Журнал "Вопросы философии". 1953-3

Г. Е. Глезерман — Культурный рост общества — необходимое условие перехода к коммунизму

П. В. Таванец — Об объективном содержании законов формальной логики

М. И. Сидоров — О некоторых закономерностях развития философии

В. Г. Баскаков — Великий деятель революционной России Н. Г. Чернышевский

Ян Хин-шун — Борьба Коммунистической партии Китая за перевоспитание китайского народа

Г. Л. Епископосов — Философия Дж. Сантаяны — идеологическое оружие империализма

Д. П. Горский, М. С. Иванов — Новая книга по теории познания

Автор: Константинов Ф.В.

Теги: журнал журнал философии журнал вопросы философии

Год: 1953

Похожие

Журнал "Вопросы философии". 1953-2

Журнал "Вопросы философии". 1953-1

Журнал "Вопросы философии". 1954-6

Журнал "Вопросы философии". 1954-4

Текст

ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
3
1953

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ
ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
ЖУРНАЛ ВЫХОДИТ ШЕСТЬ РАЗ В ГОД
3
1953

Культурный рост общества -
необходимое условие
перехода к коммунизму
Г. Е. ГЛЕЗЕРМАН
Возглавляя строительство коммунизма в нашей стране, Коммунисти¬
ческая партия Советского Союза руководствуется научно обоснованной
программой перехода от социализма к коммунизму. Эта программа осно¬
вывается на учении марксизма-ленинизма о двух фазах коммунистиче¬
ского общества.
Марксизм-ленинизм учит, что переход от социализма к коммунизму
требует глубоких преобразований во всей общественной жизни. Прочно
обеспечить непрерывный рост всего общественного производства с пре¬
имущественным ростом производства средств производства, поднять кол¬
хозную собственность до уровня общенародной собственности, добиться
серьезного культурного роста общества, обеспечивающего всестороннее
развитие физических и умственных способностей людей,— таковы важней¬
шие предварительные условия подготовки перехода к коммунизму. Только
после осуществления всех этих условий, вместе взятых, станет возможным
переход от первой ко второй фазе коммунизма.
Неотъемлемой составной частью программы строительства комму¬
низма является задача культурного подъема общества. Чтобы решить эту
задачу, Коммунистическая партия повседневно заботится о развитии на¬
родного образования, о повышении культурно-технического уровня рабо¬
чего класса и крестьянства, об идейном воспитании всех советских людей,
о расцвете науки и искусства в СССР.
* * *
Основоположники марксизма-ленинизма всегда указывали на то, что
переходу к коммунизму требует создания не только экономических, но и
культурных предпосылок. В «Критике Готской программы» Маркс отме¬
чал, что общество сможет написать на своем знамени: «Каждый по спо¬
собностям, каждому по потребностям» лишь после того, как исчезнет
порабощающее человека подчинение его разделению труда, когда труд
станет первой потребностью жизни, когда вместе со всесторонним разви¬
тием людей вырастут производительные силы и все источники обще¬
ственного богатства польются полным потоком.
Коммунизм предполагает не только изобилие материальных благ, но
и высокое культурное развитие людей. Без серьезного культурного роста
общества нельзя добиться того громадного развития производительных
сил, которое необходимо для создания полного изобилия материальных
благ, нельзя использовать это изобилие в соответствии с основным прин¬
ципом коммунизма.
Необходимость громадного роста культуры для осуществления ком¬
мунизма вытекает прежде всего из потребностей развития общественного
производства. Основоположники марксизма-ленинизма неоднократно ука¬
зывали, что коммунизм представляет такое общество, где народное хо¬
зяйство, организованное по плану, будет базироваться на высшей техни¬
4
Г. Е. ГЛЕЗЕРМАН
ке как в области индустрии, так и в области сельского хозяйства. Л эта
высшая техника коммунистического общества требует и соответствующего
развития самих людей. Еще в ранних трудах Маркса и Энгельса было
отмечено, что переход к коллективному производству повлечет за собой
глубокое изменение облика людей. Маркс и Энгельс предвидели, что про¬
мышленность, которую общество будет вести сообща и планомерно,
потребует людей со всесторонне развитыми способностями, умеющих
ориентироваться во всей системе производства. Культурный рост общества
способствует воспитанию таких людей и, следовательно, мощному разви¬
тию производства.
Прогресс общественного производства, развитие производительных
сил социалистического общества во многом зависят от культурного ро¬
ста людей, ибо люди, приводящие в движение орудия производства и
осуществляющие производство материальных благ, представляют важ¬
нейший элемент производительных сил общества. Опыт социалистиче'
ского строительства в СССР наглядно показал, что культурный рост
людей при социализме способствует творческому освоению техники, раз¬
витию инициативы в труде, подъему производительности труда. Об
этом свидетельствует развитие массового движения новаторов произ¬
водства — стахановцев, которое показало значительный рост культурно-
технического уровня рабочего класса СССР. Социалистическое соревно¬
вание смогло принять массовый характер потому, что в нашем рабочем
классе появились целые группы рабочих, которые не только освоили тех¬
нический минимум, но пошли дальше, стали вровень с техническим персо¬
налом. Это дало возможность достигнуть такого быстрого развития произ¬
водства и такой производительности труда, которые раньше могли
казаться немыслимыми. Но если представить себе, что не отдельные
группы рабочих, а большинство рабочих, весь рабочий класс поднимется
по своему культурно-техническому уровню до уровня техников и инжене¬
ров, то на какую громадную высоту, недосягаемую для капитализма, это
поднимет развитие нашей промышленности!
Культурный рост социалистического общества способствует ликвида ■
цни существенного различия между умственным и физическим трудом,
что приведет к исчезновению граней между рабочим классом и крестьян¬
ством, с одной стороны, и интеллигенцией — с другой. Решение этой исто¬
рической задачи связано как с мощным развитием социалистического
производства, дальнейшим техническим прогрессом, так и с соответству¬
ющим ему культурным ростом рабочих и крестьян.
Необходимость громадного роста культуры для перехода к комму¬
низму вытекает далее из того, что без такого роста нельзя преодолеть
пережитки капитализма в сознании людей, нельзя осуществить принцип
коммунизма «от каждого по способностям, каждому ио потребностям».
Переход к коммунизму требует глубокого экономического и культур¬
ного перевоспитания общества. Уже в период строительства социализма
перед советской властью встала, по выражению Ленина, задача «экономи¬
ческого перевоспитания массы» (Соч. Т. 27, стр. 179). Для победы социа¬
лизма необходимо было, чтобы массы научились налаживать труд по-но¬
вому, выработали основы новой трудовой дисциплины. Что же касается
перехода к коммунизму, то Ленин связывал его с тем, что все члены обще¬
ства привыкнут трудиться без принуждения на общую пользу. В отличие
от социалистического принципа распределения коммунистический принцип
не может быть осуществлен, если труд еще не превратился в первую жиз¬
ненную потребность людей, если еще не преодолены пережитки капита¬
лизма в отношении людей к труду, к общественному достоянию, к своим
обязанностям перед обществом. Осуществление коммунистического прин¬
ципа распределения требует не только изобилия предметов потребления,
но и высокой сознательности всех членов общества. Чтобы добиться та¬
кого глубокого изменения навыков хозяйствования, нравов, обычаев мил¬
О КУЛЬТУРНОМ РОСТЕ ОБЩЕСТВА
лионов людей, необходим серьезный подъем материального благосостоя¬
ния и культурного уровня общества. Вот почему И. В. Сталин подчерки¬
вал, что «раньше, чем перейти к формуле «каждому по потребностям»,
нужно пройти ряд этапов экономического и культурного перевоспитания
общества, в течение которых труд из средства только лишь поддержания
жизни будет превращен в глазах общества в первую жизненную потреб¬
ность, а общественная собственность — в незыблемую и неприкосновенную
основу существования общества» («Экономические проблемы социализма
в СССР», стр. 66).
Переход от социализма к коммунизму не сводится только к изме¬
нениям в сфере производства, к развитию производительных сил обще¬
ства. Он требует глубоких изменений и в сфере экономических отноше¬
ний, а также в сфере культурной жизни общества. Следовательно, ком¬
мунизм представляет более высокую ступень как экономической, так и
культурной зрелости общества по сравнению с социализмом.
Что же следует понимать в данном случае под «культурой», «куль¬
турным ростом общества»?
Понятие «культура» иногда употребляется в широком смысле слова
для обозначения совокупности материальных и духовных ценностей, со¬
зданных человеческим обществом. Но в большинстве случаев классики
марксизма-ленинизма употребляют понятие «культура» в более узком
смысле слова. Культура выделяется ими как особая сфера жизни обще¬
ства, так же, как, например, выделяются сферы экономической и поли¬
тической жизни общества. Культурное развитие общества характеризует¬
ся уровнем образования народа, состоянием массовых школ, развитием
библиотек, клубов и других культурных учреждений, развитием печати,
подготовкой кадров специалистов, достижениями науки, искусства и т. д.
Культурное развитие сказывается во всех областях деятельности
людей: и в производственной деятельности, результаты которой в боль¬
шой мере зависят от культурно-технического уровня работников, и в обще¬
ственно-политической деятельности, и в личной жизни, в быту. В обще¬
ственно-политической жизни важным показателем культурного развития
членов советского общества служит умение управлять государством.
После победы социалистической революции перед рабочим классом, при¬
шедшим к власти, встала задача: сделать знания, являвшиеся монополией
богатых, достоянием трудящихся, овладеть искусством управления госу¬
дарством, теми навыками организации и управления хозяйством, которые
сохранились у эксплуататоров и даже после их свержения давали им ряд
фактических преимуществ перед трудящимися. Это была одна из важ¬
нейших задач культурной революции в СССР.
В культуре каждой общественной формации находят свое отражение
характерные черты ее экономического строя. Поэтому по своему содер¬
жанию культура меняется с каждым новым периодом общественного раз¬
вития. В классовом обществе культура всегда носит классовый характер,
причем идеологической основой культуры каждого общественного строя
является мировоззрение господствующего класса. Оно характеризует
идейное содержание культуры и оказывает глубочайшее влияние на раз¬
витие науки и искусства, на формирование нравственных принципов,
определяет содержание и направленность воспитания в данном обществе
и т. д.
Но как ни велико значение этой идеологической основы культуры,
культура не может быть сведена к идеологии. На это указывал Ленин
в 1922 году в заметках на статью Плетнева — одного из главарей «Про¬
леткульта». Пролеткультовцы рассматривали культуру как часть идеоло¬
гии. Отсюда, между прочим, и следовал у них вывод о том, что буржуаз¬
ную культуру следует целиком отбросить, подобно тому, как отбрасы¬
вается враждебная пролетариату идеология. Ленин при чтении статьи
Плетнева отметил ошибочность его утверждения, будто вопросы идеоло¬
с
Г. Е. ГЛЕЗЕРМАН
гии шире, чем вопросы культуры. Ленин подчеркивал необходимость по¬
ставить на службу социализму всю сумму знаний, накопленных человече¬
ством, которая, разумеется, относится к сфере культуры, но отнюдь не
сводится к идеологии.
Культура выполняет исключительно важную функцию в жизни об¬
щества. Будучи в классовом обществе классовой, имея идейной основой
мировоззрение господствующего класса, она ставит своей целью воспита- .
ние членов общества в духе, соответствующем характеру базиса и над¬
стройки данного общества. Так, например, при советском строе социали¬
стическая по содержанию и национальная по форме культура имеет,
по словам И. В. Сталина, «своей целью воспитать массы в духе социализма
и интернационализма», тогда как при капиталистическом строе буржуаз¬
ная культура имеет «своей целью отравить массы ядом национализма и
укрепить господство буржуазии» (Соч. Т. 12, стр. 367). Следовательно,
вопрос о культурном подъеме членов общества — это не только вопрос о
повышении их образовательного уровня. Это вместе с тем вопрос о разви¬
тии нашей социалистической идеологии и идейной закалке советских лю¬
дей, это вопрос об их воспитании в духе коммунизма.
В процессе строительства коммунизма Коммунистическая партия уде¬
ляет особое внимание развитию социалистической культуры как важней¬
шему средству культурного перевоспитания общества. Исторические ре¬
шения Центрального Комитета партии по идеологическим вопросам, про¬
веденные под руководством ЦК научные дискуссии определяют направ¬
ление развития науки и искусства в СССР. Идеологическая и воспитатель¬
ная работа партии нацелена на борьбу против остатков буржуазной
идеологии, пережитков частнособственнической психологии и морали,
против чуждых взглядов и идей. Партия решительно искореняет проявле¬
ния низкопоклонства перед буржуазной культурой Запада, космополи¬
тизм, буржуазный национализм во всех его разновидностях и другие пе¬
режитки капитализма как явления, органически враждебные советскому
.строю и несовместимые с его культурой. Очищая сознание людей от пред¬
рассудков и вредных традиций старого общества, Коммунистическая
партия в то же время воспитывает в людях новые, коммунистические
черты, воспитывает советских людей в духе животворного советского пат¬
риотизма и интернационализма, развивает новое, коммунистическое отно¬
шение к труду, к общественному достоянию, учит наших людей высокой
политической бдительности, жизненно необходимой нам в условиях борь¬
бы между новым, социалистическим миром и отживающим миром капи¬
тализма, борьбы, которая находит свое проявление и в области культуры.
Борьба против капитализма и его традиций в области культуры осо¬
бенно упорна и длительна. В свое время Ленин отмечал, что наша зада¬
ча — полностью побороть сопротивление капиталистов, не только воен¬
ное и политическое, но и идейное — самое глубокое и самое мощное.
С этим сопротивлением нам приходится бороться и поныне, хотя эксплуа¬
таторские классы давно уже ликвидированы в нашей стране. Подобно
тому как победа социализма в области политики и экономики не может
быть завоевана иначе, как в упорной борьбе с эксплуататорскими класса¬
ми, так победа социализма в области культуры завоевывалась лишь в
упорной борьбе .с враждебными социализму влияниями, с пережитками
капитализма в сознании людей, которые поддерживает и подогревает
капиталистический мир, находящийся за пределами на-шей страны.
* * *
Культурный рост социалистического общества, представляя одно из
необходимых условий построения коммунизма, тесно связан с другими
предварительными условиями подготовки перехода к коммунизму, прежде
всего с развитием общественного производства.
Марксизм-ленинизм учит, что для развития культуры необходимы
О КУЛЬТУРНОМ РОСТЕ ОБЩЕСТВА
7
определенные материальные предпосылки. В противоположность идеали¬
стам, которые не желают видеть материальных оснований культуры, мар¬
ксизм-ленинизм подчеркивает, что развитие культуры вообще и в частно¬
сти развитие культуры в социалистическом обществе зависит от развития
материального производства.
Эту зависимость культурного развития общества от социалистиче¬
ского производства Коммунистическая партия учитывала, например, при
решении вопросов культурной революции в СССР. Придавая- большое
значение культурному росту народа, Коммунистическая партия поставила
задачу ввести всеобщее обязательное — на первых порах начальное, а
лотом и среднее — образование в нашей стране. Партия считала, что уже
введение общеобязательного начального образования в СССР явится
серьезной победой не только на культурном, но и на политическом и хозяй¬
ственном фронтах, что оно будет способствовать величайшему подъему
страны. Но для того, чтобы осуществить эту задачу, необходимо было со¬
здать определенные материальные условия. В первые годы социалисти¬
ческого строительства Советская страна была вынуждена экономить на
всем, даже на школах, чтобы спасти, восстановить тяжелую промышлен¬
ность. Лишь в результате достигнутых советским народом под руковод¬
ством Коммунистической партии успехов в восстановлении и развитии
тяжелой промышленности была создана материальная база для дальней¬
шего культурного подъема страны. В 1930 году XVI съезд партии поста¬
вил в качестве боевой задачи Коммунистической партии на ближайший
период ликвидацию неграмотности и проведение всеобщего обязатель¬
ного первоначального обучения. Эта задача была решена в течение трех
лет — с 1930 по 1933 год — и явилась решающим шагом в деле культур¬
ной революции в нашей стране.
Громадный рост социалистического производства создал условия для
дальнейшего, ускоренного движения вперед. С 1949 года в нашей стране
началось осуществление всеобщего семилетнего образования. Теперь на¬
ша страна делает новый крупный шаг вперед в своем культурном разви¬
тии. XIX съезд партии предложил завершить к концу нынешней, пятой
пятилетки переход от семилетнего образования ко всеобщему среднему
образованию (десятилетнему) в столицах республик, в городах республи¬
канского подчинения, в областных, краевых и крупнейших промышлен¬
ных центрах. В следующей, шестой пятилетке будет полностью осуще¬
ствлено всеобщее среднее образование в остальных городах и в сельских
местностях.
Решение этой грандиозной задачи немыслимо без непрерывного
роста всего общественного производства, ибо оно требует значительного
увеличения расходов не только на строительство школьных зданий и их
оборудование, но и на содержание значительно увеличенного числа учи¬
телей, а также миллионов юношей и девушек, которые будут начинать
самостоятельную трудовую деятельность несколькими годами позднее,
чем теперь.
Мы видим, стало быть, что культурный рост советского общества
зависит от развития общественного производства. Только расширенное
социалистическое воспроизводство может обеспечить возрастание той ча¬
сти общественного дохода, которую общество имеет возможность выде¬
лить на нужды народного образования, на развитие науки и искусства,
на нужды здравоохранения и т. д. Рост социалистического производства
дает возможность увеличивать расходы на просвещение, на развитие
культуры — строить новые школы и другие учебные заведения, клубы и
дома культуры, расширять сеть библиотек, издавать больше книг и га¬
зет и т. д.
От непрерывного роста общественного производства и прежде всего
от роста производительности труда зависят и те возможности, которыми
8
Г. Е. ГЛЕЗЕРМАН
располагают члены социалистического общества для развития своих физи¬
ческих и умственных способностей, для своего культурного роста.
И. В. Сталин отмечал, что было бы неправильным думать, будто
можно добиться такого серьезного культурного роста членов общества,
который необходим для перехода к коммунизму, без серьезных изменений
в нынешнем положении труда.
Одним из важных условий, необходимых для того, чтобы члены обще¬
ства могли получить всестороннее образование, является сокращение
рабочего дня и увеличение их свободного времени. Еще основоположники
марксизма отмечали, какое большое значение для развития способностей
работников имеет то свободное время, которым они располагают. «Время
есть пространство человеческого развития»,— писал Маркс (Соч. Т. XIII,
ч. I, стр. 140).
Советский строй обеспечил значительное сокращение рабочего дня
и тем самым серьезно расширил это пространство для развития способ¬
ностей людей. Средняя продолжительность рабочего дня в промышлен¬
ности России составляла в 1913 году около 10 часов, причем около трети
общего числа рабочих работало свыше 10 часов. В СССР установлен
8-часовой рабочий день, что дает рабочим и служащим возможность
использовать свободное время для повышения своего культурного и обще¬
образовательного уровня. Но для того, чтобы создать все условия для
дальнейшего громадного культурного роста членов общества, какого тре¬
бует коммунизм, понадобится еще больше сократить рабочий день: по
крайней мере до 6, а потом и до 5 часов.
В числе условий, которые сделают возможным такое, значительное
сокращение рабочего дня, особое значение имеет рост произво¬
дительности общественного труда. При капитализме рост производитель¬
ности труда никогда не приводит и не может привести к сокращению ра¬
бочего дня; сокращается лишь необходимое рабочее время, но увеличи¬
вается за его счет прибавочное рабочее время, которое пролетарий
вынужден отрабатывать на капиталиста, что еще более повышает норму
эксплуатации. При социализме впервые рост производительности труда
становится условием сокращения рабочего дня. Громадный рост произ¬
водительности труда дает возможность обществу значительно сократить
время, необходимое для производства всех продуктов, служащих удовле¬
творению личных и общественных потребностей. А это создаст условия
для значительного увеличения свободного времени работников.
В подготовительных работах к «Капиталу» Маркс указывал, что дей¬
ствительное богатство коммунистического общества — это развитая про¬
изводительная сила всех индивидов и что «тогда мерилом богатства будет
уже не рабочее время, а свободное время» («Из неопубликованных
рукописей К. Маркса». Журнал «Большевик» № 11 —12 за 1939 год,
стр. 64). Сбережение рабочего времени, отмечал Маркс, равносильно
увеличению свободного времени, то есть времени для того полного разви¬
тия индивида, которое само, в свою очередь, как величайшая производи¬
тельная сила, обратно воздействует на производительную силу труда.
Культурный рост членов общества зависит не только от сокращения
рабочего дня, но и от других условий, среди которых особое значение
имеет рост материального благсссстояния трудящихся. Подъем матери¬
ального благосостояния народа, улучшение жилищных условий благо¬
приятствуют культурному росту людей, создают необходимые материаль¬
ные предпосылки для такого роста.
Социалистический строй обеспечивает народу не только блага поли¬
тической свободы, но и материальные блага, возможность зажиточной и
культурной жизни.
Осуществление этой возможности также зависит от непрерывного
роста и совершенствования социалистического производства. В противо¬
положность капитализму, где рост производства ведет к усилению отно¬
О КУЛЬТУРНОМ РОСТЕ ОБЩЕСТВА
9
сительного и абсолютного обнищания громадного большинства населения
и обогащает лишь незначительную верхушку общества — эксплуатато¬
ров, при социализме рост общественного производства способствует
подъему материального благосостояния всего общества, всех трудя¬
щихся. В директивах XIX съезда партии по новому пятилетнему плану
предлагается на основе непрерывного роста социалистического произ¬
водства и повышения производительности общественного труда увеличить
национальный доход СССР за пятилетие не менее чем на 60% и в связи
с этим обеспечить дальнейший рост доходов рабочих и служащих и до¬
ходов крестьян. Реальная заработная плата рабочих и служащих воз¬
растет за пятую пятилетку не менее чем на 35%, а денежные и нату¬
ральные (в денежном выражении) доходы колхозников — не менее чем
на 40%. Пятилетним планом предусмотрено также всемерное расшире¬
ние жилищного строительства, для чего увеличиваются капитальные
вложения государства на эти цели примерно в два раза по сравнению
с предшествующей пятилеткой.
Чтобы создать все благоприятные условия для серьезного культурного
роста членов общества, необходимо, как указывал И. В. Сталин, коренным
образом улучшить их жилищные условия и поднять реальную заработную
плату рабочих и служащих минимум вдвое как путем увеличения денеж¬
ной заработной платы, так и особенно путем систематического снижения
цен на предметы массового потребления.
Коммунистическая партия и Советское правительство неустанно за¬
ботятся о решении этой задачи; их главная забота в области внутренней
политики состоит в том, чтобы неуклонно добиваться дальнейшего улуч¬
шения материального благосостояния рабочих, колхозников, интеллиген¬
ции. Именно этой цели — максимальному удовлетворению растущих ма¬
териальных и культурных потребностей общества — подчинено развитие
социалистического производства.
Из сказанного ясно, что все условия культурного роста членов об¬
щества зависят от развития социалистического производства. Но здесь
имеет место не односторонняя зависимость, а взаимосвязь и взаимообу¬
словленность: рост культуры членов социалистического общества не толь¬
ко зависит от развития производства, но и, в свою очередь, содействует
ему н становится жизненной необходимостью для построения коммунизма.
* sie *
Одной из важнейших особенностей развития культуры при социализ¬
ме является то, что оно обеспечивает культурный подъем всего
общества.
Во всей предшествовавшей социалистическому обществу истории
прогресс культуры происходил в антагонистических формах: культурное
развитие привилегированного меньшинства, занятого умственным трудом,
достигалось за счет принижения в культурном отношении громадного
большинства, лишенного доступа к образованию и обреченного пожизнен¬
но на изнурительный физический труд. По образному выражению Маркса,
при капитализме даже чистый свет науки может сиять только на темном
фоне невежества. Культурное развитие города осуществляется в капита¬
листическом обществе за счет духовного одичания деревни, культурное
развитие господствующих наций — за счет подавления й культурного
обезличения угнетенных наций. Иначе и не может идти развитие культуры
в обществе, основанном на эксплуатации человека человеком, на классо¬
вом и национальном гнете.
В социалистическом обществе, где ликвидирован классовый и нацио¬
нальный гнет, коренным образом изменились закономерности культурного
развития. При социализме впервые в истории стал возможным и необхо¬
димым культурный подъем всего общества.
Ликвидировав национальный гнет, социалистический строй приобщил
к культуре миллионы трудящихся ранее угнетенных наций и народностей.

10
Г. Е. ГЛЕЗЕРМАН
В противоположность капитализму, который подавляет и душит нацио¬
нальную культуру зависимых и угнетенных народов, сковывает их твор¬
ческие силы и тем самым обедняет, задерживает культурное развитие
общества, социализм открывает простор развитию национальной по форме
и социалистической по содержанию культуры всех народов и тем самым
ускоряет культурное развитие общества.
Ликвидировав противоположность между городом и деревней, между
умственным трудом и трудом физическим, социалистический строй создал
все условия для культурного подъема деревни, для приобщения к куль¬
туре миллионов рабочих и крестьян.
Благодаря этому при социализме культура стала действительно до¬
ступной народу, превратилась из культуры для немногих в культуру для
всех.
Но в социалистическом обществе, поскольку оно представляет лишь
первую фазу коммунизма, еще существует разрыв между культурно-тех¬
ническим уровнем большинства рабочих и крестьян и уровнем интелли¬
генции.
Коммунистическая партия ставит перед нашим народом грандиоз¬
ную задачу: преодолеть этот разрыв путем подъема культурно-техниче¬
ского уровня рабочего класса до уровня работников инженерно-техниче¬
ского труда. Решение этой задачи — преодоление существенного различия
между умственным и физическим трудом — является условием перехода
к коммунизму, который поднимает культурное развитие общества на неви¬
данную высоту. Как правильно заметил М. Горький, «культура только
тогда прочна и способна к безграничному, бесперебойному росту, когда
в дело культурного строительства включена вся масса населения, что
возможно лишь в государстве бесклассовом и социалистическом»
(статья-записка «О науке» (1932), опубликована в газете «Комсомоль¬
ская правда» от 17 июня 1951 года). В развитии науки, искусства и всех
областей культуры будет непосредственно участвовать при коммунизме
(и уже начинает участвовать в настоящее время) не только та часть на¬
селения, которая ныне составляет интеллигенцию как особую прослойку
общества *, а громаднее большинство населения. Каксе колоссальное
ускорение развития всех сторон общественной жизни повлечет за собою
такой культурный рост членов общества!
Подъем культурно-технического уровня рабочего класса до уровня
работников инженерно-технического труда — это грандиозная историче¬
ская задача, которая могла быть поставлена только в условиях социа¬
листического общества. Здесь впервые в истории становится возможным
такой культурный рост общества, который поднимет уровень культурного
развития всех работников физического труда до уровня работников ум¬
ственного труда.
В отчетном докладе на XVIII съезде партии И. В. Сталин сказал:
«Мы хотим сделать всех рабочих и всех крестьян культурными и обра¬
зованными, и мы сделаем это со временем» («Вопросы ленинизма»,
стр. 609).
Было бы неправильным преуменьшать сложность этой задачи, не
видеть той грандиозной работы, которую еще предстоит проделать Ком¬
мунистической партии, чтобы обеспечить ее решение, чтобы создать не
только экономические, но и культурные предпосылки для перехода к
коммунизму. Вместе с тем следует отметить, что эта задача вполне осу¬
ществима в условиях советского строя, где труд освобожден от гнета
эксплуатации, где власть принадлежит трудящимся и где молодое поко
ление трудящихся имеет все возможности обеспечить себе достаточное
образование.
С каждым годом повышается уровень общеобразовательной подго¬
товки молодых рабочих, приходящих на производство. Уже недалеко то
1 В 1937 году интеллигенция составляла примерно 13—14% населения СССР.
О КУЛЬТУРНОМ РОСТЕ ОБЩЕСТВА
11
время, когда все молодое поколение Советской страны будет получать
среднее образование. Трудящиеся имеют возможность пополнять свое
образование без отрыва от производства в многочисленных школах. Так,
например, только в РСФСР в нынешнем году свыше 650 тысяч молодых
рабочих обучается в школах рабочей молодежи. Миллионы рабочих по¬
вышают свою квалификацию на различных курсах, в стахановских шко¬
лах и т. д. В послевоенный период в среднем ежегодно повышают свою
квалификацию примерно 6—7 миллионов рабочих при помощи различных
форм организованного обучения. В колхозах также создаются все более
широкие возможности культурного роста. Например, на агро-зоотехниче¬
ских курсах обучается около трех миллионов человек. У нас уже есть
немало таких сел, как село Андровка, Запорожской области, куда в дни
каникул съезжается свыше 40 студентов — сыновей и дочерей колхозни¬
ков. Общее число обучающихся в стране, включая все виды обучения,
составило в 1952 году 57 миллионов человек. Все ярче разгорается в
массах народа жажда знаний, пробужденная советским строем, стремле¬
ние приобщиться ко всем богатствам культуры.
Рост культурно-технического уровня рабочих проявляется в измене¬
нии самого состава рабочего класса. В составе нашего рабочего класса
все больше становится людей, обладающих общим средним и специаль¬
ным образованием. Как сообщалось на XIX съезде партии, ныне в уголь¬
ной промышленности половина рабочих — это люди, окончившие школы
ФЗО, ремесленные училища, а также имеющие законченное среднее об¬
разование. На Московском автомобильном заводе имени Сталина более
70% рабочих имеют законченное среднее и техническое образование. На
заводе «Красный пролетарий» за последние годы специальную произ¬
водственную подготовку в школах фабрично-заводского обучения, ремес¬
ленных училищах, на курсах и в школах повышения квалификации полу¬
чили 90% рабочих основных цехов. Многие квалифицированные рабочие
окончили без отрыва от производства технические курсы, техникумы, ву¬
зы и переведены на инженерно-технические должности.
Культурно-технический рост рабочего класса ведет к появлению
нового, невиданного в прошлом типа рабочего, отличающегося высокой
общеобразовательной и технической подготовкой. Писатель Борис По¬
левой рассказывает о следующем характерном эпизоде, который про¬
изошел во время посещения завода имени Ленина (бывший завод Шко¬
да) в Чехословакии нашими новаторами производства, побывавшими
там с целью передачи своего производственного опыта. В беседе с чехо¬
словацкими рабочими и инженерами зашла речь о расчете мощности
станка. Один из советских рабочих привычным жестом вынул логариф¬
мическую линейку и прикинул расчет. Хозяева удивились:
— Вы же токарь, откуда вы знаете высшую математику?
— Основы ее изучил в техникуме при заводе, который окончил два
года назад,— ответил советский рабочий.
— Так вы техник?
— По званию — да, а по специальности токарь...
В социалистическом обществе технический прогресс необходимо
связан с ростом квалификации и культурно-технического уровня работ¬
ников. Применение новой техники в условиях социалистического строя
существенно изменяет характер труда, все больше и больше освобождает
рабочих от затраты тяжелых физических усилий, но вместе с тем требует
все более высокого умственного развития, технической подготовки.
Технический прогресс в СССР, и прежде всего комплексная механи¬
зация и автоматизация производства, создает материальную базу для
преодоления существенного различия между умственным и физическим
трудом, для повышения культурно-технического уровня работников и
громадного роста производительности их труда. Укажем для примера на
автоматический завод по производству автомобильных поршней. По
12
Г. Е. ГЛЕЗЕРМАН
сравнению с обычным, хорошо налаженным заводом массового производ¬
ства общее количество потребной рабочей силы на автоматическом заводе
уменьшается в 5 раз. При этом изменяется самый состав рабочих. На
обычном заводе с тем же объемом производства требуется 10 наладчиков
и 71 оператор, на автоматическом заводе — 8 наладчиков и 6 операторов.
Таким образом, особенно резко сокращается число операторов. Централь¬
ной фигурой на автоматическом заводе становится наладчик, то есть
рабочий, обладающий высокой квалификацией, труд которого прибли¬
жается к труду техника или инженера. Здесь уже нет рабочих таких мас¬
совых на обычных заводах профессий, как формовщики, литейщики, пла¬
вильщики.
Недавно в нашей печати сообщалось, что построен и введен в дей¬
ствие автоматизированный цех для обработки поршневых пальцев к трак¬
торам. Этот цех состоит из двух станочных линий, производящих авто¬
матически обработку детали с точностью до 3 микронов. В этом цехе нет
ни токарей, ни слесарей, а имеются только наладчики.
Так труд рабочего превращается, по существу, в труд инженерно-¬
технический. Коммунизм предполагает такую всестороннюю автомати¬
зацию производства, при которой исчезнет тяжелый неквалифицирован¬
ный труд и труд рабочего поднимется до уровня труда техника или
инженера.
Почти сто лет назад Маркс указывал в подготовительных работах к
«Капиталу», что благодаря машинному производству «труд выступает
уже не столько заключенным в процесс производства, сколько таким, при
котором человек является по отношению к самому процессу производства
его надзирателем и регулятором» (журнал «Большевик» № 11 —12 за
1939 год, стр. 62). При коммунизме человек получит возможность пол¬
ностью развернуть свои творческие способности. Выступая как надзира¬
тель и регулятор производственного процесса, он будет в то же время
совершенствовать и развивать производство. Машина избавит его от
монотонной механической работы и тяжелых физических усилий, что даст
ему возможность сосредоточить свои силы на том поприще, где никакая
машина не может заменить человека,— на поприще творческого разви¬
тия и дальнейшего совершенствования техники.
Капитализм обезличивает труд, лишает творческого характера даже
деятельность большинства представителей умственного труда. Труд писа¬
теля, композитора, художника капитализм сплошь и рядом низводит до
уровня ремесленничества. Социализм, наоборот, придает творческий ха¬
рактер не только труду работников духовного производства, но и труду
работников материального производства — рабочих и крестьян.
Труд новаторов социалистического производства становится в по¬
длинном -смысле творческим, ибо требует от них не только физических
усилий, но и умственной деятельности, и притом во все возрастающей
мере. Именно на этой почве и развивается творческое содружество работ¬
ников производства и науки, которое является одним из важных показа¬
телей роста культурно-технического уровня рабочих и крестьян и имеет
большое значение в ликвидации существенного различия между умствен¬
ным и физическим трудом.
В сообщениях Центрального статистического управления за послед¬
ние годы было приведено несколько цифр, которые проливают яркий свет
на то, в каких широких масштабах проявляется творческое участие совет¬
ских людей в совершенствовании техники: в 1949 году было внедрено
свыше 450 тысяч, в 1950 году — свыше 600 тысяч, в 1951 году — около
700 тысяч, а в 1952 году — около 800 тысяч изобретений и рационализа¬
торских предложений, направленных на улучшение и коренное усовер¬
шенствование процессов производства. Такое массовое творчество никогда
не имело места во всей предшествовавшей истории человечества.
В нашей стране становится повседневным явление, когда рабо¬
О КУЛЬТУРНОМ РОСТЕ ОБЩЕСТВА
J3
чие — новаторы производства — выступают с лекциями с кафедр вузов,
консультируют проекты, дипломные работы, участвуют в деятельности
научных учреждений. Известный ленинградский рабочий разметчик Г. Ду¬
бинин выступал, например, с лекциями в Технологическом институте на
тему «Машиностроительная разметка». После лекции к нему обратился
заведующий кафедрой начертательной геометрии, показал несколько сту¬
денческих чертежей, получивших в институте отличные и хорошие
оценки.
— Скажите: какие недостатки видите вы в этих работах? — спросил
заведующий кафедрой.
— Выполнены аккуратно и красиво,— ответил Дубинин.— Но про¬
изводственнику трудно пользоваться ими. Размеры для центров или не
указаны или указаны от черной, необрабатываемой поверхности, а не
от основной базы. По таким чертежам невозможно производить раз-
метку...
И тут же совместно с преподавателями кафедры были установлены
примерные требования, которым должен отвечать чертеж, поступающий
аа рабочее место разметчика.
Так стахановцы вносят некоторые поправки в работу ученых, а не¬
редко выступают с новым словом в развитии самой науки.
В условиях социализма постепенно прокладывается путь к оконча¬
тельному преодолению разрыва в культурно-техническом уровне боль¬
шинства рабочих и инженерно-технического персонала, к преодолению
существенного различия между умственным и физическим трудом.
Преодоление этого существенного различия, разумеется, не тожде¬
ственно исчезновению всяких различий между умственным и физическим
трудом. И при коммунизме, как отмечал И. В. Сталин, сохраняется
некоторое различие между умственным и физическим трудом, поскольку,
например, условия работы руководящего состава предприятий не могут
быть одинаковыми, с условиями труда рабочих. Но это различие будет
несущественным и не будет порождать разделения людей на социальные
группы.
* *
Переход от социализма к коммунизму требует всестороннего разви¬
тия физических и умственных способностей людей.
Капиталистическое общество порождает односторонность развития
людей, что является следствием существующего там разделения труда,
калечащего человека физически и духовно. В условиях капиталистиче¬
ского общества образование является монополией имущих; люди физи¬
ческого труда не имеют возможности развивать свои духовные способ¬
ности. Разделение труда в капиталистическом обществе порабощает не
только людей физического, но и людей умственного труда, ограничивая
их кругозор рамками той или иной узкой специальности, порождая свой¬
ственный буржуазной интеллигенции отрыв теории от практики.
Социализм, освободив трудящихся от эксплуатации, превратил труд
из средства порабощения людей в средство развития их способностей.
Социалистический строй, покончив с противоположностью между умствен¬
ным и физическим трудом, открыл трудящимся доступ к образованию
и тем самым дал возможность людям физического труда приобщиться
к умственному труду. Миллионные массы рабочих и крестьян в условиях
социализма смогли развернуть свои творческие силы, стали активно уча¬
ствовать в общественно-политической жизни, в управлении государством.
Так как при социализме уже нет сословных и классовых перегородок,
которые раньше закрывали трудящимся доступ ко многим профессиям,
пет нищеты и безработицы, которые мешали им развивать и применять
свои способности, то в этих условиях именно культурный рост общества,
как и реет его материального благосостояния, становится важнейшим
14
Г. Е. ГЛЕЗЕРМАН
условием всестороннего развития физических и умственных способностей
людей.
По тем же причинам особое значение для обеспечения всестороннего
развития людей приобретает воспитание. При капитализме никакое вос¬
питание не способно обеспечить всестороннего развития членов обще¬
ства, ибо там нет для этого материальных условий; да и само воспитание
там преследует по преимуществу цель — подготовить покорных рабов
капитала. После ликвидации капитализма и уничтожения классового гнета
воспитание становится в руках общества одним из могучих средств фор¬
мирования всесторонне развитых людей.
Еще Маркс предвидел, что в будущем воспитание соединит произ¬
водственный труд с обучением и гимнастикой, что станет не только мето¬
дом повышения общественного производства, но и единственным методом
подготовки всесторонне развитых людей. В проекте резолюции Женевско
го конгресса I Интернационала в 1866 году Маркс писал: «Под воспита¬
нием мы понимаем три вещи:
Во-первых: умственное воспитание.
Во-вторых: физическое воспитание, такое, какое дается в гимнасти¬
ческих школах и военными упражнениями.
В-третьих: техническое обучение, которое знакомит с основными
принципами всех процессов производства и в то же время дает ребенку
или подростку навыки обращения с простейшими орудиями всех произ¬
водств» (Соч. Т. XIII, ч. 1, стр. 199).
В таком воспитании и обучении Маркс видел путь к подготовке все¬
сторонне развитых — физически и духовно — людей, которых требует ком¬
мунизм.
Одним из важных условий всестороннего развития людей является
введение общеобязательного политехнического обучения, необходимого
для того, чтобы члены общества имели возможность свободно выбирать
профессию и не быть прикованными на всю жизнь к одной какой-либо
профессии.
Необходимость политехнического обучения Маркс и Энгельс выво¬
дили из самой природы современной крупной промышленности. Они ука¬
зывали, что технический базис крупной промышленности, будучи по су¬
ществу своему революционным, требует замены узкого специалиста,
приспособленного к выполнению какой-либо одной функции в производ¬
стве, всесторонне развитым индивидуумом. Но эту прогрессивную тен¬
денцию, вытекающую из природы современных производительных сил,
можно осуществить только после ликвидации капиталистических произ
водственных отношений, обрекающих рабочего на роль простого при¬
датка к машине, после освобождения рабочих от калечащей их физически
и духовно капиталистической эксплуатации.
Идеи Маркса и Энгельса о политехническом обучении получили
дальнейшее развитие в трудах В. И. Ленина. Победа Великой Октябрь¬
ской социалистической революции поставила перед Коммунистической
партией вопрос о практическом осуществлении этих идей. Сформулиро¬
ванный Лениным пункт программы партии в области народного просве¬
щения, принятой на VIII съезде РКП (б), ставил задачей «проведение
бесплатного и обязательного общего и политехнического (знакомящего в
теории и на практике со всеми главными отраслями производства) обра¬
зования для всех детей обоего пола до 16 лет...» (Соч. Т. 29, стр. 112).
Ныне вопрос о политехническом обучении встает в неразрывной свя¬
зи с задачами подготовки перехода к коммунизму. Коммунизм требует
высококультурных, всесторонне развитых людей. Таких людей должна
воспитывать вся система народного образования в СССР. В директивах
XIX съезда партии по новому пятилетнему плану предлагается в целях
дальнейшего повышения социалистического воспитательного значения
общеобразовательной школы и обеспечения учащимся, заканчивающим
О КУЛЬТУРНОМ РОСТЕ ОБЩЕСТВА
15
среднюю школу, условий для свободного выбора профессий приступить
к осуществлению политехнического обучения в средней школе и провести
мероприятия, необходимые для перехода к всеобщему политехническому
обучению.
Известно, что по вопросу о политехническом обучении имелось нема¬
ло извращений. Были, например, люди, которые представляли политех¬
ническое обучение как воспитание «всезнаек», как поверхностное озна¬
комление со всеми видами производства. Такое представление
неправильно, ибо невозможно овладеть всеми видами производства и
всеми специальностями, которые весьма дифференцированны. В записи,
сделанной Лениным на сессии ВЦИК 26—27 сентября 1920 года по до¬
кладу Наркомпроса, было отмечено, что политехнический принцип
не требует обучения всему, но требует обучения основам современ¬
ной индустрии вообще. Когда речь идет о политехническом обучении, то
имеется в виду овладение основами современного производства, совре¬
менной техники, что даст возможность свободного выбора профессии и
дальнейшей специализации людей, позволит им полностью применить на
пользу общества свои разносторонние способности, как этого требует
принцип коммунизма «от каждого по способностям, каждому по потреб¬
ностям».
В заметках на тезисы Н. К. Крупской о политехническом образовании
Ленин указывал, что основы (в скобках Ленин поставил: «начатки»)
политехнического образования должны включать в себя ознакомление
учащихся с основными понятиями об электричестве, с применением элек¬
тричества к механической промышленности, к химической промышленно¬
сти, с основами агрономии и т. д. Выделяя эти отрасли производства,
Ленин руководствовался формулой: «Коммунизм — это есть Советская
власть плюс электрификация всей страны», исходил из развитых им поло¬
жений марксизма о материально-технической базе коммунизма.
Политехническое обучение предполагает ознакомление учащихся с
научными основами современного производства. Поэтому, как указывал
Центральный Комитет партии в своем постановлении от 5 сентября
1931 года «О начальной и средней школе»: «Всякая попытка оторвать
политехнизацию школы от систематического и прочного усвоения наук,
особенно физики, химии и математики, преподавание которых должно
быть поставлено на основе строго определенных и тщательно разработан¬
ных программ, учебных планов и проводиться по строго установленным
расписаниям, представляет собой грубейшее извращение идеи политехни¬
ческой школы» («Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР о школе»,
стр. 8—9. 1936).
Известно, что средняя школа должна дать учащимся прочные зна¬
ния основ науки. Введение политехнического обучения помогает более
успешному решению этой задачи. Передовая наука имеет своей целью
не только познание законов объективного мира, но и практическое ис¬
пользование их в интересах людей, поэтому изучение основ наук пред¬
полагает ознакомление учащихся не только с сущностью законов физики,
химии, биологии и других наук, но и с их приложением к современному
производству. Так, например, физика является одной из важнейших наук,
которые, по выражению академика С. И. Вавилова, составляют фунда¬
мент современной техники: «Если присмотреться к современной технике,
то окажется, что очень большая ее часть обязана своим существованием
применению физики. Таков весь механизированный транспорт, наземный,
морской и воздушный, такова вся электротехника, теплотехника, все
технические применения света, вся автоматика и телемеханика, значи¬
тельная часть строительной техники». Поэтому необходимо, чтобы в
преподавании физики учитывалось применение физических законов и
положений к современной технике, чтобы, изучая науки, учащиеся зна¬
16
Г. Е. ГЛЕЗЕРМАН
комились вместе с тем и с основами современного производства, что
облегчит им в дальнейшем свободный выбор профессии.
Введение политехнического обучения в средней школе — это только
часть более широкой и сложной задачи, к осуществлению которой под¬
ходит наша страна,— задачи введения всеобщего политехнического об¬
учения, которое должно охватить и другие звенья нашей системы обра¬
зования. Несомненно, что всеобщее политехническое обучение будет
способствовать подъему культурно-технического уровня рабочего класса
и крестьянства, творческому овладению техникой, будет облегчать моло¬
дому поколению свободный выбор профессии.
Маркс указывал в «Капитале», что современная крупная промыш¬
ленность основана на сознательном применении естествознания к техно¬
логическому процессу. «Принцип крупной промышленности: всякий про¬
цесс производства, взятый сам по себе и прежде всего безотносительно к
руке человека, разлагать на его составные элементы, создал всю совре¬
менную науку технологии. Пестрые, повидимому лишенные внутренней
связности и застывшие виды общественного процесса производства раз¬
ложились на сознательно планомерные, систематически расчлененные,
в зависимости от желательного полезного эффекта, области применения
естествознания. Технология открыла также те немногие великие основ¬
ные формы движения, в которых неизменно движется вся производи¬
тельная деятельность человеческого тела, как бы разнообразны ни были
применяемые инструменты,— подобно тому как механика, несмотря на
величайшую сложность машин, не обманывается на тот счет, что все
они представляют постоянное повторение элементарных механических
сил» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVII, стр. 533; см. также
стр. 418).
Вскрыв таким образом те общие принципы, на которых основана
современная промышленность при всем различии ее отраслей, Маркс
показал необходимость политехнического обучения как средства воспи¬
тания людей, способных ориентироваться во всей системе производства.
Овладение основами тех наук, которые составляют теоретический фун¬
дамент современного производства,— физики, химии, биологии и т. д,—
даст возможность молодым людям сравнительно быстро освоиться в той
отрасли производства, где они решат применить свои' силы сообразно
потребностям общества и собственным склонностям. Но как в области
теоретической овладение этими основами наук является только началом
дальнейшей специализации, необходимой для того, чтобы самостоятельно
двигать вперед развитие науки, так и в области практической деятель¬
ности овладение общими основами современной индустрии — это только
начало, не исключающее, а предполагающее дальнейшую специализа¬
цию. Глубоко ошибочно представление, будто автоматизация сводит труд
рабочего в любой отрасли производства к нажатию кнопок, ввиду чего
он может с одинаковым успехом нажимать эти кнопки и на металлур¬
гическом заводе, и на пульте электростанции, и на хлебозаводе. Такое
представление возрождает отжившие и чуждые социалистическому про¬
изводству взгляды, будто автоматизация ведет к деквалификации рабо¬
чих. В действительности рабочий на автоматическом заводе — это, как
уже сказано, высококвалифицированный наладчик, который должен глу¬
боко изучить особенности технологического процесса, устройство меха¬
низмов, чтобы уметь в случае необходимости исправить неполадки и т. д.
Такой рабочий должен быть специалистом своего дела.
Из этого ясно, что нельзя согласиться с теми товарищами, которые
рассматривают свободу выбора профессии как исчезновение всякой спе¬
циализации. В журнале «Вопросы экономики» была помещена статья
О. Губаревой «Рост квалификации рабочих в промышленности СССР», в
которой автор говорит, что при коммунизме «всесторонне развитые спо¬
собности дадут возможность каждому высокопроизводительно трудиться
О КУЛЬТУРНОМ РОСТЕ ОБЩЕСТВА
17
в любой области» (№ 12 за 1952 год, стр. 33). Однако трудно предста¬
вить себе, как можно высокопроизводительно трудиться в любой об¬
ласти.
И. В. Сталин, имея в виду не только социализм, но и коммунизм, от¬
мечал, что даже в промышленности «условия работы не везде одина¬
ковы: условия работы, например, шахтеров отличаются от условий ра¬
боты рабочих механизированной обувной фабрики, условия работы рудо¬
копов отличаются от условий работы машиностроительных рабочих»
(«Экономические проблемы социализма в СССР», стр. 29). Тем большие
различия, подчеркивал И. В. Сталин, останутся между условиями работы
в промышленности и в сельском хозяйстве. Вряд ли есть основания пред¬
полагать, что при наличии столь различных условий работы, при столь
глубоком различии в технологических процессах каждый сможет тру¬
диться с одинаковым успехом в любой области.
Однако неправильным является и представление о том, будто сохра¬
нение специализации исключает возможность применения человеком своих
сил в различных видах труда. Тем более ошибочно представление, будто
специализация несовместима с многосторонним развитием личности.
Творчество в труде может проявиться наиболее полно именно тогда,
когда человек не замыкается в узких рамках какой-либо одной специаль¬
ности. Узкая специализация порождает характерную для старого обще¬
ства ограниченность, односторонность развития человека, которой будет
положен конец в коммунистическом обществе. Широкий общественный и
культурный кругозор, разностороннее образование помогают человеку
подойти творчески к любой частной проблеме, открывают ему новые сто¬
роны в этой проблеме, новые пути ее разрешения. Это подчеркнул ака¬
демик Н. Зелинский в своем обращении к молодому человеку Советской
страны, призвав его овладевать всей широтой человеческих знаний:
«Врачу и агроному сегодняшнего дня зачастую не только полезно,
по и необходимо, наряду с глубоким знанием своей специальности, иметь
минимум знаний и по электротехнике, и по астрономии. Математику и
физику очень может помочь в работе знание ботаники или геологических
наук. Я уже не говорю о знании общественных наук, которое необходимо
для всех без исключения, без которого нельзя представить себе челове¬
ка нашего времени.
В годы моей юности единственной машиной, с которой имели дело
широкие массы людей, были часы. Даже труд на заводе был в основном
ручным. Л сегодня в твой повседневный быт вошли тысячи машин —
трамваи, автомобили, электричество, газ, телефон, радио, телевидение.
Число машин, с которыми приходится иметь дело каждому человеку, все
растет, а сами машины все усложняются. Скоро в обиход властно вой¬
дет атомная энергия. Бесчисленная армия машин — верных слуг — будет
подчиняться только людям широко образованным, много знающим. Тем
более много надо знать, чтобы творить новые машины, открывать новое
в науке. А это новое очень часто открывается сейчас на стыке, казалось
бы, далеких друг от друга наук».
Это разностороннее развитие способностей человека не исключает,
разумеется, специализации, но исключает ту узость кругозора, которая
свойственна так называемому «узкому специалисту».
. * * *
Всестороннее развитие физических и умственных способностей лю¬
дей— это путь к расцвету человеческой личности. Многие великие мысли¬
тели прошлого мечтали о гармоническом развитии личности, об освобо¬
ждении человека от нужды, от порабощающего его влияния разделения
труда, от уродливых черт и пороков, порожденных эксплуататорским
строем. Но они не знали и не. могли знать реальных путей, ведущих к
осуществлению этой величественной задачи. Эти пути впервые указали
2. «Вопросы философии» № 3.

18
Г. Е. ГЛЕЗЕРМАН
Маркс и Энгельс. По этим путям уверенно идет вперед советский народ,
вдохновляемый идеями Ленина — Сталина.
Социализм возвышает человека, капитализм принижает его. Совре¬
менная буржуазия, выбросив за борт знамя буржуазно-демократических
свобод и национальной независимости, выбросила вместе с ним и идеи
гуманизма. Откровенное человеконенавистничество, оплевывание челове¬
ческого достоинства, пропаганда фашистского изуверства, национального
предательства, едва прикрытого фиговым листком космополитизма,—
вот к чему сводится содержание многих тысяч книг современных буржу¬
азных философов, социологов, политиков, литераторов. Вся эта «литера¬
тура», едва ли заслуживающая такого названия, имеет целью отравить
сознание народа проповедью ничтожества и никчемности человеческой
жизни. Люди — это «злые крысы», заявляет современный французский
писатель-могильщик Ромен Гари. Что же делать человеку в этом мире?
«Втяните голову в плечи,— советует Ромен Гари,— послушайте, не идет
ли дождь, прежде чем высунуть нос на улицу. Три раза обернитесь, по¬
слушайте, не идут ли за вами, сделайтесь маленьким, маленьким, ма¬
леньким. Станьте, в полном смысле этого слова, человеком-пылью. Даже
смерть вас не заметит, она пройдет стороной. Жизнь, молодой человек,
учтите, это единственно — вопрос камуфляжа». Так воспевает современ¬
ная буржуазная литература предательство, подлость, беспринципное
приспособленчество, преследуя лишь одну цель — отвратить трудящихся
от революционной борьбы, внушить им, что маленькому человеку сужде¬
но в этом мире быть только «человеком-пылью».
А разве не тем же человеконенавистническим духом проникнуты
рассуждения буржуазных «ученых», доказывающих, что рабочим нет ни¬
какой нужды развивать свои умственные способности? Стремясь оплевать
и принизить человека, группа американских «ученых», лакеев империа¬
лизма, провозгласила три года назад со страниц журнала «Тайм», будто
человеческий мозг вообще потерял ценность для большинства людей по¬
сле того, как изобретены счетно-аналитические машины. История челове¬
чества, заявляет один из этих «ученых», сводится к тому, что по мере
усложнения структуры общества отдельным людям приходится все мень¬
ше и меньше пользоваться своим мозгом и человеческий мозг у боль¬
шинства людей будет отмирать. Весь этот реакционный бред служит
Лишь апологии капиталистического способа производства, лишающего
рабочего какой бы то ни было возможности развить свои способности,
сводящего его к роли простого придатка к машине.
Едва ли не наиболее цинично выразил устремления магнатов капи¬
тала патриарх современной реакционной философии Бертран Рассел,
который в одной из своих последних книг следующим образом описал бу¬
дущее общества, над которым, по его выражению, воссияет «счастливая
американская звезда»: «Это общество будет нуждаться в человеческих
существах, находящихся на очень низком умственном уровне развития.
Весьма возможно, что некоторые виды работ будут производиться исклю¬
чительно неграми... А что касается вообще работников физического труда,
то их будут больше приучать к терпению и к мускульным упражнениям,
чем к умственному труду». Таков «идеал» современных американских
рабовладельцев, мечтающих низвести все трудящееся человечество до
уровня своих рабов!
Только ликвидация отжившего капиталистического строя открывает
для миллионов людей свободную дорогу к творчеству, развязывает их
инициативу в труде, позволяет им развернуть свои способности и талан¬
ты. Опыт Советского Союза — страны победившего социализма, опыт
стран народной демократии практически показал, какое богатство талан¬
тов, способностей таится в массе трудящегося народа, какую великую
силу представляют творческая активность и инициатива народных масс.
В своей программе строительства коммунизма Коммунистическая
О КУЛЬТУРНОМ РОСТЕ ОБЩЕСТВА
19
партия Советского Союза исходит из того, что люди являются самым
ценным капиталом из всех капиталов, имеющихся в мире. Целью социа¬
листического производства является человек с его потребностями, то есть
удовлетворение его материальных и культурных потребностей. Эта цель
и те средства, которые необходимы для ее осуществления, нашли свое
выражение во всех основных условиях перехода к коммунизму.
Культурный рост социалистического общества, так же как и другие
предварительные условия подготовки перехода к коммунизму, вытекает
из основного экономического закона социализма, который подчиняет раз¬
витие производства его основной цели — максимальному удовлетворению
постоянно растущих материальных и культурных потребностей общества.
Непрерывный культурный рост членов общества является для социа¬
листического строя объективной необходимостью. Социалистический
строй не может успешно развиваться без систематического и постоянного
подъема материального благосостояния и культурного уровня трудящих¬
ся, так же как капитализм не может развиваться без усиления эксплуата¬
ции трудящихся, без систематического ограбления трудящихся масс и в
материальном и в культурном отношении.
Социалистическая демократия открыла народным массам широкие
возможности для приложения творческих сил во всех сферах обществен¬
ной жизни. Именно от культурного роста масс зависит полное использо¬
вание этих возможностей. Привлечение все более и более широких масс
трудящихся к активному участию в хозяйственной и общественно-полити¬
ческой жизни ускоряет развитие социалистического общества. Марксизм-
ленинизм учит, что темпы истории зависят от степени участия широчай¬
ших народных масс в самостоятельном историческом творчестве. Культур¬
ный рост социалистического общества содействует наиболее полному раз¬
витию творческой активности и инициативы советского народа — творца
и строителя коммунизма.
В статье, посвященной основным предварительным условиям пере¬
хода к коммунизму, тов. Жорж Коньо — член ЦК Французской комму¬
нистической партии — отметил, что в капиталистическом обществе эко¬
номический прогресс всегда совпадал с калечением человеческой лично¬
сти. Советское общество идет по прямо противоположному пути: здесь
экономический прогресс ведет к освобождению человека, к всесторон¬
нему расцвету его личности и развитию его способностей. «В этих усло¬
виях пропадает всякая возможность сравнения капиталистического мира
с социалистическим. Происходит полная переоценка ценностей. Мы ви¬
дим перед собой нового, свободного человека... Советский Союз создал
новое, поистине высшее представление о человеческих ценностях...» (Га¬
зета «За прочный мир, за народную демократию!» от 19 декабря
1952 года).
* * *
XIX съезд КПСС вооружил,.партию и народ величественной програм¬
мой строительства коммунизма: Эта программа, указывая пути дальней¬
шего политического, экономического и культурного подъема общества,
определяет вместе с тем условия величайшего, невиданного в истории
расцвета человеческой личности, условия воспитания нового человека,
свободного от родимых пятен капитализма, человека, являющегося актив-,
ным деятелем общественного развития, для которого труд — первая жиз¬
ненная потребность.
Эта программа вдохновляет трудящихся всего мира, с надеждой и
любовью взирающих на Страну Советов. Ее осуществляют своим повсе¬
дневным трудом народы нашей страны, руководимые Коммунистической
партией Советского Союза. .

Наука —враг случайностей
Н. В. ПИЛИПЕНКО (Ярославль)
Природа и общество не случайное скопление предметов и явлений, не
царство хаоса и божественного произвола, а процесс, подчиняющийся
строгой необходимости, закономерности. Это отнюдь не означает, что
паука отвергает в природе и обществе объективные случайности или игно¬
рирует случайности. Наоборот, случайности не только существуют, но и
оказывают то или иное влияние на развитие природы и общества.
К. Маркс отмечал, что «история имела бы очень мистический характер,
если бы «случайности» не играли никакой роли» (К- Маркс и
Ф. Энгельс «Избранные письма», стр. 264. 1947).
В письмах к И. Блоху и Г. Штаркенбургу Ф. Энгельс также указы¬
вал, что в силу того, что люди делают свою историю, не руководствуясь
единой волей, без единого плана, экономическая необходимость пробивает
себе дорогу через бесконечное множество случайностей.
Если бы наука игнорировала случайности, она не могла бы в полном
объеме, всесторонне изучать явления материального мира, поскольку слу¬
чайность и необходимость находятся в неразрывной закономерной связи
друг с другом.
Под необходимостью диалектический материализм понимает то, что
г.ыражает общую, типичную, устойчивую, коренную, существенную внут><
реннюю связь в явлениях природы и общества, что наступает при данных
условиях и в данной связи явлений материального мира с неотвратимой
неизбежностью. Поэтому необходимое в данных условиях и в данной связи
явлений должно неуклонно иметь место и произойти обязательно так, а
не иначе.
Под случайностью диалектический материализм понимает то, что вы¬
ражает не общее, типичное, необходимое, существенное в явлениях, не их
коренные свойства, а внешнее, поверхностное, нетипичное, непрочное, что
не вытекает с внутренней необходимость ю, неизбежностью из данных
условий, из данной связи явлений природы и общества. Поэтому случай¬
ное в данных условиях и в данной связи явлений природы и общества
может иметь место и может отсутствовать, может произойти так, может
произойти и иначе.
Диалектический материализм научно обосновал, что все развитие
природы и общественной жизни совершается по объективным законам, не
зависящим от воли и сознания людей. Люди могут открыть эти объектив¬
ные закономерности, познать их и, опираясь на них, использовать их в
интересах общества. Отрицание объективного характера законов развития
материального мира приводит к отказу от материалистического понима¬
ния законов развития природы и общественной жизни, к переходу па
позиции субъективного идеализма.
К чему привело бы отрицание объективных закономерностей? «Это
привело бы к тому,— говорит И. В. Сталин,— что мы попали бы в цар¬
НАУКА —ВРАГ СЛУЧАЙНОСТЕЙ
21 .
ство хаоса и случайностей, мы очутились бы в рабской зависимости от
этих случайностей, мы лишили бы себя возможности не то, что понять, а
просто разобраться в этом хаосе случайностей» («Экономические пробле¬
мы социализма в СССР», стр. 85).
Открыв и изучив объективные закономерности развития материаль¬
ного мира, люди формулируют законы науки, которые представляют со¬
бой копии, снимки, фотографии объективных законов материальной дей¬
ствительности. Законы пауки имеют объективный характер, поскольку
они отражают объективные процессы, происходящие в природе и обще¬
стве независимо от воли и сознания людей. Научные знания о закономер¬
ностях природы и общества, законы науки, проверенные опытом, практи¬
кой, являются достоверным и, представляют собой объектив¬
ную истину.
Задача науки заключается в том, чтобы за внешними, поверхностны¬
ми связями явлений открывать глубинные процессы, за случайностью на¬
ходить необходимость, вскрывать объективную закономерность явлений и
процессов, без признания и изучения которой она не может существовать
и развиваться. Наука только тогда может быть наукой, если она познает
явления природы и общества в их необходимости, в их закономерности.
Ставка же на случайности, па «авось» ведет к ликвидации науки, к
изучению лишь внешнего,, поверхностного, единичного, а не к познанию
коренной, необходимой связи явлений, открытию законов, знание которых
является основой целесообразной практической деятельности людей.
Наука выступает не против объективной случайности как формы про¬
явления и дополнения необходимости, а против признания хаоса и господ¬
ства случайностей в развитии природы и общества, против подмены необ¬
ходимости, закономерности случайностью.
Положение: наука — враг случайностей понимается диалектиче¬
ским материализмом в том смысле, что наука не должна ориентироваться
на счастливые случайности и основывать свои выводы на них, а обязана
исходить из познания объективных закономерностей природы и общества,,
основывать свои выводы на изучении этих закономерностей. Только позна¬
ние и изучение явлений природы и общества в их необходимости позво¬
ляют науке открыть сущность явлений, объективные законы их развития.
Только такая наука, которая ориентируется на изучение законов
природы и общества, может служить руководством в познании и в прак¬
тическом преобразовании мира. Наука, которая игнорирует законы при¬
роды и общества, ориентируется на счастливое стечение обстоятельств,
ждет возможного благоприятного хода событий и т. п., уподобляется
грубой,слепой эмпирике, знахарству.
Подлинная наука должна предвидеть течение процессов и событий в
природе и обществе и их результаты. Предвидение же неразрывно свя¬
зано с признанием того, что природа и общество подчиняются своим за¬
конам и что эти законы правильно отражаются в голове человека. На¬
учное предвидение дает практике ясную перспективу, силу ориентировки
и уверенность в достижении цели. Только на основе познанных законов
природы и общества можно предвидеть и тем самым сознательно, плано¬
мерно намечать изменение материального мира в нужном для человека
направлении, подчинять разрушительные силы природы власти людей.
Базироваться на случайностях — значит воздвигнуть непреодолимые, пре¬
пятствия на пути научного познания. Лишь враги науки, сторонники
идеализма, всячески превозносят случайность и изгоняют закономерность
из пределов науки, отстаивая тем самым лженаучные воззрения. Так
«физические» идеалисты, выполняя заказ господствующих классов, стре¬
мятся доказать, что микропроцессам якобы присущ индетерминизм, что
микрочастицы в своем движении осуществляют якобы не необходимые
связи, а случайные, что электроны обладают «свободой воли» и т. д.

Н. В. ПИЛИПЕНКО
09
ый
Случайностью буржуазные ученые объясняют и развитие солнечной
системы. Согласно гипотезе английского физика-идеалиста Джинса,
в результате случайного сближения солнца с проходящей мимо звездой
из солнца якобы под влиянием этой звезды вырвалась струя вещества,
которая, распавшись на части, образовала планеты.
Превозношение случайности характерно и для псевдонаучной биоло¬
гии. По мнению вейсманистов-морганистов, жизнь возникла на земле чи¬
сто случайно в виде генной молекулы, будто бы лежащей в основе всего
живого. Изменения организмов также якобы совершаются на основе слу¬
чайностей. Во всем господствует случайность.
Точка зрения господства случайности отстаивается и буржуазными
социологами. В книге «Проблемы изменения общественного порядка»
Джилет и Рейнгарт пишут: «То, чего мы достигли, является результатом
тысячелетних случайных достижений и частных помех. Будущая история
может следовать по тому же пути» (G i 11 е t and Reinhart «Problems
of changin social order» 1942, p. 388).
Буржуазные ученые преследуют цель: отвлечь науку от изучения
объективных закономерностей и направить ее на путь индетерминизма
и мистики, превратить ее в опору религии и мракобесия, в орудие защиты
существующих капиталистических порядков.
Рассматриваемая в данной статье проблема излагается на материале
естествознания.
& $
История естествознания свидетельствует о том, что наука в своем
развитии всегда отвергала ставку на «чистые» случайности, на объясне¬
ние явлений природы этими случайностями. «Нам необходимо твердо за
^помнить,— говорит Т. Д. Лысенко,— что наука — враг случайностей.
Поэтому-то преобразователь природы Иван Владимирович Мичурин вы¬
двинул лозунг: «Мы не можем ждать милостей (т. е. счастливых случай¬
ностей.— Т. Л.) от природы; взять их у нее — наша задача» (Т. Д. Л ы-
сенко «Агробиология», стр. 579. Сельхозгиз, 1952).
Особенно большое значение в изгнании случайностей из физики, хи¬
мии и биологии и превращении этих наук в точные науки сыграли такие
фундаментальные законы природы, как закон сохранения и превращения
энергии, как открытый Д. И. Менделеевым периодический закон химиче¬
ских элементов, как теория химического строения органических веществ
А. М. Бутлерова, как закон единства организма и внешних условий су¬
ществования.
До открытия закона сохранения и превращения энергии физические
явления объяснялись «случайностями». После открытия этого закона
физика, опираясь на него, начала давать научное объяснение явлениям
природы. В самом деле, в конце XVII и первой половине XVIII века есте¬
ствознание, идя по пути Ньютона, все физико-химические процессы объ¬
ясняло механическим движением. В то время энергетической базой про¬
мышленности служило механическое движение (энергия воды, ветра,
мускульная энергия животных и человека). Но в конце XVIII века воз¬
никает крупная машинная индустрия, горно-рудная и металлургическая
промышленность, начинает быстро развиваться химическая технология и
теплотехника. Объяснять химические и тепловые формы движения мате¬
рии механической формой движения, не отступая от науки, уже было
невозможно.
Поэтому, чтобы объяснить природу различных форм движущейся
материи, физики того времени стали допускать произвол в толковании
явлений природы, ими придумывались некие невесомые жидкости («флюи¬
ды»), непостижимые внутренние «силы» и т. п. Все, например, важней¬
шие химические реакции объяснялись наличием флогистона, т. е. особого
рода горючего вещества или носителя горючести; на металлы смотрели
НАУКА - ВРАГ СЛУЧАЙНОСТЕЙ
23
как на сложные тела, состоящие из окалины и флогистона. Причина теп¬
лоты приписывалась особой невесомой тепловой жидкости — теплороду.
Отсюда нагревание более горячим телом более холодного объяснялось
переходом теплорода от первого тела ко второму.
Причину света объясняли наличием особой «световой» материи. Точ¬
но так же и электричество рассматривалось как результат либо наличия
электрической жидкости в веществах либо наличия электрических разъ¬
единительных контактных сил и т. п.
Ф. Энгельс критиковал ныотонианцев за то, что они для объяснения
всех непонятных еще явлений природы прибегали к помощи воображае¬
мых «сил» и веществ. Эмпирики того времени, пишет Энгельс, «думали,
что объяснили все необъясненные еще явления, подставив под них ка¬
кую-нибудь силу — силу тяжести, плавательную силу, электрическую кон¬
тактную силу и т. д., или же, где это никак не подходило, какое-нибудь
неизвестное вещество: световое, тепловое, электрическое и т. д.» («Анти-
Дюринг», стр. 11. Примечание. 1950).
Естествознание ньютонианцев, хотя и сыграло определенную роль в
накоплении фактов, в целом было неспособно привести эти факты в необ¬
ходимую связь, сообразно присущей им внутренней закономерности, и
объяснить их.
В середине XVIII века великий русский ученый М. В. Ломоносов
вел решительную борьбу за изгнание невесомых жидкостей — «флюи¬
дов» — и «сил» из науки. При разработке целостной картины мира он
отчетливо формулирует и кладет в основу своих исследований закон со¬
хранения материи и движения как всеобщий закон природы.
С позиций закона сохранения материи и движения Ломоносов подхо¬
дит к объяснению таких явлений природы, как теплота, химизм горения,
электричество, свет и т. д. В отличие от ньютонианцев, объяснявших при¬
чину теплоты теплотворным веществом — теплородом, Ломоносов, разви¬
вая молекулярно-кинетическую трактовку теплоты, видел причину ее во
внутреннем движении материи, в «коловратном» (вращательном) движе¬
нии «нечувствительных частиц» (атомов и молекул), из которых состоят
тела природы.
М. В. Ломоносов увидел в движении (и трении) мельчайших частиц
материи не только причину теплоты, но электричества и света. Так, элек¬
тричество он рассматривал как результат взаимодействия между различ¬
ными видами эфира и различными видами обычной материи (вещества).
«Электрическая сила есть действие, вызванное легким трением в доступ¬
ных чувствам телах; оно состоит в силах отталкивательных и притяга¬
тельных...» (М. В. Ломоносов. Избранные философские произведения,
стр. 270. 1950.). М. В. Ломоносов полагал, что электрическая сила распро¬
страняется посредством вращательного движения эфира. Отрицая и су¬
ществование особой материи света, Ломоносов причину света усматривал
в колебательном (зыблющемся) движении эфира.
Все это показывает, что хотя еще М. В. Ломоносов и не представ¬
лял свет, теплоту, электричество, химизм качественно различными фор¬
мами движения материи, а рассматривал их как разновидности механиче¬
ского движения, тем не менее объяснение этим явлениям природы он
давал материалистическое, основанное на изучении закономерностей дви¬
жущейся материи.
М. В. Ломоносов считал, что различные явления природы обуслов¬
ливаются разными формами движения материальных частиц (колеба¬
тельное, вращательное, поступательное). Больше того, у М. В. Ломоно¬
сова уже намечался правильный подход к трактовке перехода механи¬
ческого движения в теплоту. Он видел причину этого перехода в трении
и ударе. М. В. Ломоносов высказал догадки о связи между теплотой
и электричеством, электричеством и химизмом. В дальнейшем гениальные
24
Н. В. ПИЛИПЕНКО
открытия М. В. Ломоносова обогащались все новыми достижениями
естествознания.
В 1836—1837 годах русский ученый Б. С. Якоби путем гальвано¬
пластики доказывает связь между электричеством и химизмом;
В 1840 году наш соотечественник Г. И. Гесс, исследуя выделение теп¬
ла при реакциях солевого обмена в водных растворах, а также при реак¬
циях нейтрализации, открывает закон постоянства сумм тепла при реак¬
циях, являющийся, по существу, не чем иным, как химическим выраже¬
нием закона сохранения энергии, впервые данного в экспериментально
обоснованной форме.
В 1842—1845 годах Р. Майер и в 1847 году Гельмгольц эксперимен¬
тально доказали превращение теплоты в механическую энергию и меха¬
нической энергии в теплоту. Несколько позже Фавром и Раулем был до¬
казан переход химической энергии в электричество и наоборот.
В результате всех этих завоеваний науки было научно доказано, что
все бесчисленные действующие в природе силы, которые до сих пор каза¬
лись таинственными, не поддающимися объяснению: механическая сила,
теплота, излучение (свет и лучистая теплота), электричество, магнетизм,
химическая сила соединения и разложения,— являются особыми форма¬
ми, способами существования одной и той же энергии, т. е. движения, и
что при известных условиях они взаимно переходят друг в друга без ка¬
кой бы то ни было потери.
«Благодаря этому,— отмечает Ф. Энгельс,— различные физические
силы — эти, так сказать, неизменные «виды» физики — превратились в
различно диференцированные и переходящие по определенным законам
друг в друга формы движения материи. Из науки была устранена слу¬
чайность наличия такого-то и такого-то количества физических сил,
ибо были доказаны их взаимная связь и переходы друг в друга»
(«Диалектика природы», стр. 10. 1952).
Ф. Энгельс и В. И. Ленин называли закон сохранения и превраще¬
ния энергии установлением основных положений материализма.
Если открытие закона сохранения и превращения энергии помогло
устранить из физики представление о случайных и мистических «силах»
и превратить физику в точную науку, то открытие в 1869 году Д. И. Мен¬
делеевым периодического закона элементов в такой же мере способство¬
вало изгнанию случайностей из области химии.
До периодического закона в химии изучали элементы и их свойства
порознь, не видя закономерной связи между ними. Каждый элемент со
своими свойствами казался случайным проявлением материи. Что же ка¬
сается открытия еще неизвестных элементов, то до периодического зако¬
на это дело не было поставлено на научную почву. Открытие новых эле¬
ментов было чистой случайностью.
Так, Шееле в 1774 году, стремясь раскрыть загадку огня, неожидан¬
но обнаружил, что при сжигании фосфора, а затем и других веществ в
закрытых сосудах количество воздуха в сосуде обязательно уменьшается
на Уо часть. Эти опыты привели Шееле к выводу, что обыкновенный воз- .
дух — вовсе не элемент, как думали люди раньше, а сложное вещество,
:месь двух газов, которые он назвал воздухом «огненным» и воздухом
«негодным». Через несколько лет Лавуазье доказал, что «огненный» воз¬
дух есть кислород, а «негодный» воздух — азот.
Так же случайно и Дэви в 1807 году из считавшихся простыми эле¬
ментами окисей натрия и калия при помощи электрического тока выде¬
лил металлы натрий и калий. Затем, год спустя, этим же способом Дэви
открыл группу щелочно-земельных металлов — магний, кальций, строн¬
ций и барий. С помощью открытого Бунзеном и Кирхгофом (1860 г.)
спектрального анализа были обнаружены рубидий, цезий, таллий и индий.
Говоря о том, что в открытии , элементов царила случайность,
Д. И. Менделеев писал: «До периодического закона простые тела пред¬
НАУКА —ВРАГ СЛУЧАЙНОСТЕЙ
ставляли лишь отрывочные, случайные явления природы: не было по¬
водов ждать каких-либо новых, а вновь находимые в своих свойствах
были полной. неожиданной новинкой» (Избранные сочинения. Т. II,
стр. 359. 1934).
Для того, чтобы изгнать случайности в открытии элементов, а зна¬
чит, и освободить химию от случайностей, превратить ее в точную науку,
надо было открыть закон, отражающий разнообразные свойства химиче¬
ских элементов в единой системе. Эту задачу выполнил Д. И. Менделеев.
Открытый им периодический закон и явился тем законом неорганической
природы, который помог объединить и согласовать различные части хи¬
мических знаний и создать химию как науку.
Сам Менделеев дал следующую формулировку открытого им перио¬
дического закона: «...E ели,все.элементы расположить в
порядке по величине их атомного веса, то получится
периодическое повторение свойств. Это выражается
законом периодичности: свойства простых тел, также формы и
свойства соединений элементов, находятся в периодической зависимости
(или, выражаясь алгебраически, образуют периодическую функцию) от
величины атомных весов элементов» («Основы химии». Т. II, стр. 80—81.
1947).
С установлением периодического закона, показавшего всеобщую
связь и взаимообусловленность элементов, открытие новых элементов
было поставлено на научную почву, стали изучать закономерные связи,
отношения между элементами, и этим изгонялись случайности в их
открытии. , , .
Указывая на значение периодического закона в изгнании случай¬
ности из химии, в особенности в части открытия новых, еще неизвестных
элементов, Д. И. Менделеев говорил, что до периодического закона «мы
не имели никаких поводов предсказывать свойства неизвестных элемен¬
тов, даже не могли судить о недостатке или отсутствии тех или других
из них. Открытие элементов, было делом одного наблюдения. И оттого-то
только слепой случай и. особая прозорливость и наблюдательность вели
к открытию новых элементов... Закон периодичности открывает в этом
последнем отношении новый путь» (Д. И. Менделеев «Новые мате¬
риалы по истории открытия периодического закона», стр. 59. 1950).
Периодический закон дал возможность Менделееву предсказать су¬
ществование и свойства ряда элементов и направил мысль ученых на от¬
крытие новых элементов. Исходя из периодического закона, Менделеев
обнаружил, что в его системе (таблице) имеется несколько незанятых
мест, например, в столбцах под алюминием, бором и кремнием. Посколь¬
ку, согласно открытому им закону, в середине периода не должно быть
никаких пропусков элементов, так как качественные изменения химиче¬
ских элементов должны происходить закономерно, в зависимости от их
атомных весов, Менделеев предположил, что пустые клетки объясняются
тем, что соответствующие им элементы (экаалюминий, экабор, экакрем-
ний) существуют в природе, но еще не открыты. Руководствуясь законом,
Менделеев предсказал атомный вес и важнейшие свойства предполагае¬
мых элементов и их соединений. А в части экаалюминия он сделал очень
смелое предположение, отметив, что этот металл будет обладать большей
летучестью, чем алюминий, а поэтому может быть открыт спектральным
исследованием.
Предвидение Д. И. Менделеева блестяще подтвердилось. В 1875 году
Лекок де Буабодран при помощи спектрального анализа открыл в цин¬
ковой обманке новый элемент — галлий, соответствующий экаалюминию.
В 1879—1880 годах Нильсон открыл скандий и показал, что он обладает
свойствами, предсказанными Менделеевым для экабора. В 1886 году
Винклер открыл элемент германий, свойства которого совпали с описан¬
ными Менделеевым свойствами экакремния (экасилиция).

26
Н. В. ПИЛИПЕНКО
Энгельс дал высокую оценку предсказаниям Д. И. Менделеева, осно¬
ванным на периодическом законе. Он пишет, что хотя Менделеев й
бессознательно применил закон о переходе количества в качество, но
своим открытием «совершил научный подвиг, который смело можно по¬
ставить рядом с открытием Леверье, вычислившего орбиту еще неизвест¬
ной планеты — Нептуна» («Диалектика природы», стр. 43).
Обнаружение инертных газов еще более убедило ученых, что ключом
к открытию новых химических элементов служит периодический закон.
Так, в 1895 году В. Рамзай путем нагревания минерала клевеита открыл
гелий. Годом раньше он же вместе с Релеем в воздухе нашел аргон. Эти
новые элементы, оказавшиеся по своим химическим свойствам недеятель¬
ными, безвалентными и одноатомными, должны были быть где-то разме¬
щены в системе Менделеева. Причем стало очевидным, что гелий следует
поместить между водородом и литием. Поэтому Рамзай предложил вве¬
сти в систему, с чем согласился затем и Менделеев, новую группу — ну¬
левую. С введением новой группы каждый период в системе завершался
соответствующим инертным газом. Когда Рамзай поместил эти два эле¬
мента в таблицу Менделеева, то увидел, что одна незанятая клетка
остается еще между ними и две пустые клетки ниже аргона. «По образцу
нашего учителя Менделеева,— пишет Рамзай,— я описал, насколько было
возможно, ожидаемые свойства и предполагаемые отношения того газо¬
образного элемента, который должен заполнить место между гелием
и аргоном» («Благородные и радиоактивные газы», стр. 11. Казань.
1909). И действительно, позже из жидкого воздуха Рамзай выделил эле¬
менты неон, криптон и ксенон, которые и заполнили пустые клетки в
системе элементов. А свойства неона оказались такими, как это и пред¬
сказал раньше Рамзай.
| С открытием радиоактивности, послужившей отправным пунктом со¬
здания теории строения атома, открытием электрона и рентгеновских
лучей, было доказано, что место элемента в таблице Менделеева опре¬
деляется не атомным весом, не совокупностью химических свойств атома,
;а зарядом его ядра, совпадающим с порядковым номером атома, и соот¬
ветствующей ему электронной конфигурацией. Мозели в 1914 году вывел
это число (номер) экспериментально. Оно оказалось не чем иным, как
квадратным корнем из частоты колебаний характеристических линий рент¬
геновского спектра. Но Менделеев, не зная об атомном ядре, фактически,
как мы уже отмечали, постоянно пользовался при выводах и предсказа¬
ниях, а также при окончательном оформлении своей таблицы именно по¬
рядковым номером, т. е. местом (клеткой) элемента в системе.
Более глубокая трактовка периодического закона имела важнейшее
значение в открытии новых элементов. Приведем только один пример с
открытием гафния.
Поскольку порядковые номера двух рядом^ расположенных элемен¬
тов в системе Менделеева разнятся на единицу, стало ясным, что между
редко-земельным элементом лютецием, имеющим порядковый номер 71,
и следующим элементом — танталом, с порядковым номером 73, должен
быть еще один элемент. Где искать этот элемент с порядковым номе¬
ром 72, было указано Нильсом Бором. На основании периодической
системы элементов, которая позволила не только определить заряд ядра
и полное число электронов в атомах разных элементов, но и привела к
объяснению строения электронных оболочек атомов и последовательного
их заполнения, Бор доказал, что электроны в атоме вокруг ядра распола¬
гаются слоями, образуя несколько атомных оболочек.
При этом первый слой содержит 2 электрона, второй — 8, третий —
18 и т. д. Бор установил, что, как правило, второй слой электронов обра¬
зуется лишь после того, как построен первый, третий — после второго.
Однако в дальнейшем этот порядок построения оболочек нарушается.
И вот когда Бор рассмотрел на этой основе лантаниды, то оказалось, что
НАУКА —ВРАГ СЛУЧАЙНОСТЕЙ
27
у лантана, имеющего порядковый номер 57, хотя уже имеются пятый и
шестой слои электронных оболочек вокруг ядра атома, но в четвертом
слое остались незаполненными 14 мест. Отсюда Бор сделал вывод, что
всех лантанидов имеется только 14. Следовательно, последний элемент
должен кончаться порядковым номером 71, т. е. элементом лютецием.
Л так как в неоткрытом элементе с порядковым номером 72 имеется
столько же и электронов, то 72-й электрон должен включиться уже не в
четвертый слой, поскольку он заполнен, а в пятый.
Исходя из этого, Бор установил, что неоткрытый элемент должен
принадлежать не к лантанидам, а к IV группе менделеевской системы,
т. е. должен быть по своим физическим и химическим свойствам анало¬
гом циркония и тория. Значит, нужно его искать не среди редких земель,
как утверждали некоторые ученые, например, Довийе, а в цирконовой
руде. •«, ' • _
Предвидение Бора вскоре оправдалось открытием в 1923 году Ко-
стером и Гевеши в цирконовой руде нового элемента — гафния, имеющего
порядковый номер 72. В свете строения атома и особенно распределения
электронов по орбитам (оболочкам) стало ясно, почему существует такая
закономерность в распределении элементов в таблице, почему имеется по¬
вторяемость свойств в химических элементах.
На основе периодического закона были открыты также трансурано¬
вые элементы. Было доказано, что колебания в атомных весах (например,
теллура—128 и йода—127) являются не результатом чистого случая,
а объясняются строением атомов. Было также доказано, что обрыв таб¬
лицы на уране — не случайное дело, а результат неустойчивости новых
химических элементов. Точно так же малая распространенность редких
-элементов была объяснена не случайностью, а природными свойствами
этих элементов и т. д.
Подобно тому как благодаря закону сохранения и превращения
энергии и периодическому закону Д. И. Менделеева изгонялась случай¬
ность из физики и неорганической химии, так и благодаря созданной
Л. М. Бутлеровым теории химического строения изгонялась случайность
из органической химии. До теории А. М. Бутлерова органическая химия с
господствовавшими в то время в ней теориями — электрохимической тео¬
рией Дэви — Берцелиуса, а затем позже унитарной теорией типов Жера¬
ра,— по существу, не была наукой, ибо она не обладала силой предска¬
зания, не верила в возможность познания химических реакций и строения
молекул и считала, что химические формулы призваны лишь удобно опи¬
сывать химические превращения. Ввиду этого новые органические
вещества открывались в подавляющем большинстве случайно.
Так, в 1828 году немецкий химик Ф. Вёлер вместо циановокислого
аммония — вещества, которое он хотел получить путем выпаривания
смеси растворов двух солей: сернокислого аммония и циановокислого
калия,— получил белое кристаллическое вещество—мочевину.
Так же случайно в 1856 году англичанин Перкин при окислении
анилина получил синтетический органический краситель мовеин, поло¬
живший начало производству синтетическим путем анилиновых краси¬
телей.
Теория Бутлерова положила конец господству случайностей в на¬
хождении и открытии химических соединений. Она помогла превратить
органическую химию в настоящую науку, дающую химикам-органикам
перспективу, силу ориентировки в сложных экспериментальных исследо¬
ваниях. Бутлеровская теория подняла научную мысль химиков на такую
высоту, когда становится возможным не только познание существующих
в природе органических соединений, но предсказание и создание совер¬
шенно новых соединений, следовательно, изменение природы.
Особенно большое значение теория химического строения Бутлерова
имела в изгнании случайности из органической химии в части открытия
28 H. В. ПИЛИПЕНКО
изомерных соединений «В этом отношении, — пишет академик
Н. Д. Зелинский, — значение бутлеровской теории строения в химии мож¬
но сравнить лишь со значением гениального менделеевского периодиче¬
ского закона: и то и другое позволяет научно предвидеть еще покрытые
мраком неизвестности явления природы; периодический закон Менде¬
леева предугадывал еще неизвестные элементы, а теория строения Бут¬
лерова предсказывала еще не открытые наукой органические соедине¬
ния. Бутлеровская теория придаст научной химической мысли такую
мощь и уверенность, что делает возможным не только познавать суще¬
ствующие в природе органические соединения, но и создавать совершен¬
но новые соединения, изменять и дополнять природу» («А. М. Бутлеров и
современность». Журнал «Октябрь», книга 8 за 1948 год, стр. 173).
Действительно, если исходить из основной закономерности, установ¬
ленной теорией химического строения, а именно из того, что химическая
природа сложной частицы определяется природой элементарных состав¬
ных частиц, их количеством и химическим строением, то число изомеров
должно совпадать с числом теоретически возможных. Следовательно,
если науке еще неизвестны те или другие теоретически возможные изо¬
меры, их надо найти или получить лабораторным путем.
Уже сам А. М. Бутлеров, проводя ряд экспериментальных работ, в
1864 году синтезировал триметилкарбинол, первого представителя тре¬
тичных спиртов, существование и строение которого было предсказано
им на основании теории строения. Несколько позже он не только указы¬
вает на существование трех высших гомологов триметилкарбинола, но и
получает их. Бутлеров также доказывает существование изомерии среди
предельных и непредельных углеводородов.
Ученик Бутлерова В. В. Марковников на основе бутлеровской теории
подошел к изучению нефти и открыл в ней нафтены и нафтеновые кислоты.
Другой ученик Бутлерова, А. М. Зайцев, руководствуясь его теорией,
разработал методы получения третичных спиртов, лактонов, диоксикис¬
лот, алкоголей. В противоположность надуманной теории «резонанса»,
рассматривающей органическую молекулу не как специфическое образо¬
вание, имеющее структурную формулу, а как набор множества фанта¬
стических, реально не существующих структурных формул, якобы опреде¬
ляющих все поведение молекул и их свойства, теория химического строе¬
ния Бутлерова при изучении строения соединения исходит из реальных,
объективных отношений.
На основе теории химического строения веществ в наше время хи¬
мики решают сложные вопросы изыскания наиболее простых и доступ¬
ных путей переработки природного сырья в вещества, потребляемые в
народном хозяйстве и в быту. К таким веществам относятся: синтетиче¬
ское моторное топливо, синтетический каучук, небьющееся стекло, пла¬
стические массы, искусственные краски и волокно, лечебные вещества,
витамины, противотуберкулезные и антималярийные вещества и ряд хи¬
мических соединений, применяемых для удобрения полей и уничтожения
вредных насекомых.
Успешное развитие биологии также обусловлено тем, что она вопре¬
ки антинаучным, метафизически-идеалистическим теориям, основывав¬
шим свои выводы на господстве случайности и божественном произволе
(преформистские теории, теория катастроф Кювье и др.), опиралась на
объективные закономерности живой природы.
Ламарк и особенно Дарвин, изучив сложные биологические взаимо¬
связи, закономерности жизни и развития растений и животных, опроверг¬
ли телеологическое, метафизическое представление о природе. Дарвин,
распространив идею развития на живую природу, доказал, как указывал
1 Изомерами в органической химии называются такие соединения, которые имеют
одинаковый состав, но отличны по своим физическим и химическим свойствам.

НАУКА — ВРАГ СЛУЧАЙНОСТЕЙ
29
Энгельс, что весь современный органический мир — растения, животные,
не исключая и человека, — развился в результате длительного процесса
развития из немногих первоначально одноклеточных зародышей, в свою
очередь, образовавшихся из возникшей химическим путем протоплазмы
или белка.
В. И. Ленин, давая высокую оценку учению Дарвина, указывал, что
он «положил конец воззрению на виды животных и растений, как на ни¬
чем не связанные, случайные, «богом созданные» и неизменяемые, и
впервые поставил биологию на вполне научную почву, установив изме¬
няемость видов и преемственность между ними» (В. И. Лен и н. Соч.
Т. 1, стр. 124).
Оценивая заслуги Ламарка и Дарвина в развитии науки.
И. В. Сталин отметил, что их эволюционный метод поставил на ноги
биологическую науку.
Создавая свое учение о естественном и искусственном отборе, Дар¬
вин опирался на признание изменчивости живых существ, передачи по
наследству приобретенных признаков и свойств в процессе жизни орга¬
низмов под влиянием условий внешней среды. Однако он все же не смог
дать научное объяснение причин, вызывающих изменчивость. Дарвин
считал, что решение этой проблемы — задача биологии будущего.
Реакционные биологи принимали все меры к тому, чтобы выбросить
из дарвинизма его материалистическое ядро, опошлить его научную осно¬
ву. Олицетворением такого извращения дарвинизма явилось «учение»
Вейсмана — Менделя — Моргана, названное ими «неодарвинизмом».
Это «учение» не только возродило разгромленные Дарвином старые
идеалистические и метафизические взгляды на живую природу, но и
усугубило их. Вейсманизм-морганизм и в наши дни, не брезгуя никаки¬
ми средствами, выступает против материалистической биологии — мичу¬
ринского учения. Снабжая лженаучными аргументами расизм, мальту¬
зианство, космополитизм, он является одним из реакционнейших тече¬
ний растленной идеологии империализма.
Исходя из философии махизма, кантианства, позитивизма, вейсма¬
низм-морганизм отрицает закономерность природы, причинные и необхо¬
димые связи ее и рассматривает окружающую действительность как
«хаос элементов» (элементов «наследственного вещества»), как скопле¬
ние случайностей.
Согласно такой «науке», говорит академик Т. Д. Лысенко, «генные»
мутации возникают случайно. «Хромосомные мутации также появляются
случайно. Направление мутационного процесса вследствие этого также
случайно. Исходя из этих вымышленных случайностей, морганисты стро¬
ят и свои эксперименты на случайном подборе средств воздействия на
организм так называемых мутагенных веществ, полагая, что этим они
воздействуют на вымышленное ими наследственное вещество, и наде¬
ются случайно получить то, что случайно может пригодиться.
Согласно морганизму, расхождение так называемых материнских и
отцовских хромосом при редукционном делении также подчинено чистой
случайности. Оплодотворение, по морганизму, происходит не избира¬
тельно, а на основе случайной встречаемости половых клеток. Отсюда —
случайно и расщепление признаков в гибридном потомстве и т. д.» («Аг¬
робиология», стр. 578—579).
В противоположность менделизму-морганизму мичуринское учение
построено на диалектико-материалистической идее необходимости, зако- ’
номерности и непримиримо враждебно случайностям. Исходя из положе¬
ния диалектического материализма о том, что взаимная связь и взаимная
обусловленность явлений, установленные диалектическим методом, пред¬
ставляют закономерности развития движущейся материи, мичуринское
учение всюду, где менделисты-морганисты видят лишь игру случайностей,
вскрывает реальные объективные закономерности и изучает их.

