставе. Вот почему Ев-
фросину пришлось положить немало труда и сил, чтобы
внедрить в своем монастыре общежитийный устав.
Эти усилия Евфросина нашли отражение в рассказе
его «жития» о том, как однажды в монастырь пришел
некий Конон и предложил ему свое серебро. Евфросин
согласился оставить Конона в монастыре, но отказался
взять серебро, «ирозря прозорливыма очима, еже ему да-
рование святаго духа, о внутреннем оному брату, яко
несть ему совершены веры вселитися во обитель свя-
тую» |86. Если хочешь дать нам свое серебро, заявил Ко-
нону Евфросин, то положи его в церковь Трех святителей
перед алтарем, «понеже богу принес еси, и тому даси, а
пе нам» 187. Так Коион и поступил, но через некоторое
время, прожив недолго в монастыре, воспылал ненавистью
к Евфросину и, заявив ему, что хочет уйти, потребовал об-
184 Н. С е р е б р я п с к и й. Указ, соя., стр. 297—301.
185 Там же, отр. 297.
186 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 306, л. 64 об.
187 Там же, л. 65.
216
ратно свое серебро. Евфросин отказался вернуть Конону
серебро, поскольку тот отдал его богу и трем «святите-
лям», «и от тех,— заявил Евфросин Коиону,— паки проси
и возмеши е, мене же не утруждай всуе, яко аз никогда
же взял от тебе» 188. Коион пришел в ярость и стал думать
о том, как бы погубить Евфросина. Через некоторое вре-
мя, когда последний направлялся во внутреннюю пустынь,
Конон напал на него и, размахивая топором, стал кричать:
«Се глава твоя, лихоимче калугсрс, спроста отъята будет,
и душу твою с лужею извлеку от тебе, и место сие гроб
да будет ти» *89. «Лихоимцу-попу» ничего не оставалось,
как «в смирении своем» (слова «жития») вернуть серебро
Кополу, который ушел в другой монастырь 19°.
Укрепление общежитийпого устава было предметом
постоянных забот Евфросина. Он уделил этому вопросу
много внимания и в своем завещании, и в составленном
им монастырском уставе. Центральным пунктом завеща-
ния является распоряжение о том, что вклады, вносимые
в монастырь, не подлежат возврату, причем мотивировка
этого распоряжения в точности совпадает с тем доводом,
который Евфросин, по рассказу «жития», привел Конону,
отказываясь вернуть его серебро. «А которой чернець,—
говорится в завещании,— или белець дасть что в обитель
святых святитель и прсподобнаго отца Ануфреа церкви,
в область, из добрые воли, спасения ради душа своеа, та-
коже и милостыню, а не вкуп 191 192, занеже вкупа несть в
манастыре, ино того не искати на игумене и на черньцех,
занеже то дано святей церкви, ни игумену, пи братьи; а
ино которой чернець или белець того не взыскивали бы на
святей церкви, понеже тех людей правила святых отець
проклинают, которые отимают свое дание от святей церк-
ви...» |92. Эту обычную аргументацию духовных феодалов,
применявшуюся ими при защите церковного имущества,
188 Тали же, л. 65 об.
189 Там же, л. 66.
190 Автор «жития» не может мириться с таким исходом дела и
выдумывает историю о чуде, согласно которому Конон вскоре
ослеп и, раскаявшись в своей продерзостп, вернулся в монастырь
Евфросина, «водим от некоего», и стал молить прощения. Епфро-
стгн его, конечно, простил и молитвой вернул ему .трение, после
чего Конон отдал ему все свое серебро и прочее имущество.
191 Т. е. не вклад, который остается в распоряжении! инока и
может быть востребован им после ухода из монастыря.
192 ААЭ, т. I, № 108, стр. 83.
217
Евфросин, как и другие основатели монастырей нового
типа, использовал для хозяйственного укрепления своей
обители.
Мысль об обязательности в монастыре общежитийных
порядков Евфросин настойчиво проводит и в своем уставе,
где он молит свою братию: «...Пианьство безмерное и бес-
чиние всякое отнюд да не будет в вас...» 193 «...Да не будет
в сей обители,— наставляет далее Евфросин,— никоими
делы вхожепие женьскаго полу» 194. Имеется в уставе и
целый раздел, направленный против «голоусых» юношей-
иноков 195.
Но но в этих наставлениях центр тяжести устава. Ос-
новное содержание его составляют статьи, касающиеся
соблюдения общежитийного устава. «От начала авятыя
сея церкви,— возвещает устав Евфросина,— да будет мо-
настырь общий...» 196. Монахи не имеют права «ни ясти,
ни пити опроче трапезы...» 197. Им запрещается иметь в
келье из съедобного какую-нибудь «отарицу», «еже есть
особина» 198; если же кто-нибудь заведет у себя в келье
пищу, «или мало или велико, чюжа себе божия церкви
сотвори...» 199 *. Устав предусматривает жестокое наказание
для мопаха, который стал бы хранить у себя деньги: «Аще
обрящут в келии у которого инока и живаго или от среб-
ра или от злата, да съжгут ему на главе его, аще ли же
по смерти, да не погребут того инока в монастыри, но
въп извлещи и в яму засыпати и обретеное с ним положи-
ти и рещи: злато твое или сребро да будет в погыбель с
тобою, и не проводити его, ни поминати его» 20°. Как и в
своем завещании, Евфросин в уставе устанавливает, что
если кто-нибудь уходит из монастыря, то не надо ему
возвращать того, что он в монастырь принес, «занеже он
193 Н. С е р е б р я и с к и й. Указ, соч., стр. 517. Несмотря на
строгость устава, пьянство в монастыре Евфросина (как, впрочем,
и в других монастырях) было бытовым явлением. В описании седь-
мого чуда Евфросина, например, рассказывается, что пономарь
Исаия, вышедший из церкви после вечерней службы, увидел не-
которых из братии «втай ппюще и пьянством содержими» и сам
пристал iic этой компании.
194 Там же, стр. 518.
196 Там яге. Стр. 520.
196 Там же, стр. 510.
197 Там же, стр. 511.
198 Там же.
199 Там же, стр. 511—512.
209 Там же, стр. 512.
218
сам принеся ся своею волею, душею и телом, в жрътву
богу, такоже имение свое дал богу и святей церкви и бра-
тии, и уже несть егово, но церковное»; «но якоже несть
лепо мертвецу из гроба исходили до общаго въстания,
такоже самому изо обетнаго монастыря исходити или име-
ние свое нарещи или назад просити» 201. В связи с этим,
как и в завещании, Евфросин восстает против вкладов:
«И того ради смотрите, братие, нс было бы в сей нашей
обители вкупа, пи урока что дати, якоже в прочих обите-
лех бывает, еже на большую пакость душевную им» 202.
Все эти предписания были не только благими пожела-
ниями: в монастыре существовала твердая дисциплина с
безусловным подчинением игумену. «Аще кто въпреки
начнет глаголати игумепу и въздвизати свары,— преду-
сматривает устав,— заперт таковый да будеть в темници
(была, оказывается, и таковая.— И. Б.), дондеже покает-
ся, а иепокОриваго мниха, по прьвем и втором и третьем
наказании..., да выженуть вон из монастыря, яко гнилый
уд от здраваго тела, и да пе вдадут ему от внесенаго в
монастырь ничтоже» 203 204.
Н. Серебрянский отмечает, что устав Евфросина содер-
жит буквальные заимствования из грамот епископа суз-
дальского Дионисия и митрополита Фотия 2М, по Евфро-
син, пишет Н. Серебрянский, жестче и последовательнее:
он предлагает, например, изгонять из монастыря за самые
незначительные проступки, в то время как Фотий предо-
стерегает игумена от применения строгих мер наказания.
«Такая строгость требований,— предполагает Серебрян-
ский,— объясняется, вероятно, тем, что преподобный,
живя в Снетогорском монастыре, мог убедиться, что сни-
сходительное отношение к проступкам монахов, которое
рекомендует в своем послании Фотий, приносило скорее
вред, чем пользу: одни лишь вразумления мало действова-
ли на снетогорских монахов» 205. На наш взгляд, дело
здесь не в том, что Дионисий и Фотий преподавали сове-
ты издалека, а Евфросин непосредственно наблюдал рас-
пущенность монастырских нравов. Различное отношение к
201 Там же, стр. 523.
202 Там же, <"гр. 524.
203 Там ясе, стр. 523.
204 Мы уже имели случай привести содержание этих грамот
(см. стр. 214—215, прим. 183).
205 Н. Серебрянский. Указ, соч., стр. 273—274.
219
отрицательным сторонам монашеской жизни объясняется
различием целей, которые ставили перед собой Евфросип
и Дионисий с Фотием. Последние двое стремились навести
какой-то порядок в церковном доме, придав ему видимость
хотя бы внешнего приличия. Евфросип же преследовал
цели хозяйственного укрепления своей монастырской вот-
чины. Дионисий и Фотий не восставали против института
вкладничоства как такового, они осуждали только поведе-
ние богатых вкладчиков. Евфросин же осуждал и отвер-
гал вкладничество как установление, мешающее превра-
щению монастыря в крупную вотчину и подрывающее
единоличную власть игумена.
Хозяйственному укреплению монастыря Евфросип уде-
лял основное внимание. С самого начала он «нача лес
сещи окрест обители и ппвы страдатп на гобзования хлеб-
ная» 2О6. Как и другие обители, Елеазаров монастырь по-
лучал также большой доход от эксплуатации религиоз-
ных чувств населения. Помимо псковского посадника
Афанасия, который поддерживал монастырь материальны-
ми средствами, «и ими и же христолюбцы мнози пачаша
веру держати к трисвятительской обители и к преподобно-
му отцу Евфроснпу, и милостыни творити миоги, и села
вдавати ла ус,троение обители» 207.
О размахе хозяйственной деятельности Евфросина го-
ворит приводимый в «житии» следующий факт. Мона-
стырь первоначально был расположен на узком участке
между двумя рукавами р. Толвы. Когда умножилась бра-
тия, ей стало тесно, и опа объявила желание перенести
обитель в другое место. Однако Евфросип воспротивился
этому, и, по ого предложению, была срыта гора и засыпан
землей один рукав реки, так что опа потекла «единым
стержнем»; территория монастыря расширилась, и засы-
панный рукав проходил уже посредине монастырских вла-
дений 208. Умер Евфросин в 1479 г. в глубокой старости,
обладая, как свидетельствует его завещание, большим
богатством.
Как уже указывалось, условия псковской жизни пе
благоприятствовали распространению монастырей нового
типа. Тем не менее трое учеников Евфросина — Савва
Крыпецкий, Досифей и Иларион — являлись оспователя-
206 «Памятники старинной русской литературы», вып. 4, стр. 76.
207 Там же, стр. 77.
208 Там же, стр. 72.
220
ми новых монастырей 209. О Савве, приобщенном русской
церковью к «лику святых», сохранилось «житие», к рас-
смотрению которого мы сейчас перейдем. Что касается
Досифея и Илариона, то первый основал Петропавловский
монастырь на острове Верхнем (над Великим озером), а
второй — Озерский монастырь. К сожалению, из-за отсут-
ствия «житий» Досифея и Илариона, а также других
источников о жизни и хозяйственной деятельности осно-
ванных ими монастырей мы не обладаем почти никакими
сведениями 21 °.
«Житие» Саввы Крыпецкого211 утверждает, что он был
родом из Сербии, откуда приехал в Псков, где был «чест-
но» принят в ипоки Снетогорского монастыря 212. Н. И. Се-
ребрянский, однако, справедливо полагает, что большего
доверия заслуживает указание проложного «жития» о
том, что Савва был родом из .Литовской Руси: если бы оп
был серб, то плохо знал бы русский язык и пе мог бы
приобрести в Пскове славу учительного подвижни-
ка 213. Справедливо и другое указание Н. И. Серебрянско-
го — о том, что Савва обладал денежными средствами. Об
этом говорит факт его путешествия (недоступного бедно-
му человеку) на Афон, где он принял пострижение в мо-
настыре св. Саввы, а также то обстоятельство, что в псков-
ском Светогорском монастыре его приняли «честно», а это
предполагает внесение им денежного вклада: не говоря
209 Там же, стр. 74.
210 Известно лишь, что к концу XVI в. Верхнеостровский мо-
настырь обеднел, и крыпсцкий игумен Иона «по ложному чело-
битью» выпросил его для своего монастыря. В 'Присоединенном мо-
настыре Иона завел такие порядки, что вся братия разбежалась
(Н. Серебрянский. Указ, соч., стр. 316).
211 «Житие» Саввы Крыпецкого дошло до нас в трех редакци-
ях. Первая из mix самая пространная (РОРИМ, Синодальное собр.,
№ 633, XVI в.), составлена в 1555 г. тем же самым священником
Василием (в иночестве Варлаамом), который был автором «жития»
Евфросина и ряда других. Вторая редакция (сокращенный текст
Василия-Варлаама) помещена в Милютинских Четьих-Мннеях
XVII 'в.), а третья представляет собой краткое проложное «житие»
(РОБИЛ, Румянцевское собр., № 397), также имеющая своим осно-
ванием текст Василия-Варлаама (Н. Серебрянский. Указ, соч.,
стр. 162—168; В. О. Ключевский. Указ. Соч., стр. 250—251). Мы
привлекаем лишь самую подробную редакцию, поскольку в двух
остальных не обнаруживается достойных внимания дополнитель-
ных подробностей.
212 РОГИМ, Синодальное собр., № 633, л. 22 об.
213 Н. Серебрянский. Указ, соч., стр. 310.
221
уже о том, что в Снетогорском монастыре вообще избега-
ли принимать новых иноков без вклада, к принимавшим-
ся в редких случаях «за богорадь» относились с презре-
нием и пренебрежением 214.
В Снетогорском монастыре, отмечает «житие», Савва
отличался примерной жизнью, но, не желая славы, пере-
шел в монастырь к Евфросину, хотя непонятно, почему
именно в Снетогорском монастыре он должен был пользо-
ваться большей славой, чем в монастыре Елеазаровом.
Однако и на новом месте он недолго удержался и заявил
Евфросину, что хочет «един работати богу». Это означа-
ло, что он намеревался основать свой собственный мона-
стырь. Поскольку Савва после этого обосновался в Кры-
пецкой пустыни, в 15 верстах от Елеазарова монастыря, то
пребывание в последнем ему, очевидно, понадобилось, что-
бы лучше освоиться с местностью и выбрать для будущей
обители наиболее подходящий участок.
«Житие» Саввы Крыпецкого, как и другие «жития» ос-
нователей новых монастырей, в очень мрачных красках
рисует дикость и недоступность избранного Саввой для
поселения места. Расположенное около небольшого холма
и обширного озера, место это было «непроходимо», там
«токмо зверие живяху мпози, и место то бяше лесно, и
блато велие» 215. В этой непроходимой глуши, среди ди-
ких зверей и поселился Савва, «яко вран на нырище» 216,
и стал подвизаться. Начал он здесь возделывать землю —
«от своих потов, а не от чюжих питаетца» 217. Это утверж-
дение надо оставить на совести автора «жития», так как
одному человеку в короткое время превратить в пашню
заболоченное место, конечно, недоступно, учитывая еще,
что, как сообщает «житие», он сам построил небольшую
церковь во имя Иоанна Богослова. Дальше все пошло по
трафарету. Слава о Савве распространилась в Псковской
и других областях, так что многие захотели с ним сожи-
тельствовать, и он стал их принимать. Начали приходить
к нему и миряне из Пскова и других мест «пользы ради»
духовной. Они творили ему милости «и села вдавати на
соружение обители» 218.
2,4 Н. Серебрянский. Указ, соч., стр. 312.
2,5 РОГИМ, Синодальное собр., № 633, л. 25.
2,6 Там же, л. 25 об.
217 Там же.
218 Там же, л. 28.
222
Следуя примеру Евфросина, Савва не стал игуменом
основанного им монастыря, хотя до конца своих дней ос-
тавался его фактическим хозяином. Характерно при этом,
что он с самого начала ввел в своем монастыре общежи-
тийный устав: «И по сем устави свитый игумена во оби-
тели своей именем Касьяна и братию учини по службам и
так общее житие составляет... и абие повелеваше им пи-
чтоже звати своим, но все обще, хто что дал бога ради
от имения своего в дом святаго Иоанна Богослова» 2|9.
Хозяйство монастыря укреплялось при деятельной под-
держке псковских властей. Среди покровителей монасты-
ря был и такой влиятельный человек, как псковский на-
местник князь Ярослав Васильевич Оболенский, которого
Савва «честне» (с почетом) принимал. Именно князь Обо-
ленский распорядился проложить большой мост к мона-
стырю через болото. Даже и теперь (т. е. в 1555 г.), от-
мечает «житие», этот мост носит имя кпязя Ярослава.
После сооружения моста усилились связи Саввы с
псковскими «христолюбцами»; посадники и вече в 1487 г.
выдали ему «грамоту крепостную», т. е. закрепили за мо-
настырем его земельные владения.
Умирая (в 1495 г.), Савва «монастырь свой приказа
игумену Касияну и старцу Еуфимию и диякопу Герасиму
и инем от братии, иже многи труды показавше им со свя-
тым на месте том» 22°. Перечисленные здесь лица — это
монастырские старцы, высоко стоявшие над рядовой бра-
тией, которая вместе с феодально зависимыми людьми
создавала монастырские богатства. Эти старцы были, оче-
видно, совладельцами монастыря, «компаньонами» Саввы,
вложившими, вероятно, в монастырскую вотчину не толь-
ко «многи труды», но и средства. Не приходится сомне-
ваться в их тесных связях с влиятельными псковскими
горожанами и городскими властями, выдавшими монасты-
рю «крепостную грамоту». У нас, к сожалению, нет конк-
ретных сведений о том, какие села они подарили Савве
Крыпецкому «на сооружение обители». Умалчивает «жи-
тие» и о том, какие отношения сложились у Саввы с
окрестным населением. Тем больший интерес приобретает
описание первого «чуда» Саввы, случившегося вскоре
после его смерти и сводившегося к тому, что он спас * *
219 Там же, л. 28 об.
220 Там же, л. 37 об.
223
монастырь от «разбойников» (Евсивия с «дружиной»), на-
павших ночью на обитель 221. Мы хорошо знаем, что это за
люди, фигурирующие в «житиях» под именем «разбойни-
ков» — это угнетенные и эксплуатируемые окрестные жи-
тели, которые ведут с монастырем-феодалом непрерывную
и острую борьбу, не останавливаясь перед применением
оружия.
В заключение остановимся па «житиях» Пафнутия
Боровского и знаменитого ученика его — Иосифа Санина
(Волоцкого).
«Житие» Пафнутия, помимо всего прочего, интересно
в том отношошии, что оно ярко выявляет, насколько уже
к середине XV в. старые монастыри по своему значению
стали уступать монастырям новым: Пафнутий Боровский
превратился в видного феодала и приобрел расположение
высшей власти только после того, как ушел из старого
монастыря, зависевшего от своего ктитора — местного
князя, и тут же под боком основал собственный монастырь,
где он был полновластным вотчинником 222.
По данным «жития», Пафнутий был сыном землевла-
дельца средней или мелкой руки, потомка одного из ба-
тыевых баскаков 223. Жили они в трех верстах от Боров-
ска в сельце Кудинове. Не сохранилось никаких сведений
о том, как протекали детство и отрочество Пафнутия, ка-
кие обстоятельства толкнули его, внука крестившегося в
православную веру татарина-землевладельца, сделаться
русским монахом. Отметив происхождение Пафнутия,
«житие» сразу же рассказывает, как он, будучи уже
20-летним юношей, вступил в боровский Высоцкий мона-
стырь, где его постриг игумен серпуховского Высоцкого
монастыря Маркел (в то время в боровиком монастыре
игумена не было). Было это в 1414 г. Подвизался Пафну-
тий под руководством старца Никиты, который в свою
очередь был учеником Сергия Радонежского, а когда,
спустя 20 лет, умер игумеп, то по желанию братии, а глав-
221 РОГИМ, Синодальное собр., № 633, лл. 45—46 об.
222 Мы пользовались «житием» Пафнутия Боровского, поме-
щенным в сборнике «житий» XVI в. (РОБИЛ, Троицкое собр.,
№ 692), Здесь на лл. 119—120 помещено краткое сказание о Паф-
нутии, после чего (на лл. 121—461 следует подробное его «житие»,
написанное архиепископом ростовским Вассианом, «учеником и се-
дельником» Пафпутия (см. там же, л. 122).
223 «От колена агаряньска влекыйся родом» (там же, л. 122 об.).
224
ное— по воле «владущаго градом, его же бе оби-
тель» 224, Пафнутий был поставлен игуменом. В этой
роли он пробыл в монастыре еще десять лет, а в 1444 г.
после длительной болезни оставил игуменство и удалился
за две версты, где обрел место между двумя реками,
окруженное лесом и удобное для устройства мона-
стыря.
Что же заставило Пафнутия бросить насиженное ме-
сто, где он в течение длительного времени занимал видное
положение? В других «житиях» перемена старцем места
обычно объясняется тем, что ему стала в тягость людская
слава и захотелось подвизаться в полном уединении. Но,
перебравшись из одной окрестности Боровска в другую,
Пафнутий отнюдь не обрел «безмолвной пустыни». Едва
ли он тяготился должностью игумена, так как, во-первых,
он мог от этой должности отказаться, а во-вторых, и на
новом месте он с самого начала игуменствовал в основан-
ном им монастыре. Самое естественное объяснение перехо-
да Пафнутия на новое место заключается в том, что игу-
менствование в чужом, княжеском монастыре не сулило
ему никаких перспектив, что он хотел обзавестись своим,
собственным монастырем, который мог бы быть
построен на новых началах и при благоприятных условиях
развиваться в большую вотчину 225. И в том, и в другом
Пафнутий преуспел.
Сперва он жил с одним братом, но потом к нему при-
шло много монахов из боровского Высоцкого монастыря,
где он раньше был игуменом; приходили монахи и из
других мест. Успехи нового монастыря вызвали ярость
боровского князя Василия Ярославича, ктитора Высоцкого
монастыря. Он был крайне недоволен тем, что Пафнутий
ушел да еще переманивает иноков из его, княжеского, мо-
настыря, который стал оскудевать. Так как место, где был
устроен новый монастырь, принадлежало другому князю,
Дмитрию Шемяке, то Пафнутий вышел из-под юрисдик-
ции Василия Ярославича, и последний мог расправиться
с непослушным игуменом только путем прямого насилия.
224 Там же, л. 425. Разрядка моя.— И. Б.
225 «Житие» объясняет уход Пафнутия тем, что, впав 'в недуг
и долго проболев, он «остротою промысла» рассудил, что болезнь
была неестественная, а нарочито послана ботом, чтобы он оставил
старое место (там же, л. 127 об.). Объяснение это туманно и не-
вразумительно.
15 И. У. Будовниц
225
Он неоднократно посылал своих слуг с предписанием под-
жечь Пафнутьев монастырь, но это им не удалось.
Между тем монастырь Пафнутия все расширялся и
укреплялся. Сперва он воздвиг деревянную церковь, а че-
рез 22 года, в 1466 г. оказался в состоянии соорудить
большой каменный храм, расписанный Митрофаном и
Дионисием, «живописци хитрыми (искусными.— И. Б.) в
Рустей земли, и их ученици и пособници, и украси ея ико-
нами и книгами и всякою утварию церковною, яко диви-
тися и самем тем самодержцем Рускыя земли, и при жи-
воте его приходити к нему» 226.
В чем особенно преуспел Пафнутий — это в установ-
лении самых тесных связей с сильными мира сего, под-
держивавшими Пафнутьев монастырь своими средствами.
Кроме великого князя Ивана III Васильевича, который
часто бывал в монастыре, его навещали «такоже и прочий
князи и боаре и прочее православное христианство...» 227.
В описании одного из «чудес» Пафнутия рассказывается,
что он получил от какого-то князя право три дня ловить в
Оке рыбу на монастырь 228. По свидетельству же «жития»,
постриженик монастыря Иосиф Сании (будущий волоцкий
игумен) был послан Пафнутием в город Воротынск к та-
мошнему князю «некоих ради потреб» 229. В опубликован-
ном В. О. Ключевским весьма любопытном памятнике —
записках одного из Пафнутьевых учеников, «дивного стар-
ца» Иннокентия о последних днях жизни Пафнутия, рас-
сказывается, что, когда (в 1478 г.) последний смертельно
заболел, к нему пришел поп Иван с грамотой от князя
Михаила Андреевича. Тогда же Иван III, каким-то путем
узнавший о болезни Пафнутия, направил к нему Федора
Викентьева с посланием, а через несколько дней — друго-
го своего представителя, благовещенского протопопа Фео-
дора. «В то же время приспе посланый от матери велика-
226 РОБИЛ, Троицкое собр., № 692, л. 119 об.
227 ПСРЛ, т. VIII, стр. 184. О том, насколько Иван III считался
с Пафнутием, видно из следующего случая. Как сообщает Иосиф
Волоцкий в послании Борису Васильевичу Кутузову, когда Иван III
отдал область, на территории которой был расположен Пафнутьев
монастырь, своему брату князю Борису Васильевичу, Пафнутий не
захотел быть под юрисдикцией удольного князя, и по его желанию
монастырь был изъят из ведения Бориса Васильевича («Послания
Иосифа Волоцкого». М.— Л., 1959, стр. 219).
228 РОБИЛ, Троицкое собр., № 692, л. 152.
229 Там же, л. 144.
226
го князя, христолюбивые и благочестивые великие кня-
гини Марии, понеже велику веру имеше к Пречистые
монастырю и любовь к своему богомольцу старцу Паф-
нотью»; явились и представители сына великого князя —
Ивана Ивановича Молодого, митрополита Геронтия, вели-
кой княгини Софии Палеолог, приславшей умирающему
старцу золотые деньги, от князей и бояр 23°.
Записки старца Иннокентия о последних днях Пафпу-
тия — бесхитростны и протокольпы, и благодаря этому в
них содержатся некоторые «соблазнительные» подробно-
сти, которых не встретить в обычных «житиях». По рас-
сказу Иннокентия, умирающий Пафнутий, как пи угова-
ривали его старцы монастырские, отказался принять по-
сланцев великого князя, его жены, митрополита и других
знатных лиц, а когда Иннокентий намекнул ему, что этот
отказ может нанести ущерб имущественным интересам
монастыря, Пафнутий с горечью ответил: «Шестьдесят лет
угажено миру и мирьскым человеком, князем и бояром»,
а теперь, продолжал Пафнутий, когда всего несколько
дней осталось для покаяния, «ино пак ты мне не даешь
покоя ни на един час, наводиши на мене миряне» 230 231.
60-летнее «угождение миру», которое Пафнутий хотел
загладить шестью днями покаяния, дали свои плоды.
К концу жизни Пафнутия его монастырь превратился в
преуспевающую вотчину. В летописном сказании «О пре-
ставлении игумена Пахнутиа Бцровскаго» 232 сообщается,
что в Пафнутьевом монастыре при смерти его основателя
было 85 иноков. Летопись не сообщает, сколько феодально
зависимых крестьян работало на монастырь, но их, несом-
ненно, было немало. Преемник Пафнутия по игуменству
Иосиф Санин ушел из монастыря именно из-за того, что
после смерти Пафнутия великокняжеская власть начала
присваивать его крестьян: «Монастырские сироты,— жа-
луется Иосиф в послании братии Пафнутьева монасты-
ря,— иные проданы, а иные биты, а иных в холопи ем-
лють» 233. Пока был жив Пафнутий, никому и в голову не
приходило отнимать у него крестьян. Они принадлежали
к числу его зависимых людей, составляя часть принадле-
230 Там же, лл. 157—158; В. -О. Ключевский. Указ, соч.,
прил., стр. 443—445, 449.
231 В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 450.
232 ПСРЛ, т. VIII, стр. 183-184.
233 «Послания Иосифа Волоцкого», стр. 144.
227
15*
жавшей ему вотчины 234, и лишь после его смерти власти
стали рассматривать крестьян не как людей монастыря, а
как какое-то выморочное имущество бездетного хозяина,
не оставившего после себя наследников. Мы имеем здесь
лишнее свидетельство того, что основатели монастырей но-
вого тина были фактически владельцами обширных фео-
дальных вотчин 235.
Деятельность Пафнутия замечательна еще в том отно-
шении, что созданный им монастырь стал рассадником так
называемых «честных старцев», т. е. почтенных, знатных,
занимающих видное общественное положение, облеченных
властью духовных феодалов. Пострижениками Пафнутия
были знаменитый волоцкий игумен Иосиф Санин и брат
его Вассиан (биограф Пафнутия), ставший сперва архи-
мандритом московского Симонова монастыря, а потом ар-
хиепископом ростовским 236. Позднейшими постриженика-
ми Пафнутьева монастыря были митрополит всероссий-
ский Макарий и другие иерархи русской церкви. По
утверждению автора «Письма о пелюбках», памятника се-
редины XVI в., Иосиф Волоцкий на церковном соборе
1503 г., па котором разбирался вопрос о церковном земле-
владении, говорил, что если в монастырях «не будет
честных старцов, отколе взяти на митрополию или архи-
епископа пли епископа и на веяния честный власти?» 237
Пафнутьев монастырь и был такой обителью, которая по-
ставляла старцев на «честныя власти».
234 Характерно, что в цитированном уже летописном некрологе
монастырь Пафнутия так и называется его вотчиной: «А был во
своей отчине лет 33» (ПСРЛ, т. VIII, стр. 184).
235 Кроме крестьян и низшей монастырской братии, монастыри
пользовались еще трудом наемных рабочих. В «житии» Иосифа
Волоцкого, составленном неизвестным, говорится, что «многотруд-
на» была работа пекарни Пафнутьева боровского монастыря, по-
тому что, кроме иноков, опа должна была обслуживать «наемник
работающих» («Житие преподобного Иосифа Волоколамского, со-
ставленное неизвестным». Изд. К. И. Невоструевым. М., 1865,
стр. 9).
236 К числу «чудес» Пафнутия его «жптие» относит следующий
случай. Однажды у пего сидели монахи и некоторые миряне, кото-
рые сообщили, что симоновский архимандрит оставил свою долж-
ность. Монахи начали прикидывать, кто будет поставлен новым
архимандритом, и Пафнутий, указав на Вассиана, «юна зело и но-
вопострижена», сказал: «Се и есть архимарит Симанова», что впо-
следствии и сбылось «по пророчеству сВятаго» (РОБИЛ, Троицкое
собр., № 692, л. 140).
237 «Послания Иосифа Волоцкого», стр. 367.
228
Как уже отмечалось, преемником Пафнутия по игу-
менству в Боровском монастыре был Иосиф Санин. Об
Иосифе Санине существует большая литература, где с раз-
личных точек зрения рассматривается деятельность зна-
менитого волоцкого игумена в области политической, идео-
логической, литературной 238. Мы здесь но будем касать-
ся всей его многогранной деятельности, а, пользуясь дан-
ными его «житий» 239 и других источников, попытаемся
238 Общий обзор этой литературы см. в статье Я. С. Лурье
«Иосиф Волоцкий как публицист и общественный деятель» (там
мм, стр. 20—31).
239 Сохранились три «жития» Иосифа Волоцкого (все они изда-
ны К. И. Невоструевым в 1865 г.; на эти издания мы и будем ссы-
латься в дальнейшем изложении). Первое из них, написанное вско-
ре после Смерти волоцкого игумена его «братаничем» (племянни-
ком) Досифеем Топорковым и иродставлпющее собой «надгробное
слово» («Надгробное слово преподобному Иосифу Волоколамскому
ученика и сродника его Досифея Топоркова». Изд. К. Невоструе-
вым. М., 1865), в сущности дает последовательное (хоть и сравни-
тельно краткое) описание всей его жизни. В 1540-х годах епископ
Крутицкий Савва Черный составил подробное «житие» Иосифа, на-
писанное по всем правилам этого жанра. Если не считать «над-
гробного слова» Досифея Топоркова, вероятно использованного
Саввой Черным, поскольку много сведений у них совпадает, то
«житие», написанное Саввой, было первым «житием» Иосифа Во-
лоцкого, потому что Савва в предисловии сетует на то, что вот ужо
30 лет прошло со смерти Иосифа, а до сих пор не написано еще
«житие» его («Житие преподобного Иосифа Волоколамского, со-
ставленное Саввою, епископом крутицким». М., 1865, стр. 2). Впо-
следствии было составлено еще одно «житие» Иосифа, известное
в литературе под названием «жития», составленного неизвестным
(см. стр. 228, прим. 235). Имеется предположение, что данное «жи-
тие» написано болгарским писателем XVI в. Львом Филологом, ав-
тором одной из редакций «жития» Савватия и Зосимы Соловецких
и похвального слова князю Михаи;гу Черниговскому, при вероят-
ном участии русского публициста XVI в. Зиновия Отенского, обли-
чителя учения Феодосия Косого. Предположение это основано на
том, что в двух списках «жития» оно названо сочинением «Фило-
гона» (так в ряде русских рукописей называется Лев Филолог),
что сборник, в котором до нас дошли лучшие списки «жития», со-
стоит из произведений Льва Филолога, что, наконец, в сочинениях
последнего и в «житии» имеются текстуальные совпадения; отме-
чается также связь творчества Льва Филолога с творчеством Зи-
новия Отенского, переводившего иа русский язык ряд сочинений
Филолога, который писал «на непонятном для русского читателя
языке» (ом.: Я. С. Лурье. Указ, статья, стр. 32). Если это даже
так, то роль Зиновия Отенского (пли другого русского кшгжпика,
причастного к созданию данного «жития») не ограничивается од-
ним переводом, так как в «житии» содержится много интересных
бытовых подробностей, которые могли быть известны только рус-
ггэ
обрисовать его как одного из создателей новых монасты-
рей, причем в период, когда эти монастыри в качестве
мощного феодального института заняли уже определенное
место в хозяйственной и политической жизни страны, при-
обретя большой вес и влияние.
Происходил Иосиф (как и многие другие основатели
новых монастырей) из семьи мелких вотчинников Волоц-
кого княжества, владение которой было расположено в
селе Язвище, близ Волоколамска. Отданный рано в учение
в волоколамский Воздвиженский монастырь, Иосиф обна-
ружил замечательные способности и на восьмом году жиз-
ни «все богодухновеппое писание до конца извыче» 240, а в
девять лет уже в церкви «чтец бысть и певець» 241. О том,
как шло дальнейшее воспитание Иосифа, «жития» ничего
не сообщают. Неизвестно также, что его толкнуло на путь
монашества; указание Саввы Черного на то, что Иосиф с
малых лет стремился «работать богу» и посвятить себя
иноческим подвигам, относится к обычным житийным
штампам.
Будучи 20 лет от роду, Иосиф отправился в Тверь в
обитель св. Саввы, по ему не понравились порядки в этом
монастыре, где в трапезной он услышал сквернословия,
и он постригся в Боровском монастыре у Пафнутия, кото-
рый взял молодого монаха в свою келью и приблизил к
себе 242. Хотя Савва сообщает, что Иосиф тайком ушел в
Боровск, поступление его в монастырь, вероятно, произо-
шло с общего согласия родных, потому что очень скоро он
забрал к себе в Боровский монастырь своего старого отца
(мать его одновременно постриглась во Власьевском жен-
ском монастыре в Волоколамске); впоследствии в том же
монастыре оказались и братья Иосифа Вассиан и Акакий.
Надо полагать, что Иосиф внес за себя вклад, так как в
монастырь типа боровского Пафнутьева беэ вклада прини-
мались только такие монахи, которых применяли на чер-
ной работе, Иосиф же очень скоро (а может быть, и сразу)
скому автору. Речь, таким образам, может идти лишь о редакти-
ровании Львом Филологом русского текста и оснащении ого обыч-
ными красотами житийного стиля.
240 «Надгробное слово Досифея Топоркова», стр. 13.
241 «Житие, составленное Саввою», стр. 5.
242 Так передает дело Савва Черный. Анонимный автор второ-
го «жития» сообщает, будто бы до этого Иосифу пришлось много
потрудиться на тяжелых монастырских работах.
гзо
стал приближенным самого игумена и видным старцем,
выполнявшим важные поручения (об этом говорит упомя-
нутая выше его поездка к Воротынскому князю).
Пробыв в монастыре 18 лет, Иосиф после смерти Паф-
нутия стал игуменом. Савва Черный утверждает, что ког-
да Пафнутий почувствовал приближение смерти, то ве-
лел братии просить у государя на игуменство Иосифа. Это
утверждение, однако, несомненно, относится к обычным
штампам «житий», которые изображают своих героев са-
мыми любимыми учениками «преподобных» их наставни-
ков. По крайней мере у Иннокентия, зафиксировавшего
с протокольной точностью все происшествия последних
дней жизни Пафнутия, мы такого утверждения не встре-
чаем. В «надгробном слове» Досифей Топорков сообщает,
что по смерти Пафнутия Иосиф «понужден бысть» вели-
ким князем Иваном Васильевичем и «умолспием братиа»
стал игуменом 243.
Оказавшись игуменом Пафнутьева монастыря, «по вре-
мяни восхоте Иосиф, дабы единство и всемь общее во
всем, и своего нс имети ничссоже, они же ему нимало со-
вет даша», т. е. братия ему этого не посоветовала. Видя
их несогласие, Иосиф решил оставить монастырь, а потом
призвал к себе отличавшегося «крепким житием» старца
Герасима Черного и поведал ему о своем намерении. Гера-
сим укрепил его и сказал: «От бога ти, отче, помысл сей,
дерзай, и аз с тобою же». К ним присоединились другие
старцы: брат Иосифа Акакий, Кассиаи Босой, второй брат
Иосифа Вассиан (будущий архимандрит Симонова мона-
стыря) . Они дали совет Иосифу обойти русские монасты-
ри и выбрать в них все «яже на пользу». Так изображает
дело Савва Черный 244.
Анонимный автор другого «жития» также сообщает, что
когда Иосиф стал игуменом, в братии появились «несогла-
сия», «пререкания и съпротивления», так что Иосиф дол-
жен был уйти от настоятельства, после того как два года
был игуменом, а несколько далее автор «жития» пишет,
что Иосиф не мог оставаться в Пафнутьевом монастыре
«яко обычая некая изменсвахуся по отци же (т. е. после
смерти Пафнутия.— И. Б.) и тамо» 245. И в «надгробном
243 «Надгробное слово Досифея Топоркова», стр. 16.
244 «Житие, составленное Саввою», стр. 16 17.
245 «Житие, составленное неизвестным», стр. 13, 17.
231
слове» отказ Иосифа от игуменства объясняется тем, что
он увидел, «яко не согласуют ему прави сущих ту» и «яко
некая же полза самому, ни сущим ту» 246.
Эти три свидетельства, более или менее согласные
между собой, вызывают недоверие. У Иосифа не мог воз-
никнуть конфликт с братией на почве введения общежи-
тийного устава уже по той причине, что Пафнутий с само-
70 начала придерживался такого устава. Едва ли Иосиф
стремился ввести абсолютное равенство среди монахов
(«дабы единство и всемь общее во всем») от соборных
старцев до низшей братии. Мы ниже коснемся ранней ре-
дакции устава Иосифа Волоцкого, который он ввел в Во-
локоламском монастыре и где действительно предусматри-
вается такое равенство решительно между всеми монаха-
ми и полный отказ последних от всякого личного имуще-
ства, включая иконы и книги, но, как убедимся, такой ус-
тав необходим на раннем этапе создания нового монасты-
ря, в тот период, когда он занимается бурным накоплени-
ем средств, впоследствии же, когда в монастыре выделяет-
ся прослойка крупных духовных феодалов, являющихся
ближайшими сотрудниками и фактическими совладельца-
ми игумена, порядки неизбежно меняются. Пафнутьев же
монастырь ко времени игуменства Иосифа представлял со-
бой крепкое хозяйство с вполне сложившейся внутренней
иерархией.
Объяснение истинной причины ухода Иосифа из
Пафнутьева монастыря дает упоминавшееся уже выше его
послание братии, опубликованное Я. С. Лурье 247. Оказы-
вается, он покинул монастырь после того, как великий
князь нарушил свое обещание относительно монастырских
крестьян: сначала Иван Васильевич «с прилежанием ве-
ликымь обещался» оставить их за монастырем, но потом
«всего того забыл — монастырские сироты иные проданы,
а иные биты, а иных в холопи емлють». Другими словами,
основу всей хозяйственной деятельности монастыря, его
крепостную рабочую силу, с таким трудом и упорством
накопленную Пафнутием за десятки лет «угождения ми-
ру», присваивала теперь великокняжеская власть, обрекая
монастырь на хозяйственный упадок и разорение. Напрас-
но Иосиф посылал представителей братии бить челом ве-
246 «Надгробное сло'во Досифея Топоркова», стр. 16.
247 «Послания Иосифа Волоцкого», стр. 144—145.
232
ликому князю о крестьянах, напрасно сам он ездил за тем
же в Москву: Иван III «отмолвил, что не хочеть жаловати
монастырских сирот». И вот, увидев государя «велми яро-
стна» и побоявшись, что он на него «восполится» и «поч-
нет волочити», Иосиф счел за лучшее из-за великокняже-
ского «нежалованиа» вовсе оставить монастырь.
Кроме изложенной, Иосиф не приводит никаких дру-
гих причин, заставивших его уйти из Пафнутьева монас-
тыря. Ни о несогласии с братией, ни о том, что «не согла-
суют ему ирави сущих ту», Иосиф не пишет. Очевидно,
особых разногласий у Иосифа с братией и не было, и толь-
ко изменившиеся условия монастырского хозяйства (при-
своение великим князем сирот монастырских) и то обстоя-
тельство, что Иосиф, придя, так сказать, «на готовое», не
мог стать здесь полновластным хозяином, заставили его
решиться па создание собственного монастыря. В «житии»,
составленном неизвестным, так прямо и говорится, что в
связи с изменившимися обстоятельствами «непщевашеся
ему в пустыни сести и тамо общее жительство обнови-
ти» 248, что на языке «житий» всегда означает намерение
создать монастырь нового типа.
Приняв такое решение и заручившись поддержкой ря-
да влиятельных старцев, которые должны были составить
ядро его будущего монастыря, Иосиф, как уже указыва-
лось, отправился, по их совету, ознакомиться с порядка-
ми различных монастырей. В «житиях» Иосифа приводят-
ся некоторые подробности этой поездки Иосифа по мона-
стырям, лишенные впрочем достоверности. По рассказу
«надгробного слова», Иосиф, поручив Пафнутьев мона-
стырь «первым от братия», взял с собой своего ученика
Герасима Черного. Последнего он произвел в старцы, а
сам, плохо одетый, шел за ним в роли его ученика. Однако
везде его «от образа и от слова и от слуха, и где ни пребу-
дет, тамо держатели и братия нуждаху его началствова-
ти», что вынудило, наконец, Иосифа отправиться к себе на
родину в Волоцкое княжество и там обосноваться249.
Савва в своем «житии» также рассказывает, что
Иосиф обходил монастыри как простой, невежественный
монах («невеглас»), работая везде па черных работах,
в хлебопекарне, поварне «и в иных ментпих службах».
248 «Житие, состаитениое неизвестным», стр. 17.
249 «Надгробное слово Досифея Топоркова», стр. 1G—17.
233
Наконец он прибыл в Кирилло-Белозерский монастырь, ко-
торый был «не словом общий, по делы». Здесь монахи ни-
чего не ели в кельях, и один от другого ничем не отлича-
лись в одежде; умиляет автора «жития» и то, что в церк-
ви во время богослужения и в трапезной иноки держали
себя благовидно. Иосифу, отмечает Савва, эти порядки
очень понравились. Из Кирилло-Белозерского монастыря
он направился в Саввин монастырь под Тверью, где тоже
держал себя как простой монах. Случилось ему здесь
быть на всенощной, во время которой клирошане разо-
шлись, «яко им обычно прохладитися в час чтения: бе нее
книга на налои, а чтеца но бяше». Игумен Герасим стал
оглядываться по сторонам, «и от стыда не могый ничто
глаголати». Увидев Иосифа, Герасим велел ему читать.
Иосиф сперва отказался было, но после настойчивых
предложений Герасима стал читать медленно, по складам,
«яко кто первоучныя азбуку». Тогда уже «с яростию» Ге-
расим приказал ему читать как следует, и Иосиф послу-
шался. «Бе же у Иосифа в языце чистота, и в очех быст-
рость, и в гласе сладость, и во чтопии умиление, достойно
удивлению великому». Герасиму так понравилось чтение
Иосифа, что он решил насильно его удержать в монастыре
с помощью тверского великого князя (в то время Тверь
была еще самостоятельной). Иосиф, однако, «теком бего-
ша за рубеж», а посланная великим князем погоня верну-
лась с пустыми руками 25°.
«Житие», составленное неизвестным, сообщает, что
Иосифа распознали еще в Кирилло-Белозерском монасты-
ре. Здесь однажды в пекарне какой-то монах подсмотрел
как Иосиф про себя поет псалмы, но имея книги в руках.
Это было совершенно неожиданно, так как все считали,
что Иосиф не знает грамоты. Стал монах дальше присмат-
риваться к Иосифу и, услышав, что он читает Евангелие
и Апостол, рассказал об этом остальной братии. Стали
доискиваться, кто этот грубый монах, умеющий работать
только в пекарне и поварне, и оказалось, что он преемник
Пафнутия. Его стали почитать, освободили от работы в
пекарне и предоставили келью. Но Иосифу это было не
нужно, и он умолил игумена, чтобы тот его отпустил 250 251.
Все эти рассказы пе внушают доверия. Не говоря уже
250 «Житие, составленное Саввою», стр. 17—19.
251 «Житие, составленное неизвестным», стр. 14—16.
234
о том, что сообщения всех трех «житий» расходятся в
существенных деталях, непонятна сама цель маскировки
Иосифа. Если, как уверяют все «жития», основной целью
его странствования было ознакомление с уставами раз-
личных монастырей, то для этого не надо было представ-
ляться «невегласом», умеющим работать только в пекарне
и поварне. Не приходится также думать, что он скрывал-
ся от великокняжеской власти, так как в послании братии
Пафнутьева монастыря он пишет, что готов в любой мо-
мент вернуться к ним, если кто-нибудь захочет у пего
«розчету просить» 252, и он действительно через некото-
рое время, объехав ряд монастырей, вернулся в Боровск.
Очевидно, приведенные рассказы следует относить к обыч-
ным житийным приемам, при помощи которых «преподоб-
ные» основатели монастырей изображаются скромными
тружениками, избегающими почестей и житейских
удобств. Надо полагать, что целью объезда Иосифом мо-
настырей было вовсе не изучение их уставов и распоряд-
ков, которые и без того были всем известны, а подыскание
удобного и выгодно расположенного места для сооруже-
ния нового монастыря. Племянник Иосифа Волоцкого До-
сифей Топорков, лучше других авторов «житий» Иосифа
знавший дела и намерения последнего, прямо пишет в
своем «надгробном слове», что Иосиф пустился в странствие
но монастырям «сущим зде и за Волгою, хотя обрести...
место потребно безмолвию» 253. Не найдя такого места,
Иосиф, забрав в Боровске своих приверженцев и ближай-
ших помощников, направился в Волоцкое княжество, где
у него была уже на примете ненаселенная лесная пустошь
около «достояния» (вотчины) его отца и где местный
князь Борис Васильевич, с которым, несомненно, уже и
раньше велись переговоры на этот счет, «издавна ...его
хотяше у себя» 254.
На новом месте при помощи князя Бориса Васильеви-
ча, сделавшего Иосифа своим духовником, последний сра-
зу же развернул большие работы по созданию нового мо-
настыря. Помощь князя прежде всего выразилась в том,
что он понудил местных жителей вырубить лес в избран-
ном Иосифом месте, «купно же хытреца с древоделы
252 «Послания Иосифа Волоцкого», стр. 145.
253 «Надгробное слово Досифея Топоркова», стр. 16.
254 «Житие, составленное Саввою», стр. 20.
235
собрати тамо», соорудил, по указанию Иосифа, церковь бо-
городицы с трапезной, пекарню, поварню и кельи 255. Мо-
настырь еще не действует, он только создается, а окрест-
ные жители уже начинают чувствовать его гнет! Но при-
влечением населения к работам па монастырь но ограни-
чивается помощь князя Бориса Васильевича Иосифу Во-
лоцкому. Сразу же при основании монастыря князь Борис
(в октябре 1479 г.) дал Иосифу в виде вклада деревню
Спировскую 256, а также деревни Ярцевскую (или Яднев-
скую) и Руготинскую 257, с предоставлением монастырю
иммунитетных прав. Эти деревни непосредственно при-
мыкали к монастырю, и население их составило ядро бу-
дущих монастырских крепостных 258 259. Еще через три меся-
ца, в январе 1480 г., князь Борис Васильевич дал в мона-
стырь село Покровское в Рузском уезде «и з деревнями,
и с серебром (т. е. с крестьянской задолженностью.—
И. Б.), и с хлебом, и с животиною, и со всем с тем, что к
селу и к деревням потягло изстарины» 25Э. В 1483 г. после-
довал новый вклад — село Отчищсво в Волоколамском
уезде 26°.
После смерти кпязя Бориса Васильевича вдова ого
Ульяна и сыновья Федор п Иван отдали Иосифу «по
душе» покойного село Успенское с 20 деревнями в Воло-
коламском уезде 261. В 1500 г. наследник Бориса Василье-
вича князь Федор Борисович отдал Иосифу в монастырь
деревню Медведково и полслободы Тимофеевской в Ржев-
ском уезде 262.
255 «Житие, составленное неизвестным», стр. 20.
256 АФЗХ, ч. II, № 3, стр. 10.
257 Там же, № 4, стр. 11—12.
258 У пас нет данных о судьбе вотчины Саниных, около кото-
рой Иосиф построил свой монастырь. Надо полагать, что и эта
вотчина вошла в состав первоначальных земельных владений Во-
лоцкого монастыря.
259 АФЗХ, ч. II, № 14, стр. 17—18.
260 Там же, № 17, стр. 21—22. В отношении сел Покровского
и Отчищена монастырю также были предоставлены иммунитет-
ные права.
261 Там же, № 18, стр. 22—23; «Послания Иосифа Волоцко-
го», стр. 210.
262 АФЗХ, ч. II, № 25, стр. 28—29. Сверх того, князь Федор
Борисович дал Иосифо-Волоколамскому монастырю в 1498 г. жа-
лованную грамоту па беспошлинную рыбную ловлю 10 'монастыр-
ских ловцов в озере Солитер (там же, № 23, стр. 27); в 1500 г.—
жалованную грамоту на двор в Волоколамске (там же, № 26,
стр. 30); в 1509 г.—‘ несудимую грамоту на село Раменсйцо с дерев-
23$
Второй из сыновей волоцкого князя Бориса Василье-
вича, Иван Борисович, умер в 1503 г. в Иосифо-Волоко-
ламском монастыре, куда его Иосиф привез вопреки жела-
нию волоцких бояр. В духовной, составленной там при
участии Иосифа, князь Иван Борисович завещал его мо-
настырю богатое селю Спасское с 37 деревнями и одним
починком 263.
Брат великого князя Василия III князь дмитровский
Юрий Иванович, которому Иосиф Волоцкий оказал важ-
ную политическую услугу, посодействовав его примире-
нию с великим князем, щедро оплатил расположение влия-
тельного игумена (это было уже тогда, когда монастырь
окреп и превратился в крупный хозяйственный и идеоло-
гический центр) и подарил ему в 1506 г. деревни Волчко-
во, Князищево и Шилово в Рузском уезде 264 265, а через че-
тыре года, в 1510 — соло Белково и сельцо Стан со мно-
гими деревнями 26Г>. Сверх того, Юрий Иванович в 1507 г.
предоставил Иосифо-Болоколамскому монастырю иммуни-
тетные права в отношении ряда монастырских деревень,
расположенных во владениях князя Юрия в Рузском
уезде 266.
Многочисленные вклады Иосифо-Волоколамский мо-
настырь получил и от землевладельцев помельче 267. Осо-
бенно значительный вклад «по всем своим родным» сде-
лал постриженик монастыря князь Андрей Андреевич
Голенин, передавший Иосифу села Спасское, Максимов-
ское, Никольское-Шуйчино и Пречистое-Ширмапово с де-
ревнями 268.
Когда Иосифо-Волоколамский монастырь хозяйствен-
но окреп, он стал приумножать свои земельные владения
и путем покупок. В архиве монастыря сохранилось
15 купчих, относящихся ко времени игуменства Иосифа
вями (там же, № 45. стр. 44—45) и в 1512 г.— оброчную и несуди-
мую грамоту на ряд монастырских деревень в Рузском уезде (там
же, № 55, стр. 56).
263 ДДГ, № 88, стр. 352; ЛФЗХ, ч. II, № 33, стр. 36; по данным
самого Иосифа — с 43 деревнями («Послания Иосифа Волоцкого»,
стр. 210).
264 АФЗХ, ч. II, № 35, стр. 37-38.
265 Там же, Кг 46—48, стр. 45—49.
266 Там же, № 38, стр. 40.
207 Там же; № 5, 9, 13, 27, 42, 51, 52, 59, стр. 12, 15, 16—17, 31,
43, 52-54, 59.
268 Там же, № 41, стр. 42—43.
237
(с 1479 по 1515 г.), причем подавляющее большинство их
относится уже к последнему периоду жизни волоцкого
игумена 269 270. В результате Иосифо-Волоколамский мона-
стырь стал крупным вотчинником с большим массивом
населенных земель, расположенных главным образом в
Волоколамском и Рузском и частично в Тверском, Ржев-
ском и Старицком уездах.
Крупные вклады делались еще ценными вещами и
деньгами. В послании Борису Васильевичу Кутузову
Иосиф свидетельствует, что «великая княгиня Марфа
дала Пречистые монастырю с триста рублев по собе и по
своих родителех, а князь велики Иван дал монастырю с
полтараста рублев, а владыка новгородцкой Гепадей всего
дал боле двусот рублев, а Микита Торокапов дал з двесте
рублев, а Григорей Собакин дал с полтретьяста рублев,
а князь Семен Иванович Бельской дал с триста рублев»,
«Да как... почали ся стричи в чернци,— продолжает
Иосиф,— добрые люди от князей и бояр, и от детей бояр-
скых, и от торговых людей, и one... давали много, рублев
по десяти и ко дватцати, а иные по тритцати, а иные Руб-
лев по пятидесять, а иные но сту, а иные по двесте.
А только того... считати, пно... пе на одну тысячю рублев
дали...» 27°.
Многие из этих богатых вкладчиков, представителей
видных местных феодальных родов, стали постриженика-
ми Иосифа монастыря. Эти вкладчики становились опо-
рой игумена, его ближайшими помощниками по управле-
нию монастырем и руководству монастырской вотчиной;
они занимали высшие административные должности, из
их среды вербовались келари, казначеи и другие старцы
соборные; они следили за соблюдением порядка и благо-
чиния в монастыре, за работой рядовой монашеской бра-
269 АФЗХ, ч. II, № 6, 7, 10, 12, 24, 28—32, 39, 44, 53, 58, 60,
стр. 12—16, 27—28, 32—35, 40-44, 54, 58—60.
270 «Послания Иосифа Волоцкого», стр. 210; см. также стр1.
182. Среди многих других вкладчиков был и новгородский ар-
хиепископ Геннадий, который дал в Иосифов монастырь большой
колокол и 120 рублей деньгами, часть которых (90 рублей) по-
шла па покупку села Чемесова в Рузском уезде, вымененного у
княгини Ульяны на две деревни—Лебятки и Нефедове (А. А. Ти-
тов. Рукописи И. А. Вахромеева, вып. 5. М., 1906, прил. стр. 16.
Напечатанный здесь синодик с указанием, что внес в монастырь
каждый поминаемый, пестрит указаниями, что на полученные от
вкладчиков деньги куплены разнообразные земельные владения).
