Курс теории исторического материализма. Второе издание. - Разумовский И.П.

Глава I. Марксизм как мировоззрение и общественная теория
3. Методы общественных и естественных наук. Марксизм и дарвинизм
4. Теория исторического материализма как марксистская социология. Соотношение социологии и других общественных наук с точки зрении марксистской классификации
5. Марксизм и мировоззрение пролетариата. Марксизм и ленинизм
Глава II. Основные предпосылки марксистской методологии
2. Каузальность, детерминизм, монизм познания
3. Рациональная переработка опыта. Абстракция и анализ. Критерий практики
2. Историческое развитие материалистической философии. Материализм древности. Предшественники новейшего материализма в XVI XVII в.в.
3. Материализм в английской философии XVII—XVIII в.в. Французский материализм
5. Теория познании диалектического материализма
6. Марксизм в борьбе с другими теоретико-познавательными течениями: кантианство, агностицизм, эмпириокритицизм, интуитивизм, прагматизм
2. Историческое развитие диалектики до Гегеля
3. Система Гегеля и его диалектический метод. Отличие последнего от марксистской диалектики
4. Диалектика природы. Основные законы и категории диалектики
5. Диалектическая и формальная логика. Диалектика познания и революционного действия
Глава V. Экономический базис общественной жизни
2. Понятие общественной жизни в историческом развитии науки об обществе
3. Общественный человек во взаимодействии с природой. Общественные производительные силы
4. Производственные отношения. Базис и надстройки
5. Общая схема социального развития. Диалектика производительных сил и производственных отношений
Глава VI. Общественные классы и политическая надстройка
2. Производительный труд и классовая эксплоатация. Основные типы общественных классов
3. Государство как классовая организация и как надстройка. Политическая надстройка и экономический базис
4. Развитие и борьба классов. Политические партии. Политическая революция
Глава VII. Общественное бытие и общественное сознание
2. Идеологические формы: их содержание и структура
3. Правовые формы и политическая идеология. Нравственные нормы
4. Религия как надстройка. Философия и наука. Художественные формы идеологии
5. Вопрос о факторах общественного развития. Взаимоотношение базиса и надстроек
$6. Человек как фактор общественного развития. Общество и личность. Роль „героев“ и „идеологов\$
Глава VIII. Развитие общественных формаций и пролетарская революция
2. Классовое общество. Капиталистическая общественная формация. Товарный фетишизм
3. Переход от капитализма к социализму. Диктатура пролетариата. Коммунистическое общество
2. Развитие марксизма после Маркса и Энгельса: Лабриола, Лафарг, Меринг, Каутский. Марксизм и ревизионизм. Философия Дицгена
3. Социалистическое движение и марксизм в России. Г. В. Плеханов, В. И. Ленин. Диалектический материализм как ленинизм
$6. Человек как фактор общественного развития. Общество и личность. Роль „героев“ и „идеологов\$
Автор: Разумовский И.П.
Теги: исторический материализм
Год: 1928
Похожие
Курс теории исторического материализма
Исторический материализм
Диалектический и исторический материализм
Конспект по курсу исторического материализма
Текст
                    И. П. РАЗУМОВСКИЙ
КУРС ТЕОРИИ
ИСТОРИЧЕСКОГО
МАТЕРИАЛИЗМА
ИЗДАНИЕ ТРЕТЬЕ
Научно-политической секцией ГУС'а
второе издание было допущено в ка-
честве учебного пособия для вузов
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОСКВА        *	1928	*	ЛЕНИНГРАД

Отпечатано в типографии Госиздата
„Красный пролетарий". Москва,
Пименовская улица, дом 16,
в колич. 5 000 экз., 35 п. л.
Главлит № А—11452
С—40/Гиз№ 26212
Заказ № 6104

ТЕОРИЯ СТАНОВИТСЯ МАТЕРИАЛЬНОЙ СИЛОЙ
КАК ТОЛЬКО ОНА ОВЛАДЕВАЕТ МАССАМИ.
МАРКС.
МЫ ДОЛЖНЫ ПОСТАВИТЬ НА СЛУЖБУ КОММУНИ¬
СТИЧЕСКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ СОТНИ ТЫСЯЧ НУЖ¬
НЫХ ЛЮДЕЙ... МЫ ДОЛЖНЫ БОРОТЬСЯ ПРОТИВ БУР¬
ЖУАЗИИ ВОЕННЫМ ПУТЕМ И ЕЩЕ БОЛЕЕ ПУТЕМ
ИДЕЙНЫМ, ПУТЕМ ВОСПИТАНИЯ, ЧТОБЫ ПРИ¬
ВЫЧКИ, НАВЫКИ, УБЕЖДЕНИЯ, КОТОРЫЕ РАБОЧИЙ
КЛАСС ВЫРАБАТЫВАЛ В СЕБЕ В ПРОДОЛЖЕНИЕ
МНОГИХ ДЕСЯТИЛЕТИЙ В ПРОЦЕССЕ БОРЬБЫ ЗА
ПОЛИТИЧЕСКУЮ СВОБОДУ, ЧТОБЫ ВСЯ СУММА ЭТИХ
ПРИВЫЧЕК, НАВЫКОВ И ИДЕЙ СЛУЖИЛА ОРУДИЕМ
ВОСПИТАНИЯ ВСЕХ ТРУДЯЩИХСЯ...
НА МЕСТО СТАРОЙ УЧЕБЫ, СТАРОЙ ЗУБРЕЖКИ,
СТАРОЙ МУШТРЫ МЫ ДОЛЖНЫ ПОСТАВИТЬ УМЕНИЕ
ВЗЯТЬ СЕВЕ ВСЮ СУММУ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЗНАНИЙ
И ВЗЯТЬ ТАК, ЧТОБЫ КОММУНИЗМ НЕ БЫЛ БЫ У
НАС ЧЕМ-ТО ТАКИМ, ЧТО ЗАУЧЕНО, А БЫЛ БЫ ТЕМ,
ЧТО НАМИ САМИМИ ПРОДУМАНО... БЕЗ РАБОТЫ,
БЕЗ БОРЬБЫ КНИЖНОЕ ЗНАНИЕ КОММУНИЗМА РОВ¬
НО НИЧЕГО НЕ СТОИТ, ТАК КАК ОНО ПРОДОЛЖАЛО
БЫ СТАРЫЙ РАЗРЫВ МЕЖДУ ТЕОРИЕЙ И ПРАКТИ¬
КОЙ, ТОТ СТАРЫЙ РАЗРЫВ, КОТОРЫЙ СОСТАВЛЯЛ
САМУЮ ОТВРАТИТЕЛЬНУЮ ЧЕРТУ БУРЖУАЗНОГО
ОБЩЕСТВА.
ЛЕНИН.

ПРЕДИСЛОВИЕ К ТРЕТЬЕМУ ИЗДАНИЮ.
Потребность в книге, дающей систематическое изложение марксист¬
ского мировоззрения и метода, настолько велика, что новое издание
моего курса понадобилось ранее, чем у меня обнаружилась возможность
заняться внесением в него ряда задуманных мною улучшении и изме¬
нений. Если не считать исправления мною нескольких опечаток, иска¬
жающих смысл пропусков и кой-каких явных стилистических небреж¬
ностей,— здесь я, по возможности, старался использовать и указания
критики, к сожалению, крайне немногочисленные, — если не считать
этого, то третье издание книги представляет собою перепечатку со
второго издания. Я вынужден был, поэтому, несколько отложить под¬
ведение в моем курсе итогов моей теоретической работы за самые
последние годы: надеюсь, ненадолго!
И. Разумовский.
Москва,—12. VI. 1928.

ОГЛАВЛЕНИЕ.
Стр.
Предисловие к третьему изданию 	 VI
Предисловие ко второму изданию	VII
Глава I. Марксизм как мировоззрение и общественная теория.
1. Единство и целостность марксистского мировоззрения	 1
2. Мировоззрение, метод, научная теория	 4
3. Методы общественных и естественных наук. Марксизм и дарвинизм . .	9
4. Теория исторического материализма как марксистская социология.
Соотношение социологии и других общественных наук с точки зрения
марксистской классификации	 	   14
5. Марксизм и мировоззрение пролетариата. Марксизм и ленинизм	...	21
Глава II. Основные предпосылки марксистской методологии.
1. Опыт — источник познания. Объективизм и субъективизм	 24
2. Каузальность, детерминизм, монизм познания	 34
3. Рациональная переработка опыта. Абстракция и анализ. Критерий
практики	 55
Глава III. Диалектический материализм.
1. Два типа монистического мировоззрения: материализм и идеализм.	.	.	70
2. Историческое развитие материалистической философии. Материализм
древности. Предшественники новейшего материализма в XVI—XVII в.в. .	76
3. Материализм в английской философии XVII—XVIII в.в. Французский
материализм	 84
4. Идеалистическая реакция против материализма (кон. XVIII и нач. XIX в.)
Материалистическое в гегелевском идеализме. Через Фейербаха к Марксу. 		93
5. Теория познания диалектического материализма	103
6. Марксизм в борьбе с другими теоретико-позновательными течениями:
кантианство, агностицизм, эмпириокритицизм, интуитивизм, прагматизм . 		116
Глава IV. Материалистическая диалектика.
1. Общая характеристика материалистической диалектики. Диалектика
и метафизика	122
2. Историческое развитие диалектики до Гегеля	135
3. Система Гегеля и его диалектический метод. Отличие последнего от
марксистской диалектики	151
4. Диалектика природы. Основные законы и категории диалектики. . . . 		    166
5. Диалектическая и формальная логика. Диалектика познания и револю¬
ционного действия	193

ОГЛАВЛЕНИЕ	V
Стр.
Глава V. Экономический базис общественной жизни.
1. Отправные предпосылки и логическое строение теории исторического
материализма	209
2. Понятие общественной жизни в историческом развитии науки об
общество	219
3. Общественный человек во взаимодействии с природой. Общественные
производительные силы	236
4. Производственные отношения. Базис и надстройки	249
5. Общая схема социального развития. Диалектика производительных сил
и производственных отношений	 263
Глава VI. Общественные классы и политическая надстройка.
1. До-марксистские и вне-марксистскне теории классов. Условия произ¬
водства н распределения в образовании классов	  273
2. Производительный труд и классовая эксплоатация. Основные типы об¬
щественных классов	286
3. Государство как классовая организация и как надстройка. Политическая
надстройка и экономический базис	300
4. Развитие и борьба классов. Политические партии. Политическая рево¬
люция 		 . 315
Глава VII. Общественное бытие и общественное сознание.
1. Надстройки и общественное сознание. Общественное сознание и клас¬
совое сознание	328
2. Идеологические формы: их содержание и структура	337
3. Правовые формы и политическая идеология.	Нравственные нормы. . . 		                       354
4. Религия как надстройка. Философия и наука. Художественные формы
идеологии	379
5. Вопрос о факторах общественного развития. Взаимоотношение базиса
и надстроек	411
6. Человек как фактор общественного развития. Общество и личность.
Роль „героев" и „идеологов"	424
Глава VIII. Развитие общественных формаций в пролетарская революция.
1. Марксистская социология как теория исторического процесса. Доклас¬
совое общество	433
2. Классовое общество. Капиталистическая общественная формация. Товар¬
ный фетишизм	443
3. Переход от капитализма к социализму. Диктатура пролетариата. Ком¬
мунистическое общество	459
Глава IX. Очерк развития теории.
1. Источники и предтечи теории: от утопии к науке. Развитие воззрений
Маркса и Энгельса	474
2. Развитие марксизма после Маркса и Энгельса: Лабриола, Лафарг, Меринг,
Каутский. Марксизм и ревизионизм.	Философия Дицгена	490
3. Социалистическое движение и марксизм в России. Г. В. Плеханов,
В. И. Ленин. Диалектический материализм как ленинизм	501
Рекомендуемая литература	 525
Указатель имен	532

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ.
Для настоящего издания книга в большей части была заново
мною переработана и местами дополнена, при чем мною были приняты
во внимание все указания критики и рецензистов ГУС’а. Крайне жела¬
тельно, чтобы такие указания со стороны специалистов, работающих по
отдельным из затронутых мною вопросов, имели место и в дальнейшем:
они облегчат внесение в последующие издания — если бы таковые пона¬
добились — соответствующих поправок и улучшений. Это касается, в
частности, историко-философских разделов, над которыми несомненно
нужна еще дальнейшая работа.
Наибольшие трудности представило желание улучшить изложение
и упростить — как это совершенно справедливо отметила критика — слиш¬
ком тяжелый, «академический» язык первого издания. Задача здесь
крайне сложна: упростить «форму» не в ущерб «содержанию», так,
чтобы это не отравилось на серьезности постановки некоторых трудней¬
ших вопросов философии и социологии и на разнообразии преподно¬
симого читателю в крайне сжатом виде материала, не всегда удава¬
лось, как известно, даже гению Маркса или Ленина. И хотя в книгу
в этом смысле внесены значительные улучшения, но местами, например,
при изложении диалектики остались совершенно неизбежные трудности.
Однако я должен оговориться: в данном курсе ошибочно было бы
искать «азбучного» изложения основ марксизма. Книга рассчитана на
читателя, имеющего уже некоторую подготовку, переходящего, так
сказать, «во второй класс» марксистской науки. Автор ориентировался
на студента старшего курса, который сейчас с каждым годом предъ¬
являет к учебному пособию и к преподавателю все больше и больше
требований философско-методологического характера; в поисках сжа¬
того и цельного изложения указанных вопросов этот студент вынужден
рыться в полемических работах наших основоположников или в книж¬
ках «толстых» марксистских журналов, натыкаясь там на еще большие
трудности. Книга рассчитана на множество стихийно возникших и вновь
возникающих на местах, все расширяющихся и углубляющих свою ра¬

VIII
ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
боту марксистских кружков: на их руководителей, групповодов и т. д.,
как подспорье в их учебно-педагогической работе.
Я полагаю поэтому, что при всех недостатках настоящего «курса»
он сможет, впредь до появления более удовлетворительных пособий,
сыграть некоторую полезную роль.
Сейчас, когда с особенной силой вспыхнули философские разно¬
гласия в марксистской среде, каждый автор должен уточнить свою
позицию по целому ряду вопросов теории. Защита диалектиче¬
ского материализма Маркса, Энгельса, Плеханова, Ленина, от всех
попыток ревизии его со стороны «естественно-научного» эмпиризма, кан¬
тианства, фрейдизма и т. п. и обоснование материалистической диа¬
лектики, враждебной всякому упрощенному механическому пониманию,
требуют от нас самого серьезного внимания к вопросам истории
философии и, в частности, к великой исторической роли Гегеля. Эту
единственно правильную и единственно ортодоксальную точку зрения
я старался, в меру своих сил, возможно отчетливее выявить и в пре¬
делах настоящего пособия.
Читатели, быть может, заметят, что в настоящем издании отсут¬
ствует посвящение Ленину, которое появилось в первом издании книги
под впечатлением скорбной вести о кончине великого учителя. В этом
случае я шел навстречу единодушному желанию, высказанному всей
нашей партией,— связывать имя Ленина лишь с нашими высшими до¬
стижениями, а таким, разумеется, менее всего может быть названа
настоящая скромная работа.
И. Разумовский.
Москва, 5 марта 1926 г.

ГЛАВА ПЕРВАЯ.
МАРКСИЗМ КАК МИРОВОЗЗРЕНИЕ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ТЕОРИЯ.
1.	Единство и целостность марксистского мировоззрения.
«Величайшее в мире освободительное движение угнетенного клас¬
са — самого революционного в мире класса,— говорит В. И. Ленин,—
невозможно без революционной теории. Ее нельзя выдумать,
она вырастает из совокупности революционного опыта и револю¬
ционной мысли всех стран света. И такая теория выросла со вто¬
рой половины XIX века. Она называется марксизмом» 1).
Октябрьская революция впервые сделала возможной широкую и
систематическую пропаганду марксизма, марксистское просвещение в
общенародном масштабе. Правда, и до революции слово «марксизм»
было одним из наиболее часто встречавшихся в литературе по об¬
щественным вопросам, не только в России, но и в других стра¬
нах. Борьба «за» и «против» марксизма ведется уже не один десяток
лет. Она началась со второй половины XIX века — времени появления
важнейших произведений Маркса и Энгельса; в XX веке вместе с
ростом классовой борьбы она усиливается и принимает особенно оже¬
сточенный характер. Однако до Октября в среде интеллигенции и
учащейся молодежи, куда еще проникали струйки марксистской теоре¬
тической мысли—в широкую массу она почти не проникала,— о марк¬
сизме господствуют самые неотчетливые, вульгарные и обычно непра¬
вильные представления. Теоретики, называющие себя марксистами, очень
часто сами сбиваются с правильного пути и впадают во всевозможные
«уклоны» от марксизма. Немногие одиночки высоко держат знамя марк¬
систской теории. Но они слишком заняты теоретико-полемической борь¬
бой со своими многочисленными противниками,— не говоря уже о чисто
политической борьбе,— чтобы получить возможность заняться система-
1) Н. Ленин. Собр. соч., т. XIII.
Курс теории исторического материализма
1*

‘2
МАРКСИЗМ КАК МИРОВОЗЗРЕНИЕ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ТЕОРИЯ
тическим изложением философских и социально-экономических основ
марксизма. За исключением немногих страниц Плеханова и его бли¬
жайших учеников, мы почти ничего не имели в этой области.
Неудивительно, что в этот период некоторые считали возможным
быть последователями учения Маркса, не разделяя его философско-
методологических основ; другие «принимали» с «поправками» одну эко¬
номическую теорию Маркса; третьи называли себя «экономическими»
материалистами, но отрицали классовую борьбу и неизбежность револю¬
ционных сдвигов. Как будто бы можно принять одну сторону целого,
не принимал за одно всего целого; как будто бы каждая область
применения марксизма не выявляет общих черт его единого,
диалектико-материалистического метода!
Только сейчас, когда марксистская теория легла в основу прак¬
тики всего нашего социалистического строительства и воспитания самых
широких масс; когда о марксизме нам ежедневно говорят и толстый
журнал, и школьный учебник, и газетная статья; когда мы загово¬
рили о проникновении марксизма не только в отдельные специальные
общественно-исторические науки, но и в психологию, и в филологию,
и даже в неприступную до сих пор область точного естественно¬
научного знания,—только сейчас этот всеобъемлющий, всесторонний,
всепроникающий характер учения Маркса явился лучшим дока¬
зательством его целостности. Все углубленнее начинаем мы
оценивать марксизм, как определенное направление общественно-фило¬
софской мысли, связанное единством метода, содержащее целый
ряд, целую совокупность выявляющих его моментов: философских,
социологических, экономических и политических. На первый план выд¬
вигаются не отдельные, хотя, быть может, и очень важные, моменты
выявления, не отдельные области приложения марксизма, но
сама содержащаяся во всех этих сторонах и моментах единая их
философско-методологическая сущность, их внутренняя связь— единое
научное мировоззрение.
Но подобная общая точка зрения, единый подход к оценке
самых, ,казалось бы, различных явлений,—может проявиться кон¬
кретно лишь на всей массе различных и особых предметов и явлений,
подлежащих изучению и оценке. Научпое мировоззрение превратилось
бы в голую абстрактную схему, если бы не было этих его выявлений—
основных выводов, полученных в процессе приложения марксистского
метода к различным областям знания. Так, развиваясь в прило¬
жении ко всем этих областям: философской, затем исторической, поли¬
тико-экономической и т. д., выявляясь в достигнутых ими теоретнче-

ЕДИНСТВО И ЦЕЛОСТНОСТЬ МАРКСИСТСКОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ
3
ских результатах, марксизм превращается в собирательное по*
нятпе, охватывающее ряд составных частей.
Важнейшие три составных элемента марксизма, как указывает Ле¬
нин *), следующие:
Во-первых, сами общие философско-методологические предпосыл¬
ки—д иалект и чески й материализм; проверка и углубление
их, путем приложения к естествознанию (диалектика природы), и распро¬
странение их па познание общественной жизии,—материалисти-
ческое понимание истории, или исторический мате¬
ри а л п з м. Этп основные и важнейшие элементы марксизма обычно
объединяются в изложении исторического материализма, и, действитель¬
но, лишь в совокупности своей они представляют вполне законченное
единство. Во-вторых, теория трудовой ценности (стоимости), прибавоч¬
ной ценности и вытекающие отсюда законы развития капита¬
листического общества. В-третьих, учение марксизма о клас¬
совой борьбе, о социалистической революции и роли в ней пролета¬
риата,—так называемый научный социализм, или, как чаще говорят сей¬
час, научный коммунизм. Философский материализм в его при¬
менении к природе и к истории,—устанавливающий законы обще¬
ственно-исторического развития и методы социального познания,—
является основной, стержневой частью марксизма. Экономическая тео¬
рия Маркса, его учение о ценности, как это мы подробнее выясним в
дальнейшем изложении, представляет не что иное, как специфическое
применение исторического материализма к пониманию экономической
структуры капиталистического общества. Точно так же и учение Мар¬
кса и Энгельса о роли пролетариата в социалистической революции
есть прямой вывод из методологии марксизма, которая содержит не
только предпосылки пашего познания, но и предпосылки нашего дей¬
ствия. Это учение марксизма представляет собой научное предвиде¬
ние, «прогноз» ближайшего будущего общественного развития и из¬
влечение практических, политических выводов из этого предвидения
для пролетариата—на основе все того же материалистического понима¬
ния истории.
Но сам исторический материализм, как мы уже указали, есть не
что иное, как важнейшее приложение всеобъемлющего метода диа¬
лектического материализма, метода, который может и дол¬
жен быть применен к изучению как природы, так и общественной
жизни. Стало быть, кажущиеся внешне различными отдельные составные
части марксизма в действительности находятся в тесной взаимозависи¬
*) Н. Ленин. Три источника и три составных части марксизма.
1*

4
МАРКСИЗМ КАК МИРОВОЗЗРЕНИЕ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ТЕОРИЯ
мости; они вытекают, развиваются одна из другой, до¬
полняя одна другую, и все вместе взятые представляют дальней¬
шее развитие, проявление и проверку па фактах природы и истории
одпих и тех же основных философско-методологиче¬
ских предпосылок. Так на стволе материалистического понима¬
ния истории вырастает немало разнообразных сучьев и ветвей: тут
и марксистская политическая экономия, и марксистская теория права,
и марксистская эстетика, и теория пролетарской стратегии и тактики.
Но все это—сучья одного дерева, и во всех них текут одни и те же
питательные соки, доставляемые корнями всего дерева—диалектическим
материализмом.
2.	Мировоззрение, метод, научная теория.
Основная задача каждого научного мировоззрения—помочь человеку
ориентироваться в путях и способах познанпя им окружающего мира.
Указания компасной стрелки на корабле являются пеобходимым пред¬
варительным условием для того, чтобы можно было установить то или
иное направление в движении судна. Так и правильное плодо¬
творное направление нашего познания возможно только в том случае,
если предварительно установлены отправпые предпосыл¬
ки—определенное, правильное соотношение между по¬
знаваемыми предметами, явлениями бытия и харак¬
тером, способами нашего познания этих предметов. Изме¬
няется отправная точка исследователя—изменяется и самый путь ис¬
следования , объяснения.
Религиозное мировоззрение, например, господствовавшее на заре челове¬
ческого общества, в феодальный период, утверждавшее, что за видимыми
предметами скрываются невидимые движущие их духовные силы, или что
мир сотворен богом, некоей высшей духовпой сущностью, слабой земной копией
которой является человек,—такое воззрение этим самым давало и опреде¬
ленную «установку», отправную предпосылку для всего даль¬
нейшего хода познания, описания и объяснения явлений. И действительно,
здесь заранее уже устраняется всякая мысль о постепенном развитии животных
н растительных видов, о беспредельиости иашего видимого мироздания, о не-
обходимых причинных связях и закономерностях, обусловливающих те или иные
явления. Различные формы «анимизма», т. е. одушевления окружающего мира,
вплоть до средневекового «реализма», признававшего, что общие свойства вещей
существуют реально вне этих последних,—являются характерными для на¬
учного познания указанного периода. Последующим пережитком такого рели¬
гиозного мироощущения, как это подробно будет выяснено в дальнейшем изло¬
жении, была идеалистическая философия. Духовное, психическое, субъектив¬
ное начало выдвигается па первый план перед материальным, физическим, объ-

МИРОВОЗЗРЕНИЕ, МЕТОД, НАУЧНАЯ ТЕОРИЯ
5
ектпвным: познание отправляется от пашего «я»—от нашего сознания, нашего
разума, наших субъективных переживаний и наших сознательных целевых
устремлений; ими наделяется и весь окружающий мир и прошлое человечество;
познание проникнуто «рационализмом» и «телеологизмом». Все в мире расцени¬
вается с точки зрепия его разумности и целесообразности: паука и философия
спрашивают не «почему», а «для чего». Противоположностью этому является
диалектико-материалистическая «установка» познающей мысли, когда исходят
из объективного изучения природы в ее причинной закономерности, независимой
от нашего сознания, когда человек и его познающее сознание признаются лишь
составной частью этой природы. Такой подход к познанию приводит к современ¬
ным научным понятиям и достижениям—к детерминизму, к дарвинизму в есте¬
ствознании, к марксизму.
Та или иная точка зрения таким образом предопределяет ме-
тод исследования, т. е. форму его, путь- который проходится на¬
шим .сознанием в познавательном процессе. Метод, по словам великого
немецкого философа Гегеля, есть «возведение целого, представленного
в его чистой существенности». Если выразить эту мысль материали¬
стически, то путь-, форма нашего исследования должны соответство¬
вать движению и развитию самого познаваемого мира в его наиболее
общих, «существенных» свойствах и связях; наше познание следует
за этим отражаемым им миром в развитии своих общих
понятий и категорий. Но позиание человека, как мы уже ука¬
зали, в конечном счете движется практическими потребностями: оно
помогает нам ориентироваться в нашей практической деятельности.
Та же точка зрения предопределяет поэтому и метод наших дей¬
ствий, т. е. путь нашей практической борьбы и нашего практи¬
ческого строительства, связанный с нашей ориентировкой в окружаю¬
щем мире.
Но если каждое яаучйое или философское мировоззрение так или
иначе предопределяет наши методы познания и действия, то это значит,
что метод не является чем-то чуждым мировоззрению.
И, действительно, как станет ясно из всего дальнейшего, определенное
мировоззрение, включая в себя определенную установку в отношепии
к действительности, этим самым включает уже в себя наиболее общие
и основные свойства своих методов познания и действия.
Одпако свое развитие и свои, каждый раз специфические, особен¬
ности эти методы получают лишь в процессе своего приме¬
нения в зависимости от природы исследуемого предмета или явле¬
ния. Мы говорим поэтому о марксизме и как о паучном мировоззрении
п как о научном методе: как отправные предпосылки непрерывно раз¬
вивающегося и каждый раз к нему возвращающегося исследования,

6
МАРКСИЗМ КАК МИРОВОЗЗРЕНИЕ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ТЕОРИЯ
это—мировоззрение; как путь, направление, форма исследования, это—
метод. В применении к политической экономии, к праву, к эстетике
ит. д., этот единый марксистский метод получает свое выявление
и каждый раз особое развитие в виде тех или иных специальных
методов исследования и изучения.
Все значение марксизма как целостного научного мировоззрения
становится особенно отчетливым, когда мы вплотную подходим к за¬
дачам всякого научного познания. Каждая отдельная наука ставит
своей первичной задачей изучение, собирание и систематизацию опре¬
деленной области фактов и явлений: так, физика изучает физические
явления, биология—явления и факты органического развития и т. д.
Но задача каждой отдельной науки не ограничивается чистым опи¬
санием собираемых фактов и изучаемых явлений. Да такое «чистое»
описание изучаемого отдельного единичного факта или явления и не¬
возможно: ведь описать единичное явление—значит отметить в нем
и особенные свойства, отличающие его от других явлений, и в
то же время свойства, общие данному явлению с другими явлениями.
Правильно описать отдельное единичное явление можно поэтому только
поставив его в связь с другими явлениями, со всем бесконечным
рядом существовавших, ныне существующих и будущих явлений, вы¬
явив таким путем определенный закон существования данных одно¬
родных явлений.
Как говорит об этом, в согласии с Гегелем, Ф. Энгельс: «всякое реальное,
исчерпывающее познание заключается лишь в том, что мы в мыслях из¬
влекаем единичное из его единичности и переводим его в осо¬
бенность, из этой последней—в о всеобщность; заключается в том, что мы
находим бесконечное в конечном, вечное в преходящем... Формой всеобщности
в природе является закон...» *). Ту же мысль мы находим и у Ленина:
«Отдельное не существует иначе как в той связи, которая ведет к общему.
Общее существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное (так
или иначе)—общее... Всякое отдельное тысячами переходов связано с другого
рода отдельными (вещами, явлениями и процессами) и т. д.» 2).
Для более полного изучения и правильной систематизации опреде¬
ленной группы явлений и фактов необходимо выяснить их взаимную
связь, место каждого отдельпого явления среди других явлений, объ¬
яснить каждый отдельный факт при помощи других фактов. Поэтому
*) Ф. Энгельс. Диалектика природы. «Архив Маркса и Энгельса», т. II;
стр. 149.
2) Н. Ленин. К вопросу о диалектике. Отрывок из философск. тетради.
(«Большевик» № 5—6, 1925 г.)

МИРОВОЗЗРЕНИЕ, МЕТОД, НАУЧНАЯ ТЕОРИЯ
7
наука устанавливает между отдельными изучаемыми явлениями опре¬
деленные постоянные связи, устанавливает законы, т. е. наи¬
более общие формы связи, господствующие в означепной области.
Явление А, например, всегда сопровождается в тех или иных коли¬
чественных соотношениях явлением В; произведения положительной ве¬
личины на отрицательную есть всегда величина отрицательная; раз¬
дражение должно расти в геометрической прогрессии, чтобы ощущение
прибывало в арифметической, и т. п. Среди таких закономерностей,
обнаруживаемых в какой-либо области, некоторые могут носить более
общий характер, чем другие: таков для физики закон сохранения
энергии, для биологии—закон приспособления путем естественного
отбора. Исходя из этих наиболее общих, характерных для каждой
отдельной области законов и обнаруживая их проявления в более
специальных законах, каждая наука и устанавливает свои особые
методы, т. е. пути, формы исследования, при помощи которых проис¬
ходит дальнейшее собирание единичных фактов в данной области. Уста¬
новление таких специальных для каждой области знаний научных ме-.
тодов представляет третью и важнейшую задачу каждой пауки, дает
ей ее научную теорию. «Без метода нет системы, без системы
нет науки»,—говорил, правда, идеалистически истолковывая это поло¬
жение, тот же Гегель.
Чистый эмпиризм—научно-философское течение, настаивающее на необхо¬
димости для объективного познания ограничиваться чистым описанием
того, что нам доставляет «опыт»,—без всяких предвзятых теоретических пли
методологических предпосылок. В основе эмпиризма у его виднейшего предста¬
вителя и основоположника, Юма, лежат философский релятивизм и скептицизм,,
отрицающие возможность для нас познания действительной причинной связи
вещей: лежат, стало быть, также определенные философские предпосылки!
В действительности в основе мышления даже таких чистых эмпириков, как
натуралисты, статистики, коллекционеры и т. д., всегда лежит та или иная
мыслительная установка, те или иные, но всегда отчетливо сознаваемые, тео¬
ретические предпосылки. На точке зрения «чистого описания» явлений,—до¬
вольствуясь установлением порядка и связи в наших мыслях, а не в самих
изучаемых актах, и опираясь на то, что закономерная связь последних
нам будто бы не дана в «опыте»,—стояли и поныне такие крупные бур¬
жуазные ученые, как Кирхгоф, Э. Мах, К. Пирсон, отчасти А. Пуанкаро
и известный автор теории относительности Эйнштейн. Против этих воззрений
были направлены работы Гельмгольца, Л. Больцмана и др. Нужно указать,
одпако, что, стоя теоретически за «чистое» описание, те же ученые-эмпирики
вынуждены выходить за его пределы па практике, при всякой попытке внести
систематизацию в явления природы и поэтому во всей своей практической
научной работе. Здесь метод эмпириков обращается против них самих: их
внешппй «объективизм» в действительности зачастую грозит им неосозпапиым
субъективизмом.

8
МАРКСИЗМ КЛ1С МИРОВОЗЗРЕНИЕ II ОБЩЕСТВЕННАЯ ТЕОРИЯ
Таким образом единое направление исследования, характерное для
данного научного мировоззрения, его осповной метод выявляется
в различных методах, специальных для каждой отрасли знания, по
имеющих некоторые общие основные свойства; методы же эти, раз¬
виваясь, уточняясь, проверяясь в процессе познания, па
опыте, вскрывая характерные для познаваемого ряда явлений законо¬
мерности и устанавливая основные понятия данной области, образуют
ее научную теорию. Научная теория каждой отдельной науки
есть поэтому, вместе с тем, ее методология, учение об особом
приложении к ее научному материалу общих методологических пред¬
посылок. Законы и методы мышления, наиболее общие для самых раз¬
личных отраслей познания—поскольку мы мысленно отвлекаемся от их
специфических, различных особенностей—образуют наше научное ми¬
ровоззрение; они составляют вместе с тем наиболее общую теорию
применяемого нами основного метода, наиболее общую методоло¬
гию научного познания. Марксизм, по словам Ленина,—«си¬
стема взглядов и учения Маркса», «революционная теория самого рево¬
люционного в истории класса» и вместе с тем «теория диалектическо¬
го материализма». Научная философия в ее марксистском пони¬
мании и есть именно такая наиболее общая теория марксистского
метода, пли, по выражению Энгельса, «учение о законах мышления»,—
учение, основывающееся на исторической критике предше¬
ствовавших диалектическому материализму философских систем,
на изучёнии истории его теоретического развития. Диалектическим
материализмом мы называем как самый метод марксизма, так и его
научно-философское мировоззрение, составляющее основу мар¬
ксистского подхода к изученшо окружающего нас мира. Стало быть,
называем так и отправные предпосылки марксистского ме¬
тода, его общую теорию, развивающуюся в процессе приложения
метода и служащую предпосылкою его дальнейшего развития х).
Правильное соотношение между теорией и методом Лепин фор¬
мулирует в следующих словах: «Теория (Маркса) претендует только
на объяснение одной капиталистической общественной организации
и никакой другой. Если применение материализма к ана¬
*) См. Н. Лени п. «Карл Маркс»; «Три источника и три составных
части марксизма»; «Честный голос французского социалиста»; «Разногласия
в европейском рабочем движеиии» и др. В «Материализме и эмпириокрит.»
и в «Что такое «друзья парода» и т. д.» Леиин говорит о «материалистическом
миросозерцании и диалектическом методе»; в других местах мы читаем у него,
однако, о «методе материализма», о «материалистнчески-диалектическом миро¬
воззрении», о «методе диалектического материализма».

МЕТОДЫ ОБЩЕСТВЕННЫХ И ЕСТЕСТВЕННЫХ НАУК. МАРКСИЗМ II ДАРВИНИЗМ 9
лизу и объяснению одпой общественной формации дало такие бле¬
стящие результаты, то совершенно естественно, что материализм
в лстории становится пе гипотезой уже, а научпо-прове-
ренной теорией; совершенно естественно, что необходимость
такого метода распространяется и па остальные общественные
формации...» *). Теория марксизма таким образом развивается па почве
применения и подтверждения метода в отдельных специальных обла¬
стях и превращается, таким путем, в цельное мировоззрение.
Будучи последовательно продолжен и распространен на область
общественно-исторических явлений, диалектический материализм стано¬
вится историческим материализмом. Теория исторического
материализма представляет собой то же научное мировоззрение, посколь¬
ку оно служит исходным пунктом в деле изучения общественно-истори¬
ческих явлений, иначе говоря,—определенную методологию обще¬
ственного познания. Совокупность наиболее общих законов обще¬
ственной жизни и основных методов, при помощи которых мы изучаем
общественную жизнь и ее составные элементы, и составляет основу
излагаемой нами теории.
3.	Методы общественных и естественных наук.
Марксизм и дарвинизм.
Возникает вопрос: еслп научное мировоззрение, поскольку оно одно¬
временно является общей методологией научного познания, содержит—
в зародыше или в более развитом виде—методы, наиболее общие для
самых различпых наук, если оно характеризуется определенным уста¬
навливаемым между ними единством, то значит ли это, что мы
отрицаем особый, специфический характер методов общественных
наук и их отличие от столь же специальных методов наук естествен-
н ы х? Значит ли это, что методы, дающие такие богатые достижения
в области наук о природе, или, как говорят иначе, «точных» наук,
могут и должны без остатка быть перенесены и на познание обще¬
ственной жизни? Ведь общество не измерить никакими мерами длины,
веса и емкости; ведь нельзя посадить его под микроскоп или в хими¬
ческую реторту? Или спросят, что общего между всеми этими приемами
точной науки с изучением классовой борьбы, с анализом ценности у
Маркса, со сравнительной филологией и т. п.?
Все эти и другие недоуменные вопросы ставятся пе ‘только уча¬
щейся молодежью, но и кое-кем из буржуазных ученых, всячески
*) Н. Ленин. «Что такое «друзья народа» и т. д.». Собр. соч., т. 1,стр. 76.

10
МАРКСИЗМ КАК МИРОВОЗЗРЕНИЕ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ТЕОРИЯ
стремившихся и раньше отгородить общественную жизнь от точного
познания, а ныне тем более убоявшихся предстоящего вторжепия мар¬
ксизма в область естествознания. На них необходимо дать следующий
ответ. Никто из теоретиков марксизма никогда не отрицал особого
(специфического) характера методов, применяемых в каждой научной
области. Напротив того, марксизм не только не отрицает этой несо¬
мненной истины, но даже утверждает ее: единая научно-философ¬
ская точка зрения, будучи прилагаема к различным предметам познания,
естественно находит себе проявление во множестве различных,
специальных методов. Наше познание лишь отражает объективные за¬
коны, свойственные самим познаваемым вещам: поэтому каждый раз
особый (специфический) характер изучаемой законо¬
мерности создает и особый (специфический) харак¬
тер следующего ей в ее изучении метода познания
этой закономерности. С условиями развития империализма мы
знакомимся, конечно, иными путями, чем с туберкулезом или со звезд¬
ными туманностями. Однако есть некоторые общие моменты,
которые будут характеризовать исследовательскую работу и врача, и
астронома, и экономиста, и историка, стоящих на одной и той же
научно-философской точке зрения. Во множественности1этих спе¬
циальных методов мы находим в этом случае объединяющее их един¬
ство метода.
Разумеется, методы естествознания не могут быть без остатка
перенесены в область обществознания; не могут быть уже потому,
что мы имеем дело с различными предметами познания, с явлениями
различной сложности, с особыми в них обнаруживаемыми законами.
Сравнительно просты физические явления, более сложны явления
химические, еще большей сложностью, а стало быть трудностью для
изучения отличаются явления органической жизни, где мы встречаемся
и с физическими, и с химическими, и с биологическими законами.
Однако наиболее сложным из всех объектов научного изучения
несомненно является общество, общественная жизнь. Здесь мы имеем
дело не только с многочисленными проявлениями законов физических,
химических, биологических, но и с предметами материальной культуры,
с орудиями труда, изучаемыми технологией, и, с другой стороны, с
фактами сознания, составляющими область психологии. Задача услож¬
няется еще и тем, что все эти многочисленные элементы обществен¬
ной жизни точно так же находятся между собою в разнообразнейших
связях и отношениях, что мы имеем здесь дело с общественным бы¬
тием, с общественным сознанием. Поэтому науке об обществе прихо¬
дится устанавливать свои социальные закономерности. Оче¬

МЕТОДЫ ОБЩЕСТВЕННЫХ И ЕСТЕСТВЕННЫХ ПАУК. МАРКСИЗМ И ДАРВИНИЗМ 11
видно, приходится говорить и об особых методах позпания этих
закономерностей. Так, по словам Маркса, «при анализе экономиче¬
ских форм нельзя пользоваться ни микроскопом, ни химическими реак¬
тивами. То и другое должна заменить сила абстракции». Но есть
и другая серьезная причина того, что на общественную жизнь не должны
переноситься методы «точных» наук. Дело в том, что сами эти методы
еще далеко не идеальпо «точны», не будучи проникнуты определенной
единой научно-философской точкой зрения. Современная
теория эволюции, - например, лежащая в основе всех наук об органи¬
ческой природе, хромает на обе ноги, если не проверяется мар¬
ксистской диалектикой; еще хуже обстоит дело с законами «со-
сохрапения энергии», с новейшей «теорией относительности» и т. д.
Нужно сказать, что методы естественных наук, несмотря на свои
огромные достижения, еще далеко не совершенно отражают движение
и развитие природы и проникнуты зачастую самым грубым эмпиризмом;
последний же связан, часто бессознательно для самих ученых, или с
какой-либо идеалистической или эклектической философией, или с уста¬
ревшими научными понятиями и представлениями. Только пропитанное
достижениями марксистской философии естествознание станет на тот
правильный путь, который позволит применить—и то лишь наибо¬
лее общие его методы к наиболее общим же аналогичным явлениям
общественной жизни. Как указывает Энгельс: «Философия мстит за
себя задним числом естествознанию за то, что последняя покинула
ее...». И в другом месте: «Как бы ни упирались естествоиспытатели,
но ими управляют философы. Вопрос лишь в том, желают ли они,
чтобы управлял какой-нибудь скверный модный философ, или же они
желают руководствоваться разновидностью теоретического мышления,
основывающейся на знакомстве с историей мышления и его за¬
воеваний» 1).
В современной марксистской литературе имела место полемика по вопросу,
можно ли поставить знак равенства между марксистской философией, диа¬
лектическим материализмом и теоретическим естествознанием (мы
имеем в виду, копечно, наиболее общую теорию естественных паук). Делались
также попытки перенести механические теории, применяемые в неко¬
торых областях теории естественных наук, па объяснение общественной жизни.
Здесь, чтобы разобраться в справедливости тех или иных предположений, не¬
обходимо уточнить их. Разумеется, современные естествоиспытатели, зачастую
совершенно этого не сознавая, применяют в создаваемых ими паучпых теориях
и научных гипотезах принципы и положения, близкие к диалектическому мате¬
*) Ф. Энгельс. Диалектика природы. «Арх. Маркса и Энгельса», т. II,
стр. 7, 91.

12
МАРКСИЗМ КАК МИРОВОЗЗРЕНИЕ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ТЕОРИЯ
риализму: к этому толкает их опыт, сама практика паучпой работы, под¬
тверждающая истинность марксистской философской концепции. Но уже то
обстоятельство, что они достигают этих правильных результатов ощупью, пе
руководясь определенными философскими предпосылками, вносит в эти теории
немало ошибок, уклонов и лишает необходимой теоретической полноты их
паучные построения. В этом своем современном виде теоретическое естество¬
знание несомненно еще не тождественно диалектическому материализму. Меха¬
нические теории в действительности приложимы и в естественной пауке лишь
в ограниченных пределах, а тем паче—в области обществознания. Вообще
специфичность и сложность общественной жизни позволят дать естественно¬
научным аналогиям самое пезначительпое и общее применение: они никогда
не исчерпают всей этой ее сложности полностью, до конца. И в частности
неохваченной естествознанием окажется самое «учение о законах мышления»—
теория познания диалектического материализма. Само естественно-на¬
учное познание всегда будет пуждаться в некоторых теоретико-позпавательных
предпосылках. Помимо этого, оно будет всегда нуждаться и в некотором
методологическом «резюме», в некотором общем методологическом синтезе,
которые будут говорить не об отдельных, специальных естественно-научных
законах, по об общей внутренней связи и развитии всех явлений. Постольку
философия, диалектическая методология никогда не растворится без остатка
в естествознании.
Связь, существующая между точками зрения естественных и обще¬
ственных наук, и наряду с тем и вся опасность слишком поспешных
сближений и аналогий могут быть иллюстрированы на хорошем при¬
мере: когда мы начинаем сравнивать и сближать марксизм с другим
таким же широким и могучим направлением научной мысли, но уже
в области изучения органической природы, каким является дарви¬
низм.
«Как Дарвин открыл закон развития органической природы, так
Маркс открыл закон развития человеческой истории»,—говорил Энгельс
в своей надгробной речи у могилы Маркса. В одном и том же году
(1859) появились дарвиново «Происхождение видов» и первый набро¬
сок марк’сова «Капитала»—«К критике политической экономии», в пре¬
дисловии к которому содержались основы материалистического понима¬
ния истории. «Это не простое только хронологическое совпадение,—
писал по этому поводу паш известный натуралист К. А. Тимирязев,—
между этими двумя произведениями, относящимися к столь отдаленным
одна от другой областям человеческой мысли, можно найти сходствен¬
ные черты... Оба учепия отмечены общей чертой искания начального
исхода объяснения исключительно в «паучно-изучаемых» «материаль¬
ных» явлениях... Основным исходным материальным фактором, опреде¬
ляющим историческое развитие человечества, Маркс признает факторы
экономические, все остальное является «идеологической надстройкой».
Главным фактором развития органических форм Дарвин признает исто¬

МЕТОДЫ ОБЩЕСТВЕННЫХ II ЕСТЕСТВЕННЫХ НАУК. МАРКСИЗМ Н ДАРВИНИЗМ 18
рический процесс, метафорически (иносказательно. И. Р.) названный
им «естественным отбором». Но в чем же заключается это явлепив
естественного отбора?—В приспособлении организмов к условиям их
существования» х).
Марксизм с этой точки зрения представляет собою не что иное, как
перенесение тех же методов, какими пользовался Дарвин в естественно-
историческом исследовании, в область общественно-исторической жизни.
«Марксизм есть дарвинизм в применении к обществознания)» (Г. В.
Плеханов). Связь между дарвинизмом и марксизмом выступает с осо¬
бенной ясностью, когда мы начинаем рассматривать вопрос о влиянии
процесса труда на развитие человечества. Как известно, «естественный
отбор» Дарвина состоит именно в выживании, сохранении тех органи¬
ческих видов, которые обладают наиболее приспособленными к мате¬
риальным условиям органами, «естественными орудиями»,* но согласно
такому же «отбору», с точки зрения марксистской теории, сохраняются
или сменяют один другой и способы общественного произ¬
водства. «Дарвин,—говорит сам Маркс,—направил интерес на исто¬
рию естественной технологии, т. о. на образование растительных и жи¬
вотных органов, которые играют роль орудий производства в жизни
растений и животных. Не заслуживает ли такого же внимания история
образования производительных органов общественного человека?»... 2).
И в одном, и в другом случае мы имеем приспособление к условиям
существования:	по в одном случае приспособление биологическое,
а в другом—приспособление техническое, путем изменения искусствен¬
ных орудий.
Поскольку теория Дарвина понимается в изложенном нами виде
и излагается в столь общих чертах,—в этих пределах вполне
допустимы те аналогии с общественным развитием, на которые указы¬
вали и Маркс и Плеханов. В правильном своем истолковании теория
Дарвина служит, по словам Энгельса, и прекрасным примером диалек¬
тики : примером того, как законы необходимости, необходимого
развития, выявляются путем случайных изменений в отдельных
организмах. Однако отчасти и сам Дарвин, а в еще большей степени
его последователи—представители буржуазной науки, придали дарви¬
низму несколько иной смысл, усиленно подчеркивая в этой теории
момент «борьбы за существование». Одним словом, они переносили сна¬
чала в область органической природы социально-политическое учение
философа Гоббса о «войне всех против всех», имеющей место в «есте¬
*) К. А. Тимирязев. Ч. Дарвин и Карл Маркс.
*) К. Маркс. Капитал, т. I, стр. 862, примеч.

14
МАРКСИЗМ КАК МИРОВОЗЗРЕНИЕ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ТЕОРИЯ
ственном состоянии», и глубоко буржуазную теорию попа Мальтуса
о зависимости роста народонаселения от наличия средств существова¬
ния. Затем они обратно переносили в общественную жизнь таким
образом истолкованную ими теорию развития видов и объявляли
борьбу за существование, с неизбежным выживанием наиболее «силь¬
ных» (т. е. буржуазии), естественным и вечным законом
общественной жизни.
Как указывает Энгельс, дарвинисты смешивают здесь две вещи: случаи
«перенаселения» в мире животных и растений, когда борьба сильных и слабых
действительно имеет место, и многочисленные случаи, когда виды изменяются
без наличия такого «перенаселения». Напр., при переселении животных и расте¬
ний в иные климатические, почвенные и т. д. условия, где выживают наиболее
к этим условиям приспособленные, хотя бы они были и слабейшими и мепее
совершенными с иных сторон. Не «борьба за существование», а «приспо¬
собление» в силу различных условий—вот что самое важное в теории развития.
Но законы эволюции видов недопустимо, без соответственных оговорок, перено¬
сить на общественную жизнь людей еще и по другой причине. «Животное,
в лучшем случае, доходит до собирания средств к существованию, чело¬
век же производит их». Следовательно, если и можно говорить об обще¬
ственной классовой борьбе как о «борьбе за существование», то эта борьба
может принять здесь такие сложные формы, при которых передовому классу
приходится защищать произведенный общественный продукт от устаревших
условий труда,—формы социалистической революции *). Таким образом пра¬
вильно истолкованный дарвинизм идет совершенно вразрез с буржуазной обще¬
ственной теорией.
Приведенный пример особенно ярко показывает, как сильны еще
метафизические, буржуазно-классовые по своей социальной сущности,
предпосылки в теоретическом естествознании и почему еще слишком
рано ставить знак равенства между ним и диалектическим материа¬
лизмом.
4.	Теория исторического материализма как марксистская социо¬
логия. Соотношение социологии и других общественных наук
с точки зрения марксистской классификации.
Марксистский метод изучения общественно-псторическпх явлений,
проверяясь, развиваясь и уточняясь в своем приложении к исследова¬
нию и в общественной практике, вырастает в марксистскую теорию
обществознания, в теорию исторического материализма.
Но развитие научного познания в той или иной специальной области
не ограничивается установлением его методов, его научной теории.
х) Ф. Энгельс. Диалектика природы. «Арх. Маркса и Энгельса»,
т. II, стр. 65, 219.

ТЕОРИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА
15
Уже в проверке и в развитии этих методов происходит накопление
добытого ими фактического материала и его систематизация,
подчинение его определенным законам. Кроме того, устанавливаются
связи с соседними областями знания, открываемые закономерности рас¬
сматриваются в свете более общих законов и т. д. Одним словом,
научный метод, специальная теория научного познания, в своем прило¬
жении к описанию и систематизации изучаемого материала становится
наукой. Появлением новых наук в результате применения новых
методов пли нового применения старых особенно богата история есте¬
ствознания. Чуть ли не на наших глазах выросли такие специальные
науки, как астро- и геофизика, авиоинженерия, радиотелефония, дак¬
тилоскопия ит. п.; метод лечения рентгеновскими лучами породил рент¬
генотерапию; методы научной организации труда выросли в целую
науку о НОТ и т. п. И с каждым днем число этих специальных наук
все увеличивается.
Спрашивается, можно ли и поскольку можно поставить знак равен¬
ства между той или иной специальной наукой и ее научной теорией,
ее методологией? Вопрос этот в частности относится и к науке, изучаю¬
щей общественную жизнь. Ведь марксистский метод исследования обще¬
ственных явлений, как мы указали, находит себе конкретное выявление
в ряде специальных методов отдельных общественных наук: полити¬
ческой экономии, истории, эстетики, теории права и т. п. Можно ли
поэтому, помимо целого ряда специальных общественных наук, говорить
еще и об особой науке, изучающей общество и общественную жизньi
в целом,—о марксистской социологии? А в этом последнем случае]
можно ли поставить знак равенства между ней и общей методологией
обществознания—теорией исторического материализма?
Что специфический качественный характер общественной жизпп тре¬
бует своеобразия в применении к ней общих методологических
предпосылок—в этом не может быть сомнений. Но все зависит от того,
как понимаются задачи общественного познания по отношению к обна¬
руживаемым нами связям и закономерностям общественной жизни.
Требуется ли для нас лишь установление методов общественного позна¬
ния и наиболее общих форм связи между отдельными составными эле¬
ментами этой общественной жизни, так что создается лишь научная
теория обществознания, учение об его методе, а затем возникают
специальные общественные дисциплины, применяющие этот метод в
своих конкретных задачах? Или задачи общественного познания шире:
заключаются в том, чтобы не только установить методы познания и об¬
щие формы связи отдельных сторон общественной жизни, но и пока¬
зать, как связываются общими законами и переходят одна в другую

10	МАРКСИЗМ КАК МИРОВОЗЗРЕНИЕ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ТЕОРИИ
общественные формы? Ограничиться ли логической характеристи¬
кой метода обществознания или признать, что самый метод может
найти свое полное выявление лишь в историческом развитии
своего предмета? Наука может рассматриваться как развиваю¬
щийся в применении к отдельным явлениям метод,
с точки зрения метода,—и в этом смысле она совпадает со своей науч¬
ной методологией. Таким образом и наука об обществе—социология^
может быть рассматриваема с той стороны, с какой она представляет
развитие в определенных общественных категориях ее научной теории,
методологии общественного познания. Но, очевидно, возможен и иной
взгляд на эту науку—с точки зрения не отправных предпосылок,
но исторически развивающихся результатов научного познания,
дающих освещение общих тенденции общественного развития.
Марксистская социология будет тогда охватывать, кроме методов по¬
знания, научной теории, также определенные группы фактов, рассма¬
триваемых и специальными общественнпыми науками, но уже подверг¬
нутых единой научной систематизации: отдельные виды производственной
организации, отдельные формы семьн, права и т. п., рассматривае¬
мые в обществе, как в некоем развивающемся целом.
Марксистская политическая экономия, скажем, построена на- теории
ценности, марксистская эстетика—на изучении взаимоотношений между
художественной формой и общественным содержанием и т. д. Каждая
из этих наук, действуя в направлении одного- и того же метода,
одной и той лее теории, не может обойтись без того, чтобы не вос¬
произвести всего общественного целого, но она конструирует, строит
его лишь с к а к о й-л ибо одной стороны. Связать между собой
эти различные области, воспроизвести общественную жизнь всесто¬
ронне в ее наиболее общих чертах, во внутренней
логике ее исторического развития, в ее переходах от
одной общественной закономерности к другой, охватывая достижения
специальных общественных наук, но уже с точки зрения связи с обще¬
ственным целым,—основная задача марксистской социологии, в этом
ее несколько более широком понимании.
Теория исторического материализма, рассматриваемая уже не со
стороны метода, а со стороны того материала, к которому прилагается
метод, раскрывается перед нами лишь в процессе генетического раз¬
вития самого своего общественно-исторического материала, лишь как
теория общественно-исторического процесса. И в та¬
ком случае самое учение о методе, его теория, будет для марксистской
социологии играть роль основного ядра, нервов и щупальцев, при
помощи которых будет осуществляться систематизация ее научного

ТЕОРИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА
17
общественно-исторического материала. Последнее понимание термина
«социология» также вполне законно, тем более, что мы в обычном
словоупотреблении под той или иной наукой, например, физикой, хи¬
мией, понимаем не только физическую или химическую теорию и методы
исследования, но и обнаруженные с их помощью частные факты и
закономерности в их отношении к общей теории метода. Как такую
теорию общественного процесса, выявляющую тенденции развития и
возникающую в результате приложения материалистического метода,
понимал марксистскую социологию и Плеханов: «Социология,—по его
словам,—становится наукой лишь в той мере, в какой ей удается
понять возникновение целей у общественного человека... как необходи¬
мое следствие общественного процесса, обусловливаемого в последнем
счете ходом экономического развития. И очень характерно, что по¬
следовательные противники материалистического объяснения истории ви¬
дят себя вынужденными доказывать невозможность социологии как
науки» х).
Отношение между марксистской социологией и другими специальными обще¬
ственными науками может быть, однако, еще более уяснено, если мы примем
во внимание общий взгляд Маркса и Энгельса на классификацию и взаимо¬
зависимость отдельных областей науки. Вопрос о том, в каких взаимоотно¬
шениях стоят между собой отдельные науки и поскольку одна из них зависит
от другой, с давних пор интересовал мыслителей и древности и нового вре¬
мени. Аристотель, Фр. Бэкон, Ог. Конт и др. пытались дать наиболее
полную такую классификацию и некоторые из этих попыток—хотя бы, на¬
пример, отца буржуазной социологии Ог. Конта, позаимствовавшего свою
иерархшо естественных наук у своего учителя, гениального Сен-Симона,—
несомненно имели и кое-какие положительные черты. Однако эти мыслители
действовали по большей части лишь в целях учебного расположения мате¬
риала и не понимали внутренней, логической связи, существующей между по
видимости различными отраслями единого научного познания; поэтому
они чисто механически связывали между собой эти, остававшиеся для них
неподвижными и изолированными, области. Так обстоит дело и с различными
попытками разделить науки на различные виды и группы: например, на науки
общие и частные, на науки обобщающие, или законоустанавливаю¬
щие, и науки описывающие, изображающие единичные явления, на науки
отвлеченные и прикладные. Во всех этих делениях есть кое-что
верное, но это верное односторонне раздувается, и различие, в конечном
счете, оказывается чрезмерным, слишком отгораживающим одну сторону явле¬
ний от других.
Чтобы установить правильную связь между отдельными науками, пужпо
помнить, что наши специальные методы изучения и научные теории опреде¬
ляются каждый раз самими особыми свойствами и законами изучаемых явлений;
нужно исходить поэтому из свойств, общих всему познаваемому миру. Общим
*) Г. В. Плехапов. Осповпые вопросы марксизма. О точке зрения
Ленина на социологию см. в гл. У.
Курс теории исторического материализма	2

18	МАРКСИЗМ КАК МИРОВОЗЗРЕНИЕ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ТЕОРИЯ
же для всех решительно предметов и явлений, с точки зрения диалектиче¬
ского материализма, является д в и ж е н и е—все равно, в пространстве ила
во времени—и развитие. Все совершающееся в познаваемом мире, и в при¬
роде и в обществе, можно рассматривать поэтому как различные формы
движения, более или менее сложные: каждая более сложная форма дви¬
жения представляет собой усложненную простую форму движения и потому
развивается из этой простой; но на определенной ступени движения она
становится уже новой формой движения. Так, химический процесс—более*
сложная форма движения, чем, скажем, молекулярные движения в физике,
а последняя—сложнее, чем простое механическое движение; еще более
сложными формами будут органическое развитие и развитие историческое. Связь,
между собой различных форм движения должна отразиться и в изучающих
их науках. «Как одна форма движения,—говорит Энгельс,—ра з в и-
вается из другой, так и отражения этих форм, различные*
науки, должны с необходимостью вытекать одна пз дру¬
гой». Химия есть усложненная физика и вытекает из законов этой последней,
так же, как и марксизм есть правильно истолкованный дарвинизм в приложений
к обществознания), но уже с новыми, особыми методами этого приложения.
Потому что как физические процессы на определенной ступени переходят
в процессы химические, так и человек, явление органического мира, па опре¬
деленной ступени становится «общественным животным». To-есть «к л а с с и-
фикация наук, из которых каждая анализирует отдельную форму движения
или ряд связанных между собой и переходящих друг в друга форм движения,
является также классификацией и иерархией согласно при¬
сущему им порядку самих этих форм движения»1): механика—
физика—химия—органическая природа и т. д.
Еще большее значение, чем движение в пространстве, имеет для научной
классификации движение во времени, в истории, в его более слож¬
ной форме развития. Все виды движения во времени и развития—начиная
от развития солнечных систем и фаз развития земли вплоть до развития
человеческого общества—отображаются историей, понимаемой в широком
смысле. Как говорил Маркс, мы знаем в сущности «только одну пауку—исто¬
рию», историю природы и историю человеческого общества. Иными словами,
каждая наука может и должна быть построена как историческая:
наука, как наука о развитии данного круга явлений. Возьмем, напрпмер,
чисто систематические науки, т.-е. науки, занятые лпшь «упорядоче¬
нием» научных фактов, какими до сих пор были, скажем, ботаника, зоология...
И здесь систематика должна быть перестроена таким путем, чтобы вся сово¬
купность описываемых животных и растений предста¬
вляла собою развитие: развитие классов, родов, видов, подвидов—от-
более простых, основных, общих моментов к наиболее сложным. Но этого мало.
В науке о животных и растительных организмах зоология и ботаника, антро¬
пология должны, очевидно, быть поставлены в такую же логическую связь
и между собой. Сначала, скажем, палеонтология, иаука о древнейших расти¬
тельных и животных формах, затем ботаника, отражающая развитие более
простых организмов—растений, далее зоология, вплоть до антропологии, наукй;
Ф. Энгельс. Диалектика природы. «Архив Маркса и Энгельса», т. Н^.
стр. 32, 33.

ТЕОРИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА
19
о развитии человеческого организма. II здесь иерархическая последователь¬
ность должна протекать от самого общего и простого к частному и сложному.
А какое отношение к этому ряду занимает наиболее общая наука об органи¬
ческом мире и его развитии—биология? Несомненно, что общие понятия био¬
логии не находят себе иного конкретного выявления, как в частном развитии
тех же растительных и животных организмов: биология отражает в наиболее
общей форме то же развитие и, следовательно, является конечным вы¬
водом из достижений ботаники, зоологии и пр. А с другой стороны, мы пе
можем отобразить правильно последовательность развития в этих частных
науках, не имея заранее соображений биологии. Стало быть,
биология—и в начале и в копце этой иерархии: общее осуществляется
только в частном, а частное строится только на основа¬
нии общего. Очевидно, те же положения должны быть применены и к обще¬
ственной науке.
Движение, развитие изучаемого материала, таким образом, нужно положить
в основу понимания взаимоотношений между общими и специальными
науками. Точно так же, как содержание общей науки об организмах, биоло¬
гии, находит себе конкретное осуществление лишь в ряде частных паук и в пих
получает свое развитие, так и содержание общей науки об общественной
жизпи—социологии—развивается и выявляется конкретно в специальных
областях общественного познания: политэкономии, теории права, эстетике
и т. д., а потому и черпается из этих последних. Но без предварительных
методологических положений марксистской социологии ни одна из этих наук
не может быть построена. Социология, стало быть—и в рачале ив ре¬
зультате общественного познания: в начале—как общая методология,
в результате—как наиболее общее движение и связь общественных форм.
Возникает другой вопрос: не является ли марксистская социология лишь
законоустанавливающей наукой, в отличие от чисто описательных
наук, и не оправдывается ли таким образом другое, имеющее место у бур¬
жуазных методологов, деление наук: на науки, обобщающие явления,
законоустанавливающие (номографические), и науки, описывающие, изобра¬
жающие явления в их единичности, индивидуальности (идеографические). Со¬
гласно распространенной теории буржуазных философов-неокантианцев, Рик-
керта и Виндельбанда, не все науки занимаются установлением законов: некото¬
рые науки преследуют лишь задачи точного описания тех или иных индивиду^
альных, не повторяющихся фактов или явлений. Так, говорят, физика, химия,
©то—науки обобщающие, устанавливающие законы, а вот минералогия или
история—науки лишь изображающие, описывающие: все равно, описывают ли
они минералы или имевшие место исторические события. При этом делается
вывод, что общественная жизнь представляет собой ряд индивидуальных, пе по^
вторяющихся явлений, и что пе дело поэтому исторической общественной на¬
уки устанавливать какие-либо законы общественной жизни. Совершенно оче¬
видно, что слишком отделять вторые науки от первых является большой
абстракцией. Изображать, описывать явления можно всегда
лишь с какой-либо точки зрения, систематизируя их при помощи
некоторых теоретических предпосылок, заранее установленных или молчаливо
предполагаемых законов. Совершенно иначе станем мы описывать минералы,
если у нас будут иные предположения и мнения о законах их строения, о при¬
чинах их нахождения в различных слоях земли и т. д. В особенности это отно-
2*

20
МАРКСИЗМ КАК МИРОВОЗЗРЕНИЕ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ТЕОРИЯ
сится б историческим событиям, которые можно изображать совершенно по-
разному, в зависимости от того, какому моменту придавать больше значения:
влиянию ли материальных условий, или великих исторических личностей, или
религиозных верований и иных психических переживаний. Точно так же вдвойне
ошибочно полагать, что общественно-исторические явления суть явления «инди¬
видуальные», т.-е. не повторяющиеся, и что поэтому установить их
законы невозможно. Во-первых, во всех решительно, кроме математики, науках
имеются и свои «индивидуальные» явления. Не говоря уже о таких индиви¬
дуальных» астрономических явлениях, как, скажем, планета Сатурн,—но даже
каждое падение камня или световое отражение имеет свои особенности, отли¬
чающие его от других. Во-вторых, и общественно-исторические явления по¬
вторяются. Они повторяются если не в своих частностях, то в своих
общих формах, которые именно и изучает общественная наука. Повторяется
и классовая эксплоатация, и накопление капитала, повторяются и революции.
Так обстоит дело и с общественной наукой, как будто бы более всего имеющей
дело с единичными, «неповторяющимися» фактами—с историей. В дей¬
ствительности задача историков—отнюдь не «чистое» описание и изображение
исторических событий, которое, как мы видели, и невозможно. Их задача—
отыскать в связи и последовательности этих якобы «индивидуальных»
моментов их глубокие внутренние причины и показать на конкретном исто¬
рическом материале проявляющиеся в них и через посредство их общие
8 а к о н ы данного исторического развития.
Но ошибочным было бы и обратное предположение: что общественные
науки являются только законоустанавливающими науками. В действитель¬
ности каждая общественная наука, мы уже выяснили это, должна строиться
как отражение самого процесса развития изучаемых ею фактов и сторон
.общественной жизни. Выявляя законы этого развития, она должна по¬
этому одновременно и описывать, изображать его определенным образом,
с точки зрения установленных ею законов. Последнее, как уже выяснялось,
в полной мере относится и к наиболее общей и социальной науке: к мар¬
ксистской социологии. Она не только устанавливает его законы и методы
познания, но и показывает, отображает общие тенденции этого развития,
специфические законы общественных формаций, переход от одной обществен¬
ной формации к другой. На определенной ступени она порождает политиче¬
скую экономию, т.-е. науку о производственных отношениях капитали¬
стической общественной формации. Наконец, очевидна и взаимозависимость,
существующая между социологией, в этом ее марксистском понимании, п исто¬
рией, которая выявляет законы общественного развития более детально—на
конкретных исторических событиях той или иной эпохи,—усложняясь таким
образом со своей описательной стороны и ограничиваясь определенными исто¬
рическими периодами.
Такой же лишь относительно-верный характер имеет деление паук на
отвлеченные, или теоретические, и прикладные. Можно, -раз¬
умеется, указать прикладные науки, которые стоят на грани науки и искус¬
ства и использовывают практически выводы более абстрактных наук, напри¬
мер, техническая химия, животноводство, судопроизводство. Все это прикладные
отрасли зпания по отношению к теоретической химии, зоологии, юриспруден¬
ции. С этой точки зрения, по отношению к социологии такой «прикладной»
наукой является социальная политика. Вспомним, однако, что каждая

МАРКСИЗМ И МИРОВОЗЗРЕНИЕ ПРОЛЕТАРИАТА
21
научная теория создается лишь путем постоянной проверки ее методов па
практике, на опыте, что только таким путем теория и создается. Отметим,
с другой стороны, что в каждой прикладной науке имеется и своя теория:
свои методы животноводства, судоустройства и т. п. И тогда-то различие
между «чистой» теорией и презренной практикой, которое так любят проводить
некоторые буржуазпые учепые, покажется чрезмерным и не отвечающим постоян¬
ной связи, которая имеется в науке между теорией и практикой. В действи¬
тельности н наиболее как будто бы отвлеченная наука, какой является, наг-
пример, философия, может стать мощным оружием пашей практической борьбы.
Таким оружием и является для пролетариата его марксистская философия—
диалектический материализм.
5.	Марксизм и мировоззрение пролетариата. Марксизм
и ленинизм.
Прежде чем перейти к более детальному разбору философской
и социологической теории марксизма, необходимо предварительно, хотя
бы в самой общей форме, указать на тесную связь, которая существует
между ними и мировоззрением рабочего класса. Эта связь—продукт
самого исторического развития, которое необходимо поро¬
дило, как передовой класс, строящий общественную жизнь на новых
началах, так п ту научную теорию революции, которой он руко¬
водится в своей борьбе и в своем строительстве. Марксизм—и в его
философии, и в его социологии, и в его экономической теории—близок
пролетариату не только потому, что К. Маркс и Ф. Энгельс, авторы
теории, были одновременно революционными вождями пролетариата;
скорее, наоборот,—как его вожди они выработали его научное миро¬
воззрение. Корни органической связи между воззрениями пролетариата
и марксистской теорией лежат гораздо глубже и окончательно могут
уясниться поэтому лишь после обстоятельного рассмотрения последней.
Однако и сейчас уже можно наметить общие основные черты,
характерные как для воззрения рабочего класса, так и для научной
теории марксизма.
Прежде всего, теория исторического материализма является наи¬
более передовым революционным научным мировоззрением, объектив--
но и беспристрастно вскрывающим как основы, так и различные от¬
рицательные стороны общественной жизни. Пролетариат—наиболее
революционный общественный класс современности—заинтересован в
наиболее беспристрастном освещении этих сторон и элементов. Истори¬
ческий материализм исходит при объяснении общественно-исторических
явлений из материальных условий жизпи и условий человеческого
труда. Рабочий класс участвует в создании материальной стороны со¬
временной общественной жизпи, и эта .материальная сторона, равно как

22
МАРКСИЗМ КАК МИРОВОЗЗРЕНИЕ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ТЕОРИЯ
и условия его труда являются для него, как класса производителей,
наиболее близкими и важными. Затем исторический материализм рассма¬
тривает все явления бытия и сознания, в частности общественную
жизнь, в их изменении и развитии, и предвидит гибель и уничтоже¬
ние современных общественных форм. В изменении современной обще¬
ственной жизни кровно заинтересован пролетариат, для которого настоя¬
щие условия менее всего являются чем-то «вечным» и священным».
И, наконец, марксистская социология тесно связывает теоретическое
познание с опытом массовой практики и с практическим его примене¬
нием; как мы уже говорили, она дает место непосредственным практи¬
ческим выводам для политической деятельности и борьбы. Такая по¬
стоянная проверка теории на практике и практическое применение
теории—отличительные черты тесно связанного с практической дей¬
ствительностью и трудом рабочего класса. Все указанные черты сбли¬
жают воззрения рабочего класса с теорией исторического материализма
и делают из марксизма пролетарское научное мировоззрение.
Но может возникнуть вопрос: разве не слышим мы сейчас часто,
что таким теоретическим оружием современной пролетарской борьбы
является ленинизм? Не правильнее было бы заменить марксизм
ленинизмом, считать, может быть, что учение Маркса принадлежит
прошлому рабочего класса, учение же Ленина—это его настоящее?
Ведь марксистами называют себя и соц.-демократы и некоторые бур¬
жуазные ученые?
Здесь необходимо поэтому указать, то органическое тожде¬
ство, которое существует между марксизмом—разумеется, не в оппор¬
тунистом и не в буржуазном понимании, искажающем его револю¬
ционную сущность, но подлинным, революционным учением Маркса—
ц ленинизмом. Ленинизм, это—тот же марксизм, но лишь на
более высокой ступени своего развития: у пих одни и те
же научно-философские и социологические предпосылки, одна и та же
классовая пролетарская основа, одна и та же цель и средства политиче¬
ской борьбы. Ленинизмом мы называем современный революционный
Марксизм, обогащенный всем опытом современной борьбы ра¬
бочего класса и изучением всех особенностей современной нам
империалистической эпохи. Неправильно поэтому полагать,
как это делают некоторые, что марксизм является теорией, а ленинизм
практикой пролетарской борьбы, что ленинизм это—«марксизм в дей¬
ствии». Несомненно, что деятельность Маркса и Энгельса протекала
в сравнительно более «мирный» период развития классовой борьбы,
дававший больше простора теоретической деятельности, нуждавшейся
именно в глубоком изучении основных законов капиталистического про¬

МАРКСИЗМ П МИРОВОЗЗРЕНИЕ ПРОЛЕТАРИАТА
23
изводства. Но и у них разработка теоретических проблем, в конечном
счете, всегда предопределялась практическими потребностями борьбы
рабочего класса; и их философско-социологические воззрения выковы¬
вались в неустанной революционной практике, в революционном опыте
масс. С другой стороны, учепне «практика» Ленина впитало в себя
все решительно моменты пролетарского мировоззрения: и философские,
II социологические, и экономические, и политические. Если у Ленина
мы находим более детальное освещение вопросов организации, стратегии
и тактики пролетариата, то это потому, что такого освещения их тре¬
бовали новые условия усложнившейся борьбы, ныне перешедшей в
решительную схватку. Зато без всей подготовительной работы, проде¬
ланной Марксом и Энгельсом по изучению экономической и классовой
структуры общества в более «мирный» период борьбы,—без этой основы,
из которой исходил в своих выводах Ленин, без этого накопленного
опыта не было бы и ленинизма как теоршг современной борьбы п строи¬
тельства рабочего класса. Разумеется, ленинизм содержит и ряд новых
моментов, по сравнению с работами Маркса и Энгельса; эти новые,
дополнительные проблемы и не выдвигались современной Марксу и
Энгельсу эпохой. Но они внесены Лениным в революционный марксизм
Ьутем приложения к новым общественным явлениям того же мар¬
ксистского, диалектико-матерпалистического метода.
Ленинизм не может и не должен поэтому рассматриваться совер¬
шенно обособленно от марксизма—его философской, социологической,
политико-экономической сердцевины, его корней, его истоков, и в равной
•степени, совершенно неправильно было бы рассмотрение сейчас марксиз¬
ма как чего-то обособленного от ленинизма, без ленинизма. Это было
бы равносильно тому, как если бы мы ограничили изучение современ¬
ной теории органической эволюции одними достижениями Дарвина, а
в области физики говорили бы об атомах, не упоминая о завоеваниях
электронной теории. Современный марксизм можно изучать только
как ленинизм: на данной ступени своего развития, в современную
нам эпоху, марксизм становится ленинизмом. Но по топ
же самой причине этого современного пролетарского воззрения нельзя
понять и глубоко усвоить, эту вершину горы нельзя считать прочно
завоеванной, не пройдя предварительно долгого пути по тернистым
философско-социологическим тропам всего того мощного горного мас¬
сива, который именуется марксизмом.

ГЛАВА ВТОРАЯ.
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ.
1. Опыт—источник познания. Объективизм и субъективизм.
Для того, чтобы отчетливо разобраться в методах исторического
материализма, необходимо сначала рассмотреть те общие предпосылки,,
из которых исходили Маркс и Энгельс в деле научного исследования.
Главным источником познания для Маркса является опыт; наше
познание должно быть опытным, эмпирическим познанием. «Настоя¬
щим» родоначальником всей опытной науки новейшего времени,—го¬
ворит он еще в одной из своих ранних полемических работ,—был
Бэкон... По его учению, нас не могут вводить в заблуждение наша
внешние чувства, являющиеся единственным источ¬
ником знания. Наука есть учение об опыте. Она состоит
в применении рационального метода к данным, доставляемым
внешними чувствами. Наведение, анализ, сравнение,
наблюдение, эксперимент—главные условия рацио¬
нального метода»1) О том же .читаем мы в предисловии к первому
тому «Капитала»: «физик или наблюдает процессы природы там,
где они проявляются в наиболее отчетливой форме и наименее затем¬
няются нарушающими их влияниями, или же, если это возможно,
производит эксперимент при условиях, обеспечивающих ход
процессов в чистом виде». И общественное развитие Маркс рассматри¬
вает «как естественно-исторический процесс»: и здесь, стало быть,
опыт—основной источник познания.
Опыт—это данные об окружающем объективном мире, которые до¬
ставляют нам внешние чувства. Наблюдение, по возможности сопро¬
вождаемое экспериментом, т. е. изменениями, вносимыми наблюдателем,
в условия, в которых протекает данное явление,—таковы главные
средства познающего человека, с помощью которых происходит иа-
*) К. Маркс. Святое семейство.

ОПЫТ—ИСТОЧНИК ПОЗНАНИЯ. ОБЪЕКТИВИЗМ И СУБЪЕКТИВИЗМ	25
копление опыта. Однако чиогое «созерцание» явления, пассивное вос¬
приятие нами впечатлений внешнего мира,—такое созерцание не дает
освещения связей и зависимостей, которые существуют ме¬
жду явлениями. А ведь каждая познаваемая вещь, каждое наблюдаемое
явление существуют не изолированно. Они связаны тысячью нитей
с другими вещами и явлениями, и все свойства и стороны вещей вы¬
ступают перед налги только в этих связях и отношениях. Если бы
наше познание ограничивалось пассивным восприятием, мы получали
бы полный хаос в наших впечатлениях, а не действительное познание
многообразных свойств вещей... Да такой чистый эмпиризм, как мы
знаем, и невозможен: восприятие явлений всегда предполагает
какую-либо охватывающую, обобщающую их точку зрения. Вот поче¬
му, как указывает Маркс, познание не ограничивается данными, до¬
ставляемыми внешними чувствами; оно состоит в применении к этим
данным «рационального метода)): наш разум помогает пам группиро¬
вать, обобщать впечатления, ориентироваться в данных внешних чувств.
Познание—не пассивный, но активный процесс: мы не только
получаем воздействие от внешнего мира, но и сами воздействуем на
него, и в таком нашем взаимодействии с внешним миром мы его и
познаем. Рациональный момент привносится нами уже в самом процессе
наблюдения: так, наблюдение процессов природы физиком должно про¬
исходить «там, где они проявляются в наиболее отчетли¬
вой форме и наименее затемняются окружающими их влияниями».
Наблюдатель, стало быть, не просто пассивно воспринимает внешние
явления, но сознательно производит выбор условий наблюдения. Однако
такое отчетливое наблюдение независимых от нас процессов не всегда
вполне возможно вследствие затемнения их окружанлцгош влияниями.
Чтобы избежать такого нарушения чистоты процесса, наблюдатель идет
еще дальше: «если это возможно, производит «эксперимент», ста¬
вит наблюдаемые явления или процесс в такие искусственные условия,
при которых они проявились бы наиболее «в чистом виде».
Но если даже самое простое наблюдение—не говоря уже об экспе¬
рименте—содержит в себе кое-что, привносимое самим наблюдателем,
и не ограничивается данными внешних чувств, то, спрашивается, можно
ли говорить об опыте, как об единственном источнике познания?
Можно, если только мы примем во внимание, что наш опыт нако¬
пляется, что та или иная точка зрения, преднаходимая в сознании
наблюдателя и прилагаемая им к чувственным данным, сама есть ре^
зультат предыдущего опыта. Но этого мало. Выбор условий и формы
наблюдения вовсе не должен зависеть от нашего произвола: он зависит
от того, в каких условиях данное явление само по себе отчетливее,

26
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
полнее всего протекает. Стало быть, рациональные приемы
наблюдения навязываются нам каждый раз самой
природой, самими свойствами наблюдаемого предме¬
та,—свойствами от нашего желания и вообще от нашего сознания
независимыми.
Последнее обстоятельство и делает наше познание вещей непред¬
убежденным, беспристрастным, обусловленным самими познаваемыми
объектами (предметами),—о бъективным. Объективизм, или «объ¬
ективный метод», есть именно тот путь познания, при котором все его
содержание, а равно и все методологические приемы и
формы познания предопределяются характером, свойствами и зако¬
номерностями, присущими самим познаваемым явлениям 1). И, наоборот,
субъективным будет тот метод, тот путь познания, когда, раз¬
умеется, мы познаем те же по содержанию явления, но самый под¬
ход к ним, их группировка, их обобщение, их оценка не вытекают
из свойств познаваемых явлений. Они привносятся нами от HaiuerOj
произвола, от наших, быть может, необоснованных оценок, от наших
необусловленных самими предметами представлений о «должном», «нрав¬
ственном» или «целесообразном». Конечно, всякое познание, хотя бы
и самое объективное, осуществимо только при помощи человеческого
сознания, а последнее никогда не бывает в полной мере «чистой до¬
ской» (tabula rasa). Всегда в сознании наблюдателя имеются не¬
которые точки зрения, может быть, и ошибочные, и недостоверные,
некоторые предположения или представления о данных явлениях, с
которыми он подходит к наблюдению. Далее* мысли и' чувства дру¬
гих людей мы познаем, пользуясь аналогией с тем, что происходит
в нашем собственном сознании. Одним словом, самый объективный
исследователь вынужден рассматривать явления сквозь призму своего
«субъекта». С этой точки зрения, самое объективное познание содер¬
жит в себе некоторую долю «субъективности». И, тем не менее,—в пре¬
делах возможно го достижения для человеческой организации
и для современных условий развития знания, — постольку оно будет
объективным. Если только в методах своего познания и в своих пред¬
варительных оценках явлений мыслящий человек исходит из свойств
самих вещей, следует движению и развитию объективного, предметного
мира; если и отправные точки зрения мыслителя представляют резуль¬
тат его собственного или общественного накопленного опыта, точно
1)	Ср. у Ленина: «Объективизм: категории мышления не пособие чело¬
века, а выражение закономерности и природы и человека». (Конспект «Науки
логики» Гегеля.)

ОПЫТ—ИСТОЧНИК ПОЗНАНИЯ. ОБЪЕКТИВИЗМ И СУБЪЕКТИВИЗМ
27
так же следовавшего лишь объективным свойствам, объективным зако-
пам и объективному движению вещей; если, наконец, пользуясь в нуж¬
ных случаях самонаблюдением и устанавливали известное соответствие
между течением наших мыслей, чувств и наших действий и однородными
действиями и сознанием других людей, мы и здесь будем объективны,
т. е. установленное и практикой проверенное соответствие будет их
действительным, постоянно имеющим место, объективным соответствием.
Но и здесь можно встретить такого рода возражение. Ведь наше
познание, как это уже выяснялось, отнюдь не преследует чисто тео¬
ретической цели—познания вообще, но тесно связано с нашей практи¬
ческой деятельностью, с нашим «овладеванием» миром. Ведь даже
самая отвлеченная наука, в конечном счете, находит себе практиче¬
ское приложение или во всяком случае она предопределяет дальней¬
шие шаги научной практики, ход научных исследований и т. п. Иссле¬
дователь, изучающий явления, ставит себе всегда определенные
цели: поэтому он не обязан изучать предметы со стороны всех их
многочисленных связей с окружающим миром, но сосредоточивает свое
внимание лишь на определенных сторонах явления. Если я занят добы¬
ванием из каменноугольного дегтя краски ализарина, то я не стану
изучать того, как этот самый деготь в свою очередь получается из
каменного угля. Поскольку в данный момент для меня особенно важно
рассматривать профсоюзы, как школу коммунизма, я не стану рассма¬
тривать иных возможных задач профсоюзов. Выходит, что ученый или,
скажем, общественный деятель, изучая объективный мир, действует
одновременно и «субъективно», преследуя важные для него, пред¬
намеренно поставленные и м цели, выбирая нужные ему связи явлений.
Особенно сказывается это при изучении общественных явлений, кото¬
рые ведь состоят из человеческих действий, отражающих «субъектив¬
ные» чувства, помыслы и желания людей: как тут обойтись без «субъ¬
ективных» оценок!
Мысль сама по себе, правильная, но эти доводы вовсе не напра¬
вляются против объективного характера нашего познания. Ведь ученый,
добывающий ализарин, изучает уже не каменноугольный деготь сам
по себе в целом, а объективно совсем другое явление,
именно—переход некоторых составных частей деггя в красящее веще¬
ство. Методы выделения краски из дегтя ведь не подбираются им
произвольно, но отражают объективные свойства дегтя. Ведь
профсоюзы и объективно в переживаемую эпоху представляют со¬
бой школу коммунизма, и эта их задача объективно выпячи¬
вается и перевешивает остальные. А то, что добыть краску важно
для исследователя, составляет его цель, и деготь он изучает именно

28
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
с этой стороны, что объективная роль профсоюзов сделала для Ленина
важным рассмотрение их с этой именно стороны,—все это вовсе ничего
не изменяет в объективном методе изучения и познания ими этих явле¬
ний. Точно так же обстоит дело и с каждым объективным общественным
мыслителем: его повидимости «субъективные» оценки также входят со¬
ставной частью в объективное общественное развитие, из пего еы-
текают и не стоят вне этого развития. Представим себе, с другой
сторойы, такого общественного мыслителя, который стал бы искать
в общественной действительности перспектив ближайшей революции и
при этом—поскольку революция для него желательное явление—
стал бы оставлять без внимания все объективные моменты, говорящие
о некотором замедлении хода этой революции, или, скажем, видел бы
лишь общие тенденции революции, но оставлял бы без внимания свое¬
образие ее отдельных этапов. Вот тут проявился бы самый вредный
для дела революции субъективизм: именно изучение хотя бы одних
тех моментов, которые важны для понимания хода развития револю¬
ции, напротив того, обязывает нас к самому объективному изучению
и прослеживанию их развития.
В процессе познания действительности происходит вовсе не только
пассивное «созерцание», но непрерывное взаимодействие между
познаваемыми объектами и познающим, ставящим себе практические
цели, субъектом. Действительность,—разъяснял Маркс в своих тези¬
сах о Фейербахе,—должна поэтому рассматриваться как предмет
практики субъекта, а его собственная деятельность—в том числе
и его познавательная деятельность—как предметная объектив¬
ная деятельность, т. е. деятельность, протекающая в объектив¬
ной связи вещей и зависящая поэтому от нее, хотя, в свою очередь,
играющая в этой последней также определенную роль. По¬
знающий и ставящий себе цели субъект не по своему произволу вы¬
бирает для себя ту точку зрения, с которой он рассматривает дей¬
ствительность. Прежде всего,—указывает Ленин *),—познание полезно
лишь тогда, когда оно отражает объективную истину, независимую
от человека. Нельзя смешивать вопрос об объективной истине, неза¬
висимой от субъекта, с вопросом о том, отражается ли эта объектив¬
ная истина нами сразу, целиком или только с какой-либо стороны,
относительно. Затем наша практическая деятельность отнюдь не долж¬
на отрываться от нашего познания вещей: нельзя поэтому пред¬
ставлять себе дело так, что человек сначала познает вещи
1<) Ср* здесь и далее: «Материализм и эмпириокритицизм», Гос. изд.
1920 г., стр. 117, 118 и сл.

ОПЫТ—ИСТОЧНИК ПОЗНАНИЯ. ОБЪЕКТИВИЗМ И СУБЪЕКТИВИЗМ	29
с различных сторон, а потом уже рассматривает с практической
целью какую-либо одну сторону. В действительности лее в процессе
практической деятельности, преобразования нами мира, и выступает
тот или иной объект нашего познания. Не по нашему про¬
изволу стакан из инструмента для питья вдруг превращается для нас
в пресс-папье, но в нашей практической деятельности вполне возмож¬
на такая объективная связь условий, когда стакан начинает нас инте¬
ресовать с этой стороны, и тогда только мы и познаем его
важные в этом отношении объективные свойства: тяжесть и т. д. То
же и в общественном познании. И здесь практическая оценка, вносящая
как будто некоторый «субъективизм», ничего, однако, не изменяет
в объективном методе нашего познания. Как разъяснял Ленин, обще¬
ственный мыслитель должен становиться на определенную партий¬
ную точку зрения, но он тем самым только глубже и после¬
довательнее проводит свой объективизм, так как не
-ставит себя выше классовых противоречий, но учитывает и свою
объективную роль в историческом развитии и в революцион¬
ной борьбе.
Мыслитель-революционер, считаясь, в первую очередь, с практи¬
ческими моментами общественной борьбы, обязан, помимо тогд, обо¬
зревать весь путь в целом, осознавать все основные тенденции обще¬
ственного процесса. Его «субъективная» оценка перспектив революции
и важнейших моментов сама должна обусловливать их объективным
развитием, вытекать из последнего.. Очевидно, и в области обществен¬
ной жизни прежде всего «необходим о бъек1^ивный анализ про¬
изводственных отношений, образующих данную общественную форма¬
цию, исследование законов ее функционирования и развития» 1). Ив
области политической борьбы «на каждой ступени развития, в каждый
момент тактика пролетариата должна учитывать... объективно не¬
избежную диалектику истории» 2). Все дело лишь в том, на¬
сколько последовательно проводится общественным мы¬
слителем этот объективизм. Рассматриваются ли им сами человеческие
действия, «субъективные» помыслы, чувства и желания, как необходи¬
мая составная часть объективной общественной действительности. Или
же, под флагом так называемой объективности, общественное развитие
представляется им абстрактно, без классовых противоречий, без живых,
участвующих в нем, мыслящих, чувствующих и ставящих себе цели
людей. Марксистский объективизм — объективизм последова¬
ли. Лени п. Что такое «друзья парода» и т. д.
2) Его же. Сборник «Маркс, Энгельс, марксизм».

30
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
тельный, возвышающийся в этом отношении и над односторонним
идеалистическим субъективизмом, исходящим в своих оценках от пред¬
ставлений о «должном», и над не менее односторонним, узким, фата-
дическнм объективизмом «чистых» теоретиков, ставящих себя выше
общественных классов и общественной борьбы, в действительности же,
в своих якобы «объективных» оценках, страдающих неменьшпм
субъективизмом.
Необходимость применения в естественно-научной области объективного
метода никем сейчас не оспаривается. Несколько иначе обстоит дело с обще¬
ственными науками: здесь неоднократно делались—да и сейчас делаются—
попытки ввести, ма-ряду с объективным методом, и метод субъективный, без
которого якобы не могут быть оценены должным образом исторические события;
Еще Маркс вел в 40-х годах прошлого столетия борьбу с субъективизмом
братьев Бауэров, видевших в истории развитие спекулятивной «идеи» и ис¬
ходивших из этой «идеи» в своем историческом изображении. В противопо¬
ложность им Маркс всегда оставался последовательным объективистом, рассма¬
тривавшим общественный процесс «как естественно-исторический процесс». Но
одновременно Маркс боролся и с «так называемым объективным писанием
истории» современных ему немецких историографов, которое «заключалось именно
в том, чтобы рассматривать исторические отношения отдель¬
но от деятельности» («Немецк. идеология»)1). Как писал о его методе
один русский критик, с удовлетворением цитируемый самим Марксом: «Для
Маркса важно только одно—найти закон явлений, исследованием которых
он занимается... Общественным движением... управляют законы, не только
не находящиеся в зависимости от воли, сознания и намерения человека, по
сами еще определяющие его волю, сознание и намерение...
Не идея, а внешнее.явление одно может служить критике исходны»
пунктом. Критика будет заключаться в сравнении, соцоставлении и сличении
факта не с идеей, а с другим фактом»2).
Явлением, аналогичным субъективизму Бауэров, явилась в 80-х—90-х годах
русская субъективная социологическая шкода (П, Лавров,
Н. Михайловский, Н. Кареев), бывшая теоретическим выражением революциоп-
ного народничества. Понимая прогресс как «воплощение в общественных фор¬
мах истины и справедливости», П. Лавров писал: «Объективный элемент в
области этики, политики и социологии ограничивается действиями личности,
общественными формами, историческими событиями. Они подлежат объектив¬
ному описанию и классифицированию. Но чтобы понять их, надо
рассмотреть цели, для которых действия личностей составляют лишь-
средства, цели, которые воплощаются в общественных формах, цели,
которые вызвали историческое событие... Следовательно, входя в иссле¬
х) Аналогичное мнение высказывает позже Маркс и о «профессорской форме»
Цолит. экономии, которая и приступает к делу «исторически» и с мудрой уме¬
ренностью собирает везде «лучшее»; для нее «дело не в противоречиях»
а в полноте, все системы обездушены, во всех системах отломало острие» и т. д~
(«Теории прибавочн. стоимости», т. III.)
2) К. Маркс. Капитал, т. I. Предисл. ко 2 изд. Гос. изд. 1920 г

ОПЫТ—ИСТОЧНИК ПОЗНАПИЯ. ОБЪЕКТИВИЗМ И СУБЪЕКТИВИЗМ	31
дование, эти явления принуждают употреблять субъективный метод»... «Прихо¬
дится прилагать к процессу истории субъективную оценку, т. е., усвоив, по
степени своего нравственного развития, тот или иной нравственный
идеал, расположить все факты истории в перспективе, по
которой они содействовали или противодействовали этому идеалу, и на первый
план истории выставить, по важности, те факты, в которых это содействие
или противодействие выразилось с особенной яркостью» *). Ему вторил Н. Ми¬
хайловский, критикуя у марксистов их объективизм: «Кроме истинности, до¬
статочной для естествоиспытателя, предвзятое мнение социолога должно
отразить в себе его идеал справедливости и нравственности»... «Нет абсо¬
лютной истины, есть только истина для человека... С объективной точки зрения
все истины равны. Выбор между истинами, т. е. отделение истин полезных от
бесполезных, нужных от ненужных, обязательных от необязательных—дело,
очевидно, субъективного метода» 2). Познание «истины» (причин, законов) таким
образом отделялось русскими субъективистами от познания «справедливости»
(целей): историческое познание понималось, в отличие от познания естественно¬
научного, как познание телеологическое, устанавливающее цели и ценности.
И здесь они повторяли только зады философской теории, ведущей свое происхо¬
ждение еще от Канта. В дальнейшем эта теория была особенно усердно про¬
поведуема видными представителями западно-европейской буржуазной филосо¬
фии, неокантианцами Г. Риккертом и В. Виндельбандом. Правда, Риккерт
(в «Границах естественно-научного образования понятий») пе называет своего
метода изучения общественных явлений субъективным и даже, наоборот, про¬
возглашает его «высшую объективность», но именно он и устанавливает ука¬
занное отличие «исторического понимания» от «естественно-научного»: «Исто¬
рическое... не поддается естественно-научному пониманию не потому, что оно
есть продукт свободных существ, но лишь потому, что оно должно быть изобра¬
жено в своей индивидуальности»... «В истории принимается во вни¬
мание лишь отнесение объектов к общепризнанным ценно¬
стям, благодаря которому в них общеобязательно для всех отличаются суще¬
ственные составные части от несущественных»... «А это может сделать лишь
субъект, который сам проявляет отношение к цели как к пекоторой цен¬
ности». Неудивительно, что нежность к субъективному методу проявляют и то
буржуазные философы, которые полагают, что познание объективной истины
вообще недостижимо; что поэтому в науке не идеи, мысли должны быть
согласованы с фактами, с действительностью, но достаточно эти мысли
согласовать без противоречий между собой. Субъективное убежде¬
ние, а не объективная истина, объявляется этими учеными целью науч¬
ного познания (Мах и др.). Мы увидим в дальнейшем, что такая точка
зрения связана с нематериалистическим представлением о пределах на¬
шего познания.
Русские ученики Маркса вели в свое время упорную борьбу с субъектив¬
ными социологами, показывая весь не диалектический, метафизический характер
производимого ими отрыва сознания мыслителя (его целей, ценностей) от по¬
знаваемых этим последним закономерных общественных отношений—«справедли¬
вости», «истины»'и т. п. Но в равной степени боролись они и против совре¬
менного им непоследовательного, фаталистического «объективизма» пекоторых
*) П. Лавров. Задачи позитивизма и их решение. «Историч. письма».
2)Н. К. Михайловский. Что такое прогресс?

32
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
«легальных марксистов» (типа П. Струве). Последние точпо так же производили
этот разрыв между сознанием исследователя и общественной действительностью,
но, в противоположность субъективистам, они рассматривали одни отвлеченно
воспринимаемые ими общественные закономерности капиталистического разви¬
тия, не исследуя общественных противоречий, не устанавливая своего отно¬
шения к тем или иным борющимся классам. Такой «объективизм» представляет
только иную разновидность субъективизма: якобы «объективно» изображая
неотвратимые законы капитализма, «легальные марксисты» становились его апо¬
логетами. Неясность,—писал Г. В. Плеханов,—«заключается в самом про¬
тивопоставлении закона желанию изменить его действие.
Раз явилось у человечества подобное желание—оно само составляет факт из
истории его умственного развития, и закон должен охватить этот факт, а пе
приходить с ним в столкновение»... Иначе мы «придадим закону какой-то мисти¬
ческий оттенок, превратим его в какой-то фатум... Фатализм вообще
нередко идет рука об руку с самым крайним субъективиз¬
ме о м. Фатализм сплошь и рядом объявляет неотвратимым законом истории свое
собственное настроение»... «Отличительная черта «субъективных» мыслителей,—
по словам Плеханова,—заключается в том, что мир должного, мир
«истинного и справедливого» стоит у них без всякой связи
с объективным ходом исторического развития: здесь—«должное»,
там—«действительное», и эти области отделены одна от другой целой про¬
пастью»... Между тем «точка зрения исследователя определяется самим хара¬
ктером формы и содержания». «С точки зрения Маркса, невозможно противопо¬
ставление «субъективных» взглядов личности взглядам толпы, большинства,
как чему-то объективному. Толпа состоит из людей, а взгляд всо?да «субъ¬
ективен»... Объективны не взгляды толпы,—объективны те отношения в при¬
роде или в обществе, которые выражаются в этих взглядах. Критерий истины
лежит не во мне, а в отношениях, существующих вне меня... Там, где
историку приходится изображать борьбу противоположных общественных сил,
он неизбежно будет сочувствовать той или другой... В этом отношении
он будет субъективен, независимо от того, сочувствует ли он мень¬
шинству или большинству. Но такой субъективизм не помешает
ему быть совершенно объективным историком, если только он
не станет искажать те реальные экономические отноше¬
ния, на почве которых выросли борющиеся общественные силы» *). О том же
читаем мы и в ранних работах В. И. Ленина: «Социолог-субъективист, начиная
свои рассуждения якобы с «живых личностей», на самом деле начинает с того,
что вкладывает в эти личности такие «помыслы и чувства», которые считает
рациональными; потому что, изолируя свою личность от конкретной обще¬
ственной обстановки, он тем самым отнял у себя возможность изучать действи¬
тельные их помыслы и чувства»... А между тем «помыслы и чувства Еыра-
зились уже в действиях, создали определенные обществен¬
ные отношения». ...«Социолог-материалист, делающий предметом своего
изучения определенные общественные отношения людей, тем самым уже
изучает и реальные личности, из действий которых и слагаются эти отно¬
шения». Поэтому у марксистов, как последовательных объективистов, «действия
*) Г. Плеханов. К вопросу о развитии монистического взгляда на исто¬
рию. М. 1919 г., стр. 33, 34, 42, 71, 160.

ОПЫТ—ИСТОЧНИК ПОЗНАНИЯ. ОБЪЕКТИВИЗМ И СУБЪЕКТИВИЗМ	33
«живых личпостей» в пределах такой общественно-экономической формации—
действия, бесконечно разнообразные и, казалось бы, не поддающиеся никакой
систематизации,—обобщены и сведены к действиям групп личностей,
к действиям классов, борьба которых определяет развитие общества» *). На¬
ряду с этим Леппным проводится резкая грань между объективистом-фатали-
стом и объективнстом-материалистом—марксистом. «Объективист говорит о
необходимости данного исторического процесса; материалист констатирует
я точностью данную общественно-экопомическую формацию и порождаемые ею
антагонистические отпошения. Объективист, доказывая необходимость дапяого
ряда фактов, всегда рискует сбиться на точку зрения апологета этих
фактов; материалист вскрывает классовые противоречия и тем самым опре¬
деляет свою точку зрения. Объективист говорит о «непреодолимых историче¬
ских тенденциях»; материалист говорит о том классе, который «заведует»
данным экономическим порядком, создавая такие-то формы противодействия
других классов. Таким* образом материалист, с одной стороны, последова¬
тельнее объективиста и глубже, полнее проводит свой объ¬
ективизм. Он не ограничивается указанием па необходимость процесса, а вы¬
ясняет, какая именно общественно-экономическая формация дает содержание
этому процессу, какой именно класс определяет эту необходимость...
С другой стороны, материализм включает в себя, так сказать, партий¬
ность, обязывая при всякой оценке события прямо и открыто становиться
на точку зрения определенной общественной группы»2).
Таким образом в марксизме находят свое диалектическое „прими¬
рение а вместе с тем и свое „отрицание“, обе односторонности: фа¬
талистический объективизм и субъективизм—обе на почве после¬
довательного объективизма, диалектического материализма.
Ленин, в своей полемике с «объективистами» типа П. Струве, обозначает
марксистский объективизм как материализм; и действительно, материа¬
лизм—наиболее последовательный объективизм, так как и собственный «с у б ъ-
ект» рассматривается в нем как объект, включается в объектив¬
ную действительность. Однако в самом этом «субъекте» исторически происходит
известное отграничение деятельности человека от сознания им
этой деятельности, известное их «раздвоение». По мере усложнения
общественных связей и общественного разделения труда деятельность людей
в своих общественных последствиях—в тех общественных отно¬
шениях, которые этой деятельностью создаются,—перестает охваты¬
ваться целиком, полностью связанным с нею сознанием. Действия лю¬
дей остаются сознательными действиями, но общественный результат,
к которому они приводят, пе осознается, он создается людьми—в этом
смысле—бессознательно. Если бы человеческое сознание полностью
охватывало эту протекающую в форме сознательных действий деятель¬
ность людей, то их субъективная точка зрения совпадала бы с объективной:
хотя и тогда созпание людей пе было бы тождественно их деятельности, как то
*) Н. Ленин. Экономическое содержание народничества. Собр. соч., т. II.
Сравни полемику Ленина с А. Богдановым об «объективной истине, незави¬
симой от субъекта». («Материализм и эмпириокритицизм».)
2) Там же.
Курс теории исторического материализма	^

34	ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
думают идеалисты; оно лишь отражало бы полностью, с своей специфической
стороны, для пас эту деятельность. Поскольку, однако, само общественное
развитие приводит к такому разграничению субъекта-сознания и субъекта-дея-
тельности, то и метод, отражающий лишь объективные свойства вещей, мате¬
риалистический объективизм, разграничивает их в своем рассмотрении
общественной жизни. Марксизм рассматривает, в первую очередь, те обществен¬
ные связи и отношения, к которым приводит совместная деятельность лю¬
дей, не охватываемая их общественным сознанием, а затем уже те созна¬
тельные формы, в которых эта деятельность протекает и которые пред-
обусловлены самой общественной обстановкой этой деятельности. Отсюда—мето¬
дологическое разграничение «базиса» и «надстроек», общественно-экономического
содержания и его идеологических форм в теории исторического материализма.
Этим самым разрешается и вопрос, можно ли вообще объективно рассматривать
человеческое созианне: пе вносим ли мы при изучении своего собственного со¬
знания совершенно неизбежную долю субъективизма. Разумеется, характеризуя
сознание других людей, мы не можем совершенно обойтись и обычно не обхо¬
димся без аналогий'с нашим собственным сознанием: но мы нисколько ие по¬
грешим против объективности, если только и наше собственное сознание будем
рассматривать не абстрактно, но с точки зрения его связей с окружающей
средой, в его отношении к среде, в обусловленности его теми обще¬
ственными отношениями, к которым ведет не охватываемая отдельным челове¬
ком его собственная деятельность. «Мое отношение к моей среде есть мое
сознапие»—этой ранней формулировкой Маркса и Энгельса предопреде¬
ляется и характер материалистического объективизма по отношению к сознанию.
2.	Каузальность, детерминизм, монизм познания.
Объективизм познания в его правильном, марксистском пони¬
мании таким образом отнюдь не означает ни того, что мы должны отно¬
ситься безучастно к познаваемому миру или не вправе выделять из
него наиболее важные для нас в том или ином отношении моменты,
ни того, например, что мы не должны выражать наши симпатии или
антипатии различным сторонам изучаемого общественного развития.
Объективность познания гарантируется уже тем, что наш метод иссле¬
дования и объяснения явлении сам является, как выразился в одном
месте Энгельс, «аналогом» изучаемых процессов; что понятия, в ко¬
торых мы познаем предметы, сами обусловливаются свойствами позна¬
ваемых предметов, формой и содержанием последних. Общий характер
нашего метода можно поэтому понять только исходя из наиболее
общих свойств самого познаваемого нами мира: марксистский объекти¬
визм тесно связан с марксистским детерминизмом и непосредственно
вытекает из этого последнего.
Выше мы указали одно такое наиболее общее свойство бытия—
движение, которое протекает в самых различных и очень часто слож¬
ных формах в области и органической, и неорганической природы.

КАУЗАЛЬНОСТЬ, ДЕТЕРМИНИЗМ, МОНИЗМ ПОЗНАНИЯ
35
«Первое,—говорит Энгельс,—что нам бросается в глаза прп рассмо¬
трении движущейся материи, это — взаимная связь отдельных
движений, отдельных тел между собой, их обусловленность
друг другом» 1). Каждое отдельное такое «движение»—все равно, будь
это поворот колеса, падение брошенного камня, трение спички о коро¬
бок или развитие животного организма—не может совершаться обосо¬
бленно и не воздействовать на другие, связанные с движущимся телом
тела. Движение переносится на эти последние, вызывает в них
дальнейшие ответные «движения»—сопротивление разбиваемого стекла,
вспышку огня, ассимиляцию питательных веществ и т. п. Таким обра¬
зом каждое явление обусловливается всей совокупностью предшествую¬
щих или сопутствующих ему явлений и само в свою очередь обусловли¬
вает течение явлений: здесь вызывая их, там вызываясь ими, оно
находится с ними в постоянном взаимодействии.
Наше познание, однако, не удовлетворяется тем, что мы устана¬
вливаем это всеобщее взаимодействие: мы изучаем далее условия, при
которых возникает каждое отдельное явление, рассматриваемое
обособленно от других. Здесь мы начинаем различать, во всеобщем
потоке движений, движения, поскольку они сами воздействуют,
переносятся на другие тела, и те движения, Которые в результате
этого получаются. «Если,—говорил Энгельс,—какое-нибудь движение
переносится с одного тела на другое, то, поскольку это движе¬
ние переносится активно, его можно считать причиной дви¬
жения, поскольку же оно перенесено, пассивно, результат
том»... «Чтобы понять отдельные явления, мы должны вырвать их из
всеобщей связи и рассматривать их изолированным образом, а в таком
случае изменяющиеся движения являются перед нами—одно как
причина, другое—как действие» 2). Ряды движений повторяются, за
«причинами» все следуют «действия», и в связи между «причиной» и ее
«действием», в их исследовании, мы открываем некоторое постоян¬
ство, некоторую закономерность. Не следует, однако, думать,
что всегда, при всех условиях, какое-либо одно явление будет «при¬
чиной», а другое всегда вынуждено будет играть роль «следствия»,
или, точнее сказать, «действия» какой-либо причины. Выстрел, несо¬
мненно,—причина отлета птицы, но тот же выстрел, рассматриваемый
в другой связи, с другой точки зрения, сам является «действием»:
последствием движений в ружейном механизме. С другой стороны, по¬
Э Ф. Энгельс. Диалектика природы. «Архив Маркса и Энгельса», т. IT,
стр. 23.
2) Там же, стр. 19, 27. Его же. Анти-Дюринг, М. 1924 г., стр. 72.
3*

36
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
лет птицы может стать причиной нового выстрела. «Причины» и «дей¬
ствия» таким образом меняются местами. Но при повторении одного
и того же ряда явлений, в той же связи, мы будем одни из них—
в которых движение активно, переносится — постоянно обозна¬
чать как «причины» вторых, а другие, по отношению к первым, всегда
как их «следствия», или «действия». В этом и заключается каузаль¬
ная (причинпая) точка зрепия в позиаипн: задача объективного по¬
знания заключается не в том, чтобы давать «чистое» описание
явлений, а в том, чтобы объяснить каждое явление его причи¬
нами, исходя из их взаимной связи. Каузальная точка зрения,
этот совершенно необходимый момент объективного познания, таким
образом, отнюдь не привносится нами в познавательный процесс из
нашего сознания, из присущей якобы ему особой способности все упо¬
рядочивать, как это полагают философы скептики и кантианцы; она не¬
избежно вытекает из самой объективной связи вещей,
обусловливается этой последней.
Взаимодействие форм мировой движущейся материи—вот единственно
к чему можно «свести», как можно «определить» через что-либо другое причин¬
ную связь вещей—это предельно широкое понятие. По словам Энгельса,
ошибочно закреплять за вещами названия «причин», «действий» и т. п., если
предварительно не исходить из всеобщего взаимодействия явлений. «Только
исходя из этого универсального взаимодействия, мы приходим к реальному
каузальному отношению» г). Объективная, независимо от нас существующая,
причинная связь явлений отражается только приблизительно верно, не вполне
совершенно в наших представлениях о порядке следования явлений, о законе
их повторяемости и т. п. «Человеческое понятие причины п
следствия,—по словам Ленина,—в с е г д а несколько упрощает
объективную связь явлений природы, лишь приблизительно отра¬
жая ее, искусственно изолируя те или иные стороны одного единого мирового
процесса» 2). Лишь по мере того, как в историческом развитии науки и фило¬
софии развивается сознание единства мира и всеобщей связи явлений, старое
понятие «причины» начинает все более соответствовать действи¬
тельно имеющей место объективной связи. Так, например, очень часто—в осо¬
бенности это имеет место на заре научно-философского позпания—причина
представляется антропоморфически (человекоподобно), как некая сила, стоя¬
щая позади явления и «извне» его порождающая, причиняющая. Далее
мы знаем целый период—до конца ХУШ в.,—когда все явления объяснялись
содержащимися в них особыми «сущностями», «силами»: электрической «силой)),
магнитной «силой», органические явления—особой «жизненной силой» (в вита-
г) Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 27.
2) «Материализм и эмпириокритицизм», стр. 153. Ср. у Фейербаха:
«Порйдок, цель, закон суть не более, как слова, которыми человек переводит
дела природы па свой язык, чтобы понять их; эти слова не лишены смысла,
не лишены объективного содержания».

КАУЗАЛЬНОСТЬ, ДЕТЕРМИНИЗМ, МОНИЗМ ПОЗНАНИЯ
37
лнстнческих теориях) и т. д.—вплоть до легепдарного всеобщего горючего
вещества—«флогистона».
Понятие «силы» в таком анимистическом, одухотворяющем его понимании
начипает постепенно вытесняться из естественных паук по мере того, как все
явления представляются как движение материи—движение, которое перено¬
сится с одних тел на другие. Сейчас, если мы оставляем за активным дви¬
жением, за причинами наименование «сил», а их «действия», пассивное дви¬
жение, обозначаем как проявление силы, то мы придаем этим выражениям
уже иной смысл: под силой мы понимаем количественную измери¬
мость причиняющего, переносящегося движения, а в пассивном, перенесен¬
ном движении, в проявлении силы—видим меру, масштаб этого «причиняю¬
щего», активного движения. Таким образом, по словам Энгельса, только
«измеримость движения придает ценность категории силы. Без этого она не
имела бы никакой ценности» х). Когда мы, например, говорим о силе, с какой
теплота расширяет тела, то имеем в виду количественное измерение этой пере¬
носящейся, особой формы движения. То же и в общественной теории: обще¬
ственные производительные силы—если говорить не об их материальных
условиях, а о возникающей в процессе взаимодействия средств производства
и рабочей силы производительной силе труда—эти силы, порождающие те
или иные общественные производственные отношения—не суть что-либо «иное»,
стоящее «вне» производственных отношений и их создающее. Они представляют
собой лишь измерительный масштаб, с количественной стороны устанавливаю¬
щий содержание той или иной особой общественной формы, количе¬
ственную характеристику особого каждый раз «качества» изменяющихся обще¬
ственных отношений.
Раннее антропоморфическое представление о причинной связи явле¬
ний, как о действии «сил», возникает благодаря аналогии, проводимой
человеком с его собственной деятельностью, с его мускульной силой,
которая, как кажется нам, не переносится, а «извне» порождает дви¬
жение предметов. Все наши представления о причинной связи как и
все наше познание вообще—развиваются в связи с человече¬
ской деятельностью и благодаря ей подтверждаются и укре¬
пляются. Уже одно правильное повторение явлений может дать начало
представлению об их причинной связи, по здесь еще нет проверки ее.
Поэтому сказать: «данное явление происходит после того-то» (post hoc)
еще не значит—«оно происходит вследствие того-то» (propter hoc).
«Иное дело,—указывает Энгельс,—когда мы находим также, что мы
в состоянии воспроизвести определенное движение, со¬
здав условия, при которых оно происходит... и 'что мы можем
придать этому движению определенные заранее направление и размеры.
Благодаря этому, благодаря деятельности человека и со¬
*) Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 19. «Сила так же велика,,
как н ее проявление, ибо в них обеих совершается одно и то же движение»
(Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 72).

38
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
здается представление о п р и ч и н ноет и, представление о том, что
одно движение есть причина другого... Деятельность человека дает
возможность проверки причинности». Чиркая спичкой о коробок, мы
каждый раз подтверждаем, что трение порождает теплоту, и что сооб¬
щение сере высшей температуры ее воспламеняет. Правда, и здесь
может случиться отклонение от правил, ожидаемое действие может не
последовать, спичка вдруг не зажжется. Но,—добавляет Энгельс,—
«именно это доказывает причинность, а не опровергает ее, ибо
при каждом подобном отклонении от правил можно, произведя соответ¬
ствующее исследование, найти его причину», например, сырость спичек
и т. п., «так, что здесь, собственно, производится двойная проверка
причинности»...1).
По мере укрепления наших представлений о всеобщем взаимодей*
стии явлений, их причинная связь предстает перед нами как непре¬
рывный поток единого содержания — мирового движе¬
ния, переходящего из одной своей формы в другую
форму. Твердые грани между причинами и следствиями (или дей¬
ствиями) в действительности отсутствуют, и мы лишь искусственно изо¬
лируем при рассмотрении эти связанные между собою, взаимно одна
другую обусловливающие, формы движения. Часто мы лишь потому
не замечаем такого перехода «причин» в свои «следствия», что не¬
вольно опускаем в мышлении п в речи ближайшие
звенья причинной цепи я в л е п и й и говорим об отдаленных
причинах. Так, например, говоря, что «засуха» причина неурожая, мы
берем слишком отдаленные друг от друга и отвлеченные явления; но
попробуем представить себе, что ближайшей причиной захнрення того
или другого колоса является недостаток питания и что питание само—
не только условие, но и составной момент роста колоса, и тогда ясно
станет, что и здесь ближайшие причины переходят в свои действия.
Поэтому, когда мы употребляем унаследованное нами от предыдущих
поколений выражение «причинная связь», то применяем его—как и выра¬
жение «сила»—уже не в прежнем «анимистическом» или «метафизиче¬
ском» смысле, но для обозначения гораздо более сложных взаимоотноше¬
ний между явлениями. Современная буржуазная философия предпочитает
на этом основании—с целью устранить якобы всякую метафизику—
вовсе не говорить о причинах, а говорить более отвлеченно об усло¬
виях того или другого явления, пли употребляет еще более абстракт¬
ное выражение—«функциональная связь» между явлениями: одно явле¬
ние есть-де функция другого.
*) Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 29.

КАУЗАЛЬНОСТЬ, ДЕТЕРМИНИЗМ, МОПИЗМ ПОЗНАНИЯ
39
Такие внешне «научные» претензии буржуазной философии, ее стре¬
мление вовсе изгнать из научной терминологии понятие «причинной
связи»—основаны на отрицании ею тех объективных при¬
чинных связей, которые имеют место в природе и обществе. Они
имеют своим источником скептическую философию (главным образом
Юма), которая утверждает, что из «опыта» мы якобы вовсе не познаем
причинной зависимости явлений, а привносим это понятие из нашего
разума. В действительности же правильное опытное познание не¬
отделимо от практической деятельности; а в процессе по¬
следней проверяется и подтверждается как объективная, существующая
в вещах связь причин и следствий, так и имеющее объективные корни
наше их разграничение. Наше познание причинной связи, как и самое
это понятие, быть может, еще несовершенно, но тем не менее вечное
раздвоение на причину и следствие, при всем их внутреннем единстве,
их связи—оно существует объективно, независимо от на¬
шего сознания, в самих вещах. Причины и действия, несомненно,
взаимодействуют, взаимно «опосредствуют» одна другую, каждая при¬
чина уже в зародыше несет свое действие; но тем не менее именно
причина каждый раз является исходным пунктом движения—его перво¬
начальным активным моментом. Нашей задачей поэтому должно быть
отнюдь не устранение термина «причинность», но лишь правильное
его истолкование.
Каузалгной или причинной точке зрения на взаимозависимость между
явлениями с давних пор, однако, противопоставляется, с нею конку¬
рирует иная точка зрения, исходящая нз целесообразности имею¬
щей место связи явлении,—телеологическая (телос цель). С этой
последней точки зрения, всякое явление, имеет ли оно место в при¬
роде или в общественной жизни, представляется осуществляющим ту
или иную цель; правда, цель эта не всегда для нас понятна, но
в общем и целом она, согласно этому воззрению, приводит данное
явление к совершенствованию. Поэтому, говорят «телеологи», если мы
и устанавливаем в наблюдаемых явлениях связи, постоянства, законо¬
мерности, то связи эти должны нами рассматриваться и излагаться не
сами по себе, но под углом зрения того, как осуществляются в них
некоторые высшие цели. Такое воззрение ведет свое происхождение от
религиозных представлений о «божественном промысле», который якобы
предустанавливает законы и пути мирового развития. Церковные писа¬
тели (начиная с «отца» церкви Августина), а вслед за ними и светские
авторы—в несколько более прикрытой форме—усердно прилагали телео¬
логию и к пониманию общественной жизни, которая изображалась ими
как путь греховных испытаний, ведущий к иному «царству», к воздви¬

40
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
жению «града господня» и т. п. Развившееся, под влиянием практи¬
ческих потребностей, изучение законов природы постепенно приводит
к тому, что телеологическая точка зрения видоизменяется: «цель» на¬
чинают искать уже не вне явлений, а в них самих; целесообразный
характер того или иного явления объявляется внутренне этому явлению
присущей, имманентной целесообразностью. Пример такой внутрен¬
ней целесообразности—целесообразное строение организма животных и
растений, где устройство каждого органа видимо оправдывается выпол¬
няемой им функцией. В таком виде это воззрение переносится зачастую
и на общественную жизнь (у так называемой «органической» школы,
в неокантианстве, в «субъективной» социологии и т. д.)* Например,
приверженцы «субъективного метода» рассматривают общественное раз¬
витие не с точки зрения выбывающих его причин, но как осуществление
высшей цели, как «прогресс», «воплощение в общественных формах
истины и справедливости». «Где нет телеологии,—заявляют они,—там
не может быть и правил морали, а следовательно, ни порицания, ни
одобрения»... 1).
Удар телеологии в естествознании нанес Дарвин, который указал,
что сама целесообразность строения организмов должна находить и
находит себе причинное объяснение: она объясняется пе разумно¬
стью мировой организации, но гибелью неприспособленных к условиям
существования «нецелесообразно» построенных видов. Совершенно оче¬
видно, что ни природа, ни общество—по крайней мере, из до сих пор
существовавших обществ—не могут ставить себе сознательные цели,
так как на это способен лишь одаренный сознанием человек. Правда,
общество, в котором господствовало бы полное согласие воль соста¬
вляющих его людей, могло бы осуществлять—в пределах материаль¬
ных условий—некоторые общие цели. Но именно такого общественного
согласия и не было во всей имевшей место и изучаемой нами обще¬
ственной жизни. Самое важное, однако, то, что телеологическая точка
зрения совершенно непоследовательно противопоставляет одно
другому—причинное объяснение явлений и их целесообразный харак¬
тер, отрывая одну сторону от другой. Нельзя отрывать вопрос, «для
чего» протекают те или иные действия людей или для чего нужны,
скажем, инфузории мерцательные реснички, от вопроса, «почему» эти
явления имеют место: делать это—значит или уже предполагать
вне самой связи явлений осуществляющих их разум
ну го волю, или считать заранее, что «цель» не зависит от
условий, вызывающих явление. Вещь во всех отношениях—и в осу-
х) См. работы П. Лаврова, Н. Михайловского и др.

КАУЗАЛЬНОСТЬ, ДЕТЕРМИНИЗМ, МОНИЗМ ПОЗНАНИЯ
41
ществляемой ею «цели»—должна быть попята из вызывающих ее внеш¬
них н внутренних условий:	всякое объяснение «почему»
охватывает поэтому и объяснепие того, «для чего»
явление совершается. Когда мы выясним, почему целесообразно устрое¬
ны наши глаза, то этим самым установим, и «для чего» они так устрое¬
ны. Если мы объясним, почему совершаются общественные действия
людей, и покажем, что они необходимо могут совершаться толь¬
ко в таком-то направлении, а не в ином, что в сознании люден
внешние и внутренние условия могут вызвать только такую, а не
иную цель, то этим самым мы гораздо полнее и правильнее
объясним ту цель, которую данные действия преследуют. Цель про¬
летарской борьбы—социализм—не есть нечто произвольно нами при¬
думанное, но она вытекает из самых условий современного развития
производительных сил. «Понятие цели, по словам Гегеля, равнозначаще
с простым определением самого предмета». Цель, это — только
иное, субъективное выражение для тех «конечных
причин», которые заставляют нас действовать, раз¬
умное осознание тех потребностей, которые обусло¬
вливают нашу волю. Но поставив наши цели и нашу волю в
зависимость от причинной связи явлений, мы этим самым приходим
к детерминизму.
Учение о внутренней целесообразности строения вещей было выдвинуто
еще древне-греческим мыслителем Аристотелем. По его взгляду, «форма» явле¬
нии—принцип построения их содержания является вместе с тем той внутренней
целью («энтелехией») каждого явления, для осуществления которой вещи по¬
строены так, а не иначе. Воззрение это было унаследовано в дальнейшем
средневековой церковной схоластикой. Наивысшее развитие телеологический
взгляд получил у немецкого философа Лейбница в теории, согласно которой
мир постооен из изолированных сущностей, «монад»: каждая монада предста¬
вляет собой осуществление некоей внутренне ей присущей цели, и вся эта
иерархия низших и высших целей и образует мироздание. Однако та «цель»,
которая заставляет нас действовать, организм развиваться и т. п., очевидно,
есть вместе с тем и конечная причина этого действия, развития и т. д.
Так в идеалистической философии создается различив между «действующей
причиной» (causa efficiens), т. е. причиной в нашем обычном понимании, и «ко¬
нечной причиной» (causa finalis), или целью. У известного предшественника
Дарвина—Ламарка понятие внутренней цели играет также еще немалую роль.
У философов Канта и Гегеля, говорит Энгельс, эта «внутренняя цель означает
протест против дуализма», против вынесения «цели» за пределы явления. Но
Гегель уже «примиряет» эту кажущуюся непроходимой противоположность
между «действующими» и «конечными» причинами—в понятии «взаимодействия».
Мировая движущаяся материя, во всех своих «взаимодействующих» формах—
вот истинная «конечная причина» вещей. «Мы не можем,—говорит Энгельс,—
пойти дальше познания этого взаимодействия, ибо позади него нет ничего

42
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
познаваемого. Раз мы познали формы движения материи..., то мы познали и
самое материю, и этим исчерпывается познание»...
В развитии каузальпой точки зрения на окружающий нас мир можно таким
образом различить ряд этапов, логических ступеней. Сначала в хаотическом
представлении о целом мы начинаем выделять единичные явления, рассма¬
тривать их и в их «особенности» и в их «общности»: таким путем мы уже
начинаем связывать эти отдельные явления между собой. Далее мы уста¬
навливаем между неустойчивыми явлениями более устойчивые, постоянные связи
или отношения. Таковы, например, общественные отношения, являющиеся
для Маркса основой, на которой им строится вся общественная наука. Связи
и взаимозависимости мы находим, однако, не только между отдельными явле¬
ниями, но и между отношениями их, если они охватывают однородные пли
близкие явления. Эти связанные между собой и в этой связи отраженные
нашей о них рефлексией, настолько зависящие одни от других отношения, что
характер одного отражается на характере другого, Гегель назвал «рефлектив¬
ными» отношениями: таково, например, в экономике указанное Марксом отно¬
шение между производством и потреблением, каждое из которых заключает
в себе свою противоположность и между которыми совершается связывающее
их движение: и производство и потребление каждое совершается с помощью
и посредством другого, порождая свою противоположность. С такой точки зре¬
ния всеобщая связь явлений может быть представлена как цепь отношений,
взаимно обусловливающих одни другие и взаимно отра¬
жающихся одни в других. Но мы не довольствуемся установлением
такого взаимодействия, мы переходим к следующей ступени, к взаимодействию
на определенной основе: к причинному отношению, выделяя
активные — исходные—и пассивные — воспринимающие—элементы во
взаимодействующих явлепиях. Наконец, мы замечаем, что и причинное отно¬
шение подчиняется общему правилу, повторяется: очевидно из всех частных
причинных отношений можно выделить более общее отношение, об¬
щую их формулу—закон. Устанавливая ряд закономерностей в причин¬
ной связи явлений, мы приходим к высшей ступени каузальности: к понятию
причинной закономерности, господствующей в природе и обществе.
Постоянство существующих в природе причинных связей, подчинен¬
ность их более общим формам—законам, причинная закономер¬
ность—таков последовательный вывод из изучения причинной связи
явлений/Воззрение, что все познаваемое нами бытие строго подчинено
определенным причинным постоянствам, закономерностям, что все в
мире,—а стало быть, и наша собственная сознательная деятельность,—
«предопределено» характером господствующих закономерностей,
предобусловлено материальными, общественными и т. д. условиями,
в которых протекает явление, потому оно происходит неизбежно и
, необходимо,—это воззрение превращает последовательно проводимую
каузальную точку зрения в детерминизм. Термин этот ведет свое
происхождение от средневековой эпохи, когда подымался чисто бого¬
словский вопрос: свободна ли человеческая воля в выборе своих

КАУЗАЛЬНОСТЬ, ДЕТЕРМИНИЗМ, МОНИЗМ ПОЗНАНИЯ
43
действий, в том числе и греховных поступков, или же все ее действия
заранее предустановлены божественным промыслом. «Индетерминисты»
считали человеческую волю свободной, а потому и греховность че¬
ловека справедливо наказуемой; «детерминисты» же утверждали, что
и греша человек выполняет предопределение божие. Связь «индетер¬
минизма», «свободная воля» человека, это—та же «конечная причина» или
«первопричина» явлений. В действительности же, если нам кажется,
что наши поступки определяются нашим произволом и что мы поэтому
испытываем в наших действиях чувство свободы, то это происходит
лишь потому, что мы не всегда сознаем причины наших «разум¬
ных мотивов» и кажущихся нам произвольными поступков. Так, по
словам Лейбница, чувствовала бы себя свободной принимающая опре¬
деленные положения магнитная стрелка, если бы она наделена была
сознанием. Вернее говоря, стрелка скоро почувствовала бы свою огра¬
ниченность одним только направлением. Зато человеческая воля, дви¬
жимая часто очень многими причинами, нуждами и потребностями,
она может—в известных пределах—колебаться при установле¬
нии своего выбора. Поэтому ограниченность круга ее возможностей не
выступает перед ней с такой отчетливостью: отсюда и возникающее
чувство свободы. Однако неверно было бы предполагать, что колебание
в выборе поступка может длиться бесконечно долго и зависит от нашего
произвола. Та или иная причина рано или поздно обусло¬
вит наш выбор: фантастична гипотеза средневекового француз¬
ского мыслителя Буридана—осел, никак не могущий выбрать между
двумя связками сена; он в действительности или выбрал бы одну из
них, или умер бы от голода. Чувство свободы поэтому имеет объективные
корни: воля наша и не свободна и в то же время свободна. Она не
свободна «абсолютно», но свободна относ и те л ьн о—в пределах ма¬
териальных и т. п. возможностей, могущих различно обусловить
ее выбор. Необходимая цепь причин и следствий нигде не преры¬
вается, и тем не менее индивидуальное чувство свободного выбора со¬
храняется : важно лишь, насколько действительна эта свобода,
т. е. насколько рационален наш неизбежный выбор.
Детерминизму, последовательно проводимому при изучении обще¬
ственной жизни, нередко делается упрек, что этим воззрением освя¬
щается всякое зло и всякая несправедливость. Ибо ведь и они суще¬
ствуют необходимо, ведь и они обусловлены цепью причин. Что
детерминисту остается поэтому сложить руки и ждать наступления
событий, что ему незачем бороться за лучшее будущее и т. п. Такие
упреки раздавались, например, по адресу марксистов со стороны

44
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
«субъективных» социологов. Несомненно, что и здесь мы имеем дело
все с тем же метафизическим отрыванием воли, поступков и желании
людей от закономерно протекающей общественной жизни. Упреки эти
связаны с нелепым предположением, что законы ее, это—не выражение
протекающей в определенных условиях деятельности нашей и других
людей, но что эта закономерность осуществляется как-то «сама со¬
бою». В сущности это—тот же теологический взгляд на предопределен¬
ность, как на божественное «предначертание», предназначение «судьбы»:
«чему быть, того не миновать».
Между тем предопределенность хода общественного развития пред¬
шествующими причинами, его материальными «необходимыми» усло¬
виями, его общими законами—такая предопределенность вовсе не исклю¬
чает проявлений нашей воли, наших воззрений, нашей борьбы. Напро¬
тив того, и наша свободно производящая свой выбор воля, и наши
идеалы, и наша борьба—они также включены, в качестве
необходимых звеньев, «необходимых» условий развития, в эту
причинную цепь, несмотря на то, что они также предопре¬
деляются теми или иными социальными и материальными причинами
и социальными закономерностями. Весьма ошибочно мнение, будто бы
наше убеждение в неизбежном наступлении событий должно лишить
нас психологической возможности им содействовать или противодей¬
ствовать. Детерминизм отнюдь не означает фатализма—слепой по¬
корности «судьбе», и квиетизма — пассивного бездействия. «Тут
все зависит от того,—замечает Г. Плеханов,—составляет ли моя соб¬
ственная деятельность необходимое звено в цепи необходимых
событий. Если да, то тем меньше у меня колебаний и тем: решительней
я действую» *). Мы не образуем, например, партии для наступления лун¬
ного затмения, но мы активно боремся за наступление тех или иных
политических предвидимых нами событий; они ведь не могут осу¬
ществиться без деятельности людей, без нашей в том
числе деятельности, несмотря на то, что мы можем предвидеть неиз¬
бежное их течение. Коммунизм—общественный строй, который не¬
избежно вытекает из всего развития капитализма, но осуществление
его и выход за пределы капиталистического строя возможны только
через посредство нашей деятельности, нашего негодования, на¬
шей революционной борьбы. Общественная необходимость
*) Г. В. Плеханов. К вопросу о роли личности в истории. Ср. у Ле¬
нина: «только при детерминистическом взгляде и возможна строгая и
правильная оценка»... (Что такое «друзья народа» и т. д. Собр.
соч.,. т. I.)

КАУЗАЛЬНОСТЬ, ДЕТЕРМИНИЗМ, МОНИЗМ ПОЗНАНИЯ
45
таким образом впешне осуществляется в форме индиви¬
дуальной, относительной свободы. И здесь важно только
одно: является ли эта наша, внешне всегда имеющая место относитель¬
ная свобода выбора, т. е. сопровождающее выбор чувство свободы—
лишь воображаемой свободой. Имеет ли в данном слу¬
чае место произвол, в котором мы пе считаемся с объектив¬
ными «необходимыми» условиями нашей целесообразной деятельности,
а потому, произвольно остановив свой выбор, не достигаем намеченных
целей. Или же это—действительиая свобода деятельности, по-
зпающен эти необходимые условия, исходящей из них, а по¬
тому и приводящей к максимальным достижениям.
Правильно понятый детерминизм поэтому вовсе не исключает це¬
лесообразной человеческой деятельности: напротив того, без этой,
ставящей себе достижимые или недостижимые цели, деятельности не¬
мыслима и сама общественная «необходимость», само общественное
движение и развитие. Наша целесообразная деятельность, ориенти¬
рующаяся в материальных и общественных условиях, наша политиче¬
ская борьба, гениальное творчество Маркса и Ленина,—без этих со¬
вершенно необходимых звеньев причинной цепи общественных явлеппй
не было бы и результата ее—не было бы политических движений, не
было бы пролетарских революций. Необходимо лишь помнить, что
данное необходимое звено—о дно из многих звеньев, что та
или иная необходимая причина, взятая сама по себе,—в частности,
и наша целесообразная деятельность—не могла бы привести к тем
результатам, где требуется одновременное действие многих причин и
условий. Не исключает поэтому правильно понятый детерминизм—в про¬
тивовес тому, что об этом иногда говорят,—и понятия ответственности,
напр., ответственности преступника. Несомненно, что преступность
нужно объяснить целым рядом социально-исторических причин, исче¬
зновение которых только и может уничтожить преступность, что в основу
наказания мы должны класть перевоспитание преступника; что данного
преступника к его преступлению также привел целый непрерывный
ряд вытекающих одна из другой причпп. Но из числа этих причта
нельзя исключить вовсе и его собственной, целесообразной, избираю¬
щей деятельности, пекоторой, правда, относительной свободы выбора,
которая у него остается и которая вовсе пе должна быть произволь¬
ной, но исходит из уровня его сознательности. Если бы советское
правосудие не боролось с преступностью на том только основании,
что здесь мы имеем неизбежный продукт наших общественных условий,
то этим оно осталось бы пасстаным к обеспечению общественной без¬
опасности: ведь и существование капиталистических эксплоататоров

46	ОСНОВНЫЕ	ПРЕДПОСЫЛКИ	МАРКСИСТСКОЙ	МЕТОДОЛОГИИ
и их психологии, и даже укус клопа—все можно, в конце концов,
объяснить «причинами», отказываясь от всякого противодействия, от
борьбы!
Общественная необходимость и паше чувство свободы, сопровождающее не¬
избежно наш выбор и всю нашу деятельность,—эти внешне противопо¬
ложные, противоречащие одно другому понятия в действительности вза¬
имно дополняют одно другое, находятся во вз им о дей¬
ств и и, взаимно проникают одно другое, соотносительны. Без актов
такой относительной индивидуальной свободы не осуществляется общественный
необходимый процесс, и ои же, в то же время, определяет пределы этой
свободы. Отсюда значение правильного понимания его условий, когда мы оста¬
навливаем на том или другом свой выбор. Энгельс в своем «Анти-Дюринге»
указывает, что «Гегель был первым, правильно определившим отношение между
свободой и необходимостью. Для него свобода есть понимание не¬
обходимости. «Слепа необходимость лишь постольку, поскольку она не¬
понятна». Не в воображаемой независимости от законов природы состоит
свобода, а в познании этих законов и в открывающейся благодаря этому воз¬
можности планомерно пользоваться ими для определенных целей.
Это относится столько же к законам внешней природы, как и к тем, которые
управляют физическим и духовным бытием самого человека... Поэтому свобода
воли обозначает не что иное, как способность человека принимать решение со
знанием дела. Чем свободнее, следовательно, суждение человека по извест¬
ному вопросу, с тем большей необходимостью будет определено содер¬
жание этого суждения, тогда как неуверенность, имеющая в своей основе
незнание и выбирающая как будто произвольно между многими неоди¬
наковыми и противоречащими друг другу возможными решениями, тем самым
доказывает свою несвободу, свое подчинение тому предмету,
над которым она должна была бы господствовать. Свобода заключается таким
образом в господстве над самим собой и над внешней природой,—господстве,
основанном на понимании естественной необходимости; поэтому она необходимо
является продуктом исторического развития. Первые отделяв¬
шиеся от животного царства люди были во всех существенных отношениях так же
несвободны, как и сами животные, но каждый прогресс культуры был шагом
вперед к свободе»1). Противоречие между свободой и необхо¬
димостью разрешается таким образом самим историче¬
ским развитием: тем общим направлением развития человечества, в кото¬
ром оно становится все свободнее, по мере того как им
познается естественная и общественная необходимость.
Но полное осознание сил и связей природы и общественной жизни возможно
только на ступени социализма, когда люди становятся «господами рвоего соб¬
ственного общежития», когда «законы их собственной общественной деятельно¬
сти, которые до сих пор противостояли им как чуждые, господствующие над
ними законы природы, применяются отныне людьми с полным пониманием
дела и, следовательно, находятся под их господством». Разумеется, и при
коммунизме не перестанут действовать законы необходимости. Необходимые
природные и материальные условия деятельности, которые зависят лишь от
*) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 131.

КАУЗАЛЬНОСТЬ, ДЕТЕРМИНИЗМ, МОНИЗМ ПОЗНАНИЯ
47
степени завоевания человеком природы и которые никак нельзя обойти, они
будут всегда известным образом ограничивать и предопределять эту деятель¬
ность. Но зато полное понимание этих необходимых условий, сознательный
контроль над силами природы будут обеспечивать человечеству максималь¬
ную свободу деятельности. Это будет—по образному выражению
Энгельса — «прыжком из царства необходимости в царство
свободы» *)•
Свобода—понятие весьма широкое. Между тем и «произвольные»,
не рассчитанные строго действия иногда достигают определенных ре¬
зультатов и, во всяком случае, оказывают свое воздействие в той
или иной форме на действительный мир, на необходимый ход вещей.
Поэтому понятию необходимости явлений часто противопоставляется
другое понятие—«случайности». Многие события, факты, наши соб¬
ственные действия как будто не находят себе объяснения в каких
бы то ни было необходимых причинах и происходят «случайно»: случайно
человека раздавил автомобиль, случайно мы встретили на улице зна¬
комого, случайно мы выиграли в лотерее. Наука, начиная с древнего
философа Демокрита, в своем развитии все больше старается изгнать
понятие «случайности» из поля научного познапия. Вместе с другим
великим философом—Спинозой—она утверждает, что «случайным
явление называется исключительно по причине не¬
достатка наших знаний». Все имеет свои причины и, стало
быть, происходит необходимо. Но не всегда мы можем точно опре¬
делить те причины, которые вызвали данное явление. «Вяление мозкет
быть порождено не одной, а многими причинами, причем тут может
действовать не один причинный ряд, не одна цепь явлении, вызывающих
одно другое, но множество одновременно действующих
и перекрещивающихся в своем действии причинных рядов,
из которых часть может остаться пам неизвестными. Ряд причин привел
к тому, что автомобиль проезжал по улице, другой ряд причин привел
туда человека,—и в результате взаимного действия этих двух рядов
причин получилось событие. Таким образом все кажущееся случайным
в действительности происходит необходимо 2). То же подтверждают
и данные статистики, которая устанавливает в самих «случайностях»
определенную закономерность.
Этого рода стремление научной философии вовсе покончить
со случайностью, отрицая ее, внешне кажется совершенно неуязвимым,
Э Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 320.
2) «Случайность есть нечто относительное. Она является лишь
в точке пересечения необходимых процессов» (Г. В. Плеха-
нов. К вопросу о роли личности в истории).

48
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
и, нужно заметить, в истории развития каузальной точки зрения на
вещи оно сыграло весьма положительную роль. Одпако, более внима¬
тельно подойдя к вопросу, мы убедимся, что точно так же, как «необ¬
ходимость» пе исключает—в известных пределах—свободы наших дей¬
ствий и борьбы за паши идеалы, так это попятие отнюдь не исклю¬
чает безусловно и случайности. Разумеется, всякая «слу¬
чайность» имеет свои чрезвычайно сложпые причины, и с этой точки
зрепия необходимо даже то, что сухой лист с дерева свалился мне
на руку, а не на землю, что я за едой поперхнулся, что таракан
оказался именно в моей тарелке супа, а не в чужой. Но очевидно,
что такое абстрактное объявлен ие всего необходимым
ровно ничего не объясняет в каждый раз специфиче¬
ском, особом характере этой необходимости. Между
тем последовательный детерминизм должен прежде всего давать
конкретное объяснение явлений, говорить поэтому о за¬
кономерности явлений лишь там, где она отчетливо про¬
является как таковая. Нельзя поэтому говорить об одной
необходимости там, где может иметь место бесконечное множе¬
ство не поддающихся детальному прослеживанию и подведеншо их
под один определенный закон причин, где порождаемые этими бес¬
численными причинами события сталкиваются в своем воздействии
на окружающий мир и, входя составной частью в общий ход событий,
не влияют, однако, на основную закономерность, в нем проявляю¬
щуюся. В противном случае мы будем иметь дело с разновидностью
того лее богословского детерминизма, объявляющего все предопреде¬
ленным волей «божественного промысла»,—с абстрактным, метафизи¬
ческим детерминизмом # Правильное понимание каузальности и детер¬
минизма поэтому вовсе не изгоняет понятия «случайности», которое
остается правомерным в определенных пределах.
Случайное необходимо, поскольку каждая случайность включена в го¬
сподствующую в природе и в обществе причинную связь явлений;
и вместе с тем оно не абсолютно необходимо, поскольку не вы¬
текает непосредственно из одной, вполне определенной закономерности,
как ее единственно возможное в данном случае проявле-
пие,—поскольку в этом случае возможна и иная случайность, также
не влияющая на общий ход явлепий. В реальной исторической дей¬
ствительности необходимость проявляется обычно в сложной п запу¬
танной форме бесконечного множества случайностей. «История,—писал
Маркс Кугельману по поводу роли личности в истории,—имела бы
очень мистический характер, если бы случайности не играли ника¬
кой роли. Эти случайности входят, конечно, сами составной

КАУЗАЛЬНОСТЬ, ДЕТЕРМИНИЗМ, МОНИЗМ ПОЗНАНИЯ
49
частью в общий ход развития, уравновешиваясь другими слу¬
чайностями. Но ускорения и замедлепия в сильной степени зависят
от этих случайностей...» х). То, что случайности «уравновешивают¬
ся», лишает их воздействия на общий ход, па основные тенденции
исторических явлений. Общественно-историческое развитие не может
быть ими изменено, но от случайностей часто зависит его ускорение
и замедление, и в этом несомненно их историческая роль. Все зависит,
конечно, от того, насколько данная случайность существенна для той
илп иной связи явлений. Нелепо было бы утверждать, как это делали
прежние историки, что от красоты носа Клеопатры или от насморка
Наполеона во время сражения зависел ход истории. Но несомненно,
что явное слабоумие и недальновидность последних представителей дома
Романовых могли только ускорить революционный взрыв в России.
Как указывает Энгельс, метафизическое мышление заблудилось в этой
непроходимой как будто противоположности между необходимостью и случай¬
ностью, потому что оно абстрактно представляет себе эту необходимость,
безусловно исключая из нее «случайности». Здесь при этом возникают два
варианта метафизического воззрения. Первый заключает, что «какая-либо вещь,
какое-нибудь отношение, какой-нибудь процесс либо случайны, либо не¬
обходимы, но не могут быть и тем и другим». Так, например, главные
видовые признаки животных и растений объявляются естествоиспытателями
необходимыми, а остальные признаки случайными. А затем объявляют необхо¬
димое единственно достойным научного интереса, а случайное безразличным для
науки. В этом случае по отношению к случайностям прекращается всякое
научное объяснение, и, стало быть, становится возможным сводить их к сверх-
естественным причинам. Согласно другому варианту, которого придерживался,
например, французский материализм и сейчас склонно придерживаться вообще
механическое естествознание, случайность вовсе отрицается. В этом случае
«так называемая необходимость остается простой фразой, а благодаря
этому и случай остается тем, чем он был... Случайность не объясняется
здесь из необходимости: скорее, наоборот, необходимость низводится
до чего-то чисто случайного»®). Эту мнимую противоположность
необходимости и случайности разъясняет диалектик Гегель. Ее опроверг в обла¬
сти естествознания Дарвин, который указал, что видовые признаки организмов
ие являются неизменными, что мелкие «случайные» изменепия организмов, уси¬
ливаясь, приводят к изменению и самого «необходимого» характера вида.
В силу сложности общественного развития, с постоянным «пересечением» в дей¬
ствительности причинных рядов законообразных процессов, «случайность»
оказывается той исторической, конкретной формой, в ко¬
торой осуществляется общественная необходимость. «Не¬
обходимость,—по словам Энгельса,—составляется из чистейших случайностей,
а эти мнимые случайности представляют собою форму, за которой
*) Письмо Маркса к Кугельману от 17 апреля 1871 г.
*) Ф. Энгельс. Диалектика природы.
Курс теории исторического материализма	^

50
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
скрывается необходимость» *). Противоположность этих понятий, их «раздвое-
ние» представляет в этом развитии столь же необходимый момент, как и их
постоянная взаимозависимость, их взаимодействие, взаимное «опосредствование».
Особенно часто поэтому, проявляются обществепно-исторические случайности
в области идеологических форм: «Чем дальше,—говорит Эн¬
гельс,—будет удаляться от экономической та область, которую мы исследуем,
чем больше она приближается к чисто абстрактно-идеологической, тем болше
будем мы находить, что она в своем развитии обнаруживает больше слу¬
чайностей»... 2).
Вопрос о соотношении свободы воли, необходимости и случайности, о за¬
кономерности явлений вообще и в частности о социальной закономерности,—
занимает с древнейших времен материалистическую философию.
Особый интерес к этому вопросу в новейшее время уделила статистиче¬
ская наука. Основатель новейшей статистики Кетле исходит в своей «Со¬
циальной физйке» из отождествления законов физического мира и мира нрав¬
ственного, т.-е. общественной жизни. «Мы везде,—говорит он,—находим
законы столь же прочные, столь же непреложные, как законы, управляющие
небесными телами. Социальные явления, совершающиеся под влиянием свобод¬
ной воли человека, происходят из года в год с большей правильностью, чем
явления, совершающиеся исключительно под влиянием причин материальных
и непредвиденных». Кетле делит причины, определяющие деятельность человека,
на постоянные причины, т.-е. имеющие источником естественные законы
природы, действующие непрерывно и с одинаковой силой, в одном и том же
направлении, и на причины случайные, пертурбационные, завися¬
щие от воли человека и действующие беспорядочно. Выделяя при помощи
массового наблюдения среднего, типического человека, мы таким путем абстра¬
гируемся от действия случайных причин и устанавливаем природные, постоян¬
ные причины. Свобода воли (libre arbitre) поэтому весьма ограничена перед
постоянными законами «социальной системы». Легко заметить важнейшие ошибки
Кетле. Не видя специфического отличия законов общественной жизни от законов
физической природы, в том числе и от физической природы самого человека,
он, с одной стороны, обращает временно-исторические законы и общественные
свойства людей в постоянные, вечные их законы и свойства. С другой стороны,
он чрезмерно отгораживает «случайные» причины от постоянных причин, связы¬
вая их с человеческой волей. Между тем и эта воля должна была бы пайтп
себе объяснение в его «постоянных» причинах. В действительности случай¬
ности так же необходимы, как необходимо обусловлено сознание нами свободы
выбора, хотя случайности не перестают быть от того случайностями, а обще-
*) «Людв. Фейербах». Стремления людей перекрещиваются, говорит Энгельс,
и в обществе «господствует поэтому необходимость, дополнением
и формой проявления которой является случайность». (Пись¬
мо к Штаркенбургу от 25 япв. 1894 г.)... «Экономическое движение, как не¬
обходимое, прокладывает себе дорогу сквозь бесконечную толпу случайностей,
т.-е. вещей и событий, внутренняя взаимная связь которых настолько отдалена
или настолько трудно определима, что мы можем забыть о ней, считать, что
ее не существует». (Письмо Энгельса к И. Блоху от 21 сентября 1890 г.)
2) Письмо Энгельса к Штаркенбургу от 25 я ив. 1894 г.

КАУЗАЛЬНОСТЬ, ДЕТЕРМИНИЗМ, МОНИЗМ ПОЗНАНИЯ
51
ственная необходимость не перестает получать свое субъективное выражение
именно в относительной свободе воли.
Из других статистиков к более правильным выводам приходит известный
своим изучением закономерности в общественных явлениях Г. Майр. Он объ¬
ясняет постоянство и правильность чередования некоторых общественных явле¬
ний, устанавливаемых путем массового наблюдения—воздействием одинаковых
внешних условий на человеческую волю: увеличение цен на хлеб, напри¬
мер, обусловливает рост преступности. Майр отличает уже от физических
условий условия социальные, воздействующие на нашу волю. Свобода воли
заключается в выборе между различными возможностями: «предметом
выбора не может быть необходимое». Склоняет волю в ту или иную
сторону выгодность, удовольствие, которые определяются у различных людей
по-разному: социальными, экономическими и др. причинами. Закономерность
общественных явлений оказывается зависящей таким образом от проявлений
нашей свободы воли, которая является свободной лишь в известных пределах
и также предобусловлена. Майр поэтому мало верит в то, что преступность
может уменьшиться с повышением нравственности и образовательного уровня,
и придает значение лишь «крупным течениям», изменяющим самые условия
выбора преступной деятельности.
Новейшие математические направления в статистике стремятся показать,
что устойчивость статистических чисел еще не обозначает детерминизма в обще¬
ственных явлениях. Уже Курно (середина XIX в.) хотя в общем не отри¬
цает причинной связи явлений, но придает огромное значение «индивидуальному»,
случайности; под случайностью он понимает «встречу между фактами, рацио¬
нально друг от друга не зависящими..., с которой нельзя связать ни закона
ни основания». Он различает действие постоянных законов и действие случай¬
ностей, порождаемых комбинациями различных причинных рядов. Согласно же
Лексису (конец XIX в.) «человеческие действия по самому существу своему
индивидуальны и потому совершенно лежат вне рамок общественных законов».
Эти тенденции тесно связаны со стремлением буржуазной философии ограни¬
чить общественно-исторические науки описанием, «идиографией» (Риккерт—
Макс Вебер).
Если всеобщая причинная связь и всеобщая обусловленность явле¬
ний приводят объективное познание к каузальности и детерминизму,
то единство самого мирового процесса, обнаруживаемое по мере последо¬
вательного проведения до конца детерминистического начала, делает
наше познание монистическим. Наше познание исходит из одно¬
го начала, связывает многочисленные изучаемые связи и законы
некоторой сединой, общей закономерностью, всюду проводит единое,
постоянное соотношение между нашим познающим сознанием
и предметом познания. И в самом деле, только в том случае может
происходить правильное установление законов, проявляющихся в той
или иной области, и методов ее познания, если мы отправляемся от
наиболее общих постоянств, от законов, связывающих между собой
в единое стройное целое всю познаваемую нами область. Естественные
науки с давних пор поэтому стремятся свести все разнообразие физи¬
4*

52	ОСНОВНЫЕ	ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
ческих, химических и иных явлений к какому-либо одному принципу
или закону; таковы—закон сохранения энергии, атомистическая теория,
электронная теория и т. п. В этих еще несовершенных терминах ска¬
зывается, однако, правильная тенденция: охватить реальное единство
мировых процессов. Самое содержание объективного, на¬
учного познания таково, что оно естественно поро¬
ждает стремление к монизму. Правда, это не всегда до сих
пор обнаруживалось в области общественных наук, и там мы особенно
часто встречаем тенденции исходить в объяснении их из двух или мно¬
гих общих принципов (дуализм, плюрализм и т. п.). Но здесь противо¬
речие объясняется как многими социально-политическими условиями,
так и своеобразными особенностями сложной общественной жизни.
Каждая особая, своеобразная область нашего познания сама поро¬
ждает и своеобразные формы проводимого в ней научного монизма.
В физике, химии мы ищем единства в некоторой общей закономер¬
ности, охватывающей физические и химические явления, в сведении их
к некоторым общим формам движения, к движениям материи вообще.
В области биологии монизм требует от нас изгнания всяких теорий
особой жизненной силы, якобы присущей органическим явлениям,—
борьбы с «витализмом», требует подчинения организмов общим физи¬
ческим и химическим законам, с учетом, однако, того, что последние
находят в них качественно особое, сложное проявление. Наконец, по
отношению к общественной жизни необходимо установить зависимость
общественного сознания от общих материальных и социальных усло¬
вий, выяснить законы общественного движения и развития. Марксист¬
ская методология познания монистична от начала до конца Мони¬
стический взгляд на физические и химические явления, монистический
взгляд на органическую природу, монистический взгляд на историю—
находить в ней свое завершение в монизме научного познания вообще,
в проникнутом единством научно-философском воззрении на все явле¬
ния бытия в целом, в диалектическом материализме. Как уже вы¬
яснилось, это познание единства мирового процесса не исключает,
а, наоборот, включает представление об его своеобразии в раз¬
личных областях. Монизм познания поэтому предполагает равно-
образие специальных методов познания, но придает этим специаль¬
ным методам и некоторые общие черты, вносит в их множествен¬
ность единство.
«Действительное единство мира,—говорит Энгельс,—заключается в
его материальности» х), т. е. в том, что он весь может быть представлен
*) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 28, 42.

КАУЗАЛЬНОСТЬ, ДЕТЕРМИНИЗМ, МОНИЗМ ПОЗНАНИЯ
53
как движение материи, принимающей различные формы,—как движение
объективной реальности, независимой от нашего сознания и еще воз¬
действующей на наши органы чувств, вызывающей в них ощущения.
Но сознание этого единства требует долгого исторического развития, оно
лишь постепенно абстрагируется нами из результатов отдельных наук.
Поэтому монизм познания менее всего должно истолковывать как стре¬
мление втиснуть все разнообразие мира в рамки какой-либо единой
схемы или философской системы, логически развивающейся из
единых «принципов». «Принципы,—по словам Энгельса,—являются пе
исходным пунктом исследования, но его конечным результатом; они
не применяются к природе и истории человечества, но абстра¬
гируются из той и другой; не природа и мир человеческий движутся
по принципам, но принципы справедливы лишь постольку,
поскольку согласуются с природой и историей. Таково един¬
ственно материалистическое понимание вещей...» 1). «Конечный ре¬
зультат», к которому каждый раз приходит марксист-исследователь,
не следует поэтому понимать, как некоторую, вполне закончен¬
ную систему: материалистический монизм обозначает лишь тен¬
денцию научно-философской мысли к систематизации взаимно-связан¬
ных явлений, но отнюдь не претендует на какую-либо исчерпывающую
единую «картину мира». «Исчерпывающее, научное изложение этой
теории,—продолжает Энгельс,—образование точного идеального отра¬
жения той системы мира, в которой мы живем, остается для нас,
как и для всех времен, делом невозможным. Бели бы в какой-
нибудь момент развития человечества была составлена подобная система,
вполне объемлющая все отношения мировых явлений, как физических,
так и духовных и исторических, то тем самым развитие челове¬
ческого познания было бы закончено, и великое дальней¬
шее человеческое развитие приостановилось бы в тот момент, когда
общество организовалось в соответствии с этой системой, что было бы
абсурдом, чистой ’бессмыслицей. В действительности каждое идеаль¬
ное отражение системы мира остается ограниченным объективно¬
историческими условиями, субъективно-физической и духовной органи¬
зацией ее автора» 2).
Марксистское мировоззрение, служащее и исходным пунктом для
марксистского метода и являющееся результатом конкретного приме¬
нения последнего, отнюдь не должно поэтому представляться как «за¬
*) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 28, 42.
2) Там же, стр. 31.

54	ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
конченная система». И, тем не менее, по словам Ленина, «в этой
философии марксизма, вылитой из одного куска стали, нельзя вы¬
нуть ни одной основной посылки, пи одной существенной части...» 1).
Марксизм непрерывно строится, расширяется, развивается, охват его
в каждый отдельный исторический момент ограничен: Маркс дает тео¬
рию промышленного капитализма, Ленин дополняет его теорией импе¬
риализма и т. д. Но его общая тенденция к охвату в единстве, на
основе их опытного изучения, множественности явлений; его несомнен¬
ные в этой области, хотя исторически и относительные, достижения,—
все это делает из него монистическое мировоззрение. Здесь нужно
помнить, что не только в общественной жизни, но даже и в теорети¬
ческом естествознании, по словам Энгельса, «нам приходится очень часто
оперировать с не вполне известными величинами, и логика, после¬
довательность мысли должны были всегда заполнить такие не¬
избежные пробелы познания».
Яркий образец такого возвышенного монистического познания мира дает
Энгельс в своей «Диалектике природы»: «Материя движется в вечном круго¬
вороте..., в котором время наивысшего развития, время органической жизни
и еще более жизни сознательных существ столь же скудно отмерено как
пространство в жизни и в самосознании; круговороте, в котором каждая
отдельная форма существования материи—безразлично, солнце или туман¬
ность, отдельное животное нли животный вид, химическое соединение или
разложение—одинаково преходящи и в котором ничто не вечно, кроме вечно
изменяющейся, вечно движущейся материи и законов ее движения и изменения.
Но как бы часто и как бы безжалостно ни совершался во времени и в про¬
странстве этот круговорот; сколько бы бесчисленных солнц и земель ни возни¬
кало и ни погибало, и как бы долго ни приходилось ждать, пока в какой-
нибудь солнечной системе, на какой-нибудь планете не появятся условия,
необходимые для органической жизни; сколько бы бесчисленных существ ни
должно было погибнуть и возникнуть, прежде чем из их среды разовьются
животные с мыслящим мозгом, находя на короткий срок пригодные для своей
жизни условия, чтобы затем быть тоже истребленными без милосердия,—мы
все же уверены, что материя во всех своих превращениях остается вечно
одной и той же, что ни один из ее атрибутов не может погибнуть и что по¬
этому с той же самой полезной необходимостью, с какой она некогда потребит
на земле свой высший цвет—мыслящий дух,—она должна будет его снова
породить где-нибудь в другом месте и в другое время» *).
1)	Н. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм, стр. 332. Разумеется,
для каждого исторического момента марксизм представляет из себя печто цель¬
ное, единое, и в этом условном смысле можно, как это делает Лепип, говорить
о марксизме, например, как о «системе взглядов и учения Мар¬
кса» («Карл Маркс»).
2) «Диалектика природы» стр. 177.

РАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕРЕРАБОТКА ОПЫТА
3. Рациональная переработка опыта. Абстракция и анализ.
Критерий практики.
Отражая в своих понятиях наиболее обидно свойства познаваемого
нами мира, господствующую в пем причинную связь, всеобщую обусло¬
вленность явлепий и единство мирового процесса, последовательно-объ¬
ективное познание неизбежно ведет таким образом к детермипизму
и к монизму. Спрашивается, каковы же те понятия, категории, отпоше-
нпя, одним словом,—те сознательные, рациональные фор¬
мы, в которых протекает этот путь объективного познания), каковы
те логические ступеньки, которые проходит применение, по словам
Маркса, «к чувственным данным р а ц и о п а л ь п о г о метода»?
В одной из философских тетрадей Ленина мы читаем: «Перед человеком
сеть явлений природы. Инстинктивный человек, дикарь, пе выделяет себя из
природы. Сознательный человек выделяет: категории суть ступеньки
выделения, т.-е. познания мира, условные пункты в сети, позволяющие
познавать ее и овладевать ею» *). Говоря о том, как складывается у пас
понятие причинности, мы уже указали, что понятия, категории, отношения
и т. п., с которыми оперирует человеческое познание, не создаются им про¬
извольно: понятие «силы», например, представляет из себя отраженный продукт
его деятельности. Основные понятия мышления (его категории) склады¬
ваются в процессе ориентировки человека в окружающем мире: поэтому, хотя и
в несовершенной форме, по отражают они объективную действительность.
Познание действительности, связанное с овладением ею в своих практических
целях,—лучшая проверка правильности этого познания; оно постепенно дает
нам возможность усовершенствовать наше представление об этих «условных
пунктах», «ступеньках» мышления, установить его формы, его понятия. ■
Уже в процессе простого наблюдения, как мы видели, неизбежно
применение нами тех или иных рациональных моментов, поскольку нами
производится выбор условий наблюдения. В естествознании мы проверяем
данные нашего наблюдения путем эксперимента. В общественной жизни,
где мы имеем дело с живыми людьми, примечепие эксперимента гораздо
более затруднительно. Разумеется, и здесь можно говорить, в широком
смысле, об «историческом эксперименте»: о тех новых положениях,
которые вносят втечение общественной жизни войны, революции и
т. д. Но совершенно очевидно, что здесь такой эксперимент далеко
не всегда будет протекать в тех удобных для наблюдения формах,
в каких его использовыввает естествознание. Микроскоп и химические
реактивы при изучении общественпой жизни поэтому «должна заменить
сила абстракции» 2). «Условные пункты», логические ступеньки
*) Н. Лепи п. Копспект «Науки логики» Гегеля.
2) К. Маркс. Капитал, т. I, стр. ХШ.

56
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
на пути нашего сознания, основные понятия той или иной отрасли
знания создаются именпо путем применения к чувственным данным
абстрактного, отвлеченного мышления. Лишь «отвлекая» какой-
либо предмет от других с ним связанпых предметов, изолируя его,
мы можем изучить и отличительные свойства его как особенного
предмета, и выделить черты, общие у него с другими предметами.
В одном частном замечании, касающемся понятия «производство»,
Маркс мимоходом указывает эту особенность: «абстракция имеет смысл,
поскольку она действительно выдвигает общее, фиксирует
его и тем избавляет нас от повторения». Все важнейшие
формы и приемы нашего познающего мышления представляют из себя
поэтому лишь более или менее сложные разновидности применения
нами абстракции.
В большом ходу противопоставление абстрактного мышления мы¬
шлению конкретному. При этом конкретное мышление понимается
как движущееся в определенном фактическом материале и отражающее
его свойства; абстрактное же мышление характеризуется кж избегаю¬
щее этого конкретного материала, как вытекающее из чисто логиче¬
ских понятий. Одним словом, ставится знак равенства между абстракт¬
ным мышлением и тем, что обычно называется мышлением спекуля¬
тивным. Такое противопоставление абстрактного конкретному
в корне ошибочно. Конкретное буквально значит—сращенное из многих
сторон, из многих составных элементов, а чтобы получить эти состав¬
ные элементы, мы предварительно должны рассматривать их изоли¬
рованно, т. е. абстрактно. Несомненно, что в процессе объективного
познания наши методы все время являются «аналогом» действительно¬
сти, т. е. следуют отражаемым ими объективным свойствам и связям
вещей. Поскольку же наше объективное познание отражает действи¬
тельную связь вещей, постольку оно и конкретно. Но мы не можем
в этом конкретном по существу мышлении обойтись без условных
«ступенек выделения» отдельных его сторон, без правомерной
в определенных пределах абстракции. Нужно только,
чтобы наши абстракции согласовались не с привносимыми извне «идея¬
ми», но каждый раз отражали с какой-либо одной сто¬
роны самое конкретную, многостороннюю действительность. И тогда
из множества таких односторонних абстракций, односторонне осве¬
щающих связи предмета с другими предметами, составится единое
многостороннее конкретное представление о предмете в целом. Из таких
абстракций, например, как наемный труд, капитал, обмен и т. д.,
которые в общей форме выражают какие-либо одни характерные осо¬
бенности капитализма, создается конкретное представление о капита-

РАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕРЕРАБОТКА ОПЫТА
57
диетическом производстве в целом. Поэтому применение методов
абстракции требует самого внимательного изучения с разных сторон
того конкретного, из которого выделяется общее,—требует расчлене¬
ния его на составные части и стороны и т. д. В противном случае
мы будем иметь дело с пустым звуком, с пустой абстракцией, которую
нужно отличать от научной абстракции. Так, пустой абстракцией
будет «население», «если я упускаю из виду классы, из которых оно
состоит. Эти классы опять-таки пустой звук, если я не знаю элемен¬
тов, на которых они покоятся, например, наемный труд, капитал и т. д.
Эти последние предполагают обмен, разделение труда, цены и т. д.
Капитал, например,—ничто без наемного труда, без стоимости, денег,
цены»... х).
Самое опасное в таких пустых абстракциях—то, что внешне они
кажутся нам, вследствие привычек мышления и словоупотребления,
чем-то реальным и конкретным. Мы употребляем выражения «население»,
«капитал», «классы» и т. п. без надлежащего исследования и изучения
их составных элементов, а это приводит к крупным ошибкам и чисто
субъективным определениям в деле познания целого. Задача абстракт¬
ного мышления и заключается в том, чтобы из кажущегося внешне
«реальным и конкретным» хаоса фактов и явлений извлечь общие
элементы, исследовать проявляющиеся в них постоянства, за¬
коны. И затем уже представить изучаемые явления и факты как
проявление этих общих свойств и закономерностей, как богатую
совокупность определений и отношений. Мы таким обра¬
зом снова возвращаемся к конкретной действительности, из которой
мы исходили, но уже к действительности, преображенной и обогащенной
нашим о ней мышлением.
«Если я начал бы,—говорит Маркс,—с населения, то я дал бы хаотиче¬
ское представление о целом, и только путем более частичных определений
я аналитически подошел бы ко все более простым понятиям: от конкретного,
данного в представлении, ко все более и более тощим абстракциям, пока не
достиг бы простейших определений. И тогда, я должен был бы пуститься в
обратный путь, пока снова не подошел бы к населению, но уже не как к хао¬
тическому представлению о целом, а как к богатой совокупности, с много¬
численными определениями и отношениями... Последний метод, очевидно,
является правильным в научном отношении. Конкретное потому к о н-
крвтнOj что оно заключает в себе множество определе¬
ний, являясь единством в многообразии. В мышлении оно вы¬
ступает как процесс соединения, как результат, но не как исходный пункт,
хотя оно является исходным пунктом в действительности, и, следова¬
тельно, также исходным пунктом наглядного созерцания и представления. Таким
*) К. Маркс. Введение к критике политической экономии.

58
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
образом,—заключает Маркс,—абстрактные определения ведут
к воспроизведению конкретного путем мышления»1).
В качестве важнейших приемов такой правомерной абстракции, со
времен охарактеризованного выше Марксом Бэкона, выдвигаются
обычно: сравнение (и его разновидность—аналогия), индукция,
или наведение (коей обычно противополагается дедукция), и ана¬
лиз (с противопоставляемым ему синтезом). Указанные приемы аб-
страктивного мышления обычно рассматриваются совершенно независимо
одни от других, постоянно противополагаются одни другим и односто¬
ронне раздуваются учеными теоретиками в особые «методы», почему-либо
то один, то другой, якобы заслуживающие особого предпочтения. Так вы¬
двигаются и в теории естественных наук и в социологии, в качестве
якобы особо-важных, методы: «сравнительный», «аналогический», «ин¬
дуктивный», «дедуктивный», «абстрактно-аналитический», «синтетиче¬
ский» и т. д. и их многочисленные разновидности. Все эти противо¬
поставления и все преувеличения значения отдельных методологиче¬
ских приемов равносильны тому, как если бы мы, скажем, в лошадиной
упряжи стали выдвигать на первый план и противополагать одно друг
гому: шлею, удила, недоуздок и т. п. Равно как все части лоша¬
диной сбруи нужны на своем месте, так и все вспомогательные
абстрактные приемы правомерны лишь в тех пределах,
покуда отражают связи, переходы, этапы развития в самих предме¬
тах. Самый порядок их следования и пределы их применения
должны отражать поэтому иерархию и историческое развитие самих
познаваемых явлений.
Сравнение, сличение, сопоставление факта с фактом, процесса
с процессом, формы с формой—наиболее простой технический прием
отвлеченного мышления. Взятое само по себе сравнение, однако, не мо¬
жет пополнить нашего познания и служит лишь вспомогательным
средством для более высоких форм абстрактиной мысли. Поэтому гово¬
рить о сравнении, как об особом методе исследования, значит переоце¬
нивать значение этого весьма ценного, но чисто технического приема.
Видные буржуазные историки и социологи, например, выдвигают зачастую
«сравнительно-исторический метод»: при нем, по их мнению, наше
мышление исходит из одних только исторических данных, не прибегает к аб¬
стракциям ит. п. Между тем очевидно, что самый выбор сопоставляемых
исторических фактов предполагает уже некоторые «абстракции», некоторые
предварительные гипотезы об историческом развитии, о смене общественных
форм и т. д. То же целиком относится и к другому, близкому к сравнитель¬
ному методу.—методу статистическому. Значение его зачастую пре¬
J) К. Маркс. Введепие к критике политической экономии.

РАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕРЕРАБОТКА ОПЫТА
59
увеличивается учеными статистиками, которые из результатов статистического
подсчета пытаются строить законы изучаемых явлений. Действительную роль
статистики отметил Ленин: «статистика должпа иллюстрировать уста¬
новленные всесторонним анализом общественно-экономические отно¬
шения, а не превращаться в самоцель» *). Накопец, и высшая сложная
форма сравнительного метода, мышление по аналогии, оно также пра¬
вомерно лишь в определенных пределах; если только проводимая пами анало¬
гия между явлениями не затушевывает своеобразия каждого из сопоста¬
вляемых явлений. Поэтому, например, применение аналогии с животными и
растительными организмами, которую переносят на общественную жизнь неко¬
торые социологи («органическая школа»), приводит только к полному извра¬
щению действительного характера общественных явлений.
Более высокой и сложной формой абстрактного мышления оказы¬
вается индукция. Как известно, индуктивное мышление заключается
в следующем: сличая ряд сходных явлений и выделяя общие для
них признаки, мы умозаключаем, что такие общие признаки должны
иметь место и в других сходных явлениях, принадлежащих к той же
группе, но еще не изученных нами. Если, скажем, в христианских
мифах мы встречаем черты, общие с мифами ассиро-вавилонскими,
египетскими и т. д., то мы вправе искать дальнейшего сходства и
в религиозных обрядах, говорить об единстве их происхождения и т. п.
Индукция, в которой мы пользуемся также сравнением и аналогией,
несомненно, является важным подсобным приемом мышления, попол¬
няющим наши знания о предмете. Однако и индукция, с точки зрения
Маркса, не является главным средством отвлеченного мышления, и ее
значение переоценивается, когда выдвигают ее, как основной, «индук¬
тивный метод» познания. То, что понимают при этом под индукцией,
представляет собою в действительности весьма сложное у м о з а к л ю-
чение: сначала от «частного» умозаключают об «общем», а затем
это «общее» переносят на другие «частные» явления. Совершенно
очевидно, что совершенно нелепо противопоставлять так понимаемой
индукции дедукцию, которая также является умозаключением от
«общего» к «частному». В действительности же каждая индукция вклю¬
чает и дедукцию и немыслима без этой последней.
У Энгельса мы находим следующие насмешливые замечания о «все-индук-
тивистах»: «По мнению иидуктивистов индукция является непогрешимым мето¬
дом. Это настолько неверно, что ее якобы надежнейшие результаты ежедневно
опровергаются новыми открытиями... Результаты индукции—классификация—
повсюду поставлены под вопрос, и... ежедневно открываются новые факты,
опрокидывающие всю прежнюю классификацию... Благодаря успехам теории
развития даже вся классификация организмов отнята у индукции и сведена
*) Н. Ленин. Развитие капитализма в России.

60	ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
к «дедукции», к учению о происхождении—какой-нибудь вид буквально деду¬
цируется, выводится из другого путем происхождения... Эти люди так
уперлись в противоположность между индукцией и дедукцией, что 1) сводят
все логические формы умозаключения к этим двум, пе замечая при этом, что
они применяют под этим пазванием бессознательно совершенно другие формы
умозаключения, 2) не пользуются всем богатством форм умозаключения, по¬
скольку их нельзя втиснуть в рамки этих двух форм, и 3) превращают благо¬
даря этому сами эти формы—индукцию и дедукцию—в чистейшую бессмысли¬
цу... Индукция и дедукция связаны между собою столь же непроходимым
образом, как синтез и анализ. Вместо того чтобы превозносить одну из них
до небес за счет другой, лучше стараться применять каждую на своем месте,
а этого можно добиться лишь в том случае, если иметь в виду их связь между
собой, их взаимное дополнение друг другом... Умозаключение поляризуется
на индукцию и дедукцию...».
«Никакая индукция на свете,—подчеркивает Энгельс,—никогда не
помогла бы нам уяснить себе процесс индукции. Это мог сделать
только анализ этого цроцесса...» х). И в другом месте, взяв в ка¬
честве примера сделанное Карно открытие механического эквивалента
теплоты, Энгельс отмечает, что исследователь пришел к этому открытию
«не путем индукции. Он изучил паровую машину, анализировал
е е, нашел, что в ней основной процесс не выступает в чистом
виде, а заслонен всякого рода побочными процессами, устранял эти...
побочные обстоятельства и т. д., дабы рассматривать процесс в чистом,
независимом, неприкрытом виде» 2). Уже из сказанного Энгельсом
явствует, насколько важным и в сущности основным средством абстракт¬
ной переработки данных опыта является анализ, ясно и почему
именно он стал важен. Не менее велико его значение в области
общественной науки. Анализ лежит в основе построения всей экономи¬
ческой теории Маркса; он совершенно необходим при изучении всех
исторических процессов, где особый характер той или иной социальной
закономерности можно обнаружить лишь при рассмотрении процесса
«в чистом виде».
Однако это понятие не должно, по взглядам Маркса, истолковываться
чересчур упрощенно,—как простое расчленение конкретных явлений.
Путь марксистского анализа—^длительный путь исследования явлений
и процессов, а «исследование должно детально освоиться с ма¬
териалом, проанализировать различные формы его развития,
проследить их внутреннюю связь». Использовывая технические
приемы сравнения, индукции, дедукции, последовательно развитый мар¬
ксистский анализ поэтому включает следующие важнейшие моменты:
1) Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 59, 183, 185.
2) Там же, стр. 69.

РАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕРЕРАБОТКА ОПЫТА
G1
расчленение конкретного явления; далее, изолирование от¬
дельных его элементов и абстрагирование от других,—изучение про¬
цесса в чистом виде; вылвленио таким путем наиболее общего
и основного отношения, дедукцию от него к менее общим категориям;
наконец, исследование того, как развивается ц проявляется установлен¬
ный общий закон в конкретных, постепенно усложняющихся формах.
Марксистский анализ охватывает таким образом и индукцию, и дедук¬
цию, и другие технические, тесно связанные .между собою приемы.
Потому что и в простом расчленении конкретного материала, и в изо¬
лированном рассмотрении процессов, и в прослеживании того, какие
конкретные формы принимает основной закон,—всюду мы имеем дело
именно с анализом: все равно абстрактный ли это анализ
на ранних этапах исследования, или же он становится конкретным
анализом—при дальнейшем рассмотрении специфических сложных форм.
Анализ обычно начинается с расчленения данного явления на состав¬
ные части или с рассмотрения его с различных возможных сторон. Путем
такого расчленения и детального рассмотрения, применяя сравнение и индукцию,
мы выделяем «некоторые определяющие абстрактные общие отноше¬
ния». Эти общие определения мы кладем в основу исследования, для чего
мысленно отвлекаемся от всего случайного, что могло бы затемнить изучаемую
общую основу явления. В противоположность этому, «грубо эмпирический»,
как его называет Маркс, метод исследования «всегда ссылается на видимость
явлений против законов явлений. Что в явлении вещи часто
представляются неправильно, это известно всем наукам»... «Если бы форма про¬
явления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была
бы излишня» *). Например,—указывает Маркс,—«то обстоятельство, что для
известного химического процесса требуются реторты и иные сосуды, нисколько
не препятствует тому, чтобы при анализе абстрагироваться от самой реторты»2).
Точно так же, «если цены действительно отклоняются от стоимости, то необ¬
ходимо их сначала привести к последним, т.-е. отвлечься от этого
обстоятельства, как совершенно случайного, чтобы получить в чистом виде
феномен образования капитала на основе товарного производства и чтобы при
исследовании его не дать ввести себя в заблуждение этим побочным обстоя¬
тельствам, затемняющим истинный ход процесса» 3). Такое абстрагирование,
отвлечение от других побочных моментов и изолированное рассмотрение основ¬
ного закона, процесса или отношения дает возможность изучить его «в чистом
виде», т.-е. в условиях нормального его течения и проявления. Это пе зна¬
чит, конечно, что и в действительности та или иная закономерность, общее
отношение или изучаемый процесс проявляются в таком чистом виде. Закон,
например, капиталистического накопления, по словам Маркса, «подобно всем
прочим законам, видоизменяется в своем осуществлении мно¬
*) К. Маркс. Капитал, т. I; т. III.
2) Там же, т. I, стр. 192.
8) Там же, т. I, стр. 140.