30
Н. В. ПИЛИПЕНКО
Понимая, что живая природа развивалась и развивается на основе
строжайших, присущих ей закономерностей, что организмы и виды раз¬
виваются на основе природных, присущих им необходимостей, мичурин¬
ское учение ставит своей задачей познать закономерности жизни и раз¬
вития живых тел, выработать на основе их способы управления разви¬
тием растений и животных соответственно интересам социалистической
практики.
Руководствуясь указаниями классиков марксизма-ленинизма о свя¬
зи организма и внешней среды, мичуринская биология на огромном фак¬
тическом естественно-научном материале обосновала эту связь. Она по¬
казала, что организм и необходимые для его жизни условия представ¬
ляют единство, что в изменении условий жизни, в изменении типа обме¬
на веществ заключается основная причина изменчивости живых тел.
Этим самым мичуринская биология опровергла ложные положения
менделизма-морганизма о полной независимости свойств наследствен¬
ности от условий жизни растений и животных, а также о наличии в ор¬
ганизме какого-то особого «наследственного вещества».
Связь, единство живого тела с условиями его жизни выражается в
обмене веществ, происходящем между организмом и внешней средой.
Сама жизнь, как учит Ф. Энгельс, есть «способ существования белковых
тел, существенным моментом которого является постоянный обмен ве¬
ществ с окружающей их внешней природой, причем с прекращением это¬
го обмена веществ прекращается и жизнь, что приводит к разложению
белка» («Диалектика природы», стр. 244).
Вейсманизм-морганизм, извращая закономерную связь между жи¬
выми телами и средой, для объяснения изменчивости организмов изы¬
скивал различные случайные мутагенные факторы.
Мичуринское учение не отрицает действия мутагенных веществ
(рентгена, колхицина и др.), поскольку оно признает действие условий
жизни на живое тело. Однако оно доказывает, «что подобного рода воз¬
действия, проникающие в организм не через его развитие, не через про¬
цесс ассимиляции и диссимиляции, лишь в редких случаях и только слу¬
чайно могут привести к полезным для сельского хозяйства результатам.
Это — не путь планомерной селекции, не путь прогрессивной науки»
(Т. Д. Лысенко «Агробиология», стр. 576).
Исходя из единства организма и среды как основного закона живой
природы и основываясь на положении диалектического материализма с
развитии как о постепенном количественном изменении, приводящем к
скачкообразным, качественным превращениям явлений, Т. Д. Лысенко
создал теорию стадийного развития живых тел, имеющую общебиологи¬
ческое значение.
Основной смысл этой теории заключается в том, что растение в сво¬
ем развитии проходит ряд последовательных этапов, стадий, по суще¬
ству, являющихся коренными качественными сдвигами в обмене веществ
(стадия яровизации, световая и др.). На каждой стадии в растительном
организме происходит качественный перелом в требованиях к условиям
внешней среды. А для того, чтобы этот перелом произошел, необходимы
определенные внешние условия (температура, свет, влажность, доступ
воздуха и т. д.). После того, как организм их получит, ассимилирует, в
нем происходит качественное превращение, скачок, развитие переходит
новую стадию, и организм снова изменяет свои требования к внешней
среде. Эти стадийные изменения, происходящие в растении или в отдель
ных его органах, необратимы.
С помощью теории стадийного развития растений Т. Д. Лысенко и
его сотрудники осуществили направленное изменение озимых форм зла¬
ков в яровые и наоборот, получили морозоустойчивые озимые формы
пшеницы, преодолели вырождение картофеля на юге, достигли наслед¬
ственных изменений у растений при вегетативной гибридизации, сокра¬
НАУКА - ВРАГ СЛУЧАЙНОСТЕЙ
31
тили сроки вегетации злаковых растений и этим самым избавили их от
губительного действия суховеев и т. д.
Установлением закономерностей индивидуального развития расти¬
тельных и животных организмов мичуринское учение опровергло притяза¬
ния мутационной «теории» объяснить видообразование случайной и непо¬
стижимой перестройкой хромосомного набора «вещества наследственно¬
сти». Оно научно объяснило закономерности видообразования, вскрыло
пути превращения одних растительных видов в другие.
Т. Д. Лысенко считает, что «первопричиной появления одних видов
из других, так же как и первопричиной появления внутривидового раз¬
нообразия форм, является изменение условий жизни растений и живот¬
ных, изменение типа обмена веществ.
Зарождение и развитие новых видов связано с такими изменениями
типа обмена веществ в процессе развития организмов, которые затраги¬
вают их видовую специфику» (Т. Д. Лысенко «Вопросы мичурин¬
ской биологии», вып. 2, стр. 95. 1951).
Практическим доказательством правильности открытых мичуринской
биологией закономерностей видообразования являются работы, проведен¬
ные мичуринцами по превращению твердой, 28-хромосомной пшеницы, в
мягкую, 42-хромосомную, и, наоборот, мягкой пшеницы в твердую,
одноукосного клевера в двухукосный, кочанной капусты в брюкву и др.
Открытие О. Б. Лепешинской возможности образования клеток не
только из клеток, но и из неклеточного живого вещества также помогает
объяснить причины видообразования. Например, если разные виды пше¬
ницы порождают рожь, то это можно, как пишет Т. Д. Лысенко, предста¬
вить так:
«В теле пшеничного растительного организма, при воздействии со¬
ответствующих условий жизни, зарождаются крупинки ржаного тела.
Но это зарождение происходит не путем превращения старого в новое,
в данном случае клеток пшеницы в клетки ржи, а путем возникновения
в недрах тела организма данного вида из вещества, не имеющего клеточ¬
ной структуры, крупинок тела другого вида. Эти крупинки вначале также
могут не иметь клеточной структуры, из них уже потом формируются
клетки и зачатки другого вида» («Агробиология», стр. 702).
Изменение условий жизни вынуждает изменяться самый тип разви¬
тия растительных организмов. Видоизмененный тип развития является,
таким образом, первопричиной изменения наследственности.
Одновременно мичуринское учение неопровержимо доказало, что на¬
следственность не есть некое непостигаемое, независимое от живого тела
вещество, а свойство, качество, специфика живого тела. Мичуринская
биология считает, что любой части живого тела присуща определенная
наследственность
Большой фактический материал по вегетативной передаче различ¬
ных признаков картофеля, помидоров и ряда других растений показы¬
вает, что вегетативные гибриды не отличаются от половых гибридов и
что наследственностью обладает все живое, любые клетки и любые
частички тела, а не только хромосомы.
В последнее время работами С. И. Боголюбского по переливанию
белков из яиц одних пород кур в яйца других пород в период развития
зародыша, работами П. М. Сопикова по переливанию крови от белых
кур черным курам, работами Г. В. Борячок — Нижник по сращиванию
двух организмов (овцы, козы, кролики) доказано, что и у птиц, кроли¬
ков, овец и коз, так же как и у растений, возможна вегетативная гибри¬
дизация и что вегетативные гибриды по существу полученных изменений
в принципе не отличаются от половых.
Опыты О. Б. Лепешинской по развитию клеток из желточных шаров
куриного яйца также наносят удар по идеалистической хромосомной тео¬
рии. Ведь если клетки зародыша возникают не только путем деления
32
Н. В. ПИЛИПЕНКО
оплодотворенной яйцевой клетки, но н путем развития из живого веще¬
ства неклеточной структуры, то ясно, что носителями наследственных
свойств и признаков являются не только хромосомы половых клеток ро¬
дительской пары, а все части яйца. «Поэтому, — пишет Т. Д. Лысенко,—
будет неправильным, исходя из того, что хромосомы обладают свойством
наследственности, считать их в организме и в клетке особым наслед¬
ственным веществом или органом наследственности. В организме есть и
могут быть различные органы, в том числе и органы размножения, по
пет и не может быть органа наследственности. Искать в организме спе¬
циальный орган наследственности — это все равно, что искать в организ¬
ме орган жизни» («Агробиология», стр. 515).
Учение мичуринской биологии о наследственности также показы¬
вает, что и явление доминирования не обусловливается случайной меха¬
нической комбинацией «наследственного вещества», как полагают менде¬
листы-морганисты. Оно не подчиняется выдуманному закону расщепле¬
ния гибридного потомства по формуле 3 : 1, а является результатом про¬
цесса индивидуального развития организма в конкретных условиях сре¬
ды обитания, результатом сложного взаимодействия организма и среды.
Мичуринское учение считает, что расщепление гибридного потомства за¬
висит от ряда самых разнообразных факторов: тепла, холода, степени
влажности воздуха и почвы, силы света, ветра, состава почвы и др.
Явление доминирования, по Мичурину, может также находиться в
зависимости от возраста сорта, возраста и состояния скрещиваемых ра¬
стений, от степени одомашнивания скрещиваемых форм и т. д.
Мичуринским учением, трудами Т. Д. Лысенко установлены и законо¬
мерности процесса оплодотворения, что имеет огромное биологическое и
практическое значение. Морганисты считали, что при оплодотворении
происходит чисто механическое объединение «вещества наследственности»
половых клеток, в результате чего якобы вещества хромосом ни биологи¬
чески, ни химически не смешиваются. Мичуринское учение, однако, дока¬
зало, что в отличие от всех других процессов обмена веществ при слиянии
двух половых клеток происходит ассимиляция, взаимопоглощение их друг
другом, в результате чего вместо мужской и женской клеток образуется
третья, новая клетка — зигота, образуется новое качество, начало нового
организма.
Исходя из закономерностей оплодотворения, Т. Д. Лысенко предло¬
жил методику виутрисортового скрещивания растений и дальнеродствен¬
ного скрещивания животных, что намного повысило урожайность сель¬
скохозяйственных полей и продуктивность животноводства в колхозах
и совхозах.
Итак, вопреки метафизическому и идеалистическому учению вейсма¬
низма-морганизма, извратившему в классовых целях объективные зако¬
номерности развития живой природы и строящему свои выводы на чистых
случайностях, мичуринское учение доказало, что основной причиной из¬
менения всех форм органической природы является противоречие между
организмом и средой, противоречие между внешним и внутренним. Фор¬
мой же разрешения этого противоречия является изменение природы на¬
следственности организмов, которое обусловливается изменением типа
обмена веществ, происходящим под влиянием изменения среды, условий
жизни.
Биологическая наука, подобно физике и химии, основывает свои
выводы не на случайности, а на знании объективных, проверенных прак¬
тикой закономерностей развития живых организмов. Из положения, что
наука является врагом случайностей, никак не вытекает вывод о том,
что люди должны игнорировать случайности. Из этого только следует,
что люди, опираясь на объективные закономерности, должны преодоле¬
вать случайности, ограничивать сферу их действия, изгонять случайности

НАУКА — ВРАГ СЛУЧАЙНОСТЕЙ
33
из науки и на основе познанных законов природы использовать силы
природы в интересах людей.
Все господство человека над природой и состоит именно в умении
правильно применять и использовать на практике познанные законы. Ко¬
гда говорят о покорении сил природы, о господстве над ними, этим хо¬
тят сказать лишь то, что люди могут открыть законы, познать их, овла¬
деть ими, научиться применять их с полным знанием дела, использовать
в интересах общества.
В советской науке, руководствующейся учением диалектического ма¬
териализма и его положениями о закономерности объективного мира,
стало меньше элементов случайной находки. Ныне успех науки опреде¬
ляется тем, что она не ждет милостей от природы, а стремится изучать
объективные закономерности и тем самым планомерно наступать на при¬
роду, заставлять служить ее стихийные силы, ее богатства потребностям
людей, строящих коммунизм.
Успехи советской науки в значительной степени являются резуль¬
татом того, что Коммунистическая партия всегда направляла и направ¬
ляет советскую науку на изучение объективных закономерностей развития
материального мира, на борьбу против случайностей.
Изгоняя случайности из науки, направляя науку на изучение объек¬
тивных законов развития природы и общественной жизни, советские уче¬
ные тем самым добьются решения поставленной перед ними
Коммунистической партией Советского Союза задачи не только догнать,
нои превзойти достижения науки за рубежом, добьются того, чтобы совет¬
ская наука заняла первое место в мировой науке.
а- «Вопросы философии» -V' 3.

1
Об объективном содержании
законов формальной логики
П. В. ТАВАНЕЦ
Классики марксизма-ленинизма всегда подчеркивали, что правиль¬
ное, материалистическое понимание законов мышления необходимо
предполагает признание того, что законы мышления согласуются с зако¬
нами природы. «...Законы мышления и законы природы,— говорит
Ф. Энгельс,— необходимо согласуются между собой, если только они
правильно познаны» («Диалектика природы», стр. 178. 1950).
Чем же объясняется тот факт, что законы мышления необходимо
согласуются с законами природы? Это объясняется тем, что законы
мышления являются правильным отражением объективной действитель¬
ности.
В. И. Ленин, излагая взгляды Н. Г. Чернышевского на законы мыш¬
ления, писал, что «для Чернышевского, как и для всякого материалиста,
законы мышления имеют не только субъективное значение, т. е. законы
мышления отражают формы действительного существования предметов,
совершенно сходствуют, а не различествуют, с этими формами» (Соч.
Т. 14, стр. 345—346).
То, что Энгельс и Ленин писали о законах мышления, относится и
к законам формальной логики. Эти законы также необходимо согласуют¬
ся с законами природы, ибо они отражают определенные формы и отно¬
шения действительности.
«Законы логики,— говорил В. И. Ленин,— суть отражения объектив¬
ного в субъективном сознании человека» («Философские тетради», стр.
158. 1947).
Исходя из приведенных высказываний классиков марксизма-
ленинизма, настоящая статья ставит своей целью показать:
1. Каково объективное содержание законов тождества, противоре¬
чия и исключенного третьего.
2. Какое значение имеет раскрытие объективного содержания ука¬
занных законов: а) для объяснения того, что эти законы имеют обще¬
человеческий и долговечный характер, что их нельзя ни изменять,
ни отменять по нашей воле, т. е. произвольно, в процессе познания дей¬
ствительности; б) для критики идеализма в логике.
Во избежание недоразумений необходимо сразу же сказать, что
формальная логика (и ее законы) берет формы мышления как данные,
неизменные, готовые. Это ограничивает сферу приложения формальной
логики (сферу отображения ею объектов), и этим формальная логика
отличается от диалектической логики.
* * *
Закон тождества утверждает: каждую мысль, сколько бы
раз она ни повторялась вданном рассуждении, необ¬
ходимо рассматривать как ту же самую мысль, то
ОБ-ОБЪЕКТИВНОМ СОДЕРЖАНИИ ЗАКОНОВ ФОРМАЛЬНОЙ ЛОГИКИ
35
есть как мысль, имеющую то же самое содержание.
Иначе говоря, в правильном мышлении (в мышлении, верно отражающем
действительность) нельзя в процессе рассуждения произвольно подменять
одну мысль другой мыслью, имеющей отличное от первой содержание.
Это требование закона тождества вполне соответствует известным
формам реальных предметов. Ведь всякий предмет действительности
сохраняет свою качественную определенность в течение известного,
более или менее продолжительного времени. Это касается и отражения
этих предметов в нашем сознании. Значит, рассуждая о чем-либо, мы
должны следить за тем, чтобы любая из наших мыслей, сколько бы раз
она ни появилась в рассуждении, сохраняла тождество своего содер¬
жания.
Если мы будем произвольно изменять содержание нашей мыс¬
ли о предмете или подменять ее другой мыслью (мыслью о другом
предмете), мы не сможем ни доказать что-либо, ни сделать правильный
вывод из данных посылок.
Таким образом, сама задача верного отображения действительности
требует признания закона тождества.
Отрицая закон тождества, мы тем самым вынуждены будем отри¬
цать либо тот факт, что в действительности существует относительно
устойчивая качественная определенность предметов, либо то, что эта
качественная определенность предметов действительности познаваема,
способна отражаться й нашем сознании. Закон тождества потому и
имеет познавательное значение, что в нем отображается факт относи¬
тельно устойчивой качественной определенности предметов действитель¬
ности.
Рассмотрим теперь закон противоречия и закон исключенного
третьего.
Закон противоречия требует, чтобы мы, утверждая чт о-л ибо
о ч е м-л ибо, в то же время не отрицали бы нашего
утверждения.
Закон исключенного третьего требует, чтобы мы из двух проти¬
воречащих суждений только одно считали истин¬
ным.
Оба названных закона также связаны с рассмотрением предметов
объективной действительности как относительно устойчивых, обладающих
качественной определенностью. В отношении так рассматриваемых пред¬
метов (и только при таком подходе к ним) закон противоречия отобра¬
жает тот очевидный факт, что если такой относительно устойчивый пред¬
мет есть, то он в данный момент есть, а если его нет, то его в данный мо¬
мент нет. Закон исключенного третьего отражает тот факт, что между
бытием и небытием такого предмета в каждый данный момент нет ничего
третьего.
Отсюда следует, что и в наших рассуждениях о чем-либо мы, утвер¬
ждая, что нечто есть, не можем одновременно отрицать, что оно есть.
Если считается истинным, что нечто есть, то должно считаться ложным
одновременное утверждение, что этого нечто нет. Если считается ложным,
что нечто есть, то должно считаться истинным одновременное утвержде¬
ние, что этого нечто нет.
Отрицая необходимость соблюдения указанных требований закона
противоречия и закона исключенного третьего для правильного мышле¬
ния, мы тем самым вынуждены будем отрицать либо тот факт, что
в самой действительности имеется качественная определенность предме¬
тов, либо тот факт, что эта качественная определенность познаваема.
Признавая же наличие качественной определенности предметов действи¬
тельности и познаваемость ее, мы необходимо должны будем признать,
что закон противоречия и закон исключенного третьего, так же как и
закон тождества, имеют объективное содержание.

П. В. ТАВАНЕЦ
3G
Итак, рассмотренные законы формальной логики субъективны толь¬
ко по форме, но объективны по своему содержанию. К ним применимо
то, что сказано Лениным относительно логических форм и законов
вообще. «...Логические формы и законы,— говорит В. И. Ленин,—
не пустая оболочка, а отражение объективного мира» («Философские
тетради», стр. 155).
Если бы логические законы не имели объективного содержания, то
они не могли бы быть законами мышления, поз н ающего действи-
те л ьн ост ь.
* * *
Доказательство того, что законы логики отражают формы действи¬
тельного существования предметов, имеет определяющее значение для
объяснения ряда других особенностей этих законов.
И. В. Сталин в своем гениальном произведении «Экономические-
проблемы социализма в СССР», отмечая объективный характер законов
науки, являющихся отражением процессов, происходящих в природе
или в обществе независимо от воли людей, писал: «Люди могут открыть
эти законы, познать их, изучить их, учитывать их в своих действиях,
использовать их в интересах общества, но они не могут изменить или
отменить их. Тем более они не могут сформировать или создавать новые
законы науки» (стр. 4).
Приведенная характеристика законов науки может быть отнесена
и к законам логики, поскольку эти последние, как было показано выше,
имеют объективное содержание, не зависящее ни от человека, ни от че¬
ловечества. Законы логики также не создаются по произволу людей. Лю¬
ди могут открыть эти законы, познать их, учитывать их в процессе позна¬
ния действительности. Но они не могут изменить или отменить их и
«сформировать» новые законы.
Из сказанного следует, что утверждение некоторых логиков о том,
будто Аристотель «создал» законы логики, является неправильным. Так,
например, Г. А. Курсанов пишет: «...Основные законы логики, создан¬
ные Аристотелем еще в IV веке до н. э., больше двух тысяч лет имеют
свое определенное значение, и мы в середине XX века отдаем необходи¬
мую дань их изучению» («Логические законы мышления», стр. 5. Лен-
издат, 1947).
Аристотель не создавал и не мог создать этих законов. Для пра¬
вильного понимания заслуги Аристотеля в области логики нужно четко
отличать законы правильного мышления от учения об этих законах. За¬
коны правильного мышления существовали и до Аристотеля. Мышление
людей, поскольку оно было правильным, и до Аристотеля подчинялось
законам тождества, противоречия и исключенного третьего. Однако более
или менее систематического учения об этих законах, насколько нам из¬
вестно, до Аристотеля не было.
Аристотель впервые создал учение о законах логики и указал на
необходимость соблюдения в правильном мышлении законов тождества,
противоречия и исключенного третьего.
Некоторые последователи Н. Я. Марра утверждали, что законы фор¬
мальной логики необходимо связаны с определенной идеологией и поэто¬
му «уничтожаются» или «отменяются» в человеческом мышлении с изме¬
нением экономического строя общества. По их мнению, законы формаль¬
ной логики характерны только для мышления человека, живущего в клас¬
совых обществах. В мышлении человека доклассового общества эти зако¬
ны якобы не имели места. Нет им будто места и в мышлении человека
социалистического общества.
Подобного рода рассуждения не имеют ничего общего с-марксиз¬
мом. Конечно, среди законов науки существуют и такие законы, кото¬
рые определяются экономическими условиями данной социально-эконо¬
ОБ ОБЪЕКТИВНОМ СОДЕРЖАНИИ ЗАКОНОВ ФОРМАЛЬНОЙ ЛОГИКИ
мической формации и поэтому имеют недолговечный характер, например,
законы политической экономии. Ее законы, в отличие от законов естество¬
знания, недолговечны, они, по крайней мере большинство из них, дей¬
ствуют в течение определенного исторического периода, после чего они
уступают место новым законам.
Эту недолговечность законов политической экономии И. В. Сталин
объясняет тем, что законы политической экономии теряют силу в силу
новых экономических условий и сходят со сцены, чтобы уступить место
новым законам, которые не создаются волею людей, а возникают на
базе новых экономических условий.
Если бы законы логики, подобно законам политической экономии,
определялись экономическими условиями, тогда с изменением экономи¬
ческих условий они также должны были бы изменяться. На базе новых
экономических условий должны были бы возникнуть и новые законы ло¬
гики. Но в том-то и дело, что существование законов логики не зависит
от существования тех или иных экономических условий.
Конечно, законы логики являются историческими законами. Однако
исторический характер логических законов выражается не в том, что
эти законы изменяются и преобразуются вместе с изменением и преоб¬
разованием экономических условий жизни общества, а в том, что они
возникают с возникновением человеческого мышления и существуют
лишь постольку, поскольку существует правильное человеческое мыш¬
ление.
Законы логики имеют общечеловеческий характер и действуют на
всех этапах исторического развития общества.
Чем же объясняется, что логические законы имеют относительно
долговечный характер? Это объясняется тем, что логические законы суть
отображение таких форм действительного существования предметов
(а именно качественной определенности предметов), которые всегда
присущи объективному миру. Если бы отображаемые в логических за¬
конах формы существования предметов не были бы такими закономер¬
ностями, которые всегда присущи объективному миру, то логические
законы не имели бы долговечного характера. Они должны были бы
изменяться вслед за изменением отображенных в них закономерностей
действительности.
Итак, только из признания объективного содержания законов логи¬
ки можно правильно объяснить как относительно долговечный характер
законов логики, так и то обстоятельство, что законы логики не зависят
от воли людей.
Из признания объективного содержания законов логики следует
также, что эти законы нельзя нарушать, если мы хотим, чтобы наше мыш¬
ление правильно отображало действительность. Это важное свойство
законов логики следует рассмотреть подробнее.
На первый взгляд может показаться, что требование законов
логики можно нарушить (сознательно или бессознательно) в процессе
мышления. Однако более глубокий анализ этой проблемы показывает,
что в правильном мышлении неукоснительно соблюдаются все законы
логики. В самом деле, всякий закон, как известно, действует в своей
сфере, то есть, применительно к тому кругу явлений, предметов, суще¬
ственные связи которых он выражает. Так, например, закон стоимости
действует там, где есть товары и товарное производство.
Логические законы есть законы правильного мышления.
Анализ процесса мышления показывает, что соблюдение законов фор¬
мальной логики является одним из необходимых условий правильного
мышления, независимо от того, хочет или не хочет соблюдать их тот
или иной мыслящий субъект.
Более того, в правильном мышлении логические законы соблюда¬
ются даже независимо от того, знает, тот или иной мыслящий субъект
38
П. В. ТАВАНЕЦ
о существовании этих законов или нет. Тот, кто нс знает о существова¬
нии логических законов, столь же неукоснительно соблюдает их (по¬
скольку он мыслит правильно), как и тот, кто знает о существовании
этих законов.
Кто же сознательно или бессознательно нарушает требования этих
законов, тот тем самым покидает сферу правильного мышления. Пока¬
жем справедливость сказанного применительно к каждому отдельному
закону логики.
Возьмем для примера два следующих суждения: «все металлы
электропроводны», «ртуть — металл». В этих суждениях понятие
о металлах встречается дважды. Оно выступает в качестве субъекта
в суждении «все металлы электропроводны» и в качестве предиката
в суждении «ртуть — металл». Для получения из этих суждений пра¬
вильного вывода мы должны в понятии о металлах как в первом, так
и во втором случае мыслить одно и то же содержание. Только при
этом условии мы сможем то, что утверждается о металлах в большой
посылке данного умозаключения, утверждать также и относительно
ртути. Если же в первом суждении мы будем под металлом разуметь
одно содержание, а во втором суждении—другое, то вывод из данных
суждений: «ртуть электропроводка» — окажется невозможным.
Таким образом, в правильном мышлении необходимо соблюдается
закон тождества. Но значит ли это, что мы не можем, вообще говоря,
отождествлять разные мысли, выдавая их за одну и ту же мысль?
Нет, не значит. Однако в этом случае мы неизбежно покинем сферу
правильного мышления и придем к неверным утверждениям.
Враги марксизма, стремясь во что бы то ни стало опорочить мар
ксизм, нередко приписывают классикам марксизма-ленинизма ложные
утверждения, создавая видимость того, что эти утверждения якобы
вытекают из основных положений великого учения Маркса —
Энгельса — Ленина — Сталина. Однако такая видимость может быть
создана только за счет нарушения законов логики. Примером сказан¬
ного может служить нелепое утверждение о том, что «еда определяет
идеологию», которое грузинские анархисты, нарушая закон тождества,
приписывали Марксу.
Разоблачая ложность этого утверждения, И. В. Сталин показал,
что оно покоится на софистическом отождествлении таких разных
понятий, как «еда» и «экономическое положение людей». «Но скажите,
господа,— писал И. В. Сталин,— где, когда, на какой планете и какой
Маркс сказал, что «еда определяет идеологию»? Почему вы не привели
ни единой фразы, ни единого слова из сочинений Маркса в подтвержде¬
ние вашего заявления? Правда, Маркс говорил, что экономическое
положение людей определяет их сознание, их идеологию, но кто вам
сказал, что еда и экономическое положение — одно и то же?»
(Соч. Т. 1, стр. 325—326).
Из рассмотренных примеров видно, что нельзя мыслить правильно,
нарушая требования закона тождества. Кто вольно или невольно нару¬
шает требования закона тождества, тот неизбежно приходит к ложным
утверждениям.
Точно так же не могут быть нарушены в правильном мышлении
требования закона противоречия и закона исключенного третьего.
Несоблюдение требований этих законов неминуемо приводит к логиче¬
ским противоречиям. Наличие же в рассуждении логических противо-
оечий явно свидетельствует о его несостоятельности.
«Логической противоречивости»,— говорит В. И. Ленин,— при
условии, конечно, правильного логического мышления — не должно быть
ни в экономическом ни в политическом анализе... Всякий анализ,
не допускает «логической противоречивости...» (Соч. Т. 23, стр. 29)

ОБ ОБЪЕКТИВНОМ СОДЕРЖАНИИ ЗАКОНОВ ФОРМАЛЬНОЙ ЛОГИКИ
39
В подтверждение сказанного рассмотрим два примера противоре¬
чивых рассуждений. В качестве первого примера возьмем рассуждение
Э. Маха о словечке «элемент». Как известно, Мах проповедовал фило¬
софию субъективного идеализма, согласно которой в действительности
не существует ничего, кроме наших ощущений. Наряду с этим Мах
пытался прикрыть свой субъективный идеализм такими «объектив¬
ными» терминами, как «элементы мира», «физический ряд» и т. п.
Однако эти попытки Маха привели лишь к тому, что он запутался
в логических противоречиях. Так, например, в своей «Механике» Мах
утверждал, что «все естествознание может лишь изображать (nach¬
bilden und vorbilden) комплексы тех элементов, которые мы называем
обыкновенно ощущениями» (цит. по работе В. И. Ленина «Материа¬
лизм и эмпириокритицизм». Соч. Т. 14, стр. 41—42).
Из приведенного высказывания Маха видно, что суждение
«элемент есть ощущение» признается им истинным. Однако тот же Мах
в «Анализе ощущений» писал: «Элементы обыкновенно называют ощу¬
щениями. Ввиду того, что под этим названием подразумевается уже
определенная односторонняя теория, мы предпочитаем коротко гово¬
рить об элементах» (См. там же, стр. 42. Примечание).
Из этого рассуждения следует, что суждение «элемент не есть
ощущение» также признается истинным. Получается, таким образом,
что два противоречащих суждения: 1) «элемент есть ощущение» и
2) «элемент не есть ощущение» — объявляются оба истинными. Налицо
логическое противоречие, свидетельствующее о несостоятельности рас¬
суждений Э. Маха о словечке «элемент».
В. И. Ленин, дав уничтожающую критику субъективного идеализма
махистов, отметил также логическую противоречивость рассуждений ма¬
хистов о словечке «элемент». В. И. Ленин писал: «Либо «элемент» есть
ощущение, как говорят все эмпириокритики, и Мах, и Авенариус, и Пет¬
цольдт, и т. д.,— тогда ваша философия, господа, есть идеализм, тщетно
пытающийся прикрыть наготу своего солипсизма нарядом более «объек¬
тивной» терминологии. Либо «элемент» не есть ощущение,— и тогда с ва¬
шим «новым» словечком не связано ровно никакой мысли, тогда это про¬
сто важничание пустышкой» (Соч. Т. 14, стр. 44).
Вторым примером несостоятельности суждения ввиду наличия в нем
логической противоречивости может служить следующее рассуждение
противников подписания конвенции на Дунайской конференции в авгу¬
сте 1948 года. При обсуждении вопроса о подписании конвенции они,
с одной стороны, утверждали, что данная конференция неполномочна
подписать конвенцию без согласия тех государств, которые подписали
конвенцию 1921 года и которые не участвуют в данной конференции.
С другой стороны, эти же лица предлагали свои проекты конвенции для
утверждения и подписания теми государствами, которые участвуют в
конференции 1948 года.
Получалось, таким образом, что противоречащие суждения: 1) «Ду¬
найская конференция 1948 года неполномочна подписать конвенцию» и
2) «Дунайская конференция 1948 года полномочна подписать конвен¬
цию» — объявлялись оба истинными.
Советские дипломаты разоблачили несостоятельность этого рассужде¬
ния, показав, что оно логически противоречиво.
Рассмотренные нами примеры неопровержимо свидетельствуют
о том, что всякое вольное или невольное нарушение требований зако¬
нов логики неизбежно приводит к неправильному мышлению. Если же
мы мыслим правильно, наше мышление необходимо подчиняется зако¬
нам логики, и это происходит именно потому, что законы логики явля¬
ются отражением форм действительного существования предметов.

4< i
П. В. ТАВАНЕЦ
* * *
Выяснение объективного содержания законов логики имеет большое
значение для критики идеализма в логике.
В «Диалектике природы» Энгельс писал: «Теория законов мышле¬
ния не есть вовсе какая-то раз навсегда установленная «вечная истина»,
как это связывает со словом «логика» филистерская мысль. Сама фор¬
мальная логика остается, начиная с Аристотеля и до наших дней, аре¬
ной ожесточенных споров» («Диалектика природы», стр. 22).
Справедливость этого положения Энгельса становится очевидной
для всякого, кто ознакомится с историей логики. Можно без преувели¬
чения сказать, что в проблеме логических законов с наибольшей силой
сказывается борьба материализма и идеализма в логике.
В противоположность материалистическому пониманию законов
логики идеалисты всех мастей отрицают, что законы формальной логи¬
ки имеют объективное содержание. При этом они либо вообще отри¬
цают познавательное значение этих законов, либо отрицают тот факт,
что эти законы не зависят от воли людей, либо же, признавая, что
логические законы не зависят от воли людей, они не могут дать пра¬
вильного, научного объяснения этому факту.
Рассмотрим последовательно все эти три антинаучные точки зрения
реакционной философии на законы формальной логики и подвергнем их
критике.
Те идеалисты, которые вообще отрицают познавательное значение
логических законов, рассуждают обычно таким образом. Действитель
ность, говорят эти философы, абсолютно изменчива. Ни тождества, ни
постоянства в действительности не существует. Совершенно иную кар¬
тину, по их мнению, представляет царство логической мысли, то есть
мысли, подчиняющейся законам тождества, противоречия и исключен¬
ного третьего. Это — царство тождества и постоянства. Здесь всякая
мысль считается тождественной себе самой, независимо от того, сколько
раз она в процессе рассуждения появляется в сознании данного субъекта
или в сознании других мыслящих субъектов.
Но если, таким образом, логическая мысль постоянна, а действи¬
тельность абсолютно изменчива, то это означает, что логическая мысль
не может служить средством познания действительности, ибо она неспо¬
собна верно отразить действительность.
«...Наша мысль, в своей чисто логической форме,— утверждает один
из этих идеалистов, алогист А. Бергсон,— не способна представить себе
действительную природу жизни, глубокий смысл эволютивного движе¬
ния» («Творческая эволюция». Собр. соч. Т. 1, стр. 1).
Подобного рода взглядов на логические законы придерживаются
также представители прагматизма — одного из наиболее реакционных
направлений американо-английской идеалистической философии. Так,
например, У. Джемс в своей работе «Вселенная с плюралистической
точки зрения» утверждал, что логика есть лишь ни для кого не обя¬
зательная «игра». «Что касается меня,— заявляет Джемс,— то я
счел себя в конце концов вынужденным отказаться от логики, отказать¬
ся от нее открыто, честно и раз навсегда» (стр. 117. 1911).
Другой прагматист, Шиллер, утверждает, что логика и ее пра¬
вила парализуют человеческую мысль. Поэтому он предлагает выбро¬
сить всю формальную логику и объявить ее чепухой.
Что же предлагают алогисты взамен логических законов? Взамен
логических законов они предлагают руководствоваться законами рели¬
гии. «Не будет преувеличением сказать,— утверждает Шиллер,— что
credo qua absurdum есть основа науки, так же, как и теологии»
(S с h i 11 е г F. С. S. «Riddles of the Sphinx. A study in the Philosophy of
Humanism», p. 58. London. 1912).

ОБ ОБЪЕКТИВНОМ СОДЕРЖАНИИ ЗАКОНОВ ФОРМАЛЬНОЙ ЛОГИКИ
41
Рассуждения алогистов служат ярким подтверждением справедли¬
вости известного указания В. И. Ленина о том, что «изгнание законов
из науки есть на деле лишь протаскивание законов религии'» (Соч.
Т. 20, стр. 182).
Софистические рассуждения о том, что «интеллект характеризуется
природным непониманием жизни» (А. Бергсон. Собр. соч. Т. 1,
стр. 145), что «истина и реальность для каждого человека есть то, что ему
кажется» (S с h i 11 е г F. С. S. «Studies in Humanism», р. 317. London.
1907) и т. п., нужны алогистам лишь для того, чтобы в конечном счете
оправдать религиозную мистику и мракобесие.
Основной софизм в рассуждениях алогистов заключается в той, что
существующий на самом деле факт известного огрубления мыслью
действительности рассматривается ими в качестве свидетельства неспо¬
собности мысли познать действительность. Между тем как этот факт
свидетельствует лишь о том, что отображение предмета мыслью не дол¬
жно рассматриваться нами в качестве зеркально-мертвого акта. Логи¬
ка, основывающаяся на диалектическом материализме, и не утверждает
этого. Только метафизики истолковывают процесс отображения пред¬
мета мыслью как простой, непосредственный, зеркально-мертвый акт.
В результате этого акта человек, по мнению метафизиков, сразу
познает весь предмет и овладевает вечной и неизменной истиной.
Диалектический материализм показывает, что такое понимание
процесса познания антинаучно. «Совпадение мысли с объектом,—
говорит В. И. Ленин,—есть процесс. Мысль ( = человек) не должна
представлять себе истину в виде мертвого покоя... Познание есть веч¬
ное, бесконечное приближение мышления к объекту» («Философские
тетради», стр. 167, 168).
Законы логики не противоречат этому положению диалектического
материализма. Ведь законы логики не требуют, чтобы мысль всегда
сохраняла постоянство своего содержания. Законы логики запрещают
лишь произвольное изменение содержания мыслей. Изменение же
содержания мыслей, происходящее в силу более глубокого познания
предмета мысли, отнюдь не противоречит этим законам.
Далее, совершенно неверно также за фактами непрерывной измен¬
чивости предметов действительности не видеть существования относи¬
тельного постоянства качественной определенности этих предметов.
И коль скоро мы признаем, что в действительности существует качест¬
венная определенность предметов и что эта качественная определен¬
ность предметов познаваема, то мы необходимо должны будем признать
познавательное значение логических законов. Ведь в логических зако¬
нах как раз и отображается качественная определенность предметов
действительности. .
Если алогисты вообще не признают законов логики, то представи¬
тели так называемого «семантического идеализма» и «логического пози¬
тивизма» (А. Айер, Р. Карнап и др.) утверждают, что законы логики
не имеют объективного содержания и устанавливаются нами произ¬
вольно.
По мнению А. Айера, мы мыслим согласно законам тождества,
противоречия, исключенного третьего не потому, что эти законы имеют
объективное содержание, а потому, что таково строение нашего языка.
«Одно или другое из обоих взаимнопротиворечащих предложений,—
пишет А. Айер о законе исключенного третьего,— должно быть ложно
не потому, что мир так устроен. Это — потому, что мы строим свой
язык так, что сочетание предложения с противоречащим ему предло¬
жением не имеет применения в описании» (А. Ayer «The philo-
sophy of Science». В сборнике «Scientific thought in the twentieth Century»,
p. 9—10. London. 1951).

42
П. В. ТАВАНЕЦ
Отождествляя логические законы с законами языка, логические
позитивисты далее утверждают, что, произвольно изменяя обычный чело¬
веческий язык, они тем самым строят «новую логику» — логику, свобод¬
ную от материализма. Очень рельефно эта точка зрения изложена у логи¬
ческого позитивиста Рудольфа Карнапа.
По мнению Карнапа, причина того, что в логике до сих пор все еще
придерживаются материалистической (аристотелевской) теории, заклю¬
чается в «широко распространенной точке зрения», что «отклонение» от
классической логики нужно «оправдать», то есть доказать, что новая
форма языка передает «истинную логику». Карнап отказывается от
этого «устарелого» взгляда на логику. В книге «Логический синтаксис
языка» он заявляет, что «теперь, наконец, это препятствие (то есть тре¬
бование, чтобы логическая теория передавала «истинную логику».—
П. Т.) преодолено; перед нами простирается открытый океан неограни¬
ченных возможностей» (R. Carnap «Logische Syntax der Sprache»,
S. VI. Wien. 1934).
«В логике,— утверждает Карнап,— нет морали. Каждый имеет пра¬
во построить свою собственную логику, т. е. свою форму языка — как он
хочет» (там же, стр. 45).
Отрешившись от всякой морали, Карнап и пытается строить в соот¬
ветствии с социальным заказом империалистической буржуазии субъ¬
ективно-идеалистическую «теорию логики». Для этого он прежде всего
требует устранения из языка (из логики) всех «универсальных слов»,
го есть слов, указывающих на существование общего в объективной
реальности \ и на существование самой объективной реальности «за
нашими ощущениями».
Карнап требует также устранения так называемого «материального
модуса речи», то есть модуса, который «говорит об объектах, положении
дел, о смысле, содержании и значении слов». Употребление материального,
то есть обычного человеческого, модуса речи ведет, по мнению Карнапа,
к неразрешимым трудностям и противоречиям, ибо при этом возникают
бесконечные споры из-за «псевдовопроса» о том, что же представляет
собой та или иная вещь в действительности. Противоречия, однако, по
мнению Карнапа, немедленно исчезнут, если мы откажемся от употреб¬
ления материального модуса речи и будем применять единственно пра¬
вильный — формальный — модус речи, который относится уже не к
объектам, не к смыслу, содержанию и значению слов, а только к линг¬
вистическим формам. Правила этого формального модуса, то есть пра¬
вила «построения предложений», устанавливаются логикой или «логиче¬
ским синтаксисом». Они устанавливаются «совершенно произвольно».
Единственно, чего требует Карнап от этих правил,— это чтобы они
ничего не говорили ни о значении символов (слов), ни о смысле «соче¬
тания символов» (предложений). Логика, утверждает он, должна гово¬
рить «просто и исключительно о видах и порядках символов, из которых
составлены выражения». Задача логики — это «систематическое изложе¬
ние формальных правил, которые управляют языком, а также развитие
следствий, вытекающих из этих правил».
Нужно сказать, что Карнап не одинок в своих нелепых попытках
уничтожить материализм в логике путем «реформы языка». Подобного
рода попытки предпринимали также Альфред Уайтхед (см. А. Wh i te¬
il ead «Process and Reality». 1949), Чарльз Моррис (см. Ch. Morris
1 К числу «универсальных слов» Карнап относит такие слова, как «вещь», «объект»,
«свойство», «отношение», «факт», «условие», «процесс», «событие», «действие», «про¬
странство», «точка», «пространственное отношение», «число», «целое», «функция», «агре¬
гат», «класс» и многие другие. То, что мы вынуждены пользоваться такими словами, это
есть, говорит Карнап, лишь результат несовершенства языка слов. Однако, утешает
далее Карнап, «каждый язык можно без ущерба для выразительности и сжатости пере¬
делать таким образом, что универсальные слова больше не будут в нем встречаться»
(S. 220).

ОБ ОБЪЕКТИВНОМ СОДЕРЖАНИИ ЗАКОНОВ ФОРМАЛЬНОЙ ЛОГИКИ
43
«Foundations of the Theory of Signs». International Encyclopedia of Unified
Science. Chicago. 1938) и другие идеалисты. При этом все они противопо¬
ставляют материализму давно обанкротившуюся субъективно-идеалисти¬
ческую идейку о том, что всечеловеческое знание об объективной реаль¬
ности есть «фикция». По мнению этих мракобесов, никакой другой «реаль¬
ности», кроме реальности наших ощущений, нет. Поэтому все попытки
описать объективную реальность лишены смысла.
«Ни одно положение, относящееся к «реальности», выходящей за
пределы всякого возможного чувственного опыта,— утверждает Альфред
Айер,— не может иметь никакого точного значения. Отсюда следует,
что труды всех тех, кто стремится описать такого рода реальность, были
посвящены производству бессмыслицы» (А. Ayer «Language, Trouth and
Logic», p. 17. London. 1936).
К этой, давно разбитой материализмом скудной идейке и сводится
вся премудрость «учений» логических позитивистов и семантических
идеалистов. Декларации о зависимости логических законов от воли людей
нужны им лишь для того, чтобы протащить в теорию логики субъектив¬
но-идеалистическое истолкование природы мышления и языка.
Материалистическое учение о законах логики как отражении объек¬
тивного мира вскрывает полную несостоятельность измышлений логиче¬
ских позитивистов. Раз законы логики суть отражение объективного в
субъективном сознаний человека, то, значит, нет и не может быть мно¬
жества различных логик, нет и не может быть произвольного изменения
или замены одних законов логики другими законами. Утверждение воз¬
можности произвольного изменения законов логики или замены одних
законов другими закона-ми ведет к ликвидации логики как науки.
И. В. Сталин, критикуя ошибочную теорию, отрицавшую существо¬
вание объективных закономерностей в экономической жизни нашего об¬
щества, писал: «Допустим, что мы стали на минутку на точку зрения
неправильной теории, отрицающей существование объективных законо¬
мерностей в экономической жизни при социализме и провозглашающей
возможность «создания» экономических законов, «преобразования» эко¬
номических законов. К чему это привело бы?.. Это привело бы к тому,
что мы ликвидировали бы политическую экономию как науку, ибо наука
не может жить и развиваться без признания объективных закономерно¬
стей, без изучения этих закономерностей» («Экономические проблемы
социализма в СССР», стр. 85).
Логика также не может жить и развиваться без признания сущест¬
вования таких закономерностей правильного мышления, которые не зави¬
сят от воли людей. Если бы в мышлении не существовало этих закономер¬
ностей, то область мышления превратилась бы в царство хаоса и случай¬
ностей, и мы лишили бы себя возможности не то что понять, а просто
разобраться в этом хаосе случайностей.
Логические позитивисты как раз и стремятся превратить логику
в царство хаоса и случайностей. Иначе говоря, под флагом борьбы со
«скудостью содержания и практической бесполезностью старой (аристоте¬
левской.— П. Т.) логики» (R. Carnap «Abriss der Logistik». S. 1.
Wien. 1929) логические позитивисты пытаются ликвидировать логику как
науку. В этом факте наглядно проявляется реакционный, антинаучный
характер их лжеучений.
Нам осталось рассмотреть еще взгляды тех логиков-идеалистов,
которые утверждают, что законы мышления хотя и не являются отра¬
жением объективного мира, однако существуют независимо от воли
людей. К числу этих логиков относятся, во-первых, так называемые логи-
ки-эмпиристы (Милль, Спенсер и др.) и, во-вторых, априористы (кан¬
тианцы и гуссерлианцы).
Логики-эмпиристы для того, чтобы показать, что логические законы
имеют характер необходимости, ссылаются на опыт, разумея под этим
44
П. В. ТАВАНЕЦ
самонаблюдение мыслящего субъекта. По мнению Дж. Милля, закон
противоречия «есть обобщение постоянно случающегося умственного акта
и без которого нельзя обойтись в умозаключении» («Обзор философии
сэр Вильяма Гамильтона и главных философских вопросов, обсужден¬
ных в его творениях», стр. 386. СПБ. 1869).
Первоначальным основанием закона противоречия, утверждает Дж.
Милль, является «тот факт, что «уверенность» и «отрицание» суть два
различных духовных состояния, исключающих одно другое; это мы зна¬
ем по самому простому наблюдению над нашим собственным духом»
(«Система логики силлогистической и индуктивной», стр. 250. М. 1914).
Подобного рода взгляды высказывал также Спенсер. Закон исклю¬
ченного третьего, по Спенсеру, «есть просто обобщение того всеобъемлю¬
щего опыта, что некоторые из духовных состояний прямо разрушают
другие духовные состояния» (см. там же, стр. 251).
Все законы логики эмпиристы считают естественными законами. Они
полагают, что при настоящей конституции нашей природы мы не можем
мыслить иначе, чем мы мыслим. «Какое-нибудь утверждение, сталкиваю¬
щееся с одним из этих законов,— пишет Дж. Милль,— какое-нибудь
предложение, например, которое утверждает противоречие... выходит из
пределов нашего доверия. Доверие к такому предложению, при на¬
стоящей конституции нашей природы, невозможно как
факт духа» («Обзор философии сэр Вильяма Гамильтона и главных
философских вопросов, обсужденных в его творениях», стр. 390. Раз¬
рядка моя.— П. Т.).
Априористы, как и эмпиристы, утверждают, что законы логики суть
необходимые законы правильного мышления. Однако в отличие от эмпи-
ристов они считают, что логические законы не имеют опытного происхож¬
дения. По мнению Канта, рассудок не черпает своих законов из природы,
а предписывает их ей. В логике, утверждает Кант, «рассудок не имеет
дела ни с чем, кроме самого себя и своей формы» («Критика чистого
разума», стр. 6. СПБ. 1902).
Априористы резко критикуют эмпиристов за то, что они признаю г
опытное происхождение логических законов. По мнению виднейшего
представителя априоризма в логике, Э. Гуссерля, признание опытного
происхождения логических законов лишает их необходимого характера.
Единственный путь для обоснования и оправдания опытных законов,
говорит Гуссерль, «есть индукция из единичных фактов опыта. Но ин¬
дукция обосновывает не истинность закона, а лишь большую или мень¬
шую степень вероятности ее... Поэтому и логические законы, и притом
все без исключения, должны были бы обладать лишь вероятностью. На¬
против, совершенно ясно, что все «чисто логические» законы истинны
«а priori». Они обосновываются и оправдываются не через индукцию, а
через аподиктическую очевидность» (Э. Г уссерль «Логические иссле¬
дования», ч. 1-я, стр. 52—53. СПБ. 1909).
Гуссерлианское истолкование природы логических законов находит
много сторонников среди современных буржуазных логиков. Так, напри¬
мер, профессор Венского университета Виктор Крафт в своей книге «Ма¬
тематика, логика и опыт» (Victor Kraft «Mathematik, Logik und Erfah¬
rung». Wien. 1947), критикуя логических позитивистов и эмпиристов,
полностью повторяет всю аргументацию Гуссерля. Выводы, к которым
приходит Крафт в результате этой критики, те же, что и у Гуссерля.
«Логические законы,— пишет он,— не имеют ничего общего с миром
опыта. Они не выводятся из законов природы посредством обобщения
и формализации, они не законы бытия, а правила для упорядочивающего
мышления. Как таковые, они не зависят от какого бы то ни было
опыта. Более того, они сами образуют предпосылки для всякого обосно¬
вания... законы природы не обосновывают логику, а покоятся на ней»
(стр. 101).

ОБ ОБЪЕКТИВНОМ СОДЕРЖАНИИ ЗАКОНОВ ФОРМАЛЬНОЙ ЛОГИКИ
45
При всем кажущемся различии в истолковании природы логических
законов эмпиристами и априористами обе эти точки зрения страдают
одним и тем же пороком. Не признавая существования объективной дей¬
ствительности или объявляя ее непознаваемой, эмпиристы и априористы
не в состоянии объяснить, почему соблюдение требований законов логи¬
ки является одним из необходимых условий истинного познания, то есть,
иначе говоря, почему законы логики имеют познавательное значение.
Если встать на точку зрения эмпиристов и априористов, то невоз¬
можно объяснить, почему мышление должно подчиняться именно законам
тождества, противоречия, исключенного третьего, а не каким-либо дру¬
гим законам.
Ведь из того, что законы логики являются естественными и необхо¬
димыми законами нашего мышления, нельзя вывести их необходимости
для всех мыслящих субъектов. Наоборот, исходя из этого, вполне право¬
мерно будет допустить, что могут существовать и такие субъекты, у кото¬
рых мышление подчиняется иным законам, отличным от законов нашей
«земной» логики.
Не случайно поэтому некоторые эмпиристы, например, Бенно Эрдман
(см. В. Erdmann «Logik» I. 2-te Auflage. 1907, S. 527 и др.), и кан¬
тианцы, например, Н. Васильев, вполне определенно указывали на такую
возможность.
Русский кантианец Н. Васильев пытался даже построить несколько
различных логик с различными законами мышления. В статье «Логика
и металогика», опубликованной в журнале «Логос» (кн. 1 и 2 за 1912—
1913 гг.), Н. В. Васильев утверждал, что, кроме обычной, аристотелев¬
ской логики с ее двумя формами суждений (утвердительной и отрица¬
тельной) и законом исключенного третьего, следует признать правомер¬
ным еще существование: 1) «неаристотелевской логики» с тремя фор¬
мами суждений (утвердительной, отрицательной и акцидентальной),
которая подчиняется уже не закону исключенного третьего, а закону
исключенного четвертого, и 2) «металопики или божественной логики»,
которая имеет только одну форму суждений (утвердительную) и под¬
чиняется закону исключенного второго.
Необходимость соблюдения для всякого правильного мышления имен¬
но данных законов формальной логики—законов тождества, противоре¬
чия и, исключенного третьего — можно объяснить только с позиций мате¬
риализма. Только материалистически истолкованная формальная логика,
показывая, что в законах логики отображается качественная определен¬
ность предметов действительности, тем самым доказывает их необходи¬
мость для всякого правильного мышления.
Если мы признаем, что в объективной действительности всегда суще¬
ствовала, существует и будет существовать относительная качественная
определенность и устойчивость предметов, то мы должны признать, что
при познании этой действительности мышление всегда должно соблю¬
дать законы тождества, противоречия и исключенного третьего.
Изменять эти законы или заменять их какими-то другими, вымыш¬
ленными законами нельзя, ибо объективное содержание этих законов (ка¬
чественная определенность предметов действительности) не зависит ни от
человека, ни от человечества.

Творческое значение трудов
Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина
для развития естествознания
(:татъя вторая) *
О. Б. ЛЕПЕШИНСКАЯ
Рассматривая вопросы диалектики органической природы, мы всегда
должны помнить, что организм — это сложнейшее целое, все части кото¬
рого находятся в теснейшей взаимозависимости между собой и в связи
с окружающей внешней средой. Не учитывать эту причинную зависи¬
мость, изучать часть в отрыве от целого — это значит рассматривать
предмет вне времени и пространства, подходить к явлениям не диалек¬
тически, а метафизически. Можно исследовать тот или иной предмет,
ту или иную часть целого организма как отдельную систему, устанавли¬
вать закономерности, по которым развивается данная система, но выво¬
ды будут не те, какие должны получиться при изучении предмета как
части целого. При исследовании части нельзя забывать, что она имеет
свои собственные законы развития, которые изменяются под воздействием
окружающей среды, т. е. организма в целом. Таким образом, рассматри¬
вая часть, необходимо учитывать состояние всего организма и его влия¬
ние на эту часть.
Приведу пример из своих работ по установлению существования обо¬
лочек клеток. Существование оболочек у животных клеток большин¬
ством ученых отрицалось, и потому они совершенно не изучались. Уче¬
ные считали, что оболочки есть только у растительных клеток. Мне уда¬
лось найти методы механического и химического разрыва оболочек, по¬
средством которых можно выявить оболочки у животных клеток и изучать
их развитие и изменчивость. Это открытие наделало много шуму и вы¬
звало большую дискуссию. В двадцатых годах меня послали в команди¬
ровку за границу, в Берлин. Там в лаборатории Блюменталя мне пред¬
ложили повторить все мои опыты по выявлению и доказательству суще¬
ствования оболочек у животных клеток.
Стала я применять свою методику, и — о, ужас! — ничего не полу¬
чается, оболочки не выявляются.
Крупнейший конфуз. Не сплю по ночам, все думаю... Что за при¬
чина, почему не удается установить наличие оболочек? Я задумалась
над тем, какие новые условия мешают мне осуществить опыт. При все¬
стороннем анализе эти новые условия были установлены. В Москве
работа велась над кровью зимних голодных лягушек, а здесь пришлось
иметь дело с лягушками осенними, сытыми, которых кормили мухами.
Значит, в данном случае имели место совершенно другие условия, это
были лягушки другого рода, в другом физиологическом состоянии. Учтя
это обстоятельство, а именно конкретные условия, я, с одной стороны,
поставила опыты с голодающими лягушками, а с другой — изменила
концентрацию реактивов (танина). Результаты получились блестящие..
* Статью первую см. в журнале «Вопросы философии» № 2 за 1953 год.

ТВОРЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ТРУДОВ МАРКСА, ЭНГЕЛЬСА, ЛЕНИНА, СТАЛИНА 47
и самое это осложнение в опытах было настолько диалектично и интерес¬
но, что его пояснение вошло в текст работы, так как указывало, что
изучать часть вне целого, независимо от физиологического состояния
организма нельзя.
Кроме того мы ставили целый ряд опытов с эритроцитами лягушек
различных возрастов. Оказалось, что у взрослой лягушки во всех случа¬
ях при действии 5% раствора танина мы получаем тонкие, плотные обо¬
лочки. Но если мы сделаем вывод, что при действии на клетку 5% ра¬
створом танина всегда образуются тонкие оболочки, то это будет гру¬
бейшей методологической ошибкой, так как не всякая клетка даст под
влиянием 5% раствора танина тонкую оболочку. Молодая клетка в
эмбриональной стадии совсем не имеет оболочки и не даст такой кар¬
тины, а эритроцит молодой лягушки даст толстую высокодисперсную
оболочку. При различных физиологических и патологических состояниях
организма оболочки будут различные. Если, получивши при обработке
танином оболочки на эритроцитах, мы будем думать, что и оболочки
эпителиальных клеток нам дадут такую же картину, то это тоже будет
большой методологической ошибкой. Оболочки эпителиальных клеток
качественно отличны от оболочек эритроцитов, и для выявления оболочек
эпителиальных клеток мы должны изменить метод обработки. Если и
при этой обработке мы получаем на эпителиальных клетках оболочки,
то мы можем сделать вывод только такого характера, что оболочки эпи¬
телиальных клеток при данных конкретных условиях бывают одинаковы
с оболочками эритроцитов. Стоит только передвинуть гистологический
препарат и посмотреть несколько дальше, как мы увидим, что оболочки
герминативного слоя (слоя делящихся клеток) или оболочки эпители¬
альных клеток при другой концентрации водородных ионов среды дают
уже совершенно другую картину: в одном случае оболочки могут быть
гомогенными (однородными), а в другом месте зернистыми или волок¬
нистыми.
Профессор-гистолог Колосов изучал, как соединяются клетки. Не
учитывая конкретных условий физиологического состояния организма в
целом, он делал одну ошибку за другой. То он констатировал факт, что
клетки соединяются между собой посредством гомогенного вещества, то
заявлял, что он ошибся: клетки соединяются посредством зернистого
вещества; затем снова приходил к заключению, что не гомогенное и не
зернистое вещества имеются между клетками, а мостики, и совершенно
не учитывал того, что клетки в зависимости от своего физиологического
состояния в одном случае могут дать одну картину, а в другом совер¬
шенно другую.
Таким образом, при постановке опытов надо строго конкретизиро¬
вать явления и не спешить с выводами, не делать поспешных обобщений.
Мы должны изучать предмет или явление в его движении, в его
развитии, но означает ли это, что диалектика не признает равновесия,
относительного покоя? Нет, это не так. Вот что говорит по этому поводу
Энгельс: «Равновесие неотделимо от движения... Возможность относи¬
тельного покоя тел, возможность временных состояний равновесия являет¬
ся существенным условием дифференцирования материи и тем самым
существенным условием жизни» («Диалектика природы», стр. 195—196.
1952).
В живом организме мы наблюдаем непрерывное движение всех
мельчайших частиц его, а также и более крупных органов, имеющее
своим результатом постоянное равновесие всего организма при нор¬
мальной его жизнедеятельности. Мы наблюдаем здесь живое единство
движения и равновесия. «Всякое равновесие лишь относительно и вре¬
менно» (там же, стр. 196).
Энгельс говорит также о неотделимости движения и равновесия в
органическом мире: «Растение, животное, каждая клетка в каждое мгно¬
48
О. Б. ЛЕПЕШИНСКАЯ
вение своей жизни тождественны с собою и тем не менее отличаются
от самих себя благодаря усвоению и выделению веществ, благодаря
дыханию, образованию и отмиранию клеток, благодаря происходящему
процессу циркуляции...» (там же, стр. 168).
Организм любого человека, с одной стороны, может служить при¬
мером непрерывного движения: непрерывные изменения происходят в
каждой его клетке, в каждом органе; в то же время каждый человек —
это существо, обладающее определенными, устойчивыми качествами, по
которым его всегда можно легко отличить от другого.
Здесь мы видим единство движения и покоя, динамики и статики.
Неправильно думать, что диалектике чуждо признание устойчивости, по¬
коя и т. п., что динамика и есть диалектика.
А. В. Немилов в своей работе «Что такое ткань? (О некоторых про¬
тиворечиях современной анатомии и гистологии)» (журнал «Природа»
№ 7 за 1931 год), увлекшись динамикой, изучением всего в движении,
дошел до того, что стал отрицать все: и клетку, и ткани, и органы —;
и признавать только состояния (клеточное, эпителиальное, костное, мы¬
шечное и т. д.). Удивительно, как это он не отрицает самого себя, не
п-ризнает лишь «немиловское состояние»?!
Таким образом, методологически неправильная точка зрения, непо¬
нимание того, что диалектика не отрицает относительной статики, непо¬
нимание того, что динамику нельзя приравнивать к диалектике, что это
не одно и то же, что динамика не равняется диалектике,— все это при¬
водит к вреднейшему, антинаучному представлению — к отрицанию
клетки как реально существующей действительности. Это есть отрыв
формы от функции. Мы видим здесь также пример того, как неправиль¬
ное решение вопроса отражается и на практике. Исследователь в подоб¬
ном случае приходит к неправильным выводам, что клетку не нужно
изучать; вопрос о клетке следует, мол, выкинуть из программы для школ.
«Клетку долой, ее нет, есть только «состояние»!»
Далеко же мы уйдем в науке, если не будем изучать клетку и все
закономерности ее развития, как и закономерности ее взаимоотношений
со всеми другими — неклеточными — образованиями (синцитии, синцел-
лии, симпласт и межклеточное вещество).
Отрыв движения от материи и материи от движения приводит в ко¬
нечном счете к витализму. И действительно, если мы возьмем, например;
работу Мавродиади («Энергетика чистой воды») — ярого последователя
Оствальда,— то мы увидим, что в «морфодинамической теории» он раз¬
вивает идею о невидимых динамических и нематериальных центрах, ко¬
торые становятся видимыми только благодаря тому, что они обладают
силой (энергией) собирать вокруг себя вещество. Он договаривается до
того, что центриоль (органоид клетки, играющий большую роль в про¬
цессе деления), как таковая, не есть по своему существу ни структура,
ни вещество. Это есть «физический и нематериальный пункт». Структура,
по мнению Мавродиади, должна быть отнесена на задний план, а в пер¬
вую очередь необходимо изучать силу, которая делает эту структуру.
Словом, по Мавродиади, энергия и материя независимы друг от друга,
но примат принадлежит силе.
Таким образом, мы видим, что признание только динамики и от¬
рицание статики в конце концов приводит к идеализму. Возникает пред¬
ставление о какой-то «сверхъестественной силе», которая «создает» ве¬
щество, материю.
Но, с другой стороны, признание только статики, как это делают
метафизики, приводит к отрицанию изменчивости, к отрицанию проис¬
хождения видов, теории эволюции Дарвина и к признанию поповского
лозунга — так было, есть и будет. •
Теперь перейдем к вопросу о случайности и необходимости: Как
естествоиспытатели должны понимать и оценивать случайность и необ-

ТВОРЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ТРУДОВ МАРКСА, ЭНГЕЛЬСА, ЛЕНИНА, СТАЛИНА 49
ходимость? Все ли в природе протекает с определенной необходимостью
и представляет собой ту или иную закономерность развития какого-либо
явления или немалую роль в процессе развития может играть и случай¬
ность?
Мы знаем хорошо, что из куриного яйца с неизбежной необходи¬
мостью при нормальных условиях, если оно оплодотворено спермато¬
зоидом петуха,' должен развиться и вылупиться цыпленок, а из утиного —
утенок. Мы знаем, что под влиянием электричества кислород соединяется
с водородом и дает новое качество — воду.
Но на пути развития цыпленка из куриного яйца или утенка из ути¬
ного может встретиться целый ряд случайностей, при наличии которых
яйцо или совсем не разовьется и не даст цыпленка или утенка или раз¬
витие яйца пойдет по совершенно иному направлению, в результате чего
может получиться та или иная неправильность или даже уродство. Эти
случайности приходится учитывать и выяснять, в чём причина, что та или
иная случайность дала отклонение от нормы.
Мы знаем, что случайность имеет значение как в развитии организ¬
ма, так и в исторических событиях и в процессе мышления. Не означает
ли это, что все в мире случайно, что случайны даже... закономерности, как
утверждают некоторые философы-идеалисты?
Глубоко неправильно считать все случайным. Если бы действительно
все было случайным, тогда пришел бы конец науке. Нельзя было бы
установить ни одной закономерности. Можно было бы ждать лишь самых
причудливых явлений. При наличии только случайных явлений человеку
нельзя было бы рассчитывать стать властелином над явлениями при¬
роды. Как можно изменять мир, если в нем все случайно, все непонятно,
нет никаких законов?
Но существует еще одно ошибочное мнение, которого придержи¬
ваются механисты, допускающие мысль, что случайности совсем нет, что
все протекает по определенным законам; даже если есть случайность,
то она подчинена существующей закономерности развития процесса.
Все, по их мнению, является «неизбежной необходимостью».
Такая точка зрения приводит к фатализму, к вере В судьбу, в пред¬
определение божие.
Случайность и необходимость взаимно переплетаются, и это взаимо¬
действие является закономерным. Случайность вплетается в закономерно
протекающее явление, она может дать отклонение, дать другое напра¬
вление ходу развития, без этой случайности явление развивалось бы
иначе. ■
Всякий исследователь в своих работах должен учитывать влияние
случайности'на изменение закономерности. Необходимость и случай¬
ность представляют неразрывно связанное единство, одно из проявле¬
ний связи и взаимопроникновения противоположностей, выражающих
объективные противоречия процесса развития.
Наличие противоположностей, противоречий является необходимым
условием -всякого процесса развития. Энгельс пишет: «...Как только
это противоречие прекращается, прекращается и жизнь, наступает
смерть» («Анти-Дюринг», стр. 114. 1950).
Это положение Энгельса • можно очень хороню иллюстрировать
примером из области биологии.
Белок в коллоидном состоянии представляет скопление мельчайших
частиц, заряженных двояко — положительно и отрицательно. В процес¬
се саморазвития, в процессе движения белковых частиц происходит
соединение их и нейтрализация, потеря их электрозарядки. Это приводит
к понижению обмена веществ, а вместе с тем и к понижению жизнедея¬
тельности и даже к умиранию. Мы видим, что как только прекращается
противоречие, уничтожается противоположная электрозарядка — насту-
пает-смерть. - • , .
4. «Вопросы философии» № 3.

50
О. Б. ЛЕПЕШИНСКАЯ
Можно привести еще один неплохой пример взаимосвязи противо¬
положностей из области биологии, а именно — противоположность
между диссимиляцией и ассимиляцией. Диссимиляция не может суще¬
ствовать без ассимиляции, и ассимиляция без диссимиляции также
не может иметь места. Они обусловливают друг друга и в то же время
являются совершенно противоположными. Их наличие, комбинация
порождают развитие явления. При наличии обеих этих противополож¬
ностей организм развивается. Обмен веществ, который является основ¬
ным моментом для жизни, дает развитие, дает новые формы как
н каждой клетке, так и в целом организме. Не будь этого противоре¬
чия — обмена веществ, — не было бы и жизни. Нет живого организма
без обмена веществ, а этого последнего — без ассимиляции и диссими¬
ляции.
Сведение механистами диалектического развития в природе и в
обществе к простой борьбе двух противоположных сил является вуль¬
гаризацией, упрощенчеством. Эта механистическая концепция не может
привести к правильному пониманию глубоких процессов саморазвития,
протекающих в той или иной развивающейся системе, к какой бы
области она ни относилась: к области биологии, или общественных
отношений, или, наконец, мышления.
Развитие состоит в смене форм, причем каждая новая форма
имеет свои специфические, свойственные ей качества и своим появле¬
нием она уничтожает — отрицает — предшествующую ей форму.
■ Метафизически мыслящим ученым, чуждым диалектического метода
исследования, обычно свойственен ползучий эмпиризм в их исследова¬
тельской работе. Такие ученые отказываются от теоретического осмысли¬
вания явлений. Например, де-Хан (de Haan), реферируя мои работы в
«Berichte über die Wissenschaftliche Biologie» (В. 14. H. 10. 1930) пишет:
«Обе работы содержат богатый фактический материал, который нельзя
объективно реферировать, так как каждое наблюдение непосредственно
связано с теоретическими объяснениями». И в другом месте: «Часто уди¬
вительно ценный фактический материал для читателя ускользает».
Ясно, что здесь имеют место протест против осмысливания экспе¬
риментального материала и требование ограничиться только голым
описанием фактических результатов опытов. Эти высказывания могут
служить примером ползучего эмпиризма и ярким выражением протеста
против теоретических обобщений. Однако марксистам глубоко чуждо
подобного рода нигилистическое отношение к научной теории.
И. В. Сталин учит, что теория «может дать движению уверенность,
силу ориентировки и понимание внутренней связи окружающих собы¬
тий...» (Соч. Т. 6, стр. 89). Мы боремся против ползучего эмпиризма,
против всякого рода позитивистов, механистов и т. п. Механисты отри¬
цают значение философии в естествознании, заявляют, что «наука сама
себе философия».
Каждый из законов материалистической диалектики метафизики-
материалисты понимают по-своему, извращенно и при этом так, что
их толкование неизбежно приводит к идеализму.
Так, например, закон перехода количественных изменений в каче¬
ственные они трактовали таким образом, что данная определенность —
качество — остается якобы неизменной при наличии количественных
изменений. Всякий скачок, по их мнению, может быть сведен к коли¬
чественным изменениям бескачественных величин.
Метафизики объясняют всякое явление только с точки зрения коли¬
чественных изменений раз навсегда появившихся неизменных частиц:
тем самым они уже признают первоначало, которое диалектики-материа¬
листы категорически отрицают, так как нет ничего неизменного.
Если изменения в природе сводятся, по мнению механистов,
только к перемещению и к количественным изменениям, то тогда каче¬
ТВОРЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ТРУДОВ МАРКСА, ЭНГЕЛЬСА, ЛЕНИНА, СТАЛИНА 51
ственно в мире ничего не может измениться. Это неизбежно должно
привести к отрицанию эволюции в природе: механическое перемещение
может быть вызвано силой, внешней данному предмету, и, следователь¬
но, внутреннего процесса саморазвития предполагать нельзя.
Такая постановка вопроса является не только метафизической,
но и идеалистической, поповской, подразумевающей внешний толчок
от божественной силы.
Учение вейсманистов о будто бы заключенных в хромосомах
генах — вечном и неизменном «наследственном веществе», переходя¬
щем якобы из поколения в поколение,— типичнейшая идеалистическая
и метафизическая теория в биологии.
Биолог Р. Вирхов признает «предсуществование» клеток. Все
новые клетки образуются только из клеток, а первая клетка была
«когда-то кем-то» образована.
Придерживаясь основных положений Вирхова — «всякая клетка
только от клетки», «вне клетки нет ничего живого», «организм — это
есть сумма клеток»,— его последователи стали заявлять, что проис¬
хождение клеток, их развитие из живого вещества изучать нельзя, так
как это будет «ненаучная фантазия», не подлежащая изучению. Они
таким образом мешали биологам исследовать такую важную проблему,
как эволюция живого вещества и происхождение из него клеток,— про¬
блему, не разработанную Дарвином.
В одной из своих работ Энгельс высказывает мысль, что предме¬
том естествознания является движущееся вещество, что формы и виды
самого вещества можно познать только через движение. В другом
отрывке Энгельс говорит о движении как изменении вообще: «Движение,
в применении к материи,— это изменение вообще... органическая
жизнь невозможна без механического, молекулярного, химического,
термического, электрического и т. д. изменения. Но наличие этих побоч¬
ных форм не исчерпывает существа главной формы в каждом рассмат¬
риваемом случае. Мы, несомненно, «сведем» когда-нибудь эксперимен¬
тальным путем мышление к молекулярным и химическим движениям
в мозгу; но разве этим исчерпывается сущность мышления?» («Диалек¬
тика природы», стр. 197).
Этими словами Энгельс подчеркивает, что он понимает движение
не только как явление механическое, а гораздо шире: говоря о мыш¬
лении, он указывает, что всеми физико-химическими закономерностями
сущность мышления не может быть исчерпана, так как мысль — это
новое качество, и подчинена она своим закономерностям, сведение
которых к физико-химии не может .вскрыть сущности явления. Можно
ли любовь, ненависть или какие-либо другие психологические проявле¬
ния измерить физико-химическими законами? Нет, это качества, кото¬
рые только в своей основе имеют физико-химические изменения мате¬
рии, но сами не поддаются измерению и объяснению при помощи
одних только физико-химических законов; они определяются новыми,
биологическими и социальными закономерностями.
Закономерности живого, органического мира и, соответственно,
закономерности биологии отнюдь не сводимы к одним лишь физико¬
химическим законам, как это вульгарно представляют себе метафи¬
зики. Высшие формы движения не сводимы к более простым.
Очень убедительную характеристику проблемы несводимости выс¬
ших форм движения к низшим дал К- А. Тимирязев. «Представим
себе,— писал К. А. Тимирязев,— две сходные по внешнему виду кар¬
тины: с одной стороны, густо заросший клочок земли, поражающий
нас бесконечным разнообразием растительных форм и их окраски;
с другой стороны — один из тех фантастических ландшафтов, которые
мороз рисует на наших окнах. Во втором случае мы увидим те же
52 О. Б. ЛЕПЕШИНСКАЯ
травчатые узоры, напоминающие листья папоротника или пальмы, то
же бесконечное сплетение самых причудливых форм, а станем их рас¬
сматривать в лучах поляризованного света,— и они вспыхнут такими
цветами, с которыми, конечно, не сравнится игра всех красок расти¬
тельного мира. Картины сходные, но как различен строй мыслей,
вызываемых той и другой. Если бы, во втором случае, исследователь,
исходя из основной формы кристалла льда, мог объяснить все разно¬
образные сочетания сложных, переплетающихся узоров, если б, исходя
из законов интерференции света, он мог объяснить все разнообразие
цветов в любой точке этого пестрого ковра, он мог бы считать свою
задачу разрешенной,— он обладал бы объяснением этих форм и их
окраски. Но представим себе, что и ботаник мог бы в такой же мере
проследить механизм образования форм, химический процесс образо¬
вания составляющих их веществ,— почел ли бы он свою задачу разре¬
шенной? Конечно, нет» (Сочинения. Т. V, стр. НО—111).
Движение нельзя понимать как механическое перемещение, вы¬
званное какой-то сверхъестественной силой, «живой силой» или «энте¬
лехией» Дриша. Нет, это — самодвижение, «внутренне необходимое
движение». Это самодвижение совершается как в природе, в живом,
органическом мире, так и в общественных отношениях; оно результат
тех противоречий, которые имеются во всей природе (в физике —
положительное и отрицательное электричество, в математике — плюс
и минус, в общественных отношениях — буржуазия и пролетариат
и т. д.).
Физико-химические изменения в неорганической материи привели
к образованию нового качества — жизни. Биологические явления каче¬
ственно отличны от физико-химических, имеют свои собственные законо¬
мерности, свои особенности. Но это не означает, что диалектический
материализм отрицает физико-химические процессы в живом организме.
Они там также имеют место, но часто эти физико-химические законо¬
мерности в живом организме протекают иначе, чем в неживой материи.
Мало того, жизненные процессы уже настолько сложнее обычны^ фи¬
зико-химических процессов в неживой природе, что их качественно но¬
вые свойства должны быть всегда учитываемы при изучении живой
материи.
Приведем пример того, как обычные физико-химические процессы
изменяются и дают другие результаты, когда они происходят в живом
организме. Например, Доннановское равновесие заключается в том, что
в сосуде, разделенном на две части полупроницаемой перегородкой,
концентрации свободно диффундирующих ионов должны быть равны
по обе стороны мембраны; но эта теория не может объяснить всех осо¬
бенностей процесса, когда мы имеем между двумя растворами хими¬
ческих веществ не неизменную неживую полупроницаемую оболочку,
а живую мембрану.
Химические вещества в процессе прохождения через живую обо¬
лочку изменяют эту оболочку и ее проницаемость и тем самым
нарушают Доннановское равновесие и дают совершенно новые законо¬
мерности, а кроме того и само химическое вещество, проходя через
живую оболочку, изменяется и в клетку попадает уже с новыми каче¬
ствами. '
Механисты считают, что между живой и неживой материей имеет
место только количественное различие, поэтому они живой белок при¬
нимают за сумму химических атомов (А. Р. Кизель). Целое они заме¬
няют суммой отдельных, качественно одинаковых, исторически пред¬
шествующих единиц. На самом же деле ни один организм, даже самый
наипростейший, не представляет собой суммы более простых единиц
(атомов, клеток), а есть система с очень сложными взаимодействиями
и отношениями отдельных частей.

ТВОРЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ТРУДОВ МАРКСА, ЭНГЕЛЬСА, ЛЕНИНА, СТАЛИНА
53
Механистическое направление в науке есть вредное, антимарксистское
учение, против которого должна вестись самая жестокая борьба, незави¬
симо от того, выступает ли оно в открытой форме или в замаскированной.
В науке необходимо вести борьбу также против отрыва теории
от практических вопросов социалистического строительства, чем немало
погрешили в свое время меньшевиствующие идеалисты.
Антимарксистский характер взглядов меньшевиствующих идеалистов
выражался в том, что они находились в плену у Гегеля, подменяли
гегельянщиной научные положения марксистского материализма, а мате¬
риалистическую диалектику — диалектикой идеалистической.
« 4 6
Против идеализма и метафизики всегда боролись естествоиспыта¬
тели-материалисты. Многие из них сыграли громадную роль в победе
науки над теологией. Такова, например, роль Дарвина, его эволюцион¬
ного учения.
Доказав, что все живое: растения, животные и человек — есть про¬
дукт развития, Дарвин разбил наголову метафизический взгляд на при¬
роду, как на нечто неизменное. В. И. Ленин говорит о Дарвине: «Дарвин
положил конец воззрению на виды животных и растений, как на ничем
не связанные, случайные, «богом созданные» и неизменяемые, и впер¬
вые поставил биологию на вполне научную почву, установив изменяе¬
мость видов и преемственнбсть между ними...» (Соч. Т. 1, стр. 124).
Теория Дарвина не только материалистична, но кроме того, по сво¬
ему объективному значению, стихийно диалектична. Дарвин не был диа¬
лектическим материалистом, но благодаря своей гениальности подошел
к изучению природы по некоторым вопросам как материалист и притом
материалист, рассматривающий органический мир в поступательном
развитии.
В чем же заключается диалектический подход Дарвина в его эволю¬
ционной теории? Прежде всего он правильно указывал, что при иссле¬
довании природы нельзя понять структуру организмов, если изучать
их в отрыве от внешней среды, от окружающих условий.
Далее, Дарвин рассматривал природу как процесс изменений, раз¬
вития. Он показал, что одни виды животных отживают, погибают, а на
смену им появляются новые.
Весь мир организмов, по представлениям Дарвина, является резуль¬
татом непрерывного развития, обновления, уничтожения старого и воз¬
никновения нового.
Наряду с очень ценными положениями, отличающимися правильным
методологическим подходом к разрешению вопросов развития в приро¬
де, Дарвин допустил ряд крупных ошибок. «Дарвинизм,— пишет
И. В. Сталин,— отвергает не только катаклизмы Кювье, но также и диа¬
лектически понятое развитие, включающее революцию, тогда как с точки
зрения диалектического метода эволюция и революция, количественное
и качественное изменения,— это две необходимые формы одного и того
же движения» (Соч. Т. 1, стр. 309).
Так, например, Дарвин некритически воспринял реакционную
«теорию народонаселения» Мальтуса, согласно которой рост населения
идет якобы в геометрической прогрессии, а увеличение продуктов пита¬
ния — в арифметической.
Соответственно этой ложной экономической'теории Мальтуса Дар¬
вин считал, будто и в природе развитие организмов идет в геометриче¬
ской прогрессии, а рост источников их питания — в арифметической.
Фальшивая теория Мальтуса имела глубоко апологетический харак¬
тер: Ее назначение — оправдать, обелить буржуазный строй. Согласно
теории Мальтуса, нищета масс вызывается якобы не социальными усло¬
виями капиталистического строя, а «перенаселенностью земли», которую-

54
О. Б. ЛЕПЕШИНСКАЯ
де надо разгрузить от «лишних» людей путем их убийства или умерщ¬
вления^ голодом. Теория Мальтуса не отражает никаких природных
явлений, она придумана ее автором для «оправдания» капиталистиче¬
ского насилия и гнета. Она целиком идеалистична.
«Человекоубийственная система», как называл теорию Мальтуса
Н. Г. Чернышевский, была, по словам последнего, полностью «опроверг¬
нута наукой», а ее последователей великий русский демократ считал
достойными ненависти, если они «удовлетворяются своими теориями
о необходимости порока и нищеты в массе для счастья избранников
судьбы, «нашедших себе место на пиру жизни» (Н. Г. Чернышев¬
ский. Избранные экономические произведения. Т. I, стр. 286. 1948).
Известно, что Маркс и Энгельс решительно разоблачили лживость
теории Мальтуса, вздорность и фальшь расчетов, из которых исходил
ее автор. Основоположники научного социализма объявляли нелепейшее
мальтузианское учение гнусной, низкой теорией, отвратительным изде¬
вательством над природой и человечеством.
Духом мальтузианства проникнуты и ныне реакционные учения бур¬
жуазных биологов и представителей других отраслей естествознания.
Передовые ученые всегда выступали против мальтузианства.
Когда у Д. И. Менделеева спросили, как он относится к воззрениям
попа Мальтуса, согласно которым население земли растет якобы
быстрее, чем продукты питания, которые земля может предоставить чело¬
вечеству, он ответил кратко, но выразительно: «Бредни!»
Д. И. Менделеев в своих «Заветных мыслях» в самой критической
и резкой форме выступал против мальтузианцев. Он разоблачал их
представления об ограниченности прироста продуктов по сравнению
с ростом населения, доказывая, что «даже при нынешних урожаях»
(т. е. еще в начале нашего столетия) гектар земли может прокормить
двух человек, и поэтому, согласно вычислениям Менделеева, «на земле
может жить не менее 8 миллиардов людей», в то время как сейчас их,
по подсчетам ученого, всего 1,6 миллиарда. Но и эти 8 миллиардов, по
словам Менделеева, вовсе не предел, так как урожайность может расти
неограниченно (см. Д. И. Менделеев «Заветные мысли», стр. 42.
1904). Кроме того великий химик предвидел, что с развитием науки и
техники продукты питания можно будет получать и помимо почвы, из
сочетания элементов воздуха, воды и земли. Мальтус, по словам Менде¬
леева, не понимал, «что наука будет находить возможность расширения
всех условий жизни» (там же, стр. 46).
В полную противоположность Мальтусу Менделеев видел в росте
населения движущую силу безграничного прогресса производства.
С презрением отбросив реакционную мальтузианскую антинаучную
болтовню, Менделеев иронически заключает: «всякие мальтусовские
бредни ныне к делу не. относятся; человечество их и не слушается, не¬
сомненно размножаясь» (там же, стр. 42).
Идеи человеконенавистнического мальтузианства потому так легко
воспринимаются реакционными представителями различных отраслей
естествознания, ставшими идейными оруженосцами империализма, что
у мальтузианства и современного буржуазного естествознания одна
общая идеологическая и методологическая основа: идеализм и метафи¬
зика. Объясняется это тем, что их питают общие классовые корни.
Между тем передовые естествоиспытатели-материалисты непримиримо
враждебны мальтузианству, взятому ныне на вооружение поджигате¬
лями войны.
Возвращаясь к Дарвину, отметим, что из всего сказанного по поводу
мальтузианства, ставшего ныне знаменем наиболее реакционных при¬
служников империализма, особенно наглядно видна вся порочность
мальтузианских увлечений великого биолога.

ТВОРЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ТРУДОВ МАРКСА, ЭНГЕЛЬСА, ЛЕНИНА, СТАЛИНА
Дарвин не смог правильно решить вопрос о характере противоречии
внутри вида. Этот вопрос теоретически был решен Т. Д. Лысенко, дока¬
завшим, что перенаселения в природе нет, что внутривидовая борьба,
вопреки утверждениям вейсманистов, отнюдь не является «краеуголь¬
ным камнем дарвинизма».
И, наконец, ошибка Дарвина состояла в том, что он изучал процесс
развития только начиная от клетки, а что было до клетки и как она
развивалась,— этого вопроса он отказывался касаться, считая его
не подлежащим изучению.
Несмотря на свои ошибки, Дарвин нанес смертельный удар теологии
и метафизике.
Учение Дарвина рассматривает живую природу как нечто мате¬
риальное, развивающееся по законам движения материи. Именно по¬
этому Маркс и Энгельс считали учение Дарвина естественно-научной
основой марксистской философии.
Лишь в свете учения марксизма-ленинизма, лишь подкрепленная
методом диалектического материализма, эволюционная теория Дарвина
приобрела новое качество.
Марксистско-ленинская теория мощно увеличивает возможности
научного анализа и научного предвидения как в области явлений при¬
роды, так и в общественной жизни.
«Сила марксистско-ленинской теории,— учит И. В. Сталин,—
состоит в том, что она дает партии возможность ориентироваться в обста¬
новке, понять внутреннюю связь окружающих событий, предвидеть ход
событий и распознать не только то, как и куда развиваются события
в настоящем, но и то, как и куда они должны развиваться в будущем»
(«История ВКП(б). Краткий курс», стр. 339).
Учение Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина имеет громадное
значение для естествознания. Оно помогает естествоиспытателям легче
ориентироваться в явлениях природы, быстрее устанавливать взаимоза¬
висимость между отдельными связанными между собой явлениями, пони¬
мать связь явлений и предметов с внешней средой, прослеживать
процессы развития в природе. Это учение помогает исследователю пред¬
видеть возможные изменения в природе, строить те или иные гипотезы
и предположения, проверять их и превращать гипотезу в закономерное
явление.
Глубочайший смысл заключен в сталинских словах относительно
законов науки: «Нельзя «преобразовать» законы, да еще «коренным
образом». Если можно их преобразовать, то можно и уничтожить, заме¬
нив другими законами. Тезис о «преобразовании», законов есть пережи¬
ток от неправильной формулы об «уничтожении» и «сформировании»
законов... Следовательно, когда говорят о «покорении» сил природы или
экономических сил, о «господстве» над ними и т. д., то этим вовсе
не хотят сказать, что люди могут «уничтожить» законы науки или
«сформировать» их. Наоборот, этим хотят сказать лишь то, что люди
могут открыть законы, познать их, овладеть ими, научиться применять
их с полным знанием дела, использовать их в интересах общества
и таким образом покорить их, добиться господства над ними» («Эконо¬
мические проблемы социализма в СССР», стр. 9).
Чтобы сознательно и продуктивно вести научно-исследовательскую
работу, необходимо уметь предвидеть, уметь ставить научно обоснован¬
ную гипотезу, проблему, а этому может помочь только научное, диалек¬
тико-материалистическое мировоззрение.
Предвидение в научных вопросах помогает не эмпирически, а научно,
теоретически обоснованно подходить к разрешению проблемы и ставить
опыты совершенно сознательно, а не на авось: дай попробую!

56
О. Б. ЛЕПЕШИНСКАЯ
Марксистско-ленинское учение указывает исследователю цели ра¬
боты и помогает понять, что отрыв теории от практики делает работу
бесполезной и мертвой.
Каковы же основные особенности научного метода мышления,
который должен применяться всеми естествоиспытателями при изучении
биологических явлений?
Прежде всего следует:
Изучать явления в связи с конкретной окружающей внешней обста¬
новкой.
Изучать всякий предмет или явление в движении, в процессе его
развития, постоянно учитывать причинную зависимость и взаимодействие
его элементов.
Следить за переходом количественных изменений в качественные.
Улавливать и анализировать моменты внутренних противоречий,
следить за противоречивыми тенденциями в развитии, исследовать источ¬
ники развития.
Не забывать, что истина конкретна: при одних условиях данное
утверждение может вполне отвечать действительности, а при других —
может оказаться мнимой истиной.
Не забывать, что «...объективная диалектика царит во всей при¬
роде, а так называемая субъективная диалектика, диалектическое мыш¬
ление, есть только отражение господствующего во всей природе движе¬
ния путем противоположностей, которые и обусловливают жизнь природы
своей постоянной борьбой и своим конечным переходом друг в друга
либо в более высокие формы» (Ф. Энгельс «Диалектика природы»,
стр. 166).
Помнить, что задача состоит не в том, чтобы внести диалектиче¬
ские законы в природу, а в том, чтобы найти их в ней и из нее их раз¬
вить.
Естествоиспытатель-материалист должен всегда помнить мудрое
сталинское указание о том, что нельзя уничтожить законы науки, но что
во власти людей открыть эти законы, познать их, овладеть ими,
научиться применять их с полным знанием дела, использовать их в инте¬
ресах общества.
Деятелям науки нельзя забывать слова И. В. Сталина, сказанные на
первом Всесоюзном совещании стахановцев в 1935 году: «Данные науки
всегда проверялись практикой, опытом. Наука, порвавшая связи с прак¬
тикой, с опытом,— какая же это наука? Если бы наука была такой,
какой ее изображают некоторые наши консервативные товарищи, то она
давно погибла бы для человечества. Наука потому и называется наукой,
что она не признает фетишей, не боится поднять руку на отживающее,
старое и чутко прислушивается к голосу опыта, практики» («Вопросы
ленинизма», стр. 540. 1952).
Усвоение марксистского материализма и диалектического метода
всеми советскими учеными-естествоиспытателями, глубокое овладение
ими учением Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина имеет решающее
значение для успешного развития естественных наук, для завоевания
всеми разделами нашего естествознания мирового первенства. Вооруже¬
ние каждого ученого научным мировоззрением — важнейшее условие
преуспевания нашего естествознания.
Говорится, что природа пустоты не терпит. Отсутствие у ученого
диалектического метода неизбежно бросает его в объятия метафизики.
Всякое ослабление влияния коммунистической идеологии означает уси¬
ление влияния идеологии буржуазной.
Наша партия добилась за последнее время значительных успехов
на идеологическом фронте. Благодаря бдительности партии во многих
ТВОРЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ТРУДОВ. МАРКСА, ЭНГЕЛЬСА, ЛЕНИНА, СТАЛИНА 57
областях науки были вскрыты чуждые советским людям нравы и тради¬
ции, выявлены факты кастовой замкнутости и нетерпимого отношения
к критике, разоблачены и разбиты различные вульгаризаторские извра¬
щения марксизма и проявления буржуазной идеологии в естествозна¬
нии и в общественных науках. Проведенные в нашей стране за послед¬
ние годы широкие дискуссии по философии, биологии, физиологии, язы¬
кознанию, органической химии, политической экономии обнаружили
серьезные идеологические изъяны в ряде областей науки, содействовали
развитию среди наших ученых критики и борьбы мнений, помогли выяв¬
лению ошибочных концепций, их преодолению и общему росту нашего
естествознания и науки в целом.
Воспитание коммунистического сознания приобретает особенно важ¬
ное значение в современных условиях, когда наша страна осуществляет
постепенный переход от социализма к коммунизму, когда гигантское
коммунистическое строительство предъявляет к науке все более высокие
требования. Строить коммунизм можно, лишь преодолевая пережитки
капитализма в сознании людей. Тем более нетерпимы эти пережитки в
научной методологии, в сознании советского ученого.
В отчетном докладе Г. М. Маленкова XIX съезду партии о работе
Центрального Комитета ВКП(б) были поставлены важнейшие задачи в
области идеологической работы, решение которых в огромной степени
облегчит переход от социализма к коммунизму. Г. М. Маленков указал
на необходимость «покончить с недооценкой идеологической работы,
вести решительную борьбу с либерализмом и беспечностью в отношении
идеологических ошибок и извращений, систематически повышать и со¬
вершенствовать идейно-политическую подготовку наших кадров».
Гениальное произведение И. В. Сталина «Экономические проблемы
социализма в СССР», исторические решения XIX съезда партии воору¬
жают новым могучим идейным оружием советских ученых — борцов
за победу коммунизма. И. В. Сталин открыл и сформулировал основной
эконбмический закон современного монополистического капитализма
и основной экономический закон социализма.
Открытие этих законов имеет огромное значение не только для поли¬
тической экономии и других общественных наук, но и для естествозна¬
ния, для направления научно-исследовательской деятельности естество¬
испытателей стран социализма и народной демократии, для уяснения
антинародного характера теорий и практики естествоиспытателей, рабо¬
тающих по найму у капиталистических монополий.
Усвоение основного экономического закона социализма воору¬
жает наших ученых-естествоиспытателей пониманием всей грандиозности
открывающихся перед ними перспектив, стимулирует применение в есте¬
ственно-научных исследованиях самого передового и единственно эффек¬
тивного метода исследования — материалистической диалектики, позво¬
ляет видеть, что нет в социалистических условиях преград для широчай¬
шего развития науки в интересах народа.
Успехи естествознания представляют собой могучую революционную
силу, двигатель исторического прогресса человечества. Поэтому успехи
естественных наук так дороги Коммунистической партии. Вспомним
слова Энгельса на могиле Маркса: «Наука была для Маркса исторически
движущей революционной силой. Какую бы чистую радость ни достав¬
ляло ему каждое новое открытие в какой-либо теоретической науке,
открытие, о практическом применении которого подчас не было еще и
речи,— совсем другую радость испытывал он тогда, когда дело каса¬
лось открытия, сразу оказывающего революционное воздействие на про¬
мышленность, на историческое развитие вообще. Так, он внимательней»
шим образом следил за развитием открытий в области электричества...»
(К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XV, стр. 653).

№
О. Б. ЛЕПЕШИНСКАЯ
Прогресс науки неотделим от торжества коммунизма, ибо он содей¬
ствует этому торжеству и приближает его. Но, в свою очередь, согласно
диалектике развития, практика и теория коммунистического движения
представляют собой условие успешного развития естествознания. И это
не только потому, что марксизм-ленинизм есть метод, пронизывающий
все науки о природе и обществе, есть инструмент эффективного научного
исследования, но еще и потому, что марксистско-ленинская наука об
обществе расширяет горизонт каждого деятеля науки, дает ему силу
ориентировки и ясность перспективы во всей его творческой деятельно¬
сти.
Каждый ученый-естествоиспытатель должен овладеть марксистско-
ленинской теорией. Но что значит овладеть марксистско-ленинской тео¬
рией? На этот вопрос дают глубокий и ясный ответ труды классиков
марксизма-ленинизма.
И. В. Сталин учит нас помнить, что овладеть марксистско-ленин¬
ской теорией вовсе не значит заучить все ее формулы и выводы и
цепляться за каждую букву этих формул и выводов. Ибо марксизм-
ленинизм нельзя рассматривать как собрание догматов. Дело заклю¬
чается в том, чтобы усвоить существо марксизма и уметь применять его
в конкретных условиях, уметь пользоваться этим учением творчески.
«Овладеть марксистско-ленинской теорией — значит уметь обога¬
щать эту теорию новым опытом революционного движения, уметь обога¬
щать ее новыми положениями и выводами, уметь развивать ее и двигать
вперед, не останавливаясь перед тем, чтобы, исходя из существа теории,
заменить некоторые ее положения и выводы, ставшие уже устаревшими,
новыми положениями и выводами, соответствующими новой историче¬
ской обстановке.
Марксистско-ленинская теория есть не догма, а руководство к дей¬
ствию» («История ВКП(б). Краткий курс», стр. 340).
Долг каждого ученого в Советской стране — оправдать то доверие,
ту великую заботу о науке, которую проявляют Коммунистическая пар
тия Советского Союза и Советское правительство.

