Феодальная деревня и рынок в Западной Европе XII-XIII веков - Бессмертный Ю.Л.

Автор: Бессмертный Ю.Л.

Теги: история история средних веков западная европа

Год: 1969

Похожие

Феодальная монархия во Франции и в Англии X-XIII веков

Средневековое городское право XII-XIII веков

История. Западная Европа в Средние Века

Власть и общество в Западной Европе в Средние века

Текст

Ю.Л. Бессмертным
ФЕОДАЛЬНАЯ
ДЕРЕННЯ И 1'ЫНС
Ч ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ

Ю. Л. БЕССМЕРТНЫЙ
ФЕОДАЛЬНАЯ ДЕРЕВНЯ
И РЫНОК
В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ
XII-XIII веков
По северофранцузским
и западнонемецким
материалам
в
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
Москва 1969
1-6-3
57-69(1)
О тв е т с т в е п н ы й редактор
академик
С. Д. СКАЗ КИН
ВВЕДЕНИЕ
Проблема социальной перестройки феодального об-
щества в связи с развитием в нем товарно-денежных от-
ношений принадлежит к числу актуальнейших теорети-
ческих проблем современной медиевистики. Научное
значение этой темы определяется многими обстоятельст-
вами. Одно из них состоит в том, что без решения упо-
мянутой проблемы немыслимо дальнейшее изучение са-
мой сущности феодализма. Многие феодальные институ-
ты приобретают свою наиболее законченную форму как
раз в период роста городов и торговли; именно этот пе-
риод историки-марксисты справедливо считают стадией
расцвета феодализма. Выявление логики развития этого
общественного строя, исследование его конститутивных
признаков и условий, необходимых для его полного рас-
цвета, оказываются поэтому в немалой мере зависящи-
ми от глубокого анализа эволюции феодальных отноше-
ний в период подъема товарного производства. Понима-
ние смысла и значения социальной перестройки этого
периода не менее важно и для освещения такой горячо
дебатируемой в советской и зарубежной марксистской
медиевистике темы, как степень совместимости феодализ-
ма с развитием товарно-денежных отношений. До какого
момента развитие этих отношений не противоречит гос-
подству феодального строя? На какой стадии рост то-
варного производства ведет к разложению феодализма?
Эти вопросы в течение ряда лет приковывают к себе вни-
мание участников советских симпозиумов по аграрной
5
истории Восточной Европы и генезису капитализма, так
же как и зарубежных марксистов, интересующихся про-
блемами перехода от феодального строя к буржуазно-
му1. Ясно, что для решения этих вопросов имеет перво-
степенное значение анализ внутреннего содержания тех
изменений, которые происходят в феодальном обществе
в связи с ростом городов и торговли. Резкое увеличение
интереса к подобным сюжетам, наблюдающееся в по-
следнее десятилетие, не случайно. Нет сомнения, что оно
стимулировалось обсуждением насущных политических
и экономических задач развивающихся стран Азии, Аф-
рики и Латинской Америки. Сохранение в их обществен-
ной структуре весьма существенных элементов феода-
лизма превращает выяснение путей перестройки этих
элементов под влиянием капиталистических отношений
в практическую потребность. Вся сумма вопросов, свя-
занных с водоразделом между феодализмом и капита-
лизмом, так же как и с влиянием товарного производст-
ва на феодально-аграрную экономику, оказалась поэто-
му в центре внимания современных социологов, эконо-
мистов и историков2.
Изучение этих проблем на западноевропейском ма-
териале представляется весьма плодотворным. Как из-
вестно, развитие товарно-денежных отношений в Запад-
ной Европе периода средневековья привело к сравни-
тельно быстрому социальному прогрессу еще в рамках
феодальной формации. Западноевропейский вариант
феодализма оказался самым динамичным. Ни в одном
из регионов мира эволюция феодальных отношений и
созревание предпосылок для генезиса капитализма не
протекали столь быстро. Поэтому история западноевро-
пейского феодализма в период роста городов и торговли
создает базу для весьма важных выводов научного и по-
1 См.: А. Н. Ч и с т о з в о н о в. Некоторые основные теоретиче-
ские проблемы генезиса капитализма в европейских странах.— «Тео-
ретические и историографические проблемы генезиса капитализма»
(печатается).
2 Справедливость этого заключения подтверждает тематика ра-
боты IV конгресса Международной ассоциации экономической исто-
рии, состоявшегося в сентябре 1968 г. в США. Во многих докладах
и сообщениях, обсуждавшихся па этом конгрессе, специально рас-
сматривались периодизация генезиса капитализма, его критерии,
роль «торговой революции» XIII в. в Европе, факторы, благоприят-
ствовавшие вытеснению феодальных отношений буржуазными, и т. д.
6
литического характера, существенных, в частности, и для
изучения путей ликвидации феодальных пережитков в
современных развивающихся странах.
Проблема перестройки западноевропейского фео-
дального общества в период роста в нем городов и тор-
говли может рассматриваться в разных аспектах. Один
из самых важных среди них касается социальной исто-
рии деревни. Несмотря на рост городов, западноевропей-
ская феодальная деревня очень долго оставалась средо-
точием основной массы населения, важнейшей сферой
экономики, главной опорой политического господства
феодалов3. Импульсы общественного прогресса все чаще
и чаще исходили из города, но изменение феодальных
отношений яснее всего отражалось именно в социальной
перестройке деревни.
В чем выразилась эта перестройка? Каковы были ха-
рактерны е черты складывавшегося в ходе нее социально-
го строя феодальной деревни? Каков был механизм вза-
имосвязи этой перестройки с ростом городов и торговли
и какие социально-политические последствия она имела?
Постановка этих центральных для нас вопросов во мно-
гом связана с необходимостью понять всю социаль-
ную организацию феодальной деревни как единое и тес-
нейшим образом взаимосвязанное целое. Собственно,
только такой подход и можно считать соответствующим
марксистскому методу анализа общественных отноше-
ний 4.
3 См.: К. Маркс. Капитал, т. III.— К, М а р к с и Ф. Энгельс.
Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 365.
4 Принцип целостного рассмотрения всякой социальной системы
проводится во всех трудах основоположников марксизма. Этот
принцип нашел свое отражение и в хорошо известном Предисловии
Маркса к «К критике политической экономии». Говоря в нем о детер-
минирующем характере способа производства материальной жизни,
Маркс отмечает необходимость «соответствия» не только между спо-
собом производства и общественной организацией в целом, но и меж-
ду отдельными сторонами социального строя (см.: К- Маркс.
Предисловие к «К критике политической экономии».— К- Маркс и
Ф. Энгельс. Сочинения, т. 13, стр. 6—7). Ясно, что такое «соот-
ветствие» между ними могло сложиться лишь на основе их тесной
зависимости друг от друга. Эта зависимость не была односторонней
и предполагала ту или иную взаимозависимость самых различных
социальных явлений. Именно такое взаимодействие всех явлений
внутри социальной системы имел в виду Маркс, когда, объясняя
многообразие конкретного облика гомогенных обществ, ссылался на
влияние в складывании этого многообразия «различных эмпириче-
ских обстоятельств». Маркс писал по этому поводу: «Один и тот же
7
Как известно, феодальная формация представляла
собой весьма сложную, но тем не менее внутренне сог-
ласованную социальную систему, базировавшуюся на
феодальном способе производства. Аграрные отношения,
будучи одним из элементов этой формации, в свою оче-
редь, представляли весьма сложное явление, для пони-
мания которого исключительно важно раскрыть взаи-
мосвязи всех его главных составных элементов. Соот-
ветственно исследование общественного строя- феодаль-
ной деревни предполагает изучение всех основных видов
социальных отношений, существовавших в ней, и их вза-
имосвязи между собою и с экономическим базисом со-
циальной системы в целом.
Важнейшим видом общественных взаимоотношений
в феодальной деревне были те, которые складывались
между ее основными классами — крестьянами и сеньо-
рами. Крестьянско-сеньориальные отношения и их изме-
нение должны поэтому привлечь исключительно боль-
шое внимание при анализе социальной перестройки
деревни в период роста городов и торговли. Помимо
крестьянско-сеньориальных, в феодальной деревне суще-
ствовали многообразные внутрикрестьянские и внутри-
дворянские (межфеодальные) отношения. Изучение их
различных видов и их взаимосвязи с межклассовыми от-
ношениями существенно и для анализа форм феодаль-
ной эксплуатации крестьянства, и для понимания основ-
ных особенностей социальной системы деревни на том
или ином этапе. Именно комплексное исследование всех
этих видов общественных отношений и их изменения по
мере эволюции экономической организации способно
раскрыть особенности социального строя феодальной
деревни в период роста городов и торговли.
экономический базис — один и тот же со стороны основных усло-
вий — благодаря бесконечно разнообразным эмпирическим обстоя-
тельствам, естественным условиям, расовым отношениям, действую-
щим извне историческим влияниям и т. д.— может обнаруживать в
своем проявлении бесконечные вариации и градации» (К. Маркс и
Ф. Э и г е л ь с. Сочинения, т. 25, ч. II стр. 354.).
За последние годы ряд советских медиевистов отмечал особую
научную актуальность изучения социальной организации средневе-
кового общества как взаимосвязанного целого — см., в частности,
доклад председателя секции научного совета по проблеме «Генезис
и развитие феодализма» 3. В. Удальцовой «Задачи изучения генези-
са феодализма в странах Западной Европы».-—ВИ, 1966, № 9, стр.
66—67.
8
Проблематика работы определила выбор географиче-
ских рамок исследования. По общепринятому мнению,
одной из областей наиболее интенсивного роста городов
и торговли в Западной Европе была территория примы-
кающих друг к другу бассейнов рек Рейна, Мозеля, Ма-
аса, Соммы, Сены. Эта же территория отличалась осо-
бенно быстрым и полным развитием феодальных отно-
шений. Для характеристики социальной перестройки
западноевропейской феодальной деревни в период роста
городов и торговли трудно подобрать более показатель-
ную область. И хотя свойственную ей социальную систе-
му, разумеется, нельзя отождествлять с социальной ор-
ганизацией соседних областей, вряд ли найдется другая
такая территория, развитие которой было бы столь по-
учительно для раскрытия сущности аграрной эволюции
в это время. Естественно, что история деревни в между-
речье Рейна и Сены представляет особый интерес для
исследователей аналогичных процессов в самых различ-
ных районах Европы. Географические границы исследуе-
мой нами территории как раз и охватывают междуречье
Рейна и Сены5. Эта область, весьма обширная по запад-
ноевропейским масштабам, в настоящее время разделе-
на между несколькими государствами — Францией, ФРГ,
Люксембургом, Бельгией. Не обладала она политиче-
ским единством и в период средневековья, долгое время
составляя в своей западной части домен французских
королей и герцогов и входя восточной частью в Священ-
ную Римскую империю. Политическая раздробленность
этой области не препятствует изучению ее как целого.
Марк Блок справедливо отмечал, что при определении
района исторического исследования абсурдно ориенти-
роваться только на существующие ныне или существо-
вавшие в прошлом административно-политические гра-
ницы. Важнее, чтобы избранный регион обладал «дейст-
вительным единством», т. е. общностью типа историче-
ского развития6. Такое единство для междуречья Рейна
и Сены — общепризнано. Эта территория обоснованно
считается местом наиболее быстрого и наиболее полного
5 В пределах этого района мы не касаемся лишь специфических
приморских областей и округи Парижа, также представлявшей ис-
ключительную по многим особенностям своего развития территорию.
с М. Bloch. Les caracteres originaux de 1’histoire rurale frangai-
se, t. II. Paris, 1956, p. JOO.
9
развития феодализма в Европе, колыбелью так называе-
мого классического варианта феодального строя.
Наиболее’ заметно влияние роста городов и торговли
стало сказываться здесь в первой половине XII в. Этим
и определилась начальная хронологическая грань наше-
го исследования. Его конечная грань — первые десяти-
летия XIV в., т. е. начало Столетней войны, являвшейся
водоразделом как в социально-экономическом, так и в
социально-политическом развитии этого региона. Ни со-
циальная организация деревни в эти столетия, ни, тем
более, суть ее перестройки не могут быть правильно по-
няты вне сопоставления с общественным устройством
предшествующего периода. Вот почему во многих случа-
ях мы прибегаем к ретроспективному сопоставлению аг-
рарных отношений XII—XIII вв. с теми, которые суще-
ствовали в междуречье Рейна и Сены в предшествую-
щий период — с конца IX до начала XII в. Это позволяет
выявить основные тенденции в изменении социальных
институтов и как бы «вставить» эпоху XII—XIII вв. в
«контекст» исторической эволюции.
Постановка и решение рассматриваемых в работе
вопросов в той или иной мере подготовлены логикой их
изучения в советской медиевистике. Труды С. Д. Сказки-
на, затрагивающие самые различные аспекты марксист-
ской аграрной истории средневековья, подвели к иссле-
дованию совокупности социальных отношений в запад-
ноевропейской феодальной деревне как некоей целост-
ной и взаимосвязанной системы. В исследованиях
А. И. Неусыхипа и его школы была во многом разрабо-
тана методика анализа внутреннего строя классов
крестьян и феодалов. Ценный опыт взаимосвязанного
рассмотрения социально-политических и социально-эко-
номических процессов в истории Франции представляют
собой труды А. Д. Люблинской. Весьма плодотворные
решения многих вопросов динамики аграрных отноше-
ний под влиянием роста товарного производства содер-
жатся в исследованиях Е. А. Косминского и М. А. Барга
по английской деревне. Без осмысления и использова-
ния выводов этих ученых, так же как и других советских
медиевистов (А. Я. Гуревича, Н. Ф. Колесницкого,
А. Р. Корсунского, Л. А. Котельниковой, 3. В. Удальцо-
вой и др.), изучение интересующей нас проблематики
было бы невозможно,
10
Советские ученые внесли большой вклад и в разра-
ботку многих специальных вопросов истории деревни в
междуречье Рейна и Сены. Хорошо, в частности, извест-
ны труды по северофранцузской деревне в IX—XIV вв.
А. В. Конокотина, Н. П. Грацианского, Я. Д. Серовай-
ского, А. Я. Шевеленко, В. Л. Керова7, так же как и
работы о западнонемецкой деревне А. И. Данилова,
Л. Т. Мильской, О. И. Гришиной и др.8 Ко многим из
Этих исследований, особенно к ценным трудам А. В. Ко-
нокотина, наиболее близким к нам по исследуемому пе-
риоду, мы еще нс раз вернемся при рассмотрении раз-
личных аспектов аграрной перестройки XII—XIII вв. Вы-
соко оценивая исследования советских медиевистов по
истории северофранцузской и западнонемецкой деревни
IX—XIII вв., необходимо в то же время отмстить, что в
них преимущественно изучались отдельные стороны аг-
рарного строя. Система социальных отношений в дерев-
не, взаимодействие в эти столетия разных видов общест-
венных связей не нашли еще достаточного освещения.
7 А. В. Конокотии. Очерки по аграрной истории Северной
Франции в IX—XIV вв.— «Ученые записки Ивановского гос. пед. ин-
та», т. XVI, Иваново, 1958; он же. Жакерия 1358 г. во Франции.—
Там же, т. XXXV, Иваново, '1964; о н ж е. Феодальная рента во Фран-
ции XII—XIV вв. и борьба крестьян за укрепление своего хозяйст-
ва.— Там же, т. VII, 1955; Н. П. Г р а ц и а и с к и й. Из социально-
экономической истории западноевропейского средневековья. М.., 1960;
Я. Д. Серовайский. Маис и надел зависимого крестьянина во
Франции по материалам клюнийских грамот (X—XII вв.).— «Ученые
записки Казахского гос. ун-та», т. 47, вып. 6, 1960; он же. Кризис
маисовой системы во владениях Сен-Жерменского аббатства.—• «Уче-
ные труды кафедр всеобщей истории и государственного и междуна-
родного права Казахского гос. ун-та», Алма-Ата, 1964; он же.
К вопросу о распределении прав собственности среди бургундских
феодалов в X—XII вв.— СВ, 28, 1965; А. Я. Шевеленко. К воп-
росу об образовании класса крепостных крестьян в Шампани IX—
X вв.— «Из истории средневековой Европы», М., 1957; он же. Из ис-
тории возникновения бретонской деревни в галльской Арморике.—
СВ, XXII, 1962; В. Л. Керов. К вопросу об усилении эксплуатации
крестьянства в Южных Нидерландах (Бельгия) и Северной Франции
в середине XIII в.— СВ, VII, 1955.
8 А. И. Д а н и л о в. Немецкая деревня второй половины VIII —
начала IX в. в бассейне нижнего течения Неккара,—СВ, VIII, 1956;
Л. Т. Мильская. Светская вотчина в Германии VIII—IX вв. и ее
роль в закрепощении крестьянства. М., 1957; О. И. Гришина.
О формах земельных держаний и правах владения в рейнской де-
ревне XIV—XVI вв.— «Вестник МГУ», История, 1967, № 3.
И
Западноевропейская историография, посвящейнай
аграрным проблемам IX—XIII вв., весьма обширна.
Много в ней и трудов, в которых широко использованы
источники, относящиеся к междуречью Рейна и Сены.
В числе авторов этих трудов — крупные буржуазные
ученые конца прошлого и начала нынешнего столетия —
К. Лампрехт и А. Сэ, историки, писавшие в первой поло-
вине XX в.,— М. Блок, Л. Ворье, а также такие наши
современники, как французы Р. Бутрюш, Ж. Дюби,
А. Дюбле, Э. Перруа, Ж. Шнейдер, Г. Фуркэн, западно-
германские исследователи В. Абель, Т. Майер, Г. Тел-
ленбах, бельгийцы Л. Женико, Ф. Бонанфан и многие
другие. Необходимость критического использования
всего накопленного в этой историографии фактического
материала совершенно ясна. Такое использование воз-
можно лишь при тщательном учете тех различий в
трактовке основных проблем аграрной эволюции IX —
XIII вв., которые характерны для отдельных историо-
графических направлений в западной медиевистике.
Поскольку об особенностях этих направлений мы будем
говорить ниже — при конкретном исследовании отдель-
ных вопросов,— ограничимся здесь лишь некоторыми
общими замечаниями.
Прежде всего обратим внимание на эволюцию само-
го подхода к социальному строю деревни в IX—-XIII вв.
в западной историографии. Эта эволюция во многом
связана с изменением методологических принципов ве-
дущих буржуазных медиевистов. Для исследователей
конца XIX — начала XX в., в той или иной мере испы-
тывавших влияние позитивизма, характерно значительное
внимание к социальной организации деревни в целом.
Возьмем ли мы четырехтомный труд К. Лампрехта или
работу А. Сэ9,— в обоих нетрудно заметить весьма ши-
рокую постановку проблемы, при которой аграрное раз-
витие тесно увязывается с историей всего общества; оба
автора постулируют тесную взаимосвязь отдельных сто-
рон аграрных отношений, хотя и не всегда могут аргу-
ментированно ее доказать; располагая конкретно-исто-
рическими данными лишь по некоторым географическим
9 К. Lamprecht. Deutsches Wirtschaftsleben im Mittelalter.
Leipzig, 1885—1886; II. See. Les classes ruralcs et le regime domanial
en France au moyen age. Paris, 1901.
12
районам, эти историки смело распространяют свои выво-
ды на широкие территории целых государств. Упомяну-
тым медиевистам было, разумеется, чуждо представле-
ние о феодализме как о целостной социально-экономи-
ческой формации. Они не задавались и целью попять
внутреннее единство социальной системы деревни. Тем
не менее не приходится отрицать их интерес к взаимо-
зависимости отдельных элементов аграрного строя.
Отличительной особенностью многих западных меди-
евистов первой половины XX в. было, как известно,
сосредоточение внимания на скрупулезном исследовании
частных вопросов, неизбежно мешавшем целостному
рассмотрению истории деревни. Тем не менее попытки
такого подхода не прекращались. Об этом говорит, в
частности, пример М. Блока, которому принадлежат
лучшие в буржуазной медиевистике первой половины
XX в. работы по истории западноевропейской феодаль-
ной деревни. Обобщив результаты многочисленных ча-
стных исследований, проделанных за первые четыре де-
сятилетия XX в., Блок смог сделать крупный шаг на
пути к уяснению некоторых важных процессов в аграр-
ном развитии. Там, где его предшественники были вы-
нуждены ограничиваться более или менее удачными до-
гадками, Блоку в ряде случаев удалось исследователь-
ски доказать существование той или иной исторической
взаимосвязи 10. Несмотря на существенность научных
достижений Блока, ему оставалось чуждым понимание
единства феодальной системы (см. подробнее ниже, гл.
IV, § 5). Он видел в ней сложное сочетание элементов
древних цивилизаций, сохранивших свою обособлен-
ность в течение чуть ли не всего средневековья. Естест-
венно, что это помешало Блоку раскрыть многие суще-
10 Так, например, Блок проследил зависимость между специфи-
кой землепользования и формами крестьянской общины, между изме-
нением юридических категорий в крестьянстве и эволюцией обще-
ственного строя деревни, между уровнем товарно-денежных отноше-
ний и организацией сеньории и т. д. и т. п. См.: И. С. Кон,
А. Д. Люблинская. Труды французского историка М. Блока.—
ВИ, 1955, №8; А. Д. Люблинская. Предисловие к книге:
М. Блок. «Характерные черты французской аграрной истории». М.,
1957; Ю. Л. Бессмертный. Некоторые проблемы социально-поли-
тической истории периода Каролингов в современной западноевропей-
ской медиевистике.— СВ, 26, 1964; М. А. Барг. Концепция феода-
лизма в современной буржуазной историографии.— ВИ, 1965, № 1.
13
ственные закономерности в развитии феодальной де-
ревни.
В послевоенный период в буржуазной медиевистике
вновь усилилась тенденция к созданию обобщающих ра-
бот по истории феодальной деревни. Подтверждением
этому служит почти одновременное появление во Фран-
ции и Западной Германии (а еще раньше — в Англии)
широких синтетических трудов, рассматривающих эво-
люцию деревни в масштабах целой страны или даже
всей Западной Европы и. Самая проблематика этих тру-
дов отличается заметным своеобразием. В них освеща-
ются не только традиционные для буржуазной науки
темы по истории правовых отношений и юридических
категорий, но и формы земельной ренты, особенности
земледельческой техники, материальное положение кре-
стьян и т. п. Фактический материал, собранный в таких
трудах, представляет поэтому немалую ценность. Что
же касается общего подхода к социальному строю сред-
невековой деревни, то его различия у разных авторов
стали, пожалуй, более значительны, чем когда бы то ни
было в истории буржуазной медиевистики.
Так, в работах историков школы М. Блока францу-
зов Ж. Дюби и Р. Бутрюша ясно выступает тенденция
рассматривать эволюцию социального строя феодальной
деревни в связи с развитием всего средневекового обще-
ства. Хотя в концепциях этих историков формально иг-
норируется (или даже отрицается) неразрывная взаимо-
связь всех элементов феодального общества и, в частно-
сти, феодальный характер крестьянско-сеньориальных
отношений, в их конкретных исследованиях подобная *
11 Имеем в виду работы: R. В out ruche. Seigneurie et feoda-
lite. Paris, 1959; G. Duby. L’economic rurale et la vie des carnpagnes
dans {’Occident medievale. Paris, 1962; W. Abel. Geschichte der deu-
tschen Landwirtschaft vom friihen Mittelalter bis zum 19. Jh. Stuttgart,
1962; F. Liitge. Geschichte der dcutschen Agrarverfassung vom fru-
hen Mittelalter bis 19. Jh. Stuttgart, 1963; К. В о s 1. Fruhformen der
Gesellschaft im mittelalterlichcn Europa. Munchen—Wien, 1964; «The
Cambridge Economic History of Europe», vol. 1. The Agrarian Life of
the Middle Ages. Cambridge, 1942; vol. III. Economic Organization
and Policies in the Middle Ages. Cambridge, 1963. См. также сбор-
ники работ по отдельным проблемам социальной истории раннего и
классического средневековья, выпускаемые под руководством Теодо-
ра Майера, особенно: Die Anfange der Landgemeinde und ihr Wesen.—
«Vortriige und Forschungen», hrsg. von Konstanzer Arbeitskreis gel.
von Th. Mayer. Konstanz — Stuttgart, 1964.
14
взаимосвязь фактически признается. Ясно, что это от-
крывает возможности для плодотворных научных на-
блюдений 12. Французской медиевистической школе во
многом противостоят по своим концепциям такие запад-
ногерманские авторы, как Т. Майер, К. Босль или
В. Абель. Для этих представителей реакционного крыла
буржуазной медиевистики, в той или иной мере харак-
терно изолированное рассмотрение отдельных аспектов,
социального строя средневековья. В концепциях этих
историков нередко отрицается связь экономического и
социального развития, как и зависимость политического
строя от социальных отношений; в то же время преуве-
личивается созидательная роль господствующего клас-
са, недооценивается эксплуататорская сущность сеньо-
рии, игнорируются глубокие изменения, пережитые от-
дельными социальными категориями. Ясно, что упомя-
нутые западногерманские историки лишены возможности
плодотворного анализа исторической действительности;
они не могут исследовать систему общественных отноше-
ний феодальной деревни в ее единстве 13 14.
Игнорирование в современной западной медиевистике
необходимости последовательного системного подхода к
изучению социального строя деревни в XII—XIII вв. де-
лает подобное его исследование еще более актуальным н
12 См.: Ю. Л. Бессмертный. Некоторые проблемы социаль-
но-политической истории..., стр. 1105, НО; он же. Проблема западно-
европейской торговли IX—XIII вв. в современной западной медиеви-
стике.— СВ, 23, 1963, стр. 255—256.
13 См.: А. И. Неусы хи и. Судьбы свободного крестьянства в
Германии в VIII—XII вв. М., 1964, стр. 9 и след.; В. Е. Майер.
Вопросы аграрной истории Германии XIV—XVI вв. в освещении бур-
жуазных историков ФРГ.— СВ, 26, 1964; Ю. Л. Бессмертный.
Тенденциозная концепция истории Германии.—ВИ, 1963, № 8; о н ж е.
Некоторые проблемы социально-политической истории..., стр. 107 и
след.
14 Понимание невозможности глубокого анализа социальных
явлений без раскрытия системы их взаимосвязей все глубже про-
никает за последние десятилетия в сознание некоторых западных
ученых, даже далеких от марксизма. Думается, что одной из причин
влияния в среде этих ученых так называемого структурализма следует
считать именно тот факт, что его сторонники трактуют общество как
иерархию социальных систем. Следует при этом учитывать принци-
пиальную разницу между системным подходом марксистов, рассмат-
ривающих общество как систему, находящуюся в состоянии постоян-
ного развития (которое обусловливается его внутренними противоре-
чиями и прежде всего — изменением способа производства), и
системным подходом буржуазных структуралистов, фактически отри-
15
Проблема торговли в Западной Европе XII—XIII вв.
также принадлежит к числу горячо обсуждаемых в пос-
левоенной буржуазной медиевистике. Не раз затрагива-
лась в работах западных исследователей и роль обмена
в аграрном развитии этого периода. Не повторяя здесь
выводов историографического обзора, уже опублико-
ванного нами ранее, отметим лишь полную неприемле-
мость взгляда па торговлю как на решающий фактор
социальной перестройки в X — XIII вв., взгляда, кото-
рый разделяется частью буржуазных медиевистов 1б.
цающих возможность внутренней перестройки системы и признающих
лишь возможность смены одной системы другой под воздействием
внешних сил. Пороки буржуазно-структуралистской методологии ис-
тории столь очевидны, что за последние годы они все чаще подвер-
гаются критике не только историками-марксистами, по и представи-
телями различных направлений буржуазной исторической мысли
(см. Структурно-функциональный анализ в современной социологии.
М., 1968). Приходится при этом отметить, что буржуазная критика
структурализма является нередко «критикой справа», поскольку она
предлагает объяснять общественные явления не системой их социаль-
ных связей, по психологией личности (см., например: Дж. Хо-
мане. Возвращение к человеку. Там же, стр. 261—281). Со своей
стороны мы уже имели случай говорить о необходимости отмести
«попытки реакционных буржуазных историков использовать си-
стемно-структурный метод для отрицания классовых антагонизмов
и отказа от каузального анализа истории» (10. Л. Бессмерт-
ный. Изучение раннего средневековья и современность.— ВИ, 1967,
№ 12, стр. 95). Одновременно мы касались целесообразности иссле-
довать возможности применения отдельных приемов структурного
анализа в качестве частных методик, переосмысленных в соответ-
ствии с теоретико-методологическими принципами марксизма (там
же). О необходимости различать структурализм как направление в
буржуазной методологии истории и структурный анализ как один
из частных методов, применяемых в социальных исследованиях,
см.: Е. М. Жуков. Вступительное слово на научной сессии «Итоги
и задачи изучения генезиса феодализма в Западной Европе».— СВ,
31, 1968, стр. 5—6; Ю. П. Сенокосов. Дискуссия о структура-
лизме во Франции.---ВФ, 1968, № 6; Е. М. Ш т а е р м а н. К про-
блеме структурного анализа в истории.— ВИ, 1968, № 6, стр. 23.
В западной медиевистике пока что отсутствуют работы, последова-
тельно построенные па принципах структурализма. Однако его
влияние тем не менее ощущается, отражаясь то на терминологии
(см., например: К. В о s 1. Franken um 800. Strukturanalyse ciner
frankischcn Provinz. Munchen, 1959), то отчасти и на постановке
проблемы (см.: G. D u b у. Histoire des mentalites.— Encyclopedie de
la pleiade. L’histoire et ses methodes. Paris, 1961).
15 См.: Ю. Л. Бессмертный. Проблема торговли..., стр. 252
и след.
16
Необоснованность этой точки зрения была показана во
многих исторических исследованиях, в том числе и в
работах современных французских историков16. Кон-
кретный материал снова и снова подтверждает, таким
образом, что «... обмен есть лишь опосредствующий мо-
мент между производством и обусловленным им распре-
делением...» 17. Понятно поэтому, что при исследовании
социальной перестройки феодальной деревни в период
роста городов и торговли следует избегать какого бы то
ни было преувеличения социальной роли обмена как та-
кового. В нем следует видеть лишь показатель роста то-
варного производства18, с развитием которого были свя-
заны многие изменения в социальном строе средневеко-
вых деревни и города.
Отдельно (необходимо отметить свойственную некото-
рым современным буржуазным историкам тенденцию
абсолютизировать историческое значение внутрикресть-
янских и особенно внутридворянских групп и катего-
рий 19. История крестьянства или история феодалов вы-
тесняется вследствие этого историей отдельных право-
вых категорий, прослоек или групп, исследование кото-
рых неспособно привести к пониманию системы общест-
венных отношений, так же как и антагонистической про-
тивоположности феодальных классов. Эта тенденция в
буржуазной науке внутренне связана с широко распро-
страненной на Западе общей концепцией феодализма,
который в работах большинства современных буржуаз-
ных историков предстает не как явление, охватывающее
все этажи общественного здания, но как специфическая
организация правящей элиты20. Дезинтеграция социаль-
ных понятий, ярко сказывающаяся в этом представлении
о феодализме, получает, таким образом, дальнейшее
16 См. там же, стр. 255 и след.
17 К- Маркс. Введение (Из экономических рукописей 1857—
1858 гг.).— К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 12, стр. 725.
18 См.: В. И. Лени и. Полное собрание сочинений, т. 3, стр. 553.
19 Г. В. Атласов. К характеристике некоторых тенденций в
современной французской буржуазной историографии.— «Методоло-
гические и историографические вопросы исторической науки»,— Томск,
вып. 5, 1967, стр. 129; М. David. Sur la societe medievale.—«Аппа-
les. E. S. C.», 1955, № 3, p. 388.
20 M. А. Б a p г. Концепция феодализма в современной буржуаз-
ной историографии.— ВИ, 1965, № 1.
17
развитие в трудах буржуазных исследователей малых
групп.
Наше изучение внутрикрестьянских и внутридворян-
ских социальных образований имеет иные цели. Анали-
зируя такие образования, мы стремимся понять их место
в обществе, их роль в системе феодальной эксплуатации
крестьянства, выяснить взаимосвязь внутриклассовых
связей с эксплуататорскими крестьянско-сеньориальны-
ми отношениями, раскрыть детерминирующую роль
межклассовых отношений. Внутриклассовые проблемы
изучаются, следовательно, с целью дальнейшей разра-
ботки понятия феодальных классов. Анализ этих проб-
лем оказывается одним из средств исследования внут-
ренне взаимосвязанной системы социальных отношений
в феодальной деревне.
* * *
Осуществлению Этой работы оказали неоценимую по-
мощь советы и дружеское участие академика С. Д. Сказ-
кина, докторов исторических наук А. И. Неусыхина,
А. Д. Люблинской, М. А. Барга, А. Я. Гуревича, Л. А. Ко-
тельниковой, М. Л. Абрамсон, кандидатов исторических
наук Л. М. Баткина, Л. Т. Мильской, Я. Д. Серовай-
ского, а также всех сотрудников сектора истории евро-
пейского средневековья Института всеобщей истории
АН СССР; в проведении математико-статистического
анализа автор смог опереться на помощь кандидата тех-
нических наук Л. М. Сиротенко. Всем этим лицам при-
ношу самую глубокую благодарность. Считаю также
приятным долгом выразить искреннюю признательность
сотрудникам кабинета всеобщей истории ФБОН АН
СССР М. И. Фурсовой, Л. Г. Габриэлян и Э. И. Уско-
вой, чьи внимание и заботливость немало способствова-
ли написанию этой книги.
Глава первая
СЕЛЬСКИЕ КЛАССЫ И РЫНОК.
УЧАСТИЕ КРЕСТЬЯН И ФЕОДАЛОВ
В ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫХ ОТНОШЕНИЯХ
1.
Постановка вопроса
1УГ зучспис социальной перестройки деревни в период
роста товарно-денежных отношений требует прежде
всего выяснить масштаб распространения этих отноше-
ний. Ясно, что о какой бы то пи было связи аграрной
эволюции с влиянием рынка можно говорить лишь там,
где его роль в жизни сельского населения достаточно
ощутима. Первой задачей в нашем изучении социально-
го строя северофранцузской и западпонемецкой деревни
в XII—XIII вв. оказывается поэтому анализ уровня раз-
вития товарно-денежных отношений.
Что следует понимать под уровнем развития товар-
но-денежных отношений? Важность и в то же время не-
достаточная выясненность этого вопроса ярко обнару-
жились в ходе длительной дискуссии среди западноев-
ропейских медиевистов вокруг проблем средневековой
торговли. Начатая в 20—30-е годы нашего столетия
спором между А. Пиренном и А. Допшсм о характере
экономики в период Меровингов, эта дискуссия в даль-
нейшем разрослась в обсуждение довольно широкого
круга тем и вовлекла историков разных направлений,
включая зарубежных исследователей марксистской ори-
ентации. В ходе полемики был мобилизован обширный
новый материал источников, позволивший показать не-
обоснованность как допшианской, так и пиреннистской
концепций и убедительно обрисовать реальную динами-
ку европейской торговли в раннее и классическое сред-
19
йевековьеБыло показано, что для доказательства
того или иного уровня торгового развития совершенно
недостаточно ссылок на число ярмарок или на количе-
ство торговых сделок, которыми ограничивались неко-
торые буржуазные историки1 2. Ряд участников дискус-
сии справедливо подчеркивал, что надежные пред-
ставления о размахе торговли могут быть получены
только на основе глубокого изучения экономики Европы
в целом 3.
1 См.: С. С i р о 11 a. Encore Mahomet et Charlemagne. L economie
politique an secours de 1’histoire.— «Annales. E. S. C.», 1949, № 1;
idem. Money, prices and civilization in the Mediterranean World.
V--XVII cc. Princeton, 1956, p. 3—12; idem. Sans Mahomet Charle-
magne est inconcevable.— «Annales. E. S. C.», 1962, № 1; E. P e г г о y.
Encore Mahomet et Charlemagne.— «Revue Historique», t. 212, 1954;
Ph. Grierson. Carolingian Europe and the Arabs: the Myth of the
Mancus.— «Revue Beige de Philologie et d’Histoire», t. 32, 1954;
idem. The Monetary reforms of Abd-Al-Malik.— «Journal of Econo-
mic and Social History of the Orient», 1960, № 3; F. J. H i m 1 y. Y a-
t-il emprise musulmane sur l’economie des etats curopeens du VIIIе au
Xе siecle. Une discussion de temoignages.— «Schweizerische Zeit-
schrift fur Gcschichte», 11955, № 1; R. В о u t r u c h e. Seigneurie et
feodalite. Paris, 1959, ch. I; см. также: A. R i e s i n g. The Fate of
Henri Pirenne’s theses on the consequences of the islamic expansion.—
«Classica et Mcdiaevalia», vol. XIII, 1952; Y. D о 11 i n g e r - L e o-
n a r d. De la cite romaine a la ville medievale dans la region de la
Moselle et la Haute Meuse.—«Studies zu den Anfangen des europai-
schen Stadtwesens». Lindau und Konstanz, 1958.
2 См., например, S. Bolin. Mohammed, Charlemagne and Ru-
ric.— «The Scandinavian Economic History Review», vol. 1, 1953;
M. Lombard. Les bases monetaires d’une suprematic econornique.
L’or musulman du VII au XI siecle.— «Annales. E. S. C.», 1947, № 2;
idem. Mahomet et Charlemagne. Le probleme econornique.— «Anna-
les. E. S. C., 1948, № 2; idem. La route de la Meuse et les relations
des pays mosans entre 1c VIIIе et le XIе siecle.— «L’art mosans». Pa-
ris, 1953; idem. L’evolution urbaine pendant le Haut Moyen-Age.—
«Annales. E. S. C.», 1957, № 1; R. S. Lopez. Le probleme des rela-
tions anglo-byzantines du septieme au dixieme siecles.— «Byzantion»,
t. 18 (1946—1948), p. 160, 151; i dem. The Dollar of the Middle ages.—
«Journal of Economic History», XI, 1951; idem. Bast and West in the
Early Middle Ages. Economic relations.—«Relazioni del X Congresso
Internazionale di Scienzc Storiche», vol. III. Firenze, 1955; см. также:
R. Doehaerd. Les reformes monetaires carolingiennes.— «Annales.
E. S. C.», (1952, № 1. Более подробную характеристику упомянутой
дискуссии см.: 10. Л. Бессмертный. Проблема западноевропей-
ской торговли IX—XIII вв. в современной западной медиевистике.—
СВ, 23, 1963, стр. 246—264.
3 F. I. Н i m 1 у. Y a-t-il emprise musulmane sur l’economie des
etats curopeens..., p. 34, 44, 45, 80; R. Boutruche. Seigneurie et
feodalite, p. 40, 41, 57. С. C i p о 11 a. Encore Mahomet et Charlemag-
20
Констатация того факта, что в западноевропейской
буржуазной медиевистике имеется направление, сторон-
ники которого трезво оценивают сложность критериев,
определяющих уровень развития товарно-денежных от-
ношений, не означает, что трактовка данного вопроса
этими исследователями представляется нам вполне
удовлетворительной. В работах названных буржуазных
медиевистов нет ни ясного раскрытия самого понятия
«уровень товарно-денежных отношений», ни тем более
конкретных суждений о том, какие из черт экономиче-
ской организации общества следует считать наиболее
важными для определения этого уровня.
На наш взгляд, характеристика уровня развития то-
варно-денежных отношений в деревне включает ряд
моментов. Простейшим, хотя и далеко не единственным,
его показателем был размах товарных связей, непосред-
ственно отражавшийся в широте сельской торговли.
Очень существенным его критерием следовало бы счи-
тать также роль рынка как посредствующего звена в
основных видах общественных отношений (как меж-
классовых, так и внутриклассовых). Нет нужды гово-
рить, что этот последний критерий гораздо сложнее и
многограннее первого. Его раскрытие требует всеобъем-
лющего анализа социальной организации деревни. Мы
сможем поэтому подойти к его выяснению лишь в ре-
зультате всего нашего исследования. В данном же раз-
деле нам придется по необходимости ограничиться ана-
лизом собственно товарных связей.
Что должно быть изучено для их объективной оцен-
ки? Отметим прежде всего невозможность изучения
торговли изолированно от развития производства, кото-
рым, по словам Маркса, определяются «интенсивность
обмена, его распространение, так же как и его фор-
пе..., р. 7, 8; Е. Р е г г о у. Encore Mahomet et Charlemagne..., p. 238.
Необходимо отметить заметный вклад, внесенный в разработку конк-
ретных вопросов динамики средневековой торговли в Европе совет-
скими археологами и нумизматами — В. Л. Яниным, В. М. Потиным,
В. В. Кропоткиным и др. См. нашу заметку — ВИ, № 9, стр. 180, ,181;
см. также: В. В. Кропоткин. Из истории денежного обращения в
Восточной Европе в I тыс. н. э.— «Советская археология», 1958, № 2,
стр. 281—285; он же. Клады византийских монет на территории
СССР.— «Свод археологических источников», вып. Е4-4. М., 1962,
стр. 15.
21
ма»4. Поэтому выводы об особенностях торговли могут
быть признаны обоснованными лишь в том случае, если
обнаружена их взаимосвязь с самим строем вотчинного
хозяйства. Далее. Уровень товарных связей в деревне не
может быть глубоко раскрыт, если не дифференцирова-
на торговая активность основных сельских классов —
крестьян и феодалов. Соотношение их торговой актив-
ности глубоко влияло и на настоящее и на будущее
каждого из этих классов. «Социальная» характеристика
торговли представляет, следовательно, очень важный
метод определения общественной значимости обмена 5.
Наконец, для научной оценки уровня товарно-денежных
отношений весьма существенной оказывается классифи-
кация видов торговли по степени их социально-экономи-
ческого влияния. Общепринятое разделение торговли на
внешнюю и внутреннюю было бы здесь явно недоста-
точным. Для рассматриваемого периода подобное деле-
ние представляется вообще основанным на формальных
и ненадежных признаках. В самом деле, какие торговые
сделки, например парижанина конца XII в., следует
считать внешнеторговыми операциями: только те, кото-
4 К. Маркс. Введение. (Из экономических рукописей 1857—
1858 гг.) - - К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 12, стр. 725.
5 Уже у Маркса мы находим (правда, 'применительно к более
позднему периоду) прямое указание яа значение условий сбыта сель-
скохозяйственной продукции феодального хозяйства в определении
судеб сельских классов. Объясняя расцвет крепостничества в дунай-
ских княжествах XIX в., Маркс ставит по существу во главу угла
тот факт, что экспорт сельскохозяйственных продуктов находился
здесь в руках феодалов (см.: К. Маркс. Капитал, т. I.— К- Маркс
и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 23, стр. 247—249). Е. А. Косминский,
исходя из этих положений Маркса, рассмотрел различные варианты
связи феодального хозяйства с рынком в Западной Европе XII—
XIV вв. Как показал Е. А. Косминский, там, где эта торговля сосре-
доточивалась в руках феодалов, могло произойти закрепление нату-
ральных видов ренты и натурально-хозяйственных отношений внутри
феодального поместья, усиление и консервация феодальной эксплуа-
тации и личной зависимости крестьян (Е. Л. Косминский.
Исследования по аграрной истории Англии XIII века. М., 1947, стр.
436). Наоборот, перекладывание сбыта продуктов па плечи крестьян,
будучи .«необходимой предпосылкой развития денежной ренты», спо-
собствует росту товарности крестьянского хозяйства, повышению в
нем производительности труда, росту дифференциации крестьян, а в
конечном счете разложению вотчины и феодального способа произ-
водства в целом (там же, стр. 428 и 435; Л. А. Котельникова.
Итальянское крестьянство и город в XI- XIV rr М . 1Q67. m I).
22
рые касаются заморских товаров, или уже те, в которых
фигурируют продукты с низовьев Сены, находившихся
в ту пору на территории владений английского короля,
в Нормандии, или, быть может, даже те сделки, кото-
рые оформляли приобретение товаров, привезенных с
верховьев Сены,— с территории, входившей в состав
земель непокорного вассала короля Филиппа II —Бур-
гундского герцога Гуго III? Условность и непостоянст-
во границ, несоответствие этих границ с этническими
лишь частично объясняют непригодность при исследо-
вании влияния торговли на развитие раннесредневеково-
го аграрного строя, классификации видов обмена по при-
знаку внутригосударственного или внегосударственного
потребления товара. Еще важнее то, что — в условиях
общей ограниченности обмена — влияние его зависело
не столько от того, был он «внутренним» или «внешним»,
сколько от характера самого товара. Именно характер
товара определял, какое число людей будет вовлечено
(прямо или косвенно) в торговлю, насколько будет она
регулярна и насколько глубокие изменения в социаль-
ном и экономическом строе сможет она стимулировать.
С этой точки зрения следовало бы противопоставлять
друг другу не столько внутреннюю или внешнюю торгов-
лю вообще, сколько торговлю продуктами повседневно-
го потребления — зерном, вином, скотом, солью, рыбой,
а также сельскохозяйственным сырьем для ремесла
(льном, кожами, шерстью и т. п.) — торговле товарами
редкого потребления — предметами роскоши, пряностя-
ми, дорогим оружием и т. п.6 Этимй последними не ис-
черпывались объекты внешнеторговых операций, которые
включали нередко и весьма скромные сделки между жи-
телями соседних княжеств по продаже (или покупке)
продуктов повседневного потребления. Ясно, что именно
торговля повседневными товарами должна быть в цент-
ре внимания при определении уровня товарно-денежных
отношений в деревне7.
6 См. подробнее: Ю. Л. Бессмертный. Проблема западноев-
ропейской торговли..., стр. 262, 263.
7 Иная классификация видов торговли необходима при анализе
истории средневекового города. Ясно, например, что наибольшую при-
быль купцу могла дать дальняя торговля теми или иными товарами,
основывавшаяся на разнице цен. Именно эта торговля особенно важна
при исследовании того, как складывались крупные денежные состоя-
ния и развивался купеческий капитал.