238
Тип. Мы вернемся еще к этим сподвижникам Иосифа Во-
лоцкого, составившим вместе с ним группу влиятельных
духовных феодалов, а пока укажем, что с самого начала,
как это делалось и его предшественниками, Иосиф ввел
в своем монастыре строгий общежитийпый устав, без ко-
торого было бы немыслимо быстрое превращение молодого
монастыря в цветущую феодальную вотчину.
Как установил Я. С. Лурье271, цитировавшийся в па-
шей ученой литературе устав Иосифа Волоцкого пред-
ставляет собой его вторую редакцию, составленную волоц-
ким игуменом незадолго до смерти в виде завещания.
Этой второй, пространной редакции предшествовала со-
ставленная еще в XV в. редакция краткая, где с особен-
ной силой подчеркивался «принцип личного нестяжания
монахов в его наиболее крайней форме — в форме отказа
от всякой индивидуальной собственности» 272. Монахам
запрещалось нс только «тайпоядснио» в кольях, по только
обладание собственной одеждой и обувью, но даже владе-
ние книгами и иконами. Если же, говорилось в уставе,
это положение не соблюдается, то «не подобает сиа общая
житиа нарицати, но разбойническаа съборища и свято-
крадениа и всякого лукавьства и злобы исполнена» 273.
Личное нестяжательство монахов — это одна из трех
тем, пронизывающих краткую редакцию устава Иосифа
Волоцкого. «Вторая тема — строгая монашеская дисци-
плина: неуклонное соблюдение порядка во время молитвы
и на трапезе („слова" 1 и 3), твердый распорядок для мо-
наха („слово" 6-е — „еже не беседовати по павечерпи-
це“), запрещение отлучек (кроме исключительных слу-
чаев) из монастыря („слово" 7), специальные меры про-
тив пьянства и разврата среди монахов („слово" 9 — „яко
не подобает в обители быти питию"; „слово" 10 — „яко не
подобает в обители жити отрочятом"; „слово" 11 — „яко
не подобает в обители женскому входу быти")... Третья
271 Я. С. Лурье. Краткая редакция «Устава» Иосифа Волоц-
кото — памятник идеологии раннего иосиф лянства.— ТОДРЛ,
т. XII. М.-Л., 1956, стр. 116-440.
272 Там же, стр. 121.
273 Там же, стр. 122; ом. также: Я. С. Лурье. Иосиф Волоц-
кий как публицист и общественный деятель.— В кн.: «Послания
Иосифа Волоцкого», стр. 57; «Послания Иосифа Волоцкого», стр.
308 (опубликованный Я. С. Лурье текст краткой редакции устава
Иосифа Волоцкого).
239
тема „Устава** — обязательность „рукоделия**, постоянно-
го (главным образом физического) труда для монахов» 274.
Все это — пе новые мотивы. Соблюдение строгой дис-
циплины, безоговорочное повиновение игумену и личное
нестяжательство были непременными условиями приема
монахов в монастыри нового типа. Мысли о необходимости
суровой дисциплины монахов и о личном их нестяжатель-
ствс проходят через весь устав Евфросина Псковского,
предшествовавший уставу Иосифа Волоцкого. По сравне-
нию с уставом Евфросина устав Иосифа Волоцкого не
дает ничего принципиально нового. Борьбе за личное не-
стяжательство монахов, за то, чтобы их «вкупы», серебро
и прочее достояние принадлежали не им, а монастырю,
была посвящена вся практическая деятельность Евфросп-
на (как и других основателей новых монастырей), что
приводило его иногда к таким острым конфликтам, как
столкновение с Кононом 275.
Еще задолго до Евфросина в Кирилло-Белозерском
монастыре, порядки которого так понравились Иосифу
Волоцкому, действовал устав основателя монастыря Ixii-
рилла. Этот устав до нас не дошел, по содержание его
довольно подробно изложено в «житии» Кирилла Бело-
зерского, и если даже в письменном виде устав не сущест-
вовал, то, несомненно, изложенные в нем правила были
обязательны для монахов, ибо без таких правил, состав-
ляющих в совокупности общежитийный устав, создание
крупного монастыря — феодального вотчинника — было
бы невозможно. Указанные правила регулировали всю
жизнь кирилло-белозерскнх монахов. Через эти правила,
как и через устав Иосифа Волоцкого, также проходили
три темы — тема дисциплины монахов, их личного иестя-
жательства и обязательности «рукоделия». Устав предус-
матривает поведение монахов во время церковной служ-
бы, в трапезной, кельях и других местах. Любые грамоты,
которые они получали извне или сами отправляли в мир,
они должны были предварительно показывать игумену
(то же относилось к приношениям, которые посылались
им из мира). Строжайше запрещалось вносить в обитель
«пияпственное кое питие» 276. В кельях не разрешалось
274 Я. С. Лурье. Указ. соч.— ТОДРЛ, т. XII, стр. 123.
275 См. выше, стр. 216—217.
276 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 1419, стр. 9. Гранки не вы-
шедшего в свет т. VII ИРИ.
240
держать ни еду, ни питие («аще же кто жаждею одержи-
мый бываше, идяше в трапезу и тамо с благословением
устужаше жажду свою») 277. Разрешалось в кельях дер-
жать только иконы, книги и сосуд с водой для мытья рук.
В этом отношении, правда, устав Кирилла Белозерского
отличался от устава Иосифа Волоцкого в его первоначаль-
ной краткой редакции, запрещавшего монахам владеть
даже иконами и книгами, но надо принять во внимание,
что устав Иосифа составлялся для основной массы мона-
стырской братии и многие его пункты были необязатель-
ны для богатых вкладчиков — соборных старцев, которые
являлись фактическими совладельцами монастыря или за-
нимали в нем видные административные посты; не при-
ходится сомневаться в том, что на первых порах сущест-
вования Иосифо-Волоколамского монастыря, когда дейст-
вовал еще краткий его устав, последний не исполнялся во
всей строгости. Отметим, наконец, что по уставу Кирилло-
Белозерского монастыря все иноки должны были зани-
маться «рукоделием», причем все изделия они обязаны
были приносить в «общехранилище», «ничтоже себе без
благословения удерживающе». Да и незачем было, отме-
чает автор «жития», что-то себе удерживать, «понеже всю
телесную потребу, одеяние и обувь и что-либо требуемое
из общаго имеяху» 278.
Требование, чтобы монахи занимались «рукоделием»
или трудились на другом поприще, вытекало из всей сущ-
ности монастырей нового типа. Это в старых монастырях,
получая все готовое от ктитора, мопахи могли жить, как
в богадельне, без забот и не утруждая себя никакими ра-
ботами, тем более, если они еще при этом вносили какой-
то вклад. При таких условиях монастырь был чисто по-
требительским заведением и не мог хозяйственно разви-
ваться. В новых монастырях тоже были богатые вкладчи-
ки, но, получая за эти вклады все готовое от монастыря,
они уже не могли сами распоряжаться своими вкладами,
и последние (в виде ли земельных владений или денег и
других ценностей) поступали в общий монастырский обо-
рот, приумножая богатство обители и укрепляя ее хо-
зяйство. Рядовые же монахи должны были трудиться,
и притом усердно трудиться, чтобы оправдать свое пребы-
277 Там же, стр. 7.
278 Там же, стр. 9.
16 и. У. Будовниц
241
ванне в монастыре и получать от него пищу и одежду.
Иногда это были «профессиональные», но бедные монахи,
которые не могли устроиться в ктиторских монастырях
из-за недостатка свободных мест (напомним, что ктитор-
ские монастыри были маленькими с ограниченным числом
иноков), иногда это были представители окрестного тру-
дового населения, готовые постричься, чтобы за кусок хле-
ба бесплатно работать на монастырь.
Как видим, положения устава Иосифа Волоцкого
(даже в самой строгой первоначальной редакции), выте-
кающие из всей предшествующей практики строительства
новых монастырей, насчитывают уже почти полтора сто-
летия. Такой устав содействовал созданию условий, необ-
ходимых для складывания крупных вотчин духовных фео-
далов.
В свете этих фактов и соображений мы не можем со-
гласиться с Я. С. Лурье, который усматривает в краткой
редакции устава Иосифа Волоцкого радикальную програм-
му переустройства всей монастырской жизни «на принци-
пах абсолютного личного „пестяжания11, строгости дисци-
плины и обязательного труда для всех монахов» 279. Эта
программа, по миопию Я. С. Лурье, явилась ответом па
выступления еретиков, отрицавших самый институт мо-
нашества: «Еретической критике церковных иерархов и
монастырей волоколамский игумен противопоставлял та-
кой план, который ценой отдельных преобразований дол-
жен был спасти самую систему церковного устройства л
институт монашества» 28°. Я. С. Лурьо идет еще дальше —
он считает, что программа Иосифа Волоцкого «во многом
перекликалась (хотя во многом и не совпадала) с про-
граммой преобразования монашества, предложенной дру-
гим церковным деятелем того времени — Нилом Сор-
ским» 281. Иосиф Волоцкий при этом оказывается даже
279 ТОДРЛ, т. XII, стр. 123, 138; «Послания Иосифа Волоц-
кого», стр. 59. Впервые мысль о том, что устав Иосифа Волоцкого
являлся попыткой реформы церкви высказал Б. А. Рыбаков в ра-
боте «Воинствующие церковники XVI века» («Антирелигиозник»,
1934, № 3, стр. 28—29). Я. С. Лурье уточняет, что такой попыткой
был не позднейший, пространный устав Иосифа Волоцкого, кото-
рым оперировал В. А. Рыбаков и в котором уже допущены были
отклонения от первоначального устава, а именно этот последний,
г. е. устав Иосифа Волоцкого в его краткой редакции.
280 «Послания Иосифа Волоцкого», стр. 59.
281 Там же.
242
более радикальным, чем Нил Сорский: «Иосиф не только
решительно выступал против „стяжания вещного", но тре-
бовал полного отсутствия у монахов личной собственности
(включая иконы и священные книги)», Нил же «настаи-
вает только на том, чтобы вещи иноков были „немного-
ценны и неукрашеппы и удобь обретпы", чтобы иноки не
владели „излишним"» 282.
Надо, однако, принять во внимание совершенно раз-
личный подход к понятию стяжательства у обоих цер-
ковных деятелей — Иосифа Волоцкого и Нила Сорского —
и полную противоположность целей, которые они перед
собой ставили. Первый ограничивал личное стяжание ино-
ков для того, чтобы укрепить и увеличить стяжания об-
щежитийного монастыря в целом. Запрещая монахам
владеть личным имуществом и свободно распоряжаться
своими вкладами, Иосиф Волоцкий и другие основатели
монастырей нового тина имели при этом целью расчистить
дорогу для больших стяжаний монастыря, соединить все
неэффективные, мешающие широкому хозяйственному
размаху стяжания в одно общее, монастырское. Нил же
Сорский, напротив, позволяя инокам владеть «немного-
ценными», необходимыми в быту вещами, в то же время
розко восставал против стяжания монастырей в целом,
«иже по насилию от чюжпх трудов събираема», т. е. в пер-
вую очередь против монастырского землевладения, кото-
рое, по словам Нила, нельзя оправдать пи творимой мона-
стырями милостыней, пи стремлением украшать храмы 2В3.
Из всех видов иноческой жизни — в полном уединении,
в небольшом ските и в общежитийном монастыре — устав
Нила Сорского отдает предпочтение скитской жизни, т. е.
небольшому содружеству из двух-трех монахов 284. Такой
небольшой скит по самой природе своей не мог обзавес-
тись большим хозяйством, построенным на эксплуата-
ции крестьянского труда. С другой стороны, в таком
ските, где не было и по могло быть ни келаря, ни эконо-
ма, ни «общехранилища», из которого монахи могли бы
получать все необходимое,— в таком ските какое-то лич-
ное стяжание было не только допустимо, но и необходи-
мо. Речь, таким образом, может идти не о том, чья
282 ТОДРЛ, т. XII, стр. 126.
283 «Нила Сорского предание и устав»,— НДПИ, вып. 179. СПб.,
1912, стр. 6—7.
284 Там же, стр. 89—90.
243
16*
программа по вопросу о личном стяжательстве монахов ра-
дикальнее — Иосифа Волоцкого или Нила Сорского,—
а о совершенно противоположных принципах того и дру-
гого, принципов, из которых уже как частность вытекает
их отношенце к личному стяжанию монахов.
Как уже отмечалось, первоначальный, сравнительно
краткий устав Иосифа Волоцкого был впоследствии заме-
нен более пространным, оформленным Иосифом незадолго
до смерти в виде духовного завещания 285. Принципиаль-
ные положения второй, пространной редакции устава
Иосифа Волоцкого ничем не отличаются от положений
первой, краткой редакции: и тут и там провозглашается
необходимость личного пестяжательства монахов с их
полным отрешением от земных богатств. Зато во второй
редакции, очевидно с учетом уже сложившейся в монасты-
ре практики, все монахи в отношении питания и одежды
разделялись на три «устроения». Монахи третьего «устрое-
ния», к которому, несомненно, принадлежала основная,
рядовая часть братии, получали обычную пищу, «якоже
обычай имать манастырьский». Монахи второго «устрое-
ния» находились уже в более привилегированном поло-
жении: они «по благословению настоятелеву» могли полу-
чать «две ествы с калачом», «третиюю же не ясть..., и тако
отвращатися по малу сытости чрева». Зато монах первого
«устроения» получал уже без всякого специального раз-
решения («благословения») «три ествы или две», причем
одно блюдо по выбору «с хлебом или с колачем» 286.
Такое разделение устав объясняет тем, что «не всем
же равно правило пощения..., занеже пе всем ту же кре-
пость имети» 287, однако на деле обильной и сытной пи-
щей пользовались только богатые и знатные пострижени-
ки, низшая яге монастырская братия, запятая на тяжелой
и грязной работе, питалась скверно.
Такое же разделение по «устроениям» соблюдалось и
285 ВМЧ, вып. 1, сентябрь, стб. 499—615.
286 Там же, стб. 518—519. Монахи первого «устроения», несом-
ненно, пользовались еще правом «тайноядения», в то время как
остальной братии было строжайше запрещено держать пищу в
кельях. В послании «некоему о Христе брату» Иосиф наказывает
«в кельи не ести, ни пити, кроме благословения настоятелева»
(«Послания Иосифа Волоцкого», стр. 236—237); не приходится
сомневаться в том, что богатые и влиятельные старцы, стоявшие
во главе монастыря, такое «благословение» получали.
2В7 ВМЧ, вып. 1, сентябрь, стб. 518.
244
в отношении одежды и обуви («и сие на три устроенна
положим»), причем объясняется это тем, что «не всем бо
вся равна скудости ради тщаниа и изнеможенна силы» 28s.
Монахи низшей категории имели одну мантию, одну
ряску, одну шубу, две или три свитки, «худа вся и искро-
пана, и вещей келейных все по единому, вся же худа и
непотребна». Монахи второй категории тоже имели по
одной мантии, ряске и шубе, но зато «пеискропанные».
Монахи же высшей категории имели но две мантии (одна
новая, другая подержанная), два клобука, две ряски, две
пары сапог, три свитки и т. д. 288 289
Последняя глава представляет собой дисциплинарный
устав монастыря 29°, предусматривающий целую систему
штрафов и наказаний («запрещений»), начиная от по-
клонов и сухоядения до «отлучения от трапезы» и от церк-
ви и даже от кельи сроком до сорока дней; за тяжелые про-
ступки устав предлагал заключать иноков в монастырскую
тюрьму («в юзах железных связан будет»).
Первоначальный запрет монахам (пусть хоть и фор-
мальный) не иметь никакого собственного имущества
вплоть до книг и икон был потом отменен, и по простран-
ной редакции монах мог уже с благословения игумена по-
купать и продавать различные вещи, в том числе «святые
иконы и книги». А в последние годы жизни Иосифа воло-
коламские иноки уже не только держали у себя в кельях
«особенные вещи», но «и продающе и купующе и росты
на росты емлюще и особну рукодельствующе, сребро и
злато копяще» 291. В послании Борису Васильевичу Куту-
зову Иосиф жалуется, что когда князь Федор Борисович
волоцкий начал «грабить» Иосифо-Волоколамский мона-
стырь, то «братья почали волноватися, иные захотели из
монастыря пойти вон, а иные почали иконы и книгы и
иную рухлядь по иным монастырем розсылати, хоронити
от него» 292. Надо полагать, что «иная рухлядь» представ-
288 Там же, стб. 525.
289 Там же, стб. 524, 597.
290 Там же, стб. 610—615.
291 Я. С. Лурье. Иосиф Волоцкий как публицист и общест-
венный деятель.— В кн.: «Послания Иосифа Волоцкого», стр. 58.
Приводимые сетования принадлежат преемнику Иосифа по игу-
менству Даниилу, который оказался в таком же положении, в ка-
ком был Иосиф после смерти Пафнутия,— настоятелем большой
монастырской вотчины, собранной не его трудом.
292 «Послания Иосифа Волоцкого», стр. 212.
245
ляла определенную ценность, иначе кпязь Федор не за-
рился бы на нее.
Конечно, продавали и покупали, занимались ростов-
щичеством («росты на росты емлюще»), «сребро и злато
копяще», только немногие монахи, составлявшие головку
монастыря. В обоих «житиях» Иосифа Волоцкого (Саввы
и неизвестного) они перечислены по именам, названы они
и в послании Иосифа Волоцкого великому князю Василию
Ивановичу, где волоцкий игумен, жалуясь на свою «не-
мощь», в силу которой он не может больше братией «ни
духовно, ни телесно... управливати», просит великого кня-
зя поставить во главе монастыря после ого, Иосифа, смер-
ти «братьев больших», старцев Кассиана Босого, Иону
Головина, Арсения (в миру Андрея Андреевича) Голени-
на, бывшего игумена Калиста, бывшего келаря Гурия, Те-
рентия Ракитина, Геласия Суколепова, Варлаама Старо-
го, келаря Селивана и Тихона Ленкова 293. О богатейшем
вкладе, который князь Арсений (Андрей) Голенин сде-
лал в Иосифо-Волоколамский монастырь, говорилось
выше. Многочисленные села и деревни, подаренные Анд-
реем Голепипым монастырю, пе могли не создать ему
особого положения среди братии. Кассиан Босой, давниш-
ний сподвижник Иосифа Волоцкого, был крестным отцом
Ивана Грозного и совместно с Ионой Головиным вы-
полнил важное политическое поручение Иосифа по при-
мирению великого князя Василия Ивановича с его бра-
том Юрием Ивановичем дмитровским, о чем подробнее
речь будет ниже. Кроме того, Кассиан Босой и Иона Го-
ловин упоминаются в ряде дошедших до нас хозяйствен-
ных актов (несколько меновных и купчая Иосифо-Воло-
коламского монастыря) как ближайшие к игумену стар-
цы 294. Остальные из упомянутых старцев занимали
видные должности келаря, казначея и выступали предста-
вителями монастыря при оформлении купчих, меновных
и других важных хозяйственных актов 295.
293 «Послания Иосифа Полоцкого», стр. 239—240; «Житие, со-
ставленное Саввою», стр. 60. Все перечисленные лица, ив которых
любой мог стать игуменом,— прямые соперники Даниила, и имен-
но этим объясняется его возмущение тем, что они копят серебро
и золото, вместо того чтобы отдать все опои деньги в полное рас-
поряжение игумена.
294 АФЗХ, ч. II, № 36, 37, 39, 72 и 77, стр. 38—40, 69, 74.
295 Там же, № 6, 7, 10, 12, 22, 30, 36, 37, 61, 67, 68, 72 и др.,
стр. 12, 13, 15, 16, 26, 33, 38, 39, 61, 66, 67, 69.
246
В документах, относящихся ко времени игуменства
Иосифа, среди видных представителей его монастыря упо-
минаются еще старцы Иннокентий, Тимофей (келарь),
Тимофей (казначей), Павел Есипов, князь Федор звени-
городский, Вассиан Ракитин, Филофей Державин, Васси-
ан (келарь, не Ракитин), Нпл Полев, Зосима Ростопчин,
Феоктист Крылошенин, Игнатий Огорельцов, Павел Тют-
чев, Герасим Курдов, Афанасий (келарь) 296. Надо также
отметить, что в документах фигурируют келарь Варлаам
Чемесов 297, Варлаам Пестриков 298 и Варлаам старец2 300",
который в одном документе309 также назван келарем.
Кого из этих Варлаамов Иосиф обозначает именем «Вар-
лам Старой»,— трудно сказать. Тихон Ленков под этим
именем упоминается в качестве казначея в купчей 1534—
1535 гг. В документах, относящихся ко времени игуменст-
ва Иосифа Волоцкого (по 1515 г.), значится Тихон казна-
чей, без фамилии и прозвища 301. Возможно, это и есть
Тихон Лейков. Но, с другой стороны, в промежуток вре-
мени между 1511 и 1521 гг. в документах встречается
имя казначея Тихона Зворыкина 302.
Среди видных старцев Иосифо-Волоколамского мона-
стыря следует в заключение назвать Герасима Черного,
с которым Иосиф до того как утвердился в Волоцком кня-
жестве странствовал по монастырям. Герасим Черный,
между прочим, выполнил деликатное поручение Иосифа,
отправившись к князю Федору Борисовичу волоцкому
требовать возвращения монастырю 100 рублей, которые
он занял 10 лет тому назад. Поручение зто, правда, успе-
хом не увенчалось: князь «хотел черньца Герасима Чер-
наго кпутием бити, а денег не дал» 303.
Если исключить эту группу старцев, являвшихся, как
и Иосиф Волоцкий, видными духовными феодалами но-
вого типа, то остальные вкладчики, отдавшие свои дерев-
ни или другое добро в монастырь, уже не могли свободно
распоряжаться своим прежним имуществом и, таким
396 Там же, № 7, 28-30, 36-39, 49, 53, 67, стр. 13, 32—33, 38—
40, 49, 54, 66.
297 Там же, № 8, стр. 14.
298 Там же, № 36, 37 и 71, стр. 38, 39, 69.
299 Там же, № 6, 7, 10, 22, стр. 12, 13, 15, 26.
300 Там же, № 22, стр. 26.
301 Там же, № 30, 36, 39, 44, 61, стр. 33, 38, 40, 44, 61.
302 Там же, № 53, 58, 83, 86, стр. 54, 58, 81, 83.
303 «Послания Иосифа Волоцкого», стр. 210.
247
образом, крепко и неотъемлемо связали свою судьбу с Иоси-
фом и его предприятием. В цитированном выше послании
Иосифа Борису Васильевичу Кутузову волоцкий игумен
рассказывает, что когда на него «конечною бранью» опол-
чился князь Федор, и он «почел думати прочь, а мана-
стырь оставити», то братия возмутилась и энергично стала
протестовать против намерения игумена. «А давали
есмя,— говорили вкладчики Иосифу,— все животы свои
пречистой да и тебе все, а пе князю, а падеялися есмя,
что тебе нас покоити до смерти, а по смерти поминаги.
И сколько было силы, и мы ту истощили, монастырю Пре-
чистый работая, да как ныне ни имспиа нет, ни силы, и ты
нас хочешь оставити» 304. При этом вкладчики Иосифо-
Волоколамского монастыря прекрасно отдавали себе от-
чет в том, что их положение, положение вкладчиков мо-
настыря нового типа, коренным образом отличается от
положения вкладчиков старых монастырей, сохранявших
после пострижения свое имущество. Ссылаясь на Возмиц-
кий и некоторые другие ктиторские монастыри, братия
заявляла Иосифу, что «в тех мопастырсх стригутся в черп-
ци, да что у кого есть, и пн собе блюдсть да том доводятся.
А мы постриглися да отдали все пречистой да тебе. А пыле
где ся нам дети, толко ты пас покинешь» 305.
Иосифо-Волоколамский монастырь был основан в об-
ласти, где вся земля принадлежала феодалам, а все кре-
стьянское население находилось уже в личной зависимо-
сти от землевладельцев. Иосифу поэтому не пришлось
вступить в конфликт с окрестным населением из-за земли.
Вотчина его сложилась из пожалований и вкладов в виде
уже населенных, хозяйственно освоенных и феодально
эксплуатируемых земельных комплексов — сел и дере-
вень. Именно эти земельные владения составили основу
хозяйственной деятельности Иосифо-Волоколамского мо-
настыря, доставляя ему огромные доходы. В «житии», со-
ставленном Саввою, дело именно изображается так, что
неизбежные на первых порах «скудость и недостатки во
всем» миновали после того, как князь Борис Васильевич
волоцкий пожаловал монастырю село Отчищено, а княги-
ня Ульяна — село Успенское 306. Как цепкий хозяин,
304 «Послания Иосифа Волоцкого», стр. 216.
805 Там же, стр. 217, см. также: «Житие, составленное Сав-
вою», стр. 40.
306 «Житие, составленное Саввою», стр. 28—29.
248
Иосиф Волоцкий зорко следил за хозяйственной деятель-
ностью других волоцких феодалов и при случае перемани-
вал у них рабочие руки. При этом он всеми силами удер-
живал работников в монастыре и без боя никому их не
уступал. Среди его эпистолярного наследства имеется по-
слание «о растригшемся чернеце», направленное четырем
влиятельным духовным особам — трем руководителям мо-
настырей, в том числе игумену троицкому, и одному про-
топопу. Иосиф жалуется в своем послании, что у него
сбежал чернец, который живет бельцом во дворе у своего
отца Неровного 307. Иосиф? предлагает Неровного — этого
«злодея еретика», буде он не покается и не вернет сына
в монастырь, отлучить от церкви 308 309 *. Неровный — земле-
владелец мелкой руки, с которым можно было не церемо-
ниться. Совсем другой тон наблюдается в двух посланиях
Иосифа одному князю, у которого он переманил «чело-
века» и постриг его (тем самым получив дешевую рабо-
чую силу) — топ мягкий, ласкательный, заискивающий,
хотя Иосиф при этом не поступается своими интереса-
ми зм.
Иосиф создает впечатление, будто он является для
своих крестьян и для работников-монахов «отцом род-
ным», и не прочь был в демагогических целях выступать
в защиту крестьян. В послании некоему вельможе оп уп-
рекает его за «немилосердно» и «нежаловапие велико» к
его «рабом и сиротам домашним», удел которых — «тесно-
та и скудость велика им телесных потреб, пищею и оде-
жаю не токмо доволни, по и гладом тают, и наготою стра-
жют» 31°. Впоследствии Зиновий Отснский сетовал на то,
307 Бегство иноков (очевидно, рядовой братии) из Иосифо-
Волоколамского монастыря — явление обычное. В «житии», со-
ставленном Саввою, рассказывается, что многие монахи не выдер-
живали установленного Иосифом тяжелого жития и уходили из
монастыря «ропчуще, укоряюще поношаху» («Житие, составлен-
ное Саввою», стр. 17). В «надгробном слове» Досифей Топорков
также отмечает, что «елици же от ученик его непослушанием и
непокорством содержими, исхождаху от обители и хулами отца
облыгаху...», а, будучи еще в монастыре, «воздвигаху на отца на-
пасти и хулы» («Надгробное слово Досифея Топоркова», стр. 22).
308 «Послания Иосифа Волоцкого», стр. 145—146.
309 Там же, стр. 148—149 (первое послание) и 149—152 (второе
послание, отправленное Иосифом после того, как князь заявил,
что первым посланием Иосиф отрезал ему голову: «срезал ми дец,
речеши, головы» — стр. 149).
810 Там же, стр. 152,
249
что боярские публицисты, Максим Грек и Вассиан Косой,
слишком мрачными красками описывают положение
крестьян в монастырских вотчинах, умалчивая о невы-
носимом гнете крестьян в вотчинах светских землевла-
дельцев (и в «градах» и «селах») 311. Но публицисты из
лагеря духовных феодалов применяли тот же прием: осуж-
дая «тесноту и скудость» рабов и сирот в светских владе-
ниях, призывая вельмож кормить голодающих крестьян,
Иосиф в то же время ни словом не обмолвился об ужас-
ном положении монастырских крестьян, угнетавшихся со-
борными старцами, про которых Максим Грек с полным
основанием писал, что они «свирепее зверей».
Сам Иосиф, когда в Волоцкой земле случился голод,
кормил голодающих крестьян, вопреки ропоту монахов,
которые считали, что игумен братию «переморит, а их
(крестьян.— И. Б.) не прекормит» 312. Как утверждает
Савва Крутицкий, число голодающих крестьян, которых
Иосиф кормил у себя в монастыре, достигало 7000, по
эта цифра, конечно, во много раз преувеличена, так как
детей при этих крестьянах оказалось около 50 313, а ведь
крестьяне всем семейством бросали свои дома, так что
при наличии 50 детей их могло быть не более 15—20 се-
мей314. Учитывая обычную практику монастырей в голод-
ные годы, надо полагать, что Иосиф опутывал голодающих
крестьян долговыми кабалами. Кроме того, он получил
для помощи голодающим от великого князя 1000 четвертей
ржи, столько же овса и 100 рублей деньгами. Прислали
для этой цели богатую милостыню также удельные князья
Юрий Иванович дмитровский, Дмитрий Иванович углиц-
кий, Семен Иванович калужский и другие «христолюб-
цы»315. Никогда люди, кормившиеся в монастырях, но
311 «Почесому же убо и чесо ради Вассияном и Максимом
монастыри осуждаеми, аки преступницы святым заповедей, грады
же и села разньствоваше от святых заповедей и ни единого им
зазора положиша в таковых» (Зиновий Отенский. Истины
показание к вопросившим о новом учении. Казань, 1863, стр. 890).
312 «Житие, составленное Саввою», стр. 50.
3,3 Там же.
314 В «надгробном» слове» Досифея Топоркова, написанном
очевидцем, приводится гораздо более скромная цифра: здесь гово-
рится, что Иосиф ежедневно кормил 400—500 крестьян («Надгроб-
ное слово Досифея Топоркова», стр. 23), но и эта цифра, несом-
ненно, значительно преувеличена.
315 «Житие, составленное Саввою», стр. 52; «Надгробное слово
Досифея Топоркова», стр. 23.
250
сидели там сложа руки. Не приходится сомневаться и в
том, что и голодающие крестьяне, нашедшие временный
приют в Иосифо-Волоколамском монастыро, были исполь-
зованы на различных работах, дававших заметный хозяй-
ственный эффект. Недаром Досифей Топорков сообщает,
что «па весну бысть умножение жита въ всех селах мона-
стырских паче ипех мест» 316.
Основные богатства монастыря были созданы трудом
феодально зависимых людей. Большие доходы приносили
и вклады, об огромных размерах которых говорилось
выше. Обогащению монастыря способствовала также
эксплуатация им религиозных чувств окрестного населе-
ния. «...У нас на всякой недели по три понафиды,— писал
Иосиф в послании княгине Голениной,— да по девяти ли-
теи заупокойных, да повсядневпая обедня, а поминают на
обедне по трижды, а па попафиде по трижды же, а на ли-
теах по однюва. Да опрочс того в синапику помипають тех
же, а на болших иопафидах по четырьжда, ипо имеется
всего того по десятья на день коли болшая понафида. А во
всякую пятницу болшая понафида, а коли меншая пона-
фида, ино по девятья на день, а коли нет понафиды в ко-
торый дни, ипо по шестья на день, а над проскурами ипо
поминание годовое чтуть и на господский праздьники и ве-
лик день» 317,— и за все это люди платили земельными
вкладами, деньгами, ценными вещами и другим добром.
Примечательна сама история этого послания. Княгиня
Мария Ивановна Голенииа-Ростовская, мать упоминавше-
гося уже постриженика Иосифо-Волоколамского монасты-
ря князя Андрея Андреевича Голенина, немало дала вкла-
дов в монастырь на помин души своих родственников.
Узнав, что они поминаются вкупе с другими, а не отдель-
но, она потребовала для них особого поминания. Голени-
ной указали, что для этой цели она должна внести за семь
лет 20 рублей. Княгиня сочла это требование «грабежом».
Но Иосиф был другого мнения. Он считал, что помина-
ние — это обычная хозяйственная сделка, об условиях
которой надо договориться318. «...Мы с тобою чиним
316 «Надгробное слово Досифея Топоркова», стр. 23.
317 «Послания Иосифа Волоцкого», стр. 180.
318 «Л в то 'поминание (годовое.— И. Б.) пе шгшют без ряды.
А кому в поминание писатися, и оно рядятся или на всякой год
давати уроком донги или хлеб или село по ком дадуть, ино его в
векы напишють, в годовое поминание» (там же, стр. 183).
251
совет произволения,— цинично писал Иосиф княгине
Голениной,— а на воле на твоей и на нашей, и будеть то
любо тебе, и нам ино будеть, а не любо, ино не будеть.
А так есмя чинили совет и с прежними, которые писалися
в годовое поминание. А грабежей того нихто не нарече,
занеж ведомо всем, да и тобе ведомо: даром священник
ни одное обедни ни понафиды не служит» 319.
Получая огромные доходы, Иосифо-Волоколамский мо-
настырь за годы игуменства Иосифа превратился в бога-
тейшую феодальную вотчину и мощный идеологический
центр, заняв определенное место в политической и духов-
ной жизни страны.
Рассмотрение деятельности Иосифо-Волоколамского
монастыря в первоначальный период его существования
при основателе монастыря и первом его игумене Иосифе
позволяет сделать несколько выводов.
К концу XV — началу XVI в. уже явственно выкри-
сталлизовалась новая прослойка феодального класса в
лице игуменов монастырей и их ближайших сподвижни-
ков. Монастыри нового типа, основанные еще в XIV и пер-
вой половине XV в., такие, как Троицкий Сергиев, Кирил-
ло-Белозерский и другие, значительно приумножили свои
земельные владения и превратились в богатые феодаль-
ные вотчины с большим разветвленным хозяйством, об-
служиваемым трудом феодально зависимых крестьян.
Быстро росли в хозяйственном отношении и другие мона-
стыри, возникшие уже позднее, во второй половине XV в.,
в частности Иосифо-Волоколамский. Такие большие мона-
стыри уже не управляются одним игуменом. Наряду с
игуменом приобретают большую власть келарь, казначей
и другие «честные старцы». На примере Иосифо-Волоко-
ламского монастыря, игумен которого Иосиф Волоцкий
выступает в окружении целого сонма «священпоиноков»,
каждый из которых сам может стать игуменом и даже
епископом, видно, какой разветвленной, значительной и
заметной стала эта корпорация к описываемому времени.
Именно из среды этой корпорации отныне набираются
кандидаты для замещения самых высоких постов в цер-
ковной иерархии. Напомним, что преемник Иосифа по
игуменству Даниил стал митрополитом всея Руси. Никто
319 «Послания Иосифа Волоцкого», стр. 181.
252
иной, как сам Иосиф Волоцкий высказал мысль о том, что
высшие церковные иерархии взращены на монастырском
землевладении. «Аще у манастырей сел не будет,— гово-
рил Иосиф на церковном соборе 1503 г.,— како чеспому
и благородному человеку постричися? И аще не будет
честных старцов, отколе взяти на митрополию или ар-
хиепископа или епископа и на всякия честныя власти?
А колл не будет честных старцов и благородных, ино вере
будет поколебание» 320.
Опираясь на свои земельные богатства, игумены и их
окружение приобретают все больший и больший по-
литический вес. При всех удобных случаях они вмеши-
ваются в политические дела, выступают посредниками
между враждующими князьями (раньше эту роль, прав-
да, без особого успеха, выполняли архиереи). Иосиф Во-
лоцкий возглавляет лагерь «стяжателей» — сторонников
монастырского землевладения, заставивших великого кпя-
зя Ивана III Васильевича отказаться от секуляризацион-
ных планов 321.
Когда обострились отношения между великим князем
Василием III и его братом, удельным князем дмитров-
ским Юрием Ивановичем, последний, опасаясь репрессий,
обращается ни к кому другому, как к Иосифу Волоцкому,
с просьбой помирить его с великим князем. Житийный
рассказ об этой политической акции Иосифа Волоцкого
не лишен любопытных подробностей. По дьяволову на-
вету, пишет Савва Крутицкий, великий князь заподозрил
своего брата Юрия Ивановича в каком-то злоумышлении
и решил его арестовать. Юрий Иванович пришел к Иоси-
фу Волоцкому и с плачем стал говорить ему, что он ни
в чем не чувствует себя виноватым перед великим князем.
Он спрашивал совета у Иосифа: оказать ли брату сопро-
320 «Послания Иосифа Волоцкого», прил., стр. 367 («Письмо
о нелюбках иноков Кириллова и Иосифова монастырей»). Досто-
верность этого источника середины XVI в. некоторыми исследо-
вателями (А. А. Зиминым, Г. Н. Моисеевой) оспаривается. Я. С.
Лурье считает, что если Иосиф и не произнес приведенных слов
на самом соборе, то они отражают «кулуарные высказывания»
волоцкого игумена (там же, стр. 82; ТОДРЛ, т. ХП, стр. 136—137).
Так или иначе, независимо от того, где произнес Иосиф эту речь
и произнес ли он ее вообще, она точно отражает его взгляды и
сложившуюся уже к тому времени практику.
321 Мы не приводим здесь подробностей этой борьбы, хорошо
освещенной в литературе.
253
Т'ивление Или же поступить как-пибудь иначе? Иосиф
посоветовал ему преклонить свою голову «пред помазан-
ником божиим» и покориться ему. Юрий послушался и
попросил Иосифа поехать к великому князю и объяснить
ему положение дела. Сперва Иосиф отказался, ссылаясь
па головную боль, но потом согласился и отправился в
Москву вместе с князем Юрием, который ехал от него
на некотором расстоянии. Однако в пути у Иосифа разбо-
лелась голова, и он вернулся. Узнав об этом, Юрий очень
опечалился, решив, что Иосиф передумал, и сам тоже
вернулся в монастырь. Здесь он, однако, убедился, что
Иосиф повернул обратно потому, что действительно болен,
а не «ухищрением». Ио просьбе Юрия Ивановича, Иосиф
отправил в Москву старцев Кассиана Босого и Иопу Го-
ловина. Вместе с ними отправился и Юрий, который оста-
новился в пяти верстах от Москвы, не смея заехать в го-
род, где все уже утверждали, будто он отложился от ве-
ликого князя.
Когда старцы попали к Василию Ивановичу, он воззрел
на них «яро» и спросил: «Почто приидосте, что дело?». Ио
старец Кассиан Босой нисколько по смутился и будто бы
преподал великому князю урок царского поведения: «Нс
токмо, речс, подобает дръжавному, не увсдев от послан-
ных речей от уст, яко вопрошати, но подобает дрьжавио-
му преже с кротостию и смирепиемь уведети от уст глаго-
лемая, и аще будем достойни вины по делом нашим,—
в твоей дрьжавиой власти, и тогда мы пред тобою». Вели-
кий князь смягчился, и старцы изложили ему дело «вся
потонку». Василий Иванович обрадовался и стал благо-
дарить Иосифа, который предотвратил большое зло. Стар-
цам поставили угощение («жития» нс упускают случая от-
мечать такое обстоятельство) и послал Василий за братом
Юрием, с которым помирился. Возвращаясь в свой Дмит-
ров, Юрий заехал в Иосифо-Волоколамский монастырь,
где горячо благодарил Иосифа и «учреди (братию.—
И. Б.) многими царьскими брашны» 322. Если некоторые
детали этого рассказа, в частности нравоучительное обра-
щение Кассиана Босого к Василию III, п вымышленны,
то самый факт участия Иосифа Волоцкого в примирении
Василия III с Юрием Ивановичем едва ли можно подвер-
гать сомнению.
322 «Житие, составленное Саввою», стр. 54—58.
254
В ходе нашего изложения было приведено немало
примеров того, какую действенную поддержку оказывали
основателям новых монастырей центральная великокня-
жеская власть и местные удельные князья. Иосифо-Воло-
коламский монастырь также был основан при содействии
местного удельного князя Бориса Васильевича. Однако по
мере того, как укреплялось хозяйство монастырей, они
становились предметом зависти и вожделения. На мона-
стырские земли и другие богатства зарились центральная
власть, князья, бояре и дворяне. Не избег этой участи и
Иосифо-Волоколамский монастырь, вступивший с сыном
и преемником князя Бориса Васильевича — Федором Бо-
рисовичем в острый конфликт, закончившийся тем, что
Иосиф ушел из-под юрисдикции Федора Борисовича и
перешел под патронат великого князя Василия III Ивано-
вича.
«Житие» Иосифа, паписалпое Саввой Крутицким, изо-
бражает дело так, что Федор Борисович, забыв наказы
отца и матери заботиться о своей обители, начал приез-
жать сюда «с гордостию и глаголатп старцем большим и
служебником, келарю и казначею: глаголите, речо, своему
игумену, чтобы наряжал на мене пиры и дары, а держал
бы меды и вина, а квасов бы не дрьжал». Иосиф велел
ему передать, что не ради пиров пришел он с братиой па
сие место, «но спасти душа своя и о вашей дрьжаве мо-
литися». На это Федор с «великой яростию» велел сказать
Иосифу, чтобы он либо выполнил приказ князя, либо
убрался из монастыря, «а мне дрьжати монастырь по сво-
ей воле, якоже хощу аз» 323.
Но дело, конечно, не в пирах: в монастырях умели хо-
рошо принимать и ублажать не только князей, но даже
простых смертных, от которых можно было ожидать ка-
кой-нибудь пользы. Вспомним, например, как принимали
отца Александра Ошевенского в Кирилло-Белозерском мо-
настыре, славившемся строгостью своего устава.
По-другому объясняет причины конфликта Иосифа Са-
нина с князем Федором Борисовичем «житие» Иосифа,
написанное неизвестным. По версии этого «жития», Фе-
дор круто обращался со своими подданными. Сколько его
Иосиф ни увещал, что следует кротко и милостиво обхо-
диться с людьми, что в этом залог умножения налогов и
323 Там же, стр. 38—39.
255
пошлин,— Федор не внимал и продолжал свирепствовать.
Вот Иосиф и решил «отшествием своим» обратить Федо-
ра на путь милосердия 324. Это объяснение, вполне согла-
суясь с обычным житийным ханжеством, далеко, конечно,
от истины, ибо уход Иосифа из-под юрисдикции Федора
Борисовича ни с какой стороны не мог отразиться на
отношении волоцкого князя к его подданным.
Истинная причина конфликта крылась в другом. Тот
же Савва Крутицкий, который сводит все дело к тому, что
Федор требовал у Иосифа пиров и горячих напитков,
в дальнейшем изложении сообщает, что Иосиф вздумал
сперва умилостивить князя Федора «мздою» и послал ему
ценные иконы письма Рублева и Дионисия, платье по-
стригшихся, коней и другое добро, но князь был непре-
клонен, чинил монастырю насилие и, выведывая, кто ка-
кой вклад вносил в монастырь, требовал, чтобы этот вклад
передавался ему, а многое отнимал силой 325.
Князь Федор Борисович, являясь сюзереном Иосифо-
Волоколамского монастыря, считал себя вправе единолич-
но и единовластно распоряжаться всем его имуществом
так, как он, не встречая в том сопротивления, распоря-
жался имуществом других волоцких монастырей, ктито-
ром которых ои считался 326. Иосиф же как владелец мо-
настыря пе ктиторского, а нового типа, созданного его,
Иосифа, собственным трудом 327, считал домогательства
князя необоснованными и незаконными. Когда великий
князь Иван III Васильевич после смерти Пафнутия отнял
у Боровского монастыря его «сирот», Иосиф ничего поде-
лать не мог, но теперь, столкнувшись с притязаниями
удельного князя, он решил отстоять свои права с по-
мощью верховного сюзерена — великого князя всея Русл.
Внешне как будто ничего не изменилось: и после того,
как Иосифо-Волоколамский монастырь перешел в веде-
324 «Житие, составленное неизвестным», стр. 60—62.
325 «Житие, составленное Саввою», стр. 40—41.
326 В неоднократно цитировавшемся, уже послании Борису Ва-
сильевичу Кутузову Иосиф сообщает, что возмицкий архимандрит
Алексей будто бы говорил Федору Борисовичу: «На что, де, тебе
сесь монастырь (Иосифо-Волоколамский.— И. Б.), коли тебе в нем
воли нет?» («Послания Иосифа Волоцкого», стр. 215).
327 В «житии», составленном Саввою, приводится духовная
Иосифа Волоцкого, в которой он, между прочим, предлагает вели-
кому князю «монастырь своих трудов» («Житие, составленное
Саввою», стр. 61—62).
256
яие великого князя, он должен был выплачивать Федору
Борисовичу все полагавшиеся дани и сборы 328. Зато от-
ныне монастырь был огражден от незаконных поборов,
вымогательств и произвола удельного князя 329.
Трудно переоценить значение этого факта. Он, во-пер-
вых, показывает, что к началу XVI в. (уход Иосифо-Во-
локоламского монастыря из-под юрисдикции Федора Бо-
рисовича произошел в 1507 г.) новые монастыри приобре-
ли уже такую силу, что с ними не могли совладать даже
328 «Земля же и села монастырьская,— распорядился великий
князь,— в коейждо лежащая области, сим неподвижном в их об-
ласти быти, дани же и доходы, яко же и преже, своему их князю
вся по воле его да творятся» («Житие, составленное неизвест-
ным», стр. 63).
329 Иосиф Санин был верным сыном феодального класса, го-
рячим и последовательным защитником его интересов. Он далек
от намерения разоблачить царивший на Руси (как и в других
странах средневековья) феодальный произвол, но против своего
личного врага, князя Федора Борисовича, посягнувшего на его
имущество, он выступает с самыми резкими обличениями, рисуя
яркую картину феодального разбоя. Помимо того, что Федор огра-
бил все находившиеся в его ведении монастыри Волоколамской
области, жалуется Иосиф в послании Борису Васильевичу Куту-
зову, он «християн почел грабити городских и сельскых, как по-
нял княжити, не точию богатых, но и убогых и вдовиць и черниц.
Был... на Волоце человек добр торговой..., звали его Пронею. Да
как... тот человек преставился, ино... осталася у него жена да
дети да внучета. Да после смерти его лет з дватцать уводал князь
Федор, что у нее есть денги, а она уже в черници постриглася,
и князь Федор послал да велел ее мучить. И она сказала все, где
что у нее лежит, и он послал, взнл все денги, оловяник насыпан,
да оироче того тритцать рублев, а старице и детем и внучатом
оставил ни одной денги».
Когда умер какой-то Микита Собинин, то «сказали князю Фе-
дору, что дети его и внучата богати. И он послал, да велел их
всех в город привести, да держал их в железах, да мучил месяца
со два, да вымучил у них тритцать рублев денег; а что было у них
в домех рухляти, то все поймал, с пятьсот четвертей хлеба взял».
«Да сказали ему хрестьянина богатаго в Судакове поместье,
и он послал, велел его пытати. И оне у него допыталися толко пол-
тора рубля, и привезли к князю, и князь и то взял, да послал еще
хрестьянина мучить. И он в ту пору убежал в Шапкову слободу».
«А у городцкых людей велит клети обыскивати, да у которых
денег нет, и он велит жита имати, а у кого скажут денги, ино
велит пытати да грозит муками, а иных велит мучити».
Приводя много подобных фактов, Иосиф замечает, что это
капля в море («яко от кади капля и якоже от сковрады искра,
якожа от многа брашна мал вкус») злодеяний князя Федора
Борисовича («Послания Иосифа Волоцкого», стр. 212, 213, 214).
17 И. У. Будовниц 257
удельные князья 33°. Значение этого факта заключается
еще в том, что в борьбе с удельными пережитками, кото-
рые в начале XVI в. были очень сильны на Руси, велико-
княжеская власть нашла в лице новых монастырей мощ-
ного и влиятельного союзника. Поддержка, которую цент-
ральное правительство па протяжении полутораста лет
оказывало монастырям, вырывая их из-под власти мест-
ных князей и крупных феодалов, принесла теперь свои
плоды.
330 В связи с переходом под патронат великого князя, Иосиф
вступил в конфликт и с архиепископом новгородским Серапио-
ном, в епархии которого находился Иосифо-Волоколамский мона-
стырь. Ню и Серапио(н ничего пе мог поделать с Иосифом. Сперва
он отлучил его было от церкви. «Того деля есми отлучил и не бла-
гословил Осифа,— заявил Серапион на соборе,— волен яз в своем
чернце» («Послания Иосифа Волоцкого», стр. 193). Но вышло так,
что архиепископ новгородский, второе после митрополита лицо
в церковной иерархии Руси, не только оказался не «волен» в «чер-
неце» Иосифе, он сам был сведен с архиепископского стола.
Глава шестая
МОНАСТЫРИ, ОСНОВАННЫЕ В XVI ВЕКЕ
В XVI в., несмотря па секуляризационные тенденции
правительства и влиятельных групп господствующего клас-
са, монастырское землевладение продолжало развиваться
(хотя, правда, более медленными темпами, чем раньше), и
в различных областях государства, особенно на севере, воз-
никали все новые и новые монастыри.
Что характерно для этих монастырей и их основате-
лей? Основатели новых монастырей в XVI в. проникли
далеко на север (Трифон Псчспгский, Антоний Сийский
и др.) *, охватывая феодальными отношениями не закре-
пощенные еще массы крестьянства. Одновременно они
внедрялись в незатронутые монастырским землевладени-
ем волостные миры Белозерского, Вологодского, Онежско-
го краев (Иродион Илоезерский, Кирилл Новоезерский,
Нифонт и Серапион Кожеозерские, Филипп Иранский,
Агапит Маркушевский, Арсений, Корнилий и Стефан Ко-
мельские, Феодосий Суморин, Александр Свирский, Адри-
ан Ондрусовский, Иона Климептьевский и др.). Несколько
игуменов нового типа «подвизалось» также в глухих ме-
стах центральных и западных областей (Даниил Пере-
1 Еще в конце XIV в. в устье Северной Двины возникли два
монастыря — Михайло-Архангельский и Николо-Корельский (А. А.
Савич. Главнейшие моменты монастырской колонизации рус-
ского севера в XIV—XVII вв.— «Сборник Общества исторических,
философских и социальных наук при Пермском университете»,
вып. III. Пермь, 1929, стр. 64—65), но, к сожалению, имена осно-
вателей этих монастырей неизвестны, и подробности их создания,
как и данные об их первых шагах, отсутствуют.
259
17*
славский, Герасим Болдин ский, Нил Столбепский, Никандр
Псковский и некоторые другие). С первой половиныXVI в.
начинают возникать монастыри и на Урале 2.
Большинство этих игуменов, как и в предшествующее
время,— люди незнатного происхождения, обязанные
тому, что пробились в ряды господствующего класса, толь-
ко своим средствам и энергии. Однако все они обладали
более крепкими связями с представителями центральной
администрации и придворными кругами, чем первые по-
коления основателей новых монастырей3. Игумены очень
ловко используют эти связи для приобретения земель и
угодий, для получения тарханных и других льготных гра-
мот, для борьбы с крестьянским населением.
Что еще характерно для истории монастырей в
XVI в.,— это крайнее обострение классовой борьбы. Как
убедимся из дальнейшего изложения, основатель каждого
2 К более раннему времени, как указывает А. А. Савич, «можно
предположительно отнести лишь учреждение Чердынского Бого-
словского монастыря». Надо также принять во внимание, что зна-
чительных размеров монастырское землевладение на Урале до-
стигло лишь в XVII в. По данным переписи в 1623—1624 гг., на-
пример, вотчина крупнейшего на Урале Пыскорского монастыря
насчитывала всего 35 дворов пашенных и непашенных крестьян,
зато в 1647 г. в ней было уже 365 дворов. Кроме того, уральские
монастыри, несмотря на предпринятые ими попытки, так и не
смогли организовать солеваренного и горного дела, натолкнув-
шись на сопротивление и конкуренцию Строгановых и правитель-
ственных агентов (А. А. Сави ч. Из истории монастырской коло-
низации и хозяйства на Урале XVI—XVII вв.— «Пермский крае-
ведческий сборник», вып. IV. Пермь, '1928, стр. 144—446). В связи
с этими обстоятельствами мы в данной работе не касаемся ураль-
ских монастырей. По касаемся также пе лишенного любопытных
черт «жития» Трифона Вятского, поскольку основные его усилия
(закончившиеся, правда, провалом) были направлены на создание
монастыря на Урале.
3 Адриан Оидрусовский был восприемником дочери Ивана
Грозного Анны. Арсений Комельский, выходец из московского
боярского рода Сахарусовых, был хорошо известен великому кня-
зю. Даниил Переславский был крестным отцом Ивана Грозного
и его брата Юрия. Герасим Болдинский до того, как стал осно-
вывать монастыри в Дорогобужском и Брянском краях вместе с
Даниилом Переславским, бывал при дворе. Корнилий Комельский
был племянником дьяка великой княгини Марии Ярославны
(вдовы Василия Темного), а отец его Федор был вызван великим
князем из Ростова в Москву, чтобы служить при дворе Марии
Ярославны. Серапион Кожеозерский — это воспитывавшийся в
доме боярина Захария Плещеева татарский мурза Туртас, кото-
рого Иван Грозный привез пленником из Казани, и т. д.
260
нового монастыря, за редчайшими исключениями, натал-
кивается на самое ожесточенное сопротивление окрестного
крестьянства. Очень много игуменов вынуждено было по-
кинуть облюбованные ими для основания нового мона-
стыря места, а некоторые из них (Агапит Маркушевский,
Адриан Ондрусовскнй, Адриан Пошехонский) поплати-
лись даже жизнью.
В XVI в. основатели новых монастырей проникли ла
самый крайний север, па р. Колу и Печенгскую губу,
где под видом «просвещения» (христианизации) «дикой
лопи» (лопарей) стали эксплуатировать рыбные и другие
богатства этого края. При этом монахи действовали хищ-
нически, стремясь присвоить себе уже разрабатывавшиеся
лопарями угодья, а самих лопарей превратить в дешевую,
чуть не даровую рабочую силу. В этом направлении дей-
ствовали два моиаха — Феодорит Кольский и Трифон Пе-
ченгский.
О Феодорите сохранились самые скудные сведения и
то только в одном источнике — в «Истории о великом
князе московском» князя А. М. Курбского4. Это — край-
не тенденциозный источник вообще, и к тому же Курб-
ский пристрастно относится к Феодорнту, который был
ему другом и который был связан с игуменом Артемием
и с «почтенными синклитами», т. с. с близкими князю
Курбскому вельможами, участниками и сотрудниками
«Избранной рады». Цель Курбского — еще и еще раз про-
демонстрировать жестокость и тиранию Ивана Грозного,
который нс остановился перед тем, чтобы предать мучи-
тельной казни столь праведного мужа, как Феодорит,
оказавшего к тому же важные услуги царю5. Кто-то
передал Курбскому, что Феодорит что-то сказал о нем
царю; тот заскрежетал зубами, зарычал, как дикий-вепрь,
и велел святого мужа утопить в реке. Впрочем другие
люди передавали Курбскому, что Феодорит умер спокой-
ной смертью. Это не мешает Курбскому назвать свой
4 РИБ, т. XXXI, стр. 324—346.
5 Как передаст А. М. Курбский, Иван Грозный призвал Фео-
дорита «яко мужа искусна и мудра» и направил его послом в
Царьград по делу о признании за Грозным царского титула. Фео-
дорит успешно выполнил это дипломатическое поручение и через
год вернулся обратно в Москву с посланием патриарха и собор-
ным благословением на возведение Ивана в царский сан (там же,
стр. 340).
261
рассказ «О преподобном Феодорите священномуче-
нике».
Все же и в крайне тенденциозном рассказе Курбского
имеется много характерных черт, рисующих игумена-
стяжателя (хотя Феодорит был близок к «нсстяжате-
лям»), который настойчиво налаживал свое хозяйство и
вел упорную борьбу с окрестным населением.
Курбский не передает никаких известий о происхож-
дении Феодорита. Он сообщает только, что Феодорит был
родом из Ростовской области и на тринадцатом году жиз-
ни покинул родной дом и дошел «аж на Соловецкие
острова», где через год принял постриг. Прожив здесь
пятнадцать лет, он направился в монастырь Александра
Свирского, а оттуда «аж на Волгу реку», где обошел ряд
монастырей. Потом он два года пробыл в Кирилло-Бело-
зерском монастыре и в прилегающих к нему пустынях,
пока не попал к лопарям, «пловуще великою Колою ре-
кою».