О некоторых закономерностях
развития философии
М. И. СИДОРОВ
Вопросам истории философии классики марксизма-ленинизма всегда
уделяли большое внимание. Они подчеркивали, что для выработки науч¬
ного мировоззрения, для развития теоретического мышления первосте¬
пенное значение имеет материалистическое освещение истории филосо¬
фии.
«...Теоретическое мышление,— писал Энгельс,— является приро¬
жденным свойством только в виде способности. Эта способность должна
быть развита, усовершенствована, а для этого не существует до сих пор
никакого иного средства, кроме изучения всей предшествующей фило¬
софии.
Теоретическое мышление каждой эпохи, а значит и нашей эпохи,
»то — исторический продукт, принимающий в различные времена очень
различные формы и вместе с тем очень различное содержание. Следо¬
вательно, наука о мышлении, как и всякая другая наука, есть истори¬
ческая наука, наука об историческом развитии человеческого мышле¬
ния» («Диалектика природы», стр. 22. 1950).
Уже в ранних своих трудах Маркс и Энгельс обращаются к рас¬
смотрению основных этапов истории философии. От античных мыслите¬
лей до Гегеля и Фейербаха вся история философии нашла свою научную
оценку в работах Маркса и Энгельса.
В. И. Ленин и И. В. Сталин, разрабатывая материалистическую
историю философии после Маркса и Энгельса, в своих многочисленных
трудах сформулировали ряд положений, имеющих основополагающее
значение для научной истории философии, особенно для истории мар¬
ксистской философии и истории русской философии домарксистского
периода.
В знаменитом труде «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин дал
оценку важнейшим философским школам и течениям XVIII—XIX и на¬
чала XX столетия.
Особое значение, имеют труды В. И. Ленина, посвященные истории
марксизма и истории русской философии, в которых впервые дана науч¬
ная характеристика теоретического наследия Маркса и Энгельса, раз¬
работаны научные основы истории русской материалистической фило¬
софии.
Выражая сущность марксистского понимания истории общества, в
том числе истории его духовного развития, В. И. Ленин в статье «Карл
Маркс» писал: «Марксизм указал путь к всеобъемлющему, всесторон¬
нему изучению процесса возникновения, развития и упадка обществен¬
но-экономических формаций, рассматривая совокупность всех противо¬
речивых тенденций, сводя их к точно определяемым условиям жизни и
производства различных классов общества, устраняя субъективизм и
произвол в выборе отдельных «главенствующих» идей или в толковании
их, вскрывая корни без исключения всех идей и всех различных тенден-
М. И.СИДОРОВ
со
ций в состоянии материальных производительных сил» (Соч. Т. 21,
стр. 40).
В ряде своих работ В. И. Ленин подверг уничтожающей критике
различные антинаучные, идеалистические концепции истории философии,
и главным образом гегелевскую концепцию.
Не отрицая заслуг Гегеля в развитии истории философии,
В. И. Ленин указывает, что по основным вопросам Гегель стоял на лож¬
ных позициях; историю философии он рассматривал как историю раз¬
вития абсолютной идеи, духа, как проявление духа в области сознания.
Ленин отмечает, что «История философии» Гегеля содержит и рациональ¬
ные положения — о преемственности, о связи одного типа с другим, об
относительной самостоятельности (абсолютизированной Гегелем) разви¬
тия философской мысли. Гегель сумел увидеть поступательное развитие
философии.
Ленин критикует Гегеля за то, что тот однобоко освещает историю
материализма, искажает историческую действительность. В своей «Исто¬
рии философии» Гегель отвел Демокриту всего лишь две страницы, тогда
как философию Платона размазал на многих десятках страниц, приводя
все его диалоги.
Гегель «подробно размазывает... «натурфилософию» Платона, архи-
вздорную мистику идей, вроде того, что «сущность чувственных вещей
суть треугольники» и т. п. мистический вздор. Это прехарактерно! —
говорит Ленин.— Мистик-идеалист-спиритуалист Гегель (как и вся ка¬
зенная, поповски-идеалистическая философия нашего времени) превоз¬
носит и жует мистику-идеализм в истории философии, игнорируя и не¬
брежно третируя материализм. Ср. Гегель о Демокрите — nilll О Плато¬
не тьма размазни мистической» (Философские тетради В. И. Ленина,
'стр. 263).
В. И. Ленину принадлежит также заслуга разгрома вульгаризатор¬
ских, субъективистских взглядов на историю философии Шулятикова,
веховцев и других.
Критикуя Шулятикова, Ленин подчеркивал, что попытка обнаружить
непосредственную связь между философскими взглядами и производи¬
тельными силами общества наносит только вред научному исследованию
истории философии.
И. В. Сталин, как и Ленин, уделял большое внимание историко¬
философским проблемам. В его трудах имеются высказывания о важ¬
нейших этапах истории философии. Особенное внимание И. В. Сталин
уделял разработке истории ленинизма как марксизма эпохи империа¬
лизма и пролетарских революций.
Марксистское учение об объективном характере законов природы
и общества, развитое И. В. Сталиным в «Экономических проблемах
социализма в СССР», направлено против всякого рода субъективно-идеа¬
листических построений в истории философии, в истории идеологии
вообще.
Вскрывая противоречия между производительными силами обще¬
ства и производственными отношениями, И. В. Сталин убедительно по¬
казывает, какую огромную роль в разрешении этих противоречий играют
новые общественные идеи и учреждения.
«После того, как новые производительные силы созрели,— учит
И. В. Сталин,— существующие производственные отношения и их носи¬
тели — господствующие классы, превращаются в ту «непреодолимую»
преграду, которую можно снять с дороги лишь путем сознательной дея¬
тельности новых классов, путем насильственных действий этих классов,
путем революции. Здесь особенно ярко выступает громадная роль новых
общественных идей, новых политических учреждений, новой политиче¬
ской власти, призванных упразднить силой старые производственные
отношения... Новые идеи организуют и мобилизуют массы, массы спла¬
О НЕКОТОРЫХ ЗАКОНОМЕРНОСТЯХ РАЗВИТИЯ ФИЛОСОФИИ
С1
чиваются в новую политическую армию, создают новую революционную
власть и используют ее для того, чтобы упразднить силой старые поряд¬
ки в области производственных отношений и утвердить новые порядки»
(«Вопросы ленинизма», стр. 561, 11-е изд.).
Таким образом, передовые идеи, в частности философские взгляды,
играют активную, преобразующую роль в истории общества, особенно
в периоды смены производственных отношений.
Философские взгляды общества и соответствующие им учреждения,
составляющие неотъемлемую часть надстройки, определяются экономи¬
ческим строем общества.
Они не относятся безразлично к породившему их базису; наряду с
другими общественными взглядами и соответствующими им учрежде¬
ниями они активно помогают ему оформиться, укрепиться и ликвидиро¬
вать старый базис и соответствовавшую ему надстройку.
Философские взгляды общества, в том числе и философия как
наука, развиваются в неразрывной связи со своим базисом, на его осно¬
ве. Вместе с тем развитие философии, как и всякой другой области идео¬
логии, не всегда и не во всем определяется непосредственно базисом об¬
щества. На развитие философских взглядов оказывают влияние классо¬
вая борьба, политика, наука.
Развитие философии не начинается каждый раз сызнова, на пустом
месте. Каждая новая ступень в развитии философской мысли, вызван¬
ная исторической потребностью в ликвидации старых и утверждении
новых производственных отношений, опирается на достижения научной
теоретической мысли предшествующего периода.
«Как особая область разделения труда,— говорит Энгельс,— фило¬
софия каждой эпохи располагает в качестве предпосылки определенным
мыслительным материалом, который передан ей ее предшественниками
и из которого она исходит» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные
письма, стр. 430. 1948).
В. И. Ленин неоднократно подчеркивал, что Маркс и Энгельс не от¬
бросили идейного наследия прошлого, а критически переработали все
лучшее, что было создано человеческой мыслью за всю историю чело¬
вечества.
Диалектический материализм появился в результате развития всей
предшествующей науки, в том числе и философии.
Классики марксизма неоднократно высказывались против вульгари¬
заторов марксизма, отрицавших связь марксистской философии с про¬
грессивным наследием общественной мысли, изображавших марксизм как
сектантское учение, стоящее в стороне от столбовой дороги развития че¬
ловеческой мысли.
Вульгаризаторы марксизма вроде Шулятикова и его единомышлен¬
ников запутывали решенный в марксизме вопрос об отношении к теоре¬
тическому наследию, об источниках марксизма; они пытались выводить
философские взгляды общества непосредственно из характера и состоя¬
ния производительных сил или даже из уровня развития техники, ору¬
дий производства. Они обнаружили полное непонимание того, что фило¬
софские, как и другие, взгляды общества не связаны непосредственно с
производительными силами общества.
В классическом произведении марксизма, предисловии к «К кри¬
тике политической экономии», ■ К- Маркс глубоко раскрыл взаимосвязь
ч взаимодействие базиса и надстройки:
«На известной ступени своего развития материальные производи¬
тельные силы общества приходят в противоречие с существующими про¬
изводственными отношениями, или —чтб является только юридическим
выражением этого — с отношениями собственности, внутри которых они
до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти
отношения превращаются в -их оковы. Тогда наступает эпоха социаль¬
C2
M. И. СИДОРОВ
ной революции. С изменением экономической основы более или менее
быстро происходит переворот во всей громадной надстройке» (стр. 7).
Развивая это марксистское положение, И. В. Сталин в своем труде
«Марксизм и вопросы языкознания» раскрыл диалектику взаимодей¬
ствия базиса и надстройки, показав, что надстройка связана с процессом
производства не прямо, не непосредственно, а посредством экономики
общества. И поэтому надстройка отражает изменения в развитии про¬
изводительных сил после отражения этих изменений в базисе.
4 * А
Марксистское' учёние о том, что способ производства материальных
благ, необходимых для жизни общества, обусловливает собой социаль¬
ную, политическую и духовную жизнь общества, имеет решающее зна¬
чение для всякого исторического исследования. Общественное бытие,
учит марксизм, определяет общественное сознание людей. Отсюда сле¬
дует, что всестороннее исследование противоречий материальной жизни
общества, изучение конфликта между производительными силами и про¬
изводственными отношениями общества в каждое данное время служит
основанием для правильного освещения истории развития общественно¬
го сознания.
Развитие И. В. Сталиным марксистского учения о диалектике про¬
изводительных сил и производственных отношений, новая формулировка
открытого Марксом закона об обязательном соответствии производствен¬
ных отношений характеру производительных сил, применение этого за¬
кона к объяснению важнейших сторон общественного развития дают нам
научную основу для марксистского освещения истории идеологии, в том
числе и истории философии.
История идеологии свидетельствует о том, что расцвет прогрессивной
общественной мысли, подъем революционной идеологической борьбы про-
тив старых, изживших себя производственных отношений и их носителей
и защитников всегда свидетельствовал о необходимости политической, ре¬
волюционной борьбы против старых, отживших свой век производствен¬
ных отношений, за установление новых производственных отношений. Пе¬
редовые, прогрессивные мыслители общества отражали в своей деятель¬
ности назревшие потребности развития материальной жизни общества.
Выступая носителями, глашатаями новых, передовых идей, идеологи но¬
вого, восходящего класса расчищали путь для революции, теоретически
подготовляли ее, мобилизуя угнетенные массы на борьбу против реакцион¬
ных, феодальных экономических и политических институтов, тормозящих
общественный прогресс.
В XVII—XVIII столетиях в ряде западноевропейских стран сторон¬
ники материалистического мировоззрения отражали интересы прогрес¬
сивной тогда буржуазии. Борясь за науку, против идеализма, суеверий
и религии, они выступали тем самым против феодальных производствен¬
ных отношений, защищавшихся идеологами феодального общества.
Материалисты и просветители XVII—XVIII веков сыграли большую
роль в идеологической подготовке революционных сил к свержению ста¬
рого, феодального строя. Ф. Энгельс указывал, что французские просве¬
тители готовили французский народ для восприятия грядущей могучей
революции. «Великие люди, которые во Франции просвещали головы
для приближавшейся революции, сами выступали крайне революцион¬
но» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения. Т. II,
стр. 107. 1948).
Французская буржуазия в период революционной борьбы против
феодализма использовала как идеологическое оружие идеи француз¬
ских просветителей. Принятая Национальным собранием 20 августа
.‘.789 года «Декларация прав человека и гражданина» отражала в основ¬
О НЕКОТОРЫХ ЗАКОНОМЕРНОСТЯХ РАЗВИТИЯ ФИЛОСОФИИ С;3
ном идеи буржуазных просветителей. Буржуазные общественные отно¬
шения, соответствовавшие характеру производительных сил того време¬
ни, были закреплены затем в конституции 1791 года. Таким образом,
крупная буржуазия Франции, обосновав идеологически закономерность
свержения феодализма, захватила власть в свои руки. Правда, она не¬
долго была носительницей прогрессивной идеологии просветителей-мате¬
риалистов. Вскоре она отказалась от прогрессивного мировоззрения и
стала защищать другие идеи, отвечающие ее интересам как господству¬
ющего класса, не желавшего уступать своих завоеваний и, наоборот,
стремившегося увековечить свое господство. Ее идеологией стали идеа¬
лизм и позитивизм, тормозившие развитие революционного самосозна¬
ния рабочего класса, призванного самой историей свергнуть господство
буржуазии.
Прогрессивные идеи русских материалистов XIX века явились но¬
вым крупным шагом вперед по сравнению с французским просветитель¬
ством XVIII века. Антикрепостнические революционно-демократические
идеи и материалистическая философия русских революционных демокра¬
тов XIX века возникли в иных, более прогрессивных условиях.
Опираясь на значительно более широкий круг научных знаний, рус¬
ские материалисты полнее и глубже отражали объективный мир, чем ма¬
териалисты XVIII века. Все это позволило русским революционерам
XIX века смелее ставить вопрос о насильственном свержении крепостни¬
ческого строя, о ликвидации господствующих, старых производственных
отношений, пришедших в полное несоответствие с характером производи¬
тельных сил, и установлении новых производственных отношений.
Одна из характерных особенностей русской классической филосо¬
фии XIX века состоит в том, что русские философы сознательно ставили
философский материализм на службу революционному преобразованию
страны, крестьянской демократической революции. Политическая програм¬
ма Герцена и Чернышевского была рассчитана на то, чтобы поднять кре¬
стьянство на борьбу против крепостничества.
Классики русской материалистической философии были «мужицки¬
ми» демократами. Вся их философская, литературно-публицистическая
деятельность выражала интересы широких масс трудящихся, содейство¬
вала борьбе крестьянина против крепостного права и крепостнических
учреждений.
В силу исторических условий русская буржуазия не способна была
возглавить революцию. Крестьянство же было разрозненно, а рабочий
класс тогда еще только зарождался. Напуганное крестьянскими восста¬
ниями царское правительство провело крестьянскую реформу и тем са¬
мым в известной мере разрешило конфликт, открыв простор для разви¬
тия капитализма в России. Производственные отношения временно при¬
шли в некоторое соответствие с характером производительных сил.
Русские философы-материалисты XIX века поняли ограниченность
буржуазных общественных отношений, и это явилось большим шагом
вперед по сравнению с французскими материалистами, а также и Фейер¬
бахом. Но, оставаясь идеалистами в понимании сущности обществен¬
ного развития, социалистами-утопистами, они не сумели преодолеть недо¬
статков своих предшественников-материалистов и не смогли создать но¬
вой формы материализма, хотя их взгляды и приближались к диалекти¬
ческому материализму.
Таким образом, прогрессивные философские школы содействовали
победе нового общественного строя, но ни одна из них до марксизма не
могла дать научного объяснения закономерности смены одних производ¬
ственных отношений другими, научно объяснить закономерность общест¬
венного развития.
Только Маркс и Энгельс, чья деятельность развернулась в новой исто¬
рической обстановке, когда на арену общественной борьбы выступил но¬
64
М. И. СИДОРОВ
вый класс — пролетариат и когда наука достигла достаточного развития,
смогли стать идеологами рабочего класса—единственно до конца рево¬
люционного класса — и создать последовательно материалистическое ми¬
ровоззрение — диалектический материализм. Возникновение марксист¬
ской философии было скачком, революцией в философии. Последователь¬
но, материалистически истолковывая не только явления природы, но и
явления общественной жизни, марксистская материалистическая филосо¬
фия преодолела присущую старому, буржуазному материализму ограни¬
ченность: его метафизичность, • механистичность и созерцательность.
Философия марксизма — диалектический и исторический материализм —
выступила как философия угнетенных и эксплуатируемых масс, как про¬
грамма революционных действий трудящихся, руководимых рабочим
классом в борьбе за свержение эксплуататорского частнособственниче¬
ского строя, за установление нового общественного строя, социализма.
Высшая форма материализма — диалектический материализм —
является мировоззрением марксистско-ленинских партий. Это мировоз¬
зрение полно и всесторонне, правильно и точно отражает законы объек¬
тивного мира, закономерность смены одних общественных формаций
другими. Являясь мировоззрением марксистско-ленинских партий, диа¬
лектический материализм — единственно научный и самый плодотворный
метод познания законов окружающей человека природы, в том числе и
общества.
Согласно основному требованию диалектического метода историче¬
ского исследования, историю надо освещать как закономерный процесс
развития общества. «История,— отмечает И. В. Сталин,— вообще не
делает чего-либо существенного без особой на то необходимости». Исто¬
рик-марксист должен исходить из того, что в основе развития общества
лежит взаимодействие производительных сил и производственных отно¬
шений, борьба классов, борьба передовых сил против реакционных, за
ликвидацию производственных отношений, превратившихся в тормоз
общественного развития.
Историю нельзя ни улучшать, ни ухудшать. При анализе общест¬
венных явлений, учит марксизм, следует исходить из конкретного ана¬
лиза исторических фактов. Историк-марксист не довольствуется поверх¬
ностным наблюдением, а всесторонне исследует каждое данное истори¬
ческое событие. Глубоко проникая в сущность явлений, он вскрывает за
внешним, кажущимся коренные движущие силы, законы общественного
развития. Вот почему единственно научная, марксистская история фи¬
лософии, являясь отражением объективных закономерностей развития
общественной мысли, помогает общественным деятелям и людям
науки осознать, глубже познать историческую закономерность развития
общества.
Марксистское положение о законе обязательного соответствия про¬
изводственных отношений характеру производительных сил имеет осо¬
бое значение для научной периодизации истории философии. Только
опираясь на этот закон, можно определить с научной точностью основ¬
ные периоды в истории философии, неразрывно связанные со сменой
базиса, то есть производственных отношений. В свете марксистского уче¬
ния об определяющей роли способа производства материальной жизни
общества, о базисе и надстройке, о законе обязательного соответствия
производственных отношений характеру производительных сил следует
рассматривать развитие философии, борьбу различных школ и течений
в истории философии.
Все ошибки и извращения в освещении истории философии, допу¬
щенные за последние годы, объясняются тем, что товарищи, работаю¬
щие в этой области, отступали от марксистских принципов исследования
истории философии, от марксистского требования конкретно-историче-

О НЕКОТОРЫХ ЗАКОНОМЕРНОСТЯХ РАЗВИТИЯ ФИЛОСОФИИ
65
ского анализа явлений действительности, всестороннего изучения дея¬
тельности того или иного мыслителя в тесной связи с общественными
отношениями, борьбой партий, классов и государств.
Нам представляется необходимым рассмотреть поставленный неко¬
торыми товарищами, работающими в области истории русской филосо¬
фии, вопрос о формах материализма. Известно, что классики марксизма,
рассматривая вопрос о формах материализма, установили, что в домар¬
ксистский период материализм имел две формы. Первой формой они счи¬
тали античный, наивный материализм: философия как наука еще не от¬
почковалась от естествознания, и греческие мыслители знали одну, нерас-
члененную науку, в которую органически входила и философия.
Ко второй форме классики марксизма относили буржуазный материа¬
лизм, основоположниками которого были Ф. Бэкон и Т. Гоббс. Француз¬
ские материалисты и Фейербах развивали и совершенствовали эту фор¬
му материализма.
В произведении «Людвиг Фейербах» Энгельс дал всестороннюю
оценку этой формы материализма. Ленин воспроизвел ее в своем труде
«Материализм и эмпириокритицизм». Классики марксизма, писал Ленин,
отмечали три «ограниченности» материализма XVIII века: во-первых,
он был, по существу, «механическим» в том смысле, что старые мате¬
риалисты применяли «исключительно масштаб механики к процессам
химической и органической природы»; во-вторых, ему был присущ мета¬
физический подход к явлениям природы: материалисты того времени
рассматривали мир не как процесс, не как материю, которая находится
в непрерывном историческом развитии, а как нечто неизменное, застыв¬
шее; в-третьих, материалисты XVIII века не понимали исторической за¬
кономерности, были идеалистами «вверху».
Перечислив эти признаки ограниченности старого материализма,
Ленин в заключение пишет: «По всем остальным, более азбучным, во¬
просам материализма (извращенным махистами) никакой разницы меж¬
ду Марксом и Энгельсом, с одной стороны, всеми этими старыми мате¬
риалистами — с другой, нет и быть не может» (Соч. Т. 14, стр. 228).
Марксистский диалектический материализм полностью преодолел эти
недостатки. Он учел достижения естествознания XIX века, не отбросил,
а полностью использовал завоевания диалектической мысли первой трети
XIX века.
Перед товарищами, работающими в области истории русской фило¬
софии, встал вопрос: к какой форме материализма отнести материализм
русских революционеров-демократов XIX века?
Исходя из того, что характеристика второй формы материализма
полностью не применима к философии русских материалистов, товарищи
решили, что материализм русских мыслителей XIX века составляет осо¬
бую, «третью форму» домарксистского материализма.
В пользу соображения, выдвигаемого в защиту «третьей формы»,
приводится тот довод, что русские материалисты были диалектиками, что
они пропагандировали идею развития и обогатили диалектикой старый,
метафизический материализм. Это, конечно, верно. Русские материали¬
сты, как образно выразился Г. В. Плеханов, «создали жизнедеятельный
зародыш материалистической диалектики». Они подвергли критике мета¬
физические воззрения и преодолели, в известной мере, созерцательность.
Их произведения проникнуты духом классовой борьбы.
Однако разрабатываемый ими материализм имел те же самые недо¬
статки, которые были присущи старому, домарксистскому материализму.
Русские материалисты не смогли полностью преодолеть антропологизм
своих предшественников — французских материалистов и Фейербаха.
«Наука говорит о народе, а не об отдельных индивидуумах, о человеке,
а не о французе или англичанине, не о купце или бюрократе,— писал
Чернышевский.— Только то, что составляет натуру человека, признается
5. ^Вопросы философии' .V 3.

Cö
M. И.СИДОРОВ
в науке за истину; только то, что полезно для человека вообще, признает¬
ся за истинное добро...» (Избранные философские сочинения,
стр. ПО. 1938).
Русские философы-материалисты не смогли преодолеть и механицизм.
В произведении «Антропологический принцип в философии», которое с
полным правом может быть названо «кредо» русского материализма
XIX века, Чернышевский высказывает следующее положение: «Разница
между органическою и неорганическою комбинацией элементов не суще¬
ственна... Например, дерево отличается от какой-нибудь неорганической
кислоты собственно тем, что кислота эта — комбинация не многосложная,
а дерево — соединение многих многосложных комбинаций. Это как буд¬
то разница между 2 и 200 — разница количественная, не больше... Само
собой разумеется,— говорит далее Чернышевский,— что когда мы нахо¬
дим одинаковость теоретической формулы, посредством которой выра¬
жается процесс, происходивший в нервной системе Ньютона при открытии
закона тяготения, и процесс того, что происходит в нервной системе ку¬
рицы, отыскивающей овсяные зерна в куче сора и пыли, то не надобно
забывать, что формула выражает собою только одинаковую сущность про¬
цесса, а вовсе не то, чтобы размер процесса был одинаков...» (там же,
стр. 65—66, 99—100).
Как видно из приведенных высказываний, философские воззрения
Н. Г. Чернышевского были вовсе не чужды механицизма. Что же касает¬
ся взглядов русских революционеров-демократов на историю, то они
носили в основном идеалистический характер. Русские материалисты
считали, что развитие науки и просвещения является одним из главных
факторов прогрессивного развития человечества. Правда, они высказы¬
вали ряд гениальных догадок, но они оставались только догадками.
Таким образом, мы не имеем никакого основания утверждать, что
русские материалисты создали новый вид, новую форму материализма,
качественно отличную от материализма XVIII века и материализма Фей¬
ербаха. Они, как говорил Ленин, вплотную подошли к диалектическому
материализму и остановились перед историческим материализмом.
Нам представляется более правильным считать, что русские мате¬
риалисты XIX века разрабатывали систему взглядов, завершающую до-
марксовскую философию, что русская материалистическая философия
была вершиной домарксовской философской мысли, что она составляла
неотъемлемую часть второй формы философского материализма.
Русские материалисты, революционеры-демократы, как идеологи ре¬
волюционного крестьянства, выступавшего против крепостничества, сде¬
лали серьезный шаг вперед по сравнению с материалистами XVIII века,
выступавшими идеологами революционной буржуазии, боровшейся против
феодализма.
Признание русского материализма качественно отличным от всего
домарксовского материализма, особой, третьей формой материализма,
привело, как известно, к целому ряду ошибок: к утверждению существо¬
вания двух источников ленинизма, к отрыву русской культуры XVIII—
XIX веков от развития общечеловеческой культуры, к противопоставле¬
нию ее всей мировой прогрессивной общественной мысли и т. д.
Такая точка зрения ведет также к отождествлению материализма рус¬
ских революционеров-демократов с марксистским материализмом, стирает
грань между ними, что глубоко ошибочно. Научная история философии
не знает никакой промежуточной формы материализма между домарксов-
ским и диалектическим материализмом.
Вред этой точки зрения заключается еще и в том, что она ведет к
противопоставлению русских материалистов всем другим материалисти¬
ческим школам домарксистского периода. Такое противопоставление
имеется в некоторых статьях по истории русской философии. Характери¬
зуя взгляды Герцена, Добролюбова, Чернышевского, авторы этих статей
О НЕКОТОРЫХ ЗАКОНОМЕРНОСТЯХ РАЗВИТИЯ ФИЛОСОФИИ
157
противопоставляют их воззрениям материалистов XVIII века
и Фейербаха.
Эти товарищи полагают, очевидно, что, противопоставляя русских ма¬
териалистов всем другим материалистам, они возвеличивают русскую ма¬
териалистическую философию. На самом же деле они принижают русскую
философию, создают впечатление, будто русские философы-материалисты
не понимали великого значения борьбы между материализмом и идеализ¬
мом, смешивали эти два главных направления в философии.
Ясно, что выявлять особенности своеобразия русского материализма
и его классовую обусловленность необходимо так же, как необходимо
видеть различие между материализмом Фейербаха и материализмом
Дидро. Но противопоставлять их друг другу нет никаких оснований.
К сожалению, приходится признать, что не только в философской
литературе встречаются подобные ошибки. В 1951 году вышла в свет
книга тов. Макогоненко «Николай Новиков и русское просвещение
XVIII века». Автор этой книги утверждает, что русские просветители вели
якобы борьбу против французских просветителей, как опоры царского
самодержавия. Определяя специфические черты русского просвещения
XVIII века, тов. Макогоненко пишет:
«Другой важной чертой русского просвещения, уже определившейся
з XVIII столетии, является его антибуржуазность. Французское, амери¬
канское и немецкое просвещение, в силу исторически сложившихся об¬
стоятельств, было буржуазной идеологией» (стр. 210). А поскольку рус¬
ское просвещение XVIII века было, по мнению автора, антибуржуазным,
а потому и более демократичным, то ему пришлось бороться не только
с идеологами абсолютизма, но и с деятелями, просвещения других стран.
Ошибка тов. Макогоненко состоит в том, что к оценке буржуазной
идеологии он подошел антиисторически.
Тов. Макогоненко не видит революционности буржуазной идеологии
того периода, когда буржуазия являлась знаменосцем борьбы против
феодализма.
Общеизвестно, что французские энциклопедисты были идеологами
буржуазии, что они готовили ее к борьбе против феодализма, против
старых производственных отношений, за установление новых производ¬
ственных отношений.
Французские энциклопедисты в своих трудах доказывали неизбеж¬
ность ликвидации феодального строя, феодальной собственности.
Маркс и Энгельс отмечают в «Святом семействе», что французские
просветители боролись за идеи нового мира. В. И. Ленин в борьбе против
идеализма и мистики систематически использовал наследие великих
французских энциклопедистов. В своей статье «О значении воинствующе¬
го материализма» он предложил переводить на русский язык и издавать их
труды.
* * *
Наша партия решительно борется как с субъективизмом, так и с
буржуазным объективизмом, с отступлениями от принципа партийности
в философии. Объективизм означает, по существу, отказ от материали¬
стического объяснения возникновения и развития философских школ и
течений и переход на позиции идеалистического истолкования философ¬
ских явлений как саморазвития, филиации идей. Объективистская трак¬
товка истории философии неизбежно ведет к отступлению от марксист¬
ского объяснения развития философских взглядов как отражения эконо¬
мического строя общества, борьбы классов и партий в обществе, как
выражения объективных закономерностей развития, к отказу от воин¬
ствующей партийности, от диалектического материализма.
Партийность диалектико-материалистической философии предпо¬
лагает объективный, научный характер содержания этой философии.

•'8
М. И. СИДОРОВ
Материалистическая философия в отличие от философии идеалисти¬
ческой, мистифицирующей реальные отношения в природе и обществе
и извращающей их, во всех своих выводах и суждениях опирается
на объективные закономерности природы и общества и изображает
мир таким, каков он есть в действительности. В истинном отображении
действительности, в познании законов объективного мира—суть мате¬
риализма.
Марксистская партийность и объективность никогда не противоречат
друг другу. Идеология реакционных классов, идеалистическая филосо¬
фия, лженаучна: она искажает законы действительности. Идеология про¬
летариата — диалектико-материалистическая философия — объективна по
своему содержанию, поскольку адэкватно отражает в своих законах и
категориях законы объективного мира, законы смены общественно-эко¬
номических формаций.
Научная марксистско-ленинская история философии изучает законо¬
мерности развития философских взглядов общества и соответствующих
им учреждений. Это развитие она рассматривает как глубоко содержа¬
тельный процесс.
История философии есть процесс зарождения, возникновения и раз¬
вития диалектико-материалистического мировоззрения и его законов.
Поскольку материализм рос и развивался в борьбе с идеалистическими
течениями, постольку история философии есть также история борьбы ма¬
териализма с идеализмом.
История философии должна, следовательно, проанализировать за¬
рождение, возникновение и развитие материализма, материалистической
диалектики, являющейся неотъемлемой частью нашего мировоззрения,
ее борьбу с метафизикой, а также проследить развитие логических ка¬
тегорий как научно обобщенного отражения практической деятельности
людей.
До возникновения марксизма, до появления научной истории фило¬
софии существовали феодально-дворянские и буржуазные концепции исто¬
рии философии (последние существуют и ныне). Как бы ни различны бы¬
ли эти концепции, но в своем подавляющем большинстве они страдали
общими основными пороками, которые проистекали из ошибочных
антимарксистских воззрений их авторов.
Буржуазные историки философии, во-первых, не видели материаль¬
ных основ развития идеологии вообще и философии как особой формы
общественного сознания в частности; источником развития философских
взглядов они считали творческую деятельность человеческого разума,
или так называемого абсолютного духа, абстрактной идеи.
Во-вторых, не видя материальной основы развития философии, они
не в состоянии были вскрыть закономерности этого развития. В подав¬
ляющем своем большинстве они рассматривали историю философии как
случайное скопление школ и направлений.
В-третьих, буржуазные историки-философы опирались на традицион¬
ную лживую схему, согласно которой философская мысль развивалась
лишь в древней Греции, Риме и некоторых западноевропейских странах,
прежде всего Англии, Германии и Франции. Если пропагандисты этой
насквозь реакционной схемы и обращались к философской мысли древ¬
него Китая и Индии, то лишь для того, чтобы проиллюстрировать извеч¬
ный «застой» в духовном развитии народов этих стран. Таким образом,
эта схема истории философской мысли не отражает развития философ¬
ской мысли подавляющего большинства народов земного шара, в особен¬
ности славянских народов и народов стран Востока.
В-четвертых, все без исключения буржуазные историки философии,
выступая под флагом квази-объективизма, третировали материалистиче¬
ское направление в философии, клеветали на материализм и возвеличи¬
вали идеализм.

О НЕКОТОРЫХ ЗАКОНОМЕРНОСТЯХ РАЗВИТИЯ ФИЛОСОФИИ
(И)
В настоящее время такие фальсификаторы истории философии, как
Рассел, Хайер, Лосский, Веттер и другие идеологи империалистической
реакции, служители мракобесия, продолжают нападать на материализм,
извращая действительное содержание трудов выдающихся мыслителей-
материалистов. Они доходят до того, что Спинозу и Чернышевского
изображают как последовательных идеалистов.
Не желая понять закономерности развития философских взглядов
общества и соответствующих им учреждений как неотъемлемой части
надстройки, современные буржуазные «историки» философии продолжа¬
ют пережевывать давно отброшенную классиками марксизма гегелевскую,
антинаучную концепцию истории философии, всячески перекраивая ее
по требованию своих хозяев — империалистов.
Первая попытка дать научный анализ истории философии принад¬
лежит русским революционным демократам и прежде всего Герцену и
Чернышевскому. В своих трудах они рассматривали борьбу материализ¬
ма с идеализмом, показывали коренную противоположность и неприми¬
римость этих направлений, раскрывали антинаучный характер идеализма.
Им принадлежит заслуга критики идеалистической трактовки истории
философии.
Однако русские революционеры-демократы не создали научной
истории философии. Они оставались идеалистами в понимании истории
и не могли поэтому раскрыть закономерности развития философских
взглядов общества.
Маркс и Энгельс впервые разработали основы научной истории фи¬
лософии. Ленин и Сталин развили дальше, обогатили основные положе¬
ния классиков марксизма и подняли изучение истории философии на
новую ступень. Труды классиков марксизма-ленинизма содержат исчер¬
пывающие указания для создания научной истории философии.

К 70-ЛЕТИЮ СО ДНЯ СМЕРТИ
КАРЛА МАРКСА
Из истории идейно-политической борьбы
Маркса и Энгельса в 40-х годах XIX века
Т. И. ОЙЗЕРМАН
Научная идеология пролетариата законо¬
мерно, с исторической необходимостью
возникла в конце первой половины XIX ве¬
ка в Европе, где к этому времени уже
вполне утвердился капитализм, пришедший
на смену феодализму. Возникшая проле¬
тарская идеология отразила в научно-фи¬
лософской форме с позиций революцион¬
ного пролетариата прогрессирующее обо¬
стрение экономических и политических ан¬
тагонизмов буржуазного общества, назрева¬
ние предпосылок социализма в недрах ка¬
питализма, а также коренные потребности
рабочего движения, не имевшего до тех пор
правильной революционной теории. Создав
социалистическое учение, указывающее
пути и средства социального освобождения
пролетариата, раскрывающее законы раз¬
вития общества, Маркс и Энгельс удовле¬
творили эту насущную потребность осво¬
бодительной борьбы рабочего класса.
Исходя из интересов наиболее прогрес¬
сивного и революционного класса, теорети¬
чески обобщая его опыт, основоположники
марксизма гениально решили всемирно-
истофическую задачу, вооружив рабочий
класс передовой, революционной теорией.
Они революционно-критически переработа¬
ли выдающиеся достижения предшествую¬
щего периода, явившиеся теоретическим
источником их учения: немецкую филосо¬
фию конца XVIII и начала XIX ве¬
ка, французский утопический социализм
XIX века, английскую классическую поли¬
тическую экономию.
Тот факт, что именно Германия явилась
родиной марксизма, не случаен. В тот пе¬
риод, как отмечает И. В. Сталин, центр
революционного движения перемещался в
Германию. Буржуазная революция, назре¬
вавшая в этой стране, существенно отли¬
чалась от революций XVII—XVIII веков
наличием более развитого пролетариата, о
чем, в частности, свидетельствовало силез¬
ское восстание ткачей в 1844 году. Таким
образом, в Германии складывались условия
для развертывания классовой борьбы про¬
летариата против буржуазии в самом ходе
буржуазной революции, чего, конечно, не
могло быть в период ранних буржуазных
революций. Вследствие этого уже в пред¬
революционный период в Германии проис¬
ходило размежевание между буржуазным
либерализмом, ищущим компромисса со
старой властью, и революционным демо¬
кратизмом, отражающим стремление широ¬
ких трудящихся масс, в особенности кре¬
стьянства, решительно разделаться с (йо¬
да л измом.
Известно, что Маркс и Энгельс нс сразу
стали идеологами пролетариата. Но, при¬
мыкая в начале своего идейно-политиче¬
ского развития к младогегельянцам (лево-
гегельянцам), пытавшимся делать из фи¬
лософии Гегеля атеистические и револю¬
ционные выводы, Маркс и Энгельс суще¬
ственно отличались от этих буржуазных
радикалов прежде всего своей революцион¬
но-демократической направленностью.
Поэтому вопросы классовой борьбы, го¬
сударства, революции и другие «нефило¬
софские», с точки зрения эксплуататорских
классов, вопросы были для Маркса и Эн¬
гельса важнейшими, имеющими мировоз¬
зренческое значение.
Уже в самом начале своей общественно¬
политической и научной деятельности
Маркс и Энгельс с революционно-демокра¬
тических позиций выступили против
идеологии господствующих классов. В своей
докторской диссертации, написанной, как
отмечал В. И. Ленин, с вдеалистически-
гегельянских позиций, Маркс противопо¬
ставляет порабощающим личность феодаль¬
ным порядкам философию, которая, по его
мнению, должна бороться против всех зем¬
ных и небесных богов и, подобно леген¬
дарному Прометею, не склонять головы
перед ними, а нести людям свет знания
и свободы.
Если Гегель, подобно своим предшествен¬
никам, противопоставлял философское умо¬
зрение практической деятельности, утвер¬
ждая, что «отвращение к волнениям непо¬
средственных страстей в действительности
побуждает приступить к философскому рас¬
ОБ ИДЕЯНО-ПОЛИТИЧЕСКОЯ БОРЬБЕ МАРКСА И ЭНГЕЛЬСА
71
смотрению», то молодой Маркс провозгла¬
шает необходимость «обмирщения филосо¬
фии», считая, что философия должна вести
к практической деятельности, к революци¬
онной борьбе. Молодой Маркс стремился
подчинить философию политической борьбе
против германского абсолютизма. Это в
корне отличало его от младогегельянцев, к
которым он в то время примыкал. Младо¬
гегельянец Б. Бауэр, проповедовавший
«терроризм чистой мысли», решительно
выступил п]ютив практически-революци-
онной направленности Маркса. Этот буржу¬
азный радикал писал Марксу в марте
1841 года: «Было бы безумием, если бы
ты решил себя посвятить практической
карьере» (MEGA. Erste Abteilung. Bd. I,
Zweiter Halbband, S. 250). Он убеждал Мар¬
кса не включать в диссертацию «ничего,
что, вообще, выходит за границы филосо¬
фии». В предисловии к диссертации «Раз¬
личие между натурфилософией Демокрита
и натурфилософией Эпикура» Маркс цити¬
рует следующие эсхиловские строки: «По
правде, всех богов я ненавижу». И далее:
Знай хорошо, что я б не променял
Своих скорбей на рабское служенье:
Мне лучше быть прикованным к скале,
Чем верным быть прислужником Зевеса.
Эти строки вызвали особенное опасение
у Бауэра. «Ту строфу из Эсхила,— писал
он Марксу,—ты теперь ни в коем случае
не должен включать в диссертацию». Как
известно, Маркс не внял предостере¬
жениям младогегельянского лидера. Это
свидетельствует о том, что революционный
демократизм молодого Маркса выводил его,
употребляя бауэровское выражение, за гра¬
ницы философии в старом ее понимании.
Возникновение у Маркса и Энгельса но¬
вого взгляда на философию как на орудие
борьбы народных масс было неразрывно
связано с их политической деятельностью,
с их страстной борьбой за интересы трудя¬
щихся, против тех, кто ограничивался лишь
созерцанием эксплуататорских порядков.
И чем больше включались Маркс и Эн¬
гельс в политическую борьбу против угне¬
тения человека человеком, тем отчетливей,
определенней намечалось новое понимание
ими философии. Позднее, перейдя на пози¬
ции пролетарской партийности, они произ¬
вели действительную революцию в фило¬
софии, коренным образом изменив ее клас¬
совую природу, предмет и задачи.
Вскоре после защиты докторской диссер¬
тации Маркс, вынужденный отказаться от
доцентуры в Боннском университете, цели¬
ком отдается публицистике. Он становит¬
ся редактором «Рейнской газеты», которая
под ото руководством превращается в ре¬
волюционно-демократический орган. Пере¬
ход к газетной работе, к открытой по¬
литической деятельности рассматривается
Марксом как закономерный шаг в деле
«обмирщения философии», которая должна,
как говорил он, стать «газетным сотруд¬
ником», «сменить аскетическую священ¬
ническую рясу на легкую модную одежду
газет».
Либеральная «Кельнская газета» в од¬
ной из своих передовых статей обвиняла
газету Маркса в том, что она вопреки су¬
ществующей традиции обсуждает не только
повседневные происшествия, но и корен¬
ные философские проблемы, которым не
должно быть места на страницах газеты.
Маркс разоблачил скрытый смысл этого
обвинения: попытка увести в сторону от
больших, основных вопросов общественной
жизни. Гениальный редактор «Рейнской га¬
зеты» показал, что философия должна пре¬
следовать те же практические, в высоком
смысле этого слова, цели, что и всякая тру¬
довая деятельность людей.
Если в докторской диссертации Маркс
рассматривал философию как главную си¬
лу в борьбе против реакционных обще¬
ственных порядков, то в статьях, печатав¬
шихся в «Рейнской газете», он вдет уже
значительно дальше, требуя от философии
прямого присоединения к революционной
партии. «Без партий нет развития...» —
писал он (К. М а р к с и Ф. Энгельс.
Соч. Т. 1, стр. 208. 1928). Эти слова
Маркса стоит сравнить с заявлением мла¬
догегельянца А. Руге, сделанным в том же,
1843 году: «Наше счастье, как известно,
состоит в том, что у нас нет никаких
партий» (Einheit und Freiheit. Die deutsche
Geschichte von 1815 bis 1849 in zeitge¬
nössischen Dokumenten. Dargestellt und
eingeleitet von Dr. Karl Obermann. Berlin.
1950, S. 194).
Хотя «Рейнская газета» и не давала еще
ответа на вопрос, к какой партии, к ка¬
кому классу должна присоединиться пере¬
довая философия, но она уже поставила
вопрос о необходимости революционной
борьбы против существующих в Германии
реакционных порядков.
В этот период Маркс рассматривал госу¬
дарство еще как «естественное духовное
царство», в котором «господином является
не материя, а форма, нс природа вне го¬
сударства, а природа государства, не н е-
свободным предмет, а свобод¬
ный ч е л о в е к» (К. М а р к с и Ф. Эн¬
гель с. Соч. Т. I, стр. 283). Однако в
противоположность младогегельянцам Маркс
вовсе не считал прусскую монархию вопло¬
щением духовной свободы. Если Б. Бауэр
в одном из писем к Марксу утверждалц
имея в виду прусский абсолютизм, что
государству «присуще быть разумным», а
fero соратник Л. Буль заявлял: «Все мы
желаем, чтобы оно (прусское государ¬
ство.— Т. 0.) было великим, могуществен¬
Т. И. ОИЗЕРМАН
ным, сильным п разумным» (Der Beruf
der preussischen Presse von L. Buhl. Berlin.
1842, S. G. Фотокопия ИМЭЛ), то молодой
Маркс считал, что истинным государством
является лишь демократия. Государство же,
которое «не представляет осуществления
разумной свободы, есть плохое государство*
(К. Маркс и Ф. Э н г с л ьс. Соч. Т. I,
стр. 206). Революционные высказывания
па страницах «Рейнской газеты» явились
причиной запрещения газеты. «Ныне,—
писал один из современников Маркса,— во
всей Германии нет ни одного издания, в ко¬
тором бы велась принципиальная борьба,
ни одного издания, призывающего к свобо¬
де» («Einheit und Freiheit...», S. 192).
После запрещения «Рейнской газеты»
Маркс, как известно, получил от младоге¬
гельянца А. Руге, занимавшегося издатель¬
ской деятельностью, предложение совмест¬
но издавать в Цюрихе или Париже «Не¬
мецко-французские ежегодники».
Многочисленные письма Руге к Марксу
свидетельствуют о том, что Руге стремил¬
ся привлечь к участию в «Ежегодниках»
самую разнообразную публику — младоге¬
гельянцев и южнонемецких либералов, а
также Ж. Санд, Ламеннэ, Прудона, мень¬
ше всего думая об определенной политиче¬
ской программе. Маркс же в противопо¬
ложность Руге считал необходимым выра¬
ботать определенную политическую про¬
грамму издания. Сущность этой программы
.Маркс изложил в одном из писем к А. Руге
(в сентябре 1843 года). В этом письме он
решительно выступил против утопистов,
конструировавших всякого рода схемы и
социальные рецепты, и призывал к беспо¬
щадной критике существующего обществен¬
ного строя.
В этом же письме Маркс подчеркнул не¬
обходимость связать эту критику с прак¬
тической деятельностью, с революционной
борьбой: «Ничто нам не мешает связать
нашу критику с критикой политики, с ин¬
тересами определенной политической пар¬
тии, а стало быть, связать и отожествить
пашу критику с действительной
борьбой. В таком случае, мы не выступим
перед миром, как доктринеры с готовым
новым принципом: тут истина, на колени
перед ней!.. Мы не говорим миру: «пере¬
стань бороться, вся твоя борьба — пустя¬
ки»,— мы даем ему истинный лозунг борь¬
бы» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч.
Т. I, стр. 366).
В Париж, где было решено издавать
«Немецко-французские ежегодники», Маркс
приехал осенью 1843 года. Оказавшись в
центре тогдашней политической борьбы,
Маркс получил возможность глубоко изу¬
чить рабочее движение. В этот период он
изучает французский и английский утопи¬
ческий социализм, историю буржуазных
революций, труды французских материа¬
листов, буржуазную политическую эко¬
номию.
Выход в свет в феврале 1844 года пер¬
вого (двойного) номера «Немецко-француз¬
ских ежегодников» был крупным идейным
событием того времени. Соратник Маркса
Даниэльс (впоследствии член «Союза ком¬
мунистов») сообщал Марксу из Кельна, что
его статьи, опубликованные в журнале,
восторженно встречают все демократы
(Архив ИМЭЛ, письмо Даниэльса Марксу от
17 июля 1846 года) \
В статьях, опубликованных в «Немец¬
ко-французских ежегодниках», Маркс про¬
тивопоставляет младогегельянской бур¬
жуазно-демократической «политической
эмансипации» социалистическую, или «че¬
ловеческую эмансипацию», осуществить
которую может только пролетариат. Выра¬
жение «человеческая эмансипация», несом¬
ненно, несет на себе печать фейербаховско-
го антропологического материализма. Но
Маркс, употребляя это выражение, имел
в виду социалистическую, пролетарскую
революцию, идея которой была чужда Фей¬
ербаху.
В «Ежегодниках» были опубликованы и
две статьи Энгельса, одну из которых —
«Очерки критики политической эконо¬
мии» — Маркс назвал гениальными эски¬
зами политической экономии пролетариата.
Таким образом, «Немецко-французские
ежегодники», издание которых вследствие
принципиальных разногласий между
К. Марксом и А. Руге прекратилось после
выхода в свет первого номера, явились
знаменательной вехой в истории марксиз¬
ма. В этот период Маркс и Энгельс окон¬
чательно порывают с идеализмом и рево¬
люционным демократизмом и переходят на
позиции научного коммунизма и диалекти¬
ческого материализма. С этого же времени
начинается творческое, революционное со¬
дружество Маркса и Энгельса.
К этому же периоду относится работа
Маркса над «Экономическо-философскими
рукописями», полный текст которых опуб¬
ликован в сочинениях Маркса и Энгельса
на немецком языке, изданных ИМЭЛ
(Marx — Engels — Gesamtausgabe. Erste
Abteilung. Band 3.). В этих рукописях
Маркс, принимая идею Смита и Рикардо
о труде, как создателе стоимости, разобла¬
чает буржуазное понимание общественного
труда, как создающего якобы одни только
товары, и доказывает, что труд создает са¬
мого человека и всю человеческую исто¬
рию. Маркс подчеркивает, что только бла¬
годаря общественному труду происходит
1 Дальше в тексте ссылки даются без
указания архива.
ОБ ИДЕИНО-ПОЛИТИЧЕСКОИ БОРЬБЕ МАРКСА И ЭНГЕЛЬСА
73
развитие и совершенствование человече¬
ских «сущностных сил», то есть способно¬
стей, талантов. «Только благодаря (пред¬
метно) объективно развернутому богатству
человеческой сущности получается богат¬
ство субъективной человеческой
чувственности, получается музыкальное
ухо, глаз, умеющий понимать красоту
формы, — словом, отчасти впервые порож¬
даются, отчасти развиваются человеческие,
способные наслаждаться чувства...»
(К. Маркс и Ф. Э н г с л ь с. Соч. Т. III,
стр. 627). Это положение, напоминающее
по форме антропологический материализм
Фейербаха, в действительности в корне про¬
тивоположно ему. Фейербах, как известно,
объяснял превосходство человеческой чув¬
ственности над ощущениями животного
природными свойствами человеческого со¬
знания (отступая тем самым в болото идеа¬
лизма), между тем как Маркс развитие
чувств и мышления человека объяснял его
трудовой, материальной деятельностью.
Противопоставляя буржуазному, ограни¬
ченному пониманию роли труда социали¬
стическое понимание общественного харак¬
тера прудовой деятельности, Маркс видит
источник всех существующих социальных
антагонизмов в существовании «отчужден¬
ного труда», то есть труда, производящего
частную собственность. Термином «отчуж¬
дение». как известно, пользовались Гегель
и Фейербах. Гегель рассматривал все яв¬
ления природы и общества как отчужден¬
ное бытие абсолютной идеи, сводя всю про¬
блему развития к преодолению этого от¬
чуждения. С точки зрения Фейербаха, ре¬
лигия является отчуждением человеческой
сущности, для преодоления которого Фей¬
ербах предлагал «новую» религию, ставя¬
щую на место бога самого человека. Маркс
подверг уничтожающей критике эти идеа¬
листические измышления, доказав, что
отчуждение продуктов тру-да рабочего, при¬
своение их капиталистами является исто¬
рически неизбежной, но вместе с тем пре¬
ходящей ступенью общественной жизни,
обусловленной недостаточным развитием
производительных сил. В «Экономическо-
философских рукописях» Маркс доказывает
необходимость ликвидации частной соб¬
ственности, в результате чего наступит
полное освобождение человека. Этот труд
Маркса наглядно свидетельствует о том,
какое огромное значение имели экономиче¬
ские исследования в формировании его фи¬
лософских взглядов и в особенности мате¬
риалистического понимания истории.
Осенью 1844 года Энгельс встретился
с Марксом в Париже. Здесь основополож¬
ники научной идеологии пролетариата до¬
говорились о совместном выступлении про¬
тив младогегельянцев п немецкой идеали¬
стической философии вообще. Необходи¬
мость критики идеализма стала очевидной
прежде всего потому, что Б. Бауэр и К0
предприняли поход против коммунизма, об¬
винив, в частности, Маркса и Энгельса в
«некритическом» отношении к «массе».
Соратники Маркса в Германии писали ему,
что медлить с критикой младогегельянцев
нельзя. «Бауэр, — сообщал Георг Юнг, —
так помешался на критике, что недавно
писал мне: должно не только общество
привилегированных собственников и т. д„
но (до чего еще никто не додумал¬
ся!) и пролетариат подвергнуть крити¬
ке...» (письмо Г. Юнга К. Марксу от 31 ию¬
ля 1844 года).
Б. Бауэр и другие младогегельянцы, как
отмечал В. II. Ленин, свысока судили о
пролетариате, как о «некритической» мас¬
се. Против этого вздорного и вредного на¬
правления решительно восстали Марке и
Энгельс.
В труде «Святое семейство, или крити¬
ка критической критики», опубликован¬
ном в начале 1845 года, Маркс и Энгельс
не ограничились разоблачением младоге¬
гельянцев как апостолов «новой» филосо¬
фии, выступающей с месспанистскими
претензиями и именующей себя «критиче¬
ской критикой»: они подвергли системати¬
ческой критике первоисточник младоге¬
гельянства— философию Гегеля. Но кри¬
тика гегелевской философии — наиболее
законченного и систематического изложе¬
ния идеалистического мировоззрения —
перерастала в критику идеализма вообще.
Вся идеалистическая философия с харак¬
терным для нее противопоставлением тео¬
рии практике, умозрения положительным
наукам, философствования (как якобы
«чистого» стремления к истине) партийно¬
сти была подвергнута Марксом и Энгель¬
сом решительной критике. При этом осно¬
воположники марксизма разоблачили не
только теоретическую несостоятельность
идеализма, но и его социальный
смысл, его роль в исторической борьбе
классов.
В «Святом семействе», написанном в то
время, когда революция уже стояла у во¬
рот Европы, все было подчинено идейному
разгрому буржуазного либерализма, враж¬
дебного революционной борьбе и обоснова¬
нию последовательно революционного про¬
летарского социализма.
Маркс и Энгельс показали, что идеали¬
стические фразы младогегельянцев о все¬
могуществе самосознания прикрывают
страх буржуазии перед революционным
изменением действительности. Если фран¬
цузские просветители требовали изменения
действительности согласно принципам ра¬
зума, то младогегельянцы ограничивались
крикливым требованием изменения одного
лишь сознания. Поэтому-то требование из¬
74
Т. И. ОЙЗЕРМАН
менять сознание сводилось к требованию
иначе истолковать существующее, то есть
признать его посредством иного истолко¬
вания.
Младогегельянцы считали себя архире¬
волюционерами, потрясателями вековых
устоев. Эта иллюзия, разделявшаяся не
только младогегельянцами, но и их про¬
тивниками справа, впервые была разобла¬
чена лишь Марксом и Энгельсом. Младоге¬
гельянцы похвалялись тем. что они апел¬
лируют не к богу, а к человеческому
сознанию, объявляя его единственным бо¬
жеством. Маркс и Энгельс показали, что
концепция младогегельянцев, по существу,
является поповщиной (младогегельянцы
же считали себя врагами поповщины), так
как она «на место действительно¬
го индивидуального челове-
к а ставит «самосознание», или же
«дух», и вместе с евангелистом учит:
«Дух животворящ, плоть же — немощна»
(К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. III,
стр. 23).
Если раньше Маркс и Энгельс в изве¬
стной мере разделяли утверждение младо¬
гегельянцев о противоположности «разум¬
ного» идеализма фантастическим представ¬
лениям религии, то теперь они бесповорот¬
но порывают с этим ошибочным взгля¬
дом.
Маркс и Энгельс с позиций пролетарской
партийности разоблачили антинародный,
буржуазно-идеалистический характер мла¬
догегельянской интерпретации истории как
умственной деятельности выдающихся
«критиков». Рабочие, говорил Маркс, в
отличие от «критических критиков» пони¬
мают, что нельзя «чистым мышлением»
избавиться от хозяев. «Они очень болез¬
ненно ощущают различие между б ы-
т и е м и мышлением, между созна¬
нием и жизнью. Они знают, что соб¬
ственность, капитал, деньги, наемный труд
и тому подобное представляют собой дале¬
ко не призраки воображения, а весьма
практические, весьма конкретные продук¬
ты самоотчуждения рабочих, и что поэтому
они должны быть упразднены тоже прак¬
тическим и конкретным образом...»
(Там же, стр. 74).
От действительных материальных отно¬
шений, порабощающих человека, нельзя
освободиться без борьбы. Громя реакцион¬
ные утверждения господ бауэров об отри¬
цательной роли народных масс в истории,
Маркс и Энгельс раскрывают революцион¬
ную роль трудящихся в !грогрессив>ном
развитии общества, особенно выделяя про¬
летариат, как последовательно революци¬
онный класс.
Указывая на историческую роль про¬
летариата, Маркс и Энгельс подчеркивают,
что они отнюдь не превращают пролета¬
риев в «критических критиков» или в
богов. «Дело не в том,— пишет Маркс,—
в чем в данный момент видит свою цель
отдельный пролетарий или даже весь про¬
летариат. Дело в том, чтб такое про¬
летариат и чтб он, сообразно этому своему
б ы т и ю, исторически вынужден будет
делать. Его цель и его историческое дей¬
ствие самым ясным и неоспоримым обра¬
зом предуказываются его собственным
жизненным положением, равно как и всей
организацией современного буржуазного
общества» (там же, стр. 56).
Необходимо отметить актуальность мар¬
ксовой критики младогегельянцев и для
наших дней. Социологические писания так
называемой психологической школы в
США, человеконенавистнические идейки
«социальной психологии», «социологии
групп», фрейдизма непосредственно напра¬
влены на «обоснование» ненужности,
«неразумности» народной борьбы за сво¬
боду и социализм. И по сей день буржуаз¬
ные социологи третируют трудящихся как
«толпу», способную якобы лишь к разру¬
шению. Этот каннибализм империалисти¬
ческих варваров и в настоящее время разят
гениальные аргументы основоположников
марксизма.
«Святое семейство» Маркса и Энгельса
произвело сильнейшее впечатление в Гер¬
мании. Сообщая об этом Марксу, Г. Юнт
писал: «Теперь спекулятивная критика
разгромлена наголову» (письмо Юнга
К. Марксу, даты нет). Правда, Б. Бауэр
выступил против «Святого семейства».
В журнале «Зеркало общества», редакти¬
ровавшемся М. Гессом, Маркс и Энгельс
опубликовали ответ на «антикритику»
Бауэра, который, объявляя себя непоня¬
тым, повторял «с полнейшей наивностью
свои старые претенциозные, давно превра¬
тившиеся в ничто фразы...» (Там же,
стр. 247).
Выступивший затем против Маркес и
Энгельса ученик Б. Бауэра Т. Опитц
заявил: «Что же такое история, как не раз¬
витие самосознания?» (Gesellschaftspiegel.
Organ zur Vertretung der besitzlosen Volks¬
klassen und zur Beleuchtigung der gesell¬
schaftlichen Zustande der Gegenwart.
Redakteur M. Gess. Elberfeld. 1845. Erster
Band. Heft V. Фотокопия ИМЭЛ). Однако
младогегельянству не удалось восстановить
утраченные в результате критики Маркса
и Энгельса позиции.
Следующим ударом ио идеалистическому
пониманию истории явилась «Немецкая
идеология» — крупнейшее произведение
периода становления марксизма, непосред¬
ственно предшествующее первым зрелым
работам Маркса и Энгельса. Здесь впервые
по всем основным вопросам пролета;*-
ОБ ИДЕИНО-ПОЛИТИЧЕСКОИ БОРЬБЕ МАРКСА И ЭНГЕЛЬСА
75
ская идеология противопоставляется бур¬
жуазной идеологии вообще, немецкой бур¬
жуазной идеологии в особенности. Боевая
воинствующая партийность в соединении
со строгой научностью — характернейшая
черта этого произведения. Если в «Святом
семействе» критика домарксовского, в
частности, фейербаховского, материализма
занимала сравнительно небольшое место, то
здесь она дается в развернутом виде.
В «Святом семействе» основоположники
марксизма, как отмечал Ленин, лишь под¬
ходят к идее производственных отношений,
тогда как в «Немецкой идеологии» дается
характеристика исторически сменяющих
ДРУГ друга форм собственности, являю¬
щихся основой производственных отноше¬
ний. В этом произведении Маркс и Энгельс
выдвигают учение о борьбе классов как
движущей силе общественного развития,
о социальных революциях вообще, о про¬
летарской революции в особенности.
В «Святом семействе» пролетарская идео¬
логия противопоставлялась исторически
изжившему себя буржуазному гуманизму и
называлась теорией «реального гуманиз¬
ма». В «Немецкой идеологии» Маркс и
Энгельс отказываются от этого термина, от¬
дающего фейербахианством, и впервые ха¬
рактеризуют свое учение как научный ком¬
мунизм.
Этот значительный шаг вперед был осу¬
ществлен основоположниками марксизма
прежде всего благодаря теоретическому об¬
общению опыта классовой борьбы пролета¬
риата в первой половине XIX века, нака¬
нуне революции 1848 года.
В целях создания организационного
единства революционных сил пробуждаю¬
щегося пролетариата Маркс и Энгельс уси¬
ленно работают над объединением разроз¬
ненных коммунистических групп, имев¬
шихся в различных странах Европы.
В феврале 1846 года в Брюсселе по
инициативе Маркса создается международ¬
ный центр—«Коммунистический комитет
сношений» — для осуществления система¬
тической связи между коммунистами раз¬
ных стран. В Брюсселе же Маркс возгла¬
вил «Немецкое рабочее общество» и «Не¬
мецкую брюссельскую газету» с целью
Усиления коммунистической пропаганды.
Он связывается с революционной частью
чартистов, французской социально-демокра¬
тической партией, с немецким «Союзом
справедливых», с союзом «Братские демо¬
краты» (объединявшим английских, не¬
мецких, русских, итальянских и польских
Революционеров), с тайной организацией
«Молодая Америка» и т. д. Стремясь объ¬
единить все революционные силы, Маркс и
Энгельс ведут решительную борьбу с пред¬
ставителями социалистического сектант¬
ства, смазывавшими значение классовой
борьбы и выступавшими против партийной
организации пролетариата.
На заседании «Коммунистического ко¬
митета сношений» в марте 1846 года Маркс
потребовал изгнаяия из коммунистических
групп Германии последователей утописта
Вейтлинга, проводивших сектантскую ли¬
нию. Это заседание, состоявшееся в Брюс¬
селе на квартире у Маркса, описано при¬
сутствовавшим на нем П. В. Анненковым.
Маркс, как рассказывает Анненков, разо¬
блачая утопическую теорию Вейтлинга, за¬
явил, что «обращаться к работнику без
строго научной идеи и положительного
учения равносильно с пустой и бесчестной
игрой в проповедники, при которой, с од¬
ной стороны, полагается вдохновенный про-
ухж, а с другой — допускаются только
ослы, слушающие его, разинув рот». В от¬
вет на демагогическую, невежественную
критику Вейтлингом научного, или, как он
выражался, «кабинетного», социализма,
Маркс «ударил кулаком по столу так силь¬
но, что зазвенела и зашаталась лампа на
столе, и вскочил с места, приговаривая:
«Никогда еще невежество никому не по¬
могло» (П. В. Анненков. «Литератур¬
ные воспоминания», стр. 482, 483. 1928).
Маркс и Энгельс выступили также и
против мелкобуржуазного социалиста на¬
роднического типа Г. Криге, подменявшего
пропаганду революционного социализма
сентиментальной проповедью братания
между классами. Энгельс в одном из своих
писем в «Коммунистический комитет сно¬
шений» в 1846 году рассказывает о своей
борьбе с мелкобуржуазным социализмом.
Он решительно выступил против реакцион¬
ных прожектов организации «социалисти¬
ческих мастерских» на основе сбережений
рабочих, посредством которых мелкобур¬
жуазные социалисты надеялись мирно вы¬
теснить капитал и перейти к социализму
без революции. Разоблачая эти уводившие
от классовой борьбы прожекты немецких
«социалистов», Энгельс противопоставляет
им революционный, научный коммунизм,
основная цель которого — уничтожить
частную собственность посредством «на¬
сильственной демократической революции».
Термином «насильственная демократиче¬
ская революция» Энгельс обозначает рево¬
люцию пролетариата.
В условиях, когда сторонники Маркса и
Энгельса были еще в меньшинстве среди
разношерстных групп мелкобуржуазного
сектантского социализма, одной из важней¬
ших задач, стоявших перед основополож¬
никами марксизма, было научное обосно¬
вание пролетарской идеологии, пропаганда
се для завоевания на сторону научного со¬
циализма передовых пролетариев, разобла¬
чение мелкобуржуазного социализма, гос¬
подствовавшего тогда в рабочем движении.
70
Т. И. ОЯЗЕРМАН
Характерной особенностью всех мелкобур¬
жуазных учении являлось отрицание клас¬
совой природы государства. В «Немецкой
идеологии» Маркс и Энгельс полностью
разоблачили мелкобуржуазную «теорию» <»
надклассовой природе государства. Маркс и
Энгельс показали, что господство одного
класса над другим политически выражает¬
ся в существовании того пли иного типа
государства: рабовладельческого, феодаль¬
ного, буржуазного.
При решении вопроса о сущности госу¬
дарства основоположники марксизма остав¬
ляют в стороне вопрос о формах правления
(республика, монархия и т. д.), считая
основным вопрос о том, какой класс пра¬
вит, какому классу принадлежит власть.
Отбрасывая идеалистическое представле¬
ние о сущности государства, Маркс и
Энгельс определяют последнее как форму,
посредством которой индивиды, принадле¬
жащие к экономически господствующему
классу, проводят свои интересы. Разграни¬
чение основных типов государств соответ¬
ственно основным типам производствен¬
ных отношений (при наличии ранее вы¬
двинутой идеи об исторической роли про¬
летариата) вплотную подводит к идее дик¬
татуры пролетариата.
Государство Маркс и Энгельс определя¬
ют как диктатуру экономически господ¬
ствующего класса, объективно обусловлен¬
ную антагонистическим характером произ¬
водственных отношений.
Однако, не ограничиваясь разоблачением
природы эксплуататорского государства,
Маркс и Энгельс доказывают, что господ¬
ство одного класса над другим исторически
возможно в совершенно новой форме, яв¬
ляющейся переходной ступенью к ликви¬
дации классовых различии.
Основоположники марксизма учат, что
«каждый стремящийся к господству
пласе, — если даже его господство обусло¬
вливает, как у пролетариата, уничтожение
всей старой общественной формы и господ¬
ства вообще... должен прежде всего завое¬
вать себе политическую власть»
(К. М а р.к с и Ф. Энгельс. Соч. Т. IV,
стр. 24). Это положение является важней¬
шим положением «Немецкой идеологии», в
которой Маркс и Энгельс исследуют усло¬
вия, делающие возможным превращение
пролетариата в политически господствую¬
щий класс.
* * *
Характерной особенностью формирования
марксизма является постоянное размеже¬
вание его со всякого рода «попутчиками»:
сначала с буржуазным либерализмом, за¬
тем с мелкобуржуазной демократией, в том
числе и мелкобуржуазным социализмом.
Таким образом, борьба с буржуазной идео¬
логией, которую вели в эти годы Маркс и
Энгельс, постоянно завершалась критикой
нсевдосоциалистических учений, оказы¬
вавших буржуазное влияние на пролета¬
риат.
Открытие исторической миссии пролета¬
риата требовало выяснения качественного
отличия пролетарской идеологии от идео¬
логии непролетарских трудящихся масс,
колеблющихся между буржуазией и про¬
летариатом. Необходимо было разоблачить
колебания мелкой буржуазии вскрыть бур¬
жуазную сущность той мелкобуржуазной
идеологии, которая противопоставлялась
освободительной борьбе пролетариата. Вы¬
соко оценивая революционный демократизм
непролетарских трудящихся масс, Маркс и
Энгельс выступали против тех мелкобур¬
жуазных идеологов, которые, отражая кон¬
сервативность мелкого производителя, про¬
поведовали, по существу, буржуазную
идеологию, облекая ее в псевдосоциалисти-
ческую оболочку.
Такого рода мелкобуржуазными идеоло¬
гами псевдосоциалистического направления
были немецкие так называемые «истин¬
ные социалисты» Грюн, Гесс, Люнинг,
Кюльман, Вейдемейер, Пютман и другие.
Будучи идеологами разорявшейся мелкой
буржуазии, они считали, что Германия
не должна идти по английскому или фран¬
цузскому, то есть капиталистическому,
пути. Они апеллировали к феодальным
правительствам, дабы последние воспре¬
пятствовали росту пролетариата и паупе¬
ризма.
Критикуя буржуазные порядки, «истин¬
ные социалисты» создавали в своих сочи¬
нениях картины ужасающей нищеты тру¬
дящихся. Таковы, например, «Полицей¬
ские рассказы» Э. Дронке, опубликован¬
ные в 1846 году.
Тем не менее «истинный социализм»
представлял собой реакционное течение,
враждебное как освободительной борьбе,
пролетариата, так и общедемократической
борьбе, развертывавшейся в Германии.
В 1845—1847 годах «истинный социа¬
лизм» широко распространился в Герма¬
нии. Его пропагандировали многие журна¬
лы: «Прометей», «Вестфальский пароход».
«Фиалки», «Зеркало общества», «Рейнский
ежегодник».
Письма из Германии, которые получал
Маркс, свидетельствовали о том, что про¬
паганда «истинного социализма» наносила
большой вред делу коммунизма. Так, Да¬
ниэлы: сообщал о столкновениях между
кельнскими сторонниками Маркса и одним
из лидеров «истинного социализма»,
Кюльманом, приехавшим в Кельн со свои¬
ми нсевдосоциалистическими прожектами.
«Истинные социалисты», писал Дани-
эльс, называют себя «друзьями пролета¬
риата», но это не более, как модное выра¬
ОБ ИДЕЙНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЕ МАРКСА И ЭНГЕЛЬСА
жение. Он просит Маркса как можно скорее
закончить свою работу по политической
экономии для того, чтобы внести ясность
в вопросы социализма (письмо Р. Даниэль-
са К. Марксу от 7 марта 1846 года). Еще
до письма Даниэльса Маркс получил сооб¬
щение Вейтлинга о похождениях того же
Кюльмана в Лондоне, где тот выдавал себя
за «крупнейшего социалиста современно¬
сти» (письмо В. Вейтлинга К. Марксу от
15 мая 1845 года). Другой корреспондент
Маркса, Бернайс, подробно описывал га¬
строльную поездку К. Грюна по Германии
с целью привлечения на свою сторону про¬
зелитов. «Он повсюду эксплуатирует мест¬
ные настроения»,— пишет Бернайс (пись¬
мо Бернайса К Марксу от 15 июня
1846 года). Все эти сообщения, поступав¬
шие частью непосредственно к Марксу,
частью в «Коммунистический комитет сно¬
шений», свидетельствовали об «организа¬
ционной» шумихе, поднятой «истинными
социалистами». Что же касается теорети¬
ческих концепций «истинных социали¬
стов», то их несостоятельность была оче¬
видна для Маркса с момента возникновения
этого мелкобуржуазного течения.
Маркс и Энгельс решили посвятить
часть «Немецкой идеологии» критике
«истинного социализма». Однако еще до
окончания этого произведения они высту¬
пили против Г. Криге, проповедовавшего
весьма близкие «истинному социализму»
воззрения.
Г. Криге в издававшейся им в США га¬
зете «Народный трибун» пропагандировал
«религию любви», якобы призванную со¬
вершить социалистический переворот. При¬
соединившись к влиятельному в тогдашней
Америке движению за ликвидацию земель¬
ной ренты, Криге объявил наделение тру¬
дящихся землей осуществлением коммуни¬
стического преобразования общества. Сен¬
тиментальные призывы «во имя этой ре¬
лигии любви накормить голодного, напоить
жаждущего, одеть нагого» были решитель¬
но осуждены Марксом, Энгельсом и их со¬
ратниками как враждебные освободитель¬
ной борьбе пролетариата. В «Манифесте
против Криге», опубликованном в мае
1846 года, решительно подчеркивалось,
что пролетарская партия может укрепить¬
ся лишь путем беспощадной критики, изо¬
бличения и устранения «экстравагантно¬
стей и сумасбродных идей отдельных лиц,
принадлежащих к партии» (К. Маркс и
Ф. Э н г е л ь с. Соч. Т. V, стр. 94).
Следует отметить, что «истинные со¬
циалисты» после опубликования этого
«Манифеста...» начали отмежевываться от
Криге. Так, 0. Люнинг поместил в своем
журнале статью, излагающую содержание
этого документа, заявив, что он солидари¬
зируется с ним. В этом проявилось харак¬
терное для «истинных социалистов» при¬
способленчество, стремление к компромис¬
су. М. Гесс в одном из писем к Марксу
одобрил его борьбу против Криге и утопи¬
ческого социализма Вейтлинга (письма
М. Гесса К. Марксу от 24 мая и 17 июня
1846 года). Соглашаясь с Марксом, Гесс
писал: «Если вначале коммунистические
устремления необходимо были связаны с
немецкой идеологией, то теперь необходимо
их обоснование на исторических и эконо¬
мических предпосылках». При этом Гесс
уверял Маркса, что с нетерпением ожидает
выхода его книги по политической эконо¬
мии и собирается изучать ее «с большим
усердием» (письмо М. Гесса К. Марксу от
28 июня 1846 года). Весьма характерно,
что в этом же письме, содержащем, как
кажется на первый взгляд, отказ от уто¬
пии, М. Гесс предлагает Марксу организо¬
вать партийные издательства «везде, где
имеются коммунистические и демократиче¬
ские банкиры». Все это показывает, что
М. Гесс оставался утопистом, неспособным,
несмотря даже на личное общение с Марк¬
сом и Энгельсом, воспринять научный
социализм.
«Истинные социалисты», стремясь зару¬
читься поддержкой масс, широко применя¬
ли демагогические средства. Так, в одном
из сообщений в «Коммунистический коми¬
тет сношений» говорится, что «истинные
социалисты» объявили себя сторонника¬
ми революции, причем М. Госс мечтает
«о насильственном овладении Кельном»,
«о восстании в Рейнской провинции»
(письмо Бюргерса К. Марксу от 11 августа
1846 года). Однако все эти маневры
, «истинных социалистов» ничего уже не
могли изменить в отношении к ним осново¬
положников марксизма.
«Немецкая идеология» была отправлена
в печать, и хотя она нс увидела света, со¬
держание статей Маркса и Энгельса, на¬
правленных против «истинных социали¬
стов», вскоре стало известно последним. Ио
даже тогда, когда Маркс п Энгельс открыто
объявили войну немецким мелкобуржуаз¬
ным социалистам, последние попытались
вновь найти путь к примирению.
Бюргерс, который ранее вместе с Мар¬
ксом критиковал «истинных социалистов»
за демагогию, теперь стал защищать их,
утверждая, что выступления Маркса и
Энгельса протпв«пстинпого социализма» по
меньшей меро преждевременны, так как в
Германии нет ни коммунизма, ни коммуни¬
стической партии и поэтому «истинному
социализму» нечего противопоставить. Но
Маркс и Энгельс продолжали борьбу про¬
тив немецкого лжесоциализма. В апреле
1847 года Маркс поместил в «Немецкой
Брюссельской газете» статью с критикой
взглядов К. Грюна, вслед за которой были
78
Т. И. ОИЗЕРМАН
опубликованы и другие статьи против
«истинных социалистов».
Маркс и Энгельс заклеймили космополи¬
тические идейки этих лжесоциалистов.
утверждавших, «будто немцы стоят выше
национальности и всех действительных ин¬
тересов», критиковавших «национальную
ограниченность» других народов и провоз¬
глашавших немецкую отсталость идеалом
всемирно-исторического развития. Осново¬
положники марксизма показали, что «это
надутое национальное чванство соответ¬
ствует весьма жалкой, торгашеской и мел¬
ко-ремесленной практике» (К. Маркс и
Ф. Энгельс. Соч. Т. IV, стр. 464).
Как мелкие буржуа, «истинные социали¬
сты» приходили в уж1ас от пролетарского
движения во Франции и Англии. Они вся¬
чески доказывали, что социализм никоим
образом не связан с пролетариатом. Проле¬
тарии представлялись этим мелким буржуа
народнического толка просто нищими. Но¬
сителями истинного социализма они объяв¬
ляли «духовную аристократию» — интел¬
лигенцию. В эпоху, когда классовые про¬
тиворечия между пролетариатом и буржуа¬
зией уже выступили на первый план, эти
люди обращались к капиталистическим
магнатам, призывая их стать «социалисти¬
ческими» благодетелями.
Широко используя гегелевскую и фсй-
ербаховскую терминологию, «истинные со¬
циалисты» утверждали, что социализм яко¬
бы вытекает из субстанциональной приро¬
ды человека, которая и была якобы постиг¬
нута немецкой философией. Человек-де
представляет нечто единичное, и основой
его является общее — род, человечество.
Социализм, в их понимании, есть лишь вос¬
становление нарушенного единства между
категориями общего и единичного. Высмеи¬
вая эти идеалистические фразы, Маркс и
Энгели указывали, что «бесцельная возня
с категориями отдельного и всеобщего»,
представляемая как «истинная форма раз¬
решения общественных вопросов», являет¬
ся лишь отражением отсталости и убоже¬
ства немецкой жизни. Именно в силу
отсталости Германии, всячески идеализи¬
руемой мелкобуржуазными утопистами, бо¬
явшимися прогресса, социализм трактовал¬
ся последними как внеклассовая истина,
вытекающая якобы из «человеческой при¬
роды» и основанная в конечном счете «на
общей первооснове бытия». Объявляя вся¬
кого человека социалистом по своей приро¬
де, проповедуя всеобщее братство, «истин¬
ные социалисты» отвергали классовую
борьбу, отказывались от борьбы за демо¬
кратические преобразования, убеждая ра¬
бочих не принимать участия в политиче¬
ских революциях (см. там ж е, стр. 560).
Они пытались внушить богатым, что со¬
стояние не дает счастья и что оно заклю¬
чается в том, чтобы стать истинным чело¬
веком. «Большая часть наших богачей,—
утверждал Вейдемейер,— отнюдь нс счи¬
тает себя счастливой» (там же,
стр. 546). Атрибутом «истинного челове¬
ка», т. е. социалиста, объявлялась «истин¬
ная» частная собственность, которая про¬
тивопоставлялась крупной капиталистиче¬
ской собственности, якобы приносящей не¬
счастье ее владельцам и всему человече¬
ству.
«Истинный социализм» подменял дей¬
ствительную критику капиталистических
отношений слезливой проповедью всеобщего
братства и сетованиями по поводу страдаю¬
щего человечества. «Он изо всех сил,—сар¬
кастически замечали Маркс и Энгельс,—
проповедовал евангелие человека, истинно¬
го человека,— истинного, настоящего чело¬
века,— истинного, настоящего, живого че¬
ловека...» (там же, стр. 544).
«Истинные социалисты» были типичны¬
ми представителями субъективизма в со¬
циологии. Они отрицали существование
объективных законов общественной жиз¬
ни, не понимали роли и значения
экономических отношений и уверяли, что
дело социалистического переустройства за¬
висит лишь от одной «доброй воли».
Основоположники марксизма до конца
разоблачили псевдосоциалистический ха¬
рактер разглагольствований «истинных
социалистов», противопоставив этим мел¬
кобуржуазным утопиям учение о социали¬
стической борьбе пролетариата, о комму¬
нистической революции как необходимом
условии социалистического преобразования
общества.
Разоблачая «истинных социалистов»,
Маркс и Энгельс обосновывали научный
социализм, разъясняли непримиримость
интересов пролетариата с интересами экс¬
плуататорских классов, непримиримость
научного социализма, с буржуазной идеоло¬
гией.
Критика Марксом реакционной сущно¬
сти «истинного социализма» не потеряла
своего значения и в настоящее время. Ны¬
нешние правые социалисты, ставшие плат¬
ными агентами американского империа¬
лизма, возрождают идеалистические бред¬
ни «истинных социалистов», стремясь от¬
влечь массы от борьбы за социализм.
Л. Блюм, как известно, объявил целью со¬
циализма моральное совершенствование,
освобождающее человека «от тяготеющей
над ним испорченности». Его преемник
Ж. Изар утверждает, что социализм озна¬
чает «стремление к бесконечному» (т. е.
к богу) и поэтому, следовательно, может
быть осуществлен лишь на том свете. Не¬
мецкий правый социал-демократ Э. Бёзе,
бесстыдно фальсифицируя исторический
материализм, заявляет, что источником
ОБ ИДЕИНО-ПОЛИТИЧЕСНОЯ БОРЬБЕ МАРКСА И ЭНГЕЛЬСА
общественного развития является «актив¬
ная и целеустремленная природа человече¬
ского духа», что экономика есть «духов¬
ное понятие» и поэтому ооциалиам должен
основываться на добровольном соглашении
между рабочими и капиталистами.
Подобные бредни матерых врагов науч¬
ного социализма полностью были разобла¬
чены Марксом и Энгельсом еще на заре
марксизма.
* * *
Идейный разгром «истинного социализ¬
ма» явился одним из необходимых этапов
в борьбе Маркса и Энгельса за создание
«Союза коммунистов».
Известно, что «Союз коммунистов» воз¬
ник в результате реорганизации мелкобур¬
жуазного «Союза справедливых», осущест¬
вленной в 1847 году под непосредствен¬
ным руководством Маркса и Энгельса.
Созданию «Союза коммунистов» пред¬
шествовала длительная борьба Маркса и
Энгельса против реакционных идей мелко¬
буржуазного социализма, господствовавших
в «Союзе справедливых».
Энгельс еще в 1843 году познакомился
в Лондоне с руководителями «Союза спра¬
ведливых» — Г. Бауэром. Шаппером,
И. Моллем. «...B 1843 г. Шаппер предло¬
жил мне вступить в Союз, — писал Эн¬
гельс, — но тогда я, разумеется, отклонил
предложение. Мы, однако, не только под¬
держивали постоянную переписку с лон¬
донцами, но и находились в еще более тес¬
ных сношениях с д-ром Эвербеком, руко¬
водителем парижских общин» (К. Маркс
и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI. Ч. 1-я, стр.
215).
Маркс и Энгельс потратили немало сил,
чтобы превратить этот союз, пропаганди¬
ровавший утопический социализм, в рево¬
люционную классовую организацию рабо¬
чих.
«...Мы,—отмечал впоследствии Маркс,—
выпускали ряд частью печатных, частью
литографированных памфлетов, в кото¬
рых подвергали беспощадной критике ту
смесь французско-английского социализма
или коммунизма с немецкой философией,
которая составляла тогда тайное учение
Союза; вместо этого мы выдвигали изуче¬
ние экономической структуры буржуазно¬
го общества как единственно твердую тео¬
ретическую основу и, наконец, в популяр¬
ной форме разъясняли, что дело идет не о
проведении в жизнь какой-нибудь утопиче¬
ской системы, а о сознательном участии
в происходящем на наших глазах истори¬
ческом процессе революционного преобра¬
зования общества» (К. Маркс и
Ф. Энгельс. Соч. Т. XII. Ч. 1-я,
стр. 302).
О том влиянии, какое оказывали Маркс
и Энгельс на «Союз справедливых», сви¬
то
детельствуют воспоминания откровенно
враждебного марксизму профессора Гиль-
дербранда, присутствовавшего 14 апреля
1846 года на заседании «Союза справедли¬
вых». Слушая доклад о текущей поли¬
тике, Гильдсрбранд отмечал, что у него
даже «волосы становились дыбом», ибо в
докладе «ясно чувствовалась сильная ком¬
мунистическая окраска».
В это время «Союз справедливых» под
влиянием Маркса и Энгельса уже вступал
на путь коммунизма.
В 1845—1846 годах Энгельс принимал
участие в деятельности парижской общины
«Союза справедливых», о чем он писал в
«Коммунистический комитет сношений»
23 октября 1846 года.
«Манифест против Криге», как сообща¬
ли члены «Союза справедливых», вызвал
среди них горячую дискуссию, в которой
большинство встало на сторону Маркса и
Энгельса (письмо Шаппера, Розенталя и
других К. Марксу от 6 июня 1846 года).
Современный немецкий исследователь-мар¬
ксист К. Оберман указывал, что в ноябре
1846 года руководство Союза обратилось
ко всем членам и организациям с воззва¬
нием против доктринерства и сектантства,
в котором подчеркивалось, что эти пороки
приводят к «плачевному положению, ко¬
торое решительно должно быть преодоле¬
но». В этой связи были поставлены на об¬
суждение следующие три вопроса: 1) отно¬
шение пролетариата к крупной и мелкой
буржуазии, 2) к различным религиозным
партиям, 3) к различным социальным и
коммунистическим организациям. Целесо¬
образно ли объединение всех социалистов
и каким образом оно может быть осуще¬
ствлено? (Karl Obermann «Die deutschen
Arbeiter in der ersten bürgerlichen Revolution».
Berlin, 1948. S. 44.).
В вышеуказанном письме руководители
«Союза справедливых» сообщали об орга¬
низации в Лондоне отделения «Коммуни¬
стического комитета сношений». В этом
же письме члены «Союза справедли¬
вых» заявили о своей солидарности с той
критикой, которой Маркс подверг Вейтлин-
га. Вейтлинг, указывается в письме, пола¬
гает, «будто лишь он один обладает исти¬
ной, которая может спасти мир», с ним
невозможно дискутировать, ибо он не вос¬
принимает никаких доводов и требует
лишь «слепого послушания своим прика¬
зам» (там же). Вслед за Марксом члены
«Союза справедливых» порывают с Вейт-
лингом. Авторы письма высказались также
против чисто заговорщической организации
революционеров, подчеркивая, что револю¬
ция не делается по заказу. Предпосылкой
«физической революции» должна быть «ре¬
волюция духовная, которая уже началась».

Т. И. ОИЗЕРМАН
SO
Отсюда вытекает важнейшая задача орга¬
низации революционной коммунистической
пропаганды: «Наша задача — просвещать
народ, пропагандировать общность имуще¬
ства; Вы хотите того же, следовательно,
протянем друг другу руки и будем дей¬
ствовать объединенными силами ради луч¬
шего будущего». Это письмо было подпи¬
сано следующими членами «Союза спра¬
ведливых»: Шаппером, Розенталем, Дёпе-
лем, Г. Бауэром, Стином, А. Леманном,
Г. Кельтерборном, II. Моллем. Это было
официальным приглашением Марксу и
Энгельсу вступить в члены Союза.
Летом 1847 года в Лондоне состоялся
конгресс «Союза справедливых». От па¬
рижских коммунистов, членов Союза, на
конгресс был делегирован Энгельс. Реше¬
нием конгресса «Союз справедливых» был
реорганизован в «Союз коммунистов». Мел¬
кобуржуазный девиз «Все. люди — братья»
новая организация заменила боевым рево¬
люционным лозунгом: «Пролетарии всех
стран, соединяйтесь!»
В сентябре 1847 года вышел первый
(и, к сожалению, последний) номер «Комму¬
нистического журнала», издание которого
было намечено новым Союзом. Журнал вы¬
ступил против утопического социализма и
всякого рода доктринерства и сектантства.
«Мы не являемся такого рода коммуниста¬
ми, которые все хотят осуществить с по¬
мощью любви», — говорится в одной из
статей, помещенной в журнале. Коммунизм
«будет осуществлен лишь благодаря реши¬
тельному перевороту в ныне существу¬
ющих отношениях собственности».
Во втором конгрессе «Союза коммуни¬
стов» (декабрь 1847 года) принимал уча¬
стие Маркс. Он неоднократно выступал на
заседаниях с критикой мелкобуржуазных
воззрений членов Союза. Маркс разъяснял,
что решающее значение для уничтожения
частной собственности и введения социа¬
листической собственности имеет проле¬
тарская революция. Конгресс предложил
Марксу и Энгельсу составить программу
«Союза коммунистов».
Этой программой — первым программ¬
ным документом научного коммунизма —
явился знаменитый «Манифест Коммуни¬
стической партии», замечательно охарак¬
теризованный И. В. Сталиным как песнь
песней марксизма. «Коммунистический ма¬
нифест» вооружил пролетариат глубоким
научным пониманием путей и средств сво¬
его освобождения, теоретически обосновал
объективную закономерность борьбы рабо¬
чего класса за революционное коммунисти¬
ческое преобразование общества.
Таковы некоторые факты, характеризу¬
ющие идейно-политическую борьбу Маркса
и Энгельса против немецких представите¬
лей буржуазной и мелкобуржуазной идео¬
логии в 40-х годах XIX века. Не претендуя
на систематическое и тем более исчерпыва¬
ющее освещение идейно-политической
борьбы Маркса и Энгельса в 40-х годах
прошлого века, мы ограничили свою зада¬
чу приведением некоторых новых данных.
Эти данные наглядно свидетельствуют о
революционной непримиримости Маркса и
Энгельса, об их непреклонной партийности,
которую В. II. Ленин характеризует как
величайшую и самую ценную традицию,
оставленную нам Карлом Марксом, 70-летие
со дня смерти которого ныне отмечает все
прогрессивное человечество.

Г. И. Успенский о письме
К. Маркса в редакцию журнала
«Отечественные записки»
■ »'
Н. И. ПРУЦКОВ (г. Пушкин)
В. И. Ленин с большим уважением отно¬
сился к выдающемуся русскому писателю-
реалисту Г. И. Успенскому, высоко ценил
его за глубокое знание жизни, за правди¬
вое ее отображение, широко использовал
созданные писателем художественные обра¬
зы в борьбе с народниками, с буржуазно¬
дворянской реакцией. Имея, вероятно, в
виду направленную против русских на¬
родников работу Ф. Энгельса «Социаль¬
ные отношения в России», В. И. Ленин от¬
метил, что Успенский в своих очерках
«Буржуй», «Дохнуть некогда», «Один на
один» изобразил пореформенную Россию
«в одно слово с Энгельсом» (Ленинский
сборник XIX, стр. 279).
Реалистические художественные произ¬
ведения Г. И. Успенского высоко оценила
ленинская «Искра», которая в редакцион¬
ной статье «По поводу смерти Г. И. Успен¬
ского» подчеркнула, что он «неизмеримо
больше всех легальных писателей 70 и
80-х годов оказал влияние на ход нашего
революционного движения», что его про¬
изведения помогали первым русским мар¬
ксистам-революционерам «конкретно выяс¬
нять и себе и другим свою практическую
теорию» (газета «Искра» X« 20 от 1 мая
1902 года).
* * *
1 4
В конце 70-х и в первой половине 80-х
годов Успенский еще придерживался неко¬
торых положений народнической идеоло¬
гии, о чем свидетельствуют такие его про¬
изведения, как «Крестьянпн и крестьян¬
ский труд», «Власть земли» и др. Но под
воздействием фактов русской экономиче¬
ской действительности, под влиянием идей
К. Маркса писатель делает решительные
попытки преодолеть свои народнические
заблуждения. Особенно отчетливо это стре¬
мление проявилось в произведении
Г. И. Успенского «Горький упрек», кото¬
рое было им создано под непосредственным
влиянием известного письма Kap.ua Маркса
в редакцию журнала «Отечественные за¬
писки». «Горький упрек» является ответом
6 «Вопросы философии» № 3.
Успенского на это письмо Маркса, ставшее
ему известным в 1888 году1.
Еще до знакомства писателя с этим про¬
изведением Маркса он выражал в некото¬
рых своих высказываниях глубокое уваже¬
ние к основоположнику научного социа¬
лизма, преклонение перед его научным
авторитетом. А. И. Иванчин-Писарев в
своих воспоминаниях «Из жизни Г. И.
Успенского», говоря об одном эпизоде, от¬
носящемся ко времени пребывания Успен¬
ского в Париже (1875 год), рассказывает,
как неодобрительно-насмешливо отнесся
писатель к попытке Степняка-Кравчинско-
го создать с целью популяризации «Капи¬
тала» Маркса сказку «Мудрица Наумов¬
на». Успенский считал, что учение авто¬
ра «Капитала» не нуждается «в пышных
ризах фантазии». «Мне думается,— гово¬
рил Успенский, обращаясь к Кравчинско-
му,— рабочий скорее усвоил бы идеи Мар¬
кса, если бы вы прямо изложили их про¬
стым языком...» (А. И. И вапч ин-Пи¬
са рев. «Хождение в народ», стр. 321.
Изд. «Молодая гвардия». 1929).
Имя Карла Маркса в произведениях Ус¬
пенского появляется начиная с 1881—
1882 годов.
Успенский, вероятно, был знаком с «Ка¬
питалом» и «Манифестом Коммунистиче¬
ской партии», о чем свидетельствуют не¬
которые положения в его произведениях
80-х годов. В статье «Грехи тяжкие» пи¬
сатель говорит, что Купон (так образно
называет он капитализм) несет рабство
«полномыслящсму человеку», который
превращается им в «инструмент», пристав¬
1 Свое письмо (оно не получило оконча¬
тельной обработки и является черновым)
К. Маркс написал по-французски в ноябре
1877 года, но не отправил адресату. Оно
было найдено в бумагах К. Маркса после
его смерти. Впервые на русском языке пись¬
мо было опубликовано на страницах неле¬
гального «Вестника Народной воли» (№ 5
за 1886 год), а затем «Юридического вест¬
ника» (октябрь 1888 года). Ознакомившись
с этой перепечаткой, Успенский и написал
свой «Горький упрек» (декабрь 1888 года).

82
Н. И. ПРУЦКОВ
ленный к другому инструменту, становит¬
ся рабом машины и калечится ею.
Стремясь глубже понять сущность капи¬
тализма, Успенский обращается к взглядам
марксистов. «Есть взгляды,— говорит
он,— освещающие их (капиталистические
порядки. — Н. П.) совершенно иным све¬
том, есть люди умные, знающие эти по¬
рядки в подлиннике, то-есть изучившие на
месте их возникновения, в Европе, кото¬
рые смотрят на это дело совершенно
иначе» (журнал «Русская мысль» К: 12
за 1888 год, стр. 174).
Письмо К. Маркса помогло художнику
уяснить экономическое положение России,
задачи прогрессивных деятелей русского
общества.
Писатель считает, что в этом письме
содержится не только «горький упрек» и
«горькая правда», но и «самая светлая
правда». Выражая сожаление, что русская
журналистика не обратила внимания на
письмо Маркса, он рекомендует редактору
«Русских ведомостей» В. М. Соболевскому
опубликовать из него извлечения на стра¬
ницах газеты, знакомит с письмом некото¬
рых писателей и публицистов того време¬
ни. Наконец, в конце декабря 1888 года
Успенский пишет для «Волжского вестни¬
ка» статью «Горький упрек». Эта статья
по цензурным условиям не была опубли¬
кована, но в рукописи была известна ши¬
роким кругам казанской интеллигенции.
В. Н. Поляк (ваведующий редакцией
«Волжского вестника») в одном из писем
к Успенскому в 1888 году сообщал, что
«статья «Горький упрек», не пропущен¬
ная цензурой, ходит здесь по рукам. Меня
просят спросить Вас,— не позволите ли
ее списать в нескольких экземплярах,
т. к. желающих прочесть ее — масса» (Ар¬
хив Института русской литературы.
Ф. 313, оп. 3, № 242). С этой статьей Ус¬
пенского В. Н. Поляк впервые познако¬
мил читателей (в отрывках) в 1902 году в
своих воспоминаниях о писателе (см. «Са¬
ратовский листок» № 74 от 2 апрели
1902 года). Только в 1933 году Н. К. Пи-
ксанов нашел полный текст «Горького
упрека», который тогда же был опублико¬
ван в журнале «Новый мир» (N: 3 за
1933 год). »
«Горький упрек» свидетельствует, что
письмо К. Маркса отвечало на вопросы,
волновавшие писателя, на его мучительные
сомнения. Недаром в письме к В. М. Со¬
болевскому он признается: «Как это пись¬
мо меня тронуло! Ведь это Маркс! Не Лев
Толстой, не Вышнеградский', не Катков»
1 Вышнеградский И. А. — профессор ма¬
тематики, крупный биржевой делец. В ян¬
варе 1887 года он был назначен министром
финансов. В налоговой политике Вышне¬
градский проводил принцип «пожми пла¬
тельщика — и средства найдутся».
(Глеб Успенский. Материалы и иссле¬
дования, стр. 198. Изд. АН СССР. 1938).
«Нет! — подчеркивает писатель в «Горь¬
ком упреке»,— это не московский «патри¬
от своего отечества», вопиющий о поощре¬
нии «прызводства» средствами казначей¬
ства. это не «народник» с искреннею
любовью к прекрасному, тщательно соби¬
рающий цветочки радующих (sic) душу
действительно благообразнейших явлений
нашей народной жизни, это и не «мар¬
ксист», полагающий, что цветочки, соби¬
раемые народниками, должны все-таки по¬
гибнуть в виду фатальности теории капи¬
тализма» 1 2.
Успенский признает, что К. Маркс, как
исследователь русской экономической жиз¬
ни, сделал то, что безуспешно пытались
сделать представители русской обществен¬
ной мысли: он дал глубоко научное объяс¬
нение русской действительности. К. Маркс
выдвигает, по мнению писателя, совершен¬
но новые принципы подхода к изучению
экономики. Успенский особенно подчерки¬
вает противоположность марксова метода'
народническому субъективно-идеалистиче¬
скому методу в социологии. Очень высоко
ценит Успенский К. Маркса как ученого,
который, по его словам, не разделяет «яв¬
лений нашей жизни на отрадные и без¬
отрадные», а берет их «в полном объеме»
и извлекает из них «ничем не прикрытую,
подлинную сущность» (стр. 254).
Такой подход позволяет К. Марксу, по
мнению Успенского, быть строго объек¬
тивным, правдивым в суждениях и выво¬
дах об экономике России и Западной Евро¬
пы. Эти высказывания Успенского, несо¬
мненно, были направлены против субъек¬
тивно-социологического метода народников.
Именно для них были характерны произ¬
вольные и догматические суждения о дей¬
ствительности, представление о ней как о
сумме «отрадных» и «безотрадных» или
«желательных» и «нежелательных» (у
Н. Михайловского) явлений, игнорирование
ее «полного объема», неумение понять ее
«подлинную сущность». Вокруг проблемы
«светлых» («бодрящих») и «темных» яв¬
лений действительности в журналистике
80-х годов развернулась полемика. Н. Шел-
гунов выступал против оппортунистиче¬
ской «Недели», требовавшей изображения
в литературе одних только «светлых» яв¬
лений. На эту полемику откликнулся и
Н. Михайловский в «Случайных заметках».
Важно отметить, что ни публицисты «Не¬
дели», ни Шелгунов, ни Михайловский не
2 Цитируется по тексту, опубликованному
Н. К- Пиксановым в журнале «Новый мир»
№ 3 за 1933 год, стр. 255. Далее цитаты
из статьи «Горький упрек» приводятся по
этой же публикации, при этом в тексте ука¬
зываются только номера страниц.