23
Исключительная сложность извлечения из средневе-
ковых источников сведений по поставленным вопро-
сам — общеизвестна. Для их решения необходима спе-
циальная методика. Ее характеристике нам придется
уделить немало внимания. Выбор частных исследователь-
ских методов, определение их достоинств и недостатков,
так же как и степени их достоверности, превращается
поэтому в особую исследовательскую задачу.
2.
Уровень товарных связей крестьянства
Какие бы виды памятников ни привлекать — записи
обычного права или поместные документы, или материа-
лы по истории городов,— в них удается найти лишь
очень скудные данные, непосредственно воспроизводя-
щие состояние товарных связей сельских классов. Осо-
бенно бедны источники сведениями о крестьянской тор-
говле. Прямые упоминания о пей встречаются лишь .в
виде исключений в некоторых «Уставах»8, кутюмах9,
городских постановлениях 10. Косвенным признанием
факта крестьянской торговли можно считать существо-
вание баналитетпых привилегий по торговле вином, се-
ном, лесом и т. п., широко распространенных почти во
всех областях на континенте Западной Европы в XII—
XIV вв. Возникновение этих бапалитетов оказалось не-
8 Согласно обычаям Ивуа (западнее Люксембурга) любой чело-
век, приходящий или приезжающий сюда (tons venans du dehors), мо-
жет торговать зерном или вином; при этом продажа зерна произво-
дится и па рынке и на дому (a lour hostelz); в последнем случае каж-
дому разрешается использовать свою меру (mesure privee).— L. W.,
S. 375, a. 1220. Участие в торговле крестьян в данном случае не вызы-
вает сомнений.
9 По свидетельству «Кутюм Бовези», «каждый может для изме-
рения того, что выращено в его владении и для продажи, пользо-
ваться у себя дома (необходимой мерой)» (В, 749).
10 Согласно решению Минского магистрата от '1280 г., крестьянам
герцогства Бар и Лотарингии разрешалось свободно и беспошлинно
продавать в городе зерно (J. Schneider. La vi'lle de Metz au XIIIе
et XIVе siecles. Nancy, 1950, p. 213). Видимо, этим правом крестьяне
пользовались и в начале столетия, поскольку таможенный тариф
1227 г. не устанавливал каких-либо пошлин при продаже зерна — см.
JGLG, Bd’ XV, 1903, S. 18—23.
24
обходимым именно потому, 4то у сеньоров имелись
опасные для них конкуренты. Что такими конкурентами
сплошь и рядом бывали крестьяне, недвусмысленно сви-
детельствуют записи обычного права. В них подчерки-
вается, что баналитетные ограничения распространяют-
ся на все население сельских местностей, подвластных
собственнику бана 1L. Нет, однако, нужды доказывать,
что материалы, подобные приведенным, не позволяют
оценить ни масштаб крестьянской торговли, ни ее роль
в феодальной экономике. Это заставляет искать иные
пути анализа товарных связей крестьянства.
Один из таких путей, уже не раз использовавшийся
историками-марксистами, основывается на изучении
роли денежной ренты в крестьянских повинностях.
Строго говоря, денежная рента свидетельствует лишь
о том, что у крестьян существовал какой-то источник де-
нежных доходов, позволявших расплачиваться с сеньором.
А так как естественнее всего предположить, что таким
источником была реализация продукции на рынке, то в
распространении денежной ренты, в общем правомерно,
видят показатель участия крестьян в торговле. Следует
сделать лишь некоторые уточнения. Во-первых, надо
считаться с тем, что известные — правда, очень неболь-
шие— суммы денег крестьянин мог получить и не при-
бегая к продаже сельскохозяйственных продуктов. Их
.источником могли служить различные формы оплачи-
ваемого труда крестьян: феодальный паем, барщина с
харчами, взамен которых выдавалась иногда небольшая
денежная плата 11 12. Поэтому величина денежных плате-
жей сеньору может быть и больше суммы денег, выру-
ченных крестьянином па рынке. Во-вторых, видимо,
нельзя исключать возможность того, что крестьянин,
11 Les constitutions..., р. 82, р. 66 (XII s.); р. 186 (XIV s.);
L. W., S. 709, а. 1239; S. 140, а. 1242; S. 404—405, а. 1273; S. 139,
а.1283; Droit de Beaumont, art.50, a. 1182; Liber annalium iurium epis-
copi et ecclesiac Treverensis, S.426; MU, Bd III, S.1077, a. 1259 etc.
12 Практика такого рода существовала во многих районах Фран-
ции и Германии, а также в Англии и Италии. См.: Ph. Dollinger.
L’cvolution des classes rurales en Baviere, depuis la fin de I’epoque ca-
rolingienne jusqu’au milieu du XIII sieclc. Paris, 1949, p. 162. G. D u b y.
L’economie rurale et la vic des campagnes dans 1’Occident medieval. Pa-
ris, 1962, p. 423—424; см. также Ю. Л. Бессмертный. Господству-
ющая форма феодальной ренты в крупных вотчинах Лотарингии
XIII в.— СВ, XI, 1958, стр. 63, 64.
25
хотя бы изредка, сам выступал на рынке в качестве
покупателя, расходуя, таким образом, вырученные при
продаже деньги на себя ьз, и, следовательно, величина
денежного чинша могла быть и меньше суммы доходов
от продажи продуктов. В-третьих, денежный чинш сеньо-
ру был хотя и важным, но не единственным видом обяза-
тельных денежных платежей крестьянина, вынужденно-
го, кроме того, нести возрастающие денежные налоги в
пользу королевской власти, судебные штрафы и пошли-
ны, которые не всегда удается учесть при исчислении де-
нежной ренты крестьянина13 14. Объем денежных плате-
жей сеньору мог в связи с этим отражать лишь часть
денежных доходов крестьянина па рынке. Поэтому, при-
знавая тесную связь между объемом денежной ренты и
степенью участия крестьян в торговле, следует в то же
время отказаться от представления о прямолинейности
и простоте этой связи.
Отдельно надо отметить неправомерность отождеств-
ления объема торговли зависимых крестьян и уровня
товарности крестьянского хозяйства 15. Ясно, что, до тех
пор пока обращение крестьянина на рынок может быть
результатом принуждения со стороны сеньора, требо-
вавшего уплачивать денежную ренту, та масса продук-
тов, которую продавал крестьянин, не обязательно соот-
ветствует товарной части крестьянского урожая. Коли-
чественно эта масса, как правило, больше и включает
13 Е. А. К о с м и и с к и й. Исследования по аграрной истории Анг-
лии XIII в., стр. 397.
14 С особой убедительностью это было показано недавно Г. Фуркэ-
ном (G. Fourquin. Le domainc royal ей Gatinais d’apres le prisee
de 1332. Paris, 1963), обнаружившим, что в бюджете короля и его бли-
жайших вассалов гораздо более весомыми оказывались доходы от об-
ложения мельниц, хлебных печей, давилен, рынков, а также судебные
штрафы, т. е. как раз те денежные доходы, которые далеко не всегда
удается учесть при анализе земельной ренты по поместным описям
(ср. Л. В. К о п о к о т и н. Очерки по аграрной истории Северной Фран-
ции IX — XIV вв. Иваново, 1958, стр. 54, 65, 69). Анализируя в свое
время состав денежных доходов люксембургских графов, мы также
отмечали, что их баналитетные доходы даже в деревенских поселени-
ях могли достигать половины всех денежных поступлений (Ю. Л. Бес-
смертный. Господствующая форма ренты..., стр. 74; см. также:
G. D u b у. L’economie rurale..., р. 476).
15 Это вполне справедливо было подчеркнуто М. А. Баргом и
С. Д. Сказкиным (М. А. Барг, С. Д. Сказки ш История средневе-
кового крестьянства Европы и принципы'ее разработки.— ВИ, 1967,
№ 4).
26
в себя иногда не только прибавочный, но частично и не-
обходимый продукт крестьянина. Признавая, таким об-
разом, сеньориальное , принуждение одной из
важных причин появления крестьянина на рынке, мы тем
не менее не должны забывать, что сама практика
использования крестьянином рынка не была изобретени-
ем сеньоров. Последние могли (и хотели) требовать от
крестьянина выплаты денежной ренты только там и
тогда, где и когда уже сложилась известная связь кре-
стьянского хозяйства с рынком. Соответственно и в
дальнейшем взимание с крестьян денежных платежей
могло вынуждать крестьянина увеличивать объем про-
даваемой продукции непропорционально росту приба-
вочного продукта (или величине избыточного продук-
та) , но оно не могло исключить возможность того, что
крестьянин использовал одновременно рынок в своих
собственных интересах, продавая свою продукцию для
покупки необходимых ремесленных изделий. Нельзя
оторвать торговлю, которую вел крестьянин для пога-
шения рентных обязательств, от торговли, которую он
вел с целью приобретения товаров, нужных ему самому.
И потому не может быть однозначного ответа на воп-
рос, являются ли рыночные связи феодально-зависимого
крестьянина свидетельством товарности крестьянского
хозяйства 16. Широта участия крестьян в продаже сель-
скохозяйственных продуктов, о которой говорит объем
сеньориальной денежной ренты, конечно, не отражает
меры товарности крестьянского хозяйства, но представ-
ляет все же весьма важный показатель, коррелятивно
связанный со степенью этой товарности. Вот почему
изучение объема денежных платежей, их соотношения
с натуральными оброками и барщиной и изменение это-
го соотношения во времени исключительно важно для
понимания степени развития элементов товарного про-
изводства в крестьянском хозяйстве.
Междуречье Рейна и Сены было покрыто в XII—
XIII вв. тысячами вотчин. Специальное изучение формы
земельной ренты в каждой из них потребовало бы гро-
мадной работы. Но мы не беремся за нее нс только
из-за ее трудности, но и потому, что установление ло-
кальных нюансов аграрного развития внутри этой тер-
16 Ср. там же, стр. 75.
27
ритории неизбежно отвлекло бы от характеристики ее
общих особенностей, столь важных для понимания ос-
новных черт западноевропейского феодализма. Рас-
сматривая общие проблемы социальной истории фео-
дальной деревни на материалах междуречья Рейна и
Сены, мы считаем более существенным для данного эта-
па исследовательской работы не сплошное обследова-
ние всех имеющихся источников, но выработку методи-
ки изучения этих проблем и их предварительное реше-
ние на основе анализа той или иной части однотипных
памятников. Полученные при таком анализе результа-
ты не будут полностью применимы ко всей Северной
Франции и рейнской Германии. Но, поскольку вся эта
область едина по типу социального развития, различия
не будут здесь носить качественного характера. Этими
соображениями объясняется включение в число источ-
ников, привлекаемых для исследования рентных отноше-
ний, комплекса памятников из левобережья Рейна.
Незаменимым источником для установления формы
земельной ренты, преобладавшей в той или иной вотчи-
не, служат, как известно, поземельные описи. В нашем
распоряжении имелись описи нескольких крупных вот-
чин, располагавших в XIII в. владениями в большом
числе поселений рейнской Германии. Исследование
этих описей показывает значительную роль де-
нежной ренты, которая на рубеже XII—XIII вв. встре-
чалась не менее чем на 80% крестьянских держаний.
Правда, преобладающее значение она имела в тот пери-
од лишь на четверти держаний, но уже к началу следу-
ющего столетия она приобрела главенствующее положе-
ние не менее чем на трети земель 17. Важность этого на-
блюдения для оценки вовлечения крестьянства в торгов-'
лю трудно преувеличить. Оно свидетельствует не
только о том, что крестьянская торговля была в эту
пору вполне реальным фактом, но и дает материал для
приблизительной количественной оценки размаха этой
торговли.
Чтобы иметь более объективное представление о
значимости этих цифр, попытаемся произвести неболь-
шое сопоставление во времени. Для этого сравним де-
17 10. Л. Бессмертный. Господствующая форма ренты...,
стр. 67—75.
28
нежную ренту крестьян на рубеже XII—XIII вв. с де-
нежной рентой, уплачивавшейся на той же самой терри-
тории тремя сотнями лет раньше. Необходимые данные
могут быть почерпнуты из описи владений Прюмского
аббатства, составленной в 893 г.18 Наш анализ этой опи-
си показывает, что денежные платежи встречались в
конце IX в. хотя и реже, чем 300 лет спустя, но все же
достаточно часто — на 55% крестьянских мансов (978 из
1782). Если исходить, таким образом, из сравнения аб-
солютного числа держаний, плативших денежные обро-
ки, разница окажется па первый взгляд не столь значи-
тельной, как можно было бы ожидать.
Интересно было бы сопоставить величину продукто-
вых оброков и денежных платежей на тех прюмских
мансах, где они встречаются одновременно, и опреде-
лить, насколько часто денежная рента оказывалась в
конце IX в. преобладающей. (Мансов, где денежные пла-
тежи— единственные, в Прюме менее полусотни, т. е.
менее 5% числа мансов, уплачивающих денежную
ренту.) Отказаться от такого сопоставления заставляет
не только его трудоемкость, но и то, что существует бо-
лее простой и лишь немного менее надежный способ
сравнить значение денежных платежей в крестьянских
повинностях на рубеже IX—X и XII—XIII вв. Состоит
он в качественном и количественном сравнении состав-
ных частей этих платежей. Из чего складывались де-
нежные платежи крестьян конца IX в.? На первом ме-
сте здесь стояли так называемые альтернативные пла-
тежи, которые в тексте описи обозначаются как упла-
чиваемые либо деньгами, либо натурой (свиньями, по-
росятами, овцами, льном, полотном). Они встречаются
на двух третях держаний, где упоминается денежная
рента (всего на 547 мансах), причем почти в половине
случаев, (на 224 мансах) они представляют единствен-
ную форму денежных взиманий. В количественном от-
ношении альтернативные платежи колеблются от четы-
рех денариев до двух-двух с половиной солидов, чаще
всего они составляют около одного солида (в год). Что-
бы дать представление о величине этих денежных сумм,
укажем, что, по данным того же Прюмского полиптика
893 г., свинья (soalis) стоила от 12 до 60 денариев, т. с.
18 Giiter-Verzeichnifi der Abtei Prum.— MU, Bd I, S. 142—200.
29
1—5 солидов, поросенок (porcus) 4—6 денариев, бара-
шек (aries, vervex) —6—7 19.
На втором месте стоит денежный побор «pro hosti-
litio» (военный побор). Иногда он тоже взимается в аль-
тернативной— денежной или натуральной — форме20, но
обычно измеряется определенным числом денариев —
от 2 до 15 с манса, наиболее часто — 4—6 денариев с
манса. Этот побор взимался на 370 мапсах, т. е. при-
близительно на 38% тех мансов, где упоминаются де-
нежные оброки (978). На третьем месте — специфиче-
ские денежные платежи «вместо» (pro) оброков свинь-
ями, лыюм, лесом, встречающиеся на 240 маисах. Вели-
чина их несколько больше и обычно составляет один-
два солида на мане ежегодно. Наконец, последнее по
степени распространения место занимают такие денеж-
ные повинности, которые представляют исчерпывающую
форму обязанностей крестьян. Держаний, где выполня-
ются такие «безымянные» денежные повинности, как
отмечалось, около полусотни (из общего числа 1782
мансов). Величина обложения колеблется здесь от двух
до пяти солидов на мане.
Нс трудно видеть, что денежные повинности прюм-
ских крестьян IX в. в значительной своей части были
денежными лишь формально. В первую очередь это ка-
сается альтернативных платежей, являвшихся, как уже
говорилось, в целом самыми распространенными и об-
ширными. Источник умалчивает о том, от кого зависел
выбор формы платежей, хотя самое это умолчание, воз-
можно, не случайно и связано с существованием здесь
прочного обычая, не требующего разъяспепия 21. Во вся-
ком случае, эти альтернативные платежи были в такой
же мерс денежными, как и натуральными.
В известной мере то же самое следовало бы сказать
и о денежных платежах «вместо» натуральных оброков.
М. Блок вполне справедливо отмечал, что далеко нс все
случаи упоминания денег в источниках раннего средне-
вековья можно считать падежным свидетельством ре-
альности денежного обращения. Достаточно часто
19 Giiter-VerzeichniB der Abtei Priim, cap. 1, 8, 47, 55, 59, 61, 64, 70,
76, 79, 83, 84, 88, 90, 92, 94, 95, 98, 99, 104, H7.
20 Ibid., cap. 6, 23, 53, 54.
21 Обычно это право было, по-видимому, у сеньора (G. Dub у.
L’economie rurale..., р. 436).
30
встречались случай, когда Деньги служили лишь мерой
стоимости натуральных платежей. Так бывало даже
там, где на первый взгляд отсутствовали какие бы то
пи было сомнения относительно денежной формы плате-
жей 22. Видимо, с особенной вероятностью можно пред-
полагать это же о тех денежных повинностях, которые
в самом источнике выступают в качестве замены (или
альтернативы) продуктовых оброков. Видеть в этих пла-
тежах IX в. какое-либо проявление процесса коммута-
ции невозможно уже потому, что в районах распростра-
нения этих платежей еще полностью сохранялись основ-
ные характерные черты барщинной системы.
Из двух оставшихся категорий денежных повинно-
стей в Прюме конца IX в. широко распространен был
только платеж pro hostilitio. Нередко воплощая всю
сумму денежных повинностей крестьян, он являлся, по-
жалуй, наиболее реальной мерой их связи с рынком. По-
этому можно было бы сказать, что эта связь ограничи-
валась ежегодной продажей крестьянином одного ба-
рашка или поросенка23. По сравнению с общей суммой
продуктовых и барщинных повинностей крестьян их де-
нежные платежи составляли, таким образом, малозамет-
ную величину.
Что касается крестьянских держаний, на которых де-
нежные платежи обнимали собой всю совокупность по-
винностей, то они, будучи в целом очень мало распро-
странены, представляли своего рода исключение. Это
подтверждает,и анализ их географического размеще-
ния. Денежная рента действительно господствовала
главным образом на одной категории прюмских владе-
ний— тех, которые были очень значительно удалены от
центра вотчины24. Продажа крестьянами продуктов
была, следовательно, здесь не выражением естественно
сложившейся связи с рынком, но результатом насиль-
ственного воздействия определенной системы вотчинной
эксплуатации. Это была своего рода барщина, павязы-
22 М. Bloch. Esquisse d’une histoire monetaire de 1’Europe. Paris,
1954, p. 29—31.
23 Как выше сказано, величина платежа pro hostilitio была эк-
вивалентна цене этих животных.
24 См. 10. Л. Бессмертны й. Социально-экономическое поло-
жение зависимого крестьянства среднерейнской Германии по данным
Прюмского полиптика.— СВ, X, 1957, стр. 66, 67.
31
вавшая крестьянину нелегкое Дело торговли сельскохо-
зяйственными продуктами и существовавшая только по-
тому, что это было выгодно феодалу.
Сравним положение в том же самом районе на рубе-
же XII—XIII вв. Из чего складывались денежные пла-
тежи крестьян, например, на землях Сен-Максиминско-
го аббатства?25 Первое, что обращает здесь на себя
внимание, это очень незначительное по сравнению с
Прюмским аббатством распространение альтернатив-
ных платежей. В качестве альтернативы продуктовых
оброков денежные повинности встречаются лишь на 66
мансах и 28 квартариях, т. е. на 12% мансов, уплачива-
ющих денежную ренту. (В Прюме этот процент был
выше 60.) Кроме того, как и следовало ожидать, денеж-
ные повинности уплачиваются и в качестве альтернати-
вы различным барщинам — на 157 мансах (16%). В раз-
ных местах текста описи подчеркивается, что выбор
формы повинностей зависел от вотчинника, и, таким об-
разом, эти платежи (как и в Прюме) нельзя считать де-
нежными par excellence. Тот тип денежных повинностей,
который в Прюме IX в. был самым распространенным, в
Сен-Максимине конца XII—начала XIII в. имел, как ви-
дим, малое значение. Не встречается здесь и другой
вид прюмских денежных оброков — платеж pro hostili-
tio, специфичный уже в силу своего назначения.
Главную роль среди денежных повинностей сен-мак-
симинских крестьян на рубеже XII—XIII вв. играют де-
нежные «подношения» сеньору по праздничным дням.
Ко дню св. Андрея (30 ноября), св. Максимина
(20 июня), св. Мартина (И ноября), на рождество, па-
сху и по другим праздникам крестьяне большей части
держаний (789 мансов и почти всех «немансовых» владе-
ний) должны были принести вотчиннику определенную
сумму денег (от нескольких денариев до нескольких со-
лидов, чаще всего два-три солида). Самый срок и фор-
ма исполнения этих повинностей проливают свет на их
назначение. Здесь нет даже ссылок на какую бы то ни
было связь этих поборов с «военной необходи-
мостью». Речь идет о регулярном обеспечении хозяйст-
венных нужд вотчины, приуроченном ко времени, когда
25 См. Giiter-Verzeichnifi der Abtei S. Maximini.— MU, Bd II,
S. 428—467.
32
расходы монастыря особенно возрастали. Вряд ли мож-
но сомневаться, что 'немалая часть этих денежных под-
ношений употреблялась для приобретения съестных
припасов, обновления одежды и церковной утвари к
праздничным дням. Следовательно, денежные повинно-
сти этого рода служили звеном товарно-денежного обо-
рота, захватывавшего и крестьян, и феодалов.
Весьма характерным был еще один вид денежных
повинностей в Сен-Максиминском аббатстве — комму-
тационные платежи. Мы не случайно говорим о них
чуть ли не в последнюю очередь. Как распространен-
. ность, так и объем этих платежей — невелики. Уплата де-
нег вместо барщины встречается всего лишь на 135 мак-
сах (около 9'% общего числа мансов). Кроме того, еще
на пяти-шести держаниях деньгами заменяются продук-
товые оброки. Сумма этих платежей измеряется, как
правило, несколькими оболами или денариями и почти
нигде не превышает половины солида. Коммутационные
платежи составляют, таким образом, очень незначитель-
ную долю общего объема денежных повинностей.
Почти полное отсутствие коммутационных платежей
характерно для многих районов Франции и Германии в
отличие от Англии, где коммутация барщин нашла, на-
оборот, очень широкое развитие. Этот контраст между
Англией и континентальной Европой пока еще недоста-
точно исследован. Вероятно, его. следует связывать с не-
которыми коренными особенностями социальной эволю-
ции крестьянства в странах, разделяемых Ла-Маншем.
Как известно, одним из общих проявлений этой эволю-
ции в XII — XIV вв. было изменение юридического по-
ложения крестьян и перестройка их сеньориальных по-
винностей. Специальный анализ путей и форм эволюции
крестьянства в междуречье Рейна и Сены будет дан
ниже. Однако отдельные черты этого процесса на кон-
тиненте Европы, в отличие от островной Англии, имев-
шие значение для коммутации барщин, могут быть отме-
чены уже сейчас. В Англии XIII в., как известно, не по-
лучили развития такие характерные для Франции и Гер-
мании явления, как предоставление крестьянским общи-
нам нового статута, предполагавшего одновременно и
расширение правовых возможностей крестьян и уста-
новление в пользу сеньора некоторых новых денежных
платежей (см. подробнее ниже, гл. III, § 2; гл. IV, § 4—-
2 Ю. Л. Бессмертный
33
5). Не было в Англии и тех форм освобождения кресть-
ян, которые предполагали взимание сеньорами специ-
альных денежных сумм за предоставление освободи-
тельных хартий. Денежная коммутация барщин в Англии
развертывалась, следовательно, в условиях, когда лорды
маноров не имели таких благоприятных юридических
возможностей для возложения на крестьян новых де-
нежных платежей, какие имели французские и немецкие
сеньоры. Возможно, в этом — одна из причин, объясняю-
щих, почему барщины в английских вотчинах не отменя-
лись безвозмездно и не исчезали так бесследно, как во
Франции и Германии. Иными словами, говоря о конт-
расте между Англией и странами континентальной
Европы в развитии коммутационных платежей, следует,
возможно, объяснять не столько отсутствие этих плате-
жей во Франции, Германии и других странах континен-
та, сколько их существование в Англии26. Нет сомнения,
что при этом потребуется учитывать не только своеобра-
зие социально-правовой эволюции крестьянства, но и
специфику сеньории в целом и, в частности, стадиаль-
ные особенности в развитии ренты.
Очень малая роль коммутационных платежей в рейн-
ских вотчинах XII—XIII вв. представляется, как видим,
вполне естественным явлением. Столь же закономерен в
этих вотчинах и высокий уровень платежей, возлагаемых
на крестьян в обмен на предоставление им некоторых но-
вых прав и уничтожение особо тягостных повинностей.
Так в Сен-Максиминском аббатстве на рубеже XII—
XIII вв. существовали весьма значительные платежи, за-
менявшие право менморта и право corimede (право на
получение «лучшей вещи»)27. В Прюме IX в. такие де-
26 Это предположение фактически не расходится с замечанием
С. Д. Сказкипа о том, что выкупные платежи, взимавшиеся в странах
континентальной Европы с освобожденных крестьян, представляли
скрытую форму коммутации (С. Д. С к а з к и н. Очерки по истории за-
падноевропейского крестьянства в средние века. М., 1968, стр. 235).
Следует лишь подчеркнуть, что, на наш взгляд, к выкупным платежам
надо относить не только (и даже не столько) поборы взамен менмор-
та, формарьяжа или тальи, но и тс более распространенные платежи,
которые налагались на жителей общин, добившихся улучшенного пра-
вового статуса (см. подробнее ниже, гл. IV, § 4—5).
27 Лишь в одной из глав Ссн-Максиминского полиптика (гл. 41)
отмечено взимание corimede натурой. Во всех других имениях этого
аббатства, где встречались менморт и corimede, они заменялись денеж-
ными платежами.
34
нежные платежи не зафиксированы. Их величина па ру-
беже XII—XIII вв. не идет ни в какое сравнение с раз-
мерами платежей взамен барщин. В то время как эти по-
следние ограничивались в Сен-Максиминском аббатстве
несколькими денариями, выкуп менморта и corimede
измеряется суммами в 10—20 раз большими: от двух с
половиной до 10 солидов, чаще всего — пять солидов.
Повсеместность этого различия говорит сама за себя.
После всех этих данных вряд ли нужно дополнитель-
но аргументировать вывод, что денежные повинности
сеи-максиминских крестьян на рубеже XII—XIII вв.
.качественно отличаются от соответствующих повинно-
стей прюмских крестьян тремястами годами ранее.
Отличаются они и в количественном отношении. Как по-
казывают подсчеты, из 911 сен-максиминских мансов,
платящих денежную ренту, не более одного солида вно-
сят 303 маиса, от одного до двух—213, от двух до
трех—• 110, от трех до четырех—148, от четырех до
пяти — 64, свыше пяти — 73 маиса. Чтобы дать пред-
ставление о реальной величине этих денежных взносов,
укажем, что, по данным того же Сен-Максиминского по-
липтика, барашек стоил четыре-семь денариев, курица —
восемь денариев, фунт льна—-четыре, ствол дерева
(truncus) — два с половиной, сыр, выдававшийся вместе
с хлебом в качестве «харчей» на день,— от половины до
четверти денария, «выпивка» обходилась в один-два де-
нария 28. Сопоставление приведенных цифр говорит, что
денежные платежи большинства крестьян еще и на ру-
беже XII—XIII вв. охватывали сравнительно небольшую
часть их продукции: для выполнения денежных повин-
ностей крестьянам 516 мансов, платившим до двух со-
лидов денежного чинша, достаточно было продать в те-
чение года трех-четырех кур или овечек29. Несмотря на
ограниченность абсолютного размера этих платежей,
они значительно превышают те, которые существовали в
Прюме в IX в.
Однако в Сен-Максимине XII—XIII вв. было немало
и таких крестьян, которые платили ежегодно по четыре,
28 Gtiter-VerzeichniB der Abtci S. Maximini, cap. 11, 30, 31. 38,41,
47, 59, 67.
29 Если принять за 100% число мансов, где упоминается денеж-
ная рента, то указанные 516 мансов составляют 55%, а по сравнению
с числом всех монастырских мансов — приблизительно 45%.
2*
35
пять, шесть и более солидов в год. Число принадлежа-
вших им мансов достигало, почти трехсот (24,7% от об-
щего числа мансов), что в пять-шесть раз превышало чи-
сло держаний, где встречалась такая же рента в Прюме
IX в. Чтобы расплатиться с сеньором, владельцам этих
сен-максиминских мансов надо было бы продать уже та-
кое количество сельскохозяйственных продуктов, кото-
рое по масштабам средневекового рынка30 никак нельзя
назвать небольшим (около дюжины барашков или деся-
ток кур или 18 фунтов льна, одну-две сотни сыров и т. д.).
Связь этих крестьян с рынком, даже если бы опа обус-
ловливалась только необходимостью собрать деньги для
уплаты ренты, не могла быть очень слабой. Поэтому
трудно исключить возможность того, что эти крестьяне
использовали рынок и для приобретения необходимых
им ремесленных изделий, которые покупались на деньги,
полученные от реализации избыточной части урожая.
Абсолютный объем реализуемой продукции был, как
мы видели, невелик. Иными словами, даже те, кто пла-
тил большую денежную ренту, продавал на рынке такое
количество продуктов, которое составляло, видимо, срав-
нительно скромную часть валового объема • продукции.
Вероятно, еще меньшим был объем крестьянских поку-
пок. Поэтому использование рынка лишь в небольшой
степени подтачивало натуральный характер крестьян-
ского хозяйства. Но известные элементы товарности в
нем все же складывались.
Процент крестьян, уплачивавших максимальную де-
нежную ренту, был, как говорилось выше, не так уж мал.
В пределах Сен-Максиминского аббатства такие кресть-
яне составляли .24,7% общего числа. Их'было во много
раз больше, чем в Прюме IX в., где такие крестьяне вла-
дели менее, чем 5% общего числа мансов. Сравнение
этих цифр достаточно ярко иллюстрирует различие в
масштабе рыночных связей крестьянского хозяйства на
-рубеже IX—X и на рубеже XII—XIII вв. Но для нас
важнее, что эти цифры дают хотя бы самое приблизи-
тельное представление о степени участия крестьян в про-
даже сельскохозяйственных продуктов. В конце XII—
начале XIII в. эта торговля была относительно частым
30 Об особенностях средневекового рынка см.: С. Д. Сказкип.
Очерки..., стр. 208—210,
36
делом по крайней мере для четверти крестьян — держа-
телей мансов. Эта цифра дает представление и о числе
крестьян, заметнее других затронутых элементами то-
варного производства.
Данные сен-максиминской описи могут быть прове-
рены по некоторым другим аналогичным памятникам
того же района. В нашем распоряжении были описи (или
фрагменты описей) еще нескольких церковных учрежде-
ний, составленные в XII и XIII в.31 Для изучения инте-
ресующей нас проблемы оказалась пригодной большая
их часть, поскольку почти во всех них достаточно регу-
лярно сообщаются сведения о форме крестьянских по-
винностей 32. Всего в этих описях отражено более сотни
владельческих комплексов (имений), включающих в
общей сложности около трех с половиной тысяч кресть-
янских держаний. В целом, судя по этим описям, карти-
на оказывается сходной с той, которая характерна для
Сен-Максиминского аббатства. В крестьянских повин-
ностях сочетались и продуктовые и денежные оброки
(при сохранении также известных барщинных служб).
Продуктовые, оброки в целом играли преобладающую
роль, но и денежные платежи взимались на абсолютном
большинстве держаний, причем, как правило, еще чаще,
чем в Сен-Максимине. Так, во владениях Трирского
архиепископства денежная рента упоминается на 94%
31 а) Опись земельных владений Трирского архиепископства (Li-
ber annalium iurium archicpiscopi et ecclesiae Trevirensis — рубеж XII —
XIII вв.) характеризует приблизительно тот же район, что и опись
Сен-Максиминского аббатства; опубликована — MU, Bd II; б) фраг-
мент описи владений аббатства Горз в районе между Вормсом и
Майнцем; составлен в первой половине XII в.; опубликован: Ch.
Е. Perrin. Recherches sur la seigneurie rurale en Lorraine. Paris, 1935,
p. 219—224; в) опись женского Рупертсбергского аббатства из того же
района Майнца (Registratio rerum et censuum monasterii s. Ruperti
ab anno 1147 usque 1270); опубликована—MU, Bd II; а) описи, отно-
сящиеся к бассейну верхнего Мозеля: список цензов аббатства св. Ма-
рии в Мецс, фрагмент описи владений аббатства Шомузэ (первая по-
ловина XII в.; опубликованы: Ch. Е. Perrin. Recherches..., Appendi-
ces III — IV, p. 709—722); опись владений Тамплиеров в районе Мире-
кура (первая половина XII в.; опубликована: JGLG, Bd III), фраг-
мент описи аббатства Шомузэ конца XII в. (опубликован — J. Р. М i g-
ne (ed.) Patrologiae cursus completus... Series Latina, t. 162), фраг-
менты описей монастырей Бузонвиль и Бопрэ (конец XII в.; опубли-
кованы С. Е. Р е г г i n. Recherches..., Appendices V—VI, р. 723—739).
32 Опись Трирского архиепископства; описи (или фрагменты опи-
сей) монастырей Горз, св. Марии, Шомузэ, Бузонвиль, Бопрэ.
37
Таблица 1. Денежная рента в вотчинах рейнской Германии
Название вотчины Время со- ставления описи Преобла- дающий тип держания Число дер- жаний пре- обладаю- щего типа В том числе держаний, на которых уплачивалась денежая рента
всего*** с величиной ренты на 1 держание (в трирских солидах)
До 1 До 2 до з ДО 4 ДО 5 свыше 5
Прюмское аббатство конец IX в. мане 1782 978(55) 616*(34,6) 172*(9,6) 107*(6) 79*(4,4) 4*(0,2) —
Сен-Максиминское аббатство рубеж XII— XIII вв. мане 1151 911(79) 303(26,2) 213(18,5) 110(9,6) 148(12,8) 64(5,6) 73(6,3)
Трирское архиепископ- ство то же мане 707 662(94) — 145(20,6) 188(26,6) 48(6,8) 88(12,4) 193(27,3)
Аббатство Горз первая половина XII в. маис более 20 20(100) — — 8 8 2 —
Аббатство св. Марии то же кварта- рий** *** более 125 73(59,2) 30 — ' 6 4 — 33
Аббатство Шомузэ то же то же более 35 35(100) — — 5 30 — —
Аббатство Бузонвиль конец XII в. мане 51 51(100) 13 12 24 2 — —
Аббатство Бопрэ то же кварта- рий** более 16 15(400) — — 3 12 — —
Графство Люксембург начало XIV в. домохозяй- ство учтено 2214 2214(100) — — — 193(18,7) — 2021(81,3)
* Еез альтернативных чиншей-
** Величина денежных чиншей, уплачиваемых с одного держания, здесь увеличивается в целях сравнения с чиншами мансов соответственно
в четыре раза.
*** в скобках указываются проценты к общему числу держаний.
мансов, а во владениях аббатств Бузопвиль, Бопрэ, Горз
и Шомузэ — практически на всех держаниях (см.
табл. 1). Размеры денежных оброков нигде не опускались
ниже уровня платежей в Сеп-Максиминском аббатстве,
в вотчине же Трирского архиепископства они были
явным образом значительно выше33. Как видно из
табл. 1, четыре и более солидов в Трирском архиепи-
скопстве вносили 3291 мансов, т. е. 46,5% мансов (против
24,7% в Сен-Максимине и 4,6% в Прюме IX в.), в том
числе Г93 (27,3%) платили более пяти солидов (в Сен-
Максимине 6,3%), а на отдельных крестьянских мапсах
денежный чинш достигал 20 солидов. Исходя из этих
цифр, следует, по-видимому, прийти к заключению, что
в рейнской области существовали на рубеже XII—
XIII вв. и такие вотчины, где часть крестьян, более или
менее часто продававших свои сельскохозяйственные
продукты (и соответственно заметнее -других затрону-
тых элементами товарного производства), достигала по-
ловины общего числа держателей мансов.
Для изучения динамики крестьянской торговли в те-
чение XIII в. может быть использована опись Люксем-
бургского графства, составленная в самом начале XIV в.
и охватывающая весьма значительную территорию в том
же районе, в котором располагались рассмотренные
выше вотчины34. Материал Люксембургской описи ясно
свидетельствует о дальнейшем, и притом значительном,
росте крестьянской торговли. Об этом говорит уже то,
что на большой части территории графства денежные
оброки крестьян в целом превышают натуральные
(в отличие от положения па рубеже XII — XIII вв.).
Немалую часть денежных повинностей всюду составля-
ют платежи, налагавшиеся на жителей общин, добив-
шихся улучшенного правого статута.
Определить примерный объем денежных платежей,
приходившихся на одно крестьянское хозяйство, удается
лишь для части владений Люксембургского графства,
33 Судя по данным табл. 1, можно было сказать, что уровень де-
нежных чиншей был выше, чем в Сен-Максиминской вотчине, также
во владениях аббатства Горз, Шомузэ и Бопрэ. Мы не считаем, одна-
ко, возможным утверждать это в связи с ограниченностью статисти-
ческого материала по этим вотчинам.
34 Urlbar der Grafschaft Luxemburg.— Quellensammlung, S. 342—
405.
39
там, где одновременно известны общий доход в деньгах
и число облагаемых домохозяйств35. Денежные повин-
ности в Люксембурге XIII—XIV вв. чаще всего измеря-
лись в турской монете, которая на рубеже XIII—XIV вв.
была по меньшей мерс вдвое дороже трирской и мец-
ской (в которой измерялись денежные платежи в рас-
сматривавшихся выше описях XII—XIII вв.) 36.
Переводя денежные повинности люксембургских
крестьян в трирскую монету, получаем следующие дан-
ные. Всего учтено 2214 сельских домохозяйств (в 38 из
130 деревенских комплексов владений люксембургских
графов). Денежными платежами обязаны они все. Ни.
один из владельцев земельного держания не платил
менее четырех трирских солидов денежного чинша. Но и
по четыре солида вносило лишь около 19% учтенного чис-
ла домохозяйств. Зато более 10 солидов уплачивало
1273 домохозяйства (58%), в том числе от 16 до 40 соли-
дов— 767 (34%). Для сопоставления приведем Цены,
упоминаемые в этом же памятнике в переводе на трир-
скую монету: сыр — один солид, курица — один солид,
поросенок—один солид 10 денариев, свинья — от 20 до
80 солидов (чаще от 20 до 40)37.
Чтобы сравнивать денежные повинности люксембург-
ских крестьян начала XIV в. с обрисованными выше пла-
тежами в рейнской деревне XII—XIII вв., надо учиты-
вать еще и то, что в отличие от XII—XIII вв., когда
единицей обложения был обычно мане, в Люксембурге
облагалось каждое домохозяйство. Не входя здесь в об-
суждение весьма сложного вопроса о составе и населен-
ности манса, укажем лишь, что в течение XII—XIII вв.
число семей, объединенных на одном маисе, постепенно
возрастало, достигнув в разных вотчинах в разное время
двух, трех, четырех и более семей 38. Следовательно, чтобы
35 Чаще всего число облагаемых домохозяйств удается установить
по числу кур, взимаемых в данном хозяйственном комплексе, так как
нередко указывается, сколько кур обязан сдать каждый дом (от од-
ной до трех в год).
36 К. Lamprecht. Deutsches Wirtschaftsleben im Mittelalter,
Bd II. Leipzig, 1885, S. 428 ft; F. Michel. Die Koblenzer Miinze und
ihre Tatigkeit.— «Jahrbuch fiir Geschichte und Kunst des Mittelrheins
und seiner Nachbargebiete», 1954—1955, Bd 6—7.
37 Quellensammlung, S. 398, 383 u. a.
38 В Рейнской области XII—XII вв.— это период, когда мане все
чаще утрачивал свое единство и уступал место полумансу или квар-
40
сделать приведенные выше данные о денежных плате-
жах люксембургских крестьян сопоставимыми с данны-,
ми XII — XIII вв., их следовало бы еще более увеличить.
А между тем и без того разница в объеме крестьян-
ской торговли, необходимом только для расплаты с
сеньором, в Люксембургском графстве начала XIV в. и
в вотчинах XII—XIII вв. очень велика. Даже если оста-
новиться на цифрах, заведомо преуменьшавших объем
денежной ренты в Люксембурге, окажется, что в нача-
ле XIV в. свыше половины крестьян (т. е. все, кто упла-
чивал 10 и более солидов чинша в год) более или менее
активно пользовались .рынком. Следовательно, доля кре-
стьянства, которое относительно широко участвовало в
торговле, была в Люксембургском графстве в начале
XIV в. самое малое вдвое больше, чем в Сен-Максимин-
ском аббатстве в начале XIII в. (Напомним, что владе-
ния обеих вотчин располагались частью в одних и тех же,
частью — в перемежавшихся поселениях.) Любопытно
сравнить также объем продукции, продававшейся для
уплаты максимального денежного чинша в Сен-Макси-
мине и Люксембурге. Для этого сопоставим (с учетом
разницы цен) количество продуктов, которое приходи-
лось продавать на рынке сен-максиминским крестьянам,
уплачивавшим четыре и более солидов, и люксембург-
ским крестьянам, уплачивавшим более 20 солидов
(и те и другие группы крестьян составляли 25—30% об-
щей массы держателей). Примерный объем продуктов,
продававшихся такими крестьянами в Сен-Максимине в
начале XIII в., уже приводился. В Люксембурге в нача-
ле XIV в. этот объем был не менее чем в полтора-два
гарию, которые в ряде вотчин превращались в основную единицу дер-
жания (см. выше табл. 1). Величина квартария — и по объему обло-
жения, и по площади — соответствовала одной четверти манса (см.-
MU, Bd II, S. 465, cap. 69). О сложной структуре манса XII—XIII вв.
в Рейнской области говорят и многие другие факты: число крестьян,
проживающих на мансе, иногда превышало 16 человек (см. MU, Bd II,
S. 421); при раскладке повинностей на держателей мансов вотчинники
считали необходимым подчеркивать, что эти повинности распределя-
ются независимо от того, «si aliquis colonus habuerit II, vel III, vel IV
mansos vel partem mansi quantulamqunque» (MU, Bd II, S. 394); в
ходе раздробления манса из него выделялись в качестве самостоятель-
ных объектов обложения полевые участки, дома и приусадебные уча-
стки— Censier general de 1’abbaye de Chaumousey, cap. 1, § 1—2,
cap. 3, § 1—2, начало XII в,
раза выше и равнялся двум-трем десяткам кур или
12—17 поросятам или 240—360 сырам и т. п.
Как уже говорилось, объем собственно товарных свя-
зей крестьянства отражался на величине его денежных
повинностей в пользу вотчинников сугубо приблизитель-
но. Реальная степень товарности крестьянского хозяй-
ства могла быть и меньше, чем этого следовало бы
ожидать, судя по цифрам денежных оброков (из-за су-
ществования у крестьян источников денежных доходов,
не связанных с торговлей, или же за счет вынужденной
реализации для погашения рентных обязательств части
необходимого продукта), и больше соответствующих по-
казателей (вследствие того, что денежные оброки при-
ходилось уплачивать не только вотчинникам, но и судеб-
ным сеньорам и сюзеренам, а также из-за невозможно-
сти исключить использование крестьянами части выру-
ченных на рынке денег для приобретения каких-либо
изделий). Однако рост денежной ренты — при прочих
равных условиях — неизбежно выражал соответствую-
щий рост товарных связей крестьянства. Поэтому уста-
новленное выше расширение денежных' взиманий с
крестьян следует считать свидетельством многократного
(не менее чем в пять раз) увеличения их товарных свя-
зей в течение IX — XII вв. и не менее чем двукратного
их увеличения за 100 лет с начала XIII до начала
XIV столетия35.
При оценке масштабов крестьянской торговли по
данным о денежной ренте не удается учесть еще одну—
«скрытую» форму товарных связей крестьянства. Извест-
но, что в раннее средневековье сеньор нередко перекла-
дывал труд по реализации своих сельскохозяйственных
продуктов па крестьян. Их принуждали торговать тем,
что было произведено и на земле держаний, и в господ-
ском хозяйстве. Объем продаваемых крестьянами про-
дуктов был при этом больше объема товарной продукции
39 Возможность существования таких вотчин, где (как, например,
в Трирском архиепископстве) рост денежной ренты уже в начале
XIII в. был так велик, что достиг уровня, характерного для Люксем-
бургского графства в начале XIV в., не меняет дела. Как подчеркива-
лось, мы стремимся повсюду приводить лишь наименьшие данные,
чтобы избежать преувеличения показателей, касающихся роста торгов-
ли. Возможность более высокого уровня денежной ренты лишь укреп-
ляет наши выводы о ее возрастании и о соответствующем расширении
крестьянской торговли,
42
крестьянских держаний40. Подобная практика в XII—
XIII вв. почти полностью исчезла. Сеньориальная регла-
ментация торговли приобрела качественно иную направ-
ленность, ярче всего отразившуюся в возникновении тор-
говых баналитетов. С их помощью феодал ограничивал
продажу крестьянами некоторых видов производимых
ими продуктов, чтобы самому использовать благоприят-
ную рыночную конъюнктуру. При этом далеко не все
продаваемые от имени феодала продукты были произ-
ведены в его собственном хозяйстве. Некоторая — неред-
ко значительная — их часть попадала к нему в руки в
результате присвоения прибавочного продукта крестьян.
Следовательно, в XII—XIII вв. масштаб сеньориальной
торговли, как правило, превышал уровень товарности
домепиалыюго хозяйства. Наоборот, собственно кресть-
янская торговля была по объему меньше, чем та часть
продукции крестьянина, которая реально поступала в
рыночный оборот. Их разностью измерялась «скрытая»
часть товарных связей крестьянства41. Анализ денеж-
ной ренты дает, таким образом, лишь частичное пред-
ставление о действительном участии крестьянства в то-
варно-денежных отношениях.