Перед нами уже неоднократно встречавшаяся в пре-
дыдущем изложении типичная фигура монаха, решившего
построить собственный монастырь и обходящего с этой
целью различные монастыри и пустыни, чтобы присмот-
реть наиболее подходящее для себя место и завербовать
будущих своих «учеников» и сподвижников.
Обосновавшись на Коле, Феодорит обрел там старца-
пустынника Митрофана, пришедшего туда за пять лет до
этого. Они вместе стали пребывать в «прегорчайшей пус-
тыне», питаясь зельями и кореньями. Так Феодорит про-
жил среди лопарей двадцать лет, а потом приехал в Нов-
город, где будущий митрополит всероссийский Макарий,
в то время архиепископ новгородский, возвел его в сан
священника. Свое пребывание в Новгороде Феодорит ис-
пользовал и для того, чтобы привлечь ряд людей (вероят-
но, монахов) к своему предприятию. Вместе с ними он
вернулся на Колу и в устье этой реки основал монастырь.
Отныне Феодорит развивает энергичную деятельность. Он
собирает монахов и «нудит на веру христову» живших
там «варваров». Как он сам говорил Курбскому, лопари —
«люди зело просты и кротцы и отнюдь всякого лукавства
неискусны, ко спасеному же пути тщаливы и охочи
зело», и множество их возлюбило монашескую жизнь, а он
научил их писанию и перевел некоторые молитвы «от
словенска в их язык». После этого Феодорит в один день
262
крестил 2000 лопарей с женами и детьми. Казалось бы,
все шло хорошо, но даже «простые и кроткие, не иску-
шенные в лукавстве и охочие до мнишеской жизни» ло-
пари не захотели мириться со своим новым положением,
А заключалось оно в том, что, будучи объявлены отрек-
шимися от мира монахами, они лишились всего своего
имущества, перешедшего к Феодориту и его старцам.
Курбский, пользовавшийся рассказами Феодорита,
а может быть, и каким-нибудь несохранившимся письмен-
ным источником, все злоключения Феодорита преподно-
сит как козни дьявола. Это он, исконный враг рода чело-
веческого, начал внушать монахам: «Тяжек, рече, вам и
неподъем. И никто не может от человеков претерпети
уставом, вам преданным от него: како можете без именей
жити, своими руками хлеба добывающе?» «Сего ради сло-
жившеся со дияволом», монахи поймали старца, нещадно
избили и пе только из монастыря, но и из страны, «аки
врага некоего», изгнали.
Под «монахами», которые изгнали Феодорита из стра-
ны, следует понимать лопарей. Если бы это проделали
настоящие монахи, то монастырь сохранил бы свое су-
ществование. Между тем из записок голландского купца
Симона ван-Салингена, в точности показаний которого у
нас нет оснований сомневаться, выясняется, что в 1565 г.
в Коле было не болео трех домов, где, между прочим, жил
некий Семен Венсин, принявший монашество под именем
Сергия и строивший в Коле монастырь Петра и Павла 6.
Если бы там существовал основанный еще Феодоритом
монастырь, то об этом ван-Салингеп не преминул бы сооб-
щить. Итак, в 1565 г. от монастыря Феодорита не осталось
и следа, а изгнан он был примерно в 1549 г.
После этого Феодорит претерпел много приключений:
был игуменом небольшого монастыря в Новгородской
земле, архимандритом суздальского Спасо-Евфимиева мо-
настыря, был замешан в деле старца Артемия, сослан в
Кирилло-Белозерский монастырь, где испытывал «нестер-
пимую скорбь», потом, по ходатайству «почтенных син-
клитов», был переведен митрополитом Макарием в яро-
славский монастырь, ездил по поручению царя в Царьград
и поселился, наконец, в Спасо-Прилуцком монастыре под
Вологдой. Но и живя у?ке на покое, он, очевидно, пред-
6 А. М. Филиппов. Русские в Лапландии в XVI веке.—
«Литературный вестник», 1901, т. I, ки. 3, стр. 299.
263
принял какие-то попытки возобновить свой старый мона-
стырь на Коле. Курбский, по крайней мере, сообщает, что
Феодорит дважды ездил из Вологды в созданный им мо-
настырь на Коле и отмечает даже маршруты этих поездок:
от Вологды до Колмогор реками, от Колмогор Северной
Двиной до моря, оттуда до Печенги в Мурманской земле,
где протекает Кола. Если бы Феодорит не имел в виду
возобновить свой старый монастырь, то ему незачем было
бы предпринимать очень трудную и хлопотливую поездку
дважды: чтобы посетить знакомые места и убедиться в
том, что от старого хозяйства ничего не осталось, доста-
точно было съездить только один раз.
В литературе высказывалось предположение, что
встреченный па Коле Феодоритом старец Митрофап — эго
Трифон, основавший после изгнания Феодорита собствен-
ный монастырь на Печенге 7. Однако едва ли это так 8.
И Феодорит, и Трифон, и Митрофан, и Сергий Венсип, ко-
торого ван-Салинген встретил на Коле,— это все отдель-
ные предприимчивые иноки, стремившиеся под видом мо-
настырей завести свои хозяйства. Из них более всех пре-
успел Трифон 9.
7 Филарет [Г у м п л е в с к и й]. Русские святые, чтимые
всею церковпю или местно, т. III. Изд. 3. СПб., 1882, стр. 552—555.
8 См. соображения по этому поводу В. О. Ключевского (В. О.
Ключевский. Древнерусские жития святых, как исторический
источник. М., 1871, стр. 338—340).
9 О деятельности Трифона, помимо актового материала, кото-
рый будет затронут в дальнейшем изложении, рассказывает его
«житие», опубликованное П. Д. Шестаковым по списку Соловец-
кой библиотеки в журнале «Православный собеседник» (1859, май,
стр. 89—120). «Житие» это — позднее, но автор в предисловии к
«читателю благочестивому» сообщает, что существовало и ранее
«житие», написанное «самовидцами», но в числе прочего имуще-
ства оно погибло во время сожжения монастыря напавшими на
него шведами в 1589 г. Однако у некоторых людей «в малых кни-
жицах и в писаниих кратких» сохранились отдельные отрывки
и сведения из этого уничтоженного «жития», которым воспользо-
вался позднейший биограф Трифона, т. е. автор «жития», напе-
чатанного в «Православном собеседнике» (П. Д. Шестаков.
Просветители лопарей архимандрит Феодорит и святой Трифоп
Печенгский,— ЖМНП, 1863, июль, стр. 258; см. также: В. О. Клю-
чевский. Указ, соч., стр. 337). Как отмечает П. Д. Шестаков,
несмотря на краткость и отрывочность этого «жития», «согласие
сведений, заключающихся в житии в более подробном объеме, со
сведениями историческими, согласие описания местностей с дей-
ствительностью придает этой книге особую цену и побуждает нас
с доверием относиться к ней» (ЖМНП, 1868, июль, стр. 258).
264
Будучи уроженцем Новгородской области, Трифон
«еще в мирском чину» пришел «на приморие великое
моря окияна, в часть Норванския земли, в Кольский при-
суд, на реку Печеньгу, в народ лопарьский» 10 11 12. Это были
давно проторенные колонизационные пути, по которым
новгородцы в погоне за пушниной, рыбой и морским зве-
рем исстари пробирались все дальше и дальше па север.
«Ибо та Норваньския земли,— отмечает ,,житие“ Трифо-
на,— часть святем пародом издавна прилучена к повго-
роцкому владению, а по пленении Великаго Новаграда
присовокуплена под державу великих царей московских
и российских самодержцев» **. Стал Трифон странствовать
по этой земле и вступил в сношения с лопарями.
Если Курбский, со слов Феодорита, изображает лопа-
рей кроткими и бесхитростными, то автор «жития» Три-
фона пе жалеет красок, чтобы подчеркнуть их дикость:
«...Народ лопарски, живущо в нечестии и в самом погапъ-
ском идолобесии, яко звери дивии, почитаху бесов,
а кланяхуся делу рук человеческих и боготворяху гады
и нощные нятопори, а иные ползущие животные; и ядяху
всякое нечисто и скверно» ,2. Жили они очень разбросан-
но в трудно проходимых местах: «Жилища своя имяху по
гористым и блатным и непроходимым местем разсеяны,
един от другаго верст по сту и болыпи» 13.
Под видом торговца («начат якобы творити беседы о
куплях») Трифон обходил лопарей, живших в бассейне
рек Печенги и Паза, и стал проповедовать среди них хри-
стианское учение. Эта проповедь успеха пе имела: «Народ
же, омраченный неведением, а паче из них кебуны
(т. е. жрецы.— И. Б.), то есть отлученный слуги дияволь-
ския, пряхуся с праведником божиим и яряхуся, аки зве-
ри» ’4. Они избивали Трифона и, угрожая смертью, тре-
бовали, чтобы он ушел от них. Тем не менее он продолжал
свое дело, но не имея священнического сана15, не мог
крестить тех лопарей, которые поддавались его проповеди
и убеждениям.
10 «Православный собеседник», 1859, май, стр. 97.
11 Там же.
12 Там же, стр. 98.
13 Там же.
14 Там же, стр. 99.
15 В начале «жития» отмечается, что Трифон был «мало кни-
жен» (там же, стр. 97).
265
Чтобы выйти из этого затруднения, Трифон сперва
поехал в Новгород, где получил у архиепископа благосло-
венную грамоту, и привел оттуда церковных «здателей»,
которые начали строить церковь во имя Троицы. Спустя
три года, когда церковь была готова, Трифон отправился
в волостку Колу, которая в то время не управлялась еще
русскими воеводами и имела небольшое население из рус-
ских новопришельцев. Там Трифон встретил иеромонаха
по имени Илия и захватил его с собой в Печенгу. Очу-
тившись в Печепге, Илия освятил построенную Трифоном
церковь и, по приказанию последнего, крестил лопарей.
Он же постриг Трифона в монахи. Из всего контекста рас-
сказа видно, что Илия по только крестил лопарей, но и
тут же постригал их, что дало возможность Трифону по-
степенно присвоить их имущество в обмен за ... помина-
ния. Лопари, отмечает «житие», «от усердия своего от
имений своих приношаху сребро и вещи, и яко пред нога-
ми апостольскими, преподобного отца Трифона при ногах
полагаху. Инии же земли и езера и реки и к морским уго-
жие воды подаваху, и письменными заветы утверждаху.
Блаженный яге, от юности единою обпищавый Христа
ради, ничто себе взимая, по вся отдаяше во церковь свя-
тыя Троицы, и повелевайте за то подаяние живых о здра-
вии, а о усопших о упокоении бога молити и имениа их
в синодики писати» 16. Это составило материальную основу
монастыря, который с тех пор стал расширять свое хо-
зяйство, а к «преподобному» начали приходить иноки и
миряне из различных областей.
Этими данными, собственно, исчерпываются сведения
«жития» о становлении монастыря. Некоторые дополни-
тельные подробности мы находим в цитированных уже
записках Симона вап-Салингепа. Как рассказывал Симо-
пу сам Трифон, «он был грозным для врагов воином и
много крови пролил, в чем раскаялся и о чем горько со-
жалел». Преисполненный раскаяния, Трифон поселился
в диком месте вверх по Печенгской губе и питался там
16 «Православный собеседник», 1859, май, стр. 102—403. В цар-
ской грамоте Печенгскаму монастырю 1566 г. упоминается кре-
щеный лопарь, старец Логин Мороков с детьми, которые отда-
ли монастырю свои рыбные промыслы (ГКЭ, т. 2, № 136, стб. 438).
Грамота, несомненно, подложная (ом. об этом подробнее (ниже), но
автору этой грамоты пе было корысти превратить крещеного ло-
паря в монаха, и если он называется старцем, то, несомненно, и
был таковым.
266
рыбой собственного улова, кореньями и ягодами, которые
сам собирал в лесу. Слава о «святой жизни» Трифона
широко распространилась, к подвижнику начало прихо-
дить много народа, и люди упросили его построить цер-
ковь. Он соорудил часовню, после чего его стало посещать
еще больше людей, которые жертвовали рыбу в пользу
церкви. Благодаря этим дарам Трифон получил возмож-
ность построить большой монастырь 17.
Из записок ван-Салиигепа неясно, когда Трифон был
«грозным для врагов воином»: еще в новгородских пре-
делах, до прихода в край лопарей, или именно среди ло-
парей, когда он под видом купца понуждал их стать «мо-
нахами» и отказаться от своего имущества. Такая воз-
можность пе исключена, ибо в этом суровом и малолюд-
ном крае купец, воин и миссионер часто совмещались в
одном лице, причем это относится как к новгородцам, так
и к иноземцам (норвежцам, датчанам, шведам и голланд-
цам) .
Едва ли следует доверять рассказу Трифона о том, что
он получил возможность соорудить монастырь благодаря
пожертвованиям, которые ему давали рыбой приходив-
шие в его часовню местные жители. Чтобы привезти из
Вовгорода мастеров-строителей, в течение трех лет оп-
лачивать их труд и нести другие расходы по обзаведению
хозяйством, нужны были более солидные средства, источ-
ник которых надо искать в предшествующей деятельности
Трифона в качестве воина и торговца. Но и на новом
поприще он преуспевал. Симон ван-Салингеп свидетель-
ствует, что «в 1565 году монахов было всего около 20-ти
и приблизительно 30 служебников или монастырских ра-
ботников» 18 19. К этому времени Трифон вел уже большой
промысел, продукцию которого продавал приезжим ино-
земцам. Как сообщает тот же Симоп ван-Салипгел,
в 1564 г. «лопари, норвежцы и монахи напромышляли
столько, что для перевозки рыбы в Берген нельзя было
достать ни одной яхты, ни одного корабля» 1Э, а еще до
этого монахи из Псченгского монастыря приезжали в
Варде «продавать рыбу, ворвань и прочее сырье, добытое
ими за зиму и лето» 20.
17 «Литературный вестник», 1901, т. I, кн. 3, стр. 302—303.
18 Там же, стр. 303.
19 Там же, стр. 297.
20 Там же.
267
Именно по инициативе Трифона и его старцев в Пе-
ченгской губе в 1565 г. впервые появился голландский ко-
рабль. «Когда Филипп Винтеркорниг,— повествует ван-
Салинген,— [по выходе] из тюрьмы показался в Вардегу-
се, и монахи из Монкефорта (монашеского залива, т. е.
Печенгской губы.— И. Б.) услыхали, что он принужден
был дать клятву в том, что никогда больше не станет тор-
говать здесь, они уговорились с ним, что он явится в Мон-
кефорт, в фиорд, где к его прибытию на следующий год
они соберут всю рыбу [т. е. треску], семгу, ворвань и про-
чее сырье» 21. Это было в 1564 г., а в следующем, 1565 г.
на судне, которое специально образованное нидерландское
товарищество снабдило оружием п необходимыми припа-
сами и оборудованием, Винтеркорниг явился в Печепг-
скую губу. Нагрузив свой корабль купленными у мона-
стыря треской, семгой, ворванью и другими товарами, он
отправил его в Голландию, а сам, зафрахтовав у монастыря
принадлежавшую последнему большую ладью, с остав-
шимися товарами направился в глубь страны, намере-
ваясь даже попасть в Москву. Он был, однако, убит, но
нидерландская компания, не зная об этом, прислала еще
два судна с товарами. Одно из них монахи отправили об-
ратно в Антверпен известить компанию об убийстве Вин-
теркорнига, а другое с морским штурманом отправили
зимовать в Колу. В 1566 г. отправился в Печенгу и Колу
«Симон ван-Салинген, состоявший бухгалтером компании,
еще с двумя судами для ведения там торговли внутри
страны». Он нагрузил три судна (свои два и то, которое
он вызвал из Колы) рыбой и другими товарами, а сам за-
фрахтовал у монастыря две ладьи для перевозки осталь-
ных товаров, с которыми благополучно прибыл в Колу22.
Появление в Печенгской губе иноземных кораблей с
товарами вызвало наплыв туда торговых людей с местны-
ми товарами из Холмогор, Каргополя и Шуерецкой, что
в свою очередь содействовало хозяйственному процвета-
нию монастыря, выступавшего и в качестве посредника,
и в качестве пристанища и религиозного центра для при-
езжающих, которые охотно делали ему пожертвования.
Не удивительно, что в 1572 г., когда Симону ван-Салин-
гену пришлось еще раз зимовать в Печенгской губе со
21 «Литературный вестник», 1901, т. I, кн. 3, стр. 293.
22 Там же, стр. 298—300.
268
своими товарами, в монастыре было уже около 50 иноков
и «около 200 бельцов или монастырских работников, и вто-
рые все были заняты постройкой церкви» 23. К этому вре-
мени «монахи уже заселили землю своего монастыря
людьми и предоставили им весь семужий лов в губе от
Киберга до Варангер-фиорда». Это вызвало даже полити-
ческие осложнения, так как датский король известил
Ивана Грозного о своем недовольстве тем, «что монастыр-
ские земли так прочно обстроились». Однако протест дат-
ского короля пе имел последствий, «и монастырь п вся
торговля в Лапландии вскоре после того стали с каждым
годом все более и более разрастаться» 24.
Помимо рыбной ловли, морского промысла и торговли,
Печепгский монастырь занимался скотоводством и олене-
водством, как о том свидетельствует «чудо» Трифона
«о звери, сотворившем преподобному пакость»25. Кроме
того, по данным упоминавшейся выше грамоты 1556 г.,
монастырь владел мельницей на р. Коле и соляными вар-
ницами на Коле же, в Лувонге и Порьегубе, сенными по-
косами, дворами, амбарами и другим имуществом на об-
ширной территории26. Как доказал А. И. Андреев, гра-
мота эта подложная 27, однако, по его же данным, мона-
стырь получил по крайней мере две жалованные грамоты
от Ивана Грозного, причем содержание одной из них за-
фиксировано в писцовой книге Кольского уезда 1574 г.
письма Василия Третьякова сына Агалина и подьячего
Степана Федорова сына Соболева. По этой грамоте царь
освободил Трифона с братией от даней и оброков с четы-
рех луков Мотоцкого и Сонельского погостов и, кроме
того, предоставил им «право собирать в свою пользу госу-
23 По данным «жития» Трифона, когда шведы в 1589 г. раз-
громили и сожгли монастырь, они убили 51 монаха и 65 «слуг и
служебник работных» («Православный собеседник», 1859, май,
стр. 119).
24 «Литературный вестник», 1901, т. I, кн. 3, стр. 303.
25 «Православный собеседник», 1859, май, стр. 106—108.
26 ГКЭ, т. 2, № 136, стб. 437—442.
27 В грамоте указаны лица, которые не могли участвовать в ее
выдаче (например, царевич Федор Иванович, родившийся в
1557 г.); за монастырем в ней числятся многие владения, которые
он приобрел значительно позднее 1557 г., а некоторыми из них он
едва ли когда-нибудь обладал; в грамоте, наконец, имеется ряд
противоречий (Л. П. Андреев. О подложной грамоте Печенг-
скому монастырю 1556 г.— «Русский исторический журнал», кн. 6
Пг., 1920, стр. 148-152, 156—157).
269
дарственную дань и оброк с лопарей погостов Печенг-
ского и, по-видимому, также Мотоцкого и Битовского» 23.
Данные эти частично совпадают с данными подложной
грамоты 1556 г., и сам А. И. Андреев добавляет, что в
основе последней «лежит содержание действительно су-
ществовавшего, но утерянного акта» 28 29. Во всяком случае,
у нас нет основания сомневаться в том, что владения мо-
настыря (по крайней мере после 1556 г.) охватывали
действительно огромную территорию по рекам Печенге,
Коле, Туломе и другим, что лопарское население этих
мест (и пе только лопарское) действительно находилось
в зависимости от монастыря, что монастырь пользовался
огромной поддержкой государствен ной власти, действо-
вавшей, помимо всего прочего, из внешнеполитических
соображений, стремясь закрепить за Россией северные об-
ласти Лапландии, что в связи с этим монастырь получил
от правительства ряд тарханных грамот, согласно кото-
рым он в некоторых погостах осуществлял даже фискаль-
ные функции государственной власти.
Из игуменов нового тина, продвинувших монастырское
землевладение далеко на север, особенно выделяется Ан-
тоний Сийский. Выходец из крестьянской семьи, холоп
новгородского боярина, Антоний благодаря своим способ-
ностям и неуемной энергии выбился в ряды виднейших
феодальных духовных вотчинников и занял столь видное
положение в господствующем классе, что после его смер-
ти сам наследник престола, сын Ивана Грозного царевич
Иван Иванович написал его «житие» 30.
Будучи родом из Двинской области31, Антоний с юных
лет хорошо был знаком с суровым севером, в условиях ко-
28 А. И. Андреев. Указ, соч., стр. 439—440.
29 Там же, стр. 437.
30 «Житие» Антония Сийского было написано в 4578 г., спустя
22 года после смерти Антония игуменом основанного им мона-
стыря Ионой, который собирал сведения от «памятухов чюдному
житию его» (РОБИЛ, Троицкое собр., № 694, лл. 65 об.—66). Вско-
ре после этого, в 4579 г., возникла другая редакция «жития», при-
надлежащая царевичу Ивану Ивановичу, который, не приведя
никаких новых фактов, сократил текст Ионы и разбавил его ри-
торикой (В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 300—304). Мы
пользовались первой редакцией по списку Тулуповских Четьий-
Миней первой половины XVII в. (РОБИЛ, Троицкое собр., № 694).
31 «От веси, глаголемыя Кехта, от пределов Двиньския обла-
сти, иже близ Студенаго моря акиана» (РОБИЛ, Троицкое собр.,
№ 694, л. 6).
270
торого ему впоследствии приходилось хозяйствовать.
Мальчиком его отдали учиться, и он обнаружил большие
способности, обогнав всех своих сверстников. К этому
факту из «жития» Антопия можно отнестись с полным
доверием, так как в тех случаях, когда «преподобные» не
обнаруживают особых способностей и учатся «косно»
(Сергий Радонежский, Александр Свирский, Феодосий
Суморин и многие другие), «жития» это отмечают.
«К сему же родителя блажеипаго паучиша и иконному
писанию», в то время как «по плоти... сродницы его зем-
ледельству учащуся» 32. Ему было 25 лет, когда умерли
его родители, и он удалился в Новгородскую землю, где
в течение пяти лет был холопом у одного боярина. По
повелению господина, он сочетался браком, но жена его
умерла. Вскоре умер и сам боярин, и Антоний, получив
свободу, устремился в Каргопольскую область, на р. Кену,
в пустынь к Пахомию, который постриг его и нарек Ан-
тонием (в миру он назывался Андреем). Поскольку в
пустыни не было священников, Антоний вскоре принял
священнический сан, но, будучи человеком мощным и
крепким33, в расцвете сил (было ему тогда 30 лет), он
более упражнялся в «земных трудах», занимаясь главным
образом хозяйственными работами.
Очевидно, пребывание в Пахомиевой пустыни понадо-
билось Антонию только для того, чтобы принять постриг
и священнический сан, так как очень скоро он возымел
желание «уединиться» и, захватив с собой двух монахов,
Александра и Иоакима, спустился с ними вниз по Онеге.
Дойдя до р. Шелексы, все трое в поисках пристанища для
«уединения» пробирались через непроходимые леса и
дебри, пока не добрались до порога Темного на р. Емце.
Здесь монахи построили себе «хижицу» и часовню, а вско-
ре и церковь, соорудили кельи и основали монастырь,
куда, кроме Антония, Александра и Иоакима, были при
влечены еще четыре монаха.
Прожил здесь Антоний семь лет, и казалось уже, что
маленький его монастырок разрастается в большое хо-
32 Там же, л. 7.
33 «Бяше же преподобный Антоние телом мощен и крепок
зело, в трудех вельми мужествен, яко за два мощно ему трудит-
ся или за три» (там же, л. 15 об.). В дальнейшем, при описании
Сийского монастыря, «житие» также отмечает, что «силен же
бысть блаженный телесным составом и крепок зело» (там же,
л. 39 об.).
271
зяйство, но все дело, как уверяет «житие», расстроилось
из-за козней дьявола. Этот «ненавистник рода человече-
ского» «воздвизает люди неблагодарный (это в непрохо-
димых дебрях!—И. Б.) от приближающия ся тамо веси
Скороботова зовомая. На святопомазанную ту главу ропот
велик воздвигше и согнаше святаго Антония и з братиею
его оттуду». Так же, как это случилось с Дмитрием При-
луцким, отмечает «житие», жители решили, «яко великий
сей старец близ нас вселися, по мале времени совладеет
нами и селитвы нашими» 34.
Антонию пришлось удалиться, и он отправился со сво-
ими иноками дальше на север. Путники пробирались че-
рез много лесов и болот, пока не дошли до р. Сии, притока
Северной Двины. Было это в 1519 г.35 У истоков этой ре-
ки, на Михайловском острове, окруженном лесными озе-
рами, они обрели пригодное для устройства монастыря ме-
сто. Оно очень понравилось Антонию, «и возлюби я зе-
ло» 36.
«Житие» изображай! это место совершенно глухим и
пустынным: «Место же оно, идсже святым Аптоние все-
лися с духовною своею братиею, непроходимый дебри и
леся темпыя и чаще и дрявги великия имать, и мхи и блата
непостоянный, в них же живяху дивии зверие, медведи и
волцы, елени, заяцы и лисици, множество много их, яко
скоту бяше, озера имать многи окрест себе глубоки зело,
водами всюду и лесом и мхами и блаты, яко стеною, окру-
жено, и от создания же мира никто же от человек живяше
на месте том, дондеже и преподобный вселися» 37. Однако
рассеянные в разных местах «жития» данные опровергают
это утверждение. Прежде всего выясняется, что ближай-
шее селение находилось от монастыря в каких-нибудь пяти
верстах 38 у самого Михайловского острова, где был осно-
ван монастырь, жители окрестных весей ловили рыбу в
озере и били зверя39. Это были места, где окрестное насе-
34 РОБИЛ, Троицкое coop., № (Ш. лл. 17 об.— 18.
35 Антоний умер 72 лет, в 1556 г., пробыв на Сие 37 лет (там
же. л. 63 об.).
36 Там же, л. 21.
37 Там же, л. 22.
38 «Бяше жо святая спя обитель устройся от миру далече на
диком лесу посрсде многих вод, за пять поприщ или боле отстоя-
ние имать от мирских пребывании» (там же, л. 37).
39 Там же, л. 22.
272
ление занималось жизненно важными для него промысла-
ми40. В «житии», далее, рассказывается, что уже на пер-
вых порах существования монастыря к Антонию приходи-
ли жители окрестных весей, принося ему все необходимое;
ясно, что это были ближайшие его соседи, так как издалека
пробираться с ношами через непроходимые дебри было бы
невозможно. Вначале, рассказывает «житие», братия часто
испытывала нехватку муки, соли и масла; по приходится
сомневаться в том, что эти продукты также доставлялись
окрестными жителями.
Уже самое водворение Антония на Михайловском ост-
рове должно было задеть их интересы. Не удивительно,
что как только он начал «лес сещи и место чистити», то
стал немало претерпевать «от человек неправедных»41.
Однако двинские крестьяне оказались менее1 опытными в
борьбе с монастырским землевладением, чем крестьяне
каргопольские, которые прогнали Антония. На Сие ему
удалось закрепиться, и скоро монастырь, пополненный
представителями местного населения, для которых пост-
риг являлся одной из форм продажи своей рабочей силы
за кров и пищу, уже крепко встал на ноги.
Вскоре Антоний поручил старцам Александру и Исаии
поехать в Москву к великому князю Василию Ивановичу,
«и пожаловал бы государь, повелел богомоление свое' мо-
настырь строити на пустынном месте на диком лесу, и
братию собирати, и пашню пахати»42. Старцы успеш-
но выполнили поручение. Василий Иванович дал
монастырю «вся потребная» и снабдил Антония гра-
мотой, прося его молиться о здравии и «о плоду чрева
его» 43.
Воодушевленный этой милостью, Антоний начал при-
лагать «рвение ко рвению» и «огонь ко огню», принявшись
с большой энергией за строительство монастыря. К нему
40 Характерно, что место для обители указал Антонию какой-
то житель, пришедший сюда для промысла в дальних лесных
озерах, «яко же обычай имут творити жители окрестных весей»
(там же, л. 20).
41 Там же, л. 23 об.
42 Там же, л. 29—29 об.
43 Там же, л. 30. В те годы великий князь Василий Иванович
был очень удручен тем, что у него нет детей. Иногда в связи с
этим он предпринимал поездки по монастырям, чтобы вымолить
себе потомство. Этим обстоятельством очень ловко пользовались
попы и монахи — «государевы богомольцы».
18 И. У. Будовниц 273
стали приходить люди со всех сторон. Построен был дере-
вянный храм во имя Троицы, через некоторое время он
начал строить вторую церковь, еще большую (очевидно,
вместо сгоревшей первой). Потом построили трапезную
«на собрание и па упокоение братьству» (по всем данным,
монастырь и раньше, еще до постройки трапезной был об-
щежитийным). Выстроенные Антонием кельи были распо-
ложены четырехугольником, посреди которого возвышался
великолепный храм.
Когда монастырь уже обстроился и хозяйство налади-
лось, братия, по сообщению «жития», стала умолять Ан-
тония стать игуменом. Сначала он для виду отказывался,
но потом согласился и сделался не только фактическим, но
и формальным главой осуществленного им предприятия.
Это очень интересная и показательная деталь. Монастырь
фактически уже действует, непрерывно увеличивается бра-
тия, строится большая церковь, Антоний постригает окре-
стных жителей в монашество, получает от центральной
власти жалованную грамоту и только после этого стано-
вится игуменом. До этого он просто хозяин большого пред-
приятия, которое он облекает в удобную для дальнейшего
роста монастырскую форму. Известную роль здесь, несом-
ненно, играет стремление до поры до времени избегать
уплаты за поставление игуменом и других епископских
сборов. Возможно, что в связи с этим следует поставить
происшедшее у Антония столкновение с представителем
новгородского архиепископа на Северной Двине. В «жи-
тии» это столкновение изображается в виде «чуда» «препо-
добного» Антония. Некий Василий Бебрь, сообщает «жи-
тие», собирая на Двине дань в пользу новгородского архи-
епископа, решил (добавим от себя — не без основа-
ния), что инок, поселившийся в пустынном месте, дол-
жен быть богатым. И вот однажды ночью он послал раз-
бойников отобрать у Антония имущество. Тут, конечно,
случилось «чудо»: когда разбойники подошли к монасты-
рю, они увидели, что обитель окружена множеством лю-
дей, стоявших с оружием и дреколием. На разбойников на-
пал страх, и они бежали.
Надо полагать, что' против монастыря выступали не
только люди Василия Бебря, но и окрестные крестьяне.
Впрочем у нас есть об этом прямое свидетельство самого
Антония. В 1543 г. Антоний получил грамоту Ивана Гроз-
ного, в которой двинскому сотнику Василию Бичурину
274
предлагалось отмежевать Аптоние-Сийскому монастырю
пожалованные ему леса и другие угодья 44. В начале гра-
моты излагается челобитная Антония с братией. Постави-
ли они своп монастырь, пишут монахи в челобитной, во-
семнадцать лет тому назад, и ныне в монастыре уже
50 братьев, не считая «детей монастырских», т. е. рабочих
и зависимых людей, «а земли и иных некоторых угоден у
них к тому монастырю нет, а около того монастыря, ска-
зывают, пришли леся нопашепные и озера и болота непис-
менные и но тяглые, а приходят деи на те на пустые ме-
ста люди многие из иных волостей, свои старые угодя по-
метав, да те деи угодя круг монастыря ходят, рыбу ловят
и лоушки ставят, и всякие угодя ходят безоброчно, и мо-
настырю деи чинят великую обиду, и пожары деи от них
бывают не по один год, асожгли деи у них в мона-
стыречетырсцоркви, и старцов и детенышей их мо-
настырских быот и крадут и прожити деи им от них немоч-
но» (разрядка моя.— И. Б.). В связи с этими «обидами»,
чинимыми монастырю, Антоний просил, чтобы ему были
пожалованы все прилегающие к монастырю леса, угодья
и рыбные ловли. Центральная власть уважила это хода-
тайство, и за монастырем была закреплена прилетающая
к нему территория протяжением в три версты на три сто-
роны от монастыря и на пять верст в сторону Каргополя.
Все эти места стали важными оброчными статьями Анто-
ние-Сийского монастыря.
Закрепив за собой прилегающую к монастырю терри-
торию на три—пять верст кругом, Антоний стал подготов-
лять почву для дальнейших земельных захватов. С этой
целью он вручил паству одному из своих учеников, иеро-
монаху Феогносту «и некое строение предаде ему». Сам же
он с одним монахом ушел вверх по р. Сие к озеру Дудни-
ца, где находился очень красивый остров, «к пустынному
жительству благопотребен зело» 45. Было это в трех верстах
от монастыря, т. е. как раз на границе тех владений, кото-
рые по великокняжеской грамоте отвел Антонию сотник
Бичурин. Здесь Антоний построил себе хижину и часовню
во имя Николая чудотворца. Жил с ним, надо думать, не
один только монах, потому что автор «жития», описывая
труды и подвиги Антония на острове, говорит, что он
44 ГКЭ, т. 1, № 97, стр. 98-100.
15 РОБИЛ, Троицкое собр., № 694, л. 45—45 об.
1В*
275
слышал о них «от ж и в ш и х с ним в пустыни сей» 46. Тру-
ды и подвиги заключались в том, что Антоний «лес сечаше
и нивы чистяше и землю копая своими руками и жита сея-
ше и от своих трудов питался» 47.
Все это нельзя было проделать силами одного и даже
двух человек. Очевидно, Антоний привлек к работам и дру-
гих иноков и «монастырских детей» из своего монастыря,
с которым за три версты ему легко было общаться.
Наладив хозяйство у озера Дудница, Антоний напра-
вился к озеру Падун, на расстоянии пяти верст от первого.
Это было очень красивое место, огороженное горами, а в
долу рос большой лес. Келья же, которую поставил себе,
здесь Антоний, стояла в подгорье, около нее росли двена-
дцать берез, «яко снег белеющь». На новом месте Антоний
также устроил пустынь, причем автор «жития» отмечает,
что обе пустыни стоят и «поныне», т. е. в 1578 г.
В течение двух лет устраивал свои новые пустыни Ан-
тоний Сийский, а потом братия «уговорила» его вернуться
обратно игуменом в основной монастырь, где он и пробыл
до конца жизни. За полтора года до смерти он оставил
письменное наставление братии, в котором на первом ме-
сте стоят заботы о хозяйстве монастыря. Антоний поручает
своему преемнику Кириллу (которому он незадолго до это-
го сам «приказал» свой монастырь) «пещпся и промыш-
ляти при моем животе и после меня домом живоначальныя
Троица, ведати в казне и в селех, и в деревнях, и во вся-
ких промыслех монастырьских и во усолиях» 48.
За время своего пребывания на Сие Антоний, этот «не-
стяжатель» (каким его рисуют церковные писатели и Арс.
Кадлубовский) создал крепкое разветвленное хозяйство с
обширными земельными владениями и угодьями, тянув-
шимися на несколько верст, с двумя пашенными хозяйст-
вами в виде отдельных пустынь, с промыслами, рыбными
ловлями и усольями, с селами и деревнями, населенными
феодально зависимыми крестьянами49.
К северо-западу от Антоние-Сийского монастыря, вер-
46 РОБИЛ, Троицкое собр., № 694, лл. 45 об.— 46.
47 Там же, л. 46—46 об.
48 Там же, л. 58—58 об.
49 О дальнейшей борьбе крестьян Антоние-Сийского монасты-
ря против монастырской администрации см.: В. И. Корецкий.
Борьба крестьян с монастырями в России XVI — начала XVII в.—
«Вопросы истории религии и атеизма», т. VI, 1958, стр. 172—177.
276
стах в 50 от р. Онеги, на Кожеозере, спустя ряд лет поело
смерти Антония обосновался Серапион Кожеозерский50.
Выходец из знатного татарского рода, Серапион (в то вре-
мя он назывался Туртас) был мальчиком пленен Иваном
Грозным при взятии Казани в 1552 г. Будучи привезен с
прочими пленными вельможами в Москву, он жил в доме
боярина Захария Плещеева, где его крестили и нарекли
Сергием. Перед памп еще один юноша, выбитый из при-
вычной колеи и пе знающий, какой ему избрать жизнен-
ный путь. И вот, «познав суету мира сего», он решил пе-
рейти на «пустынное и безмолвное иноческое пребыва-
ние» 51, другими словами — стать духовным феодалом.
С этой целью он оставил Москву, отправился в Поморскую
страну, обошел многие места, пока не набрел на пустынь
иеромонаха Нифонта, который одиноким жил у Кожеозе-
ра. Нифонт принял его с радостью и постриг под именем
Серапиона.
После этого в жизни маленькой пустыни происходят
быстрые перемены: «И а б и е начаша к ним приходити
иноцы от многих стран и монастырей и желающе жити с
ними вкупе. Они же с радостию их приимаху к себе» 52.
Очевидно, Серапион, будучи богат, привез с собой немало
денег —ничем другим столь быстрые перемены в жизни
пустыни объяснить нельзя. Так прошло много времени,
пока Нифонту не пришлось поехать в Москву «не вемы
коея ради потребы,— отмечает автор „жития", — но мню
быти сие яко собрания ради от православных христиан на
святую обитель сию» 53. Но Нцфонт не то в пути, не то в
Москве умер, и братия стала испытывать во всем недоста-
ток, особенно «многаго ради от человек разстояния и дал-
наго и непроходнаго леснаго и болотнаго пути, яко же убо
50 «Житие» Серапиона («Сказание о зачале места святые оби-
тели Кожеозерского монастыря и о житии блаженных создателей
и предивных строителей пустыня сея священноинока Нифонта и
инока Серапиона») составлено в начале XVII в. иноком, пришед-
шим «по второе лето» после смерти Серапиорта и собравшим онем
сведения от тех, кто с ним «нехуде» подвизался; автор использо-
вал также какие-то монастырские летописи (РОГПБ, Соловецкое
собр., № 551 (182), л. 17; см. также: В. О. Ключевский. Указ,
соч., стр. 334). «Житие» Серапиона встречается чрезвычайно ред-
ко. Мы пользовались указанным списком Соловецкого собрания,
относящимся к началу XVIII в.
51 РОГПБ, Соловецкое собр., № 551 (182), л. 18.
62 Там же, лл. 18 об.— 19. Разрядка моя.— И. Б.
53 Там же, л. 19.
277
нецый исчисляет разстоянием от пустыни до Онеги реки
за пятьдесят верст или вящее может быти» 54.
Не мог не видеть Сераппон, что братия тает от голода,
«и начат убо сам в мир выходити и у православных хри-
стиан на пропитание хлеба просити, и елико ему боголюб-
цы христиане что по силе своей подаваху, он же то все
подаваемое от них, сам терпеливо... на себе в пустыню но-
шаше и тако всю братию кормяше» 55.
Конечно, один человек на своих плечах не мог перено
сить за 50 верст по болотам и кочкам все необходимое для
пропитания братии. Естественнее предположить, что Ко-
жеозерская пустынь, как и другие пустыни, находилась в
непосредственной близости от обжитых мест. Это под-
тверждается и дальнейшим сообщением «жития» о том,
что некоторые «христолюбцы» давали Серапиону зерно, а
какой-то человек пожертвовал жернова, которые сам Се-
рапион донес до обители «по таковому жестокому лесному
и топучему пути, по мхам же и болотам и по непроходи-
мым чащам» 56. Не приходится сомневаться, что этот путь
при всей его «жестокости» был нс особенно длинным.
Пора лишений, очевидно, продолжалась недолго, пото-
му что монахи вскоре завели пашню и стали питаться соб-
ственным хлебом. С тех пор, отмечает «житие», т. е. с того
времени, когда Серапион доказал свою хозяйственную са-
мостоятельность, жители р. Онеги начали к нему «веру и
любовь имети» и приносили ему дары «по силе своей» 57.
После этого Серапион энергично принялся за строи-
тельство: воздвиг церковь и другие монастырские строе-
ния и, привлекши иноков из различных других монасты-
рей, значительно расширил монастырское хозяйство 58.
Очень любопытно сообщение «жития» о внутренних
распрях в Кожеозерской пустыни. Вполне вероятно, что
54 РОГПБ, Соловецкое собр., № 551 (182), л. 19—19 об.
55 Там же, лл. 19 об.— 20.
56 Там же, л. 20 об.
57 Там же, л. 21.
58 Царская грамота от 19 марта 1595 г., выданная земским
судьям Турчасовского стана, воспроизводит челобитье Серапиона,
в котором он писал, что уже 36 лет строит общежитпйный мона-
стырь на Лопеком острове на Кожеозоре, соорудил там две церкви и
обладает купленными вотчинными землями на р. Онеге в размере
4 обеж без крестьян, а также варит соль на полуцрене и владеет
еще одним «дворишком» на посаде в Турчасове. Царь его пожало-
вал и освободил эти земли, полуцрен и двор на посаде от всяких
податей (АИ, т. I, № 246, стр. 462—463).
278
эти распри были вызваны чрезмерной эксплуатацией ря-
довой монастырской братии (крестьян у пустыни не было),
за счет которой создавались монастырские богатства. Хотя
Серапион пользовался неизменной любовью, пишет автор
«жития», какая-то часть братии «явишася безумнип» и за-
хотела «сего незлобиваго и предивнаго мужа... Серапиопа
вон изгнати от обители сея, о ней же он нехуде подвиза-
ся». Серапион смиренно молился богу «о умирспии и спа-
сении душ» братин, по «они же яко звсрпе дивии, злооб-
разни и нсблагодарни явишася к нему и не воспомянуша
благодеяния его и отеческую любовь, творимыя к ним, еже
он со всяким усердием печашеся о них». Но, кроме молит-
вы, Серапион принимал более действенные меры, вплоть
до поездок в Москву, где, пользуясь своими связями, доби-
вался временного «успокоения» братии: «...И от того их
злаго нрава и напраспаго гонения сей доброжелательный
муж и строитель старец Серапион многократно от тьгя оби-
тели исхождаше вон в царствующий в град в Москву и
паки въспять возвращашеся во свою обитель».
Однако вмешательство центральных властей не надол-
го избавляло Серапиона от «злаго нрава и напраснаго го-
нения» остальной братии. «Но что же более имам глагола-
ти,— с горечью отмечает автор ,,жития“ — о сем предан-
ном муже и незлобивом начальнике и строителе старце
Серапионе, колико он от онех безумных и братоненавист-
ных монахов подъят хухания, посмеяния, оклеветания и
укоризны и всякаго... нечИстаго срамословия и поношения,
все бо то по единому невозможно и писанию предати, ко-
лико он от тех жсстокосередечпых и немилосердных мона-
хов своими многоболезненными немалыми труды и жесто-
ким терпением пострада» 59.
Умер Серапион в 1611 г., оставив по себе «сию обитель
всем довлеющую и всякими монастырскими изобилии и
нуждными потребами исполнену сущу» 60.
Продвижение некоторых монахов — основателей новых
монастырей — на север не приостановило освоения мона-
стырями черносошных и других земель в вологодских пре-
делах, освоения, начавшегося еще в конце XIV в. с прихо-
дом сюда Григория и Кассиана Авнежских и Дмитрия
Прилуцкого. На рубеже XV и XVI вв. в обширном Комель-
59 РОГПБ, Соловецкое собр., № 551 (182), лл. 21—23.
м Там же, л. 24.
279
ском лесу, расположенном к юго-востоку от Вологды и
прилегающем к давним путям народной колонизации, обо-
сновался Корнилий Комельский.
«Житие» Корнилин Комельского61 замечательно во
многих отношениях. Оно, во-первых, рисует характерную
фигуру крайне деятельного игумена, который всегда на-
ходится в гуще работ, которому до всего дело и который
твердой рукой наводит в монастыре железную дисциплину.
Как и многие другие «жития», «житие» Корнилин являет-
ся памятником классовой борьбы между монастырем и
окрестным населением. Наконец, «житие» очень ярко от-
ражает борьбу внутри самого монастыря, причем борьба
эта принимает столь острый характер, что требовалось не-
однократное вмешательство центральной великокняжеской
власти.
Корнилий родился около 1455 г.62 Происходил он от
мелких ростовских бояр. Отец его, Федор Крюков, был из-
вестен великому князю (очевидно, Василию Темному), ко-
торый повелел ему переселиться из Ростова в Москву, что-
бы служить при дворе великой княгини Марии Ярославны.
Как видно будет из дальнейшего изложения, за Федором,
однако, осталось его феодальное хозяйство в Ростове. Брат
Федора Лукьян был дьяком у той же великой княгини
61 «Житие» Корнилин Комельского написано иноком основан-
ного им Корнилпе-Комельского монастыря Нафанаилом в 1589 г.,
спустя 51 год после смерти Корнилин. К этому времени Нафанаил
был уже, видимо, очень стар, потому что, по его словам, он лично
знал Корнилин («сего ради,— отмечает он,—аще и мы желаем
писанию предати, яже видехом и слышахом от уст святаго стар-
ца».— РОБИЛ, Троицкое собр., № 676, л. 510). В ходе изложения
Нафанаил отмечает, что о том или ипом эпизоде (например, о слу-
чае с монахом Ананием или о двух монахах-«нарядниках» кото-
рые хотели убить игумена) он узнал от самого Корнилин. В. О.
Ключевский отмечает, что рассказ Нафанаила «прост и ровен,
даже сух и сжат, что возвышает его цену» (В. О. Ключевский.
Указ, соч., стр. 304). Несмотря на свою «простоту», написанное
Нафанаилом «житие» пронизано обычным ханжеством произведе-
ний этого рода, обо многом оно не договаривает и много сообще-
ний приходится очищать от «благочестивой» лжи. Тем не менее
при критическом отношении к рассказу Нафанаила «житие» Кор-
нилин дает очень много ценного для истории монастырской коло-
низации. Мы пользуемся одним из самых ранних списков «жи-
тия» — Тулуповских Четьий-Миней 1630 г. (РОБИЛ, Троицкое
собр., № 676), который почти ничем не отличается от других
списков XVII в. (более ранние нам не встречались).
62 По данным «жития», Корнилий умер в 1537 г. в возрасте
82 лет, по данным грамоты Ивана Грозного — в мае 1538 г.
280
Марии Ярославны. На старости лет Лукьян оставил Моск-
ву и постригся в Кирилло-Белозерском монастыре. К это-
му времени, надо полагать, Федор уже умер, потому что
Лукьян захватил с собой в монастырь и Корнилин, кото-
рому тогда было только двенадцать лет.
Семь лет провел монах-подросток в Кирилло-Белозер-
ском монастыре. От родового хозяйства он оторвался, пу-
ти к мирской карьере для него, юного постриженика, уже
были закрыты. Как в свое время молодому Кириллу Бе-
лозерскому, так и теперь Корнилию пришлось определить
свой дальнейший жизненный путь, с той только разницей,
что Корнилий с детских лет был уже пострижен, и выбор
его был ограничен. Чтобы «выйти в люди», оставался один
только путь — собрать средства и пытаться завести собст-
венное монастырское хозяйство.
И вот 19-летпий инок оставляет монастырь и отправ-
ляется к себе на родину в Ростов. Там он уговорил по-
стричься своего родного брата Акинфа, которого привел в
Кирилло-Белозерский монастырь, где он принял постриг
под именем Анфима. Очевидно, это была своеобразная
форма раздела имущества: Акин-ф за вклад хорошо при-
строился в Кирилло-Белозерском монастыре, а Корнилий
получил средства для основания собственного монастыря.
Отныне начинаются его годы странствий. Как и другие
монахи, стремившиеся обзавестись собственной «оби-
телью», Корнилий обошел много мест, присматриваясь к
окружающим условиям. Пришел он и в Новгород к архи-
епископу Геннадию и то ли членом софийской администра-
ции, то ли в другой роли «пребысть у него немало» 63. Ген-
надий посвятил его в сан священника, так что он теперь и
формально мог стать игуменом. После этого, по желанию
Корнилия, Геннадий отпустил его в пустынь «безмолвст-
вовать», посылал ему туда «много же потребных» 64, часто
призывал к себе Корнилия для духовной беседы и сам по-
сетил его в пустыни. И это посещение, и то, что «множе-
ство народа начаше приходити к нему ползы ради и пресе-
цаху ему безмолвие» 65, заставило его уйти в Тверскую
область, где он стал отшельничать близ Савватиевой пу-
стыни, «по и тамо познан бысть» 66. После еще каких-то
63 РОБИЛ, Троицкое собр., № 676, л. 512.
64 Там же, л. 512 об.
65 Там же.
66 Там же.
281
скитаний Корнилий, по благословению митрополита Симо-
на, пришел, наконец, в 1497 г. на Комельский лес, «бе бо
тогда непроходим» 67. Здесь он нашел «храмину разбойни-
ческу» и поселился в ней.
Как и в других «житиях», пустынность местности, из-
бранной отшельником для духовных подвигов, сильно пре-
увеличена. Всего в одной версте от той «храмины», где по-
селился Корнилий, пролегала дорога. У этой дороги сразу
же по водворении в Комельском лесу он поставил крест
и приставил к нему монаха Анания, чтобы мимоходящие,
ие заходя в разбойничью «храмину», помолились у креста
и оставили Корпилию милостыню. И действительно, прохо-
жие «полагаху милостыню на препитание пустыни и от-
хожаху» 68. Но если этой милостыни хватало на «препита-
ние» и если ради нее имело смысл занять специального
человека69, то «мимоходящих» не было уж так мало, и Ко-
мельский лес (по крайней мере в той части, которую из-
брал для своих «подвигов» Корнилий) не был уж так «не-
проходим». Кроме того, с самого начала Корнилий вступил
в острый конфликт с «разбойниками» и «злыми людьми»,
что такжо исключает дикость и непроходимость этих мест.
Поселившись в «храмине», отмечает «житие», Корни-
лий перенес здесь много страданий «от бесов же и от чело-
век и от разбойников» 70. В дальнейшем сообщается, что
67 В «житии» указывается, что Корнилий «от него же иерей
бысть» (РОБИЛ, Троицкое собр., № 676, л. 513), хотя до этого го-
ворится, что Корнилий получил сан священника от Геннадия. Так
или иначе, но iy Корнилин хотя бы по родственным отношениям
были какие-то свяои в Москве.
68 Там же, л. 517 об.
69 Монах Ананий, рассказывается в «житии», часть собирае-
мой им милости приносил в монастырскую казну, а часть присваи-
вал себе, «поправ свою совесть и страха божия не убоявся и за-
поведь святаго (т. е. Корнилия.— И. Б.} ни во что же вмени» (там
же, л. 518). Поступок его не остался безнаказанным: на литургии,
когда Ананий захотел поцеловать икону, она повернулась вверх.
Тогда он раскаялся, и Корнилий его простил. Это «чудо» показы-
вает, что Корнилий пришел в Комельский лес не один, а в со-
провождении других монахов, которые были у него в услужении.
Едва ли число их ограничивалось одним Ананием: и наличие
«монастырской казны» и служение литургии предполагает, что
уже с самого начала был хотя бы маленький коллектив, члены
которого находились в подчинении Корнилия, располагавшего
«казной». О том, что Корнилий был не один, свидетельствует и го,
что с самого начала он «помышляше труды питати себе и сущих
с н и м» (там же, л. 513 об. Разрядка моя.— И. Б.).
70 Там же, л. 513.
282
время от времени Корнилий «от злодей биен бысть, едва
дыша прииде» 7I. Все они добиваются только одного — что-
бы он отсюда убрался72. Был случай, когда «разбойники»,
не без основания предполагая, что у Корнилин есть «име-
ние» (имущество, ценности), напали на его «храмину», но
очень скоро каким-то способом он от них избавился73.
До этого «житие» изображало дело так, что Корнилин
переходил из пустыни в пустынь только потому, что всюду
ему мешали продаваться уединению и везде благодаря сво-
им добродетелям бывал «познан» от людей, которые ему
докучали. Казалось бы, что, попав в глухой, непроходимый
Комельский лес, он мог полностью предаваться безмолвию.
На деле же, как это случалось и с другими подвижниками,
Корнилий, попав в комельскую глушь, стремился не к
уединению и безмолвию, а к самой кипучей и шумной дея-
тельности. Он присутствовал на всех работах, за всем на-
блюдал, рассчитывался с работниками, во все вмешивался,
всюду поспевал. «Сам же,— отмечает „житие",— болма
подвизашеся день и нощь и во вся службы прпзираше, и
всех обожаще видети тружающихся, и в монастыри и на
нивах и всех посещаше и утешение (вознаграждение.—
И. Б.) подаваше противу труду когождо их»74. Как-то
«древо паде па нь без ветра» «диаволим действом», так
что он двенадцать недель лежал недвижим и с трудом при-
шел в себя. Едва оправившись от болезни, он отправился
к «делателям» на стремнину и упал оттуда вниз, так что
разболелся еще пуще прежнего. В другой раз на него
опять упало дерево и его привели с разбитой половой.
Тем временем братия все увеличивалась, но, кроме бра-
тии, в монастыре, как мы уже имели случай убедиться, ра-
ботали и «делатели», под которыми в «житиях» всегда под-
разумевается наемная рабочая сила. Их было так много,
что пришлось выделить из среды монахов несколько «на-
рядников» над «делателями».
Сначала Корнилий построил маленькую церковь во имя
Введения, но скоро в ней стало тесно, и в 1515 г., по бла-
гословению митрополита Варлаама (пробравшись в «не-
71 Там же, л. 514.
72 «Отиди, глаголяху, от места сего, да не зле умреши» (там
же).
73 «Житие» довольно глухо и скороговоркой сообщает, что
«начальник же убо разбойником места того погибе и дружина его
исчезоша молитвами святаго Корнилин» (там же, л. 513).
74 Там же, л. 516.
283
проходимую» глушь, Корнилий не терял связи с Москвой),
он уже сооружает «церковь превелику» (тоже Введения),
причем «житие» отмечает, что он поставил здесь священ-
ников и дьяконов, чтеца и певца, екклесиарха и весь чин,
«яко лепо быти ® великих лаврах» 75, а потом создал дру-
гую церковь с трапезной во имя Антония Египетского.
«И по сем келейное начен здание и устроив четвероуголеи
образ монастырю, келию к келии совокупль, их же посреди
стоят церкви» 76, после чего построил больницу, пекарню,
поварню и богадельню. Над всем этим Корнилий поставил
келаря и «прочая служебники» вплоть до упомянутых уже
«нарядников делателем» 77.
Корнилий ввел в монастыре строгую дисциплину. При
наличии всякого рода «служебников» все дела в монасты-
ре должны были делаться по его «благословению». Од-
нажды, когда хлебник испек хлебы без благословения Кор-
нилия, он велел выбросить их, «да ниже пси снедят нашей
ограды неблагословеннаго сего хлеба» 78 79. Корнилий ввел
строгий устав, который во многом напоминает простран-
ную редакцию устава Иосифа Волоцкого и отчасти — устав
Евфросина Псковского. Хотя устав написан в виде заве-
щания и предусматривает случаи, которые могут произой-
ти после смерти Корнилия, его правила, несомненно, дей-
ствовали при жизни игумена. Глава 6 устава Корнилия за-
прещает братии выпрашивать себе «от внешних, от мир-
ских, или от инок, или от сродник своих сребра или риз,
или ино что каково на себе». Такие иноки, говорится в
уставе, «не за ино что ради просят, точию не хотят сми-
ритися закону монастырскому, но хотят имети ризы крас-
ны и добро утворены» 7Э. Вся милостыня, которая посту-
пает извне в монастырь, ни в коем случае не может до-
статься кому-либо лично из братии80. Глава 14 устава пре-
дусматривает, что если в монастырь Корнилия придет из
другого монастыря инок со своим имуществом, от которого
75 РОБИЛ, Троицкое соор., № 676, л. 515 об.
76 Там же, л. 516.