Г. И. УСПЕНСКИИ О ПИСЬМЕ МАРКСА В’ ЖУРНАЛ «ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ЗАПИСКИ» 83
затрагивали вопроса о ненаучности субъ¬
ективистского деления действительности
на «отрадные» и «безотрадные» явления.
Осуждение Успенским такого деления бы¬
ло осуждением1 общераспространенного в то
время подхода к действительности.
Высоко оценивая метод К. Маркса и
противопоставляя его прежде всего субъ¬
ективно-идеалистическому методу народ¬
ников, Успенский полностью соглашается
и с выводом Маркса об экономическом по¬
ложении России. «Несколькими строка¬
ми,— указывает писатель,— написанными
так, как написана каждая строка в его
«Капитале», т. е. с безукоризненной точ¬
ностью и беспристрастием, К. Маркс ос¬
ветил весь ход нашей экономической жиз¬
ни, начиная с 61 года» (стр. 252).
В письме в «Отечественные записки»
К. Маркс признает, что факты русской
жизни, начиная с 1861 года, свидетель¬
ствуют, что Россия в своем развитии шла
по капиталистическому пути. «Я,— пишет
Маркс,— пришел к такому выводу. Если
Россия будет продолжать итти по тому
пути, по которому она следовала с 1861 г.,
то она упустит наилучший случай, кото¬
рый история когда-либо предоставляла ка¬
кому-либо народу, и испытает все роковые
злоключения капиталистического строя»
(К. Маркс и Ф. Энгельс. Избран¬
ные письма, стр. 314. 1947). Признавая,
что Россия в последние годы немало по¬
трудилась в своих стремлениях стать на¬
цией капиталистической, К. Маркс, одна¬
ко, по словам В. И. Ленина, «уклоняется
от ответа по существу, от разбора русских
данных» (В. И. Ленин. Соч. Т. 1,
стр. 248) по вопросу о том, как пойдет
дальнейшее развитие России. Не случайно
поэтому К. Маркс пользуется условной фор¬
мой в своих выражениях («Если Россия
будет продолжать...»).
Возникает вопрос: почему К. Маркс воз¬
держался от безусловного заключения по
вопросу о судьбах экономического разви¬
тия России? Для этого у него были опре-.
деленные основания. Во-первых, своей
постановкой вопроса о судьбах России он
наглядно показывал, что его взгляды на
историю народов не имеют ничего общего с
фаталистическими и догматическими пред¬
ставлениями о ходе развития отдельных
стран. А именно фатализм приписывали
Марксу народники, в частности Н. Михай¬
ловский. Поскольку Западная. Европа идет,
по капиталистическому пути, то . и Россия
с фатальной неизбежностью, при любых
Условиях должна встать на этот путь —
тако Bia «логика» Маркса в извращенном
изображении русских народников. С дру¬
гой стороны, некоторые русские буржуаз¬
ные экономисты из числа апологетов капи¬
тализма выдавали свои вульгаризаторские"
писания за действительное экономическое
учение Маркса. Своим письмом К. Маркс
разоблачал народнические и буржуазные
фальсификации марксизма.
Во-вторых, отказываясь от окончатель-'
ного суждения о будущем России, он тем
самым ставил перед русскими публици¬
стами творческую задачу — самим обра¬
титься к изучению объективных фактиче¬
ских данных, которые, по выражению
В. И. Ленина, «одни только и могут ре¬
шить вопрос» (там же). Говоря о сущ¬
ности экономической эволюции России,
К. Маркс формулировал свои положения в
условной форме для того, чтобы оконча¬
тельно не отнимать у русских передовых
общественных кругов того времени надеж¬
ды на возможность иного, чем ’ля Запад¬
ной Европы, развития России. Маркс рас¬
считывал, что такая надежда будет слу¬
жить делу развязывания революционной
инициативы передовых слоев |русского об¬
щества.
Именно такая постановка вопроса
К. Марксом о будущем России, как позже
разъяснил Ф. Энгельс в «Послесловии к
статье «Социальные отношения в России»,
была связана с его оценкой конкретной
политической обстановки, сложившейся в
стране в 1877 году. «Тогда в России,— от¬
мечал Ф. Энгельс,— было два правитель¬
ства: правительство царя и правительство
тайного исполнительного комитета заговор¬
щиков-террористов. Власть этого второго,
подпольного правительства возрастала с
каждым днем. Падение царизма казалось
близким... Неудивительно, что Маркс в
своем письме советует русским не особенно
торопиться броситься в водоворот капита¬
лизма» (К. Маркс и Ф. Энгельс.
Соч. Т. XVI, ч. II, стр. 397).
К 1888 году, когда Успенскому стало
известно письмо Маркса, написанное в
1877 году, социально-политическая обста¬
новка в России существенно изменилась.
Революция в России и на Западе не про¬
изошла.
Для Успенского характерно, что он в
условиях политической и идеолюгической
■реакции, ренегатства и разочарования
оценил письмо Маркса как документ ог¬
ромной важности, который обязывает не
к беспочвенному и бессильному гаданию
о том, будет или не будет у нас капита¬
лизм, сохранится или не сохранится об¬
щина, а требует прежде всего огромного
общественного дела для защиты трудового
народа от хищных аппетитов Купона, уже .
давно и победно шествующего даже по са¬
мым отдаленным уголкам России.
Очень важно, что Успенский в статье
«Горький упрек» ни единым словом не об¬
молвился об общинной , самобытности Рос¬
сии, о возможности благодаря общине мп-
84
н. и. пруцкоо
новать капиталистический путь развития.
Писатель воздерживается от прямой оцен¬
ки экономического положения России. При¬
чиной такой осторожности автора являет¬
ся отмечаемая им в статье, как и в очер¬
ке «Грехи тяжкие», слабость, запутан¬
ность, случайность статистических данных
об экономике страны.
При запущенном состоянии изучения
экономики России писателю, по его при¬
знанию, особенно «дорого беспристраст¬
ное слово такого человека, как Маркс»
(стр. 254). Успенский обращает особое вни¬
мание на научную добросовестность
К. Маркса, на тщательное и длительное
изучение им русских источников. Писатель
восхищен тем, что автор письма взял на се¬
бя огромный труд изучения русского языка
с тем, чтобы иметь возможность в подлин¬
никах знакомиться с русскими данными.
Не удивительно поэтому, что это письмо
Маркса Успенский берет для себя в каче¬
стве руководства в оценке положения Рос¬
сии. У Маркса, констатирует он, «строгий,
беспристрастный взгляд... «на нас, рус¬
ских», на наш русский народ, на его эко¬
номические особенности и на его поистине
священные обязанности к са¬
мому себе» (стр. 252). Письмо К. Маркса
выражает, по словам писателя, «грозный и
горький упрек в том великом грехе, кото¬
рый русское общество совершает против
самого же себя» (там же). Этот упрек, по¬
сылаемый К. Марксом, следует «слы¬
шать,— подчеркивает Успенский,— вся¬
кому русскому человеку, чтобы, так ска¬
зать, «опомниться», «очувствоваться» в
понимании своих личных и общественных
обязанностей» (там же).
Из этих слов можно заключить, что
Успенский будто бы еще не потерял на¬
дежды «поправить дело», то есть избежать
капитализма. Услышав «горький упрек»
Маркса, он якобы советует приняться за
исполнение таких общественных обязанно¬
стей, которые избавили бы Россию от
«горькой чаши» капиталистического раб¬
ства.
Однако нет оснований для такого народ¬
нического истолкования содержания ответа
Успенского на письмо Маркса. В письме к
В. М. Соболевскому от 3 ноября 1888 го¬
да писатель ясно говорит, что «горький
упрек» Маркса справедлив, что его пись¬
мо в «Отечественные записки» — «смерт¬
ный приговор» для тех, кто возлагал на¬
дежды на русскую общину как избавление
от западноевропейского зла. Процитировав
основной вывод К. Маркса, Успенский дает
к нему выразительный антинародиический
комментарий: «Ведь это смертный приго¬
вор!.. Вот тут-то и было наше дело —
да сплыло» (Глеб Успенский. Мате¬
риалы п исследования, стр. 198).
Мосле таких категорических заявлений
становится очевидным, что перед Успен¬
ским как автором «Горького упрека» во¬
все не стояла типично народническая про¬
блема: удастся ли лучшим людям России
повернуть развитие страны на путь, ис¬
ключающий капитализм? Письмо К. Маркса
убедило его не в том, что еще можно из¬
бежать шествия господина Купона, а как
раз в обратном — в том, что такая воз¬
можность уже исключена. Крах «хождения
в народ», разгром «Народной воли», би¬
чуемая писателем общественная пассив¬
ность интеллигенции, весь опыт русской
жизни за десять лет, прошедших после
1877 года, говорили Успенскому, что в
стране еще нет реальных сил, которые
позволяли бы надеяться на скорое уничто¬
жение Купона, что русское общество про¬
должает развиваться именно в том направ¬
лении, в каком оно развивалось по харак¬
теристике К. Маркса с 1861 года. В том же
письме к В. М. Соболевскому писатель
осуждает всех «самохвалов», кото¬
рые «из статистических данных извлекают
одни прелести жизни народа, великое буду¬
щее (В. Пругавин, В. В.), выбрасывая вею
мерзость запустения...» (там ж е).
Успенский осуждает нс только народни¬
ков-самохвалов, но и «Марксов Карли¬
ков», то есть буржуазных вульгаризато¬
ров марксизма, которые «выбрасывают» из
тех же статистических данных «все, что
еще живо оригинальностью, конечно, слу¬
чайно, и повелевают покориться всем «пе¬
рипетиям» (там же). Из этих положе¬
ний Успенского видно, что он ведет борьбу
на два фронта: как против «самохвалов»
(то есть народников), так и против бур¬
жуазных ревизионистов, которые искажали
и вульгаризировали идеи Маркса. Если эти
буржуазные фальсификаторы Маркса обре¬
кали крестьянина на «вываривание в фаб¬
ричном котле», расписывали «благодеяния»
этого «фазиса», становились в позу аполо¬
гетов капитализма и доказывали непоколе¬
бимую «непреложность» его «железных»
законов, выдавая все это за «марксизм», то
Успенский, обличитель капитализма и вы¬
разитель чаяний трудового народа, высмеи¬
вал подобные взгляды, называя их носи¬
телей «Марксами Карликами». Такой
«марксизм» в глазах писателя не может
принести облегчения трудящимся, избавле¬
ния их от капиталистического рабства. На¬
против, представители такого «марксизма»
с нетерпением ждут, когда капитализм
поглотит всех «мужиков».
Следует заметить, что Успенский не
только уловил наличие этого чуждого ре¬
волюционному марксизму идеологического
течения, являющегося, по существу, исто¬
ком струвианской ревизии марксизма, но
и решительно осудил его,' поняв, что оно,
Г. И. УСПЕНСКИЙ О ПИСЬМЕ МАРКСА В ЖУРНАЛ «ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ЗАПИСКИ» §5
как и народничество, не пмеет ничего об¬
щего с учением творца «Капитала».
Взглядам и народников и буржуазных
вульгаризаторов марксизма Успенский про¬
тивопоставляет «великие и простые» сло¬
ва К. Маркса. «Великий умник» (как на¬
зывал писателя М. Горький) строго раз¬
граничивал вопрос о том, как понимали
теорию Маркса его «почитатели» и «про¬
тивники» и как ее понимал сам Маркс.
С чувством глубокого удовлетворения он
отмечает, что создатель «Капитала» своим
воззрениям на судьбы человечества вовсе
нс придает того фатального смысла, о ко¬
тором постоянно говорили «критики» и ко¬
торый «открывали» в его трудах псевдо¬
последователи. Успенский подчеркивает,
что Маркс гневно обрушивался на тех, кто
пытался истолковать его взгляды в духе
фатализма или «подозревал» его в созда¬
нии подобной теории. Писатель напоминает
о том, что Маркс сам разъясняет и «же¬
лает показать», что его теория не имеет
ничего общего с фаталистическим представ¬
лением о развитии человечества.
Успенский убежден, что теория Маркса
весьма далека от фатализма, что его вы¬
воды в отношении России безусловно спра¬
ведливы. Если «горький упрек» Маркса
состоял в том, что мы уже прозевали
«прекрасный случай» миновать капита¬
лизм, то «светлая правда» его учения за¬
ключена в провозглашении борьбы против
капитализма. Надо, по мнению писателя,
не гадать о том, как избежать или задер¬
жать шествие Купона, действия «махового
колеса истории», а думать о том, как актив¬
но бороться с капитализмом. Успенский рад,
что трудовой народ пробуждается к этой
борьбе. Он пристально всматривается в про¬
тивника капиталистического строя жиз¬
ни. Так, в рассказе «Петькина карьера»
(1886 год) есть моменты, свидетельствую¬
щие, что автор пытается понять отличный
от деревенского строй психологии людей,
вырабатывающийся под влиянием труда на
Фабрике. Главное, что заинтересовало
художника в Петьке, в деревенском парне,
поступившем на фабрику,— «не картуз и
нс каляная рубашка, а именно подъем
духа, нравственное перерождение, которых
я никак не мог объяснить себе» (Г. Успен¬
ский. Полн. собр. соч. Т. III, стр. 418.
1908).
Успенский признавал, что капитал не
только обезземеливает крестьянина, но и
освобождает его сознание от власти земли,
от удручающего испуга «пред жизнью, пред
белым днем, пред каждым живым челове¬
ком» (там же, стр. 419). Попадая в
новые условия жизни и труда, он «начи¬
нает думать о собственных формах
жизни, начинает ценить их и сравни¬
вать себя с другими», начинает «ощущать
свою личность». Как рабочий человек, «по¬
лучающий поденную или поштучную пла¬
ту, он чувствует себя независимым», «ему
нс надо смотреть «на небо» каждый день
и думать: «даст господь дождичка пли нс
даст?» На новых местах, обеспеченный
оплатой своего труда, рабочий человек уже
не бедствует так, как он бедствовал в де¬
ревне. «Таким образом, — заключает пи¬
сатель, — некоторая свобода, некоторый
досуг дают голове русского человека из¬
вестную возможность подумать, пообсу-
дить, потолковать, «вообще» покритиковать
порядки, людей, нравы и обычаи» (Полн,
собр. соч. Т. V, стр. 440—441. 1908).
Писателю тяжело и горько видеть разо¬
рение крестьянства, превращение его в
беззащитную, бездомную и полуголодную
чернорабочую толпу. Но, преодолевая свои
чувства, он стремится понять положение
«миллионных толп рабочих». Успенский
подчеркивает (очерк «Урожай». 1886 год),
что «народное шатанье», невиданное в те¬
чение всего крепостного периода, имеет ог¬
ромный «нравственный смысл!». Автор рас¬
сказывает именно о «моральном» и «обра¬
зовательном» значении для народа его
массового бегства из деревни. «Крепостной
мужик,— замечает писатель,— прикован¬
ный к своему месту помещичьей властью,
во веки веков и понятия бы не имел о том,
е чем приходится сталкиваться оторванно¬
му от своих мест мужику». Бродячему кре¬
стьянину, сообщает Успенский, приходит¬
ся «много переживать, передумывать и
«узнавать», что творится на белом свете».
Новая обстановка «обогащает его мысль
познанием таких явлений в современных
порядках жизни, о которых ему бы и во сне
не приснилось». Толпы переселенцев и ко¬
чующего рабочего народа приобретают
«огромный материал для «самообразова¬
ния», запас «знаний» по всем отраслям
русской действительности». Народ знако¬
мится «р е ш и т е л ь н о со всеми сто¬
ронами» действительности, с жизнью
«в самом подлинном виде», узнает в
деле «начальников» (Полн. собр. соч. Т. III.,
стр. 400—402).
Острый взгляд Успенского уловил тот
знаменательный факт, о котором говорили
и русские марксисты. В. И. Ленин указы¬
вал, что перекочевывания — важнейший
фактор, мешающий крестьянам «обрастать
мхом». «Без создания подвижности населе¬
ния не может быть и его развития, и бы¬
ло бы,— подчеркивает В. И. Ленин,— на¬
ивностью думать (дань такой наивности
Успенский отдал в своих крестьянских
очерковых циклах. — Н. П.), что какая-
нибудь сельская школа может дать то, что
дает людям самостоятельное знакомство с
различными отношениями и порядками и
86
Н. И. ПРУЦКОВ
на юге и на севере, и в земледелии и в
промышленности, и в. столице и в захо¬
лустья» (Соч. Т. 3, стр. 212). Успенский
подметил, что эта «наука» не оставляет
в сознании трудящихся «светлых впечат¬
лений», она пробуждает озлобление, воспи¬
тывает привычку к протесту. Писатель го¬
ворит о «буйных формах» пробуждения
рабочего человека, о неорганизованности
первых вспышек его гнева.
В свои очерки «Письма с дороги»
(с Черноморского побережья. 1887—
1888 годы) Успенский включил харак¬
терную статью «Рабочие руки». В ней пи¬
сатель не скрывает, что ему мучительно
больно созерцать такое порождение Купо¬
на, как «чернорабочий». Тем не менее, го¬
ворит он, «в этой чернорабочей среде чув¬
ствуешь себя более по-человечески, чем в
скучной среде людей, уступивших купону
за чечевичную похлебку свой ум, знание
и вообще частицу своей души. Чернорабо¬
чий уступает капиталу только руки, и вы¬
ражение рабочие руки вполне точно
обозначает качество жертвы, приносимой
чернорабочими молоху-купону. Руки, спи¬
на, ноги — вот что куплено пока капита¬
лом у мужика, крестьянина, чернорабочего.
Душу, совесть, мысль—он еще не захва¬
тывает в свои лапы так, как бы желал; де¬
ло его на Руси пока новое» (Полн. собр.
соч. Т. VI, стр. 548).
Успенский с радостью отмечает, что
Купон еще не успел купить (и не купит)
душу рабочего, вчерашнего крестьянина.
Внимание писателя привлекают те «ма¬
ленькие признаки», которые подтвержда¬
ют, что «видавший виды рабочий по вре¬
менам начинает ощущать и гнев и стыд и,
как я уже сказал выше, сердиться. Подъ¬
езжая к Ростову, мы видели, как оттуда
по берегу промчался поезд по направлению
к Новочеркасску — специально-военный:
вагонов десять были наполнены казаками.
— Это они с усмирения вороча¬
ются... — сказал один из пассажиров»
(там же, стр. 555—556).
С точки зрения классовой борьбы про¬
летариата Успенский подходит в «Горьком
упреке» и к событиям Парижской Комму¬
ны. Характеризуя эти события, он исполь¬
зует следующее положение К. Маркса:
«После самой ужасной войны новейшего
времени победившая армия и побежденная
армия соединяются, чтобы вместе избивать
пролетариат... Классовое господство уже не
может больше прикрываться национальным
мундиром; против пролетариата националь¬
ные правительства едино суть» (К. Маркс
я Ф. Э н г е л ь с. Соч. Т. XIII, Ч. 2-я,
стр. 334).
Приведенный отрывок представляет со¬
бой выдержку из «Гражданской войны во
Франции», написанной Марксом и переве¬
денной в 1871 году в Женеве на русский
язык (с немецкого перевода Энгельса). Это:
издание проникло в круги русской пере¬
довой интеллигенции и было достаточно
широко известно.
В статье «Горький упрек» Успенский
так излагает это положение К. Маркса.
«В брошюре,— отмечает писатель,— напи-.
санной вместе с Энгельсом1 специально
для выяснения этой кровавой парижской
бойни, вполне выяснено шушуканье Фран¬
ции с Германией относительно взаимного
участия в подавлении этого восстания, так
как это продукт общеевропейского капита¬
листического строя, одинаково тревожащего
обе эти страны» (стр. 255).
Успенский, естественно, не понимал,
что события Парижской Коммуны будут
иметь всемирно-историческое значение.
Но, руководствуясь положениями осново¬
положников марксизма, он рассматривает
эти события с точки зрения борьбы основ¬
ных классов капиталистического общества.
Хотя Успенский несколько психологизирует
политические ситуации, морализирует по
поводу их, однако его конечные выводы
свидетельствуют, что он не отвергает прин¬
цип борьбы народа за свободу и осуждает
безумную жестокость буржуазии.
Высокая оценка Успенским письма
К. Маркса резко выделяет писателя из чис¬
ла всех народнических и либерально-бур¬
жуазных «толкователей» марксизма.
* * *
Безоговорочное признание Успенским
справедливости письма К. Марисса, глубо¬
кое понимание его содержания и смелость
выводов, к которым пришел писатель, не
свидетельствуют, однако, о том, что он
выступает в «Горьком упреке» как мар¬
ксист. Влияние идей К. Маркса на Успен¬
ского несомненно. И это влияние оказало
писателю существенную помощь в пони¬
мании современной ему экономической
действительности. И все же Успенский,
как представитель старой, крестьянской де¬
мократии дореволюционной России, оста¬
вался верен себе и в «Горьком упреке». Он
не понял, как протест и рост самосознания
пролетариата превращаются в организо¬
ванную классовую борьбу за освобождение
всего трудящегося люда. Писатель не осо¬
знал, что эта борьба, как предсказал
В. И. Ленин, «может безусловно рассчиты¬
вать на верный успех» (Соч. Т. 1,
стр. 218), что она разрешит все терзав¬
шие его вопросы. Слабость классовой
борьбы пролетариата в России 80-х годов
не позволила Успенскому признать в про¬
летариате могильщика ненавистного ему
«купонного» строя жизни—капитализма.
1 Энгельсу принадлежит введение к этой
работе,— п. П

Г. И. УСПЕНСКИЙ О ПИСЬМЕ МАРКСА В ЖУРНАЛ «ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ЗАПИСКИ»
87
Кроме того, есть в «Горьком упреке» и
другие недостатки. Так, например, Успен¬
ский отчасти психологизирует свои социо¬
логические раздумья, придает им несколь¬
ко отвлеченный, моралистический оттенок.
Успенскому, как мы видели, не была чуж¬
да идея борьбы классов, но он еще не при¬
знал в пролетариате как классе творца
новой, некапиталистической жизни. По¬
этому так естественно для него обращение
к личности трудящегося человека вообще,
поиски средств и возможностей для ее за¬
щиты. Работы К. Маркса Успенский рас¬
сматривал не как идейное оружие поды¬
мавшегося в то время на борьбу пролета¬
риата, а как средство обороны личности
против капитализма.
Несмотря на недостатки, в которых про¬
явилась ограниченность взглядов Успен¬
ского, статья «Горький упрек» в целом яв¬
ляется одним из выразительнейших па¬
мятников русской демократической публи¬
цистики того времени, когда в России еще
только началась пропаганда марксистских
идей. Успенский смело шел навстречу этим
идеям. Его ответ на письмо К. Маркса
явился не только отражением исканий са¬
мого автора. «Горький упрек» вместе с тем
отражал и все возрастающий авторитет
марксизма в широких демократических кру¬
гах русского общества. Чувства и мысли
представителей этих кругов и выражал
Успенский, говоря о Марксе с глубоким
уважением и признательностью.

Великий деятель революционной
России Н. Г. Чернышевский
В. Г. БАСКАКОВ
24 июля 1953 года исполняется сто двадцать пять лет со дня рожде¬
ния Николая Гавриловича Чернышевского — одного из выдающихся пред¬
ставителей русской нации, верного сына великого русского народа.
Деятельность Чернышевского . отличалась необычайной многогран¬
ностью. Он был бесстрашным революционером, неутомимым политиче¬
ским борцом против царского самодержавия, великим гражданином, дав¬
шим немеркнущий образец беззаветного служения своему народу. Вместе
с тем Чернышевский был воинствующим философом-материалистом и глу¬
боким диалектиком, вплотную подошедшим к диалектическому материа¬
лизму. Он был также оригинальным историком-социологом, крупнейшим
экономистом, выдающимся новатором в эстетике и литературе, великим
гуманистом, поборником подлинно передовой морали. Страстный патриот
родины, Чернышевский воплотил в себе лучшие черты русского народа —
его ясный ум, стойкий характер, разумное терпение, могучее стремление
к свободе.
Деятельность Чернышевского составила эпоху в истории революци¬
онной России. В упорной борьбе с реакционной идеологией либерально¬
монархического лагеря он отстоял и всесторонне развил революционно¬
демократические и материалистические взгляды своего учителя В. Г. Бе¬
линского применительно к условиям революционной ситуации в России
конца 50-х и начала 60-х годов. При этом Чернышевский выступил не
только как теоретик революционно-демократического лагеря, обладавший
огромной эрудицией и мастерством глубокого исторического анализа, но
и как выдающийся революционер-практик, организатор и руководитель
передовых сил страны в период первого демократического подъема.
Классики марксизма-ленинизма дали высокую оценку теоретической
и практической деятельности Чернышевского, назвав его великим борцом
революционной России.
«Руководители революционных рабочих всех стран,— пишет
И. В. Сталин, — с жадностью изучают поучительнейшую историю рабо¬
чего класса России, его прошлое, прошлое России, зная, что кроме России
реакционной существовала еще Россия революционная, Россия Радище¬
вых и Чернышевских, Желябовых и Ульяновых, Халтуриных и Алексее¬
вых. Все это вселяет (не может не вселять!) в сердца русских рабочих
чувство революционной национальной гордости, способное двигать гора¬
ми, способное творить чудеса» (Соч. Т. 13, стр. 25).
* * *
Деятельность Н. Г. Чернышевского с особой силой развернулась в
50-х и 60-х годах — в тот период, когда, по словам Ленина, все обществен¬
ные вопросы сводились к борьбе с крепостным правом и его остатками.
К этому времени уже резко обнаружился конфликт между новыми раз¬
вивавшимися производительными силами и отжившими свой век старыми
феодальными производственными отношениями. Развитию производитель-
ВЕЛИКИЙ ДЕЯТЕЛЬ РЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ
89
пых сил препятствовала разлагавшаяся помещичье-крепостническая си¬
стема. Вся гнилость этой системы особенно наглядно обнаружилась в по¬
ражении, которое потерпело самодержавие в Крымской войне. Прогнив¬
ший самодержавно-крепостнический строй расшатывался и трещал под
напором усиливавшейся борьбы крестьян за свое освобождение. Россия
вступила в период коренной ломки экономического строя, переживала
острый политический кризис. В стране сложилась революционная ситуа¬
ция: крестьяне не хотели больше жить по-старому, а помещики уже не
могли удержать крепостническую систему хозяйства.
Рост революционного движения вызвал смертельный страх среди экс¬
плуататорских классов, вынудил царское правительство отменить кре¬
постное право, провести грабительскую реформу 1861 года. Миллионные
массы крестьян ответили на эту реформу небывалым размахом револю¬
ционной борьбы. Крестьяне повсеместно отказывались принимать устав¬
ные грамоты и решительно требовали от царя «настоящей» воли. «...B то
время, после тридцатилетия николаевского режима, никто,— писал
Ленин,— не мог еще предвидеть дальнейшего хода событий, никто не мог
определить действительной силы сопротивления у правительства, действи¬
тельной силы народного возмущения. Оживление демократического дви¬
жения в Европе, польское брожение, недовольство в Финляндии, требова¬
ние политических реформ всей печатью и всем дворянством, распростра¬
нение по всей России «Колокола», могучая проповедь Чернышевского,
умевшего и подцензурными статьями воспитывать настоящих революцио¬
неров, появление прокламаций, возбуждение крестьян, которых «очень
часто» приходилось с помощью военной силы и с пролитием крови за¬
ставлять принять «Положение», обдирающее их, как липку, коллективные
отказы дворян — мировых посредников применять такое «Положение»,
студенческие беспорядки — при таких условиях самый осторожный и
трезвый политик должен был бы признать революционный взрыв вполне
возможным и крестьянское восстание — опасностью весьма серьезной»
(Соч. Т. 5, стр. 26—27).
В этих условиях в стране произошло резкое размежевание обще¬
ственно-политических сил на два противоположных лагеря: революцион¬
но-демократический во главе с Чернышевским и либерально-монархиче¬
ский. «Либералы 1860-х годов и Чернышевский,— отмечал Ленин в
1911 году,— суть представители двух исторических тенденций, двух исто¬
рических сил, которые с тех пор и вплоть до нашего времени определяют
исход борьбы за новую Россию» (Соч. Т. 17, стр. 96).
Центральным вопросом, вокруг которого развернулась ожесточенная
борьба между лагерем Чернышевского и либерально-монархическим ла¬
герем, был вопрос о путях дальнейшего развития России. Крепостники и
их холопствующие союзники — либералы защищали основу феодально-са¬
модержавного строя — крупное помещичье землевладение. Чернышевский,
разоблачая эту антинародную линию либералов, выдвинул революционно-
демократическую программу, которая указывала единственно правильный
для того времени путь преобразования русского общества, путь крестьян¬
ской революции, насильственного уничтожения самодержавно-крепостни¬
ческого строя — феодального базиса и защищавшей его реакционной
надстройки. В своих произведениях, печатавшихся в «Современнике»,
Чернышевский через все препоны и рогатки цензуры последовательно про¬
водил идею крестьянской революции, идею борьбы масс за свержение
всех старых властей. Он глубоко обосновал программное положение ре¬
волюционной демократии о том, что только народ с оружием в руках мо¬
жет уничтожить помещичье-крепостнический строй, вывести Россию на
широкую дорогу экономического, политического и культурного прогресса.
Принципы революционного демократизма наиболее полно были вы¬
ражены в программном документе лагеря Чернышевского — в нелегаль¬
ной прокламации «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон»,
90
В. Г. БАСКАКОВ
явившейся самым значительным нелегальным произведением российской
революционной демократии того времени. В этой прокламации Чернышев¬
ский смело призывал народ готовиться к вооруженному восстанию против
царя и помещиков. «Муштровки большой вам не надо, — говорится в воз¬
звании,— чтобы вам в ногу итти по-солдатски да носок вытягивать,— без
этого обойтись можно, а тому надо учиться вам, чтобы плечом к плечу
плотнее держаться, да команды слушаться, да пустого страха не боять¬
ся... А кроме того, ружьями запасайтесь, кто может, да всяким оружием!»
(Н. Г. Чернышевский. Избранные экономические произведения. Т. II,
стр. 686. 1948).
Чернышевский считал, что для осуществления программы револю¬
ционно-демократического преобразования России, для успешной подго¬
товки всенародного вооруженного восстания как решающего средства
этого преобразования необходимо: во-первых, разоблачить идеологию ли¬
берально-монархического лагеря и противопоставить ей всесторонне раз¬
работанную теорию и тактику борьбы за осуществление демократической
революции в России; во-вторых, создать организацию революционеров
для подготовки всенародного вооруженного восстания против самодер¬
жавно-крепостнического строя.
I
Одной из величайших заслуг Чернышевского является его неприми¬
римая и глубоко принципиальная борьба против либерализма. Чернышев¬
ский бичевал либералов за то, что они предавали интересы народа, ибо,
как отмечал Ленин, он яоно видел их боязнь перед революцией, их бесха¬
рактерность и холопство перед власть имущими.
Чернышевский страстно и последовательно разоблачал либералов
как скрытых врагов народа, противников революционно-освободительного
движения. Он, по словам Ленина, резко проводил ту линию разоблачений
измен либерализма, которая ненавистна была кадетам и ликвидаторам.
В этом отношении Чернышевский сделал громадный шаг вперед по
сравнению с Герценом.
В течение всей подготовки и проведения «крестьянской реформы»
Чернышевский неустанно изобличал лживость слащавой болтовни либе¬
ралов о добрых намерениях Александра II. В своих произведениях он
обнажал грабительские планы царских властей и крепостников. Еще в
статьях «Критика философских предубеждений против общинного вла¬
дения» (1858 г.), «Устройство быта помещичьих крестьян. Труден ли
выкуп земли?» (1859 г.), «Материалы для решения крестьянского во¬
проса» (1859 г.) и других Чернышевский на основе многочисленных фак¬
тов беспощадно разоблачал каждый шаг правительства, готовившего
ограбление крестьян, каждую измену либералов, помогавших прави¬
тельству в этой разбойничьей затее. В момент проведения реформы
Чернышевский с глубочайшей проницательностью раскрыл сущность этой
гнусной сделки либералов и самодержавия с крепостниками, совершенной
за спиной крестьянства. Чернышевский, как отмечал Ленин, протестовал,
проклинал реформу, желая ей неуспеха, желая, чтобы правительство за¬
путалось в своей эквилибристике между либералами и помещиками и
получился крах, который бы вывел Россию на дорогу открытой борьбы
классов.
Чернышевский не ограничился разоблачением грабительской сущно¬
сти царской реформы. В своих произведениях он подверг уничтожающей
критике буквально все учреждения феодально-самодержавного строя:
суд, церковь, помещичье-буржуазную мораль и другие.
Одновременно Чернышевский .выступал с пламенным обличением за¬
падноевропейских и американских капиталистических порядков; и. бур¬
жуазной идеологии. Он был, по словам Ленина, замечательно глубоким
ВЕЛИКИЙ ДЕЯТЕЛЬ РЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ
91
критиком капитализма. Чернышевский вскрыл лживость буржуазной де¬
мократии и буржуазного права. Он доказывал, что буржуазное государ¬
ство выражает и защищает интересы крупных собственников — богачей,
что трудящиеся поставлены там в положение бесправных рабов, а их на¬
сущные интересы никак не обеспечиваются. Особенно убийственную ха¬
рактеристику Чернышевский дал англо-американским буржуазным поряд¬
кам. С чувством негодования говорил он о деятельности тогдашних запра¬
вил Северо-Американских Соединенных Штатов, которые, по его словам,
на каждом шагу расправлялись с простым людом с помощью «наглого на¬
силия», «кулачного права», «закона Линча».
С глубокой проницательностью Чернышевский сумел разглядеть хищ¬
нические черты американской буржуазии, которые особенно явственно
проявляются в наши дни, когда эта буржуазия с откровенным цинизмом
растоптала демократические свободы, насаждает фашизм, запрещает
коммунистическую партию и другие демократические организации, пре¬
следует сторонников мира.
Чернышевский подверг сокрушительной критике апологетов буржуаз¬
ного строя. С огромной убедительностью он показал, что Милль, Сэй,
Мальтус и им подобные были воинствующими защитниками капиталисти¬
ческих порядков и врагами трудящихся масс. Он не оставил камня на
камне и от теорий русских либеральствующих экономистов Вернадского,
Горлова и других, раболепно преклонявшихся перед зарубежными бур¬
жуазными «авторитетамй». В противоположность всем апологетам бур¬
жуазного строя Чернышевский создавал политическую экономию «про¬
столюдинов», «экономическую теорию трудящихся». Он был на голову
выше всех буржуазных экономистов, в том числе Смита и Рикардо. Не
случайно поэтому Маркс дал высокую оценку Чернышевскому как ориги¬
нальному мыслителю-экономисту, который мастерски вскрыл банкротство
буржуазной политической экономии.
Признавая относительную прогрессивность буржуазного строя по
сравнению с самодержавно-крепостническим, Чернышевский вместе с тем
отмечал, что и буржуазный строй, основанный на частной собственности,
не может освободить трудящихся от рабства. Чернышевский считал, что
феодально-самодержавный режим в России нужно разрушить для того,
чтобы расчистить дорогу для социализма. Он глубоко верил, что в социа¬
листическом обществе народные массы будут избавлены от угнетения и
невежества, что в нем политические свободы будут принадлежать самим
трудящимся.
Чернышевский был социалистом-утопистом—он идеализировал пат¬
риархальную крестьянскую общину, считал, что через нее можно перейти
к социализму. В силу незрелости социально-экономических условий в Рос¬
сии той эпохи Чернышевский не мог раскрыть значения производства
в истории общества и дать анализ особенностей и тенденций развития
капиталистического производства, не мог поэтому подняться до понима¬
ния всемирно-исторической роли пролетариата. Чернышевский, по опре¬
делению В. И. Ленина, не мог видеть, что только развитие капитализма и
пролетариата способно создать материальные условия и общественную
силу для осуществления социализма. Однако в противоположность пред¬
ставителям западноевропейского утопического социализма, полагавшим,
что переход от старого общества к новому, социалистическому произойдет
по доброй воле монархов или капиталистов, Чернышевский считал, что
только путем вооруженной борьбы, путем крестьянской революции народ
может завоевать условия для построения социализма. Таким образом, он
стоял на голову выше представителей западноевропейского утопического
социализма. Из всех домарксистских мыслителей России и зарубежных
стран Чернышевский ближе всего подошел к научному социализму.
Теоретической основой политической программы Чернышевского яв¬
лялся его филоёофский материализм. Разрабатывая мировоззрение рос¬
92
В. Г. БАСКАКОВ
сийской революционной демократии, Чернышевский стремился создать
такую материалистическую теорию, которая помогла бы разрешить ко¬
ренную политическую задачу уничтожения царизма и крепостного права,
осветила, бы дальнейший путь развития России, явилась бы обоснованием
революционной тактики. Величайшая заслуга Чернышевского состоит в
том, что он впервые в истории домарксистской философии соединял фило¬
софский материализм с задачами практической революционной борьбы
демократических сил страны, с задачами подготовки и проведения всена¬
родного вооруженного восстания, что он ставил материализм и диалек¬
тику на службу российского революционно-освободительного движения.
Именно поэтому философский материализм Чернышевского является вер¬
шиной в развитии русской и зарубежной философии домарксистского
периода.
Революционный характер материализма Чернышевского особенно
ярко выразился в его знаменитом труде «Антропологический принцип
в философии», опубликованном в апрельской и майской книгах «Совре¬
менника» за 1860 год. В нем Чернышевский выступил с развернутым
обоснованием материализма как единственно научного мировоззрения,
вооружив теоретически передовые силы страны для борьбы за револю¬
ционно-демократическое преобразование России. Впервые в истории
домарксистской философии Чернышевский в своем труде выдвинул поло¬
жение о партийности философии, показал, что философские системы все¬
гда связаны с интересами определенных классов, с их политикой, являются
орудием классовой борьбы. «Политические теории да и всякие вообще
философские учения,— писал Чернышевский,— создавались всегда под
сильнейшим влиянием того общественного положения, к которому при¬
надлежали, и каждый философ бывал представителем какой-нибудь из
политических партий, боровшихся в его время за преобладание над об¬
ществом, к которому принадлежал философ» («Антропологический прин¬
цип в философии», стр. 8. Госполитиздат. 1948).
Опираясь на огромное богатство философских идей Ломоносова, Ра¬
дищева, Белинского, Герцена, а также зарубежных мыслителей-материа¬
листов и обобщая естественно-научные данные, Чернышевский в «Антро¬
пологическом принципе в философии» всесторонне развил коренные
вопросы материалистической философии — о материальном единстве
мира, о первичности материи и вторичности сознания, о познаваемости
, мира и законов его развития и другие,— имевшие огромное значение для
'развития отечественной науки.
Своим классическим трудом «Антропологический принцип в филосо¬
фии» Чернышевский нанес сокрушительный удар официальной религиоз¬
ной идеологии господствовавших классов. Недаром ученые лакеи царизма
организовали поход против этого программного философского произведе¬
ния великого деятеля революционной России.
Крупнейшая заслуга Чернышевского состоит в том, что он в условиях
царизма сумел в течение всей своей жизни неустанно двигать вперед
материалистическое направление в философии, решительно и неуклонно
разоблачая идеалистов всех разновидностей. Чернышевский, писал
Ленин,— единственный действительно великий русский писатель, который
сумел с 50-х годов вплоть до 88-го года остаться на уровне цельного фило¬
софского материализма и отбросить жалкий вздор неокантианцев, пози¬
тивистов, махистов и прочих путаников.
Используя материализм как теоретическую основу борьбы за рево¬
люционно-демократическое преобразование России, Чернышевский нано¬
сил основной удар в области философии по идеалистическим взглядам
российских либералов — «освободителей», которые своей проповедью ста¬
рались парализовать волю передовых сил страны к борьбе против фео¬
дально-самодержавного строя. Чернышевский считал, что либералы,
рядящиеся в тогу «поборников справедливости», «друзей народа», его
ВЕЛИКИЙ ДЕЯТЕЛЬ РЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ
93
«защитников», на самом деле, подобно своим учителям Гегелю и Шел¬
лингу, являются отъявленными реакционерами и борются против жизнен¬
ных интересов народны^ масс. Он наглядно показал, что так называемая
«чистая философия» либералов стоит на страже интересов помещиков-
крепостников, является теоретическим обоснованием их классового гос¬
подства.
Чернышевский в «Антропологическом принципе в философии» после¬
довательно провел идею о единстве материальной и духовной сторон че¬
ловеческой природы, материальной и духовной деятельности человека.
Развитие и пропаганда этой идеи имели тогда исключительно важное
значение для российской революционной демократии в ее теоретической
и практической борьбе. Тем самым Чернышевский нанес сокрушительный
удар по идеалистам, идеологам либерально-монархического лагеря, кото¬
рые проповедовали ложное положение о том, что человеческий организм,
его материальные потребности — это что-то второстепенное, преходящее
по сравнению с неким высшим духовным началом, «бессмертной душой»
человека, существующей якобы вечно и притом самостоятельно, незави¬
симо от тела.
Чернышевский показал, что этой реакционной проповедью «бренно¬
сти» земного существования и «вечности» души либеральствуюшие фило¬
софы старались отвлечь внимание народных масс от борьбы за лучшую
жизнь здесь, на земле, от борьбы за крестьянскую революцию, за свободу
и материальное благосостояние. Решительно отбрасывая эти реакционные
догмы ученых лакеев царизма, Чернышевский указывал реальный путь
борьбы за лучшую жизнь народа: путь ликвидации господства помешиков-
крепостников посредством вооруженного восстания, революционного
уничтожения самодержавно-крепостнической системы и создания нового,
справедливого общественного строя.
В «Антропологическом принципе в философии» Чернышевский, не¬
смотря на жестокий цензурный террор, утверждал: «Не в наше, так в
следующее поколение придет результат, лежащий в натуре вещей, стало
быть, неизбежный; и если нашему поколению еще не удастся совершить
его, то во всяком случае оно много делает для облегчения полезного дела
своим детям» (стр. 51).
Чернышевский вел решительную борьбу против субъективно-идеали¬
стических, волюнтаристических взглядов идеологов либерально-монархи¬
ческого лагеря, которые всячески отрицали объективное существование
«натуры вещей», объективную причинность и необходимость и всячески
рекламировали мистико-идеалистическое учение о свободе воли, о том,
что воля якобы самостоятельна, самодеятельна и не зависит от «природы
вещей». Чернышевский доказывал, что воля, как и другие явления духов¬
ной, нравственной жизни человека, определяется материальными причи¬
нами. Известно, писал он, что все явления нравственного мира происте¬
кают одно из другого и из внешних обстоятельств по закону причинности,
и на этом основании признано фальшивым всякое предположение о воз¬
никновении какого-нибудь явления,1 не произведенного предыдущими
явлениями и внешними обстоятельствами.
Чернышевский утверждал, что именно внешние обстоятельства, усло¬
вия жизни заставляют господствующие классы отстаивать реакционные
идеи и условия, их породившие, а угнетенных — прогрессивные идеи, на¬
правленные на решительное изменение этих условий, на практическую
борьбу за их улучшение.
Чернышевскому принадлежит огромная заслуга в имевшей между¬
народное значение борьбе с современными ему неокантианцами, пытав¬
шимися возродить кантовский агностицизм/ Чернышевский вскрыл
классовую сущность «трансцендентальной» философии и показал,- что
агностицизм Канта был направлен на обоснование вечности и незыбле¬
мости прусской монархии. В критике агностицизма Канта Чернышевский
94
В. Г. БАСКАКОВ
вплотную подошел к точке зрения диалектического материализма. «Чер¬
нышевский,— писал Ленин,— стоит позади Энгельса, поскольку он в своей
терминологии смешивает противоположение материализма идеализму с
противоположением метафизического мышления диалектическому, но Чер¬
нышевский стоит вполне на уровне Энгельса, поскольку он упрекает Кан¬
та не за реализм, а за агностицизм и субъективизм, не за допущение
«вещи в себе», а за неуменье вывести наше знание из этого объективного
источника» (Соч. Т. 14, стр. 345).
Агностицизму Канта и его последователей из либерально-монархиче¬
ского лагеря в России Чернышевский решительно противопоставил мате¬
риалистическую теорию познания. Он подчеркивал, что человеческий
разум способен правильно отражать реальную действительность. Черны¬
шевский впервые в истории домарксистской философской мысли увидел
первостепенную роль практики в процессе познания. «Практика, — писал
он,— великая разоблачительница обманов и самообольщений не только
в практических делах, но также в делах чувства и мысли. Потому-то в нау-
л<е ныне принята она существенным критериумом всех спорных пунктов.
«Что подлежит спору в теории, на чистоту решается практикою действи¬
тельной жизни» (Избранные философские сочинения, стр. 390—391. 1938).
Однако Чернышевский не смог понять роли общественно-производствен¬
ной практики в процессе познания человеком окружающего мира. Этот
вопрос был разрешен влолне научно лишь классиками марксизма-
ленинизма.
Чернышевский вел ожесточенную борьбу не только против пропаган¬
дистов идеалистических взглядов, но и против разносчиков вульгарного
материализма, отождествлявших сознание и материю. Он доказывал, что
нельзя отождествлять материю и ее свойства, что сознание, мышление,
все духовные явления представляют собой не что иное, как особые свой¬
ства мозга, особые качества материального человеческого организма, но
не сам материальный организм. Эта борьба в то время имела не только
теоретическое, но и сугубо практическое значение. Разоблачая вульгар¬
ных материалистов, отрицавших роль идей в жизни общества, Черны¬
шевский подчеркивал огромное значение материалистической теории для
освободительного движения, для успешного осуществления тех задач,
которые ставили перед собой деятели российского революционного под¬
полья, призывавшие народ к революционной борьбе.
Задачам революционно-освободительной борьбы Чернышевский под¬
чинил диалектику, которую он решительно противопоставил метафизике
апологетов либерально-монархического лагеря. Он мастерски использовал
диалектику как алгебру революции, как метод, который позволял ему
вскрывать противоречия действительности и правильно определять пути
практического преобразования общественной жизни. Диалектика служи¬
ла Чернышевскому могучим оружием разработки политической програм¬
мы действий русской революционной демократии. В руках Чернышевского
и его соратников диалектика была замечательным средством разрушения
реакционных метафизических концепций крепостников и либералов, стре¬
мившихся доказать вечность и незыблемость феодально-самодержавного
строя.
Чернышевский подверг уничтожающей критике высказывания лидера
русских либералов Чичерина, толковавшего о возможности и неизбежно¬
сти затухания борьбы против самодержавия и примирения враждующих
классов. Обнажая метафизическое существо чичеринской демагогии, ее
контрреволюционный политический смысл, Чернышевский доказывал необ¬
ходимость доведения классовой борьбы до вооруженного восстания —
единственного средства, способного разрешить общественные противоре¬
чия. «До сих пор история не представляла ни одного примера, когда
успех получался бы без борьбы, -i- отмечал Чернышевский. — Но, по мне¬
нию г. Чичерина, борьба вредна. До сих пор мы знали, что крайность
ВЕЛИКИЙ ДЕЯТЕЛЬ РЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ
95
может быть побеждаема только другою крайностью, что без напряжения
сил нельзя одолеть сильного врага; по мнению г. Чичерина, следует из¬
бегать напряжения сил: он не знает, что, одержав победу, войско всегда
бывает утомлено и что если оно боится утомления, то незачем ему выхо¬
дить в поле» (Полн. собр. соч. Т. V, стр. 649. 1950).
Чернышевский решительно отбросил метафизические догмы «теорети¬
ков» либерально-монархического лагеря, пытавшихся оценивать события
с точки зрения вечных для всех времен, абсолютных принципов. Диалек¬
тик Чернышевский доказывал, что к рассмотрению вопроса об историче¬
ских судьбах России, о путях ее развития следует подходить не абстракт¬
но, а конкретно, учитывая всю сложность исторической обстановки. Он
отмечал, что «отвлеченной истины нет, истина конкретна», что все зависит
от конкретных исторических условий, от «обстоятельств, времени и ме¬
ста». Чернышевский утверждал, что без учета конкретных условий нельзя
правильно понять и оценить ни одного явления, нельзя дать определенный
ответ на какой бы то ни было вопрос.
И. В. Сталин в своей статье «Как понимает социал-демократия на¬
циональный вопрос?» дал высокую оценку суждениям Чернышевского о
конкретности истины. Чернышевский в своих произведениях развил
важнейшие положения материалистической диалектики о непримиримой
борьбе «нового со старым, современного с отжившим», о том, что «коли¬
чественное различие переходит в качественное различие». Эти положения
он считал всеобщими законами объективного мира, проявляющимися
не только в природе, но и в общественной жизни.
Чернышевский доказывал, что новые, прогрессивные формы обще¬
ственной жизни в ходе революционной борьбы с неизбежностью должны
победить старые, реакционные. Он обосновывал закономерность насиль¬
ственной ломки старых, отживавших свой век феодально-крепостниче¬
ских порядков и замены их новыми. Диалектический подход к анализу
общественной жизни, народно-освободительной борьбы был основой глу¬
бокого исторического оптимизма Чернышевского, его твердой веры в
неизбежность торжества в России нового, прогрессивного, социалистиче¬
ского строя.
В работе «Критика философских предубеждений против общинного
владения», опубликованной в «Современнике» за 1858 год, Чернышев¬
ский, несмотря на жестокие цензурные притеснения, писал: «Вечная смена
форм, вечное отвержение формы, порожденной известным содержанием
или стремлением вследствие усиления того же стремления, высшего раз¬
вития того же содержания, — кто понял этот великий, вечный, повсемест¬
ный закон, кто приучился применять его ко всякому явлению, о, как спо¬
койно призывает он шансы, которыми смущаются другие!.. Он не жалеет
ни о чем, отживающем свое время, и говорит: «пусть будет, что будет,
а будет в конце концов все-таки на нашей улице праздник!» (Полн. собр.
соч. Т. V, стр. 391).
Чернышевский применял диалектику и к естествознанию, в том числе
к биологии. Он доказывал, что развитие живой природы — поступатель¬
ный процесс, что оно идет от простого к сложному, от низшего к высшему.
В одной из неизданных рукописей Чернышевский писал: «Сравнив-ая фло¬
ры и фауны древнейших геологических периодов с нынешней флорой и
фауной, мы видим постепенное совершенствование растений и животных»
(ЦГЛА, ф. 1, оп. 1, ед. хр. 355, л. 15). В понимании характера развития
живой природы диалектик Чернышевский пошел дальше буржуазных
естествоиспытателей. Великий русский демократ придавал огромное зна¬
чение качественным изменениям в природе, разоблачал буржуазных био¬
логов, которые отрицали скачки в развитии природы.
Диалектика Чернышевского явилась высшей ступенью в развитии
диалектики домарксистского периода. Он стремился сделать диалектику
строго научной, соединить ее с материализмом, превратить ее в орудие
96
В. Г. БАСКАКОВ
революционного преобразования жизни. Однако исторические условия в
России того времени не давали возможности для последовательного рас¬
пространения диалектики и материализма на познание общественной
жизни, для создания строго научного материалистического мировоззре¬
ния, охватывающего закономерности развития и природы и общества. Эта
задача была решена только Марксом и Энгельсом, которые впервые
научно соединили диалектику и материализм, создали подлинно револю¬
ционную философию — диалектический материализм, впервые раскрыли
значение диалектики как метода познания действительности и как орудия
ее изменения.
Чернышевский был не одинок в борьбе с реакционной идеологией
господствовавших классов и их приверженцев. Он создал замечательную
материалистическую школу и возглавил когорту воспитанных им мате¬
риалистов, в которую входили такие мужественные революционеры, как
Н. А. Добролюбов, Д. И. Писарев, Н. А. Серно-Соловьевич, М. А. Анто¬
нович, М. И. Михайлов, Н. В. Шелгунов, Т. Г. Шевченко, М. Л. Налбан¬
дян и многие другие. Вместе с Чернышевским они решительно боролись
против реакционных идеалистических взглядов либерально-монархиче¬
ского лагеря.
Философские произведения Чернышевского — «Антропологический
принцип в философии», «Полемические красоты» и др.— были настоль¬
ными книгами участников революционного подполья России того времени
и оказывали огромное революционизирующее воздействие на формиро¬
вание их мировоззрения.
Материализм Чернышевского был широко распространен в кругах
демократической интеллигенции. Это отмечал в одной из своих статей
Д. И. Писарев. Он писал, что оправдывать Чернышевского и его сорат¬
ников — «напрасный труд: их оправдало чутье общества; на их стороне
большинство голосов, и каждое нападение из противоположного лагеря
обрушивается на голову самих же нападающих, так называемых людей
серьезных, деятелей мысли, кабинетных тружеников, русских Гегелей и
Шопенгауэров, профессоров, сунувшихся в журналистику, или литератур¬
ных промышленников, прикрывающих свою умственную нищету при¬
творным сочувствием к вечным интересам науки» (Д. И. Писарев.
Избранные сочинения. Т. 1, стр. 63. Гослитиздат, 1934).
Революционизирующая сила материалистической философии Черны¬
шевского была настолько очевидна, что это видели даже враги револю¬
ционной демократии. Председатель правительственной комиссии «по рас¬
следованию политических преступлений» князь А. Голицын, человек
крайне реакционных убеждений, в одной из своих записок высказал сле¬
дующие признания: «Две теории, заключающие в себе разрушительные
элементы разложения, угрожают опасности нашей общественной жизни...
Первая теория — материальный фатализм (т. е. материализм.— В. Б.)...
другая — социализм, неисходно переходящий в коммунизм... Эти две тео¬
рии составляют в наше время зерно будущих общественно-правительствен¬
ных переворотов... Сторонники их — не заговорщики, а проповедники ре¬
волюций... Из наших периодических изданий «Современник» в последние
годы являлся проводником обеих указанных теорий в статьях Чернышев¬
ского» («Процесс Н. Г. Чернышевского». Архивные документы, стр. 259..
260. Саратов. 1939).
Как вождь революционной демократии подходил Чернышевский и к
вопросам эстетики. Выступая против идеализма в этой области, он и
здесь нанес сокрушительный удар по русским либералам. Чернышевский
разоблачил до конца антинародные эстетические концепции идеологов
либерально-монархического лагеря, которые отрывали искусство от важ¬
нейших запросов общественной жизни, превращали его в средство пара¬
лизации и растления воли народных масс к борьбе за освобождение.

ВЕЛИКИЙ ДЕЯТЕЛЬ РЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ
97
Разоблачая реакционную дворянско-буржуазную суть теории «чисто¬
го искусства», Чернышевский дал всестороннее обоснование своей рево¬
люционно-демократической эстетики, основанной на принципах реализма,
народности и революционно-демократической партийности. Он боролся за
создание такого искусства, которое могло бы стать могучим орудием
революционного воспитания народных масс, повышения их политической
сознательности, орудием пропаганды идей демократической революции.
В знаменитой статье «Не начало ли перемен?» (1861 г.) Чернышевский
призывал писателей-демократов активно включиться в революционную
борьбу, поставить свой талант на службу крестьянской революции.
Вокруг Чернышевского сгруппировались передовые писатели и публици¬
сты Некрасов, Салтыков-Щедрин, Шевченко, братья Курочкины, Пле¬
щеев, Успенский, Налбандян, Помяловский и другие. Они боролись против
гнусностей и тирании самодержавно-крепостнического режима, несли
идею крестьянской революции в широкие народные массы.
II
В период революционной ситуации Н. Г. Чернышевский огромное
внимание уделял созданию российской революционной организации, ко¬
торую считал главным орудием подготовки крестьянской революции,
всенародного вооруженного восстания. Он вел неустанную, тщательно
законспирированную работу по формированию и укреплению этой рево¬
люционной организации.
К. Маркс, пристально наблюдавший за революционной деятель¬
ностью Чернышевского и его боевых соратников, писал, что вокруг Чер¬
нышевского, главы революционной партии, собралась целая фаланга
публицистов, многочисленная группа офицеров и учащаяся молодежь.
Маркс при этом особо подчеркивал, что «радикальной партии», возглав¬
ляемой Чернышевским, приходилось вести борьбу в обстановке жесточай¬
шего полицейского террора, свирепых преследований революционеров со
стороны царизма.
В. И. Ленин в своих высказываниях о Чернышевском неоднократно
подчеркивал значение его практической революционной деятельности,
определившей характер мировоззрения великого революционного демокра¬
та. В. И. Ленин на протяжении многих лет, особенно в годы эмиграции,
с глубоким интересом и большой тщательностью изучал материалы, сви¬
детельствующие о фактическом участии Чернышевского в подполье, до¬
кументы, характеризующие отношение Чернышевского к тайным револю¬
ционным кружкам, к революционерам-практикам. В. И. Ленин уделял
особое внимание высказываниям Чернышевского о необходимости актив¬
ного выступления лучших людей России на стороне восставшего народа.
Ленин, как об этом свидетельствуют пометки, сделанные им на полях
книги Ю. Стеклова «Н. Г. Чернышевский» (1909 г.), считал, что Черны¬
шевский, во-первых, был хорошо осведомлен о тогдашних проявлениях ре¬
волюционно-демократического движения, знал фактическое положение дел
в тайных организациях страны; во-вторых, что он давал советы и указания
активным революционерам по организации подпольной работы; в-третьих,
что руководители революционно-освободительного движения считались с
этими указаниями; в-четвертых, что активные революционеры из личных
встреч, бесед с Чернышевским, а также из его теоретических работ черпа¬
ли убеждение в необходимости практических революционных действий,
получали прямые указания своего вождя о том, как нужно практически
подготавливать вооруженное восстание (см. П. Лепешинский. «Ленин
о Чернышевском» (Дополнительные данные в виде пометок Ленина в кни¬
ге Ю. М. Стеклова «Н. Г. Чернышевский»). Сборник «Старый больше¬
вик» № 5/8, стр. 4. М. 1933).
7. «Вопросы философии» № 3.

98
В. Г. БАСКАКОВ
В. И. Ленин дал высокую оценку практической революционной
деятельности Чернышевского и в своих произведениях. В статье
«О национальной гордости великороссов» В. И. Ленин, говоря о рево¬
люционном подвиге Чернышевского, совершенном им во имя свободы
своего народа, писал, что великорусский демократ Черны¬
шевский отдал свою жизнь делу революции.
Ленин подчеркивал, что революционеры 60-х годов во главе с Чер¬
нышевским на деле были великими деятелями той эпохи, и, чем дальше
мы отходим от нее, тем яснее нам их величие, тем очевиднее мизерность,
убожество тогдашних либеральных реформистов.
И. В. Сталин в своем письме к Демьяну Бедному высоко оценил
революционно-практическую деятельность Чернышевского, назвав его
великим деятелем революционной России. В дни суровых испытаний
Великой Отечественной войны И. В. Сталин 6 ноября 1941 года в своем
докладе о XXIV годовщине Октябрьской революции упомянул имя Чер¬
нышевского в ряду имен самых выдающихся сынов русского народа,
олицетворяющих величие русской нации.
Приведенные положения Ленина и Сталина являются ключом к
подлинно научному пониманию роли Н. Г. Чернышевского в истории об¬
щественного развития России.
Революционно-практическая деятельность Чернышевского с особой
силой развернулась в конце 50-х — начале 60-х годов. Этот период озна¬
меновался прежде всего новым подъемом революционной борьбы кресть¬
ян, подъемом общедемократического движения в России. Руководящее
место в этом движении заняли революционеры-разночинцы, пришедшие на
смену дворянским революционерам. Характеризуя этот период революци¬
онно-освободительного движения, Ленин писал, что шире стал круг бор¬
цов, ближе их связь с народом.
На почве бурного роста крестьянских восстаний и под влиянием мо¬
гучей проповеди Чернышевского незадолго до реформы 1861 года рево¬
люционно настроенные разночинцы начали создавать многочисленные
кружки в Петербурге, Москве, Казани, Перми, Вятке, на Украине, в
Белоруссии, Польше и других городах и районах бывшей Российской
империи. Эти кружки вели подпольную работу кустарно, действовали
разобщенно. Чернышевский и его соратники поставили перед собой задачу
сплотить разрозненные подпольные кружки в русскую центральную ре¬
волюционную организацию.
Могучим средством в руках Чернышевского и его сподвижников в
деле создания такой организации явился «Современник» — боевой орган
революционных демократов. Сочинения Чернышевского, печатавшиеся в
этом журнале, призывали к борьбе, к активной общественной деятельно¬
сти, пробуждали и закаляли боевой дух революционеров-разночинцев,
воспитывали в них революционную неустрашимость, верность народному
делу. «Современник» был знаменем революционной борьбы против цар¬
ского самодержавия. К нему тянулось все живое, передовое и честное, что
было тогда в России. Вокруг Чернышевского, руководившего «Современ¬
ником», объединились активные революционеры, мужественные борцы за
счастье народа. Среди них были Добролюбов, Михайлов, Шелгунов, Се-
раковский, Шевченко, Налбандян и другие. Под руководством Черны¬
шевского они проводили большую работу по созданию российской
подпольной революционной организации и подготовке крестьянской ре¬
волюции.
Чернышевский вместе со своими боевыми сподвижниками в течение
зимы 1860—1861 года сумел объединить многие тайные кружки и орга¬
низации Петербурга, Москвы, Казани и ряда других городов страны в
русскую центральную революционную организацию, для практического
руководства которой был создан Петербургский революционный центр
во главе с Н. Г. Чернышевским.

ВЕЛИКИИ ДЕЯТЕЛЬ РЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ
99
Первым крупным практическим мероприятием Петербургского рево¬
люционного центра явилось создание и распространение прокламаций,
обращенных ко всем демократическим слоям населения России. Целью
этого мероприятия было призвать широкие народные массы к подготовке
вооруженного восстания. «...План был составлен очень удачно,— свиде¬
тельствует А. А. Слепцов,— имелось в виду обратиться последовательно,
но в сравнительно короткое время ко всем тем группам, которые должны
были реагировать на обманувшую народ реформу 19 февраля. Крестьяне,
солдаты, раскольники... здесь три страдающих группы. Четвертая — моло¬
дежь, их друг, помощник, вдохновитель и учитель. Соответственно с этим
роли были распределены следующим образом: Чернышевский, как знаток
крестьянского вопроса, который он, действительно, знал в совершенной
полноте, должен был написать прокламацию к крестьянам; Шелгунов и
Николай Обручев взяли на себя обращение к солдатам; раскольников
поручили Щапову, а потом... передали тоже Николаю Гавриловичу; моло¬
дое поколение взяли Шелгунов и Михайлов. О таком плане и
о его выполнении мне сказал в начале 1861 г. сам Чернышевский (см.
М. Лемке «Политические процессы в России 1860-х гг.», стр. 318.
М.-П., 1923).
Этот план был выполнен руководящим ядром Петербургского центра.
Чернышевский написал свое знаменитое воззвание к «Барским крестья¬
нам», которое явилось манифестом русской центральной революционной
организации. Этим воззванием тайный Петербургский центр извещал ши¬
рокие народные массы о существовании русской революционной органи¬
зации, участники которой находились в гуще самого народа: «А мы все
люди русские и промеж вас находимся, только до поры до времени не
открываемся, потому что на доброе дело себя бережем, как и вас просим,
чтобы вы себя берегли. А когда пора будет за доброе дело приниматься,
тогда откроемся» (Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч. Т. VII,
стр. 524. 1950). Здесь же Чернышевский сообщал, что революционный
центр имеет повсюду своих представителей, «доброжелателей» народа,
которые следят за ходом подготовки к восстанию и от которых нужно
ждать сигнала о начале восстания, когда все для этого будет готово. «Вот
мы и знаем,— писал Чернышевский,— что покудова еще нет приготовлен-
ности. А когда приготовленность будет, нам тоже видно будет. Ну, тогда и
пришлем такое объявление, что пора, люди русские, доброе дело начи¬
нать...» (там же).
В своей прокламации Чернышевский определял единое направление
деятельности всех местных революционных кружков и организаций. Он
требовал от всех революционных групп соблюдения принципа организа¬
ционного подчинения Петербургскому центру. Чернышевский разъяснял,
что центр: а) получает информацию от местных революционных органи¬
заций о ходе подготовки к восстанию («ведь у нас по всем местам свои
люди есть, отовсюду нам вести приходят, как народ да что народ»);
б) руководит подпольной деятельностью местных революционных орга¬
низаций и в благоприятный момент даст сигнал к повсеместному воору¬
женному восстанию («Мы уж увидим, 'когда пора будет, и объявление
сделаем») (там же).
Возглавляя тайный революционный центр, Чернышевский направлял
деятельность подпольных кружков и групп столицы через своих ближай¬
ших соратников и учеников — Добролюбова, Михайлова, Шелгунова,
Сераковского, Огрызко и других, которые вели в этих кружках огромную
работу по сплочению революционеров вокруг Петербургского центра, во¬
круг Чернышевского.
Проводя большую работу по организации петербургского подполья,
революционный центр одновременно устанавливал связи с революционе¬
рами других городов России, чтобы направить их энергию на сплочение
и расширение тайных организаций и добиться единства их действий.

100
В. Г. БАСКАКОВ
Чернышевский, как вождь зарождавшейся революционной партии, был
связан в этот период с подпольными революционными кружками в Мо¬
скве, Казани и других городах'страны и через своих соратников осуще¬
ствлял руководство их деятельностью.
Особенно большое значение он придавал подпольной работе в Мо¬
скве, которую стремился превратить в одну из наиболее крупных баз
русской центральной революционной организации. В этих целях Черны¬
шевский установил тесный контакт с группой московских революционе¬
ров, организовывал с ними встречи, вел оживленную переписку. А. Пле¬
щеев, В. Обручев, П. Заичневский и другие видные деятели московского
подполья были связаны с Петербургским центром, получали указания
непосредственно от Чернышевского, который регулярно направлял в Мо¬
скву доверенных лиц Петербургского центра.
Так, один из видных участников московского кружка «Молодая Рос¬
сия», И. Гольц-Миллер, говорил С. Южакову: «Александр Слепцов... был
одним из ближайших доверенных лнц Чернышевского, который присылал
его и к нам, в Москву, для секретных переговоров с нашим кружком»
(«Русские ведомости» от 13 января 1910 года). Сам Слепцов впослед¬
ствии в беседе с Южаковым сообщал: «Я его (Гольц-Миллера.— В. Б.)
отлично помню, он был одним из самых радикальных представителей
московского кружка «Молодая Россия», с которым я вел переговоры по
поручению Чернышевского» (там же).
В целях упрочения контакта с московскими революционерами-под¬
польщиками Чернышевский несколько раз лично посещал Москву. Одну
из таких поездок он предпринял в марте 1861 года, когда по стране про¬
катилась волна крестьянских восстаний.
Петербургский центр был тесно связан с тайными кружками Казани.
Чернышевский направлял подпольную работу этих кружков через своего
ближайшего сподвижника А. П. Щапова. Не случайно Щапову Петер¬
бургским центром было поручено написать прокламацию к раскольникам.
Петербургский центр был также связан с подпольными кружками
более мелких и отдаленных городов России. Так, например, революцион¬
ную деятельность подпольных групп Вятки и Перми конца 50-х — начала
60-х годов Чернышевский направлял через своего ученика Красовского.
А. А. Красовский часто приезжал в Петербург к Чернышевскому за сове¬
тами и указаниями (см. И. М. Красноперов «Записки разночинца»,
стр. 62—63. М.-Л. 1929).
Петербургский центр не ослабил своей работы по расширению и
укреплению русской революционной организации и после проведения
пресловутой «крестьянской реформы» 19 февраля 1861 года, когда само¬
державное правительство нанесло свирепый удар по основной револю¬
ционной силе России — крестьянству, разгромив крестьянские восстания
в Казанской, Пензенской и других губерниях империи. Вслед за этим
царское самодержавие, как отмечал Ленин, жестоко расправилось с руко¬
водителями и вдохновителями революционно-демократического под¬
полья — сознательными и непримиримыми врагами тирании и эксплуата¬
ции, «коноводами» революционной партии.
В этот трудный момент Чернышевский еще шире развернул свою
революционно-практическую деятельность по укреплению подпольной
организации и созданию новых революционных групп и комитетов. «Трез¬
вый и решительный вождь революционной партии...— вспоминает
В. Бервн-Флеровский о Чернышевском,— продолжал действовать и ушел
за свои действия в каторжную работу. Ничто не может осветить яснее
величие этого характера» («Записки революционера-мечтателя», стр. 133'.
М. 1929).
Вождь революционно-демократического движения Н. Г. Чернышев¬
ский учил, что только в результате совместных революционных действии
всех пародов страны под руководством великого русского народа можно
ВЕЛИКИН ДЕЯТЕЛЬ РЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ
101
свергнуть помещичье-крепостнический строй и завоевать политические
свободы. Исходя из этого программного положения, Чернышевский вместе
со своими боевыми соратниками проводил большую практическую
работу по вовлечению в революционное движение национальных окраин.
Большое участие в этой работе приняли С. Сераковский, Т. Шевченко,
И. Огрызко, К. Калиновский, Я. Домбровский, М. Налбандян и другие.
Петербургский центр в своей работе по собиранию революционных
сил особое внимание уделял демократической студенческой молодежи.
С этой целью зимой 1860—1861 года Чернышевским был разработан план
организации революционной пропаганды среди учащейся молодежи. Ра¬
бота Петербургского центра среди молодежи приобрела большой размах
уже зимой 1860 года и вызвала сильное беспокойство у царя и придвор¬
ной аристократии. Военный министр Д. А. Милютин в своих воспомина¬
ниях писал, что тогда самодержавному строю угрожала большая опас¬
ность «от нарождавшейся у нас в то время революционной и анархиче¬
ской пропаганды. Работа эта велась преимущественно в среде учащейся
молодежи, а также между рабочими на фабриках, отчасти и в сельском
населении... и плоды ее проявились уже довольно явно в 1860 году»
(РОБЛ. М. 7840, л. 27).
Чернышевский особенно большое значение придавал работе среди
студентов Петербурга, выступавших в авангарде всего революционного
студенческого движения России того времени. Для организации и руко¬
водства этой работой в 1861 году группа революционных студентов сто¬
личного университета по поручению Чернышевского создала Петербург¬
ский комитет студентов.
Петербургский центр зимой 1860—1861 года разработал также план
организации подпольной работы в армии и сделал первые шаги к его
осуществлению. В обращениях центра к народу указывалось на наличие
в армии революционного офицерства, которое готово отстаивать интересы
крестьянских масс. В своем воззвании к «Барским крестьянам» Черны¬
шевский писал: «А еще вот кому от нас поклонитесь: офицерам добрым,
потому что есть и такие офицеры, и немало таких офицеров. Так чтобы
солдаты таких офицеров высматривали, которые надежны, что за народ
стоять будут, таких офицеров пусть солдаты слушаются, как волю до¬
быть» (Полн. собр. соч. Т. VII, стр. 523—524).
Чернышевский сплотил вокруг себя ряд видных военных деятелей —
капитана генерального штаба Сераковского, полковников Шелгунова,
Обручева, Савицкого, Рехневского и других. По указаниям Чернышевско¬
го они организовали пропаганду революционных идей в армии, создали
в некоторых воинских частях сеть тайных военно-революционных групп,
подчиненных Петербургскому центру. Боевые соратники Чернышевского
сумели проникнуть в высшие и многие средние военные учебные заведения
России и развернуть там работу по революционному .воспитанию офицер¬
ских кадров. Эта работа принесла такие результаты, что царское прави¬
тельство, убедившись на примере трех выпусков стрелковой и кавале¬
рийской школ в революционности молодых офицеров, вынуждено было
закрыть эти школы.
Известную роль в подготовке революционных кадров в армии играли
подпольные группы, действовавшие в петербургских военных академиях.
Д. А. Милютин писал: «Закрытию означенных школ содействовало и то
обстоятельство, что в среду обучавшихся офицеров проникла довольно
р сильной степени тогдашняя революционная пропаганда. Тою же при¬
скорбной заразой страдали и все три Военные Академии (Генерального
штаба, Артиллерийская и Инженерная)» (РОБЛ. М. 7841, л. 136).
Мы привели лишь некоторые факты, характеризующие деятельность
Чернышевского и его соратников по созданию, расширению и укреплению
подпольной революционной организации в России. В результате огромной
организаторской работы Петербургского центра была создана в течение
102
В. Г. БАСКАКОВ
зимы 1860—1861 года подпольная революционная организация, имевшая
свои филиалы в ряде городов Центральной России, а также на ее окраи¬
нах. Назрели условия для окончательного организационного оформления
российской подпольной революционной организации, которое и произошло
в начале 1862 года. Созданная и руководимая Чернышевским организа¬
ция получила название «Земля и воля». О деятельности этой организации
сохранились воспоминания современников Чернышевского. Так, С. Южа¬
ков сообщает, что упоминавшийся нами выше один из участников тогдаш¬
него революционного подполья Москвы, И. Гольц-Миллер, семнадцати¬
летним юношей «был уже студентом Московского университета (на юри¬
дическом факультете) и скоро стал деятельным членом революционного
кружка «Молодая Россия», составлявшего, повидимому, одно из звеньев
целой сети кружков, разбросанных по всей России и в общем руководимых
из Петербурга Н. Г. Чернышевским» («Русские ведомости» от 13 января
1910 года).
На руководящую роль Петербургского центра и Чернышевского в
деятельности тогдашнего подполья указывали и матерые враги револю¬
ционной демократии. Д. А. Милютин сообщал: «...B столицах и во вну¬
тренних губерниях образовались тайные революционные кружки польские
и русские. Руководящий комитет Петербургский был в сношениях с сек¬
циями в Москве, Киеве, Одессе, Вильне... В этих революционных кружках
группировались личности самые разнородные, но преимущественно юно¬
шество; тут были и чиновники, и офицеры, литераторы, учителя, студенты,
юнкера» (РОБЛ. М. 7840, лл. 44—45).
Главарь русских либералов, заядлый враг Чернышевского Б. Н. Чиче¬
рин писал: «...Еще до преобразований в 1861 г.... издавались прокламации,
взывавшие к истреблению всех высших слоев общества. Чернышевский
держал в своих руках все нити этого движения, организуя и поджигая
своих единомышленников» («Процесс Н. Г. Чернышевского», стр. 2).
Петербургский центр, возглавляемый Чернышевским, считал, что в
обстановке революционной ситуации решающее значение в ниспровер¬
жении царского строя имеет активная борьба народных масс. Для того
чтобы эта борьба стала успешной, необходимо было в первую очередь
политически подготовить народные массы, разоблачить в их глазах гра¬
бительский характер царской реформы и антинародную сущность царского
самодержавия, разъяснить им политические цели их борьбы. Этот вопрос
стоял в центре всех прокламаций подпольного Петербургского центра и
устной агитации, которую вели члены тайной революционной органи¬
зации.
Выдающееся значение в этом отношении имело воззвание Чернышев¬
ского к «Барским крестьянам», в котором он выдвинул боевые, револю¬
ционные призывы. От имени руководящего центра он заявлял, что главная
задача борьбы народа — уничтожить царизм и создать демократическую
республику, в которой: а) вся власть перейдет к народу («чтобы народ
всему голова был», «как народ повелит, так всему и быть»); б) будет
ликвидировано помещичье землевладение и барский гнет (чтобы «бесчин¬
ствовать над мужиком никто не смел»); в) будет создан новый народный
суд («чтобы суд был праведный, и ровный всем был бы суд»); г) будет
устранена рекрутчина («чтобы рекрутчины не было») (Н. Г. Черны¬
шевский. Полн. собр. соч. Т. VII, стр. 522—523).
Прокламация Чернышевского к «Барским крестьянам» была класси¬
ческим образцом обращения революционеров-подпольщиков к народу.
Она учила не только революционеров, но и широкие массы, поднимавшие¬
ся на освободительную борьбу, искусству конспирации. Черныше-вский от
имени тайного руководящего центра, обращаясь к народу, писал в своем
воззвании: «Готовься к делу, а сам виду не показывай, что к делу подго¬
товка у тебя идет» (там же, стр. 524). По образцу прокламации Чер-
"ышевского было создано и распространено немало прокламаций тайной
ВЕЛИКИЙ ДЕЯТЕЛЬ РЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ
- 103
революционной организации, повторявших не только ее принципы, но не¬
редко и самый ее текст.
Чернышевский и его боевые соратники не ограничивались нелегаль¬
ными формами борьбы за мессы. В целях подготовки их к предстоящим
битвам за свержение царского самодержавия они мастерски использо¬
вали и легальные методы борьбы против царизма. Главным из них явился
«Современник», на страницах которого Чернышевский смело и решитель¬
но проводил идею крестьянской революции, призывал революционеров
к сближению с крестьянством. В своей знаменитой статье «Не начало ли
перемены?», опубликованной в ноябрьском номере «Современника» за
1861 год, Чернышевский, несмотря на свирепый цензурный террор, писал,
что «образованные люди уже могут, когда хотят, становиться понятны и
близки народу. Вот вам жизнь уже и приготовила решение задачи... Ника¬
ких особенных штук для этого не требуется: говорите с мужиком просто и
непринужденно, и он поймет вас; входите в его интересы, и вы приобре¬
тете его сочувствие. Это дело совершенно легкое для того, кто в самом
деле любит народ, — любит не на словах, а в душе» (Полн. Собр. соч.
Т. VII, стр. 889).
Это положение Чернышевского воспринималось читателями «Совре¬
менника» как призыв к развертыванию революционной агитации в народе.
На этот призыв откликнулись революционеры-подпольщики Петербурга,
Москвы, Казани, Киева и других городов России.
Для более тесного сближения с простым людом Чернышевский и его
соратники использовали и другие легальные возможности, в особенности
воскресные школы, в которых обучались выходцы из народа. Они превра¬
тили эти школы в опорные пункты для подготовки трудящихся к воору¬
женному восстанию, к предстоящим революционным схваткам с царским
самодержавием. Активные революционеры-подпольщики воспитывали
боевых агитаторов из среды учащихся воскресных школ. «Пропаганда
в воскресных школах,— сообщала тайная полиция,— была введена по
проекту Чернышевского...» (см. А. И. Герцен. Полн. собр. соч. Т. XV,
стр. 325. 1920). Царское правительство было всерьез встревожеио боль¬
шим для того времени размахом революционной пропаганды в воскрес¬
ных школах Петербурга и других городов России. Правительственная
комиссия признала необходимым немедленно закрыть воскресные школы
и «произвести строгое о всем исследование».
Революционно-демократический лагерь, возглавляемый Чернышев¬
ским, в начале 1862 года перешел в наступление на самодержавно-крепо¬
стнический режим, развернул деятельную подготовку всероссийского во¬
оруженного восстания, что не могло не вызвать смертельного страха в
стане врагов. Так, царский министр военных дел Д. А. Милютин писал:
«Начавшиеся еще с 1860 года проявления революционного движения
внутри России все усиливались и к началу 1862 года приняли уже угро¬
жающий характер... Внутри России, даже в самой столице, мирное насе¬
ление (то есть «высшее» общество.— В. Б.), находилось под страхом еже¬
дневных угроз, возмутительных воззваний, уличных демонстраций»
(РОБЛ. М. 7842, лл. 9—10).
Правительственная комиссия «по расследованию государственных и
политических преступлений» в стране открыла, что «преступная деятель¬
ность злоумышленников направлена к ниспровержению существующего
порядка правления... и что деятельность эта развита в больших, размерах
и на пространстве почти всего государства» (РОБЛ. М. 7969, лл. 97—98).
Комиссия пришла к выводу, что руководство этой деятельностью в
стране принадлежит Н. Г. Чернышевскому. Царское правительство решило
прежде всего принять срочные меры по прекращению революционной дея¬
тельности Чернышевского, как своего опаснейшего врага, и тем самым
обезглавить революционные силы в стране. 7 июля 1862 года Чернышев¬
104
В. Г. БАСКАКОВ
ский был арестован и брошен в Петропавловскую крепость. Спустя два
года — 7 февраля 1864 года — царское правительство «за злоумышление
к ниспровержению существующего порядка, за принятие мер к возмуще¬
нию и за сочинение возмутительного воззвания к барским крестьянам и
передачу оного для напечатания в видах распространения» приговорило
Чернышевского к каторжным работам на семь лет и затем к вечному
поселению в Сибирь (см. «Процесс Н. Г. Чернышевского», стр. 330).
Революционно-демократическое движение, вождем которого был
Чернышевский, потерпело поражение, ибо в России тогда еще не было
сформировавшегося пролетариата — единственного до конца революцион¬
ного класса, способного повести крестьянство дорогой победоносной ре¬
волюционной борьбы. Подпольная революционная организация, созданная
и руководимая Чернышевским, еще не была той боевой партией, которая
смогла бы возглавить широкие массы народа и довести их борьбу до
победы над царизмом. Эта организация состояла не из представителей
рабочего класса и эксплуатируемых масс, а из сравнительно узкого слоя
революционной разночинной интеллигенции, учащихся высших и средних
учебных заведений, передового офицерства.
Представляя собой объединение передовых интеллигентов, сочувство¬
вавших крестьянству и выражавших его интересы, подпольная револю¬
ционная организация, руководимая Чернышевским, не имела и тех
качеств, которые присущи пролетарской партии,— сплоченности, организа¬
ционного единства, сознательной железной дисциплины. В деятельности
организации во многом сказывалась кустарщина, ложно понятая «само¬
стоятельность», которая выражалась в попытках отдельных групп или
отдельных членов организации действовать по своему усмотрению, пре¬
небрегая указаниями центра. Решения руководящих инстанций органи¬
зации фактически не носили обязательного характера и выполнялись
местными организациями лишь постольку, поскольку они признавали их
правильными.
Подпольная организация, руководимая Чернышевским, объединяла
сравнительно небольшое число борцов за освобождение народа. Имея
в виду участников революционно-демократического подполья 60-х годов,
В. И. Ленин писал в 1911 году, что были и тогда уже в России рево¬
люционеры, стоявшие на стороне крестьянства и понимавшие всю узость,
все убожество пресловутой «крестьянской реформы», весь ее крепостни¬
ческий характер. Во главе этих крайне немногочисленных тогда револю¬
ционеров стоял Н. Г. Чернышевский. ।
Заточив Чернышевского в тюрьму, царское правительство лишило его
возможности принимать непосредственное участие в дальнейшей работе
революционного подполья России. Но Чернышевский и из тюрьмы про¬
должал руководить революционными силами страны. Он продолжал вы¬
ступать на страницах «Современника», где был опубликован его знаме¬
нитый роман «Что делать?», который звал передовых людей России к
демократической революции, к вооруженному восстанию и на идеях кото¬
рого воспитались целые поколения революционеров нашей страны. Гро¬
мадное влияние оказал роман «Что делать?» Чернышевского и на рево¬
люционную молодежь других стран. Г. М. Димитров подчеркивал, что
поколения молодых революционеров славянских народов воспитывались
на примере героев «Что делать?» — Рахметова, Кирсанова, Лопухова и
Веры Павловны — и очень часто буквально старались подражать личной
твердости, выдержке, преданности делу революции и непримиримости к
врагам — качествам, которые характеризуют героев Чернышевского.
Это высказывание Г. М. Димитрова ярко показывает великую исто¬
рическую заслугу Чернышевского в деле воспитания деятелей междуна¬
родного революционно-освободительного движения.
Почти двадцать семь лет Чернышевский томился в тюрьме, на ка¬
торге, в ссылке. Но ни тяготы каторжной жизни, ни продолжавшиеся
ВЕЛИКИН ДЕЯТЕЛЬ РЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ
105
преследования царских властей не могли сломить его железной воли к
борьбе. До конца жизни он неизменно оставался убежденным революцио¬
нером, непримиримым врагом царского самодержавия.
В свете всего сказанного особенно нетерпима реакционная, либе¬
рально-буржуазная линия в оценке Чернышевского. Либерально-буржуаз¬
ные, веховские борзописцы еще в дореволюционные годы в борьбе
против большевиков старались опошлить революционные традиции Рос¬
сии, выхолостить революционное содержание из деятельности и мировоз¬
зрения Чернышевского и представить его как реформиста-просветителя,
оторванного от освободительной борьбы народа, от практики российского
революционного подполья. Эту линию позже продолжали враги народа —
троцкисты, бухаринцы и другие.
Либерально-буржуазная легенда о том, что Чернышевский якобы
стоял в стороне от подпольной деятельности революционеров 60-х годов,
к сожалению, вплоть до последнего времени имеет хождение в учебниках
по русской истории, истории русской философии, в книгах и статьях о
Чернышевском. Ее с особенным усердием пропагандировали Б. П. Козь¬
мин, Ш. М. Левин и др. Эта концепция нанесла большой вред изучению
мировоззрения великого деятеля революционной России, долгое время сби¬
вала молодых советских исследователей с правильного, марксистского пу¬
ти. Б. П. Козьмин вместе со своими сторонниками оказался в плену у
либерально-буржуазных историков и плетется по их стопам. Он всячески
отрицает революционно-практическую деятельность Чернышевского, его
роль в создании Петербургского революционного центра, отрицает и само
существование центра. В полном соответствии с этой своей позицией он
упорно пытался опровергнуть тот очевидный факт, что Чернышевский
был автором знаменитой прокламации к «Барским крестьянам» (см. жур¬
нал «Октябрь» № 5 за 1950 год, стр. 176).
Б. Козьмин и Ш. Левин пытались доказать, что Чернышевский был
сторонником реформ, наивно верил в добрые намерения царского прави¬
тельства, прославлял «мудрую» политику Александра II по подготовке так
называемой «крестьянской реформы» 1861 года, апеллировал к господ¬
ствовавшим классам царской России того времени. Ш. Левин, например,
утверждает, будто бы Чернышевский не отказывался от попыток воздей¬
ствия на помещиков, будто бы он высказывал «мечту о предотвращении
революционного пути прозорливым законодательством» (III. М. Левин
«К вопросу об исторических особенностях русского утопического социа¬
лизма». «Исторические записки». АН СССР. Т. 26. 1948, стр. 244).
Б. П. Козьмин в недавно опубликованной статье «Выступление Гер¬
цена против «Современника» в 1859 году» вытаскивает на свет грязные,
клеветнические измышления врагов революционной демократии о том, что
Чернышевский якобы был морально неустойчивым человеком (см. «Изве¬
стия Академии наук СССР». Отделение литературы и языка, т. XI, вып. 4,
стр. 383. 1952). Б. Козьмин не только не разоблачает эти измышления, а,
напротив, копается в старом, гнилом хламе, само упоминание о котором
оскорбительно для памяти Чернышевского.
Надо решительно искоренить рецидивы либерально-буржуазных
взглядов на деятельность и мировоззрение Чернышевского и других
революционных демократов России. Это тем более необходимо, что
идеологические прислужники американо-английского империализма в
своих работах всячески фальсифицируют историю передовой русской об¬
щественной мысли, не останавливаясь перед прямыми подлогами и самой
гнусной клеветой. Оруженосцы империалистической реакции из кожи вон
лезут, чтобы извратить, опошлить идейное наследие революционных демо¬
кратов России, изобразить их не революционерами, а реформистами и
■Гем самым доказать, что в России, дескать, не было никакой исторической
почвы для распространения и развития марксизма. Продажные лакеи
Уолл-стрита типа Р. Хейра всеми силами стремятся извратить идейное
106 В. Г. БАСКАКОВ
наследие великого вождя революционно-демократического движения Рос¬
сии Н. Г. Чернышевского. Именно эту цель преследует мерзкая книжонка
Р. Хейра «Пионеры русской общественной мысли», подвергнутая уничто¬
жающей критике в нашей печати. Советская научная общественность
разоблачила клеветнические заявления Р. Хейра о том, будто бы Чер¬
нышевский не был автором прокламации к «Барским крестьянам», будто
он был не революционером, а реформистом, глашатаем «мудрой» поли¬
тики царя в подготовке реформы 1861 года.
* * *
Великий деятель революционной России Н. Г. Чернышевский всю
свою жизнь отдал борьбе за освобождение народа от феодально-крепост¬
нического рабства, борьбе за революционно-демократическое преобразо¬
вание России. Без показа практической подпольно-революционной работы
Чернышевского невозможно восстановить во всей полноте величественный
образ всероссийского революционера-демократа, невозможно раскрыть
главную особенность его мировоззрения—действенный, боевой характер
его материализма и диалектики. Философия для Чернышевского была
не отвлеченной теорией, а орудием практического изменения российской
действительности, руководством для революционной практики. Материа¬
лизм Чернышевского служил теоретической основой политической про¬
граммы революционной демократии, обоснованием необходимости прак¬
тической подготовки всенародного вооруженного восстания. Именно по¬
этому философский материализм Чернышевского является вершиной в
развитии всемирной философии домарксистского периода. Недаром Ленин,
указывая в своей статье «О значении воинствующего материализма» на
наличие солидной материалистической традиции в России, в ряду ее вели¬
чайших представителей первым назвал имя Чернышевского. Но в силу
незрелости социально-экономических условий общественной жизни в Рос¬
сии того времени Чернышевский не мог подняться до диалектического
материализма, не мог создать диалектико-материалистического мировоз¬
зрения и полностью преодолеть ограниченность домарксистской материа¬
листической философии. В философских взглядах Чернышевского имеют¬
ся элементы антропологизма.
При всем своем прогрессивном, революционном характере материали¬
стическая философия Чернышевского, как и других революционных демо¬
кратов, не могла проникнуть в гущу народных масс, не могла стать их
учением и знаменем освободительной борьбы. Только Маркс и Энгельс
впервые создали такую философию, философию угнетенных и эксплуати¬
руемых масс — диалектический и исторический материализм, вооружи¬
ли рабочий класс и трудящихся народов всех стран мира теорией науч¬
ного социализма. Философия марксизма знаменует собой революционный
переворот, качественный скачок в развитии философской науки. Возник¬
новение марксизма было настоящим открытием, революцией в философии.
Маркс и Энгельс создали новую философию^ качественно отличную от
всех предыдущих, хотя бы и прогрессивных философских систем.
Чернышевский в своей революционной деятельности опирался на кре¬
стьянство и революционно-демократическую интеллигенцию. Будучи в
основном идеалистом в понимании истории общества, Чернышевский не
поднялся и не мог подняться до марксистского решения проблемы рево¬
люционного переустройства общественной жизни, до понимания всемирно¬
исторической роли пролетариата. Только идеологи рабочего класса, осно¬
воположники научного коммунизма Маркс и Энгельс обосновали законо¬
мерность смены капитализма социализмом и пришли к выводу, что имен¬
но пролетариат является единственным до конца революционным классом,
призванным возглавить борьбу всех угнетенных и эксплуатируемых масс
против старого мира, основанного на частной собственности и эксплуата¬
ции человека человеком.

ВЕЛИКИЙ ДЕЯТЕЛЬ РЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ
10Z
Ленин и Сталин, выступившие в эпоху империализма и пролетарских
революций, творчески развили идеи Маркса и Энгельса, отстояли их в
упорной борьбе с международным оппортунизмом, подняли марксизм на
высшую ступень, создали новую теорию социалистической революции.
В новых исторических условиях Ленин и Сталин выковали славную Ком¬
мунистическую партию — «ударную бригаду» международного рабочего
и революционного движения, сплотили силы рабочего класса и трудового
крестьянства России и сквозь огонь трех революций привели наш народ
к победе диктатуры пролетариата, ознаменовавшей собой коренной
поворот в жизни нашей страны, в судьбах народов всего мира. Под ру¬
ководством Коммунистической партии советский народ построил социа¬
лизм и воплощает в жизнь грандиозную программу строительства
коммунизма.
Россия не случайно явилась родиной ленинизма, родиной боевой пар¬
тии нового типа, первой в истории партии, совершившей победоносную
социалистическую революцию. То, что Россия стала авангардом междуна¬
родного революционного движения, было подготовлено всем предшество¬
вавшим ходом народно-освободительной борьбы в России. В процессе
этой борьбы сложились и окрепли революционные традиции, революци¬
онный характер великого русского народа и других народов нашей
Родины. Выдающееся историческое значение деятельности Чернышевского
в том и заключается, что она сыграла огромную роль в воспитании рево¬
люционных сил страны, в подготовке условий для революционного пре¬
образования России.
Воинствующий материалист и глубокий диалектик, Чернышевский
оказал могучее влияние на передовых людей России своего времени и тем
самым подготовлял почву в нашей стране для восприятия и распростра¬
нения идей диалектического материализма. Несгибаемый революционер,
твердо веривший в творческие силы народа, Чернышевский воспитывал
передовых людей России в духе непримиримости к либерализму,
ко всякому соглашательству. Эта традиция была подхвачена и развита
дальше на новой исторической основе революционными социал-демо¬
кратами. Ленин и Сталин высоко оценили революционную принципи¬
альность Чернышевского, его непримиримость к либерализму и исполь¬
зовали Чернышевского как союзника в борьбе против реакционных на¬
родников, «экономистов», меньшевиков, против международного оппор¬
тунизма.
Создатель и вождь боевой подпольной революционной организации
в России, Чернышевский воспитывал стойких революционеров-подпольщи¬
ков, которые в своей практической работе делали ставку не на заговоры,
а на мобилизацию народных масс для штурма царского самодержавия,
делали ставку на крестьянскую революцию. Эти славные традиции рево¬
люционно-демократического подполья, созданного Чернышевским, были
использованы Лениным и Сталиным в борьбе за создание революционной
пролетарской партии, ядром которой являлась конспиративная организа¬
ция профессиональных революционеров.
Сторонник тактики вооруженной борьбы, вооруженного восстания
масс, Чернышевский сыграл огромную роль в разоблачении тактики ре¬
формизма. Эта традиция была использована Лениным и Сталиным, Ком¬
мунистической партией в непримиримой борьбе за проведение революцион¬
ной, пролетарской политики против контрреволюционной политики и
тактики меньшевизма и международного оппортунизма.
Таким образом, Н. Г. Чернышевский явился пред¬
шественником русской революционной социал-демо¬
кратии и как выдающийся теоретик и как крупней¬
ший революционер-практик, организатор и вождь ре¬
волюционно-демократического движения России.
Именно в этом состоит всемирно-историческое значение Чернышевского.

108
S. Г. БАСКАКОВ
Чернышевский был твердо убежден в том, что Родина не забудет его
патриотического, революционного подвига, совершенного во имя свободы
своего народа. 5 октября 1862 года из одиночной камеры Петропавлов¬
ской крепости Чернышевский писал жене: «Наша с тобой жизнь принад¬
лежит истории; пройдут сотни лет, а наши имена все еще будут милы
людям; и будут вспоминать о нас с благодарностью, когда уже забудут
почти всех, кто жил в одно время с нами. Так надобно же нам не уро¬
нить себя со стороны бодрости характера перед людьми, которые будут
изучать нашу жизнь» (Полн. соб. соч. Т. XIV, стр. 456. 1949).
Советский народ, первым прокладывающий путь к коммунизму, глу¬
боко чтит память пламенного революционера и гениального мыслителя,
организатора и вождя революционно-демократического движения России
60-х годов Николая Гавриловича Чернышевского, отдавшего всю свою
жизнь борьбе за свободу родного народа, за счастливое будущее своей
Родины. На героическом подвиге Чернышевского, сумевшего в тяжелых
условиях царизма не только призывать к революции, но и совершить ко¬
лоссальную работу по ее практической подготовке, мы учимся любить
Родину, бороться за ее процветание и могущество. Славный сын великого
русского народа Чернышевский и сегодня является нашим современником,
нашим соратником в борьбе за мир, демократию и социализм, за торже¬
ство коммунизма.

ЛЕКЦИИ И КОНСУЛЬТАЦИИ
Об основных принципах
рефлекторной теории академика
И. П. Павлова
В. П. ЯГУНКОВА
Корифей естествознания И. П. Павлов был подлинным энтузиастом
научной истины. Исходя в своем учении из признания объективной зако¬
номерности природы, он неустанно доказывал, что научная истина есть
результат познания человеком объективной действительности, отражения
в голове человека объективных процессов природы. Естествознание, гово¬
рил он,— это работа человеческого ума, обращенного к природе и иссле¬
дующего ее без каких-либо толкований, заимствованных из других источ¬
ников, кроме самой внешней природы.
И. П. Павлов не оставлял никакой лазейки для агностицизма.
Открытые им законы высшей нервной деятельности животных и чело¬
века с неопровержимостью доказывают, что мозг есть орган психики,
сознания, что его физиологические механизмы дают полную гарантию
адэкватного отражения внешнего мира.
Учение И. П. Павлова, которое рассматривает сознание как функ¬
цию человеческого мозга, находящегося под непрерывным воздействием
внешнего мира и осуществляющего единство организма и среды, не¬
опровержимо доказывает единство природы и объективный характер ее
законов. В полном соответствии с требованиями диалектического мате¬
риализма великий физиолог понимал, что свобода действий человека за¬
висит от степени овладения им законами природы, в том числе и закона¬
ми высшей нервной деятельности. Человека он рассматривал как «оли¬
цетворение ресурсов беспредельной природы», как «осуществление ее
могучих, еще неизведанных законов».
Человек есть система, указывал И. П. Павлов, «в высочайшей сте¬
пени саморегулирующаяся, сама себя поддерживающая, восстановляю-
щая, поправляющая и даже совершенствующая. Главнейшее, сильнейшее
и постоянно остающееся впечатление от изучения высшей нервной
деятельности нашим методом — это чрезвычайная пластичность этой
деятельности, ее огромные возможности: ничто не остается неподвиж¬
ным, неподатливым, а все всегда может быть достигнуто, изменяться
к лучшему, лишь бы были осуществлены соответствующие условия»
(Полное собрание трудов. Т. III, стр. 454. 1949).
Работа павловских лабораторий с экспериментальными неврозами,
как и осуществляющееся, хотя еще далеко недостаточно, внедрение
учения Павлова в практику психиатрической клиники, является блестя¬
щей иллюстрацией того, как человек, опираясь на знание законов выс¬
шей нервной деятельности, воздействует на них.
Борясь против идеализма, настойчиво и неуклонно прокладывая
дорогу своему учению, И. П. Павлов уделял большое внимание разобла¬
чению метафизических методов исследования американских бихевиори¬
стов, гештальтистов и других своих идейных противников. В идейной
борьбе с буржуазными субъективистскими теориями формировался и
оттачивался объективный павловский метод научного исследования.

110
В. П. ЯГУНКОВА
Пережитки буржуазного субъективизма в изучении высшей нервной
деятельности проникли и в советскую физиологию в виде попыток со сто¬
роны некоторых ученых (Бериташвили, Орбели) отстаивать наряду
с объективным методом исследования и субъективный.
Классики марксизма-ленинизма учат, что в любой области научного
исследования «надо исходить из данных нам фактов, стало быть,
в естествознании — из различных предметных форм и различных форм
движения материи, и что, следовательно, также и в теоретическом есте¬
ствознании нельзя конструировать связей и вносить их в факты, а надо
извлекать их из фактов и, найдя, доказывать их, насколько это воз¬
можно, опытным путем» (Ф. Энгельс «Диалектика природы», стр. 26.
1950).
Вся практическая и теоретическая работа академика Павлова про¬
ходила в полном соответствии с этим важнейшим требованием материа¬
листической диалектики. В исследовании высшей нервной деятельности
животных и человека он исходил из объективных фактов мозговой дея¬
тельности, находящейся под воздействием явлений объективно суще¬
ствующего внешнего мира.
И. П. Павлов отбросил сложившиеся в течение тысячелетий умо¬
зрительные субъективистские построения психологии и решил подвергнуть
работающий мозг такому же объективному физиологическому «внешне¬
му» анализу, как любой другой орган человеческого тела.
Материальные процессы в мозгу И. П. Павлов изучал как резуль¬
тат связи и взаимодействия организма и среды. При помощи системы
анализаторов организм вступает в связь с многочисленными агентами
внешней среды, которые непосредственно служат удовлетворению потреб¬
ностей или, чаще всего, сигнализируют о возможности такого удовле¬
творения. Мозг, отражая внешние условия, регулирует в зависимости от
них те или иные деятельности организма и таким образом устанавли¬
вает связь между агентами внешнего мира и организмом. Это осуще¬
ствляется в виде постоянных (безусловных) и временных (условных) свя¬
зей организма, которые чисто материально, физиологически закрепляются
в коре больших полушарий. Определенные агенты внешнего мира явля¬
ются причиной, толчком для определенной деятельности организма.
Из сложности воздействий внешнего мира с бесконечным количе¬
ством агентов, многообразно сочетающихся между собой, организм дол¬
жен постоянно и правильно выделять те из воздействий, которые при
данных условиях имеют для него наиболее жизненно важное значение,
и на их основе строить свою деятельность. Это осуществляется корой
больших полушарий при помощи механизма анализа и синтеза, который
дробит сложность внешнего мира на отдельности и затем вновь синте¬
зирует из этих отдельностей целое. Анализ и синтез воздействий внеш¬
него мира происходит в результате сложных материальных нервных
процессов, которые трансформируют энергию внешнего воздействия
в периферических окончаниях рецепторов, сообщают ее корковым нерв¬
ным клеткам, где разыгрываются тонкие нервные процессы возбуждения
' и торможения, иррадиации и концентрации, взаимной индукции. Так как
воздействующий на организм внешний мир находится в непрерывном
движении, изменении, то и кора деятельного мозга отражает эти изме¬
нения. В основе отражения лежит движение материальных нервных про¬
цессов, которые имеют свою количественную и качественную сторону,
которые изменяются и развиваются, существуют в пространстве и во
времени. Динамика нервных процессов приурочена к структуре коры
больших полушарий.
Непрерывному движению и изменению агентов внешнего мира, воз¬
действующих на организм, соответствуют непрерывное движение и изме¬
нение материальных процессов в мозговой массе, а следовательно, и про¬
, дуктов отражения — представлений, понятий, чувств, желаний и стрем¬
О ПРИНЦИПАХ РЕФЛЕКТОРНОЙ теории АКАД. и. П. ПАВЛОВА
111
лений. Таким образом, процессы, происходящие в мозгу, как и процессы,
ровершающиеся между организмом и внешним миром, диалектичны.
Принципы научного исследования, сформулированные И. П. Павло¬
вым, соответствуют природе исследуемых им процессов. «Теория рефлек¬
торной деятельности,— указывал И. П. Павлов,— опирается на три
основных принципа точного научного исследования: во-первых, принцип
детерминизма, т. е. толчка, повода, причины для всякого данного дей¬
ствия, эффекта; во-вторых, принцип анализа и синтеза, т. е. первичного
разложения целого на части, единицы и затем снова постепенного сло¬
жения целого из единиц, элементов; и, наконец, принцип структурности,
т. е. расположения действий силы в пространстве, приурочение динамики
к структуре» (Полное собрание трудов. Т. III, стр. 436).
* * *
Материалистическая диалектика рассматривает природу как связ¬
ное единое целое, где предметы и явления органически связаны друг
с другом, зависят друг от друга и обусловливают друг друга.
Каждое явление возникает и существует только при определенных
конкретных условиях пространства и времени; если эти конкретные усло¬
вия перестают существовать, изменяются, то перестает существовать и
обусловленное ими явление. Поэтому любое явление может быть понято
и обосновано только в том случае, «если оно рассматривается в его
неразрывной связи с окружающими явлениями, в его обусловленности
от окружающих его явлений» (И. Сталин «Вопросы ленинизма», стр.
536, 11-е изд.).
Рассматривая предметы и явления в их взаимосвязи, наука откры¬
вает законы, которые не только объясняют явления, но и позволяют
предвидеть их и управлять ими.
Все предметы и явления связаны между собой не хаотически,
а закономерно. В этой закономерной связи предметы и явления обуслов¬
ливают взаимно друг друга, служат здесь причиной, там действием. При¬
чинность является одной из сторон закономерности. Причина и следствие,
как указывает Энгельс, постоянно меняются местами, но для того, «что¬
бы познавать отдельные стороны (частности), мы вынуждены вырывать
их из их естественной или исторической связи и исследовать каждую
в отдельности по ее свойствам, по ее особым причинам и следствиям
и т. д.» («Анти-Дюринг», стр. 20—21).
Точка зрения причинности — принцип детерминизма — является
основным и исходным принципом учения И. П. Павлова о высшей
нервной деятельности. Понимая условный рефлекс как факт взаимо¬
отношения организма с внешним миром, И. П. Павлов положил его
в основу всей высшей нервной деятельности.
Условнорефлекторный принцип работы коры больших полушарий и
есть принцип детерминистический. В нем отражено главное содержание
рефлекторной теории, а 'именно то, что вся без исключения высшая нерв¬
ная деятельность есть деятельность отражательная. Источником ее яв¬
ляется внешний, объективно существующий материальный мир, который
и дает ей содержание.
Величайшая заслуга И. П. Павлова состоит в том, что он вслед
за Сеченовым распространил принцип причинности на высшее проявле¬
ние природы — «мыслящий дух» (Энгельс) — и практически доказал
полную детерминированность, полную взаимосвязь и взаимозависи¬
мость всей природы, включая ее высшее проявление — сознание, дал но¬
вые доказательства единства природы. Поставив исследование выс¬
шей нервной деятельности на почву естественно-научного детерминизма,
он отбросил всякие попытки «делать фантастические м бесплодные догад¬
ки» о внутреннем состоянии животных й человека, как о причине их •
действий.