Данные анализа ренты могут, однако, быть дополне-
ны с помощью некоторых других исследовательских
методов. Один из них состоит в изучении так называемо-
го феодального найма. Наемный работник, использовав-
шийся в господском и крестьянском хозяйстве, если он
получал за труд деньги и не имел достаточного для сво-
40 Согласно тексту Прюмского полиптика, во многих монастыр-
ских владениях на крестьянах лежала повинность по продаже вина и
соли, принадлежавших аббатству: «vinum vondunt ct salem secundum
ordinem suum»(MU, Bd I, S. /153, cap. 23; аналогично ibid., cap. 4—8,
10—114, 16—18, 20, 23, 114). Всего эту повинность выполняли в Прюме
IX в. держатели 187 мансов. Порядки, существовавшие в Прюме IX в.,
не были исключением. На использование зависимых людей (колонов,
сервов) для продажи продуктов намекает и Пистенский эдикт Карла
Лысого от 864 г.— см. Capitularia..., t. II, р. 318, art. 20; «Et si quis re-
putatus fuerit mensuram adulterasse et cum maiori modio vel sextario
annonam vel vinum accepisse et cum minori mensura venundare, si li-
ber homo est... si autem colonus vel servus inde reputatus fuerit...».
41 Следует, кроме того, помнить, что некоторые виды товарных
связей крестьянства, очевидные для современников, представляются
скрытыми для нас. Мы имеем в виду продажу крестьянами продуктов
для погашения денежных платежей сюзеренам (каковые платежи, как
правило, не фиксировались в поместных описях), а также для покуп-
ки необходимых изделий.
43
его пропитания земельного надела, выступал в качестве
постоянного покупателя самых разнообразных товаров.
Рост числа подобных наемных работников представля-
ет, естественно, яркий показатель втягивания крестьян-
ства в товарно-денежные отношения. Система феодаль-
ного найма была известна во многих вотчинах в между-
речье Рейна и Сены, особенно в северных и западных
областях этой территории. Среди наемных работников
были такие, которые жили в основном трудом своих рук
Оплачивался этот труд нередко деньгами42. Мы лишены
тем не менее возможности проследить динамику исполь
зования феодальных наемных работников, так как ис-
точники, имеющиеся в пашем распоряжении, игнори-
руют их число и не указывают размеров заработной
платы. Существование феодального найма остается по-
этому лишь косвенным свидетельством возможности вы-
сокого уровня товарно-денежных отношений.
Несколько более конкретные результаты дает анализ
распространения так называемых новых держаний. Но-
вые земельные держания в Рейнской области и их вза-
имосвязь с ростом товарно-денежных отношений уже
изучались нами43. Тесная зависимость развития этих
держаний от роста торговли сельскохозяйственными
продуктами не вызывает сомнений. Характер новых дер-
жаний в соседних областях Франции был, видимо, в ос-
новном такой же. Об этом свидетельствуют различные
памятники: кутюмы, картулярии, описи44. Там, где, как
в левобережье Рейна, новые держания отличались пре-
42 См. ниже, гл. IV, § 3—4.
43 См. Ю. Л. Бессмертный. О социальном значении новых
форм земельных держаний в рейнской деревне XII — XIII вв.— СВ,
24, 1963.
44 Cout. Picardie, Cout. Pont. II, p. 1'13—114; XV, p. 132—133: B,
54, 449, 541, 650, 773—774, 778, 779, 968, 1014—1016, 1134, 1139, 1927;
Le polyptyque illustre..., fol. 41, 42, 57, 124, (1’57, 160, 163 etc; Monu-
ments..., vol. 1, № 56, a. 1306; Documents des XIII et XIV siecles con-
cernant les possessions nivelloises...— «Bulletin de la commission royale
d’histoire», t. 123, 1958, p. 41; Urbar der Grafschaft Luxemburg, Chap.
1, S. 347; Quellensammlung, № 18, a. 1264; Les revenue... Sainte-Wau-
dru, p. 275, 288, 312—313; L’administration... de Namur, t. II, p. 14—/15,
a. 1289; Giiter-VerzeichniB der Abtei S. Maximini, cap. 65; Registre des
comptes de S. Marie de Metz.— Ch. E. Perrin. Recherches..., p. 443,
444, p. 448, note 1. Cp. F. Lutge. Die deutsche Grundherrschaft.—
ZASAG, 1955, № 2, S. 135 ff. См. также А. В. Конокотин. Очерки...,
стр. 60, 61.
44
обладанием продуктовой ренты, они отражали расшире-
ние рыночных связей сеньоров. В некоторых француз-
ских провинциях на новых держаниях господствовала
денежная рента45. В этих случаях распространение но-
вых держаний говорило о расширении крестьянской тор-
говли.
з.
Уровень товарных связей феодалов
Для более детальной характеристики торговых свя-
зей вотчинного хозяйства, так же как и для выяснения
того, какую долю продававшихся вотчинниками товаров
составляли продукты, произведенные на крестьянских
держаниях, имеет существенное значение анализ сеньо-
риальных перевозок. До сих пор этот метод мало при-
влекался при рассмотрении проблемы втягивания фео-
дального хозяйства в товарно-денежные отношения.
Между тем различные источники: описи, грамоты, запи-
си обычного права, поземельные контракты содержат
значительный материал об извозных повинностях, самом
живучем виде барщины, сохраняющемся обычно до кон-
ца феодальной эпохи. Особенно интересные результаты
сулит изучение извозных повинностей по описям. Они
дают более систематические сведения и позволяют поста-
вить много важных вопросов, касающихся сеньориаль-
ной торговли: какие продукты вывозил вотчинник на ры-
нок; в чьем хозяйстве были они произведены; как зави-
сели рыночные связи вотчинника от формы взимавшейся
им ренты; какова была динамика этих связей во вре-
мени и т. д.
При анализе сеньориальных перевозок по описям
представляет немалую трудность выбор единицы подсче-
тов. Естественнее всего сравнивать объем перевозок. Но
сведения о нем настолько несистематичны, а меры его
настолько несоизмеримы, что от этой мысли приходится
отказаться. Можно было бы сопоставлять время, за-
трачиваемое крестьянами на каждый вид перевозок. Но
и его мы не всегда знаем. Единственный цифровой по-
45 G. F о u г q u i n. Les campagnes de la region parisienne a la fin
du Moyen Age. Paris, 1964, p. 154—159; см. также ниже гл. IV, § 3—4.
45
казатель, который наиболее часто встречается при опи-
сании перевозок,— это число владельцев держаний,
участвующих в исполнении каждого вида извозных по-
винностей. Данный показатель тоже нельзя считать
вполне надежной мерой перевозок. Хорошо известно, что
в разных хозяйствах объем перевозок, приходившихся
на одного держателя, значительно колебался. Учитывая
лишь число крестьян, участвующих в перевозках, мы по
необходимости игнорируем эти различия. В результате
наши данные оказываются не пригодными для определе-
ния абсолютной величины каждого вида перевозок. Но
для сравнения между собой распространенности различ-
ных видов перевозок избранный показатель вполне мо-
жет быть использован. Неточности, связанные с разли-
чиями в объеме перевозок в разных имениях, будут при
таком сравнении до известной степени компенсировать
друг друга, поскольку но закону больших чисел они бу-
дут более или менее равномерно распределяться между
всеми категориями перевозок.
Изучим сеньориальные перевозки в нескольких из тех
вотчин, но которым выше исследовался масштаб товар-
ных связей крестьянства (см. табл. 2). Барщинные пере-
возки па рубеже XII—XIII вв. были здесь в целом ши-
роко распространены. Частота их использования сокра-
тилась по сравнению с концом IX в. меньше, чем можно
было бы ожидать46 (см. табл. 2, стб. 3). Это свидетель-
ствует о сохранении сравнительно большого экономи-
ческого значения этих перевозок в жизни вотчины. Соот-
ношение перевозок господских и держатсльских
продуктов также почти не изменилось за 300 лет: по-
прежнему абсолютно преобладали перевозки господ-
ских продуктов (см. табл. 2, стб. 4—7). Очень малая
роль в перевозках держатсльских оброков, несмотря
на резкое сокращение барского хозяйства и решающую
роль в XII—XIII вв. продуктовой ренты47, представляет
весьма примечательный факт. Он заставляет предполо-
жить, что сведения описей о барщинных перевозках не
46 Здесь и ниже приводятся лишь основные результаты нашего ис-
следования барщинных перевозок в рейнской деревне XII — XIII вв.
Подробнее см.: Ю. Л. Бессмертный. К изучению торговли в сред-
нерейнской деревне XII—ХШ вв.— СВ, вып. 25, 1964, стр. 76—100.
47 О методе, с помощью которого определяется соотношение раз-
личных форм ренты, см. ниже гл. IV, § 2.
46
Сеньориальные перевозки грузов
Таблица 2.
Вотчина Всего мансов Мансов, участ- вующих в пере- возках грузов В том числе мансов, участвующих в перевозках
господских продуктов держательских продуктов зерна вина сена в имениях, где преобладала
всего в том числе всего в том числе всего в том числе барщина продуктово- денежная рента
господского держатель- ского ГОСПОДСКОГО держатель- ского господского дер житель- ского
ЧИСЛО %* число % число % число % число % число % число % число % число % число % . число % ЧИСЛО % ЧИСЛО %
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Прюмское аббатство (конец IX в.) Сен-Максимипское аб- батство (рубеж XII— XIII вв.) Трирское архиепископ- ство*** (рубеж XII— XIII вв.) 1782 1151 707 1429 710 273 896 534 159 63 75 58 12 173 10 0,8** 24 4 753 254 52 53 36 19 753 194 42 53 27 15 10 13 4 628 165 51 44 23 19 617 109 21 43 15 8 и 59 0,8 8 332 420 88 23 59 32 195 378 80 14 53 29 12 13 0,8 2 1376 161 18 96 23 7 378 239 53 87
* Проценты рассчитаны от числа мансов, участвующих в перевозках.
* * В таблицу не включены данные по мансам, на которых исследуемые показатели сомнительны.
* ** Цифровые данные по Трирскому архиепископству в источнике не полны.
ла одних и тех же мансах могла лежать обязанность перевозки как господских, так и держательских продуктов.
Ю. Л. Бессмертный
включают данных о «первичной» доставке оброков фео-
далу. Такая доставка в большинстве случаев входила,
видимо, в самую обязанность уплаты оброков48. Отсю-
да можно сделать важный методический вывод: барщин-
ные перевозки, отраженные ib описях, касаются главным
образом трал опор тиров к и уже аккумулированных кре-
стьянских оброков к новому месту назначения; именно
эти перевозки могли, следовательно, охватывать вывоз
продуктов в рыночные центры.
Справедливость этого заключения полностью под-
тверждается при анализе места назначения грузов. Из
595 мансов, для которых в Сеп-Максиминском аббатстве
указан пункт следования, 280 (т. е. почти половина)
вывозят продукты в крупные городские центры своей
области — Трир, Майнц, Бинген. Аналогичная картина
и в Трирском архиепископстве (113 мансов из 233 выво-
зят продукты в Трир и Кобленц). В Прюмском же аб-
батстве в конце IX в. перевозками в наиболее заметные
поселения городского типа (Мец, Кохем, Бинген, Аахен)
было занято лишь 90 мансов (из 781). Было бы опромет-
чиво считать эти цифры точно отражающими объем вот-
чинной торговли сельскохозяйственными продуктами в
конце IX и на рубеже XII—XIII вв. С одной стороны,
эти цифры не полны, так как не включают сведений
с перевозках в менее крупные поселения на торговых
путях, где также могли продаваться вотчинные товары;
не учтены в этих цифрах и «первичные» перевозки
оброков в Трир, Кобленц, Майнц и т. д. С другой сто-
ооны, приведенные цифры больше реального объема
торговли, так как включают в себя перевозки продук-
тов не только для продажи, но и для обеспечения потре-
бительских нужд монастыря (или архиепископства).
Необходимость противоположных по своему значению
поправок позволяет видеть в полученных цифровых ре-
зультатах приблизительный объем сеньориальной тор-
говли (в ее максимальном варианте).
Показательно, что в Сен-Максимипской вотчине аб-
солютно совпадает число держаний, владельцы которых
участвовали в подвозе вотчинных продуктов на город-
ские рынки (280 мансов), и число мансов, па которых
величина денежного чинша требовала сравнительно ча-
48 См.: К. Lamprecht. Deutsches Wirtschaftsicben..., Bd I,
S. 778, Anm. 1,
47
стого участия в торговле самого крестьянина (285), т. е.
24,3% против 24,7 (от общего числа мансов). В Трир-
ском архиепископстве, как уже говорилось, денежная
рента была в целом значительно выше, и потому в нем
указанные показатели относились примерно, как 1 :3
(16% против 46). В Прюмском же аббатстве IX в. циф-
ра, измерявшая вывоз вотчинных продуктов в города,
и цифра мансов с высокой денежной рентой были равно
ничтожны (3% против 5). Несмотря на то что нельзя
придавать познавательный смысл абсолютной величине
каждой из этих цифр, взятой в отдельности, соотноше-
ние их представляет очевидный интерес. Оно дает осно-
вание предполагать, что в торговле сельскохозяйствен-
ными продуктами сеньоры изучаемых вотчин могли
играть на рубеже XII—XIII вв. приблизительно такую же
роль, что и их крестьяне. Интенсивность участия феода-
лов в товарно-денежных отношениях была, таким обра-
зом, довольно значительной. Особенно это касается вла-
дельцев тех вотчин, • центры которых находились в
крупных городах49. Для вотчин этого типа не существо-
вало многих из тех трудностей, которые были связаны с
ненадежностью и непостоянством средневекового рынка
и которые сокращали возможности их участия в регуляр-
ной продаже сельскохозяйственных продуктов. Здесь
имела меньшее значение неустойчивость рыночной конъ-
юнктуры, так как если бы она была неблагоприятной,
вотчинник, владевший в самом городе землями и склад-
скими помещениями, мог временно отказаться от прода-
жи. Гораздо меньшее влияние оказывала на торговлю
этих вотчин и общая неразвитость транспортных средств.
Благодаря барщинным перевозкам вотчинники, жившие
в городах, имели достаточные ресурсы дарового труда,
обеспечивавшего доставку сельскохозяйственной про-
дукции непосредственно на рынок. Все это позволяло
владельцам таких вотчин весьма успешно конкурировать
при продаже сельскохозяйственных продуктов с любы-
ми другими продавцами этих товаров50.
49 В междуречье Рейна и Сены этот тип вотчины был широко рас-
пространен. Расстояние от города до города не превышало здесь во
многих местах 20—30 км, и число вотчин, имевших в городах собствен-
ные дворы, было очень велико.
50 Ср. С. Д. С к а з к и п. Исторические условия восстания Дольчи-
но.— Доклады советской делегации па X Международном конгрессе
историков в Риме. М., 1955, стр. 8—10.
48
Отмечая сравнительную интенсивность товарных свя-
зей сеньории, следует в то же время учитывать их спе-
цифику, выражавшуюся, в частности, в преобладании в
составе продуктов, продаваемых вотчиной, держатсль-
ских оброков51. По своей массе эти последние могли со-
ставлять большую часть реализуемой вотчиной продук-
ции. «Скрытая» часть товарных связей крестьянского
хозяйства оказывалась, следовательно, очень значитель-
ной. Объем же товарных связей сеньории соответствен-
но превышал реальный объем товарной продукции до-
мениального хозяйства.
Существенным способом проверки того, насколько
справедливы наши выводы об объеме сеньориальной
торговли, можно считать изучение видов продуктов, вы-
возимых вотчинниками. Как показывают подсчеты (см.
табл. 2,. стб. 8—19), на рубеже XII — XIII вв. по сравне-
нию с рубежом IX — X вв. перевозки господских зерна и
вина сократились в два-три раза, а держательских —
выросли. Главными пунктами назначения зерна и вина
были на рубеже XII —XIII вв. крупные города, погло-
щавшие фактически основную массу этих продуктов.
Что же касается вывоза домениальной продукции, то
увеличился только вывоз сена, которое отправляли,
однако, не в города, а почти целиком в «ближний
амбар». Анализ видов перевозимых продуктов подтверж-
дает, таким образом, что вотчинники вывозили в рыноч-
ные центры главным образом зерно и вино; освещаются
также особенности домепиальпого хозяйства.
Увеличение производства сена на домене церков-
ных вотчин объяснялось, по-видимому, несколькими
причинами. Одна из них — в необходимости обеспечить
кормом мулов и лошадей, использовавшихся клирика-
ми; другая — в расширении в XII — XIII вв. (в период
общего роста мобильности населения) числа странни-
ков, паломников и гостей, которые находили приют в
крупных монастырях и епископствах и чьи животные
также нуждались в корме; третья —в существовании
домениальных животноводческих ферм, производивших
51 Следует заметить, что в составе натуральных оброков, получа-
емых церковными (а иногда и светскими) вотчинниками, очень значи-
тельное место занимала десятина.
49
продукты и в потребительских и в товарных целях 52.
Там, где на таких фермах содержался крупный рогатый
скот, нужда в сене была, вероятно, не малой. Товарные
связи этих ферм целиком основывались на собственной
производственной базе. Видимо, только по продуктам
животноводства объем сеньориальной торговли не пре-
вышал уровня товарности домспиалыюго хозяйства,- ,
Поскольку рыночные связи вотчины в немалой мере
обусловливались аккумуляцией крестьянских оброков,
вполне естественно, что основная масса продуктов выво-
зилась из тех владений, где преобладала (или хотя бы
была высоко развита) продуктовая рента. Как видно из
табл. 2 (стб. 26—29), и в Сен-Максимииском аббатстве,
и в Трирском архиепископстве абсолютное большинство
перевозок осуществлялось во владениях с преобладани-
ем продуктово-денежной ренты. Именно здесь был выше
всего процент мансов, перевозивших продукты па рас-
стояние более 10 км. Показательно качественное отли-
чие этой картины от положения в Прюмском аббатстве
в конце IX в. В оброчных имениях Прюма барщинные
перевозки полностью отсутствовали, несмотря на то, что
сами эти имения, как правило, отстояли от центра вотчи-
ны дальше всех других. Видимо1, в конце IX в. крестьян-
ские оброки почти целиком шли на'удовлетворение по-
требительских нужд и потому их либо оставляли в тех
отдаленных владениях, где собирали (на случай приез-
да аббата и его представителей), либо — изредка — тут
же и продавали (с тем, чтобы переслать аббату лишь
звонкую монету). Владения с преобладанием натураль-
ной или денежной ренты в Прюме IX в. отличались, сле-
довательно, наибольшей хозяйственной автаркией, т. е.
представляли собой прямую противоположность таким
же имениям на рубеже XII—XIII вв.
Как следует из табл. 2, в некоторой — небольшой —
части вотчинных владений барщина сохраняла важную
роль и в начале XIII в.53 Барщинные перевозки в таких
имениях почти целиком имели своим назначением
«ближний амбар», а перевозилось в основном сено. Зная
о существовании в этих вотчинах животноводческих
52 Сводку некоторых материалов по этому вопросу см. в пашей
статье «К изучению торговли...», стр. 90.
53 К числу имений с преобладанием барщины отнесены те, в кото-
рых полевая барщина составляет не менее трех недель в год на мане.
50
ферм, нетрудно предположить, что’ усиленные перевозки
сена были здесь хотя бы отчасти связаны с производ-
ством молочных продуктов на продажу. Барщинные
имения, производившие сено, могли, следовательно,
оказаться тесно связанными с наиболее товарной от-
раслью домепиального хозяйства.
Итак, вотчинная организация па рубеже XII—
XIII вв. содержала многообразные предпосылки для
развития сеньориальной торговли сельскохозяйственны-
ми продуктами. В разных областях и в вотчинах различ-
ных типов эта торговля могла отроиться по-разному и,
естественно, была не вполне одинаковой по масштабу.
Но везде, где эволюция вотчинного хозяйства совпадала
по типу с той, которая была обрисована выше (а такое
совпадение, как будет показано ниже, характерно для
всей изучаемой территории — см. гл. IV, § 2), товарные
связи вотчинников оказывались закономерным явлени-
ем. Раскрытие внутренней закономерности этих свя-
зей позволяет с доверием отнестись и к многочисленным,
хотя и фрагментарным, известиям о сеньориальной тор-
говле, рассыпанным в правовых памятниках. Уже упо-
минавшиеся баналитетпые привилегии сеньоров в тор-
гов,ле — лишь один из видов подобных свидетельств,
говорящих о массовом участии феодалов в сбыте сель-
скохозяйственных продуктов. Не менее показательно
повсеместное применение в ХП-т-ХШ вв. в междуречье
Рейна и Сены контрактов живого и мертвого залога54.
Используемые в межсеньориальных соглашениях, эти
контракты по самому своему смыслу предполагали си-
стематическую продажу натуральных доходов феодала.
Судя по этим контрактам, порою весь без остатка уро-
жай вотчины предназначался па продажу55. Обычный
характер реализации вотчинником урожая на рынке от-
мечается и в кутюмах, предусматривающих случаи
54 М. R. G ё n е s t а 1. Lc role des monasteres comme etablisse-
ments de credit etudie en Normandie du XIе a la fin du XIIIе siecle.
Paris, 1901; H. van Werveke. Le mort-gage et son role cconomique
on Flandre et en Lotharingia.— «Revue Beige de Philolog.ie et d’Histoii-
re», 1929; E. Vercautcren. Note sur 1’origine et 1’evolution du cont-
rat de mort-gage.— «Melanges Van der Essen», t. I. Bruxelles — Paris.
1947, p. 225—227.
b5 См.: Ю. Л. Бессмертный. Система внутриклассовых отно-
шений среди сеньоров Северной Франции и Западной Германии
XIII в,—СВ, вып, 30, 1967, стр. 146, 147.
51
заблаговременной продажи хлеба на корню 56 или даже
возможность такой торговой сделки, после которой в
сеньории не остается запасов зерна 57.
В общем, продажа части сельскохозяйственной про-
дукции стала на рассматриваемой территории нормой
экономического функционирования вотчины. С этой точ-
ки зрения, общепринятое противопоставление северо-
французских или западнонемецких сеньорий XIII в.
среднеанглийским майорам того же времени нуждается
в некоторых ограничениях. Исходя из приведенных фак-
тов, можно предполагать, что в XIII в. расхождения в
степени торговой активности значительной части вот-
чинников по обе стороны Ла-Манша были не очень рез-
кими. Заметное падение интереса сеньоров к хозяйствен-
ной деятельности и резкое сокращение их торговой ак-
тивности обнаруживаются в северофранцузских и за-
падпонемецких землях не в XIII, а в XIV столетии
(см. ниже), т. е. опять-таки тогда же, когда выявляются
сходные тенденции и на территории Средней Англии 58.
В динамике сеньориальной торговли в этих двух райо-
нах было, таким образом, много сходных черт59.
Вытеснение северофранцузских и западнонемецких
вотчинников из торговли сельскохозяйственными про-
дуктами смогло произойти особенно быстро, видимо,
потому, что сеньориальная торговля, как установлено,
не имела в этих областях сколько-нибудь значительной
собственной производственной базы. Ее узость отражала
56 В, 674.
57 В, 816. Судя по бюджетам аббатства Сен-Депи за 1229—1230
и 1284—1304 гг., одну из важнейших статей дохода представляла
в этом монастыре продажа продуктов—, G. Four quin. Les cam-
pagnes.., p. 150, 151, 154—159.
58 По словам E. А. Косминского, «перелом» в развитии английско-
го феодализма выразился в XIV — XV вв., в частности, в установле-
нии полного господства денежной ренты (Е. А. К о с м и н с к и й. Эво-
люция форм феодальной ренты в Англии в XI — XV вв.— ВИ, 1955,
№ 2, стр. 58). С этим, естественно, был связан отказ от собственного
хозяйства основной массы английских сеньоров.
59 Все это не означает, что можно отождествлять аграрную эво-
люцию в Средней Англии и в междуречье Рейна и Сены. Во-первых,
отмеченные выше факты говорят лишь о невозможности резкого про-
тивопоставления двух этих регионов, а не об их единстве. Во-вторых,
следует помнить о гораздо более глубокой экономической и политиче-
ской дифференциации класса английских феодалов, среди которых про-
слойка хозяйственно-активного мелкого рыцарства играла более важ-
ную роль, чем в континентальных областях Западной Европы.
52
низкую товарность вотчинных хозяйств — еще более
низкую, чем та, которая была характерна для кресть-
янских держаний. Ярким свидетельством господства на-
туральных тенденций в вотчине являются также 'Сеньори-
альные бюджеты. Судя по ним, львиная доля вотчинных
доходов растрачивалась непроизводительно: на оплату
вассалов и слуг, выдачу контрибуций и компенсаций за
военные опустошения, пенсии и т. п.60 Лишь небольшая
часть средств использовалась для приобретения новых
владений, строительства мельниц, рыбных садков и дру-
гих производственных объектов 61. По способу воспроиз-
водства средств производства и рабочей силы сеньория
оставалась в основном натурально-хозяйственным орга-
низмом 62.
60 Опись владений графов Люксембурга содержит в себе данные
не только об их доходах, но и расходах. Так, известно, что из 534 лив-
ров денежного дохода, ежегодно получаемого графами в Дюрби,
489 ливров (т. е. 80%) расходовались здесь же на выплату рентных
фьефов и оплату министериалов. Аналогичным образом использова-
лась и четверть продуктовых поступлений. (Quellensammlung, S. 398—
399; 392—393). Более полны данные о бюджете герцога Верхней Ло-
тарингии Ферри III (1250—11303 гг.). Имеющийся каталог его актов
позволяет составить представление о типичных статьях расходов. Вот
они: военные контрибуции, рентные фьефы, погашение долгов, денеж-
ная компенсация за незаконное содержание в тюрьме. Но встречают-
ся также покупка мельницы, приобретение аллода, покупка земель и
лесов, приобретение лошадей. Подобные хозяйственные расходы со-
ставляют в лучшие годы (1290, 1296) седьмую часть бюджета; иногда
же они и вовсе ничтожны (11291—1292). (см. Catalogue des actes...,
parts 3—4). См. также: G. Le Goff. La civilisation... d’Occident me-
dievale. Paris, 1964, p. 317.
61 Видимо, расходы па эти нужды в церковных вотчинах нередко
бывали больше, чем в светских. Например, судя по бюджетам аббат-
ства Сен-Дени за 1229—1304 гг., этот монастырь тратил сравнительно
значительную часть своих доходов на покупку новых земель и рекон-
струкцию granges (G. Four quin. Les campagnes..., p. 150—151 и
154—159); см. также: G. Duby. Le budget de 1’abbaye du Cluny.—
«Annales. E. S. C.», 1952, № 2, p. 157—161.
62 Реализация па рынке части вотчинной продукции, будучи обыч-
ным явлением экономической жизни, не стала обязательным ее усло-
вием. Именно этот момент не учитывают сторонники допшианской
концепции, генерализирующие факты торговой деятельности вотчин-
ников и отождествляющие се с капиталистической. См. по этому во-
просу К. Маркс. Капитал, т. III.— К- Маркс и Ф. Энгельс.
Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 359; А. И. Данилов. К критике доп-
шианской концепции раннесредневековой вотчины.— СВ, IX, 1957;
М. А. Б а р г. К вопросу о начале разложения феодализма в Запад-
ной Европе.— ВИ, 1953, № 3.
53
:f: :f:
Анализ товарных связей в рейнской деревне XIII в.
позволяет прежде всего проверить различные исследова-
тельские методы изучения уровня товарно-денежных
отношений. Как мы видели, особенно многообещающими
при решении этой задачи оказываются методические
приемы, основывающиеся на исследовании денежной
ренты, новых форм земельных держаний и сеньориаль-
ных перевозок в торговые центры. Применение этих ме-
тодов наиболее существенно потому, что выявляет внут-
реннюю связь развития обмена с эволюцией сельскохо-
зяйственного производства и освещает самый важный
по степени социально-экономического влияния вид тор-
говли— торговлю продуктами повседневной необходи-
мости. Результаты статистического анализа положения
в рейнской деревне хорошо согласуются с приводивши-
мися выше данными по другим областям в междуречье
Рейна и Сены. В результате появляется возможность в
предварительном порядке оценить уровень развития то-
варно-денежных отношений во всем этом районе. Для
установления этого уровня исключительно важны дан-
ные о степени торговой активности крестьян и феодалов.
Как выяснено, представители обоих этих классов в
XIII в. довольно широко участвовали в продаже сель-
скохозяйственных продуктов. Объем складывавшихся на
этой основе товарных связей может быть измерен лишь
косвенно. По сравнению с концом IX в. эти связи мно-
гократно усилились; заметно возросли они (не менее,
чем в два раза) и на протяжении XIII в. В этом столе-,
тии товарные связи представляли нормальное явление,
были обычным элементом экономической организации
и в крестьянском и в сеньориальном хозяйстве. Ни в
том, ни в другом они не были, однако, обязательным
условием экономического функционирования. Среди
продавцов сельскохозяйственных продуктов в XIII в.,
могли одинаково часто встречаться и сеньоры (в лице
своих приказчиков или слуг), и крестьяне. Однако сход-
ство товарных связей крестьян и феодалов в известном
смысле было мнимым. Тогда как масштаб сеньориаль-
ной торговли был много выше, чем следовало бы ожи-
дать исходя из уровня товарности господского хозяй-
ства, и в значительной мере определялся экспроприаци-
54
ей натуральных доходов крестьян, размах собственно
крестьянской торговли сплошь и рядом был меньше
реальной товарности крестьянского хозяйства. Это раз»
личие предопределяло, что в конечном счете сеньоры
будут вытеснены из торговли и не смогут обратить себе
на пользу рост рынка. Но подобный исход был неизбе-
жен лишь в вековой исторической перспективе. В XIII в.
в Северной Франции и северозападной Германии уча-
стие феодалов в рыночных операциях еще не обнаружи-
ло своей обреченности. Оно стимулировало поэтому пе-
рестройку многих социальных институтов, оформлявших
и внутридворянские и крестьянско-сеньориальные отно-
шения.
Глава вторая
ФЕОДАЛЫ.
ТИПЫ И ФОРМЫ ВНУТРИКЛАССОВЫХ
МЕЖФЕОДАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ
И ИХ РАЗВИТИЕ
1.
Общая характеристика внутреннего строя
господствующего класса
Изучение социальной перестройки феодальной де-
ревни в XII — XIII вв. требует последовательно рас-
смотреть все основные виды общественных отношений —
крестьянско-сеньориальные, внутрикрестьянские, меж-
феодальные. Только проанализировав каждый из этих
видов взаимоотношений в отдельности, выявив его ха-
рактерные особенности и присущие ему тенденции раз-
вития, можно будет перейти к решению более сложной
задачи и исследовать взаимодействие всех этих видов от-
ношений и его изменение во времени. Это и подведет нас
к пониманию специфики социальной системы в деревне
и сущности ее перестройки. При исследовании отдельных
видов общественных связей появится возможность про-
должить начатый в предыдущей главе анализ уровня
развития товарно-денежных отношений. Выше отмеча-
лось, что об этом уровне можно судить не только по ди-
намике торговли. Не менее, если не более, важным его
показателем служит степень превращения рынка в по-
средствующее звено во взаимоотношениях отдельных со-
циальных групп. Изучая роль товарно-денежных отно-
шений в общественной практике крестьян и феодалов,
можно установить немаловажные особенности их соци-
альных связей в период 'роста городов и торговли и си-
стематизировать виды общественных отношений внутри
каждого из этих классов на основе однородных крите-
• риев. Такая систематизация поможет выявить глубину и
степень перестройки различных социальных групп и
56
классов в период роста товарного производства. Анализ
основных видов общественных отношений в феодальной
деревне XII—XIII вв. непосредственно смыкается, таким
образом, с исследованием роли, которую играли в ней
элементы товарной экономики.
Определяя последовательность изучения разных сто-
рон социальной организации деревни, следует принять
во внимание несколько соображений. Очевидно, что
прежде, чем характеризовать отдельные виды общест-
венных отношений, целесообразно познакомиться с внут-
ренним строем соответствующих социальных образова-
ний. Так, например, изучение внутреннего строя кресть-
янства— так же как и строя феодалов—-должно пред-
шествовать исследованию внутрикрестьяпских или меж-
феодальных связей. В свою очередь анализ всего комп-
лекса вопросов, касающихся строения крестьянства и
дворянства и внутренних связей в этих классах, предста-
вит собой подготовительный этап к изучению крестьян-
ско-сеньориальных отношений. Исследование этих по-
следних явится одновременно одним из синтезирующих
разделов работы.
Казалось бы естественным начать изучение внутри-
классовых проблем с внутреннего строя крестьянства.
Именно крестьяне составляли основную массу населе-
ния в деревне; именно они были наиболее непосредст-
венно связаны с производством и уже поэтому могли
раньше впитать (и отразить в своем внутреннем строе)
новые тенденции общественного развития. К сожалению,
однако, материалы по истории внутрикрестьяпских от-
ношений особенно скудны. Дошедшие до нас источники,
составленные чаще всего по указанию сеньоров, отража-
ют жизнь крестьянства однобокоглавным образом с
точки' зрения взаимоотношений между сеньорами и
крестьянами. Поэтому собственно внутрикрестьянские
отношения приходится изучать в основном по косвенным
данным. Ограниченность сведений не позволяет обрисо-
вать эволюцию внутрикрестьяпских отношений с пол-
нотой, необходимой для того, чтобы подобный анализ
мог послужить отправным пунктом в изучении внутри-
классовых проблем. Их приходится поэтому рассматри-
вать вначале на примере истории феодалов.
Какой документальный материал может быть при-
влечен для анализа внутреннего строя феодалов в XII—
57
XIII вв.? Прежде всего необходимо исследовать записй
обычного права. Составлявшиеся в XIII—XIV вв.
во многих графствах и герцогствах Северной Фран-
ции и на западе Германии областные судебники (кутю-
мы) ярче, чем какие бы то ни было другие памят-
ники, отразили самосознание господствующего класса и
ого общественно-политические представления. Кутюмы
могут поэтому дать сравнительно полную характеристи-
ку социальных градаций и взаимоотношений в среде фе-
одалов (так же как в среде других общественных
групп). Мы используем ранние кутюмы, составленные в
Шампани в середине и во второй половине XIII в. (от-
дельные разделы — уже в 1224 г.) \ в Бовези (1280—
1284 гг.) 1 2, в Пикардии (первая четверть XIV в.) 3 и
Бургундии (записаны между 1314 и 1334 гг.) 4, а также
некоторые другие аналогичные памятники5. Общей осо-
бенностью названных кутюм было очень широкое ил-
люстрирование сформулированных в них норм реальны-
ми юридическими казусами, особенно по вопросам внут-
ридворянских споров. Достоверность и важность кутюм
как источника вследствие этого еще более повышаются.
Меньше материала содержат кутюмы для анализа
имущественного расслоения в господствующем классе.
Хотя в них упоминаются «богатые» и «бедные» сеньоры,
составить на основе кутюм представление о глубине
имущественной дифференциации феодалов весьма труд-
но. В этом отношении гораздо больше данных заключе-
но в описях фьефов и списках вассалов. Фиксируя раз-
меры владений сотен и тысяч сеньоров, эти описи позво-
ляют использовать статистические методы и обрисовать
многообразие имущественных группировок. В них име-
1 L’ancien coutumier de Champagne. Publ. par P. Portejoic. Poi-
tiers, 1956.
•» 2 Ph. de Beaumanoir. Coutume de Beauvaisis, t. I—II. Publ.
par A. Salmon. Paris, 1899—1900.
3 Ancien coutumier inedit de Picardie. Publ. par A. J. Marnier.
Paris, 1840.
4 Le coutumier bourguignon de Montpellier. Publ. E. Champeaux.
NRHDF, 1906—1907.
5 Свод обычаев Вермандуа (Pierre de F о n t a.i n e s. Conseil a un
ami. Ed. Marnier, Paris, 1846), Саксонское зерцало (Sachsenspiegel
Landrecht. Hrsg. von K. A. Eckhardt. Gottingen, 1955) Швабское зер-
цало (Des Schwabcnspicgels Landrechtsbuch. Hrsg. von H. S. Geng-
ler. Erlangen, 1851).
58
ются сведения и о социальном строе класса феодалов,
хотя и гораздо менее обширные, чем в кутюмах6. Изве-
стную пользу может сослужить и привлечение картуля-
риев7. К сожалению, однако, специфика грамот, харак-
теризующих частноправовые сделки, предопределяет
сравнительно слабое их внимание к правовому и иму-
щественному расслоению сеньоров. Авторы грамот огра-
ничиваются, как правило, самым лапидарным определе-
нием социального (и еще реже — имущественного) лица
контрагентов, заключающих сделку.
Литература, посвященная истории феодальной знати
во Франции и Германии, огромна. В последнее десяти-
летие опа особенно резко выросла в связи с дискуссией
о путях становления франкской аристократии. Проблем-
ные и дискуссионные работы, так же как и специальные
исследования по этой теме, были опубликованы во
Франции, ФРГ, СССР, ГДР, Бельгии и других странах8.
8 Об .использованных описях фьсфов ом. ниже, гл. II, § 2.
7 См. Monuments pour servir a 1’histoire des provinces de Namure,
de Hainaut et de Luxembourg, ed. Reiffenbcrg, Smet et Devillers,
t 1—3. Bruxelles, 1844—11874; Urkundenbuch zur Geschichte... mittel-
rheinischen Territorien, Bd I—III. Coblenz, 1865—1872; Mettensia.
Memoires et documents publ. par la Societe nationale des antiquaires
de France, Bd II—VI. Metz, 1898—:1912; K. Lamprecht. Deu-
tsches Wirtschaftsleben im Mittelalter, Bd III, Quellensammlung. Leip-
zig, 1885; Chartes du chapitre de Saint-Waudru de Mons, req. et publ.
par L. Devillers, t. I. Bruxelles, 1899; L’administration et les finances
du compe de Namur du XIIIе au XVе siecle. Sources. IV. Chartes et
reglements, publ. par P. P. Brouwers. Namur, 1914; Urkunden und
Quellenbuch zur Geschichte des altluxemburgischen Territorien, Bd. I.
Hrsg. Cam. Wampach. Luxembourg, 1935; Chartes des cisterciens
de Saint-Benoit-en Woeyre. Publ. par. J. Dcnaix. Verdun, 1959 etc.
8 L. G e n i с о t. L’economie rurale Namuroise au Bas Moyen
Age. II. Les hommes — La noblesse. Louvain, 1960; idem. La nobles-
se au Moyen Age dans 1’ancienne «Francie».— «Annales, E.S.C.»,
1962; № 1; idem. La noblesse au Moyen Age dans 1’ancienne «Fran-
cie»: continuity rupture on evolution?— «Comparative Studies in So- »
ciety and History», vol. V, 1962; idem. La noblesse dans la societe
medievale. A propos des dermieres etudes relatives aux terries d’Empi-
re.— «Le Moyen Age», 1965, № 3—4; idem. Nobles,’ sainteurs et al-
leutiers dans le Namurois du XIе siecle.— «Album J. Balom». Namur,
1968; .G. D u b y. Une enquete a poursuivre. La noblesse dans la
France medievalc.--«Revue historique», t. 226, 1961; idem. Le gou-
vernement royal aux premiers temps capetiens (A propos du livre de
J. F. Lemarignicr).— «Le Moyen Age», 1966, № 3—4; J. F. L e m a r i g-
nier. Le gouvernement royal aux premiers temps capetiens. Paris,
1965; E. P с г г о y. La noblesse des Pays-Bas (a propos d’ouvrages re-
59
Главной темой дискуссии, так или иначе вобравшей в
себя споры по большинству частных вопросов, было про-
исхождение знати. В ходе полемики сформировалось не-
сколько историографических направлений, различаю-
щихся по своим исходным посылкам, исследовательской
методике и многим конкретным выводам. Не останавли-
cents).— «Revue du Nord», t. 43, 1964; idem. Social Mobility among
the French Noblesse in the Later Middle Ages.— «Past and Present»,
1962, № 21; P. Feu ch ere. La noblesse du Nord de la France.—
«Annales, F.S.C.», 1951, № 3; H. D u b 1 e d. Noblesse et feodalite
en Alsace du XIе au XIIIе siecle — «Tijdshrift voor Rcchtsgeschi-
edenis», d. XXVIII, afd. II, 1960; J. В r e 1 о t. La noblesse du compte
de Bourgogne avant le XIVе siecle.— «Memoires de la Societe pour
1’histoire du droit et des institutions des anciens pays bourgignons,
comtois et remands». Dijon, 1948—1949; M. C h a p u i s. La noblesse
dans le pays de Vaud aux XIе et XIIе siecles.— Ibidem; J. В о u s s a r.
Les origines gentis feodorum dans la region Loire moyenne.— «Cahi-
ers de civilisation medicvale», 1962, № 3; P. В о n e n f a n t, G. D e s-
p y. La noblesse en Brabant aux XIIе et XIIIе siecles. Quelques son-
dages.-— «Le Moycn Age», 1958, № 1—2; J. В a 1 on. Etudes franques. I.
Aux origines de la noblesse. Namur, 4963; idem. (C.—R.) L’economie
rurale Namuroise au Bas Moyen Age. II.— ZSSR, GA, Bd 78, 1961;
L. V e r r i e s t. Institutions medievales. Condition des biens et des
personnes. Seigneurie. Ministerialite. Bourgeoisie. Echevinages. Bru-
xelles, 1960; G. Tellenbach. Die Entstehung des Adel im'Frank-
rcich, Italien und Imperium im IX—XII Jh.— «XII Congres Interna-
tional des sciences historiques». Rapports, t. Ill, 1965; idem. Der
grossfrankische Adel und die Regierung Italiens in der Bliitezeit
dor Karolingerreiches.— «Studien und Vorarbeiten zur Geschichte des
grossfrankischen und friihdeutschen Adels», Freiburg im Breisgau,
1957; K. Schmid. Zur Problematik von Familie, Sippe und Gesch-
lecht, Haus und Dynastie beim mittelalterlichen Adel. Vortragen zum
Thoma: «Adel und Herrschaft im Mittelalter».— «Zeitscrift fiir die Ge-
schichte des Oberrheins», Bd 105, 1957; K. F. Werner. Untersuchun-
gen zur Friihzeit des franzosischen Fiirstentums (9—10 Jh).— «Die
Welt als Geschichte», 18—20 Jahrgang, 1958—11960; R. S p r a n d e 1.
Grundherrlichcr Adel, rechtsstandische Freiheit und Konigszins.—
«Deutsches Archiv fiir Erforschung des Mittelalters», t. XIX, 1963;
Th. Mayer. Mittelalterliche Studien. Lindau und Konstanz, 1960;
H. Da nncnb a ucr. Grundlagen der mittelalterlichen Welt. Skizzen
und Studien. Stuttgart, 1958; К. В о s 1. Franken um 800. Struktur-
analyse einer frankischen Provinz. Miinchen, 1959; idem. Uber soziale
Mobilitat in der mittelalterlichen «Gesellschaft».— VSWG, Bd 47,1960;
idem. La societe allemande moderne: ses origines medievales.-—
«Annales, E. S. C.», 1962, № 5; idem. Friihformen der Gesellschaft
im mittelalterlichen Europa. Ausgewalte Beitrage zu einer Struktur-
analyse dcr mittelalterlichen Welt. Munchen—Wien, 1964; «Studien
zum mittelalterlichen Lehenswesen». Vortrage und Forschungen, Bd V,
Lindau und Konstanz, 1960 etc. Работы историков-марксистов см.
ниже, стр. '61, примечание 10.
60
ваясь здесь па характеристике этих направлений9, на-
зовем лишь два, наиболее крупных. Одно из них воз-
главляется школой Теодора Майера (ФРГ) и отличается
наибольшей тенденциозностью в истолковании источни-
ков, что позволяет буржуазным медиевистам этого на-
правления защищать антиисторическую концепцию
структуры раннесредневекового общества 10. Феодальную
аристократию сторонники этой школы изображают как
наследственную касту, чуть ли не искони присущую за-
падноевропейским народам. Процесс формирования
знати рассматривается изолированно от социально-поли-
тического развития всего общества. Для историков это-
го направления характерно игнорирование взаимосвя-
занного и целостного характера социальной системы
деревни.
На иных позициях стоят преемники французского ис-
торика М. Блока. Центр тяжести их исследований —•
изучение исторических условий складывания знати, воз-
вышение которой они так или иначе связывают с про-
цессом социальной дифференциации11. Однако и в рабо-
тах историков этого направления каждый из классов
феодального общества рассматривается, как правило,
изолированно один от другого. Вопрос о взаимосвязи
внутреннего строя дворянства с развитием всей системы
социальных отношений в деревне поэтому не ставится.
Не возникает и проблема типологии внутридворянских
9 См. Ю. Л. Бессмертны й. Некоторые проблемы социально-
политической истории периода Каролингов в современной западноев-
ропейской медиевистике.--СВ, 26, 1963.
10 Критику этой концепции и анализ путей социального разви-
тия франкского общества см. в работах советских и немецких исто-
риков-марксистов: А. И. Данилов, А. И. Н е у с ы х и н. О новой
теории социальной структуры раннего средневековья в буржуазной
медиевистике ФРГ.— СВ, XVIII, I960; Н. Ф. К о л с с н и ц к и й.
Немецкая буржуазная историография о феодальном государстве в
Германии.—-Там же, стр. 138—162; Н. J. В а г t m u s s. Ursachen
und Triebkrafe im Entslehungsprozefl des frufeudalon deutschen Staa-
tes.— ZFG, 1962, H. 7; E. Miill'er-Mertens. Vom Regnum Teu-
lonicum zum Heiligen Romischen Reich Deutscher Nation.— Ibid.,
1963, H. 2; i d e m. Karl der Grosse, Ludwig der Fromme und die Freien
(Wer waren die Liberi homines der Karoliingischen Kapitularien?). Ber-
lin, 1963.
11 См. подробнее: IO. Л. Бессмертный. Некоторые пробле-
мы социально-политической истории, стр. 105—106, НО; М. А. Барг.
Буржуазная историография о социальной структуре средневекового
общества.— ВИ, 1966, № 112.