77 Там же.
78 Там же, л. 518 об.
79 ИРИ, т. IV, стр. 684.
80 «Милостыня же, аще отнекуду в монастырь бывает, то ни-
кому же от братий милостыни себе по рукам ни от кого не имати
ничтоже, яко же ныне обычай сей бессловесный от врага душ
наших привниде, еже во общих монастырех милостыню приимати
по рукам братиям» (из главы 12 — там же, стр. 697).
284
он не захочет отказаться, не будучи уверен в том, что вы-
держит монастырское «искушение», то следует назначить
ему годичный испытательный срок. При этом все его иму-
щество должно быть опечатано, а по прошествии года он
волен забрать его и уйти. Если же он решит остаться в мо-
настыре, то может по прошествии года раздать имущество
куда хочет «на пользу души, себе же в соблюдение но оста-
вит ничего нигде» 81. Надо, однако, заметить, что едва ли
игумен с братией допускали, чтобы имущество, находяще-
еся уже в монастырской казне, было роздано куда-то на
сторону, так как по правилам того же устава монастырские
власти должны были заранее принимать меры, чтобы иму-
щество не тратилось даже на «богоугодные» цели82.
То ли вследствие жестокой дисциплины, которую ввел
в монастыре Корнилий, то ли потому, что он ущемлял иму-
щественные интересы братии, то ли по другим причи-
нам83, но он возбудил против себя среди братии такую
вражду, что два «нарядника», которые должны были на-
блюдать за «делателями», решили его убить и даже спря-
тались уже под мостом через Нурму, где стали поджидать
Корнилия, «да сотворят злое дело»84. Корнилий спасся
«чудом», но отношения его с братией не улучшились, а
принимали все более и более враждебный характер. Дело
дошло до того, что Корнилию пришлось покинуть осно-
ванный им монастырь. Он, однако, вовсе не собирался от-
казаться ют своего детища и не назначил вместо себя дру-
гого игумена.
Корнилий созвал весь свой «лик» и избрал из его сре-
ды двенадцать человек, которым вручил всю братию, а сам
ушел «безмолвствовать» за 70 верст к юго-востоку от мо-
настыря на озеро Сурское в Костромских пределах, захва-
тив с собой несколько человек из братии, и в их числе упю-
81 Там я«е, стр. 701—702.
82 «...А в монастыри живущим братиям никому ничего в лю-
бовь не дает, ния:с мирским, ни в милостыню странным, ния«о
покупает кому что» (там же, стр. 702).
83 Братия, например, была недовольна близостью к Корнилию
Геннадия (будущего Геннадия Любимского), которого Александр
Свирский до этого отказался принять в свой монастырь и, направ-
ляя к Корнилию, заявил: «А в нашей пустыне лепотным отро-
чатом (красивым мальчикам.— И. Б.) невместимо пребывати»
(РОБИЛ, Троицкое собр., № 673, л. 317, «житие» Геннадия Лю-
бимского) .
84 РОБИЛ, Троицкое собр., № 676, л. 519.
285
мяиутого уже Геннадия. Здесь он начал «со всяцем тщани-
ем и усердием господеви работали в безмолвии» 85. «Без-
молвие» впрочем было весьма и весьма относительным,
так как, с одной стороны, Корнилий и на новом месте стре-
мился создать большой монастырь, а с другой — он отсю-
да продолжал борьбу за возвращение в «большую лавру».
Скоро для этого представился подходящий случай. В ту
зиму (1528/29 г.), сообщает «житие» Корнилия, великий
князь Василий Иванович ходил на Белоозеро в Кириллов
монастырь с великой княгиней Еленой молить бога и чудо-
творца Кирилла о даровании им сына86 и по дороге за-
ехал в Корнилиев монастырь. Помолившись, великий
князь спросил у братии, по какой причине игумен отошел
в пустынь, «благочестивым ли помыслом или некоего рода
неустроения»87. Братия якобы ответила, что Корнилий
отошел «любве ради христовы», и стала молить великого
князя понудить его вернуться обратно в монастырь. Вели-
кий князь внял их мольбе и послал своего человека к Кор-
нилию, «повеле ему быти в монастырь свой и ждет себе,
дондеже возвратится ис Кирилова» 88, очевидно, для раз-
бора дела. Корнилий не заставил себя ждать, и когда Ва-
силий Иванович возвращался из Белоозера, то Корнилий,
взяв с собой трех монахов, встретил его в Вологде и покло-
нился ему до земли. Великий князь ласково его принял и
велел остаться в монастыре и молить бога о даровании ему
«чадородия». На обратном пути в Москву великий князь
вторично посетил Корнилиев монастырь, где Корнилий,
ссылаясь на свою старость и немощь, молил отпустить его
в пустынь. Великий князь согласился и повелел «ему и
сущим с ним давати на препитание хлеб оброчной» 89, а в
монастырь дал братии 50 рублей, с тем чтобы па эти день-
ги обшили досками трапезную церкви Антония Египет-
ского.
Из всего этого следует, что разбор дела кончился не в
пользу Корнилия. Последний удалился в свою пустынь на
85 РОБИЛ, Троицкое собр., № 676, л. 524 об.
86 Этот факт подтверждается и летописным сообщением:
«В лето 7037. Осеневал князь великий в своем селе в Новой Сло-
боде, а заговев поехал к нюдотворцем: в Переяславль, да в Ростов,
да в Ярославль, да на Вологду, да на Белоозеро в Кирилов мона-
стырь» (ПСРЛ, т. VIII, стр. 272).
87 РОБИЛ, Троицкое собр., № 676, л. 525.
88 Там же, л. 525 об.
89 Там же, л. 526.
286
Сурское озеро, где вместе с шестью другими монахами по-
ставил небольшую келью «и потом помысли создали цер-
ковцу малу»90. В разгаре «безмолвия» Корнилий взял с
собой одного монаха и поехал в Москву молить великого
князя и митрополита, чтобы ему разрешили построить в
пустыни церковь, другими словами — создать новый мона-
стырь.
Момент оказался очень удачным — как раз в это время
у великого князя родился сын Иван, и он пребывал в пре-
красном настроении. Василин Иванович пригласил Корни-
лия к себе на обед, но когда Корнилий попросил разреше-
ния построить церковь в пустыни, великий князь, вспом-
нив, как братия умоляла Корнилия вернуться в монастырь,
не позволил ему ставить церковь на Сурском озере, но
«уговорил» вернуться обратно в монастырь к своим учени-
кам. Корнилию «тяжко сне вмснися, желание бо имяше,
еже наедине безмолвствовали, избежали житейских молв и
славы человеческий» 91. Такова версия «жития», где явно
не сходятся концы с концами: с одной стороны, Корнилий
отказывается вернуться в монастырь, желая «безмолвство-
вать» в уединении, а с другой — он же добивается разре-
шения строить новый монастырь, что явно должно было
это «безмолвие» нарушить.
По рассказу «жития», Корнилий, получив отказ вели-
кого князя, скрылся в тайном месте у какого-то христо-
любца. Василий Иванович велел его разыскивать, и он ото-
шел в Троице-Сергиев монастырь, где игумен и братия с
любовью его приняли и где он остался «безмолвствовать».
Место пребывания его стало известно, и розыски прекра-
тились.
Здесь «простой и ровный», по выражению В. О. Клю-
чевского, рассказ Нафанаила наводит на недоуменный во-
прос: ведь если Корнилий так уж стремился к уединению
и безмолвию, то ему гораздо удобнее было бы добиться
этого в костромской глуши, чем в довольно шумном Тро-
ице-Сергиевом монастыре с его многочисленными посети-
телями-богомольцами, с великокняжескими наездами и пр.
Очевидно, оставаясь под Москвой, Корнилий не терял на-
дежды повернуть дело в свою пользу. И не случайно, на-
до полагать, он обосновался именно в Троице-Соргиевом
90 Там же, л. 526 об.
91 Там же, л. 528.
287
монастыре, где имел возможность снова встретиться с ве-
ликим князем, который часто ездил туда на богомолье.
Действительно, скоро великий князь на праздник бого-
явления пришел к Троице, где якобы опять стал понуж-
дать Корнилия вернуться в его монастырь. С помощью
вызванных из монастыря старцев его кое-как «упроси-
ли» — очевидно, состоялся новый разбор дела или Корни-
лий взял на себя какие-то обязательства92. При этом, по
сообщению «жития», великий князь сказал Корнилию:
«Слышах, отче, яко отнели же сотвори монастырь, не имя-
ши сел и деревень, но иже требуеши, проси и дам ти» 93.
Корнилий же не захотел ничего просить, «по токмо моли
его дати близ монастыря земли мало с лесом, да от поту
лица своего ямы, глаголя, хлеб свой» 94. Великий князь
удовлетворил просьбу Корнилия и отдал ему прилегающую
к монастырю территорию, включая «деревни и починки и
со всяцем угодием», освободив их от всяких даней и от
мирских разметов. На все это великий князь дал грамоту
за красной печатью и отпустил Корнилия «с довольной ми-
лостыней» 95.
Н. Коноплев, задавшись целью критически изучить «жи-
тия», очистить их от всяких наслоений и тем самым до-
быть материалы для достоверных биографий «святых», без
92 По рассказу «жития» Геннадия Любимского, написанного
почти одновременно с «житием» Корнилия Комельского, дело
было улажено еще в первый приезд великого князя Василия Ива-
новича в Корпилиев монастырь, когда он вместе с женой Еленой
направлялся в Белоозеро. Не найдя Корнилия в монастыре, рас-
сказывается в «житии», великий князь рассердился на монахов,
заявив им, что Корнилий не живет там ради их «ропота и непо-
слушания», и послал за Корпилием своих слуг. Корнилий вернул-
ся, припал к йогам великого князя и попросил у него прощения
за то, что ушел в пустынь. Василий Иванович поднял его с земли
и якобы сказал: «Любимиче мой, отче Корнилие, моли за ны мо-
литваго бога, даже бы нам даровал плод благочадия в наследие
роду нашему» и велел Корнилию пребывать «во своем первом
начинании» с тем, чтобы он отпустил управлять отхожей пу-
стынью любого из своих учеников (РОБИЛ, Троицкое собр., №673,
л. 319). Однако рассказ «жития» Корнилия гораздо правдоподоб-
нее, ибо трудно допустить, чтобы Нафанаил выдумал поездку
Корнилия в Москву, его пребывание в Троице-Сергиевом мона-
стыре и другие факты, которые ему совершенно не нужны для
прославления «преподобного».
93 РОБИЛ, Троицкое собр., № 676, лл. 528 об,— 529.
94 Там ясе, л. 529.
95 Там ясе, л. 529—529 об.
288
всякой критики принимает версию «жития» Корнилия,
где говорится, будто он отказался от предложенных ему
Василием III сел и деревень, и «только настойчивость
князя заставила его принять дарственную грамоту» 96. На
этом основании Н. Коноплев сближает Корнилия Комель-
ского с нестяжателями и считает, что по своим воззрениям
он стоял ближе к Нилу Сорскому, чем к Иосифу Волоцко-
му. А между тем Корнилий, судя по всему контексту «жи-
тия», выпросил у великого князя прилегающую к мо-
настырю землю, причем такую землю, на которой сущест-
вовали уже деревни и починки. Упорный «отказ» игуменов
от дарений, всегда кончающийся тем, что они «уступают»
настояниям настойчивых «христолюбцев», как раз явля-
ется одним из часто встречающихся в «житиях» штам-
пов.
«Нестяжатель» Корнилий всю жизнь отдал па создание
крупной феодальной вотчины. В грамоте Ивана Грозного
от 17 июня 1538 г., выданной на имя преемника Корнилия
Лаврентия спустя месяц после смерти Корнилия, перечис-
ляются принадлежащие монастырю 12 деревень и 78 по-
чинков в Обнорской волости Вологодского уезда и, кроме
того, в Белозерском уезде на р. Ухтоме сельцо Погорель-
ское с 12 деревнями и 8 починками97.
96 Н. Коноплев. Святые Вологодского края.— ЧОИДР, 1895,
кн. IV, отд. IV, стр. 101.
97 'ИРИ, т. IV, стр. 706—709. Тут же напечатана грамота Ва-
силия III 1529 г., согласно которой Корнилиев монастырь получал
каждый год от вологодских таможенников по 5 рублей «на рыбу»
(там же, стр. 704—705). По данным грамоты 1582 г., Корнилиев
монастырь обладал еще жалованной торговой грамотой, согласно
которой он торговал беспошлинно солью во всех московских горо-
дах; грамота сгорела за 30 лет до этого, т. е. была выдана не
позднее 1552 г. (там же, стр. 712—716). Из других грамот, отно-
сящихся к первоначальной истории Корнилиева монастыря, со-
хранилась купчая князя Ивана Нащоки Кемского па земли Кор-
нилиева монастыря в Пошехонье, что дал ему «по душе» князь
Семен Андреевич Шслешпанский,— сельцо Никольское, Кукобои
на р. Ухтоме, сельцо Пантино с 10 деревнями; все это князь Иван
Нащока купил за 100 руб. и в придачу дал еще коня с лесом,
пожнями и рыбными ловлями. На купчей грамоте имеются под-
писи Корнилия и трех старцев, удостоверяющих, что «деньги до-
шли» до них (АЮ, № 78, стр. 121—122). Грамота великого князя
Василия III «за красной печатью» на прилегающие к монастырю
земли, о которой рассказывается в «житии», до нас не дошла, но
в том, что монастырь еще при жизни Корнилия владел крестья-
нами, не приходится сомневаться. Между прочим, в описании
9 И. У. Будовниц 289
Вернувшись в монастырь, Корнилий нашел там дру-
гого игумена (Кассиана), избранного братией в отсут-
ствие Корнилия. «Житие», правда, утверждает, что Кас-
сиан был избран по «благословению» Корнилия, но это
опровергается данными самого «жития», согласно которо-
му Корнилий, уйдя в костромскую пустынь, оставил уп-
равлять монастырем двенадцать старцев. Кроме того, «жи-
тие» утверждает, что, когда Корнилий вернулся, Кассиан
«устыдеся отца, остави игуменство» 98 *, но если бы он дей-
ствительно был избран «по благословению» Корнилия, то
ему нечего было бы «устыдиться».
Снова водрузившись в монастыре, Корнилий предался
обычным хозяйственным заботам («лес секий и нивы па-
севая»), но опять столкнулся с недовольством братии и
вынужден был уйти в Кирилло-Белозерский монастырь,
где в свое время принял постриг. Внутренняя борьба в
Корнилиевом монастыре продолжалась, и братия послала
к Корнилию пять старейших монахов с «великим моле-
нием», чтобы он снова вернулся. По-видимому, обе враж-
дующие партии (приверженцы Корнилия и его противни-
ки) пришли к компромиссному решению: Корнилий вер-
нулся в монастырь с условием, чтобы игуменом был из-
бран его приверженец Лаврентий, а сам он предался бы
«крайнему» безмолвию, другими словами — не стал бы
вмешиваться в дела.
К этому времени Корнилию был уже 81 год. Он стал
стар и немощен — «виде себе старостию прекланяема и
недугом отягчаваема и к концу приближающеся» ". Но,
Находясь в таком плачевном состоянии и предаваясь
«крайнему» безмолвию, Корнилий все же чувствовал себя
настоящим хозяином монастыря. Когда он через год уми-
рал, то призвал к себе братию и, прощаясь с ней, говорил:
«И ученик мой Лаврентие игумен сей да будет вам в мое
«чуда», совершенного Корнилием через четыре года после его
смерти, говорится об исцелении им сына Михаила Добовика, кото-
рый в «житии» называется монастырским крестьянином. В опи-
сании «чуда второго» говорится уже о многих монастырских
крестьянах. В описании «чуда одиннадцатого», совершенного еще
при жизни Корнилия, упоминается монастырский человек Васи-
лий, который «послан бысть от святаго на орудие некое» (РОБИЛ,
.Троицкое собр., № 676, лл. 540 об., 541 об., 548).
98 РОБИЛ, Троицкое собр., № 676, л. 530.
99 Там же, л. 533.
290
место» 10°; выходит, что Настоящим игуменом Лаврентий
стал только после смерти Корнилия.
«Житие» отмечает, что к моменту смерти Корнилия в
его монастыре было уже 90 иноков. Из их среды еще при
жизни Корнилия выделилось несколько влиятельных (и,
вероятно, богатых) старцев, к которым принадлежали вре-
менный игумен Кассиан, преемник Корнилия Лаврентий
и ряд других учеников Корнилия, в свою очередь являв-
шихся основателями новых монастырей. К их числу при-
надлежали Геннадий Любимский, Иродиоп Илоезерский,
Кирилл Новоезерский, Симон Сойгинский и Адриан По-
шехонский.
С Геннадием Любимским (он же Костромской) мы
уже знакомы. Это тот «лепотный отрок», близость которого
к Корнилию вызывала ропот братии Корнилиева монас-
тыря («житие» Геннадия также отмечает, что это был
юноша «красен зело»). «Житие» Геннадия интересно тем,
что дает сведения о дальнейшем развитии пустыни на озе-
ре Сурском, которую основал Корнилий Комельский после
первого своего ухода из «большой лавры» 100 101 102.
Родом Геннадий (в миру Григорий) был из Литвы.
Сын богатого «великого пана», Григорий тайком ушел от
родителей (это относится уже к житийному шаблону) и,
облачившись в рваную одежду, которую выменял у ни-
щих, пошел бродить по лесам и пустыням, городам и ве-
сям, «многи беды прия от зверей и гадов, паче же от злых
человек Литовския земли» *02.
Так, он добрался до русской стороны, а оттуда — до
города Москвы. В Москве он ходил по церквам, пока пе
обрел себе «дружину именем Феодора, млада суща и зело
боящася бога, хотящ постричися» 103. Они вместе пошли
в Новгородскую область, где также обходили церкви и
монастыри. Наконец они попали к Александру Свирско-
му, которого попросили постричь их. Но тот, как нам уже
известно, не захотел оставить у себя к соблазну осталь-
100 Там же, л. 537 об.
101 «Житие» Геннадия написано его учеником и игуменом
основанного им монастыря Алексеем в 1584—1587 гг., но все до-
шедшие до нас списки относятся к XVII в. Мы пользовались Четь-
ими-Минеями Германа Тулупова 1629 г. (РОБИЛ, Троицкое собр.,
№ 673).
102 РОБИЛ, Троицкое собр., № 673, л. 316—316 об.
103 Там же, л. 316 об.
291
19*
НЫх монахов красивых мальчиков и отослал их к Корнй-
лию Комельскому, предсказав, однако, что из Федора мо-
наха пе выйдет. Они все-таки пробыли у Александра две
недели и от него отправились через Вологду в Комельский
лес к Корнилию. Корнилий согласился принять Григория,
а Федору велел жить в миру. Федор послушался, женил-
ся и умер в глубокой старости в Москве. Григорий же
принял постриг под именем Геннадия и стал «подвизать-
ся» в трудах и молитвах, сделавшись любимым учеником
Корнилия.
Общую ненависть к своему «хозяину» Корнилию мо-
нахи перенесли и на Геннадия, так что Корнилию прихо-
дилось его утешать: «Слыша же Корнилие роптание от
братия, укрепляя Генадия, глаголяше: не скорби, чадо,
о сем на братию, возмущением демонским они творят» ,04.
Но прошло много лет, и ропот против Корнилия и Генна-
дия не проходил. Это заставило Корнилия, как нам уже
известно, уйти из своего монастыря в костромские пре-
делы на Сурское озеро. Жили недалеко от озера велико-
княжеские крестьяне и оброчные бортники, которые яко-
бы очень обрадовались приходу Корнилия, соорудили ему
келью и приносили хлеб, мед и «всякую потребу» 104 105.
Очень скоро монахи принялись рубить лес, устроили
пашню и выкопали четыре пруда, которые существовали
и к моменту написания «жития» (80-е годы XVI в.). Ког-
да Корнилий вернулся в свой монастырь, он оставил во
главе пустыни Геннадия. Последний построил здесь цер-
ковь Преображения, а когда братия умножилась, то со-
орудил вторую церковь во имя Сергия Радонежского, и
жилища для монахов. Прилагая «труды к трудам», он до-
бился того, что скоро пустынь превратилась в процветаю-
щее монастырское хозяйство.
Несколько иначе и, пожалуй, правдоподобнее излагает
дело «житие» Корнилия, где помещен специальный рас-
сказ о том, «как был составлен монастырь от ученика Ген-
надия» 106. Согласно этому рассказу, Геннадий, показав
себя образцовым монахом, захотел уйти в пустынь «на-
едине безмолвствовати», т. е. основать собственный монас-
тырь. Однако Корнилий велел Геннадию «преже у себе
104 РОБИЛ, Троицкое собр., № 673, л. 318.
105 Там же.
106 РОБИЛ, Троицкое собр., № 676, лл. 548 об.— 549 об.
292
служити». Потом Геннадий стал умолять Корнилия, что-
бы тот разрешил ему после своей смерти пребывать в его
пустыни, но Корнилий ему ответил: «Не можеши места
того строити, безкнижну ти сущу». Речь, следовательно,
шла не о том, чтобы «безмолвствовать», а о том, чтобы
«строить» пустынь, т. е. управлять ею. Ссылка па «без-
книжность» Геннадия была сделана Корнилием лишь для
того, чтобы "удержать около себя любимого ученика,—
Геннадий был вполне «книжным» человеком, автором
«Наказания и поучения» своей братии. «Благословил»
Корнилий Геннадия уйти в пустынь только перед своей
смертью, т. е. по существу завещал пустынь Геннадию.
Геннадий же, отмечает «житие», «милостью бога и молит-
вами преподобного Корнилия» «созда монастырь чюден».
Какую-то помощь в строительстве монастыря Генна-
дий, очевидно, получил от костромского Ипатьевского
монастыря. В «Наказании и поучении», которое Геннадий
наряду со своей братией адресует игумену Ипатьевского
монастыря Вассиану, он просит его «не оставити обители
сея верою своею» 107. Кроме того, не довольствуясь мест-
ными источниками благ, Геннадий, как и другие мона-
хи — «прошаки» того времени, побывал в Москве, где
сблизился с боярыней Ульяной Федоровной, матерью бу-
дущей царицы Анастасии Романовны. Случилось это уже
после смерти Корнилия, потому что в то время Анаста-
сия Романовна была уже отроковицей, которую Геннадий
благословил и погладил по голове: такой у него был обы-
чай, отмечает «житие», гладить по голове знатных де-
виц 108.
Когда Анастасия Романовна стала женой Ивана Гроз-
ного, Геннадий сохранил связи с семьей Романовых, в ча-
стности он крестил дочь Анастасии Анну 109. Все это, ко-
нечно, содействовало успеху Геннадиева монастыря, ко-
торый еще при жизни Геннадия обзавелся зависимыми
крестьянами. В упомянутом уже «Наказании и поучении»,
написанпом Геннадием незадолго до смерти (он умер в
начале 1565 г.), отмечается уже наличие в монастыре
107 РОБИЛ, Троицкое собр., № 673, л. 323. «Иметь веру» на
языке «житий» значит помогать, подносить дары.
108 «Обычай бе у преподобного у благородных чад родитель-
ский ради любве по голове гладя» (там же, л. 320).
109 Об этом сообщают и «житие» Геннадия, и летописи (там
же, л. 314; ПСРЛ, т. XIII, 1-я пол., стр. 158; 2-я пол., стр. 460).
293
слуг и работников110, а также «христиан» (крестьян), ко-
торым предписывается «монастырьская дела тружатися не-
ропотиво и нелениво, по силе, без мятежа» 111 и которых
монастырским слугам предлагается «насильством не оби-
дети, брашном у них и питием не волновати и гостьми
не враждовати, приимати последняя места, такоже и
ложных словес на християн игумену и старцем не изно-
сити» 112.
В заключение небезынтересно отметить, что в «Нака-
зании и поучении» имеется немало иллюстраций распу-
щенности монашеских нравов. Среди прочих наставлений,
например, Геннадий предписывает не воровать монастыр-
ского орудия, хлеба и овощей «и ничего за монастырь не
износити по своим похотем» 113. Великолепно рисует мо-
настырские нравы и конкуренцию между обителями так-
же описание «чуда», которое Геннадий сотворил с неким
сыном боярским Иваном Лихоревым. Этот сын боярский
«приложи село свое в дом Спасов и преподобного старца
Геннадия, потом же пакы помысли удалитися от ограды
Спасовы и обители старцевы и вселитися в лавру живона-
чальныя Троицы и преподобнаго Сергия чюдотворца». Ли-
хорев уже отправился в Троице-Сергиев монастырь, но во
время его отсутствия умор «злой смертью» сын его и тя-
жело заболела жена. Посетившие ее соседи и жены детей
боярских стали ей говорить: «Муж твой восхоте с тобою
измену (! — И. Б.) учинити Спасу и преподобному Ген-
надию, зато бог не пощаде сына вашего, ныне же обет
сотвори ко Спасу и преподобному вспят отчину возвра-
тити, такоже о сем вскоре пошли писание к мужу своему,
не решил бы ся от Спаса и от обители святаго Геннадия
отчиною своею, яже обещаховеся». Жена послушалась,
направила послание Ивану Лихореву и выздоровела.
Иван получил послание жены в городе Переславе-Залес-
110 «Слугам же и работником,— говорится в «Наказании и
поучении»,— такоже повелеваю не гневатися, ни которатися про-
межа собою, настоятелю во всем повиноватися и слушати, нико-
тораго же старца схжорбети туне словом» (РОБИЛ, Троицкое
собр., № 673, л. 324).
111 Там же, л. 324 об.
112 Там же. В описании одного из «чудес» Геннадия упоми-
нается крестьянин «именем Антроп ограды Спасовы и обители
преподобнаго» (там же, л. 326 об.); впрочем это «чудо» случилось
уже после смерти Геннадия.
113 Там же, л. 323 об.
294
оком; на него напал «страх и трепет», и он пообещал ос-
тавить свое село в монастыре Геннадия ш.
Другой ученик Корнилия Комельского — Иродион Ило-
езерский — основал собственный монастырь уже после
смерти Корнилия114 115. В «житии» Иродиона отмечается, что
после смерти Корнилия Комельского каждый из его уче-
ников «приемше волю свою»: некоторые захотели старей-
шинства, другие же предпочитали «скорбную жизнь».
«И мнози изыдоша ис Корнилиевы обители и идоша на
восточный страны, инии же и до окияна моря» 116. Иро-
дион же, принадлежавший к тем, кто старейшинства не
хотел, ушел к Белоозеру на Удро озеро «и обита ту на
пусте месте». Поставил он себе здесь молитвенный дом,
вознося непрестанно молитвы и пение, «постави же себе
и келейцу малу, в ней же поживе лета доволна» 117. Одна-,
ко это место, вполне пригодное для безмолвия и «скорб-
ной жизни», чем-то не понравилось Иродиону, и якобы
по внушению свыше он ушел на Озадский остров па
Илоезеро (в 15 верстах от Белозерска) «и возлюби его,
яко угодно бе место к безмолвию, из древесы зело пре-
красно» 118.
114 Там же, лл. 325 об.— 326 об.
115 «Житие» Иродиона Илоезерсиого написано архимандритом
Кирилло-Белозерского монастыря Митрофаном в 1653 г. (РОГПБ,
Погодинское собр., № 726 л. 3—3 об.), спустя 112 лет после смерти
Иродиона. Митрофан не указывает своих источников, но он, не-
сомненно, пользовался какими-то письменными сведениями об
Иродионе, так как его труд сохранил ряд любопытных бытовых
подробностей (например, о том, как основанный Иродионом мона-
стырь был превращен в место увеселений), которых Митрофан не
мог придумать, тем более, что они не служат к вящему прослав-
лению «преподобного». Мне пришлось пользоваться довольно позд-
ним списком «жития» — 1746 г. (РОГПБ, Погодинское собр.,
№ 726), так как более ранние списки мне не встречались (этот
список вообще едва ли не единственный), если не считать при-
надлежавшего В. О. Ключевскому поморского сборника «житий»,
на который он ссылается, но местонахождения которого в настоя-
щее время мне обнаружить не удалось. Едва ли указанный список
из Погодинского собрания чем-нибудь существенно отличается от
своего протографа: за зто говорит язык списка и предельная сжа-
тость изложения (в (рукописи лл. 1—2 заняты тропарем, лл. 9 об.—
28 об,— описанием чудес, а собственно «житие» помещено па
лл. 3—9).
116 РОГПБ, Погодинское собр., № 726, л. 4—4 об.
117 Там же, л. 4 об.
118 Там же, л. 5 об.
295
Пришел Иродион сюда, несомненно, с большими день-
гами, потому что по приходе он купил понравившийся
ему остров и тотчас же построил большую церковь во имя
рождества богородицы с теплой трапезной (верный при-
знак того, что он с самого начала задумал основать мо-
настырь) «и украси ю иконами и утварию всякою цер-
ковною, яко же лепо бе» 1,э.
Иродиону не удалось создать большой монастырь, но
зато построенная им теплая трапезная начала все-таки
приносить большой доход, став местом веселых сборищ
для всего окрестного населения. Об Иродионе, рассказы-
вается в его «житии», прослышали местные жители, ко-
торые стали к нему приходить «ползы ради душевныя»
и приносить ему пищу. Потом начали у церкви погребать
мертвых, крестить младенцев, совершать браки, «и яди
мяса и питии пиянственное приношаху и пияху ту. И мол-
ва велия бысть пиянства ради и между собою всякия сквер-
ния и срамныя речи изношаху» 119 120. Отшельнику, при-
шедшему сюда для «скорбной жизни», все это, конечно,
было неприятно, и «моляшеся прилежно богу, дабы ему
того не слышати, ни видети» 121. И бог, отмечает «житие»,
услышал его святую молитву, указав простой и безубы-
точный выход из положения: «изыде же преподобный ис
трапезы (где, стало быть, до этого он непрерывно нахо-
дился, обслуживая, очевидно, веселые сборища.— И. Б.)
в келлию, и бе не слыша молвы пустошныя и не видяше
чювственнаго света» 122.
На Белоозере же еще при жизни Корнилия Комель-
ского основал монастырь другой его ученик — Кирилл Но-
воезерский 12Э. Сын галицкого (в Костромской области)
119 РОГПБ, Погодинское собр., № 726, л. 5 об.
120 Там же, л. 7.
121 Там же.
122 Там же, л. 7 об.
123 «Житие» Кирилла Повоезерского неизвестно кем и когда
составлено. В. О. Ключевский полагает, что оно написано в начале
XVII в. монахом основанного Кириллом монастыря, вступившим
туда в конце XVI в. «В этом житии,— продолжает В. О. Ключев-
ский,— можно заметить несколько мелких неточностей; но весь
запас биографических известий почерпнут, по-видимому, из хо-
роших источников; кроме изустных сообщений учеников Кирилла
автор намекает и на записки, замечая, что „древне бывшая знаме-
ния и чудеса отцом Кириллом списана прежними отцы", потру-
дившимися в его обители» (В. О. Ключевский. Указ, соч.,
ст]). 320). Несмотря, однако, на «хорошие источники» «жития»,
296
землевладельца, Кирилл еще 15-летним отроком ушел в
Комельский лес в отстоявший за 80 верст Корнилиев мо-
настырь, где Корнилий Комельский его постриг. Родите-
ли Кирилла очень скорбели о пропавшем сыне, искали его
во всех окрестных областях, «заповедано же бысть по-
всюду, яко аще кто видев где или слышав о таковем отро-
це, да пришед возвестит родителем его и восприимет мзду
о возвещении его» 124.
Этот рассказ «жития» не внушает особого доверия.
Во-первых, отрок, сызмала стремящийся служить богу,
тайком уходящий из дому в монастырь и разыскиваемый
родителями,— это излюбленный образ списателей «жи-
тий» (ср., например, «жития» Макария Желтоводского,
Александра Ошевенского), который они охотно вводят в
свою повесть, не считаясь с фактами. Но больше всего
сомнений приведенный рассказ вызывает тем, что Корни-
лий Комельский с его хозяйственной хваткой и постоян-
ным стремлением множить богатства монастыря едва ли
принял 15-летпего мальчика, порвавшего с родителями и
ничего не имеющего за душой. Он мог принять взрослого
здорового инока, пригодного для работы в монастырском
хозяйстве, мог принять и непригодного для работы, но
со вкладом (имеющего «стяжание некое особное», как это
предусмотрено в уставе Корнилия), но безденежный маль-
чик едва ли представлял для него интерес. Скорее всего
можно допустить, что Кирилл постригся с согласия ро-
дителей, потому что, когда спустя много лет после ухода
Кирилла отец его, как повествует «житие», случайно уз-
нал о его местопребывании и явился в монастырь, то был
с почетом помещен в монастырской гостинице и вскоре
сам постригся. Через восемь дней была получена весть,
что мать Кирилла, оставшаяся дома, тоже приняла иноче-
ство и умерла. Узнав об этом, Кирилл «повеле рабом из
дому отца своего имение нищим роздати и рабов из дому
отца своего свободити» 125.
Очень странно, конечно, что имуществом своего отца
распоряжается Кирилл, хотя тут же находится сам отец,
оно грешит, как убедимся из дальнейшего изложения, шаблонной
передачей многих событий. Сохранившиеся списки «жития» отно-
сятся к XVII и XVIII вв. Мы пользовались списком РОБИЛ, собр.
Ундольского, № 327, XVII в.
124 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 327, л. 10 об.
125 Там же, л. 23.
257
непосредственный владелец хозяйства. Но и этот акт сле-
дует отнести за счет шаблона «житий», герои которых,
по примеру первых христианских подвижников, якобы
всегда перед вступлением в монастырь раздают свое иму-
щество нищим, что не мешает им очень скоро оказаться
обладателями крупных средств, на которые они предпри-
нимают строительство новых монастырей.
Так случилось и с Кириллом, который через три года
возымел мысль удалиться в пустынь, а это означает, как
мы уже неоднократно имели случай убедиться, что он
решил создать собственную монастырскую вотчину. Кор-
нилий его отпустил, но Кирилл почему-то ушел из мо-
настыря, как отмечает само «житие», «нелепым образом»,
тайком, в изодранной ризе, ничего якобы не взяв с собой,
ничего за душой не имея, кроме ветхой одежды,— это то-
же житийный шаблон, по иногда за этим шаблоном скры-
вается та бытовая реалия, когда монах, имея при себе
деньги, нарочно изображает из себя нищего, чтобы нс
привлекать внимания «лихих людей». Возможно также,
что Кирилл ушел от Корнилия тайком, не получив его
«благословения» или захватив с собой больше того количе-
ства своих ценностей, которые полагались ему по уставу.
Так или иначе, но Кирилл оставил Корнилиев мо-
настырь и, как многие другие иноки, решив основать соб-
ственную обитель, некоторое время странствовал по мо-
настырям и пустыням. Сперва он направился к «морю
окияну» и обошел все «поморские страны», питаясь, как
уверяет «житие», былием, травой и сосновой корой и про-
жив таким образом двадцать лет. Эта цифра сильно пре-
увеличена, и вот почему. После «поморских стран» Ки-
рилл обошел подмосковные места, новгородские и псков-
ские веси, пока не попал в Белозерский край и обосно-
вался в 30 верстах от Белозерска на лесистом Красном
острове посреди Новоозера и поставил себе тут хижи-
ну. Это случилось в 1517 г. Между тем Корнилий Комсль-
ский начал строить свой монастырь в 1497 г. Если даже
допустить, что Кирилл пришел к нему в самом начале
основания монастыря, то он не мог уйти оттуда ранее
1512 г., потому что, по данным «жития», он двенадцать
лет прожил у Корнилия до прихода отца, а потом вместе
с отцом — еще три года. Выходит, что он странствовал не
более пяти лет, а если поступил к Корнилию после
1497 г.,— то и меньше. Цифра в 20 лет нужна автору
298
«жития» для того, чтобы больше оттенить подвиг Кирил-
ла, проводящего целых два десятилетия среди диких зве-
рей, питающегося мхом и древесной корой.
Обосновавшись на Красном острове, Кирилл решил
как бы легализовать свое положение и направился в Адо-
пальскую весь в деревню Шиднем, где у владельцев ос-
трова — трех братьев Дия, Григория и Давида получил
разрешение поселиться. Конечно, если бы Кирилл думал
один пустынножительствовать в лесу, ему не нужно было
никакого разрешения, но, как и другие «пустынножите-
ли», он с самого начала задумал построить большой мо-
настырь. Об этом говорит тот факт, что как только Ки-
рилл получил от трех братьев разрешение на поселение,
он тотчас же поставил себе келью «и другую близ тоя
на собрание братии» 126, а также сразу же две церкви.
Одновременно он начал копать землю и готовить бревна
на монастырское строение. Разумеется, одному человеку
такие работы были не под силу; следовательно, он либо
пришел на Новоозеро с монахами, либо пользовался на-
емным трудом окрестных жителей, либо трудились и те,
и другие, но все это предполагает наличие у Кирилла
средств.
В «житии» нет данных о том, как дальше развивался
основанный Кириллом монастырь 127, но зато приводится
несколько выразительных фактов из его отношений с ок-
рестным трудовым населением, с которым он общался в
течение 15 лет (Кирилл умер в 1532 г.). Отношения эти
были остро враждебными, и это наложило своеобразный
отпечаток на «чудеса» «преподобного» Кирилла. Окрест-
ных жителей, осмелившихся ловить на озере рыбу или
пользоваться лесом и дровами, он поражает силой своих
святых молитв слепотой или топит в озере. Несомненно,
что до прихода Кирилла на остров население свободно
пользовалось здесь лесом, дровами и древесной корой,
после же основания монастыря все это стало рассматри-
ваться как нарушение святости места.
Вот один из таких случаев. Окрестный житель Евдо-
ким «приехал на остров к блаженному Кириллу и наре-
126 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 327, л. 31 об.
127 В описании «пятого чуда» есть только указание на то,
что князь Василий Иванович Пенисов грамотой определил выда-
вать Кириллу «по вся лета» по 40 мер жита, 20 пудов соли, 2 пуда
масла и 20 сыров (там же, лл. 44 об.— 46).
299
зав древес лип и положив в лодийцу свою, и отплы со
острова, и абие испровержеся лодийца его и начат уто-
пати», а когда Кирилл спас его своими святыми молитва-
ми, то он, выброшенный на берег, стал каяться: «Согре-
шив богу и твоей святыни, прихождах на остров и древие
резах»; «блаженный же Кирилл наказав его доволно
божественными словесы, еже не посецати древес на том
острове» 128 129.
В другой раз в «малых лодийцах» приехал на остров
живший в окрестных селах разбойник Иван со своей
дружиной, «рыкающе на преподобнаго Кирилла, аки зве-
рие дивии бесовским наваждением» 12э, но Кирилл помо-
лился, и разбойники лишились зрения.
В «житии» отмечается, далее, что приходившие на Но-
воозеро рыболовы оскорбляли блаженного, принося ему
много скорбей и напастей. Озлобление против монастыря
было так велико, что «нецыи человецы злии» (тоже якобы
ослепленные и потом исцеленные чудотворцем Кириллом)
«покрадоша колокола у церкви Воскресения христова» 13°.
Очень мало сведений сохранилось о четвертом ученике
Корнилия Комельского, основавшем собственный монас-
тырь,— о Симоне Сойгииском.
В 1789 г. ратман сольвычегодского магистрата Алек-
сей Соскин, составляя историю родного города, использо-
вал найденную им у одного священника летописную за-
пись о Коряжемском монастыре, который был располо-
жен в 15 верстах от Сольвычегодска по течению р. Вы-
чегды на левом, высоком ее берегу. Основал Коряжем-
ский монастырь пришедший сюда в 1535 г. монах Логгин,
который умер в 1540 г. «Подвизался» вместе с Логгином
и ученик Корнилия Комельского уроженец Сольвычегод-
ска Симон, но недолго он пробыл в Коряжемском мо-
настыре, ушел к устью р. Сойги и у места ее впадения
в Вычегду, в 70 верстах от Сольвычегодска, основал соб-
ственную пустынь, где и умер в 1561 г. 131 Этим собствен-
128 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 327, лл. 47 об.— 49.
129 Там же, л. 36 об.
130 Там же, л. 49—49 об.
131 «История города Соли Вычегодской древних и нынешних
времян, сочиненная Алексеем Соскиным, природным мещанином
сего города Соли Вычегодской в бытность его в Соливычегодском
городовом магистрате членом ратманом».— РОГИМ, собр. Царско-
го, № 168 — собр. Уварова, № 441 (но описанию Леонида № 164),
лл. 167—173.
300
JM ограничиваются наши сведения о первоначальной Ис-
тории Сойгинской пустыни.
Печальная судьба постигла пятого ученика Корнилия
Комельского — Адриана Пошехонского, погибшего от рук
крестьян 132.
Адриан принадлежал к тем ученикам Корпилия Ко-
мельского, которые, по словам «жития» Иродиона Ило-
езерского, после его смерти не захотели старейшинства, а
предпочли «скорбную жизнь» пустынножительства. Рас-
сказ в «житии» Адриана начинается с того момента, ког-
да он, уже будучи иеродиаконом Корнилиева монастыря,
увидал в монастырской церкви какого-то монаха по про-
звищу Бестуж («имя его педоведом, бог весть его»), при-
вел его в свою келью и стал расспрашивать. Вижу я из тво-
их разговоров, сказал Адриану Бестуж, что ты собираешь-
ся строить монастырь, поэтому я могу указать тебе «пус-
тыню непроходимую, в ней жо от человек никтоже
бысть» 133. Было это года через полтора после смерти
Корнилия, в 1539 г.
Получив столь обнадеживающее обещание от Бесту-
жа, Адриан тут же попросил у игумена Лаврентия, чтобы
он благословил его на пустынножительство, и игумен от-
пустил Адриана с послушником Леонидом. Поселились
132 Адриан был убит в 1550 г. Согласно изустной памяти соло-
вецкого игумена Лаврентия от 1 апреля 1626 г., записанной свя-
щенником Лукианом Кузминым, схимник Иона рассказывал Лав-
рентию перед смертью, что когда белосельские крестьяне бросили
тело убитого ими игумена Адриана на берег р. Ушломы, «христо-
любцы» соседней деревни Иваниковой, отец старца Ионы Исидор
с товарищами, свезли тело к опустевшей церкви пророка Илии и
похоронили его под помостом храма, а «для признаку» (очевидно,
дело это надо было скрывать) посадили «древцо невелико, зовомо
рябина». Дерево выросло «велми красно и велико», и около него
начали исцеляться больные. Тогда, по приказу патриарха Фила-
рета, в 1626 г. состоялось обретение мощей Адриана. Все это изло-
мано в Слове на обретение мощей, составленном в 1626/27 г. Но
этому Слову предшествовало собственно «житие» Адриана, со-
ставленное в конце царствования Ивана Грозного, т. е. примерно
в начале 80-х годов XVI в. (АИ, т. Ill, № 141/1 н 141/11, стр. 236;
В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 237—238). Самые ранние
списки «жития» относятся к XVII в. Мы пользовались одним из
таких списков в сборнике «житий» XVII в. (РОБИЛ, собр. Ундоль-
ского, № 1308), где «житие» помещено на лл. 102—120. Слово на'
обретение мощей — на лл. 120—142 об., описание чудес — на
лл. 143-462.
133 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 1308, л. 102 об.
301
Адриан с Леонидом в Пошехонской стороне в «диком ле-
су». Сперва они прикрепили на большом дубе у р. Вотхи
образ богородицы, в расчете, что мимоплывущие поселяне
будут оставлять под дубом пищу и другую милостыню, а
потом они под тем же дубом устроили себе хижину и на-
чали трудиться. Очевидно, «труды» эти не пришлись по
вкусу местным жителям, так как «житие» отмечает, что
подвижники терпели «велие подстрекание» от бесов и «от
лукавых человек поношение» 134 135.
Закрепившись на месте, Адриан с Леонидом в 1542 г.
отправились в Москву, где нашли полную поддержку у
митрополита всероссийского Макария, выдавшего им бла-
гословенную и безданную грамоты. Здесь они собрали
среди князей, бояр и воевод московских богатую милосты-
ню на постройку церкви и создание монастыря. К этому
времени Адриан, несомненно, обладал уже каким-то хо-
зяйством с зависимыми людьми, потому что, поставив
Адриана игуменом, Макарий повелел «иноком и прос-
тым людом слушати его и во всем повиноватися» I3u.
Вернувшись в Пошехонье, Адриан заложил церковь
с трапезой. Зевершив постройку и освятив церковь,
он призвал к себе в обитель «христолюбивых» людей. Не-
которые из них, уверяет «житие», радовались такой «бла-
годати», поскольку на 90 верст вокруг не было монастыря.
«Инии же поселяне невежы глаголют, яко на придвориях
наших черньцы вселяются, да обладают и нами» 136. Тем
временем монахи «труды к трудом прилагаху и от подви-
га в подвиг прихождаху», причем выясняется, что монахи
в результате своих «подвигов» успели уже обзавестись
собственными «страдальцами», т. е. работниками 137. Оби-
тель расширялась, «братиям же у преподобных (Адриана
и Леонида.— И. Б.) множашеся» 138. Они построили три
кельи (очевидно, большие), а в четвертой устроили по-
варню и хлебопекарню. Вскоре умер Леонид, и Адриан
остался хозяйствовать один. Однако недолго уже ему
пришлось подвизаться.
134 РОБИЛ, собр. Ундольского, К° 1308, л. 108.
135 Там же, л. 109. Разрядка моя.— И. В.
136 Там же, л. 110.
137 «...И мирских человек на благочестие поучаху и своих
людей страдалец к церкви божии на молитвенный подвиг призы-
ваху» (там же, лл. 110 об.— 111).
138 Там же, л. 111—111 об.
302
Дальнейший рассказ «Жития» о гибели Адриана до того
выразителен и красочен, что мы приводим его целиком 139.
В 1550 г. «лукавый бес, злый демон вселился в росий-
ския агаряны, в малоумныя поселяны белил) 1ых сел зло-
деев, вооружает их на преподобпаго ков ковати, уложих
себе в злой мысли своей разорити пустыню преподобного
игумена со ученики ногубити». В ночь с 5 па 6 марта
«вооружилися злодеи белоселцы, овии в доспесех с мечи,
а инии в саадацех, а инии с копии и с рогатинами». Это
было настоящее вооруженное нападение: белосельцы стре-
ляли, «иного убиваху, и ового копием прободоша, а иных
мечи и топорки изсецаху. Преподобный же игумен Андре-
ан скрыхся ото убийц под задний дровяник. Окаяпии же
мучители обретоша преподобнаго под дровяником, оце-
пих ужем игумена за гортань и влечаху его в преднюю
келию и воздаша ему различный муки, церкающе бритва-
ми тело его и огнеными лучами прижигающе, рекуще и
глаголюще: где суть животы ваши и статки? Преподобный
же и великомученик игумен Андреан рече им: животы
наши у всемилостивого Спаса на небесех и статки наши
на земли, ослабите ми мало и эму их и воздам вам в руки.
Мучители еже ослабиша наготу, воздаша, преподобный,
встав, приим корчажец, в нем же четыредесят рублев,
подает мучителем и глаголет: теми статки и сим сребром
церков была большую создати во имя пречистыя богоро-
дицы вкупе со мною братии. Мучители рече: мы тебе со-
зиждем своею силою часа сего. Отвеща преподобный:
горка ми есть ваша церковь и тощно созидание ваше,
прискорбна душа моя при смерти. Се сребро созидание
наше и животы мои в руце ваю, и статки наши вне келии
моея и в пределех множество черноризец. Отпустите мя,
бога ради, братия моя, в Корнилиев монастырь, чернече-
ствовати, да никако же возвращуся семо и спасу душу
свою тамо у отца своего Корнилия. И рече мучители: мы
тебе воздадим шлем спасения и пошлем тебя к царю не-
бесному. Презре старческое моление, приим ужем оцеп-
ляют его второе за шею».
Адриан стал молиться. «Сия слышав, злодеи вне ке-
лии преподобнаго извлецаху ужем и под полоз санинь
139 Там же, лл. 111 об.— 115 об. Этот рассказ интересен еще и
тем, что рисует картину процветающей монастырской вотчины с
хозяйственными постройками, лошадьми, с запасами меда и во-
ска, с ларцами, набитыми всяким добром.
303
устрояют, оттоле преподобный Андреап мученик предаст
дух свой в руце божии. Начата злодеи похищати и мо-
настырьская грабити, инии же напред сего на дворце
сослужебников их перевязаху и в подполия пометаху, да
не воздадут вести во окрестный веси, и стражы уставля-
ху около обители и дворца копюшонново... Инии же зло-
творцы окаяннии сотонииы ученицы не пощадили церкви
божии, затвор выломих и царскими дверми внидох во ол-
тарь и тамо обретох за престолом троих учеников прспо-
добнаго и извлецаху их вне церкви в трапезу и начата пх
мучити и путати, аки козлы вне спят, и кости их троско-
таху, и ту убита старца Давида. Разбойницы же выграбих
имение все обителпое, мед и воск, книги и масло, ларцы
и платье, и сосуды всякие, и всякое собрание, еще же и
лошади и возы покутах, последи же и тело преподобпаго
мученика Андреана игумена в сани ввергли и изо обители
преподобнаго повезли, и не имамы поведати в то время,
где его, преподобнаго, тело скуташа и скрыта».
Конечно, ни автор «жития», ни составители тех источ-
ников, которыми он пользовался, не присутствовали при
предсмертных разговорах Адриана с поселянами, и диа-
логи эти при всей их красочности и характеристичности
представляют собой литературный вымысел и лишены
достоверности протокола. Но ясно одно: окрестные жите-
ли были доведены монахами до такой степени озлобления,
что их устраивало только полное разорение «святой оби-
тели» и физическое уничтожение ее основателя 140.
Выходцем из Корнилие-Комельского монастыря был
и Филипп Ирапский 141. Еще мальчиком, который рано
140 При всем этом надо полагать, что автор, описывающий
последние часы Адриана, несомненно, был в курсе событий. Об
этом свидетельствует, между прочим, точность указанной даты
нападения на монастырь. Знаменательна и концовка рассказа,
где автор говорит, что «в то время» он ие знал еще, где убийцы
скрыли тело Адриана: это свидетельствует о том, что автор был
современником описываемых им событий и подробности их мог
узнать даже от очевидцев.
141 «Житие» Филиппа Иранского составлено в конце XVI в.
Имеется известие, что оно написано старцем Германом, который
пришел в пустынь к Филиппу незадолго до смерти последнего
и которому сам Филипп рассказывал о своей жизни. Есть и дру-
гая, позднейшая редакция этого «жития» —>XVII в., представляю-
щая собой сокращенную переделку первой (В. О. Ключевский.
Указ, соч., стр. 274). «Житие» (в первой редакции) издано В. О.
Ключевским, публикацией которого мы пользуемся («Житие пре-
304
Потерял родителей-крестьян и скитался, питаясь «христо-
вым именем», Филипп попал в Корни ли ев монастырь,
долго служил здесь братии и в 15-летпем возрасте был
пострижен в монахи. После этого он еще несколько лет
жил в Корнилиевом монастыре, а потом, решив «уеди-
ниться», т. е. основать собственную обитель, пробыл еще
некоторое время в Снасокамеппом монастыре и в некото-
рых пустынях, пока не попал в Апдогскую волость Бело-
зерского края, где облюбовал подходящее для своих це-
лей красивое место — «се бо тут бор бяше прекрасен зе-
ло» 142.
Филипп обратился «к наместнику веси тоя» князю
Андрею Васильевичу Шелешпапскому «и молит его бла-
женный Филипп и прошает места онаго» 143. Князь по-
шел ему навстречу и посохом своим очертил Филиппу
участок земли от р. Апдоги по направлению к Малому
Ирапу.
Филипп поспешил закрепить за собой эту землю, вы-
рыв вокруг отведенного ему участка ров. Скоро ему
представился благоприятный случай расширить свое пер-
воначальное владение. Случай этот изображается в «жи-
тии» в виде особого «чуда», совершенного Филиппом.
Дело в том, что брат князя Андрея Ивап Васильевич Ше-
лешпанский, узнав о том, что в их владениях поселился
пустынник, был этим очень недоволен и заявил брату:
«Ты его пустил тут жити, а у меня он по докладывался,
и я еду к нему, изгоню его от места того и не дам ему ту
жити» 144. Трудно сказать, что руководило действиями
князя Ивана — оскорбленное ли самолюбие или какое-
либо серьезное опасение, по он, пе поддавшись увеща-
ниям, помчался па коне к Малому Ирапу, чтобы изгнать
оттуда старца. Но конь как вкопанный стаде у ручья, и ког-
да князь Иван его ударил, он «возъярнся па князя, заку-
си узду и повесе вспять, припесе его в село ко церкви
святаго отца Николы чудотворца и порази его о камень,
и умре князь Иван» 145; околел и обезумевший конь, мчав-
шийся после этого еще два поприща до селища Гулыпи.
подобного Филиппа Иранского», изд. ОЛДП, вып. 96. СПб., 1879;
далее — «Житие Филиппа Иранского»).
142 «Житие Филиппа Иранского», стр. 17.
143 Там же, стр. 18.
144 Там же, стр. 20.
145 Там же, стр. 21.
20 и. У. Будовниц зон
Когда князь Андрей Васильевич сообщил о случив-
шемся Филиппу, тот. конечно, «восплака о сем», по от-
казался принять предложенные князем деньги напомни
души ого погибшего брата, а попросил пожаловать ему
«земли пространное на помин брата... Князь же Андрей
умилися па моление преподобнаго отца, даде землю всю
промеж ручьи Ирапы, Большим и Малым, и подкрепи
ему невозвратно» 146.
Земля эта, несомненно, была населенная, и княжеский
акт задевал интересы окрестных крестьян: отведя землю
Филиппу, князь «отолс наказывает вольми и заповедает
посолянем своим его пи кося злобы творити ему и повеле-
вает им в послушании быти» 147.
Таково «чудо», сотворенное Филиппом, чудо, сводя-
щееся к тому, что пустынник и любитель уединения це-
ной гибели непочтительного князя расширяет свои зе-
мельные владения, хотя и первоначального участка было
вполне достаточно для одинокого отшельника. Но в том-
то и дело, что все эти пустынножители и любители уеди-
нения с самого начала думают о создании монастыря с
большим феодальным хозяйством.
Характерно, что князь Андрей Васильевич Шелеш-
папскин действует пе в качестве мелкого вотчинника, а
как представитель центральной власти. «В самом образе
действий князя Андрея,— говорит по этому поводу в
предисловии к своей публикации В. О. Ключевский,—
можно найти намек па то, что он был в своей вотчине
больше чем землевладельцем: как землевладелец оп мог
отвести Филиппу землю для поселения и даже „подкре-
пить ему ее невозвратно", т. е. закрепить за ним „дан-
ной" грамотной с оговоркой, что земля дана „в прок без
выкупа вечных ради благ, а роду и племени до тоя земли
дела пет“; по как землевладелец оп едва ли был вправе
в начало XVI в. приказывать своим крестьянам быть в
послушании у пришельца. Если так, то в рассказе Герма-
на является перед нами одно из бывших удельных кня-
жеств, очень мелкое, ставшее сельским округом област-
ного управления Московского государства; владельцы,
потомки удельных князей, перешли в скромный разряд
провинциальных „детей боярских", по прежняя удельная
146 «Житие Филиппа Иранского», стр. 22.
147 Там же, стр. 22—23.
.406
власть не исчезла для них бесследно в новом государст-
венном порядке: один из вотчинников продолжает пра-
вить своей вотчиной в качестве московского администра-
тивного чиновника — волостеля Лпдогского» 148. Может
быть, потому так и возъярился князь Иван Васильевич,
что пришелец обратился к официальному волостелю, а у
него, князя Шелешпаиского, такого же потомка удельных
князей, «не докладывался»?
Так или иначе, по Филипп, получив землю, поставил
сперва часовню, а потом, когда к нему со всех сторон
стали приходить «благочестивые мужи», он с их помо-
щью и при деятельной поддержке князя Андрея поставил
большую церковь.