62
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
гообразными обстоятельствами, анализ которых сюда не отно¬
сится» *). Однако лишь по исследовании роли основной закономерности можно
правильно определить степень воздействия и других, побочных обстоятельств.
Задача анализа этим не ограничивается. Необходимо, помимо того,
рассмотреть, как проявляется основной процесс или закоп в различных,
внутренне между собой связанных сложных формах. Анализ пе должен огра¬
ничиваться расчленением и изолированием изучаемых явлений и процессов,
но должен следовать за ними в их развитии, постепенно все яв¬
ственнее «воспроизводя конкретное на пути мышления», воссоздавая изучаемое
явление как «богатую совокупность определений и отношений». Отсюда частое
применение в марксистском анализе дедукцип—движения от общей закономер¬
ности к частной форме,—что и дает повод некоторым мыслителям причислить
весь марксистский метод исследования к так называемому «дедуктивному ме¬
тоду». Несомненно, что дедукция—лишь один из многих технических приемов,
характерных для марксистского анализа. К тому же в процессе анализа мы
собственно не «дедуцируем», не выводим из общего частное, но просле¬
живаем, как проявляется в частном общая закономерность.
Целью марксистского анализа является таким образом не самый
процесс «расчленения» явлений, но следующее за ним обратное дви¬
жение от общего к частному, от полученных тощих абстракций к вос¬
произведению—при их посредстве, путем мышления—многостороннего,
конкретного явления. Задача экономического анализа, например, не
только выделить абстрактное понятие ценности, но показать, как,
в каких общественных формах закон проявляется. Для этого приходится
рассматривать явление во всех его разнообразных формах: прошлых и
будущих, простых и сложных. Все это разнообразие форм может быть
не дано само по себе, в непосредственном объективном наблюдении.
А производить эксперимент, ставить явление в особые условия, чтобы
вызвать появление этих форм,—как мы знаем, во многих случаях это
совершенно невозможно. Отсюда вытекает важный методологический
принцип: для аналитического исследования разнообразных форм, в коих
проявляется основная закономерность,—скажем, разных исторических
форм капитализма,—необходимо данное явление рассма¬
тривать в его изменении или развитии и изучать отдельные
этапы этого изменения или развития. Марксистский анализ не огра¬
ничивается одной изучаемой формой, но по мере развития самого
наблюдаемого объекта марксист переходит от одной его формы к дру¬
гой, всюду фиксируя общее отношение, основную закономерность
и связывая таким путем абстрактные формы проявления закона с его
более конкретными формами. Марксистский анализ представляет таким
образом развивающийся мыслительный ряд, который
*) К. Маркс. Капитал, т. I, стр. 663.

РАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕРЕРАБОТКА ОПЫТА
63
привлекает для исследования все новые и новые эле¬
менты и внутренне связывает их с уже изученными
формами общей закономерностью. Каждая следующая ис¬
следуемая форма проявления этой общей закономерности богаче предъ-
идущей формы по количеству составных элементов, по числу необходи¬
мых для нее отвлеченных определений,—она все более приближается
к самой сложной, конкретной действительности. Как «метод восхождения
от абстрактного ж конкретному», марксистский анализ таким образом
включает в себя одновременно, в качестве одной из своих необходимых
составных частей, также и синтез—обобщение, связывание внешне
кажущихся различными форм: это синтетически развиваю¬
щийся анализ. Лежащее в основе его абстрактное отношение посте¬
пенно приобретает плоть и кровь, обогащается определенным конкрет¬
ным содержанием: постепенно конкретизируется. Конкретное изучение
явлений невозможно без предварительного абстрагирования их составных
частей: синтетическое рассмотрение немыслимо без предварительного
анализа того, что подлежит синтезу. Отсюда единство анализа и
синтеза в марксистской теории познания.
«Мышление,—говорит Энгельс,—состоит столь же в разложении
объектов сознания на их элементы, как и в объединении родственных
элементов в единство. Без анализа нет синтеза»..* С другой стороны,
синтез должен только отражать единство, существующее в самих вещах, един¬
ство их происхождения: «Мысль, если не желает делать промахов, может
объединять элементы сознания лишь в том случае, если в них или в их реаль¬
ных прообразах уже существовало наперед это единство... Если объединить
сапожную щетку с млекопитающими, то она оттого еще не станет давать
молоко» *). Синтез, завершающий марксистский анализ, сам создается лишь
в процессе этого анализа, при рассмотрении того, как развиваются об¬
условленные основной закономерностью формы. Вот почему Энгельс следующим
образом отзывается о характере тех отвлеченных определений, которые дает
в своем анализе Маркс: «Ошибочно было бы искать у Маркса го¬
товые определения, где он в действительности лишь их разви¬
вает» 2). Определения Маркса в процессе его экономического анализа носят
лишь условный, относительный характер, они уточняются и обогащаются со¬
держанием в самом развитии его аналитического процесса. «Определение, если
мы из него исходим,—замечает по этому поводу Ант. Лабриола,—есть
пустая форма без всякого внутреннего содержания; оно имеет значение лишь
тогда, когда мы пришли к нему генетическим путем... Чтобы получить
правильное представление о каком-либо объекте мысли, необходимо рассма¬
тривать его в действии, т.-е. мыслить его не как факт, ограниченный во
времени и пространстве, а как одно из звеньев непрерывного ряда явлений
данного порядка; лишь следя мыслью как постепенно развиваются (движутся)
!)Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 39.
2) Предисл. к II т. «Капитала».

64
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
реальные отношения вещей, можно постигнуть процесс образования
идеи определенного порядка... Конкретные образы, первоначально неясно груп¬
пировавшиеся вокруг определспного названия, должны, повинуясь силе нового
синтеза, подвергнуться иной классификации; в этом заключается новый эле¬
мент, добытый путем исследования» 1).
Все описанные выше приемы отвлеченного мышления предопреде¬
ляют и общий характер того пути, который проходит наше познание,—
те общие формы, в которых оно движется. Здесь важно отметить*
одну его характерную особенность. Наше объективное познание раз¬
вивается не только взятое в целом, оно движется и развивается
также в приложении и к отдельным предметам, не отра¬
жает эти предметы сразу; это не обыкновенный фотографический аппа¬
рат, а кинематограф. Происходит это потому, что, будучи познанием
объективным, оно следует при этом только движению и развитию самих
предметов. А рассматриваться нами как движующиеся и развиваю¬
щиеся могут все познаваемые нами объекты, даже самые как будто бы
неподвижные и относительно-неизменные. Потому, что познание объ¬
ектов есть не что иное, как наша ориентировка среди них в наших
практических целях. В зависимости от наших потребностей,
от нашего изменяющегося употребления предметов, они открывают
нам постепенно то одни, то другие свои стороны, свои свойства,
важные в том или ином отношении: наше познание о них развивается,
делается всесторонним, следуя постепенному выявлению этих раз¬
личных свойств и сторон. Стакан есть л граненый цилиндр, и инстру¬
мент для питья, он сделан из*стекла, им можно разбить голову и т. д.,
но, как указал Ленин, отдельные стороны и свойства этого стакана
лишь постепенно выступают перед нами, по мере наших практических
в них потребностей. «И стакан не остается неизменным, а в особен¬
ности меняется назначение стакана, употребление его, связь его
с окружающим миром» 2).
Постепенность в развитии нашего познания предметов особенно
отчетливо сказывается, когда мы рассматриваем исторические, раз¬
вивающиеся во времени явления и события. Здесь развитие форм и
понятий нашего познания должно явиться лишь отражением объектив¬
ного развития самих исторических форм, в которых протекает изучаемое
экономическое, правовое и т. п. явления.
Возникает вопрос, достаточно ли объективно наше познание в
этом случае, в производимом нами процессе абстрагирующегося анализа: дей¬
*) А н т. Лабриола. Исторический материализм и философия. (Письма
к Сорелю.)
2) Н. Ленин. Еще раз о профсоюзах.

РАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕРЕРАБОТКА ОПЫТА
65
ствительно ли движутся в такой исторической последова¬
тельности сначала более общие отношения, а потом кон¬
кретные формы во время самого развития предмета, или такой переход
от общего к конкретному происходит лишь в нашем мышлении? Задав та¬
кой вопрос: «не имеют ли эти простейшие категории (т.-е. общие отношения.
И. Р.) независимого исторического или естественного существования раньше более
конкретных?», Маркс отвечает: это зависит от многих исторических условий и
от того, в каком порядке для нас возможно или необходимо установить их связь.
Например, «Гегель правильно начинает философию права с владения
как простейшего правового отношения субъекта. Но никакого владения не
существует до семьи или до отношений господства и подчинения, которые
являются гораздо более конкретными отношениями... Поэтому было бы пра¬
вильнее сказать, что существуют семьи, роды, которые еще только владеют,
но не имеют собственности. Простейшая категория выступает таким образом
как отношение первичных семейных и родовых сообществ к собственности.
В самом раннем обществе она является более простым отношением развивше¬
гося организма, но конкретный субстрат (в данном случае, первобытная семья.
И. отношением которого является владение, постоянно предполагается»...
«Деньги могут'.существовать и существовали исторически раньше капитала,
раньше банков, раньше наемного труда и т. д. ...С другой стороны, можно
сказать, что имеются в высшей степени развитые и все-таки исторически не¬
зрелые формы например, сотрудничество, развитое разделение труда и т. д.,
но совершенно неизвестны деньги»... Напротив того, «труд»-это наиболее
простая категория. Столь же древним является представление о нем в этой
всеобщности как труда вообще. Однако экономический «труд», взятый в этой
простейшей Форме, есть столь же современная категория, как и отношение,
которое сопровождает эту простейшую абстракцию... Вместе с абстрактным
всеобщим понятием деятельности, создающей богатство, мы имеем также все¬
общее понятие о продукте вообще, определяемом как богатство, или опять-таки
о труде вообще, но уже как прошедшем, овеществленном труде»...
В общем Маркс приходит к следующим выводам. «Простейшие категории
суть выражения условий, в которых может реализоваться
(т.-е. находить себе первоначальное выражение. Я. Р.) неразвившаяся
конкретность—до установления более многостороннего отношения или
более многосторонней связи, идеальным выражением которых служит конкретная
категория —в то время как развившаяся конкретность сохраняет простейшую
категорию как подчиненное отношение»... «Можно сказать, что простей¬
шая категория может выражать собою господствующие
отношения неразвившегося целого, отношения, которые уже су-
ществовали исторически раньше, чем целое развивалось в том направлении,
которое выражает конкретная категория. Постольку законы абстрактного мышле¬
ния, восходящего от простого к сложному, соответствуют действительному
историческому процессу»..• С другой стороны, «совершенно простая
категория выявляется исторически в своей полной силе
только при наиболее развитых общественных отноше¬
ниях... Итак, хотя простейшая категория может исторически существовать
раньше конкретной, но в своем полном внутреннем и внешнем
развитии она может встречаться только всложных общественных формах,
в то время как более конкретная категория является совершенно развитой
Курс теории исторического материализма	5

66
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
и в менее общественных формациях...». «Наиболее всеобъемлющие абстракции
вообще возникают только в условиях богатого конкретного развития, где одно
и то же является общим многим или всем элементам. Тогда они перестают
представляться мышлению только в своей собственной форме» (т.-е. как одно¬
сторонние абстракции. И. Р.) *).
Таким образом в общественной теории порядок движения категорий
от абстрактных к конкретным в нашем мышлении в общем и целом
соответствует реальной смене исторических форм изучаемого явления—
идет ли речь о развитии собственности, или о развитии денег, или
о развитии понятия труда. Правда, это объективное историческое че¬
редование отображается в наших категориях—экономических, полити¬
ческих, юридических и т. д., с одной определенной стороны.
Но ведь по отношению к историческому развитию задача отдельных
областей общественной науки и заключается в том, чтобы осветить
проявление во всех этих особых формах одной и той же, нами из¬
учаемой и для нас особенно важной, закономерности. Анализ же одной
какой-либо закономерности или одной формы неизбежно будет одно¬
сторонним, поскольку явления рассматриваются в чистом виде и все
побочные для данной области исторические обстоятельства оставляются
без внимания.
Этим обстоятельством объясняется и некоторое расхождение, суще¬
ствующее в марксизме между методом исследования и ме¬
тодом изложения его результатов. В исследовании мы начинаем
со сложного, расчленяем его, выделяем в нем интересующие нас про¬
стейшие абстракции, а затем лишь освещаем, с их помощью, посте¬
пенное развитие более конкретных форм. Ввиду того, что занимаю¬
щее нас наиболее общее отношение выявляется в своей полной силе
в наиболее конкретных формах, .исследование обычно начи¬
нают с этих наиболее развитых форм. «Развитое тело
легче изучить, чем клеточку тела,—говорит Маркс.—Анатомия чело¬
века—ключ к анатомии обезьяны. Намеки на высшее у низших видов
животных могут быть поняты только в том случае, если это высшее
уже известно. Буржуазная экономика дает ключ к античной и т. д.» 2).
Исследование в своих деталях не может непрерывно следовать за исто¬
рическим движением исторического предмета: оно зачастую отрывает¬
ся от него, рассматривает ранее более развитые формы, возвращается
вновь к простейшим формам, устанавливает их связь п т. д.. Но когда
результаты этой черновой работы излагаются, необходимо показать,.
*) «Введение к критике полит, экономии».
2) Предисловие кI т. «Капитала»: Введение к критике политической экономии.

РАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕРЕРАБОТКА ОПЫТА
67
как, в какой логической последовательности и в каких истори¬
ческих формах развивается простейшее отношение, изучаемая
нами основная закономерность. Как замечает Маркс: «Способ изложе¬
ния не может с формальной стороны пе отличаться от способа исследо¬
вания. Исследованпе должно детально освоиться с материалом, проана¬
лизировать различные формы его развития, проследить их внутреннюю
связь. Лишь после того как эта работа закончена, может быть надле¬
жащим образом изложено действительное движение. Раз это удалось,
и жизнь материала получила свое идеальное отражение, то на первый
взгляд может показаться, что перед нами априорная конструкция» (не¬
зависимое от опыта построение. И. Р.) х). Таковы в общих чер¬
тах особенности марксистского метода исследования и метода изло¬
жения, к которым нам еще придется вернуться при общем рассмотре¬
нии диалектики.
Но здесь необходимо отметить еще одну сторону. Мы говорим,
что развитие нашего знания о различных сторонах предмета идет
нога в ногу с нашими в нем практическими потребно¬
стями, что даже исторические явления мы освещаем не со всех
сторон, а прежде всего со стороны занимающей нас социальной
закономерности. Наша практика, наши интересы—все эти «субъектив¬
ные» моменты—играют роль того маяка, на который развитие нашего
познания ориентируется в той же мере, как и на отражаемую им
объективную действительность. Последнее обстоятельство, как у нас
отчасти выяснялось, ничуть не нарушает объективности этого
познания, ибо отправным пунктом и объектом нашего познания являет¬
ся всегда не вся вообще вселенная, но мир вещей, окружающих
нас, связанных с нами в том или ином отношении, о в л а д е-
ваемых нами и познаваемых в процессе этого овла¬
дения. Не «чистая» природа, но природа во взаимодействии с чело¬
веком—такова познаваемая нами действительность, в которой наши
интересы и наша практика являются такими же объектами познания,
как и рее прочее, с ними связанное. Познание—указали мы уже—нужно
представлять себе не как пассивное «созерцание», но как
«практику», как ориентировку в окружающих нас и
важных почему-либо для нас предметах. И этот практи¬
ческий его характер и дает возможность его наилучшей про¬
верки. Дело в том, что абстрактная обработка данных опыта не
ограничивается их сравнением, расчленением и т. п.: она приводит
нас и к установлению общих законов, и приэтом зачастую законы
') Предисловие ко 2-му изд. I т. «Капитала».
5*

68
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МАРКСИСТСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
обнаруживаются нами еще до тех пор, пока их проявление мо¬
жет быть освещено на конкретных фактах. Общий закон таким обра¬
зом на первых порах является лишь предположением, гипотезой.
В гипотезе мы опираемся на ограниченное число фактов и наблю¬
дений. «Дальнейший опытный материал приводит к очищению этих
гипотез, устраняет одни из них, исправляет другие, пока, наконец,
не будет установлен в чистом виде закон. Если бы,—говорит Эн¬
гельс,—мы захотели ждать, пока созреет материал для закона, то
пришлось бы до того момента отложить теоретическое исследование;
уже по одному этому мы не получили бы никогда этого закона» *).
Такое обилие гипотетических и иных отвлеченных приемов может по¬
родить сомнение, достоверно ли вообще наше познание
действительности. Некоторые буржуазные ученые склонны по¬
этому признавать лишь условный, относительный характер за всем
нашим научным познанием. Исповедываемая ими точка зрения реля¬
тивизма (т. е. относительности) утверждает: в процессе познания мы
согласуем не только мысли с фактами, но и обратно: мы приспо¬
собляем факты к нашим мыслям, приспособляем получаемые
из опыта представления—к заранее имеющимся теориям. В познании
есть элемент некоторого произвола. Не будем поэтому претендовать
на правильное познание и успокоимся на том, что факты согласо¬
ваны с нашими о них мыслями, а мысли согласованы между собой.
Такую точку зрения марксизм решительно отвергает, утверждая
достоверность нашего познания мира. Во всяком познании, раз¬
умеется, кроме материала наблюдения, имеются и гипотетические
моменты и отвлеченные моменты, вытекающие из общего нашего ми¬
ровоззрения. Но само это мировоззрение, как и все вообще наше
познание, ведь представляет продукт опыта многих поколений, их и
нашей собственной предшествующей практики. Оно ею выдви¬
гается, ею проверяется и подтверждается или отрицается
в дальнейшем. Достаточно помнить, что практика врывается
в марксистскую теорию, что, с другой стороны, сама тео¬
рия становится в марксизме моментом практики, мы¬
шление—моментом действия. И тогда окажется невозмож¬
ным как-то согласовывать наши мысли между собой, не согласовывая
их предварительно с фактами. Практика является одновременно и луч¬
шим свидетельством объективности нашего познания и в то же время
выделяет именно те, каждый раз особо важные для нас, стороны
!) Ф. Энгельс. Диалектика природы. «Архив Маркса и Энгельса», т. II,
стр. 11*

РАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕРЕРАБОТКА ОПЫТА
69
предмета, которые охватывают наше развивающееся объективное по-
знание. По словам Ленина, «вся человеческая практика должна войти
в полное «определение» предмета и как критерий истины и как
практический определитель связи человека с тем, что нуж¬
но человеку» *).
В общественной жизни такая проверка нашей общественной теории
па практике достигается лишь путем фактического участия
в жизни общества и приложения социальной теории к со¬
циальной практике. Практическое применение, актив¬
ное воздействие человека на внешний мир удостоверяет правиль¬
ность нашего познания. По этому поводу Маркс замечает: «вопрос
о том, способно ли человеческое мышление познать предметную
истину,—вовсе не теоретический, а практический вопрос. Практи¬
кой должен доказать человек истинность, т. е. дей¬
ствительность и силу, посюсторонность своего мыш¬
ления. Спор же о действительности или недействительности мышле¬
ния, изолированного от практики,—чисто схоластический спор» 2). «Наша
теория—не догма, а руководство для действия»,—говорили
Маркс и Энгельс. Поэтому последовательно проводимая объ¬
ективная точка зрения на общественную жизнь не только не
исключает, но, напротив того, требует нашего активного
участия в этой общественной жизни и борьбе.
Так марксистский объективизм выявляется перед нами не только
как последовательный детерминизм, как монизм познания, но и как
выражение практической связи и взаимозависимости человека с окру¬
жающим миром: короче говоря, он выявляется как последовательный
материализм. Путь же, проходимый нашим познанием, формы его,
отражающие приэтом лишь объективные свойства самих познаваемых
вещей в своих взаимно-исключающих друг друга и в то же время
взаимно-связанных понятиях, раскрываются перед нами, как материа¬
листическая диалектика.
Н. Ленин. Еще раз о профсоюзах.
2) К. Маркс. Тезисы о Фейербахе.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ.
1.	Два типа монистического мировоззрения: материализм
и идеализм.
Марксистская философия, как уже выяснилось, представляет собой
не что иное, как учение о методе познания марксизма,
основанное на исторической критике предшествовавших фило¬
софских систем. Анализ должен выделить из этих последних философских
учений наиболее ранние этапы развития мышления в том именно
направлении, которое в своей полной силе выступает лишь в мар¬
ксистской философии. И здесь, и в этом случае способ исследования
не может не отличаться от способа изложения. Исследование должно
начинать с уяснения важнейших философских проблем и путей их
разрешения в марксизме, при помощи анализа философских воззрений
Маркса и Энгельса и их ближайших последователей; далее, выяснить
социально-исторические причины создания более ранних философских
учений и специфические особенности этих последних, проследить их
внутреннюю связь. В изложении же марксистской философии с исто¬
рической последовательностью нужно соединить и логи-
ческую последовательность основных философских
понятий,—освещая поэтому более ранние философские учения под
углом зрения выявления в них важнейших моментов марксистской фило¬
софии, дод углом зрения исторической преемственности их основных
руководящих идей.
Нр метод марксистского познания, как мы видели, сочетает в себе
наиболее глубокий и последовательный объективизм, наиболее после¬
довательный и правильно понятый детерминизм, монизм познания, со¬
знательное отражение нашей практической связи с окружающим нас
миром: одним словом он представляет собой последовательный мате¬
риализм, высшее развитие последнего—материализм диалектический.
Нам предстоит поэтому остановиться более подробно на изложении

ДВА ТПП А МОНИСТИЧЕСКОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ
71
исторпческого развития материалистической фило¬
софии п показать, что метод познания марксизма сам является про¬
дуктом долгого исторического развития, что оп «резюмирует» в себе
весь философско-методологический опыт предшествующих поколении.
«Великим основным вопросом всякой, а особенно новейшей филосо¬
фии,—пишет Энгельс,—является вопрос об отношении мышле¬
ния к бытию»1). Установить правильное соотношение между чув¬
ствами п разумом познающего человека, между его сознанием и позна¬
ваемым пм бытием — важнейшая задача всякого учения о методе.
Прежде всего другого, важно установить, от чего надлежит
отправляться в процессе познания—от имеющих уже содержа¬
ния наших чувств и нашего разума, от нашего сознания, или же от
окружающего нас мира, от природы, от бытия? А чтобы ответить на этот
вопрос, нужно знать, что чем определяется, что от чего зависит.
Наше сознание, обусловлено ли оно окружающим нас миром, черпает
ли оно из этого мира содержание своих чувств и мыслей? Или же—
наоборот—содержание нашего сознания независимо от окружающей
среды, от начала прирождено человеку, сознание само еще помогает
нам внести связность и порядок в окружающий нас хаос явлений?
Если посмотреть еще глубже, то весь вопрос в следующем. Пред¬
ставляет лп наше сознание, наша, как говорят, духовная жизнь нечто
совершенно своеобразное, особую «сущность», нисколько не похо¬
жую на все другие явления природы, не подчиняющуюся поэтому суще¬
ствующей в этой природе причинной зависимости? Или наш дух—при
всем своем своеобразии—все же такое же явление природы, как и дру¬
гие, зависящие поэтому всецело от господствующей в мире, связи при¬
чин и действий?
Сознание человека складывается из его ощущений, ассоциирующихся
с представления™ и понятиями, которые сохраняет его память. Ощу¬
щения внешнего, окружающего мира доставляются нам нашими орга¬
нами чувств: мы видим цвета, обоняем запахи, наше осязание говорит
нам о твердости, о шероховатости и т. д., наше двигательное чувство
учит нас ориентироваться в пространстве. Нам кажется, что все эти
цвета, звуки и т. д. как таковые действительно и существуют в объ¬
ективном мире. Но коварная физическая наука безжалостно разрушает
все эти наши иллюзии о действительности: она, недовольная внешней
видимостью вещей, стремится проникнуть в их сущность и открывает
нам, что за цветами и звуками скрываются в действительности нисколько
на них непохожие колебания световых и звуковых волн, что объектив¬
*) Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах.

72
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
ные внешние причины, вызывающие раздражения в наших органах
чувств, вовсе не похожи на те ощущения, которые у нас в результате
их возникают. Мир оказывается мрачным и однообразным, сводится
к различным формам непрерывного и вечного движения: и удивительно
ли, что наше сознание, которое только одно способно населить его
красками, звуками, запахами и пр., что оно представляется человеку
творящим мир, вносящим в него жизнь, стройность, красоту, поря¬
док,—некоторое разумное начало?!
Но познание человека не останавливается на этой ступени: физио¬
логия, изучающая деятельность нашей нервной системы, нашего мозга,
открывает и тайники самого нашего пр оцесса сознания, мышле¬
ния. В этой нервной системе и в центре ее, головном мозгу, она обна¬
руживает процессы, изменения, движения, которыми сопровождаются
все наши ощущения, вся деятельность сознания,—деятельность на¬
ших ума, чувств и воли. Человек получает ощущения из внешнего
мира, перерабатывает их мыслью, проявляет в этом внешнем мире свою
волю. И в то же время непрерывная нить материальных
процессов — физических, химических, физиологиче¬
ских, — физических колебаний и т. п. во внешнем мире, физических
и химических в нашем глазу, затем нервных токов от нервных окон¬
чаний к нервно-мозговым центрам, а от этих последних к нашим муску¬
лам, деятельность которых они направляют;и т. д.,—выражает тот же
процесс нашего познания и нашей деятельности на своем особом, «ма¬
териальном» языке. Современная физиология—и в первую очередь
знаменитый И. П. Павлов—отказывается вовсе заниматься «психоло¬
гией»—чувствами, мыслями, переживаниями: в своем учении об услов¬
ных рефлексах Павлов берется рассматривать всю психическую дея¬
тельность исключительно как высшую нервную деятельность. Чем же,
спрашивается, окажется тогда сознание по отношению к этому, чисто
материальному, происходящему в нас процессу? Простым придатком,
неразгаданным пока еще до конца остатком, которого наука до сих
пор еще не свела целиком к нервным процессам, к материальному,
к бытию? Или же, как утверждают последователи так называемого
«психофизического параллелизма», процесс сознания и физиологиче¬
ский процесс в нашем мозгу, это—два совершенно самостоятельных
хотя и взаимно связанных, параллельно протекающих процесса? Или,
быть может, как утверждают более последовательно идущие до конца
идеалисты, сознание не сводимо к материальному процессу, оно совер¬
шенно самостоятельно в своей внутренней духовной связи: быть мо¬
жет, сознание не только существует как особая «сущность» наряду с ма¬
териальным миром, с природой, но, как такая высшая сущность, оно

ДВА ТИПА МОНИСТИЧЕСКОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ
73
обусловливает собою и причинную связь материального мира, который
представляет собой лишь бледную тень духа, его вульгаризацию,
его физическое воплощение?
Некоторым из нас, привыкшим материалистически мыслить людям,
может показаться странной сама постановка такого вопроса. Конечно,
скажем чмы, дух, сознание—своеобразное явление, но, тем пе менее,
это составная часть мыслящего человека, который сам есть часть
природы, и потому, по вопросу о причинной зависимости, сознание н е
может противополагаться всему остальному бытию.
Однако мы видим, что борьба обеих вышеописанных точек зрения
обнимает собою огромный исторический период, занимала лучшие фило¬
софские умы каждой эпохи и тянется еще и поныне. Странно было бы
ее объяснять одними младенческими «заблуждениями» философов: оче¬
видно, что вопрос не так прост, как он может показаться. И действи¬
тельно, ,как мы в дальнейшем убедимся, в силу целого ряда социально-
исторических причин в развитии человеческих представлений о «духе»
огромную роль сыграло господствующее религиозное мировоз¬
зрение, придавшее понятию «духа» более широкий и возвышенный
смысл: сознание единичного человека оказалось только слабым подо¬
бием божественного духа, первоначального двигателя вселенной и ей
противостоящего. Вопрос шел о том, признать ли природу сотворенной
божественным духом, или, отказавшись от всякого божественного духа,
признать вечное существование природы, подчиняющейся лишь своим
собственным законам. Борьба за последовательный материализм
исторически была вместе с тем и борьбой за атеизм, за безбожие.
Поскольку религиозный взгляд на личного бога, противостоящего при¬
роде, заменялся у некоторых мыслителей пантеизмом обожест¬
влением самой природы, по мере этого делало свои успехи—порою в ре¬
лигиозных на первых порах формах—материалистическое воззрение.
Борьба за материализм, за признание обусловленности нашего сознания,
как одной из составных частей природы, борьба эта шла с другим,
столь же цельным, монистическим, но глубоко противоположным на¬
правлением мысли—с философским идеализмом. Корни этого по¬
следнего, как указал, вслед за этнологом Тэйлором, Плеханов, нужно
искать в первобытном анимизме, в представлениях дикарей о «духах»,
движущих вещами и творящих весь мир. В свойствах духа, разума ищет
идеализм рациональное начало мироздания, высшие образы («и д е и»),
согласно которым якобы строится все существующее; материализм же
видит во всем существующем, в том числе и в духе, лишь различные
свойства материи, т. е. самого внешнего мира, действующего на наши
органы чувств, вызывая в них ощущения.

74
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
Первоначальная постановка вопроса в борьбе между материализмом и идеа¬
лизмом—онтологическая: т.-е. философы ищут ответа на вопрос, ка¬
кова основная «сущность» мироздания, где его основное творческое начало,
что чем обусловлено. Эти вопросы ставятся уже в древне-греческой
философии, но они, как указывает Энгельс, приобретают особое значение
в конце европейского средневековья. «Уже в средневековой схоластике играв¬
ший большую роль вопрос о том, как относится мышление к бытию, что
чему предшествует: дух природе или природа духу,—этот
вопрос на зло церкви принял более резкий вид вопроса о том, создан
ли мир богом, пли он существует от века? Философы раздели¬
лись на два больших лагеря, сообразно тому, как отвечали они на этот вопрос.
Те, которые утверждали, что дух существовал прежде природы, и которые,
следовательно, так или иначе признавали сотворение мира...—составили идеа¬
листический лагерь. Те же, которые основным началом считали природу,
примкнули к различным школам материализма. Ничего другого пе заключают
в себе выражения: идеализм и материализм, взятые в их первоначальном
смысле» *). Однако уже сравнительно рано различие между обоими направле¬
ниями начинает проводиться в плоскости методологической, как разли¬
чие двух основных методов познания. Стремясь к монистическому познанию,
идеалисты начинают объяснять свойства природы из свойств духа, видя в при¬
роде только тень, низшее проявление духовного начала, которое существует
само по себе. Материалисты же, напротив того, начинают сводить свойства
духа, сознания к природе, к физиологическим процессам, к телесному, мате¬
риальному. Иными словами, различие идет уже по вопросу, от чего долж¬
но отправляться наше познание. Идеализм исходит при объяснении
всего существующего из свойств духа, психики; материализм за отправ¬
ной пункт исследования или познания принимает материю, природу2).
В этом именно направлении развивается и в дальнейшем водораздел между
материализмом и идеализмом.
Мы видим таким образом, что идеализм, как и материализм, стре¬
мится .объяснить все существующее, исходя из одного основного
начала. Бсюду, во всех познаваемых областях проводится одно и то же
соотношение между бытием и мышлением,—только соотношение, прямо
противоположное материализму. Последовательный идеализм поэтому
хотя и прямо противоположен материализму, но является также мони¬
стическим учением. В этом отношении он выгодно отличается от
всякого рода промежуточных, эклектических, т. е. исходящих из
двух дли многих начал, от сшитых из разных кусков философских си¬
стем—дуалистических, плюралистических и т. д. Более ранние идеали¬
стические учения, противопоставляющие личного бога, божественный
*) Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах, стр. 38, 39. Изд. 1918 г.
2)	Сы. Г. Плеханов. К вопросу о развитии мопистич. взгляда на
историю, стр. 3. Предисл. к «Введению в философию диалект, матер.»
А. Деборина.

ДВА ТИПА МОНИСТИЧЕСКОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ
75
дух, материи, носят на себе еще черты некоторого дуализма, некоторой
двойственности начал, поскольку наряду с духом признается и другая
«сущность»—материя. Последовательный, объективный идеализм поэтому
неминуемо приводит великих философов-идеалистов к пантеизму. А идеа¬
листический пантеизм, изображающий свое божественное начало раз¬
литым во всей природе, видящий поэтому развитие и причинную связь
этой природы, есть не что иное, как тот же, лишь перевернутый,
на голову поставленный, как у Гегеля, или заключенный в
•оболочку религиозной терминологии, как у Спинозы—материал из м.
Отсюда, как это не странно, близость, существующая между по¬
следовательно-материалистическими и некоторыми последовательно-иде¬
алистическими теориями наиболее выдающихся мыслителей: и те и
другие зачастую приходят к установлению одних и тех же законов
природы, законов развития, законов мышления и т. п. Крупнейшие
философы идеалисты часто устремляли свое внимание на изучение тех
сторон, которые до того оставались материализмом в тени, и обогащали
этот последний своими достижениями. Поэтому философский материализм
ошибочно считать одной только философской «поповщиной» пли сплош¬
ным заблуждением. Пожалуй, не меньшим, если не бблыпим, заблужде¬
нием является грубый, вульгарный материализм, сводящий без остатка
все сознание к физиологическим процессам, движению или «выделе¬
ниям» мозга и т. п. Идеализм прав, не сводя сознание к материи,
как мы в этом более подробно убедимся далее, но он односторонне
преувеличивает особые свойства сознания, отрывает их от
остальной природы и ей их противопоставляет. В этом и за¬
ключается основная методологическая ошибка, идеалистический уклон
от исторического развития линии объективного человеческого познания.
Прекрасно говорит об этом недавно опубликованный философский отрывок
Ленина:
«Философский идеализм есть только чепуха с точки зрения материализма
грубого, простого, метафизического. Наоборот, с точки зрения диалектического
материализма философский идеализм есть одностороннее, преувеличенное, чрез¬
мерное развитие (раздувание, распухание) одной из черточек, сторон, граней
познания—в абсолют, оторванный от материи, от природы, обожествлен¬
ный. Идеализм есть поповщина. Верно. Но идеализм философский есть «вернее»
и «кроме того» дорога к поповщине через один из оттенков беско¬
нечно сложного познания (диалектического) человека». Поэтому философский
идеализм «есть пустоцвет, бесспорно, но пустоцвет, растущий на живом
дереве живого, плодотворного, истинного, могучего, всесильного, объективного,
абсолютного человеческого познания» *).
*) Н. Ленин. К вопросу о диалектике.

76
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
2.	Историческое развитие материалистической философии. Ма¬
териализм древности. Предшественники новейшего материа¬
лизма в XVI—XVII вв.
Уже из всего сказанного о материализме и идеализме ясно, что
эти философские понятия ничего общего не имеют с тем вульгарным
смыслом, который им очень часто—и не без определенной цели—при¬
дается, когда ими обозначаются якобы - «нравственные основы» нашей
практической деятельности, при чем, разумеется, «нравственные основы»
мыслятся оторванно от этой деятельности и ей противопоставляются!
Материалисты вовсе не исходят из одних «материальных» .выгод, по
зачастую, вопреки им, борются за самые возвышенные идеалы; в то же
время философские идеалисты зачастую оказываются самыми грубыми
«материалистами» на практике.
Вопросы, которыми действительно занимается в своем историче¬
ском развитии материалистическая философия, это, в первую очередь,—
вопросы .онтологии, говорящие о сущности мироздания. За много¬
образием свойств окружающего нас мира философы ищут единую, «по¬
зади их стоящую» материю (субстанцию), ищут выявления в них еди¬
ной движущей закономерности. Сюда именно относятся и полуфило-
софские, полуфизические теории строения вещества, как, например,
атомизм Демокрита, и механические системы природы, как, например,
у Гоббса и др. Успехи естествознания кладут в дальнейшем конеп
всяким метафизическим попыткам познать «абсолютную сущность» бы¬
тия, и центр тяжести материалистической философской онтологии пере¬
носится на истолкование духовного, психического при помощв
материальных, механических, физиологических процессов.:* Так появ¬
ляются воззрения на дух как на «тонкую материю», «выделение» ма¬
терии, наконец,—как на свойство материи. Мы видим, как здесь онто¬
логия подготовляет почву для методологии.
Из тех же методологических потребностей материалистиче¬
ская мысль постепенно переходит от проблем онтологии к проблемам
гносеологии, т. е. к выяснению вопроса, в каких формах ив
какой мере наше сознание способно получать достоверное знание
о действительном мире. С ним связывается и другой вопрос уже онто¬
логического свойства: можно ли говорить о «тождестве» мышления
и бытия, или нужно говорить лишь об их «единстве». Этими вопросами
занимается главным образом новейшая материалистическая философия,
в основном сводящаяся к материалистической теории по¬
знания (Фейербах). Однако, и вопросы нравственности, этические,

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ
77
занимают материалистическую философию: в особенности в XVII
XVIII в.в. делается целый ряд попыток установить взаимозависимость
между нравственностью человека и природными условиями. Постепенно
материалистическая ,мысль приходит к изучению общественной жизни
в делом и ее специфических особенностей. Так создается и подгото¬
вляется почва для метода познания общественных явлений, для
исторического материализма.
Материализм зарождается в древней Греции, где практические по¬
требности вызывают попытки научного объяснения явлений природы,
которые противопоставляются их прежнему религиозному истолкованию.
Уже ц VI в. до нашей эры в ионийских торговых колониях, у первых
философов-естествоиспытателей создается взгляд, что в основе разно¬
образия вещей лежит некоторое единство, первичное вещество,
та или иная «первая материя». Самодвижущаяся и одухотворенная,
она порождает в своем изменении>все живущее; таковы: «вода» Фалеса,
«воздух» Анаксимена, «огонь» Гераклита. «Так называемый гило¬
зоизм (учение о живой материи. И. Р.) есть не что иное, как
наивный материализм» 1). Сама природа, под различными наименова¬
ниями, оказывается «конечной причиной» всех явлений, связывающей
в единство их многообразие.
Демокрит, неутомимый странник и естествоиспытатель, ученик Лев¬
киппа, в V в. создает уже первую систему материалистической фило¬
софии. В основе всего бытия, в том числе и души человека, согласно
учению Левкиппа и Демокрита, лежат бесконечно малые, по величине
и форме различные, но качественно однородные, неделимые частицы—
атомы. Они вечно и вихреобразно движутся, в силу своей внутрен¬
ней природы, в пустом пространстве и воздействуют друг на
друга путем давления п уд&ра. Атомы в бесконечном числе напол¬
няют пустое: и «пустое» и «полное» поэтому—основные элементы
мира. Самый атом для Демокрита—не только физический элемент, но
и некоторый математический предел, к которому стремится развиваю¬
щееся познание. Основу бытия составляют причинная связь и взаимная
обусловленность явлений. «Ничего не существует, кроме атомов и
пустого пространства; все прочее есть одно мнение, иллюзия». Из
ничего не возникает ничего; ничто существующее не может быть уни¬
чтожено. Всякое изменение есть соединение или разъединение частей.
«Ничто не происходит случайно, но все происходит по неко¬
торой причине и необходимости». «Сильное мышление не
допускает случайности». Философская ценность демокритовского ато-
х) Г. Плеханов. Основные вопросы марксизма, стр. 3.

78
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
мизма, однако,—не в его «физической теории», а в том, что все разно¬
образие свойств бытия обусловливается у него независимой от
сознания, от «духа» причинной закономерностью самой природы,—при
чем это качественное многообразие порождается однородными
качественными элементами, различными по формам и количе¬
ству движения. Душа состоит из самых подвижных атомов, дви¬
жение которых проникает в тело и создает жизнь. Зрение, ощущение
также получают объяснение с атомистической точки зрения. Суще¬
ственна также, связанная с его сведением качеств к количествам, по¬
пытка Демокрита наметить разделение ощущений человека
на «и е р в и ч н ы е» и «вторичные», через много веков осуществлен¬
ная Локком. В целом ряде ощущений, согласно Демокриту, бытие не
предстает перед нами в своих действительных внешних движениях в
изменениях, но в преломлении наших органов чувств: «сладкое суще¬
ствует только в мнении, в мнении существует горькое, в мнении суще¬
ствуют тепло, холод, цвета».
Основные положения философии Демокрита: его учение о мате¬
риальной однородности всего существующего, идея сохранения материи
и энергии, его учение о причинной взаимозависимости и детерминизме
явлений, его понимание души как особой разновидности материи,
а также, как мы убедимся далее, чисто диалектическая идея вечного
движения и изменения вещей и диалектические приемы исследования,—
все эти моменты роднят Демокрита с позднейшим и особенно новей¬
шим материализмом. Его гениальные натурфилософские догадки и об¬
общения имели, очевидно, большое влияние на современное ему развитие
науки и научно-философского мировоззрения. Но о многом мы можем
только догадываться, так как противниками философа (в особенности,
знаменитым идеалистом Платоном) было сделано все—вплоть до уни¬
чтожения его сочинений, чтобы умалить его выдающееся значение.
Материализм Демокрита постепенно вытесняется платоновским идеализ¬
мом, способствовавшим развитию лишь формальных сторон нашего
мышления.
Если на философии Демокрита отразились материалистические веяния п по¬
требности эпохи греческого торгового капитализма, то Платон выражает прямо-
противоположные, реакционные тенденции, будучи проникнут кастовыми идеа¬
лами отживающего феодализма. Он создает первую последовательную систе¬
му идеалистической философии, имевшую огромное влияние и на последую¬
щие поколения. Таково его учение о вечных и разумных образах вещей,
идеях, которые мыслятся им существующими вне мира вещей и которые
обусловливают п предопределяют неизменное строение и неизменный порядок
вселенной. Подобно материалистам, Платон видит в многообразии вещей единое
общее, видит, что бесформенное содержание связано определенными формами,

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ
79
что ограниченное, предельное, единичное связано с противоположным ему
безграничным и общим. Но вместо того, чтобы усмотреть это «общее», «без¬
граничное», эти «формы» в самом окружающем мире, он выносит их за пределы
чувственных вещей, превращает их в оторванные от мира и создающие его
бестелесные сущности. Колеблющееся положение между материализмом и идеа¬
лизмом занимает его не менее знаменитый ученик Аристотель. Направляе¬
мый естественно-научным изучением явлений, он переносит платоновские идеи
в чувственный мир, видя в них лишь «формы», присущие самому бытию,
принципы построения вещественного содержания; по «формы» эти он
понимает телеологически, ища в «формах», а не в целом движущейся совокуп¬
ной материи «конечные причины» вещей,—внутренние цели, движущие вещи
и производящие их изменения.
Синтез, своеобразное «примирение» демокритова материализма и Пла¬
тонова идеализма на почве диалектического пантеизма—если иметь в
виду не только хронологическую, но и логическую последовательность—
мы находим в учении Гераклита Эфесского о вечном течении и изме¬
нении вещей. Он пантеистически одухотворяет и обожествляет свою
«первоматерию», первоогонь, который живет у него в самых различных,
изменяющихся и качественно противоположных формах, обусловленных
только этим собственным течением и изменением «первоматерии». Совер¬
шенно противоположную Гераклиту точку зрения, говорившую о не¬
изменной сущности вещей, хэтстаивала школа Парменида из Элеи.
К Гераклиту, завершающему круг понятий и достижений античной
философии, мы вернемся еще при более подробном рассмотрении исто¬
рии диалектики.
В дальнейшем атомистические воззрения Демокрита были восприняты и
популяризированы, а частично изложены и в оригинальной форме открыто
боровшимся с религиозными суевериями своего времени философом-индивидуа-
листом Эпикуром (IV в.). Атомы, по Эпикуру, не связаны причинной необхо¬
димостью; они—подобно общественным индивидам тогдашней торговой эпохи
обладают у него свободой движений. Однако зло, царящее в мире, может быть
объяснено без противоречий лишь если исходить из атомистического истолко¬
вания мира, а не из его сотворения богами; также и страх смерти исчезает
при сознании, что душа материальна, что она разрушается вместе с телом,
а не переживает его. Учение Эпикура, в его материалистической и антире¬
лигиозной основе, впоследствии находит себе последовательное выражение в
поэме «О природе вещей» у древне-римского натуралиста Лукреция Кара (I в.
до нашей эры).
Здесь важно отметить, что представители материалистической фи¬
лософии в древности являются зачастую одновременно и естествоиспы¬
тателями: опытное изучение природы независимо от их воли толкает
их к материализму. Эта связь между естественно-научным исследова¬
нием и материализмом имеет место и в дальнейшем развитии мате¬
риалистической мысли. Отсюда понятным становится господство идеа-.

80
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
листических настроений в последующий период европейского феодаль¬
ного средневековья: когда под господствующим влиянием церкви науч¬
ное изучение природы отвергается, а средневековая схоластика является
послушной прислужницей теологии. Здесь «материальный естествен¬
ный мир сводится на самую низшую ступень реальности, между тем
как настоящею реальностью считается абстрактное, сверхъестественное
бытие» 1).
По мере того как рост производительных сил, развитие торговли и город¬
ской жизни подтачивает феодальную систему, зарождается борьба против цер¬
ковной схоластики в ее собственных недрах: она обнаруживается вскоре как
борьба между реализмом и номинализмом. Реалисты, признававшие,
что отвлеченные логические понятия («род», «вид») существуют реально вне
вещей и предшествуют действительным вещам, стояли на точке зрения пла¬
тоновского учения об идеях; роминалисты же, отрицавшие реальность поня¬
тий,—разумеется, совершенно бессознательно для самих себя,—фактически ста¬
новились на материалистическую точку зрения. В новейшей истории поминализм,
по словам Маркса, является «первоначальным выражением материализма» 2).
Творческие силы дальнейшему развитию естествознания, а вместе
с ним и философского материализма, дает эпоха так называемого Воз¬
рождения, по словам Энгельса, «начинающаяся со второй половины
XV столетия. Королевская власть, опираясь на горожан, сломила мощь
феодального дворянства и основала крупные, по существу националь¬
ные монархии, в которых получили свое развитие современные европей¬
ские нации и современное буржуазное общество; и в то время как
буржуазия и дворянство еще ожесточенно боролись между собою, не¬
мецкая крестьянская война пророчески указала на грядущие классовые
битвы... Духовная диктатура церкви была сломлена... И естествозна¬
ние развивалось тогда в обстановке всеобщей революции, будучи само
насквозь революционно» 3). Однако политическое и идейное
влияние церкви было еще слишком сильно для того, чтобы даже самые
смелые ,и революционные мыслители могли , позволить себе быть последо¬
вательными в своих выводах до конца и открыто исповедывать мате¬
риализм. Поэтому представители возрождения, по мере развития есте¬
ствознания, вступают с церковью в компромисс—в так называемом
учении о «двойственной истине»: известное положение, заявляют они,
*) Л. Аксельрод (Ортодокс). Философские очерки, стр. 10.
2) Так, например, схоластик и номиналист Дунс Скотт задавался вопро¬
сом, «не может ли материя мыслить», объясняя такую возможность «всемогу¬
ществом божиим» и прикрывая свой материализм теологическим покровом
(Маркс. Св. семейство).
3) Ф. Энгельс. Старое введение к «Диалектике природы».

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ	8J
может быть верным с точки зрения научной философии и ложным
с точки зрения теологии, и наоборот. Областью веры становится по-
этому особая область сверхъестественного бытия и нравственного миро-
порядка, областью разумного знания—-предметы чувственного восприятия
н опыта: такова точка зрения Галилея, Декарта, Бэкона. Мыслители
пытаются объединить в своих «системах» результаты точного научного
познания о возвышенной, в отвлеченной форме выражающей религиозные
представления, «метафизикой», т. е. учением об абсолютных, сверх-
естественных основах, о «конечных причинах» бытия. Так, огромное
влияние имело учение Декарта о врожденных идеях (бо¬
га, души и т. д.), которые якобы присущи психике человека изначала
п независимо от воздействия на него окружающей среды. Декарт пре¬
вращает дух, сознание в самостоятельную субстанцию,
существующую независимо от тела. С другой стороны, тот же Декарт
закладывает материалистические основы естествозна-
ния, сводя явления природы к математическим и механическим опре¬
делениям. «Он совершенно отделяет свою физику от своей мета¬
физики. В пределах его физики материя является единственной
субстанцией, единственной основой бытия и познания» (Маркс).
Декарт начинает с методического сомнения в существовании всего
окружающего, за исключением нашего сознания: «я мыслю, стало быть,
я существую» (cogito, ergo sum). Он идеалистически отправляется
таким образом от сознания, и потому, естественно, приходит к выводам,
противоречащим его физике. Но важно, что во главу угла он ставит
Уже вопрос о методе. В данный период в центре внимания научной
философии уже стоят методологические вопросы как у материалистиче¬
ских мыслителей, так и у дуалистов типа Декарта. В этих воззрениях
отражаются успехи естествознания и стремление нового обществен¬
ного класса, буржуазии, создать в науке новое орудие, «органон»,
Для подчинения себе природы. «Практика предшествовала теории. На
почве достигнутых естествознанием результатов следовало изучить
основные предпосылки научных методов исследования
с целью принципиального обоснования познания вообще. И пер¬
вым философом, выполнившим эту задачу, был Бэкон Веруламский»
(XVI в.) 1).
Маркс, называвший новейший материализм «родным сыном Велико¬
британии», видит в Бэконе родоначальника его и провозвестника вообще
всей опытной науки новейшего времени. Свидетельство внешних
чувств для Бэкона—основной источник и отправной пункт познания.
*) А. Дебор и п. Введепие в философию диалектического материализма.
Курс теории исторического материализме.

82
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
В области методологических приемов, в противовес голой дедукции,
господствовавшей в средневековой схоластике, Бэкон выдвигает значе¬
ние индукции, которая, исходя из ощущений и отдельных фактов,
«не торопясь» доходит до самых общих положений. Нет предмета,
недостойного познания: «наука есть отражение бытия». Высшая задача
науки—господство человека над природой: объективное знание рассма¬
тривается Бэконом как могучая сила, ибо «господствовать над приро¬
дой можно только подчиняясь ее законам». Поэтому Бэкон считает че¬
ловеческое восприятие еще недостаточной «мерой вещей». «Человеческий
рассудок относится к лучам вещей, как изогнутое зеркало; смешивая
свою собственную природу а природой вещей, он, стало быть, искажает
и портит вещи»: превратные представления, или, как называет их Бэкон,
«идолы», затемняют наше познание. Отсюда следует важность для
опытного познания эксперимента, подтверждающего проверкой наши
наблюдения, важность их рациональной переработки. Лежащая в
основе мира материя, по Бэкону, является живой материей. «Первым
и самым главным из свойств, прирожденных материи, является дви¬
жение—не одно только механическое и математическое движение, но
и движение, как стремление, как жизненный дух, как напряжение, как
мучение материи... Первичными свойствами материи являются неотъ¬
емлемо присущие ей силы, создающие специфические индивидуальные
развития живых существ» г). Несмотря на еще несовершенную терми¬
нологию, Бэкон правильно намечает связь между веществом мате¬
рии, силой и движением. Недоверие к чистой эмпирии, внима¬
ние к формам движения материи, диалектическое понимание последней—
все это выгодно отличает Бэкона от последующих эмпириков и меха¬
нических материалистов.
Уже самая постановка у Бэкона вопроса о методе—совершенно не¬
зависимо от всех имевшихся у него недостатков и противоречий—озна¬
чала возвращение к материализму Демокрита. Наиболее отчетливо,
однако, эта новая тенденция философии выступает у одного из круп¬
нейших мыслителей своего времени, француза Пьера Гассенди./Он
возрождает древнее атомистическое учение Демокрита и Эпикура, из
которого в дальнейшем черпает свои идеи теоретическое естество¬
знание, и твердо становится на путь материализма. Для XVII века
Гассенди и Декарт олицетворяют собою ту же противоположность двух
основных направлений в познании, которую мы находили у Демокрита
и Платона. Их новый «синтез» обнаружился во все еще одетой в тео¬
логический наряд, но всецело проникнутой монизмом и детерминизмом
*) К. Маркс. Святое семейство.

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ	83
величественной пантеистической системе Спипозьг (XVII в.), которая
выросла на почве буржуазной революции, в торгово-промышленных
Нидерландах. Философию Спинозы часто и безосновательно относят
к идеалистической метафизике. Верно то, что основное понятие своей
системы—лежащую в основе мира «субстанцию»—сам Спиноза отожде¬
ствляет с богом, и что «бог» стоит в центре постоянного внимания
философа. Однако,—разъяснял еще Л. Фейербах,—«что представляет
собою при тщательном рассмотрении то, что Спиноза логически или
метафизически называет субстанцией, теологически—богом? Не что
иное, как природ р. В самом деле: субстанция, согласно Спинозе,
есть «то, что существует само по себе и объясняется само из себя».
«Все существует в боге» и «происходит по законам бесконечной при¬
роды бога», но эти законы не дают «богр действовать произвольно:
атрибутом «бога» является «протяженность» и т. д. Бог-субстанцпл
Спинозы в этой пантеистической форме—отражает могущественные ма¬
териалистические тенденции его эпохи. Философия Спинозы исходит из
предпосылки причинной связи явлений и строго детерминистична:
необходимая закономерная связь вещей с особой последовательностью
проведена у Спинозы. Природа у него лишена чувственности и подвер¬
жена механической причинности. «В природе вещей нет ии-
чего случайного, и все определено к существованию и действию
по известному образу из необходимости божественной природы». Меха¬
ническая причинность', необходимость и одни и те же силы природы
присущи всем явлениям: физическим и психическим. Но система Спи¬
нозы одновременно и строго монистична: субстанция объясняется
сама из себя, т. е. отправным пунктом объяснения природы служит
сама природа. Одновременно Спинозою ставится вопрос об единстве,
существующем между бытием и мышлением,—в противовес идеалисти¬
ческому их отождествлению. Субстанция одновременно и вещественна
и духовна: но мышление, как и протяжение оказываются лишь свой¬
ствами субстанции, которая представляет единство этих двух
выражений, двух сторон субстанции. Человеческая духовная жизнь
также подчинена законам необходимости: «нравственное есть перевод
физического». Точка зрения причинности и детерминизма выгодно от¬
личает «систему» Спинозы от телеологизма последующих мыслителей.
Выгодно отличается она, напр., от философии знаменитого Лейбница,
который идеалистически ищет «конечную причинр всех вещей в це¬
лесообразном творчестве стоящего вне мира бога.
Пантеизм Спинозы является лишь неизбежной для той эпохи
внешне религиозной формой атеизма, в то время как современные ему
передовые мыслители остаются, в лучшем случае, на почве деизма,

84
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
т. е. признают существование вне мира личного бога, который хотя и
не нарушает созданного пм однажды порядка вещей, но дает им перво¬
начальный толчок. Философия Спинозы поэтому, несомненно, завер¬
шает собой круг высших достижений эпохи «метафизических систем».
Однако здесь же нужно отметить ее основной недостаток: ее чисто
механический взгляд на природу и на причинную связь вещей,
не видящий в этих вещах изменения и развития. Характерно, что толь¬
ко протяженность и мышление, а не движение, считает Спиноза основ¬
ными свойствами своей субстанции. Отсюда неподвижный и абстрактный
характер спинозовской субстанции, этой «мрачной бездны», по выраже¬
нию Гегеля, не представляющей конкретного целого и атрибутов.
Здесь сказалось метафизическое воззрение, господствовавшее в
XVII—XVIII вв. и учившее об абсолютной неизменности природы. Явле¬
ния природы заключались в рамки «систем»—систематизировались, но
не изучались в их развитии. Это последнее обстоятельство, на причи¬
нах которого нам еще придется останавливаться, остается характерным
и для обнаружившихся уже в XVII в. ярко-материалистических фило¬
софских направлений: для осторожно-критического английского мате¬
риализма и для развившего те же тенденции революционного и после¬
довательного французского материализма.
3.	Материализм в английской философии XVII—XVIII вв.
Французский материализм.
В Англии продолжателем дела, начатого Бэконом, был Томас Гоббс
(XVII в.). «Гоббс,—говорил Маркс,—был систематиком бэконовского
материализма. Явления внешнего мира теряют у него свои цвета
(т. е. качества.—И. Р.) и становятся отвлеченными явлениями геоме¬
тра. Физическое движение приносится в»жертву движению механиче¬
скому или математическому. Чтобы справиться с бестелесным
человеконенавистническим «духом» в его последней области, материа¬
лизм сам предается умерщвлению плоти, делается аскетом. Он высту¬
пает в виде рассудочного существа, но зато последователь¬
но развивает все выводы рассудка» х). Такое сведение каче¬
ственных отношений к количественным, как мы убедимся
дальше, имело огромное методологическое значение для развития по¬
знания. И не следует думать, что—как позже у вульгарных мате¬
риалистов—мы имеем у Гоббса абсолютное приравнивание качеств
количествам. Гоббс лишь устанавливает между ними определенное
соотношение, дает математическую систематизацию качеств.
*) К. Маркс. Святое семейство.

МАТЕРИАЛИЗМ В АНГЛИЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ XVII—XVIII ВВ.
85
Как указывает Плеханов, по Гоббсу ощущение, например, «есть пе дви¬
жение, а внутреннее состояпно движущегося тела»1). Он пе устраняет поэтому
вовсе сознания, хотя и называет его «призраком»: ощущение, сознание, мышле¬
ние для него—внутренное выражение движений в мозгу, в нервной
системе, от нее отдельно но существующее. «Мысль, представление и т. д.
■суть не более, как образы телесного мира, более или менее лишенного
своих, доступных внешним чувствам, форм... бестелесная субстанция есть такое
же противоречие, как и бестелесное тело. Нельзя отделить мысль от
материи, которая мыслит. Материя есть субъект всех изменений».
Объект познания—тело, материя: познание состоит в соединении ощуще¬
ний. «Так как только материальный мир доступен восприятию и познанию, то
о существовании бога мы ровно ничего не знаем». Интересны также мате¬
риалистические воззрения Гоббса на общественную жизнь. Эгоистический ипте-
рес управляет обществом, в котором идет «борьба всех против всех». «Объекты
стремлений составляют то, что мы называем благом. Человек подчинен таким
же законам, как и природа. Сила и природа тождественны».
Говоря о познании, как о соединении ощущений, Гоббс стоит таким
образом уже на так называемой «сенсуалистической» точке зре¬
ния. Более обстоятельное развитие эта последняя получает в XVII в.
у виднейшего представителя современной ему английской буржуазной
мысли—Локка.
Эмпиризм Локка («Опыт о человеческом разуме») знаменует собою
переход в новой философии к проблемам теоретико-познавательным: от
метафизического вопроса об абсолютной «сущности» вещей к вопросу
о формах их познания. Борьба против теологической метафизики вы¬
звала, говорит Маркс, «нужду в положительной антимета-
физической системе», которая бы философски обосно¬
вала практику научного познания, т. е. взаимоотношения
между бытием и мышлением, и определила бы границы нашего разума.
Но в системе Локка борются два противоречивых элемента: материали¬
стический и «психологический». С одной стороны, по мнению Локка,
все представления, все понятия и чувства человека
являются результатом воздействия на него окружаю¬
щей среды. «Наше познание реально лишь постольку, поскольку
существует соответствие между нашими идеями и действительными ве¬
щами». «Способность предмета вызывать в нашем рассудке представле¬
ния я называю качеством предмета». «Ничего нет в разуме, чего прежде
не было бы в чувственном восприятии» (sensus). Эмпирическая, или
сенсуалистическая теория познания Локка явилась для своего времени
наиболее решительным опровержением учения Декарта о врожденных
идеях. Вполне материалистически также развивает Локк намеченное уже
1)	Г. Плеханов. Критика наших критиков, стр. 230.

86
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
Демокритом учение о том, что все свойства вещей, их качества,
могут быть разделены на первичные (устойчивость, протяжение,
непроницаемость и т. д.), свойственные самому действительному миру,
и на вторичные, производные, преломляющиеся через органы наших
чувств, имеющие своим источником помимо внешнего мира особенности
нашего восприятия (цвет, звук, запах). Но вторичные качества теряют
в понимании Локка свое объективное значение, свои объективные
корни во внешнем мире, приобретая .чисто субъективный характер. Локк
вообще считает, что существование телесного мира не мо¬
жет быть доказано, .что наш опыт еще недостаточен для такого
доказательства: наше познание поэтому ограничивается тем, что устана¬
вливает соответствие между нашими представлениями. Опыт, из которого
черпается все наше познание, таким образом не связывает нас
с внешним миром, но представляет, по Локку, нечто чисто субъективное,
отгораживающее нас от действительной сущности вещей. Локк
здесь явно сам себе противоречит: ведь и «первичные качества» вещей,
которые относятся им к объективному миру,—результат нашего опыта.
Благодаря этим противоречиям воззрения Локка положили начало двум
противоположным философским направлениям. С одной стороны, «психо¬
логизм» и скептицизм Локка нашли себе дальнейшее выражение и раз¬
витие в XYIII ст., в отказывающемся от всяких заключений о внеш¬
нем мире «чистом» эмпиризме Юма, а также в субъективном идеализме
(или феноменализме) Беркли. Последний свое сомнение в возможности
существования объективного мира вне нашего сознания доводит до
знаменитого положения: существовать, это значит—находиться в
представлении (esse— percipi). Но зато сенсуализм Локка сыграл
огромную роль в выработке воззрений на характер нашего познания
у следующего поколения английских и французских материалистов.
Уже в конце XYII и в начале ХУШ столетия выступает крупнейший, быть
может, после Гоббса представитель английского материализма—Джон Толанд
(«Письма к Серене»). Стоя первоначально на почве широко распространенного
в тогдашней Англии деизма, Толанд затем переходит к пантеизму Спинозы,
но развивает далее имеющиеся у последнего положения. Спинозовская «суб¬
станция», первооснова мира, превращается у него в материю, наделенную,
кроме протяженности, еще изначала присущим ей свойством движения. При¬
знание за материей существенного свойства «энергии», внутренней активности,
означает уже отход от метафизических представлений о неизменности мира
и о «первоначальном толчке». Другие английские материалисты XYIII в. (Гертли,
Пристлей) более осторожны в своих выводах: они устанавливают зато тесную
связь, существующую между ассоциирующимися в нашем сознании ощуще¬
ниями и физиологическими процессами в нашей нервной системе.
Гораздо смелее и последовательнее аристократического английского материа-
лизма оказываются представители французского материализма. Идеологическую

МАТЕРИАЛИЗМ ВО ФРАНЦУЗСКОЙ ФИЛОСОФИИ XVII—XVII! ИВ.
87
подготовку ему дают еще в XVII ст. такие мыслители, как Гассепди или как
Пьер Бейль—блестящий скептик, ожесточенно боровшийся с метафизикой.
Косвенное, по огромное влияние на французских материалистов имела детер¬
министическая система Спипозы: сами они, как, например, Дидро, пазывают
свою философию «новым спипозизмом». Наконец, дальнейшее развитие полу¬
чают у нас сенсуалистические элементы теории познапил Локка, идеи кото¬
рого излагает на французском языке сенсуалист Копдильлк. Ыо еще большее
значение, чем эта идейная преемственность, имели для них успехи естество¬
знания: первые материалисты—Леруа, Ламеттри, Кабанис—являются вра¬
чами, изучающими физиологию и отправляющимися от материалистической
стороны философии Декарта, от его строго детерминистической физики, от
его механического естествознания. Эти последние влияния переплетаются у
некоторых талантливых мыслителей, как Ламеттри или Робинэ, с локковским
сенсуализмом.
Общая тенденция и наиболее важная заслуга французского материа¬
лизма заключается, с одной стороны, в подготовке им материали¬
стической теории познания, с другой стороны,—в первых
попытках применить материалистическое понимание и к
явлениям общественной жизни. Здесь нашли свое отражение
настроения революционной буржуазии XYIII в., шедшей уже к завое¬
ванию земной власти и жившей поэтому мирскими интересами. После¬
довательное материалистическое течение, однако, соответствовало устре¬
млениям главным образом наиболее радикальных элементов общества:
более правое крыло буржуазии довольствовалось изящным скептициз¬
мом и общим неопределенно-расплывчатым «просветительством», тем
«несовершенным» материализмом, блестящим представителем которого
был Вольтер.
Наиболее крупными и оригинальными материалистическими мысли¬
телями того времени являются: Ламеттри, Гольбах, Гельвеций. Высту¬
пивший первым де-Ламеттри, путем самонаблюдения, устанавливает
зависимость наших душевных переживаний от общего
физического состояния организма. Уже Декарт видел в
животных сложные механизмы; Ламеттри устанавливает в своем сочи¬
нении «Человек-машина», что между человеком и животным
в этом отношении нет существенной разницы. Человек—только более
сложный механизм, строение органов которого приспособлено к выпол¬
нению их функций. Мышление—не более как свойство материи:
«Мышление,—говорит Ламеттри,—так мало отделимо от материи, что
оно мне кажется таким же свойством этой последней, как электриче¬
ство, сила движения, непроницаемость». Наша духовная жизнь
развивается под воздействием внешних чувств, и если
воспитывать новорожденного ребенка в исключительно неблагоприятных
условиях, в каком-нибудь подземельи, то его духовная жизнь будет

88
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
весьма ограничена. Мысль, одушевленность—плод телесной организа¬
ции: возможна поэтому ббльшая или мепыная степень одушевленности,
которая достигает наиболее высокой ступени в органической природе.
Ламеггри, однако, не сводит «сущности» душевной жизни к механиче¬
скому движению: он отбрасывает совершенно метафизи¬
ческий вопрос о непознаваемой чувствами «сущно-
с т и». «Сущность души человека и животных нам неизвестна и останется
всегда неизвестной, равно как и сущности материи и тела... Наша
душа не познает внешних предметов (в их «сущности».—И. Р.); она
знает лишь некоторые отдельные свойства этих предметов... Но если
мы не имеем никакого представления о сущности предметов, то мы
все-таки вынуждены признать свойства, которые открываются
в материи нашими внешними чувствами». Душа не бессмертна, но раз¬
рушается вместе со смертью тела: Ламеттри открыто проповедует
атеизм. В области нравственности Ламеттри исходит из того мате¬
риалистического положения, что человеку свойственно стремиться к
наслаждению. Но он не умеет развить эту верную в основном мысль
и рассмотреть, какие сложные общественные формы принимает такое
стремление, а потому санкционирует господствовавшее в тогдашнем
обществе стремление к чувственному наслаждению. Резкость и откро¬
венность Ламеттри, доходившие до цинизма, и его личная беспоря¬
дочная жизнь были прямым вызовом современному ему лицемерному
обществу: они создали его имени дурную славу, но важнейшие его
положения были усвоены всей материалистической философией.
Важнейшее произведение Гольбаха, ставшее «библией материализ¬
ма», его «Система природы», вышло в свет анонимно из-за тогдашних
политических условий: влияние его было огромно, ибо в нем ярко
отразилось революционное мировоззрение нового общественного класса.
«Природа,—говорит Гольбах,—есть целое с различными частями, обла¬
дающими различными свойствами, с частями, которые, соответственно
этим различным свойствам, в большей или меньшей степени активны,
находясь в постоянном взаимодействии друг с другом... В природе
могут быть только естественные причины и действия. Все совер¬
шающиеся в ней движения подчиняются постоянным
и необходимым законам... Нет надобности прибегать к сверхъ¬
естественным силам, чтобы отдать себе отчет в образовании вещей и
в видимых явлениях». Отсюда последовательно выводится взаимоотно¬
шение между бытием—материей—и мышлением: «Так как человек есть
материя, которая является источником его идей, и в то же время он
обладает способностью мыслить, стало быть, материя способна
мыслить или споаобна к особому видоизменению со¬

МАТЕРИАЛИЗМ ВО ФРАНЦУЗСКОЙ ФИЛОСОФИИ XVII—XVIII вв.	89
стояния, называемому нами мышлепием». Гольбах также
отбрасывает метафизический вопрос об особой «сущности» материи, рас¬
сматриваемой вне ее свойств: существовать значит—иметь свойства.
«Нам неизвестны ни сущность ни истинная природа материи, хотя мы
в состоянии познавать некоторые из ее свойств и ка¬
честв, смотря по способу, как она на нас действует. Для нас
материя есть то, .что так или иначе влияет на наши
чувства». «Одно лишь движение является источником изменений,
сочетаний, форм,—словом, всех модификаций материи», которые обра¬
зуют вечный круговорот. В области нравственности Гольбах реши¬
тельно отвергает теологическую мораль и заменяет ее моралью, по-
строенной на разуме и опыте: нужно не подавлять присущие
нам страсти, а руководить ими. Невежество и слабость делают человека
суеверным: он творит себе бога по своему человеческому разуму.
История человечества—цепь заблуждений, основанных на несовершен¬
стве нашего знания природы. Человек воображает себя свободным,
будучи в действительности изменяющимся сочетанием материи, под¬
верженным действию ее механических сил. Истинная свобода—в по¬
знании мотивов своих действий, их «внутренней необходимости». Вме¬
сте с тем человек—продукт и социальной среды: «люди,
это—только то, чем их делает организация, видоизмененная привычкой,
воспитанием, примером, правительством, постоянными или временными
окружающими условиями». Разум человека—результат развития спо¬
собности к ощущению. Люди, живущие в обществе, стремятся к насла¬
ждению и называют все, доставляющее наслаждение,—хорошим. Они
избегают страдания и все, причиняющее страдание, называют дурным.
Чтобы быть добродетельными, люди должны были бы испытывать удо¬
вольствие от добродетельных поступков. А если этого нет, то, значит,
несовершенна общественная организация: «Не природа делает
людей злыми, но наши учреждения заставляют их
быть такими». Общество ответственно за пороки своих членов:
негодные устарелые законы, препятствующие общественной справедлив
вости, должны быть отменены. И Гольбах в отвлеченно-философской
форме клеймит современные ему феодальные порядки и видит спасение
в просвещенном монархе, в «мудреце на троне». Нужно отметить, что
наряду с этим Гольбах в качестве идеолога революционной буржуазии
признает и возможность «применения оружия»—но лишь как крайнее
средство.
Гораздо дальше Гольбаха и других материалистов идет в своих
социальных выводах Гельвеций («О духе», «О человеке»). По основ¬
ным вопросам, касающимся бытия и мышления, Гельвеций стоит на

90
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
точке зрения английского материализма, осторожно к ним подходив¬
шего и допускавшего лишь- вероятность наших познаний в этой области.
«В природе,—говорит он,—имеются только индивидуумы, которые на¬
зывают телами: под словом материя следует понимать
совокупность свойств, общих всем телам... Открытие ка¬
кой-либо силы, например, притяжения, может вызвать убеждение, что
тела обладают некоторыми еще неизвестными свойствами, например,
способностью ощущать,—свойствами, которые хотя заметны только у
организованных тел, животных, могут быть, однако, общи всем ин¬
дивидуумам». Такое предположение, как и самое существование тел
вне нас Гельвеций считает только вероятным: нужно всегда
«итти вместе с наблюдением, остановиться в тот момент,
когда оно нас оставляет, и иметь смелость не знать того, что знать еще
невозможно». Но весьма вероятно, что если соединение различных
составных частей порождает в телах определенные свойства, то «почему,
же и в животном царстве организация не может подобным же образом
породить это особенное свойство, которое называют способа
ностью к ощущению». Особенно интересны, однако, воззрения
Гельвеция на общественную жизнь. Способность чувственного ощуще¬
ния—основная причина поступков человека. Все психические функции
его—видоизменения ощущений. «Человек есть существо чисто-физи¬
ческое. Человек духовный есть лишь физический человек, рассматри¬
ваемый с известной точки зрения». «Человек целиком зависит
от воспитания», т. е.—если это воспитание понимать в широком
смысле—от общественных влияний. Вне общества нет добродетелей
и пороков: добродетели или пороки—лишь полезные или вредные для
общества поступки. Правильно понятый всеобщий интерес—вот
мерило ц основание добродетели. Нужно заметить, что для Гельвеция это
не заповедь, а научно-констатируемый факт: общественная жизнь факти¬
чески приводится в движение общим интересом составляющих общество
эгоистических индивидов. Наши нравственные чувства, полагает он,
имеют в основе своей то или иное проявление себялюбияи покоятся
на предвидении нами тех или иных возможных наслаждений пли стра¬
даний в результате поступка. Несмотря на некоторую упрощенность
такого воззрения Гельвеция, оно в общем правильно определяет отда¬
ленное происхождение нравственных чувств. Это воззрение
ограничивает также роль «свободной воли» людей в истории и выдвигает
необходимость искать других, более законосообразных причин пстори-,
.ческих судеб человечества. Согласно Гельвецию, yi всех пародов, на¬
ходящихся в одинаковом положении, имеются одинаковые законы,'
одинаковый дух, одинаковые страсти. К действиям людей, живущих;

МАТЕРИАЛИЗМ ВО ФРАНЦУЗСКОЙ ФИЛОСОФИИ XVII—XVIII В.В.
91
в обществе, побуждают потребности; голод, холод, хозяйственные
условия. Формы общественного быта (собственность1, брак, даже харак¬
тер общества) изменяются вместе с интересами общества. В придуман¬
ной им Робинзонаде—где представляется, какова бы была жизнь группы
людей, попавших в положение Робинзонов,—Гельвеций изображает по¬
степенное развитие общества под влиянием растущих потребностей: это
изображение очень напоминает действительное историческое развитие.
Вот почему он уже не склонен объяснять прошлые общественные
формы одними заблуждениями: законы и обычаи прошлого имели в свое
время общественную полезность. Минутами Гельвецию приходит по¬
этому даже вполне диалектическая мысль-, что одни наши разумные
пожелания были бы бессильны изменить общественную жизнь, .что
в ней «все совершается и действует само собой». Но он не удер¬
живается на этой точке зрения и, в противоречии с ней, как и все
французские материалисты, продолжает верить в господство «разума»,
который один только сможет преобразовать жизнь человечества.
Менее оригинален в своих положениях, зато сыграл бблыпую роль
в деле популяризации материалистических идей блестящий, но не всегда
достаточно последовательный Дени Дидро. Под редакцией его и мате¬
матика д’Аламбера было издано собрание философских работ француз¬
ского просветительства—знаменитая «Энциклопедия».
В его «Разговоре с д’Аламбером», «Сне д’Аламбера» и других сочинениях
мы находим столь близкие к диалектическому материализму мысли: «Если,—
спрашивает д’Аламбер,—эта чувствительность, которою вы наделяете материю,
является общим и существенным свойством ее, то нужно предположить, что и
камень чувствует?». Дидро: «почему бы и не так?..». «Мы—инструменты, ода¬
ренные чувствительностью и памятью. Наши чувства—клавиши, по которым
ударяет окружающая нас природа»... Философия Беркли, это—«сумасшествие,
когда чувствующее фортепиано вообразило, что оно единственно существую¬
щее на свете». «Между животными и нами разница только в организации:
только одна субстанция существует во вселенной, в человеке, в живот--
ном». «Кто знает породы животных, которые были до нас? Кто знает породы,
которые сменят ныне существующие? Все изменяется, все исчезает,
только целое остается. Мир зарождается и умирает беспрерывно, ка¬
ждый момент он находится в состоянии зарождения и смерти»... «Все в природе
взаимно обусловлено, и невозможно допустить, чтобы в цепи вещей недоставало
одного звена... Жизнь—последовательный ряд действий и противодействий:
родиться, жить, исчезать, это значит—менять формы... Добродетель—это
слово нужно заменить другим: «благодеяние», а противоположное ему—«зло¬
деяние» ит. д. Целесообразность явлений бытия заставляет Дидро вначале
оставаться на «деистической» точке зрения; «крыла бабочки или глаза комара,
по его мнению, достаточно, чтобы сразить атеиста». В дальнейшем он приходит
к атеистическому, причинному объяснению этой целесообразности: «Органы
производят потребности, и, наоборот, потребности производят органы»..., «Пер¬

92
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
воначальное их строение изменяется под влиянием необходимости и отправления
обычных для них функций».
Важнейшие результаты, которых достигли французские материалисты
и которые были восприняты всей новейшей материалистической фило-
софией, стало быть, следующие. С одпой стороны, они подтвердили,
что причинная и закономерпая связь явлений наблюдаемого нами мира
существует реально, независимо как от всякого божествен¬
ного сознания, так и от нашего сознанця: что понятие
это отнюдь не привносится от нашего упорядочивающего мир разума,
как то утверждали идеалисты. Последовательно проводя во всех обла¬
стях это понятие причинной связи и закономерности, господствующей
в природе, они распространили их и на человеческое
сознание, объявив его составной частью, особым свойством той же
природы. Последовательный монизм, детерминизм и объективизм позна¬
ния—таков был первый важнейший вывод. Но они пошли далее и
подробно рассмотрели различные функции нашего сознания, устана¬
вливая не только причинную зависимость наших ощущений от впеча¬
тлений внешних чувств, но выводя из этих ощущений, а стало быть*,
из внешних условий всю остальную духовную жизнь лю¬
дей: их представления, их разум и волю. «Французские материалисты,—
говорит Плеханов,—были бесстрашными, последовательными до конца
сенсуалистами, т. е. они рассматривали все психические функции
человека как видоизменение ощущений... и они мыслили последова¬
тельно о точки зрения современной им науки» 1). Бесстрашен был такой
сенсуализм потому, что из него следовали революционные
социальные выводы. Добродетель, выходило, нужно не про-
поведывать, но подготовлять разумным переустройством общественных
отношений. Поэтому, говорит Маркс, «не нужно большого ума, чтобы
понять необходимую связь, существующую между учениями француз¬
ского материализма... с коммунизмом и социализмом» 2).
Однако, когда эти мыслители подходили к рассмотрению обществен¬
но-исторической жизни, у них тотчас обнаруживались крупные недо¬
статки и противоречия. Вопервых, их материализм не стоял на точке
зрения развития, и если они и говорили порой об изменении мира
и вещей, то с недостаточной последовательностью: им чужда была
идея последовательного развития организмов и идея исто¬
рического развития общества. Вследствие недостаточного в то время
*) Г. Плеханов. К вопросу о развитии монистического взгляда на исто¬
рию, стр. 5—6, изд. 1918 г.
*) К. Маркс. Святое семейство.

ИДЕАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ ПРОТИВ МАТЕРИАЛИЗМА
93
развития многих естественных наук они чересчур упрощепно понимали
сложные химические и органические явлепия, видя в них явления ме¬
ханические. Эти особенности отличают механический или мета¬
физический материализм от будущего материализма, диалекти¬
ческого. В общественной жизни французские материалисты видят такой
же сложный механизм. Но механизм есть нечто такое, что не разви¬
вается само собою, .что требует искусного соединения составных
частей этого механизма, что требует, иными словами, разумного твор¬
ца: неудивительно, что материализм мог порой сочетаться yi них и с
деизмом. Далее, механизм, очевидно, легко может быть изменен,
исправлен, улучшен, несовершенные в нем части могут быть легко
заменены другими: нужно только разумное познание их недостатков.
Нужно лишь согласованное общественное мнение, чтобы легко можно
было исправить недостатки такого сложного механизма, какой пред¬
ставляет собой общественная жизнь. Отсюда, вовторых, вытекает та
вера «просветителей», которая еще слишком сильна была во фран¬
цузских материалистах,—вера в могущество разума, идей, в
то, что в конце концов общественной средой правит и изменяет ее
общественное мнение. Те самые разум, мнение, познание, которые
включались ими в природу, в общественную среду и объявлялись ее
продуктом, с другой стороны, совершенно непоследовательно вдруг
отделялись ими от этой общественной среды и начинали служить
для нее критерием оценки. Вот почему они оставались идеалистами
в своем понимании многих сторон общественной жизни. «Положение.
Человек, со всеми своими мыслями, есть плод среды и преимущественно
общественной среды. Противоположение. Среда, со всеми своими свой¬
ствами, есть плод мнений... В этом заключается коренное противоре¬
чие...» *). Найти выход из этого круга противоречий, тот «фактор»,
который определяет собой и развитие общественной среды и развитие
«мнений», французские материалисты, ограниченные воззрениями пред¬
ставляемой ими эпохи, еще не могли.
4.	Идеалистическая реакция против материализма (кон. XVIII и
нач. XIX в.). Материалистическое в гегелевском идеализме.
Через Фейербаха к Марксу.
Огромное достижение французского материализма, это—освобожде¬
ние материалистической философии от религиозных форм, которые
отличали, например, еще спшгозизм. Признание самой материи своей
*) Г. Плеханов. К вопросу о развитии монистического взгляда на
историю, стр. 11.

94
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
собственной «конечной причиной» означало, что она более и не ну¬
ждается для объяснения ее свойств ни в каком божественном разуме.
По этой линии религиозное мировоззрение и выражающая его тен¬
денции идеалистическая философия не могли уже бороться с материа¬
лизмом. Но yi идеализма оставалась еще одна лазейка. Ведь единст¬
венной связью нашей с внешним миром, удостоверяющей его объектив¬
ную причинность и закономерность, являются наши внешние чувства.
Нужно было поэтому признать их свидетельство неблагонадежным,
ограничить пределы нашей познавательной способности, усом¬
ниться в реальности этой причинной закономерности вне нашего со¬
знания, объявить, наконец, что истинная сущность вещей недоступна
нашему познанию, что сами понятия временно-пространственной по¬
следовательности и причинности прирождены нашему упорядочи¬
вающему разуму и что он их от себя привносит в познаваемый
хаос явлений. Это значило, иными словами: наряду со знанием оста¬
вить место и для веры, протащить с задней двери того же
бога, нужного для того, чтобы как-нибудь поддерживать связь в этом
хаосе ощущений, в этом недоступном нашему достоверному познанию
мире чистых «сущностей». И на этот путь критики и «преодоления»
материализма в области гносеологии вступает философия Беркли,
Юма, Канта. Сама «теория познания» у них преображается. Она пе¬
рестает быть учением о мыслительных формах, которые создает наше
сознание, следуя объективной связи с объективному развитию самих
познаваемых вещей и связывая нас в познавательном процессе с внеш¬
ним миром. Под предлогом отказа от всякой метафизики, не вытекаю¬
щей из опыта, теория познания превращается у них в узкую область
критики нашей мыслительной способности, наших
чувств и нашего разума, которые, оказывается, не связывают нас
с миром вещей, но отгораживают его от нас, затушевывают от
нас их истинную сущность’.
Явление это имеет глубокие социально-политические причины. С одной сто¬
роны, попытки отразить атаку научного познания делает феодальная церковь.
Епископ Дж. Беркли (начало XVIII в.) такое «духовное оружие» против
материализма находит в субъективном идеализме, в своем знамени¬
том положении: «быть—значит быть в восприятии» (esse—percipi).
Чувственные восприятия для Беркли—единственные реально существующие
предметы; всякое предположение бытия предметов вне нашего восприятия,
в их материальной объективности, отрицается им, как абстракция, не выте¬
кающая из нашего опыта... Беркли всячески борется с «опасным заблуждением»
о «двойном существовании чувственных объектов, именно: одно существование—
интеллигибельное, или существование в уме, другое—реальное, вне ума».
«Объект и ощущение—одпо и то же и не могут поэтому быть абстрагированы
одно от другого». «Связь идей пе предполагает отпошепия причины к след¬

ИДЕАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ ПРОТИВ МАТЕРИАЛИЗМА
95
ствию»... «Материя, раз она будет изгпана из природы, уносит с собой столько
скептических и безбожных построений»... Спрашивается, как же быть, если
предметы объективного мира никем из людей но воспринимаются,—существуют
ли они тогда? Далее непонятно, как же обстоит дело с другими людьми, по¬
мимо меня? Существуют ли опи только в моем восприятии и перестают ли
существовать, если я их не воспринимаю? Или в мире существую реально
один только я. Но чем же объяснить в этом случае последовательность
и повторяемость в моих восприятиях, сохранение в памяти понятий и пред¬
ставлений? Чтобы не застрять на таком печальном воззрении, именуемом «со¬
липсизмом», Беркли призывает на помощь бога, действие на нас «ума более
могущественного и мудрого»: ведь мир вещей постоянно «воспринимается» бо¬
гом, а потому они получают право существовать и вне сознания отдельных
людей...
С другой стороны, интерес к трезвой последовательности научной мысли
начинает исчезать и у буржуазии. Английская буржуазия, еще в XVII веке
пришедшая к власти, теперь примиряется с церковью и не нуждается более
в революционных методах глубоко-научного проникновения в связь явлений,
как это было во времена Бэкона. Ее официальные философы, отчасти уже
Локк, а еще в большей степени скептик Юм, отражают эти новые настроения.
Изучение явлений становится поверхностным, чисто эмпирическим, метафизи¬
ческим; опи расчленяются, изучаются изолированно одно от другого, без
сознания господствующей в них закономерной связи, без понимания движущих
их внутренних сил и их развития. «Каким доводом можно доказать,—спра¬
шивает Юм,—что восприятия в нашем уме должны быть вызываемы внешними
предметами... В этом пункте опыт молчит и не может не молчать». Мы «никогда
не в состоянии открыть силу или необходимую связь,... соединяющие действие
с причиной и делающие первое неизменным следствием второй». «Рассматри¬
вая,—говорит Юм,—каждую вещь самоб по себе, мы не видим, чтобы она
с необходимостью предполагала другую». Только слепой инстинкт заставляет
нас относить к внешним предметам образы, получаемые нами от внешних
чувств. Но опыт не доказывает нам еще существования внешних предметов
и телесного мира вообще. Если исходить из чистого опыта, то относительно
внешнего мира мы не вправе что-либо умозаключать. Мы наблюдаем только
фактическую последовательность явлений, которые в силу при¬
вычки ассоциируются нашим сознанием, но отнюдь не их причиппую,
закономерную связь. «Единственное, что мы знаем, это—наше глу¬
бокое невежество».
Так же мало расположена к революционной материалистической
философии немецкая буржуазия в полуфеодальной Германии конца
ХУШ в. и начала XIX в. Она слишком напугана громами разразившейся
французской революции, еще слишком отстала от общего хода бур¬
жуазного развития, чтобы не оказать сопротивления последовательному
рационализму, изгоняющему всякую веру. Но страх в ней борется
с ее существенными интересами: боясь революции, она все же мечтает
об ео достижениях. Эти двойственные настроения накладывают свой
отпечаток и на философию знаменитого Канта, эту, по выражению

96
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
Маркса, «немецкую теорию французской революции». «Основная черта
философии Канта,—говорит Ленин,—есть примирение материализма
с идеализмом, компромисс между тем и другим...» х). Вернувшись
к закономерному изучению явлений бытия, внеся—как мы увидим
далее—ряд ценных достижений в понимание его диалектического
развития, Кант, остался, однако, идеалистом и метафизиком в своей
критике познавательной способности человека.
Исходя из критики Юма, Кант разграничивает в нашем познании мате¬
риал, доставляемый нам чувственным восприятием внешних предметов, и ф о р-
мы, в которых эти чувственные восприятия связываются нашим сознанием.
По мнению Канта, в сознании имеются готовые, «априорные формы чувствен¬
ности» (пространство и время) и готовые «категории» мышления (причинная
связь явлений), которые наше сознание от себя приносит в материал ощу¬
щений и при помощи которых оно этот материал располагает. Чувственные
ощущения не дают нам еще познания того, какова действительная сущность
вещей, т. е. вещи, взятые сами по себе, независимо от наших ощущений
(«вещи в себе»). Постижение этого непознаваемого нами мира принадлежит
не разуму, а религиозной вере. Таким образом, считая внешний мир и царя¬
щую в нем закономерность непознаваемыми при помощи «чистого разума», Кант
переносит в наш психический мир те основные формы и закономерные связи
(пространство, время, причинная связь), которые научное познание обычно при-
своивает внешнему и независимому от нас миру. Получается, что разум
как бы предписывает природе ее законы: «критическая» точка
зрения Канта, в конечном счете, оказывается идеалистической. Французские
материалисты считали, что если «сущность» вещей мы не познаем в наших
ощущениях, то все же познаем отдельные свойства этих вещей, а стало быть,
познаем и самые вещи, которые реально существуют только в своих свойствах.
Кант же совершенно метафизически отгораживает непроницаемой стеной якобы
непознаваемую «вещь в себе» от наших чувственных о ней ощуще¬
ний, считая, что свойства еще не исчерпывают целиком вещи, что мы познаем
вещь лишь как она представляется для нас, но не «вещь в себе». Объектив¬
ный мир вещей существует, но наше познание о нем субъективно, недостоверно.
Неудивительно, что при такой двойственности мы находим у Канта ряд
противоречий 2). С одной стороны, наши ощущения объявляются продуктом
воздействия на нас самих «вещей в себе», стало быть, причиняются этими
«вещами в себе». С другой стороны, понятие причинности объявляется катего¬
рией нашего разума, которая не имеет объективной реальности: стало быть,
вещи причинять ощущений не могут. Далее Кант говорит, что мы лишь «объ¬
ективируем», т. е. помещаем в объективный мир наше субъективное предста¬
вление о пространстве и располагаем в этом порядке ощущения, получаемые
от внешнего мира. Между тем самое понятие в и е ш п и х предметов предпола¬
гает уже существование независимого от нашего сознапия объективного про¬
*) Н. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм.
2) За двойственность и половинчатость Канта поэтому критиковали и после¬
довательные «юмисты» (вроде Шульце-Энезидема) и последовательные мате¬
риалисты (Л. Фейербах).

ИДЕАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ ПРОТИВ МАТЕРИАЛИЗМА
97
странства. Но основная ошибка Канта заключается в его метафизическом
разграничении между вещью и ее свойствами, открываемыми нам ощу¬
щениями. В действительности же совокупность свойств вещи и
есть сама вещь в целом: ничего пепознанпого здесь не остается, и
если бы оставался еще какой-либо непознаппый остаток, то-это была бы уже
не вещь, а лишь какое-либо еще непознанное свойство этой вещи. Кант,
таким образом, не удерживается на последовательной материалистической по¬
зиции и идет на компромисс с религией, отводя ей почетное место в постижении
«сверхчувственного», непознаваемого мира. «Я не могу,—говорит он,—допустить
ни бога, ни свободы, ни бессмертия в интересах необходимой практической
деятельности моего разума, если при этом не отниму у спекулятивного разума
его притязания на чрезмерные обобщения. Я должен был таким образом отверг¬
нуть знание для того, чтобы освободить место для веры».
Из взгляда Канта на важную роль, которую играют в деле по¬
знания априорные способности нашего познания, нашего разума, пред¬
писывающего природе готовые формы, вытекают воззрения и последую¬
щих великих немецких идеалистов начала XIX в.: Фихте, Шеллинга,
Гегеля. Общественное развитие пробуждающейся Германии заставляет
вслед за Кантом и их видеть не только существующие в природе и в об¬
ществе закономерные связи, но и происходящее в них изме¬
нение форм и развитие из одной формы в другую. Стро-
гио монисты в познании, бессознательно отражая в своих логических
понятиях связи и движения действительного мира, они тем самым
становятся на почву диалектики. Но в изучении этих объ¬
ективных закономерностей указанные философы остаются идеали¬
стическими монистами: все они исходят из аналогии с чело¬
веческим разумом и его законами.
Субъективный идеалист Фихте считает, что наше субъективное «я», раз¬
виваясь, не только познает, но одновременно и вносит закономерность в по}-
знаваемый мир, так как «вещь выступает перед нами не иначе, как вместе
с сознанием этой вещи или через сознание ее». Натурфилософ Шеллинг, впо¬
следствии изменивший философии для религии, утверждает, что в основе раз¬
вития природы и духовной жизни лежит некий «абсолют», совмещающий в себе
как материальные, так и духовные свойства; но этот «абсолют» не совпа¬
дает у него и с самой развивающейся природой, а остается «перводвигателем»,
богом. Наконец, наиболее выдающийся из них, Гегель объявляет всю при¬
роду, человеческую историю, политический и правовой строй, философию, искус¬
ство, религию, само человеческое познание—не чем иным, как ступенями логиче¬
ского развития «абсолютного духа» к «абсолютной идее», которое совершается
по диалектическим законам человеческого разума. Гегель порицает Спинозу
за то, что у последнего его субстанция пе развивается в своих «атрибутах»—
в частности, в сознании—и не приходит к самосознанию. Человеческое сознание
становится у Гегеля снова поэтому составной частью развивающейся природы,
но сама природа мыслится им как развивающийся бог, разум, «абсолютный
дух». Единичное сознание достоверно познает, по Гегелю, действительность,
и это не потому, что оно само является отражением этой действительности,
Курс теории исторического материализма.	7

98
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
как то утверждали материалисты, но потому, что оно представляет собой
лишь особое, частное воплощение всеобщего мирового разума и потому раз¬
вивается по тем же его объективным законам. Став на точку зрения объектив¬
ного идеализма, Гегель таким образом устраняет кантовское противоречие между
бытием и мышлением, но устрапяет его чисто спекулятивно, в пределах одного
элемента—мышления, разума. Самое бытие растворяется у него в мышлении,
«полагается» мышлением. Истинно-сущим для Гегеля является всеобщее («по¬
нятие»), а не единичпые конкретные вещи, в которых лишь проявляет себя
это всеобщее.
Нетрудно заметить, что строго детерминистическая система Ге¬
геля, отображающая формы развития и движения самого бытия,
в сущности представляет собой логическую абстракцию от материаль¬
ной действительности, тот же материализм, но материализм,
идеалистическивы раженный, незрелый, перевернутый
в своих отправных точках,—по выражению Энгельса, стоя¬
щий на голове. Нужно заменить гегелевский «абсолютный дух» ма¬
терией, законы развития которой отражаются на развитии и нашего
сознания; увидеть в развитии и переходах форм действительности не
логические, а реальные, объективные развитие и переходы;
считать, что законы разума не создают бытия, но отражают лишь
в логических понятиях его развитие, отправляться от действительности,
а не строить, исходя из «понятия», эту действительность. И тогда мы
получим тот же материализм, против которого так боролся сам Гегель.
Но тогда это будет уже материализм на более высокой ступени, чем
механический материализм Гольбаха и др. французов: он должен вклю¬
чить идею развития мира, идею органического разви¬
тия, так как для Гегеля и индивиды, и общество уже не механизм,
а особый «организм». Он должен включить-, наконец, и законы по¬
знания этого мира, отражающие лишь присущие ему
объективные законы. Философия Гегеля, на которой нам еще
придется подробно останавливаться, поэтому—при правильном,
материалистическом ее истолковании, при последователь¬
ном и правильном применении ее диалектического метода—оказы¬
вается насквозь революционной философией; если она порой, папри-
мер, в философии права, приходила к реакционным выводам, которые
использовывала в своих целях прусская реакция, то это объясняется
недостаточной последовательностью самого философа, внутренними про¬
тиворечиями его метода, противоречиями, породившими его идеалистиче¬
скую «систему». Но нужно было «поставить на ноги» гегелевскую
философию, и это совершилось, когда постепенное революционизирова¬
ние немецкой буржуазии привело ее совершенно неизбежно к мате-

ИДЕАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ ПРОТИВ МАТЕРИАЛИЗМА
99
риализму. Из недр гегелевской школы, именно—из ее «левого» крыла,
выделяется группа ученых теологов, которые становятся в критическое
отношение к гегельянству, исходя из критики «философии религии»
Гегеля. Материя, бытие постепенно перестают у них отождествляться
с духом. В полемике «младогегельянцев» по поводу того, чтб является
двигателем религиозного развития, Д. Штраус выдвигает па первое
место «субстанцию», под которой он понимает бессознательное рели¬
гиозное творчество масс, а его противник, предтеча наших «субъек¬
тивных» социологов, Бруно Бауэр ставит на первое место «дух», т. е.
отдельных творцов религиозных систем. Но наиболее видным пз младо¬
гегельянцев, своей «Сущностью христианства» (1841 г.), «Предвари¬
тельными тезисами к реформе философии» (1842 г.) и др. произведениями,
разрушившим абстрактные чары гегелевской философии и окончательно
ставшим на материалистическую точку зрения,—был Людвиг Фейербах.
Идеалисты, кончая Гегелем, брали отправным пунктом законы че¬
ловеческого разума, наделяя ими природу. В основе их построения,
указывает Фейербах, лежало скрытое отождествление развивающегося
у них «понятия», «идеи» с «божественным разумом»; «тайну спекуля¬
тивной (гегелевской. И. Р.) философии составляет теология». «Бог»
для Фейербаха—не i4to иное, как абстрагированный от мыслящего
человека, перенесенный им на небо его собственный челове¬
ческий разум, который лишь богословы представляют как некую
самостоятельную сущность. Фейербах «поэтому принимает за отправную
точку своих рассуждений самого «человека», точнее—«человеческую
голову», человеческий мыслящий мозг. Такая «антропологическая» точка
зрения, или «гуманизм», является для Фейербаха лишь методоло¬
гическим приемом: «раз мы узнали, что представляет собой
та материя, из которой состоит мозг, то мы скоро придем к ясному
взгляду и насчет всякой другой материи, насчет материи вообще». Фи¬
лософия Гегеля, устраняя противоречия между бытием и мышлением,
оставалась в пределах одного только мышления: бытие у ;Гегеля—
не действительное бытие, материя, но та же абстрактная мысль, ли¬
шенная существенных качеств. По Фейербаху, мысль не может
существовать вне мыслящего мозга, вне бытия, которое
мыслит. «То, что мыслится мною вне чувственности,
мыслится вне всякой связи». Сам мозг мыслит лишь до тех
пор, пока он связан с головой и телом в органическом единстве. Мыслит
не абстрактный дух, но цельный организм. Наше тело—пассивный
элемент, его дополняет необходимо наше сознание. Производимое идеа¬
листами обособление души от тела опровергается всей нашей практи-
7*

100
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
кой, всей конкретной действительностью. Человек не есть чисто-теорети¬
ческое существо, ибо он практически связан с впешним миром, со средой.
Таким образом «истинное» отношение мышления и бытия есть сле¬
дующее: б ы т и е—с у б ъ е к т (т. е. основное понятие, «подлежащее»),
м ы ш л е н и е—п р е д и к а т (то, что говорится о субъекте, его «сказуе¬
мое»). Мышление обусловливается бытием, а не бытие мышлением. Ины¬
ми словами, бытие мыслит. Чтобы понять взаимоотношение между мышле¬
нием и бытием, пе нужно ни устранять того или другого, ни устанавли¬
вать между ними тождества, но сохранить оба в их реальном един¬
стве. Точкой отправления истинной философии должно служить не «я»,
а «я» и «ты». «Я», взятое само по себе, это—абстрактное, мыслимое
«я». Действительно существует только то «я», которому противостоит
«ты» и которое само в отношении другою «я» также есть «ты», т. е.
объект. «Я» еемь «я»—сознанье, субъект, для меня самого, и в то же
время—«ты», объект для другого. Понятие субъекта тесно связано с по¬
нятием объекта: «я»—субъект и в то же время объект, ка¬
ждый объект одновременно субъект для себя. «Что для меня—или субъ¬
ективно—есть чисто духовный, нематериальный, нечувственный акт,
то само по себе—объективно—есть акт материальный и чувственный».
Само понятие объекта появляется первоначально как представление
о других «я», которым человек сыздетства наделяет все вещи. Подста¬
вляя себя на место другого, по аналогии с собой, я оознаю существо¬
вание и вне меня активности, т. е. субъективности, других «я».
«Природа—базис духа, а потому она должна быть также
базисом философии». Доказательство, .что существует что-либо вне мы¬
шления, нельзя почерпнуть из самою мышления: к нему должно присо¬
единиться свидетельство чувств. Согласие между людьми, как чувствен¬
ными существами, которые получают от объектов одинаковые воздей¬
ствия, подтверждает истинность нашего познания. «Объект не только
предмет наших ощущений; он является также основанием, усло¬
вием и предпосылкой ощущения». Пространство и время
относятся к сущности природы и составляют существенные условия—
законы—как бытия, так и мышления. Природа для нас как бы «произ¬
водное», но для себя она—объективно—первое, человек, же, который
для себя, субъективно—первое, в действительности, объективно—про¬
изводное от природы. Материя предшествует духу, мышление—след¬
ствие, точнее—свойство бытия. В чувственности мы познаем только еди¬
ничные, индивидуальные вещи, а не всеобщее, которое отдельно от
этих единичных существ. Само мышление для Фейербаха—универ¬
сальное чувство, возникающее от совокупности всех наших чувств.
«Наши идеп возпикают лишь из общения, из взаимного обмена

ИДЕАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ ПРОТИВ МАТЕРИАЛИЗМА
101
мнениями; к понятиям, к разуму мы приходим пе в одиночку, а сообща».
При этом—что абсолютно важно—Фейербах уже подчеркивает, что
особенности природы человека обусловлены его потребностями. «Чело¬
век есть то, что оп есть». «Человеческие потребности, только
человеческая нужда, являются той силой, которая определяет судьбу
государства». Человеческий дух поэтому—не продукт непосредствен¬
ной, абстрактной природы, но продукт исторического развития обще¬
ства, общения людей, выявляемых ими потребностей. Но Фейербах
^ыслнт это общение людей еще слишком абстрактно, он не видит
конкретных, исторических общественных отношений, обусловливающих
и их потребности; не видит поэтому, что отношения людей создаются
в процессе их деятельности, изменения ими природы, общественного
производства.
Фейербах, несомненно, сделал значительный шаг вперед по сравнению с со¬
временными ему младогегельянцами. Последние, как, например, известный родо¬
начальник теоретического анархизма Макс Штирнер, в своей критике геге¬
левской философии ограничивались лишь голым ее отрицанием. Они
полагали, что их задача заключается исключительно в теоретической борьбе
с философскими «иллюзиями», с «культом» в области религии, права и т. д.;
они, подобно французским материалистам, видели таким образом в ошибочных
человеческих «мнениях» лишь оковы людей, препятствующие им жить, и не
понимали того, что сами эти «иллюзии» являются неизбежным продук¬
том существующих общественных отноше.ний. Фейербах по¬
нимает уже роль человеческих потребностей в образовании человеческой при¬
роды, а стало быть, и ее «иллюзий». Более того, теоретически он понимает
местами и значение человеческой деятельности, практики, необходимость рево¬
люционно изменить существующий порядок вещей. Но «если у Фейербаха встре¬
чаются иной раз подобные взгляды, то они все же остаются всегда па стадии
разрозненных догадок, имея на общее его мировоззрение столь ничтожное
влияние, что здесь их можно рассматривать только в качестве способных
к развитию зачатков» *). Основная ошибка фейербаховской теории познания—
в том, что отправным пунктом познания, «объектом» познания для него служит
не бытие, изменяемое в процессе человеческой деятель¬
ности, не деятельность человека, протекающая среди предметов, но
бытие, которое им только «созерцается», бытие, оторванное от нашего «я», от
нашей «субъективности», т. е. от нашей реальной, изменяющей его деятельно¬
сти. Человек представляется ему находящимся в «гармонии» с природой, между
тем как в действительности человеческая деятельность настолько преобразует¬
ся, что даже растения, поверхность земли, и т. д., «созерцаемые» нами, становят¬
ся другими вследствие деятельности человека, в процессе его общественного
развития. «Главный недостаток всего предшествовавшего материализма, до фейер-
баховского включительно,—говорит Маркс в своих знаменитых «тезисах» о
Фейербахе,—заключается в том, что предмет, действительность, чувотвенностъ
*) К. Маркс и Ф. Энгельс о Фейербахе. «Архив. Мцрксц ц Энгель¬
са», т. I, стр. 207.

102
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
рассматривается только в форме объекта или в форме созерцания,
а не как чувственно-человеческая деятельность, не в форме прак¬
тики, не субъективно... Фейербах выдвигает чувственные объекты, действи¬
тельно отличные от объектов, существующих лишь в наших мыслях, по он не
постигает самую человеческую деятельность как предметпую деятель¬
ность». И здесь сказалось пренебрежительное отношение Фейербаха к ге¬
гелевской диалектике: хотя он вполне диалектически мыслит соотношение
между «субъектом» и «объектом», но его представлению чужда идея разви¬
тия и изменения природы и общества, которую он не сумел перенять у Гегеля.
Исходя в объяснении религиозных и нравственных явлений из «сущности
человека», Фейербах не понимает, что эта человеческая сущность не есть
некая абстракция, но в действительности—вся совокупность развивающихся
и изменяющихся общественных отношений. Самые потребности людей он выво¬
дит из неизменной, отвлеченной «природы» человека, а не из обусловливающих
и эту природу и эти потребности общественных производственных
отношений. Тут, по словам Энгельса, сыграли роль пребывание Фейербаха в
деревне, оторванность его от современных ему научных достижений, и этим
объясняется идеализм Фейербаха в объяснении общественно-исторических явле¬
ний, делавший его «материалистом »снизу, идеалистом сверху» (Энгельс).
Для Фейербаха религия — «самоотчуждение», раздвоение че¬
ловека, в котором «бог есть только объектированная сущ¬
ность человека», — идеологическая, переселенная на небо абстракция
совершенных человеческих свойств, которые по мере культурного развития
человека он снова присвоивает себе, превращая своего бога в пустую абстрак¬
цию. Но Фейербах «ни единым словом не упоминает об окружающем человека
мире, и потому его человек остается отвлеченным человеком—этот человек не
рожден женщиной»; представленная в абстракции «светская основа религии
отделяет себя от самой себя и водворяется в облаках как самостоятельное
царство» *). Поэтому Фейербах и не упраздняет по существу религии; он
оставляет термин «религия» для своей нравственной философии, основанной
на сердечных отношениях между «я» и «ты». Самая эта мораль Фейербаха,
основанная на необходимости разумно сдерживать самих себя и на любви
в отношениях с другими, она «выкроена для всех времен, для всех народов,
для всех состояний, и именно потому она не приложима нигде и никогда» *).
Несмотря на все основные недостатки философии Фейербаха,—
отсутствие у него понимания роли и значения кон¬
кретных исторических общественных отношений, от¬
ношений производственных; абстрактное, а не изме¬
няемое человеком бытие, как отправной пункт по¬
знания; отсутствие у него идеи всеобщего развития,—
воззрения Фейербаха отразили настроения наиболее радикальных слоев
тогдашней немецкой буржуазии и были—для своего периода—высшим
достижением философского материализма. Ее воззрения имели огромное
значение для дальнейшего развития материалистической теории познания.
*) Ф. Энгельс. Л. Фейербах, стр. 51; Маркс. Тезисы о Фейербахе.
2) Ф. Энгельс. Там же, стр. 55,

ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА
103
Сам Фейербах, однако, не пазывал себя материалистом в отличие
от той вульгарной разновидности материализма, которая в средине
XIX в. развилась в Германии,—«материализма естествоиспы¬
тателей» Фогта, Молешотта, Бюхнера. Научное мышление толкало
этих врачей и естествоиспытателей к материалистическому пониманию
мировой закономерности и к материалистическому взгляду на духовную
жизнь человека. Но они чересчур упрощенно понимали взаимоотношение
между бытием и мышлением, сводя сознание без остатка к материи,
к физиологическим процессам. Мысль для них является чем-то веще¬
ственным, что «истекает из мозга, как желчь из печени». Кроме того,
у них отсутствует понимание того, что на человека воздействует не
только природа, но и общество, в котором он живет и которое обра¬
зует промежуточную среду между человеком и природой: природа
воздействует у этих мыслителей непосредственно на человека,
предопределяя его психику и формы мышления. Нужно сказать, что
такого рода вульгаризованный, «естественно-научный», или «физиоло¬
гический» материализм свойственен еще и сейчас некоторым предста¬
вителям естественной науки.
Фейербах и Гегель—так характеризуется для нового времени старая
противоположность между материализмом и идеализмом, но идеализмом
наиболее последовательным, наиболее обогащенным всем предшествую¬
щим философским развитием. «Примирение», синтез этих противополож¬
ных сторон нашли себе место у Маркса и Энгельса, в их теории
познания диалектического материализма. Исходя из кри¬
тики Фейербаха, Маркс и Энгельс сохранили и разрили далее все его
достижения; и в то же время они устранили все присущие его фило¬
софии недостатки, использовав огромные достижения Гегеля, его ма¬
териалистически истолкованный ими диалектический метод. Движение,
развитие, человеческая деятельность, в качестве исходного пункта по¬
знания,—все то, чего они не находили у Фейербаха,—они нашли
в абстрактной, идеалистической форме у Гегеля. Развивая его мысль
о деятельном характере нашего познания, они стали изучать его как
общественную деятельность, как деятельность, протекающую в
особой стоящей между человеком и природой среде, в общественных
отношениях людей, в их общественном производстве.
5.	Теория познания диалектического материализма.
Во всем изложенном нами предшествующем развитии философии
выявляются уже и основные особенности теории познания Маркса
и Энгельса. Ее важнейшие положения в зародышевом состоянии содер¬

104
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
жатся уже в учениях наиболее последовательных материалистов и от¬
части у наиболее близких к ним, благодаря особенностям своего метода,
великих идеалистов, получая вместе с самим общественным развитием
все более отчетливое и совершенное выражение. Осповпых положений
марксистской философии поэтому нельзя осветить полностью, если не
подходить к ним в процессе исторической критики указанных учений.
Свое полное развитие, однако, философские понятия диалектического
материализма получают лишь в условиях наиболее сложного обществен¬
ного развития: когда они получают возможность реализоваться
практически, когда выступает революционный пролетариат, который
самые общественные отношения приводят к тому, чтобы сделать диа¬
лектический материализм теоретической основой своей революционной
практики.
Теория познания марксизма есть, прежде всего, последователь¬
ный детерминизм. Природа 1), чувственный мир, предметы нашего
чувственного восприятия—существуют сами по себе, вне нашего со¬
знания, независимо от всякого «божеского» и от нашего человеческого
сознания. В природе господствует непрерывная связь .причин и
действии, всюду проявляющаяся причинная закономерность,
которая не только не зависит от законов нашего разума, не копирует
этих последних, но еще сама обусловливает развитие нашего сознания.
Все в ней обусловлено, необходимо, детерминировано: детер¬
минированы, вытекают из причинной связи вещей, в конечном счете,
и так называемые «случайности»; детерминированы условиями бытия,
среды, стало быть, и наши собственные чувства, наш познающий разум,
наша, представляющаяся нам свободной, воля. «Сознание никогда не
может быть чем-то иным, как только сознанным бытием, а бытие
людей, это—реальный процесс их жизни»... Сознание,—говорит Маркс,—
«не имеется заранее, как «чистое» сознание... Мое отношение
к моей среде есть мое сознание»2).
Природа сама—«конечная причина» своего собственного развития:
движение, развитие в ней принимает различные формы, но существует
в ней изначала, не нуждаясь ни в каком первоначальном «двигателе».
Кант ошибался, когда полагал, что наш разум от себя привносит в
природу такие понятия, как «причинная связь», как «пространство»
и «время». Природа, общество, весь мир не могут существовать вне
х) «Материалист называет природой совокупность вещей, составляющих
предмет нашего чувственного восприятия. Природа, это—чувственный мир во
всем своем объеме». Г. Плеханов. Материализм или каитианизм.
2) Маркс и Энгельс о Л. Фейербахе (из «Немецкой идеологии»).
«Архив Маркса и Энгельса», т. I, стр. 216, 220.

ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА	105
пространства и времени или вне их составляющих связей причин и след¬
ствий. Потому что «существовать», это и значит—быть во времени,
занимать определенное место, принадлежать, как определенная точка,
к пространству, быть причиной одних явлений и действием других. Раз¬
умеется, наши представления о пространстве и времени могут быть
еще очень несовершенны; возможно, что их совершенно иначе пред¬
ставляют себе низшие организмы и что их гораздо правильнее будут
представлять себе люди будущего; развитие физических и математиче-
.ских наук может значительно изменить и расширить эти наши предста¬
вления. Но какие бы изменения ни произошли в нашем лишь отно¬
сительно верном понимании и пространства, и времени, и причинности,—
все равно они существовали, существуют и будут существовать объ¬
ективно—как объективные отношения самих вещей, не как
примысленные нами их отношения, но как их пространственные,
временные и т. д. связи, совершенно независимые от того, -что
мы о них думаем. «Когда одна вещь удалена от другой,—замечает
Маркс,—расстояние несомненно представляет отношение между одной
вещью и другой; но приэтом расстояние есть нечто отличное от
этого отношения. Это протяжение пространства—определенная
длина, которая так же хорошо может определять расстояние между
двумя другими вещами... Когда мы говорим о расстоянии между
двумя вещами, мы их различаем как различные точки простран¬
ства. В их принадлежности к пространству заключается
их единство» х). «Человеческие представления о пространстве п вре¬
мени,—говорит Ленин,—относительны, но из этих относительных пред¬
ставлений складывается абсолютная истина... Наш опыт и наше по¬
знание все более приспособляются к объективному пространству и
времени, все правильнее и глубже отражая их» 2).
То же самое вполне относится и к нашему представлению о при¬
чинности.
Независимость чувственного мира от нашего сознания, объективная
реальность его связей и отношений—вот что в первую очередь харак¬
теризует материализм, а отнюдь не какая-либо господствующая физи¬
ческая теория строения вещества, сводящая мир к «материи», к «энер¬
гии», к движению молекул, атомов, электронов и т. д. Физическая
теория может измениться, усовершенствоваться, атом может оказаться
делимым и свестись к движению частиц электричества; те или иные
свойства физической «материи», сама, наконец, эта «материя», как
ЭК. Маркс. Теории прибавочной стоимости, т. III, стр. 122.
ЭН. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм, стр. 187.

106
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
физическое понятие, которым до сих пор объясняли строение мира,
могут исчезнуть. Но не исчезает природа, чувственный мир, материя,
как философское понятие, поскольку1 этот мир продолжает существо¬
вать реально и воздействует на наши органы чувств. «Когда физика
говорит: материя исчезает,—замечает Ленин,—это значит исчезает
тот предел, до которого мы знали материю до сих пор*
наше познание идет глубже... Ибо единственное «свойство» материи,
с признанием которого связан философский материализм, есть свойство
быть объективной реальностью, существовать вне нашего
сознания» г).
Что же понимает философский материализм под материей? Оче¬
видно, не молекулы, не атомы, не электроны—эти лишь временные
пределы нашего все совершенствующегося знания чувственного мира—
содержание, которое дает материи та или иная ступень развития поло¬
жительных наук о природе. Под материей мы понимаем всю природу,
весь чувственный мир, поскольку он рассматривается
как обусловливающий наше сознание, поскольку он
воздействует на наши органы чувств и вызывает в
нас ощущения. «Материя,—говорит Ленин,—есть философская
категория для обозначения объективной реальности, которая дана
человеку; в ощущениях его.., отображается этими ощущениями, суще¬
ствуя независимо от них» 2). Совпадая с чувственным миром, материя
поэтому есть предельно-широкое понятие, настолько широкое, что опре¬
делить его более конкретно, через какое-либо другое понятие, уже
нельзя.
Ну, а сознание, то самое сознание, на которое воздействует
материя, .чувственный мир: что же оно? Быть* может, это—материя,
особая материя? Входит ли оно составной частью в этот чувственный
мир? На этот вопрос дал вполне определенный ответ Фейербах, когда
указывал, что мысль не существует вне мыслящего мозга; сознание не
существует особо, независимо, вне сознающего человека. Психические
процессы у того или иного индивида д л £ него протекают как связи
ощущений, представлений, понятий: такими же представляются они
и другим индивидам, поскольку последние судят о них по аналогии со
своими собственными ощущениями и представлениями. Но вот того же
сознающего человека начинает изучать физиолог, и ему рисуется совсем
*) Н. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм, стр. 264.
2) Там же, стр. 125. То же у Плеханова: «Материя есть пе что иное,
как совокупность вещей в себе, поскольку эти вещи являются
источником наших ощущений». («Критика наших критиков».)

ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА
107
иная картина: он видит, как внешние раздражения, световые или зву-
ковые волны или внешние прикосновения действуют на наружные окон¬
чания нашей нервной системы, как нервный ток передает их мозгу,
как оттуда нервные изменепия передаются новым нервпым волокнам,
ведущим к нашим голосовым связкам, к нашим мускулам и т. д., и за¬
ставляют нас говорить, действовать. Значит ли это, что прав физиолог,
а мы не правы в наших наблюдениях: что ощущения света, звука
и т. д., что наши мысли о них и пр. не существуют в объектив¬
ной действительности, а представляют одни наши иллюзии? Что изучать
нужно одни наши физиологические рефлексы, физиологические реакции
на раздражения из внешнего мира? Говорить так—как это делают но-
которые ярые «сверхматериалисты» и «рефлексологи» х),—это значит
упрощать, вульгаризовать, искажать диалектический материализм,
попросту отмахиваться от важнейшего вопроса теории познания. Со¬
знание, «духовное», психическое не может без остатка быть
сведено, приравнено к одним физиологическим про¬
цессам. Это уже прекрасно понимали и прежние материалисты, когда
они не сводили целиком ощущений к физическому движению, по лишь
устанавливали между ними соответствие. Ощущение звука пли света,
которое имеется у нас в сознании, конечно, продукт звуковых или
световых волн, но оно—не эти волны и не тот нервный процесс, ко¬
торый ими вызывается в нервных окончаниях: это ощущение есть что-то
иное, что-то новое. Это—средство дать нам самим знать о тех
физиологических процессах, которые объективно имеют место в на¬
шем мозгу, присутствие которых может своими способами установить
физиолог, но которых мы лично иным путем, как через посредство
наших ощущений, не наблюдаем. Сознание, стало быть,—совершенно
неизбежное и необходимое, иное, внутреннее, субъективное
выражение происходящих объективно нервных про¬
цессов. Сознание не существует вне этих нервно-мозговых процес¬
сов, но оно неизбежно сопровождает их как их иная форма, как
их выявление с иной, внутренней стороны, для нас, для нашего
самонаблюдения. В этом смысле, с этой стороны объективны и
«вторичные качества» Локка: цвета, звуки и т. д. Если мы, повинуясь
чьему-либо предложению или приказанию, совершаем какие-либо дей¬
ствия, то, разумеется, может быть составлен непрерывный причинный
физико-химико-физиологический ряд: физиологических процессов в моз¬
гу нашего собеседника, звуковых волн его речи, наших мозговых про¬
*) Такова, например, распространявшаяся недавно теория пресловутого
Эм. Енчмепа.

108
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
цессов, механики наших движений и пр. Но для нас вся эта фи¬
зико-химико-физиологическая цепь представится с иной стороны,
в иной форме—как сознательное, по аналогии с нами самими,
заявление нашего оппопента, восприятие нашим сознанием его слов
и так далее.
Последнее имел в виду и Фейербах, когда говорил, что наше
сознание—субъект для пас, объект для других: оно становится
объектом для другого лица, который, наблюдая его, производит анало¬
гии со своим собственным сознанием или изучает его физиологическую
основу. Сознание поэтому существует объективно, но не как
особая «духовная субстанция», а как особое, характерное свойство,
присущее нервно-мозговому существу, которым наделены животные орга¬
низмы. И вместе с тем—как другие такие свойства, например, свойство
давать начало электрическому току, весомость, непроницаемость и пр.,
не существуют сами по себе вне весомых, непроницаемых и т. д.
предметов,—так и сознание не существует без сознающего мозга, без
мыслящей материи. В этом смысле, с этой внешней своей стороны
оно так же материально, как и вся остальная природа: различие
его от всего прочего чувственного мира имеется, но и это различие
не чрезмерно. Отношение между сознанием и материей поэтому не
тождество: мы не должны ни дочиста сводить сознание к материи,
внутреннюю сторону к внешней, ни, как это делают идеалисты, ставить
знак равенства между материей и «мировым сознанием» и т. п. Отно¬
шение бытия и сознания есть их единство, в своеобразии
каждой стороны—и внутренней, и внешней, и субъективной, и объ¬
ективной. В этом и заключается правильно понятый материали¬
стический монизм марксистской теории познания. Как говорит
Энгельс, «действительное единство мира заключается в его материаль¬
ности» х).
Очень часто ставится вопрос, есть ли сознание свойство, присущее толь¬
ко организованной (органической) материи или всей природе вообще. Субъект,
если его понимать как значительную степень развития сознания, несомненно
исторически появляется на более высокой ступени развития: «Мышление и со¬
знание... являются продуктами человеческого мозга» (Энгельс). Иные физи¬
ческие свойства природы—«объекты»—исторически предшествуют сознанию.
Сдожные формы сознания представляют результат долгой борьбы за суще¬
ствование, длительного приспособления организмов к условиям среды. Пле¬
ханов, в согласии со Спинозой, склонен был приписывать способность реаги¬
ровать на раздражения, стало быть, низшую ступень сознания, не только
организованной, но и неорганизованной материи, но эти свойства должны возра¬
стать и становиться качественно иными по мере усложнения организации. То
*) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг.

ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА
109
же читаем мы у Лепина: «в ясно выраженной форме ощущение связано только
с высшими формами материи (органическая материя), и в фундаменте самого
здания материи можно лишь предполагать существование способности, сходной
с ощущением» 1). Сознание, сознательная материя представляет собой осо¬
бое, новое качество по сравнению с низшими формами материи.
Но теория познания диалектического материализма, это—не только
последовательный детерминизм, включающий и сознание в необходимую,
причинную связь явлений; не только материалистический монизм, при
котором сознание, оставаясь внутренним выражением объективной
реальности, черпает объяснение всех своих свойств из материального
мира. Она есть вместе с тем и по той же причине—как это справедливо
указывает Ленин—наиболее правильно понятый, наиболее полно и
глубоко проведенный, наиболее последовательный объекти¬
визм. Это становится ясным, когда мы подходим к самому процессу,
в котором осуществляется наше познание, к получаемому в результате
его опыту. Современные идеалисты разных толков также иногда
пытаются исходить из «опыта», называют свое познание «опытным»; но
под опытом они разумеют исключительно содержание, находимое ими
в нашем сознании, и не выходят таким образом за пре¬
делы нашего сознания. А ведь сознание наше, говорят они,
быть может, лишь приписывает внешнему миру имеющиеся в нем ощуще¬
ния; оно, быть может, в самом процессе сознания само создает свой
объект, лишь наделяя предмет своего познания объективно несуществую¬
щими пространственными, временными, причинными связями. При таком
понимании «опытного» познания само существование объектов стано¬
вится зависимым от того, познаем мы их сейчас или уже перестали
познавать. Совершенно иначе смотрит на опыт материалистическая точка
зрения, отчетливо формулированная Плехановым: «Опыт есть резуль¬
тат взаимодействия между субъектом и объектом; но
объект не перестает существовать и тогда, когда нет никакого взаимо¬
действия между ним и субъектом, т. е. когда опыт не имеет места...
Объект — одно из двух необходимых условий опыта»2).
Иными словами: независимое от нашего сознания существование объ¬
ектов является предпосылкой нашего опытного познания, которое
в своих понятиях, категориях, в устанавливаемых им законах лишь
следует объективным свойствам и закономерностям, выявляющимся
в самих объектах, отражает эти последние: «Идеальное,—как
*) Г. Плеханов. Бернштейн и материализм, и др.; Н. Ленин. Ма¬
териализм и эмпириокритицизм, стр. 37.
2)Г. Плеханов. Ответ А. Богданову.

110
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
говорил Маркс,—есть* переведенное и переработанное в
моей голове материальное». «При зрительных восприятиях
свет действительно отбрасывается одной вещью, внешним пред¬
метом, на другую вещь, глаз. Это—физическое отношение
между физическими вещами»1).
Отражение бытия, «материального», «перевод» его на язык сознания,
выражение его в форме ощущений и «переработка» его при помощи
имеющихся у нас представлений—такова форма, в которой мы познаем
это материальное. «Отражение» это нужно понимать именно как пере¬
вод отражаемого на язык сознания, а не как точный снимок с мате¬
риального. «Ощущения,—говорит тот же Плеханов,—вызванные в субъ¬
екте действием на него объекта, совсем непохожи на этот последний,
как непохожи они и на субъекта. Но, тем не менее, каждому из¬
менению в объекте соответствует изменение его дей¬
ствия на субъект». «Отражать», «переводить», познавать—это
значит устанавливать соответствие между нашими субъективными
ощущениями и изучаемыми объектами.
Но воздействует, как мы .читали выше у Плеханова, не один только
объект на субъект, но и обратно—субъект на объект: познание со¬
здается «во взаимодействии между субъектом и объектом». Значит ли
это, быть может, что сознание одновременно подчиняет внешний мир
законам своего разума? Что наше познание не только объективно, но
одновременно и «субъективно»? На этом последнем вопросе мы уже
в (свое время останавливались довольно обстоятельно и здесь подведем
только некоторые итоги. Разумеется, наше сознание также входит в
причинную связь явлений не только как «действие», но и как причина
других действий, воздействует само на объекты: включено оно туда
уже потому, .что является внутренней стороной, целостным пере¬
живанием процессов, происходящих в мозгу у мыслящего человека.
Сознание воздействует как отраженное бытие. Сознание, точ¬
нее сам сознающий человек, отнюдь не пассивно воспринимает, не
«созерцает» объекты, но следует в своем познании за ними в те
условия, где те или иные их объективные свойства отчетливее
всего выявляются, оно ставит их в такие условия, изучает вещи
в зависимости от их изменяющегося назначения, отражает объектив¬
ные свойства вещей по мере того, как они постепенно выступают в
самом развитии объектов: наше сознание активно в процессе объ¬
ективного познания; оно беспрестанно все возможно лучше приспо¬
собляется к этим объектам.
х) К. Маркс. Капитал, т. I, предисл.; стр. 40.

ТЕОРПЯ ПОЗНАНИЯ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА
111
Когда Плеханов говорит здесь о «субъекте», он имеет в виду именно
сознающего, познающего мир, деятельного в этом познавательном про¬
цессе человека. Но активно паше позпание потому, что оно лишь
отражает движение, развитие, деятельность, имеющие место в самих
объектах. Это взаимодействие между объектами и субъектом в мар¬
ксистском объективизме у Плеханова очень хорошо пояснено в сле¬
дующем определении: «Человек побуждается к размышлению главным
образом теми ощущениями, которые он испытывает в процессе своего
воздействия на внешний мир»1). Это значит, что не какая-то
абстрактная природа, не какие-то абстрактные объекты, совершенно
чуждые человеку, воздействуют на его сознание, заставляют его мыс¬
лить: объектом, отражаемым его сознанием, является прежде всего
мир, изменяемый человеком, является его собственная пред¬
метная деятельность, его практика. Объекты нашего познания су¬
ществуют независимо от нашего сознания: но они от¬
нюдь не являются независимыми от нашей преобра¬
зующей их деятельности.
На это могут возражать, что ведь наша деятельность тесно связана
с нашим сознанием, что если предметы зависят от нашей деятельности,
то этим самым они косвенно зависят и от нашего сознания. Последнее,
однако, неверно: наша деятельность далеко не всегда
полностью охватывается нашим сознанием; зачастую,
в силу сложных общественных условий, она протекает нами не осо¬
знанной. Рабочие, создавая прибавочную стоимость, не знают ни того,
что они этим создают общественное отношение, ни тех причин, которые
их к этому приводят,—всего, что сознает их теоретик-марксист,—хотя
они сознательные люди. Общественное бытие несомненно представ¬
ляет собой продукт деятельности одаренных сознанием людей, п вместе
с тем оно независимо от их общественного сознания. «Задача чело¬
вечества,—как указывает Ленин,—охватить эту объективную
логику... эволюции общественного бытия в общих и основных чер¬
тах с тем, чтобы возможно более отчетливо, ясно, критически при¬
способить к ней свое общественное сознание»... 2). «Критерий прак¬
тики,—говорит он в другом месте,—этот критерий можно толковать1
и в объективном и в субъективном смысле», отрицая объ¬
ективную истину 8).
Познание таким образом представляет собой действенный
*) Г- Плеханов. Ответ А. Богданову.
2) Н. Леннн. Материализм и эмпириокритицизм, стр. 332.
3) Там же, стр. 296.

112
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
процесс, в котором .человек воздействует на внешний мир, на при¬
роду и, изменяя ее, изменяет и свое собственное знание этой природы,
углубляет, совершенствует его. Объективные свойства вещей, оставав¬
шиеся нам неизвестными, выявляются в процессе нашего воздей¬
ствия на вещи, в процессе их употребления с разных сторон:
различные стороны и свойства постепенно раскры¬
ваются перед человеческим познанием. Добывая краску
из каменноугольного дегтя, заставляя деготь служить нашим
целям, мы узнаем новые объективные свойства дегтя: научившись
приготовлять краску, мы этим самым ее из вещи «в себе» превращаем
в вещь «для нас». И стакан, из которого мы пьем, или которым мы
пользуемся как вазой для цветов и т. д., и он поэтому не остается
неизменным: «меняется назначение стакана, употребление его, связь его
с окружающим миром» *). Но эти стороны и свойства в своей совокуп¬
ности и составляют вещи: познавая какое-либо свойство вещи, мы этим
самым частично, с одной какой-либо стороны, познаем и самую вещь*,
хотя, быть может, та же вещь имеет и много других свойств, пока не
обнаруженных нашей деятельностью. Отсюда ясно, как ошибались Юм
и Кант, когда полагали, что мы не познаем «вещей в себе», познавая
при помощи наших чувств их отдельные свойства: Кант совершенно
произвольно отделял свойства вещей от самих вещей, полагая, что «по¬
зади» этих воспринимаемых свойств остается еще какой-то недоступный
нам непознаваемый остаток. Между тем этот «остаток»—только непо¬
знанные еще пока нами свойства вещей, которые будут в даль¬
нейшем обнаруживаться в процессе нашего воздействия на вещи. С точ¬
ки зрения марксистской теории познания, внешний мир целиком по¬
знаваем, хотя он еще целиком не познан: он познаваем,
разумеется, лишь- в той форме ощущений, в какой вообще способно его
отражать человеческое сознание. Иначе чем люди организованным суще¬
ствам мир, возможно, представился бы в иной форме, но в этой иной
форме представились бы только те самые объективные отно¬
шения между вещами и объективные свойства вещей,
какие мы познаем в нашей форме, форме ощущений. Нет вещи
вне ее свойств: нет ничего «в себе», что бы рано или поздно
не стало «для нас»; ничего не стоит «позади» этих свойств: ничего
самостоятельно существующего, «общего», «абстрактного», никакой осо¬
бой силы, которая бы не проявлялась, никакого «духа» вещей; ни¬
чего «потустороннего», что не раскрывалось бы для нас в «посюсто-
*) Н. Ленин. Еще раз о профсоюзах.

ТЕОРИЯ ПОЗНЛШ1Я ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА
113
ропнем»; «что внутри, то и снаружи», как говорил великий немецкий
поэт Гёте.
Ошибка Канта зависит от того, что он предполагает уже гото¬
вым наше познание о «вещах для нас», т. е. в действительности о свой¬
ствах вещей; между тем, указывает Ленин, «в теории познания, как и
в других областях науки, следует мыслить диалектически, т. е.
не предполагать готовым и неизменным наше познание, а разбирать,
каким образом из незнания является знание, каким образом неполное,
петочное знание становится более полным и более точным» *). В дей¬
ствительности наше познание вещей не «готово» уже потому, что оно
неотделимо от нашего воздействия на вещи, от практики, предел
которых нами не исчерпал и никогда не может быть- исчерпан. «На
практике,—говорит Маркс,—должен человек доказать истинность, т. е.
действительность и силу1, посюсторонность своего мышления. Спор о
действительности или недействительности мышления, изолированного от
практики, есть чисто схоластический спор» 2). Процесс познания раз¬
вивающихся и изменяемых нашей деятельностью вещей—поэтому также
постепенно развивающийся процесс. Но так как отдельные сто¬
роны вещей только постепенно раскрываются познанием, то наше по¬
знание мира в каждый отдельный Момент имеет отно¬
сительный характер; устанавливаемые нами истины пе суть
лбсолютные, т. е. вполне соответствующие объектам истины, но истины
неполные, относительные: они объективны лишь для уровня
•современного состояния познания нами вещей; они изменяются, углу¬
бляются, заменяются более совершенными истинами по мере даль¬
нейшего нашего проникновения в свойства вещей. Но это пе значит,
конечно, что мы не познаем объективных истин вовсе, как то утвер¬
ждают философы-релятивисты и агностики. Нет, наше знание вещей
все возрастает, все совершенствуется: так из целого ряда относи¬
тельных истин постепенно слагается полная, безусловная, «абсолютная»
истина: «Для диалектического материализма,—говорит Ленин,—не суще¬
ствует непроходимой грани между относительной и абсолютной истиной...
Исторически условны пределы приближения наших
знаний к объективной, абсолютной истине, но без¬
условно существование этой истины, безусловно то,
что мы приближаемся к ней»3). Совершенно полное познание
истины, если бы оно осуществилось, едва ли было бы ценно для самого
*)	Н.	Лепи п.	Материализм и эмпириокритицизм,	стр. 97.
2)	К.	Марк с.	Тезисы о Фейербахе.
3)	Н.	Л-енин.	Материализм и эмпириокритицизм.
Курс теории исторического материализма.	8

114
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
процесса познания—тогда познание замерло бы, остановилось*, перестало
быть действенным процессом. Самый процесс познавания, постепен¬
ное проникновение в тайны природы, цепнее, чем его резуль¬
тат,— ценнее и нем обнаженная истина!
Критерий практики подтверждает правильность нашего познания, но и
практика не может установить, что обнаруженная пока нами истина—окон¬
чательная, безусловная. Потому что неисчерпаемы дальнейшие воз¬
можности этой практики. Практика устанавливает поэтому не абсо¬
лютность истины, но лишь правильность того направления, того
пути, по которому мы приближаемся к безусловной, объективной истине.
Последнее обстоятельство подчеркивает Ленин: «Критерий практики никогда
не может по самой сути дела подтвердить или опровергнуть полностью
какого бы то ни было человеческого представления. Этот критерий тоже на¬
столько «неопределенен», чтобы не позволять знаниям человека превратиться
в «абсолют», и в то же время настолько определенен, чтобы вести беспощадную
борьбу со всеми разновидностями идеализма и агностицизма. Если то, что
подтверждает наша практика, есть единственная объективная истина,—то
отсюда вытекает признание единственным путем к этой истине путь
науки, стоящей на материалистической точке зрения. Единственный вывод из
того, разделяемого марксистами мнения, что теория Маркса есть объективная
истина, состоит в следующем: идя по пути марксовой теории, мы
будем приближаться к объективной истине все больше и больше (никогда не
исчерпывая ее); идя же по всякому другому пути, мы не можем
притти ни к чему, кроме путаницы и лжи» J).
Развитие нашего познания таким образом только переводит на язык
ощущений, представлений и понятий, законов и методов, развитие н
движение самого объективного мира. И тот и другой путь развития—
материалистическая диалектика. Диалектикой, как станет
ясно из дальнейшего, Гегель и Маркс называли прежде всего формы
движения, свойственные объективному миру, природе. Но сознание, мы
уже знаем, не есть нечто совершенно отличное от материи, но лишь,
особое свойство ее, особое ее выражение «для нас»: сознание в своем
развитии и в своих законах, очевидно, должно быть также подчинено
всеобщим формам движения и развития, выявляя их на своем языке.
Поэтому,—говорит Ленин,—«диалектика, в понимании Маркса и соглас¬
но также Гегелю, включает в себе то, что ныне зовут теорией
познания, гносеологией, которая должна рассматривать свой предмет
равным образом исторически, изучая и обобщая происхождение и разви¬
тие познания, переход от незнания к познанию» 2). Но опыт, в кото¬
ром протекает познавательный процесс, как мы уже знаем, это—ре-
*) Н. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм.
2)	Его же. Карл Маркс.

ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА
115
зультат взаимодействия объекта и субъекта, взаимодействия, в кото¬
ром объект является необходимым условием опыта. Марксистская
теория познания поэтому не только теория развития наших пред¬
ставлений и понятий об объектах, но вместе с тем и теория
развития самих объектов. Оиа говорит о формах движения
самих вещей и о тех отображениях, какие они получают в нашем
сознании. Вот почему, подчеркивает в недавно опубликованном отрывке
Ленин: «диалектика и есть теория познания марксизма».
Этот последний вывод предполагается уже всеми предшествующими:
последовательным детерминизмом, проводимым нами в процессе позна¬
ния, его материалистическим монизмом, его последовательным объекти¬
визмом, активным характером этого познания.
Таким образом марксистская теория познания не отделяет вопроса
о способности и пределах нашего познания от вопроса о сущности самих
познаваемых вещей; она не отмахивается от этого последнего вопроса,
как то делают буржуазные «гносеологи», хотя и не мыслит приэтом
никакой метафизической сущности, которая познавалась бы «интуицией»
или вовсе была бы непознаваемой. Марксистская теория познания раз¬
решает одновременно вопросы: «онтологический», т. е. вопрос о том,
что существует, каковы основные элементы существующего и их
взаимоотношения,—в тех пределах, в каких этот вопрос вообще раз¬
решим для научного познания, не задающегося целью раскрыть мета¬
физическую сущность вещей,— и «гносеологический», т. е. вопрос о том,
как ив какой мере это существующее познаваемо. Но обе эти про¬
блемы разрешаются ею не раздельно, а одновременно—в плоскости
методологической. Потому, что содержание марксистской «гно¬
сеологии» всецело определяется содержанием ее «онтологии» и в то же
время, обратно, она все отчетливее раскрывает, обнаруживает это по¬
следнее: это — движение познания в соответствии с определенными
отправными принципами, непрерывно подтверждающее их пра¬
вильность ; это иными словами — метод.
Противопоставление—разумеется, относительное, а не абсо¬
лютное—внешнего мира, бытия и отражающего его созна¬
ния является основной методологической предпосыл¬
кой всякого дальнейшего познания. Если же исходить из
понимания познания, как развивающегося во взаимодействии с позна¬
ваемой средой процесса, то это значит, что необходимо не остана¬
вливаться на отдельных ступенях познания, в их относительной
истинности, но непрерывно устанавливать соответствие ме¬
жду развитием нашего познания и закопомерным раз¬
витием самого познаваемого бытия.
8е

116
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
6. Марксизм в борьбе с другими теоретико-познавательными
течениями: кантианство, агностицизм, эмпириокритицизм, инту¬
итивизм, прагматизм.
Марксистская теория познапил таким образом разрешает все сомнения в воз¬
можности для нас объективно познать существующее. Она вместе с тем дает
возможность понять все противоречия, свойственные гносеологическим напра¬
влениям, либо исходящим из откровенного или скрытого идеализма, либо пытаю¬
щимся эклектически возвыситься над противоположностью материализма и
идеализма.
В первую очередь это относится к различным разновидностям агности¬
цизма, т. е. к течениям, отрицающим возможность полного и достоверного
познания нами сущности явлений. При этом не составляет разницы, идет ли
речь об агностиках—чистых эмпириках, которые вслед за Юмом не
допускают самой мысли о том, что лежит за пределами опыта, о (чъещах
в себе», и считают вопрос о недоступном нашему познанию «делом веры»;
или же мы имеем в виду важнейшее и своеобразное проявление агности¬
цизма в новейшей философии—учение Канта и его современных последова¬
телей неокантианцев (Германа Когена, Г. Риккерта и др.)* Если для
агностиков первого типа, к которым относятся многие видные естествоиспы¬
татели, агностицизм является лишь излишним религиозным привеском к их
по существу материалистическому мировоззрению,—почему Энгельс и называет
его «стыдливым материализмом»,—то «критически» настроенные кантианцы, в
лучшем для них случае, приходят лишь к беспомощному, противоречивому
эклектизму. В самом деле, что значит: нам недоступны вещи сами но себе?
«Ведь и материалисты,—замечает по этому поводу Плеханов,—никогда не
утверждали, что мы знаем, каковы вещи сами по себе, т.-е. независи¬
мо от их действия на нас, а только утверждали, что эти вещи известны
нам именно потому, что они действуют на наши органы чувств, и
именно в той мере, в какой они на нас действуют». Таков единственный
способ познания для человеческих существ, организованных определенным
образом и снабженных определенными же орудиями познапия, органами чувств,
и самое предположение возможности познать вещи иным путем, как через их
воздействие на наши органы чувств, абсурдпо. «Вид» вещей в себе,—говорит
там же Плеханов,—«есть именно только результат действия па нас вещей самих
по себе; помимо этого действия они никакого вида не имеют»... «Так как явле¬
ние есть плод действия на меня вещи самой по себе (Кант говорит: аффицн-
рование меня этой вещью), то, совершая опыт или занимаясь производством
того или иного продукта, я заставляю вещь самое по себе «аффи-
цировать» мое «я» известным, заранее определенным мною
образом. Следовательно, я знаю, по крайней мере, некоторые
ее свойства, именно те, через посредство которых я заставляю ее дей¬
ствовать. Но это еще не все. Заставляя эту вещь действовать на меня известным
образом, я становлюсь к ней в отношение причины; а Капт говорит, что
категория причины не имеет никакого отношения к вещам самим по себе»...1)*
*) Г. Плеханов. Примечания к «Людв. Фейербаху» Энгельса, стр.
105, 111.

МАРКСИЗМ В БОРЬБЕ С ДРУГИМИ ТЕОРЕТИКО-ПОЗНАВЛТЕЛЬН. ТЕЧЕНИЯМИ 117
Основная ошибка Канта заключается в том разрыве, который он произво¬
дит между сущностью вещей и ее проявлением, между формой познания и ее
содержанием, между вещью и являющимися нам свойствами этой вещи,
когда считает лишь последние доступными познанию, первую же—вещь «самое
по себе»—непостигаемой. Эту ошибку Канга прекрасно показал великий диалек¬
тик Гегель. «Определенность, в силу которой пекоторая вещь есть именно эта
вещь,—поясняет он,—заключается единственно в ее свойствах... В вещи
без ее свойств остается лишь отвлеченное бытие в себе... Вещь лишь в
своем свойстве есть нечто отличное от других, есть в себе самой...
Свойство есть рефлектированное (отраженное. И. Р.) в себя отличение...
Некоторая вещь имеет свойства: они суть, во-первых, ее определенное отно¬
шение к другому...; но это свойство вместе с тем своеобразно для
нее и есть ее тождественная основа; поэтому это рефлектированное
качество именуется свойством» («Наука логики», ч. I, кн. 2). Свой¬
ство представляет собой таким образом нечто двухстороннее: это и отношение
объекта к другому, хотя бы к нашему о нем сознанию, и некоторое объ¬
ективное «свое» вещи. Отсюда следует, что вещь исчерпывается
совокупностью ее свойств, хотя свойства и существуют объективно
и вне наших восприятий и не все сразу предстают нам в явлениях: свойства
вещи раскрываются перед нами, становятся нам известпымп лишь постепенно.
Поэтому у нас и создается раздвоение на вещь и свойства, сохраняется пред¬
ставление о каком-то непознанном остатке вещи, который кажется нам
вообще непознаваемой «вещью в себе». В действительности, по словам
Гегеля, «когда нам известны все свойства вещи, то нам известна и сама
вещь, тогда уже не останется ничего, кроме того факта, что данная вещь
существует вне нас, и как только наши чувства учли и это обстоятельство,
вы уже постигли и последний остаток вещи, знаменитую кантовскую непо¬
знаваемую вещь в себе». Ту же мысль повторяет и Плеханов: «ведь природа
вещи обнаруживается именно в ее свойствах. Ходячее противопоставление при¬
роды свойствам совершенно несостоятельно» г).
Познание,—действенный процесс, процесс нашей практической деятель¬
ности, в которой .мы овладеваем непознанными до сих пор «вещами в себе»,
силами природы, превращаем их в вещи «для нас» и этим самым ежеминутно
доказываем, насколько абстрактны все измышлепия Канта о невозможности
для нас полного объективного познания. «Лучше всего,—говорит Энгельс,—
разбиваются эти философские измышления самой практикой, т. е. опы¬
том и промышленностью. Мы можем доказать правильность нашего
понимания. данного явления природы, тем, что мы сами его вызываем,
порождаем его из его условий и заставляем служить нашим целям.
Таким образом кантовской вещи в себе приходит конец»...2). «Существование
пудинга доказывается тем, что он поедается. В тот момент, когда, сообразно
воспринимаемым нами свойствам какой-либо вещи, мы употребляем ее для себя,
мы подвергаем безошибочному испытанию истинность или ложность наших
чувственных восприятий. Если эти восприятия были ложны, то и наше су¬
ждение о возможности использовать данную вещь необходимо будет ложно,
*) Г. Плеханов. Примечания к «Людв. Фейербаху» Энгельса, стр. 104.
2)	Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах, стр. 40.

118
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
и всякая попытка такого использования окажется неудачной. Ио если нам
удастся достигнуть поставленной себе цели, если мы находим, что данная
вещь соответствует нашему представлению о ней, что она даст тот результат,
какого мы ожидали от ее употребления, тогда мы имеем положительное дока¬
зательство, что в данных пределах наше восприятие вещи и ее свойств
соответствует вне нас находящейся реальности» *). Вещи в себе раскрываются
для нас в этом длительном процессе познания, и если в них содержится еще
пока непознанный остаток, то это не значит, что он вообще непознаваем. Так,
«химические соединения, образующиеся в телах животных и растений, оста¬
вались подобными «вещами в себе», пока органическая химия не научилась
приготовлять их; но когда она постепенно дошла до этого, «вещи в себе» стали
«вещами для нас».
Введенное Кантом понятие «вещи в себе» таким образом не отбрасы¬
вается вовсе марксистской теорией познания; говоря о «вещи в себе», мы
имеем в виду прежде всего ее внешнее нашему сознанию, от него независимое
существование вещи; отказаться вовсе от «вещей в себе», как этого желают
некоторые любители «чистого опыта», значит, другими словами, отказаться от
признания объективного, независимо от нашего опыта существующего мира.
Но существование этой объективной вещи, как «вещи в себе», носит отно¬
сительный характер, пока вещь в себе не раскрылась перед нами и не
стала вещью «для нас», пока во всех своих свойствах и в самом факте
своего внешнего существования она не охватывается нашим сознанием.
А между тем именно такое отрицание объектов, независимых от субъ¬
екта, провозглашается другим теоретико-познавательным течением, с которым
диалектическому материализму пришлось вести борьбу еще в недавние годы.
Мы имеем в виду эмпириокритицизм в его самых различных разно¬
видностях (анализ ощущений у Э. Маха, теория Авенариуса, «эмпириомо¬
низм» А. Богданова). Последний представляет собой разновидность так на¬
зываемой имманентной, т.-е. остающейся «внутри» опыта, идеалистической
философии, которая ведет свое происхождение от эмпирических учений Бер¬
кли и Юма. Последовательно проведенные «субъективный идеализм» Беркли
и «чистый эмпиризм» Юма ведут к «солипсизму»—признанию, что существует
только наше собственное «я». Поэтому, как уже выяснено, материализм строго
разграничивает отражения объектов в сознании, их восприятия, и самые
отражающиеся объекты. В противоположность этому для Беркли «суще¬
ствовать»—значило только «быть в восприятию), а для Юма вещь была лишь
«ассоциацией ощущений». Так точно п для эмпириокритиков объект, вещь,
это—лишь абстракция, имя, символ для некоторого комплекса так называемых
«элементов», под которыми они имеют в виду наши ощущения: действи¬
тельными элементами мира являются для них ощущения:
цвета, звуки и т. п. Таким образом если исходить из «чистого» опыта, из одно¬
стороннего эмпиризма, то все материальные явления, объекты наших физических
переживаний, сводятся лишь к содержанию нашего «опыта», т. в. к психическим
элементам, ощущениям. Вместо причинного объяснения явлений Махом и Авена¬
риусом выдвигается, как единственно «объективное», чистое описание последо¬
вательности этих ощущений... Впе субъекта, вне переживаний
нет объектов, мир неотделим от сознапия. Бытие состоит из тех же псп-
*) Ф. Энгельс. Об историческом материализме.

МАРКСИЗМ В БОРЬБЕ С ДРУГИМИ ТЕОРЕТИКО-ПОЗНАВАТЕЛЬН. ТЕЧЕНИЯМИ 119
хических элементов, что и мышление. Спрашивается, что же в таком случае
служит критерием объективности, т.-е. истинности, безошибочности наших
субъективных переживаний? А то, отвечают эмпириокритики, что переживания
нескольких, миогих субъектов совпадают, соответствуют друг другу. Критерий
этот устанавливается на основании того, что субъекты «высказывают» друг
другу,—на основании того, как один субъект оценивает переживания другого.
Очевидно, что последовательно проведенный эмпириокритицизм ведет, во-первых,
к зависимости бытия от мышления, во-вторых, к уничтожению реального
мира и его независимой от нашего сознания и наших оценок причинной связи,—
ведет, иначе говоря, к тому же солипсизму.
Точно так же и русская разновидность эмпириокритицизма (эмпириомонизм
А. Богданова) принимает содержание наших восприятий за самый объект
восприятий. Объективность же паших переживаний Богданов видит в том,
что эти переживания совпадают с переживаниями других «сочеловеков», в их
«общезначимости», во всеобщности коллективного опыта, «в социально орга¬
низованном опыте». Но очевидно, что если истина не определяется какой-либо
совершенно объективной, независимой от опыта причиной, то придется или
отвергнуть всю теорию исторического развития, или предполагать, что созна¬
ние людей существовало еще до возникновения нашей планеты; с другой сто¬
роны—возражал Богданову Ленин—распространенность каких-либо психических
переживаний (например представлений о леших и домовых) еще пе убеждает
нас в их объективном существовании... Ошибка Богданова и его единомыш¬
ленников—«махистов», отрицающих существование объектов вне субъекта,
прямо противоположна ошибке некоторых вульгарных материалистов («ре¬
флексологов», «енчменистов»), отвергающих существование психического; но
обе эти ошибки имеют одни и те же гносеологические корни. Исходным пунктом
для Богданова, как и для других эмпириокритиков, является действительно
имеющее место в познании единство объекта и субъекта, единство свойств
вещи и ее отражения в нашем восприятии: несомненно, что свойства вещей
познаются нами только с помощью ощущений и в процессе познания предстают
перед нами только в образе ощущений. Но эмпириокритики не понимают, что
это единство объекта и субъекта не есть их тождество, но есть их
единство в своеобразии каждой стороны,—объективной и субъектив¬
ной, познаваемого и нашего познания о нем. Свойства вещи несомненно исчер¬
пывают «вещь в себе», но, как мы уже видели, эти свойства потому и являются
«свойствами», составляют для вещи нечто «свое», что они не сводятся только
к ее «отношению к другому», хотя бы и к нашему познающему вещь по¬
знанию. Красный цвет знамени—несомненно форма познания нами свойства
знамени, субъективное выражение,—выражение «для нас» объективно имеющих
место световых волн; но эти световые волны/как объективное свойство зна¬
мени, существуют и тогда, когда ни мы, ни сознание других людей их не
познают. Отрицать существование абсолютной, объективной истины, независимой
от наших о пей относительных истин, как это делает Богданов,—значит скат
титься к чрезмерному релятивизму, к софистике...
К воззрениям имманентной философии, а следовательно, и к ее ошибкам,
близок и теоретико-познавательный интуитивизм, возглавляемый во
Франции талаптливым Бергсоном и имевший своих представителей и среди
русских философов (Н. Лосскнй и др.). Для Бергсона материя—«совокуп¬
ность образов», а восприятие материн—«те же образы, но отнесенпые к воз-

120
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
можному действию одного определенного образа, моего тела». Стоя па точке
зрения «творческой эволюции» бытия,—т.-е. воззрения, что каждая частица
мировой материи воздействует на окружающую среду, активпа и, благодаря
этому, развивается,—Бергсон видит в историческом процессе сознатель¬
ного развития организмов постепенное ограничение их общей способности
восприятия. Все существующее определяется только в соприкосновении со
средой, отражается в ней и потому, поскольку оно существует, является «обра¬
зом»: поэтому «быть и быть сознательно воспринятым, это—различия только
в степенях». По мере развития организма он усложняется, выделяет себя как
«образ» из всей совокупности «образов», производит выбор в своих восприятиях,
сохраняет отраженное в памяти, и потому организм постепенно утрачивает те
«чистые восприятия», «интуиции», из которых состоит материя. Поэтому,—
возражая против точки зрения и идеализма, который переносит центр тяжести
от протяженности к восприятию, и материализма, для которого сознание
лишь «фосфоресценция материальных элементов»,—Бергсон считает, что по¬
нятия «материя» и «дух» должны итти друг другу навстречу: материя должна
мыслиться как образ, а ощущение—как протяженность, экстенсивность... Легко
заметить, в чем основная ошибка Бергсона,—несмотря на высказываемые им
отдельные интересные и верные соображения,—и др. интуитивистов. Стараясь
возвыситься над якобы «дуализмом» материи и духа, они утрачивают пред¬
ставление о своеобразии каждой из этих сторон единства. Точно
так же, как и эмпириокритики,—полагая, что они производят «материализа¬
цию сознания»,—они на самом деле растворяют в сознании материю. Все по¬
пытки эмпириокритиков и близких к ним философов как-нибудь разрушить
«дуализм» между бытием и сознанием и, как они выражаются, «фетишизм»
внешнего мира, наталкиваются на ряд неразрешимых противоречий. Двойствен¬
ность объекта и его отражающего субъекта—это основной факт нашего
мышления. Пропасть между бытием и сознапием заполняется вовсе не
тем, что бытие отождествляется с сознанием, но представлением об их
единстве. Действительность вне нас может не соответствовать нашим о ней
представлениям:	она существует д о наших и после наших о пей
переживаний. Функциональная зависимость между нашими переживаниями во¬
все не тождественна с независимой от нас причинной связью вещей. Основиая
методологическая ошибка изложенных теорий заключается в непонимании того,
что противопоставление объектов, внешнего мира и отражающего его сознания
является исходной предпосылкой всякого познания; что понятие «ма¬
терии»—слишком широкое и основное для того, чтобы его можно было
определить через какое-либо другое понятие.
Как мы видим, философия интуитивизма имеет, одпако, уж одно преиму¬
щество перед прочими «созерцательными» теориями познания, поскольку вклю¬
чает в себя момент действенности в познании. Еще сильпее это про¬
явление активности в другом направлении современного крайнего эмпиризма,
в философии прагматизма (у американца В. Джемса). С точки зрения
прагматизма теория должна быть орудием нашего воздействия на мир, а потому
все истинно лишь постольку, поскольку оно полезно. Истина—все то, что
«лучше работает на нас», а потому истиной будут и религиозные пдеи, если
они в каком-либо отношении полезны. Действительность—хаос ощущений, в ко¬
тором мы произвольно производим выбор. Такова крайняя субъективистская
и релятивистская позиция прагматизма, отрицающего причинную связь вещей

МАРКСИЗМ В БОРЬБЕ С ДРУГИМИ ТЕОРЕТИКО-ПОЗНАВАТЕЛЬН. ТЕЧЕНИЯМИ 121
и закономерность в действительности, отрицающего объективную истину и стре¬
мящегося примирить знание и веру. И марксизм по-своему «прагматичен»,
но отношение его к истине материалистическое, а не идеалистическое: полезно
лишь то, что объективно истинно,—такова его отправная точка зрения.
Если изложенные выше теоретико-познавательные течения знаменуют собой
бессилие и субъективизм теоретической мысли буржуазного общества, то
в прагматизме выступает уже голый интерес господствующих классов, прини¬
мающих лишь все для них полезное и игнорирующих требования объективной
истины, требования исторической действительности.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА.
1.	Общая характеристика материалистической диалектики.
Диалектика и метафизика.
Теория позпання марксизма — это д п а л е к т и ч е с к п й мате¬
риализм, поскольку мы имеем в виду то постоянное соотношение
между независимым от нашего сознания бытием и обусловленным им,
отражающим его мышлением, которое является отправным пунктом
нашего познания. Теория познания марксизма, вместе с тем, это—
материалистическая диалектика, если мы рассматриваем
самый путь позпання, формы его движения и отражаемые этими по¬
следними формы движения и развития самого объективного
бытия.
Это—две стороны одного и того же метода, обусловли¬
вающие одна другую и пе представляющие чего-либо вполне закоп¬
ченного одна без другой. Потому что их взаимная связь обусловлена
самой природой познаваемых объектов,—вечным, переходящим из одной
формы в другую, движением материи.
Последовательный материализм должен быть диалектическим
материализмом, последовательное и до конца проведенное диалекти¬
ческое рассмотрение немипуемо должно притти к материалисти¬
ческому соотношению между бытием и сознанием. Последнее в
особенности характерно для тех фнлософов-пдеалпстов, которые прихо¬
дили иногда к диалектическим выводам: чем более последовательными
диалектиками оказывались они, тем все более выпячивались в их внешне
идеалистических системах ярко-материалистические моменты, тем все
чаще оказывалась их идеалистическая философия лишь окутапным
в теологико-идеалпстический наряд, «пезрелым», «на голову поставлен¬
ным» материализмом. И наоборот: все недостатки и схоластические
натяжки идеалистической диалектики проистекали от ее внутренних

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ДИАЛЕКТИКИ 123
противоречий, когда, вместо объективного ее применения, ее под¬
чиняли логическому процессу.
Поэтому к великим идеалистическим системам, проникнутым диа¬
лектикой, мы не должны относиться с пренебрежением: мы, как уже
укалывалось, должны видеть в идеалистической диалектике лишь одно¬
стороннее, чрезмерное раздувание какой-либо одной стороны, одного
из оттенков диалектического познания,—раздувание, извращающее
вследствие этого правильное пошгмание данной стороны, пределы ее
правомерности, которые должна установить материалистическая диа¬
лектика. «Диалектика,—говорит Ленин,—как живое, многостороннее (при
вечно увеличивающемся числе сторон) познание с бездной оттенков
всякого подхода, приближения к действительности, с философской си¬
стемой, растущей в целое из каждого оттенка,—вот неизмеримо богатое
содержание, по сравнению с «метафизическим» материализмом, основная
беда коего есть неумение применить диалектику к теории развития,
к процессу и развитию познания» х).
Что же такое диалектика, и каково основное ее отличие от уже
неоднократно упомянутого, глубоко противоположного ей «метафизи¬
ческого» мышления? Прежде всего, необходимо указать, это—у ч е н и е
о наиболее общих формах и законах движения и раз¬
вития, какие имеют место п в природе, и в истории, и в челове¬
ческом познании. Так именно определяет диалектику Энгельс, говоря
о ней, как о «науке о всеобщих законах движения и развития природы,
человеческого общества и мышления» 2). Близко к этому и следующее
определение, имеющееся у Ленина: «Это—учение о развитии в его
наиболее полном и свободном от односторонности виде, учение об
относительности человеческого знания, дающее нам отражение вечно
развивающейся материи» 3).
Познаваемый нами мир, объекты нашего познания движутся: все
течет, все изменяется, становится другим, принимает новые формы,
развивается, вечно умирает и вечно вновь, в иной форме, возро¬
ждается. Этому непрерывному движению, изменению, развитию нет
предела, как нет ему и начала, в виде какого-либо толчка «извне»,
божественного акта «творения» и т. п.: движение, изменение, развитие
«изначала» присуще материи, составляет ее неотъемлемое, характерное
свойство—ее качество, без которого материя немыслима, представлять
ЭН. Л е п и п. К вопросу о диалектике.
2) Ф. Энгельс. Анти-Дюршгг, стр. 198. Его же. Людв. Фейербах,
стр. 54.
3) Н. Ленин. Три источника и три составных части марксизма.

124
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
без которого себе материю, природу, все вообще бытие—значит иметь
о них неправильное представление. Движутся, изменяются, стаповятся
иными предметы, кажущиеся нам на (Первый взгляд «твердыми», устой¬
чивыми, неподвижными, законченными. Меняются и они сами, изнаши¬
ваясь, ветшая, развиваясь; меняется и назначение этих вещей, их упо¬
требление нами, обнаруживающее в них все новые и новые стороны;
меняется в процессе нашей практической деятельности и паш взгляд
на вещи, делающий их из вещей «в себе» все в большей степени ве¬
щами «для нас». Движется и ваша мысль, читая эту страницу; вы изме¬
няетесь не только духовно, но и физически: за чтением вы постарели
на несколько минут! Объекты нашего познания никогда «не готовы»,
«не закончены», это в сущности не предметы, а процессы. Таково
первое, важнейшее положение диалектики, резко отличающее ее, как
науку о движениях, о процессах, от метафизики—«науки о предметах»
(Энгельс). Мысль эта составляет одну из основных предпосылок всякого
научного познания. Научный анализ действия той или иной законо¬
мерности возможен только в процессе рассмотрения ряда изменяющихся
и развивающихся форм одного и того же явления. Но та же идея
всеобщего изменения и развития вещей составляет основную предпо¬
сылку вообще всякой человеческой целесообразной деятельности:
«деятельность предполагает возможность изменения предмета воздей¬
ствия, а возможность воздействия является следствием диалектического
движения» 2). Поэтому и развитие познания, и наша практическая дея¬
тельность—все укрепляет в нас убеждение, что «мпр состоит не
из готовых, законченных предметов, а представляет
собой совокупность процессов, в которой предметы, кажу¬
щиеся неизменными, равно как и делаемые головой мысленные их сним¬
ки—понятия, находятся в беспрерывном изменении—то возникают, то
уничтожаются» 2).
«Мысленные снимки» предметов, производимые нашей головой—по¬
нятия, категории, определения, законы, в которых наша мысль
охватывает действительность,—все они также не являются чем-то не-
подвижным, законченным, готовым: они движутся, развиваются, углу¬
бляются по мере того, как изменяются и развиваются сами отражаю¬
щиеся в них объекты внешнего мира, открывая нам свои новые
стороны, новые свойства. Наша диалектическая точка зрения на бытие
и диалектическое развитие нашего сознания представляют более или
X)JI. Аксельрод (Ортодокс). Действительность и диалектика в фило¬
софии Маркса. Доклад в Соц. Акад. «Вестн. Соц. Акад.», кн. 4.
2) Ф. Энгельс. Людв. Фейербах.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ДИАЛЕКТИКИ
125
менее отдаленное отображение диалектических форм развития самого
бытия: «Диалектика понятий—лишь сознательное отра¬
жение диалектического развития впешпего мира»1).
Но такая диалектическая точка зрения развития предполагает суще¬
ствование объективной связи между ступенями, между этапами этого
развития. Развитие представляло бы собой чисто механическое дви¬
жение, чисто количественное изменение,—как говорит Гегель, это были
бы «голые переходы» от одной ступени развития к другой ступени,—
если бы между этими ступенями не было внутренней, органической
связи, если бы изменяющееся явление не было связано тысячами нитей
я взаимозависимостей со всеми другими, такими же изменяющимися,
ему сопутствующими, предшествующими или предполагаемыми в бу¬
дущем явлениями. Уже простое движение основано на связи явлений:
двигаться—значит ослаблять старые связи, устанавливать
новые связи с новыми предметами, с новыми этапами пути дви¬
жения. Развитие же—это столь сложная форма движения, в которой
связи все возрастают численно и углубляются. Более того, развитие
оказывается возможным только благодаря связи, благодаря единству
различных и как будто бы противоположных явлений. Предметы, как
кажется нам, существующие совершенно отдельно, совершенно обосо¬
бленно от других предметов, в действительности связаны с ними с са¬
мых различных своих сторон, в самых разнообразных отношениях:
отдельные стороны, свойства предметов обнаруживаются или
выявляются вполне отчетливо лишь в их связях с другими пред¬
метами. Поэтому новые стороны предметов открываются нам лишь
вступая в связь с новыми, иными предметами—притом часто с пред¬
метами, по видимости противоположными изучаемым. Красочное веще¬
ство, содержащееся в каменноугольном дегте, обнаруживается лишь
в связи с нашей деятельностью; стакан превращается в пресс-папье,
когда я покрываю им бумаги, и становится вазой для цветов, когда я
помещаю туда букет; капитализм растет из противоположного ему
феодализма и порождает из себя* начало столь же противоположной
общественной формы—социализма и т. д. «Добро» выявляется отчет¬
ливо лишь в сравнении его со «злом»: я связан по службе, по работе,
в процессе развлечепия и т. д. со множеством чужих мне в осталь¬
ных отношениях людей, связываясь с которыми, я только выявляю
свои различные стороны, различные области своей деятельности.
Другие «отдельные» предметы и явления—часто противоположные
первым и, видимо, им противоречащие,—оказываются таким образом
*) Ф. Энгельс. Людв. Фейербах, стр. 58.

126
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
средствами для более полного выявления, обнаружения, развития
рассматриваемого нами предмета: посредством связи с ними, в форме
их обоюдного отношения, открываются, «определяются» его отдель¬
ные стороны и свойства. Или—употребляя технический термин диа¬
лектики—отношения «отдельного» с другими «отдельными» служат для
него его определениями, его «опосредствован и я м и». Еще Спи¬
ноза говорил, что «каждое определение есть отрицание» (omnis deter-
minatio est negatio), т. e. что определить какую-либо сторону
предмета можно лишь в пределе этого предмета, там где он кон¬
чается и становится другим предметом, там где «отдельное» «отрицается»
другим «отдельным». Получается, что каждое отдельное явление,
будучи особенным явлением, имеет тем самым уже и нечто общее
с другими явлениями. При чем тут играют роль не только черты сход¬
ства, но хотя бы даже особенности, отличающие его от других
явлений: потому что «отличать», устанавливать различие мож¬
но только предварительно связывая, соотнося между
собою различающиеся вещи. «Отдельное», так как оно есть, таким
образом существует в своих различных сторонах, в своих пределах,
в своих отличиях, благодаря другим «отдельным»: каждая его сторона—
новая связь, новое условие существования, и все его стороны не¬
обходимо обусловлены его связями с окружающим. «Всякое отдельное,—
по словам Ленина,—тысячами переходов связано с другими отдель¬
ными (вещами, явлениями, процессами) и т. д. Уже здесь есть
элементы, зачатки понятия необходимости, объективной связи при¬
роды» 1). Объекты нашего познания, даже противоположные друг другу,
таким образом не существуют изолированно, обособленно один от
другого. Изучаемые нами в их различных сторонах и свойствах, они
связаны между собой множеством соотношений, и в такой связи и
взаимозависимости должны находиться п отображающие их понятия—
категории нашего мышления.
Таково второе важнейшее положение диалектики, этой «науки о*
связях, в противоположность метафизике» 2); метафизика изолирует
предмет своего познания, рассматривает оторванпо одну от другой
его стороны или соединяет их эклектически, и ее логические категории
живут обособленной, абстрагированной от действительной связи вещей
жизнью. ...«Чтобы действительно знать предмет,—говорит Ленин,—надо*
охватить, изучить все его сторопы, все связи и «опо¬
средствован и я». Мы никогда не достигнем этого полностью, но-
Ч II. Л е п п п. К вопросу о диалектике.
2) Ф. Энгельс. Диалектика природы.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ДИАЛЕКТИКИ
127
требование всесторонности предостережет нас от ошибок и омертве¬
ния»... 2). Отсюда тесная взаимозависимость, существующая при диа¬
лектическом рассмотрении между такими, на первый взгляд противо¬
положными и во всяком случае различными, понятиями, как «единое»
и «многое», «общее», «отдельное» и «особенное», «предел» и «бесконеч¬
ность», «качество» и «количество». Показать, как во внешней «свободе»
и в «случайностях» проявляется внутренняя «необходимость», как в
«действительности» раскрывается «возможность», как в свойствах и ча¬
стях раскрывается «целое» вещи, а в «форме» ее «содержание»,—вот
в чем задача диалектического рассмотрения. В процессе теоретического
анализа мы отвлекаемся от внешней «видимости» явлений и обнаружи¬
ваем за нею их «сущность», чтобы затем вновь понять конкретную
связь «сущности» и «видимости»,—понять как происходит «опо¬
средствование» содержания формой, сущности — ви¬
димостью. Диалектика должна установить равным образом взаимо¬
зависимость между «законом» и его «проявлением», между «внутренним»
и «внешним», «силой» и ее «обнаружением», между «основаниями» в
«следствиями», «причинами» и «действиями» и т. д.
Учитывая связи различных, противоположных сторон развивающе¬
гося мирового целого, проистекающий отсюда двусторонний харак¬
тер развития, диалектика должна следить поэтому и за тем, как и при
каких условиях в самом процессе развития становятся тождествен¬
ными эти противоположности; как порождаемое ими про-
тиворечие, разрушающее данную форму природных или обществен¬
ных явлений, ведет, в конце концов, к созданию новой формы явления^
как в этом развитии путем «скачков» изменяются качества вегцеи
в зависимости от их количественных соотношении, и обратно, как
внутреннее развитие содержания ведет к изменению его формы
и т. д. «Быть или не быть»—какое, как будто, глубокое, неразрешимое
противоречие двух понятий! А между тем, развиваясь, становясь, вещи
одновременно и уже существуют, и еще не существуют. Рождение и
смерть—что может быть более противоположным? И тем не менее ро¬
ждение каждой клеточки тела есть одновременно смерть, отмирание
старой клеточки. «Диалектика,—дает свое, быть может, наиболее глу¬
бокое определение Ленин,—есть учение о том как могут быть
н как бывают (как становятся) тождественными про¬
тивоположности—при каких условиях они бывают тожде¬
ственны, превращаясь друг в друга,—почему ум человека не должен
*) Н. Ленин. Еще раз о профсоюзах.