61
групп и связей. Представляя интерес лишь при исследо-
вании внутренней целостности, которая была присуща
социальной организации деревни, эта проблема не при-
влекает внимания буржуазных медиевистов. Мало осве-
щают они и такую важную тему, как социальные послед-
ствия имущественного расслоения господствующего
класса в XIII в.
Тем не менее интенсивное изучение в западноевро-
пейской науке средневекового дворянства нельзя счи-
тать бесплодным. Многие вопросы происхождения и
развития феодальной аристократии были в ней нс толь-
ко поставлены, но и разрешены. В первую очередь это
касается юридической характеристики отдельных внутри-
дворянских групп, преемственности между ними, их роли
в политической истории, изменчивости состава феодаль-
ной знати и т. д.12 Достаточное освещение этих сюжетов
в историографии позволяет нам почти не останавливать-
ся на них и уделить главное внимание неизученным
аспектам истории класса феодалов. Мы попытаемся
последовательно рассмотреть все основные типы социаль-
ных градаций внутри господствующего класса, просле-
дим их эволюцию в XII—XIV вв., изучим характерные
типы межфеодальных связей и осветим тенденции в их
изменении.
* *
Согласно кутюмам, светское общество состояло в
XII—XIII вв. из трех сословных групп: па одном полю-
се— дворянство (gentillece), на другом — сервы, между
ними — простые свободные (francs hommes de pooste).
Каждая из этих сословных групп наследственна: дво-
рянство передается по отцу13, статус двух других
» 12 См. подробнее: Ю. Л. Бессмертный. Некоторые проблемы
социально-политической истории, стр. 112—115.
13 В, 1451: «gentillece si est tous jours raportee de par les peres
et non pas de par les meres». Попытка Л. Веррье (L. V e r r i e s t.
Institutions medievales. II. Noblesse. Chevalcrie. Lignages. Condition
des biens et des personnes. Scigncurie. Ministerialite. Bourgeoisie.
Echevinages. Bruxelles, 1959, p. 78 et suiv.) доказать, что дворян-
ство передавалось по матери, не получила поддержки (L. Geni-
cot. La noblesse au Moyen Age dans 1’ancienne «Francie».— «Annales,
E. S. С», 1962, № 1, p. 9).
Однако в некоторых областях дворянский титул наследовался
и по отцу, и по матери (ibidem). Это облегчало пополнение сеньо-
риального класса выходцами из числа «неблагородных»,
62
Групп —по матери14. Согласно букве права, юридиче-
ский статус каждого человека целиком определяется
его происхождением. И потому любой дворянин, уже
только оттого, что он рожден дворянином, уплачивает
при одинаковом проступке штрафы, в 20 раз превышаю-
щие штрафы с простых свободных15, обладает исклю-
чительным правом покупать фьефы 1б, пользуется приви-
легией посылать для ответа на судебный иск вместо
себя procureeur 17, имеет вдвое больший срок для пога-
шения долга, чем «неблагородные»18, лично отвечает за
проступки, совершенные нсдворянами, действовавшими
под его предводительством в военном отряде (compai-
gnie) 19, может прибегать к вооруженному самосуду над
неблагородным обидчиком, если тот откажется дать
должное удовлетворение20 и т. п.21 Во всех северофран-
цузских кутюмах легко найти очень много аналогичных
правовых норм. Их содержание могло бы.породить пред-
ставление о дворянстве как о целостной и однородной
социальной категории, все члены которой имеют равные
права и обязанности уже в силу своего происхождения.
Однако сложность внутреннего строя дворянства в кон-
це XII и в XIII вв. зафиксирована во многих памятни-
ках. Не составляют исключения в этом смысле и кутю-
мы. Выявляя ниже различные виды перекрещивающихся
внутридворянских градаций, попытаемся сгруппировать
их в зависимости от критериев, которые лежали в их
основе.
Конститутивным моментом в вычленении дворянства
было, как указывалось, происхождение. Оно же высту-
пает как признак, определивший существование нерав-
14 В, 14511, 1456..
15 В, 121, 241, 1743; но в тех случаях, когда недворяне подлежат
произвольному штрафу (например, при отказе от выполнения пись-
менных обязательств), штраф с дворян остается фиксированным
(В, 1827).
1е В, 1498.
17 В., 168; при выступлении на суде в качестве истца этим пра-
вом пользуются и недворяне.— В, 145.
18 В, 683.
19 В, 11044.
20 В, 1672.
21 В общем виде тезис о зависимости наказания не только от
характера проступка, но и от сословного статуса и преступника
и потерпевшего сформулирован Бомануаром в В, 823; см. также В,
643, 1018.
63
ноправных групп внутри самого дворянства. В той же
гл. 1451 «Кутюм Бовези», где дворянство определяется
как категория, наследуемая по отцу, указывается на су-
ществование gentius hons de par la mere. Эти люди мо-
гут владеть фьефами (т. е. специфически дворянским
видом землевладения). Имея существенные привилегии
по сравнению со всеми неблагородными, они, по выра-
жению Бомануара, отчасти сохраняют festal de gentil-
lece и именуются gentils hommes du fet de leur cors 22.
Но такие непотомственные дворяне не могут стать ры-
царями (chevaliers) иначе, как по специальной королев-
ской милости23. В случае приобретения сервильной
земли они становятся сервами, потомственным же дво-
рянам эта опасность не грозит24. Неравноправие этих
двух категорий внутри дворянства зафиксировано также
в обычаях Анжу и Орлеаннэ25. Косвенно оно отразилось
и в Бургундской кутюме26.
Происхождение лежало в основе формирования и не-
которых других категорий внутри дворянства. К их чис-
лу относились наследственные категории герцогов, гра-
фов, виконтов, маркизов, баронов, шатэленов и т. д.
22 В, 1434.
23 В, 1451. Отметим попутно неравнозначность понятий «дворя-
нин» и «рыцарь» в изучаемый период: принадлежность к дворянству
передавалась по наследству, рыцарское же звание приобреталось
в индивидуальном порядке, хотя и на основе наследственных прав;
статус дворянина определял собою ту или иную совокупность прав
и обязанностей человека, по отношению к которой рыцарский статус
был одним из вариантов. Понятие «дворянин» было с этой точки
зрения шире понятия «рыцарь». Они сливаются лишь в дальнейшем.
В восточных областях изучаемой территории рыцари — milites —
в XII—XIII вв. тоже постепенно превращались в одну из категорий
внутри господствующего класса. Однако здесь рыцарство представ-
ляло особую группу, нередко отличавшуюся своим происхождением
(из несвободных министериалов), неполнотой личной свободы и не-
которыми другими существенными юридическими особенностями
(К. В о s 1. Die Reichsministerialiilat der Salier und Staufer. Stuttgart,
1950; H. Ф. Колес ницкий. К вопросу о германском министериа-
литстс X—XII вв.— СВ, XX, 19'61).
24 В, 1438: «... il i a de teles terres, quant uns frans hons qui
n’est pas gentius hons de lignage i va manoir et i est residans un an
et un jour, il devient, soit hons soit fame, sers au seigneur dessous
qui il veut estre residens».
25 P. P о r t e j о i e. L’ancicn coutumier de Champagne. Introduc-
tion, p. 16.
26 Coust. de Borgoinc, § 54: «noblece ne fie ne chiet pas en per-
sone de boriois ou de non nobles».
64
С одной стороны, все носители этих титулов и званий
противостояли менее знатным сеньорам27, так как они
пользовались политическими привилегиями (например,
правом использования любого замка в пределах баро-
нии28, преимущественным правом патроната над церк-
вами29, правом запрета частных войн30 и т. д.31). С дру-
гой стороны, каждая из названных категорий обладала
особым юридическим статусом, отличавшим ее от дру-
гих, аналогичных ей по принципу конституирования.
Иной вид внутридворянских подразделений составля-
ли родственные группы (семья, родня до четвертого ко-
лена, родня до шестого колена и др.). Родия до шестого
колена включительно — по прямой и боковым (восхо-
дящим и нисходящим) линиям32 — составляла группу,
которая пользовалась по отношению к своим членам
вполне реальными правами и обязанностями. Любой
член такой группы обладал преимущественным правом
приобретения наследственной собственности, отчуждае-
мой кем-либо из его родичей. Уследить за этими отчуж-
дениями было, видимо, нелегко, так как число членов
родни, даже если каждое колено было бы представле-
но лишь одним человеком, насчитывало несколько де-
сятков человек, и так как вся эта родня, естественно, не
была собрана в одном месте. Поэтому родичам пред-
ставлялась возможность в течение года и дня выкупить
эту собственность, кому бы ни была она отчуждена, по
той же цепе, за которую опа была продана33. Это право
не было пустой формальностью. При его осуществлении
возникали многочисленные тяжбы; предпринимались по-
пытки завысить выкупную цену, урезать границы выку
27 Бомапуар последовательно противопоставляет всех souverains,
к числу которых он относит, кроме герцогов и графов, тех, qui tie-
nent en baronie, всем остальным дворянам (В, 1042—-11043); наслед-
ственная замкнутость этой категории отмечается и в «Установлениях
Людовика Святого» («Les Etablissement dit de Saint Louis», v. 2. Ed.
P. Viollet. Paris, 188(2], p. 33).
28 B, 1662.
29 B, 1465.
30 B, 1669.
31 Письменный документ, заверенный печатью барона, имеет го-
раздо большую силу, чем если он заверен печатью рядового дворя-
нина—В, 1216.
32 В, 103, 603—604, 610, 1686 и т. д.
33 В, 552, 555, 603, 1356—1373, 1377, 1386, 1389—14116, 1686.
3 Ю. Л. Бессмертный 65
паемых владений и т. д.34 Другое важное право родни —
наследование имущества. Существовали определенные
правила, устанавливавшие порядок наследования для
прямых и, боковых родственников35. Чтобы не упустить
подобной возможности приобретения собственности,
надо было знать и помнить свою родню, сохранять с
ней известные связи. Очень важную роль играли эти
связи в случае военных конфликтов. Все родственники —
на этот раз до четвертого колена— обязаны оказатр
вооруженную помощь сврему потерпевшему сородичу,
имея при этом законное право войны не только против
самого обидчика, по и всей его родни до четвертого коле-
на включительно36. Особые права и обязанности имели
члены родственной группы в случаях опеки над иму-
ществом несовершеннолетних, оставшихся без родите-
лей, и при заключении браков37. Сама такая группа--
внутренне экзогамна38.
Существование внутри дворянства групп по родствт
само по себе не создавало какой-либо, специфической
социальной неоднородности господствующего класса,
отличной от той, что упоминалась выше. Оно лишь спо-
собствовало ее закреплению и углублению, так как
осложняло социальные градации противопоставлением
родственных групп, когда они включали людей одина-
кового статуса. Но эти группы имели и самостоятельное
значение. Они раздробляли класс феодалов на внутрен-
не связанные малые группы, оформляя существование
в нем особого рода взаимоотношений.
К родственным группам тесно примыкали различные
«компаньонажи» (compaignie). Компаньонаж совладель-
цев недвижимости («еп la justice cTune ville, ou en un
moulin, ou en un four, ou en un. pressoir» etc) 39, компань-
опаж, возникший вследствие совместного жительства
(pour seulement manoire ensemble a un pain et a un pot
1 an et 1 jour) какого-либо человека с бедными прижи-
34 В, 1359—60, 1362, 1364—1369, 1379—1386, 1390 etc. Const, de
Borgoine, 13, 30 etc.
35 В, ch. XIV.
36 В, 1686.
37 Cout. Champ., XVII; B, 507, 510—512, 520—521, 525—528, 568,
573.
38 B, 1370, 584—585.
39 B, 656, см. также В, 557, 630.
66
валами40 или вообще со всеми приближенными, посто-
янно живущими или служащими у него и составляющи-
ми его mesnie («фамилию», двор) 41, компаньонаж с
целью совместного использования некоего капитала или
соучастия в какой-либо сделке 42— все эти и им подобные
виды компаньопажей известным образом объединяли
сеньоров, входивших в* число их членов. К компаньона-
жам относились и объединения опекаемых несовершен-
нолетних (или больных) дворян с их опекунами. Каждый
из них имел определенные обязанности и права друг по
отношению к другу и пес ответственность, за их наруше-
ние. Компаньонажпые внутридворянские групйы скла-
дывались, как видим, на основе' более или менее дли-
тельного сотрудничества нескольких сеньоров на том
или ином жизненном поприще. Они лишь частично
покрывались родственными группами, образуя самосто-
ятельные нити связей внутри господствующего класса.
Еще один тип впутридворянских групп (особенно
хорошо изученный) складывался вследствие разделения
феодалов по ступеням вассальной иерархии. Эти группы
можно условно называть «должностными», так как
состав и права их членов определялись должностным
положением. Так, члены каждой должностной группы
(например, все прямые вассалы какого-либо шатэлена)
обладали формально одинаковыми правами и обязан-
ностями по отношению к своему сеньору и сеньорам
вышестоящих или нижестоящих должностных ступеней.
Дворяне же, находившиеся на разных ступенях вассаль-
ной иерархии (например, прямые вассалы графа и
арьср-вассалы шателепа), как правило, различались и
по объему, и по содержанию своих прав и обязанностей
по отношению к другим членам господствующего клас-
са 43. Можно поэтому сказать, что юридическое и соци-
альное положение феодала, по крайней мерс отчасти,
определялось тем, у кого он был вассалом (например,
у знатного герцога или у малоизвестного рыцаря) и на-
сколько высокое положение он занимал среди вассалов
40 В, 625.
41 В, 68; В, 119, 187, 556, 815, 1535.
42 В, 1178.
43 См.: М. Bloch. La Societe..., t. I, p. 246—250; G. Duby.
L’economie ruralc et la vie des campagncs dans 1’Occident meclievale
Paris, 1962, p. 397.
3*
67
данного сеньора (т. е. был ли он его приближенным или
же рядовым вассалом). Должностной статус феодала с
этой точки зрения представлял один из критериев его
социального положения 44.
Не касаясь пока что всех особенностей вассальных
связей и их эволюции (см. ниже), отметим лишь одну их
специфическую черту: члены каждой вассальной группы
(например, все вассалы какого-нибудь графа) были свя-
заны не столько непосредственно друг с другом (как
члены родственных и компаньопажпых групп), сколько
через сеньора, которому все они подчинялись.
С внутридворянскими группами должностного типа
следует, по-видимому, сближать и многообразные группы
церковных феодалов. К ним принадлежали, разумеется,
не все клирики, но та их часть, которая составляла
высшую церковную знать — архиепископы, епископы,
архидьяконы, аббаты, члены соборных капитулов, некото-
рые священники45 (которых не случайно, как и рыцарей,
следовало в обращении называть messire, а не sir, как
даже самого богатого горожанина) 4б. Взаимосвязь
между церковными феодалами каждой ступени католи-
ческой иерархии была в XII—XIII вв. теснее, чем внутри
должностных групп светских феодалов, настолько, на-
сколько церковная организация этого периода была
прочнее светской. Католическая иерархия объединяла,
кроме того, всех клириков-феодалов, противопоставляя
их как целое светским феодалам.
Отдельную категорию внутри господствующего клас-
са представляли сеньоры-аллодисты. В нее входили
владельцы вотчин-аллодов, число которых было в XII—
XIII вв. еще достаточно велико, особенно па северо-
44 Выше уже отмечалось, что объем прав и обязанностей феодала
зависел в XII- XIV вв. не только от его служебного положения, по
и от его происхождения. В следующем параграфе этой же главы мы
покажем, что нрава и обязанности феодала изменялись также в за-
висимости от его богатства. Служебное положение феодала не было
поэтому исчерпывающим критерием его социального статуса (если
только не иметь в виду сеньоров примерно равного происхождения
и одинакового богатства). Об изменениях в соотношении основных
критериев социального положения феодалов в XII XIV вв. см.
ниже, гл. II, § 2, 4.
45 См.: О. А. Д о б и а ш - Р о ж д е с т в с н с к а я. Церковное
общество во Франции XIII в. Пг., 1914, стр. 65—69.
46 L. Genicot. L’economic rurale..,, t. II, p. 300.
68
востоке изучаемой территории47. По отношению к
крестьянам своих вотчин они выступали как типичные
феодалы. В то же время их земельные владения не яв-
лялись «держаниями» от какого бы то ни было вышесто-
ящего сеньора и представляли безусловную наследствен-
ную собственность. Их подчинение .королевской власти
и ее представителям часто носило поминальный харак-
тер. Сеньоры-аллодисты как таковые не были никак
связаны между собою. Они представляли, следователь-
но, категорию, полностью свободную от связей изнутри.
В правосознании современников эта категория отгра-
ничивалась лишь благодаря се противопоставлению
сеньорам-неаллодистам, членам феодальной иерархии,
владевшим фьефами. Выделение сеньоров-аллодистов
из числа других феодалов определялось, следовательно,
как особенностями их «должностного положения»,
так и юридически свободным статусом их земельных
держаний.
Ознакомление с категорией сеньоров-аллодистов
подводит нас к анализу впутридворянских групп, кото-
рые складывались на основе различий в имущественном
положении сеньоров.
В первую очередь следует охарактеризовать группу
дворян, не имевших фьефов. Существование этой груп-
пы зафиксировано в источниках разных типов во мно-
гих географических областях48. В нее входили младшие
сыновья небогатых сеньоров, не надеявшиеся на полу-
47 Так, в Шампани правило «nullc terre sans seigneur» в XIII в.
еще не победило, и при судебных спорах полагалось исходить из
презумпции аллодиального характера земли (Р. Portejoie.
L'ancien coutumicr de Champagne. Introduction, p. 53). Лаже в Бо-
вези, где кутюма юридически отрицала правомерность аллодиаль-
ных владений, Бомануар констатирует их существование; их вла-
дельцам он рекомендует во избежание конфискации земель принести
оммаж графу (В, 688); см. также В, 1422. Об обширности сеньори-
альных аллодов см. также L. Genicot L’economie rurale..., t. I.
Namur, 1943, p. 62—63; 66—72; H. D u b 1 c d. Noblesse et feodalite
en Alsace du XIе au XIIIе siecle.— «Tijdschrift voor Rechtsgcschie-
denis», d. XXVIII, afd. II, 1960, p. 160; Fr. О 1 i v i с r - M a r t i n.
Histoire du droit frangaisc. Paris, 1951, p. 258; R. В о u t r u c h e.
Une societe provinciale en lutte contre le regime feodale. Rodez, 11943,
p. 30, 53, 60.
48 Ж- Дюби констатировал их существование в Нормандии по
данным агиографии и хроник (G. Dub у. Dans la France du Nord-
Ouest. Au XII siecle: les «Jeunes» dans la societe aristocratique.—
69
чепие по наследству отцовских (или материнских) вла-
дений и не сумевшие приобрести фьеф ни через выгодный
брак, ни за службу. Они не имели постоянного житель-
ства и жили «один час в одном месте, следующий —
в другом»49. Одним из них удавалось обзавестись воору-
жением или даже добиться посвящения в рыцари. Они
объединялись тогда в отряды, возглавленные наиболее
удачливыми из них, и отправлялись «искать счастья по
свету». Именно они составляли ядро участников кресто-
вых походов, духовно-рыцарских орденов и т. и.50 Дюби
справедливо называет эту категорию дворянства «наибо-
лее агрессивным элементом» в тогдашнем обществе и
связывает с ее существованием особую воинственность
рыцарства этого времени51. Другие — менее удачли-
вые—-не получали рыцарского достоинства52. Благород-
ное происхождение давало им тем не менее привилегии,
сохранявшиеся то или иное время53. На практике же
эти люди .нередко утрачивали свою связь с господству-
«Annales, E.S.C.», 1964, N 5); А. Женико описал эту группу (hommes
de loy et de ligneage) на основании генеалогических штудий и др.
документов для Намюра (L. G е п i с о t. L’economie rurale..., t. II,
p. 251 et suiv.); следы этой категории дворян обнаруживаются у
Бомануара, который рассматривает как' обычный тот случай, что
«gentius hons maint en vilenage» (В, 866) и что несовершеннолетний
дворянский сирота «n’i a point de fief» (В, 513). Аналогичная группа
зафиксирована в кутюмах Пикардии (Cout. Picardie, XXXVI,
р. 33—34; «hons liges qui vient a.piet»). Подобные ей категории от-
мечаются в Люксембурге — «francs hommes» (L. Lefevre. Les
francs-hommcs du Luxemburg, du XIIе siecle a la fin du XVIIе.—
«Annales de 1’Institut archeologique du Luxembourg», t. LXXXVI,
1955); в Эно — «gens de franke origine» (L. V e г г i c s t. Le ser-
vage dans le comte de Hainaut. Bruxelles, 1910); в Льеже — «ceulx
qui sont de linages de par leur pere de droit ligne, armes portant
dq cris et de nom» (J. L e g c u n e. Liege et son pays. Liege, 1948);
в Брабанте—-«gens estrains de linage de chevalier» .(A. van der
Rest. La noblesse en Brabant du XIе au XIIIе siecle. Louvain, 1959.
— цит. no L. G e n i с о t. L’economie rurale..., t. II, p. 252).
49 B, 69; «... et se e’est hons qui n’ai point d’ostcl et qui repaire
tine euro ca cl 1’autre la...»
50 G. Dub y. Dans la France du Nord-Ouest..., p. 835—846.
51 Ibidem; см. также: Ю. Л. Бессмертный. Причины воин-
ственности средневекового рыцарства.— ВИ, 1965, № 7.
52 Cout. Picardie, XXXVII, р. 33—34; В. 69.
53 Н. Дидье (N. D i d i е г. Le droit des fiefs dans la coutume de
Hainaut au Moyen age. Paris, 1945, p. 11, note 63) приводит следую-
щую грамоту 1200 г.: «Filii vero militum que usque ad vicesimum-
quimtum etatis sue annum non fuerint facti milites post vicesimum-
quintum annum tales erant ad pacem quam rustic!. Иногда дворян-
70
Ющйм классом, постепенно опускаясь по социальной
лестнице. Некоторые из них, сохранившие небольшие
аллодиальные владения, превращались в земледельцев,
другие — в каменщиков, слуг и т. п.54 Сложная по свое-
му составу группа бесфьефных дворян включала, таким
образом, наименее устойчивую часть господствующего
класса, которая при неблагоприятных обстоятельствах
легко могла выбыть из него. Показательно, что эта ка-
тегория дворянства становится особенно многочислен-
ной там, где фсодализационный процесс достигает
своего полного завершения и где исчезает фонд свобод-
ных от вотчинной власти земель. В Намюре беефьефные
hommes de loy et de lignages особенно часты с XIV в.,
в более западных районах соответствовавшие им катего-
рии распространяются, видимо, уже с XII—XIII вв.55
При выделении среди феодалов прослойки бесфьеф-
ных дворян мы отправлялись от имущественного крите-
рия. Но само существование данной прослойки как
внутридворяпской заставляет заметить исключительную
важность для нее наследственного сословного признака.
Ведь будучи лишена привилегированых земельных дер-
жаний, эта прослойка временно сохраняет себя внутри
господствующего' класса лишь благодаря преимущест-
вам своего. происхождения.
• Те же два критерия — происхождение и имуществен-
ный статус,— которые позволяют выделить внутри дво-
рянства прослойку, стоящую на грани выхода из гос-
подствующего класса, определяют социальную прослой-
ку, приближающуюся к слиянию с этим классом. Это --
слой- лиц недворянского происхождения, приобретших
фьефы. Самый факт проникновения педворяп в число
владельцев фьефов хорошо известен и не раз отмечался
в литературе56. Выявлены стадии в развитии этого про-
ские привилегии сохранялись значительно дольше: в Намюре в
XIII—XIV вв. они действовали вплоть до седьмого поколения
(L. Genicot. L’economie rurale..., t. II, p. 128, 253).
54 L. Genicot. L’economie rurale..., t. II, p. 273 et suiv.
55 Ibid., p. 128.
56 С. Д. Сказкип. Очерки..., стр. 216—219, 234; E. Chen on.
Histoirc generale du droit frangais, t. II. Paris, 1929, p. 178; M. A Du-
mas. Manuel d’historie du droit frangais. Aix, 1948, p. 222; Fr. Oli-
vier-Martin. Histoire du droit..., p. 243—244; II. Richardot.
Note sur les roturiers possesscurs de fiefs nobles.-—«Etudes d’histoire
du droit dediees a A. Dumas». Aix, 1950, p. 269—281; G. D u b y.
71
цесса и различия в протеканий его в разных географи-
ческих областях. Установлено, в частности, что в севс-
рофранцузских землях в конце XII и в первой половине
XIII в. приобретение фьефов горожанами и вообще
«неблагородными» не встречало формально-юридических
препятствий. Видимо, оно приняло достаточно широкие
размеры, потому что побудило короля Филиппа III из-
дать в 1275 г. специальный ордонанс, регламентирую-
щий и ограничивающий подобную практику57. Исследо-
ватели разошлись во мнениях о значении этого ордо?
ианса. Шепон Й Дюма58 полагали, что до его издания
приобретение фьефа ipso facto превращало человека в
дворянина, а после его издания такое превращение ис-
ключалось; Оливье-Мартен отрицал влияние фьефа на
личный статус в течение всего XIII в.; Ришардо высту-
пил с хорошо аргументированной компромиссной точкой
зрения; по его мнению, и до и после ордонанса 1275 г.—
почти до конца XIV в.— недворянин, приобретший
фьеф, фактически получал ряд юридических привиле-
гий (относительно величины штрафов, порядка • насле-
дования, права приносить оммаж и т. д.), которые созда-
вали ему повышенный социальный статус, представляв-
ший собой нечто среднее между статусом, homme de
pooste и дворянина 59. Но какова бы ни была трактовка
ордонанса 1275 г., возможность приобретения фьефа
недворянином не только до, но и после указа Филиппа III
не вызывает сомнений. В «Кутюмах Бовези», состав-
ленных в начале 80-х годов XIII в., указывается шесть
случаев, когда недворянин имеет законное право обла-
дать фьефом или даже наследовать его: наличие у пе-
дворяпина фьефа до издания ордонанса; брак недворя-
нина с дворянкой, владеющей фьефом; специальное раз-
решение короля или другого сюзерена; приобретение
недворянином — мужем дворянки — фьефа у родствен-
L’cconomie rurale..., t. II, р. 466—469; J. Schneider. La ville de
Metz, au XIHIe et XIVе siecle. Nancy, 1950, p. 336—406; H. D u b 1 c d.
Noblesse..., p. 144; E. Pcrroy. Social Mobility among the French
Noblesse...— «Past and Present», 1962; idem. La terre et les pay-
sans au Moyen Age.— «Annales, E.S.C», 1963, № 1.
57 См. аналогичное распоряжение в бургундской кутюме: «Ассог-
de fut par le consoil que noble persone ne puet repanre aleux de bo-
rios ou de non noble, soit au deniers recivant, soit por cause de don»
(Const, de Borgoine, § 54).
E8 См. стр. 71, примечание 56.
59 H. Rich ar dot. Note..., p. 269—281.
72
пика жены в силу права наследования или права пред-
почтительной покупки; опека недворяпипом малолет-
него родственника, владеющего фьефом 60. Здесь исклю-
чена по существу лишь свободная продажа фьефов
ледворянам, и то не полностью.
В числе таких неблагородных владельцев фьефов
фигурировали не только горожане. Многие кутюмы
предпочитают, говоря о неблагородных держателях
фьефов, термин hommes de pooste, под 'Которым подра-
зумеваются обычно не столько горожане, сколько кресть-
яне. Бомаиуар специально рассматривает случаи, когда
владельцем фьефа оказывается виллан61 или даже
серв62. И хотя в действительности факты такого рода
были, вероятно, далеко не частыми, самая их возмож-
ность весьма показательна.
Получивший фьеф недворянин автоматически приоб-
ретал во многих французских областях важные дво-
рянские права и обязанности. У Бомануара прямо
говорится, что такой человек пользуется привилегиями,
предоставляемыми фьефом (use des franchises du
fief) 63. Он перестает быть подсудным лицам, равным
ему по происхождению, и подлежит ведению лишь дво-
рянских судов на равных правах с дворянами64. На не-
го распространяются действующие только для дворян
льготные сроки погашения долговых обязательств65,
преимущества в отсрочке- судебных исков66, дворянские
права на опеку для несовершеннолетних 67 и т. д. При-
обретение фьефа передает его новому владельцу специ-
фические для дворян права наследования и влечет из-
менение даже судебных штрафов, которые отныне взи-
маются с него в таком же размере, как и со всех благо-
родных68.
Уравниваются и многие обязанности владельцев
фьефов из дворян и недворян. Они одинаково должны
Р-
60 В, 1497, 1500, 1503, 1504, 1508, 1509.
61 В, 4498; «Se li bourjois он li hons de pooste qui tient fief...».
62 B, 1501.
63 B, 867; см. также В, 1502, 1498.
64 В, 1507.
65 В, 1102.
66 В, 867.
67 В, 537.
68 В, 914, 915,. 1077; см. также Н. R i с h а г d о t. Note...,
273—281.
73
повиноваться сеньору, от которого держат фьеф, выпол-
нять военную службу, подвергаясь за ее невыполнение
одним и тем же наказаниям69. Аналогичные установле-
ния зафиксированы Пьером де Фонтэном в Вермандуа70
и анонимной «Книгой правосудия и суда» в Орлеаннэ71.
Это равенство многих прав и обязанностей по отноше-
нию к собственнику фьефа, без сомнения, отражало по
меньшей мере сближение характера отношений с
крестьянами у благородных и неблагородных владель-
цев фьефов. На этом фоне тот факт, что неблагородные
владельцы фьефов формально не приобретали дворян-
ского статуса, видимо, не всегда означал действительное
сохранение глубокой социальной грани между ними и
дворянами. Юридические отличия таких педворян сво-
дились в основном к тому, что им могло быть отказано
в праве стать вассалами (hommes) сеньора72 (в этом
случае они приносили сеньору за фьеф только особую
клятву — feute, не . удостаиваясь оммажа), а при
вызове дворянина па дуэль не могли сражаться на
коне73. Более существенными были, по-видимому,' раз-
личия, проистекавшие из того, что многие неблагородные
владельцы фьефов лишь частично черпали средства к
жизни из эксплуатации фьефов, имея, кроме того',,, иные
виды земельный (или поземельных) владений. Но и их
значение нельзя абсолютизировать. Ведь и «коренные»
члены господствующего класса, как мы ещё это увидим,
сплошь да рядом имели не только фьефы, но и виллан-
ские держания. Все это дает, видимо, право рассматри-
вать неблагородных владельцев фьефов как переход-
ную социальную прослойку, которая находилась на
стадии слияния с господствующим классом. •
Возможность того, чтобы человек недворянского про-
исхождения мог благодаря приобретению фьефа влить-
ся в господствующий класс (так же как и социальное
опускание бесфьефпых дворян), свидетельствует об
отсутствии полной наследственной замкнутости дворяп-
69 В, 1506.
/° Pierre de Fontaines. Conseil a un ami, Ch. Ill, art. 6: «li
vilains... est frans, couchanz et levanz sor le fie qu’il achate...»
71 См.: H. Rich ar dot. Note..., p. 280.
72 B, 1505: «сеньор, у которого есть фьеф (принадлежащий hom-
me de pooste), не обязан принять его (homme de pooste) в качестве
вассала (homme)..., но он (сеньор) должен принять от него feute»,
73 В, 1507.
74
ства. Даже в северофранцузских областях, где, как из-
вестно, фьсф особенно рано- превратился в привилегиро-
ванное земельное держание членов господствующего
класса, а самый этот класс в большей мере, чем где бы
то ни было, добился юридической отграниченности от
остального общества, право XIII в. разрешало неблаго-
родным приобретение фьефа и допускало их последую-
щее слияние с дворянами. Такое слияние происходило не
сразу. Оно предполагало, как мы видели, несколько эта-
пов повышения социального статуса, нового владельца
фьефа. Самый факт приобретения фьефа был, следова-
тельно, хотя и очень важным, но все'же недостаточным
показателем для суждения о социальном статусе его
обладателя^ Среди владельцев фьефов можно было
встретить не только полноправных феодалов, но и людей
переходного социального статуса 74.
Что касается западнонемецких земель, то в них (как
и в других районах Германии) наследственная замкну-
тость господствующего класса и сословная привилеги-
рованность ленного земельного держания сложились в
XIII в. в меньшей мере, чем в Северной Франции. Эту
особенность социального строя Германии справедливо
связывают с замедленным темпом ее феодализации в
раннее средневековье75. Следовало бы, возможно, учесть
74 Параллельно разделению общества на дворян, простых сво-
бодных и сервов (см. выше В, 14511—52) Бомануар знает еще и дру-
гое деление: «La premiere maniere de gens, ce sont cil qui tiennent
en fief et en homage d’autrui» (B, 1782); «la secondc maniere de
gens... ce sont cil qui sont leur oste couchant et levant dessous aus ou
cil qui tienent d’aus eritages vilains des queus la connoissance apar-
tient as seigneurs» (B, 1786); «la tierce maniere de gens... co sont
cil qui ne sont ne homme ne oste ne ne tienent riens» (B, 1791).
Эти два вида деления, как нетрудно заметить, не вполне совпадают
в своих последних ступенях, но как будто бы полностью соответству-
ют друг другу в двух первых. Случайно ли, однако, что, говоря о
«первом роде людей», Бомануар определяет их нс только как вла-
дельцев фьефов, но и как тех, кто приносит сеньору оммаж? Видимо,
здс.сь проявляется стремление разделить владельцев фьефов на тех,
кто обладает полными дворянскими правами, и тех, кто обладает ими
не полностью. Впрочем,' такая группировка не проводится Бомануа-
ром последовательно. В ряде мест он не расчленяет hommes de fiefs
и рассматривает их как целое, в частности, там, где идет речь о спе-
цифическом суде для владельцев фьефов, об их обязанностях по
защите сеньоров и службе королю (В, 23, 44, 67).
75 См.: А. И. Неусых ин. Судьбы свободного крестьянства
в Германии в VIII—XII вв. М., 1964; стр. 24, 36—42; II. Ф. К о л ce-
il и ц к и й. Феодальное государство..., стр. 115—1118.
75
еще и то, что, когда в XIII в. в Германии—-и прежде
всего в се западных областях — стали созревать пред-
посылки замыкания господствующего класса и превра-
щения лена в держание, доступное лишь членам этого
класса, развернулось действие противоположных по
своим последствиям процессов, связанных с ростом
товарно-денежных отношений. Лен, еще не успевший
сложиться как специфически дворянский институт и
являвшийся лишь формой почетного земельного держа-
ния76, становится объектом притязаний разбогатевшей
верхушки городского или сельского населения. Эти но-
вые владельцы ленов принимают на себя специфические
воепно-вассалыные обязанности и, по-видимому, неред-
ко сливаются с родовыми дворянами77.
В общем, владельцы ленов представляли в западно-
немецких княжествах еще более неоднородную прослой-
ку, чем в Северной Франции. Но и здесь приобретение
лена неблагородными — чем дальше, тем больше —
становилось свидетельством пополнения господствующе-
го класса выходцами из иных сословных групп.
Итак, внутри господствующего класса Северной
Франции й рейнской Германии в XII—XIII вв. сущест-
вовало несколько видов взаимно-перекрещивающихся
социальных подразделений. Происхождение, имущест-
венный статус, служебное положение — таковы были
основные факторы, приводившие к складыванию в клас-
76 L. G cni cot. L’economie rurale..., t. II, p. 269; idem. La fe-
odalite. — «IXе Congrcs international des Sciences historiques». Paris,
1950, Actes, t. II, p. 190; Ch. Ed. Perriin. La feodalite.— Ibidem;
W. Kienast. Lchnrecht und Staatsgewalt im Mittelaltcr. Studien
zu dem Mitteis’schcn Werk.— HZ, Bd 158, 1938, S. 21.
77 Описи фьефов, имеющиеся в нашем распоряжении, свидетель-
ствуют о том, что в восточной части междуречья Рейна и Сены в
числе владельцев фьефов было немало выходцев из ремесленно-тор-
гового и сельского люда, причем о некоторых из них прямо сказано,
что они несли все обычные вассальные обязанности: Le livre des
feudataircs de Brabant..., p. 19: «Соло de Moerke, scabinus aquensis,
4 hovas terre cum jure dicto Hofrecht sitas apus Wielre... Et tenetur
servire duci semper contra quesquinque non obstante aliqua libertate
civitatis aquensis, sicut fcodales ducatus Limburgie»; ibid, p. 97:
«Henricus campsor de Bruxella dictus de la Brugghe VII ’jornalia
terra et prati... Henricus campssor vendidit ea Henrico Platvorch, ut
intellexi, sed non fecit inde homagium»; аналогично: Les feudataircs
de Liege..., p. .192: Colinus, incisor pannorum, Johannes, pistor; p. 95:
Nicolaus, scabinus; p. 119: Johannes, civis Leodeniensis; p. 131: Ar-
noldus, villains; p. 143: Renerus, li corbisiers; Warnerus, villicus etc.
76
се феодалов различных юридических категорий, малых
групп и имущественных прослоек. Эти же факторы в той
или иной мере влияли и иа положение дворянина внут-
ри правящего класса, определяя его место в обществен-
ной иерархии, его социальный престиж и политический
потенциал. Для того чтобы понять своеобразие внутрен-
него стр'оя класса феодалов в XII- -XIV вв., важно вы-
яснить, как велико было влияние каждого из названных
факторов на социальное положение дворян. Это потре-
бует прежде всего более детального исследования иму-
щественного расслоения членов господствующего класса
и его социальных последствий.
2.
Имущественное расслоение господствующего класса
и его социальные последствия
Для изучения имущественного положения дворянст-
ва в XII—XIII вв. особенное значение имеют описи фьс-
Фов и списки вассалов. Составление подобных докумен-
тов начинается по мерс усложнения и умножения вас-
сальных связей, требующих теперь письменной фикса-
ции, и осуществляется главным образом крупными
светскими феодалами — герцогами, графами или духов-
ными князьями, пользующимися правами светских сю-
зеренов. В пределах изучаемой территории первые такие
описи появляются в XII в. в Шампани. До нас дошли,
однако, в основном более поздние образцы подобных
памятников — от XIII или начала XIV в. Исходя из це-
лей нашего исследования, мы ограничиваемся привле-
чением «Книги вассалов графов Шампани и Бри»
(1172—1222 гг.), «Книги держателей фьефов герцога
Брабанта Иоанна III» (1312 — 1350 гг.) и «Книги дер-
жателей фьефов епископства Льежского» (1345 г.) 78.
Географическая разобщенность областей, отраженных в
этих памятниках, не препятствует использованию этих
источников. Как уже говорилось, в пашу задачу не вхо-
78 Livre des vassaux du compte de Champagne et de Brie, publ
par A. Longnon. Paris, 1869; Le livre des feudataires de Jean IIJ, due
de Brabant, publ. par L. Galesloot. Bruxelles, 1869; Les feudataires de
la principaute de Liege sous Engelbert de la Mark, publ. par E. Pon-
celet. Bruxelles, 1949.
77
дит сплошное обследование всех источников в между-
речье Рейна и Сены. Стремясь к уяснению основных тен-
денций в социальной эволюции феодальной деревни, мы
считаем правомерным выбирать для анализа наиболее
яркие и типичные памятники в пределах всей изучаемой
области, поскольку эта последняя обладала относитель-
ной общностью типа социально-экономического разви-
тия. к тому же анализ указанных описей мы будем со-
четать с использованием других памятников (картуля-
риев, актов публичной власти, кутюм), что поможет из-
бежать абсолютизации наблюдений, сделанных па ма-
териале названных описей.
Одно из препятствий в исследовании этих описей, как
и вообще всех подобных памятников, в исключительной
трудоемкости их анализа. Она определяется прежде все-
. го их значительным объемом, который намного превос-
ходит объем сохранившихся документов хозяйственной
отчетности раннего средневековья. Так, в шампанской
«Книге вассалов» насчитывается 3065 записей, в брабант-
ской «Книге держателей фьефов» — 2655, в льежской —
приблизительно столько же. Это в полтор a-два раза пре-
вышает (в каждом случае) объем даже такой уникаль-
ной на европейском континенте хозяйственной описи, как
Сен-Жерменский полиптик. Хозяйственные описи ранне-
го средневековья статистически обрабатываются обычно
методом сплошного обследования. Использование этого
трудоемкого метода оказывается необходимым, по-
скольку эти описи состоят обычно из весьма неоднород-
ных или даже неодноплановых записей, и возможным,
так как чаще всего эти описи не очень велики по объему.
Иное дело — описи фьефов и списки вассалов. Их боль-
шой объем и сравнительная однородность создают и не-
обходимость, и возможность применения и других стати
стических методов обследования, и прежде всего выбо-
рочного метода, значительно упрощающего статистиче-
ский анализ.
Сущность этого метода состоит в том, что для под-
счетов привлекается не весь статистический материал, но
лишь его часть—-так называемая выборка. Возможность
использования выборки вместо целого вытекает из су-
ществования в массовых явлениях определенных зако-
номерностей в распределении случайных величин. Для
того чтобы эти закономерности могли быть использова-
78
ны, выборка должна отвечать некоторым требованиям:
опа должна быть нс слишком мала (иначе степень на-
дежности выводов, полученных при ее исследовании,
окажется очень низкой) и составлена с соблюдением
принципа случайности в самом отборе включаемых в
выборку элементов (т. с. так, чтобы в выборке нашли
отражение разные части так называемой генераль-
ной совокупности и чтобы каждый элемент выборки
был бы взят независимо от любого предыдущего или
последующего). Разработанные в математической ста-
тистике методы позволяют определить степень досто-
верности результатов, полученных на выборке той или
иной величины. При этом оказывается возможным с
заданной степенью надежности («доверительной веро-
ятности») установить, насколько результаты, получен-
ные при анализе выборки, могут отличаться от тех,
которые были бы получены при анализе генеральной
совокупности. Иными словами, по данным выборки
всегда может быть определена область чисел, внутри
которой с заданной вероятностью находится действитель-
ное значение искомой величины. В математической ста-
тистике эту область чисел называют «доверительным
интервалом». Для различного типа исследований уровень
доверительной вероятности статистических данных изби-
рают заранее, устанавливая его тем выше, чем ответст-
веннее выводы, вытекающие из этих данных. В нашем
анализе описей фьефов и вассалов мы будем определять
границы доверительных интервалов при доверительной
вероятности в 90%. Этот уровень вполне достаточен для
наших задач79. Очевидно, что при заданной надежности
высокая точность результатов исследования, или, что
то же самое, сужение доверительных интервалов, мо-
жет быть достигнуто за счет увеличения размеров вы-
борки. Так как границы доверительного интервала дают
возможность по данным выборки судить о величине ис-
комых показателей для генеральной совокупности, то
вычисление доверительного интервала составляет клю-
чевой момент в использовании выборочного метода. От-
79 Ср. И. Д. Ковал ь чепк о. Об опыте применения выбороч-
ного метода при изучении крестьянского хозяйства в России XIX в.—
Доклад на конференции «Кибернетика и методы исторического ис-
следования». М., 21 мая 1965 г.; он же. Русское крепостное кресть-
янство в первой половине XIX в. М., 1967.
79
метим попутно, что применение подобных расчетов важ-
но не только для решения тех задач, в которых созна-
тельно прибегают к составлению выборки. Фактически
историк всегда оперирует с той или иной выборкой, по-
скольку документальная база любого исследования
представляет естественно сложившуюся «выборку» сохра-
нившихся источников по отношению ко всей совокупно-
сти реально существовавших исторических свидетельств
о той или иной эпохе. Там, где возможен количествен-
ный анализ явлений, применение методов математиче-
ской статистики намного расширяет познавательные воз-
можности. Одновременно оно значительно облегчает ис-
следование и позволяет точнее и надежнее формулиро-
вать выводы. Применение этих методов позволило бы
делать достаточно падежные заключения и там, где для
«интуитивных обобщений» материала нс хватает.
Границы доверительно интервала (Тф и Р2) при за-
данном уровне доверительной вероятности (|3) и при
объеме выборки (п) определяются в данном 'случае по
формуле:
Pl
г п
“ п
где Р* есть оценка искомой величины, полученная при
анализе выборки; /ф— коэффициент, соответствующий
избранной величине доверительной вероятности 0 и полу-
чаемый из таблиц для соответствующего типа задач80
Рассмотрим в качестве примера статистический ана-
лиз шампанской «Книги вассалов». Ряд данных для него
подготовлен издателем А. Лоньоном, сопроводившим
публикацию списками вассалов, различающихся по со-
ставу фьефов. Это позволяет сопоставить разные типы
фьефов в масштабе всей описи. Обнаруживается, что на
рубеже XII—XIII вв., когда была составлена опись, в
80 Е. С. В сити, ель. Теория вероятностей. М., 1962, стр. 305—
327, Данные формулы применяются при оценке, доверительных гра-
ниц для вероятности случайного события при условии: 1) «>100,
2) «Р*^10, 3) п(1—Р*)>10; при этом имеет место так называе-
мый нормальный закон распределения отклонений выборочных оце-
нок от значения исследуемой величины в генеральной совокупности.
80
Шампани существовали не только фьефы, включавшие в
себя определенные земельные владения, ко и фьефы, в
которые входили денежные пожалования, продуктовые
оброки, смешанные денежно-продуктовые чинши, не свя-
занные с какими бы то ни было правами на земельные
владения как таковые. Самый этот факт весьма сущест-
вен для эволюции межфеодальных отношений, и мы
еще вернемся к его истолкованию. Здесь же ограничимся
лишь статистико-математической стороной дела. Всего в
шампанской «Книге вассалов», как уже говорилось,
3065 записей о прямых вассалах графа (не считая запи-
сей, содержащихся в дополнениях). Отдельные записи
упоминают сразу по два вассала, и потому общее число
вассалов должно было бы быть больше числа записей.