112
В. П. ЯГУНКОВА
Исторической заслугой Павлова является открытие им в условном
рефлексе новой формы связей в природе. Он открыл связи организма
с внешним миром чрезвычайной сложности, подвижности и специфич¬
ности. Эти связи осуществляются при помощи мозга, в котором орга¬
ническая материя достигла своей наивысшей дифференциации.
Принцип детерминизма коренным образом отличает учение И. П.
Павлова от идеалистических физиологических и психологических кон¬
цепций спонтанности, широко распространенных в настоящее время
в буржуазной науке и в качестве пережитка проникших отчасти и в
нашу науку. Примером последнего является путаная, эклектическая,
бихевиористская концепция профессора И. С. Бериташвили.
И. С. Бериташвили вслед за Лёшли, Фултоном и другими идеали¬
стами — критиками И. П. Павлова — утверждает, что условпорсфлек-
торный принцип неприменим для объяснения сложных процессов пси¬
хической деятельности. Он признает наличие и у человека и у высших
животных так называемой психонервной деятельности, которая якобы
возникает спонтанно, то есть не обусловлена воздействием на орга¬
низм предметов и явлений внешнего мира. И. С. Бериташвили отры¬
вает психические явления от нервных процессов и противопоставляет
им. Он считает, что имеется какой-то особый нервный субстрат психи¬
ческого, отличный от условнорефлекторного. Тем самым Бериташвили
фактически скатывается к субъективному идеализму, к признанию
за мозгом какой-то творческой силы. Он приходит к отрицанию объек¬
тивного павловского метода изучения высшей нервной деятельности
и заявляет, что физиология мозга «пе может послужить основанием
для понимания психических закономерностей» («Об основных формах
нервной и психонервной деятельности», стр. 98. 1947).
Подобно Лёшли, Гетри и другим бихевиористам, которых крити¬
ковал Павлов, Бериташвили эклектически смешивает объективный и
субъективный методы исследования.
Пренебрегая принципом детерминизма, он сходит с позиций широ¬
кого биологического подхода в изучении высшей нервной деятельности,
на котором основано учение И. П. Павлова.
Наряду с принципом детерминизма И. П. Павлов подчеркивал
огромную роль принципа анализа и синтеза в понимании и изучении
высшей нервной деятельности.
Диалектическое мышление предполагает единство анализа и синтеза,
индукции и дедукции. Энгельс указывал, что одна индукция, хотя она и
идет к общим выводам от частных фактов, не гарантирует правильности
этих выводов, так как не дает еще возможности для глубокого проникно¬
вения в сущность явлений.
Расчленяя явление и вновь воссоздавая его, мышление при помо¬
щи анализа и синтеза глубже проникает в сущность явления, откры¬
вает закон его существования. Знание закона как наиболее существен¬
ного в явлении дает возможность прилагать его к объяснению
конкретных фактов, то есть идти путем дедукции. Дедукция дополняет
индукцию.
Поскольку научные понятия отражают развитие и, следовательно,
становятся текучими, относительными и не поддаются индукции, по¬
стольку, указывал Энгельс, для объяснения их требуется дедукция,
знание законов. В «Философских тетрадях» В. И. Ленина подчерки¬
вается, что соединение анализа и синтеза является одним из элементов
диалектики (см. стр. 193).
Следует со всей определенностью отметить, что И. П. Павлов
в своем научном мышлении опирался на единство индукции и дедук¬
ции, анализа и синтеза и в этом смысле вполне удовлетворял требо¬
ваниям материалистической диалектики.

О ПРИНЦИПАХ РЕФЛЕКТОРНОЙ ТЕОРИИ АКАД. И. П. ПАВЛОВА ИЗ
Исходя из детерминированности организма и всех его функций,
включая психическую деятельность, условиями внешней среды, И. П. Пав¬
лов впервые в истории науки представил организм в его внутреннем
единстве и в единстве ’с окружающей его средой, то есть как синтети¬
ческое целое.
Функция головного мозга была представлена И. П. Павловым как
функция сложнейших отношений организма к внешнему миру, а услов¬
ный рефлекс — как синтез воздействия внешнего мира и соответствую¬
щей деятельности организма.
И. П. Павлов был глубоко убежден в том, что проникнуть вглубь
нервных процессов, открыть законы их можно только путем анализа
и синтеза, ибо, «как в руках химика анализ и синтез служат мощными
средствами для изучения структуры неизвестного химического соедине¬
ния и объяснения всех его свойств, так и для физиолога анализирова¬
ние и синтезирование нервных процессов откроют вернейший путь
к пониманию сложной функциональной структуры больших полу¬
шарий» (Полное собрание сочинений. Т. III, кн. 2, стр. 408. 1951).
Такой подход, справедливо считает И. П. Павлов, отвечает и самому
существу изучаемых нервных процессов, поскольку «кора больших
полушарий одновременно и постоянно осуществляет как аналитиче¬
скую, так и синтетическую деятельность, и всякое противопоставление
этих деятельностей, предпочтительное изучение одной из них не даст
верного успеха и полного представления о работе больших полушарий»
(там же).
В буржуазной психологии в XX веке получили широкое распро¬
странение течения, пытающиеся целостно представить психику и пове¬
дение человека и животных, исходя при этом из крайних субъективно¬
идеалистических посылок. Одним из них явилось гештальтистское
направление в психологии. Гештальтисты полностью отказывались
от признания причинной связи между внешним миром и психической
деятельностью. Провозгласив принцип целостности психических процес¬
сов, они понимали под ним, однако, не что иное, как творческую спо¬
собность мозга создавать целостные образы и ситуации, вносить свое
творческое начало в действительность и изменять ее согласно тем
совершенным формам, которые якобы изначально даны мозгу высши¬
ми, неведомыми и непознаваемыми силами.
Схему целостного поведения организма пытались дать также бихе¬
виористы, причем поведение представлялось ими как система автома¬
тических реакций на внешние стимулы без какого бы то ни было уча¬
стия сознания.
Борьба. И. П. Павлова с американскими бихевиористами, а также
критика гештальтизма фактически являются борьбой диалектического
мышления против метафизики и одновременно обоснованием необхо¬
димости единства анализа и синтеза в научном исследовании.
В своей работе «Ответ физиолога психологам» И. П. Павлов убе¬
дительно показал, что работы американских психологов свидетель¬
ствуют об отказе их от научного исследования.
Вместо того чтобы расчленять сложное явление и изучать его
по его связям, причинам и следствиям и на основании этого делать выво¬
ды и открывать законы, психологи-бихев.иористы ограничиваются поверх¬
ностным толкованием фактов, дедуктивно прилагая к ним умозрительные,
надуманные схемы.
Субъективному методу И. П. Павлов противопоставляет свой
объективный метод: «Физиолог действует совершенно обратно. В каж¬
дом моменте исследования он старается отдельно и фактически анали¬
зировать явление, определяя сколько возможно условия его существо¬
вания, не доверяя одним выводам, одним предположениям» (Полное
собрание трудов. Т. III, стр. 428).
8. «Вопросы философии» № 3.

114
В. П. ЯГУНКОВА
Пренебрежение к анализу, признание отдельных фактов далее
неразложимыми приводят американских психологов, как указывает
И. П. Павлов, к поверхностное™, к однообразному толкованию происхо¬
дящих явлений.
Защита анализа и синтеза как двух неотделимых приемов науч¬
ного исследования особенно подчеркнута И. П. Павловым в критикс-
гештальтистской психологии. Представители гештальтизма объявляли
синтез методом своего мышления и боролись против анализа, считая
его недоразумением. Это соответствовало их положениям о целостно¬
сти восприятия предметов, которое якобы не зависит от составляющих
их элементов. Критикуя Кёлера и его школу, И. П. Павлов убеди¬
тельно показал, что нет синтеза без анализа, что оба эти приема мыш¬
ления необходимо связаны между собой. «Гештальтисты,— говорит
Павлов,— хотят удалить, исключить знакомство с элементами, совер¬
шенно не считаясь с тем, что с них нужно начинать» («Павловские
среды». Т. II, стр. 565. 1949). Гештальтисты отказываются от анализа,
но в действительности, указывает И. П. Павлов, они его просто «про¬
сматривают» — не хотят видеть. Целостность восприятия они обосно¬
вывают связью фигуры и фона, но восприятие фигуры на определенном
фоне — это и есть синтезирование, ассоциирование комплекса раздра¬
жений. Узнавание этого комплекса при изменении фона есть анализ,
которого гештальтисты не хотели признавать.
Отрицая анализ в психической деятельности, гештальтисты отка¬
зываются применять его и как метод научного исследования. Вот почему
они, как и бихевиористы, оказываются бессильными в объяснении отдель¬
ных фактов поведения животных и человека.
И. П. Павлов шаг за шагом показал, что гештальтисты, отрицая
анализ, фактически отрицают и синтез. Целостность, из которой исхо¬
дит гештальтистская психология, не имеет ничего общего с синтезом
в научном понимании. Для И. П. Павлова синтез неотделим от ана¬
лиза; синтез предполагает анализ так же, как анализ предполагает
синтез. Синтез — это связь. Отдельные элементы вычленяются, анали¬
зируются мозгом в предметах реального мира и связываются, синте¬
зируются в ассоциации. Анализ и синтез предполагают связь образов
предметов в сознании с реальными предметами. Гештальтисты отри¬
цали эту связь, отрывали сознание от внешнего мира. Синтетический
«узор» или «фигура» в сознании означает для них не связь, а, наобо¬
рот, разорванность, в которой «мозговой процесс» производит «запол¬
нение промежутков».
И. П. Павлов доказал, что в основе психической деятельности
лежат реальные связи организма с внешним миром, которые устанав¬
ливаются механизмом временных связей и механизмом анализаторов.
Временная связь есть синтез, связь, устанавливаемая корой под влия¬
нием падающих на нее раздражений. Но вслед за процессом синтеза
выступает процесс анализа. Анализ состоит в том, что связи, закреп¬
ленные в коре и не оправдывающиеся действительностью, то есть
не получающие подкрепления, как бы разъединяются. Зато оставшиеся
связи становятся более прочными, более верно согласованными с дей¬
ствительностью. Следовательно, все факты сознания являются продук¬
тами мозга, отражающего мир, результатом связи организма с внеш¬
ним миром. Поэтому единственно надежным методом изучения дея¬
тельности мозга является расчленение ее на части, изучение частей
и затем их синтезирование.
«Организм состоит из массы крупных отдельных частей и из мил¬
лиардов клеточных элементов, производящих соответственно массу
отдельных явлений, однако между собой тесно связанных и образую¬
щих объединенную работу организма. Теория рефлексов дробит эту
общую деятельность организма на частные деятельности, связывая их
О ПРИНЦИПАХ РЕФЛЕКТОРНОЙ ТЕОРИИ АКАД. И. П. ПАВЛОВА
115
как с внутренними, так и внешними влияниями, и затем снова соеди¬
няет их друг с другом, через что делаются все более и более понят¬
ными как целостная .деятельность организма, так и взаимодействие
организма с окружающей средой» (И. П. Павлов. Полное собрание
трудов. Т. III, стр. 437).
Хотя совершенно очевидно, что И. П. Павлов сознательно положил
принцип единства анализа и синтеза в основу метода своего исследо¬
вания и создал впервые подлинно научную физиологию, в которой
организм представлен как синтетическое целое, находящееся во взаи¬
модействии с внешней средой, в нашей литературе профессором
П. К. Анохиным и некоторыми другими физиологами в течение дли¬
тельного времени усиленно пропагандировалась иная точка зрения.
П. К. Анохин приписывал И. П. Павлову аналитическую ограничен¬
ность, благодаря которой он якобы не смог с должным успехом завер¬
шить свою рефлекторную теорию. Эта в корне ошибочная, ревизионист¬
ская оценка учения И. П. Павлова особенно явно представлена в статье
П. К- Анохина «Анализ и синтез в творчестве академика И. П. Пав¬
лова» (журнал «Под знаменем марксизма» № 9 за 1936 год).
Позиция П. К. Анохина по отношению к учению И. П. Павлова была
справедливо расценена Объединенной сессией по проблемам физиологи¬
ческого учения И. П. Павлова как ревизия идейных основ материали¬
стического учения Павлова, фактически совпадающая с выступлениями
его зарубежных «критиков».
* * *
И. П. Павлов доводил материалистическое понимание психики как
свойства мозга до логического конца, связывая функции мозга с дета¬
лями его конструкции.
«Вся органическая природа,— пишет Энгельс,— является одним
сплошным доказательством тождества или неразрывности формы и
содержания. Морфологические и физиологические явления, форма и
функция обусловливают взаимно друг друга» («Диалектика природы»,
стр. 247). Разработанная И. П. Павловым физиология головного мозга
содержит убедительные подтверждения этого диалектико-материалисти¬
ческого положения Энгельса. И. П. Павлов представлял головной мозг
как морфологически очень сложную и тонкую конструкцию, структуру,
к деталям которой строго приурочены определенные функции.
Великий физиолог создал совершенно новое учение о динамической
локализации функций головного мозга, которое в корне подрывает идеа¬
листические попытки набросить на мозг покровы таинственности и непо¬
знаваемости. Старое учение о локализации функций было глубоко идеа¬
листично и механистично. Исходя из дуалистических посылок, оно отры¬
вало психические явления от их физиологической основы и представляло
их в виде параллельного, независимого ряда, который лишь внешне
соотносится с определенными анатомическими фактами. На этом осно¬
вании физиологи и психологи искали в мозгу анатомический субстрат
(«центры») для различных психологических понятий — ощущений, памя¬
ти, представлений, эмоций, воли и т. д. Этот порочный принцип лока¬
лизации был затем перенесен в психиатрию и положен в основу так
называемой мозговой патологии. Старый локалистический принцип, по су¬
ществу, возрождается и культивируется современной буржуазной физио¬
логией и неврологией, главным образом в трудах английских, американ¬
ских и немецких авторов, причем упор все более и более делается на то,
чтобы завуалировать физиологическую основу психических процессов
и представить мозг как такую интеграцию, которая действует как-то
целиком, независимо от составляющих ее частей. Такое понимание ведет
к идеализму и агностицизму. Понятно, что рефлекторная теория Павлова,
объясняющая всю без остатка психическую деятельность материал!»-
110
В. П. Я ГУН КОВА
ними, динамическими процессами, происходящими в мозгу, представ¬
ляет собой огромную революционную силу.
И. П. Павлов утверждал, что все детали рецепторных аппаратов,
специфически приспособленные к мельчайшим внешним раздражениям,
имеют соответственные клетки в коре больших полушарий. Кора полу¬
шарий мозаична по своему морфологическому строению. Она представ¬
ляет собой комплекс анализаторов, состоящий из миллиардов клеток
соответствующих рецепторов. Анализаторные зоны коры связаны между
собой. Благодаря этому возможен одновременный анализ разнообразных
комплексов раздражений. Кроме того отдельные клетки всех анализа¬
торов разбросаны по всей коре.
Деятельность мозга И. П. Павлов представлял как непрерывный
процесс, движение материи, которое осуществляется по особым, откры¬
тым нм законам — возбуждения и торможения, их иррадиации и кон¬
центрации и взаимной индукции.
Под влиянием внешних раздражений клетки коры как в отдель¬
ности, так и в различных комбинациях приходят в состояние различной
степени возбуждения или торможения. Следовательно, кора больших
полушарий представляет собой в физиологическом отношении мозаику,
состоящую из отдельных пунктов раздражения и торможения и комби¬
наций их.
Образовавшиеся функциональные связи между отдельными клетками,
возникнув в мозговой массе, способны оставаться в ней надолго. Эти
именно связи, эти пути движения нервных процессов, беспрерывно
взаимодействующих между собой, и составляют физиологическую основу
психической деятельности.
На основе постоянной, объективно осуществляющейся последова¬
тельности определенных раздражений в коре больших полушарий воз¬
никает определенная система функциональных связей, которая делается
все более прочной, устойчивой, стереотипной при постоянных условиях
п подвижной, текуче-изменчивой — при изменяющихся условиях. Таким
образом, в коре всегда складываются определенные стереотипы нервных
процессов. Следовательно, физиологические явления, будучи функцией
определенной морфологической формы, в свою очередь, влияют на нее.
Морфологическое и физиологическое, форма и функция взаимно обуслов¬
ливают друг друга.
В каждый момент высшей нервной деятельности движение нервных
процессов приурочено к конструкции коры. Исходя из этого, И. П. Пав¬
лов стремился постоянно представлять, изображать движение дина¬
мических процессов в связи с определенной конструкцией мозга и из
этого исходить в конкретном научном исследовании. «Если химик, ана¬
лизируя и синтезируя, для окончательного понимания работы молекулы
должен воображать себе невидимую глазом конструкцию, если физик,
так же анализируя и синтезируя, для ясного представления работы
атома тоже рисует себе конструкцию атома, то как же можно отре¬
каться от конструкции в видимых массах, усматривая какое-то противо¬
положение между конструкцией и динамикой! Функция связи как
внутренних, так и внешних соотношений в организме осуществляется
в нервной системе, представляющей видимый аппарат. На этом, конечно,
аппарате разыгрываются динамические явления, которые и должны быть
приурочены к тончайшим деталям конструкции аппарата» (Полное со¬
брание трудов. Т. III, стр. 437).
Понимая так деятельность мозга, И. П. Павлов считал, что в науч¬
ном исследовании психических процессов необходимо прежде всего
исходить из физиологического анализа этих процессов, поскольку только
последние являются доступными точному количественному и качествен¬
ному объективному исследованию. Объективное исследование высшей
нервной деятельности дает возможность «подглядеть» Формирование
О ПРИНЦИПАХ РЕФЛЕКТОРНОЙ теории АКАД. И. П. ПАВЛОВА
117
нервных процессов, представить психические состояния чисто «про¬
странственно», то есть со стороны их физиологических механизмов.
«...Суть изучения рефлекторного механизма, составляющего фундамент
центральной нервной деятельности,— говорит И. П. Павлов,— сводится
на пространственные отношения, на определение путей, по которым
распространяется и собирается раздражение... Вероятность вполне овла¬
деть предметом существует только для тех понятий в этой области,
которые характеризуются как понятия пространственные. Вот почему
ясной должна представляться мысль, что нельзя с психологическими
понятиями, которые по существу дела непространственны, проникнуть
в механизм этих отношений. Надо показывать пальцем: где было
раздражение, куда оно перешло?» (Полное собрание трудов. Т. III,
стр. 165—166).
Отстаивая необходимость изучения физиологических механизмов
психических явлений, И. П. Павлов видел в этом ключ к научному из¬
учению последних, отнюдь не отрицая при этом содержания психической
деятельности. «В сущности,— говорит И. П. Павлов,— интересует пас
в жизни только одно: наше психическое содержание» (там же, стр. 56). Но
это психическое содержание, указывает он, должно изучаться в связи
с теми физиологическими механизмами, при помощи которых оно воз¬
никает.
Формулируя и раскрывая понятие структурности как принципа сво¬
его научного исследования, И. П. Павлов подошел к диалектическому
разрешению вопроса о взаимоотношении движущейся материн мозга и
его продуктов. В правильном разрешении вопроса о взаимоотношении
психического и физиологического И. П. Павлов видел реальную основу
развития научной материалистической психологии.
Против новой динамической локализации функций, открытой
И. П. Павловым, яростно ополчились его буржуазные критики. Работы
великого физиолога подвергались нападкам со стороны Шеррингтона
и американских бихевиористов, особенно Гетри и Лешли. Лешли в своей
речи на психологическом конгрессе в Америке в 1929 году заявил, что
рефлекторная теория стала препятствием для прогресса науки. Он утвер¬
ждал, что придерживаться рефлекторной теории вредно, так как она
представляет собою упрощение, которое может только помешать психо¬
логическому исследованию. Вместо понятия рефлекторной деятельности
он вводил термин «организация», под которой вслед за идеалистом
Спирманом понимал функцию какой-то недиференцированной нервной
энергии.
Бихевиористы пытались опровергать рефлекторную теорию Павлова
постановкой многочисленных экспериментов, которые были методически
порочны и рассчитаны на то, чтобы искусственно подогнать факты под
идеалистические схемы и во что бы то ни стало отстоять понятие о мозге
как о иедиференцированном, таинственно действующем органе.
Так, например, Лёшли, разрушая полушария мозга у белых крыс,
нашел, что независимо от того, в каких местах производились разруше¬
ния, у крыс оставался ранее выработанный лабиринтный навык. Из
этого он сделал вывод, что для совершения сложных деятельностей
не имеют существенного значения отдельные «проекционные тракты»
мозга и что деятельности эти «зависят от тотальной массы нормальной
ткани» (цит. по И. П. Павлову. Полное собрание трудов. Т. III, стр. 444).
Сделав вывод о том, что мозг как целый прибор действует как-то
отдельно от составляющих его частей, Лёшли пытался при помощи раз¬
личных словесных ухищрений противопоставить павловскому материали¬
стическому пониманию мозга как органа психики идеалистическую трак¬
товку' его как органа, деятельность которого сама по себе нс имеет
никакого значения для поведения, а служит лишь для внесения в это
поведение какого-то неведомого «организующего» начала.

118
В. П. ЯГУНКОВА
И. П. Павлов шаг за шагом раскрывал порочность метафизического
метода Лёшли и антинаучный смысл его теоретических выводов.
Критика И. П. Павловым антинаучных теорий приобретала особо
разрушительную силу потому, что он использовал фактический мате¬
риал тех, кого критиковал, и на нем доказывал ложность их утвержде¬
ний. Он подходил к этому материалу с точки зрения своего научного
метода, производил глубокий анализ его и приводил к неопровержимому
доказательству верности рефлекторной теории. Так он доказал, что
утверждение Лёшли о том, что мозг действует как целое, не зависимое от
составляющих его частей, есть результат отсутствия правильного и по¬
следовательного анализа конкретных фактов, на основании которых этот
вывод был сделан. Анализируя лабиринтный навык у крысы, он показал,
что Лёшли упустил из виду причину определенных действий крысы и не
анализировал возникающих явлений. Причиной действий животного яв¬
ляется в данном случае раздражитель — мясо, находящееся в конце лаби¬
ринта, к которому стремится крыса. Но мясо комплексом всех своих
свойств одновременно воздействует на ряд рецепторов животного. Разру¬
шая определенную часть анализатора крысы, Лёшли не разрушал всех
анализаторов. В силу того, что продолжали действовать другие анализа¬
торы, навык не разрушался. Так как мозговые концы рецепторов рас¬
сеяны по всей массе полушарий, то и возможность решения животным
задачи оказывалась тем большая, чем большая масса полушарий оста¬
валась нетронутой.
Мастерская защита И-. П. Павловым принципа приурочения дина¬
мики нервных процессов к структуре мозга и создание им учения о дина¬
мической локализации функций поднимает на огромную высоту науку
о мозге и дает блестящее материалистическое истолкование деятельности
мозга как органа мысли.
sfc * !?с
Сформулированные И. П. Павловым материалистические принципы
рефлекторной теории продолжают быть для советских ученых верным
ориентиром для распозна-вания и критики как враждебных концепций
буржуазной науки, так и всякого рода уклонений от павловского пути,
которые, как это показала Объединенная научная сессия по проблемам
физиологии, еще допускаются отдельными советскими учеными.
Актуальность вопроса подчеркивается тем, что нападки на учение
И. П. Павлова со стороны наших идеологических врагов за последние
годы еще усилились. «Критики» Павлова в Америке и Англии стре¬
мятся оклеветать учение о рефлекторном характере высшей нервной
деятельности, извращая или отвергая основные его понятия и замал¬
чивая его достижения.
Рефлекторному принципу деятельности нервной системы реак¬
ционная псевдонаука противопоставляет принцип спонтанности, прин¬
цип действия в организме каких-то внутренних несубстанциональных
сил. Смыкаясь с реакционным вейсманизмом-морганизмом, английские
и американские физиологи и психологи пытаются оторвать нервную
деятельность от среды, а психику обособить от работы мозга.
О дальнейшем распаде буржуазной науки и ее ненавистническом
Отношении к учению И. П. Павлова о высшей нервной деятельности
ярко свидетельствует состоявшаяся в 1949 году в Кембридже конфе¬
ренция, созванная английским Обществом экспериментальной биоло¬
гии, посвященная физиологическим механизмам поведения животных.
В работе этой конференции получили широкое развитие идеи,
представляющие собой эклектическую смесь из установок Шерринг¬
тона, положений гештальтизма и бихевиоризма. Докладчики едино¬
душно сходились на том, что невозможно якобы дать анализ поведения
животных в понятиях рефлекторной теории, что понятие условного
О ПРИНЦИПАХ РЕФЛЕКТОРНОЙ теории АКАД. И. П. ПАВЛОВА
119
рефлекса бессмысленно, что рефлекторная теория «закрыла путь»
к изучению головного мозга.
Шеррингтон, которого И. П. Павлов считал злейшим врагом мате¬
риализма, на конференции в Кембридже являлся, по существу, идей¬
ным вдохновителем, а Лешли, схоластику и метафизику которого
И. П. Павлов подверг уничтожающей критике в «Ответе физиолога
психологам», вновь выступил с докладом, где опять излагал свои
старые идеи, но в еще более откровенно идеалистической форме. Как
и двадцать лет тому назад, он при помощи своих пресловутых опы¬
тов с крысами пытался доказать «целостную», аморфную структуру
мозга, его эквипотеяциальность, независимость поведенческих актов
от его отдельных частей. Он утверждал, что поведенческие акты жи¬
вотных определяются не воздействием внешней среды на перифериче¬
ские рецепторные аппараты и через них на головной мозг, а готовыми
«моделями», «образчиками» тех или других двигательных или иных
актов, которые якобы присущи мозгу изначально и которые лежат
в основе его диффузной деятельности. Стремление Лешли доказать
отсутствие связи между структурой и функцией мозга направлено
па подрыв метода научного исследования головного мозга, разработан¬
ного И. П. Павловым.
Перед советскими физиологами стоит задача: исходя из принципов
рефлекторной теории, продолжить ту идейную борьбу, которую вел
с противниками рефлекторной теории И. П. Павлов, разоблачая мета¬
физику и антинаучность их исследований, их идеализм и мистику.

КРИТИКА БУРЖУАЗНОЙ
ИДЕОЛОГИИ
Философия смертников
(О новейших откровениях Карла Ясперса)
Законы истории объективны, независимы от воли и сознания людей.
Это коренное положение исторического материализма ближайшим обра¬
зом характеризуется состоянием современного буржуазного общества,
Империализм есть умирающий, загнивающий капитализм. Гибель капита¬
лизма есть вместе с тем конец эксплуататорского строя вообще. Идеологи
феодализма чувствовали себя несравненно лучше нынешних буржуазных
идеологов: они видели, что на смену дворянству приходят буржуа. Разло¬
жение феодализма породило новый эксплуататорский строй. Но кризис
капиталистической системы не сулит ничего хорошего эксплуататорским
классам. Об этом свидетельствуют исторически неотвратимые факты: су¬
ществование Советского Союза и народно-демократических государств.
Г. Гейне как-то сказал: когда из моей бочки вытекает вода, мне ка¬
жется, что пришел конец света. Удивительно ли, что современной
империалистической буржуазии и ее идеологам загнивание, умирание
капиталистической системы представляется чуть ли не космической ката¬
строфой, светопреставлением? Удивительно ли, что современная импе¬
риалистическая буржуазия и ее идеологи пытаются убедить народные
массы в том, что попытка ликвидировать капиталистическую систему
означает посягательство на существование самой вселенной?
Капитализм загнивает, капитализм умирает, а капиталисты угрожа¬
ют атомной и еще не существующей водородной бомбой всему живому.
Утопающий тянет за собой на дно все, что попадает ему под руку. Уми¬
рающий капитализм не может примириться с тем, что жизнь продолжает¬
ся и, больше того, расцветает благодаря уничтожению капиталистического
рабства. Он хочет, чтобы все погибли вместе с ним. Свой собственный
страх буржуа пытается внушить всему живущему на земле.
Законы истории неумолимы. Удивительно ли, что буржуазия отри¬
цает существование объективных законов природы и общества и под
флагом борьбы против «абстракций» провозглашает первостепенной,
важнейшей проблемой философии вопрос о смерти, о страхе, о страда¬
нии? Такова «проблематика» экзистенциализма (философии существова¬
ния) — одного из наиболее модных направлений современной буржуазной
философии. Возникновение экзистенциализма относится к 20-м годам те¬
кущего столетия. Его первый крупный представитель, Хайдеггер, был идео¬
логом германского фашизма. Ныне самым популярным глашатаем экзи¬
стенциализма является Карл Ясперс — именитый философ западно¬
германского империализма.
В библиотеке «ныне живущих философов», издаваемой предприим¬
чивыми американскими бизнесменами, К. Ясперсу, несомненно, уготова¬
но место по первому разряду. Он вполне заслужил признательность
Уолл-стрита своим философическим аккомпанементом к атомной и сверх¬
атомной истерии, своим освящением безумной политики завоевания ми¬
рового господства американскими миллиардерами, своим утонченным
ФИЛОСОФИЯ СМЕРТНИКОВ
121
предательством интересов немецкой нации. И сделал это господин Ясперс
не грубо, топорно, а 1а Аденауэр, а с позиций «бесстрастного», невозмути¬
мого созерцания, якобы возвышающегося над бурным морем житейским,
разглагольствуя sub specie aeternitatis (с точки зрения вечности) об «экзи¬
стенции» и «трансценденции», о всеобъемлющем, непостижимом и т. д.
За несколько лет американской оккупации Западной Германии Карл
Ясперс переиздал почти все свои произведения. В 1947 году его неожи¬
данно наградили Гётевской премией. Университетский философ, скромно
проживавший в Гейдельберге, где он, как рассказывает один из его слу¬
шателей, регулярно «подымался на кафедру, читал лекции, ни на кого
не обращая внимания, и затем уходил», вдруг сделался знаменитостью.
Теперь он часто выступает с радиолекциями, а его выступления в Базель¬
ском и Гейдельбергском университетах рассчитаны отнюдь не только на
студенческую аудиторию. Его книжка «Введение в философию» опубли¬
кована на английском языке под претенциозным названием «Путь к мудро¬
сти». Мудрость, по мнению Ясперса, предполагает, в частности и в осо¬
бенности, уважение к безумию.
Шарлатаны всегда выдают себя за искренних друзей человечества,
только и помышляющих о его благе. К. Ясперс не составляет исключе¬
ния. Как и все буржуа, он -выдает неизбежную гибель капитализма за ка¬
тастрофу, постигающую все человечество. «Все это,— разглагольствует
он, — выглядит так, как будто мы вновь и вновь тщетно стараемся посе¬
литься на вулкане, извержение которого наступит неизбежно, но неиз¬
вестно когда, где и как» («Отчет за прошлое и взгляд в будущее»,
стр. 280. Мюнхен. 1951).
Зальцбургский профессор Г. Майер в своем объемистом труде «Миро¬
воззрение современности» наивно (если только это не уловка) отмечает,
что вокруг экзистенциалистской философии К. Ясперса «подозрительно
много шума». Почтенный профессор не знает, почему рекламируют Яспер¬
са. Не потому ли, что он вслед за Гитлером и Геббельсом утверждает, что
мир может управляться одним только страхом, что всякая борьба за со¬
циальную справедливость является всего лишь иллюзорной попыткой?
Не потому ли, что своей философией смерти К. Ясперс обслуживает
американских и западногерманских торговцев смертью, наживающих
максимальные прибыли не без помощи такого растлевающего души фило¬
софствования?
Капитализм умирает, и К. Ясперс вещает: «Философствовать — это
значит учиться умирать». Как и все экзистенциалисты, он утверждает, что
смерть — важнейшая философская категория, в сравнении с которой необ¬
ходимость, закономерность, причинность и другие категории должны быть
отброшены как ничего не стоящие абстракции. В обычных жизненных си¬
туациях — в процессе труда, политической борьбы, изучения окружающей
действительности — человек, по мнению Ясперса, приобретает одни толь¬
ко иллюзии. «Истинное знание», которое Ясперс противопоставляет всему
содержанию науки и практики, достигается, по его убеждению, лишь в
чрезвычайных, или «пограничных ситуациях» (Grenzsituation), то есть
тогда, когда субъект перестает рассуждать, теряет голову и, как небезыз¬
вестный Форрестол, бросается вниз головой в «непостижимое». Такого ро¬
да «абсолютные», как их называет Ясперс, ситуации якобы и являются
основой познания. Только умирая или предчувствуя смерть, утверждают
экзистенциалисты, человек постигает свое внутреннее я (экзистенцию) в
его неразрывной связи с объективным, потусторонним, божественным
(трансценденцией). «Ситуации,— вещает К. Ясперс,— которые выражают
то, что я не могу жить без борьбы и страданий, что я неизбежно беру на
себя вину, что я должен умереть, я называю пограничными ситуациями»
(«Отчет за прошлое и взгляд в будущее», стр. 469).
Итак, между посюсторонним и потусторонним — на границе того и
другого,— в этой несуществующей, выдуманной идеалистическим мрако¬
122
ФИЛОСОФИЯ СМЕРТНИКОВ
бесием'«стране забвения» обитает истина, которая постигается «не в бла¬
женстве, а на пути страданий, перед лицом неумолимого мирового бытия».
Старая поповская басня! Испокон веков попы и содействующие им идеа¬
листы уверяли простого человека в том, что от счастья — одно лишь
несчастье, что только страдание «очищает» душу и подготавливает её к
неземному блаженству. Испокон веков философы-идеалисты доказывали
рабу, что его цепи отмечены божественной печатью. И прав был Голь¬
бах, говоривший, что христианская легенда о том, будто бедность пред¬
почтительнее богатства, нужна была имущим для того, чтобы заставить
неимущих ходить на четвереньках, дабы богатым было легче ездить на
них верхом.
Экзистенциалисты расцвечивают эту легенду, придают ей гносеологи¬
ческий смысл, мистифицируют теорию познания, чтобы люди потеряли
ясное представление о том, что давно уже не вызывает у них никакого со¬
мнения. Великие материалисты прошлого разоблачали страх перед
смертью, считая задачей своей философии освобождение человека от это¬
го уродующего жизнь страха. Эпикур гордился тем, что разоблачал стра?;
смерти. Презрение к смерти и веру в жизнь воспитывали в людях все дей¬
ствительно прогрессивные мыслители. Но Ясперс говорит: «Я не герой и
не хотел бы, чтобы меня считали таковым». Конечно, он не герой. За это
его и хвалят. Так, например, иезуит Бохенский, известный своими клевет¬
ническими писаниями о диалектическом материализме, превозносит Яспер¬
са как человека, нашедшего новый и к тому же важнейший источник по¬
знания. Он пишет: «Вне всякого сомнения опыт, приобретаемый в момент
страха, смерти, самоубийства, представляет интерес и имеет значение. На¬
до быть благодарным экзистенциалистам за то, что они обратили внима¬
ние на эту сторону человеческого существования».
Нетрудно понять, почему «эта сторона человеческого существования»
привлекает философствующих холопов буржуазии: капитализм явно пере¬
живает «пограничную ситуацию». И вот экзистенциалисты выдают загни¬
вающую буржуазию, буржуазию, сидящую на вулкане, за обладательницу
единственной «экзистенциональной» истины и единоспасающего «экзистен-
пионального» опыта, недоступных нормальным, здоровым людям и эпо¬
хам, которые, по уверению этих присяжных философов империалистов,
пробавляются всякого рода фантазиями, абстракциями, иллюзиями. Одна¬
ко можно с уверенностью сказать, что этот номер не пройдет: загниваю¬
щая буржуазия и ее идеологи, одним из которых является Ясперс, неспо¬
собны познавать истину, истина им не по плечу. В. И. Ленин говорил:
«...нельзя рассчитывать правильно, когда стоишь на пути к гибели»
(Соч. Т. 33, стр. 128). Эти замечательные слова полностью изобличают
растленную идеологию империализма и в том числе философию смерти,
именуемую экзистенциализмом, философией существования. Правильно
сказал О. Гротеволь в своем докладе на первом культуртаге СЕПГ: «От
этой философии, являющейся продуктом созревшего для слома буржуаз¬
ного общества, веет тлетворным дыханием» («Духовная ситуация совре¬
менности и марксизм», стр. 34). И это тлетворное дыхание смерти Ясперс
выдает за благоухание жизни; трупный яд представляется ему эликсиром
жизни.
Провозглашая «готовность к смерти» решающим условием постиже¬
ния жизни, Ясперс меньше всего имеет в виду познание действительного
мира. Объективный, предметный мир изображается этим мистификатором
в виде совокупности знаков, иероглифов, источником которых является
«трансцендентное», то есть бог. Если материалист принимает мир таким,
каким он существует сам по себе, без всяких посторонних прибавлений,
то идеалист Ясперс рассматривает предметы, явления внешнего мира
не как реальные веши, а лишь как знаки, через которые сверхъестествен¬
ное (трансцендснция) сообщает внутреннему, сокровенному человеческому
я свою волю.

ФИЛОСОФИЯ СМЕРТНИКОВ
123
«Бытие само по себе, — откровенничает он, — есть трансценденции
(или бог)» (К. Я с п е р с «Философская вера», стр. 29. 1948). Выходит, что
природа, законы природы — все, о чем говорит наука и повседневный опыт
людей, — не являются объективной реальностью, бытием в себе. Реаль¬
ный, предметный, «посюсторонний» мир изображается немецким экзистен¬
циалистом в виде своеобразного «шифра», являющегося якобы языком
«трансценденции». Тем, кто не верит этой тарабарщине, Ясперс говорит,
что этот зашифрованный язык трансценденции «не может быть понят или
даже только услышан сознанием», лишь внутреннее, «соотносящееся толь¬
ко с самим собой» и с «трансценденцией», мистическое я человека (экзи¬
стенция) способно-де прочесть эти божественные письмена.
Объявив неспособными к постижению истины всех несогласных с ми¬
стификацией объективной действительности, Ясперс не утруждает себя
подысканием более вразумительных аргументов. «Глупо считать, — про¬
возглашает он, — что бытие является чем-то таким, что каждый может
знать». Следовательно, чтобы расшифровать причудливые арабески бо¬
жественной мысли, необходимо отказаться от обычного, ежедневно и еже¬
часно подтверждаемого практикой взгляда на окружающий мир, от осно¬
ванного на доверии к показаниям органов чувств, сообразующегося с ло¬
гикой, со здравым смыслом представления о действительности. Не верьте
своим глазам, действуйте наперекор здравому смыслу, возлюбите абсурд¬
ное, и тогда только, как уверяет Ясперс, перед вами раскроется сущее как
таковое. Ясперса не случайно называют «философом трагического краха».
Следует лишь добавить к этому, что «крах» этот трагичен лишь для импе¬
риалистической буржуазии и ее идеологов. 1
Один из почитателей Ясперса писал в феврале этого года в продаж¬
ной западногерманской газетке «Нейе цейтунг»: «Чтобы полностью по¬
нять Ясперса, надо научиться мыслить психопатологически — требование,'
о котором он сам неоднократно говорил». С этим замечанием, пожалуй,
можно согласиться: философия Ясперса не для нормально мыслящих лю¬
дей, этих людей Ясперс презирает как неспособных постигнуть бездонные
глубины, открывающиеся сознанию параноика.
В своей автобиографической статье «Мой путь к философии» Ясперс
откровенно признается, что он никогда не возлагал надежд на абстракт¬
ное, теоретическое мышление. Известно, что Ясперс начинал свой путь
к философии в качестве психиатра в клинике душевных болезней. Посто¬
янное общение с душевнобольными освободило его, как он уверяет, «от
догматических иллюзий», оно же дало ему представление о «пограничных
ситуациях» и привело к убеждению в разумности неразумия. Однако Карл
Ясперс побывал не только среди умалишенных, но и в науке у идеалистов,
о чем прямо свидетельствует заимствованная им у Джорджа Беркли «тео¬
рия» символов или шифра.
В. И. Ленин указывал, что для Беркли материя есть голый абстракт¬
ный символ. Превратив все вещи в комбинации ощущений, стремясь избе¬
жать солипсизма и обосновать бытие божие, Беркли утверждал, что эти
комбинации ощущений следует рассматривать как метки или знаки «для
нашего осведомления». Эти «эмпириосимволы», выражаясь словами махи¬
стов, должны, по мнению английского епископа, свидетельствовать «о дей¬
ствии ума, более могущественного и мудрого, чем ум человеческий».
Разоблачая эту мистико-идеалистическую символику, В. И. Ленин писал:
«Выводя «идеи» из воздействия божества на ум человека, Беркли подхо¬
дит таким образом к объективному идеализму: мир оказывается не моим
представлением, а результатом одной верховной духовной причины, со¬
здающей и «законы природы» и законы отличия «более реальных» идей
от менее реальных и т. д.» (Соч. Т. 14, стр. 20).
В. И. Ленин говорил о махистах, что они занимаются пережевыва¬
нием берклеанства. Этим же занимается и Ясперс. При этом он, конечно,
Умалчивает о своих предшественниках, что говорит не только о неблаго¬
124
ФИЛОСОФИЯ СМЕРТНИКОВ
дарности по отношению к своим духовным предкам, но и о стремлении,
столь характерном для всех современных буржуазных философов, выдать
старый хлам за самоновейшее открытие.
Современные буржуазные философы, как отмечал В. И. Ленин, очень
склонны называть «оригинальными системами» крошечные видоизмене¬
ния, вносимые тем или другим из них в терминологию или аргументацию
давно сочиненных теорий. Нетрудно понять, что такого рода склонность
к получению патента на давным-давно известное изобретение объясняется
не чем иным, как погоней за прибылью, в которой нынешние буржуазные
философы участвуют, как и все другие бизнесмены.
Идеалистическое зашифрование внешнего мира, изображение процес¬
са познания как разговора с божеством на непонятном для нормального
рассудка языке — вся эта мистификация отражения человеком объектив¬
ной реальности необходима Ясперсу для обоснования агностицизма. Агно¬
стицизм является столь же характерной особенностью современной бур¬
жуазной философии, как и субъективный идеализм. То и другое обычно
совпадает. Нынешние агностики не ограничиваются отрицанием позна¬
ваемости внешнего мира, они отрицают существование объективной реаль¬
ности, отвергают объективную истину, объективные закономерности при¬
роды и общества и, следовательно, объективную основу сознательной
деятельности людей.
Марксизм всесторонне обосновал возможность освобождения обще¬
ства от господства стихийных сил природы и общественного развития.
В этом наглядно проявляется жизнеутверждающая сила марксизма, его
познавательная мощь и величайшее практическое значение. Это-то и при¬
водит в бешенство современных апологетов капитализма, которые пыта¬
ются противопоставить научной пролетарской идеологии агностическое
неверие в человечество. Марксизм указал всем народам путь к счастью,
к победе над нищетой, эксплуатацией, угнетением. Это-то и ужасает
Ясперса, который третирует марксистское положение о познаваемости
мира и его законов как «догматизм», утверждая, что сознательное изме¬
нение условий человеческой жизни вообще невозможно, вследствие чего
«жизнь может быть лишь попыткой».
Марксизм-ленинизм обосновал возможность научного предвидения и
дал величайшие образцы научного предвосхищения будущего, которое
полностью подтверждено жизнью. Есть от чего взбеситься борзописцам
империалистов! Ясперс, повторяя своих предшественников, объявляет вся¬
кое предвидение знахарством. На самом деле знахарством, шарлатан¬
ством занимается сам Ясперс.
Маркс, разоблачая кантианцев как профессиональных жрецов неве¬
дения, саркастически отмечал, что их повседневное занятие заключается
в том, что они монотонно разглагольствуют о своей немощи и о мощи
вещей. Надо сказать, что К. Ясперс перещеголял своих предшественников
в деле агностического прислужничества перед теологией. Те оплакивали
вымышленную ими же самими беспомощность человеческого разума, этот
же ликующе восклицает: «Мы идем в непознаваемое!».
Признание истины, объективной истины не по плечу современной
буржуазии. Поэтому К- Ясперс тщится убедить, что задача познания —
доказать непознаваемость подлинной, «сокровенной» реальности и отбро¬
сить все то, что считается познанным, ибо оно-де может быть лишь пред¬
рассудком. Само собой разумеется, что предрассудком и, больше того, кле¬
ветой на духовную жизнь человечества являются не открытия науки, а
откровения Карла Ясперса. Он превозносит непознанное, превращая его
в непознаваемое, предлагает науке отказаться от претензии на объектив¬
ную истину и заняться установлением непреодолимых границ познания.
Он уверяет, что каждый раз, когда мы приближаемся к познанию дей¬
ствительности, «мы сразу же проваливаемся в пустоту...» Воистину у стра¬
ха глаза велики!

ФИЛОСОФИЯ СМЕРТНИКОВ
125
Ссылаясь на модные писания Гейзенберга, Бора и других свихнув¬
шихся в идеализм физиков, Ясперс уверяет, что «действительность исче¬
зает, когда мы пытаемся ее познавать» («Об истине», стр. 31. Мюнхен.
1947). Почему же происходят такие чудеса? Оказывается, все дело -в том,
что действительность существует во времени, ввиду чего, повторяя старый
кантовский трюк, Ясперс объявляет ее чисто субъективной. «Время есть
теперь» («Философия», стр. 722. Берлин. 1948),— повторяет он Хайдегге¬
ра, приписывая прошлое и настоящее одному лишь восприятию субъектом
своих собственных переживаний. Предметный мир, утверждает далее
Ясперс, отличается наглядностью, а эта наглядность — не что иное, как
обманчивая видимость, свидетельствующая о заблуждении. Наглядное,
утверждает Ясперс, «как только его познают, теряет свою наглядность
вплоть до невозможности его представить». Нетрудно понять, что, с точки
зрения Ясперса, истиной следует называть лишь то, от чего в глазах ста¬
новится темно.
Декарт полагал, что истина имеет своими признаками отчетливость
и ясность, не вызывающие каких-либо сомнений. У экзистенциалистов же,
наоборот, истиной оказывается все невразумительное, непонятное, проти¬
воестественное, влекущее человека к смерти. Чего стоят после этого лице¬
мерные разглагольствования Ясперса о том, что источником «современной
науки» является стремление к истине? Ведь признание объективной исти¬
ны и материальной практической основы познания этот мракобес объяв¬
ляет святотатством. И все это якобы во имя науки.
Давно известно, что враги науки предпочитают выступать под фла¬
гом научности. К. Ясперс также хочет выглядеть приверженцем науки и
притом обязательно «чистой», исключающей какие бы то ни было практи¬
ческие интересы. Наука, провозглашает он, «происходит не из желания
господствовать над вещами... а из стремления к истине».
Противопоставление теории практике, стремления к истине стремле¬
нию овладеть стихийными силами природы — характернейший прием
идеалистических мракобесов, выдающих познание за сверхъестественный
процесс, а материальную практику — за нечто греховное, низменное,
обременяющее дух. С этой точки зрения действительное познание объек¬
тивных законов природы, использование этих законов в практической
деятельности людей исключаются из познания истины; истина превра¬
щается в бессмысленный фетиш, в замаскированное изображение бога
как единственного предмета познания.
Диалектический материализм учит, что познание «вещей в себе» и
превращение их в «вещи для нас», то есть знание и овладение предметами
природы, есть, в сущности, один и тот же процесс. Именно господство
человека над природой практически доказывает познаваемость мира.
В.'И. Ленин пишет: «Господство над природой, проявляющее себя в прак¬
тике человечества, есть результат объективно-верного отражения в голове
человека явлений и процессов природы, есть доказательство того, что это
отражение (в пределах того, что показывает нам практика) есть объек¬
тивная, абсолютная, вечная истина» (Соч. Т. 14, стр. 177).
Мы уже знаем, что стремление к истине, согласно экзистенциалист¬
ской, а также евангельской догме, совпадает с влечением к смерти. По¬
знание, отождествляемое с предсмертным томлением, якобы происходит в
непознаваемых глубинах самосознания без всякого отношения к объек¬
тивной реальности. Отсюда следует вывод, что наука исходит из субъек¬
тивного, ее предпосылки почерпнуты из сознания, ее выводы обусловлены
субъективно избранными установками.
С этих агностических позиций Ясперс софистически определяет науку
как «знание того, на каком основании, в каких границах и в каком смысле
можно осуществлять познание». Задача науки заключается, следователь¬
но, в том, чтобы устанавливать границы познания. Л научные открытия, по
мнению Ясперса, сводятся к утверждениям, очевидность которых обуслов¬
126
ФИЛОСОФИЯ СМЕРТНИКОВ
лена не их соответствием объективной реальности, а исключительно пред-,
посылками и методами исследования.
Это агностическое «определение» науки Ясперс пытается обосновать
ссылками на квантовую механику. На самом же деле подлинным основа¬
нием этого агностицизма, мнящего себя воплощением научного подхода
к делу, является крайний субъективизм. Ясперс утверждает, что бытие
исходит из субъективного. Демагогически выступая против абсолютного
противопоставления субъекта и объекта, обвиняя материализм в стремле¬
нии низвести человеческое я до неодушевленной предметности, Ясперс вос¬
производит давно уже разоблаченную В. И. Лениным теорию «принци¬
пиальной координации» Авенариуса. Так же, как Авенариус, он заявляет,
что субъект и объект неотделимы друг от друга. Отрицая объективную
реальность как объект познания, сторонники «принципиальной координа¬
ции», доводящей до абсурда субъективный идеализм, оказываются неспо¬
собными ответить на такие элементарные вопросы, как, например, суще¬
ствовала ли Земля до человека. Авенариус и его ученики, как известно,
пытались «решить» этот вопрос с помощью утонченной гносеологической
схоластики и, конечно, оскандалились. Вместо того чтобы отказаться от
дискредитировавшей себя «принципиальной координации», Ясперс отка¬
зывается от этих дискредитирующих ее вопросов.
Субъективистски истолковывая объект познания, отрицая познавае¬
мость объективной реальности, превращая познание в самопознание,
Ясперс неизбежно, как и всякий субъективный идеалист, становится со¬
липсистом. Так, например, он утверждает: «Бытие есть продукт я» («Фило¬
софская вера», стр. 28). Но здесь, уже перешагнув границы, отделяющие
разум от неразумия, Ясперс начинает бить отбой. Он напоминает чита¬
телю о различии, якобы существующем между сущностью и существова¬
нием (экзистенцией), и разграничение этих понятий выдается за величай¬
шее открытие экзистенциализма.
Если Аристотель, критикуя Платона, утверждал, что существующее
и сущность неотделимы друг от друга, то экзистенциалисты, напротив,
утверждают, что существование (экзистенция) предшествует сущности,
ибо нечто должно уже существовать для того, чтобы быть чем-либо. Су¬
ществование, выдаваемое за первоначало, отождествляется с человече¬
ским я. Речь, конечно, идет не о реальном человеке, наделенном реаль¬
ными органами чувств и столь же реальной психикой. Ясперс разглаголь¬
ствует о внутреннем, независимом от бытия (предметного мира) самосо¬
знании, которое «соотносится с самим собой и с трансценденцией», то есть
с богом.
Используя агностицизм для прикрытия этих, употребляя выражение
В. И. Ленина, сумасшедших пустяков, Ясперс убеждает своих читателей
в том, что нельзя требовать от него ясности в определении основных поня¬
тий его философии: «экзистенция» и «трансценденции» непознаваемы, и
чем глубже погружается человек в эти «всеохватывающие» псевдореаль¬
ности, тем явственнее обнаруживается их непознаваемость. Таким обра¬
зом, агностицизм необходим Ясперсу не только для отрицания науки, но и
для обоснования своей собственной философской системы. С помощью
агностицизма сей новоявленный пророк надеется приучить своих читате¬
лей рассуждать о том, чего они не понимают, и, главное, терять ясное
представление относительно того, что вполне им понятно.
Агностицизм, следовательно, призван придать значительность невра¬
зумительным, бессвязным положениям его философии. Здесь мы встре¬
чаемся с давно известным знахарским приемом. В романе М. Твена «Янки,
при дворе короля Артура» предприимчивый янки надувает своих неве¬
жественных слушателей, выкрикивая всяческую абракадабру, которая
именно вследствие своей бессмысленности представляется им полной глу¬
бокого смысла. Однако вышеупомянутый янки имел дело с простаками,
жившими в эпоху средневековья. В наше время, когда народы, научен¬
ФИЛОСОФИЯ СМЕРТНИКОВ
127
ные горьким опытом, с недоверием относятся ко всякого рода социальным
шарлатанам, К. Ясперсу не удастся использовать изрядно дискредитиро¬
вавший себя агностицизм для объегоривания широкой публики. Еще
К. А. Тимирязев остроумно высмеял такого рода воинствующих агности¬
ков, ликующих по поводу ими же самими изобретенной мнимой непозна¬
ваемости мира. Выдающийся русский ученый охарактеризовал агности¬
цизм как «мистический экстаз невежества, бьющего себя в грудь, радост¬
но причитая: Не понимаю! Не пойму! Никогда не пойму!» (К. А. Ти ми¬
ря з е в. Соч. Т. 5, стр. 423).
Служебная роль агностицизма сводится, как известно, к обслужива¬
нию фидеизма, превозносящего веру (религию) над разумом (наукой).
И если Ясперс вслед за позитивистами утверждает, что агностицизм яко¬
бы направлен против ненаучного признания познаваемости мира, то это
свидетельствует лишь о неуклюжей попытке спрятать концы в воду. Агно¬
стицизм Ясперса в еще большей мере, чем агностические концепции пози¬
тивизма, является обоснованием религиозной веры.
Было время, когда буржуазия выступала против унизительного поло¬
жения философии в качестве служанки богословия. Это время давно
прошло: ныне буржуазные философы объявляют единственным призва¬
нием философии обоснование высшей разумности веры. Вопрос об отно¬
шении веры и знания объявляется ныне центральным вопросом филосо¬
фии. Вслед за неотомиСтами, продолжателями канонизированного
католицизмом Фомы Аквинского, Ясперс выступает против противопостав¬
ления разума вере, за примат веры над разумом. Философия, по его
мнению,— это «вера мыслящего человека»; ее основные положения не
могут быть почерпнуты из науки, они принадлежат вере. Само собой
разумеется, что «основоположения» философии Ясперса — существование
«экзистенции» и «трансценденции» — никак не вытекают из данных науки.
Не потому ли Ясперс требует от философии, чтобы она не была «служан¬
кой науки»? Но это требование означает лишь одно: философия должна
стать служанкой теологии, учеными приказчиками которой являются
все экзистенциалисты, в том числе и те, которые на манер Хайдеггера ря¬
дятся чуть ли не в атеистов.
Для обоснования этого средневекового тезиса Ясперс «открывает» в
религии сокровенный философский смысл. Религия, утверждает он,— это
«метафизика для народа», то есть общедоступная философия. Нетрудно
понять, что философия, о которой Ясперс здесь разглагольствует, есть
идеализм. Поэтому он и заявляет, что «философские системы живут в на¬
роде благодаря религиозной вере». О каких философских системах здесь
идет речь? Конечно, об идеалистических философских системах, опираю¬
щихся на религиозные предрассудки эксплуатируемых и угнетенных. Но
давно уже доказано, что идеализм есть принаряженная, напомаженная
поповщина, утонченная чертовщина.
«Все идеалисты, как философские, так и религиозные, как старые,
так и новые,— отмечает Маркс,— верят в наития, откровения, спасителей,
чудотворцев, и только от степени их образования зависит, принимает ли
эта вера грубую, религиозную форму или же просвещенную, философ¬
скую...» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. IV, стр. 532).
Нижеприведенные положения Ясперса являются лишь иллюстрацией
этого положения марксизма. Как ни принаряживает Ясперс «философ¬
скую веру», ослиные уши поповщины высовываются наружу.
Пытаясь придать «просвещенную» форму своему поповскому обску¬
рантизму, Ясперс в опубликованной им в 1948 году книге «Философская
вера» утверждает, что философия является такого рода верой, которая,
мол, не исключает, а, напротив, включает в себя рассудок. Философия-де
является чем-то средним между наукой и религией, нигилизмом и откро¬
вением. Философская вера, подчеркивает Ясперс, «обладает всегда тем
признаком, что она находится в союзе со знанием» (стр. 12). Но не еле-
128
ФИЛОСОФИЯ СМЕРТНИКОВ
дуст питать иллюзий относительно знания, которое выражает, по мнению
Ясперса, философия. Речь идет лишь о знании «смысла и границ позна¬
ния», то есть об агностицизме, который объявлен Ясперсом научным эле¬
ментом истинной, то есть его собственной, философии.
В. И. Ленин подчеркивает, что научная теория познания показывает,
«каким образом из незнания является знание, каким образом неполное,
неточное знание становится более полным и более точным» (Соч. Т. 14.
стр. 91). Диалектический материализм, обосновывая эту точку зрения
«развития человеческого познания из незнания», опирается на всю сово¬
купность данных науки и многообразной материальной практической
деятельности. Против этого единственно правильного воззрения на про¬
цесс познания и выступает К. Ясперс, поставивший своей задачей теоре¬
тическое обоснование обскурантизма. Он утверждает, что агностицизм
есть результат истории познания, свидетельствующей якобы о том, что
познание порождает незнание, единственным выходом из которого являет¬
ся будто бы вера.
Так дипломированный проповедник идеологии западногерманских, а
также и американских империалистов вслед за Геббельсом и другими гит¬
леровцами утверждает, что мировоззрение не имеет ничего общего со
знанием, с наукой. Речь, следовательно, идет о том, чтобы заменить науч¬
ное мировоззрение антинаучным, научную философию — религиозным
взглядом на мир. Таков основной социальный заказ современной импе¬
риалистической буржуазии, сформулированный американским «Джорнэл
оф филозофи»: «надо крепко держаться Библии...»
Следуя этой рекомендации своих заокеанских патронов, Ясперс
утверждает, что «философия не может дать человеку того, что дает ему
религия» («Философская вера», стр. 98). Он требует от философии ма¬
ксимальною сближения с поповщиной, «непосредственного общения с
богом», пытаясь уверить, что лишь таким образом не только обнаружи¬
вается пресловутая «экзистенция», но и вообще становится возможной
человеческая жизнь. Вся наша цивилизация обязана своим существова¬
нием Библии, вещает этот новоявленный пророк, без нее она 'превра¬
щается в прах.
Итак, крепко держаться Библии — в этом, по мнению Ясперса и его
американских вдохновителей, спасение современной цивилизации. Нетруд¬
но понять, куда ведет этот «путь мудрости», если учесть, к кому обращена
эта проповедь. А она, конечно, имеет в виду всех тех, кому надоело гнуть
спину перед империалистическими хозяевами. Именно массам Ясперс
рекомендует в качестве идейного «оружия» Библию. Вся современная
буржуазная философия обращается к массам с проповедью рабского сми¬
рения, уверяя трудящихся, что им не хватает лишь одного — утешения,
даваемого религией. «Библия и библейская философия,— пишет Ясперс,—
есть основа нашего философствования» («Философская вера», стр. 86).
Это признание вполне характеризует прислужничество маститого немец¬
кого философа перед империалистической реакцией.
Во все времена эксплуататорские классы обращались к трудящимся
с проповедью примирения с эксплуататорскими порядками. Опыт истории
свидетельствует о том, что эта проповедь примирения с рабством не пред¬
отвратила падения рабовладельческого и феодального строя. Не поможет
она и капиталистам. Вот почему эти призывы к библейской вере говорят
лишь о том, что массы теряют веру в прочность капиталистических поряд¬
ков, сознавая объективную необходимость их уничтожения. Потому-то
Ясперс и требует слепой, религиозной веры. Главный предшественник
экзистенциализма датский мракобес Кьеркегор утверждал, что вера
должна быть младенчески наивной, иррациональной, неспособной к рас¬
суждению и пониманию того, что является ее предметом. Формула веры,
как разъясняет Кьеркегор, сводится к утверждению: «Это совершенно до¬
стоверно, ибо этому учил меня мой отец». Такова же точка зрения Яспер-

ФИЛОСОФИЯ СМЕРТНИКОВ
129
са, свидетельствующая лишь о том, что современные идеологи буржуазии
создают реакционные утопии, противопоставляя их научной идеологии
пролетариата — марксизму-ленинизму. Эти реакционные утопии являют¬
ся идеологическим облачением умирающего капитализма.
Пытаясь доказать невозможность революционного переустройства
мира, планомерного созидания нового, бесклассового общества, Ясперс
уверяет, что философия не может быть определенной системой взглядов,
что она представляет собой лишь «внутреннее состояние» духа, нечто
вроде определенного умонастроения, духовного влечения, лишенного ка¬
кого бы то ни было практического значения. С этих позиций, по существу
с позиций нигилистического отрицания философии, Ясперс ополчается
против теоретических основ научного коммунизма и коммунистической
партии, приписывая Марксу и его последователям дюрингианское пред¬
ставление об абсолютной истине как окончательной истине в последней
инстанции, догматизм, доктринерство и прочие характерные особенности
буржуазной идеологии.
Ясперс не может, конечно, не знать, что основоположники марксизма
многократно подчеркивали: наше учение не догма, а руководство к дей¬
ствию. Ему также известно, что Ленин и Сталин неустанно боролись с
догматизмом, творчески развивая учение Маркса и Энгельса. Но, извра¬
щая историю и самое понятие догматизма, Ясперс называет доктринер¬
ством классовую борьбу, организованное движение пролетариата, руко¬
водимое партией, освещаемое научно-философским мировоззрением.
Философия, утверждает Ясперс, может быть лишь философствованием,
неспособным выйти за пределы субъективного. Так, навязывая диалек¬
тическому материализму свое, чисто религиозное понимание философии,
Ясперс обнаруживает действительный смысл своего философствования:
буржуазное охаивание научной идеологии освободительного движения
трудящихся против империалистического рабства.
Характерной чертой человеконенавистнической философии К. Ясперса
является ее маскировка под гуманизм. Нетрудно понять, что «теоретиче¬
ским» обоснованием этого псевдогуманизма является субъективно-идеа¬
листический тезис о совпадении «существования» (первоначала) с вну¬
тренним человеческим я. Растворяя объективный мир в субъективном со¬
знании человека, Ясперс заявляет, что в его философии человек
«не остается одной из форм бытия наряду с другим бытием», а, напротив,
выступает как «исключительное бытие» («Отчет за прошлое и взгляд в
будущее», стр. 357). Бытие, абстрагируемое от человека, лишено, по мне¬
нию Ясперса, какого бы то ни было единства; это — разорванное, над¬
ломленное бытие, находящееся в состоянии непрерывного исчезновения.
Мир без человека — беспорядочное нагромождение иррационального, и
лишь человеческое (экзистенция) представляет собой единственно, по
Ясперсу, «всеохватывающее», в котором только и обнаруживается «связь
разорванного бытия».
Человек, по утверждению экзистенциалистов, является единственным
объектом философии, единственной мерой вещей. Задача философии за¬
ключается лишь в том, чтобы проникнуть в неизведанные глубины чело¬
веческого самосознания. Эта философская декламация необходима Яспер¬
су для оправдания нелепостей субъективного идеализма: с помощью этих
софизмов немецкий экзистенциалист «доказывает», что только субъектив¬
но-идеалистическое воззрение «возвышает» человека и, так сказать, при¬
ближает его к богу. Но если бытие изображается как проявление субъек¬
тивного я, то что же в таком случае остается, кроме этого фантастического,
«всеохватывающего» субъекта? Желая спастись от солипсизма, Ясперс,
не заботясь о последовательности (которая, по его представлениям,
является признаком посредственности), говорит, что «человек не может
быть понят из самого себя» и, более того: «Единичный человек, один, как
таковой, не может быть человеком». Для вящей убедительности Ясперс
9. «Вопросы философии> № 3.

130
ФИЛОСОФИЯ СМЕРТНИКОВ
изобретает новое словечко, которым он обозначает «духовную оощность»
людей. Это словечко — «коммуникация». «Только в коммуникации,— ве¬
щает К. Ясперс, — коренится истина». Важнейшей формой «коммуника¬
ции» сей изобретатель объявляет «господство и услужение», или, говоря
проще, угнетение человека человеком. Здесь каждый якобы «оказывает
услуги другому». Иначе говоря, эксплуатирующий и эксплуатируемый
«помогают» друг другу.
Само собой разумеется, что в таком случае слово «коммуникация»
следовало бы заменить словом «эксплуатация». Но Ясперс, как и все со¬
временные буржуазные философы, имеет все основания не называть веши
своими именами. Придумывая новые слова для обозначения старых
вещей, пытаясь придать новое, мистическое значение капиталистическим
отношениям господства и подчинения, Ясперс надеется убедить эксплуа¬
тируемых в необходимости этих отношений. Вместо того чтобы говорить
о господстве человека над человеком, этот дипломированный прислужник
господствующих капиталистических классов разглагольствует о «тоталь¬
ной воле к коммуникации», о непреодолимом «тяготении» человека
к человеку.
Запутав вопрос о реальных общественных отношениях, замазав тот
основной, всему миру известный факт, что кроме отношений господства
и подчинения существуют социалистические отношения сотрудничества
и взаимопомощи свободных от эксплуатации и угнетения людей, К. Ясперс
безапелляционно заявляет: «Господство необходимо для расширения су¬
ществования» («Философия», стр. 607). Таким образом, Ясперс пытается
убедить угнетенных и эксплуатируемых в том, что их освобождение
сужает, ограничивает сферу их существования. Капиталисты хотят дока¬
зать, что освобождение трудящихся оставляет последних на произвол
судьбы. Рабочие, дескать, не могут существовать без предпринимателей,
их борьба против рабства неразумна, угрожает их собственному существо¬
ванию. Таков «гуманизм» современных рабовладельцев, всячески разма¬
леванный их верным холопом Ясперсом.
В своих тщетных попытках под видом «коммуникации» освятить экс¬
плуатацию К. Ясперс не останавливается перед фашистским оплевыва¬
нием свободы, изображаемой им как величайшая опасность, которой че¬
ловек якобы не в силах избежать, на которую он обречен в силу своей
смертности. Ясперс причитает: человек одинок, беспомощен, осужден на
погибель; его повсеместно окружает «трансцендентное», в нем самом
постоянно гнездится «нечто непознаваемое, недоказуемое, невещественное,
нечто ускользающее от научного исследования: свобода и все, что с нею
связано» («Философская вера», стр. 57).
Как и все экзистенциалисты, Ясперс изображает человека в виде жал>
кой песчинки или щепки в водовороте иррациональных стихий. Человек,
который, как свидетельствует об этом практика, целесообразно, в своих
интересах использует познанные им законы природы, превращается таким
образом в нечто беспомощное, ничтожное, заброшенное в этот мир непре¬
одолимыми, неведомыми силами. И это называется гуманизмом!
В свое время А. И. Герцен, выступая против религиозно-идеалисти¬
ческого принижения личности, писал, что человек не песчинка, не ниточка
в пестром ковре жизни: «Гордиться мы должны тем, что мы не нитки
и не иголки в руках фатума, шьющего пеструю ткань истории. Мы знаем,
что ткань эта не без нас шьется... мы можем переменить узор ковра»
(«Былое и думы». Т. IV, стр. 387). Эти справедливые слова и по сей
день разят буржуазных волюнтаристов и фаталистов, тщетно пытающихся
доказать, что борьба против социального гнета бесцельна, что человека
порабощают не исторически определенные, материальные отношения, а
некие «анонимные», иррациональные силы. Марксизм доказал, что бур¬
жуазные идеологи пытаются изобразить капиталистический гнет в виде
козней «мирового духа». Эти идеологи выдают господство капиталистов
ФИЛОСОФИЯ СМЕРТНИКОВ
131
за «мировую волю», изображают порожденные капитализмом разруши¬
тельные стихийные силы в виде сверхразумной, непознаваемой «транс-
ценденции». Но Советский Союз, ликвидировав капитализм, навсегда
покончил с господством слепых, стихийных сил общественного развития
над людьми, окончательно практически разоблачил идеалистические бред¬
ни о существовании и господстве над людьми трансцендентного, иррацио¬
нального, непознаваемого.
Все это свидетельствует о том, что К. Ясперс обслуживает империа¬
листическую реакцию с помощью утонченных идеалистических ухищрений,
туманных абстракций, агностического нигилизма и психопатологии, дол¬
женствующих убедить всех недовольных капиталистическими порядками
в том, что перед лицом смерти и прочих якобы непостижимых стихий
бессмысленна всякая борьба. Такого рода рафинированное прислужниче¬
ство перед современными рабовладельцами на языке Ясперса и его еди¬
номышленников называется, конечно, философским, или «беспартийным»,
рассмотрением действительности. Философия издавна выдается идеологами
эксплуататорских классов за специфическую форму незаинтересованного,
бесстрастного созерцания существующего. Однако общеизвестно, что на
самом деле эта «беспартийность» представляет собой «лишь лицемерное,
прикрытое, пассивное выражение принадлежности к партии сытых, к пар¬
тии господствующих, к партии эксплуататоров» (В. И. Лени н. Соч.
Т. 10, стр. 61).
Такова же и рекламируемая Ясперсом «беспартийность» современных
буржуазных философов, прикрывающая слащавыми бессодержательными
фразами агрессивные вожделения империалистических хищников. Импе¬
риалистическая пропаганда пытается использовать и философскую аргу¬
ментацию. Проповедники войны обращаются за содействием к якобы
«беспартийным» философам. Последние выдаются за беспристрастных, ни
в чем не заинтересованных мыслителей. Эти философы, как с беспример¬
ным ханжеством утверждает К. Ясперс, «свободны от оков, накладывае¬
мых авторитетами, заботами о существовании, слепым стремлением к
счастью» («Философия», стр. 647—648). Каждый коммивояжер выдает
себя за объективного ценителя рекламируемых им капиталистических
изделий. «Беспартийность» Ясперса и его соратников — тот же старый
прием «незаинтересованных» коммивояжеров.
Однако Ясперс не ограничивается одними лишь умозрительными рас¬
суждениями в угоду империалистической реакции. Уолл-стрит и его
западноевропейские сателлиты требуют от своих идеологических холопов
не только абстрактного человеконенавистнического любомудрия, но и
вполне определенных, недвусмысленных политических заявлений, обеща¬
ний, утверждений. Последние должны засвидетельствовать «искреннюю»
и, следовательно, не прикрытую философской фразеологией преданность
современных буржуазных философов их империалистическим хозяевам.
К. Ясперсу не сделали в этом отношении никакой поблажки. Как и другие
западноевропейские холопы Уолл-стрита, он был вынужден принести при¬
сягу американским монополистам. Такого рода присягой, угодливой
клятвой в верности, явилась последняя его книга, «Отчет, за прошлое.и
взгляд в будущее», опубликованная в 1951 году.
В этом сборнике различного рода публичных выступлений, автобио¬
графических заметок и юбилейных статеек Ясперс заявляет, что «насущ¬
ные задачи дня» вынуждают его отодвинуть философские вопросы «на
задний план».
На повестке дня стоит вопрос об объединении Германии, о создании
единой, демократической, миролюбивой Германии. Немецкий народ, на¬
ученный историческим опытом двух войн, ужасами гитлеровской диктату¬
ры, все более активно включается в борьбу за национальную независи¬
мость, против империалистической политики раздробления, милитаризации
132
ФИЛОСОФИЯ СМЕРТНИКОВ
и фашизации своей родины. Однако правящая империалистическая
верхушка Западной Германии предпочитает жертвовать национальными
интересами немецкого народа в надежде на помощь со стороны заокеан¬
ских империалистических покровителей против своего народа, которого
она боится больше, чем чужеземной империалистической кабалы. И Яс¬
перс, этот слуга двух господ — американских и западногерманских,— пы¬
тается убедить широкие массы немецкого народа, страдающего под гне¬
том своих «собственных» и чужеземных империалистов, в том, что не сле¬
дует думать о повышении жизненного уровня немецкого народа. Он гово¬
рит следующее: «...Мы не нуждаемся в материальном богатстве. Быть
бедными, чувствовать беспомощную зависимость от победителей — это
побуждает нас быть скромными, ибо всякое желание силы было бы для
нас ядом» («Отчет за прошлое и взгляд в будущее», стр. 184).
Естественно возникает вопрос, не является ли это восхваление голод¬
ного пайка, на который посажена Западная Германия, национальным пре¬
дательством? Как иначе можно понять Ясперса, утверждающего, что в
ином случае (в случае отказа от слепого послушания Уолл-стриту) не¬
мецкий народ якобы ожидает «позорное исчезновение».
Экзистенциалистское лицемерие используется Ясперсом для того,
чтобы изобразить тяжелейшее положение немцев в Западной Германии
как своеобразную «пограничную ситуацию», являющуюся якобы благо¬
дарной почвой для духовного совершенствования. Кабала выдается, таким
образом, за источник внутренней свободы. Ясперс пытается внушить нем¬
цам, что они не должны бороться за лучшее будущее, что им следует
отказаться от надежд на самостоятельное государственное существова¬
ние, на дальнейшее развитие своей национальной жизни. Поэтому Ясперс
рекомендует своим соотечественникам осуществить «внутреннюю револю¬
цию», сущность которой сводится к самоотречению, к политическому
самоубийству. В результате этого немецкий народ якобы приобретет
«внутренние» условия для «такой жизни духа, которая возможна в бесси¬
лии и при самых тяжелых условиях бытия» (там же, стр. 28).
Не ограничиваясь угрозами, Ясперс призывает немецкий народ сми¬
риться ради «высшей» цели, которая сводится к созданию мировой импе¬
рии американских монополистов. Коммивояжер монополистов всячески
тщится уверить своих читателей в том, что человечество уперлось в тупик
и ему приходится начинать свою историю сызнова. Слово «человечество»
употребляется Ясперсом взамен слова «буржуазия», а кризис капитализма
выдается за кризис «технического века». Таким образом, оказывается, что
зло заключается не в капитализме, а в современных производительных
силах. Нехитрая логика: современные производительные силы требуют
новых, социалистических производственных отношений, а Ясперс пред¬
ставляет это в виде безвыходной ситуации. Как правильно отмечает
О. Гротеволь, экзистенциалистская философия «превращает неустойчи¬
вость общественного существования буржуа во вневременную неустойчи¬
вость человека вообще» («Духовная ситуация современности и марксизм»,
стр. 33).
Разглагольствуя о безвыходном положении, в котором якобы оказа¬
лось современное общество, замазывая тот факт, что одна треть челове¬
чества нашла уже выход из тупика капитализма, К. Ясперс подсовывает
своему читателю презренный космополитический рецепт отказа от нацио¬
нальной независимости и национального суверенитета в угоду миллиар¬
дерам США. Он утверждает, что современный период является «периодом
перехода истории от европейских государств к мировой державе» («Отчет
за прошлое и взгляд в будущее», стр. 27). В качестве такого рода миро¬
вой державы — космополитического государства — рекомендуются США.
Всеми способами, всеми софизмами своей философии Ясперс тщится до¬
казать, что Уолл-стриту самой судьбой предназначено быть политической
основой мирового космополитического государства.

ФИЛОСОФИЯ СМЕРТНИКОВ
133
Ясперс размалевывает американский империализм всеми красками,
пытаясь вскрыть «экзистенциалистский» смысл и назначение агрессивной
политики американских монополий, значение которой, дескать, непости¬
жимо для обычного, нормального рассудка. Он пытается изобразить
Уолл-стрит бескорыстным другом Германии и других капиталистических
государств. Как не вспомнить тут слова Г. М. Маленкова, сказанные в
отчетном докладе XIX съезду КПСС: «Хорош друг! Уселся верхом на
своих младших партнеров, грабит и закабаляет их, хлещет в хвост и в
гриву, да еще приговаривает: «подружимся», что у американских толсто-'
сумов означает — сперва вы меня повозите, потом я на вас поезжу»
(стр. 21—22). Нет, не удастся К. Ясперсу изобразить эту «дружбу» всад¬
ника и коня в виде равноправных отношений!
Разгром гитлеровской Германии на полях Великой Отечественной
войны поставил перед немецким народом насущный вопрос о путях пред¬
отвращения неофашизма, о путях действительного возрождения немецкой
нации. СЕПГ правильно указывает путь возрождения немецкой нации.
Руководители СЕПГ в своих выступлениях перед немецким народом по¬
стоянно подчеркивают, что немцы должны отказаться, в частности, от тех
человеконенавистнических идей Ницше, Шпенглера и других матерых
реакционеров, которые, как известно, питали гитлеровскую идеологию.
У немецкого народа имеются прогрессивные культурные традиции, кото¬
рые оплевывались фашистскими погромщиками. Возрождение этих про¬
грессивных традиций, способствовавших, как известно, тому, что Герма¬
ния стала родиной марксизма — величайшей прогрессивной идеологии,—
является первостепенной национальной задачей, без решения которой
невозможно окончательное искоренение национал-социалистической идео¬
логии.
Нетрудно понять, что Ясперс, аттестующий себя «беспартийным»
мыслителем и даже противником фашизма, на деле рьяно выступает про¬
тив этой единственно правильной установки на возрождение демократи¬
ческой Германии и развитие демократической немецкой культуры. В своей
статье «Наше будущее и Гёте», опубликованной в сборнике «Отчет за
прошлое и взгляд в будущее», Ясперс утверждает, что немецкий народ
должен ориентироваться не на Гёте, а на Ницше. «Гёте не образец для
подражания, — заявляет Ясперс, — он таит в себе опасность». И это
утверждает лауреат Гётевской премии!
Совершенно очевидно, что Гёте пугает Ясперса, а также его амери¬
канских и западногерманских хозяев как убежденный сторонник единой
Германии, как мыслитель, глубоко веривший в разум и прогресс. То ли
дело Ницше с его каннибальскими афоризмами («Мораль только для
слабых» и т. п.)! Ницше, естественно, представляется немецким импе¬
риалистам подходящей фигурой для стимулирования возрождаемого гер¬
манского фашизма. ।
Известно, что Ницше, бешено ненавидевший социализм, откровенно
ставил перед господствующими классами вопрос: «Как нам задержать
поток, повидимому, неизбежной всеобщей революции?» В современных
условиях, когда почва горит под ногами империалистов, этот роковой
вопрос вновь встает перед ними во весь рост. И те средства, которые реко¬
мендовал Ницше и на практике применил Гитлер, все еще, вопреки опы¬
ту истории, представляются спасительными для буржуазии и ее идеологи¬
ческих нахлебников. Не удивительно поэтому, что Ясперс пытается
противопоставить научной идее социалистической революции человеко¬
ненавистническую фашистскую идейку «революции справа», или «консер¬
вативной революции», т. е. фашистского государственного переворота. Мы
видим, следовательно, что господа Ясперсы при всем своем угодничестве
перед Уолл-стритом вынашивают идейку восстановления гитлеровского
рейха с его угрожающей претензиям американских монополистов полити¬
кой завоевания мирового господства.

134
ФИЛОСОФИЯ СМЕРТНИКОВ
Характерны в этом отношении лицемерные рассуждения новоявлен¬
ного неофашистского философа относительно того, кто виноват в том, что
в Германии появился гитлеровский фашизм, причинивший миролюбивым
народам неисчислимые бедствия и приведший Германию к тяжелейшему
поражению.
Вопрос о действительных причинах и действительных виновниках
национальной катастрофы, постигшей Германию, давно решен и никак,
конечно, не может считаться дискуссионным. Германский фашизм, несо¬
мненно, является продуктом развития германского империализма.
И. В. Сталин, характеризуя исторические условия, в которых гитлеровцы
установили свое кровавое господство, отмечал: «Германская буржуазия
видела, что буржуазно-демократические свободы, сохранившиеся в Герма¬
нии, могут сыграть с ней злую шутку, что рабочий класс может исполь¬
зовать эти свободы для развертывания революционного движения. Поэто¬
му она решила, что для сохранения в Германии власти буржуазии есть
только одно средство — уничтожить буржуазные свободы, свести к нулю
парламент (рейхстаг) и установить террористическую буржуазно-нацио¬
налистическую диктатуру, способную подавить рабочий класс и найти
себе базу среди реваншистски настроенных мелкобуржуазных масс»
(«История ВКП(б). Краткий курс», стр. 289).
Таковы действительные исторические корни немецко-фашистской дик¬
татуры, вскрытые И. В. Сталиным. Нетрудно понять, что германская
империалистическая буржуазия, возрождающая с помощью Уолл-стрита
фашизм, всячески стремится замазать, затушевать, затемнить вопрос о
причинах фашистского варварства. И вот на сцену выпускают маститого,
убеленного сединами университетского профессора, который уверяет, что
фашизм явился следствием широкого распространения... интеллектуализ¬
ма. Люди, мол, хотели знать такие вещи, о которых знать нельзя, они
нарушили «табу», предписывающее человеку поклоняться неизвестному,
и встали на путь «ненаучного» убеждения в познаваемости мира и воз¬
можности его изменения с помощью науки. «Дух ненаучности, — с неопи¬
суемым бесстыдством возвещает Ясперс,—открыл двери национал-социа¬
лизму» («Отчет за прошлое и взгляда будущее», стр. 143).
С этой точки зрения, вернейшим средством «предотвращения» фа¬
шизма является разнузданная проповедь идеалистического, агностиче¬
ского, антиинтеллектуалистского мракобесия, чем и занимается весьма
успешно К. Ясперс вместе с другими экзистенциалистскими апологетами
капитала. Но, как известно, и гитлеровцы занимались проповедью средне¬
векового мракобесия, третировали разум, как блудницу, оплевывали на¬
уку, истину, прогресс как якобы рассудочные, бессодержательные
понятия, тормозящие волевую активность, мистический порыв к абсолют¬
ному и т. п. Чем же в таком случае отличается пропаганда фашистской
идеологии от борьбы против нее?
Совершенно очевидно, что К. Ясперс под видом антифашистской про¬
поведи возрождает фашистскую идеологию, придавая ей американо¬
английскую ориентацию. Лицемерные фразы о том, кто виноват в уста¬
новлении германского фашизма, понадобились Ясперсу для того, чтобы
обелить действительных виновников, затемнить реальные причины, сва¬
лить вину с больной головы на здоровую. Если верить Ясперсу, то полу¬
чается, что не ницшеанство, а материализм, атеизм способствовали разви¬
тию германского фашизма. Ясперс бьет себя в грудь и причитает по
поводу «греха» интеллектуализма, которому не было оказано достаточного
сопротивления. Что может быть более гнусным, чем эта заведомо наглая
ложь, прикрытая пустопорожним глубокомыслием и бессодержательными
ссылками на мистическую преисподнюю! В. И. Ленин говорил: «Человече¬
ское достоинство,— этого в мире капиталистов искать нечего» (Соч. Т. 24,
стр. 12). Нет, конечно, человеческого достоинства и у раболепствующих
перед своими хозяевами-капиталистами экзистенциалистов. Хозяева тре¬
ФИЛОСОФИЯ СМЕРТНИКОВ
135
буют: докажите, что фашизм является неизбежным порождением стремле¬
ния к прогрессу, что только господство реакции может предотвратить... фа¬
шизм. Докажите, короче говоря, что для предотвращения фашизма необ¬
ходимо установление неофашистской диктатуры. И Ясперс рад стараться:
он выдает реакцию за прогресс, обскурантизм — за постижение истины.
Впрочем, как ни стараются ясперсы, им не удастся снять вину с дей¬
ствительных виновников фашистского варварства — германских и иных
империалистов. Нет, не удастся им возложить вину на прогрессивное че¬
ловечество, на Советский Союз, уничтоживший немецко-фашистского
зверя. «Кто чувствует себя виновным,— говорит В. И. Ленин,— тот может
каяться. Но при этом пусть он посыпает пеплом свою главу и раздирает
свои одежды, а не чужие» (Соч. Т. 11, стр. 241).
Товарищ Маленков в своем докладе на XIX съезде КПСС указал,
что уже сейчас более трезвые и прогрессивные политики в европейских
я других капиталистических странах, не ослепленные антисоветской
враждой, отчетливо видят, в какую бездну тащат их зарвавшиеся импе¬
риалистические авантюристы, и начинают выступать против войны.
Профессор Ясперс явно не принадлежит к этим трезвым и прогрессивным
буржуазным деятелям. Он в угоду своим американским и западногерман¬
ским покровителям проповедует империалистическую войну, обосновывая
ее бессмысленными ссылками на экзистенциалистский опыт, на отноше¬
ние «экзистенции» и «трансценденции». В вышеупомянутом сборнике «От¬
чет за прошлое и взгляд в будущее» Ясперс с помощью мистико-биологи¬
ческих аргументов «доказывает», что война является неизбежным прояв¬
лением «радикального зла», якобы заложенного в самой человеческой
природе. Это «радикальное зло», ведущее свое начало от мифического
«первородного греха», является империалистической клеветой на чело¬
вечество.
Как и все империалистические идеологи, Ясперс софистически изде¬
вается над конкретным исследованием причин и условий возникновения
войн. Ведь такого рода конкретное исследование неизбежно приводит к
открытию неразрывной связи между войнами и капиталистической систе¬
мой. Империалистические войны порождаются объективными законами
развития капитализма и прежде всего основным экономическим законом
современного капитализма. Вопреки этому подтвержденному всей исто¬
рией современности положению марксизма, наперекор здравому смыслу
К. Ясперс тщится доказать, что войны проистекают не из определенных
закономерностей, не из исторической необходимости, а из свободы, на ко¬
торую фатально обречен человек в глубине своего собственного индетер-
минированного я. По мнению Ясперса, война не может быть объяснена
«ни исходя из свойств характера, ни из объективно-неразрешимых кон¬
фликтов между людьми и группами людей». Ее источником является
человеческое бытие в его якобы «непостижимой глубине» («Отчет за
прошлое и взгляде будущее», стр. 300).
Не обременяя себя исследованием или доказательством провозгла¬
шенного тезиса, Ясперс безапелляционно утверждает, что все существен¬
ное, в том числе войны, коренится в непознаваемом, ввиду чего челове-
ку-де не дано знать о действительных причинах войн. Само собой ра¬
зумеется, что это «непознаваемое» является, в сущности, псевдонимом
господа бога. Именно «скрытое божество», утверждает Ясперс, указы'
вает путь человечеству, поэтому не следует придавать значения мате¬
риальным, экономическим условиям —борьбе классов и прочим эмпириче¬
ским обстоятельствам. Впрочем, ссылаясь на бога как на верховную
инстанцию, Ясперс убежден, что даже он не может предотвратить войны,
которая совпадает, по утверждению этого воинствующего мракобеса,
с непознаваемой первоосновой бытия. Будущее вообще, по мнению Яспер¬
са, не находится в какой бы то ни было определенной, необходимой связи
с тем, что есть или что было. Причины всех событий истории должны
136
ФИЛОСОФИЯ СМЕРТНИКОВ
быть, согласно Ясперсу, отысканы в преисподней индивидуального созна¬
ния. Таким образом, весь арсенал гносеологической схоластики иррацио¬
нализма привлекается К. Ясперсом для обоснования фатальной неизбеж¬
ности войн. Но и это, конечно, не поможет империалистам — поджигателям
войны.
Подводя итоги характеристики новейших философических откровений
К. Ясперса, следует прежде всего отметить, что политические высказывания
Ясперса, его неофашистские проповеди находятся в прямой и нераз¬
рывной связи с гносеологической схоластикой экзистенциалистской фило¬
софии. Между абстрактными разглагольствованиями о смерти и тому по¬
добных «пограничных ситуациях» и империалистическими уверениями в
абсолютной неизбежности новой мировой войны — непосредственная
связь. Столь же прочно связаны между собой агностические проповеди,
мистический субъективизм и бесстыдная космополитическая пропаганда
американизации земного шара.
Сколько бы ни напяливал на себя К. Ясперс овечью шкуру, ему
не удается скрыть волчьего империалистического оскала. Вот почему
американские империалисты хвалят Ясперса, а издаваемые в Западной
Германии продажные газеты превозносят его как новоявленного пророка.
Оттого-то вся пресса империалистического толка в связи с семидесяти¬
летием К. Ясперса (в феврале сего года) подняла шумиху во славу своего
присяжного философа. И не случайно, конечно, английский журнал
«Филозофи» рекомендует Ясперса как воспитателя философов нового на¬
правления, с существованием которого связаны империалистические
«надежды на будущее». Напрасные надежды! Немецкий народ, порабо¬
щаемый и обманываемый кликой Аденауэра, все более приближается к
осознанию того, что единственно правильным путем для Германии яв¬
ляется путь мира.
Издаваемый Ясперсом и другими германскими экзистенциалистами
журнал «Вандлюнг» приказал долго жить. Это — хорошее предзнамено¬
вание. Вопреки проискам ясперсов народ Западной Германии найдет
правильный путь. «Можно надеяться на то,— говорит Г. М. Маленков
в отчетном докладе на XIX съезде партии,— что германский народ, перед
которым стоит дилемма пойти по этому пути или быть превращенным
в ландскнехтов американских и английских империалистов, изберет пра¬
вильный путь,— путь мира» (стр. 31).
Только на этом мирном, демократическом пути немецкий народ
добьется исполнения своих вековых чаяний. Что же касается господ
ясперсов и прочих философствующих вредителей и проповедников смерти,
то все они, как позорящие печатное слово, будут осуждены, употребляя
выражение Д. Свифта, на то, чтобы питаться только бумагой и утолять
свою жажду чернилами.
МАТЕРИАЛИСТ

Логический эмпиризм—оружие
империалистической реакции
К. С. БАКРАДЗЕ (Тбилиси)
Строго научное обоснование марксизмом положения об объектив¬
ном характере как законов естествознания, так и законов общественных
наук дает философам острое оружие для разоблачения субъективно¬
идеалистической идеологии.
Исходным пунктом марксистско-ленинской философии является при¬
знание материальной действительности, существующей независимо от со¬
знания людей. Эта действительность бесконечна, но существует в виде
конечных вещей.
Предметы и явления действительности связаны друг с другом много¬
образными связями и отношениями, взаимно обусловливают друг друга,
находятся в процессе изменения и развития. Нет предметов и явлений
вне связей и отношений, как нет связей и отношений вне предметов и
явлений, аналогично тому, как нет движения без материи и материи без
движения. Конечно, не связи и отношения создают вещи и явления, а
существование вещей и явлений обусловливает их взаимные связи и от¬
ношения.
Вещи и явления материального мира, воздействуя на сознание лю¬
дей, отражаются в нем в виде ощущений, восприятий, понятий, которые
являются субъективными образами объективного мира. Человек познает
действительность в ходе своей практической деятельности и на ее основе.
В процессе познания вырабатываются понятия, категории, создается на¬
учная картина мира, имеющая характер объективной истины. Истина
объективна потому, что в наших представлениях, понятиях имеется такое
содержание, которое не зависит ни от человека, ни от человечества.
Основной целью познания является открытие закона, закономерно¬
сти; знание закона, знание общего дает возможность познать и отдельное,
единичное. Только знание законов дает перспективу развития; только
опираясь на знание законов, можно предвидеть ход событий; только зная
законы природы и общества, можно целесообразно воздействовать на них,
можно преобразовать природу и общество. Без знания этих законов лю¬
ди были бы рабами природы. Ясно поэтому, какое громадное значение
имеет проблема закона.
Связи и отношения явлений действительности представляют собой
закономерные связи и отношения. Природа — не скопление случайностей,
не случайная совокупность вещей и явлений, а единое целое. «Если связь
явлений природы и взаимная их обусловленность представляют законо¬
мерности развития природы, то из этого вытекает, что связь и взаимная
обусловленность явлений общественной жизни — представляют также не
случайное дело, а закономерности развития общества» (И. Стали н
«О диалектическом и историческом материализме», стр. 14. 1950). Это
всеобщий закон материального мира.