Из дальнейшего рассказа «жития» выясняется, что ок-
рестные крестьяне по хотели мириться с тем, что па их
земле утвердился «святой старец» и делали ему «злобы
и насаждения». После того, рассказывает Герман, как лу-
кавый враг рода человеческого ничем не мог совратить.
Филиппа с мути истинного, он начал «поучати и поощ-
ряти злых человек, кои не боящеся бога псвегласи, во!
мпогия времена приходяще и хотяще пакость сотворили
блаженному. Он же, видя козни лукаваго врага и хитро-
сти, творящая ему мпогия злобы и досаждение человецы
и х о т я щ е о т г п а т и от с в я т а г о м с с т а с с г о,
что ему поручено богом и указано, и пусто место
то сотворит и научением диаволим, святым же, ук-
репляя себя благодатию духа святаго, и рече им: отсту-
пите от мене вси творящим ми злая злобы и досажде-
ния» 149 150.
В конце концов «злии человецы» были посрамлены и
вынуждены были отступить.
Тем пе менее Филиппу пе удалось завести большого
хозяйства |5°. Все же он заложил прочное основание для
его роста. Это дало возможность ужо после смерти монаха
основать на месте его пустыни Филиппов Красноборский
монастырь.
Одновременно с Корпплпем Комельским (но несколь-
ко пережив его) осваивали черносошные земли в районе
148 Там же, стр. XXXI—XXXIII.
149 Там же, стр. 33—34. Разрядка моя.—11. 13.
150 Это, возможно, было вызвано тем, что, по данным «жития».
Филипп умер сравнительно молодым, 45 лет от роду (всего он
прожил на Иране 20 лот — с 1517 по 1537 г.).
307
20*
Комельского лисп Стефан Комельскнй и Арсейин Ки-
нельский.
В «житии» Стефана Комельского151 * говорится, что
после принятия пострига в Глушицкой обители и стран-
ствия но северным пустыням Стефан поселился в совер-
шенно пустынной местности среди «превеликих» сосен и
берез, «и никому же прежде тут от человек живущи» |52.
Когда через некоторое время митрополит Даниил хлопо-
чет перед великим князем Василием III о закреплении
этой местности за Стефаном, она, по словам последнего,
также изображается как «места пустынные, точию лес
великий и блата непроходимии и мхи» 153. Между тем это
место находилось в 35 верстах к югу от Вологды, отсюда
вела протоптанная «стезица» к Белоселковской (по друго-
му списку Белосельской) дороге и «до государьских де-
ревень волостных», т. е. до поселений черносошных
крестьян. Когда впоследствии Стефан построил церковь,
на ее освящение пришло из окрестностей «многое множе-
ство» пароду. Увидев на месте своего поселения «преве-
ликие» сосны и березы, Стефан, как сообщает его «жи-
тие», сразу же сообразил, что этот лес можно будет ис-
пользовать для монастырского строения. Он устроил себе
хижину с сенцами и сразу же развернул работу по строи-
тельству монастыря.
Это вызвало к нему настороженное и враждебное от-
ношение окрестного населения. «Окрест пустыни свята-
го живущии в ближных весех и в селех,— повествует
„житие“,— приходяще на езеро Комельское рыбы лови-
ти и приходиша х келии святаго и многу пакость тво-
151 Это «житие», в свое время оставшееся неизвестным В. О.
Ключевскому, было издадо Хр. Лопаревым (ПДПИ, вып. 85. СПб.,
1892) по рукописи Н. С. Тихонравова с вариантами по рукописи
Общества любителей древней письменности. Хр. Лопареву были
известны еще два списка^собр. Царского (Уварова) в РОГИМ,
которым пользовался Филарет для своей книги «Русские святые»,
и рукопись из частного собрания Яковлева, с которой хозяин соб-
рания не разрешил ему ознакомиться. Наряду с публикацией Хр.
Лопарева я пользовался рукописью РОГПБ, Q-I-1200 (подарена
библиотеке А. И. Яцимироким). Любопытно, что автор «житня»
осуждает боярское правление. После смерти великого князя Васи-
лия Ивановича, пишет он, «боляры же и сановники и вси вельмо-
жи принта самовластие и не радеша о царстве» (ПДПИ, вып. 85,
стр. 17).
1“ ПДПИ, вып. 85, стр. 7; РОГПБ, Q-I-1200, л. 4 об.
153 РОГПБ, Q-I-1200, л. И об.
308
риша святому старцу Стефану, ругающеся и смеюще ему
и бесовския песни поюще и браняшс ему и глаголаху:
изыди из пустыни сея, яко угодие наших весей есть, да
не зле умреши. Многажды же и не дающе старцу на езере
рыб ловити, а иногда же со езера прпидоша пощию в лет-
нее время, хотяху святаго убити, рекуще: яко ничем его
не можем от места отгнати» 154. По версии «жития», всем
этим «пакостям» Стефан противопоставил кроткую мо-
литву, но в действительности оп предпринял более дей-
ственные меры. Когда оп обзавелся братией и монастырь
по существу уже начал действовать, Стефан отправился
в Москву к великому князю Василию III и к митрополиту
Даниилу, прося первого закрепить за монастырем запя-
тую им землю, а второго,— чтобы он благословил воз-
двигнуть церковь во имя Николая чудотворца. Хотя Да-
ниил вначале «усумпеся» в том, что место действительно
пустынное, по охотно дал себя обмануть и поддержал хо-
датайство перед великим князем. Оно было уважено, и
Стефан получил землю, а также грамоту к «державцу»
города Вологды, «яко да оберегает старца и пустыню спаб-
девает от злонравных человек близ живущих» 155. Монас-
тырю было также отдано озеро, т. е. исключительное
право на рыбную ловлю.
Вернувшись, Стефан принялся за постройку церкви
с помощью наемных «древоделов», для приглашения ко-
торых один монах разъезжал по ближайшим деревням.
Вообще говоря, основатели монастырей стремились про-
изводить все работы с помощью низшей монастырской
братии и посещавших монастырь «боголюбцев» 156, но,
очевидно, неприязненное отношение окрестного населения
вынудило Стефана, не полагаясь па даровой труд, обра-
титься и к помощи наемных «древоделов», без которых
он не мог бы построить церковь.
-Эксплуатация местного населения началась еще до
того, как Стефан получил великокняжескую грамоту. Об
этом свидетельствует тот факт, что, уезжая в Москву,
он взял с собой одного монаха и «другаго от мирских
154 Там же, лл. 8 об,— 9.
155 Там же, л. 13.
156 Таким трудом пользовался и Стсфап. В «житии» отмеча-
ется, что мирские люди «в трудех помогающе святому пустыню
расятространяти, ,всп купно цга'бгиая 'клждо их по своему обету,
яко же святому Николе» (НДПИ, выв. 85, стр. 15).
309
тружающегося с ним», т. е. монастырского слугу. Едва
ли и в озере Стефан ловил рыбу без применения чужого
труда. Иначе он пе вызвал бы такого'озлобления других
рыболовов, которые, конечно, ничего не имели бы против
того, чтобы одинокий отшельник сам ловил рыбу па соб-
ственную потребу.
Худшие опасения рыболовов и других окрестных жи-
телей начали оправдываться после того, как Стефан за-
ручился великокняжеской грамотой. Отныне монастырское
хозяйство строится с небывалым раз,махом: «Оттоле же
преподобный весь предается богови, начат отребляти мес-
то и монастырь распространяли п от монастыря отсекати
лес и иодолие расчищали покосу ради, даже до озера;
такоже и нивы пассвати» ,э7.
Чтобы получить побольше доходу и привлечь поболь-
ше людей к монастырским работам, Стефан после соору-
жения церкви разослал монахов по селениям оповестить
о предстоящем ее освящении. Это принесло своп плоды:
«И тако многое множество народа съехавшеся и снидоша-
ся и навезите святому многое? .потребных всякаго обилия
и пищи, и дающе много па строение церкви и монастырю
и на пропитание братиям» l5S. Появилась возможность
еще более расширить монастырское хозяйство: «По сем
убо преподобный Стефан пача стронти монастырь четверо-
уголен и келпи постави мпоги по чину, постави же и хлеб-
пю, содела же и гостипптгцу», гдо обхаживали и ублажа-
ли жертвователей — «в ней же сам и вся братия прпхо-
дяще и гости хлебствуютце» 1Ё5.
Умер Стефан в 15zj2 г., оставив свой монастырь в цве-
тущем состоянии.
«Житие» другого комельского «подвижника»—Арсе-
ния Комельского 1С0, как и другие произведения подобного * 158 159 160
137 ПДПИ. вып. 85. стр. 15.
158 Там же, стр. 15—16.
159 Там же,, стр. 16.
160 «Житие» Арсония Комельского было написано еще во вто-
рой половине. XVI в., но в 151)8 г. в основанном им монастыре
случился пожар, во время которого сгорело «написание о жизни
святаго и о чюдссех его». Тогда еще живы были некоторые «сви-
детели святому житию его и чюдесом и преставлению», кроме то-
го, в «дохее» монастырской была найдена «мала хартия», па осно-
ве которой монах Иоанн написал повое «житие» Арсения. Кроме
того, Иоанн сам был очевидцем некоторых «чудес» Арсения Ко-
мсльского, которые он сам описал. «Житие» Арсеппя Козельско-
го встречается чрезвычайно редко. Мне известен только один спи-
310
рода, представляет собой замечательный памятник клас-
совой борьбы крестьянства против монастырей. Оно до-
полняется п некоторым актовым материалом, позволяю-
щим судить о борьбе двух тенденций - колонизации
вольной, крестьянской и колонизации монастырской!, под-
держиваемой центральным правительством.
Арсений Комельскнй принадлежал к московскому бо-
ярскому роду Сахарусовых и добился видного положения
в духовной иерархии, заняв пост игумена Троицс-Сергие-
ва монастыря. Однако «заио ненавидя славы и честь от
человек, безмолъвме же любя..., пустьшнаго и безмолвпаго
жития жадая» * 161, он возымел намерение удалиться в пу-
стыню, а проще говоря,— решил устроить собственный мо-
настырь. Обойдя много лесов и пустынь, он выбрал себе,
наконец, место в Комельском лесу близ р. Лежи в полу-
версте от речки Кохтыжи, в 25 верстах от Вологды. «Ме-
сто же тогда блатно бысть ту и водяпо, пути людскаго не
бысть мпмоходящим людом» 162. По стоило ему поставить
келью, как «людно безумпии много скорби и пакости со-
твориша ему, святому» 163.
Смиренный Арсений использовал свои московские свя-
зи и обратился с жалобой к великому князю Василию III.
Последний в феврале 1530 г. выдал Арсению грамоту 164, в
которой изложена суть жалобы. Старец Арсений Сахару-
сов, говорится в грамоте, «был ми челом, а сказывает, что
поставил себе пустынь в Вологодском уезде па Комель-
ском лесу, на речке на Кохтыжи, п в той-де его пустыни
крестьяне лес секут и почипкп ставят и с выжляты гоптот
п белуют165, а мне бы пожаловати около тое пустыни
крестьяпом лесу сечи и починков ставпти и выжляты го-
няти п беловати не велети». И великий князь пожаловал
старца Арсения, запретил все это «около тое пустыни за
сок, которым в свое время пользовался и В. О. Ключевский. Это
рукопись РОГИМ, собр. Цщхж-О'То, № 13-4 — собр. Уварова, № 107
(ио описанию Леонида № 1247). Список — начала XVIII в., но
едва ли он существенно отличается от своего протографа.
161 РОГИМ, собр. Царского, № 134 — собр. Уварова, № 107 (по
описанию Леонида № 1247), л. 49.
162 Там жо, л. 50—50 об.
163 Там же, лл. 50 об.— 51.
ПРИ. т. III, стр. 280—282.
165 Амвросий, составитель «Истории рюссипской иерархии», а
также И. Коноплев переводят эго слово: «ио споен поло владеют»,
но мое кажется, что здесь речь идет о то,я, что соседи не крестья-
не охотятся («с выжляты гопют») п белок ловят.
311
две версты во все четыре стороны». На территории мона-
стыря грамота запрещала ставить починки. Это значит,
что колонизация Комельского леса шла бы и без участия
монастыря, но по другому пути — по пути вольной, кресть-
янской колонизации.
Несмотря на великокняжескую грамоту, крестьяне
упорно продолжали отстаивать свои права, и дело дошло
до того, что они келейника старца Арсения «бивше без
милости и злой смерти предаша» 1б6. Арсений вынужден
был «дать место гневу» и отойти от того места за 30 с
лишним верст в Шилсгоцкий дикий лес на речку Шип-
горь, где начал «подвизаться» и поставил храм. К нему
начали приходить иноки и миряне, и новый монастырь
постепепно расширялся.
В 1538 г. па вологодские пределы напали татары и ра-
зорили весь край. Спасаясь от неприятеля, многие люди
сбежались в район Арсениевой пустыни и стали здесь се-
литься. «Житие» умалчивает о том, какие сложились от-
ношения у Арсения с новыми поселенцами. Оно сообщает
только, что поскольку поблизости от пустыни «жены на-
чата жити и чада родити» 167, то это заставило Арсения
вернуться в Комельский лес на прежнее свое место, при-
чем новую свою пустынь на Шингори он не забросил, а
оставил там одного из своих учеников. Уже через год
(в 1539 г.), взяв у епископа пермского и вологодского
Алексея благословение и антиминс, Арсений начал стро-
ить церковь во имя положения риз богородицы.
В этом же году он, очевидно, опять посетил Москву,
так как 13 июля 1539 г. ему была выдана новая грамо-
та 168. Из грамоты явствует, что монастырь обзавелся за-
висимыми крестьянами и имеет приказчиков. Характерно,
что действие грамоты распространяется уже пе на две вер-
сты вокруг монастыря, а па пять верст.
Следующая иммунитетная грамота 169, выданная в
1543 г., значительно расширяет предоставленные монасты-
рю льготы (освобождение от пошлины за пятпение лоша-
дей, освобождение от тягла монастырского двора с черны-
юб РОГИМ, собр. Уварова, № 107 (по описанию Леонида
№ 1247), л. 51.
167 Там же, л. 52 об.
168 ИРИ, т. Ш, стр. 283—285. Это — грамота несудимая, наде-
ляющая монастырь различными иммунитетными правами.
189 Там же, стр. 286—290.
312
ми людьми в Вологде, запрещение приезжать в мона-
стырь на пиры и братчины без приглашения, запрещение
нищим, которых монастырь как будто бы должен был пи-
тать и призирать, приходить в монастырские деревни 170
и т. д.). Кроме того, эта грамота утверждала за монасты-
рем пять крестьянских починков, возникших, очевидно, на
монастырской земле 171.
Вернувшись в Комельский лес, Арсений развил боль-
шую хозяйственную деятельность — «труждаяся всльми,
лесы сечаще и нивы насеваше, имея у себя доилицы» 172.
Но, трудясь над созданием монастырской вотчины в Ко-
мельском лесу, Арсений часто навещал и свою пустынь на
речке Шингорь.
Кроме феодальных повинностей, которыми окрестные
крестьяне были обязаны монастырю, опи выплачивали ему
еще определенные оброки за пользование присвоенными
им угодьями. Об этом свидетельствует, между прочим,
следующее «чудо» Арсения, совершенное им еще цри жиз-
ни 173. «Нецыи же християне,— рассказывается в „жи-
тии",— иже близ живущии обители пресвятыя богородицы
и блаженнаго Арсения, и приидоша к нему и благословение
у пего взяша на Леже реце рыбы ловити. Свитый же бла-
гослови и отпусти их и рече к ним: Аще бог вам подаст
елико рыбы, вы же принесите по толику братии моей». Они
согласились и, поймав очень много рыбы, утаили большую
рыбину, а остальное принесли Арсению показать: «Веи,
отче честный, твоих ради молитв отеческих, толико пам
бог даровал рыбы, и возми елико хочещи». Но святой,
«уразумев их коварство и украденную рыбу», устыдил
ловцов, которые вынуждены были предъявить утаенную
рыбу. Из рассказа об этом «чуде» видно, что ловцы долж-
ны были давать в монастырь определенный оброк, ибо,
если бы речь шла о добровольном подношении, то не было
бы смысла рыбу прятать, не надо было бы всю се
приносить для учета, и утаенная рыба не рассматривалась
бы как «украденная».
170 «...Л попрошаем у чих ио их монастырским деревням пе
е-здити...»
171 Уже грамота 1539 г. предусматривала, что ее действие рас.
пространястся на крестьян, «хто... в той пустыньке вперед почи-
нок поставит п их монастыре за пять верст от монастыря».
172 РОГИМ, собр. Уварова, № 107 (по onneannio Леонида
№ 1247). л. 53.
173 Там же, л. 55—55 об.
313
Умер Арсений в 1550 г., похозяйствовав в Комельском
лесу и в отхожей своей пустыни более 20 лет 174.
Во второй половине XVI в. предприимчивые монахи
начали проникать -на Сухону, к северо-востоку от Волог-
ды. Злая судьба постигла одного из них, Агапита Марку-
шовского 175. «Житие» не сохранило сведений о его проис-
хождении и ранних годах жизни. Рассказ начинается с
того, как Агапит, будучи иноком сольвычетодского Борисо-
глебского монастыря, удалился на Сухону и верстах в 100
к северо-востоку от Тотьмы, па речке Маркушевке, неда-
леко от ее впадения в р. Тарпагу, построил сперва неболь-
шую часовню, а потом келью. Хотя кругом, как это обычно
утверждается в «житиях», были «непроходимые леса и
болота», которые отделяли пристанище Агапита «от селе-
ний, не было ни дорог, пи мостов и переходов через речки
и ручьи», он очень быстро вошел в соприкосновение с ок-
рестными жителями, которые «толпами» стали приходить
к нему для душеспасительных бесед. Пришли также иноки
и миряпе-жсртвователп, которые дали Агапиту средства
на строительство обители.
Кроме этих добровольных пожертвований, у Агапита,
174 В «яяггии» указывается, что Арсенин прожил в Комель-
ском .чесу 45 лет (там же, л. 56), по это неточно, так как он
только в 1527 г. оставил Троице-Сергиев монастырь.
175 Об Агапите сохранилось мало сведений, и то случайно.
В 1712 г. новопоставлспный епископ холмогорский и важский
Варнава, добираясь из Москвы в свою епархию, плыл на лодке
от Вологды по р. Сухоне, и когда -достиг Березовой слободам, то
вынуждеп был остановиться, так как стоял ужо октябрь и река
начала покрываться льдом. В ожидании зимнего санного пути
Варпа-ва переехал со своей свитой в Маркушсвский Николаевский
монастырь, находившийся в 15 верстах от Сухоны, п пробыл в нем
три педели. Находясь в монастыре, он приказал нескольким ли-
цам из своей свиты ознакомиться с монастырским архивом и па
основании найденных грамот -и записей составить жизнеописание
основателя монастыря Агапита. Рукописи «жития» мне нигде не
встречались, но бесхитростное его изложение дано в книге:
И. Верюжский. Исторические сказания о жизни святых, под-
визавшихся в Вологодской епархии, Вологда, 1880, стр. 539—545.
За неимением другого, приходится довольствоваться этим источ-
ником. Надо впрочем отметить, что, несмотря па позднее проис-
хождение «жтггия», опо оСповано на некоторых ранних докумен-
тальных данных. Внушают к себе полное доверие приводимые в
описании жттзпи Агапита 1жа|нравыо картинки, вроде той, как
«преподобный» игумен, опасаясь нападения ожесточившихся кре-
сп.ни, осмеливался выходить за ограду монастыря только о-кру-
жопный монахами-телохранителями.
7/1
несомненно, были и собственные средства, которые он при-
нес с собой, ибо строительство с самого начала приняло
широкие разморы. Он построил деревянную церковь во имя
Николая чудотворца и вслед за пей — теплую Благовещен-
скую с притвором во имя Прокопия Устюжского, с келар-
ской и трапезной. В 1578 г., когда строительство закончи-
лось, Агапит отправился в Москву, где от митрополита
Аптонпя получил благословение па освящение церквей, а
у царя Ивана Грозного выпросил «землю на содержание
обители л дозволение выстроить па р. Лохте мельницу».
Последняя была выстроена в 40 верстах от монастыря. На
строительство церквей, мельницы и хозяйственных поме-
щений ушло три года, в течение которых первоначальная
«пустьитпожительпая» келья превратплаш, в настоящий
монастырь. «Но нс дремал и исконный враг человече-
ский — диавол», возбуждавший «злобу и зависть к препо-
добному» среди окрестных жителей, справедливо опасав-
шихся, что со временем всо их угодья и пустоши отойдут
к монастырю. Особенно недовольны были жители деревни
Камкина, выжидавшие только случая, чтобы напасть па
Агапита и убить его. Они надеялись, «что со смертью на-
стоятеля разрушится и ненавистная им обитель». Случай
этот, однако, долго им не представлялся, «потому что бра-
тия, зная их злобу, старались охранять старца и везде,
куда бы он ни пошел, сопровождали его».
В 1585 г., уже на восьмой год пребывания Агапита на
Маркушевке, он на лошади отправился на мельницу для
исправления некоторых повреждений, причиненных весен-
ним разливом. На этот раз с Агапитом было только два
монаха. Узнав об этом, камкинцы решили подстеречь его и,
когда он возвращался в монастырь, они под предводитель-
ством Богдашки Ляхова напали на него и убили вместе с
обоими спутниками, а тела их бросили в р. Уфтюгу. Бра-
тия нашла их трупы в реке, похоронила в монастыре, а
над могилой Агапита поставила часовню, ставшую новым
источником доходов.
Еще до Агапита па Сухоне, в самой Тотьме Феодосием
Сумориным 176 был построен монастырь, который быстро
развернулся в большой хозяйственный комплекс.
170 «Житие» Феодосия Суморяна было написано а конце XVIII
или самом начале XIX в. после обретения его мощен н 179G г.
(В. О. К л к> ч е в с кий. Указ, соч., стр. 319; ПРИ, т. VI, стр. 433).
Все рукописи наших собраний с «житном» Феодосия относятся
315
Феодосий — чрезвычайно любопытная фигура предпри-
имчивого игумена и ловкого «прошака». «Житие» его от-
мечает, что он «аще и не научен книжному учению, бог
разум дал ему на путь спасения» 177. «Разум» этот заклю-
чался в необычайной практической сметке, в умении учи-
тывать обстоятельства и приноровиться к ним, в ловкости
и изворотливости и в безудержном стяжательстве.
Будучи родом из Вологды, сын простых людей, Феодо-
сий после смерти родителей постригся в Спасо-Прилуцком
монастыре, откуда был направлен в Тотьму управлять мо-
настырским соляным промыслом. Управлял оп «добре, с
великим радением и труды и неотложным прилежани-
ем» 178. Но в то же время, увидев, что в Тотьме «монасты-
рей ни единаго нет, не построены ни во окрестных мсстех
области града того», он «нача в себе размышляти о тако-
вом помысле своем велми от всего сердца своего — где бы
ему обрести место близ града того на поставление обите-
ли». С этой целью он обошел окрестности города «по горам
и по дебрям», пока не обрел подходящего места между дву-
мя реками — Ковдою и Песьей Денгой, «на горах прекрас-
но зело, и возлюби е, понеже место стройно быти мона-
стырскому устроению на нем: со обеих стран гора высоко
круг ея, частостию лесом обросла со все стороны по горам,
а около места того пашенныя земли прилегли» 17Э.
именно к этому времени. Однако в рукописном отделе Всесоюзной
библиотеки им. В. И. Ленина имеется сборник «житий» (Филиппа
митрополита, Зосимы и Савватия Соловецких и Феодосия Сумо-
рина), написанный полууставом XVII в. (РОБИЛ, собр. Больша-
кова, № 28; данный сборник и используется в дальнейшем изло-
жении). Это заставляет 'думать, что повесть о жизни Феодосия
существовала до обретения его мощой и была потом использова-
на как официальный документ для оформления его канонизации.
Кто является автором «жития» Феодосия и на каких источниках
оно основано,— неизвестно. Надо впрочем отметить, что оно со-
держит 'много любопытных и весьма правдоподобных подробно-
стей, которые автору «жития» не было никакого смысла приду-
мывать; некоторые из них, кроме того, как убедимся из дальней-
шего изложения, подтверждаются документальными данными.
Кроме отмоченной рукописи, мы пользовались еще рукописным
же сборником произведений о Феодосии Тотемском (служба, «жи-
тие», описание чудес, слово похвальное, списки с данной грамо-
ты Марии Киселевой и с духовной Феодосия), составленным в
1799 г. (РОБАН, Устюжское собр., № 58).
177 РОБИЛ, собр. Большакова, № 28, л. '133.
178 Там же, л. 126 об.
179 Там же, л. 128 об.
3i6
9то место принадлежало какой-то Марии, вдове Истомы
Киселева. И вот Феодосий стал думать о том, каким путем
можно было бы заставить вдову поступиться своей зем-
лей ,8°. Он начал наводить о ней справки, узнал, где она
живет, и явился к пей в дом с предложением, чтобы она
отдала ему участок в вечное поминание ее покойного
мужа. «Како имам отдати тебе место сие на строение мона-
стыръское,— заявила ему Мария Киселева,— от чего сама
имам питатися, аще отбуду вотчины своей». Но Феодосий
стал ее увещать «умильными словесы». Он заверил вдову,
что дом ее, пока она жива, «ничем не будет скуден», зато
по смерти ей будет обеспечено «царство небесное и покой с
праведными женами». Но она продолжала сомневаться, и
между ними произошел следующий диалог:
Вдова: «Аще поступлюся места своего на монастырь-
ское строение и сотвориши сие, имаши взяти и все от мене
близ того места?»
Старец: «Никако пе сотворю того, но имаши вечно
владети».
Вдова: «Аще истинну мне глаголеш, старче, словеса
сия утешая мене».
Старец: «Ей, ей, всю истину тебе глаголю, госпоже
Мария, поступися места того».
Вдова: «...Еже хощеши, дам тебе место сие на со-
творение обители, и дам тебе написание на место свое. Аще
возможеши сие великое дело сотворити, вечно имаши вла-
дети им; аще невозможно тебе сотворити, все возвращу
от тебе».
На таких условиях Мария Киселева выдала Феодосию
«написание» 180 181.
180 «И от того времяни нала о сем в разуме своем держати, ка-
ко и коим делом умоляти вдова о месте том, чтобы она посту-
пилась на моста своего, поставит на том месте монастырь» (там
же, лл. 128 об.—129).
181 Там же, лл. 129 об.— 131. Факт выдачи Марией Киселевой
«написания» Феодосию на изложенных условиях подтверждается
списком ее данной грамоты. Согласно этой грамоте она отдает
Феодосию три пустоши на реках Ковде и Песьей Денге со всеми
угодьями, «что к нам истари потяглю», с пожнями и мельница-
ми. Все это дается с условием, что Феодосий построит здесь мо-
настырь и пустыни, причем оговаривается, что если он монастыря
строить не будет, то земля обратно переходит к жертвователям —
Марии, ее двум сыновьям Федору и Петру и внуку Иову Ивано-
вичу (РОВАН, Устюжское собр., № 58, л. 43—43 об.). Очевидно,
в дальпейшем члены семьи Киселевых в какой-то мере были со-
317
•Заручившись этим документом, Феодосий «пача по-
мышлятп во уме своем, како бы ему отбыти службы своей
и пресслитися на место свое» 182. С этой целью он напра-
вил своему игумену в Спасо-Прилуцкий монастырь и всей
братии послание «с великим умолением и со многими сле-
зами», «чтобы его освободили великия службы» 183 184. От
службы его освободили, по приказали явиться в монастырь.
Вернувшись, он некоторое время продолжал работать
«и прилагаше ум свой па небесная», но скоро все-таки
«прииде желание ему отити в новую пустынь и от всех
уедпнптися» |84. О каком «уединении» он мечтал,— мы уже
знаем.
Со свойственной Феодосию настойчивостью он добился
от игумена, чтобы его отпустили, и в 1554 г. снова прибыл
в Тотьму. Здесь в избранном им месте па горе он поставил
себе «кущу мелу хврастием (т. е. хворостом.— И. Б.)
огражденну», потом ископал себе «пещеру малу» «зимпаго
ради пребывания» *85. Он установил связь с жителями
Тотьмы и окрестных селений и многих из них, как и вдо-
ву Марию Киселеву, заинтересовал в строительстве мона-
стыря. Они стали давать ему «от имений своих ла потребу
монастырю, а инии варнишпых промыслов своих участия,
овии же веси, овии же угодия свои на создание обители»186.
Увидев это «великое прилежание градских людей о соз-
дании обители», Феодосий призвал к себе лучших посад-
ских людей и стал просить их, чтобы они дали ему «писа-
ние» к царю, к которому он собирался отправиться за раз-
решением о создании обители. Посадские люди дали ему
владельцами монастырских предприятий. В частности, в завеща-
нии Феодосия указано, что одной соляной трубой ои владел со-
вместно с Петром и Иовом (РОБЛП, Устюжское собр., № 58, л. 46).
182 РОБИЛ, собр. Большакова, № 28, л. 31.
183 Там же, л. 1,31 об.
184 Там же, л. 132.
185 Там же, л. 137.
186 Там же, л. 139—139 об. Очевидно, это были вклады за раз-
решение постричься и поселиться на старости лет в будущем мо-
настыре. Любопытно, что некоторых иноков Феодосий принимал
в свой монастырь, так сказать, «в кредит». «Да взять мне,— чи-
таем мы в духовной грамоте Феодосия,— на Семене да на Якове
да Еремне, да на Петре да на Иеустрое па Степановых детех
Саблина вкладных денег за отца за Степана семь рублев три ал-
тына два денги баскабално» (РОБАН, Устюжское собр., № 58,
л. 48).
318
такоо «писание», где просили царя позволить построить
«богомолье свое» па облюбованном Феодосием месте.
Недолго ему пришлось пожить в зимнем пещере и в
сменившей ее «келице малой». В том же 1554 г. Феодосий
был уже в Москве, где сумел выхлопотать себе царскую
иммунитетную грамоту 187. Тотсмские посадские люди, го-
ворится в грамоте, жаловались, что в Тотьме и в Тотем-
ском уезде нет пи одного монастыря, «и кто-де их при
старости и при смерти захощет иострищись, ипо-де ему
пострищись негде, и в том-дс им бывает нужда великая, а
хочет-де у них на Тотьме церковь воздвигнута и монастырь
строити собою и в том монастыре строительствовати старец
Феодосий Суморин». Царь ему разрешил воздвигнуть цер-
ковь и соорудить монастырь на Тотьме между речками
Ковдою и Песьею Депгой и дал ему пссудимую грамоту по
образцу жалованных грамот другим монастырям. В грамо-
те, далее, указывается, что па то жо благословил Феодосия
митрополит Макарий.
В «написании» тотемских посадских людей обращает на
себя внимание то место, где говорится, что Феодосий будет
строить монастырь «собою», т. е. на собственные средства.
Хотя монастырь мыслился как мирской, призванный удов-
летворять религиозные потребности посадских и окрест-
ных жителей, с самого начала вкладывавших средства
в строительство, принадлежать он должен был не миру,
а единолично Феодосию.
Прошел год, и Феодосий получил новую царскую гра-
моту 188. В этой грамоте повторяется просьба тотемских
посадских людей о том, что у них нет «вотчинных и
иных монастыре й», возобновляется предыдущее раз-
решение на устройство монастыря и подтверждается несу-
димая грамота. После этого, говорится далее, Феодосий
донес, что он монастырь построил, «а ставил-де он цер-
ковь и монастырь строил один, а иыпе-де у него в том
монастыре священник черной, да шесть братов чернцов, а
приходу и доходу у того монастыря нет никоторого, а кор-
мятся-де они, секут дрова да у соли продают, а опричь-де
им дров прокормиться нечем, и в том-де им нужда вели-
187 МРИ, т. VI, стр. 413-418.
188 Там же, стр. 418—421. В начале XIX л., когда печаталась
«История российской иерархии», эта грамота еще хранилась в
архиве тотемского Суморнпа монастыря.
319
кая». В связи с этим Феодосий просил раз!решить ому по-
ставить трубу и варить соль безоброчно. Эта просьба так-
же была уважена. Прошел еще год, и Феодосий, как яв-
ствует из писцовой книги по Тотьме за 1556 г., куплями и
вкладами присоединил в своему монастырю еще некото-
рые земли и мельницу на р. Песьей Долге 189.
Сразу же по возвращении из Москвы Феодосий поста-
вил теплый храм и кельи, «и по сем,— как отмечает „жи-
тие“,— изобилиа бысть обитель его всякими потребами»190.
Умер Феодосий в январе 1568 г. 191 К этому времени
монастырь уже оброс большим хозяйством, о чем красно-
речиво свидетельствует духовная грамота Феодосия 192.
В этом документе Феодосий основанную им обитель на-
зывает «мой монастырь» 193. И действительно, всем имуще-
ством монастыря он свободно распоряжается как полной и
неотъемлемой своей собственностью. Л собственность эта
была немалая. Подробно перечисляя все принадлежащее
ему имущество, Феодосий называет построенные им церк-
ви, находящиеся в них многочисленные иконы с киотами,
гривнами, жемчугом и другими ценностями, церковные
сосуды, ризы и книги. Далее, перечисляются деревни, по-
чинки, многочисленные сенокосные участки, мельницы,
амбары, кирпичные печи и готовый кирпич (20 тыс. штук),
варницы на тотемских солеварнях. Тут уже не одна труба,
которую Феодосий в 1555 г. просил разрешить ему поста-
вить, а целых четыре варницы с 11 трубами; кроме того,
още тремя трубами он владел в компании с другими соле-
варами. Владел он также горницей в городском кремле, а
на городской площади в большом ряду — двумя лавками.
Из другого имущества перечисляются кабалы и «безка-
бальные взятки», 21 лошадь, двое жеребят, 17 коров, два
дощаника с солью, отправленные в Вологду, пе считая
1500 пудов соли, хранившейся в амбарах, 1500 сажен дров
в лесу и на Сухоне и 1500 сажен у варниц, 800 полиц же-
леза цренного, «хлеба в монастыре сухово на год» (в зер-
189 ИРИ, т. VI, стр. 422.
190 РОБИЛ, собр. Большакова, № 28, л. 141 об.
191 Там же, л. 146 об.
192 ИРИ, ч. VI, стр. 422—433; РОБАН, Устюжское собр., № 58,
лл. 44—54. Завещание составлено за месяц до смерти Феодосия —
19 декабря 1567 г.
193 В духовной часто встречается и выражонпе «мой старец»,
и эго звучит как «мой приказчик».
320
не) и много другого добра. Сверх всего этого Феодосий на
свои средства возобновил Ефремову пустынь в Тотемском
уезде 194.
Казалось бы, все это имущество должно было принадле-
жать «Спасу», т. е. основанному Феодосием Суморипым то-
темскому монастырю, которому жаловались различные
привилегии и льготы, в который благочестивые люди вно-
сили вклады и пожертвования. В действительности же дело
обстояло иначе. Монастырь только прикрывал личное стя-
жательство отрекшегося от мира Феодосия Суморипа, ко-
торый и пожалованиями, и вкладами, и пожертвованиями,
и всем добром, нажитым «Спасом», распоряжался как лич-
ной собственностью. Всю эту собственность, правда, он за-
вещал тотемскому монастырю, по самый монастырь и во-
зобновленную Ефремову пустынь он отдает... своему дяде
Исаии, которого самоличного назначает своим преемни-
ком 195. Замечательно, что и после Исаии дело осталось
«в родных руках». На обороте духовной грамоты Феодосия
читалась следующая запись его преемника: «Яз, строитель
Исаия, благословляю и приказываю в свое место после
своего живота своему старцу Левапиду Власову сыну Су-
морина строительство того ж монастыря Феодосиевы пу-
стыни пострижсппику монастырь строити» 196.
Исаия — это но единственный родственник, которого
Феодосий пристроил в монастыре. В своей духовной гра-
моте Феодосий отмечает, что он послал па Москву своего
племянника Ивана Меншикова продавать красную рыбу
на 42 рубля «да лошадь с ним да рубль денег». Жил у него
в монастыре и другой племянник: «Да что у меня племян-
ник Опдрюшка в монастыре живет, и вы б его держали, а
194 «...Что ми приказал пустынку архиепископ ростовский и
ярославский в Тотемском уезде на реке на Роже и на Ваге Ле-
вандовскоо займище и брата его Мисаила по старцеву челобитью
Ефремову. И велел ее строити доложа царя государя великого
князя и грамоту мне царскую жаловальную старую великаго кня-
зя дал тое пустыню, а к топ пустыне две церкви Преображение
снасово да Николы чудотворца, и то церкви стояли боз пения пят-
надцать лет, кровли да и кресты с иих повалялись, и займища
и починки стояли ис в пусте ж. А положил семи в ту пустыню в
строение в кровли, и в иконы, и в книги, и в семена, и в скот, и
в люди (разрядка моя.— И. Б.) тридцать рублей денег».
195 «...Приказываю строенье свое все и оба монастыря па
Тотьме и на Реже в свое место иостриженнику своему, дяде свое-
му старцу Исайе» (РОБАН, Устюжс.коо собр., № .68, л. 50).
196 Там же, л. 52.
21 И. У. Будовниц
321
захочетца постричись, и вы б его постригли без вкладу, а
не захочет в монастыре жити, и вы б его отпустили, да
дали б ему пять рублев денег». Кроме отмеченной записи
о том, что Исаия завещал монастырь старцу Леониду Су-
морину, на завещании имеется еще одна приписка — о том,
что по воле Феодосия его преемник Исаия выдал приданое
дочери Феодосия Марине в сумме 50 рублей, которые он
взял на кабалах 197. Был связан с монастырем и зять Фео-
досия, вологодский житель Третьяк Иванович Иляровский,
у которого, как отмечается в завещании Феодосия, храни-
лись какие-то монастырские кабалы. Сестре Афимье Фео-
досий завещает 5 рублей, племяннику Володе — 4 рубля.
Не ограничиваясь всем этим, Феодосий среди прочих пред-
смертных распоряжений дает и такое: «...И придет кто роду
моего с верою в монастырь мой, а захочет ?кити в бельцах,
и вы б его держали, а захочет постричись, и вы б их по-
стригали без вкладу».
Все это рисует весьма колоритную фигуру игумена-соб-
ственника, игумена-стяжателя, который всевозможными
способами сколачивает крепкое, богатое хозяйство.
Целый ряд монастырей образовался в XVI в. па терри-
тории обширной Обонежской пятины Новгородского края,
главным образом в районах, прилегающих к Ладожскому
и Онежскому озерам. Почти все их основатели — местные
уроженцы, под видом игуменов фактически ставшие круп-
ными землевладельцами. Самым видным из них был Алек-
сандр Свирский 198.
197 РОБАН, Устюжское собр., № 58, лл. 52 об,— 53.
199 «Житие» Александра Свирского было написано преемником
его по игуменству Иродионом л 1545 г. Мы уже имели случай при-
вести мнение И. Яхонтова (см. стр. 35), считающего, что напи-
санное Иродионом произведение лишено всякого исторического
интереса, поскольку отдельные эпизоды «жития» подчас букваль-
но списаны (с переменой лишь соответствующих имен) из дру-
гих «житий». И то, и другое мнение но может быть принято. Од-
но то обстоятельство, что Иродиоп пользовался рассказами Алек-
сандра и его сподвижников, не придает «житию» особой достовер-
ности, ибо рассказы эти лишепы какой бы то ни было объектив-
ности, поскольку все причастные к составлению «жития» лица,
начиная с его героя и кончая самим автором Иродионом, вовсе
не были заинтересованы в точной передано событий, а преследо-
вали лишь цель вящего прославления «преподобного подвижни-
ка». Неправ, однако, и И. Яхонтов, отрицающий за «житием»
Александра Свирского всякое значение исторического источника
только на том основании, что Иродион для передачи некоторых
322
Александр Свирский (в мире Амос) родился в 1448 г.
Сын мелких землевладельцев из села Мандеры на р. Ояти,
Александр, якобы соблазненный иноками Валаамского
монастыря, тайком от родителей отправился туда па по-
стриг. Едва ли дело действительно обстояло так. Уже по
дороге в Валаамский монастырь, всего в четырех верстах
от р. Свири, Амос облюбовал очень красивое озеро, со всех
сторон, как стеною, окруженное лесом, где впоследствии
он основал свой монастырь. Приняв постриг в Валаамском
монастыре (вероятно, за вклад, ибо такого неопытного
невежду, который, как отмечает «житие», учился «коспо
и не скоро», просто так не принимали), Александр скоро
обратился к игумену с просьбой отпустить его в безмолв-
ную пустыню. Игумен, однако, не согласился, и Александр
должен был еще некоторое время оставаться в монастыре.
Тем не менее он добился своего. Получив согласие игуме-
на, Александр в ту же ночь, взяв с собой только «потреб-
ную ризу», покинул монастырь и водворился на облюбо-
ванном им месте.
Прежде всего Александр построил себе здесь хижину.
«Место же то, идеже преподобный Александр вселися,
событий воспользовался готовыми литературными текстами. Этого
обстоятельства достаточно для того, чтобы отрицать за трудом
Иродиона всякую литературную или художественную ценность,
но недостаточно для того, чтобы отрицать за ним всякую степень
достоверности. Ибо достоверный факт можно изложить с помощью
уже известного текста и, напротив, можно весьма оригинально
изложить явную выдумку. Что касается рассматриваемого «жи-
тия», то, несмотря на стремление Иродиона изобразить Александ-
ра святым отшельником, который, желая уединения, поселился в
совершенной глуши и не думал даже об устройстве монастыря,
данные самого «жития» (и в этом его ценность в качестве
исторического источника) опровергают все эти действительные
штампы, показывая Александра стяжателем, который еще до по-
стрижения облюбовал себе будущую вотчину, поселился вовсе не
в пустыне, а поблизости от населенных мест, старался «распро-
странить место», с необычайным рвением расширял монастыр-
ские постройки и т. д. Для изложения и анализа «жития» мы поль-
зовались самыми ранними его списками XVI в. Это, во-первых,
рукопись Троицкого собрания РОБИЛ, № 629 («житие» помещено
на лл. 290—395 об., после чего идет особая повесть «Преставление
преподобного и богоносного отца нашего Александра Свирского»,
где вкратце повторяется вся его биография — лл. 396—400 сб.).
В двух местах в этой рукописи (после л. 327 и л. 335) не хватает
по тетради, которые мы восполняем по другому списку того же
хранилища (сборник «житий» из собр. Ундольского, № 1253).
323
21*
невелико зело, но бор бЯше, лесом же и езеры исполнено
велми и красно бяше отвсюду, и никому же ту от человек
прежде живущу» 199. Но вслед за этим сообщается, что
совсем недалеко от уединенной пустыни Александра, в ка-
ких-нибудь девяти верстах жил присланный сюда великим
князем Иваном Васильевичем па поместье Андреи Зава-
лишин. Однажды он охотился со своими людьми и, увлек-
шись погоней за оленем, наткнулся па хижину Александ-
ра. Они разговорились, и Александр поведал Завалишину,
как он жил в своей пустыни: пища его была «былие, иже
от земля самовъзрасъшее, с перстню смесив ядох, а иногда
же, чадо, пеколико время доволпо едгшоу персть ядох ток-
мо» 20°. На вопрос Андрея Завалишина, как он все это
мог перенести, Александр отвечал, что сперва он страдал
сердечными болями и «утробою», так что даже метался по
земле и творил свое пение лежа, по потом какой-то послан-
ный богом муж исцелил его.
Весь этот рассказ, конечно, совершенно недостоверен,
ибо удалившийся от мира пустынножитель Александр,
якобы питавшийся «былием и перстню», пн па минуту пе
упускал из виду возможность постройки большого мона-
стыря. Именно на этой почве у него произошло столкно-
вение с его братом Иваном, который пришел к нему вскоре
после того, как Андрей Завалишин якобы случайно от-
крыл убежище «святого старца». Александр «мыслию
имеа распространили место, хотяше болшу творя дому
ограду, брат же его Иван о безмолвии поучаяся, утешпяше
жилище, тем же и стужи си, болий си в плотском возрасту,
рече Александру: престанися, величаяся и ширя себе» 201.
Данные «жития» Александра не дают возможности
уловить момент, когда он стал обзаводиться братией.
Когда Андрей Завалишин посетил его в первый раз, Алек-
сандр еще жил один, «един единому богу внимая» 202. Но
когда через некоторое время Андрей со своими отроками
опять пришел к Александру и принес ему хлебов, два
пуда ржи и ячменя, то по поводу этого дара Александр
уже обратился с речью к братии.
199 РОБИЛ, Троицкое собр., № 629, л. 326 об.
200 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 1253, лл. 94—95.
201 Там же, лл. 88 об.— 96. В этой рукописи листы перепута-
пы: л. 88 следует читать между лл. 95 и 96.
202 РОБИЛ, Троицкое собр., № 629, л. 327.
324
Так или иначе, но, собрав братию, Александр начал
корчевать лес и заводить пашню. Он поехал в Новгород,
где архиепископ Серапион, несмотря на невежество Алек-
сандра, возвел его в сан священника, а потом, вернувшись
из Новгорода в свою пустынь, сразу же построил деревян-
ную церковь во имя Троицы. По мере того как множилась
братия, к Александру стало приходить все больше и боль-
ше богатых богомольцев, которые давали ему различное
имущество на строительство монастыря и «утешение
братии».
Будучи, как это отмечается в нескольких местах «жи-
тия», «крепок телом и силен», Александр весь отдался
хозяйственным заботам. Сперва братии приходилось мо-
лоть хлеб вручную, и это вызывало ропот. Но около мона-
стыря находилось озеро, а другое было расположено на
горе, па уровне самого монастыря; расстояние между
обоими озерами равнялось одному или двум полетам стрелы.
Александр велел устроить прокоп от верхнего озера к
нижнему. Вода устремилась сверху «с великим шюмом и
гремением», на этом потоке он поставил мельницу, «куп-
но же и толчею устроиша на единой воде, велми устройну
и зело потребну на услужение братии» 203.
Однажды Александр собрал всю братию и поделился
с пей своим намерением построить каменную церковь.
В ответ братия «о сем начата нсгодовати». Не знаешь ли
ты, заявили монахи Александру, что место это скудное и
скорбное? Что понимали иноки под «скудостью» и
«скорбью», показывают дальнейшие их возражения, сво-
дящиеся к вопросу: «Како или откуду возможем па толи-
кое дело приготовати потребная, сел пе имущи, ни богатъ-
ства?» 204.
Александр, однако, не оставил своего намерения. Близ
монастыря он обнаружил большие запасы глины и
«разумел, яко потребно есть место кирпичь делати и же-
щи» 205. Он изготовил достаточное количество кирпича,
а также других материалов — извести и камня, а когда
все это было заготовлено, он послал трех своих учеников
(и среди них своего преемника Иродиона) в Москву к
великому князю Василию Ивановичу с мольбой, чтобы тот
203 Там же, лл. 345 об.— 349 об.
204 Там же, лл. 349 об.— 350.
205 Там же, л. 351.
325
прислал каменных мастеров для сооружения церкви. Ве-
ликий князь охотно исполнил просьбу Александра, послал
ему мастеров и «дозирателя» постройки и, кроме того, все
«потребная», лишь бы тот молился о долголетии великого
князя «и о плоду чрева его» 206. Был сооружен большой
каменный храм, построена трапезная. Вокруг четырех-
угольником были расположены кельи для монахов. Ви-
димый со всех сторон великолепный храм привлекал
богатых богомольцев, из которых много жертвовали мо-
настырю землевладелец и купец Даниил и боярин Тимо-
фей Апрелев.
Рассказ «жития» Александра о посылке старцев в
Москву за каменными мастерами вызывает некоторое
недоумение. В самом деле, когда братия противилась по-
стройке каменной церкви, она меньше всего считалась с
отсутствием каменных мастеров, а сетовала на то, что у
монастыря нет сел. Казалось бы, чтобы сделать постройку
большого каменного храма возможным, Александр должен
был начать хлопоты о передаче монастырю сел, а между
тем он хлопочет в Москве только о каменных мастерах,
которых, кстати сказать, он мог бы выписать из более
близкого Новгорода. Все это наводит на мысль, что по-
сланные им старцы (это были виднейшие сподвижники
Александра), хлопотали в Москве именно о землях и се-
лах.
У нас нет данных о том, какие именно земли получил
Александр, за счет кого он непрерывно «распространял»
маленький участок, на котором первоначально поселился,
какие у него сложились отношения с окрестным населе-
нием, но не вызывает сомнения тот факт, что низшая
монастырская братия комплектовалась из работников, для
которых поступление в монастырь являлось своеобразной
формой найма, что, кроме рядовой братии, на полях мо-
настыря работали и «делатели», т. е. наемные, но в то же
время в разной степени зависимые от монастыря люди —
не монахи. В описании «чуда» Александра с рыболовом
упоминается, как он ходил «на ниву к делателем, идеже
братиа тружахуся, древа посекающе и нивы творяще» 207.
В описании другого «чуда» — со старцем Савватием —
рассказывается, что старец этот был «свиреп» «и не хотя
206 РОБИЛ, Троицкое собр., № 629, л. 352—352 об.
207 Там же, л. 365.
326
терпети скорбных бога ради», т. е. работавших даром,
ушел в другой монастырь 208.
Умер Александр в 1533 г. в возрасте 85 лот, трудившись
до конца своих дней над расширением монастырского хо-
зяйства. Его ученики основали: Макарий — Оредежскую
пустынь, Никифор — Важеозерскую, а Афапасий — Сян-
демскую.
Подробности о том, как Макарий построил свою Оре-
дежскую пустынь, отсутствуют. Очень скудны и сведения
о Никифоре 209. Известно только, что, будучи сыном «посе-
лянина» Важинского погоста, па р. Свири, в 70 верстах от
города Олонца, он принял постриг у Александра Свирского,
а потом, вернувшись из Александно-Свирского монастыря
в родные места, основал у озера Важина пустынь, начал
собирать братию, устроил кельи и по благословению новго-
родского архиепископа соорудил храм во имя Преобра-
жения господня. «Этими немногими подробностями,—
отмечает Е. В. Барсов,— и ограничивается вся история
жизни преподобного Никифора, одного из основателей
Важеозерской, Задпеникифоровской пустыни».
Сподвижником Никифора был некий Геннадий, но его
история, единственным источником которой является ру-
кописная служба, еще менее известна.
По всей видимости, Никифору пе удалось развернуть
свою пустынь в большой монастырь. 9 марта 1557 г. этой
пустыни была выдана грамота Ивапа Грозного210, соглас-
но которой пустыни была пожалована прилегающая к ней
земля «на все четыре стороны по версте от монастыря,
пашенные земли, оприч мхов и болот и глыб», с тем, что-
бы «игумен Никифор с братнею в той пустыни житель-
ствовали и строили по монастырскому чину, и тот черной
пашенной лес разчищали, и пашню к монастырю своему
пахали сами своими руками, а не паймом и без подмоги;
208 Там же. лл. 378 об.— 379. «Чудо» заключается в том, что
когда Сапватий заболел, то Александр его вылечил, предваритель-
но приказав ему вернуться в Александро-Свпрский монастырь.
209 Е. Барсов. Преподобные обонежс.кие пустыпножитолтт.—
«Памятная книжка Олонецкой губернии за 1868—69 год». Пет-
розаводск, 1869, отд. III («Материалы для истории и лтпотрпфии»),
стр. 55—61; см. также: он же. Исторический очерк Важеозерской
пустыни (гам же, стр. 69—80).
210 По указанию Е. В. Барсова, в 1868 г. грамота хранилась
в ризнице Александро-Свирского монастыря («Памятная книжка
Олонецкой губернии за 1868—69 год», отд. III, стр. 73).
327
а деревень бы естс и починков на том лесу не ставили,
а крестьян бы есте на тот лес не призывали, а из найму
бы есте того лесу и пашни пахати единолично не давали
никому»211. В ризнице Александро-Свирского монастыря
хранилась и другая грамота — царя Федора Ивановича от
23 октября 1587 г. По этой грамоте царь пожаловал мо-
настырь расположенными в четырех верстах от него
островками Рая-Сельга и Березовая Сельга и рыбными
ловлями на Свири «безданно, безоброчно» — все это «в ру-
ги место»212.
Афанасий Сяндемский после смерти Александра Свир-
ского ушел в Валаамский монастырь, откуда через неко-
торое время отплыл по Ладожскому озеру к Олонецкому
берегу и на живописном перешейке между двумя озерка-
ми — Сяндемским и Рощинским (верстах в 30 к северу от
города Олонца) устроил пустынь. К новому месту его
поселения начали стекаться валаамские монахи, с которы-
ми он, очевидно, договорился в бытность свою в Валаам-
ском монастыре. К 1553 г. в пустыни уже было восемь
келий, где жило 10 монахов, которые завели пашню.
Недолго, однако, пришлось Афанасию похозяйствовать в
устроенной им обители. Как выясняется из выданной ему
новгородским архиепископом Александром в 1577 г. тар-
ханной грамоты, «олончане» дали Афанасию пустынь «на
государьское богомолье и себе на прибежище», не пред-
полагая, очевидно, что он привлечет монахов и заведет
пашню. Когда же это случилось, то против него поднялись
окрестные жители, которые пожаловались архиепископу
новгородскому Пимену, «будто деи он тое пустынку взял
силно строити», т. е. насильно завладел их землей. По-
следняя считалась феодальной собственностью Дома свя-
той Софии (потому жалоба и была подана архиепископу^
но она находилась в фактическом владении жалобщиков.
Неизвестно, кто эти жалобщики — крестьяне или софий-
ские дети боярские, но Афанасий был вынужден оставить
облюбованное им место. Он вернулся в Алексапдро-Свир-
ский монастырь, где его выбрали игуменом. Однако он не
отказался от своей пустыни и в 1577 г. добился разреше-
ния новгородского архиепископа снова поселиться «на
софийской земле» в Сяндеме, где за ним была закреплена
211 «Памятная книжка Олонецкой губернии за 1868—69 год»,
отд. III, стр. 81.
212 Там же, стр. 82.
328
территория на версту во все стороны с пашенными зем-
лями, лугами, рыбными ловлями и другими угодьями, при-
чем монастырь был освобожден от всяких пошлин и по-
винностей, а также от мирских поборов и разметов, кото-
рые несли окрестные софийские крестьяне213.
На Ладожском озере недалеко от Олонца обосновался
уже известный нам Андрей Завалишин214, помогавший
Александру Свирскому строить монастырь. Неизвестно,
по каким причинам — лишился ли он почему-то своего
поместья, сбыл ли он его выгодно с рук, или предпочел
обзавестись земельной собственностью на других нача-
лах,— но он удалился в Валаамский монастырь, где по-
стригся под именем Адриана, а через несколько лет посе-
лился на полуострове Ладожского озера, причем место
это было ому указало Александром Свирским. Здесь он
построил храм и стал собирать иноков. Пользуясь своими
связями в Москве, Адриан получил от великого князя Ва-
силия Ивановича грамоту, предписывавшую властям вы-
давать ему милостыню, «переступая через два года без-
волокитно». Наместникам было запрещено брать пошлину
с монастырских тоней и ловцов. Значит Адриан на новом
месте своего поселения обзавелся рыболовецким хозяй-
ством.
Именно на этой почве он столкнулся с местным насе-
лением, выступающим в «житии» Адриана под видом
«разбойников». Атаман одной «разбойничьей шайки» по
имени Ондрус укрылся в дремучем лесу острова Сала,
расположенного против пустыни Адриана. Жила эта
«шайка» за счет ловцов, промышлявших на Ладожском
озере. Близкое соседство пустынника встревожило «раз-
бойников», которые предложили Адриану покинуть из-
бранное им для подвигов место. С большим трудом Адриа-
ну удалось кое-как договориться с ними, и они его оста-
вили в покос. Но па каменном мысу Ладожского озе-
ра, который впоследствии назывался Сторожсвским, жила
другая «разбойничья шайка», «сторожа (т. е. подстерегая)
213 Там же, стр. 63—65; ЛИ, т. I, № 197, стр. 361—363. Гид
смерти Афанасия Сяндемского неизвестен.