С другой стороны, некоторые из вассалов дважды фигу-
рируют в разных частях описи, что отчасти компенсиру-
ет эту неточность. С известным приближением можно
поэтому считать число записей о вассалах равным числу
самих вассалов. Состав их фьефов по всей описи отра-
жен в табл. 3.
Таблица 3:-. Состав фьефов у вассалов графов Шампани (конец
XII —начало XIII в.), по данным списков вассалов в целом
Всего записей о прямых вассалах в абсолют- ах цифрах В %
3065 100
В том числе со- держащих упо- минания о фье- фах в виде единовременных денежных по- жалований денежного чинша из торговых пошлин 12 56 0,4 ' 1,8 Z
денежного чинша с земельных владений 56 1,8 4
продуктовых поступлений . . . 85 2,8
продуктово-денежного чинша, получаемого благодаря передаче различных прав (десятины, печ- ного баналитета, терража и т. д.) 93 3,0
в том фах в числе не содержащих упоминания о фье- виде денежных или натуральных чиншей. 2780 90,7
* Так как отдельные вассалы могли иметь фьефы разлого состава и так как запись
о таком фьефе учитывается столько раз, сколько типов фьэ|>эв имел данный вассал,
сумма числа записей в таблице будет несколько превышать реальное число (3065)
записей в «Книге вассалов».
81
Таблица 4. Состав фьефов у вассалов графов Шампани, по данным
двухпроцентной выборки
Всего учтено записей о прямых вассалах В абсолют- ных цифрах в %
60 100
В том числе содер- жащих упоминания о фьефах' в виде единовременных денежных по- жалований денежного чинша из торговых пошлин 1 1,7
денежного чинша с земельных владений —. —
продуктовых поступлений . . . 3 5,0
продуктово-денежного чинша, получаемого благодаря передаче различных прав (десятины, печ- ного бапалитета, терража и т. д.) 3 5,0
в в том числе не содержащих упоминания о фьефах виде денежных или натуральных чиншей 53 88,3
Для иллюстрации приведенных выше способов ис-
пользования метода выборки предположим, что в нашем
распоряжении не было данных издателя шампанской
«Книги вассалов», и потребовалось бы определить со-
став фьефов по выборке. Составим выборку минималь-
ного объема, насчитывающую всего лишь 2% записей.
Чтобы состав выборки был случайным и независимым
от особенностей отдельных частей «Книги», возникших
не вполне одновременно и притом в разных областях
графства, будем включать в выборку записи, основыва-
ясь на алфавитном указателе вассалов. Это само по себе
обеспечит действительную случайность выборки, так как
можно не сомневаться, что начальная буква в фамилии
вассала не находилась пи в какой связи с составом при-
надлежащего ему фьефа81. Выберем произвольно 60
вассалов, фамилии которых начинаются на одну из
первых четырех букв алфавита, и проанализируем со-
став их фьефов (см. табл. 4).
81 К тому же использование алфавитного указателя позволяет
учесть все фьефы того или иного вассала, в какой бы части описи
они ни были отражены,
83
Сравнение табл. 3 и 4 обнаруживает, что оценки'
Процентных характеристик, полученные при анализе вы-
борки, несколько отличаются от действительного значе-
ния искомых величин, вычисленных при исследовании
всей генеральной совокупности. Но ведь действуя по пра-
вилам математической статистики, нельзя остановиться
на полученных из выборки оценках и следует, основы-
ваясь на данных выборки, выяснить тот доверительный
интервал, в пределах которого могла бы находиться дей-
ствительная величина искомого показателя с избранной
степенью надежности (доверительной вероятностью) в
90%. Определим границы доверительного интервала по
имеющимся формулам. Результаты подсчетов сведены
в нижеследующей таблице. Как видно из табл. 5, ус-
танавливаемые по результатам выборки границы дове-
рительного интервала практически устраняют возмож-
ность ошибочных оценок даже при достаточно малой
выборке. Во всех случаях эти границы охватывают об-
ласть чисел, содержащую внутри себя (притом — чаще
в центре интервала) действительное значение искомой
Таблица 5. Сопоставление процентных характеристик состава фье-
фов у вассалов графов Шампани, по данным списков в целом и двух-
процентной выборки
Состав фьефов По описи в целом (в %) По выборке (в %) Доверительный интервал для данной выборки при доверительной вероятности 90%
Денежный чинш 4 1,7 0,5—7,5*
Продуктовые платежи . . . 2,8 5,0 2 — 12*
Продуктово-денежный чинш Земельные владения без вклю- чения продуктово-денежных 3,0 5,0 2 — 12*
чиншей 90,7 88,3 80 —94
* В связи с тем, что в данном случае п (1—Р*)<10, границы доверительного
Интервала приближенно определяются по развернутой формуле
2 п Р V п 4 п2
(Е. С. Be нт цель. Теория вероятностей, стр. 305--327).
83
величины. Но это значит, что, и не имея данных Леннона
и ограничившись очень малой по объему выборкой,
можно правильно оценить приблизительную величину
искомых показателей состава фьефов. Тот факт, что
вместо однозначных цифровых данных мы получаем
лишь границы возможного значения искомой величины,
не столь важен, поскольку статистические подсчеты
нужны нам для определения тенденций, а не абсолютных
цифр. К тому же с увеличением объема выборки грани-
цы доверительного интервала сужаются и соответствен-
но увеличивается точность устанавливаемых оценок. При
выборке объемом в пять раз больше (10% от генераль-
ной совокупности) эти границы будут приблизительно в
2,2 раза уже, при выборке в десять раз больше (20% от
генеральной 'Совокупности) —в 3,2 раза уже82. Следова-
тельно, составляя выборки такого объема, можно полу-
чать достаточно близкие к действительному значению
процентные характеристики. Практически они вполне
пригодны для получения падежных представлений о тен-
денциях в исследуемых процессах.
Возвращаясь теперь к анализу внутридворянских
имущественных прослоек, отметим прежде всего два не-
обходимых его направления. Одио из них должно выде-
лять прослойки, различающиеся по составу фьефов, дру-
гое— по величине и ценности фьефов. Оба типа этих
прослоек пересекались друг с другом, так же как и с
иными социальными подразделениями в господствую-
щем классе.
82 Величина выборки и ширина доверительного интервала свя-
заны, следовательно, между собой таким образом, что с увеличением
выборки в m раз доверительный интервал уменьшается в ]/ш раз
В самом деле, из приведенной выше краткой формулы видно, что
половина величины доверительного интервала
( А \ К
— =-Р*—Р1 = —
\ 2 / Уп
где . О-геюда величина доверительного иптерва-
2К
ла А = уу-А это и означает, что при возрастании объема выборки
в m раз доверительный интервал уменьшается в Kin раз.
84
По составу владений выделим те же прослойки, что
были намечены на материале шампанской «Книги вас-
салов». Различия этих прослоек позволяют учесть весьма
существенные особенности состава фьефов, противопо-
ставлявшие земельные фьефы рентным. Соотношение
этих двух видов фьефов в конце XII — начале XIII в.
было установлено выше по материалам графств Шам-
пань и Бри. Об изменении этого соотношения к началу
XIV в. позволяют судить описи фьефов герцога Брабан-
та и епископа Льежа, относящиеся к первой половине
XIV в.
Составим для «Книги держателей фьефов герцога
Брабантского Иоанна III» десятипроцентную выборку.
В основу ее составления положим тот же принцип, что и
для шампанской «Книги вассалов», т. е. будем включать
в нее фьефы, руководствуясь лишь алфавитным списком
вассалов. Такой список был создан еще копиистом
XIV в. Он уже сам по себе гарантирует равномерное
распределение фьефов из разных частей первоначаль-
ной описи. Включим в выборку 10% произвольно из-
бранных фьефов из каждой алфавитной группы и про-
анализируем состав этих фьефов. Результаты анализа
отражены в табл. 6.
Аналогичным образом проанализируем состав фьефов
по «Книге держателей фьефов епископства Льежского».
Таблица 6*. Состав фьефов по брабантской «Книге фьефов»
1312—1350 гг.
(десятипроцентная выборка)
Абсолютные Цифры в % Границы доверитель- ного интервала при доверительной вероятности 90%
Всего учтено фьефов В том числе фьефов 270 100
в деньгах 79 29,2 24,7—33,7
в продуктовых чиншах . . . 33 12,2 8,9—15,5
только в земельных владениях 174 64,4 60,0—69,5
* Как „ в табл. 3, сумма числа фьефов, отраженных в раз пах строках таблицы,
несколько превышает реальное число фьефов, включе шых в выборку. Это объяс-
няется тем, что отдельные фьефы распадались на части, различ >ые по своему соста-
ву, каждая из которых од ювраменнэ учитывается в разных строках таблицы.
85
Имеющиеся впей две части характеризуют: первая--
фьефы, принадлежавшие епископству в 1345 г.; вторая —
отчуждения фьефов в 1345—1361 гг. Для нас важна лишь
первая часть этой «Книги». Опа представляет собой
опись, составленную в хронологической последователь-
ности дней и месяцев 1345 г., в течение которых епископ
Энгельберт де ла Марк объезжал свои новые владения,
взимая с держателей фьефов рельеф. Так как в описи
отсутствует алфавитный список вассалов и поэтому нель-
зя составить выборку на его основе, изберем отправным
пунктом в составлении выборки постраничную разбивку
текста в издании Понселс. Ясно, что она ни в какой мере
не связана с составом фьефов и потому не нарушит прин-
ципа случайности при составлении выборки. Учитывая
сравнительно меньший объем «генеральной совокупно-
сти» (638), доведем пашу выборку до 20% всей описи,
включив в нее соответственно 20% выбранных жеребьев-
кой страниц издания Попселе. Анализ состава вошед-
ших в выборку фьефов дает следующие данные.
Т а блиц а 7*. Состав фьефов по льежской «Книге фьефов» (1345)
(двадцатипроцентная выборка)
Абсолютные цифры в % Границы доверитель- ного интервала при доверительной веро- ятности 90%
Всего учтено фьефов . . В том числе фьефов 124 100
в деньгах 15 12 7,2—16,8
в продуктах 118 14 8,9—19,1
только в земельных вла-
дениях 100 81 75,2—86,8
* См. примечание к табл. 6
Как видно из табл. 3—7, рост числа рентных фьефов
в течение.ХП—XIII вв. шел достаточно интенсивно. Если
на рубеже XII—XIII bbj. в таком продвинутом с точки
зрения развития товарно-денежных отношений районе,
как Шампань, денежные фьефы имелись у 4% вассалов,
/го в первой половине XIV в. даже в Льежском епископ-
. стве--области, сравнительно менее затронутой влия-
86
нием рынка,—-они стали встречаться нс менее чем в два
раза чаще. В Брабанте же денежные фьефы составляли
не менее четверти общего числа; минимум 30% фьефов-
вообще не включали земельных владений. Отсутствие
полного статистического обследования льежской и бра-
бантской описей нс уменьшает достоверности этих коли-
чественных оценок, составляющих минимальную грани-
цу доверительных интервалов, исчисленных с довери-
тельной вероятностью в 90%.
Выводы статистического анализа описей подтвержда-
ются и при исследовании других видов памятников. Хро-
ники, картулярии, акты герцогской власти, хотя и не поз-
воляют определить процент сеньоров, владевших рентны-
ми фьефами, содержат немало упоминаний об этом виде
владений. Сведения о них нетрудно найти, в частности,
в картулярных сборниках, ренталях, полиптиках, актах
публичной власти, хрониках и кутюмах для Бовези, Бур-
гундии, Люксембурга, Намюра, Эно, Лотарингии, Эльза-
са, Мецско.го епископства и т. д.83 Все это свидетельст-
вует о том, что владельцы рентных фьефов представляли
в XII—XIII вв. достаточно распространенную прослойку
внутри господствующего класса. Поэтому весьма
важно выяснить, в какой мере рентный фьеф отличался
от обычного земельного фьефа и какую специфику впо-,
сил он в положение его владельцев.
Еще 20—25 лет тому назад в литературе не существо-
вало сколько-нибудь единообразного суждения ни о кри-
териях, достаточных для выделения рентных фьефов, ни о
наиболее подходящей терминологии для их обозначения.
83 Monuments..., vol. 1, № 36, а. 1296; № 37, а. 1296; № 38, а. 1296;
№ 48, а. 1306; L’administration... de Namur, № 345, а. 1300, № 361,
363—367, а. 1302, № 378—379, а. 1304; см. также: L. G е n 1 с о t.
L’economie rurale..., t. 1, p. 62—64; Urkunden..., № 340, a. 1111, № 550.
a. 1199, № 540, а. Ы82—1190; Quellensaminlung, S. 401, a. 1309; MU,
Bd II, S. 443, 457, 466, 467—473 (XII в.); W. Gunther. Codex
diploma'ticus rheno-mosellanus, t. II. Coblenz, 1822, № 270, a. 1276;
A. Goerz. Mittelrheinischen Regesten, Bd. III. Coblenz, 1886,
№ 2609; см. также: II. D u b 1 e d'. Noblesse..., p. 143, 148—149,
154—156; R. P a r i s о t. Histoire de Lorraine, t. I. Paris, 1919, p. 192,
257; II. Ri char dot. Le probleme des fiefs bourguignons sans ser-
vice.— «Memoires de la Societe pour 1’histoire du droit...», II fasc.,
1946—1947, p. 171—1175. Существование' рентных фьефов отмечает
и Бомануар, говоря об оммажах, приносимых феодалу, не имеюще-
му в составе своего фьефа земельных владений (В, 1917—1918).
87
Споры по этим вопросам продолжаются и ныне, но после
появления специальных монографий польского историка
М. Шанецкого и американского ученого Б. Лайона 84 пер-
вый период в изучении этой важной формы межфеодаль-
ных связей можно считать пройденным ,85.
Подобно традиционному вассальному договору, фьсф-
рептпый договор оформляет условия, па которых один из
сеньоров соглашается выполнять военную вассальную
службу в пользу другого сеньора. Отличие рентного
фьефа, однако, в том, что вассал получает в качестве
феода не землю с держателями, а лишь право на полу-
чение какого-либо денежного (или натурального) дохо-
да. Отсюда и самое название фьеф-рентного договора,
подчеркивающее, что феод включает здесь лишь ренту,
но не землю. Первые фьеф-рептные сделки относятся к
концу XI в., но особенно часто их заключают с XIII сто-
летия, когда они получают распространение на терри-
тории Франции, па западе и в центре Германии, в Англии
и Бельгии-86.
Известно несколько видов рентного фьефа. Один из
них давал вассалу право получать ежегодную ренту не-
посредственно из королевской или княжеской казны.
Наиболее часто встречался он там, где централизация
государственной власти сделала уже достаточные успехи,
чтобы обеспечить регулярное функционирование цент-
ральных казначейских органов. Не удивительно, что
этот вид фьеф-рентной сделки особенно широко пред-
ставлен в Англии и в Северной Франции87.
84 М. Sczaniecki. Essai sur les fiefs-rentes. Paris, 1946;
B. D. Lyon. Prom Fief to Indenture. The Transition from Feudal
to Nou-Feudal Contract in Western 'Europe. Cambridge (Mass.), 1957.
85 M. Шанецкий (M. S c z a n i e c k i. Essai..., p. 3-—7) и Б. Лайон
(В. D. Lyon. Le fief-rente aux Pays-Bas. Sa tcrrninologie et son
aspect financier.— «Revue du Nord», t. XXXV; № 140, 1953; idem.
From Fief..., p. 6—116) показали, что термин «fief rente» точнее пе-
редает сущность данного института, чем любой другой, употребляв-
шийся раньше в историографии для его обозначения (pension ап-
nuelle, Jahrerente, Geldlehen, fief d’argent, fief pecuniaire, Kammer-
lehen, fief de bourse, fief de chambre etc.).
80 По мнению Миттейса (II. M i t h e i s. Lehnrecht und Staatsge-
walt. Weimar, 1933, S. 573), рентные фьефы становятся в это время
даже более частыми, чем земельные. Шанецкий считает такой вывод
преувеличением (М. Sczaniecki. Essai..., р. 82), однако не аргу-
ментирует свою точку зрения каким-либо статистическим материалом.
87 В. Lyon. From Fief..., р. 103; М. Sczaniecki. Essai...,
р. 114.
88
Внутри сравнительно небольших феодальных кня-
жеств чаще встречался фьеф-рентный договор, устанав-
ливавший передачу вассалу ренты из доходов отдельных
превотств, бальяжей или даже с конкретных земельных t
владений88. Особый вид рентных фьефов составляли те
'из 'Пих, в которых рента 'выплачивалась из .обложе-
ния ярмарок, рынков, купеческих лавок, ремесленных ма-
стерских или же из поступления от провозных пошлин,
от городов и т. и.89 * * Изменение материальной подосновы
межфеодальных связей видно в этом последнем типе осо-
бенно ясно. Само его существование символизировало пе-
рерождение экономической 'базы фьефа. Из единицы зе-
мельного богатства он превращался в меру движимого
имущества, созданного вне земледелия,— в торговле
или в ремесле. Специфический вид рентного фьефа пред-
ставляли репризы аллодов, предусматривавшие предо-
ставление ежегодной ренты в обмен на превращение ал-
лодиальных владений сеньора в феод от сюзерена. Осо-
бое распространение этой формы фьеф-рентного догово-
ра в таких восточных провинциях Франции, как Шам-
пань и Бургундия, констатировал уже Шапецкий 90-9’, по
Эно этот факт отмечал Дидье92; по Люксембургу, Лим-
бургу, Гельдсрну — Лайон93; часто встречались фьеф-
рентные договоры данного вида в Трирском архиепис-
копстве, Мецском епископстве и герцогстве Лотарингии94.
88 См. Ю. Л. Бессмертный. Изменение структуры межсень-
ориальпых отношений в Восточной Франции XIII в.,— СВ, 28, 1965.
89 «Почти все рентные фьеры шампанских графов,— пишет
М. Шапецкий, - выплачивались из доходов с ярмарок в Баре, Про-
вене и Труа» (М. Sczaniecki. Essai..., р. 117). Это сильное
преувеличение. Как показал наш анализ «Книги вассалов» шампан-
ских графов (1172 —1222 гг.), доходы с ярмарок и торговых пошлин
обеспечивали фьеры-ренты лишь в 56 из 124 случаев денежных рент-
ных фьефов. Тем не менее роль торговых доходов в обеспечении
фьеф-рентных сделок была, конечно, немалой.
90-91 до Sczaniecki. Essai..., р. 84.
92 N. Didier. Les rentes infeodees..., p. 268.
93 B. D. L у о n. Le fief-rente aux Pays-Bas, p. 230.
94 Из 25 вассалов, с которыми Трирский архиепископ заключил
фьеф-рентный договор об охране замка Моптабур,—-20 заключили
его на условиях инфеодации своей аллодиальной земли (MU, Bd III,
№ 545); из 37 фьеф-рентных сделок мецских епископов (конец XIII—
начало XIV в.) 11 сопровождалось инфеодацией аллода (Cartulaire
de... Metz, № 8, 25, 55, 64, 134, 136, 151, 155, 171, 186, 211); из 44
фьеф-рентных контрактов лотарингских герцогов в семи установ-
ление ренты обусловливалось превращением аллода вассала в
89
По способу предоставления денежного обеспечений,
рентные фьефы также могут быть разделены на несколь-
ко видов. Самый простой из них предусматривал уста-
новление ежегодной ренты (наследственной, пожизнен-
ной или срочной). Нередко встречались, однако, фьефы,
в которых ежегодную ренту заменяло пожалование опре-
деленной' суммы денег, передававшейся вассалу либо
единовременно, либо в течение заранее обусловленного
сравнительно краткого срока. Довольно часто оно пред-
назначалось для приобретения земельного феода или
другого источника ежегодного дохода и выступало, та-
ким образом, как своеобразная капитализация ежегод-
ной ренты. Этот же принцип капитализации широко при-
менялся и при назначении самих единовременных пожа-
лований, заменявшихся нередко передачей во временное
пользование вассала известного ежегодного дохода сень-
ора95. Чаще всего общая сумма пожалования-представ-
ляла капитализацию такого ежегодного дохода из расче-
та 10% годовых. Замена ежегодных платежей «капита-
лизированной рентой» характерна для вассальных дого-
воров и лотарингских герцогов 96, и мецских епископов 97,
и графов Эно98 99 *, и Люксембурга", и других феодалов в
Восточной Франции и в соседних с ней немецких и бель-
гийских территориях 10°. Распространенность единовре-
менных денежных пожалований тем более показательна,
феод.— Catalogue des acles, № 998, 1069, 1108, 1149, 1218, 1229, 1337,
а еще в двух — феодом, становилась (;ама аллодиальная рента —
ibid., № 1075, № 1436. О дискуссии по поводу характера этой сделки
см.: Ю. Л. Бессмертный. Изменение структуры межсеньораль-
ных отношений..., стр. 58—59.
95 (Catalogue des .actes..., № 959, а. 1Й90; № 1218, а. 1295; № 1229,
а. 1295; № 1426, а. 1302; Cartulaire de... Metz, № 13, а. 1287; № 25,
а. 1243; № 26, а. 1286; № 31, а. 1272; № 41, а. 1277; № 105, а. 1275;
W. Gunther. Codex diplomaticus rheno-mosellanus, t. II, № 270,
a. 1276; Monuments..., t. I, № 39, p. 51, a. 1296 etc.
96 Из 44 фьеф-рентпых договоров, заключенных герцогами за
период 1286—1303 гг., единовременное пожалование встречается в 32
контрактах («Catalogue des actes...», parts 3—4).
97 Из 37 договоров мецских епископов конца XIII — нача-
ла XIV в. в 27 сделках — единовременные пожалования («Cartulaire
de... Metz», passim).
98 N. Didier. Le droit de fief-rente..., p. 44, 54.
99 Urkunden..., № 340, a. 1111; № 540, a. 1182—1190.
too ду Sczaniecki. Essai..., p. 40—43, -84, 85, 87—89; B. L у о n.
Le fief-rente aux Pays-Bas, p. 230. Впрочем, в льежской «Книге дер-
жателей фьефов» эта форма отсутствует, а в брабантской — встре-
чается сравнительно редко (в 8% денежных фьефов).
90
что при изучении внутридворянских групп и межфео-
дальных отношений в общем не так уже важно, создает
ли такое денежное пожалование на условии несения
вассальной службы юридически чистый рентный фьеф
или же нет 101 102. Главное в том, что межфеодальные отно-
шения основываются здесь на передаче денежного бо-
гатства, измеренного методом капитализации 'эвентуаль-
ных ежегодных доходов. Такой способ определения эко'-
номической базы вассальной службы свидетельствует об
особенно широком влиянии па межфеодальные связи
рыночной цены сельскохозяйственных продуктов, нормы
процента, условий кредита, одним словом — рыночной
конъюнктуры. Как видим,, держатели рентных фьефов
представляли собой прослойку, отличавшуюся своей
тесной связью с денежным богатством, с рынком. Рас-
пространение фьеф-рентных отношений отражало усиле-
ние воздействия рынка па взаимосвязи членов господ-
ствующего класса (как и примыкавших к нему переход-
ных прослоек) г'02.
* =1=
Перейдем к анализу внутридворянских прослоек, раз-
личавшихся по объему и ценности своих владений. Об
имущественном неравенстве среди сеньоров свидетель-
ствуют, вообще говоря, самые различные виды памят-
ников. Во многих из них обычно противопоставление
сеньоров potentes, riches сеньорам pauperes, povres.
И хотя, как это справедливо было отмечено в литерату-
ре 103, термин pauper в средневековых памятниках не обя-
зательно означал бедняка в буквальном смысле этого
слова и не имел, как правило, того содержания, какое
мы вкладываем в русский его омоним, степень имущест-
венного расслоения господствующего класса, отражав-
шаяся в появлении подобной антитезы, была тем не менее
значительна.
101 См. полемику по этому вопросу: Н. Mitteis. Lehnrecht...,
S. 520; W. Kienast. Lehnrecht und Staatsgcwalt..., S. 22—26;
M. Sczaniecki. Essai..., p. 163; B. Lyon. Le fief-rente aux Pays-
Bas..., p. 228, 230; idem. From Fief..., p. 71—80.
102 О некоторых других особенностях рентных фьефов, как осо-
бой стадии в развитии вассальных связей, см. ниже: гл. II, § 3.
103 К. В о s 1. Potens und Pauper. Begriffsgeschichtliche Studien zur
'gcsellschaftlichen Differenzierung im friihen Mittelalter und zum
«Pauperismus» des Hochmittelalters.— «Alt-Europa und die moderne
Gesellschaft». Gottingen, 1963.
91
Бомануар рассматривает, например, в качестве впол-
не обычного казус, когда у несовершеннолетнего дворя-
нина, находящегося под опекой, «фьеф настолько мал,
что с него нельзя прокормить и одеть ребенка» ,04. В дру-
гом месте Бомануар сообщает, что ему приходилось ви-
деть «много богатых людей» (здесь имеются в виду —
благородные), пострадавших из-за того, что они без
должных предосторожностей брали па свое попечение
бедных родственников, «не имевших и двух ливров». Впо-
следствии эти родственники предъявляли иск своим пат-
ронам, требуя доли в их имуществе. Согласно «Кутюмам
Бо'вези», такие люди не могут приниматься в компаньо-
наж и не вправе рассчитывать на совместное ведение дел.
Но человек, имевший свыше двух ливров, уже приобре-
тает такое право 104 105. Видимо, с точки зрения Бомануара,
два ливра представляли некую грань па шкале благосо-
стояния. По абсолютной величине имущество в два лив-
ра—• невелико и эквивалентно доходу с виноградника в
один арпан, сданного исполу, или двум третям цены бое-
вого коня, или 20-дневному содержанию конного сержан-
та 106. Но и таким имуществом обладали, видимо, не все
представители дворянского сословия. Встречаются дворя-
не, столь бедные, что они не могут взять опеку над несо-'
вершенполетпим родственником 107 108, не могут нести ответ-
ственность за ущерб, нанесенный их действиями другим
сеньорам, совместно с ними владеющими какой-либо не-
движимостью |08. Некоторые сеньоры не имеют на тер-
ритории своего фьефа какой бы то ни было движимо-
сти— пи в доме, ни вне его, так что кредитору для пога-
шения долга приходится добиваться продажи земли, если
только опа не окажется заложенной...109 Но о случаях за-
долженности сеньоров говорят вообще все источники и
притом — систематически. Дворяне берут взаймы пе толь-
ко деньги, но и оружие, боевых копей, тяглый ског
и т. д.110 Их долги превышают порою все их движимое
и недвижимое имущество111. Погашение долгов оказы-
104 В, 511.
105 В, 625.
100 Coot. Picardie, XVI; В, 773, 1604.
107 В, 573, 633.
108 В, 663.
109 В, 11074, 1602.
110 В, 115, 1117.
В, 1977.
92
вается поэтому возможным только путем продажи зем-
ли ш. Такая продажа, если она и не ведет к полному ра-
зорению сеньора, увеличивает дробность фьефов, постоян-
но возраставшую в результате дробления при наследова-
нии. (Запрет дробления фьефов действовал далеко не
везде112 113.) Неудивительно поэтому, что величина отдель-
ных фьефов оказывалась сведенной к нескольким
юрналам 114.
Усиление имущественного неравенства дворян в XII—
XIII вв. отмечают в последнее время многие исследовате-
ли115. Однако до тех пор, пока базой для этого вывода
остаются разрозненные свидетельства отдельных памят-
ников, невозможно выяснить ни соотношение между
112 Согласно пикардийской кутюме (Cout. Picardie, II, р. 113)
продажа недвижимости возможна лишь в двух случаях: 1) при со-
гласии родственников; 2) при засвидетельствованной бедности (que
la- vente seit solennisie par 1’ottroi del hoir ou par povretc jurce li
tiorc de mains); см. также Cout. Picardie, LVI; Const, de Borgoinc,
15, 74; B, 792, 1074, 1602; MU, Bd III, № 1094, a. 1251; Urbar der
Grafschaft Luxembourg, S. 393. О частоте отчуждений фьефных вла-
дений ярко говорит тот факт, что, как показывает проделанный нами
статистический анализ брабантской «Книги фьефов», за 38 лет
(1312—1350) сменилась пятая часть владельцев феодов (нс считая
случаев наследования).
113 Гг. О 1 i v i е г - М а г t i п . Histoirc du droit..., p. 133, 264
(о Нормандии и Бретани); Н. D u b 1 с d. Noblesse..., р. 160, 172
(об Эльзасе); В. Р о п с е 1 е t. Les feudataires..., Introduction, p. 32
(о Льежском епископстве); Coast, de Borgoine, §. 17—18 (о Бургун-
дии); P. Portejoie. L’ancien coutumier..., Introduction, p. 43
(о Шампани).
114 MU, Bd III, № 425, a. 1231: 3 юрнала с небольшим; Cout. Pi-
cardic, LXX: l’/2 юрнала; см. также завещания мелких каноников:
MU, Bd. Ill, № 1103, а. 1251; № 1141, а. 1257; №> 1418, а. 1257;
В, 1653--площадь фьефа столь мала и расчленена, что по его тер-
ритории невозможно пройти, не пересекая чужие владения; анало-
гично: В, 1569; Г. Фуркэп (G. F our quin. Les campagncs..., p. 138)
считает, что в начале XIV в. в Иль-де-Франсе большинство сеньорий
нс отличалось по своим размерам от крестьянских держаний. Обилие
seigneuries minuscules, нс отличавшихся но площади от цензив, от-
мечает для Бретани Ш. Пти-Дютаи (Ch. Р ё t i t - D u t a i 11 i s.
L’essor des Etats d’Occident.—• Histoirc Generale, t. IV, part 2. Publ.
par G; Glotz. Paris, 1937, p. 22 -25).
115 E. P e г г о y. Social mobility among the French Noblesse,
p. 27- 30; idem. La terre..., p. 158; G. Duby. L’economie rurale...,
t. II, p. 466—469; idem. Dans la France du Nord-Qucst, p.835 -846;
L. Genicot. L’economie rurale..., t. II, p. 304 et suiv. W. Hille-
brand. Bcsitz- und Slandesvcrhal'lnissc des Osnabriicker Adels bis
1300. Gottingen, 1961, S. 206.
93
собою различных имущественных прослоек в дворянстве,
пи глубину разрыва между ними. Установление этих
соотношений очень важно. Без них нельзя конкретно
представить себе имущественное расслоение господст-
вующего класса; нельзя установить, насколько был
распространен в его среде тот или иной тип дворянина,
насколько велик был слой малоимущего дворянства,
игравшего в социально-политической борьбе XIII—
XIV вв. исключительно крупную роль и'6. Степень иму-
щественного расслоения феодалов существенна и для
исследования факторов, определявших место отдельных
феодалов в общественной иерархии. Ведь чтобы сопо-
ставлять влияние на социальный статус дворянина,
например, наследственного происхождения и величины
земельных владений, необходимо знать, какую часть
благородных составляли крупные землевладельцы п
какую—малоземельные или безземельные люди.
Богатый материал для исследования имущественного
расслоения господствующего класса дают описи фьефов.
Проанализируем с этой целью брабантскую и льежскую
«Книги фьефов». Обе они достаточно систематично ука-
зывают величину отдельных фьефов и позволяют просле-
дить совокупность владений вассала в данном княжест-
ве. Разумеется, каждая из таких описей не дает пред-
ставления о феодах, которые тот или иной вассал мог
иметь от других сюзеренов. Но это обстоятельство не
снижает познавательного значения сведений, содержа-
щихся в названных описях. Фиксируя величину фьефов
сотен и тысяч вассалов, описи не могут не отразить
господствующей тенденции в распределении фьефов по
их величине. Ведь если бы, например, оказалось, что
значительная часть вассалов того или иного сюзерена
держала от него фьефы, во много раз меньшие, чем
полный фьеф, то для того, чтобы отрицать важность
этого наблюдения, следовало бы допустить либо, что
вся эта масса вассалов одновременно имеет фьефы от
десятков сюзеренов, либо что местные феодалы приобре-
тали «дополнительные» фьефы (в дополнение к каким-то
своим крупным основным владениям) именно у тех
сюзеренов, описи фьефов которых исследуются нами.
Так как оба подобных допущения вряд ли реальны,
116 С. Д. Сказкин. Очерки..., стр. 2116—218.
94
можно предполагать, что доля мелких и мельчайших
фьефов, существовавших в том или ином отдельном
княжестве, в общем отражала (хотя, конечно, и не точ-
но) долю мелких и мельчайших феодалов данной мест-
ности. Локальные штудии могли бы, вероятно, внести
очень много уточнений в картину распределения отдель-
ных дворянских родов по имущественным категориям.
Но общую картину имущественного расслоения феода-
лов, которую может дать только анализ массовых опи-
сей, они вряд ли поколебали бы.
Наиболее сложным в статистическом анализе имуще-
ственного расслоения по данным описей является опре-
деление граней отдельных имущественных групп. Отда-
дим прежде всего себе отчет в том, какие из имущест-
венных слоев класса сеньоров труднее всего выделить,
опираясь на описи, подобные изучаемым. Не позволяя
получить всю совокупность сведений о фьефах того или
иного вассала, описи эти, по-видимому, наименее пригод-
ны для выделения каких бы то пи было «средних» по
имущественному положению групп. В самом деле, где
гарантия того, что какой-либо вассал, выступающий в
описях с одним средним по величине фьефом, не владе-
ет где-либо по соседству еще одним таким же? Посколь-
ку трудно исключить подобную возможность, нельзя с
какой бы то ни было уверенностью в правильности под-
счетов пытаться определить на основании исследуемых
описей соотношение «средних» и «крупных» феодалов.
Всякая разграничительная линия между ними была бы
мало надежна. Откажемся поэтому от нее и не будем
в подсчетах разделять средних и крупных феодалов.
Чтобы не допустить подобной же ошибки при разграни-
чении средних и мелких вассалов, установим нижние
границы средних фьефов и верхние границы мелких
фьефов со значительным — десятикратным — разрывом.
Владельцы фьефов, величина которых попадает в этот
разрыв, возможно, тоже являются малоимущими собст-
венниками, но принадлежность их к числу «средних»
вассалов не исключена. Поэтому откажемся от опреде-
ления точного имущественного положения и этой,
«буферной» группы. (Назовем ее условно «малые сеньо-
ры».) По отношению к оставшимся мелким вассалам бу-
дет, по-видимому, справедливо то, что было оказано выше
о- владельцах мелких и мельчайших фьефов. Их число
59
должно было до известной степени соответствовать дей-
ствительному числу наиболее мелких феодалов.
От этих общих соображений перейдем к обоснова-
нию абсолютных границ выделяемых имущественных
групп. Что считать верхней гранью мелкого фьефа?
Наиболее подойдет для района, отраженного в исследу-
емых описях, величина среднего крестьянского манса.
Владение такой площади (и доходности), видимо, никак
нельзя считать крупным. На нем могли жить максимум
несколько крестьянских семей. Их сеньор явным обра-
зом стоял на самой нижней ступени класса феодалов.
Обычная площадь маиса на рассматриваемой террито-
рии—10—12 бонуариев117. Приблизительно такую же
площадь приводит в качестве минимальной для фьефа в
Льеже XIV в. и Понселе118. Он же сообщает, что этой
площади соответствовал доход в 30 мюи зерпа119 120, или
30 флоринов годового дохода (5 ливров) 12°. Приняв эти
минимальные цифры за максимальные оценки для мелко-
го фьефа, мы застрахованы от того, чтобы преувеличить
число мелких феодалов, т. е. от наиболее опасной для
наших расчетов ошибки. Нижнюю границу для владе-
ний «средних и крупных» фьефов изберем, соответствен-
но сказанному выше, в десять раз превышающей макси-
мальную границу мелкого фьефа. Условимся, кроме того,
относить к числу средних и крупных владений все те,
в составе которых есть арьер-фьефы или же права хотя
бы на часть какой-либо курии или виллы. Для того
чтобы представить себе приблизительное соотношение
разных типов малоимущих феодалов, выделим внутри
117 Ch. Edm. Perrin. La Scigneuric rurale en France et en Al-
lemagne du debut du IXе a la fin du XIIе siecle. Paris, 1951—1953,
p. 64; L. G e n i с о t. L’economie rurale..., t. I, p. 30—31; idem.
L’etendue des exploitations argticoles dans le compte de Namur a la
fin du XIII siecle.'—«Etudes rurales», 1962, p. 19—20; L. V e r r i e s t.
Institutions medievales, I, p. 42, p. 138; Le livre des feudataircs de
Brabant, p. 234; Le livre de 1’abbe Guillaume 'de Ryckel (1243—-1272).
Polyptyque et comptes de 1’abbaye de S. Trond au milieu du XIIIе
siecle publ. par II. Pirennc. Bruxelles, 11896, p. 162; см..также: Les con-
stitutions..., № 49, a. 1166.
118 E. Pon cel cl. Les feudataircs... Introduction, p. 32.
119 В исследуемом районе мюи совпадал по объему с модием —
см. Quellensammlung, S. 360, 365, 351, 358.
120 R. S с d i 1 о t. Toutcs les monnais du Mond. Paris, 1955,
p. 188, 296, 376; c 1255 г. золотой флорин на территории бельгийских
провинций = ’/6 ливра.
96
них две имущественные группы. Грань между ними не
может быть, в соответствии со сказанным выше, прове-
дена сколько-нибудь надежно, по для самой прибли-
женной ориентировки подобное разграничение небеспо-
лезно. В качестве опорной цифры для него мы использу-
ем доход в один ливр, при отсутствии которого в Льеж-
ском епископстве сеньор утрачивал привилегии члена
господствующего класса 121. Как указывалось, Бомануар
считал минимальным объемом имущества, обеспечивав-
шего дееспособность дворянина,—-два ливра. Избран-
ная нами цифра предполагает поэтому подлинно нич-
тожный масштаб земельного владения.
Результаты подсчетов, проведенных на основе выбор-
ки, по книгам фьефов Брабанта и Льежа, сведены в
табл. 8 и 9 122.
121 L. Genicot. L’economie rurale..., t. II, p. 296. Иные измере-
ния объема мельчайшего фьефа — по площади, по доходности в про-
дуктах — избраны соответственно цифре денежного дохода. Не следу-
ет, однако, думать, что все владельцы фьефов, с доходом менее 1 лив-
ра, включаемые в графу мельчайших сеньоров, не пользовались дво-
рянскими правами; ведь нам известно о фьефах этих вассалов лишь
от одного из их сюзеренов.
122 В расчетах, отраженных в таблицах 8, 9 (как и в таблицах
5—7), при вычислении доверительных интервалов предполагается, что
изучаемое случайное событие (попадание сеньоров в данную имуще-
ственную прослойку) может иметь вероятность, равную либо /1 (если
сеньоры попадают в данную прослойку), либо 0 (если они в псе не по-
падают). Иными словами, случайная величина X, соответствующая
данному случайному событию, имеет так называемое биномиальное
распределение. (Само же попадание сеньоров в какую-либо одну из
выделенных имущественных прослоек может всякий раз рассматри-
ваться как самостоятельный и независимый опыт. Ведь наблюдение
над попаданием сеньоров в данную прослойку мы всегда можем про-
водить изолированно от наблюдений над складыванием любой иной
прослойки — если только границы этих прослоек заранее фиксирова-
ны.) В наших подсчетах определяется частота попадания сеньоров в
какую-либо имущественную прослойку (или, иначе, «доля», процент
сеньоров данной прослойки от общего их числа). Эта частота Р*
всегда есть среднее арифметическое от обнаруженных значений ве-
личины X, поскольку последняя имеет лишь два значения 1 и 0.
(В самом деле, пусть взята выборка из п элементов. Сеньоры по-
пали в ней в исследуемую прослойку гц раз и не попали п2 раз.
Среднее арифметическое число попаданий сеньоров в эту прослойку
П1Х1+п2хО ni есть не что ипое как Д0Ля сеньоров дан-
11 п п
ной группы от общего их числа, т. е. Р*.) К выяснению частоты
попадания сеньоров в какую-либо одну группу можно, следователь-
но, подходить как к исследованию биномиального распределения
4 Ю. Л. Бессмертный
97
Таблица 8. Имущественные прослойки среди феодалов в Брабанте и Льеже
Название княжества Общее число сеньоров, включен- ных в вы- борку В том числе сеньоров
крупных и средних, владев- ших куриями, виллами или их частями, либо имевших арьер- вассалов, либо владевших фье- фом более 10 гуф (или свыше 120 бон.), либо имевших доход свыше 60 ливров (или 300 мо- диев зерна) малых («буферная груп- па»), владевших фьефами в 1—10 гуф (или 13-120 бон.) либо имевших 6—60 ливров дохода (или 31—300 модиев зерна) мелких и мельчайших, владевших фьефами в гуфу и менее (или 12 бон. и менее) либо имевших 5 ливров до- хода и менее (или 30 модиев зерна и менее) неясного имуществен- ного положения, вели- чина фьефов которых не указана вовсе или не определена точно
в % ко всей выбор- ке границы доверительно- го интервала при дове- рительной вероятности 90% в % ко всей выбор- ке границы довери- тельного интервала при доверительной вероятности 90% в % ко всей выбор- ке границы дове- рительного ин- тервала при доверительной вероятности 90% в % ко всей выбор- ке границы дове- рительного ин- тервала при до- верительной ве- роятности 90%
Брабант Льеж 255 124 21,1 5 17—25 1,7—8,3 20 9 15,9-24,1 4,7—13,3 46,4 78 41,3-51,5 72—84 12,5 8 9-16 3,9—12,1
Таблица 9. Мелкие и мельчайшие сеньоры в Брабанте и Льеже
Название кня- жества Всего мелких и мельчайших сеньоров (в % ко всей выборке) В том числе
мелких, владевших фьефами в часть гуфы — целую гуфу (или 1 бон.—12 бон.) либо имевших 1—5 ливров дохода (или 1—30 модиев зерна) мельчайших, владевших фьефами менее 1 бон. либо частью дома, либо имевших доход менее 1 ливра (или t модия зерна)
в % ко всей выборке границы доверительного ин- тервала при доверительной вероятности 90% в % ко всей выборке границы доверительного интервала при доверительной вероятности 90%
Брабант 46,4 35,0 30,1—39,9 11,4 8,1—14,7
Льеж 78 35,0 27,8—42,2 43 35,6-50,4
Судя по’приведенным подсчетам (см. табл. 8 и 9),
мелкие и мельчайшие сеньоры, владевшие фьефами, со-
поставимыми по величине с крестьянским маисом (или
даже еще меньшими), составляли на рубеже XIII—
XIV вв. в Брабанте не менее 40%, а в Льеже — не менее
трех четвертей (точнее, не менее 72%) общего числа
сеньоров * 123. Этот вывод важен не только для оценки со-
отношения между различными имущественными про-
слойками в классе феодалов. Он позволяет, кроме того,
рассмотреть вопрос о том, какую роль играло имущест-
венное положение феодала в определении его социально-
го статуса. Для этого прежде всего изучим имуществен-
ное положение наиболее высокопоставленных вассалов.
К их числу будет, видимо, правильным отнести всех тех,
кого составители описей называют comes или advocatus
или dominus (так же как и их ближайших родственни-
ков-сыновей, жен, братьев). Обнаруживается, что по
всей выборке из брабантской «Книги фьефов» ни один
высокопоставленный вассал не встречается среди мелких
и мельчайших собственников. Почти все такие вассалы
(29 чел. — т. е. 11 % феодалов от числа вошедших в вы-
борку) владеют крупными и средними фьефами или —
вдвое реже — входят в «буферную группу» малых сеньо-
ров. Исключение составляют одна uxor domini и один
filius domini, которые держат мельчайшие фьефы. Сход-
ная картина в льежской «Книге фьефов». Доля титуло-
ванных вассалов по всей выборке приблизительно такая
же—12%. Среди мельчайших сеньоров не фигурирует
ни один. В числе мелких сеньоров встречаются frater do-
величины X. Сама эта частота Р* известна нам для одной из вы-
борок. Во всех других возможных выборках из данной генеральной
совокупности величина Р* колеблется в известных пределах вокруг
своего истинного значения Р. Распределение этих колебаний Р*,
являющееся биномиальным, близко к так называемому нормальному
(если только Р не слишком мала и не слишком велика и если
п>100). Исходя из этого, мы и вычисляем доверительные интервалы,
которые позволяют по данным одной из выборок установить с за-
данным уровнем доверительной вероятности пределы колебаний ве-
личины Р* во всех других возможных выборках из данной гене-
ральной совокупности.
123 Достоверность этих цифр определяется тем, что они представ-
ляют низшую границу доверительных интервалов. Следует, однако,
иметь в виду, что реальная величина владений, которыми обладали
сеньоры, включенные в группу мелких и мельчайших, могла превы-
шать величину манса (или тем более его часть), благодаря наличию
фьефов одновременно от нескольких сюзеренов
4*
99
mini, filius domini, frater advocati. Но иногда здесь встре-
чаются и высокопоставленные особы (в 10% случаев).
Зато среди владельцев крупных и средних фьефов — ти-
тулованные вассалы составляют половину. Как видим, и
в Брабантском’ герцогстве и в Льежском епископстве
наиболее высокопоставленные феодалы были чаще всего
и самыми богатыми.
Означает ли это, что существовала и обратная зави-
симость между уровнем богатства и социальным стату-
сом феодала, предполагавшая, что более бедные сеньоры
обладали, соответственно, меньшим объемом дворянских
привилегий? С целью ответа на этот вопрос изучим пра-
вовой статус наименее зажиточных феодалов, составля-
ющих, -как выяснено, порой более половины всех дворян
(см. табл. 8). Выше уже отмечалось, что бедные сеньо-
ры не несли имущественной ответственности за свои дей-
ствия перед сеньорами — совладельцами недвижимо-
сти 124; они освобождались от представления залога при
вызове в суд 125; для них действовали особые правила на-
следования фьефов, допускавшие дробление фьефа меж-
ду сыновьями там, где оно, вообще говоря, не разреша-
лось 126; их свидетельство, даже если оно заверено их пе-
чатью (бедные сеньоры обладали его не всегда127), .не
имело такой юридической силы, как свидетельство более
крупных сеньоров. Так, сделка, совершенная вассалом
мелкого сеньора (d‘un povre gentil homme), имеет закон-
ную силу, лишь если опа подтверждена, помимо этого
сеньора, по крайней мере еще одним «законным свиде-
тельством». Печать povres sougies, подвластных королю
и баронам, не должна иметь той силы, что их собствен-
ная печать, провозглашает Бомануар128. Сам Бо.ма-
нуар видел оправдание этой нормы права, вероятно, в
том, что она закрепляла политическое верховенство ко-
ролевской власти, сторонником которого он был. Харак-
терно, однако, что, по признанию составителя «Кутюм
Бовези», особая юридическая сила признается не только
за печатью короля, но и за печатью всех баропов, в про-
тивовес печатям povre gcntil homme. Очевидно, в дейст-
124 В, 663.