128
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
брать эти противоположности за мертвые, застывшие, а за живые,
подвижные, превращающиеся одна в другую».
Действительное, избавленное от односторонности, знание предмета
требует изучения всех его сторон, всех связей и опосредствовании—
говорит Ленин. Спрашивается, но разве мы на практике действительно
всегда изучаем все те многочисленные связи, которыми предмет связан
с окружающим миром и некоторые из которых, быть может, пока нам
еще недоступны? И не противоречит ли себе Ленин, говоря тут же,
что «если мне нужен стакан сейчас, как инструмент для питья, то мне
совершенно не важно знать, вполне ли цилиндрическая его форма и дей¬
ствительно ли он сделан из стекла, но зато важно, чтобы в дне не
было трещины, чтобы нельзя было поранить губы, употребляя этот
стакан». Нет, не противоречит, так как указывает, что знание всех
связей предмета это только «вопервых». «Вовторых» тот же предмет
нужно изучать в его самодвижении, в его развитии, в измене¬
нии его употребления, в изменении его связей с окружающим
миром. Другими словами, точка зрения диалектики—это не просто
изучение действительности в ее связях и соотношениях и не просто
изучение ее в ее развитии, но то и другое вместе, одновре¬
менно: связь, соотношение объектов нужно изучать
в их движении, развитии. Стороны и свойства объектов обна¬
руживаются не сразу, но в конкретном развитии самих предметов,
в различном к ним подходе, в разном их употреблении. Лишь в дви¬
жении связей предметов обнаруживается и тождество в них противо¬
положностей. Поэтому именно всестороннее изучение требует не изуче¬
ния всех сторон сразу, но по мере того, как они обнару¬
живаются, по мере того, как эти свойства выявляются в самом
«движении» предметов,—в их конкретном развитии или в изменении
их назначения, их употребления: «диалектика требует всесторон¬
него учета соотношений в их конкретном развитии»1).
Изучать явление всесторонне, во всех его связях, это значит—
изучать его 6 его изменяющихся связях, изучать самый
процесс изменения этих связей, переходы одних связей
в другие. Каждая особая связь явления с окружающим миром характе¬
ризуется особой, внутренней, в этом явлении обнаруживающейся
закономерностью: изменяется характер связи, изменяется вместе
с тем и закономерность, управляющая явлением, переходит в новую
закономерность. Изучая поэтому каждый раз особую, связывающую
все стороны явления, закономерность, нужно одновременно помнить и
!) Н. Ленин. Еще раз о профсоюзах. Собр. соч., т. ХУШ, ч. 1, стр. 57.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ДИАЛЕКТИКИ 129
об ее относительности, о том процессе внутреннего
изменения и развития, в котором явление переходит, пре¬
вращается в новое явление. С другой стороны, выдвигая каждый
раз другие изучаемые связи, нужно не забывать и о том общем
процессе изменения и развития, который связывает все эти разно¬
образные связи в одно явление, который связывает это по¬
следнее явлепие и с предшествующими, и с сопут¬
ствующими, и о последующими явлениями. Человек растет,
созревает, стареет, все клеточки его тела изменились, но это все
тот же человек; назначение стакана меняется, но он остается тем же
стаканом; капитализм переходит в свою новейшую, империалистиче¬
скую фазу, но он от того не перестает быть капитализмом. Иными
словами, как бы ни изменились связи предмета с другими предметами,
но есть- некоторые более устойчивые, более постоянные стороны
и свойства, которые сохраняются втечение определенного периода
и делают из предмета или явления нечто целое, одно и то же
явление, один и тот же предмет.
Но от чего же зависит изменение связей предмета, его развитие,
изменение его назначения и т. д.? Если речь- идет о сложном, орга¬
ническом явлении или явлении общественном, то здесь прежде всего
нужно искать внутренних, самому явлению присущих движущих
сил, обусловливающих данное развитие (потому и—«с а м о-движение»):
нужно искать,—как это мы выясним далее,—в накопляющемся содержа¬
нии данного явления, в самом процессе его роста обнаруживающихся в
нем противоречивых тенденций, борьба которых и ведет к изменению
характера явления, его формы, его строения. Но здесь имеется и дру¬
гая сторона. Движение, развитие, отчасти и в природе, а в особен¬
ности в общественной жизни, оно протекает не «само по себе», но
связано с практической деятельностью человека. Даже
явления природы—те именно явления природы, с которыми нам при¬
ходится сталкиваться и которые мы поэтому и ставим своей задачей
изучать,—все они уже подвергнуты в большей или меньшей сте¬
пени воздействию человека, рассматриваются нами о точки
зрения поставленных нами практических целей. Еще теснее наша
практическая связь с общественными явлениями; ведь самое разви¬
тие и изменение общественных явлений совершаются только посред¬
ством практической деятельности людей. Объекты нашего изучения,
как мы это уже выяснили, это не абстрактная природа, и не аб¬
страктная общественная жизнь-, но прежде всего наша собственная,
человеческая предметная деятельность,—взаимодействие природы с че¬
ловеком. Практическая деятельность человека определяет развитие и
Курс теории исторического материелизма	9

130
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
изменение объектов его изучения, определяет, стало быть-, и те кон¬
кретные связи и стороны объектов, которые в этом движении вы¬
являются.
Отсюда третье основное положение диалектики, устанавливаемое
Лениным: «вся человеческая практика должпа войти
в полное «определение» предмета и как критерий истины
и как практический определитель связи предмета с тем, что нужно
человеку» *). По отношению, например, к растущему на полях хлебу
это определение практики выразится таким образом, что ботаник будет
определять его с точки зрения классификации растений, а крестьянин
с точки зрения полновесности зерна и обилия колосьев, а художник
с точки зрения общей красочности природы. В общественной жизни
включение практики в «определение» общественных явлений скажется
на том, что, с одной стороны, мы полнее, последовательнее, глубже
будем проводить по отношению к ним наш объективизм, объективно
рассматривая и нашу деятельность в ряду других явлений; с другой
стороны, мы займем определенную партийную точку зрения, точку
зрения определенного класса, оценивая те же объективные явления
с точки зрения наших потребностей, наших целей, выгодности их для
нашего класса.
Изучение явлений в процессе развития, изменения обнаруживаю¬
щихся в этих последних связей, оценка их с точки зрения нашей
практики означают, иными словами, необходимость рассматривать эти
связи и соотношения объектов каждый раз конкретно, а не
абстрактно. Если в нашем теоретическом анализе мы и основываемся
на некоторых общих, абстрагированных от конкретной действительно¬
сти положениях, то зато в дальнейшем необходимо приходим к особен¬
ностям данного явления, к рассмотрению его с той или иной опре¬
деленной точки зрения, в том или ином определенном отношении.
Отсюда четвертое правило диалектики:	«абстрактной истины
нет, истина всегда конкретна».
«Конкретное», как мы уже указывали, буквально значит «сращен¬
ное»—сращенное из многих свойств и сторон, связывающих его с окру¬
жающей средой; конкретное многостороннее, а потому связано многими
условиями. t«Конкретное,—говорит Маркс,—конкретно потому, что оно
есть соединение многих определений, единство в мно¬
гообразии. В мышлении оно выступает поэтому как процесс
соединения, как результат, а не как отправной пункт, хотя в дей¬
ствительности оно истинный отправной пункт, а потому и отправной
*) II. Лен и н. Еще раз о профсоюзах.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ДИАЛЕКТИКИ 131
пункт созерцания и представления» *). В процессе мышления мы
всегда начинаем с явления, представляющегося нам конкретным, раз¬
лагаем его на абстрактные определения, отношения, понятия, а затем,
связывая их в единство, мы снова мысленно воспроизводим
это конкретное и приходим к богатой целостности определений и отно¬
шений. Что же такое, в этом случае, конкретная истина? Объектив¬
ной истиной мы называем соответствие между содержа¬
нием нашего сознания и отражающимся в нем объ¬
ектом: если наше представление об объекте соответствует его объ¬
ективным свойствам, связывающим его с другими объектами, если оно
приспособилось к ним, то это представление истинно; если оно не охва¬
тывает этих свойств и сторон, а следовательно, и условий, в которых
дан объект, то оно ложно. Вполне объективной истиной мо-
жетбыть поэтому лишь конкретная истина; лишь в ней
мы охватываем в целостной совокупности определений объект с самых
различных сторон, в различных связях его каждый раз с дру¬
гими, одновременно данными объектами—каждый раз в дан¬
ных условиях существования объекта. Поэтому «абстрактной истины
нет», так как в абстракции мы рассматриваем изолированно лишь отдель¬
ные свойства объекта или ряд его свойств, но взятые вне данных
условий, вне связей нашего объекта с другими одновременно данными
объектами. Эти связи, эти конкретные условия порождаются самим
развитием объекта или его изменяющимся употреблением, которое ста¬
вит объект в новые условия, в новые связи. Поэтому чем меньше мы
знаем о конкретных условиях, в которых протекает явление, тем
менее мы вправе утверждать о нем те или иные определяющие
положения, считать эти положения объективной истиной. «Благо или
зло дождь—это вопрос отвлеченный,—замечает Н. Г. Чернышевский,—
определительно на него отвечать нельзя: иногда дождь приносит
пользу, иногда, хотя и реже, приносит вред» 2).
Мы, однако, уже знаем, что человеческое познание никогда не
охватывает действительности сразу, целиком, во всех ее многочислен¬
ных связях и отношениях, что человеческое познание представляет
из себя долгий развивающийся процесс, которого не начинает и не
заканчивает отдельный человек, который связан со всем историче¬
ским развитием человечества, в котором лишь постепенно открываются
нам свойства и стороны вещей. Наше познание многообразных свойств
*) К. Маркс. Введение к критике полит, экономии.
2) Н. Г. Чернышевский. Очерки гоголевского периода русской ли¬
тературы.
9*

132
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
и сторон объектов поэтому никогда не охватывает полностью все
имеющие место отношения и связи, оно не безусловно, не абсо¬
лютно: абсолютное познание объектов человеческим родом осуще¬
ствляется лишь в бесконечном ряде открываемых отдельными
людьми относительных истин об этих объектах.
Значит ли это, что наше познание предметов никогда не является
объективной истиной, что «истина» представляет собою лишь удобную
форму организации нашего мышления, а не соответствие этого мыш¬
ления объектам? Разумеется, нет. Диалектический материализм отвер¬
гает в равной степени и точку зрения «объективного» идеализма,
согласно которой мы в состоянии сразу познавать «вечные», «неизмен¬
ные», «абсолютные» истины, и мнение «субъективного» идеализма, что
представление об истине зависит лишь от свойств нашего сознания.
Конечно, некоторые высказываемые нами истины имеют абсолютное,
неизменное значение. Несомненно, что такой «абсолютной» истиной бу¬
дет и то, что Волга впадает в Каспийское море, и то, что Наполеон
умер в таком-то году, и то, что цветок имеет столысо-то лепестков.
Все эти «плоскости», по выражению Энгельса, конечно, представляют
из себя абсолютную, объективную истину, но от них «немногим можно
поживиться» (heimtragen), и смешно применять громкие слова к обык¬
новенным вещам х). Зато каждая менее банальная истина, имеющая
целью установить связи и свойства явлений—это в особенности ка¬
сается общественно-исторических явлений,—каждая такая истина имеет
лишь относительное значение, т. е. остается истиной лишь до тех
пор, пока наше познание не идет дальше и глубже. Объективна ли,
однако, такая относительная истина? Да, она объективна—в тех
пределах, в каких остается истиной,—в пределах нашего теперешнего
достижения; она лишь относительно верна, но все же отражает объ¬
ективные свойства вещей. Потому что эти последние суще¬
ствуют независимо от нашего сознания, но в отдельных своих
свойствах постепенно охратываются нашим, приспособляющимся
к объективной логике вещей, сознанием. Чем конкретнее наше
познание, тем (более обективно оно. И здесь нам при¬
ходит на помощь наша практика. В конкретную связь вещей
всегда включена, если только она здесь имеет место, наша че¬
ловеческая деятельность, преследуемые ею цели и
задачи. В общественной жизни немалую роль играют наши цели,
интересы нашего класса и т. д. для определения того, с какой стороны
следует подходить' к изучению создавшейся исторической обстановки,
1) Ф. Энгельс. Аити-Дюрииг, стр. 115.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ДИАЛЕКТИКИ 133
с какой точки зрения ее изучать, какие связи и отношения рассматри¬
вать в первую очередь.
Материалистическая диалектика в этих наиболее характерных своих
чертах представляет собой наиболее общую теорию научного
познания или, иными словами, наиболее общую методологию.
Эти черты ее получают тот или иной специфический характер,
в зависимости от того, применяется ли она к изучению природы, образуя,
по выражению Энгельса, диалектику природы, или она рас¬
пространяется на познание человеческого общества и выступает как
диалектика общественного развития, или же, наконец, она
проявляется как субъективная диалектика, как диалектика
наших понятий, суждений и т. д., как диалектическая логика.
Но наиболее общие ее законы,—ее понятия, ее категории,—т. е. те
общие рациональные логические формы, в которых мы ста¬
раемся охватить все связи и все развитие бытия и сознания,—они сохра¬
няют свою силу и правильность для всех указанных областей.
И в этом отношении диалектику, как наиболее общий метод мар¬
ксистского познания, нужно решительно противопоставить внешне сход¬
ным с ней точкам зрения эклектизма и релятивизма, нужно
установить их коренное отличие. Точка зрения эклектики подходит
к явлениям и «с одной стороны» и «с другой стороны», изучая как
будто явление с различных сторон. И это придает ей внешне «объ¬
ективный», наиболее беспристрастный характер. Диалектика также
соединяет в изучении различные, видимо противоположные стороны
вещей, изучает вещи синтетически, т. е. конкретно—в связях
этих их различных сторон. Но в изучении явлений она всегда исходит
из объективной основы «одной» и «другой стороны» явления:
в основу изучения ею кладутся одни какие-либо определенные начала,
принципы. Воздействия различных сторон явления рассматриваются ею
не в отдельности каждое, но как взаимодействие, проте¬
кающее на определенной основе; воздействие это рассматри¬
вается с одной какой-либо определенной точки зрения, выдвигаемой
самим объективным развитием явления. Эклектик же видит отдельные
стороны явлений, но не понимает внутренней связи этих сторон.
Таким же образом от диалектики нужно отличать довольно распростра¬
ненную точку зрения релятивизма (относительности) и софистики.
Релятивизм утверждает, что наше познание относительно, что отно¬
сительны и устанавливаемые нами в явлениях противоположности, но он
вовсе отрицает существование объективной, от нас независимой истины.
Диалектика, разъяснял Ленин, «включает в себе момент релятивизма,
отрицания, скептицизма, но не сводится к релятивизму, т. е. при-

134
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
знает относительность всех наших знаний не в смысле отрицания объ¬
ективной истины, а в смысле исторической условности приближения на¬
ших знаний к этой истине» 1). «Всесторонняя, универсальная гибкость
понятий, гибкость, доходящая до тождества противоположностей,—
вот в чем суть. Эта гибкость, примененная субъективно, равна эклек¬
тике и софистике. Гибкость, примененная объективно, т. е. отра¬
жающая всесторонность материального процесса и единство его, есть
диалектика, есть правильное отражение вечного развития мира» 2).
Однако наиболее общее и важное значение имеет противоположность,
существующая между диалектикой и метафизикой, метафизическим
мышлением, метафизической точкой зрения на явления.
Метафизикой называли до Гегеля ту часть философии, которая раз¬
решает вопрос об абсолютной, безусловной основе, о сущности
бытия; разрешавшие так или инале этот вопрос философские системы
называли метафизическими системами. Гегель употребил это выражение
для обозначения противоположной диалектике точки зрения, принимаю¬
щей относительные истины и привычные определения предметов как
окончательные и безусловные. Метафизика имеет дело не с процессами,
но преимущественно с предметами, как с чем-то совершенно го-
товым и законченным. «Для метафизика вещи и их отражения
в уме—понятия—представляют собой отдельные неизменные, застывшие,
раз навсегда данные объекты исследования». Точно так же остается
скрытой для мыслителя-метафизика связь, взаимодействие, существую¬
щее между явлениями, между зачастую внешне-противоположными ве¬
щами и понятиями. «Мышление метафизика,—говорит далее об этом
Энгельс,—вращается исключительно в непосредственных противополо¬
жениях: да—да, нет—нет, а что сверх того, то от лукавого. Для
него данная вещь либо существует, либо не существует, данная вещь
точно так же не может быть а а м а собой и в то же
время иной. Положительное и отрицательное абсолютно исключают
друг друга: причина и следствие находятся в таком же постоянном
противоречии между собой» 3).
Так строится «аристотелевская», формальная логика—в про¬
тивоположность логике диалектической, учитывающей те конкретные
условия, в которых могут оказаться тождественными, могут совпадать
противоположные понятия, рассматривающей предметы в движении,
в сцеплении, в их возникновении и уничтожении. Однако было бы оиш-
*) Н. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм, стр. 133.
2) Его же. Конспект «Науки логики» Гегеля.
8) Ф. Энгельс. АнтИ-Дюринг, стр. 20—21,

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ДИАЛЕКТИКИ ДО ГЕГЕЛЯ
135
бочно видеть в метафизическом мышлении одно сплошное заблуждение
человечества. Метафизическое мышление—это станет ясно из истории
диалектики—представляет собой совершенно необходимый исто¬
рический этап на пути развития нашего познания, один из оттенков,
через который проходило движение человеческого познания к объек¬
тивной истине: прежде чем говорить о связи и взаимодействии явлений,
прежде чем изучать их как процессы, их нужно было сначала
изучить как предметы, т. е. со стороны некоторых, наиболее
устойчивых отношений и свойств этих явлений. В известных пределах—
пока мы не выходим за пределы рассмотрения этих наиболее устойчи¬
вых связей и отношений—правомерно поэтому и метафизическое мышле¬
ние с его формально-логическими определениями. Но стоит только выйти
за эти пределы, как уже обнаруживается недостаточность и неправо¬
мерность метафизики, обнаруживается необходимость перейти к более
высокой точке зрения на явления—точке зрения диалектики.
2.	Историческое развитие диалектики до Гегеля.
Хотя диалектическое воззрение возникает в своих основных чертах
уже в глубокой древности, однако оно очень медленно пробивает себе
путь сквозь метафизические навыки мышления, медленно развивается
и укрепляется.
И сейчас еще огромное большинство буржуазных ученых склонны
видеть в марксистской диалектике одну «гегельянскую ехоластикр,
отождествлять ее с софистикой и т. д.: так смотрит на диалектику,
в частности, большинство естествоиспытателей, хотя в своей практи¬
ческой исследовательской работе они сами, бессознательно для самих
себя, должны зачастую становиться на точку зрения диалектики. При¬
чин такому отношению со стороны ученых очень много, вплоть до причин
социально-политического характера, и они могут окончательно уясниться
лишь с изучением истории диалектики. Но эта история прежде
всего есть история развития диалектического материализма: мы
уже знаем, что последовательный материализм неминуемо ведет к
диалектическому воззрению, равно как последовательное проведение
диалектической точки зрения неизбежно обнаруживает материалисти¬
ческие моменты даже у наиболее последовательных философов-пдеали-
стов. Однако тесная связь диалектики с материализмом долгое время
была чужда общественному сознанию. Идея всеобщего развития и
изменения бытия выдвигалась очень часто отдельными мыслителями
без отчетливого понимания связи этой идеи с диалектическим мышле¬
нием. С другой стороны, диалектика понятий развивалась многими

136
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
философами, отнюдь1 пе стоявшими на точке зрения развития бытия
и принадлежавшими к идеалистическому лагерю.
Мысль о том, что наблюдаемые нами многие отдельные пред¬
меты окружающего мира в действительности связапы между собой в
некоем общем единстве, .что эта связь их «т е ч е т», изменяется,
развивается, что в этой связи и в этом развитии явлений одна проти¬
воположность превращается в другую,—эта мысль бродит уже в ранних
отвлеченных обобщениях греческих философов, которые зачастую были
одновременно выдающимися естествоиспытателями и математиками,—
в их ранней «натур-философии», т. е. философии природы.
«Здесь диалектическое мышление выступает еще в первобытной
простоте,—замечает Энгельс...—Так как греки еще не дошли до
расчленения, до анализа природы,—то она у них рассматривается еще
как целое, в общем и целом. Всеобщая связь явлений в мире не
доказывается в подробностях: для греков она является результатом
непосредственного созерцания. В этом недостаток грече¬
ской философии.., но в этом же заключается ее превосходство над
всеми ее позднейшими метафизическими соперника)ми» 1).
Так, школа знаменитого математика Пифагора видит во вселенной гар¬
моническую систему чисел и их отношений; здесь уже содержится—
правда, еще без учета качественной стороны, но все же смелая для той ранней
эпохи мысль о необходимости сведения всего сущего к количественным отно¬
шениям и о подчинении его определенным законам; наконец, сама земля
представляется пифагорейцам движущейся планетой. Анаксимандр Милетский
цредставляет себе мироздание как вечный круговорот вещей, в котором идет
борьба противоположных начал: «холодного» и «теплого». У него мы находим
уже мысль, что человек произошел от рыбы! У Эмпедокла также идет борьба
двух начал: «раздора» и «дружбы», при чем менее совершенные существа
возникают ранее более совершенных.
Особенно ярко проявилась та же идея у философа, жившего в эпоху
зарождения греческого торгового капитала и отразившего—согласно не¬
многим уцелевшим от него отрывкам—и социальные противоречия эпо¬
хи, и настроения уверенной в конечной победе «разумного» феодаль¬
ной аристократии—у Гераклита Темного из Эфеса (VI в. до P. X.).
Пришедший в движение мир представляется ему в образе «вечно теку¬
щего потока»: «все течет—нет ничего задерживающегося». Первичная
материя, «первоогонь» принимает различные формы вещей: «порядок ве¬
щей был изначала, есть и будет вечно живым огнем, по определенной
мере возгорающимся и погасающим»; «все меняется на огонь и огонь на
все, как вещь на золото и золото на* вещь». На всем изменяющемся
г) Ф, Энгельс.- Диалектика природы, стр. 129.

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ДИАЛЕКТИКИ ДО ГЕГЕЛЯ
137
и вечно обновляющемся в своем составе лежит печать* относитель¬
ности: «дважды не ступить нам в один и тот же поток, ибо все
новые и новые воды приливают в него» *); «мы ступаем в тот же поток—
и не ступаем в него, мы существуем и не существуем»,—в одном
и в том же виде и в одно и то же время. В этом вечном изменении
вещей одни элементы превращаются в другие, противополож¬
ные элементы; одно явление путем своего собственного
развития и в своей гибели порождает другое явле¬
ние. «Мудрость становится неразумием, благо обращается в бедствие»;«
«огонь живет, потому что умирает земля, воздух живет смертью огня,
вода живет смертью воздуха, земля—смертью воды», «болезнь делает
желанным здоровье, голод—насыщение, усталость—покой». Кажущиеся
противоположности в действительности связаны внутренней гар¬
монией и обусловливают одна другую. «Они не понимают, как рас¬
ходящееся в себе согласуется с самим собой», «в противоположности
и состоит единство»; «добро и зло едино»; «невидимая гармония лучше
видимой». Но превращение одной крайности в другую, создающее ми¬
ровую гармонию, протекает в процессе борьбы этих исчезающих и
возникающих противоположностей. Борьба, распря, «раздор», «война»—
«отец и царь», закон всего существующего; «на противополож¬
ном напряжении основана гармония мира, подобно гармо¬
нии лиры и лука, противоборствующее соединяется, и из негласного
создается прекраснейшая гармония, и все бывает благодаря распре».
Так, в зачаточной форме, мы находим у Гераклита все характерные
черты диалектического воззрения.
В дальнейшем развитии мышление греческой феодальной аристокра¬
тии получает реакционный, метафизический характер; противоречия
сосредоточиваются философами в признанном ими первоосновой мира
«мышлении»; в рамках идеалистических систем получает развитие
лишь* диалектика понятий. Торговая буржуазия Греции хотя и вы¬
двигает ряд материалистически мыслящих врачей, естествоиспытателей
и математиков, но она не дорастает до вполне философски-оформленно-
го, диалектического воззрения на мир. И только в материалистической
теории Демокрита мы находим ряд моментов, близких к материалисти¬
ческой диалектике. Движение является важнейшим характерным
свойством его атомов; они движутся в пустоте (небытии), и форма,
порядок, положение этих атомов создают между ними раз¬
личия, являющиеся причиной всего остального. Согласно новейшим
*) Кратил, ученик Платона, полагал в дальнейшем, что и один раз
нельзя спуститься в один и тот же поток, потому что воды его все ;время
меняются.

138
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
дапным, для Демокрита атом означал предел нашего развивающе¬
гося познания; он применяет уже метод измерения объемов при помощи
бесконечно -малых величин; геометрические фигуры рассматри¬
ваются нм в их движении, в переходе одной в другую.
В скептической (у Зенона, софистов) и в идеалистической филосо¬
фии греков (у Сократа, Платона) диалектика понятий получает
пышный расцвет, но она уже отрывается от своего материального базиса.
Философы тщательно обсуждают, анализируют одно за другим и при-
,мпряют в своих бесконечных «диалогах»—откуда и самый термин «диа¬
лектика», что значило, на первых порах, искусство обсуждения—
противоречивые понятия, выдвигающиеся в развитии мышления (как,
например, единое и многое, предел и беспредельность, форма и бесфор¬
менное). Они, однако, не сознают, что эти логические противоречия
являются лишь отдаленным мысленным отражением объективных про¬
тиворечий, находящих себе примирение в действительном бытии. Тем
не менее и эта разновидность диалектики сыграла весьма важную
историческую роль: она установила относительный характер наших
суждений, диалектические свойства мышления, формы понятий и их
развитие. В тот же период обозначилась и роль диалектики как особого
научного метода познания (у Аристотеля).
Как уже указывалось, в противоположность школе Гераклита, другая
группа греческих философов,—так называемые элеаты, во главе с Пармени¬
дом,—стремится найти за обманчивой множественностью явлений их единую,
неизменную метафизическую сущность. Зенон (V в.), ученик Парменида, под¬
крепляет его точку зрения в своих парадоксах, при помощи диалектических
противопоставлений. Он доказывает невозможность, с точки зрения последо¬
вательного здравого смысла, таких явлений, как движение, потому что,—если
это движение изобразить чисто математически,—быстроногий Ахиллес, оказы¬
вается, не в состоянии догнать черепаху. Он доказывает невозможность исчер¬
пать единую, непрерывную, «сплошную» величину, путем бесконечных ее
делений; доказывает относительный характер и недостаточность наших эмпи¬
рических впечатлений. В этой своей «отрицательной» диалектике, в ко¬
торой скептик Зенон выдвигает одновременную состоятельность противоречащих
друг другу положений, он использовывает уже н прием наводящих вопросов,
требуя на них односложных ответов и развивая таким образом свою мысль
«в чистом виде». Греческие учителя мудрости, софисты (Протагор, Горгий
и др.), отражающие настроения нового буржуазного общества, использовы-
вают те же диалектические приемы против натурфилософской метафизики
и для установления основных форм понятий в логике и грамматике. Но их
диалектика остается такой же отрицательно-критической: Протагор, например,
объявляет «мерой всех вещей», т. е. критерием всяких оценок, человек а,—
человеческое сознание, а не объективную, хотя и изменяющуюся действи¬
тельность; признавая относительным наше познание и наши оценки, он остается
на почве субъективного релятивизма, релятивизма чрезмерного, неогра¬
ниченного. Открывая противоречия повсюду,—в области этики, логики, грам¬

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ДИАЛЕКТИКИ ДО ГЕГЕЛЯ
139
матики и в политической жизпи, беспощадно опровергая все существующие
понятия и определения, софисты пе приходят, одпако, к положительным умо¬
заключениям, и их выводы носят двусмысленный, поддающийся произвольному
истолкованию характер. Их диалектика поэтому зачастую сводилась к тому,
что впоследствии получило название «с о ф и с т и к и», т. е. к искусству делать
парадоксальные и противоречивые выводы, оправдывая самые различные поло¬
жения. Критика софистов вызывает со стороны отживающего феодализма
умственную реакцию в лице возвращающих миру «устойчивость» Сократа и
Платона. Сократ исходит из онтологического учения об «идеях»,—т.-е. возвы¬
шенных, умопостигаемых, разумных образцах чувственных вещей; он 1гытается
поэтому разрешить поставленную уже софистами задачу—устранить про¬
извол в логических определениях, подводя все чувственные объ¬
екты под те или иные общие определения или «идеи». Проделывает он это
в наводящих вопросах своих диалогов, путем методического уяснения своей
мысли собеседнику,—своеобразного «акушерства» мысли (способом доказатель¬
ства от противного и т. п.). При этом Сократ, собственно, не столько уста¬
навливает новые понятия, сколько, страшась всего сомнительного, подводит
под уже имеющиеся в его уме понятия («идеи») те или иные частные случаи,
систематизирует их: его диалектика (несмотря на внешние приемы
«индукции») носит в сущности характер дедукции, выведения из «идеи»; это
не метод нового познания, но лишь метод критической проверки и системати¬
зации всего кажущегося знанием.
Дело систематизации понятий и дальнейшее оформление учения Сократа
о вечных элементах мира, идеях, продолжает его ученик Платон (У в.). Веч¬
ные образцы вещей, идеи, непостижимы сами по себе, но так как они обусло¬
вливают собой различные свойства вещей, то, следовательно, постигая, путем
мышления, эти свойства в понятиях, мы приобщаемся и к миру
самих идей: именно он отражается в нашем мышлении как система видо¬
вых и родовых понятий. Самое построение этой системы понятий происходит
следующим путем. Общее понятие не есть простая абстракция от чувственных
свойств или чувственных объектов, оно, по Платону, представляет собой
«припоминание» идеи: обращаясь к чувственным объектам, философ имеет-де
уже в сознании некоторое неясное представление об «идее», т. е. некоторый
критерий для оценки подводимых под «идею» объектов. Чтобы уяснить самому
себе и другим ту или иную предположенную, охватывающую вещи «идею»,
необходимо, говорит Платон, «упражняться посредством способа исследования,
который толпе кажется бесполезным и почитается болтовней», т. е. с помощью
диалектических противопоставлений: «предполагать не только, что что-либо
есть, и делать из этого выводы, но также и то, что данное положение не
есть. Лишь в этом случае упражнение окажется полезным»... «Если будет
предположено, например, что подобное существует или не существует, то нужно
исследовать, каковы результаты обоих предположений как для самого пред¬
положенного, так и для остальных вещей, не только в отношении к себе самому,
но и в отношении к другому» («Парменид»). Установив одно понятие, мы,
путем сравнения с ним иных понятий, переходим к более общему понятию
н т. д. Таким путем «разум при помощи диалектического рассуждения
непосредственно схватывает мысленное, строя предположения, устанавливая не
начала (как прежние натур-философы. И. Р.), но действительно лишь пред¬
положения, в качестве вступительных шагов, чтобы, исчерпав все предполо-

140
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
жения, достигнуть пачала всех вещей»,—помимо чувственпого познапия...
Идя таким путем, мы постепенно «сумеем различить одну идею, всюду
проходящую через многое, отдельпое, разобщенное одно от дру¬
гого, далее охватить многие отличные друг от друга идеи извне одной и,
с другой стороны, связывать это единое лишь с чем-либо одним из многого»1).
Диалектика, таким образом, для Платона—еще метод произвольного, логи¬
ческого искания истины, минуя объективный чувственный опыт. И тем не
менее, по мнению Гегеля, именпо Платон в своих рассуждениях первый пока¬
зал, как нашим мышлением примиряются возникающие в этом процессе мышления
противоположные понятия: единое и многое, неограничен¬
ное и предел, бесформенное и форма. Диалектика для Платона не
только метод философского обощения и различения понятий о реальных пред¬
метах. Поскольку ею постигается самая система идей, она одновременно
и метод «постижения сущности каждой вещи», «дар богов людям»,
«завершение всех наук»: примирение реальных противоречий протекает у него
в мышлении, а учение о мышлении сливается у него с учением о бытии,
подготовляя почву для будущих построений Гегеля.
Аристотель (IУ в.), поставил на ноги «стоявшую на голове» у идеа¬
листа Платона диалектику; он очистил ее от соприкосновения с идеа¬
листической метафизикой и возвратил ей значение научно-философского
метода. Диалектическое искусство Платона, бывшего для последнего
самоцелью и развившееся в иерархию понятий—идей, становится для
Аристотеля средством научного мышления и познания, средством
установления основных понятий и форм мышления. Та¬
кими основными понятиями являются для него вещь (субстанция)
и форма (качество).
Рассмотрение всех форм мышления у Аристотеля объемлется общим термд-,
ном «логики», которая у него делится на: «аналитику», т.-е. аналитическое
рассмотрение внешних форм, принимаемых мышлением в понятиях; на «фило¬
софию»—научное доказательство или исследование, исходящее из достоверных,
доказанных положений и принципов, носящее догматический характер; на
«диалектику»—научное доказательство или исследование, исходящее из
вероятных, но не ставших еще достоверными положений, и на «риторику»—
учение о правильном построении речи и словоупотреблении. Первые две части
образуют так называемую «формальную логику»; в третьей же части Аристо¬
тель отличает от догматически мыслящего «философа»—мыслящего гипо¬
тетически «диалектика», искателя новой истины. В основу познания
Аристотель—в противоположность тому, что о нем часто думают,—также кла¬
дет эмпирическое наблюдение и так называемую «полную» индукцию из ощу¬
щений, но он считает нужным дополнить это непосредственное, недоказываемое
знание—знанием «демонстративным», т.-е. делающим выводы из общих прин¬
ципов, разработав для этого приемы силлогистического «доказательства» (умо¬
заключения). Точно так же Аристотель вовсе не отрицает возможности суще-
*) См. Диалоги Платона: «Парменид», 135; «Государство», 511,
531; «Софист», 253.

ИСТОРИЧЕСКОЙ РАЗВИТИЕ ДИАЛЕКТИКИ ДО ГЕГЕЛЯ	141
ствованпя в познаваемых явлениях одновременно противоположных или проти¬
воречивых свойств. Но иначе должно обстоять дело осуждением: словес¬
ное выражение нашего суждения не допускает, согласно Ари¬
стотелю, двусмысленных ответов и взаимно исключающих положений;
оно должно быть вполне определенным при рассмотрении предмета в каком-либо
отношении, о какой-либо одпой точки зрения *). Среди «принципов», от которых
отправляется умозаключающее мышление, Аристотель различает принципы,
«заслуживающие доверия не вследствие мнения о них других лиц, но досто¬
верные сами по себе», и припципы «вероятные, общепринятые всеми или мудре¬
цами», являющиеся лишь временным допущением, гипотезой: именно
от последних отправляется диалектический силлогизм. С его помощью «легко
аргументировать с какими-либо предположениями», «отвергать все для нас не¬
подходящее» : «имея возможность обсуждать (предмет) содной и другой
стороны, легче проследить в отдельных случаях истинное и ложное». Но
значение диалектики, по Аристотелю, еще большее. О принципах той или
иной науки нельзя сказать ничего определенного, ибо эти принципы сами соста¬
вляют основу познания, а между тем нужно избежать слишком слепого до¬
верия к ним. «Поэтому необходимо обсуждать их при помощи тех (методов),
которые употребляются при рассмотрении отдельных вероятностей. Но этим
собственно и по преимуществу и занимается диалектика. Поэтому она является
разведчиком, открывающим путь к познанию принципов
в с е х н а у к». То же относится к установлению общих для всех наук научных
принципов: «диалектика же общается со всеми науками, с ее помощью пы¬
таются доказать общие принципы» 2).
Является сомнительным, действительно ли Аристотель признавал
диалектику как «искусство открытия» «более полезным и первым по
природе», чем основную, аналитическую часть своей логики, но несо¬
мненно, что, на-ряду с обычным в ту пору употреблением диалектики
для обсуждения предмета с различных сторон, он придавал ей и более
общее методологическое значение. Но и Аристотель не чувствует
связи диалектического мышления с развитием бытия, он не видит дей¬
ствительной связи «вещей» и «форм» в развитии: оторвав диалектику
от системы Платоновых «идей», он вместо с тем не усмотрел в ней
движущих законов самого бытия, только отражающегося в понятиях.
Поэтому его диалектика .чересчур формалистична, зачастую ударяется
в риторику и разменивается на мелочи. У Аристотеля диалектика уже
выходит из сферы диалога и приобретает монологическую форму, по
мысли, высказанной еще Платоном, .что «диалог» может быть и без¬
молвным и вестись в душе мыслителя.
J) Известный логический закон ((тождества» так формулирован Аристотелем:
«невозможно, чтобы одно и то же одновременно и существовало и не суще¬
ствовало в одном и том же и по отношению к одному и тому же, при одной
и той же верности всем началам». («Метафизика, III, 3.)
2) См. у Аристотеля: «Analit. Poster.», lib. I, с. XI; «Topic», lib. I, с. И ДР*

142
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
Из позднейших греческих философских школ скептики восприняли из
диалектики лишь «софистику» и «эристику», т.-е. искусство спора. Стоики
же (III в. до н. э.), которые отчасти воскресили динамическое миросозер¬
цание Гераклита, сохраняют представление о диалектике, как о совокуп¬
ности методов познания, как о «скелете» философского мышления;
они включают именно в нее как аналитику и систематику понятий, так
и теоршо позпанпя. Необходимо также остановиться на некоторых диалекти¬
ческих моментах так называемой «александрийской» философии неоплато¬
ников (у Плотина, особенно у Прокла, Ш—У вв. н. э.) в их учении
о сущности бытия. В этой по существу реакционной и религиозно-мистической
философии, в которой материальный мир окончательно теряет свою реальность,
впервые появляется знаменитая «триада», использованная впоследствии Ге¬
гелем и ставившаяся так часто в укор марксизму *). Верховная «идея»,
«разум», согласно их учению, выходит за свои пределы (так называемая «эма¬
нация») и движется к разнообразию, создавая «из тождественного и иного
единое третье», причем, «возникнув из тождественного и иного, новое возни¬
кающее обладает природой быть итождественным, идругим». В основе
всей совокупности вещей лежит закон триадического развития. Произведение,
с одной стороны, подобно производящему, с другой стороны, отличается от
него, как производное от первичного. «Но так как так называемое произве¬
дение все-таки зависит от своей причины и родственно ей, то, несмотря на
свое отделение от причины, оно стремится к ней, пытается подражать ей на
низшей ступени и объединиться с ней. Бытие произведенного в про¬
изводящем, исхождение его из последнего и возвращение
к нему—таковы три момента, благодаря которым совокупность вещей раз¬
вивается из своей первоосновы» 2). Это триадическое движение неоплатоников,
производящее все мироздание, носит преимущественно логический, а не вре¬
менный характер и несколько напоминает будущие построения Гегеля. Но,
в противоположность Гегелю, диалектика неоплатоников реакционна; она
символизирует скорей деградацию, чем эволюцию; произведения совершенного
в себе «разума» все более и более несовершенны и представляют его низшие
ступени. Их первосущность как бы постепенно «расходует» себя, в то время
как у Гегеля первоначальная абстракция «обогащается» в развитии конкретным
содержанием.
Пришедшая на смену древней философии средневековая схоластика
восприняла не метод Аристотеля, но временные результаты его изыска¬
нии; она исказила его понимание взаимоотношений между формальной
логикой и орудием гипотезы, диалектикой, и сохранила из последней
чисто внешнюю, казуистическую сторону. Почва для нового по¬
нимания диалектики подготовляется в дальнейшем материалистической
Некоторые критики марксизма, утверждающие, что в основе «триады»,
в ее философском прошлом, лежат те или иные религиозные представления,
быть может, и правы. Но они забывают, что и религиозная диалектика есть
не более как отдаленное и фантастическое отражение диалектики действитель¬
ного мира.
2) Э. Целлер. История греческой философии, стр. 325.

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ДИАЛЕКТИКИ ДО ГЕГЕЛЯ
143
философией, которая вернулась* к опытному, естественно-научному по¬
знанию и выдвинула идею причинной связи и взаимозави¬
симости явлений. Революционное естествознание, освободившееся
от пут теологии, дает начало гигантскому развитию наук и толкает
мыслителей к чисто стихийному материализму. Но так как область* есте¬
ствознания была слишком велика для того, чтобы с ней можно было
сразу справиться, то вначале оставлялась без внимания область слож¬
ных органических явлений; «первое место заняла элементарней¬
шая область естествознания, механика земных и небесных тел,
а наряду с ней, на службе у нее, открытие и совершенствование ма¬
тематических методов»1). Здесь делают свои великие откры¬
тия: Коперник, Кеплер, Декарт, Галилей, Лейбниц, Ньютон. Естество¬
знание направляется главным образом на расчленение и математический
анализ явлений природы, а потому важнейшая идея материалистиче¬
ской диалектики, идея всеобщего развития вещей, оформляется очень
медленно. Мы имеем преимущественно логическое развитие в идеа¬
листических системах. И лишь у немногих философов обнаруживается
гераклитовское понимание относительного характера про¬
тивоположностей, противоречий действительного бытия,—пони¬
мание того, что взаимозависимость их, «борьба» и превращение одних
в другие толкают вперед самое развитие бытия.
Так, у епископа Николая Кузанского (ХУ в.) мы находим следы религиоз¬
ной диалектики в его воззрении, что в «мистическом созерцании» нашей душой
бога происходит совпадение всего кажущегося нам противоположным (coinci-
dentia oppositorum).
У гениального естествоиспытателя и мученика инквизиции Джордано
Бруно (XYI в.), который воспринял в пантеистической форме идеи
Аристотеля и неоплатоников, мы находим, наряду с учением о беско¬
нечности мира, и мысль о всеобщем развитии бытия,—в его диалекти¬
ческих особенностях. «Форма», согласно Джордано Бруно, есть дея*
тельный разум, внутренне присущий, имманентный материи, форми¬
рующий материю изнутри, как внутренний художник мира: «материя
не без форм, а скорее содержит их все»; материя проникает весь мир
и сама преобразуется, производит из своего лона бесконечность
форм. «То, что было раньше семенем, становится травой, потом коло¬
сом, затем хлебом, питательным соком, кровью, животным семенем, за¬
родышем человека, трупом, затем опять землей, камнем и другой мас¬
сой». Вся вселенная не механически составляется, но органически
развивается из своей первоосновы, великов развивается из малого, и
*) Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 157.

144
маферйАлйстическая Диалектика
потому самое великое и самое малое суть1 крайние точки одного ряда:
«не составлением, но разделением и развитием возни¬
кают вещи». Но «найти пункт объединения их не есть* еще самая
важная тайна: настоящая и глубочайшая тайна искусства состоит в
том, .чтобы развить из одного и того же принципа также
его противоположность». Ту же мысль о развитии материи,
которое подчиняется иммапентным, внутренним силам, мы находим в
зародыше и yi Бэкона: движение для него—первое и самое важное
свойство материи, движение «как стремление, как жизненный дух, как
напряжение» (Маркс).
Еще заметнее, но в болев мистической форме, проступает идея диалекти¬
ческого развития в «философии самоучки»—крестьянина-сапожника Якова
Беме (XYI в.). Материя, олицетворяемая им в лице бога, испытывает «му¬
чения», порождая из себя противоположности: бог порождает Люцифера, добро
необходимо из своих собственных недр производит зло. Первичные «формы»
вещей, присущие им силы порождают присущие им качества, их «отдельные
природы», путем недоступного чувствам «скрытого процесса».
Однако в большинстве философы и естествоиспытатели были тогда
далеки от подобных воззрений, они интересовались лишь простран¬
ственной протяженностью: исследования же сменяющих
одна другую форм жизни во времени еще не существовало. Поэтому
ученые философы-математики не замечали того, что чем глубже шло
математическое расчленение природы—особенно вместе с
введением переменных в е л и ч: ин,—тем явственнее математика
сама вступала в область диалектического изучения.
Успехи математического естествознания, в связи с астрономическими откры¬
тиями Коперника, Кеплера и др., приводят к тому, что Галилей (начало
XYII в.) провозглашает математику единственно научным способом понимания
всего существующего. Качества сохраняют чисто субъективное значение, и лишь
количества составляют истинный объект научного познания. Необходимо раз¬
ложить, путем анализа, чувственные восприятия на их простейшие составные
части, свести «качества» к движению материи и к тому или иному «количеству»
этого движения—поставить качества в зависимость от коли¬
честв. Одновременно тот же Галилей закладывает начала так называемой
«проекционной» геометрии, рассматривающей геометрические фигуры не в их
готовых формах, но в их образовании и переходе из одной формы
в другую. Точно так же Декарт в своей физике сводит многообразные ка¬
чества бытия к количественным отношениям, рассматривая лишь «деления,
формы, движения». «Имена и качества, которые мы даем вещам—наши суще¬
ствительные и прилагательные,—все это принадлежит человеческому языку;
природа знает только м.атематическую азбуку». На такой же
математической точке зрения, сводящей чувственные восприятия и формы к
движеншо материи, стоял, как мы видели, Гоббс. И аналогичный математиче¬
ский уклон чувствуется в «геометрическом методе» Спинозы, рассматриваю¬
щего «человеческие действия и желания, как если бы дело шло о линиях,

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ДИАЛЕКТИКИ ДО ГЕГЕЛЯ
145
плоскостях и телах». Но, сводя «качества» к «количествам», Декарт этим не
ограничивается; продолжив свой апализ в пределах самой науки о количестве,
математики, он делает весьма важные диалектические выводы. В своей анали¬
тической геометрии он пытается положить конец существовавшему в древности
делению на «раздельные» и «сплошные» величины, т.-е. величины арифметиче¬
ские и геометрические. Он обнаруживает в геометрической величине
свойства непрерывного изменения, подготовляя этим почву для
создания понятия переменных величин. К тому же понятию переменных
величин приходит н Ньютон со своим методом «флюксий», рассматривающим
взаимоотношения между текущими величинами и скоростями их изменения.
Эти «флюксии», по замечанию Гегеля, «не суть неделимые—форма, которой
пользовалась прежняя математика и которая содержит понятие определенного
в себе количества,—но суть исчезающие делимые. Далее, они суть
не суммы и отношения определенных частей, но пределы сумм и отношений»
(«Логика», ч. 1). В его окончательном виде понятие переменной величины
разрабатывается вводящим диференциальное исчисление Лейбницем (конец
XVII и начало XYIII в.). Сплошные величины образуются, по Лейбницу,
не через непрерывное движение самой величины, но через непрерывное при¬
бавление в ней бесконечно малых приращений. Нужно сказать,
что если Лейбниц подменяет причинную связь явлений целевой и логической
зависимостью, то зато он вводит весьма важное для диалектики понятие коли¬
чественной непрерывности. В основе познания у него лежит не
только получающий у него телеологическую окраску «принцип достаточного
основания», т.-е. закон логической обусловленности каждого явления, но и
«принцип непрерывности»—незаметной постепенности в движении и
изменении бытия *). Правильно истолкованный принцип непрерывности должен
иметь в виду непрерывность лишь количественных изменений, а не качествен¬
ных. Сам Лейбниц указывает, что в сложных вещах иногда небольшое изме¬
нение производит большое действие, т.-е. качественный скачок. Постепенный
переход качества наблюдается, по Лейбницу, только в наиболее простых
явлениях.
Углубление математического анализа, хотя оно и не было связано
с идеей развития бытщя, имело важное значение для развития диалек¬
тического мышления—для перехода от формальной логики к логике
диалектической. «Математика,—говорит Энгельс,—занимаясь величина¬
ми переменными, вступает в диалектическую область... Как математика
переменных относится к математике постоянпых величин, так и диа¬
лектическое мышление относится к метафизическомр 2). Такой же диа¬
J) «Природа пе делает скачков. Нет вообще ничего, кроме не¬
прерывного изменения; все кажущиеся разрывы сплошности свидетель¬
ствуют лишь о недостатках нашего познания; никогда движение пе начинается
непосредственно от покоя и пе переходит прямо в покой, а через меньшее
движение, так что покой можно назвать бесконечно малым движением».
(Лейбниц.)
2)Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр.
Курс теории исторического материализма	10

146
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
лектический характер несомненно носило стремление названных филосо¬
фов и математиков установить1 взаимозависимость между качествами и
количествами. Но так как им чуждой оставалась конкретная связь ко¬
личества и качества и последние мыслились метафизически-разобщенно,
то стремление это принимало механические формы голого «сведения»
качеств к количествам. Математическое расчленение природы посте¬
пенно приводит новое буржуазное общество к тому, что область опыта
отделяется от области рациональной его переработки, области философ¬
ского мышления,— приводит к крайностям чистого рацио¬
нализма и чистого эмпиризма. А этим самым укореняется
метафизическое воззрение на изучаемые явления. Расчленяя
мировое целое на его составные элементы, изучая отдельные пред¬
меты, отдельные явления, философская метафизика «заградила се¬
бе путь от понимания единичного к пониманию целого,
к проникновению во всеобщую связь сущего»*). Как исторический этап
развития мышления, метафизический метод в известном смысле был не¬
избежен и необходим. «Надо было исследовать предметы, прежде
чем можно было приступить к исследованию процессов. Надо было
сперва узнать, .что такое данный предмет, а потом уже изучать те
изменения, которые в нем происходят» 2).
«Что особенно характеризует рассматриваемый период,—говорит Энгельс,—
так это—образование известного цельного мировоззрения, центром которого
является учение об абсолютной неизменности природы. Согласно
этому взгляду, природа, каким бы путем она ни возникла, раз она уже имеется
налицо, остается всегда пеизменной, пока она существует. Планеты и спут¬
ники их, приведенные раз в движение таинственным «первым толчком», про¬
должают кружиться по предначертанным им эллипсам во веки веков пли, во
всяком случае, до скончания всех вещей. Звезды покоятся навсегда непо¬
движные на своих местах, удерживая друг друга благодаря «всеобщему
тяготению». Земля остается от века или от дня своего творения (в зависимости
от точки зрения) одинаковой, неизменной. Теперешние «пять частей света»
существовали всегда, имели всегда те же самые горы и долины, те же реки,
тот же климат, ту же флору и фауну, если не говорить об изменениях, внесен¬
ных рукой человека. Виды растений и животных были установлены раз па-
всегда при их возникновении, равное порождало всегда равное, и Линней
(знаменитый ботаник XYIII в. И. Р.) делал уже большую уступку, когда
говорил, что, благодаря скрещиванию, местами могли возникнуть новые виды.
В противоположность истории человечества, развивающейся во времени, истории
природы приписывалось только возникновение в пространстве. За природой
отрицали всякое изменение, всякое развитие. Революционное вначале естество¬
знание оказалось вдруг перед насквозь консервативной природой, в которой все
Э Ф. Э п г е л ь с. Диалектика природы, стр. 129.
2) Его же. Людвиг Фейербах, стр. 59.

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ДИАЛЕКТИКИ ДО ГЕГЕЛЯ
147
было и осталось теперь таким же, каким оно было извечно, и в которой все
должно было оставаться до скончаиил мира или но веки воков таким, каким
оно было с самого начала 1).
Шаг назад, который сделало в этом отношении естествознание
XVII—XVIII вв., по сравнению с древне-греческой древностью, объ¬
ясняется тем, что и «наука все еще глубоко сидела в теологии.
Она повсюду искала и находила, в качестве последней причины, тол¬
чок извне, необъяснимый из самой природы» 2). То же убеждение
было в значительной мере свойственно поэтому и многим философам-
матерналистам и детерминистам. Вечное движение природы мыслится
ими или как совершающееся по одному неизменному кругу и приво¬
дящее к одним и тем же неизменным последствиям, или же как чисто
логическое развитие (у Спинозы): «разумное» и «естественное» ими
отождествляются. Если же идея развития природы и сохраняется у не¬
которых философов-рационалистов, например, у Лейбница, то мы имеем
здесь не монистическое понимание этого развития, но плюралистическое:
вечное изменение форм приписывается множеству независимых одна от
другой сил—субстанций (монад). В связи с этим теряется представле¬
ние о взаимозависимости качественных и количественных изменении.
Понятие революции отрывается в этот период от понятия эволю¬
ции: природные изменения, например, исчезновение старых и появление
новых видов животных и растений, объясняется «катастрофами» (на¬
пример, у зоолога Кювье); общественная революция представляется
чисто рационалистически, как изменение, производимое в об¬
щественном устройстве разумом, осознавшим заблуждения исторического
прошлого и возвратившимся к естественной природе вещей. Но все же
этот философский рационализм, поскольку он был мировоззрением рево¬
люционной буржуазии, часто бессознательно приводил ее идеологов
к диалектическому мышлению: такие проявления его мы находим у бле¬
стящего диалектика Руссо, у некоторых из стоявших в общем на мета¬
физической точке зрения французских материалистов (например, у Гель¬
веция). В гораздо большей степени сказался метафизический отпечаток
на чистом эмпиризме в Англии, где буржуазия рано одержала
политическую победу, а потому легко могла забыть о причинной связи
явлений и перейти от революционно-практических задач к «чистому
описанию»: отчасти это имеет место уже у Бэкона, еще более у Лок¬
ка, а в особенности—у Юма. Чувственные восприятия перестают быть
связью о внешним миром и превращаются в стену, отделяющую созна¬
4) Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 159.
1)	Там же.
10*

148
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
ние от этого мира; всякое рассуждение сводится к комбинации зна¬
ков—символов действительных вещей, вещи представляются готовыми,
неизменными и отграпичепиыми одпа от другой.
Не естествоиспытатели первые возвращаются к идее эволюции, а
философы.—Философ Кант, по выражению Энгельса, «пробивает брешь»
в представлениях, соответствующих метафизическому образу мышления,
и воскрешает пдею всеобщего развития бытия в своей «естественной
истории неба», впоследствии получившей название «канто-лапласовской
гипотезы». «Устойчивую солнечную систему Ньютона он разложил в
исторический процесс образования солнца и других планет...
Приэтом он уже сделал тот вывод, что это образование предполагает и
неизбежное в будущем уничтожение солнечной системы» *). Кант де¬
лает в ранних работах попытки вникнуть глубже в самый характер
эволюции; он обнаруживает местами понимание той роли, которую
играет «антагонизм», в частности «антагонизм интересов», в обще¬
ственном развитии. Диалектические противоречия приобретают таким
образом у него объективное значение. Однако идея развития у
Канта все же носит слишком общий и неопределенный характер: про¬
тиворечия действительного мира превращаются у него в дальнейшем
развитии его философии в абстрактные «антиномии», число которых
он ограничивает и разрешение которых он относит к области «непозна¬
ваемого».
Зато у последующих великих философов-идеалистов, у Фихте и
Шеллинга, развитие представляется уже в его диалектических осо¬
бенностях. Диалектика понятий у Фихте носит близкий материалисти¬
ческой диалектике характер универсального метода, хотя в его системе
«субъективного идеализма» развитие бытия совпадает, отождествляется
с развитием нашего мышления. «Объективный» идеалист Шеллинг уже
во многом предвосхищает Гегелеву диалектику—в особенности в своем
понимании роли противоречий и взаимоотношений между «свободой» и
«необходимостью»,—но и у него сохраняется еще метафизическая «бо¬
жественная первопричина».
В одной из своих ранних работ Кант отличает от идеальной или логиче¬
ской противоположности — противоположность реальную. В по¬
следней противоположные члены не исключают абсолютно друг друга, но могут
сосуществовать один с другим: развитие бытия состоит в том, что единство
распадается на эти противоположности, которые затем вновь создают это един¬
ство. Такое раннее диалектическое воззрение Канта на характер развития
нашло свое отражение в «философии истории» известного немецкого мысли¬
теля Гердера и, далее, в произведениях некоторых «натур-философов» (напри¬
^'Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 8.

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ДИАЛЕКТИКИ ДО ГЕГЕЛЯ
149
мер Окена). Впоследствии, однако, Капт измеияет свой взгляд на диалектику.
Основной метод отвлеченного познания, аналитический, представляется Канту
(в отличие от не дающих нам нового знания аналитических отдельных сужде¬
ний) как регрессивный синтез, который исходит из искомого поло¬
жения, как из данного, и восходит к условиям, при которых одних оно
возможно. Рассудочное познание приводит нас к разграничению явлений и
вещей в себе, лежащих, по Канту, за пределами опыта и познания. Однако
наш разум, по своему естественному устройству, не хочет ограничиваться
областью возможного опыта и стремится расширить познание за пределы
опыта: «субъективная необходимость соединения наших понятий в интересах
рассудка принимается нами за объективную необходимость определения вещей
в себе». Неизбежное стремление к обманчивым, «запредельным умозрениям» за¬
ставляет нас иногда использовать логику для мнимого «созидания нового со¬
держания знания»: тогда логика становится лишь «логикой видимости,
т. е. имеет диалектический характер». Чтобы бороться с этой «неизбеж¬
ной диалектикой чистого разума», нужна «предварительная критика способ¬
ностей разума». Поэтому в своей науке о чистом знании, в так называемой
((трансцендентальной логике», Кант—кроме аналитики, отыскивающей в фор¬
мальных элементах рассудка принципы всякой логической оценки,—выделяет
также и «трансцендентальную диалектику». Последняя—в отличие
от обычной логической диалектики древних, вскрывающей лишь формальные
заблуждения в умозаключениях,—есть, по Канту, «критика разума и
рассудка в его сверхфизическом применении», т.-е. критика
неизбежных диалектических поползновений разума. Из последних особой кри¬
тики заслуживают так называемые «антиномии», в которых выдвигаются
одинаково возможные положения (тезис и антитезис). Эти одинаково мыслимые
положения не подтверждаются опытом, но и не могут быть им опровергнуты.
Это—«естественная и неизбежная иллюзия, которая сохраняется даже тогда,
когда не обманывает нас больше». Разрешаются «антиномии», когда мы обна¬
руживаем, что наш анализ, направляющийся от обусловленных явлений, вообще
не может притти к их предполагаемым условиям,—так как они являются
непознаваемыми, по Канту, «вещами в себе. Таким образом диалектические
противоречия Кант из области опыта, в позднейший период, переносит за пре¬
делы его—в сферу «регулятивных принципов», трансцендентных идей.
В основе «наукоучения» Фихте лежит представление, что в нашем опьгге
неразрывно связаны две противоположности—вещь и сознание. От вещи, ле¬
жащей за пределами опыта, нельзя притти, по мнению Фихте, к мышлению;
поэтому в основу опыта нужно класть синтез бытия и созерцания (интелли¬
генции), имеющейся в нашем сознании. Сознание «я» есть акт, деяние,
из которого выводится весь опыт. Поскольку «я» действует, оно выделяет себя
из сознания и познает самого себя; в действии же постепенно отграничивается
от «я» наблюдаемое им бытие, как некая ему противоположность: «я» противо¬
полагает в «я» делимому (количественно определенному. И. Р.) «я»—делимое
«не я». Но то же деятельное развитие сознания говорит нам, что субъект
и объект лишь относительные, отнюдь не абсолютные противопо¬
ложности. Выделение из сознания «я»—это тезис, противоположение ему
«не я»—антитезис, сознание единства этих противоположностей—синтез. В дей¬
ствиях «я» заключается метод Фихте, метод обнаружения и разрешения про¬
тиворечий : абстрактное «я», проделав этот круг, превращается в коп-

150
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
кретное, охватывающее бытие, понятие. Таким же диалектическим путем
идет познание вообще, сводящее многообразие мира к единству и затем уста¬
навливающее синтез этого многообразия вещей, единую закономерность. Анти¬
тезис предполагает синтез, и наоборот: мышление одновременно антитетично
и синтетично, синтез невозможен без противоречия, которое есть
начало движения и развития самого мышлепия и отграничиваемого
в нем бытия. Нужно заметить, что идеалистический синтез Фихте не дает,
разумеется, действительного разрешения противоположности бытия и сознания.
В «натур-философни» Шеллинга,—в философии, близкой по своим построениям
к системам Спинозы и Джордано Бруно, и в то же время к платонизму,—основу
всего существующего составляет вечное, неподвижное и неизменное абсо¬
лютное тождество бытия и сознания,—некоторый «субъект-объект». Раз¬
витие бытия есть процесс самопознания этого «абсолюта»,—рост «субъективного»
и постепенный перевес его над «объективным», начиная от минимума, вплоть до
максимума «субъективности»—от незрелого сознания неорганической материи
до человеческого сознания. Внешне это развитие выявляется в «диференциро-
вании» бытия на бесконечный ряд вещей («потенций»), из которых каждая вещь
существует как член ряда и представляет собой каждый раз иное количествен¬
ное соотношение между «объективным» и «субъективным». С объективной сто¬
роны—«вещи», с «субъективной»—эти «потенции» суть вечные «идеи»: все умень¬
шающиеся в «вещах» моменты «объективного» можно отвлеченно представить
как реальный ряд, все возрастающие элементы «субъективного»—как идеаль¬
ный ряд. Борьба реального и идеального и синтез, примирение их
в абсолютном тождестве—таков один диалектический момент системы Шеллинга.
Нужно заметить, что, в противоположность Гегелю, «абсолют» метафизически
отрывается Шеллингом от самого развития, которое эта основа порождает,
становится чем-то внешним развитию («богом»), и что в дальнейшем, в пору
своего религиозного увлечения, Шеллинг вносит немало метафизики в свое
понимание взаимоотношений реального и идеального. Другой момент диалектики
заключается в понимании Шеллингом того, что в общественной жизни людей
«свобода» их (т.-е. сознательные действия) неразрывно связана с «необ¬
ходимостью». Он считает важнейшей проблемой философии вопрос о том,
как могут сознательные, свободные действия людей привести к необходимым,
неосознанным и нежелательным последствиям. И уже диалектически,
а не в духе старого метафизического «фатализма» рассматривает детерми¬
нированные человеческие действия.
Ha-ряду с этими представлениями философов-идеалистов мы нахо¬
дим на заре XIX в. представление о временно-историческом
развитии самого бытия. Развивая далее догадки и предвосхищения,
имевшие место еще с XVIII в. у «натур-философов» К. Вольфа, Тре-
вирануса, Окена и др., натуралисты Ламарк и Жоффруа Сент-Илер
выдвигают—в противовес воззрениям старого естествознания о неиз¬
меняемости видов—учение о том, что органические виды развились
путем приспособления их к условиям среды. Спорам этих ранних пред¬
шественников Дарвина со сторонниками теории постоянства видов уде¬
ляет большое внимание близкий им по своим научно-философским воз-

СИСТЕМА ГЕГЕЛЯ И ЕГО ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МЕТОД
151
зренилм, знаменитый поэт Гёте. Одновременно геологом Ляйеллем вы¬
двигается теория постепенной эволюции земной коры, которая устраняет
прежнее представление о внезапных геологических «катастрофах», якобы
преобразовавших поверхность земли и сопровождавшихся новыми актами
«творения» организмов.
Так и в философии и в естествознании подготовляется новое диа¬
лектическое воззрение на бытие, получившее наиболее полное и отчет¬
ливое выражение у Гегеля.
3.	Система Гегеля и его диалектический метод. Отличие
последнего от марксистской диалектики.
В своей величественной философской системе, охватывающей все
области бытия и сознания, Гегель стремится достигнуть высшего «син¬
теза» и избежать того, в чем он видит ошибки обоих своих предше¬
ственников: Фихте, выводящего чувственный мир из деятельности на¬
шего единичного сознания, и Шеллинга, у которого «абсолютное то¬
ждество» бытия и сознания, будучи основой всеобщего развития, тем
не менее не участвует, не осуществляется в этом дальнейшем развитии.
Верно то, говорит Гегель, что законы бытия тождественны
законам мышления; познаваемое нами бытие нужно рассматри¬
вать «не только как субстанцию, но и как субъект», как
сознание. Но бытие потому лишь и развивается по законам созна¬
ния, что наше единичное развивающееся человеческое сознание, наш
дух, есть некая составная часть всеобщего развивающегося мирового
сознания, абсолютного духа. Эту монистическую точку зрения
Гегель последовательно проводит в различных частях своей систе¬
мы, имеющих зачастую огромное значение для более углубленного
понимания метода марксизма: в «Феноменологии духа», где им рас¬
сматриваются ступени нашего познания объективной истины, в «Логике»,
где устанавливаются основные формы развития бытия и основные по¬
нятия нашего познающего разума, в философии природы и философии
духа, содержащей учение Гегеля о праве, о религии, его эстетику,
его историю философии и т. д.
Единичное чувствепное сознание, согласно Гегелю, не имеет сразу
полного, абсолютного знания о вещах; к этой истине сознание отдель¬
ного человека постепенно развивается, повторяя приэтом этапы, уже
пройденные развитием мирового духа, развитием сознания всего чело¬
вечества. Поэтому в своей «Феноменологии духа» Гегель- и рассматри¬
вает «развитие индивидуального сознания на отдель¬
ных его ступенях как сокращенное воспроизведение

152
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
ступеней, исторически пройденных человеческим со¬
знанием» 1).
Мы позпаем предметы так, как опи нам являются, но сознаем одновременно,
что за этими проявлениями лежит еще непозпанная их сущность, что истин¬
ного знания вещей мы еще пе достигли и что нужно итти еще глубже; и такое
постоянное сопоставление уже имеющегося содержания пашего созна¬
ния, имеющегося у нас знания предмета с каждым разом возникающим у нас
представлением об истинном познании создает метод, путь, по которому
движется, все углубляясь, наше познание вещей. Но мы только повто¬
ряем, в этом вечном раздвоении сознания и его предмета, сомнения и искания
всего человеческого рода. Подобно ему, и мы начинаем с чувственной
достоверности, с объективного конкретного мира отдельных вещей, но
затем приходим к убеждению, что познаем отдельные вещи вовсе не в их
единичности, а в их общих свойствах, в их связях с другими вещами.
Наше сознание из чувственного, созерцающего становится рассудочным;
за вещами оно открывает обусловливающие их силы, узнает, что эти силы
проявляют себя лишь в своей «игре», в своем взаимодействии, и в этом взаимо¬
действии сил оно устанавливает внутренние законы явлений. Постепенно из*
познания чувственного мира мы выделяем познание самого себя, самосозна¬
ние: наше сознание, как особая вещь, противостоит другим вещам, другим
самосознаниям. Не считая вначале их равными себе, оно стремится к господ¬
ству над ними—здесь мы индивидуально только повторяем исторически имевшие
место отношения господства и рабства; но и в других сознаниях, поскольку
они заняты познанием и формированием вещей, пробуждается самосознание,
делающее их свободными. Так, от ступени «несчастного» сознания с его раз¬
двоенностью, в которой мы противопоставляем субъект объекту, себя—
объективному бытию,—мы приходим, наконец, к сознанию нашего един¬
ства с объективным миром, к разумному сознанию—к пониманию,
что весь мир есть царство сознания, разума. В отличие от чувственного
восприятия, разум занят наблюдением внутренних связей вещей; он откры¬
вает в органических явлениях понятие, обусловливающее их развитие,—понятие
разумной цели.
Сам осуществляя цели, разум становится практическим, деятельным
разумом. Стремясь вначале к наслаждению миром, мы не хотим, однако,
эгоистически превращать наслаждение в самоцель и остаться «духовным жи¬
вотным царством» (здесь у Гегеля намек на произвол феодальной аристократии).
Несостоятельны и все попытки чисто законодательным путем установить, чтб
зло, а чтб добро; лишь в процессе общественной жизни, развивающейся
к правовому состоянию, к высшей, по Гегелю, государственной организации,
мы устанавливаем правильные нравственные оценки. Пройдя через разру¬
шительный скептицизм (эпохи просвещения) и через вытекающие из него «суе¬
верные идеи» о возможности всеобщей свободы и равенства (в эпоху французской
революции), мы приближаемся к более высокому «моральному мировоззре¬
нию»—к религиозному представлению о мире, как о развивающемся духе,
разуме, божестве. Наша дальнейшая задача—познать эту чувственную истину
1) Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах, стр. 33.

СИСТЕМА ГЕГЕЛЯ И ЕГО ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МЕТОД
153
о мире в форме разумпых понятий. Но так как и весь мир—всеобщий разум,
а наше сознание—лишь его составная часть, то ступени развития мира нужно
также мыслить, как «понятия»: логическое развитие понятий, раз¬
витие разумного познания в мире, таким образом, совпадает с разви¬
тием самого бытия, логика—с онтологией.
Высшая ступень*, развитие понятий осуществляется во второй
ласти философской системы, в «Науке логики». И здесь* наш разум
воспроизводит лишь развитие мирового разума, ход развития его логи¬
ческих категорий, его понятий. Но наше сознание уже не проти¬
востоит познаваемому миру, как в «Феноменологии», оно развивает¬
ся, как составная ласть* «абсолютного духа». Гегель* подвергает
критике все предшествующие в истории философии «отношения мысли к
объективности»: и старую метафизику, которая пыталась, путем листой
дедукции и систематизации, охватить разумом сущность вещей; и ске¬
птицизм; и «критическую» философию Канта, которая хотела устано¬
вить пределы познавательной способности не в самом процессе познания,
но до его начала; и стремление религиозной философии познать истину
при помощи интуиции, чувства. В действительности же знание и его
категории представляют из себя не просто «средство»: движение
«опосредствующих» бытие понятий есть вместе с тем движение непо¬
средственных форм самого бытия. Методом познания «может быть лишь
природа его содержания, движущаяся в научном позна¬
нии, причем собственная рефлексия (самоотражение.—И. Р.) содер¬
жания сама производит и полагает его определения».
Поэтому в Гегелевской «Логике» наиболее общие логические поня¬
тия не листо механически разделены, как это общепринято |В логике,
по видам и разделам; они вытекают одно из другого путем «само¬
развития» первоначального логического понятия, представляя необ¬
ходимые ступени этого развития,—причем содержание логического
процесса совпадает с его формой: и содержание и -форма—чистые по¬
нятия. От наиболее абстрактной и общей категории мы
приходим к конкретной «абсолютной идее»—к всеобщему,
воплотившему в себе все богатство особенного, отдельного, индивиду¬
ального; формы нашего мышления—не внешние формы, не формы на
содержании, но формы живого движущегося содержания, представлен¬
ного в логической абстракции реального бытия. Все в этом бытии
опосредствовано (vermittelt), связано переходами и отношениями
с другими явлениями, почему бытие и рассматривается Гегелем в ц е-
юстном объеме своего развития. Саморазвитие логических категорий
поэтому связывается Гегелем, между прочим, и со все*м историче¬
ским развитием философии.

154
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
Начинает этот логический путь познания Гегель не как Фихте—с «я»,
которое само по себе неспособно к дальнейшему объективному движению, но
с «чистого знания» о бытии, или—что, по Гегелю, одно и то же—с «чистого
бытия». «Чистое», т.-е. абстрактно рассматриваемое бытие лишено всяких
копкретных свойств, опо совершенно неопределенно, а потому оно равнозначно
«ничто», небытию, хотя одновременно и отлично от небытия: это нераздель¬
ность противоположных «бытия» и «ничто»,—так что бытие есть и одновременно
его нет,—это противоречив порождает понятие развития, становления.
Бытие теперь получает более конкретную определенность, оно уже—«нечто»,
некоторое «существование», конечное и изменчивое,—нечто «отдельное»
от «другого», имеющее свою границу, свой предел в «другом», в «инобытии».
«Понятия, обычно кажущиеся мертвыми,—замечает по этому поводу Ленин,—
Гегель анализирует и показывает, что в них есть движение. Конечный? Зна¬
чит, двигающийся к концу! Нечто? Значит, не то, что другое. Бытие,
вообще? Значит, такая, неопределенность, что бытие=небытию» *). Если рассма¬
тривать, как одно конечное «нечто» в своем пределе переходит в «иное», а это
«иное»—снова в другое «иное» и т. д., то мы получаем бесконечный процесс,
или, как выражается Гегель, «дурную», «отрицательную» бесконечность. Но мы
принимаем во внимание, что наше конечное «нечто» не только переходит в
«иное», но само ц л я себя бесконечно «определяется», обогащается в
своих границах с «иными». Этот бесконечный переход его в «иное» и возвраще¬
ние к себе делает поэтому из этого конечного—истинно-бесконечное,
«для-себя-бытие»: каждое отдельное само в себе есть поэтому единство
конечного и бесконечного. «Определенность» бытия как бытия «для
себя», нераздельно связанная с этим бытием, образующая его характерную
и неотъемлемую особенность, есть его качество: «благодаря своему каче¬
ству нечто есть то, что оно есть и, теряя свое качество, оно перестает быть,
чем было». То же бытие, но рассматриваемое в своем бесконечном переходе как
«равнодушное», безразличное к своей «определенности», которая не меняется
оттого, что его больше или меньше,—есть количество. Определенное,
ограниченное количество, это—величина: в понятии количества поэтому тесно
связаны, как два необходимых момента, и расчлененность бытия и его непре¬
рывность. В развитии понятия количества мы приходим к соотношению различ¬
ных определенных величин—к количественному соотношению, и
убеждаемся таким образом, что количественное бытие само по себе пемыслимо
без своей «определенности», без качества. Это постигаемое нами единство каче¬
ства и количества, их постоянное некоторое соотношение, их взаимозависимость
есть мера: в движении, в развитии количественное изменение всегда, после
известного предела, приводит к изменению качества и переходу одного каче¬
ства в другое путем скачка; одновременно под влиянием нового качества про¬
текает количественное изменение; в этом заключается переход количе¬
ства в качество и обратно—качества в количество. При этом
вместе с развитием происходит постоянное изменение меры, т.-е. закона
определенного соотношения количества и качества, переход ее в другую меру1,
этой другой—в новую и т. д., что, по Гегелю, можно представить в виде
своеобразной узловой линии, где «узлы» будут обозначать определенные
соотношения, определенные взаимозависимости между изменяющимися количе¬
*) Н. JI е н и п. Копспект «Науки логики» Гегеля.

СИСТЕМА ГЕГЕЛЯ И ЕГО ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МЕТОД
155
ством и качеством. Развивающееся бытие мы начинаем таким образом предста¬
влять себе как бытие, подчиняющееся определенным, также подверженным из¬
менению законам, которые обусловливают непосредственные, «внешние», как
их называет Гегель, определения качеств и количеств. Мы приходим, иными
словами, к рассмотрению истинной подкладки непосредственно нам предста¬
вляющегося бытия, к рассмотрению его сущности, от которой зависит
и с которой связана его непосредственная форма, его «видимость».
В «учении о сущности»,—которому Маркс и Энгельс придавали ог¬
ромное значение, почему мы па нем подробно останавливаемся,—Гегель перехо¬
дит от внешней связи различных категорий бытия к постижению его внутрен¬
ней связи: «в сфере бытия определения связываются нашей мыслью;
в сущности они внутренно связаны одно с другим». Поэтому все
определения, все понятия, в «учении о сущности» соотносительны: каждое
из них имеет смысл только в связи со своей противоположностью (положи¬
тельное и отрицательное, содержание и форма, причина и действие и т. д.).
Сущность бытия Гегель определяет как «истину бытия», как «абсолютное»,
т.-е. постигая сущность, мы познаем абсолютную истину об объектах. Но
абсолютное знание нами предмета—знание и того, что, как кажется, стоит
«позади» его непосредственной формы, позади его внешнего для пас проявле¬
ния,—это абсолютное знание не исключает, а, наоборот, включает и зна¬
ние внешних проявлений предмета, его «видимости», «несущественного». Поэтому,
противопоставляя каждый раз «сущность» и «видимость», нужно помнить, что
оба эти понятия имеют смысл только в своей взаимной связи и что в действи¬
тельности познанное нами «существенное» всегда охватывает, включает, вы¬
ясняет, обосновывает и видимое, «несущественное», что нет сущности вне формь|
ее проявления.
Когда мы абстрагируемся к сущности, предмет рассматривается уже не
как непосредственное бытие, а «так, как он существует через посред¬
ство другого», как он в этом «другом» отражается (рефлектирует): словом,
изучаются взаимные связи предмета с другими предметами, условия
его непосредственного существования. Деление на «сущность» и «видимость»
и т. д. производится нами не по своему произволу, но раскрывается нашему
размышлению о предметах самим развитием этих предметов: наша рефлексия
(размышление, отражение)—продукт взаимоотражепия (рефлексии) различных,
постепенно выявляющихся сторон предмета, различных проявлений одного
и того же процесса, связанных между собою «рефлективными отношениями».
Гегель начинает это учение о соотносительности, «рефлективности» наших
понятий относительно сущности бытия с критики так называемых
законов мышления формальной логики: закона «тождества», закона «раз¬
личия» и закопа «исключенного третьего», отрицающего возможность противо¬
речий. Само непрерывное развитие, изменение, движение бытия, которое в одно
и то же время—и одно и уже иное, показывает всю отвлеченность того поло¬
жения, что якобы «А не может быть одновременно и А и не А». В конкретной
действительности тождество всегда существует в единстве с
различием: все тождественное потому только и сравнивается, что оно имеет
и некоторые отличия, и наоборот, все различное может сопоставляться лишь
в силу некоторой общности, некоторой тождественности. Различие явлений по
существу превращается в их противоположность. Но уже то обсто¬
ятельство, что явления противоположны одно другому в одном и том же

156
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
отношении, создает между ними и некоторое тождество, связывает их между
собой: «противоположность есть единство тождества и различия», т.-с. одна
сторона, исключая другую сторопу, тем самым соотносится с ней. Развитая
противоположность явлепий активно выявляется, и так создается имеющее
место решительно везде противоречие. Поэтому когда мы опреде¬
ляем существенно различающиеся между собой явления как положитель¬
ное и отрицательное, то должны помнить, что «каждая сторона
имеет свое собственное определение только в ее соотношении с противополож¬
ной стороной»; что каждое из этих различных определений имеет против себя,
по выражению Гегеля, «не какое-нибудь другое определение, а свое другое».
«Положительное» и «отрицательное» связаны поэтому между собой в неко¬
тором единстве, составляют две стороны одного процесса, некоторого
одного целого, и их противоречие есть противоположность са¬
мому себе этого более объемлющего целого. Такое признание взаимозависи¬
мости наших определений не делает еще нашего познания относительным, если
только в их взаимной связи, в их единстве, мы различаем то, что служит
посредством, и «им опосредствованное»,—полагающее начало и начало
обусловленное: т. е. «сущность» этой закономерной связи мы начинаем понимать
как основание всего иного, «непосредственного». Основание различно со
своим следствием, с обоснованным только по форме, но тождественно с ним
по содержанию: одно и то же содержание явления, служащего основанием,
и явления, служащего следствием, создает их общую, связывающую эти явления
сторону. Но в «следствии» основание проявляется уже в другой форм е,—след¬
ствие выступает как некоторое имеющее основание «существование», связанное
многочисленными связями с другими «существованиями», как некоторая вещь.
Понятие «основания» еще не уничтожает, однако, окончательно относительности
нашего познания: оно имеет для связи явлений чисто формальное, логическое
значение, так как выбор «основания» часто обусловлен нашим субъективным
произволом. Каждая вещь есть некоторое единство, связанное с другими ве¬
щами, служащее «посредством», основанием для них и в них находящее свои
основания, свои посредства: взаимно отражаясь одна в другой, вещи получают
свои стороны, свои свойства. Вещь есть та внутренняя связь, которая соеди¬
няет в себе различные свойства: она не существует вне своих
свойств, и поэтому кантовская «непознаваемая» «вещь в себе»—пустая аб¬
стракция. Но отдельные определенные свойства не обусловливают еще собой
существования вещи; в то время как, теряя качество, вещь перестает
быть тем, что она есть, она вполне мыслима и без того или иного свойства.
Отдельные свойства не существуют вне конкретной вещи; каждое из tfttx, взя¬
тое само по себе—лишь отвлеченное определение, одно из многих оснований
вещи, отдельный ее составной элемент, отдельная «материя», ю которых со¬
ставлена вещь. Но общее во всех этих отвлеченных «материях»—то, что
они все являются основапиями вещи. Размышляющий рассудок представляет
себе их все слитыми поэтому в одну отвлеченную материю, которая обусло¬
вливает собою ф ор м у вещи, т. е. совокупность тех же свойств, но уже
в конкретном единстве их различий. «Материя» поэтому всегда предпо¬
лагает «форму», «тождество» свойств предполагает их «различие», в вещи
образуется их цельность, их единство. В каждом «существовании», в каждой
«вещи» мы таким образом имеем противоречие двух начал, отвлеченной материи
и конкретной формы, основания и обусловленного, сущпости и несущественного:

СИСТЕМА ГЕГЕЛЯ И ЕГО ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МЕТОД
157
каждая вещь есть поэтому явление, проявление сущности, которая
существует вовсе не «позади» вещей, но в самих вещах,
в мире явлений, как их внутренняя связь. В процессе возникновения явле¬
ний несамостоятельная форма в действительности «опосредствует», «определяет»
самостоятельную материю, обусловливает конкретное строение явлений, а тем
самым и их определенный разнообразный состав, их содержание; форма
оказывается законом построения явлений. Поэтому, противополагая содер¬
жание форме, мы должны помнить и об их взаимной связи, помнить, что
содержание не лишено формы, но содержит ее в себе: «содержание
остается, каким оно есть, только до тех пор, пока оно сохраняет свою опре¬
деленную форму».
Тождество содержания явлений при различии развитой формы создает
существенное отношение между явлениями. Это их «тождество в
различии» можно поверхностно определить как отношение «целого» и его
«частей»; при изучении, однако, сложных явлений такое чисто механиче¬
ское соединение явлений, без органической связи «частей», оказывается несо¬
стоятельным. Рассудок поэтому создает другое, более углубленное понимание
этого единства целого, говоря, что мы имеем здесь некоторую возбуждаю¬
щую силу и ее проявление, или находим в содержании отношение между
внутренним и внешним. Проявление силы делает внутреннее внешним,
и в действительности мы имеем их единство, единство сущности и явле¬
ний. Тут важно отметить то особое значение, в каком Гегель употребляет
понятие «действительность». В «действительности», по Гегелю, нужно отличать,
прежде всего, ее внутреннюю сторону, ее внутреннюю возможность: дей¬
ствительность имеет место лишь тогда, когда она возможна. Но так как
могут иметь место самые различные возможности, то впешняя сторона действи¬
тельности, внешнее выявление возможности есть чистая случайность:
случайные явления, связываясь с другими случайностями, оказываются воз¬
можными условиями для этих последних, и таким образом осуществляется
движение и изменение действительности. Но создающаяся взаимная связь
случайных условий тем самым ограничивает все существующие возможности
их реальными возможностями. Круг условий постепенно смыкается
вокруг единственно, реально возможного предмета, и так как самый
предмет составляет также одно из условий будущей действительности, то в
своей деятельности, взаимодействуя с этими иными условиями, форми¬
руясь, предмет необходимо получает свое «действительное» существова¬
ние—такое, какое оно есть. Поэтому то, что представлялось нам в «действитель¬
ности» случайным,—когда мы еще оставались при чисто формальной категории
основания,—оказывается одновременно «необходимым». Вызванная на свет дей¬
ствительность явления поэтому лучшее доказательство его необходимости: «оно
необходимо потому, что оно есть». Необходимость, это уже абсолютное,
безусловное отношение явлений, это и есть проявляющаяся в случайностях
субстанция, расчленяя которую, мы находим причинные отношения
между явлениями. Причина, по Гегелю,—деятельная «субстанция», которой
противопоставляется страдательная «субстанция»—д е й с т в и е, хотя в действи¬
тельности они не существуют независимо одно от другого: «в действии нет
такого содержания, какого бы не было в причине», и разли¬
чие их только в форме. Но и «действие» с своей стороны «противодей¬
ствует» причипе, и оно не бездеятельно: взаимодействие причин и дей¬

158
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
ствий еще само поэтому должно получить объяснение, должно быть понято. Для
этого, говорит Гегель, обе сторопы отпошешш «должно признать моментами
третьего, более высокого определения».
Таким более высоким определением Гегель считает «п о и я т и е», к кото¬
рому он и переходит в третьей части своей «Логики». Все действительное не
только внешне необходимо, оно внутренне необходимо, оно разумно. «Поня¬
тие»—это внутренний разум необходимой действительности, ее «живой дух»,
который развивается вместе с ней и формирует ее, и здесь его логические опре¬
деления еще более соотносительны, органически связаны одпо с другим. Гегель
исследует сначала этот процесс все растущей рационализации действительности
с субъективной стороны, исследуя формы мышления, создающиеся в этом
процессе, которые—по Гегелю—являются одновременно и формами раз¬
вития действительности. «Понятия существуют прежде предметов,
и предметы обязаны всеми своими качествами обнаруживающемуся в них по¬
нятию». Так «всеобщее» само развивается, обособляется и различается,
становясь «единичным» и «особенным» и в то же время сохраняя в них
свою всеобщность. Суждение о предмете «есть определение самого пред¬
мета», процесс развития этого предмета. Гегель группирует суждения на:
1)	«суждения наличного бытия», в которых относительно предметов утверждаются
или отрицаются некоторые общие свойства; 2) «суждения рефлексии», где
о подлежащем высказывается некоторое отношение; 3) «суждения необходимо¬
сти», где о подлежащем высказывается его существенная определенность, и
4)	«суждения понятия», в которых подлежащее оценивается с точки зрения
общего рода тех явлений, к которым оно относится. Аналогичным образом груп¬
пирует Гегель и умозаключения. Рассматривая ту же развивающуюся разумную
действительность с объективной стороны, Гегель видит три этапа в процессе
ее усложнения: когда она является как механизм, когда она стано¬
вится химической связью и, наконец, когда она становится высшим
единством, связью органической, целесообразной. Хйтрость миро¬
вого «разума» заключается, по Гегелю, в том, что, допуская вещи воздейство¬
вать друг на друга, сообразно их природе, он этим самым осуществляет свои
разумные цели, развиваясь таким образом к абсолютной конкретной жизни
и к абсолютному знанию, к единству их—абсолютной идее. В дальней¬
ших частях своей системы, в философии природы ив философии
духа, Гегель и переходит к рассмотрению абсолютной идеи «в ее инобытии»,
т.-е. в ее воплощении в природе и в человеческом познании.
Особый интерес между различными частями «философии духа» предста¬
вляют, на-ряду с глубокой и богатой мыслями его историей философии,
завершение которой Гегель видит в своей собственной философской системе,
также и гегелевская философия истории и его философия права,
послужившая исходным пунктом для критики Марксом современных ему обще¬
ственных отношений.
Для Гегеля «всемирная история есть прогресс в сознании свободы,—
прогресс, который мы должны понять в его необходимости. «Филосо¬
фия истории рассматривает поэтому дух отдельных народов, последователь¬
но выступающих на историческую сцену, как проявление мирового духа; она
рассматривает всю историю как осуществление им задач своего совершенство¬
вания, которое начинается низшей формой общения—семьей и завершается,
по Гегелю, венцом творчества духа—государством. Точно так же проявляет

СИСТЕМА ГЕГЕЛЯ И ЕГО ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МЕТОД
159
себя мировой дух в отдельных исторических героях. Такое изображение исто¬
рических событий не мешает Гегелю время от времени делать указания и на
конкретные экономические причины тех или иных исторических явлений» 1).
Точно так же и право для Гегеля лишь право всемирного духа в его без¬
остановочном поступательном движении». Гражданское общество, состоящее из
разрозненных индивидов, это—«государство нужды и рассудка», оно основано
на удовлетворении низших потребностей. В государстве, стоящем над
обществом и регулирующем жизнь последнего, напротив того, осуществляет¬
ся правовая, нравственная и политическая свобода человека как гражданина.
В этом изображении Гегелем развития права интересен целый ряд материали¬
стических моментов: выяснение им роли потребностей для общественного разде¬
ления труда, деления общества на классы и т. д.,—и это, несмотря на обще¬
идеалистическое построение, находящее себе завершение в идеализированном
Гегелем прусском государстве.
Уже отдельные составные части «системы» Гегеля—его «Фено¬
менология», его «учение о бытии» и в особенности «учение о сущ¬
ности» в «Логике», в которых им выявляются основные законы диалекти¬
ческого развития (раздвоение на противоположности, переход количества
в качество) и вместе с тем основные категории диалектики (соотношение
«сущности» и «видимости», «формы» и «содержания», «причины» и «дей¬
ствия» и т. д.),—уже они представляют огромную важность для мар¬
ксистской теории. Но еще бблыпую важность и интерес для нее имеет
самый, проявляющийся в этих моментах системы особенно отчетливо,
революционный, диалектический метод Гегеля.
Повторяя мысль, имевшую место у Платона и у стоиков, Гегель
сравнивает ход развития сознания с ходом философской беседы, с
диалогом, называя это развитие диалектическим движением, путь его
развития—диалектическим методом. «Обыкновенно, — говорит
Гегель,—рассматривают диалектику, как внешнее искусство, произво¬
дящее спутанность определенных понятий и кажущиеся противоречия
в них... Что часто диалектика есть не что иное, как субъективная
игра в доказательства и опровержения... Но, в ее настоящем значе¬
нии, диалектика составляет собственную и истинную природу опре¬
делений рассудка так же, как всего конечного и всех предметов
вообще. Рефлексия (т. е. размышление) переступает за эти раз¬
дельные определения и связывает их между собой, т. е. приводит
во взаимное соотношение; но она снова разобщает их и припи¬
сывает им абсолютное достоинство в их раздельности. Истинная диа¬
лектика состоит, напротив того, во внутреннем и поступательном пере¬
ходе одного определения в другое, в котором обнаруживается, что
эти определения рассудка односторонни и ограничены, т. е. содержат
*) См. Г. В. Плеханов. К 60-летию смерти Гегеля.

160
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
отрицание самих себя. Отличительный характер всего ко-
нечного составляет то, что оно снимается само со*
бою (т. е. приходит к самоуничтожению. И. Р.). Диалектика есть,
следственно, живая душа в движении науки; одно это на¬
чало вносит необходимость и внутреннюю связь в содержание науки...
Она составляет начало всякою движения, всякой жизни и деятель¬
ности в мире действительности... Все конечное не ограничено
только извне, но по своей собственной природе снимается и перехо¬
дит в свое противоположное... Жизнь носит в самой себе
зерно смерти, и вообще все конечное противоречит себе и потому
уничтожается... Все, что окружает нас, может служить примером диа¬
лектики. Мы знаем, что все конечное изменяется и уничтожается; его
изменение и уничтожение есть не что иное, как его диалектика; ой о
содержит в себе свое иное и потому выходит за пре¬
дел своего непосредственного существования и изме¬
няется» («Энциклопедия», 81). Рассудок, низшая, по Гегелю, сту¬
пень познания, упорно отвергает диалектику, принимая свои ограни¬
ченные определения за окончательные: его орудие, рефлексия, лишь
расчленяет и разобщает слитное, способствует выступле¬
нию разницы. На самом деле все конечное—как это мы уже доста¬
точно выяснили—в той именно точке, где оно прекращается, соприка¬
сается с иным, со своим противоположным, «определяется» им и
находится, следовательно, в отношении к «своему иному». Поэтому
высшая ступень познания—р азу м—диалектичен, содержа одновре¬
менно и отрицательный и положительный диалектиче¬
ские моменты: отрицание состоит в том, что рассудочные опре¬
деления, будучи доведены до своего логического конца, сами себя
отрицают и переходят в свою, «противоположность»; положительно¬
разумная ступень в том, что нами сознается относительный характер
этого первого отрицания и устанавливается единство, примирение
двух кажущихся противоположными определений. Всякое понятие (а ста¬
ло быть и познаваемое нами в понятиях содержание предмета)—кон¬
кретно представляет собою единство различий, единство проти¬
воположностей. «Борьба двух заключающихся в антитезе проти¬
воположных элементов образует диалектическое движение»,—говорит
Маркс.—«Да превращается в нет, нет превращается в да, да ста¬
новится одновременно идаинет, нет становится одновременно, и
нет и да» !). Так возникают три ступени диалектического движения
и развития, три необходимых момента развития, выступающие в разви-
1)	К. Маркс. Нищета философии. П. 1920 г., стр. 96.

СИСТЕМА ГЕГЕЛЯ И ЕГО ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МЕТОД
161
вающемся целом: тезис, антитезис и синтез, или положение, отри¬
цание и отрицание отрицания 1).
Смену этих ступеней развития не следует, однако, представлять
себе ;чисто механически, как обязательно временную последователь¬
ность их. Отрицание «растет из положения», уже заключаясь в нем
в зародыше, различие сосуществует с «тождеством» в их конкретном
единстве. Гегель признает бессодержательными законы мышления фор¬
мальной логики, абстрактному тождеству предмета с самим собой
(А=А) он противопоставляет конкретное тождество предмета,
в котором вместе с чертами единства охватывается и вся полнота
различий, выступающих в изменении и развитии самого предмета.
Неопределенное «различие» у него перерастает в «противополож¬
ность»: «противоположность есть единство тождества и раз¬
личия», различие по существу, в каком-либо одном отно¬
шении; противоположное есть необходимое «другое» первого, не¬
обходимый отрицательный полюс, тесно связанный с положительным
полюсом. «Каждое существует потому, что оно не есть другое; сле¬
довательно каждое отражается в другом и существует потому, что
существует другое» («Энциклопедия», 119). Деятельное обнару¬
жение этой противоположности есть противоречие. Каждая из
двух сторон связана с другой стороной; она поэтому требует бытия ее
и в то же время, как противоположная ей, требует небытия ее; «каждая
сторона, как полагает, так и отрицает другую сторону, относится к ней
и положительно и отрицательно, следовательно, сама и положительна и
отрицательна, а потому... противоположна самой себе. В этой проти¬
воположности самому себе состоит сущность проти¬
воречия»2). Противоречие обнаруживается во всем, во всех конкрет¬
ных вещах, как необходимый момент их развития. «Мир приводится
в движение противоречием, и смешно говорить, что противоре¬
чие немыслимо». Но это противоречие необходимо уступает место синтезу
противоположностей: «вещи не останавливаются на нем». В диалектиче¬
ском движении и развитии всякое положение само себя «снимает», «от-
Э Для обозначения ступеней диалектического развития Гегель употребляет
также выражения «в себе» (an sich) и «для себя» (fur sich). Каждое явление,
развиваясь, проходит зародышевое состояние «в себе», а потом раскрывается
«для других» и «для себя», поскольку приходит к своему самосознанию: «У Ге¬
геля во «в себе» заключается первоначальное тождество неразвитых противо¬
речий, скрытых в какой-либо	вещи, в каком-либо процессе	или	понятии;
в «для себя» выступает различие в обособление этих скрытых элементов, и	на¬
чинается их взаимная борьба»	(Ф. Энгельс. Анти-Дюринг,	стр.	66).
2) Куно Фишер. Гегель.	II. 1911 г., т. I, стр. 511.
Курс теории исторического материализма	11

162
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
рицает» (aufheben—значит одновременно: «отрицать» и возвышать»):
оно само переходит в свою противоположность, в свое «отрицание», и в
го же время обнаружившееся противоречие заставляет его притги к «от¬
рицанию отрицания»—к познанию того, что обапротивоположных
момента существе и но необходимы для этого разви¬
тия, к «примирению» в высшем единстве этих противоположностей, чем
разрешается, преодолевается и само противоречие. «Зло», «отри¬
цание» есть таким образом неизбежная форма, в которой проявляется
движущаяся сила исторического процесса; «именно дурная сторона,
обусловившая собой борьбу, создает историческое движение» 1).
В непрерывном диалектическом развитии от абстрактного к
конкретному происходит постижение истины: «истина не есть отче¬
каненная монета, которая дана готовой». Для Гегеля «истина заклю¬
чается в самом процессе познания, в длинном историческом
развитии науки, поднимающейся с низших ступеней знания на выс¬
шие» 2). Природу разума, его законы, которые пытался понять Кант,
можно изучить только в процессе познания: «нельзя научиться плавать,
не входя в воду». «Интерес заключается в целом процессе движения»:
«истина, как результат, тождественна с путем, ведущим к ее
познанию». Познавание есть непрерывный процесс, в котором мы сравни¬
ваем свое представление о предмете с самим предметом
в его не познанные еще свойствах, находящихся еще «по¬
зади сознания, за его спиной». Получаемое нами в результате знание
не есть непосредственное знание: знание всегда опосредствовано
(vermittelt). Каждое понятие или явление' постигается нами в своей
полноте, получает свое объяснение через посредство другого явле¬
ния или понятия; каждое отрицание предполагает положение, каждый
синтез—примирение противоположностей. Поэтому диалектика ведет
к отрицанию отвлеченных, абсолютных истин: «истина всегда конкретна».
Однако метод Гегеля есть не только «способ», орудие познания, но и
самый путь развития понятий. «Каждая из ступеней есть картина абсо¬
лютного, но лишь в ограниченной форме, и потому она движется далее
к целому, развитие которого составляет то, что мы называем
методом». Поэтому диалектический метод одновременно аналитичен
и синтетичен: он вовлекает для уяснения первоначального абстракт¬
ного понятия все новый конкретный материал: «каждый шаг вперед
в движении дальнейшего определения, поскольку он удаляется от не¬
определенного начала, есть также возвратное приближение к
!) К. Маркс. Ншцета философии, стр. 181.
2) Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах, стр. 52.

СИСТЕМА ГЕГЕЛЯ И ЕГО ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МЕТОД
163
последнему й тем самым то, что первоначально могло явиться различным;
идущее назад обоснование пачала и идущее вперед даль-
нейшее определение его совпадают вместе и суть одно и то же»
(«Логика», ч. 2).
Идеалистическая система Гегеля, увенчивающая наше знание
«абсолютной идеей» и т. п., глубоко противоречит его собственному,
лишь правильно применяемому им в данном случае диалектическому
методу, который не должен позволить нашему знанию застревать на
чем-либо, принятом нами за абсолютное. Противоречие это происходит
оттого, что Гегель ход развития нашего мышления, наших понятий
хочет одновременно сделать и самым историческим, имевшим до сих
пор место развитием природы и общества: а это последнее развитие
он представляет себе законченным, поскольку оно пришло к своему
«самосознанию», поскольку оно пришло к полному постижению своей
собственной сущности в гегелевской философии. Фейербах отверг
идеалистическую систему Гегеля, но не заметил того, что его фило¬
софия в сущности была колоссальным «недостатком», по выражению
Энгельса, не понял того, что ее материализм заключается в ее лишь
поставленной Гегелем на голову и этим извращенной диалектике. Маркс
и Энгельс восприняли и сохранили все важнейшие достижения Гегеля
в своей материалистической диалектике. Энгельс видит в гегелевской
философии целую «энциклопедию» диалектики. «Гегель,—говорит
Маркс,—первый дал исчерпывающую и сознательную картину ее об¬
щих форм движения: гегелевская диалектика является основной
формой всякой диалектики».
Однако имеются весьма важные черты, делающие в корне отлич¬
ны м и и даже прямо противоположными эти обе разновидно¬
сти диалектики. «Мой диалектический метод,—говорит Маркс,—не
только в корне отличен от гегелевского, но представляет его прямую
противоположность. Для Гегеля процесс мысли, который он, под
названием идеи, превращает даже в самостоятельный субъект, есть
демиург (творец. И. Р.) действительности, представляющей лишь
его внешнее проявление. Для меня—наоборот. Идеальное есть пе что
иное, как переведенное и переработанное в человеческой голове мате¬
риальное» х). Иными словами, это коренное отличие состоит в том, что
диалектика Гегеля — пдеалистическая, а диалектика Маркса—
материалистическая: по словам Маркса, «у Гегеля диалектика
стоит на голове. Надо ее поставить на ноги»... «У Гегеля,—говорит
Энгельс о гегелевской «Логике»,—диалектика есть саморазвитие поня-
1)	Запита I, т, пред., стр. I, III,
11*

164
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
т и я. Абсолютное понятие существовало неизвестно где и от века
и составляло истинную животворящую душу всего существующего.
Оно развивалось само по себе, проходя все те ступени, которые заклю¬
чаются в нем самом... Обнаруживающееся в природе и в истории диа¬
лектическое развитие, это развитие явилось у Гегеля простым сним¬
ком с поступательного движепия понятия, движения про¬
извольного, вечного, совершающегося неизвестно где и, во всяком
случае, совершенно независимо от человеческого мозга»... х).
Точно так же и в «феноменологии» Гегеля диалектика получает извраще¬
ние : по словам Маркса, он «делает человека продуктом самого
сознания, вместо того чтобы сделать само сознание продуктом человека—
действительного человека, т.-е. живущего в действительном предметном мире
и им обусловленного: он ставит мир на голову»... 2). Диалектическое движение
нашего познания должно направляться от действительности, от объектов бытия
к обусловленному ими сознанию, между тем как у Гегеля оно совершается
прямо противоположно: от созпания к конструируемому им с помощью этого
сознания бытию. Поэтому движение у Гегеля хотя в отдельных своих формах
и совпадает с конкретно-историческим движением, происходящим во времени,
но оно—чисто логическое движение. «Субъект» и объект» для Гегеля—
логические абстракции, а не исторически существующие п изме¬
няющиеся бытие и сознание людей. Превратив все вещи в логическую абстрак¬
цию, говорит Маркс, он хочет найти яв логической формуле движения абсо¬
лютный метод, который пе только объясняет каждую вещь, но и
обусловливает движение каждой пещи... Что же такое абсолютный
метод? Абстракция движения. Что такое абстракция движепия? Движение в
абстрактном виде. Что такое движепие в абстрактном виде? Чисто логическая
формула движения, или движение чистого разума,... И категории как будто бы
только что родились в голове, полной чистого разума,—до такой степени
кажутся порождающими одни другие, связанными и переплетенными одни с дру¬
гими под влиянием одного только диалектического движения» 3). Этим объ¬
ясняется и вся искусственность переходов у Гегеля от одних правильных наме¬
ченных им форм движения и понятий диалектики к другим: эти переходы, пе
отражающие действительного движения природы и общества, всегда почти про¬
извольны и основаны на остротах или логических передержках. «Гегель,—по
словам Маркса,—путем искусственной софистики умеет изобразить процесс, при
помощи которого философ, руководимый чувственным созерцанием и предста¬
влением, сам переходит от одного предмета к другому, как процесс мни¬
мого создания разума, абсолютного субъекта». В его изображешш «исти¬
на—автомат, который сам себя доказывает». Правда, тот же Гегель, в проти¬
воречии с этим своим ложным применением диалектики, «очень часто посреди
спекулятивной (умозрительной. И. Р.) характеристики вещи дает нам действи¬
тельную характеристику», изображает реальные отношения, по существу абстра¬
гирует от объективных отношений и законов вещей. Но законы исторического
О Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах, стр. 45.
?) К. Маркс. Святое семейство. «Лит. Наел.», у. Ц, стр. 344,
Р) К. Маркс. Нишета Философиц, стр. 91.

СИСТЕМА ГЕГЕЛЯ И ЕГО ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МЕТОД
развития, которые нужно было бы вывести из изучения природы и обще¬
ства, Гегель навязывает этим последним, как непременные законы логи¬
ческого развития, законы мышлепил.
Очевидно, что, поскольку все догматическое содержапие гегелев¬
ской «системы» объявляется абсолютной истиной и метод Гегеля пре¬
вращается у него в абсолютный метод, он этим внутренне
противоречит своей собственной методологической
сущности, стремящейся охватить бесконечное, о б ъ е к т и в н о е,
конкретное развитие мира. Очевидно, что правильно приме¬
ненный диалектический метод в корне не соответствует гегелевской «си¬
стеме»: система его идеалистическая, в то время как последовательно
проведенный диалектический метод—метод глубоко материали¬
стический, тесно связанный с материалистическим пониманием при¬
роды и истории.
Поставив на ноги гегелевскую диалектику, Маркс и Энгельс вскрыли
ее «рациональное зерно под мистической оболочкой». «Вернувшись к
материалистической точке зрения, они,—по словам Энгельса,—снова
увидели в гегелевских понятиях снимки с действи¬
тельных вещей, вместо того, чтобы в действительных вещах видеть
снимки с абсолютного понятия, находящегося на известной ступени
развития. Диалектика сводилась этим к науке об общих законах дви¬
жения во внешнем мире и в человеческой мысли... Таким образом
диалектика понятий сама становилась лишь сознательным отра¬
жением диалектического движения внешнего мира»1).
«Сравните,—объяснял Энгельс па закате своих дней К. Шмидту,—хотя
бы развитие у Маркса от товара к капиталу с развитием у Гегеля от
бытия к небытию, и у вас будет прекрасная параллель для конкрет¬
ного развития, как оно происходит из фактов, с одной
стороны, и, с другой стороны, абстрактная конструкция,
в которой в высшей степени гениальные мысли и местами очень важные
переходы, как, напр., качества в количество и обратно, перерабаты¬
ваются в кажущееся саморазвитие идеи из одной в другую» 2).
*) «Людвиг Фейербах», стр. 58. Ср. «Диалектика природы», стр. 131.
2)	Письмо Энгельса к К. Шмидту от 1 ноября 1891 г. «Революционная
диалектика марксизма тем отличается от диалектики Гегеля, что она совершенно
немыслима без материалистического понимания истории и природы. Она не пред¬
ставляет собою чего-то самостоятельного, совокупности категорий, стоящих вне
действительности или над ней. Эта особенность марксизма делает материалисти¬
ческую диалектику качественно отличной от диалектики идеалистической*
несмотря на то, что она исторически является продолжением последней»
(А. Д е б о р и н. Ленин—революционный диалектик. Сб. «Воинств, материалист»,
даг$, 2).

166
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
4.	Диалектика природы. Основные законы и категории
диалектики
Задача Маркса и Энгельса, в противоположность Гегелю, заклю¬
чалась «пе в том, чтобы применить к природе диалектические законы,
но чтобы в ней их отыскать и из нее их вывести»х). Эта задача была
не под силу старому теоретическому естествознанию с его неприми¬
римыми противоположностями, резкими пограничными линиями между
классами и видами вещей, с его теорией неизменности животных и
растительных видов (Кювье, Линней), и старой идеалистической «натур¬
философии», несмотря на ее отдельные гениальные предвосхищения. По
словам Энгельса, «познание взаимной связи процессов, совершающихся
в природе, особенно далеко ушло вперед благодаря трем великим откры¬
тиям. Вопервых, благодаря открытию клеточек, этих единиц, из
диференциации и сочетания которых развиваются растительные и жи¬
вотные организмы. Это открытие не только показало способность кле¬
точек к изменению, оно обозначило также путь, ведущий к видовым
изменениям организмов,—изменениям, вследствие которых организмы
развиваются не только как отдельные особи 2). Вовторых, благодаря
открытию превращения энергии, показавшему, что все так называемые
силы... представляют со^бой различные формы проявления все¬
мирного движения,—формы, которые переходят одна в другую в из¬
вестных количественных отношениях..., и все движение в природе
сводится к непрерывному процессу превращения одной
формы в другую. Наконец, втретьих, благодаря впервые представлен¬
ному Дарвином связному доказательству того, что окружающие нас те¬
перь организмы, не исключая и человека, явились в результате длин¬
ного процесса развития из немногих, первоначально однокле¬
точных зародышей, а эти зародыши, в свою очередь, образовались из
возникшей химическим путем протоплазмы» 3).
Особенно важное значение для диалектики имеет рассмотрение всех
так называемых сил и видов энергии в природе как формы проявления
движения. «Абсолютного покоя, безусловного равновесия, — заме¬
чает по этому поводу Энгельс,—не существует. Отдельное движе-
*) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. ХУЛ. < Лрирода служит пробным
камнем для диалектики» (Н. Ленин).
2) «Клетка,—замечает в одном письме Энгельс,—есть гегелевское в себе
бытие. Она в своем развитии как раз именно и проходит гегелевский процесс,
пока, наконец, из нее не развивается «идея», т.-е. законченный организм»,
Энгельс Марксу, 14 июля 1858 года,
3) Людвиг, Фейербах, стр^ 60..

ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ
167
нив стремится к равновесию, движение в целом постоянно нарушает
равновесие. Таким образом, покой и равновесие, где они имеют место,
являются результатом ограниченного движения». «Движение есть
форма существования материи... Материя без движения
так же немыслима, как и движение без материи» *).
О том же говорит Энгельс и в своих педавно опубликованных набросках
«Диалектики природы»: «Движение, рассматриваемое в самом общем смысле
'лова, т.-е. понимаемое как способ существования материи, как внутренне
присущий материи атрибут, обнимает собой все происходящие
во вселенной изменения и процессы, начиная от простого пере¬
мещения и кончая мышлением». «Вся доступная нам природа образует неко¬
торую систему, некоторую совокупность, связь тел, при чем мы понимаем здесь
под словом тело все материальные реальности, начиная от звезды и кончая
атомом... Из того, что эти тела находятся во взаимной связи, логически следует,
что они действуют друг на друга, и это их взаимодействие
и есть именно движение». Во взаимной связи предметов, как мы уже
знаем, выявляются их различные стороны, свойства их. Но эта взаимная
связь тел, их соотношение, оно обнаруживается и развивается только в их
движении. Поэтому, как выражается Энгельс, «лишь в движении тела обнару¬
живается, что оно из себя представляет», «только в движении обна¬
руживаются свойства тел; о теле, которое не движется, ничего нельзя
сказать»...
Изучая различные явления природы как особые формы движения,
переходящего из одной такой формы в другую форму, мы можем поэтому, по
мнению Энгельса, установить одновременно ряд диалектических переходов и
между отдельными областями естествознания:
«Предмет естественной науки—движущаяся материя. Тело нельзя от¬
делить отдвижения, формы и виды тел можно познать только в движении.
О телах ничего нельзя сказать, не касаясь движений, не касаясь различных
отношений к другим телам. Лишь в движении тело обнаруживает,
что оно из себя представляет. Естествознание таким образом по¬
знает тела, рассматривая их в соотношении друг к другу, в движе¬
нии. Познание различных форм движения и есть познание тел»...
Самая простая форма движений, это—перемена места, механическое дви¬
жение: движением отдельного единичного тела можно считать падение
его к центру тяжести; взаимное движение многих тел по законам круговых
движений ведет к их взаимному падению, соприкосновению: последнее,
в форме трения и толчка, порождает теплоту, свет, электричество
и т. п. «Физика, изучая эти формы движения, исследуя каждое из этих дви¬
жений в отдельности, приходит к выводу, что эти формы при известных усло¬
виях и переходят одна в другую, и, наконец, открывает, что все они, будучи
различными (при определенной степени напряженности) у различных движу¬
щихся тел вызывают действия, выходящие за пределы физики, именно вызы¬
вают изменения внутреннего строения тела—последствия химические»2).
х) Анти-Дюринг, стр. 67, 72.
2)	Письмо Энгельса Марксу от 30 мая 1876 г. Ср. его же «Диалектику
природы», стр. 7 и 9.

168
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
Однако ошибкой было бы полагать, что если мы признаем существо¬
вание в природе извечного, количественного неуничтожаемого движепия,
переносящегося в самых различных формах с одного тела на другое
и образующего всю причинную связь явлений, то этим мы отрицаем
существование в той же природе явлений относительного покоя,
относительного равновесия. В действительности же, как говорит
Энгельс, «равновесие неотделимо от движения. В движении небесных
тел движение находится в равновесии и равновесие в дви¬
жении. Всякое специальное относительное движение...—это стремление
к установлению относительного покоя, равновесия. Без относи¬
тельного покоя нет развития. Возможность относительного
покоя тел, возможность временных состояний равновесия
являются существенным условием диференцирования материи, а значит,
и жизни». Например, в живом организме мы имеем и непрерывное дви¬
жение всех частиц организма и «постоянное равновесие всего организма»,
«имеем живое единство движения и равновесия» х).
И действительно, самое понятие определенной формы движения,
понятие физического тела, понятие организма предполагает не только
непрерывное движение и изменение, но и некоторую устойчивость,
однотипность, однохарактерность в этом движении. Тот или иной опре¬
деленный характер движения предопределяет форму временного
равновесия самого изменяющегося, движущегося объекта—равно¬
весия, предопределяющего обратно с своей стороны характер, формы
его движения. Несомненно и то, что здесь речь может итти не об
абсолютном равновесии, но лишь о тех или иных определенных устой¬
чивости, постоянстве движения, как об относительных временных явле¬
ниях,—лишь о подвижном равновесии. Очевидно, что диалектика,
как учение о наиболее общих законах всякого движения, должна учи¬
тывать в своем описании движения и развития и этот входящий в
него необходимый момент устойчивости типа, формы, движения, по¬
движного равновесия. Из этих наиболее общих положений о движении
и развитии мы должны исходить, рассматривая первый основной закон
диалектики, изложенный Гегелем в его «учении о бытии», — закон
перехода количества в качество и обрати о—качества в
количество. Потому, что понятие «единства движения и равновесия»,
или, что то же,—«формы движения» включают в себя как количе¬
ственный, так и качественный моменты2).
*) Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 23.
2)	Во избежание недоразумений, оговариваемся: у Энгельса, когда он гово¬
рит о движении, равновесии, например,, в организме и т. п., речь идет не о дви¬
жении п равновесии в чисто механическом смысле, а о самых различных формах

ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ
169
Под «качеством» Гегель разумеет тождественную с бытием
«определенность» предмета, определенность его формы, т. е. его бытие,
рассматриваемое по отношению к самому себе в своих определениях.
Разумеет его «состояние», т. е. неотъемлемые стороны вещи, свя¬
зывающие ее с другими вещами, ее условия, без которых она перестает
быть тем, что она есть. Качество становится формой, когда эти
«стороны» вещи рассматриваются как ее внутренние определения, когда
вещь в целостном, конкретном единстве этих сторон противопоставляется
как особая вещь другим вещам. Как «определенность», «состояние»,
целостная совокупность сторон, качество вещи зависит поэтому и от
числа ее связей с другими, с ней «со-стоящими» вещами, от кол ич е-
с т в а ее внешних условий, от тех или иных количественных отношений
вещей: только в движении, т. е. устанавливая все новые связи с внешним
миром, увеличивая число«своих сторон, своих соотношений, вещь, по
словам Энгельса, «обнаруживает» то, «что она собой представляет»,—
свои качества. Однако связывается между собой обычно то, между чем
уже имеется нечто общее; установление связей, отношений и пр. воз¬
можно лишь между однородными в каком-либо отношении, однокаче¬
ственными вещами, как увеличение или уменьшение этой однород¬
ной вещи, и этим путем качественное бытие, вещь, получает уже
иную определенность, определенность по количеству. Нетрудно,
однако, заметить, что точно так же, как качество существует всегда
в определенных количественных соотношениях, так и одно количество,
с своей стороны*—пустая абстракция, в действительности будучи всегда
тесно связано с качественной определенностью. То или иное количе¬
ственное соотношение—это каждый раз и качественно определенное
соотношение. Гегель называл «дурной бесконечностью» бесконечное
повторение одного и того же; он указывал, что в действительности это
повторение ведет к изменению, к развитию, к появлению новых качеств и
что тесное единство количества и качества, «мера», по выражению
Гегеля, образует «истинную бесконечность» каждой вещи. «Число,—го¬
ворит Энгельс,—есть чистейшее известное нам количественное опреде¬
ление, и оно полно качественных различий... Отдельное число получает
известное качество уже в числовой системе, насколько это 9 не есть
просто суммированная девять раз единица, а основание для 90, 99,
того и другого, зачастую весьма сложных. Говоря, напр., о развитии организма
как о «живом едипстве движепия и равновесия», нужно представлять себе его
отнюдь не как механическое равновесие противоположных «сил»: напротив, как
выяснится из дальнейшего, та или иная форма подвижного равновесия объекта
представляет собой одновременно форму противоречия и борьбы, чего никогда
не понимали «механисты», начиная с Дюринга и копчая А. Богдановым.

170
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
900 000 и т. д.». Даже на примере таких простых количеств, как 0
или единица, Энгельс показывает все богатство содержащихся в числе
качественных оттенков. Качество и количество представляют поэтому
две необходимые сторопы единого целого, .они оба нужны для
определения предмета и не сводимы одно к другому. .Сводя каче¬
ство к количественным отношениям, диалектика вовсе не сводит
его «без остатка», не отбрасывает понятия качества, но лишь уста¬
навливает взаимозависимость, соответствие между качествами и ко¬
личествами; только механическая, метафизическая точка зрения счи¬
тает качество вполне объясненным, когда оно сведено к количеству.
Закон перехода качества в количество Энгельс формулирует таким
образом, что «в природе могут происходить качественные изме¬
нения— точно определенным для каждого отдельного
случая способом — лишь путем количественного при¬
бавления либо количественного убавления материи
или движения, так называемой энергии. Все качественные разли¬
чия в природе основываются либо на различном химическом составе,
либо на различных количествах и формах движения, либо—что имеет
место почти всегда—на том и другом. Таким образом невозможно изме¬
нить качество какого-либо тела без прибавления или отнимания мате¬
рии либо движения, т. е. без количественного изменения этого тела» х).
У Гегеля переход «качества» в «количество» и обратно—«количества»
в «качество» является переходом одного понятия в другое понятие:
в логическом процессе развития понятий философа интересует прежде
всего логическая их преемлемость. Но одновременно Гегель отмечает
такую же связь качеств и определенных количественных отношений и
в реальной действительности: «оба эти определения до некоторой сте¬
пени независимо одно от другого, так что, с одной стороны, количество
может изменяться без изменения качества предмета, но, с другой сто¬
роны, его увеличение и уменьшение, к которым предмет первоначально
равнодушен, имеют границу, а при переступлен и и этой гра¬
ницы качество изменяется». «Мера», по Гегелю, есть внутрен¬
нее единство качества и количества; определенное качество возни¬
кает и сохраняется лишь при определенном количественном отношении.
«Когда качество, принадлежащее мере, переходит за известную гра¬
ницу, с этим вместе уничтожается то качество, которое ему соответ¬
ствовало... Его место заступает другое качество... Это
колебание количества п последующее за ним изменение количе¬
ства в качество можно представить себе под видом узловой ли¬
1)	ф. Эпгельс. Диалектика природы, стр. 221.

ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ
171
нии» («Энциклопедия», 108, 109). Последнюю мысль можно выразить
так, что мы имеем качественно определенную вещь лишь в пределах
определенного же количественного отношения к другим связанным с ней
вещам. Молекулы, составляющие тело, образующие некоторое аггрегат-
ное состояние, группируются в различных формах в зависимости от коли¬
чества их движения. Когда количественное изменение переходит в каче¬
ственное, т. е. одно качество, развиваясь, сменяется другим качеством,
мы получаем новый «узловой пункт», новое состояние аггрегата х).
В другом месте Гегель пишет: «Переход от одного качества к дру¬
гому совершается в постоянной количественной непре¬
рывности... Изменение с этой стороны есть постепенное. Но посте¬
пенность касается лишь внешности изменения (т. е. количественного.
И. Р.), а не качественного; предыдущее количественное отношение,
бесконечно близкое последующему, есть все же другое качественное
существование. Поэтому, по качественной стороне, чисто'ко-
личественный процесс постепенности, не представляющий
сам в себе границы, абсолютно прерывается; поскольку вновь
выступающее качество по его чисто количественному отношению есть
относительно исчезающего (качества) неопределенное другое,—пере¬
ход к нему есть скачок» («Логика», ч. 1).
Здесь Гегель определяет, как основную особенность всякого изме¬
нения и развития, единство в нем непрерывности и преры¬
вистости. Движение, развитие происходит непрерывно—утвер¬
ждает вульгарная теория развития, так называемая «эволюционная
теория». Это верно, отвечают Гегель, Маркс, Энгельс, но лишь отно¬
сительно верно: движение, развитие протекает непрерывно, только если
его рассматривать с чисто количественной стороны, как прибавление
или убавление, как «рост», увеличение или уменьшение; и, с этой
точки зрения, непрерывность — необходимое условие раз¬
вития. Но рассматривать изменение, развитие мы должнЬ одновременно
и с его качественной стороны: и здесь мы уже имеем совершенно
обратное, не непрерывность, а бесконечную прерывистость, ряд
«узловых пунктов», переход к которым от одного к другому совершается
революционными скачками.
Скачкообразный характер качественных изменений—при непрерыв¬
ности количественных изменений и после перехода последних за из¬
вестную границу—особенность, настолько присущая явлениям природы,
обще твенной жизни и мышления, что она была подмечена уже давно.
Ещо дреснле философы спорили относительно того, на какой ступени
*) Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 221.

172
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
выпадения или нарастания волос лысина становится лысиной, а пушок
на подбородке—бородой, или сколько зерен потребуется, чтобы куча
их стала кучей. Но изменяться может не только количество всех
составных элементов, всех качеств, характерных для данного
состояния вещи, но н количество некоторых лишь его составных эле-
ментов: такое изменение, по переходе через известную границу, также
изменяет соотношение этих составных частей вещи, связи ее с дру¬
гими вещами, стало быть, вызывает и качественный скачок. Известен
пример, приводимый Гегелем и Энгельсом, с состоянием воды, кото¬
рая затвердевает сразу, превращаясь в лед, и сразу же начинает
кипеть при соответствующих количественных изменениях ее темпера¬
туры. Таким же скачком является взрыв парового котла после соответ¬
ствующего накопления пара. Свечение радия наступает при некоторой
минимальной скорости его частиц. Количественное изменение, в опре¬
деленных пределах, в длине звуковых волн и световых колебаний вы¬
зывает соответствующие изменения звука и цветов в солнечном спек¬
тре и т. д. Точно также и в химических соединениях 'количествен¬
ное изменение молекулярной формулы образует каждый раз качествен¬
ное отличие тела». Скачок является также возникновением жизни в
неорганической природе, или такие явления, как рождение или смерть.
«При всей постепенности,—замечает Энгельс,—переход от одной
формы движения к другой всегда остается скачком, решаю¬
щим поворотом». Таковы переход от механики небесных тел к механике
меньших масс, от механики масс—к механике молекул; от физики
молекул—к физике атомов—химип и еще более—к химизму белковины.
Те же скачки—в сложном развитии общественной жизни, например,
при переходе от одного общественного строя к дру¬
гому (революции); в таких, например, явлениях как увеличение интен¬
сивности труда и его производительности при работе сообща, в фор¬
мах сотрудничества; или как превращение суммы ценности, за извест¬
ным при данных условиях количественным пределом и при известных
формах организации труда,—в капитал и т. д. Наконец, в области
сознания—внезапные, но внутренне подготовленные смены настроений,
внезапное ощущение усталости после известного напряжения; сразу
возникающая после целого ряда безуспешных исканий правильная
мысль или догадка и т* п. х).
*) Отчетливое подтверждение диалектики вносит приобретающий сейчас важ¬
ное значение в физике так называемый «метод квант», выдвинутый известным
физиком М. Планком,—согласно которому изменения в природе совершаются не
в качественной непрерывности, но небольшими «порциями»—квантами.

ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ
173
Вульгарная теория эволюции пытается опереться на принцип не¬
прерывности Лейбница: природа-де не делает скачков. Но принцип
непрерывности в этом случае неправильно и односторонне ею истол¬
ковывается: Лейбниц имел в виду непрерывность главным образом
количественных, а не качественных изменений; в сложных явлениях
он сам указывает на возможность качественного резкого изменения.
Что касается простых явлений, то в них изменение качества Лейбниц
представляет себе постепенным, но совершающимся при помощи ряда
бесконечно -малых превращений.
На этой мысли Лейбница необходимо остановиться, так как часто мы
сталкиваемся с возражением, что абсолютных качественных различий вообще
не существует в природе, что в развитии, например, органической природы,
там, где мы вправе были бы ждать революционного скачка, в действительности
имеет место непрерывное органическое развитие. Все дело в том, что качествен¬
ные скачки вовсе не нужно представлять себе обязательно в виде резких изме¬
нений и потрясений: такими они могут нам представляться лишь в чрезвы¬
чайно сложных явлениях или, как говорят, с высоты исторического полета,
когда мы оставляем без внимания множество в своей совокупности и составляю¬
щих эти резкие перемены мелких качественных изменений. «Во-первых,—гово¬
рит Энгельс,—каждая качественная бесконечность представляет многочис¬
ленные количественные градации, например, оттенки цветов,
твердость и мягкость, долговечность и т. д. Во-вторых, не существует
просто качеств, существуют только вещи, обладающие
качествами и притом бескопечно многими качествами.
У двух различных вещей всегда имеются известные общие качества (по крайней
мере, свойства телесности), другие качества отличаются между собой по сте¬
пени, наконец, иные качества могут совершенно отсутствовать у одной из
вещей»...1). Изменения качества в целом поэтому могут происходить посте¬
пенно, касаться лишь изменения его степени, изменения отдельных свойств
вещи и т. д. Они выражаются в бесконечно-малых приращениях
или убавлениях в пределах данного качества, и потому воспоследующее за
этим изменение самого качества представляется нам непрерывным изменением.
В действительности же каждое, даже бесконечно-малое приращение, взятое
само по себе, есть и некоторая количественная величина и некоторое новое
качество, и оно возникает только сразу, скачком. Поэтому—по словам Плеха¬
нова—«в действительности измепение всегда совершается скач¬
ками, но только ряд мелких и быстро следующих один за
другим скачков сливается для нас в один «непрерывный»
процесс» 2); или, как удачно выразился Энгельс, «в природе нет никаких
скачков, именно потому, что она состоит только из скачков»3).
Ошибка вульгарной эволюционной теории заключается в том, что она пред¬
ставляет себе развитие как рост заранео содержащихся в лвле-
0 Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 147.
-) Г. В. Плеханов. Против П. Струве («Критика наших критиков»).
3)	Ф. Э иге ль с. Диалектика природы, стр. 141.

174
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
ниях малых величин будущего, нового качества: возникновение и исчезно¬
вение качества представляют себе «как постепенное выступление или исчезание»
(Гегель). Между тем, разъясняет Плеханов, «возникновение—равпо как п ис¬
чезновение—вовсе не есть изменение того, что возникает или
исчезает... Изменение вообще, а следовательно, и постепенное, непрерыв¬
ное изменение не объясняет ни возникновения ни исчезновения предметов. А если
мы не можем объяснить ни возникновения ни исчезновения предметов,
то мы вообще не понимаем их»... *). Понятие «возникновения», понятие «нового»,
при правильном понимании внутренних причин изменения—необходимая кате¬
гория диалектики, тем не менее ничего общего не имеющая ни с актами «тво¬
рения», ни с виталистическим идеализмом в биологии.
Но помимо перехода количества в качество, излагаемый нами
основной закон диалектики предполагает и явления обратного
порядка: переход качества в количество. Дело в том,
что хотя в науке и имеется общая тенденция сводить качества к ко¬
личественным соотношениям, объяснять сложные явления бытия через
механическое движение составляющих их простейших частиц, по это
только общее направление познания, которое, быть может, никогда
не удастся завершить, до завершения которого нам, во всяком случае,
еще далеко и которому, самое главное, никогда не объяснить очень
многих сложных явлений, где простое механическое движение заменяется
качественно другим движением, протекающим, например, в та¬
ких сложных своеобразных формах, как мышление.
Механическая концепция, говорит Энгельс, «не замечает, что отно¬
шение между качеством и количеством взаимно, что
качество также переходит в количество, что здесь имеется взаимо¬
действие» 2). Связь в развитии качества и количества, их единство,
эт0—то Же единство качественного движения и качественного равно¬
весия; одно осуществляется через посредство другого, одно предпо¬
лагает другое. Когда в развитии предмета мы достигаем «узлового
пункта», определяющего то или иное его качество, то именно
развитие, углубление, закрепление этого качества
являются неизбежными для дальнейшего количествен¬
ного роста. Именно они приводят к ряду различных степеней и
оттенков данного качества, к их количественному ряду, к тесно свя¬
занным с ними изменениям количественных соотношений составных
частей предмета или количественных его соотношений с другими пред¬
метами,—словом, к изменению количества, которое в дальнейшем
вновь, за известным пределом, преобразует состояние предмета вце-
а) Г. Плеханов. Против П. Струве («Критика наших критиков», стр. 80).
2)	Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 145.

ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ
175
лом. Выражение «переход качества в количество» имеет целью под¬
черкнуть эту связь количественного изменения с качественным, под¬
черкнуть их взаимодействие в этом развитии, чтобы избегнуть
таким путем упрощенного, механического понимания переходов коли¬
чества в качество. Развитие мы должны представлять себе не таким
образом, что активным в нем оказывается одно количественное изме¬
нение; изменяющееся соотношение составпых элементов данного явления
есть качественно ипое соотношение их; изменяющееся качество
как нечто новое, как каждый раз новая ступень предопределяет даль¬
нейший характер количественных изменений. Та борьба за улучшение
качества продукции, которую начала сейчас советская общественность,
улучшение которой одно только может обусловить и дальнейший коли¬
чественный рост, дальнейшее развитие потребностей населения и даль¬
нейшее развертывапие нашей промышленности,—является достаточной
иллюстрацией этому закону.
Но этим самым мы уже • подходим ко второму основному и важ¬
нейшему закону диалектики, изложенному Гегелем в его «учении о
сущности», закону развития в противоречиях, или, как его
называет Энгельс,—к закону «взаимного проникновения про¬
тивоположностей». В переходе количества в качество и обратно
описываются «извне» одни голые переходы в процессе развития* но
он не объясняет внутренней сущности происходящего из¬
менения, развития, его источника — развития, как «самодви¬
жения». Изучение процесса развития «извне» нужно поэтому допол¬
нить изучением образующейся в нем внутренней связи различных сторон
этого процесса. И здесь основными понятиями диалектики становятся
«противоположность» и выявление ее в «противоречии».
Развитие, мы уже знаем, это—не просто рост, повторение, но,
прежде всего, возникновение, наряду со старым, и нового: это, прежде
всего, установление новых связей с иными, отличными противополож¬
ными явлениями,—приобретение таким путем иных, отличных от преж¬
них, часто им противоположных свойств. И чем углубленнее протекает
процесс развития, тем все усиливается, обостряется противополож¬
ность между необходимыми составными элементами развивающегося
явления, тем все более внутренне как бы раздваивается единый
развивающийся предмет или наше познание чего-либо единого в по¬
знавательном процессе, тем все более нарастает ищущее своего раз¬
решения противоречие.
«Раздвоение единого и познание противоречивых частей его,—дает, ска¬
зали бы мы, одну из наиболее глубоких своих характеристик Ленин,—есть
суть (одна из «сущностей»), одна из основных, если не основная, особенно-

М \ТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
CTeii или черт диалектики... Тождество протипоноложпостеГ1 (единство их...)
есть призпание (открытие) противоречивых, взаимоисключающ их, проти¬
воположных тенденций во всех явлениях и процессах природы (и духа и
общества в том числе). Условие познапил всех процессов мира в их самодви¬
жении, в их спонтанейном развитии, в их живой жизни есть познание их
как единства противоположностей. Две основные концепции развития... суть
развитие, как увеличение и уменьшение, как повторение. И развитие как
единство противоположностей, раздвоение единого на взаимоисключаю¬
щие противоположности и взаимоотношение между ними. Первая
концепция мертва, бледна и суха. Вторая—жизненна. Только вторая дает ключ
к «самодвижению» всего сущего: только она дает ключ « «скачкам», к «пере¬
рыву постепенности», к «превращению в противоположность», к уничтожению
старого и возникновению нового. Единство (совпадение, тождество, равнодей-
ствие) противоположностей условно, временно, преходяще, релятивно. Б орь-
ба взаимоисключающих противоположностей абсолютна, как абсолютно
различие, движение» J).
Уже само движение представляет собой не только важнейший мо¬
мент диалектики; именно потому движение им и является, что оно
диалектично само по себе, таит в себе свою внутреннюю
диалектику. «Движение само по себе,—говорит Энгельс,—есть про¬
тиворечие; уже даже простое механическое движение в простран¬
стве может совершиться лишь так, чтобы данное тело в один и тот
же момент времени было в одном месте и в то же время в другом,
чтобы оно находилось в том же самом месте и не находилось в нем.
И постоянная постановка этого противоречия и одно¬
временное его разрешение как раз и составляют движение»2).
В другом месте Энгельс указывает, что движению свойственно противоречие
не только в плоскости времени, но в в плоскости пространства: основной фор¬
мой всякого движения является приближение или удаление, сокращение или
расширение—короче говоря, вслед за Гегелем,—притяжение и отталки¬
вание. «Всякое движение состоит во взаимодействии притяжения и отталки¬
вания... Все притяжения и все отталкивания во вселенной должны взаимно
уравновешиваться. Благодаря этому закон о неразрушимости и несо-
творимостп движения сводится к положению о том, что каждое притягатель¬
ное движение во вселенной должно быть дополнено эквивалентным ему отталш-
вающим движением, и наоборот, что сумма всех притяжений равна сумме
всех отталкиваний». Но так как в рамках земной чистой механики, которая
оперирует с данными пеизменпыми состояниями, отталкивательные формы дви¬
жения не встречаются в природе, то поэтому мехашшеская концепция склонна
видеть основную форму движения лишь в пассивном притяжении, в «силе»
тяжести, инерции.
В терминах «сила» и «эпергия» Энгельс находит лишь малоудачные и огра¬
ниченные в своем применении выражения для двух основных взаимодействующих
*) Н. Ленин. К вопросу о диалектике.
*) Ф. Эпгельс. Анти-Дюринг.

ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ
177
сторон всякой процесса движения—для пассивной стороны его, притяжения,
и для а к т г в н о й стороны его—отталкивания. Но притяжение и отталкива¬
ние, к которым можно свести самые различные формы энергии, пе только уравно¬
вешиваются в процессе движения: они превращаются одно в другое:
притяжение в отталкивание и обратно; притяжение, как вторичный момент, уже
в зародыше своем содержится в своей противоположности—в отталкивании *).
Уже в простом движении происходит диференцирование, раз¬
двоение движущегося объекта на два противоположных полюса,
находящихся во взаимодействии,—происходит, выражаясь языком фи¬
зики, их поляризация. Еще в большей степени относится это
к сложным формам движения, как электричество [«положительное» и
«отрицательное» электричества], магнетизм [положительный и отрица¬
тельный полюсы в магните] и т. д. И, наконец, еще более сложная
форма движения, органическое развитие также всецело подвержено
этому закону диференцирования и поляризации: он проявляется здесь
прежде всего уже в том, что в развивающемся явлении, папример,
в животной или растительной клетке накопляются все новые элементы,
что клетки поэтому никогда вполне не тождественны самим себе, что
их тождество с собою содержит в себе различие; ни¬
когда не бывает так, что организмы «только живут» или «только
умирают», но их жизнь, предполагающая расходование сил организма,
несет уже в себе одновременно и зародыш их смерти, как свой не¬
обходимый момент, как свое неизбежное «другое». Следовательно, жизнь
также есть существующее в самих вещах и явлениях беспрестан¬
но полагающее и разрешающее себя «противоречие»; то
же относится и ко всякому развитию. Таким образом внутреннее про¬
тиворечие в самом развивающемся явлении, раздвоение последнего
на противоположные друг другу элементы и их взаимодействие, их
«борьба», являются совершенно необходимыми моментами, всеобщей
формой всякого развития. Именно постановка этого противоречия
является движущей пружиной развития; противоречие—по сло¬
вам Гегеля—«ведет вперед». Развитие, которое внешне выявляется
в изменении «качества», соответствующего каждый раз новым коли¬
чественным соотношениям между явлениями, имеет своим внутренним
источником раздвоение единого целого, тождество противоположных
в нем же зарождающихся моментов, их «борьбу» как их «взаимное
исключение» и как их «взаимное проникновение», их взаимное превра¬
щение.
Противоположности, обнаруживающиеся в развитии, нужно предста¬
влять себо поэтому не отдельно одну от другой, не одну вне другой,
*) Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 231 и след.
Курс теории исторического материализма
12

178
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
по лишь в их взаимной связи, в их взаимоотношении,
взаимодействии, как взаимно проникающие одна дру¬
гую необходимые стороны, или, как говорят, «моменты» единого
целого, двустороннего процесса. Противоречие их, столкновение этих
противоположностей, «борьба» между ними, это—движущее начало раз¬
вития целого. Но одновременно в том же развитии обнаруживается
их соотносительность, их взаимная связь, в которой одно необходимо
дополняет свое «другое», его «опосредствует», т. е. служит сред¬
ством развития и проявления этого другого; в которой эти противо¬
положности в каком-либо отношении становятся тождествен¬
ны: каждая из них предползагает и в зародыше несет
в себе другую, противоположную сторону, свое «другое»; одна
сторона, выражаясь опять физическим термином, индуцирует раз¬
витие и появление другой. Они взаимно проникают таким образом
друг друга, и превращаясь одна в другую, и отрицая одна другую,
примиряясь в процессе развития в высшем единстве.
Эту якобы «схоластическую», по мнению буржуазных ученых,
связь противоположностей можно в действительности подметить уже
в простых физических и химических явлениях. Так, многие физические
тела, представляющиеся нам в покое, в действительности находятся
в «подвижном равновесии», в постоянном уничтожении и возникно¬
вении, представляют постоянное взаимодействие противоположных про¬
цессов. Например, накаливание проволоки сопровождается, согласно
электронной теории, и непрерывным испусканием электронов с ее по¬
верхности и их непрерывным оседанием на эту поверхность; в испа¬
ряющейся жидкости, в замкнутом пространстве, мы имее^м непрерывный
процесс испарения и оседания пара. Если подвергать тело давлению
или ускоренному движению вверх, отталкиванию,—так сказать, отри¬
цать прежнее равновесие,—то возникает противодействующая сила
инерции, притяжения, действующая в противоположном направлении;
если повышать температуру, то этим вызывается процесс, стремящийся
ее попизить. В химии одни и те же ферменты одновременно и разла¬
гают, и синтезируют вещество и т. д. Одним словом, обнаруживающие¬
ся в процессах изменения и развития противоположности соотноси¬
тельны- они немыслимы одна без другой и взаимно обус¬
ловливают одна другую.
Развит не—это противоречие, которое беспрестапно ста¬
вится, полагается и беспрестанно же разрешается. Оно суще¬
ствует не только в нашей мысли, оно пе примысливается нами
объективному миру, оно—не только логическое противоречие, как это
думал, например, вульгарный материалист Дюринг, с которым полеми¬

ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ
179
зировал Энгельс, как склонны думать и сейчас многие отрицатели
диалектики: такая постановка вопроса—явно идеалистическая. Потому
что логическое противоречие—это лишь «снимок» с объективной дей¬
ствительности, это—рациональное отражение в нашем сознании реаль¬
ных противоречий, «нащупываемых» нами в объективном мире. И здесь
недостаточно поэтому было бы говорить об одних только якобы имеющих
место в действительности «противоположных силах», потому что для
понимания хода движения и развития данного явления важна пе только
противоположность его сторон, но и их соотносительность, их взаимо¬
зависимость, их взаимное проникновение, их переходы, переливы, их
превращения одной в другую, в целом, в развивающемся явлении.
Развитие—это беспрестанный переход от тождества противоположно¬
стей к диференциации, к самораздвоению—к постановке противоречия,
к взаимному исключению, и, одновременно, к взаимному проникнове¬
нию противоположностей, к новому тождеству, новому единству их—
к разрешению противоречия. Все попытки охватить мировое раз¬
витие теми или иными схемами, даже в тех случаях, когда эти схе|мы
приблизительно как будто напоминают отдельные этапы действительного
развития,—как, например, у известного английского философа Г. Спен¬
сера, у которого в его схеме развития чередуются «интеграция» и
«диференциация»,—все такие попытки окажутся неудачными, если
только из них будет вытравлена живая душа движения, его движущая
сила—противоречия реальности. И растение, и животное, и простая
органическая клеточка, и социально-производственный организм обще¬
ственной жизни,—все они в своем развитии проходят скалу беспре¬
станно возникающих и беспрестанно же разрешающихся противоре¬
чий. В истории, по словам Энгельса, «движение путем противополож¬
ностей выступает особенно наглядно во все критические эпохи
у всех передовых народов. В подобные моменты у народа есть выбор
только между двумя рядами дилеммы: или — или, и вопрос всегда
ставится совершенно иначе, чем этого желало бы политикаятствующее
мещанство всех времен» 2). Ленин умел находить это развитие путем
противоречий даже в партийной борьбе между большевиками и мень¬
шевиками 2).
Противоречия ставятся, «полагаются» самим развитием, но в процес¬
се того же развития они «снимаются», разрешаются в тех осо¬
бых каждый раз формах, которые это развитие или движение
принимает. «Процесс обмена товаров,—говорит Маркс,—заключает
*) Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 68.
*) См. Н. Ленин. Шаг вперед, два шага назад.
12*

180
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
в себе противоречащие и исключающие друг друга отношения. Раз¬
витие этого процесса, обнаруживающего двойственный харак¬
тер товара, являющегося потребительной стоимостью и меновой стои¬
мостью, не устраняет этих противоречий, но создает форму для
их движения. Таков вообще тот метод, при помощи
которого разрешаются действительные противоре¬
чия. Так, например, в том, что одно тело непрерывно падает на
другое и непрерывно же удаляется от последнего, заключается про¬
тиворечие. Эллипсис есть форма движения, в которой это противоречие
одновременно и осуществляется и разрешается» х).
В простом движении противоречивость его незаметна, потому что и поста¬
новка, и разрешение противоречия производятся одновременно—самим
движением. В более сложных процессах, противоречие «прощупывается» уже
явственнее, так как здесь оно постепенно назревает: оно «ста.штся» раз¬
двоением процесса на противоположности, но разрешается лишь после того,
как оно окончательно созрело и развилось в своих чфотивоположных моментах,
после того как развившиеся внутри целого противоположности и их борьба,
их взаимное проникновение неминуемо выводят данное явление из прежней
формы движения. В органическом развитии мы явственно замечаем уже не
только выступление «положительной» и «отрицательной» сторовы, по и пре¬
вращение их одна в другую. Если мы не мыслим при этом всего процесса
в целом, а видим лишь отдельные его этапы, сквозь очки формальной логики,
то можем не заметить того, что объективными, необходимыми моментами разви¬
тия являются и то и другое: и противопоставление сторон, раздвоение
целого, поляризация, и его «снятие», признание нами относительности
этого противопоставления, разрешение противоречия, «примирение» противо¬
положных сторон в высшем единстве. Правда, противоречие противоположностей
в той или иной особой форме движения разрешается, но этим не устраняется
объективное существование самих противоположностей, противопоставление ко¬
торых отнюдь не производится нами произвольно. Явное противоречие—уже тот
объективный факт, что мерилом движения должна служить его противо¬
положность—покой, равновесие, но здесь нет ничего удивительного: вся
эта противоположность реальных движения и покоя, равновесия, как мы
уже знаем, относительна. «Абсолютного покоя, безусловного равновесия не
существует»,—говорит Энгельс. «Отдельное движение стремится к рав¬
новесию, общее движение снова нарушает равновесие. Таким образом покой
и равновесие, там, где они имеют место, являются результатом ограничен¬
ного движения, и само собой понятно, что это движение может быть изме¬
ряемо своим результатом, может выражаться в нем и вновь из него получаться
в той или иной форме» 2). Такой же лишь относительно правомерный харак¬
тер имеет противопоставление конечного и бесконечного, единого
и многого, положительного и отрицательного, света и
темноты, как уже указывалось—жизни и смерти и т. п. То, что мы, например,
J) Капитал, т. I, стр. 73.
2) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг.

ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ
181
называем «положительным» и «отрицательным», имеет смысл только в своем
взаимоотношении, а не каждое само по себе; существуют и темные световые
лучи. Единица—число как будто бы простое, но вместе с тем многообразное:
она входит в состав всех чисел, является их нулевой степенью: «Единица
и множество,—указывает Энгельс,—являются нераздельными,
проникающими друг друга понятиями, и множество так же со¬
держится в единице, как единица во множестве» *). Конечно или бесконечно
миросозданне?—задаем мы чисто метафизический вопрос, не замечая относитель¬
ности самого такого противопоставления. «Бесконечность,—по словам Энгель¬
са,—есть противоречие и полна противоречий. Противоречием является уже то,
что бесконечность приходится составлять из одних только
конечных величин... Допущение ограниченности материального мира
приводит к неменьшим противоречиям, чем допущение его безграничности...
Именно потому, что бесконечность есть противоречие, она представляет собой
бесконечный, без конца во времени и пространстве разверты¬
вающийся процесс. Снятие этого противоречия было бы
концом бесконечности»2). Как процесс, мироздание бесконечно при
всей его конечности, и в этом непрерывном развертывании его в пространстве
и времени заключается его истинная бесконечность.
Правомерно ли, спрашивается, в таком случае употребление нами
понятий, в которых все бытие распадается у нас на полярные противо¬
положности, если мы одновременно сознаем всю относительность этого
противопоставления? Да, правомерно, потому что само бытие, раз¬
виваясь, выдвигает, «с т а в и т» эти противоречия, потому что разви¬
тие противоречий до конца—единственный путь его даль¬
нейшего движения. Само развивающееся бытие на определенном этапе
утверждает себя, с определенной стороны, как «единое», «положитель¬
ное», «конечное», «жизнь» и обратно—«многое», «отрицательное», «беско¬
нечное» и т. д.; в пределах определенной формы движения эти проти¬
воположности существуют и развиваются реально. Но правомерно такое
использование этих понятий лишь в определенных пределах,
поскольку мы отвлекаемся от единства процесса развития в целом и
изучаем его отдельные моменты; или когда мы ограничиваемся одной
определенной формой этого процесса. Рассматривая же весь процесс
в целом или более общие его формы, мы познаем ограниченность, со¬
относительность этих понятий с противоположными им понятиями.
В экономических работах Маркса мы находим яркие примеры соотноси¬
тельности кажущихся нам внешне обособленными и независящими одна от
другой областей экономики, примеры того, что Гегель называл их «рефлектив¬
ным отношением». Такова, например, взаимозависимость процессов про¬
изводства и потребления, производства и распределения
*) Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 209.
2) Его же. Анти-Дюринг.

182
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
и т. п. Маркс показывает, что «самый акт производства, во всех своих моментах,
есть также акт потребления». Здесь мы имеем и потребление способностей
производителя и потребление средств производства. С другой стороны, в про¬
цессе потребления, «человек воспроизводит свое собственное тело»... В первом
производитель овеществляет себя, во втором—персонифицируется вещь... Непо-
средстствепное единство, в котором производство совпадает с потреблением
и потребление с производством, допускает на-ряду с этим их непосред¬
ственную раздвоенность... Каждое непосредственное заключает
в себе свою противоположность. Однако в то же время между обоими совер¬
шается опосредывающее движение: производство доставляет потреб¬
лению материал, предмет, определяет этим способ потребления, вызывает этим
же в потребителях новые потребности; потребление же, со своей стороны, со¬
здает импульс к производству. «Каждое из них является средством для
другого и совершается с его помощью, в чем и выражается их
взаимная зависимость. Это движение, в котором они вступают в отношения
друг к другу, являясь как необходимое условие одно для другого, но оставаясь
еще внешними по отношению друг к другу... Но каждое из них не только
заключает в себе непосредственно другое и не только существует через
iго посредство, но каждое из них, совершаясь, создает другое,
создает себя как другое». Такая же взаимозависимость существует
между производством и распределением, потому что «распределение, прежде
чем становится распределением продуктов, есть: 1) распределение орудий про¬
изводства и 2) ...распределение членов общества по различным родам про¬
изводства (подведение индивидов под определенные производственные отноше¬
ния). Производство, рассматриваемое независимо от этого в нем заключающегося
распределения, есть, очевидно, пустая абстракция». Маркс приходит пе к тому,
однако, выводу, что производство, распределение, потребление суть одно я
то же—такое отождествление их было бы чисто идеалистическим,
их отождествлением логическим, без учета их порядка во времени,—но что «все
они образуют собою части целого, различия внутри единства.
Производство в противоположности своих определений охва¬
тывает как само себя, так и остальные моменты. С него каждый раз начи¬
нается снова процесс». Ошибкой равно будет как признание их совершенно
независимыми экономическими сферами, так и отождествление этих относи-
тельно-самостоятельных областей, так как эту относительную самостоятель¬
ность их, их противоположность, их разрыв создало само историческое развитие
капиталистических отношений. «Как будто бы этот разрыв,—говорит Маркс,—
проник не из действительности в учебники, а, наоборот, из учебников в дей¬
ствительность, как будто здесь дело идет о диалектическом примирении
понятий, а не о понимании реальных отношений» *).
Все эти особенности необходимо учесть, когда мы останавливаемся и на
таких важных категориях диалектики, как: внутреннее и внешнее,
сущность и видимость, содержание и форма, сила л ее про¬
явление, закон и явлепие, основание и следствие, причина
и действие, необходимость и случайность. Мыслители, начиная
с древних «элеатов», указывали, что за внешней непосредственной обманчивой
видимостью явлений скрывается их внутренняя, абсолютная и неизменная
*) Маркс. Введение к критике политической экономии.

ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ
183
сущность. У Канта эта сущность обратилась в мир непознаваемых «вещей
в себе». Гегель устанавливает относительный характер понятия «сущ¬
ности» и ее тесную взаимозависимость с впешне противоположной ей «види¬
мостью» в реальной действительности,—их обоюдную «призрачность» по отно¬
шению друг к другу. Но попятив «сущности» у Гегеля получает чисто логи¬
ческое развитие в дальнейших логических же категориях—«основания», «ма¬
терии», «содержания» и пр.: с помощью логического развития этих понятий
Гегель конструирует свою «действительность»,—с ее логическими же
категориями «субстанции», взаимодействия и т. д.
Маркс отнюдь не игнорирует вовсе—как это склонны делать некоторые
вульгарные материалисты и грубые эмпирики—понятия «сущности»: «Если бы,—
говорит он,—например, форма проявления и сущность явлений непосредственно
совпадали, то всякая наука была бы излишней». И в других местах у Маркса
можно встретить противопоставление внутренней «сущности», «внутрепней при¬
роды», «внутренней связи» вещей и той их непосредственной «видимости»,
которою только и занимается вульгарно-эмпирическое познание. Но Маркс—
материалист, а потому, осознавая действительность в рациональных формах,
он, однако, начинает свой анализ именно с нее, с материальной, заранее дан¬
ной действительности. Поэтому понятие «сущности» у него также приобретает
ярко выраженный материалистический и социально-исторический характер. Вслед
за Гегелем сущность явлений представляет он себе не вне этих явлений, но
в них самих, хотя эта сущность и не выступает в явлениях непосредственно:
это—их внутренняя связь, их взаимозависимость, их закономерность,
это —некоторое целостное единство данной суммы явлений. «Сущность
человека,—критикует Маркс абстрактные воззрения Фейербаха,—не есть
абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть
совокупность общественных отношений» *). В других случаях сущность стано¬
вится у него «субстанцией» или даже «материальной субстанцией» экономи¬
ческих явлепий, а то «несущественное», которое, будучи взято отдельно от
сущности, противополагается ей, «лишенная субстанции видимость» (substanzloser
Schein) мыслится им, как «определенность формы», как форма проявления эко¬
номических процессов. Такой, например, субстанцией ценности является для
Маркса обществеппый труд. Но эта сущность, «субстанция»—отнюдь не неиз¬
менное, не абсолютное попятив; это понятие имеет чисто общественный харак¬
тер, оно—понятие историческое, изменяющееся вместе с мерой величины
общественного труда,—вместе с общественно-необходимым рабочим временем.
Эта «субстанция» не должна поэтому представляться в грубо «материальном»
смысле: в нее не входит «ни один атом естественного вещества»; «сгусток»,
как выражается образно Маркс, общественно-необходимого труда, воплощен¬
ный в ценности, не есть что-либо физиологическое, но представляет лишь
определенную общественную организацию трудового процесса; ценность—об¬
щественное отношение.
х) Тезисы о Фейербахе. Сравни у Энгельса: «Диалектический взгляд
на природу делает ненужной и невозможной всякую философию природы. Теперь
задача заключается не в том, чтобы придумывать связь, существующую
между явлениями, а в том, чтобы открывать ее в самих явлениях»
(Людв. Фейербах).

184
M ATEPIIА Л ИСТ И Ч ЕСК Л Я ДИАЛЕКТИКА
Чем же объясняется это противопоставление Марксом «сущности», «суб¬
станции» экономических явлений, их внешней видимости, их «определенности»
в единой нераздельной экономической действительности? Разумеется, пе логи¬
ческим произволом с его стороны, а тем, что сама развивающаяся и
усложняющаяся экономическая действительность капи¬
талистического общества «ставит», «полагает», выявляет
такую их противоположность:	указанная	историческая	форма
общественных отношений разрывает непосредственное единство внутренних дви¬
жущих сил экономического развития и их внешнего проявления, и, следуя
лишь такому объективному их разрыву, Маркс и использует их
противоположность в целях своего экономического анализа. Но та же разви¬
вающаяся капиталистическая экономика вместе с тем делает эту их противо¬
положность относительной, дает в своих особых формах дви¬
жения разрешение их противоречию. Единство внутреннего и внешнего,
сущности «материальной субстанции» и Формы проявления, «несущественного»,
Маркс находит в понятии общественно-экономического содержания. Содер¬
жание одновременно и сопоставляется им с общественной формой
и в то же время включает в себя эту форму. Ценность—это то экономиче¬
ское содержание, в котором кристаллизуется его материальная субстанция—
общественный труд, и которое одновременно свою «определенность формы» па>-
ходит в меновой ценности. Материальные отношепия производства—обществен¬
ное содержание, принимающее каждый раз ту или иную «исторически-соцпалъную
определенность», т. е. форму определенных производственных отношений,
определенной экономики и т. п. Формы распределения—экономическое содер¬
жание, которое в классовом и в частности в товарно-капиталистическом
обществе принимает правовую форму. Понятия формы и содержания—соотно¬
сительные понятия; они переходят одно в другое, проявляются
одно в другом, обусловливая развитие одно другого.
Производственные отношения—и форма развития общественных производитель¬
ных сил и, вместе с тем,—содержание правовых, политических и тому подоб¬
ных форм, порожденных этим развитием содержания и воздействующих на
его развитие. Форма—это принцип, закон построения содержа¬
ния; содержание поэтому немыслимо без определенной
формы, оно необходимо опосредствуется формой. Форма не чужда содержа¬
нию: они взаимно проникают друг друга. И тем не менее, само историческое
развитие (в более частном случае—развитие процесса капиталистического произ¬
водства) приводит зачастую к тому, что эта форма отделяется от
содержали я, объективируется, т. е. представляется самостоятель¬
но существующим объектом, получает свое собственпое, относительно-самостоя¬
тельное развитие; она противопоставляется содержанию, отстает
от развития содержания и противоречит его дальнейшему развитию.
Так именпо обстоит с политико-правовыми формами и экономическим
содержанием, с общественным содержанием и идеологическими формами
вообще.
Форма таким образом может стать «впешпей», «несущественной» по отноше¬
нию к своему содержанию, «несущественным многообразием явлепий». С другой
сторопы, лишенное конкретной формы содержапие должно предстать перед нами,
как абстрактная, внутренняя связь этого несущественного многообразия
явлений, как их «всеобщая форма»—закон этих явлений. В понятии обще-

ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ
185
ственвого «закона» мы таким образом получаем разрешение противоречия между
общественным содержанием и его формой, их «существенное отношение».
Здесь содержание само переходит в существенную, всеобщую форму явлений.
Закон—это то устойчивое, что сохраняется в смене явлений; «цар¬
ство законов,—как говорит Гегель,—есть покоющееся содержание явления;
явление же есть то же самое содержание, но представляющееся в беспокойной
смене и как рефлексия в другое». Но закон—не вне явлений, это не какая-
либо извне прилагающаяся к явлениям схема, не «вечный», «естественный»
закон: он в самих явлениях, в их беспокойной смене, как постоянство в их
множественности, как внутренняя логика их движения, как общая
тенденция; мир законов, по выражению Гегеля, —«изнанка являющегося
мира». Отсюда его лишь относительная устойчивость, его переход за опреде¬
ленными пределами в иной закон, когда сами явления, изменяясь, существеннб
становятся другими: закон и его проявления—соотносительные понятия. Отсюда
то обстоятельство, что каждый закон, будучи законом определенного суще¬
ствования общественных явлений, есть одновременно изакон их развития,
закон их перехода в другие формы общественных явлений, раскрытие кото¬
рого ставит себе задачей Маркс. Однако, «раздвоение», которое имеет место
между общественным законом и общественными явлениями,—отнюдь не только
логическое их различение. Действительное их раздвоение, когда затемнена их
внутренняя связь, создается исторически, на определенной исторической сту¬
пени общественного развития, при анархии товарно-капиталисшческого про¬
изводства; когда, скажем, закон, определяющий стоимость общественно-необхо¬
димым рабочим временем, не проявляется непосредственно в явлениях, но
обнаруживается в них, по словам Маркса и Энгельса, «в виде насильственного
действия законов природы», «в периодических революциях» *), при котором
«правило может прокладывать себе путь сквозь беспорядочный хаос
явлений только как слепо действующий закон средних чисел». Общественные
связи «носят характер законов природы, так как находятся вне контроля
действующих лиц» 2).
Такой же соотносительный характер, характер «взаимно-проникающих про¬
тивоположностей», как мы уже знаем, имеют понятия «тождества» и «различия»,
необходимости и случайности, причины и действия,—несмотря на то, что
и эти понятия изолируются одно от другого историческим развитием познания,—
общественной деятельностью, а затем и нашим их рассмотрением. Энгельс
в одном из своих писем рассказывает, как его постоянно мучила эта вечная
неотделимость в природе тождества и различия: ведь и ото¬
ждествление явлений и различение их означают сопоставление этих
явлений; каждое отождествление несет поэтому в зародыше уже и «свое
другое»—различение; само развитие предмета есть не что иное, как превраще¬
ние его в «иное», в отличное от себя, при сохранении им, в то оке время,
тождества с собой. Точно так же порицает Энгельс и «заурядное недиалекти¬
ческое представление о причине и следствии, как о двух неизменно разъ¬
единенных полюсах, абсолютно не видящее их взаимодействия» 3). Не только
причина, порождающая следствие, активна; воздействует, с своей стороны,
х) Капитал, т. II, стр. 43.
*) Капитал, т. I, стр. 72, 82.
8) Письмо Энгельса к Ф. Мерингу от 14 июля 1893 г.

186
М АТЕ РИ А Л ИСТИ Ч ECIC А Я ДИАЛ ЕICTII 1C А
и следствие на причину, создавая ее как причину, создавая то каждый раз
особые формы, в которых проявляется причинность.
«Тождество и различие, необходимость и случайность, причина п дей¬
ствие—оба главных противоречия, которые, рассматриваясь раздель¬
но, превращаются друг в друга. И тогда,—замечает Энгельс,—долж¬
ны приттн на помощь основания» 1). В историческом развитии действитель¬
ности различное становится тождественным, а в тождественном обнаруживается
различие, форма превращается в содержание и, наоборот, необходимость про¬
является в форме многообразных случайностей, происходит постоянное взаимо¬
действие причин и действий, в котором действия становятся причинами и обусло¬
вливают свои собственные причины. Чтобы не затеряться в этом вечном и непре¬
рывном взаимодействии явлений, чтобы не притти к эклектизму, мы устанавли¬
ваем, чтб в конечном счете является основанием в данном процессе, на ка¬
кой основе, охватывающей взаимодействующие моменты и в йих проявляющей¬
ся, протекает взаимодействие. Для философов-идеалистов типа Лейбница «осно¬
вание» было важнейшим логическим понятием, посредством которого они пытались
чисто рационалистически охватить закономерность явлений, ‘рассма¬
тривая их с точки зрения их «конечных причин», их «цели»: закон «достаточ¬
ного основания» выдвигался ими взамен «механической», по их мнению, при¬
чинной связи явлений. Гегель уже отличает от логического, «формального
основания»—«реальное основание». Это относится к взаимоотношению формы
и содержания: формальное основание или форма обосновывает содержание,
содержание же, в качестве реального основания, обосновывает форму.
Основание, согласно Гегелю, это—единство тождества и различия между обосно¬
вывающим и обосновываемым моментами. Лейбницевский закон достаточного
основания означает не более как то, что всякое явление должно рассматри¬
ваться в качестве «опосредствованного» другими явлениями. Но в конкретном,
многостороннем явлении, связанном с целым рядом других, каждая его сторона
может рассматриваться как такое его основание; это логическое понятие, взя¬
тое само по себе, поэтому еще не предполагает определенного содержания.
Гегель рассматривает свое «основание» не только как основание (Grund)г
но и как основу (Grundlage). Основание хотя обусловливает другое, «об¬
основанное» явление, но предполагает и отличие его от этого другого;
основа же—это то тождественное, существенное, «локоющееся», что от
основания сохраняется в обоснованном, в изменчивом, в «несущественном мно¬
гообразии» явлений. Закон может рассматриваться и как основание явлений
и как сохраняющаяся в них основа; содержание,—это и определенное осно¬
вание, реальное основание, обусловливающее свое «другое»—форму, и в то же
время ее основа, в этой форме проявляющаяся; необходимость—и основание
случайностей и стоящая за ними их основа и так далее.
В своем изучении общественных явлений Маркс и Энгельс конкретизируют
эту носившую у Гегеля чисто логический характер «основу», придают п этому
последнему понятию материалистический и социально-исторический смысл: они
понимают его как «реальный базис», как «экономическую основу», которая
в конечном счете определяет собой развитие всего общественного про¬
Э Ф. Энгельс. Диалектика природы. «Арх. Маркса и Энгельса», т. II,
стр. 201.

ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ
187
цесса-, несмотря на то, что политические и идеологические «формы проявления»
этой основы в свою очередь воздействуют па общественное развитие. Послед¬
ние формы, будучи «обоснованными», тем не менее сохраняют свое «основание»
в себе, как проявляющуюся в них экономическую «основ у», как свое эко¬
номическое содержание: между ними сохраняется все время известное
внутреннее единство,—несмотря на то, что само общественно-историческое
развитие приводит его к «раздвоению», к противопоставлению этих взаимно-
опосредствующих моментов, к тому, что экономическое развитие предопределяет
другие моменты и может предшествовать им. Мы видим таким образом связь,
устанавливаемую диалектикой между понятиями сущности, содержания, за¬
кона, основания; видим, как «сущность» находит себе дальнейшее развитие
в этих последних понятиях.
Основное положение марксистской диалектики, утверждающее вну¬
треннее единство явлений в их внешней противоположности, оно вместе
с тем и глубоко революционно: только такое понимание, по
словам Ленина, ведет к скачкам, перерыву постепенности. Последняя
мысль нашла себе у Маркса следующее выражение: «Если процессы,
представляющиеся совершенно самостоятельными друг по отношению
к другу, образуют известное внутреннее единство, то это, иначе говоря,
означает, что их внутреннее единство осуществляется
в движении внешних противоположностей. Когда
внешнее обособление (Verselbststandigung) впутренио не
самостоятельного, ибо дополняющего одно другое,
достигает известного пункта, то единство насиль¬
ственно утверждает себя (macht sich gevaltsam geltend) пo-
средством кризиса»1). Единство процесса проявляется в обо¬
стрении этих противоречий и в том кризисе, который последнее
обострение вызывает. Раздвоение целого, борьба в нем противополож¬
ностей—сопровождающийся кризисами революционный характер раз¬
вития,—все эти моменты развития целого находятся в тесной связи
и в взаимозависимости между собой.
Таков тот основной диалектический закон развития в противоречиях,
взаимного опосредствования противоположностей, который открывает
внутренние источники всякого развития, внешне протекающего в пе¬
реходах количеств в качество и обратно. В чем же можно отыска/гь
взаимпую связь этих обоих законов? Здесь нам приходится вернуться
к ранее высказанному положению, подтверждаемому обоими законами,
что всякое движение и развитие представляют из себя единство
9
движения и относительного равновесия, движение в ра¬
вновесии и равновесие в движении. Му должны рассмотреть, как и бла¬
Ч Капитал, т, I, стр. 84,

188
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
годаря чему возникают и уничтожаются, переходя один в другие,
различные формы движения; как движение и развитие на определен¬
ных этапах приобретают устойчивые формы, подчиняются опре¬
деленным закономерностям.
Отправным пунктом для нас здесь должно быть то обстоятельство,
что развитие отдельных явлений в действительности протекает не изоли¬
рованно, но в связях с другими явлениями: чем устойчивее, одно¬
роднее эти связи, тем более устойчивые, однородные, закономерные
формы приобретает и изменение, развитие явлений.
Чтобы изучить взаимодействие явлений в их развитии, начнем, на первых
порах, с чисто механической аналогии. Представим себе изучаемое нами явле¬
ние, отграниченное нами условно от других явлений, в виде некоторой «системы»
взаимодействующих составных элементов, которой свойственна своя внутренняя
закономерность, удерживающая все ее составные части в одних и тех же
количественных соотношениях (все равно, закономерность физическая, химиче¬
ская или социальная); всю же совокупность связанных с ним предшествующих
и сопутствующих явлений—в виде «среды», в которой находится данная сис¬
тема. Очевидно, что как первичная форма системы, так и изменения внутри
«системы» определяются, прежде всего, воздействием на нее среды, се связей,
ее условий. Чем сложнее по количественному составу своих сторон, своих
связей, по количественным соотношениям своих частей явление (например, явле¬
ния органические и общественные), тем сильнее развивается в нем внутренняя
закономерность его движепия и тем устойчивее как эта закономерность, так
и вызванная ею форма явления. Мы говорим тогда, что явление находится
в подвижном равновесии по отношению к среде, когда количественное
отношение его отдельных сторон качественно остается одним и тем же,—хотя,
быть может, сами по себе отдельные стороны его свойства возникают и уни¬
чтожаются, изнашиваются, заменяются новыми в непрерывном потоке взаимо¬
действия со средой. Таков, например, процесс нагревания жидкости в замкну¬
том пространстве, с непрерывным испарением и оседанием пара, или некоторое
равновесие, существующее между уничтожением и размножением организмов
в природе. Измепение каких-либо свойств «среды», связанных с данными
явлениями, влечет за собой количественное изменение, возрастание или умень¬
шение всех или некоторых элементов «спстемы»: этим изменяется их
количественное соотношение. Изменившиеся элементы уже пе со¬
гласуются с «системой», противоположны по своему действию ее закономерности,
ее форме; система, явление становятся внутренне противоречивыми.
Противоречие должно постепенно обостряться, и подвижное равновесие системы
со средой стать неустойчивым. Но вместе с постановкой этого противоречия
происходит одновременно и его разрешение: условия прежней устойчивой
закономерности «системы» изменяются таким образом, что создается новое ее
равновесие со «средой».
Интересна попытка использовать для понимания явлений диалектического
развития механическую аналогию у тов. Н. И. Бухарина. Кладя в основу
своей теории равновесия противоречие между «средой» и «системой», он разли¬
чает устойчивое равновесно, когда противоречие, между оредо# и системой «цо-

ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ
189
степенно воспроизводится в тех же количественных соотношениях»; подвижное
равновесие с положительным знаком, когда равновесие устанавливается на но¬
вой, высшей основе, и подвижное равновесие с отрицательным знаком, когда
система разрушается, и равновесие устанавливается на понижеппой основе.
От противоречия между средой и системой тов. Бухарин отличает структурные
противоречия внутри самой системы, которые сами по себе еще не уничтожают
системы. Внутреннее равновесие, по Бухарину, есть величина, зависимая от
равновесия внешнего *).
Мы, однако, вскоре убеждаемся в том, что наше механическое понимание
процессов изменения хотя и будет справедливо для определенного круга явле¬
ний—явлений чисто механических или близких с ним,—но аналогия эта
имеет весьма ограниченное применение: она не дает нам полного
объяснения явлений органического развития, а еще тем более—развития обще¬
ственного. В рамках чистой мехапики основной движущей силой, как указывает
Энгельс, представляется «притяжение», пассивное состояние составных эле¬
ментов явления, инерция движущейся системы; здесь отсутствует развиваю¬
щаяся в явлении его собственная, активная, отталкивающая сила движения,
его внутренняя «энергия», сила реакции, противодействия. Разумеется, на воз¬
действие извне реагирует и механическая система, по здесь ее противодействие
не носит характера особого обратного процесса. В развитии же органических
явлений действие «среды» включается в особый, извнутри идущий про¬
цесс, в «противодействие» органического явления. Чем сложнее по своему со¬
ставу явление, тем все более воздействие «среды» ощущается на его составных
элементах лишь через посредство той внутренней закономер¬
ности, которая в нем самом развивается. В явлениях органического или обще¬
ственного развития развивающаяся органическая особь или та или иная разви¬
вающаяся общественная формация не только пассивно получает воздействие со
стороны среды, но и сама еще активно на нее воздействует, реа¬
гирует, к (ней приспособляется, преобразует среду в этоц с ней взаимодействии.
«Механическая, физическая реакция,—замечает Энгельс,—исчерпывается
вместе с каждым актом реакции. Химическая реакция изменяет состав входящего
в реакцию тела и возобновляется лишь тогда, когда прибавляется новое коли¬
чество его. Только органическое тело реагирует самостоятельным обра¬
зом—разумеется, в пределах его сил и при допущении притока пищи,—но эта
притекающая пища действует лишь после того, как она ассимилирована, и не
непосредственным образом, как на низших ступенях,—так что здесь органиче¬
ское тело обладает самостоятельной силой реакции: новая реакция
должна происходить через посредство него». Еще в большей степени,
как выясняет Энгельс, это относится к общественному развитию.
Развитие поэтому всегда представляет собой результат взаимо¬
действия развивающегося явления с другими связанными с ним
явлениями—их действия и противодействия, нов сложных устой¬
чивых явлеииях оно представляется нам как про¬
явление внутренней закономерности, действующей ц
*) Н. Б у х л р и и. Теория исторического материализма, етр* 79—82.

190
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
самой системе, общественных отношений, в с а м ом органическом
явлении ит. д., как их саморазвитие, самораскрытие, развертывание,
развитие извпутри: взаимодействие с другими явлениями протекает
на определенной основе. Общие формы движения, которые пере¬
носятся на данное явление, принимают для него особую специфи¬
ческую форму движения. Переход количества в качество, если мы
свяжем его с внутренним развитием явлений в противоречиях, пред¬
ставится нам поэтому как «отрицание» формы, как самоотрицание данного
явления, как изменение формы под влиянием внутрен¬
него развития его содержания. Таким образом весь процесс
развития предстает перед нами как самодвижение данного явления,
в котором та или иная форма движения, то или иное единство движения
и равновесия, то или иное качество предопределяют дальнейший характер
количественных изменений; в котором содержание развивающегося явле¬
ния, раздваиваясь на взаимно-исключающие и в то же время взаимно¬
проникающие одна другую противоположности, приходит к самоотри¬
цанию, к изменению формы. Развитие выступает как пепрестанное
«отрицание» явлений и вместе с тем непрестанное «о т р и ц а н и е»
этого «о т р и ц а н и я».
Данное состояние, данная форма явления, как это нам предста¬
вляется, в целях своего собственного сохранения и упрочения, т. е. со¬
хранения господствующей в ней устойчивой закономерности, сохра¬
нения своей формы движения, неизбежно взаимодействует
со средой. Этим неизбежно вызывается развитие в явлении элементов,
противоположных данной форме движения, внутреннее противоречие
его составных частей. Изменение последних за определенным пределом
изменяет количественное соотношение между этими взаимно связанными
частями, порождает во всей господствующей закономерности ее вну¬
треннее противоречие, которое и разрешается качественным скачком,
изменением формы. Те же силы, порожденные самой фор¬
мой явления, которые вначале способствуют сохра¬
нению и упрочению этой формы, в дальнейшем сйоем
росте, рано или поздно, неизбежно приводят породив¬
шую их форму к уничтожению. Каждое явление, разви¬
ваясь до своего логического конца, доходя до своего
высшего развития, приходит таким образом к своему
собственному отрицанию. Высшее развитие сил организма по¬
рождает одновременно те элементы, которые приводят его к старости
и смерти. То же и в общественном развитии. «Данные общественные
нужды,—говорит Плеханов,—порождают данные формы общежития, по¬
рождают новые общественные нужды, которым уже не соответствуют

ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ
191
старые формы общежития, созданные прежними нуждами. Таким обра¬
зом возникает противоречие, которое все более и более растет под влия¬
нием продолжающегося общественного движения и приводит, наконец,
к тому, что старые формы общежития, некогда созданные насущными
нуждами общества, утрачивают всякое общественное содержание. Тогда
они отменяются, после более или менее продолжительной борьбы, и за¬
меняются новыми... Содержание—это общественная потребность, тре¬
бующая удовлетворения; форма—это общественные учреждения. Со¬
держание родит форму и тем обеспечивает себе дальнейшее развитие.
Но дальнейшее развитие делает неудовлетворительной его форму; воз¬
никает противоречие, противоречие ведет к борьбе; борьба—к уничто¬
жению старой формы и к замене ее новой, которая, в свою очередь,
обеспечивает дальнейшее развитие содержания, которое делает ее не¬
удовлетворительной, и т. д.» *). Таков великий повсеместный «закон
отвержения формы, порожденной известным содержанием, вследствие
дальнейшего роста того же содержания»; закон, проявлениями кото¬
рого в действительности восхищался Н. Г. Чернышевский: «Вечная
смена форм, вечное отвержение формы, порожденной известным со¬
держанием или стремлением, вследствие усиления того же стремления,
высшего развития того же содержания».
Среди случаев превращения одних форм в другие мы замечаем не¬
мало и таких, особенно в сложных явлениях, когда старая форма,
путем нарастания противоречия и качественного скачка, превращается
в свою прямую противоположность. Элементы содержания,
рост которых делает данную форму противоречивой, сами уже проти¬
воположны, чужеродны ей в этом отношении; постольку и повая
форма в известном отношении, в отдельных своих элементах, должна
быть противоположна старой форме. Чем сильнее обостряются проти¬
воречия в старой форме, тем противоположнее по своему строению, по
действующей в ней закономерности новая форма явления; в некоторых
случаях она может оказаться не только иной, но и прямо проти¬
воположной формой. Дальнейшее развитие и обострение противо¬
речий снова создает новую форму, прямо противоположную уже второй
форме, а потому представляющую некоторое сходство с
первой формой но уже измененную и обогащенную в
своем содержании всем предыдущим развитием. Получается таким обра¬
зом схема развития, напоминающая «триаду»: данная форма, превра¬
щение ее в противоположную и возвращение к старой форме о усвоением
некоторых элементов содержания второй формы. Старая форма таким
*) Г. Плеханов. Против П. Струве («Критика наших критиков»).

192
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
образом формально «превзойдена», но сохранена в смысле реальности
содержания. Исходная форма «полагается», «ставится», в процессе
развития как особая форма; но этим самым она уже соотносится
с иной формой, ей противоположной, ее «отрицающей». Она превра¬
щается в эту «свою другую» форму, в свое «отрицание», которое в свою
очередь «отрицается» дальнейшим развитием, и т. д. О ъаклх именио
сложных случаях, в противоречивом развитии которых можно усмотреть
своеобразную периодичность, разумеется, лишь в отношении к опреде¬
ленным свойствам и в течение определенного периода времени—с точки
зрения исторического масштаба,—Марко и Энгельс обычно описательно
выражались, в духе диалектики Гегеля, что в этих явлениях имеет
место не только «отрицание», но и «отрицание отрицания».
Конкретные особенности каждого отдельного процесса развития
в зависимости от того', идет ли дело о развитии организмов, развитии
общественном или о развитии сознания—эти особенности, разумеется,
оставляются нами в стороне в данной, наиболее общей, логической
формуле. «Способ отрицания,—по словам Энгельса,—предопределяет¬
ся каждый раз, вопервых, общей, а вовторых, особенной при¬
родой всякого процесса, зависит от особой природы каждого отдельного
случая» 1). Иными словами, «отрицанием отрицания» мы лишь охватываем
в рациональной форме и резюмируем общие черты самых различных
конкретных процессов. Конкретный же путь к «отрицанию» и к «отрица¬
нию отрицания» определяется каждый раз совершенно независимыми от
нас объективными свойствами самих развивающихся явлений.
Так, первобытная общественная собственность на землю в ее историче¬
ском развитии сменяется собственностью индивидуальной, а затем вновь
нарастает тенденция к новым видам обобществления земли. Растения,
как мы видели, возникшие из семян, вновь порождают те же семена;
при осуществлении же целесообразного воздействия на их развитие,
они могут давать и улучшенные семена. При задерживании условных
рефлексов у собаки, по словам знаменитого физиолога И. П. Павлова,
«процесс внутреннего торможения подлежит, как и процесс условного
раздражения, в свою очередь торможению. Мы имеем таким образом
торможение торможения, иначе говоря, растормаживание, т. е. освобо¬
ждение заторможенного процесса условного рефлекса». Согласно астро¬
номической теории Дж. Дарвина, сына знаменитого натуралиста, время
обращения луны вокруг земли и земли вокруг своей оси некогда
совпадало; после отделения луны от земли сила приливов задерживает
вращение земного шара; но в дальнейшем та же сила приведет к
х) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг.

ДИАЛЕКТИКА И ФОРМАЛЬНАЯ ЛОГИКА
193
тому, нто это время обращения снова сравняется, и т. д. и т. д.
Закон «отрицания отрицания», или периодичности в развитии,
есть не .что иное, как более сложное выражение и проявление общего
закона развития в противоречиях, представляя собой синтетиче¬
ское понимание всего расчлененного на этапы про¬
цесса развития в целом. «Положение», «отрицание», «отрицание
отрицания»,—эта триада, завершающаяся синтезом, в сущности, как
мы видели, имеет место уже в каждом случае раздвоения
явлений, нарастания в них противоречий, взаимного проникновения
противоположностей; и в этом смысле закон «отрицания отрицания»
свойственен развитию вообще, составляя его неотъемлемую
особенность, и лишь иначе выражает—как и закон количеств
П качеств—тот же ход развития. Однако самое усложняющееся развитие
природы и общества ведет к тому, что этапы «триады» в сложных явле¬
ниях расчленяются и обособляются один от другого, почему мы и на¬
чинаем ею характеризовать особо сложные случаи развития.
Изложенные выше основные законы диалектического развития опре¬
деляют не только категории объективной диалектики, т. е. диа¬
лектики природы и общественного развития: они предопределяют на¬
ряду с этим и важнейшие формы «субъективной» диалектики—*
диалектической логики.
5. Диалектическая и формальная логика. Диалектика познания
и революционного действия.
«Идеальное есть не что иное, как переведенное и переработанное
в голове материальное»: диалектика понятий становится лишь созна¬
тельным отражением диалектического движения внешнего мира. Эти
коротенькие формулировки Маркса и Энгельса должны послужить для
нас исходным пунктом при рассмотрении законов и понятий диалекти¬
ческой логики.
Диалектического понимания природы, по мнению Энгельса, «можно
легче достигнуть, неся навстречу диалектическому характеру материала
естествознания понимание законов диалектического мышления» х). От¬
личительное свойство диалектики нашего познавательного процесса—
ее сознательное применение. Для Энгельса диалектика во
внешнем мире и диалектика в человеческой мыслп представляют 'собой
«два ряда законов, которые в сущности тождественны,
а по форме различны, так как человеческая голова может прп-
*) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг. Предисловие.
Курс теории исторического материализма
13

194
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
менять их сознательно, между тем как в природе, а по большей части
пока еще и в человеческой истории, они действуют бессознательно»...1).
Сознательное отражение диалектики внешнего мира требует
умения оперировать понятиями. «Результаты, которыми обобщаются
данные опыта, суть понятия,—замечает Энгельс,—но искусство опери¬
ровать* понятиями не врожденно и не дается обыденным, повседневным
сознанием, но требует действительного мышления, которое
имеет за собой долгую эмпирическую историю...». В этом отношении
ценное значение имела в свое время и диалектика древних греков, с их
противопоставлениями понятий и анализом каждого в отдельности, с их
гипотетическими и разделительными (умозаключениями. Сознательное и
умелое применение диалектики необходимо уже тогда, когда мы пытаем¬
ся охарактеризовать явления бытия в их наиболее общих диалектиче¬
ских свойствах, в их изменении, в их взаимозависимости, в их соотно¬
сительности,—когда мы устанавливаем для этой цели формы нашего
мышления: понятия, суждения и т. д.
Для идеалиста Гегеля логическое понятие есть нечто, предшествующее
реальному миру, предопределяющее его развитие, «понятие есть истина суб¬
станции»: в понятии обнаруживается «царство свободы», которое оказывается
истиной развивающейся в ней необходимости. Материалистическая диалек¬
тика «ставит на ноги» эти положения и видит, наоборот, в субстанции, в мате¬
риальном «истину» понятий, идеального; в необходимой связи явлений—пределы
свободы и, следовательно, «истину» о свободе. Но если истолковать мысль
Гегеля материалистически, то она сохраняет известное значение: в историче¬
ском развитии «необходимости» мы действительно приближаемся к уразумению
ее, к «истине» о ней—к свободе; в историческом развитии нашей,
преобразующей природу человеческой деятельности мы
вырабатываем истинное познание материального мира, вырабатываем по¬
нятия, формы нашего мышления, посредством которого мы усваи¬
ваем действительность. «Понимание некоторого предмета,—как говорит Гегель,—
действительно состоит не в чем ином, как в том, что я делает его своим
собственным, проникает его и приводит его в свою собственную
форму..., я проникает его мысленно» («Логика», ч. 3). Учение Гегеля о
«понятии», его «субъективная» диалектика—если только дать ей материалисти¬
ческое истолкование, если лишить ее мистической оболочки и того «онтологи¬
ческого» значения, которое Гегель придает понятию—превращается таким
образом в общую методологию нашего познавательного процесса, в учение об
единстве, существующем в развитии между формами нашего мышления и фор¬
мами объективного бытия: в учение о том, что наши понятия—это не пустые,
абстрактные, исключительно субъективные формы, не формы «на» содержании,
но рациональные формы реального, конкретного, объективного
содержания. И с этой точки зрения Гегель совершенно прав, когда тут же
возражает против того, что «понятие признается за нечто только с у б ъ-
*) Ф. Эпгельс. Людвиг Фейербах, стр. 53.