138
К. С. БАКРАДЗЕ
«Признание объективной закономерности природы и приблизительно
верного отражения этой закономерности в голове человека есть материа¬
лизм» (В. И. Л е н и н. Соч. Т. 14, стр. 142).
И. В. Сталин учит: «Марксизм понимает законы науки,— все равно
идет ли речь о законах естествознания или о законах политической эко¬
номии,— как отражение объективных процессов, происходящих незави¬
симо от воли людей. Люди могут открыть эти законы, познать их, изучить
их, учитывать их в своих действиях, использовать их в интересах обще¬
ства, но они не могут изменить или отменить их. Тем более они не могут
сформировать или создавать новые законы науки» («Экономические про¬
блемы социализма в СССР», стр. 4).
Отменять, изменять можно лишь законы, имеющие юридическую си¬
лу. Они создаются людьми, но они не являются законами науки, отра¬
жающими объективные процессы, происходящие независимо от воли
людей.
Законы, отражающие объективные процессы, происходящие незави¬
симо от сознания людей, теряют силу, сходят со сцены, уступают место
новым законам в силу изменения условий, в силу того, что возникают
качественно новые явления, новые связи и отношения.
Марксистские положения об объективности законов науки вскрыва¬
ют сущность и значение науки, обосновывают беспредельную мощь че¬
ловеческого познания, открывают широчайшие перспективы дальнейше¬
го развития человечества, его господства над природой.
Идеологи умирающего капитализма не могут ничего противопоста¬
вить монолитному, единственно научному, марксистскому мировоззре¬
нию, которое отражает действительность так, как она существует, без
всяких субъективных добавлений, и которое ставит ясную и определен¬
ную цель как прогрессу научных знаний, так и практической деятель¬
ности трудящихся масс.
Цельность и определенность марксистского мировоззрения, дающего
трудящимся массам ясность перспективы и указывающего цели практи¬
ческой борьбы, принуждены признать и идеологи империализма. Они
сетуют на то, что у них нет таких позитивных идеалов, которые могут
быть противопоставлены коммунизму. С сожалением отмечают они, что
идеи коммунизма овладевают трудящимися массами и интеллигенцией,
и с унынием признают, что у советских людей есть чувство цели, кото¬
рого не хватает им и которому им нечего противопоставить.
В поисках теорий, которые можно было бы употребить как оружие
в борьбе с марксизмом, идеологи современной буржуазии используют,
все старые идеалистические системы, подновленные новой терминоло¬
гией. Возрождены берклеанство, юмизм, кантианство, гегельянство, пла¬
тонизм и другие идеалистические теории, подаваемые под разными ново¬
модными названиями. Больше всего «повезло» берклеанству, юмизму и.
кантианству, получившим применение под именем махизма, эмпирио-,
критицизма, фикционализма, прагматизма и т. д.
Многочисленные неомахисты, позитивисты, фикционалнсты, прагма¬
тисты и другие группы и группки, выступавшие до сих пор под видом
самостоятельных школ, имеющих якобы свои, оригинальные взгляды,
отличные от взглядов других подобных школок, сбросили теперь маски
самостоятельности и оригинальности и объединились для борьбы про¬
тив марксизма. Логический эмпиризм, как называют это объединение
мракобесов сами его участники, представляет сегодня самое распро-.
страненное реакционное направление в США, Англии и Западной
Германии.
Название это должно показать, что представители данной школы
считают исходным пунктом научного познания, в частности, философии,
опыт, эмпирию; причем под эмпирией понимается совокупность пережи¬
ЛОГИЧЕСКИЙ ЭМПИРИЗМ-ОРУЖИЕ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕАКЦИИ
139
ваний, данные чувств. Что же касается названия «логический», то оно
должно указать на то обстоятельство, что в философии главное — логи¬
ка; философия не что иное, как логическая обработка наших пережи¬
ваний.
Логический эмпиризм, представляющий собой «последнее слово» им¬
периалистической философии, основывает все свои построения на двух
моментах. Во-первых, на ложной, фальшивой интерпретации новых от¬
крытий и достижений современного естествознания, в частности, физики.
Как раньше махизм, логический эмпиризм паразитирует на открытиях
физики, искажая их. Во-вторых, на реакционном, идеалистическом тол¬
ковании логического учения о законах вообще и, в частности, о формах
и законах мышления. Путем фальшивого толкования этих законов логи¬
ческие эмпиристы пытаются извратить сущность научного познания и за¬
конов науки. «Сущность философии — логика»,— объявляет лидер совре¬
менной реакционной философии, враг Советского Союза Бертран Рас¬
сел. Это «открытие» стало лозунгом логического эмпиризма.
Опираясь на свою произвольную интерпретацию современной мате¬
матики с ее аксиоматическим методом, логические эмпиристы совершенно
выкидывают из науки понятие истины. Как в чистой математике, гово¬
рят они, мы исходим из определенных аксиом и постулатов и выводим
из них с необходимостью теоремы, причем совершенно «игнорируем во¬
прос о том, истинны ли в действительности наши выводы или аксиомы
и постулаты» (Cohen and Nagel «An introduction to logic», p. 7),
«так и в каждой подлинной науке вопрос об истинности наших положе¬
ний игнорируется. Если конденсировать науку в одно суждение,—говорят
логические эмпиристы,— то мы получим условное суждение «если — то»,
в котором вопрос об истинности предшествующего и последующего во¬
все не ставится» (там же, стр. 132). Иначе говоря, это суждение лишь
логически вытекает из произвольно взятых посылок, которые могут быть
такими, а могут быть и иными.
Таким образом, философия, как и всякая наука, сводится к фор¬
мальной логике. Если марксистско-ленинская философия обосновывает
положение о том, что законы логики представляют собой обобщенное
отражение явлений объективной действительности, что фигуры логики
являются не чем иным, как отражением в нашем сознании миллиардного
повторения в человеческой практике связей и отношения вещей, то логи¬
ческий эмпиризм, борясь против материализма, дтрицая и принцип отра¬
жения и принцип практики в теории познания, выставляет следующие
положения: 1. Предмет логики — язык. 2. Принципы логики есть прин¬
ципы философии, так как сущность философии — логика. Логика же
сводится к принципам языка, которые ничего не говорят и не могут ска¬
зать ничего о действительности. Эти принципы — в основном принципы
вывода и служат для того, чтобы от одной части речи перейти ко вто¬
рой. Чтобы перейти от общего к единичному, не нужно обращаться к
опыту.
Общие суждения, в которых выражаются самые ценные и глубокие
знания о действительности, знания о законах природы и общества, вовсе
отвергаются логическими эмпиристами, так как словечко «все», при по¬
мощи которого обычно выражается общее в явлениях, с их точки зре¬
ния,— только оператор системы знаков в языке, которому ничего не
соответствует в объективном мире.
Номинализм и агностицизм старого махизма заменены в логическом
эмпиризме новым термином, сущность же их осталась неизменной. Ис¬
толкование логическим эмпиризмом сущности наук, сущности законов
науки принципиально ничем не отличается от махистского. Проблема
истины—основная проблема теории познания,— проблема взаимоотно¬
шения материального и духовного и другие в основном решаются по
старым рецептам Маха и Авенариуса, которые возродили субъективный
140
К. С. БАКРАДЗЕ
идеализм Беркли, лишь слегка изменив терминологию и завуалировав
тем самым откровенный характер этого идеализма.
Известный физик Эйнштейн, стоящий на порочных махистских пози¬
циях в философии, утверждает, что понятия не отражают действительности,
что понятия вовсе не имеют дела с объективной физической реальностью,
что они представляют собой лишь средство, инструмент, с.помощью кото¬
рого облегчается обозрение комплекса наших переживаний. «Понятия и
системы понятий ценны для нас лишь постольку, поскольку они облегчают
нам обозрение комплексов наших переживаний; другого оправдания они
не имеют» (А. Эйнштейн «Основы теории относительности», стр. 8.
М.-Л. 1935).
Ни естественные науки, ни философия не имеют и не могут (не
должны) иметь дело с реальной материальной природой, с объективным
миром, утверждают логические эмпиристы. О сущности действительности,
о взаимоотношении материи и сознания, об отражении мышлением дей¬
ствительности толковала старая, т. е. устаревшая, философия, говорят они.
Современная философия, обобщает Карнап взгляды философствующих
физиков, считает эти проблемы ненаучными, псевдопроблемами. Больше
того: и о мыслях нельзя говорить, утверждает он, нужно говорить лишь
о предложениях и о связях между предложениями. Философия имеет
дело с языком, философия является «синтаксисом языка». А син-
|таксические правила устанавливаются учеными по их собственному
‘ усмотрению.
' Истина, провозглашает С. Стебинг, автор распространяемого импе¬
риалистическими кругами учебника логики,— трудно определимое поня¬
тие. Да ее и не нужно определять; следует пользоваться прекрасным
указанием Тарского: предложение «снег белый» истинно в том и только
в том случае, если снег бел. Можно подумать, что Стебинг вдруг стала
на материалистическую точку зрения и защищает теорию отражения:
суждение «снег белый» истинно, если в действительности снег бел, т. е.
если суждение отражает объективную действительность. Но оказывается,
никакого «грехопадения» с логическими эмпиристами не произошло.
Стебинг разъясняет: не следует думать, что данное предложение отра¬
жает действительность, соответствует ей. Точку зрения отражения нужно
выбросить как ненаучную. Когда мы говорим, что «снег бел», мы вовсе
не выражаем объективного состояния снега, утверждает она, мы высказы¬
ваем условное суждение.
Что же такое тогда истина и как понимать «прекрасное указание»
Тарского с точки зрения логического эмпиризма? Для того, чтобы понять,
что такое истина в толковании логических эмпиристов, необходимо разо¬
браться в некоторых защищаемых ими положениях.
Законы науки вовсе не отражают объективные процессы, они явля¬
ются логическими следствиями условно принятых процедур измерения,
как утверждают логические эмпиристы, эксплуатирующие не только от¬
крытия физики, но и ее терминологию. По их мнению, время и простран¬
ство произвольно вводятся в науку с помощью дефиниций и этим дефи¬
нициям ничего в объективном мире не соответствует. Главное заклю¬
чается в том, чтобы дефиниции были удобны, удовлетворяли логическим
требованиям, а не в том, чтобы они отражали объективную действитель¬
ность. Совершенно лишне ставить вопрос о том, дают ли эксперимен¬
тальные данные знание о физическом мире. Главное — достигнуть услов¬
но принятого языка.
Мир существует как система условных знаков — таков вывод из
всей этой наукообразной галиматьи. Логический эмпиризм отбрасывает
вопрос о том, существует ли мир объективно, независимо от сознания
людей, как псевдопроблему. Примкнувший к логическим эмпирикам
Физик Эддингтон отмечал, что мир является созданием исследователя, в
частности, физика, так же, как образ мистера Пиквика — создание пи¬
ЛОГИЧЕСКИЙ ЭМПИРИЗМ— ОРУЖИЕ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕАКЦИИ
141
сателя. Эддингтон, таким образом, говорит, что Диккенс произвольно
изобрел мистера Пиквика со всеми его злоключениями, а не отразил в них
закономерности торгашеского, лицемерного буржуазного общества, в ко¬
тором каждый честный и благородный человек выглядит смешным Дон
Кихотом. Эддингтон стремится доказать, что физические объекты опреде¬
ляются наукой не как вещи, обладающие объективным существованием,
а как тема определенной области знания. Например, вопрос о том, суще¬
ствует ли электрон как физический объект независимо и вне сознания
человека, оказывается бессмысленным с точки зрения логического эмпи¬
ризма. Электрон мы вводим в физику для установления определенного
принципа, говорит он, на основании которого мы логически выводим по¬
казания стрелки прибора.
Как в начале XX века махисты «описывали» движение без движу¬
щихся объектов, так в настоящее время логические эмпиристы «измеря¬
ют» объекты, которые не существуют. По их уверению, операция изме¬
рения создает объект. Старая кантианская, точнее, неокантианская точка
зрения, которая так упорно защищалась представителями так называе¬
мой логики отношений, утверждавшей, что вещи создаются отношения¬
ми, причем имевшей в виду не материальные, объективно существую¬
щие вещи, а «вещи», созданные чистой мыслью с помощью «категориаль¬
ных синтезов», снова провозглашается новейшим достижением науки и
философии.
Старый вопрос, поставленный Беркли и решенный им в субъективно-
идеалистическом духе, существует ли предмет вне его восприятия, снова
ставится и «решается» на основе современных достижений науки. Со¬
временная физика открыла микрообъекты, которые не даны непосредствен¬
но в ощущении как макрообъекты, как дерево, дом и т. д.; они могут быть
восприняты нами лишь при помощи измерительных приборов. Аналогич¬
ное положение возможно и в отношении макрообъектов, если бы предмет
давался наблюдателю не непосредственно, а посредством его тени. Так
вот вопрос заключается в следующем: что мы могли бы сказать о дере¬
ве, которое воспринимали бы посредством его тени? Могли бы мы сказать,
что данное дерево существует? Один из лидеров немецких неомахистов,
переселившийся в США и примкнувший к логическим эмпиристам, Рей-
хенбах, глубокомысленно рассуждает: на этот вопрос нельзя дать одно¬
значного ответа; дерево, может быть, и существует, может быть, даже
не одно, а два или три, а может быть, нет вовсе никакого дерева. Всякий
ответ, полагает он, правомерен с точки зрения науки, но только при одном
условии: мы должны изменять законы физики, чтобы оправдать тот или
иной ответ.
Таким образом, законы физики, оказывается, вовсе не отражают
объективные процессы, они не имеют объективного значения; они созда¬
ются нами, мы можем их изменять, и картина мира будет зависеть от
нас, от тех «законов», которые мы создадим.
Действительный, объективный мир непознаваем, твердят прислуж¬
ники реакции. Более того: нельзя даже ставить вопрос о том, суще¬
ствует ли он вне сознания, вне наших переживаний («данных ощуще¬
ний»). Действительность — это вопрос метафизический, то есть ложно
поставленный вопрос. Как видим, современные мракобесы от науки, тол¬
кующие достижения современной физики в духе крайнего субъективного
идеализма, повторяют лишь зады Беркли и Юма.
Отрицание законов природы и общества, отрицание причинности,
отрицание вообще возможности познания действительности превращает
действительность в хаос случайностей, который «упорядочивается нашей
мыслью», якобы вносящей в него «необходимость». Вся эта давно разоб¬
лаченная наукой субъективистская галиматья призвана сегодня служить
интересам поджигателей войны, стремящихся разоружить трудящихся
в их борьбе за лучшее будущее человечества, в их борьбе против уми¬
142
К. С. БАКРАДЗЕ
рающего капиталистического мира. Эти субъективно-идеалистические
бредни, отрицающие объективный характер законов природы и обще¬
ственной жизни, служат «теоретическим» фундаментом авантюристиче¬
ских планов новых претендентов на мировое господство, империали¬
стов США.
Критикуя субъективный идеализм, В. И. Ленин писал: «...Субъек¬
тивистская линия в вопросе о причинности, выведение порядка и не¬
обходимости (разрядка моя.— К. Б.) природы не из внешнего объ¬
ективного мира, а из сознания, из разума, из логики и т. п. не только
отрывает человеческий разум от природы, не только противопоставляет
первый второй, но делает природу частью разума, вместо того, чтобы
разум считать частичкой природы. Субъективистская линия в вопросе о
причинности есть философский идеализм... т. е. более или менее ослаб¬
ленный, разжиженный фидеизм» (Соч. Т. 14, стр. 142). Ленин указывал,
что «изгнание законов из науки есть на деле лишь протаскивание законов
религии» (Соч. Т. 20, стр. 182).
Интересно рассмотреть подробнее последние писания тех логических
эмпиристов, которые якобы порвали с односторонностью логического
эмпиризма и «развили» его. В буржуазной философии особенно высоко
оцениваются как «выдающиеся представители неопозитивизма», т. е.
логического эмпиризма, Р. Карнап и В. Крафт.
Рассуждения Крафта, опирающегося на Рассела, Стебинг, на гла¬
ву «венского кружка» М. Шлика и других, вместе с Карнапом «исправ¬
ляющего» односторонность логического эмпиризма, изложены в вышед¬
шей в 1947 году его книге «Математика, логика и опыт». Поставив
целью опровергнуть материалистическую теорию законов Мышления,
Крафт утверждает, что законы логики не имеют ничего общего с мате¬
риальной действительностью, что они представляют собой законы упоря¬
дочивающего мышления. Не из природы выводятся законы логики, го¬
ворит он, а, наоборот, законы логики создают природу, они априорны.
В этих положениях пока нет ничего нового по сравнению с кантиан¬
скими взглядами, давно разгромленными марксизмом. Крафт не изобрел
ничего такого, что можно было бы противопоставить материализму. Од¬
нако оказывается, что априоризм Крафта отличается от кантианского.
Дело в том, что кантианцы считали законы мышления, оформляющие
хаос ощущений и создающие природу, необходимыми законами мышле¬
ния. Человек мыслит так, а не иначе, потому что его формы и законы
мышления таковы. Априорность законов мышления Крафт понимает
иначе. Законы мышления, согласно Крафту, не обладают характером
истинности, они просто постановления. Как постановления они априор¬
ны, предшествуют опыту. Мышление само устанавливает их и застав¬
ляет себя подчиняться им. Таким образом, законы мышления — это про¬
извольно установленные нами и для нас связи и отношения. Говоря
проще: логические законы — это нечто вроде правил игры (Spielregeln),
все равно какой — игры в шахматы или карточной. Правила карточной
игры, конечно, не отражают закономерностей явлений природы, они со¬
здания человеческого ума. Но если мы приняли эти правила, договори¬
лись о них, то в процессе игры мы должны им подчиняться. Мы можем
изменять правила, можем создавать новые, отбрасывать старые и этим
изменять игру или создавать новый вид игры.
С точки зрения логического эмпиризма, картина действительности,
создаваемая научным познанием, зависит от таких же правил, произ¬
вольно творимых нашим мышлением. Картина эта зависит от того, какие
правила игры мы установим.
Как же создается действительность с помощью этих «правил игры»?
На этот вопрос, начиная с Канта и кончая «выдающимися представите¬
лями» логического эмпиризма, дается один ответ: путем внесения порядка
в многообразие чувственных данных. Порядок есть результат упорядо-
логический эмпиризм— оружие империалистической реакции
143
чивающсй деятельности мышления. Крафт утверждает, что наше мышле¬
ние, устанавливая правила (постановления) и подчиняясь им, как это
происходит во время игры, вносит эти правила в мир ощущений,
создает в нем порядок, создает связи и отношения и этим путем создает
объекты.
Казалось бы, точка зрения современного субъективного идеализма
выяснена. Но Крафт считает нужным разъяснить еще вопрос о возмож¬
ности применения этих «правил игры» к действительности. Предвари¬
тельно оказывается необходимым условиться, о какой действительности
идет речь. «Конечно,— пишет он,— тут речь идет не о действительности,
существующей вне и независимо от сознания» (стр. 120—121). Понятие
действительности, разъясняет он, употребляется нами в трех смыслах.
Материальная действительность совершенно не принимается в расчет в
теории логического эмпиризма. Вопрос о материальной действительности
логические эмпиристы считают метафизическим, т. е. ложно поставлен¬
ным. О действительности, построенной при помощи правил, установлен¬
ных нашим мышлением, тоже нет смысла говорить. Она уже построена
законами логики. Предметом теории познания, утверждает логический
эмпирист Крафт, следует считать действительность как совокупность
ощущений. Это единственно данная действительность, алогичная, ирра¬
циональная, которая и должна быть рационализирована, логизирована
созданными нашим умом правилами.
Итак, действительность, т. е. совокупность ощущений, может быть
и рациональна и иррациональна и упорядочена и беспорядочна. Крафт
полагает, что мыслить ее нужно ступенчато: начиная от полного порядка
до полного беспорядка. Часть действительности уже рационализирована
созданными нами правилами, часть остается иррациональной.
Допустим, что на самом деле наше мышление создает правила и
упорядочивает явления природы. Когда Кант и кантианцы выставляли
это положение, это было неприемлемо, но понятно: человеческий рассу¬
док, утверждали они, характеризуют необходимые, априорные законы;
он не может иначе мыслить, он мыслит так, как это диктуется этими за¬
конами. Другого пути, другой возможности у человеческого мышления
нет и быть не может. Вполне определенная, последовательно идеалисти¬
ческая точка зрения.
Но если правила, законы создаются свободным творчеством мышле¬
ния, как «правила игры», если они представляют.собой постановления,
соглашения и этими правилами, законами мы пытаемся привести в по¬
рядок мир явлений, причем полное упорядочение все же не достигается
(часть упорядочивается, часть остается смесью порядка и неупорядочен¬
ности, часть же совершенно не поддается упорядочению, остается ало¬
гичной, иррациональной), то возникает вопрос: что заставляет нас созда¬
вать те, а не иные законы, те, а не иные «правила игры»?
Для чего создаются правила, законы с точки зрения логического эм¬
пиризма? Для того, чтобы внести порядок в мир явлений. Но в таком
случае логический эмпиризм попадает в безвыходное положение. Мы не
должны создавать такие правила, которые непригодны для упорядоче¬
ния явлений, с помощью которых мы не можем внести порядок в мир
явлений. Следовательно, мы не свободны в создании правил и законов,
наше мышление вовсе не свободно в своем «творчестве» правил и зако¬
нов; оно не может создавать любые правила, оно зависит от того, что
нам дано. Законы науки не правила игры, не соглашения, они обуслов¬
лены тем, что независимо от нас, от нашего сознания.
Законы науки не нами «устанавливаются», это не соглашения груп¬
пы ученых. Существуют объективные процессы, законы которых мы мо¬
жем познавать. И если открытые, познанные законы не все объясняют,
то это обстоятельство, как показано классиками марксизма-ленинизма,
выражает лишь относительность человеческого познания. Законы науки.
114
К. С. БАКРАДЗЕ
отражающие закономерности объективных процессов, объясняют опре¬
деленные области действительности, но существуют еще не познанные
вещи, которые будут познаны людьми в процессе их практической дея¬
тельности.
Логический эмпиризм во всех своих видах есть заведомая фальси¬
фикация науки и ее законов, отрицание возможности познания действи¬
тельности и, следовательно, возможности ее преобразования, отрицание
возможности борьбы за лучшее будущее человечества.
Марксистско-ленинская философия противопоставляет философии
гибнущего капитализма проникнутое оптимизмом, обоснованное наукой
и практикой человечества, практикой строительства коммунизма в нашей
стране положение о том, что наши знания о законах природы, проверен¬
ные опытом, практикой, являются достоверными знаниями, что нет в ми¬
ре непознаваемых вещей, а есть только вещи, еще не познанные, кото¬
рые будут раскрыты и познаны силами науки и практики.
Действительность существует вне и независимо от сознания как за¬
кономерное целое. Передовые силы общества на основании познания объ¬
ективных законов природы и общества переделывают действительность,
преобразуют ее для того, чтобы максимально удовлетворить потребности
людей.

Борьба Коммунистической партии
Китая за перевоспитание
китайского народа
ЯН ХИН-ШУН
Ha XIX съезде Коммунистической партии Советского Союза товарищ
Маленков отметил, что «китайский народ с огромным энтузиазмом тру¬
дится и успешно преодолевает тяжелые последствия многолетней разори¬
тельной войны против японских захватчиков и гоминдановской реакции.
Промышленное развитие Китая со времени установления народно-демо¬
кратической власти осуществляется быстрыми темпами: объем промыш¬
ленной продукции в 1951 году по сравнению с 1949 годом увеличился
более чем в 2 раза; восстановлен железнодорожный транспорт, усилен¬
ными темпами ведется строительство новых железных дорог. В результате
великой аграрной реформы, проведенной народным правительством Ки¬
тая, достигнуты большие успехи в сельском хозяйстве».
Все эти достижения позволили Китайской Народной Республике с
начала 1953 года приступить к выполнению первого пятилетнего плана,
к осуществлению экономического строительства в больших масштабах.
Серьезные успехи достигнуты также и в области культуры и просве¬
щения. Народное правительство нового Китая за три с половиной года
своего существования провело огромную работу по повышению культур¬
ного уровня народа и подготовке новых кадров. В настоящее время свы¬
ше 3 миллионов рабочих без отрыва от производства обучаются грамоте
в различных школах. В 1951 году зимние школы посещало 42 миллиона
крестьян, а в 1952—1953 учебном году эти школы посещают уже около
50 миллионов крестьян. Для ускорения ликвидации неграмотности раз¬
работан новый метод обучения, с помощью которого в течение 2—3 меся¬
цев можно научиться чтению и письму.
Быстро растет число учащихся. В 1952 году количество учащихся
увеличилось по сравнению с 1946 годом в начальных школах на 107%,
в средних — на 63,9%, в высших учебных заведениях — на 69,9%. В на¬
стоящее время в начальных школах учатся 49 миллионов человек, глав¬
ным образом детей рабочих и крестьян. В средних школах обучается
3 миллиона человек, а в вузах — 219 700 человек (см. газету «Правда»
от 26 сентября 1952 года).
Успехи в экономическом и культурном строительстве нового Китая
достигнуты благодаря всесторонней помощи Советского Союза. Совет¬
ские специалисты — инженеры, педагоги, ученые — передают строителям
нового Китая свои знания и богатый опыт, приобретенный в своей стране,
строящей коммунизм.
Товарищ Мао Цзэ-дун в своей речи на четвертой сессии Всекитай¬
ского комитета Народного политического консультативного совета ска¬
зал: «Мы должны изучать не только теорию Маркса, Энгельса, Ленина
и Сталина, но также и передовую науку и технику Советского Союза. Что¬
бы построить нашу страну, мы должны довести дело учебы у Советского
Союза до общенациональных масштабов» (газета «Правда» от 9 февраля
10. «Вопросы философии» № 3.

140
ЯН ХИН-ШУН
1953 года). Следуя указанию своего вождя, весь китайский народ ныне
учится у великого советского народа.
Освобожденный парод Китая, опираясь на братскую помощь совет¬
ского народа, уверенно идет вперед по пути некапиталистического разви¬
тия, создавая все необходимые условия для перехода к строительству
социализма.
В строительстве нового Китая большое значение приобретает подго¬
товка новых, высококвалифицированных кадров. По предварительным
подсчетам, в ближайшие 5—6 лет Народной Республике Китая потре¬
буется около 150 тысяч инженеров и работников государственного управ¬
ления с высшим образованием, около 500 тысяч техников со средним
образованием, свыше 110 тысяч преподавателей для средних и высших
школ, около 1 500 тысяч учителей для начальных школ, около 200 тысяч
медицинских работников с высшим и средним образованием. Существу¬
ющие учебные заведения не могут удовлетворить потребности народной
республики. Так, например, в 1950 году высшие учебные заведения Китая
выпустили свыше 17 500 специалистов, но это количество удовлетворило
лишь 10% заявок, присланных с мест.
Для подготовки новых кадров наряду с высшими и средними учеб¬
ными заведениями используются краткосрочные курсы, вечерние техниче¬
ские школы и т. д. Но борьба за количественный рост кадров — это только
одна сторона дела. Главная задача состоит в том, чтобы добиться высо¬
кого качества их подготовки.
Созданию высококвалифицированных кадров препятствовали недо¬
статки старой, антинародной системы образования, унаследованной от го¬
миндановского Китая. Для того, чтобы устранить это препятствие, народ¬
ное государство Китая приняло в октябре 1951 года решение о прове¬
дении реформы всей системы народного образования, которая должна
быть осуществлена в течение ближайших пяти — шести лет. Основные
задачи этой реформы следующие: 1) подчинить всю систему народного
образования общим задачам строительства нового Китая с тем, чтобы
выпускаемые учебными заведениями специалисты отвечали требованиям
народного государства; 2) главное внимание направить на подготовку
инженерно-технических кадров различных специальностей, необходи¬
мых для дальнейшего развертывания экономического строительства
страны; 3) значительно увеличить число учащихся из среды рабочих и
крестьян.
Осуществляя намеченные мероприятия, Китайская Народная Респу¬
блика за небольшой срок добилась значительных успехов. К осени 1952 го¬
да удельный вес учащихся детей рабочих и крестьян увеличился до 80%
в начальной школе, до 60% в средней и до 20% в высшей школе. Удель¬
ный вес учащихся индустриальных вузов поднялся с 18% в 1946 году
до 35,4% в 1952 году. Был создан целый ряд новых институтов (институт
стали, институт авиационной промышленности, институт механизации
сельского хозяйства, институт лесного хозяйства, геологический институт,
химический институт и другие). В 1952 году была проведена большая
работа по реорганизации всех вузов. Упрощена структура учебных заве¬
дений, перестроен весь учебный процесс. За основу были взяты учебные
программы и учебные пособия советских вузов. С осуществления всех
этих мероприятий в истории образования Китая начался совершенно но¬
вый этап.
Отмечая успешное проведение реорганизации вузов, газета «Жень-
минжибао» в передовой от 24 сентября 1952 года пишет, что эта реорга¬
низация «была проведена на базе тех успехов, которые были достигнуты
в политической перестройке учебных заведений и идеологическом пере¬
воспитании профессорско-преподавательского состава». Далее в газете
указывается, что вопрос о необходимости реорганизации вузов ставился
еще в 1950 году. Однако в течение долгого времени все оставалось без
БОРЬБА КПК ЗА ПЕРЕВОСПИТАНИЕ КИТАЙСКОГО НАРОДА
147
изменений. Основная причина такого положения, говорится в передовой,
состоит в том, что «многие профессора и преподаватели все еще преклоня¬
лись перед англо-американской буржуазной идеологией, придерживались
сектантских, местнических, индивидуалистических взглядов, они еще не
стали на позиции чистосердечного служения народу, следовательно, и не
могли должным образом последовательно проводить политику новой де¬
мократии в области просвещения». Реорганизация стала возможной лишь
в результате успехов, достигнутых в массовом движении за идеологиче¬
ское перевоспитание интеллигенции и главным образом профессорско-
преподавательского состава.
Движение за идеологическое перевоспитание интеллигенции народ¬
ного Китая началось в конце сентября 1951 года по инициативе работни¬
ков Пекинского университета. Оно было поддержа-но народным пра¬
вительством. Для руководства этим движением при министерстве про¬
свещения был создан специальный комитет во главе с министром
Ма Сю-луном. Во всех вузах страны организовались комиссии, которые
осуществляют конкретные мероприятия по идеологическому перевоспи¬
танию интеллигенции на основе учения Маркса, Энгельса, Ленина,
Сталина.
В своем докладе на третьей сессии Всекитайского комитета Народ¬
ного политического консультативного совета в октябре 1951 года товарищ
Мао Цзэ-дун подчеркнул огромное значение идеологического перевоспи¬
тания интеллигенции в деле строительства нового Китая: «Перевоспи¬
тание идеологии, и в первую очередь идеологическое перевоспитание
интеллигентов различного типа, является важным условием для полного
осуществления демократических реформ в различных областях и для
постепенной индустриализации нашей страны» (газета «Правда» от
27 октября 1951 года).
В идеологическом перевоспитании интеллигенции Китая огромную
роль играют труды И. В. Сталина. Так, например, беседа товарища
Сталина с английским писателем Уэллсом, опубликованная в газете
«Женьминжибао» от 14 ноября 1951 года, произвела огромное впечатле¬
ние на китайских ученых, особенно тех, которые долгое время находились
под непосредственным влиянием этого буржуазного идеолога. Так, про¬
фессор исторического факультета при Яньцзинском университете Хоу
Жень-чжи в своей статье говорит о том, что в течение двадцати с лишним
лет он находился под влиянием произведений Уэллса — «Краткий очерк
мировой истории» и другие — и считал автора их «великим ученым», ко¬
торый «осмеливался вскрывать гнилость капиталистического общества
и открыто пропагандировал социалистическое будущее». Только после
глубокого изучения «Беседы И. В. Сталина с Уэллсом» и других трудов
И. В. Сталина, в частности классического произведения «Международный
характер Октябрьской революции», он осознал всю опасность и вредность
для китайского народа гнилой буржуазной реформистской идеологии
Уэллса, который под маской прогрессивного деятеля скрывает свою реак¬
ционную сущность.
Классические труды И. В. Сталина служат могучим оружием в идео¬
логической борьбе интеллигенции нового Китая. В идеологическом пере¬
воспитании китайской интеллигенции огромную роль играют также работы
товарища Мао Цзэ-дуна, представляющие классический образец приме¬
нения марксизма-ленинизма в условиях современного Китая.
Воспитанию китайской интеллигенции в духе марксизма-ленинизма
способствуют труды советских ученых, советская художественная литера¬
тура, советские кинофильмы. В китайских журналах постоянно печата¬
ются статьи из журналов «Коммунист», «Вопросы философии» и других.
Публикуются работы советских ученых по всем отраслям знания. Большой
любовью у китайского народа пользуется и советская художественная
литература: романы «Как закалялась сталь» Н. Островского, «Молодая
148
ЯН ХИН-ШУН
гвардия» А. Фадеева и другие произведения советских писателей. Глубокое
впечатление на интеллигентов старой выучки произвел фильм «Суд чести».
Он помог многим из них освободиться от буржуазного объективизма, от
неправильного понимания науки, как существующей якобы вне полити¬
ки, вне практической жизни.
ß идеологическом перевоспитании интеллигенции широко.применяет¬
ся метод критики и самокритики. В печати часто появляются статьи уче¬
ных, получивших образование в США и в других капиталистических
странах, в которых они выступают с критикой своих воззрений. Харак¬
терно в этом отношении выступление Чэнь Хао-циня — одного из после¬
дователей Дыои в Китае.
В период аптияпонской войны Чэнь Хао-цинь создал в гоминданов¬
ских районах так называемое Общество живой педагогики («Хуоцзяоюй
шэ»). Согласно учению этого «Общества», воспитание китайской моло¬
дежи должно основываться на идеях прагматизма. «Общество» ставило
перед собой цель — воспитать «человека вообще», «человека без классо¬
вых предрассудков». Чэнь Хао-цинь предлагал ликвидировать стабильные
учебные пособия и учиться' на «живом материале» природы и общества.
Эти реакционные идеи подверглись всесторонней критике на страницах
журнала «Женьминцзяоюй», газеты «Гуаньминжибао» и других органов
печати.
Чэнь Хао-цинь в ответной статье признал порочность своих взглядов,
заявив, что теперь, после критических замечаний ряда авторов, ему стало
ясным, что «теория и практика «живой педагогики» носят глубоко вред¬
ный, антипатриотический характер».
Заслуживает также внимания статья профессора философского фа¬
культета при университете Цинхуа (Пекин) Цзин Яо-лина, помещенная
в сборнике «Об идеологическом перевоспитании» (Пекин. Изд-во Гуань¬
минжибао. 1952). Автор рассказывает, что он в течение 30 лет изучал
схоластическую буржуазную философию и преподавал ее молодежи. Он
откровенно признается, что препятствовал студентам в изучении диалек¬
тического материализма и воспитывал их в духе якобы «надклассовой»
буржуазной философии. До самого последнего времени он не мог отличить
империалистической политики США по отношению к Китаю от друже¬
ственной политики Советского Союза, основанной на принципе мира и
сотрудничества народов. В период ожесточенной борьбы между компар¬
тией и гоминданом он пытался соблюдать «нейтралитет». Только после
победы китайской революции Цзин Яо-лин осознал ошибочность своих
взглядов. Он понял, что буржуазная философия антинаучна и служит
интересам реакционных классов, а «диалектический материализм являет¬
ся подлинно научной философией, правильно отражающей истину». Боль¬
шую помощь оказали ему труды Мао Цзэ-дуна, и главным образом его
работа «Относительно практики». В заключение профессор Цзин Яо-лин
пишет, что он искренне хочет стать «настоящим народным профессором»
и, несмотря на свой преклонный возраст, будет упорно учиться, чтобы
овладеть марксистско-ленинской философией.
Могучим средством идеологического перевоспитания интеллигенции
является активное участие ее в практическом строительстве нового Китая.
Экономические и политические кампании, проведенные в Китайской На¬
родной Республике за три с половиной года ее существования, сыграли
решающую роль в переделке сознания людей, в осуществлении программы
революции.
В результате движения за идеологическое перевоспитание интелли¬
генции, пишет газета «Женьминжибао», «профессора и преподаватели
сделали значительный шаг вперед в ликвидации пережитков феодаль¬
ной, компрадорской, фашистской идеологии, в критической оценке бур¬
жуазной идеологии, в утверждении я укреплении идеологии служения
народу».

БОРЬБА КПК ЗА ПЕРЕВОСПИТАНИЕ КИТАЙСКОГО НАРОДА
149
II
В Китайской Народной Республике литература является одним из
важнейших участков борьбы против реакционной идеологии. Руковод¬
ством в этой борьбе служат классические труды Ленина и Сталина.
Огромную роль в разоблачении реакционных тенденций в современной
китайской литературе сыграло выступление товарища Мао Цзэ-дуна на
совещании по вопросам литературы и искусства в Яньане (1942 г.). Это
выступление вождя китайского народа произвело коренной перелом в
работе прогрессивных китайских писателей.
Как известно, большинство писателей демократического лагеря в Ки¬
тае является выходцами из городской, мелкобуржуазной среды. В своем
творчестве они отражают интересы мелкой буржуазии и не освещают
жизни простого народа. Товарищ Мао Цзэ-дун, обращаясь к писателям
демократического лагеря, призвал их глубоко изучать быт трудового на¬
рода, черпать материал для своего творчества из жизни рабочих, кре¬
стьян и народных бойцов и для них создавать свои произведения. Он по¬
ставил перед работниками литературы и искусства задачу — добиться
того, чтобы литература и искусство «по-настоящему стали составной
частью целостной машины революции, чтобы они превратились в могучее
оружие для сплочения и воспитания народа, для того, чтобы бить и уни¬
чтожать врага, для того, чтобы помочь народу сплоченными рядами вести
борьбу с врагом» (Избранные произведения. Т. III, стр. 870. Пекин. 1953).
Руководствуясь указаниями Мао Цзэ-дуна, писатели народного Ки¬
тая достигли больших успехов. За истекшие 11 лет после его историче¬
ского выступления было создано немало удачных художественных произ¬
ведений. Среди них видное место занимают роман писательницы Дин Лин
«Солнце над рекой Сангань», роман Чжоу Ли-бо «Ураган», музыкальная
драма Хэ Цзин-чжи и Дин Ни «Седая девушка». Этим произведениям
присуждены Сталинские премии.
Однако, несмотря на достигнутые успехи, литература народного Ки¬
тая далеко еще не отвечает тем требованиям, которые предъявляет ей
освобожденный народ. Один из видных деятелей КПК, товарищ Ху Цяо-
му, в своей речи на совещании китайских писателей в ноябре 1951 года
отметил, что в настоящее время в народном Китае, в силу широкого
развертывания строительства новой жизни и быстрого роста культурного
уровня народных масс, остро чувствуется недостаток художественных
произведений, а большинство из имеющихся произведений не отражает
современной действительности. «Эти произведения часто лишены нового
содержания: новых героев, новых дел, новых настроений. Из-за того, что
писатели часто искажают борьбу трудового народа, образы трудящихся
превращаются в абстрактные формулы. Эти произведения вступают в про¬
тиворечие с реализмом (при описании истории они вступают в противо¬
речие с историческими фактами)» (Ху Цяо-му «Почему работники лите¬
ратуры и искусства должны заняться своим идеологическим перевоспи¬
танием?» (журнал «Сюэси». Т. V, № 4, декабрь 1951 года, стр. 3).
Порочным произведением является, например, «Повесть о У Сюне»,
которая летом 1951 года подверглась в Китае широкому обсуждению.
У Сюнь — прислужник феодальной реакции конца XIX века. Прики¬
дываясь другом народа, он противопоставлял вооруженной борьбе кре¬
стьян идеи социальной реформы и призывал к примирению с господству¬
ющими классами. В годы юности У Сюнь был странствующим нищим.
Но, разбогатев на ростовщичестве, он приобрел до 300 му земли и стал
жестоко эксплуатировать крестьян. Для завоевания доверия у правителей
феодального Китая и личного обогащения У Сюнь организовал «Школу
справедливости», которая готовила из сельской молодежи кадры феодаль¬
ной бюрократии. Реакционную деятельность У Сюня всячески поддер¬
живали правители династии Ции. В 30-х годах, когда начался мощный
150
ЯН ХНН-ШУН
подъем всенародного антияпонского движения, направленного против
капитулянтской политики гоминдановского правительства, клика Чан
Кай-ши начала открыто чествовать этого верного прислужника феодаль¬
ной реакции.
Казалось бы, что вопрос о классовой сущности воззрений и характере
практической деятельности У Сюня не вызывает никакого сомнения.
Однако в демократическом Китае все же нашелся автор, который написал
повесть о нем и экранизировал ее. Нашлись и рецензенты, которые вос¬
хваляли личность У Сюня и создателя произведения о нем.
Газета «Женьминжибао» выступила 20 мая 1951 года с передовой,
в которой было подвергнуто решительной критике это порочное произ¬
ведение. По инициативе ЦК КПК была организована специальная ко¬
миссия, которая выехала на родину У Сюня, в провинцию Шаньдун, где
почти месяц изучала документы и факты, характеризующие жизнь и
деятельность У Сюня. Собранный комиссией материал позволил уста¬
новить подлинное лицо этого «героя».
Китайская печать, подводя итоги развернувшегося на ее страницах
обсуждения «Повести о У Сюне», отметила, что это произведение пропа¬
гандирует реакционный буржуазный реформизм и отрицает историческую
необходимость революционной смены старого общества новым. Оно про¬
поведует идею покорного подчинения народных масс своим угнетателям
и эксплуататорам, реакционную идею пассивности народных масс и ре¬
шающей роли выдающихся личностей в истории. Критика реакционной
по содержанию «Повести о У Сюне» сыграла большую роль в идейном,
политическом и идеологическом воспитании интеллигенции.
Широкому обсуждению среди китайских писателей и на страницах
печати подвергся также роман писателя-коммуниста Сяо Е-му «Супруги».
В этом романе автор, стремясь удовлетворить требования городского мел¬
кобуржуазного читателя, пространно описывает бытовые мелочи семейной
жизни супругов, притом искажает образы коммунистов, приписывая им
качества, присущие мелким буржуа.
Недавно на страницах китайской печати была подвергнута суровой
критике группа литераторов во главе с писателем Ху Фэном. Эта группа,
прикрываясь марксистской фразеологией, проповедовала буржуазные
взгляды в литературе. В своих произведениях Ху Фэн отождествлял
реализм с «боевым духом субъекта», превращал его в «надклассовое»,
абстрактное понятие, восхвалял мелкобуржуазных деятелей и с пренебре¬
жением относился к трудовому народу. Выступление группы Ху Фэна,
указывает газета «Женьминжибао», является попыткой всячески препят¬
ствовать идеологическому перевоспитанию работников литературы и ис¬
кусства, проводимому Коммунистической партией Китая.
Для того, чтобы ликвидировать серьезные недостатки в литературе
и искусстве, начиная с осени 1951 года народное правительство проводит
большую работу по повышению идейного уровня деятелей искусства и
литературы. Перед работниками литературы и искусства ставятся серь¬
езные задачи: в кратчайший срок овладеть марксизмом-ленинизмом, сде¬
лать критику и самокритику основным методом в своем творчестве, не¬
устанно пропагандировать, используя живые факты современной истории
Китая, марксистско-ленинскую идеологию и беспощадно разоблачать вся¬
кого рода проявления либерализма в отношении реакционной идеологии,
сделать литературу и искусство могучим оружием в строительстве новой
жизни, в борьбе освобожденного народа за свое счастливое будущее.
В идеологическом перевоспитании работников литературы и искус¬
ства нового Китая огромное значение имеют высказывания В. И. Ленина
и И. В. Сталина по вопросам литературы и искусства, исторические
постановления Центрального Комитета Коммунистической партии Со¬
ветского Союза по идеологическим вопросам, выступления товарища
Жданова по вопросам литературы и искусства и решения XIX съезда
БОРЬБА КПК ЗА ПЕРЕВОСПИТАНИЕ КИТАЙСКОГО НАРОДА
151
Коммунистической партии. «Все это,— пишет заместитель министра куль¬
туры КНР Чжоу Ян,— является самым ценным и самым важным руковод¬
ством для нас» (журнал «Знамя» № 12 за 1952 год, стр. 171). Писатели
демократического Китая, как и весь китайский народ, с большим подъемом
учатся у советского народа, у Коммунистической партии Советского
Союза.
III
Политической школой идейного перевоспитания интеллигенции и всех
слоев населения Китая явилось массовое движение за очищение госу¬
дарственных органов от врагов народа, от разложившихся элементов,
начавшееся в декабре 1951 года, и разоблачение антинародной деятель¬
ности значительной части китайской буржуазии. Эти две политические
кампании в Китае получили названия: борьба «против трех зол» (корруп¬
ции, расточительства и бюрократизма) и борьба «против пяти зол» (под¬
куп работников государственных учреждений, уклонение от уплаты нало¬
гов, хищение государственного имущества, мошенничество при исполнении
государственных заказов и разведывание со спекулятивными целями
государственной тайны по экономическим вопросам).
В ходе борьбы «против трех зол» и «против пяти зол» был вскрыт
ряд антигосударственных актов, совершенных разложившимися работни¬
ками государственных учреждений и капиталистами. В течение первого
же месяца, как сообщает в своем докладе от 9 января 1952 года пред¬
седатель контрольной комиссии по режиму экономии товарищ Во И-бо,
при проверке 27 центральных государственных учреждений было уста¬
новлено, что более 1 600 служащих занимались хищением государствен¬
ного имущества. Эти люди, подделывая документы, присваивали себе
сотни миллионов юаней из государственной кассы, помогали частным
предпринимателям обманывать государство, разбазаривали государствен¬
ное имущество, занимались спекуляцией. Так, например, управляющий
делами одного очень важного государственного учреждения Сун Де-гуй
по поддельным документам присвоил свыше 700 миллионов юаней госу¬
дарственных средств, а его помощник Лю Юй-цзе, беря взятки у частных
лиц, составил капитал в 140 миллионов юаней. Было выявлено, что заме¬
ститель начальника санитарного отдела при Центральном управлении
железных дорог Мань Янь, используя свое служебное положение, торго¬
вал опиумом и морфием. Все эти преступники арестованы и осуждены по
всей строгости государственного закона.
Борьба против коррупции, расточительства и бюрократизма в Китае
превратилась в массовое патриотическое движение. В одном только Се¬
верном Китае в мероприятиях по проверке государственных учреждений
принимало участие свыше миллиона человек. Во всех учреждениях прово¬
дились массовые собрания, которые являются одним из средств воспита¬
ния нового человека, гражданина народной республики, свободного от
пороков старого общества.
В ходе борьбы против коррупции, расточительства и бюрократизма
стало ясным, что некоторая часть китайской буржуазии, находясь в еди¬
ном народно-демократическом фронте, вела ожесточенное наступление на
народное государство. Частные предприниматели, используя самые раз¬
личные способы, вербовали себе агентов в государственных учреждениях,
подкупали морально неустойчивых работников.
Многие капиталисты расхищали государственное имущество, уклоня¬
лись от уплаты налогов, поставляли государству негодную продукцию,
использовали сведения государственной экономической информации для
своих спекулятивных махинаций. В Цунцине (провинция Сычуан) они
объединили своих агентов в так называемое Общество по обмену техни¬
ческим опытом. Капиталисты имели агентов и в ряде государственных
152
ЯН ХИН-ШУН
учреждений, которые, выполняя их задания, наносили серьезный ущерб
государству. Было обнаружено, что в Тайюане (провинция Шаньси) толь¬
ко один капиталист имел 34 агента в 19 государственных учреждениях.
В Шанхае за первые два года существования народной власти зареги¬
стрировано свыше 150 тысяч случаев уклонения от уплаты налогов.
Преступная деятельность некоторой части китайской буржуазии пред¬
ставляла серьезную опасность для народного государства. Она была на¬
правлена на подрыв самой основы народно-демократического строя. По¬
этому весь китайский народ во главе с рабочим классом и его коммуни¬
стической партией решительно борется против реакционных вылазок
буржуазии и ее агентуры. Часть похищенного капиталистами имущества
возвращена государству. Наиболее злостные преступники пойманы и
осуждены. Государственный аппарат в основном очищен от разложив¬
шихся элементов. Рабочие и служащие как государственных, так и част¬
ных учреждений и предприятий в борьбе против преступной деятельности
буржуазии и ее агентуры прошли большую школу политического воспи¬
тания.
Подводя итоги борьбы «против трех зол» и «против пяти зол»
в Северо-Восточном Китае, руководитель Северо-Восточного бюро ЦК
КПК товарищ Гао Ган и своем докладе 13 мая 1952 года подчеркнул,
что эта борьба имела большое значение: она способствовала дальней¬
шему укреплению демократической диктатуры народа, укреплению геге¬
монии рабочего класса, укреплению единого народно-демократического
фронта. Самое же главное значение этой борьбы состоит в том, что она
расчистила путь и подготовила необходимые условия для широкого раз¬
вертывания экономического строительства в стране и тем самым обеспе¬
чила успешное развитие завоеваний демократической революции, ведущих
к некапиталистическому, социалистическому пути развития Китая.
В результате борьбы «против трех зол» и «против пяти зол» в зна¬
чительной степени изменилось сознание большинства людей. Такие явле¬
ния, как спекуляция, хищение государственного добра, обман государ¬
ственных органов, считавшиеся в прошлом обычными, ныне презираются
всем народом. Коренным образом изменилось отношение к государству.
На защиту народного государства встал весь китайский народ. Честность
и преданность по отношению к своему государству, прямота и искрен¬
ность, бережное отношение к государственному добру, оперативность
и четкость в выполнении служебных обязанностей сменили тысячелетиями
царившие в учреждениях старого Китая казнокрадство, взяточничество,
расточительство, бюрократизм.
Борьба с антинародной деятельностью частных предпринимателей
вызвала новый, небывалый подъем трудового энтузиазма рабочего клас¬
са, способствовала установлению нормальных отношений между рабочи¬
ми и капиталистами в условиях демократической диктатуры народа, дала
возможность успешно вести свои коммерческие дела тем предпринимате¬
лям, которые лойяльно относятся к народному государству. Газета «Жень-
минжибао» в передовой от 15 июня 1952 года пишет, что борьба «против
трех зол» и «против пяти зол» дала положительные результаты во всех
областях социально-экономической жизни страны, вызвала ряд серьез¬
ных изменений, способствующих дальнейшему развитию экономики на¬
родного Китая. По имеющимся данным, на крупных частных предприя¬
тиях металлургической промышленности производительность труда в мае
1952 года повысилась от 15 до 30%', а себестоимость продукции снизи¬
лась на 30—40%; качество продукции значительно улучшилось. В семи
крупнейших городах цены на большинство товаров снизились на 5%.
Борьба против антинародной деятельности некоторой части китайской
буржуазии наглядно показала ее двойственность: с одной стороны, она
играет прогрессивную роль, поскольку участвует <в строительстве нового
Китая, с другой стороны, она тормозит прогрессивное развитие Китай¬
БОРЬБА КПК ЗА ПЕРЕВОСПИТАНИЕ КИТАЙСКОГО НАРОДА
153
ской республики, поскольку любыми средствами стремится к личному обо¬
гащению. В ходе борьбы «против пяти зол» китайский народ еще раз убе¬
дился в правильности политики КПК по отношению к национальной бур¬
жуазии— «политики союза и борьбы». Премьер Государственного админи¬
стративного совета КНР товарищ Чжоу Энь-лай в своем докладе от
5 января 1952 года отметил, что китайская национальная буржуазия,
несмотря на участие в государственном и экономическом строительстве
нового Китая, не потеряла свою хищническую классовую природу. Спе¬
куляция, надувательство, погоня за высокими прибылями — все это вы¬
текает из самой природы буржуазии. Поэтому нельзя допускать, чтобы
частный капитал развивался стихийно, без контроля и руководства на¬
родного государства.
Китайская Народная Республика, основанная на союзе рабочих и
крестьян, под руководством рабочего класса и коммунистической пар¬
тии идет по пути некапиталистического развития. В своей политике по
отношению к национальной буржуазии народное государство исходит,
как указал в своем докладе товарищ Чжоу Энь-лай, из следующих
принципиальных установок:
1) Осуществляемый в КНР «принцип взаимной выгоды государству
и частному капиталу» должен быть подчинен высшим интересам китай¬
ского народа, борющегося за создание необходимых условий для пере¬
хода к социалистическому строительству в стране; 2) Незыблемым усло¬
вием осуществления этого принципа является признание руководящей
роли рабочего класса, испытанного и закаленного в революционных боях
вождя всего китайского народа; 3) Развитие капиталистического сектора
экономики должно быть подчинено интересам осуществления общих госу¬
дарственных планов экономического строительства; 4) Запрещается лю¬
бой формы спекуляция и получение сверхприбылей. Предприниматели
могут получать лишь законные прибыли в установленных правительством
пределах и по заранее согласованным ценам; 5) Подкуп работников госу
дарственных учреждений и предприятий, надувательство и обман государ¬
ства, хищение государственного имущества рассматриваются как тягчай¬
шее преступление перед государством и народом (см. Краткое изложение
доклада Чжоу Энь-лая на заседании Постоянного комитета Всекитай¬
ского Народного политического консультативного совета от 5 января
1952 года. Журнал «Сюэси» № 1, февраль 1952 года, стр. 3—4).
IV
Победа народно-демократической революции и переход от революци¬
онной войны к мирному строительству выдвинули перед Коммунистиче¬
ской партией Китая новые задачи в деле идейно-политического воспита¬
ния своих кадров.
Известная часть коммунистов, как это показала борьба «против трех
зол» и «против пяти зол», подпала под вредное влияние чуждых рабоче¬
му классу элементов, капитулировала перед врагом, морально разложи¬
лась и очутилась в плену у врагов народа, пытавшихся подорвать основу
народного государства. Еще в марте 1949 года, незадолго до образования
КНР, товарищ Мао Цзэ-дун предупреждал, что «возможно, появятся та¬
кие коммунисты, которых не смогли покорить вооруженные враги, и в
борьбе против этих врагов они заслужили звание героев, но они не смогут
выдержать атаки снарядами, окутанными в сахарные оболочки. Они по¬
терпят поражение под ударами этих снарядов. Мы должны предупредить
подобное положение».
Предвидение Мао Цзэ-дуна полностью подтвердилось. После победы
во всей стране у некоторых коммунистов сложилось ошибочное мнение,
что в период мирного строительства прекратится классовая борьба меж¬
ду трудом и капиталом, поскольку национальная буржуазия включи¬
154
ЯН ХИН-ШУН
лась в единый народно-демократический фронт и вносит известный вклад
в строительство нового Китая. Они не поняли сути политики КПК по
отношению к буржуазии, политики укрепления с ней единого фронта,
имеющей своей целью направить ее деятельность на служение интересам
народного государства.
Характеризуя политику КПК по отношению к национальной буржуа¬
зии, профессор Чэнь Бо-да пишет: «Товарищ Мао Цзэ-дун говорил, что
при едином фронте в области экономики также следует проводить дву¬
стороннюю политику — союза и борьбы. Для поощрения активности бур¬
жуазии в развитии промышленного производства мы применяем полити¬
ку союза, а чтобы бороться против ее стремления к спекуляции и моно¬
полии, к действиям, направленным на срыв правительственных распоря¬
жений и экономических планов,— мы проводим политику борьбы» (Чэнь
Бо-да «Идеи Мао Цзэ-дуна — соединение марксизма-ленинизма с китай¬
ской революцией», стр. 64. Пекин. 1951).
Некоторые коммунисты почили на лаврах, забыли о своем долге пе¬
ред народом, потеряли политическую бдительность и тем самым способ¬
ствуют проникновению в партию и государственные учреждения чуждых
элементов. Отдельные коммунисты, разложившиеся морально, преврати¬
лись в предателей партии и народа, в государственных преступников.
Таковыми явились, например, бывшие руководители партийных органи¬
заций в городе Тяньцзин — Лю Цинь-шань, Чжан Цзы-шань и другие.
Все эти люди были сторонниками идеологии правого уклона внутри пар¬
тии, значительно усилившегося после победы в стране.
Оживление правооппортунистических настроений имеет место также
среди коммунистов, работающих в деревне. В своем докладе от 10 января
•1952 года товарищ Гао Ган сказал: «Некоторые товарищи считают, что
после земельной реформы, поскольку в ходе развития экономики рост
[стихийных сил и классовое расслоение среди крестьян являются неизбеж¬
ными, то пусть этот процесс развивается сам по себе; пет необходимости
организовывать крестьян в бригады трудовой взаимопомощи, тем более
нет смысла превращать бригады взаимопомощи в производственную ко¬
операцию... Другие говорят, что поскольку развитие стихийных сил кре¬
стьянства в настоящее время неотвратимо, то задачи сельских коммуни¬
стов заключаются в том, чтобы, наладив свое хозяйство, нанимать рабочих
и подняться до положения богатого крестьянина» (Гао Ган. Доклад
на партийном активе Северо-Восточного Китая от 10 января 1952 года.
Журнал «Сюэси» № 1 за 1952 год, стр. 11). Нередко имели место такие
случаи, когда сельские коммунисты, занятые личным обогащением, забра¬
сывали общественную работу и в конце концов оказывались вне рядов
партии.
В настоящее время Коммунистическая партия Китая ведет решитель¬
ную борьбу с правым уклоном, представляющим серьезную опасность.
Однако некоторым коммунистам присущи также и левацкие ошибки.
Так, например, некоторые коммунисты отрицают какую-либо прогрессив¬
ную роль китайской буржуазии на данном историческом этапе, чем на¬
носят вред народно-демократическому фронту.
Но, несмотря на наличие отклонений от основной линии партии,
что является неизбежным в данной исторической обстановке, Коммуни¬
стическая партия Китая представляет единую, монолитную боевую силу,
идущую по ленинско-сталинскому пути. КПК сильна тем, что она под
руководством товарища Мао Цзэ-дуна творчески применяет марксизм-
ленинизм, постоянно очищает партийные ряды от чуждых и разложив¬
шихся элементов, непрестанно борется за повышение идейно-политиче¬
ского уровня своих членов, использует критику и самокритику как по¬
стоянно действующее боевое оружие в партийном и государственном
строительстве.

БОРЬБА КПК ЗА ПЕРЕВОСПИТАНИЕ КИТАЙСКОГО НАРОДА
155
В настоящее время Коммунистическая партия Китая огромное вни¬
мание уделяет изучению гениального труда И. В. Сталина «Экономиче¬
ские проблемы социализма в СССР» и материалов XIX съезда Коммуни¬
стической партии Советского Союза. По неполным данным, из числа
кадровых работников эти материалы изучают в Пекине 76 тысяч членов
партии, в Северо-Восточном Китае—136 тысяч, в Центрально-Южном
Китае —163 тысячи, в провинциях Хэбэй, Шаньдун, Цзянсу, Шэньси и
других — более 300 тысяч человек (журнал «Народный Китай» № 1 за
январь 1953 года). Руководители партийных и государственных органов
непосредственно руководят воспитанием партийных кадров. Так, напри¬
мер, председатель финансово-экономического комитета при Государствен¬
ном административном совете тов. Чэнь Юнь возглавляет комитет по
руководству изучением нового труда И. В. Сталина и материалов
XIX съезда. Заместители секретаря Северо-Восточного бюро ЦК КПК
товарищи Линь Фын, Чжан Сю-шань, Чжан Мин-юань, заместители се¬
кретаря Юго-Западного бюро ЦК КПК Сун Жэнь-цюн, Чжан Цзи-чунь
и многие другие партийные руководители выступают с докладами и лек¬
циями для партийного актива.
Изучение нового труда И. В. Сталина и материалов XIX съезда
КПСС для коммунистов народного Китая имеет огромное практическое
значение. Оно помогает работникам государственных учреждений и пред¬
приятий вскрывать существенные недостатки в своей работе, способствует
развитию самокритики и критики снизу. Так, например, в центральных
финансово-экономических органах в свете доклада товарища Маленкова
на XIX съезде КПСС были обсуждены планы капитального строительства
в стране и выявлены новые дополнительные резервы. Было также уста¬
новлено, что к строительству госхозов, созданию бригад трудовой взаимо¬
помощи и сельскохозяйственных производственных коопераций некоторые
руководители подошли потребительски, что, как указал товарищ Маленков,
является неправильным.
Изучение гениального труда И. В. Сталина и материалов XIX съезда,
говорится в передовой органа ЦК КПК «Женьминжибао» от 31 января
1953 года, дает коммунистам Китая возможность не только глубоко
уяснить себе современную международную обстановку, не только овла¬
деть опытом Советского Союза в деле руководства экономическим строи¬
тельством страны, но и способствует дальнейшему развертыванию критики
и самокритики, приносит новые веяния во все области работы.
Коммунистическая партия Китая учится у Коммунистической партии
Советского Союза. «Коммунистическая партия Советского Союза,— пи¬
шет товарищ Мао Цзэ-дун,— является партией, выпестованной Лениным
и Сталиным, самой передовой, самой опытной и теоретически наиболее
оснащенной партией в мире; эта партия была и является для нас образ¬
цом; она также будет оставаться образцом для нас и в дальнейшем»
(газета «Правда» от 10 марта 1953 года).
Коммунистическая партия Китая, следуя примеру Коммунистической
партии Советского Союза, под знаменем Ленина — Сталина преодолеет
все препятствия на своем пути и с честью выполнит стоящие пеоед ней
исторические задачи.

Философия Дж. Сантаяны—
идеологическое оружие
империализма
Г. Л. ЕПИСКОПОСОВ
В 1951 году в Ныо-йорке вышла новая книга одного из столпов
современной американской буржуазной философии, Джорджа Сантаяны,
«Господство и власть» (George Santayana «Dominations and
Powers. Reflections on Liberty, Society and Government». New York.
1951. 481 p.). Подзаголовок книги гласит о том, что это «Размышления
о свободе, обществе и государстве», причем автор разъясняет, что эти
«размышления» — плод тридцатилетних трудов.
Выход каждой новой книги Сантаяны обставляется в США необы¬
чайно помпезно, чему немало способствовал и сам автор (Сантаяна умер
в 1952 году). Он старался придать особую значительность каждому сво¬
ему «опусу», сообщая о количестве лет, на него затраченных, разъясняя
причины, побудившие его взяться за перо, рассказывая об обстоятель¬
ствах, в которых происходило это эпохальное событие, и т. д. Буржуаз¬
ная пресса, подхватывая все эти рекламные заявления, восхваляет каж¬
дый новый «труд» Сантаяны. Выход последнего «труда» Сантаяны уолл-.
стритовская печать встретила восторженными приветствиями, сравнивая
его с великими творениями мыслителей древней Греции и прославляя
как «труд гения».
Немало усилий потратил Сантаяна на создание себе репутации муд¬
реца, чуждого суетной жизни, погруженного в размышления. Во всех
произведениях Дж. Сантаяна настойчиво подчеркивал свое полное
равнодушие к социальным вопросам, свою якобы независимую позицию
наблюдателя жизни, чуждого классовых и партийных интересов. «Счастье
людей не зависит от общественного устройства», «каждой форме жизни
присуще свое совершенство, которое глупо осуждать» — такие афоризмы,
удобные для господствующего класса, любил изрекать Сантаяна.
Система философских взглядов Сантаяны, развиваемая в духе орто¬
доксального католицизма, проникнута иррационализмом и мистикой. Сан¬
таяна утверждает, что реальность — это сфера сущностей, содержащая
все, что было, будет и может быть в действительности или мысли. Дей¬
ствительность представляет собой, по его терминологии, сферу существо¬
вания, в которой лишь частично проявляется сущность. Эта универсаль¬
ная сущность, якобы открытая Сантаяной, давно известна в религии под
именем бога, а у идеалистов всех мастей под разными наименования¬
ми — от «абсолютной идеи» до «мирового духа» и пр. По утверждению
Сантаяны (тоже отнюдь не оригинальному), сфера сущностей идеальна,
а сами сущности вечны и неизменны. Сфера же существования пре¬
ходяща, непрочна и лишь отражает, да и то несовершенно, сферу
сущностей.
В основных положениях своей философской системы Сантаяна вы¬
ступает как будто с позиций объективного идеализма, но вместе с темой
не находит в своей системе никаких противоречий и с философией субъ¬
ективного идеализма Беркли. Иногда Сантаяна заявляет, что его «теория
ФИЛОСОФИЯ ДЖ. САНТАЯНЫ - ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ ИМПЕРИАЛИЗМА 157
является вариантом платонизма». Вместе с тем Сантаяна называет себя
материалистом, натуралистом, обещает совместить в своей философии
индуизм, берклеанство и католицизм. С последним он особенно дружен
и неустанно отсылает читателей к Новому Завету, в котором якобы даны
ответы на все вопросы.
Понятие материи у Сантаяны имеет мистическое значение. Он
уверяет, что с помощью науки нельзя никак объяснить ни существование,
пи появление материи. Постичь эту проблему можно только при помощи
веры. Но Сантаяна и не стремится к научному доказательству и позна¬
нию. Будучи ортодоксальным католиком, он предпочитает область веры,
область иррационального и таинственного. В царстве сущностей дей¬
ствует разум, говорит он, в царстве же существования — иррациональ¬
ные силы.
Схоластические рассуждения Сантаяны всегда выполняли крайне ре¬
акционную функцию. В последнем трактате Сантаяны, «Господство и
власть», посвященном социальным проблемам, несмотря на нарочитую
усложненность терминологии и сугубую абстрактность, реакционное, фа¬
шистское содержание его «теории» выступает особенно ярко. Предметом
рассмотрения этого «труда» Сантаяны является современное капиталисти¬
ческое.общество, сотрясаемое кризисами, переживающее страх перед дви¬
жением пролетариата, призванного уничтожить капиталистический обще¬
ственный строй и установить новое, бесклассовое социалистическое
общество.
Сантаяна в этой книге выступает с итогом своих философских «раз¬
мышлений» и выступает как рьяный защитник капиталистического строя,
как апологет крайних форм империалистической реакции. Спасение от
всех бед, грозящих «человечеству», т. е. господству эксплуататорских
классов, он видит в установлении диктатуры монополистов.
Разумеется, все свои «откровения» новоявленный мудрец высказы¬
вает как совершенно «объективный», «нисколько не заинтересованный
наблюдатель». В предисловии к этому объемистому «труду» Сантаяна
настойчиво предупреждает, что нельзя смотреть на сей плод «чистой
мысли» как на историческое исследование и искать в нем политических
наставлений. Он отмечает, что «просто ищет истину», и выражает на¬
дежду, что имеющие разум нс останутся во мраке заблуждения, а по¬
следуют найденной им, Сантаяной, истине. Обратимся же к этому «тру¬
ду», содержащему «истину».
Приступая к исследованию, Сантаяна заявляет, что он прежде всего
руководствовался основным положением Библии о том, что бог сотворил
все живое на земле. Бог устроил мир и человека такими, каковы они
есть, и Сантаяна, так же как и католическая церковь, намерен только
указать на отклонения от божественных предначертаний и напомнить
о них человечеству.
Отправным пунктом своей социологии Сантаяна избрал человека как
биологическую особь, вернее, как зоологическую, так как у Сантаяны
человек берется вне истории и общественной жизни. Разумеется, этот
зообиолегический человек не имеет ничего общего с абстрактным челове¬
ком Фейербаха, сконструированным по антропологическому принципу.
Не имеет он ничего общего и с человеком натуралистов XVII и XVIII ве¬
ков. Несмотря на ограниченность своего материализма, натуралисты
XVIII века исходили из первичности материи. Сантаяновский че¬
ловек сродни человеку спиритуалистов. Он иррационален, необъясним,
непостижим.
Долго и подробно разглагольствует Сантаяна о необъяснимости при¬
роды человека, уверяя, что решение этой задачи и составляет цель фило¬
софии вообще, а его труда в частности. Человеческая природа загадочна,
вещает Сантаяна, «человек — животное», «человечество — раса живот
158
Г. Л. ЕПИСКОПОСОВ
вых». Но не просто животных, а «загадочных» животных. «Есть двойной
смысл повторить старую аксиому, что человек есть животное»,— пишет
Сантаяна,— этим «мы подтверждаем наш внутренний натурализм и
ставим человека среди прекрасных живых существ, которые питаются,
борются и размножаются на поверхности земли» (стр. 14).
Идейный багаж Сантаяны скуден, и поэтому он жонглирует поня¬
тиями, путает, смешивает правду с ложью, не договаривает,, извращает
факты и в результате получает устраивающую его «аксиому». Так, взяв
положение о том, что человек есть животное, Сантаяна извлек из него
необходимые ему выводы. Он распинается, воспевая это «прекрасное жи¬
вое существо, которое питается и размножается», но совершенно обходит
вопрос об общественной жизни человека. Еще Дарвин осветил вопрос о
происхождении человека из мира животных с биологической стороны.
Энгельс в своей работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны
в человека» разработал вопрос о происхождении и развитии человека
в социологическом плане. Он показал роль труда в выделении человека
из мира животных, показал, что труд был основой общественной органи-
зации человека. Марксизм научно объяснил законы развития человече¬
ского общества.
Буржуазная наука всегда затушевывает общественное значение тру¬
да человека, значение производительных сил и производственных отно¬
шений, определяющих общественное развитие. Она стремится представить
человеческое общество в виде некоего механического агрегата индивидов,
робинзонов, не связанных производственными отношениями в единое
целое. Сантаяна также идет по этой проторенной дорожке. Славословя
человека — «прекрасное животное», он все усилия направляет на то,
чтобы изобразить человека изолированной особью, обуреваемой живот¬
ными инстинктами, толкуемыми к тому же в духе спиритуалистов и
мистиков. Все движущие силы исторического развития он пытается вы¬
вести из этих иррациональных инстинктов своего «человека-животного».
«Животное имеет внутренние, невидимые, специфические побудительные
причины действий,— пишет Сантаяна,— называемые инстинктами, по¬
требностями, страстями или интересами, и только через отношение к этим
психологическим побудительным причинам действия можно различить
«власть» и «господство». Критерий политики есть мораль, и действующей
силой в политике является не человек, как это кажется нашему созна¬
нию, а внутренняя склонность к действию и увлечению, которая вооду¬
шевляет его» (стр. 14).
Сантаяна устремляет все свои усилия на расписывание иррациональ¬
ной «сущности» выдуманного им человека, его «необъяснимых» страстей
и инстинктов.
Как ни «загадочны» побуждения действий человека, Сантаяна уста¬
навливает, что эти побуждения естественные, связанные с потребностя¬
ми организма, с его стремлением развиваться. Все, что способствует этим
стремлениям организма, он называет властью. Все же, что противодей¬
ствует этим потребностям и стремлениям, Сантаяна называет господством.
Ни власть, ни господство, по мысли Сантаяны, не связаны ни с какими
общественными закономерностями. Это категории чисто моральные, да
к тому же и вполне относительные, так как, оказывается, различие меж¬
ду ними устанавливается самим субъектом. Если с точки зрения инте¬
ресов данной личности происходит добро,— значит, действует власть, если
зло,— значит, господство, говорит Сантаяна. Как видим, с точки зрения
такой «философии», ничего не стоит «доказать», что господство современ¬
ных монополий — вовсе не господство, а всего только «благодетельная
власть», притом проистекающая непосредственно из самой «человеческой
природы».
Совершенно очевидно, что Сантаяна изобретает все это с весьма
определенной политической целью. Мир хаоса, говорит он, можно упоря¬
ФИЛОСОФИЯ ДЖ. САНТАЯНЫ-ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ ИМПЕРИАЛИЗМА 159
дочить, господство иррационального (так как каждый индивид иррацио¬
нален в своих страстях и инстинктах) нужно заменить «рациональным
порядком». Реакционная социальная утопия «рационального порядка»
и составляет содержание его «труда», в котором он прославляет США
как страну, больше всех приблизившуюся к «рациональному порядку»,
и клевещет на Советский Союз.
«Идеальное общество», «рациональный порядок», говорит Сантаяна,
должны быть установлены с помощью так называемой «элиты», т. е, вы¬
дающихся, избранных людей, через которых якобы проявляется «сущ¬
ность». «Элита», в его представлении, — это все те, которые достигли
«положения» в капиталистическом мире, и в первую очередь монополисты,
стремящиеся вершить судьбы мира. Эта «элита» и урегулирует, по его
словам, все конфликты, возникающие между индивидами.
Нетрудно понять, что перед нами одна из тех субъективистских со¬
циологических теорий, которые во множестве создаются в период загни¬
вающего, умирающего капитализма с непосредственной целью доказать
незыблемость существующих в капиталистическом обществе порядков,
якобы основанных на биологических особенностях природы человека.
Цель этих «теорий» — разоружить трудящиеся массы, убедить людей
в ненужности классовой борьбы, в отсутствии объективных законо¬
мерностей, по которым развивается общественная жизнь, в частно¬
сти закономерностей развития капиталистического строя, свидетель¬
ствующих о том, что капитализм должен быть заменен новым обще¬
ственным строем.
Сантаяна призывает себе на помощь Платона и Фому Аквинского,
Ройса и Джемса, Фрейда и Шопенгауэра — всех духовных отцов реакции
и мракобесия. Массы должны понять, вещает он, что общественная жизнь
зависит от «воли и разума» людей, призванных осуществить веления бога
на земле, т. е. от «воли и разума» этой «элиты».
Как уже было сказано, человек, по утверждению Сантаяны,— живот¬
ное, которое действует под влиянием своих иррациональных инстинктов
и страстей. В числе этих страстей есть страсть к обеспечению себя мате¬
риальными благами и страсть к свободе. Индивиды не способны регу¬
лировать свои страсти, поэтому в обществе царят хаос, войны. Со¬
стояние общественной жизни определяется, по словам Сантаяны, не эко¬
номическими условиями, не отношением производительных сил и произ¬
водственных отношений, а «неустойчивостью психики человека»
(стр. 179). Войны, как пытается уверить Сантаяна, происходят в силу
«животной природы человека». Все существование человека, утверждает
он, есть «по существу слепая и ненамеренная война».
Эта «теория» призвана доказать, что войны вечны, как вечна «приро¬
да» человека, она призвана убедить людей в тщетности борьбы против
поджигателей войны.
Что касается «войн» внутри стран, то, к счастью, говорит Сантаяна,
есть государство — специальный орган общества, возникающий для
защиты более слабых людей от более сильных, милитаристски на¬
строенных. Если бы все люди рождались равными в силах и способностях,
то государства, оказывается, не существовало бы. Но ввиду того, что
люди родятся различными по силам и способностям, возникло государство
как орган власти, стоящий якобы над сильными и над слабыми. Таким
образом, согласно Сантаяне, государство — это «рациональное искус¬
ство сводить к минимуму конфликты между иррациональными желания¬
ми людей». Иными словами, власть в империалистическом государ¬
стве, представленная в лице миллиардеров и их наемников, существует
для того, чтобы обуздывать «иррациональное стремление» рабочих иметь
работу и хлеб.
Нет необходимости анализировать апологетические рассуждения Сан¬
таяны о природе государственной власти в капиталистическом обществе.

Г. Л. ЕПИСКОПОСОВ
160
Как и все буржуазные ученые, служащие империализму, он многой одно¬
образно говорит о надклассовом характере государства, только повторяя
старые буржуазные теории.
Старую-престарую буржуазную теорию надклассовости государ¬
ства Сантаяна не только преподносит как самоновейшее открытие, но и
снабжает обширнейшим комментарием, предназначенным убедить чита¬
теля в том, что фашистское (в его терминологии «автократическое») го¬
сударство, в котором будет править «элита», и является наисовершенней¬
шей формой государственной организации.
Для того, чтобы к власти пришла «элита», должны быть со¬
зданы какие-то условия. Сантаяна взял на себя труд разъяснить, каковы
же должны быть эти условия. Прежде всего он раскритиковал все суще¬
ствующие формы демократии как неудовлетворительные. Особенно злобно
обрушивается Сантаяна на «абсолютную демократию», которая его не
только не устраивает, а просто приводит в возмущение; он ее определяет
как «власть пролетариата для своей личной выгоды».
Рабочий класс — единственный до конца революционный класс, са¬
мая прогрессивная сила современности, призванная смести с лица земли
все эксплуататорские классы и установить подлинную свободу и равенство
людей, — составляет предмет особой ненависти Сантаяны.
Самый благородный класс, класс пролетариата, приносящий неис¬
числимые жертвы в битвах за демократию и свободу, он называет эгои¬
стичным. В рабочих он видит исконных своих врагов. По его словам, это
«безродная масса человеческих существ без религии, без собственности».
А охранитель власти монополистов не может уважать ничего, кроме соб¬
ственности, и в страхе перед рабочим классом, который угрожает этой
награбленной собственности, Сантаяна выбалтывает, кому должна слу¬
жить государственная власть в капиталистическом мире.
Даже ограниченная демократия не представляется Сантаяне доста¬
точной гарантией господства монополистов. Перепуганный ростом демо¬
кратического движения трудящихся масс, этот радетель о «благополучии
человечества» выступает против даже такой демократии. Хоть она и огра¬
ничена цензами, цветом кожи, территорией и т. д., но все-таки «основы¬
вается на принципе большинства», представительном правительстве и т. д.
Все это, несмотря на ее некоторое «преимущество» перед «абсолютной
демократией», по утверждению Сантаяны, опасно.
«Рациональный порядок», вещает Сантаяна, должен быть устроен при
помощи «правителей и администраторов, которые должны выдвигаться
не путем выборов, а посредством кооптации из каждой области государ¬
ственной службы».
Все эти рассуждения о демократии уже достаточно ясно характери¬
зуют политическое лицо Сантаяны как фашиста. Но Сантаяна идет даль¬
ше. Правительство должно быть «автократичным», говорит он, т. е. во
главе его должен стоять фюрер, опирающийся на «элиту». Американские
империалисты лелеют бредовую мечту о мировом господстве. Сантаяна
измышляет «теории» в помощь осуществлению этих планов. Оклеветав де¬
мократические принципы государственного устройства, указав на несовер¬
шенство всех конституций мира, Сантаяна только для одной сделал
исключение — для конституции США. И не столько конституция США
приводит его в умиление, сколько возможность практического использо¬
вания ее в интересах эксплуататорских классов. Он расхваливает всеоб¬
щее равенство, обеспеченное якобы в США всем гражданам, без различия
цвета кожи, расы и состояния. Наличие специальных районов для негров
Сантаяна объясняет тем, что неграм якобы приятнее жить среди себе по¬
добных, а не среди белых. «Негр, если он не глуп, — пишет этот радетель
о всеобщем благе,—любит окружение себе подобных».

ФИЛОСОФИЯ ДЖ. САНТАЯНЫ — ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ ИМПЕРИАЛИЗМА 1G1
Так с полной ясностью раскрывается лицо Сантаяны — рабовладель¬
ца современной фашистской формации, расиста и насильника. Раскры¬
вается до конца и подлинный смысл его «объективных» разглагольство¬
ваний о надклассовом характере государства и государственной власти
в капиталистическом мире.
Сантаяна скорбит лишь о том, что автократический «рациональный
порядок» не распространился еще на весь мир. Вся беда, оказывается, со¬
стоит в том, что «рациональный порядок» невозможно установить в одной
стране. Нужно достигнуть «органического единства» всего мира. В чем
же состоит это «органическое единство»? В создании всемирной надна¬
циональной власти, в создании «мирового государства» и «мирового
правительства». Важным шагом на пути к созданию «мирового государ¬
ства», заявляет Сантаяна, должно явиться объединение всех экономиче¬
ски развитых стран Западной Европы (пока только Западной Европы,
а потом и остальных). Сантаяна так прямо и пишет: «Изъять эти инду¬
стриальные центры (т. с. страны Западной Европы.— Г. Е.) из-под власти
соответствующих правительств и подчинить их некоей единой власти,
и тогда они все будут процветать или иссохнут вместе, как колосья пше¬
ницы одного поля» (стр. 365).
«Единая власть», способная предотвратить «иссыхание»,— это, раз¬
умеется, власть монополистов, которые якобы призваны установить «ми¬
ровое господство» и таким образом выполнить «веления разума».
Своим «трудом» Сантаяна вкладывает посильную лепту в поддержку
основной политической «доктрины» империализма о «мировом государ¬
стве». Пропаганда новой мировой войны — неотделимая составная часть
этой «доктрины». Сантаяна прямо говорит о том, что «мировую империю»
мир (т. е. американские империалисты) строит, несмотря на националь¬
ные интересы.
Так раскрывается фашистский смысл демагогической мистики о бо¬
жественном провидении, врожденных инстинктах и Библии, при помощи
которой новый мудрец «теоретически обосновывает» притязания амери¬
канских монополистов на мировое господство, на превращение всех сво¬
бодных, суверенных государств и народов в своих рабов. Не могут скрыть
фашистских вожделений Сантаяны ни лживые заявления о беспартийно¬
сти и аполитичности, ни маскировка новой терминологией. Последняя
книга Сантаяны неопровержимо свидетельствует о его прямой принад¬
лежности к лагерю империалистической реакции, лелеющей бредовые
планы поработить весь мир.
Сантаяна — старый слуга агрессивных сил империализма. До второй
мировой войны он более тщательно маскировал свое лицо болтовней о
равнодушии к социальным проблемам. Он прикрывал свою службу Гит¬
леру и Муссолини разглагольствованиями о том, что «общество достойно
наблюдения, но недостойно служения». В годы второй мировой войны он
был в числе тех врагов свободолюбивых пародов, которые выступали с
призывами невмешательства н пассивного созерцания жизни, непротивле¬
ния фашизму. Он призывал не действовать, а наблюдать, когда к власти
шел гитлеровский фашизм, но теперь, когда крепнут силы демократии, он
призывает бороться с ними.
Логика вещей, логика классовой борьбы сильнее притворства этого
старого врага мира и демократии. Он любил отдыхать в Риме под сеныо
Ватикана, страстным приверженцем и помощником которого он был всю
жизнь. Каждая строка его книги красноречиво говорит, что вместе с Вати¬
каном он всегда служил одному хозяину — денежному мешку. Весьма
знаменательно, когда Сантаяна спускается с высот «абстракций», сходит
на арену современной политики и идеологической борьбы, его язык теряет
всю свою респектабельность. Как отмечает орган американской компар¬
тии газета «Дейли уоркер», этот аристократ, наслаждавшийся жизнью
11. «Вопросы философии» К» 3.

102
Г. Л. ЕПИСКОПОСОВ
в фашистской Италии, говорил о «коммунистическом заговоре», как лю¬
бой грязный политикан, жаждущий отвести внимание людей от своей
подлой деятельности криками «Ловите красных!» В духе лживой геббель¬
совской пропаганды Сантаяна делал злобные, клеветнические выпады
против коммунизма, СССР и всего лагеря прогрессивных сил, борющихся
за мир и свободу.
На книге Сантаяны лежит печать разложения и маразма буржуаз¬
ного общества. В ней нашли свое выражение все характерные черты бур¬
жуазной социологии эпохи империализма: иррационализм и страх перед
действительностью, открытая ненависть к социализму и революционному
движению пролетариата, циничная апологетика порядков капиталисти¬
ческих джунглей, оправдание перехода буржуазии к террористической
диктатуре фашизма.
Отрицание объективных закономерностей исторического развития, от¬
каз от их познания — лейтмотив всей буржуазной социологии. На этом
отрицании, имеющем глубокие классовые корни, строится и вся социо¬
логия Сантаяны, социология фашизма и рабства, социология монопо¬
листической «элиты», опирающаяся на «учение» Фомы Аквинского
и Ватикана.
Если раньше буржуазия и ее идеологи позволяли себе либеральни¬
чать, отстаивали буржуазно-демократические свободы, выступая против
феодальных порядков, то теперь от былого либерализма не осталось и
следа. Идеологи современного империализма, не стесняясь, отбрасывают
так называемую свободу личности. Права личности они признают лишь
за теми, у кого есть капитал, все прочие граждане считаются сырым
человеческим материалом, пригодным лишь для эксплуатации. Принцип
равноправия людей и наций заменен принципом полноправия эксплуата¬
торского меньшинства и бесправия эксплуатируемого большинства граж¬
дан. В своем «труде» Сантаяна без стеснения заявляет об этом, предла¬
гая передать эксплуататорскому меньшинству, «элите», все полномочия
диктаторской власти.
Расистские социологические измышления Сантаяны еще раз подтвер¬
ждают враждебность современной буржуазии демократическим свободам,
равноправию. Это откровенная апология империалистической агрессии,
проповедь космополитизма, расизма и буржуазного национализма. Сан¬
таяна проповедует расовую дискриминацию негров в духе куклукскланов¬
цев, заявляя, что белые не должны превращать вопрос о равенстве негров
в свой собственный. Нужно, говорит он, чтобы они всегда могли гордиться
своим «превосходством». Теория «элиты» и избранной роли высшей расы
зиждется на презрении к национальным интересам других наций.
Испанец по происхождению, давно отказавшийся от своей родины,
хвастающийся любовью к торийской Англии, обожающий традиции рабо¬
владельческого штата Виргиния, в которой, по его словам, «простому
негру прививали любовь к труду и навыкам цивилизации» («Люди
и места», стр. 5), Сантаяна открыто выступает с космополитической про¬
поведью мирового господства американских монополистов.
Крепнущие силы лагеря мира и демократии, распространение идей
марксизма заставили этого врага мира и демократии сбросить маску
отшельника и обнажить свое настоящее лицо. Апологетические, реакцион¬
ные мечты Сантаяны, как и прочих пророков империализма, обречены
на провал. Народы мпра давно распознали подлинное назначение космо¬
политических идеек о «мировом государстве», которые используются
поджигателями войны против СССР и стран народной демократии
для достижения мирового господства американских миллиардеров
и миллионеров, для закабаления н подчинения народов мира власти
доллара.
«Наученные опытом войны, — указывает И. В. Сталин, — народные
массы поняли, что судьбу государств нельзя вверять реакционным прави¬
ФИЛОСОФИЯ ДЖ. САНТАЯНЫ —ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ ИМПЕРИАЛИЗМА 163
телям, преследующим узко-кастовые и корыстные противонародные цели.
Именно поэтому народы, не желая больше жить по-старому, берут судь¬
бу своих государств в свои руки, устанавливают демократические порядки
и ведут активную борьбу против сил реакции, против поджигателей но¬
вой войны. Народы мира не хотят повторения бедствий войны. Они на¬
стойчиво борются за упрочение мира и безопасности» (газета «Правда»
от 1 мая 1946 года).
Все передовое человечество стало на стражу мира. Народы мира все
настойчивее объединяются для борьбы против угрозы новой войны, кото¬
рую готовят империалисты. В послевоенное время впервые в истории чело¬
вечества создан могучий организованный фронт сторонников мира во гла¬
ве с великой страной социализма — СССР, объединяющий в своих рядах
без различия религиозных и политических убеждений^ сотни миллио¬
нов людей всех рас и национальностей, полных решимости отстоять
дело мира.

СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
Н. П. Огарев и естествознание
Е. А. ЛЕХНЕР
Выдающийся русский революционный
деятель, друг и соратник Герцена,
И. П. Огарев по разносторонности своих
теоретических знаний, ио оригинальности
и глубине мысли является одним из заме¬
чательных мыслителей середины XIX ве¬
ка. Революционный публицист и эконо¬
мист, философ и поэт, II. П. Огарев уделял
большое внимание и вопросам естествозна¬
ния.
Он занимался физиологией, химией, фи¬
зикой, математикой, анатомией и медици¬
ной. Одно время он даже считал, что из¬
учение естественных наук станет его
специальностью. В декабре 1848 года в
письме к Я. А. Тучковой он писал: «Я еще
не решил, но думаю, что изучение природы
окончательно станет моей специально¬
стью... вот что меня занимает: свести
проблему жизни к простейшим началам и,
вооружившись этим материализмом, окон¬
чательно развенчать всякую мистику...
Я надеюсь способствовать прогрессу или
хотя бы вести пропаганду» (см. «Русские
пропилеи». П. Т. IV, стр. 40. 1917).
Интерес Огарева к естественным пау¬
кам был определен его общественно-поли¬
тическими воззрениями.
Уже в 30-е годы, в период занятий в
Московском университете, политические
симпатии юноши Огарева направляют его
теоретические искания по пути изучения
естественных наук.
От науки Огарев требовал ответа па со¬
циальные вопросы. Паука, по его мнению,
должна помогать преобразованию обще¬
ственной жизни.
Рассказывая о своих занятиях естество¬
знанием, он писал II. X. Кетчеру, что есте¬
ственные науки для него «неизбежное
звено в знании, которого цель мир челове¬
ческий» (Рукописный отдел Государствен¬
ной библиотеки имени Лепина, ф.
II. X. Кстчера. М. 5185. 18. № 6).
Годы ссылки Огарев использовал для
углубления своих теоретических знаний.
Особенно большое внимание он уделял
естествознанию. В одном из писем к Гер¬
цену Огарев упрекает своих друзей за то,
что они не систематически присылали ему
литературу по вопросам естествознания,
что тормозило его занятия. «От таких
упущений,— писал он,— рвется пить сооб¬
ражений... я учусь систематически (там
же, Г — 0. VIII. 8). Определяя цель своих
теоретических занятий, он говорил: «Мой
ум идет вперед, он не спит, он собирает
войско идей... я готовлю пищу своей дея¬
тельности на всю жизнь» (см. Л е м к е.
Соч. Т. I, стр. 420).
Считая неудовлетворительными распро¬
страненные тогда идеалистические систе¬
мы Шеллинга и Окена, Огарев пытался со¬
здать свою философскую систему, которая,
по его замыслу, должна была объяснить
как явления общества, так п явления
природы. Но к решению этой проблемы он
подошел с идеалистических позиций.
В рассмотрении ряда вопросов он исходил
нз реальной действительности, опираясь на
опытное естествознание. Особенно большое
значение он придавал химии. «Надобно
прибегнуть к подтверждениям опыта,—
пишет он Герцену в 183G году,— взять
на помощь химию...» (РОГБЛ. Г — 0.
VIII. 7). В одном из писем к II. X. Кетче¬
ру Огарев сообщает о задуманном им физи¬
ческом опыте с целью изучения матери¬
альной природы электричества. Он дает
описание изобретенного им прибора и про¬
сит Кетчера провести параллельно с ним
тот же самый эксперимент для проверки
полученных результатов. Взгляд Огарева
на природу уже в этот период был чужд
субъективному идеализму и агностицизму.
Огарев правильно решал вопрос об объек¬
тивности природы. Природа, утверждал он,
это объективный мир, который «живет во
времени и пространстве и потому разви¬
вается последовательно» (РОГБЛ. Г — 0.
VIII. 12).
В 1839 году в письме к М. Л. Рослав-
левой Огарев писал: «Я и не Я, человек
и природа — вот два противоположения.
Человек знает природу, Я знает не Я. Но
оно начало только своего знания внешних
СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
165
предметов, по пе произвело их, не есть на¬
чало их действительности. Они существуют
независимо от него» (Рукописный отдел
Пушкинского дома. Собр. Модзелевского.
Ленинград. Ф. 187, № 147, л. 74 об.).
Б письме к Герцену, относящемуся к это¬
му же периоду, выступая против агности¬
цизма, он писал: «...весь мир составляет
для человека познаваемое» (РОГБЛ. Г — О.
VIII. 10).
Материалистическое мировоззрение Ога¬
рева формировалось в процессе преодоле¬
ния идеалистических взглядов, господство¬
вавших в то время, и, в частности филосо¬
фии Гегеля, которая получила тогда до¬
вольно широкое распространение.
В начале 40-х годов, несмотря на увле¬
чение шеллингиапством и гегельянщиной,
в передовом русском обществе уже разда¬
лись голоса против немецкого идеализма.
Многие прогрессивные мыслители открыто
критиковали философию Гегеля, доказывая
ее научную несостоятельность.
Сторонники передового, опытно-материа¬
листического направления в русском есте¬
ствознании профессора Московского уни¬
верситета — Иовский, Филомафитский,
Дьятковский, Рулье и другие — выступи¬
ли с критикой умозрительных, натурфило¬
софских построений немецкого идеализма.
Н. II. Огарев прислушивался к мнению
передовых русских естествоиспытателей,
со многими из которых он был знаком по
Московскому университету. В период сво¬
его пребывания в Москве Огарев посещал
лекции в университете и благодаря
Т. II. Грановскому, II. X. Кетчеру и другим
московским друзьям был в курсе происхо¬
дившей в то время теоретической борьбы.
Разделяя точку зрения прогрессивных
мыслителей своего времени, Огарев реши¬
тельно критиковал философию Гегеля, под¬
черкивая реакционность ее содержания.
Огарев понимал, что созерцательная,
примиряющая с действительностью фило¬
софия Гегеля, как и религия, пе может от¬
ветить на жгучие вопросы современности
и указать путь к улучшению жизни угне¬
тенного народа.
«Столько язв в обществе, и когда это
все залечится, и как,— спрашивает он.—
Христос не удовлетворяет оттого, что
людям надо реальной жизни, действитель¬
ного, а не заоблачного блаженства; ...фи¬
лософия примиряет в мысли — так! Да
факт-то, дело-то нам надо, подавай сюда
счастье в действительной жизни, да и
только. А где оно? Что делать? Как выта¬
щить страдающих из страданий?..» («Об¬
разы прошлого». Сборник. Стр. 500, М.
1912).
Преодолевая религиозные настроения,
ранее свойственные ему, II. П. Огарев при¬
ближался к правильному пониманию пред¬
мета и задач философии. Этому способ¬
ствовали непрекращающнеся занятия есте¬
ственными науками.
Книга Л. Фейербаха «Сущность христи¬
анства» помогла Огареву закрепиться на
позициях атеизма и материализма. «Книга
Feuerbach’a» (Фейербаха.— Е. Л.) увлека¬
тельна,— писал он в 1841 году.— На мно¬
гое открывает глаза... едва ли можно
сыскать книгу разрушительнее для хри¬
стианства...» («Образы прошлого»,
стр. 402).
Однако к философии Фейербаха Огарев
подошел критически. Он отмечал ее огра¬
ниченность, оторванность от новейших до¬
стижений естествознания, ее метафизич¬
ность. В письме к Герцену от 24 октября
1844 года он писал: «...я думаю в продол¬
жение зимы написать еще вещь — разбор
Фербаха (Фейербаха.— Е. Л,). Я с ним не
сближаюсь. До сих пор мне кажется, что
его человек не носит в себе своего про¬
цесса и результаты являются ex machina
(механически, буквально — из машины.—
Е. Л.)» (РОГБЛ. Г —0. VIII. 55).
Исходя из материалистического понима¬
ния природы, Огарев подверг обстоятель¬
ной критике всю философскую систему Ге¬
геля. «У Гегеля,— писал он,— природа
выступает лишь как «абсолютный разум».
«Да кто же дал право,— пишет он да¬
лее,— вынуть мысль из мира, поставить
особо и потом строить прикладную и логи¬
ку, т. е. натурфилософию и философию
истории... Дайте мне не прикладную, а
конкретную науку» (РОГБЛ. Г — 0. VIII.
56). «...Логика воспроизводит действи¬
тельность, а не создает ее...» — заключает
Огарев (РОГБЛ. Г —0. VIII. 53).
В письмах, к Герцену Огарев вскрывает
тот порочный прием, с помощью которого
Гегель искусственно возводит здание всей
своей философии, подгоняя эмпирические
данные наук под заранее созданную схему.
«Гегель,— писал Огарев,— не выводит, а
сводит мысль в конкретную жизнь, при¬
кладывает ее». На этом пути он вынужден
тормошить эмпирические сведения, чтобы
подвести их, и тормошить мысль, чтобы
навести ее (РОГБЛ. Г — 0. VIII. 56).
Противопоставляя идеалистическому
принципу Гегеля материалистический под¬
ход к природе, II. П. Огарев подчеркивает,
что «...реальный мир предшествует логи¬
ке, как природа предшествует человеку...
Гегель убил природу, пашедши в магнетиз¬
ме выражение des Urtheils (суждения.—
Е. Л.), а в химическом процессе выражение
der Begriffs (понятия.— Е. Л.). Это значит
сделать из природы символ. Нет, природа—
живая жизнь, а не символ, нс египетский
иероглиф» (РОГБЛ. Г —0. VIII. 57).
Гегелевская натурфилософия, отмечает
далее Огарев, игнорирует опытное естество¬
СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
16Ö
знание и является не чем иным, как игрой
словами. ъ
«...Надоела мне 'натурфилософия,— пи¬
шет он Герцену.— Она играет мыслью и
вертится на словах, глубоких по неопре¬
деленности... Есть великое неуважение к
Химии у Гегеля, с чем не вовсе симпати¬
зирую» (Рукописный отдел Пушкинского
дома. Ленинград. Собр. Л. Б. Модзелевского.
Ф. 187, X: 145). Закончив чтение натур¬
философии Гегеля, Огарев пишет в другом
письме к А. И. Герцену: «Прочел я
органику, следовательно, кончил на¬
турфилософию и рад до смерти, она мне
становится sauer (кислой.— Е. Л.). Охота
тебе восхищаться о р г а н и к о й. Перечти
и увидишь, что немногое удовлетворитель¬
но и что половина состоит из натянутых
абстракций, неопределенных слов и игра-
ния мыслью... Я не удовлетворен и с жад¬
ностью перейду zu den Thatsachen (к фак¬
там,—Е. Л.)» (РОГБЛ. Г —О. VIII. 28).
Годом раньше Огарев писал Н. X. Кетчсру:
«...Я ушел по уши в естественные науки...
я себе предначертал — пройти без траты
времени весь путь конкретной науки. Все
абстракции мне стали невыносимы. Науку
живого мира хочу я. Игранье неопределен¬
ными словами метафизики мне противно...»
(РОГБЛ. ф. Кетчера. М. 5185. 18. X 4).
Критикуя философию Гегеля, Огарев от¬
мечал,-что она содержит и положитель¬
ное,— а именно, идею развития.
При изучении философии Гегеля, писал
он в письме к Герцену, я почерпнул «ме¬
тоду самоопределения природы, которая за¬
ключается в натурфилософии Гегеля, хотя
и не высказана, или иначе высказана
им...» (РОГБЛ. Г —0. VIII. 57).
Отвергая натурфилософскую систему Ге¬
геля, Огарев решительно выступал против
всех видов идеализма. Его высказывания
о Лейбнице, Канте, Шеллинге и только еще
входившем в моду Конте свидетельствуют
о том, что он отвергал всякого рода мета¬
физические построения идеалистов, защи¬
щая материалистические воззрения на при-
реду.
В середине 40-х годов, будучи в Герма¬
нии, Н. П. Огарев слушал лекции последо¬
вателей Канта, Гегеля, Шеллинга и других
немецких профессоров философии, каждый
из которых претендовал на свою собствен¬
ную систему космогонии и натурфилосо¬
фии. Огарев давал беспощадную характе¬
ристику пропагандистам мистических
взглядов на природу. Так, об одном из не¬
мецких профессоров-идеалистов Огарев пи¬
сал:
«Он — совершенный трус перед действи¬
тельностью. В натурфилософии он говорит:
«Ja! die Natur ist ganz was anders (да! при¬
рода есть нечто совсем иное.— Е. Л.), и
больше ничего не добьешься,— он боится
прикоснуться даже к действительности
природы» (РОГБЛ. Г — 0. VIII. 56).
Иронизируя над создателями абстракт¬
ных философских систем, Огарев нарисовал
тип философа-идеалиста:
«...философ, перестав быть человеком и
сделавшись абстрактом, садится за пись¬
менный стол и схематизирует... с самодо-
вольствием, взяв точку отправления, заку¬
сывает удила и решает все на свете, плюя
на препятствия, и с пренебрежением от¬
вергает факт, если он ему противоречит»
(«Литературное наследство» Xs 39—40
за 1941 год, стр. 357).
* * *
Беспощадно критикуя идеалистические,
натурфилософские теории, Огарев не отри¬
цал огромного значения философии для
естествознания, считая, что вопрос о соот¬
ношении философии и естествознания яв¬
ляется одним из насущных вопросов совре¬
менности.
Он резко выступал против ползучего эм¬
пиризма, отрицающего значение теории.
Он понимал, что стремление эмпириков
отгородиться от всякой теории па деле
приводит их к антинаучным и ложным
выводам. Критикуя воззрения позитивиста
Конта, Н. П. Огарев в письме к Н. X. Кст-
черу писал: «Немецкая философия не до¬
шла до примирения эмпиризма и умозре¬
ния... по эмпиризм не стал даже вровень
с ошибками философии; его теории ложнее
ошибок философии; его теории — самая
пошлая метафизика» (РОГБЛ. ф. Кетчера.
М. 5185. 18. № 6). Огарев считал, что
опытные данные науки только тогда при¬
обретают свое истинное значение, когда
они проанализированы с помощью научной
теории, теоретически освещены. В одной
из своих записных книжек он замечает,
что имеет мало «сочувствия к людям, ко¬
торые ни с того, ни с сего наблюдают фак¬
ты и не требуют от них никакого теоре¬
тического понятия; или довольствуются
фактами, с одной стороны, а с другой сто¬
роны, берегут для собственного удоволь¬
ствия самые нелепые теоретические ве¬
рования» («Литературное наследство»
№ 39—40 за 1941 год, стр. 357).
Эмпирики, исследуя отдельные явления,
часто достигали больших результатов и
приносили огромную пользу. Но «эти люди
обычно теряли связь с общей задачей ми¬
ровоззрения и становились даже равнодуш¬
ными к вопросу о начале мира, равно
удобно соглашались на религиозное, или
пантеистическое воззрение, или на отсут¬
ствие всякого воззрения» (Н. П. Огарев.
Записная книжка X: 13. 2 РОГБЛ. Г — 0.
VI—29). При этом, говорит Огарев, эмпи¬
рики часто не замечают, что «их отдель¬
СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
187
ный труд, пх понимание отдельного явле¬
ния— совершенно в противоречии со вся¬
ким религиозным воззрением» (там же).
С другой стороны, «это равнодушие к об¬
щей связи допускало их (эмпириков.—
Е. Л.) до религиозного воззрения из двух
причин, не имевших ничего общего с их
научной деятельностью» (т а м ж е). Ога¬
рев подчеркивает, что опытное естество¬
знание требует теоретического обобщения,
не просто регистрации фактов, а объясне¬
ния их. Эмпиризм без теории не является
наукой, «...всякая отдельная наука есть
теория явлений известного порядка. Про¬
стое записывание фактов может быть ка¬
талогом. летописью, но не есть наука;
только объяснение законности, методы раз¬
вития явлений известного порядка, состав¬
ляет теорию, т. е. науку» (Н. П. О г а р е в.
Избранные социально-политические и фи¬
лософские произведения Т. I, стр. 316.
Госполитиздат. 1952). Опытные данные
науки — факты — должны служить осно¬
ванием научной т е о р и и, которая, в
свою очередь, обобщает и объясняет эти
факты.
«Реальная паука,— писал Огарев,—
не исключает философских вопросов, но
ставит их на другое, объективное основа¬
ние, выводит пх как результат, а не как
построение» (Записная книжка X: 13. 2.
РОГБЛ. Г —0. VI. 29).
Так же, как и А. П. Герцен, Н. П. Ога¬
рев понимал необходимость соединения
опытного естествознания с передовой, ма¬
териалистической по своему содержанию
научной теорией. «Теория,— писал он,—
формула действительности и так же нуж¬
на для жизни людей, как и практика»
(Избранные социально-политические и фи¬
лософские произведения. Т. I, стр. 201).
История развития науки представляется
Огареву как история борьбы подлинного
знания с религией и идеализмом. В древ¬
ние времена человек прибегал к самому
легкому способу объяснения начала мира,
к самой простой гипотезе, «посредством
которой можно было объяснить все без
труда и знания: он ставил начало мира
вне мира и называл его богом, творцом»
(Н. II. Огарев. Записная книжка X: 13.
2. РОГБЛ. Г—0. VI. 29).
Но на основе религии «нельзя было раз¬
вивать знание, науку» (II. П. Огарев.
Записная книжка X 38. 2. РОГБЛ. Г — 0.
VI. 29). В другом месте Огарев подчерки¬
вает, что «наука, т. е. понимание, осно¬
ванное не на гипотезе, а на знании, не мо¬
жет быть религиозна, для нее гипотеза
бога нс нужна, наука необходима атеисти¬
ческая» (Н. П. Огарев. Записная книж¬
ка Хг 9. РОГБЛ. Г—0. VI. 27).
* * *
Естественно-научные взгляды Н. П. Ога¬
рева проникнуты непримиримым отноше¬
нием к идеализму.
В противоположность Гегелю, который
утверждал, что природе присущи «внутрен¬
ние цели», Н. П. Огарев считал, что при¬
рода развивается не по плану, кем-то со¬
зданному, а согласно объективным законам.
Человек с помощью науки может открыть
эти законы, сформулировать их. Но законы
природы не есть цель, план, присущий са¬
мой природе.
Так, например, «вода течет по наклон¬
ной плоскости или падает с вышины. У во¬
ды нет никакой цели течь или падать, у
нее нет плана; но формулу течения или
падения мы можем вывести... Также и во
всей природе столько же цели и плана, как
в течении и падении воды» (Тетрадь X: 27.
РОГБЛ. Г —0. VI. I).
«Целен в природе нет и не может
быть,— пишет он в другом месте,— есть
только в отдельных отношениях необходи¬
мые последствия» (Тетрадь X: 25. РОГБЛ.
Г —0. VII. II).
Наука есть «воспроизведение действи¬
тельности в понятии». Понятия же наши
должны отражать законы известных от¬
ношений реальной действительности (см.
«Литературное наследство» X; 39—40 за
1941 год, стр. 361).
Н. П. Огарев понимал мир как совокуп¬
ность конкретных видов движения и мно¬
гообразных процессов вечно развивающей¬
ся природы. Эти конкретные виды движе¬
ния он называл «относительной действи¬
тельностью». Необходимо заметить, что пу¬
таница в терминологии приводила Ога¬
рева в ряде случаев к неверным фор¬
мулировкам. Так, отвергая «абсолют»,
навязываемый природе идеалистами, он
отрицал и возможность «абсолютной
истины». Но, отрицая «абсолютную исти¬
ну», Огарев направлял свой удар против
идеалистов, претендующих на окончатель¬
ную истину, на «истину в последней ин¬
станции». В то время борьба против этих
претензий идеалистов выдвигалась воин¬
ствующим материализмом на первый план.
Поэтому Н. П. Огарев, выступая против
идеалистов, стремился подчеркнуть отно¬
сительный характер человеческого позна¬
ния. Наиболее широкие, общие теории, го¬
ворил он, носят лишь относительный
характер. Так, рассматривая гипотезу вих¬
рей Декарта и гипотезу течений Ньютона,
он указывал, что эти теории «могли дер¬
жаться в науке, как теории приблизи¬
тельные к действительности» (Записная
книжка. Х9. РОГБЛ. Г —0. VI. 27). Что
касается идеалистической теории монад
Лейбница, то эта гипотеза, говорит Огарев,
168
СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
«оказалась для положительной науки бес¬
плодной» (там же). Отмечая относитель¬
ный характер познания, Огарев считал,
тем не менее, что все виды конкретного
движения материи доступны для человече¬
ского познания: «Электричество, магне¬
тизм, свет, сливаясь в одну корреляцию
сил, доказывают, что для нас всякая фор¬
ма — действительность, что различие
форм, т. с. относительная действитель¬
ность для нас все, все для нашего пони¬
мания возможное... все виды вещества и
движения: камень, устрица, человек,
перемена места, звук, мышление, все
виды относительной действительности для
нас существуют, подлежат нашему пони¬
манию» (Тетрадь № 27. 1858 г. РОГБЛ.
Г —О. VI. 21).
Решая проблему о соотношении сущно¬
сти и явления, Огарев подверг критике
агностицизм Канта и его последователей.
«Дело в том,— писал он,— что сущность
явления в явлении, и антропологические
границы разума совсем не в недостаточно¬
сти сущности. Границы в отношении по¬
знающего человека к познаваемому явле¬
нию» (Тетрадь Л? 27. РОГБЛ. Г — 0.
VI. 21).
Раскрывая всю вздорность натурфило¬
софских построений, II. П. Огарев доказы¬
вал, что в природе нет мистических сущ¬
ностей, абсолютных качеств, абстрактных
сил; сущность, качество и сила присущи
самим формам движущейся материи. Общее
существует лишь в отдельном, говорил он,
«индивидуальность относительна обще¬
му». Эту диалектическую идею в воззре¬
ниях на природу II. II. Огарев высказывал
неоднократно.
«Качество, которое у нас называют сущ¬
ностью, например, жизнь в органическом
неделимом, только наша абстракция; в дей¬
ствительности органическое неделимое жи¬
вет, и мы можем наблюдать и формулиро¬
вать явление жизни, но жизнь как сущ¬
ность... вложенная в отдельный организм,
немыслима»,— писал Огарев в своих за¬
писках, выступая против виталистической
теории в биологии. (Тетрадь № 27. 1858.
РОГБЛ. Г—0. VI. 21).
Огарев резко осуждал эмпириков, объ¬
ясняющих явления природы с помощью
какой-либо силы.
Критический подход к теориям совре¬
менных ему естествоиспытателей помог
Огареву уяснить, что многие исследовате¬
ли, прибегая г. понятию силы, выражали,
как говорил Энгельс, лишь «недоста¬
точность нашего знания о природе
закона и о способе его действия» («Диа¬
лектика природы», стр. 55. Госполитиздат.
1949).
В примечаниях к лекциям Гельмгольца
Н. П. Огарев писал: «...Вообще природ(ная)
сила такое же предположение, как и жиз¬
ненная сила, т. е. замена названием объ¬
яснения, которого мы еще дать нс в со¬
стоянии» (Записная книжка X; 12. 1864.
РОГБЛ. Г—0. VI. 32).
В своих заметках по естествознанию
Н. II. Огарев развивал идею всеобщей
взаимосвязи явлений природы. Критикуя
надуманную, схематическую натурфилосо¬
фию Гегеля, он подчеркивал относитель¬
ность граней в природе. Так, возражая ме¬
тафизикам, отрывающим органическое от
неорганического, он указывал на единство
этих сторон природы. Он считал, что это
единство может быть научно доказано с
помощью химии, в частности на основе
изучения переходных соединений, близких
к органическому и неорганическому миру.
«Переходы. — писал Огарев Герцену, —
многое должны открыть при пособии хи¬
мии» (РОГБЛ. Г—0. VIII. 28).
Интересно отметить, что в одной из сво¬
их тетрадей Огарев набросал подробный
план изучения плесени как соединения,
близкого к органическому и неорганиче¬
скому ашру (см. Тетрадь Л? 22. 1857.
РОГБЛ).
Огарев не видел неподвижных разгра¬
ничительных линий и метафизических
абсолютных пределов ни в природе, ни в
истории, «...в истории,— писал он,— как
в природе, как во всем постоянно возни¬
кающем, нет резких границ; рубежи за¬
хватывают друг за друга и нет ничего по¬
движнее понятия предела, этого нуля,
через который одно переходит в другое.
Равно трудно определить, где кончается
растительность и начинается мир живот¬
ных, или где кончается одна историческая
эпоха и начинается новая» (См. А. II.
Герцен, Н. II. Огарев «За пять лет»
(1855—1861), ч. II, стр. 214).
И. II. Огарев понимал природу как про¬
цесс, как движение. Он утверждал, что
в природе нет абсолютного покоя. Поэто¬
му и естествознание оп рассматривал как
науку о процессах, науку о развитии, как
часть истории. «Для меня существует
только одна наука, — говорил он, — это
история, которая распадается на две ча¬
сти: историю природы и историю челове¬
чества» (РОГБЛ. Г—0. VIII. 53).
Критикуя метафизику, утверждающую
существование духа, развивающегося в
человечестве в противоположность приро¬
де, стоящей на одном месте (См. «Русские
пропилеи». Т. IV, стр. 70), Огарев в своих
заметках проводил мысль о вечности и
неуничтожимости движения в природе. Он
считал, что материальный мир невозмож¬
но мыслить без движения. «Движение сеть
потому, что нс может не быть. Мир есть
иммобплптет движения. То, что называют
косностью, есть только относительное рав-
СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
169
новссис» (Тетрадь У: 12. РОГБЛ. Г — 0.
VI. 32).
Комментируя лекции Гельмгольца по
физике, Н. II. Огарев записал у себя в
тетради: «...общин закон будущего покоя
нс есть ли только гипотеза, истекающая
из антропологического понимания чего-то
конченного... Движение может исчезнуть
относительно, так как для нас исчезают
многие движения, встречаясь с относи¬
тельными препятствиями, по для беско¬
нечности отношений препятствия не мы¬
слимы» (Тетрадь Л: 27. 1858. РОГБЛ.
Г—0. VI. 21).
Высказывания II. II. Огарева о движе¬
нии и развитии в природе носят материа¬
листическо-диалектический характер. Ога¬
рев считал невозможным движение без ма¬
терии, без «вещественности». «Вещество
нигде не имеет абстрактных переходов и
движений без своего квалитативного про¬
цесса» (РОГБЛ. Г—0. VIII. 57). Огарев
пришел к правильному выводу, что раз¬
витие в природе происходит нс путем од¬
ной лишь плавной эволюции, а скачко¬
образно, путем перехода количественных
изменений в качественные. Критикуя один
из отделов гегелевской натурфилософии,
Огарев материалистически толкует закон
о «вещественных переворотах», скачках,
в природе. «Нельзя ли отказаться обходить
в природе вещественные перевороты и ме¬
таморфозы многозвучным словом ideal
(идеальное.— Е. Л.), которое все перехо¬
ды ставит ins Blau hinaus (на небеса. —
Е. Л.) ...Это все философские плутни»,—
писал он в письме к Герцену «(РОГБЛ.
VIII. 28).
Закон перехода количества в качество,
сформулированный Гегелем, Н. II. Огарев
понимал материалистически и придавал
ему универсальное значение: «...Без коли¬
чественного изменения нет качественного
изменения,— говорил он.— Это нс субъек¬
тивное мнение, это дело объективной жиз¬
ни. Химия самый разительный пример
этой истины, а как вглядишься, так и все
остальное также» (Записная книжка
№ 38. РОГБЛ. Г—0. VI. 36). Н. II. Огарев
подчеркивал большое значение химии для
изучения явлений природы.
Следуя взглядам передовых русских хи¬
миков—В. В. Петрова и А. А. Воскресен¬
ского, Н. II. Зинини и А. М. Бутлерова, —
Огарев выступил с пропагандой значения
химии как науки.
«Химия! Займись химией, Герцен! —
писал он Герцену.— Но дай ей другое
значение. Не ограничивай ее процессом и
результатом, полученным в стеклянках
лаборатории. Она должна дать историю
образования вещества в тех формах, в ко¬
торых оно является в природе...» (РОГБЛ.
Г—0. VIII. 66). Огарев считал, что хи¬
мия как наука «об историп образования
вещества, в тех формах, в которых оно
является в природе», имеет огромное зна¬
чение и для других наук: она показывает
необходимость соединения синтеза и ана¬
лиза на основе объективных закономерно¬
стей природных процессов. «Химия, —
говорил он, — лучше всякой науки дока¬
зывает, что каждый сиптезис есть анализ»
(«Звенья». Т. I, стр. 124).
В 1847 году Огарев оборудовал в своем
имении Старое Акшено собственную хими¬
ческую лабораторию и занялся экспери¬
ментами с широкими научными целями,
о которых сообщал в письме к Т. Н. Гра¬
новскому (см. там же).
Свои естественно-научные знания Ога¬
рев стремился использовать в практиче¬
ской, хозяйственной деятельности. Об этом
свидетельствуют сохранившиеся рукописи
Огарева и письма к нему его друга
С. II. Астракова — способного русского ме¬
ханика и математика.
В период своего пребывания в Пензен¬
ской и Симбирской губерниях Огарев за¬
нимался изучением писчебумажного и сте¬
кольного производства, прикладной меха¬
никой и медициной. Он пытался ввести в
руководимое им фабричное производство
целый ряд новейших усовершенствований,
при этом многие из них он изобрел сам (см.
письма С. И. Астракова Н. П. Огареву.
РОГБЛ. Г—0. IX. 8. Л: 4, М 2 и др.).
Анатомию, медицину и фармакологию
OraiHJB изучал с целью организации ле¬
чебной помощи крестьянам.
Так, занимаясь теоретическими вопро¬
сами, Огарев стремился соединить науку
с практической деятельностью.
* * *
Огарев считал, что познание природы
невозможно без знания математики.
В природе, говорил он, каждое качествен¬
ное изменение связано с количественным
изменением, которое можно проследить
только с помощью математики. Огарев от¬
мечал большое значение математики и для
философии. Он требовал «участия матема¬
тики в философских вопросах» (Записная
книжка № 13. 2. РОГБЛ. Г—0. VI. 29).
Огарев правильно отмечал, что идеали¬
сты, начиная с пифагорейцев и кончая
Кантом и его последователями, пытались
использовать математику для обоснования
идеалистического воззрения на природу.
Для Огарева математика — наука о дей¬
ствительности, наука об измерениях «ре¬
ального мира, реальной непрерывности, об
отношениях вне нашего кругозора» (там
же). Все многообразные числа, геометри¬
ческие и алгебраические отношения, го¬
ворил он, есть не «субъективное предпо¬
170
СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
ложение, а реальная, объективная, про¬
странственно-вещественная неизбежность»
(Записная книжка № 13. 2. РОГБЛ. Г—0.
VI. 29).
В противоположность Канту и его после¬
дователям, трактующим математику идеа¬
листически, Н. П. Огарев уже в 50-х годах
XIX века дал материалистическое истолко¬
вание математики, указав на ее объектив¬
ное значение как науки, отражающей мно¬
гообразие действительных отношений.
Огарев следовал материалистическим
традициям в математике, связанным с
именем великого ученого Н. И. Лобачев¬
ского. Геометрия как математическая на¬
ука, говорил Огарев, является «приемом,
способом... измерения мира реального, в
нем отражаются свойства реального, веще¬
ственно-пространственного мира» (там же).
В алгебре даются «отношения любых
величин», но «действительность ее только
в приложении к измерению пространства
или к счислению», в алгебре отражаются
«общие законы реальных отношений»
(Записная книжка № 38. РОГБЛ. Г — 0.
VI. 36).
И. П. Огарев придавал большое значе¬
ние дифференциальному исчислению, от¬
мечая, что с помощью дифференциального
исчисления, правильно отражающего за¬
кономерности объективных процессов при¬
роды, еще Декарт и Ньютон создали тео¬
рии, сыгравшие огромную роль в даль¬
нейшем развитии науки (см. Записная
книжка № 9. РОГБЛ. VI. 36).
Признавая огромную роль математики
в познании природы, Огарев высказал
мысль о необходимости использования ма¬
тематики в различных областях естество¬
знания.
Он считал, что причинные связи в при¬
роде можно открыть лишь «опытно-мате¬
матически». «Я говорю математически по¬
тому,— пояснял он,— что без количе¬
ственного изменения нет качественного
изменения. Эго но субъективное мнение,
это дело объективной жизни» (Записная
книжка № 38. РОГБЛ. Г —0. VI. 36).
Признавая огромное значение математи¬
ки для философии, Н. II. Огарев пытался
с помощью математики решить проблему
бесконечности пространства и вечности
движения, чему он посвятил целый ряд
своих теоретических заметок 50-х и 60-х
годов, вошедших частью в черновой набро¬
сок статьи «Опыт введения в науку».
Огарев решительно выступал против
идеалистов, навязывающих природе вся¬
кого рода «конечные истины», «первопри¬
чины» и т. д., доказывая объективное,
независимое от человеческого сознания
существование природы, находящейся в
беспрерывном движении. Необходимо, го¬
ворил он, «расквитаться окончательно со
всеми гипотезами о начало мира вне мира,
или о присутствии в мире вводной гипо¬
тезы» (Записная книжка № 13. 2. РОГБЛ.
Г— 0. VI. 38). «Мы не можем предста¬
вить конца миру, всякий конец был бы
только предел относительный, за которым
снова следовало бы продолжение» (Тетрадь
№ 27. РОГБЛ. Г—0. VI. 21).
«Теоретические заметки» Огарева сви¬
детельствуют о том, что автор их, хотя и
ошибался, полагая, что принципиальные
теоретические вопросы можно решить с
помощью математики и опровергнуть идеа¬
лизм чисто логическими рассуждениями,
но в разрешении ряда вопросов он стоял
на правильной позиции. В частности, он
совершенно правильно понимал простран¬
ство и время как формы существования
материи.
Подвергая понятие бесконечного про¬
странства логическп-математическому ана¬
лизу, Н. П. Огарев был далек от представ¬
ления бесконечности пространства как чис¬
лового ряда, имеющего начало. Для Огарева
«О (нуль) и ос (бесконечность) — преде¬
лы, между которыми развивается, суще¬
ствует, происходит мир»,— есть лишь
образное выражение, не исчерпывающее
содержания бесконечности.
В анализе содержания бесконечности
Огарев большое значение отводил нулю.
Нуль, говорил он, есть обозначение пре¬
дела и вместе с тем начала чего бы то ни
было в бесконечном пространстве, которые
обнаруживают в бесконечности простран¬
ства свое «повседневное присутствие» и
раскрывают противоречивое содержание
бесконечности. На богатое содержание
нуля указывал и Ф. Энгельс в «Диалекти¬
ке природы». Нуль «не только представ¬
ляет собою весьма определенное число, но
и по своей природе важнее всех других...
Нуль богаче содержанием, чем всякое иное
число» («Диалектика природы», стр. 218).
Это-то богатое содержание пулы и ис¬
пользует Н. И. Огарев, анализируя беско¬
нечность пространства. При этом он под¬
черкивает, что обозначения 0 и ос имеют
смысл «только при существовании мира,
между ними заключенного, мира, где каж¬
дая точка равна 0 и относится к оо», что
«действительность пределов и действитель¬
ность мира взаимно обусловливают друг
друга» и что «О» сам по себе без действи¬
тельности мира — немыслимый и невоз¬
можный» (Записная книжка X: 13. РОГБЛ,
Г—0. VI. 29).
Выступая против субъективного идеа¬
лизма и его трактовки пространственных
отношений, Огарев писал: «Реальный мир
представляет естественную непрерывность,
которой до нашего измерения дела нет»
(Записная книжка К: 13. 2. РОГБЛ. Г—0.
VI. 29).

СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
171
* * *
Большой интерес представляют заметки
Н. II. Огарева по физиологии и психологии.
Огарев считал, что наука не должна огра¬
ничиваться признанием первичности мате¬
рии и вторичности сознания; он ставил пе¬
ред естествознанием задачу конкретно-
опытного изучения природы человеческого
мышления. Наука, говорил он, не может
«ограничиться простым признанием мате¬
рии», она должна показать, как материя
«производит движение, Emfindung (ощу¬
щение.— Е. Л.) и мысль» (РОГБЛ. Г—О.
VIII. 62). Ознакомившись с 3-м письмом
А. II. Герцена из «Писем об изучении при¬
роды», Огарев писал автору;
«...Жажду знать, на какой точке ты сам
стоишь к естествознанию, определил ли ты
себе и насколько всю ту Kluft (пропасть.—
Е. Л.) между Sein (бытием.— Е. Л.) und
Denken (и мышлением.— Е. Л.), которую,
мне кажется, наука не определила и ни¬
сколько не вывела отношение природы (ор¬
ганизма) к мысли, так что мысль все еще
остается вложенною в человеческую голову
неизвестно откуда...» (РОГБЛ. Г—0. VIII.
62).
Огарев был глубоко убежден, что реше¬
ние этой проблемы необходимо искать пу¬
тем научно-экспериментального физиологи¬
ческого и психологического исследования.
В 1849 году в одном из писем к
Н. А. Тучковой он набросал схему психиче¬
ской деятельности человека, связывая ее с
действием внешних раздражителей.
«Нервная система устроена так,— пи¬
сал он,— что чувствительные нервы по¬
лучают впечатление извне и на него реа¬
гируют, что вызывает чувство; нервы дви¬
гательные получают впечатление из мозга
и на него реагируют, что и вызывает дей¬
ствие, проявление мысли, т. е. волю. Чело¬
век создан для того, чтобы воспринимать
все впечатления мира, сочетать их в своей
мысли и из этого сочетания создавать во¬
лю...» (см. «Русские пропилеи». Т. IV,
стр. 65).
Взгляд Огарева на процесс психической
деятельности человека, высказанный им
еще в 40-х годах, приближался к точке
зрения Сеченова и Чернышевского, которые
в 60-х годах решительно боролись с идеа¬
лизмом в области психологии.
В записках по физиологии Н. П. Огарева
мы находим глубоко научное определение
человеческого мышления как функции
мозга.
Огарев подчеркивал, что идеалисты
пе способны решить вопрос о природе че¬
ловеческого мышления; они, «строя зако¬
ны духа и мышления ...из своего абстракта
никуда не выходили: принимая мышление
Нс за функцию, а за нечто самобытное»
(Записная книжка № 13. 2. (РОГБЛ.
Г—0. 29).
Огарев считал, что действительное объ¬
яснение процесса мышления надо искать
не в области логических или психологиче¬
ских законов, а в области «предшествую¬
щих данных», то есть в материальной
основе процесса мышления.
«...Человек мыслит,— пишет II. П. Ога¬
рев,— потому, что на это способен, а дей¬
ствительно объяснить процесс мышления
он может только тогда, когда его знание
посредством ряда изучений мировых явле¬
ний дойдет до объяснения мышления как
Функции предшествующих данных... по¬
строить этот процесс без изучения пред¬
шествующих данных дело фантазии или
идеализация абстрактного эмпиризма, а нс
дело науки».
Огарев указывал! на необходимость изу¬
чения человеческого мозга.
Подчеркивая неразрывную связь чув¬
ственной и рациональной ступени челове¬
ческого познания, он справедливо указы¬
вал на то, что способность мыслить поня¬
тиями может быть научно объяснена в
неразрывной связи с изучением способно¬
сти ^чувствования.
Об идеалистической теории в психоло¬
гии, выдвинутой реакционером Н. И. Со¬
ловьевым, Огарев писал;
«Старо-воздвиженская философия! Опа
хочет отделить способность понимания
(разум) от способности чувствования»
(см. «Литературное наследство» № 39—40.
стр. 413—414).
Н. П. Огарев был неудовлетворен состоя¬
нием современной ему психологии, отмечая,
что психологи еще не приступили к на¬
учному изучению «чувственных способно¬
стей человека».
«Сознание,—■ писал Н. П. Огарев,—
равно на степени понятия и чувства, со¬
вершается посредством чувств, есть явле¬
ние физиологическое». Поэтому только фи¬
зиология может дать ответы, необходимые
для решения вопросов психологии. «Науч¬
ная феноменология духа может быть толь¬
ко результатом физиологического исследо¬
вания...»,— отмечает он в одной из своих
записных книжек (Записная книжка
№ 12. РОГБЛ. Г—0. VI. 32).
Н. II. Огарев выступил с резкой крити¬
кой псевдонаучного учения френолога
Галля о наклонностях и способностях че¬
ловека, указывая на то, что это учение
совершенно не обосновано, не связано с
научной физиологией и анатомией мозга
(см. Тетрадь № 27. РОГБЛ. Г—0. VI. 21).
Не менее резкой критике подверг
Н. II. Огаревой пресловутую «классифика¬
цию страстей» утописта Фурье. «Класси¬
фикация страстей», а, следовательно, и
психология,— писал Огарев, — детжна
172
СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
быть основана на целом организме... на
физиологической жизни, так как нервная
система непосредственное основание пси¬
хических явлений» (Тетрадь Ms 27.
РОГБЛ. Г—0. VI. 21).
В одном из писем к А. II. Герцену
Н. П. Огарев высказал ряд оригинальных
мыслей о формировании чувств человека,
и способах их выражения. Он справедливо
возражал против псевдонаучного понятия
«непосредственность чувства», «чистое
чувство». Формирование чувств человека
Огарев ставит в зависимость, с одной сто¬
роны, от его физиологии, с другой сторо¬
ны — от условий его существования
(РОГБЛ. Г—0. VIII. 223). В своих заметках
по физиологии и психологии Н. П. Огарев
развивает мысль о необходимости объеди¬
нения ученых различных специальностей
для изучения психической деятельности
человека. Нужно, говорил он, создавать
научные общества, которые занимались бы
п физиологическими, и медицинскими, и
химическими исследованиями жизнедея¬
тельности организма (см. Тетрадь Ms 27.
РОГБЛ. Г—0. VI. 21).
Новые документы о так называемой
«пражской коллекции» свидетельствуют о
том, что Огарев разделял идею И. М. Сече¬
нова о необходимости изучения психиче¬
ских явлений на живом, цельном организ¬
ме. Отмечая обусловленность психиче¬
ской деятельности внешней средой, он вы¬
ступил с резкой критикой тезиса идеали¬
стической буржуазной психологии о так
называемой «свободе воли» (см. рукопис¬
ные заметки Н. П. Огарева в ЦГАОР «По
поводу чтения Сеченова и Саши» (А. И. Гер¬
цена) и «Тезисы о свободе воли».
Необходимо отметить, что философские и
естественно-научные взгляды Н. П. Ога¬
рева, однако, не были свободны от истори¬
ческой ограниченности. Огарев, как и Гер¬
цен, определяя свои взгляды, употреблял
чаще термин «реализм», а не «материа¬
лизм». Он нс смог подняться до понимания
диалектики как науки о наиболее общих
законах развития природы, общества и че¬
ловеческого мышления. Он лишь «вплотную
подошел к диалектическому материализ¬
му».
* * *
Революционер-демократ, страстный про¬
поведник общественного переворота и уста¬
новления демократического строя в России
и на Западе, Н. П. Огарев считал, что наука
должна служить пароду. Всю свою жизнь
он мечтал о таком общественном устрой¬
стве, в котором наука, встав на службу
народу, вмешалась бы в решение всех во¬
просов общественной жизни. Огарев требо¬
вал от деятелей науки активного участия
в преобразовании природы и в переустрой¬
стве общественной жизни.
Н. П. Огарев указал на необходимость
ко]>енного переустройства народного обра¬
зования. В своем «Плане народной школы»
он включил в учебную программу и есте¬
ствознание как необходимый предмет,
изучение которого должно помочь борьбе
против религиозных предрассудков и неве¬
жества. Огарев говорил также о необходи¬
мости политехнического обучения, о необ¬
ходимости связи теоретических знаний с
практикой.
Его глубоко волновала проблема разви¬
тия науки в будущем. Пропагандист прин¬
ципа коллективизма в будущем устройстве
общества, Огарев считал, что этого прин¬
ципа надо придерживаться и в организации
научных исследований. Он считал необхо¬
димым преодоление цеховой узости ученых
и ратовал за широкую организацию науч¬
ных союзов и обществ.
И в последние годы своей жизни в пись¬
мах к П. Л. Лаврову П. П. Огарев подчер¬
кивал, что пропаганда научных знаний
является важнейшей задачей русских рево¬
люционеров. Но он понимал, что без рево¬
люционного изменения существующего
строя, без свержения власти эксплуатато¬
ров невозможна действительная демокра¬
тизация науки. Вот почему в своих запис¬
ках о тайном революционном обществе он
ставил перед революционерами задачу —
но только пропагандировать передовое
естествознание, но и связывать науку с
проблемой перестройки общественной
жизни.

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
Об объективном характере
психологических закономерностей
Марксизм-ленинизм определяет законы
науки как отражение объективных, зако¬
номерных процессов, происходящих в при¬
воде или обществе независимо от воли лю¬
дей. Наука, подчеркивает И. В. Сталин,
не может жить и развиваться без з н а н и я
объективных закономерностей, без и з-
учения этих закономерностей.
Это принципиальное положение творче¬
ского марксизма распространяется на все
науки, в том числе и на психологию. Пси¬
хологические закономерности имеют объ¬
ективный характер.
Если для идеализма психическое суб¬
станционально, субъективно, то для диа¬
лектического материализма, отстаивающе¬
го позиции детерминизма, психика, являю¬
щаяся свойством мозга, подчинена строгим,
непреложным законам. В. П. Ленин, кри¬
тикуя субъективизм Михайловского, указы¬
вал: «Идея детерминизма, устанавливая
необходимость человеческих поступков, от¬
вергая вздорную побасенку о свободе воли,
нимало не уничтожает ни разума, ни со¬
вести человека, ни оценки его действий.
Совсем напротив, только при детермини¬
стическом взгляде и возможна строгая и
правильная оценка, а не сваливание чего
угодно на свободную волю» (Соч. Т. 1,
стр. 142).
Классики марксизма-ленинизма неодно¬
кратно выступали против попыток волюн¬
таристски, субъективистски истолковывать
закономерности человеческого сознания и
воли. «Идеальные стремленпя», отмечал
Энгельс,— это результаты воздействий
внешнего мира на человека, которые «за¬
печатлеваются в его голове, отражаются в
ней в виде чувств, мыслей, побуждений,
проявлений воли, словом — в виде «иде¬
альных стремлений», и в этом виде онп
становятся «идеальными силами» («Людвиг
Фейербах», стр. 24. 1950).
Объяснение закономорностей сознания
следует искать в характере и особенностях
взаимодействия человека с внешним ми¬
ром — природой и обществом,— а не в са¬
мом сознании. Эта точка зрения, в корне
отличная от индетерминистеких субъекти¬
вистских воззрений, является единственно
приемлемой для научной психологии.
Провозглашаемые психологами-идеали¬
стами «закономерности» не отражают объ¬
ективных зависимостей. Они произвольны
и тенденциозны. Так, ряд буржуазных пси¬
хологов пытается утверждать, что ведущим
началом в поведении человека являются
будто бы бессознательные влечения, кото¬
рые якобы совершенно аналогичны ин¬
стинктам животных (Фрейд, Мак Дауголл,
Адлер, Юнг, Ранк и др.). Невежественность
и абсурдность подобных домыслов ярко
иллюстрирует, например, утверждение
Фрейдиста Отто Ранка о том, что над че¬
ловеком тяготеет травма рождения, что
связанные с этпм переживания, вытеснен¬
ные в бессознательное, вызывают «влече¬
ние к возврату в утробу матери» и это
влечение порождает-де ряд чувств и же¬
ланий, вызывает стремление к уюту, ком¬
форту, и т. д., и т. п. Представители так
называемой «понимающей психологии»
(Дильтей и Шпрангер) вообще отказыва¬
ются от объяснения причинности психиче¬
ских явлений и провозглашают принципи¬
альное отличие психологического постиже¬
ния мира от обычного познания мира
вещей. Откровенно субъективистский ха¬
рактер носит лженаучный педологический
«закон» фаталистической обусловленности
судьбы детей биологическими и социаль¬
ными факторами, влиянием наследственно¬
сти и какой-то неизменной среды. В своем
постановлении от 4 июля 1936 года «О пе¬
дологических извращениях в системе Нар-
компросов» Центральный Комитет нашей
партии указал, что «этот глубоко реакци¬
онный «закон» находится в вопиющем про¬
тиворечии с марксизмом и со всей практи¬
кой социалистического строительства,
успешно перевоспитывающего людей в ду¬
хе социализма и ликвидирующего пере¬
житки капитализма в экономике и созна¬
нии людей» («Директивы ВКП(б) и по¬
становления Советского правительства о

174
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
народном образовании за 1917—1947 го¬
ды», стр. 193. 1947). .
И. П. Павлов с неослабевающей непри¬
миримостью боролся против идеалистиче¬
ской психологии, разоблачая чуждые науке
умозрительные, субъективистские схемы и
«закономерности», в которые психологи-
идеалисты стремятся втиснуть многообра¬
зие психических явлений.
Психологи-реакционеры, выступая про¬
тив объективных законов психической
жизни человека, проповедуют буржуазный
индивидуализм, расистские концепции о
«национальном духе», «психологии наро¬
дов» и т. и., всячески при этом противо¬
поставляя личность человека обществу,
коллективу. Лишь марксизм дает верное
теоретическое, а социализм, как обще¬
ственный строй, и практическое решение
этой проблемы. В беседе с известным анг¬
лийским писателем Уэллсом И. В. Сталин
подчеркнул: «Непримиримого контраста
между индивидуумом и коллективом, между
интересами отдельной личности и интере¬
сами коллектива не имеется, нс должно
быть. Его не должно быть, так как кол¬
лективизм, социализм не отрицает, а со¬
вмещает индивидуальные интересы с инте¬
ресами коллектива. Социализм не может
отвлекаться от индивидуальных интере¬
сов. Дать наиболее полное удовлетворение
этим личным интересам может только со¬
циалистическое общество» («Вопросы
ленинизма», стр. 602. 10-е изд.).
Изучение объективных психических за¬
кономерностей становится все более необ¬
ходимым для советской психологии. Пси¬
хология призвана изучать не просто пси¬
хические процессы и свойства личности, а
именно закономерности, которым подчиня¬
ются процессы и свойства психики.
Поэтому неточны и неверны следующие
определения психологии: «Психология —
наука, изучающая психику человека»
(Б. М. Теп лов «Психология». 1952).
Или: «Психология — наука о психике, как
об особом свойстве высокоорганизованной
материи, заключающемся в отражении объ¬
ективной реальности в мозгу человека (жи¬
вотных)» («Краткий философский сло¬
варь». 1951) и т. п. Отказ от подобных
установок будет первым шагом на пути
устранения описательностп, присущей со¬
временной психологии.
Для развития подлинной науки, говорит
И. В. Сталин, важно не только при¬
знать наличие объективных закономерно¬
стей, но и изучать эти закономерности.
К сожалению, эта задача решается пси¬
хологами все еще неудовлетворительно и
прежде всего потому, что ими недоста¬
точно усвоены главные научные источни¬
ки — труды классиков марксизма-лениниз¬
ма и научное наследие академика И. П.
Павлова.
В этой связи привлекает внимание опу¬
бликованная в дискуссионном порядке
статья Н. П. Антонова «Диалектический
материализм — теоретическая основа пси¬
хологии» (журнал «Вопросы философии»
№ 1 за 1953 год). Автор статьи исходит
из правильного положения о том, что тео¬
ретической основой психологии является
диалектический и исторический материа¬
лизм, подчеркивает исключительное значе¬
ние учения И. П. Павлова, вскрывающего
материальные основы психики и объясня¬
ющего механизмы психической деятельно¬
сти. Однако после всех этих справедливых
выводов Н. П. Антонов проявляет очевид¬
ную непоследовательность в понимании за¬
кономерностей психики. Он пишет: «Но
это учение (учение И. П. Павлова.— А. П.)
не вскрывает специфических
закономерностей психики, как
отражения объективного мира, а специфи¬
ческие особенности, отличающие одно
явление от другого, как указывает
И. В. Сталин, более всего важны для на¬
уки» (стр. 202. Разрядка моя. — А. П.)
Такую формулировку следует признать яв¬
но неудачной.
Можно ли говорить о перестройке совет¬
ской психологии на основе учения акаде¬
мика И. П. Павлова, если на долю павлов¬
ского учения остаются только м е х а н и з-
м ы психической деятельности, а сама
психическая деятельность и закономерно¬
сти, ею управляющие, оказываются вне его
компетенции? Академик К. М. Быков под¬
черкивал, что историю психологии следует
делить на этапы павловский и допавлов-
ский. Принять точку зрения Н. П. Антоно¬
ва— значит отойти к допавловскому эта¬
пу развития психологической мысли.
Н. П. Антонов правильно утверждает,
что некоторые психологи стали на ошибоч¬
ный путь растворения психологии в физио¬
логии, «потеряли» и «ищут» предмет пси¬
хологии как науки. Критика подобных «пе¬
рестраховщиков», растерявшихся перед
необходимостью коренной перестройки пси¬
хологии на основе учения И. П. Павлова,
действительно нужна и своевременна.
Справедливо мнение Н. П. Антонова, что
сведение психического к физическому
означает скатывание на позиции вульгар¬
ного материализма и противоречит диа¬
лектическому материализму. Однако непо¬
нимание сущности рефлекторной теории
Сеченова и Павлова приводит т. Антонова
к другой крайности, а именно к фактиче¬
скому признанию обособленности психиче¬
ского от физиологического.
Как известно, И. М. Сеченов исходил из
положения, что все акты сознательной и
бессознательной жизни по способу проис¬
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
175
хождения суть рефлексы. Система психо¬
логии, которую стремился разработать
II. М. Сеченов, была рефлекторной по са¬
мой своей сущности, и в этом ее величай¬
шее прогрессивное значение для истории
развития психологической и физиологиче¬
ской мысли. Сеченовское понимание ре¬
флекса не исключало, а включало в себя
психический акт, рассматриваемый в каче¬
стве середины рефлекторного акта. Вели¬
кий физиолог утверждал, что «все психи¬
ческие акты, совершающиеся по типу ре¬
флексов, должны всецело подлежать физио¬
логическому исследованию, потому что в
область этой науки относится непосред¬
ственно начало их, чувственное возбужде¬
ние извне, и конец — движение; но ей же
должна подлежать и середина — психиче¬
ский элемент в тесном смысле слова,
потому что последний оказывается очень
часто, а может быть и всегда, не самосто¬
ятельным явлением, как думали прежде, но
интегральной частью процесса» (Избран¬
ные произведения. Т. I, стр. 193. Изд. АП
СССР. 1952). Поэтому не может быть и ре¬
чи о каких-то иных различиях между пси¬
хическим актом и рефлексом, кроме раз¬
личий между составной—«интегральной»,
по определению Сеченова,—частью и целым.
Выясняя, что такое акт размышления, Се¬
ченов утверждает: «Психический же акт,
как читатель уже знает, не может явиться
в сознании без внешнего чувственного воз¬
буждения. Стало быть, и мысль подчиняет¬
ся этому закону. А потому в мысли есть
начало рефлекса, продолжение его, и толь¬
ко нет, поводимому, конца — движения.
Мысль,— заканчивает и подчеркивает Се¬
ченов,— есть первые две трети психиче¬
ского рефлекса.» (там же, стр. 101). Уче¬
ние Сеченова о рефлекторном характере
психики развил и продолжил И. П. Пав¬
лов.
Наиболее отчетливо философские пози¬
ции И. П. Павлова в вопросе о природе
психического выражены в его работах, от¬
носящихся к последним годам жизни ве¬
ликого ученого, в особенности в статьях
«Физиология высшей нервной деятельно¬
сти» (1932) и «Условный рефлекс»
(1934), носящих итоговый, обобщающий
характер. Павлов, как известно, поставил
перед собой задачу — «найти такое эле¬
ментарное психическое явленпе, которое
целиком с полным правом могло бы счи¬
таться вместе с тем и чистым физиологи¬
ческим явлением» (Избранные произведе¬
ния, стр. 221. Госцолитиздат. 1951). Та¬
ким элементарным физиологическим и одно¬
временно психическим явлением оказался
условный рефлекс, временная нервная
связь. «Итак, временная нервная связь
есть универсальнейшее физиологическое
явление в животном мире н в нас самих.
А вместе с тем оно же и психическое — то,
что психологи называют ассоциацией, будет
ли это образование соединений из всевоз¬
можных действий, впечатлений или из
букв, слов и мыслей» (там же, стр. 224).
Таким образом, и Сеченов и Павлов видели
в рефлексе не только физиологический, но
■и психический акт.
Поэтому вызывает недоумение следую¬
щее высказывание Н. 11. Антонова: «Пыта¬
ясь свести всю психику к рефлексам, к
временным связям, мы тем самым ставим
знак равенства между выделением слюны
у собаки на звук метронома и сложнейши¬
ми явлениями душевной жизни человека,
сознательной деятельностью людей, гени¬
альными творениями человеческого разума
в поэзии, искусстве, науке, общественной
и политической жизни» (стр. 197). Так, ис¬
ходя из положения о невозможности отожде¬
ствления психической и рефлекторной дея¬
тельности, Н. П. Антонов, заостряя вопрос
на различиях между ними, оказался несо¬
стоятельным в анализе этих различий и
выразил точку зрения, которая объективно
является антипавловской.
Не следует забывать, что всякая попыт¬
ка отделить психический акт от рефлектор¬
ного процесса, по сути дела, превращает
психику в эпифеномен, бездействующий
придаток физиологических процессов.
Корень зла Н. П. Антонов видит в све¬
дении психики к рефлексам, временным
связям, то есть к ассоциациям. Он счи¬
тает, что сводить сознание к временным
связям в мозгу — значит «ликвидировать
сознание». Однако по вопросу об ассоциа¬
циях И. П. Павлов писал: «Все обучение
заключается в образовании временных свя¬
зей, а это есть мысль, мышление, знание.
Следовательно, это есть основное — это
ассоциация, это мышление, то, что давно
часть психологов знала и верно стояла на
этом. Гештальтистская психология со сво¬
им отрицанием ассоциационизма есть абсо¬
лютный минус, в котором нет ничего по¬
ложительного» (Избранные произведения,
стр. 509. Госполитиздат).
Ошибочное понимание Н. II. Антоновым
сущности рефлекторной теории Павлова и
Сеченова определило и неверное понимание
вопроса о соотношении психической и выс¬
шей нервной деятельности.
Есть ли основания согласиться с утверж¬
денном Н. П. Антонова, что «неизбежным
результатом отождествления психической
деятельности с высшей нервной деятель¬
ностью является сведение психического к
физическому, психологии — к физиологии
высшей нервной деятельности и, следова¬
тельно/ утеря предмета психологии»?
(стр. 195). Думается, что таких оснований
нет. Что понимает И. П. Павлов под терми¬
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
ном «высшая нервная деятельность»? На
этот вопрос он сам дает совершенно опре¬
деленный ответ: «Прилагательные «выс¬
шая нервная» отвечают прилагательному
«психическая» (Полное собрание сочине¬
ний. Т. III, кн. 2-я, стр. 294. 1951), ню
II. И. Антонов решительно заявляет, что
эту и ей подобные формулировки нс сле¬
дует принимать во вносмалвле. Именно в
этом он почему-то видит умение «придер¬
живаться не буквы, а духа» (стр. 198)
павловского учения. Однако при внима¬
тельном рассмотрении павловских понятии
с очевидностью опровергается версия о слу¬
чайном характере этой и ей подобных фор¬
мулировок.
И. И. Павлов дает два рода понятий, свя¬
занных с трактовкой высшей нервной дея¬
тельности. С одной стороны, это централь¬
ная нервная деятельность, «основные про¬
цессы корковой работы», которыми явля¬
ются «раздражение и торможение, их
движение в виде иррадиирования и кон¬
центрирования и их взаимная индукция»
(Избранные произведения, стр. 378. Гос¬
под итиздат. 1951). Эти основные процес¬
сы корковой работы оосшавляют механизм
высшей нервной .деятельности, или, други¬
ми словами, высшую нервную деятель-
ность в отношении ее механизмов. С другой
стороны, это процессы, являющиеся резуль¬
татом этой корковой работы. Например, ге¬
нерализация или дифференцировка услов¬
ных раздражителей понимается Павловым
как результат иррадиации или концентра¬
ции возбуждения л торможения, как про¬
цессы высшей нервной деятельности.
И. П. Павлов подчеркивает, что рефлек¬
торную деятельность, рассматриваемую им
как результат корковых процессов, «за¬
конно считать и называть вместо преж¬
него термина «психическом»—высшей
нервной деятельностью» («Двадцатилетний
опыт», стр. 38G. 1951).
Высшую нервную деятельность (психи¬
ку) можно рассматривать, во-первых, со
стороны се механизмов, т. е. процессов
центральной нервной деятельности, корко¬
вой деятельности, и изучение их являет¬
ся задачей физиологии высшей нервной де¬
ятельности. Высшую нервную деятельность
(психику) можно рассматривать, во-вто¬
рых, со стороны результата корковой дея¬
тельности, как «церебральную функцию»,
и изучение со является задачей мате¬
риалистической психологии. II. II. Павлов
считает, что «психическая деятельность
есть результат физиологической деятельно¬
сти определенной массы головного мозга»
(Полное собрание сочинений. Т. III, кн. 2-я,
стр. 320). Естественно, что психология,
перестраивающаяся на основе . учения
П. П. Павлова, должна изучать процесс
отражения в единстве с механизмами
отражения. Учение П. П. Павлова, рассма¬
тривающее психическую деятельность как
результат физиологической деятельности
мозга, не только вскрывает материальную
основу психики и объясняет механизмы
психической деятельности, по и вскрывает
специфические закономерности психики
как отражения объективного мира.
II. II. Павлов, открыв закономерности
корковой деятельности, открыл вместе с
тем и важнейшие психологические законо¬
мерности, занявшие одинаково важное ме¬
сто как в физиологии, так и в психологии.
Центральная психологическая закономер¬
ность, открытая II. II. Павловым, — это
закономерность образования условного реф¬
лекса, ассоциации, временной связи. Явле¬
ние ассоциации, временной связи, объек¬
тивно существует и существовало с неза¬
памятных времен. Со времени его первых
описании в духе идеалистической психоло¬
гии прошли века, но лишь великому рус¬
скому ученому удалось не только дать объ¬
яснение этому явлению, но и открыть объ¬
ективные закономерности, которым оно
подчиняется. Эти закономерности И. II.
Павлов ищет не в самом психическом, а
во внешних условиях существования орга¬
низма. «Осисвноэ условие для образования
условного рефлекса, — говорит он, — есть
совпадение во времени один или несколько
раз индифферентных раздражителей с без¬
условными рефлексами» («Двадцатилет-
ний опыт», стр. 385).
П. П. Павлов придавал исключительное
значение открытию и обоснованию законо¬
мерностей высшей порвной деятельности,
подчеркивая, что они дают возможность
предвидения. «...Можно так предмет из¬
учить, — пишет он, — так с предметом
освоиться, что, наконец, все те условия, от
которых зависит действие вещества на рас¬
стоянии, вы будете иметь в вашпх руках.
Если мы дошли до этого (а это есть сейчас
действительное положение дела), то это и
есть закономерность» (Избранные произве¬
дения, стр. 350. Гоепопитиздат. 1951).
Возникает другой вопрос: исчерпывают
ли открытые II. П. Павловым закономерно¬
сти высшей нервной деятельности круг за¬
кономерностей, изучаемых современной со¬
ветской психологией? В этом отношении
мы присоединяемся к мнению, высказан¬
ному рядом советских психологов, в том
числе и Н. П. Антоновым в упомянутой
выше статье. Безусловно, нс исчерпы¬
вают. Устанавливая зависимость проте¬
кания психического процесса от условий
изменяющейся внешней среды — а для че¬
ловека подобной средой может быть только
среда социальная, общественно-историче¬
ские условия существования людей,— уче¬
ние П. П. Павлова, оставаясь естественно¬
научной теорией, не может и нс должно
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
I
давать характеристику этих социально-ис¬
торических условий. Познать психологиче¬
ские закономерности можно только с уче¬
том всей совокупности общественных
явлений, в которые включен человек, а
осуществлять этот учет возможно, только
опираясь на законы исторического мате¬
риализма. Так, познание общей закономер¬
ности развития сознания, согласно которой
«не сознание людей определяет их бытие,
а, наоборот, их общественное бытие опре¬
деляет их сознание», дало возможность ма¬
териалистической психологии разработать
ряд специальных психологических вопро¬
сов, позволяющих осуществлять научное
предвидение конк]>етных изменений психи¬
ки человека в соответствующих условиях и
даже «проектировать» нужные психологи¬
ческие качества. (Достаточно упомянуть о
замечательном вкладе, который внес в со¬
ветскую психологическую науку А. С. Ма¬
каренко.) Опираясь на указанную законо¬
мерность исторического материализма и
применяя учение И. II. Павлова, советские
психологи открыли ряд частных психологи¬
ческих закономерностей. Так, например,
было установлено, что возрастные особен¬
ности психики детей находятся в зависимо¬
сти от того, в каких конкретно-историче¬
ских условиях протекает развитие детей,
какое воспитание и образование они полу¬
чают. Этим были опровергнуты измышле¬
ния реакционных буржуазных педологов и
психологов, фатализи|рующпх возрастные
особенности психики ребенка.
Общественно-исторический характер пси¬
хологических закономерностей и место,
которое занимает учение II. 11. Павлова в
их изучении и использовании, могут быть
определены при рассмотрении специфиче¬
ских условий протекания любого психиче¬
ского процесса. Так, чувства человека, ухо¬
дящие своими корнями в потребности, об¬
щие для человека и животных, имеют об¬
щественную природу. Человек относится к
окружающей жизни и переживает это от¬
ношение как член общества, занимающий
в этом обществе определенную позицию.
Исходя из подобного понимания сущности
человеческих чувств, советская психология
занимается изучением конкретных законо¬
мерностей, вскрывающих динамику чув¬
ства, и условий, определяющих то или иное
направление в развитии человеческих эмо¬
ций. Анализ этих условий немыслим вне
анализа тех конкретных общественных
условий, в которые включен данный чело¬
век как личность, сущность которой в ко¬
нечном счете, как учит марксизм, состав¬
ляет совокупность общественных отноше¬
ний.
Дальнейшее плодотворное развитие со¬
ветской психологии на основе диалектиче¬
ского и исторического материализма невоз¬
можно без отказа от субъективизма, описа-
тельности, априорности, без признания и
изучения объективных психологических
■акономсрностей. Только при этих условиях
психологическая наука, опирающаяся на
учение II. II. Павлова, может осуществлять
предвидение, быть полезной практике со¬
циалистического строительства. Только
при этом условии может быть преодолено
очевидное для всех отставание психологии.
А. В. ПЕТРОВСКИЙ
Соображения рядового психолога
Психические процессы являются опре¬
деленной, особой деятельностью живого ор¬
ганизма. Они имеют особый характер, свои
жизненные задачи, свою специфику. Любой
психический акт включает в себя множе¬
ство физиологических процессов, то есть
осуществляется при условии • протекания
нервных процессов, но его сущность нс ис¬
черпывается особенностями нервных про¬
цессов, из которых он состоит. Нельзя тот
или иной психический процесс описы¬
вать с помощью терминов, относящихся к
физиологии, не рискуя проглядеть его
основные (то есть специфические) особен¬
ности, как нельзя физиологический про¬
цесс свести к химическим реакциям, вне
которых, однако, немыслим нм один физио¬
логический процесс. Физиологи постоянно
пользуются понятиями, которые нс могут
быть выражены терминами химии, как то:
12. «Вопросы философии» № 3.
возбуждение, торможение, индукция и про¬
чие. И они, конечно, имеют па это право.
Известно, что в адрес учения Павлова об
условных рефлексах делались упреки, что
это, мол, не физиология, так как оно
не примыкает к физико-химическому на¬
правлению (см. Ф. II. Майоров. Исто¬
рия учении об условных рефлексах,
стр. 13—14. 1948). Но Павлов, безуслов¬
но, прав и в этом случае, так как вовсе пот
надобности (и, что еще важнее, нет воз¬
можности) физиологические понятия выра¬
жать на языке химии.
Однако отдельные физиологи соверша¬
ют большую ошибку, пытаясь навязать
психологии свои понятия и желая заме¬
нить ими психологические. В одинаковой
степени нельзя сводить ни физиологию к
химии, ни психологию к физиологии. Пси¬
холог, подобно физиологу, должен исходить
178
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
пз фактов своей области, анализировать и
обобщать их, сопоставлять с другими, на¬
ходить закономерности и вырабатывать
научные понятия, на которые имеет право
каждая наука. Преимущество физиологов
перед психологами не в том, что физиоло¬
гия способна вырабатывать научные поня¬
тия, а психология не может этого делать,
а в том, что физиологи всегда серьезно от¬
носились к выработке своих понятий, в то
время как психологи в подавляющем боль¬
шинстве не шли дальше «словесности». Но
.это совсем не означает, что психология во¬
обще не сумеет выйти из тупика и стать
подлинной наукой.
Разумеется, никакой психический про¬
цесс не может протекать без участия нерв¬
ных процессов, пз которых он складывает¬
ся, но которыми нс покрывается, подобно
тому, как невозможно построить кирпичное
здание, не пользуясь кирпичом; однако
особенности архитектуры здания нельзя
объяснить, исходя из анализа особенностей
кирпича.
Изложенный взгляд отстаивает дей¬
ствительное единство физиологического и
психического (невозможность последнего
без первого) и в то же время подчеркивает
специфику психического.
В силу приведенных соображений ка¬
жется более разумным говорить не о «фи¬
зиологических основах» того или иного
психического явления (ибо термин «осно¬
вы» есть порождение психофизического
параллелизма), а о фиашиогичесюих ко,м-
пошештах психического акта.
Возьмем самый простой пример. Никто
не станет оспаривать реальность такого
ощущения, как боль, но попробуйте исчер¬
пывающим образом выразить его в терми¬
нах физиологии. Несомненно, это явление
включает в себя и возбуждение, и тормо¬
жение, и индукцию, и т. д., но его специ¬
фика (то есть то, что его отличает от дру¬
гих явлений) не поддается описанию в тер¬
минах физиологии.
Но если нельзя перевести на язык Фи¬
зиологии столь простое явление, то что же
говорить о более сложных, например, о та¬
ких, как интерес, понимание, мышление и
другие. Вее это явления особого порядка,
явления психические.
Теперь возникает вопрос: в чем же со¬
стоит сущность психического, его специ¬
фика? Почему сторонники психо<|шз1ическо-
го параллелизма проглядели специфику
психического? Как ни страшно, но один из
параллелистов даст на это ответ.
Говоря о причине слез, Титченер рас¬
суждает так: «Известные возбудители ока¬
зывают воздействие на тело; они вызывают
в теле, и особенно в нервной системе, из¬
вестные физические изменения. Эти изме¬
нения обусловливают выделение слез. Это и
будет и с ч е р п ы в а то щ им о п п с а-
н и е м опыта, когда он м ы с л и т-
с я независимо от пережи¬
вающего ого индивидуума»
(9. Б. Т и т ч е н е р. Учебник психологии.
Ч. 1, стр. 12. Разрядка моя. — А. Р.). По¬
следняя фраза является для нас самой ин¬
тересной. Именно в этом положении вся
суть параллелизма. Этим высказыванием
утверждается возможность игнорировать
субъект, который испытывает то пли иное
воздействие со стороны.
Разумеется, такое положение нелепо:
оно противоречит нс только принципам био¬
логии, но и здравому смыслу. Животный
организм никогда не может быть безраз¬
личен к тем воздействиям, которые оказы¬
вает на него среда. Он реагирует строго в
зависимости от субъективной значимости
(то есть значимости для субъекта) того или
иного явления. С другой стороны, важ¬
нейшим стимулом его деятельности являют¬
ся наличие потреби сетей.
То, что сознательно проглядел паралле¬
лизм, должно стать одним из важнейших
принципов монистической психологии,
именно с у б ъ с к т и в и ы й характер
психической деятельности.
Тут-то и возмутятся больше всего наши
оппоненты, ибо для них нет ничего страш¬
нее слова «субъект».
Итак, что такое субъект? Что такое
субъективность?
Субъективность психики многими по¬
нимается, на наш взгляд, совершенно
неверно. Субъективность прежде всего рас¬
сматривается как познавательная катего¬
рия и даже как обязательное отклонение «т
объективного. Суть субъективности психи¬
ки (такова, собственно, конечная мысль
всякого критика «субъективизма») состоогг
в непременном якобы искажении субъек¬
том объективной сущности явления. Поэто-
му ведь л достается больше всего субъек¬
тивности.
Сторонники этого взгляда отрицают
способность субъекта правильно отраЖЛ’г1,
объективную реальность. Но, заявляя это,
«объективисты», сами того не замечая,
чрезвычайно «возвышают» субъект, наде¬
ляя его такими свойствами, как свобода
воли. В самом деле, если субъект настоль¬
ко способен искажать, значит, он нс за¬
висит от объективного мира, значит, он
свободен в своей деятельности, обладает
свободой воли. Как это ни парадоксально,
но именно «объективисты» выше других
«поднимают» субъект.
Следовательно, мы должны не бояться
особенностей субъективного отражения ми¬
ра, а, наоборот, интересоваться тем, как
отражает субъект явления объективного
мира, что он думает по тому или иному
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
179
поводу, что его волнует, чем он инте¬
ресуется.
Конечно, для биолога лишен интереса,
например, тот сугубо субъективны!-! факт,
что ребенок, впервые увидевший червяка,
закричал: «Мама, муха!». Так же и фи¬
зику ничего не дадут такие субъективные
явления, как неправильные оценки взрос¬
лыми веса, расстояния, времени; так же и
для профессора-физиолога, объективно оце¬
нивающего знания студентов на экзаме¬
нах, безразличен тот не менее субъектив¬
ный факт, что часть материала особенно
хорошо запомнилась студенту, а другая
часть совершенно забыта или спутана. Все
это и очень многое другое, как субъектив¬
ное, абсолютно бсзинтересно для биолога,
физика, физиолога, но полно интереса для
психолога. Именно это и должно интересо¬
вать психолога, ибо субъект, личность —
вот собственный предмет психологии.
Другое дело, когда речь идет не о том,
что надо изучать, а о том, как изучать,
то есть о методе. Метод должен быть объ¬
ективным в противоположность тем субъек¬
тивным тенденциям (искажение теми пли
иными учеными фактов, превратное их
толкование, поспешные обобщения, неле¬
пые догадки, стремление втиснуть новые
факты в прокрустово ложе старых теорий,
неадэкватные объяснения, игнорирование
данных, идущих вразрез с привычными
взглядами, и т. д.), которые, однако, могут
проявляться далеко не в одной психоло¬
гии. Субъективизм в этом понимании воз¬
можен в любой другой пауке. Но почему-то
принято особенно критиковать за субъек¬
тивизм психологию. Мы думаем, что тут
допускают очевидную путаницу двух про¬
блем: предмета и метода.
Итак, на вопрос, каким методом изучать
психику, отвечаем: объективным. На во¬
прос, что изучает психология, гиков ее
предмет, отвечаем: субъект.
Могут возразить, что такой взгляд на
психологию сильно усложняет дело, стано¬
вится гораздо труднее изучать предмет. Но
трудность — это отнюдь пе аргумент для
того, чтобы отказываться от метода, ибо
нигде, а тем более в науке, мы не долж¬
ны исходить из принципа экономии мыш¬
ления.
Субъект должен рассматриваться не как
наблюдатель (часто ошибающийся) за
своими физиологическими процессами, а
как деятель, преследующий те или иные
жизненные интересы и во имя этих инте¬
ресов адэкватно познающий реальный мир.
Под субъективностью же мы должны по¬
нимать не известный аспект физиологи¬
ческого, а существенный фактор психиче¬
ского. Знания, имеющиеся у субъекта, це¬
ликом взяты извне. Субъективность, сле¬
довательно, состоит не в отклонении наших
представлений от внешней реальности
(нормальному человеку незачем искажать
картину объективного мира), а в том, что
субъект деятельно познает мир.
Самые неполные, самые примитивные
знания взяты только извне, и можно пред¬
полагать, что простейшие чувства, в узком
смысле слова (приятное — неприятное,
удовольствие — боль), и представляют со¬
бой первоначальные знания непосредствен¬
ного значения для субъекта предметов ре¬
ального мира. Два обстоятельства — рез¬
кая полярность этих чувств и их сугубо
«субъективный» характер — говорят, ка¬
жется, в пользу такого предположения.
Подводя итог всем этим рассуждениям,
охарактеризуем взгляд монизма на ощуще¬
ния, чувства и представления. Чувства,
ощущения, восприятия и т. д.— это все бо¬
лее расширяющиеся и пополняющиеся
адэкватные знания субъекта об объективно
существующих предметах реального мира.
Это познание совершается при условии (но
не по причине) протекания тех или иных
физиологических процессов, которые, в
свою очередь, возможны при условии (но
опять-таки не по причине) протекания тех
или иных химических процессов и т. д.
Мы остановились кратко на отдельных
вопросах, связанных с перестройкой психо¬
логии, как самостоятельной науки, разви¬
тие которой имеет большое практическое
значение.
А. И. РОЗОВ (Минск)

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
О некоторых недостатках в освещении
философских вопросов психологии
<Учение И. П. Павлова и философские вопросы психологии»
Сборник статей. 475 стр. М. Изд-во Академии наук СССР. 1952.
Институтом философии АН СССР издан
сборник статей под общим заглавием: «Уче¬
ние И. П. Павлова и философские вопросы
психологии».
К участию в сборнике привлечены пси¬
хологи, физиологи и философы. Нельзя не
приветствовать такую координацию сил
представителей разных специальностей в об¬
суждении как общеметодологических, так и
специальных вопросов психологии. Отрад¬
ным является также привлечение к участию
в сборнике научных работников институтов
и кафедр не только Москвы, но и других
городов: Ленинграда, Ярославля, Рязани,
Ленинабада.
Важно выяснить, в какой мере данный
сборник способствует преодолению отстава¬
ния психологической науки от запросов со¬
циалистической практики, насколько он
помогает положительной перестройке психо¬
логии на основе марксистско-ленинской тео¬
рии отражения и учения И. П. Пав¬
лова; освещает ли он трудный путь этой
перестройки и помогает ли психологам пе¬
рейти от деклараций к настоящему делу.
К сожалению, этого сказать нельзя. Со¬
держание сборника не вполне соответствует
его названию. В нем излагаются и коммен¬
тируются общие основы павловского учения,
подчеркивается его материалистический ха¬
рактер, но глубокого рассмотрения важней¬
ших философских проблем психологии в
сборнике нет.
Нельзя сказать, что авторы совсем не
пытались эти проблемы поставить. В отдель¬
ных статьях затрагиваются вопросы о вза¬
имоотношении материального и идеального,
физического и психического, о содержании
и (Ьорме отражения действительности в моз¬
гу человека, о философской и психологиче¬
ской сущности процесса познация, о взаимо¬
отношении языка и мышления и некоторые
другие. Однако трактовка этих вопросов в
статьях сборника не носит глубокого, тео¬
ретически обоснованного характера.
Отчасти это объясняется тем, что сборник
составлялся не по заранее продуманному 11
обстоятельно разработанному плану, кото¬
рым предусматривалась бы известная пр0'
грамма постановки и разрешения важней¬
ших теоретических вопросов психологии,—
в нем объединены работы, написанные ав¬
торами в разное время и по разным зада¬
ниям. Так, например, в сборник вошли
извлечения из некоторых кандидатских и
докторских диссертаций. Авторы этих работ
рассматривают специальные вопросы психо¬
логии, не уделяя достаточного внимания и
места их теоретическому, философскому
обоснованию.
Кроме того составители сборника и его
редакционная коллегия недостаточно пора¬
ботали над тем, чтобы устранить из неко¬
торых статей внутренние противоречия и
путаницу по вопросам философии.
Читателя, который ищет в этом сборнике
решения важнейших философских проблем
психологии, ждет разочарование. Он не
найдет в нем ответа на те вопросы, по ко¬
торым идут споры среди психологов. Тем нс
менее в сборнике имеется немало конкрет¬
ного материала по отдельным вопросам
психологии, представляющего известный ин¬
терес.
Сборник открывается статьей академика
К. М. Быкова «Учение И. П. Павлова
и современное естествознание». Эта статья
представляет собой переработанный доклад
автора на торжественном заседании, посвя¬
щенном 50-летию учения И. П. Павлова
об условных рефлексах.
Статья содержит характеристику ценней¬
шего вклада, внесенного И. П. Павловым
в современное естествознание, дает краткий
обзор пути, пройденного школой И. П. Пав¬
лова под его непосредственным руковод¬
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
1S1
ством и после его смерти, оценивает гро¬
мадные достижения физиологии высшей
нервной деятельности и их значение для
многих областей знания.
К. М. Быков указывает, что учение
И. П. Павлова служит естественно-научным
обсспованием ленинского положения о том,
что мысль, сознание человека есть функ¬
ция мозга. Разработанный И. П. Павло¬
вым объективный метод исследования
«освободил мысль от хлама мистики, суе¬
верий и метафизических представлений о
так называемой душе» (стр. 32). В заключе¬
ние автор подчеркивает глубокую связь
павловского учения с советским гуманиз¬
мом.
Ценность статьи К- М. Быкова заклю¬
чается в содержательном обзоре полувеко¬
вой истории павловского учения, в наметке
основных путей его дальнейшего развития
и в горячем оптимизме, с которым автор
оценивает уже достигнутое и рисует вели¬
чественные перспективы развития науки о
высшей нервной деятельности.
Статья С. А. Петрушевского
«Борьба И. П. Павлова за материализм в
физиологии и психологии», повидимому,
должна была играть роль основной фило¬
софской статьи сборника. Однако с этой
задачей автор не справился.
С. А. Петрушевский в основном правиль¬
но освещает историческую обстановку, в
которой начало создаваться учение
И. П. Павлова. Совершенно справедливо
автор уделяет много внимания вопросу о
роли объективного естественно-научного ме¬
тода исследования психической деятельно¬
сти, характеризуя основные принципы реф¬
лекторной теории. К сожалению, автор
использует материал, уже повторявшийся
в других его статьях на эту тему, допуская
при этом ряд фактических неточностей и
неясных формулировок. Следует при этом
отметить совершенно недопустимую манеоу
цитирования С. А. Петрушевским различ¬
ных источников и подчас произвольного их
комментирования.
Так, на стр. 48 Петрушевский пишет:
«Исследователь'-субъективист не проверяет
«каждый шаг мысли согласием с действи¬
тельностью» п тем самым совершает скачок
«из протяженного мира в непротяженный».
Первая цитата взята автором из статьи
Павлова «Ответ физиолога психологам»,
вторая же—из значительно более ранней
его работы — «Естествознание и мозг». Беря
эти цитаты вне контекста и произвольно их
соединяя, С. А.’ Петрушевский приписывает
психологу-субъективисту то, что И. П. Пав¬
лов говорил о трудностях, которые пости¬
гают физиолога, пользующегося психологи¬
ческими понятиями. В павловском контексте
каждая из этих выдержек имеет понятный
смысл. В контексте же С. А. Петрушевского
они вызывают полное недоумение.
Правильно характеризуя мысль И. П. Пав¬
лова о том, что вторая сигнальная система
физиологически деятельна толь'ко в связи
с первой, и предупреждая о том, что стрем¬
ление к чрезмерному абстрагированию за¬
ключает в себе опасность отлета мысли
от действительности, С. А. Петрушевский
приписывает И. П. Павлову абсурдное
утверждение: «Анализируя под этим углом
зрения мышление Гегеля, с ног на голову
перевертывавшего действительность в угоду
реакционной буржуазии, Павлов писал, что
этот идеалист оперировал лишь
второй сигнальной системой, не
считаясь с действительностью» (стр. 67,
разрядка наша.— Е. Б. и В. К.). Нет,
И. П. Павлов этого не писал и не мог пи¬
сать, и об этом ясно говорит цитата, кото¬
рая приводится вслед за вольной интерпре¬
тацией Петрушевского. «Гегель,— говорил
Павлов,— не любил действительности и был
счастлив, лишь предаваясь своим отвлечен¬
ным размышлениям, думая о едином абсо¬
люте и т. п. Он со своею оторванностью
второй сигнальной системы от конкретных
образов был счастлив, но вообще это надо
считать несчастьем для человека, это жуть,
это может привести к мысли, что окружаю¬
щее подлог» (стр. 67).
Оперирование лишь второй сигнальной
системой — вещь невозможная ни для ко¬
го, в том числе и для Гегеля. Что касается
отрыва второй сигнальной системы от кон¬
кретной действительности при чрезмерной
склонности к абстрагированию, то такая
опасность возможна, и, в частности, она
явно проявилась у Гегеля. Вольное коммен¬
тирование С. А. Петрушевским Павлова
искажает ясную мысль великого физиолога,
доводя ее до нелепости.
Па 49-й странице С. А. Петрушевский
утверждает: «Павлов, в противоположность
механистам, рассматривал поведение орга¬
низмов не как «алгебраическую сумму»
внешних воздействий, а как активное
преобразование внешнего через внут¬
реннюю организацию...» и далее, па стр. 50:
«Поведение, по Павлову... это всегда а к-
тивное приспособление организма к сре¬
де» (Разрядка наша — Е. Б. и В. К)
Однако на стр. 64 взгляд автора неожидан¬
182
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
ным образом меняется. Оценивая «орудии
ную деятельность» животных, он заключает:
«Они пользуются в основном тем, что дает
природа, пассивно приспособляясь к
ней». (Разрядка паша.— Е. Б. и В. К.)
Остается неясным, как же все-таки приспо¬
собляются животные к природе: активно
пли пассивно?! Ссылки на Павлова здесь
ни к чему. Это противоречивые суждения
самого Петрушевского.
Серьезные теоретические вопросы постав¬
лены в статье проф. С. Л. Р у б и н ш т е й-
н а «Учение И. П. Павлова и проблемы
психологии».
Основное направление перестройки пси¬
хологии автор видит в последовательном
внедрении марксизма в психологию, в пре¬
одолении методологически неправильной
тенденции полного сведения психологии к
физиологии, в решительной ломке еше не
преодоленных в психологии идеалистических
концепций и творческой разработке новой
психологической теории, отвечающей духу
марксизма-ленинизма и павловского учения.
Отсюда перед психологами возникает задача
заново пересмотреть содержание психологи¬
ческих понятий в свете учения И. П. Пав¬
лова.
С. Л. Рубинштейн считает ошибочным
«стремление некоторых психологов усмот¬
реть весь смысл перестройки психологии
па павловской основе только в том, чтобы
присоединить к психологическим работам
старого образца, — ничего, собственно, не
меняя в них по существу, — раскрытие фи¬
зиологических механизмов психологических
явлений, описанных в этих работах, сводя
при этом всю объяснительную, научную
часть работы психолога к анализу физиоло¬
гических механизмов» (стр. 197).
Относясь самокритически к прежней своей
работе «Основы общей психологии»,
С. Л. Рубинштейн не называет, однако, тех
психологов, которые, по его мнению, допу¬
скают серьезные ошибки при перестройке
психологии, да и сам не осуществляет этой
перестройки в духе сформулированных им
требований.
Поставив перед собой задачу показать в
пределах данной статьи, как следовало бы
по-новому подойти к проблеме ощущений
и восприятий, С. Л. Рубинштейн выступает
с критикой «периферической» теории ощу¬
щений, которой он противопоставляет цент¬
ральную, то есть рефлекторную, теорию. Он
возражает против традиционного разрыва
между ощущениями и восприятиями и пы¬
тается свести так называемую проблему
константности, а также и весе процесс вос¬
приятия, к механизмам аналитико-синтетиче¬
ской деятельности коры головного мозга в
ответ на комплексные раздражители. При
этом автор ис связывает в достаточной мере
ленинскую теорию отражения с учением
И. П. Павлова при рассмотрении вопроса об
активном характере отражения и, по суще¬
ству, везде говорит лишь о физиологических
процессах. То же самое можно сказать и о
трактовке вопросов мышления и памяти.
Касаясь этих вопросов, автор говорит лишь
о второй сигнальной системе, а также о
«динамике процессов возбуждения и тормо¬
жения» при образовании и функционирова¬
нии временных связей (ассоциаций).
Аналогичные суждения высказывает автор
по вопросам психологии личности и психо¬
логии способностей в связи с учением
И. П. Павлова о типах высшей нервной дея¬
тельности. Никакого собственно-психоло¬
гического исследования вопроса о спо¬
собностях и характере, которое вытекало бы
из учения классиков марксизма-ленинизма и
находило естественно-научные предпосылки
в учении И. П. Павлова о типах высшей
нервной деятельности, сам С. Л. Рубин¬
штейн не дает, ограничиваясь лишь декла¬
рацией о необходимости такого исследо¬
вания.
Таким образом, упрек, брошенный
С. Л. Рубинштейном в адрес «неизвестных»
психологов, пытающихся ограничиться изу¬
чением физиологической основы психических
явлений, обращается против самого же
С. Л. Рубинштейна.
Наибольший интерес в статье проф. Ру¬
бинштейна представляет критика метафизи¬
ческих построений функциональной психо¬
логии, бытующих в трудах советских пси¬
хологов. По этим воззрениям, мышление как
особая функция участвует в памяти, воля —
в восприятии, внимание — во всех осталь¬
ных процессах. «Концепция обособленных
функций,—пишет С. Л. Рубинштейн,—ру¬
шится прежде всего потому, что одни и те
же формы деятельности мозга — анализ и
синтез — выступают как общие основные
формы для разных психических процессов»
(стр. 208).
К сожалению, С. Л. Рубинштейн не сумел
дать хотя бы приблизительную наметку того,
как надо изучать эти «разные» психические
процессы, имеющие общую нейро-динамиче¬
скую основу, в аспекте павловской физио¬
логии.
Статья Н. А. X р о м о в а «К вопросу о
физическом и психическом» частично посвя¬
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
183
щена позитивному изложению философского
вопроса о соотношении физического и пси¬
хического, частично направлена против
немарксистских положении, высказанных по
этому вопросу в советской литературе. Из
марксистского положения о первичности ма¬
терии и вторичности сознания следует вы¬
вод о неправомерности полного отождествле¬
ния психического (идеального) и физиче¬
ского (материального). Автор совершенно
справедливо протестует против наметившей¬
ся тенденции объявить такие понятия, как
«психика», «субъект», «переживания субъек¬
та» и т. п., идеалистическими понятиями.
«Подобные утверждения лишены всякого
основания, направлены против диалектиче¬
ского материализма и павловского учения»,—
пишет автор (стр. 125). С точки зрения
И. П. Павлова, как правильно разъясняет
Н. А. Хромов, «рефлекс, как механизм отра¬
жения, и есть та особая физиологическая
функция мозга, в результате которой возни¬
кает субъективный образ объективного ми¬
ра» (стр. 127).
Н. А. Хромов подвергает критике методо¬
логически ошибочные утверждения П. И. Зин¬
ченко, В. Н. Мясищева и др. по данному
вопросу.
Статья Хромова выиграла бы, если бы
он привел в систематическом изложении
взгляды И. П. Павлова по вопросу о соотно¬
шении субъективного и объективного, психо¬
логического и физиологического.
К работам общетеоретического характера
относится и статья Ф. Н. Шемякина
«Вопросы языка и мышления в свете трудов
И. В. Сталина по языкознанию».
Автор правильно характеризует диалек¬
тику языка и мышления как общественных
явлений и подвергает критике идеалистиче¬
ский подход к языку как к явлению инди¬
видуального сознания. Язык принадлежит
народу, как его творение, и «звучание язы¬
ка» по происхождению своему также обще¬
ственно. «Человек не рождается с речевым
аппаратом, приспособленным специально
для какого-либо конкретного языка,— пи¬
шет Ф. И. Шемякин,—Он научается произ¬
носить и слышать звуки родного языка как
член данного общества, как сын своего на¬
рода» (стр. 296).
Однако, правильно критикуя идеалистов за
отрыв в языке индивидуального от обще¬
ственного, Ф. Н. Шемякин считает невер¬
ным всякое различение между понятиями
языка и речи, рассматривая его как пе¬
режиток идеалистической трактовки во¬
проса.
К сожалению, необходимой ясности в этот
вопрос пе вносит и сам Ф. Н. Шемякин.
В свете сталинского труда ни для кого из
марксистов нет сомнения в том, что язык
и мышление суть явления общественного
характера, что язык и мышление неразрыв¬
но связаны друг с другом. Однако мар¬
ксистский подход к языку как к обществен¬
ному явлению отнюдь не исключает физио¬
логического и психологического исследова¬
ния речевой деятельности. Сталинское уче¬
ние о языке как общественном явлении
освещает новым светом павловское учение о
второй сигнальной системе, обязывая фи¬
зиолога и психолога, подходящих к исследо¬
ванию речевой деятельности под углом
зрения своей специальности, учитывать в
то же время специфику языка и речи как
общественных явлений.
Ф. Н. Шемякин поднимает далее вопрос
о так называемой «внутренней речи». Среди
психологов довольно широко распростране¬
ны утверждения о том, что пора отказаться
от термина «внутренняя речь», так как это
может якобы привести к представлению о
«чистом» мышлении, то есть к идеализму.
Эти опасения не выдерживают критики, так
как именно идеалистическая трактовка «чи¬
стого» мышления отрывает его от языка,
тогда как понятие «внутренняя речь» ско¬
рее Подразумевает связь языка и мыш¬
ления.
Непонятно, наконец, зачем понадобилось
автору прибегать для иллюстрации положе¬
ния о влиянии языка как общественного
явления на развитие индивидуальной речи
к примерам, лишенным научной достоверно¬
сти (случай с Каспаром Гаузером, моряком
и т. п., см. стр. 326—328).
Большой интерес представляет статья
Э. А. А с р а т я rf а «К вопросу о физиоло¬
гии временной связи». Согласно взглядам
автора, «условно-рефлекторная связь замы¬
кается между нервными клетками корковых
ветвей дуги безусловного рефлекса и дуги
так называемого ориентировочного рефлек¬
са, т. е. между корковыми ветвями дуг двух
безусловных рефлексов» (стр. 151).
Поставленный еще Павловым вопрос о
двусторонней проводимости нервных процес¬
сов в замыкательных корковых механизмах
Э. А. Асратян связывает с так называемым
«законом силы», утверждая, что «соот¬
носительная интенсивность возбуждения в
нервных центрах определяет то или
иное направление нервных импульсов...»
(стр. 156).
Немалый интерес для психологов пред-
1S4
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
стлвляет разрабатываемая Э. А. Асратяном
проблема «переключения нервного тока» а
зависимости от изменения внешних усло¬
вий, в частности, выработки разнородных и
противоположных по знаку условных ре¬
флексов на одинаковые раздражители. «Пе¬
реключатель» как особого характера услов¬
ный раздражитель... создает в коре опреде¬
ленный функциональный фон тонического
характера, определенную функциональную
динамическую структуру открытых п закры¬
тых путей и таким образом предопределяет
характер и род условно-рефлекторной дея¬
тельности... Действующий на этом фоне
обычный, фазный или пусковой условный
раздражитель направляет поток нервных
импульсов через открытый условно-рефлек¬
торный путь и вызывает соответствующую
деятельность' организма» (стр. 164—165).
Эти положения автора, подтвержденные экс¬
периментально, окажут большую помощь
психологам в раскрытии сложных законо¬
мерностей целенаправленной деятельности
человека.
На место идеалистических представлений
о чисто духовных «детерминирующих тен¬
денциях» волевых действий личности будет
поставлено трезвое, материалистическое уче¬
ние о механизмах мозговой деятельности,
детерминированных внешними условиями.
«Павловское учение,— заключает автор,—
опрокидывает все и всякие буржуазные лже¬
учения о поведении животных и человека,
является могучим орудием научного про¬
гресса в физиологии и психологии»
(стр. 170).
В статье Б. Г. Ананьева «Проблема
парной работы больших полушарий в уче¬
нии И. П. Павлова и психология» делается
попытка доказать, что решающую роль в
восприятии пространственных отношений
играют не периферические аппараты (бино¬
кулярное зрение, бинауральный слух), а
совместная работа разноименных полуша¬
рий и связанных с ними половин тела.
С этой позиции, сформулированной еще
И. П. Павловым, автор критикует тради¬
ционную «периферическую» концепцию про¬
странственных представлений, связанную с
физиологическим идеализмом, противопо¬
ставляя ей точные данные павловской фи¬
зиологии и результаты экспериментальных
исследований ленинградских психологов —
сотрудников автора.
Статья Е. Н. Соколова «Взаимосвязь
анализаторов в отражении внешнего мира»
посвящена проблеме физиологических меха¬
низмов процесса восприятия, рассматривае¬
мого с позиций учения И. П. Павлова о
высшем нервном анализе и синтезе. Рас¬
крывая общую природу восприятия как
сложной реакции мозга на комплексные
раздражители, автор отмечает своеобразие
этого процесса у человека,, связанное с уча¬
стием в восприятии действительности вто¬
рой сигнальной системы.
Автор проводит павловскую точку зрения
при анализе восприятия различных предме¬
тов, осуществляемого взаимодействием раз¬
ных анализаторов и тем обобщением раз¬
дражений, которое осуществляется во вто¬
рой сигнальной системе.
В содержательной статье В. И. С ел и в а¬
н о в а «К вопросу о так называемом про¬
извольном поведении» изложены основные
положения учения Сеченова — Павлова о
произвольных актах поведения. «Всякий
сложный акт поведения есть сложный услов¬
ный рефлекс, в котором... содержатся п
врожденное и приобретенное как части еди¬
ного целого... Этот рефлекс имеет начало —
внешний сигнал, середину — аналитико-син¬
тетическую деятельность мозга и конец —
сложную цепь внешних движений, которые
составляют единое сложное действие»
(стр. 377). Автор правильно интерпретирует
позицию Павлова, считавшего, что та дея¬
тельность, которая характеризуется нами,
как воля, «почти целиком в руках физиоло¬
гии. Именно здесь произошла полная встре¬
ча субъективного с объективным» (П а в¬
л о в).
Особое внимание автор уделяет специфи¬
чески человеческой форме произволь'ных
реакций, правильно связывая произвольные
действия человека с механизмом взаимодей¬
ствия первой и второй сигнальных систем.
В результате такого взаимодействия разви¬
вается воля. Человек воспитывается «не
только словом, но и делом. Всякое убежде¬
ние человека должно быть подкреплено соб¬
ственными его поступками, соответствующи¬
ми этому убеждению. В противном случае
получается несоответствие между второй
и первой сигнальными системами, а в ре¬
зультате безволие, т. е. разрыв между сло¬
вом и делом» (стр. 401).
Серьезного внимания заслуживает пра¬
вильный подход автора к проблеме первич¬
ных потребностей, как одной из исходных
материальных предпосылок волевой дея¬
тельности. В противоположность идеалисти¬
ческой трактовке потребностей, как имма¬
нентных побуждений организма, идущих из
его глубин, В. И. Селиванов рассматривает
потребности с позиций мичуринской биоло¬
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
185
гии и павловской физиологии. Обмен ве¬
ществ, происходящий в организмах, приво¬
дит к периодическому нарушению равнове¬
сия между организмом и средой. Убыль
вещества и энергии должна быть восполне¬
на путем ассимиляции новых веществ.
Разумеется, в таком понимании потребно¬
сти выражен лишь физиологический аспект
проблемы, но он очень важен для решения
сущности волевых процессов.
Последовательно развивая принцип детер¬
минирования любой нервной деятельности
внешними условиями, В. И. Селиванов на
анализе первичных потребностей показал
детерминацию простых волевых действий.
К сожалению, автор ограничил свою задачу
анализом роли первичных потребностей в
определении волевых процессов.
Статья В. И. Селиванова является свиде¬
тельством творческого подхода автора к од¬
ной из сложнейших проблем психологии.
Статья Е. А. Будиловой «Проблема
анализаторов в трудах И. М. Сеченова»
освещает историю учения об анализаторах,
основы которого заложены «отцом русской
физиологии» ц экспериментально разрабо¬
таны И. П. Павловым. Отдавая должное
глубокой теоретической проницательности
И. М. Сеченова, который в основных чертах
предвосхитил экспериментальную разработ¬
ку проблемы, автор несколько смещает исто¬
рическую перспективу, забывая о дистанции
времени, разделявшей обоих великих физио¬
логов, и приписывая Сеченову предвосхище¬
ние почти всех теоретических выводов Пав¬
лова. На деле И. П. Павлов не только экс¬
периментально доказал правоту основных
положений И. М. Сеченова, но и продвинул
намного вперед учение об анализаторах,
радикально перестроив весь этот отдел фи¬
зиологии. .
Статья Е. В. Шороховой «Учение
И. П. Павлова о сигнальных системах» в
основном правильно, но довольно элементар¬
но излагает учение И. П. Павлова по одно¬
му из самых трудных вопросов. В кратком
обзоре развития сигнальной деятельности
в животном мире, от простейших до челове¬
ка включительно, автор показывает посте¬
пенный переход от такого состояния, когда
животное целиком является анализатором,
до высокой дифференциации сигнальной
деятельности у высших животных и обра¬
зования второй сигнальной системы у чело¬
века. К сожалению, автор ограничивает
свой обзор общеизвестными источниками,
преимущественно ссылками па сочинения
И. П. Павлова н А. Г. Иванова-Смоленско¬
го, не делая попытки творчески рассмотреть
проблему.
В статье имеются отдельные неряшливые
формулировки, например: «Если подогре¬
вать температуру определенного участка
воды...» (стр. 338). Или на стр. 339: «Изу¬
чая поведение простейших, можно конста¬
тировать, что... они проявляют также спо¬
собность анализировать и синтезировать
непрямые раздражители посредством сиг¬
нальной деятельности протоплазмы» (?). До
сих пор мы были убеждены в том, что «сиг¬
нализировать» может окружающая простей¬
ший организм среда, а протоплазма про¬
стейших в лучшем случае может лишь
воспринимать эти воздействия.
В статье имеются и другие неточные и
нечеткие формулировки, которые не дают
возможности читателю правильно воспри¬
нять мысль автора.
Статья В. С. Филатова «Психология
характера в свете павловского учения о фи¬
зиологии высшей нервной деятельности» за¬
трагивает одну из важнейших проблем пси¬
хологии. Автор рассматривает проблему
характера в связи с павловским учением о
типах высшей нервной деятельности. В про¬
тивоположность распространенному мне¬
нию, по которому темперамент рассматри¬
вается как тип высшей нервной деятельно¬
сти, свойственный индивиду от природы, но
меняющийся под влиянием воздействий
внешних условий, а характер — как всецело
обусловленный влиянием внешней среды,
автор статьи утверждает: «Темперамент
нельзя противопоставлять характеру, как не¬
что врожденное и неизменное чему-то при¬
обретаемому и изменяющемуся. Характер и
темперамент — это не одно и то же, но это
также и не два самостоятельных и незави¬
симых друг от друга свойства, параллельно
развивающихся. Это — две стороны единого
процесса, характеризующего динамику выс¬
шей нервной деятельности и отражающего,
таким образом, всю сложность взаимоотно¬
шений организма и среды, как единого це¬
лого» (стр. 411).
Нельзя сказать, что эти утверждения
В. С. Филатова отличаются ясностью. На¬
против, они страдают противоречивостью,
притом не диалектического характера. Чув¬
ствуя сам шаткость подобных утверждений,
автор прибавляет к ним следующее разъ¬
яснение: «Правда, в этом едином процессе
темпы развития этих сторон различны.
Изменения в характере обычно происхо¬
дят легче н быстрее, в темпераменте — труд¬
нее и медленнее. Объясняется это тем, что
18ö
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
темперамент более непосредственно связан
с типом нервной системы, в то время как
зависимость черт характера от типа нервной
деятельности в значительно большей степе¬
ни опосредована социальной средой» (там
же).
Это разъяснение еще резче подчеркивает
непоследовательность, проявляемую автором
в обосновании своих положений. В последу¬
ющем изложении Филатов выдвигает поло¬
жение о характере как индивидуальном ди¬
намическом стереотипе, сложившемся при
определенных условиях взаимодействия сре¬
ды и организма. Однако в самом формиро¬
вании такого стереотипа врожденные свой¬
ства нервной системы и внешние условия
играют различную роль. Какова эта роль?
Ответ неясен. В целом проблема формиро¬
вания характера из-за большой внутренней
противоречивости суждений автора и недо¬
статочно продуманной аргументации не по¬
лучила ясного разрешения.
В сборнике содержатся также статьи:
В. М. Каганова, несколько отвлечен¬
но рассматривающая вопрос о единстве уче¬
ний И. В. Мичурина и И. П. Павлова;
М. Г. Ярошевского, являющаяся
комментарием к статье И. П. Павлова
«Ответ физиолога психологам»; М. П. Б а с¬
кина «Психологическая школа в амери¬
канской буржуазной социологии — орудие
разбойничьего империализма», не имеющая
прямого отношения к проблематике данного
сборника.
* * *
Подводя итоги критическому рассмотре¬
нию сборника в целом, необходимо отме¬
тить, что сборник, несмотря на указанные
выше недостатки и отдельные ошибочные
положения в статьях, сильно отличающихся
по своему характеру и теоретическому уров¬
ню, несомненно, сыграет положительную
роль. В ряде статей сборника поставлены
новые проблемы, сделаны удачные попытки
рассмотрения некоторых психологических
проблем на основе павловского учения и в
свете марксистско-ленинской теории отра¬
жения.
Одновременно нельзя не отметить как су¬
щественный недостаток сборника тот факт,
что ни один из авторов пе дал себе труда
сколько-нибудь серьезно проанализировать
создавшееся положение дел в области пси¬
хологии с тем, чтобы вооружить психологов
па разрешение актуальных научных задач.
В сборнике не нашлось места критике круп¬
ных работ советских психологов и выясне¬
нию тех требований, которые предъявляет
к психологии советская действительность.
Совершенно не отражены в сборнике такие
важнейшие теоретические вопросы, как во¬
прос об объективном методе в психологии
(если не считать нескольких беглых заме¬
чаний по этому вопросу в статье С. А. Пет¬
рушевского), а также о специфических осо¬
бенностях психических явлений, о психоло¬
гических закономерностях.
Создается впечатление, что составители
сборника и большинство привлеченных ими
авторов не видят конкретной действитель¬
ности, не замечают борьбы нового со ста¬
рым в области психологии и потому, есте¬
ственно, не могут ни успешно содействовать
устранению отживающего старого, ни твер¬
до стать на защиту нового.
Необходимо также отметить, что сборник
недостаточно тщательно отредактирован.
Ряд статей, как уже отмечалось выше, со¬
держит нечеткие, неясные или неряшливые
формулировки и другие стилистические по¬
грешности. К вопросам языка и стиля при
издании научных трудов следует относиться
с большей ответственностью, чем к ним от¬
неслась редакционная коллегия данного
сборника.
Е. И. БОЙКО,
В. Н. КОЛБАНОВСКИЙ