125 В, 70.
126 Const, de Borgoine, § 17—18.
127 В, 145.
128 В, 126.
100
вительности возникновение этой нормы обычного права
было связано не только с возвышением короля, по и с
известным социальным опусканием мелких сеньоров. Ду-
мается, что категория дворян — оруженосцев (armiger,
escuiers), противопоставлявшаяся иногда рыцарям и не
вполне равноправная ,с ними 129 130, также составляла одну
из групп малоимущих сеньоров. Все это и означает, что
правовой статус наиболее бедных дворян оказывался до
известной степени функцией их имущественного положе-
ния. Как уже отмечалось, в Льеже в XIV в. владелец
фьефа с годовым доходом менее ливра утрачивал пр-ава
дворянина 1<3°. В Северной Франции еще раньше, в кон-
це XII в. в соответствии с указом Филиппа II Августа от
1183 г., нижняя граница земельного дохода для сеньо-
ров, обязанных военно-рыцарской службой, была уста-
новлена на уровне 60 ливров в год. В XIII в. тот из сы-
новей рыцаря, который имел менее 200 ливров годового
дохода, не получал рыцарского звания; он оставался
ecuyer или становился sergent и не нес обычной рыцар’
ской службы, заменявшейся либо поставкой тяглой ло-’
шади, либо какими-либо символическими обязанностя-
ми 131. Военная служба вассалов страсбургского епис-
копства в XIII в. также зависела от их имущественного
положения: такое дорогостоящее вооружение, как латы,
можно было требовать только с владельцев не менее
чем 10 мансов132. В отличие от этих провинций в Намю-
ре XIII—XIV вв. отпрыски дворянских фамилий сохра-
няли свои привилегии вплоть до седьмого поколения не-
зависимо от их состояния 133.
Продолжая анализ социальной роли, которую игра-
ли для беДпых дворян их личный статус и их имущест-
венное положение, изучим влияние на правовые возмож-
ности дворянина наличия у него пефьефных держаний.
Несмотря на то что существовало представление о со-
ответствии крестьянскому статусу вилланского держа-
129 Оруженосцы при известных обстоятельствах освобождались
от судебной ответственности за поступки, которые они совершали под
началом рыцарей (В, 880), хотя сами не могли освободить от такой
ответственности лиц, действовавших под их руководством (В, 881; см.-
также В, 1045).
130 L. G е n i с о t. L’economie rurale..., t. II p. 296.
131 Fr. О I i v i e r - M a r t i n. Histoire du droit..., p. 133.
132 H. D u b 1 e d. Noblesse..., p. 131.
133 L. G e n i с о t. L’economie rurale..., t. П, p. 128, 253, 270.
101
ния, а дворянскому — фьефа134, дворяне столь часто
владели vilenage в качестве держателей первой руки от
других сеньоров, что в праве сложились уже определен-
ные нормы решения казусов, возникавших при подобных
сделках. Эти нормы касались сроков уплаты дворянами
чинша за владение цензивой 135 или вообще vilenage 136,
штрафов с дворян за ущерб, нанесенный имуществу, ко-
торое входило в состав виллапского держания 137, поряд-
ка взыскания с дворянина платежей за пользование вил-
лекажем 138 и т. д. Во всех этих случаях на дворян рас-
пространялись правовые нормы, применявшиеся к вил-
ланам 139. Говоря о дворянских держаниях, Бомануар
рассматривает порою фьеф и вилленаж как равноверо^
ятные виды владений: «Comment que je tiegne ma meson
on en fief on en vilenage...» 14°. Для некоторых бедных
дворян их вилланские держания от других сеньоров иг-
рали большую роль в обеспечении средств к жизни, чем
фьефы. Бомануар приводит характерный казус: «Пьер
опекал одного (дворянского. — Ю. Б.) ребенка, который
имел столь малый фьеф, что не мог обеспечить дитя ни
пищей, ни одеждой; ребенок имел, кроме того, eritages
vilains, которыми Пьер управлял на правах garde» и ко-
торые, как явствует из дальнейшего, могли дать доста-
точно средств, чтобы «накормить и одеть» опекаемого 141.
Вообще, касаясь обеспечения несовершеннолетних дво-
рян на период опеки, составители кутюм уделяют специ-
альное внимание ситуациям, складывающимся в тех слу-
чаях, когда вилланские держания от других сеньоров
не уступают по значению фьефу142 и дают доходы
не менее важные, чем и он сам 143. Не случайно при про-
даже имущества, принадлежащего несостоятельному
дворянину, специально рассматриваются две возможно-
134 Cout. Picardie, LXV, р. 57; В, 241.
135 В, 862.
136 В, 866.
137 В, 865.
138 В, 1018.
139 В, 865: «Si gentius hons tient vilenage et il mesfet de ce qui apa-
rtient au vilenage, les amendes sont d’autel condicion comme s’il estoit
hons de pooste».
140 B, 1131.
141 B, 511.
1142 Cout. Picardie, VII.
143 B, 511, 533, 564, 630, 638.
102
Сти: когда он имеет недвижимость сверх фьефа и когДй
он «n'ait point d‘eritage fors de fief» 144. He случайно так-
же городские коммуны, не пользовавшиеся правом об-
лагать тальей дворян и клириков, если те не участвова-
ли в торговле и жили на доходы со своих фьефов, могли
взимать с них талью, если они имели eritages vilains de-
dens la banlieul de la vile de commune et mouvans de la
dite vile 145. Ордонанс 1275 г., изданный Филиппом III,
предусматривал даже возможность превращения фьефа
в. неблагородное цензивное держание 146.
Как видим, существование в XIII в. обширной про-
слойки малоимущего дворянства (напомним, что иногда,
как, например, в Льежском епископстве — не менее тре-
ти феодалов имело ежегодный доход, в 60 раз уступав-
ший доходу богатых сеньоров,— см. табл. 9) не прошло
бесследно для юридического статуса членов господству-
ющего класса. Права и обязанности беднейших сеньо-
ров приобрели известные особенности,. превращавшие
эту прослойку в особую юридическую категорию.
Возрастающее социальное влияние имущественного
положения дворян сказывалось и на критериях, опреде-
лявших самую возможность пользоваться привилегиями
члена господствующего класса. Oбнapvживaeтcя, напри-
мер, что с конца XII в. до середины XIV в. при расхож-
дении между личным статусом человека, с одной сторо-
ны, и юридическим типом принадлежащей ему недвижи-
мости— с другой, отдавалось предпочтение чаще всего
статусу имущества, а не лица. Выше уже указывалось,
что приобретший фьеф недворянин рассматривался пра-
вом как человек, обладающий многими привилегиями и
обязанностями держателей фьефа вообще. Точно так же
дворянин, приобретший вилланское держание от друго-
го сеньора, подпадал во многих отношениях под действие
тех же самых правовых норм, что и неблагородный дер-
жатель. Согласно пикардийской кутюме, денежная ком-
пенсация, выплачиваемая вызванному в суд свидетелю в
случае непредвиденной его задержки, не зависела от
личпонаследственного статуса человека и нередко опре-
144 В, 1074.
145 В, 1529.
146 Isembert (ed.). Recucil general des anciennes lois frangaises,
t. II. Paiis fs. a.], p. 659; «Et si res feodales facto fuerit censuales...».
103
Делялась его имущественным положением 147. По шам-
панской кутюме, дети виллана и дворянки могут избе-
жать полагающегося им «худшего» социального статуса,
если они откажутся от всего отцовского имущества 148.
В Бовези противопоставлялись споры, касающиеся лично-
сти членов привилегированных сословий, спорам о при-
надлежащем им имуществе: для споров второго типа не
существовало многих ограничений, действовавших для
первых 149 150.
Возобладание в XIII в. социального влияния имуще- -
ственного положения над личнонаследственным стату-
сом не было окончательным. В конце XIV в. в Северной
Франции вновь приобретает преимущественную роль
личное происхождение. Согласно «Большому француз-
скому судебнику» (Grand Coutumier), недворянин, полу-
чивший фьеф, не пользовался правами, которые имел
.его предшественник столетие назад. И наоборот, дворя-
нин, владевший цензивпыми землями, не нес за них в
конце XIV в. такой ответственности, как неблагородные,
и выполнял лишь специфические дворянские обязанно-
сти 15°. Это положение изменяется лишь в следующем,
XV столетии. Роль статуса имущества и роль происхож-
дения человека эволюционировали, таким образом, в те-
чение XII—XV вв. как бы зигзагообразно. Мы увидим,
что аналогичный зигзаг характерен и для эволюции не-
которых других институтов, прогрессивная перестройка
которых в XIII в. сменяется в следующем столетии вре-
менным попятным сдвигом.
Тенденция преобладания социального статуса недви-
жимости над статусом лица делала неизбежными много-
численные нарушения в XIII в. правовой грани между
дворянами и неблагородными. Та жесткость противопо-
ставления их юридического положения, которую прокла-
мировали порой юристы, в действительности не была вы-
держана даже в обычном праве. Это касается не только
уже рассмотренной возможности владеть земельными
147 Неблагородный без лошади получал в день то же, что и «horn
liges si il vient a piet» (1 солид). Но при наличии лошади неблаго-
родному выплачивалось вдвое меньше, чем рыцарю (3 солида на че-
ловека) — Cout. Picardie, XXXVII, р. 33—34.
148 Cout. Champ., ch. VI.
149 В, 1818.
150 H. Richardot. Note sur les roturiers..., p. 275—28L
104
держаниями иного социального типа и вытекающих от-
сюда прав и обязанностей. Выше, например, указывалось,
что за одинаковые преступления людей разной сослов-
ной принадлежности кутюмы, вообще говоря, предписы-
вают разные меры наказания; в частности, максималь-
ный денежный штраф с hons de pooste обычно составлял
60 солидов-—в 20 раз меньше соответствующего денеж-
ного штрафа с дворянина. Тем не -менее обнаруживает-
ся, что в некоторых случаях в праве XIII в. предусмат-
ривались равные санкции независимо от социальной при-
надлежности. Показательно, что это встречается именно
в новых установлениях. Так, по словам Бомануара, ко-
роль предписал новый порядок судебного разбирательст-
ва для таких преступлений, как «новый захват» (nouvelle
dessaisine) и насилие (force и nouveaux tourbles) I51.
«Штраф за новый захват одинаков как для дворян, так
и для homme de pooste и равен 60 сол.» 152 Аналогичным
образом сословная принадлежность не влияет на меру
наказания тех, кто нарушил перемирие или мир 153.
Весьма глубокое влияние на разрушение сословных
градаций в штрафах оказал процесс социального подъ-
ема многих hommes de pooste, о котором уже упомина-
лось. Разграничения между дворянами и недворяпами
отсутствовали и в некоторых других случаях. И тем и
другим запрещается ходить вооруженными во время
мира и при отсутствии угрозы встретить врага или изг-
нанного преступника 154. В случае нарушения этого за-
прета и совершения какого-либо преступления и дворяне,
и hommes de pooste подлежат, помимо наказания за са-
мое преступление, особому «штрафу за оружие» (1’amen-
de des armes) в пользу короля или барона 155. И хотя ве-
личина штрафа в данном случае зависит от сословной
принадлежности владельца оружия, показательно, во-
первых, равное ограничение в правах обладания оружи-
!51 В, 954, 958.
152 В, 965.
153 В, 1698; данная глава касается трех категорий лиц: недавно
вернувшихся из-за границы, изгнанных за преступления и незаконно-
рожденных; все они «ont deservi longue prison et si est I’amende a la
volente du souverain, soient franc homme ou gent de pooste».
154 B, 1655.
155 B, 1654; Const, de Borgoine, § 64; это не касается ношения ору-
жия дворянином и его amis на территории собственного фьефа
(В, 858).
105
ем и, во-вторых, отсутствие запрета иметь оружие специ-
ально для hommes de pooste156.
Нет различия и в юридических возможностях предъ-
явления сеньору иска в нарушении права: и дворянин и
homme de pooste одинаково могут — при соблюдении оп-
ределенной процедуры — потребовать судебного разби-
рательства своей жалобы 157. В равной мере это право
предоставляется и держателям фьефов, и владельцам
вилланских держаний, ибо сеньор «обязан соблюдать
законность как по отношению к одним, так и к другим» 158.
Если кто-либо подозревается в преступлении — «soit gen-
tius hons ou hons de pooste» — его полагается, независимо
от сословной принадлежности, содержать положенный
срок в тюрьме, пока не будет доказана либо его . винов-
ность, либо непричастность к делу 159 160. Если строятся ка-
кие-либо сооружения для общественных надобностей—
дороги, колодцы, укрепления, церкви,— сеньор, владею-
щий правом юстиции над ними, «может и должен прину-
дить своих подданных — «soient gentil homme ou de po-
oste»— к оплате каждым расходов соответственно его
имуществу» ,60.' Возражения дворян, что их нельзя обла-
гать на равных основаниях с hommes de pooste, не прини-
маются во внимание и они принуждаются к уплате необ-
ходимых сборов 161. Известное ослабление правовой гра-
ни между дворянами и недворянами 162 делает понятным
и то значительное место, которое уделяется в праве сме-
шанным бракам. О них говорится столь часто, что видеть
в этом лишь теоретическое.рассмотрение возможного ка-
зуса вряд ли верно. Это же касается и юридической воз-
можности дуэлей между дворянами и hommes de pooste I63.
Сколь ни важны приведенные свидетельства ослабле-
ния сословно-правовых граней, нельзя не видеть, что
156 О привлечении ротюрьеров к обороне области -см.: Fr. Olivi-
er-Martin. Histoire du droit..., p. 238.
157 B, 1740—<1741; Cout. Picardie, p. 122, § IX.
158 B, 1786.
159 B, 917.
160 B, 732; см. также В, 698, 734.
161 В, 4514.
162 Даже способы оформления доверенностей для дворян и недво--
рян, различающиеся, когда дело идет о крупных сеньорах, оказывают-
ся одинаковыми для дворян, не имеющих своей печати, и для hommes
de pooste (В, 145).
163 В, 1829, 1831,
106
пока онй характеризуют собою не более чем одну йз тен-
денций развития. О том,.что до победы этой тенденции
еще далеко, говорит сохранение основных наследствен-
ных привилегий для большинства членов господствующе-
го класса. Эти привилегии защищают сословный суд и
другие органы феодального государства, их освящала и
защищала церковь. До какой степени широкими остава-
лись, несмотря ни на что, средства защиты дворянской
власти, показывает то, что право санкционировало даже
произвол дворян по отношению к том, кто своими дейст-
виями затрагивал личность сеньора.
. Далеко не победила в XIII в. и тенденция подчинять
социальный статус дворянина его имущественному поло-
жению. Уровень богатства сравнительно заметно сказы-
вался главным образом на правовом статусе крайних
имущественных прослоек — наиболее богатых и наибо-
лее бедных феодалов. Прямолинейная связь между сте-
пенью богатства и объемом прав и обязанностей сеньо-
ров отсутствовала вообще. Имущественное положение не
представляло, следовательно, достаточного критерия для
суждения о месте феодала в социальной иерархии (хотя
одним из таких критериев оно и было). Происхождение
дворянина, степень знатности его рода, служебное поло-
жение— оставались в XIII в. факторами, глубоко влияв-
шими на социальный статус членов господствующего
класса.
В общем, специфика периода с конца XII в. до начала
XIV в. состоит, видимо, в том, что ни одна из борющих-
ся между собой тенденций — ни тенденция к кастовой
замкнутости господствующего класса,, ни тенденция к
разрушению внеэкономических наследственно-правовых
граней в'обществе и к их замене градациями вещного
порядка — не взяла еще верх. Конец XII в. и XIII век мож-
но поэтому считать в известном смысле переходным вре-
менем, когда дворянство как бы пыталось приспособить-
ся к новым экономическим условиям. С этим связаны, в
частности, и ослабление правовых градаций между дво-
рянами и неблагородными, и усиление притока в дворян-
ство разбогатевших выходцев из других классов, и рост
юридических различий между дворянами разного иму-
щественного положения. Все это имело важные послед-
ствия и для самого господствующего класса, и для фео-
дальной системы в целом. Дворянство пополнялось на-
107
иболее активными представителями других классов, ста-
новясь более жизнеспособным и мобильным; внутридво-
рянские отношения интенсивнее насыщались экономиче-
ским содержанием и приобретали большую гибкость и
динамичность; острота конфликта между вновь поды-
мающимися экономически прогрессивными социальными
силами и правящим классом временно ослаблялась. В ре-
зультате, создавались известные возможности укрепле-
ния существующего социально-политического строя.
Сложившаяся тенденция общественного развития
вскоре, однако, ослабевает. Очевидно, немалую роль сыг-
рала в этом развернувшаяся Столетняя война. Погло-
щенное вновь открывающимися возможностями военного
обогащения дворянство как бы отвернулось от хозяйст-
венной деятельности. Экономические методы накопления
стали играть для него минимальную роль. В связи с этим
потребовалась перестройка некоторых социальных инсти-
тутов. Именно с такой перестройкой связано, как нам ка-
жется, усиление юридических барьеров, отделяющих дво-
рянство от остального общества.' Сюда относится, в част-
ности, и установление в конце XIV в. приоритета лично-
наследственного статуса человека над социальной квали-
фикацией принадлежащей ему недвижимости. Происхож-
дение приобретает значение чуть ли не единственного
критерия в социальном положении индивида. Это был
апогей сословного разделения общества, завершение про-
цесса формирования классов-сословий. Доведение этого
процесса до самой высшей точки обусловливало полную
несовместимость сложившейся социальной системы с по-
ступательным экономическим развитием.
* * *
Внутриклассовые образования в дворянстве, выделен-
ные выше, неоднородны. Одни из них были осознаны са-
мими современниками и получили оформление в праве
(родственные группы, компаньонажи, вассально-должно-
стные объединения, категории дворян равного проис-
хождения). Другие — не получили четкого оформления в
правосознании эпохи (имущественные прослойки) и мо-
гут быть выделены лишь на основе специального иссле-
дования. Поскольку, однако, и те и другие внутридво-
рянские подразделения — историческая реальность, мы
108
вправе сопоставлять их, подмечать сходства и различия
в их социальной роли и строении. Как было выяснено,
разные внутридворяпские подразделения обладали раз-
личной степенью внутренней спаянности. Наибольшей
она была в родственных и компаньопажных группах
(«малых группах»), отличавшихся сравнительной проч-
ностью внутренних контактов, наименьшей — в имущест-
венных прослойках или категориях дворян одинакового
происхождения, внутри которых практически по' суще-
ствовало сколько-нибудь прочных взаимосвязей их чле-
нов. Должностные группы следовало бы считать близки-
ми в этом отношении к микрогруппам, поскольку их
члены были объединены известными общими обязанно-
стями перед вышестоящим сеньором. Внутридворяпские
подразделения различались и но длительности их суще-
ствования: наименьшей была она у компаньопажных
групп, наибольшей — у родственных, сохранявших неиз-
менное ядро в течение поколений; категории дворян оди-
накового происхождения и должностные группы были
не столь стабильны, как родственные, но тем не менее
имели наследственно сохранявшийся состав.
Особый интерес представляют различия внутридво-
рянских групп, касающиеся того, какие отношения пред-
полагают они между своими членами. К числу групп, от-
личавшихся существованием специфических внутригруп-
повых отношений, можно, очевидно, отнести -родствен-
ные и компапьонажные. Содержание внутригрупповых
связей между их членами отчасти уже было охарактери-
зовано, отчасти еще будет анализироваться ниже. Специ-
фические отношения связывали также и членов должно-
стных групп, объединявшихся узами вассальных конт-
рактов вокруг того или иного сеньора. В имуществен-
ных же прослойках и в категориях дворян одинакового
происхождения не обнаруживается никаких специфиче-
ских внутригрупповых связей. (Как и во всех других, в
них могли складываться самые разнообразные виды
межфеодальных отношений, но никакой из их видов не
представлял исключительную принадлежность данных
типов внутриклассовых образований.) Это усиливало
аморфность имущественных прослоек и категорий дво-
рян равного происхождения.
Сопоставление видов внутридворянских подразделе-
ний по особенностям их строения представляет интерес
109
йе только само по себе. Помогая выделить общие черты
различных по своему конкретному облику внутриклас-
совых образований, оно облегчает изучение их роли в
социальной системе. (Как мы увидим, особенности стро-
ения внутриклассовых образований определенным обра-
зом связаны с особенностями,их общественных функций.)
Отсюда возникает возможность лучше попять механизм
взаимодействия внутриклассовых связей с межклассовы-
ми отношениями.
3.
Межфеодальные связи
Приступая к рассмотрению различных видов виутри-
дворянских отношений, изучим вначале наиболее сло-
жившиеся внутригрупповые связи, существовавшие в
четко оформленных в праве группах, а уже затем обра-
тимся ко всем остальным. Охарактеризуем прежде всего
связи, существовавшие в вассально-должностных груп-
пах. Они играли очень существенную роль в жизни гос-
подствующего класса, обеспечивая выполнение наиболее
важных его социальных функций и охватывая в разных
своих формах всех феодалов — как светских, так и духов-
ных. Содержание вассальных отношений хорошо извест-
но. Давно изучены и основные права и обязанности вас-
салов и сеньоров, и юридические формы вассальных до-
говоров, и изменение того и другого во времени 164. При
всем различии мнений историков разных направлений о
месте вассальных отношений в средневековом общест-
164 Литература о вассальных связях необозрима. Из числа наи-
более важных работ последних десяти лет назовем: Н. Ф. Колес-
ниц к и й. Феодальное государство. М., 1967; Н. М i 11 е i s. Lehnrecht
und Staatsgewalt. Weimar, 1933; M. Bloch. La societe feod'ale, t. 1—
2. Paris, 1939—1940; Fr. Olivier-Martin. Histoire du droit fran-
?aise. Paris, 1951; «Feudalism jn History». Ed. R. Coulborn. New Jersey,
1956; F. L. G a n s h о f. Les relations feodo-vassaliques aux temps post-
carolingiens.— «I problemi comuni dell’Europa post-carolingia», Spole-
to, 1955; B. D. Lyon. From Fief to Indenture. Cambridge (Mass.),
1957; R. В о u t r u c h e. Seigneurie et feodalite. Paris, '1959; «Studien
zum mittelalterlichen Lehenswesen». Vortrage und Forschungen Kbn-
stanzer Arbeitkrcis gel. Th. Mayer, Bd V. Konstanz,' 1960.
110
ве 165 в суждениях о сущности самого вассалитета оказы-
вается много общего. Это делает возможной попытку вы-
делить основные конституирующие элементы вассальных
отношений, судя по наличию которых можно было бы от-
делять данный тип межфеодальпых связей от других.
В качестве одного из наиболее повсеместных призна-
ков вассальных отношений выступает личная связь меж-
ду их участниками. Она выражалась прежде всего в обя-
занности вассала нести в пользу сеньора личную службу.
Последняя подразумевала, как известно, личное участие
в военных или судебно-полицейских предприятиях сеньо-
ра, т. е. была весьма специфична по самому своему со-
держанию. Поскольку эта служба осуществлялась вас-
салом, как правило, за свой собственный счет, она пред-
полагала определенный уровень материального благосо-
стояния вассала, достаточный для того, чтобы иметь воз-
можность приобрести дорогостоящее вооружение пеше-
го или конного воина 166. К некоторым видам службы
(так называемая chevauchee — короткая и недалекая
военная экспедиция) вассалы могли быть привлечены в
любой момент 167, и потому они должны были быть '.сво-
бодны от повседневных хозяйственных забот и, 'следова-
тельно, от систематического личного участия в труде.
Таким образом, самое содержание вассальной службы
обусловливало участие в вассальных отношениях лишь
представителей эксплуататорских слоев общества.
Вассал не просто подчинялся тем или иным распоря-
жениям сеньора (как это наблюдается в любой иерар-
хической системе), он мирился с постоянным ограниче-
нием своих личных и имущественных прав. Так, вассал
не обладал полной свободой в выборе брачной партии
для своих детей; его право завещать имущество лицам,
не являвшимся'прямыми наследниками, было отчасти ог-
раничено необходимостью санкции сеньора; передача
собственности законным наследникам предполагала уп-
лату особой пошлины 168. Связь вассала с сеньором рас-
165 М. А. Барг. Концепция феодализма в современной буржу-
азной историографии.— ВИ, 1965, № 1.
166 Согласно пикардийской кутюме каждый вассал должен иметь:
лошадь (queval) —нс дешевле, чем ценою в 60 сол., боевую одежду
(pourp.ointel et bachinet), боевые рукавицы, сапоги, шпоры и оружие
1 (Cout. Picardie, XVI).
167 Fr. О 1 i v i е г - М а г t i n. Histoire du droit..., p. 139.
JG8 Ibid., p. 261, 263.
Ш
сматривалась как пожизненная. Отказаться от нее, пор-
вать вассальный договор можно было лишь при опреде-
ленных условиях, и притом не тогда, когда сеньор требу-
ет оказания ему помощи 169. Неповиновение сеньору и
самовольный выход из-под его власти представляли в
правосознании современников преступление и влекли
бесчестье, утрату фьефа и вызов на дуэль 17°. И хотя по-
добные случаи встречались нередко, было бы заблужде-
нием недооценивать силу вассальных -уз. Источники по-
тому и уделяют много места фактам нарушения вассаль-
ной верности, что они были явлениями, расходящимися
с обычными нормами поведения. Споры вассала с сеньо-
ром в некоторых областях не подлежали обычному судеб'
ному разбирательству и разрешались самим сеньором171.
Лишь при явном нарушении сеньором прав вассала (dej
faute de droit или mauvaise jugement) последний мог вы-
двинуть обвинение против сеньора, возвратив, однако,
предварительно все, что он от пего держал 172. Но и пос-
ле этого одно лишь несоблюдение весьма сложной и дли-
тельной по времени процедуры вызова сеньора па поеди-
нок влекло штраф, величину которого произвольно уста-
навливал сам же сеньор 173. Вассал был ограничен и в
своих связях с третьими лицами. В частности, он не мог
под страхом штрафа произвольной величины вступать в
какие бы то ни было сношения с человеком, совершив-
шим преступление против его сеньора и изгнанным им 174,
не имел права без разрешения своего сеньора приносить
клятву вассальной верности какому бы то ни было друго-
му феодалу 175, не говоря уже о самовольном распоряже-
нии фьефом 176. Все эти и многие другие установления
ставили вассала в положение неравноправной стороны
169 В 1736; ср. В, 1734: прежде чем выдвинуть против сеньора
какое бы то пи было обвинение, вассал должен в присутствии «рав-
ных» объявить о своем отказе от клятвы верности, оммажа и' права
на фьеф.
170 В, 87, 1737.
171 Cout. Picardie, р. 5, IV;
172 Ibidem; В, 1734, 1774, 1888.
173 В, 1740, 1783, 1779.
174 В, 1035.
175 В, 1893.
17(3 Const, de Borgoine, ch. 103; Cartulaire de... Melz, № 142,
a. 1290: «Bioncourt et tout la forteresse qu'i- appant je :ne taing ran-
dable... no vandre, ne eschaingier, no mettre fors de noz mains... se ecu
n’est per la volentei et 1’otroi 1’evesque de Metz»,
112
в вассальном договоре, и это прямо признавалось в пра-
ве 177.
Весьма характерна была с этой точки зрения и фор-
ма личной службы вассала. Будучи вызван для участия
в судебном заседании, вассал не мог уйти без разрешения
сеньора. Если явившиеся для участия в суде вассалы от-
казывались судить, ссылаясь па отсутствие кворума,
сеньор мог заключить их в тюрьму, заставив одновремен-
но остальных под страхом отобрания фьефов явиться для
выполнения своего долга 178.Военные обязанности перед
сеньором предполагали готовность вассала жертвовать
собою всякий раз, как того требовали обстоятельства.
Бегство с поля боя или сдача осажденной крепости рас-
сматривались как преступление. Вассал должен был сра-
жаться «вплоть до смерти» 179. Невыполнение этого тре-
бования было связано со столь значительными мораль-
ными и материальными санкциями (последние предпола-
гали прежде всего отобрание фьефа), что сопоставляя
опасности, грозившие вассалу, бежавшему с поля боя, и
вассалу, продолжавшему неравный бой, Бомануар, не
колеблясь, отдает предпочтение второй линии поведения.
Вассальные отношения ставили, следовательно, самую
жизнь вассала под власть сеньора 18°, Они предполага-
ли ограничение свободы личности каждого вассала в
пользу вышестоящих сеньоров 181.
177 По -словам Бомануара, вассал обязан по отношению к сень-
ору «сп moot d’obeissances et en mout de services, dont li sires n’est
pas tenus a son homme» (B, >1738); ’«He может быть того,— замечает
он же в другом месте — qu’il fussent parcil entre le seigneur et son
homme» (B,>1665).
178 B, 1802.
179 B. 88, см. также В, 87.
180 Как вполне справедливо подчеркивает С. Д. Сказкип (С. Д.
С к а з к и н. Очерки..., стр. 132), Маркс называет многих крестьян
такими же феодальными собственниками земли, как и сами феодалы
(Капитал, т. I.-— К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 23, стр.
730), потому что вследствие повинностей и ограничений, с которыми
была связана собственность самих феодалов, они выступали в
средневековом правосознании такими же условными собственниками,
что и крестьяне. Нет поэтому ничего удивительного в правовых
ограничениях прав собственности и личной свободы членов господ-
ствующего класса. Разумеется, эти ограничения нс были тождест-
венны крестьянской несвободе.
181 Мы не касаемся здесь вопроса о том, как воспринимали эти
ограничения сами вассалы. Пет сомнения, что в специфическом со-
циально-психологическом климате средневековья многие установле-
113
Полностью касаясь основной массы вассалов, все ска-
занное об их личной скованности с особой силой дейст-
вовало по отношению к специфической их группе — лич-
но-несвободным министериалам, наиболее многочислен-
ным в немецких областях.
Еще одной характерной чертой вассальных связей
следует, видимо, считать их двусторонний характер. Хотя
вассал и являлся неравноправной стороной в вассальном
договоре, сеньор тем не менее принимал на себя извест-
ные личные обязательства по отношению к вассалу. Он
должен был помогать в случае угрозы, возникшей для
личности или владений вассал*а, поддерживать его в спо-
рах с подчиненными ему людьми (в том числе с кресть-
янами). Сеньор нес судебную ответственность за злоупот-
ребление своими правами по отношению к вассалу, дол-
жен был избегать неоправданно частых вызовов его к
себе182, затяжки в рассмотрении жалоб183, вымога-
тельств 184 и т. п. Сеньор не мог прекратить выполнение
лежавших на нем обязательств по отношению к вассалу
до тех пор, пока он официально не аннулировал оммаж
вассала 185. Двусторонний характер вассальных связей
выражался также в том, что основная масса вассалов од-
новременно выступала и в качестве сеньоров по отноше-
нию к нижестоящим вассалам.
Итак, вассальными можно считать такие отношения
внутри господствующего класса, которые подразумевали
личную связь между контрагентами, их двусторонние
обязанности по отношению друг к другу при ограничении
личных и имущественных прав одного из них в пользу
другого и при включении в обязанности подчиненной сто-
роны личной военной службы.
Говоря о вассалитете, мы касались пока содержания
личных отношений сеньора и вассала. Известно, однако,
ния вызывали у людей иные психологические реакции, чем в наше
время (см. W. Ebe 1. Uber den Lcihegedanken in der deutschen Rechts-
geschichte—«Studien zum Mittelaltcrlichen Lehenswesen», S. 11—36).
Однако до тех пор, пока специфика этих реакций до конца нс вы-
яснена, мы не имеем иного способа характеристики подобных явле-
ний и их оценки, кроме как через описание их в терминах, свойствен-
ных и попятных сегодняшнему человеку.
182 В, 11'739—1740. j
183 В, 1784—1785.
184 В, 1030.
185 В, 1735.
Ш
что начиная 'ic. определенного момента—различного в
разных 'областях, — вассальные отношения все. теснее
смыкаются с фьефиыми. В результате вассальные свя-
зи оказываются неотделимыми от фьефных, и в дальней-
шем даже подчиняются им. Еще в X в. вассальная служ-
ба возлагалась непосредственно на личность вассала, а
фьеф представлял собой лишь средство последующего
вознаграждения вассала. В XI в. во многих областях изу-
чаемой территории принесение оммажа уже обусловли-
валось предоставлением фьефа; самое вступление в вас-
салы определялось порою только желанием приобрести
определенные земельные владения или права. В более же
поздние столетия, в XIII—XIV вв., вассальные обязанно-
сти рассматривались как вытекавшие исключительно из
обладания фьефом и связывавшие личность вассала
главным образом как владельца фьефа 186. Сама эта эво-
люция в высшей степени показательна для характеристи-
ки перестройки межфеодальных отношений. В праве она
находит свое выражение в том, что наличие фьефа счита-
ется обстоятельством, исключающим возможность раз-
рыва вассальных связей; как отмечалось, в XIII—XIV вв.
любая попытка вассала прекратить выполнение вассаль-
ных обязательств или вчинить иск собственному сеньору
предполагала предварительный возврат всего фьефного
имущества. И наоборот, приобретение фьефа влекло за
собою обязанность принесения оммажа, т. е. признание
вассальных связей, без чего невозможно было вступле-
ние во владение феодом 187. 'Слияние в течение XI в. вас-
сальных и фьефных связей еще более увеличивало значе-
ние вассальных отношений как фиксации определенного
распределения сфер военно-политического господства
между членами господствующего класса. Это распреде-
ление имело отныне вполне ясные материальные очерта-
ния, соответствовавшие границам земельных фьефов.
И потому самое вступление в вассалы означало прежде
всего приобретение военно-политической власти на ка-
кой;либо территории.
Постепенное выдвижение на первый план именно
фьефных отношений и подчинение им вассальных связей
186 R. В о u t г и с h с. Seigneurie ct feodalite, р. >197—198; Fr. О 1 i-
v i е г - М а г t i:n. Histoire du droit..., p. 259; W. Kienast. Lehnrecht
und Staatsgewalt im Mittelalter, S. 20—21.
187 B, 199.
115
приводило к тому, что почти везде поземельные отноше-
ния становились как бы органичной частью вассальных.
Ясно, что изучение тех и других должно быть тесней-
шим образом взаимосвязано. Выше мы отметили не-
которые особенности фьефов XIII — начала XIV вв.
Попробуем теперь оценить их влияние па характер
вассальных отношений. Одно из наиболее заметных и
повсеместных изменений в строении фьефов состояло,
как указывалось, в их интенсивном дроблении и измель-
чении. Казалось бы, оно было выгодно сеньорам, умно-
жая число зависимых слуг. В .источниках тем не менее
ясно выступает прямо противоположная тенденция. Бо-
Maniyap пишет об этом кратко и ясно: «Хорошо, чтобы,-—
как того требует кутюма,— всякая земельная собствен-
ность, которая подлежит разделу между братьями и сес-
трами или другими людьми (будьтофьеф или вилленаж),
разделялась насколько возможно выгоднее и менее
дробно (moins depccier), наименее ухудшая самое вла
дение» 188. Чтобы понять, что толкало сеньоров к установ-
лению подобных правил, следует, видимо, вспомнить судь-
бу мелкофьефного дворянства. О реальности для него уг-
розы утратить сеньориальный облик и выйти за пределы
господствующего класса уже говорилось. Когда сеньоры
всячески противились дроблению своих фьефов меж-
ду многими вассалами, они, вероятно, опасались прежде
всего возможности уменьшения числа дееспособных
вассалов, т. е. таких, которые обладали реальными по-
тенциями военно-судебной службы. Поскольку же дроб-
ление фьефов, несмотря па противодействие сеньоров,
быстро прогрессировало, вассальные отношения с изве-
стной частью вассалов как бы вырождались. Военная
служба для владельца мельчайшего фьефа оказывалась
невозможной уже из-за недоступности дорогостоящего
вооружения. В результате исчезала одна из специфиче-
ских черт вассальных отношений.
Дробление фьефа, как известно, происходило не толь-
ко в форме прямого его разделения между сонаследни-
ками, но и в виде образования так называемых арьер-
фьефов, когда вассал передавал ту или иную часть фьефа
субвассалам в виде держания от себя. Формальное един-
188 В, il481; см. также В, 1479, 497. Ср. выше, примечание 113.
116
сиво фьефа при этом сохранялось. Сеньоры тем не ме-
нее всячески противодействовали и этой форме раздела
феодов, несмотря на то что она не обязательно умень-
шала дееспособность непосредственных вассалов. При-
чину этого раскрывают кутюмы. Из них видно, что при
образовании арьерфьефов уменьшались денежные побо-
ры, взимавшиеся сеньорами с вассалов. Так, согласно
пикардийской кутюме, арьерфьефпую помощь, взимав-
шуюся в случае войны сеньором с неблагородного насе-
ления фьефа в размере 20 солидов с юрнала земли, сень-
ору полагалось получать, если его не отделяет от васса-
ла более трех промежуточных держателей 189. При про-
даже арьсрфьефа продажные пошлины причитались
только непосредственному сеньору; лишь он пользовался
правом принудительного выкупа проданного фьефа; он
же становился прямым владельцем арьерфьефа, если
промежуточный вассал утрачивал почему-либо свои пра-
ва держателя 19°. Понятно, что сеньоры стремились к
увеличению доли «прямых» фьефов, прибегая порою к
выкупу своих владений у вассалов 191 и преследуя попыт-
ки расширения арьерфьефной доли. Но отсюда следует,
что вассальные связи представляли для сеньоров еще и
источник денежных доходов, тем более важный, чем бо-
лее возрастала частота земельных отчуждений и увели-
чивалась роль товарно-денежных отношений. Вассаль-
ные отношения все больше оказывались, таким образом,
источником прямых денежных доходов, что означало уси-
ление в них элемента, непосредственно не связанного с
их исходными свойствами.
Другим важным изменением строения фьефов было,
как говорилось выше, развитие рентных фьефов. Какое
значение имело оно для эволюции вассальных отношений?
В чем различие вассальных связей, базирующихся на зе-
мельных и рентных фьефах? Основным богатством при
феодализме была, как известно, земля. В связи с этим и
вассальные связи с тех пор, как они сомкнулись с фьеф-
ными, основывались на владении землею. Что же касает-
ся движимого богатства, то его распределение в фео-
дальной деревне долгое время зависело от земельной
189 Cout. Picardie, Cout. de Pont., p. 112.
190 В, 1494.
191 В, 1484.
117
соЬ'С;Т1веН'Но!сти и вообще играЛо подчиненную раль192. Раз-
витие городов и товарно-денежных отношений изменяет
сложившееся соотношение видов собственности. Как пи-
сали Маркс и Энгельс, в средневековом городе можно
констатировать’ тенденцию отделения капитала от зе-
мельной собственности, т. е. тенденцию разрыва в рас-
пределении движимого имущества, и земли193. Значение
этой тенденции трудно переоценить194. В своем даль-
нейшем развитии она вела к уничтожению монопольной
роли земли как главного вида общественного богатства
и подрывала господствующее положение земельных соб-
ственников в обществе. Следовательно, развитие этой
тенденции свидетельствует о частичном изменении эко-
номических основ феодализма и—-в силу особой роли
земельной собственности при феодализме — об измене-
нии феодально-собственнических отношений.
Но только ли в средневековом городе можно обнару-
жить тенденцию к отделению капитала от земельной соб-
ственности? Ответ на этот вопрос может, в частности,
дать анализ вассальных связей. Там, где вассальные
отношения покоятся па земельных фьефах, распределе-
ние движимого богатства полностью следует за распре-
делением земельной собственности. Иное положение
192 Любопытные свидетельства ведущей роли земельной собствен-
ности содержатся в «Кутюмах Бовези» Бомануара. В них подчерки-
вается, что споры о том, кому принадлежит движимость, вообще го-
воря, решаются принадлежностью недвижимости (В, >280), ибо дви-
жимость выступает не как некий самостоятельный вид богатства,
но как производное недвижимости (Muebles si sont toutes les choses
qui des critagcs issent — B, 673). Характерно, что в состав недвижи-
мости входят при этом и право сбора торговых пошлин, и баналитет-
ные поборы, что отражает специфику феодальной земельной собст-
венности.
193 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 3, стр. 50.
194 М. Калганов (М. Калганов. Собственность. Докапитали-
стические формации. М., (1962, стр.' 5, 76—77, 433, 444—447) справед-
ливо отмечает важность этого разрыва как показателя определенной
стадии социальной эволюции. Поскольку во всех докапиталистических
формациях земля была основным богатством, распределение движи-
мого имущества нс могло тогда не совпадать в своих общих чертах
с распределением земельных владений. Это совпадение исчезает лишь
при капитализме, при котором товарные отношения развиты настоль-
ко, что они оказываются способными преобразовать и сами земель-
ные отношения, создавая понятие полной частной собственности на
землю. Зарождение разрыва в распределении движимого имущества
и земли отражает не только рост товарного производства, но и
эволюцию самого содержания собственнических прав на землю.
118
складывается при рентных фьефах. Если в качестве вещ-
ной основы вассального договора выступает ежегодный
(или капитализированный) денежный доход, абстраги-
рованный от конкретных земельных владений и уплачи-
ваемый из общих поступлений какого-либо сеньориаль-
ного округа или, более того, из торговых пошлин, то мож-
но констатировать ослабление монопольной роли земли.
Вассальные отношения базируются в таких случаях на
распределении движимого богатства как такового. Оно
еще не полностью оторвано от земли, поскольку его
источником сплошь да рядом оказывается верховная
власть над определенной территорией. Но связь распре-
деления движимости с правом собственности на землю
уже утратила здесь тот непосредственный характер, ко-
торый она имела раньше. Опосредствованный характер
этой связи как раз и указывает, по нашему мнению, на
зарождение тенденции отделения капитала от земельной
собственности уже не только в средневековом городе, но
и в феодальной деревне.
Изменение вещной основы вассальных связей вело к
появлению новых стимулов для заключения вассального
контракта и к складыванию новых элементов в самом
его содержании. Выше уже отмечалось, что вассальные
связи, покоящиеся на земельных феодах, фактически
оформляли границы политического господства феодалов.
Что касается жажды богатства как такового, то опа, по
крайней мере в ранние периоды, во многом лимитирова-
лась объемом «желудка феодала» и не могла непосредст-
венно и полностью определять действия сеньоров. В от-
личие от этого при фьеф-рептпой сделке вассал не при-
обретал никаких новых территорий для своей полити-
ческой власти, никаких земель, где бы он становился
господином местного населения. Каи видно по тексту
многих фьеф-рентных 'контрактов, главным их сти-
мулом было расширение денежных доходов вассала.
Способ последующего употребления этого денежного
богатства был весьма различным. Оно могло быть из-
расходовано при выполнении военной службы или ис-
пользовано для уплаты долга или для покрытия по-
требительских нужд, могло пойти и на приобретение
земельных владений. В любом, однако, случае вассаль-
ные отношения, основывавшиеся на фьеф-рентных сдел-
ках, не имели той непосредственной связи с разделом
119
сфер военно-политического господства, какую имели вас-
сальные связи, покоившиеся на земельных фьефах. Зем-
ля и обрабатывавшие ее крестьяне при фьеф-рентных
отношениях были вообще не столько объектом полити-
ческого господства, сколько источником некоторых кон-
кретных доходов. Соответственно менялось и содержа-
ние прав собственности феодала на землю195 196. Мерилом
и критерием военно-политической мощи отдельных фео-
далов при рентных фьефах были не столько число зави-
симых крестьян или величина земельных владений19s,
сколько «ценностное» выражение доходов. Сеньор, имев-
ший сравнительно небольшие, по особенно доходные вла-
дения (включавшие, например, большой город, или важ-
ный торговый перекресток, или плодородную виноград-
ную долину), мог приобрести большее число вассалов и
стать более влиятельным и могущественным, чем его
сосед, господствовавший над большей территорией и
большим числом зависимых крестьян, не приносивших
столь значительного дохода 197. Рентные фьефы отража-
ли, таким образом, тенденцию отчленения вассальных от-
ношений от поземельных, тенденцию превращения вас-
сального контракта в денежную сделку198.
Изменение в XIII в. вассальных отношений обнару-
живается и при ознакомлении с обязанностями вассалов.
В них заметно увеличивается роль денежных и натураль-
ных платежей199 Так, получает широкое распростране-
ние денежная форма наследственной пошлины, взимав-
шейся с наследника вассала 200. Важность, которую при-
давали ей сеньоры, показывает уже то, что ее взыскание
195 Характерно, что уже Бомануар включал в понятие принадле-
жавшей сеньорам недвижимости не только земли, леса, луга, вино-
градники и т. п„ по и «usage... corvccs, homage, travers, tonlieu»
(В, 672).
196 Ср.: Nl. Блок. Характерные черты французской аграрной ис-
тории. М., 1957, стр. 1Г211.
197 Ср.: В. Lyon. From Fief..., р. 271.
198 Ср. византийский солемний XIII—XIV вв.— К. В. X в о с т о-
в а. Особенности аграрно-правовых отношений в поздней Византии
XIV—XV вв. М„ '1968, стр. 58.