ДИАЛЕКТИКА И ФОРМАЛЬНАЯ ЛОГИКА
195
ективное, из которого нельзя выколупать реальности... Формаль¬
ное, чтобы стать истинным, должно иметь в нем самом некоторое содер¬
жание, соответственное его форме»...
«Так называемая объективная диалектика царит во всей природе,—
указывает Энгельс,—а так называемая субъективная диалектика, диа¬
лектическое мышление естьтолько отражение господствую¬
щего во всей природе движения путем противополож¬
ностей, которые и обусловливают жизнь- природы своими постоян¬
ными противоречиями и своим конечным переходом друг в друга либо
в высшие формы» 1). Диалектика понятий, иными словами, вопервых,
не представляет собой самостоятельного диалектического дви¬
жения, вовторых, ее формы, ее понятия охватывают, рационально
освояют действительное диалектическое движение и развитие в природе
и в человеческом обществе, в его многосторонних и противоречивых
связях. Главное отличие диалектической логики от логики фор¬
мальной заключается в том, что в то время как последняя является
лишь логикой рассудочного, расчленяющего мир мыс¬
лительного процесса, диалектическая логика представляет со¬
бой разумное осознание действительного, движуще¬
гося и изменяющегося мира в его целостности, в его
конкретных связях,—«логику противоречий», обнаруживающихся в ре¬
альном бытии. «Здесь требуется в первую голову и больше, чем где
бы то ни было, изображение процесса в целом, учет всех
тенденций и определение их равнодействующей, их суммы, их ре¬
зультата» 2).
Как известно, Гегель- отличал от высшей формы диалектического
мышления, мышления разумного, его низшую ступень, мышление
рассудочно е—мышление, расчленяющее действительность на отдель¬
ные, самостоятельные предметы, не видящее их связи, их взаимозави¬
симости, их взаимодействия, —«способность единичных опреде¬
ленных понятий». «Это гегелевское различение, согласно которому
только диалектическое мышление разумно, имеет известный смысл,—
замечает Энгельс.—Нам общи' с животными все виды рассудочной
деятельности: индукция, дедукция, следовательно, также абстракция
(родовые понятия четвероногих и двуногих), анализ неизвестных пред¬
метов (уже разбивание ореха и есть начало анализа), синтез (в случае
проделок животных) и, в качестве соединения обоих, эксперимент
(в случае новых препятствий и при незнакомых положениях). По типу
*) Ф. Энгельс. Диалектпка природы, стр. 61.
2) Н. Лрялн. Новые данные в развитии капитализма в земледелии.
13*

196
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
все эти методы, т. е. все известные обычпой логике сред¬
ства научного исследования, вполне одинаковы у человека
и у высших животных. Только по степени развития соответствен¬
ного метода они различны. Наоборот, диалектическая мысль—именно
потому, что она предполагает исследование природы самих понятий^
свойственна только человеку, да и последнему на сравнительно
высокой ступени развития...» 1). На низшей ступени рассудочного по¬
знания человек отграничивает твердыми линиями явления одно от дру¬
гого, он видит в них не процессы, а определенные, огра¬
ниченные предметы, которые представляются ему твердыми,
неизменными и самостоятельными; он не охватывает про¬
цесса развития в целом. Мышление его метафизическое: вы¬
ражением и орудием его служит обычная формальная логика, опе¬
рирующая: понятиями как пустыми формами, по образному выражению
Гегеля,—«пустыми и неподвижными рамами». С их помощью человек
извне приносит в конкретное содержание познания его «общность»,
его «единство», не замечая, что эти пустые формы абстрагиро¬
ваны им от того же реального конкретного содержания. Понятия,
«категории» формальной логики определенны, конечны, они излагаются
поэтому без всякого понимания взаимной внутренней связи их содержа¬
ния; индукция и дедукция, анализ и синтез и тому подобные формы
мышления отграничиваются одна от другой, противопоставляются одна
другой. Мы знаем уже, однако, что эта низшая ступень познания
была необходимым этапом человеческого развития: прежде,
чем изучать явления как процессы в их динамике, человек должен
был их изучить в их статике, в условиях их относительного равно¬
весия, покоя—именно, как предметы. В этом отношении рассудочное
мышление в неподвижных категориях являлось совершенно неизбежным
моментом на пути исторического развития мышле¬
ния разумного, диалектического. Вот почему в Аристотеле,
которого обычно считают основателем формальной логики, Маркс и
Энгельс склонны были видеть одного из ранних провозвестников диа¬
лектического мышления: ибо для Аристотеля, если даже оставить
в стороне его интересные соображения о роли «форм» и о диалектиче¬
ском методе,—сама аналитическая логика, исследовавшая формы мыш¬
ления, отнюдь не сводилась к привнесению в содержание пашего
познания внешних пустых форм, но была методом нового познания
объективного мира.
Но это отношение Маркса и Энгельса к аристотелевской логике;
*) Ф. Эн цель с. Диалектика природы, стр. 57%

ДИАЛЕКТИКА И ФОРМАЛЬНАЯ ЛОГИКА
197
имеет и другую, не менее важпую сторопу. Формальная логика пред¬
ставляет собой не только исторический этап на пути развития
логики диалектической: и па высшей ступени развития, па ступени
диалектики, формальная логика включается в диалекти¬
ческую как ее необходимый момент. И с этой точки зрения
она вовсе не должна чрезмерно противопоставляться диалектике,
как нечто, совершенно ей чуждое, отнюдь не должна от¬
брасываться совершенно, как якобы негодное орудие позна¬
ния. Здесь, в области форм мышления, находит свое отражение тот же
вечный, основной диалектический закон раздвоения и взаимпого про¬
никновения противоположностей, который характеризует всю объ¬
ективную диалектику. Диалектическое мышление, диалектическое по¬
знание—это одновременно познание и предметов, и про¬
цессов; познание предметов как процессов. Оно, в одно и то же
время, и расчленяет, анализирует действительность, и синте-
тизирует, объединяет расчлененное в высшем единстве: и разли¬
чает в тождественном, и открывает в различпом высшее тожде¬
ство. Ив этом смысле, логические категории, понятия и «законы
мышления» обычной формальной логики являются необходимыми
логическими ступеньками, привходящими и в процесс диа¬
лектического мышления. Сама действительность представляет собой дви¬
жение в равновесии и равновесие в движении, т. е. различные формы
движения: она—непрерывный единый процесс, который, однако,
в каждый отдельный момент является нам как мир внешне
обособленных предметов. В нашем мышлении о действительности
мы поэтому применяем правила и понятия формальной логики—по¬
скольку отличаем отдельные моменты «равновесия», поскольку подходим
к предметам, как к устойчивым сочетаниям свойств,—но признаем
относительность этих правил и понятий, поскольку то же равновесие
предстает перед нами как подвижное равновесие. Мы отвечаем на вопро¬
сы вполне определенно, положительно или отрицательно,—определяем,
«отграничиваем» предметы, абстрагируясь от предметов как процессов,
и в то же время критически относимся к нашим собственны^ опреде¬
лениям, признаем их относительную истинность, как только возвра¬
щаемся к предметам как к процессам.
«Движущееся тело,—поясняет Плеханов,—находится в данном месте
ив то же время не находится в нем... На вопрос о существовании
уже возникшего предмета нужно отвечать определительно. Но если нредмет
только еще возникает, то иногда с полным основанием можно поко¬
лебаться в ответе... На каждый определенный вопрос о принадлежности дан¬
ному предмету данного свойства надо отвечать или да или нет. Это не

198
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
подлежит сомнению. Но как прикажете отвечать в том случае, когда предмет
изменяется, когда он уже утрачивает данное свойство или пока еще
только его приобретает?» «Поскольку данные сочетания остаются
дапными сочетаниями, мы обязаны судить о них по формуле: да—да
и нет—нет. Но поскольку они изменяются и перестают существо¬
вать, как таковые, мы обязаны апеллировать к логике противоречий:
мы должны говорить: и да и нет; и существуют и пе существуют. Как
покой есть частный случай движения, так и мышление по правилам
формальной логики, согласно «основным законам мысли»,
есть частный случай диалектического мышления»1).
Последним обстоятельством объясняется то, что и Гегель- и сле¬
дующий за ним в этом отношении Энгельс включают в дцалектическую
логику понятия, формы определений, суждения и умозаключения обыч¬
ной формальной логики: но они оценивают эти категории иначе, рас¬
сматривают их с точки зрения внутренней связи и движения их объ¬
ективного содержания. В их диалектической логике поэтому понятия
и определения не суть нечто готовое, но представляют собой раз¬
вивающиеся, переменные величины; они не самодовлеют, но соот¬
носительны с другими понятиями и определениями; они не одно¬
сторонни, но многосторонне-конкретны, учитывают пе только
общие связи, но и всевозможные, каждый раз возникающие, особые
своеобразные связи в реальных отношениях. Этой своей «конкретностью»
диалектические понятия и отличаются от абстрактных понятий кан¬
тианской логики, пустых, «внешних» своему содержанию.
«Диалектическая логика,—говорит Энгельс,—в противоположность старой,
чисто формальной логике, не довольствуется тем, чтобы перечислить и сопоста¬
вить без связи формы движения мышления, т. е. различные формы суждения и
умозаключения. Она, наоборот, выводит эти формы одну из другой,
устанавливает между ними отношения субординации, а не координации, она
развивает высшие формы из низших» 2). Поэтому Гегель отвергает
обычное в формальной логике разделение понятий на подчиненные и соподчинен¬
ные, положительные и отрицательные, противоположные и противоречащие поня¬
тия. Его основпые понятия диалектической логики, понятия «общего», «особен¬
ного» и «единичного», они разобщены только внешне, будучи в действительности
тесно связаны между собой: «всеобщее есть тождество, которое в то же
время содержит «особенное» и «единичное»; особенное есть различие или
определенность, но оно в свою очередь содержит всеобщее и единич-
н о е». Потому что этими понятиями мы охватываем движение и связи объектив¬
ного бытия, единство в нем «существенного» и «видимого», «необходимого» и
«случайного», «закона» и его проявления. «Общее» для диалектика вовсе не
означает суммы единичных, особенных предметов: так, например, в «Обще¬
*) Г. Плеханов. Предисловие к русскому переводу «Людвига Фейер¬
баха» Энгельса.
2)	Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 58.

ДИАЛЕКТИКА Й ФОРМАЛЬНАЯ ЛОГИКА
199
ственном договоре» Руссо предполагаемая им «всеобщая воля» не равнозначна
«воле всех», но представляет собой нечто болео высокое и цельное. «Общее,
это—то «родовое», которое существует пе как абстракция от единичного, не
вне отдельных, особых, единичных явлений, но и в особенном, т. е. в
«видовом», и в каждом «индивиде», в каждом отдельном явлении:
каждое «особенное» и «единичное» представляет собой форму проявления
«о б щ е г о» при данных конкретных условиях. С другой стороны, «общее», как
это гениально показал еще Аристотель в своей критике Платоновых идей, не
может существовать вне отдельного: «дом вообще», «плод вообще» не суще¬
ствуют вне особенных, отдельных домов и плодов. «Значит,—замечает Ленин,—
противоположности—отдельное противоположно общему—тождественны: отдель¬
ное не существует иначе как в той связи, которая ведет к общему. Общее
существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть, так
или иначе, общее. Всякое общее есть частичка, или сторона, пли сущ¬
ность отдельного. Всякое общее лишь приблизительно охватывает все
отдельные предметы. Всякое отдельное неполно входит в общее и т. д.». Каждое
отдельное, «единичное», будучи «особенным», т. е. отличаясь, как «вид», как
«разновидность», от других «единичных», в то же время содержит в себе
«общее», «родовое», тождественное другим «единичным». «Говоря: Иван есть
человек, Жучка есть собака, это есть лишь дерево и т. д., мы отбрасываем
ряд признаков, как случайные, мы отделяем существенное от являющегося
и противополагаем одно другому. Таким образом в любом предложении можно
(и должно) как в «ячейке», «клеточке», вскрыть зачатки всех элемен¬
тов диалектики, показав таким образом, что всему познанию человека
вообще свойственна диалектика»... *).
Различение, сопоставление, отождествление понятий, обнаружение «общего»
в «особенном» и «единичном» совершаются в наших суждениях. Различ¬
ные группы суждений—это не ступени развития самих предметов, как думал
Гегель, но лишь отражение ступеней этого развития в нашем сознании,—в связи
с нашей «предметной» деятельностью, в связи с раскрытием нами постепенно
различных свойств и особенностей эмпирического мира: наш «субъект», кото¬
рый действительно привносится нами в установление и определение нами поня'-
тий,—прежде всего, наша деятельность, преобразующая природу. Энгельс ярко
показывает на примере развития наших знаний о природе теплоты и связи раз¬
личных форм движения, как параллельно им развиваются и формы наших о них
суждений... Первобытные люди дошли только до суждения «единичности» или
«суждения наличного бытия»: трение—источник теплоты; трению приписывается
определенное свойство, в суждении регистрируется единичный факт. В совре¬
менную эпоху мы приходим к «суждению особенности»: особенная форма движе¬
ния, механическая форма (трение) превращается в другую форму движения,
в теплоту. И далее—к суждению «всеобщности»: всякая форма движения пре¬
вращается в другие формы движения. От «суждений наличного бытия», или
«качественных» суждений, по гегелевской терминологии (данное трение есть
источник теплоты), мы таким образом возвышаемся к «суждению рефлексии» или
отношения между явлениями (трение порождает теплоту); еще более углубляясь
в познание предмета, получаем суждение «необходимости», т. е. суждение о
«субстанциональной определенности» вещи, в категорической или условной
*) Н. Лен и н. К вопросу о диалектике.

200
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
и тому подобных формах: например, теплота—превращенная форма механиче¬
ского движения; если производить трение, то механическое движение превра¬
щается в теплоту. И, наконец, мы строим «суждение понятия» или оценку
особых качеств явления с точки зрения его общей природы, при чем это может
быть суждение лишь удостоверяющее, суждение гадательное или, наконец,
суждение необходимо-должное (аподиктическое): например, данное трепие, бу¬
дучи механической формой движения, неизбежно при определенных условиях
должно порождать теплоту. Аподиктическое суждение, в котором мы приходим
не только к познанию общих свойств явления, но и к сознанию его необходи¬
мости и к оценке его с этих точек зрения, является поэтому высшей фор¬
мой суждения 1). Более сложную форму мышления, отражающую, однако,
то же развитие наших теоретических познаний, мы имеем в умозаключе¬
ниях. Разумеется, в повседневной жизни мы обычно отступаем от строгого
соблюдения правил аристотелевского силлогизма. Уже Бэкон показал своей
теорией индукции, что мы в действительности пользуемся по большей части
«неполной» индукцией; мы делаем выводы относительно общих свойств предме¬
тов, вовсе не изучая для этой цели решительно всех однородных явлений. Но
формы умозаключений особенно интересны тем, что в них отчетливо предста¬
влена в отдельных своих этапах «поляризация» на индукцию и дедукцию: как
отдельные этапы нашего аналитического, расчленяющего мышления; так и наш.
переход к синтезу, к объединению явлений.
То обстоятельство, что диалектика свойственна всему человеческому
познанию, особенно интересно проследить на развитии особенно слож¬
ных форм познания и мышления—научных теорий, философских систем.
В познании постоянно обнаруживается внутреннее противоре¬
чие: «противоречие между внутренней неограниченной способностью
.человеческого познания и ее действительным осуществлением в крайне
Ограниченных извне и познающих только в ограниченной степени лю¬
дях» 3). Противоречие это находит себе разрешение в том, что отно¬
сительные истины нашего познания обнаруживают общую тенденцию
к абсолютной истине, несмотря на те возможные односторонние
формы, которые они иногда принимают в головах различных творцов
научных теорий и философских систем. В порядке последовательного
чередования их—разумеется, не строго хронологического, но логи¬
ческого,—как мы уже видели, обнаруживаются некоторые логические
переходы, связи, противопоставления, борьба течений, высшие син¬
тезы,—одним словом, элементы, ведущие к единству в диалектической
триаде. «Познание человека,—говорит Ленин,—не есть прямая линия,
а кривая линия, бесконечно приближающаяся к ряду кругов, к спи¬
рали...» 3). Конечно, здесь пет никакого гегелевского «саморазвития»
2) Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 179—185.
2) Е г о же. Анти-Дюринг.
3) Н. Ленин. К вопросу о диалектике.

ДИАЛЕКТИКА И ФОРМАЛЬНАЯ ЛОГИКА
201
понятий: французский материализм, скажем, вовсе не переходит «сам
собой» в свое отрицание—в диалектический идеализм, а последний—
в диалектический материализм. Между ними, при историческом раз-
смотрении, окажется немало промежуточных ступеней и хронологиче¬
ской непоследовательности. И тем не менее, условно, в интересах
диалектического охвата общего развития важнейших философских про¬
блем, мы вполне вправе установить- такие логические переходы между
ними: так как в этих переходах, в отдаленной, особой, фило¬
софской форме отразилось действительное движение
общественного развития—развитие производственных отноше¬
ний, общественных классов, их различные настроения и мировоззрения,
их противоречие и борьба, закрепляющие те или иные выгодные в клас¬
совых интересах односторонние философские системы, наконец, общее
развитие нашего естественно-научного познания и т. д. Все части
«кривой» человеческого познания связаны между собой ее единством;
котя в то же самое время «любой отрывок, обломок, кусочек этой
«кривой» линии может быть,—по словам Ленина,—односторонне пре¬
вращен в самостоятельную целую прямую линию, которая, если за
деревьями не видеть леса, ведет тогда в болото, в поповщину (где ее
закрепляет классовый интерес господствующего класса)»1).
Способу «отрицания» и «отрицания отрицания»—все равно, охваты¬
ваем ли мы в общей логической форме переходы от одних философских
систем к другим, или в математике занимаемся своеобразным «отри¬
цанием» и «отрицанием отрицания» переменных величин, дйференцируя
и интегрируя их, или переходим от одной политической тактики к дру¬
гой,—этому «способу», по словам Энгельса, «приходится научиться
как и всему прочему» 2). Научиться же сознательно применять диа¬
лектику можно только изучая каждый раз особую, конкрет¬
ную природу данного явления. Рациональное диалектическое
мышление предполагает поэтому не игру в словесные желательные
«схемы», но эмпирическое изучение фактов, объектив¬
ное изучение конкретной исторической обстановки,
изучение опыта масс. На основе эмпирического опыта, на основе
нашей собственной практики и складываются у нас правильное пони¬
мание законов диалектического мышления, умение ими пользоваться, на¬
полняя их всегда конкретным содержанием и не обращая их в пустые
отвлеченные формулы.
Но тот же накопляющийся опыт в понимании законов диалектики
*) Н. Ленин. К вопросу о диалектике.
*) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг,

202
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
позволяет применять* ее и при изучении дальнейшего эмпирического
материала, превратить ее в диалектику исследования. Иссле¬
дование какого-либо явления природы или общественной формации тре¬
бует не только того, чтобы путем эмпирического наблюдения мы уста¬
новили определенную закоиомерность, которая преобладает в из¬
учаемой нами форме двнжепил или развития. С этим мы не пошли бы
дальше ступени описания явлений. Действительное объяснение явления
заключается в том, что мы устанавливаем источник «салюдвиженил»,
развития—его основные «движущие сил ы», его дальнейшие тен¬
денции и, отправляясь от них, характеризуем таким путем данную
форму, изучаемую закономерность в целом ее проявления, ее
развития, ее превращения в новую форму. Главным ору¬
дием исследования служит, как мы уже знаем, анализ; но было бы
крупной ошибкой, если бы мы анализ противопоставляли синтезу, если
бы, например, «абстрактно-аналитические» приемы исследования у Мар¬
кса в его «Капитале» мы противопоставили бы тому «конкретному ана¬
лизу данного в его обстановке и его развитии», который всегда имеет
место у Ленина.
Марксистский апализ не противопоставляется синтезу, но включает
в себя эту лишь внешнюю противоположность: в нем абстрагирование,
отвлечение от конкретного в целях отыскания в нем тождества, общего
закона изменений, неотделимо от синтетизирования, от конкретиза¬
ции, от отыскания проявлений этого тождественного в много¬
образном, в различном. Поэтому, как замечает Энгельс, «общий закон
изменения формы движения гораздо конкретнее, чем каждый отдель¬
ный конкретный пример этого» х). Абстрагирование, отыскание обще¬
го отнюдь не должно превращаться в процессе исследования в «про¬
стое логическое развитие общей истины», которое так
резко умел изобличать Ленин в теоретическом меньшевизме, указывая
меньшевикам, что то, что слишком обще, уже потому самому и
недостаточно. Логическое развитие в марксистском анализе долж¬
но всегда опираться на эмпирическую основу, анализ должен следо¬
вать лишь объективной природе самого изучаемого явления, многооб¬
разию и противоречиям его сторон, его связей с другими явлениями,
всей той исторической обстановке, в которой данное явление протекает.
Не схематизировать, не рационализировать, исходя из общей истины,
условия ее проявления, а наоборот, в конкретности материала оты¬
скивать каждый раз особое, каждый раз своеобразное
проявление общего закона. Не утверждать, напр., подобно
Ф. Энгельс. Диалектика природы,

ДИАЛЕКТИКА И ФОРМАЛЬНАЯ ЛОГИКА
203
меньшевикам в 1905 году: в России революция должна быть* буржуаз¬
ной, а потому власть должна взять буржуазия; по выяснить из кон¬
кретных условий те особые формы, которые должна принять
буржуазная революция в России, почему власть в этой буржуазной
революции должна перейти к пролетариату и к крестьянству и т. д.
Но именно такой характер носит по внешности чисто абстрактный
анализ у Маркса; его «метод восхождения от абстрактного к кон¬
кретному есть лишь способ, при помощи которого мышление усваивает
себе конкретное, воспроизводит его духовно как конкрет¬
ное». «Абстрактные определения ведут к воспроизведению конкретного
путем мышления»1). Маркс исходит из самого частого, самого простого,
самого конкретного отношения товаропроизводящего общества, и в этом
самом конкретном он находит и самое общее, самое абстрактное—его
общий закон: находит источник всего движения, то внутреннее «раз¬
двоение» на противоположности, то внутреннее противоречие данного,
основного отношения, которое проявляется в самых сложных формах
буржуазного общества и обусловливает все его развитие и его неизбежное
«отрицание», его гибель и замену новой, высшей общественной формой.
По словам Ленина, «в «Капитале» сначала анализируется самое простое,
обычное, самое массовидное, самое обыденное, миллиарды раз встречающееся
отношение буржуазного товарного общества: обмен товаров. Анализ вскрывает
в этом простейшем явлении (в этой «логике» буржуазного общества) все про¬
тиворечия (зародыши всех противоречий) современного общества. Дальнейшее
изложение показывает нам развитие (и рост и движение) этих проти¬
воречий и этого общества, в совокупности его основных частей, от
его начала до его конца. Таков же должен быть метод изложения (одновре¬
менно с тем и изучения) диалектики вообще, ибо диалектика буржуазного
общества у Маркса есть лишь частный случай диалектики»... 2).
В этих словах Ленин уже устанавливает переход от диалектики
исследования к диалектике изложения его результатов. Как
мы уже выяснили прежде, метод исследования не может не отли¬
чаться от метода изложения, так как в исследовании выступает,
так сказать, вчерне вся работа исследователя по проверке устана¬
вливаемого им общего положения на конкретном материале. Но было
бы большой ошибкой «чрезмерно» разграничивать эти два метода и
противопоставлять их один другому: изложение—это вовсе не чисто
логический процесс дедукции из общего положения, а' процесс, сле¬
дующий самой природе развивающихся вещей, в котором все время
поэтому должно существовать соответствие между развитием
*) К. Марк с. Введепие к критике политической экономии.
2) Н. Ленин. К вопросу о диалектике.

204
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
логических категорий и развитием исторических
'форм. И наоборот, определения, которыми мы пользуемся в исследо¬
вании, представляют собой уже начало изложения; они не суть нечто
готовое, но создаются в самом процессе перехода исследова¬
телем от более простых форм к более сложным формам. «Само собой
разумеется,—замечает Энгельс,—что там, где вещи и их взаимные
отношения рассматриваются не как нечто неподвижное, а меняющееся,
то и мысленные их изображения, понятия, подвергаются также изме¬
нению и преобразованию; что их нельзя втиснуть в неподвижные опре¬
деления, а следует представить’ в их историческом или логическом
процессе созидания» *).
Критикуя абстрактно-аналитический метод исследования знаменитого эко¬
номиста Рикардо, Маркс отмечает «великое историческое значение Рикардо
для науки», которое заключается в том, что он требует от науки, чтобы раз¬
виваемые ею категории соответствовали основе, исходному пункту,—в по¬
нимании им «внутренней органической связи» названных категорий. Одновре¬
менно Маркс лодчеркивает его «научную» недостаточность», которая
проявляется в том, что «этот метод перепрыгивает через необхо¬
димые промежуточные звенья и стремится показать непосред¬
ственным образом это соответствие экономических категорий между собой».
«Чтобы понять законы как таковые, Рикардо абстрагирует в сознании
от формы конкуренции, от внешности конкуренции. С одной стороны, его
можно упрекнуть в том, что он идет недостаточно далеко, что его абстрак¬
ция недостаточно полна, с другой стороны,—что он понимает форму
явления непосредственно, прямо, как эмпирическое доказательство
или как непосредственное проявление всеобщих законов, но никоим обра¬
зом ее не развивает из них»2). У Энгельса мы находим указания на
те методологические формы, которыми пользуете^ при исследовании сам Марко
(в его отзыве о «Критике политической экономии»). Указав, что «со времени
Гегеля вряд ли была сделана попытка развить какую-нибудь науку
в ее собственной, внутренней связи», что, «несмотря на абстракт¬
ность и идеалистичность формы, ход его мыслей всегда развертывался
параллельно ходу истории»,—Энгельс далее говорит, что Маркс выра¬
ботал «имеющий не меньшее значение, чем основное материалистическое
воззрение» «диалектический метод, освобожденный от его идеалистической обо¬
лочки,—в той простой форме, в которой он только и является правильной
формой развития мыслей». «Так как в истории, как в ее литератур¬
ных отражениях, развитие в общем и целом идет от более простых к бо.’пе
сложным отношениям, то литературно-историческое развитие политической эко¬
номии давало естественную руководящую нить». Но «историческое развитие
идет порой скачками и зигзагообразно, и его пришлось бы проследить во всех
его перипетиях..., пришлось бы часто прерывать ход мыслей... Логический
метод исследования является поэтому единственно подходящим. Последний,
*) Предисловие Энгельса к III т. «Капитала».
2) К. Маркс. Теории прибавочной стоимости, т. II.

ДИАЛЕКТИКА И ФОРМАЛЬНАЯ ЛОГИКА
205
однако, есть тот же исторический метод, только освобожден¬
ный от его исторической формы и от нарушающих строй¬
ность изложения исторических случайностей. Логический ход
мыслей должеп начаться с того, с чего пачипает и история, и его дальней¬
шее развитие будет представлять собой не что ииое, как отражепие, в абстракт¬
ной и теоретически последовательной форме, исторического процесса. При
этой методе исследования мы исходим из первого и наиболее про¬
стого отношения, которое нам дано исторически или фактически, сле¬
довательно,—из первого экономического отношения, которое мы паходим.
Это отношение мы расчленяем. То обстоятельство, что это есть
отношение, говорит уже за то, что оно имеет две стороны, которые
относятся друг к другу. Каждую из этих сторон мы подвергаем изо¬
лированному рассмотрению и таким образом познаем форму их взаимо¬
отношения, их взаимодействия. При этом возникают противо¬
речия, которые требуют разрешения... Эти противоречия будут разви¬
ваться на практике и вероятно найдут свое решение. Мы проследим
способ этого разрешения и найдем, что оно вызвано установлением нового
отношения, две противоположных стороны которого мы должны будем
развить, и т. д.». Например, «политическая экономия начинает с товара;
но он является товаром только потому, что в нем воплощается отношение
двух лиц или общин, отношения между производителями и потребителем»
и т. д. х)г. «Самодвижение» отношений, развитие их путем «разрешения»
возникающих в их «раздвоенности» противоречий и переход таким образом
к новым отношениям, отражающим в абстрактной форме реальное их истори¬
ческое развитие,—таковы основные черты диалектики исследования, проводи¬
мой Марксом.
Общей диалектике изложения может соответствовать*, наконец, и
диалектическое сопоставление в этом изложении отдельных взаимоза¬
висимых понятий, диалектика стиля, которая сказывается уже на»
деталях изложения, на отдельных выражениях,—образцы которой мы
имеем, например, в ранних исторических работах Маркса.
Диалектика исследования представляет собой высшее достижение
в развитии диалектики познавательного процесса, начиная с рассмо¬
тренных нами простейших форм мышления. Но как образование самых
основных понятий и суждений неотделимо от нашей практической
деятельности, от деятельности человечества, преобразующего природу,
а вместе с ее завоеванием и свою собственную общественную орга¬
низацию, так и теоретическая диалектика не может и
не должна отделяться от диалектики нашего пре¬
ображающего действия, от диалектики нашей рево¬
люционной практики.
Как общеизвестпо, наиболее совершенные ее образцы мы находим у
великого мастера диалектики революционного действия, умевшего лучше
*) Ф. Энгельс. Карл Маркс. «Критика политической экономии».

206
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
всех других связать концы революционной теории и революционной
практики,—у Ленина.
«Наше учение,—повторяет Ленин вслед за Энгельсом,—пе догма,
а руководство для действия». Упуская из виду это класси¬
ческое положение, «мы делаем марксизм односторонним, уродливым,
мертвым, мы вынимаем из него его душу живу, мы подрываем его
коренное теоретическое основание—диалектику, учение о все¬
стороннем и полном противоречий историческом раз¬
витии; мы подрываем его связи с определенными практическими за¬
дачами эпохи»... г). Для правильного марксистского учета тех практи¬
ческих задач, которые ставит перед нами общественная борьба', менее
всего допустимо «простое логическое развитие общей истины», слишком
общего, хотя бы и верного положения: «его надо уметь приме¬
нять. Конкретный анализ положений и интересов различных клас¬
сов должен служить для определения точного значения
этой истины» 2). И здесь, согласно Ленину, особенно важен пра¬
вильный учет всех как объективных, так и «субъективных» условий
борьбы—т. е. нашей, преобразующей эти объективные условия, борь¬
бы, нашего активного и умелого в ней участия. «Чтобы оценить рево¬
люцию действительно помарксистски, с точки зрения диалектического
материализма, надо оценить ее, как борьбу живых обще¬
ственных сил, поставленных в такие же объективные
условия, действующих так же и применяющих, с большим или
меньшим успехом, такие же формы борьбы. На почве такого ана¬
лиза... необходима для марксиста и оценка тактической стороны
борьбы» 3).
Здесь, прежде всего,—строгий, глубокий, материалистический объ¬
ективизм в оценке этих объективных условий борьбы, объективных
условий, в которых и через посредство которых мы осуществляем свои
«субъективные», политические цели. «У Маркса нет и тени попытки
сочинить утопию, попустому гадать насчет того, что знать нельзя.
Маркс ставит вопросы о коммунизме, как естествоиспытатель
поставил бы вопрос о развитии новой биологической разно¬
видности, раз мы знаем, что она так-то возникла и в таком опре¬
деленном направлении видоизменяется». «На каждой ступени развития,
в каждый момент тактика пролетариата должна учитывать'... о б ъ-
*) Н. Лен и п. О некоторых особенностях исторического развития мар
ксизма. Собр. соч., т. XI, ч. 2.
2)	Его же. Предисловие к «Развитию капитализма в России».
а) Его же. Собр. соч., т. XI, ч. I, стр. 77.

ДИАЛЕКТИКА И ФОРМАЛЬНАЯ ЛОГИКА
207
ективно-неизбежную диалектику человеческой истории»!).
Но эта объективно-неизбежная диалектика общественного развития рас¬
крывает, обнаруживает, выдвигает иа каждой новой ступени развития
новые практические задачи, новые конкретные условия, через посред¬
ство которых происходит осуществление нашей цели. А потому—гиб¬
кость нашей тактики и умение достичь максимума, отыскав наиболее
важное, основное, решающее в этих условиях. А потому
«недостаточно быть революционером и сторонником социализма вооб¬
ще. Надо уметь найти в каждый момент то особое звено цепи,
за которое надо всеми силами ухватиться, чтобы удер¬
жать всю цепь и подготовить прочно переход к следующему зевну,
при чем порядок звеньев, их форма, их сцепление, их отличие друг
°т друга в исторической цепи событий не так просты, не так глупы,
как в обыкновенной, кузнецом сделанной цепи» 2). Здесь, наряду
с объективными условиями, Ленин подчеркивает и роль в продвижении
вперед этого общественного развития наших субъективных усилий,
нашего умения отыскать- «звено» и «подготовить переход». Задача
«сознательного авангарда революции, передового пролетариата, выра-
жая эту объективную истину разношерстной и разноголосой,
пестрой и внешне-раздробленной массовой борьбы... объединить и на¬
править- ее—завоевать власть»... 3).
Другой пример из области практической, преобразующей нащей
деятельности: мы строим сейчас новую, как принято выражаться, про¬
летарскую культуру. И здесь также нужна диалектика, по¬
нимание того, .что новое растет из старого, что старое «отрицается»
новым, но в то же время «сохраняется» в этом новом, как в высшем
синтезе. А потому нельзя просто разрушить, начисто отвергнуть ста¬
рую буржуазную культуру: такое голое ее отрицание вовсе пе было бы
диалектическим: «только точным знанием всей предшествующей
культуры человечества, только преобразованием ее и можно
строить новую, пролетарскую культуру» 4). Точно так же диалекти¬
чески должно быть	построено наше «отрицание»	и	различных спе¬
циальных областей этой духовной культуры прошлого: ее искусства,
ее литературы, ее философии. Здесь всюду нужно не попросту отбра¬
сывать- буржуазную	литературу	или буржуазную	философию, но,—
!) Н. Лени н. Государство и революция. Сборн. «Маркс, Энгельс, мар¬
ксизм», изд. И-та Ленина.
2) Его же. Собр. соч., т. XV, стр. 222—223
3) Его же. Собр.	соч., т. XIII,	стр. 431.
4) Речь Ленина ца	конференции	КСМ?

208
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА
на .этом мы еще будем останавливаться,—научиться использовать макси¬
мальным образом наследие старого для преобразования его в напра¬
влении нового.
Из огромной роли, которую играла и играет диалектика и в нашей
революционной борьбе, и в нашем прогнозе будущего, и во всем
практическом строительстве пролетариата, ясно, что она представляет
из себя ценнейшее революционное оружие—«алгебру револю¬
ции», по меткому выражению Герцена. И неудивительно, что
господствующие в современном буржуазном обществе классы испыты¬
вают к ней такую ненависть, всячески пытаясь умалить ее значение.
•Как писал Энгельс, характеризуя внешне-консервативнуто философию
Гегеля, «для диалектической философии нет ничего раз навсег¬
да установленного, безусловного, святого. На всем и
во всем она видит печать неизбежного падения, и ничто не может
устоять перед нею, кроме непрерывного процесса возникновения и
уничтожения, бесконечного восхождения от низшего к высшему. Она
сама является лишь отражением этого процесса в мыслящем мозгу.
У нее, без сомнения, есть* и своя консерв)ативная сторона;
каждая данная ступень науки или общественных отношений опра¬
вдывается ею ввиду обстоятельств данного време¬
ни, но не больше. Ее консерватизм относителен; ее революционный
характер безусловен» *). Маркс подчеркивает еще большее значение
материалистической диалектики: «В своей мистифицированной форме
диалектика... давала возможность набросить покрывало на суще¬
ствующее положение вещей. В своей рациональной форме диалектика
внушает буржуазии и ее доктринерским представителям злобу и ужас,
так как в позитивное понимание существующего она
включает в то же время понимание его отрицания,
его необходимой гибели, каждую осуществленную форму рассматривая
в движении, следовательно, также с ее преходящей стороны, так
как она ни перед чем не преклоняется, но по самому су¬
ществу своему критична и революционна»2).
*) Людвиг Фейербах, стр. 31.
2) Капитал, т. I, предисловие ко 2-му цзд.

ГЛАВА ПЯТАЯ.
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ.
1.	Отправные предпосылки и логическое строение теории
исторического материализма.
Диалектический материализм—двуединство материализма и диалек¬
тики, в котором находят себе выражение и отправной принцип
движения нашего познания, отражающего лишь движение самой дей¬
ствительности и из этой действительности исходящего, и самые фор-
м ы этого движения,—таково учение марксизма о методе, его философия.
Но, говорит Маркс, «когда начинают изображать действитель¬
ность, теряет свой raison d’etre (смысл) самостоятельная фило¬
софия... Абстракции эти сами по себе, обособленные от реальной
истории, не имеют никакой ценности» х). Действительно, метод, взятый
сам по себе, без его развития, его проверки и подтверждения, в про¬
цессе его практического приложения к природе и к исторической дей¬
ствительности, перестал бы быть методом, а обратился бы в голую
абстрактную схему, в спекулятивный «рецепт», по которому мы
произвольно конструировали бы действительность,—в пустую словесную
игру диалектическими категориями. Природа служит первым пробным
камнем для диалектики, история человечества дает дальнейшее развитие
и дальнейшую, в специфически-общественных формах, конкретизацию
марксистскому методу. Диалектический материализм потому и становит¬
ся в полной мере всеобщим методом познания, т. е. даправлением,
в котором движется наше познание, отражающее реальное движение
природы и общества, что это объективное, от нашего сознания
независимое историческое движение, отразившись на методе своего
познания, само формирует его основные понятия и
формы. Иными словами, «законченный», по выражению Ленина,
х) К. Маркс и Ф. Энгельс о Фейербахе (Немецкая идеология). «Архив
Маркса и Энгельса», т. I, стр. 211.
Курс теории исторического ивтеривлнэм*	14

210
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
философский материализм должен быть* распростра¬
нен и на познание обществе и н о-и с т о р и ч е с к о й жизни,
должеп быть «достроен доверху», должен проявиться
и как материализм исторический 1).
Последнее обстоятельство нетрудно понять, если только мы учтем,
что познаваемая нами действительность должна рассматриваться не
в «форме созерцания», но как предметная, «чувственно-человеческая
деятельность»: в разрезе этой деятельности должна предстать
перед нами даже и природа,—по мере того как она преобразуется
.человеком,—не говоря уже об общественной жизни. Но человеческая
деятельность—историческая деятельность: именно в общественно¬
историческом развитии действительность достигает наибольшей слож¬
ности в своих формах, во взаимоотношениях своих составных элементов;
именно в историческом развитии общественной жизни и ее познании
получают поэтому свое наиболее полное развитие и выявление—хотя и
выявление особое, специфическое—основные понятия диалектического
материализма. В общественных противоречиях, в революционной борьбе
и в тактике этой революционной борьбы, в диалектике революционного
действия лучше и полнее всего раскрывается сущность материалисти¬
ческой диалектики. В теории и практике исторического мате-
реализма, в практическом материализме—коммунизме—полу¬
чает свою лучшую проверку, свое лучшее выражение, свое высшее
развитие метод диалектического материадизма. Только в исторической
проверке своей, в процессе своего общественно-исторического приме¬
нения этот метод развивается, наконец, до высоты теории—теории
общественного развития, преобразующего природу,—получает тем самым
законченные формы всеобъемлющего научно-философского мировоз¬
зрения.
Исторический материализм есть поэтому, несомненно, специфи¬
ческое применение, приложение к познанию обществен¬
ной жизни диалектического материализма. Однако это не какое-
либо наложение пустой формы «извне»: и приложение и самое созидание
метода становится возможным потому, что он является методологической
формой реального исторического содержания. Диалектический материа¬
лизм сам порождается этим движущимся историческим содержанием и
выводится из него, как его идеальная абстракция.
х) Ср. у Маркса: необходимость «согласовать науку об обществе с ма¬
териалистическим основанием»; у Ленина: «последовательное продолжение,
распространение материализма на область общественных явлений», «достраи¬
вание философского материализма доверху»,

ОТПРАВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ теории исторического материализма 211
В понимании взаимоотношений между диалектическим материализмом и
историческим материализмом важно избежать одной, к сожалению, еще весьма
распространенной ошибки. Не только среди ученых, «приемлющих» одно объ¬
яснение истории «экономическими факторами»—без диалектического материа¬
лизма, но и среди многих лиц, причисляющих себя к марксистам, господствует
убеждение, что учение Маркса есть только исторический материализм, т. е.
что метод Маркса применим исключительно к общественно-историческим явле¬
ниям. Так, например, А. Богданов, отвергающий в философии диалектический
материализм и опирающийся на «эмпириокритическую» теорию познания, в ко¬
торой бытие определяется сознанием, а критерий объективной истины отыски¬
вается в «коллективном опыте»,—он, естественно, не идет далее материалисти¬
ческого понимания истории. Да и в это последнее он протаскивает, с одной
стороны, абстрактный схематизм, чуждое диалектике механическое понимание
общественных явлений, с другой—«отождествление» общественного бытия
с общественным сознанием, с «коллективным опытом». Аналогичная ошибка
была высказана недавно в марксистской литературе внешне хотя и приемлю¬
щим диалектический материализм Г. Лукачом. Последний видит в диалекти¬
ческом материализме лишь метод общественно-исторического познания, по
отвергает его применение к изучению природы: диалектика мыслится им только
как диалектическое взаимодействие между объектом и субъектом; там, где
нет сознания, субъекта, не может быть и речи о диалектике. В последней
точке зрения, как и в воззрениях Богданова, сказывается идеализм: нужно,
конечно, отличать специфические законы общественной жизни от явлений
окружающей природы, но нельзя в то же время вовсе выделять обще¬
ственную жизнь и не видеть в ней общих со всею остальною природою зако¬
нов, которые в обществе получают лишь особое, специфическое проявление.
Диалектический материализм приложим и к изучению явлений при¬
роды и к истории общества: законы диалектики во всех своих формах,
как мы видели, находят себе проявление и в природе; в обществе они лишь
находят все более законченное и сложное выявление, а, кроме того, свое
специфическое выражение, в частности в диалектике бытия и сознания. Верно
лишь то, что историю природы,, с тех пор как существуют люди, нельзя
рассматривать слишком обособленно от истории человечества: это две стороны
одной и той же истории, взаимно обусловливающие одна другую. Идеализм
Богданова, Лукача и т. д. отрывает историю общества от природы, не видя
их связи и единства; вульгарный материализм ударяется в другую
крайность: он вовсе закрывает глаза на своеобразие общественной жизни и ее
законов, перенося на нее механические теории и сводя весь диалектический
материализм к теоретическому естествознанию.
Исторический материализм, прежде всего,—наиболее последова¬
тельный, марксистский объективизм. Природа—скажем, ка¬
кие-либо астрономические явления или жизнь морских глубин—не всегда
предстает перед изучающим ее естествоиспытателем, как предмет че¬
ловеческой деятельности, с точки зрения практических целей. Именно
изучение бесстрастной и равнодушной природы закладывает основы есте¬
ственно-научного объективизма. Характерные для него естественно-на-
учпая точность, стремление познать закономерность явлений, исходя
14*

212
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИО ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
из самих явлений, из объективного критерия их повторяемости, а не из
какой-либо «идеи»,—эти основы полностью были перенесены Марксом,
рассматривавшим «развитие экономической формации общества как есте¬
ственно-исторический процесс», и на изучение общественной жизни.
Но природа, рассматриваемая изолированно от человеческой деятель¬
ности, одними своими объективными свойствами еще не в состоянии
обусловить весь характер марксистского объективизма так, как этот
последний должен проявляться при изучении общественной жизни.
Механическое перенесение естественно-научных методов изучения при¬
роды на общественную жизнь-, без достаточной проверки как самих
методов, так и их объекта с точки зрения диалектики зачастую
приводит к совершенно обратному: к «академическому», «профессор¬
скому» объективизму,—как мы уже знаем, лишь иной, специфической
форме того же субъективизма. Особенности общественной жизни, есте¬
ственно, усложняют и формы объективного ее изучения. С одной сто¬
роны, в общественной жизни этот «объект» познания всецело опреде¬
ляется деятельностью людей в определенной материальной
обстановке,—деятельностью и борьбой различных общественных групп,
к одной из которых принадлежит и сам мыслитель. С другой стороны,
в основу историко-материалистического рассмотрения кладутся отно¬
шения, складывающиеся между людьми в процессе материального про¬
изводства, независимо от воли и дознания людей, и не
охватываемые полностью их сознанием, создающиеся .часто вопреки их
воле и сознанию. Здесь последовательный объективист-материалист не
может не учитывать роли «субъективного» элемента в объекте своего
познания, т. е. роли своей деятельности и деятельности своего
класса в историческом развитии. Именно потому, что материалист
полнее и глубже проводит свой объективизм, учитывает свою соб¬
ственную деятельность, как необходимое звено в цепи исторических
событий, он не может не становиться на точку зрения
определенной общественной группы, не может не рас¬
сматривать, обеспечивают ли данные объективные условия успех ее
деятельности, ее борьбе. И в то же время именно для обеспечения
этого успеха он должен рассматривать с максимальной объектив¬
ностью конкретную общественную обстановку борьбы, лежащие в ее
основе независимые от воли людей материальные отношения, исходить
исключительно из них, из заложенных в них самих возможностей,
а не из своих представлений о справедливости, своих желаний или
идеалов должного.
С этим материалистическим объективизмом связан поэтому и пра¬
вильно понятый социальный детерминизм нсторико-материали-

ОТПРАВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ТЕОРИИ ИСТОРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА 213
стического рассмотрения: детерминизм, который подчиняет личность
влиянию и воздействию материальных и общественных условий и в то
же время не отрицает за ней определенной исторической роли; который
ограничивает ее действия законами необходимости и в то же время
обеспечивает ей полную свободу понимания этих необходимых законов
и умение их использовать для своих целей; который этим самым сохра¬
няет понятие целесообразной деятельности и борьбы, хотя и изгоняет
всяческую телеологию. С этим, наконец, связан и его материали¬
стический монизм: в основу рассмотрения общественной жизни,
как уже указано, кладутся материальные отношения людей, склады¬
вающиеся независимо от их общественного сознания, не охваты¬
ваемые полностью этим сознанием, хотя в конкретной исторической
деятельности людей они находят себе проявление лишь в форме
идеологических отношений, в форме сознательных дей¬
ствий этих одаренных сознанием людей.
Именно в историческом материализме, далее, находит себе полное
выявление столь характерное для материалистической диалектики из¬
учение связей, отношений людей в их изменении, в их
развитии, в их внутренних противоречиях, в их от»
носительности и в то же время в исторической кон¬
кретности. Со всеми этими моментами мы, как уже известно, имеем
дело и при изучении природы; но там зачастую как-то незаметнее
противоречия и переходы, мельче, например, «скачки», которые внешне
сливаются в непрерывное, «органическое» развитие. В сложных же
общественных явлениях становятся сложнее, а потому и проявляются
особенно заметно и тождество в различии, и раздвоение па противо¬
положности, и их взаимное проникновение, их взаимодействие, и на¬
растание и разрешение ^противоречий, и количественно-качественные
переходы и т. д. Общественная жизнь* предстает перед нами—как
связи, отношения, как общественные отношения людей в
процессе материального производства непосредственной жизни: это—
не простая сумма, не простая совокупность этих людей, но целое,
которое больше суммы своих составных частей, которое представляет
уже нечто иное, новое, по сравнению с составляющими его людьми—
новую их «реальную совокупность» (Н. И. Бухарин), живой, «социаль¬
но-производственный организм» (Маркс, Ленин)1). Обществепно-про-
*) «Диалектическим методом—в противоположность метафизическо¬
му—Маркс и Энгельс назвали не что иное, как научный метод в социологии, со¬
стоящий в том, что общество рассматривается, как живой, находящийся в
постоянном развитии организм (а не как нечто механически сцеплеппое

214
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНЙ
изводственные связи сохраняют лишь относительную устойчивость: они
изменяются вместе с теми материальными условиями, в которых они
протекают и созданию которых они способствуют,—вместе с мерилом
производительности общественного труда, с его общественными про¬
изводительными силами; они развиваются, подчиняясь на различных
этапах своего развития различным, конкретно-определенным законо¬
мерностям, образуя каждый раз новые общественные форма¬
ции. Однако, в этих общественных связях единство обнаруживается
в раздвоении составляющих их, связанных взаимно, и в то же
время противоположных по своим интересам групп людей: обна¬
руживается как противоречие их интересов, которое нара/стает вплоть
до кризиса, до «отрицания», до «скачка», изменяющего форму! обще¬
ственных отношений и этим разрешающего назревшие противоречия.
Именно в общественной жизни выявляются с особенной выпуклостью
основные, важнейшие, движущие противоречия: противоречие
между ограниченными материальными возможностями общественного
производства и неограниченными устремлениями людей, с одной сто¬
роны, между изменяющимся материальным содержанием обще¬
ственной жизни и его более консервативными формами, формами
общественных связей,—с другой. Но раскрываются и разрешаются
эти противоречия целого только через посредство противоположности
интересов его составных элементов, через посредство человеческой
деятельности и борьбы. История предстает перед нами в ее внутрен¬
ней динамике как история классовой борьбы, как история
борьбы в пределах каждой общественной формации, общественных
классов, взаимно-обусловливающих существование друг друга и самое
существование общественного целого. Причем каждый раз в недрах
самих данных общественных отношений создается и созревает тот об¬
щественный класс, через посредство которого осуществляются разру¬
шение этих общественных отношений и замена их новыми обществен¬
ными отношениями.
Развитие общественных отношений, в связи с ростом материальных про¬
изводительных сил, пеминуемо ведет общественную жизнь к раздвоению,
к противоположности нового содержания и старых форм и неминуемо же само
разрешает это противоречие, переводя общественное содержание в
новые, соответствующие ему общественные формы. Но этим самым каждый
раз создается противоположность общественного содержания с теми формами,
в которых оно осознается, с формами сознания, которые общественное развитие
и допускающее поэтому всякие произвольные комбипации отдельных обществен¬
ных элементов), для изучения которого необходим объективный анализ
производственных отношений»... (Н. Ленин. Собр. соч., т. I, стр. 93—9.4.)

ОТПГАВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ТЕОРИИ ИСТОРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА 215
порождает и обусловливает. Сознапне определенной эпохи дает полное освеще¬
ние лишь уже ранее проделанным этапам исторического развития:
по данная форма сознания,—хотя представляет собой ту именно форму,
в которой протекают сознательные действия людей, соста¬
вляющие общественное содержание данной эпохи,—опа никогда не охваты¬
вает полностью пи всего этого обусловившего ее общественного содер¬
жания, ни, тем более, того нового общественного содержания, которое еще
только начинает нарождаться. Объект общественного сознания, объект его
идеологии нарождается, по выражению Гегеля, «как бы позади созна¬
ния, за его спиною». «Самокритика» какой-либо исторической эпохи, позна¬
ние ею своих истинных движущих сил и своей исторической преходящести,
своей ограниченности,—такая «самокритика» начинается лишь тогда, когда
дапная общественная формация исчерпывает все свои возможно¬
сти, все возможности своего дальнейшего развития в пределах наших обще¬
ственных отношений, н в то же время порождает из себя самой новые
материальные условия общественного развития; когда, в целях даль¬
нейшего роста материальных возможностей развития, его производительных
сил, указанная общественная формация должна уже смениться новой обще¬
ственной формацией. В процессе преобразования общественной формы
новым общественным классом, народившимся и созревшим в ее собственных
недрах, в процессе его революционной борьбы протекает и «самокри¬
тика» данной общественной эпохи, осуществляется ее познание.
В процессе общественного развития мы сами, познающие это раз¬
витие, являемся также его участниками и двигателями. Задача по¬
знания общественного целого выдвигается перед нами лишь вместе
с задачей его революционного преобразования, лишь когда
созревают материальные условия этого преобразования. Последователь¬
ный объективизм, не исключающий, но, напротив того, необходимо
включающий определенную классовую, партийную точку зрения,—
такой объективизм оказывается исторически возможным всегда лишь
для нового революционного класса. Наше истинно-объективное позна¬
ние поэтому всегда объективно-революционно; наша революционная
борьба—исторически объективна. Историческая обусловленность харак¬
тера познания и историческая связь этого познания с нашей револю¬
ционной борьбой приводят к тому, что в первую очередь мы
изучаем именно ту общественную формацию, в пределах
которой познаем и боремся и пределы которой мы стремимся перешаг¬
нуть. Для современного объективного, т. е. преобразующего обществен¬
ную жизнь революционного познания таким предметом изучения поэтому
прежде всего является современное буржуазное, капиталистиче¬
ское обществ о,—процесс его разложения и «отрицания». Нам, прак¬
тическим материалистам, коммунистам, его легче понять, легче изучить,
чем какую-либо другую общественную формацию, потому что познание
его идет рука об руку с нашей революционной борьбой, с борьбой за

216
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИО ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
его изменение. Но его легче изучить* и потому, что оно сложнее
всех прочих исторических обществ и отчетливее развивает все
те противоречия, которые только намечаются в предшествовавших обще¬
ственных формациях: общественные отношения прошлого можно по¬
стигнуть в их особенных связях и закономерностях, лишь исходя из
познания их составных элементов (например, разделения труда, эксплоа¬
тация и т. д.), а эти последние получают свое полное развитие лишь
в пределах капиталистического общества. Марксистская социо¬
логия современного революционного класс а—п р о л е-
тариата поэтому исходит из его политической эко¬
номии.
Итак, писали Маркс и Энгельс еще в своей ранней критике Фейербаха,
«эта концепция истории основывается на том, чтобы, исходя из мате¬
риального производства непосредственной жизни, раз¬
вить действительный процесс производства и рассматривать
связанную с этим способом производства и порождаемую им форму сношения
(позже Маркс говорил: форму общественных отношений. И. Р.), т. е. граждан¬
ское общество на его различных ступенях, как основу всей истории, изобразив
его в действии как государство, и объяснив из него все различные теорети¬
ческие продукты и формы сознания, религию, философию, мораль и т. д...
и проследить процесс возникновения его из них (т. е. способа производства из
тех форм, в которых он протекает. Я. Р), благодаря чему, разумеется, воз¬
можно изобразить все дело в его совокупности, а потому и взаимодей¬
ствие этих различных сторон друг на друга. Эта концепция в отли¬
чие от идеологического понимания истории... остается постоянно на почве
реальной истории, не объясняя практику из идей, а объясняя идейные
формации из материальной практики: в связи с этим она при¬
ходит к тому результату, что все формы и продукты сознания могут бь^гь
уничтожены не духовной критикой..., а лишь практическим переворотом
в реальных общественных отношениях... не критика, а революция
является движущей силой истории...»1). Значительно позже,
в своем «Введении к критике политической экономии», Маркс писал: «Буржуаз¬
ное общество есть наиболее развитая и многосторонняя исто¬
рическая организация производства. Категории, выражающие его отношение,
понимание его организации, позволяют вместе с тем проникнуть в строе¬
ние и производственные отношения всех отживших обще¬
ственных формаций, из обломков и элементов которых оно строится».
Однако здесь нужна осторожность, чтобы не приписать связи и закономерности,
свойственные лишь буржуазному обществу, этим предшествующим формациям:
«Так называемое историческое развитие вообще покоится на том, что пойле-
дующая форма рассматривает предыдущие, как ступени к самой себе, и всегда
понимает их односторонне, ибо лишь весьма редко и лишь при вполне
определенных условиях она оказывается способной к самокритике; здесь,
конечно, не о таких исторических периодах, которые сами себе предста-
х) К. Маркс и Ф. Энгельс. Немецкая идеология. «Архив Маркса и
Энгельса», т. I, стр. 227.

ОТПРАВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ТЁОРЙЙ ИСТОРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА 217
вляются временами распада, идет речь. Христианская мифология
достигла объективного понимания прежней мифологии лишь тогда, когда ее
самокритика была до известной степени готова... Так и бур¬
жуазная экономика лишь тогда достигла понимания феодального, античного
и восточного обществ (см. главу восьмую. Я. Р), когда началась само¬
критика буржуазного общества...»1).
Таким образом все логическое построение и развитие теории исторического
материализма обусловлено одновременно и методологически и исто¬
рически, внутренняя логика ее категорий предопределяется объективной ло¬
гикой самого исторического общественного развития. Само историческое раз¬
витие, в силу усложнения условий общественного производства, разделения
труда ит. д., на которых мы подробно остановимся в дальнейшем, приводит
к тому, что материальные отношения людей, складывающиеся в процессе их
общественного производства, становятся независимыми от форм общественного
сознания: они образуют поэтому ту объективную основу, которая слу¬
жит для нас методологически исходным пунктом при рассмотрении обществен¬
ного целого. Но общественные отношения производства представляют собой
лишь форму, содержанием которой служит определенное состояние обществен¬
ных производительных сил,—объективный результат взаимодействия между
человеком и природой. Рассмотрение диалектического взаимодействия между
человеческим обществом и внешней природой—первая ступень марксистского
анализа общественной жызни. Изучение диалектической взаимозависимости вну¬
три самого общества—между общественным содержанием и общественной фор¬
мой, о «отрицанием» предшествующей формы последующей формой—такова вто¬
рая ступень анализа. В процессе этого рассмотрения, следующего лишь самому
объективному развитию, понятие производственных отношений приобретает более
конкретное выраженпе—как отношения определенных общественных групп,
классов; та же диалектика производительных сил и производственных отношений
дополнительно выявляется в диалектике классовой борьбы. Но способ
производства отражается далее и на формах общественного сожительства, на
его политической, семейной и тому подобных организациях. Поэтому происхо¬
дит методологическое разграничение первичных элементов, материального
базиса общественной жизни, и ее производных элементов, «надстроек», форм
проявления базиса, при чем мы вовсе не отрицаем их исторической взаимо¬
зависимости, их взаимного воздействия, того «опосредствования», которое «базис»
находит в «надстройках», но утверждаем лишь, что весь общественный процесс
в целом протекает па определенной экономической основе. Основная законо¬
мерность, господствующая в данных материальных общественных отношениях
производства, обусловливаемая определенным состоянием общественных произ¬
водительных сил,—она находит себе более или менее отдаленное отражение
во всех последующих производпых общественных отношениях н формах—
политических, правовых и т. д.—вплоть до наиболее возвышенных форм
общественного сознания, (гак называемых идеологических форм.
В процессе марксистского анализа понятие общественной жизни таким образом
все более конкретизируется, обогащается все новым и новым содержанием,
выражающим основную закономерность; основное «содержание» опо-
средывается все повыми «формами»; в результате мы снова воз¬
2) «Введение к критике политической экономии».

218
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗЙЙ
вращаемся к общественному целому, нз которого исходили, но уже не как
к хаотическому целому разрозненных общественных явлений, но как к
некоторой реальной совокупности отношений и определений.
Таково впутреннее-логическое развитие теории исторического мате¬
риализма, нашедшее себе наиболее совершенное и сжатое выражение
в знаменитом предисловии Маркса к его книге «К критике поли¬
тической экономии»: «В общественном производстве своей жизни люди
вступают в определенные, необходимые, от их воли незави¬
симые отношения—производственные отношения, которые соответ¬
ствуют определенной ступени развития их материальных производи¬
тельных сил. Совокупность этих производственных отношений соста¬
вляет экономическую структуру общества, реальный базис, на
котором возвышается правовая и политическая надстройка, и ко¬
торому соответствуют определенные формы общественного со¬
знания. Способ производства материальной жизни
обусловливает социальный, политический и духовный
процессы жизни вообще. Не сознание людей опреде¬
ляет их бытие, а наоборот, их общественное бытие
определяет сознание. На известной ступени своего развития
материальные производительные силы общества приходят в противо¬
речие с существующими производственными отношениями, пли—что
является только юридическим выражением этого—с отношениями соб¬
ственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм
развития производительных сил эти отношения превращаются в их
оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изме¬
нением экономической основы, более или менее быстро, происходит
переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких
переворотов нужно всегда отличать материальный, с есте¬
ственно-научной точностью констатируемый перево¬
рот в экономических условиях производства от юридиче¬
ских, политических, религиозных, художественных или философских,—
короче—от идеологических форм, в которых люди со¬
знают этот конфликт и борются с ним. Как мало можно судить
об отдельном человеке на основании того, что он сам о себе думает,
так же мало можно судить1 о подобной эпохе переворота по ее со¬
знанию. Наоборот, это сознание нужно объяснять из про¬
тиворечий материальной жизпи, из существующего кон¬
фликта между общественными производительными силами и производ¬
ственными отношениями. Ни одна общественная формация не погибает,
прежде чем не разовьются все производительные
силы, для которых она достаточно широка, и новые,

ПОНЯТИЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ В РАЗВИТИИ НАУКИ ОБ ОБЩЕСТВЕ 219
высшие производственные отношения никогда не устанавливаются
прежде, чем в недрах старого общества не созреют материаль¬
ные условия их существования. Поэтому человечество ставит
себе всегда только такие задачи, которые оно может
разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказы¬
вается, что сама задача возникает только тогда, когда
уже существуют, или, по крайней мере, находятся в процессе
своего возникновения, материальные условия, необходимые для
ее разрешения».
2.	Понятие общественной жизни в историческом развитии
науки об обществе.
Исторический материализм, сказали мы, особое и вместе с тем
совершенно неизбежное применение диалектического материализма—
в самом процессе развития этого последнего—к пониманию жизни че¬
ловеческого общества. «Индивиды, производящие в обществе,—как
писал Маркс в «Введении к критике политической экономии»,—а сле¬
довательно, общественно-обусловленное производство индивидов,—вот,
очевидно, отправной пункт».
Но что же такое само «общество»? Вот вопрос, которого никак
нельзя обойти, с которым сталкиваешься с самого начала исследования
общественной жизни, и на который поэтому, так или иначе, но большей
частью крайне неудачно, пыталась ответить, с момента ее зарождения,
молодая, незрелая наука об обществе.
Самая сложность общественной жизни делает необходимым предва¬
рительным условием ее изучения высокое знание ее составных частей,
высокий уровень вообще научного познания и методов исследования.
Уже по этой одной причине—несмотря на то, что попытки рассмотрения
и объяснения общественных явлений имеют место еще в глубокой
древности—наука, изучающая общественную жизнь, социология,
естественно должна была развиться несколько позже других наук,
изучающих менее сложные явления, и уже после того, как был
установлен ряд законов, управляющих физическими, химическими, био¬
логическими и иными явлениями, входящими в состав и общественной
жизни. Естественно, что более всего именно в этой относительно мо¬
лодой области знания должно было укорениться немало предрассудков
и неправильных воззрений, мешавших ей выйти ц стать на правильный
путь. Но наряду о этой общей причиной действовал и ряд других при¬
чин, социально-политического характера. Как пи сложна общественная
жизнь, она все же ближе и потому понятнее человеку, чем многие
другие хотя бы и более простые явления. Наиболее общие законо¬

220	ЭКОНОМИЧЕСКИЙ	БАЗИС	общественной	жизни
мерности, господствующие в общественной жизни, человек мог бы
давно подметить путем простого наблюдения ее повторяющихся явле¬
ний, и если бы он не создал сразу научной социальной теории, то,
по крайней мере, был бы не очень далек от нее. Однако и такому
объективному, эмпирическому наблюдению общественной жизни пре¬
пятствовала вечная историческая смена общественных форм,
взаимоотношений общественных классов, форм общественного созна-
йия. Закономерности, постоянства, присущие какой-либо одной опре¬
деленной общественной формации, уходили в прошлое вместе с этой
последней, сменяясь новыми закономерностями. Общественные группы,
общественные классы, взаимоотношение которых и составляло ту или
иную общественно-экономическую формацию, объявляли ее вечной и
неизменной, рассматривали все предшествующие формации как под¬
готовительные к ней ступени и игнорировали ростки нового будущего,
новых общественных формаций, которые зарождались в недрах данной
формы. Данная историческая эпоха критиковала предшествующие исто¬
рические эпохи, но не оказывалась способной к собственной самокри¬
тике вплоть* до момента своего разложения: общественное сознание
не охватывало полностью тех материальных отношений людей, которые
составляли основу и движущую силу всего общественного процесса.
Максимальный объективизм и наибольшее понимание существующих
отношений проявляли лишь революционные классы. Однако они были
ограничены определенными материальными возмож¬
ностями общественного производства, определенным со¬
стоянием общественных производственных сил, которые выдвигали
каждый раз в общественном сознании лишь задачу преобразо¬
вания данной формы классового общества, но не за¬
дачу коренного преобразования всего классового
общества в целом. И эти революционные классы не могли поэтому
охватить, осознать общие законы общественного изменения и развития,
присущие различным общественным формациям. Только революционный
класс современного буржуазного общества, пролетариат, перед которым
материальные условия производства поставили более важную задачу—*
заменить общество классовое обществом бесклассовым, коммунистиче¬
ским—только он оказывается способным на революционную критику
классового общества в целом—на последовательно-объективное по¬
знание законов его изменения и развития.
В древности изучение общественной жизни начинается с описания ее*
при чем историческое изображение прошлого лишь постепенно отдифе-
ренцировывается от первобытного эпоса героических былин, саг, песен и
сказаний.

ПОНЯТИЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ В РАЗВИТИИ НАУКИ ОБ ОБЩЕСТВЕ 221
Это историческое повествование па первых порах проникнуто религиозным
мировоззрением феодального периода и предназначено, как выражался «отец»
древне-греческой науки Геродот (У в. до P. X.), для того, «дабы от времени
не изгладились из памяти деяпня людей и не преданы были забвению великие
и достойные удивления подвиги»... Представление об исторической причинной
связи явлений если иногда и имеет место, то носит религиозно-фаталистиче¬
ский характер: действующие лица, герои, согласуют с желапиями богов со¬
вершаемые ими подвиги и караются богами за излишнюю самонадеянность,
когда переступают определенную нм свыше «меру». Развитие торгового капитала
в древней Греции (конец V—IY вв. до P. X.) выдвигает на видное место класс
торговой буржуазии, вызывает в ней интерес к преследующему свои хозяй¬
ственные выгоды и интересы буржуа-индивиду, к наиболее выгодным для него
самого формам его общественного поведения, к его собственной общественной
и политической организации; оно порождает поэтому новые формы общественной
науки: этику и политику.
Согласно Аристотелю (V в. до P. X.), люди входят в общение с целью
какой-либо выгоды, с целью обеспечения потребностей жизни. «Граждан¬
ское общество, «полис» (под которым Аристотель понимает греческую городскую
общину)—естественное явление», так как «отдельный человек, обособленный
от других, не в состоянии самостоятельно удовлетворить свои нужды»: оче¬
видно, что «человек по самой природе своей животное поли¬
тическое». Высшая форма общения, обнимающая все остальные,—граждан¬
ская община: «это общение—политическое». Но одновременно Аристотель видит
уже противоречия, возникающие внутри этого общения, видит разделение
общества на классы и зависимость политического строя
от господства того или иного класса. Интересен у него
ряд и других чисто материалистических замечаний, касающихся влия¬
ний внешних природных условий на жизнь общества и т. д. Аристотель,
однако, во главу угла своего рассмотрения ставит не причинную закономер¬
ность, но целесообразность тех или иных общественных явлений; рас¬
сматривает их с этой «этической» точки зрения. На такой же «этической»
точке зрения стоят историк Фукидид, а отчасти и позднейшие греческие
историки Полибий и Страбон, хотя у них, равно как и у великого врача
Гиппократа, мы уже находим немало интересных соображений относительно
роли, которую играют в общественной жизни влияние природы и материальные
потребности.
Начала объективного социологического изучения, наметившиеся у греческих
мыслителей, остаются однако под спудом втечение средних веков: здесь
вновь возникает теологическое воззрение на общественно-историческую жизни
которое продолжает оказывать значительное влияние почти вплоть до XVIII в.
и находит себе выражение в религиозной философии истории. Авгу¬
стин (У в. до P. X.), например, видит в историческом развитии все возрастаю¬
щую противоположность между «государством божиим» и светским государством,
которая должна привести к заранее предустановленной божественной цели—
к победе религиозного начала; епископ Боссюэт в XVII в. точно таким же
образом выводит из божественной воли неограниченную власть монарха на
земле. Развитие торгового капитализма и вместе с тем идей буржуазного «есте¬
ственного права» приводит, однако, к тому, что уже с ХУ в. в это религиозное
понимание общественной жизни просачивается й более трезвая, рационалиста-

222
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
ческая струя. Представители буржуазного Возрождения снова становятся на
точку зрения рационализма в оценке общественной жизни, подлежащей
революционному преобразованию. Если у них большую роль играет «судьба»—
религиозпое отражепие человеческого бессилия в мире возрастающей конкурен¬
ции,—то нсменыную роль играют уже и человеческие страсти и наклонности,
которые должен использовать для объединения раздробленного феодального
общества мудрый государь. Наряду с этим зачастую ими тонко подмечаются
и моменты материальных потребностей, влияние внешней среды и внутренняя
борьба классов. Например, это имеет место у знаменитого историка Макиа¬
велли (конец ХУ в.—нач. XIY в.) и у идеолога абсолютизма Ж. Бо¬
дена (XYI в.).
У знаменитого итальянского общественного мыслителя Джамбатиста Вико
(конец XYII в.) вся его «новая наука» ставит себе целью установить необхо¬
димые, независимые от слабого человеческого разума законы развития челове¬
ческой природы и человеческого духа, создать своего рода «гражданскую
теологию», которая выдвигается им против слишком радикальных преобразо¬
вательных устремлений. Историческая жизнь людей, согласно Вико, проходит
три необходимых стадии: «божественную», «героическую» и «чело¬
веческую», или эпоху господства цивилизации и права. Смену этих трех пе¬
риодов Вико прослеживает на развитии политических учреждений, на историче¬
ском развитии языка и нравов. Такова его «вечно-идеальная история,
в которой все народы идут равным шагом», и «в соответствии с которой в о
времени совершается историческое развитие всех наций». Они возвра¬
щаются вновь к первоначальной стадии (ricorsi), но уже обогащенной пред¬
шествующими состояниями, двигаясь таким образом по «спирали». Выражая
еще феодальные настроения в противовес буржуазному рационализму, «фило¬
софия истории» Вико содержит, однако, гениальные проблески, сближающие
его и с позднейшими буржуазными мыслителями, стоящими на точке зрения
закономерности исторического развития.
Дальнейшее развитие, которое принимает философия истории у философов-
просветителей XYIII в., сводится главным образом к попыткам дать рацио¬
нальную оценку феодальному прошлому и определить характер «разумного»
и «естественного», с буржуазной точки зрения, устройства общества. Правда,
некоторые из них, как, например, Монтескье, признают то влияние, которое ока¬
зывают на общественную жизнь «законы» географической и климатической сре¬
ды: стремление к миру, поиски пропитания, взаимное влечение полов,—все это
порождает в людях, согласно Монтескье, стремление к общению—такой же
«естественный закон». Но по большей части общество рассматривается фило-
софами-просветителями как разумное соглашение людей, исходящее из их
общих интересов, как «общественный договор», который, в случав
признания его неудовлетворительности, может быть расторгнут и заключен на
новых началах. Такова именно точка зрения идеолога великой французской
революции Жан-Жака Руссо. Вначале Руссо проповедует тот взгляд, что
цивилизация портит людей, что необходимо вернуться к «естественному,
состоянию», к состоянию природы. Изображая при этом, как появление
частной собственности влечет за собой экономическое и политическое
неравенство людей, и как такое унижение человеческого достоинства должно
привести людей снова к обществу, не знающему частной собственности, Руссо
гениально прощупывает действительную историческую диалектику. Впоследствии

ПОНЯТИЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖЙЗНИ В РАЗВИТИИ НАУКИ ОБ ОБИЩСТВЕ 223
его взгляды несколько изменяются. Согласно Руссо, «единственной естественной
формой общества» является лишь семья, но и она, в случае отсутствия под¬
держки со стороны отца, держится лишь в силу соглашения. «Эта общая
свобода есть следствие природы человека: его первый закон—
самосохранение, его первые заботы—о себе». Отношение между господи¬
ном и рабами Руссо не считает обществом, ассоциацией: последнее оп видит
только в такой основанной на договоре общественной ассоциации, которая
защищала бы и охраняла бы общею силой личность и имущество каждого
члена и благодаря которой «всякий, соединяясь со всеми, повино¬
вался бы только себе и оставался бы так же свободен, как и прежде».
Это «моральное и коллективное целое», эта новая «общественная личность»
обладает особой «общей волей», которая, заботясь об «общей выгоде», может
часто значительно расходиться с «волею всех». Но общество должно пресле¬
довать общие выгоды: «обязательства, связывающие пас с общественным
целым, имеют принудительную силу лишь потому, что они взаимны, и при¬
рода их такова, что, исполняя их, нельзя работать для других,
не работая в то же время для себя»; «как только правительство
узурпирует верховную власть, общественный договор прерван». Таким образом
общество совпадает с государством; это идеальное общество-
государство не знает социальных противоречий: оно едино, так как состоит
из договорившихся равноправных членов. Такова господствовавшая тогда
буржуазно-юридическая точка зрения, которая полагала, что лишь невежество
людей заставляет их отклоняться от этих разумных основ общежития, что
достаточно мудрого государственного деятеля, чтобы провести желанную бург
жуазпому классу общественную реформу.
Эта вера в могущество человеческого разума и просвещения, вера в пра¬
вительственную реформу сильна и у философов-материалистов.
Последние, однако, уделяют больше внимания тем эгоистическим инте¬
ресам отдельных индивидов, которые, по их мнению, движут общественную
жизнь: они видят в ней весьма искусный, сложный, подлежащий лишь неко¬
торому совершенствованию в отдельных составных частях общественный
механизм. Интересны в этом отношении воззрения Гоббса (XYII в.), жив¬
шего в междоусобную эпоху английской революции, а потому менее всего
склонного видеть в аристотелевской «общительности» людей природное их
свойство. Люди, согласно Гоббсу, если и объединяются добровольно, то только
преследуя свои собственные выгоды или из-за взаимного страха: «человек
человеку—волк». «Война всех против всех»—естественное состояние
людей. «Согласие людей возникает лишь как плод договора, оно искус¬
ственно» «Искусством создан этот великий Левиафан, который называется
политическим обществом или государством. Оно—не что иное, как искусствен¬
ный человек», а «искусственную душу его составляет верховная власть, которая
оживляет и движет все общественное целое». Такая же механическая точка
зрения па общественную жизнь, как мы уже знаем, была свойственна и фран¬
цузским материалистам, которые никак не могли связать в своей теоретической
концепции влияние общественной «среды» с влиянием «общественного мнения».
Б общем н целом они оставались поэтому идеалистами в своем объяснении
исторических явлений, хотя иногда мы находим у них трезвую оценку дви¬
жущих общественную жизнь материальных потребностей (у Гельвеция) и зна¬
чения политических факторов (например, у Дидро). Отсутствие понимания

224	ЭКОНОМИЧЕСКИЙ	БАЗИС	общественной	жизни
закономерного единства общественной жизни, в своих законах независимой огг
воли составляющих ее разрозненных эгоистичных индивидов, отсутствие идеи
ее развития—характерная особенность этой эпохи, о которой Маркс писал:
«В XVIII веко в «буржуазном обществе» различные формы общественных
связей выступают по отношению к отдельной личности просто как средство
для ее частных целей, как внешняя необходимость. Однако эпоха,
которая порождает эту точку зрения—отъединившегося индивида—является
как раз эпохой наиболее развитых общественных связей»... 1).
Представление об обществе как о закономерном единстве, независящем от
воли отдельных людей, вносят экономисты, начиная с В. Петти (XVII в.):
особенно отчетливое выражение получило это понимание закономерных связей,
господствующих в общественном производстве, распределении и потреблении
f французских физиократов (Кенэ). Понимание этой закономерности имеется
и у английского философа Фергюсона, а также, проявляясь в форме идеи
разумного прогресса—у Гер дера, Канта, Тюрго, Кондорсе.
Ад. Фергюсон (XVIII в.), находившийся отчасти под влиянием Мон¬
тескье, видит главную движущую силу общественной жизни не в разуме, но
в «инстинкте и привычке». Вместо изучения действий отдельных лиц, он вы¬
двигает понятие человеческого рода; при чем закономерный, естественный
ход вещей не есть социальная гармония, но борьба: истинная свобода «под¬
держивается постоянными различиями и противоположностями масс». Согласно
«философии истории» немецкого мыслителя Гердера (конец XVIII в.), ив
природе и в истории имеет место непрерывное восходящее движение по опре¬
деленным ступеням, от бессознательных ступеней к сознательным. Прогресс
в человеческой истории—только составная часть всей мировой истории. В этом
прогрессивном движении Гердер видит борьбу противоположных сил, каждый
раз нарушение существующего равновесияя и восстановление «гармонии» нас
высшей ступени. Втечение исторического процесса человечество постепенно
движется к раскрытию в нем «человечности», т. е. всех тех свойств, которые
возвышают человека над животными: «наша история—школа для достижения
прекрасного венка человечности и человеческого достоинства». Окружающие нас
природные условия направляют движение истории и определяют роль каждого
народа в этом выявлении общей нам всем человечности. Кант, которому Гер¬
дер обязан многими своими идеями, в своих философско-исторических работах
видит в человеческой истории не продолжение истории природы, по напротив—
преодоление человеческой свободой механической природы: разум является
основным двигателем истории, и природа оказывает на общественную жизнь свое
влияние лишь косвенно, через посредство человеческого разума. Развитие всех
разумных способностей человека совершается не в отдельном индивиде, а во
всем человеческом роде: «необщительная общительность» человека, ска¬
зывающаяся на антагонизме между отдельным индивидом и обществом, на
недовольстве его современным состоянием культуры, представляет собой
средство прогрессивного его движения к «правовому гражданскому
обществу» и, далее, к вечному миру между народами.
У других мыслителей еще более проступают в их понимании прогресса
идеалистические моменты. Французский физиократ и политик Фюрго (конец
XVIII в.) видит прогресс в историческом развитии человеческого мышления:
J) К. Марк с. Введение к критике политической экономии.

ПОНЯТИЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ В РАЗВИТИИ НАУКИ ОБ ОБЩЕСТВЕ 225
теологическое истолкование явлений природы сменяется периодом объяснения
их абстрактными «сущностями», которые ученые отыскивают в природе, и, на¬
конец, их научиым объяснением. История представляет собой поэтому не¬
прерывное творчество, в котором действуют сложные мораль пые причины.
Эти идеи получают дальнейшее развитие у современника и деятеля француз¬
ской революции—Кондорсе. Прогресс для него—непрерывное, необходимое
поступательное движение вперед человечества, которое можно лишь пременпо
задержать, по нельзя повернуть назад к уже пройдепным стадиям. Это—не¬
удержимое стремление, влекущее отдельных людей и целые пароды к истине
и счастью: к увеличению суммы з п а п и я, к общественному равенству:
«золотой век» пе за нами, а впереди нас. Так человечество проходит стадии:
анимистического объяснения природы, объяснения ее из «принципов», объ¬
яснения ее явлепий из движения материн и, наконец, математического ее по¬
нимания. Согласно классификации наук Кондорсе, разумные математические
принципы должны быть приложены и к пониманию общественной жизни.
В основу исторического изучения он кладет массовое наблюдение, но изучает
историю лишь с определенной точки зрения: как борьбу человеческих
открытий с невежеством и суеверием, как разумпый про¬
гресс, возглавляемый деятелями науки.
Представление об общественной жизни и в частности об общественном про¬
изводстве как о закономерном единстве получает дальнейшее развитие в к л а с^
сической английской политической экономии, устанавливаю¬
щей роль общественного труда в определении законов общественного целого.
Та же идея закономерности, господствующей в общественной жизни, но уже
в новой форме идеи диалектического развития самого общества, находит в пачале
XIX в. свое выражепие в философии Шеллинга и, в еще более отчетливой
форме,—у Гегеля. Мы указывали уже на целый ряд материалистических
моментов, содержащихся в его внешне реакционной «философии права»: понятие
общественного разделения труда и общественных отношений, образующихся
на основе совместного удовлетворения потребностей, деление общества на клас¬
сы, противопоставление государства «гражданскому обществу» п т. д. Воззре¬
ние, которое признает господствующие в обществе закономерность и не¬
обходимость, определяющие собой действия отдельного индивида, имеет
место тогда и у целого ряда представителей французской феодальной
реакции, борющихся против буржуазного «рационализма» (у де Мэстра, Бональ-
да, Балланша); проявляется оно и в близкой к ним по своим построениям
немецкой «исторической школе права», которая, в противовес абстрактному
«естественному праву» революционной буржуазии, выдвигает мысль о посте¬
пенном развитии правовых учреждений—из основ «народного духа» (Савипьн,
Пухта). Но в той плодотворной форме, какую это воззрение приняло у Ге¬
геля, оно оказало огромное влияние на дальнейшее развитие социологической
мысли.
И в этом отношении важно сопоставить его с воззрениями другого велпкого
мыслителя начала XIX в., Сен-Симона, который оказал на это развитие
не меньшее влияние и притом, так же, как и Гегель,—в двух совершенно
противоположных направлениях. В своей «положительной» философии Сен-Симон
исходит из факта единой закономерности, существующей в природе и в обще¬
стве: «немыслимо дальпейшее противоположепие двух миров—духовного и физи¬
ческого; существует только один мир явлений: общественное
Курс теории исторического материализма
15

226
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
развитие—продолжение животного развития. Применяя в
обществознания тот же метод наблюдения, какому обязаны своим созданием
точпые науки, мы придем необходимо к установлению законов и в их
среде». Поэтому Сен-Симон пазывает общественную и политическую пауку «со¬
циальной физиологией», раскрывающей, путем наблюдения, общественные функ¬
ции. «Общество не есть простое скопление живых существ, действия которых
независимы от его копечной цели и определяются лишь личной волей каждого;
наоборот, оно является настоящей машиной, организованной
таким образом, что все ее части р.авным образом содей¬
ствуют ходу целого: соединение людей образует реальное суще¬
ство (un veritable etre), развивающееся подобно индивиду». Продолжая
мысль Тюрго и Кондорсе, Сен-Симон видит в общественном развитии три не¬
обходимых стадии: период «гадательный» или религиозный, когда человечество
объясняет все явления видимыми или невидимыми причинами, силами; период
полугадательпый-полуположительный, когда человечество постепенно возвы¬
шается до признания того, что все явления управляются необходимыми зако¬
нами, и период положительный, когда мы приходим к монистическому
объяснению явлений (сам Сен-Симон пытался всюду проводить механическое
истолкование—исходя из закопа тяготения). Интересно, что буржуазную «тео¬
рию прав человека» Сен-Симоп относит ко второму периоду и видит в ней
«проявление высшей метафизики». Указанным стадиям познавательного развития
соответствует постепенный переход общественной организации от военно-ари¬
стократической к современной индустриальной, промышленной системе.
Эти социальные системы не изобретаются нами, но открываются путем анализа
прошлого: «социальная система есть факт или ничто». Говоря
о «социальной системе», об обществе, как о «реальном существе», Сен-Симон
вовсе не закрывает глаз на существующие в нем классовые противо¬
речия. Классы и политические формы сменяют друг друга у власти, в зави¬
симости от своей полезности для общественного целого: «каждая политическая
организация черпает свои силы из услуг, оказываемых ею большинству общества
или беднейшему классу». Ha-ряду с этим интересом к экономическому развитию
Сен-Симон склонен, однако, отводить еще слишком видную роль умственно-
м у прогрессу, ставить общественное развитие в зависимость от роста знаний
и изобретений; в этом отношении он остается историческим идеалистом.
Глубокие мысли Сен-Симона, представляющие собой, несомненно, ценный
и важный этап в развитии правильного понимания явлений общественной жизни,
заимствуются у него по большей части—вплоть до терминологии—его реак¬
ционным учеником Огюстом Контом (начало и середина XIX в.), по пре¬
терпевают у последнего значительное изменение. В связи с новыми, консерва¬
тивными настроепиями победившей и начавшей борьбу с пролетариатом бур¬
жуазии, Конт ставит себе задачу построить свою «социальную физику»—или,
как он позже называет ее, впервые вводя этот термин, «социологию»—как
«науку о порядке и прогрессе человеческих обществ»: так примирить
порядок и прогресс, чтобы «теории порядка не были всегда реакционными,
а теории прогресса—всегда анархическими». «Позитивизм—единичная док¬
трина, способная выдержать грозный натиск всемирной апархии»...
«Против знамени уравпителей мы одни в состоянии выставить знамя строите¬
лей». «Здоровое воспптапие пролетариев в духе положительной философии...
может умерить и сократить продолжительность присту-

ПОНЯТИЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ В РАЗВИТИИ НАУКИ ОБ ОБЩЕСТВЕ 227
пов революционной горячки». Поэтому Конт склонен всячески под¬
черкивать преемственность в общественном развитии: он видит в обще¬
стве уже не «реальное единство», с его классовыми противоречиями, как
Сен-Симон, но действительно особое «коллективное существо»,
органами которого являются отдельные люди. Основу общественного развития
Конт видит в психических процессах, например, в развитии религиоз¬
ных представлений, и в умственной деятельности, с презрением относясь
к «практической» экономической науке. В своем изображении трех этапов
человеческого развития: теологического, метафизического и позитивного, Конт
объявляет метафизикой всякое стремление к более широким научным гипоте¬
зам и отвергает монизм в объяснении явлений. В области же своей «поло¬
жительной политики» он внезапно переходит от объективного метода к субъ¬
ективному и строит буржуазную утопию общественного строя, управляе¬
мого философами-социологами и предпринимателями. Мысль Конта о непре¬
рывной органической эволюции человеческого общества, с его
игнорированием общественных антагонизмов, с его признанием революций «боЦ
лезнямп» общественного организма, делает его истинным отцом буржуаз¬
ной социологии.
Его идеи получают дальнейшее развитие в так называемой «органиче¬
ской школе», в частности, у известного философа и социолога Г. Спенсера.
Революционная буржуазия XYIII в. склонна была рассматривать обще¬
ство, как «договор», как разумно сконцентрированное целое, как «меха-
низ м», подлежащий изменению и без труда могущий быть перестроенным.
Для реакционной же буржуазии, начиная с преемников «исторической школы
права» в исторической школе полит, экономии и т. д., общество становится уже
«организмом»*, с его неизменными, независимыми от человеческой воли зако¬
нами развития, с его органическим, а потому неизбежным разделением
функций,—функций предпринимателя, рабочего и т. д. Спенсер, известный
своими специальными исследованиями в области первобытной культуры, стре¬
мится создать схему всемирно-органического развития, в том числе и обще¬
ственного развития. Последнее осуществляется у него как постоянная смена пе¬
риодов «аггрегации», т. е. общественного роста, «диференциации», т. е. усложне¬
ния целого путем развития его функций, и «интеграции», т. е. восстановления
единства общественного целого. Делая личность органом общественного целого,
Спенсер, естественно, должен был позаботиться и об ограждении прав буржуаз¬
ного индивида: поэтому государственные функции, по его теории, с одной сто¬
роны, должны быть ограничены в пользу свободных ассоциаций индивидов,
с другой стороны, за государством должна быть сохранена власть, необходимая
для охраны свободы и собственности этих индивидов. Легко заметить, в чем
•основной недостаток схемы Спенсера, а также позднейших представителей
«органической школы» (Шеффле, Лилиенфельд), которые проводят аналогию
с живым организмом в еще более грубой форме и выводят отсюда исто¬
рическую неизбежность существования капиталистической «головы», рабочих
«рук» ит. п. Общество действительно можно рассматривать—и так именно
рассматривали его Маркс и Ленин—как особый «социально-производственный
организм». Но при этом не следует упускать из виду того внутреннего
антагонизма, того «противоречия», которое ведет вперед самое развитие,—
которое в живом оргапизме проявляется не так отчетливо, но в общественном
«оргапизмр даступает в виде основного классового антагонизма.
15*

228
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
Поставив себе задачей охранять идеи «буржуазного порядка и
прогресса», буржуазная социология постепенно вырождается. Одни социо¬
логи выдвигают на первый план зпачение в истории отдельных исторических
героев и выдающихся личностей. Еще в начале XIX в. эти идеи развивает
Карлейль; такой же характер носит теория «критически мыслящих личпостей»
у русских субъективных социологов П. Лаврова и Н. Михайловского. Другие
буржуазные социологи чрезмерно переоценивают значение психических
свойств человека и влияние идей в общественной жизни. Одним словом,
буржуазная социология стремится либо противопоставить «дух»,
«идеи», личность буржуазного индивида закономерному
историческому развитию, воздействию на него среды;
либо, наоборот, объяснить социальную закономерность,
исходя из свойств этого индивида, из аналогии с ним са¬
мим, с его организмом, с его воззрениями и настроениями,
она субъективна от начала до конца, при всем своем чисто внешнем «объ¬
ективизме». Американский социолог Л. Уорд кладет начало психологиче¬
скому направлению в социологии, в противоположность органико-биологи¬
ческому течению: «силы общественные—силы психические, а потому социология
должна иметь психологический базис». «Социология имеет своим предметом
общественное творчество человека», которое не только приспособляется
к природе, но и изменяет и контролирует ее законы. Отправным пунктом для
Уорда служит, однако, не разум, но чувственная сторона человека. Наши
потребности являются психическими мотивами наших действий, сумма потреб¬
ностей поэтому охватывается волей, двигателем - всей общественной жизни.
«Для развития, для эволюции недостаточно одних только чувствований—нужен
акт или усилие. Только благодаря такому усилию, в котором деятель¬
ная роль падает на сторону человеческого интеллекта,
организм приспособляется к	окружающей	среде». Отсюда	понимание	Уордом
эволюции как «творчества»—воззрение,	воспринятое и	Бергсоном,—и его
обозначение своей социологии как «динамической» социологии. Такой же харак¬
тер «коллективной психологии» носит социология и у француза Г. Тарда,
который откровенно стремится «объяснить ход истории пе какими-то внешними
причинами, но человеческими действиями»: сознательная ини¬
циатива одного индивида вызывает, согласно теории Тарда, подражание
ему в общественной среде, и это и служит главной причиной изменения обще¬
ственной жизни. То обстоятельство, что в действительности историческое дви¬
жение производится массами, а не индивидами, Тард пытается объяснить
массовым внушением... Не	далее идут	американец Ф.	Гиддингс,	который
основу общественной жизни видит в «сознании человеком своей породы»,
своей общности с другими	людьми по	жизни, классу	и т. д.,	и даже
более талантливый немецкий социолог Г. Зиммель. Для последнего обще¬
ственное развитие движется по схеме синтеза и антитезы: чем теснее
общение людей в пределах одной группы, тем враждебнее друг другу обще¬
ственные группы; общественное развитие, по мнению буржуа Зиммеля, однако,
ослабляет эту связь и эту противоположность и создает более широкую
группу и т. д. Тот же «закон» возникновения «органической солидарности» кла¬
дется французом Э. Дюркгеймом в основу всей схемы общественного разделения
труда.
Вообще, понятие закономерности, господствующей в общественной жизни,

ПОНЯТИЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ В РАЗВИТИИ НАУКИ ОБ ОБЩЕСТВЕ 229
постепенно укореняется и в буржуазной общественной науке. Отдельные
историки (Бокль) и географы (Мечников, Реклю) указывают, например, на
влияние географических и климатических условий; другие, более ранние бур¬
жуазные историки, па которых нам придется еще останавливаться, понимали
уже значение и имущественных условий и классовой борьбы (Гизо, Тьерри,
Минье); наконец, как мы уже знаем, статистики, начиная с Кетле, указывают
на закономерную обусловленность человеческих действий. Однако, во всех слу¬
чаях, когда буржуазная социология пытается строить свои собственные, спе¬
цифические социологические «законы» (вроде социологических законов «связ¬
ности», «однородности» ит. п. де Греефа, или «био-социальной» теории нашего
соотечественника де Роберти и др.), эти законы сводятся обычно к пустым
абстракциям или физическим, или биологическим аналогиям. Истинной специ¬
фичности общественной жизни буржуазная социология уловить не в состоянии,
так как постоянно—в силу своей природы—она или упускает из виду основное
в этой специфичности—противоречие классов; или же, если она и говорит
об этом противоречии, то в процессе развития оно у нее не «обостряется», но
ослабляется, «притупляется», как выражался некогда П. Струве.
Этот недостаток свойственен и тем немногочисленным представителям со¬
временной буржуазной социологии, которые склонны видеть в общественном
развитии борьбу противоположных общественных групп (Дюринг, Гумплович,
Оппенгеймер). Они или видят только противоположности «сил», но
не видят ведущего вперед развития обостряющегося обществен¬
ного противоречия, или же сводят борьбу классов к более второстепенным и
малосущественным моментам: к борьбе наций, к «борьбе рас» п т. п. Неудиви¬
тельно, что самое понятие общественной закономерности извращается социоло-
гами-идеалистами, и принимает у них также идеалнетичекую форму:
«целевой», «ценностной» закономерной связи и т. п. Здесь в области буржуазной
общественной науки сказывается влияние неокантианства, с выпячиванием на
первый план чисто описательной стороны, которое имеет место в теории
Виндельбанда—Риккерта. Так, например, известный немецкий социолог и эко¬
номист Макс Вебер характеризует социологию, как «социальную философию»,
цель которой установить наиболее существенные для той или иной эпохи
«ценности», «цели»: к этим культурным «ценностям» «присчитывается», т. е.
с ними связывается, каждое индивидуальное историческое явление данной
эпохи. Огромную роль в истории Вебер поэтому отводит такой культурной
«ценности» как религия...
Социологии, как действительной науки об обще¬
ственной жизни и законах ее развития, буржуазия не
создает и создать не может. Все уклоны буржуазной социоло¬
гии, ее субъективизм, ее метафизичность находят себе объяснение
в социально-политических условиях существования буржуазии, которая
стремится затушевать материальные противоречия общества, оправдать
капиталистическое разделение труда: представить умственную жизнь
высших классов, а не хозяйственный труд подчиненных масс и проти¬
воречия их интересов интересам господствующего класса, главным дви¬
гателем истории. Она не в состоянии поэтому и определить общество,

230
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
как целое в его антагонизмах, в его изменчивости, в лежащих в основе
его производственных связей людей. «Домарксистская «социология» и
историография,—говорит Ленин,—в лучшем случае давали нако¬
пление сырых фактов, обрывочно набранных, и изображение от¬
дельных форм исторического процесса. Марксизм указал путь
к всеобъемлющему, всестороннему изучению процесса воз¬
никновения, развития и упадка общественно-экономических формаций,
рассматривая совокупность всех противоречивых тенденций...»1).
Лишь по мере обострения общественных противоречий, по мере посте¬
пенного разложения буржуазного общества становится возможной та
революционная критика общественных отношений, которую проводит
пролетариат, начало которой было положено Марксом и Энгельсом,
и на которую оказались неспособными даже наиболее талантливые их
материалистические предшественники.
«Материалистическое учение об изменении обстоятельств и воспитания,—
характеризовал Маркс старый, «созерцательный» материализм,—забывает, что
обстоятельства изменяются людьми и что воспитатель сам должен
быть воспитан. Оно поэтому должно дробить общество па две
части, из которых одна стоит над ним... Точка зрения старого материализма
есть гражданское общество... Самое большее, чего может достигнуть
созерцательный материализм... это представления отдельных ин¬
дивидов и «гражданского общества». Сущность человека (к которой
Фейербах сводит сущность религии. И. Р.) не есть абстракт, присущий отдель¬
ному индивиду. В своей действительности она есть совокупность обще¬
ственных отношений»2).
«Маркс,—говорит Ленин,—положил конец воззрению па общество,
как на механический аггрегат индивидов, допускающий всякие изме¬
нения по воле начальства (или, все равно, по воле общества или
правительства), возникающий и изменяющийся случайно, и впервые
поставил социологию на научную почву, установив по¬
нятия общественно-экономической формации как со¬
вокупности данных производственных отношений;
установив, что развитие таких формаций есть естественно-историче¬
ский процесс». «Материализм дал вполне объективный критерий, выде¬
лив «производственные отношения», как структуру общества, и дал
возможность применить к этим отношениям тот общенаучный
критерий повторяемости, применимость которого к социологии
отрицали субъективисты...» 3).
х) Н. Ленин. Карл Маркс.
2)	К. Маркс. Тезисы о Фейербахе.
И. Лени н. Что такое «друзья народа» и т. д.

ПОНЯТИЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ В РАЗВИТИИ ПАУКИ ОБ ОБЩЕСТВЕ 231
Более распространенно повторяет ото Ленин и в своей критике Струве:
«Теория классовой борьбы впервые... возводит социологию на степень пауки.
Достигнуто это было материалистическим определением понятия «группы»...
Теория классовой борьбы установила приемы этого сведения индиви¬
дуального к социальному с полнейшей точностью и определенностью.
Во-первых, эта теория выработала понятие общественно-экономиче¬
ской формации, взявши за исходный пункт основной для всякого человеческого
общежития факт—способ добывания средств к жизпи, она по¬
ставила в связь с ним те отношения между людьми, кото¬
рые складываются под влиянием данных способов добы¬
вания средств к жизни, и в системе этих отношений
(«производственных отношений»—по терминологии Маркса) указала ту основу
общества, которая облекается политико-юридическими формами и извест¬
ными течепиями общественной мысли. Каждая такая система производственных
отношений является, по теории Маркса, особым социальным организмом, имею¬
щим особые законы своего зарождения, функционирования и перехода в высшую
форму, превращения в другой социальный организм. Этой теорией был при¬
менен к социальной науке тот объективный общенаучный критерий повторяе¬
мости, возможность применения которого в социологии отрицали субъективисты...
Во-вторых, действия «живых личностей» в пределах каждой такой обще¬
ственно-экономической формации, действия бесконечно разнообразные, и, казй-*
лось бы, не поддающиеся никакой систематизации, были обобщены и сведепы
к действиям групп личностей, различавшихся между собой по роли, которую
они играли в системе производственных отношений по условиям производства
и, следовательно, по условиям их жизненной обстановки, по тем интересам,
которые определились этой обстановкой,—одним словом, к действиям классов,
борьба которых определяла развитие общества. Этим был опровергнут детски-
паивный, чисто механический взгляд на историю субъективистов, удовлетво¬
рявшихся ничего не говорящим положением, что историю делают живые лич¬
ности, и не хотевших разобрать, какой социальной обстановкой и как именно
обусловливаются их действия. На место субъективизма было поставлено воз¬
зрение, без которого, конечно, и не могло быть общественной науки» *).
Что же такое, с точки зрения марксизма, общество как некоторая
цельная совокупность явлений общественной жизни? Было бы большой
ошибкой думать, что человеческое общество есть простая совокупность
т. е. сумма всех этих различных составных его частей, например, сумма
всех составляющих его людей и т. д. Без людей, разумеется, общество
было бы немыслимо, но возьмем какое угодно количество людей или
иных материальных и духовных элементов общества: этим мы еще
никакого общества не получим, а получим лишь сумму их, их «кучу»,
аггрегат или конгломерат. Для того чтобы все указанные составные
элементы образовали общественную жизнь, необходима определенная
расстановка их в пространстве и во времени, определенная их
связь между собой и определенные отношения входящих в их
*) II. Лени п. Экономическое содержание народничества.

232
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БЛЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
состав людей—друг к другу и к находящимся в обществе вещам.
Общество есть нечто большее, чем простая сумма частей, оно
представляет собой качественный скачок по сравнению с отдель¬
ными людьми или отдельными материальными его элементами. Но потому
общество и не «механизм», как это наивно полагали материалисты-пред¬
течи: понятие «механизма» предполагает возможность произвольного
его изменения, предполагает, кроме того, дающую этому механизму
толчок разумную волю, предполагает, стало быть, религиозное предста¬
вления «бога», двигателя вселенной. Сложность общественных явлений
отнюдь не может быть исчерпана до конца чисто механическими
аналогиями. Общество—не договор, не «союз людей для удо¬
влетворения взаимных потребностей», как определяют его буржуаз¬
ные социологи и юристы: сознание людей, составляющих общество, не
определяет его организации, но само еще определяется общественной
организацией. Общество и не организм—в том смысле, какой ему при¬
давали представители органической школы, с неизбежным распределе¬
нием «функций» между своими «органами». Оно—особый, специфический,
«социально-производственный организм» х).
Общество не представляет собой ничего абсолютного, неизменного,
раз навсегда данного и определимою в той или этой своей опреде¬
ленности: точка зрения марксизма на общество и ею признаки может
быть только исторической точкой зрения. Определения обще¬
ства разнообразятся в зависимости от тою, с каким обществом, на
какой исторической его ступени, с какой общественной его
формацией мы имеем дело. Определение общества само раз¬
вивается по мере тою, как общественная жизнь, развиваясь, сама
«определяет» себя как т о или иное общество, как различные возмож¬
ные типы общества. Начать с готового определения общества как
с «рецепта», как с некоей абсолютной схемы «прогресса» и т.п.,—так,
как это, скажем, делали наши субъективисты-народники, не выводя
предварительно этого определения из изучения целого ряда обществен¬
ных формаций, без объективного анализа составных элементов того или
другого определенною общества,—значило бы ударяться в пустую,
бесплодную абстракцию. «Ведь начинать с вопросов, что такое обще¬
ство, что такое прогресс, значит начинать с конца,—замечает Ле¬
нин.—Откуда возьмете вы понятие об обществе и прогрессе вообще,
когда вы не изучили еще нн одной общественной формации,—в частно¬
сти, не сумели даже восстановить это понятие, не сумели даже подойти
к серьезному фактическому изучению, к объективному анали¬
*) Предисловие к I тому «Капитала».

ПОНЯТИЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ В РАЗВИТИИ НАУКИ ОБ ОБЩЕСТВЕ 233
зу каких бы то ни было общественных отношений. Это самый на¬
глядный признак метафизики, с которой начинается вся наука: пока
не умели приняться за изучение фактов, всегда сочиняли априори
общие теории, всегда остававшиеся бесплодными» *).
Марксистское определение «общества вообще» поэтому предста¬
вляет собой вывод из учения, из объективного анализа целого ряда
общественных форм, в частности и в первую очередь, из анализа бур¬
жуазного общества, этой высшей формы доныне существовавших клас¬
совых обществ.
Общественная жизнь на всех своих ступенях выявляет себя, прежде
всего, не просто как «связь», как совокупность людей, но как их
производственная связь, связь их в процессе произ¬
водства необходимых средств существования. Совер¬
шенно немыслимы общественная жизнь и, стало быть, общество как
некое целое, если бы в нем постоянно не производились и не потребля¬
лись самые необходимые средства существования человека, способ¬
ствующие сохранению человека, как главного составного элемента
общества. «Люди прежде всего должны есть, пить, иметь
жилища и одеваться—прежде, чем они смогут заниматься по¬
литикой, наукой, искусством, религией и т. д.» 2). Для производства
этих необходимых средств существования нужна работа, которая про-
изводтися людьми сообща, необходимо то или иное количество обще¬
ственного совокупного труда. «Всякий ребенок,—замечает
Маркс,—знает, что каждая нация погибла бы с голоду, если бы она
приостановила работы, не говоря уже на год, а хотя бы на несколько
недель. Точно так же известно всем, что для соответствующих раз¬
личным массам потребностей масс продуктов требуются различные и
количественно определенные массы общественного совокупного труда»3).
Производство в обществе поэтому возможно только
как общественное производство. «Производство отъединив¬
шихся особей вне общества,—читаем мы у Маркса в другом месте,—
курьез, могущий, правда, приключиться с заброшенным в дикие места
цивилизованным человеком, который динамически уже сам в себе являет¬
ся носителем общественных сил,—такая же бессмыслица, как раз¬
витие языка без сообща живущих и сообща говорящих индивидов» 4).
Общественное производство людей—это, далее, прежде всего их
*) Н. Ленин. Что такое «друзья народа» и т. д.
2) Речь Энгельса у могилы Маркса.
3) Письмо Маркса к Кугельману от 11 июля 1868 года.
*) К. Маркс. К критике политической экономии (Введение).

234
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
материальное производство: не производство идей, политических
речей, литературных произведений, по производство, в первую очередь,
тех средств потребления и дальнейшего производства,—тех мате¬
риальных средств, без которых невозможно само человеческое суще¬
ствование. Но производство, само по себе, более широкое понятие:
оно, как говорит Маркс, включает в себя в качестве своих моментов
и распределение и потребление,—все те моменты, которые образуют
непосредственную жизнь человека. То общественное производство людей,
о котором у нас идет речь и которое является основным признаком
всякого общества, Маркс называет поэтому «материальным производ¬
ством их непосредственной жизни» А).
Но процесс материального производства может протекать только
в определенных формах: формой определенного производства людьми
их непосредственной жизни являются их общественные отноше¬
ния производства. Вступая в связи между собой, люди вза¬
имодействуют, воздействуют одни на других. Некоторые из этих
взаимодействий людей носят более длительный характер: если такое
отдельное взаимодействие и прекращается, то оно воспроизводится
в следующий момент между другими людьми на тех же началах. Такие
длительные, однообразные и наиболее характерные для данного обще¬
ства взаимодействия создаются не между отдельными людьми, но ме¬
жду целыми общественными группами. Здесь взаимодей¬
ствия превращаются уже в более постоянные, общественные
отношения, отношения названных человеческих групп. Именно про¬
цесс общественного, материального производства
превращает случайные связи и взаимодействия лю¬
дей в их общественные отношения производства, в их про¬
изводственные отношения: он * связывает людей помимо их
воли и сознания, он связывает складывающиеся таким путем обще¬
ственные отношения в некоторую цельную совокупность, в не¬
который определенный общественный строй, в определенную
общественную формацию. На почве определенных мате¬
риальных отношений людей возникает множество иных, производ¬
ных от них, общественных отношений: политических, юридических
и тому подобных отношений людей,—они служат той сознательной
формой, в которой протекают для них их материальные обще¬
*) К. Маркс и Ф. Энгельс. Немецкая идеология, стр. 227. Ср. Ка¬
питал, т. III, ч. 2, стр. 356 («процесс воспроизводства своей жизни»). Там же,
стр. 417 («в своем общественном жизненном' процессе, в производстве своей
общественной жизни») и др.

ПОНЯТИЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ В РАЗВИТИИ НАУКИ ОБ ОБЩЕСТВЕ 235
ственные отношения, складывающиеся независимо от их воли и со¬
знания, не охватываемые обычно ими полностью.
В этом общественном целом, формируемом самим процессом мате¬
риального производства, люди и вещи, при посредстве которых обще¬
ственные отношения устанавливаются,—орудия труда, средства сооб¬
щения, памятники культуры, произведения печати и т. п.,—все они
получают несколько иное существование, отличное от их изолиро¬
ванного, «природного» существования. На всех этих предметах «ма¬
териальной культуры» лежит отпечаток современной или прошлой
исторической общественной жизни; все они имеют, так сказать, обще¬
ственное существование, направлены к удовлетворению обще¬
ственных потребностей и к установлению общения между целыми
группами людей и отдельными личностями. Сама материальная
«культура» есть результат общественной «обработки» элементов природы
для удовлетворения общественных потребностей 1). Каждый предмет в
обществе рассматривается нами не с технической стороны его воз¬
никновения, а с его социальной стороны, представляет собой
«сгусток» общественного труда, соответствующее материальное выра¬
жение общественных воззрений, социальной теории и социальной прак¬
тики. Эти общественные свойства вещей выступают особенно отчетливо
при товарно-капиталистическом производстве, где вещи-товары являются
единственной связью самостоятельно хозяйствующих индивидов, где эти
вещи поэтому «олицетворяются», «персонифицируются», представляются
нам от природы обладающими свойствами оцениваться, обмениваться
и т.п. Отпечаток общественного целого лежит и на каждом
отдельном живущем в обществе человеке. Человек рассматривается
социологией не как отдельный физиологический человек, с его
костями, мускулами, нервами, мозгом и т. д., но как обществен¬
ный человек, живущий в обществе других людей и немыслимый вне
этого общества. Только в историческом развитии общества развиваются
и индивидуальные свойства человека; не только его психические
особенности, мышление, язык, нравственные и эстетические воз¬
зрения, оценки, представления, идеи, но и чисто физиологические свой¬
ства: мышечная сила, чувствительность нервной системы, характер
движений и т. п. Человек—член общества, его психика отражает
духовную жизнь данной общественной формации или ее определенных
2) «Все, что является результатом человеческой работы, в широком смысле,
может быть причислено к культуре: эту последнюю можпо, стало быть, опре¬
делить как совокупность всего, созданного усилиями человека, в противополож¬
ность тому, что даром, без усилий с нашей стороны, дает нам природа».
(М. Покровский. Очерк истории русской культуры.)

236
экономический базнс общественной жизни
общественных групп. Но человек одновременно и продукт обще¬
ственной жизни; как говорит Маркс: «Человек есть в буквальном
смысле zoon politikon (политическое животное; выражение Аристо¬
теля. И. Р.), не только общительное животное, но также животное,
которое только в обществе может стать отдельной
особью» х).
Это общество, эта совокупность общественных отношений про¬
изводства, как каждый раз та или иная определенная совокуп¬
ность, определенная формация, не есть, таким образом, что-либо по¬
стоянное и неизменное. Формы производственных отношений изме¬
няются, общество развивается, образуя каждый раз новые совокупности,
новые общественные формации. Охватить это развивающееся общество
определением можно только в его временном, историческом
развитии, только описав его на отдельных ступенях этого развития.
Но неизменным признаком всякой ступени развивающегося общества
остаются сами меняющиеся и развивающиеся производственные отно¬
шения, та или иная некоторая их совокупность. Этим объясняются
широкие грани того определения, которое дает обществу сам Маркс:
«Производственные отношения в своей совокупности образуют то, что
называют общественными отношениями, обществом
и притом обществом на определенной, исторической ступени раз¬
вития,—обществом со своеобразным, отличным от других характером.
Античное общество, феодальное общество, буржуазное общество суть
такие совокупности производственных отношений, из которых каждое
одновременно означает особую ступень развития в
истории человечества»2).
3.	Общественный человек во взаимодействии с природой.
Общественные производительные силы.
Общественная жизнь и общественная деятельность человека не
могут протекать вне зависимости от всех других соприкасающихся и
*) К. Маркс. Капитал, т. I.
2) Его же. Наемпый труд и капитал.—Разумеется, Маркс прекрасно
сознает, что таким определением общества, с точки зрения его экономической
структуры, он еще не исчерпывает всей сложности возникающих в обществен¬
ном процессе отношений... «Совокупность этих отношений, в которых иосители
этого производства находятся к природе и друг к другу, отношений, при
которых они производят, эта совокупность как раз и есть общество, рас¬
сматриваемое с точки зрепия его экономической структуры»
(«Капитал», т. III, ч. 2, стр. 356).

ОБЩЕСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК ВО ВЗАИМОДЕЙСТВИИ С ПРИРОДОЙ
237
связанных с этой жизнью явлений природы. Природа поэтому
является для человеческого общества той «средой», в которой протекает
развитие этой целостной совокупности отношений,—той или иной обще¬
ственной формации. Природные условия оказывают воздействие па
жизнь общества и тогда, когда они остаются неизменными, вызывая
активное приспособление общественного человека к этим природным
условиям и укрепление на этой основе того или иного общественного
строя; и, разумеется, тогда, когда они сами изменяются, изменяя
этим самым и строение общества.
Природные условия могут воздействовать на общественную жизнь
извне, как географическая, геологическая, климатическая и тому по¬
добная обстановка, в которой эта общественная жизнь протекает.
Тут играют роль распределение суши и вод, морских и речных: моря
и реки на низших ступенях развития разъединяют людей, ла высших
же ступенях сближают их; расположение рек, как источников орошения;
возвышенный или равнинный характер поверхности суши, определяющий
пути сообщения и отчасти свойства климата; плодородие и общие
свойства почвы, а также характер растительного и животного мира,
вызывающие в зависимости от достаточности или недостатка пищи те
или иные формы хозяйства и различные трудовые навыки и склонности;
содержание в почве минералов и металлов и т. п. Такое же влияние
на распределение работ втечение года, на заботы об идежде, тепле
и крове, на использование сухопутных и водных путей,—наконец,
косвенно, через посредство особенностей во флоре и фауне—оказывает
и холодный, жаркий или умеренный климат. «Свойства географиче¬
ской среды определяют собою характер как тех предметов природы,
которые служат человеку для удовлетворения его потребностей, так
и тех, которые производятся им самим с той же целью. Там, где не
было металлов, туземные племена не могли собственными силами выйти
за пределы того, что мы называем каменным веком. Уочно так же
и для перехода первобытных рыболовов и охотников к скотоводству
и земледелию нужны были соответствующие свойства географической
среды, т. е. в данном случае—соответствующие фауна и флора» х).
Таким образом элементы внешней природы, главным образом в их раз¬
личном использовании для своих потребностей человеком, оказы¬
вают свое воздействие и на общественную жизнь этого человека. Но
такой обусловливающей «силой природы» является и сам человек
как биологический вид: особенности его органического строе¬
ния, развитие его органов чувств—зрения, слуха, осязания и т. п.;
*) Г. В. Плеханов. Основные вопросы марксизма, стр. 23.

238
экономический базис общественной жизни
развитие его «естественных орудий труда», рук и ног, развитие его
познавательного аппарата, головного мозга; наследственные свойства,
психофизиологические особенности той или иной человеческой расы;
влияние их на трудовые наклонности и на свойства мышления, наконец,
способность человека к размножению и увеличению таким путем на¬
родонаселения.
Влияние географических, климатических и других условий не только
на общественное устройство, но и на физические и психические осо¬
бенности человека было давно подмечено целым рядом мыслителей:
древними естествоиспытателями и историками (Гиппократ, Полибий),
историософами XVIII в. (Монтескье, Гердер), кончая новейшими
историками (Бокль). Ошибка названных мыслителен заключалась, одна¬
ко, в том, что они предполагали непосредственное воздействие
географических условий и климата на физические и духовные свойства
человека. Между тем это воздействие совершается косвенно, через
посредство того общества, в котором живет человек: воздействуя на
характер производства и изменяя вместе о ним всю совокупность обще¬
ственных отношений, природные условия изменяют в конечном счете и
природу и психику отдельной человеческой особи. Точно так же не
должно быть переоцениваемо влияние «внутренней природы» человека,
его биологических и физиологических свойств, на общественную жизнь.
Эти особенности имеют некоторое значение на низших ступенях истори¬
ческого развития, но, с дальнейшим усложняющимся развитием обще¬
ства, их влияние не только нейтрализуется, но и они сами становятся
подверженными изменению под плиянием общественного развития. При¬
чина, в свою очередь, становится следствием и наоборот. Так, признан¬
ные «отсталыми» расы (например, негры), при известном приспособле¬
нии к новым общественным условиям, зачастую обнаруживают не мень¬
ше способностей, чем расы «передовые»: многие наследственные при¬
знаки исчезают в новых общественных условиях и заменяются новой
наследственностью. Равным образом и половая жизнь человека, харак¬
тер его брачных связей, его размножение и рост народонаселения,—
все эти условия, оказывается, не только воздействуют на общественное
развитие, но и сами регулируются этим последним. «Всякому особенному
историческому способу производства свойственны свои особенные, имею¬
щие историческое значение, законы населения. Абстрактный закон насе¬
ления существует только для растений и животных, пока в эту область
исторически не вмешивается человек». Рост народонаселения пе являет¬
ся вовсе, как это думают некоторые историки и социологи (например,
М. М. Ковалевский), осповпым двигателем общественного развития, но
сам подчинен определенным условиям, возникающим в этом развитии.

ОБЩЕСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК ВО ВЗАИМОДЕЙСТВИИ С ПРИРОДОЙ	239
Уже из всего приведенного ясно, что процесс приспособления обще¬
ства к природе—активный процесс. Как известно, каждое явление
в своем развитии не только пассивно воспринимает воздействия со сто¬
роны внешней «среды», но и само, в зависимости от степени своей устой¬
чивости и развития в нем своей внутренней закономерности, обратпо
воздействует активно на эту среду и вызывает в ней пзмепения.
Развитие общественной жизни протекает в непрерывном взаимодействии
между природой и общественным человеком, в свою очередь активно
воздействующим на природную среду, в своем трудовом процессе. Об
этом трудовом взаимодействии человека с природой, рассматриваемом
абстрактно, т. е. независимо от отдельных его общественных форм,
Маркс говорит следующее: «Труд есть прежде всего процесс, совер¬
шающийся между человеком и природой, процесс, в котором человек
собственной своей деятельностью обусловливает, регулирует и контроли¬
рует обмен веществ между собой и природой. Веществу природы он сам
противостоит как сила природы. Для того, чтобы присвоить вещество
природы в известной форме, пригодной для его собственной жизни, он
приводит в движение принадлежащие его телу естественные
силы, руки и ноги, голову и пальцы. Действуя посредством
этого движения на внешнюю природу и изменяя ее,
он в то же время изменяет и свою собственную при¬
роду. Он развивает дремлющие в последней способности и подчиняет
игру этих сил своей собственной власти» *).
Человек, прежде всего, представляет собой биологическую особь,
особую «силу природы», отличную от других сил природы, неоргани¬
ческих сил, животных и растительных организмов. Как и все другие
организмы, он постоянно нуждается в «обмене веществ» с внешней ему
природой, усваивая из нее необходимые для поддержания его жизни
питательные вещества, возвращая ей взамен свою активность, свои от¬
бросы и останки после смерти. Его труд можно поэтому рассматривать
с чисто физиологической стороны, как затрату человеческой
рабочей силы, как «производительную затрату человеческого мозга, му¬
скулов, нервов, рук и т. д.» 2). Однако, в исторической действитель¬
ности, активное «движение» человека в отношении к природе, с помощью
его «естественных сил, рук, ног, головы и пальцев», протекает всегда,
вопервых, «в особой целесообразной форме», т. е. пресле¬
дуя определенную цель, затем, при помощи определенных орудий, по
отношению к определенным веществам природы. Только такой опреде¬
*) «Капитал», т. I, стр. 154.
2) Там же, стр. 11, 14,

240
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
ленный, конкретный труд и создает определеппые предметы потребле¬
ния—потребительные ценности. Вовторых, что еще важнее,
это изменяющее «движение» человека по отношению к природе про¬
исходит всегда в определенных общественных условиях,
в определенных связях людей, в их общественных отношениях
производства; каждая историческая ступень развития труда пред¬
определяет и его целесообразную форму, и, наконец, характер самой
физиологической затраты рабочей силы, с ее количественной и каче¬
ственной стороны. В первобытном обществе человек разводит огонь
при помощи трения, затрачивая на это длительные усилия, использовывая
опыт стариков по части зажигания огня; сейчас—достаточно чиркнуть
спичкой. Общественная жизнь изменяет те природные условия,
в которых протекает процесс труда, но изменяет вместе с тем и по¬
требности общественного человека, всю общественную обста¬
новку трудового процесса. Общество, изменяя природные условия,
заставляет этим само себя приспособляться к изменяющимся условиям
природы, заставляет изменяться свои общественные отношения, орудия
своего воздействия на природу и свое познание этой природы. Полу¬
чается сложное, диалектическое взаимодействие между
человеком и природой, переменная взаимозависимость между ними.
В целях установления равновесия между своим единичным организмом,
общественным устройством и природными условиями, человек пе может
пе трудиться—не воздействовать на эти природные условия и не из¬
менять их. Вынужденный к этому воздействию самими природными
условиями, он изменяет эти последние в процессе своего на них воз¬
действия: но тем самым он становится уже в новое отношение к при¬
роде. Она же, сама изменившись, в своем изменившемся воздействии
вызывает новые изменения в общественном строе человеческого обще¬
ства, а через посредство его и в организмах отдельных людей.
Получается то самое «рефлективное» отношение между природой и че¬
ловеком, то взаимное проникновение этих кажущихся про¬
тивоположностей, при котором развитие природы осуществляется через
посредство человека, и обратно. Здесь общественный человек про¬
являет себя одновременно и как нечто внешнее природе н как ее
составная часть, как «сила природы». «Действуя на внешнюю
природу и изменяя ее, человек в то же время изме¬
няет п свою собственную природу». Это—основное поло¬
жение н для материалистической теории познания и для материалисти¬
ческого объяснения истории. Оно является исходным пунктом для даль¬
нейшего понимания всего хода общественного процесса.
С одной стороны, человеческий труд протекает между «вещами»,

ОБЩЕСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК ВО ВЗАИМОДЕЙСТВИИ С ПРИРОДОЙ
241
он осуществляется по отношению к «веществу природы», он сам пред¬
ставляет собой определенную физиологическую затрату; Маркс, как
материалист, не может не упоминать и об этой, совершенно необходимой
стороне трудового процесса. Но в то же время в процессе труда осу¬
ществляется и общественная связь производящих людей, со¬
здаются их общественные отношения производства: как целесообразная
производительная деятельность, общественный труд порождает каждый
раз определенную общественную форму, которая служит и формой
труда и дальнейшими условиями его проявления. Общественный про¬
изводительный труд может поэтому рассматриваться и как некоторое
общественное отношение,—например, так называемый «аб¬
страктный труд» в капиталистическом обществе. В то же время, по
содержанию, это деятельное проявление «производительной силы обще¬
ственного труда» *), т. е. проявление тех производительных «способно¬
стей», которые развивает в своей «внутренней природе» изменяющий
внешнюю природу общественный человек. Взаимодействие природы и
общественного человека, с этой своей стороны, предстает перед нами,
как развитие производительных сил общественного труда.
В процессе теоретического анализа мы абстрагируем эти, в действи¬
тельности взаимодействующие, факторы процесса производства один
от другого. Мы различаем среди них: 1) природу, как предмет труда,
2) средства труда и, в частности, его орудия и 3) производительную
силу самого человека, его рабочую силу.
Понятие «производительной силы общественного труда», или, как выра¬
жается Маркс в других местах, «производительных способностей» 3) обще¬
ственного человека, само по себе конкретно, а не абстрактно. Оно охватывает
и то «вещество природы», которое последний «присваивает» в известной форме,
пригодной для его жизни. Мы имеем, однако, в анализе неизбежное диалекти¬
ческое раздвоение: понятие «силы» всегда предполагает существование «другой
силы»; она нуждается, как говорит Гегель, «в возбуждении», чтобы она могл*
проявиться. Производительная сила общественного труда раздваивается на
«рабочую сил у»—этого потепциальнопр представителя целесообразной про¬
изводительной деятельности, и на мерило ее развития, «материальные
производительные силы», т. е. материальные условия труда. Последние рас¬
сматриваются уже в этом случае не со стороны своей общественной связи
с трудом, но лишь со своей специфической, «вещественной» стороны. Этой
первой «силе» они противостоят как самостоятельные «силы»: процесс труда
мы представляем себе как «взаимное возбуждение» или, как выражается
вслед за Гегелем Маркс,—«игру этих сил». «Труд, как таковой, в его
х) «Капитал», т. I, стр. 244.
2)	Письмо к Анненкову от 28 дек. 1841 г. Ср. «Капитал», т. III, ч. 2,
стр. 423 («производительными силами, производительной способ¬
ностью н развитием ее факторов»).
Курс теории исторического материализма	J6

242
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
простом определении целесообразной производительной деятельности, стано¬
вится в отношение к средствам производства, взятым не в их определенной
общественной форме, а в их материальной субстанции, к средствам
производства, кайс материалу и средству труда» 1).
Этот логический процесс производимого нами в анализе производитель¬
ных сил раздвоения обусловлен, однако, объективно-исторически: самим исто¬
рическим процессом, в котором происходит разделение труда и посте¬
пенное отделение производителя в капиталистическом обществе от материаль¬
ных условий труда, от собственности на средства производства. Критикуя, на¬
пример, в одном месте Рикардо, Маркс замечает: «Вместо труда он должен
был бы говорить о рабочей силе: тем самым капитал был бы представлен,
как материальные условия труда, противостоящие рабочему в качестве
самостоятельной силы» 2). По поводу же другого экономиста Маркс
дает следующее пояснение: «Первоначальное единство между рабочим и сред¬
ствами производства—здесь мы оставляем в стороне отношепия при рабстве, ко¬
гда рабочий сам относится к объективным условиям труда—имеет две главные
формы: азиатская община (первобытный коммунизм) и мелкое родовое сельское
хозяйство (с которым связана домашняя индустрия) в той или другой форме.
Обе формы являются детскими формами и одинаково не годятся для того,
чтобы развить труд, как общественный труд, и производительность обще¬
ственного труда. Отсюда необходимость разделения, разрыва,
противоположности между трудом и собственностью; по¬
следнюю нужно понимать как собственность на условия произ¬
водства. Последняя форма этого разрыва,1 когда в то же время сильнее всего
развиваются производительные силы общественного труда, получается при
капитале. Лишь на материальной основе, которую он создает, и благодаря
тем революциям, которые проделывает в процессе этого созидания рабочий
класс и все общество, снова может быть создано первоначальное единство» 3).
Мы уже указали, .что на общественную жизнь* воздействуют глав¬
ным образом именно те свойства природы, которые использует человек
в своем трудовом процессе,—процеосе овладения этими элементами
естественной среды. «Влияние географической среды на общественного
человека,—говорит Плеханов,—представляет собой п е р е м е н н у ю в е-
личину. Обусловливаемое свойствами этой среды развитие производи¬
тельных сил увеличивает власть человека над природой и тем самым
ставит его в новое отношение к окружающей его географи¬
ческой среде; нынешние англичане реагируют на эту среду совсем не
так, как реагировали на нее племена, населявшие Англию во времена
Юлия Цезаря» 4). Различные элементы природы, в том или ином своем
виде испытывающие прямое или косвенное воздействие со стороны тру-
*) «Капитал», т. III, ч. 2.
2) «Теории прибавочной стоимости», т. III.
3) Там же.
4) Г. В. Плеханов. Основные вопросы марксизма, стр. 29.

ОБЩЕСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК ВО ВЗАИМОДЕЙСТВИИ С ПРИРОДОЙ	243
дящегося человека и вовлекаемые им в производственный процесс, со¬
ставляют одну составную часть производительных сил общества,—то,
что Маркс называл «предметом труда».
Сюда, в первую очередь, относятся так называемые «силы при¬
роды»,—не силы, нспользовываемые человеком в качестве движущих сил
(т. е. орудий труда), но стихии, поскольку они доставляют вещество
будущего продукта труда,—вещество, своим содержанием часто пред¬
определяющее и форму труда. Таким «всеобщим предметом человече¬
ского труда» оказывается земля и тесно с ней связанная вода. «Все
предметы,—определяет Маркс,—которые труду остается лишь вы¬
рвать из их непосредственной связи с землей, суть данные природой
предметы труда. Например, рыба, которую ловят, отделяют от ее
жизненной стихии—воды, дерево, которое рубят в первобытном лесу,
руда, которую выламывают из жилы. Напротив, если сам предмет труда!
уже был, так сказать, профильтрован предшествующим трудом, то мы
называем его сырым материалом. Всякий сырой материал есть
предмет труда, но не всякий предмет труда есть сырой материал. Пред¬
мет труда является сырым материалом лишь при том условии, если он
уже претерпел известное изменение при посредстве труда» х). Таким об¬
разом, первая стадия, которую проходит в трудовом процессе вещество
природы,—предмет труда, вторая возможная стадия—сырой материал,
третья-^прод у к т. «В процессе труда деятельность (чело¬
века при помощи орудий труда производит преднаме¬
ренное изменение в предмете труда. В продукте процесс
изглаживается. Продукт последнего есть потребительская стои¬
мость, вещество природы, приспособленное к человеческим потребно¬
стям посредством изменения формы. Труд соединился с предметом труда.
Он овеществился, а предмет подвергся обработке» 2). Продукт одного
процесса производства может стать предметом труда, а иногда и сред¬
ством труда для следующих производственных процессов; например,
взращенный виноград—сырым материалом для вина: результат обращает¬
ся снова в условие процесса труда. Участвуя в новых производственных
процессах, продукты утрачивают характер продуктов: для прядильщика
лен—лишь предмет труда, а не продукт прошлого труда. Продукты и
возможные предметы труда, с одной стороны, представляют необхо¬
димые условия трудового процесса. Лишь вместе с их соприкосно¬
вением о живым трудом они реализуются, как предмет труда,
потребляются для создания новых потребительных стоимостей: лишь
*) «Капитал», т. I, стр. 155.
2)	См. здесь и далее «Капитал», т. I, стр. 155, 157 и след.
16*

244
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИО ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
в процессе труда они становятся предметом тру да,
производительной силой.
Другой необходимый элемент общественных производительных сил
представляет техника:	орудия и вообще средства труда.
Изменения в предмете труда производятся общественным человеком при
помощи средств труда. «Средство труда есть предмет или комплекс
(сочетание) предметов, которые рабочий помещает между собой
и предметом труда и которые служат для пего в качестве
проводника его воздействий на этот предмет. Он пользуется
механическими, физическими, химическими свойствами тел для того,
чтобы, в соответствии со своей целью, заставить их, как силы,
действовать на другие тела»... Предмет, данный самой природой, стано¬
вится органом его деятельности, органом, который он присоединяет
к органам своего тела», «удлиняя» и вообще усиливая их
таким образом. Наиболее примитивными средствами труда могут быть
и непосредственные элементы природы (камень, ветвь), примененные
для воздействия на другие предметы труда. Более сложными средствами
труда являются использовываемая человеком двигательная сила воды,
ветра и т. д. и, наконец, продукты предшествующие труда. Вообще
продукт может быть и средством труда и сырым материалом в раз¬
личных процессах труда.
Из различных средств труда: хранилищ предмета труда—«сосудов»,
живых орудий—выращенных человеком животных, и вообще всех мате¬
риальных условий трудовою процесса (рабочих зданий, путей сообще¬
ния) , выделяется важнейшая их разновидность—механнческще
средства труда, или орудия. На ранних ступенях общественного
развития, в самых различных процессах труда употребляются одни
и т е ж е механические орудия труда, сравнительно простые инструменты
(нож, топор и т. п.). С развитием ремесла появляется необходимость
в специальных орудиях труда. Высшее развитие техники предста¬
вляет превращение средств труда из орудия в машину, в которой
необходимо различать: двигательный механизм, получающий толчок
извпе, от какой-либо силы природы (воды, ветра), или сам порождаю¬
щий свою двигательную силу (паровой двигатель); передаточный ме
ханизм, передающий через ряд промежуточных приспособлений движе
ние исполнительному механизму, и исполнительный механизм, пред¬
ставляющий в очень измененном виде то же орудие ремесленника и
выполняющий те же операции,—но при этом одно орудие заменяется
•массой однородных орудий, приводимых в движение одной дви¬
гательной силой. Завершением этих технических достижений является
автоматическая система машин, с которой двпжепие создает¬

ОБЩЕСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК ВО ВЗАИМОДЕЙСТВИИ С ПРИРОДОЙ	245
ся само собой и лишь контролируется со стороны человека.
«Выступая в виде машины,—говорит Маркс,—средство труда приобре¬
тает такую материальную форму существования, которая обусловливает
замену человеческой силы силой природы и эмпирических рутинных
приемов сознательным применением естествознания» *). «Употребление
и создание средств труда,—дает общую их характеристику
Маркс,—хотя и свойственно в зародышевой форме некоторым видам
животных, составляет специфическую характерную черту человеческого
процесса труда, и потому Франклин определяет человека... как жи¬
вотное, делающее орудия». Орудия, средства труда, техни¬
ка находятся в тесной связи с самым существованием человеческого
общества.
Техника, и в более широком значении средств труда вообще, и
еще более в узком смысле механических орудий, по мере своего раз¬
вития, все более обусловливает собою не только тот или иной характер
использования предмета труда, но и то или иное приложение рабочей
силы, определенное распределение трудовых функций и операций, опре¬
деленную расстановку людей в общественном процессе производства:
техническая организация труда предопределяет об¬
щественную организацию трудового процесса. Поэтому
Маркс придает большое значение не только истории приспособления,
путем естественного отбора, и развития таким путем естественных орга¬
нов растений и животных, но также и истории искусственных органов
человека, его орудий, знаменующих степень приспособления общества
к природным условиям. «Технология,—говорит он,—раскрывает актив¬
ное отношение человека к природе, непосредственный процесс произ¬
водства, а следовательно, общественных отношений и вытекающих из
них духовных представлений»2). «Экономические эпохи раз¬
личаются не тем, что производится, а тем, как про¬
изводится, какими средствами труда. Средство труда не
только мерило развития человеческой рабочей силы, но и показатель
тех общественных отношений, при которых совершается
труд» 3).
Совокупность средств труда и предметов труда—как мы видели,
часто неразграниченных и выступающих одни в качестве других—Маркс
называет средствами производства.
Человек является важнейшей производительной силой общества:
*) «Капитал», т. I, стр. 377.
2) Там же, стр. 363.
3) Там же, стр. 156.

246
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
о пролетариате Маркс говорит, что «из всех орудий производства
величайшей производительной силой является сам революционный
класс»1). Орудия и вообщо средства труда, предмет труда—все эти
производительные силы суть лишь материальные условия че¬
ловеческого труда: они бесполезны и пе реализуют себя как
«материальпые производительные силы», пока пе вступают в соприко¬
сновение с личным фактором, с живым трудом. «Живой труд
должен охватить эти вещи, воскресить их из мертвых, превратить
их из только возможных в действительные и действующие потребитель¬
ные стоимости. Охваченные пламенем труда, который ассимилирует их
как свое тело, призванное в процессе труда к функциям, соответствую¬
щим их идее п назначению, они хотя и потребляются, но потребляются
целесообразно, как элементы для создания новых потребительских
стоимостей» 2).
Живой труд может быть поэтому, охарактеризован как целесо¬
образная производительная деятельность, в которой
совершается приложение живой рабочей силы, при помощи
средств труда, к предмету труда. Как такое проявление живой рабочей
силы,труд :есть прежде всего процесс: по словам Маркса, «во время
процесса труда труд постоянно переходит из формы деятельности в
форму бытия, из формы движения в форму вещи». «Сам человек, рас¬
сматриваемый просто, как бытие рабочей силы, есть предмет природы,
вещь, хотя и живая, сознательная вещь, а самый труд есть веще¬
ственное проявление этой силы»3). Без применения, хотя
бы и в незначительной доле, при высоком развитии техники, живой
рабочей силы невозможно создание потребительных стоимостей, а в
товарном обществе и увеличение меновой стоимости (ценности) продукта.
Производительные силы общества поэтому измеряются и количеством
имеющейся в обществе рабочей силы, количеством участвующего в тру¬
довом процессе населения. Имеющаяся в распоряжении общества рабочая
сила ;количественно проявляет себя в определенных массах совокупного,
имеющего место в обществе труда, необходимого для поддержания
существования этого общества. Количество труда, необходимое для
этой цели—при сохранении данных условий производства и при среднем
в дапном обществе уровне умелости и интенсивности труда—составляет
*) К. Маркс. Нищета философии.
2) Его же. Капитал, т. I, стр. 159. «Создание стоимости есть превра¬
щение рабочей силы в труд. В свою очередь рабочая сила есть, прежде
всего, вещество природы, преобразованное в человеческий организм» (стр. 192).
3) Там же, стр. 16G—180.

общественный человек во взаимодействии с природой 247
так пазываемый о б щ е с т в е н и о - и е о б х о д и м ы й труд, измеряе¬
мый необходимым в среднем рабочим временем.
Но человеческая рабочая сила отличается от рабочей силы животных
или рабов древности тем, что «она применяется .человеком сознатель¬
но, целесообразно, преднамеренно. «Паук,—замечает Маркс
по этому поводу,—совершает операции, напоминающие операции ткача,
и лчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей—
архитекторов; Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы
отличается тем, что прежде чем построить ячейку из воска, он уже
построил ее в своей голове. В конце процесса труда получается резуль¬
тат, который уже перед началом этого процесса имелся идеально, т. е.
в представлении работника. Он не только изменяет форму того, что
дано природой; в том, что дано природой, он осуществляет в то же
время и свою сознательную цель, которая, как закон, определяет
способ и характер его действий и которой он должен подчинять свою
волю». Это целесообразное проявление рабочей силы необходимо при
самом различном характере общественной организации труда: «целесо¬
образная воля, выражающаяся во внимании, необходима во все время
труда, и притом необходима тем более, чем меньше труд увлекает рабо¬
чего своим содержанием и способом исполнения, следовательно, чем
меньше рабочий наслаждается трудом, как игрой физических и интел¬
лектуальных сил» х). Живой труд сопровождается поэтому не только
затратой мышечной энергии, которая, при введении автоматической си¬
стемы машин, может быть понижена до минимума,—но и определенным
умственным и волевым процессом, при чем именно интеллектуаль¬
ные затраты тем значительнее, чем выше техническая
организация труда, чем более требует она по своей автоматич¬
ности внимания и сознательного контроля, а не физической деятельности.
Под рабочей силой или работоспособностью Маркс понимает «совокуп¬
ность физических и духовых способностей, которыми располагает кон¬
кретный организм, живая личность человека» («Капитал», т. I стр. 142).
Очень часто вопрос ставится метафизически: с чего, собственно, с какой
именно из производительных сил должен начинаться анализ общественной
жизни—с «естественной среды», с «техники» и т. д.? Для Маркса такого
отграничения одних производительных сил общества от других не существует:
имеется лишь совокупность производительных сил, «обнаруживающихся» одна
в другой и «опосредывающих» одна другую,—производительные силы вообще,
и лишь отвлекаясь от этого их конкретного едипства, условно говорят о мате¬
риальных условиях производства и о человеческой способности к труду, как
о «силах». Производительные силы «обнаруживаются», «реализуются» как «силы»
*) «Капитал», т- I, стр. 154.

248
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
таким образом лишь в своем диалектическом взаимодействии с другими про¬
изводительными силами. С диалектического взаимодействия про¬
изводительных сил и должен начинаться анализ социальной структуры, ибо об
«естественной среде», природе, мы вправе говорить лишь постольку, поскольку
она является предметом или средством труда; последнее верно и по отношению
к технике. Ипое дело, если мы зададимся вопросом, какая из взаимодействую¬
щих производительных сил в том или ином конкретно-историческом случае
является определяющей особый способ и характер общественной связи.
Именно потому, что природа может определять этот «способ соединения» лишь
будучи предметом общественного труда, поскольку она его воздействию под¬
вергается, этим самым роль ее ограничивается: она сама вовлекается в про¬
изводственный процесс лишь в зависимости от средств техниче¬
ского на нее воздействия. Поэтому, с развитием технического уровня,
такой определяющей производительной «силой», как мы уже выяснили, ока¬
зывается техника.
Средства труда представляют собою «мерило развития че¬
ловеческой рабочей силы»: в каждый данный момент проис¬
ходит необходимое приспособление человеческой рабо¬
чей силы к создаваемым самим же человеком орудиям
труда; по мере усложнения орудий, усложняются и формы сотрудни¬
чества и разделения труда. Человеческая рабочая сила применяется
к технике и одновременно приспосабливается к ее условиям: таково то
их взаимодействие, в котором, будучи важнейшей производитель¬
ной силой, человек в то же время перестает быть определяющей
организацию общественного производства силой.
Приспособление человеческой деятельности к орудиям и вообще
к средствам производства представляет собой более конкретное вы¬
ражение основной закономерности: необходимого приспособления чело¬
века к природным условиям. «Бытие» определяет «сознание», подчиняя
себе целесообразные действия людей. Чем более растет стена техниче¬
ских достижений и усложняется общественно-трудовая организация,
отделяющая человеческое общество от непосредственного соприкосно¬
вения с природой, тем менее произволен он в своем воздействии на
эту природу, тем более принужден он считаться с существующей
технической организацией труда. «Люди,—разъяснял Маркс Аннен¬
кову,—не могут по произволу распоряжаться своими производитель¬
ными силами... потому что всякая производительная сила есть сила
приобретенная, есть продукт некоторой предшествующей деятельности.
Так что производительные силы есть результат практической энергии
людей, но сама эта энергия ограничена условиями, в которых нахо¬
дятся люди, ограничена уже проибретенными производи¬
тельными силам и, той общественной формой, которая
существовала раньше их, которой они не создали и которая

ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ
249
является продуктом предшествовавшего поколения» А). В констатирова¬
нии этого уже не биологического, путем изменения естественных орга¬
нов, а технического приспособления человека к природе, путем изме¬
нения его искусственных орудий, и заключается социальный дар-
в и н и з м историко-материалистического воззрения.
В особенности усиливается власть техники в обществе, где отсут¬
ствует планомерная организация производства, где средства производ¬
ства отделяются от непосредственного производителя и противопоста¬
вляются ему, как нечто чуждое и самостоятельное. «Во всяком
существе с естественно развивающимся производством... не про¬
изводители господств уют над средствами производства, но средства
производства господствуют над производителями. В такого рода обще¬
стве каждый новый рычаг производства необходимо преобразуется
в новое средство порабощения производителей средствами производ¬
ства» 2). Эти слова Энгельса, имеющие в виду главным образом пора¬
бощение наемного труда в буржуазном обществе, приложимы, однако,
и в более широком смысле к взаимоотношениям человека и техники
производства вообще, втечение всего доселе имевшего место истори¬
ческого развития. Пока деятельность людей, писали Маркс и Энгельс
в одной из своих ранних работ, «распределяется не добровольным
образом, сознательным образом, а естественным, стихийным образом,
собственные дела человека становятся какой-то чу¬
ждой, противостоящей ему силой, которая подчиняет
его себе, вместо того чтобы он господствовал над нею...
Это утверждение социальной деятельности, это консолидирование на¬
шего собственного продукта в как у ю-т о объективную
силу над нами, которая ускользает от нашего контроля, идет
вразрез о нашими ожиданиями и сводит на-нет наши расчеты, является
одним из главных моментов в историческом развитии прошлого» 3).
4.	Производственные отношения. Базис и надстройки.
«Каковы бы ни были общественные формы производства,—говорит
Маркс,—работающие и средства производства остаются всегда его фак¬
торами. Но находясь в постоянном отделении одни от других,
являются лишь в возможности его факторами. Для того чтобы
вообще производить, они должны соединиться. Тот особый ха¬
Э Письмо К. Маркса к Анненкову.
2)	Ф« Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 423.
8) К. Маркс и Ф. Энгельс о Л. Фейербахе. «Архив Маркса и Эн¬
гельса», т. II, стр. 223.

250
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БЛЗИО ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
рактер и способ, какими осуществляется это соединение, разли¬
чают отдельные экономические эпохи по социальной структуре» *).
Именно в общественно-трудовом процессе разрозненные факторы
обществеimoro производства соединяются, они реализуются как обще¬
ственные производительные силы; этим путем осуществляется соответ¬
ствующая техническая и обусловленная этой последней общественная
организация труда: создаются определенные общественные отношения
производства.
Ввиду! того, что изолированное производство, производство вне
общества—«бессмыслица», самый различный по характеру и содержанию
конкретный производительный труд человека, живущего в обществе,
является известной долей совокупного общественного труда. Даже инди¬
видуальный труд ремесленника, кустаря, крестьянина должен рассма¬
триваться как труд общественный, создающий некоторые полезные
блага (потребительные стоимости) для всего общества. Но обществен¬
ный труд, это—не только труд общественно-полезный, но и труд
общественно-организованный. И здесь прежде всего легко
подметить некоторые, наиболее важные, основные формы обще¬
ственной организации труда. Ту форму труда, «при которой много
лиц планомерно и совместно участвуют в одном и том же процессе
труда или в разных, но связанных между собой процессах труда»,
Маркс называет кооперацией или сотрудничеством. В этой форме
труда мы наблюдаем переход количества в качество: механическая
сумма сил отдельных рабочих отлична от той общественной силы,
которая развивается, когда много рук участвует одновременно в вы¬
полнении одной и той же нераздельной операции; в сотрудниче¬
стве создается новая производительная сила, сила
массового, обобществленного труда. Кроме того, тут сокращается самое
время труда, может быть расширена пространственно сфера его воз¬
действия; тут суживается, сосредоточиваясь в одном месте, арена
производства, пробуждается соревнование трудящихся, индивидуальный
труд становится частью совокупного труда. В этом смысле значение
простого сотрудничества обнаруживается уже в гигантских сооруже¬
ниях древних народов, в египетских пирамидах, в китайской «великой
стене» ит. п. Нужпо отметить также, что одновременно с формами
сотрудничества возникает потребность в организации и управлений
производством:	а на этой имепно почве между людьми создаются
отношения руководителей и выполнителей трудовых заданий.
Но с развитием кооперации тесно связано развитие разделения
*) К. Маркс. Капитал, т. II, стр. 13.

ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ОТНОШЕПИЯ
251
труда, превращающее простое сотрудничество людей в их сложное
сотрудничество. Общественное разделение труда, т. е. обособление
различных трудовых функций в трудовом процессе, специализация
труда, оно возникает исторически очень рано. Оно зарождается сперва,
вследствие половых и возрастных различий—в семье,—этой первич¬
ной производственной организации человека.
Семья, как известно, представляет собою общественную организацию, удо¬
влетворяющую половые потребности человека и необходимость продолжения
человеческого рода, его размножения: «первое разделение труда произошло
между мужчиной и женщиной в целях рождения детей» (Маркс). Половые
отношения—материальные отношения «по детопроизводетву»—в этом отношении
независимы от смены общественных форм: половая организация—явление есте¬
ственное, природное. Однако уже на самых ранних ступенях развития семья
одновременно является и первой производственной организацией:
«семья—простейшая и первичная форма обобществления в целях производ¬
ства» *). «Первоначальная форма семьи есть, собственно, родовая семья (Stamm-
familie), из которой только путем исторического разложения возникает частная
семья» 2). Семья-община или семья-род объединяет поэтому целую группу
мужчин и женщин, объединяет их и в экономическом сотрудничестве (в охоте,
добывании питательных растений и т. п.), а это последнее, в свою очередь,
содействует укреплению между пими и половых и родственных связей. Тут
впервые появляется разделение труда между мужчиной и женщиной, между
стариками и молодежью на почве известного положения каждого из них в тру¬
довом процессе, подчинения одних другим; здесь же впервые совершается то
или иное распределение, т. е. переход во владепие отдельных членов семьи-
общины или закрепление за всей семьей в совокупности различных орудий
и продуктов совместного производства. С классовым расслоением общества
семья постепенно превращается в «надстройку» над экономическим базисом
общества: формы ее исторически определяются каждый раз характером про¬
изводства и классовой эксплоатацие'й. Прежде всего—согласно характеристике
Энгельса—«домашняя работа жепщины утрачивает значение рядом с про¬
мысловым трудом мужчины», что приводит к порабощепию женщины и утвер¬
ждает господство мужа в семье. Затем, с развитием земледелия и частной
собственности, исчезают формы группового и тому подобного брака, и «оди¬
ночная семья начинает становиться основной хозяйственной
единицей общества» 3): ввиду установившегося института наследования
собственности важен становится «достоверный», родной отец-собственник. «Со¬
временная семья,—говорит Маркс,—содержит в зародыше не только рабство,
но и крепостное право, так как она с самого начала приспособлена к нуждам
земледелия. Она заключает в себе в миниатюре все противоречия, которые
х) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 127.
2) К. Маркс. К критике политической экономии.—Это замечание, кстати,
показывает, что еще до появления книги Моргана Маркс правильно представлял
себе действительный ход развития.
3) Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и госу¬
дарства.

252
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
позднее широко разовьются в обществе и государстве». В буржуазном обще¬
стве семья мало-по-малу перестает играть свою хозяйственную роль произ¬
водящей единицы, оставаясь таковой лишь в мелком крестьянском хозяйстве
и превращаясь в чисто потребительскую ячейку в городе: брак превращается
в деловую сделку, в брак по расчету, и дополняется явной или скрытой
проституцией.
В дальнейшем разделение труда и сложное сотрудничество разви¬
ваются путем развития обмена. Сначала обмен имеет место между
независимыми и различающимися по производимым продуктам челове¬
ческими общинами; впоследствии к этому присоединяется обмен
внутри самой общины, усложняющий разделение труда внутри ее,
вызывающий появление множества специальных профессий и отрываю¬
щий умственный труд от физического труда. Уже в первобытных
земельных общинах (например, в Индии), в которых обработка земли
происходит совместно, мы имеем некоторое планомерное общественное
разделение труда. Мы имеем здесь особых должностных лиц, содер¬
жащихся за счет общины; не только лиц, выполняющих обязанности
по управлению, религиозному культу и т. д., но и общественных:
кузнеца, плотника, горшечника, прачечника и пр. Так возникает ре¬
месло, отдельные специальности которого передаются но наследству
и впоследствии зачастую закрепляются законом за определенными
группами, «цехами»: таким путем возникают различия в общественном
распределении и осуществляется расчленение общества на обществен¬
ные классы. Дальнейшей исторической ступенью развития сложного
сотрудничества является мануфактурное разделение труда и, наконец,
фабричное, машинное производство. Таким образом как сотрудничество
и разделение труда, так и специализация по профессиям являются
исторически неизбежными, но чисто социальными, а не «естественными»
категориями. Узкая специализация носит поэтому исторический харак¬
тер, в значительной мере преходящий, по мере развития коллективного
производства и механизации труда. Сотрудничество и общественное
разделение труда развиваются и усложняются параллельно развитию
системы механических орудий, параллельно техническому усложнению
труда. Общество постепенно расслаивается на руководителей и испол¬
нителей, на общественные группы, занятые различными отраслями
труда и обменивающиеся между собой результатами своей деятель¬
ности. Между возникающими в процессе этого исторического приспо¬
собления общества к своим материальным производительным силам
различными общественными группами производителей создаются опреде¬
ленные отношения на почве производства, обмена и рас¬
пределения ими результатов своей деятельности: «п р о и з в о д-

ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ
263
ственные отношения, т. е. отношения, в которые становятся
люди в общественном, жизненном процессе, в производстве своей обще¬
ственной жизни», «общественные отношения, в которых люди про¬
изводят» 1).
Таким образом общественные отношения производства возникают
между производителями исторически совершенно неизбежно и необхо¬
димо, независимо от воли производителей,—в процессе исторического
приспособления общества к своим материальным производительным
силам. С изменением состояния материальных производительных сил—
с появлением новых орудий труда и с использованием новых элементов
природы неизбежно изменяется и форма приспособления человека к из¬
менившимся средствам производства—изменяются, стало быть, и про¬
изводственные отношения. Труд людей остается все время сознатель¬
ной целесообразной деятельностью, но характер и способ воздействия
людей на природу определяются уже не отдельными сознательными
индивидами, но теми связями и отношениями, в которых люди, неза¬
висимо от своей воли, между собой находятся. «В общественном про¬
изводстве люди вступают в определенные, необходимые, от их воли
не зависимые отношения—производственные отношения, которые
соответствуют определенной ступени развития их материальных про¬
изводительных сил»... «Во время производства,—говорит в другом
месте Маркс,—люди относятся не только «к природе, но и друг
к другу. Они не могут производить, не соединяясь известным обра¬
зом для совместной деятельности и для взаимного обмена своей деятель¬
ностью. Чтобы производить, люди вступают в определенные связи
и отношения, и только через посредство этих обществен¬
ных связей и отношений имеет место воздействие
людей на природу, имеет место производство. В зависимости
от того или иного характера средств производства изменяются, ко¬
нечно, и общественные отношения производителей друг к другу, изме¬
няются условия, при которых они обмениваются своей деятельностью
и участвуют во всем процессе производства» 2).
В производственных отношениях, таким образом, отношение людей
к преобразуемой ими природе, к средствам производства проявляется
через посредство их взаимных связей и отношений друг к друту.
И наоборот,—эти отношения, определяющие положение и роль произ¬
водителей, их взаимные связи возникают в процессе их приспо-
*) К. Маркс. Капитал, т. III, ч. 2, стр. 417. «Наемный труд и капитал».
2)	Его же. Предисловие к критике политической экономии. «Наемный
труд и капитал».

254
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
собления к материальным условиям производства. Производственные
отношения складываются между производителями прежде всего иа почве
самого производительного процесса и распределения в нем трудовых
функций. Приспособление общества к его материальпым производитель¬
ным силам непосредственно влечет за собой определенные отношения
производителей на основе того или иного распределения между ними
труда, т. е. распределения между ними орудий производства и распре¬
деления самих членов общества по различным отраслям производства.
Это будут, вопервых, технические, трудовые отношения между занимаю¬
щими одинаковое положение в трудовом процессе, равными и связан-
ными друг о другом производителями, например, отношения между зани¬
мающими одинаковое положение в производстве фабрично-заводскими
рабочими или между совместно работающими на феодала крепостными
крестьянами. Но еще более важное значение здесь имеют, вовторых,
организационные отношения между занимающими различное поло¬
жение в производственном процессе произоводителями вследствие различ¬
ного распределения между ними орудий ;труда и трудовых функций;
таковы отношения между руководителями трудового процесса и испол¬
нителями производственных заданий, которые также «обмениваются
своей деятельностью» (в юридическом выражении—это будут отноше¬
ния господства и подчинения). Таким образом уже на почве самого про¬
изводственного, трудового процесса возникают определенные отношения
как внутри однородной по своему положению общественной группы, так
и между разнородными, участвующими в одном и том же производствен¬
ном процессе общественными группами. И те и другие виды обществен¬
ных отношений, это—отношения производства по существу, организа¬
ционно-трудовые отношения: совокупность их образует спо¬
соб, формупроизводства, свойственные данному обществу. Л цен¬
тральное место в способе производства занимает та или иная обще¬
ственная организация труда, соответствующая его техниче¬
ской организации.
Непосредственный обмен деятельностью между различными груп¬
пами в рамках единого общественно-производственного процесса,
на определенной исторической ступени общественного развития, при¬
нимает форму обмена продуктами, результатами различных,
внешне обособленных производственных процессов.
Разделение труда между общинами, находящими в природе различные
средства производства, между городом и деревней, между различными
отраслями производства,—все это приводит к обмену продуктами как к не¬
обходимому связывающему звену в совокупном общественном производстве.
«Обмен,—говорит Маркс,—не создает различия сфер производства, но только

ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ
255
устанавливает связь между формами ужо различными и превра¬
щает их в более или менее зависимые друг от друга отрасли совокупного
общественного производства» 1). Обмен есть таким образом необходимое допол¬
нение производства в узком смысле, расширяющее сферу последнего: это, по
выражению Энгельса, «две функции, в каждый данный момент обусловливающие
друг друга и воздействующие друг на друга». «Строго говоря,—поясняет
Маркс,—нет обмена продуктов, но есть обмен участвующих в про¬
изводстве родов труда. От способа обмена производительных сил за¬
висит и способ обмена продуктов. Вообще способ обмена продуктов соответ¬
ствует форме производства. Изменится последняя, и изменение формы обмена
явится как следствие» 2). Но, с другой стороны, именно к формам обмена
«сводится все дело, когда вопрос состоит в том, чтобы понять специфиче¬
ский характер данного общественного способа производства» 3). Если обмен
совершается в форме покупки производящей прибавочную стоимость, юри¬
дически отдельшюй от средств производства рабочей силы, то мы имеем
капиталистическое производство; иное дело при простом обмене товарами
между покупателями и продавцами. Производство, в отдельных своих исто¬
рических формах, оно мыслимо без обмена продуктов,—обмен же невозможен
без производства, которое включает обмен, как один из своих моментов, своих
необходимых, внутренних условий. «Обмен,—по словам Маркса,—во всех своих
моментах или непосредственно заключен в производстве или определяется этим
последним» 4). Таким образом не только на почве общественного производства
в его односторонней форме, но и на почве расширяющего сферу производства
и создающего его единство обмена могут возникать определенные общественные:
отношения производства. Они представляют собой своеобразную, усложненную
форму проявления тех же организационно-трудовых отношений: в меновых отно¬
шениях между равными, но не зависимыми друг от друга производителями,
в форме приравнивания ими продуктов, в вещной форме, проявляется та же
единая организация общественного совокупного труда.
Но отношения обмена продуктами—выражая собою на определенной
исторической ступени неотделимый от общественного производства
обмен производящей деятельностью—в то же время представляют .со¬
бой и определенную историческую форму распределения про¬
дуктов. Здесь мы имеем таким образом уже переход к другой форме
производственных отношений, к иной их стороне—к отношениям
распределения. Классическая политическая экономия создалась
как наука о формах распределения: это произошло потому, объясняет
Маркс, что формы распределения представляют собой «точнейшее
выражение, в котором фиксируются агенты производ¬
ства в данном общественном строе». Когда говорят об отношениях
распределения, «в противоположность производственным отношениям», то
*) К. Маркс. Капитал, т. I, стр. 342.
2) Его же. Нищета философии, стр. 7.
3) Его же. Теории прибавочной стоимости, т. I, ч. 1, стр. 314.
4) Е г о же. К критике политической экопомии (Введепие).

256
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БЛЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
при этом имеют в виду различные титулы (юридические права. И. Р.),
на основании которых присваивается доля продукта, предназначенная
для личного потребления». В действительности же именно формы распре¬
деления, по выражению Маркса, «являются базисом особых обще¬
ственных функций, выпадающих в пределах самого произ¬
водственного отношения на долю определенных его деятелей,
в противоположность непосредственным производителям. Опи придают
самим условиям производства и их представителям специфически-
общественное качество. Они определяют весь характер и все
движение производства» х).
И действительно, распределение только при поверхностном рас¬
смотрении представляется нам одним лишь распределением продуктов—
чем-то самостоятельным по отношению к производству. На самом же
деле в основе всякого распределения лежит: «1) распределение
орудий производства и 2) ...распределение членов об¬
щества по различным родам производства; а это
распределение «включено в самый процесс производства и обусловли¬
вает организацию последнего». Это распределение поэтому предста¬
вляет собой, иными словами, «подведение индивидов под определен¬
ные производственные отношения». Вот почему Маркс
называет способы и отношения распределения лишь «оборотной
стороной агентов производства» и указывает, что «система распреде¬
ления вполне определяется системой производства» 2). «Отношения рас¬
пределения,—говорит Маркс в другом месте,—существенно то¬
ждественны с производственными отношениями, представляют лишь
оборотную сторону последних»... Они создаются каждый раз
«исторически определенными специфическими общественными формами
процесса производства... Исторический характер этих отношений рас¬
пределения есть исторический характер производственных отношений,
другую сторону которых они только я выражают собою» 3). Распо¬
ложение людей есть, с обратной стороны, то же расположение средств
производства, вещей. Это единство организационно-трудовых и распре¬
делительных отношений лучше всего выявляется именно на меновых
отношениях.
Сущность распределительных отношений таким образом—те же про¬
изводственные отношения, та же общественная организация труда.
г) К. Маркс. Введение к критике политической экономии. Капитал,
т. III, ч. 2, стр. 418.
2) Его же. Введение к критике политической экономии.
3) Его же. Капитал, т. III, ч. 2, стр. 417, 422.

ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ
257
Но эта их сущность находит себе в отношениях распределения наи¬
более отчетливую форму проявления, в особенности—в условиях клас¬
сового общества: способ распределения предопределяет различные
«общественные функции» участников производственного процесса, опре¬
деляет «специфически общественное качество» данной формы органи¬
зации труда. «Имущественные отношения» между капиталистом
и рабочим—это юридическое выражение для отношений распределе¬
ния—представляет собой поэтому лишь иное выражение для капи¬
талистической организации производства: то или иное участие в распре¬
делении здесь предопределяет «общественную функцию»—командовать
ли производством или выполнять приказания капиталиста. И распреде¬
ление продуктов явится лишь результатом этой общественной роли
каждого, предопределенной уже распределением средств производства.
Иное распределение в первобытной родовой общине с коллективной
обработкой земли и иное при фабричном производстве, с его неравно¬
мерным распределением орудий производства.
Но точно так же обстоит дело и о отношениями потребления;
и здесь наблюдается та же диалектическая взаимозависимость. Само
производство представляет не что иное, как производительное потре¬
бление средств производетва. И наоборот, личное потребление рабочим,
скажем, продуктов питания, означает одновременно и производство—
воспроизводство его рабочей силы, без которой немыслим дальнейший
производственный процесс. Общественный процесс производства, если
его понимать в широком смысле, включает в себя поэтому и процессы
распределения, обмена, потребления. Производство, обмен, распреде¬
ление, потребление—это вовсе не отдельные, самостоятельные «фак¬
торы»—как любят выражаться буржуазные экономисты — обществен¬
ного процесса, и вовсе не напрасно уделяет марксизм так много
внимания производству, считая его определяющим «фактором» всей обще¬
ственной жизни. Потому что в этих внешне самостоятельных областях
марксистская диалектика видит части единого производственного це¬
лого. «Все они,—характеризует Маркс,—образуют части целого,
различия внутри единства. Производство в противоположности
своих определений охватывает как само себя, так и осталь¬
ные моменты. С него каждый раз начинается снова
процесс». Хотя распределение в известном смысле предшествует
производству, но «в качестве распределения орудий производства оно
само есть момент производства... Конечно, и производство в своей одно¬
сторонней форме (т. е. в узком смысле. И. Pr)|, с своей стороны,
определяется другими моментами... Между различными моментами про¬
исходит взаимодействие. Это бывает во всяком органическом
Курс теории исторического материализма	17

258
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
целом». Но взаимодействие это протекает на определенной
основе: «определенная форма производства обусловливает опреде¬
ленные формы потребления, распределения, обмена и определенные
отношения этих различных моментов друг к другу» х).
Производственные отношения с их распределительной стороны пред¬
ставляют особенно важное значение для марксистской теории. Они
предопределяют положение различных общественных групп, их взаимо¬
отношения—противоположность их интересов, их борьбу—и, стало
быть, и то общественное противоречие, которое «ведет вперед»,—они
являются междуклассовыми отношениями. «Материалистическое
понимание истории,—писал Энгельс,—основано на том положении, что
производство, а вместе с производством и обмен продуктов, составляют
базис всякого общественного строя, и что во всяком обществе рас¬
пределение продуктов, а вместе с ним и расчленение
общества на классы и сословия совершаются соответственно
способам производства продуктов и сообразно способам обмена их» 2).
Различные общественные функции, обусловленные различными формами
распределения—распределения как средств дальнейшего производства,
так и средств личного потребления,—именно они определяют роль и
взаимоотношения различных общественных клас¬
сов и в общественном процессе производства и в тесно связанной
с этим последним политической организации. В производственных отно¬
шениях нужно поэтому видеть прежде всего отношения целых обще¬
ственных групп, а не отдельных лиц: в производственном отношении
между отдельными индивидами только отражаются типические для дан¬
ного общественного производства отношения между общественными
классами. Разумеется, в конкретной действительности, скажем, произ¬
водственное отношение капиталистического найма имеет место не между
капиталистами вообще и рабочими вообще, но лишь между вполне
определенным фабрикантом Ивановым и столь же определенным ра¬
бочим Петровым, Михайловым и т. д., между данным купцом и данным
покупателем, между вполне определенным цирковым клоуном и таким
же определенным антрепренером и т. д. Но когда мы говорим о про¬
изводственном отношении, то имеем в виду не данного Иванова или
данного антрепренера и не обязательно Михайлова с Петровым, но
противополагающиеся друг другу в этом производственном отношении
классы. Для каждой экономической структуры характерны некоторые
свои типические отношения производства, которые окрашивают
*) К. Маркс. Введение к критике политической экономии.
2)	Ф. Энгельс. От утопии к науке.

ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ
259
в свой тон всю данную экономическую структуру. Общий характер
этих производственных отношений отражается на каждой более
частной группе общественных отношений или на выражающих ее эко¬
номических категориях. Поэтому описать каждый такой внешне само¬
стоятельный момент общественного производства—значит на данном
частном случае охарактеризовать всю совокупность общественных
отношений. Так, например, по словам Маркса, «машины так же мало
составляют экономическую категорию, как и быки, которые тащат
плуг. Это—производительные силы, не более. Современная же фабрика,
основанная на употреблении машин, есть общественное отношение
производства, экономическая категория». Точно так же «деньги не
вещь, а общественное отношение». «Собственностью называется опре¬
деленная совокупность общественных отношений». Наконец, «капитал
тоже является общественным отношением производства. Он есть бур¬
жуазное отношение производства, отношение производства буржуазного
общества» *).
Именно «совокупность этих производственных отно¬
шений образует экономическую структуру общества». Не
просто отношения распределения и обмена—как это полагали буржуаз¬
ные экономисты, видевшие в распределении и обмене нечто самостоя¬
тельное, не связанное с производством,—но производственные отно¬
шения в форме распределительных и меновых отношении, они
являются экономическими отношениями, составляют экономиче¬
ское содержание общественной жизни—исходный пункт общественной
науки.
Но тут может возникнуть вопрос: отправляясь от экономической
структуры, от отношений людей, не кладем ли мы этим самым в основу
нашего изучения их «дух», их сознание—нечто как будто бы менее
всего «материальное»? Это опасение легко разрешается, если только
установить правильное соотношение между экономическим содержа¬
нием и экономической формой. Нужно вспомнить, что содержание,
с одной стороны, немыслимо без соответствующей формы, с другой
же стороны—и форма может вести лишь внешне независимое от со¬
держания существование, имея в содержании свою материальную ос¬
нову. «Сущность», «внутреннюю связь», «материю» общественной жизни
нужно искать прежде всего в том или ином определенном состоянии
общественных производительных сил, в определяющем это последнее
состояние уровне развития материальных условий производ¬
ства. Но эта «материя»—составляющие ее техника, рабочая сила н
1) К. Маркс. Наемпый труд и капитал.
17*

260
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
т. д.,—как мы уже знаем, не должна рассматриваться нами сама по
себе—вне той или иной формы взаимодействия производитэльных
сил, вне общественных отношений людей, образующих его общественную
форму. Производственные отношения и есть результат взаимодействия
общественных производительных сил, форма, которую принимает
указанное взаимодействие. Производительные силы мыслимы и вне этой
формы, как средства производства, как рабочая сила—как разрознен-
Ьые условия общественно-трудового процесса; но как определенное
состояние общественных производительных сил они не существуют
помимо этой формы, помимо производственных отношений, которые по¬
тому и являются матери ал ьными отношениями. Понятие произ¬
водственных отношений, как форма материальных условий обществен¬
ного труда, включает в себя и понятие общественных производительных
—и обратно. Но мы абстрагируемся от этой формы в процессе
теоретической абстракции. Эта последняя возможность обусловлена, как
выяснится дальше, случаями исторического между ними расхождения.
Постольку мы можем противопоставлять производительные силы и про¬
изводственные отношения и рассматривать их отдельно одни от других.
Производительные силы, это—содержание; экономически они характе¬
ризуют количественный уровень производительности, предста¬
вляют собою материальное, вещественно-человеческое мерило для
определения ступени развития общественного труда. Производственные
же отношения, формируемые состоянием производительных сил, это—
качественная сторона, это—«форма их развития» х). Вот почему
Энгельс называет производство (а вместе с ним и обмен, как его
необходимый момент)—базисом, основой всякого общественного строя.
Под экономическим базисом общества нужно понимать' сово¬
купность его производительных сил в форме возникающих на ш
основе, формируемых ими производственных отношений. С этой точки
зрения, понятия «производительные силы» и «производственные отно¬
шения» суть соотносительные понятия: они взаимно допол¬
няют друг друга, как содержание и форма, раскрывая смысл одного
понятия через посредство другого и совместно раскрывая характер
экономической основы общества.
Но тут тотчас же возникают новые вопросы. Производительные
силы общественного труда, взятые сами по себе, без формируемых
ими производственных отношений,—несомненно, абстракция. Но ведь
такую же абстракцию представляют собой и производственные отно-
х) «Капитал», т. III, ч. 2, стр. 416. Ср. письмо Маркса к Анненкову:
«эти материальные отношения являются лишь необходимыми формами, в которых
осуществляется их материальная и индивидуальная деятельность».

ПРОИЗВОДСТВЕНПЫЕ ОТНОШЕНИЯ
261
шения, взятые вне той конкретной общественной среды, в которой
они имеют место. Ведь конкретная общественная действительность
складывается из множества разнообразных действий и общественных
отношений людей, нередко менее всего общего имеющих с процессом
непосредственного производства,—из отношений правовых, политиче¬
ских, художественных, половых, религиозных и т. д.; очевидно, что,
только абстрагируясь от этой действительности, мы отыскиваем в ней
основные, типические для данной эпохи производственные отношения.
Спрашивается, каково же взаимоотношение, какова взаимозависимость
между всеми этими конкретными отношениями людей и их производ¬
ственными отношениями? Далее, мы сказали, что организационно-тру¬
довая сторона производственных отношений выявляется в форме рас¬
пределительных и меновых отношений. Если производство в широком
смысле охватывает собой и обмен, и распределение, и потребление,
то не значит ли это, что все отношения потребления, например, танцы
на «произведенном» полу или чтение «произведенной» газеты и т. п.,—
что все это также входит в состав производственных отношений? На¬
конец, сказали мы, производственные отношения с определенной сто¬
роны—отношения материальные. Но ведь они в то же время и «ду¬
ховные» отношения, протекают между одаренными сознанием людьми,
которые могут связываться между собой только при помощи своего
сознания. Каково же взаимоотношение материальной и духовной сторон?
каково взаимоотношение этой последней стороны производственных отно¬
шений с конкретными сознательными действиями и отношениями людей?
Ответ на все указанные вопросы, на которых нам придется еще
более подробно останавливаться,—можно, однако, уже заранее пред¬
сказать,—нужно искать в той же материалистической диалектике: во
взаимоотношениях, которые она устанавливает между содержанием и
формой, количеством и качеством, материей и сознанием. Экономическое
содержание общественной жизни получает свое историческое развитие
не только в непосредственно-экономических формах—в производствен¬
ных отношениях. Но и сами производственные отношения конкретно осу¬
ществляются и проявляются в форме целого ряда других производных
общественных отношений, которые внешне не связаны с общественным
процессом производства, но без которых этот процесс общественного
производства—поскольку в нем участвуют одаренные сознанием люди—
не может осуществиться. Производственные отношения в теории Маркса,
как это указывает Ленин, представляют собой лишь «ту о с п о в у обще¬
ства, которая облекается пол и тико-юридически ми фор¬
мами и известными течениями общественной мысли»1).
*) И. Ленин. Экономическое содержание народничества.

262
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ блзис общественной жизни
Эти разнообразные общественные отношения—политические, правовые
и т. д.,—в форме которых выступает экономическое содержание обще¬
ственной жизни, тождественны с ним по своей экономической
основе. Но это еще не значит, что можно ставить знак равенству
между общественным содержанием и общественными формами—отдален¬
ными, сложными, своеобразными проявлениями того же содержания.
Разнообразные, менее длительные общественные отношения и обще¬
ственные действия людей, представляя собой более или менее отда¬
ленную форму проявления основных производственных отношений, дают
одновременно и некоторое новое качество по сравнению с эконо¬
мическими отношениями. Расхождение с производственными отношения¬
ми возрастает по мере того как усложняется общественное развитие,
по мере того как эти формы начинают отставать от развития
содержания и получают относительную самостоятельность. Это отно¬
сится, в частности, к группе так называемых идеологических
общественных отношений—правовых, религиозных и т. д.,—которым
производственные отношения противостоят как материальные отно¬
шения. Не охватывая целиком производственных отношений, хотя
последние именно в форме тех или иных идеологических связей и
сознательных действий отражаются в общественном сознании и осу¬
ществляются людьми,—эти правовые, политические и тому подобные
отношения и действия людей уже по этому самому не могут быть
отождествлены с самими производственными отношениями. Для производ¬
ственных отношений всегда остается характерной их организационно¬
техническая сторона, предопределяющая общественную организацию
труда. К ней в классовом обществе присоединяется еще «специ-
фически-общественное качество», по выражению Маркса, т. е. взаимо¬
отношения и противоречия в распределении между общественными
классами.
Отсюда то разграничение* которое марксизм устанавливает между
реальным, экономическим основанием, с одной1 стороны, и по¬
литической и правовой надстройкой и формами обществен¬
ного сознания—с другой. Отсюда и то постоянное требование,
которое предъявляется марксисте кой диалектикой: не абстрактное раз¬
витие общих истин о том или ином экономическом содержании, но
тщательное изучение конкретно-исторических проявлений одного и того
же экономического базиса, на развитии которого, помимо воздействия
самого базиса, может сказаться и ряд других исторических влияний.
«Один и тот же экономический базис,—говорит Маркс,—тот же в
своих главных условиях—может обнаруживать, благодаря бесчислен¬
ным, разнообразным эмпирическим обстоятельствам, условиям внешней

ОБЩАЯ СХЕМА СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ
263
природы, расовым отношениям, извне действующим историческим влия¬
ниям и т. д., бесконечные вариации и ступени в своем проявлении,
которые могут быть объяснены лишь путем анализа этих эмпирических
данных обстоятельств» 1). Но такое эмпирическое изучение базиса за¬
ставляет нас не ограничиваться им самим, заставляет нас каждый раз
переходить к формам его проявления, к его «надстройкам».
Выражения «б а з и с» и «н а д с т р о й к и»—чисто описательные, но
совершенно необходимые для теоретического анализа, соотносительные
термины. Под «надстройками», в противоположность базису—поскольку
формы проявления противопоставляются экономическому содержанию,
изучаясь в своем своеобразии,—понимается все производное от эконо¬
мического базиса, развивающееся уже на готовой, независимой tfr
него основе, и лишь постольку, поскольку в тех или иных случаях
это производное само не включается в «базис». В дальнейшем мы
убедимся, что «базис» очень часто расширяется за счет «надстроек».
Смысл этого противопоставления заключается в методологической по¬
требности выделить в качестве отправного пункта из всех различных
общественных отношений те из них, которые оказывают решающее
влияние на формы общественного устройства и ход общественного
развития. И таким центральным ядром, согласно марксистскому ме¬
тоду, оказываются общественные производительные силы в форме про¬
изводственных отношений, их взаимное проникновение и взаимодействие
в развитии—их диалектика.
Но метод и в этом случае отражает лишь объективные свой¬
ства самих вещей: с одной стороны, исторически зачастую имеющий
место отрыв форм от содержания, надстроек от базиса, с другой сто¬
роны—ту объективно-историческую решающую роль, которую сыграло
накопление материальных производительных сил в определении форм
общественной организации и форм общественного сознания.
5.	Общая схема социального развития. Диалектика производи¬
тельных сил и производственных отношений.
Все общественное развитие, рассматриваемое нами пока' лишь со
стороны своей экономической основы, так!гм образом предстает перед
нами как процесс развития общественных производительных сил и
соответствующие ему, последующие изменения экономической структуры
общества.
*) «Капитал», т, III.

264
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
На ранних ступенях общественной жизни человек по преимуществу
пассивно воспринимает воздействие окружающей естественной среды,
которая иногда мало способствует развитию, как таковому; изоби¬
лие средств существования делает излишним трудовой процесс. «Слиш¬
ком расточительная природа ведет человека, как мать ведет дитя,
на помочах. Она не делает его собственное развитие естественной
необходимостью». Историческое развитие, связанное с трудовым воз¬
действием на природу, начинается поэтому в умеренном поясе. «Не
абсолютное плодородие почвы,—говорит Маркс,—но ее диференциа-
ция, разнообразие ее естественных продуктов составляет естественное
основание общественного разделения труда; она разнообразием
окружающих человека естественных условий побуждает
его разнообразить свои собственные потребности, способности,
средства и способы труда» 1). Появление новых «потребностей,
способностей, средств и способов труда» характерно для дальнейшего
развития, как активное приспособление общественного человека
к природным условиям. В развитии'общества начинает иметь решающее
значение другой род «естественных богатств, воплощенных в средствах
труда»,—техника. В обществе устанавливается та или иная внутрен¬
няя социальная закономерность—создаются общественные отношения,
основанные на определенном способе труда. Лишь в пределах этих
производственных отношений и в целях их сохранения и упрочения
происходят трудовое воздействие на природу и использование, в ка¬
честве средств и предмета труда, элементов природы. Общество таким
образом не только получает воздействие со стороны естественной среды,
но и активно воздействует на нее, приспособляя ее к своим пуждам
и производя в ней соответствующие изменения и преобразования.
В процессе преобразования элементов природы в сырой материал и в
средства труда в человеческом обществе происходит одновременное
приспособление к этим новым преобразованным частям естественной
среды: изменяется собственная «природа общественного человека», из¬
меняются производственные отношения и весь общественный строй.
Развитие общества есть развитие общественного труда, по¬
степенно преобразующего природу в общественных
нуждах, так сказать, «очеловечивающего» эту природу, и в то же
время развивающегося имеппо в тех условиях, кото¬
рые создает для него преобразовываемая им природа.
В ходе общественного развития нужно отметить три существенных,
тесно связанных между собою, момента: воспроизводство, количествен-
*) «Капитал», т. I, стр. 515.