214 В рукописных хранилищах нам не удалось обнаружить
«житие» Андрея . Завалишина (в монашестве Адриана Опдрусоа
ского); поэтому приходится «житие» его излагать ио ки.: Фила-
рет [Гумилевский]. Русские святые, т. II. Изд. 3. СПб., 18S.2,
стр. 533—537, автор которой пользовался какой то по дошедшей до
нас рукописью.
329
пловцов». Между обоими атаманами произошла битва, во
время которой жители острова Сала были побеждены,
а главарь их скованным был брошен в лодку атамана-
победителя. Но за побежденных вступился Адриан, и быв-
ший атаман разбойников пришел «к подвижнику» и
остался у него в обители. Другой атаман тоже основал
обитель и под именем Киприана «подвизался» в ней. Так
первоначальная история водворения Адриана в пустыни
излагается в его «житии».
При внимательном изучении нетрудно обнаружить в
ней ряд несообразностей. Прежде всего представляется
невероятным, чтобы шайка разбойников длительное время
действовала безнаказанно не в каких-то отдаленных от
населенных мест дебрях, а под самым городом Олонцом,
живя за счет ловцов. Ловцы — это небогатые купцы, ко-
торых можно ограбить на большой дороге, поживившись
их деньгами, товарами и прочим добром. Все богатство
ловцов заключалось в их спасти и улове. И то, и другое
разбойникам не нужно, так как трудно допустить, чтобы
они регулярно доставляли похищенную рыбу в город для
продажи. Как и в других «житиях», под разбойниками
здесь, несомненно, фигурируют местные люди, интересы
которых расходятся с интересами основателя монастыря.
По имени «атамана разбойников» Ондруса остров назы-
вался Ондрусовским, а основанная Адрианом пустынь
также стала называться Ондрусовой Никольской (по церк-
ви во имя св. Николая). Из всего этого можно вывести
заключение, что Ондрус и другой «атаман разбойников»
владели землей, на которой поселился Адриан, и в той
или иной форме получали ренту с рыболовов, промышляв-
ших в их владениях. На эти владения зарился Адриан,
и это, естественно, вызывало отпор «разбойников». Дело,
очевидно, кончилось полюбовным соглашением, в силу ко-
торого Ондрус сделался членом, а скорее всего — даже
совладельцем пустыни Адриана. Такие случаи нам уже
встречались — вспомним хотя бы соглашение Стефана
Махрищского с Григорием, Макария Калязинского —
с Иваном Калягой и др.
Если Ондрус, обязанный, по рассказу «жития», своим
освобождением Адриану, а до этого полюбовно договорив-
шийся с ним, и имел какое-то основание вступить в мо-
настырь Адриана, то совершенно непонятным представ-
ляется сообщение «жития» о том, что и второй «разбой-
330
ник» вступил на путь праведный, основав собственную
обитель. Если в основе этого известия «жития» и лежит
реальный факт, то он отражает лишь стремление неко-
торых землевладельцев в определенных условиях переме-
нить форму своей собственности. В XVI в. владеть пу-
стынью было гораздо выгодней, чем поместьем или вот-
чиной. На пустынь падало меньше сборов, податей и по-
винностей. Духовные феодалы получали от властей ряд
привилегий, льгот и прямых благ, которых были лишены
феодалы светские. Воспроизводство рабочей силы низшей
монастырской братии обходилось дешевле воспроизвод-
ства рабочей силы наемных «делателей» и даже феодаль-
но зависимых крестьян, которые были обременены семья-
ми и на которых падало больше фискальных тягот, чем
на монахов. К тому же монастыри пользовались подая-
ниями «христолюбцев», что давало им огромный доход.
Все это оправдывает предположение о превращении мел-
ким феодалом своего владения в монашескую пустынь, но
именно землевладельцем, а не разбойником.
Договорившись с «разбойниками», Адриан Ондрусов-
ский зажил как будто спокойно. В 1546 г. Иван Грозный
повелел новгородским властям выдавать Адриану и две-
надцати его инокам ругу — рожь, овес, соль, мед и воск,
а также деньги. Очевидно, у Адриана Ондрусовского были
хорошие связи при дворе Ивана Грозного. Он вместе с
Геннадием Любимским был восприемником Апны, дочери
Ивана Грозного и царицы Анастасии Романовны215. Одна-
ко ни зти связи, ни договоренность с местными землевла-
дельцами не спасли Адриана от гибели. Кроме землевла-
дельцев, в округе было немало людей (скорее всего из
числа крестьян), которые питали лютую злобу к игумену
новой пустыни. Когда Адриан возвращался из Москвы,
где он крестил царевну Анну, по дороге близ селения
Обжи «злые люди» напали на него и убили. Только через
два года иноки нашли его тело в болоте.
В начале XVI в. на одном из островов группы Киж
Онежского озера новый монастырь основал сын повгород
ского посадника Иоакима Иона (в миру Иван) Кли-
ментьев216. История возникновения этого монастыря
разукрашена благочестивой легендой, согласпо которой
215 ПСРЛ, т. XIII, 1-я пол., стр. 168; 2-я пол., стр. 460.
216 Источником для первоначальной истории этого монастыря
является рукопись иа собрания Е. В. Барсова и РОГИМ, № 861,
331
Иван Климентьев, разъезжая по торговым делам, был за-
стигнут на Онежском озере страшной бурей и дал обет
в случае спасения посвятить себя богу. Обет был услышан,
буря прекратилась, и Климентьев был выброшен на пу-
стынный остров, впоследствии названный Климецким.
Климентьев вернулся в Новгород, роздал большую часть
имущества нищим и постригся в одном из новгородских
монастырей. Отсюда, приобретя опыт, он вернулся на
остров, где употребил остаток своего имущества на строи-
тельство монастыря.
Эта легенда лишена, конечно, всякого правдоподобия.
Такими легендами овеяна история многих и многих мо-
настырей, и давно уже они стали стандартом. Единствен-
ное, чему можно поверить, это то, что Иван Климентьев,
постригшись в монахи и тем самым отрекшись от имуще-
ства и вообще от всяких мирских дел, оставил себе сред-
ства на освоение облюбованного острова. Обладая этими
средствами, он сразу поставил дело па широкую купече-
скую ногу. На острове закипела работа. Почти одновре-
менно были поставлены две церкви — во имя Троицы п
рядом с ней — во имя св. Николая. Иона Климентьев при-
обрел утварь, книги, построил кельи и, что называется,
оптом переманил к себе всю братию другого монастыря,
расположенного подле Нятиной Губы на том же острове.
Управлявший в то время новгородской епархией митро-
полит всероссийский Варлаам дал Климентьеву антимин-
сы и назначил игуменом самого Иону, но тот отказался,
и игуменом стал инок Прохор. Подлинным хозяином мо-
настыря вплоть до самой смерти, последовавшей в 1534 г.,
оставался Иона, отказ которого от игуменства был, ве-
роятно, вызван тем, что он не переставал заниматься мир-
скими делами.
Как и в других подобных случаях, остров, на котором
Иона основал свой монастырь, оказался вовсе не пустын-
ным, как это изображается в сказании. Длительная и
острая борьба окрестного населения с монастырем нача-
лась при преемнике Ионы Климентьева.
Вскоре после его смерти братия Климецкого монасты-
ря обратилась к Ивану Грозному с челобитной, где ука-
зано, что «живут они на пустом острову», что «к острову
использованная Барсовым же в его работе «Олонецкий монастырь
Клименцы» (ЧОИДР, 1870, кн. IV, разд. II, стр. 1—13), а также
некоторые акты.
332
их прилегли мхи и болота, дикий черный лес и необроч-
ные воды». Монахи умоляли царя «пожаловать им земли
и воды на пропитание братии». По челобитной братия была
пожалована на вечные времена «черного лесу от монасты-
ря на пять верст, да вод для рыбной ловли от монастыря
па пять же верст во все стороны». Это вызвало протест
крестьян Сенногубскоп волости. В 1547 г. они обратились
к царю с челобитной, в которой указывали, что климецкие
монахи ввели его в заблуждение, утверждая, будто они
живут па пустынном острове, где лишь мхи и болота, а не
пашонная земля. Монахи утверждали, что близ монастыря
нет никаких крестьянских угодий, а на самом деле, писа-
ли крестьяне, деревня Конда находится «от монастыря
верстах в четырех, а сгодья их и рыбная ловля близ са-
мого монастыря и ловецкие станы верстах в трех-четырех
и больше».
Неизвестно, как реагировала центральная власть на
жалобу крестьян. Спустя много лет, в 1568 г. в монастырь
был послан писец и дозорщик Андрей Лихачев с подьячим
Ляпуном Добрыниным, которые отвели монастырю землю
к северу на пять верст и до деревни Пятиной Губы на
две версты, а также предоставили братии право на рыбную
ловлю в Онеге безоброчно.
С 1570 г. во владениях монастыря появляется «новый
прибылый починок» на р. Яндоме у мельницы в размере
полуобжи. Пользуясь бедствиями Ливонской войны, мона-
стырь в 1583 г. округлил свои владения, получив две пу-
стоши (одну из них в Кижском погосте, в 12 верстах от
монастыря) и «лешее озеро Нюхту».
Несколько лет после этого прошло спокойно, но в
1595 г. дворцовые крестьяне стали отнимать у монастыря
пожалованные ему земли и своевольно их засевать. По-
требовалось вмешательство властей, которые снова отвели
землю монастырю. Крестьяне с этим не примирились, по-
сылали ходоков и подавали многочисленные жалобы в
Москву. Непрерывные суды и споры продолжались до
1602 г., когда царь Борис Годунов выдал монастырю окон-
чательную правую грамоту па владение спорными земля-
ми. Грамота была впоследствии подтверждена царем Фе-
дором Алексеевичем в 1677 г. и царями Иваном и Петром
Алексеевичами в 1684 г.
Необычайно красочную фигуру пгумсна-предприппма-
теля, целиком преданного заботам о своем хозяйстве и
333
меньше всего думающего о религиозной стороне дела,
представляет собой Иона Яшеозерский217. О нем известно,
нто он был родом из с. Шохши Петрозаводского уезда, но
дальнейшие сведения о его жизни отсутствуют. По дан-
ным писцовой книги 1628/29 г. можно предполагать, что
монастырь при Яшеозере (в 78 верстах от Петрозаводска)
был основан им в конце царствования Ивана Грозного,
т. е. в конце 70-х — начале 80-х годов XVI в. «Ревность
его по устроению основанной им обители,— пишет об Ионе
Яшеозерском Е. В. Барсов,— изумительна. Он успел
соорудить два храма — во имя Благовещения пресвятыя
богородицы с приделом чудотворца Николая и Преобра-
жения господня, поставил келью гостинную и 3 кельи
братских, колокольню и ограду, построил на ручье колес-
ную мельницу; сам прокопал канал из озера Яшеозеро в
озеро Сенное; сам верхом ездил по окрестностям и дальним
селам для нужд монастыря; сам вытачивал из дерева
нужные для церкви вещи». Кроме того, Иона еще сумел
завязать крепкие связи среди сильных мира сего, что так-
же немало содействовало благоденствию монастыря. Его
вкладчиками были цари Федор Иванович и Василий Ива-
нович Шуйский, соловецкие игумены Иоаким и Иринарх
и новгородский митрополит Исидор. Умер Иона не ранее
1614 г. (в этом году Иринарх стал соловецким игуменом),
но когда точно — неизвестно.
Следует в заключение остановиться еще на одном
монастыре, основанном в XVI в. в той же Обонежской
пятине к югу от Ладожского озера, недалеко от р. Сяси,
в 10 верстах от известного селения Столбова, где в 1617 г.
был заключен Столбовский мирный договор со Швецией.
Основатель монастыря Мартирий218, побывав семь лет в
великолукском Сергиевом монастыре, а потом некоторое
217 Хотя Иона Яшеозерский причислен к «лику святых», но
«житие» ето не сохранилось. Имеющиеся о нем скудные сведения
приведены в цитированной выше работе Е. В. Барсова (Е. Бар-
сов. Преподобные обонежские пустынножители.— «Памятная
книжка Олонецкой губернии за 1868—69 год». Петрозаводск, 1869,
отд. III, стр. 65—66).
218 «Житие» Мартирия очень точно напечатано в «Памятни-
ках Старинной русской литературы» (вып. 4, СПб., 1862, стр. 52—
66). Автор «жития» пользовался записками самого Мартирия, и
этим объясняется то, что он «умеет точно указать место, дейст-
вующие лица и обстоятельства рассказываемого события»
(В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 346).
334
время в Тихвинском, выбрал для уединения Зеленый
остров — «округ его блатами, аки морем, окружено; место
же то бяше, аки некий остров» 219.
Сперва Мартирий на месте своего поселения поставил
хижину, а потом часовню. «Род же православный и бого-
любезный радостно и желанно ко преподобному устрем-
ляхуся, ничесоже страшащеся, непроходимую пустыню
усердно проходяще...» 220 Мартирий, стремившийся к уеди-
нению, всеми мерами поощрял «боголюбезный право-
славный род» к этим посещениям. Недаром, как сооб-
щает «житие», один кающийся признавался Мартирию,
что он прежде о нем думал: «Аще он и свят и праве-
ден, но от нас же, грешных, посещения ожидает и тре-
бует» 221.
Вскоре Мартирий «соборнаго же ради пения и всенощ-
наго бдопия» воздвиг храм во имя Троицы. Вторую цер-
ковь — Благовещения — с трапезной ему помог построить
новгородский боярин Федор Сырков, усиленно поддержи-
вавший и другие монастыри. Случилось это не позднее
1570 г. (в этом году Сырков был убит во время разгрома
Новгорода Иваном Грозным). Но этим дело не ограничи-
лось. С помощью князя Симеона Бекбулатовича, который
«много даяше от имения своего на строение святаго того
места» 222, Мартирий построил каменный храм во имя
тихвинской богоматери, после чего была построена еще
одна церковь — Златоустовская.
Наличие четырех церквей предполагает распростране-
ние влияния монастыря на широкую округу, большое
хозяйство, в котором занято много людей, большой приток
богомольцев, непрерывно обогащающих монастырских
старцев. Между тем в клерикальной литературе делались
попытки изобразить основанный Мартирием монастырь
бедной пустынью. Чтобы показать, как бедно жили мо-
нахи, архиепископ Филарет приводит в пересказе на язы-
ке XIX в. следующую выписку из писцовой книги 1582 г.:
«В Михайловском погосте на Ладожском пороге мона-
стырь, называемый Зеленая пустынь, на острове, вновь
строится в черном лесу. В монастыре церковь живона-
219 «Памятники старинной русской литературы», вып. 4, стр. 61.
220 Там же, стр. 62.
221 Там же.
222 Там же, стр. 64.
335
чальной Троицы, другая церковь — Благовещения с трапе-
зою, обе деревянные. В монастыре игумен Мартирий и
12 старцев; ограда вокруг монастыря — деревянная; за
монастырем двор коровий и конюшенный; пашни нет» 223.
«Как видите,— делает заключение Филарет,— богатство
невеликое» 224. Но 1582 год — это год всеобщего разорения
как центральных областей государства, так и Новгород-
ского края, разорения, вызванного Ливонской войной.
Если при монастыре были дворы коровий и конюшенный,
то были посевы фуражных культур, был навоз, была и
пашня, заброшенная во время разброда людей, характер-
ного для начала 1580-х годов. О том, что монастырь знал
лучшие времена, говорит и наличие в 1582 г. двух церквей
(а по данным «жития», не вызывающим сомнения,
их раньше было даже четыре), так как для обслужи-
вания двенадцати монахов было бы вполне достаточно
одной.
После этого Мартирий жил в монастыре еще 21 год
(он умер в 1603 г.), в течение которых, надо полагать, он
восстановил свое хозяйство. Очевидно, уже в 1582 г. при-
нимались какие-то меры для восстановления некогда про-
цветавшей вотчины. Об этом говорит отметка в писцовой
книге о том, что монастырь «вновь» строится.
В значительно меньших масштабах происходило в
XVI в. строительство новых монастырей в центральных
и западных районах страны. В дальнейшем изложении
мы остановимся на деятельности ряда основателей этих
монастырей — Даниила Переславского, Герасима Болдин-
ского, Нила Столбенского, а также Антония Леохновского,
действовавшего недалеко от Новгорода, и Никандра
Псковского, основавшего монастырь в Псковской земле.
Даниил Переславский 225 родился в 1460 г. Сын мел-
223 Филарет [Гумилев скпnJ. Русские святые, т. I. Изд. 3.
СПб., 1882, стр. 281—282.
224 Там же, стр. 282.
225 «Житие» Даниила было написано спустя 13 лет после его
смерти, в 1553 т. неизвестным по имени его учеником (В. О. К л io-
че вс кий. Указ. Соч., стр. 282). Самые ранние списки этого «жи-
тия» относятся к XVII в. Мы пользовались одним из таких спи-
сков — Тулуповсклми Четьими-Минеями, 1633 г. (РОБИЛ, Троиц-
кое собр., № 694, лл. 176—193), в основном совпадающим с поме-
щенным в Степенной книге «Сказанием вкратце о преподобием
старцы Данииле Переяславском» (ПСРЛ, т. XXI, ч. 2, стр. 615—
626).
336
кого землевладельца226, он еще юношей постригся в бо-
ровском Пафнутиевом монастыре, где прожил 10 лет у
старца Левкия, а потом у него же в пустыни еще два года.
После этого он вернулся в родной Переславль. Это, ве-
роятно, было связано с семейными обстоятельствами: отец
Даниила к этому времени умер, а мать его, старая,
немощная женщина, постриглась, и падо было подумать
о том, чтобы наилучшим образом пристроить оставшееся
после стариков имущество. Уже тогда Даниил задумал
основать собственный монастырь в Божсдомье — местно-
сти, прилегающей к переславскому Горицкому монастырю,
и долго вынашивал эту мысль. Как видно из дальнейшего
текста «жития», эту мысль поддерживала и укрепляла в
Данииле его мать, обладавшая, по-видимому, каким-то
имуществом и средствами, необходимыми для строитель-
ства: позднее, когда в связи с первоначальными трудно-
стями братия основанного Даниилом монастыря подняла
ропот, у него было желание бросить все и уйти в «свое
пострижение» (т. е. в боровский Пафпутпев монастырь),
и только настояния матери удержали его на месте.
Вернувшись в Переславль, Даниил сперва поступил
в переславский Никитский монастырь, но потом перешел
в Горицкий: этот монастырь ближе к Божедомыо, которое
присмотрел для себя Даниил, и, кроме того, горицкий
игумен Антоний приходился Даниилу родственником.
Именно этот Антоний «принудил» Даниила принять сан
священника, без чего он не мог бы стать игуменом.
Подвизаясь в Горицком монастыре, недалеко от облю-
бованного им Божедомья, Даниил деятельно готовился к
созданию собственного монастыря. Через бояр Ивана и
Василия Андреевичей Челядпипых он выхлопотал у мит-
рополита Симона «благословение» на открытие монастыря,
для чего ему пришлось ездить в Москву. По этого было
мало: требовались еще и средства, а их, по-впдпмому, было
не так уж много. Чтобы выйти нз затруднений, Даниил
226 В годы княжения Василия Васильевича Темного, повеству-
ет «житие» Даниила Переславского, был ионий вельможа Григо-
рий Протасиев, «властельстнуя во граде Мценске». По повелению
великого князя, он переселился оттуда в Москву. С ним пришло
много людей, и среди них некий Константин, поселившийся с же-
ной и детьми в Переславле. Здесь у них и родился сын Дмитрий,
будущий Даниил Переславский (РОБИЛ, Троицкое собр., № 694,
л. 176).
22 И. У. Eyaoiouiа 337
решил на первых порах строить свои монастырь на нача-
лах вкладничества, с тем чтобы уже впоследствии превра-
тить его в общежитийный. На Божедомье (и отсюда, ве-
роятно, его название) было расположено кладбище, и Да-
ниил в первую очередь обратился к тем зажиточным
людям, родственники которых были здесь похоронены.
Одна женщина дала ему на монастырское строительство
полотно и 100 серебренников. На другой день к нему при-
шел рыбный ловец и тоже дал 100 серебренников. На
третий день столько же (очевидно, это была какая-то
«такса») дал ему один поселянин. Родители всех этих
людей были похоронены в Божедомье, п они были заин-
тересованы в том, чтобы их поминали в будущем мона-
стыре.
На полученные деньги Даниил закупил лес для строи-
тельства церкви. В это время к нему обратился какой-то
купец Федор с предложением, что он сам поставит себе
келью и пострижется. Даниил согласился. Поставили себе
кельи и постриглись привлеченные Даниилом и другие
миряне, а также лица духовного звания. Жили они фак-
тически на келлиотском уставе, занимаясь каждый своим
делом, причем характерно, что Даниил, оставаясь в Го-
рицком монастыре, поставил над ними особого игумена,
хотя, разумеется, сам ои оставался фактическим главой
всего дела. Он часто приходил в Божедомье из своего мо-
настыря, рассказывается в «житии», «наказуя игумена и
братию по бозе хранити чин монастырский и богоугодно
подвизатися, кождо же их рукоделием пищу и одежду
приобретая себе, сел же тогда не имяху, нищету же и
скудость бога ради терпяху» 227.
Даниил, однако, ждал только удобного случая, чтобы
превратить свой монастырь в общежитийный и возглавить
его. Недаром одну из построенных им церквей он снабдил
трапезной. Некоторые из братии роптали на Даниила и
спрашивали его: «Почто постави монастырь, не имея име-
ния? Уне есть нам да быхом не постпиглися и скудости
не терпели» 228. Даниил их утешал и обеспечил какими-то
средствами 229.
Даниилу предъявляли претензии и соседи-землевла-
дельцы, которые понимали, что соседство монастыря не
227 РОБИЛ, Троицкое собр., № 694, л. 181.
228 Там же.
229 «...И мало нечто даде им, да не алчют» (там же, л. 181 об.).
33S
сулит им ничего хорошего. «Овогда же и озлобление пре-
терпевайте от некоих, иже преже монастырь не бысть. Они
тогда взимаху мзду от погребающихся ту, такожде и вла-
дущии в селех близ монастыря того с оружием и дреко-
лисм приходяще и во ограде у монастыря не дающе ино-
ком земли копати и с прещением... глаголюще святому:
почто на нашей земли поставил еси монастырь или хоще-
ши землями и селы нашими обладатп, еже и збысться
последи» 230.
Не напрасно Даниил оставался в Горицком монастыре,
поручив его другому игумену. Скоро архимандрит гориц-
кий Исаия по старости ушел на покой в боровский Паф-
нутиев монастырь, где он в свое время принял постриг,
и братия на его место избрала Даниила. Всего девять ме-
сяцев пробыл он на этом посту, но зато весьма успешно
использовал свое новое положение. Обладая теперь боль-
шими материальными возможностями, он часто посещал
свой божедомский монастырь и заботился о его улучше-
нии. Из рассказа «жития» создается впечатление, что Да-
ниил все время проводил не в Горицком, а в божедомском
монастыре. Он трудился вместе с «делателями» (наемны-
ми работниками), «сам древеса ношаше и ямы ископоваше
и столпы в землю водружаше на ограждение монасты-
рю» 231. Именно к этому времени относится завершение
строительства обеих церквей.
В качестве главы Горицкого монастыря Даниил сумел
за короткий срок своего архимандритства сблизиться с ве-
ликим князем Василием III Ивановичем. Во время посе-
щения последним Переславля он пришел в Горицкий
монастырь помолиться и, по сообщению «жития», очень
обрадовался, увидев образцовую постановку дела («мона-
стырьское по бозе устроспие») 232. Брат же великого князя,
Дмитрий Иванович, когда ему случалось ездить из своего
города Углича в Москву или обратно нз Москвы в Углич,
всегда по дороге посещал монастырь, очень чтил Даниила
и одаривал братию милостыней, а когда он умер, то вели-
кий князь дал по нем монастырю село Будовское.
230 Там же.
231 Там яге, л. 183.
232 Там же, л. 183 об. До этого в «житии» рассказывается, что,
когда Даниил стал архимандритом, он повел борьбу с бесчинства-
ми и распущенностью монахов «и браппо в чюиство приводе»
(там же, л. 183).
339
22*
Во время следующего своего приезда в Переславль
великий князь посетил также монастырь на Божедомье.
Он убедился в том, что число братии умножилось, увидел
там новую высокую церковь и другую церковь с трапез-
ной и стал еще лучше относиться к Даниилу. Великий
князь наделил его милостыней и оброками и велел ему
переселиться из Горицкого монастыря «во свою ему оби-
тель и общее житие составити завеща, потребная на
строение обещася подавати. И тако ту общежитие устави-
ся царским повелением» 233.
В дальнейшем Даниил еще больше сблизился с вели-
кокняжеским домом. Он был восприемником у купели
Ивана Грозного и его брата Юрия Васильевича. При этом
«житие» отмечает, что Даниил «нимало не вознесеся цар-
скою честию и кумовьством» 234 и не гнушался самой чер-
ной работой, продолжая расширять и укреплять мона-
стырское хозяйство. На месте старой деревянной церкви
появились новая каменная церковь Троицы и каменная
трапезная, «под нею же многи и различны палаты устрое-
ны» 235 236. Занимался Даниил и торговыми операциями, при-
чем, что очень характерно для игуменов нового типа, он
однажды (а может быть, и многократно) в обществе
«гражданъских купцев, купно с ним шествующих» 23е, сам
сопровождал в Новгород караван товаров.
Не ограничиваясь доходами от эксплуатации земель-
ных угодий, торговли, подношений верующих, Даниил
придумал еще один источник обогащения. В 1539 г., т. е.
задолго до массовой канонизации русских «святых», он
организовал торжественное обретение мощей князя Анд-
рея Смоленского, якобы похороненного у переславской
церкви Николая чудотворца перед городскими воротами.
Этот князь Андрей, рассказывается в «житии» Дании-
ла Переславского, будучи «за некия крамолы» изгнан
своей братией из Смоленска, приехал в Переславль, про-
был здесь тридцать лет в пономарях при церкви Николая
чудотворца, и никто не знал, кто он такой. Только когда
он умер, на нем якобы нашли золотую цепь, перстень и
«писаньице», из которого узнали, что под видом простого
пономаря скрывался смоленский князь. На его могиле
233 РОБИЛ, Троицкое собр., № 694. л. 184 об.
234 Там же, л. 186.
235 Там же.
236 Там же, л. 188 об.
340
стали фабриковаться чудеса исцеления, и Даниил употре-
бил все свое влияние, чтобы объявить «князя Андрея»
святым.
Вся эта история с превращением князя в святой жизни
пономаря была столь подозрительна, что вызвала сомне-
ние даже у чудовского архимандрита Ионы 237 и богоро-
дицкого протопопа Григория, присланных великим князем
и митрополитом на торжественное обретение мощей. «Коея
ради вины (т. е. по какой причине.— И. Б.),— спросили
они у Даниила,— взыскал еси сего, яко и господину мит-
рополиту сказуют глаголящу пе сведати его». «Преподоб-
ный же,— повествует „житие11,— слез источник изливая и
блаженна князя истинна угодника божия сказуя, исцелев-
шая от мощей его многих бо свидетельство представляя
и образ его иже от древних лет на иконе написан показуя,
такоже и стихеры и кан[он] ему составлены в древних
книгах яве быша» 238. Даниил, правда, не мог предъявить
архимандриту Ионе и протопопу Григорию «писаньица»,
о котором говорится в его «житии», но все-таки сумел
настоять на своем, и «мощи» мнимого князя Андрея стали
доходной статьей божедомского монастыря.
Очень характерно для житийного стиля, сочетающего
нарочитую наивность с прямым цинизмом и злобой к ина-
комыслящим, сообщение «жития» Даниила о том, что за
маловерие к блаженному князю митрополит Иоасаф вско-
ре лишился своего поста, Иона претерпел «скорби нахож-
дение и власти пременение», богородицкий же протопоп
потерял сына 239.
Умер Даниил в 1540 г. в возрасте около 80 лет, превра-
тив к этому времени свой монастырь, который вначале
мыслился как место покойной старости нескольких зажи-
точных вкладчиков, в мощную феодальную вотчину.
Ученик Даниила Переславского Герасим Болдин-
ский 240 постригся у него в монастыре 13-летним мальчи-
237 Этот же чудовский архимандрит Иона был послан в 1522 г.
проверять на месте донесение о «чудесах» Макария Калязинско-
го (В. Ж м а к и н. Митрополит Даниил и его сочинения. М., 1881,
стр. 214—215).
238 РОБИЛ, Троицкое собр., № 694, лл. 189 об.—190.
239 Там же, л. 190—190 об.
240 «Житие» Герасима Болдинского написано игуменом осно-
ванного им Болдина монастыря Антонием не поздпее 1586 г. (в
этом году он стал вологодским епископом). По труду Аптония
была потом составлена другая редакция «жития», «несколько ко-
341
ком. Мы не располагаем никакими сведениями ни о про-
исхождении Герасима, ни об обстоятельствах, заставивших
®го в столь юном возрасте вступить на путь иноческого
«подвижничества». Известно только, что, прожив у Да-
ниила в монастыре 26 лет, он задумал основать собствен-
ный монастырь и с этой целью стал просить Даниила
благословить его «уединиться» в пустыне. До этого Гера-
сим был у Даниила в приближении, сопровождал его при
поездках в Москву, где завел полезные связи, которые
пригодились ему в дальнейшей деятельности.
Уйдя из Даниилова монастыря, Герасим поселился в
Дорогобужской области якобы в совершенно пустынной,
дикой и непроходимой местности. Но как и в других слу-
чаях, из данных самого «жития» выясняется, что место,
избранное Герасимом для «уединения», было окружено
людскими весями, что отстояло оно всего в 10 верстах от
Дорогобужа, что тут же проходила оживленная дорога241.
Как и другие «отшельники», Герасим сразу же вступил
в острое столкновение с «разбойниками» и' окрестными
жителями, которые отдавали себе полный отчет в том,
что сулит им столь опасное соседство. «Они же, лукавии
человецы, невегласи поселяне, научением диаволим при-
ходящи, и пакости святому деяху многи, нелепо словеса
испущающе на нь и ругахуся ему многажды и по тернию
роче и проще изложенная» (В. О. Ключевский. Указ, соч.,
Стр. 304—305). Хотя «житие», написанное Аптонием, составлено
спустя примерно 32 года после смерти Гераспма, оно содержит
много точных дат и, не в пример другим «житиям», лишено хро-
нологических несообразностей (за исключением указания, что в
1530 г. царем и великим князем был Иван Васильевич). Все это
заставляет предполагать, что в распоряжении Антония был ка-
кой-то письменный источник. Между прочим, приводя «изустную
память» Герасима с правилами, преподанными им перед смертью
болдинским монахам и игуменам основанных им монастырей, Ан-
тоний свидетельствует, что он эту память переписал «с подлин-
ника слово в слово». По существу содержащихся в них сведений
обе редакции мало чем отличаются одна от другой, за исключе-
нием некоторых деталей, которые будут оговорены в дальнейшем
изложении. Поэтому мы пользовались обеими редакциями — и
произведением Антония (РОБИЛ, собр. Ундольского, № 600,
лл. 163—231 об., рукопись 1685/86 г.) и последующей редакцией
(РОРПБ, Погодинское собр., № 711, рукопись XVII в.).
241 «>Бе же ту многошествепна стезя людская, еюже мимоходя-
ще и купующе и шествоваху» (РОБИЛ, собр. Ундольского, № 600,
л. 173 об. ).
342
влачашо его, бияху, раны налагающе нещадно, связующе
по руце и по нозе, влечаху, хотяще воврещи его в воду и,
бпвше, еле жива пометаху его, вопиюще и глаголюще:
Отыиде, калугере, от места сего, да зле от нас не погиб-
нешп» 242.
Нападали на Герасима и «злии убийцы разбойницы»,
полагавшие, что оп принес с собой много ценностей. Тер-
пел он также «напасти» от мимопроходящих путешествен-
ников. Ко всему этому он стал испытывать затруднения
с пищей — озлобленные жители, видимо, ничего не хотели
ему продавать 243. Герасим сидел у дороги и выпрашивал
подаяние, а когда он уходил к себе в хижину, то оставлял
па дереве «кошницу» (или «кузовец» по другой редак-
ции), куда путники бросали хлеб или серебренники.
Наконец, согласно указанию «жития», после двухлет-
него пребывания Герасима в лесу он выбрал себе место
для устройства будущего монастыря у Болдина источника
близ замечательно красивого ветвистого дуба. Здесь он
поставил крест — своеобразный «заявочный столб» осно-
вателей новых монастырей — и построил себе «келейцу
малу». Но люди, жившие поблизости, еще пуще прежнего
возненавидели «святого пустынника» и много ему зла
творили, желая изгнать, «пазывающе своим местом и при-
ходяще па преподобного со оружием» 244. Повторилась
прежняя история: некоторые его били, другие ругали,
а иные связали его веревками и решили утопить («вверг-
нути во езеро во глубину»). Однако, побоявшись ответ-
ственности245, опи предпочли обратиться к наместнику,
которому поднесли дары, чтобы он согнал Герасима с того
места. Будучи «ослеплен мздоимством своим сребролю-
бия», наместник «зело возъярился на святаго сего» и велел
доставить ему Герасима связанным. Его доставили намест-
242 Там же, л. 174—174 об. Согласно другой редакции «жития»,
окрестные жители, требуя ухода Герасима, ссылались на то, что
оп занял их «вотчину» (РОГПБ, Погодинское собр., № 711, л, 5).
243 «...Где бо обрести что в толицей непроходимой пустыни от
немилостивых человек вознеиавидеппу» (РОБИЛ, собр. Ундоль-
ского. № 600, л. 175 об.).
244 РОГПБ, Погодинское собр., № 711, л. 8.
245 Некоторые поселяне говорили: «Егда како уведят градстии
судьи, привлекут нас на суд и предадут смерти» (РОБИЛ, собр.
Ундольского, № 600, л. 181 об.). По другой редакции, опи боялись,
что наместник города Дорогобужа наложит па них за убийство «вс-
лию продажу» (РОГПБ, Погодинское собр., № 711, л. 9).
343
нику, «нещадно влачаху его и, раны налагающе, ругахуся
ему» 246. Оскорбляя и избивая Герасима, наместник приго-
ворил его к заключению в темнице. Но на суде оказался
государев посол, который видал Герасима при дворе, когда
тот приезжал в Москву вместе с Даниилом Переславским.
Наместник, естественно, переменил свое отношение к Ге-
расиму и разрешил ему жить где хочет, приказав окрест-
ным поселянам ничем ему не вредить.
Отныне Герасим начинает «труды к трудом прила-
гать». Он построил часовню, кельи и стал собирать иноков.
Когда же хозяйство доказало свою жизнеспособность, он
отправился в Москву за разрешением ставить монастырь.
В Москве Герасим, видимо, получил тарханную грамоту —
в «житии» сказано, что он «от самодержавнаго власть
приим без боязни жити в пустыни сен» 247. После этого он
поставил церковь Троицы, пристроил к ней придел во имя
Сергия Радонежского, а через некоторое время и теплую
церковь с трапезной. Работа закипела, появились хлебо-
пекарня, поварня и другие служебные постройки 248 249 250.
Среди своих ипоков Герасим ввел самую строгую дис-
циплину. Когда из монастыря угнали двух «клюсят», т. е.
жеребят (факт сам ио себе примечательный, показываю-
щий, как чтили святыню окрестные жители), то монах, ко-
торому было поручено их сторожить, «поведати никому не
смея, великаго старца Герасима бояся», и собирался даже
бежать из монастыря 24Э.
Будучи «мошен зело и крепок телесным составом» 25°,
Герасим держал хозяйство в своих руках и вмешивался во
все дела. Когда па монастырском озере начались «вражьи
страхования», из-за которых промышлявшие там рыбу мо-
настырские ловцы стали тонуть, суда разбивались, а мере-
246 РОБИЛ, собр. Ундольского, № G00, л. 182.
247 Там же, л. 185.
248 Между прочим, строительство храма Троицы было завер-
шено 9 мая 1530 г., а поселился Герасим в лесу в конце марта
1528 г. Из этого можно вывести заключение, что до выбора места
для постройки монастыря у Болдина ручья он провел в «пустыне»
не два года, как утверждает «житие», а гораздо меньше, ибо за
полтора месяца он, конечно, не мог построить себе «колойцу малу»,
побывать в Дорогобуже на суде, поехать в столицу, где при «мос-
ковской волоките» приходилось долго дожидаться разрешения хо-
датайства, и построить церковь.
249 РОБИЛ, собр. Ундольского, № С00, л. 189.
250 Там же, л. 190 об.
344
жи опускались на дно, Герасим сам отправился на озеро и
навел там порядок, изгнав «вражьи мечты» 251.
26 лет прожил Герасим в Болдине монастыре и в дру-
гих созданных им обителях, о которых речь будет впереди.
И вся эта четверть столетия наполнена непрерывной и на-
пряженной борьбой с порабощаемыми крестьянами, кото-
рые в разных местах «жития» называются людьми «не-
смысленными», «буйными», «лукавыми», «злыми», «нера-
зумными», «неправедными» и т. д. Уже спустя много лет
после того как Герасим создал Болдин монастырь и стал
пользоваться широкой известностью и славой крупного
игумена, ему понадобилось посетить братию Даниилова мо-
настыря в Переславле-Залесском, куда он отправился вме-
сте с тремя своими учениками. По дороге, когда он проез-
жал какую-то деревню, крестьяне бросали в него камни,
натравливали собак, «мнози хотяху его разтерзати», а дру-
гие «ругающеся преподобному и понуждающе... своих на
преподобнаго», «мещуще на святаго укоризны и поруга-
ние» 252.
Где бы ни появлялся Герасим Болдинский с намерени-
ем ставить новые монастыри, везде он наталкивался на
яростное сопротивление окрестного крестьянства. Создав
и укрепив Болдин монастырь, он принялся за устройство
нового монастыря (во имя Иоанна Предтечи) в Вяземском
округе на речке Бебря. «Богом единому сведуще», отме-
чает «житие», сколько Герасим претерпел на постройке
этого монастыря от бесов и «злых человек», от которых
принял «всяку скорбь и тесноту» 25Э. Собрав в этом мона-
стыре 42 инока, Герасим поставил им игуменом своего уче-
ника Симона и ушел обратно в Болдин монастырь.
Не удовлетворившись организацией монастыря Иоанна
Предтечи, Герасим через некоторое время удалился за
300 верст от Болдина в Брынские леса. И здесь ему при-
шлось принять «скорби и тесноту» от «разбойников» и
«злых человек», которые приносили ему «лютыя напас-
251 Этот Случай излагается в «житии» в вида «чуда» изгнания
бесов святыми молитвами «преподобного» Герасима. Но, отбрасы-
вая элемент чудесного, мы моясем убедиться в том, что Болдин мо-
настырь среди прочих отраслей хозяйства обзавелся также рыбны-
ми ловлями и что Герасим вмешивался во все детали хозяйствен-
ной жизни.
262 РОГПБ, Погодинское собр., № 711, л. 12—12 об.; РОБИЛ,
Собр. Ундольского, К» 600, лл. 100 об.— 192 об.
253 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 600, л. 195.
345
ти» 254. В это время Герасим был уже стариком, украшен-
ным «благолепными сединами». Тем нс менее он и тут, в
Брынских лесах, на р. Жиздре, развил бурную деятель-
ность — расчищал лес, заводил пивы, построил три церкви.
Все это, конечно, требовало больших средств и применения
наемной рабочей силы. Во время устройства этого монас-
тыря Герасиму неоднократно приходилось ездить в Болди-
но и обратно: на Жиздре он неустанно наблюдал за строи-
тельными работами, ио и на «большой лавре» он пе вы-
пускал из рук управления большим монастырским хозяй-
ством. На Жиздре Герасим тоже собрал 42 инока, и когда
все было устроено, оп оставил здесь игуменом своего уче-
ника Петра Коростелева.
Прошло немного времени, и Герасим устроил четвер-
тый по счету монастырь, на этот раз в верховьях Днепра,
в 40 верстах от Болдина и в 30 верстах от Дорогобужа,
в местности, называемой Сверковы Луки. Здесь собралось
35 монахов, после чего Герасим передал игуменство своему
ученику Сергию.
В «житии» Герасима Болдинского, написанном
Антонием, устройство этого монастыря излагается букваль-
но в нескольких словах. Зато в другой редакции, представ-
ленной рукописью Погодинского собрания, № 714 (и это,
вопреки мнению В. О. Ключевского, заставляет предпола-
гать, что автор данной редакции не просто сокращал сочи-
нение Антония, а пользовался еще какими-то дополнитель-
ными источниками), приводятся очень любопытные под-
робности о монастыре на Сверковых Луках 255.
Как сообщается в этой редакции, Герасим на Сверковых
Луках устроил один монастырь «особной» из двух келий
на одной стороне Днепра и другой, «особной» же монас-
тырь на другой стороне реки. Местностью этой владел
боярин Яков Андреевич Салтыков. Однажды случилось
ему тут охотиться, и он набрел па монастырь, о котором
раньше ничего не знал. Салтыков решил переночевать в
монастырской трапезной с собаками. Узнав об этом,
Герасим стал уговаривать боярина отойти прочь и не ос-
корблять святыни. Салтыков же «наипаче разгореся»,
угрожая прогнать «преподобного». Герасим отправился
тогда в Москву и пожаловался Ивану Грозному на бояри-
254 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 600, л. 199.
255 РОГПБ, Погодинское ообр., № 711, лл. 20 об.— 22.
346
на. Царь принял сторону Герасима и выдал ему грамоту
на то место.
Трудно сказать, насколько этот рассказ соответствует
действительности. Скорее всего мы имеем здесь дело с есте-
ственным сопротивлением феодалов вторжению в их владе-
ния монахов, которые всеми доступными им средствами
превращали чужие земли в свои собственные.
Умер Герасим 65 лет от роду в 1554 г. К этому времени
Болдин монастырь насчитывал ужо 127 иноков. Крепко
стали на пеги и другие три монастыря, основанные
Герасимом. Как «большая лавра», так и подчиненные ей
монастыри владели пашенными землями, рыбными ловля-
ми и другими угодьями, где работали зависимые крестья-
не 256.
Характерно, однако, что в своей деятельности, падаю-
щей па первую половину XVI в., Герасим встречается
с противодействием не только крестьян, но и царской ад-
министрации, которая, преследуя свои политические и
фискальные цели, стала зариться и на монастырские зем-
ли, и на монастырские доходы. Мы уже видели, что в споре
крестьян с Герасимом дорогобужский наместник первона-
чально стал на сторону крестьян и собирался даже заклю-
чить старца в темницу. Но Герасиму пришлось столкнуть-
ся с недоброжелательным отношением к себе и другого
представителя царской администрации. Создав монастырь
во имя Иоанна Предтечи, Герасим устроил под монастырем
слободу, где охотно селились люди, избегая мирского тяг-
ла. В это время, рассказывается в «житии», из Москвы
«навожением диаволим» приехал царский посланник, ко-
торый приказал воеводе присоединить монастырскую сло-
боду к вяземскому посаду. Герасим направил к посланни-
ку своих старцев «с великим молением», но тот их «отосла
безделны и старца (т. е. Герасима.— И. Б.) поношатпе и
укоряйте». Герасим попытался еще раз умилостивить и уп-
росить посланника, по тот оставался «свиреп» и неумо-
лим 257.
256 В описании одного «чуда» Герасима рассказывается, как
крестьянин «в монастырской области», у которого украли трех ло-
шадей, горько плачет: «Чем хощу делати монастырское и свое, чем
вперед питатися» (РОГПБ, Погодинское собр., № 711, л. 13 об.).
Надо, впрочем, отметить, что в «житии», написанном Антонием, эта
фраза отсутствует.
257 РОГПБ, Погодинское собр., № 711, л. 15—15 об.
347
В другой раз «вражиим наветом» на Болдин монастырь
ополчился дорогобужский городовой приказчик Лаврик
Соколов, который всячески поносил Герасима 258. В обоих
случаях, по рассказам «жития», Герасим спас положение,
сотворив «чудеса». В пррвом случае он напустил недуг на
царского посланника и только после того, как тот раскаял-
ся и попросил прощения, вернул ему здоровье. Во втором
случае заболел сын приказчика 259 260, и это заставило его от-
ца прекратить преследование Болдина монастыря.
Оба эти «чуда» отражают новое отношение властей к
монастырскому землевладению. Напомним, что Герасим
Болдинский умер через три года после Стоглавого собора,
который запретил монастырям покупать впредь вотчины
без ведома царя и доклада, а также предложил вернуть
прежним владельцам поместные и черные земли, попав-
шие к монастырям за долги; этот же собор запретил мо-
настырям ставить новые слободы, а недавно поставленные
должны были тянуть тягло вместе с городскими людьми,
чего как раз добивался от Герасима Болдинского «царев
посланник». Многие постановления Стоглавого собора ос-
тались на бумаге, но царская администрация, проводя по-
литику центральной власти, ревностно следила за исполне-
нием тех приговоров Стоглавого собора, которые касались
монастырского землевладения. Автор «жития» Герасима
Болдинского игумен Антоний, писавший вскоре после цер-
ковного собора 1580 г., который под нажимом светской
власти еще более ограничил монастырское землевладение,
отменив монастырские иммунитеты и запретив впредь мо-
настырям приобретать земли путем купли, залога или
вклада на помин души — этот игумен Антоний обобщил
практику светских властей в отношении монастырей и по
поводу требования «царева посланника» отмечает: «Яко
изначала обычай имати без престани святых работати, на-
водя на них всяку тесноту и скорбь, хотя тем снопу сотво-
рити добродетельного ради жития их» 26°.
Этот «обычай» и усилившаяся классовая борьба кресть-
ян против монастырей привели к тому, что в середине и во
второй половине XVI в. становилось все труднее и труднее
258 РОГПБ, Погодинское собр., № 711', лл. 17 об.— 18; РОБИЛ,
собр. Ундольского, № 600, лл. 200—202 об.
259 Так — по «житию», написанному Антонием, по другой ре-
дакции недуг напал на слугу приказчика Леонтия.
260 РОБИЛ, собр. Ундольского, № 600, л. 195 об.
348
развернуть незначительную пустынь в большой монастырь.
С этой точки зрения показательна судьба трех монасты-
рей — Нила Столбенского, Антония Леохновского и Ни-
кандра Псковского, к рассмотрению которых мы сейчас
переходим.
О происхождении и юных годах Нила Столбенского 261
261 «Житие» Нила Столбенского составлено спустя 40 с лишним
лет после его смерти. Уроженец той местности, где подвизался
Нил, некий иеромонах Герман, как он сам свидетельствует, при-
шел на остров Столбное «много лет минувшу по преставлении пре-
подобнаго и елико слышах от прародителей своих и от иных хри-
столюбивых людей испытах истинно и написах елико возмогох о
житии блаженнаго Нила». Однако, будучи «недоволен писания»,
Герман держал у себя свои записки «не един год». Надо, однако,
отметить, что медлительность Германа с оформлением «жития»
Нила Столбенского объясняется не одним только критическим от-
ношением к собственным литературным упражнениям. Дело в том,
что Нилу, которому все время приходилось выдерживать ожесто-
ченную борьбу с окрестным населением, так и не удалось превра-
тить свою пустынь в большое монастырское хозяйство. Оставшая-
ся после смерти Нила часовня могла стать исходной базой для по-
стройки монастыря, и в расчете на это к ней присасывались
различные монахи, и Герман в том числе. Тем не менее полной
уверенности в успехе дела у него не было, и поэтому, составив на
всякий случай записки о жизни Нила, он не торопился с состав-
лением «жития». Герман сам откровенно пишет об этом, когда
указывает, что он «не един год» не давал ходу своим записям,
«пребывшу ми до пяти лет в размышлении, где буду и камо ити».
В конце концов он укрепился в мысли остаться на острове, и тог-
да, узнав, что в Болдине Троицком монастыре обретается «святой
и преподобный муж именем Филофей Пирогов», который мог бы
написать «житие», Герман направил ему соответствующее посла-
ние. Прошло еще года два с лишним, в течение которых Герман!
«в скорби и печали» пребывал, а Филофей ничего не отвечал. На-
конец, в 1598 г. на соборе в Москве Герман встретился с болдин-
ским игуменом Феоктистом, быстро договорился с ним (вероятно,
насчет оплаты) и передал свои записи. Только после этого Фило-
фей Пирогов составил «житие», «стихиры» и «канон» Нилу Стол-
бенскому. Сам Филофей в приписке к «житию» сообщает, что он
в Болдине монастыре обрел странствующих иноков, которые по-
бывали на острове Столбное и поведали ему о жизни и чудесах
«преподобного» Нила. Впоследствии, еще до обретения «мощей»
Нила в 1667 г., была составлена другая редакция «жития», «в ко-
торой,— как отмечает В. О. Ключевский,— пространный рассказ
Филофея украшен ._ риторикой и распространен общими мостами
житий». Мы пользовались первой редакцией «жития» по Тулупов-
ским Четьим-Минеям, 1630 г. (РОБИЛ, Троицкое собр., № 672,
лл. 85—108; история составления «жития» помещена здесь на
лл. 85—86 в виде предисловия к «житию», написанного от имени
Германа; приписка Филофея Пирогова — па л. 108. См. также:
В. О. Ключевский. Указ, соч., стр. 313—314). «Житие» Нила
Столбенского, которое В. О. Ключевский справедливо называет «од-
349
Сведения не сохранились. Известно только, что он уроже-
нец Жабенского погоста Деревской пятины Новгородской
области. Будучи пострижеником Савво-Крыпецкого мо-
настыря, он ушел оттуда «в непроходимую пустыню во
Ржевском уезде па Рженьское устно и вселися у Серемки
реки и постави себе келыщу малу, начат жительствовати
в пустыни той, пища же его бяше от былия пустыннаго и
вершия дубпаго» * 262. Много, отмечает «житие», претерпел
«преподобный» лишений от козней дьявола, зверей, прес-
мыкающихся, но больше всего ему досаждали «злые лю-
ди»: «Иногда же немилостивии человоци паходяще и па-
кости деюще и всякими образы немилосердие творяще вра-
жиим научением» 263. Однажды «злии человеци» пришли
к Нилу в пустынь, «чающе у него многаго сокровища и
хотяще его погубити» 264. Хотя Нил спасся от них с по-
мощью «чуда», он все-таки решил: «Лучши ми есть отити
от места, да не честь приемлю и покой от подобных ми че-
ловек, всуе труд мой будет, да не како тело изнурив, а
мзды лишен буду» 265.
Этот текст поражает своей откровенностью (что в числе
прочих повышает ценность «жития» Нила в качестве ис-
торического источника): Нил меньше всего беспокоится о
«мзде» небесной, которая, казалось бы, была ему обеспе-
чена, если бы он остался на месте и до конца претерпел
страдания и преследования. Но его интересовала другая
«мзда», мзда реальная, земная, которая вознаградила бы
его за понесенные «труд» и «изнурение». В некоторых слу-
чаях основатели новых монастырей, не считаясь с враж-
дебностью окружающего населения, оставались на месте,
но это происходило только тогда, когда они, располагая
большими средствами и поддерживаемые центральной и
местными властями, могли рассчитывать на успех. Нил
же, очевидно, не располагал пока ни тем, ни другим и,
прожив на р. Серемке 13 месяцев, должен был уйти в дру-
гое место.
ним из любопытнейших», содержит много реальных, заслуживаю-
щих доверия подробностей о классовой борьбе крестьянства про-
тив монастырского землевладения, о выпадах вольнодумцев про-
тив «святого угодника» и т. д.
262 РОБИЛ, Троицкое собр., № 672, лл. 89 об.— 90.
263 Там же, л. 90.
264 Там же, л. 90 об.
265 Там же, л. 91—91 об.
350
Для новых «подвигов» Нил облюбовал себе остров
Столбное на озере Селигер. Об этом острове какие-то
«хрнстолюбцы» сообщили Нилу, «яко место есть пусто, ни-
кому же па нем жилище имеюще»266. Нил явился на
остров, обошел его, убедился, что местность очень краси-
вая, изобилует лесом и весьма пригодна для «уединения»,
другими словами — для устройства монастыря, «и никому
же ту прсжс живущу от человек» 267.
Хотя на самом острове, может быть, действительно не
было человеческого жилья, однако пустынен его назвать
нельзя. Прежде всего он был расположен всего в семи вер-
стах от Осташкова и еще ближе — от некоторых сел, насе-
ление которых, как это выясняется из дальнейшего рас-
сказа «жития», использовало остров для своих хозяйствен-
ных нужд. Остров посещался крестьянами, ловившими в
озере рыбу, часть которой отдавали Нилу (возможно, в
виде оброка). Из описания «чуда» с неким Стефаном 268,
который приехал на остров рубить лес «на строение до-
мовное», но по молитве Нила должен был вернуть
нарубленные бревна и дать обещание больше никогда не
ездить сюда за лесом, выясняется, что окрестное населе-
ние до прихода Нила свободно пользовалось на острове ле-
сом, а с водворением подвижника это было им запрещено
и стало отныне рассматриваться как «пакость» и святотат-
ство. Все это вызвало ярость населения, с которым Нилу
пришлось столкнуться и на новом мосте.
Прожив первую зиму в пещере, Нил построил себе
кельнцу п часовню и начал «труды к трудом прилагать»,
другими словами — заводить собственное хозяйство. Вско-
ре, однако, у него возникли столкновения с окрестными
жителями. Однажды они во множестве явились к его
келье, угрожая сбросить ее в озеро вместе с самим «под-
вижником» 269. Видимо, через некоторое время после своего
водворения Нпл приобрел уже какую-то фактическую
власть над занятой им «пустыней» и извлекал из нее
266 Там же, л. 91 об.
267 Там же, л. 92 об.
268 Там же, л. 97—97 об.
269 Вполне возможно, что поселения были на самом острове.
Упомянутый выше Стефан, приехавший за лесом для «домовпого
строения», сложил бревна на возу, который одна ли переправлял-
ся через озеро на лодке или па пароме, а должен был привести
Стефана к какому-то «дому».
351
реальный доход, что вызывало «зависть» населения. Мужи,
рассказывается в «житии», которые жили близ озера про-
тив острова (это могли быть крестьяне, могли быть и зем-
левладельцы), завидовали Нилу и говорили: «Мы ближае
паче всех наследницы острова сего, хощем же и мы тамо
участие имети в наследие отчеству себе и чадом нашим и в
прочая родов наших лета. И пришедше на остров той нача
лес сещи на сеяние жита» 270. Нил начал их молить, чтобы
оставили ему один только бор на горе, где он поселился.
Однако озлобление против «святого отшельника» было
столь велико, что «они же не токмо на милосердие не
преклонишасе, но, научением бесовским от зависти побеж-
даеми, помышляху преподобнаго согнати со острова того
или смерти предати. И посекоша весь лес, умыслиши сице,
как учали ляда жечь, да келия де его згррит» 271. От пожа-
ра уцелела лишь одна сосна, стоявшая около кельи Нила,
а сам он только чудом спасся от гибели.
Приходили к Нилу и разбойники, которые «с великим
прощением» требовали, чтобы он указал им место, где хра-
нит свои сокровища.
Нил, однако, выдержал весь этот враждебный напор и
продолжал «труды к трудом прилагать и подвиги к подви-
гом» 272. Тем не менее Нилу не удалось создать большого
хозяйства, и когда в 1554 г. он умер, то в его пустынь ста-
ли приходить иноки из разных мест и жили в его келье
«един по единому па время» («ов убо поживе год времени,
ин же колико восхоте, а прочее, реку, елико бог кому
повеле» 273). Пришел на остров с Рожковского Никольского
монастыря и известный уже нам иеромонах Герман, жил
тут также игумен одного из новгородских монастырей
Антоний. Оба они, Герман и Антоний, сотворив совет,
устроили над прахом Нила гробницу. Это, вероятно, не
привлекло «христолюбцев», потому что через три года
Антоний и Герман ушли странствовать по «святым мес-
там». Да и слишком еще свежа в памяти была деятель-
270 РОБИЛ, Троицкое собр., № 672, л. 94. Эта тирада напоми-
нает соответствующее место из «жития» Григория Пелыпемского
и Савватия Соловецкого (см. выше, стр. 192—193), что нисколько
не умаляет ценности «жития» Нила Столбенского в качестве исто-
рического источника, ибо один и тот же литературный прием ав-
торов «житий» отмечает сходные явления.