199 Выше мы касались возрастания роли денежных поступлений
в тех правах, которые получали сеньоры благодаря заключению вас-
сального контракта. Здесь мы сосредоточиваем внимание па значе-
нии денежных платежей в обязанностях вассалов.
200 N. Didier. Le droit de Liget dans le coutume de Hainaut.—
RHDFEJ936, p. 506.
120
оказывалось поводом к составлению описей фьефов201.
Расширяется роль продажных пошлин, взимавшихся в
объеме пятой части цены феода 202. Их неуплата влекла
максимальный штраф — 60 ливров 203. Узаконивается и
возможность полной замены военных обязанностей вас-
сала денежными платежами или поставкой рабочей ло-
шади. Согласно, например, «Кутюмам Бовсзи», сеньор,
получивший от вассала денежную компенсацию вместо
40-дневной работы тяглой лошади (roncin) или непосред-
ственно воспользовавшийся этой повинностью, утрачивал
право требовать от вассала военную службу 204. Требо-
вать рабочую лошадь в Бовези можно было от прямых
вассалов всех сеньоров, исключая вассалов самого коро-
ля ,и баронов 205. Видимо, этот обычай имел немалое зна-
чение в обеспечении сеньоров тяглым скотом 206. Харак-
терно, что, как подчеркивает Бомануар, особенно обреме-
нены были этой обязанностью li povre gentil homme 207.
Замена военной службы мелких вассалов денежными
повинностями отмечается и в других областях 208. Иногда,
в частности в Пикардии, это прямо связывается с отсут-
ствием у вассала полного вооружения 209. Будучи осво-
бождены от военной службы, все эти вассалы продолжа-
ли, однако, участвовать в сеньориальном суде и выпол-
нять полицейские функции210. Но бывало и так, что
201 См., например, рассматривавшуюся выше опись фьефов льеж-
ского епископства.
202 Fr. О 1 i v i е г - М а г t i n. Histoire du droit..., p. 255; E. P о n-
c e 1 e t. Les feudataires... Introduction, p. 75—76.
203 Cout. Picardie, Cout. de Pont., I, p. Ill—113.
204 B, 797; аналогично: Cout. de Champ., ch. XI; «li chatclain et
li baron de Champagne donent bien en fie et en hommaige... en re-
conpansacion de leur servises... mais s’ils lour vendoient ou prenoient
argent in ne le pourroient faire».
205 B, 794—800.
206 B, 1739.
207 B, 793.
208 H. P 1 a t e 11 e. Le temporel de 1’abbaye de Saint-Amand des
origines a 1340. Paris, 1952, p. 286; L. V e r r i e s t. Prolegomcnes.—
Le polyptique illustre..., p. XIV; R. В о u t r u c h e. Histoirc de France
du Moyen Age...— RH, t. 233, p. 192.
209 N. Didier. Le droit de Liget..., p. 481, 504—505. Этот факт
остается незамеченным Оливье-Мартоном (Fr. Olivier-Martin.
Histoire du droit..., p. 262).
210 L. V e r r i c s t. Prolegomenes.— Le polyptique illustre...,
p. XIV; B. 797.
121
сеньор полностью заменял все виды вассальных служб
уплатой определенной суммы денег211.
Подобные факты не были исключительными. Склады-
вается особая категория фьефов (так называемые francs-
fiefs) , держатели которых освобождались от личной
службы. Такими фьефами владеют не только ротюрьеры,
но и дворяне212. Как показал Ришардо, изучавший этот
тип фьефов на материалах юго-восточной Франции, пути
возникновения подобных фьефов были различны. Мно-
гие из них представляли репризу бывших аллодиальных
земель, но нередко они появлялись и вследствие замены
военных обязанностей вассала денежными, так как имен-
но последние казались сеньору наиболее важными213. На
некоторых фьефах XIII в. военная служба вассала фор-
мально сохранялась, но фактически переставала испол-
няться. Это касается всех тех случаев, когда крупный
граф (или иной сюзерен) приобретал фьеф у менее
крупного сеньора 214. Особую группу вассалов, освобож-
денных от личной военной слу_жбы, представляли цер-
ковные феодалы. Владея фьефом от какого-либо свет-
ского сеньора, они, как правило, не несли в XIII —
XIV вв. военных обязанностей, уплачивая вместо них
ежегодную ренту или — реже — передавая выполнение
службы светскому патрону 215.
Исключение из вассальных обязанностей военной
службы или тем более всякой личной службы глубоко
211 Cout. Picardie, № CVIII, р. 104: вассал Hue de Villers
передал своему сеньору Thiebaut de Vime некую сумму денег «par
tele condition que tant que li dis Thiebaut tenroit les deniers dessus
dit il n’estoit tenus de servir ne li sires ne li pooit demander nul ser-
vice pour le cause de un fief que il tenoit de li».
212 Cout. de Champ., ch. 61; B, 1446; Fr. О 1 i v i e r - M a r t i n.
Histoire de la coutume de la prevote et vicomte de Paris, t. I. Paris,
1922, p. 263; N. Didier. Le droit de Liget..., p. 476—487; idem. Le
droit des fiefs..., p. 68, 77. Ришардо (H. Richard ot. Francs-fiefs...,
RHDFE, 1949, № 2) справедливо отмечает, что Виоле (Р. V i о 11 е t.
Histoire du droit civil frangais. Paris, 1893, p. 646) не прав, когда
утверждает, что francs-fiefs владели только неблагородные.
213 Н. Rich ar dot. Francs-fiefs..., р. 30—31, 34, 53, 271—
274. См. также: А. Б. Каплан. Очерки истории аграрных отноше-
ний на востоке Центрального (Массива. Кандидатская диссертация.
М., 4964, стр. 99 (рукопись).
214 М. В 1 о с h. La societe feodale, t. I, p. 363.
215 См., например: S. Bormans. Description d’un cartulaire de
1’abbaye du Vai-Saint-Lambert, p. 15; E. Poncelet. Les feudatai-
res..., Introduction, p. 44—64.
122
изменяло смысл вассального договора. Для вассала он
означал теперь приобретение фактически свободного
земельного держания, для сеньора — передачу земли в
держание за денежную плату. В подобных вассальных
договорах отсутствовал один из конститутивных элемен-
тов вассальных отношений (личная служба), сами же
они приближались по содержанию к денежной сделке.
Тенденция к превращению вассального контракта в
денежную сделку нарастала, таким образом, с двух сто-
рон. Вследствие развития рентных фьефов вассальные
отношения становились средством покупки сеньором
военной службы вассала. С другой стороны, замена лич-
ной службы вассала денежными платежами означала,
что вассальный договор использовался как способ покуп-
ки вассалом земли в свободное держание. Сочетание
двух этих явлений вело к внутреннему перерождению
вассальных отношений. Стадиально оба они представля-
ли ту крайнюю ступень, за которой вассальные отноше-
ния как определенный характерный тип межфеодальных
связей уже переставали существовать.
Сколь бы пи было очевидным наметившееся перерож-
дение вассальных отношений, в XIII в. они в большинст-
ве случаев все же сохраняли свой прежний характер.
Будучи неразрывно связан в это время с фьефным пожа-
лованием, вассальный контракт предполагал теснейшее
сочетание личных и поземельных отношений. Преоблада-
ющую роль играли в XII—XIII вв. именно последние,
но тем не менее личная связь представляла исключи-
тельно важный момент в вассальных взаимоотношениях.
Продолжая изучение специфических внутригрупповых
отношений, рассмотрим особенности родственных связей
дворян. Вполне понятно, что по своей форме все родст-
венные отношения были личными, поскольку опи непо-
средственно зависели от «качества лица» того или иного
участника этих отношений (тогда как его имущественное
положение имело лишь опосредствованное значение). Что
же касается содержания родственных связей, то в одних
случаях оно включало только экономические компонен-
ты (например, при наследовании, при родовом выкупе
имущества, вспомоществовании обедневшим родичам
и т. п.), в других —сочетало этическое, эмоциональное и
экономическое начала (например, в случаях опеки над
сиротами, при взаимопомощи во время феодальной усо-
123
б'ицы, при браках и т. п.). Существовали, естественно, и
такие родственные отношения, содержание которых
определялось эмоциальными или этическими момента-
ми, тогда как экономическое начало выступало лишь су-
губо подспудно (отношения приязни и неприязни, взаим-
ной заботы и т. in.). В общем очевидно, что разнообраз-
ные личные связи играли чрезвычайно важную роль в
содержании родственных взаимоотношений.
Ознакомление с вассальными и родственными отно-
шениями привлекает внимание к степени распростране-
ния личных связей в дворянстве в период роста городов
и торговли. Из-за отсутствия при феодализме так назы-
ваемого товарного фетишизма личные отношения вообще
имели тогда, как известно, исключительно большое зна-
чение. Говоря о европейском средневековье, Маркс пи-
сал: «...мы находим здесь людей, которые все зависи-
мы— крепостные и феодалы, вассалы и сюзерены, миря-
не и попы. Личная зависимость характеризует тут как
общественные отношения материального производства,
так и основанные па нем сферы жизни. Но именно пото-
му, что отношения личной зависимости составляют осно-
ву данного общества, труду и продуктам не приходится
принимать отличную от их реального бытия фантастиче-
скую форму... Таким образом, как бы ни оценивались те
характерные маски, в которых выступают средневековые
люди по отношению друг к другу, общественные отноше-
ния лиц в их труде проявляются во всяком случае здесь
именно как их собственные личные отношения...»216. По
мере развития феодального общества личные отношения
все чаще приобретают вещный характер. Маркс писал:
«...относительно иллюзии «чисто личных отношений»
феодальной эпохи и т. д. нельзя ни на мгновение за-
бывать: 1) что сами эти отношения в пределах своей
сферы принимали на определенной фазе развития вещ-
ный характер, как показывает, например, развитие отно-
шений земельной собственности из отношений чисто воен-
ной субординации; однако 2) то вещное отношение, в ко-
торое они переходят, само имеет ограниченный, опреде-
ленный природой характер и поэтому представляется
личным, между тем как в современном мире личные от-
ношения выступают как чистый результат отношений
216 К. Маркс. Капитал, т. I.— К. Маркс и Ф. Энгельс. Со-
чинения, т. 23, стр. 87—88.
124
производства и обмена»217. Из приведенной выписки
видно, что под приобретением личными связями вещного
характера Маркс подразумевал прежде всего их погло-
щение отношениями земельной собственности; это был,
с точки зрения Маркса, лишь первый и ограниченный
этап «овеществления»218, которое становится полным
лишь с расцветом товарных отношений219. Иными слова-
ми, Маркс и Энгельс различали степень «овеществления»
личных отношений при феодализме и при капитализме, а
также ,па разных этапах феодализма. На всех этих раз-
ных этапах общественного развития социальные связи в
разной мере часто непосредственно определялись иму-
щественными отношениями. Чем-шире распространялись
при феодализме товарно-денежные отношения, тем более
возрастала роль таких социальных связей, которые пря-
мо и непосредственно определялись имущественными
интересами людей. Параллельно сокращалась роль об-
щественных связей, обусловливавшихся этими интереса-
ми лишь более или менее отдаленно 220. Соотношение
этих двух видов связей можно, по-видимому, считать од-
ним из ярких показателей поступательного развития фео-
дализма. Отсюда вытекает, что при исследовании эволю-
ции внутреннего строя феодальных классов целесообраз-
но проследить, насколько широко были распространены
на том или ином историческом этапе внутриклассовые
связи, непосредственно определявшиеся имущественным
положением индивидов (условно назовем такие связи
«вещным элементом» во внутриклассовых отношениях), и
внутриклассовые связи, зависевшие от такого их положе-
ния лишь опосредствованно («личный элемент»). Приме-
нительно к истории дворянства XII—XIII вв. сопоставле-
ние роли личных и вещных элементов в межфеодальных
отношениях позволит выявить степень перестройки
217 К- М а р к с и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 46, ч. I, стр. 108.
218 Там же, стр. 103.
219 Энгельс в «Анти-Дюринге» указывал, что именно при капи-
тализме товарный обмен становится «единственно сохранившейся
формой общественной связи» (Ф. Энгельс. Анти-Дюринг.—
К. Маркс и Ф. Э п г е л ь с. Сочинения, т. 20, стр. 283).
220 Особая роль таких социальных связей при феодализме тесно
связана с коренными особенностями феодального способа производ-
ства. См.: С. Д. С к а з к и п. Очерки..., стр. 124—127; Л. И. Н е у с ы-
х и н. Судьбы свободного крестьянства в Германии в VIII—XII вв.,
стр. 18—23.
125
господствующего класса в этот период и яснее предста-
вить себе стадию его развития; оно поможет также про-
следить зависимость изменений во внутреннем строе
класса феодалов от эволюции всей социальной системы
деревни. Вот почему, исследуя ниже содержание и фор-
му различных видов внутридворянских отношений, мы
попытаемся проследить роль личных и вещных элементов
в каждом из них. Под личным элементом во внутридво-
рянских отношениях мы будем (в соответствии со ска-
занным выше) понимать такую социальную связь, кото-
рая зависела от «качества лиц» и затрагивала в первую
очередь личные, гражданские или политические права
и обязанности дворян друг перед другом, тогда как их
имущественное положение и их имущественные отноше-
ния влияли опосредствованно и отдаленно; под вещ-
ным же элементом подразумевается социальная связь,
прямо определявшаяся имущественным положением
дворян—контрагентов сделки и непосредственно затраги-
вавшая их имущественные права и обязанности. И лич-
ный и вещный элементы во внутридворянских отношени-
ях, как мы увидим, могли быть неодинаковыми и в свою
очередь подразделялись на несколько видов. Неодинако-
вым было, естественно, и соотношение этих элементов,
сочетавшихся в самых разных вариантах. Однако во всех
случаях то или иное сочетание личного и вещного эле-
ментов отнюдь не должно уподобляться тому или иному
сочетанию экономических и неэкономических связей.
Продолжая изучение наиболее четко оформленных
внутридворянских отношений, обратимся (вслед за вас-
сальными и родственными) к компаньонажным связям.
Несмотря на то что иногда они были генетически связа-
ны с родственными, характер внутрикомпаньонажных
связей сеньоров был весьма своеобразен.
В отличие от вассальных и родственных компаньонаж-
ные отношения не были наследственными. Будучи вре-
менным добровольным образованием, компаньонажи
охватывали лишь часть феодалов. Их цели были ограни-
чены и вполне конкретны. Весьма показательно, что все
известные нам компаньонажи (исключая дублирующие
родственные группы) основываются на чисто экономиче-
ских задачах (совладение недвижимостью, совместное
использование капитала, соучастие в сделке). Раздел
доходов или раздел имущества совершается в компаньо-
126
йажных группах при скрупулезном соблюдении равен-
ства их имущественных долей221. Здесь не влияют вне-
экономические обстоятельства (степень родства, мораль-
ные обязательства и т. п.), столь важные в родственных
связях. При выполнении компаньонажами их функций
широко используются различные товарно-денежные опе-
рации. Так, при совместном владении недвижимостью,
доходы от которой не поддаются простому дележу,—
так же как и при совладении торговыми и дорожными
пошлинами, юрисдикционными правами и т. п.,— пола-
гается для обеспечения равенства доходных долей со-
владельцев сдать недвижимость в аренду, а доходы на
откуп (a ferme ou a louier), чтобы потом поровну (или в
иной пропорции) разделить арендную плату или сумму
откупа 222. Если кто-либо из сеньоров-совладельцев не
выполняет своих обязанностей по поддержанию имуще-
ства в должном состоянии, остальные совладельцы получа-
ют права мертвого залога на его долю и пользуются ими
до тех пор, пока он не выполнит полагающегося 223. Ком-
паньопажпые отношения выступают здесь как товарно-
денежная сделка, участники которой озабочены лишь
своими экономическими выгодами.
Подтверждением правильности этого вывода служит
тот факт, что сеньор — член компаньонажа в любой
момент может потребовать выделения своей доли иму-
щества, отказавшись таким образом от продолжения
компаньонажных отношений 224. Исключение составляли
лишь те случаи, когда в компаньонаж входили лица с ка-
чественно неравными имуществами 225 или компаньонаж
не просуществовал года 226. Однако смысл подобного ис-
ключения свидетельствует о том, что рассматриваемые
компаньонажные отношения представляли своеобразные
экономические соглашения добровольного характера 227,
в которых личный элемент практически не имел значения.
221 В, 659, 661, 662.
222 В, 659.
223 В, 657.
224 В, 659: «Voirs est que toutes les fois que pluseurs... ont par-
ties en aucuns eritages et li uns requiert que sa partie li soit exceptee
et mise d’une part, 1’en li doit fere...».
225 B, 625.
226 B, 645.
227 Это особенно ярко видно на примере уже упоминавшихся
компаньонажей «по соглашению» (см. В, 624, 650).
127
Иная картина в компаньонажах, складывавшихся па
основе родственных групп. Выступая как опекун чужого
имущества или владелец вдовьей доли (дуэра), член
компаньоиажа не мог отказаться от своих прав, даже
если его доходы от них были бы меньше необходимых
расходов, так как иначе «пострадали бы интересы сирот
или несовершеннолетних» 228. Особая роль здесь этиче-
ских мотивов — яркое свидетельство качественного раз-
личия родственных и собственно компаньопажных отно-
шений. К'омнаньонажпые связи .представляют, таким обра-
зом, особый тип среди внутригрупповых отношений, отли-
чающийся явным преобладанием вещного элемента, а
также своим ненаследственным характером.
Перейдем теперь к отношениям, складывавшимся
вне оформленных правом внутридворянских подразде-
лений. Почти все эти отношения отличались сравнитель-
ной кратковременностью и редко сохранялись по наслед-
ству. Большинство их возникало на основе имуществен-
ного расслоения. Конкретное же их содержание и форма,
так же как и сочетание в них вещного и личного элемен-
тов, бывали весьма различными. Мы дадим их характе-
ристику, идя от отношений, где личный элемент играет
сравнительно более заметную роль, к таким типам, в ко-
торых он все более сходит па нет.
Начнем с типа связей, складывавшегося между сеньо-
рами при денежно-кредитных операциях. Там, например,
где один феодал как будто бы без всяких условий одал-
живал другому более или менее крупные денежные сум-
мы, трудно предполагать отсутствие какого-либо подтек-
ста, предполагавшего то ли обязанность должника так
или иначе согласовывать свои личные действия с жела-
ниями сеньора-кредитора, то ли иные личные связи меж-
ду ними — родственные, вассальные и т. п. Извесгно,
что величина внутридворянской задолженности достига-
ла порою колоссальных размеров. Выше уже приводились
свидетельства различных источников по этому вопросу 229.
Не всегда эта задолженность была результатом пря-
мых ссуд со стороны одного сеньора другому. Вероятно,
228 В, 660.
229 См., кроме того, Cout. Picardie, XXII; в «Кутюмах Бовези»
межсеньориальные долги «par letres» приравнивались к долгам, за
которые можно содержать должника в тюрьйе (В, 1538).
128
не менее часто она возникала вследствие неуплаты дол-
жником предусмотренных теми или иными феодальными
обязательствами денежных платежей. Но в любом слу-
чае право сеньора-кредитора востребовать с сеньора-
должника тот или иной денежный долг могло получить
в условиях феодальной действительности дополнитель-
ную, личную окраску. Если кредитором выступал непо-
средственный сеньор того или иного вассала, то денеж-
ный кредит, наслаиваясь на вассальные узы, лишь усили-
вал и вещные и личные связи между ними. Денежный
кредит между сеньорами, не находившимися в вассаль-
ной субординации и не состоявшими в родстве или свой-
стве, создавал известные потенции для возникновения
между ними новых нитей личного подчинения. Роль но-
вых личных обязательств в таких случаях была, вероят-
но, тем большей, чем меньшими были материальные обя-
занности должника сверх обязательства возвратить долг.
Это предположение определяется тем, что совершенно
безвозмездные ссуды между чужими друг другу сеньо-
рами в изучаемый период существования редко 230. Поэ-
тому по исключалась возможность того, что сеньор-дол-
жник мог привлекаться сеньором-кредитором даже для
оказания какой-то военной помощи. Денежно-кредитные
сделки оказывались в таком случае базой для межфео-
дальных отношений, сходных в отдельных своих чертах
с вассальными.
Но от обычных вассальных отношений личные связи,
возникавшие при таких сделках, отличались очень суще-
ственно. Они не были наследственными. Военная служба
должника кредитору не была сколько-нибудь опреде-
ленно регламентирована. Экономическая сторона взаи-
моотношений должника и кредитора имела еще большее
значение, чем вещный аспект взаимосвязей участников
вассального договора. Именно получение денежной ссу-
ды или — что равноценно-—отсрочки при внесении де-
нежных платежей составляло главное содержание сдел-
ки для сеньора-должника. Экономическая заинтересо-
ванность была и у сеньора-кредитора, поскольку он мог
230 В, 158: «...nule. tranche persone n’est tenuc a servir autre pour
nient»; B, 812: «nus n’est tenus a servir autrui a son const, s’il n’a
par quoi il de doie fere».
5 Ю. Л. Бессмертный .129
рассчитывать на получение процентов по ссуде231. Важ-
ную особенность имущественных связей, возникавших при
подобных сделках, составляло то, что их материальной
основой была не земля, а денежное богатство, которое
могло быть приобретено и в земледелии и вне его. Меж-
феодальные связи данного вида оказываются (с этой
точки зрения) сходными с фьеф-рентными отношениями.
Социальные связи, складывавшиеся между сеньорами
при безвозмездной передаче денежных и натуральных
рент, сравнительно мало отличались по своему внутрен-
нему смыслу от только что рассмотренных. Различие с
денежно-кредитными сделками проявлялось прежде все-
го в том, что движимое богатство передавалось одним
феодалом другому не сразу, но в течение более или ме-
нее длительного срока в виде ежегодных поступлений.
Такие передачи нефьефных денежных и натуральных
рент получают в XIII—XIV вв. исключительное распро-
странение232. О них свидетельствуют самые разнообраз-
ные памятники — кутюмы, акты публичной власти, за-
вещания, частные соглашения и т. п.233 Материальные
выгоды для сеньоров—получателей таких рент не нуж-
даются в объяснениях. Экономические выгоды сеньоров,
уступавших ренты, значительно менее ясны. Иногда
они, вероятно, вообще отсутствовали. Это касается, на-
пример, случаев, когда завещались пожизненные ренты
в пользу родственников, знакомых или на помин души 234.
Не исключено также, что некоторые феодалы дарили по-
рой ренты лишь с целью создать у окружающих сеньо-
ров представление о своем могуществе. Хотя подобные
231 Несмотря па формальный запрет всякого ростовщичества, пра-
во признавало возможность уплаты сверх долга «проторей и убыт-
ков», вызванных несвоевременных^ погашением ссуды (В, 1304; ср.
В, 1929—-1938).
232 N. Didier. Le droit des fiefs..., p. 53; M. Sczaniecki. Es-
sai..., p. 181; B. D. L у о n. From Fief..., p. 99; E. P о n с e 1 e t. Les feu-
dataires... Introduction, p. 35.
233 Const, de Borgoine, § 35: «Si aucuns conibien quil soit au lit
de la mort done a aucun rante a sa vie ou a perpetuitey et assee la
rante sur son heritage...»; Catalogue des actes..., № 927, a. 1290; MU,
Bd III, № 723, a. 1241; № 155, a. 12'20; Charles... de Saint-Waudru, t. 1,
№ XXX, a. 1196. Видимо, к этому же типу сделок следует относить и
широко известные передачи в держания церковной десятины.
234 См., например, MU, Bd III, № 723, а. 1241: «Volo autem ut de
bonis apud Cure XX solidi persolvantur Gertrudi cognate mec moniali
quod vixerit annuatim».
130
методы утверждения социального престижа лучше из-
вестны в более ранний период 235, вряд ли они были совер-
шенно забыты в XII—XIII вв.236 Но, видимо, чаще всего
безвозмездные ренты в XII—XIII вв. служили той же
цели, что и денежно-кредитные операции: они упрочива-
ли уже существовавшие личные связи (родственные,
вассальные) или подготавливали почву для новых нитей
личного подчинения 237. Учитывая, что нсфьефные ренты
реже давали ту обоюдность материальных выгод контра-
гентам сделки, которую обеспечивали денежно-кредит-
ные операции, и принимая во внимание значение в их
содержании- разнообразных неэкономических моментов,
можно считать отношения между сеньорами при пере-
даче таких рент весьма богатыми личным элементом
(быть может, даже более богатыми им, чем отношения
при кредитно-денежных сделках).
Следующим типом среди межфеодальных связей
следовало бы считать, исходя из принятого критерия,
отношения между сеньорами, державшими друг от дру-
га нефьефные земельные владения. К числу таких вла-
дений могли относиться самые различные виды земель-
ных держаний — с денежным 238 и натуральным чин-
шем239, краткосрочные 240 и наследственные241, носившие
235 Ср. М. Maus s. Essai sur le don. Forme et raison de I’echan-
gc dans les societes archaiques. В кн.: M. M a u s s. Sociologie et an-
tropologic. Paris, 1950, p. 250 - 255.
236 Известны случаи, когда рыцари из бахвальства «сеяли» мо-
неты во вспаханную землю или же на глазах у приближенных сжига-
ли свои конюшни с лучшими лошадьми (М. Bloch. La societe feoda-
le, t. II, p. 44—45).
237 Вероятно, такое значение могли иметь многочисленные пере-
дачи десятины, когда они нс являлись следствием прямых узурпаций.
238 Chartes... de Sainte-Waudru, I, № XVII, a. 1187; JGLGA, Bd
XIII, S. 238, a. 1202; A. Prost. Etude sur le regime ancien de la pro-
priete. Paris. 1880, Preuves, № III, a. 1214; JGLGA, Bd III, S. 221, a.
1224; Inventaire-sommaire des archives departamentales anterieures
a 1790. Meurthe-ct-Moselles, ser. H, t. V, Nancy, 1883, № 311'6, p. Ц 56,
circa a. 129*7 etc.
239 Chartes de Vosges, p. 161, a. 1132—1180; Chartes de Saint-
Waudru, I, № XX, a. 1192; MU, Bd II, S. 462—463 (XII в.).
240 Cout. Picardie, Cout. Pont., XV, p. 132—ПЗЗ: «toutes fois qui
>1 plaist uno personne a louer sez terres, maisons, chons, ou autres co-
ses a IX ans, a X ans ou a plus faire le poent...,»; B, 449, 650, 958,
1015, 4'123 etc.
. 241 Chartes de Vosges, p. 161; Chartes de Saint-Waudru, I, № XVII,
№ XX.
5*
131
статус вилланских242 или сервильных 243, или же нс имев-
шие юридической квалификации 244. Все это были обыч-
ные крестьянские держания, за пользование которыми
полагалось выполнять самые разнообразные поземель-
ные и личные обязанности. Как уже отмечалось., сеньор,
приобретший подобное крестьянское держание от друго-
го сеньора, принимал на себя не только обязанность
обеспечивать обработку надела и выполнение следуемых
повинностей, но в известном смысле подпадал под власть
собственника земли, ибо отныне он отвечал за держание
«как если бы сам был крестьянином»’245. Судебно-полити-
ческие связи, возникавшие между сеньорами вследствие
подобных держаний, были относительно слабыми. Они
проявлялись главным образом в судебной ответственно-
сти сеньора-держателя перед собственником за сохран-
ность и обработку владения, уплату продажных пошлин,
выполнение полагающихся платежей 246. В случае отказа
сеньора-держателя признавать зависимость земли от
сеньора-собственника, последний мог привлечь держате-
ля к графскому суду 247. Своеобразные личные связи
между этими сеньорами возникали, кроме того, из-за
совместного господства над непосредственными произво-
дителями, обрабатывавшими данные держания.
Особенность личного элемента во взаимоотношениях
сеньоров, владевших друг от друга крестьянскими дер-
жаниями, — не только в его относительной слабости. Не-
трудно видеть, что их связи не имели в данном слу-
чае ничего общего — пи по значимости, пи по прочности,
ни по длительности — с вассальными. Их содержание
было весьма специфичным. Они охватывали очень узкую
сферу жизнедеятельности сеньора-держателя. Главными
в межфеодальных отношениях, складывавшихся при
нефьефных держаниях, были именно имущественные
связи. Они обеспечивали и сеньору-держателю и сеньору-
собственнику конкретные материальные выгоды. О том,
242 См. выше, гл. II, § 2.
243 В, 1454: «II avient souvent que li eritage qui eschicent as sei-
gneurs par la reson de leur sers sont tenu d’autres seigneurs que de
celi qui li sers estoit...».
244 См., например, Charles de Vosges, p. 171, a. 11'57—1-178.
245 B, 865. ' . '
248 Ср. B, 1531.
247 B, 1459.
132
что владение вилленажем (как держанием от другого
сеньора) было для феодалов немаловажным источником
доходов, уже грворилось выше. Добавим, что большая
доходность .вилле'нажа по сравнению с фьефами отража-
лась и на их цене: единица земельной площади виллена-
жа стоила в 1,2 раза дороже. Мотивировалось это
отсутствием на виллепаже обременительных служб и
других повинностей, которые лежали на фьефах 248 249. Стрем-
ление сеньоров к приобретению крестьянских держаний
обусловливалось порой еще и тем, что некоторые из них
отличались особой выгодностью — из-за расположения
вблизи городских рынков или на высокоплодородных
землях. Исключительная доходность таких владений с
лихвой компенсировала повинности в пользу собствен-
ника земли, выполнявшиеся сеньором на правах держа-
теля первой руки24Э. Льготный юридический статус мно-
гих крестьянских держаний ХИ—XIII вв. (так называе-
мые новые держания) делал их приобретение особенно
выгодным. В частности, подобные держания легко было
выкупить и сдать заново на новых условиях 250. Что ка-
сается земельного собственника, то он мог передавать
крестьянские держания в руки других сеньоров по са-
мым различным мотивам: и для упрочения своих личных
связей с ними, и из-за отсутствия дееспособных кресть-
янских держателей, и в надежде на обеспечение более
регулярного поступления повинностей с отдаленных вла-
дений, и т. п. В общем, в основе отношений, возникавших
между сеньорами, связанными земельными держаниями
данного типа, лежал раздел материальных доходов от
эксплуатации земли. Характерно, что для подтверждения
своих прав на такое держание сеньору-собственнику до-
статочно было доказать, что он получал с него ренту в
течение одного года и одного дня251. Личный элемент
при подобных держаниях, хотя и сохранялся, имел срав-
нительно скромное значение. По форме же — эти меж-
феодальные отношения были чисто, вещными, так как
248 В, 792. Не случайно имели место попытки обращения фьефных
держаний в вилланские —В, 1446.
249 Ю. Л. Бессмертный. О социальном значении новых форм
земельных держаний..., СВ, 24, ’1963.
250 В, 1488.
251 В, 4444, 1459.
133
само их возникновение обусловливалось приобретением'
одним из.контрагентов известного имущества от другого.
Самостоятельный тип межфеодальпых связей (хотя и
сходный с только что расмотренным) составляли отно-
шения, складывавшиеся при закладных земельных сдел-
ках между сеньорами. По своей юридической форме та-
кие сделки разделялись на несколько видов. Наиболее
распространенным из них был так называемый мертвый
заклад. Он предполагал, что земля или рентные поступ-
ления передавались сеньором — получателем ссуды!
сеньору-кредитору, приобретавшему право присвоения
земельных доходов в течение всего срока действия дого,-
вора. (Эти ежегодные доходы не засчитывались при пога-
шении ссуды, т. е. были как бы «мертвы» для должника,,
обязанного вернуть всю ссуду из других своих доходов.))
Мертвый заклад был ростовщической сделкой, позволяв-
шей получать сверх ссуды едва замаскированные ростов-
щические проценты (в виде доходов с заклада). Он столь,
широко распространился в XII в. во всех западноевро-
пейских странах (и особенно во Франции и Германии),,
что в 1163 г. папа Александр III был вынужден спе-
циальной буллой запретить его применение для залога
земель 252. Заклад рентных поступлений запрещен не
был и продолжал широко встречаться в течение XIII в.253
Несколько реже встречался «живой заклад», при кото-
ром доходы с заложенного объекта засчитывались при
погашении ссуды, почти исключая возможность взима-
ния ростовщических процентов. Этот вид кредита был
обычно краткосрочным и потому нередко не получал
письменного оформления 254. Он использовался, возмож-
но, значительно чаще, чем может показаться по числу
сохранившихся актов. Бомануар выделял, кроме того,
252 Важность этой практики для сосредоточения богатств в руках
церкви отмечал К- Маркс (Капитал, т. III,—К. Маркс и Ф. Э li-
re ль с. Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 162).
253 Н. Van Werveke. Le mort-gage et son role econornique en
Flandre e't en Lotharingia.— «Revue Beige de Philologie et d’histoire»,
1929, p. 55, 60; F. Verca nteren. Note sur 1’origine et revolution
du contrat de mort-gage. — «Melanges Van der Essen», Bruxelles -
Paris, 1947, t. I, p. 225—227; ср. также M. А. Барг. Исследования по
истории английского феодализма, стр. 140 и след.; R. Lennar d. Ru-
ral England. Oxford, 1959, p. 157.
254 J. Schneider. La ville de Metz..., ,p. 350.
1.34
заклады с обязательством должника не отчуждать
впредь закладываемую собственность без ведома креди-
тора (obligacions espcciale) и заклады, не содержавшие
такого обязательства (obigacions generale) 25u.
Исходя из содержания закладных земельных сделок
ясно, что существо отношений между феодалами — их
участниками — было прежде всего экономическим. По-
добные сделки давали одному сеньору — определенную
сумму денег, другому — ресурсы товарной продукции,
поскольку он получал права на эксплуатацию земельных
владений. Рынок превращался здесь в своеобразное по-
средствующее звено во взаимоотношениях между фео-
далами, выступавшими в качестве контрагентов в кре-
дитно-финансовой операции. Неравенство их сил и эко-
номическое подчинение менее зажиточных сеньоров бо-
лее богатым вело к перераспределению богатств внутри
господствующего класса, способствовало углублению
его имущественного расслоения. Среди сеньоров укреп-
лялся слой собственников, аккумулировавших движимое
и недвижимое богатство и возвышавшихся над осталь-
ными прежде всего своей экономической мощью. В ре-
зультате складывались новые принципы феодальной
иерархии. Помимо вассальных связей, а иногда и вопре-
ки им, устанавливалась экономическая зависимость од-
них сеньоров от других. Имущественные интересы все
чаще непосредственно определяли межфеодальные связи.
Но и в отношениях между сеньорами — участниками
закладных земельных сделок присутствовал личный эле-
мент. Начать с того, что в некоторых случаях закладные
операции между сеньорами были оборотной стороной тех
или иных личных соглашений. Так, когда трирский архи-
епископ отдал одному из своих приближенных в живой
заклад крепость Саарбург, он подчеркнул в документе,
оформившем этот акт, что сделал это, желая возместить
своему кредитору какие-то его расходы по службе, т. е. в
развитие определенных служебных и личных отношений
между ними 255 256. Лотарингский герцог Ферри III заложил
своему кредитору рыцарю Ансельму де Рибопьер в числе
прочего право охраны в городе Висссибах, чем укрепил
255 В, 1978—'1980. Упоминания о закладных сделках широко
встречаются в различных памятниках — кутюмах, картуляриях, актах
публичной власти и т. п.
250 MU, Bd III, № 755, а. 1242.
существовавшие между ними вассальные отношения257.
Граф и графиня де Ульм заложили морскому епископу
на 10 лет один из своих замков, обязавшись по условиям
сделки выполнять ежегодно некую службу 258. Знатная
дама де Мальберх. заложила трирскому архиепископу де-
сятину, которую она от него же держала в качестве фео-
да 259, и т. д. Закладные отношения в подобных случаях
попросту наслаивались на вассальные. Но и там, где они
существовали изолированно, они могли сопровождаться
возникновением каких-то элементов судебно-политиче-
ских связей между заимодавцем и должником уже по-
стольку, поскольку один из них оказывался временным
владельцем феодальной земельной собственности другого.
Специфическое содержание феодальной земельной соб-
ственности, предполагавшей наличие у собственника прав
не только па землю, но и па тех, кто ее населял, обуслов-
ливало весьма сложный характер отношений между
всеми сособственниками земли. В данном случае долж-
ник, оставаясь поминальным собственником владений,
естественно, - сохранял известные верховные права на
ее население, чем соответственно суживал. права
фактического владельца-кредитора. Элементы взаим-
ной зависимости кредитора и должника резко отличались
здесь от тех, которые соединяли вассала и сеньора (вис
их фьефных связей).,Они почти не затрагивали собствен-
ной свободы-контрагентов закладного договора, ограни-
чивая в основном их права лишь на непосредственных
производителей, подпадавших под их власть по условиям
сделки. Вне этой сферы сеньоры могли быть стеснены
лишь в действиях друг против друга. Особенности их лич-
ных связей были также в кратковременности и непроч-
ности. Сроки закладных контрактов — как правило, неве-
лики (3—12 лет) 26°. По истечении срока земля либо воз-
вращалась должнику, либо — при невыплате долга — ста-
новилась собственностью кредитора261. В обоих случаях
личные связи, основывавшиеся на закладной сделке, пре-
рывались. В общем личный элемент в содержании меж-
.257 Catalogue des actes..., № 932, а. 1290.
258 Cartulairc de... Metz, № 260, a. 1286.
259 MU, Bd III, № 398, a. 1230; cp. № 1'338, a. 1256.
260 H. Van Werveke. Le mort-gage..., p. 83.
261 См., например, MU, Bd II, № 3, S. 37, a. 1169, № 1'6, S. 53,
a. 1172, Bd III, № 832, a. 1245; B, 1309; Urkunden..., № 345, a. 1113.
136
феодальных отношений, возникавших на основе заклад-
ных земельных сд'елок, был слаб; само его- появление
определялось не столько Закладными операциями как та-
ковыми, сколько тем общим социальным «фоном», на ко-
тором они возникали. По ‘ форме же это были чирто
вещные отношения. Кредитно-ипотечные операции пред-
ставляли, таким.образом, иной тип межфеодальных свя-
зей, чем денежно-кредитные. Роль в них личных отноше-
ний, которые достаточно заметно сказывались при денеж-
но-кредитных сделках, была мало заметной.
Отдельный вид межфеодальпых связей составляли тс,
которые возникали при продаже так называемых консти-
туированных рент; В отличие от' нефьефных рент, рас-
смотренных выше, конституированные рейты передава-
лись не безвозмездно, но за плату. Продажная цепа рен-
ты определялась методом капитализации ежегодного
объема ренты, т. е. на основе чисто экономических прин-
ципов. В' Северной Франции и в западпопемецких обла-
стях подобные ренты появляются уже с XII в.202 Особен-
но широко они распространяются в последующие столе-
тия, встрёчаясь в среде всех социальных классов. До-
говоры о конституированных рентах оформляли отноше-
ния, в которых вещный элемент был почти абсолютно
господствующим. В самом деле,’когда, например, некий
рыцарь уплатил аббатству Сейп 15 марок, чтобы пожиз-
ненно получать с земли в Витерсберге воз вина^3, вза-
имоотношения, вытекающие из данной сделки, предстают
перед нами как чисто имущественные. Располагая соб-
ственным виноградником, аббатство предпочло в данном
случае получить сразу стоимость 10—15 возов вина, изба-
вив 'себя от всяких хлопот по их реализации. Рыцарь же
благодаря заключенной сделке надолго избавил себя от
необходимости заботиться о пополнении своего винного
погреба. Объем экономических обязательств каждой сто-
роны не произволен: он определен из существующей ры-
ночной конъюнктуры, с учетом и обычной цепы вина, и
обычной ставки процента 262 263 264.
Говоря о фьеф-рентных отношениях, мы уже упоми-
262 G. D u b у. La Societe анх XIе et XIIе siecles dans la region
maconnaise. Paris, 1959, p. 480—48'1'.
263 MU, Bd III, № 989, a. 1249.
264 Cp. MU, Bd III, № 1444, a. 1258,
137
нали об использовании сеньорами расчетов, основанных
на капитализации ренты. Здесь мы снова сталкиваемся
с этой же практикой. Она играла роль и при погашении
долгов сеньоров, и при выкупе заложенных наследствен-
ных рент с земельных держаний 265. Широкое использова-
ние конституированных рент в межфеодальных отноше-
ниях— весьма своеобразное явление. Оно одновременно
отражает и сохранение натурально-хозяйственных тен-
денций и сравнительно широкое проникновение товарно-
денежных отношений в общественные взаимосвязи. Не-
трудно заметить, что межфеодальные сделки о конституи-
рованных рентах освобождали их участников от необхо-
димости пользоваться рынком. В течение всего срока дей-
ствия договора, заключавшегося обычно на время жизни
его участников, продукты, входившие в состав рейты,
изымались из свободной торговли, так как и покупатель
этих продуктов, и условия их продажи регламентирова-
лись на много лет вперед. Конституированные ренты из-
бавляли контрагентов сделки от превратностей рыночной
торговли и с этой точки зрения их можно было бы рас-
сматривать как свидетельство сохранения натурально-
хозяйственных тенденций. В то же время в распростра-
нении капитализированных рент отражался рост обще-
ственного значения рынка. Стабильные капитализирован-
ные ренты подготавливали рождение устойчивой цены
земли, все чаще определявшейся с помощью капитализа-
ции ее ежегодного дохода 266. Цены продуктов, условия
кредита оказывались теперь весьма важными не только
для взаимоотношений в торгово-ремесленных слоях, но
и в среде феодалов. Особенно ясно видно это именно на
примере конституированных рент, наиболее тесно зави-
севших от рыночной конъюнктуры. Как видим, рынок
прямо или косвенно влиял на конкретное содержание и
форму межфеодальных связей. Он превращался в один
265 См , например, договор о передаче Арнульфу Памель-Оденар
ежегодной ренты в 100 ливров с мельниц герцога Брабантского и
счет одолженных ему 1000 ливров (L. Verri е s t. Prolegomenes.— Le
polyptyque illustre..., p. XXX, a. 1238); см. также MU, Bd III, № 1473,
a. 1258; «Quatnor... niarcas, qui iterum a patre nostro in bonis Saffge
annuatim in festo B. Martini habemus pro quadraginta marcis den.
supernotatus Gerhardus redirnere poterit»; ibid., № 504, a. 1234; № 723,
a. 1241; Catalogue des actes..., № 927, a. 1290.
265 С. Д. С к а з к и п. Очерки..., стр. 142—114 и '219—220,
138
из регулирующих факторов в: экономических отношениях;
между феодалами. Капитализированные ренты; сами по
себе нс изменяли содержания рентных отношений. Но,
будучи «существенным моментом» экономической орга-
низации в период «превращения продуктовой, ренты в де-
нежную»267, эти ренты символизировали новую ступень в
развитии товарно-денежных отношений,, все чаще стано-
вившихся посредствующим звеном в социальных связях.
Заключение межфеодального договора о конституиро-
ванной ренте само по себе не создавало каких бы то ни
было новых личных отношений между контрагентами
сделки. Ее содержание исчерпывалось чисто экономиче-
скими выгодами для обеих сторон.- Личные элементы
могли вклиниваться в эти отношения лишь, косвенными
путями через их сочленение с другими видами межсснь-
ориальных связей 268. Такое сочленение было, видимо,
весьма частым. «Чистые» межфеодальные конституиро-
ванные ренты, образец которых приведен выше, встреча-
лись редко..
Наконец, еще один вид межфеодальных имуществен-
ных отношений складывался при продаже земельных
владений или при обмене ими. Известно, что в феодаль-
ной деревне продажи и обмены редко означали полное и
безоговорочное отчуждение собственности, исключавшее
всякие обязанности покупателя по отношению к третьим
лицам или к продавцу. Подобные свободные отчуждения
противоречили самой природе феодальной земельной соб-
ственности и прежде всего ее условному и иерархиче-
скому характеру. Обычно новый владелец принимал на
себя обязательство выполнять тс или иные обязанности
(в том числе и личные), которые лежали на его предше-
ственнике. Поэтому понятно, что продажа земли могла
сопровождаться установлением самых разнообразных
личных связей покупателя с другими сеньорами. Эти свя^
26' См. К. М а р к с. Капитал, т. III.— К. Маркс и Ф. Энгель с.
•Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 366. Как указывает Маркс, пользуясь ка-
питализированной рентой «...городские и прочие денежные люди мо-
гут покупать участки земли с той целью, чтобы сдавать их крестья-
нам или капиталистам и пользоваться рентой как формой процента
на свой таким способом употребленный капитал» (там же).
268 См. примеры сочетания конституированных рент с личными
межфеодальными связями: Cartulaire de... Metz, № 229, а. 1328; MU,
Bd III, № 89, а. 12Г8: № 73d, a. 1241.
139
зй могли быть и вассальйЫми й йёваССальными, состав-
лявшими атрибут либо денежно-кредитных, либо рентных,
держательских (нефьефных), ипотечных и подобных им
отношений. При продажных и обменных сделках все эти
виды отношений охватывали новых лиц, чтд способство-
вало дальнейшему распространению всех подобных форм
межфеодальных связей. Но значение продажных и обмен-
ных сделок состояло не только в этом. Они существенно
способствовали дальнейшему усилению вещного элемен-
та в межфеодальных отношениях. Ведь продажа недви-
жимости нередко производилась в XIII в. на основе эко-
номической оценки отчуждаемого объекта. Так, опреде-
ляя «законную» цену мюи пахотной земли, Бомануар
устанавливает ее размер соответственно доходу собст-
венника: чем выше уровень издольного обложения кре-
стьян (т. е. чем больше земельный доход сеньора), тем
выше цена участка, и наоборот 269. Аналогичным обра-
зом — мерой доходности — определялась цепа продажных
виноградников 270, лугов271, лесов 272. Вступавшие в сдел-
ку сеньоры могли, следовательно, руководствоваться чи-
сто экономическими соображениями. Продажа, обмен с
этой точки зрения — сделки, увеличивавшие непосредст-
венное влияние в межсеньориальных связях имущест-
венных отношений 273.