ОБЩАЯ СХЕМА СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ
265
ный рост и качественное изменение. Общественное воспроиз¬
водство заключается в том, что все основные элементы общественной
жизни данного общества непрерывно восстанавливаются, воспроизво¬
дятся по тому же образцу и в тех же соотношениях с общественным
целым х). Так воспроизводятся характерные для данной экономической
структуры материальные производительные силы—средства производ¬
ства: воспроизводятся изношенные орудия, части машин и сами машины,
добываются в нужных для производства количествах уголь, железо
и иные сырые материалы, восстанавливаются разрушающиеся фабрично-
заводские здания и т. д. Воспроизводится непрерывно и живая рабочая
сила для того, чтобы давать потребное при данном способе производства
количество общественного труда: заменяются новыми выбывающие ра¬
бочие, техники, инженеры, и подготовляются новые смены в молодом
поколении. Воспроизводятся непрерывно и общественные отношения,
создающиеся на основе производительных сил: единичные, устанавли¬
вающиеся между отдельными индивидами производственные отношения
проходят и уступают место другим таким же отношениям между но¬
выми индивидами. Но остаются и сохраняются типические производ¬
ственные отношения между общественными классами и внутри этих
последних. Так, «капиталистический процесс производства, рассматри¬
ваемый как процесс воспроизводства..., производит и воспроизводит
и самое отношение, именуемое капиталом, т. е., с одной стороны,
капиталиста, с другой—наемного рабочего»... «Капиталистический спо¬
соб производства не только производит материальные продукты, но и
непрерывно воспроизводит и те производственные отно¬
шения, в которых эти продукты производятся, воспроизводит, следо¬
вательно, и соответственные отношения распределения» 2). Обществен¬
ное воспроизводство составляет характерный признак и других
общественных форм. Так, первобытные азиатские, «самодовлеющие»
земельные общины, основанные на коллективной обработке земли и
планомерном, но простом разделении труда,—«они постоянно воспро¬
изводят себя в одной и той же форме и, будучи разрушены,
возникают снова на том же самом месте, под тем же самым именем» 3).
Здесь воспроизводство дает возможность обществу сохранить свое по-
*) «Как небесные тела, раз они приведены в известное движение, постоянно
повторяют его, совершенно так же и общественное производство... Следствия,
в свою очередь, становятся причинами, и сменяющиеся фазы всего процесса,
который постоянно воспроизводит свои собственные усло¬
вия, принимают форму периодичности» («Капитал», т. I, стр. 650).
2) «Капитал», т. III, ч. 1, стр. 541 и т. д.
3) «Капитал», т. I, стр. 149.

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖНЗНИ
движное равновесие, свои формы развития, поскольку оно не порождает
новых элементов, способствующих дальнейшему его развитию. Затра¬
чиваемый общественный труд является здесь общественно-не¬
обходимым для сохранения данной формы и не содержит приба¬
вочного труда, общественный продукт не содержит прибавочного
продукта.
Вторым необходимым моментом общественного развития является
количественное увеличение, рост однородных элементов
общественной жизни. Оно касается главным образом отдельных, само¬
стоятельно рассматриваемых, производительных сил: умножается число
потребляемых в производстве сырых материалов, увеличивается количе¬
ство однотипных орудий, вырастает производительное рабочее насе¬
ление. Но возможен, в известном смысле, и количественный
рост производственных отношений: основные для общества
производственные отношения могут распространяться и укрепляться
в тех областях, где до тех пор сохранились еще старые формы про¬
изводства. Так капиталистические производственные отношения по¬
степенно проникают в сферу мелкого ремесла и крестьянского земле¬
делия. При количественном росте производительных сил и расширении
типических для данного общества производственных отношений мы
имеем дело уже не с простым, а с расширенным общественным
воспроизводством. Появляется прибавочный труд и создается приба¬
вочный продукт.
Наконец, качественное изменение, изменение формы, за¬
трагивает в развитии общества как производительные силы* так и
общественные отношения. Качественно другими становятся и предмет
труда и средства труда; качественно изменяются если незначительно
мышечная сила, то значительно—умственные способности и знания
человека; изменяются формы производства, производственные и другие
общественные отношения.
Количественные и качественные изменения обусловливают собою
общественное развитие—обусловливают одни другие. Однако резкого ка¬
чественного скачка часто не замечается не только при совершенство¬
вании отдельных деталей данной организации производства, но даже
при переходе от одних форм производства в другие. Очень часто,
как указывает Маркс, «общественные отношения производства изме¬
няются одновременно с изменением и развитием материальных
средств производства» х). Родовое общество, например, развивается
из первобытного коммунизма*чисто «эволюционным» путем, в непре¬
*) К. Марк с. Наемный труд и капитал.

ОБЩАЯ СХЕМА СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ
267
рывных изменениях формы производства, непрерывно же приспосабли¬
вающейся к новым накопляемым обществом производительным силам.
Для того чтобы в общественном развитии наступил заметный револю¬
ционный скачок, необходимо длительное нарастание в обществе про¬
тивоположных данному строю, противоречащих ему и в корне подры¬
вающих его элементов. А это может наступить лишь тогда, когда
новые накопляемые производительные силы приходят в столкновение
пе £ отдельными сторонами технической'организации труда, но главным
образом с характерными для данной ступени производства способами
распределения средств производства между занятыми в производ¬
ственном процессе общественными группами—с имущественными отно¬
шениями.
Первобытное общество, без заметного «перерыва постепенности»,
превращается в общество родовое; последнее также, повидимому, путем
одного непрерывного развития, переходит в феодальное общество. Это
не значит, конечно, чтобы в отдельных областях первобытной жизни
и первобытного хозяйства не происходило крупных экономических изме¬
нений и даже переворотов. Достаточно указать на развитие частно¬
собственнического начала и на борьбу его с общественной собствен¬
ностью. Но в общем названные общественные формы, при переходе
одна в другую, не испытывают резких изменений в экономической
структуре: постепено выделяются функции управления, усиливается
власть старейшин и т. д. Конечно, и в данном случае общественного
развития не может не иметь места диалектический закон перехода
количества в качество, но здесь ряд мелких, непрерывно следую¬
щих один за другим скачков сливается для нас в непрерыв¬
ный процесс. Это происходит потому, что здесь в развитии произ¬
водительных сил не обнаруживается резкого и все обостряющегося
противоречия между интересами различных общественных групп, между
состоянием производительных сил и старыми производственными отно¬
шениями. Преобразование в средствах производства вызывает неме¬
дленно новое приспособление к ним общественного человека, и почти
немедленно происходит изменение и производственных отношений: как
отношений организационно-трудовых, так и отношений распределения.
Иначе обстоит дело в «антагонистических формах обще¬
ственного процесса производства», когда в общественном развитии
обнаруживается и обостряется противоречие материальных произво¬
дительных сил с существующими классовыми производственными отно¬
шениями, внутри которых эти силы до сих пор развивались. В этом
случае развития мы имеем дело с расширенным воспроизводством как
производительных сил, так и укрепляющихся и укореняющихся в об¬

263
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНП
ществе производственных отношений,—как содержания, так и формы
производственного процесса. Данная форма производства, по мере своего
упрочения, стремится не только к простому, но и к расширенному
воспроизводству самой себя, вызывает этим дальнейший количественный
рост, расширенное воспроизводство производительных сил («качество»
переходит в «количество»). Уже один этот рост производительных сил—
овладение большим количеством сырых материалов, увеличение числа
орудий труда, пуч'ей сообщения и т. п., увеличение человеческой рабо¬
чей силы—приводит к новым формам использования этих
сил. Но одновременно вместе с количественным увеличением ранее
известных общественных производительных сил происходит открытие
новых производительных сил: новых сырых материалов, новых
орудий труда, появляются новые излишки, новая квалификация рабо¬
чей силы; сам человек, как производительная сила, приобретает новый
опыт, познания, потребности и побуждения, новые сознательные устре¬
мления в своей целесообразной трудовой деятельности. Изменяются по-
своему содержанию материальные производительные силы и производи¬
тельная сила человека, изменяются общественные потребности вообще
и, в частности, потребности и устремления отдельных общественных
групп, участвующих в производственном процессе классов. Таким оора-
зом ряд мелких качественных изменений в пределах существующего
способа производства постепенно подготовляет полное из¬
менение обусловливающих этот способ производства производи¬
тельных сил. Особенное значение имеет развитие материальных
производительных сил, изменение содержания которых вызывает необ¬
ходимость нового приспособления к ним,—необходимость изменения в
технических отношениях между поновому располагаемыми в производ¬
ственном процессе производителями, изменения в отношениях их с руко¬
водителями трудового процесса; техническая реорганизация в способе
производства вызывает необходимость изменений в его общественной
организации. Частично, в своих организационно-трудовых отношениях,
способ производства изменяется уже в пределах старой эконо¬
мической структуры общества: организационно-трудовые взаимоотно¬
шения между производителями отчасти изменяются непосредственно
вслед за изменением в средствах производства «эволюционным» путем,
в ряде мелких, сливающихся скачков. Но, как известно, необходимым
условием производства является то или иное распределение ору¬
дий между производителями, их сосредоточение в ру¬
ках того или иного участвующего в производстве общественного
класса. Новые материальные производительные силы требуют и иного
распределения орудий производства между выполняющими различные

ОБЩАЯ СХЕМА СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ
269
функции в производстве классами. Между тем расширенное воспроиз¬
водство формы самих производственных отношений ведет к упроче¬
нию существующих отношений распределения продук¬
тов, средств производства в частности—или, в их юридическом выра¬
жении, имущественных отношений. Таким образом, общественная форма,
порожденная предшествующим состоянием производительных сил, в
своем дальнейшем развитии и упрочении необходимо порождает из са¬
мой себя новое содержание, новые производительные силы, уже не
удовлетворяющиеся старыми отношениями распределения. Внутренне
нарастающее противоречие в общественном способе производства ведет
к социально-экономическому кризису.
«На известной ступени своего развития,—говорит Маркс,—мате¬
риальные производительные силы общества приходят в противоре¬
чие с существующими производственными отношениями или—что яв¬
ляется только юридическим выражением этого—с имущественными
отношениями, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм
развития производительных сил эти отношения превращаются
в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции». В дру¬
гом месте Маркс так характеризует нарастание противоречия: «По¬
скольку процесс труда является простым процессом между человеком и
природой, постольку его простые элементы остаются одинаковыми при
всех общественных формах его развития. Но каждая определенная исто¬
рическая форма этого процесса развивает далее его материаль¬
ные основы и его общественные формы. Дойдя до известных
ступеней зрелости, данная историческая форма устраняется и уступает
место рысшей форме. Что момент такого кризиса наступил, это обнару¬
живается тогда, когда противоречие и противоположность между
отношениями распределения, а следовательно, также и между опреде¬
ленным историческим видом соответствующих им отношений производ¬
ства—с одной стороны, и производительными силами...—с другой, до¬
стигает известной ширины и глубины. Тогда возникает
столкновение между материальным развитием производства и его обще¬
ственной формой» х). По поводу этих слов Маркса Г. В. Плеханов
замечает: «Производительные воздействия общественного человека на
природу и совершающийся в процессе этою воздействия рост произво¬
дительных сил, это—с одержание; экономическая структура обще¬
ства, его имущественное отношение,это—форма, порожденная данным
содержанием (данной ступенью «развития матери ал ьпого производства»)
и отвергаемая вследствие дальнейшего развития того же
Ч «Капитал», т. III, ч. 2.

270
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
содержания. Раз возникло противоречие между формой и содержа¬
нием, оно не «притупляется» (как это полагали некоторые кри¬
тики Маркса.—И. Р.), а растет, благодаря не останавливающемуся
росту содержания, который далеко оставляет за собой спо¬
собность старой формы изменяться сообразно новым потребностям» 1)...
Форма—отношения распределения—отстает от развивающегося содер¬
жания. Рано или поздно она должна замениться новой формой—новым
распределением средств производства между общественными классами,
которое могло бы служить формой дальнейшего развития производи¬
тельных сил. «Существующий конфликт между общественными произ¬
водительными силами и производственными отношениями» разрешается,
по словам Маркса, тем, что происходит «материальный, с есте¬
ственно-научной точностью констатируемый переворот в эконо¬
мических условиях производства».
Цель каждого экономического переворота—сохранение и дальней¬
шее развитие приобретенных обществом производительных сил. «Так
как необходимо прежде всего сохранить добытые про¬
изводительные силы—эти плоды цивилизации,—то приходится
разбить традиционные формы, в которых они были произведены»...
«Люди никогда не отказываются от того, что ими приобретено, но это
не значит еще, что они не отказываются от социальных форм, внутри
которых они достигли известного уровня производительных сил. Совсем
наоборот. Чтобы не лишиться достигнутых результатов, чтобы не поте¬
рять плодов цивилизации, люди принуждены изменять все свои тради¬
ционные общественные формы, как только способ их общественных
отношений перестал соответствовать произведенным производительным
силам» 2). Поэтому новая общественная форма сменяет старую форму
только тогда, когда эта последняя уже не дает простора новым про¬
изводительным силам, и когда новые производительные силы уже доста¬
точно созрели для того, чтобы породить и укрепить новую форму про¬
изводственных отношений. «Ни одна общественная формация не по¬
гибает, прежде чем разовьются все производительные
силы, для которых она достаточно широка, и новые,
высшие производственные отношения никогда не устанавливаются пре¬
жде, чем в недрах старого общества не созреют материаль¬
ные условия их существования».
Материальный переворот в экономических условиях производства
ни в коем случае не следует—как это часто изображают и «критики»
*) Г. В. Плеханов. Против П. Струве («Критика паших критиков»).
2) К. Маркс. Нищета философии, стр. 101; предисловие.

ОБЩАЯ СХЕМА СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ
271
я вульгаризаторы марксизма—представлять себе фетишистски: так, что
он совершается «сам собой», что в нем участвуют лишь материальные,
неодушевленные производительные силы. В этом материальном пере¬
вороте участвуют и его фактически осуществляют люди, занятые в
производстве, живая производительная сила—те или иные общественные
классы, осознающие назревающий материальный конфликт и ищу¬
щие средств для его разрешения во взаимной борьбе между собой.
Здесь ни на одну минуту нельзя забывать, что производственные отно¬
шения, это—отношения между классами, что экономика—это нечто
мертвое, но живое движение живых общественных классов. Точно
так же этот переворот в общественных отношениях и не ограничивается
одним экономическим базисом: «с изменением экономической основы,,
более или менее быстро, происходит переворот во всей
громадной надстройке». Материальный конфликт осознается
людьми в «юридических, политических, религиозных, художественных
и философских, короче—в идеологических формах». Но люди обычно
недостаточно отчетливо, в отдаленных и своеобразных формах осознают
сущность этого материального конфликта. «Как мало можно судить
об отдельном человеке на основании того, что он сам о себе думает,
так же мало можно судить о подобной эпохе переворота по ее сознанию-
Наоборот, это сознание нужно объяснить из противоре¬
чий материальной жизни, из существующего конфликта между
общественными производительными силами и производственными отно¬
шениями». Те или иные общественные классы, несомненно, ставят перед
собой задачи переворота, но «человечество ставит себе всегда только
такие задачи, которые оно может разрешить... Самая задача возни¬
кает только тогда, когда уже существуют или, по крайней мере, нахо¬
дятся в процессе своего возникновения материальные условия,,
необходимые для ее разрешения» 1).
Таковы наиболее общие формы хода общественного развития и не¬
избежных в нем социально-экономических переворотов, если только
отвлечься от тех конкретных, каждый раз особых материальных, по¬
литических и идеологических условий, в которых они протекают. В них
находят себе наиболее отчетливое проявление основные законы диа¬
лектики. Воспроизводство, количественный рост, качественное измене¬
ние,—все эти моменты развития выступают на фоне непрерывного
взаимодействия производительных сил и производственных отношений.
В процессе его и осуществляется «отождествление» их в их «разли¬
чении», «различение» в «отождествлении»,—то, что Маркс назвал диа-
3) «Предисловие к критике политической экономии».

272
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
лекти'кой этих понятий, «диалектикой, границы которой подлежат
определению и которая не уничтожает реальных различий» *). Здесь
самим ходом общественного развития создается неизбежное раздвоение
между растущими производительными силами и их более неподвижной
формой, производственными отношениями, и столь неизбежное же «вза¬
имное проникновение», взаимное опосредствование этих только по видик
мости противоположных сторон: каждая из них, утверждаясь
и развиваясь, создает другую, создает себя, как дру¬
гую. Тем же ходом общественного развития непрерывно ставится и
непрерывно же обостряется их противоречие, и поскольку «форма дви-
жения» не оказывается «достаточно широкой», не дает разрешения
обостряющемуся противоречию, постольку разрешение это происходит
насильственно. Оно происходит в форме кризиса, в форме резкого
качественного скачка, в форме революции—с точки зрения данной
общественной формы.
Это экономическое противоречие находит себе проявление в социаль¬
ном, в классовом антагонизме, его разрешение—в борьбе и по¬
беде революционного класса, Составляя необходимый момент самой об¬
щественной экономики, разрушая и творя эту экономику, обществен¬
ные классы в то же время создаю^ особую сферу для своих действий
и для своей борьбы — политическую надстройку — госу¬
дарство.
*) «Введение к критике политической экономии».

ГЛАВА ШЕСТАЯ.
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ НЕПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА.
1. Домарксистские и внемарксистские теории классов.
Условия производства и распределения в образовании
классов.
«До сих пор,—писали Маркс и (Энгельс в «Немецкой идеологии»,—
мы рассматривали только одну сторону человеческой деятельности,
обработку природы людьми. Другая сторона—обработка
людей людьми» х).
Ленин видит те важнейшие достижения марксистской социологии,—
наряду с выработкою ею понятия общественно-экономической форма¬
ции—в сведении ею «индивидуального к социальному», «бесконечно разг-
нообразных и, казалось бы, не поддающихся никакой систематизации»
действии личности «к действиям групп личностей», «к действиям
классов, борьба которых определяла развитие обще¬
ства». Это обстоятельство и делает возведенную Марксом на сте¬
пень науки социологию, прежде всего, «теорией классовой борь¬
бы» 2). Чтобы правильно судить о том или ином типе производства,
говорит Маркс по поводу феодализма, «мы должны рассматривать его
как способ производства, основанный на антагониз¬
ме... И нужно показать, как создавалось богатство в этой, основан¬
ной на антагонизме, среде, как параллельно развитию классового анта¬
гонизма развивались производительные силы, как один из этих
классов, олицетворявших собою дурную сторону обществен¬
ного строя, постепенно рос, до тех пор пока не созрели, наконец,
материальные условия его освобождения»... «Именно дурная сторона,
обусловливая собою борьбу, создает историческое движение» 3).
*) Маркс и Энгельс о Л. Фейербахе. «Арх. Маркса и Энгельса»,
т- I, стр. 224.
2) Н. Ленин. Экономическое содержание народничества.
3) К. Маркс. Нищета философии, стр. 101.
Курс теории исторического материализма	18

274
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
Учение о классах и классовой борьбе является поэтому важнейшей
составной частью материалистического понимания истории: к нему,
в конечном счете, сводится и воззрение на общество, как на опреде¬
ленную общественную формацию. Ибо общественные) отношения в клас¬
совом обществе, это—отношения, основанные на антагонизме классов.
Марксизм, однако, не ограничивается признанием этого последнего.
Буржуазные «критики» марксизма неоднократно ставили Марксу в упрек,
что не им открыто существование общественных классов и их борьбы,
что он имел в этом отношении многочисленных предшественников. Кри¬
тики забыли только об одном: сам Маркс никогда не отрицал того,
что понятие общественных классов и классовой борьбы и до него
было использовано целым рядом экономистов, историков и философов.
Открытие Маркса в области теории классов заключается в другом:
в том, что, выдвигая роль способа производства в образо¬
вании .классов, он всячески подчеркивал момент обострения клас¬
совых противоречий, их непримиримость; что свое признание клас¬
сов он, по выражению Ленина, распространял, доводил до призна¬
ния диктатуры пролетариата. «Учение о классовой борь¬
бе,—говорит Ленин,—не Марксом, а буржуазией до Маркса создано
и для буржуазии, вообще говоря, приемлемо. Кто признает только
борьбу классов, тот еще не марксист, тот может оказаться еще не
выходящим из рамок буржуазного мышления и бур¬
жуазной политики. Ограничивать марксизм учением о борьбе клас¬
сов—значит урезывать марксизм, искажать его, сводить его к тому,
что приемлемо для буржуазии. Марксист лишь тот, кто распростра¬
няет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата.
В этом—самое глубокое отличие марксиста от дюжинного мелкого (да и
крупного) буржуа. На этом оселке надо испытывать действитель¬
ное понимание и признание марксизма»1).'
Самое существование в обществе различных общественных групп,
отличающихся друг от друга и объединяющих сходных по своему поло¬
жению людей, было подмечено еще Платоном и Аристотелем: послед¬
ний отмечает даже, что господство того или иного класса вызывает
различие в форме правления. В дальнейшем на классовое деление
общества, на деление его на имущих и неимущих, указывают ран¬
ние утописты (Томас Мор), итальянские историки эпохи Возрожде¬
ния (Маккиавели) и французские «просветители»—Вольтер, Гельвеций,
Дидро, Кондильяк. На классовом делении общества останавливаются
экономисты XYIII и начала XIX в. (Кенэ, А. Смит, Сисмопди, Тюрго,
*) Н. Ленин. Государство и революция.

ДОМАРКСИСТСКИЕ П BHF,МАРКСИСТСКИМ ТЕОРИИ КЛАССОВ
Родбертус), ряд видных историков начала XIX в. (Ог. Тьерри, Гизо,
Миньс, Нибур), равно, наконец, как и представители позднейшего уто¬
пического социализма (Мелье, Мабли, Лснгэ, Годвин, Т>. Томпсон,
Годскнн, Грей, Сеп-Снмон, Коноиде ран и др.) и т. д.
Основатель буржуазной социологии Огюст Конт кладет в основу классового
деления общества, и вообще социальной иерархии, «биологический принцип»
разделения труда: он делит его на труд болео отвлеченный—высший—и па
низший труд. Класс философов и ученых у него поэтому выше класса худож¬
ников; в «промышленности» на первом месте банкиры, за нами идут коммер¬
санты, промышленники, земледельцы- «Каждый класс не может не признавать
более высокого достоинства предыдущих классов... Социальная иерархия долж¬
на представлять... естественное продолжение лестницы развития животных».
Другие социологи «органической школы» повторяют пошлую басню, приписы¬
ваемую римлянину Менению Агриппе, об якобы имеющем место «естественном»
разделении функций между классами общества, наподобие разделения функций
между частями одного организма. Немецкий социолог Аммон видит причину
классообразования в биологическом «естественном отборе» высокоодаренных
индивидов: классовое деление общества содействует де отбору «дарований» и
ведет вовсе не к обострению противоречий, но к социальной гармонии. Г. Спен¬
сер ищет причины деления общества на классы как в «естественной» дфе-
ренциации, так и в борьбе рас, в исторически имевшем место запоев;:шш
одного племени другим; последнюю точку зрения, выводящую классы из по¬
корения одной расы другой, особенно выдвигает и Л. Гумплович. Наконец,
такие социал-идеалнсты, как Уорд, присоединяют к «борьбе рас» еще пси¬
хологический и иные «факторы», способствующие, по их мнению, различию
духовных переживаний отдельных классов.
Но* уже у экономистов и социалистов XVII, а особенно ХУШ в. появляется
мысль о том, что причины классового деления общества, как и вообще основы
общественного строя, нужно искать не в естественных, но в экономических
условиях. Вначале характерные признаки классов ищут «на поверхности» эко¬
номических явлений—различают классы по потреблению, а стало быть,
и по распределению между ними всех вообще продуктов труда. Правда,
в английской литературе мы рано встречаем намеки на различие произ¬
водительного и непроизводительного труда, как на наиболее существенны!!
признак различных общественных групп: напр, у Гоббса, видевшего в обще¬
ственной жизни борьбу за существование. Но большиситво экономистов н
социалистов склонно считать причиной классового образования лишь имуще¬
ственное неравенство. Буржуазные мыслители видят в таком неравенстве
«естественный» порядок вещей. Так, французский экономист-физиократ Кенэ
считает, что весь общественный доход,—создаваемый, по мнению «физио¬
кратов», только земледелием, которое, как им казалось в их эпоху, одно только
приносит прибавочную стоимость,—но этим вполне «естественным» причинам
распределяется неравиоморио между тремя основными классами обще¬
ства. Распределение это происходит между землевладельцами, производителямп-
земледельцами и наемными рабочими, которых Кепэ объединяет с «бесплод¬
ным» классом всех остальных граждан. Глава английской классической эконо¬
мии Адам Смит, в соответствии с духом новой промышленной эпохи, провозгла¬
18*

276
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
шает труд в его буржуазной общественной форме, т. е. в виде капиталистиче¬
ского разделения труда, единственным источником материального богатства.
Он считает производительным трудом всякий труд, создающий для
капиталистического общества прибавочную стоимость,—труд, производящий
капитал. Ежегодпый общественный продукт, создаваемый этим трудом, разде¬
ляется между тремя классами: получающими только часть его, в виде заработ¬
ной платы рабочими, получающими ренту за пользование землей землевладель¬
цами и получающими прибыль собственниками орудий производства, капитали¬
стами. Другой знаменитый экономист, Д. Рикардо, также рассматривающий
буржуазную форму труда, как вечную, естественную форму об¬
щественного труда, стоит на той же точке зрения на производитель¬
ный и непроизводительный труд; но оп уже подробно выяспяет, что произво¬
дительный класс производит чужое богатство. Этим самым напрашивается
вывод, что основу всего распределения нужно искать в организации произ¬
водства, в распределении средств производства. Однако большинство буржу¬
азных экономистов затушевывает классовый антагонизм между
капиталистами и рабочими, считая и тек и других одним промышленным классом.
Согласно распределению видов дохода продолжает делить общество на
классы мелкобуржуазный швейцарский экономист Сисмонди, критически на¬
строенный по отношению к растущему капиталистическому обществу. Он также
занимает двойственную позицию, не производит еще различия между класса¬
ми капиталистов и наемных рабочих, считает возможной их солидарность,
ищет выход в установлении законодательством социальной гармонии. Он не
знает, как разрешить противоречия в капиталистических отношениях рас¬
пределения, потому что не видит стоящих за последними производственных
отношений. Наконец, из того же имущественного неравенства исходит в своем
рассмотрении классов целый ряд социалистов-утопистов: Т. Мор и Гарринг¬
тон, бывший учителем материалиста Толанда, и одним из предшественников
материалистического понимания истории—в Англии, Жан Мелье и Мабли,
уже подчеркивавшие момент антагонизма классов—во Франции, наконец, та¬
кие, более поздние представители утопического и мелкобуржуазного социа¬
лизма конца XYIII и начала XIX в., как англичане Годвип, Холл, Томп¬
сон, Равенстон, Годскин, Грей, Брей и французы Прудон, Рейно, Пьер
Леру и др. Их общая отличительная особенность в том, что они считают
буржуазные формы производства абсолютными, неизменными и
лишь буржуазные формы распределен и я—п ереходящими, подлежа¬
щими изменению или исправлению. Годвип, а за ним Холл и Томпсон отме¬
чают расчленение капиталистического общества на два основных противопо¬
ложных по интересам класса—капиталистов и наемпых рабочих. Равенстон,
а еще более Годскин всячески подчеркивают роль живого труда, как един¬
ственного источника богатства, в противовес капиталу, средствам производства,
видя иллюзию и обман господствующих классов в превознесении ими вещей,
капитала. Грей, Брей, а также отец современного анархизма, Прудон, жестокую
критику воззрений которых мы находим у Маркса,—придумывают различные
панацеи для устранения существующей социальной несправедливости, пе за¬
трагивая, однако, самого капиталистического способа производства. Рейно и
Леру поднимает вопрос о крестьянстве, как об особом общественном классе.
Отметим, в заключение, что целый ряд буржуазных п мелкобуржуазных
общественных мыслителей и сейчас еще исходят в объяснении образования

ДОМАРКСИСТСКИЕ И BHEMAPKCIICTCKIIE ТЕОРИИ КЛАССОВ
277
классов из той или иной формы распределения продуктов, но понимая зависи¬
мости этого последнего от организации производства (в России, например,
Туган-Барановский, эсер В. Чернов и т. д.).
Однако постепенно пачнпает выдвигаться точка зрония, исходящая в
объяснении классового делеппл общества из различного участия и поло¬
жения классов в производств о—из обладания или пеобладания сред¬
ствами производства. Англичанин В. Петти (XVII в.), первый перенесший
в политическую экопомпю метод «чисел, мер и весов», выясняет, что сово¬
купный обществеииый труд принимает форму разделения труда, что
разделение труда есть момент развития производительных сил.
Он отличает производительные классы от непроизводительных, видя в земле¬
дельцах, моряках, солдатах, мастеровых и купцах «истинные устои» всякого
общества: остальные профессии (попы, юристы, чиновники, а также большин¬
ство купцов-спекулянтов) не производят ничего для общества. Экономист Джемс
Стюарт водит в различных общественных формах—античной, феодальной, бур¬
жуазной—лишь различные формы организации труда; он иссле¬
дует процесс отделения средств производства, в качестве собствен¬
ности определенных классов, от рабочей силы. Роль индивидуального труда,
как истинного созидателя собственности, в противовес праздному феодальному
землепользователю, стремятся подчеркнуть и другие буржуазные мыслители,
например. Дедлей, Норс, а также и Локк. Согласно Локку «присвоение коли¬
чества средств производства, превышающего то, которое каждый может исполь¬
зовать своим собственным трудом, есть политическое измышление»1).
Ту же тенденцию замечаем мы и у представителей французской буржуазии,
которая, в борьбе с феодальной аристократией начинает все более подчеркивать
свою роль производственного класса, затушевывая, одпако, противоречие своих
интересов с рабочими. Правда, на первых порах, в учениях французских эко-
номистов-физиократов, буржуазные воззрения сохраняют еще феодальную внеш¬
ность. Например, объявляется, как у Кенэ; производительным не всякий труд
п даже не промышленный труд, по лишь труд земледельческих рабо¬
чих. Но отдельными физиократами подчеркивается уже и роль способа про¬
изводства и выдвигаются два основных класса. Так, физиократ Тюрго
(конец ХУШ в.) деллт общество на два класса, согласно их положению
в производстве на производительный класс земледельцев п па производитель¬
ный класс промышленников. Эти оба основных класса, в свою очередь, де¬
лятся—каждый внутри себя—уже по признаку распределения: на собственни¬
ков и наемных рабочих; распределение, таким образом, подчиняется производ¬
ственному положению. При этом, согласно системе физиократов, собственники
земли, с одной стороны, присваивают труд своих рабочих, а с другой
стороны, «содержат» на свой счет класс промышленников. Отчетливее выражены
эти воззрения у Неккера, который уже выводит все богатство нетрудящихся
классов из прибавочного труда. Развитие производительных сил ведет
х) К. Маркс. Теории прибавочной стоимости, т. I, стр. 23. Некоторые
более поздние английские экономисты, указываемые Марксом, например Дж.
Рамзай п Р. Джонс, подметили уже исторический, преходящий характер
самого капиталистического производства.

278
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
к тому, что рабочий нуждается в меньшем променн для воспроизводства своей
собственной рабочей силы, а потому больше времени работает на собственника
средств производства; отсюда «глухая, ужасная война между двумя классами
общества», отделение друг от друга «знания и трудя». У Пеккера мы имеем, та¬
ким образом, ужо к р и т и к у б у р ж у а з и о г о производства. Последняя
в еще более резкой форме, хотя и в феодально-реакционной оболочке, выступает
у известного Ленго, сразившего «дух «заколов» Монтескье своей коротенькой
формулой: «Дух законов есть собственность». Богачи, согласно Ленгэ, захва¬
тили условия производства, «взллн в плен природу», и поэтому
благодеяния ее приходится оплачивать неустанным трудом. Современные законы
«санкционируют прежнюю узурпацию» и «представляют собой род заговора
против наиболее многочисленной части человечества». «Общество возникло из
насилия, и собственность—из насильственного присвоения». «Как только появи¬
лись господа и рабы,—образовалось общество»... «Сущность общества состоит
в том, что богатый освобождается им от труда». После уничтоже¬
ния рабства работник становится свободным, но «в том-то и состоит его
несчастье», «никому нет дела до него». «Подешцпки родятся, растут и воспи¬
тываются для услуг излишеству»: «у них есть господин, и самый ужасный,
самый деспотичный из всех господ—нужда»... Такое же резкое подчерки¬
вание момента классовой экоплоатации мы находим и у знаменитого деятеля
французской революции, «друга народа», Марата. Наконец, интерес предста¬
вляют воззрения и другого участника революции и предшественника материа¬
листического понимания истории, Барнава. Последний, хотя и не создал своей
теории классов, но отметил влияние собственности на развитие политической
власти и скопление в городах массы производителей под влиянием развития
«искусств». «Точно так же как собственность на землю создала аристократию,
так промышленная собственность вызывает политическую власть парода», что,
но словам Барнава, и «привело Францию к демократической революции.
Отчетливо выделяется ((производственная» точка зрения на образование
классов у знаменитого утописта Сен-Симона, хотя он остался в значи¬
тельной мере выразителем буржуазных воззрений. В истории оп обнаруживает
необходимые законы, основу которых нужно искать в нуждах промышленного
развития: ((производство—цель всякой общественной организации», «полезное—
это производительное», ((политика есть знание производства». Классы в их
политическом влиянии определяются той ролью, которую они играют в про¬
изводстве: так, дворяне потому обладали политической властью в средние
века, что они руководили земледельческими работами. Новый общественный
класс—промышленники—начинают борьбу за «повую промышленную систему»:
борьбой класса промышленников против феодалов объясняется ход п исход
французской революции. При этом у Сен-Симона буржуа-предприниматели,
как естественные «руководители» рабочих, сливаются с этими последними в один
класс «промытлепников». Разрешение же противоречий, возникающих между
капиталом и трудом, Сеп-Симоп склонен утопически искать в возвращении
к средневековым, цеховым порядкам. Зато его ученик, Анфантэн, а также после¬
дователь другого великого утописта Фурье, Консидеран, проводят уже резкое
различие между б/ржуазией и пролетариатом. Интересен
также, в качестве одного из предшественников марксистской теории классов,
христианский социалист Бюрэ. Последний указывает на постепенное вытесне¬
ние мелкой промышленности крупной, на отделение в этом историческом про-

ДОМАРКСИСТСКИЕ И ВНКМАРКСИСТСКИЕ ТЕОРИИ КЛАССОВ
279
дессе средств производства от непосредственных производителей, «на все
обостряющийся антагонизм п войну между трудом и капиталом». Брюме про¬
водит аналогии с прежними формами классового общества: выход он ищет,
однако, не в обострешш классового антагонизма, но в смягчении его
религией и «христианским» образом жизни.
Исторические взгляды Сен-Симопа усваиваются некоторыми французскими
историками эпохи реставрации. У них, однако, уже менее ясна связь между
имущественными отношениями л производственным положением, и нередко пер¬
вые объясняются борьбою «рас» и «завоеванием». Огюстен Тьерри, стоящий
на точке зрения «третьего», буржуазного, сословия, рассматривает историю как
историю классовой борьбы между старым, «праздным», и новым, «трудящимся»
классами,—борьбы, ведущейся из-за «положительных», имущественных инте¬
ресов. Согласно другому историку, Минье, «общественное движение определяет¬
ся господствующими интересами», сменяющиеся общественные формы—потреб¬
ностями. «Перемены нарушают интересы; интересы создают партии; партии
вступают в борьбу». Борьба классов ведет к тому, что «сила, достигшая гос¬
подства, всегда овладеет учреждениями»; «только силой можно добиться призна¬
ния своих прав». Из «гражданского быта» людей исходит в своем объяснепии
политического строя и классового деления общества известный политик и исто¬
рик Гизо: «чтобы понять политическое учреждение, падо изучить различные
слои, существующие в обществе, их взаимные отношения. Чтобы понять эти раз¬
личные общественные слои, надо знать природу поземельных отношений». Борьба
«между равенством и привилегией», между средним классом и старой аристо¬
кратией—ключ к новой истории. На «идеях», провозглашаемых в обществе,
отражаются те или иные классовые интересы. Живущий в эпоху июльской
монархии, известный предтеча будущего социал-оппортунизма Луи Блан про¬
тивополагает друг другу интересы буржуазии и «народа», т. е. пролетариев;
однако он склонен исходить не из способа производства, но лишь из пераь
венства в распределении. Представление о трудовой деятельности связывается
у него также и с буржуазией. Для марксистской теории представляют не-
меньпгай интерес воззрения немецкого мыслителя Лоренца Штейна, автора появив¬
шейся еще в 1842 году книги о французском социализме. Он кладет владение
и невладение средствами производства в основу классового делеиия общества;
собственники одной лишь рабочей силы зависят от собственников «материала
труда». Впоследствии Л. Штейн становится, однако, более умеренным в
своих социально-политических воззрениях: он исходит уже в своем классовом
делении из общего имущественного неравенства и выступает уже от имени
«среднего» класса.
Таким образом, как отмечает в одном из своих писем Маркс,
«буржуазные историки еще задолго до него изобразили историческое
развитие борьбы классов, а буржуазные экономисты дали экономиче¬
скую анатомию этих классов». Маркс лишь более отчетливо связал
расслоение общества на классы с их положением в производ¬
стве и с их отношением к средствам производств.а. Но
тем самым Маркр показал, «что существование классов связано лишь
с определенными историческими формами производства»,
что современная классовая борьба пролетариата ведет к диктатуре

280
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
пролетариата, а эта последняя приведет в будущем к бес¬
классовому обществу *).
В общественном производственном процессе, согласно Марксу, на
почве сотрудничества и разделения труда, создаются различные по
своей роли и положению в производстве общественные
группы, классы. Общественные классы создаются*только тогда, когда
определенная ступень развития общественного разделения труда вызы¬
вает необходимость в обособлении различных производственных функ¬
ций. Они постепенно закрепляются, путем повторяющегося неравно¬
мерного распределения средств производства, за различными обществен¬
ными группами. Точно так же, .как и самые формы общественного раз¬
деления труда, классы поэтому являются историческп-преходящей,
исторической категорией. Им предшествует доклассовое об¬
щество, а на определенной исторической ступени, когда существова¬
ние классов не только перестает'быть необходимостью, но и становится
тормозом для дальнейшего развития производительных сил, классо¬
вое общество должно смениться бесклассовым. «Пока
производительность труда не достигла определенного уровня,—
указывает Маркс,—в распоряжении рабочего нет* того избыточного вре¬
мени, без которого невозможен прибавочный труд, невозможны, сле¬
довательно, и капиталисты, но невозможны в то же время и рабо¬
владельцы, феодальные бароны, одним словом, какой бы то ни было
класс крупных собственников»2). Родовое устройство общества, гово¬
рит Энгельс, «было разрушено разделением; труда и его послед¬
ствием—разделением общества на классы»... «С рабством... произо¬
шло первое крупное разделение общества на эксплоатирующий и экс-
плоатируемый класс... Рабство представляет собой первую, харак¬
терную для античного мира, форму экоплоатации; за ним следует кре¬
постное право в средине века, наемный труд в новейшее
время. Таковы три великие формы порабощения, характерные для трех
великих эпох цивилизации». «В настоящее время мы быстрыми шагами
приближаемся к такой ступени развития производства, когда существо¬
вание классов не только перестает быть необходимостью, но п стано¬
вится положительным препятствием для производства. О н и н с ч е з н у т,
исчезнут с той же неизбежностью, с какою ранее воз¬
никли»3).
"Что же, таким образом, понимает марксистская теория под обще-
*) Письмо Маркса к Вейдемейеру от 5 марта 1852 г.
2)	«Капитал», т. I, стр. 472.	•
8) Ф. Энгельс. Происхождение семьи, собственности и государства,
пер. под редакцией Д. Рязанова, стр. 112, 115, 117.

ДОМАРКСИСТСКИЕ И ВНЕМАРКСИСТСКИЕ ТЕОРИИ КЛАССОВ
281
ственными классами? Каждый общественный класс прежде всего объ¬
единяет лиц, занимающих одинаковое положепио в производственном
процессе, выполняющих однородные трудовые, производ¬
ственные функции,—связанных между собой технической взаимо¬
зависимостью или связывающихся между собою в процессе обмена. Под
однородностью выполняемых функций здесь следует попимать пе оди¬
наковую профессию. Профессия, специальность—более узкое, не
экономическое понятие, с которым мы связываем употребление про¬
изводителями определенных одинаковых орудий труда при производстве
ими одинаковых же продуктов. «Разделение труда,—говорит Маркс,—
наряду с экономической областью охватывает все другие сферы
общества и везде закладывает основу... узкого профессиона¬
лизма и специализации»1). С профессией мы связываем не объ¬
единение людей в социально-экономическую группу,—в общественный
класс, но объединение их цеховое и т. п. В экономической же области,
говоря об однородности общественных функций, :мы имеем в виду оди¬
наковые организационные взаимоотношения объединен¬
ных в класс лиц с другой, участвующей в том же производственном
процессе, общественной группой. Технически связанные между собой в
производственном процессе, рабочие могут различаться по своим спе¬
циальностям, по профессиям. Но положение и функции их однородны
по отношению к другому класс у—к организующим производ¬
ство капиталистам, которые, в свою очередь, связываются между собой
уже ,в меновом процессе. Таким образом не самая связь объединенных
производителей между собой в производственном процессе—связь в дру¬
гой форме существует, например, и между капиталистом и рабочим в одном
и том же производстве,—но основанное на противоречии органи¬
зационное положение, положение «руководителей» или «исполни¬
телей», взаимоотношения с другим классом—вот что характеризует
класс, как производственную группу2). Энгельс указывает, что поли¬
тическая сила того или иного класса «основывается первоначально
на экономической общественной функции», что в «основе по¬
литического господства всюду лежало отправление общественной
службы» 3). Точно так же и Маркс, характеризуя «тот авторитет, ко¬
торым пользуется капиталист», «ту общественную функцию,
О «Капитал», т. I, стр. 344.
*) Ср. в «Немецкой идеологии»: «Отдельные шшидиды образуют класс лишь
постольку, поскольку им приходится вести общую борьбу против некоторого
другого класса, в остальном они сами противостоят друг другу враждебно, как
конкуренты» («Архив Маркса и Энгельса», т. I, стр. 243).
*)Ф- Энгельс. Анти-Дюринг.

282
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
которой он облечен, как руководитель и властелин производства», го¬
ворит, что они «существенно отличны от авторитета, вырастающего
на базисе рабского, крепостнического и тому подобного производства»1).
Общественная функция капиталиста, таким образом, понимается Мар¬
ксом и Эпгельсом как «авторитет», как руководство, как «команда ка¬
питалиста», одним словом—как отношение к другим, к Другому
классу. Рассматриваемое уже с этой одной стороны понятие «класса»
всегда связано с понятием «другого класса»: уяснить характер об¬
щественных функций, общественную роль какого-либо одного класса
можно только из представления об общественных классах данного об¬
щества в о о б щ е—из представления об общественной органи¬
зации производства.
Но в общественной организации труда роль и положение классов
в производстве лишь с одной стороны характеризует основу клас¬
сового деления общества; с другой стороны, это классовое деление
предопределяется и закрепляется отношениями распределения. От¬
ношения распределения составляют, по указанию1 Маркса, «оборотную»,
«иную сторону» производственных отношений. Это выражение нужно
понимать в том смысле, что отношения распределения не предста¬
вляют чего-либо иного, отдельного от организацион¬
но-трудовых отпошений, но что распределение людей есть одно¬
временно распределение вещей, средств производства,—и наоборот.
«Распределение членов общества по различным родам производства—
согласно Марксу—представляет собой дальнейшее определе¬
ние того же отношения—распределения средств производства» -)-
«Вместе с разделением труда,—читаем мы еще в «Немецкой идеоло¬
гии»,—дано и распределение, притом как количественно, таки
качественно неравное, распределение труда и его продуктов, т. е.
собственность. Впрочем, разделение труда и частная собствен¬
ность представляют собой тождественные выражения: в од¬
ном случае говорится по отношению к деятельности то же самое, что
в другом случае говорится по отношению к продукту деятельности) 3).
Каково же соотношение между этими двумя сторонами одного и того
же производственного процесса? «Определенный способ участия
в производстве,—отвечает Маркс,—определяет особую форму распре¬
деления,—ф о р м у, в которой каждый принимает участие в рас¬
пределении». Но «по отношению к отдельному индивиду
х) «Капитал», т. III.
2) «Введение к критике политической экономии».
3) К. Маркс и Ф. Энгельс о Фейербахе. «Архив Маркса п Энгельса»,
т. I, стр. 222.

ДОМАРКСИСТСКИЕ И ВНЕМАРКСИСТСКИЕ ТЕОРИИ КЛАССОВ
283
распределение естественно выступает как общественный закон,
определяющий его положение в области производства». И, ха¬
рактеризуя роль распределения средств производства, как важнейшей
из предпосылок организации производства, Маркс указывает, что
эта предпосылка образует «момент» самого производства. «Если для
одного периода опн как бы служат природным предпосылками
производства, то для другого они представляли исторический резуль¬
тат. Внутри самого производства они (постоянно меняются. Например,
применение машин изменяет распределение как орудий производства,
так и продуктов» и т. д. *).
Организационное положение, общественная функция—речь идет пе о
технической, а об экономической функции, т. е. функции в отношепии
к другому классу—и отношение к средствам производства, участие в
их распределении,—это, таким образом, не две различные вещи, но два
выражения одного и того же, две стороны, «взаимно проникаю¬
щие», взаимно обусловливающие одна другую. В пределах данной эко¬
номики, данной общественно-экономической формации, Маркс вовсе пе
ставит вопроса о том, какою из этих двух сторон первоначально обу¬
словливается образование классов: ведь тут возможны наряду с эконо¬
мическими и «внеэкономические» предпосылки. Так, Энгельс указывает,
как в первобытных общинах выполнение некоторых общественных функ¬
ций создало господствующее положение для наделенных ими лиц, как
«наконец, отдельные господствующие личности сплотились в господ¬
ствующий класс». В другом месте Маркс отмечает роль завоеваний
и т. д. в начальном распределении имуществ, обусловливающем в даль¬
нейшем характер организации производства. По мере же того как
устанавливается определенная форма производственных отношений, на¬
чинается непрерывное историческое взаимодействие этих обеих
сторон на основе распределения средств производства. В этом взаимо¬
действии по отношению к общественным функциям отдельных деятелей
распределение средств производства играет предопределяющую
роль.
Исходя из некоторых положений Маркса и Энгельса, говорящих о перво¬
начальной общественной роли господствующих классов, А. Богданов выдвинул
свою теорию классового расслоепия общества, в основу которой он полисил
различное организационное положение классов и историческую роль их в каче¬
стве «организаторов» производства или «исполнителей». Эта теория связана
О «Введение к критике полит, экономии». Ср. у Ленина: «Основной
признак различия между классами—их место в общественном производстве,
а следовательно, их отношение к средствам производства» (Собр. соч., т. IV,
стр. 175).

284	ОБЩЕСТВЕННЫЕ	КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
с общим воззрением Богданова на процесс общественного развития, как на
организационный процесс: организаторские функции господствующего класса
являются, по Богданову, тем отправным пунктом, которым объяспяется и нера¬
венство классов в распределении. Ошибка Богданова характерна для всего
его идеалистического уклона, заключается не в том, что он подчеркивает
определенные общественные функции, в известных пределах действительно
выполняемые господствующим классом. Ошибка его в том, что, будучи чужд
диалектике, он отрывает одну сторону от другой стороцы, от распределения
средств производства, и этим путем затушевывает антагонизм клас¬
сов. Получается, что знания, способности, интеллект господствующих классов
обеспечивают за ними классовые привилегии. Между тем у Маркса мы читаем
вполне определенно: «Формы распределения... являются базисом особых
общественных функций, выпадающих в пределах самого производ¬
ственного отношения на долю определенных его деятелей, в про¬
тивоположность непосредственным производителям»1). «Капиталист пе
потому является капиталистом, что он управляет промышленным предприятием,
наоборот, он становится руководителем промышленности, потому
что он капиталист. Высшая власть в промышленности становится атри¬
бутом капитала, подобно тому, как в феодальную эпоху высшая власть
в военном деле и в суде была атрибутом земельной собственности» 2). «Управле¬
ние капиталиста есть не только особая функция, возникающая из самой
природы общественного процесса труда и входящая в состав этого последнего;
она есть в то же время функция экоплоатации этого обще¬
ственного процесса труда и, как таковая, обусловлена неустранимым анта¬
гонизмом между эксплоататором и объектом его экоплоатации»3). Маркс,
таким образом, не только тесно связывает общественную роль господствующего
класса с распределением средств производства, но также и подчеркивает особое
значение этого последнего для предопределения общественных функций отдель¬
ных деятелей того или иного класса.
Распределение продуктов труда, «общественного совокупного до¬
хода», как уже указано, можно подразделить: на распределение средств
дальнейшего производства и распределение средств непосредственного
потребления. Несомненно, что все производимые продукты потребляют¬
ся, по одни служат орудиями труда и сырым материалом для произ¬
водства новых продуктов, другие—для непроизводительного
потребления. Из средств непосредственного потребления: пищи, одежды
и т. п., производительным является только тот минимум средств, который
обеспечивает, по средним, нормальным для данного времени условиям
и потребностям, самое существование человеческой рабочей силы, ее
сохранение и воспроизводство; все же излишки, превышающие этот ми¬
нимум, не являются «средствами производства» человеческой производи¬
тельной силы, а потому потребляются непроизводительно. Основным в
*) «Капитал», т. III, стр. 409.
2) «Капитал», т. I, стр. 297.
8) Там же, стр. 296.

ДОМАРКСИСТСКИЕ И ВИЕМАРКСИСТСКИЕ ТЕОРИИ КЛАССОВ
285
распределении является то или иное распределение средств даль¬
нейшего производства между участвующими в производствен¬
ном процессе группами. Способ этого распределения составляет не¬
обходимое условие дальнейшего производства,	л р е д о п р е-
л я е т его организацию и общественные функции деятелей данной обще¬
ственной организации труда, и в то же время этот способ распределения
сам каждый раз предопределяется предшествующей обще¬
ственной организацией производственного процесса. Организационное
положение производителей в предшествующем процессе производства,
их организационно-трудовые отношения обусловливают и в дальней¬
шем такое же распределение между ними средств производства, как
и ранее, и, следовательно, воспроизводство той же организации труда,
вновь тех же самых организационно-трудовых отношений. Постоян¬
ное воспроизводство определенной формы производственных от¬
ношений, с своей стороны, закрепляет за различными общественными
классами различное участие их и в производстве, и в рас¬
пределении средств производства, приводит к неравномерному со¬
средоточению зтих производимых средств дальнейшего производства в
руках «руководителей» и «исполнителей».
Но распределение в обществе предметов непроизводительного по¬
требления неразрывно связано с распределением средств производства,
сопровождает последнее как его неизбежное дополнение. Сосредоточе¬
ние в руках одного общественного класса средств производства вы¬
зывает и усиливает приток к нему «излишков» общественного дохода:
создается—и в смысле производительного и в смысле непроизводи¬
тельного потребления—имущественное неравенство между
общественными классами. Имущественное неравенство, неравномерность
в распределении всех продуктов является, таким образом, уже резуль¬
татом ранее имеющегося организационно-трудового неравенства, обусло¬
вливается способом производства. Но эта неравномерность в распре¬
делении, неравенство в потреблении, еще сильнее подчеркивает клас¬
совую противоположность и оформляет таким путем самое понятие обще¬
ственного класса. В этом понятии, как мы убедились, сосредоточива¬
ются признаки: производственного положения и роли, имущественный,
классовой взаимозависимости внутри класса—причем все они должны
рассматриваться, как различные моменты одного осповного признака,
антагонизма доежду классами.
Отсюда вытекает следующая наиболее общая характеристика поня¬
тия общественного класса: это—группа людей, занимающих одина¬
ковое положение и играющих одинаковую роль в процессе
производства, стоящих в одинаковом отношении к средствам

286
общественный классы и политическая надстройка
производства, а следовательно, и ко всему р а с и р е д е л немо¬
му общественному продукту, одинаково противополож¬
ных и но своему производственному положению и в отношении рас¬
пределения, другим общественным группам1). У Ленина мы находим
аналогичное, более подробное определение класса: «Классами называ¬
ются большие группы людей, различающихся но их месту в истори¬
чески определенной системе общественного производства, по их отно¬
шению... к средствам производства, по их роли в общественной орга¬
низации труда и, следовательно, по способам получения и размера
тон доли общественного богатства, которой они располагают. Классы-
это такие группы людей, из которых одна может присвоивать себе
трУД другой, благодаря различию их места в определенном укладе обще¬
ственного хозяйства» 2).
В этом последнем определении указана еще одна особенность клас¬
сового общества—эксплоатация, па которой необходимо остановиться
более подробно.
2. Производительный труд и классовая эксплоатация. Основные
типы общественных классов.
Человек, как известно, потому представляет собой важнейшую про¬
изводительную силу, что без приложения хотя бы минимального чело¬
веческого труда, человеческой физической силы или человеческого со¬
знания к средствам производства мы бы не имели п самого трудового
процесса. Поэтому всякий труд как физический, так и духовный, рас¬
сматриваемый абстрактно, независимо от его отдельпых общественных
форм, но лишь постольку, поскольку он участвует в процессе обществен¬
ного производства и производит определенные результаты, тот или иной
общественный продукт, есть производительный труд. Но такое
общее определение производительного труда неприложимо к отдель¬
ным общественно-историческим формам, в которых проявляется трудо¬
вой, производственный процесс. Согласно Марксу, определение «про¬
изводительного труда» нужно брать «не из материальной формы труда,
не из природы его продукта, не из акта труда, как конкретного труда,
а из определенных общественных форм, нз тех обществен-
Ч Н. И. Бухарин определяет класс, как «совокупность людей, играющих
сходную роль в производстве, стоящих в процессе производства в одинаковых
отношениях к другим людям, причем эти отношения выражаются также
и в вещах (средствах труда)» («Теория исторического материализма», стр. 325).
2) Н. Л е н и н. Великий почин.

ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЙ ТРУД И КЛАССОВАЯ ЭКСПЛОАТАЦИЯ	287
пых отношении производства, в которых этот труд осуществляется» х).
В зависимости от того, какова форма организации труда в данном об¬
ществе, производительным трудом, с точки зрения данного способа про¬
изводства, будет лишь тот труд, который способствует воспро¬
изводству н расширению данного способа производ¬
ства, который создает продукты, потребляемые производительно. Но
для того чтобы было возможно упрочение н вытекающее отсюда расши¬
ренное воспроизводство определенных производственных отношений, не¬
обходимо, чтобы совокупный общественный продукт все время не только
воспроизводился, но и возростал, чтобы в обществе производился при¬
бавочный продукт, использовываемый в качестве новых, дополни¬
тельных средств производства. Поэтому производительным трудом для
данного способа производства будет лишь тот труд, который каждый
раз в одной и той же определенной общественной форме
воссоздает общественный продукт и создает его при¬
бавочный продукт,—притом именно ту часть прибавочного про¬
дукта, которая потребляется не для «непосредственного» потребления,
но для нового производства.
При этом не всякий полезный труд, создающий материальное или
духовное благо, и даже пе всякий необходимый в том или другом отношении
для данного общества труд является «производительным»—с точки грепия
той или ниой специфической формы производства. С точки зрения, например,
капиталистического общества, в котором труд организован в форме наемного
труда рабочих под руководством капиталистов, как указывает Маркс, «про¬
изводителен только труд, производящий капитал. Капиталом же становятся
товар и деньги только в силу того, что их обменивают прямо на заработную
плату, а обменивают их только затем, чтобы они возмещались большим
количеством труда, чем содержится в них самих». «Один и тот же
труд может быть производительным, если я покупаю его как капиталист, как
производитель, ради прибыли, и непроизводительным, если я покупаю его как
потребитель, расходующий свои доход с целью использовать его потребитель¬
ную стоимость...». «Если я покупаю труд кухарки для того, чтобы она варила
ш?е мясо и т. д., но не для того, чтобы извлечь прибыль из этого труда...,
тогда ее труд непроизводителен; ...по повара и лакеи гостиницы являются про¬
изводительными рабочими, поскольку их труд превращается в капитал для
владельца гостиницы». С этой точки зрения капиталистического производства,
«Мнльтоп, написавший «Потерянный рай», был непроизводительным работником.
Напротив, писатель, работающий на своего издателя на фабричный манер,
является производительным работником» 2). Точно так же, с той же точки
зрения, труд учителей будет производителен по отношению к содержателям
*) К. Маркс. Теории прибавочной стоимости, т. I, II. 190G г., стр. 203.
2) Там же, стр. 204, 206, 213 и 327.

288
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
учебных заведений и «непроизводителен», как не создающий новых средств
производства в форме капиталистической прибыли, по отношению к ученикам.
С другой стороны, как будто бы совсем непроизводительный труд актера,
клоуна, певицы—производителен, если доставляет прибыль антрепренеру. В ка¬
питалистическом производстве, таким образом, только труд, организованный на
капиталистических началах найма и продажи рабочей силы, является произ-
изводительпым трудом. Определяя производительный труд, Маркс всегда исходит
из необходимой теоретической абстракции,—из предположения, что в данном
обществе все общественное производство организовано
па определенных производственных началах, что все, по
меньшей мерс, материальное производство в данном обществе подчинено го¬
сподствующему способу производства.
Степень, уровень производительности общественного труда имеет
важное значение при выяснении причин классового деления общества.
«Все до сих пор сменявшиеся исторические противоречия между экс-
плоатирующими и эксплоатируемыми, господствующими и угнетенными
классами находят свое объяснение,—по словам Энгельса,—в относи¬
тельно неразвитой производительности человеческо-
го труда. До тех пор, пока действительно трудящееся население
настолько занято своим необходимым трудом, что у него не остается
времени для попечения об общих делах общества, руководства
о
трудом, государственными делами, искусством, наукой
н т. д., до тех пор "всегда должен был существовать особый класс,
который, будучи свободен от действительного труда, заботился бы об
этом,—причем он никогда не упускал случая навалить на трудящиеся
массы как можно больше бремени труда в свою собственную пользу» *)•
Форма же, в которой проявляется производительность общественного
труда, выясняет для нас действительную общественную роль
каждого из общественных классов. Дело в том, что общественные клас¬
сы, участвуя в производительном процессе, принимают в нем пе о д и н а-
ково производительное участие. Класс «руководителей» про¬
изводственного процесса, по мере того как за ним закрепляются в рас¬
пределении воспроизводимые средства производства, начинает все менее
участвовать своим действительным трудом в производстве, постепенно
перестает быть производительным классом. Весь труд с течением времени
перекладывается на плечи другого общественного класса, выполнителей
трудовых заданий. Средства производства, принадлежащие «руководя¬
щему» классу 2), продолжают потребляться производительно, но в тру¬
*) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 261.
2) Под «руководством трудом» здесь пе следует, разумеется, понимать
руководство всем общественным производством в целом: планомерная органн-

ЙЙОЙЗВОДИТЕЛЬНЫЙ ТРУД Й КЛАССОВАЯ ЭКСПЛОАТАЦИЯ
289
довом процессе принимает участие лишь один в полной мере произ¬
водительный класс: собственники же средств производства обра¬
щаются лишь в «олицетворение», «воплощение у с л о в и й произ¬
водства». Фактическое руководство производством из рук, например, ка¬
питалиста постепенно переходит в руки наемных же директоров, инже¬
неров и т. д. И, по словам Маркса, мы приходим к тому положению,
что в капиталистическом обществе, где «производителен только наемный
труд, создающий больше стоимости, чем затрачивается на него самого...,
к производительным рабочим принадлежат все, кто так или иначе уча¬
ствует в производстве товара, начиная с собственно рабочего и кончая
директором, инженером, в отличие от капиталиста».
Одновременно в получаемой руководящим классом большей доле
общественного дохода непроизводительное потребление им прибавоч¬
ного продукта возрастает за счет производительного потребления. Руко¬
водящий класс начинает все более пользоваться, наряду с трудом про¬
изводительных работников, также непроизводительным трудом для «лич¬
ных услуг». Однако в основном это потребление должно оставаться
производительным, иначе мы не имели бы сохранения и расширенного
воспроизводства господствующих производственных отношений. Про¬
мышленный капиталист, который, по словам Маркса, «в качестве олице¬
творенного капитала производит ради производства, жаждет обогаще¬
ния ради обогащения... Чем сильнее растет его богатство, тем больше
он отступает от этого идеала и даже становится расточительным...
Но у этого наслаждающегося богатства всегда нечиста совесть, у него
всегда остается задняя мысль о бережливости и обогащении... Про¬
мышленный капиталист становится более или менее неспособным к своей
функции, коль скоро он сам делается представителем наслаждающе¬
гося богатства...» х).
Использование руководящим классом производительного труда дру¬
гого общественного класса как в целях дальнейшего производства,
так и в целях связанного с этим последним и расширяющегося «не¬
производительного потребления», представляет собой классовую
эксплоатацию. «Характерным для всех видов непроизводитель-
зация общественного труда отсутствует в классовом обществе (см. главу
восьмую). Одиако руководящее положение, вследствие закрепления
за ними средств производства, рабовладельцев, феодалов, капитали¬
стов и т. д. в пределах отдельных производственных единиц, т. е. их прямое
или косвенное воздействие в этих пределах на труд противоположного класса,
обеспечивает за каждым из классов «руководителей» относительно более сильное
влияние и на все общественное производство.
1)	К. Маркс. Теории прибавочной стоимости, т. I, стр. 201, 204, 297, 298.
Курс теории исторического материализма	19

290	ОБЩЕСТВЕННЫЕ	КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
ного труда,—говорит Маркс,—является то,	что я	тем	более могу
пользоваться им..., чем более я эксплоатирую производительных
рабочих» х).
Понятие «эксплоатация» тесно связано с понятиями производитель¬
ного труда и создаваемого им прибавочного продукта: руководящий
класс непосредственно эксплоатирует только производительных рабо¬
чих, занятых в общественном процессе производства; эксплоатируется,
например, не всякий наемный труд, по лишь производительный с точки
зрения данного способа производства наемный труд. Труд повара в ка¬
питалистическом обществе эксплоатируется лишь в том случае, если из
него извлекает прибыль содержатель ресторана, но не в том случае,
когда этот повар варит обед для того же содержателя ресторана, ока¬
зывая ему «личные услуги». Точно так же непосредственной экоплоа¬
тации не представляет собой покупка «услуг» врача, адвоката, учи¬
теля. «Если,—замечает Маркс,—л покупаю	услугу	учителя	не для
того, чтобы развивать свои способности, а для того, чтобы приобрести
известное умение, которое дает мне возможность зарабатывать деньги...,
то издержки на обучение, подобно издержкам на мое содержание, при¬
надлежат к числу издержек производства моей рабочей силы. Но особая
полезность этой услуги нисколько пе изменяет данного экономического
отношения; деньги тут не превращаются в капитал, я по отношению
к учителю не становлюсь капиталистом» 2).
Та или иная степень производительности	труда того	пли	другого
общественного класса и то или иное отношение его к господствующей
в обществе форме классовой экоплоатации определяют положение его
по отношению к другим классам, определяют вместе с тем и самый ха¬
рактер классового деления общества. Классовый антагонизм находит
себе в классовой экслоатации наиболее отчетливое выражение. Клас¬
совая эксплоатация приводит к тому, что руководящий в производстве
класс оказывается угнетающим, эксплоатирующим классом,
а класс исполнителей, подчиненных—классом угнетаемым, эсплоати-
руемым.
«С самого начала цивилизации,—говорит Маркс,—в основание про¬
изводства ложится антагонизм сословий, состояний, классов, наконец,
антагонизм накопленного труда и живого. Без антагонизма нет
прогресса: таков закон, которому подчинялась цивилизация до на¬
ших дней. До настоящего времени производительные силы
развивались благодаря господству антагонизма к л а с-
*) К. Маркс. Теории прибавочной стоимости, т. I, стр. 330.
8) Там же.

ПГОИЗЙОДЙТЕЛЬНЫЙ ТРУД И КЛАССОВАЯ ЗКСПЛОАТАЦЙЯ	291
сов» 1). Раз исторически возникнув, на определенной ступени развития
производительных сил, классовое неравенство и эксплоатация одного
класса другим должны были служить формой дальнейшего развития
производительных сил общества. Трудовой процесс непрерывно воспро¬
изводит основанные на классовом неравенстве производственные отно¬
шения, непрерывно воспроизводит и самую классовую эксплоатацию
как средство производства новых производительных
сил. Поэтому «существование угнетенного класса соста¬
вляет жизненное условие всякого общества, основан¬
ного на антагонизме классов»2).
На классовом антагонизме было построено древнее рабовладель¬
ческое общество, знавшее класс свободных граждан и класс рабов.
И без рабовладения, представлявшегося исторической необходимостью
на определенной ступени развития производства, не было бы дальней1
шего развития производительных сил, «не было бы,—по выражению
Энгельса,—и современного социализма». «Феодализм,—говорит Маркс,—
также имел своих пролетариев: крепостных, заключавших в себе все
зародыши буржуазии. Феодальное производство, в свою очередь, заклю¬
чало в себе два непримиримых элемента... Чтобы правильно судить
о феодальном производстве, нужно рассматривать его как способ
производства, основанный на антагонизме 3). Но наиболее типическим
обществом, основанном на антагонизме классов и классовой экоплоа¬
тации, представляется современное буржуазное общество; как указывает
Маркс, «прошлый и живой труд являются двумя факторами, на вза¬
имной противоположности которых покоится капиталистическое произ¬
водство. Капиталист и наемный рабочий суть единственные функцио¬
неры и факторы производства, взаимные отношения которых вытекают
из сущности капиталистического производства» 4). В этом обществе
«капитал предполагает существование наемного труда, наемный труд
предполагает существование капитала...; капитал и наемный труд
являются двумя сторонами одного и того же отношения.
Одна из них обусловливает другую, подобно тому, как существование
ростовщика и существование мота взаимно обусловливают друг друга»5).
В классовом расслоении общества сказывается тот же вечный диа¬
лектический закон «раздвоения на противоположности», проявле¬
ния которого мы наблюдаем во всех областях. Маркс рассматривает
г) К. Маркс. Нищета философии, стр. 60.
*) Там же, стр. 135.
5)	Там же, стр. 101.
4)	Его же. Теории прибавочной стоимости, т. I.
ь) Его же. Наемпын труд и капитал.
19*

2 92
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
процесс общественного производства «в чистом виде», отвлекаясь от
всяких исторических влияний, пережитков, вариаций и т. п., и теорети¬
чески предполагав, что в каждом данном обществе все общественное
производство уже полностью подчинено тем формам организации труда
(а стало быть, и формам экоплоатации труда), которые являются для
данного общества характерными и господствующими. Отсюда следует,
что в каждом обществе, основанном на классовом антагонизме и рас¬
сматриваемом нами, отвлекшись от всех его исторических связей с
прошлым и будущим, в «чистом виде»—основных обществен¬
ных классов два: класс эксплоататоров и класс угнетенных, про¬
изводительный труд которого способствует упрочению данной формы
производства и эксплоатируется противоположным классом. Господин
и раб, феодал-сюзерен и крепостной крестьянин-вассал, буржуазия и
пролетариат—таковы два неизменных полюса того или иного истори¬
ческого классового общества. Этот антагонизм основных общественных
классов есть лишь иное выражение внутреннего антагонизма в
самих производственных отношениях, противоречия в са¬
мом способе общественного производства, в котором средства производ¬
ства противостоят рабочей силе. Основные классы общества пред¬
ставляют собою только функции, стороны определенных общественных
отношений. «Капиталист, как таковой,—по словам Маркса,—есть лишь
функция капитала, а рабочий—функция рабочей силы. Таков закон
экономического развития, что функции разделяются им между
различными лицами», между основными общественными классами 1).
Вскрььть основной, движущий развитие данной общественной
формации, классовый антагонизм,—зачастую скрытый за поли¬
тическими и идеологическими оболочками,—такова важнейшая задача
марксистского социологического анализа.
Исторически, конкретно в каждом классовом обществе мы имеем,
однако, не только два основных класса, но несколько большее число
классов и общественных групп. Непосредственно к основным классам
примыкают общественные группы, отличающиеся от них лишь неко-
1)	К. Маркс. Теории прибавочной стоимости, т. I, стр. 333. Ср. У Геге¬
ля: «Господин относится к рабу опосредствованным образом через самостоя¬
тельное бытие (через посредство средств производства. И. Р.), к которому
именно и прикреплен раб; это его цепь, от которой он не мог оторваться в
борьбе и потому оказался зависимым... Господин же есть владыка над
этим бытием... Так как он владыка над этим бытием, а бытие властвует
над другим, то в результате он становится выше этого другого. Точно так же
к вещи господин относится опосредствованным образом через раба» и т. д.
(«Феноменология духа»).

ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЙ ТРУД И КЛАССОВАЯ ЭКСПЛОАТАЦИЯ
293
торымп формальными признаками. Так, к угпетепному классу бур¬
жуазного общества,—к пролетариату, непосредственно примыкают ра¬
ботники, не принимающие участия в производстве капитала, но, на¬
пример, перемещающие его для этого производства: служащие
торговых учреждений и транспорта. Затем, по справедливому заме¬
чанию Ленина, «капитализм не был бы капитализмом, если бы «чистый»
пролетариат не был окружен массой чрезвычайно пестрых пере¬
ходных типов от пролетария к полупролетарию (тому, кто на¬
половину снискивает себе средства к жизни продажей рабочей силы),
от полупролетария к мелкому крестьянству (и мелкому ремесленнику,
кустарю, хозяйчику вообще), от мелкого крестьянина к среднему
и т. д.—если бы внутри самого пролетариата не было
делений на более или менее развитые слои» *)> и т. п. К промыш¬
ленной буржуазии примыкает торговая и финансовая буржуазия, не
всегда участвующая непосредственно в производственном процессе, но
принимающая косвенное участие в эксплоатации производительного
класса. Таким путем типические классовые группировки разбавляются
в исторической действительности общественными группами, не вполне
типическими, не вполне «чистыми» в том или ином отношении. Про¬
исходит образование фракций внутри основных классов,
говорит Маркс, «на основе бесконечной раздробленности интересов
и положений, создаваемой разделением общественного труда»; образо¬
вание «подклассов», по выражению Н. И. Бухарина.
Из числа других, но уже не основных для данной общественной
формации классов, нужно отметить, прежде всего, классы остаточ¬
ные, или, как их называет Ленин, переходные, т. е. перешедшие
из предыдущей формы общества и постепенно исчезающие классы;
таковы в капиталистическом обществе землевладельцы, а также ре¬
месленники, крестьяне,—вообще мелкая буржуазия.
Хотя Маркс в одном месте (конец III т. «Капитала») причисляет крупных
землевладельцев к «большим классам современного общества», но он
не считает их основным классом с точки зрения капиталистического способа
производства. В другом месте («Теории прибавочной стоимости», т. II) Маркс
указывает на необходимость «исключения» из числа основных общественных
классов землевладельцев, отношения собственности которых «не выросли па
почве капиталистического способа производства, а перенесены к нему из фео^-
дальпого хозяйства». В «18-е Брюмера» Маркс спрашивает: «Разве промыш¬
ленность вообще может помириться с земельной собственностью, пока позе¬
мельная собствеппость не решается стать промышленной?». И сам отвечает:
«Крупная поземельная собственность, вопреки своим феодальным замашкам
ОН. Ленин. Детская болезць «левизны» э коммунизме. Собр. соч.,
т. XVII, стр. 163.

294
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
и своей родовой спеси, насквозь обуржуазилась под влиянием но¬
вейшего общественного развития» *). Этот процесс «постепенного обуржуази¬
вать» крупного землевладения Маркс подробно рассматривает и в «Капитале»,
изображая постепенную замепу ренты продуктами и отработочной ренты, ко¬
торую прежде получали от крестьян землевладельцы, денежной позе¬
мельной рентой: последняя же образуется в буржуазном обществе из
части прибавочной стоимости, которую вынужден уплачивать землевладельцу
капиталист. Землевладельцы могут поэтому рассматриваться как фракция бур¬
жуазии—что иногда и делает Маркс,—но очевидно также и противоречие
их интересов интересам буржуазии. Однако это противоречие не является
основным для капиталистической формации: круппая земельная собствен¬
ность, как остаток феодальных отношений, может быть ликвидирована путем
национализации земли, и это не только не затронет капиталистического спо¬
соба производства, но еще расчистит пути для его развития: «Отмена частной
собственности на землю,—говорит Ленин,—есть максимальное, какое только
возможно в буржуазном обществе, устранение всех и всяческих загородок,
мешающих свободному применению капитала к земледелию и свободному пере¬
ходу капитала из одной отрасли производства в другую» 2).
Особенный интерес для изучения классовых антагонизмов и классо¬
вой борьбы в капиталистическом обществе представляют такие пере¬
ходные классы, как мелкая буржуазия и в частности кре¬
стьянство.
Ленип так характеризовал мелкую буржуазию: «Мелкий произво¬
дитель, хозяйничающий при системе товарного хозяй¬
ства,—вот два признака, составляющие понятие «мелкого буржуа», Klein-
biirger'a или, что то же, мещанина. Сюда подходят таким образом и кре¬
стьянин и кустарь... Оба представляют из себя таких представителей,
работающих на рынок, и отличаются лишь степенью развития товарного
хозяйства». «Мелкие производители представляют из себя переходный
класс, смыкающийся с буржуазией, и потому не в состоянии по¬
нять, что неприятный им крупный капитализм не случайность,
а прямой продукт всего современного экономического строя»... «Отличительная
и основная черта мелкого буржуа—воевать против буржуазности
средствами буржуазного же общества; он исправляет бур¬
жуазную действительность» 3). И в другом месте: «Мелкий буржуа находится
в таком экономическом положении, его жизненпые условия таковы, что он
не может не обманываться, он тяготеет невольно то к буржуазии,
то к пролетариату. Самостоятельной линии у него экономически быть
не может. Его прошлое влечет его к буржуазии, его буду¬
*) К. Маркс. 18-е Брюмера, стр. 31, G9.
2)	Н. Ленин. Собр. соч., т. IX, стр. 525. Ср. письмо Маркса Эн¬
гельсу от 30 октября 1869 г.
8) Его же. Экономическое содержание народничества. Собр. соц., т. II»
стр. 18, 24, 6J,

ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЙ ТРУД И КЛАССОВАЯ ЭКСПЛОАТАЦИЯ
295
щее—к пролетариату. Его рассудок тяготеет к последнему, его пред¬
рассудок, по известному выражению Маркса (в «18-о Брюмера»),—к первому1).
В общей массе мелких производителей крестьянство может быть
выделено и как особый класс: так называют его, как будет видно
из дальнейшего, и Маркс и Лепин, хотя одновременно они подчеркивают в пем
момент классового расслоепня и нарушения таким образом его классового
единства. Маркс называет Наполеона Бонапарта представителем «с а м о г о
многочисленного класса французского общества, представителем
мелких кростьяп-собствеппиков... Мелкие крестьяне образуют
огромную массу, члены которой живут в одинаковых условиях, не вступая,
однако, в разнообразные взаимные отношения. Способ производства их изоли¬
рует друг от друга, а не связывает путем взаимных отношений. Большая
часть фрапцузской нации образуется от простого сложения одноименных вели¬
чин, вроде того как мешок картофеля составляется из сложенных в мешок
картофелин». «Противоположность города и деревни»—характерное следствие
развитого общественного разделения труда, она порождает, по выражению Мар¬
кса, «идиотизм деревепской жизни». И тем пе менее, в силу своего экономи¬
ческого положения, при Наполеоне «крестьянский класс был вездесущим про¬
тестом против только что низверженной поземельной аристократии. Корни,
пускаемые во французскую землю мелкой собственностью, лишали феодализм
всяких материальных соков»...2). Лепин следующим образом характеризовал
двойственность в классовом положении русского крестьянства при ка¬
питализме : «В современном обществе, крестьянство, конечно, неявляется
уже единым классом. Но кто смущается этим противоречием, тот забы¬
вает, что это—противоречие не изложения, не доктрины, а противоречие самой
русской жизни. Это—не сочиненное, а живое диалектическое про¬
тиворечие. Поскольку в нашей деревне крепостное общество вытесняется
«современным» буржуазным обществом, постольку крестьянство пере¬
стает быть классом, распадаясь на сельский пролетариат и сель¬
скую буржуазию (крупную, среднюю, мелкую и мельчайшую). Поскольку сохра¬
няются еще крепостные отношения, постольку «крестьянство» продол¬
жает еще быть классом, т. е., повторяем, классом не буржуазного,
а крепостного общества. Это «поскольку-постольку» существует в
действительности в виде крайне сложпого сплетения крепостнических и
буржуазных отношений в современной русской деревне» 9).
«Русское общинное крестьянство,—возражал Ленин народникам,—
не антагонист капитализма, а, напротив, самая глубокая
и самая прочная основа его» 4). «Мелкий земледелец при капита¬
лизме становится—хочегг ли он этого или нет, замечает ли он это или
нет—товаропроизводителем. И в этом изменении вся суть
дела. Одно это изменение, даже когда он еще не эксплоатирует
наемных рабочих, все равно делает его антагопистом проле¬
*) К. Маркс. 18-е Брюмера Луи Бонапарта, стр. 89, 92.
2) Н. Ленин. Собр. соч., т. XIV, ч. 2, стр. 24.
3) Его же. Собр. соч., т. IX, стр. 289, 290.
4) Его же* Развитие капитализму в России, т. III, сто. 120.

296	ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
т а р и а т а, делает его мелким буржуа. Он продает свой про¬
дукт, пролетарий продает свою силу. Мелкие земледельцы, как класс,
не могут не стремиться к повышению цен на земледельческие продукты,
а это равносильно их участию, совместно с крупными земледельцами,
в дележе поземельной ренты, их солидаризации с помещиками про™
остального общества. Мелкий земледелец, по своему классовому
положению, становится неизбежно, по мере развития товарпого произ¬
водства, мелким аграрием»1). Гораздо позже Ленин писал о
положении крестьянства при диктатуре пролетариата: «Крестьяне—осо¬
бый класс. Как труженики, они враги капиталистической эксплоата¬
ция и в то же время они собственники» 2).
Крестьянство является, ранее всего, антагонистом по земельной ари¬
стократии—основным классом крепостного, феодального общества. По¬
скольку, наряду с проникновением в деревню, капитализма, сохра¬
няются еще остатки крепостных отношений, натуральное и простое
товарное производство, крестьянство остается их олицетворением—осо¬
бым классом, хотя и перестает быть основным классом в капита¬
листическом обществе. Но при капитализме уже начинается его рас¬
слоение, отход от него сельской буржуазии и сельского пролетариата,
и постольку крестьянство перестает быть единым классом. Энгельо
различал в крестьянстве «несколько сортов»: кроме арендаторов, еще
крупных крестьян, средних крестьян и задолженных мелких кре¬
стьян» 3). Ленин, изучая развитие капитализма, выявил «новые типы»
крестьянства: «сельскую буржуазию, для которой характерно со¬
единение торгового земледелия с торгово-промышленными предприя¬
тиями»; «сельский пролетариат, класс наемных рабочих с наде¬
лом», куда входит «неимущее крестьянство» вообще и в частности
батраки, а в качестве промежуточного звена,—«среднее крестьян¬
ство», отличающееся «наименьшим развитием товарного хозяйства».
Революция пролетариата и ликвидация помещичьего землевладения ведут
к тому, что процесс расслоения крестьянства становится более медлен¬
ным; среднее крестьянство поэтому оказывается преобладающей груп¬
пой крестьянства. Оно оказывается не только особым классом, но и
одним из основных классов для соединяющего в себе элементы ка¬
питализма и социализма хозяйства переходного периода 4). Изменяется
*) Н. Ленин. Собр. соч., т. IX, стр. 266, 267.
2) Его же. Собр. соч., т. XVI, стр. 215.
3) Письмо Энгельса Марксу от 1 поября 1869 г.
4) «Впервые в истории существует государство, где имеются только два
класса, только пролетариат и крестьянство». «Мы стремимся определить
ртношение пролетариата, держащего государственную власть в своих руках,

ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЙ ТРУД И КЛАССОВАЯ ЭКСПЛОАТАЦИЯ
297
здесь его экономическое положение: если прежде, при капитализме, оно,
по словам Ленина, «смыкалось» с буржуазией, занимало близкое к
последней место в производстве, то сейчас, оставаясь мелкими собствен¬
никами и товаропроизводителями, среднее и мелкое крестьянство все
более вовлекается при помощи кооперации и т. д. в орбиту воздействия
пролетарского государства. Оно «смыкается» с пролетариатом, и частич¬
ный, сохраняющийся у него по отношению к рабочему классу анта¬
гонизм перерастает на этом этапе в новое производственное отношение,
в «сотрудничество» этих двух классов (Ленин).
В классах переходных или остаточных от прошлых общественных
формаций находят свое живое олицетворение те сохранившиеся от преж¬
них способов производства производственные отпошения, на которые еще
не распространилась господствующая в данном обществе форма орга¬
низации труда. Так, например, при капитализме производство ремеслен¬
ников и крестьян, являющихся лишь продавцами товаров, но не про¬
давцами своего труда, это производство не подчинено капиталистиче¬
скому способу производства и представляет пережитки простого мено¬
вого хозяйства. Но, расширяясь постепенно, господствующий способ
производства подчиняет себе и эти отсталые производственные отно¬
шения и приводит к расслоению, диференциации остаточных
классов по основным классам. Или же, если переходный класс сохра¬
няется, его положение в производстве изменяется в соответствии о
новой формой производства.
Если даже производство переходных классов—поскольку сохранились еще
остатки прежних производственных отношений—не вполне подчинено господ¬
ствующему способу производства, то все же па него последний накладывает
свой отпечаток. «Например,—по словам Маркса,—в феодальном обществе фео¬
дальное выражение приобретается даже такими отношениями, которые очень
далеки от сущности феодализма... Примером может служить фикция, состоя¬
щая в том, что мелкий крестьянин владеет своим имеппем па ленном (пожало¬
ванном ему феодалом. И. Р.) праве. Точно так же при капиталистическом
способе производства «независимый крестьянин или ремесленник разрезывается
надвое. Как владелец средств производства оп является капиталистом, как
рабочий—оп свой собственный наемный рабочий» *).
С другой стороны, в том или ином классовом обществе возможно
появление новообразующихся классов, которые имеют порой
преходящее значение («новая буржуазия» в советском государстве)
к последнему капиталистическому классу, к глубочайшей
основе капитализма, к мелкой собственности, к мелкому производителю» (Ленин.
Собр. соч., т. XVIII, ч. 1, стр. 326).
*) К. Маркс. Теории прибавочной стоимости, т. I, стр. 333»

298
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
или порой становятся зародышами будущих основных классов (торговая
буржуазия при феодализме). Переходные и новообразующиеся классы,
производство которых на определенной ступени подчинено господствую¬
щему способу производства, но интересы которых могут оказаться
частично в противоречии обоим основным классам, должны поэтому
рассматриваться как классы промежуточные.
Кроме того, особенностью многих классовых обществ являются по¬
рождаемые своеобразием условий производства — межклассовые
группы. Сюда принадлежат, прежде всего, все непроизводи¬
тельные работники, продающие свои «услуги», но не участвую¬
щие в производстве прибавочного продукта, а потому прямо или кос¬
венно живущие на счет труда производительного класса. Обычно они
тяготеют то к одному, то к другому из основных классов, не обладая
всеми отчетливо выраженными чертами особого класса. Таковы будут,
например: челядь и придворная свита феодала; содержимая на доход
от экоплоатации домашняя прислуга буржуазии; лица так называе¬
мых «свободных профессий»—врачи, адвокаты и т. д., наконец, духо¬
венство и вообще все так называемые представители «идеологических
сословий», интеллектуального труда, поскольку они непосредственно не
эксплоатируются господствующим классом. Межклассовую группу со¬
ставляют также так называемые «политические непроизводи¬
тельные рабочие,—по словам Маркса,—навязывающие свои услу¬
ги», вследствие существования государственного принуждения, т. е.
государственные чиновники и служащие феодального общества и бур¬
жуазного государства, его военные и т. п. Наконец, в капиталистическом
обществе межклассовую группу составляет участвующая в процессе
производства, в качестве наемных производительных работников, но,
по своему положению в производстве и по своему участшо в распре¬
делении общественного дохода приближающаяся к эксплоатирующему
классу—руководящая техническая интеллигенция (дирек¬
тора, инженеры и т. п.).
Экономически разнородные в сущности группы представителей умственного
труда—лиц «свободпых профессий» и «технической интеллигенции»—обычно
объем лютея общим термином «интеллигенция». Эти межклассовые группы
буржуазного общества имеют некоторые общие черты: не будучи буржуа¬
зией, интеллигенция находится, по словам К. Каутского, «в известном анта¬
гонизме к пролетариату»... «Интеллигент не находится ни в каком экономи¬
ческом антагонизме к пролетариату. Но его жизненное положение, его
условия труда—не пролетариата, и отсюда вытекает известный антагонизм
в настроении и мышлении. Интеллигент... борется не тем или иным
применением силы, а при помощи аргументов. Его оружие, это—его личное
знание, его личные способности, его личное убеждение, Он может получить

ПРОПЗИОДНТКЛЫ1ЫЙ ТРУД II КЛАССОВАЯ ЭКСПЛОАТАЦИЯ	299
пзвсстноо зпачегто только благодаря своим личиым качествам. Полная сво-
бодапроявлснил снос it личности прсдставляотся ему поэтому первым
условием успешной работы. Лишь с трудом подчиняется он известпому целому
в качестве служебной части этого целого, подчиняется по необходимости,
а не по собствеппому побуждению»... В. И. Леннц, который цитирует этот
отзыв Каутского, о своей стороны замечает: «Интеллигенция, как особый
слой современных капиталистических обществ, характери¬
зуется, в общем и целом, имеппо индивидуализмом...; в этом заклю¬
чается одно из объяснений интеллигентской дряблости и неустойчивости, так
часто дающей чувствовать себя пролетариату; и это свойство интеллигенции
стоят в неразрывной связи с обычными условиями жизни, условиями ее зара¬
ботка, приближающимися в очень и очень многом к условиям мелкобур¬
жуазного существования (работа в одиночку или в очень мелких
коллективах и т. д.)» *). Таким образом, интеллигенция—прежде всего,
не отдельный класс, но лишь особый слой, особая межклассовая
группа (или даже совокупность некоторых таких групп) современного обще¬
ства. Но эта не «межклассовость» или «бессословность», как выражались неко¬
торые наши народники, отнюдь еще не обозначает ее «сверхклассовости»: не
означает того, что ее идеи не отражают настроений того или ипого
класса, к которому данный интеллигент ближе стоит по своему экономиче¬
скому положению. «Чтобы судить о русской «бессословной» интеллигенции,—
писал Ленин,—...для этого нужпо сопоставить идеи и еще более программы на¬
шей «бессословной интеллигенции» с положениями и интересами данных классов
русского общества. Русская, передовая, либеральная «демократическая» интел¬
лигенция была интеллигенцией буржуазной. «Бессословность» нимало не исклю¬
чает классового происхождения идей интеллигенции. Всегда
и везде буржуазия восставала против феодализма во имя бессословности—и у
нас против стародворянского, сословного строя выступила бессословная интел¬
лигенция... Как только сословности в России был нанесен решительный удар,
тотчас же стал обнаруживаться антагонизм... внутри бессословной интеллиген¬
ции между либералами и народниками»... 2). Далее, важпо отметить, что
интеллигенция—понятие, относимое Ленипым к современному капиталисти¬
ческому обществу: не совсем точно будет поэтому его распространять па
более ранние общественные формации, на всех вообще представителей «духов¬
ного производства», или, как их называет Маркс, «идеологические
сословия». Эти последние при различных способах производства характе¬
ризуются различными особенностями, отражают настроение различных классов,
и на происхождении их нам еще придется останавливаться в связи с духовным
производством. Отметим в заключение, что, признавая интеллигенцию «элемен¬
том крупно-капиталистической культуры», Ленин, однако, никогда пе отрицал
возможности при диктатуре пролетариата использовать эту интелли¬
генцию для строительства социализм а,—ту интеллигенцию, кото¬
рая «несоциалистична», которая никогда пе будет коммунистична, по которую
сейчас объективный ход событий и соотпошепиЙ настраивает по отношению
к пчм нейтральпо, по-соседски» 8). И если интеллигенция не является особым
II. Ленин. Шаг вперед, два шага назад.
г) Его же. Экономическое содержание народничества. О «сословиях»
и «сословности», см. гл. VII.
8) Тцм же.

301;
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
классом и в буржуазном обществе, то она в противоположность тому, что
думает, папрнмер, А. Богданов,—по может превратиться в такой особый класс
н в переходный к коммунизму период (см. главу восьмую), когда она суще¬
ствует главпым образом как техническая интеллигенция. Если экономический
антагоп изм ее по отношению к пролетариату отсутствует
и в буржуазном обществе, то в период социалистического
строительства о нем и подавно не может быть речи: мате¬
риальные различия в положении иптеллигентов-руководнтелей и физических
рабочих могут зависеть лишь от степени общего экономического благосостояния
общества и постепенно должны исчезнуть.
Затем, в каждом классовом обществе найдутся и вовсе деклас¬
сированные элементы, отщепенцы различных классов. Сюда отно¬
сятся, прежде всего, так называемые люмпен-пролетарии (нищпе, про-
фессионалы-преступпики, уличные проститутки); затем превратившиеся
в профессионалов солдаты (например, в средние века наемного ландс¬
кнехты, в наши дни'—белогвардейское и фашистское офицерство);
«вечные» студенты и т. п. Наконец, в каждом классовом обществе, а
при капитализме, как это отметил Ленин, в особенности, возможны мно¬
гочисленные смешанные, переходные классовые типы: куда отнести
в самом деле некоторых наших полукрестьян-полурабочих, или так
называемых «зажиточных» крестьян, не являющихся еще кулаками,
или врача, работающего в госпитале и в то же время занимающегося
частной практикой? х). «Чистых» классовых типов вообще меньше, чем
это иногда кажется.
Все эти перечисленные группы занимают различное положение по
отношению к основному процессу общественною производства и вслед¬
ствие этого—то или иное положение по отношению к эксплоататорскому
или к эксплоатируемому классам, к их борьбе, к их политическим
настроениям и т. д.
3.	Государство как классовая организация и как надстройка.
Политическая надстройка и экономический базис.
Классовая эксплоатация отчасти обусловливается автоматизмом са¬
мого производственного процесса, поскольку за представителями экс-
плоатирующего класса сохраняется роль руководителей в про¬
изводстве 2). Мы видели, однако, что постепенпый рост пепроизводитель-
*) Н. Ленин. Собр. соч., т. XV, стр. 578.
2)	«Господствующие классы на восходящей кривой их развития выпол¬
няют вполне определенные социальные функции и именно благодаря этому ста¬
новятся господствующими»... (Ф. Энгельс и К, Каутский. Юридический
социализм).

ГОСУДАРСТВО КАК КЛАССОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ И КАК НАДСТРОЙКА 301
ного потребления, а еще более передача функций руководства доверен¬
ным наемным лицам, превращает эксплоатирующнй класс из произво¬
дительной силы в простое «воилощепие условий производства».
Очевидно, что для сохранения и упрочения существующего способа
распределения—а стало быть, н всей данной совокупности производствен¬
ных отношений,—по мере того как возрастает эксплоатация угнетенного
класса, становится недостаточным одно простое воспроизводство орга¬
низационно-трудового положения общественных классов—нужна еще
какая-либо иная принудительная сила. Класс эксплоататоров
должен создать особую организацию для охранения существую¬
щих условий производства и распределения и для подавления всякого
возможного сопротивления со стороны угнетенного класса. Такой клас¬
совой организацией принуждения, «орудием угнетения одного класса
другим», и является государство.
«Политическая власть, в собственном смысле этого слова, есть орга¬
низованная власть одного класса в целях угнетения
другого». Государство, это,—по словам Энгельса,—«организация экс-
плоататорского класса для поддержания его внешних условий произ¬
водства, значит, в особенности для насильственного удержания экс-
плоатируемого класса в определенных данным способом производства
условиях подавления (рабский труд, крепостничество, наемный труд)»х).
Таким образом понятие «государства» тесно связано с понятиями «клас¬
сов» и «классовой эксплоатация». Все эти понятия—соотносительные,
они взаимно дополняют и разъясняют одно другое. «Политическая
власть,—как указывает Маркс,—есть именно официальное выра¬
жение антагонизма классов в гражданском обществе»2). Говоря о
государстве, мы, стало быть, должны иметь в виду и то, что оно
является политической формой классового общества, и то, что по
отношению к этому классовому обществу эта политическая форма пред¬
ставляется особой внешне-самостоятельной силой,—несовпадающей не¬
посредственно с самим населением. Государство, говорит «Немецкая
идеология», «на деле не что иное, как форма организации, кото¬
рую необходимым образом придают себе буржуа как вовне,
так и внутри в целях взаимной гарантии своей собственности и своих,
интересов»: «государство—это классовое общество в действию).
«С политической точки зрения,—говорит в другом месте Маркс о клас¬
совом обществе,—государство и устройство общества—не две разные
вещи: государство есть устройство общества»3). И действительно,
*) См. «Коммунистический манифест», «Анти-Дюринг».
2) К. Маркс. Нищета философии, стр. 136.
3) Литературное наследие Маркса и Энгельса, т. II.

302	ОБЩЕСТВЕННЫЙ	КЛАССЫ Й ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
классовые общества существуют и проявляют себя вовне формально,
как государства. С другой стороны, указывает Маркс, «под государ¬
ством действительно понимают правительственную машину
или государство, поскольку оно через разделение труда
образует обособленный от общества, собственный
организм»1). И здесь, конечно, в марксистском понимании нет
никакого противоречия. «Форма», как мы знаем, зачастую обособляется
от «содержания» и кажется по отношению к нему чем-то самостоя¬
тельным. Будучи политической формой, «политической оболочкой» клас¬
сового общества, государство, однако, самим процессом общественного
разделения труда превращается в обособленный от этого
классового общества организм, в орудие классовой эксплоатация.
Характерный признак государства, таким образом, обособление в
этой политической форме классового общества общественной вла¬
сти, сосредоточивающейся в руках особой группы лиц.
Критикуя П. Струве, Ленин писал: «Струве совершенно неправильно видит
отличительный признак государства в принудительной власти: принудительная
власть есть во всяком человеческом общежитии, в родовом устройстве и
в семье, но государства тут не было». «Существенный признак государства,—
цитирует Ленин Энгельса,—...состоит в публичной власти, отдель¬
ной от массы народа, и несколько выше он говорит об учреждении павкра-
рий (в древнем Риме. И. Р.)..., что оно создавало публичную власть, которая
уже не совпадала просто-напросто с совокупностью вооруженного наро¬
да». .. «Итак, прибавляет Ленин, признак государств а—н а л и ч и е
особого класса лиц, в руках которого сосредоточивается
власть. Общину, в которой организацией порядка заведывали бы поочеред¬
но все члены ее, никто, разумеется, не мог бы назвать государством» 2). На¬
ряду с этим Ленин говорит о государстве, как о «политической оболочке», и ци¬
тирует слова Маркса: «политическое государство представляет оглавление
практических битв человечества. Таким образом политическое государство вы¬
ражает в пределах своей формы (sub specie rei publicae, под поли¬
тическим углом зрения) все социальные битвы, потребности, интересы» (Письмо
к Руге от 1843 г.) 3). Здесь сказалось глубокое понимание Лениным диалекти¬
ческого взаимоотношения между «формой» и «содержанием».
Буржуазные теории никак не могут выйти за пределы классового мышле¬
ния; они представляют себе государство чем-то неотделимым от общественной
жизни, абсолютной, вечной и необходимой принадлежностью всякого обще¬
ства. Буржуазные теоретики естественного права в ХУШ в. (например,
Руссо) представляли себе государство как общественный договор; даже Гегель
видел в пем логическое завершение всякого общества, разумный, нравствен¬
ный организм,—хотя он одновременно говорил о «гражданском обществе»
*) К. Маркс. Критика готской программы.
2) Н. Лепи н. Экономическое содержание народничества
3) Его же. Что такое «друзья парода» и т. д.

ГОСУДАРСТВО КАК КЛАССОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ И КАК НАДСТРОЙКА 303
как предпосылке государственной жизни, т. е. об общество буржуазном, так что
из его философии молено было сделать противоположные выводы. Для бур¬
жуазных юристов, теоретиков государственного права, государство—«организа¬
ция порядка», организация прниуждепия, без которого немыслимо всякое чело¬
веческое общежитие. При этом для одпих юристов смысл существования
государственного порядка заключается ,в «охране гражданской жизни», т. е.
осуществлении пользования собственностью, и семейной жизпи; государство
нужно «для установления мелсду людьми равновесия в жизни» (Ориу).
Эту основную мысль буржуазного либерализма остроумно выразил Лассаль,
говоря, что государство является для буржуазии «ночным сторожем», охра¬
няющим ее собственность и ее личную свободу. Другие юристы стремятся
доказать, что государство—не просто организация принудительного властвова¬
ния класса, и оправдывают его существование, рассматривая его как право¬
вую личность, как высший «субъект права», удовлетворяющий общие
интересы: государство, это—«соединение народа, являющееся субъектом права,
облеченным верховной властью, планомерная и централизующая деятельность
которого направлена на удовлетворение внешними средствами индивидуальных,
национальных и общечеловеческих интересов, развивающихся в направлении
общего прогресса» (Еллинек). При этом наиболее крайние юристы-«нормати-
висты» склонны совершенно отождествлять государство с право¬
вым порядком, с «системой норм», видеть в нем «только субъект и объект
новых законов» (Кельсен). Таким образом самая мысль о классовом строении
общества и классовом насилии устраняется из поля зрения юристов. Наиболее
откровенны те буржуазные юристы, которые отражают уже настроения совре¬
менного, стирающего буржуазную индивидуальность империализма. Для некото¬
рых из них «воля управляющих не имеет большей юридической ценности, чем
воля управляемых», и признак государства—лишь «группа лиц, располагающих
властью принуждения»; классовый характер государства все же ими зату¬
шевывается, и воля правителей объявляется подчиненной «верховной норме
права», «осуществлению социальной солидарности» (Дюги).
Интересно отметить, что недалеко от буржуазных воззрений на государ¬
ство ушли и некоторые социалисты. Еще гегельянец Лассаль видел в госу¬
дарстве «единство личностей в одном нравственном целом», назначение которого
«завершить развитие свободы, развитие рода человеческого в направлении
к свободе». Эту идею усвоили себе и современные, называющие себя маркси¬
стами, социал-оппортунисты. Так, например, в государстве видят «обществен¬
ную форму сознания», в которой проявляется и развивается «обобществление»
духовной жизни людей (Макс Адлер), или «совместный порядок людей для
совместного действия, публичную общность»,’ «форму жизни, систему, делаю¬
щую жизненные устремления народов взаимно связанными» и т. д. (Г. Кунов).
Здесь проявляется самое грубое смешение самых различных понятий. Несо¬
мненно, что существование государства порождает и особую политическую
форму сознания, но государство отнюдь не сводится к одной лишь поли¬
тической форме сознания, к политической идеологии; не сводится оно и к нормам
и отнюдь, разумеется, не представляет собой «нравственной» воли, «правовой
личности» и т. п. Несомненно и то, что государство служило до сих пор
политической формой «гражданской жизпи», а стало быть, и общественного
развития, но эта особая форма представляется необходимой не для всякого,
но лишь для классового общества. Государственная организация действи¬

304	ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
тельно является рациональным завершением «гражданского общества», но не
в том идеалистическом смысле, каковой придавал ему Гегель, а лишь как
наиболее рациональное, концентрированное выражение, «р е з ю м е» классового
господства.
Таким образом, как ото формулирует Энгельс, «государство является
силой, вышедшей из общества, но ставящей себя над ним,
все более н более обособляющейся от него» г). Если по мере развития
классов и смены их у власти, изменяется в классовом смысле самое
содержание государственной власти, то сохраняется ее историческая
форма,—форма независимой власти, уполномоченной якобы всем об¬
ществом и защищающей якобы общие интересы. Внешняя форма само¬
стоятельности государственной власти даже усиливается оттого, что
она становится властью эксплоатирующего класса—лишь олицетворяю¬
щего «средства производства»; не будучи связана с производительных
классом, она внешне представляется ни в каком отношении не зави¬
симой от производства. Обманчивой самостоятельности и независи¬
мости ее способствует, как станет ясно далее, также и политическая
идеология, вырастающая на почве той или иной государственной формы
и распространяемая господствующим классом. В действительности само¬
стоятельна не государственная власть по отношению к классам;
самостоятельны лишь ее функции, отделившиеся от функции непосред¬
ственного управления производством.
«Самостоятельность государства,—говорит «Немецкая идеология»,—суще¬
ствует в наше время лишь в таких странах, где сословия еще не разви¬
лись сполна в классы, где, уничтоженные уже в прогрессивных странах,
сословия играют еще некоторую роль и существует то смешение общественных
группировок, при котором ни одна часть населения не может господствовать
над другими частями населения» 2). Здесь имеется в виду полуфеодальная
и полицейско-бюрократическая Германия начала XIX в. О таких возможных
периодах известной самостоятельности, приобретаемой государственной властью
по отношению к антагонистическим классам, читаем мы и у Энгельса: «В виде
исключения бывают периоды, когда борющиеся классы оказываются столь
близкими к равновесию сил, что государственная власть, в качестве
мнимого посредника, временпо приобретает известную самостоятельность по
отношению к ним обоим» 3). В качестве примера Энгельс приводит абсолютную
монархию XVII и ХУШ вв., уравновешивавшую силы дворянства и буржуа¬
зии; бонапартизм, особенно во вторую империю; бисмарковскую Германию.
Однако государство в своем историческом развитии не сразу стано¬
вится орудием классового угнетения. Оно диалектически разви¬
вается из с d о е й противоположности, из органов, имеющих
х) Ф. Энгельс. Происхождение семьи и т. д., стр. 113.
2) «Архив Маркса и Энгельса», т. I, стр. 251.
а)	Ф. Энгельс. Происхождение семьи и т. д., стр. 114.

Государство как классойай организация и как надстройка 305
целью защиту общих интересов членов человеческого общества. «Обще¬
ство,—писал Энгельс,—порождает известные общие функции, без
которых оно не может обойтись. Предназначенные для этого люди обра¬
зуют новую отрасль разделения труда внутри общества»1).
Уже в первобытных общинах, не знающих еще деления на классы,
по словам Энгельса, «с самого начала существуют известные общие
интересы, соблюдение которых приходится передавать отдельным чле¬
нам, хотя и под контролем общества; подобные должности (например
надзор за водохранилищами в жарких странах)... снабжены известными
полномочиями и представляют зародыш государственной власти».
По мере увеличения производительных сил и плотности населения, про¬
исходящее соединение отдельных общин «вызывает новое разделение
труда, учреждение органов для охраны общих и для отражения стал¬
кивающихся с ними интересов». Такцм образом «в основе политического
господства повсюду лежит отправление общественной службы»: «вся¬
кая политическая сила основывается первоначаль¬
но но экономической общественной функции». Государ¬
ство в своем зародыше—не более как новая отрасль разделения труда,
необходимая часть экономической структуры общества. Зачаточные по¬
литические функции—лишь дополнительные экономические же функции
руководителей производственного процесса. Постепенный отрыв госу¬
дарства от его экономического базиса объясняется постепенным обосо¬
блением политических функций от экономических, от непосредственного
руководства производством—обособлением, исторически неизбежным,
вследствие дальнейшего развития производительных сил, усложнения
общественного разделения труда, объединения общин. «Эти органы,—
разъясняет далее Энгельс,—которые, как представители общих интере¬
сов целых групп, уже занимают по отношению к каждой отдельной
общине обособленное, а при известных условиях даже враждебное поло¬
жение, становятся вскоре еще более самостоятельными»,—по мере раз¬
вития наследственных должностей, учащения конфликтов с другими
группами л постепенного разложения общинною хозяйства. Эти органы
«приобретают особый интерес также и в противоположность тем, кто
их уполномочил. Они становятся самостоятельными по
отношению к ним, и таким образом является государство» 2). Если
экономические функции предполагают руководство процессом производ¬
ства, т. е. руководство людьми в процессе их приспособления к сред¬
ствам производства, к вещам, то обособившаяся от них политическая
*) Письмо Энгельса к К. Шмидту от 27 октября 1890 г.
*) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 256, 257, 262.
Курс теории исторического материализма	*^0

306
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
власть имеет в виду главным образом управление людьми,—
взятыми независимо от их производственного процесса.
Однако самостоятельность политических функций, как указано, не
означает одинаковой независимости органов государственной власти по
отношению ко всем общественным классам. Будучи самостоятельной
по отношению к угнетенному производительному классу, государствен¬
ная власть всецело, хотя зачастую косвенным образом, подчинена классу
эксплоататоров. Смысл политической функции противоположным образом
изменяется: из орудия всего общества государство превра¬
щается в орудие определенного класса. Государство, по
словам Энгелься, «служит признаком того, что это общество... разди¬
раемо непримиримыми противоречиями... Для того чтобы эти противо¬
речия, классы с враждебными экономическими интересами, не уничто¬
жили себя и общество в бесполезной борьбе, понадобилась сила,
стоящая по видимости над обществом и способная смяг¬
чать столкновения, удерживать их в пределах «порядка»...
Государство, по общему правилу, является государством самого могу¬
щественного, экономически-господствующего класса, ко¬
торый при помощи его становится также политически-го-
сподствующим классом и приобретает таким образом новые
средства для подавления и экслоатации угнетенного класса» х).
В буржуазном обществе, например, «государственная власть есть не
более как администрация, заведующая общими делами класса бур¬
жуазии» 2).
Таким новым средством экоплоатации является, прежде всего, особая
принудительная сила, общественная власть государствен¬
ного аппарата, «государственной машины». Эта «особая обществен¬
ная власть» не совпадает уже, как прежде в бесклассовом обществе,
непосредственно с самим населением, организующимся в вооруженную
силу. Государство—сложный аппарат, включающий в себя вооружен¬
ных людей (армия, полиция), вещественные придатки к ним
тюрьмы, суды и другие принудительные учреждения, управляющих
имчиновников, юридическое выражение государственного принужде¬
ния в виде законов и т. д. С развитием классовых противоречий
развивается и усложняется в своей структуре эта «власть, с ее гро¬
мадной бюрократической и военной организацией, с ее много¬
сложной и искусственной государственной машиной, с этим войском
чиновников»..., этот, по образному выражению Маркса, «ужасный орга-
*) Ф. Энгельс. Происхождение семьи и т. д. М. 1922 г., стр. 113, 114.
2) «Коммунистический Манифест».

Государство как классовая организация и как надстройка 307
ннзм-п ар аз ит» *). Государственная власть «принимает все более и
более характер общественной власти для угнетения труда, характер
машины классового господства, концентрированного и орга¬
низованного общественного насилия».
Фактически каждое государство может проявлять свое принуждение
лишь в определенных территориальных границах, в коих живет данное
общество, и потому определенная территория—существенный при¬
знак государства, в отличие, например, от родового общества. Госу¬
дарство растет и развивается, по мере того как ослабляются родовые
связи и крепнут новые, территориальные связи членов общества, по
мере того, как возникает единая, общая публичная власть,
осуществляющая свое принуждение путем общих законов, суда и т. д.
н&д всей территорией, населенной данным народом. Высшее развитие
государственная власть получает поэтому не в феодальный пе¬
риод, где каждый феодал в своем поместье является маленьким го-
сУДарем, но по мере нарождения буржуазного общества
и организации, по выражению Маркса, «гражданского един¬
ства наци и»—когда нарождается и самое понятие «нации» 2). Фор¬
мально, однако, государство предъявляет претензии к своим поддан¬
ным и за своими территориальными пределами: в этом и сказывается
его «управление людьми», а не трудовым процессом людей над вещами.
Революция,—писал Маркс в «18-е Брюмера»,—доводит до совер-^
шенства парламентарную власть, чтобы иметь возможность ниспровергнуть
се. Теперь, когда она этого достигла, она доводит до совершенства/
исполнительную власть, сводит ее к самому чистому ее выраже¬
нию, изолирует ее, противопоставляет ее себе, как единственный
упрек, чтобы сконцентрировать против нее все силы разрушения»... «Все
перевороты усовершенствовали эту машину вместо того,
чтобы сломать ее»3). «Два учреждения,—дополняет Ленин,—наи¬
более характерны для этой государственной машины: чиновничество и
постоянная армия»4). «Тот особый слой,—читаем мы у него в другом
месте,—в руках которого находится власть в «современном обществе,
это—б юрократия».
Непосредственная и теснейшая связь этого органа с господствующим в со¬
временном обществе классом буржуазии явствует и из истории (бюрократия
была первым политическим орудием буржуазии против феодалов, вообще против
х) К. Маркс. 18-е Брюмера Луи Бонапарта.
*) Там же. Ср. у Ленина: Что такое «друзья народа» и т. д., т. I,
стр. 83.
*) К. Маркс. 18-е Брюмера, стр. 31, 69.
4) Н. Ленин. Государство и революция.
20*

$08	ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
представителей «старо-дворянского уклада», первым выступлением па арену
политического господства... разночинцев, «мещанства») и из самих условий
образования и комплектования этого класса, в который доступ
открыт только буржуазным выходцам из народа и который связан с этой
буржуазией тысячами крепчайших нитей» *). Это пе значит, конечно, что
буржуазия всегда должна быть представлена в бюрократической, паразити¬
ческой машино непосредственно: она руководит ею очень часто через своих
«политических непроизводительных рабочих», через интеллигенцию, мелкую
буржуазию. «Чиновничество и постоянная армия,—по словам Ленина,—это—
«паразит» на теле буржуазного общества... Через все буржуазные революции,
которых видала Европа многое множество со времени падения феодализма,
идет развитие, усовершенствование, укрепление этого чиновничьего и военного
аппарата. В частности именно мелкая буржуазия привлекается
на сторону крупной и подчиняется ей в значительной степени посред¬
ством этого аппарата, дающего верхним слоям крестьянства, мелких ремеслен¬
ников, торговцев и пр. сравнительно удобные, спокойные и почетные местечки,
ставящего обладателей их над народом» 2). Такой же характер, по словам
Ленина, носила бюрократия русского абсолютизма, «постоянный флюгер, пола¬
гающий высшую свою задачу в сочетании интересов помещиков и буржуа» *).
Непрестанное расширенное общественное воспроизводство воспроиз¬
водит каждый раз в расширенном виде и классы в их взаимоотноше¬
ниях, воспроизводит каждый раз и этот отрыв государства от
непосредственного производственного процесса и самую эту особую
классовую организацию общественного насилия, держащую в «узде»
классовые противоречия. По отношению к экономическому базису обще¬
ства, к его производительным силам и возникающим на их основе
производственным отношениям государство, таким образом, оказывается
чем-то от них производным, политической надстройкой.
«Надстроечный» характер государства проявляется прежде всего
в том, что государственная организация во всяком обществе всецело
определяется его экономическим строением и изме¬
няется вместе с этим последним. Именно руководящий
производством экономически - господствующий класс эксплоататоров
является и правящим, политически - господствующим классом, осуще¬
ствляющим свою политотескую власть или непосредственно, или косвенно
через посредство своих чиновников: конституционных монархов, пре¬
зидентов, министров и т. п. Сущность, содержание этой политической
власти—классовая диктатура, проводимая господствующим клас¬
сом по отношению к производящему классу. «Диктатура всякого дан¬
ного класса,—разъясняет Плеханов,—означает господство этого
*) Н. Дени и. Государство и революция.
2)	Его же. Экономическое содержание народничества.
*) Его же. Что такое «друзья народа» и т. д.

ГОСУДАРСТВО КАК КЛАССОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ И КАК НАДСТРОЙКА 309
класса, позволяющее ему распоряжаться организованной силой обще¬
ства для защиты своих интересов и для прямого или косвенного по¬
давления всех тех общественных движений, которые нарушают эти
интересы» *). «Диктатура,—говорит Ленин,—есть власть, опирающаяся
непосредственно на насилие, не связанная никакими законами»2).
Но если власть господствующего класса не связывает себя никакими
законами и приспособляет их к своим потребностям, то это еще не
значит, что она не выявляется в форме тех или иных законов, тех
или иных конституций. «Все потребности гражданского общества,—
указывает Энгельс,—независимо от того, какой класс господствует
в данное время, необходимо должны пройти через волю государ¬
ства, чтобы добиться законодательного признания»3). Наконец, дик¬
татура определенного класса не исключает также возможности тех
или иных политических компромиссов и соглашений его с
другими переходными или промежуточными классами. В соответствии
с классовым господством устанавливается определенная форма госу¬
дарства, а в связи с конкретными взаимоотношениями классов—
те или иные формы правления.
Наиболее раннюю форму государственной власти с «наличием особых отря¬
дов вооруженных людей» можно видеть во власти военачальников, ко¬
торая постепенно обособляется от власти судьи и жреца, олицетворенной
в старейшине или патриархе древней родовой общины. По мере закрепления
за военачальниками и старейшинами крупных земельных участков, в их лице
начинают совмещаться военные, судебные и правительственные функции, и, на¬
оборот, от них постепенно отходят функции религиозные -(рексы, базилевсы,
князья). Так создается государство феодального типа (патримониальное
или вотчинное государство), когда власть публичная и гражданская принад¬
лежит всецело отдельным феодалам, которые лишь номинально могут объ¬
единяться в этот период под властью наиболее могущественного из них (гоме¬
ровская Греция, средние века). Этот тип государственной власти достигает
своего внешнего напряжения в так называемых восточных деспотиях
(Египет, Вавилон, Китай, «империя» Тамерлана и пр.), «где государь считается
собственником своей земли» (Маркс). Развитие торгового капитализма вызы¬
вает необходимость в централизации государственной власти, что и находит
себе выражение в абсолютной монархии, опирающейся на служилое
дворянство. Наконец, переход классового господства от крупных землевладельцев
к буржуазии ведет к разложению монархического строя и к диктатуре
буржуазии в форме буржуазной демократии. Иной характер при¬
нимает развитие государственных форм в древнем рабовладельческом обществе^
где па почве развития обмена возникают городские республики сво¬
*) Г. Плеханов. Предисловие к «Коммунистическому Манифесту».
*) Н. Ленин. Собр. соч., т. ХУ, стр. 451.
*) Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах.

310	ОБЩЕСТВЕННЫЕ	КЛАССЫ	И	ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
бодных; аналогичные явления («город-государство») мы имеем в купеческих
городских республиках эпохи Возрождения. Полную противоположность Беем
этим типам государства представляет диктатура пролетариат а—в п о-
лнтпческой форме советского государства. Последнее в даль¬
нейшем все более и более должно становиться «полу-государством», оно
соответствует переходной к коммунизму экономике.
Экономические формации никогда исторически не имеются в «чистом виде»,
но всегда содержат остатки прошлых экономических структур или зародыши
будущих; кроме основного классового антагонизма имеются еще частные npof-
тиворечия и компромиссы, различных классов и групп. Поэтому указанные
основные типы государства находят себе преломление в различных полити¬
ческих формах, в формах правления, которые соответствуют различным
этапам развития того или иного основного класса и его отношениям к дргугван
классам. Отсюда такие возможные вариации, как республика «олигархическая»,
«аристократическая», «демократическая», как «тирания» древне-греческого тор¬
гового капитала, как «сословная» монархия средних веков, «просвещенный
абсолютизм», «полицейское» государство, «конституционная» монархия и т. п.
«И самодержавие, и конституционная монархия, и республика,—говорит Ле¬
нин,—есть лишь разные формы классовой борьбы, причем диалектика истории
такова, что, с одной стороны, каждая из этих форм проходит через различ¬
ные этапы развития ее классового содержания, а с другой
стороны, переход от одной формы к другой нисколько не устраняет (сам по
себе) господства прежних эксплоататорских классов при иной оболоч¬
ке» *). «Последовательной формой господства буржуазии,—
писал Энгельс,—является именно демократическая республика...
Либеральная конституционная монархия является соответствующей формой го¬
сподства буржуазии: 1) вначале, когда буржуазия еще не вполне расправи¬
лась с абсолютной монархией, и 2) в конце, когда пролетариат делает уже
слишком опасной демократическую республику. И тем не менее демократиче¬
ская республика всегда останется последней формой господства буржуазии,
той формой, в которой она погибает» 2).
Техническое состояние, вещественная часть государственного аппа¬
рата, например организация армии и вообще военная техника, также
всецело определяются соответствующим состоянием производительных
сил. Наконец, как станет ясно из дальнейшего, различными взаимоотно¬
шениями классов определяются и борющиеся за власть политические
группировки и политические идеи, господствующие в обществе или
противопоставляемые этим последним. «Надстроечный» характер госу¬
дарства, наконец, явствует из того, что, будучи классовой организа¬
цией, оно представляет из себя «продукт общества на известной
ступени своего развития». Самое существование госу¬
дарства тесно связано с существованием классов:
в доклассовом, первобытном обществе, равно как и в бесклассовом
*) Н. Ленин. Собр. соч., т. XI, стр. 203.
-) Письмо Энгельса к Эд. Бернштейну от 24 марта 1884 г.

ГОСУДАРСТВО КАК КЛАССОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ И КАК НАДСТРОЙКА 311
обществе будущего, исчезает потребность в государственном прину¬
ждении, и вместе с ним исчезает потребность и в самой государствен¬
ной машине. Переход к бесклассовому, к безгосударственному обществу
возможен, однако, только через диктатуру пролетариата,
в свойственных этой последней политических формах. «Сущность учения
Маркса о государстве,—как указывает Ленин,—усвоена) только тем,
кто понял, что диктатура одного класса является необходимой не
только для пролетариата, свергнувшего буржуазшо, но и для целого
исторического периода, отделяющего капитализм от «общества
без классов», от коммунизма» 1).
«Государство,—говорит Энгельс,—таким образом, отнюдь не является си¬
лой, извне навязанной обществу,—столь же мало представляет собой «дей¬
ствительность нравственной идеи», «образ и действительность разума», как
утверждал Гегель... Государство—не из вечных. Существовали общества,
обходившиеся без него, не имевшие никакого представления о государстве
и государственной власти... Существование классов не только перестает быть
необходимостью, но и становится положительным препятствием для производ¬
ства. Они исчезнут с тою же неизбежностью, с какою ранее возникли. Вместе
с ними неизбежно исчезнет и государство. Общество, которое заново
организует производство, на основе свободной и равноправной ассоциации про¬
изводителей, отправит всю государственную машину туда, где ей тогда умест¬
нее всего будет находиться: в музей древности, рядом с прялкой и бронзовым
топором» *). Но для того чтобы этого достигнуть, пролетариат, по словам
Ленина, должен «р а з б и т ь сразу старую чиновничью машину и тотчас же
начать строить новую, позволяющую постепенно сводить
на-нет всякое чиновничество». Таким образом общественные функции проле¬
тарского государства постепенно потеряют свой политический характер и npef-
вратятся в административные функции: «отмирающее государство па известной
ступени его отмирания можно назвать неполитическим государством». 3).
Последнего обстоятельства не понимают теоретики анархизма, кото¬
рые также говорят об уничтожении государства, но не учитывают при этом
необходимости переходного периода в форме диктатуры пролетариата. Младв-
гегелианец Макс Штирнер объявляет государство просто «культом», который
достаточно разоблачить, чтобы от него отказаться. Прудон черпает свой идеал
справедливости из докапиталистических товарных отношений, объясняет эко¬
номические факты экоплоатации государственными законами и на этом основании
отрицает всякое государство. Точно так же—и по словам Бакунина, «го¬
сударство создало капитал, капиталист обладает своим капиталом только бла¬
годаря милости государства... Нужно прежде всего уничтожить государство,
тогда и капитал сам погибнет... Так как для Бакунина государство—
основное зло, то ничего не следует делать, что могло бы
поддержать жизпь какого бы то ни было государства...
*) Н. Ленин. Государство и революция.
2) Ф. Энгельс. Происхождение семьи и т. д., стр. 113, 115.
3) Н. Ленин. Государство и революция.

312	ОБЩЕСТВЕННЫЕ	КЛАССЫ	И	ПОЛИТИЧЕСКАЯ	НАДСТРОЙКА
Поэтому—Оезусловное воздержание от какой бы то ни было политики»1). ((Анти¬
авторитаристы,—писал в другом месте Энгельс,—требуют, чтобы политическое
государство было отмепено одним ударом..., чтобы первым актом
социальной революции была отмена авторитета» 2). В отличие от марксистов,
анархисты, по словам Леиииа, «хотят полного уничтожения государства с се¬
годня па завтра, не понимая условий осуществимости такого уничтожения»...
они, «отстаивая разрушение государственной машины, представляют себе со¬
вершенно неясно, чем ее пролетариат заменит и как он будет пользоваться
революционной властью; анархисты даже отрицают использование госу¬
дарственной власти революционным пролетариатом, его революционную дик¬
татуру» 3).
Какое значение может иметь политическая диктатура пролетариата
для ликвидации капиталистических отношений и перехода к коммунизму?
Дело в том, что, будучи «производной» от экономического базиса, им
определяемой и исторически преходящей классовой организацией,—го¬
сударственная власть, поскольку она обособляется становится в свою
очередь источником экономической мощи: «сила, т. е. государствен¬
ная власть, есть также экономическое могущество»4).
3 основе государственной власти лежит особая принудительная сила,
которую класс эксплоататоров использовывает дополнительно к
тому, что ему представляет его положение в организации производства,—
для поддержания существующих отношений производства и распреде¬
ления и обусловленных ими условий экоплоатации производительного
класса. Государственное принуждение—осуществимое при помощи за¬
конодательных форм, того или иного правопорядка, охраняемого
«вещественными» орудиями принуждения,—играет поэтому немаловажную
роль в общественно-исторической жизни. Представляя | собою «надстрой¬
ку», ((производное» от экономического базиса, государственная власть,
поскольку она уже возникла, дополнительно может вклю¬
чаться в этот экономический базис; в этом смысле она
также является, хотя и второстепенной, «экономической силой». Осо¬
бенно характерно такое сращение экономических и политических функ¬
ций для пролетарского, советского государства. «Новая самостоятель¬
ная сила,—говорит о государстве Энгельс,—в общем и целом должна
следовать за движением производства, но (она оказывает опять-таки воз¬
действие па условия и ход производства в силу присущей ей или,
вернее, однажды полученной и постепенно развивавшейся далее отно¬
сительной самостоятельности. Это есть взаимодействие двух
J) Письмо Энгельса к Куно от 24 янв. 1872 г.
2) Цитирую по «Государству и революции» Ленина.
3) Там же.
4) Письмо Ф. Энгельса к К. Шмидту от 27 октября 1890 г.

ГОСУДАРСТВО КАК КЛАССОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ И КАК НАДСТРОЙКА 313
неравных с и л—экономического движения и, с другой стороны, по¬
литической силы, стремящейся к наиболее возможной самостоятель¬
ности,—политической силы, одаренной также и самостоятельным
движением, /гак как она уже «возникла»1).
Здесь Энгельс отмечает еще одну важную особенность. Государствен¬
ная организация, политический строй на каждой ступени общественного
развития, несомненно определяется экономической структурой общества.
Однако, поскольку данная государственная организация уже возникла,
она прежде всего, в пределах данной экономической структуры, может
получить и некоторое самостоятельное развитие. Разви¬
вающиеся политические функции парламентов, министров, советских
наркоматов и тому подобных органов, по мере своего усложнения, ве¬
дут к усложнению и известному изменению и всего государственного
аппарата. Но и за пределами данного экономического строя некоторые
детали прежней государственной организации или государственного
аппарата могут исторически сохраняться. Порою государ¬
ственная власть изменяется по своему классовому содержанию, но
внешне, по форме напоминает прежнюю государственную власть. Так,
монархические формы правления, унаследованные от феодального и тор¬
гово-ремесленного строя, могут в несколько измененном виде—конститу¬
ционных монархий—сохраняться и в современном буржуазном обществе.
Получив известную самостоятельность в своих особых функциях
и отчасти в своем развитии, государственная власть может, по словам
Энгельса, воздействовать на экономическое развитие «в двояком напра¬
влении. Либо она действует в духе и в направлении законо¬
мерного экономического развития». Это происходит тогда,
когда пришедший к экономическому господству класс только что еще
организует новую государственную власть, а государственное прину¬
ждение санкционирует новые устанавливаемые им формы производства
и распределения. «В этом случае не происходит между ними никакого
конфликта, экономическое развитие ускоряется. Или же она дей¬
ствует наперекор экономическому развитию, и тогда она,
за немногими исключениями, обыкновенно побеждается экономи¬
ческим развитием». В последнем случае развитие производительных
сил приходит в резкое противоречие с существующими производствен¬
ными отношениями: класс эксплоа/гаторов стремится сохранить послед¬
нее и использовывает для этой щели государственное принуждение. Но
«всегда без исключения неумолимое экономическое развитие пролагало
себе путь». «Немногие исключения суть те единичные случаи завое-
2) Письмо Ф. Энгельса к К. Шмидту от 27 октября 1890 г.

314
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
вания, когда более варварские завоеватели истребляли или изгоняли
население известной страпы и разоряли или запускали производитель¬
ные силы, которыми они не умели пользоваться... Каждое завоевание
более варварским народом, само собой разумеется, прерывает экономи¬
ческое развитие и уничтожает многочисленные производительные силы.
Но в громадном большинстве случаев более длительного завоевания
варвар-завоеватель должен примениться к высшему экономиче¬
скому положению, в том виде, в каком оно оказалось после завое¬
вания» *). Многочисленные исторические примеры этому мы находим
в завоевании Римской империи и ее провинций во время «великого
переселения народов». Напротив того, завоевания, произведенные
более высоким по своему экономическому положению государством,
например, менее культурных областей более1 культурными, и установле¬
ния там новой формы государственной власти могут, при благоприят¬
ных условиях, способствовать заметному ускорению темпа экономиче¬
ского развития данной страны, более быстрому разложению старого
патриархального или феодального уклада.
Соотношение между экономическим развитием и воздействием госу¬
дарственной власти, этими двумя неравными силами, есть одновременно
соотношение между «раздвоившимися», исторически обособившимися
друг от друга экономическим содержанием и политической фор-
м о й. Оба тесно связанных между собой момента общественно¬
исторического процесса никогда не развиваются равномерно в совре¬
менном классовом капиталистическом обществе: «неравномерность
экономического и политического развития есть,—по
словам Ленина,—безусловный закон капитализма»2). Обрат¬
ное воздействие политической формы может вызвать значительные разру¬
шения и нарушения в развитии экономического содержания. Примером
тому могут послужить войны, это—по,выражению известного военного
писателя Клаузевица—«продолжепие политики иными (имен¬
но так называемыми насильственными) средствами».
«Война,—писал Ленин,—не случайность, не «грех», как думают хри¬
стианские попы, а неизбежная ступень капитализма, столь же закон¬
ная форма капиталистической жизни, как и мир»8). На:
определенной ступени капиталистического развития борьба буржуазии
против феодализма принимает форму «освободительных», «националь¬
ных» войн, например войны революционной Франции. И точно так же
империализм находит себе наиболее отчетливое выражение и свою «за¬
*) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 262.
2) Н. Ленин. Собр. соч., т. XIII, стр. 133.
3) Там же, стр. 16.

РАЗВИТИЕ И БОРЬБА КЛАССОВ
315
конную форму» в империалистических войнах, типа войны 1914—1918 гг.
Наконец, также неизбежна была война советской республики с импе¬
риалистическими державами, в которую переросла чисто внутренняя,
гражданская война. Все эти войны, причиняя порою огромные разру¬
шения производительных сил, служат тем не менее неизбежными закон¬
ными формами, в которых в классовом обществе проявляются эконо¬
мическое развитие и экономические противоречия. ■
Не менее серьезное, но совершенно неизбежное разрушение произ¬
водительных сил влекут за собой иногда периоды обострения клас¬
совой борьбы внутри страны—политические революции.
4.	Развитие и борьба классов. Политические партии.
Политическая революция.
Появление противоположных сил внутри данной системы экономиче¬
ских отношений и нарастающий конфликт производительных сил с про¬
изводственными отношениями—конкретно, в каждой исторической форме,
проявляются как конфликт между различными общественными классами,
как противоречие классовых интересов и классовая
борьба. В диалектическом развитии классовой борьбы находит, таким
образом, свое конкретно-историческое отражение диалектика произво¬
дительных сил и производственных отношений.
Вся «писаная» история, т. е. история со времени разложения пер¬
вобытной родовой общины, была,—по словам «Коммунистического Ма¬
нифеста»,—«историей борьбы классов... Угнетатель и угне¬
тенный находились в беспрерывном антагонизме друг с другом, вели
непрестанную, то скрытую, то явную борьбу, которая каждый
раз кончалась или революционным преобразованием общества, или со¬
вместной гибелью борющихся классов». То в явной, острой форме
революционного конфликта, то в скрытой форме постепенно нарастаю¬
щего экономического антагонизма, в этой более смягченной форме, но
так или иначе классовая борьба неразрывно связана со всем историче¬
ским существованием классового общества и его отдельных классов,—
поскольку речь идет о внутренней истории человеческого общества.
«Интересы различных общественных классов,—замечает по этому
поводу Плеханов,—не всегда противоположны. Но для возник¬
новения классового антагонизма достаточно простого различия инте¬
ресов. Там, где между бедными и богатыми еще не установились
отношения наемников и нанимателей, нередко замечается именно только
это различие, которое, однако, порождает жестокую борьбу классов» *).
1) Г. Плеханов. Предисловие к «Коммунистическому Манифесту».

316	ОБЩЕСТВЕННЫЕ	КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
Интересы каждого из той или другой пары борющихся, антагонисти¬
ческих основных классов данной общественной формации определяются
вполне его экономическими взаимоотношениями с другим классом. И если
«отдельные лица,—говорит Ленин,—отдельные представители партий
и классов могут заблуждаться..., то отдельные ошибки неизбежно вы¬
правляются соответственными группами или классами, заинтересо¬
ванными в борьбе. Классы не ошибаются: в общем и
целом они намечают свои интересы и политические задачи соответственно
условиям борьбы и условиям общественной эволюции» *). Неприми¬
римость классовых интересов основных антагонистических классов,
несмотря на возможные совпадения этих интересов на отдельных эта¬
пах общественного развития,—таков отправной пункт всякой классовой
борьбы и всякого классового развития. В нарастании антагонизма ме¬
жду различными классами, в классовой борьбе, происходит внешнее
оформление этих общественных классов, как классов, и вну¬
треннее осознание своих интересов и своего положения каждым
отдельным классом.
Наиболее ранняя ступень в развитии кллассов—когда этот класс
только зарождается—создается изменившимися условиями производ¬
ства. «Экономические отношения,—говорит, например, Маркс о воз¬
никновении пролетариата,—превратили сперва массу народонаселения
в рабочих. Господство капитала создало для этой массы одинаковое
положение и общие интересы. Таким образом по отноше¬
нию к капиталу, масса является уже классом, но сама
для себя она еще не класс»2). У этого «класса в себе»
нет еще сознания единства своих интересов и нет сознания необходи¬
мости объединиться для совместной борьбы, его интересы поэтому
еще не являются классовыми интересами в полном смысле. «На этой
ступени развития рабочие представляют собою рассеянную по всей
стране и разъединенную конкуренцией массу»3). Если они и борются,
то недостаточно организованно и целесообразно, например, ведут борь¬
бу не против гнетущей их [экономики, но против нововведений техники.
«Для сознательной классовой борьбы,—по справедливому замечанию Пле¬
ханова,—недостаточно видеть антагонизм интересов, а нужно еще по¬
нимать, какими средствами могут быть побеждены люди, защи¬
щающие противоположные интересы»4). Часто пролетарии ведут борьбу
х) Н. Ленин. Собр. соч., т. IX, стр. 204.
2) К. Маркс. Нищета философии, стр. 135.
3) «Коммунистический Манифест».
4) Г. Плеханов. Предисловие к «Коммунистическому Манифесту».

РАЗВИТИЕ И БОРЬБА КЛАССОВ
317
«с врагами своих врагов», борются за непосредственные интересы бур¬
жуазии. Это объясняется тем, что на этой низшей ступени развития
интересы угнетенных классов в некоторой части совпадают
с интересами класса господствующего, который заканчи¬
вает свою борьбу с остатками старых производственных отношений.
«До тех пор,—по словам Энгельса,—пока угнетенный класс еще не
созрел до своего самоосвобождения, он будет в большинстве случаев
признавать существующий общественный порядок единственно возмож¬
ным» *). Аналогичные соображения находим ми и у Маркса и по поводу
положения мелкого крестьянства при капитализме: «Поскольку мелкое
крестьянство живет в экономической обстановке, которая накладывает
общую печать на его образ жизни, интересы и умственное развитие
п ставит его тем самым во враждебное отношение к другим
классам,—оно образует класс. Поскольку между мелкими крестьянами
существует лишь связь по месту жительства, постольку тождество их
интересов де создает между ними общей национальной связи, общей
политической организации,—они не образуют класса. Они
поэтому не способны защищать свои классовые интересы от своего
собственного имени... Они не могут представлять себя, их должны
представлять другие»... «крестьяне поэтому находят себе есте¬
ственного союзника и вождя в городском пролетариате, призванном
ниспровергнуть буржуазный строй» 2). Как видно, для полного офор¬
мления классов нужно не простое сложение одноименных величин, но
некоторое новое их единство—необходимы классовое сизпание и
представляющая класс его политическая организация.
«В борьбе...,—говорит Маркс,—сплоченная масса вырабатывается
в класс для себя. Защищаемые ею интересы становятся классо¬
выми интересами. Но борьба между классами есть борьба политиче¬
ская» 3). Дальнейшее развитие производства сплачивает угнетенный
класс, пролетариат, «в большие массы, его сила растет, и вместе
с тем растет сознание его». Его борьба, вначале носящая узко¬
экономический характер борьбы за частичное улучшение условий своего
труда, получает ярко выраженные политические черты. Если на низ¬
шей ступени цель борьбы—лишь в увеличении массы получаемого
угнетенным классом общественного продукта и в общем улучшении его
положения, то на ^следующей ступени целью ее является уже его
*) Ф. Энгельс. Происхождение семьи и т. д., стр. 115.
2) К. Маркс. 18-е Брюмера, стр. 293.
8) Его же. Нищета философии, стр. 135. Ср. «Коммунистический Ма¬
нифест».

318	ОБЩЕСТВЕННЫЕ	КЛАССЫ	И	ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
экономическое освобождение. Угнетенные производители,
пролетарии, начинают объединяться, выступают совместно: происходит
соприкосновение рабочих различных местностей, вследствие развития
путей сообщения. «Этого соприкосновения,—по словам «Коммунистиче¬
ского Манифеста»,—только и нужно, чтобы местная борьба, носящая
всюду один и тот же характер, превратилась в единую классовую
борьбу... Организация пролетариев в класс и вместе с тем в поли¬
тическую партию ежеминутно разбивается вновь из-за конкурен¬
ции рабочих между собой. Но она всегда возрождается снова, все
сильнее, крепче, могущественнее» 1).
Рост и оформление угнетенного класса сопровождается «процессом
разложения внутри господствующего класса». То же
развитие производительных сил превращает его в простое «олицетво¬
рение условий производства», усиливает его непроизводительное потре¬
бление л вместе с тем эксплоатацию им угнетенного класса. Господ¬
ствующий класс зачастую становится неспособным сохранить обществен¬
ное равновесие, обеспечив жертвам своей эксплоатация хотя бы минимум
средств существования. Правда, обычно, от времени до времени, он
делает уступки, в виде так называемых «реформ» угнетенному
классу. В наиболее острые моменты господствующий класс стремится
противопоставить классовой борьбе «классовый мир», классовую
солидарность, на почве якобы единых «общенациональных» и тому
подобных интересов. Всячески затушевывается им тот основной факт,
что по самой природе своей противоположные классовые интересы не¬
примиримы. Как говорит об этом тот же «Коммунистический Мани¬
фест», «для того чтобы иметь возможность угнетать какой-нибудь класс,
угнетающие должны обеспечить такие условия, при которых он
мог бы, по крайней мере, влачить свое рабское существование. Кре¬
постной в атмосфере крепостничества добился того, что он стал чле¬
ном общины; точно так же как мещанин под гнетом феодального абсо¬
лютизма вырос в буржуа. Напротив, современный рабочий, вместо
того чтобы возвышаться с прогрессом промышленности, все более спу¬
скается ниже уровня тех условий, которые обеспечивают су¬
ществование его класса».
Средние промежуточные и иные классы и межклассовые группы—
крупные землевладельцы, мелкая буржуазия, интеллигенция—занимают
в этой борьбе двух общественных полюсов промежуточное же
положение, диктуемое им их собственным положением в существующей
системе производства. Оставшиеся от прежних производственных отно-
1) «Коммунистический Манифест».

РАЗВИТЫЕ П БОРЬБА КЛАССОВ
319
шений группы настроены вначале враждебно по отношению к господ¬
ствующему классу: они реакционны. По мере подчинения и их области
производственных отношений господствующему способу производства
в этих классах и группах начинается экономическое, а вместе с ним
и политическое расслоение. Промежуточные группы, интересы которых
заставляют переходить на позицию господствующего класса, становятся
консервативными по отношению к господствующему способу производ¬
ства; наоборот, группы, переходящие в ряды угнетенного класса,
постепенно заражаются его революционностью. В зависимости от изме¬
нения условий производства, в разные периоды эти различные обще¬
ственные группы блокируются в своей политической борьбе, или
между собой, или с одним из основных общественных классов, на
почве временной солидарности их обоюдных интересов. На¬
конец, нарастающий экономический кризис заставляет проникнуться
революционным настроением все колеблющиеся классы и стать в оппо¬
зицию по отношению к классу господствующему. Угнетенный класс,
по словам Маркса, становится как бы «гегемоном» (вождем) обще¬
ства и в период, предшествующий захвату власти, ведет уже свою
классовую борьбу во имя всего общества: на этой высшей сту¬
пени развития его классовые интересы совпадают
с общественными интересами, интересами дальнейшего раз¬
вития производительных сил общества х).
В отдельных своих этапах классовая борьба, развивающаяся при
данном способе производства, всегда совпадает с моментами развития
самого способа производства: на ранних исторических ступенях клас¬
совая борьба ограничена поэтому национальными рамками, позже она
выходит из них и принимает интернациональные формы.
Мы рассмотрели сложный феномен классовой борьбы в его «чистом
виде» так, как эта социально-историческая «категория» проявляется
в своей наиболее отчетливой и развитой форме—именно в современном
буржуазном обществе. Однако в своих менее развитых формах классовая
борьба может иметь различные конкретно-исторические вариации.
Прежде всего способ производства не всегда организован так, чтобы
именно угнетенный производительный класс мог сменить у власти своего
антагониста в новой производственной форме: ни рабы, ди крепостные
таким классом-гегемоном никогда не были и, в силу экономических
условий, в значительной части оставались «классами в себе». Истори¬
чески новую господствующую общественную группу (в данных случаях),
зародыши ее, в лице торговой буржуазии, создает развитие обмена,
х) К. Маркс. К критике гегелевской философии права.

320
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
которое часто изменяет характер производства по его внутреннему
содержанию еще задолго до политического переворота. При благо¬
приятных условиях из междуклассовой группы такая группа может
постепенно превратиться в «класс для себя», хотя со стороны гос¬
подствующего класса она испытывает не прямую, а разве лишь кос¬
венную эксплоатация). Зарождаясь частично из недр угнетенного класса
(торговая буржуазия, например, из вольноотпущенников, откупившихся
и беглых крепостных), эта приходящая к власти группа, разумеется,
использовывает в своей борьбе и этот угнетенный класс, но уже в
своих собственных интересах. Иногда из недр угнетенного класса
предшествовавшей общественной формации зарождаются оба класса-
антагониста будущего общества (и буржуазия, и пролетариат про¬
исходят частично из крепостных крестьян). Наконец, возможны и такие
исторические положения, когда самый способ производства, по своей
организации, не вызывает дальнейшего развития производительных
сил, борьба обоих классов не принимает характера ярко выражен¬
ного политического конфликта, и оба класса исчезают вместе с вытес¬
нением данного «застойного» способа производства новой производ¬
ственной формой (например, рабовладельческий строй и борьба в нем
рабов ц их свободных господ).,
Вместе с развитием классов развиваются их по.жи1ческие органи¬
зации, политические партии. «Всякая борьба классов и все
освободительные движения неизбежно принимают,—по словам
Энгельса,—политическую форму...»1). Господствующий класс
«конструируется, как государственная власть», проводя таким путем
свою политическую диктатуру, осуществляя и охраняя тот или
иной политический и правовой порядок. Наряду с этой полити¬
ческой организацией господствующего класса создается политическая
организация и у революционного класса, создаются представляющие
его интересы, в форме тех или иных принципов, и ведущие за них
борьбу партии. «В борьбе между правительством и оппозицией
отражается борьба классов»...,—говорит Энгельс,—но «отражается не¬
правильно, не прямо, а косвенно, не как борьба классов, а как
борьба за политические принципы»2).
Партии представляют собой наиболее сознательные части
общественных классов или отдельных фракций этих классов и других
межклассовых групп, отчетливо формулирующие их интересы в своих
партийных программах. С образованием политических партий,
г) Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах, стр. 66.
*) Письмо Энгельса к К. Шмидту от 27 октября 1890 г.

РАЗВИТИЕ И БОРЬБА КЛАССОВ
321
оппозиционных существующей государственной власти, таким образом
расширяется и политическая надстройка над экономическим базисом
данной общественной формы. Если государство—политическая органи¬
зация для подавления угнетенного класса, то партия оппозиционного
класса—политическая организация, имеющая целью его экономическое
п политическое освобождение и борьбу с господствующим классом во
всех возможных формах—от парламентов до революционного восстания.
Мы не можем здесь останавливаться на многочисленных политических
группировках и партиях, возникавших в исторические эпохи, предшествовав¬
шие капиталистическому обществу. В Англии рост торгового капитала порождает
борьбу тор и ев, партии крупного землевладения, и вигов, представлявших
интересы торговой буржуазии; возникновение же промышленной буржуазии
приводит к разделению на консерваторов и либералов, борьба ме¬
жду которыми тянется втечение всего XIX века. Консерваторы представляют
вначале интересы аграриев, а в дальнейшем также—тяжелой индустрии
и Финансового капитала. Либералы защищают свободу промышленности и
«труда» от всяких посягательств и принуждения (laissez faire, laissez passer),
вначале от феодального государства, а впоследствии—и от всяких посяга¬
тельств со стороны пролетариата: их представителями в экономической теории
являются, в первый период Адам Смит, во второй период—Дж. Ст. Милль,
с его двусмысленной защитой «свободы печати и слова». Аналогичные поли¬
тические группировки, но с различными вариациями, мы находим и в осталь¬
ных странах. У Маркса и Энгельса мы находим интересные характеристики
этой борьбы буржуазных партий, их сиены одна другой у власти и т. п. 1).
Крайне интересны политические течения, создаваемые колеблющейся в своих
симпатиях мелкой буржуазией. Во время Великой французской революции,
в момент наивысшего ее подъема и сближения мелкой буржуазии с пролета¬
риатом, она находит свое идеологическое выражение в так называемом рево¬
люционном «якобинстве». Втечение последующих XIX и XX вв. ее интересы
обычно представляют демократы, под разными «республиканскими», а иног¬
да—и социалистическими ярлыками (современная социал-демократия). «Демо¬
крат,—иронизирует Маркс,—представляющий мелкую буржуазию, т. е. про¬
межуточный класс, в котором притупляются интересы двух различных классов,
воображает себя выше классовых противоречий вообще. Демократы признают
существование привилегированного класса, но они со всей остальной нацией
образуют народ. Они—защитники народных прав, их интересы—на¬
родные интересы». «Демократ выходит из позорнейшего поражения... о
новым убеждением, что он непременно победит, что не он и его партия должны
оставить старую точку зрения, а—напротив—обстоятедьства должны
приспособиться к его точке зрения» 2). В отличие от крупного буржуа, объ¬
ясняет Ленин, у мелкого буржуа прочна «вера в универсальное, всеспасаю-
щее действие «демократии» вообще, непонимание того, что она является бур¬
х) К. Маркс. Классовая борьба во Франции, 18-е Брюмера Луи Бона¬
парта; Ф. Энгельс. Сила и экономика в создании Германской империи.
2)	К. Маркс. 18-е Брюмера, стр. 36.
Курс теории исторического материализма.	21

322
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
жуазной демократией... Мелкий буржуа, по своему экономическому поло¬
жению, по всем условиям своей жизни, меньше способен усвоить эту истину,
даже держится иллюзий насчет того, будто демократическая республика обо¬
значает «чистую демократию», «свободное народное государство», внеклассовое
или надклассовое народовластие, чистое проявление всенародной воли и т. д.
и т. п. Прочность этих предрассудков мелкобуржуазного демократа неизбежно
вызывается тем, что он меньше стоит от острой классовой борьбы, от биржи,
от настоящей политики» *). Парламенторизм представляет собою целую
политическую систему, обычно господствующую в буржуазных государствах,
представительство буржуазных интересов через посредство парламента, в ко¬
тором и протекает борьба политических партий, имеющих свои парламентские
фракции, и в условиях которого легко порождаются мелкобуржуазные предрас¬
судки. Парламентаризм порождает «неизлечимую болезнь парламентского
кретинизма, страдание, которое поселяет в своих несчастных жертвах
возвышенное убеждение, будто в целом мире его история и его будущее на¬
правляются и определяются большинством голосов в отдельном представтитель-
ном учреждении», при котором «парламентские победы почитаются за действи¬
тельные победы» 2). Совершенно иначе, на иных основаниях и используя иные
методы борьбы, строится политическая партия пролетариата, на которой нам
придется еще остановиться в дальнейшем изложении.
Классовая борьба достигает наивысшего напряжения, принимая
формы гражданской войны, в период политических ре¬
волюций. Переворот в экономическом базисе, ведущий к замене
одной общественной формации другой, начинается задолго до всяких
политических переворотов, под влиянием технических изобретений, пе¬
рераспределения средств производства в пределах самих господствую¬
щих классов, реорганизации способа производства. Но он пе может
завершиться без изменения в отношениях распределения,
которое приводит к экономическому господству новые классы, а стало
быть, без ожесточенной классовой борьбы, без движения самих ши¬
роких народных масс и без политических революций. «Революцию,—
говорит Ленин,—могут делать только массы, двигаемые глубоким
экономическим переворотом»... «Революция, настоящая, глубокая, «на¬
родная», по выражению Маркса, революция есть невероятно слож¬
ный и мучител!ьный процессе умирания старого и ро¬
ждения нового общественного строя, уклада жизни де¬
сятков миллионов людей. Революция есть самая острая,
бешеная, отчаяная классовая борьба и граждан¬
ская война»3). Сила, по словам Маркса, облегчает муки
х) Н. Ленин. Собр. соч., т. ХУ, стр. 562.
2) К. Маркс. 18-е Брюмера; Ф. Энгельс. Революция и контр революция
в Германии.
3) Н. Ленин. Собр. соч., т. XIV, ч. 2, стр. 242; т. YIII, стр. 98.

РАЗВИТИЕ Й БОРЬБА КЛАССОВ
323
родов старого общества, беременного новым: она есть- то орудие,
которым приводится общественное движение и которым она разру¬
шает закостеневшие, отжившие политические формы *).
С другой стороны, самая «организация революционных элементов
в ^классе уже заранее предполагает существование всех тех произво¬
дительных |Сил, которые могли зародиться в недрах старого обще¬
ства» 2). «Революцию нельзя «сделать»,—разъяснял Ленин,—револю¬
ции вырастают из объективно (независимо от воли партий и клас¬
сов) назревших кризисов и переломов истории»3). Раз¬
умеется, ясное сознание этой зависимости своей борьбы от экономи¬
ческого кризиса по большей части отсутствует у революционного
класса. «Когда восстает класс,—говорит Маркс,—в котором сосредо¬
точиваются революционные интересы общества, он не ищет материала
для своей революционной деятельности: он уничтожает врагов, при¬
нимает меры, диктуемые потребностями борьбы, и последствия его соб¬
ственных действий толкают его дальше. Такой класс не занимается
теоретическим исследованием своих собственных задач» 4). Опираясь на
большинство более или менее сочувствующих перевороту обществен¬
ных групп, на весь самим объективным ходом вещей расположен¬
ный к нему «народ», класс-гегемон сменяет у власти господствующий
класс и сам «конструируется как государственная власть». Но уже из
этого последнего следует, что «революция невозможна без
революционной ситуации», важнейшими признаками которой
Ленин считает следующие: «1) Невозможность для господствующих
кризис «верхов», кризис политики господствующего класса, создающий
классов сохранить в неизменном виде свое господство,—тот или иной
трещину, в которую прорываются недовольство и возмущение угне¬
тенных классов. Для наступления революции обычно бывает недоста¬
точно, чтобы «низы не хотели», а требуется еще, чтобы «верхи не
могли» жить по-старому. 2) Обострение выше обычного нужды и
бедствий угнетенных классов. 3) Значительное повышение, в силу
указанных причин, активности масс... Совокупность этих объек¬
тивных перемен и называется революционной ситуацией». Но «не
из всякой революционной ситуации возникает революция, а лишь из
такой ситуации, когда к перечисленным выше объективным переме¬
нам присоединяется субъективная, именно, присоедияяет-
х) К. Маркс. Капитал, т. I; Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 364.
2) «Людвиг Фейербах», стр. 46; «Нищета философии», стр. 135.
3) Н. Ленин. Собр. соч., т. XIII, стр. 164.
4) К. Маркс. Классовая борьба во Франции. П. 1919 г., стр. 31.
21*

324	ОБЩЕСТВЕННЫЕ	КЛАССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАДСТРОЙКА
ся способность революционного класса на революционные массовые
действия»... *).
«Все революции,—замечает Маркс,—сводились до сих пор к тому,
что один класс должен был Гу ступить господство другому.
Приэтом господствующий класс всегда составлял лишь незначитель¬
ное меньшинство, в сравнении с подчипенной народной массой.
Даже тогда, когда в революции принимает участие большинство, это
происходит, сознательно или бессознательно, только в интересах того
или иного меньшинства» 2). Таковы были феодальные и буржуазные
революции. Исключение составляет «пролетарское движение—самостоя¬
тельное движение огромного большинства в интересах огромного боль¬
шинства»; хотя и пролетариат, в отсталых, земледельческих странах,
является меньшинством, лишь осуществляющим интересы большин¬
ства. («Все прежние классы, достигавшие господства, старались упро¬
чить за собой завоеванные ими положения, навязывая обще¬
ству условия, обеспечивающие их доходы»3). Таким необходи¬
мым условием в период революции является коренное изменение су¬
ществующих имущественных отношений, характера собственности. На¬
конец, «все бывшие до сих пор революции были революциями в це¬
лях защиты одного вида собственности против другого вида собствен¬
ности. Они не могли охранять один вид собственности,
не посягая на другой»4). Только с изменением «вида» соб¬
ственности, т. е. условий распределения, становится окончательно воз¬
можным введение новых отношений распределения, а вместе с тем
изменение положения классов в производстве. чЭто «навязывание» обще¬
ству победившим классом осуществляется им путем государственного
принуждения, з форме соответствующих законодательных актов5).
В борьбе происходит разрушение старой государственной ма¬
шины и замена ее новым государственным аппаратом, приспособлен¬
ным к потребностям победившего класса; если государственный аппа-
*) Ср. в другом месте: «лишь тогда,	когда «низы»	не	хотят	старого и
когда «верхи» не могут по-старому, лишь	тогда революция	может	победил»
(Н. Ленин. Детская болезнь «левизны» в коммунизме).
2) К. Маркс. Классовая борьба во Франции, стр. 7.
3) «Коммунистический Манифест».
4) Ф. Энгельс. Происхождение семьи	и т. д., стр.	76.
б) «Революция есть, песомпеппо, самая	авторитарная	вещь, какая только
возможна. Революция есть акт, в котором часть населения навязывает свою
волю другой части посредством ружей, штыков, пушек, т. е. средств чрезвы¬
чайно авторитарных. И победившая партия по необходимости бывает выну¬
ждена удерживать свое господство посредством того страха, который внушает
реакционерам ее оружие» (Ф. Энгельс. Об авторитарности).

РАЗВИТИЕ И БОРЬБА КЛАССОВ
325
рат не всегда разрушается в революции по форме (в буржуазных рево¬
люциях), то он совершенно изменяется по своему внутреннему со¬
держанию. Рнешне весь переворот находит себе завершение в новых
государственных (Конституциях и освящающих новые экономиче¬
ские .отношения новых гражданских законах.
В периоды революции происходит необычайно быстрый рост субъек¬
тивной стороны, «способности к революционным действиям», рост са¬
мосознания как борющихся классов, так других, принимающих участие
в борьбе общественных групп,—что выявляется в чрезмерном разви¬
тии в такие периоды политической стороны общественной жизни. «Ре¬
волюции— локомотивы истории»,—говорил Маркс. «Револю¬
ции—праздник угнетенных и эксплоатируемых,—прибавляет Ленин.—
Никогда масса народа не способна выступать таким активным творцом
новых общественных порядков, как во время революции. В такие вре¬
мена народ способен на чудеса, с точки зрения узкой, мещанской
мерки постепеновского прогресса» х). Общеизвестны примеры этого как
из эпохи французских революционных армий, так и относящиеся к на¬
шей гражданской войне.
Самая революция, задолго еще до политического переворота, под¬
готовляется в умах, не только в политической агитации от¬
дельных партий, но и в литературе, философии и т. п. Назревшие
экономические потребности осознаются еще тогда, когда они только
подготовляют приближающийся экономический кризис. С другой сто¬
роны, со стороны объективной, революция подготовляется новы¬
ми экономическими потребностями, новыми техническими открытиями
и изобретениями, которые заставляют постепенно изменяться в отдель¬
ных деталях и самый характер организации производства. Таким
образом экономическая революция начинается уже ранее по¬
литической, но окончательно завершиться она может лишь после
того как изменятся отношения распределения средств производства,
стало быть, лишь после политической революции. Точно так же
уже после политического переворота окончательно оформляются ра¬
нее родготовленные новые формы общественного сознания, и окон¬
чательно закрепляется переворот в технической организации произ¬
водства. Политическая революция поэтому является высшим, пере¬
ломным пунктом в более длительном течении социальной рево¬
люции вообще: экономический «скачок» может длиться десятилетия и
столетия, в то время как политический «скачок» захватывает гораздо
более короткий промежуток времени.
ОН. Ленин. Две тактики. Собр. соч., т. VI, стр. 380.

326	ОБЩЕСТВЕННЫЕ	КЛАССЫ	И	ПОЛИТИЧЕСКАЯ	НАДСТРОЙКА
Исторически поэтому экономическая революция может начаться за¬
долго до того, как падут последние политические преграды к ее наи¬
более полному осуществлению. Политические революции 1789 г.,
а ггакже в 1848 г. ,в Германии только довершили давно начавшееся раз¬
рушение основ феодального строя, и не натуральный крепостной строй,
но народившиеся за это время торгово-капиталистический и мануфак¬
турный этапы привели к промышленно-капиталистическому развитию.
Но может произойти и обратное: иногда политическая рево¬
люция подготовляет возможность перехода через ряд
этапов «к тому новому способу производства, потребности которого эта
революция выражала. Так, 'например, пролетариат в своей револю¬
ции не может непосредственно, без промежуточных этапов, перейти
к социализму: создавая государственные предприятия социалистиче¬
ского типа, он одновременно допускает и товарно-капиталистические
отношения, однако в такой форме регулирования и ограничения их
государством, которая неминуемо должна привести к социалистическому
производству.
Всякая политическая революция—поскольку она является револю¬
цией, в корне изменяющей общественный строй, а не простым поли¬
тическим переворотом внутри данной общественной формы—сама пре¬
терпевает непрерывное развитие и нарастание. Так, в пе¬
риод французской революции, «каждая из партий опирается на более
передовую. Как только данная партия довела революцию настолько
далеко, что она уже не в состоянии более не только игги впереди
революции, но и следовать за ней,—ее устраняет и отправляет на
гильотину стоящий за ней более смелый союзник. Революция дви¬
жется таким образом по восходящей линии»1). Аналогичное по¬
ложение имелось и в развитии русской революции, в период между
февралем и октябрем 1917 г. iHo иногда революция движется по нис¬
ходящей линии, как, например, во Франции 1848 г. или в Гер¬
мании 1918 г., и это приводит обычно к поражению революцион¬
ного класса и к неполному завершению ее начинаний. В этом смысле,
широкое развитие, нарастание революции, хотя бы она сопровожда¬
лась экономическими разрушениями, так сказать, «издержками» рево¬
люции,—являются для завершения экономического переворота совер¬
шенно необходимыми и исторически неизбежными 2). Но это развитие
и нарастание революции означают проявление ее в самых разно¬
*) К. Маркс. 18-о Брюмера, стр. 27.
2) Об «издержках» революции см. у Н. И. Бухарина. Экономика пере¬
ходного периода.

РАЗВИТИЕ И БОРЬБА КЛАССОВ
327
образных ;И возможных формах, означают возможность не¬
ожиданной смены одной формы, в которой протекает революция, другой
формой: периода, скажем, ожесточенной борьбы периодом мирного
строительства, периода военного коммунизма—периодом нэпа и т. п.
Отсюда Ленин делает два очень важных практических вывода: пер¬
вый, «что революционный класс для осуществления своей задачи дол¬
жен уметь овладеть всеми, без малейшего изъятия, фор¬
мами или сторонами общественной деятельности (до¬
делывая после завоевания политической власти, иногда с большим ри¬
ском и огромной опасностью, то, что он не доделал до этого завое¬
вания); второй, что революционный класс должен быть готов к са¬
мой быстрой и неожиданной смене одной формы
другою» *).
х) Н. Ленин. Детская болезнь «левизны» в коммунизме.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ.
1. Надстройки и общественное сознание. Общественное
сознание и классовое сознание.
Выражения и понятия, характерные для марксистской теории, ве¬
дут свое происхождение не только из классической философии, но
также из другого важнейшего источника марксизма, классической по¬
литической экономии. Именно ей мы обязаны не только понятиями
общественного производства, производительной силы труда, обществен¬
ного класса, но и понятием «надстройки»—выражением, которое
употреблял еще «отец» политической экономии—В. Петти.
Характерную особенность всех тех элементов общественной жизни,
которые Маркс описательно назвал «надстройкой», составляет то, что
они не являются основой каждой данной формы общественной жизни,
что они вырастают на уже готовой, независимой от них
основе или противопоставляются этой последней. В более
широком смысле поэтому выражение «надстройка» можно применять
и в пределах самой экономики. Так, Маркс говорит «о капиталистической
надстройке» в тех случаях, когда быстрое развитие зачастую извне
перенесенных, капиталистических форм производства] не соответствует
«неподвижному состоянию главной отрасли производства, земледелия»1).
Когда мы говорим о надстройке в более специальном значении
этого термина, мы имеем в виду элементы общественной жизни, про¬
изводные по отношению к предшествующему им «базису»—обязанные
своим существованием не непосредственно самим производительным си¬
лам, рассматриваемые с их «природной», технической стороны,—не
физиологической затрате рабочей силы, не машинам, не веществу при¬
роды, но тем общественным, производственным отношениям,
которые при том или ином состоянии производительных сил склады-
Письмо Маркса к Николаю—ону от 10 апреля 1879 г.

НАДСТРОЙКИ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
329
ваются. Таким «производным» от производственных отношений может
быть не только вся духовная жизнь человека, но и весьма мате¬
риальные предметы, людп и целые организации. Так, «надстройкой»
оказываются—по .отношению к производственным отношениям и форми¬
руемым ими основным классам общества—все слои непроизводитель¬
ных рабочих, которые оказывают свои «услуги» лишь на основе непро¬
изводительного (потребления общественного дохода: в первую оче¬
редь—так называемые «идеологические сословия» (адвокаты, попы и
т. п.), а также те общественные группы, «услуги» которых «навязы¬
ваются» эксплоатируемому классу классом эксплоататоров (в буржуаз¬
ном государстве—чиновники, военные) х). Надстройкой, как мы видели,
оказывается весь технический и вещественный аппарат «политической
области»—не только основной ее части, государства, но и веществен¬
ный аппарат примыкающих к государственной власти или борющихся
с нею политических организаций. Такой ,же надстройкой в современ¬
ных условиях производства становится наиболее древняя человече¬
ская производственная организация—семья, такие вещественно-людские
отношения, как церковь и т. д. Именно «материальный», веществен¬
но-людской состав многих надстроек и приводит к тому, что, раз
возникнув на той или иной экономической основе, они. могут в даль¬
нейшем оказывать на эту основу значительное экономическое воз¬
действие.
Однако особенностью огромного большинства «надстроек» является
то, что они так или иначе связаны с производной от общественного
базиса духовной деятельностью людей, с теми или иными формами
общественного сознания и обнаруживают поэтому внутреннюю логи¬
ческую связь между отдельными своими элементами. Материальные и
человеческие элементы в них тесно переплетаются с целым рядом
представлений, понятий, идей, чувств, и потому большинство надстроек
представляет собой весьма сложные системы вещей, людей и идей^
если их рассматривать со стороны входящих в них элементов созна¬
ния, то они являются «идеологическими надстройками». Деятельность
юристов, духовенства и пр. теснейшим образом связана с существо¬
ванием таких форм сознания, как право, религия, нравственность
и т. д. Борьба между государственной властью и оппозиционными ш>
логическими партиями отображается как борьба за политические прин¬
ципы, политические и правовые идеи. Точно так же не мало идей
и представлений связывается с государственной машиной, с ее со-
*) К. Маркс. Теории прибавочной стоимости, т. I.

330
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
ставными частями, армией и т. п.: гражданский долг, национальное
и патриотическое чувство, дисциплина, «честь мундира» и т. п. С се¬
мейной организацией связан целый ряд правовых и нравственных пред¬
ставлений: о взаимных обязанностях супругов (например, «верность»),
об отношении родителей к детям и обратно и т. д. Церковь—это
не только храмы, алтари и люди—духовенство и прихожане: с ней
связана сложная совокупность идей чисто религиозных, иерархических,
нравственных и порою политически-правовых. Наконец, к «надстройке»,
как уже указано, относится и вся совокупность наиболее общих
чувств, представлений, понятий и идей, связанных со всей данной об¬
щественной жизнью или с отдельными общественными классами. За¬
частую формы или отдельные элементы общественного сознания ока¬
зываются даже «надстройкой» к «надстройке», т. е. они
образуются не непосредственно производственными отношениями и фор¬
мирующими эти последние классами, но зависят от существующей го¬
сударственной организации, церкви и т. д. С другой стороны, мы
замечаем, что в общественной жизни непрестанно происходит ове¬
ществление («материализация») чувств, представлений, идей че¬
рез посредство воплощающей их трудовой деятельности: они овеще¬
ствляются не только в форме литературно-художественных произве¬
дений, храмов, религиозных обрядов, философских сочинений и т. п.,
но и в форме разнообразной политической организации и, прежде всего,
в формах той или иной организации труда.
Поэтому точное представление о структуре надстроек и о взаимо¬
отношении их с экономическим базисом можно получить лишь тогда,
когда мы ознакомимся с весьма важной составной частью этих над¬
строек—с формами общественного сознания. «Экономической структуре
общества,—говорит Маркс в уже многократно цитированном «Преди¬
словии», — его «реальному основанию» соответствуют определенные
формы общественного сознания. Способ производства мате¬
риальной жизни обусловливает собою процесс жизни социальной, по¬
литической и духовной вообще. Не сознание людей определяет их
бытие, но, напротив, общественное бытие определяет их
сознание... С изменением экономического основания более или ме¬
нее быстро преобразуется и вся огромная надстройка над ним... Нельзя
судить о такой революционной эпохе по ее сознанию; скорее это со¬
знание следует объяснить из противоречий материальной жизни»...
В другом месте Маркс указывает: «Данпой формой материального про¬
изводства обусловливаются: вопервых, определенный строй обще¬
ства, вовторых, определенное отношение человека к при¬
роде. Те и другие определяют е»о государственный строй и его

НАДСТРОЙКИ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
331
миросозерцание. Л следовательно, и характер его духов¬
ного производства» *).
Здесь мы имеем важнейшие черты, необходимые для понимания раз¬
личных составных частей, содержащихся в общественном сознании.
Процесс духовной жизни во всяком обществе обусловлен способом про¬
изводства материальной жизни, т. е. в первую очередь трудовыми
взаимоотношениями человека с природой. Сама техническая орга¬
низация труда уже накладывает определенный отпечаток и на обще¬
ственное сознание. И если отправляться, при изучении форм сознания,
от изучения соответствующего состояния техники, то, как мы знаем,
уже «технология раскрывает активное отношение человека к природе,
непосредственный процесс производства, а следовательно, и обще¬
ственных отношений и вытекающих из них духовных пред¬
ставлений» 2). Сознание, как указывалось выше, есть не что иное,
как отношение человека к окружающей его среде, точнее говоря,—
выражение для нас этого отношения. Среда, с которой взаимо¬
действует в процессе материального производства общественный чело¬
век,—это прежде всего те силы природы, которым он сам противо¬
стоит как особая «сила природы»: труд его, рассматриваемый с этой
его стороны,—физиологическая затрата, направленная на вещество
природы,—технический, «естественный» процесс. Сознание обще¬
ственного человека является необходимой составной частью человече¬
ской рабочей силы, производительной силы самого человека,—таким
же элементом природы, таким же необходимым элементом материаль¬
ного производства, как и его физиологические трудовые затраты.
Рассматриваемое с этой своей стороны, постольку созна¬
ние общественного человека входит в экономический базис и вовсе
не является надстройкой. Сознание рабочего, поскольку он регулирует
и контролирует движение машины; сознание технического руководи¬
теля, поскольку оно связывает в единстве производственного процесса
разрозненные сознания многих рабочих; сознание изобретателя, по¬
скольку он ищет новых путей и возможностей для этого материаль¬
ного производства,—без всего этого немыслимо самое материальное
производство: сознание здесь только выражает для нас течение
технического трудового процесса. Но эти моменты сознания не суще¬
ствуют изолированно от всего остального содержания сознания обще-
*) К. Маркс. Теории прибавочной стоимости, т. I, стр. 301. Ср. Капитал,
т. III, ч. 2: «совокупность отношений, в которых агенты производства нахо¬
дятся к природе и друг другу, при которых они производят»...
2) «Капитал», т. I, стр. 336, прим.

332	ОБЩЕСТВЕННОЕ	БЫТИЕ	И	ОБЩЕСТВЕННОЕ	СОЗНАНИЕ
ственного человека: они входят в него неотъемлемой от других .частей
составной частью и этим путем оказывают воздействие на сознание
в целом. Например, как указывает Маркс, в первобытном обществе
«реальная связанность человека» природными условиями выявляется
в «идеальной связанности» его в натуралистических религиях и т. д.
При мануфактурном разделении труда развивается односторонняя спе¬
циализация насчет способности к труду вообще, имеет место «раз¬
дробление человека». Наконец, сюда же относится то воздействие,
которое окашвают на сознание человека также его индивидуал ь-
ные особенности, как, например, его пол, возраст, раса, на¬
циональность, характер, способности и т. п. Все они также пред¬
ставляют собой прежде всего его природные свойства, они пред¬
определяют интенсивность его интеллектуальных и физиологических
затрат, производительность его общественного труда,—словом, имеют
непосредственное отношение к материальному производству. Все эти
особенности в то же время, так или иначе, но сказываются и на со¬
держании человеческого сознания.
Правда, когда мы говорим о физиологических и интеллектуальных
затратах, об индивидуальных особенностях сознания, то мы очевидно
имеем в виду интеллектуальные процессы и индивидуальные особен¬
ности многих отдельных людей: дмеем в виду сознание инди¬
видуальное, а не сознание общественное. Но дело в том,
что общественное сознание, сознание общественного человека не су¬
ществует вне индивидуального сознания составляющих
общество индивидов. Соцально-произво дет венный организм тем и отли¬
чается от животного или человеческого организма, что он не обла¬
дает единым мозгом, единым сознанием: «рассматривать общество, как
единый субъект,—говорит Маркс,—значит рассматривать его умозри¬
тельно» 1). Сознание каждого отдельного индивида содержит, вопер-
вых, черты общие с сознанием целого ряда других индивидов; во-
вторых, эти общие, типические черты принимают в сознании каждого
отдельного человека особую, для пего специфическую форму-
под влиянием указанных выше индивидуальных особенностей, которые
дополняют каждый раз общее, типическое содержание сознания.
Именно в сознании каждой отдельной человеческой особи должны мы,
следовательно, искать как черты, обусловленные его отношением к
к внешней природе и его внутренней природой, так и содержание, при¬
вносимое определенным общественным строем, данной общественной
формой производства.
г) «Введение к критике политической экономии».

НАДСТРОЙКИ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
333
Изолированное производство человеческого индивида, а стало быть, и его
отношение к природе, вне общества, как уже выяснено, представляют из себя
чистейшую робинзонаду: человек, по цитированному выше выражению Мар¬
кса,—(«животное, которое только в обществе может стать отдель¬
ной особью». Каждый из индивидов, составляющих общество, только
через посредство этого общества становится и в те или иные
отношения к природе. Если отношения людей к предмету и к средствам труда
предопределяют их отношение друг к другу, то происходит и обратное: отно¬
шения их друг к другу предопределяют и их отношения к природе. В этом
непрерывном взаимодействии сознание отдельной человеческой особи форми¬
руется как индивидуальное сознание только потому, что оно одновременно
составляет частицу общественного сознания. И наоборот: общественное созна¬
ние развивается только в форме индивидуальных сознаний. Сознание своего
отношения к природе отдельным человеком совпадает поэтому в основном
с сознанием своего отношения к природе всем обществом,
хотя это последнее и не существует отдельно вне индивидуальных сознаний,
вне той или иной их специфической фермы.
Сказанное выше имеет весьма существенное значение для понимания природы
общественного сознания—в том числе, как станет ясно из дальнейшего, и его
высших форм. Поэтому, когда мы выделяем в индивидуальном сознании черты,
общие ему с сознанием других индивидов, и противопоставляем таким образом
«просто сознание» общественному сознанию, не нужно делать это противопоста¬
вление чрезмерным. Нужно помнить, что психика человека, живущего в обще¬
стве, не может не быть общественной психикой, что и огромное большинство
так называемых индивидуальных особенностей сознания представляет из себя
также продукт общественной жизни, а потому может найти себе
общественное объяснение. Точно так же было бы ошибкой слишком
отграничивать содержание сознания, порождаемое отношениями людей к природе,
от особенностей сознания, возникающих на основе их отношений друг к другу.
Потому что в супщости мы имеем здесь не два различных, а один сложный
источник содержания нашего сознания: отношения людей к природе через
посредство их отношений друг к другу—состояние их производительных
сил в форме их производственных отношений. Мировоззрение, по
словам Маркса, создается на почве и тех и других отношений, хотя глав¬
ную роль в создании его играют, как мы убедимся далее, общественные
отнош ения.
Общественное сознание классового общества определяется лишь
косвенным образом его взаимоотношениями с природой, более же не¬
посредственно—его общественным строем, т. е. формами клас¬
совой эксплоатации. «Производя соответственно своей материальной
продуктивности свои общественные отношения,—говорит Маркс,—люди
производят также и идеи, категории, т. е. абстрактные, идеаль¬
ные выражения этих самых общественных отношений.
Таким образом категории столь же мало вечны, как и отношения, кото¬
рые они выражают»... «Вместе с жизненными условиями людей, с их
общественными отношениями, с их общественным бытием изменяются

334	ОБЩЕСТВЕННОЕ	БЫТИЕ	И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
также их представления, их воззрения и понятия, одним словом, все
их сознание» А). Так, например, в буржуазпом обществе, где труд
организован в форме наемного труда и продукты его обмениваются
между товаровладельцами,—здесь определение ценности товаров тру¬
дом и совершающийся на основании этого мерила формально свободньй
обмен продуктов труда между равноправными товаровладельцами и есть,
по замечанию Маркса, «та реальная основа, на которой покоится вся
совокупность политической, юридической и философской идеологии со¬
временной буржуазии». На всем общественном сознании при товарно¬
капиталистическом производстве лежит отпечаток товарных и капита¬
листических отношений, которые дают себя знать не только в поли¬
тике и в праве, но в более отдаленных и отвлеченных своих формах
становятся принципами «практического разума» и т. д. И совершенно
на иных иерархически-религиозных основах покоится мировоззрение
феодально-иерархического строя. В зависимости от общего характера
общественных отношений, отношений между классами, послед¬
ние и формируют свои «способы представления», соответствующие дан¬
ному способу производства и предопределяющие индивидуальное со¬
знание отдельных человеческих особей.
«На различных формах собственности,—говорит Маркс,—на со¬
циальных условиях существования возвышается целая надстройка раз¬
личных и своеобразных чувств, иллюзий, способов мышления (Denkwei-
sen) и мировоззрений. Весь класс творит и формирует это на
почве своих материальных условий и соответственных общественных
отношений. Отдельный индивид, получая свои чувства и взгляды
путем традиций и воспитания, может вообразить, будто они-то и обра¬
зуют действительные мотивы и исходную точку его деятельности» 2)*
То или иное общественное сознание—в своих наиболее общих, ха¬
рактерных для данного времени чертах, чувствах и идеях—предста¬
вляется присущим всем общественным классам и группам, составляю¬
щим данное общество. Это происходит уже потому, что в образовании
общественного сознания играют некоторую, хотя незначительную и с
ходом общественного развития все уменьшающуюся, роль историче¬
ские, расовые и национальные особенности, присущие всем классам
этого общества. Однако в гораздо большей мере единство обществен¬
ного сознания объясняется общим характером классовой структуры,
способствующей возникновению типических чувствований и предста¬
влений, общих элементов сознания: «господствующими идеями дан-
х) К. Маркс. Нищета философии, стр. 23; «Коммунистический Манифест».
-) К. Маркс. 18-е Брюмера Лун Бонапарта.

НАДСТРОЙКИ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
335
ного времени всегда были лишь идеи господствующего класса»*).
Это не значит, конечно, что л у других классов, живущих в данном
обществе под влиянием различного экономического и политического
положения этих классов, не вырабатываются и различные формы клас¬
сового сознания и даже свои особые классовые мировоззрения.
Но господствующий класс имеет возможность распространять и при¬
вивать другим, прямо или косвенно эксплоатируемым классам свои
представления, идеи и воззрения при помощи всех доступных ему
средств: школ, печати, церковной проповеди, научной лекции и книги,
произведений литературы и искусства вообще и т. д. Такое внедре¬
ние воззрений господствующего класса и психологию других классов
нужно бывает для того, чтобы общественному сознанию казались «веч¬
ными», «естественными» не только типические представления и чув¬
ствования данной эпохи, но и самые общественные отношения произ¬
водства, которые эти воззрения порождают. Постепенно укореняясь
в обществе, те или иные формы общественного сознания этим самым
Способствуют закреплению в умах и соответствующего общественного
строя и в то же время препятствуют возникновению новых, противо¬
положных мнений и идей в недрах угнетенных классов, по мере раз¬
вития последних. Поэтому господствующее общественное сознание на¬
ходится в тесной зависимости от господства того или иного обществен¬
ного класса л от установленного последним общественно-политического
строя.
Рано или поздно, однако, вместе с молекулярными изменениями
в условиях производства, противоположные представления
и идеи зарождаются в угнетенном классе. «Пробуждающееся со¬
знание, что существующие общественные учреждения стали неразум¬
ными, несправедливыми, что разум стал безумием, добро—злом, является
только показателем того, что в методах производства и обмена неза¬
метно произошли перемены, которым более не соответствует обществен¬
ный порядок, приспособленный к прежним экономическим условиям».
Класс «в себе» постепенно превращается в класс «для себя», и на¬
чинается борьба в «юридических, политических, религиозных, худо¬
жественных или философских» формах, борьба идей, принципов.
«Всякая историческая борьба, совершается ли она в политической,
религиозной, философской или в какой-либо другой идеологической
области,—в сущности является только более или менее ясным вы¬
ражением борьбы общественных классов» 2). То же самое относится
х) «Коммунистический Манифест».
*) Ф. Энгельс. Анти-Дюрииг, ч. 3, гл. 2. Его же. Предисл. к «18-е
Брюмера» Маркса.