271 Там же.
272 Там же, лл. 94 об.— 95.
273 Там же, л. 101.
352
ность Нила, к которому население относилось с ненавис-
тью, чтобы его гробница могла привлекать богомольцев.
После ухода Германа и Антония один за другим стали
приходить в пустынь другие монахи, но долго здесь не за-
держивались. Однако через несколько лет на остров вер-
нулся Герман и вместе с жившим тут колмогорцем
Борисом воздвиг в 1594 г. храм Богоявления, устроил мо-
настырь и стал привлекать иноков. На остров были при-
глашены из Твери и два монаха-иконописца. Расспросив
«памятухов», которые лично знали и помнили Нила, они
написали его образ, и монастырская администрация помес-
тила его над гробом «на поклоняние приходящим» 274.
У гроба, как водится, начались описанные в «житии» «чу-
деса», привлекавшие богомольцев и приносившие доход
новому монастырю.
Из описанных «чудес» стоит остановиться на одном.
Вскоре после основания монастыря, в '1599 г. ехал из села
Зольцо в Осташков слуга Богдана Бельского Исаия
Травков. Проплыв мимо острова Столбное, он «вражиим
научением поостри язык свой на зло» и стал глумпться над
памятью Нила Столбенского, к гробу которого монастыр-
ская администрация так настойчиво зазывала богомольцев.
«Хотя ты, — заявил Травков, — святый Ниле, а ехати мне
тебя мимо». В Осташкове ои сильно заболел, «утроба» его
стала, «аки камень, и занялися оба прохода его на низ»,
отнялся язык и т. д. Его доставили на остров Столбное, где
он у гроба Нила попросил прощения, и тот вернул ему здо-
ровье 275. Если отбросить в этом рассказе весь выдуманный
чудесный элемент, то остается один из фактов вольно-
думства в древней Руси.
Антоний Леохновский 276 был выходцем из среды мел-
ких землевладельцев — тверских детей боярских Вениами-
274 Там же, л. 104.
275 Там же, лл. 10G—108.
276 Рукописи с «житием» Антония Леохновского представляют
большую редкость. До XX в. был известен один только список «жи-
тия», который был на руках у Филарета, использовавшего его для
своей книги «Русские святые». В 1902 г. в отдел рукописей Пуб-
личной библиотеки в Петербурге поступил другой список (см. «От-
чет Публичной библиотеки за 1902 год», СПб., 1910, стр. 109), ко-
торым мы и пользовались (Q-I-1364). Список этот крайне позд-
ний — XVIII л., ио, судя по языку, он является копией с более ста-
рого списка, восходящг'го к XVII в. В общем «житие» содержит
крайне скудные снедения об Антонии. Надо также отметить сбив-
23 И. У. Будоппиц 353
новых. Решив стать монахом, он поселился в 10 верстах
от Новгорода в пустыни Рублево на р. Переход. Отсюда он
перешел в Леохнову, что в трех верстах от Рублева, к ино-
ку Тарасию, который его постриг. Вместе с Тараснем
Антоний построил церковь Преображения, положив начало
монастырю. Очевидно, вокруг Антония группировались со-
стоятельные вкладчики, потому что «житие» отмечает, что
«многажды пребываше приходяще к нему благороднаго
чину, оставляюща славу маловременную и суету мира
сего, хотяще с ним жити» 277. Таким путем Антоний собрал
до 50 иноков. Несмотря на наличие среди них многих
вкладчиков, монастырь был общежитийпый. Об этом сви-
детельствует сообщение «жития» о случившемся в 1600 г.
пожаре, во время которого среди прочих строений сгорела
и трапезная.
При Василии Ивановиче Шуйском Антоний посетил
Москву, и царь дал ему «милостыню доволно», а также
«рыбные ловли на озере Илмене и землю и даде же ему
грамоту жалованную с крепкими с подписми и печат-
ми» 278. Тем не менее большого хозяйства Антоний не су-
мел завести, а после его смерти основанный им монастырь
был поглощен Домом св. Софин 279.
Нпкандр Псковский 280 также действовал в то время,
когда классовая борьба против монастырского землевладе-
чивую хронологию «жития», согласно которому Антоний умер в
1611 г., а получил антиминс на освящение построенной им церкви
от новгородского архиепископа Геннадия в 1479 г.
277 РОГПБ, Q-I-1364, л. 26.
278 Там же, лл. 36 об.— 37.
279 В грамоте царей Ивана и Петра Алексеевичей новгород-
скому воеводе князю Борису Ивановичу Прозоровскому предлага-
ется провести по челобитью новгородского митрополита Корнилия
межевание земель Дома св. Софии и приписных монастырей, по-
скольку «меж его крестьян в землях и во всяких угодьях бывают
ссоры большие». Среди многочисленных приписных монастырей
упоминается и Спасский Леохновский (АИ, т. V, № 214, 'стр. 368).
280 «Житие» Никандра Псковского было составлено в начале
XVII в., лет через двадцать после его смерти, последовавшей в
1584 г. Оно напечатано в приложениях к труду Н. И. Серебрянско-
го о псковском монашестве (Н. Серебр янский. Очерки по ис-
тории монастырской жизни в Псковской земле. М., 1908, стр. 538—
545). На основе этой первой редакции была позднее, но в том же
XVII в. составлена более подробная редакция (РОГИМ, Синодаль-
ное собр., № 620), автор которой «главное свое внимание обратил
на литературную обработку „неудобренного" труда своего пред
шесгвеиника» (Н. Серебрянский. Указ, соч., стр. 180, 182,
188).
354
ния непрерывно обострялась, когда рост его уже заметно
сдерживался центральной властью, словом, когда уже не
было благоприятных условий для создания больших мо-
настырских вотчин. К тому же Никандр «подвизался» в
Псковской области, где местные условия не благоприятст-
вовали созданию монастырей нового типа.
Будучи родом из Порховского уезда Псковской облас-
ти, он в этой местности и сосредоточил свою деятельность
по устройству монастыря. С этой целью он в 15 верстах от
Порхова на р. Демянке избрал себе в лесу пустынное мес-
то, окруженное мхами, где вместе с каким-то Федором
Ситником построил себе хижину. 12 лет прожили здесь
Никандр (в то время, до пострижения, он назывался еще
Никоном) и Федор. После этого они, очевидно, решили,
что условия для создания монастыря имеются. Теперь им
оставалось только ... самим стать монахами. Никон отпра-
вился в Псков( куда он из пустыни наезжал и раньше), и
здесь какой-то Филипп дал за него и за Федора вклад в
Крыпецкий монастырь, где они постриглись. Прожив неко-
торое время в Крыпецком монастыре, Никандр ушел об-
ратно в свою пустынь, поставил себе здесь келью, оградил
ее и построил небольшую церковь. Очень глухо сообщает
«житие» о последующей жизни Никандра в построенной
им пустыни. По рассказу «жития», он страдал здесь и от
бесов, и от зверей, «овогда же от человек злых, пакости
ему творяще по научению вражию» 281. Подвергся он и на-
падению «разбойников», которые похитили у него иконы,
представлявшие в то время большую ценность. В конце
концов, «избегая мирской славы», как утверждает «житие»,
а на самом деле, несомненно, именно из-за отсутствия этой
«славы», Никандр, используя свои права вкладчика, ушел
в Крыпецкий монастырь, где вскоре стал келарем. Но и
здесь он пе ужился, ушел за три версты в лес и поставил
себе тут хижину. К пему стали приходить окрестные люди
«пользы ради». «Игумен же и братия Крыпецкого монасты-
ря возропташа на преподобнаго, занеже несть приношения
[в] монастырь, и вси обратишася к пему, и повелеша ему
изыти от места того» 282. Это заставило его вернуться в пер-
вую свою пустынь, где в общей сложности прожил 39 лет
и 2 месяца. Хотя к Никандру сюда и приходили богомоль-
281 П. Серебря пеки й. Указ, соч., стр. 539.
282 'Гам же, стр. 540.
355
23*
цы «пользы ради», но большого хозяйства завести ему не
удалось. На примере последних рассмотренных нами «жи-
тий» мы могли убедиться в том, что во второй половине
XVI в. монастырское «предпринимательство», если позво-
лено так выразиться, уже исчерпало себя. В дальнейшем
были еще попытки отдельных предприимчивых людей ос-
новывать новые монастыри (Диодор Юрьегорский, Леонид
Недумский, Адриан Монзенский, Симон Воломский, уби-
тый, кстати сказать, крестьянами, и др.), но деятельность
их, падающая на самый конец XVI и первую половину
XVII в., уже не увенчалась большим хозяйственным успе-
хом.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Подведем итоги нашему изложению:
1. В результате развития феодальных отношений
вширь и вглубь в Северо-Восточной Руси, а также в
Новгородской и Псковской областях, начиная со второй
половины XIV в. на смену старым ктиторским монасты-
рям, не игравшим самостоятельной хозяйственной роли,
приходят монастыри нового типа, представляющие собой
феодальные вотчины с разветвленным хозяйством, осно-
ванным главным образом на труде феодально зависимых
крестьян. В XIV в. было основано 42 таких монастыря,
в XV в. — 57, в XVI в. — 51, а всего 150 монастырей про-
тив 104 ктиторских монастырей старого типа, созданных за
это время *.
2. Монастыри нового типа возникали преимущественно
в тех районах, где феодальные отношения были сравни-
тельно слабо развиты, где имелись большие резервы не
порабощенной еще рабочей силы и где не было благопри-
ятных условий для развития поместного землевладения.
3. Монастыри не осваивали незаселенные, пустынные
области. Вопреки утверждению буржуазных и церковных
историков, не крестьянин шел за монахом, а монахи про-
двигались на север по проторенным уже путям народной
колонизации. Основатели монастырей селились близко от
городов и сел, обычно в двух-трех верстах от населенных
«весей», у проезжей дороги, занимая «пустыни», служив-
шие обычно пастбищами, охотничьими угодьями, местами
рыбной ловли для окрестного населения. Монастыри впед-
1 В. О. Ключевский. Курс русской истории, ч. 2,— Сочине-
ния, т. II. М., 1957, стр. 247.
357
рядись в уже существующие крестьянские волостные ми-
ры, постепенно присваивали их земли и превращали
окрестное население в феодально зависимых людей.
4. Колонизационная деятельность монастырей выража-
лась в том, что, уже овладев принадлежавшей крестьянам
землей или получив в виде вклада готовую боярщину
и другие вотчины, монахи, пользуясь предоставленными
им иммунитетными правами и прочими привилегиями,
призывали на землю на льготных условиях еще не закрепо-
щенных крестьян, при их помощи заводили в некоторых
северных районах пашни и огороды на участках, где ко-
ренное население раньше вело экстенсивное пастбищное
хозяйство. Монастырь выступал на таких же началах, как
и другие феодалы, с той только разницей, что, эксплуати-
руя религиозные чувства населения и пользуясь огромной
поддержкой центральной власти, он получал больше дохо-
дов и быстрее закрепощал окрестных крестьян. В большин-
стве случаев облюбованная монахами местность была бы
освоена и без них, путем вольной колонизации, которую
монахи всячески глушили. Пример этому — сравнительно
быстрое заселоние Авнежского края, крестьяне которого
в самом зародыше пресекли деятельность Дмитрия
Прилуцкого и Григория с Кассианом Авнежских. Успехи
новых монастырей неразрывно связаны с усилением фео-
дального гнета.
5. Монастыри-вотчинники в XIV—XV вв. пользовались
огромной поддержкой центрального правительства и мест-
ных удельных князей, особенно тех, кто шел в фарватере
московской политики. Расположенные в районах, где не
было дворянского землевладения, новые монастыри скорее
могли стать опорой централизующегося феодального госу-
дарства, чем боярские вотчины или ктиторские монастыри
старого типа, тесно связанные с местными феодалами и це-
ликом зависевшие от них. Вот почему успехи новых мона-
стырей объясняются в значительной мере успехами цент-
рализации государства. Некоторые основатели северных
монастырей оказывали центральному правительству поли-
тический услуги, содействуя закреплению за Москвой да-
леких окраин путем их христианизации. Таковы Стефан
Пермский, Феодорит Кольский, Трифон Печенгский;
христианизацией «языческого» населения занимались
Лазарь Муромский, Кирилл Челмогорский, Авраамий
Чухломской, а Стефан Пермский и Трифон Печенгский в
358
ряде районов и погостов осуществляли фискальные функ-
ции государства.
6. Основатели новых монастырей — люди незнатного
происхождения, представители средних слоев землевла-
дельцев, а также выходцы из посада, сыновья простых свя-
щенников и даже крестьян. Энергичные и предприимчи-
вые, обладающие средствами для первоначального обзаве-
дения, они употребляют свои средства на сооружение мо-
настырских построек, па раскорчевку леса, устройство
пашни и другие работы, а иногда и на покупку облюбован-
ного участка, если не удается даром выпросить его у вла-
дельца-«христолюбца».
7. Вложив своп средства в строительство нового монас-
тыря, игумен потом с лихвой их возвращает себе в виде
вотчинных доходов, оброков, вкладов, пожертвований, тор-
говой прибыли, процентов по ростовщическим операциям,
становясь богатым и влиятельным феодалом. С течением
времени игумены монастырей-вотчинников и их ближай-
шие сотрудники — старцы соборные, вербуемые обычно из
среды богатых вкладчиков, превращаются в особую про-
слойку феодального класса, игравшую видную роль в хо-
зяйственной, социальной, идеологической и политической
жизни страны.
8. Для монастырей-вотчинников но подходит уже ста-
рый келлиотский устав ктиторских монастырей, по которо-
му богатые вкладчики имели свое хозяйство и жили окру-
женные слугами, продолжая заниматься мирскими делами.
С самого начала своего возникновения монастырь нового
типа принимает устав общежития, позволяющий игумену
сосредоточить в своих руках все богатства монастыря и
завести среди монахов строгую дисциплину. Игумены но-
вых монастырей не похожи на старых игуменов. Все их
помыслы сосредоточены на монастырском хозяйстве. Они
находятся в гуще работ, за всем наблюдают, во все вника-
ют и меньше всего интересуются религиозной стороной де-
ла. Вложив в вотчину свои средства и будучи кровно заин-
тересованы в ее процветании, игумен по праву рассматри-
вает ее как свою собственность и бесконтрольно распоря-
жается ее имуществом. Иногда он даже завещает «свой
монастырь» родственникам (Феодосий Суморип — своему
дяде Исаии, а Александр Ошевенский — своему брату
Леонтию, который даже не был монахом), а своего преем-
ника, как правило, назначает единолично, без соборного
359
определения братии. Иногда фактический владелец мо-
настырской вотчины пе утруждает себя обязанностями
игумена, но при этом остается полновластным хозяином
всего предприятия, при котором номинальный игумен вы-
полняет роль приказчика. Иногда игумен делит свою
власть с богатыми вкладчиками, фактически являющимися
совладельцами монастыря. Случалось и так, как это было,
например, с Макарием Калязипским, Антонием Сийским
и другими, что будущий игумен сначала строит большую
феодальную вотчину (правда, с церковью и кельями), об-
заводится доходными статьями, и только уже потом, когда
новое владение оказывается жизнеспособным, оформляет
его в виде монастыря. Это делается для того, чтобы не пла-
тить епископских и других пошлин, которые могут про-
пасть даром, если предприятие не увенчается успехом.
9. Некоторые игумены не ограничиваются устройством
одной монастырской вотчины. Поставив на ноги и укрепив
первый свой монастырь, они образуют новые обители, под-
чиненные «большой лавре». Авраамий Чухломской в об-
щей сложности основал таким путем четыре монастыря,
Герасим Болдинский — столько же, Макарий Желтовод-
ский— три монастыря; «отхожие пустыни» создавали так-
же Феодор Устьинский, Дионисий Глушицкий, Корнилий
Комельский, Арсений Комельский, Антоний Сийский. Хо-
тя строители обычно ставят во главе каждой новой пусты-
ни отдельного игумена, они сохраняют власть и над ста-
рым монастырем, и над новыми его ответвлениями.
40. В связи с изменением характера монастырей между
ними иногда возникали конкуренция и взаимная борьба
за землю, которой но знали прежние ктиторские монасты-
ри. Дионисий Глушицкий прогоняет поселившегося побли-
зости от его монастыря пустынника Павла, прозрев «про-
зорливыми очами», что тот хочет устроить собственный мо-
настырь; из тех же побуждений он прогоняет и Григория
Пельшемского. У Саввы Вишерского был спор из-за земли
с монастырем на Лисичьей горе. Никандра Псковского, по-
селившегося вблизи Савво-Крыпецкого монастыря, иноки
последнего прогнали, чтобы он не отбивал у них доходов.
Руководители Глушицкого монастыря игумен Иоаким и
старец Иринарх, побуждаемые «завпстию и несытством»,
стремились совместно с землевладельцем предотвратить
возрождение Авнежской обители, чтобы она пе отбила у
них землю и богомольцев.
360
11. Новый монастырь, как правило, па первых порах
строится с помощью «делателей», т. е. наемных квалифици-
рованных работников — плотников и других «хитрецов»
(мастеров). Их труд применяется также при раскорчевке
деревьев и превращении лесных участков в пашенные.
Но феодальная вотчина, какой является монастырь, не мо-
жет долго держаться на наемном труде. Одним из важней-
ших источников привлечения монастырями рабочей силы
является пострижение в монахи. Уже во второй половине
XIV в., а в еще большей степени в XV и в особенности
в XVI вв. в округе новых монастырей имелось много люден,
вырванных из привычных условий жизни, искавших при-
менения своему труду, готовых за кров и пищу, буквально
за кусок хлеба стать монахами. Они формировали низшую,
рядовую монашескую братию; это были мопахи-работные,
которые трудились на различных службах — в поварне,
пекарне, мастерских, а также в поле, на рыбных промыс-
лах, солеварнях и т. д. Жили они не в отдельных, а в «ка-
зенных келиях» (своеобразных общежитиях), питались
скудно, носили «искропанную» одежду, подчинялись жест-
кой регламентации. Привлечение их в монастырь «жития»
изображают таким образом, будто слава о «преподобном»
широко распространялась и к нему из религиозных побуж-
дений стали стекаться «любителя безмолвия». Кроме рядо-
вых иноков, в монастыре работало и немало полузависи-
мых слуг монастырских, «единотрапезников общаго жи-
тия». Имеются сведения, что они составляли несколько бо-
лее половины всех монастырских тружеников (не считая
феодально зависимых крестьян). Много работ (помимо
выплаты ренты деньгами и продуктами) выполняли на мо-
настырь феодально зависимые крестьяне, а также «христо-
любцы», которые для «спасения души» жертвовали свой
труд монастырю. Содержание и воспроизводство всей этой
рабочей силы обходились монастырю гораздо дешевле, чем
светским феодалам. Эксплуатация дешевой и даровой ра-
бочей силы (не говоря уже о вкладах и других внеэкономи-
ческих доходах) в немалой степени содействовала хозяй-
ственным успехам монастырей.
12. Жестокая эксплуатация монастырями крестьян
толкала последних па борьбу и сопротивление. Вся исто-
рия монастырского землевладения есть история непрерыв-
ной классовой борьбы крестьян (иногда выступающих
в «житиях» под видом «разбойников») против монастырей.
361
Рисуемая в церковной п буржуазной литературе идилличе-
ская картина монастырской вотчины как тихой обители,
которая пользуется всеобщей любовью населения, противо-
речит исторической действительности. Классовая борьба
крестьян против монастырского землевладения продолжа-
лась на протяжении многих поколений, носила исключи-
тельно ожесточенный характер и заканчивалась иногда
изгнанием основателей монастыря, а позднее, с обострени-
ем борьбы — даже их убийством. Тем не менее монастыри,
пользовавшиеся безграничной поддержкой центрального
правительства и местных властей, в борьбе с крестьянами
почти всегда выходили победителями. Напротив, при
столкновениях с феодалами монастырям приходилось либо
отступать, либо полюбовно договариваться с ними (согла-
шение Стефана Махрищского с Григорием и Кассианом,
Макария Калязинского с Иваном Калягой, Адриана
Ондрусовского с Ондрусом и т. д.).
13. Борьба с монастырским землевладением толкала
трудовое население на «святотатственные» действия, вос-
питывала в них дух вольнодумства. Крестьяне сознательно
сжигали построенные Антонием Сийским церкви, натрав-
ливали собак на «преподобного» Герасима Болдинского и
его учеников, украли колокол с церкви, построенной
Кириллом Новоезерским, дочиста обобрали монастырь
Григория Пелыпемского («украдоша весь строй монастыр-
ский»), входили через царские врата в алтарь церкви при
монастыре Адриана Пошехонского; приказчик Богдана
Бельского смеялся над чудесами Нила Столбенского и т. д.
'14. Особой остроты и напряженности достигла классо-
вая борьба крестьян против монастырей в XVI в. Опа сде-
лалась столь ожесточенной, что крестьяне пе останавлива-
лись перед физическим уничтожением «преподобных» игу-
менов и их ближайших сотрудников. Были убиты келейник
Арсения Комельского, Агапит Маркушевский с двумя
старцами, Адриан Ондрусовский, Адриан Пошехонский
со старцем Давидом. Эта борьба оказала сдерживающее
влияние на дальнейшее развитие монастырей-вотчипников.
Неблагоприятно отразилось на их развитии и изменив-
шееся отношение других прослоек феодального класса к
монастырскому землевладению, а в связи с этим — и секу-
ляризационные тенденции центральной власти. Вместо
прежней безграничной поддержки монастыри в XVI в. не-
редко встречают со стороны центрального правительства и
362
его представителей на местах противодействие. Приведен-
ные выше цифры показывают, что в XVI в. число вновь
устроенных монастырей уменьшилось по сравнению с пре-
дыдущим столетием (51 против 57), но дело здесь не толь-
ко в количестве, а в том еще, что большинство основанных
в XVI в. монастырей (особенно во второй половине столе-
тия) по хозяйственной своей значимости значительно усту-
пали созданным до этого монастырям-вотчинникам.
15. Если отбросить все житийные штампы, вроде того,
что «святые» уходят в пустыню, убегая от людской славы
и житейской суеты, что они поселяются среди зверей, вда-
ли от селений, что они там «работают богу», питаясь тра-
вой и мхом, что при пострижении они отдают все свое иму-
щество нищим, что игумены упорно отказываются от вкла-
дов и земельных владений и т. д., — если, повторяем, от-
бросить весь этот шаблон, а также элемент чудесного, то
«жития» дают много достоверного материала для первона-
чальной истории создания монастырей-вотчинников, для
истории классовой борьбы крестьянства с монастырским
землевладением, для разоблачения вымыслов, которыми с
помощью тех же «житий» на протяжении нескольких сто-
летий церковники отравляли сознание народных масс.
«Жития» содержат также интересные данные для истории
быта и нравов древней Руси, для истории земледелия,
строительных работ и многих других сторон древнерусской
жизни.
СПИСОК СОКРАЩЕНИИ
ААЭ — «Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской им-
перии Археографическою экспедицпею императорской Ака-
демии наук», т. I, СПб., 1836.
АИ — «Акты исторические, собранные и изданные Археог]>афиче-
скою комиссиею». Т. I, СПб., 1841; т. III, СПб., 1841; т. V,
СПб., 1842.
АСЭИ — «Акты социально-экономической истории Северо-Восточ-
ной Руси конца XIV — начала XVI в.». Т. I, М., 1952; т. III,
М., 1964.
АФЗХ — «Акты феодального землевладения и хозяйства XIV—
XVI вв.», ч. II. Подг. к печати А. Л. Зимин. Отв. ред.
Л. В. Черепнин. М., 1956.
АЮ — «Акты юридические, или собрание форм старинного дело-
производства». СПб., 1838.
ВЧМ — «Великие Минси-Четии, собранные всероссийским митро-
политом Макарием». Вып. 1, сентябрь, СПб., 1868; ъын. 14,
апрель, М., 1912.
363
ГВН'П — «Грамоты Великого Новгорода и Пскова»'. Подг. к печати
В. Г. Рейман, Н. А. Казакова [и др.]. Под ред. С. Н. Валка.
М,—Л, 1949.
ГКЭ — «Сборник грамот Коллегии экономии». Т. 1, Пг., 1922; т. 2,
Л., 1929.
ДДГ — «Духовные и договорные грамоты великих и удельных кня-
зей XIV—XVI вв.». Подг. к печати Л. В. Черепнин. Отв.
ред. С. В. Бахрушин. М,—Л, 1950.
Житие Алексия — «Житие митрополита всея Руси святого Алек-
сия, составленное Пахомием Логофетом». Иэд. Общества лю-
бителей древней письменности. Вып. 4. СПб., 1877—1878.
Житие Сергия — «Житие преподобного и богоносного отца нашего
Сергия чудотворца и похвальное ему слово, написанные уче-
ником его Епифанием Премудрым в XV воке». Сообщил ар-
химандрит Леонид [Кавелин]. СПб., 1885.
ЖМНП — «Журнал Министерства народного просвещения».
Зверинский— В. В. Звери некий. Материал для историко-
топографического исследования о православных монастырях
в России. Т. I, СПб., 1890; т. II, СПб., 1892; т. III, СПб, 1897.
ИРИ — «История российской иерархии, собранная Амвросием (Ор-
натоким)». Т. II, М, 1810; т. Ill, М, 1811; т. IV, М, 1812;
т. V, М, 1813; т. VI, М, 1815.
ЛЗАК — «Летопись занятий Археографической комиссии».
НЛ — «Новгородские летописи». СПб, 1879.
НПЛ — «Новгородская первая летопись старшего и младшего из-
водов». Под ред. и с предисл. А. Н. Насонова. М.— Л, 1950.
ОЛДП — Общество любителей древней письменности.
ПВЛ — «Повесть временных лет». Ч. I. Текст и перевод. Под ред.
В. П. Адриановой-Перетц. М.— Л, 1950.
ПДПИ — «Памятники древней письменности и искусства».
ПРП — «Памятники русского права». Вып. 3. Сост. А. А. Зимин [и
др.]. Под ред. Л. В. Черепнина. М, 1956.
ПСРЛ — «Полное собрание .русских летописей, изданное Археогра-
фическою комиссиею». Т. 1, вып. 2, 3, изд. 2, Л, 1927, 1928;
т. II, изд. 2, СПб., 1908; т. IV, СПб, 1848; т. VI, СПб., 1853;
т. VII, СПб., 1856; т. VIII, СПб., 1859; т. X, СПб, 1885; т. XI,
СПб, 1897; т. XIII, первая половина, СПб, 1904: вторая по-
ловина, СПб, 1906; т. XXI, первая половина, СПб, 1908; вто-
рая половина, СПб, 1913.
РИБ — «Русская историческая библиотека, издаваемая Археогра-
фическою комиссиего». Т. II, СПб, 1875; т. VI, СПб, 1880;
т. XXXI, СПб, 1914.
РОВАН — Отдел рукописей Библиотеки Академии наук СССР.
РОБИЛ — Отдел рукописей Библиотеки СССР имени В. И. Ленина.
РОГИМ — Отдел рукописей Государственного исторического музея.
РОГПБ — Отдел рукописей Государственной публичной библиоте-
ки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина.
ТОДРЛ — «Труды Отдела древнерусской литературы Института
русской литературы (Пушкинского дома) Академии наук
СССР».
ЧОИДР — «Чтения в Обществе истории и древностей российских
при Московском университете».
364
ИМЕННОИ УКАЗАТЕЛЬ *
А. Г-в ел». Г-в А.
Август Старков см. Старков Ав-
густ
Аверкий, ростовский боярин 81
Авксентий Ворон, крестьянин
163
Авраамий, епископ ростовский
62
Авраамий Смоленский, пропо-
ведник 20, 28
Авраамий Чухломской (или Га-
лицкий) 149—152, 358, 360
Агалин Василий Третьякович,
писец 269
Агапит Маркушевский 259, 261,
314, 315, 362
Адриан Монзенский 356
Адриан Ондрусовский 259—
261, 324, 329—331, 362
Адриан Пошехонский 30, 261л
291, 301—304, 362
Азаков Сергий, архимандрит
московского Симонова мои.,
впоследствии епископ рязан-
ский 162
Акакий, брат Иосифа Волоцко-
го 230, 231
Акинф, боярин 94
Александр, архиепископ новго-
родский 328
Александр Всеволодович, кн.
псковский 62
Александр Куштский 177, 181,
182
Александр, монах Антоние-
Сийского мои. 271
Александр Ошевенский 30, 34,
35, 183—189, 255, 297,' 359
Александр Свирский 34—38,
211, 212, 259, 271, 285, 291,
292, 322—329
Александр, старец Антоиие-Сий-
ского мон. 273
Александр Ярославин Невский,
вел. кн. владимирский 64—
66
Александра, жена вел. кн.
Александра Невского 65
Алексей, архиепископ новго
родский 53
Алексей, архимандрит Воз-
мицкого мон. 256
Алексей, епископ пермский и
вологодский 312
Алексой, епископ суздальский,
впоследствии митрополит 65,
70, 77, 84, 88—90, 92—103,
108, 112, 131, 134, 155, 156
Алексей, игумен Геннадиева
мон , авт. «жития» Геннадия
Любимского 291
Алексой, игумен Павло-Обнор-
ского мон. 142, 143
Алексей, ученик Авраамия Чух-
ломского 151
Амвросий, брат Александра
Ошевенского 188
Амвросий (Орнатский), историк
русской церкви 57—59, 62,
65, 113, 311
Ананий, монах Корнилие-Ко-
мельского мон. 280, 282
* Указатель составила И. В. Будовниц.
365
Анастасия, боярыня 186, 189
Анастасия Романовна, первая
жена Ивана Грозного 293, 331
Андреев А. И. 269, 270
Андрей Александрович, кн. 68
Андрей Васильевич Большой,
кн. углицкий 45, 206—208
Андрей Владимирович, ки. сер-
пуховской 106
Андрей Дмитриевич, кн. можай-
ский и белозерский 148, 165—
167, 169, 171
Андрей Иванович, кн. серпу-
ховской 88, 106
Андрей, игумен Отроча мои.,
впоследствии епископ твер-
ской 68
Андрей, кн. смоленский 340, 341
Андрей Константинович, кн.
нижегородский 93, 158
Андрей Юрьевич Боголюбский,
вел. кн. владимирский 18, 64,
65
Андроник, игумен московского
Андроникова мои. 97, 99
Анисим, неизвестный человек,
разрушивший гробницы Гри-
гория и Кассиана Авнежских
137
Анна2 дочь Ивана Грозного 260,
293, 331
Анна Кашинская, к-ня 69
Антоний (боярин Добрыня Яд-
рейкович), архиепископ нов-
городский 48, 49, 52
Антоний, игумен Болдина мои.
341, 342, 346-348
Антоний, игумен Николаев-
ского Белого мои. 50
Антоний, игумен одного из нов-
городских мон. 352, 353
Антоний, игумен переславского
Горицкого мон. 337
Антоний Леохиовский 336, 349,
353, 354
Антоний, основатель Дымской
обители 57
Антоний Римлянин, игумен
новгородского Антониева мон.
28, 46
Антоний (Андрей) Сийский 34,
36, 39, 40, 45, 74, 259, 270—
277, 360, 362
Анфилохий, игумен Глушицкого
мои. 177
Анфим (Акинф), брат Корни-
лия Комельского 281
Апрелев Тимофей, боярин 326
Аркадий, игумен Аркаж Бого-
родпцко-Успенского мон.,
впоследствии архиепископ
новгородский 50
Арсений, архиепископ новго-
родский 49
Арсений, архимандрит Троице-
Сергиева мон., историк 105—
107
Арсений, епископ тверской 76
Арсений, игумен Соловецкого
мои. 198
Арсений, игумен Хутынского и
впоследствии Юрьева мон. 49
Арсений, иеромонах 129
Арсений Комельский 30, 31, 41,
259, 260, 308, 310-314, 360;
362 '
Арсений Копейский 74, 120—
126, 141
Арсений (кн. Андрей Андрее-
вич Головин), старец Иосифо-
Волоколамского мон. 237, 246,
251
Арсений Тверской 30
Артемий Веркольский 30, 34
Артемий, игумен 15, 261, 263
Афанасий Беляй 125
Афанасий Данилович, кн., брат
Ивана Калиты 52
Афанасий, келарь Иосифо-Во-
локоламского мон. 247
Афанасий, псковский посадник
220
Афанасий Сяндемский 327—329
Афимья, сестра Феодосия Су-
морина 322
Ахмыл, татарский темник 80
Багалей Д. И. 145
Барсов Е. В. 59, 60, 327, 331,334
Барсуков Н. П. 28
Батый, хан Золотой Орды 19
Башкин Матвей, еретик 15
Белов М. И. 45
Бельский Богдан 353 362
Бельский Семен Иванович, кн.
238
366
Бердибек, хан Золотой Орды 96
Бестуж, молах 301
Бичурин Василий, сотник 274.
275
Борецкая Марфа, новгородская
боярыня 197, 198
Борис Васильевич, кп. волоц-
кий 235—237, 248, 255
Борис Владимирович, кн. киев-
ский 58
Борис Годунов 66, 333
Борис Константинович, кп. Го-
родецкий 93, 97, 157
Борис, холмогорец 353
Борис Юрьевич, кп., сын
Юрия Долгорукого 63
Борозда, родоначальник знат-
ного кашинского рода Бороз-
диных 209
Бохтюжский Юрий, кп. 172
Буга (в крещении Иван), баскак,
основатель великоустюжского
Иоанна Предтечи мон. 71
Буганов В. И. 4
Буслаев Ф. И. 28, 29
Варлаам, игумен 131
Варлаам, инок Хутынского мон.
49
Варлаам Керетский 34, 45
Варлаам, митрополит 284, 332
Варлаам Пестриков cat. Пе-
стриков Варлаам
Варлаам Пинежский, он же
Шенкурский или Важский,
199, 200
Варлаам, священник 189
Варлаам Старый, старец Иоси-
фо-Волоколамского мон. 247
Варлаам Хутынский 36, 46, 48,
52, 57, 69
Варлаам Чемесов см. Чемесов
Варлаам
Варнава, епископ холмогорский
и важский 314
Варсонофий, епископ тверской
68-69
Василий, архиепископ новго-
родский 113, 114
Василий Бебрь 274
Василий-Варлаам, авт. «жития»
Евфросина Псковского 213,
221
Василий II Васильевич Тем-
ный. вел. кн. московский 151,
160,' 180, 181, 202, 208, 260,
280, 337
Василий I Дмитриевич, вел. кн.
московский 98, 104, 150, 165
Василий, епископ кесарий-
ский 113, 114
Василий 111 Иванович, вел. кн.
московский 40, 211, 212, 237,
246, 253 — 255, 273, 286—289,'
308, 309, 311, 325, 329, 339
Василий Иванович Шуйский,
царь 334, 354
Василий Квашня, кн. костром-
ской и галицкий 66
Василий Кочева, воевода 81
Василий Михайлович, вел. кп.
тверской 68
Василий монастырский «чело-
век» 290
Василий, псковский поп (в ино-
честве Варлаам) 213
Василий Юрьевич Косой, кн.
галицкий 180
Василий Ярославич, кн. боров-
ский 225
Василий Ярославич, кн. му-
ромский 67
Василько Константинович, кн.
ростовский 63
Васса, жена вел. кн. Алексан-
дра Невского 65
Вассиан, архиепископ ростов-
ский, брат Иосифа Волоц-
кого, авт. «жития» Пафну-
тия Боровского 224, 228, 230,
231
Вассиан, игумен Борисоглеб-
ского на Устье мон. 146
Вассиап, игумен Костромского
Ипатьевского мон. 293
Вассиан, игумен Ошевенского
моп. 191
Вассиан, келарь Иосифо-Воло-
коламского мон. 247
Вассиан Косой, инок (кп. Ва-
силий Иванович Патрикеев),
публицист XVI в. 13, 169,
250
Вассиан Пертоминский 34
Вассиан Ракитин см. Раки-
тин Вассиан
367
Вельяминов Тимофей Василье-
вич, окольничий 160ь 161
Вельяминовы-Зерновы "67
Вениаминовы, дети боярские
353—354 '
Венсин Семен см. Сергии (Се-
мен Венсин)
Верюжский И. 314
Веселовский С Б. 67
Винтеркорниг Филипп, голланд-
ский купец 268
Владимир Александрович, кн.
68
Владимир Андреевич Храбрый,
кн. серпуховской 76, 93, 100,
106
Владимир Мономах, вол. кн.
киевский 16, 18 ’
Владимир Святославич, вел. кн.
киевский 59
Воронин Н. Н. 45
Всеволод Александрович, кн.
68
Всеволод Мстиславич, кн. нов-
городский и псковский 46,
50, 52
Всеволод Юрьевич Большое
Гнездо, вел. кн. владимир-
ский 63—65
Г-в А. 108, 109
Гавренев Иван, землевладелец,
отец Паисия Углицкого 206
Гавриил Ушаков, землевладелец
136, 137
Геласий Суколенов см. Суко-
ленов Геласий
Геннадий, архиепископ новго-
родский 192, 211 238, 281,
282, 354
Геннадий Любимский (Ко-
стромской) 285, 288, 291 —
295, 331
Геннадий, сподвижник Ники-
фора Важеозерского 327
Георгий, угрин 58
Герасим Болдипский 260, 336,
341—348, 360, 362
Герасим, диакон Крыпецкого
Иоанно-Богословского мон.
223
Герасим, игумен тверского Сав-
вина мон. 234
Герасим Курцов см. Курцов Ге-
расим
Герасим, основатель вологод-
ского Троицкого у Кайсарова
ручья мон. 72
Герасим Черный, старец воров-
ского Пафнутьева мон. 231,
233, 247
Герман, иеромонах, авт. «жи-
тия» Нила Столбенского 349,
352, 353
Герман, инок Валаамского мон.
59
Герман старец, авт. «жития»
Зосимы и Савватия Соловец-
ких 30, 31, 34, 191-196
Герман, старец, авт. «жития»
Филиппа Иранского 306, 307
Терентий, митрополит 227
Терентий Ракитин см. Раки-
тин Геронтий
Глеб Василькович, кн. белозер-
ский 71, 72
Глеб Василькович, кн. ростов-
ский 83
Глинская Елена см. Елена Глин-
ская
Годунов Борис см. Борис Году-
нов
Годуновы 67
Голенин Андрей Андреевич см.
Арсений
Голенина-Ростовская Мария
Ивановна, к-ня 251, 252
Головин Иона, старец Иосифо-
Волоколамского мон. 246, 254
Голубинский Е. Е. 83, 89, 95,
97, 99, 100, 109, 110, 130
Греков Б. Д. 6, 8, 13
Григорий Авнежский 39, 131 —
135, 137, 139, 174, 279, 358,
362
Григорий (Гавриил), архиепи-
скоп новгородский 51
Григорий, архиепископ ростов-
ский 173
Григорий, «делатель» Прилуц-
кого мон. 140
Григорий, землевладелец 299
Григорий, игумен коломенско-
го Голутвинского мон. 99
Григорий, инок Борисоглеб-
ского на Устье мон. 146
368
Григорий, инок Ферапонтова
мон. 171
Григорий Пелыпемский 176—
181, 352, 360, 362
Григорий, протопоп 341
Григорий Ярославин, кн, 68
Гудзий Н. К. 15
Гумилевский см. Филарет
Гурий, келарь Иосифо-Воло-
коламского мон. 246
Давид, землевладелец 299
Давид, сподвижник Адриана По-
шехонского 304, 362
Даниил Александрович, кн. мо-
сковский 69
Даниил Андреевич, боярин 168
Даниил Заточник 19
Даниил, землевладелец и ку-
пец 326
Даниил, игумен Иосифо-Воло-
коламского мон., впослед-
ствии митрополит 13, 245, 246,
252, 308, 309
Даниил, паломник 18
Даниил Переславский 30, 259,
260, 336—342
Даниил, старец Троице-Серги-
ева мон. 84, 85
Даниил Столпник 69
Данилина Г. Я. 22
Дебольский Н. Н. 166, 167
Державин Филофей, старец
Иосифо-Волоколамского мон.
247
Джанибек, хан Золотой Орды
96
Дий, землевладелец 229
Диодор Юрьегорский 356
Дионис, монах 64
Дионисий, архиепископ ро-
стовский 182
Дионисий, архиепископ суз-
дальский, впоследствии мит-
рополит 61, 67, 103, 104, 157,
203, 214, 219, 220
Дионисий Глушицкий 39—41,
74, 168, 172—178, 182, 360
Дионисий, живописец 226, 256
Дионисий, игумен нижегород-
ского Печерско-Вознесенско-
го мон. 157
Дионисий, инок московского
Симонова мон. 164
Дмитрий Андреевич, кн. 207
Дмитрий Иванович Донской,
вел. кн. московский 70, 90,
91, 93, 96, 99, 102—107, 133,
134, 138, 140, 148, 151, 152,
154, 165
Дмитрий Иванович, кн. углиц-
кий 250, 339
Дмитрий Константинович, кн.
нижегородский 93, 97
Дмитрий, основатель Никола-
евского-Островского мон. 51
Дмитрий Прилуцкий 74, 137—
140, 180, 272, 279, 358
Дмитрий Федорович, кн. Галиц-
кий 149—151
Дмитрий Юрьевич Красный, кн.
галицкий 202
Дмитрий Юрьевич Шемяка, кн.
галицкий 180, 202, 225
Добрынин Ляпун, подьячий 333
Добрыня Ядрейкович см. Ан-
тоний, архиепископ новго-
родский
Довмонт-Тимофей, кн. псков-
ский 62
Досифей, авт. работы о Соло-
вецком мон. (XIX в.) 195, 198
Досифей, инок Соловецкого
мон., авт. «жития» Зосимы и
Савватия Соловецких 192
Досифей, основатель Петропав-
ловского мон. на о-ве Верх-
нем 220, 221
Досифей Топорков см. Топор-
ков Досифей
Евдокия Дмитриевна, жена
вел. кн. Дмитрия Иванови-
ча Донского 165
Евдокия, дочь вел. кн. Алек-
сандра Невского 65
Евпраксия, к-ня 62
Евфимий, архиепископ новго-
родский 58, 124
Евфимий, архимандрит, ученик
Иосифа Волоцкого 157
Евфимий, монах московского
Чудова мои. 95
Евфимий, основатель Слпжем-
ского Евфимиова мои. 182
24 И. У. Еудопниц
369
Евфимий Суздальский 156—158
Евфросин (Елеазар) Псковский
30, 42, 74, 75, 213—223, 240,
284
Евфросин, игумен 74
Евфросин, старец Киево-Печер-
ского мон. 119
Евфросиния, дочь кн. Бори-
са Юрьевича 63
Евфросиния см. Феодосия
Елеазар Анзерский 34, 45
Елеазар см. Евфросин Псков-
ский
Елена Глинская, жена вел. кн.
Василия III 286, 288
Елена, дочь вел. кн. Всеволо-
да Большое Гнездо 65
Елена, жена белозерско-верей-
ского кн. Михаила Андрее-
вича 168
Елена, жена кн. Ярослава
Владимировича 56
Епифаний Премудрый, авт.
«жития» Сергия Радонежско-
го 32, 77—82, 84, 89, 91, 93,
100, 101, 106-108, .130
Ердень, кн. литовский 68
Еремей Константинович, кн. 68
Ермолай Еразм, публицист
XVI в. 14, 15
Ефрем., архиепископ ростов-
ский 179
Ефрем, боярин, основатель Бо-
рисоглебскрго мон. в Новом
Торгу (Торжке) 58
Ефрем Порекомский (или Пе-
рекопский) 74, 211—213
Ефрем, ученик Саввы Вишер-
ского 210
Ешевский С. В. 32
Жабин Опцифор (Акинф), боя-
рин 53
Жирошка Городшинич, нов-
городец 56
Жмакин В. 341
Заведей, инок московского Си-
монова мон. 164
Завид Неревинич, новгород-
ский посадник 56
Занижая, вдова новгородского
посадника Завида Неревини-
ча, игуменья новгородского
Михалицкого мон. 56
Заозерская Марич, кн. 182
Заозерский Дмитрий Василье-
вич, кн. 172, 182
Захария, княжеский слуга 28, 29
Зверинский В. В. 49, 51, 52,
57—60, 62—72, 75, 76
Зворыкин Тихон, казначей Ио-
сифо-Волоколамского мон. 247
Зимин А. А. 253
Зиновий Отенский, публицист
XVI в. 15. 229, 249, 250
Зосима Ростопчин см. Ростоп-
чин Зосима
Зосима Соловецкий 30, 34, 45,
191, 192, 194—198, 229, 316
Зубов В. П. 78, 79
Иаков Боровицкий (Яков Бо-
ровский) 30, 58, 59
Иван Алексеевич, царь 105,
333, 354
Иван Андреевич, кн. углицкий
207
Иван Борисович, кн. волоцкий
236, 237
Иван, боярин 186
Иван, брат Александра Свир-
ского 37, 324
Иван III Васильевич, вел. кн.
московский 45. 57, 69, 198,
208, 226, 231—233, 253, 256,
324
Иван IV Васильевич Грозный,
царь 14—16, 58, 75, 135, 146,
154, 181, 246, 260, 261, 269,
270, 274, 277, 280, 287, 289,
293, 301, 315, 327, 331, 332,
334, 335, 340, 342, 346, 347
Иван Владимирович, кн. серпу-
ховской 93
Иван I Данилович Калита, вел.
кн. московский 52, 70, 81, 94,
106
Иван, дьякон Ошевенского мон.
183
Иван Захарович, новгородский
посадник 113—115, 118
Иван II Иванович Красный, вел.
кн. московский 87, 131
Иван Иванович Молодой, кн.,
сын Ивана III 227
370
Иван Иванович, царевич, сын
Иван Грозного 270
Иван Каляга, землевладелец
250, 330, 362
Иван Лукинич, новгородский
посадник 198
Иван, поп 226
Иван, «разбойник» 300
Иван цареградец, игумен твер-
ского Федорова Училищного
мон. 68
Игнатий, епископ ростовский 62
Игнатий, игумен псковского
Елеазарова мон. 215
Игнатий, инок Соловецкого мон.
196
Игнатий Огорельцов см. Ого-
рельцов Игнатий
Игнатий Прилуцкий 45
Иев Столп, поп-расстрига 213
Изяслав Андреевич, кн.. сын
Андрея Боголюбского 64
Изяслав Мстиславич, вел. кн.
киевский 46, 50
Иисус Анзерский (Г олгофский) 34
Иларион, митрополит, авт. «Сло-
ва о законе и благодати» 18
Иларион, основатель Озерского
мон. 220, 221
Илия, архиепископ новгород-
ский 51
Илия, землевладелец 140
Илия, иеромонах 266
Илия, священник Махрищского
мон. 133
Илья см. Илия
Иляровский Третьяк Ивано-
вич, вологжанин 32?
Ингвар Игоревич, кн. рязан-
ский 71
Иннокентий, игумен 152
Иннокентий, игумен Кирилло-
Белозерского мон. 167
Иннокентий, старец Иосифо-
Волоколамского мон. 247
Иннокентий, старец, ученик
Пафнутия Боровского 226,
227 231
Иоаким, игумен Глушицкого
мон. 136, 360
Иоаким, игумен Соловецкого
мон. 334
Иоаким, монах Антоние-Сий-
ского мон. 271
Иоаким, новгородский посад-
ник 331
Иоанн, авт. «жития» Арсения
Комельского 31
Иоанн I, архиепископ новго-
родский 50, 59
Иоанн II, архиепископ новго-
родский 59, 121
Иоанн I, епископ владимирско-
ростовский 63
Иоанн, епископ суздальский
157, 158
Иоанн, игумен московского Вы-
сокопстровского мон. 70
Иоанн, новгородец 194
Иоанн, основатель великоустю-
жского Троицкого-Гл ед ейско-
го мон. 71
Иоанн Яренгский 30, 34, 45
Иоасаф, авт. «жития» Стефа-
на Махрищского 131, 135, 136
Иоасаф, игумен тверского Сне-
тогорского мон. 60
Иоасаф Каменский 30, 39, 172
Иоасаф, митрополит 341
Иова, архиепископ новгород-
ский 185, 196—198
Иона, архимандрит московского
Чудова мон. 341
Иона Головин см. Головин Иона
Иона, игумен Антоние-Сийско-
го мон., авт. «жития» Анто-
ния Сийского 36, 270
Иона, игумен Глушицкого мон.
143
Иона, игумен Крыпецкого Ио-
анно-Богословского мон. 221
Иона, игумен Соловецкого мон.
198
Иона, инок Антоние-Сийского
мон.. авт. «жития» Варла'
ама Пинежского 199
Иона Климентьевский (Кли-
ментьев) 259, 331, 332
Иона Пертоминский 34
Иона, старец Киево-Печерского
мон. 119
Иона, старец Ошевенского мон.
191
Иона, схимник 301
371
24
Иона Яшеозерский 334
Иосиф Волоцкий (Иосиф Санин)
13, 40, 153, 157, 169, 224,
226—258 284, 289
Иринарх Соловецкий 34, 45, 334
Иринарх, старец Глугпицкого
мон. 136, 360
Иродион, игумен Александро-
Свирского мон., авт. «жития»
Александра Свирского 35, 37,
322. 323, 325
Иродион Илоеэерский 259, 291,
295, 296, 301
Исаак Семенович, родственник
Своеэемцевых 200
Исаакий, племянник Алексан-
дра Ошевенского 183
Исаия, архимандрит переслав-
ского Горицкого мон. 339
Исаия, епископ ростовский 28
Исаия, земледелец 163
Исаия, игумен Спасо-Суморина
мон. 321, 322, 359
Исаия, старец Антоние-Сий-
ского мон. 273
Исидор Выпряг, землевладелец
140
Исидор, митрополит новгород-
ский 334
Исидор, отец схимника Ионы
301
Кавелин см. Леонид
Кадлубовский А. 39—41, 108,
168, 276
Казанский П. С. 57, 62, 72
Калайдович К. Ф 153, 154
Калист, игумен Иосифо-Воло-
коламского мон. 246
Карпов Федор, публицист
XVI в. 14
Касиян см. Кассиан
Кассиан АвнежскийЗЭ, 131, 134,
135, 137, 139, 174, 279, 358,
362
Кассиан Босой, старец Иосифо-
Волоколамского мон. 231, 246,
254
Кассиан, игумен Корнилие-Ко-
мельского мон. 290, 291
Кассиан, игумен Крыпецкого
Иоанпо-Богословскогомон. 223
Кемвкий Иван Нащока, кн. 289
Киприан, митрополит 61, 93,
98, 102-104
Киприан, основатель велико-
устюжского Михайлово-Ар-
хангельского мон, 71
Кирилл Белозерский 35—37, 39,
78, 131, 160-172, 184, 188,
206, 241, 286
Кирилл, епископ ростовский 63
Кирилл, игумен Антоние-Сий-
ского мон. 276
Кирилл, иеромонах Ошевен-
ского мон. 183
Кирилл Новоезерский 259, 291,
296—300, 362
Кирилл, отец Сергия Радонеж-
ского 70, 81
Кирилл Туровский, проповед-
ник и писатель XII в. 19
Кирилл Челмогорский 126—130,
358
Киселев Иов Иванович, земле-
владелец 317
Киселев Истома, землевладе-
лец 317
Киселев Петр Истомин, земле-
владелец 317
Киселев Федор Истомин 317
Киселева Мария, землевладели-
ца 316—318
Климент Смолятич, митрополит
киевский 20
Ключевский В. О. 23, 32—36,
42—45, 62, 80, 95, 120, 126,
131. 143, 145, 146, 152, 160,
168, 177, 180, 181, 192, 199—
201, 204, 206, 209, 211—213,'
221, 226, 227, 264, 277, 280,
287, 295, 296, 301, 306, 308,
311, 315, 334, 336, 342, 346,
349, 357
Кобылкин Михей, новгородский
боярин 120, 124
Кожин, землевладелец, отец Ма-
кария Калязинского 204
Козьма, ученик Варлаама Ху-
тынского 57
Конон, инок 216, 217
Конон, племянник Алексан-
дра Ошевенского 190
Коноплев Н. 38, 39, 134, 135,
138, 139, 172, 174, 180—182,
288, 289, 311
372
Константин Васильевич, кн. ро-
стовский 146
Константин Всеволодович, кн.
ростовский, вел. кн. влади-
мирский 66
Константин Вячеславич, новго-
родский боярин 49
Константин, основатель Нико-
лаевского-Островского мон. 51
Константин, отец Даниила Пе-
реславского 337
Константин, ученик Варла-
ама Хутынского 57
Копанев А. И. 166, 167,169—171
Корецкий В. И. 23, 44, 105, 276
Корнилий, инок Ошевенского
мон. 190, 191
Корнилий Комельский 39, 40,
259, 260, 280-293, 295-298,
300, 301, 303, 307, 360
Корнилий, митрополит новго-
родский 354
Корнилий, основатель Пале-
островского мон. 59
Коростелев Петр, игумен Жиз-
дринского мон. 346
Костомаров Н. И. 28
Крюков Федор, боярин, отец
Корнилия Комельского 260,
280
Ксения, невеста кн. Григо-
рия Ярославича 68
Ксенофонт, ученик Варлаама
Хутынского 57
Кубенский Дмитрий, кн. 172
Кузмин Лукиан, священник 301
Курбский Андрей Михайлович,
кн. 15, 261—265
Курцов Герасим, старец Иоси-
фо-Волоколамского мон. 247
Кутузов Борис Васильевич,
окольничий 226, 238, 245, 248,
256, 257
Кучка, боярин 70
Лаврентий, игумен Корнилие-
Комельского мон. 289—291,
301
Лаврентий, игумен Соловецкого
мон. 301
Лаврентий, инок Валаамского
мон. 122
Лазарь Муромский (или Мур-
манский) 113—120, 122, 141,
358
Лазута, боярин 54
Лев Филолог, сербский писа-
тель 192, 229, 230
Левкий, старец боровского Паф-
нутьева мон. 337
Ленков Тихон, старец Иоси-
фо-Волоколамского мон. 246,
247
Леонид (Кавелин Лев Алек-
сандрович), архимандрит, пи-
сатель и археограф 45, 78—
80, ИЗ, 115, 118, 119, 212,
300, 311-313
Леонид Недумский 356
Леонид, сподвижник Адриа-
на Пошехонского 301, 302
Леонид Власов Суморин см. Су-
морин Леонид
Леонтий, брат Александра Оше-
венского 183, 188—190, 359
Леонтий, епископ ростовский
28, 174
Леонтий, игумен Стромынского
(Дубенского) Успенского мон.
99
Леонтий, устюжанин 149
Лихачев Андрей, писец и до-
зорщик 333
Лихачев Д. С. 8, 16
Лихорев Иван, сын боярский
294
Логгин, основатель Коряжем-
ского мон. 300
Логгин Яренгский 30, 34, 45
Логин Мороков, крещеный ло-
парь, старец Печенгского мон.