Против ошибочной трактовки проблемы
народности литературы
Письмо в редакцию
Марксистское решение проблемы народно¬
сти литературы имеет большое значение для
дальнейшего развития литературоведения,
так как дает возможность глубже осмыс¬
лить’ связь литературы с народом, ее со¬
циальную обусловленность, ее роль и место
в освободительной борьбе народа, понять
законы возникновения и развития искусства
русского народа, а также всех других на¬
родов мира.
Вопрос о 'народности литературы был
поставлен в России еще в начале XIX века.
На протяжении нескольких десятилетий уси¬
лиями многих поколений литературоведов в
разработке этого вопроса достигнуты опре¬
деленные успехи, но и до настоящего вре¬
мени он остается одним из центральных
вопросов литературоведческой науки, по¬
скольку он все еще не получил в нашей
литературе достаточно обстоятельного и глу¬
бокого освещения. Объясняется это тем, что
вопрос этот очень сложен: народность — по¬
нятие историческое, и правильное освеще¬
ние проблемы народности литературы, рас¬
крытие сущности этого понятия с марксист¬
ских позиций требует не только глубокого
знания истории литературы и общей исто¬
рии, но и глубокого усвоения марксистско-
ленинской теории и прежде всего основ
исторического материализма.
Чтобы разобраться в том, как наше лите¬
ратуроведение ставит и решает вопрос о на¬
родности литературы, мы остановимся лишь
на трех последних работах советских лите¬
ратуроведов, в которых делается попытка
теоретически решить проблему народности '.
Л. Ф. Иващенко в своей статье «П р о-
блема народности литературы»
1 А. Ф. Иващенко. Проблема народ¬
ности литературы. Сборник «Вопросы лите¬
ратуроведения в свете трудов И. В. Сталина
по языкознанию». М. Изд. АН СССР. 1951,
стр. 106—133.
Б. И. Б у р с о в. Проблема народности
в литературе критического реализма. «Изве¬
стия Академии наук СССР. Отделение лите¬
ратуры и языка». Том X. Вып. 6, стр. 547—
563.
Л. И. Тимофеев. Проблема традиции
и новаторства в советской литературе. Сбор¬
ник «Вопросы теории литературы». М. Уч¬
педгиз. 1950. стр. 66—97.
исходит из взглядов классиков марксизма-
ленинизма на народ и его роль в обще¬
ственно-историческом процессе, из положе¬
ния И. В. Сталина о том, что нельзя понять
язык и его законы, не изучая истории наро¬
да, и говорит, что «суть проблемы состоит
в том, чтобы подойти к истории литературы,
как явлению, сложно опосредствованному
историей производителей материальных
благ» (стр. ПО). Далее автор приводит вы¬
сказывание В. И. Ленина о том, что искус¬
ство принадлежит народу, и делает сле¬
дующий вывод: «Это замечательное поло¬
жение, высказанное Лениным, служит ру¬
ководящим критерием при постановке и ре¬
шении проблемы народности литературы»
(стр. НО).
Эти положения, приведенные в статье
А. Ф. Иващенко, бесспорны, однако они
остаются нераскрытыми. Автор не сделал
Даже попытки установить основные призна¬
ки народности литературы. Об этом свиде¬
тельствуют его выводы, в которых гово¬
рится:
«1) Не следует огрублять, упрощать само
понятие народности литературы, создавае¬
мой в условиях эксплуататорского строя.
У Л. Толстого не так уж много прямых
высказываний о крестьянстве. Бальзак в
своей «Человеческой комедии» сравнительно
мало касается жизни и положения трудовых
масс Франции. Здесь важен угол зрения на
действительность, на основные (с точки зре¬
ния положения народных масс) вопросы,
которые объективно подводят писателя к
настроениям и чаяниям народа» (стр. 131).
«2) Вместе с тем, творчество многих пи¬
сателей, субъективно не связанных с наро¬
дом и даже часто писавших не о народе,
становится народным позднее, когда в аван¬
гарде^ народных масс встает пролетариат —
самый передовой и самый революционный
класс из всех классов, существовавших в
истории человеческого общества. Только те¬
перь создаются во Франции предпосылки к
тому, чтобы Рабле и Бальзак, Беранже и
Гюго стали подлинно народными писателя¬
ми, только теперь, в Германской демократи¬
ческой республике создаются условия для
того, чтобы произведения Гете и Лессинга,
Гейне и Веерта стали подлинно общенарод¬
ным достоянием» (стр. 132).
Первый вывод А. Ф. Иващенко является
положением, известным русскому литерату¬
188
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
роведению со времени Белинского и Черны¬
шевского.
Второй вывод А. Ф. Иващенко никоим об¬
разом не вытекает из его статьи и, что
самое главное, является неправильным.
С утверждением А. Ф. Иващенко, что твор¬
чество некоторых писателей якобы «стано¬
вится народным позднее», согласиться
нельзя. Речь может идти лишь о том, что с
позиций пролетариата мы можем глубже
раскрыть сущность народности того или
иного писателя.
Совершенно очевидно, что в статье
А. Ф. Иващенко смешиваются два понятия:
народность литературы и ее доступ¬
ность широким массам трудящихся. Это
понятия различные, хотя и связанные меж¬
ду собой, о чем мы скажем дальше (сам
А. Ф. Иващенко говорит об этом па
стр. 119). Смешение понятий приводит авто¬
ра к ошибочным выводам. По его мнению,
только теперь создаются предпосылки к то¬
му, чтобы Бальзак и Рабле, Беранже и
Гюго, Гете и Гейне стали подлинно народ¬
ными писателями.
Если подойти с такой меркой к русской
классической литературе, то окажется, что
Пушкин и Лермонтов, Гоголь и Чернышев¬
ский, Тургенев и Л. Толстой не были на¬
родными писателями до начала XX века,
так как субъективно не были связаны с
народом. Отсюда неизбежно вытекает вы¬
вод, что и Белинский, и Чернышевский, и
Добролюбов ошибались, когда писали о на¬
родности произведений Пушкина и Гоголя,
Лермонтова и Островского.
Ошибочность такого вывода совершенно
очевидна.
Рассуждения проф. Иващенко о субъек¬
тивной и объективной связи писателей про¬
шлого с народом содержат ряд неясных
положений, которые также могут быть' истол¬
кованы в вульгарно-социологическом смысле.
Ои пишет о том, что писатели прошлого,
которые связаны с народом субъективно,
были народными; те. же писатели, которые
связаны с народом объективно, стали на¬
родными только после выхода на арену ра¬
бочего класса. При этом проф. Иващенко
не разъясняет, в чем он видит субъектив¬
ную и объективную связь писателя с на¬
родом, и не раскрывает соотношения клас¬
совости и народности литературы.
Б. И. Бурсов в своей статье «Проблема
народности в литературе крити¬
ческого реализма» также не решил
поставленной проблемы, хотя, с нашей точ¬
ки зрения, ближе, чем А. Ф. Иващенко,
подошел к марксистско-ленинскому понима¬
нию народности. Он правильно утверждает,
что «литература, как специфическая форма
идеологии, принадлежит к области надстрой¬
ки» (стр. 547).
Однако нельзя в целом согласиться с
определением основных признаков народно¬
сти литературы, предложенным Б. И. Бур¬
ковым. «Великая литература,— пишет он,—
по двум причинам не может не быть народ¬
ной литературой: во-первых, потому, что
она оплодотворена идеями, близкими
и дорогими народу; во-вторых, по¬
тому, что язык, при помощи кот о-
рого она создается, это язык
народа» (стр. 552).
Первый вывод правилен, хотя и не вносит
чего-либо нового в понимание народности по
сравнению с ее пониманием революционно¬
демократической критикой. Второй вывод
требует некоторого разъяснения. Считать
народный язык специфическим, от¬
личительным признаком народности
литературы неправильно.
Конечно, язык произведения играет зна¬
чительную роль в определении его народ¬
ности, но следует иметь в виду, что на рус¬
ском общенародном языке писались как на¬
родные, так и антинародные произведения.
Известно, что некоторые великие русские
писатели, как, например, Гоголь и Толстой,
наряду с глубоко народными создали также
и антинародные, реакционные произведе¬
ния. Следуя концепции тов. Бурсова, можно
сделать вывод, что «Мертвые души» напи¬
саны народным языком, а «Выбранные ме¬
ста из переписки с друзьями» — каким-то
особым языком, не принадлежащим народу,
что «Анна Каренина» Л. Толстого написана
народным языком, а его религиозно-фило¬
софские статьи совершенно другим, не на¬
родным.
Следует подчеркнуть, что сам Б. И. Бур¬
сов, прослеживая в статье развитие народ¬
ности в произведениях Пушкина, Гоголя и
Толстого, даже не попытался применить
свой тезис о народном языке, анализируя
лишь мировоззрение писателей, идейное
направление их произведений.
Профессор Л. И. Тимофеев в статье
«Проблема традиции и новатор¬
ства в советской литературе» по¬
свящает специальный раздел вопросу о на¬
родности русской классической литературы.
В трактовке этого вопроса Л. И. Тимо¬
феев исходит из неправильных положений,
что русские писатели-классики были якобы
далеки от народа, а «сам народ не мог вы¬
двигать писателей из своей среды, так как
его держали в темноте и невежестве»
(стр. 71). Если согласиться с Л. И. Тимо¬
феевым, придется признать, что о народно¬
сти русской литературы и говорить нечего.
Оба эти положения профессора Тимофеева
неправильны и не подтверждаются историей
литературы.
Напомнив слова Ленина о декабристах,
которые были «страшно далеки... от наро¬
да», Л. И. Тимофеев по-начетнически пе¬
реносит их на всех русских писателей-
классиков, считая и их далекими от народа
и игнорируя тот факт, что такие современ¬
ники декабристов, как Радищев и Пушкин,
стояли к народу ближе, чем декабристы,
не говоря уже о Гоголе, Белинском, Чер¬
нышевском, Добролюбове, Салтыкове-Щед¬
рине, Островском, Л. Толстом и многих дру¬
гих великих русских писателях, отражавших
стремления народных масс и отстаивавших
интересы народа. Их тесная связь с наро¬
дом общеизвестна. Таким образом, первый
тезис проф. Тимофеева оказывается ложным.
Не выдерживает критики и второй его те¬
зис, в котором утверждается, что «сам народ
не мог выдвигать писателей из своей среды».
Стоит только вспомнить имена таких писа¬
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
189
телей, вышедших из народных низов, как
М. В. Ломоносов, Т. Шевченко, М. Горь¬
кий, чтобы обнаружилась несостоятельность
этого категорического утверждения.
Да и сам проф. Тимофеев, говоря об ус¬
пехах русской классической литературы н
развитии ее народности, здесь же подчер¬
кивает, что обращение к народной жизни
открыло русской литературе «мир народ¬
ных страданий» (стр. 72).
Но почему только мир народных страда¬
ний? А потому, что это необходимо
Л. И. Тимофееву для обоснования его
неверных положений о том, что в центре
внимания дореволюционной литературы
стоит прежде всего образ человека-жертвы,
раскрывающий непримиримые противоречия
парода и господствующих классов, и образ
человека-угнетателя, носителя тех социаль¬
ных сил, которые обрекают человека на
страдания. И только вскользь говорит проф.
Тимофеев об образе героя-борца, создан¬
ном русской литературой.
Деление образов в первую очередь па
человека-жертву и человека-угнетателя
снижает освободительный, революционный
пафос русской классической 'литературы, за¬
тушевывает ее неразрывную связь с осво¬
бодительной борьбой народа. Известно, что
в русской классической литературе образ
бррца за народное счастье занимает видное
место. В героической истории России
XIX- века проф. Тимофеев видит только
«народные страдания» и игнорирует рево¬
люционную освободительную борьбу. А ме¬
жду тем именно эта революционная освобо¬
дительная борьба и определяла прежде все¬
го развитие русской классической подлинно
народной литературы.
Пытаясь раскрыть содержание понятия
народности, Л. И. Тимофеев заявляет, что
основным признаком народности является
постановка в произведении проблемы обще¬
народного значения. Однако он тут же гово¬
рит о том, что общенародную проблему
можно решить и в плане, враждебном на¬
роду. Но тогда какой же это основной при¬
знак народности, если его может иметь и
антинародная, реакционная литература?
Проф. Тимофеев, сам того не замечая, тут
же и снимает выдвинутое им определение
основного признака (условия) народности
литературы. Вторым признаком народности
тов. Тимофеев считает решение поставлен¬
ной в произведении проблемы в интересах
народа и третьим — понятность и доступ¬
ность ее народным массам. Эти положения
проф. Тимофеева вполне справедливы.
Следует, однако, отметить, что сам проф.
Тимофеев, уделив немало внимания пробле¬
ме народности в своей книге «Теория лите¬
ратуры», заявляет, что «народность не пред¬
ставляет собой какого-то постоянного
комплекса признаков, которым мы всегда
можем измерять данное произведение, что¬
бы решить, народно оно или нет» (стр. 105).
Очевидно, народность представляется ему
чем-то аморфным, преходящим, не поддаю¬
щимся точному определению.
Советские литературоведы-марксисты не
могут согласиться с тем, что понятие на¬
родности! непознаваемо, а признаки народ¬
ности неуловимы н не поддаются точному
определению. Задача советских литературо¬
ведов состоит в том, чтобы найти эти при¬
знаки.
Ключ к решению проблемы народности
мы должны искать в трудах классиков мар¬
ксизма-ленинизма.
В беседе с Кларой Цеткин В. И. Ленин
в свое время говорил, что искусство принад¬
лежит народу, указав этим на тесную
связь искусства с народной жизнью, на то,
что настоящим хозяином и ценителем ис¬
кусства может быть только народ—созда¬
тель материальных и духовных ценностей
человечества.
И дальше Ленин указал, что народное
искусство должно удовлетворять следующим
требованиям. Оно должно уходить своими
глубочайшими корнями в самую толщу
широких трудящихся масс. Оно должно быть
понятно этим массам и любимо ими. Оно
должно объединять чувство, мысли и волю
этих масс, подымать их. Оно должно про¬
буждать в них художников и развивать их.
Указанные положения Ленина являются
ключом к решению проблемы народности
литературы.
Еще Белинский указывал на то, что на¬
родность сделалась первым положительным
признаком литературы, высшей заслугой
писателя, и подчеркивал, что художествен¬
ное творчество неразрывно связано с на¬
родом, ибо настоящий поэт не может не
быть народным.
Чернышевский и Добролюбов рассматри¬
вали себя как «партию народа в литерату¬
ре» и измеряли достоинство писателя, ис¬
ходя из того, стоит ли он «в уровень с теми
естественными стремлениями, которые уже
пробудились в народе или должны скоро
пробудиться...» (Добролюбов).
Товарищ Жданов говорил в докладе о
журналах «Звезда» и «Ленинград», что ве¬
ликие представители русской литературы
прошлого, понимали ее всегда как боевое
искусство, ведущее борьбу за лучшие идеа¬
лы народа.
По учению В. И. Ленина, литература не¬
разрывно связана с народом, принадлежит
народу и должна играть видную роль в
воспитании народа.
Мы, конечно, исходим из того, что народ¬
ность — понятие историческое. Как сама
народность литературы, так и понятие на¬
родности развивались, углублялись и расши¬
рялись с каждым новым историческим пе¬
риодом. Народность произведений Пушкина,
Чернышевского, Горького целиком обуслов¬
лена историческими условиями, в которых
жил и творил каждый из названных нами
писателей.
Высшей ступени своего развития по¬
нятие народности достигло в работах
классиков марксизма-ленинизма, в положе¬
ниях В. И. Ленина и И. В. Сталина о на¬
родном искусстве, в ленинском учении о
двух культурах в каждой национальной
культуре классового общества, в учении
марксизма-ленинизма о партийности литера¬
туры.
В. И. Ленин учит, что народное искус¬
ство должно уходить своими глубочайше
100
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
ми корнями в самую толщу широких трудя¬
щихся масс, что оно должно быть нераз¬
рывно связано с народом.
В художественной литературе такими
«глубочайшими корнями», уходящими в тол¬
щу широких трудящихся масс, являются
идеи, темы и образы, черпаемые как непо¬
средственно из народной жизни, так и из
устного народного творчества, а также вно¬
симые в литературу новые, передовые идеи,
которые становятся достоянием масс.
Глубокая связь литературы с народом
возможна только при том условии, если
писатель будет ставить в произведении про¬
блемы общенародного значения, подымать
важнейшие вопросы своего времени, если
поставленные в произведении проблемы бу¬
дут решаться с точки зрения народа, в ин¬
тересах народа.
Следовательно, чтобы быть глубоко на¬
родной, литература должна быть высоко¬
идейной, выражать стремления и чаяния на¬
родных масс и защищать интересы народа.
Эти черты присущи русской классической
литературе.
Высокая идейность, партийность совет¬
ской литературы, являясь наиболее полным
выражением интересов и воли советского
народа, составляет один из ведущих призна¬
ков нашей литературы.
А. А. Жданов в докладе о журналах
«Звезда» и «Ленинград» подчеркнул, что
искусство не может отделить себя от судь¬
бы народа, потому что это привело бы к
его вырождению. Все представители рево¬
люционно-демократической литературы
прошлого были глашатаями искусства для
народа и беспощадно боролись с попытка¬
ми некоторых писателей изменить делу на¬
рода и перейти на сторону господствующих
классов, о чем особенно свидетельствует
«Письмо к Гоголю» В. Г. Белинского.
Неразрывная связь русской литературы
с народом подтверждается теми проблема¬
ми, которые она ставила и решала в инте¬
ресах народа.
До 1861 года основной задачей, стоявшей
перед русским народом, была задача борь¬
бы с феодально-крепостническим строем,
ликвидации крепостничества. Вся прогрес¬
сивная литература этой эпохи занимается
этой проблемой, решает ее в интересах по¬
рабощенного народа, подымает простого
человека и разоблачает паразитизм и деспо¬
тизм помещиков. Произведения Радищева,
поэтов-декабристов, Пушкина, Гоголя и др.
посвящены главным образом этим темам.
Перед русским народом во второй поло¬
вине XIX века стояла задача борьбы с
остатками крепостничества, задача крестьян¬
ской революции. В литературе того време¬
ни получили отражение именно эти вопросы,
о чем свидетельствуют произведения Чер¬
нышевского, Л. Толстого, Салтыкова-Щед¬
рина, Глеба Успенского и многих других
писателей, отстаивавших интересы народа.
В конце XIX и начале XX века перед
русским народом встала задача борьбы с
буржуазией, задача пролетарской револю¬
ции, и важнейшие проблемы, связанные с
этой задачей, находят свою постановку и
решение в творчестве М. Горького.
Таким образом, темы и идеи, волновавшие
народ, наиболее жгучие вопросы каждого
периода развития освободительного движе¬
ния находили отражение в передовой лите¬
ратуре.
Устное народное творчество также явля¬
лось тем источником, откуда писатели чер¬
пали многие темы, идеи и образы для своих
произведений.
Марксизм-ленинизм учит, что народное
искусство должно быть понятно народным
массам и любимо ими. Чтобы литература
была понятна народу, необходимо, чтобы
она была доступна ему как по своему со¬
держанию, так и по форме. Совершенство
художественной формы является одним из
первейших условий понятности и доступно¬
сти художественной литературы.
Известна та всенародная любовь, которой
пользовались еще до революции произведе¬
ния Пушкина, Некрасова, Гоголя, Шевчен¬
ко, Льва Толстого, Горького и других писа¬
телей. Даже усилия помещиков и буржуа¬
зии во главе с самодержавием, направленные
на то, чтобы не допустить распространения
лучших произведений среди народа, извра¬
тить их идейный смысл, не могли достичь
полного успеха. Народ тянулся к родной
литературе, понимал лучшие стремления
писателей и любил их произведения.
О необходимости борьбы за то, чтобы
сделать художественные произведения до¬
стоянием всех, В. И. Ленин незадолго до
революции писал:
«Толстой-художник известен ничтожному
меньшинству даже в России. Чтобы сделать
его великие произведения действительно до¬
стоянием всех, нужна борьба и борьба про¬
тив такого общественного строя, который
осудил милл-ионы и десятки миллионов на
темноту, забитость, каторжный труд и ни¬
щету, нужен социалистический переворот»
(Соч. Т. 16, стр. 293).
Любовь к настоящей народной литера¬
туре, понимание ее особенно возросли среди
трудящихся масс после Великой Октябрь¬
ской социалистической революции, которая
предоставила трудящимся широкие возмож¬
ности приобщиться к культуре.
Советский народ, вооруженный марксист¬
ско-ленинской теорией, способен глубже
проникнуть в смысл демократической лите¬
ратуры прошлого, раскрыть ее достоинства
и недостатки, но это отнюдь не означает,
что сама литература, как полагает А. Ф. Ива¬
щенко, становится от этого более народной.
В. И. Ленин писал, что искусство, при¬
надлежащее народу, должно объединять
чувство, мысль и волю народных масс,
подымать их.
Это ленинское требование к народной ли¬
тературе не учитывалось обычно советскими
литературоведами, занимавшимися пробле¬
мой народности литературы, хотя оно яв¬
ляется одним из наиболее существенных.
В. И. Ленин подчеркивает организующую,
мобилизующую и направляющую роль худо¬
жественной литературы в жизни народа, ее
воспитательное значение.
Наша партия всегда обращала серьезное
внимание на общественную функцию под¬
линно народной литературы. Ленинизм исхо-
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
191
лит в оценке литературы из того, что она
призвана осуществлять важную воспита¬
тельную роль в общественной жизни.
Поэтому И. В. Сталин назвал писателей
инженерами человеческих душ, подчерки¬
вая тем самым первостепенную воспита¬
тельную роль литературы.
А. А. Жданов в своем докладе о журналах
«Звезда» и «Ленинград» говорил: «Литера¬
тура призвана не только к тому, чтобы
нтти на уровне требований народа, но бо¬
лее того,— она обязана развивать вкусы на¬
рода, поднимать выше его требования, обо¬
гащать его новыми идеями, вести народ
вперед».
Отвечала ли этим требованиям русская
классическая литература? Отвечает ли им
наша советская литература?
Безусловно, да!
В. И. Ленин гордился тем всемирно-
историческим значением, которое приобрела
русская литература своими великими про¬
изведениями. Об огромной роли советской
литературы в коммунистическом воспитании
народа говорил неоднократно И. В. Сталин.
Огромное значение русской классической
литературы дооктябрьского периода состоя¬
ло в том, что она была трибуной пропаган¬
ды революционных идей, что она объеди¬
няла чувства, мысли и волю народных
масс, подымала их на священную борьбу
за свое социальное освобождение.
Всем известно, в какой мере помогала
росту народного самосознания, объедине¬
нию чувств, мыслей и воли народных масс
свободолюбивая поэзия Пушкина, обличи¬
тельная проза Гоголя и страстная критика
Белинского. На произведении Чернышев¬
ского «Что делать?» воспитывались целые
поколения революционеров, потому что
Чернышевский, по словам Ленина, «умел
влиять на все политические события его
эпохи в революционном духе, проводя —
через препоны и рогатки цензуры — идею
крестьянской революции, идею борьбы масс
за свержение всех старых властей» (Соч.
Г. 17, стр. 97).
В. И. Ленин говорил, что в произведениях
Л. Толстого отражена эпоха подготовки ре¬
волюции, что «он сумел о замечательной
силой передать настроение широких масс,
угнетенных современным порядком, обри¬
совать их положение, выразить их стихийное
чувство протеста и негодования» (Соч. Т. 16,
стр. 293—294).
Огромную роль в развитии самосознания
рабочего класса сыграло дореволюционное
творчество Горького. Очень важно отме¬
тить, что Ленин именно за это в первую
очередь и ценил его произведения, в осо¬
бенности его роман «Мать».
Об огромном воспитательном значении
советской литературы свидетельствует твор¬
чество Маяковского, Фадеева, Шолохова,
11. Островского и многих других советских
писателей.
В. И. Ленин отмечал, что народное искус¬
ство должно пробуждать в народных мас¬
сах художников и развивать их. Речь идет
о воспитании в народе здорового художе¬
ственного вкуса.
Выполнение этого требования зависит от
качества самой литературы. Чем больше в
ней правдивости в изображении жизни, чем
выше ее художественность, тем лучше она
выполняет эту свою задачу.
Пути пробуждения и развития эстетиче-
окого чувства народа разнообразны. Худо¬
жественное произведение влияет своей жиз¬
ненной правдивостью, своими глубокими
образами, совершенством своей формы и
всем этим пробуждает и развивает у чи¬
тателя чувство прекрасного, умение пони¬
мать и ценить прекрасное в жизни и не¬
навидеть уродливое, пошлое.
На стихах Пушкина воспитывали свой
художественный вкус целые поколения рус¬
ских людей. Велика в этом отношении вос¬
питательная роль произведений Л. Толсто¬
го, Тургенева, Чехова, Горького.
В. И. Ленин отмечает, что Л. Толстой
сумел поставить в своих работах столько
великих вопросов, сумел подняться до та¬
кой художественной силы, что его произ¬
ведения заняли одно из первых мест в ми¬
ровой художественной литературе. Эпоха
подготовки революции в России, писал
В. И. Ленин, «выступила, благодаря гени¬
альному освещению Толстого, как шаг
вперед в художественном развитии всего
человечества» (Соч. Т. 16, стр. 293).
Из всего сказанного выше можно сделать
вывод, что вопреки утверждениям проф.
Тимофеева и других литературоведов по¬
нятие народности литературы имеет свои
признаки.
Задача советского литературоведения со¬
стоит в том, чтобы глубоко разработать
проблему народности художественной лите¬
ратуры. Опираясь на марксистско-ленинское
учение о роли народа в общественном раз¬
витии, наше литературоведение должно по-
новому поставить вопрос о народности со¬
ветской литературы, отбросив господствую¬
щие в истории литературы общие фразы о
народности и осветив эту проблему во всей
исторической конкретности и полноте.
Народность советской литературы имеет
те же признаки, что и народность класси¬
ческой литературы прошлого. Но она имеет
и свои особые черты, которые могли воз¬
никнуть только в условиях социалистиче¬
ского общества. Советская литература, как
самая передовая, свободная и высокоидей¬
ная литература, имеет возможность глубже
проникнуть в народную жизнь и в большей
мере удовлетворить народные потребности.
Сущность народности советской литера¬
туры состоит в глубокой связи литературы
с жизнью и с народом, в ее соответствии
требованиям эпохи и запросам народа, в
способности литературы воспитывать народ
в коммунистическом духе.
М. В. СЕМИВОЛОС (г. Сумы).

Новая книга по теории познания
Адам Шафф «Некоторые проблемы марксистско-ленинской теории истины»: 479 стр.
Общая редакция проф. С. А. Яновской. М. Издательство иностранной литературы. 1953.
Новая книга польского философа Адама
Шаффа посвящена актуальным проблемам
марксистской философии. Она знакомит нас
с напряженной борьбой польских маркси¬
стов против реакционной идеологии в со¬
временной Польше и за ее пределами.
Напряженность идеологической борьбы в
Польше, как и в других странах народной
демократии, обусловлена тем, что в этих
странах совершается процесс революцион¬
ного преобразования, закладываются эко¬
номические основы социализма. Успеш¬
но осуществляется шестилетний план разви¬
тия народного хозяйства Польши, с выпол¬
нением которого будет создан необходимый
экономический фундамент для построения
социализма. На основе успехов экономиче¬
ского развития в стране складывается и
укрепляется новый, социалистический ба¬
зис, а вместе с ним и на его основе соз¬
дается новая надстройка.
Народная демократическая Польша су¬
ществует восемь лет. В течение этого ко¬
роткого времени из страны экономически
слабой, эксплуатируемой иностранным ка¬
питалом, она превратилась в страну бурной
индустриализации и быстро растущей эко¬
номической мощи. Ликвидировав поме¬
щичью и капиталистическую собственность
путем земельной реформы и национализа¬
ции промышленности, народная власть про¬
будила инициативу и творческую актив¬
ность народных масс, подняла народ на
борьбу за социалистическое преобразова¬
ние Польши. Опираясь на братскую, беско¬
рыстную помощь Советского Союза, поль¬
ский народ успешно решает задачу
великого исторического значения — строит
социализм, преобразуя свою страну в мощ¬
ную социалистическую индустриальную
державу.
«Национализированная промышленность
Польши,— сказал тов. Берут в своем вы¬
ступлении на XIX съезде КПСС,—дает се¬
годня продукции в три раза больше, чем до
войны. На базе экономических и техниче¬
ских преобразований в стране происходит
глубокая культурная революция. Польский
народ быстрыми темпами превращается в
новую, социалистическую нацию. Решаю¬
щую роль в этих исторических преобразова¬
ниях, которые пробуждают сегодня к жизни
мощные силы и творческие таланты поль¬
ских наводных масс играют братская
помощь, дружба и пример советских наро¬
дов, которыми руководит и которые
победоносно ведет вперед к коммунизму
ВКП(б)» («Правда» от 8 октября 1952 года).
Реакционные силы старой Польши, чув¬
ствуя свою неизбежную гибель, делают все
для того, чтобы задержать процесс револю¬
ционного преобразования страны, отдалить
свою неминуемую гибель.
Борьба против реакции, против сил ста¬
рой Польши идет как в области экономиче¬
ского и хозяйственного строительства, так
и в области идеологии.
В старой Польше господствующим миро¬
воззрением был идеализм; в польских уни¬
верситетах, институтах царило полное заси-
лие неотомистов, позитивистов и прочих
антинаучных философских школок и тече¬
ний. Представители этих течений все еще
пытаются оказывать влияние на молодежь.
Польские неотомисты, имеющие своей ба¬
зой Люблинский католический университет
и богословские факультеты при других уни¬
верситетах, издают свои печатные органы,
ведущие пропаганду идеализма. В самой
Варшаве подвизается школа позитивистов,
возглавляемая Катарбинским и Айдукевч-
чем.
Польские марксисты разоблачают все эти
реакционные, идеалистические «теории»,
пропагандируемые этими школами. Поль¬
ский философский журнал «Философская
мысль», редактируемый А. Шаффом, провел
успешную дискуссию с Катарбинским;
в ходе дискуссии было доказано, .что, по
сути дела, Катарбинский стоит на позициях
агностицизма и субъективного идеализма.
Однако идеологическая борьба против
всевозможных идеалистических школ и
школок только еще развертывается. Поль¬
ским философам-марксистам предстоит еще
серьезная и почетная задача теоретически
разгромить все антимарксистские, антинауч¬
ные, идеалистические направления фило¬
софской мысли в современной Польше.
Ценность рецензируемой книги для со¬
ветского читателя состоит в том, что она
знакомит нас с той- идеологической борь¬
бой, которая происходит в настоящее вре¬
мя в Польше.
Книга состоит из двух частей. Часть пер¬
вая содержит изложение марксистско-
ленинской теории истины. Автор излагает
взгляды классиков марксизма на вопросы.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
193
об объективной истине, о критерии истины,
об абсолютной и относительной истине.
Часть вторая посвящена критике идеали¬
стических теорий истины.
В ходе изложения марксистско-ленинско¬
го учения об истине автор подчеркивает, что
классики марксизма, критически перераба¬
тывая наследие прошлого, использовали все
лучшее, что создано философской мыслью
человечества за все века, начиная с Ари¬
стотеля. Автор книги показывает, что мар¬
ксистское понимание истины является един¬
ственно научным.
Несомненно положительным является и
тот факт, что вопрос об истине рассматри¬
вается автором в органической связи со
псеми остальными вопросами теории позна¬
ния: о диалектическом методе и роли прак¬
тики в процессе познания, о языке и мыш¬
лении п т. д. Марксистское учение об истине
рассматривается в книге в разных аспектах
я всюду противопоставляется идеалистиче¬
ским концепциям. В ходе анализа различ¬
ных вопросов автор подвергает критике
скептицизм, релятивизм, догматизм.
В трактовке марксистского понимания
лстины автор, опираясь на примеры • из
истории науки, из истории философии, из
практики современной борьбы народов за
социализм, высказывает ряд оригинальных
я интересных мыслей.
Во второй части книги дана обстоятель¬
ная и убедительная критика, наиболее реак¬
ционных буржуазных концепций по вопросу
об истине.
Автор показывает, что все рассмотренные
им философские школы отрицают объек¬
тивный характер наших знаний, объектив¬
ный характер законов науки и стремятся
узаконить полный произвол в науке.
-‘Классовый реакционный смысл такого
рода «теорий» совершенно очевиден. Обос¬
новывая субъективный характер законов
пауки, идеологи империалистической бур¬
жуазии стремятся теоретически «обосно¬
вать» вечность капитализма, его «право»
иа существование, его «право» на ведение
агрессивных, грабительских войн, его «пра¬
во» на закабаление и ограбление других
стран.
Утверждая, что все зависит от субъекта,
что законы природы и общественной жизни
создаются по воле и желанию людей, идео¬
логи империализма стремятся тем самым до¬
казать, что социализм — явление случайное,
что капитализм может существовать вечно,
если людьми будут созданы, сформированы
новые законы, которые помогут устранить
все углубляющиеся противоречия империа¬
листического лагеря. Своим острием все эти
лженаучные, реакционные теории направле¬
ны против марксизма, открывшего и научно
обосновавшего объективный характер за¬
конов науки, объективный характер законов
общественного развития и доказавшего, что
на смену капитализму с естественно-исто¬
рической необходимостью должен придти
социализм.
Марксистское учение об объективном ха¬
рактере законов науки нацеливает и воору¬
жает -передовых ученых во всем мире на
.борьбу со всякого рода идеалистическими,
субъективистскими извращениями.
13. «Вопросы философии» ЛЬ 3.
А. Шафф совершенно справедливо на
правляет острие своей критики против
неопозитивизма — одной из самых реакци_
онных философских школ современной
субъективно-идеалистической философии,
являющейся в руках англо-американского
империализма одним из орудий идеологиче¬
ской экспансии. Фальсифицируя данные
специальных паук (математики, логики,
лингвистики и т. п.), неопозитивисты пы¬
таются обосновать произвольность значе¬
ний исходных понятий науки, производи
ность логических законов, и тем самым
превратить науку в «свободную игру чело¬
веческого ума», создающего или отменяю¬
щего по желанию научные законы.
В книге А. Шаффа подвергаются обосно
ванной критике взгляды польского эм¬
пириокритика Н. Лубницкого, который,
обосновывая тезис эмпириокритицизма об
экономии мышления, пытается доказать, чго
главное во всякой научной формуле не то,
насколько она соответствует действитель¬
ному явлению природы, не то, насколько
глубоко научные открытия позволяют про¬
никать в действительные процессы и явле¬
ния природы, а то, насколько она удобна
и экономична для описания явлений.
«Борьба с неовитализмом, которая в на¬
ши времена разгорелась в биологии,— гово¬
рит Лубницкий,—является лишь манифе¬
стацией стремления к наибольшей эконо¬
мичности в научном объяснении» (стр. 275.
Цит. по книге А. Шаффа).
А. Шафф убедительно доказывает всю
научную несостоятельность идеалистических
построений Лубницкого и ему подобных
авторов.
Связывая борьбу с идеалистическими
направлениями в современной народно-демо¬
кратической Польше с задачами пропа¬
ганды марксистско-ленинской философии,
автор в то же время подвергает острой кри¬
тике реакционнейшие теории современной
англо-американской философии. Поэтому
борьба А. Шаффа с различными лженауч¬
ными «концепциями» и школами идеализма
является полезным вкладом в общую борьбу
передовых философов-материалистов всех
стран против идеалистической философии.
Борьба философских партий и направ¬
лений рассматривается в книге с точки
зрения марксистско-ленинского принципа
партийности. Автор показывает, что за
борьбой философских направлений, за
борьбой идеализма и материализма скры¬
вается непримиримая классовая борьба
пролетариата и современной реакционной
буржуазии.
Наряду с отмеченными выше достоин¬
ствами книги А. Шаффа «Некоторые про¬
блемы марксистско-ленинской теории исти¬
ны» необходимо указать и на ряд недостат¬
ков.
В книге А. Шаффа не рассматривается с
достаточной обстоятельностью вопрос о том
революционном перевороте, который был
совершен марксизмом в решении вопроса
об истине. Этот существенный недостаток
усугубляется тем, что автор на протя¬
жении первых двух глав книги подчерки
вает главным образом то, что является
общим для марксизма и домарксистских
194
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
материалистических учений об истине.
А. Шаффу следовало бы, на наш взгляд,
обстоятельнее осветить вопрос о качествен¬
ном отличии марксистской философии от
всей предшествующей философии в ре¬
шении вопроса об истине, показав, что это
решение впервые получает подлинно науч¬
ный характер в марксизме. В этой связи
следовало бы подчеркнуть, что, отправляясь
от признания первичности материи (по от¬
ношению к сознанию) и познаваемости ми¬
ра, марксизм впервые применил материали¬
стическую диалектику к вопросу об истине,
включив практику в теорию познания и в
качестве критерия научного познания и в
качестве его источника (последнее на
протяжении всей книги подчеркивается
в недостаточной степени)»
При рассмотрении важнейшего вопроса
марксистско-ленинской теории познания —
вопроса об истине — автор не показывает
его значения для исторического материа¬
лизма, для практической деятельности пар¬
тии пролетариата.
Это придает работе несколько абстракт¬
ный, односторонний характер.
Автор не освещает в достаточной степе¬
ни вопроса о том, как используются реак¬
ционные псевдонаучные спекуляции совре¬
менных субъективных идеалистов по вопро¬
су об истине в их борьбе против марксизма,
в их борьбе против лагеря мира и социа¬
лизма. Разоблачая антинаучность всех этих
«теорий», А. Шафф не раскрывает в доста¬
точной степени служебной классовой роли
антимарксистской философии.
Связь всех этих «теорий» с вопросами
международной политики, классовой борь¬
бы станет совершенно очевидной, если рас¬
смотреть работы Ландсберга, Чейза и дру¬
гих семантиков, пытающихся доказать, что
источником противоречий в обществе, источ¬
ником борьбы и разногласий между раз¬
личными социальными группами является
тот факт, что люди якобы «имеют право»
наделять и наделяют некоторые слова про¬
извольными значениями. Речь идет о сло¬
вах, выражающих такие понятия, которые
с их точки зрения нельзя подвергнуть
«опытной» проверке: материя, причина, про¬
странство, капитализм, эксплуатация, част¬
ная собственность, классовая борьба и т. п.
Поскольку люди, по их мнению, «вольны»
вкладывать в подобные слова различный,
несовместимый друг с другом смысл, упо¬
требление этих слов и создает якобы почву
для разногласий. Поэтому семантики предла¬
гают устранить из языка эти слова. После
такой чистки языка будут устранены, по их
мнению, и общественные противоречия.
Чейз, например, заявляет, что «бесконечные
политические и экономические затруднения
возникли и развивались из-за плохого язы¬
ка» (St. Chase, The Тугаппу of Words,
p. 14. London. 1943).
Многие идеологи империализма пытают¬
ся найти причину неудовлетворительной ра¬
боты ООН в неправильном использовании
различных понятий. Так, по их мнению,
причиной постоянных споров между деле¬
гациями Советского Союза и стран народ¬
ной демократии, с одной стороны, и стран
американо-английского блока — с другой,
является использование в ходе заседаний
слов, в которые можно вкладывать различ¬
ные значения. Особый гнев у семантиков
вызывают слова «агрессия», «империализм»
и т. п. Для коренного улучшения работы
ООН они предлагают устранить из обихода
слова такого рода.
Реакционный классовый смысл такого ро¬
да «теорий» совершенно очевиден: идеологи
империализма пытаются обмануть обще¬
ственное мнение, замаскировать подлинные
причины противоречий империалистического
лагеря, которые под действием основного
экономического закона постоянно углуб¬
ляются и обостряются. Они пытаются
оправдать агрессивную политику американ¬
ских империалистов.
Нетрудно было бы показать антинауч¬
ность и софистичность утверждений семап-
тиков о том, что некоторые слова могут
наделяться произвольными значениями, по¬
скольку они не могут быть подвергнуты
такой «опытной» проверке, какую приме¬
няет, например, химик, когда он с помощью
лакмуса определяет, является ли раствор
щелочью или кислотой. Софистичность та¬
кой «аргументации» становится совершенно
очевидной в свете следующих положений,
подтвержденных исторической практикой:
1) Лексические значения слов любого ис¬
торически сложившегося языка не являются
произвольными, а носят объективный харак¬
тер, поскольку их формирование не зависит
от воли и желаний отдельных людей; всту¬
пая в жизнь, человек застает слова со
сформировавшимися лексическими значе¬
ниями.
2) Лексические значения представляют
собой отражения предметов со стороны их
общих и отличительных признаков.
3) Все слова, обозначающие предельно
широкие научные понятия, проверяются, но
не в ходе какого-либо отдельного экспери¬
мента, а в процессе развития всей науки,
всей общественно-производственной прак¬
тики.
К сожалению, в содержательной, интерес¬
ной в целом главе о неопозитивизме (гла¬
ва VIII) вопросы, связанные с разоблаче¬
нием псевдонаучных концепций семанти¬
ков, получили недостаточно полное осве¬
щение.
К числу недостатков книги следует отне¬
сти и то, что автор, критикуя современные
буржуазные идеалистические концепции по
вопросу об истине, не показывает, как в
поисках «аргументов» для своих субъектив¬
но-идеалистических концепций буржуазные
философы спекулируют на тех трудностях,
которые возникают в ходе развития науки.
Нужно было показать, что факты, установ¬
ленные наукой (например, факт существо¬
вания неэвклидовых геометрий, факт воз¬
можности построения многих систем аксиом
для одного и того же круга объектов, факт
существования множества интерпретаций
для одной и той же системы аксиом и т. п.),
ни в какой мере не могут служить обосно¬
ванием для этих идеалистических «теорий»,
что, наоборот, развитие наук подтверждает
диалектический материализм, постоянно
опровергая все и всяческие субъективно¬
идеалистические «концепции». Ведь ничем
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
105
иным нельзя объяснить ту пестроту и мно¬
гообразие школ и школок современного по¬
зитивизма, постоянно сменяющих друг дру¬
га, как только тем, что развитие пауки,
выбивая «аргументы» из их рук, заставляет
их прибегать все к новым фальсификациям.
В. И. Ленин, разоблачая махизм, пока¬
зал, что «связь новой физики или, вернее,
определенной школы в новой физике с ма¬
хизмом и другими разновидностями совре¬
менной идеалистической философии не под¬
лежит нн малейшему сомнению» (Соч.
Т. 14, стр. 238), но что результаты, полу¬
ченные новой физикой, не только не опро¬
вергают материализм, но, наоборот, дают
новые подтверждения в пользу материализ¬
ма. В. И. Ленин подчеркивал, что, крити¬
куя махизм, нельзя игнорировать эту связь
между развитием естествознания и новей¬
шими течениями в философии.
Автор, рассматривая различные «концеп¬
ции» идеалистической философии, не ставит
своей специальной задачей выяснение свя¬
зи между развитием естествознания и
антинаучными спекуляциями современного
неопозитивизма, претендующего, как и ма¬
хизм в свое время, на обобщение в своих
«теориях» новейших достижений точных
наук (в особенности математики и ло¬
гики). Для • критики неопозитивизма, на¬
пример, имеет большое значение разобла¬
чение тех его софизмов, которые пред¬
ставляют собой извращение научных по¬
ложений, связанных с аксиоматическими
способами построения различных математи¬
ческих дисциплин, разоблачение механиче¬
ского отождествления «языка» математики,
являющегося лишь вспомогательным сред¬
ством науки, с действительным языком.
На наш взгляд, автор поступает ошибоч¬
но, чрезмерно сближая марксистско-ленин¬
ское учение об истине с аристотелевым.
Так, ставя вопрос об определении понятия
«истина», А. Шафф считает марксистско-
ленинское определение истины простым
развитием, уточнением аристотелевского
определения. Он пишет: «Эта точка зрения
диалектического материализма ведет в тео¬
рии истины к последовательно материали¬
стической концепции, согласно которой
истинность есть свойство суж¬
дений, дающих нам верное от¬
ражение объективно существу¬
ющей действительности. Если пра¬
вомерно утверждение, что это определение
является развитием классического (то есть
аристотелева,— Д. Г. и М. И.) определения
истины (так как оно тоже предполагает
объективность действительности и ее позна¬
ваемость), то надо одновременно подчерк¬
нуть, что диалектический материализм яв¬
ляется новым, высшим этапом в развитии
материалистической теории истины»
(стр- 31).
Прежде всего необходимо заметить, что
определение истины, заключенное в приве¬
денном выше отрывке, не является мар¬
ксистским ]. Такое определение истины (или
1 Автор под истиной понимает истинное
суждение, а под истинностью — свойство
этого суждения верно отражать объектив¬
ную действительность.
«истинности») встречается в большинстве
учебников формальной логики. В произведе¬
ниях классиков марксизма мы нигде
не встретим определения истины в виде
приведенной выше формулировки.
Возникновение марксизма было подлинным
переворотом в философии вообще и в тео¬
рии познания в частности. Это выразилось
прежде всего в том, что в отличие от всей
предшествующей философии (в том числе и
домарксистской материалистической фило¬
софии) классики марксизма обосновали ре¬
шающую роль практики в процессе позна¬
ния. Практика, как показали классики
марксизма, выступает и как основа нашего
познания и как его критерий.
«Точка зрения жизни, практики должна
быть первой и основной точкой зрения тео¬
рии познания» (В. И. Ленин. Соч. Т. 14,
стр. 130). Включение критерия практики
в основу теории познания, отмечает
В. И. Ленин, неизбежно приводит к мате¬
риализму. Это означает, что все вопросы об
истине, в том числе и вопрос об определе¬
нии истины, решаются марксизмом на основе
практики. Нетрудно заметить, что при¬
веденное выше определение истины, выда¬
ваемое автором за марксистское, представ¬
ляет собой тавтологию: понятие истины
здесь определяется через понятие верного
отражения, а понятие верного отражения, в
свою очередь, не может быть определено
независимо от понятия истины. Так полу¬
чается порочный круг в определении (этим
пороком страдают, по существу, все фор¬
мальные определения истины).
Марксизм вырабатывает принципиально
новый подход к вопросу об истине, а сле¬
довательно, и к вопросу об определении
истины. В марксизме (в отличие от всех
домарксистских попыток определить истину)
истина определяется через отношение к
практике. «Если то, что подтвер¬
ждает наша практика, есть един¬
ственная, последняя, объек¬
тивная истина (разрядка наша.—
Д. Г. и М. И.),— то отсюда вытекает при¬
знание единственным путем к этой истине
пути науки, стоящей на материалистиче¬
ской точке зрения» (В. И. Лени н. Соч.
Т. 14, стр. 130).
«...Наши знания о законах природы,—
указывает в этой связи И. В. Сталин,— про¬
веренные опытом, практикой, являются до¬
стоверными знаниями, имеющими значение
объективных истин...» (И. Сталин «О
диалектическом и историческом материа¬
лизме». «Вопросы ленинизма», стр. 582.
Изд. 11-е). В этих положениях классиков
марксизма дается общий ответ на вопрос
о том, что представляет собой истина.
Истина есть такое знание о пред¬
метах действительности, кото¬
рое подтверждается практикой.
Истина как достоверное знание о предме¬
тах действительности имеет объективный
характер.
Это означает, что в мыслях человека
отражается такое содержание, которое
не зависит от субъекта, не зависит
ни от человека, ни от человечества, как
писал В. И. Ленин.
Все законы науки верно отражают дей¬
196
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
ствительность и ее закономерные связи и
представляют собой объективные истины.
Ошибочным, на наш взгляд, является
также утверждение А. Шаффа о том, что
свойство истинности присуще только сужде¬
ниям. На стр. 10 мы читаем: «Итак, мы
утверждаем вслед за крупнейшими мысли¬
телями в истории философии, начиная с
Аристотеля, что истинность есть
свойство суждений».
Общеизвестно, что классики марксизма-
ленинизма говорили и об истинности пред¬
ставлений, и об истинности понятий, и т. п.
Это хорошо известно и автору. Пытаясь
согласовать свое определение истины с
высказываниями классиков марксизма-
ленинизма, автор пишет: «...Анализ соответ¬
ствующих текстов показывает, что классики
марксизма-ленинизма, говоря о представле¬
ниях или понятиях, понимали их шире —
как суждения или познающую мысль, при¬
знавая их истинными тогда, когда они соот¬
ветствуют объективной действительности.
Итак, речь идет в этих случаях о понятиях
или представлениях не в узком, а в более
широком смысле слова, совпадающем с по¬
знанием в форме мысли, с суждением»
(стр. 13).
Ошибочность этого утверждения автора
становится очевидной, как только мы по¬
пытаемся ответить на следующие два во¬
проса:
1. Есть ли такие формы отражения дей¬
ствительности (речь идет об ощущении,
восприятии, представлении, суждении и по¬
нятии), в которых не заключено ни истин¬
ного (верного), ни ложного (неверного)
отражения действительности?
. 2. В какой форме в практике нашего по¬
вседневного и научного мышления раскры¬
вается наше знание о предметах действи¬
тельности, что является формой выражения
истины?
Совершенно очевидно, что на первый во¬
прос следует дать отрицательный ответ. В
любой из перечисленных выше форм отра¬
жения действительности всегда заключена
либо истина либо ложь. Всякое отражение
всегда либо соответствует действительности
либо не соответствует ей (что определяется
в конечном итоге через практику).
Отвечая на второй вопрос, следует ука¬
зать, что формой раскрытия нашего знания
о предметах действительности, формой
выражения истины в практике, нашего по-ь
вседневного и научного мышления всегда яв¬
ляется суждение, облеченное в форму грам¬
матического предложения.1 Это обусловли¬
вается тем, что лишь в суждении всегда
указывается предмет, к которому отнесена
та или иная мысль, тем, что лишь в нем
раскрываются связи и отношения между
свойствами, отраженными в том или ином
понятии. Это делает возможным проверку
на практике достоверности той или иной
мысли, делает возможным процесс доказа¬
тельства.
Так, например, судить о том, является ли
то или иное представление у человека
истинным отражением того или иного пред¬
мета или нет, можно лишь после того, как
мы узнаем, к какому предмету, оно относит¬
ся. Отнесенность же представления к тому
или иному предмету всегда осуществляется
через суждение. Отсюда автор сделал
неверное заключение, будто к таким фор¬
мам отражения, как представления и поня¬
тия, неприменима оценка их с точки зрения
истинности или ложности. На самом же
деле они либо истинны либо ложны, но их
характеристика с точки зрения их истинно¬
сти либо ложности может быть выявлена
только через посредство суждения.
В этой связи следует указать, что в пре¬
дисловии от издательства к книге А. Шаффа
содержится одна неточность. В предисло¬
вии высказывается мысль, что, отрицая
истинность за ощущениями, автор присо¬
единяется в этом вопросе к Аристотелю
(см. стр. XIII и XIV). Но, как известно,
Аристотель считал, что ощущения всегда
являются истинными и что ложь может воз¬
никнуть только тогда, когда мы начинаем
мыслить, связывая друг с другом наши
представления. «...Ведь ощущение отдель¬
ных предметов,— пишет Аристотель,— все¬
гда истинно и имеется у всех живых су¬
ществ, а размышлять можно и ошибочно,
и [размышление] несвойственно ни одному
существу, не одаренному разумом» («О ду¬
ше», III, 3, 427, в. 12—14).
В главе IV книги А. Шаффа «Об абсо¬
лютной и относительной истине» имеется
ряд спорных и недостаточно обоснованных
положений.
Относительную истину автор определяеУ
как суждение, дающее настолько верное
отражение действительности, что оно может
удовлетворить практику на известной сту¬
пени ее развития. А. Шафф пишет: «Отно¬
сительная истина должна быть свойствен¬
на тем суждениям, которые заключают в
себе неполное, несовершенное познание, то
есть таким, которые отражают действитель¬
ность способом, удовлетворяющим челове¬
ческую практику только на известной сту¬
пени ее развития, но должны измениться и
подвергнуться исправлениям в ходе даль¬
нейшего развития практики и на ее основе-
познания» (стр. 162—163).
Для подтверждения своей точки зрения
автор ссылается на Ф. Энгельса, который
показывает, что на основе теории теплоро¬
да был открыт целый ряд в высшей сте¬
пени важных законов теплоты. Кроме того
автор приводит пример из оптики, где'пра¬
вильное воззрение на природу света яви¬
лось результатом синтеза двух долгое вре¬
мя враждовавших друг с другом гипотез —
корпускулярной и волновой (см. стр. 160).
Обратим внимание на то, что об относи¬
тельных истинах автор говорит как о суж¬
дениях, а в качестве примеров относитель¬
ных истин приводит целые теории. С нашей
точки зрения нельзя ставить вопроса об от¬
носительной истинности отдельных сужде¬
ний. Такая постановка вопроса неправиль¬
на. В науке всегда стоит вопрос об относи¬
тельной истинности целых теорий, концепций
и т. п. Когда же речь идет об отдельных
суждениях, рассматриваемых изолированно
от той или иной теории и системы знаний,
то мы можем ставить вопрос (разумеется,
уточнив постановку вопроса с точки зре¬
ния марксистскою принципа конкретности
истины) лишь об их истинности пли лож¬
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
197
ности. В науке также может идти речь и об
относительной истинности научных поня¬
тий, поскольку каждое из них представляет
собой определенную систему знаний о том
или ином предмете, о взаимоотношениях его
различных сторон, о взаимосвязях его с
другими предметами (например, понятия
«элементарная частица», «атом», «интеграл»
и т. п.). Поэтому содержание таких научных
понятий может быть полностью раскрыто
посредством многих суждений.
Неправильность самой постановки вопро¬
са об относительной истинности отдельных
суждений тотчас же выявится, как только
мы сформулируем ряд суждений, входящих
в состав рассматриваемых автором теорий.
Действительно, положения «теплород суще¬
ствует», «свет представляет собой поток
корпускул» являются ложными, а теории,
и которые они входили (теория теплорода,
теория корпускулярной природы света), яв¬
ляются относительно истинными. Это объ¬
ясняется тем, что теории включают в себя
множество суждений, часть из которых яв¬
ляются истинными и сохраняются затем в
пришедших им на смену научных теориях,
дающих более полное, более верное отра¬
жение действительности. Опровержение
устаревшей научной теории не означает
опровержения всех входящих в нее суж¬
дений.
Вызывает недоумение также и то, что к
числу абсолютных истин автором причис¬
ляются некоторые истины, полученные ин¬
дуктивным путем. Автор пишет: «...харак¬
тер абсолютной истины имеют общие суж¬
дения, полученные путем индуктивных
обобщений типа «все люди смертны» или
«движение является неотъемлемым свой¬
ством материн» (стр. 231). Эти истины яв¬
ляются абсолютными потому, что они не
только являются результатом обобщения
индукции, но и потому, что они были затем
подкреплены путем дедукции. Однако
\. Шафф об этом не пишет. Признавая эти
истины абсолютными, сам автор далее пи¬
шет, что в этом случае речь идет «об ин¬
дуктивном обобщении, которое находится в
процессе бесконечной проверки и подверже¬
но всем обвинениям, выдвигаемым против
суждений, опирающихся на индукцию»
(стр. 231).
В. И. Ленин писал: «Самая простая исти¬
на, самым простым, индуктивным путем по¬
лученная, всегда неполна, ибо опыт всегда
незакончен» (В. И. Ленин «Философские
тетради», стр. 154). Любое положение, по¬
лученное опытным путем, всегда требует
объяснения, обоснования, что осуществляет¬
ся посредством сопоставления его с други¬
ми положениями науки, истинность которых
установлена. Этот процесс сопоставления
данного, полученного эмпирическим путем
суждения с другими суждениями, истин¬
ность которых установлена, представляет со¬
бой дедукцию. Истинность любого положе¬
ния, полученного индуктивным путем, не мо¬
жет быть обоснована помимо дедукции.
Положение, полученное в ходе индукции, в
результате его сопоставления с другими по¬
ложениями науки, в результате его провер¬
ки па практике, может оказаться ложным.
Поэтому неправильно включать в состав
абсолютных истин истины, полученные ин¬
дуктивным путем.
К сожалению, такого рода нечеткие и
спорные положения в главе IV встречаются
довольно часто.
Основным же недостатком всего анализа,
раскрывающего соотношение абсолютной и
относительной истины, является то, что ав¬
тор пытается рассматривать их на приме¬
рах соотношений отдельных суждений. Меж¬
ду тем классики марксизма-ленинизма
всегда подчеркивали, что соотношение аб¬
солютной и относительной истины можно
уяснить и уточнить лишь тогда, когда мы
будем рассматривать те или иные научные
положения, беря их не изолированно, а в
развитии, в составе известной системы зна¬
ния, в неразрывной связи с тем кругом
объектов, который является предметом на¬
шего изучения.
Нечетко излагается автором и ряд от¬
дельных частных вопросов.
Так, рассматривая вопрос об отрица¬
тельных суждениях, А. Шафф не различает
отрицания как образования дополнения
(когда, отрицая принадлежность предмету
признака белизны, мы этим самым утверж¬
даем, что этому предмету принадлежит при¬
знак другого, не белого цвета, то есть при¬
знак цвета, являющегося дополнением к
белому цвету) и отрицания как утвержде¬
ния ложности суждения и как средства об¬
разования нового суждения (в этом случае,
отрицая суждение «Ни одно многолетнее
растение не цветет только один раз в жиз¬
ни», то есть, утверждая его ложность, мы
получаем из него новое истинное сужде¬
ние— «Существуют такие многолетние
растения, которые цветут только раз в
жизни»).
Путано излагается точка зрения А. Тар¬
ского (на стр. 98—113). Критика его точки
зрения носит туманный характер н не впол¬
не убедительна. В цитируемых автором от¬
рывках Тарский указывает на то, что, не об¬
ращаясь к действительности, невозможно
дать чисто формальное определение истины,
то есть дать такое определение, сопо¬
ставление с которым каждого конкретно¬
го суждения давало бы возможность опре¬
делять. истинно оно или ложно. А. Тарский
показывает, что это возможно лишь для ря¬
да бедных содержанием дедуктивных тео¬
рий (то есть формализованных, аксиомати¬
чески построенных научных дисциплин).
Например, это возможно сделать для ис¬
числения высказываний математической
логики, где, придавая каждому высказыва¬
нию определенный канонический вид, мы,
не обращаясь к исследованию его конкрет¬
ного содержания, можем определить,
истинно оно или ложно. Таковы, например,
суждения, имеющие форму «А или не-А»;
в классической логике все суждения, имею¬
щие указанную форму, всегда истинны,
так как из двух отрицающих друг друга
суждений («А» и «не-А») одно непре¬
менно истинно (по закону исключенного
третьего). Этот вопрос Тарский ставит здесь
в связи с так называемой проблемой разре¬
шимости в матсмат 1ческой логике. Разра¬
ботка этой проблемы имеет большое значе-
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
198
нне в математике, так как составляет суще¬
ственную часть теории алгоритмов (алго¬
ритм — математический прием, позволяю¬
щий строго определенным образом решать
задачи определенного типа). Сущность про¬
блемы разрешимости в математической ло¬
гике состоит в том, чтобы создавать такие
алгоритмы, которые по одной лишь форме
высказывания позволили бы определять его
истинность или ложность.
Тарского как идеалиста-позитивиста необ¬
ходимо критиковать за формализм, за ме¬
тафизичность его теории, за отрыв вспомо¬
гательных «языков» науки от обычного раз¬
говорного, исторически сложившегося
языка, за защиту конвенционалистской
трактовки дедуктивных теорий и т. п., что,
к сожалению, здесь не сделано автором. Но
не следует критиковать Тарского, как это
делает А. Шафф, за то, что он вполне спра¬
ведливо отрицает возможность получения
такого определения истины, сопоставление
с которым (без обращения к практике)
каждого конкретного предложения давало
бы возможность определить, является то
или иное суждение истинным или ложным.
Тарский в данном случае утверждает оче¬
видную вещь, а именно, что нельзя на веки
вечные изобрести такую «палочку-выруча¬
лочку», которая бы давала возможность
определять чисто формальным путем (без
обращения к Практике) истинность или
ложность отдельных суждений, которые бы¬
ли, есть и будут.
В ряде других мест некоторые вопросы
излагаются слишком сложно и недостаточно
четко. Таково, например, изложение автором
вопроса о суждениях в логическом смысле
и суждениях в психологическом смысле
(см. стр. 15—20).
Иногда автор излагает свои мысли столь
туманно, что характер изложения затруд¬
няет чтение книги. При этом не всегда бы¬
вает ясно, какое содержание он вкладывает
в некоторые термины и выражения. Так, в
некоторых местах книги употребляется тер¬
мин «язык», которым в одних случаях обо¬
значаются исторически сложившиеся раз¬
говорные языки, в других — «языки» фор¬
мализованных научных теорий, вспомога¬
тельные языковые средства науки. Послед¬
ние ни в каком случае нельзя смешивать с
обычными «языками».
В ряде других мест также встречаются
термины, смысл которых автор не уточняет.
Таковы наиболее существенные недостат¬
ки рецензируемой книги.
Однако, несмотря на эти недостатки, со¬
держательная книга А. Шаффа представ¬
ляет значительный интерес для советского
читателя и в общем и целом может быть
оценена положительно. Она, безусловно,
сыграет положительную роль в борьбе про¬
тив идеалистических философских школок и
течений в Польше.
Д. П. ГОРСКИЙ,
М. С. ИВАНОВ

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Об итогах обсуждения философских воззрений
академика Л. И. Мандельштама
XIX съезд Коммунистической партии Со¬
ветского Союза поставил перед советскими
учеными задачу дальнейшего усиления
борьбы с различными проявлениями вра¬
ждебной идеологии и вульгаризаторскими
извращениями в науке. В отчетном докладе
XIX съезду партии тов. Г. М. Маленков
сказал: «Разгромлен аракчеевский режим,
существовавший на многих участках науч¬
ного фронта. Однако в ряде, отраслей науки
еще полностью не ликвидирована монополия
отдельных групп ученых, оттирающих рас¬
тущие свежие силы, ограждающих себя от
критики и пытающихся решать научные
вопросы административным путем. Ни одна
отрасль науки не может успешно разви¬
ваться в затхлой атмосфере взаимного вос¬
хваления и замалчивания ошибок; попытки
утвердить монополию отдельных групп уче¬
ных неизбежно порождают застой и загни¬
вание в науке».
Газета «Правда» 17 ноября 1952 года
справедливо отметила ненормальное «поло¬
жение, сложившееся в физике, где имеются
группы ученых, которые уклоняются от
дискуссий и игнорируют любые попытки
подвергнуть критике идеалистические тече¬
ния в современной физике».
В свете этих важнейших указаний особое
значение приобретает разработка методоло¬
гических проблем современной науки, в
частности, активная деятельность философ¬
ских семинаров университетов, институтов и
научных учреждений.
* * *
Девятого февраля 1953 года в Физиче¬
ском институте имени П. Н. Лебедева
АН СССР состоялось расширенное заседа¬
ние ученого совета совместно с философ¬
ским семинаром института, посвященное
критическому разбору философских взгля¬
дов академика Л. И. Мандельштама. Об¬
суждение было проведено в связи с изда¬
нием V тома Полного собрания трудов
ученого.
Академик Д. В. С к о б е л ь ц ы н во всту¬
пительном слове отметил, что Л. И. Ман¬
дельштам в своих работах и собранных в
V томе его сочинений лекциях старался, по
его собственным словам, воздерживаться от
философской оценки трактуемых вопросов,
сто привело к тому, что данный капиталь¬
ный труд не удовлетворяет всем требова¬
ниям, которым такого рода фундаменталь¬
ные труды должны быть безусловно подчи¬
нены, и страдает серьезными недостатками.
В результате отказа от рассмотрения фило¬
софских вопросов физики, отсутствия их
углубленного анализа, в трудах Л. И. Ман¬
дельштама имеются ошибочные формули¬
ровки и построения, которые приводят его
к неправильным, идеалистическим выводам.
Возможность проникновения в нашу лите¬
ратуру чуждой, реакционной идеологии
требует повышения бдительности ученых,
широкого развития критики и самокритики
в науке, беспощадной борьбы с попытками
агрессии на идеологическом фронте. По¬
этому декларируемые Мандельштамом уста¬
новки на «абстрагирование» от философской
оценки трактуемых вопросов, на отвлечение
в область чисто физических проблем без
связи с общим мировоззрением следует ква¬
лифицировать как вредные для нашей науки
явления.
Академик Д. В. Скобельцын сообщил, что
для всесторонней оценки философских воз¬
зрений Л. И. Мандельштама была создана
комиссия, заключение которой предла¬
гается ученому совету и философскому се¬
минару для обсуждения.
Член-корреспондент АН СССР Б. М. В у л,
выступивший от имени комиссии, остано¬
вился на крупных заслугах Л. И. Мандель¬
штама в ряде областей современной физики,
подчеркнул, что в большинстве научных
исследований Л. И. Мандельштам высту¬
пает как стихийный материалист, однако он
нигде не опирается на единственно вер¬
ное научное мировоззрение—диалектиче¬
ский материализм — и допускает в своих
работах, главным образом вошедших в пя¬
тый том его сочинений, философские ошиб¬
ки субъективно-идеалистического характера.
В лекциях по теории относительности
(т. V, стр. 90—305) Л. И. Мандельштам
неоднократно указывал, что он ставит своей
целью не затрагивать философские про¬
блемы физики. «Я особенно старался под¬
черкнуть (я думаю, что это мое желание
и самое мое мнение вы ясно усвоили),—
говорит он,— что все вопросы, связанные
с теорией относительности, прежде всего
вопросы физические. Ее философское зна¬
чение — это особый вопрос, нас же интере¬
совало физическое значение» (т. V, стр. 303).
200
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Однако очевидно, что содержание теории
относительности — вопросы о пространстве,
времени и движении — тесно связано с об¬
щими философскими проблемами. Такой
связи, естественно, Л. И. Мандельштам
избежать не мог. Среди философских вопро¬
сов, затрагиваемых в его лекциях, много
внимания уделено определениям в физике,
«структуре понятий, с которыми работает
физик» (стр. 177).
Л. И. Мандельштам отождествляет изме¬
рение физических величин с их определе¬
нием. Он утверждает, например, что «время
мы определяем с помощью какого-нибудь
физического процесса, например вращения
Земли» (стр. 183). Что понимает автор под
«помощью» такого физического процесса,
видно из следующего примера. «Возьмем
для простоты,— пишет он,— определение
времени хронометром. Таким образом, вре¬
мя, т. е. то, что я подставляю в формулы
Ньютона вместо I, есть то, что показывает
стрелка моих часов» (стр. 185). Но из физи¬
ческого процесса измерения времени с по¬
мощью какого-либо периодически протекаю¬
щего явления никак не вытекает, что время
«есть то, что показывает стрелка моих
часов». Такое махистское отождествление
времени с показанием часов сводит, по
существу, проблему изучения времени как
формы существования материи к установ¬
лению тех или иных «рецептов» измерения.
Подобный же взгляд проповедуется Ман¬
дельштамом и относительно проблемы изу¬
чения пространства. «Физик должен иметь
«рецепт», как находить длину,— утверждает
Л. И. Мандельштам.— Он должен такой
рецепт указать, он его не узнаёт, а опреде¬
ляет» (стр. 178).
Л. И. Мандельштам связывает определе¬
ние физических величин только с рецептами
измерений. Такое решение вопроса, при
котором наука имеет дело только с резуль¬
татами измерений, приводит к агности¬
цизму. Совершенно очевидно, что измерения
служат средством, с помощью которого
изучаются явления природы и закономерно¬
сти, существующие независимо от людей, в
частности, от физиков и производимых ими
измерений.
Поэтому утверждение Мандельштама, что
«понятие одновременности является вопро¬
сом определения» (190) и другие подобные
ему глубоко ошибочны и, как известно, ис¬
пользуются для пропаганды махизма. Ко¬
нечно, было время, когда не существовало
таких понятий, как длина, одновременность
и т. п., когда, следовательно, не могло быть
и определений этих физических понятий,
однако пространственно-временные соотно¬
шения существовали и существуют незави¬
симо от наших определений. Развитие фи¬
зики показало, что одновременность не абсо¬
лютна, как это утверждала классическая
физика, исходя из метафизических представ¬
лений о пространстве и времени. Однако
одновременность существует объективно и
не зависит от наших определений, которые
совершенствуются и уточняются в процессе
развития науки. Классическая физика счи¬
тала, что время не связано с материей и
движением, и принимала, в частности, что
одновременность событий не зависит от дви¬
жения материальных объектов. Теория отно¬
сительности установила, что время и про¬
странство связаны с движением материи, и
па конкретном материале пауки подтвердила
то положение диалектического материализ¬
ма, что время и пространство суть формы
существования материи.
Разбирая вопрос об установлении единиц
длины (эталонов) в системах, двигающихся
друг относительно друга, Л. И. Мандель¬
штам сводит эту проблему к установлению
«единого языка». «Мы должны,— полагает
он,— подобрать такой язык, чтобы эталон,
измеренный из одной и из другой системы,
был одинаков» (стр. 223). «Принцип относи¬
тельности,— говорит он,— утверждает или
предполагает... что я могу выбрать язык,
па котором явления в другой системе они
сывались бы так же, как и в первой»
(стр. 212). Подобные высказывания, в кото¬
рых установление объективных свойств
явлений сводится к «выбору языка», пока¬
зывают ошибочность взглядов Л. И. Ман¬
дельштама на сущность и роль физики, так
как закономерности природы не зависят от
тех или иных соглашений между учеными.
Когда Л. И. Мандельштам ставит вопросы
теории познания, то он решает их в духе
махистского мировоззрения зарубежных
физиков-идеалистов. Так, в дополнении к
лекциям по основам квантовой механики он
пытается дать характеристику принципов
теоретико-познавательного характера, кото¬
рые лежат в основе построения физических
теорий.
«Всякая физическая теория,— пишет он,—
может быть расчленена на следующие этапы.
Прежде всего теория вводит, в зависимо¬
сти от той или иной области физических
явлений, к которым она относится, те или
иные математические величины. Например,
в механике такими величинами являются
координаты, скорость, время и т. д.; в уче¬
нии о теплоте — температура, количество
тепла, энтропия и пр.; в электродинамике —
электрическое и магнитное поля. Между
этими величинами устанавливаются мате¬
матические соотношения, например, в виде
дифференциальных уравнений: механические
уравнения Ньютона, электродинамические—
Д1аксвелла. Этот этап, который иногда сам
по себе носит название физической теории,
ею ни в коем случае не является, так как
вообще нс содержит никаких высказываний,
относящихся к физическим явлениям.
Второй этап состоит в сопоставлении
математических величин с физическими объ¬
ектами. Это достигается тем, что для ка¬
ждой величины дается определенный ре¬
цепт, указывающий, при помощи какого
приема мы можем данному физическому
объекту сопоставить то или иное численное
значение этой величины. Мы называем это
рецептом измерения данной физической ве¬
личины. Наконец, те же рецепты служат для
обратного перехода от новых значений
величин, полученных из первых при помощи
указанного выше формального математиче¬
ского аппарата, опять к физическим объ¬
ектам.
Пример лучше всего поясни? сказанное.

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
2U1
Мы измеряем, например, положение пла¬
неты в данный момент времени. Рецепт та¬
ков: мы отсчитываем соответственные деле¬
ния лимба трубы, когда пересечение оку¬
лярных нитей совпадает с данной планетой,
и одновременно положение стрелки часов,
т. е. мы определяем значение угловых коор¬
динат в данный момент времени. Затем мы
подставляем полученные таким образом
числа в соответственные уравнения в каче¬
стве начальных условий. Уравнения дают
нам новые совместные значения координат
и времени (t, ср, Ч>). Высказывание теории
заключается в утверждении, что, установив
трубу соответственно с полученными из этих
уравнений значениями делений кругов, мы
увидим планету на пересечении нитей одно¬
временно с прохождением стрелки часов
через число на циферблате, равное t. Только
совокупность всех указанных этапов и со¬
ставляет теорию» (стр. 408).
Приведенный пример типичен, так как
вскрывает стремление автора ограничить
физику как науку, относящуюся только
к результатам измерений. Это общая черта
для идеалистических высказываний по во¬
просам физики, сводящихся к утверждению,
что не объективный мир и его закономерно¬
сти являются предметом изучения, а пока¬
зания приборов. Конечно, без приборов и
измерений нельзя заниматься физикой, но
они служат лишь’ вспомогательными сред¬
ствами исследования явлений и законов,
существующих объективно и независимо от
приборов и рецептов измерений. Если же
данные науки, относить только к результа¬
там измерений, к наблюдениям, то предме¬
том науки необходимо будет считать не объ¬
ективный мир, а «комплексы ощущений».
Философские ошибки, допущенные
Л. И. Мандельштамом, повторены некото¬
рыми его учениками и нашли распростра¬
нение в отдельных учебниках физики,
например, в «Механике» С. Э. Хайкина и
«Курсе физики» (т. II) под редакцией
II. Д. Папалекси.
А. А. Коломенский указал в своем
выступлении, что необходимо предъявлять
особенно высокие требования к изданиям,
подобным пятому тому собрания трудов
Л. И. Мандельштама, посвященному не ори¬
гинальным исследованиям в специальной
области, а трактовке принципиальных во¬
просов уже сложившихся или развивающих¬
ся теорий.
Такие издания оказывают огромное влия¬
ние на формирование мировоззрения моло¬
дых советских ученых и учащейся молодежи.
Когда же молодой физик обращается к пя¬
тому тому трудов Мандельштама, он
встречает там ряд положений, выдержан¬
ных в духе махизма.
Тов. Коломенский остановился на неко¬
торых примерах из трудов Мандельштама,
приведенных в заключении комиссии, и оха¬
рактеризовал их как свидетельство того, что
основные философские вопросы решаются
Мандельштамом в идеалистическом духе.
В заключение оратор высказал предполо¬
жение, что после тщательного редактирова¬
ния или сопровождения комментариями
пятый том мог бы принести значительную
пользу широким кругам советских физиков.
Профессор С. Э. X а й к и п утверждал
в своем выступлении, что Л. И. Мандель¬
штаму было свойственно стихийно-материа¬
листическое мировоззрение. Если речь идет
о специальных областях физики, то всякий
физик, по мнению С. Э. Хайкина, вынужден
стоять на позициях стихийного материа¬
лизма. Однако С. Э. Хайкин считает, что
и философские высказывания Мандель¬
штама в ряде случаев характеризуют его
как стихийного материалиста. В доказа¬
тельство оратор приводит свидетельство
Л. И. Мандельштама о себе как о человеке,
«который видит в формализме отображение
реальных вещей».
С. Э. Хайкин не сказал, однако, почему
откровенно махистские высказывания Ман¬
дельштама по основным проблемам физики
он не склонен считать определяющими
мировоззрение ученого.
Касаясь ошибочных положений Мандель¬
штама, С. Э. Хайкин упомянул о критерии
«правильности и неправильности определе¬
ний». Л. И. Мандельштам не руковод¬
ствуется практикой как критерием истинно¬
сти данного определения, а предполагает
другой критерий, связанный с «пригодно¬
стью» или «целесообразностью» определе¬
ний. «Запретить так определять нельзя,— го¬
ворит Мандельштам об одном из определе¬
ний длины,— но это чрезвычайно нецелесо¬
образно: законы Ньютона и вообще все
законы были бы совсем другими, было бы
много несообразностей» (стр. 179). В другом
месте мы читаем: «Если бы я перенес эталон
по одному пути и он при этом совпал бы
с другим стержнем, а при переносе по дру¬
гому пути не совпал бы, то наше определе¬
ние длины все же было бы правомерно. Но
оно было бы непригодно» (стр. 182). При¬
водя эти примеры, С. Э. Хайкин почему-то
нс усмотрел и в них выражения субъектив¬
но-идеалистических взглядов автора, ставя¬
щего законы природы в прямую зависи¬
мость от определений.
Академик М. А. Леонтович заявил о
своем несогласии с выводами комиссии.
Характеризуя свою работу по подготовке
к изданию пятого тома трудов Мандель¬
штама как заслугу перед советской физикой,
академик Леонтович не мог все же отри¬
цать того, что взгляды Л. И. Мандельштама
на основы теории квантовой механики,
нашедшие отражение в пятом томе, «не
являются последовательными с точки зрения
диалектического материализма». Оратор
ошибочно утверждал, что «они и не могли
быть иными». «Я считаю,— сказал он,— что
по вопросам, связанным с основами теории
относительности и квантовой механики,
такой канонической точки зрения не суще¬
ствует и нс может существовать в настоя¬
щее время».
Порочное отношение академика Леонто-
вича к критике его деятельности как редак¬
тора пятого тома трудов Мандельштама
нашло выражение в обвинении, которое он
предъявил комиссии ученого совета. «Ко¬
миссия,— заявил он,— сползает на тот стиль
фетишизации слов, который характерен для
многих философствующих по вопросам фи-
202
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
зикп товарищей». Попытки ЛА. А. Леонто-
вича выдвинуть возражения по существу
выводов комиссии оказались несостоятель¬
ными. Взяв в качестве примера соображения
Мандельштама об определении одновремен¬
ности, академик Леонтович смог придти
лишь к одному скромному заключению, что
лекции Мандельштама помогают понять,
почему в классической физике не возникал
вопрос о физическом критерии одновре¬
менности.
Член-корреспондент АН СССР В. И.
Векслер подверг резкой критике выступ¬
ление М. А. Леонтовича. Задача учеников
Л. И. Мандельштама, говорит он, со¬
стоит не в том, чтобы замаскировывать его
ошибки, а в том, чтобы широким разверты¬
ванием критики и самокритики показать их
и исправить. Позиция академика Леонтовича
приносит вред, так как отрицанием действи¬
тельных ошибок Л. И. Мандельштама она
позволяет поставить под удар его действи¬
тельные заслуги.
Неправ М. А. Леонтович, обвиняя комис¬
сию в якобы ошибочной критике взглядов
Мандельштама на одновременность. Комис¬
сия подчеркивает, что одновременность
событий не абсолютна, а зависит от движе¬
ния материальных объектов. Наши знания
о времени и пространстве стали более точ¬
ными, но отсюда никак не вытекает, что
одновременность опирается на определение,
а не есть отражение пространственно-вре¬
менных отношений материального мира.
Профессор В. Н. Кессених отметил
в своем выступлении, что комиссия пра¬
вильно сформулировала основные выводы
из анализа философских воззрений акаде¬
мика Мандельштама, однако критика реак¬
ционных взглядов, пропагандируемых изда¬
телями трудов этого крупного ученого,
недостаточно развита и выражена комиссией
очень робко. В. Н. Кессених высказал так¬
же ряд положений, которые в более развер¬
нутой форме содержались в его докладе на
философском семинаре физического факуль¬
тета МГУ (см. далее).
Б. М. В у л в заключительном слове пока¬
зал несостоятельность концепции М. А. Ле¬
онтовича относительно «канонической точки
зрения в науке». Выступая в роли защит¬
ника представлений о науке, как развиваю¬
щемся и совершенствуемом отражении объ¬
ективных закономерностей, М. А. Леонтович
доводит эту правильную мысль до абсурда,
отвергая, по существу, как «каноническую
точку зрения» основные положения мар¬
ксистской философии. Действительно, наши
представления о пространстве и времени бу¬
дут меняться, будут углубляться и уточ¬
няться, но это не значит, что пространство
и время перестанут быть объективными
формами существования материи. Поэтому
выдвинутое академиком Леонтовичем обви¬
нение комиссии в «фетишизации слов» не
обосновано и не помогает делу.
Понятие одновременности, о котором го¬
ворил М. А. Леонтович,— одно из элемен¬
тарных понятий в современной физике.
В классической механике переход от одной
системы координат к другой связывался
с преобразованием х, у, г; дальнейшее же
развитие науки показало, что и t зависит
от движения материи, т. е. наши предста¬
вления о закономерностях природы стали
более глубокими, более точными. Здесь речь
должна идти не о перевозке часов и других
способах измерений, а о том, что незави¬
симо от способов измерений время остается
объективной формой существования ма¬
терии.
Б. М. Вул подверг критике ту часть вы¬
ступления М. А. Леонтовича, в которой
дается отрицательный отзыв о выводах ко¬
миссии.
Заслушав выступления участников заседа¬
ния, ученый совет и философский семинар
Физического института АН СССР утвердили
выводы комиссии и осудили позицию, заня¬
тую М. А. Леонтовичем.
* * *
В ноябре — декабре 1952 года на заседа¬
ниях философского семинара физического
факультета Московского государственного
университета имени М. В. Ломоносова
также были рассмотрены и проанализиро¬
ваны философские воззрения академика
Л. И. Мандельштама. Вступительный доклад
сделал профессор В. Н. Кессених.
Появление в печати пятого тома собрания
трудов Л. И. Мандельштама, в который без
единого критического замечания включены
не опубликованные при жизни ученого ма¬
териалы его семинаров и лекций, относя¬
щиеся к периоду 1932—1944 годов, В. Н. Кес¬
сених определяет как попытку возрождения
махистской теории познания и реакционно¬
идеалистических взглядов на основные про¬
блемы современной физики.
Докладчик останавливается на истории
формирования и идейных источниках миро¬
воззрения Л. И. Мандельштама, восприняв¬
шего философские взгляды Э. Кона, Р. Ми¬
зеса, А. Пуанкаре и других махистов. Их
реакционные идеи послужили, например,
методологической основой лекций Л. И. Ман¬
дельштама по теории относительности (т. V,
стр. 90—305).
Важнейшие физические понятия — про¬
странство и время — определяются Ман¬
дельштамом чисто субъективистски. Эти
формы существования материи он рассма¬
тривает, по сути дела, как продукт челове¬
ческого разума. Я не узнал, пишет он, «что
такое длина, а я определил (разрядка
моя. — А. С.), что я назову длиной»
(стр. 178). Субъективистский взгляд па та¬
кие физические понятия, как время, одно¬
временность, синхронность, находит развитие
в ряде его лекций по теории относительно¬
сти. Время, по Мандельштаму, «опирается
на определение». То, что в основу исчисле¬
ния времени кладется обычно вращение
Земли, Мандельштам связывает с якобы
произвольным предположением о соответ¬
ствии равных времен равным углам поворо¬
та. «Нельзя спросить,— говорит он,— дей¬
ствительно ли Земля в равные времена по¬
ворачивается на равные углы? Мы так
определили равные времена... предъявляется
Земля и постулируется, что известным углам
ее поворота соответствуют такие-то време¬
на» (стр. 179).

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
3)3
Понятие одновременности физических
событии Мандельштам рассматривает не как
приближенное, все более и более совершен¬
ствуемое с развитием пауки отражение
объективной закономерности, а как опреде¬
ление, постулат, создаваемый с целью
исключения логических противоречий. Это
приводит его, например, к такому заклю¬
чению: «Без понятия одновременности пе
могло быть понятия скорости, понятие же
одновременности должно быть опре¬
делено (разрядка моя,—Л. С.). Таким
образом, по существу до Эйнштейна не мог¬
ли формулировать понятия скорости»
(стр. 191).
Мандельштам приходит в конце концов
к обобщающему выводу, в котором действи¬
тельность ставится с ног на голову: «Если
вы все определения дадите для любых си¬
стем одинаково, то явления будут протекать
одинаково» (стр. 203).
При таком взгляде на основные понятия
физики основные законы природы высту¬
пают у Мандельштама как произвольные
создания мышления. Он утверждает, напри¬
мер, что «в принципе дело не меняется: либо
определение времени дается через движение
Земли и на опыте находится закон инерции,
либо, наоборот, в основу определения кла¬
дется закон инерции и с его помощью иссле¬
дуется движение Земли» (стр. 180). Отно¬
шение к основным понятиям и физическим
законам, проповедуемое в трудах Мандель¬
штама, характерно для махистского миро¬
воззрения.
В. Н. Кессених подчеркивает необходи¬
мость создания труда, дающего последова¬
тельное диалектико-материалистическое из¬
ложение основ современной физики не как
логически замкнутой системы, а как науки,
правильно отражающей закономерности
природы и способствующей творческому
овладению ими.
Профессор Н. А. К а п ц о в подверг кри¬
тике воззрения Л. И. Мандельштама в об¬
ласти квантовой механики, изложенные
главным образом в его работах, вошедших
в сочинения под названием «Семинар по
отдельным физическим проблемам» (т. V,
стр. 337—346) и «Лекции по основам кван¬
товой механики» (т. V, стр. 347—415).
Характерным примером могут служить
высказывания Мандельштама при изложе¬
нии им своего отношения ко взглядам идеа¬
листа Неймана, который пытался доказать
невозможность построения физической тео¬
рии на детерминистической основе. «Я хотел
бы указать, — говорит Мандельштам о
попытке Неймана,— что этот вопрос по
существу был поставлен и разрешен
(разрядка моя.— А. С.) Нейманом. Резуль¬
таты его работы обычно приводят без дока¬
зательства и в чрезвычайно схематичной
форме. Например, говорят, что Нейман
доказал невозможность построения фи¬
зической теории на детерминистической
основе. По моему мнению, такая и ей по¬
добные формулировки мало что говорят»
(стр. 403). В длинных рассуждениях, со¬
провождающих эту мысль и касающихся в
основном вопроса о наглядности физиче¬
ских представлений, точка зрения Неймана
пс опровергается. Читатель подводится к
единственному выводу, что Нейман (кото¬
рый поставил п якобы разрешил рас¬
сматриваемую проблему) прав и закон
причинности пе распространяется на физи¬
ческие процессы.
Наиболее полно в трудах Л. И. Мандель¬
штама раскрыта его точка зрения на
структуру и основы построения физи¬
ческих теорий вообще. «Какова структура
всякой физической теории, всякого физи¬
ческого построения вообще? — спрашивает
Л. И. Мандельштам. — Немного схематично
(как всегда), — продолжает он, — можно
сказать, что всякая физическая теория со¬
стоит из двух дополняющих друг друга
частей. Я начну с того, что можно считать
второй частью. Это уравнения тео¬
рии — уравнения Максвелла, уравнения
Ньютона, уравнение Шредингера и т. д.
Уравнения — это просто математический
аппарат. В эти уравнения входят некоторые
символы: х, у, z и t, векторы Е и И и т. д.
На этом вторая часть заканчивается. Здесь
еще нет никакой физической теории. Это
математика, а не естественная наука. Пер¬
вую же часть физической теории составляет
связь этих символов (величин) с физически¬
ми объектами, связь, осуществляемая по
конкретным рецептам (конкретные
вещи в качестве эталонов и конкретные
измерительные процессы — определение ко¬
ординаты, времени и т. д. при помощи твер¬
дых масштабов, часов и т. д.).
Первая часть учит, как рациональным
образом отнести к объектам природы опре¬
деленные величины — большей частью в
виде чисел. Вторая часть устанавливает
математические соотношения между этими
величинами. Тем самым, ввиду связи этих
величин с реальными объектами, формули¬
руются соотношения и между этими послед¬
ними, что и является конечной целью тео¬
рии» (стр. 349).
В другом месте Л. И. Мандельштам сооб¬
щает: «Наши общие положения заключа¬
лись в том, что всякая физическая теория
состоит из двух (связанных друг с другом)
частей: математической части, оперирующей
символами (числами, операторами и т. п.),
и измерений — рецептов, связыва¬
ющих эти символы с объекта¬
ми природы (разрядка моя,—А. С.).
Только обе эти стороны, взятые вместе,
позволяют давать ответы на физические
вопросы» (стр. 393).
Следовательно, по Мандельштаму, выхо¬
дит, что теория создается для того, чтобы
«давать ответы на физические вопросы».
Антимарксистский характер этих концепций
не нуждается в комментариях.
Переходя к квантовой механике, Ман¬
дельштам утверждает, что в этой области
физики имеет место сопоставление, с одной
стороны, операторов, представляющих в
этом случае подходящие математические
символы, а с другой — физических объек¬
тов.
Мандельштам не задумывается над про¬
блемой глубокого изучения электрона, т. е.
такого физического объекта, который обла¬
дает одновременно противоречивыми свой-
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
2о4
ствами волны и частицы, он полагает, что
все дело в названии: называйте х и р квази¬
координатой и квазиимпульсом,— тогда ис¬
чезнут все противоречия! (См. стр. 359).
Необходимо отметить, что Мандельштам
считает квантовую механику не просто
повой физической теорией, а целым новым
мировоззрением.
П. И. Шушпанов остановился на во¬
просе о все возрастающем значении идеоло¬
гической работы и задачах советских ученых
в свете указаний Коммунистической партии
о развитии критики и борьбы мнений в на¬
уке. Он подчеркнул, что ненормальное по¬
ложение, сложившееся в физике, где слабо
развита научная критика и самокритика,
нашло свое отражение и в среде ученых
Московского университета. Из числа физи¬
ков, работающих в университете, лишь
немногие выступают с глубоким научным
анализом и критическим разбором современ¬
ных работ, содержащих идеалистические
ошибки.
Широкое распространение махистских
взглядов Мандельштама, замаскированных
мнимой индифферентностью к философии
ученого, якобы занимающегося только фи¬
зическими проблемами и не принимающего
участия в идеологической борьбе, представ¬
ляет большую опасность и требует серьез¬
ного внимания. П. И. Шушпанов подверг
критике утверждения ряда учеников
Л. И. Мандельштама о новом, высшем эта¬
пе или даже «реконструкции основ» кван¬
товой механики, якобы произведенной тру¬
дами их учителя.
Р. С. Бобровская сделала попытку
ответить прежде всего на вопрос о том,
каков общий подход Л. И. Мандельштама
к изложению и толкованию основ теории
относительности. Признавая, что в полное
содержание теории относительности входит
множество вопросов и физических, и мате¬
матических, и философских, Л. И. Мандель¬
штам во вводной лекции заявляет, что соби¬
рается «сосредоточить внимание только на
первых: на физических основах и на той
математической структуре, в которую вы¬
ливается принцип относительности на базе
физических данных» (стр. 93). Академик
Мандельштам не считает общетеоретические
и методологические взгляды необходимым и
основным условием «действительного пони¬
мания» теории относительности, размежевы¬
вает (конечно, только на словах!) физиче¬
ские и философские основы теории относи¬
тельности, не относит к числу философских
проблем проблему структуры и содержания
физических понятий, а также сопоставле¬
ния классической теории и теории относи¬
тельности. Ошибочность этой концепции
очевидна. Философское лицо Мандельштама
хорошо обрисовывается его трактовкой
принципа относительности. Если в первой
лекции он заявляет, что не видит возмож¬
ности более или менее серьезной «безмате-
матической» трактовки» принципа относи¬
тельности (стр. 91), то в седьмой лекции
сам дает эту «безматематическую» трак¬
товку, в которой вслед за Эйнштейном —
.Махом использует такие неприемлемые по¬
нятия, как «центр масс неподвижных
звезд», вращающаяся «как целое вся все¬
ленная» и др. (стр. 170, 172), т. е. сам за¬
нимается «непонятным философствованием о
непонятных вещах» (стр. 91).
Касаясь истории развития дорелятивист-
ской электродинамики, Л. И. Мандельштам
почти полностью игнорирует работы русских
ученых в области теоретических и экспери¬
ментальных исследований электромагнит¬
ного поля. Единственное исключение —
упоминание опыта А. А. Эйхенвальда
(см. стр. 111, 138). В редакторских приме¬
чаниях мы находим лишь несколько слов об
исследованиях А. А. Белопольским оптиче¬
ского Допплер-эффекта в лабораторных
условиях (см. стр. 104). Известно, что
II. И. Лобачевский предвосхитил не только
математическую сторону теории относитель¬
ности, но что в его физических представле¬
ниях о времени, пространстве, инерциальной
системе отсчета содержатся некоторые
основные физические идеи специальной тео¬
рии относительности. Даже Ф. Клейн в
своем труде по истории математики в
XIX столетии признает, что кинематика спе¬
циальной теории относительности совпадает
с кинематикой гиперболического простран¬
ства Лобачевского. У Мандельштама же имя
великого русского математика обойдено
молчанием. Что же касается эксперимен¬
тальных исследований, то Мандельштам упо¬
минает, например, второстепенные работы
Мичеля (стр. 98), Штрассера (стр. 107), а
о классических экспериментах П. Н. Лебе¬
дева, имеющих фундаментальное значение в
установлении связи между энергией и мас¬
сой, не говорит ни слова.
В заключение Р. С. Бобровская останови¬
лась на характеристике философских взгля¬
дов Мандельштама, данной его учениками
в очерках жизни и деятельности ученого и
в научных воспоминаниях. Она подчеркнула
объективистский характер ряда очерков и
воспоминаний, принадлежащих Н. Д. Па-
палекси, Г. С. Ландсбергу, И. Е. Тамму,
Г. С. Горелику. Авторы воспоминаний и
очерков, не формулируя своего отношения к
философским взглядам Мандельштама и
даже не давая их четкого определения, все
же проливают яркий свет на историю фор¬
мирования мировоззрения ученого. Страни¬
цы очерков и воспоминаний пестрят сообще¬
ниями о том, что Мандельштам «основатель¬
но познакомился» с философскими взгляда¬
ми А. Пуанкаре, «много вынес от научного
общения» с Э. Коном, изучил английского
философа Уайтхеда, «часто беседовал» с Ми¬
зесом и т. д. Характерно, что ни в одном
из очерков не упоминается, что Л. И. Ман¬
дельштам изучал или хотя бы читал «Мате¬
риализм и эмпириокритицизм» В. И. Ленине
или «Анти-Дюринг» и «Диалектику приро¬
ды» Ф. Энгельса.
Профессор С. Д. Гвоздовер посвя¬
тил свое выступление двум положениям,
затронутым в докладе В. Н. Кессениха: во-
первых, возможности иного построения спе¬
циальной теории относительности и, во-вто¬
рых, ошибочности издания пятого тома
трудов Мандельштама. Дискутировать же
по поводу оценки философских взглятов
Мандельштама, по его мнению, излишне,
так как очевидно, что мировоззрение этого
крупного физика было чисто махистским.

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
205
С. Д. Гвозловер полагает, что попытки
построить теорию относительности, обобщая
уравнения электромагнитного поля, по мень¬
шей мере наивны. Как и всякая другая тео¬
рия, электродинамика Максвелла — Лоренца
имеет определенную, ограниченную, хотя и
достаточно широкую, область применения.
Правильность преобразований Лоренца под¬
тверждается экспериментом, опытом. Но,
признав их правильность, мы не можем не
столкнуться с так называемыми «парадок¬
сами» теории относительности. Скорость све¬
та, постоянная Планка, сопротивление ва¬
куума — все эти величины сохраняют свое
значение в любой системе координат, но ход
часов, длина линейки и другие физические
величины изменяются в зависимости от
движения системы координат. Уравнения
Максвелла и преобразования Лоренца пра¬
вильно отражают эти объективные законо¬
мерности окружающего нас мира.
Далее С. Д. Гвоздовер остановился на
проблеме вакуума, причем сделал попытку
утверждать, что эта проблема является
непосредственным развитием теории эфира.
Было время, говорит проф. Гвоздовер, когда
считали, что наука не нуждается в пред¬
ставлении об эфире для объяснения явле¬
ний природы, предполагали, что понятие об
эфире эквивалентно понятию' о чисто мате¬
матическом пространстве. Развитие совре¬
менной физики показывает, по мнению проф.
Гвоздовера, что проблема эфира не решена.
Современной науке известно, что эфир
обладает конкретными физическими свой¬
ствами (волновое сопротивление), влияет на
поведение атома, вызывает сдвиг электрон¬
ных уровней (теория вакуума). Следова¬
тельно, состояние новейшей физики приво¬
дит к необходимости изучать эфир, изучать
свойства мирового пространства.
С. Д. Гвоздовер полагает, что издание
пятого тома трудов Л. И. Мандельштама
нельзя считать ошибочным или нецелесооб¬
разным. В томе собраны ценные физические
работы ученого, лекции и семинары которого
«дают прекрасные образцы глубокого и
вместе с тем конкретного физического мыш¬
ления» (стр. 6).
М. Д. Карасев отметил в своем вы¬
ступлении, что Л. И. Мандельштам интере¬
совался не только вопросами физики, но и
философии. Однако в опубликованных тру¬
дах Мандельштама (I—IV томы) нет сколь¬
ко-нибудь определенного изложения его фи¬
лософских взглядов. В некоторых работах
(см., например, доклад об оптических рабо¬
тах Ньютона в третьем томе трудов) он
близко подходит к трактовке фундаменталь¬
ных философских вопросов, но постоянно
обрывает свою мысль, когда дело касается
прямых высказываний о характере его ми¬
ровоззрения. Весь материал его публичных
выступлений пронизан осторожной мыслью:
не будем касаться философии. Однако нель¬
зя излагать физические теории, не касаясь
вопросов общего мировоззрения. Как бы ни
маскировал автор свои философские взгля¬
ды, они, бесспорно, могут быть выявлены
при внимательном анализе его физических
трудов. Такой анализ сочинений Мандель¬
штама приводит к единственно правильному
выводу: взгляды этого крупного физика про¬
питаны субъективным идеализмом в форме
махизма и операционализма. Совершенно
неправ С. Д. Гвоздовер, утверждая, что ме¬
тодологические извращения не исключают
целесообразности издания пятого тома тру¬
дов Мандельштама. Идеологическому вос¬
питанию нашей молодежи подобными изда¬
ниями может быть нанесен значительный
вред.
Обратимся к наиболее ярким примерам.
Откровенно идеалистическая точка зрения
пропагандируется Мандельштамом в «Лек¬
циях по некоторым вопросам теории коле¬
баний». На стр. 428 пятого тома читаем:
«Каковы же те признаки, по которым выде¬
ляется учение о колебаниях? Присмотрев¬
шись, мы видим, что они принципиально
отличны от тех, по которым делят физику
на оптику, акустику и т. д. Это последнее
деление производится, очевидно, по признаку
физических явлений, которые мы одина¬
ково воспринимаем» (разрядка
моя. — А. С.). Ошибочность этого положения
бесспорна: физические явления, например,
акустические или оптические,, различаются
качественно, и этим и определяется разли¬
чие разделов физики, пх изучающих, а со¬
всем не тем, участвуют лив восприятии объ¬
екта изучения ухо или глаз.
Общность закономерностей в явлениях
природы Мандельштам сводит к общности
математического аппарата (например, в тео¬
рии колебаний). По Мандельштаму, матема¬
тический аппарат возникает независимо от
потребностей практики. Как на пример он
ссылается на создание нелинейного мате¬
матического аппарата А. М. Ляпуновым.
Однако известно, что Ляпунов создавал ма¬
тематический аппарат, исходя из практиче¬
ских потребностей, возникших при изучении
полета снаряда, космогонических процессов,
а отнюдь не из абстрактного математиче¬
ского интереса, как предполагает Мандель¬
штам.
Профессор Д. Д. Иваненко, подчерк¬
нув целесообразность дискуссии, отметил,
что значение ее несравненно шире, чем
только оценка взглядов Л. И. Мандельшта¬
ма. Доклад В. Н. Кессениха был посвящен
в основном слабым сторонам деятельности
Мандельштама, однако в трудах последнего
много ценного фактического и исторического
материала. Правда, биографы часто изобра¬
жают Мандельштама как крупнейшего фи¬
зика в области теории относительности и
квантовой механики, но это неверно. Ман¬
дельштам занимался в основном классиче¬
ской физикой, заслуги же его в развитии
теории относительности и квантовой механи¬
ки незначительны. В. Н. Кессених справед¬
ливо отверг версию о существенном значе¬
нии лекций Мандельштама по теории
относительности для развития современной
физики. Нельзя согласиться с докладчиком
в том, что идея и развитие теории квантова¬
ния пространства носят идеалистический
характер. Необходимо отметить ведущую
роль советских ученых (в том числе и само¬
го оратора) в создании этого нового направ¬
ления современной теоретической физики.
В. Г. Фридман коснулся истории борь¬
бы с махизмом в советской физике. Изда¬
ние пятого тома сочинений Мандельштама
206
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
он считает грубейшей ошибкой, которая
явилась результатом господства чуждых
советской науке нравов, следствием моно¬
польного положения группы ученых, не до¬
пускавших критики и самокритики в своей
среде.
В заключительном слове профессор
В. Н. К ес с ей их указал па ценность вы¬
ступлений ряда ораторов, касавшихся вопро¬
са об идеологическом воспитании кадров,
подчеркнул возросшее значение научной кри¬
тики, отметил глубокую правильность и
своевременность указаний газеты «Правда»
о ненормальном положении в современной
физике. Докладчик сделал ряд замечаний
по поводу выступлений участников дискус¬
сии.
Заключение по итогам обсуждения до¬
клада В. Н. Кессениха сделал руководи¬
тель философского семинара профессор
Я- П. Т е р л е ц к и й. Он подчеркнул, что
проведенная дискуссия будет способствовать
раскрытию махистского характера идеоло¬
гии Мандельштама и тем самым принесет
значительную пользу всем советским физи¬
кам, сталкивающимся в своей деятельности
с наследием этого крупного ученого и рабо¬
тами его последователей.
* * *
В докладе п выступлениях участников
дискуссии было показано, что издание пято¬
го тома трудов Л. И. Мандельштама пред¬
ставляет попытку возрождения махистских
взглядов в советской физике. Появление
тома — яркое свидетельство слабого разви¬
тия критики и самокритики в среде совет¬
ских ученых ■.
Следует отметить как существенный недо¬
статок проведенной на физическом факуль¬
тете дискуссии то, что в ней не приняли
участия ученые философского факультета
университета.
А. А. СЕМЕНОВ
1 Так, например, в рецензии акад.
В. А. Фока вся критика идеалистических
высказываний Мандельштама свелась к за¬
мечаниям о неясности ряда его выра¬
жений. Редакция журнала «Успехи физиче¬
ских наук», опубликовавшая эту рецензию
(Т. XLV, вып. I за 1951 год, стр. 160—163),
и на этот раз заняла ошибочную позицию
в оценке важных вопросов философии есте¬
ствознания.— А. С.

СОДЕРЖАНИЕ
Г. Е. Глезерман — Культурный рост обще¬
ства — необходимое условие перехода к
коммунизму 3
Н. В. Пилипенко (Ярославль) — Наука — враг
случайностей 20
П. В. Таванец— Об объективном содержании
законов формальной логики 34
О. Б. Лепешинская (статья вторая) —Творче¬
ское значение трудов Маркса, Энгельса,
Ленина, Сталина для развития естество¬
знания 46
М. И. Сидоров — О некоторых закономерностях
развития философии 59
К 70-летию со дня смерти
Карла Маркса
Т. И. Ойзерман — Из истории идейно-политиче¬
ской борьбы Маркса и Энгельса в 40-х го¬
дах XIX века 70
Н. И. Пруцков (г. Пушкин) — Г. И. Успенский
о письме К. Маркса в редакцию журнала
«Отечественные записки» 81
В. Г. Баскаков — Великий деятель револю¬
ционной России Н. Г. Чернышевский ... 88
ЛЕКЦИИ И КОНСУЛЬТАЦИИ
В. П. Ягункова — Об основных принципах реф¬
лекторной теории академика И. П. Павлова 109
КРИТИКА буржуазной
ИДЕОЛОГИИ
Материалист — Философия смертников (О но¬
вейших откровениях Карла Ясперса) . . 120
К. С. Бакрадзе (Тбилиси) — Логический эмпи¬
ризм—оружие империалистической реакции 137
Ян Хин-шун — Борьба Коммунистической пар¬
тии Китая за перевоспитание китайского
народа . 145
Г. Л. Епископосов — Философия Дж. Сантая¬
ны — идеологическое оружие империализма 156

203
СОДЕРЖАНИЕ
СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
Е. А. Лехнер— И. П. Огарев и естествознание 164
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
А. В. Петровский — Об объективном характере
психологических закономерностей .... 173
А. И. Розов (Минск) — Соображения рядового
психолога 177
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Е. И. Бойко, В. Н. Колбановский — О некото¬
рых недостатках в освещении философских
вопросов психологии 180
М. В. Семиволос (г. Сумы) — Против ошибоч¬
ной трактовки проблемы народности лите¬
ратуры. Письмо в редакцию 187
Д. П. Горский, М. С. Иванов — Новая книга
по теории познания 192
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
А. А. Семенов — Об итогах обсуждения фило¬
софских воззрений академика Л. И. Ман¬
дельштама 199
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:
Ф. В. Константинов (главный редактор), Б. М. Кедров, В. С. Кеменов,
А. А. Максимов, М. Б. Митин, В. С. Молодцов, М. И. Сидоров,
Ц. А. Степанян, В. Н. Столетов, Я. П. Терлецкий, Ю. П. Францев.
Адрес редакции: Москва, Волхонка, 14, комн. 418. Телефоны Б 8-76-32, Д 3^35-40.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРАВДА»
А 02842. Изд. № 499. Заказ № 1036. Подписано к печ. 25/VI 1953 г.
Формат бумаги 70X108'/i6. 6,5 бум. л. —17,81 печ. л. Тираж 36 000.
Типография газеты «Правда» имени И. В. Сталина. Москва, ул. «Правды», 24.