336
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
в равной мере н к революционным идеям. Когда1 «говоря?
об идеях, которые революционизировали целое общество,—этим вы¬
ражают лишь тот факт, что внутри старого общества образовались
элементы нового, и что рядом с разложением существования его иде?
рука об руку разложение старых идей. Когда древний
мир начал приходить в упадок, то старые религии были побеждены
христианством. Когда христианские идеи в XVIII в. были побеждены
просветительными идеями, феодальное общество вело борьбу на жизнь
и на смерть с революционной тогда буржуазией. Идеи свободы со¬
вести и исповедания выражали собою лишь господство свободной кон¬
куренции в области знания» 1).
Особенностью форм общественного сознания, в частности выс¬
ших идеологических форм, является то, что в некоторых наиболее
общих своих чертах они могут сохраняться и при различных сменяю¬
щих одна другую формах общественной жизни и в самых различных
одновременно существующих обществах. Так, писали еще в «Комму¬
нистическом Манифесте» Маркс и Энгельс, скажут нам; «религиозные,
моральные, философские, политические, правовые и тому подобные
идеи изменялись, конечно, в ходе исторического развития, но религия,
мораль, философия, политика, право всегда сохранялись при всех этих
изменениях. К тому же существуют вечные истины, как свобода,
справедливость и т. п., которые одинаково свойственны всем состоя¬
ниям общества». Здесь нет, однако, разъясняли Маркс и Энгельс,
никакого противоречия с общественно-экономическим объяснением ду¬
ховной жизни: «эксплоатация одной части общества дру¬
гой есть общий всем прошлым векам факт. Ничего нет
удивительного в том, что общественное сознание всех ве¬
ков, несмотря на все разнообразие, на все различия, вращалось
в известных общих формах, в таких формах сознания, ко¬
торые совершенно исчезают с полным уничтожением классовых про¬
тиворечий» 2).
Среди этих весьма различных элементов общественного сознания
можно установить некоторые степени сложности. На низшей ступени
стоят наиболее распространенные, но недостаточно еще приведенные
в систему чувства эмоции и представления—одним словом, то, что
обычно называют общественной или классовой психикой, обществен¬
ной психологией. На более высокой ступени стоят некоторые
г) «Коммунистический Манифест».
2)	Там же.
»

Идеологические формы
337
общие понятия, идеи, принципы, характерные для данного обще¬
ства; еще выше—целые сложные и своеобразные системы идей—так
называемые идеологические формы.
2.	Идеологические формы: их содержание и структура.
В обширной и сложной духовной надстройке Г. В. Плеханов раз¬
личает: «определяемую частью непосредственно экономикой, а частью
всем выросшим на ней социально-политическим строем, психику обще¬
ственного человека» и «различпые идеологии, отражающие в себе
свойства этой психики» х). Маркс, как мы уже знаем, говорит о «целой
надстройке различных и своеобразно сформированных (eigentumlich
gestaltet) чувств, иллюзий, образов мышления и мировоззре-
н и й». А в своей знаменитой формулировке, указывая на то, что над
реальным базисом «возвышается юридическая и политическая
надстройка» и что ему «соответствуют определенные обществен¬
ные формы сознания» (gesellschaftliche Bewusstseinsformen),
Маркс замечает: при рассмотрении конфликта и последующего перево¬
рота «в экономической основе, а затем и во всей «огромной надстройке»,
нужно постоянно «различать между материальным, подлежащим
констатированию с естественно-научной верностью, перево¬
ротом в экономических условиях производства и юриди¬
ческими, политическими, религиозными, художественными или философ¬
скими, короче,—идеологическими формами, в которых лю¬
ди получают сознание этого конфликта и исчерпывают
его своей борьбой» (ausfechten). Далее, в том же «Предисловии» Маркс
рассказывает’ о том, как он с Энгельсом решили сообща «разработать
противоположность нашего воззрения идеологическим взглядам (gegen
die ideologische Ansicht) немецкой философии».
Здесь имеются в виду «идеологические взгляды» Гегеля и гегельянцев.
И действительно, у идеалиста Гегеля, естественно, не может иметь место пра¬
вильное выражение взаимоотношений между общественным бытием и обществен¬
ным сознанием. Однако в его обширной «энциклопедии диалектики» мы находим
некоторые глубокие мысли, поясняющие нам многое в марксовом понимании
форм общественного сознания. В «Феноменологии» Гегеля моменты развивающе¬
гося мирового духа «выступают как формы сознания»: «ряд форм, которые
сознание пробегает на этом пути, представляет собой подробную историю обра¬
зования самого сознания до науки». При этом, по мере того как мы, сравнивал
*) Г. В. Плеханов. Основные вопросы марксизма. Н. И. Бухарин про¬
водит такое различие: «Отличие общественной психологии от идеологии заклю¬
чается в степени систематизации»; идеология, это—«система мы¬
слей, чувств или правил поведения» («Теория исторического мате¬
риализма»).
Курс теория исторического материализма.	22

338
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНПЕ
с нашим знапием о предмете самый предмет, обнаруживаем нашей деятельностью
его новые стороны, «возпикает по вый предмет, вместе с чем выступает
новая форма сознания, для которой сущностью является печто
другое, чем для предшествующей... Только сама эта необходимость
плп в о з п и к и о в е н и о нового предмета,—который представляется
созпанию, причем оно пе зпает, как это случилось,—для пас происходит
как будто позади созпаипя, за его епппой». У Гегеля здесь идет
речь не о развитии самих предметов, но о развитии нашего знания о них:
однако, как мы уже знаем, то и другое в его философии совпадает, формы
сознания у него одновременно и «формы мира». Поэтому предметы, вызы¬
ваемые к бытию нашей позпавательпой деятельностью и возникающие на первых
порах «позади сознания», это на самом деле—сама историческая дей¬
ствительность, формируемая человеческой деятельностью, по пе охва¬
тываемая па первых порах нашим сознанием,—общественная необходимость,
сущность которой остается как бы «за спиной сознания».
Тут же Гегель указывает, какую роль в деле правильного познания вещей,
такими, как они «существуют в себе»,—играет наша деятельность, направленная
па «овладение сущпостью», па изменение действительности, и насколько, в про¬
тивном случае, это познание предопределяется «средой». «Если познание есть
орудие для овладевапия абсолютной сущпостью, то тотчас бросается
в глаза, что применение орудия к делу не оставляет его более в таком виде,
в каком оно существует для себя, но впосит в него формовку и изменение.
Если же познание не есть орудие нашей деятельности,
а некоторым образом пассивная среда, через которую достигает
до пас свет истины, то в этом случае мы не получаем также
дела в таком виде, как оно существует в себе, а лишь в таком,
в каком оно существует посредством этой среды п в этой
среде» (предисловие и введение к «Фепоменологпп духа»).
Правильное представление о взаимозависимости между общественным
бытием п общественным сознанием и о характере идеологических форм
можно получить только в свете марксистской, диалектической теории
познания: точнее говоря, марксистская теория познания в правильной
постановке этого вопроса сама получает свое логическое завершение.
И отправным пунктом для нас здесь должно служить ее основное
положение, говорящее о независимости бытия от сознания: равным обра¬
зом, и общественное бытие, т. е. общественные отношения производ¬
ства, и они независимы от общественного сознания, хотя и осу¬
ществляются сознательными людьми. «Материализм вообще,—по словам
Ленина,—признает объективно реальное бытие (материю) независимым
от сознания, от ощущения, от опыта и т. д. человечества. Материализм
исторический признает общественное бытне независимым от обществен¬
ного сознания человечества. Сознание и там и тут есть только отра¬
жение бытия, в лучшем с Д у ч а е, приблизительно верное (адэкват-
пое, идеально-точное) его отражение» х).
*) Н. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм, стр. 332.

ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ФОРМЫ
339
Последнее только в лучшем случае: обычно общественное бытие
не только создается и развивается независимо от общественного созна-
пия, но оно даже не охватывается целиком, полностью обще¬
ственным сознанием. «Вступая в общение,—разъясняет Лепин
Богдапову,—люди во всех сколько-нибудь сложных формациях—и осо¬
бенно в капиталистической общественной формации—не сознают
того, какие общественные отношения приэтом складывают¬
ся, по каким законам они развиваются. Например, крестьянин, продавая
хлеб, вступает в «общение» с мировыми производителями хлеба на
всемирном рынке, но он пе сознает этого, не сознает и того, какие
общественные отношения складываются из обмена»...
«Каждый отдельный производитель в мировом хозяйстве сознает, что
он вносит такое-то изменение в технику производства, каждый хозяин сознает*
что он обменивает такие-то продукты на другие, но эти производители и эти
хозяева не сознают, что они изменяют этим общественное
бытие. Сумму всех этих изменений во всех этих разветвлениях не могли бы
охватить в капиталистическом мировом хозяйстве и 70 Марксов. Самое боль¬
шее, что открыты законы этих изменений, показана в главном и осповном
объективная логика этих изменений н их исторического развития,—объектив¬
ная не в том смысле, ^тобы общество сознательных существ, людей, могло
существовать и развиваться независимо от существования сознательных су¬
ществ..., а в «том смысле, что общественное бытие независимо отобществен-
ного сознания людей. Из того, что вы живете и хозяйничаете, рождаете
детей и производите продукты, обмениваете их, складывается объ¬
ективы о-н еобходимая цепь событий, цепь развития, независимая
от вашего общественного сознания, не охватываемая им полностью
никогда»... 1). То же самое говорил Ленин и в своей ранней полемике с народ¬
никами: «Никогда этого не было, да и теперь этого нет, чтобы члены общества
представляли себе совокупность тех общественных отношений, при которых
они живут, как нечто определенное, целостное, проникнутое таким-
то началом; напротив, масса прилаживается бессознательно к этим
отношениям... п не имеет представления о них, как об особых исторических
общественных отношениях»... 2).
Совершенно очевидно, что, говоря об «общественном бытии», Ленин
имеет в виду общественные отношения, производственные от¬
ношения, складывающиеся независимо от воли и сознания людей,—
не охватываемые этими последними целиком, хотя для того, чтобы эти
производственные отношения сложились, люди необходимо должны дей¬
ствовать, должны проявлять свои сознание и волю. Значит ли это,
однако, что от воли и сознания члепов общества независимы все
складывающиеся между ними общественные отношения, вся огромная
!) Н. Ленин. То же, стр. 331—332.
2) Его же. Что такое «друзья народа» и т. д. Собр. соч., т. 1, стр. 70
22*

340
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
надстройка их на экономическом базисе общества? Отнюдь, нет. И здесь
Лении, разъяснял классическую формулировку Маркса, проводит сле¬
дующее разграничение между материальными общественными от¬
ношениями, складывающимися независимо от сознания людей, н идео¬
логическими общественными отношениями, проходящими че¬
рез сознание. «Основная идея Маркса и Энгельса,—разъясняет
Ленин приведенную им цитату из «Предисловия»,—состояла в том, что
общественные отношения делятся на материальные и
идеологические. Последние представляют собой лишь падстрой-
к у над первыми, складывающимися помимо воли и сознания человека,
как (результат) форма деятельности человека, направленной на под¬
держание его существования»... Субъективисты «ограничивались идео¬
логическими, общественными отношениями, т. е. такими, которые, пре¬
жде, чем им сложиться, проходят через сознаие (т. е.,
разумеется, речь все время идет о сознании общественных отношений
и никаких иных) людей»; между тем был необходим «анализ материаль¬
ных общественных отношений, т. е. таких, которые складываются не
проходя через сознание людей: обмениваясь продуктами, люди всту¬
пают в производственные отношения, даже и не сознавая, что тут
имеется общественное производственное отношение»... Теория Маркса
и Энгельса состояла в том, что для объяснения истории—«надо искать
основы... не в идеологических отношениях (например, правовых или
религиозных), а в материальных»... г).
Материальные общественные отношения, это—те же производствен¬
ные отношения, поскольку последние рассматриваются как форма «дея¬
тельности, направленной на поддержание существования», как форма
проявления производительных сил общества,—проявления, предопре¬
деленного не нашим сознанием, но материальными условиями
производства. К ним Энгельс и Ленин относят также и отношения,
складывающиеся на почве производства самой рабочей силы, про¬
изводства самого человека, т. е. половые узы и связи. Но
материальные общественные отношения, поскольку они складываются
между одаренными созпапием людьми, эти их независимые от них
общественные связи не могут не осознаваться ими вовсе,
хотя бы и неполностью, хотя бы в некоторой другой форме. Сознание
же, хотя бы и ограниченное, моей связи с другими людьми всегда, как
мы уже знаем, должно выразиться в том или ином отношении.
Оно находит себе выражение в идеологическом общественном отношении,
целиком уже проходящем через наше сознание: последнее и служит
*) Н. Лепи и. Что такое «друзья народа» н т. д. Собр. соч., т. I.

ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ФОРМЫ
341
той особой, специфической ф о р м о й, и которой ограниченное со¬
знание людей воспринимает их материальное, производственное отно¬
шение. Материальный конфликт, как указывает Маркс, осознается людь¬
ми и исчерпывается их борьбой—в идеологических формах.
Характерная особенность идеологических форм, таким образом,—их
формальная зависимость от одного только сознания, а не от объ¬
ективных материальных отношений г). Следует ли, однако, ввиду это¬
го, видеть в идеологических формах одни лишь иллюзии нашего со¬
знания, голые абстракции, не имеющие реальных корней в историче¬
ской действительности? Разумеется, нет. Прежде всего, эти формы
существуют не сами по себе, но как идеологические формы, как
формы проявления реального, экономического содер¬
жания. «Отношение форм к материальным условиям их существо¬
вания,—разъяснял Ленин Михайловскому,—это и есть тот вопрос
о соотношении разных сторон общественной жизни, о надстройке идео¬
логических общественных отношений над материальными, в известном
решении которого и состоит доктрина материализма» 2). В системе про¬
изводственных отношений, читаем мы у него в другом месте, марк¬
систская теория «указала ту основу общества, которая облекается
политически-юридическими формами и известными те¬
чениями общественной мысли»... «На место различия важного
и неважного было поставлено различие между экономической структурой
общества, как содержанием, и политической, и идейной фор¬
мой» 3). Материальные общественные отношения и идеологические
общественные отношения, общественное бытие и общественное созна¬
ние—это две разных стороны целостного единства, одной и той же
общественной жизни: идеологические общественные отношения—это те
же материальные связи людей, но рассматриваемые в той форме,
в какой они проявляются, существуют для сознания
членов общества. Материальные отношения хотя и осуществляют¬
ся сами по себе, независимо от нашего сознания, но для нас,
участников их, они иначе не существуют, как в форме тех или иных
идеологических отношений—правовых, религиозных и т. д. Материаль¬
ные отношения поэтому и отличны от идеологических и в то же время
тождественны с ними,—сохраняются в них, как их основа. Уже это
одно обстоятельство должно заставить нас видеть в идеологических
х) Ленин так полемизирует о А. Богдановым: «если истина есть только идео¬
логическая форма, то, значит, не может быть истины, независимой от субъекта,
от человечества» («Материализм и эмпириокритицизм», стр. 118).
2) Н. Ленин. Что такое «друзья народа» и т. д.
3) Его же. Экономическое содержание народничества.

342
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
формах, видимо зависимых только от сознания людей, в действитель¬
ности нечто тесно связанное и с самой материальной действительностью.
Но этою мало. Идеологические отношения протекают отнюдь не
только в нашем сознании, как форма выявления для нас материальных
связей: помимо того они реализуются, юсу щест в л яются в нашей
сознательной деятельности. Осуществляясь в действитель¬
ном мире, связываясь с целым рядом материальных действий и вещей,—
правовые отношения, например, реализуются в актах покупки и про¬
дажи определенных вещей, во взвешивании последних, в составле¬
нии письменных обязательств, завещаний и т. п.; религиозные отно¬
шения—в богослужении и т. п.,—вызывая в результате целую сеть
идеологических связей, идеологические формы и образуют тот слож¬
ный мир общественных явлений, какой имеет место в общественной
жизни. Рассматриваемое с этой точки зрения, общественное сознание
так же объективно, как объективно и обусловливающее ею ‘обще¬
ственное бытие, форму проявления которою оно составляет.
Форма, как мы уже знаем,—не просто внешний «вид», это—принцип
построения, внутреняя логика построения самого содержания, которое
немыслимо без той или иной^формы, лишь нами от него абстрагируемой.
Идеологическая форма—это и есть форма внутренней логики по¬
строения, согласно которой лежащее в основе экономическое, мате¬
риальное содержание строится для нас, для нашего сознания. Это
обстоятельство придает всякой идеологической форме двойственный ха¬
рактер. Она представляется нам развивающейся самостоя¬
тельно, независимо от своего материального содержания, завися¬
щей в своем развитии лишь от предшествующего содержания нашего
сознания, от тех принципов, от которых она отправляется; хотя,
в действительности, она несет на себе более или менее отчетливый
отпечаток своей материальной основы, является исто¬
рически необходимой формой связи в сознании произ¬
водителей их собственного, скрытого от них материального, производи¬
тельного процесса.
С субъективной стороны, идеологические отношения и связанные с
ними действия людей, поскольку они проходят, прежде чем им сложить¬
ся, через сознание людей, представляются щм, по словам Энгельса, не
только «опосредственными мышлением», но и «имеющими, в конечном
счете, свою основу в мышлении». Мысли представляются носи¬
телям их «самостоятельными сущностями», развивающимися «из самих
себя и подчиняющимися своим собственным законам». Дей-
ствительные же силы, движущие общественную жизнь, ее материальные
условия остаются вне этого ^целительного процесса, «за спиной со¬

ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ФОРМЫ
343
знания». Философы «преодолевают» один другого в обоих системах,
юристы, как им кажется, исходят из априорных положений, поэты тво¬
рят «чистую» поэзию, ничего общего, как будто, не имеющую с грубым
материальным миром и т. и.
«Раз возникнув,—пишет Энгельс,—всякая идеология развивается в связи
со всей совокупностью существующих представлений и
подвергает ее дальнейшей переработке. Иначе она.бы не была идео¬
логией, т. е. пе имела бы дела с мыслями как с независимыми сущностями,
которые самостоятельно развиваются из самих себя и подчиняются своим соб¬
ственным законам. Что материальные условия жизни людей, в головах которых
совершаются данные процессы мышления, определяют ее собой, этого, ко¬
нечно, не сознают эти люди, потому что иначе пришел бы
конец всякой идеологии» *). Более подробно пишет об этом Энгельс
Ф. Мерпнгу: «Идеология есть процесс, хотя и совершаемый сознательно
гак называемым мышлением, но сложным сознанием. Настоящие силы,
приводящие его в движение, остаются неизвестными мыслителю, иначе это
н не было бы идеологическим процессом. Он создает себе поэтому
в воображении ложные или кажущиеся двигательные сплы. Так как это идей-
пыйпроцесс, то он выводит и содержание иформу его из чистого
мышления, либо из своего собственного, либо из мышления своих предше¬
ственников. Он оперирует с одним идейным материалом, который без критики
принимается как созданный мышлением, не исследуя его возможной связи с более
отдаленным, независимым от мышления процессом: для него это—нечто лежа¬
щее вне спора, так как всякое действованпе, будучи ближай¬
шим образом обусловлено мышлением, кажется ему также
имеющим в конечном счете свою основу в мышлении». Такой,
ранее образовавшийся мыслительный материал имеется в каждой паучной
области. Он изучается вне связи с «фактами», он создает мышлению видимость
процесса, остающегося в пределах богословия, философии, государственного
права... «Вот этот призрак самостоятельной истории государственных консти¬
туции, правовых систем, идеологических представлений в каждой отдельной
области,—он-то прежде всего и ослепляет большинство людей»... s).
«Идеологический, иначе априористический метод.., —читаем мы
в «Анти-Дюринге»,—познает свойства какого-либо предмета не из самого этого
предмета, но из его понятия. Сначала пз предмета делают понятие предмета,
затем переворачивают копье и меряют предмет по его отражению, понятию...
Таким образом философия (так построенная. И. Р.)... оказывается чистой
идеологией, выведением действительности не из ее самой,
но из представления» 3). Например, указывает Энгельс, «отражение экономи¬
ческих отношений в Биде правовых принципов... совершается так, что этот
процесс не доходит до сознания действующего. Юрист воображает, что дей¬
ствует с априорными положениями, а это всего лишь экономические отраже¬
ния. Таким образом все стоит на голове. Это извращение создает, пока оно
$ще не открыто, то, что мы называем идеологическим воззрением» 4).
*) Ф Энгельс. Людвпг Фейербах.
?) Его же. Письмо к Ф. Мерпнгу.
?) Его же. Анти-Дюринг.
4)	Его же. Письмо к К. Шмидту от 27 октября 1890 г.

344
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
Энгельс писал Мерингу о себе и о Марксе, ,что, «считая особенно
важным выведение политических, правовых п прочих идеологических
представлений и обусловленных этими представлениями действий из
основных экономических факторов», они из-за «содержания не обращали
достаточного внимания на формальную сторону: на род и
способ, каким указанные представления создаются»;
меж тем «форма» не должна оставаться в пренебрежении из-за «содер¬
жания». Недаром Энгельс говорит о «чистой идеологии» как о выведе¬
нии действительности «из понятия», об «идеологическом или априори¬
стическом методе». Для каждой идеологии характерны не только ее
общественное содержание, но и обусловливаемая.этим последним фор¬
мальная сторона,—форма отражения в общественном сознании
экономического со держания, тот исторический «род и способ», каким
представления о нем создаются; характерна 'форма идейного про¬
цесса, выводимого самим мыслителем, как ему представляется, пз
чистого мышления. Когда Энгельс говорит об идеологии, «как о со¬
знательно совершаемом процессе, но с ложным сознанием»; когда он
указывает, что с сознанием действительных движущихся сил приходит
«конец всякой идеологии», что «идеологическое воззрение» имеет место
лишь пока это извращение действительного общественного процесса
«еще не открыто»,—то он все время имеет в виду отнюдь не лож¬
ность, не иллюзорность, не субъективность ее, как формы проявле¬
ния общественно-исторического содержания, но лишь особенность этой
формальной сторон ы—кажущееся самостоятельным движение
идей, видимость движения от чистой «идеи», от одного лишь мысли¬
тельного материала.
Правильное познание общественных движущих сил поэтому само по
себе еще не означает прекращения данной формы идео¬
логического процесса, так как для^этого нужно было бы изме¬
нение самих материальных отношений, в которых данная форма идео¬
логии коренится. Мы, марксисты, продолжаем мыслить в вещных кате¬
гориях товарного фетишизма, несмотря на то, что этот фетишизм
разоблачен Марксом. Но что перестает для нас иметь место, так это
чистая идеология, т. е. самый формальный процесс, попрежнему
движущийся от господствующих основных идей и понятий, мыслится
нами уже как общественно-обусловленный; исходные понятия его пред¬
ставляются нам уже не априорными, преднаходимыми в нашем разуме
понятиями, но идеологическими категориями, зависимыми от материаль¬
ных отношений.
Было бы ошибкой слишком отгораживать одну сторону мыслительного
процесса от другой, его содержание—от его формы. И содержание,

ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ФОРМЫ
345
и форма в идеологии, как кажется, вытекающие из чистого мышления,
в действительности обусловлены самим материальным обществен¬
ным процессом. Они образуют некоторое целостиоеединство. Мате¬
риальное содержание юридического, религиозного и тому подобного процесса
обусловливает его идеологическую форму. Но имеет место и обратпое. «В ду-
хе,— по выражению Гегеля,—форма сама себе дает свое содержа¬
ние»: форма, идейный ряд, повидимому, вытекающий из отправного понятия
и представления,—он предопределяет тот порядок, какой примет общественное
содержание того или иного способа представления.
Спрашивается, чем же обусловлено то обстоятельство, что в идео¬
логиях, как это часто любят указывать Маркс и Энгельс, вещи «стоят
на голове», отражаются «извращенно», что почти вся идеология «сво¬
дится пли к извращенному пониманию истории, или к полному абстра¬
гированию от нее» *)? Здесь ошибочно было бы либо искать какой-
либо особый психический механизм, действующий в идеологиях, либо
объяснять их простой аберрацией человеческого ума и т. п. «Во всех
этих случаях,—писали Маркс и Энгельс в своей ранней критике Фейер¬
баха и младогегельянцев,—эти представления являются реальным
пли иллюзорным сознательным выражением их реаль¬
ных отношений и деятельности... Если сознательное выра¬
жение реальных отношений этих индивидов иллюзорно, если в своих
представлениях они ставят свою действительность на голову, то это,
в свою очередь, является следствием их ограниченного ма¬
териального способа деятельности и вытекающих от¬
сюда ограниченных общественных отношений... И ту¬
манные образования в мозгу людей являются также необходимыми
сублиматами (продуктами возгонки. И. Р.) их материального, эмпири¬
ческого, констатируемого и связанного с материальными условиями,
жизненного процесса»... 2). «Господствующие мысли представляют не
что иное как идеальное выражение господствующих
материальных отношений, представляют выраженные в
виде мыслей господствующие материальные отношения, т. е. от¬
ношения, которые и делают один какой-либо класс господствующим,
т. е. представляют мысли его господства... Индивиды, представляющие
господствующий класс.., господствуют, между прочим, и в качестве
мыслящих существ, в качестве производителей мыслей,
регулируя производство и распределение мыслей своего времени» 3).
У Маркса мы находим яркие примеры, подтверждающие эту определле-
мость идеологических форм, в конечном счете, общественно-экономическим
1) «Маркс и Энгельс о Фейербахе». «Архив Маркса и Энгельса», т. J-
стр. 214.
2) Там же, стр. 215—216.
8) Там же, стр. 230.

346
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
укладом и господством определенных классов. Возьмем, например, предше¬
ствовавшие буржуазному, старые общественные производственные организмы,
которые «покоятся пли на незрелости индивидуального человека, еще не ото¬
рвавшегося от пуповины естественпо-родовых связей с другими людьми, или
на пеносредственных отношениях господства и подчинения», т. е. родовое и
феодальное общество. В них, по словам Маркса, пашла себе отражение «низкая
ступень развития производительных сил труда и соответственная связанность
отношений людей в рамках процесса, создающего их материальную жизнь,
а вместе с тем связанность всех их отношений друг к другу
и к природе»1); эта «реальная связанность отражается идеально
в древних естественных и народных религиях». В европейское средневековье
«личная зависимость характеризует общественное отношение материаль¬
ного производства в такой же степени, как и иные, воздвигпутые па этой
основе сферы жизни». Поэтому «как бы мы ни оценивали те характеристичные
маски, в которых выступают средневековые люди по отношению друг к другу,
йесомпенно, во всяком случае, что общественные отношения лиц в пх труде
проявляются здесь именно как их собственные личные отношения, а не
облекаются в костюм общественных отношений вещей». Напротив, при товарно¬
капиталистическом производстве господствующая форма товара «является зерка¬
лом, которое отражает людям общественный характер их собственного труда
как общественные свойства данных вещей, присущие им
от природы... Мозг частных производителей только отражает двойственный
общественный характер их частных работ», создающих определенные потреби¬
тельные стоимости и в то же время продукты однородного человеческого труда—
стоимость. «Стоимость превращает каждый продукт труда в таинственный обще¬
ственный иероглиф... Для людей, захваченных отношениями товарного произ¬
водства, специальные особенности последнего—как до, так и после их откры¬
тия—кажутся имеющими всеобщее значение,—подобно тому как свойства
воздуха—его физическая телесная форма—продолжают существовать несмотря
на то, что наука разложила воздух на его основные элементы... В глазах!
последних их собственное общественное движение принимает форму движения
вещей, под контролем которого они находятся, вместо того чтобы ого контро¬
лировать... Категории буржуазной политической экономии... это—обще¬
ственно значимые, следовательно, объективные формы
мысли, в рамках производственных отношений... товар¬
ного производства. Весь мистицизм товарного мира, все чудеса и при¬
видения, окутывающие продукты труда при господстве товарного производ¬
ства,—все это немедленно исчезает, как только мы переходим к другим формам
производства» 2). «Форма дохода и источники дохода выражают отношения
капиталистического производства в фетишистской форме. Их бытие,
как это проявляется на поверхности, отделено от скрытой связи и посред¬
ствующих звеньев. Извращенная форма, в которой выражается действи-
т е л ь н о*е извращение, естественно воспроизводится в представлениях
агентов этого способа производства»... В капитале «труду протнвостают его
собственные вещественные условия, как чужие, самостоятельные, не-
*) «Маркс и Энгельс о Фейербахе». «Архив Маркса и Энгельса», т. 1
стр. 230.
2) «Капитал», т. I, стр. 42—48.

ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ФОРМЫ
347
зависимые субъекты, олицетворении; короче,—как чужие соб¬
ственности. «Капитал выступает как общественное единство, как
субъект общественной формы труда, которая олицетворяется в нем как
власть над трудом» х).
Таким образом, если в докапиталистическую эпоху человек дает
«своему отношению к своей собственной природе, к внешней природе,
и к другим людям в- религиозной форме самостоятельное (суще¬
ствование, так что эти представления господствуют над ним» 2), то бур¬
жуазное общество находит свои «общественно-значимые, следовательно,
объективные формы мысли» в фетишистских категориях политической
экономил и в правовой идеологии. И в том и в другом случае
идеи и категории мышления, идеологические формы, в которых отра¬
жается дапный общественно-экономический уклад, не представляют со-
собой чего-то исключительно иллюзорного, по извращение в сознании
имеет реальные корни в «действительном извращении»
общественных отношений. Действительные отпошения личной
зависимости в докапиталистических иерархиях составляют основу фео¬
дальных религий; связь товаропроизводителей друг с другом, действи¬
тельно имеющая место, лишь через последство вещей порождает и в
мышлении фетишизм вещных категорий. Эти идеологические формы,
хотя и кажутся слошной иллюзией другой, более поздней обществен¬
ной формации, являются, однако, объективными формами
мысли в пределах данной общественной формации.
Они выражают истину об этой форме общественных отношений на ее
собственном языке, и если эта истина не полна, пе абсолютна, то все
же она объективна, поскольку соответствует действительной природе
общественных объектов 3).
И здесь нужио вспомнить глубокую мысль Гегеля о том, что если наше
сознание действительного мира не связано с преобразованием данной среды,
то мы не получаем полного познания oi вещах, «как они существуют в себе»,
но лишь, «как они существуют посредством этой среды и в этой среде». Лишь
познапие, направленное на революционное изменение данной общественной фор¬
мации, дает ей возможность, как выражается Маркс, приступить к собственной
«самокритике»; лишь после ее преобразования в пределах нбвой обществен¬
ной формы становится возможным полное и правильное ее познание. Только
тогда мы в состоянии проникнуть в тайну «языка» изучаемых общественных
отношений, вскрыть относительный характер объективности ее идео¬
логических категорий, исторические пределы этой объективности. Поскольку,
х) К. Маркс. Теории прибавочной стоимости, т. III, стр. 353, 371, 382.
2) Там же, стр. 383.
3) Как и в учении о качествах, здесь вполне подтверждается мысль Ленина
по поводу «Логики» Гегеля: «Не та ли мысль, что и объективна и кажимость,
ибо и в ней есть одна из сторон объективного мира» («Конспект
«Науки логики» Гегеля»).

348
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
изменяясь, приобретают относительную значимость сами общественные отноше¬
ния, поскольку выступает относительный, иллюзорный характер се религиозных,
правовых и т. п. мыслительных форм. Новые общественные отношения в це¬
лом ряде молекулярных изменений созревают в недрах старого общества,
они созревают «за спиной» старого общественного сознания, они пе сразу
порождают новые, выражающие их идеологические формы; хотя появление
и укрепление в дальнейшем новых идеологий является существенным условием
самого революционного преобразования мира.
Но объективность идеологий в известных исторических пределах
имеет и свою «естественную», материальную подкладку: весь
общественное познание обусловлено не только отношением людей друг
к Другу, но, через посредство этих последних отношений, и отноше¬
ниями их к природе—к технической организации материального произ¬
водства. Общественный процесс материального производства, какие бы
общественные формы он ни принимал, всегда является в то же время
и «естественным», техническим процессом; осознание его в этом отно¬
шении не может не быть объективным, целесообразным, правильным, не
может ограничиваться одними иллюзиями о нем. Общественное созна¬
ние, принимая ту или иную, определяемую общественным строем, вза¬
имоотношениями классов форму, не может в то же время не содержать
и значительной доли этого «технического сознания», приспосабливаю¬
щегося к материальным условиям труда, их преображающего, и пра¬
вильного,—поскольку оно объективно,—познания мира. Наконец, здесь
нужно принять во внимание и «внутреннюю природу» человека, не¬
прерывное историческое развитие его способностей—его мозга, кото¬
рое идет вместе с общественным развитием, со сменой различных обще¬
ственных форм и которое постепенно, путем наследственной передачи,
накопляет опыт предшествовавших поколений. Это особенно относится
к тому, что Маркс называл «действительно понимающим», т. е. научным,
мышлением: в противном случае мы не имели бы аналогичных науч¬
ных выводов в самые различные, ранние и поздние общественны»
эпохи и вообще исторического единства научного мышления, не имели
бы так называемой «идейной преемственности» в развитии самой науки.
Так, например, по словам Маркса, в различные периоды товарного
общества, «понимание отношения стоимости было всегда одними
тем же, только ясным или туманным, спутанным иллюзиями или
научно-определенным. Так как процесс мышления сам вырастает из
известных условий, сам является естественным процессом, то
действительное понимающее мышление может быть лишь одним и тем
же, изменяясь только постепенно и в зависимости от зрелости развития
и, в частности, развития органа мышления» *).
х) К. Маркс. Письмо к Кугельману от 11 июля 1868 г.

ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ФОРМЫ
349
Но может последовать не меиее естественное возражение,—если
даже допустить, что идеологические формы объективны, поскольку
отображают самый материальный процесс производства, объективны в из¬
вестных исторических пределах, поскольку они выражают соотвествую-
щую общественную структуру,—то разве можно говорить об объектив¬
ности, даже в пределах той или иной общественно-исторической фор¬
мации, таких основных идеологических понятий, как, скажем, в религии
понятие «бога»? Разумеется, нельзя, и такое предположение вело бы
к чистейшему идеализму: общественное сознание определяется и в своем
содержании и со своей формальной стороны данным общественно-
экономическим укладом, но оно отнюдь не определяется им
полностью. И тут нужно иметь в виду накопление в мозгу
людей не только общественно-трудового опыта, но одновременно и
накопление всего того мыслительного материала, всех тех представле¬
ний, понятии, принципов, которые жили в умах предшествовавших
поколений и которые не могут попросту исчезнуть бесследно вместе
с породившей их общественной формацией. Они наследуются по-
следующими поколениями, хотя и в несколько иной, переработанной
форме, они служат поэтому исходным пунктом при накоплении
нового обществвенного опыта. По образному выражению Маркса, «тра¬
диция всех умерших поколений, как кошмар, тяготеет над мозгом
живущих»; «во всех вообще областях идеологии,—подтверждает и Эн¬
гельс,—предание является великой консервативной силой» х). Унасле-
дуются не только технический, естественно-научный и тому подобный
опыт предшествующего исторического развития, но в известной мере
и все мыслительные категории, соответствовавшие прежним историче¬
ским эпохам,—все иллюзии и ошибки этих последних, начиная с
того, что Энгельс называет «первобытными глупостями незрелого челове¬
чества». В нашем мышлении—в нашей речи в особенности—сохранилось
множество представлений из древнейших времен, иногда даже из эпохи
«дологического» мышления первобытных людей, на которой мы в даль¬
нейшем еще остановимся. И понятие «бога», основное для религиозной
формы мышления, оно отнюдь не представляет собой продукта одно®
феодальной эпохи, но складывается из чрезвычайно сложного унасле¬
дованного материала, принимающего при феодализме лишь новую форму.
В том обстоятельстве, что мышление каждой эпохи определяется
не только общественно-экономическим порядком, но исходит и из
предшествующего мыслительного материала, вполне
1) К. Маркс. 18-е Брюмера Луи Бонапарта. Ф. Энгельс. Людвиг
Фейербах.

360
общественное! бытие и ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
определенного для каждой отдельной идеологической области,—
в этом простом историческом факте нужпо искать всю разгадку «идео¬
логического воззрения», а не в каком-либо сложном психическом меха¬
низме. Тот или иной, накопленный в данной области мыслительный
материал и образует ту, по выражению Энгельса, «зрительную чече¬
вицу», через которую проходят идеологические отражения общественно¬
экономической действительности. У высших идеологических областей,
по словам Энгельса, «имеется доисторическое содержание, находимое и
усваиваемое историческим периодом»... «Как особая отрасль разделения
труда, философия каждой эпохи располагает в качестве предпо¬
сылки определенным мыслительным материалом, кото¬
рый передан ей ее предшественниками и из которых она исходит».
«Преобладание экономического развития в конечном счете также и пад этими
областями для меня неоспоримо,—говорит Энгельс,—но имеет место в рамках
условий, которые предписываются самой данной обла¬
стью: в философии, например, воздействием экономических влияний (которые
одять-такп оказывают действие по большей части только в своем переодетом
политическом виде и т. д.)—на имеющийся налицо философ¬
ский материал, доставленный предшественниками. Эко¬
номика здесь ничего пе создает непосредственно, но она
определяет вид изменения и дальнейшего развития имеющегося на¬
лицо мыслительного материала; но даже и это она производит по
большей части лишь косвенным образом, так как важнейшее прямое
действие на философию оказывают политические, юридические, моральные
отражения» А).
По всем этим причинам мы должны, объясняя те или иные формы
общественного сознания, давать им не только непосредствен¬
но «экономическое» объяснение, но также обязательно учи¬
тывать особенности социально-политического строя, психологию господ¬
ствующего класса, формы идейной борьбы, ведущейся в обществе,
а также влияние других, более ранних или одновременно существующих
представлений и т. д. Наряду, с общественным содержанием мы должны
принимать во внимание и все специфические особенности
данной особой идеологии, ее качественные, формальные
моменты.
Этого последнего обстоятельства не следует упускать нз виду, чтобы
понять, почему Энгельс говорит о той особой, собственной законо¬
мерности, которая развивается внутри той или ипой идеологии; об ее вну¬
тренней, имманентной логике, которая сказывается во внутренней со¬
гласованности и правовых систем и философских учений, в характере построе¬
ния художественного произведения, в согласованности всего нашего поведения
*) Письмо Энгельса к К. Шмидту, стр. 27, 1890 г.

ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ФОРМЫ
351
с некоторыми основными нормами и т. п. Отправное понятие или представление,
сказали мы, предопределяет весь дальнейший вытекающий из него ряд идей
или образов, которые образуют некоторое замкнутое, целостпое един¬
ство; самая форма построения таким образом предопределяет «идейное» пли
«образное» содержание. В свое время, однако (см. главу четвертую), мы уже
выяснили, что развивающаяся в том или ином явлении внутренняя закономер¬
ность всегда является, в копечпом счете, результатом взаимодействия дапного
явления с внешней средой. Совершенно так же обстоит дело с внутренней согла¬
сованностью идеологических форм, которые, как кажется, подчиняются в своем
построении своим собственным законам и не зависят в этом отношении от усло¬
вий общественной среды. Обществепно-экономическое воздействие проявляется и
здесь, но проявляется косвенным образом, через ряд посредствующих
звеньев, в «костюм е», в форме данной идеологической области. Свод законов
вовсе не потому отличается внутренней согласованностью, что законы «выведены»
из некоей основной нормы: в действительности законы всегда отражают пoтpeб^
ность господствующего класса, и согласованность в них объясняется, в ко¬
нечном счете, целостностью отражающегося в них общественного уклада.
Содержание изображаемого материала произведения вовсе не безразлично, как
станет ясно далее, для внутренней логики его художественного построения.
Однако для полного объяснения той или иной идеологии необходимо иметь
в виду и те «рамки», в которых протекает идеологический процесс,—специфи¬
ческий характер формы, «костюма», в который в данном случае облекается
общественная основа.
Здесь, в деле накопления в различных идеологических областях различ¬
ного мыслительного материала, немалую роль, как это неоднократно подчерки¬
вают Маркс и Энгельс, играет общественное разделение труда. По мере
того как усложняется общественная жизнь, создаются самостоятельные отрасли
деятельности, умственный труд отделяется от физического
труда, целый ряд специальностей появляется и в области духовного про¬
изводства. Чем все более разграничивается между отдельными отраслями мыс¬
лительный материал, чем более отдаляется он от непосредственного материаль¬
ного производства, тем все более он объективируется, т е. предста¬
вляется своим носителям и систематизирующим его идеологам в качестве
ведущего совершенно самостоятельное, независимое от материальпых
условий и от других областей, объективное существование.
«Разделение труда становится действительно разделением труда,—писали
Маркс и Энгельс в «Немецкой идеологии»,—лишь тогда, когда наступает
разделение духовного п материального труда. С этого момента сознание
может действительно вообразить себе, что оно нечто иное, чем сознание
существующей практики. С того момента, как сознание начинает действительно
представлять что-нибудь, не представляя чего-нибудь действительного, с этого
момента оно оказывается в состоянии освободиться от мира и перейти к обра¬
зованию «чистой теории», теологии, философии, морали и т. д...... «Для этих
идеологических индивидов внутри класса (происходит) объективирова¬
ние его занятия благодаря разделению труда, каждый считает
свою профессию истинной... Отношения становятся в юриспруденции, в политике
и т. д. в сознании понятиями; так как они не вышли из рамок этих отношений,
то и понятия их являются в их голове свободными понятиями». «Если при
рассмотрении исторического процесса отделить мысли господствующего класса

352
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
от самого господствующего класса, если объективировать их, придав им само¬
стоятельное значение», то можно говорить о господстве в ту или иную эпоху
понятий. «Вообще говоря, это воображает себе но только сам господствующий
класс, но и его идеологи разделяют иллюзии этой эпохи... Так, например,
если какая-нибудь эпоха воображает себе, что она определяется чисто поли¬
тическими или религиозными мотивами—хотя «религия» и «политика» являются
только формами ее реальных мотивов,—то историк ее усваивает себе эту
иллюзию. «Воображение», «представление» этих определенных людей об их
реальной практике превращается в единственную определяющую и активную
силу, которая господствует над практикой этих людей и определяет ее»...1).
Характерной особенностью идеологии таким образом является диа¬
лектическое единству формы и содержания: форма как
бы развивает свое собственное идейное или образное содержание,
которое .является, в свою очередь, лишь формой, «костюмом» для мате¬
риального, общественного и классового содержания. Эти особенности,
эта «идеологичность» в известной мере присуща всякому сознанию.
Идея вещи, по словам Энгельса, всегда выражает вещь только на
своем особом языке, языке идеи, на языке сознания и поэтому не
совпадает с действительностью, хотя вовсе не является оттого фикцией.
«И то и другое—и идея вещи и ее действительность—движутся рядом, как
две ассимптоты (прямая и кривая линия в математике. И. Р.), все время при¬
ближаясь друг к другу, но никогда не встречаясь. По той причине, что идея
обладает существенной природой идеи, что она, следовательно, пе совпадает
с первого взгляда с действительностью, из которой она должна быть еще сна¬
чала отвлечена,—по этой причине идея все же больше, чем фикция...
Или господствующие в естественных науках идеи тоже фикции оттого, что
они далеко не всегда совпадают с действительностью? С того момента, как мы
приняли эволюционную теорию, все наши идеи об органической жизни
только приблизительно соответствуют действительности.
Иначе не было бы развития. В тот день, когда идея и действительность в орга¬
ническом мире совпадут одна с другой вполне,—в тот день конец развития»2).
Но если сознание, в силу самой своей природы, не может целиком
совпадать с осознаваемой им действительностью и несколько откло¬
няется от нее в своем отображении ее, то это означает, что оно всегда,
в большей или меньшей мере, склонно строиться по форме
идеологии, т. е. отправляется от некоторых основных принципов,
идей, образов. Так строится и всякое научное познание, располагаю¬
щее добытые эмпирическим путем факты в зависимости от известных
законов, тенденций и т. п. Если рассматривать его с этой фор¬
мальной стороны, то научное познание, например, естествознание,
очень мало отличается от религиозных, правовых и других пдеоло-
х) «Архив Маркса и Энгельса», т. I, стр. 221, 228, 231, 253.
2) Письмо Энгельса к К. Шмидту от 1895 г.

ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ФОРМЫ
353
гических форм. Иначе, однако, обстоит дело с их содержанием:
правильное научное познание в естествознании направлено па изучение
объективных свойств природы, в области истории — па изучение
связи между материальным производством и его общественными фор¬
мами. Продукт общественного приспособления, оно все ближе опреде¬
ляется объективными свойствами самих вещей: из них познание выводит
свои руководящие принципы, имеющие для него лишь относительное,
& не абсолютное значение.
С идеологическими формами в марксизме поэтому нельзя ограни¬
чиваться голым их отрицанием. Идеология отрицается и в то же
время сохраняется в марксизме. Она «преодолевается» нами, как
«чистая» «самостоятельная» идеология, т. е. самостоятельно порождаю¬
щая свое содержание, и превращается в идеологическую форму нашего
все совершенствующегося объективного познания природы и общества,
в формулировку и теоретическое объяснение фактически происходящей,
практической борьбы. Вот почему, говорит Ленин, «исторически условна
всякая идеология, но безусловно то, что всякой научной идеоло¬
ги и (в отличие, например, от религиозной) соответствует объектив¬
ная истина, абсолютная природа» *).
Отыскание объективных общественных корней всякой внешне «са¬
мостоятельной» идеологии,—тех общественных отношений, которые ее
вызывают, и того класса, для которого она является наиболее типи¬
ческой и характерной,—приводит к тому, что идеологии раскрываются
в марксистской теории, как формы воззрений определенных обще¬
ственных классов: отрицание, «снятие» надклассовой самостоятельности
идеологий означает, таким образом, превращение их в то или иное клас¬
совое мировоззрение. «В обществе, раздираемом классовыми про¬
тиворечиями,—говорит Ленин,—не может быть накакой внеклассовой
или надклассовой идеологии» 2). Господство определенных обществен¬
ных отношений есть одновременно господство определенного класса,
и постольку выдвигаемая ими идеологическая форма является
типической и для господствующего класса.
Каждая историческая эпоха, таким образом, выдвигает свою типи¬
ческую идеологию, являющуюся в то же время идеологией господ¬
ствующего класса, подчиняющую себе все одновременно существующие
формы общественного сознания,—остатки идеологий прежних эпох или
вновь нарождающиеся вместе с новыми классами идеологии. Для фео¬
дального общества это была религия, для буржуазного общества и
*) Н. Лени п. Материализм и эмпириокритицизм.
2) Его же. Что делать? Собр. соч., т. V, стр. 149.
Курс теории исторического материализма.	23

354
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
буржуазного класса—право. «Ни один класс и ни одна партия не обхо¬
дятся без идеологии, и весь вопрос в том, каково ее конкретное
содержание. Общественная действительность без идеологии есть такое
же метафизически бессодержательное понятие, как идеология, оторван¬
ная от действительности. Всякое мировоззрение есть отражение
действительности—ее статика или динамика—именно потому, что оно
является отражением действительности, оно оказывает на нее обрат¬
ное действие» *). Такой же идеологической формой, формой миро¬
воззрения оказывается для рабочего класса и сам марксизм. «Мар¬
ксизм,—читаем мы у Ленина в другом месте,—видит свой критерий в
формулировке и в теоретическом объяснении идущей перед на¬
шими глазами борьбы общественных классов и экономических инте¬
ресов. Марксизм не основывается ни на чем ином, кроме как на фактах;
он представляет из себя тоже идеологию трудящегося клас¬
са...» 2). Марксизм не представляет собой чего-то «самостоятельного»,
пустых теоретических форм, отделенных от практической борьбы проле¬
тариата. Но он не самостоятелен и в противоположном смысле; он
не возникает непосредственно из этой борьбы, не создается рабочей
массой, но привносится в нее извне, подготовляется в своих философских
и социологических основах идеологами этого itnacca. В этом отношении,
как пролетарская, социалистическая идеология, он разделяет судьбу
прочих идеологий; он также исходит из исторического развития всей
предшествовавшей культуры, из определенных принципов, из философ¬
ских предпосылок. Но постоянная фактическая и практическая основа
его внутренней логики не дает ему превращаться в «чистую» теорию,
в голую историко-философскую схему, в теоретический рецепт, при¬
лагаемый, без конкретного анализа, к тем или иным историческим
эпохам.
3.	Правовые формы и политическая идеология. Нравственные
нормы.
Пытаясь разобраться среди многообразных идеологий, мы прежде
всего наталкиваемся на те из них, которые ближе всего отражают
для сознания нашей эпохи экономический строй общества, «опосред¬
ствуют» отношения людей друг к другу в форме тех или иных идеоло¬
гических отношений. Это те идеологии, которые составляют господ¬
ствующую форму представления общественной жизни и форму созна¬
тельных действий людей, в процессе их бессознательного по большей
ЭЛ. Аксельрод. В защиту идеологии (Сб. «Против идеализма»).
2) Н. Лепин. Экономическое содержание народничества.

ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
355
части участия в тех или иных материальных отношениях производства.
Мы имеем в виду то, что Плеханов в одном месте—в отличие от науки,
философии, искусства и т. д.—называет идеологиями «первого, так
сказать, низшего порядка»: в первую очередь, право и тесно связан¬
ную с ним политическую идеологию, а затем и близко стоящую
к нему нравственность.
Право представляет собой идеологическую форму, наиболее харак¬
терную для современного буржуазного общества и господствующую в
нем над всеми прочими идеологиями: «юридическое мировоззрение,—по
словам Энгельса,—является классическим мировоззрением буржуазии
вообще». Правда, когда говорят о праве, то часто разумеют самые
различные по внешней видимости явления: т. е. законы, установлен¬
ные государственной властью, так называемые законодательные нормы
и собрания их в «сводах» и «кодексах»; правовые понятия, воззрения
и убеждения о своих правах и обязанностях, развиваемые иногда в
целые «философско-правовые» системы, наконец, самые правовые от¬
ношения, в которые люди становятся друг к другу, которые воз¬
никают между людьми на почве имущественных, семейных и тому по¬
добных связей. Однако, как это выяснится из дальнейшего, мы имеем во
всех указанных формах лишь различные проявления, различные
выражения одной и той же идеологической формы—права.
Вопрос о том, что собственно нужно разуметь под правом, вызывает споры
и среди марксистов. Некоторые, ссылаясь на Плеханова, считают в праве основ¬
ным законодательные нормы, законы и представляют себе правовые воззрения
и правовые отношения чем-то от них производным: правовые отношения для
них те же, лишь санкционированные законом, экономические отношения. Правда,
Плеханов, полемизируя с «правовыми» увлечениями народников и Струве, гово¬
рит о праве главным образом как о законах, проводя черту между правом
и экономикой; но в других местах он указывает, что «экономия общества и его
психология представляют две стороны одного и того же явления, «производства
жизни» людей, что сообразно с изменением экономики «изменяются правовые
понятия»; «психология общества приспособляется к его экономике», «новые
фактические отношения выражаются в новых правовых понятиях». В другом
месте он указывает, что основной конфликт происходит не между хозяйством
и правом, как думал Струве, но между производительными силами и реальными
имущественными отношениями; что правовые отношения не покрывают цели¬
ком этих последних; что «люди пе всегда понимают характер своих собственных
экономических отношений» г). Некоторые марксисты склонны впадать в дру¬
гую крайность—отождествлять правовые отношения с экономикой, с про¬
изводственными отношениями. При этом забывают, что Ленин называет право¬
О Г. Плеханов. К вопросу о развитии монистического взгляда на
историю.
23*

356
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
вые отношения «идеологическими отношениями» х), что Маркс подчеркивал
характер «политической экономии, охватывающей всю совокупность имуще¬
ственных отношений, не *в юридическом их выражении, не в
качестве соотношений волн, ав их реальной сущности, т. е. в ка¬
честве отношений производства» 2). Третьи, наконец, называют право «идеоло¬
гией», но понимают под этой «идеологией» одни только правовые понятия
и воззрения, а не самые идеологические общественные отношения, опосред¬
ствующие материальный процесс. Между тем, Маркс и Энгельс всегда тесно
связывали между собой все эти различные выражения, все юридические формы,
в которых проявляются экономические отношения. Еще в своей классической
формулировке «Предисловия к критике политической экономии» Маркс подчер¬
кивает и «объективную» и тесно связанную с ней «субъективную» сторон)*
права. Он говорит об экономическом «реальном основании», «на котором возвы¬
шается правовая и политическая надстройка и которому соответствуют
определенные формы общественного сознания»; об отличии мате¬
риального переворота от «юридических, политических..., короче,—идеоло¬
гических форм». В другом месте Маркс задает вопрос, «управляются ли
экономические отношения правовыми понятиями или, наоборот, правовые
отношения возникают из экономических?» 3). Но, связывая, как две сто¬
роны целого, правовые понятия и отношения, Маркс указывает и форму
связи их с законами: «юридические формы, в которых проявляются эти эко¬
номические сделки, как волевые действия заинтересованных, как выра¬
жения их общей воли и как обязательства, к выполнению которых
принуждает государство», и т. д. 4). Юридические отношения, таким образом,
выдвигаются здесь Марксом на первый план. Точно так же и Энгельс говорит
о морали и праве, как об «общественных отношениях», и в то же время, как
о «шаткой почве мнений и чувствований» б). И, наконец, Ленин определенно
связывает между собой понятия «надстройки», «политико-юридической формы»
и «идеологических отношений» 6). Правовую идеологическую форму, таким обра¬
зом, марксизм видит прежде всего в самих правовых отношениях, в которые
облекается экономика, и не отрывает от них правовых воззрений. Законы же
рассматриваются нм как нечто последующее, завершающее развитие пра¬
вовой формы, дающей этой последней отчетливое, «узаконенное» выражение
и потому, со своей стороны, способствующее дальнейшему развитию и закре¬
плению той же правовой формы.
Чтобы установить характерные особенности современной правовой
формы, возьмем какое-либо конкретное правовое отношение, возникаю¬
щее, скажем, на почве экономической сделки между двумя товаровла¬
дельцами, или на почве имущественных отношений, скажем, собствен-
Ч Н. Ленин. Что такое «друзья народа» и т. д.
2) К. Маркс. Письмо в редакцию «Социал-Демократа» от 28 января
1868 г.
8) Его же. К критике готской программы.
4)	Его же. «Капитал», т. III.
б) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 135, 138.
6)	Н. Л • н и н. Что такое «друзья народа» и т. д.

ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
357
ность на участок земли и т. п., или создающееся между отцом и детьми
на почве семейной связи: право наследования и т. п. Что же мы
имеем в нем? Прежде всего, это—общественное отношение,
создающееся на почве общественной жизни, общественных связей людей,
хотя и отличное от материального, от экономического отношения. «Мож¬
но представить себе,—говорит Маркс,—владеющим единичного дикаря.
Но тогда владение не будет правоотношением»1). Это, далее, такое
отношение, в котхфом соотносится воля «личностей» или—как
выражаются юрпсты—«субъекты права», наделенные господством над-
вещамп пли имеющие обязанности по отношению друг к другу. Правовые
лица, «субъекты», побуждаются, видимо, для них определенными убе¬
ждениями в своих правах и обязанностях. Они свободно преследуют,
в соответствии с этим, определенные цели, сносятся с такими же «рав¬
ными», «свободными» волями и т. д., хотя общественные результаты,
к которым приходят, далеко не всегда совпадают с направлением их воли.
«Чтобы данные вещи могли относиться друг к другу как товары,—гово¬
рит Маркс,—товаровладельцы должны относиться друг к другу как ли¬
ца, воля которых господствует в вещах... Это юридическое
отношение, формой которого является договор, все равно выра¬
жен ли он законно или нет,—есть волевое отношение...».
«В частном праве,—писал Маркс еще в «Немецкой идеологии»,—суще¬
ствующие отношения собственности выражаются в виде результатов
всеобщей воли. Само jus utendi et abutendi (т. e. право пользова¬
ния вплоть до уничтожения, которым наделен собственник вещей.
И. Р.) выражает, с одной стороны, тот факт, что частная собствен¬
ность стала совершенно независимой от общества, а с другой—ту
иллюзию, будто сама частная собственность основы¬
вается на голой частной воле, на произвольном распоряжении
вещью...». В действительности же, как указывает Маркс, юридическое
отношение не представляет из себя чего-то самостоятельного: это только
форма, в которой отражается экономическое отношение. «Содержа¬
ние этого волевого отношения дано самим экономическим отноше¬
нием»2). «Юридическая воля»—это только иное, идеологическое выра¬
жение той реальной человеческой воли, которая участвует
в общественном процессе, но ограничена в своем воздействии на скла¬
дывающиеся общественные отношения. «Ведь вещь, рассматриваемая
только в отношении к его (т. е. собственника. И. Р.) воле,—замечает
Маркс,—не есть вовсе вещь; она становится вещью, реальной
2)	«Введение к критике политической экономии».
*) «Капитал», т. I.

358
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
собственностью, только в процессе сношений и независимо
от права». «Эта юридическая иллюзия, сводящая право к .голой
воле, приводит при дальнейшем развитии отношений собственности
неизбежно к тому, что кто-нибудь может иметь юридический титул на
какую-нибудь вещь, не имея на деле самой вещи»1).
Характерная особенность правовой идеологии заключается в том, что,
по словам Энгельса, «отражение экономических отношений в виде правовых
принципов является... стоящим вверх ногами. Это отражение совер¬
шается так, что этот процесс не доходит до сознания действующего.
Юрист воображает, что действует с априорными положениями, а
это всего лишь экономические отражения»2). Кажущаяся само¬
стоятельность юридической формы—свойственная, как мы увидим далее, и дру¬
гим идеологиям—в буржуазном обществе усугубляется еще более благодаря
тому факту, что «частная собственность стала независимой от общества», т. е.
благодаря отрыву средств производства от производителей, благодаря всеобщему
распространению вследствие этого товарной формы и так называемого «товар¬
ного фетишизма» (см. главу восьмую); благодаря той роли, которую получают
в анархическом производстве вещи, связывающие между собой производителей,
олицетворяемые в виде самостоятельных «субъектов» в сознании членов обще¬
ственных отношений. «Труду,—говорит Маркс,—противостоят его собственные
вещественные условия как чужие самостоятельные, независимые субъекты,
олицетворения, короче, как чужая собственность». «Капитал выступает как
общественное единство, как субъект общественной формы труда,
которая олицетворяется в нем как власть над трудом» 8). «Юридический субъ¬
ект», «юридическая воля» представляются в юридическом мышлении как нечто
«равное» другим «волям»—независимо от того, существуют ли между этими
лицами реальные имущественные различия—и как воля, «свободно» заклю¬
чающая соглашение, юридический договор—с этими другими волями. Таким
представляется, например, тот договор, который рабочий, «собственник» рабочей
силы, заключает с капиталистом, собственником средств производства. Здесь,
по ироническому выражению Маркса, царствует «свобода, равенство, собствен¬
ность и Бентам». В действительности же как и «свобода», так и «равенство»
имеют лишь формальное значение: это «равное право» по своему содер¬
жанию есть право неравенства, как и всякое право. «По своей
природе,—замечает Маркс,—право может состоять только в применении общего
мерила» 4).
«Свободный» и «равный» «собственник»—субъект права—составляет
для буржуазно-правовой идеологии тот отправный пункт юридического
мышления, ту, по выражению Энгельса, «общую идею права», в со¬
ответствии с которой в каждой правовой области строится строго со¬
гласованная система, представляющаяся независимой областью, продук¬
1)	«Немецкая идеология». «Архив Маркса и Энгельса», т. I.
2)	Письмо Энгельса к К. Шмидту от 27 окт. 1890 г.
3) К. Маркс. Теории прибавочной стоимости, т. III.
*) Его же. Критика готской программы.

ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ П ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
359
том мышления юристов и законодателей. На первый план выдвигается
юридическая форма, экономическое же содержание остается как бы
«за спиной» юридического мышления. Эта внутренняя, имманентная
логика правовой формы и приводит к тому, «что правовое
представление определенных имущественных отношений, хотя оно
из них и вырастает, с ними, однакоже, пе совпадает
и совпадать не может»1). «В современном государстве,—гово¬
рит Энгельс,—право не только должно соответствовать общему эко¬
номическому положению, не только быть его выражением, по и вы¬
ражением внутренне согласованным, которое благодаря вну¬
тренним противоречиям не шло бы само против себя. А для того
чтобы этого достичь, точность отражения экономических
отношений страдает все более и более. Подобное явле¬
ние встречается тем чаще, чем реже случается, что кодекс законов
представляет пз себя резкое, несмягченное, правдивое выражение го¬
сподства одного класса. Это противоречило бы общей пра¬
вовой идее»2). «У теоретиков государственного права,—читаем мы
у него в другом месте,—у юристов, занимающихся гражданским пра¬
вом, экономические отношения совсем исчезают из виду... Юридиче¬
ская форма кажется всем, экономическое содержание—ничем. Как го-
сударственное, так и частное право рассматриваются как незави¬
симые области, которые имеют свое отдельное историческое раз¬
витие и которые должны и могут быть подвергаемы самостоятельной
систематической разработке путем последовательного устранения всех
внутренних противоречий»3).
Эти юридические иллюзии проявляются, прежде всего, в так называемом
«вещном праве», т. е. в той идеологической форме, какую получают в бур¬
жуазном обществе сами отношения распределения, имущественные отношения—
частная собственность. Маркс различает действительное экономическое
присвоение и ту буржуазно-правовую форму, в которой оно выступает, как
вечное для всех времен отношение лица к вещи: «Всякое производство
есть присвоение индивидуальных благ природы внутри определенных форм
и посредством их... Смешно, однако, делать отсюда прыжок к определенной
форме собственности, например, к частной собственности». Исторически понятие
собственности появляется поздно: «Существуют семьи, роды, которые еще
только владеют, но не имеют собственности»*). Ленин, по поводу института
наследования, дает следующие указания об этом развитии частной собственно-
*) Письмо Маркса к Лассалю от 22 июля 1861 г.
*) Письмо Энгельса к Шмидту от 27 октября 1890 г.
3)	Там же; «Людвиг Фейербах», стр. 69.
*) К. Маркс. Введеппе к критике политической экономии.

360
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
сти: «В эпоху процветания поместной системы земля не могла пере¬
ходить по наследству (так как она считалась только условной соб¬
ственностью)... Институт наследства предполагает уже частную собствен¬
ность, а эта последняя возникает только с появлением обмена...
Выражением материальной обособленности товаропроизводителей явился инсти¬
тут частной собственности. И частпая собственность и наследство-
категории таких общественных порядков, когда сложились уже обосо¬
бленные мелкие семьи (моногамные) и стал развиваться обмен. Раз¬
дробленные мелкие семьи сделались господствующими только при
буржуазном режиме; они совершенно отсутствовали в доисторические
времена...» *). Частная собственность, таким образом, в феодальный период счи¬
тается еще «условной» собственностью. Полного же своего развития этот
правовой институт достигает лишь в буржуазном обществе: «В каждую исто¬
рическую эпоху собственность,—как замечает Маркс,—развивалась различно
и при совершенно различном складе общественных отношений. Поэтому опре¬
делить буржуазную собственность—значит сделать не что иное как описа¬
ние всех общественных отношений буржуазного производства.
Стремление определить собственность как независимые отношения, как особую
категорию, как абстрактную и вечную идею—значит, впадать в метафизиче¬
скую и юридическую иллюзию» 2). «Ничего не может быть комичнее,—говорит
он в другом месте,—учения Гегеля о частной земельной собственности. Человек,
как личность, должен сделать действительной свою волю, как душу
внешней природы, и поэтому должен взять во владение эту природу, как свою
частную собственность на землю—факт совсем недавнего происхождения,—
представляет, по Гегелю, не определенное общественное отно¬
шение, но абсолютное отношение человека, как «личности»,
к «природе», абсолютное право человека на присвоение всех вещей... Ясно,
во всяком случае, что отдельная личность, путем одной только своей «воли»,
не может осуществить своей собственности на землю, раз ей противостоит другая
воля, которая также' желает воплотиться в том же самом клочке земли» 3).
Подобным извращением и иллюзией является представление «юристов», идеоло¬
гов частной собственности, о ней, как о чем-то неуничтожаемом в юридическом
смысле. Сюртук только тогда моя частная собственность, покуда я могу
его продать, а не когда он уже обращается в лохмотья: возможность же акта
продажи и вообще «юридической сделки» зависит от всей совокупности обще¬
ственных отношений производства. Сознание последнего обстоятельства совер¬
шенно утрачивается в так называемом «обязательственном праве».
Прежде всего создается неправильное представление, будто право на вещь
возникает в результате покупки-продажи: «самое право только передается,
а не возникает благодаря покупке. Прежде чем право может быть создано,
оно должно иметься, ...создали же его вообще условия производства» 4). Кон¬
кретное правовое отношение, возникающее между продавцом и покупателем,
представляет, в действительности, лишь результат отношений собственности,
1) Н. Ленин. Что такое «друзья народа» и т. д. Собр. соч., т. I,
стр. 82, 83.
2) К. Маркс. Нищета философии, стр. 122.
3) «Капитал», т. III, ч. 2, стр. 155.
*) «Капитал», т. III.

ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
361
а не соглашение «воль». Так же обстоит с ссудой! «Отдача и возвращение
ссуженного капитала представляется произвольными движениями, совершаю¬
щимися при помощи юридических сделок... Действительное движение отданных
в ссуду денег—действительное движение их как капитала—есть операция, ле¬
жащая по ту сторону сделок между кредиторами и заемщиками» *).
Эти юридические представления переносятся и на договор найма
между капиталистом и рабочим: «Обмен между капиталом и трудом,—по словам
Маркса,—воспринимается первоначально совершенно так же, как купля и цро-
дажа всякого другого товара... Юридическое сознание видит здесь в лучшем
случае лишь материальную разницу, которая выражается в юридически экви¬
валентных формулах: «do, ut des», «do, ut facias», «facio, ut des» и «facio,
ut facias» (т. e. «даю, чтобы ты дал», «даю, чтобы ты сделал», «делаю, чтобы
дал», «делаю, чтобы ты сделал» 2). «Рабочий договор признается заключенным
добровольно, поскольку закон на бумаге признает равными обе стороны.
До власти, которую различное классовое положение дает одной стороне, до
давления, которое она оказывает на другую сторону, до действительного эко¬
номического положения сторон,—до всего этого закону нет дела» 3).
Те же иллюзии имеют место и в судебном и в уголовном праве.
Самое понятие преступления должно быть относительным понятием, так как
те общественные отношения, которые «нарушает» преступник, изменяются,
и что преступно для одной общественной формы, будет рассматриваться иначе
при других условиях. Этот вопрос, которого мы еще будем касаться, юриди¬
ческого мышления совершенно не занимает: для него важна лишь юридическая
форма «абсолютного» на его взгляд отношения между «свободными» и «равно¬
правными» личностями—нанесение «убытка», которое требует «возмещения»,
возмездия. В древности так называемое «jus talionis» открыто выражало это
в формуле: «око за око, зуб за зуб». Влияние религиозной идеологии соединило
с этой теорией христианскую теорию преступления, которая считает нужным
изолировать преступника от внешнего мира, чтобы заставить его исправиться.
Так, например, по Гегелю, наказание есть приговор, который преступник про¬
износит сам над собой. У Гегеля, по словам Маркса, эта теория «явилась спе¬
кулятивным покрывалом древнего «jus talionis», которое Кант развил как
единственную правильную теорию наказания. Изолирование человека от внеш¬
него мира и насильственное погружение в душевное глубокое одиночество,
соединение юридического наказания с теологическим мучительством, получают
законченное совершенное выражение в целлюлярной системе, т. е. в системе
одиночного тюремного заключения» 4). Но преступник, по ироническому выра¬
жению Маркса, «производит» и весь уголовно-судебный аппарат и все судебное
право, с теми же юридическими иллюзиями «самостоятельности», проявляю¬
щимися в судебном процессе. «Начинают,—характеризовал Энгельс еще в
молодости английское правосудие,—с фикции «беспристрастных присяжных»;
присяжным внушают забыть все, что они слышали до следствия относительно
данного случая, судить только на основании сделанных на суде свидетельских
*) «Капитал», т. III, ч. 1, стр. 332.
2) ((Капитал», т. I, стр. 593. Здесь приведены четыре основных формулы
римского обязательственного права.
3) Ф. Энгельс. Происхождение семьи и т. д.
*) Литературное наследство Маркса и Энгельса, т. II, «Св. семейство»*

362
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
показаний,—как будто бы что-нибудь подобное было возможно. Создают вто¬
рую фикцию «беспристрастного судьи», который должен развернуть
закон и беспристрастно, совершенно «объективно», сопоставить представленные
обеими сторонами доводы, как будто бы это было возможно»... На практике
очень мало заботятся обо всей этой чепухе, и судья довольно ясно дает понять
присяжным, какой вердикт им следует вынести» х). Мнимая «независимость»
судей, опору которой пытаются найти в их «несменяемости», в действитель¬
ности противоречит их классовому происхождению и классовым влияниям
на судопроизводство: суд присяжных есть также «политическое», по выра¬
жению Энгельса, т. е. классовое, учреждение, и в нужных случаях господ¬
ствующий класс готов «превратить все уголовное законодательство в каучук»,
чтобы добиться нужного ему приговора 2). В особенности проявляется это,
когда речь идет о «политических преступниках» и когда буржуазные прави¬
тельства—как показывает хотя бы современная практика—пускаются на все,
вплоть до лжесвидетельства, провокации, изготовления подложных докумен¬
тов и т. п.
Но тут возникает вопрос: неужто все эти юридические формы,
начиная с самого отправного понятия свободной и равной правовой
«личности», являются только иллюзиями, фикциями, пе имею¬
щими за собой реальной почвы? Полагать так, значит стать на точку
зрения тех младогегельянцев, которые боролись с «культом права» и
полагали, что достаточно объявить буржуазное право иллюзией, .чтобы
его ниспровергнуть. В действительности же, как мы знаем, форма
не может быть совершенно чуждой содержанию; составляя необхо¬
димую форму буржуазно-экономического содержания, правовая
идеология должна в нем самом иметь некоторые объективные
корни. Реальную основу имеет прежде всего и кажущаяся само¬
стоятельность права. «Отношения,—говорит о юристах «Немецкая идео¬
логия»,—становятся в юриспруденции, политике и т. д., в сознании,
понятиями; так как они не вышли из рамок этих отноше¬
ний, то и понятия их являются в их голове свободными по¬
нятиями»3). Рамки товарно-капиталистических отношений не дают
как самим «личностям», так в особенности их идеологам-юристам уви¬
деть действительную связь между их «юридической свободой» и обще¬
ственной необходимостью, действительным экономическим процессом. Но
и эти переоцениваемые юристами свобода и равенство также имеют за
собой реальную почву: они порождаются самой природой товарных,
а в особенности капиталистических отношений, которые, в противопо¬
ложность, например, феодальному производству, требуют известной сво-
Э К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. И.
2) Введение Энгельса к «Классовой борьбе во Франции» К. Маркса.
3) «Немецкая идеология». «Архив Маркса и Энгельса», т. I.

ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
363
боды и равенства при обмене и в процессе 'продажи рабочей силы.
Отрыв непосредственных производителей от средств производства, при¬
надлежащих капиталистам, всеобщее распространение в связи с этим
товарной формы и приводят к тому, что право становится всеоб¬
щей формой общественных отношений, хотя оно, как и всякая
идеологическая форма, пе охватывает полностью «опосред¬
ствуемого» ею экономического содержания.
«Торговля на высшей ступени своего развития,—говорит Энгельс,—
т. е. особенно международная и еще более всемирная торговля, тре¬
бует свободных и не стесненных в своих движениях то¬
варовладельцев, которые, как таковые, равноправны, так как по
необходимости обмениваются между собой па основе равного для всех
их права,—равного, по крайней мере, для каждого данного места.
Переход от ремесла к мануфактуре требует, в качестве предвари¬
тельного условия, существования множества свободных рабо¬
чих—свободных, с одной стороны, от цеховых оков, а с другой—
от средств, необходимых для самостоятельного применения своей ра¬
бочей силы; это необходимо было для того, чтобы рабочие и фабри¬
канты при заключении условий о найме могли противостоять друг другу
как равноправные. И, наконец, равенство и равное значение всех
видов человеческого труда, как труда человеческого вообще,
нашло свое бессознательное, но весьма резкое выражение в законе
ценности современной буржуазной экономики, согласно которому цен¬
ность какого-либо товара измеряется содержащимся в нем обществен¬
но-необходимым трудом»... По всем этим причинам, в противовес юри¬
дическим феодальным формам, свобода и равенство были провозгла¬
шены буржуазией «правами человека».
Буржуазное воззрение склонно рассматривать свое буржуазное пра¬
во как нечто естественное, вечное, неизменное, не замечая его связи
с определенными, исторически преходящими формами
лоизводства. Юридическая наука, в процессе своего историче¬
ского развития, ‘вместе с капиталистическим производством,—она, по
словам Энгельса, «сравнивает правовые системы разных эпох и на¬
родов не как отражение соответственных экономических отношений,
а как системы, имеющие свое обоснование в самих себе. Срав¬
нение всегда предполагает нечто общее—оно обнаруживается в том,
что юристы соединяют все более или менее одинаковое во всех этих
правовых системах под именем естественного права... Мас¬
штабом, на который меряется все законодательство для решения во¬
проса: что относится к естественному праву и что к нему пе отно¬
сится, служит самое абстрактное выражение самого права—справедли-

364
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
вость...»1). Вместе с развитием юридического мировоззрения разви¬
вается и новое профессиональное сословие юристов, которое посте¬
пенно вытесняет представителей прежней господствующей идеологии.
Разделение труда ведет к тому, что правовая форма обособляется
от экономического содержания, представляется независимой областью.
Практические потребности буржуазии в ее борьбе с феодальными при¬
вилегиями отразились в рационалистической форме, в ее «идеалах естествен¬
ного права», «естественных», неотчуждаемых прав человека. Различные теории
«школы естественного права» отображают этот процесс постепенного
развития капиталистического общества из феодального: они находят себе наи¬
более отчетливое выражение у Гуго Гроция, у Локка—этого, по словам Маркса,
«классического выразителя правовых воззрений буржуазного общества», в бур¬
жуазно-революционной теории «общественного договора» у Руссо, в более уме¬
ренной, «либеральной» форме—у Канта. «Все доселе существовавшие обще¬
ства и государства,—характеризует эти теории Энгельс,—как неразумные,
были сданы в архив... Только теперь забрезжил дневной свет; отныне место
суеверия, несправедливости, привилегии и угнетения должны занять: вечная
истина, вечная справедливость, основанная на законах природы, и неотчуждае¬
мых правах человека. Теперь мы знаем, что это царство разума было не более
как идеализированное царство буржуазии, что вечная спра¬
ведливость воплотилась в буржуазной юстиции, что равенство свелось к гра¬
жданскому равенству перед законом, что одним из существеннейших прав
человека была объявлена... буржуазная собственность» 2). Феодальная реакция
выдвигает против «естественного права» так называемую «историческую
ш к о л р> права—«школу,—по выражению Маркса, —узаконяющую подлость
сегодняшнего дня подлостью вчерашнего, школу, объявляющую мятежным
всякий крик крепостных против кнута, раз только кнут—матерый годами, исто¬
рический кнут» 8). Ее представители (Савиньи и др.) призывают к осторож¬
ности в законодательстве, к сохранению преемственности с прошлым, к изуче¬
нию исторического развития права, но продолжают исходить из таких же
идеалистических оснований—из «народного духа». Философия права Гегеля
стремится соединить оба начала, рассматривая буржуазно-правовые начала как
продукт развития «духа». Знаменитый немецкий юрист Иеринг пытается уже
перейти к изучению тех «жизненных сил», которые порождают право, считает
развитие права продуктом общественной «борьбы за право». В дальнейшем,
однако, буржуазная юриспруденция становится «позитивной» наукой: буржуа¬
зию, пришедшую к власти, интересуют уже не вопросы философии права,
но лишь законы, издаваемые буржуазным государством,—нормы, от которых
надлежит отправляться в толковании права. Ее понимание права становится
догматическим и формальным: так возникает «эта ограниченность
юристов, которые,—по словам Энгельса,—создают себе твердую правовую норму
и продолжают ее применять неизменно и к условиям, сделавшим ее тем вре¬
менем неприменимой» 4). Упадок буржуазного общества в наши дни вызывает
1) Ф. Энгельс. Жилищный вопрос.
2) Его же. Анти-Дюринг.
3) Литературное наследство Маркса и Энгельса, т. I.
*) Ф. Энгельс. Происхождение семьи и т. д., стр. 12.

ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
365
вновь возрождение философии права (неокантианство, повогегельянство и т. д.),
но здесь мы имеем ужо явно реакционное течение, сосредоточившееся па
вопросах юридической формы и юридической «цели», отрывая их от реального
общественного содержания. Для упадка буржуазного мышления, неспособного
уразуметь движущие причины, порождающие правовую форму, характерна и
так называемая психологическая школа, ищущая основы права в «пра¬
вовых эмоциях»—не только у людей, но даже и у животных!
Буржуазно-правовые отношения, таким образом, представляют собой
ту характерную форму идеологических отношений, в которую при
товарно-капиталистическом производстве по преимуществу облекаются
общественные отношения производства, т. е., в основном, отношения
распределения средств производства. Маркс потому и говорит об
имущественных отношениях, как об юридическом выражении произ¬
водственных отношений. Буржуазный «субъект права» представляет
собою не что иное как олицетворенную частную собствен¬
ность,—собственника, как представителя частной собственности.
Но эта юридическая форма распространяется и на прочие
общественные отношения, даже не имеющие прямого отно¬
шения к производственному процессу. В первую очередь она за¬
хватывает другие стороны производственного процесса,—не только
его распределительную, но и его организационно-трудовую сторону:
отношения администраторов и подчиненных также принимают право¬
вую форму, форму прав и обязанностей, господства и подчи¬
нен и я,—форму «административного права». Буржуазно-юридическая
форма распространяется, далее, и на брачно-семейные отношения, на
отношения между государством и подданными, а также на другие
области идеологии (авторские права в искусстве п т. п.). Однако
распространение тех или иных правовых форм не могло бы птти так
успешно, если бы, порождаемые самой товарно-капиталистической эко¬
номикой, они одновременно не получали официального призна¬
ния, выявления, освящения и поддержки. Эту поддержку,
это отчетливое выражение и придает правовым отношениям, в форме
законодательных норм, законов, государство. «Все потребности гра¬
жданского общества,—указывает Энгельс,—независимо от того, какой
класс господствует в данное время,—необходимо должны пройти через
волю государства, чтобы добиться законодательного при¬
знания. Это формальная сторона дела, которая сама собой
разумеется» г). Роль гражданского права, говорит он о гражданских
законах, «сводится в сущности к законодательному освящению су¬
х) Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах.

366
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
ществующих нормальных экономических отношений»; законодатель¬
ство, это—форма, в которой происходит «освящение».
Государство, таким образом, не создает права, но дает порождае¬
мым экономическим развитием правовым отношениям наиболее от¬
четливое и приспособленное к нуждам господствую¬
щего класса выражение, освящает и гарантирует их своей
поддержкой, той «дополнительной» силой, которую она собой пред¬
ставляет. В то же время в форме законов затушевывается, смяг¬
чается открытое классовое господство, которое не должно противоречить
«общей идее» права. В законах, таким образом, с одной стороны, за¬
вершается развитие правовых форм, с другой стороны,
в них осуществляется взаимная связь и взаимодействие
экономического базиса и политической надстройки. Однако ошибочно
думать, как полагала, например, историческая школа права, что закон
идет всегда лишь «в хвосте» у развивающихся экономических отноше¬
ний. Закон представляет из себя слишком сознательную форму юри¬
дическою мышления господствующею класса, чтобы он не предварял,
не предвосхищал только еще намечающегося хода экономического
развития, не помогал этим направлять его, а вместе с ним и раз¬
витие выражающего его права, в определенное русло. Не могут не
отразиться на законодательстве и борьба угнетенного класса, ко¬
торый (пролетариат в буржуазном обществе) также выдвигает
в правовой форме свои требования, и те временные ком¬
промиссы, к которым иногда приходят борющиеся и господствующие
классы. С своей стороны, правовые отношения, поскольку они уже
воплотились в законах, могут в виде идеологических пережитков
оказывать свое действие, когда уже изменилось вызвавшее их про¬
изводственное положение классов, но политический строй еще не под¬
вергся изменению. В такие периоды нарастания революции господ¬
ствующий класс обычно настаивает на «сохранении законной
почвы»; «сохранение законной почвы стремится поставить- частные
интересы в положение господствующих, когда на деле они уже пере¬
стали господствовать». Из всего сказанного видно, как ошибочно сво¬
дить право к одной лишь силе, к принудительному воздействию чнорм;
принудительная сила свойственна правовым формам только потому и
постольку, поскольку в них косвенно находит свое выражение госу¬
дарственное принуждение. Поэтому не столько самое
право, как форма общественного сознания, регули¬
рует общественную жизнь, сколько государственная власть
и стоящий за нею господствующий класс регулируют ее,
т. е. управляют ею при помощи п р а в а—конституции и гра-

ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
367
жданских законов. Маркс неоднократно доказывал ошибку тех, кто
«право сводит к закону»:
«Общество не основывается на законах: сами законы должны необ¬
ходимо опираться на общество» х).
Право нужно искать, в первую очередь, не в законах, но в самих прини¬
мающих правовую форму общественных отношениях, в экономическом содержа-
«шш товарно-кашггалистнческих отношений, включающих в себя, как истори¬
ческую форму проявления для сознания товаропроизводителей, как свой состав¬
ной элемент, п правовую форму. Но нужно остерегаться, чтобы не впасть в
две возможные ошибки. Первую из них делает небезызвестный критик марксиз¬
ма, юрист Р. Штаммлер, соблазнивший и кой-кого из марксистов,—для которого
право, правовые отношения представляют собой априорно-логическую форму ма¬
териального, технического процесса; право включает необходимый момент «ре1-
гулнрования», без которого немыслимо экономическое развитие. Стало быть,
заключает Штаммлер, право не надстройка, но часть того же базиса, оно
столь же существенно, как и техника, а отсюда вся шаткость теории истори¬
ческого материализма. Легко заметить, что Штаммлер подменяет своими
«априорными» правовыми отношениями материальные, произ¬
водственные отношения, которые полностью, целиком никогда не
укладываются в правовую форму, не покрываются ею: стоимость, раз¬
деление труда—все это общественные отношения производства, отнюдь пе по¬
крываемые и цр выражаемые правом 2). Другая ошибка Штаммлера и вообще
буржуазных юристов заключается в том, что право они мыслят, как нечто
«априорно-логическое», абсолютное—свойственное производственному про¬
цессу во все времена. Между тем, в правовой форме находят свое выражение—
да и то не полностью—общественные отношения лишь в классовом
обществе, главным образом при господстве товарных и ка¬
питалистических отношений.
Марксистская точка зрения на правовую идеологию, таким образом,
«отрицает» ее, «снимает» ее и как самостоятельную идеологи¬
ческую форму п как внеклассовую идеологпю. Это не независи¬
мая область, но лишь «опосредствование» на определенной историче¬
ской ступени экономического содержания; это потому ц мировоззрение
господствующего при товарно-капиталистических отношениях класса—
буржуазии. Но тут возникает вопрос: а разве не существовало
право и в докапиталистический период? Разве отношенпя между фео¬
далом и крепостным, отношения личной зависимости, связанные, однако,
с различньш распределением средств производства,—разве их можно
назвать попросту, скажем, «религиозными» отношениями, в соответствии
с господствовавшей тогда религиозной идеологией? Легко заметить-,
что подобный ответ был бы явно неудовлетворителен. История говорит
*) К. Маркс перед судом присяжных.
*) Ср. Г. Плеханов. Против П. Струве.

368
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
нам о «привилегиях» феодалов, городов и цехов, о том, что даже
крестьянин в феодальной период «владеет землей на ленном праве».
Маркс указывает, что феодальный юрист «всюду наклеивает свои фео¬
дальные юридические этикетки»,—точь-в-точь как поступает его кол¬
лега в буржуазную эпоху. Эпгельс рассказывает, что в средние века
религия подчиняла себе юриспруденцию. Это значит, что тогда суще¬
ствовала своя подчиненная религиозному мышлению юриспруденция,
существовала и при господстве натурального хозяйства над товарным,
а потому ее неверно было бы связать с одним развитием капитализма.
Но при феодализме право строилось* по иному типу, чем в буржуазном
обществе: это было не «равное право», но привил егия,—иная
форма права, носившая религиозную или, как выражается Маркс в
одном месте, политическую окраску. Поэтому если не становиться
на точку зрения буржуазного права, на которой юридическая
идеология получает свое высшее развитие,—то право в более широком
смысле окажется идеологической формой, «опосредствующей» обще¬
ственные отношения производства не только в товарно-капиталистиче¬
ском, но и вообще во всяком частно-собственническом, классовом
обществе.
Особую форму воздействия права на общественную жизнь и, в частности, на
классовое развитие общества, на ранних ступенях классового общества—глав¬
ным образом при феодальном и крепостном строе—мы имеем в лице так называе-
ных сословий. «Известно,—говорит по этому поводу Ленин,—что в рабском
и в феодальном обществе различие классов фиксировалось и в сословном
делении населения, сопровождалось установлением особого юридического
места в государстве для каждого класса. Поэтому классы рабского и феодаль¬
ного (а также и крепостного) общества были также и особыми сословиями.
Напротив, в капиталистическом, буржуазном обществе юридически все гра¬
ждане равноправны, сословные деления уничтожены (по крайней мере, в прин¬
ципе), и потому классы перестали быть сословиями. Деление общества на
классы обще и рабскому, и феодальному, и буржуазному обществам, но в пер¬
вых двух существовали классы-сословия, а в последнем—классы
бессословные» х).
У Маркса мы также находим интересные указания на тесную связь, суще¬
ствующую между феодальным понятием о праве—привилегией, феодальной
государственностью—и сословиями. Еще в буржуазно-идеалистический период
своего развития он писал: «Сословия в средние века сосредоточили в своем
лице все права страны и обратили их как привилегии против страны. Гражда¬
нин не желает знать прав в виде привилегий». Обычное право привилегирован¬
ных—«животная форма права». «Старое гражданское общество,—писал уже
несколько позже Маркс,—имело непосредственно политический харак¬
тер, т. е. элементы гражданской жизни, например, собственность и семья,
х) Н. Ленин. Проект аграрной программы русской с.-д. «Ленинский
-сборник», т. III.

ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
369
форма и способ труда были возведены на высоту элементы государ¬
ственной жизни в форме феодальных прав, сословий и корпора¬
ций». Они были «политическими в смысле феодализма, т. е. они замыкали лич¬
ность от государства и т. д.»1). О том же читаем мы и в «Немецкой идеологии»,
где говорится о различии, имеющемся в буржуазном обществе между буржуа,
конкурирующим с другими индивидами и ими же как членами одного класса:
«В сословии... это еще прикрыто; так, например, дворянин остается всегда
дворянином, разночинец всегда разночинцем... Когда появились сословия горо¬
жан, корпорации и т. п. и выступили против поместного дворянства, то условия
их существования... приняли вскоре, в свою очередь и на свой манер, феодаль¬
ную форму... Они не покидали форму сословного строя, образо¬
вав лишь новое сословие».... Зато в капиталистическую эпоху, «так
как буржуазия уже не является более сословием, а представляет собой
класс, то она вынуждена организоваться не в местном, а национальном мас¬
штабе... Благодаря освобождению частной собственности от
общества государство стало особым существом рядом и вне гражданского
общества», хотя в действительности самостоятельность государства существует
«лишь в таких странах; где сословия еще не развились вполне в классы» 2).
Аналогичных указаний немало и в дальнейших произведениях Маркса и Эн¬
гельса: приблизительно в одном смысле употребляются «класс» и «сословие» в
«Коммунистическом Манифесте». Феодальные сословия таким образом—это те
же классы, но связанные с определенными феодальными правами и обязанностя¬
ми отдельных индивидов по отношению к своим сословиям. Правда, все клас¬
совые признаки еще не всегда достаточно в них развиты, и часто в правовой
оболочке одного сословия мы имеем различные, лишь постепенно отдиференци-
ровывающиеся один от другого классы. «Третье сословие» объединяет, кроме
буржуазии, еще пролетариат и крестьянство, от имени которых, в качестве их
«гегемона», выступает буржуазия. По мере углубления противоречий между бур¬
жуазией и пролетариатом, все чаще начинают говорить о «четвертом сословии».
Зато вовсе нельзя говорить о праве в бесклассовом обще¬
стве, где отсутствуют отношения распределения между классами и
отношения феодальной зависимости: право тесно связано с част¬
ной собственностью, с классовыми производственны-
(ми отношениями, с охраной и выражением их госу¬
дарственной властью. Очевидно, что право в этом смысле не
существует в первобытном, доклассовом обществе: общественную,
скажем, родовую собственность можно рассматривать как «право» лишь
в противоположность уже имеющимся в обществе и развивающимся
зародышам частной собственности.
Очевидпо, что вместе с товарными и аналогичными им отношениями
распределения отомрет и право в будущем коммунистическом обще¬
стве, хотя юридические формы, напоминающие «буржуазное право»,
г) К. Маркс. Литературное наследство, т. I, стр. 197, 247, 373.
2)	«Архив Маркса и Энгельса», т. I, стр. 244, 251.
Курс теории исторического материализма.	24

370
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
будут, по указанию Маркса и Ленина, существовать и на первой фазе
коммунизма—прп социализме *). Будучи идеологией буржуазии, право,
однако, может выражать на своем специфическом языке и требова¬
ния пролетариата; может служить одной из форм его социа¬
листического строите ль ства, выражать новое социалисти-
ческоесодержание. И эта правовая форма не может не напоминать
по своему построению буржуазно-правовой формы, поскольку в пере¬
ходный период еще сохраняются частично и капиталистические отноше¬
ния, а в особенности товарные отношения.
Распространение правовой формы на отношения между государ¬
ственной властью и гражданами создает особую разновидность пра¬
вовой идеологии, так называемую политическую идеологию;
она находит себе выражение прежде всего в государственном
праве, т.-е. в воззрениях на государственную власть самого го¬
сподствующего класса, а затем в программах политических пар¬
тий, как правительственных, так и оппозиционных, выдвигающих в своей
борьбе различные политические принципы. Государственная власть пред¬
ставляется обычно в политической идеологии как «общая воля»,
«общие интересы» «граждан», которые противопоставляются их «част¬
ным интересам»,—интересам членов гражданского общества. Государ¬
ство представляется по отношению к членам общества как «сувере¬
нитет», который они же осуществляют как граждане,—как независимая
область, опирающаяся не на общество, а на свои собственные «нрав¬
ственные основы».
Благодаря противоречию частного и общего интереса,—писала «Немецкая
идеология»,—совокупный интерес в виде государства принимает самостоятель¬
ную форму, отличную от реальных, частных и совокупных интересов... Вся¬
кая борьба внутри государства... представляет иллюзорные формы, в которых
ведется реальная борьба различных классов друг с другом» 2). «Государство,—
писал молодой Маркс,—на свой лад упраздняет различия в происхождении,
сословии, образовании, профессии, когда объявляет их неполитическими
различиями, когда провозглашает... каждого члена народа равноправным участ¬
ником народного суверенитета...»3). «Германская философия,—писал он позже,—
представляет себе государство как осуществление идей или как переведенное
на философский язык «царство божие на земле», как область, в которой осуще¬
ствляется и должна осуществиться вечная истина и справедливость. От этого
происходит суеверное почтение к государству и ко всему более или менее
связанному с государством» 4).
1) Н. Ленин. Государство и революция.
2) «Немецкая идеология». «Архив Маркса и Энгельса», т. I.
3) К. Маркс. К еврейскому вопросу.
4) Его же. Гражданская война во Франции. Ср. Критика готской про¬
граммы.

ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
371
«Всякий возникающий общий интерес,—говорит Маркс в «18-е Брюмера»,—
государство немедленно отрывает от общества, противопоставляя его обществу;
как высший всеобщий интерес»... «Высшая форма государства—демократиче¬
ская республика...,—по словам Энгельса,—официально ничего не знает об иму¬
щественных различиях. В ней богатство пользуется своей властью косвенно:
диктатура буржуазии осуществляется «по воле народа», при помощи
«всеобщего избирательного права» х). Поэтому в государстве Маркс и Энгельс
видели не только машину классового принуждения, но одновременно и «пер¬
вую идеологическую силу, подчиняющую себе людей... Со¬
знание связи политической борьбы с ее экопомической основой ослабевает, а
иногда пропадает совсем» 2): классовая борьба представляется борьбой за
политические принципы, выдвигаемые политическими партиями, за
которыми скрываются господствующие и революционные классы. В этой мнимой
противоположности «общих» и «частных» интересов Маркс вскрывает, однако,
неизбежный результат обособления самой государственной власти: эта про¬
тивоположность исчезает вместе с самим классовым обществом.
Когда мы говорим о праве, как о чем-то обособленном от обще¬
ственной экономики, мысленно абстрагируем его от этой последней и по¬
скольку фактически оно само обособляется от этой экономики в зако¬
нодательных нормах, то мы разумеем порядок общественных от¬
ношений, регулирующий наши общественные действия, наше поведение
в отношении друг к другу. Но таким же регулятором нашего обще¬
ственного поведения служит и другая идеология, нравственность
или мораль, которую Плеханов так и определяет как совокупность
понятий, идей о своих взаимных обязанностях. В чем же ее харак¬
терные особенности, отличающие эти «нормы» от права и делающие
их особой идеологической областью?
Легко заметить, что нравственность, вопервых, отличается от права
тем, что она не закрепляется, не санкционируется и не га¬
рантируется государством в его законах: она представляет со¬
бой более текучий и менее определенный круг понятий, живущий
лишь в человеческом мышлении, в обычаях, в традициях. Отсюда сле¬
дует, вовторых, что не все, узаконенное правом, может показаться
нравственным: ростовщик Шейлок, у Шекспира, вправе был вы¬
резать* фунт мяса, и, тем не менее, поступок его был безнрав¬
ственным с точки зрения окружающих. С этим связано и то об¬
стоятельство, что в обществе, в каждый данный момент, могут суще¬
ствовать рядом различные нравственные точки зрения, в то время
как правовой порядок общественных отношений может быть только
один: мы говорим, например, о профессиональной этике, о буржуаз¬
*) Ф. Энгельс. Происхождение семьи и т. д.
*) Его же. Людвиг Фейербах.
24*

372
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
ной и пролетарской нравственности. Наконец, понятие нравственности
распространяется па множество таких общественных отношений и обще¬
ственных действий, которые никаким правом как будто не предусмо¬
трены, на более широкий круг их: безнравственно, например,
пьянствовать, произносить неприличные выражения, подавать или отка-
вывать нищим и т. д. Нетрудно заметить, однако, и обратное: что
различие между правом и нравственностью уже не так велико, как это
может показаться. Юристы-психологисты (напр., Петражицкий), пытав¬
шиеся различать их,—таким образом, что, мол, в праве мы цмеем
«эмоции», (в которых мы налагаем на себя обязанности, и приписываем
себе р то же время некоторые права, а в нравственных «эмоциях» имеем
одни только обязанности,—несомненно впадали в пустую схоластику.
Наш должник решительно никаких «прав» не «переживает», а пережи*
вает только неприятную обязанность отдать долг; в нравственных по¬
ступках мы очень часто колеблемся и, подавая нищему, чувствуем
себя «вправе» и не подать ему. Подходить так—значит рассматривать
право как буржуазную точку зрения, нравственность же—как точку
зрения феодально-религиозную. Между тем история показывает совер¬
шенно противоположное: показывает, что современные мораль и право
руководствуются, по большей части, одними и теми же исход¬
ными принципами—справедливости, свободы, равенства и т. д.
II fo и другое получает свое полное развитие, в качестве самостоя¬
тельных, внешне независимых идеологий, только в буржуазном
обществе. Даже круг действий, захватываемых той или иной из указан^
ных идеологических областей, оказывается достаточно неопределенным:
неприличные выражения могут перейти в наказуемое законом хули¬
ганство; пьянство, поскольку оно нарушает общественный порядок и
связано с продажей вина или самогона, может преследоваться государ¬
ством, и хотя закон не может заставить вас не подать нищему, но,
борясь с нищенством, он значительно предопределит и вашу собствен¬
ную «нравственную» точку зрения.
Иллюзорным, с этой точки зрения, представляется и то разде¬
ление морали, которое проводят иногда буржуазные мыслители: на
нормы, привносимые в наше сознание извне, так называемую «гете¬
рономную» мораль, и развивающуюся на более высокой ступени
«автономную» мораль,—т. е. мораль, рассматриваемую как резуль¬
тат собственного развития сознания. Всякая мораль, в конечном счете,
«гетерономна», т.-е. обусловливается независящими от нас отноше¬
ниями производства и взаимоотношениями на этой почве классов. И в то
же время всякая мораль' в известной мере «автономна», поскольку она
является моралью, т.-е. не простым послушанием повелению господина,

ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ II ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
373
по и осознан нем в определенной идеологической фор¬
ме необходимости такого послушания: в области нашего поведения
нужно все время иметь в виду основное соотношение, устанавливаемое
диалектикой между сознанием свободы и общественной необходимостью.
Для правильной постановки вопроса о нравственности нужно исходить,
однако, из исторического развития нравственных воззрений. Еще фран¬
цузские материалисты (Гельвеций и др.) указывали, что в основе паших нрав¬
ственных побуждений лежит «эгоистический интерес». Действительно, истори¬
чески нравственность развилась из эгоистических потребностей человека, но
только пе отдельпого индивида, а целого общества и его отдельных борющихся
классов. В первобытном, доклассовом обществе нет ни права, ни нравствен¬
ности, как особых идеологий: есть лишь одна, тесно связанная со всем перво¬
бытно-анимистическим и первобытно-коммунистическом мировоззрением, сис¬
тема общественного поведения, непосредственно обусловленная самими условиями
производства,—так называемое «обычное право» юристов. «Духи», согласно
первобытному мировоззрению, не заботятся о нравственном поведении человека,
а наказывают лишь за проступки, совершенные по отношению к ним самим.
«На весьма “низкой ступени развития общества,—говорит Энгельс,—возникает
потребность охватить общим правилом ежедневно повторяющиеся акты
производства, распределения и обмена продуктов... Это правило вначале вы¬
ражается в обычае» 1). «Внутри родового строя,—характеризует он перво¬
бытное общество,—не существует еще никакого различия между пра¬
вами и обязанностями; для индейцев не существует вопроса, являют¬
ся правом или обязанностью участие в общественных делах, кровная месть
или выкуп ее; он показался бы таким же нелепым, как и вопрос о том, чем
является еда, сон, охота—правом или обязанностью» 2). Развитие частной
собственности и классов ведет постепенно к обособлению нравственности
и права, к «понятию о собственности, имеющей только права и никаких
обязанностей» 3). На низших ступенях классового общества нравственность,
однако, как и право, получает освящение в религиозной идеологии.
«Религия,—по словам Плеханова,—не создает нравственности. Она только
освящает ее правила, вырастающие на почве данного общественного строя» 4).
С представлением об общественном проступке здесь соединяется страх перед
божеством: это проявляется и в первобытных, вызванпых экономическими
потребностями, священных запретах (так называемое табу) и в освящении
религией кастового строя или феодальной иерархии. Нравственность еще здесь
далеко не «автономна». Лишь вместе с развитием обмена развиваются поня¬
тия «свободы», а стало быть, и «нравственной свободы», понятия «равенства»,
а стало быть, и «справедливости». Принципы буржуазного «естественного
права»—это в то же время и принципы буржуазной нравственности. Буржуаз¬
ная «этика», как идеология, регулирующая внутренние, внутриклассовые отно¬
шения буржуазии, развивается поэтому когда буржуазное право носит еще
*) Ф. Энгельс. Жилищный вопрос.
2) Его же. Происхождение семьи и т. д.
3) Там же, стр. 90.
4) Г. Плеханов. Статьп о религии.

374
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
характер идеала, а не реальности: она предшествует в своем развитии бур¬
жуазному праву как исторический этап в развитии этого последнего. Лишь
в дальнейшем, когда буржуазное право оказывается более точпым отражением
изменившихся распределительных отпошепий, связывается с буржуазным госу¬
дарством пт. д., по мере обособления, таким путем, права от нравственности,
она становится особой формой общественного сознания, па языке которой
в дальнейшем начинают выражать свои идеальные требования и угнетенные
классы.
Нравственность таким образом также представляет собой отра¬
жение лишь несколько более отдаленное, более абстрактно выра¬
женное, но тех же общественных отношений, что и право. В ме¬
новой форме современных распределительных отношений нравственность
находит и свои современные идеологические , принципы. «Справед¬
ливость,—говорит Энгельс,—есть не что иное, как укутанное в
идеологическую высокопарную оболочку выражение существую¬
щих экономических отношений, либо с их консерва¬
тивной, либо с их революционной стороны. Справедливость
греков и римлян находила рабство .справедливым, справедливость
буржуа 1789 года требовала уничтожения феодализма»... Но «пред¬
ставления о вечной справедливости различны не только по усло¬
виям времени и места, они не одинаковы дажЬ у отдельных лиц» х.
Различны могут быть представления о |нравственности прежде всего
у разных существующих в одном и том же обществе клас¬
сов, несмотря на то, что господствующей является мораль господ¬
ствующего класса: при сохранении господствующей формы морали,
может, однако, измениться содержание ее, вносимое угнетенными клас¬
сами. Этим и объясняется то обстоятельство, что вопросы релнгиозпой
или философской этики (учения о нравственности) выдвигаются обычно
идеологами господствующих классов в эпохи разложения старого и
нарождения нового общества, когда крушение старого права заставляет
искать для отживающего прошлого какие-либо иные «нравственные
устои». Вспомнить хотя бы борьбу Сократа и Платона с софистами,
или «нравственное поведение», навязываемое революционным рабочим
буржуазией и ее прислужником, духовенством. С другой стороны,
к «справедливости» взывают и эксплсатируемые классы. «Возникающее
сознание,—говорит Эпгельс,—что существующие общественные учре¬
ждения неразумны и несправедливы... все это является симптомом того,
что в способах производства и в формах обмена, хотя и незаметно,
произошли такие изменения, которым уже не соответствует основанный
на прежних экономических условиях общественный порядок»... «Только
:) Ф. Энгельс. Жилищный вопрос.

ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
375
тогда становящееся все более неравномерным распределение начинает
казаться несправедливым, только тогда от отжившей деятельности на¬
чинают апеллировать к так называемой вечной справедливости» 1).
«Идеально,—замечает Плеханов,—только то, что полезно людям,
и всякое общество при выработке своих идеалов руководствуется только
своими нуждами» 2).
Переход власти от одною класса к другому создает для каждой
общественной формы новую господствующую мораль: мораль рабо¬
владельческою общества, феодального, буржуазную нравственность и
только намечающиеся сейчас общие нравственные идеи революцион¬
ного пролетариата. «Добром», с точки зрения господствующею класса,
считается все классово-полезное, «злом»—все, нарушающее ин¬
тересы класса. Для рабовладельческого общества руководящей нрав¬
ственной идеей было презрение к физическому труду, для феодальной
эпохи—воинская доблесть и повиновение старшему в иерархической
лестнице; буржуазная мораль, исходя из потребности накопления, про¬
поведует умеренность и уважение к собственности. Классовая мораль
во вполне развитом антагонистическом обществе накладывает свой от¬
печаток и на более специальные области нравственности, иногда исто¬
рически возникшие ранее, на более ранних ступенях производства:
на «этику» половых взаимоотношений и связанных о ней брачно-се¬
мейных отношений, на «этику» профессиональную, цеховую, сослов¬
ную; на нормы поведения, связанные с национальным чувством, на
партийную этику и т. д. Свобода половых сношений, обычная для
первобытного общества, исчезает с появлением частной собственности
и последующим порабощением женщины: соответственно изменяется
взгляд и на взаимные обязанности супругов, родителей и детей. Про¬
фессиональная этика, в смысле известной солидарности,—несмотря на
отмену создавшихся цеховых регламентов,—и теперь еще существует
между лицами одинаковых профессий, но в ней уже находит себе
более специальное выражение внутриклассовая .солидар¬
ность. Привычки и оценки, связанные с национальным чувством,
постепенно уступают место сознанию интернациональных классовых
интересов как буржуазии, так и пролетариата, и т. д. С изменением
техники и общественных условий производства, с соответствующим
изменением господствующего в обществе мировоззрения, изменяется
и нравственное сознание. Поэтому, по словам Энгельса, «именно
J) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг.
2)	Г. Плеханов. К вопросу о развитии монистического взгляда на
историю.

376
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
здесь всего реже встречаются окончательные истины
в последней инстанции. Из народа в народ, от поколения к поколе¬
нию понятия о добре и зле изменялись так сильно, что часто прямо
противоречили друг другу... Из разпого рода нравственпмх теорий,
существующих в данное время, ни одна не оказывается верной, если
иметь в виду абсолютное и окончательное зпачепие; но, конечпо,
та мораль обладает наибольшим количеством элементов, обещающих ей
продолжительное значение, которая в данную эпоху выра¬
жает точку зрения будущего» 1).
В различных сталкивающихся между собой нравственных началах
выступает более резко разнородность имеющихся в этом обществе
интересов. Чем сложнее общественные отношения и противоречивее
интересы, тем отвлеченнее, «возвышеннее» будет и нравственная идео¬
логия, господствующая в данном обществе и претендующая на абсо¬
лютное значение. Само собой разумеется, что, кроме условий произ¬
водства и общественно-политического строя, на историческое развитие
нравственных норм в разные периоды оказывают свое влияние и другие
развивающиеся формы общественного сознания: религиозная, фило¬
софская, отчасти правовая идеология и, наконец, общее развитие науч¬
ного познания. Классовые интересы не всегда отчетливо сознаются
членами класса, и на выполнение указаний нравственности влияют другие
элементы общественного сознания. Тут и традиции и привычки, которые
превращают обусловленное вначале экономикой поведение в обычаи;
и страх перед возможным общественным или классовым порицанием
(абстрактная его форма—«совесть»); и влияние религиозных запретов,
боязнь божественного возмездия и суждение по аналогии в некоторых
случаях с правовыми нормами, защищаемыми государственной властью,
и т. д. Весь этот накопляющийся мыслительны# материал и служит
отправным пунктом и формой, мышления идеологов нравственности, ко¬
торые поэтому «конструируют нравственность и право не из действитель¬
ных общественных отношений окружающих людей, но из понятия» 2).
«Отличительная особенность «субъективных» мыслителей,—говорит Пле¬
ханов,—заключается в том, что «мир должного, мир истинного и спра¬
ведливого» стоит у них вне всякой связи с объективным ходом
исторического развития; здесь—«должное», там—«действительное»,
и эти две области отделены одна от другой целой про¬
пастью...» 3). Идеологи нравственности не понимают здесь основного:
х) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг.
2) Там же, стр. 125.
3) Г. Плеханов. К вопросу о развитии монистического взгляда па
историю.

ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ И ПОЛ11ТПЧЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
377
что «мир должного» представляет собой лишь выражение, «иную сто¬
рону» мира сущего или уже назревающего в общественных отношениях.
Мелкобуржуазным мыслителям, говорившим, что «государство должно
становиться на нравственную точку зрения», Ленин отвечал: «Государ¬
ство, к которому вы обращаетесь, современное, данное государство,
должно становиться на точку зрения той нравственности, которая мила
высшей буржуазии, должно потому, что таково распределение социаль¬
ной силы между наличными классами общества» х). «Экономическая
наука,—говорит Энгельс,—может усматривать в нравственном негодо¬
вании, как бы справедливо оно ни было, не доказательство,
н о т о л ь к о симптом...»2).. «Нравственный критерий идеала,—
разъяснял по тому же поводу Плеханов,—оказывается неудовле¬
творительным пе потому, что нравственные чувства людей за¬
служивают пренебрежения или презрения, а потому, что эти чувства
еще не указывают нам правильного пути в деле служения интересам
наших ближних» 3). «Идеалы,—указывал Ленин,—принципы пролетар¬
ской нравственности, должны заключаться не в построении «л у ч-
ших» и «ближайших» путей, а в формулировке задач и
целей «суровой борьбы общественных классов»... Мерой успеха
своих стремлений является не разработка советов «обществу» и «госу¬
дарству», а степень распространения этих идеалов в определенном
классе общества; самым высоким идеалам цена—медный грош, покуда
вы не сумели их слить неразрывно с интересами самих участвующих
в экономической борьбе»... «Этическую точку зрения марксизм всецело
подчиняет «принципу причинности», в практическом отношении ои сво¬
дит ее к классовой борьбе» 4). Марксизм таким образом отрицает
нравственность, как самостоятельную область, как внеклас¬
совую идеологию, как нечто «абсолютное», не связанное с классовой
борьбой, как орудие доказательства в исследовании обще¬
ственной жизни. Этика в марксизме становится исторической нау¬
кой, изучающей изменяющиеся формы нравственности: «Этика должна
быть постоянно только объектом науки. Последняя должна... нрав¬
ственные побуждения и нравственные идеалы сделать понят¬
ными...» 5).
Значит ли это, однако, что нравственность не имеет никакого
Э Н. Ленин. Экономическое содержание народпичества.
2) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг.
3) Г. Плеханов. К вопросу о развитии монистического взгляда па
историю.
4) Н. Ленин. Экономическое содержание народпичества.
ь) К. Каутский. Этика и материалистическое понимание истории.

378
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНЛННЕ
значения в марксизме, что никаких нравственных принципов у проле¬
тариата быть не должно? Последнее было бы точкой зрения реляти¬
визма, а не диалектики. «Гнев, создающий поэтов,—говорил Эн¬
гельс,—хотя не может иметь значения в качестве доказательства», но
он «уместен». Еще не значит, что «нравственные чувства людей за¬
служивают пренебрежения»,—повторял Плеханов. «Если негодованиеше
имеет значения для научного исследования,—спрашивал Ленин Михай¬
ловского,—значит ли это, что лил не должны сердиться?»
Пролетариат в своей борьбе создает свою нравственность, хотя
на ранних стадиях своего развития он находится еще под влиянием
буржуазной нравственности. В начале XIX в., указывает, например,
Плеханов, «в немецком рабочем еще не намечалось признаков новой
нравственности, той нравственности, которая стала быстро разви¬
ваться впоследствии, на основе нового освободительного дви¬
жения, вызванного самим развитием /Капитализма» 1). Но ее принципы
развивают само капиталистическое развитие, дисциплинирующее и спла¬
чивающее рабочий класс. Принципы эти представляют—в форме, харак¬
терной на первых порах для господствующих товарных отношений*—
возможно более объективную формулировку классовых противоречий и
классового положения пролетариата, формулировку его обусловленных
ими задач. Лишь при коммунизме может исчезнуть, как историческая,
особая форма оценки, нравственность, поскольку она будет сов¬
падать- тогда со всей обусловленной потребностями системой обществен¬
ного поведения. «В каком смысле,—говорил об этих принципах проле¬
тарской морали Ленин,—отрицаем мы мораль, отрицаем нравственность?
В том смысле, в каком проповедывала ее буржуазия, которая выводила
эту нравственность из велений бога... из идеалистических или полуидеа-
листических фраз... Всякую такую нравственность’, взятую из в не¬
человеческого, внеклассового понятия мы отрицаем...
Наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы
пролетариата. Наша нравственность выводится из интересов клас¬
совой борьбы пролетариата... в основе коммунистической нравствен¬
ности лежит борьба за укрепление и завершение коммунизма... Нрав¬
ственность—это то, что служит разрушению старого
эксплоататорского общества и объединению всех
трудящихся вокруг пролетариата, создающего новое об¬
щество коммунистов. Коммунистическая нравственность—это та, которая
служит этой борьбе, которая объединяет трудящихся против всякой
экоплоатации». «Для коммуниста нравственность вся в этой сплочен¬
*) Г. Плеханов. К вопросу о развитии монистического взгляда на
историю.

РЕЛИГИЯ КАК НАДСТРОЙКА. ФИЛОСОФИЯ И НАУКА
379
ной солидарной дисциплине и сознательной массовой
борьбе против эксплоататоров» 1).
Такова единственно диалектическая постановка вопроса об «отри¬
цании» нравственности в марксизме.
4.	Религия как надстройка. Философия и наука. Художественные
формы идеологии.
Уже говоря о тех идеологических формах, которые стоят ближе
всего к экономической основе,—о соответствующих современному исто¬
рическому этапу формах нашего «жизнепонимания», непосредственно
побуждающих нас поэтому к общественной деятельности,—о праве,
политике и нравственности, мы должны были отметить огромное
влияние, которое оказывают на эти области—на определенных исто¬
рических этапах в особенности—религия и философия. Мы вступаем
теперь в сферу названных, «более возвышенных» идеологий, которые
определяют наше общее мировоззрение; которые определяются
экономикой и, обратно, сами являются стимулом наших обществен¬
ных действий уже не непосредственно, но к о с в е н н о—«ч е р е з
посредство политических, правовых, моральных от¬
ражений». «Идеологии, еще более возвышенные,—замечает Энгельс,—
т.-е. еще более удаляющиеся от экономической основы, принимают
форму философии и религии. Здесь связь представлений с ма¬
териальными условиями человеческой жизни еще более запутывается»
еще более затемняется промежуточными звеньями» 2).
«Религия есть опиум народа»—это изречение Маркса,—говорит
Ленин,—есть краеугольный камень всего миросозерцания марксизма
в вопросе о религии». «Религия,—характеризует ее Ленин в другом
месте,—есть один из видов духовного гнета, лежащего везде
и повсюду на народных массах, задавленных вечной работой на других,
нуждой и одиночеством. Бессилие эксплоатируемых клас¬
сов в борьбе с эксплоа/гаторами так же неизбежно порождает веру
в лучшую загробную жизнь1, как бессилие дикаря в борьбе с
природой порождает веру в богов, чертей, чудеса и т. п.». «Надо
уметь бороться с религией, а для этого надо материалистиче¬
ски объяснить источник веры и религии у масс...» 3). Ленин не оста-
*) Н. Ленин. Задача союзов молодежи. Собр. соч., т. XVII. Ср. о «вос-
питапнн ростков нового» («Великий почин». Собр. соч., т. XVI).
2) Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах, стр. 60.
3) Н. Ленин. Собр. соч., т. I, стр. 250, 252; т. VII, ч. I, стр. 48.

380
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ II ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
навливается здесь на более специальном вопросе об историческом
происхождении и развитии религий, по очень верно подмечает общий
для всей прошлой истории источник одного из важнейших элементов
всякой религии—религиозного настроения, религиозного чув¬
ства. По словам Г. В. Плеханова, «религию можно определить как
более или менее стройную систему представлений, настрое¬
ний п действий. Представления образуют мифологический элемент
религии (миф означает рассказ. И. Р.); настроения относятся к обла¬
сти религиозного чувства, а действия—к области религиозного покло¬
нения или, как говорят иначе, культа». Религиозные настроения пред¬
ставляют собой перевод на язык религиозной идеологии чувства своего
«бессилия», чувства своей подчиненности у угнетенных классов или
первобытных людей. Основную же предпосылку представлений, соста¬
вляющих религиозную идеологию, Плеханов видит в различных разно
видностях анимизма, олицетворяющего явления природы,—начиная
с первобытных верований дикарей, кончая утонченным «спиритуализ¬
мом» новейших религиозно-философских систем: «религии, чуждой аними¬
стических представлений,—по его словам,—до сих пор не было и быть
не может» х).
Как и всякие чувства, религиозные настроения возникают в тесной
связи с религиозными представлениями, которые лежат в основе рели¬
гиозной идеологии и которые этими настроениями лишь1 окрашиваются
в определенный тон. Религиозным мыслителям эти представления ка¬
жутся развивающимися из самих себя, из наиболее общих религиозных
идей и представлений, нисколько не связанных с материальными усло¬
виями производства и общественными отношениями переживаемой эпохи.
В современном буржуазном обществе связь их действительно затемнена
целым рядом правовых, политических и тому подобных промежуточных
звеньев. Религиозные отношения не служат сейчас уже основной формой
выявления отношений людей к природе и друг к другу, как это имело
место в первобытном обществе и в ранний феодальный период. Поэтому
и религиозные действия, формы религиозного культа, предста¬
вляются чем-то связанным лишь с религиозными представлениями и
чувствами и вытекающими из этих последних: они пе входят,
как, например, правовые действия, в процесс общественного
производства, пе являются необходимой отраслью обществен¬
но-производительного труда. «Если,—говорит Маркс,—чело¬
век дал своему отношению к своей собственной природе, к внеш-
пей природе и к другим людям в религиозной форме самостоя¬
*) Г. В. Плеханов. Статьи о религии. М. 1923, стр. 9, 52.

РЕЛИГИЯ КАК НАДСТРОЙКА. ФИЛОСОФИЯ И НАУКА
381
тельное существование, так что этн представления властвуют
над ним, то ему нужны .священники и их труд. Но, по
мере исчезновения религиозной формы сознания и его отношений,
этот труд священника также перестает входить в процесс
общественного производства. Вместе со священником исче¬
зает труд священника» *). А между тем на ранних исторических
этапах развития религии религиозные действия являются практи¬
ческой основой религиозных представлений и чувств.
«Религия возникает,—по словам Энгельса,—из самых темных первобытных
представлений людей о своей собственной и о внешней природе» 2). Перво¬
бытная религия представляет собой первобытное миропонимание,
первые попытки человека дать объяснение причинной связи и закономерности
окружающего его мира: «миф есть первое выражение сознания человеком
причинной связи между явлениями» 3). Эти попытки находят свое выявление
в анимизме (ив так называемом до-анимизме) первобытных религий: чело¬
век или одушевляет всю природу, как неразрывную связь движущих сил,
или, на более поздней ступени, видит за отдельными явлениями природы вызы¬
вающие их сознательные силы, «духов». В связи с этим стоят и ранние по¬
пытки первобытного человека воздействовать на силы природы с по¬
мощью магии, чудодейственных обрядов и заклинаний,^-то, что сейчас
приняло характер несвязанного с материальным производством религиозного
культа. Религиозный обряд в первобытном обществе, а отчасти и в феодаль¬
ный период—необходимая составная часть общественного процесса производ¬
ства: во время охоты, вспашки полей и т. п. Колдун, жрец, маг—необходимая
отрасль первобытного разделения труда. Этим объясняется и теократия—
господство духовенства в восточно-азиатских деспотиях и вообще при феода¬
лизме. Иными словами, в религии и, в частности, в магии мы должны видеть
первобытную науку, имевшую прикладной характер, в священниках—перво¬
бытных ученых, инженеров и т. д. И вместе с тем этот ранний этап познания
природы очень хорошо выражал именно характерное для всякой религии чув¬
ство, отмеченное Лениным: сознание своей зависимости, своего бессилия перед
лицом грозных, могущественных и к тому же одаренных таким же сознанием
сил природы. В основе этих первобытных религиозных представлений, по сло¬
вам Энгельса, «лежит по большей части лишь отрицательно-экономическое:
низкое экономическое развитие доисторического периода имело в качестве
своего дополнения, а порой даже в качестве условия и даже в ка¬
честве причины ложные представления о природе»4). О том же говорит
и Маркс: «Низкая ступень развития производительных сил труда и соответ¬
ствующая ограниченность и узость отношений людей в сфере материальной
«жизни»,—эта реальная узость отражается идеально в древних естественных
и народных религиях» б).
*) К. Маркс. Теории прибавочной стоимости, т. III.
2)Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах.
3) Г. Плеханов. О религии.
4) Письмо Энгельса к К. Шмидту от 27 октября 1890 г.
6) «Капитал», т. I.

382
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
Свое отношение к природе и к другим людям человек в религиоз¬
ной форме сознания облекает в форму отношений зависимости,
отношений господства и подчинения. Характерной формой пер¬
вобытной религии является поэтому так называемый тотемизм,
основанный на чувстве кровной связи человека с природой
и зависимости его от этой последней; связь осуществляется через
тот или другой полезный человеку вид животных или растений (тотем),
в которых он видит своих «богов» и родоначальников. По мере увели¬
чения власти человека над природой, от этой «зооморфической», т.-е.
изображающей божество в виде целой группы животных, религии,
люди переходят к «антропоморфическим» религиям, находящим своих
«богов» в самом человеческом «роде». В патриархально-родовом обществе
взаимоотношения между божеством и его почитателями отражают отно¬
шения «детей», членов рода, к «отцу»—предку-, родоначальнику. На¬
конец, в классовом обществе, с возникновением государства, эти отно¬
шения становятся отношениями подданных к правителям, а в монотеи¬
стических религиях—к единому верховному законодателю, судье,
правителю. Тут возникают различные оттенки в зависимости от формы
производства: в рабовладельческом обществе—это отношение рабов к
господину, в феодальном—отношения вассалов к стоящему наверху
иерархической лестницы феодалу, в буржуазных религиях—это отно¬
шения наемных рабочих к хозяину, «воздающемр за зло и добро.
Те или иные отношения верующих к божеству и служат основой
соответствующих религиозных настроений (страха, преклонения,
ожидания награды или наказания), которые изменяются в своих оттен¬
ках вместе с изменением общественного строя. Характерное для всякой
религиозной формы понятие «божества» представляет собой таким обра¬
зом сложный синтез первобытно-анимистических, феодальных, а за¬
частую и буржуазных представлений.
Мы видим, что первобытные космологические идеи религии
осложняются в классовом обществе социально-политическими
идеями. И действительно, по мере того как возрастает власть чело¬
века над природой, с одной стороны, и возникает классовое угнетение
и классовая эксплоатация, с другой,—религиозная форма обществен¬
ного сознания перестает непосредственно выражать отношение людей
к природе и друг к другу, постепенно вытесняется в этом отношении
правовой и политической идеологиями. Материал религиозного мышле¬
ния, накопленный предшествовавшими поколениями и соответствующий
ступени первобытного познания природы и первобытному до-логиче-
скому мышлению, наследуется, однако, классовым обществом.
Он служит поэтому отправным пунктом для последующего рели¬

РЕЛИГИЯ КАК НАДСТРОЙКА. ФИЛОСОФИЯ И НАУКА
383
гиозного мышления; но он принимает различные формы в зависимости
от классовых отношений, а также от выражающих эти последние
и воздействующих с своей стороны на религию политических,
правовых и моральных отношений. Таким путем возникает то об¬
стоятельство, что в общих религиозных представлениях, в смяг¬
ченной затушеванной форме, получают отражение и соответствующее
оправдание интересы господствующего класса. Это дости¬
гается и путем религиозного освящения существующей формы собствен¬
ности (заповедь «не укради»), и учением о воздаянии после смерти
за добродетельное поведение, т.-е. за сохранение существующего по¬
рядка, и признанием, что земная власть есть необходимое дополнение
небесной власти («божье богу, а кесарево кесарю»), что земной вла¬
дыка—представитель бога на земле (миропомазание царей); а также
путем перенесения на небо земных атрибутов власти (сложная иерархия
ангелов и святых—свита бога). Самое небо в религиозных предста¬
влениях воспроизводит существующую форму государственной власти
или новый политический идеал; у греков мы имеем республиканский
Олимп богов; в новое время, с укреплением монархической власти,
бог—абсолютный монарх; зато французские представители выдвигают
«деизм», в котором бог ограничен законами природы, своего рода «не¬
бесный парламентаризм» (Плеханов).
Отдаленность религии от непосредственного процесса обществен¬
ного производства, когда связь между ними осуществляется через
промежуточные звенья, и, с другой стороны, ее мыслительный материал,
унаследованный ею частично еще от доисторической эпохи,—«до¬
историческое содержание, которое мы теперь назвали бы бессмы¬
слицей» х), они-то и делают из релипш «фантастическое отра¬
жение в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над
ними в их повседневной жизни»2),—идеологию, «которая, повидимому,
более чем чужда ей» 3).
Вопрос о происхождении религии вызывает немало споров и в пределах
марксизма. Так, например, стараются выяснить, какую роль в зарождении
религиозной идеологии играли «культ мертвых» и понятие «души». «Органи¬
зационная теория» А. А. Богданова ищет исчерпывающего объяснения всех
корней религии и всего материала религиозных верований в классовом строе¬
нии общества и связывает возникновение религии с постепенным расслоением
общества на классы. По мере того как общество расслаивается па «органи¬
заторов» производства и исполнителей, возпикает, согласно этой теории,—
в данном пункте поддерживаемой отчасти Н. И. Бухариным и И. И. Степа¬
Э Ф. Энгельс. Письмо к К. Шмидту от 27 октября 1890 г
2)	Его же. Анти-Дюринг.
5)	Его же. Людвиг Фейербах.

384
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ II ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
новым—представление о «душе», как об организаторе, двигателе тела, возни¬
кают религиозные господство и подчинение. М. II. Покровский подчеркивает
значение для первобытной религии магии, колдовства и врачебпого искусства
жрецов,—словом, практический характер первобытных религий: они сложились,
по его мнению, на почве страха первобытных людей перед трупами покойников,
вследствие прекращения дыхания после смерти (дыхание—«душа»); Г. Кунов
склонен придавать большое значение сновидениям первобытных людей, в которых
душа как будто бы отделяется, во время своих странствий, от тела. Если
стать на ту точку зрения, что первобытная религия имела также практическое
зпачение н служила таким же «опосредствованием», такою же формой проявле¬
ния материальных отношений, как, скажем, впоследствии право,—то ясно, что
вопрос о времени и причинах возникновения понятия «души» вовсе не является
основным: достаточно вспомнить, что в философии представление о «душе»,
как о самостоятельной субстанции, вполне отчетливо выдвигается только Де¬
картом. Разумеется, первобытные, тотемистические религиозные представления
и действия сильно отличаются от религии феодального общества, связанной
с ранней формой политической идеологии: поэтому когда мы говорим о религий
как о классовой идеологии, идеологии феодализма, и о первобытной религии
как о' первобытном мировоззрении, то обозначаем одним и тем же термином
различные исторические стадии в развитии религий. В той системе воззре¬
ний, которую мы называем первобытной религией, мы имеем синтез самых раз¬
личных в дальнейшем отдиференцировавшихся одна от другой идеологических
форм: первобытной науки, первобытного права и даже первобытного искусства
(религиозные игры и религиозная живопись). Весь этот доисторический комплекс
верований и мифов,—в которых смерть представляется мало чем отличным
от жизпи и о мертвых имеет место попечение живых, в которых окружающая
природа представляется населенной такими же живыми «силами», как и сам
человек, «сопричастный» всей остальной природе,—весь этот комплекс, в ка¬
честве отправного мыслительного материала, наследуется последующими
поколениями классового общества. Новые общественные отношения придают
ему соответствующую той или иной эпохе форму, но в рамках указанного
мыслительного материала: в то же время от первобытной религии обособляется
постепенно право, наука, искусство и т. д.
«Много легче,—замечает Маркс,—посредством анализа найти земное ядро
причудливых религиозных представлений, чем, наоборот,—из данных
отношеппй реальной жпзни вывести соответствующие им
религиозные формы. Последний метод есть единственно материалисти¬
ческий и, следовательно, научпый метод» А). Очень важно поэтому показать,
что не только отпошения классов, но и самая техника труда, форма его орга¬
низации и вообще материальные условия играют в истории развития религиоз¬
ной идеологии пемалую роль.
Согласно Г. В. Плехапову, в «основе всех ’фантастических объяснений
жизни щшроды лежит суждение по аналогии» с собственными дей¬
ствиями, с собственной волей человека. Природа олицетворяется, потому что
человек пе чувствует своего превосходства над животными, а потому и своего
отличия от них: к рапней форме анимистических религий, тотемизму, человека
предрасполагает самый источник его существования, охота. Охотничий образ
*) «Капитал», т. I, стр. 363.

РЕЛИГИЯ КАК НАДСТРОЙКА. ФИЛОСОФИЯ И НАУКА
385
жизни вызывает частые неудачи человека перед силами природы н заставляет
чувствовать превосходство их над собой.—«Сначала свято то, что мы переняли
из животного царства, звериное» 1). Идея «сотвореиня мира» человекоподобным
богом возникает гораздо позже, когда повышается власть человека пад природой,
t развитием его собственного творчества: например гончарного дела (че¬
ловек «сотворею) из земли, глины). Вместо с родовой организацией возникает
религия «рода», олицетворяющая в «культе предков» коллективный труд и кол¬
лективный опыт первобытной родовой общины. Классовое расслоение общества
придает еще более важное значение культу предков, а объединение отдельных
общин в нации, по мере распространения земледелия, приводит к представле¬
ниям о национальных божествах, руководящих наиболее важны¬
ми, при новом способе производства, силами природы (солнцем, дождем и гро¬
мом, плодородием почвы и т. д.). В так называемых «натуралистических»
религиях поклонение совершается собственно не самим силам природы, по олице¬
творенным в них управляющим ими божественным духам предков. Большое
значение для выработки религиозных представлений о местопребывании богов и
«душ» после смерти, о загробном мире и т. д. имеют также способы по¬
гребения: в пещерах, на высоких горах, на деревьях в лесу и т. д. Техника
погребения заставила связывать пребывание духов также с различными неоду¬
шевленными предметами, камнями, деревьями. Отсюда олицетворение неживой
природы в «идолах»; здесь некоторые исследователи видят корни религиозного
фетишизма. Наконец, материальные и технические условия оказали свое
несомненное влияние и на характер и выполнение обрядов, жертвоприношений,
на формы религиозных амулетов, статуй богов, на религиозную пкивопись и т. д.
затем на способы построения храмов и т. п.,—но здесь мы уже переходим
к искусству. Видоизменяется, в связи с материальными и социально-политиче¬
скими условиями, находится от них в зависимости и мифология, особенно
развитая в ранних религиях, но играющая, в качестве отправного мыслитель¬
ного материала, и в более поздних, великих исторических религиях (буддизм,
христианство и т. д.) немалую роль. В основе, например, христианских преда¬
ний лежит популярный во всех религиях миф о рождении, смерти и новом
появлении солнца. Здесь этот миф осложнен многими позднейшими влияниями
социального характера: отчасти предапиями о бунтарских вожаках иудейских
угнетенных масс, «иисусах-мессиях», отчасти же влиянием более поздней мо¬
рали усвоивших христианство мелкобуржуазных общественных групп.
«В скованном религией процессе мышления,—говорит Маркс,—про¬
дукт мышления не только претендует на господство, но и действи¬
тельно господствует над самим мышлением» 2). Мы
имеем здесь воздействие религиозного мыслительного материала не
только на развитие понятий и представлений внутри религиозной
идеологии. Но отсюда следует и то обратное воздействие,
которое религиозная форма сознания оказывает на право, политику,
г) Письмо Энгельса к Марксу от 8 дек. 1882 г. «Это—чисто животное со¬
знание природы (природная, естественная религия)» («Немецкая идеология».
«Архив Маркса и Энгельса», т. I.)
2)	К. Маркс. Теории прибавочной стоимости, т. III.
Курс теории исторического материализма.	25

3 86
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
философию, нравственность и т. д., на самое общественное разделение
труда, на создание, наконец, особых общественных организаций, фор¬
мирующих религиозную надстройку. Общественное разделение труда
и потребности культа приводят к выделению особой общественной
группы «идеологов», выполняющих обязанности посредников между
людьми и божеством: колдунов-магов, жрецов, духовенства. На
ранних ступенях развития эта общественная группа играет, как мы
видим, видную роль и в материальном производстве: опыт ее, умение
воздействовать посредством молитвенных заклинаний на богов или узнать
их волю использовывается, например, для урегулирования орошения
путем предсказания по звездам, для испрашивапия у богов удачной
охоты, удачного исхода войны, ниспослания дождя и т. и. Маркс
указывает, например, на роль египетских жрецов, создавших начала
астрономии и определявших по звездам время разлития Нила.
В дальнейшем, по мере исторического обособления науки, деятельность
духовенства все больше ограничивается разработкой религиозных систем
и руководством обрядовой стороной культа. Отражая в религиозных
идеалах интересы господствующего класса, жречество и духовенство
обычно находятся с последним в тесной связи, составляя /одну из
его фракций, наделенную особыми привилегиями; в буржуазном обще¬
стве духовенство составляет особую группу «непроизводительных ра¬
бочих», которую вместе с другими старыми идеологическими сословия¬
ми превращает в своих служителей, «в существенную часть государ¬
ственной бюрократии»1), буржуазия. Разумеется, имеет место извест¬
ное расслоение и в рядах самого духовенства: сельское духовенство,
в дротивоположносгь верховным пастырям, склонно иногда представлять
интересы низших классов.
Но, помимо духовенства, религия в своей обрядовой стороне опи¬
рается на всю сложную религиозную организацию, на «аппарат» рели¬
гиозного воздействия—церковь. Эта сложная организация включает
в себе целый ряд вещественных, людских и чувственно-идейных эле¬
ментов: храмы и монастыри, с их алтарями, жертвенниками, идолами,
иконами и т. д., церковные суммы и церковное имущество, часто и
земельное; религиозные ордена, духовные и светские; целую совокуп¬
ность обрядов, амулетов и т. п., наконец, всю массу верующих в их
отношениях к церкви. Церковь может поэтому в различные периоды
быть и весьма мощной экономической организацией, включаться,
как дополнительная сила, в экономический базис общества, играя
]) См. «Теории прибавочной стоимости», т. I. Ср. Ф. Энгельс. Револю¬
ция и контр-революцня в Германии и др.

РЕЛИГИЯ КАК ПАДСТРОПКА. ФИЛОСОФИЯ И НАУКА
387
также и видную политическую роль, в форме так называемой теократии
(например, папство в средине века, ламаизм в Тибете, хозяйственная
и военная роль древних русских монастырей и т. д.). К религиозной
организации принадлежат, наконец, и различные религиозные секты.
Своеобразное воздействие оказывает религия в некоторые исторические
периоды и на хозяйственный строй,—способствуя, например, в доисторическую
эпоху приручению животных,—и на классовое деление общества, например,
на образование так называемых каст—в древнем Египте, Индии и пр.
В основе возникновения кастового строя лежат специализация общественного
труда, естественное «стремление сделать ремесло наследственным, окостенить
его в виде каст... Касты возникают под влиянием такого же естественного за¬
кона, какой регулирует распадение животных и растений на виды и разновид*-
иости и с той лишь разницей, что на известной ступени развития наследствен¬
ность каст... декретируется, кроме того, в качестве общественного закона»1).
Но сверх освящения кастового порядка господствующим правом, он освящается
также и различными религиозными установлениями: соблюдая кастовые по¬
рядки и запреты в сношениях с другими кастами, этим самым следуют рели¬
гиозным правилам, и очень часто религиозные запреты продолжают здесь
сохранять свою силу и тогда, когда уже исчезли вызвавшие их политико-
правовые перегородки.
Религиозная идеология достигает наиболее полного и своеобраз¬
ного развития в период феодализма, создающий сложную религпозно-
иолитическую систему иерархии. «Средние века,—по словам Энгельса,—
присоединяют к богословию и подчиняют ему все прочие формы идео¬
логии: философию, политику, юриспруденцию. Вследствие этого вся¬
кое общественное движение вынуждено было принимать
религиозную формр2). «Миросозерцание средних веков,—писал в дру-
гом месте Энгельс,—было но преимуществу теологическим... Это теоло¬
гическое единство было не только идеальным, оно существовало реально
не только в папе, своем монархическом центре, но прежде всего
в организованной на феодальных и иерархических началах церкви...
Церковь с ее феодальным землевладением являлась реальной скрепой,
связывавшей различные страны, феодальная организация церкви и
давала мирскому государственному строю, основанному па феодальных
началах, религиозное освящение. Духовенство являлось к тому же
единственным образованным классом. Отсюда вытекало само собой,
что церковная догма являлась исходным пунктом и основой всякого
мышления»3). Религиозные формы борьбы «за веру» принимает ripn
феодализме и политическая борьба классов: у того же Энгельса мы
Э «Капитал», т. I.
2)Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах.
3)Ф. Энгельс и К. Каутский. Юридический социализм.
25*

338
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
находим указания на то, как первые выступления против феодализма
принимают форму «теологических ересей». Буржуазия ведет
борьбу под флагом «реформации» (Лютер, Кальвин), предшественники
городского пролетариата и крестьянства создают свои «ереси». За
этим периодом высшего расцвета религии начинается постепенное под¬
чинение ее новой правовой и политической идеологии буржуазии, начи¬
нается борьба за материализм, за атеизм, за буржуазное «естественное
право». У Маркса мы находим любопытные строки о том, как буржуа,
по мере накопления им сокровищ и перехода к торговому кредиту,
все более склоняется сначала от католицизма к протестантизму, как
затем «из верующего он становится верителем, от религии он переходит
к юриспруденции»1). «Новое сословие юристов,—говорит Энгельс,—
вытеснило духовенство из целого ряда весьма влиятельных должностей.
И оно начинает становиться излишним»2).
«Задача борьбы с религией,—по словам Ленина,—есть историче¬
ская задача революционной буржуазии, и на Западе эту задачу
в значительной степени выполнила (или выполняла) буржуазная де¬
мократия в эпоху своих революций или в эпоху своих натисков
на феодализм и средневековье. И во Франции и в Германии есть
традиция буржуазной войны с религией, начатой задолго до социализма
(энциклопедисты, Фейербах)»... Но «после окончания национальных бур¬
жуазных революций, после введения более или менее полной свободы
вероисповедания» сохраняется лишь «буржуазный антиклерикализм как
средство отвлечения внимания рабочих масс от социализма»3). Хри¬
стианство постепенно становится «исключительным достоянием господ¬
ствующих классов, пользующихся им как средством управления, как
уздой для низших классов»4).
Спрашивается, каковы же причины того, что религия сохраняется
и тогда, когда она совершенно теряет свое практическое значение?
В чем нужно искать объективные основы сохранения н сейчас в бур¬
жуазном обществе этой старой идеолопш? Этот вопрос приобретает
особую важность для правильной постановки антирелигиозной пропа¬
ганды. Разумеется, всякого осуждения заслуживают попытки,—делав¬
шиеся даже отдельными марксистами,—связать между собой социализм
и религию; всякие стремления к «богоискательству» и «богостроитель¬
ству», к созданию новой религии без бога, к объявлению социализма
Э К. Маркс. К критике политической экономии.
*)Ф. Энгельс. Крестьянская война в Германии.
3) Н. Ленин. Собр. соч., т. XI, ч. 1, стр. 257—258.
4) Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах, стр. 73.

РЕЛИГИЯ КАК НАДСТРОЙКА. ФИЛОСОФИЯ И НАУКА
389
религией,—это, по выражению Ленина, «идейное труположство», кото¬
рое зачастую имеет место в интеллигентских кругах. Но нелепой была
бы также атеистическая пропаганда без выяснения социальных корней
религии в современном обществе. «В современных капиталистических
странах,—говорит Ленин,—это корни главным образом социальные.
Социальная придавленность трудящихся масс, кажущаяся полная бес¬
помощность их перед слепыми силами капитализма... вот в чем самый
глубокий современный корень религию)1). Религия становится «уздой»
для угнетенных масс, «опиумом» народа—в руках капитала.
Борьба против религии в наши дни, это—борьба против слепых
сил капитализма, порождающих чувство бессилия в угнетенных мас¬
сах, борьба за действительное господство человека над силами природы,
за сознательный и планомерный контроль над ними при социализме.
Религия,—говорит Маркс,—есть «не более как мнимое солнце, ко¬
торое лишь до тех пор вращается вокруг человека, пока он не научился
вращаться вокруг самого себя»2). «Всякая мифология,—по словам
Маркса,—преодолевает, подчиняет и формирует силы природы в во¬
ображении и при помощи воображения и, следовательно, исчезает
вместе с действительным господством над последними»3).
Поэтому вполне «религиозное отражение действительного мира может
исчезнуть лишь тогда, когда отношения практической повседневной
жизни людей будут выражаться ,в прозрачных и разумных связях их
между собой и с природой. Строй общественного жизненного процесса,
т. е. материальный процесс производства, сбросит с себя мистическое
туманное покрывало липп»’ тогда, когда он станет продуктом свободно
обобществившихся людей и будет находиться под их созна¬
тельным и планомерным контролем»4).
В качестве примера другой такой «возвышенной», т. е. удаляющейся
от экономической основы и чуждой, повидимому, материальных условии
идеологии, Энгельс указывает на философию. И действительно,
и в философии, Как; и в религии, связь ее с экономикой осуществляется
обычно через целый ряд промежуточных звеньев: философия отра¬
жает на себе воздействие экономических отношений и воздействует
сама на общественную жизнь* через посредство правовой, политической,
нравственной и тому подобных идеологий. Поэтому при объяснении
той или иной философской идеологии из существующих общественных
*) Н. Ленин. Собр. соч., т. XI, ч. 1, стр. 253.
?) К. Маркс. К критике гегелевской философии права.
Его же. Введение к критике полит, экономии.
4)	Его же. Капитал, т. I, стр. 48.

890
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
отношений необходимо проявлять большую осторожность, не скатывать¬
ся на ступень явной вульгаризации марксизма; не «объяснять» проис¬
хождение данной философии непосредственно из материальных
условий производства, не утрировать той классовой борьбы, которая
действительно имеет место в философии.
Во всех прочих отношениях философия, однако, представляет собой
идеологическую форму, глубоко отличную от религиозной. Не до-логиче*
ское мышление и не феодальное мировоззрение религии образуют ее
идейную основу. Абстрактный мыслительный материал, характерный
для философской области, представляет высшие для каждой данной
эпохи научные достижения в их общих логических формах и в
методологических из них выводах. Специфичность философии в
этом своеобразном мыслительном материале, который наследуется от фи¬
лософского опыта предшествовавших поколений и в рамках которого про¬
исходит развитие философских систем. Отражение в философии суще¬
ствующих производственных отношений и классовых антагонизмов про¬
исходит поэтому не прямо, но косвенно, в форме отвлеченных
понятий и идей. В тех взаимоотношениях, которые в различные истори¬
ческие периоды философия устанавливает между «материей» и «духом»,
между «вечным движением» и «вечным постоянством вещей», между
«свободой воли» и «предопределенностью», между «предельностью» и
«бесконечностью мира», между «необходимостью», «случайностью» и «дей¬
ствительностью» и т. д.,—во всех этих сложных и абстрактных груп¬
пировках понятий, отправляющихся от того или иного основного
взаимоотношения между бытием и сознанием, находят свое отдален¬
ное косвенное отражение общественные отношения. Но и здесь,—это
в особенности касается идеалистической философии,—зачастую имеется
и кой-какой «доисторический» мыслительный материал. Мы в свое время
указывали уже на тесную связь, существующую между идеалистической
философией и религией: идеалистическая философия, в своих утончен¬
ных «спиритуалистических» системах, сохраняет пережитки первобыт¬
ных анимистических верований (Плеханов), по мере того как последние
вытесняют правильное научное познание природы и общества. И Платон,
н Декарт, и Беркли, и Кант, и новейшие «интуитивисты», и «праг¬
матисты» «оставляют место для веры»: борьба их против материализ-
ма_эт0 борьба против атеизма, борьба за фидеизм, т. е. за превознесе¬
ние веры над разумом. Уже из одного этого явствует связь между фило¬
софскими идеями и общественными отношениями эпохи, которая, пожалуй,
даже значительнее, чем это иногда предполагают. Ленин прекрасно вы¬
разил эту мысль, говоря о гносеологической схоластике «эмпириокри¬
тиков», что за нею «нельзя не видеть борьбы партий в фи л о со¬

РЕЛИГИЯ КАК НАДСТРОЙКА. ФИЛОСОФИЯ И НАУКА
391
ф и и, борьбы, которая в последнем счете выражает тенденцию и
идеологию враждебных классов современного общества. Но¬
вейшая философия так же партийна, как и две тысячи
лет тому назад»; и в другом место: «ни единому из этих профес¬
соров, способных давать самые ценные работы в специальных областях
химии, истории, физики, нельзя верить ни в едином слове,
раз речь заходит о философии». Гносеология—«партийная наука в
современном обществе». «Маркс и Энгельс от начала до конца бы¬
ли партийными в философии»1).
Излагая историю развития материализма и диалектики, их борьбу с идеа¬
лизмом и метафизикой, мы уже достаточно осветили этот вопрос. Напомним
лишь немногие примеры. Борьба между буржуазной и феодальной точками
зрения имеет место уже в двух ранних философских течениях, возглавляемых
Демокритом и Платоном. По словам Энгельса, «вся эпоха Возрождения, на¬
чиная с половины ХУ в., и в частности вновь пробудившаяся с тех пор
философия только выражали по своему те мысли, которые соответствовали
переходу мелкой и средней буржуазии в крупную» 2). Декарт, рассматривав¬
ший животных как живые механизмы, стоит на точке зрения мануфактурного
периода; вместе с тем в его философии отражается компромисс буржуазного
общества с феодальной реакционной схоластикой. Для епископа Беркли фило¬
софия была духовным оружием против врагов церкви, оплота феодализма.
У французских материалистов человек—продукт среды, которая подлежит изме¬
нению, но миром правит лишь буржуазное «мнение». За кантовской «вещью
в себе» чувствуется мистически настроенный немецкий буржуа-филистер. За
лозунгом «действительного—разумного» у Гегеля скрывалась революция. Анар¬
хическая философия М. Штирнера, по словам Маркса, «дает идеологическое вы¬
сокопарное выражение самому тривиальному мировоззрению мелких буржуа» 3).
«После периода классической немецкой философии,—замечает в одной из
своих работ Ф. Меринг,—о философских потребностях буржуазии заботился
ряд модных философов, сменявших один другого в зависимости от степени
развития капитализма. С начала 50-х до середины 60-х гг. в моде был Шо¬
пенгауэр, философ трусливого мещанства, яростный ненавистник Гегеля, отри¬
цавший всякое историческое развитие, писатель, не лишенный парадоксального
остроумия..., но который, по своему лицемерию, эгоизму и порочности является
верным духовным портретом буржуазии, что, испугавшись звона оружия, заня¬
лась только своей рентой... С середины 60-х годов, приблизительно до начала
80-х, его сменил Гартман, философ бессознательного..., который все, чего
он не понимал в природе и истории,—а такого было очень много,—относил
к бессознательному... Такая великолепная философия для немецкой буржуазии!.:
Гартман также доказывал ей все, что она только хотела. Оп доказал, что
либеральные идеи являются поверхностным наростом XIX столетия, что оснот
0 Н. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм.
^ Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах.
3)	К. Маркс и Ф. Энгельс. Санкт-Макс.

392
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗПАНИЕ
вания спекуляции прокладывали высшую форму хозяйственного обращения»
Л т. п. «Но в начале 80-х годов Гартман был вытеснен Ницше, философом
крупного капитала... Капитал вскормил новую касту, господствующую в
Европе. Ницше интересовали не пароды, не «стадные люди в Европе»... Он,
наоборот, восхвалял людей, стремящихся к одиночеству, сверхлюдей, свободные
умы, аристократические души, неотъемлемую часть которых составляет «экс-
плоататорский характер», как органические функции составляют часть жизни.
Они живут «по ту сторону добра и зла», опи чувствуют «полную справедливость
того, что Другие существа должны приносить себя в жертву им» 1). Наконец,
разве не характерен для практического американского капитализма «прагма¬
тизм» В. Джемса? Разве не показательны для общего упадка современной бур¬
жуазной мькуш—сосредоточившаяся исключительно ца формальной стороне «фи¬
лософия права» неокантианцев—Р. Штаммлера и др., или мистические устре¬
мления некоторых новейших буржуазных философов (Ос. Шпенглер и др.),
или, наконец, последнее модное увлечение «фрейдизмом», претендующим на
объяснение общественных явлений половой психопатологией? Да, современная
буржуазная философия является такой же классовой, такой же партийной,
как и две тысячи лет тому назад!
Философия получает различное истолкование, в зависимости от
своею основного направления. С точки зрения материализма философия
становится общей методологией познания, высшим достижением челове¬
ческой мысли на отдельных этапах развития познания, высшим их син¬
тезом, суммирующим и обобщающим в , учении о мышлении опыт от¬
дельных наук и дающим предпосылки их дальнейшего развития. Для
идеалистических же мыслителей философия превращается в совершенно
самостоятельную область знания, стоящую рядом с «положительными»,
точными науками, обладающую своим особым, философским методом,
дополняющую науку, подымая перед нею уголок «непознаваемого».
«Философия права», скажем, или «философия истории» пользуется
иными методами, изучает исторические и правовые явления с иной точки
зрения,—с точки зрения их особой связи, телеологической и т. п..,—чем
история или юриспруденция. «Философия природы» придумывает связь
между явлениями природы на свой лад и независимо от естествознания
вместо того, чтобы открывать эту связь в самих явлениях. Последнее
приводит к тому, что естествознание, история и т. д. пользуются своими
особыми, специальными методами, не связанными между собой созна¬
тельно продуманным общим, единым методом; хотя в действи¬
тельности они обычно попадают в бессознательную зависимость от
понятий и точек зрения, установленных тем или иным методом фило¬
софии.
Эту ложную двойствеппость идеалистической и эмпирической фйло-
*) Ф. Меринг. Легенда о Лессинге.

РЕЛИГИЯ КАК НАДСТРОЙКА. ФИЛОСОФИЯ И НАУКА
393
софии, открывающей дверь* для веры и фантазии и в то же время не
связывающей в единое научно-методологическое целое результатов точ¬
ного научного познания, разоблачает диалектический материализм.
«Исторические взгляды Маркса,—говорит Энгельс,—наносят филосо¬
фии смертельный удар в области истории, точно так же, как диалек¬
тический взгляд на природу делает ненужной и невозможной всякую
философию природы... За философией, изгнанной из природы и из
истории, остается лишь область чистой мысли: учение о законах про¬
цесса мышления, логика и диалектика»1). «С точки зрения Маркса
и Энгельса,—замечает Ленин,—философия не имеет никакого права на
отдельное самостоятельное существование, и ее материал распадается
между разными отраслями положительной науки. Таким образом под
философским обоснованием можно разуметь или сопоставление посы¬
лок ее с твердо установленными законами других наук..., или опыт
применения этой теории»2). Что разумеет Ленин под этим «опытом
применения», он разъясняет в других местах: «Маркс не остановился
на материализме XVIII в., а двинул философию вперед. Он
обогатил ее приобретением немецкой классической философии, осо¬
бенно системы Гегеля... Углубляя и развивая философский
материализм, Маркс довел его до конца, распростра¬
нил его познание природы на познание человеческого
общества... Философия Маркса есть законченный философский
материализм»3). Маркс и Энгельс, по словам Ленина, «обращали наи¬
большее внимание на достраивание философии материализма доверху»,
они «двигали вперед одно основное направление в философии..., про¬
водили последовательно, показывали, как надб проводить* тот же ма¬
териализм в области общественных наук»4). Философия марксизма та¬
ким образом дает предпосылки, с которыми сопоставляются законы,
устанавливаемые специальными, положительными науками; но она не
существует как «отдельная», «самостоятельная» наука, имеющая свою
ограниченную область познания и чуждая другим областям
научного познания. Это—учение о законах процесса мышления, уче¬
ние, иными словами, об общем методе всякого научного
исследования и познания. Но метод превращается в пустую схему вне
его применения, вне выявления его на изучении природы и исто¬
рии. Философия марксизма должна излагаться поэтому в своем
*) Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах, стр. 73.
2) Н. Ленин. Экономическое содержание народничества.
3) Его же. Три источника и три составные части марксизма.
4) Его же. Материализм и эмпириокритицизм.

394
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
«законченном» виде, не только как общая методология н теория
естественно-научного познания, но и в своем «распространении»
с познания природы на область общественных явле¬
ний, как методология исторического исследования,
как методология общественного действия. Со стороны
же своего специфического объекта формально она должна строиться
как критика категорий буржуазной философии, как «резюме» всего
исторически предшествовавшего философского развития.
«Теоретическое мышление,—говорит Энгельс,—является прирожденным
свойством только в виде способности. Она должна быть развита, усо¬
вершенствована, а для подобной разработки не существует до сих пор
никакого иного средства кроме изучения истории философии»х). В таком
понимании философии заключается то диалектическое «отрицание» и
в то же время «сохранение» ее, которое имеет место в марксизме.
По мере того, как философия перестает быть «самостоятельной»
и отдельной отраслью знания и «резюмируется», по выражению Гегеля,
в методе,—все возрастает число этих особых отраслей знания, разра¬
батываемых отдельными специальными науками. Изучая свой особый
экспериментальный и опытный материал, развивая свою особую науч¬
ную терминологию, каждая наука все более приобретает видимость
чего-то, живущего своей самостоятельной жизнью, глубоко отличного
от прочих наук, действующего своими особыми методами и независимого
как от какой бы то ни было философии, как и от тех материальных
и общественных условий, которые ее порождают. Наука 1гредстав-
ляется деятелем ее, ученым, в особенности ученым-эмпирикам, высшей,
по сравнению с философией, ступенью; она мыслится ими, как «чи¬
стая» наука, законы и понятия которой появляются не в результате
потребностей общественного развития, но как продукт мышления
ученых, отправляющихся лишь от достижений своих предшествен¬
ников.
Опост Конт, развивая идеи, имевшиеся уже у некоторых более ранних
общественных мыслителей, выдвинул в свое время буржуазную точку
зрения на взаимоотношение между религией, философией и наукой: учение
о так называемых трех стадиях, которые, в «известном порядке и про¬
грессе», проходит развитие человеческого мышления,—стадию теологическую,
метафизическую и научную. Вместе с «положительной» философией Конта
человечество приходит якобы к высшему, научному этапу развития. Теория
эта—соблазняющая порой и кой-кого из марксистов, склопиых отвергать вся¬
кую, философию в марксизме,—не выдерживает критики с точки зрения
О Ф. Энгельс. Диалектика природы. «Архив Маркса и Энгельса», т. И,
стр. 125,

РЕЛИГИЯ КАК НАДСТРОЙКА. ФИЛОСОФИЯ И ПАУКА
395
диалектики. Очевидно, что ни религия сразу, пи «метафизическая», идеалисти¬
ческая философия фактически не отмирают с развитием пауки, и что, с другой
стороны, научное (научно-философскоо, материалистическое) мышление обна¬
руживается еще на «метафизической» стадии и ведет борьб у—борьбу, неза¬
конченную еще и на «научном» этапе,—с теологией и метафизикой. В этой
схеме верно лишь то, что прежнее религиозное мировоззрение, на определенной
исторической ступени, принимает более уточнеппые, религиозио-философскио
Формы, и что опытная наука исторически лишь постепенно отдиференцировы-
вается от первобытного космологического направления и ранних попыток на-
тур-философии.
Относительно смешных претензий ученых-эмпириков Энгельс писал:
«Исключительный эмпиризм, позволяющий себе мышление в луч¬
шем случае разве лишь в форме математических вы¬
числений, воображает себе, будто он оперирует только бесспор¬
ными фактами. В действительности же он оперирует преимущественно
традиционными представлениями, устаревшими боль¬
шей частью продуктами мышления своих предшествен¬
ников... Насколько скептически этот эмпиризм относится к резуль¬
татам современной ему научной мысли, настолько же суеверно
относится он к результатам мышления своих предшественников. Этот
эмпиризм не в состоянии изображать правильность фактов, ибо
в изображении их у него неизбежно входит традиционное истолкование
фактов»1). И действительно, задача науки—пе просто отобразить кон¬
кретный материал, но отобразить его «на пути мышления», посред¬
ством определенных мыслительных средств:	понятий,
отношений, законов, теорий. И обращаясь сейчас за всем этим к своим
предшественникам, ученые, естественно, попадают в круг устаревших
представлений, связанных с господством метафизического мышления и
идеалистической философии. В этом отношении наука разделяет судьбу
всех прочих идеологий. Хотя всякая научная теория коренится в ко¬
нечном счете в экономических фактах, она, как и всякая теория, должна
сначала примкнуть к тому идейному материалу, который она застает
при своем зарождении. Между тем, пменно господствовавшие ранее
религиозные верования и идеалистическая философия подготовляли
начальные методы и общие понятия науки. Отсюда ясно,
о какими трудностями создавалась правнльпая научная методология
и шла систематизация научного опыта. Опытная наука зачастую шла п
еще и поныне нередко идет па поводу у идеалистических и у натурфи¬
лософских представлений: что сказывается и в подмене причинности
J) Ф. Энгельс. Диалектика природы. «Архив Маркса и Энгельса», т. И,
стр. 324, 325.

396
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
телеологией, а диалектики—мехапикой и математикой, и в агностицизме,
и в «физическом» идеализме целых школ естествоиспытателей и т. д.
Например, знаменитый физик Гельмгольц, круппёйшая величина в есте¬
ствознании, был в философии непоследователен, как и громадное большин¬
ство естествоиспытателей. Он, по характеристике Ленина, «был непоследова¬
тельным кантианцем, то признававшим априорные законы мысли, то скло¬
нявшимся к «трансцендентальной реальности» времени и пространства, то
выводившим ощущения человека из внешних предметов, действующих на паши
органы чувств, то объявлявшим ощущения только символами»1). Буду те к тому
же чужд диалектики, Гельмгольц, как это подробно разбирает Энгельс, совер¬
шает ряд ошибок в области своей специальности—физики, например, вносит
чисто субъективное представление о «силах» в объективные законы природы
и т. п. То же незнание диалектики, та же ложная отправная теория, как ука¬
зывает Энгельс, мешали целому ряду ученых правильно разрешить вопрос
о превращении механической энергии в тепловую. Немало примеров дает
этому и современное состояние физики, которая иногда придает
идеалистическое истолкование новейшим теориям физической материи. «Суть
кризиса современной физики,—согласно Ленину,—состоит в ломке старых
законов и основных принципов, в отбрасывании объективной
реальности вне сознания... Новая физика свихнулась в идеализм
главным образом потому, что физика пе знает диалектики»... «Возьмите физиков
этой школы,—говорит Ленин,—немца Маха, француза Анри Пуанкаре,
бельгийца П. Дюгема, англичанина К. Пирсона. Общего между ними
«только» одно: философский идеализм»... «Крупный успех естествознания,
приближение к таким однородным и простым элементам материи, законы дви¬
жения которых допускают математическую обработку, порождают забвение
материи математиками. «Материя исчезает», остаются одни уравне¬
ния. На новой стадии развития и якобы по-новому получается старая кантиан¬
ская идея: разум предписывает законы природы». И тут же Ленин напоминает
борьбу, которую в свое время вел Л. Фейербах с «аналогичным» «физио¬
логическим» идеализмом 2). В найш дни это «забвение материи матема¬
тиками достигло своего завершения в релятивистических моментах «теории
относительности» Эйнштейна. Энгельс указывает, на-ряду с этим, и такие
характерные для весьма крупных ученых-эмпириков факты, как религиозность
Ньютона, или увлечение спиритизмом у биолога Уоллеса, у физика Крукса и т. д.
Корни этих ошибок нужно искать уже в так называемых «низших
идеологиях», важнейшем орудии научной работы — мышлении, и
внешней форме мышления—человеческой речи. Без жизни людей
сообща и передачи друг другу их мыслей невозможно было бы раз¬
витие человеческой речи; без языка же невозможно и развитие мыш¬
ления, которое совершается через посредство ело в—готовых
образов, символов, понятий: мышление и речь-—понятия соотносителъ-
*) Н. JI е п п я. Материализм и эмпириокритицизм, стр. 235, 236.
2) Там же, стр. 261, 265, 309, 314.

РЕЛИГИЯ КАК НАДСТРОЙКА. ФИЛОСОФИЯ И НАУКА
397
ные, историческое развитие которых совершается во взаимодей¬
ствии. Уже взятое само по себе, мышление всегда в большей или
меньшей степени образно, «символично». Понятия дают нам наиболее
общие представления о сходных объектах; в общих же представлениях
мы обычно применяем «часть вместо целого», мыслим в образе какого-
нибудь одного объекта целую группу объектов. А так как развитие
мышления совершается через посредство речи, которая в своем раз¬
витии сама испытывает множество исторических, классовых, художе*
ственных, профессиональных и тому подобных влияний, осложняется
традициями н привычками,—то оно еще больше теряет в своей точ¬
ности: мы будем еще долго говорить, например, «солнце заходит»,
хотя прекрасно знаем со времен Коперника, что «заходит» земля, а не
солнце. Поэтому наиболее всесторонние и точные формы отвлеченного
мышления, научные понятия, вырабатываются исторически очень
поздно. Они далеко и сейчас еще не совершенны: помимо всех прочих
исторических наслоений и пережитков, на них лежит слишком явный
отпечаток формальной логики; они мало удовлетворительны по¬
этому для диалектического рассмотрения явлений.
Исторически логическому мышлению в понятиях предшествует до-логиче-
ская стадия: для первобытного человека в основе его языка и мышления лежат
не какие-либо постоянные образы изменяющегося, многокрасочного и много¬
звучного мира, но, главным образом, наиболее достоверные для него, собствен¬
ные действия человека, направленные на окружающий мир. Практика
предшествует теории в образовании мышления и речи, и именно
человеческий труд предопределяет образную форму многих позднейших по¬
нятий. Объекты запечатлеваются в сознании не поскольку они производят
действие на первобытного человека, но поскольку и в той именно форме,
в какой они сами подвергаются его воздействию. «Мы не думаем,—гово¬
рит Энгельс,—отрицать у животных способность к планомерным, преднаме¬
ренным действиям... У животных способность к сознательным, плано¬
мерными действиями развивается параллельно развитию нервной системы... Но
все планомерные действия животных не сумели наложить на природу печать1
их воли. Это мог сделать только человек»... «Развитие труда до необходимости
способствовало более тесиому сплочению членов общества,.. Люди пришли
к тому, что у них появилась потребность что-то сказать друг
другу. Потребность создала себе орган... Сначала труд, а затем
и рядом с ним членораздельная речь явились самыми главными
стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны мог постепенио превратиться
в человеческий мозг... Обратное влияние развития мозга и подчинен¬
ных ему чувств, все более и более проясняющегося сознания,
способности к абстракции и к умозаключению па труд и язык давали обоим
все новый толчок к дальнейшему развитию» А). Формой этого, воз действ ую-
*) Ф. Энгельс. Роль труда в процессе очеловечения обезьяны. «Архив
Маркса и Энгельса», т. II, стр. 93, 95, 101.

398
ОБЩЕСТВЕННОЕ ВЫТНЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
щего на развитие мышления и речи, труда была охота. Первобытный человек,
в условиях охотничьего быта и даже раннего земледелия и скотовод¬
ства, мыслит себя неразрывно связанным с природой, с ее животными и расте¬
ниями, «сопричастным» ей, как одна из многих, олицетворяемых им в форме
«духов», действенных сил. Он не довольствуется олицетворением явле¬
ний по аналогии о собственным сознанием, но пытается еще сам воздействовать
на них, как взаимозависимые объекты с помощью первобытной «науки»—
магии. «Человек, который обращается к магии,—говорит Плеханов,—ста¬
рается открыть объективную природу, определяющую собой волю духов...
Противоположность между религией, с одной стороны, и магией и наукой,
с другой—есть противоположность между субъективным и объектив¬
ным методами объяснения явлений» 1). Но на этой ранней ступени наука сме¬
шивает объективные явления с субъективными, довольствуясь простой их
ассоциацией, вместо того, чтобы открыть между явлениями истинную причин¬
ную связь; чтобы вызвать дождь, например, льют воду с крыши и т. п.
История показывает, что практика, потребности человеческого тру¬
да лежат в основе возникновения самих форм научного мышления,
не только в «до-логическую» эпоху. История показывает, что практика
предшествует теории в развитии науки и тогда, когда совершается
переход к мышлению в понятиях, к мышлению логическому. И таким
образом опровергается не только взгляд ученых на независимость якобы
науки от философии, но и взгляд их на независимость ее от материаль¬
ных условий и потребностей,—на науку как на «чистую» науку.
В действительности же не что иное, как потребности производства,
необходимость в установлении времени разлива рек и земледельческих
работ, в технических сооружениях, нужды горной промышленности
и т. д. порождают одна за другой важнейшие естественные наукп
(астрономия, физика, химия и т. д.); даже математика возникла из
потребности измерения полей и инженерного дела, из торговых расчетов.
«Понятия о числе и фигуре возникли не иначе, как из реального ми¬
ра»,—говорит Энгельс. «Как и все науки, математика возникла из
потребности людей..., но, как и во всех других областях знания на
известной ступени развития, абстрагированные от реального мира за¬
коны были выделены из реального мира, противопоставлены ему, как
нечто самостоятельное, как извне явившиеся законы, согласно
которым мир должен двигаться»2).
«Необходимо изучить последовательное развитие отдельных
отраслей естествознания»,—в другом месте замечает Энгельс. «Сперва астро-
номия—уже из-за времен года—абсолютно необходима для пастушеских
и земледельческих народов. Астрономия может развиваться только при помощи
х) Г. Плеханов. Статьи о религии.
2) «Анти-Дюринг», стр. 341.

РЕЛИГИЯ КАК НАДСТРОЙКА. ФИЛОСОФИЯ И НАУКА
399
математики. Следовательно, пришлось заняться и последней. Далее, на
известной ступени развития земледелия и в известных странах (поднимание
воды для орошения в Египте), и в особенности вместе с возникновением горо¬
дов, крупных построек и развитием ремесла, развилась и механика. Вскоре
она становится необходимой также для судоходства и военного
дела. И она нуждается в помощи математики и таким образом обусловливает
ее развитие. Таким образом уже с самого начала возникновение и развитие
наук обусловлено производством. В течение всей древности собственно
научное преподавание ограничивается этими тремя науками  В конце этого
периода появляется химия в первоначальной форме алхимии...». «Со времени
крестовых походов промышленность колоссально развилась и добыла массу
новых механических (ткачество, часовое дело, мельничное дело), химических
(красильное дело, металлургия, алкоголь) и физических (очки) фактов, которые
не только предоставили огромный материал для наблюдения, но
доставили также сами собой, совершенно иные, чем раньше, средства экспери¬
ментирования и допустили построение новых инструментов... Географи¬
ческие открытия, произведенные в погоне за барышом, т. е. в конечном счете
под влиянием интересов производства,—доставили бесконечный, до этого не¬
доступный материал в области метеорологии, зоологии, ботаники
и физиологии (человека)... Физика окончательно обособляется от химии»
И Т. д. *).
Таким образом самое происхождение науки из практики и из эко¬
номических потребностей, зависимость ее от состояния производитель¬
ных сил, делает ее опытной наукой и дает ей возможность даль¬
нейшего развития, зачастую вопреки ее ложным философским пред¬
посылкам. Но от состояния производительных сил зависят и самые
«средства экспериментирования» и новые научные «инструменты»: за¬
висит, стало быть, и постепенно развивающийся и сложный -аппа¬
рат научной работы (лаборатории, научные общества п т. д.).
Вся особая организация научного труда и коллективное творчество
ученых протекают в зависимости от условий этой организации науч¬
ного исследования. Достаточно сравнить лабораторию средневекового
алхимика, которого феодальный властитель содержал лишь в надежде
на открытие им «жизненного элексира» или способа изготовления зо¬
лота, с огромными химическими лабораториями и институтами при со¬
временных крупно-капиталистических предприятиях, чтобы оценить всю
роль производства и техники в развитии науки.
Поэтому как такое отражение потребностей производства и состоя¬
ния техники должны мы рассматривать и каждое отдельное научное
открытие или изобретение: они подготовляются уже задолго
самим развитием производства, и история технологии может показать,
как мало то или иное открытие принадлежало одному лицу. Так, ,на-
*) «Архш) Маркса и Энгельса», т. II, стр. 69, 71.

400
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
пример, когда, по словам Маркса, «увеличение размеров передаточ-
ного механизма вступило в конфликт с недостаточной силой тоды»,
служившей двигательной силой, «это было одним из тех обстоятельств,
которые побудили к более точному исследованию законов трения». Вся
гидростатика (открытая Торричели и т. д.) вызвана была к жизни
потребностью регулировать горные потоки в Италии в XVI, XVII вв.
Точно так же «нерегулярное действие двигательной силы, при мель¬
ницах, которые приводились в движение ударом и тягой при помощи
коромысел, привели к теории их практического применения—махового
колеса». Затруднения, связанные в мануфактурном периоде с приме¬
нением водяной силы и необходимость концентрировать производство
в городах, приводят к изобретению паровой машины и т. д. «Пе¬
чальная участь самых гениальных изобретателей...,—замечает Ф. Ме¬
ринг,—есть прямое следствие того факта, что не изобретение
делает экономический переворот, а, наоборот, эконо-
н о м и ч е с к и й переворот создает изобретение... Именно те
изобретения, которые больше чем все предшествовавшие способство¬
вали значительному расширению человеческой производительной силы,
были роковыми для их творцов и часто исчезали на целые
столетия совершенно бесследно» 1). Так остаются неис¬
пользованными, не получают полного применения, например, изобре¬
тение пороха и книгопечатания в древнем Китае. «Если,—резюми¬
рует Энгельс,—как утверждают, техника в значительной степени за¬
висит от состояния науки, то, обратно, н а у ка гораздо больше
зависит от состояния и потребностей техники. Если
у общества появляются технические потребности, то это оказывает
науке гораздо больше помощи, чем десять университетов» 2).
Но внимательное изучение историческою развития науки опровер¬
гает и сказку о «внеклассовости», высшей беспристрастности и т. д.
«чистой» науки. Легко обнаружить, как историческое правило, следую¬
щее: правильные научные взгляды и научные открытия получали по¬
стольку всеобщее признание, поскольку они соответствовали интере¬
сам и потребностям господствующею класса или шедшею ему на
смену революционного класса. Борьба научных теорий, при¬
водившая зачастую к замалчиванию научных открытий, к преследо¬
ванию ученых церковью (например, Галилея) и т. д., была в сущ¬
ности лишь косвенным, отдельным отражением классовой
*) Ф. Меринг. Об историческом материализме.
2) Письмо Энгельса к Штаркенбургу от 25 янв. 1894 г.; «Капитал», т. I,
стр. 367 и др.

РЕЛИГИЯ КАК НАДСТРОЙКА. ФИЛОСОФИЯ И НАУКА
401
борьбы, происходившей в обществе. В некоторые исторические эпохи,
когда эта связь науки с общественными .условиями и классовой борь¬
бой особенно явственно прощупывается, становится возможным опре¬
деленно говорить даже о классовой науке. Здесь с учеными
происходит то же, что и с прочими идеологами: не потому та или
иная научная теория является классовой теорией, .чтобы ученый все¬
гда сознательно отражал интересы того или иного класса, но те по¬
ложения и выводы, к которым приходит данный учёный, соответ¬
ствуют интересам именно данного класса. По большей части ученые
бессознательно для самих себя отражают в своих научных теориях
эти классовые настроения; сознание своей двойственной роли превра¬
тило бы их в «апологетов» существующего строя или в лицемерных
«сикофантов», угодничающих перед господствующим классом.
Такой классовый характер принимает иногда в буржуазном обществе
и естественная наука, возвращаясь в той ,или иной форме к телео¬
логии или ограничиваясь описанием явлений, не вскрывая их причин
(Юм, Мах) и т. д. По словам Энгельса, «можно было бы написать целую
историю таких изобретений..., которые были вызваны к жизни исключи¬
тельно как боевые средства капитала против возмущения рабочих». Но
особенно ярко отражается это на общественных науках. История дает
обычно одностороннее и глубоко различное освещение, с той или иной
классовой точки зрения, событий прошлого: например, французские
буржуазные историки начала XIX в. (Гизо, Тьерри) выдвигают новые
принципы исторического исследования, подчеркивая роль народных масс
в противовес феодальным «героям». Так же обстоит дело и с правом:
буржуазная школа «естественного права» влечет за собою феодальную
реакцию в лице «исторической» школы права. Политическая экономия
возникает как наука торговой буржуазии, удовлетворяя потребностям
этой последней (меркантилизм); впоследствии, в своей классической
форме (А. Смит, Рикардо) она обосновывает потребности промышленно¬
капиталистического развития; у вульгарных экономистов (Мальтус, Се-
ниор, Сэй, Бастиа) она вырождается в апологетику капитализма и капи¬
талистической эксплоатация; наконец, у Маркса она обращается в кри¬
тику капиталистического строя. Современная немарксистская социология,
как было уже указано, становится на точку зрения затушевывания клас¬
совых противоречий («оргапическая» школа), переоценивает «духовные
свойства» собственников средств производства и т. д. «В общем
и целом,—заявляет Ленин,—профессора-экономисты не что иное, как
ученые приказчики класса капиталистов, и профессора философии—
ученые приказчики теологов.
«Задача марксистов и тут и там—суметь усвоить себе и п е-
Курс теории исторического материализма.	26

402
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
реработать те завоевания, которые делаются этими «приказчи¬
ками»... и уметь отсечь их реакционную тенденцию, уметь вести свою
линию и бороться со всей линией враждебных нам сил и клас¬
сов» 2). Прямая задача науки, с точки зрения марксизма—«дать истин¬
ный лозунг борьбы», дать «руководство для действия», но для
этого она должна быть строго объективной, «точной формулиров¬
кой действительного процесса» 2).
В этом определении Лениным сущности всякой подлинно-научной
теории имеются уже некоторые моменты для понимания и того осо¬
бого типа идеологий, которые мы обобщаем под именем искусства.
Паука—это точная теоретическая формулировка действительного про¬
цесса, т.-е. выражение его в форме того особого мыслительного ма¬
териала—понятий, законов и т. д.,—которым пользуется каждая спе¬
циальная научная область. Различные художественные идеоло¬
гии представляют также выражение того же действительного процесса,
той же действительности, но в иной форме—в форме образов: ли¬
тературных, живописных, скульптурных, музыкальных и т. д.
Прежде всего, как это отмечает Плеханов, поэтические и вообще
художественные произведения «всегда что-нибудь рассказы¬
вают, потому что они всегда что-нибудь выражают». Но, «конечно,
они «рассказывают» на свой особый лад. Художник выра¬
жает свою идею образами, между тем как публицист доказы¬
вает свою мысль с помощью логических выводов». В образе мысль
принимает форму, действующую на наше эстетическое
чувство. Художественный образ, это—единство некоторого
содержания и некоторой формы, стороны идейной и особо¬
действующей на наши органы чувств, той или иной эмоциональной,
чувственной стороны. А отсюда следует тот вывод, который делает
Плеханов: «не может быть художественного .произведе¬
ния, лишенного идейного содержания». Даже те произ¬
ведения, авторы которых дорожат только формой и не заботятся
о содержании, все-таки, так или иначе, выражают известную идею.
Но указав, что такие произведения говорят об общественном инди-
ферентизме художников, о разладе их с обществом, что художественный
талант всегда становится сильнее, проникаясь освободительными идеями
своего времени, Плеханов заканчивает: «Нужно только, чтобы эти
идеи вошли в его плоть и в его кровь, чтобы он .выражал их
именно как художник... Кто считает возможным пожертвовать
*) II. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм.
2) Его же. Что такое «друзья народа» и т. д.