266
Лопарев X. М. 308
Лукиан Кузмин см. Кузмин
Лукиан
Лукиничи, новгородцы 55
Лукьян, инок Кирилло-Бело-
зерского мон., дядя Корни-
лия Комельского 280, 281
Лурье Я. С. 16, 229, 232, 239
240, 242, 245, 253
Лытка, ключник 186
Ляхов Богдан, крестьянин 315
373
Макарий, архиепископ норго,-
родский, впоследствии митро-
полит всероссийский 14, 55,
75, 95, 228, 262, 263, 302, 319
Макарий Желтоводский 202—
204, 297, 360
Макарий, игумен Прилуцкого
мон. 137
Макарий Калязинский (Коля-
эинский) 30г 204—207, 209,
330, 341, 360, 362
Макарий, основатель Оредеж-
ской пустыни 327
Максим Грек, ученый и публи-
цист XVI в. 13, 250
Максим (Матвей), игумен Оше-
венского мон. 189, 190
Максим, митрополит 94
Максим, племянник Алексан-
дра Ошевенского 190
Малинин В. 214
Мансикка В. 41
Марина, ночь Феодосия Сумо-
рина 322
Марина, монахиня 64
Мария, жена вел. кн. влади-
мирского Всеволода Боль-
шое Гнездо 65
Мария, жена кн. Бориса Юрь-
евича 63
Мария, мать кн. серпуховского
Владимира Андреевича 76
Мария, мать Сергия Радонеж-
ского 70
Мария Михайловна, вдова кн.
ростовского Василька Кон-
стантиновича 63
Мария (Марфа) Ярославна, же-
на вел. кн. Василия II 227,
238, 260, 280, 281
Марк, рыбак, впоследствии мо-
нах Соловецкого мон. 195
Маркел, авт. «жития» Саввы Зве-
нигородского 152
Маркел, игумен Ошевенского
мон. 183, 190, 191
Маркел, игумен серпуховского
Высоцкого мон. 224
Мартиниан, игумен Кирилло-
Белозерского мон. 160
Мартирий, архиепископ новго-
родскпй 51, 57
Мартирий, основатель Марти-
риевой Зеленой пустыни 334—
336
Мартын 179
Матвей Кукос, крестьянин, впо-
следствии пономарь Кирил-
ло-Белозерского мон. 163
Меншиков Иван, племянник Фе-
одосия Суморипа 321
Меркурий Смоленский 19
Метафраст Симеон см. Симе-
он Метафраст
Мефодий Пешношский 100,
153-155
Мина 81
Мина, кн. суздальский 64
Мисаил, игумен Авнежского
мон. 137
Митрофан, архиепископ нов-
городский 48, 49
Митрофан, архимандрит Кирил-
ло-Белозерского мон., авт.
«жития» Иродиона Илсезер-
ского 295
Митрофан, живописец 226
Митрофан, инок новгородско-
го Аркаж Богородицко-Усней-
ского мон. 50
Митрофан, игумен Троице-Сер-
гнева мон. 83, 86
Митрофан, старец-пустынник
262, 264
Михаил Александрович, кн. 68
Михаил Андреевич, кн. бело
зерско-верейский 165, 167,
168, 226
Михаил Васильевич, кн. 68
Михаил Всеволодович, кн. чер-
ниговский 64, 229
Михаил Глебович, кп. 72
Михаил Добовик, монастыр-
ский крестьянин 290
Михаил, епископ смоленский 161
Михаил Клопский 30
Михаил-Митяй, митрополит 70.
90, 101—104
Михаил Ярославич, вел. кн
тверской 68, 69, 94
Моисеева Г. Н. 253
Моисей, архиепископ новгород-
ский 52-54, 56, ИЗ, 118
Морозов Семен Федорович, боя-
рин 105, 108
Мстислав Владимирович, вел.
кн. киевский 46
УН
Наталья, мать новгородского
посадника Семена Андрееви-
ча 54
Нафанаил, авт. «житип» Кор-
нилия Комельского 280, 287,
288
Нафанаил, игумен Соловецкого
мон. 194
Нафанаил, келарь Кирилло-
Белозерского мон. 164
Невоструев К. И. 97, 228, 229
Некрасов И. С. 29—32 45
Неровный, землевладелец 249
Нестор, летописец 28
Никандр (Никон) Псковский 42,
260, 336, 349, 354, 355, 360
Никита, старец, ученик Сер-
гия Радонежского 224
Никита Столпник 66
Никитский А. И. 49, 118
Никифор (Никон), келарь Оше-
венского мон. 188
Никифор, основатель Важе-
озерской пустыни 327
Никифор Ошевенский 183, 184
Никифор старец 36
Никодим Кожеозерский 34, 37
Никольский Н. К. 169
Никон, игумен Троице-Сер-
гиева мон. 106, 108. 152, 153
Нил, патриарх константино-
польский 104
Нил Полев см. Полев Нил
Нил Сорский 13, 15, 30, 243,
244, 289
Нил Столбенский 30, 260, 336,
349—353, 362
Нифонт, архиепископ новго-
родский 60
Нифонт Кожеозерский 259, 277
Носов Н. Е. 44
Оболенский Ярослав Василь-
евич, кн., псковский наме-
стник 223
Овин Иван, боярин 201
Огорельцов Игнатий, старец
Иосифо-Волоколамского мон.
247
Олег Иванович, вел. ки. ря-
занский 71, 93
Олег Святославич, кн. черни-
говский 63
Олоний (Леонтий), новгород-
ский посадник 53
Ондрус, «разбойничий» атаман
329, 330, 362
Орнатский см. Амвросий
Осип Опикиев, сотник 72
Павел, диакон 214
Павел Есипов, старец Иосифо-
Волоколамского мон. 247
Павел, игумен Соловецкого мон.
196, 198
Павел Комельский 100
Павел Обнорский 30, 39. 141 —
145, 176
Павел, один из основателей Бо-
рисоглебского на Устье мон.
146, 147
Павел, пустынник 41, 360
Пав л Тютчев см. Тютчев Па-
вел
Павлов А. С. 168
Паисий Галицкий 200— 202
Паисий Углицкий 206—209
Памфил, игумен псковского
Елеазарова мон. 215
Пантуфий, инок Глушицкого
мон. 174, 175
Паозерский М. Ф. 42
Патрикеев Василий Иванович
см. Вассиан Косой
Пафнутий Боровский 30, 39—
40, 155, 224—232, 234, 245,
256
Пафнутий, игумен 151
Пахом, инок 172
Пахомий, епископ ростовский 62
Пахомий, игумен Прилуцкого
мон. 137, 138, 140—141
Пахомий Лагофет (Логофет),
он Hie Пахомий Серб, агио-
граф 32. 35, 77—80, 92, 94—
96, 160—162, 168, 169
Пахомий Нерехтский 74, 155,
156
Пахомий, основатель Пахо-
миевой пустыни 271
Пенков Василий Иванович, кн.
299
Пересветов Иван Семенович,
публицист XVI в. 14, 15
Пестриков Варлаам, старец Ио-
сифо-Волоколамского мои. 247
375
Петлюра С. В., украинский бур-
жуазный националист, глава
контрреволюционного прави-
тельства на Украине 9
Петр I Алексеевич, император
105, 333, 354
Петр, брат Сергия Радонежско-
го 83
Петр Дмитриевич, кн. дмитров-
ский 93, 154
Петр Коростелев см. Коросте-
лев Петр
Петр, царевич ордынский 62
Пимен, архиепископ новгород-
ский 212, 328
Пимен, митрополит 104
Пирогов Филофей, инок Бол-
дина мон. 349
Питирим, епископпермский94, 95
Пичета В. И. 8
Платонов С. Ф. 145, 147
Плещеев Захарий, боярин 260,
277
Покровский С. А. 15
Полев Нил, старец Иосифо-
Волоколамского мон. 247
Порфирий, инок Хутынского
мон. 48, 49
Порфирий, игумен Авраамие-
вой пустыни 151
Порфирий (Петр), пономарх
Ошевенского мон. 188
Поскочины, дети боярские 170
Приселков М. Д. 21
Прозоровский Борис Ивано-
вич, кн., новгородский вое-
вода 354
Прокопий Устюжский 149, 155
Протасиев Григорий, вельмо-
жа 337
Протасий, авт. «жития» Авра-
амия Чухломского 149
Протасий, игумен Павло-Об-
норского мон. 143
Прохно, посадский человек 46
Прохор, епископ ростовский 66
Прохор, игумен Климецкого
мон. 332
Ракитин Вассиан, старец Иоси-
фо-Волоколамского мон. 247
Ракитин Геронтий, старец Ио-
ь. сифо-Волоколамского мон. 246
Роман, авт. «жития» Ефре-
ма Перекомского 211
Роман Иванович, боярин 167,
168
Роман, кн. углицкий 209
Роман, митрополит 95, 96
Романовы 293
Ростопчин Зосима, старец Ио-
сифо-Волоколамского мон. 247
Рублев Андрей, живописец 256
Рыбаков Б. А. 242
Сабуровы 67
Савва Вишерский 209—211, 360
Савва Звенигородский (или
Сторожевский) 99, 100, 152,
153
Савва, игумен новгородского
Духова мон. 52
Савва Крыпецкий 42, 220—223
Савва Черный, епископ Кру-
тицкий, авт. «жития» Иоси-
фа Волоцкого 229—231, 233,
234, 246, 248-250, 253-256
Савваитов П. И. 71
Савватий, инок Куштской пу-
стыни 182
Савватий Соловецкий 30, 31, 34,
45, 191—194, 196, 197, 229,
316, 352
Савватий, старец Александро-
Свирского мон. 326, 327
Савич А. А. 23, 42, 43, 60, 259,
260
Сакетти А. Л. 15
Салинген ван Симон, голланд-
ский купец 263, 264, 266—
268
Салтыков Яков Андреевич, боя-
рин 346
Санин И осиф см. И осиф В олоцкий
Сахарусовы 260, 311
Своеземцев Иван Васильевич,
новгородский боярин 200
Своеземцева Евдокия, новгород-
ская боярыня 200
Своеземцевы, новгородский бо-
ярский род 200
Святослав Ольгович, кн. 56
Святослав Ярославич, кн. киев-
ский 18
Селиван, келарь Иосифо-Воло-
коламского мон. 246
376
Семен Андреевич, новгородский
посадник 54
Семен Борисов, новгородский
посадник 56
Семен Венспн см. Сергий (Се-
мен Венсин)
Семен Иванович Гордый, вел. кн.
московский 70, 82, 84, 90, 94
Семен Иванович, кн. калуж-
ский 250
Семен Константинович, кн. 68
Семенов А. И. 46
Семион, епископ тверской 68
Семьюн Дыбачевиц 50
Серапион, архиепископ новго-
родский 258, 325
Серапион, игумен Богослов-
ского-Важского мон. 199
Серапион Кожеозерскпй 259,
260, 277—279
Серапион, новгородский инок
129
Сергий Азаков см. Аэаков Сер-
гий
Сергий, архиепископ новгород-
ский 190
Сергий, игумен мон. в Свер-
ковых Луках 346
Сергий, инок Валаамского мон. 59
Сергий Обнорский (пли Нуром-
ский) 100, 141 —145
Сергий Радонежский 32, 35,
70, 77 — 95, 97, 99—110, 131,
138, 141, 143—147, 149, 152—
155, 161, 162, 224, 271, 294
Сергий (Семей Венсин), строи-
тель мон. Петра и Павла
в Коле 263, 264
Серебрянский Н. И. 41, 60, 61,
213—216, 218, 219, 221, 222,
354, 355
Сила, игумен Валаамского мон.
122
Сильвестр Обнорский 100, 145
Сильвестр, протопоп, государ-
ственный деятель и публи-
цист XVI в. 14
Симеон, архиепископ новго-
родский 61, 74, 215
Симеон Бекбулатович, кн. 335
Симеон, инок Куштской пусты-
ни 182
Симеон Метафраст, византий-
ский государственный дея-
тель, толкователь «житий
святых» 79
Симон Воломскпй 30, 356
Симон, шумен вяземского Ио-
анно-Предтечепского мон. 345
Симон, митрополит 282, 337
Симон, смоленский архиман-
дрит 87
Симон Сойгинский 291, 300
Смехно, посадский человек 46
Смолич Игорь (Smolilsch Igor),
историк НО, 111
Собакин Григорий, вкладчик
Иосифо-Волоколамского мои.
238
Соболев Степан Федорович,
подьячий 269
Соколов Лаврик, дорогобуж-
ский городовой приказчик 348
Соскпп Алексей, ратман соль-
вычегодского магистрата
(XVIII в.) 300
Софья Алексеевна, царевна 105
Софья Вптовтовна, жена вел.
кн. Василия I 150
Софья Палеолог, жена вел. кн.
Ивана III 227
Спиридон, митрополит 192
Старков Август, строитель Пеш-
ношского мои. (XVIII в.) 154
Стефан, брат Сергия Радонеж-
ского, игумен московского Бо-
гоявленского мои. 32, 79, 82,
83, 85, 86, 90, 91
Стефан, кашинский купец, отец
Ефрема Перекомского 212
Стефан Комельский 259, 308—
310
Стефан Махрищский 30, 91,
131—134, 138, 161, 330, 362
Стефан Пермский 74, 78, 81, 130,
131, 358
Строгановы 260
Строев П. М. 27, 131
Суколенов Гсласий, старец
Иосифо-Волоколамского мои.
246
Суморпн Леонид, игумен Сиасо-
Суморпна мои. 321, 322
Суморин Феодосий (Тотсмский)
259, 271, 315-322, 359
Сырков Федор, боярин 335
25 и. У. Вудопипц
377
Тайдула, татарская ханша 96
Тарасий, епископ ростовский 63
Тарасий, игумен из Великой
Перми 173
Тарасий, сподвижник Анто-
ния Леохновского 354
Тарасий, старец 190
Татищев В. Н. 70
Твердислав, новгородский по-
садник 50, 52, 56
Тимофей Васильевич, околь-
ничий 131
Тимофей, казначей Иосифо-Во-
локоламского мон. 247
Тимофей, келарь Иосифо-Воло-
коламского мон. 247
Титов А. А. 238
Тихон, архиепископ ростовский
Тихон Зворыкин см. Зворыкин
Тихон
Тихон Ленков см. Ленков Ти-
хон
Тихонравов Н. С. 32, 78, 80, 84,
200—202, 308
Товлубий, татарский воевода 96
Толстой М. 63
Топорков Досифей, племян-
ник Иосифа Волоцкого, авт.
его «жития» 229—233, 235,
249—251
Тороканов Никита, вкладчик
в Иосифо-Волоколамский мон.
238
Травков Исаия, слуга Богда-
на Бельского 353
Трифон Вятский 260
Трифон Кольский 30
Трифон Печенгский 34, 259,
261, 264—269, 358
Трифон Юрьевич, тысяцкий 198
Троицкий И. Д. 208
Тютчев Павел, старец Иосифо-
Волоколамского мон. 247
Тяжелое Василий, крестьянин
135, 174
Улу-Магомет, татарский воена-
чальник 203
Ульяна, жена кн. волоцкого
Бориса Васильевича 236, 238,
248
Ульяна Федоровна, боярын-т
293
Устюгов Н. В. 4
Феврония, к-ня муромская 67
Федор 291, 292
Федор Алексеевич, царь 333
Федор Борисович, кн. волоцкий
236, 245—248, 255—257
Федор, боярин 164, 165
Федор Бяконт, боярин 70
Федор Викентьев 226
Федор Едесский 79
Федор, епископ владимирский 65
Федор, епископ тверской 68, 95
Федор Звенигородский, кн.,
старец Иосифо-Волоколам-
ского мон. 247
Федор Иванович, царь 269, 328,
334
Федор, игумен Борисоглебского
на Устье мон. 146—149
Федор, купец 338
Федор Пииешипиць, новгород-
ский посадник 50
Федор Семенович, кн. галицкий
67
Федор Ситник, сподвижник Ни-
кандра Псковского 355
Федор, сын Марфы Борецкой 198
Федор, сын новгородского по-
садника Ивана Захаровича
113, 118
Федор Ярославич, кн., брат вел.
кн. Александра Невского 64
Федорчук Туралыков, началь-
ник татарского карательного
отряда 81
Феогност, иеромонах Антоние-
Сийского моп. 275
Феогност, митрополит 82, 84,
94, 95, 131
Феодор, архимандрит Симоно-
ва мон., впоследствии архие-
пископ ростовский, племян-
ник Сергия Радонежского 80,
90, 97, 99, 102, 104, 161
Феодор, брат Сергия Радонеж-
ского 70
Феодор, протопоп 226
Феодор Устьинский 360
Феодорит Кольский 34, 261 —
265, 358
378
Феодорит, митрополит 95
Феодосий, афонский монах ИЗ,
116, 119
Феодосий, игумен Ошевенского
мон., авт. «жития» Алексан-
дра Ошевенского 183
Феодосий, игумен Соловецкого
мон. 196, 198
Феодосий, иеромонах Ошевен-
ского мон. 36
Феодосий, митрополит 160
Феодосий Косой, еретик 15, 229
Феодосий Печерский 35
Феодосий Суморин см. Сумо-
рин Феодосий
Феодосия (в монашестве Ев-
фросиния), мать вел. кп.
Александра Невского 64
Феодулия (в монашестве Ев-
фросиния), дочь чернигов-
ского кн. Михаила Всеволо-
довича 64
Феоктист, архиепископ новго-
родский 51
Феоктист, игумен Болдина-
Троицкого мон. 349
Феоктист Крылоитснин, старец
Иосифо-Волоколамского мон.
247
Феофил, игумен Борисоглеб-
ского на Устье мон. 146
Ферапонт Белозерский 37, 39,
162—163, 166, 170—172
Филарет (Гумилевский), исто-
рик русской церкви 145, 151,
264, 308, 329, 335, 336, 353
Филарет, патриарх 301
Филипп, вкладчик в Крыпец-
кий мон. 355
Филипп Иранский 30, 74, 304—
307
Филипп, митрополит 34, 316
Филипп, рыболов 122, 123
Филофей Державин см. Держа-
вин Филофей
Филофей, патриарх константи-
нопольский 88—90, ИЗ, 114
Филофей Пирогов см. Пиро-
гов Филофсй
Фома, пресвитер 20
Фотий, митрополит 61, 74, 141 —
143, 215, 219, 220
Харлампий, игумен псковского
Елеазарова мон. 215
Христофор, игумен Кирилло-
Белозерского мон. 166
Челяднин Василий Андреевич,
боярин 337
Челяднин Иван Андреевич, боя-
рин 337
Чемесов Варлаам, келарь Ио-
сифо-Волоколамского мои. 247
Черепнин Л. В. 15, 24, 98
Чета, мурза 66, 67
Чиркин Г. Ф. 145
Чургип Иван, крестьянин 135,
174
Шварцбард, убийца Петлюры 9
Шелешпапский Андрей Василь-
евич, кн. 305—307
Шелешпапский Иван Василье-
вич, кн. 305, 307
Шелсшпанскпй Семен Андре-
евич, кн. 289
Шестаков П. Д. 130, 264
Шуйский Василий Иванович
см. Василий Иванович Шуй-
ский
Юрий Васильевич, кп. 340
Юрий Владимирович Долгору-
кий, кн. суздальский, вел. кн.
киевский 63
Юрий Всеволодович, вел. кн.
владимирский 67
Юрий Дмитриевич, кн. галиц-
кий 151, 153, 154, 165, 180,
181
Юрий Иванович, кп. дмитров-
ский 40, 237, 246, 250, 253,
254, 260
Юрий, сып боярина 186
Юрцевскпй Алексей, землевла-
делец 132
Юрцевский Иван, землевладелец
132
Юрцевский Петр, землевладе-
лец 132
Юрцевский Федор, землевладе-
лец 132
Яблонский В. 79
Яким Яковлевич, ключник боя-
рыни Анастасии 189
379
25'
Яков Боровский см. Иаков Бо-
ровицкий
Яков, епископ ростовский 75
Яков Железноборский 150, 151
Яков (Якута), инок Троице-
Сергиева мон. 107
Ярослав Владимирович, кн. нов-
городский 52, 56
Ярослав Владимирович Муд-
рый, вел. кн. киевский 48
Ярослав Ярославич, кн. твер-
ской 68
Ярцев Дмитрий Иванович,
внук Ивана Овина 201
Ярцев Евстафий Иванович,
внук Ивана Овина 201
Яхонтов И. 34—38, 322
Яцимирский А. Я. 308
Smolitsch Igor см. Смолич Игорь
ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ *
Авнежская местность, край (Ав-
нега) 136—139, 358
Адопальская весь 299
Александров, г. 131
Александровское, с. 154
Алметьевский район Татарской
АССР 7
Андога, р. 305
Андогская вол. 305
Антверпен, г. 268
Афон 120, 121, 125, 144, 221
Балахна, г. 67
Бебря, р. 345
Белавино, с. 154
Белково, с. 237
Белое, оз. 149, 165, 170
Белозерск, г. 71, 149, 295, 298;
см. также Белоозеро
Белозерский край 163, 166, 183,
259, 298, 305; см. также Бело-
озеро
Белозерский у. 289; см. также
Белоозеро
Белоозеро, г. и край 35, 72, 146,
148, 161, 162, 165, 170, 171,
182, 192, 286, 288, 295, 296
Берген, г. 267
Березовая, сл. 314
Березовая Сельга, о-в 328
Бестужеве, с. 154
Бизарово, сел. 155
Боголюбове, с. 64, 65
Богородское, с. 206
Болдино 346
Боровичи, г. 58
Боровск, г. 224, 225, 230, 235
Бородавское, оз. 170
Брыиские леса 345, 346
Брянский край 260
Будовское, с. 339
Буйцы, с. 46
Вага, р. 145, 199, 321
Важеозеро (Важино, оз.) 191,
327
Важеозерская весь 183
Важппский погост 327
Валаамские о-ва 59
Варангерфиорд 269
Варде, г. 267
Василково, сел. 155
Великая, р. 60—62, 139
Великая Пермь см. Пермь Вели-
кая
Великий Устюг см. Устюг Ве-
ликий
Великое, оз. 221
Великое, с. 166
Веренда, р. 211
Верхний, о-в 221
Вига, р. 151
Виделебье, с. 214
Византия 18
Витославичь, с. 46
Вишера, р. 51, 209, 210
Владимир, г. 64, 65, 98, 155
Волга, р. 66, 139, 205, 207, 235,
262
Вологда, г. 72, 138—140, 145,
178, 180, 181, 263, 264, 280,
286, 292, 308, 309, 311, 314,
316, 320
* Указатель составила И. В. Будовниц.
380
Вологодский край 39, 72, 131,
141, 259
Вологодский у. 289, 311
Волоколамск, г. 230
Волоколамский у. 236, 238
Волоцкое княжество, Волоц-
кая земля 230, 233, 235, 247,
250
Волочек Словенский, вол. 166,
170
Волхов, р. 46, 48, 51—54, 58,
121
Волховец, р. 51, 53, 54
Волчково, д. 237
Воротынск, г. 226
Восточная Европа 9
Вотха (Ветха), р. 302
Выг, р. 193
Вымь, р. 130
Высокое (Высоцкое), с. 70
Вычегда, р. 130, 300
Вышгород 155
Вышний Волочок, г. 69
Вяземский округ 345
Галицкая сторона 149
Галич, г. 67, 142, 150, 151, 201,
202
Гэень, р. 52
Гледень, гора 71
Глинково, д. 105
Глушица, р. 172, 173
Гнильница, р. 52
Говейно, с. 154
Голландия 268
Городец, г. 67, 93, 97, 142
Городище, д. 171
Городищи, с. 66
Городолюбль, оз. 69
Гороховец, г. 157
Гостинопольская пристань на
Волхове 58
Гридевка, р. 156
Грузия 12
Гулынь, с. 305
Даниловское, сел. 69
Двина Северная, р. 72, 166,
259, 264, 272, 274
Двинская обл. 270
Демяпка, р. 355
Деревская пятина 350
Деревяница, р. 53
Дмитров, г. 154, 254
Дмитровский удел 154
Дмитровский у. 106
Днепр, р. 346
Долгое, оз. 166
Дорогобуж, г. 342—344, 346
Дорогобужская обл., край 260,
342
Дубенка, р. 99
Дубенский стан 155
Дубна, р. 99, 152
Дудница, оз. 275, 276
Дымское, оз. 57
Европа см. Восточная Европа,
Западная Европа
Емец, р. 271
Жабенский погост 350
Желтые воды, оз. 203, 204
Жиздра, р. 346
Заволье (Заволочье) 145
Западная Европа 13
Запруденка, р. 66
Звенигород, г. 100, 153
Звенигородский у. 153
Зеленый, о-в 335
Зольцо, с. 353
Иванникова, д. 301
Ивановское, с. 154
Илоезеро 295
Ильмень, оз. 211
Ирапа, р. 306
Итма, р. 209
Казанское царство 135
Казань, г. 260, 277
Калязин, г. 69
Каменка, р. 157
Каменный, о-в 72
Каменский стан 155
Камкино, д. 315
Каргополь, г. 126, 130, 146, 183,
268, 275
Каргопольская обл. 182, 185,
186, 271
Кашин, г. 205, 212
Кашинский удел 106
Кашинский у. 155
Кема, р. 170
Копа, р. 271
Кержач, р. 32, 79, 91, 92, 103
381
Киберг 269
Кидекша, с. 63
Киев 35, 72, 119
Киевская Русь 16, 18, 21; см.
также Русь
Киж, группа островов на
Онежском оз. 331
Кижский погост 333
Китовский погост 270
Климентьево, сел. 106
Климецкий, о-в 332
Клин, г. 154
Клязьма, р. 99
Княже, с. 106
Князищево, д. 237
Ковда, р. 316, 317, 319
Ковжа, р. 148, 149
Кожеозеро 277, 278
Кола, р. 261, 262, 264, 269, 270
Кола, сел. 263 , 268
Колмогоры см. Холмогоры
Кольский п-ов 11
Кольский у. 269
Комельское, оз. 308
Конда, д. 333
Коневец, о-в 120, 122—124, 126
Константинополь 48, 70, 89,
94—96, 101, 103, 104, 214, 263
Коньки, д. 69
Кострома, г. 66
Кострома, р. 66, 145
Костромская обл., край 112, 296
Костромской у. 106
Кохтыжа, р. 311
Красный, о-в 298, 299
Кубенское, оз. 72, 172, 177, 181
Кудпново, сел. 224
Кукобои, сел. 289
Кушта, р. 181, 182
Ладожское, оз. 59, 120, 121,
322, 328, 329, 334
Лакшмозеро 126
Лапландия 269, 270
Лебятка, д. 238
Левошня, р. 54
Ледь, р. 199
Лежа, р. 138, 139, 311, 313
Ленинград 5
Ленинградская обл. 10
Леохново 354
Лисичья, гора 120, 124, 210
Литва 57, 291
Литовская Русь 221
Ловать, р. 46
Лопский, о-в 278
Лохта, р. 315
Лувопга 269
Лутоспя, с. 155
Лух, р. 203
Ляховпчи см. Терпужский по-
гост
Максимовское, с. 237
Мандера, с. 118, 323
Маркушевка, р. 314, 315
Медведково, д. 236
Мигачевская, д. 171
Мпрожь, р. 60
Михайловский, о-в 272, 273
Михайловский погост 335
Можайск, г. 171, 172
Монастыри *:
Авнежский (Авнежский-Тро-
ицкий Сергиев) 39, 131,
133—139, 360
Авраампева пустынь (Авра-
ампев- Успенский- Богоро-
дицкий-Заозерский-Новый)
150, 151
Адрианов-Успенский, или Ад-
рианова-Бельская пустынь
302-304
Александра Куштского пу-
стынь (Александр >н-Успен-
скпй па Куште) 182
Александро-Невская лавра 65
Александр о-О1левенский(Алек-
сандро-Ошевснский-Кирпл-
лов) 183—190
Алекса пдро-Свирский (Алек-
сандро-Свирский-Спасскпй-
Троицкий) 262, 325—329
Антоние-Спйскпй (Троицкий)
36, 40, 199, 271-276
Афонскпй св. Саввы 221
* Наименования монастырей
в скобках даны в соответствпи
с данными, имеющимися в тру-
де В. В. Звсрнпского «Материал
для псторпко-топографпческого
исследования о православных
монастырях в Российской им-
перии» (т. I — III. СПб., 1890 —
1897).
382
Боголюбов Рождества бого-
родицы 64
Богородицкий на Бору 68
Богородицкий на Гостомле 68
Богородицкий на Шопге (Бо-
городицкий-У спенский-Вве-
деиский-Астраханский, или
Строганский) 68
Богородицко-Федоровский
( Богородицкий - Феодоров-
ский- Городецкий-Радилов-
ский) 67
Богословский в Старицком у.
(Богословский близ. д.
Коньковой) 69
Богословский на Оке 70
Богословский-Важский близ
Шенкурска 199, 200
Божедомский см. Переслав-
ский Троицкий-Данилов
Болдин (Болдин-Троицкий)
341, 343-349
Борисоглебский в Новом Тор-
гу (Торжке) (Борисоглеб-
ский-Новоторжский) 58
Борисоглебский, или Ушин-
ский (Борисоглебский на
Ушне-Муромский) 67
Борисоглебский на Устье (Бо-
рисоглебский на Устье-Ро-
стовский) 146—149
Боровичский Духов 58
Боровский Высоцкий (Вы-
соцкий-Покровский) 224, 225
Боровский Пафнутьев (Паф-
нутьев-Рождество-Богороди-
цкий) 226—233, 235, 256,
337, 339
Важеозерская Задпеникифо-
ровская пустынь (Задие-
I ипкифоровская - Спасская-
Вашезерская) 327
Важская пустынь см. Бого-
словский-Важский
Валаамский (Валаамский-
Преображенский) 35, 37, 59,
120, 121, 192, 323, 328,
329
Великолукский Сергиев (Тро-
ицкий-Сергпев) 334
Великоустюжский Иоан-
на Предтечи (Иоатю-Пред-
течевский, или Ивановский)
71
Великоустюжский Михай-
ловский, или Архангель-
ский (Архангельский, или
Михайло-Архангельский) 71
Великоустюжский Троицкий-
Гледенский (Гледенский-
Троицкий, или на Гледене)
71
Верендовский (Верендовский-
Сутоцкий-Спасский, или
Впдогощский - Преображе и -
ский) 213
Вишерский см. Новгородский
Николаевский-Островский
Владимирский Вознесенский
65
Владимирский Георгиев-
ский—Каменные церкви 64
Владимирский Козмодемьян-
ский 65
Владимирский Константино-
Еленпнский (Царево-Кон-
стантинов-Елеповский) 65,
98,155
Владимирский Рождествен-
ско-Богородицкий 64, 65,
155
Владимирский Спасо-Преоб-
раженский, или Златоврат-
скпй (Спасский-Златоврат-
ский, или Золотоворотский)
64
Владимирский Успенский —
Княгинип женский 65
Вознесенский Печерский см.
Нижегородский Печерско-
Вознесенский
Вологодский Троицкий у Кай-
сарова ручья, или Гераси-
мова пустынь 72
Волоколамский см. Иосифо-
Волоколамский
Волоколамский Власьсвский
женский 230
Волоколамский Воздвижен-
ский (Крестовоздвпжен-
ский) 230
Волоколамский Возмпцкий
248
Воскресенский аа Волгой 68
383
Воскресенский на Шоше 68
Вяземский Иоанно-Предте-
чсвский на Бебри (Предте-
чев-Спасо-Инановский) 345,
347
Галицкий Богородицкий (Рож-
дество-Богородицкий) 142,
178
Галицкий Паисиев-Успен-
ский-Николаевский 201
Галицкий Спасский 67
Геннадиев см. Спасо-Генна-
диев-Сунорожский
Глушицкпй 136, 143, 176,
308, 360
Городецкий Федоровский (Бо-
городицкий-® еодоровскпй-
Городецкий-Радпловский)
142
Г ородолюбльский-Горноозер-
скпй Спасо - Преображен-
ский 69
Данилов см. Переславский
Троицкий-Данилов
Дубенский Шавыкинскпй, или
Дубенский, что иа острову;
также Успенский (Успен-
ский-Дубенский на остро-
ву, или Саввин-Серапионов,
что в Шавыкинс) 99, 100, 152
Дымская обитель (Антоипев-
Дымскпй) 57, 108
Евфимиев на р. Сянжсме (Спа-
со-Евфимиев - Сянжемский-
Вознесеискпй) 182
Елеазаров на р. Толве (Спасо-
Елеазаров - Велпкопустын-
ский- Трех-Святительскнй)
213, 215, 220, 222
Ефремовская пустынь в То-
темском у. (Ефремово-
Спасо-Николаевская) 321
Желтиков Успенский близ
Твери 76
Желтоводский (Макариев-
Желтов одский-Троицкий)
203, 204
Жиздринский (Богородицкнй-
Введенский-Брынский) 346
Звенигородский Савво-Сто-
рожевский (Саввпн-Сто-
рожевский-Рождество-Бого-
родицкий) 153
Иосифо-Волоколамский (Ио-
сифов-Волоцкой, пли Воло-
коламский-Усиенский) 232,
236-238, 245—258
Казанский близ Калязина 69
Калязинский Никола на Жаб-
не 69
Калязинский (Тропцкий-Ма-
карьевский) 204—206
Каменный см. Спасокаменный
Кашинский Клобуковский
Николаевский (Николаев-
ский-Клабуков) 205
Киево-Печерский 46, 63, 67,
109, 119, 131
Кирилла Челмогорского см.
Успенская пустынь
Кприлла-Белозерскнй (Ки-
риллов- Б ел озерский-У спен-
ский) 75, 126, 160, 165,
167, 169, 183—185, 187, 192,
234, 240, 241, 252, 255, 262,
263, 281, 286, 290, 295
Кирилло-Новосзерский па
Красном о-ве (Кириллов-
Б елый-Н овоезерский-В оск-
ресенскпй) 296
Кирилловский см. Кирилло-
Белозерский
Климецкий (Клименцы, или
Ионы Клпмецкого) 332, 333
Кожеозерскпй (Кожеозерский-
Богоявленский), Кожеозер-
ская пустынь 277, 278
Коломенский Голутвенскпй
(Богоявленский-Голутвин
Старый) 99
Кольский Петра и Павла 263
Константина и Елены ель. Вла-
димирский Константино-
Еленинский
Корнилие-Комельский (Кор-
нилиев-Комельский-Введен-
ский) 39, 286, 288—292,
295,297, 298, 301, 303-305
Коряжемский (Николаев-
ский-Коряжемскпй) 300
Косин Николаевский-Рож-
дественский близ Старой
Руссы 57
Костромской Ипатьевский
(Ипатьев-Троицкий) 66, 293
384
Костромской Спасско-Запру-
денскпп 66
Крыпецкий Иоаппо-Бого-
словскпй - Успенский, Кры-
пецкая пустынь 221—223,
350, 355, 360
Ксенофонтов-Троицкпй-Робсй-
ский 52, 108, 109
Лазаря см. Муромский, или
Мурманский-Успенский
Макарьевская-Богоявлснская-
Луховская пустынь 203
Макарьев-Уиженский-Тропц-
кпй 204
Маркушевский-Нпколаевский
314
Мартприева Зеленая пустынь
(Зслепецкпй-Тронцкий)335,
336
Махрищскпй (Махрпщскпй-
Тропцкий-Стефанов) 91,131,
134
Михайло-Архангельский в
устье Северной Двины (Ар-
хангельскпй-Михайлов-Ко-
рельскпй) 259
Можайский Лужецкпй (Лу-
жецко-Рождество-Богородп-
цкий) 172
Московский Алексеевский
(Зачатейскнй Новый в Чер-
толье) женский 97
Московский Андроников (Спа-
со-Андронпков) 97
Московский Богоявленский
(Богоявленский за Торгом,
или за Ветошным рядом)
69, 84, 90, 94
Московский Высокопетров-
ский (Высокопетровский-
Пстропавловскип) 70
Московский Данилов 69
Московский Новоспасский,
или Спасский па Бору 69, 70
Московский Новодевичий 55
Московский Рождественский
на Рву, или Богородицкий
на Трубе, женский 76
Московский Рождественский
на Старом Симонове 162
Московский Симонов 35, 37,
80, 90, 97, 99, 104, 161,
164, 169, 170, 228, 231
Московский Спасский Старый
па Песках 70
Московский Чудов 95—97
Муромский Воскресенский
женский 67
Муромский, пли Мурман-
скттй-Успснскпй ИЗ, 114,
117—119
Нижегородский Благовещен-
ский 67, 97
Нижегородский Печерско-
Возпесепскпй 67, 157, 203
Николаевский на Белом оз.
149
Николаевский - Гостинопольс-
кпй 58
Николаевский-Липенский, или
Никола на Липне 52
Николаевский на Пешноше
(Пешношский - Николаевс-
кий) 153—155
Нпколо-Корельскнй в устье
Северной Двины 259
Новгородская обитель на Ли-
сичьей горе (Лисицкий, Ли-
сичий, или Лисий-Рожде-
ство-Богородицкий) 120,
124, 210, 360
Новгородский Андреевский-
Ситецкпй 54
Новгородский Антониев (Ан-
тонпев-Римлянииа-Рождест-
во-Богородицы) 46, 126
Новгородский Аркаж Бого-
родицко-Успенскпй 50
Новгородский Благовещен-
ский 51
Новгородский Борисоглеб-
ский с Загзенья, или с Гзс-
ни 52
Новгородский Варварин, или
Варварейскпй, женский 56
Новгородский Воскрсссн-
ский-Дереияипцкий - Попов-
ский 53
Новгородский Воскрссен-
ско-Л юдипский женский
на оз. Минине 55
Новгородский Десятипский
Рождества богородицы жен-
ский 56
Новгородский Духов 52
385
Новгородский Евфимиев-Бла-
|говещенский (Плотинский,
или Плотницкий) женский
(56
Новгородский Зверинский-
Покровский женский 50, 56
Новгородский Кирилловский
на о-ве Нелезине 51
Новгородский Ковалев-Спас-
ский 53
Новгородский Лазарев жен-
ский 56
Новгородский Михалицкий
Рождества богородицы, или
Мпхайловский-Малепн 56
Новгородский Николаевский
Белый, или Белоникольский
49, 50
Новгородский Николаевский
|на Лятке, или Ляцкий 54
Новгородский Николаевский-
Островский (Вишерский)
51
Новгородский Павлов-Вареж-
ский женский 56
Новгородский Пантелеймонов
|46, 50
Новгородский Петропавлов-
ский на Синичьей горе, пли
Петровский с Белого костра
55
Новгородский Радоговицкпй
Успения богородицы, пли
Роговищский женский 56
Новгородский Росткин-Ива-
новский, или Иоанпо-Пред-
теченский женский 56
Новгородский Сковородско-
Михайловский на Волхове
54
Новгородский Сокольнпц-
кий-Николаевский женский
56, 57
Новгородский Спасо-Нере-
дицкий 51
Новгородский Успенский на
Коломцах (Успенскип-Кол-
мовский) 53
Новгородский Усть-Волотов
53
Новгородский Христорождест-
венский, или Рождествен-
ский на поло у Скуделей
51
Новгородский Шилов, или Ши-
лов-Покровский 53
Новгородский Юрьев (или Ге-
оргиевский) 46, 48, 49, 53,
60
Озерский 221
Олонецкий Клименцы см. Кли-
мецкий
Ольгов (Успения богородицы)
близ Рязани 70
Ондрусова Никольская пу-
стынь 330
Ородсжская пустынь (Макарп-
евская-Успенская-0 редежс-
кая) 327
Отрочь см. Тверской Отрочь
Ошевенскпй см. Александро-
Ошевенский
Павло-Обнорский 39, 143
Палеостровскпй на Онеж-
ском оз. 59, 60
Пахомпсва пустынь па Ке-
не (Спасо-Преображспская-
Кенская) 271
Пелыпемская обитель (Ло-
потов-Григорьево-Пельшем-
скнй-Богородицкпй) 178,
179
Переславский Борисоглеб-
ский на Горе, или Нагор-
ный 66
Переславский Горицкий (Ус-
пенский-Горицкий- Богоро-
дицкий) 137, 337—340
Переславский Никитский 65,
337 1
Переславский Троицкий-Да-
|нилов, что на Божедомье
337—341
Петровский см. Ростовский
Петровский
Петровский на оз. Неро (Пет-
ровский на Поле) 62
Петропавловский на о-ве Верх-
нем 221
Петропавловский Сереткин,
или Сироткин на р. Вели-
кой 61
Печенгский (Печспгский-Тро-
ицкий-Трифонов) 264—269
Печерский Нижегородский
см. Нижегородский Печер-
ско-Вознесенский
Пешношский см. Николаев-
ский на Пешноше
Покровский в устье Нерли 64
Предтеченский (Железнобо-
ровский - Предтечевский-
Яковлевский) 150
Прилуцкий см. Спасо-При-
луцкий
Пронский Богословский-Воз-
несенский (по другим дан-
ным, Воскресенский) жен-
ский 71
Псковский Иоанио-Предтс-
ченский женский 62
Псковский Пантелеймопов-
ский, или Дальний на Бору
62
Псковский Пантелеймопов-
ский, на Красном дворе 61,
62
Псковский Рождество-Бого-
родицкий женский 62
Псковский Снетогорский
Рождества богородицы на
р. Великой 60, 61, 74, 75,
214, 215, 219, 221, 222
Псковский Спасо-Мирож-
ский-Завсличский 60
Псковский Старо-Вознесен-
ский женский 62
Пискорский на р. Каме (Пи-
скорский - Спасо - Преобра-
женский) 260
Робейский см. Ксенофонтов-
Троицкий Робейский
Рождественский на Прилуке
141
Рожковский-Никольский (Ни-
колаевский - Рожковский)
352
Ростовский Авраамиев Бо-
гоявленский 62, 178
Ростовский Богословско-Ио-
анновскнй 62, 63
Ростовский Зачатейский Яков-
левский 75
Ростовский Спасский па Пе-
сках, пли Княгинин жен-
ский 63
Ростовский Петровский 62
Рублево, пустынь на р. Пере-
ходе (Преображенская
Рублева с Переходы) 354
Рязанский Спасо-Преобра
женский 71
Савватиева пустынь в Твер-
ском у. 281
Саввинская пустынь на Итме
(Саввин-Сретенский на Тме)
209, 230, 234
Савво-Крыпецкий см. Крыпец-
кий Иоанно-Богословский
В Сверковых Луках (Свир-
колуцкий - Рождественский
Богородицкий-Сергиев) 346
Свирский см. Александро-
Свирский
Серпуховской Высоцкий
224
Сийский см. Антоние-Сий-
ский
Симонов см. Московский Си-
монов
Сойгинская Спасо-Преобра-
женская пустынь 301
Солигаличский Воскресен-
ский 67
Соловецкий 137, 190—195
Сольвычегодский Борисо-
глебский 314
Спасо-Геннадиев - Сунорожс-
кий, или Корнилиева пу-
стынь 291, 293—295
Спасокаменный (Спасокамен-
ная-Белавинская пустынь)
72, 181, 305
Спасо-Прилуцкий под Волог-
дой 39, 137, 181, 263, 316,
318
Спасо-Суморин Тотемский 39,
318—320
Спасский в Зьзех (Спасский
на Соси, или в Зьзях) 68
Спасский-Леохиовскпй (Ле-
охнов -Ивицкий - Антониев-
Спасский) 354, 355
Староладожский Георгиевский
Настенный, или Егорьев-
ский из-за Стены 58
Староладожский Николаев-
ский 58
Старорусский Спасо-Преоб-
раженский •1;7
387
Старорусский Успенья бого-
родицы 57
Стефанов-Комельский (Сте-
фанов - Николаевский- Озер-
ский-Комельский) 309, 310
Столбенская пустынь (Нило-
ва-Столбенская) 351, 352
Стромынский, или Дубен-
ский Успенский 99
Суздальский Александров-
ско-Вознесенский женский
64
Суздальский Борисоглебский-
Стефаниев на Кндекше 63
Суздальский Васильевский-
Кесарийский 63—64
Суздальский Дмитриевский
(Димитриевский) 63
Суздальский Козмодемьян-
ский 63
Суздальский Покровский
женский 158
Суздальский Предтеченский
(Рождества Иоанна Пред-
течи) 63
Суздальский Преображен-
ский см. Суздальский Спа-
со-Евфимиев
Суздальский Ризположен-
ский-Евфросиниев женский
64
Суздальский Спасо-Евфими-
ев 156—158, 263
Суздальский Троицкий жен-
ский 64
Сурская пустынь см. Спасо-
Геннадиев
Сяндемская пустынь (Сяп-
демская, или Сяндебская-
Успенская) 327, 328
Тверская обитель св. Саввы
см. Саввинская пустынь
Тверской Архангельский на
Всполье 68
Тверской Отрочь (Отрочь-
Успенский-Пречистый) 68
Тверской Софийский женский
69
Тверской Федоров Училищ-
ный 68
Тихвинский 335
Тихвинский Николаевский-
Беседный 57
Толгский на Волге 66
Тотемский Суморин см. Спа-
со-Суморин
Троице-Сергиев 32, 65, 70,
77, 79, 80, 82, 83, 85, 86,
89—92, 99, 103—109, 120,
131, 138, 141, 144, 149,
152-154, 252, 287, 288. 294,
311, 314
Троицкая пустынь Ксено-
фонта на Робейке см. Ксе-
нофонтов-Троицкий
Троицкий см. Троице-Сергиев
Угличский Покровский Паи-
сиев 207, 208
Успенская пустынь (Пок-
ровская-Кирилл о-Челмогор-
ская; также Успенская Чел-
менская, или Чермозерская)
126—130
Усть-Шехоиский 71
Феодорита (Троицкий-Усть
Кольский, или Ново-Пе-
чоиегский) 262, 263
Ферапонтов-Белозерский 167,
170—172, 192
Филиппов Красноборский
(Филипова- Троице - Иранс-
кая Красноборская пу-
стынь) 307
Филатова пустынь 154
Хотьков 70, 83
Хутынский Спасо-Преобра-
женский 46, 48, 49, 52, 57,
108—109
Чердынский Богословский
260
Чухчеломский Николаевский
72
Юрьев - Польский Архангель-
ский Михайлов 66
Ярославский Петропавлов-
ский 66
Ярославский Спасский, или
Спасо-Преображенский 66
Яшеозерская Благовещенская
пустынь 334
Монкефорт см. Печенгская губа
Москва 5, 16, 19, 70, 76, 81—84,
86, 90, 91, 93, 95—97, 99, 105,
107, 131, 132, 134, 138, 141 —
143, 146, 148, 150, 156, 162,
181, 183, 191, 202, 233, 254,
388
260, 268, 273, 277, 279-282,
284, 287, 291—293, 302, 309,
312, 314, 315, 319, 320, 325,
326, 329, 331, 333, 337, 339,
342, 344, 346, 347, 349, 354,
358
Московский у. 106
Московское княжество, госу-
дарство 78, 80, 81, 94, 96,
130, 306; см. также Россия,
Русь, Северо-Восточная Русь
Мотоцкий погост 269, 270
Мурманская земля 264
Мурманский край 10
Муромский, о-в или п-ов, или
о-в Муч 113—115, 118
Муромское княжество 67
Муромское, оз. 118
Мценск, г. 337
Мячино, оз. 55
Нелезин (Селезнев), о-в 51
Нерехта, г. 155, 156
Нерехотский стан 206
Нерль, р. 63, 64
Неро, оз. 62, 75
Нестеровское, с. 154
Нефедово, с. 238
Нижегородский край 112
Нижний Новгород, г. 67, 93,
97, 101, 157, 202, 203
Никольское, сел. 289
Никольское-Шуйчино, с. 237
Новая слобода, с. 286
Новгород 46—56, 62, 69, 75,
108, 113, 114, 118, 120, 121,
126, 137, 159, 185, 190, 191,
196-199, 209, 210, 262, 266,
267, 281, 325, 326, 332, 335,
336, 340, 354
Новгородская земля, обл. и
край 48, 50—53, 55, 56, 58,
146, 194, 211, 263, 271, 291,
322, 336, 350, 357
Новоозеро 298—300
Новоселки, с. 154
Новый Торг см. Торжок
Нурма, р. 142, 144, 285
Нюхта, оз. 333
Нятипа губа 332, 333
Обжа, сел. 331
Обнора, р. 126, 145
Обнорская вол. 142, 144, 289
Обопежская пятина 322, 334
Озадский, о-в 295
Ока, р. 70, 226
Олонец, г. 327—330
Ондрусовский, о-в 330
Онега, р. 128, 186, 190, 193,
194, 271, 277, 278
Онежский край 259
Онежское, оз. 59, 113—115,118,
322, 331, 332
Осташков, г. 351, 353
Отчищево, с. 236, 248
Оять, р. 323
Павловское, с. 66
Падун, оз. 276
Паз, р. 265
Палшема, р. 166
Палья, о-в 59
Пантино, сел. 289
Паскозеро 17Q.
Пелыпемская весь 179
Пелыпма, р. 178
Переславль-Залесский, г. 65,
66, 137, 286, 294—295, 337,
340
Переславль-Залесский край 83
Переславский у. 106
Перехода, р. 354
Пермь Великая, Пермский край
130, 173
Песья Денга, р. 316, 317, 319,
320
Петрозаводск, г. 334
Петрозаводский у. 334
Печенга, р. 264, 265, 270
Печенгская губа (Монкефорт)
261, 266, 268
Печенгский погост 270
Пешноша, р. 153, 154
Пиала, местность 190
Пинежка (Пеняжка), р. 199
Пинежский городок 199
Плотяная, сл. г. Пронска 71
Погорельское, сел. 289
Покровка, р. 207
Покровское, с. 236
Поморье, Поморский край 35,
71, 115, 117, 277
Поповское, с. 154
Порозобицкоо, оз. 166
Порхои, г. 355
389
Порховский у. 355
Порьягуба 269
Пошехонье 289, 302
Пречистое-Ширманово, с. 237
Пронск, г. 71
Псков 60—62, 137, 214, 221,
222
Псковская земля, обл. и рес-
публика 42, 48, 60, 73, 209,
213, 216, 222, 336, 355, 357
Радонеж, с. 81—83
Раменейцо, с. 236
Ранд, оз. 117
Рая-Сельга, о-в 328
Режа, р. 321
Ржевский у. 236, 238, 350
Рига, г. 9
Рим 113
Робейка, р. 52, 109
Ровдогорская вол. 72
Романова Слободка 170
Россия 270; см. также Русь
Ростов (Великий), г. 62, 63, 78,
81, 146, 178, 207, 260, 280, 281,
286
Ростово-Суздальская земля
(край) 62, 64
Ростовская обл. 147, 262
Ростовское княжество 81—83
Росцино, сел. 135
Рощинское, оз. 328
Рублево 354
Руготин, д. 236
Рузский у. 153, 236—238
Русь 6, 16—21, 23, 27, 28, 43,
65, 70, 77, 81, 94-96, 216,
252, 256—258; см. также Ки-
евская Русь, Московское кня-
жество, Северо-Восточная
Русь, Россия
Рязанское княжество 70, 71
Рязань, г. 19, 93
Сал, о-в 329, 330
Сандыровское, с. 165
Сванетия 12
Сверковы Луки, местность 346
Свирь, р. 323, 327, 328
Святая Лука 148
Северная Двина см. Двина Се-
верная
Северо-Восточная Русь 27, 32,
33, 42, 45, 47, 48, 73, 89, 92,
357; см. также Московское
княжество, Россия, Русь
Селигер, оз. 236, 351
Сенногубская вол. 333
Сенное, оз. 334
Сербия 221
Серемка, р. 350
Сиверское, оз. 163, 164
Ситенка, р. 54
Сия, р. 272, 273, 276
Словенское, оз. 166
Смерд, с. 46
Смоленск, г. 340
Снетпая гора близ Пскова 60
Сойга, р. 300
Солигалич, г. 67, 105
Соловецкие о-ва 30, 31, 191—
194, 197, 198
Солоница, р. 156
Сольвычегодск (Соль Вычегод-
ская), г. 300
Сонельский погост 269
Сорока, сел. 193, 197
Сосница, р. 209
Спасское, с. 237
Спировская, д. 236
Старая Ладога, г. 58
Старая Русса, г. 4, 57
Стан, сел. 237
Старицкий у. 69, 238
Степаново, с. 156
Столбное, о-в 349, 351, 353
Столбово, сел. 334
Сторожевский (Каменный) мыс
на Ладожском оз. 329
Стромынв, сел. 99
Суздаль, г. 63, 64, 156, 157
Сума, р. 198
Сурское, оз. 285, 287, 291
Сухона, р. 71, 133, 145, 178, 314,
315, 320
Сяндемское, оз. 328
Сянжема, р. 182
Сясь, р. 334
Тарнага, р. 314
Тверская обл. 281
Тверское княжество 69, 96
Тверской у. 238
Тверь, г. 68, 69, 76, 81, 95, 206,
230, 234, 353
Терпужский погост Ляховичи 46
390
Тимофеевская, сл. 236
Тихвин, г. 57, 58, 108
Толва, р. 213—215, 220
Толгоболка, р. 66
Торжок, г. 20, 58
Тотемский у. 319, 320
Тотьма 145, 314—316, 318—320
Тулома, р. 270
Турчасово (Турчасовский стан)
278
Тьмака, р. 76
Углич, г. 207, 339
Угличский у. 106
Удро, оз. 295
Украина 10
Унжа, р. 145, 204
Урал 260
Успенское, с. 236, 248
Усть-Волга, весь 189
Усть-Кубеница 182
Устья р. 146
Устюг Великий, г. 71, 72, 145
Уфтюга, р. 315
Ухтома, р. 289
Ушлома, р. 301
Хинамен 199
Холмогоры, г. 72, 264 , 268
Царьград см. Константинополь
Челма, гора 126, 128
Челма, р. 126
Чемесово, с. 238
Череповец, г. 170
Чуруг, р. 183, 185, 186, 189
Чухлома, оз. 151
Чухченемская вол. 72, 73
Швеция 59, 334
Шексна, р. 71, 145, 170
Шелекса, р. 271
Шерна, р. 99
Шиднем, д. 299
Шилково, сельцо 155
Шилове, д. 237
Шингорь, р. 312, 313
Широбахтино, сельцо 155
Шортина, д. 166
Шохша, с. 334
Шоша, р. 68
Шуерецкая, д. 268
Юг, р. 71
Юрьев-Польский, г. 66
Юрьевский поток р. Сухоны 133
Язвище, с. 230
Яндома, р. 333
Ярославль, г. 12, 66, 286
Ярцевская (или Ядневская), д.
236
Яхрома, р. 154
Яхромское, сел. 155
Яшеозеро 334
СОДЕРЖАНИЕ
Л. В. Черепнин. Исаак Уриелевич Будовниц (1897—1963) как
историк................................................... 3
От автора............................................... 25
Глава I. «Жития святых»................................. 27
Глава II. Монастыри до середины XIV века................ 46
Глава III. Сергий Радонежский и митрополит Алексей . . 77
Глава IV. Первое поколение основателей монастырей нового
типа.................................................... 112
Глава V. Монастыри, основанные в XV веке ....... 159
Глава VI. Монастыри, основанные в XVI веке....... 259
Заключение .............................................357
Список сокращений ... 363
Именной указатель.......................................365
Географический указатель................................380
Исаак Уриелевич Будовниц
Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в XIV—XVI веках
(по «житиям святых»)
Утверждено к печати Институтом истории Академии наук СССР
Редактор издательства С. А. Левина. Художник Г. В. Смелова
Технический редактор И. А. Макоганова
Сдано в набор 3/XI 1965 г. Подписано к печати 17/XII 1965 г.
Формат 84хЮв’/аг- Псч. л. 12'/а + 1 вкл. (0,062 неч. л.) .Усл. печ.л. 20,68
Уч.-изд. л. 22,4. Тираж 1600 экэ. Т-15766. Изд. № 722/65. Тип. зак. 3171
Цена 1 р. 64 коп.
•Z Издательство «Наука». Москва, К-62, Подсосенский пер., 21
2-я типография издательства «Наука». Москва, Г-99, Шубинскпй пер., 10
ОПЕЧАТКИ II ИСПРАВЛЕНИЯ
Стр. Строка 1 Напечатано Должно быть
19 10 св. требования требования дворян- ства,
198 20 св. с землею с «землею
199 12 св. знавал назвал
215 16 си. первых первым
267 21 сп. Новгорода Новгорода
306 12 си. грамотной грамотой
II. У. Еудовниц. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в
XIV— XVI веках.