РЕЛИГИЯ КАК НАДСТРОЙКА. ФИЛОСОФИЯ И НАУКА
403
формой для идеи, тот перестает быть- художником, если и был им
прежде» х).
Для художественной идеологии одинаково ценны обе стороны це¬
лого—и идея, содержание, и форма, но ценны не сами по себе,
а в своем единстве: без ндейпого содержания она перестает быть*
идеологией, без соответствующей формы опа перестает быть* ху¬
дожественной идеологией. Искусство—это цепь образов,'обла¬
дающих особой формой технической связи между собой, в зависимости
от рода искусства, своей внутренней логикой взаимной последо¬
вательности: но эти внутренние связь и последовательность в подлинном
искусстве представляют только перевод на язык той или иной художе¬
ственной формы последовательности в развитии самого идейного содер¬
жания данного произведения искусства. В поэзии по-своему связываются
между собой образы, следуя своим определенным правилам ритма, стихо¬
сложения и т. п.; в музыке опять свои специфические законы звуковой
связи, но важно то, чтобы эта разнообразная связь и тут и там что-
либо выражала, а не строилась сама для себя, из чувства
литературного или звукового ритма, чтобы она развивалась как образ¬
ное целое. Строгое соответствие между идейным содержанием и фор¬
мой—когда выражаемые идеи не представляются чем-то внешним,
бесплотным, втиснутой в художественное произведение публицистикой;
когда, с другой стороны, художник не идет па поводу у художе¬
ственной формы, не отдается ее логическому течению, но умеет под¬
чинить ее своему общему художественному замыслу,—таковы основ¬
ные признаки того высшего объективизма в искусстве, лучшим
выразителем которого во все времена был художественный реализм.
И здесь нужно вспомнить правило диалектики, говорящее, что форма
представляет собой необходимый элемент содержания, что содержа¬
ние не может быть ей «чуждо». Как и всякая форма, художествен¬
ная форма, это, стало быть,—принцип построения, в пределах и при
помощи данного идейно-чувственного материала, того пли иного
идейного содержания. Художественное содержание произ¬
ведения искусства—это пе художественные приемы, пе художественная
манера, но то же, лишь «оформленное», идейное его содержание, при¬
нявшая образные формы идейная сущность. И как последняя находит
свое объяснение в условиях общественной жизни, так именно в этих
условиях должны мы искать’ и причипы того, почему это содержание
облекается в ту или другую художественную форму. Разумеется, здесь
должно быть* принято в расчет влияние целого ряда промежуточ-
*) Г. Плеханов. Статьи об искусстве.
26*

404
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
ных звеньев: возможность временного расхождения между содер¬
жанием и формой художественного произведения, роль традиций и
тому подобные дополнительные условия, о которых нам придется еще
говорить.	,
В кругах литературной и художественной критики очень часто выдвигается
утверждение, что социологический метод изучения искусства сам по
себе еще недостаточен, что он не затрагивает искусства, как такового, что
т должен быть дополнен формальным методом. Задача социологии-де вы¬
явить лишь те общественные условия и общественные идеи, которые способ¬
ствовали созданию данного произведения искусства; формальный же метод
подходит к нему как к произведению искусства, выполненному по та¬
ким-то правилам художественной композиции, дающему возможность такой-то
эстетической оценки. По этому поводу Плеханов писал: «Стремясь
найти общественный эквивалент данного литературного явления, ма¬
териалистическая критика... изменяет своей собственной природе, если пе пони¬
мает, что дело не может ограничиться нахождением этого эквивалента, и что
социология должна не затворять двери перед эстетикой, а, напротив, настежь
раскрывать их перед ней. Вторым актом верной себе материалистической кри¬
тики должна быть оценка эстетических достоинств разбираемого
произведения... Особенности художественного творчества вся¬
кой данной эпохи всегда находятся в самой тесной причинной связи
с тем общественным настроением, которое в нем выражается. Общественное же
настроение данной эпохи всегда обусловливается свойственными ей обществен¬
ными отношениями... Вот почему определение социологического
эквивалента всякого данного литературного произведения осталось бы
неполным, а следовательно, и неточным, если бы критик уклонился рт
оценки его художественных достоинств» *). Иначе говоря социологиче¬
ское изучение искусства не исключает, но, наоборот, включает,
как свой необходимый составной элемент, без которого оно неполно, и эсте¬
тическую оценку, изучение формальной стороны художествен-,
ного произведения. И здесь нужно лишь различать—как и при изучении
производительных сил и других категорий исторического материализма—между
технической стороной выполнения формы и общественной опреде¬
ленностью этой формы. Первая—предмет той или иной отрасли художе¬
ственной технологии (поэтики и т. п.); вторая же,—куда включаются вопросы
психологии художника, так называемые «механические законы эстетики» (законы
подражания, контраста, антитеза и т. д.), оказывающие большее или меньшее
воздействие, в зависимости от общественных настроений и т. п.,—все Ьто
всецело относится к социологическому изучению: эти вопросы должны соста¬
влять часть марксистской эстетики, в том смысле, в каком понимал ее Плеха¬
нов. Сторонники «формального метода» часто запутывают вопрос, привнося
в эстетическое рассмотрение точку зрения «внутренней целесообразности» дан¬
ного художественного построения. Всякая целесообразность, как мы уже знаем,
всецело выявляется путем изучения причин, вызвавших данное явление искус¬
ства: приэтом нельзя смешивать более простой вопрос о внутренней |техни¬
Г. Плеханов. За 20 лет, предисловие к 3-му изданию.

РЕЛИГИЯ КАК НАДСТРОЙКА. ФИЛОСОФИЯ И НАУКА
406
ческой согласованности художественного выполнения и более сложный вопрос
о логике развития художественного содержания, куда входят и социологиче¬
ские моменты.
В связи с этим разрешается и вопрос: безразлично ли для художника, что
он изображает, и достаточно ли, как думают некоторые «эстеты», одного
талантливого выполнения любого сюжета? Художественный образ—это ц е-
лостное единство идейного содержания и художественной
формы, и художественная ценность его определяется обоими этими необхо¬
димыми моментами: тем, насколько первое значительно и вторая талантлива.
Поэтому далеко не все равно, изображать ли талантливо цветы пли Ленина
на трибуне, так как художественная ценность первого образа
будет значительно ниже второго. Это не значит, конечно, что
художник не может порой паписать прекрасную картину или прекрасное
стихотворение, изображающие и воспевающие цветы. Но для оценки его твор¬
чества в целом важно, чтб служит основным мотивом его произведений,
каково общее идейное содержание, связываются ли с ним, хотя бы косвенно,
в форме аллегорий и т. п., и случайные его сюжеты (например, «Цветы послед¬
ние полей» Пушкина). Разумеется, здесь не может быть речи о том, что худож¬
ник «должен» писать о том или другом: управлять художественным творчеством
путем декретов нельзя: можно лишь констатировать, каков данный художник,
какова, быть может, бессознательно для него самого, его общественно-идейная
физиономия.
Эстетические отношения искусства к действительности имеют не¬
которые общие черты с нравственным осознанием этой действительно¬
сти; они также покоятся на своеобразной оценке явлений бытия.
Оценки эти производятся искусством путем воспроизведения в явле¬
ниях их наиболее характерных, типических черт, совокупность’ кото¬
рых,—поскольку, с точки зрения художника, они полно и совершенно
выявляют жизнь,—и кажется художнику достойной воспроизведения,
художественного (ей подражания—чем-то «прекрасным». «Прекрас¬
ное есть жизнь...,—говорит Н. Г. Чернышевский,—прекрасным су¬
ществом кажется человеку то существо, в котором он видит жизнь,
как он ее понимает» х). Чтобы произведение искусства, однако,
могло, в свою очередь, показаться прекрасным его ценителям, пужно
соответствие понимания художника с художественными оценками, свой¬
ственными его эпохе, с господствующими идеалами прекрасного. «Идеал
красоты, господствующий в данное время в данном обществе или в
данном классе общества,—указывает Плеханов,—коренится частью в
биологических условиях развития человеческого рода, а частью
в исторических условиях возникновения и существования обще¬
ства или класса». Некоторые черты в понимании прекрасного свой¬
Ч Н. Г. Чернышевский. Эстетические отношения искусства к дей¬
ствительности.

406
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
ственны человеку ужо каю определенному! биологическому] виду, от¬
личному от других животпых видов; но большинство этих черт исто¬
рического происхождения и носят исторический же, преходящий,
изменяющийся характер,—зависящий от исторического этапа, пережи¬
ваемого человеческим обществом, от условий среды, времени, нацио¬
нальности, расы и т. и. Влияние всех этих условий сказывается пре¬
жде всею в том, что кажущееся красивым всегда, при детальном
анализе, нечто полезное для данною общества. «Разумеется, не вся¬
кий полезный предмет кажется общественному человеку красивым, но
несомненно, что красивым может ому казаться только то, что ему
полезно, т.-е. что имеет значение в его борьбе за существование с
природой или с другим общественным человеком»1).
Те или иные общие идеи «прекрасною», достойного воспроизведе¬
ния, развиваются в художественной идеологии в зависи¬
мости от общею миропонимания. А так как то или иное понима¬
ние дается художнику социальной средой, в которой он живет, то
понятна зависимость искусства—и со стороны содержания, и со стороны
формы—от состояния техники и экономики его времени. На
содержании художественных произведений, на технике их выпол¬
нения, на их стиле, даже на отдельных формальных элементах
произведений искусства (излюбленная форма стиха, ритма, сочетание
красок) и т. д.—редко непосредственно, а по большей части косвенно,
через промежуточные звенья—отражаются условия общественной жизни,
а зачастую и технический уровень- производства.
«Известно,—говорит Маркс,—что греческая мифология составляла не только
арсенал греческого искусства, но и его почву. Разве был бы возможен тот
взгляд на природу и на общественные отношения, который лежит в основе грече-
скЬЙ фантазии, а потому и греческого искусства, при наличии сельфакторов
(«самодеятельных машин». И. Р.), железных дорог, локомотивов и электриче¬
ского телеграфа?.. Греческое искусство предполагает греческую мифологию,
т.-е. природу и общественные формы, уже получившие бессозна¬
тельную художественную обработку в народной фантазии» 2).
В первобытном обществе экономика может влиять и непосредственно
на эстетические воззрения, в классовом же обществе экономика влияет
на искусство по большей части не непосредственно, а косвенно,
через посредство психологии отдельных классов не только их общего
мировоззрения, но равно и иных форм общественного сознания. «Чтобы
понять танец австралийской туземки,—читаем мы у Плеханова,—доста-
Г. Плеханов. Искусство и общественная жизнь.
2)	К. Маркс. Введение к критике политической экономии.

РЕЛИГИЯ КАК НАДСТРОЙКА. ФИЛОСОФИЯ U НАУКА	£0^
точно знать, какую роль играет собирание женщинами корней дико
растущих растений в жизни австралийских племен. А чтобы понять’,
скажем, менуэт, совершенно недостаточно знапие экономики Франции
ХУШ в. Тут нам приходится иметь дело с танцем, выражающим собою
психологию непроизводительного класса..»1).
Чувство красоты н ритма, не чуждое, в известной мере, и животным,
возникает у человека в своих отдельных элементах—уже под влиянием развития
его как биологического вида и связанного с инстинктом размножения полового
отбора; в этом последнем физическое превосходство, внешние украшения и т. п.,
как выяснил Дарвин, играют огромную роль. Однако воспроизведение «пре¬
красного» в искусстве, в наиболее ранней форме последнего—и г р е, по¬
является лишь в результате трудовой деятельности человека. Игра—дитя, про¬
дукт труда, она представляет собой подражание трудовому процессу, хотя чув¬
ство ритма может оказаться полезным и в самом трудовом процессе. «Труд
старше игры, и вообще человек смотрит на предметы и явления с точки
зрения утилитарной и только впоследствии становится в своем отношении
к ним на эстетическую точку зрения» 2). В первобытном обществе эстетические
вкусы вполне определяются характером производства. Здесь искусство носит
вначале явно реалистический характер, изображает охотничий быт, те или
иные виды животных (вероятнее всего, стенопись в пещерах связана также
с тотемистической религией). Первобытная орнаментика берет свои мотивы
у техники (орнамент на посуде указывает происхождение гончарного дела из
плетения корзин), а «пляска... нередко ограничивается простым воспроизведе¬
нием производственного процесса» 3). То же относится к содержанию песен,
сопровождающих труд или игру дикаря. Вместе с усложнением общественной
жизни усложняются и становятся разнообразными и формы искусства: перво¬
бытный «синкретизм», как выражаются историки культуры, т. е. сращение
искусств в игре, распадается на поэзию, музыку, пляску и т. д. Очень рано
возникает связь искусства с религиозной идеологией и влияние этой
последней на характер художественного творчества: в поэзии оно осуще¬
ствляется через мифологию, в пластических искусствах имеет место изобра¬
жение богов или божественных предков, в архитектуре—постройка храмов.
Разумеется, что через посредство религиозной идеологии в каждую эпоху ока¬
зывают свое влияние форма производства и политический строй.
Классовое расслоение общества чувствуется уже в раннем «символическом»
искусстве, где выделяются из массы по своей величине фигуры вождей и т. п.
Восточные деспотии, с их неограниченной властью царей, располагающих
огромными массами рабочей силы, создают величественный архитектурный стиль
египетских пирамид, обелисков, вавилопских, индийских и тому подобных двор¬
цов и храмов. Переход от родового общества к феодализму вызывает к жизни
героический эпос, с его прославлением воипских подвигов героев-феодалов
(Илиада, Одиссея у греков, скандинавские «саги»). Переход к буржуазной
эпохе обычно вызывает индивидуализм в искусстве,—интерес к личным интим¬
*) Г. Плеханов. Основные вопросы марксизма.
2)Его же. Искусство у первобытных народов.
3) Его же. Основные вопросы марксизма.

408
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
ным переживаниям, лирическую поэзию, музыкальную драму. Значительное
отражение в искусстве, особенно в литературе, получает классовая
борьба, ведущаяся в данном обществе. Так, например, как указывает Пле¬
ханов, во Фрапции XVIII в. буржуазия выдвинула свое искусство,—сенти-
мептальио-бытовую живопись, морализующую комедию и мелодраму, проник¬
нутую интересом к переживаниям «среднего» человека,—в противовес героиче¬
скому классицизму и эротическому искусству испорченной аристократии; с на¬
растанием же в конце века буржуазной революции в искусстве возрождается
классицизм, проповедующий республиканские доблести античных героев; после
победы буржуазии классицизм сменяется романтизмом. Русская литература
XIX в. была по преимуществу «дворянской» литературой; точно так же как
на Западе, начиная с Бальзака—возьмем ли мы реалиста Диккенса, символиста
Бодлера или натуралиста Золя,—она была глубоко буржуазной литературой;
равно как современный итальянский футуризм отражал настроения империалист¬
ской буржуазии, и т. д. Достаточно, наконец, сравнить характер русской
литературы в предвоенные и в предреволюционные годы—с ее разнообразными
«измами», о ее эротикой, эстетизмом и общей упадочностью—сравнить, ее с теми
новыми ростками пролетарской литературы, которые возникли сейчас, после
победы революции. Или в области музыки сопоставить бетховенские симфо¬
нии революционной буржуазии и «фокстроты» умирающего буржуазного обще¬
ства, а рядом звуки Интернационала. Или в архитектуре сравнить фео¬
дальную готику, с ее полетом к небу, безобразные небоскребы американского
капитала и «идеальный» пока еще проект рабочего городка-сада. Или просле¬
дить хотя бы, в русской живописи, в связи с изменением ее со¬
циальной базы, за последние годы начавшийся сдвиг от крайностей «кубизма»
и «беспредметности», от тех футуристических вавилонов, на которые с изумле¬
нием взирали рабочие на улицах в первые дни революции,—к здоровому
реализму.
Искусство в классовом обществе—и в его основных идеях, а порой
и со стороны формы—носит глубоко классовый характер. Ре¬
волюционные классы создают «идейное» искусство, проникнутое граж¬
данскими мотивами; упадочные, отходящие в прошлое, классы уделяют
внимание преимущественно не содержанию, а форме художественных
произведений (декадентство). Этот классовый отпечаток проявляется
прямо или косвенно в целых художественных направлениях, но дает
себя знать, хотя не всегда отчетливо, и у отдельных художников.
Творчество некоторых крупных писателей потому не носит отчетливо вы¬
раженного классового характера, хотя отражает общие настроения и дух
эпохи, что происходит некоторый разлад между художником и клас¬
сом, к которому он ближе всего стоит. Произведения Шекспира, по словам
Гёте, «напоминают большую оживленную ярмарку, и этим богатством он обязан
своему отечеству». Но Шекспир изображает лишь аристократию и глубоко
враждебен буржуазии, которая ведет свою борьбу с феодализмом в религиоз¬
ных формах и проклинает его греховный театр. Сам Гёте, по словам Маркса,
«двояким образом относится к немецкому обществу своего времени. То он
относится к нему враждебно и старается бежать от того, что ему противно...

РЕЛИГИЯ КАК НАДСТРОЙКА. ФИЛОСОФИЯ И НАУКА
409
он восстает против него как Гец, Прометей и Фауст, он в лице Мефистофеля
едко осмеивает их. То, наоборот, ои относится к нему дружелюбно, мирится
с ним... В пем происходит беспрестанная борьба между гепиальным поэтом,
которому противно убожество окружающей среды, и .рассудительным сыном
франкфрутского муниципального советника или веймарским министром... Гёте
то велик, то мелочен, он то гордый, насмешливый, презирающий весь мир
гений, то осторожный, невзыскательный, узкий филистер». Аналогичным обра¬
зом обстоит и с Гейне, к работам которого отпосился с живым интересом Маркс,
и в произведениях которого, по словам Ф. Меринга, «гармонически сочетались
краски и формы трех мировоззрений»—романтики, гражданской свободы и ком¬
мунизма. «Он был прорицателем будущего», и уже через несколько лет после
июльской революции «указывал, что германские ремесленники и рабочие
являются наследниками наших велщшх философов». Но «в то же время ему
внушало эстетический страх всякое господство масс», «обнаженный до ужаса,
по его словам, сбросивший всякие фиговые листки всеобщий коммунизм», «эти
темные иконоборцы, которые стапут у власти..., и своими мозолистыми руками
без сожаления разобьют мраморные статуи красоты» *). Такие же противоречия
находил и объяснял Ленин в творчестве Толстого: «с одной стороны, ге¬
ниальный художник..., с другой стороны—помещик, юродствующий во
Христе... С одной стороны, беспощадная критика капиталистической философии,
с другой стороны—юродивая проповедь непротивления злу насилием... Проти¬
воречия во взглядах и учениях Толстого—не случайность, а выражение тех
противоречивых условий, в которые была поставлена русская жизнь последней
прети XIX в... Совокупность его взглядов, вредных как целое, выражает
как раз особенности нашей революции как крестьянской, буржуазной
революции... Толстовские идеи—это зеркало слабости, недостатков нашего
крестьянского восстания» 2).
Господствующие классы обычно пытаются затушевать классовое
содержание искусства, подчеркивая его якобы «объективность» или вы¬
двигая в противовес идейному искусству тай называемое «искусство
для искусства», т. е. формальную сторону, утверждая, что идей¬
ное содержание вообще не имеет для искусства никакого значения.
В действительности же теория «чистого» и «объективного» искусства
лишь способствует тому, что вытесняется правильное понимание задач
всякого искусства—отображать действительное бытие, в том числе и
его классовые противоречия. Это не значит, конечно, что
правильно построенная, «научная эстетика» должна давать искусству
какие-либо идейные предписания, предлагать- ему держаться тех или
иных приемов в творчестве. Эстетика, по указанию Плеханова, должна
быть—равно как и этика, в ее правильном понимании}—о б ъ е к т и в-
но-исторической, а не нормативной наукой. «Она ограничивается
наблюдением над тем, как возникают различные правила и приемы,
*) Ф. Меринг. Статьи о Гейне.
2) Н. Ленин. Лев Толстой как зеркало русской революции.

410
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
господствующие в различные исторические эпохи. Она не провозгла¬
шает вечных законов искусства, она старается изучить' те вечные за¬
коны, которыми обусловливается его историческое развитие»1).
То обстоятельство, что каждая историческая эпоха создает свои,
соответствующие идейному содержанию формы искусства, но означает,
однако, что нам не могут нравиться художественные произведения про¬
шлого искусства. В историческом развитии искусства все время имеет
место диалектика содержания и формы: содержание «отменяется» в одних
формах и «сохраняется» в других. Но развитие идейного содержания не¬
равномерно с развитием художественной формы: последняя обычно
переживает изменившееся содержание и может, на некоторых этапах,
быть использовываема для развития этого нового со¬
держания. Так происходит усвоение нашей созерцательной спо¬
собностью и чуждых форм, расширение нашею собственного эстетиче¬
скою круюзора, создание связи между настоящим и прош¬
лым. Эстетическое чувство, если исходит из указанною понимания
научной эстетики, еогь прежде всего чувство исторического
понимания. Чем более оно развивается в нас, тем понятнее
а стало быть-, прекраснее для нас искусство прошлою. Так, в
греческом искусстве, нас, по мнению Маркса, привлекает детская
наивность и безыскусственная правда отражения тех незрелых обще¬
ственных отношений, в которых оно возникло.
«Греки были нормальными детьми. Обаяние, которым обладает
для нас их искусство, не стоит в противоречии с той неразвитой об¬
щественной средой, из которой оно выросло. Наоборот, оно является
ее результатом и неразрывно связано с тем, что незрелые обще¬
ственные отношения, среди которых оно возникло и только и могло
возникнуть, никогда не могут повториться снова»2).
Последнее обстоятельство необходимо учесть и тогда, когда мы
говорим о формах развития нового, пролетарского искусства.
И здесь нужны усвоение и переработка старых форм буржуазного искус¬
ства: новые, пролетарские ею формы немедленно народиться пе могут.
А, вовторых, когда они и создадутся, то создадутся только на основе
всего художественною наследия прошлого, того огромного материала
эстетических представлений и понятий, от которого мы не можем не
отправляться, творя в формах художественной идеологии.
*) Г. В. Плеханов. Судьбы русской критики.
2) К. Маркс. Введение к критике политической экономии.

ВОПРОС О ФАКТОРАХ ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ
411
5.	Вопрос о факторах общественного развития. Взаимоотно¬
шение базиса и надстроек.
Если важнейшим и основным вопросом философии является вопрос
об отношении сознания к бытию, то, несомненно, что основным вопросом *
всей теории исторического материализма окажется отношен и е о б щ е-
отвенного сознания к общественному бытию, та роль,
которую сознание общественного человека играет в
общественно-историческом процессе. К этому собственник
сводится вся суть дела, когда мы говорим о последовательном объекти¬
визме, о детерминизме марксистского понимания истории, о роли обще¬
ственных классов и политических партий в историческом развитии, о
воздействии на экономику государственного аппарата, о различии между
материальным конфликтом и ее идеологическими формами. И в правиль¬
ном разрешении этого важнейшего вопроса проявляется все великое
значение марксистской диалектики; именно в нем и состоит после¬
довательный монизм материалистического понимания истории, столь
выгодно отличающий его от безнадежного эклектизма—в лучшем
случае—и от плюрализма всевозможных буржуазных историко-
философских «систем» и «теорий» исторического процесса.
Материальное производство имело слишком большое значение для
всего хода этого исторического развития, чтобы буржуазная мысль
могла остановиться в объяснении его на ступени чистого идеализма и
продолжать' выводить- его из чисто «духовного производства», т. е.
из воздействия идей, идеалов, «общественного мнения». Постепенно,
с ростом экономического могущества буржуазии, она переходит к уче¬
нию о различных и многообразных факторах, движущих обществен¬
ную жизнь' и находящихся между собой во взаимодействии. Иными
словами, экономическому развитию и его воздействию отводится уже в
этих воззрениях некоторое место. Но, наряду с ним, столь же влия¬
тельными «факторами», т. е. воздействующими силами, определяющими
ход истории человечества, оказываются различные другие элементы
и стороны общественной жизни: политический фактор, «генетический»
фактор, расовый и национальный момент и, в частности, всячески под¬
черкивается роль сознания. Именно теория множественности
«факторов» исторического процесса выдвигается буржуазными со¬
циологами в качестве последнего слова науки, в противовес «односто¬
ронности» марксизма,—который, по их словам, выводит все сложнейшие
события человеческой жизни, все высокие идеалы и помышления из
одного лишь- «экономического фактора», из голых «имущественных ин¬
тересов».

412
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
Г. В. Плеханов, следуя самому) духу учения Маркса и Энгельса,
совершенно справедливо считал всю «теорию факторов» глубоко эклекти¬
ческой; он полагал поэтому, что к такому монистическому воззрению,
как историческое учение Маркса, менее всего подходит термин: «эко¬
номический» материализм. «Если теория Маркса была насквозь про¬
питана материализмом, то вовсе не потому, что она отводила в истории
роль лишь имущественным интересам, а потому, что, приурочивая раз¬
витие этих интересов к развитию производственных отношений, вызы¬
ваемому ростом производительных сил, она впервые дала материали¬
стическое объяснение эволюции общественной жизни и общественной
мысли, совершенно устранив идеалистическое объяснение этой эволюции
свойствами человеческого духа или вообще человеческой природы»1).
«Согласно материалистическому пониманию истории,—говорит по этому
поводу Энгельс,—в историческом процессе определяющим момен¬
том в конечном счете является производство и воспроизводство
действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего не утверждали. Если
кто-нибудь это положение извратит в том смысле, что будто экономи¬
ческий момент является единственным определяющим моментом,
тогда это утверждение превращается в ничего не говорящую, абстракт¬
ную бессмысленную фразр 2). В другом месте Энгельс называет ((идиот¬
ским» ц «не-диалектическим» представление о том, что «так как мы за
различными идеологическими областями, играющими роль в истории, не
желаем признавать самостоятельного исторического развития, то,
значит, мы отрицаем за ними всякую историческую роль»3).
Ошибочность и метафизичность пресловутой теории множественности
«факторов» заключается прежде всего в том, что именно ею—а отнюдь
не марксизмом, как это полагают проповедующие ее буржуазные исто¬
рики и социологи,—проводятся чисто абстрактные, метафизические гра¬
ни между отдельными сторонами и моментами единого
общественного целого. «Социально-исторический фактор,—указывал
Плеханов,—есть абстракция, представление о нем возникает путем
отвлечения»; между тем как марксизм характеризуется «синтети¬
ческим взглядом на общественную жизнь»4). С точки зрения мар¬
ксистской диалектики, общество, на каждом отдельном историческом
этапе своего существования, представляет собой живое целое, «со¬
циально-производственный организм», а не аггрегат частей, свободно
*) Г. В. Плеханов. Предисловие к «Коммунистическому Манифесту».
2)	Письмо Энгельса к И. Блоху от 21 сент. 1890 г.
8) Письмо Энгельса к Мерингу от 14 июля 1893 г.
*)Г. В. Плеханов. Критика наших критиков.

ВОПРОС О ФАКТОРАХ ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ
413
перемещаемых или выделяемых «по воле начальства»: все его стороны
суть стороны некоего целого, все элементы общественной жизни—мо¬
менты этого целого. Но именно поэтому указываемые обычно бур¬
жуазными критиками марксизма моменты не могут быть самостоя¬
тельными факторами, воздействующими на общественный процесс,
наряду с «экономическими факторами». Между всеми этими моментами
несомненно происходит взаимодействие, но—и в непонимании это¬
го снова сказывается отсутствие диалектического подхода в теории
фаэторов!—взаимодействие между отдельными моментами целого может
протекать только на определенной основе. Экономическая
основа оказывается тем тождественным, связующим началом, ко¬
торое сохраняется в различных взаимодействующих сторонах и элемен¬
тах общественной жизни, в формах ее проявления, над нею
«надстроенных», ею обусловленных,—той «необходимостью», ко¬
торая в конечном счете прокладыввает себе дорогу сквозь влияние
разнообразных «случайностей».
Понятно, что имеет в виду Энгельс, когда говорит: «тут взаимо¬
действие на основе экономической необходимости, которая, в конце
концов, проявится». Экономика—а ее Маркс и Энгельс понимали до¬
статочно широко, включая в нее способ производства и обмена, «всю
технику производства и транспорта», географическую основу и вообще
естественную среду и даже «остатки прежних экономических эпох»,—
эта экономика «обусловливает в последнем счете историческое
развитие»х). Но и другие «факторы» оказывают второстепенное воз¬
действие на экономическое развитие, в тех пределах, какие предоста¬
вляет им экономическое движение: ибо, как говорит Плеханов, «прежде
чем влиять на него, они сами предварительно им создаются» 2). Всякий
исторический момент, поскольку он уже выдвинут экономическими
отношениями, всякое новое проявление и отражение экономики, как
скоро оно уже возникло в силу сложных условий разделения труда, они
получают, по словам Энгельса, и некоторое «относительно-самостоятель¬
ное развитие»; а потому они получают и некоторую возможность влиять
обратно на вызвавшие их экономические причины. В пределах самой
экономики, развитие, например, торговли или банкового дела может
оказать обратное воздействие на характер производства. Таким же
образом, но в более слабой степени, проявляют себя и отдельные эле¬
менты надстройки. «Тут имеется взаимодействие всех этих момен¬
тов, в котором, в конце концов, экономическое движение, как необ¬
*) Письмо Энгельса к Штаркенбургу от 25 янв. 1894 г.
2) Г. Плеханов. Основные вопросы марксизма.

414
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
ходимое, прокладывает себе дорогу; сквозь бесконечную толпу слу¬
чайностей»1).
Вся смешная претенциозность теории факторов тотчас же выплывает
наружу, как только мы обращаемся к рассмотрению отдельных, выдви¬
гаемых обычно «факторов» и их действительного воздействия.
Так, например, в пределах самой экономики, некоторые экономисты
выдвигают на первое место обмен или распределение, как
наиболее важный фактор общественного развития, противопоставляя их
производству, взятому в узком смысле. В свое время мы выяснили,
что обмен и распределение являются только моментами производствен¬
ного процесса, охватывающего их в «органическом единстве». Маркс
никогда не умалял, например, значения обмена, но указывал, что, в
конечном счете, и обмен определяется формами производства, способ¬
ствует лишь расширению сферы последнего. Обмен несомненно имеет
огромное значение для понимания некоторых эпох исторического раз¬
вития, но воздействие его здесь важно именно потому, что он является
формой связи отдельных производителей и дальнейшего распределения
между ними средств производства. Если развитию торговли мы обя¬
заны, скажем, великими географическими открытиями эпохи Возрожде¬
ния, то ведь самое расширение обмена стало возможным здесь лишь
на известной ступени развития производительных сил. Вообще, отрывать
обмен или распределение,—как это делают, например, «распреде¬
лительные» теории образования классов,—от производства, значит исхо¬
дить из «внешней видимости» явлений, а ,не из их сущности—не охва¬
тывать производственного процесса в целом.
О роли политического «фактора», в частности о роли государ¬
ственной власти, мы уже достаточно говорили. При этом мы выяснили,
что «сила, государственная власть—это есть точно так же экономиче¬
ское могущество»; «само насилие есть- экономическая потенция)2). Но
точно так же и рас а, по словам Энгельса, «является сама экономи¬
ческим фактором3). В тех пределах, в каких влияние расового
момента в истории вообще заметно, так ,как мы не знаем пи одного
народа вполне чистой, одной какой-либо расы,—«раса» является эле¬
ментом субъективной, внутренней природы человека, составпой частью
его живой производительной силы; «исходным пунктом,—замечает
Маркс,—следует брать природные условия—субъективные и объектив¬
ные, племена, расы и т. д.»; раса—«естественное условие производ-
1) Письмо Энгельса к И. Блоху от 21 сент. 1890 г.
2) «Капитал», т. I, стр. 775.
3) Письмо Энгельса к Штаркенбургу от 25 янв. 1894 г.

ВОПРОС О ФАКТОРАХ ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ
415
ства»*). Аналогичным образом приходится отнестись к выдвигаемому
наряду с экономическим, так называемому генетическому ,факто¬
ру—под которым разумеют взаимоотношения между полами, характер
родственных связей, а также законы размножения человечества.
Некоторые критики марксизма указывают, что в своем «Происхождении
семьи» Энгельс якобы изменил материалистическому пониманию истории, при¬
знал, на-ряду с экономическим влиянием, влияние и генетического «фактора».
Действительно, в этом произведении Энгельс писал: «Определяющим моментом
в истории, в последнем счете, бывает производство и воспроизводство непо¬
средственной жизни. Оно, в свою очередь, двоякого рода. С одной стороны,
это производство средств, необходимых для жизни,—предметов пропитания,
одежды, жилища и требующихся для этого инструментов. С другой стороны—
создание самих людей—продолжение рода. Общественные установления,
в рамках которых живут люди определенной исторической эпохи и определенной
страны, обусловливаются производством и того и другого рода: уровнем
развития, с одной стороны, труда, с другой стороны, семьи. Чем менее
развит труд, чем ограниченнее сумма его продуктов, а следовательно,
и богатство общества, тем в большей степени общественный порядок предста¬
вляется подчиненным половым узам»2). Значит ли это, что в данном
отрывке Энгельс изменяет материалистическому пониманию истории? Отнюдь
пет. Энгельс указывает здесь только, что необходимо устранить путаное пред¬
ставление о материальном производстве, «производстве и воспроизводстве
непосредственной жизни», как об одном лишь производстве средств производ¬
ства. В действительности же в эти материальные отношения производства
входит и воспроизводство живой производительной силы—воспроизводство чело¬
веческого рода. Чем менее развит труд, а стало быть, и техника про(извод-
ства, тем все большую роль в производственном процессе играет живая про¬
изводительная сила. Тем поэтому все чаще на этой ступени формы обществен¬
ного производства совпадают с формами «производства» этой человеческой
силы—с брачно-семейными формами. Семья, род—эта «первичная форма обоб¬
ществления в целях производства»—является наиболее прочной и устойчивой
в первобытных условиях формой производственного объединения и потому
совпадает на этой ступени с производственными отношениями...
Половой «фактор» таким образом также играет роль лишь постольку
поскольку он замещает «экономический фактор», сам итрает роль
*) «Введение к критике политической экономии»; «Капитал», т. I, стр. 491.
По поводу апелляции пекоторых историков к «человеческой природе» Плеханов
говорит: «Одно из двух: человеческая природа или остается неизменной в про¬
должение исторического процесса, или она изменяется. Если она остается
неизменной, то очевидно, что пе ею могут быть объясняемы перемены, совер¬
шавшиеся в истории. А если она сама изменяется, то ссылки па нее ничего
пе объясняют, так как нам надо прежде всего объяснить причины ее соб¬
ственных изменений» (Предисловие к «Коммунистическому Манифесту»). То же
у Н. Г. Чернышевского о «микроскопически малом» влиянии расы
f Комментарии к Миллю).
2)Ф. Энгельс. Происхождение семьи и т. д.

416
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
экономической силы, особенно на ранних исторических ступенях. С клас¬
совым же расслоением общества, по словам Энгельса, «строй семьи все¬
цело подчинен имущественному порядку». То же относится и к росту
народонаселения, к размножению человека; как мы уже знаем,
оно само изменяется под влиянием экономических условий: поэтому если
в некоторых (случаях рост населения—как «естественное» условие—
оказывает известное ;второстепенное влияние, то лишь в тех пределах,
какие ему в дальнейшем ставит экономическое развитие.
Когда буржуазные социологи говорят о расовом и генетическом
факторах, наряду с производством, то они полагают, что у Маркса
речь идет о производстве как о техническом процессе. Между тем,
марксизм кладет в основу общественной жизни материальное произ¬
водство как общественный процесс, рассматривает производительные
силы не с их естественной стороны, но лишь тогда, когда они реали¬
зуются как производительные силы, т. е. когда они формируют опре¬
деленные производственные отношения. Раса, половой момент, коли¬
чество народонаселения и т. д. поэтому, наряду с техникой, со
средствами производства, входят, как различные естественные и техни¬
ческие моменты, в состав тех материальных условий труда, из ко¬
торых одни оказываются более определяющими, чем другие, и которые
в своей совокупности должны реализоваться как производительные силы;
они потому не могут рассматриваться, как нечто само¬
стоятельное, наряду с производством. Когда же речь
идет о влиянии политического или национального фактора, то здесь
кроме того имеются в виду еще и психологический и идейный «факторы»:
сознательные действия правительств, различие в умонастроениях, воз¬
зрениях, темпераментах и т. п. различных народов. Здесь приходится
поэтому обратиться к основному занимающему нас вопросу, к вопросу
о роли сознания в общественном развитии.
По поводу обратного воздействия форм общественного сознания
на общий ход исторического процесса, Энгельс писал и неоднократно:
«Если материальные условия существования являются primum agens
(первоисточником), это не исключает того, что идеальные области могут
опять-таки оказывать на материальные условия существования обратное,
но второстепенное влияние»*). «Политическое, правовое, фило¬
софское, религиозное, литературное, художественное и т. д. развитие
основано на экономическом. Но все они оказывают влияние друг
на друга и на экономическую основу»2). «То, что мы называем пдео-
*) Письмо Энгельса к К. Шмидту от 5 авг. 1890 г.
2) Письмо Энгельса к Штаркенбургу от 25 янв. 1894 г.

ВОПРОС О ФАКТОРАХ ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ
417
логическими воззрениями, оно в свою очередь оказывает обратное дей¬
ствие на экономическую основу и может в известных пределах ее изме¬
нить»1). Здесь нужно, однако, во избежание всяких возможных пе¬
реоценок роли сознания, учесть1 характер этого его ((второстепенного
воздействия» на общественную жизнь, ее пределы и формы.
Как известно, идеалисты всех толков и всех времен, вплоть до
наших отечественных «субъективных социологов», ставили сознание во
главу угла при объяснении общественного процесса. Даже старый до¬
марксистский материализм изменял себе, считая действующие там
идеальные побудительные силы последними причинами событий. И, за¬
мечает Энгельс, не в том состояла его непоследователь¬
ность, .что он признавал существование идеальных по¬
будительных сил, а в том, что он остановился на них,
не стремясь проникнуть- дальше, дойти до причин, создавших эти
силы»... Он разъясняет далее: «Все, что побуждает к деятельности
отдельного человека, неизбежно проходит через его г о л о-
ву, воздействуя на его волю. Это формальная сторона
дела, которая сама собой разумеется. Но, спрашивается, каково же
содержание формальной воли..., откуда оно берется, и почему
воля направляется именно в ту, а не в другую сторону?»... Искать
тех причин, которые ясно или неясно, непосредственно или
в идеологической, может быть, даже в фантастиче¬
ской форме, отражаются как сознательные побужде¬
ния в головах массы и ее вожаков, так называемых великих людей, *
значит вступить на единственный путь, ведущий к познанию законов,
господствующих в истории... В головах людей непременно отра¬
жается все то, что побуждает их к деятельности, но как отражается
это зависит от обстоятельств...»2).
Последовательный материализм таким образом нисколько не отри¬
цает существования в истории идеальных побуди¬
тельных сил: напротив того, он отводит им весьма большое зна¬
чение, он требует того, чтобы ни в коем случае их не игнорировать.
Но одновременно материализм требует от нас также не останавливаться
на этой внешней видимости явлений, но оценить эти идеальные побуди-
*) Письмо Энгельса к Шмидту от 27 окт. 1890 г.
2)	Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах, стр. 63, 64, 76. Интересно, что Эн-
гельс отличает здесь идеологическую форму как от фантастической формы,
так и от непосредственного отражения в голове исторических причин. Это не
иллюзия, но 9тражение действительных отношений, через посредствую¬
щие звенья, через посредство характерного для данной области мыслитель¬
ного материала.
Курс теории исторического материализма.
27

418
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
тельные силы лишь как неизбежную формальную сторону дела,
форму проявления определенных исторических законов, форму опреде¬
ленного классового содержания. «Для материалиста,—как указывает
Ленин,—необходимо особое рассмотрение содержания тех мероприя¬
тий, которые во имя идей осуществлены»1). Зато форма отражения в
человеческой голове данного экономически-классового содержания, в
виде сознательного побуждения,—то, «как отражается», во имя каких
идей осуществляется это содержание,—она становится совершенно не¬
обходимой и важной при изучении конкретных обстоятельств борьбы,
при конкретном анализе данных производственных отношений. Ленин
не раз повторяет, что «Маркс везде и всюду прослеживал соответствую¬
щие этим производственным отношениям надстройки, облекал скелет
плотью и кровью»2). Влияние общественного сознания на экономиче¬
скую основу, таким образом, сказывается в первую очередь в опре¬
делении господствующей формы общественного сознания, той формы, ко¬
торую принимает в головах людей отражение их классовых интересов,
в которой проявляется экономическая необходимость. «Экономиче¬
ское положение,—не устает разъяснять- Энгельс,—это—основа, но на
ход исторической борьбы оказывают влияние и во многих случаях
определяют преимущественно форму ее различные мо¬
менты надстройки: политические формы классовой борьбы и ее ре¬
зультаты—конституции... правовые формы, и даже отражение всех этих
действительных битв в мозгу участников—политические, юридические,
философские теории, религиозные воззрения и их дальнейшее развитие
в систему догм. Даже традиции, живущие в головах людей, играют из¬
вестную роль, хотя и не решающую».. Именно тут Энгельс прибавляет
о той «бесконечной толпе случайностей», через которую «прокладывает
себе дорогу» экономическая необходимость.
Мы знаем, что из таких «случайностей» складывается обще¬
ственная «необходимость», что эта «необходимость»—не вне форм своего
проявления, но в самих этих формах. Материальные общественные от¬
ношения шире идеологических отношений, как их внутренняя связь,
как их внутренняя закономерность, независящая от сознания и воли
осуществляющих их людей. Но реально для нас, их участников, они
проявляются только через посредство идеальных побудитель¬
ных сил, человеческой воли, чувств, мыслей, желаний. Экономическое
развитие и историческая борьба классов представляются этим классам
и их представителям в иной форме, в форме борьбы политических
и юридических принципов, философских воззрений и т. д., и эта их
*) Н. Ленин. Экономическое содержание народничества.
2) Его же. Что такое «друзья народа» и т. д.

ВОПРОС О ФАКТОРАХ ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ
«борьба» дополняет или подменяет в сознании людей суще¬
ствующий материальный конфликт. По отношению к философии, ре-
ЛПГШ1, литературе, как мы уже выяснили, Энгельс определенно указы¬
вает , что здесь экономическое влияние имеет место «в рамках условий,
предписанных самой данной областью», в «переодетом виде, в «костюме»
религии и т. д. «Экономика здесь не создает ничего непосредствен¬
но», но «лишь по большей части косвенным образом» «определяет
вид изменения и дальнейшего развития имеющегося
налицо мыслительного материала». Но то же остается вер¬
ным и по отношению к праву: п здесь точность- отражения экономи¬
ческих отношений страдает все более и более, происходит «перевод
экономических отношений в юридические принципы1). «Не
сознанием людей вызываются к существованию те интересы, которые
право защищает,—указывал Плеханов,—следовательно, не им опре¬
деляется содержание права; но состоянием общественного
сознания... ь данную эпоху определяется та форма, которую примет
в человеческих головах отражение данного интереса»2).
Выражая экономическое развитие и взаимоотношения классов, идео¬
логические формы—в первую очередь—именно таким путем и ока¬
зывают воздействия на общественный процесс и прежде всего—одна
на другую. По цитированным уже словам Энгельса, «раз возник¬
нув, всякая идеология развивается в связи со всей совокупно¬
стью существующих представлений и подвергает их
дальнейшей й ере работке»3). Отсюда возникает взаимное воз¬
действие одной на другую более ранних и более поздних форм идео¬
логии: сознания предшествовавшей эпохи на сознание последующей
и точно так же взаимное влияние всех существующих одновременно форм
идеологии. Первобытная религия оказывает свое влияние на более
поздние религии; религия вообще воздействует на нравственность (ре¬
лигиозная этика) и философию (идеализм); политическая идеология
влияет на религию (религиозная иерархия), все, вместе взятые,—на
искусство и обратно: получается сложное сплетение взаимозависимостей,
в которых очень- трудно и даже невозможно всегда проследить- все
связывающие их нити. Так же и римское право может оказать- некоторое
воздействие на развитие современного права, по крайнемй мере, в его
общих формах, и т. д. Однако можно установить и некоторые степени
в этом взаимном влиянии. Оказывают тем более сильное воз¬
*) Письмо Энгельса к К. Шмидту от 27 окт. 1890 г.
2)Г. Плеханов. Критика наших критиков.
8)Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах.
27*

420
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ 1! ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
действие одна на другую идеологии, чем более они связаны
с материальным базисом и чем более обладают, в качестве
своего необходимого дополнения, материальным, вещественно-людским
аппаратом: менее же сильное влияние оказывают более «возвышепнын>
идеологии. Поэтому, несомненно, наибольшее влияние на другие формы
сознания оказывает политическая идеология, связанная с государством,
а в определенные периоды—религиозная идеология, поскольку она свя¬
зана о аппаратом церкви. Зато влияние более оторванных от материаль¬
ною базиса идеологий на другие идеологические стороны может быть
менее глубоким, но более длительным, именно вследствие ото¬
рванности некоторых их элементов от экономики: например: греческая
трагедия может оказывать я сейчас свое воздействие не только на
эстетику, но и на философию.
Но формы общественною сознания могут оказывать свое воздей¬
ствие,—хотя и «второстепенное», «не решающее», в определенных пре¬
делах—и на развитие самого экономического основа¬
ния: форма может «переходить» в содержание. И здесь необходимо
принять* во внимание, что сознание, интеллектуальная затрата, входит
как необходимая 'составная часть живой производительной силы и в
состав экономического базиса общества: «регулирование и контролиро¬
вание» сознанием процесса труда является совершенно необходимым
для тою, чтобы могли сложиться общественные отношения производ¬
ства. Но производственные отношения, как известно, складываются «за
спиной» этою осуществляющего их сознания: они складываются через
посредство человеческой деятельности, но, по большей части,
независимо от сознания этой деятельности, от общественных
форм сознательной деятельности человека. Объективные интелле¬
ктуальные затраты,—определяемые всецело характером тех средств про¬
изводства, на которые они направлены, и нашим опытом использования
этих последних,—для нас, производящих эти затраты, могут предстать*
только в тех или иных своих общественных формах.
Совершенно очевидно, что было бы сплошной метафизикой чрезмерно
отграничивать одну от другой эти стороны: ведь самый опыт, умение
«регулировать и контролировать», предполагает с нашей стороны до¬
верие к тем общественным формам, в которых он осуществляется, р
основывается на них. Подход к контролю и регулированию определяется
средствами производства только через посредство экономической стру¬
ктуры общества. И совершенно иными будут интеллектуальные затраты
и вообще роль* познания у первобытною человека, для которого ре¬
лигиозные священнодействия, игры и т. п. составляют необходимую
.часть* самою процесса производства, и у наемною капиталистическою

ВОПРОС О ФАКТОРАХ ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ-
421
рабочего, с его гнетущими созпание «обязанностями» по отношению
к работодателю. Отсюда ясно, каше влияние могут иметь формы обще¬
ственного сознания, например, юридические или политические формы
и на экономическое основание: они могут предопределить* характер,
форму, а отчасти и интенсивность* тех интеллектуальных затрат, без
которых немыслим самый производственный процесс. Определенные
«формы», на определенной ступени, оказываются совершенно
необходимыми для развития общественного «содержа¬
ния». Общественное сознание подготовляет таким образом те отдель¬
ные элементы общественных производительных сил, которые, реализуясь
как общественные производительные силы, в форме производственных
отношений, оказываются в целом независимыми от общественного
сознания.
Другой пример такого, более отдаленного, влияния приводит Эн¬
гельс, говоря, что наследственное право оказало большое влияние на
распределение имуществ. Несомненно, что распределение имуществ,
а следовательно, и средств производства, не только получает правовую
форму при помощи наследственного права, но само дальнейшее рас¬
пределение зависит от правовых отношений между членами семьи,
определенных той или иной системой завещания. Наследственное право
как бы глубоко внедряется в самый производственный процесс: в фор¬
ме ли майоратной системы пережитков феодализма или при первоначаль¬
ном капиталистическом накоплении и т. п. Однако здесь право играет
только подготовительную роль, оно подготовляет в формальном отно¬
шении лишь отдельные будущие материальные условия производства,
но не обусловливает характера производственных отношений и связы¬
вающей их закономерности—в целом. Здесь или изменяется в пределах
данной экономической структуры распределение имуществ внутри
одного класса, или путем наследственного накопления подготовляется
образование нового класса: но не правом, взятым самим по себе, как
и не религией самой по себе изменяется основное взаимоотношение
между классами, не ими определяется та новая техническая организа¬
ция, которая делает возможным переход к новым производственным отно¬
шениям. Экономическая необходимость* и здесь* рано или поздно про¬
является, и проявляется она прежде всего в том, что правовая форма,
мало благоприятствующая проявлению нового экономического содержа¬
ния, будет вытеснена новой правовой формой. Отсюда ясно, насколько
ошибочно воззрение некоторых буржуазных историков культуры (напри¬
мер, Фрезера или М. Вебера), которые считают, что в первобытную эпоху
общественная жизнь* определялась главным образом религиозными мо¬
ментами. Несомненно, что религиозные верования играли в эту эпоху

422
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
большую роль, но религиозные отношения были тогда, но указанию
Маркса, характерной идеологической формой отпошений людей к при¬
роде и друг к другу, их экономических отношений,—точно так же, как
позже такой идеологической формой экономики стали правовые отно¬
шения. В феодальное средневековье основное влияние религии осно¬
вывалось на том, что она имела за собой экономическую организацию,
церковь*, и действовала через ее посредство. Во всем же остальном
религия всегда действовала на общественное развитие лишь в той
мере, в какой она «в состоянии была поставлять* религиозную
одежду для стремлений какого-либо прогрессивного класса»,—форму
религиозных движений для политических движений,—или с какой она
«становилась исключительным достоянием господствующих классов, поль¬
зующихся ею как средством управления, как уздой для низших
классов» 1).
Сознание отдельного, единичного индивида представляется одной из много¬
численных «случайностей», в которых проявляется общественная «необходи¬
мость»—общественное сознание. Помимо черт, наиболее общих большинству
представителей данной общественной формации, индивидуальное сознание со¬
держит и менее общие особенности (национально-расовые, классовые, поло¬
возрастные, семейно-родовые, профессионально-цеховые и т. д.) и, наконец,
и вовсе случайные свойства, благодаря той или иной комбинации черт, унасле¬
дованных от родителей или благоприобретенных в той или иной конкретной
среде. Совершенно очевидно, что господствовавший некогда в науке, изучающий
душевную жизнь, в психологии, метод «самонаблюдения» представляет
слишком ненадежную опору, чтобы на основании его можно было вывести
общие законы психических явлений. Даже в области изучения одного ме¬
ханизма психической деятельности он все более поэтому уступает место мето¬
ду рефлексологическому, основанному на изучении физиологической
стороны психических явлений, и методу, изучающему поведение чело¬
века в его отношении к среде. Тем более ошибочно было бы искать
в анализе психики отдельного индивида объяснения явлений обществен¬
ной жизни,—в то время как, наоборот, важнейшие особенности этой психики
следует выводить из «отношений реальной жизни». Между тем, именно такие
попытки и производятся сторонниками психологического «фактора». При этом
они, в противоположность философам-рационалистам, объективно выражавшим
настроения буржуазной революции, сейчас обычно ищут опоры в области так
называемого «подсознательного», т. е. в ощущениях, переживаниях, инстинктах,
менее всего подвергающихся систематизации, рациональной обработке со сто¬
роны руководящих нервных центров: в «инстинктах» расовом, половом и т. д.
В последнее время в буржуазной пауке получил особое распространение метод
*) Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах, стр. 73. «Борьба общественных интере¬
сов выражается в виде борьбы новых обычаев и обрядов со старыми. Ни один
символический обряд или обычай, взятый сам по себе, не может влиять ии
в положительном, ни в отрицательном смысле на развитие новых отношений»
(Г. Плеханов. Критика наших критиков).

ВОПРОС О ФАКТОРАХ ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ
423
«психоанализа» 3. Фрейда. Последний придает чересчур большое значение
бессознательным половым переживаниям индивида, в частности, тем его поло¬
вым переживаниям, которые иногда имеют место и в детском возрасте и свя¬
заны с отношением к отцу, матери и т. д. (так называеыые «инфантильные»
переживания). В возвращении этих бессознательных переживаний в сознание
взрослых Фрейд склонен видеть ключ почти ко всем загадкам психики чело¬
века: сновидениям, психическим заболеваниям и т. д.
Нет сомнения, что половые переживания игранут известную роль в психи¬
ческой жизни людей, хотя, конечно, значительно меньшую, чем то думают
Фрейд и его последователи. Но если фрейдовский «психоанализ» и может сослу¬
жить известную службу при изучении психических заболеваний и тому подобных
явлений в «случайной», индивидуальной психике, то все же половое чувство
никогда не играло и не будет играть определяющей роли в жизни человеческого
общества. Голод, потребность в безопасности, в крове и т. п.,—вот что
всегда доминировало над половым чувством и, в зависимости от условий,
вызывало его усиление или ослабление; техническая организация труда, мате¬
риальные условия,—вот что всегда придавало этому чувству те или иные
общественные формы. Поэтому совершенной нелепостью являются попытки,
отчасти и самого Фрейда, но главным образом некоторых «фрейдистов»—по¬
пытки, увы! заражающие и кой-кого из марксистов,—переносить метод «психо¬
анализа» на понимание общественных, литературных и тому подобных явлений.
Они приводят к таким смехотворным выводам, что пролетарская революция,
например, объявляется не чем иным, как «восстанием против отца» (если не
хуже!), а вся художественная деятельность великих поэтов объясняется сплош¬
ной половой извращенностью и т. п.
Теперъ ясно, о каком взаимодействии «идеальных областей»
с материальными условиями идет речь в марксизме, и почему это
взаимодействие протекает на экономической основе. Совершен¬
но очевидно, что идеологическая форма тем большее влияние может
оказать на ход развития своею экономического содержания, чем больше
она ему соответствует,—чем в большей мере находит в ней себе отра¬
жение объект1 ивное постижение действительности,—как природы,
так и общества; чем ближе она к «точной формулировке» материальных
условий и взаимоотношений между классами. Отсюда, с одной стороны,
та значительная роль, которую играет в общественном развитии раз¬
витие естественных наук и связанные с ними научно-технические от¬
крытия и изобретения: на них мы уже останавливались. Отсюда,
о другой стороны,—об этом нами уже также говорилось,—то огромное
значение, которое имеет для борющегося общественного класса возможно
более ясное сознание своих взаимоотношений с другими классами,
учет классовых сил, «трезво констатирующий объективное положе¬
ние»,—передовая революционная теория. «С полной точно¬
стью,—возражает Ленин Плеханову,—определить перед боем, чьи
силы «уже переросли» силы врага—никогда нельзя. Только пе¬

424
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
данты могут мечтать1 об этом. В понятие «переросших силы врага сил»
входит ясное сознание задач борющимися» 1).
В революционном бою, в процессе борьбы осуществляется рево¬
люционная «самокритика» эпохи, тесная связь революционной теории
с революционной практикой. В той же борьбе находит себе наилучшее
проявление роль в ней не только масс, классов, партий, но и каждой
отдельной личности.
6. Человек как фактор общественного развития. Общество и
личность. Роль „героев" и „идеологов".
Чтобы не притти к слишком упрощенному пониманию марксизма, к
так называемому «экономическому фетишизму», важно помнить только
одно: что экономика не есть нечто мертвое, отличное от человека, что
важнейшей производительной силой является сам человек, что идеи,
формы сознания и пр. суть идеи самих людей. «Нет автоматического
действия экономического положения,—говорит Энгельс,—но люди са¬
ми делают свою историю, только делают ее в данной, об¬
условливающей их действия среде, на основе оставшихся от
прошлого действительных отношений, между которыми экономические от¬
ношения—как ни сильно испытывали влияние со стороны политических
и идеологических условий—все же оказываются в конечном счете решаю¬
щими, образуя ту идущую непрерывно через прочие отношения
нить, которая только одна и ведет нас к пониманию» 2). «Если,
с одной стороны,—писал Маркс (в тезисах о Фейербахе)—люди предста¬
вляют продукт обстоятельств, то с другой—обстоятельства изме¬
няются именно людьми». «Производственные отношения,—поясня¬
ет Г. В. Плеханов,—это отношения людей в общественном процессе
производства. Сказать, что изменились производственные отношения,
значит сказать, что изменились взаимные отношения между людьми
в названном процессе. Изменение этих отношений не может совершаться
«автоматически», т. е. независимо от человеческой деятельности, потому
что эти отношения являются отношениями, устанавливающимися между
людьми в процессе их деятельности» 3).	,
В отдельных моментах люди могут оказывать известное влияние
на общественное развитие. Но так как они обычно не сознают своей
общественной связи, то разрозненные действия людей сов ерш а-
*) Н. Ленин. Собр. соч., т. VIII, стр. 231.
2) Письмо Энгельса к Штаркеибергу от 25 янв. 1894 г.
3)Г. В. Плехапов. Основные вопросы марксизма, стр. 40,

ЧЕЛОВЕК КАК ФАКТОР ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ
425
ются недостаточно планомерно, с точки зрения обще¬
ственного целого, а потому их разрозненные действия в резуль¬
тате оказываются подчиненными экономической необходимости. «Люди
сами делают свою историю,—повторяет в другом месте Энгельс,—но до
сих пор не сознательно, не руководящей общей волей по
единому общему плану. Этого не было даже в пределах опреде¬
ленного, отграниченного данного общества, не говоря уже о всем
человечестве. Их стремления перекрещиваются, и во всех таких
обществах господствует необходимость', дополнением и формой
проявления которой является случайность. Необходимость, пробиваю¬
щаяся здесь сквозь случайности, опять-таки исключительно эконо¬
мическая» 1).
Здесь нужно иметь в виду следующее. «Люди делают свою исто¬
рию, но делают ее не по своей вольной воле, но из обстоятельств,
непосредственно данных и переходящих по традиции» 2). Человек при
всяких условиях общественного развития, даже и при полном
сознании обществом своей взаимной связи и своих потребностей, выну-
ждеп считаться с уже приобретенными материальными производитель¬
ными силами, существующими средствами производства и приспо¬
сабливаться к этим средствам производства. Но человеческий труд
есть целесообразная деятельность: человек может приспосабливаться
к своим орудиям более или менее целесообразно и плано¬
мерно. Если люди не сознают своего общественного единства, то приспо¬
собление их к материальным производительным силам происходит сти¬
хийным путем—путем внешне «случайного», но внутрен¬
не «неизбежного» перекрещивания и столкновения
различных человеческих воль, под влиянием неосо¬
знанных ими экономических потребностей. Если же про¬
изводственный процесс—процесс использования существующих мате¬
риальных производительных сил—совершается людьми целесообразно,
планомерно, то понятая экономическая необходимость обеспечивает
им известную свободу действий, разумеется, относительную
свободу, в пределах, допускаемых самими существующими материала
ними производительными силами. В отличие от развития природы,
говорит Энгельс, где «действуют одна на другую лишь слепые бессозна¬
тельные силы», «в истории общества действуют люди, одаренные созна¬
нием, движимые убеждением или страстью, ставящие себе определенную
цель. Здесь ничто не делается без сознанного намерения, без наме¬
Ч Письмо Энгельса к Штаркенбергу от 25 янв. 1894 г.
2) К. Маркс. 18-е Брюмера, стр. 1.

426	ОБЩЕСТВЕННОЕ	БЫТИЕ	И	ОБЩЕСТВЕННОЕ	СОЗНАНИЕ
ленной цели»... И тем не менее, до сих пор в историческом развитии
наблюдалось, что «на поверхности явлений и в этой области, несмотря
на сознанные и желанные цели людей, царствует кажущаяся слу¬
чайность. Желанное совершалось лишь в редких случаях; по большей
же ласти цели, поставленные себе людьми, приходят во взаимные стол¬
кновения и в противоречия или оказываются недостижимыми частью
по существу, частью по недостатку средств» х).
Именно поэтому «человечество всегда ставит себе такие задачи,
которые способно разрешить..., а сама задача возникает только тогда,
когда уже существуют или, по крайней мере, находятся в процессе
своею возникновения материальные условия, необходимые для ее раз¬
решения». Люди могут изменять историческую действительность, су¬
ществующие общественные отношения, но лишь постольку, поскольку
действительность уже способна сама к этому изменению. «Историю
делают живые личности,—отвечал Ленин народникам.—Исправление
общественных отношений, разумеется, возможно, но возможно лишь
тогда, когда исходит от самих членов этих исправляемых или
изменяемых общественных отношений... Следует обратиться туда (к тому
классу. И. Р.), где это общественное отношение развито до-
конца» 2).
Отсюда можно сделать вывод о той роли, какую играет в истори¬
ческом развитии воля отдельной личности. «История,—разъяс¬
нял Энгельс,—делается таким образом, что конечный результат полу¬
чается от столкновения множества отдельных воль, при чем каждая
из этих воль становится тем, чем она является опять-
таки благодаря массе особенных жизненных обстоя¬
тельств. Таким образом имеется бесконечное количество перекре¬
щивающихся сил, бесконечная группа параллелограммов сил, и из этого
перекрещивания выходит один общий результат—историческое событие.
Этот исторический результат можно рассматривать как продукт
одной силы (человеческой производительной силы. И. Р.), дей¬
ствующей, как целое, бессознательно и невольно. Ведь то,
чего хочет один, встречает препятствие со стороны всякого другого,
и в конечном результате появляется нечто такое, чего никто
не хотел. Таким образом история, как она шла до сих пор,
протекает подобно естественно-историческому процессу и подчинена
в сущности тем же самым законам движения. Но из того обстоятельства,
что волю отдельных людей, которые хотят каждый того, к чему их влечет
*) Ф. Энгельс. Людвнг Фейербах, стр. 62.
2) Н. Ленин. Экономическое содержание народничества.

ЧЕЛОВЕК КАК ФАКТОР ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ
отроение их тела и внешние, в конечном счете экономические, потребно¬
сти (или свои собственные личные, или всеобщая воля общества),—что
эти воли достигают не только чего они хотят, но сливаются в нечто
общее, в один общий результат, из этого не следует заключать,
что эти воли равны нулю. Наоборот, каждая воля вносит
свою долю в общий результат и постольку включена в
него» 2).
Воля отдельного человека «определяется страстью или убеждением»,
всей его психикой, его миропониманием. Психология же каждого отдель¬
ного индивида создается под влиянием той и общественной, а через
посредство последней й естественной среды, в которой этот индивид
живет, и исторической эпохой, в которую он живет. Психология лично¬
сти, если не считать ее психологических основ, создаваемых самой
биологической организацией человека, всегда представляет собой более
или менее отдаленное отражение общественной психоло¬
гии того общества, в котором эта личность живет, более того,—клас¬
совой психологии того общественного класса, к которому эта (
личность по своему положению в производстве принадлежит, и даже
профессиональной психологии, создаваемой повседневными
занятиями, специальностью той или иной личности. Воззрения, а стало
быть, и побуждения и деятельность каждого отдельного человека
складываются под прямым или косвенным влиянием умонастроений эпохи
в целом и класса в частности,—тотя бы сам этот человек
и не сознавал своей зависимости от общественной психоло¬
гии и считал, что ею действия диктуются самыми идеальными и бес¬
корыстными побуждениями и т. д. Даже и всякие бескорыстные поступки
людей могут и должны быть объясняемы из общего моровоззрения
эпохи. Непрерывная причинная цепь* простирается от условий есте¬
ственной среды и экономических отношений через классы и формы
общественною сознания, воззрения и представления, к душевной жизни
каждой отдельной личности.
Теми же общими причинами объясняются действия и роль в исто¬
рии так называемых «героев», «великих людей, выдающихся исто¬
рических деятелей. Теории, в разное время подчеркивавшие
значение для истории выдающихся людей, указывающих путь массам,
«толпе»,—обычно не учитывали обусловленности действий самих великих
людей (Карлейль с его культом героев; Бруно Бауэр, выдвигавший
критический «дух» над «субстанцией», массой; П. Лавров и Н. Ми¬
хайловский, для которых история протекала в развитии «критически мыс-
*) Письмо Энгельса к И. Блоху от 21 сент. 1890 г.

428
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
лящих личностей»). Причины деятельности всякою рода «вождей»
нужно искать не в их собственных желаниях или идеалах, сознатель¬
ных побуждениях, и не в разумном проявлении в них воли «мирового
духа», но «в тех побуждениях, которые приводят в дви¬
жение большие массы, целые народы или целые классы
данного народа»1). Эти побуждения могут отражаться в «идео¬
логической, даже в фантастической форме» в головах великих людей,
почему они и не сознают, что являются в большей или меньшей
мере выразителями стремлений того или иного общественного класса,
но воображают себя самостоятельными в своих действиях. «Отдельная
личность, к которой все эти иллюзии, чувства, мировоззрения и пр.
приходят в силу традиций и воспитания, может,—по словам Маркса,—
конечно, вообразить себе, будто они-то и составляют настоящий мотив
и исходный пункт ее действий» 2).	,
Сложное разделение труда в обществе между людьми, не сознаю¬
щими этой связи, создает для этой кажущейся самостоятельности людей
в различных областях общественной жизни объективную основу:
создает действительно имеющую место относительную самостоятель¬
ность их действий. «Там,—говорит Энгельс,—где имеется разделение
труда в общественном масштабе, отдельные работы его становятся са¬
мостоятельными друг от друга»; это замечается и при возникнове¬
нии торговли, денежного рынка, та же относительная само¬
стоятельность функций человеческого труда замечается и при
выделении политических функций. «С правом то же самое. Как только
появляется потребность в новом разделении труда, создающем юристов
по профессии, то сейчас же открывается опять-таки новая самостоя¬
тельная область» и т. п. во всех областях духовной надстройки. «Люди,
которые это делают, принадлежат к особым областям разделения
труда, и кажется, что они обрабатывают независимую
область. И поскольку они образуют самостоятельную группу внутри
общественного разделения труда, постольку их произведения, вклю¬
чая их ошибки, оказывают обратное влияние на все общественное
развитие, даже и экономическое. Но при всем этом они опять-таки сами
находятся под господствующим влиянием экономического развития» 3).
В тех же условиях сложного общественного разделения труда Маркс
и Энгельс были склонны видеть одну из главных причин появления представи¬
телей так называемых «идеологических сословий», появления паиболее харак¬
*) Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах.
2) К. Маркс. 18-е Брюмера Луи Бонапарта.
3) Письмо Энгельса к К. Шмидту от 1890 г.

ЧЕЛОВЕК КАК ФАКТОР ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ
429
терных выразителей данной формы общественного сознания, ее идеологов,
которые, в силу того, что в классовом обществе не может быть внеклассовой
идеологии, являются одновременно и идеологами, мыслителями того или иного
общественного класса. «Разделение труда,—писали Маркс и Энгельс в «Не¬
мецкой идеологии»,—...обнаруживается и в господствующем классе, в виде
разделения на духовный и материальный труд, так что одна часть этого класса
выступает внутри его в качестве мыслителей его, активных творческих и д е ot-
логов класса, для которых главпым средством пропитания является выраг
ботка иллюзий этого класса в самом себе, в то время как другая часть его
относится к этим иллюзиям пассивно и рецептивно, ибо в действительности
они являются активными членами этого класса и имеют мало времени для
составления себе иллюзий и мыслей о самих себе».
'«Пока человеческий труд был еще так мало производителен,—говорит в
«Анти-Дюринге» Энгельс,—что доставлял лишь ничтожный излишек над необ¬
ходимыми средствами существования, повышение производительных сил, расши¬
рение обмена, развитие государства и права, начала искусства и науки были
возможны лишь посредством увеличения разделения труда... между массами,
занятыми простой ручной работой и немногими привилегирован¬
ными, занятыми руководством, трудом и торговлей, государственными делами,
а позднее наукой и искусствами». Маркс предлагает, однако, пе ограничи¬
ваться констатированием этой общей роля разделения труда, но исходить
всегда из определенных производственных отношений и классовых антагониз¬
мов, чтобы «понять как идеологические составные части господ¬
ствующих классов, так и свободное духовное производство данной общественной
формации». «Противоположност и,—говорит он,—свойственные мате¬
риальному производству, обусловливают собой необходимость надстройки их
идеологических слоев». Так, например, буржуазия, после того как она пришла
к власти, «признала идеологические сословия плотью от плоти своей и везде
превратила их в своих служителей, преобразовав их сообразно своей собствен¬
ной природе; ...духовный труд стал все более и более совершаться для ее
пользы, поступил на службу к капиталистическому производству» *). Маркс,
однако, никогда не отождествлял при этом классовых идеологов с продажными
«апологетами» и «сикофантами». Идеология предполагает, как уже известно,
внутреннюю согласованность и кажущуюся независимость от материальных
отношений, а вследствие этого—и кажущуюся самостоятельность выразителей
идеологии.
Идеолог остается субъективно искренним, веря в то, что
он творит независимо от экономических отношений и классовых воззре¬
ний, скажем, во имя интересов всего общества. Он может иногда в
действительности не принадлежать к тому классу, воззрения которого он
идеологически выражает, но теория приводит его к тому, что он ста¬
новится ‘невольно для самого себя выразителем тех или иных
классовых устремлений. Так, например, теоретики «демократии», пред¬
ставляющие воззрения мелких буржуа, указывал Маркс, «по своему
*) К. Маркс. Теории прибавочной стоимости, т. I.

430
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
образованию и по своему] личному] индивидуальному положению могут
отстоять- от лавочников, как небо от земли. Их делает представителями
мелкого мещанства лишь то обстоятельство, что умственно, теоретически
они не заходят дальше тех пределов, за которые в жизни
мещанство не переходит практически, так что теория их приводит
ктем же самым задачам ирешениям задач, к каким приводят
мещанство его материальный интерес и общественное положение прак¬
тически»1). Убеждение в своей независимости от узкоклассовых инте¬
ресов поддерживается в идеологах еще тем обстоятельством, что,
следуя внутренней логике развития идеологии, они порой могут отры¬
ваться от изменяющихся интересов своего класса и временно даже
противопоставлять себя ему. Как известно, немалое количество современ¬
ных радикальных писателей и мыслителей, вышедших из буржуазии,
настроено весьма; отрицательно к «мещанским» вкусам и привычкам
своего класса и даже к формам классовой эксплоатация; известно, что
дореволюционная эпоха выделила у] нас немало таких надклассовых,
интеллигентских «социалистов», искренно веривших и в свою «внеклассо-
вость» и в свой «социализм». «Это расщепление класса,—писали по
этому поводу Маркс и Энгельс,—может доходить даже до известного
противопоставления друг другу и вражды обеих... частей, но вражда
эта исчезает сама собой при всякой практической кол¬
лизии, угрожающей существованию класса; в эти же моменты
пропадает иллюзия, будто господствующие мысли не являются мыслями
господствующего класса и составляют силу, отличную от силы этого
класса» 2).
Само историческое появление великих людей и наиболее талантли¬
вых классовых идеологов обусловливается благоприятными историче¬
скими обстоятельствами, классовыми потребностями, или потребно¬
стями эпохи вообще. «То обстоятельство,—говорит Энгельс,—что
вот именно этот великий человек появляется в данной стране, в опре¬
деленное время, конечно, есть чистая )С л у чай нос ть. Если мы этого
человека вычеркнем, то появится спрос на то, чтобы заместить его
кем-нибудь, и такой заместитель находится, хорошо или плохо,
но с течением времени находится. Что Налолеон был вот именно этот
'корсиканец, что именно он был военным диктатором, который стал
необходим Французской республике, истощенной войной,—это была
случайность'. Но если бы Наполеона не было, то роль его выполнил бы
I другой. Это несомненно, потому дгго всегда, когда такой человек
1)	К. Маркс. 18-е Брюмера Луи Бонапарта.
*) <(Архив Маркса и Энгельса», т. I, стр. 231.

ЧЕЛОВЕК КАК ФАКТОР ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ
431
требовался,—он находился: Цезарь, Август, Кромвель* и т. д. Если
материалистическое понимание истории открыл Маркс, то Тьерри, Минье,
Гизо, все английские историки до 1850 г. доказывают, что к этому
стремились многие, а открытие того же самого понимания Морганом
показывает, что время для этою созрело, и это понимание должно было
быть открыто» 1). Таким образом и великие ученые и изобретатели, про¬
возглашавшие новые идеи или делавшие научные открытия и изобре¬
тения, только удовлетворяли назревшей потребности
времени и являлись более или менее случайными выразите¬
лями этой общественной потребности. Однако было бы ошибкой и
обратное—недооценивать тою значения, которое при данных условиях
может иметь та или иная индивидуальность историче¬
ского деятеля. «История,—говорит Маркс,—имела бы очень мисти¬
ческий характер, если бы «случайность» пе играла никакой роли. Эти
случайности входят, конечно, сами составной частью в общий ход раз¬
вития, уравновешиваясь другими случайностями. Но ускорение и
замедлениев сильной степени зависят от этих «случайностей», среди
которых фигурирует также и такой «случай», как характер лю¬
дей, стоящих вначале во главе движения» 2). То обстоятельство,
что Маркс был одновременно и творцом материалистического понимания
истории и вождем пролетариата, а также ею яркая и сильная личность,
имели для общественною развития немалое значение. То же самое
можно сказать- о Ленине по отношению к современному движению про¬
летариата. «Великий человек,—по словам Плеханова,—является именно
начинателем, потому что он видит дальше других и хочет
сильнее других... Он—герой. Не в том смысле герой, что он может
остановить или изменить- естественный ход вещей, а в том, что ею
деятельность является сознательным и свободным выражением
этого необходимою и бессознательною хода. В этом—все его значение;
в этом-—вся его сила. Но это—колоссальное значение, страшная сила»3).
Всякий выдающийся человек может проявить* свое влияние, однако,
лишь в пределах познанной им исторической необходимости и поскольку
его действия не противоречат этой необходимости. «Влиятельные лич¬
ности, благодаря способностям своего ума и характера, могут изменять
индивидуальную физиономию событий и некоторые
частные их последствия, но они не могут изменить их общее
направление, которое определяется другими силами» 4). Достаточно
г) Письмо Энгельса к Штаркенбергу от 25 яив. 1894 г.
2) Письмо Маркса к Кугельману от 17 апр. 1871 г.
8)	Г. В. Плеханов. К вопросу о роли личности в истории.
1)	Таи же.

432
ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
полное и целесообразное использование всем обществом, и в интересах
всего общества отдельными лицами общественных производительных
сил возможно лишь в будущем бесклассовом обществе; оно явится
поэтому, по выражению Энгельса, «скачком из царства необходимости
в царство свободы».
Так, ничуть не принижая человека и его духовной деятельности,
исторический материализм ставит ее на надлежащее место в ряду
других законосообразных явлений общественного бытия. Дух, сознание,
разум человека овладевают силами природы, но овладевают ими при
определенных, от его воли независимых, исторически создавшихся
условиях и на определенной ступени своего' развития. В конкретных
исторических формах осуществляется основная диалектика «бытия» и
«сознания». Сознание отражает бытие и, как отраженное бытие, получает
возможность дальнейшего проникновения в познание мира вещей. Изме¬
няя природу и этим самым свою собственную природу, человек получает
возможность дальнейшего преобразования этой природы,—на пути к
никогда не достижимым «абсолютной» истине, «абсолютной» человече¬
ской свободе от всякого воздействия внешних условий бытия.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.
РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ
РЕВОЛЮЦИЯ.
1.	Марксистская социология как теория исторического
процесса. Доклассовое общество.
Марксистская социология, как мы уже выяснили ранее, это—не
только учение о методе исторического материализма. Рассматривае¬
мая с точки зрения своих результатов, как развитие и проверка метода
в приложении к изучению различных общественных формаций и перехода
этих последних одной в другую,—марксистская социология предста¬
вляет, наряду с этим, и логическое отображение, наиболее
общую формулу самого изучаемого ею общественно-истори¬
ческого процесса, его теорию. Объективно следуя самому
историческому процессу смены общественных формаций, его выступаю¬
щим одна за другой социальным закономерностям и формулируя их,
марксистская социология менее всего напоминает буржуазные социоло¬
гические теории с их абстрактными законами общественного разви¬
тия—пустую, абстрактную форму, стоящую вне конкретно-историче¬
ского развития, вне своего исторического содержания или над ним:
абстрактно-социологическое развитие совпадает с конкрет¬
но-историческим, и мы лишь отвлекаемся от этого последнего.
И в то же время, именно в силу их конкретно-исторической связи,
между основными понятиями марксистской социологии существует и
своя внутренняя, логическая последовательность развития. Обществен¬
ные отношения, установленные социологией на основании изучения более
сложных исторических общественных, структур, мы находим порой в
зародышевой форме и на более ранних исторических ступенях. В то
же время в наиболее общей и отвлеченной форме эти социологические
абстракции проявляются лишь в наиболее сложных общественно-исто¬
рических формах.
Курс теории исторического материализма.	28

434 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Марксистская социология, таким образом, предстает перед нами
как формулировка самой объективной логики общественно-исторического
процесса, возможно полнее, в своих наиболее общих чертах, охваченной
нашим сознанием,—как высшая форма сведения исторически-
индивидуального к социальному, как представление
всего хода развития общественных формаций в виде
«естественно-исторического процесса»1). И в этом'отличие ее задач от
истории, которая имеет целью осветить с помощью устанавливаемых
ею исторических законов индивидуально-исторические факты, выявить
эти законы на конкретном материале.
Будучи теорией общественно-исторического процесса, марксистская
социология поэтому менее всего является такой «философией истории»,
какие создавались в свое время христианскими богословами, Вико,
Кондорсе или Гегелем. Она сличает исторические факты с историче¬
скими фактами и делает отсюда соответствующие обобщения. Но не
сличает фактов с какой-либо «идеей», якобы осуществляющейся в исто¬
рическом развитии. Общий прогресс человечества, например, для исто¬
рического материализма научно-констатируемый исторический факт, а
не какая-либо возвышенная тенденция общественного развития: необ¬
ходимо учитываются также и всевозможные и фактически имевшие
место явления регресса, деградации и т. д. Поэтому историческое
развитие с точки зрения исторического материализма вовсе не должно
всюду и везде обязательно проходить одни и те же повторяющиеся
исторические ступени, какие оно прошло, скажем, в развитии евро¬
пейского общества: сначала де феодализм, а потом непременно капи¬
тализм и т. д. Маркс решительно протестовал: против стремления
«превратить его очерк зарождения капитализма в историко-философскую
теорию общего хода экономического развития, в теорию, которой фа¬
тально должны подчиняться все народы (каковы бы ни были историче¬
ские условия, в которых они находятся), чтобы притти в конце концов
к такому экономическому строю, который обеспечивает им наибольшее
развитие производительных сил общественного труда и наиболее все¬
стороннее развитие каждого отдельного человека». В древнем Риме,
например, общественный строй которого характеризуется как рабовла¬
дельческий, развитие капитализма было затруднено конкретным истори¬
ческими условиями. В силу определенных географических и социально¬
исторических условий многие некультурные народы еще и сейчас
*) Сравни характерные черты марксистской социологии, указанные Ле¬
ниным: Экономическое содержание народничества; Материализм и эмпирио¬
критицизм.

МАРКСИСТСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ КАК ТЕОРИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА 435
переживают лишь ранние ступени общественного развития; некоторые из
них вымирают, пе достигнув болео высоких ступеней, или же, под влия¬
нием внешних воздействий, переходят гораздо быстрее к этим высшим
ступеням. В силу тех же исторических условий страна с несовершенным
развитием капитализма, как Россия, может скорее перейти к более
высокой форме социалистического производства, чем промышленно более
развитые страны. «События,—говорит Маркс,—поразительно аналогич¬
ные между собою, происходившие в исторически различной среде, при¬
водят к совершенно различным между собою результатам. Изучая
каждую из этих эволюций в отдельности и затем сравни¬
вая их между собою, легко найти ключ к уразумению этих явлений,
но никогда нельзя притги к их пониманию, пуская в ход повсюду
и всегда одну и ту же отмычку какой-либо историк о-ф ило-
софской теории, самое высшее достоинство которой заключается
в ее сверх-историчности» 1).
Но если марксистская социология не является историко-философской
«отмычкой» по отношению к теченшо исторического процесса, то это
еще не означает, что сравнительные выводы ее не могут полу¬
чить более широкое применение. Общественно-исторический про¬
цесс не только развивался в прошлом в определенной временнопро¬
странственной обстановке, но будет иметь и дальнейшее развитие.
Как биология, например, в естественных науках устанавливает, на
основе изучения частных случаев развития животных и растительных
видов, некоторые общие законы органического развития, так и социоло¬
гия, на основании изучения конкретно имевшего место исторического
процесса, может сделать и некоторые, наиболее общие выводы относи¬
тельно общественного развития человечества вообще. Несомненно, что
и в будущем, по крайней мере в не очень отдаленном будущем, члены
человеческого общества будут находиться в определенных трудовых
взаимоотношениях между собой, и всякое общество—в тех или иных
взаимоотношениях с природой; несомненно, что и сознание людей будет
в той или иной мере всегда зависеть от отраженного ими бытия и т. д.
Поэтому если бы археологические раскопки обнаружили какую-либо весь¬
ма своеобразную культуру, не связанную, повидимому, с известными
нам историческими ступенями и историческими народами, то, применяя
к отдельным найденным остаткам этой культуры теорию исторического
материализма, мы могли бы восстановить, хотя бы в самых общих чер¬
тах, важнейшие характерные черты этой культуры. Точно так же,
*) Письмо Маркса в редакцию «Отечественных записок», 1877 г.
28*

436 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИИ II ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
применяя выводы историко-материалистической теории к пониманию пе¬
реходного периода от капитализма к социализму, мы можем делать
некоторые предположения о характере этот периода, а также наиболее
общие предположения, некоторый историко-социологический «прогноз)
о формах социалистического производства. Такое разнообразное при¬
менение цсторико-матерпалистического метода только и дает возмож¬
ность его проверять и совершенствовать.
Но история, понимаемая не как историческая наука, но как опи¬
сываемый этой последней исторический процесс, есть определенный
исторический процесс. Это—история общественного развития, прежде
веет, ныне живущего, «культурного» человечества—развития, как из¬
вестно, начавшегося задолго до всяких исторических записей и, через
ряд определенных исторических ступеней, приведшего к современному
общественному строю. Не история какого-либо неизвестного общества,
человечества, живущего, быть может, где-нибудь на Марсе, и не история
отдаленного будущего, к какому придет человеческое развитие, при
всех ее возможных и непредвиденных обстоятельствах,—но история
вполне конкретного, ограниченного временем и пространством, истори¬
чески определенного человеческого общества. Поэтому марксистская
социология, прежде всего, есть теория определенного истори¬
ческого процесса, его логическое отображение, а не теория
абстрактного, мыслимого вне времени и пространства, общественного
развития вообще. Марксистская социология изучает общую исто¬
рическую эволюцию данного, движущегося к коммунизму, че¬
ловеческого общества, в его ,отдельных общественных фор¬
мациях, в исторических эволюциях этих последних и в «проявляющихся
в них внутренних социально-исторических закономерно¬
стях. На основе изучения той или иной отдельной частной закономер¬
ности выводятся юбщие, обнаруживающиеся в данном историческом
процессе, законы исторического развития и перехода от одной исторн-
рической формы тс другой, устанавливаются самые методы ее обще¬
ственно-исторического изучения: в процессе создания теории историче¬
ского процесса создается и теория исторического материализма г).
Охватывая в нашей логической формулировке наиболее общие формы
объективного исторического процесса, мы выделяем из них наиболее
характерные для всего хода данного исторического процесса и
в то же время глубоко отличные одна от другой по развиваю-
г) Отсюда совпадение между генетически развивающейся таким образом
марксистской социологией п так называемой «историей культуры». О таком
совпадении см. М. Н. Покровский. Очерк истории русской культуры.

МАРКСИСТСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ КАК ТЕОРИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА 437
щейся в них внутренней закономерности общественные форма¬
ции. Взаимоотношение общестпа с природой создает большую или
меньшую зависимость общества от природных условий, более или ме¬
нее совершенную т о х п и ч е с к у ю базу общества, при посредстве
которой и совершается в нем трудовая деятельность, направлен¬
ная на преобразование этой природы. Общий же характер обществен¬
ного строя зависит от того, каковы взаимоотношения между различ¬
ными группами этого общества и насколько поэтому планомерно
организована в этом обществе трудовая деятельность людей.
Прежде .всего в нашем историческом развитии мы находим общества с
низкой технической базой и вследствие этого с вынужден¬
ной планомерной организацией труда (доисторическое, или
доклассовое общество). Вовторых, антагонистические формы
общественного производства, с более совершенной техниче¬
ской базой, но уже с отсутствием планового произ¬
водства (высшее и наиболее типическое из них—товарно-капи¬
талистическое производство). Втретьих, мы имеем только зарождаю¬
щийся в современных условиях новый ,тип общественой структуры,
с весьма высокой технической базой и с вполне пла¬
номерной организацией производства (коммунистическое
общество). Само собой разумеется, что в конкретном историческом
развитии мы обычно не имеем одних этих разновидностей общественной
структуры «в чистом виде», а зачастую находим и смешанные или
переходные [гиды общественной жизни. Понятие общественной формации
имеет в виду лишь господствующие производственные отношения,
только исходя из которых и возможно применить общенаучный крите¬
рий повторяемости к социальной науке. ,
Общества первого из упомянутых типов—с крайне низким развитием
техники и зависимости от природы, отсутствием деления на классы
и вместе с том с началами плановой, коллективной трудовой деятель¬
ностью,—такие общества «в чистом виде», как единственно тогда исто¬
рически возможные, мы находим в так называемый «доисторический»
период жизни человечества. Данные археологии об этой форме чело¬
веческого общества подтверждаются и дополняются путем этнографи¬
ческого .изучения быта некоторых диких .племен, сохраштшихся ца
этой ступени в более или менее чистом виде (австралийцев, бушменов,
американских индейцев и т. д.).
Характерной особенностью этих общественных формаций является
крайняя зависимость человека от природных условий. Этому соответ¬
ствует и весьма низкий уровень развития производительных сил чело¬
веческих разрозненных общин: единого общества в этот

438 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
период еще не существует. Предметом труда в таких обще¬
ствах служит природа, в ее непосредственно потребляемых человеком
в виде пищи животных и растений. Средствами труда являются в те¬
чение очень длительного периода каменные, костяные и деревянные
орудия, и лишь на самой высокой ступени развития, при переходе
уже к другому общественному укладу—орудия металлические. Сравни¬
тельно очень поздно появляется также гончарное дело, приручаются
животные и культивируются растения, появляются ткани, речные суда
и рыболовные сети. Что касается рабочей силы самого человека, то
она проявляется весьма интенсивно в этот период, но не может быть
приложена достаточно полно вследствие разрозненности и малочислен¬
ности человеческих групп, у которых отсутствует опыт последующих
поколений д которые лишь немногими сторонами целесообразной про¬
изводственной деятельности отличаются на первых порах от животных
стай. Самая трудовая деятельность человека сводится вначале к про¬
стому добиранию питательных злаков и плодов, поимке мелких жи¬
вотных, десколько позже—к охоте и, далее, к рыболовству. Лишь
на .более поздних ступенях возникает первобытное земледелие
и .тесно связанное с ним скотоводство а).
Низким уровнем производительных сил определяется и вся эконо¬
мическая структура первобытного общества. Медленно, с развитием
крайне невысокой производительности труда, почти не знающей на
этой ступени прибавочного продукта, развивается и общественное раз¬
деление труда. Оно сводится лишь к разделению трудовых функций
между обоими полами, между мужчиной—охотником и позже ското¬
водом, и женщиной, осуществляющей собирание, ранние земледельче¬
ские и домашние работы; а также по возрастам—между стариками,
осуществляющими руководство, и более молодыми членами группы или
общины. Позже развивается обмен между отдельными общинами,
производящими различные продукты, что постепенно ведет к выде¬
лению некоторых простейших ремесл. С функциями общего руководства
производственной деятельностью у стариков тесно связано лишь по¬
степенно выделяющееся в особую отрасль разделения труда руко¬
водство обрядами культа и магии. Зато уже на ранних ступенях
необходимо существуют формы простого сотрудничества:
Ч Не следует, однако, эту смену «форм производства» мыслить грубо¬
схематически: сначала де охота, а лотом земледелие. Первобытное неслож¬
ное «ручное» земледелие развивается очень рано, по мере приближения к осед¬
лости. «Есть все основания думать, что земледелие было самым ранним видом
правильного, систематического хозяйства» (М. Н. Покровский.
Очерк истории русской культуры).

МАРКСИСТСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ КАК ТЕОРИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА 439
именно несовершенство технической базы и крайняя слабость сил отдель¬
ного человека по сравнению с окружающей его природной обстановкой
заставляют людей сплачиваться для совместной деятельности. Таковы
коллективные охотпичьи предприятия в погоне за крупными или опас¬
ными животными, совместный уход за стадами; коллективная обработка
земли .общиной в период раннего земледелия. Некоторые в духе со¬
временного буржуазного индивидуализма настроенные ученые (теория
известного ремецкого историка К. Бюхера) предполагают, что в этот
период якобы имело место «индивидуальное искание пищи». Однако
такое «изолированное производство» первобытного индивида не под¬
тверждается фактическими данными этнографии: зачастую при этом
за наиболее первобытные, «дикие» племена принимают общества,
стоящие на более высоких ступенях развития. Тесная связь с при¬
родой, одной из «сил» которой является и сам первобытный человек, и
зависимость от нее, взаимозависимость и связь между собою членов
первобытного общества,—все эти черты первобытного комму¬
низма в трудовой деятельности людей отражаются и на формах
распределения общественного продукта.
Энгельс так изображает экономический базис первобытного общества: «На¬
селение в высшей степени редко, оно уплотняется лишь в месте житель¬
ства племени, вокруг которого лежит широким поясом область охоты... Раз¬
деление труда—чисто естественного происхождения, оно
существует лишь между обоими полами. Мужчина ведет войну, идет на
охоту и рыбную ловлю, добывает сырой материал для пищи и необходимые
для этого орудия. Женщина работает на дому и занята изготовлением пищи
и одежды, варит, ткец, шьет. Тот и другая являются хозяевами каждый
в своей области: мужчина—в лесу, женщина—в доме. Тот и другая являют¬
ся собственниками изготовленных и употребляемых ими
орудий мужчина—оружия, охотничьих и рыболовных принадлежностей, жен¬
щина—домашней утвари. Домашнее хозяйство ведется на ком¬
мунистических началах для нескольких, часто многих семей. То,
что делается и используется сообща, является общей собственностью—дом, ого¬
род, лодка... Под одной крышей живут целые племена...».
Возникающий чисто стихийным путем коллективный характер про¬
изводительной деятельности и начало плановой ее организации, под
руководством старейшин, в каждой отдельной человеческой группе;
общность владения землей и другими важнейшими средствами производ¬
ства; крайний консерватизм техники и зависимость человека от нее
и от природных условий,—таковы характерные черты экономики доклас¬
сового общества. Прибавочный продукт появляется очень поздно и
тогда использовывается на содержание должностных лиц, старейшин,
общественных ремесленников, служителей культа и т. д. Ранней фор¬

440 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
мой общественной организации является т о т е м—группа, связанная
с культом определенного животного или растения и носящая его имя.
Позже этот общественный строй усложняется, вследствие брачных
запретов между близкими родственниками; постепенно создается так
называемая родовая организация, ведущая свое происхождение сна¬
чала от общей прародительницы (материнский род), а позже от об¬
щего предка (отцовский род). Первобытный коммунизм накладывает свой
отпечаток на самые формы брачно-семейной организации. Вначале
господствуют свободные отношения между полами, различные формы
так называемого группового брака, при котором группа мужчин числится
в брачном сожительстве с группою женщин. Фактически это брачное
право не всегда осуществляется, в особенности по мере дальнейшего
развития общества. Но дети все же не знают родного отца и, как мы
видели, да первых порах обозначают свое происхождение по матери.
Брачно-семейные связи в этот период—наиболее прочные производ¬
ственные связи: семья-община—«первичное обобществление в целях
производства». Совпадение, сращение производственных от¬
ношений и семейно-pодовых отношений составляет харак¬
терный признак первобытного общества. Видная роль женщины в про¬
изводственной деятельности создает относительное равноправие ее в
ее отношении к мужчине, что и свидетельствуется принадлежностью
детей дс материнской общияе-роду—так называемым материнским
правом. Одпако роль мужчины в семье постепенно возрастает; в осо¬
бенности с развитием скотоводства, требующего значительного труда
от мужчины, усиливается порабощение женщины. Материнский род усту-
вает место патриархально-родовой организации, с наследствен¬
ностью до отцу и планомерным ведением хозяйства, руководимого
старейшим р роде—патриархом.
Та же печать первобытного коммунизма лежит и на психике, на всем
мировоззрении общественного человека. Его характерные черты: «со¬
причастность» всем явлениям природы,—согласно теории французско¬
го социолога Леви-Брюля,—ощущение своей родственной связи с жи¬
вотными и растительными видами, всеобщее одушевление (анимизм и
еще более раннее воззрение, так называемый «аниматизм»), суждение по
аналогии и по ассоциации смежных образов (до-логическое мышле¬
ние), ранняя колдовская наука—магия. Вместе с патриархальной ор¬
ганизацией получает развитие культ предков, закладывается основа
религиозной идеологии. Крайне консервативная техника вызывает не¬
прерывное простое воспроизводство способа трудовой деятельности.
Община является самодовлеющим, удовлетворяющим самостоятельно
все свои нужды целым, она не испытывает особой потребности £

МАРКСИСТСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ КАК ТЕОГИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА 441
изменении условий производства и в развитии обмена с другими
общинами. Способствовать ускорению общественного развития и изме¬
нению общественной формы производства могут только: отчасти рост
народонаселения, а еще в большей степени воздействие естественной
среды, в которой происходят резкие изменения,—периоды обледенения
различных частей земли, перераспределение суши и воды и т. д.
Там, где резкие изменения естественной среды не имеют места, перво¬
бытное общество в наиболее общих своих чертах сохраняется почти
до нашего времени, например, в Австралии.
Труд, по словам Энгельса, создал самого человека: именно в трудовой
деятельности совершилось развитие его из человекоподобной обезьяны. Вы¬
полнение различных функций при помощи рук и ног привело к прямой по¬
ходке и к развитию руки, как естественного орудия труда: «рука является не
только органом труда, она также его продукт». В трудовом же общении
людей развилась необходимая для согласования трудового процесса члено¬
раздельная речь, а через посредство последней усовершенствовались мышле¬
ние и мозг, утончились органы чувств. В целесообразном труде и заключалось
отличие первобытного человеческого общества от стаи обезьян: «животное,
по словам Энгельса, только пользуется внешней природой и производит в ней
изменения просто в силу своего присутствия, человек же своими изменениями
заставляет ее служить своим целям, господствует над ней». Большое влияние
на это постепенное «очеловечение» человека оказало также первоначаль¬
ное хищническое хозяйство,—«собирание», заставлявшее человеческий орга¬
низм приспособляться к различным родам пищи. Особенно важно было введение
в потребление мясной пищи, приведшее впоследствии к пользованию огнем
и к скотоводству *).
«Индустриальная» эпоха, изготовление человеком орудий, начинается не
ранее как за 500 тысяч лет до нашего времени. В так называемый «каменный
век», перед продолжительностью которого ничтожным кажется период циви¬
лизации, первобытное человечество проходит ряд стадий технического и эконо¬
мического развития, прерываемых техническими и экономическими револю¬
циями, гораздо более значительными, чем все перевороты нового времени. Основ¬
ными двигателями технического и экономического развития в эту эпоху являют¬
ся несколько так называемых «ледниковых периодов», т. е. периодов резкого
климатического охлаждения и обледенения, по невыясненным причинам, зна¬
чительной части населяемой человеком суши, за которыми следовали периоды
таяния и чрезмерного оводнения поверхности земли. Эти периоды сопровожда¬
лись изменениями во флоре и фауне и заставляли человека приспосабливаться
к новым условиям* переходить от простого хищнического «собирания» к охоте,
к рыболовству. Усложнение техники постепенно давало себя чувствовать: если
ев развитие идет крайне медленно в более отдаленные и длительные периоды,
то оно ускоряется в относительно более «короткие» палеолитическую (древне¬
каменную) и неолитическую (новокаменную) эпохи. «Камениая» техника чело¬
века выражается в ряде сменяющихся технических периодов; от употребления
г) Ф. Эпгельс. Труд как фактор эволюции от обезьяны к человеку.

442 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
в виде орудий естественных осколков камня человек постепенно переходит
к его обтесывашпо, шлифованию, к использованию кости и fr. д. В то же
время одиа другую сменяют на земле различпые человеческие расы, из которых
ранние еще близки к обезьяне: современные человеческие расы появляются
лишь в древнекаменную эпоху.
Первобытно-коммунистическое общество звероловов характеризуется отсут¬
ствием прибавочного продукта, бродячим образом жизни, разделением труда
между мужчинами и женщинами, низшими формами группового брака и отно¬
сительным равноправием полов. На этой почве создаются первичные формы
тотемистических верований, первобытная магия и раннее натуралистическое,
стенописное искусство. Это общество в чистом виде не сохранилось до наших
дней; зато в конце «палеолитам и в начале «неолита» по всей Европе существует
тип общества, который мы можем наблюдать у современных диких австралий¬
цев. Здесь уже существует некоторый прибавочный продукт, развиты поло¬
возрастное разделение труда, групповой обмен между соседними общинами,
выделяется руководство стариков. Происходит объединение групп, из которых
каждая ведет свое происхождение от общего животного предка, в племена,
избираются должностные лица. Групповой брак усложняется запретом брачных
сношений внутри тотемистической группы (экзогамия), причем сохраняется
право на такие брачные сношения с членами других тотемов: скудность
средств существования препятствует, однако, осуществлению этого права й
приводит к фактическому установлению парной семьи. Постепенно создается так
называемая родовая организация общества. Род состоит из «больших семей»,
в которых сожительствует несколько связанных родственными узами поко¬
лений, он устанавливается на основе происхождения по матери—это «материн¬
ский» род. Род, как это наблюдалось, например, у американских индейцев,
на общем собрании взрослых выбирает и смещает своих вождей, причем
должность эта обычно бывает наследственна по матери. Происхождение свое
род ведет от одного тотемистического животного или растения, посит его имя,
имеет общие обряды культа, места погребения и празднества. Члены рода
обязаны оказывать защиту друг другу и кровно мстить друг за друга; путем
усыновления они могут вводить в род и посторонних. Равноправие полов
еще существует на ранних ступенях, исчезает на более поздних. В рели¬
гиозных верованиях всеобщее одушевление природы начинает сменяться куль¬
том душ (духов) предков; в связи с этим и изобразительное искусство
становится символическим. Однако еще большую роль играет магия, связанная
с тотемистическими воззрениями. На первобытных ступенях развития магия
вообще представляется средством воздействия на природу, экономической
силой, заменяющей недостающую технику. Поэтому возмож¬
но, что именно тотемизм вызвал первые попытки приручения тотемистических
животных (раньше всех—собаки) и разведения растений, с целью священного
воздействия на благосостояние той или иной группы. Однако хозяйственное
использование животных и растений наступает лишь в период оседлости,
когда увеличение лесных болот после ледникового периода притиснуло людей
к побережьям рек; это заставило их перейти сначала к рыболовству, а затем
уже к первобытному земледелию—мотыжному и «подсечному», путем выжига¬
ния лесов—и тесно связанному с ним первобытному скотоводству. Одновре¬
менно развивается гончарное дело, и совершается переход к варке расти¬
тельной пищи. Окончательно укрепляется парная семья, которая с разви-

КЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО
443
тием частной собственности ностепенпо переходит в моногамию, единобрачие.
В земледельческих общинах женщина еще пользуется значительным равнопра¬
вием, ввиду выполняемых сю земледельческих работ; с развитием же под¬
сечного, леспого земледелия и скотоводства ее роль и соответственно ее
права уменьшаются. Наследственность в роде поэтому сначала считается по
матери, но затем делается переход к отцовскому роду. Выделение пастуше¬
ских и земледельческих племен вызывает длительный период борьбы между
более оседлыми группами и оставшимися на охотничьей ступени: это ведет
к усилению правительственных функций, к выделению группы воинов, к по¬
стройке укреплений (городищ) и т. д. Промежуточную ступень между до¬
историческим периодом и исторической цивилизацией составляет эпоха медных,
бронзовых орудий, предшествовавших железным орудиям.
2.	Классовое общество. Капиталистическая общественная
формация. Товарный фетишизм.
Ряд переворотов в географической среде и естественный рост наро¬
донаселения—таковы исторические причины, приведшие путем многих
технических и экономических революций от общества первого типа,
доклассового, к обществу второго типа, антагонистическому, классовому.
Самый переход от высшей формы первобытного общества, родового,
к классовому обществу часто совершается путем постепенного изме¬
нения внутреннего содержания внешне весьма консервативных родо¬
вых учреждений, которые по форме могут сохраниться и в классовом
обществе. Согласно Энгельсу, вслед за половозрастным разделением
труда<—выдвинувшим роль мужчины и создавшим постоянные функ¬
ции руководства у старейшин—следующее «великое общественное
разделение труда» мы имеем в .выделении скотоводства, а затем и свя¬
занного .с ним использовывающего рабочий скот земледелия. Это раз¬
деление труда вызывает первые исторические формы обще¬
ственной борьбы, борьбу сперва между более оседлыми группами
и охотничьими племенами, затем, по мере укрепления земледелия,—■
борьбу земледельческих общин с кочевниками-скотоводами.
Производительность труда возрастает, появляется прибавочный про¬
дукт, усиливается власть вождей и руководителей. Особенно сильна власть
родовых старейшин (патриархов) у кочевых скотоводов, где первобытный ком¬
мунизм производства и общественных воззрений сменяется новой, «авторитар¬
ной», основанной на чрезмерном могуществе старейшин, организацией труда,
порождающей и новые формы идеологии. Расширенное воспроизводство де¬
лало «желательным привлечение новых рабочих сил. Война доставляла их;
военнопленные стали обращаться в рабов» *). Так возникает и постепенно
развивается первое крупное деление общества на классы: сво¬
*) Ф. Энгельс. Происхождение семьи и т. д., стр. 107.

444 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
бодных господ и рабов. Однако на первых норах рабство не носит еще
характера резко выраженной экоплоатации: последняя усиливается лишь но
мере развития обмепа. Различные естественные условия, в которых
находятся отдельные общины, и производстпо по этим причинам различных
продуктов—вызывают обмен сначала между общинами; развитие обмена ве¬
дет к ремесленной специализации целых общественных групп. С дальнейшим
ростом производительности труда появляется и внутренний обмен, укрепляет¬
ся ремесленная специализация внутри общин; таково третье «круп¬
ное разделение труда». Обмен и переход к оседлости со временем вызывают
торговлю при помощи наиболее ходкого товара—денег, появление профес¬
сионалов, особых торговых посредников—купцов, возникновение особых укре¬
пленных пунктов для торговли (городов). Общественный продукт начинает
распределяться неравномерно, постепенно усиливаются «имуще¬
ственные различия, которые превращают общность интересов в антагонизм
между членами рода» (Маркс). За отдельными родоначальниками, старейши¬
нами, вождями, отцами отдельных семейств начинают закрепляться в соб¬
ственность пленные рабы, то же самое происходит и с земельной площадью.
В обществе появляются богатые и бедные, «благородные» и «плебеи»: перво¬
бытный коммунизм постепенно заменяется обществом, основанным па
индивидуальном производстве и частной собственности.
Одновременно с объединением па почве обмена родов в племена, а племен в на¬
роды, все растет отрыв правительственных функций от экономических, вы¬
борные вожди и военачальники превращаются в наследственных, «органы
родового строя отрываются от своего корня..., и все родовое общественное
устройство превращается в свою противоположность») 1). Вожди («рексы», «ба-
зилевсы», «князья» и т. д.), совет старейшин, народное собрание (свобод¬
ных), а затем одних лишь «благородных»,—все эти родовые органы сохра¬
няются в своей внешней форме, но в обществе уже появляются господствующие
классы.
В ранних антагонистических обществах, образцы которых сохрани¬
лись и сейчас у некоторых африканских племен, у полинезийцев, в
азиатских государствах и т. д., мы имеем дело уже с относительно
более высоким уровнем производительных сил и с несколько меньшей
зависимостью человека от природы: использовываются рабочий скот,
сила воды, ветра, появляются ручные станки. Появляется ц постоян¬
ный прибавочный продукт, укрепляется деление на классы, развивается
ремесло. Главным средством производства, где в силу невысокого уровня
техники возможно лишь мелкое производство, является земля: монопо¬
лия на это ограниченное средство производства дает возможность
господствующему классу использовать прибавочный труд непосредствен¬
ных производителей. «Эти старые общественно-производственные орга¬
низмы несравненно более просты и ясны по своему устройству, чем
буржуазный, но они покоятся или па незрелости индивидуального
человека, еще не оторвавшегося от пуповины естественно-родовых
) Ф. Энгельс. Происхождение семьи, и т. д., сгр. 109.

КЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО
445
связей с другими людьми, или на непосредственных отношениях гос¬
подства и подчинения. Условия их осуществления—н и з к а я
ступень развития производительных сил труда и со¬
ответственная связанность людей в рамках процесса, создающего
их материальную жизнь, а вместе с тем связанность всех их отношений
друг к другу и к природе» х). Характерную черту ранних ступеней анта¬
гонистического общества составляет монополия крупного зе¬
мле в л а д е и и я—различные взаимоотношения с номинальными соб¬
ственниками земли обрабатывающего ее производительного класса и
всего остального населения. Таковы общественный строй древне-вос-
точных деспотий, античный рабовладельческий строй, средневековый
феодальный строй, из коих лишь последний дает историческую возмож¬
ность дальнейшего экономического развития. Планомерное производство
в них сохраняется в единоличных хозяйствах, в пределах крупного
землевладения, порой распространяется и на некоторые общегосудар¬
ственные принудительные работы, но в общем эта планомерность про¬
изводства не охватывает уже всего общества, расширившегося путем
обмена и объединения общин. На этой почве возникают так называемые
«авторитарная», построенная на подчинении вышестоящим авторитетам,
общественная организация и соответствующие формы общественного
сознания с господством религиозной идеологии.
Непосредственно из патриархальной власти отцовско-родового строя
вырастает ранний феодализм, основанный на чрезвычайном усилении
власти вождей и «благородных»—крупных землевладельцев. 'В вос¬
точных деспотиях (в древнем Египте, Ассиро-Вавилонии, Индии
и т. д.) «властитель является единственным собственником всей земли
государства» 2). Природные условия здесь зачастую требуют большого
приложения рабочей силы и планомерного руководства про¬
изводством, регулирования орошения и т. п. Это ведет к кастовому
делению общества, в котором огромную роль играют правящие касты,
сосредоточивая в своих руках большие полномочия и весь общественный
прибавочный продукт. Государство собирает земельную ренту с
мелких, ведущих натуральное хозяйство земельных общий
в виде подати и использует силы всего неземледельческого населения
для различных общественных работ. Иную, более специфическую разно¬
видность перехода от доклассового общества к товарному производ¬
ству представляет рабовладельческий строй античпого обще¬
*) «Капитал», т. I, стр. 41.
-) Письмо Маркса к Энгельсу от 1 июня 1853 г. Ср. «Капитал», т. I и III;
Анти-Дюринг».

446 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ U ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
ства (древние Греция, Рим). Здесь феодальные отношения, имеющие
место в зачаточной форме во время раннего «героического» периода,
не находят дальнейшего развития благодаря своеобразным историче¬
ским условиям. Создаются, с одной стороны, заманчивые возможности
сбыта земледельческих продуктов, с другой стороны—обширный рынок
дешевой рабочей силы, рабов (войны, обращение в рабство должни¬
ков п т. д.). На этой основе развивается хищническая эксплоа¬
тация земли и принудительный труд живых орудий, ра¬
бов, имеющий целью производство прибавочной стоимости,—наряду с
постоянной безработицей пролетаризированных, лишенных своей соб¬
ственности, свободных мелких земледельцев1). В обоих указанных разно¬
видностях .низшего антагонистического общества внутренние противоречия
способа производства ведут к гибели борющиеся классы, но не при¬
водят к дальнейшему экономическому развитию, к высшей антагонисти¬
ческой ступени. «Восточно-азиатский» феодализм имел слишком слабую
техническую базу: обширные общественные работы не захватывали
лежащего в основе их мелкого общественного земледелия, натуральные
повинности не способствовали широкому развитию внутреннего обмена.
Точно так же и рабовладельческий строй древних Греции,
Рима и т. д. хотя не явился помехой к высокому развитию товар¬
ного обмена и даже отчасти мануфактурного производства, но рабство,
лежащее в основе способа производства, не давало места наемному
труду вытесняемых из производства свободных граждан, что поэтому
и не могло повести к развитию капитализма.
«Там, где рабство является господствующей формой производства,—за¬
мечает Энгельс,—там труд становится рабской деятельностью, т. е. чем-то
бесчестящим свободных людей. Благодаря этому закрывается выход
из подобного способа производства, в то время как, с другой стороны,
требуется устранение его, ибо для развития производства рабство являет¬
ся помехой. Всякое покоящееся на рабстве производство и
всякое основывающееся на нем общество гибнут от этого
противоречия. Разрешение его дается в большинстве случаев насиль¬
ственным покорением гибнушего общества более сильными» 2).
Наиболее благоприятные условия для дальнейшего развития пред¬
ставляла третья разновидность раннего антагонистического рбщества—
средневековый феодализм. Мелкое земледелие и мелкое ре¬
месло лежат в оспове средневекового производства, господствующий
класс крупных землевладельцев возглавляет собою общество. Энгельс
*) Ср. «Капитал», тт. I, III; «Анти-Дюринг»; «Происхождение семьи» и т. д.
2)	Ф. Энгельс. Диалектика природы. «Архив Маркса и Энгельса»,
т. II, стр. 87.

КЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО
447
так характеризует средневековый общественный строй: «Мелкое еди¬
ноличное производство. Средста производства, предназначен¬
ные для единичного употребления и потому естественные, несложные,
мелкие, с ничтожными действиями. Производство с целью непосред¬
ственного потребления продуктов самим ли производителем или его
феодальным господином. Лишь там, где оказывается излишек производ¬
ства над непосредственным потреблением, излишек этот поступает
в продажу и подвергается обмену, следовательно, товаропроизводство
находилось в зачаточном состоянии, но уже и тогда оно заключало
в себе зародыши анархии общественного производства» х).
Монополия феодалов, за которыми числится земля мелких крестьян—
а эта монополия объясняется не только насилием, но и экономической
зависимостью от помещиков (ссуды сельскохоз. инвентарем и т. п.),
ведет в дальнейшем к личной зависимости последних, к крепостному
праву: оно выражается в ряде натуральных повинностей и в исполь¬
зовании прибавочного продукта феодалом, воплощающим условия про¬
изводства. Политическая борьба основных общественных классов при¬
нимает порой обостренные формы крестьянских бунтов, восстаний и
так называемых крестьянских войн.
В недрах средневекового феодализма, из подсобного земледелия домаш¬
него ремесла начинается постепенное развитие свободных городских промыс¬
лов и городской жизни: оно усиливается благодаря торговле, на первых
порах ведущейся обманными способами и часто совпадающей с грабежами,
пиратством и т. д. Наиболее общий и ходкий товар—металлические деньги,
со времени их появления,—увеличивает возможность накопления и способ¬
ствует развитию, с одной стороны, ростовщичества, с другой—тор¬
гового, или купеческого, капитала. Создается возможность первона¬
чального накопления капитала. Внешний толчок к дальнейшему раз¬
витию дает быстрое расширение мирового рынка вследствие великих географи¬
ческих открытий, вызванных потребностями торговли и усиливших приток
драгоценных металлов и сырья (ХУ в.). То же расширение рынка требует
устранения всяких таможенных и иных пограничных стеснений, едипых нацио¬
нальных границ: появляются национальные государства, в кото¬
рых старая феодальная оболочка прикрывает новое торгово-капиталистиче¬
ское содержание. Развитие обмена усиливает конкуренцию среди городского
ремесла, приводит к ограничению свободы городских промыслов в пределах
ремесленных организаций, цехов, и к имущественному неравенству между
хозяевами-мастерами и ремесленными подмастерьями. В борьбе с цеховыми
*) Ф. Энгельс. От утопии к науке. Ср. у Ленина: «Тогдашние
производственные отношения... состояли в том, что земля была разделена между
крупными землевладельцами, помещиками, что помещики наделяли крестьян
этой землей для того, чтобы эксплоатировать их, так что земля была как
бы натуральной заработной платой». («Что такое «друзья парода» и т. д.).

448 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
ограничениями торговый капитал переходит к руководству производством, сна¬
чала использовывая простую кооперацию ремеслепников, а затем и ма¬
нуфактуру, при которой в обширных мастерских собраны паемные рабо¬
чие, выполняющие разлпчпые частичные функции производства. Переход к ма¬
нуфактуре совершается, по словам Маркса, постепенно «трояким способом...
Вопервых, купец становится промышленником непосредственно... Вовторых,
купец обращает мелкого мастера в своего посредника или лее покупает не¬
посредственно от самостоятельных производителей. В третьих, промышлен¬
ник становится купцом и производит в крупных размерах прямо с целью
продажи, для; торговлю) ^ Такому постепенному превращению купеческого
капитала в промышленный капитал способствует уничтожение феодаль¬
ных свит и дружин, с ростом абсолютной монархии, что выбрасывает на
рынок рабочей силы массу пролетариев; с другой стороны, продолжается
пролетаризация ремесленных подмастерьев. Наконец, развитие шерстяных ма¬
нуфактур (ХУ—XVI в.в.) ведет к тому, что крупные землевладельцы начи¬
нают эксплоатировать землю в виде пастбищ для овец, экспроприируют и сго¬
няют с земли мелких крестьян, этим значительно увеличивается количество
свободных наемных рук. Изобретения в области машинной техники (паровая
машина, ткацкий станок и т. д.) во-время дополняют все уже созревшие
элементы промышленного капитализма.
Уже в недрах самого феодального общества постепенно зарождаются
все условия для перехода к новому товар но - капиталистическому
производству: объединение труда в крупном производстве, на-
копление ^капитала путем торговли, машинная техника,
происходит диалектическое превращение мелких з е-
млевладельцев-собственников в наемных рабочих и
разложение таким путем частной собственности, основанной на собствен¬
ном труде. Однако еще остаются пережившие себя феодальные произ¬
водственные отношения: феодальные привилегии, служащие уже для
выжимания прибавочного продукта из мелких производителей в инте¬
ресах торгового капитала, и цеховые узы, препятствующие широкому
развитию наемного труда и капиталистических отношений. Политические
революции, которые начинаются обычно угнетаемыми торговым капита¬
лом рабочими, ремесленниками и крестьянами, и использовываются в
своих целях промышленной буржуазией—в конце XYII, XYIII вв. и в
начале XIX в. в различных западно-европейских странах,—закре¬
пляют давно начавшийся экономический и идейный переворот.
Капиталистический способ производства, вырастающий из феодаль¬
ного общества путем ряда переходных ступеней (развитие торгового
капитала, мануфактура, мелкобуржуазный строй городских общин),
доводит до наиболее отчетливого выражения все характерные черты
антагонистического общества. Частная собственность, антагонизм клас¬
Ч «Капитал», т. III.

КЛАССОВОЕ ОЙЩЁСТВО
449
сов, государство—все эти моменты, характерные для всякого клас¬
сового общества, выступают, однако, в своем особенно выпуклом
проявлении, в своей полной силе лишь на ступени капиталисти¬
ческой общественной формации.
«Прогрессивную историческую роль капитализма,— характеризует
Ленин,—можно резюмировать двумя краткими положениями: повыше¬
ние производительных сил общественного труда и
обобществление его»1).
Природа все более подчиняется человеку на этой ступени: не только
ее естественные <богатства (питательные и химические полезные растения,
руды, уголь ит. д.) составляют предмет труда добывающей промыш¬
ленности для нужд обрабатывающей, но в качестве могучих средств
труда использовываются и такие силы природы, как пар, электриче¬
ство и т. д. Основу этого использования сил и богатств природы со¬
ставляет весьма высокая машинная техника, с ее наивысшими до¬
стижениями—автоматической системой машин и механическим машино¬
строением. «На место отдельной машины выступает здесь механическое
чудовище, тело которого занимает целые фабричные здания и демони¬
ческая сила которого, сначала почти замаскированная торжественно-
размеренными движениями его исполинских членов, прорывается в ли¬
хорадочно-бешенной пляске его бесчисленных рабочих органов в соб¬
ственном смысле слова» 2). Что касается человеческой рабочей силы,
то «машина делает мускульную силу излишней, она становится сред¬
ством для того, чтобы применять рабочих без мускульных сил, с
недостаточным физическим развитием, но с более гибкими членами
(женский и детский труд)» 3). «Коммунистический Манифест» дает яркую
картину порабощения этого живого производителя в процессе обобще¬
ствления производства: «Рабочий сделался лишь простым придатком
к машине, от которого требуются лишь самые простые, однообразные,
легче всего изучаемые приемы» 4). Машина позволяет расширить произ¬
водство при помощи механической силы насчет вытесняемой живой
силы, увеличивает поэтому конкуренцию среди рабочих, способствует
росту их экоплоатации (удлинение рабочего дня и т. д.), создает по-
стоянную резервную армию безработных. Этим состоянием производи¬
тельных сил объясняются и производственные отношения капитализма.
«Буржуазия... создала более многочисленные и грандиозные произво¬
*) Н. Ленин. Развитие капитализма в России. Собр. соч., т. III,
стр. 473.
2) «Капитал», т. I, стр. 373.
3) Там же, стр. 387.
4 «Коммунистический Манифест».
Курс теории исторического материализма.	2	9

450 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
дительные силы, чем все предшествующие поколения, вместе взятые...
Она все более и более уничтожает раздробленность средств производ¬
ства, собственности и населения» *). Машинная техника предполагает
производство в крупных размерах, а стало быть, сосре¬
доточение средств производства в немногих руках. Идет постепенная
экспроприация мелких собственников и подчинение капиталистическому
способу производства всего общественного производственного процесса,
даже и в области труднее прочих поддающегося ему земледелия. Про¬
изводство становится обобществленным производством, «капитал есть не
личная, а общественная сила» 2).
Буржуазия подчиняет деревню господству города, ставит в зави¬
симость крестьянские страны от капиталистических, превращает про¬
изводство разрозненных мелких мастеров в крупное фабрично-заводское
производство. «Современная промышленность превратила маленькую
мастерскую патриархального мастера в большую фабрику промышлен¬
ного капиталиста. Скученные на фабрике рабочие массы организуются
посолдатски. Как рядовые промышленной армии они попадают, под
команду целой иерархии унтер-офицеров. Они—рабы не только всего
буржуазного класса, буржуазного государства; ежедневно и ежечасно
они находятся в порабощении у машины, у надсмотрщика, у каждого
буржуа-фабриканта в отдельности» 3).
Но этот процесс обобществления производства и объединения мелких
производителей есть одновременно процесс отделения средств
производства от этих непосредственных производи¬
телей. «Первоначальное накопление» создает на одном полюсе «сво¬
бодного» пролетария, на другом—собственника капиталиста. «Частная
собственность, добытая трудом собственника (крестьянина и ремеслен¬
ника), основанная, так сказать, на срастании отдельного независимого
работника с его орудиями и средствами труда, вытесняется капиталисти¬
ческой частной собственностью, которая покоится на эксплоатация чу¬
жой, но формально свободной рабочей силы» 4). Непосредственно произ¬
водящий класс лишен средств производства, которые принадлежат
отдельным капиталистам, и таким путем постоянно воспроизводится не¬
равномерное распределение и неравномерное потребление. «Противо¬
речие между обобществленным производством и капи¬
талистическим присвоением выступает как противо¬
а)	«Коммунистический Манифест».
2) Там же.
3) Там же.
*) «Капитал», т. I. Ср. Н. Ленин. Карл Маркс.

КЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО
451
речие между организацией производства в отдельной
фабрике и анархией производства во всем обществе»1).
«Средства производства и само производство сделались по существу
общественными, но они подчинены такой форме присвоения, кото-
рал основана на частном производстве единичных личностей, когда
каждый владеет своим собственным продуктом и выносит его на ры¬
нок для обмена». Эта форма присвоения, унаследованная от торгово¬
капиталистической и ремесленной эпохи, глубоко противоречит фактиче¬
ски обобществленному производству и лишает планомерности обще¬
ственный производительный процесс в целом. Для буржуазного общества,
говорит Маркс, «не существует никакого сознательного общественного
упорядочения производства. Разумное и естественн о-н е о б х о-
димое проявляются лишь как слепо действующее сред¬
нее». Государственное принуждение в пределах самой экономики от¬
сутствует и проявляется лишь как дополнительное «внеэкономическое»
принуждение, охраняющее общий капиталистический порядок.
Капиталистическое общество—общество меновое:	обмен служит
единственным средством объединения разрозненных капиталистических
производителей. «Крупная промышленность создала мировой рынок...
Мировой рынок вызвал гигантское развитие торговли, мореплавания,
сухопутных путей сообщения... Своей эксплоатацией мирового рынка
буржуазия придала космополитическую форму производству и потре¬
блен™ всех стран» 2). В обмене проявляется «экономический за¬
кон движения современного общества», особая закономерность,
присущая капиталистическому производству. «Товарное производство,
как и всякая другая форма производства, имеет свои собственные,
присущие ей, неотделимые от нее законы, и эти законы действуют,
несмотря на анархию, в ней и посредством нее. Они проявляются
в единственно сохранившейся общественной связи, в обмене, и обна¬
руживают свое действие по отношению к единоличным производите¬
лям, как принудительные законы конкуренции..., как слепо действую¬
щий естественный закон. Продукт господствует над производителем» 3).
Форма обмена лежит и в основе взаимоотношений между капиталистом
и рабочим: рабочий, лишенный средств производства, вынужден про¬
давать свою рабочую силу и получает взамен ее часть обществен¬
ного продукта в виде заработной платы. Наемный труд—основ¬
ное производственное отношение капиталистического общества.
х) «Антн-Дюринг», стр. 396.
2) Письмо Маркса к Кугельману от 11 июля 1868 г.
3) «Анти-Дюринг», стр. 393.
29*

452 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Особая отрасль марксистской социологии изучает внутреннюю зако¬
номерность, развивающуюся в экономической структуре капиталисти¬
ческого общества, прослеживает формы ее развития в различных об¬
ластях капиталистической общественной формации и одновременно
вскрывает внутренние причины, ведущие к разложению последней. Это—
политическая экономия, в ее понимании Марксом. Она уста¬
навливает для товарно-капиталистической формации некоторое наиболее
общее и постоянное отношение, проявляющееся во всех областях каг
питалистического производства — стоимость (ценность). Мы знаем
уже, со слов Маркса, что «для соответствующих различным массам
потребностей масс продуктов требуются различные и количественно-
определенные массы общественного совокупного труда. Очевидно само
собой, что эта необходимость разделения общественного труда в опре¬
деленных пропорциях никоим образом не может быть уничтожена опре¬
деленной формой общественного производства; измениться может лишь
форма ее проявления... А форма, в которой проявляется это
пропорциональное распределение труда, при таком общественном устрой¬
стве, когда связь общественного труда существует в виде частного
обмена индивидуальных продуктов труда,—эта форма и есть мено¬
вая стоимость этих продуктов. Задача науки состоит именно в том,
чтобы объяснить, как проявляется закон стоимости» х). От потре¬
бительной стоимости, т. е. определенной конкретной полезности
всякого продукта, нужно отличать эту другую его «стоимость», как со¬
циально-экономическое понятие. Она приобретается продуктом в процес¬
се обмена, где обнаруживается, что всякий конкретный труд портного,
ткача и т. д. есть в то же время частичная доля всеобщего обществен¬
ного труда. «Так как производители,—характеризует товарно-меновое
общество Маркс,—общественно соприкасаются между собой лишь в об¬
мене продуктами своего труда, то и специфический общественный харак¬
тер их частичных работ проявляется только в рамках этою обмена» *).
«Ежедневный опыт показывает нам,—разъясняет Ленин, что миллионы и
миллиарды таких обменов приравнивают постоянно все и всякие, самые
различные и несравнимые друг с другом, потребительные стоимости одну
к другой. Что же есть общего между этими различными вещами, посто¬
янно приравниваемыми друг к другу, в определенной системе обществен¬
ных отношений? Общего между ними то, что они продукт труда.
Обменивая продукты, люди приравнивают самые различные виды тру¬
да. Производство товаров есть система общественных отношешш, при
х) Письмо Маркса к Кугельману от 11 июля 1868 г.
2)	«Капитал», т. I, стр. 41.

КЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО
453
которой отдельные производители создают разнообразные продукты
(общественное разделение труда), и все эти продукты приравниваются
друг к другу в обмене. Следовательно, тем общим, что есть во всех
товарах, является не конкретный труд определенной отрасли ’производ¬
ства, не труд одного вида, а абстрактный человеческий труд,
человеческий труд вообще. Вся рабочая сила данного общества пред¬
ставлена в сумме стоимостей всех товаров, является одной и той же
человеческой рабочей силой: миллиарды фактов обмена показывают
это. И, следовательно, каждый отдельный товар представляется лишь
известной долей общественно-необходимого рабочего времени. Величина
стоимости определяется количеством общественно-необходимого труда
или рабочем временем, общественно-необходимым для производства дан¬
ного товара, данной потребительской стоимости» 1).
Чтобы лучше уяснить ту особую форму, форму стоимости, которую при¬
нимает пропорциональное распределение труда в товарно-капиталистическом
обществе, Маркс различает здесь понятия конкретного труда, аб¬
страктного труда и труда общественно-необходимого. Конкрет¬
ный труд,—это та затрата рабочей силы в особой целесообразной форме, кото¬
рая и создает особую полезность вещи, ее потребительскую стоимость,—за¬
трата, независимая от характера изменяющихся общественных отношений.
В противоположность ему, абстрактный труд—это «одинаковый или абстрактно¬
человеческий труд», т. е. затрата рабочей силы вообще, рассматриваемая отвле¬
ченно от той или иной ее особой конкретной целесообразной формы. В феодаль¬
ную эпоху и при более ран!них общественных формациях общественная
связь осуществлялась в различных формах конкретно-полезного труда; в то¬
варно-капиталистическом обществе различные отрасли этого конкретного по¬
лезного труда связываются между собой лишь в актах обмена. Поэтому их
связывает между собою то, что эти конкретные виды труда качественно
различны и в то же время тождественны, одинаковы, как неко¬
торый труд, как труд вообще, отдельные доли которого могут при¬
равниваться одна другой. Рассматриваемый с одной лишь своей «естествен¬
ной», «природно-технической» стороны абстрактный труд есть, как указывает
Маркс, некоторая общая для всех времен физиологическая затрата вообще,
это абстракция от всякого конкретного труда. Но Маркс ищет для такого
абстрактного отношения к полезному труду его объективную истори¬
ческую основу и находит ее в условиях современного производства. «Без¬
различное отношение к какому-либо определенному виду труда соответствует
общественной форме, при которой индивиды с легкостью переходят от одного
вида труда к другому, и при которой какой-либо определенный труд является
для них случайным и потому безразличным». Абстрактный труд, труд во¬
обще «становится в этой абстракции практически истинным только как кате¬
гория современного общества» 2), т. е. как труд «вообще» в определенной о б-
*) Н. Ленин. Карл Маркс.
2) К. Марк с. Введение к критике политической экономии.

454 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Щественной форме. Так, например, в обмене товаров приравниваются
ДРУГ другу различные виды полезного труда; только эта его общественная
форма и образует стоимость товаров, выступающих в обмене в форме
их меновой стоимости. Величина же этой стоимости товара зависит от
количества общественно-необходимого труда, затрачиваемого на его изгото¬
вление, т. е. от среднего, при данных условиях производства и при данной
ступени производительности, труда, потребного для производства его и изме¬
ряемого в свою очередь общественно-необходимым рабочим временем. В то¬
варном производство всякий человеческий труд—труд общественный со всех
сторон, и как труд качественно-различный, конкретный, общественно-полезный
в определенном отношении; и как труд качественно одинаковый, абстракт¬
ный, как определенная общественная форма труда, поскольку различные
доли его приравниваются в обмене товаров и образуют их стоимость; и, на¬
конец, как труд, количественно измеряемый той или иной долей общественно¬
необходимого, «среднего» при данных условиях труда.
Стоимость таким образом—это общественное отношение, отно¬
шение товаровладельцев, возникающее между ними в обмене товаров
и через посредство этих товаров, продуктов общественного труда. «Стои¬
мость есть отношение между двумя лицами,—говорит Ле¬
нин,—...отношение, прикрытое вещной оболочкой»1). Это
отношение, как и производящий его абстрактный труд, является основ¬
ной категорией для всех экономических отношений буржуазного обще¬
ства, хотя и категорией исторической, связанной с товарным
производством: «оно является простой абстрактной формой буржуаз¬
ного богатства. Оно само по себе уже предполагает, вопервых, уни¬
чтожение первобытного коммунизма..., вовторых, всех неразвитых до-
буржуазных способов производства, в которых обмен не господствует
над ними в полном объеме. Хотя это абстракция, но это является
исторической абстракцией, которую можно произвести только на осно¬
вании определенного развития общества» 2). «Форма стоимости товара,
это—форма экономической клеточки буржуазного общества»3).
Вот почему с анализа стоимости, выявляющейся в обмене товаров,
Маркс и начинает свою изумительную диалектику исследования законов
капиталистического общества. «У Маркса в «Капитале»,—говорит Ле¬
нин,—сначала анализируется самое простое, обычное, основное, самое
массовидное, самое обыденное, миллиарды раз встречающиеся отно¬
шение буржуазного товарного общества: обмен товаров. Анализ
вскрывает в этом простейшем явлении (в этой «кле¬
точке» буржуазного общества) все противоречия, за¬
родыши всех противоречий современного общества. Даль¬
*) Н. Ленин. Карл Маркс.
2) Письмо Маркса к Энгельсу от 2 апреля 1858 г.
3) Предисловие к «Капиталу»,

КЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО
455
нейшее изложение показывает нам развитие (и рост, и движение) этих
противоречий и этого общества, в совокупности его основных частей,
от начала до конца» х).
В стоимость превращаются в капиталистическом обществе и средства про¬
изводства капиталиста и тот прибавочный продукт, который он получает
в процессе производства: этот прибавочный продукт в капиталистическом об¬
ществе есть прибавочная стоимость, а самые средства производства
представляются как стоимость, производящая прибавочную
стоимость или капитал.
Но та же стоимость является единственным регулятором анархиче¬
ского производства в капиталистическом обществе. Совокупный общественный
труд не может быть затрачиваем непропорционально общественным потребно¬
стям. В противном случае изменилось бы потребление производимых продуктов,
часть продуктов осталась бы непотребленной и, следовательно, необменен-
ной на новые нужные средства производства, в других же отраслях производства
не хватало бы подлежащих потреблению продуктов и также, стало быть, и но¬
вых средств производства. Дальнейшее воспроизводство капиталистического
способа производства стало бы невозможным. Поэтому норма распределения
общественного совокупного труда по разным отраслям производства устанаь
вливается тем, насколько рыночные цены отклоняются от «стоимости» товара
и от проявления последней в форме так называемой «цены производства».
Закон стоимости, т. ё. необходимость пропорционального распределения обще¬
ственного труда и сохранения в равновесии всего общественного производства
обнаруживается здесь «в виде насильственного действия закона природы, как
обнаруживается, например, закон тяготения, когда дом рушится на чью-нибудь
голову» 2).
Таким образом, стоимость, ценность «есть лишь выражение в вещах,
вещественное выражение отношения между людьми,
выражение общественного отношения; отношение людей к их
совместной производительной деятельности» 3). Или,
как выражается Маркс в другом месте, стоимость «представляет об¬
щественное существование* вещи». Если взять феодальное обще¬
ство, то в нем общественные отношения людей в их трудовом процессе
проявляются как их собственные, личные отношения. В товарно-ка¬
питалистическом же производстве, поскольку человеческий труд не
урегулирован, и связи и отношения между производителем «не про¬
зрачно ясны» для них самих,—эта связь неизбежно обнаруживается
в форме вещей. «Чисто атомистические отношения между людь¬
ми в их общественно-производственном процессе приводят,—по словам
Маркса,—прежде всего к тому, что их собственные производственные
*) Н. Ленин. К вопросу о диалектике.
2) Капитал, т. I, стр. 43.
3) К. Маркс. Теории прибавочной стоимости, ч. III, стр. 125.

456 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
отношения, стоящие вне их контроля и их сознательной индивидуаль¬
ной деятельности, принимают вещный характер»х). «Действие опре¬
деленной формы труда приписывается вещам, продуктам этого труда;
само отношение выступает фантастическим образом в вещной форме...
Это специфическая особенность товарного производства» 2).
Товарная форма, форма, принимаемая в обмен вещами, продук¬
тами человеческого труда, таким образом,—указывает Маркс,—«являет¬
ся зеркалом, которое отражает людям общественный характер их соб¬
ственного труда, как вещественный характер самих продуктов труда,
как общественное свойство данных вещей, присущее им от природы;
поэтому и общественное отношение производителей к коллективности
представляется им находящимся вне их общественным отношением
вещей». Эти общественные отношения кажутся производителям «ве¬
щественными отношениями лиц и общественными отношениями ве¬
щей». Самый процесс труда, «их собственное общественное движение
принимает форму движения вещей, под контролем которого
они находятся, вместо того, чтобы его контролировать» 3). Так возникает
присущий товарно-капиталистическому обществу товарный фети¬
шизм—выражение, заимствованное Марксом из области религиозных
представлений, где вещи-фетиши точно так же господствуют над
людьми, приписывающими им самостоятельное существование и влияние.
В свете этого фетишизма выступают в сознании агентов капиталисти¬
ческого производства и их теоретиков все товарно-капиталистические отно¬
шения и соответствующие им категории политической экономии, папример:
«производить стоимость, приносить процент становится таким же свойством
денег, как свойство грушевого дерева приносить груши». Капитал предста¬
вляется им самовозрастающей ценностью, «самодействующим автоматом»: вещи,
материальные условия труда, а не производящий с их помощью труд рабочего,
считаются действительным источником стоимости; субъективные же произво¬
дительные силы труда представляются производительными силами капитала 4).
Из представления общественных отношений в виде отношений вещей выте¬
кают таким путем две характерных особенности товарно-фетишистского мыш¬
ления : с одной стороны, персонификация, олицетворение вещей, «пе-
репутывание субъекта и объекта», с другой стороны—форма их отчужде¬
ния, отчужденность одной вещи от другой, одного процесса от другого,
представление о самостоятельности различных моментов производ¬
ственного процесса. Персонификация вещей проявляется в том, что лица,
участвующие в производственном процессе, рассматриваются во всех своих
действиях как представители этих вещей, материальных условий: капиталист
г) К. Маркс. Капитал, т. I, стр. 63.
2)	Его же. Теории прибавочной стоимости, ч. III.
9)	Его же. Капитал, т. I, стр. 40, 41, 43; Теории прибавочной стои¬
мости, ч. III.
4)	Его же. Капитал, т. III» ч. I,

КЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО
457
рассматривается как олицетворепие капитала, товаровладелец как «храни¬
тель товара». «Вещи имеют свою собственную волю, принадлежат себе самим
и олицетворены как самостоятельные силы»; «труду противостоят его соб¬
ственные вещественные условия как чужие, самостоятельные, независимые
субъекты, олицетворения»; капитал «выступает как общественное единство,
как субъект обществеппой формы труда, которая олицетворяется в нем,
как власть над трудом» х). Но этим самым развивается и представление об
отчужденности между капиталом и трудом, о независимости капитала,
этого повидимому самопроизводящего фетиша, от связанного с пим в дей¬
ствительности живого труда. «Различные формы прибавочной ценности и раз¬
личные категории капиталистического производства,—говорит Маркс,—противо¬
стоят друг другу... чужие и равнодушные, как совершенно различные, без
противоположности. Различные доходы вытекают из совершенно раз¬
личных источников,—один из земли, другой из капитала, третий из труда.
Они, следовательно, не стоят во враждебной связи, так как
между ними нет никакой внутренней связи» 2).
Однако, как ясно уже из всего предыдущего, ошибочно было бы
считать товарный фетишизм чистой иллюзией, субъективным обманом,
произвольным мнением или схоластическим представлением вульгарных
буржуазных экономистов, чем-то не имеющим реальных объективных
корней. Такому способу представления способствуют, как мы уже ука¬
зали, «атомистические отношения» между производителями, стоящие вне
их контроля, обязанные исторически развившемуся разделению труда.
«Разделение труда,—говорит Маркс,—уже на ранних ступенях товар¬
ного производства есть естественно выросший производственный орга¬
низм, нити которого сотканы и ткутся даже за спиной товаропроиз¬
водителей... То самое разделение труда, которое делает их самих
независимыми частными производителями, делает в то же время не¬
зависимыми от них процесс общественного производства и их собствен¬
ные отношения в этом процессе, так что независимость лиц
друг от друга дополняется системой всесторонней
вещной зависимости» 3). Эта объективная «вещная зависимость»
производителей, т. е. осуществление связи их только через посред¬
ство вещей, еще более возрастает при капиталистическом производстве,
где имеют место полное «овеществление общественных отношений, не¬
посредственное сращение материальных отношений производства с шх
исторически-обществеипой формой» *). «Отчуждение», отрыв материаль¬
ных средств производства, как уже реализованного ,труда, от живого
г) «Теории прибавочной стоимости», ч. III.
2) Там же.
3) «Капитал», т. I, стр. 76, 77.
4) «Капитал», т. III,

458 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ П ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
труда имеет место в действительности, а не только в сознании, точно
так же как и зависимость от живого труда от характера своих веще¬
ственных условий. «Совершенно так же как в скованном религией
процессе мышления продукт мышления пе только претендует на го¬
сподство, но и действительно господствует над самим мышлением».
«Те же, независящие от ума, хотя чи влияющие на него обстоятель¬
ства, которые побуждают производителей продавать свои продукты как
товары... дают их продуктам также для их ума независимую
от потребительной стоимости меновую стоимость. Их «ум», их созна¬
ние вовсе не должно знать, чем ,в действительности определяется цен¬
ность их товаров или их продуктов, как ценности... Они поставлены
в отношения, которые определяют их ум так, что им
этого вовсе не нужно знать». Таким образом, «этот способ мыш¬
ления сам обусловлен реальным отношением», служит выраже¬
нием этого последнего 1).
Товарный фетишизм является поэтому неизбежной и характерной
формой общественного сознания в товарно-капиталистических условиях,
которые накладывают свой отпечаток на все более частные его идео¬
логические проявления; «на этой основе,—по словам Маркса,—покоится
вся совокупность политической, юридической и философской идеоло¬
гии буржуазии». «Все, на что люди привыкли смотреть, как на не¬
отчуждаемое, делается предметом обмена и торга, становится отчу¬
ждаемым... Добродетель, любовь, убеждение, знание, совесть—все стало,
наконец, продажным... Всякая вещь, материальная или нравственная,
сделавшись продажной стоимостью, выносится на рынок, чтобы найти
там свою истинную оценку». «Под свободою понимают свободу тор¬
говли, свободу купли-продажи» 2), под браком—деловой контракт и т. д.
Идеи равенства и свободы в юридической идеологии, равно как харак¬
терное для нее понятие «юридического субъекта», вырастают из тех
же общественных отношений. То же относится к тем формам, какие
принимает в буржуазном обществе религия: «религиозный мир,—читаем
мы у Маркса,—есть только рефлекс реального мира. Для общества
товаропроизводителей, характерное общественно-производственное отно¬
шение которого состоит в том, что продукты труда являются здесь для
них товарами, т. е. стоимостями, что отдельные частные работы прирав¬
ниваются здесь друг к другу в этой единообразной форме, как одина¬
ковый человеческий труд,—для такого общества наиболее подходящей
формой религии является христианство с его культом абстракт-
г) «Теории прибавочной стоимости», ч. III.
2)	«Нищета философии»; «Коммунистический Манифест».

ПЕРЕХОД ОТ КАПИТАЛИЗМА К СОЦИАЛИЗМУ
459
ного человека, каковы протестантизм, деизм и т. д. 1). Неуди¬
вительно, что при анархической раздробленности производственного про¬
цесса, при фетишистских формах сознания сущность, внутренняя связь
капиталистического способа производства может обнаружиться на по¬
верхности его явлений лишь «в виде насильственного действия закона».
Этой форме «отчуждения», этой видимости самостоятельности отдель¬
ных моментов производства кладут конец экономические кризисы.
«В кризисах,—говорит Энгельс,—находит себе крайнее выражение про¬
тиворечие между обобществленным производством и капиталистическим
присвоением. Товарное обращение моментально прекращается; средство
к обращению, деньги, делается препятствием к обращению...; весь
механизм капиталистического способа производства перестает функцио¬
нировать... Он не может всю массу средств производства обратить
в капитал. Они лежат без употребления, и именно поэтому промыш¬
ленная резервная армия должна остаться безработной». Во время кри¬
зисов «способ производства восстает против способа присвоения, про¬
изводительные силы—против способа производства, который их создал».
В области политической это выражается в форме все возрастающего
и обостряющегося классового противоречия между пролетариатом и бур¬
жуазией, осуществляющей свою классовую диктатуру в капиталисти¬
ческом обществе.
3.	Переход от капитализма к социализму. Диктатура пролета¬
риата. Коммунистическое общество.
В недрах самого капиталистического производства, неумолимым хо¬
дом его собственного развития, зарождаются элементы его гибели и
замены его новой общественной формой производства.
Экономические кризисы, в которых происходит вынужденное уничто¬
жение массы производительных сил, не могущих быть потребленными,
являются предвестниками этой гибели. «Современное буржуазное обще¬
ство, с его буржуазными условиями производства и обмена, с его
буржуазными отношениями собственности, общество, как бы по вол¬
шебству создавшее эти могущественные средства производства и со¬
общения, начинает походить на чародея, который не в состоянии спра¬
виться с подземными силами, вызванными его заклинаниями... Произво¬
дительные силы, находящиеся в его распоряжении, не способствуют
уже более развитию буржуазного строя собственности; напротив, они
х) «Капитал», т. I, стр. 47.

460 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
стали слишком могущественными для этого строя, который стано¬
вится тормозом ДЛЯ НИХ» *).
Особенно резко выявляются противоречия капитализма в современ¬
ный нам империалистический период развития буржуазного
общества, в который выдающуюся роль начинает играть завладеваю¬
щий промышленностью и монополизирующий ее в огромных трестах,'
концернах и т. д. финансовый капитал. Ленин указывает, в качестве
характерных особенностей этой высшей, новейшей стадии капитализма,
что «империализм есть 1) монополистический капитализм, 2) парази¬
тический или загнивающий капитализм, 3) умирающий капитализм.
Смена свободной конкуренции монополией,—говорит
он,—есть коренная экономическая черта, суть империализма...». Отсюда
вытекает и «отличающая всякую монополию тенденция к загни¬
ванию», к паразитизму, что «проявляется в создании огромного
слоя рантье, капиталистов, живущих «стрижкой купонов», в вывозе
капитала в промышленно-отсталые страны, в экоплоатации колоний
ит. д.». Наконец, «империализм есть умирающий капитализм, пе¬
реходный к социализму: монополия, вырастающая из капитализма,
есть уже умирание капитализма, начало перехода его в социализм.
Гигантское обобществление труда империализмом... означает то
же самое» 2).
Таким образом огромные «производительные силы, развившиеся в
недрах буржуазного общества, создают в то же время материаль¬
ные условия для разрешения этого антагонизма». С другой стороны,
по словам того же «Коммунистического Манифеста», «буржуазия по¬
рождает своих собственных могильщиков»: она «не только сама
выковала оружие, которое поразит ее на смерть; она порождает также
людей, котброе направляют это оружие,—современных работников,
пролетариев» 3).
«Пролетариат, самый низкий слой современного общества,—говорит
«Коммунистический Манифест»,—не может приподняться, не может вы¬
прямиться, не взорвав на воздух всех вышележащих слоев, все офи¬
циальное общество» 4). Борясь за свое освобождение, пролетариат
тем самым осуществляет историей предопределенную ему миссию: соз¬
дать новую, более высокую форму обобществленного, планомерно орга¬
низованного производства, основанную на новых приобретенных обще¬
ством производительных силах.
*) «Коммунистический Манифест».
2) И. Ленин. Империализм и раскол социализма.
3) «Коммунистический Манифест».
А) Там же.

ПЕРЕХОД ОТ КАПИТАЛИЗМА К СОЦИАЛИЗМУ
461
Капитализм явился необходимой исторической ступенью на
пути обобществления производства, поскольку им экспропри¬
ируется мелкая частная собственность, основанная на личном труде: формы
распределения, присвоения, однако, остаются индивидуальными, средства про¬
изводства принадлежат не всему обществу, а отдельным его членам. «Когда
этот процесс,—читаем мы знаменитую страницу «Капитала»,—достаточно раз¬
ложил старое общество в глубину и ширину, когда рабочие превращены
уже в пролетариев, а условия их труда—в капитал, когда капиталистический
способ производства становится на собственные ноги, тогда дальнейшее об¬
обществление труда, дальнейшее превращение земли и других средств про¬
изводства в общественно-эксплоатируемые и, следовательно, общие средства
производства и связанная с этим дальнейшая экспроприация частных соб¬
ственников приобретают новую форму. Экспроприации подлежит теперь не
самостоятельно хозяйствующий рабочий, а эксплоатирующий многих рабочих
капиталист. Эта экспроприация осуществляется действием имманентных за¬
конов самого капиталистического производства централизацией капиталов. Один
капиталист убивает многих... Вместе с тем растет и возмущение рабочего
класса, непрерывно увеличивающегося, вышколенного, объединенного и орга¬
низованного самим механизмом капиталистического процесса производства. Мо¬
нополия капитала становится оковами того способа производства, который
вместе с нею и благодаря ей достиг расцвета. Централизация средств про¬
изводства и обобществления труда достигают уровня, при котором они ста¬
новятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Последняя раз¬
рывается. Бьет час капиталистической частной собственно¬
сти. Экспроприаторов экспроприируют»1).
Самый характер капиталистического производственного процесса та¬
ков, что он «обучает, объединяет и организует рабочий класс» и «де¬
лает из него главного передового борца за новый обще¬
ственный строй». Ленин всячески разъяснял это нашим отече¬
ственным утопистам, народникам, возлагавшим все свои надежды в борь¬
бе за социализм на трудовое крестьянство: «Исправление, изменение
общественных отношений, разумеется, возможно, но возможно лишь
тогда, когда исходит от самих членов этих исправляемых
или изменяемых общественных отношений»; членами же
капиталистического общественного отношения', отношения наемного тру¬
да, развитого до конца, являются капиталисты и рабочие. «Мелкий кре¬
стьянин несомненно тоже испытывает на себе эксплоатация) капитала,
но он раздроблен самими материальными условиями, величиной
и характером своего хозяйства, и в силу этого его противоположность
капиталу настолько еще не развита, что он не может понять, что
это именно капитал его эксплоатирует». «Не очевидно ли, что следует
обратиться туда, где это же общественное отношение развито до
*) «Капитал», т. I.

462 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
конца»? 1). Капиталистическая эксплоатация рабочего класса, в от¬
личие от всех средневековых форм, в которые может облечься эксплоа¬
тация иных классов и групп трудового населения, «уже совершенно
развита и выступает в своем чистом виде, без всяких запутывающих
дело частностей. Рабочий не может не видеть уже, что гнетет его
капитал, что вести борьбу приходится с классом буржуазии. И эта
борьба, направленная на достижение ближайших экономических нужд,
на улучшение своего материального положения, неизбежно тре¬
бует от рабочих организации, неизбежно становится войной
пе против личности, а против класса, того самого класса, который
не на одних фабриках и заводах, а везде и повсюду гнетет и давит тру¬
дящегося. Вот почему фабрично-заводский рабочий является не более
как передовым представителем всего эксплоатируе-
мого населения»2)... Требуется только простое выяснение ему
его положения,, выяснение политико-экономического строя той
системы, которая гнетет его, выяснение необходимости и неизбежности
классового антагонизма при этой системе. «Против pai6o4HX,—говорит
Ленин,—стоит уже не отдельный фабрикант каждой отдельной фабри¬
ки, против них стоит весь класс капиталистов с помогающим
ему правительством. Весь класс капиталистов вступает в борь¬
бу со всем классом рабочих»... Постепенно пролетариат, на¬
чавший со стихийной борьбы против вытесняющей его из производства
новой машинной техники, приходит к своему кассовому созна¬
нию, становится «классом для себя», начинает организованную борьбу
класса против класса. Так «из отдельных восстаний рабочих выра¬
стает борьба всего рабочего класса. Борьба рабочих с фабрикантами
превращается в классовую борьбу»3).
Из единичных движений, писал Маркс, «вырастает политиче¬
ское движение, т. е. движение класса,—в целях осуществления
своих интересов в общей форме, т. е. в форме, обладающей
общей принудительной силой»4). Но всякое политическое
движение требует идейного руководства, исходящего из определенного
мировоззрения: «Без революционной теории,—по словам Ленина, не мо¬
жет быть и революционного движения». Поэтому «пролетариат все реши¬
тельнее группируется вокруг революционного социализма, вокруг ком¬
мунизма». В этом отношении йа помощь к нему приходят и те
*) 11. Ленин. Экономическое содержание народничества.
2) Его же. Что такое «друзья парода» и т. д.
3) Его же. Собр. соч., т. I, стр. 417—418.
*) Письмо Маркса к Вольте от 23 ноября 1871 г.

ПЕРЕХОД ОТ КАПИТАЛИЗМА К СОЦИАЛИЗМУ
463
представители буржуазной интеллигенции, «которые возвысились до тео¬
ретического понимания исторического процесса в его целом» х). Создаю¬
щиеся на первых порах оттенки социального движения часто проник¬
нуты мелкобуржуазными иллюзиями (прудонизм, бакунизм, лассальян¬
ство), но постепенпо «марксизм вытесняет все прочие идеологии
рабочего класса»: «доктрина Маркса увязала в одно нераздельное целое
теорию и практику классовой борьбы» 2). Эта доктрина торжествует
по мере того, как классовая борьба пролетариата принимает обще¬
национальные формы, а затем и международные формы. Так осущест¬
вляется постепенно та идейная революция, революция в умах
рабочего класса, которая подготовлена была еще ранее в процессе «само¬
критики» буржуазной политической экономией и утопическим социализмом
и коФорую завершает марксизм, придя к отчетливому пониманию клас¬
совой структуры и внутренней связи капиталистического производства.
«Раз понята связь вещей,—рушится вся теоретическая вера в постоян¬
ную необходимость существующих порядков, рушится ранее того,
чем они развалятся на практике» 3).
«В той мере,—говорит «Коммунистический манифест»,—в какой угне¬
тенный класс... созревает для своего освобождения, он конституируется
в собственную партию». Политическая партия пролетариата является тем
необходимым и могучим орудием борьбы, которое делает эту борьбу
согласованной, организованной, руководимой из единого центра, веду¬
щей рабочий класс к победе. «У пролетариата,—говорит Ленин,—нет
иного орудия в борьбе за власть, кроме организации... Идейное
объединение его принципами марксизма закрепляет¬
ся материальным единством организации, сплачивающей
миллионы трудящихся в армию рабочего класса» 4). «Партия есть
высшая форма объединения класса пролетариата» 5).
«Партия,—говорит он в другом месте,—сознательный, передовой слой
класса, его авангард. Сила этого авангарда раз в 10, в 100 раз более
велика, чем его численность. Возможно ли это? Может ли сила сотен пре¬
вышать силу тысяч?—Может и превышает, когда сотня организована.
Организация удесятеряет силы. Сознательность передового отряда в том, между
прочим, и проявляется, что он умеет организоваться. А организуясь, он
получает единую волю, и единая воля передовой тысячи, миллиона—ста¬
новится волей класса» б). Весь рабочий класс в целом не может при капи¬
х) Н. Лепин. Что делать? «Коммунистический манифест».
2) Его же. Предисловие к переводу «Писем Маркса к Кугельману».
3) Письмо Маркса к Кугельману от 11 июня 1868 г.
4) Н. Ленин. Шаг вперед, дв^а шага назад. Собр. соч., т. У.
6) Его же. Детская болезнь «левизны» в коммунизме.
6) Его же. Собр. соч., т. XII, стр. 588.

464 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
тализме подняться до такой высоты сознательности, какой является его аван¬
гард—партия рабочего класса. «Мы,—говорит Леиип,—партия класса, и по¬
тому почти весь класс (а в эпоху гражданской войны и совершенно весь
класс) должен действовать под руководством нашей партии, должен примыкать
к нашей партии как можно плотнее, по было бы «маниловщиной» и «хвостиз¬
мом» думать, что когда-либо почти весь класс или весь класс в состоянии,
при капитализме, подняться до сознательного и активного своего передового
отряда». Говорить так, значило бы «забывать о различии между передовым
отрядом и всеми массами, тяготеющими к нему, забывать о постоянной обя¬
занности передового отряда поднимать все более и более обширные слои
до этого передового уровня» 1). Это неизбежное «раздвоение», создающееся
между рабочим классом и его партией, между «стихийностью» и «сознатель¬
ностью» служит таким образом средством поднятия сознательного уровня всего
класса: «не итти в хвосте» за массой, а подымать ее до себя, быть ее аван¬
гардом—задача партии. Этим объясняется роль сознательного руководства
внутри самой партии, значение для нее железной дисциплины,
которая одна только и может обеспечить партии правильное руководство
борьбой рабочего класса. «В нынешнюю эпоху обостренной гражданской
войны,—ставил Ленин «условием приема в Коминтерн»,—коммунистическая
партия сможет выполнить свой долг лишь в том случае, если она будет
организована наиболее централистическим образом, если в ней будет господ¬
ствовать железная дисциплина, граничащая с дисциплиной военной, и если ее
партийный центр будет являться властным, авторитетным орга¬
ном с широкими полномочиями, пользующимся всеобщим доверием членов
партии».
Разумеется, такая высшая форма организации пролетариата, про¬
никнутая дисциплиной, вооруженная революционной марксистской тео¬
рией,—такая боеспособная партия пролетариата создается не
сразу. Лишь постепенно в сознании рабочего класса внедряется мысль
о том, что экономическая борьба рабочего класса неразрывно связана
с его политической борьбой и с его борьбой теоретической,
препятствующей всевозможным уклонам от революционного марксизма.
Буржуазия ведет с своей стороны борьбу против этого все растущего
революционного движения, восхваляя «свободу и равенство» буржуаз¬
ной демократии, подкупая всеми способами оппортунистических, «согла¬
шательских» вождей рабочего класса, его высшие, квалифицированные
и лучше оплачиваемые верхушки, его профессиональные организации.
И ей удается сеять в рядах рабочего движения оппортунизм,
так как «классовое сознание буржуазии все еще выше классового
сознания эксплоатируемых и угнетенных» 2).
Цель революционного движения и борьбы рабочего класса—со¬
циалистическая революция. Она должна осуществиться, в
*) Н. Ленин. Шаг вперед, два шага назад.
2) Его же. Собр. соч., т. XVIII, ч. 1, стр. 324.

ПЕРЕХОД ОТ КАПИТАЛИЗМА К СОЦИАЛИЗМУ
465
противоположность всем прочим революциям, «в интересах огромного
большинства», будучи направленной не только на политическую над¬
стройку, но и на экономические, имущественные основы капитализма.
Только в процессе «критики оружием» может окончательно завершиться
«самокритика» пролетариата,—того класса, из которого, но словам Мар¬
кса, «исходит созпанне необходимости коренной революции, ком¬
мунистическое сознание... Как для массового порождения
этого коммунистического сознания, так и для выполнения самого дела
необходимо массовое изменепие людей, которое возможно только в
практическом движении, в революции, следовательно, революция
необходима не только потому, что нельзя никаким иным способом
свергнуть господствующий класс, но и потому, что свергающий
класс может только в революции очиститься от всей грязи старого
общества и стать способным создать новое общество» *). Социалисти¬
ческая революция не сводится к одной какой-либо политической ре¬
волюции; нося международный характер, она1 захватывает в ,своем
развитии целую эпоху. «Политические революции,—указывает Ле¬
нин,—неизбежны в ходе социалистической революции, которую нельзя
рассматривать ,к а к один акт, а следует рассматривать как
эпоху бурных экономических и политических потря¬
сений, самой обостренной классовой борьбы, гражданской войны,
революций и контрреволюций» 2). Поэтому «возможна победа социа¬
лизма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взя¬
той, капиталистической стране», как это и имеет место в Советском
союзе.
Социалистическая революция ставит вопрос о переходе пролета¬
риата к власти, ставит вопрос о прямом революционном насилии
над классом эксплоататоров. «Неизбежная внутренняя диалектика бур¬
жуазного демократизма ведет еще к более резкому, чем в прежние
времена, решению спора массовым насилием» 3). «Это насилие будет,—
по словам Ленина,—всемирно-историческим периодом, целой эпохой
самых разнообразных войн—войн империалистских, войн гра¬
жданских внутри страны, сплетением тех и других, войн на-
циопальных, освобождением национальностей, раздавленных
империалистами» 4). Революционное насилие поэтому также «не может
быть ни чем иным, как взрывом массовой борьбы всех и вся¬
*) «(Немецкая идеология». «Архив Маркса и Энгельса», т. I, стр. 226.
2) Н. Ленин. Собр. соч., т. XIII, стр. 130.
3) Его же. Государство и революция.
4) Его же. Собр. соч., т. XV, стр. 151.
Курс теории исторического материализма.	30

466 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
ческих угнетепных и недовольных»1). А отсюда прямой
вывод: «Пролетарская революция невозможна без сочувствия и под¬
держки огромного большинства трудящихся по отноше¬
нию к своему авангарду—пролетариату» 2). Сочувствие огромного боль¬
шинства пролетариат может завоевать лишь выступая «гегемоном» в их
борьбе. И здесь пеобходима диалектическая гибкость так¬
тики пролетариата по отношению к резервам революции, к воз¬
можным союзникам пролетариата—к мелкой буржуазии, главным обра¬
зом, к крестьянству и к угнетенным национальностям.
«Кроме класса эксплоататоров,—говорил Ленин на III конгрессе Комму¬
нистического Интернационала,—почти во всех капиталистических стра¬
нах существует класс мелких товаропроизводителей и мелких земле¬
дельцев. Главный вопрос революции заключается также в борьбе против
этих двух классов. Чтобы освободиться от них, необходимо применять
другие методы, чем в борьбе против крупных земледельцев и калитаг
листов... Их нельзя экспроприировать или прогнать, здесь борьба
должна вестись иначе» 3). О том уже говорил в свое время и Энгельс,
когда указывая, что для завоевания власти партия должна «сделаться
сильной в деревне» «...мы решительно стоим на стороне мелкого кре¬
стьянина; мы должны делать все возможное, чтобы ему сноснее было
жить... Чем больше будет число крестьян, которым мы не дадим
спуститься до пролетариев и которых мы привлечем на свою сторону
еще крестьянами, тем быстрее и легче совершится общественное пре¬
образование» 4). Отсюда ясно, что для успешного развития революции
необходимы не только переход власти в руки пролетариата, но и «со¬
юз этого пролетариата со многими миллионами мел¬
ких и мельчайших крестьян, обеспечение руководства за
этим пролетариатом по отношению к крестьянству» 5). Столь же бе¬
режное отношение должно быть проявлено пролетариатом и к на¬
циональному вопросу.
Национальность представляет ,собой крайне сложное общественное явле¬
ние. Под ней обычно понимается единство происхождения, языка, обычаев.
Но и здесь необходим целый ряд оговорок: имеются национальности, члены
которых говорят на разных языках (евреи), далеко не единого происхождения
(русская национальность—смешение самых различных славяискнх, финских, мон¬
гольских и других племен); общность же обычаев быстро исчезает с изменением
Н. Ленин. Собр. соч., т. XVIII, ч. 1, стр. 325—326.
2) Его же. Собр. соч., т. XVI, стр. 337.
3) Его же. Собр. соч., т. XVIII, ч. 1, стр. 325—326.
4) Ф. Энгельс. Крестьянский вопрос.
6)	Н. Ленин. О кооперации.

ПЕРЕХОД ОТ КАПИТАЛИЗМА К СОЦИАЛИЗМУ
467
производственных форм. В силу уже одного этого национальность можно рассма¬
тривать лишь как преходящее социально-историческое явление. Национально¬
сти образуются из племен и разрозненных общин вместе с государством, как
национальные государства, когда экономическое развитие на опре¬
деленной ступени развития обмена приводит к объединению общин или феодаль¬
ных владений. Этому соответствует эпоха революционно-демократических, на-
ционально-освободительныхвойп. Но то же экономическое развитие
ведет в дальнейшем к расширению государства за пределы национальностей.
Возникшие на этой исторической ступени надстройки воззрений, языка и т. д.,
однако, в силу традиции, переживают отошедшие в прошлое, вызвавшие их
экономические отношения. Национальные устремления и национальная борьба
облекаются в своеобразную идеологическую форму, представляющую однако
по своему социально-экономическому содержанию то же замаскированное
выражение классовой борьбы. Во главе национальных движений,
направленных против тех или иных правовых ограничений, обыкновенно стоит
своя национальная буржуазия, которой руководит стремление к более полной
экоплоатации национальных масс, чему препятствуют указанные ограничения.
Борьба так называемой «великодержавной» пацни с угнетенными национально¬
стями скрывает1 за собой конкуренцию различных фракций буржуазии за эко¬
плоатации) угнетенных классов малых национальностей.
Несмотря на все понимание пролетариатом исторического происхождения
и исторического, преходящего характера национальных чувств, он вовсе не
должен отмахиваться от этой идеологической формы и от связанного с нею
движения народных масс. «Мы полны чувства национальной гордости,—гово¬
рил Ленин о великороссах,—ибо великорусская нация тоже создала националь¬
ный рабочий класс»... «Патриотизм—о дно из наиболее глубоких
чувств, закрепляемых веками и тысячелетиями обособленных отечеств»1).
Поэтому, ведя борьбу против всякого лженационализма и шовинизма угнетаю¬
щих наций, важно учесть и использовать национальное чувство, в форме кото¬
рого проявляется движение широких масс и наций, угнетаемых империа¬
лизмом. «Пролетариат должен настаивать на «полном» проведении демократии
во всех обществах, вплоть до определения границ государства сообразно «сим¬
патиям» населения, вплоть до полной свободы отделения. На этой почве,
в свою очередь, развивается... ускоренное сближение и слияние
наций» 2).
Одним словом, «в каждый момент тактика пролетариата должна
учитывать объективно неизбежную диалектику человеческой истории».
Пролетариат должен занимать различную позицию в зависимости от
того, на каком этапе находится развивающаяся ре¬
волюция. В целом ряде отдельных стран социалистическая рево¬
люция развивается из буржуазной революции: буржуазная революция
постепенно перерастает в социалистическую. Правильный учет того,
каков переживаемый исторический этап развития революции, предопре¬
х) Н. Ленин. Собр. соч., т. XIII, стр. 27; т. ХУ, стр. 560.
2) Его же. Собр. соч., т. XIX.
30*

468 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
деляет и отношение пролетариата к другим классам. Пролетариат сна¬
чала поддерживает буржуазию в ее борьбе с феодализмом, а если эта
национальная буржуазия слаба, как эго имело место в России, то он
борется против феодальных отношений вместе со всем крестьянством;
далее по мере того, как осуществляются лозунги буржуазной револю¬
ции, он, вместе с полупролетарскими элементами крестьянства, начи¬
нает борьбу против буржуазии. Социалистическая революция поэтому
вовсе не представляет собой чисто рабочей революции: почти -повсюду
она осуществляется как своеобразное соединение револю¬
ции пролетариата с крестьянской войной. В этом диа¬
лектическом взгляде на социалистическую революцию как на нечто
такое, что в переживаемую нами империалистскую эпоху не отгорожено
китайской стеной от буржуазной революции и вырастает из этой по¬
следней, в строгом учете в то же время своеобразия каждого
этапа в развитии революции, в учете роли в ней не только пролета¬
риата, но и остальных классов, в частности крестьянства,—и со¬
стоит правильно понятое учение Маркса о перманентном, т. е.
непрерывном характере социалистической революции. Пройдя целый
ряд этапов в своем развитии, революция увенчивается диктатурой
пролетариата.
«Революционный социализм,—говорит Маркс,—это перманентная ре¬
волюция, классовая диктатура пролетариата, необходимая
как переходная ступень к отмене всех классовых различий,
оумене производственных отношений, на которых покоятся эти различия».
«Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период
революционных переустройств одного в другое. Этому способствует
и в политике переходный период, во время которого не может
быть иного государства, кроме революционной диктатуры про¬
летариата» 1).
«Пролетариат,—по словам Маркса,—не может просто овладеть готовой госу¬
дарственной машиной и пустить ее в ход для собственных целей»: «не пе¬
редать из одних рук в другие бюрократически-военную машину, а сломать
ее—именно таково предварительное условие всякой действительной народной
революции» 2). Пролетариат заменяет разбитую им государственную машину
буржуазии своей собственной пролетарскойгосударственностыо,—
государством рабочим по своей классовой сущности, но облекающимся в
форму рабоче-крестьянской, советской власти. «Советы,—по словам
Ленина,—представляют из себя новую форму, вернее, новый тип государ¬
*) К. Маркс. Критика готской программы; его же, Классовая борьба
во Франции.
2) Его же. Гражданская война во Франции; его же, Письмо к Кугель-
ману от 12 апр. 1871 г.

ПЕРЕХОД ОТ КАПИТАЛИЗМА К СОЦИАЛИЗМУ
469
ства» 1). Остатки государственности нужны пролетариату для подавления
сопротивления прежних эксплоататоров и для подготовки—материальной и
идеологической — перехода к новому безгосударственному обществу,—для
строительства социализма, в процессе которого должно отмереть
и государство. Такой же преходящий характер носят и закопы, устанавливаемые
в зависимости от потребностей и не связывающие пролетариат в случае необ¬
ходимости их изменения. «Диктатура,—определяет Ленин,—есть власть, опи¬
рающаяся непосредственно на насилие, не связанная никакими законами. Рево¬
люционная диктатура пролетариата есть власть, завоеванная и поддерживае¬
мая насилием пролетариата над буржуазией, власть пе связапная пикакими
законами» 2). «Пролетариат берет государственную власть и превращает сред¬
ства производства прежде всего в государственную собственность. Но тем
самым он уничтожает самого себя, как пролетариат, тем самым
он уничтожает классовые различия и классовые противоположности, а вместе
с тем и государство, как государство... Когда государство, нако¬
нец-то, делается действительным представителем всего общества, тогда оно
само себя делает излишним. С того времени как не будет ни одного обще¬
ственного класса, который надо бы было держать в подавлении...—с этого
времени нечего будет подавлять, не будет надобности в особой силе для пода¬
вления, в государстве. Первый акт, в котором государство выступает дей¬
ствительно как представитель всего общества,—взятие во владение средств
производства от имени общества—является в то же время последним актом его
как государства. Вмешательство государственной власти в обществен¬
ные отношения становится тогда в одной области за другой излишним и само
собою засыпает. Место правительства над лицами заступает
распоряжение вещами и руководство процессом произ¬
водства. Государство не «отменяется», оно отмирает»...3). Эти слова
Энгельса Ленин поясняет следующим образом: «Здесь Энгельс говорит об
«уничтожении» пролетарской революцией государства буржуазии, тогда как
слова об отмирании относятся к остаткам пролетарской государственности
после социалистической революции. Буржуазное государство пе «отмирает»
по Энгельсу, а «уничтожается» пролетариатом в революции. Отмирает
после этой революции пролетарское государство илп полу-государство» 4).
Отмирание государства в переходный период таким образом вовсе
не означает полного и немедленного его уничтожения* как то предпо¬
лагают, например, анархисты: отмирание в с я к о й государственности на
первых порах проявляется в строительстве новой пролетарской
государственности, которая нужна, прежде всего, для предотвращения
всяких попыток контрреволюции. Гражданская война в этой форме
не .заканчивается, но продолжается—«против буржуазии, сопро¬
тивление которой удесятерено ее свержением», «против сил и традицш’
*) Н. Ленин. Задачи пролетариата в нашей революции.
2) Его же. Пролетарская революция и ренегат Каутский.
3) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг.
4) Н. Ленин. Государство и революция. П. 1918 г., стр. 17.

470 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
старого общества» (Ленин). Коммунистическое общество не
возникает немедленно, оно постепенно развивается, при чем в первых фа¬
зах оно «носит еще отпечаток старого общества, из недр которого
оно вышло» *). Преддверием его является неизбежный почти для всех
стран,—ввиду сохранения огромной массы мелких производителей, и
главным образом крестьянства,—переходный период. «Теоретически не
подлежит сомнению,—говорит Ленин,—что между капитализмом и ком¬
мунизмом лежит известный переходный период. Он не может не
соединять в себе черты дли,свойства обоих этих укла¬
дов общественного хозяйства, Этот переходный период не
может не быть периодом борьбы между умирающим капитализ¬
мом и рождающимся коммунизмом или, иными словами, между побежден¬
ным, но не уничтоженным капитализмом и родившимся, но совсем еще
слабым коммунизмом» 2). Характерными чертами этого периода являют¬
ся: наряду с существованием государственных предприятий «последова¬
тельно-социалистического типа» сохранение мелкого кустарного и кре¬
стьянского товарного производства, а также капиталистических отноше¬
ний, но контролируемых и ограничиваемых государством (концессии,
аренда госпредприятий, смешанные общества и т. п.). «Уничтожить
классы,—говорит Ленин,—значит не только прогнать помещиков и ка¬
питалистов...—это значит также уничтожить мелких товаропроизводите¬
лей, .а их нельзя прогнать, их нельзя подавить, с ними надо ужить¬
ся, дх можно (и должно) ^переделать, перевоспитать только
очень длительной, медленной, осторожной организаторской рабо¬
той» 3). Отсюда огромное значение, которое получает для пролетариата
союз с крестьянством, не только в целях захвата власти, но и
после захвата им власти; отсюда значение для постепенного перехода
к .социализму кооперации, объединяющей и перевоспитывающей кре¬
стьянство. В новой переходной экономике, все еще товарной и частич¬
но капиталистической, остается форма отношений наемного труда,
остаются товарные отношения с мелкими .товаропроизводителями, но
уже изменяется содержание, в котором все более важную роль на¬
чинают играть растущие и развивающиеся элементы со¬
циализма. .Классы еще остаются, но исчезает уже—на социалистиче¬
ских, государственных предприятиях—классовая эксплоатация. Окон¬
чательная же победа социализма будет обозначать уничтоже¬
ние классов.
*) К. Маркс. Критика готской программы.
2) Н. Ленин. Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата.
3) Его же. Детская болезнь «левизны» в коммунизме.

ПЕРЕХОД ОТ КАПИТАЛИЗМА К СОЦИАЛИЗМУ
471
«Научное различие между социализмом и коммунизмом,—объяснял
Ленин,—только то, что первое слово означает первую ступень
вырастающего из капитализма нового общества, второе слово—более
высокую, дальнейшую ступень его» х). При социализме, по словам
Маркса и Ленина, «буржуазное право»» (и следовательно, стоящая за
ним государственность. И. Р.) отменяется не вполне, а лишь отчасти,
лишь в меру уже достигнутого экономического переворота, т. е. лишь
по отношению к средствам производства... Недостатки распределения
и неравенства буржуазного права продолжают господствовать посколь¬
ку продукты делятся «по работе», а не по потребности 2). Социа¬
листическое производство характеризуется учетом труда и продуктов
и контролем над производством. Лишь «на высшей фазе
коммунистического общества,—говорит Маркс,—после того, как исчез¬
нет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда
исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического
труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а ста¬
нет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним
развитием индивидуумов вырастут и производительные силы и все источ¬
ники общественного богатства польются полным потоком,—лишь тогда
можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права,
и общество сможет написать на своем знамени: каждый по способ¬
ностям, каждому по потребности» 3).
Для перехода к этой высшей форме, следовательно, недостаточно
еще одной экспроприации капиталистов, но требуется гигантское раз¬
витие производительных сил, высший расцвет техники, заменяющей
физический труд человека, расцвет, который только начинается при
капитализме. «Великое значение разъяснений Маркса,—отмечает Ле¬
нин,—состоит в том, что он последовательно применяет и здесь мате¬
риалистическую диалектику, учение о развитии, рассматривая комму¬
низм, как нечто развивающееся из капитализма» 4). «Капиталистический
способ присвоения, вытекающий из капиталистического способа про¬
изводства, а потому и капиталистическая частная собственность пред¬
ставляют собой первое отрицание индивидуальной частной собственно¬
сти, основанной на собственном труде. Но, читаем мы далее на знаме¬
нитой странице «Капитала», «капиталистическое производство с неиз¬
бежностью процесса природы порождает отрицание себя самого. Это—
*) Н. Ленин. Собр. соч., т. XVI, стр. 278.
2) Его же. Государство и революция, стр. 88.
3) К. Маркс. Критика готской программы.
4) Н. Ленин. Государство и революция, стр. 94.

472 РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАЦИЙ И ПРОЛЕТАРСКАЯ ГЕВОЛЮЦИЯ
отрицание отрицания. Оно восстанавливает не частную собственность
рабочего, но индивидуальную собственность на основе завоеванной ка¬
питалистической эры, т. е. па основе кооперации и общего
владения землей и другими средствами производства,
которые произведены сами же трудом» *). Важно здесь указание Мар¬
кса, что индивидуальная собственность в будущем обществе остается
на средства потребления, что свобода и полнота потребления
действительно будут достигнуты лишь с обобществлением производства.
В этом будущем обществе «впервые можно будет говорить о действи¬
тельной человеческой свободе, осуществляющейся гармонии с познан¬
ными законами природы» 2). Отношения между людьми станут про¬
зрачно-ясными, перестанут затемняться порабощением их вещами; это
будет действительно скачок из царства необходимости в царство сво¬
боды. «Делаясь господином над всеми средствами производства, чтобы
общественно-планомерно распоряжаться ими, общество уничто¬
жает господствовавшее до сих пор порабощение людей их собственными
средствами производства». С исчезновением старого разделения труда
«должна возникнуть такая организация производства, .при которой, с од¬
ной стороны, никто не может .сваливать на другого свою долю
участия в производительном труде, этом естественном условии человече¬
ского существования, и при котором, с другой стороны, производитель¬
ный труд вместо того, чтобы быть средством порабощения, становится
средством освобождения, так как он предоставляет каждой
личности возможность развивать во всех направлениях все свои
способности, как физические, так и духовные, где труд, следова¬
тельно, из тяжелой обязанности превращается в удовольствие» 3).
Таким образом высшее развитие технической базы, освобождающее
человека от порабощения трудом, планомерное распоряжение обществен¬
ным производственным процессом, всестороннее развитие людей и в
связи с этим уменьшение зависимости умственной жизни от условий
производства,—таковы характерные черты коммунистического общества.
О конкретных формах организации труда в далеком будущем, равно как
и о тех новых, научных воззрениях и тех формах сознания, которые
возникнут в этом обществе, мы можем лишь строить более или менее
произвольные догадки. Зародыши их, в виде самых слабых .и общих
контуров, обрисовываются уже.сейчас в формах организации и в трудо¬
вой солидарности пролетариата, в его представлениях и воззрениях.
х) «Капитал», т. I, стр. 788.
2) «Анти-Дюринг», стр. 165, 180—186.
*) Там же, стр. .427.

ПЕРЕХОД ОТ КАПИТАЛИЗМА К СОЦИАЛИЗМУ
473
«Коммунизм,—по словам Ленина,—начинается там, где появляется само¬
отверженная, преодолевающая тяжкий труд забота рядовых рабочих
об увеличении производительности труда»—уже в пролетарском госу¬
дарстве1). Но подобно тому, как недостаточно развиты сейчас мате-
рпачЧьные условия этого коммунистического будущего, точно так же
абстрактны и наши представления о жизни будущих людей. «Когда
появятся такие люди,—говорит по этому поводу Энгельс,—они сами
создадут себе свою собственную практику и соответствующие
ей общественные мысли о поступках каждого в отдельности. На этом
точка» 2).
По отношению к этому будущему обществу, очертания которого
сейчас только начинают обрисовываться и в котором, наконец, челове¬
чество заживет полной и всесторонней жизнью,—все пройденные ступени
общественной формации составляют одну «прелюдию истории»
(Маркс). Но они являются неизбежными историческими ступенями на
пути его развития. Первобытный коммунизм, на известной сту¬
пени развития своих производительных сил, неизбежно «отрицается»
антагонистическим, классовым обществом, построенным на
частной собственности на средства производства. Но точно так же
неизбежно и «отрицание отрицания»: переход на более высокой ступени
развития производительных сил к высшей форме коммунизма,
обогащенного всеми приобретениями антагонистического периода. Та¬
кова диалектика исторического процесса в целом.
*) II. Ленин. Великий почин.
2) Ф. Энгельс. Происхождение семьи и т. д., стр. 16.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ.
1. Источники и предтечи теории: от утопии к науке. Развитие
воззрений Маркса и Энгельса.
Методы научного познания вырабатываются исторически крайне
медленно, отражая рост производительных сил общества и потребности
того или иного приходящего к власти общественного класса. Мар¬
ксистская теория, объективно вскрывающая классовые противоречия
общества, выясняющая их экономические причины и пользующая де¬
лать выводы о преходящем характере современного общественного по¬
рядка,—такая теория могла развиться только с появлением и развитием
того общественного класса, который более всего заинтересован в пра¬
вильном и беспристрастном освещении общественного процесса,—про¬
летариата.
Однако зачатки этой теории можно искать и в более отдаленном
прошлом. Так как, по словам Маркса, процесс мышления сам вырастает
из известных условий, сам является естественным процессом, и «дей¬
ствительно понимающее» мышление может быть лишь одним и тем же,
то методология общественного познания тесно связана в своем раз¬
витии и с историческим развитием научного мышления вообще. «Как
всякая новая теория,—говорит о научном социализме Энгельс,^—он
должен был сначала примкнуть к тому идейному материалу, который
он застал при своем появлении, хотя его собственные корни и таились
в экономических фактах»1). Будучи продуктом сложного историче¬
ского развития, марксистский метод представляет собою вместе с тем
и наиболее полное завершение этого развития и вы¬
ражение современного уровня научной теории. С этой
точки зрения историческую подготовку теории исторического материа/-
лизма представляет и все историческое развитие точных,
1)	«Анти-Дюринг», стр. 1.

источники и предтечи теории: ОТ УТОПИИ К НАУКЕ
475
естественных наук, кончая эволюционной теорией Ламарка и
Дарвина в биологии. Точно так же эта теория подготовлена всем исто¬
рическим развитием воззрений философского материализма,
с одной стороны, диалектического воззрения на действи¬
тельность и диалектических методов исследования—
с другой. Демокрит и Гераклит, Декарт и Бэкон, Спиноза и Локк,
французские материалисты, Гегель, Фейербах и т. д.,—все эти мысли¬
тели, жившие в самые различные исторические эпохи, воззрения кото¬
рых во многом противоречат современной марксистской философии,
тем не менее внесли каждый свою долю в развитие философских
предпосылок теории—диалектического материализма.
Но и в другом отношении, в области уже чисто общественного
познания, теория исторического материализма имеет своих исторически
более близких предшественников.
Классовому развитию и борьбе пролетариата предшествовали клас¬
совое развитие и борьба с феодализмом за власть буржуазии,
бывшей в этот период революционным классом. Нахо¬
дясь в оппозиции к существующему общественному порядку и критикуя
его с точки зрения «разума», буржуазия не могла отчасти не вскрывать
в процессе этой критики и истинных пружин общественно-истори¬
ческого развития—экономическое строение общества и его классовые
противоречия. Вот почему буржуазные экономисты XVII и
XVIII вв., В. Петги, Тюрго, А. Смпт, Рикардо и др., выдвинувшие,
в противовес непроизводительной аристократии на первое место ту
роль, которую играет труд в общественной жизни, выявившие в своих
воззрениях на производительный труд, прибавочную стоимость и т. д.
противоположность интересов различных общественных классов; ради¬
кальные представители буржуазии, типа Барнава, выяснявшие влия¬
ние собственности на развитие политических учреждений; француз¬
ские материалисты, поскольку они клали в основу общественного
познания правильно понятый «интерес», «общественный эгоизм», ви¬
дели в человеке «продукт воспитания» и делали выводы о необходи¬
мости изменить общественную «среду», а также и немецкие вели¬
кие идеалисты XIX в., в абстрактной форме выдвинувшие идею
общественно-необходимого развития, протекающего в противоречиях,
противопоставлявшие государство обществу и признававшие «разум¬
ным» лишь «действительное»,—все они также, несомненно, подго¬
товили идейный материал для дальнейшего построения общественной
теории в марксизме. Но наряду с буржуазией из средневековых це¬
ховых подмастерьев, поденщиков, экспроприированных крестьян раз¬
вился новый революционный, рабочий класс. Вызванное этим

476
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
последним социалистическое движение, в ранний период развития про¬
летариата, правда, было по своему теоретическому содержанию очень
далеким от исторического материализма. «Пролетариат не был еще спо¬
собен к революционной борьбе,—говорит Маркс,—и поэтому должен
был броситься в объятия доктринерам его освобождения,
основателям социалистических сект» 1).
Эксплоатация одной части общества другой есть общий всем прошлым
векам факт. Ничего нет удивительного в том, что общественное сознание
всех веков должно было как-нибудь констатировать этот факт имуществен¬
ного неравенства и реагировать на него созданием утопий, идеальных пред¬
ставлений об общественном и государственном устройстве. Эти утопии или
санкционировали существующий эксплоататорский или существовавший ранее
кастовый порядок (Платон), или, если исходили от идеологов оппозиционного
класса—буржуазии, то выдвигали в расплывчатой и затушеванной форме
идеала всего общества, всего страждущего человечества соответствующие клас¬
совые идеалы (Т. Мор и др.). Очепь рано такие утопические доктрины начинают
создаваться и представителями пролетариата. «С самого своего возник¬
новения,— говорит Энгельс,—буржуазия была обременена
связью со своим антиподом: капиталист не может существовать без
наемных рабочих... При каждом трудном историческом движении буржуазии
выступали самостоятельные течения того класса, который представлял
собою более или менее развитого предшественника современного пролетариата.
Таково в эпоху реформации и крестьянской войны направление Фомы Мюн-
цера, в Великой английской революции движение «левеллеров», в Великой
французской революции—Бабеф. Рядом с этими движениями еще не¬
зрелого класса идут соответствующие теоретические про¬
явления; в XVI и XYII вв.—утопические изображения идеального обще¬
ственного строя, в XYIII в.—уже прямо коммунистические теории (Морелли
и Мабли)» 2). По мере развития буржуазного общества на это движение
незрелого еще класса пытаются реагировать и использовать его в своих
интересах другие общественные классы, прикрываясь, как это указывает «Ком¬
мунистический Манифест», в свою очередь различными социалистическими
доктринами. Так, «чтобы возбудить к себе симпатии, аристократия должна
была сделать вид, что оставляет в сторонее свои -собственные Интересы to со¬
ставляет свой обвинительный акт против буржуазии лишь для защиты инте¬
ресов эксплоатируемого рабочего класса». Таким путем возникает в нача¬
ле XIX в. «феодальный социализм», стремящийся поворотить общественное
развитие вспять к средневековым формам эксплоатация, к «истинной 'ари¬
стократии» (Дизраэли, Карлейль), и тесно с ним связанный «христианский
социализм» духовенства, обращающийся к первым временам христианства (Ла-
*) К. Маркс. Классовая борьба во Франции, стр. 79. «Первые про¬
летарские партийные образования и их теоретические представители остава¬
лись всецело на юридической почве, «на почве права», только они себе скон¬
струировали «правовую почву», отличную от «правовой почвы» буржуазии»
(Ф. Энгельс и К. Каутский. Юридический социализм).
2)	«Анти-Дюринг», стр. 3.

источники и предтечи теории: ОТ УТОПИИ К НАУКЕ
477
мениэ, Бюше). Ухудщающееся положение мелкой буржуазии заставляет ее так¬
же выступить за средневековые цеховые порядки и, с этой точки зрения,
вести критику капиталистического строя в различных тоориях «мелкобуржуаз¬
ного социализма» (Сисмонди, Бюре). Сюда же принадлежит и социализм
философствующей интеллигенции, которая выдвигает вместо интересов про¬
летариата—иптересы «человеческой сущности, человека вообще» (напр.,,
«истинный социализм» в Германии в 40-х годах). Наконец, в первой половине
XIX в. появляется цалый ряд чисто буржуазных филантропов, «комнатных
реформаторов всех сортов», которые стремятся сохранить в своих идеалах
буржуазный строй, предварительно о*шстив его от классовых антагонизмов
(буржуазный «социализм») *).
Когда противоречия и язвы буржуазного общества уже достаточно
обозначились, в зачаточный период борьбы, начавшейся между пролета¬
риатом и буржуазией, появились великие критико-утопические системы
Сен-Симона, Фурье, Оуэна. Все они выступают не как представители
интересов -пролетариата. Они считают себя стоящими выше классовых
противоположностей, стремятся к освобождению не одного определенно¬
го класса, но всего человечества: «пролетариат существует для них толь¬
ко как наиболее страдающий класс». «Изобретатели этих систем ясно
н и д е л и у ж е противоречия классов, равно как и действие
разрушительных элементов внутри самого господ¬
ствую щ его с т р о я. Но они не видели в пролетариате никакой
исторической самодеятельности, никакого самостоятельного и логиче¬
ского движения». В неразвитой еще промышленности «они не могли
найти материальные условия освобождения пролетариата и пу¬
стились в поиски за социальной наукой, за социальными законами,
чтобы создать эти условия» 2). Решения общественных задач они пы¬
тались достигнуть чисто головным путем; однако их взгляды были
Для своего времени гениальными открытиями и предвидениями. О Сен-
Симоне, выступавшем в защиту индустриальной, промышленной, си¬
стемы против феодальной, рассматривавшем историческую борьбу как
борьбу классов и видевшем основу пол!итики в производстве, налги
уже достаточно говорилось (глава шестая) ^). Фурье исходит из учений
французских материалистов и дает блестящую критику современного
ему буржуазного общества, материального и морального убожества
последнего. Он устанавливает в историческом1 .развитии четыре последо¬
вательных ступени: дикое состояпие, варварство, патриархат и цивгош-
1) «Коммунистический Манифест».
2) Там же.
3) Традиционное причисление Сен-Симона к социалистам признается сейчас
несостоятельным, однако значение его для теории исторического материа¬
лизма несомненно.

478
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
зацшо. «Цивилизованный строй,—согласно Фурье,—каждый порок, ко¬
торый варварством практикуется в простом виде, доводит до сложной
двусмысленной, лицемерной формы»: «цивилизация движется в закол¬
дованном кругу непобедимых и вечно возобновляющихся про¬
тиворечий. С диалектическим мастерством Фурье указывает, напри¬
мер, что «в цивилизации бедность порождается самим избытком». Живший
в более развитой в капиталистическом отношении Англии Оуэн—прак¬
тик рабочего движения, отец современной кооперации и основатель
образцовых фабрично-заводских поселков—видит в фабричной системе
исходный рункт будущей социальной революции, а в характере чело¬
века—продукт внешних условий: «совесть есть такой же продукт рук
человеческих, как хлопчатобумажная материя или любой продукт».
Напомним попутно, что эту бессознательно материалистическую точку
зрения, в особенности классовый подход «Сен-Симона, разделяли и неко¬
торые буржуазные историки эпохи Реставрации, также исходившие
из .«гражданского быта», из имущественных отношений, указывавшие да
историческую роль народных масс и их экономических нужд, изобраг
жавшие историю, как борьбу классов. Утопический социализм, в осо¬
бенности в лице имевших наиболее важное значение для марксистской
теории французских его представителей, был тесно связан с предше¬
ствовавшими революционными течениями французского материализма,
прямым продолжателем которых он явился в XIX в. Вместе с этими
последними, он, наряду с классической политической экономией и
немецкой философией, представляет собой также важнейший и основ¬
ной источник марксистской теории.
Таким образом, подчеркивает Ленин, «история философии и история
социальной науки показывают с полной ясностью, что в марксизме
нет ничего похожего на «сектантство» в смысле какого-то замкнутого,
закостенелого учения, возникшего в стороне от столбовой дороги
развития мировой цивилизации. Напротив, вся гениальность Маркса;
состоит именно в том, что он дал ответы на вопросы, которые пере¬
довая мысль человечества уже поставила. Его учение возникло как
прямое и непосредственное продолжение учения ве¬
личайших представителей философии, политической
экономии и социализма» х).
«Доктринерский социализм был теоретическим выражением проле¬
тариата лишь до тех пор, пока пролетариат не дорос до своего соб¬
ственного исторического движения». По мере же развития классовой
борьбы его социальная наука «становится сознательным продуктом исто¬
2) Н. Ленин. Три источника и три составные части марксизма.

ИСТОЧНИКИ И ПРЕДТЕЧИ ТЕОРИИ! ОТ УТОПИИ К НАУКЕ
479
рического движения: она перестает быть доктринерской, она делается
революционной» 1). «Чтобы из утопии сделаться наукой, социализм дол¬
жен был перерасти метафизические приемы мышления... и доразвиться
до диалектического метода»2). В научном социализме и его
теоретической основе, в материалистическом понимании истории Карла
Маркса—этого глубочайшего мыслителя, сочетавшего в себе, по словам
Лассаля, «Гегеля, ставшего экономистом, и Рикардо—социалистом»,,—
пролетариат, наконец, обретает «идеи, которые были точнейшим отраже¬
нием его экономического положения, которые были не чем иным, как
ясным, сознательным выражением его собственных, еще не сознанных,
а только лишь неясно ощущаемых потребностей» 3). Потому что
научный социализм Маркса и его соратника Энгельса соединяет в се'бе
строгую научность с непримиримой революционностью: вместо преж¬
них утопических рассуждений о соответствии социалистического идеала
«человеческой природе», марксизм показывает историческую не¬
избежность перехода к социалистическому строю и в то же время
говорит о необходимости для пролетариата самой упорной борьбы
в целях его достижения. Социализм, ставший из утопии наукой,
становится поэтому одновременно и классовой идеологией—
идеологией борьбы рабочего класса за свое освобождение. Собствен¬
ного, самостоятельно выработанного сознания,—разъясняет Ленин,,—
«у рабочих и не могло быть. Оно могло быть принесено только
извне. История всех стран свидетельствует, что исключительно своими
собственными силами рабочий класс в состоянии выработать лишь созна¬
ние ,тред-юнионистское (тред-юнионы—английские профсоюзы. И. Р.),
т. е. убеждение в необходимости объединиться в союзы, вести борьбу
с хозяевами, добиватьсл от правительства тех или иных необходимых
для рабочих законов и т. п. Учение же социализма выросло из тех
философских, историко-экономических теорий, которые разрабатывались
образованными представителями имущих классов, интеллигенцией» 4).
Такими выходцами из буржуазной среды, перешедшими на сторону
рабочего движения и помогшими ему выковать его новое мировоззрение,
и были К. Маркс и Ф. Энгельс.
Германия, к началу литературной и политической деятельности
Карла Маркса и Фридриха Энгельса (40-е годы XIX ст.), по цело¬
му ряду исторических причин, представляла собой мелкобуржуазную
*) К. Маркс. Классовая борьба во Франции, стр. 41.
2) Его же. Нищета философии, стр. 104.
3) «Коммунистический Манифест».
4) Н. Лепин. Что делать?

480
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
страну, с отсталым земледельческим хозяйством и слабо развитой про¬
мышленностью, раздробленную на мелкие государства, с феодально¬
чиновничьим управлением. Буржуазная революция в Германии уже
назревала, но наступила с большим опозданием: немецкая буржуазия
до 1840 г. осмеливалась лишь в отвлеченной, философской форме
мечтать о «духе времени, который двинулся вперед» (Гегель), и только
с этого времени начала проникаться политическими требованиями бур¬
жуазного либерализма. Маркс и Энгельс, вышедшие из среды зажи¬
точной буржуазии (Маркс был сыном чиновного юриста еврейского
происхождения, Энгельс—сыном фабриканта), поэтому выступают на
первых порах в качестве представителей радикального буржуаз¬
ного движения.
Маркс обучается праву в Берлинском университете, сближается с
кружком младогегельянцев, изучает Гегеля и находится втечение
нескольких лет всецело под влиянием идеалистической философии. При-
этом Маркс так мастерски овладел философией Гегеля, как никто из
его современников. Духом Гегеля проникнуты первые работы Маркса:
его ^университетская диссертация, давшая ему звание доктора филосо¬
фии, о философии Демокрита и Эпикура; его статья о прусской цензуре
(в «Немецких летописях»); его полу-политические, полу-философские
статьи, печатавшиеся во временно им редактируемой «Рейнской газете»
(1842—1843 гг.: о свободе печати и др.).
Случай свел Маркса с кружком «свободных» левогегельянцев, в который
входили братья Бауэры, Макс Штирнер и др. «Их духовным главой был
Бруно Бауэр, готовившийся как раз в то время, как с ним познакомился
Маркс, к своей знаменитой, эпоху созидающей критике евангелий... Чтобы
изобразить возникновение христианства как дух основного осадка античного
мира, надо было прежде всего основательно изучить греко-римские философ¬
ские школы... Историческое изложение этих философских систем и было
первой научной работой Маркса. Часть его дошла до нас в виде его док¬
торской диссертации» х). Индивидуалиста Эпикура за резко выраженную актив¬
ность Маркс в этот период предпочитает Демокриту, а в государстве видит
воплощепие «публичного разума». Он «рассматривает государство как великий
организм, в котором должны осуществиться правовая, нравственная и поли¬
тическая свободы». «Государство не только имеет средства поступить так, как
это соответствует его разуму, его всеобщности и его достоинству..., его
непременная обязанность располагать этими средствами и применять их»
и т. д. 2). Но уже очень рано, еще в университетские годы, «противополож¬
ность между действительным и должным, свойственная идеализму», пробуждает
молодого диалектика; он чувствует, что «право, государство, природа, вся
г) Ф. Меринг. Маркс и младогегельянцы.
2)	К. Маркс и Ф. Энгельс. Литературное наследство, под редакцией
Ф. Меринга, т. I.

источники и предтечи теории: ОТ УТОПИИ К НАУКЕ
481
философия, объект сам должны рассматриваться в своей развитии, здесь
нельзя вносить произвольных делений»: «в самой действительности он стал
искать идею» *). Маркс понимает уже, что «философы не вырастают как
грибы из земли, они—продукт своего времени, своего народа, самые тонкие
и невидимые соки которого бродят в философских идеях. Тот же самый
дух, который строит железные дороги руками ремесленников, строит философ¬
ские системы в мозгу философов» 2). Свопм товарищам младогегельянцам
Маркс выражает пожелание, чтобы «религию критиковали скорее в критике
политического положения», так как «с уничтожением той извращенной реаль¬
ности, теорией которой она является, она гибнет сама собой», чтобы по поводу:
философии меньше забавлялись разговорами об «атеизме» и т. д.
В 1843 г. Маркс вместе с буржуазным радикалом Руге издает
в Париже радикального направления журнал «Немецко-французские
летописи». Здесь завязывается его близость с Энгельсом, который на¬
чинает свою деятельность критикой реакционной, позднегр периода,
философии Шеллипга, а затем втеченне некоторого времени изучает
жизнь английского пролетариата, позже описанную им в своем «По¬
ложении рабочего класса в Англии».
Энгельс, по окончании реальной гимназии, вынужден, против своей воли,
заниматься торговыми делами семьи и лишь в 1841 г., отбывая военную
службу, попадает в Берлин, куда в это время «был приглашен читать
лекции по философии старый Шеллинг. На него возложена была миссия
бороться с оказавшейся не ко двору философией Гегеля, которая в истолко¬
вании молодых его учеников отрицала личного бога и личное бессмертие...
Ответ Шеллингу написал Энгельс. Именно против этой попытки поставить
на место мышления, науки интуицию, веру, против этого нового похода реакции,
направлена была нашумевшая тогда брошюра «Шеллинг и откровение»...3).
Будучи гегельянцем, Энгельс хотя и относится в этот период критически
к политическим взглядам Гегеля, но все же для него «Гегель есть новое, как
старое, и старое, как новое», а фейербаховская критика религии лишь «допол¬
нение» к Гегелю: «реальность идеи у Гегеля есть не что иное, как природа
и дух». Одновременно Энгельс, как это указывает т. Рязанов, вплоть до 1843 г.
находится под влиянием «истинного» социализма; он придает большое значение
«философскому коммунизму», который является для него «необходимым след¬
ствием младогегельянской философии». В 1843 г. он соприкасается только
со сторонниками Оуэна и с немецким утопистом Вейтлингом, хотя знако¬
мится и с английским пролетариатом. В том же году Маркс в своих статьях
«выступает уже как революционер, провозглашающий «беспощадную критику
всего существующего» и, в частности, «критику оружия», апеллирующий к
массам и к пролетариату»4).
!) К. Маркс и Ф. Энгельс. Литературное наследство, под редак¬
цией Ф. Меринга, т. I, стр. 19—21.
3)	Там же, стр. 233. В основе эта мысль имеется уже у Гегеля.
3)Д. Рязанов. Очерки по истории марксизма, 1923 г.
4)	Н. Ленин. Карл Маркс.
Курс теории исторического материализма.
31

482
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
Маркс и Энгельс покидают идеалистическую точку зрения под
влиянием философии Фейербаха. Общественное движение толкало мо¬
лодых немецких мыслителей к материализму и социализму, а это стре¬
мление противоречило «системе» Гегеля, его представлению о природе,
как об «отчужденной идее», его освящению прусской государственно¬
сти. Но вот, вспоминал впоследствии Энгельс, появилось сочинение
Фейербаха о сущности христианства. «Одним ударом рассеяло оно
это противоречие, снова и без всяких оговорок провозгласив торжество
материализма... Заклятие было снято, «система» была пробита и от¬
брошена в сторону, противоречие разрешено простым обнаружением
того обстоятельства, что оно существует только в воображении. Кто
не пережил освободительного влияния этой книги, тот не может и
представить его себе. Мы все были в восторге, и все мы стали на
время последователями Фейербаха» 1). Это влияние отразилось на про¬
изведениях Маркса («К критике гегелевской философии права» и др.)
и Энгельса, однако, лишь после появления фейербаховских «предвари¬
тельных тезисов к реформе философии» (1842 г.),—отразилось и на
методах познания, и на их политических идеях.
«Мы,—писал в это время Маркс Руге,—не предвосхищаем догматически
мира, а хотим отыскать новый мир из критики старого мира... Мы не высту¬
паем доктринерски навстречу миру с новым принципом: здесь истина, здесь
преклони колени, из принципов мира мы развиваем миру новые принципы»2).
В своей знаменитой статье «К критике гегелевской философии нрава» (1843 г.)
Маркс говорит: «Критика религии—предпосылка всякой другой критики... Это
государство, это общество создают религию, превратное миросознание, ибо
сами они—превратный мир... Задача философии...—разоблачить самоотчуждение
человека в его безбожных образах. Критика неба обращается таким образом
в критику земли, критика религии—в критику права, критика теологии—в кри¬
тику политики... Отношение промышленности, вообще мира богатства, к поли¬
тическому миру есть главная проблема нового времени». Критика права должна
протекать в разрешении практических задач политической борьбы. «Теория
становится материальной силой, как только она овладевает массами. Но...
теория осуществляется в каждом народе всегда лишь постольку, поскольку
она—осуществление его потребностей... Недостаточно, чтобы мысль стремилась
к превращению в «действительность», сама действительность должна стремиться
к мысли... Определенный класс, исходя из своего собственного положения,
предпринимает эмансипацию всего общества... Для этого, наоборот, все недо¬
статки общества должны быть сосредоточены в каком-либо другом классе»...
Маркс приходит к выводу, что в Германии, при бессилии буржуазии, возможна
лишь пролетарская революция. «Требуя отрицания частной собственности, про¬
летариат лишь возводит в принцип общества то, что общество возвело в свой
’) Людвиг Фейербах, стр. 36.
2) Литературное наследство’, т. I, стр. 338.

ИСТОЧНИКИ И ПРЕДТЕЧИ ТЕОРИИ.* ОТ УТОПИИ К НАУКЕ
483
принцип, что овеществлено в нем уже помимо его содействия». Маркс имеет
в виду экспроприацию капиталом мелкой частной собственности... «Подобно
тому, как философия находит в пролетариате свое материальное оружие, так
и пролетариат находит в философии свое духовное оружио« *). В своих
статьях об еврейском вопросе Маркс разъясняет, что полное раскре¬
пощение евреев осуществится лишь при общем освобождении человечества от
капитализма; он доказывает, что «человек-гражданин» есть в действительности
«человек-буржуа», что идеальное «политическое государство» имеет в качестве
своей предпосылки «гражданское», т. е. буржуазное общество. Еще ранее
Маркса вопросами политической экономии и социализма начал заниматься
Энгельс, который в своих «Очерках критики политической экономии» уже пред¬
восхищает некоторые мысли, гораздо позже развитые Марксом. Вскрывая
противоречия капиталистического производства, Энгельс, между прочим, заме¬
чает, что закон кризисов «это и есть закон природы, покоящийся на бессо¬
знательности участников... Начните производить сознательно, как люди, а не
как рассеянные атомы... и вы станете выше всех этих искусственных и не¬
состоятельных противоположностей».
В Париже Маркс знакомится с французским утопическим социализ¬
мом, главным образом с Фурье, а также с сочинениями немецкого со¬
циалиста—портного Вейтлинга; здесь же в 1844 г. закладываются на¬
чала его материалистического понимания истории. «Государство с поли¬
тической точки зрения есть устройство общества,—пишет Маркс в
этот период.—Оно зиждется на противоречии между общественной и част¬
ной жизнью, на противоречии между общими интересами и интересами
частными... Рабство гражданского общества есть то естественное со¬
стояние, на котором покоится современное государство... Лишь в со¬
циализме философский народ может найти соответствующую ему прак¬
тику... Каждая революция прекращает существование старого обще¬
ства, и постольку она социальна. Каждая революция уничтожает ста¬
рую власть, и постольку она имеет характер политический» 2). Вместе
с тем происходит окончательный разрыв Маркса с его прежними бер¬
линскими друзьями—гегелянцами: Б. Бауэром и др., которые продол¬
жали отвергать «мелочную», по их мнению, политическую критику и
занимались абстрактным философствованием, «свободной человеческой
критикой». В резкой сатире на Б. Бауэра и К0, в «Святом семействе»
Маркс одновременно сводит счеты и со своим старым философским идеа¬
лизмом, противопоставляя ему фейербаховский «реальный гуманизм».
Он защищает от нападок «критической критики» Прудона, подвергшего
критическому исследованию частную собственность, открывшего в ней «че¬
ловеческие отношения» и показавшего, «как именно Движение капитала произ¬
*) Ф. Маркс. К критике гегелевской философии права; Литературное
наследство, т. I.
*) Литературное наследство, т. II. «Король прусский ц реформа».
31*

484
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
водит бедпость». Здесь Маркс применяет унаследованную им от Гегеля диа¬
лектику, но применяет ее уже материалистически, изображая нарастание проти¬
воречия между буржуазией и пролетариатом.
«Все это противоречие сводится к движепию обеих сторон объекта...
Пролетариат и богатство—взаимно-обусловленные противоположности, как та¬
ковые они образуют одно целое. Они оба—порождение мира частной собствен¬
ности... Частная собственность, как частная собственность, как богатство,
вынуждена сохранять как свое собственное бытие, так и бытие своей противо^
положности—пролетариата. Это—положительная сторона противоречия... На¬
против того, пролетариат, как пролетариат, вынужден отвергнуть самого себя
и... частную собственность. Это—отрицательная сторона противоречия. Частная
собственность в своем экономическом движении толкает себя к собственной
гибели Одержав победу, пролетариат упраздняет самого себя и свою противо¬
положность... Дело не в том, в чем в данный момент видит свою цель отдель¬
ный пролетарий или даже весь пролетариат. Дело в том, что такое пролетариат
на самом деле... Его цели и его историческая миссия... предуказываются
его собственным жизненным положением, равно как и всей организацией со¬
временного буржуазного общества» *).
Но далее Маркс разоблачает и все недостатки гегелевской спекуляции,
искусственность гегелевской абстракции, в которой, скажем, какой-нибудь
«плод вообще» или «животное вообще» воплощается в длинном ряду связан¬
ных между собою звеньев и т. п., которая дает названия действительных
вещей абстрактным формулам, созданным исключительно разумом. Маркс кри¬
тикует также бауэровское противопоставление «духа»—«массе», «идеи»—«инте¬
ресу», превращающее эти понятия в метафизически застывшие сущности. «Исти¬
на для Бауэра, как и для Гегеля, автомат, который сам себя доказывает...
человек существует для того, чтобы существовала история, история для того,
чтобы существовало доказательство истин... «Идея» неизменно посрамляла
себя, лишь только она отделялась от «интереса»... «История—не что иное,
как деятельность преследующего свои целя человека» и т. д. Интересен также
экскурс, производимый здесь Марксом в область истории французского мате¬
риализма.
В других своих произведениях раннего периода, главным образом,
в недавно лишь опубликованной в частях «Немецкой идеологии» (1845 г.)
Маркс и Энгельс рвут окончательно с интеллигентским социализмом,
немецким «истинным» социализмом (М. Гесса, К. Грюна, Крите), ука¬
зывают уже на недостатки и у Фейербаха (тезисы Маркса о Фей¬
ербахе 1845 г.), развенчивают мелкобуржуазную философию «святого
Макса»—Штирнера. Они выясняют уже более детально взаимоотно¬
шение между материальным производством и формами сознания, поня¬
тие производительных сил, «форм сношения», влияние разделения труда,
характерные черты идеологий, отношение государства и права к соб¬
ственности и т. д. В «Немецкой идеологии» прочно закладываются уже
*) К. Маркс и Ф. Энгельс. Святое семейство; Литературное наслед¬
ство, т. И, стр. 155.

источники и предтечи теории: ОТ УТОПИИ К НАУКЕ
485
основы материалистической теории познания и мате¬
риалистического понимания истории.
Немецкая идеология ставит себе задачей критику младогегельянской фи¬
лософии, этих «философских героев», «этих овец, которые считают себя волками»
и ведут «философскую борьбу с тенью действительности». «Один простак
однажды вообразил себе, что люди тонут в воде только потому, что над
ними властвует мысль о тяжести. Бели бы они вышибли это представление
из своей головы, объявив его суеверным, религиозным, то они изба¬
вились бы навсегда от риска потонуть... Этот бравый человек являет собою
тип нового немецкого революционного философа». Прогресс младогегельянцев
«заключался в том, чтобы включить в сферу религиозных или теологических
представлений мнимо господствующие метафизические, политические, право¬
вые, моральные и иные представления, а также в том, чтобы объявить полити¬
ческое, правовое, моральное сознание религиозным или теологическим созна¬
нием... Постепенно стали объявлять всякое господствующее отношение—рели¬
гиозным отношением, превращая его в культ, культ права, культ государ¬
ства». Младогегельянцы признают «продукты объективированного ими сознания
настоящими оковами людей» и борются «только с этими иллюзиями со¬
знания», «борются только против фраз». «Ни одному из этих философов
не пришло в голову задать себе вопрос о связи немецкой философии с не¬
мецкой действительностью, о связи их критики с окружающей их материаль¬
ной обстановкой». На этой критике строят Маркс и Энгельс свое «отрицание»
идеологий и делают первые наброски теории коммунистической революции.
Уже здесь ставится вопрос о коммунизме, как о «реал'ьном
движении». Эту мысль Маркс и Энгельс подробно развивают в
своей полемике с буржуазным демократом Гейнценом, упорно смеши¬
вавшим их с «истинными» социалистами: «Коммунизм—не доктрина,
а движение. Он исходит не из принципов, а из фактов... Ком¬
мунизм, поскольку он является теорией, является теоретическим выра¬
жением положения пролетариата в этой борьбе и теоретическим сумми¬
рованием условий освобождения пролетариата» *). В своей «Морализую¬
щей критике» Маркс писал: «Люди строят себе новый мир не из
богатств земных..., а из исторических приобретений своего отживающего
мира. В самом ходе своего развития они должны сперва создать мате¬
риальные условия нового общества... Когда материальные условия су-
ществорания общества развились настолько, что преобразование его
официальных политических форм стало для него жизненной необходи¬
мостью, тогда изменяется вся физиономия старой политической вла¬
сти» 2). Так заканчивается период «линяния» Маркса и Энгельса от
идеализма к материализму.
*) Ф. Энгельс. Коммунисты и К. Гейнцен.
*) К. Маркс. Против Гейнцена, Литературное наследство, т. II.

486
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
Еще в 1845 году Маркс, по настоянию прусского правительства,
был выслан из Парижа и переехал в Брюссель. Здесь он пишет свою
«Нищету философии», в которой подводит итоги своему новому мате¬
риалистическому воззрению: им производится разграничение между
техникой и экономикой, дается определение производительных сил и
производственных отношений, развивается учение о классах и клас¬
совой борьбе, устанавливаются основы историко-материалистического
метода. Критикуя новые, обнаружившие себя окончательно как мелко¬
буржуазные, воззрения Прудона, стремившегося (в «Философии нищеты»)
примирить классовые противоречия при помощи логической софистики,
Маркс устанавливает формы подлинной диалектики, одновременно на¬
брасывал ряд предварительных положений о потребительной и меновой
стоимости, о деньгах, о прибавочном труде, о разделении труда, кон¬
куренции, собственности и т. д. и обнаруживая всюду стоящие за
этимп экономическими категориями общественные отношения. В тот же
период Маркс прочел для рабочих ряд изданных в 1849 году лекций
о «Наемном труде и капитале». Здесь в краткой и общедоступной
форме Маркс дает первоначальный набросок будущего содержания
«Капитала», производит анализ основных понятий политической эко¬
номии: товара, меновой стоимости, заработной платы, капитала и уже
вполне отчетливо формулирует свою точку зрения на взаимоотношение
производительных сил и производственных отношений.
В 1847 году Маркс вместе с Энгельсом вошли в тайное пропа¬
гандистское общество «Союз коммунистов» и по поручению съезда
этого союза составили знаменитый «Манифест коммунистической пар¬
тии» (февр. 1848 г.). Здесь Маркс и Энгельс развертывают гран¬
диозную историческую схему развития буржуазного общества и его
внутренних противоречий, рассматривают историю, как историю клас¬
совой борьбы, изображают классовое развитие пролетариата, выяс¬
няют неизбежность гибели капиталистического общества. Наряду с этим
дается меткая характеристика различных течений, объединявшихся в
ту пору под именем социализма, и выдвигается программа новой, ком¬
мунистической партии рабочего класса. «В этом произведении,—по сло¬
вам Ленина,-—с гениальной ясностью, и краткостью обрисовано новое ми¬
росозерцание, последовательный материализм, охватывающий и область
социальной жизни, диалектика, как наиболее всестороннее и глубо¬
кое учение о развитии, теория классовой борьбы и всемирно-исто¬
рической революционной роли пролетариата, творца нового коммуни¬
стического общества» г). После февральской революции 1848 года
Н. Ленин. Карл Маркс

источники и предтечи теории: ОТ УТОПИИ К НАУКЕ	487
Маркс снова в Париже, где имеет возможность наблюдать позлее опи¬
санную им «классовую борьбу во Францию). Затем он переезлсает в Гер¬
манию, где вместе с Энгельсом принимает деятельное участие в поли¬
тической жизни, издавал «Новую рейнскую газету» (вторая половина
1848 г. и первая половина 1849 г.). Победившая контрреволюция
отдает Маркса под суд, на котором он выясняет присяжным идеоло¬
гический формализм буржуазного права. Затем его высылают снова
за границу. С середины ,1849 г. до конца своей жизни Маркс живот
в Лондоне, отсюда поддерживая постоянную связь с Энгельсом, и от¬
дается изучению классиков политической экономии.
В начале 50-х годов появляются исторические работы Маркса:
«Классовая борьба во Франции» и в особенности важное для на¬
шей теории «18-е Брюмера Луи Бонапарта». В них Маркс впервые
применяет свои новые методы к историческому исследованию и, на
основании конкретных событий, имевших место во Франции, дает
блестящий социологический анализ классовой борьбы в буржуазном
обществе, хода и развития политических революций, влияния идей,
традиций, пережитков, роли в этой борьбе политических вождей и
идеологов. В 1859 г. появилось «К критике политической экономии»,
в знаменитом «предисловии» к которому, неоднократно нами цитиро¬
ванном, в наиболее сжатой форме изложены основы материалистиче¬
ского понимания истории и излагается ход собственного развития Мар¬
кса. В «введении» же к этой книге (только недавно опубликованном)
во всей широте разрешается вопрос о формах научного метода, о взаи¬
моотношении в нем логического и исторического развития, о роли
абстрактного мышления, о взаимоотношении производства, распреде¬
ления, обмена и т. д. В самой книге содержится уже теория стоимости,
выясняется характер труда, ее создающего, роль денег, как «всеоб¬
щего товара» и средства накопления, выясняется ход развития эко¬
номических понятий у предшествовавших ему экономистов.
Болезнь и тяжелое материальное положение сильно препятствуют
Марксу в его теоретической работе. В 60-х годах он снова возвращает¬
ся к практической деятельности и вместе с Энгельсом принимает участие
в организации первого Интернационала—«Международного, товарище¬
ства рабочих» (1864 г.). Они фактически руководят всем движением,
составляют от имени Интернационала «обращения», резолюции, мани¬
фесты и, выясняя тактику рабочего движения, ведут .борьбу с раз¬
личными формами непролетарского социализма: с анархизмом Бакунина,
с мелкобуржуазным кооперативным социализмом Прудона, с уклонами
вправо группы Лассаля в Германии и т. д. В 1867 г. появляется
продолжение «К критике политической экономии»—первый том «Ка¬

488
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
питала», задача которого—«раскрыть закон экономического развития
современного общества» и в котором развитие экономических форм
рассматривается Марксом «как естественно-исторический процесс».
Метод Маркса, однако, был плохо понят, и об этой книге, произведшей
сильное впечатление, появились самые противоречивые отзывы: одни
обвпнялп Маркса в гегелевской «софистике», другие упрекали за то,
что в ней не сочиняются рецепты будущего и т. д.,—почему Маркс
и должен был в предисловии ко второму изданию выяснить основы
своего метода и отличие его от гегелевского. «Капитал», будучи в
основе своей прежде всего «критикой политической экономии», т. е.
выясняя социальную закономерность, господствующую в буржуазном
обществе, дает, однако, одновременно богатейший материал для пони¬
мания теории исторического материализма в целом. Особенное значение
для этой последней имеют главы, посвященные трудовому процессу,
кооперации и разделению труда, возникновению мануфактур и машин¬
ной техники, первоначальному капиталистическому накоплению, разви¬
тию торгового капитала, а также характеристика процесса обмена
и возникающего на его основе товарного фетишизма (мы неоднократно
цитировали их в предыдущем изложении). Маркс успел опубликовать
при жизни еще только одну значительную историческую работу о Па¬
рижской коммуне («Гражданская война во Франции в 1871 г.»), где
дает анализ форм зарождающегося пролетарского государства г). Уси¬
лившаяся болезнь ускорила его смерть в 1883 г., и Энгельсу уже
пришлось без него приводить в порядок материал, подготовленный
Марксом для второго и третьего томов «Капитала». Здесь
Марксом дается понимание явлений обращения и распределения, как
необходимых моментов производства, обрисовывается процесс капита¬
листического воспроизводства в целом, приводятся ценные сведения
о возникновении торгового капитала и о происхождении и характере
земельной ренты. Что первоначальный план «Капитала» был еще более
широк, об этом говорит незаконченная последняя глава третьего тома,
посвященная общественным классам. О таком же более широком плане,
охватывавшем и учение о государстве, говорят и некоторые письма
Маркса к Энгельсу и введение «К критике политической экономии»,
а также сравнительно поздно опубликованная рукопись четвертого
тома—«Теории прибавочной стоимости» (три части). Здесь Маркс на¬
меревался дать анализ последовательного развития воззрений эконо-
х) Ценность для социальной теории, помимо ее чисто политического зна¬
чения, представляет и «Критика готской программы» Маркса, где ставится
вопрос о переходном к коммунизму периоде.

источники и предтечи теории: ОТ УТОПИИ К НАУКЕ
489
листов на общественный труд, прибавочную стоимость, земельную ренту
и выясняет понятие «производительного труда».
Энгельс неоднократно скромно указывал, что в философско-социоло¬
гической теории и в политической экономии марксизма «огромнейшая
часть основных руководящих мыслей... и их окончательная резкая фор¬
мулировка принадлежат исключительно Марксу», который «стоял выше,
видел дальше, обозревал больше и скорее всех нас» 1). Но несомненно,
что и сам Энгельс в своих самостоятельных работах внес немало
в обоснование и разработку деталей теории, в изложение их в более
систематическом виде. В своей критике поверхностного и претенциоз¬
ного немецкого материалиста Дюринга («Философия, политическая эко¬
номия, социализм» или «Анти-Дюринг», 1877 г.) Энгельс выясняет це¬
лый ряд вопросов, важных как для области философских предпосылок
марксизма, так и для материалистического понимания истории. Особен¬
ное значение имеют главы, посвященные диалектике, нравственности
и праву, вопросу о вечных истинах, свободе и необходимости, а также
отрывки, выявляющие роль государства и насилия вообще в обществен¬
ной жизни. Важен также исторический очерк «Развития социализма
от утопии к науке» (вышедший в слегка дополненном виде и отдельной
брошюрой), а также данные в книге анализ противоречий капиталисти¬
ческого производства и схема развития пролетарской революции.
До этих пор Маркс и Энгельс имели дело только с «писаной исто¬
рией», но вот появилась книга Льюиса Моргана «Первобытное обще¬
ство», в которой последний, по выражению Энгельса, вновь «открыл
материалистическое понимание истории», восстановил в главных чер¬
тах доисторическую основу нашей писаной истории и в родовых
объединениях северо-американских индейцев нашел ключ к пониманию
многих неясных вопросов древней и новой истории. Ряд соображений
Моргана о роли родственных и половых связей в доисторическую
эпоху, о развитии «политической организации»—государства и т. д.
заставил Энгельса широко популяризовать эту книгу в «Происхожде¬
нии семьи, частной собственности и государства» (1884 г.). Энгельс
однако не ограничивается изложением Моргана, но дополняет его
целым рядом важных соображений о развитии современной семьи, раз¬
витии общественного разделения труда, характера политических функций
при переходе к историческому обществу и роли государства в со¬
временном обществе, тесно связанной с классовым устройством по¬
следнего. Взгляды Энгельса на строй первобытного общества были
развиты дополнительно также в его статье «Роль труда в развитии
*) Людвиг Фейербах, стр. 56.

490
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
от обезьяны к человеку». Итоги своих с Марксом воззрений на фило¬
софию п историю были подведепы Энгельсом в «Людвиге Фейербахе»
(1888 г.), где нашел себе освещение тот процесс «линяния» от идеа¬
лизма к материализму, который они оба пережили в прошлом. Здесь мы
имеем яркую и сжатую характеристику философии Гегеля, Фейербаха,
определения ^основных философских течений, выяснение роли личности
в истории, очерк развития и характеристика важнейших идеологий.
Тут же характеризуются и опровергаются воззрения Юма и Канта
на «вещь в себе»; впоследствии эти соображения были дополнены
в статье Энгельса «Об историческом материализме». Кроме того, ряд
важных мыслей содержится в предисловиях Энгельса к различным
изданным им работам Маркса, а также в его исторических работах (о
крестьянской войне в Германии, о «марке» и др.) и статьях о франко¬
прусской войне.
Втечение долгого времени предполагалось, что перечисленными ра¬
ботами исчерпывается философско-социологическое наследие Энгельса.
Но вот, благодаря трудам Д. Рязанова, вышла в свет целая серия
отрывков из работ Энгельса по теории естествознания, под общим за¬
головком «Диалектика природы» (охватывающих период 1873—1882гг.).
Здесь, помимо целого ряда блестящих формулировок и положений пз
области диалектического изучения явлений природы, разрешается важ¬
ный вопрос о соотношении философии и естествознания:
всячески подчеркивается важность правильной философской ориенти¬
ровки для естествоиспытателей и подвергается критике узко-«механиче-
ская», «количественная» точка зрения на явления.
Немалое значение для марксистской теории имеют, наконец, и мно¬
гочисленные письма Маркса и Энгельса друг к другу, а также к дру¬
гим участникам их литературной или политической работы (Аннен¬
кову, Кугельману, К. Шмидту, Ф. Мерингу и др.). В некоторых
из этих писем, написанных в последний период деятельности Энгельса
(ум. в 1895 г.), он, между прочим, выясняет особенности идеологи¬
ческих форм и роль надстроек вообще в общественном развитии. Ле¬
нин всячески подчеркивал ценность для марксистской теории пере¬
писки Маркса и Энгельса, «фокусом», центральным пунктом которой
является диалектика.
2.	Развитие марксизма после Маркса и Энгельса: Лабриола,
Лафарг, Меринг, Каутский. Марксизм и ревизионизм. Фило¬
софия Дицгена.
Как уже видно из всего предыдущего, развитие теоретических воз¬
зрений Маркса и Энгельса было бы глубокой ошибкой представлять

РАЗВИТИЕ МАРКСИЗМА после мАрксА и энгёльсА	491
себе в виде «спокойной», «непрерывной» эволюции. Это тяжелый путь
непрестанной теоретической борьбы, борьбы, развивающейся
в противоречиях, знающей свои «отрицания» и свои «скачки», пере¬
ходящей из одного этапа в другой. И вместе с тем это—путь неустан¬
ного подытоживания опыта на каждой вновь проходимой сту¬
пени—точной формулировки, на основе этого нового положения и
новых задач рабочего класса.
Потому что теоретическая борьба Маркса и Энгельса была одно¬
временно практической борьбой, борьбой за правильность и
чистоту воззрений пролетариата, против всех возможных
влияний на него буржуазной и мелкобуржуазной идеологии. «Учение
Маркса,—говорит Ленин,—должно было с бою брать каждый свой
шаг на жизненном пути» 1). Борьба с младогегельянством, с «истинным
социализмом», с прудонизмом, с лассальянством, с бакунинским анар¬
хизмом, с буржуазной апологетикой и плоским эмпиризмом в пол. эко¬
номии, с идеализмом и вульгарным материализмом в философии и т. д.—
эта борьба идет параллельно развитию и росту самого рабочего класса.
И на каждом этапе—новые формулировки его положения и его задач.
Маркс все время учится,—по выражению Ленина,—у опыта» самых
широких масс—у революции 1848 года, у опыта Парижской Ком¬
муны и т. д. «Критика» Маркса имеет поэтому всегда не только
отрицательный, но и положительный характер; она изучает и прочив
идеологии социалистического движения, как вырастающие на опреде¬
ленной историко-экономической почве: она ищет их корни в инте¬
ресах и нуждах различных классов и таким путем усовершенствует
тактические выявления своей основной позиции по отношению к этим
классам. Теоретическая борьба Маркса и Энгельса была поэтому
и борьбой за революцию, за вовлечение в революционное дви¬
жение самых широких масс, историческую инициативу которых они
ценили более всего. Так обстоит дело на первом этапе, в первом
периоде развития марксизма, когда он—в руках самих Маркса и Эн¬
гельса—является последовательно-революционным, непримиримо вра¬
ждебным всем мелкобуржуазным идеологиям1 и учениям.
Теоретическое развитие марксизма после Маркса и Энгельса также
тесно связано с дальнейшим ростом и развитием рабочего движения.
Уже в 1863 году создается «Всеобщий германский рабочий союз», под
председательством Фердинанда Лассаля,—блестящего политического
трибуна, но меньшей силы теоретика. Он заимствует очень много и
не всегда в достаточно усвоенном виде из сочинений Маркса: наиболь-
*) Н. Ленин. Марксизм и ревизионизм.

492
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
шую ценность сохранило его известное положение, что сущностью
каждой Конституции является выражение в законах фактического со¬
отношения сил в стране. Это не мешало Лассалю одновременно при¬
держиваться самых идеалистических представлений о том, чем должно
было быть государство, и оппортунистических взглядов на задачи его
по отношению к борьбе рабочего класса (см. главу шестую). Тем охот¬
нее опираются на <него в наши дни социалисты-оппортунисты в их
борьбе с революционным марксизмом. Но зато из созданного Лассалем
объединения рабочих и другого, стоявшего на марксистской почве,—
несмотря на все преследования правительства («Закон о социалистах»),
постепенно создается германская социал-демократическая рабочая пар¬
тия. Такие же социалистические партии организуются и в других стра¬
нах. В 90-х годах, к концу жизни Энгельса, марксистское учение полу¬
чает всюду в них признание и вскоре становится теоретической основой,
на которой строятся политическая программа и тактика пролетариата.
Один за другим выдвигаются крупные деятели международного
рабочего движения, нередко с организационными способностями соеди¬
няющие и большое теоретическое дарование и глубокое понимание
марксизма: А. Бебель, Ф. Меринг, К. Каутский, Р. Люксембург,
Р. Гильфердинг и др. в Германии, Ж. Гед и П. Лафарг во Франции,
Г. В. Плеханов, В. И. Ленин в России. Им приходится вести оже¬
сточенную полемическую борьбу за теоретические основы марксизма
против целого ряда буржуазных ученых, выступавших с критикой
марксизма и обвинявших его в односторонности, узости, безнравствен¬
ности и т. д. (П. Барт, Лориа, Массарик и др.). То обстоятельство,
однако, что в рабочее движение на первых порах вливается немало
мелкобуржуазных и интеллигентских течений, приводит к тому, что
постепенно и в пределах теоретической литературы ра¬
бочего движения возгораетсй спор между сторонниками материа¬
листического понимания истории и экономической теории Маркса и со¬
циалистами, стоящими на точке зрения идеалистического понимания
истории, «нравственных принципов» и т. п. (Бельфорт-Бакс, Жорес,
К. Шмидт и др.). Особенного напряжения достигает эта борьба к
концу 90-х годов, когда в Германии, во главе с Эд. Бернштейном,
выступает целое течение, требующее пересмотра («ревизии») теорети¬
ческих основ программы.'В своих работах («Предпосылки социализма»,
и т. д.) Бернштейн доказывал, что взгляды Маркса во многих областях
устарели и нуждаются в исправлениях. В частности, им оспаривалась
самая возможность научного обоснования социализма, факт «концен¬
трации» капитала, рост крупных предприятий за счет мелких, в оссь
бенносггн в земледелии; оппортунистически отрицалась теория клас¬

РАЗВИТИЕ МАРКСИЗМА ПОСЛЕ МАРКСА И ЭНГЕЛЬСА
493
совой борьбы, и поэтому превращение капиталистического строя в со¬
циалистический должно, по его мнению, происходить путем постепенных
реформ, «врастания» в социализм, а не путем революционного пере¬
ворота. В области философской теории Бернштейном отрицалась якобы
«устаревшая» и чересчур «хитрая» диалектика, которую предлагалось
заменить «простой», спокойной эволюцией, и проповедывалось возвра¬
щение от материалистической теории познания к философии Канта.
В общем «в области философской ревизионизм шел,—по словам Ле¬
нина,—в хвосте буржуазной профессорской «науки»... Так мелкобур¬
жуазное мировоззрение снова и снова прорывается в рядах широких
рабочих партий» х). В процессе борьбы с этим теоретическим «реви¬
зионизмом», борьбы, предпринятой ортодоксальным («правоверным»)
марксизмом (Каутским, Мерингом, Плехановым и др.), и создается не¬
мало ценных работ по теории марксизма, как в области ее обще¬
философских предпосылок, так и в области социологической. Несмотря
па эту жесткую теоретическую борьбу, однако, не происходит рще
резкого отмежевания революционных элементов рабочего движения от
оппортунистических, и все эти течения продолжают уживаться рядом
в рабочих партиях и в мнимом их объединении, обнаружившем свою
несостоятельность лишь во время войны—II Интернационале. Это реаль¬
ное противоречие является характерной особенностью второго этапа,
второго периода в развитии марксизма.
Учение Маркса таким образом; с самого начала явилось не «школь¬
ной», университетской наукой, но духовным оружием борьбы, «не дог¬
мой, а руководством для действия». Представители академической мысли
или занимаются его критикой, или стараются его вовсе не замечать
и замалчивать. Одно из немногих исключений составляет профессор
римского университета Антонио Лабриола (ум. в 1904 г.) 2). В на¬
чале своей научной деятельности он находился под влиянием Гегеля,
его первой философской работой бьща защита гегелевской диалектики
против возврата к Канту. Он занимался языкознанием и «психологией
народов» и одинаково разочаровался в идеалистических направлениях
и в буржуазной философии вообще. Произведения Маркса и Энгельса
удовлетворили его научным убеждениям и укрепили их, и он смело
вступил в ряды сторонников марксизма и внес материалистическую
точку зрения в свое университетское преподавание. Из сочинений Ла-
бриолы наиболее крупными являются его «Нравственность и религия»
J) II. Лен и н. Марксизм и ревизионизм.
2) Антонио Лабриола не следует смешивать с теоретиком синдикализма
Артуро Лабриола.

494
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИЙ
и «Беседы о философии истории»; в переводе имеются его бро¬
шюры и статьи: «Предисловие к Коммунистическому манифесту», «Ма¬
териалистическое понимание истории» и «Письма к Сорелю» («Истори¬
ческий материализм и философия»).
В работах Лабриолы нужно отметить две особенности. С одной стороны,
он, по справедливому указанию Плеханова, умеет передавать положения исто¬
рико-материалистической теории в новых, «не марксистских» выражениях, исходя
из обычных понятий и представлений среднего читателя или слушателя. Но
он привык иметь дело с людьми, уже умеющими мыслить, и сам старается,
как педагог, наводить своих читателей и слушателей, путем не всегда от¬
четливых мыслей и намеков, на путь самостоятельного мышления. Сам Лабриола
придавал немалое значение искусству изложения: в своем «Историческом
материализме» (кстати, самое это выражение, вслед за Энгельсом, было за¬
креплено в обиходе именно Лабриолой) он отмечает «мифическое и суеверное
влияние слов» на нашу историческую мысль, а также случайных, служащих
для фразеологии концепций и предрассудков, порожденных веками. В потреб¬
ности «повествовательной конфигурации» он видит, между прочим, одну из
причйп и тех абстракций, которые приводят к учению о «факторах» и т. п.
Но наиболее могучий двигатель нашего теоретического мышления Лабриола
видит в «социальной педагогике»—в самих общественных условиях, создаю¬
щих психологический процесс и производящих мысли людей. Задача историче¬
ской науки поэтому—исследование той искусственной среды, которая возникает
вокруг человека и которая представляет из себя уже нечто новое, отличное от
природы. Метафизический образ мышления Лабриола относит не к одной опре¬
деленной эпохе и считает, что исторический материализм есть лишь частный
случай в процессе развития антиметафизической мысли. Идеал познания—в уни¬
чтожении противоположности между наукой и философией; но разница между
наукой и философией всегда будет существовать, ибо методические и формаль¬
ные выводы философии всегда будут опережаться развивающейся эмпириче¬
ской наукой. Интересны также соображения Лабриолы о так называемом
«сократическом моменте» в развитии всякой формы знания, о том, что выше
было обозначено как диалектический анализ,—а также о диалектическом
мышлении вообще. Некоторым недостатком является у Лабриолы то как будто
преувеличенное значение, которое придается им влиянию расы, «невежества»
и традиций в образовании идеологий.
Лабриола, при всем академическом характере своей деятельности,
был, однако, слишком тонким мыслителем, чтобы превратиться в мар-
ксиста-догматика, чуждого диалектического мышления. Резкую проти¬
воположность его теоретически созидательной работе представляет по
характеру деятельности Поль Лафарг. Доктор медицины, он рано
вошел в работу I Интернационала, близко сошелся с Марксом, на
дочери которого и женился, участвовал в восстании парижских ком¬
мунаров, явился одним из основателей французской рабочей партии
и на семидесятом году жизни сам покончил с собой, вместе со своей
женой, чтобы не жить беспомощными стариками (в 1912 г.). Борец-

РАЗВИТИЕ МАРКСИЗМА ПОСЛЕ МАРКСА И ЭНГЕЛЬСА
495
революционер, блестящий диалектик и памфлетист—он интересовался
не школьной мудростью марксистской догмы, но популяризацией идей
Маркса и применением нх на практике. Метод исторического материа¬
лизма был для него не только орудием пытливого исследования, но
и оружием борьбы. В своей книге «Экономический детерминизм К. Мар¬
кса» Лафарг разоблачает ученых мандаринов социализма, которые бра¬
нили его «фантазером», и объявляет «метафизической и моральной
ерундой» всякие их речи о свободе, справедливости, отечестве и т. д.
«Революционные социалисты,—писал он,—должны возобновить борьбу,
которую вели философы и памфлетисты буржуазии; они должны итти
на штурм против морали и социальных учений капитализма; они должны
разрушать в умах класса, призванного к действию, предрассудки, по¬
сеянные правящим классом» *). Его перу принадлежит ряд блестящих
сатирических памфлетов на современное ему буржуазное общество
(«Право на лень», «Проданный аппетит», «Господин Коршун» и др.),
экономические исследования, литературно-критические статьи, а также
ряд исследований, посвященных происхождению «абстрактных идей»—
идеи добра, идеи справедливости, понятия души—происхождению ре¬
лигий. Последнему им посвящен целый ряд степеней сатирического и со¬
циально-философского характера («Вера в бога», «Религия капитала»,
«Миф о непорочном зачатии», «Миф об Адаме и 'Еве»). Другие его
работы рисуют происхождение собственности, взаимоотношения труда
и капитала, разоблачают смысл буржуазной благотворительности, «по¬
клонение золоту» у буржуазии и т. д. В своей «Проблеме познания»
он дает критическую оценку кантианской философии, в полемических
статьях против занимавшего идеалистическую позицию Жореса, своего
товарища по партии, он выясняет всю несостоятельность историче¬
ского идеализма.
Франц Меринг, также выходец из буржуазной семьи, в начале
своей политической деятельности был буржуазным либералом. Однако
воззрения его резко изменились, им овладело разочарование в бур¬
жуазной среде, к которой он принадлежал. К 80-м годам, в период
господства реакции и «закона о социалистах», он перешел на сто¬
рону рабочего класса и, один из немногих, остался ему верен до
конца своей жизни (1919 г.). Кроме ряда публицистических статей,
удовлетворявших потребностям момента, марксизм обязан Мерингу мно¬
гими историческими, литературно-критическими и философскими рабо¬
тами. Наиболее важной из них является «История германской социал-
демократии», охватившая по своему содержанию почти всю историю
1) П. Лафарг. Право на лень.

496
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
Германии XIX в. Сюда относятся также его попытки отобразить (в
лекциях) историю Германии и за более ранний период. Долголетнее
изучение материалов гегельянского и фейербахианского периодов ли¬
тературной деятельности Маркса и Энгельса позволило Мерингу вы¬
пустить так называемое «Литературное наследство Маркса и Энгельса».
В этом, несмотря на ряд его недостатков, имевшем в свое время боль¬
шое значение издании, наряду с воскрешенным Мерингом и до тех пор
оставшимися погребенными в архивной пыли самыми ранними про¬
изведениями обоих основоположников научною социализма, имеется
также обширный историко-философский комментарий, дающий отчетли¬
вое представление об их деятельности. Мерингом же была написана
наноболее полная биография Маркса («Карл Маркс—история его жизни»),
с соответствующим критическим освещением всей эпохи. Из литературно¬
критических работ Меринга наиболее ценна его блестящая «Легенда
о Лессинге», в которой дано мастерское изображение воззрений и умо¬
настроений эпохи немецкого «просветительства». Интересны также и
его мелкие статьи: о «Социалистической лирике» (Гейне и др.), о Гер-
дере и других писателях. Философии и социологии Мерингом были по¬
священы: большая статья «Об историческом материализме» (в ней ве¬
дется полемика с Бартом), «Этика и классовая борьба», «Кант и
Маркс» и другие, главным образом полемические статьи, писавшиеся
в процессе борьбы с критиками и ревизионистами марксистской теории.
Особое место в теоретическом развитии марксизма занимает Карл
Каутский. Втечение ряда лет Каутский признается всеми видней¬
шим и авторитетнейшим теоретиком партии и рабочего движения. Он
является редактором нескольких изданий «Капитала», редактором руко¬
писи «Теории прибавочной стоимости» Маркса, редактором центрального
теоретического органа не только германской, но и международной со¬
циал-демократии «Нейе Цейт». Его перу принадлежит ряд выдающихся
работ по экономическим, социально-историческим и политическим вопро¬
сам. В области экономики мы имеем, с одной стороны, классический его
труд «Аграрный вопрос», рисующий характер развития капитализма в
сельском хозяйстве; с другой стороны—популярно изложенное «Эконо¬
мическое учение К. Маркса». В области истории—«Происхождение хри¬
стианства», в котором выявляется картина разложения античного
общества и Христос изображается в качестве революционного вождя
иудейских угнетенных масс; кроме того, ряд очерков по истории со¬
циализма (Платон, Т. Мор, христианский коммунизм, Ф. Мюнцер
и т. д.), объединенных в книгу «Предшественники новейшего социа¬
лизма». Сюда же относится ряд очерков по истории развития торго-
г.ого капитала в Европе. Из социологических работ Каутского весьма

РАЗВИТИЕ МАРКСИЗМА ПОСЛЕ МАРКСА И ЭНГЕЛЬСА
497
ценный материал по истории общественной нравственности дает его
«Этика и материализм»; вопрос о взаимоотношении между развитием
производительных сил и ростом народонаселения рассматривается в его
«Размножении в природе и в обществе». Большое значение для своего
времени имела и сейчас еще отчасти не потеряла критика Каутским
оппортунизма Бернштейна: «К критике марксизма (Анти-Берншгейн)».
Цепны также работы Каутского по национальному вопросу и по тео¬
рии классовой борьбы х). Еще в своей «Социальной революции» он
сохраняет «революционный идеализм», занимает ортодоксально-марксист¬
скую позицию, предостерегает от переоценки демократического строя
п указывает формы и пути развития пролетарской революции. В «Пути
к власти», изданном за несколько лет до войны, Каутский указывает,
что война создаст только революционную ситуацию. Однако с насту¬
плением империалистической войны Каутский, по словам Ленина, «на
все лады оправдывает и прикрашивает социал-шовинизм и... присо¬
единяется к буржуазии для высмеивания всяких помыслов о рево¬
люции, всяких шагов к непосредственно-революционной борьбе... Каут¬
скианство не случайность, а социальный продукт противоречий II Ин¬
тернационала, соединявшего марксизм в теории и подчинение оппор¬
тунизму на деле». Октябрьская революция встречает в Каутском самого
злейшего врага, равно как и все дальнейшее советское строительство.
«Как объяснить это чудовищное извращение марксизма начетчиком
в марксизме Каутским? Если говорить’ о философских основах,
данного явления,—отвечает Ленин,—то дело сведется к подмене
диалектики эклектизмом и софистикой. Каутский—вели¬
кий мастер такой подмены. Если говорить практически-политически,
то дело сведется к лакейству перед оппортунистами, т. е., в конце
концов, перед буржуазией. С начала войны прогрессируя все быстрее,
Каутский дошел до виртуозности в этом искусстве быть маркси¬
стом на словах, лакеем буржуазии на деле»2).
Позицию, аналогичную Каутскому, заняли и некоторые другие вид¬
ные представители современной марксистской теории, как, например,
известный автор «Финансового капитала» Р. Гильфердинг. К ним отно¬
сится и г. Кунов, которому принадлежат ценные работы: «Классы и
партии во французской революции», «Происхождение религии и веры в
бога», исследования по истории первобытного общества, а также уже
оппортунистическая по своему характеру «Марксова теория общества,
г) Каутскому принадлежит и известный комментарий так называемой «Эр¬
фуртской программы» германской социал-демократии.
2)	Н Ленин. Пролетарская революция и ренегат Каутский.
32
Курс теории исторического материализм*.

498
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
права и государства». Таков и известный своими экономическими в
социально-политическими работами Отто Бауэр, проявляющий зача¬
стую уклон к идеализму и возглавляющий собою особое течение
в марксизме, которое переоценивает роль психических элементов в об¬
щественной жизни (так называемый «психомарксизм»). К тому же тече¬
нию принадлежат Макс Адлер, К. Фор лен дер и другие прикрывающиеся
марксистской терминологией неокантианцы.
Такой грубый уклон в сторону от революционного марксизма объ¬
ясняется не только мелкобуржуазным и буржуазным влиянием на
указанных теоретиков, но и тем, что марксизм не является для них
целостным мировоззрением, скрепленным его философскими предпосыл¬
ками, диалектическим материализмом. Даже Каутский, по характери¬
стике Ленина, является лишь «начетчиком», склонным к эклектике и
софистике, но чуждый истинной диалектики. Тем отраднее должен быть
тот факт, что марксистская философия нашла себе крупного и достой¬
ного удивления выразителя в среде самого рабочего класса. Что не
только социально-экономическая теория марксизма, но и его философ¬
ские предпосылки лишь потому легли в основу- мировоззрения рабочего
класса, что они вполне соответствовали его чувствованиям и предста¬
влениям—лучшим доказательством этого служит философия Иосифа
Дйцгена (ум. в 1888 г.). В «Людвиге Фейербахе» Энгельс .указы¬
вает, что не одни они с Марксом открыли материалистическую диа¬
лектику: «немецкий работник Иосиф Дицген открыл ее независимо от
нас и даже независимо от Гегеля»1). В одном из своих писем Маркс
говорит, подтверждая отзыв Энгельса, «что философия самоучек—фи¬
лософия, которою занимаются сами рабочие,—сделала в лице этого
кожевника крупный шаг вперед»2). Нужно заметить, что если вообще
это удалось Дицгену, то только потому, что он был квалифицирован¬
ным рабочим, занимал и ответственные технические должности и жил
сравнительно обеспеченно: «такого рода философское воззрение, какое
он сам себе выработал, требует известного спокойствия и возможности
располагать своим временем, чего не имеют простые рабочие»3).
Сам Дицген писал о себе Марксу: «Я—кожевенный мастер, полу¬
чивший только низшее образование. Предметом моих стремлений с мо¬
лодых лет было выработать систематическое миросозерцание. Людвиг
Фейрбах указал мне дорогу. Но многим я обязан собственной, ра¬
боте... Фундамент всей науки состоит в познании процесса мышле-
х) Людвиг Фейербах, стр. 58.
2) Письмо Маркса к Кугельману от 7 дек. 1867 г.
3) Письмо Маркса ему же от 12 дек. 1868 г.

РАЗВИТИЕ МАРКСИЗМА ПОСЛЕ МАРКСА И ЭНГЕЛЬСА
499
ния. Мышление — это развитие общего из чувственно
данного, из особого. Явление представляет необходимый
материал для мышления. Оно должно быть дано прежде, чем можно
отыскивать сущность, общее им, абстрактное... Мир может быть лишь
предпосылкой, а не результатом мышления или знания. Сущность мыш¬
ления есть число. Все логические различия суть чисто количествен¬
ные... Все причины суть действия и наоборот... Задачи науки не столько
изучение фактов, как объяснение их... Различие между види¬
мостью и сущностью только количественное. Способность мыш¬
ления составляет из многого' единое, из частей—целое» и т. Д-1)*
При всех недостатках этого письма видно, насколько близок Дицген духу
гегелевской диалектики, и какое материалистическое' применение он ей
дает. Здесь уже содержатся важнейшие положения основной работы
Дццгена: «Сущность головной работы человека в изложении работника
ручного труда».
В ней мы находим и такие мысли, на которых сказывается влияние Фейер¬
баха, но преимущество которых составляет проявляющееся в них диалектиче¬
ское воззрение: «Сущность, общее выражение всей деятельности пауки—систе¬
матизирование. .. Все другие науки отличаются своими особенными предме¬
тами исследования, философия же, напротив, своим ей одной присущим
методом... Мышление есть деятельность мозга так же, как хождение есть
деятельность ног... Несмотря на то, что мысль отличается от самих этих
вещей, она все-таки имеет с ними общее то, что она действительна,
как и другие предметы, т, е. существует... Мышление есть телесная работа.
Для мышления я нуждаюсь в веществе, о котором можно мыслить... Материя
есть граница духа, он не может выйти за пределы материи. Дух есть продукт
материи, но материя есть больше, чем продукт духа... Мозговая деятельность
есть не в большей и не' в меньшей степени «чистая» деятельность, чем
деятельность глаза, благоухание цветка или теплота печки, или явление
стола... Мы, правда, познаем все объекты, но ни один объект не может быть
познаваем, изучаем или понимаем всецело, до конца. Это значит, что объекты
не растворяются в познании... Анализ понятия состоит в познании того,
что обще или присуще всем отдельным частям его предмета... Анализ мысли¬
тельной способности приводит нас к заключению, что она есть способность
исследовать, направляясь от частного к общему... способность выводить об¬
щее из частного... Общий предмет или материя науки есть чувственное явление.
Сущность, вещь в себе, в отличие от явлений, есть лишь мысленная вещь (?)...
Функция мыслительной способности таким образом состоит в том, чтобы
быть абсолютно количественной, чтобы понимать каждую качественность как
количественность... Всеобщее в пределах данного цикла чувственных явлений
есть истина. В пределах данного круга чувственных явлений выдавать част¬
ное или единичное за общее—значит ошибаться» и т. д.
1) Письмо И. Дицгена к Марксу от 24 окт. 1867 г.
32*

500
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
Маркс отозвался об этой работе Дицгена, что она: «Несмотря на
некоторую путаницу и слишком частые повторения, содержит мно¬
го превосходного и, как самостоятельный продукт рабочего,
даже достойного удивления»1). Здесь отмечены и недостатки филосо¬
фии Дицгена: повторения и путаница. Дицген пытается использовать
для изложения материалистического содержания своей философии не¬
которые идеалистические положения, иногда прославляет за сомни¬
тельные достоинства реакционных мыслителей, нередко противоречит
сам себе; соглашаясь с материалистическим пониманием истории, обычно
не применяет его и т. 5д. Эти недостатки, естественные для философа-
самоучки, которые впоследствии дали возможность критикам марксизма
использовать его философию в качестве оружия против материализма,
еще более увеличиваются в его «Аквизите (завоевании) философии и
письмах о логике», равно как в других позднейших произведениях.
Однако и здесь мы находим много положений, вполне соответствующих
духу диалектического материализма: особенно ценно его постоянное
подчеркивание того, что наши противоположности должны считаться
имеющими лишь относительный характер, «не чрезмерными».
«Рассудок человека ограничен, как ограничено его зрение. Глаз может
видеть сквозь оконное стекло, но не сквозь доску; однако мы не будем считать
ограниченностью глаза, если он не в состоянии видеть сквозь доску... К за¬
воеванию философии, к правильному методу мышления, к искусству мышле¬
ния, или диалектики, относится тот факт, что она учит нас знать, что мы
должны все без исключения понятия употреблять лишь в ограниченно доступном
для понимания, естественном смысле... Культивированное употребление интел¬
лекта... заключается лишь в предписании устанавливать лишь степенные и ни
в коем случае не чрезмерные... не так называемые «существенные» или
абсолютные различия между вещами... В универсуме нет никаких чрезмерных
различий, крайностей, которые не были бы меж собой родственны... Последним
источником познания является природа, а наши восприятия служат лишь
посредником и, наконец, продукт, познанная истина, не есть сама истина,
но лишь формальная картина последней... Теория познания или диалектика
говорит нам, что тождество людей, лесов и гранитных скал нераздельно связано
с противоположностью, с бесконечным изменением... Сущее очень противо¬
речиво; но не без дальнейшего, не непосредственно. Логический раз¬
говор и рассказ не должны выпускать из виду примирение (опосредствова¬
ние)... Материалистическая теория познания сводится к признанию того, что
*) Письмо Маркса к Кугельману от 5 дек. 1868 г. Путаница в назван¬
ной работе Дицгена—в том, что он вещь в себе «понимает только как кантов¬
скую непознаваемую вещь в себе», а потому и называет ее «лишь мыслен¬
ной вещью», утверждает, что «в чувственном мире... нет сущности, нет вещи
в себе». С другой стороны, он говорит, что «объекты не растворяются в по¬
знании», что «всякое явление есть продукт субъекта и объекта».

СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ и МАРКСИЗМ в РОССИИ	501
человеческий орган познания не испускает никакого метафизического света,
а есть кусок природы, отражающий другие куски природы» и т. д.
Противопоставление материи духу не должно быть «чрезмерно»,
преувеличенным, метафизическим. «В подчеркивании этого,—говорит Ле¬
нин,—состоит большая заслуга диалектического материализма
Дицгена. Пределы абсолютной необходимости и абсолютной истинности
этого относительного противопоставления суть именно те пределы, ко¬
торые определяют направление гносеологических исследований. За
этими пределами оперировать с противоположностью материй духа, фи¬
зического и психического, как с абсолютной противоположностью, было
бы громадной ошибкой»1). «Дицген был самобытным диалектиком, по¬
стигавшим всегда явления природы в их великих связях, и в этом
кроется величайшая привлекательность его произведений»2).
Но при всем великом и симптоматическом значении, которое имеет
Дицген в развитии пролетарского мировоззрения, не следует, однако,
и преувеличивать это значение, создавать, как делают некоторые из
его последователей, особое течение—«дицгенизм». Ошибочно также
предполагать, что Дицген дал в своей философии нечто новое, чего
якобы не дали Маркс и Энгельс, и что может «дополнить» учение
последних. «Он,—по словам Ленина,—на 9/ю материалист, никогда
не претендовавший ни на оригинальность, ни на особую философию,
отличную от материализма. О Марксе Дицген говорил много раз и не
иначе, как о главе направления» 3).
3.	Социалистическое движение и марксизм в России. Г. В. Пле-
ханов, В. И. Ленин. Диалектический материализм как ленинизм.
В России, где капиталистические отношения складывались всего
медленнее, медленнее должно было игги развитие рабочего движения
и социалистических идей. Однако идеи утопического социализма срав¬
нительно рано проникают сюда из Западной Европы, находя себе
распространение среди оппозиционно настроенной по отношению к рус¬
скому самодержавию интеллигенции. Когда же, со времени реформы
Александра II, отчасти удовлетворившей новым буржуазным настрое¬
ниям, борьба с самодержавно-дворянским строем, начатая в начале
века декабристами, перебрасывается на более широкие круги, она также
окрашивается в цвета утопического социализма. «Втечение около
полувека,—говорит Ленин,—примерно с 40-х и до 90-х годов прошлого
^ Н. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм.
2) Ф. Меринг. Кант, Дицген и Мах.
3) Н. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм.

502
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
века, передовая мысль в России, иод гнетом невиданного, дикого и
реакционного царизма, жадно искала правильной революционной тео¬
рии, следя с удивительным усердием и тщательностью за всяким и
каждым «последним словом» Европы ц Америки в этой области. Мар¬
ксизм, как единственно правильную революционную теорию, Россия
поистине выстрадала полувековой историей неслыханных муки
жертв, невиданного революционного героизма, невероятной энергии и
беззаветности исканий, обучения, испытания на практике, разочарова¬
ний, проверки, сопоставления опыта Европы» х).
Согласно характеристике М. Н. Покровского, «русский социализм
70-х годов явился отражением интересов и миросозерцания очень не¬
большой и экономически невлиятельной общественной группы»... Основ¬
ные идеи социализма были восприняты русской литературой целиком
о Запада, распространялись’ же среди революционно-настроенной ин¬
теллигенции, главным образом, в состоящей из «разночинцев» студен¬
ческой среде. «Но студент или сам учится, или учит других—и первое
и второе обыкновенно в тесном кругу; обучение, высоким стилем го¬
воря, «проповедь», является для него наиболее обычным способом воз¬
действия людей друг на друга». Реакционная политика, однако, пере¬
двигала движение учащейся молодежи и на политическую почву:
поэтому «все время рядом существовали два типа революционной ра¬
боты, один из которых можно охарактеризовать, как массовый—
здесь господствующим методом являлась пропаганда, а другой, как
заговорщич ее кий, лучше всего приспособленный к террору» 2).
Оба этих типа русского революционного движения нашли себе выра¬
жение в «народничестве» 70-х и 80-х годов.
Стремление к политической, т. е., как ее тогда понимали, бунтарской
и террористической деятельности, с целью вынудить у самодержавия консти¬
туцию, выразилось в конце 70-х годов в создании ряда революционных орга¬
низаций, находившихся под влиянием анархических идей Бакунина. Таковы
были «Земля и Воля» и в особенности ее преемница—проводившая заговор¬
щическую тактику «Народная воля». Однако одновременно существовало и
другое течение интеллигенции, выявившееся в группе так называемого «Чер¬
ного передела», которое считало, что «не дело народников вынимать из
печи каштаны для наших либералов», и что конституция будет лишь спо¬
собствовать развитию в России капитализма и капиталистической экоплоа¬
тации. Основу теоретических воззрений и той и другой группы составляло,
однако, одно и то же «народничество»—представление о том, что русский
народ может перейти к социализму непосредственно и сразу, перешагнув
через всякое капиталистическое развитие. Приэтом у «народников» невер-
г) Н. Ленин. Детская болезнь «левизны» в коммунизме.
2)	М. Н. Покровский. Русская история, т. IV.

СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И МАРКСИЗМ В РОССИИ	503
ным и утопическим было пе самое предположение возможного быстрого пере¬
хода России к новому общественному строю (с этим соглашался и Маркс,
ц оно отчасти осуществляется на иаших глазах),—по отсутствие сознания
конкретных общественных отношений в тогдашней России и понимания, п а
какой общественный класс необходимо опираться в своей полити¬
ческой борьбе. Эта утопическая точка зрения, считавшая подготовленным
к восприятию социализма «народ», т. е. крестьянство, имела в 50-х
и 60-х годах еще некоторое оправдание: чрезвычайно слабое развитие проле¬
тариата в России. Таких взглядов держался не только редактор знаменитого
«Колокола» Герцен, у которого буржуазный либерализм соединялся с эле¬
ментами утопического социализма. Но и Н. Г. Чернышевский, продолжав¬
ший «просветительскую работу», начатую Белинским и Добролюбовым, в это
время возглавляет «критику философских предубеждений против общинного
владения землей». Не имея ничего конкретного в русских общественных отно¬
шениях того времени, чем можно было бы обосновать неизбежность социализ¬
ма для России, он обратился к сохранившейся общинной крестьянской соб¬
ственности на землю. По отношению к ней он старался рассуждать в духе
диалектики, неверно, однако, применяя ее в данном случав: «1. Выс¬
шая ступень развития по форме совпадает с ее началом. 2. Под влиянием
высокого развития, которого известное явление общественной жизни достигло
у передовых народов, это явление может у других народов развиваться
очень быстро, подниматься с низшей ступени прямо на высшую, минуя средние
логические моменты». Ошибка Чернышевского заключалась в том, что диалек¬
тика понятий у него не согласовалась с диалектикой бытия. Русская земель¬
ная община вовсе не обнаруживала элементов, ведущих ее к социализму,
и не могла породить такой общественный класс, который бы этот социализм
осуществил; наоборот, она исторически шла по пути своего разложения и уста¬
новления частнособственнических порядков в земледелии. В основе позднее
развившегося «народничества», кроме этих, унаследованных от Чернышев¬
ского, взглядов на значение земельной общины, лежало также учение П. Лав¬
рова о роли личности в истории,—роли пропагандиста среди народной массы
(«Исторические письма»): «Как ни мал прогресс человечества,—писал Лав¬
ров,—но и то, что есть, лежит исключительно в критически мыслящих лич¬
ностях: без них он безусловно невозможен; без их стремления распространить
его он крайне непрочен... Большинство может развиваться лишь действием
на него более развитого меньшинства». Поэтому проповедь социализма в
«народе» считалась долгом интеллигенции. В общем, «лавризм» был ближе к
марксизму, чем «бакунизм», но «в теоретическом отношении лавризм,—по
словам Плеханова,—мог быть для русских революционеров только школой
эклектизма на идеалистической подкладке»...1).
Сочинения Маркса были тогда в России мало известны, а его историко-
материалистическая теория понималась немногими. Таковы были проф. Н. Н.
Зибер, указавший в своей диссертации на роль Маркса, как преемника
классиков политической экономии, и всячески популяризовавший в своих
работах его материалистическое понимание истории, а также немногие народ¬
ники-революционеры. Идеологи же народничества, знавшие сочинения Маркса,
х) Предисловие Г. Плеханова к «Истории револ. движения» Туна.

504
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
как, напр., Лавров и первый переводчик «Капитала», Николай—он (Даниэль¬
сон), искажали методы Маркса в применении их к русской действительности.
Но уже «к началу 1879 г. рабочее движение переросло
народническое учение на целую голову» *). Развился новый
рабочий класс, выдвинувший свою организацию—«Северо-русский ра¬
бочий союз» и яркие фигуры пролетарских вождей, вышедших уже
из рядов самого пролетариата. Потребовался идейный выразитель этих
настроений российского пролетариата, который смог бы приложить мар¬
ксизм к русской практике, и он нашелся в лице Г. В. Плеханова. Сын
гусарского офицера, он проходит военную гимназию и юнкерское учи¬
лище, намеревается поступить в Академию генерального штаба, но,
увлеченный народническим движением, переходит в Горный институт
и всецело отдается 'общественной жизни тогдашнего студенчества.
Рано познакомившись с «Капиталом» Маркса, Плеханов, однако, вте-
чение раннего периода остается «бунтарем-народником», «бакунистом»,
ставит Маркса в одну «блестящую плеяду» вместе с Дюрингом и
Ог. Контом и делает даже из него выводы в пользу! народниче¬
ских воззрений.
Один из главарей «Черного передела», он отрицательно относится к не¬
обходимости вести политическую борьбу в русских условиях. Но от народ¬
нического субъективизма уже в ту пору Плеханова отталкивало как его
общее реалистическое мировоззрение, так и идейное влияние, оказанное на
него в социально-философских вопросах Белинским и Чернышевским. Белин¬
ский в своих литературно-критических статьях выявил все превосходство
объективного рассмотрения общественных явлений и диалектического на них
воззрения. Чернышевский же был учеником Фейербаха в материалистической
философии, понимал, как мы видели, значение гегелевской диалектики, и,
несмотря на свое незнакомство с произведениями Маркса и Энгельса, сумел
в своих экономических и других работах (комментарий к переводу политической
экономии Милля) обнаружить свою близость к материалистическому пониманию
истории. Поэтому уже первая статья Плеханова («Закон экономического раз¬
вития общества и задачи социализма в России») обнаруживает глубину его
материалистического воззрения: он понимает, например^ что «общие законы
социальной динамики существуют, но, переплетаясь и комбинируясь различно
в различных обществах, они дают совершенно несходные результаты», пони¬
мает, что «формы общественных отношений устанавливаются не «общественным
договором», а экономической необходимостью», пытается доказать, что община
потому «не носит в себе элементов своей гибели», что не содержит внутрен¬
него противоречия. И так как, по его мнению, «история создается народами,
а не единицами», создается «революционной энергией масс», то неудивительно,
что подъем рабочего движения заставляет Плеханова с большим вниманием
отнестись к роли в русской революции «городских рабочих»; а по мере
*) Г. В. Плеханов. Русский рабочий в революционном движении.

СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИИ И МАРКСИЗМ В РОССИИ	505
того как окончательно выявляется неудача народнического «хождения в на¬
род», он выдвигает уже принцип тайной рабочей организации. В дальнейшем
Плеханов приходит к выводам, что причина возникновения частной собствен¬
ности заключается «в свойствах первобытпых орудий и обусловливаемой ими
организации труда», что в России община может исчезнуть «в борьбе с ка-
питализмом». В журнале «Черный передел» он указывает уже, что «центр
тяжести экономических вопросов передвигается по направлению к промыш¬
ленным центрам», ставит вопрос о борьбе классов, об «организации рабочего
сословия».
С отъездом же его в 1860 г. за границу и после внимательного
изучения им трудов Маркса и Энгельса, французских материалистов,
классиков политической экономии и социалистов в его социально-поли¬
тических взглядах окончательно совершается перелом. Уже в 1883 г.
он входит в организующуюся русскую марксистскую группу «Освобо¬
ждение труда» (Л. Дейч, П. Аксельрод, В. Засулич) и издает проник-
нутую духом революционного марксизма брошюру «Социализм и поли¬
тическая борьба», в которой указывает, что политическое освобожде¬
ние рабочих—необходимое предварительное условие их экономического
освобождения. В вышедшей тогда же книге «Наши разногласия», Пле¬
ханов переходит уже в наступление против народничества, выясняя,
что русское крестьянство не может служить опорой для социализма:
развивающиеся в России капиталистические отношения выдвигают но¬
вый класс—пролетариат, который только и может стать застрельщи¬
ком русской революции. Дальнейшая политическая деятельность Пле¬
ханова—неустанная пропаганда им мысли, что «революционное движение
победит в России как рабочее движение, или не победит вовсе», свя¬
зана с образованием в конце века и развитием российской социал-де¬
мократической рабочей партии.
Блестящий теоретик марксизма, Плеханов пишет и большие эконо¬
мические статьи («Новое направление в политической экономии», «Карл
Родбертус-Ягецов» и др.) и критические очерки по истории русской
литературы и общественной мысли («Н. Г. Чернышевский», статьи о
Белинском, Герцене и т. д.). Но особенное значение не только для
российского, но и для международного рабочего движения имеет он,
как несравненный теоретик диалектического материа¬
лизма, глубоко проанализировавший как его философские предпо¬
сылки и исторические корни, так и отдельные моменты материалисти¬
ческого понимания истории. Имея слишком мало времени для чисто
академического изложения основ материалистической философии и со¬
циологии, Плеханов обычно совмещает его с резкой критикой своих
идейных противников, выплывающих каждый раз в развитии рабочего

506
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
движения: народников, оппортунистов-реформистов и «легальных» мар¬
ксистов или «дополняющих» материалистическую философию «махистов».
В 1894 г. выходит (под псевдонимом Бельтова) его ставший сейчас
классическим труд «К вопросу о развитии монистического взгляда на
историю». В этой книге Плеханов, как и в ранних своих произведе¬
ниях, занят критикой народничества, но критикой еще более
жестокой: он стремится обнаружить несостоятельность его теоретиче¬
ской основы, той самой «субъективной» социологии, которую от П. Лав¬
рова унаследовали и развивали его наиболее видные последователи
(Н. К. Михайловский, проф. Н. Кареев и др.). Шаг за шагом, в по¬
лемической форме разбирая неверные положения «субъективистов», Пле¬
ханов одновременно дает яркую картину развития исторических источ¬
ников диалектического материализма (у французских материалистов,
немецких идеалистов, буржуазных историков, утопических социалистов)
и выясняет характер материалистической диалектики, в ее понимании
Марксом и Энгельсом.
Второй этап в философской и социально-исторической литературной
деятельности Плеханова составляет его борьба с конца 90-х годов
с западно-европейскими «ревизионистами» и с обнаружившимися внутри
русского марксистского движения «легальными» марксистами и оппор¬
тунистами других видов. Плеханов выступает с резкой критикой
Бернштейна, главным образом уклона последнего к кантианству
(«Cant против Канта или духовное завещание Бернштейна», «Бернштейн
и материализм» и т. д.); одновременно он устанавливает в своих
статьях тесную связь марксистской философии с французскими мате¬
риалистами, со Спинозой и Фейербахом, указав общие моменты в их
воззрениях.
Одновременно Плехановым ведется критика других «наших крити¬
ков»: кантианцев, идеалистов, буржуазных историков (К. Шмидта, Мас-
сарика и др.). И здесь особенно важное значение имеет его критика
«струвизма» или «легального» марксизма, расцветшего на русской почве
в 90-х годах. «Условия тогдашней литературы,—как указывает Ленин,—
заставляли социал-демократов говорить эзоповским языком и ограни¬
чиваться самыми общими положениями, наиболее далекими от прак¬
тики и политики. Это обстоятельство особенно облегчило союз разно¬
родных элементов марксизма в борьбе о народничеством. Ha-ряду с
заграничными и русскими социал-демократами эту борьбу вели такие
люди как г.г. Струве, Булгаков, Тугап-Барановский, Бердяев и т. п.
Это были буржуазные демократы, для которых разрыв с народниче¬
ством означал переход от мещанского (или крестьянского) социализма
не к пролетарскому социализму, как для нас, а к буржуазному либе¬

СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И МАРКСИЗМ В РОССИИ
507
рализму» х). По словам Ленина, процветанием своим в первый период
«легальный» марксизм обязан тому, что «правительство привыкло счи¬
тать опасной только теорию народовольчества..., радуясь всякой на¬
правленной против нее критике... Поэтому... марксистами становились
повально все, марксистам льстили, за марксистами ухаживали...» 2). Са¬
мой беспощадной критике подвергает Плеханов работы П. Струве,
скрывавшего свой буржуазный либерализм под марксистской терминоло¬
гией. Он выясняет последнему, что основной, движущий историю кон¬
фликт происходит не между «хозяйством» и «правом», а в пределах
самого экономического базиса; в то же время в статьях против Струве
дается отчетливое понимание материалистической диалектики не
только в ее наиболее общих законах (переход количества в качество
и «отрицание»), но и в конкретном ее приложении к борьбе пролета¬
риата с буржуазией. В лице Струве «легальный» марксизм выступил
с критикой революционного марксизма, и, обосновывая революционную
марксистскую диалектику, Плеханов в своих блестящих статьях до¬
казывает новоявленному критику, что не «притупляются», но обостряют¬
ся классовые противоречия, что ход капиталистического развития не¬
минуемо ведет к социальной революции. Все эти статьи Плеханова
составили его «Критику наших критиков» (1901 г.). Разоблачая поли¬
тический реформизм Бернштейна в предисловии к русскому изданию
«Манифеста коммунистической партии» (1900 г.), Плеханов дает ха¬
рактеристику теории исторических «факторов» 3) и развития истори¬
ческих взглядов на классовую борьбу и революционную роль классов
у французских буржуазных историков. Та же полемика продолжается
Плехановым и в предисловии и его критических приме¬
чаниях к русскому переводу «Людвига Фейербаха» Энгельса
(1905 г.): здесь выясняются сущность понятия «материя», взаимоотно¬
шения между диалектикой и формальной логикой, основные ошибки
философии Канта.
Наконец, в годы послереволюционной реакции Плеханов уча¬
ствует в борьбе с новой разновидностью философского оппортунизма,
обнаружившейся в рядах самих марксистов,—с увлечением некоторых
русских марксистов философией «эмпириокритицизма» Маха и Авена¬
риуса (см. главу третью), со стремлением их таким путем «исправить»
и «дополнить» слишком «ортодоксальное» для них учение Маркса. Эта
критика коснулась главным образом наиболее самостоятельного из рус¬
ЭН. Ленин. Предисловие к сборнику «За 20 лет».
2)Его же. Что делать?
3) Теории «факторов» посвящена также статья Плеханова о «Материа¬
листическом понимании истории» (отзыв -о* книге Лабриолы).

508
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
ских последователей «эмпириокритицизма», А. Богданова, произведения
которого («Эмпириомонизм», «Философия живого опыта», «Падение вели¬
кого фетишизма», «Всеобщая организационная наука» и т. п.) одно
время пользовались большим успехом и распространением среди русских
марксистов. В своем «Ответе» на «Открытое письмо» Богданова, недо¬
вольного ироническим отношением Плеханова к его произведениям, Пле¬
ханов, в форме трех писем («Materialismus militans»), раскрывает
все противоречия и идеалистические уклоны «махизма» и в то же
время выясняет сущность «опыта» в его материалистическом понимании,
отношение к понятиям «пространства» и «времени» и т. д.
Во всех указанных работах Плеханов, ведя полемику со своими
теоретическими противниками, в то же время дает попутно и целый
ряд блестящих положительных формулировок основ диалектического и
исторического материализма. Он пытается, однако, подвести им и не¬
которые итоги в сжатом изложении своих «Основных вопросов марксизма»
(1908 г.), в статье о «Роли личности» и др. Здесь Плеханов дает
обоснование марксистской социологи и—науке, выясняющей
«возникновение целей у общественного человека (общественную «телео¬
логию»), как необходимое следствие общественного процесса», а так¬
же набрасывает свою общественную схему взаимоотношений между
базисом л надстройками: 1. Состояние производительных сил. 2. Об¬
условленные ими экономические отношения. 3. Социально-политический
строй, выросший на данной экономической «основе». 4. Определяемая
частью непосредственно экономической основой, а частью всем вы¬
росшим на ней социально-политическим строем психика общественного
человека. 5. Различные идеологии, отражающие в себе свойства этой
психики». Для марксистского понимания отдельных идеологий весьма
ценны также работы Плеханова, посвященные вопросам религии
(«О религии» и др.) и особенно вопросам искусства («Искусство
у первобытных народов» и т. д.). Вслед за Марксом и Чернышевским
Плеханов является создателем новой материалистической эстетики, выяс¬
няющей общественные корни явлений литературы и искусства и рас¬
сматривающей их в их историческом развитии. Его же перу принадлежат
«Очерки по истории материализма», очень подробно характеризующие
таких французских материалистов, как Гольбах и Гельвеций, а также
фейербахианство; статьи о некоторых материалистических моментах,
обнаруживаемых в философии истории Гегеля («К 60-летщо со смерти
Гегеля»), об идеалистической философии (Фихте, Шеллинг, Гегель), об
утопическом социализме XIX в.
Ленин всячески рекомендовал «изучать? все написанное Плеха¬
новым по философии, ибо это лучшее во всей международной литературе

СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И МАРКСИЗМ В РОССИИ
509
марксизма» 1). Но в то же время Ленин умел находить- у Плеханова
некоторые недостатки даже в его философских работах. Он ука¬
зывал в частности на отдельные неясности в изложении Плехановым
понятия «опыта», на то, что Плеханов в диалектике не уделяет доста¬
точного внимания «раздвоешпо» единого на противоположности, не чув¬
ствует их внутренней связи: на непонимание Плехановым того, что диа¬
лектика н есть теория познания марксизма. Общий недостаток Плеха¬
нова-теоретика—неумение дать конкретный анализ отдельных пережи¬
ваемых этапов развития и этим тесно связать теорию с практикой,—
«стремление искать ответа на конкретные вопросы в простом
логическом развитии общей истины»—отразился и на понимании им
тактики рабочего движения. Если вначале Плеханов занимает не¬
примиримо революционную позицию, активно сотрудничает вместе с
Лениным в «Искре» в период ее борьбы с «экономистами», то в дальней¬
шем он нередко выступает в качестве официального вождя правого
крыла российской социал-демократии—меньшевиков, и после поражения
революции 1905 года бросает пролетариату горький упрек: «Не нужно
было браться за оружие». Позже Плеханов сближается с левым крылом
партии, большевиками, на почве общей борьбы с оппортунистами и
«ликвидаторами» партии, но продолжает питать недоверие к открытой
классовой борьбе и верит в ту политическую роль, которую исторически
должна сыграть в русской революции буржуазия. Последнее сказалось
и на его «Истории русской общественной мысли», где он уделяет
большое «внимание своеобразию русского исторического процесса», от¬
водит непомерно большую роль государству и его борьбе с кочевни?-
ками: государство таким путем якобы «закрепостило» население Рос¬
сии и лишь «упрочивалось» в процессе классовой борьбы. Тут же он
указывает на возможность- «более или менее дружного сотрудни¬
чества классов... там, где заходит речь о защите страны от внеш¬
них нападений». Неудивительно, что империалистическая война
превратила Плеханова в патриота и ярого сторонника держав Антанты,
который допускал в целях борьбы с Германией даже временное при¬
мирение с самодержавием. И хотя в период нарастания Октябрьской
революции в России он теоретически снова приближается к револю¬
ционной позиции, но не примыкает к борьбе пролетариата за свою
диктатуру и умирает в стороне от руководимого им некогда рабочего
движения (1918 г.).
Дело Плеханова по развитию и пропаганде марксистской философии,
борьбу его за диалектический материализм продолжают его ученики и
х> Н. Ленин. Еще раз о профсоюзах.

510
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
ближайшие сотрудники, проявляющие свою плодотворную деятельность
н поныне в Советском союзе при диктатуре пролетариата. Так, большое
значение в свое время имела обстоятельная, хотя и не вполне закон¬
ченная критика кантианства и других буржуазных философских тече¬
ний в «Философских очерках» Л. Аксельрод-Ортодокс. А. М. Деборин
создает дервое марксистское «Введение в философию диалектического
материализма», уделяя в ряде других своих работ («Людвиг Фейер¬
бах», «Диалектика у Канта», «Маркс н Гегель», «Ленин как мысли¬
тель») особое внимание теории диалектики и ее материалистическому
истолкованию. Ему же принадлежит честь философской подготовки
нового молодого поколения «воинствующих материалистов», выдвинув¬
шего уже сейчас ряд талантливых представителей в области научной
мысли и партийной публицистики. Эту заслугу по организации марксист¬
ской научной подготовки—в организованном советской властью «Инсти
туте красной профессуры»—разделяет с ним и наш маститый историк
М. Н. Покровский, проделавший большой опыт применения марксистской
теории к русской истории и к истории русской культуры, создавший
целую школу молодых историков-марксистов. С другой стороны, все
углубленнее начинают ставиться вопросы изучения истории самого
марксизма. Советская власть создает с этой целью «Институт Маркса
и Энгельса», обладающий богатейшим в мире собранием литературных
материалов по вопросам истории социализма и т. д. Его руководителю
Д. Б. Рязанову принадлежит неоценимая заслуга по разысканию и
опубликованию целого ряда остававшихся неизвестными до самого по¬
следнего времени рукописей Маркса и Энгельса, имеющих между тем
весьма важное значение для нашей теории. Углубленную работу в обла¬
сти изучения марксизма развертывают сейчас также Коммунистиче¬
ская Академия ЦИК и другие научные учреждения, равно как и раз¬
личные возникшие в наши дни марксистские общества и журналы.
Однако весь этот пышный расцвет марксизма при советской власти,
оставивший далеко позади другие западно-европейские страны, остался
бы совершенно непонятным, и мы не сказали бы о нем ничего суще¬
ственного и характерного, если бы не остановились более подробно на
важнейшей фигуре,, возглавляющей все новейшее развитие как рус¬
ского, так и международного марксизма,—на. Ленине. Потому что
новейший революционный марксизм может быть дполне оценен, потому
что в своем законченном выражении диалектический материализм в наши
дни может ;;быть изучаем—только- как. лени низ м. В лице В. И. Ле¬
нина находиту наконец, свое воплощение основная мысль Маркса о роли
общественного мыслителя и о влиянии его на общественную жизнь:
«Совпадение изменения обстоятельств, и .человеческой деятельности мо-

СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И МАРКСИЗМ В РОССИИ	511
жет быть правильно понято только в том случае, если мы
представим его себе как революционную практику... Надо
сначала понять, в чем заключаются ее (действительности. И. Р.)
противоречия, а затем надо и революционизировать ее путем
устранения противоречий... Философы лишь объясняли мир так или
иначе; но дело заключается в том, чтобы изменить его». И в дру¬
гом месте: «теория становится материальной силой, как только
она овладевает массами» х).
Тесная связь не только с рабочим движением вообще, но и .с наи¬
более зрелой ступенью этого рабочего движения, ступенью открытой
политической борьбы за власть, с революционно-политической органи¬
зацией пролетариата,—такова отличительная характерная черта всего
того единства революционной теории и революционной практики, каким
представляется нам жизнь и деятельность Ленина. История его жизни
стала сейчас достоянием широчайших народных масс; она в сущности
совпадает с историей созданной им великой Всесоюзной Коммунистиче¬
ской Партии. И разумеется, мы не можем останавливаться здесь по¬
дробно на ее отдельных этапах. На том, как этот сын скромного
директора народных училищ, брат казненного самодержавием террори¬
ста, проникнувшись со студенческой скамьи духом рабочей революции,
последовательно становится одним из основателей первых рабочих
союзов («Союз борьбы за освобождение рабочего класса»), затем поли¬
тическим ссыльным и эмигрантом; одним из основателей социал-демо¬
кратической партии и вождем, с самого начала, ее левого, пролетар¬
ского крыла (большевиков); теоретиком вооруженного восстания про¬
летариата и его активным участником; главой правительства первой в
мире пролетарской советской республики; наконец, организатором могу¬
чего орудия для расширения этой победы пролетариата в мировом мас¬
штабе—Коммунистического Интернационала.
Ленин не академически разрешает те или иные теоретические
вопросы социологии и экономии, но ставит и разрешает их, повинуясь
потребностям пролетарской борьбы и в зависимости от этих потребно¬
стей, как гениальный политик, как вождь международной рабочей
партии, определяющий ее стратегию ,и тактику. Ибо Ленин, прежде
всего, от начала и до конца, остается вождем, основным руководи¬
телем и теоретиком революционного рабочего движения, движения самых
широких масс «мелких и мельчайших крестьян», движения угнетаемых
империализмом отсталых национальностей. Коммунистическое движение
*) К. Маркс. Тезисы о Фейербахе; К критике гегелевской философии
права.

512
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
в мировом своем развитии выдвигает немало ярких имен, вполне за¬
служенно пользующихся международной известностью. Достаточно ука¬
зать хотя бы на' выдающиеся социологические и экономические работы
Н. И. Бухарина .Но все эти крупные теоретики российского и мирового
большевизма вполне справедливо называют себя «ленинцами», учени¬
ками Ленина, и для российского и мирового пролетариата ценны не
столько их личные, несомненно выдающиеся, дарования, но то, что
они представляют собою школу Лецина, проповедуют ленинизм.
В самой практике борьбы и потому именно, что в прак¬
тике этой борьбы Ленин ставит и разрешает целый ряд чрезвы¬
чайно важных проблем марксистской философии, социологии и экономии,
хотя они не всегда получают у него вполне законченное литературное
выражение. Понять общественную жизнь, чтобы изменить ее, и, изме¬
няя,—понять ее еще лучше. В этом и заключается практическое при¬
менение и конкретное выявление марксистской диалектики, в противовес
метафизическому, догматическому пониманию марксизма, защищаемо¬
му оппортунистическими элементами рабочего движения. Как говорит
сам Ленин о применении диалектики: «вся человеческая прак¬
тика должна войти в полное «определение» предмета
и как критерий истины и как практический определитель связи пред¬
мета с тем, что нужно человеку» *).
Поэтому и мелкие, чисто политические, казалось бы к случаю
написанные статьи Ленина устанавливают в случайном и прехо¬
дящем типическое, глубоко социальное, а потому сохраняют для
нас и сейчас свое поучительное значение. «Основную задачу тактики
пролетариата,—характеризует Ленин,—Маркс определяет в строгом со¬
ответствии со всеми посылками своего материалистически-диалектиче¬
ского миросозерцания» 2). То же самое в равной степени относится к
самому Ленину: как для Маркса и Энгельса, так и для Ленина «цен¬
тральный пункт, к которому сходится вся сеть высказываемых и обсу¬
ждаемых идей»,—это диалектика. Недаром так часто в пылу дис¬
куссии о профсоюзах, или по поводу империализма, обсуждая самые,
казалось бы, конкретные, практические вопросы рабочего движения,
он отвлекается вдруг в сторону и начинает разъяснять, что такое
диалектика и в чем отличие ее от эклектики, от софистики, от реля¬
тивизма и т. п. Применение материалистической диалек-
тики не только к философии и к экономической теории, но и к ^поли¬
тике и тактике рабочего класса, к самой технике борьбы,—вот |что
*) Н. Ленин. Еще раз о профсоюзах.
2) Его же. Карл Маркс.

СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И МАРКСИЗМ В РОССИИ
513
больше всего интересует Ленина, вот wo придает такую убедитель¬
ность и силу всему им написанному и сказанному. Подобно Марксу
я Ленин «не проникся премудростью пискарей, боящихся обсуждать
технику высших форм революционной борьбы» *). Метод диалектического
материализма в его руках поистине перестал быть «самостоятельной»,
«чистой» философией и превратился в могучее орудие политической
деятельности ,и строительства пролетариата. И , вместе с тем произошло
обратное: вся пролетарская практика всецело прониклась духом мар¬
ксистской философии, которая таким путем и была «дострое¬
на» Лениным.
Уже в первых работах Ленина, написанных в 90-х годах прошлого
столетия, сразу чувствуется эта тесная связь теории с практикой и вы¬
текающая отсюда ясность и четкость в разрешении теоретических
вопросов. Развитие российского рабочего движения заставляет его пре¬
жде всего поставить и разрешить вопрос о характере марксистского
объективизма. В указанный период идет борьба укрепляющего
свои позиции марксизма с народничеством из-за теоретических
основ революционного движения в России. Ленин в ряде своих эконо¬
мических очерков и этюдов («Что такое «друзья народа» и т. д.,
1894 г., «Экономическое содержание ‘народничества» и т. д.) вскры¬
вает социальную подоплеку этой теоретической борьбы, а также
ею обусловленный неправильный методологический подход
субъективисто в-народ ников к разрешению общественных вопро¬
сов. Народники рассматриваются им как «идеологи мелких производи¬
телей», как «реакционеры», «экономические романтики», вроде крити¬
куемого им Сисмонди; они «судят о капитализме сзади... с точки зрения
этого строя, который капитализмом разрушается». Такого рода роман¬
тика «вовсе не интересует изучение действительного процесса и вы¬
явление его; ему нужна лишь мораль против этого процес¬
са» 2): народники-субъективисты исходят из представления о «должном»,
сопоставляют факты «с абстрактным положением об «общем благе».
Но особенно важно то, что уже в первой значительной своей работе
(«Экономическое содержание народничества и критика его в книге
г. Струве», 1895 г.) Ленин ставит вопрос о методе изучения социаль*
ных явлений как о теоретической основе революционной
практики и осуждает «непоследовательный» «узкий объективизм»,
уклоняющийся от формулировки задач общественного движения, ту
*) Н. Ленин. Предисловие к русскому переводу «Писем Маркса к Ку¬
ге льм any».
2) Его же. Экономическое содержание народничества.
Курс теории исторического материализма.	33

514
ОЧЕРК развития ТЕОРИИ
«профессорскую» постановку вопросов, которую он находит у крити¬
кующего народничество «легального» марксиста Струве. И здесь Ле¬
ниным проводится резкая грань между непоследовательным, узким объ¬
ективистом, который, «доказывая необходимость' данного ряда
фактов, ^всегда рискует сбиться на точку зрения апологета этих
фактов», и объективистом последовательным, марксистом-материалистом,
который вскрывает классовые противоречия, формулирует вытекающие
из объективного положения задачи борьбы, становится на точку
зрения определенного к л а с с а.
«С другой стороны, материализм,—говорит Ленин,—включает в себя, так
сказать, партийность, обязывая при всякой оценке события прямо и от¬
крыто становиться на точку зрения определенной обществен¬
ной группы». Но учитывая и политически выражая свою активную роль
в деле изменения общественного строя, «марксисты должны иначе ставить
эти вопросы, чем это делали и делают народники... Обязанные отыскивать
корни общественных явлений в производственных отношениях, обязанные сво¬
дить их к интересам определенных классов, они должны формули¬
ровать те же desiderata (пожелания) как «пожелания» таких-то общественных
элементов, встречающие противодействия таких-то других элементов и клас¬
сов. Такая .постановка будет у нас абсолютно устранять возможность
утилизации их теорий для профессорских, подымающихся выше классов,
рассуждений» *).
Но всячески отгораживаясь от академического объективизма, Ленин
противопоставляет ему отнюдь не субъективизм, но последователь^
ный объективизм; диалектический синтез объективного познания и
«субъективной» деятельности проводится им на почве, «в форме»
объективизма: «Объективизм Струве,—по его мнению,—не доходит
до материализма, до точной характеристики действительного процесса,
двигаемого такими-то классами», он «вытекает не из марксизма, а го
недостаточного проведения его»; материалист должен «глубже, пол¬
нее проводить свой объективизм». Субъективные оценки и цели вклю¬
чаются Лениным в объективно изучаемую им историческую действитель¬
ность ; они остаются у Ленина лишь «другой стороной» антагонизма клас¬
сов. Сознание действующих «личностей» превращает¬
ся таким путем в общественное сознание; марксист не оста¬
навливается на общественных идеях и целях, но идет далее, ища корни
их в материальных отношениях. И с этой стороны чрезвычайно ценны
те методологические замечапия Ленина, которым обычно не уделяется
достаточного внимания (в «Что такое «друзья народа» и т. д. и в
1) Н. Ленин. Экономическое содержание народничества.

СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И МАРКСИЗМ В РОССИИ
515
«Экономическом содержании народничества»). Между тем, здесь Ленин,
своим разделением всех общественных отношений на материальные
и идеологические, дает, быть может, наиболее глубокое1 и верное объ¬
яснение маркоовой теории «базиса» и «надстроек» и разрешает вопрос
об отличительных особенностях марксистской социологии.
Вопрос о характере марксистского научного объективизма этим са¬
мым ставится Лениным в связь с другим, столь же существенным
вопросом о марксистском понимании детерминизма. Уже в ука¬
занных работах Ленин отвергает всякие рассуждения субъективистов
о .«контрасте, якобы существующем между детерминизмом и нравствен¬
ностью, между исторической необходимостью и значением личности».
К еще более углубленному рассмотрению этого важного вопроса и
к вполне диалектическому его разрешению приводит Ленина, в про¬
цессе дальнейшего развития социал-демократической партии, его борьба
о марксистами-оплортунистами, с предтечами меньшевиков—«экономи¬
стами». «Экономисты» обвиняли только что возникший революционный
орган «Искру» в переоценке роли идеологии (программ, теорий) и в не¬
дооценке материальных элементов движения, той материальной среды,
той «стихии» рабочего движения, которая только и предопределяет
всякие программы и планы: «тактике-плану» они противопоставляли
поэтому «тактику-процесс», согласно которой само накопляющее силы,
стихийно развивающееся рабочее движение должно приводить к тем
или иным программам его идеологов. Они не понимают, разъяснял
еще в 1901 г. Ленин, что «идеолог только тогда и заслуживает
названия идеолога, когда идет впереди стихийного дви¬
жения», указывая ему путь, когда он умеет раньше других разрешать
все теоретические, тактические, политические и организационные во¬
просы, на которые «материальные элементы» движения стихийно натал¬
киваются. Чтобы действительно считаться с материальными элементами
движения, «надо критически относиться к ним, надо* уметь ука¬
зывать опасность и недостатки стихийного движения, надо уметь
поднимать стихийность до сознательности. Говорить же,
что идеологи (т. е. сознательные руководители) не могут совлечь дви¬
жение с пути, определяемого взаимодействием среды и элементов,—>
это значит забывать ту азбучную истину, что сознательность
участвует в этом взаимодействии и этом определе¬
нии»... Экономисты не понимают, «как связать стихийную эволюцию
о сознательной революционной деятельностью»... «Материальные эле¬
менты» движения выросли гигантски..., но сознательные руководители
отстают от этого роста». Они «возвели в теорию преклонение и ра¬
болепство перед стихийностью, стали проповедывать, что социал-демо-
зз*

516
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
краты должны не итти вперед, а тащиться в хвосте движения...» х).
Наши ответственые оппортунисты в данном случае повторяли лишь
зады западно-европейского ревизионизма, практически идя нога в ногу
о буржуазным либерализмом. Ленин поэтому далее, в своем знамени¬
том «Что делать?» (1902 г.), всячески подчеркивая значение для
революционного движения революционной теории и теорети¬
ческой борьбы, доказывает экономистам, что «стихийность сти¬
хийности рознь», что стачки 90-х годов, по сравнению с прежними
«бунтами», отличаются большей сознательностью: одним словом, что
«стихийный элемент представляет из себя в сущности не что иное,
как зачаточную форму сознательности». И разъясняя,
что рабочее движение само в ходе своего развития не может выра¬
ботать социалистической идеологии, которая требует глубокого науч¬
ного знания, Ленин указывает, что «поэтому всякое умаление социа¬
листической идеологии, всякое отстранение от нее означает тем самым
усиление идеологии буржуазной». Разумеется, рабочий класс стихийно
влечется к социализму, но наиболее распространенная (и
постоянно воскрешаемая в самых распространенных формах) буржуаз¬
ная идеология тем не менее стихийно всего чаще навязывается рабо¬
чему. «Стихийность массы требует от нас, социал-демократов,
массы сознательности».
Ленин попутно так разъясняет это взаимодействие между сознательностью
и стихийностью: «В чем может выразиться «преуменьшение» объективного
развития со стороны составителя субъективных планов? Очевидно, в том, что
он упускает из виду, что это объективное развитие создает или укрепляет,
губит или ослабляет такие-то классы, слои, группы, такие-то нации, группы
наций ит. п., обусловливая этим такую-то и такую-то международную и по¬
литическую группировку сил, позицию революционных партий. Но
вина такого составителя будет состоять тогда не в преуменьшении стихийного
элемента, а в преуменьшении, наоборот, сознательного элемента, ибо
у него нехватит «сознательности» для правильного пони¬
мания объективного развития» 2).
Сознательность таким образом необходимо входит в объективное
развитие рабочего движения как его «другая сторона»; в «стихийно'
сти» есть и может быть бблыпая и меньшая степень «сознательности»;
правильно понятое взаимоотношение «свободы» и «необходимости» толь¬
ко и «делает возможной строгую и правильную оценку». Экономика
представлялась «экономистам» чем-то мертвым, стихийно, помимо воли
*) Н. Ленин. Беседа с защитниками экономизма. Собр. соч., т. IV,
стр. 75, 76.
s) Его же. Что делать? Собр. соч., т. V, стр. 140, 149, 150, 157.

СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И МАРКСИЗМ В РОССИИ
517
людей, развивающимся, а не производственными отношениями клас¬
сов; в развитии общественных классов они подмечали поэтому лишь
«стихийное» развитие, вызываемое экономическим движением. В проти¬
вовес такому догматическому пониманию марксизма, Ленин всячески
подчеркивает живую сторону экономики, ее классо¬
вый характер: общество и отдельный класс он мыслит как живое
расчленение, в котором отдельные лица и группы, сознающие свою
роль и положение своего класса, руководят борьбой этого класса. От¬
сюда вытекает та огромная роль, которую может сыграть политическая
организация «профессиональных революционеров», если эта организация
будет тесно связана с рабочим движением и выражать назревающие
нужды этого движения, если, с другой стороны, она окажется до¬
статочно централизованным и гибким аппаратом для руководства борь¬
бой пролетариата. Эти идеи и кладутся в основу организационной
линии большевиков на втором съезде РСДРП (1903 г.) Они лежат
в основе всего дальнейшего партийного, профессионального и совет¬
ского строительства пролетариата, в основе всего дальнейшего развития
идей демократического централизма.
К вопросу о взаимоотношении «материального» и «сознательного»
Ленину, в дальнейшем развитии борьбы рабочего класса,—уже в период
реакции после 1905 г.,—пришлось подойти и с другой, с чисто-фило¬
софской, теоретико-познавательной его стороны. Борьба за последо¬
вательный объективизм и правильно понятый детерминизм, как этого
и следовало ожидать, перешла у него в дальнейшем в борьбу за
философский материализм («Материализм и эмпириокритицизм»,
1908 г.). Вместе с Плехановым, и даже ранее его, )Он начинает
борьбу с философским извращением марксизма «махистами» (Богда¬
новым и др.) и при этом не только выясняет всю реакционность эмгги-
риокритических увлечений (см. главу третью), но дает также немало
ценного материала для понимания воззрений Беркли, Дидро, Канта,
Дицгена, самих эмпириокритиков, западных и русских, а также «реля¬
тивистического» направления в современном естествознании (Геккель,
А. Пуанкаре и др.). Тут же попутно Лениным выясняются понятия
«материи», «опыта», причины и необходимости, пространства и вре¬
мени, свободы й необходимости, объективной истины, практического
критерия в теоретическом познании, отличие философских понятий от
понятий физических и т. д. Ленин обращает при этом внимание на
то обстоятельство, что в то время как Марксу и Энгельсу приходи¬
лось вести борьбу главным образом за «достраивание материализма
доверху», в настоящий период «буржуазная философия особенно спе¬
циализировалась на гносеологии... и преимущественное внимаяие

518
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
обращала на защиту или восстановление идеализма внизу»: эмпирио¬
критицизм, как и всякий идеализм, идет, в конечном счете, к фидеизму,
к слепой религиозной вере. Гениальность Маркса и Энгельса Ленин видит
в их последовательности, в их непримиримости, в том, что «от начала
и до конца они были партийными в философии» 1). И точно
так же за всей гносеологической схоластикой эмпириокритиков он об¬
наруживает «борьбу партий в философии, которая в послед¬
нем счете выражает тенденции и идеологию враждебных классов
современного общества». Особенно важное значение имеет для мар¬
ксистской философии та связь, которую Ленин устанавливает ме¬
жду материалистической теорией познания и диалек¬
тикой. Одну из важнейших причин физического идеализма он видит
в «незнании диалектики», которое заставляет физический релятивизм
скатываться к субъективизму. Диалектический материализм,—
вот в чем видит Ленин превосходство Маркса и Энгельса над всеми
их материалистическими предшественниками. И эту роль диалектики
для марксистского понимания материализма, равно как и атеистическую
тенденцию последнего, Ленин подчеркивал неоднократно и позже: в своем
кратком систематическом изложении основ марксизма («Карл Маркс»,
1914 г., «Три источника и три составных части марксизма»); в своем
обосновании вой не твующего материализма («О значении воинствую¬
щего материализма»), где он рекомендует организовать систематическое
изучение и «материалистическое истолкование диалектики Ге¬
геля»; в ряде своих философских тетрадей.
Большинству марксистов диалектика представляется главным обра¬
зом как учение о всеобщем развитии вещей и, в частности,
развитии общественной жизни. Даже Плеханов, например, уделяет боль¬
шее внимание отдельном моментам и чертам диалектического развития,
моментам «противоречия», «отрицания», и «отрицания отрицания», пе¬
реходу количества в качество, сопоставлению диалектики с эволю¬
цией, не связывая их между собой в более общем законе. Дицген, вы¬
двигая на первый план другую, связанную о первой, сторону диалекти¬
ки,—учение о всеобщей связи вещей в его «универсуме», где все раз¬
личия рассматриваются как «нечрезмерные»,—делает это, однако, в са¬
мой общей и отвлеченной форме. Ленин,—нисколько не преуменьшавший
момента всеобщего развития и точно так же определявший диалектику,—
вместе с тем подчеркивает, на-ряду с первой, и эту другую сторону
диалектики. Не просто изучение развития и связи вещей выдвигает
1) Н. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм. Собр. соч., т. X,
од..:219, 287*

СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И МАРКСИЗМ В РОССИИ	519
на первый план Ленин, но изучение связи вещей в ее развитии
и, в первую очередь, связи в этом развитии противоположных,
противоречащих моментов. Ленин особо останавливается поэтому на
диалектическом законе раздвоения единого на противоречащие ча¬
сти, на том обстоятельстве, что «отрицание отрицания» является только
дальнейшим выводом из этого закона. «На эту сторону диалектики
обычно (например, у Плеханова) обращают недостаточно внимания:
тождество противоположностей берут как сумму примеров..., а не как
закоп познания и закон объективного мира» («К вопросу о диалек¬
тике»). С этим связано также и то требование конкретного из¬
учения действительности, которое так характерно для Ленина. Схва¬
тывание общего в вещах и явлениях, при понимании своеоб¬
разия, особенности каждой такой отдельной вещи или явления,
каждого этапа развития—только таким может быть рассмотрение их как
особых «звеньев» единой цепи. С одной стороны, «отдельное не су¬
ществует иначе как в той связи, которая ведет и к общему»,
с другой стороны, «общее существует лишь в отдельном», через
отдельное... Всякое общее лишь приблизительно охватывает
«отдельные предметы»... *). Отсюда относительное значение всяких
«общих истин», всяких формальных отделений, недостаток всяких
априорных, «готовых» схем, которые слишком общи для того, чтобы
быть конкретными. Отсюда особенное внимание Ленина к каче¬
ству, к форме, к тому обратному воздействию, которое эти качество,
форма, нося вполне объективный характер, могут оказать на раз¬
витие количественное, на развитие содержания. «Обстановка», «связи»,
«опосредствования», «взаимоотношения», «взаимоисключение» противопо¬
ложностей и их «взаимопроникновение», «всесторонность», «конкретный
анализ данного», «связь предмета с тем, что нужно человеку», с прак¬
тикой,—важны все эти моменты диалектического рассмотрения пред¬
мета, ибо только понимание их дает возможность правильно видеть
и этапы развития предмета. Предмет имеет много сторон и свойств,
но каждый раз выдвигаются на первый план те стороны, которые свя¬
заны с конкретным развитием, с практическими потребностями.
Постепенное, в связи с потребностями, развертывание этих свойств
и сторон, понимание роли каждою звена общественной жизни и ею
связи с другими звеньями,—такова несравненная и могучая ленинская
диалектика. Пролетариат, крестьянство, угнетенные нации, Коминтерн
и его партии и Союз молодежи, профсоюз и волячейка—все это тесно
l) Н. Ленин. К вопросу о диалектике.

520
ОЧБРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
связано между собой в опосредывающие одно другое звенья великой
ленинской цепи, явлений, охватывающей всю общественную жизнь.
Эти особенности ленинского анализа сказываются уже на том,—«почти
академическом», по признанию и противников,—труде Ленина: «Развитие капи¬
тализма в России» (1899 г.), в котором им было дано экономическое обосно¬
вание организационного строительства партии и тактики первой русской рево¬
люции 1905 г. Чтобы изобразить процесс развития капитализма в целом,
Ленин считает нужным «показывать связь и взаимозависимость
отдельных сторон этого процесса».
В революции, писал Ленин в предисловии ко 2-му изданию, «вполне обнару¬
жилась руководящая роль пролетариата. Обнаружилось и то, что его сила
в историческом движении неизмеримо более, чем его доля в общей массе
населения. Экономическая основа того и другого явления доказана в предла¬
гаемой работе. Далее революция обнаруживает теперь все более и более
двойственное положение и двойственную роль крестьянства»: как его рево¬
люционность, так и мелкобуржуазные в нем тенденции. «Экономическая основа
обоих течений в крестьянстве доказана в предлагаемой работе. На этой эконо¬
мической основе революция в России неизбежно является, разумеется, бур¬
жуазной революцией. Это положение марксизма совершенно непреоборимо...
Но его надо уметь применять. Конкретный анализ положения и инте¬
ресов различных классов должен служить для определения точного зна¬
чения этой истины в ее применении к тому или иному вопросу. Обратный
же способ рассуждения, нередко встречающийся у социал-демократов правого
крыла, о Плехановым во главе их, т. е. стремление искать ответов на кон¬
кретные вопросы в простом логическом развитии общей исти¬
ны об основном характере нашей революции, есть опошление марксизма
и сплошная насмешка над диалектическим материализмом» г).
Революция будет буржуазной, но она может пойти по двум линиям: либо
помещичье хозяйство сохраняется и превращается в капиталистическое, разви¬
вается капитализм «с преобладающей ролью либерально-монархического буржуа
и помещика», либо помещичий строй разрушается, и развитие товарно-капи¬
талистического производства совмещается с «преобладающей ролью
пролетариата и крестьянской массы, при нейтрализации неустой¬
чивой или контр-революционной буржуазии...; отсюда создание наиболее благо¬
приятных условий для дальнейшего осуществления рабочим классом его на¬
стоящей и коренной задачи социалистического переустройства» а). И Ленин, не
довольствуясь общими истинами, дает диалектическую формулировку так¬
тики пролетариата в 1905 году. Здесь он диалектически разрешает и другую
проблему: о взаимоотношении революционного класса, идущего к за¬
воеванию политической власти, с другими, промежуточными обще¬
ственными группами,в данном случае—российского пролетариата с к р е-
стьянством. Задачу пролетариата Ленин видит в умении использовать
временную солидарность своих классовых интересов о интересами промежуточ¬
ных групп и стать «гегемоном» общества: вместо метафизического, догматнчег
ского рассмотрения крестьянства меньшевиками как мелкой буржуазии, с кр-
х) Н. Ленин. «Развитие капитализма в России». Собр. соч., т. III.
2) Там же.

СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И МАРКСИЗМ В РОССИИ
521
торой не может быть поэтому союза, им выдвигается диалектическая точка
зрения на развитие классовой борьбы. Им подчеркивается возможность
сотрудничества этих обеих движущих сил революции—сотрудничества проле¬
тариата, при благоприятных на то условиях, с теми или другими
слоями крестьянства («Две тактики»).
«Буржуазная революция есть такая революция, которая не выходит из ра¬
мок буржуазного, т. е. капиталистического общественно-экономического строя...
Но из этого отнюдь не вытекает, чтобы демократический переворот, буржуазный
по своему общественно-экономическому содержанию, не представлял гро¬
мадного интереса для пролетариата»... «Буржуазия неизбежно повернет, в своей
массе, на сторону контрреволюции, на сторону самодержавия против рево¬
люции, против народа, как только удовлетворятся ее узкие корыстные инте¬
ресы»... «Силой, способной одержать решительную победу над царизмом,
может быть только народ, т. е. пролетариат и крестьянство... Решительная
победа революции над царизмом есть революционно-демократиче¬
ская диктатура пролетариата и крестьянства... Это может
быть только диктатура, потому что осуществление преобразований, немедленно
и непременно нужных для пролетариата—крестьянства, вызовет отчаянное
сопротивление и помещиков, и крупных буржуа, и царизма... Но это будет
не социалистическая, а демократическая диктатура... Такая победа
еще нисколько не сделает из нашей буржуазной революции революцию со¬
циалистическую» 1). Но, могут возразить, неустойчива не только буржуа¬
зия, неустойчиво и крестьянство. «Неустойчивость крестьянства,—отвечает Ле¬
нин,—коренным образом отличается от неустойчивости буржуазии, ибо кре¬
стьянство в данный момент заинтересовано не столько в безусловной охране
частной собственности, сколько в отнятии помещичьей земли, одного из глав¬
ных видов этой собственности. Не становясь от этого социалистическим,
не переставая быть мелкобуржуазным, крестьянство способно стать полным
и радикальнейшим сторонником демократической революции» 2).
Но задачи пролетариата отнюдь не ограничиваются одним демократическим
переворотом: размах революции не ослабляется, но усиливается. «Пролета¬
риат,—формулирует Ленин,—должен провести до конца демократи¬
ческий переворот, присоединяя к себе массу крестьянства, чтобы
раздавить силой сопротивление самодержавия и парализовать неустой¬
чивость буржуазии. Пролетариат должен совершить социалистиче¬
ский переворот, присоединяя к себе массу полупролетарских
элементов населения, чтобы сломить силой сопротивление буржуазии и
парализовать неустойчивость крестьянства и мелкой буржуазии»3).
«Победа теперешней революции будет концом демократического перево¬
рота и началом решительной борьбы за социалистический переворот. Осуще¬
ствление требований современного крестьянства, полный разгром реакции, за¬
воевание демократической республики будет началом настоящей борьбы
пролетариата за социализм... Тогда мы подменим лозунг демократической
диктатуры лозунгом социалистической диктатуры пролетариа¬
*) Н. Ленин. Собр. соч., т. VI, стр. 329, 334, 335, 369.
2) Там же, стр. 369.
8) Там же, стр. 371, 393.

522
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
та» 1). Такова конкретная оценка положения в 1905 году и роли в нем
крестьянства, данная Лениным, своей диалектичностью коренным образом отли¬
чающаяся от всяких абстрактных теорий «перманентной революции», которые
тогда выдвигали «архи-левые» социал-демократы (Парвус, Троцкий).
Буржуазная революция в России, будучи буржуазной по своему эконо¬
мическому содержанию, по тем пределам, за которые она не выходит, и по¬
скольку она за них не выходит, оказывается при более конкретном рассмотре¬
ния крестьянской буржуазной революцией. Но так как эта революция
протекает под руководством пролетариата, то становится возмож¬
ным дальнейший переход, перерастание буржуазной революции
в социалистическую, что и осуществляется в 1917—1918 гг. «Сна¬
чала,—говорил Ленин,—вместе со «всем» крестьянством против монархии,
против помещиков, против средневековья (и постольку революция остается
буржуазной, буржуазно-демократической). Затем вместе с беднейшим кре¬
стьянством, вместе с полупролетариатом, вместе со всеми эксплоатируемыми
против капитализма, в том числе против деревенских богатеев, кула¬
ков, спекулянтов, и постольку революция становится социалистической.
Пытаться поставить искусственную китайскую стену между той и другой, отде¬
лить их друг от друга, чем-либо иным, кроме степени подготовки пролетариата
и степени объединения его с деревенской беднотой, есть величайшее извраще¬
ние марксизма, опошление его, замена либерализмом» 2). Поэтому в первый пе¬
риод нарастания революции 1917 г. Ленин все еще говорит о пей как о бур¬
жуазной революции, которую пролетариат должен довести до конца («Письма
издалека»). Но, по мере того как революция развивается и нарождаются советы
солдатских, крестьянских и рабочих депутатов, Ленин видит в них то осу¬
ществление революционно-демократической диктатуры, то доведение буржуаз¬
ной революции до конца, которое предвидела программа большевиков («Письма»,
а также «апрельские тезисы»): отсюда возможно уже дальнейшее развитие,
дальнейшее перерастание все еще буржуазной по своему содер¬
жанию революции, доведенной до конца, в революцию социалистическую.
И здесь, в процессе дальнейшего советского строительства, выступает уже
на первый план, на-рлду с беднейшим, и среднее крестьянство, как есте¬
ственный союзник пролетариата на этом новом этапе. Нужно проследить за
ходом мысли Ленина на всем протяжении этого развития, чтобы стало оче¬
видным, сколько диалектики во всех этих формулировках, до чего охваты¬
вает мысль Ленина самодвижение общественных отношений и классовых
антагонизмов, изменяющихся на каждом его этапе, их исчерпывание, «дове¬
дение до конца», их переходы в другие формы соотношений классовых сил,—
охватывает движение в целом, в общем, его «содержание», при строгом
учете своеобразия каждого отдельного этапа борьбы, каждой отдельной
его «формы».
Но то же самое^ мьи инеем и при рассмотрении других, обычно ука¬
зываемых, наиболее важных составных частей ленинизма: хотя бы его зна¬
менитого лозунга о превращении империалистской войны в в о й-
*) Н. Ленин. Пролетарская революция и ренегат Каутский, Собр. соч.,
т. ХУ, стр. 508.
2) Там же.

СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И МАРКСИЗМ В РОССИИ
523
ну гражданскую и связанного с этим последним его анализа причин
развития социал-шовинизма и оппортунизма в рабочем движении («Импе-
рпализм как новейший этап капитализма», «Против течения»), наконец, в воз¬
рожденном и развитом Лениным далее учении Маркса и Энгельса о госу¬
дарстве и диктатуре пролетариата («Государство и революция»);
в методах разрешения им национального вопроса (см. главу восьмую), в пони¬
мании им роли профсоюзов как «школы коммунизма» («Еще раз о профсоюзах»)
и т. д. Мы вынуждены ограничиться лишь немногими блестящими образцами,
так как в сочинениях Ленина имеем в этом отношении богатейший, неисчерпае¬
мый материал.
Не менее серьезного внимания для изучения диалектики заслужи-
вает и та борьба, которую вел Ленин с ревизионизмом и раз¬
личными уклонами в самой пролетарской партии («Марксизм и реви¬
зионизм», «О левом ребячестве и мелкобуржуазности», «Детская болезнь
«левизны» в коммунизме»). Наконец, в целом ряде опубликованных
уже после кончины Ленина его писем, подготовительных черновых
работ, философских отрывков (укажем хотя бы на уже опубликован¬
ные ленинский «Конспект науки логики Гегеля» и отрывок «К вопросу
о диалектике») мы также находим богатый материал, лишний раз сви¬
детельствующий о том, каким глубочайшим философом был этот бле¬
стящий «практик» и как много внес он в наше понимание метода
диалектического материализма. Потому что важнейшее,
.что было внесено Лениным в марксистскую теорию, это вовсе не от¬
дельные моменты того многосложного единства, которое мы сейчас на¬
зываем ленинизмом: не учение его об империализме, не теория проле¬
тарского государства, не идея «смычки с крестьянством», не разрешение
национального вопроса и даже не тактика революции—не отдельные
моменты применения марксистского метода, а самое непревзойденное
никем, последовательное применение им во всех областях,
с одинаковым блеском, одного и того же могучего метода.
Но, быть может, наиболее глубоким и блестящим образцом ленин¬
ской диалектики является постановка им вопроса о возможности
строительства социализма в одной стране, стране ранее
других проделавшей опыт пролетарской революции.
«Неравномерность экономического и политического развития есть безуслов¬
ный закон капитализма,—пророчески писал Ленин еще во время империалист¬
ской войны.—Отсюда следует, что возможна победа социализма первона¬
чально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капитали¬
стической стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав ка¬
питалистов и организовав у себя социалистическое произ¬
водство, встал бы против остального капиталистического мира,, привлекая
к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстание против
капиталистов, выступая в случае необходимости даже с воешаой силой против

524
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
эксплоататорскпх классов и их государств» 1). Позже, после «штурмового» пе¬
риода гражданской войны, в своих зпамепитых статьях («О продналоге», «Эко¬
номика и политика в эпоху диктатуры пролетариата» и др.), а, также в своих
предсмертных набросках («О кооперации», «Лучше меньше, да лучше») Ленин
указал те формы, которыо должеи использовать для этого социалистического
строительства пролетариат, формы союза со средним крестьянством, формы
кооперации:	пролетариат должен уметь в товарные формы экономики
влить свое социалистическое содержание, связывая через их посредство
государственные предприятия «последовательно-социалистического типа» с от¬
сталым, полупатриархальным, полуфеодальным крестьянским хозяйством. Нако¬
нец, перед самой смертью Ленин горько иронизирует над теми педантами
от марксизма, которые не поняли в нем «решающего»: именно, его «револю¬
ционной диалектики». «Им совершенно чужда всякая мысль о том, что при
общей закономерности развития во всей всемирной истории нисколько не
исключаются, а, напротив, предполагаются отдельные полосы развития,
представляющие своеобразие либо формы, либо порядка этого
развития». «Никому из них не приходит в голову спросить: пе мог ли народ,
встретивший революционную ситуацию, такую, которая сложилась в первую
империалистическую войну, не мог ли он, под влиянием безвыходности своего
положения, броситься на такую борьбу, которая хоть какие-либо шансы от¬
крывала ему для завоевания для себя не совсем обычных условий для даль¬
нейшего роста цивилизации?» «Что, если полная безвыходность поло¬
жения, удесятеряя тем силы рабочих и крестьян, открывала нам возможность
иного перехода к созданию основных посылок цивилизации, чем во всех
остальных западно-европейских государствах? Изменилась ли от этого общая
линия развития мировой истории?». «Если для создания социализма требуется
определенны]! уровень культуры..., то почему нам нельзя начать сначала
с завоевания революционным путем предпосылок для этого опре¬
деленного уровня, а потом уже, на основе рабоче-крестьянской власти и со¬
ветского строя, двинуться догонять и остальные народы?»2).
В лице Ленина развитие человеческого обществ^ достигает одной
из своих наиболее ярких вершин—наивысшей для переживаемой нами
современности. Это, говоря языком Гегеля, новый «узел меры»,—ко¬
личественный исторический опыт общественного человека, перешедший
в новое, неведомое доселе качество. Ленин стоит на грани двух миров,
имея за собой позади весь долгий исторический путь общественного
человека, всю сложную и трудную борьбу по приобретению им новых
общественных производительных сил и, в то же время, проникновенно
видя уже впереди величественные и прекрасные очертания его ком¬
мунистического будущего.
r) Н. Ленин. Собр. соч., т. XVIII, стр. 130.
2) Его же. О пашей революции.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА.
Литература по вопросам философии и социологии марксизма полупила в последние
годы такой пышный расцвет, что дать здесь полный библиографический ео указатель
значило бы нампого увеличить размеры книги и повторить опыт, уже проделанный
Я. С. Розановым пдр. К тому же это делает излишним и характер учебного
пособия, который носат настоящий курс. Отсылая читателей к уже имеющимся би¬
блиографическим сборникам, а также к ряду весьма полезных статей п рецензий,
напечатанных за последние годы в журналах „Под знаменем марксизма", „Большевик",
в сборнике „Воинствующий материалист* и в газете „Правда", мы ограничиваемся
здесь указанием дпшь пекоторой полезной и особенно важной литературы. Этим
объясняется то обстоятельство, почему целый ряд интересных, с разных точек зрения,
работ позднейшего, „молодого" поколепия марксистов пе вошел в настоящий сппсок.
Общая литература.
Классические образцы ее представляют сочинения К. Маркса, Ф. Энгельса,
Г. В. Плеханова, В. И. Ленина; все, написанное ими, должно быть прочитано
каждым сознательным марксистом. Особенную важность для философии и социологии
марксизма имеют следующие работы:
К. Маркс: „К критике гегелевской философии права", „Тезисы о Фейер¬
бахе"; „О французском материализме" (отрывок из „Св. семейства"); „К. Маркс
н Ф.	Энгельс,	о Л. Фейербахе* (.Немецкая идеология");	К. Маркс: „Письмо
к Анненкову 1864 г."; К. Маркс и Ф. Энгельс; „Коммунистический Манифест"
(пер. под ред. Д. Б. Рязанова); К. Маркс: „К критике подитич. экономии"
(предисловие и введение); „Капитал" (предисловие и отд. главы I и III тт.);
„18-е	брюмера	Луи Бонапарта"; „Критика	готской программы", Ф. Энгельс:
„Апти-Дюринг" (Философия, политическая экономия, социализм); „Людвиг Фейер¬
бах"; „Происхождение семьи, частной собственности и государства"; письма
к К.	Шмидту	1890 г. и Ф. Мерингу 1893	г.; „Развитие	социализма от утопии
к науке"; „Диалектика природы" (Собр. иеопубликов. отрывков); Г. В. Плеханов:
„К вопросу о	развитии монистич. взгляда	на историю";	статьи против Струве,
К. Шмидта и Бернштейна; „Основные вопросы марксизма", Комментарии к переводу
„Людв. Фейербах" Энгельса; „Очерки по истории патернализма" В. И. Л е н п п:
„Что такое „друзья народа" и т. д.; „Экономическое содержание народпичества";
„Материализм и эмпириокритицизм"; „Государство и революция"; статьп о марксизме
(„К. Маркс", „Три источника и три составных части марксизма" и др.); „О зпачепии
воинствующего материализма"; „Еще раз о профсоюзах"; „К вопросу о диалектике"
(отрывок).
Кроме того весьма полезны следующие работы: Фр. Меринг: „Исторический
материализм", комментарии к „Литературному наследию" Маркса и Энгельса; „Карл

526
РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
Маркс"; П. Л а ф а р г: „Экономический детерминизм К. Маркса"; Авт. Лабриола:
„О материалистическом понимании истории"; М. II. П о к р о в с к и й: „Экономпчсский
материализм"; А. М. Д е б о р и и: .Введение в философию диалектического материа¬
лизма; „Философия и марксизм"; Н. И. Бухарин: „Теория исторического мате¬
риализма"; „Атака" (сб.); „Политическая экономия рантье" (введение и методол.
часть); Д. Б. Рязанов: „Очерки по истории марксизма", „Маркс и Энгельс".
Имеется ряд популярных изложений и учебных пособий, по большей части стра¬
дающих, однако, теми или иными недостатками: С. Вольфсона, В. Сарабья-
нова, А. Тюмеиева, Г. Гортера, С. Семковского, Б. Горев а,
С. Рудияиского и др. Особенно полезными могут оказаться: „Программы"
В.	В, Адоратского: его же: „Исторический материализм" (сб. по Ленину);
его же и А. Д. Удальцов а: „Исторический материализм" (сб.); С. С е м к о в-
с к и й: „Марксистская хрестоматия"; Г. Б а м м е л ь: „Теория и практика марксизма"
(сб. по Ленину); А. М. Дебории: „Книга для чтения по истории философии"(3ч.).
I. Марксизм, как мировоззрение и общественная
теория.
Из классических образцов особенно: К. Маркс: „Введение к критике полит.
экономии14, Ф. Энгельс: Рецензия на „Критику политич. экономии® Маркса;
Ленин: „Три источника и три составных части марксизма", „Что такое „друзья
народа"... и др.; А. Лабриола: „Историч. материализм и философия" (Письма
к Сорелю); из немарксистских работ: Гегель: Предисловие к „Феноменологии духа";
Ю. Виппер: Очерки теории исторического познания*; А. А. Чу про в: „Очерки
по теории статистики". К § 3.: Ф. Энгельс: „Диалектика природы"; К. Тими¬
рязев: „Ч. Дарвин и его учение"; „Ч. Дарвии и К. Маркс" (сб. „Наука ■ демо¬
кратия"); Л. Аксельрод: „Критика основ буржуазрого обществоведения". Статьи
А. М. Деборина о диалектике в биологии (жури. „Под энам. марксизма"). К § 4:
Г. В. П л е х а и о в: „Основные вопросы марксизма"; Н. Ленин: „Экономическое
содержание народничества"; П. И. Бухарин: .Теории исторического материализма".
К § 5: И. Сталин: „Вопросы ленинизма".
11. Отправные предпосылки методологии познания.
К §§ 1, 2: К. М а р к с: „Тезисы о Фейербахе"; „Св. семейство" (критика Бауэров);
Ф. Энгельс: „ Аити-Дюрииг"; Г. П л е х а и о в: „К вопросу о развит, монист, взгляда";
„Роль личности в истории"; Н. Ленин: Что такое „друзья народа"...; „Эвономвч
содержание народничества"; Н. И. Бухарин: „Теория исторического материа¬
лизма"; Л. Аксельрод (Ортодокс); „Философские очерки" (ст. против Струве).
Отрывки из Спинозы („Этика"), Гольбаха („Система природы"). О слу¬
чайности: Ф. Энгельс:	„Диалектика природы"; „Людвиг Фейербах"; письма.
К § 3. О характере марксистского аиалива: Ф. Энгельс: „Диалектика природы";
Рецензия на „Критику полит, экономии"; Г. Кунов: „К пониманию метода иссле¬
дования Маркса"; И. Разумовский: „Теоретический анализ Ленина* („Под зна¬
менем марксизма" 1925).
III.	Диалектический материализм.
К. Марк с: „Тезисы о Фейербахе", „О французском материализме" (отрыв, из
„Св. семейства"); Ф. Э и г е л ь с: „Людвиг Фейербах"; „Об историческом материализме";
К. Маркс и Ф. Энгельс: „О Фейербахе" (Архив Маркса и Энгельса, т. I);
Г. Плеханов: „К вопросу о развитии монистического взгляда"; „Основные вопросы

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
527
марксизма"; статьи против Бернштейна и К. Шмидта; комментарии к „Людв. Фейербаху"
Э н г е J ь с а; „Очерки по истории материализма"; ответ А. Богданову; предисловие
к книге А. М. Деборнна; Н. Ленин: „Материализм и эмпириокритицизм"; „Карл
Маркс"; „Три источника марксизма"; „Марксизм и ревизионизм"; А. М. Дебор нн:
„Введение в философию диалектического материализма"; „Людвиг Фейербах"; „Книга
для чтения по истории философии"; Л. Аксельрод (Ортодокс): „Философские
очерки"; „Против идеализма"; Ф. Меринг: „Кант и Маркс"; „Кант, Дицген и Мах*;
комментарии к „Лнтературн. наследию" Маркса н Энгельса; Н. И. Бух арии: „Ен-
чменнада" (сб. „Атака"). Отрывки из Спинозы („Этика"), Г о л ь б а х а („Система
природы*), Гельвеция, Дидро, Фейербаха („Предварит, тезисы к реформе
философии"). Спецнальн. монографии: А. Д е б о р и н: „Фр. Бэкон" („Под знаменем
марксизма" 1926); предисловие к переводу „Системы природы" и к собр. соч. Гоббса
и Д н д р о; работы Г. Баммеляо философии Демокрита; К. М н л о н о в: „Фр. Бэкон";
И. Л у п п о л: „Дени Дидро"; М. А л ь т е р: „Философия Гольбаха"; очерки о Фейер¬
бахе С. Семковского, JI. Ческиса. Кантианство: отрывки из „Пролегомены*
Каи та; Работы Г. Когена, В. Виндельбанда, Г. Риккерта („Границы
естеств.-паучн. познания"). Эмпириокритицизм: работы Э. Маха („Анализ ощу¬
щений"), Р. Авенариуса, А. Богданов („Эмпириомонизм"; „Философия жи¬
вого опыта"); сб. „Очерки по философии марксизма". Кроме классич. работ Ленина
и Плеханова, развернутую критику воззрений Богданова мы имеем в статьях И. К а-
р е в а (.Тектология н диалектика", „Под знаменем марксизма"), И. Вайнштейна
(„О теории относительности). Статьи: А. К. Тимирязева, 3. Цейтлина („Под
знаменем марксизма"). Из не марксист, работ по истории материализма полевны:
„История материализма" Ф. А. Ланге; работы по истории философии Ибервега-
Гейнце, Э. Целлера.
IV.	Материалистическая диалектика*
К. Маркс: Предисловие к „Капиталу"; Введение „К критике полит, экономии";
отрывки иэ „Нищеты философии* (метод), „Св. семейства", „Капитала", „К критике
гегелев. философии права"; Ф. Энгельс: „Анти-Дюринг"; „Людвиг Фейербах";
переписка с Марксом и др.; „Диалектика природы"; статьи против Шеллинга.
Г. В. Плеханов: „Комментарии к „Людв. Фейербаху" Энгельса; „Петр Струве
в роли критика марксовой теории"; „Основные вопросы марксизма"; „К вопросу
о разв. монистического взгляда"; „От идеализма к материализму"; „К 60-летней
годовщине смерти Гегеля"; Н. Ленин: „К. Маркс"; „Три источника" и т. д.; „Еще
рае о профсоюзах"; „Материализм и эмпириокритицизм"; „К вопросу о диалектике";
„Конспект „Науки логики" Гегеля"; О значении воинствующего материализма" и др.
По истории и теории диалектике: Ф. Меринг: „Комментарии к „Литератур, насле¬
дию" Маркса и Энгельса; А. М. Дебор и и: Диалектика у Фихте"; „Диалектика
у Каита ; „Маркс и Гегель" (сб. „Философия и марксизм"); „Ленин как револю¬
ционный диалектик", „Наши разногласия" и др; Л. Аксельрод: „Действенность и
диалектика в философии Маркса"; В. Асмус: „Диалектический материализм и ло¬
гика"; Луппол: „Ленин и философия".
Специально о диалектике в природе, кроме основных заметок Энгельса и отд.
отрывков из Плеханова, см. статьи А, М. Деборнна о диалектике в биологии и
механическом естествознании („Под знаменем марксизма* 1925—1926 гг., сб. „Воинств,
материалист"). Как материал, статьи и работы о диалектике в естествознании А. К. Т и-
мирявева, Я. Пржеборовского, Тер-Оганесьяна, И. А г о д а и др.
(„Под знаменем марксизма"), Коэо-Полянского. Работы И. С т о п а и о в а:

528
РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
„Истор. материализм и совр. естествознание", „Ист. мат. и доборинская школа*
и критика их у А. Деборина,Н. Карева, Яна Степан Я. Вишнев¬
ского („Под знаменем марксизма").
По отд, вопросам диалектики: К. Милонов: „Конкретность истины", „Эклек¬
тизм и диалектика" (сб. „Воинств, материалист* у др.); полемика В. Сарабьянова и
С.	Гоникмана с Н. И. Бухариным в „Под знаменем марксизма" (1922) и его
ответ. „По скучной дороге" („Кр. Новь"); полемика Н. КаревасС. Гоникманом
(„Под знаменем марксизма" 1924); полемика А. Столярова с В. Сарабьяно-
вым („Под знаменем марксизма" 1926).
Для ознакомления с Гегелем особенно важны: Гегель: „Энциклопедия"; предисло¬
вие к „Феноменологии духа"; „Наука логики", ч. 1 и 2; К у но Фншер: „Гегель".
V.	Экономический базис общественной жизни.
К. Маркс и Фр. Энгельс: „О Л. Фейербахе" („Немецкая идеология") (Архив
М. п Эя., т. I); К. Маркс: „Нищета философии" (отр.); письмо к Анненкову о Пру¬
доне; „Наемный труд и капитал"; предисловие и введение „К критике пол. экономии";
„Капитал", т. 1 (предисд. и гл. 5, 11, 12, частично 13, 21, 24); т. Ill; письмо к Ку-
гедьману; Ф. Энгельс: „Анти-Дюринг" (ч. Ш); „Развитие семьи и т. д."; письма
к И. Блоху, к Шмидту; „Труд как фактор эволюции"; Г. Плеханов: „Основные
вопросы марксизма"; „В защиту экопомич. материализма" (сб. „За 20 лет"); о книге
Мечникова; .0 материалист, понимании истории" („Критика наших критиков")
статьи против Струве и др.; Н. Ленин: „Что такое друзья народа"...; „Экономия,
содержание народничества"; Н. И. Б у х а р и н: „Теория исторического материализма";
П. Л а ф а р г: „Экономия, детерминизм Маркса*; К. Каутский: „Размножение и
развитие в природе и в обществе"; „Этика и материалист, понимание истории";
А. Богданов и И. Степанов: „Курс полит, экономии"; М. Павлович:
„Теория рас с точки зрения история, материализма". С оговорками: Г. Кунов:
„Марксова теория истории, общества и государства" (немецк.). См. критику этой книги
у К. Каутского и его замечания об „обществе" и „общине". Полезны также
статьи В. Сдепкова о биологии человека („Под знаменем марксизма" 1925);
Немарксистские работы о равв. семьи: М. М. Ковалевский: „Очерки происхождения
семьи и собственности", „Родовой быт"; Ф. Мюллер-Лнэр: „Формы брака, семьи
и родства" и др.
О буржуазной социологии, кроме указ. книги Г. К у н о в а, см. Л. Аксельрод:
„Критика основ буржуазного общесгвоведения", Кедлес-Крауз: „История, раз¬
витие социологии". Из немарксистских работ: М. М. Ковалевский: .Социоло¬
гия"; „Современные социологи".
VI.	Общественные классы и политическая надстройка.
К. Маркс и Ф. Энгельс: „О Л. Фейербахе" (Архив М. и Эн., т. I); „Ком¬
мунистический Манифест"; К. Маркс: „К критике гегелев. философии права";
„Нищета философии** (о классе „для себя"); „Наемный труд и капитал"; „Капитал",
т. 1 (гл. 22, 23, 24), т. UI (поел, гл.); „Классовая борьба во Франции"; „18-е брю¬
мера Луи-Бонапарта"; „Гражд. войпа во Франции"; „Критика готской программы";
„Теории прибавочной стоимости", т. I; письма к Вейдемейеру, к Больтке и др.;
Ф. Энгельс: .Происхождение семьи, частной собственности и государства"; „Анти-
Дюринг" (ч. III); „Крестьянская война в Германии"; „Революция и контр революция
в Германии"; „Экономика и политика в образов, гермап. империи"; письма; Г. Пле¬
ханов: Продисл. к „Коммун. Манифесту"; „Огюстен Тьерри"; ст. против Струве
и др.; Н. Ленин: „Что такое „друвья народа..."; Экономия, содержание народниче¬

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
529
ства“; О либерал, и марке, попнмании класс. борьбы": „Государство и революция";
„Иролетар. революция и ренегат Каутский"; „О карикатуре на марксизм" (соотноше¬
ние экономики и политики); К. Каутский: „Классовые интересы"; .Путь к власти";
„Социальная революция"; II. II. Бухарин: „Теорияист. материализма"; М. II. По¬
кровский: „Маркс как историк"; „Экономия, материализм"; „Борьба классов и
русск. пстор. наука**; С. И. Сол п не в: „Общественные классы"; А. Удальцов:
„К критике теории классов Л. Богданова" („Под знаменем марксизма" 1922); „К
теории классов у Маркса и Энгельса" (Архив М. и Эн., т. I); В. Адоратский:
„О государстве". Оппортунистич. понимание классов я государства в работах
Г. Кунов а, М. Адлера, Э. Вандервельде и поэдн. работах Каутского.
VII.	Общественное бытие и общественное сознание.
К. М а р к с и Фр. Энгельс: „О Л. Фейербахе" („Немецкая идеология");
К. Маркс: „Нищета философии"; „Капитал" (отрывки о религии, праве, филосо¬
фии, товарном фетишизме, научных изобретентях и т. д.); „18-е брюмера"; „Клас¬
совая борьба во Франции"; „Критика готской программы", Ф. Энгельс: „Антл-
Дюринг"; „Людв. Фейербах"; письмо к Ф. Мерингу, К. Шмидту, И. Блоху, Штаркен-
бургу; Г. Плеханов: „Основные вопросы марксизма"; предисл. к „Комм. Мани¬
фесту"; „О материалистич. понимании истории"; статьи против Струве: II. Ленин:
„Что такое „друзья народа"...; „Экономии, содерж. народничества"; „Материализм и
эмпириокритицизм" (полемика с Богдановым); Ф. Меринг: „Истории, материализм";
П. Лафарг: „Экономии, детерминизм Маркса"; „Развитие общих идей"; Н. И. Бу¬
харин: „Теория истории, материализма". Кроме того, по общим вопросам идеологии
А. Лабриола: „Истории, материализм п философия"; Л. Аксельрод: „В за¬
щиту идеологии" (сб. „Против идеализма"); А. Д е б о р и н: „Философия и марксизм"
(„Революция и культура", „Г. Лукач" и др.); Л. Рудаш: „Против новейшей ревизии:
марксизма" (критика Лукача); Н. И. Бухари и: „Енчменнада"; II. Л у п п о л: „Ле¬
нин и философия"; полемика И. Карева с А. Варьягпем („Под знаменем
марксизма" 1925). Формальные моменты идеологии: И. Разумовский: „Сущность
идеологического воззрения" („Вест. Соц. Акад."). Идеалистическая н психологическая
трактовка вопросов идеологии в работах М. Адлера, Г. Лукача, К. Кор ш а,
А. В а р ь я ш а.
О праве, кроме указанных: „Маркс перед судом присяжных"; II. Лафарг:
„Собственность и ее происхождение"; „Развитие идеи справедливости"; П. С т у и к а:
„Революц. роль права и государства1", Е. Паш у к анис: „Общая теория орава и
марксизм"; И. Р а 8 у м о в с к и й: „Социология и право"; „Промблемы марке, теории
права"; „К воззрениям Ленина на государство и право" и др.; сб. „Маркс и
Энгельс о праве". Статьи по общим вопросам в Энциклопедии государства и права.
Допол. о нравственности: К. К а у т с к и й—„Этика н матер, понимание истории":
П. Лафарг: „Происхождение идеи добра"; Ф. Меряй г: „Этика и класс, борьба";
Н. Ленив: „Речь на съезде комсомола"; сб. „Марксизм и этика" под ред. Розанова.
Оппортунистич. трактовка у Л. Аксельрод: „Простые законы права и нравствен¬
ности" (см. критику Л. Мартова: „Простота хуже воровства" в сб. Я. Розанова).
О религии: Маркс: „К критике гегелев. философии права"; „К еврейскому
вопросу"; Н. Ленин: „Социализм и роднгня"; „Об отношении рабочей партии
к религии" и др.; И. Дицген: „Религия и социал-демократия"; К. Каутский:
„Происхождение христианства"; Г. Плеханов: Статьи о религии; П. Лафарг:
„Происхождение идеи души"; „Вера в бога"; „Мифы"; Г. Кунов: „Происхожд.
Курс теории исторического материализма.	^

530
РЕКОМЕПДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
религии и воры в бога“; Эйльдерыан: „Первобытная религия4'. Точка врения
А. Богданов а: „Падонпе великого фетиша44; И. Степанов: „Очерк развития
религиозп. верований"; полемика между И. Степановым и М. Покровским
(„Под знаменем марксизма" 1922 — 1923 г.г.). Дополнительно о науке и философии:
Отрывки из „Диалектики природы4' Э н г в л и с а; полемики ст. Мининым; поле¬
мика между П. Степановым н Я. Стоном („Иод знаменем марксизма'4);
А. Троицкий: „Философия и марксизм'4; предисл. Г. Вам меля к ки. Корша:
„Марксизм и философия4'; Ф. Энгельс: „Труд как фактор эволюции"; П. Л аф ар г;
„Экономика, естествознание и наука*4; ст. 3. Ц е й т л и и а по истории научи, миро-
воззр. („Иод знаменем марксизма");
Об искусстве: Маркс: введение „К критике пол. экономии"; Г. Плеханов:
статьи об искусстве—О Белинском и др.; Ф. Меринг: „На философ, и литературы.
темы44 (сб.); В. Гаузенштейн: „Искусство и общество"; Э. Гроссе: „Проис-
хожд. искусства". Работы и отд. статьи П. К о г а и а, В. Фриче, Лебедева-
Полянского, А. Луначарского, Л. Аксельрод, Л. Троцкого, По¬
лезна также из иемаркс. работ К. Б ю х с ра: „Работа и ритм".
Роль личности: Маркс: письмо к Кугельману Ф. Энгельс: „Людв. Фейербах'4;
письма; Г. Плеханов: «Роль личности в истории»; Н. Ленин: „Экономии. содер¬
жание народничества*4 и др.
VIII.	Развитие общественных формаций и социалисти¬
ческая РЕВОЛЮЦИЯ.
Из огромной исторической и политич. литературы названы лишь немногие ра¬
боты: К. Маркс п Ф. Энгельс: «О Л. Фейербахе»; «Коммунистический манифест»
К. Маркс: письмо в ред. «Отеч. записок»; «Капитал», тт. I и Ш; «Граждан, война
во Франции»; «Критика готской программы»; Ф. Энгельс: «Происхожд. семьи, часты,
собственности и государства»; «Труд как фактор эволюции», «Ог утопии к науке»;
«Крестьянская война в Германии»; Н. Ленин: «Экономии, содержание народниче¬
ства»; «Что такое «друзья народа»...; М. И. Покровский: «Очерк истории рус¬
ской культуры»; А. Богданов и И. Степанов: «Курс политич. экономии» (пер¬
вая часть, с оговорками); П. Л а ф а р г: «Собственность и ее происхождение»; К. К а-
у т с к и й: «Происхожд. христианства»; «Этика и матер, поины. истории»; «Предше¬
ственники новейшего социализма».
Ив спец. историч. монографий особенно полезны: Ф. М в р и и г: «История Германии»;
«История герм, социал-демократии»; Г. Кунов: статьи о первобытном обществе;
«Классы и партии во французской революции»; работы по русской истории М. Н.
Покровского; кроме того: Л. Моргай: «Первобытное общество»; К. Тахта-
р е в: «Очерк первобытной культуры»: П. Никольский: «Очерк первобытной
культуры»; А. Тюм о иев: «Очерк по истории др. Греции»; Сальвиоли: «Капи¬
тализм в древнем мире»; работы Петрушевского, А. Савина и II. Лукина
по новой истории Запада; «Хрестоматия по истории Запади. Европы» под ред.
Ц. Фрпдлянда и Слуцкого.
К § 3: К. Маркс: «Капитал»; Фр. Энгельс: «Анти-Дюринг» (ч. 1Ц); К. Ка-
у тс кий: «Экономич. учение Маркса»; Н. Ленин: «Развитие капитализма в Рос¬
сии»; «Империализм как новейший этап капитализма» и др.; Н. Бухарин: «Ноди-
тнч. экономии рантье»; «Империализм и мировое хозяйство»; И. Рубин: «Очерк по
теории стоимости Маркса»; доклад И. Степанова: «Что такое полит, экономия»
и прения («Вест. Комм. Ак.»).

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
531
К § 4: Н. Л е в и в: «Государство и революция»; «Пролег, революция и ренегат
Каутский»; «О продналоге»; Экопомпка и политика в эпоху диктатуры пролетариата»;
«О кооперации»; «О оаписках II. Сухапова» и мн. др. речи п статьи. Резолюция
конференций и съездов ВКП (б) п конгрессов Коминтерна. Литература по Ленинизму
(работы Сталина, Г» у х а р и п а). И. Л у п п о л: «Ленин и философия».
IX.	Очерк развития теории.
К. Маркс и Фр. Энгельс: «О Фейербахе; «Св. семейство»; «Св. Макс»
«Коммунистический Манифест»; К. Маркс: «К критике полит, экономии»; «Теории
прибавоч. стоимости» (критика класс, экономистов); Ф. Энгельс: «Развитие соци¬
ализма от утопии к науке»; Г. Плеханов: «Утопический социализм»; предисл. к
«Коммунистическому Манифесту»; «К вопросу о развитии монист, взгляда»; «От иде¬
ализма к материализму» и др.; В. Волгин: «Очерки по истории социализма»;
Б. Горе в: «История социализма»; комментарии Ф. Меринга и Д. Б; Рязанова
к лптерат. наследию Маркса и Энгельса; Ф. М е р и н г: «Карл Маркс; Д. Рязанов:
«Очерки по истории марксизма»; «Маркс и Энгельс»; Отто Бауэр: История «Ка¬
питала»; предисловия Каутского к изд. «Капитала» и «Теории прибавочной
стоимости»; письма Маркса и Энгельса.
К § 3: И. Д и ц г е н: «Сущность головной работы»; «Аквизит философии» и др.;
переписка Маркса с Дпцгеном и о Дицгене; Л. Аксельрод: «Основные моменты
философии Дицгена» («Против идеализма»); Н. Ленин: «Материализм и эмпирио¬
критицизм»; А. Лабриола: «Материал, понимание истории»; «Письма к Сорелю»
и др.; рецензия Плеханова на кн. Лабриола; избранные работы Ф. Меринга,
П. Лафарга, К. Каутского; Н. Ленин: «Пролет, революция и ренегат
Каутский».
К § 4: М. Н. П о к р о в с к и й. «Русская история», т. IV; Г.Плеханов:
«Наши разногласия»; «К вопросу о развитии»; «Н. Г. Чернышевский». Работы о
Плеханове Л. Дейча, В. Ваганяна, С. Вольфсопа, Б. Горев а. Статьи
о Плеханове («Под внаменем марксизма» 1928). Плехановские сборники под редак¬
цией Л. Дейча и Л. Аксельрода. Замечания Д. Б. Рязанова к изд. соч. Плеханова.
К § 5: Лучшая работа по ленинизму: И. Стали н: «Вопросы ленипизма» (о поел,
дополи.). Кроме того: Н. И. Бухарин: «Ленин как марксист»; А. Д е б о р и н:
«Ленин как мыслитель»; ленинский номер жури. «Под знаменем марксизма»; «О Ле¬
нине» (сб. «Воинствующий материалист»); И. Луп пол, «Ленин в борьбе за дналек.
материализм»; «Вопросы культуры у Ленина» («Печ. и револ.»); И. Разумовский;
«Теоретич. анализ Ленина»; «К воззрениям Ленина на государство и право»; «Ленин
и методы общ. познания». Статьи В. И. Невского, Г. Б а м м с л я, Д. Ф р и д-
л ян д а и др.
Критика марксизма: Пауль Барт: «Философия истории как социология»;
Mac cap и к: «Философ, и социолог, основы марксизма»; Р. Штамм л ер: «Хозяй¬
ство и право»; работы И. К. Михайловского; П. Каров: «Старые и новые
этюды об эконом, материализме»; Эд. Борпштепн: «Предпосылки социализма»;
работы А. Лори а, Б. Крочеи др.; работы П. Струве, С. Булгакова;
П. Бердяева; Тугаи-Барановский: „Теоретич. осповы марксизма"; ра¬
боты Г. К у и о в а, М. Адлера; работы Бем-Баверка и др. авторов авст¬
рийской школы ценности; работы А. Богданова, Г. Лукача, Бнчмена,
последователей Фрейда. Аптикритика Г. Плеханова, Каутского („Анти-
Бернштейн"), Ленина, Бухарина. См. также полемику Бельфорт-Бакс —
Каутский, Жорес — Лафарг и т.д. (в сб. „Исторический материализм").

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН.
Августин 39, 221.
Авенариус, Р. 118, 507.
Адлер, Макс 303, 498.
Аксельрод (Ортодокс), Л. 80,124, 354, 510.
Аксельрод, П. 505.
д'Аламбер 91.
Аммон 275.
Анненков 241, 248, 249, 260, 490.
Анаксимандр 136.
Анаксимен 77.
Анфантеи 278.
Аристотель 17, 41, 79, 134, 138, 140, 141,
196, 199, 221, 236, 274.
Бабеф 476.
Бакунин 311, 487, 502.
Баллаяш 225.
Бальзак 408.
Барт, Пауль 492, 496.
Барнав 278, 475.
Бастиа 401.
Бауэры бр. 30, 480.
Бауэр, Бруно 99, 427, 480, 483, 484.
Бауэр, Отто 498.
Бебель, А, 492.
Бейль, Пьер 87.
Белинский 503—505.
Бельфорт-Бакс 492.
Беме, Яков 144.
Бентам 385.
Бергсон 119, 120, 228.
Бердяев 506.
Беркли 86, 91, 94, 95, 118, 390, 391, 517.
Бернштейн, Эд. 109, 310, 492, 493.
Блан, Луи 279.
Блох, И. 50, 412, 414, 427.
Богданов, А. 33, 109, 111, 118, 119, 169,
211, 283, 300, 341, 383, 508, 517.
Бодлер 408.
Бодэи, Ж. 222.
Бокль 229, 238.
Боиальд 225.
Больттке 462.
Больцман А. 7.
Боссюэт 221.
Брей 276.
Бруно, Джордано 143, 150.
Булгаков 506.
Буридан 43.
Бухарин, Н. 188, 189, 213, 286, 293, 326,
337, 383, 512.
Бэкон (Веруламский), Фр. 17, 24, 58, 81,
82, 84, 144, 147, 200, 475.
Бюре 278, 279, 474.
Бюхер, К. 439.
Бюхнер 103.
Бгоше 476.
Вебер, Макс 51, 229, 421.
Вейдемейер 280.
Вейтлинг 481, 483.
Вико, Дж. 222, 434.
Виндельбапд, В. 31, 229.
Вольтер 87, 274.
Вольф, К. 150.
Галилей 81, 143, 144, 400.
Гаррингтон 276.
Гартман 39, 392.
Гассенди, Пьер 82, 87.
Гегель 5, 6, 26, 41, 42, 46, 49, 55, 65, 75,
81, 97—99, 101, 103, 114, 117, 125, 134,
135, 140, 142, 145, 148, 150—166,168—
172,	175,	176,	183,	185,	192,	194,	195,
198,	199,	204,	215,	225,	241,	292,	302,
304,	311,	337,	338,	345,	347,	360,	361,
364,	391,	394,	434,	475,	47Ъ—482,	484,
488,	490,	493,	508,	518,	524.
Гед, Ж. 492.
Гейне 409, 496.
Гейнцен, К. 485.
Геккель 517.
Гельвоций 87, 89, 90, 91, 147, 223, 274,
373.
Гельм! ольц 7.
Гераклит 77, 79, 136—138, 142, 475.
Гордер 148, 224, 238.
Геродот 221.
Герцен 208, 503, 505.
Гесс, М. 484.

У К А 3 л т к л ь ИМИ II
533
Гете 112, 150, 408, 400.
Гихгиигс, Ф. 228.
Гизо 229, 275, 279, 401, 431.
Гядьфердинг 492, 407.
Гиппократ 221, 23S.
Гоббс 13, 17, 84—86, 144, 223, 275.
Годвпн 275, 276.
Годскип 275, 276.
Гольбах 87—89, 98.
Горгий 138.
Грееф-де 229.
Гроцпй, Гуго 364.
Грюн, К. 484.
Гумпловпч 229, 275.
Даниэльсон (Николай — он) 501.
Дарвин, Дж. 192.
Дарвин, Ч. 12, 13, 40, 41, 49, 150, 166,
475.
Деборин, А. 74, 81, 164, 510.
Дейч 505.
Декарт 81, 82, 85, 87, 143—145, 384, 390,
391, 475, 480.
Демокрит 47, 76—70, 82, 86, 137, 138,
391.
Джемс, В. 120, 392.
Джонс, Р. 277.
Дидро, Д. 87, 91, 223, 274, 517.
Дизраэли 476.
Диккенс 408.
Дицген, И. 490, 498— jOI, 517, 518.
Добролюбов 503.
Дюгем, П. 396.
Дюги, 303.
Дюркгеим, Э. 228.
Дюринг 169, 178, 229, 489, 504.
Елдинек 303.
Енчмен, Эм. 107.
Жорес 492, 495.
Засулич, В. 505.
Зенон 138.
Зибер, II. 503.
Зиммель, Г. 228.
Золя 408.
Меринг 364.
Кабанис 87.
Кальвпн 388.
Кант 41, 94—97, 104, 112, 116—118, 148,
149, 153, 183, 224, 361, 364, 390, 391,
490, 493, 517.
Кареев, Н. 30, 505.
Карлейль, Т. 228, 427, 476.
Карпо 60.
Каутский 298—300, 377, 387, 476, 490,
492, 493, 496—498.
Кельсеп 303.
Кенэ 224, 274, 275, 277.
Кеплер 143, 144.
Кетле 50, 229.
Кирхгоф 7.
Ковалевский, М. М. 238.
Коген, Герман 116.
Кондильяк 87, 274.
Копдорсе 225, 226, 434.
Консидеран 275, 278.
Конт, Ог. 17, 226, 227, 275, 394, 504.
Копернвк 143, 144, 397.
Кратил 137.
Криге 484.
Крукс, У. 396.
Кугельман 48, 49, 233, 348, 431, 440, 451,
452, 463, 498, 500.
Куно 312.
Кунов, Г. 303, 384, 497.
Курно 51.
Кювье 147, 166.
Лабриола, Ант. 63, 64, 490, 493, 494, 507.
Лабриола, Арт. 493.
Лавров, П. 30, 31, 40, 228, 427, 503, 504,
606.
Ламарк 41, 150, 475.
Ламеннэ 476.
Ламметри 87, 88.
Лаигэ 275, 288.
Лассаль, Ф. 303, 359, 487, 491, 492.
Лафарг, П. 490, 492, 494.
Леви-Брюлль 440.
Левкипп 77.
Лейбниц 41, 43, 83, 143, 145, 147, 173,
181.
Ленин — passim.
Леру, Пьер 276.
Леруа 87.
Лилиеифельд 227.
Линней 146, 166.
Локк 78, 85—87, 95, 107, 147, 277, 364,
475.
Лорна 492.
Лосскнй, Н. 119.
Лукач, Г. 211,
Лукреций Кар. 79.
Люксембург, Р. 492.
Лютер 388.
Ляйелль 150.
Мабли 275, 276, 476.
Майр Г. 90.
Маккнавелн 222, 274.
Мальтус 401.
Марат 278.
Маркс — passim.
Масс&гик 492, 506.
Мах, Э. 7, 31, 118, 396, 401, 507.
Мелье, Ж. 275, 276.
Менений Агриппа 275.

534
УКАЗАТЕЛЬ И хМ Е Н
Меринг, Фр. 185, 343, 344, 391, 400, 409,
412, 480, 481, 490, 492, 493, 495, 490,
501.
Мечников 229.
Милль, Дж. Ст. 321, 415, 504.
Мнньо 229, 275, 279, 431.
Михайловский, II. 30, 31, 40, 228, 378,
427, 605.
Мологаотт 103.
Монтескье 222, 238, 278.
Мор, Томас 274, 276, 476, 496.
Морган, Л. 251, 431, 489.
Мореллп 476.
Мэстр-де, Ж. 225.
Мюпцер, Ф. 476, 496.
Неккер 277, 278.
Нибур 275.
Николай Кузанский 143.
Ницше 392.
Норс, Дедлей 277.
Ньютон 143, 145, 148, 396.
Окен 148, 150.
Оппенгеймер 229.
Ор'иу 303.
Оуэн, Р. 477, 478, 481.
Павлов, И. П. 72, 192.
Парвус 532.
Парменид 79, 138—140.
Петражпцкий 372.
Петти, В. 224, 277, 328, 475.
Пирсон, К. 7, 396.
Пифагор 136.
Покровский, М. 235, 384, 436,438, 502,
510.
Полибий 221, 238.
Пристлей 86.
Протагор 138.
Прокл 142.
Прудон 276, 311, 483, 486, 487.
Планк, М. 172.
Платон 78, 79, 82, 137 — 141, 169, 274,
374, 390, 391, 476, 496.
Плеханов — passim.
Плотин 142.
Пуанкаре, А. 7, 396, 517.
Пухта 225.
Пушкин 405.
Равенстон 276.
Р&М8&Й, Дж. 277.
Рейно 276.
Реклю 229
Рикардо, Д. 204, 242, 376, 401, 475, 479.
Риккерт, Г. 31, 51, 116, 229.
Родбертус 275.
Роберти-де 229.
Робинэ 87.
Руге 302, 481, 482.
Руссо 147, 222, 302, 364.
Рязанов, Д. 280, 481, 4S0, 510.
Санппьи 225, 364.
Сэй 401.
Сснт-Иллер, Ж. 150.
Сон-Спмоп 17, 225 — 227, 275, 278, 279
477, 478.
Сепиор 401.
Спсмонди 274, 276, 477, 513.
Скотт, Д. 80.
Смит, А. 274, 275, 321. 401, 475.
Сократ 138, 139, 374.
Сорель 64.
Спенсер 227, 275.
Спппоза 47, 75, 83, 84, 86, 87, 97, 126,
144, 147, 150. 475, 506.
Степанов, И. 383.
Страбон 221.
Струве. П. 32, 33, 173, 174, 191, 229, 231,
270, 302, 355, 367, 506, 507, 514.
Стюарт, Джемс 277.
Тард, Г. 228.
Тимирязев, К. А. 12, 13.
Тревиранус 150.
Троцкий 532.
Толанд. Джон 86, 276.
Толстой 409.
Томпсоп, В. 275, 276.
Торичелли 480.
Т\тан-Барановский 277, 506.
Тун 503.
Тэйлор 73.
Тюрго 226, 234, 274, 277, 475.
Тьерри, Ог. 229, 275, 279, 401, 431.
Уоллес 396.
Уорд, JT. 228, 275.
Фалес 77.
Фейербах, Л. 36, 76, 83, 93, 96, 99—103,
106, 108, 163, 388, 396, 424, 475, 482,
484, 490, 498, 499, 504, 506.
Фихте 97, 148—151, 508.
Фогт 103.
Форлендер 498.
Франклин 245.
Фрейд 423.
Фреэер 421.
Фукидид 221.
Фурье 278, 477, 478, 483.
Холл 176.
Целлер, Э. 142.
Чернов, В. 277.
Чернышевский 131, 191, 405, 416, 503,
504, 508.

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
535
Шекспир 371, 408.
Шеллинг 97, 148, 150, 151, 225, 481, 508.
Шеффле 227.
Шмидт, К. 165, 305, 312, 313, 320, 343,
349, 352, 358, 359, 381, 383, 416, 417,
419, 428, 490, 492, 501.
Шопенгауэр 391.
Шпенглер, О. 392.
Штаммлер 367, 392.
Штаркснбург 50, 400, 413, 414, 416, 431,
424, 425.
Штейн, Лоренц 279.
Штирнер, Макс 101, 311, 391, 480, 484.
Штраус, Д. 99.
Шульце, Энеаидем 96.
Эмпедокл 136.
Энгельс — passim.
Эпикур 79, 480.
Эйнштейн 7, 396.
Юм 7, 39, 86, 94—96, 112, 118, 147,
401, 490.

аОЬ 06