* * *
Подытоживая наблюдения над формой и содержани-
ем внутридворянских отношений в XII—XIII вв., можно
269 В, 773: «Drois pris d’eritage, selonc la coustume commune cn
la contee de Clermont, si est le mui de terre LX s. par an quant la
terre est teus que 1’en trueve qui la labeure a moitie; et s’ele est meil-
leur que moitoierie, Id pris de LX s. 1’en doit croistre selonc le plus;
et s’ele est pieur que moitoierie Ten doit abatre du pris de LX s. se-
lonc ce qu’ elle vaut meins». При оценке земли учитывается и се рас-
положение: если она находится целиком в одном севооборотном
поле, так что основная часть дохода получается лишь раз в три
года, цена сокращается втрое (В, 762).
270 В, 778.
271 В, 779.
272 В, 774; см. также В, 792.
273 Характерно, что, по мнению Бомануара, купля принадлежала
к одному из самых прочных видов сделок; ее аннулирование вслед-
ствие претензий третьих лиц было возможно много реже, чем, на-
пример, аннулирование дарственных сделок (см. В, 1970).
140
прежде всего констатировать, что и вещный и личный
элементы одновременно встречались практически во всех
видах этих отношений. Это значит, что, несмотря на рост
товарно-денежных отношений, межфеодальные связи еще
не всегда непосредственно определялись имущественны-
ми интересами. Тем не менее процесс усиления вещного
элемента сказался и на содержании, и на форме отноше-
ний внутри класса сеньоров. Как указывалось, эти отно-
шения сохраняли в XIII в. личную форму лишь среди
родственников, выступая во всех остальных случаях в
вещной форме. Только в родственных связях имущест-
венные интересы играли порою подчиненную роль.
Наиболее распространенные виды внутридворянских
отношений (складывавшихся на основе вассалитетных
договоров, дарственных, кредитных и некоторых других
сделок), непосредственно обусловливались этими иму-
щественными интересами в весьма значительной мере.
Но полное господство вещного элемента было присуще
сравнительно реже встречавшимся типам договоров (о
конституированных рентах, земельных закладах, нефь-
ефных держаниях). По отношению -к этим видам внутри-
дворянских связей можно говорить о сравнительной од-
нородности их формы и содержания. В случаях господ-
ства вещного элемента внутридворянские связи были,
как правило, кратковременными; наоборот, их длитель-
ность (и особенно наследственность) обычно соединялись
с преобладанием в них личного начала.
4.
Изменения во внутреннем строе
господствующего класса
по сравнению с периодом IX—XI вв.
Чтобы объективно оценить своеобразие межфеодаль-
ных отношений, существовавших в XII—XIII вв. в фео-
дальной деревне, весьма существенно выяснить, насколь-
ко изменились они по сравнению с тем, что было для
них характерно в предшествующие, IX — XI вв Как
известно, IX—XI вв. представляли в междуречье Рейна
и Сены время, когда феодальный строй переживал еще
141
период своего оформления. Ни основные общественные
классы, ни большинство феодальных институтов еще не
приобрели в это время своей законченной формы. Теку-
честь состава формировавшегося господствующего клас-
са, нечеткость его границ обусловливали то, что
взаимоотношения внутри этого класса в IX—XI вв. еще
далеко не всегда могли рассматриваться как межфео-
дальные в тесном смысле слова. В этом, собственно, со-
стояло их самое главное отличие от периода XII —
XIII столетий 274. Не забывая о специфике господствую-
щего класса IX—XI вв., можно тем не менее по-
пытаться сопоставить содержание основных видов со-
циальных связей в его среде в этот период с периодом
XII—XIII столетий.
'В IX — XI вв. некоторые типы внутридворянских
отношений, свойственные XII—XIII столетиям отсутст-
вовали вообще. Так, уже отмечалось, что тип межфео-
дальных связей, складывавшийся на основе конституи-
рованных рент, до XII в. не существовал, поскольку не
применялись самые эти ренты. Не был распространен и
тип отношений, характерный для межсеньориальных зе-
мельных закладов, так как они тоже приобрели массо-
вый характер лишь с XI—XII вв.275 Качественно раз-
лична в IX — XI и в XII —XIII вв. широта внутридво-
рянских отношений, возникавших при продажах земель-
ных владений. Свой размах они получают сравнительно
поздно,— не раньше того времени, когда учащаются по-
добные сделки, т. е. опять-таки в XII—XIII вв.276
Таким образом, из известных нам в XII — XIII вв. видов
межфеодальных связей в IX—XI столетиях отсутство-
вали как раз те, которые складывались под наиболее не-
посредственным влиянием имущественных интересов
членов господствующего класса.
274 Тенденциозность буржуазных историков, разделяющих взгляд,
согласно которому каролингская знать была связана полной наслед-
ственной преемственностью со знатью предшествующих и последую-
щих веков (представляя собою исконную общественную элиту), уже
отмечалась нами (Ю. Л. Бессмертный. Некоторые проблемы
социально-политической истории..., стр. 105—НО).
275 F. Vercauteren. Note sur I’origine et revolution du cont-
rat de mort-gage..., p. 225—227.
276 G. D u b y. L’economie rurale..., t. I, p. 466 et suiv.; E. P e r-
r о y. La terre...— «Annales, E. S. C.», 1963, p. 158.
142
Но и в тех типах межфеодальных связей, которые
равно присущи обоим сопоставляемым периодам, замет-
ны принципиальные отличия. Прежде всего это касается
вассальных уз. Выше уже отмечались глубокие измене-
ния во взаимодействии между личной и вещной сторо-
нами вассального договора в течение IX—XIV вв.
В IX—X вв. вассал порой вовсе не имел земельного
(или иного) пожалования 277. Обладая аллодиальными
владениями, он вступал в вассальную зависимость, но-
сившую почти исключительно личный характер. Целью
такого вступления было для него укрепление своего
общественного положения и веса. Интересы обогащения
не служили в подобных случаях непосредственным .сти-
мулом при заключении вассального договора.-И даже
там, где предоставление бенефиция было условием вас-
сальной службы, в IX—X вв. вассалу часто передава-
лись не земельные владения как таковые, а права на
власть над известными группами населения. Не случай-
но одним из обычных видов бенефиция было тогда по-
жалование определенных должностных прав — hono-
res 278. Они обеспечивали их владельцу прежде всего
политическое усиление, возможность перехода па выше-
стоящую ступень социальной иерархии. Свобода распо-
ряжения землей как таковой, экономические выгоды,
обогащение — выступали лишь как следствие вновь при-
обретенных политических прав 279. Получение этих прав
и являлось, следовательно, непосредственным стимулом
277 W. К i с n a s t. Lehnrecht und Staatsgewalt..., S. 20 ff.; G. D u-
b y. La Societe, p. 44; F. G a n s h о f. Les relations... postcarolingiens,
p. 99—100; R. В о u t r u c h e. Seigneurie et feodalite, p. 182—184.
278 F. G a n s h о f. Les relations... postcarolingiens, p. 99—102;
R. В о u t r u c h e. Seigneurie et feodalite..., p. 470, 480,. 195, 209; cm.
также: J. F. L e m a r i g n i e r. Le gouvernement royal aux premiers
temps capetiens. Paris, 1965 и рецензию Ж. Дюби на эту книгу в
«Moyen Age», 1966, р. 539—543.
279 По словам Маркса, собственность на землю была при феода-
лизме «составной частью» прав собственника на личность непосред-
ственных производителей (К. Маркс. Капитал, т. III.—К. Маркс
и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 184). Поэтому-то «могу-
щество феодальных господ, как и всяких вообще суверенов, определя-
лось не размерами их ренты, а числом их подданных». (К. Маркс.
Капитал, т. 1.— К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 23, стр.
729). «...феодальный землевладелец не стремится извлекать из
своего земельного владения максимально возможную выгоду»
(К- М а р к с и Ф.-Энгельс. Из ранних произведений. М., 1956,
стр. 554).
143
заключения вассального договора в IX—X вв.280 Ма-
териальное обогащение не играло здесь той первостепен-
ной роли, какую оно приобретает в ряде случаев уже
в XI — XIII вв. Вещный элемент в вассальных отноше-
ниях в IX—X и в XI—XIII вв. оказывается, как ви-
дим, далеко не равноценным. Этот же вывод вытекает
из ознакомления с эволюцией вассальных обязанностей.
Та тенденция исключения из них личной военной служ-
бы, которая была отмечена выше для XIII в., до XII в.
не прослеживается. Обязанности вассала в IX—XI вв.
фактически исчерпывались военно-политическими служ-
бами, материальные же платежи носили экстраординар-
ный характер. Таким образом, для вассальных отноше-
ний раннего периода281 характерно много большее
значение личного элемента и существенно меньшая роль
вещного; по форме же они бывали нередко чисто лич-
ными.
Подобно вассальным, отношения основывавшиеся на
безвозмездной передаче одним сеньором другому денеж-
ных ссуд или денежных и натуральных рент, существо-
вали и в IX—XI и в XII—XIII вв. Но их распространен-
ность в сопоставляемые периоды не была одинаковой.
Как уже отмечалось, они становятся особенно частыми в
XIII в., когда сеньоры сильнее втягиваются в товарно-
денежные операции, когда вырастает задолженности фео-
далов и увеличивается их потребность в деньгах. К со-
жалению, мы не располагаем материалом об изменениях
в самом содержании отношений данного вида. Можно
лишь предполагать, что в IX—XI вв.— в условиях срав-
нительно большей роли малых социальных групп —
безвозмездные ссуды и ренты практиковались главным
образом (если не исключительно) между сеньорами,
уже находившимися в определенной форме личных свя-
зей между собой. В этом случае подобные сделки вообще
280 Говоря о том, что Каролинги добились своего усиления, умело
использовав стремление новой знати к получению новых земельных
пожалований, следует избегать упрощенного представления о стиму-
лах, толкавших знать к подобным приобретениям. Среди этих стиму-
лов наживательские устремления играли, возможно, нс большую
роль, чем желание укрепить свое общественное положение благо-
даря приближению к королю.
281 Для разных географических районов этот период датируется
не вполне одинаково: в западных областях он заканчивается в X в.,
в прирейнских землях затягивается до начала XII в.
фЦ
не создавали каких-либо новых отношений, их последст-
вия сводились, возможно, к некоторому усилению вещ-
ного элемента в уже существовавших видах личных вза-
имоотношений. Особенно частыми могли они быть в сре-
де родственников, определяясь достаточно бескорыстны-
ми мотивами.
Отчасти то же самое следовало бы сказать и о мно-
гих земельных дарениях, которые, как известно, были в
IX—XI вв. значительно более частыми, чем в XII—XIII вв.
Как показала Л. Т. Мильская, безусловные дарения,
совершавшиеся в VIII—IX вв. светскими феодалами в
пользу монастырей, преследовали нередко не столько
хозяйственные выгоды, сколько определенные политиче-
ские цели, в частности усиление взаимосвязей между
сеньорами, упрочение политического влияния, закрепле-
ние прав власти над той или иной территорией 282. Нель-
зя исключить и существование таких межфеодальных
дарений, которые совершались .сеньорами, чтобы утвер-
дить представление о своей мощи и силе, т. е. по сообра-
жениям престижа 283. Иногда решающую роль играли
религиозные или иные подобные им мотивы 284. Все это оз-
начает, что отношения, вытекавшие из земельных даре-
ний,— этой характерной именно для раннего периода
формы поземельных сделок,— могли не содержать в
IX—XI вв. таких вещных элементов, которые обнаружи-
ваются обычно в сделках XII—XIII вв. На первом плане
здесь нередко оказывались те или иные неэкономические
интересы.
Что касается пефьефных земельных держаний одних
сеньоров от других, то они, видимо, часто встречались в
IX—XI вв. Выше уже отмечалось, что на востоке изуча-
емой территории различные типы земельных держаний
не приобрели замкнутого сословного характера даже в
XII—XIII вв. В IX—XI вв. такие держания были харак-
терны и для западных районов 285. Соответственно и меж-
феодальные отношения, вытекавшие из подобных нефь-
сфпых держаний, могли встречаться в IX—XI столетиях.
Думается, однако, что они имели тогда несколько иной
282 Л. Т. Мильская. Светская вотчина в Германии VIII — IX вв.
и ее роль в закрепощении крестьянства. М., 4957, стр. 41.
283 См. выше примечания 235 и 236.
284 Л. Т. М и л ь с к а я. Светская вотчина, стр. 46.
285 R. Boutruchе. Seigneurie et feodalite, р. 183.
145
смысл, чем в XII—XIII вв., и использова.лись для уста-
новления политической связи отдельных сеньоров с вновь
поднимавшимися социальными группами, например с
мелковотчинпым.и слоями. В XII—XIII в®., когда феода-
лизация общества была уже близка к апогею, в подоб-
ном использовании нефьефных держаний было меньше
необходимости. Поэтому межфеодальные связи, основы-
вавшиеся на нефьефных держаниях, в XII—XIII вв. были,
возможно, богаче вещным элементом, чем в IX—XI вв.
В течение обоих сопоставляемых периодов внутри гос-
подствующего класса существовали градации, опреде-
лявшиеся различиями в происхождении его членов. Эти
градации были, однако, далеко не равнозначны. Как убе-
дительно, на наш взгляд, показали исследования фран-
цузских историков, не только при Каролингах, но и при
первых Капетингах наследственные градации в господ-
ствующем классе играли сравнительно скромную роль 286.
Так, в Северной Франции еще в начале XI в. состав фео-
дальных фамилий не обладал стабильностью. В течение
XI в. в ряды аристократии интенсивно вливаются milites,
которые до 30-х годов этого столетия включали по пре-
имуществу лиц относительно невысокого социального и
имущественного статуса 287. С 40-х годов XI в. среди mi-
lites начинает преобладать местная знать — шателены,
постепенно проникающие в высшую аристократию.
И только с конца XI в. при формировании рыцарства
(chevalerie) —все более олицетворяемого к этому вре-
мени со знатью в целом (noblesse) —приобретает суще-
ственное значение наследственный статус человека.
В XII в. привилегии наследственной знати и отдельных
категорий внутри нее получают и юридическое оформле-
ние 288. Различия в происхождении имели, следовательно,
в разные периоды неодинаковое значение и для судеб
людей, входивших в состав господству(ощего класса, и
286 М. Bloc h. La Societe feodale, t. I, p. 58—62; R. В о u t r u c h e.
Seigneurie et feodalite, p. '213; J. F. L e m a r i g n i e r. Le gouvernement
royal, p. 54—55 et 124—125; G. D u b у. (C. R.) Le gouvernement
royal..., p. 539—543.
287 Происхождение milites было особенно сложным в прирейн-
ских областях, где, как и во многих других районах Германии, в про-
исхождении рыцарства большую роль сыграли несвободные министе-,
риалы, см. Н. Ф. К о л е с и и ц к и й. К вопросу о германском мини-
стериалитете.— СВ, XX, 1961, стр. 31—35.
288 М. В 1 о с h. La Societe feodale, t. I, p. 58—62
146
для содержания взаимосвязей мёжду его членами. Наи-
более заметную роль эти различия начинают играть с
конца XI в. В XII в. правовые возможности сеньоров
были в тесной зависимости от их личного происхожде-
ния. Наследственные градации способствовали в это вре-
мя усилению в межфеодальных связях именно личного
элемента. Положение отчасти меняется, как отмечалось
выше, в XIII в., когда наследственные градации переста-
ют быть безраздельным критерием правового статуса и
заметно опосредуются имущественными различиями
(см. гл; II, § 2).
Остается коснуться родственных отношений в среде
сеньоров. Их особая важность в IX—XI вв. не вызывает
сомнений. Данные О' силе родственных уз в VIII—X вв.
разбросаны в источниках разных типов —• в поздних ре-
дакциях варварских правд, в агиографической литерату-
ре, в завещаниях и т. п. Большое значение семейных от-
ношений в это время не раз отмечалось в литературе289.
Можно не сомневаться, что родственные связи в IX—
XI вв. были насыщены личным элементом , по крайней
мерс не менее, чем в XII—XIII вв. С этой точки зрения
личные родственные связи принадлежали к числу наи-
более стабильных видов межфеодальных отношений на
протяжении всей эпохи IX-—XIII вв.
' Ф *
Сопоставление межфеодальных связей в IX—XI вв. и
в XII—XIII вв. показывает их существенное изменение.
Наиболее общей тенденцией было заметное усиление в
них роли вещного элемента. Во вновь появившихся ти-
пах внутридворянских отношений влияние имуществен-
ных интересов индивидов сказывалось наиболее непос-
редственным образом. Приобретали вещную форму и на-
сыщались таким же содержанием некоторые виды тра-
диционных межфеодальных связей. Отдельные типы лич-
ных отношений почти вовсе исчезают.
289 За последние годы изучение форм семейных связей феодаль-
ной знати особенно усилилось в среде западногерманских медиеви-
стов, группирующихся вокруг Герда Теллепбаха (см. нашу статью
«Некоторые проблемы социально-политической истории», стр. 111).
Специальную работу о структуре семьи в раннесредневековой Фран-
ции подготовляет Ж- Дюби.
147
Однако делать вывод о полной победе вешного эле-
мента было бы тем не менее необоснованно. Почти обя-
зательное соединение во всех видах внутридворянских
отношений вещных элементов с личными, так же как и
широкое распространение вариантов, в которых личный
элемент сохранял значительную роль, говорят сами за
себя. Более того, как мы видели, достигнутое в XIII в. во
внутридворянских связях соотношение личного и вещно-
го элемента, в XIV в. изменяется (правда, временно) в
сторону усиления личного компонента. Внутренняя пере-
стройка двор янствД, происшедшая в XII—XIII вв., была,
следовательно, ограниченной по своим масштабам и не
бесповоротной.
Бесспорно важным фактором в ее осуществлении
был рост товарно-денежных отношений. Выше уже отме-
чалось, что наиболее богатые вещными элементами типы
отношений, появившиеся внутри господствующего клас-
са в XII—XIII в., предполагали довольно тесную связь с
рынком. Развивавшиеся на базе роста городов и торгов-
ли новые отношения не просто охватывали все большее
число сеньоров, но становились порой формой связи меж-
ду ними. Внутридворянские отношения в этих случаях
как бы сближались с рыночными. Так, рынок превращал-
ся в своеобразный регулятор имущественных отношений
между феодалами и при конституированных рентах, и
при земельно-кредитных сделках, и при продажах зе-
мельных владений и прав. Денежно-торговые операции
играли существенную роль и в таких отношениях, как
вассальные. С одной стороны, вследствие развития рент-
ных фьефов, с другой,— в результате замены личной
службы вассала денежными платежами нарастала, тен-
денция превращения вассального договора в денежную
сделку. Явления аналогичного смысла наблюдались и в
связи с распространением внутри господствующего клас-
са нефьефных земельных держаний, денежного кредита,
компаньонажных отношений и т. п. Все это вместе взя-
тое недвусмысленно свидетельствует о том большом вли-
янии, которое оказывало на эволюцию внутридворянских
связей развитие товарно-денежных отношений или, ина-
че говоря, рост товарного производства и обращения в
деревне и городе.
Их воздействие на господствующий класс распрост-
ранялось по,разным каналам. Помимо непосредственно-
148
ГО влияния на систему внутриклассовых отношений, они
играли большую роль благодаря связанному с ними про-
цессу имущественной дифференциации. Расширение воз-
можностей использования денежного богатства немину-
емо вело к постепенному' складыванию стремлений к на-
живе, к увеличению непосредственного влияния имущест-
венных отношений. В то же время оно толкало к отчуж-
дению отдельных земельных прав и владений, все более
углубляя имущественное неравенство феодалов. Выяв-
ленные выше противостоящие имущественные прослойки
в классе феодалов и обширность группы малоимущего
дворянства в немалой мере были результатом именно
этих явлений. Но дробление фьефов не могло в свою оче-
редь не сказываться на характере внутридворянских от-
ношений. Держатели мелких и мельчайших феодов уже
из-за своей имущественной необеспеченности были не-
способны к выполнению личной военной службы, требо-
вавшей все более дорогостоящего вооружения и снаря-
жения290. Из военных слуг они постепенно превращались
в держателей земельных владений, обязанных лишь де-
нежными и натуральными платежами.
Рост в XIII в. числа малоимущих сеньоров можно кон-
статировать, как мы видели, во многих районах Север-
ной Франции и рейнской Германии. Он был тесно свя-
зан не только' с последствиями стихийного процесса иму-
щественного расслоения, но и с исчерпанием фонда сво--
бодиых земель и с демографическим ростом. Увеличение
численности дворянства, действуя параллельно с расши-
рением его жизненных" запросов, приводило в условиях
ограниченности земельных ресурсов к неизбежному
уменьшению площади феодов — со всеми вытекавшими
отсюда последствиями. В результате земельная обеспе-
ченность господствующего класса в целом неуклонно
уменьшалась. Отсюда, однако, неверно было бы делать
вывод о соответствующем «обеднении» ‘дворянства. Как
мы видели, в XIII в. оно успешно компенсировало сокра-
щение своих земельных ресурсов интенсивным присвое-
нием доходов от торговли, в которой в этот период фео-
далы принимали активное участие. Рентные фьефы по-
290 Н. Didier. Le droit de Liget...,—RHDFE, 1936, p. 496—513;
F. Olivier-Martin. Histoire du droit..., p. 264; L. Verriest.
Prolegomenes. Le polyptique illustre..., p. LIV.
149
йволяли использовать доходы от торговли и городов даже
для заключения новых вассальных контрактов. Сохра-
нению экономического могущества дворянства в XIII в-
способствовало еще и пополнение его рядов немалым
числом разбогатевших выходцев из городской и сельской
верхушки. Сравнительная слабость в течение большей
части XIII в. юридических препон для такого пополне-
ния определяла возможность расширения земельных
владений господствующего класса, взятого в целом, за
счет земельной собственности новых его членов.
Тем не менее юридические привилегии дворянства,
существовавшие в XIII в., были достаточно прочны. Как
мы видели, именно они во многом определяли правоспо-
собность человека, его место в обществе. Эти привилегии
не были одинаковыми для всех членов господствующего
класса. Они изменялись в зависимости от принадлежнос-
ти дворянина к той или иной наследственной категории,
к тому или иному феодальному роду, к той или иной иму-
щественной прослойке, в зависимости от включения в
число вассалов того или иного сеньора. Имущественный
статус, происхождение, служебное положение являлись,
таким образом, основными критериями социального по-
ложения отдельных членов господствующего класса.
Роль каждого из этих критериев не была стабильной.
В течение периода с конца XI до середины XIV в. их со-
отношение изменялось неоднократно. Максимум влия-
ния имущественного статуса приходится, как мы видели,
на XIII в. Не случайно в этом столетии оказывается воз-
можным довольно заметное пополнение дворянства раз-
богатевшими выходцами из других классов. Ослабевает
па время и правовая отграниченность господствующего
класса. Но и в XIII в. имущественный статус не был все-
определяющим критерием социального положения дворя-
нина, сочетаясь по своему значению и с происхождением
дворянина, и с его местом в вассальной иерархии. Соот-
ветственно этому политическое господство дворянства
как класса обеспечивалось в это время не только его
экономическим богатством, но и его сословно-наследст-
венными привилегиями.
В рамках данной работы нельзя рассмотреть весьма
важный вопрос о взаимосвязи между внутренней пере-
стройкой господствующего класса и политическим раз-
витием. Отметим лишь самые общие проявления этой
150
взаимосвязи. Некоторые выявленные выше особенности
внутридворянских отношений ХШ в. были в той или иной
мере обусловлены процессом политической и террито-
риальной централизации, нараставшим и в Северной
Франции, и в прирейнских княжествах (Люксембург,
Брабант, Верхняя Лотарингия и др.). Чем более расши-
рялась территория, подвластная сюзерену, и увеличива-
лось число подчиненных -ему вассалов, тем чаще непо-
средственные личные отношения между ними уступали
место вещноопосредованным связям. Для их оформле-
ния широко используются, в частности, рентные фьефы
или же ежегодные денежные ренты. Распространение и
тех и других стимулировалось не только общим ростом
товарно-денежных отношений, но и политической необхо-
димостью. Раздавая рентные фьефы, сюзерены добива-
лись прямой связи с арьервассалами знати, т. е. с широ-
ким кругом мелких и средних сеньоров291. Этим подрыва-
лись силы -сепаратистски настроенной аристократии и
упрочивалась мощь короля (или герцога—там, где по-
литическая централизация проходила в рамках террито-
риальных княжеств). Аналогичным образом с помощью
рентных фьефов сюзерены имели возможность превратить
обычный вассальный договор, допускавший исполнение
военных обязанностей одновременно нескольким сеньо-
рам, в так называемый homagium iigium, который уста-
навливал безраздельную верность именно данному сеньо-
ру292. Роль имущественных отношений во взаимосвязях
сюзеренов с их вассалами увеличивается и за счет того,
что военная служба этих последних все чаще заменялась
использованием наемников 293, тогда как дворяне-вассалы
уплачивали лишь денежные взносы. Наконец, все более
широкое использование денежных расчетов в практике
государственного управления (налоги, пошлины и т. д.)
также стимулировало вовлечение дворянства в различ-
ные имущественные сделки, имевшие целью получение
экономических выгод. В общем процесс политической
291 Ш. Пти дюТ а и. Феодальная монархия во Франции и Анг-
лии. М., 1937, стр. 267; Н. А. Хачатурян. Возникновение сослов-
ного представительства во Франции начала XIV в. Автореферат дис-
сертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук.
М-, 1968, стр. 4; М. Bloch. La societe feodale, t. I, стр. 268.
292 M. Sczaniecki. Essai..., p. 81 et suiy.
?93 Ibid., p. 25, 28, 62 et suiv.
151
централизации одновременно и способствовал перестрой-
ке внутридворянских отношений, и сам отчасти стимули-
ровался ею.
Изучение типов и форм межфеодальных связей спо-
собно, как видим, осветить ряд немаловажных вопросов
из истории господствующего класса. Весьма важно оно
и для уяснения системы социальных отношений в фео-
дальной деревне XII—XIII вв., в которой внутри двор ян-
ские связи представляли один из составных элементов.
Взаимодействие межфеодальных связей с другими эле-
ментами этой системы нам предстоит обрисовать в по-
следующих разделах.
Глава третья
КРЕСТЬЯНСТВО.
ВНУТРИКРЕСТЬЯНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
И ИХ ИЗМЕНЕНИЕ
1.
Родственные и компаньонажные связи
В предыдущей главе уже отмечалось, что специфика
сохранившихся источников не позволяет подверг-
нуть внутрикрестьянские отношения столь же подробно-
му анализу, сколь внутридворянские. Тем ценнее немно-
гие свидетельства, имеющиеся в пашем распоряжении,
о социальных подразделениях в крестьянстве и типах
внутрикрестьянских связей в севсрофранцузской и за-
падно-немецкой деревне XII—XIII вв.
Эти свидетельства малыми крупицами разбросаны по
источникам разных видов. Часть их содержится в запи-
сях обычного права, причем не столько в крупных сво-
дах, сколько в хартиях отдельных деревень и поселений h
Так как некоторые крестьянские обычаи фиксируются не-
редко в частноправовых грамотах и актах, последние тоже
могут быть полезны при изучении правовых и соци-
1 См.: Charles parties contenus dans les archives departamentales
de Vosges.—«Bulletin philologique et historique», annee 1921; Les con-
stitutions des campagnes de Г Alsace au Moyen age. Paris — Strassbo-
urg', 1864; Coutumes des pays, duche de Luxembourg et compte de
Chiny, publ. par M. N. J. Leclercq, t. I. Bruxelles, 1867; Documents
pour servir a 1’histoire du droit coutumier a Metz aux XIII et XIV
siecle, ed. F. Bonnardot.— NRHDFE, 1885; G. E s p i n a s. Documents
relatifs a 1’histoire du droit municipale en France, des origines a la
Revolution. Artois, vol. 1—3. Paris, 1934—1943; J. Grimm. Weisthii-
mer, Bd I—V. Berlin, 1957; Luxemburger Weisthumer als nachlese zu
J. Grimm’s Weisthumern. Gesammelt und eingeleitet von Hardt. Lu-
xemburg, 1870; L. Verriest. Institutions medievales, I. Introduction
au Corpus des Records de coutumes et des Lois de chefs-lieux de
1’ancien comte de Hainaut. Mons, il946.
153
ально-экономических отношений внутри крестьянства2.
Само собой разумеется, что для этой же цели весьма
важны всевозможные общинные документы, отразившие
споры внутри общины, ее борьбу с соседями, статус ее
должностных лиц и т. д.3 Отдельную группу источников
представляют хозяйственные документы. Поместные
описи, списки вотчинных доходов, записи вотчинных
обычаев, несмотря на то что они были нацелены преж-
де всего на письменное закрепление интересов феода-
лов, нередко дают очень существенные косвенные или
даже прямые данные и о крестьянах4. Именно в подоб-
ных документах обнаруживается основной материал об
имущественном расслоении крестьян, а иногда и о фор-
мах экономических взаимоотношений в их среде.
При изучении внутреннего строя крестьянства ока-
жется, возможно, небесполезным анализ межфеодальпых
связей, проделанный выше. Не говоря уже о методиче-
ской стороне дела, не следует забывать, что сколь ни ан-
тагонистичны были классы крестьян и феодалов, они оба
входили в состав одной социальной системы, наклады-
вавшей свой отпечаток на каждый из них. Но, разу-
меется, особого сходства во внутреннем строе крестьян-
ства и феодалов ожидать не приходится. Как господст-
вующий класс, сеньоры не только эксплуатировали кре-
стьянство экономически и политически, но и навязывали
ему известные специфические особенности его внутрен-
него строя. Возникали они прежде всего в результате
многообразия приемов и методов феодальной эксплуата-
ции. Обособляя права и обязанности одних крестьян от
других, сеньориальная эксплуатация неизбежно порож-
дала специфические внутрикрестьянские категории (на-
пример, вилланы, сервы, чиншевики и т. п.) и создавала
известные предпосылки для особых типов внутриклаосо-
2 Об используемых собраниях картуляриев см. выше, гл. II, § 1.
3 Эти документы содержатся и среди изданий записей обычного
права отдельных поселений, и в картуляриях.
4 См.: Les revenues, les biens et les droits de Sainte-Waudru de
Mons a la fin de XII s. Ed. par M. Bruwier et M. Gysseling.— «Bul-
letin de la Commission royale d’histoire de I’Academie royale de Bel-
gique», Bruxelles, 1956; Le polyptyque illustre dit «Veil Rentier» de
messire Jehan de Pamelle-Audenarde, ed. L. Verriest. Bruxelles, 1950;
Documents des XIIIе et XIVе s. concernant les possessions nivelloises
dans les bassin du Rhin moyen.—«Bulletin de la Commission royale
d’histoire...», t. .123, Bruxelles, 1958; перечень используемых поместных
описей рейнских вотчин см. выше, гл. I, § 2.
154
вых отношений. Говоря о строении крестьянства, следу-
ет, таким образом, иметь в виду существование в нем нс
только таких групп (и отношений), которые порожда-
лись, так сказать, изнутри класса, но и таких, которые
возникали вследствие его подчинения феодалам. Свя-
занные с системой феодальной эксплуатации, эти
последние отражали, однако, в гораздо большей мерс
особенности взаимоотношений сеньоров с крестьянами,
чем самих крестьян между собою. Поэтому будет зако-
номерным перенести их рассмотрение в следующую
главу, где будет изучаться весь комплекс взаимоотноше-
ний крестьян и феодалов.
* * *
При изучении господствующего класса в числе наибо-
лее стабильных его подразделений упоминались родст-
венные группы. Больше других связанные с дофеодаль-
ным общественным строем, эти группы сохранили неко-
торые сходные черты и у феодалов и у крестьян. Не слу-
чайно составители ранних кутюм описывают правила
родственных взаимоотношений как общие для всех
людей — независимо от их сословной принадлежно-
сти 5,— приводя при этом очень ограниченный список
исключений. Так, и у сеньоров и у крестьян одинаков
размер экзогамной родственной группы — четыре поко-
ления 6. Как и сеньоры, крестьяне пользуются правом
родового выкупа недвижимости, отчужденной кем-либо
из родичей (в пределах семи поколений) 7. Говоря о
правилах родового выкупа, Бомануар подчеркивает, что
они распространяются и на фьефы и на вилленажи8, а в
другом месте упоминает в числе людей, пользую-
щихся этим правом, и дворян и простолюдинов (hons
de pooste) 9. Применение в среде крестьян права родо-
вого выкупа отчужденной земли свидетельствует, что
подобные отчуждения широко практиковались не только
феодалами, но и крестьянами.
Родня имела в жизни крестьян известное значение и
как ячейка взаимопомощи. Однако эта взаимопомощь
использовалась крестьянами в иных ситуациях, чем сеньо-
5 В, 578—600; 603—610.
6 В, 584, 609, 610.
7 В, 1364, 1370
8 В, 1398.
9 В, 1391.
155
рами. Закон не признавал за крестьянами права на
вооруженные- столкновения между собою10. Вероятно,
такие столкновение вообще случались редко. Соответст-
венно вооруженная взаимопомощь между крестьянами-
родственниками, видимо, не имела большого значения11.
Более заметную роль играла взаимопомощь крестьян-
ских родственников в социальных конфликтах. Нам
известно, например, что крестьянин, отрицавший свой
сервильный статус, мог быть возвращен в сервильное
состояние главным образом на основе привлечения сви-
детелей из его собственного рода (lignage). Свидетель-
ства других людей, привлекаемых при отсутствии род-
ственников, могли быть отведены крестьянином 12. Если
же сеньору удавалось найти сёрвов в роде ответчика, то
сервильный статус человека считался доказанным13.
Роль родственников крестьянина при подобном конф-
ликте— пассивна. Их свидетельские показания в пользу
ответчика определяются в неменьшей мерс их собствен-
ными интересами, так как отнесение к числу сервов по
рождению (sees par s’orine) любого их родственника
влечет их собственное закабаление. И тем не менее
трудно отрицать, что уже сама подобная перспектива
должна была оплачивать родственную группу, застав-
лять ее следить за положением своих членов и дружно
вставать на его защиту от сеньориальных посягательств.
Родичи оказывались, таким образом, одной из ячеек со-
циальной защиты крестьян.
По сравнению с данными о взаимопомощи в родст-
венных группах, несколько более подробны наши сведе-
10 В, 1671: «Guerre par nostre coustume ne puet cheoir entre gens
de poostc».
11 Принудительное участие крестьян в военных действиях сеньо-
ров (см. В, 1687) не влекло обязанности взаимопомощи со стороны
их родственников.
12 В, 1431: «Mes se li sires qui le veut ateindre veut prouver
i’orine par aulres tesmoins que par son lignage, il puet dire contrc les
tesmoins s’il a.resons par lesqueles il les puist et doit debouter...»; cm.
также указ императора Генриха VII Люксембургского, в котором он
предписывает эльзасским городам отпускать по требованию сеньоров
тех их беглых сервов, относительно которых сеньор сможет привести
свидетельства семи родственников серва со- стороны матери, подт-
верждающих его сервильное происхождение.— См. J. И. Dahm ns.
A History of medieval civilisation. New York, 1964, p. 369.
13 B, 1431: «Ne centre la prueve de s’orine il ne puet riens dire,
quant Ten la prueve par son lignage m'eismes».
156
ния об имущественных связях крестьян-родственников.
• Эти связи были, возможно, в крестьянских семьях интен-
сивнее, чем в дворянских. К такому предположению при-
водит существование на вилланских держаниях, 'в отли-
чие от фьефов, специфического порядка раздела некото-
рых видов доходов. Если, например, дворянин — владелец
фьефа опекал своих несовершеннолетних братьев и се-
стер, то он отвечал за все протори и убытки единолично
и не мог употребить какую бы то ни было часть недвижи-
мости, принадлежавшей опекаемым, для покрытия расхо-
дов на их содержание. Иные права предоставлялись вла-
дельцу вилланского держания. Все доходы и расходы
подлежали здесь равному распределению между совла-
дельцами домохозяйства 14. Аналогичное различие наблю-
дается там, где вдовец, имеющий ребенка, женится на
вдове, в свою очередь имеющей одного ребенка. Крестья-
не-владельцы вилленажа при подобной ситуации владеют
всем имуществом на равных основаниях, так что каждый
член семьи имеет право на четверть всей собственности 15.
Все доходы и расходы разделяются между ними поровну.
В отличие от этого в дворянских семьях доля наследст-
ва, приносимая каждым несовершеннолетним в новую
семью, неприкосновенна и должна в своем первоначаль-
ном виде быть передана ему, когда он достигнет совер-
шеннолетия 16. Не вдаваясь в рассмотрение генезиса этих
правовых установлений, можно констатировать, что они
предполагали более тесную хозяйственную взаимосвязь
в крестьянских семьях, чем в дворянских.
Отсюда неправильно было бы заключать, что кре-
стьянские 'родственные группы характеризовались какой-
либо особой патриархальностью в распоряжении своим
имуществом. Отсутствие в них некоторых специфически-
дворянских ограничений в распоряжении владениями
родственников имело скорее противоположный смысл.
-Устраняя искусственные препятствия в хозяйственной
деятельности, оно шире'раскрывало дорогу игре стихий-
ных частнособственнических тенденций. Это подтвержда-
ется и анализом правил' раздела унаследованного иму-
щества между крестьянами — родственниками. Дворян-
ские фьефы при передаче по наследству либо вовсе не дро-
и В, 564.
15 В, 628, 643.
16 В, 629.
157
бятся, либо разделяются между наследниками неравно-
мерно: старший в роде получает наибольшую долю,
а мужские потомки имеют преимущества перед женски-
ми 17. Относительно крестьянской недвижимости в северо-
французских областях действовал принципиально иной
порядок: она разделялась при наследовании поровну меж-
ду всеми, имеющими право на получение наследства,
без учета старшинства и без предоставления каких-либо
преимуществ мужским потомкам 18 19. То же различие наб-
людается по отношению к другим казусам, связанным с
вопросами наследования. Например, вдовья часть фьефа
после смерти вдовы передается целиком старшему муж-
скому наследнику. Вдовьи же владения на вилланских
землях распределяются поровну между всеми членами
семьи ,9. В результате дробность крестьянских владений
должна была возрастать еще быстрее, чем сеньориаль-
ных. Но это лишь одна сторона дела. Равное наследова-
ние означало в то же время большую демократичность
распорядков в крестьянских семьях. Имущественное не-
равенство между их членами возникало не на основе юри-
дических привилегий тех или иных из них, но вследствие
естественного процесса частнособственнического расслое-
ния20. Свобода дробления крестьянских наделов при на-
следовании существовала, как известно, не везде и не
всегда. В частности, в восточных областях изучаемой тер-
ритории, по крайней мере с XIV в., неделимость держания
становится одним из обязательных условий21. Весьма ха-
рактерно, однако, что это условие в действительности
распространялось только на сферу отношений крестьян с
сеньором, не затрагивая внутрикрестьяпские связи. Как и
раньше, крестьяне-сонаследники сохраняли за собой пра-
во раздела всех реальных доходов с держания, а иногда
17 См. выше, гл. II, § 2; см., кроме того, В, 470, 475.
18 В, 466: «Se vilenages vient a enfans en descendant on en escheo-
ite, il n’i a point d’ainsneece, ains en porte autant li mainsnes comme
li ainsnes»; см. также В, 475, 502, 602; Fr. Olivier-Martin.
Histoire du droit franca,is. Paris, 1951, p. 267.
19 B, 450, 452.
20 Мы не касаемся здесь другой стороны рассматриваемого воп-
роса — формирования малосемейной собственности, выделяющейся из
большесемейной (Fr. Olivier-Martin. Histoire du droit..., p.
271—274).
21 W. Л b e 1. Agrarpolitik. Gottingen, 1951, S. 128ff;cp.: M. Блок.
Характерные черты французской аграрной истории. М., 1957, стр. 211.
158
и право фактического раздела земли. Разница была лишь
в том, что держателем, юридически ответственным перед
сеньором, считался отныне только один крестьянин
(Hauptschuldner, Hauptmann) 22_ Сеньор облегчал себе
таким образом взимание повинностей. Возможности же
естественного дробления крестьянских имуществ этим ни-
сколько не ограничивались. В целом, относительная сво-
бода в распоряжении унаследованным имуществом облег-
чала развитие внутри крестьянства частнособственниче-
ских отношений.
Об отсутствии каких-либо специфически патриархаль-
ных черт в крестьянских семьях говорит и факт значи-
тельной мобильности крестьянского населения. Выше
отмечалось, например, что сеньор мог не обнаружить в
своих владениях ни одного из родственников крестьяни-
на, которого он пытался причислить к «сервам по рожде-
нию»23. Бомануар рассматривает как равновероятные
случаи, когда вне территории княжества оказывались и
дворяне и простолюдины24.
К числу особенностей семейных распорядков в кре-
стьянстве относится еще и порядок наследования юри-
дического статуса. Если среди дворян, согласно букве
права, считалось обычным наследование статуса отца,
то среди крестьян повсеместно наследовался статус ма-
тери25. Не касаясь здесь классового смысла этой право-
вой нормы, отметим лишь ее «внутрикрестьянское» со-
держание. Оно определяло известные социальные пре-
имущества детей мужского пола перед детьми женского
пола, ослабляя значение равенства их прав в наследо-
вании недвижимости. Ведь каждый крестьянин-мужчи-
на мог в силу этого правила рассчитывать на то, что в
случае выгодной женитьбы его дети получат более вы-
сокий социальный статус, чем тот, которым обладал он
сам. Наоборот, любая крестьянка была лишена таких
возможностей, так как с каким бы крестьянином пи
вступила она в брак, дети должны были унаследовать ее
статус. Только брак с дворянином, являвшийся, в
22 W. Abel. Agrarpolitik..., S. 128 ff; L. Genicot. L’etendue
des exploitations agricoles dans le compte de Namur a la fin du
XIIIе s.—«Etudes rurales», 1962, p. 14.
23 B, 1431.
24 B, 145.
25 См. B, 1451, 1432, 1445.
159
общем, маловероятной перспективой, мог дать детям
крестьянки известные социальные преимущества 26.
Смешанные браки внутри крестьянства (т. е. браки сер-
вов с вилланками или аналогичные им), так же как и
браки крестьян с дворянками, могли, следовательно,
быть не только результатом стихийного столкновения
человеческих судеб, но отчасти и выражением стремле-
ния крестьян к подъему по социальной лестнице. Сме-
шанные браки между крестьянами разного юридическо-
го статуса были, видимо, довольно частыми. Показате-
лем этого служит не только место, которое уделяется
им в памятниках. Характерно, что даже выкупная цена
при освобождении женщины-сервки была выше, чем при
освобождении серва. Мотивировалось это именно тем,
что «дети мужчины-серва могли приобрести свободу в
случае его "брака со свободной женщиной, тогда как
все дети женщины, которая по рождению принадлежала
к сервам, оставались сервами; такая женщина заслужи-
вала поэтому более высокого выкупа, чтобы компенсиро-
вать убытки сеньора от ее утраты»27. Подобная право-
вая норма вряд ли могла бы сформироваться столь опре-
деленно, если бы смешанные браки не были широко рас-
пространенным явлением. Их многочисленность можно
считать известным критерием слабости юридических пе-
регородок внутри крестьянства 28. Видимо, они мало за-
трудняли внутрикрестьянское общение и влияли на лич-
ные отношения в крестьянской среде в ограниченном чис-
ле случаев — при браках крестьян-мужчин с женщинами
более низкого происхождения29. Но отсюда следует, что
внутрикрестьянские отношения в XII—XIII вв. были в не-
малой степени свободны от сковывающего воздействия
юридических перегородок.
В целом, в родственных внутрикрестьянских отноше-
ниях (как и в родственных связях внутри господствующе-
го класса) личный элемент играл очень большую роль.
26 В, 1449: «Nous Dimes confer de certain qu’il avint, n’a pas gran-
ment, qu’uns gentius hons espousa une serve et cuidoit qu’ele fust Tran-
che. Enfans en eut».
27 B, 1445.
28 Ср. E. А. Косминский. Исследования по аграрной истории
Англии XIII в. М.—Л., 1947, стр. 258; Н. М. С a m. Pedigrees of Vil-
lein and Freemen in the Thirteenth Century.— «Liberties and Commu-
nities in Medieval England». Cambridge, 1944.
29 M. Б л ок. Характерные черты..., стр. 164.
160
Однако благодаря сравнительной слабости установлений,
ограничивавших влияние частнособственнической стихии,
родственные связи в крестьянстве обладали меньшей
устойчивостью перед воздействием последней, чем лично-
родственные связи внутри класса феодалов.
Кутюмами засвидетельствовано существование в кре-
стьянстве и так называемых компаньонажных групп.
«Если, например, два компаньона (dui compaignon) сни-
мут землю (prenent une ferme) на 3 года, или если они
снимут лес для [вырубки и] продажи (prenent une ferme
ef une [в большинстве рукописей: a une] vente de bois) или
иной товар (marcheandises certaines) —то в компаньона-
же, который возникает вследствие этого, его члены счи-
таются компаньонами относительно... только того имуще-
ства, по поводу которого они составили компаньонаж»зс.
Вряд ли можно сомневаться, что подобные объединения
могли складываться и среди крестьян. О приобретении
крестьянами многочисленных краткосрочных держаний
говорилось выше (гл. I, § 2). Здесь стоит лишь подчерк-
нуть, что крестьяне могли выступать не только в качестве
съемщиков подобных держаний, но и как собственники,
сдающие их. Так, в известной «Поэме о версонских вилла-
нах» говорится: «Если земля находится далеко от жили-
ща виллана и ему трудно ее обработать, пусть сдаст он
ее на условиях аренды (firma) за пределами сеньории...»30 3I.
Этот факт особенно интересен в аспекте истории внутри-
крестьяпских отношений, свидетельствуя о том, насколько
многообразным могло быть их содержание.
Не исключено, что при такой сдаче крестьянином зем-
ли в наем съемщиком мог быть и не один крестьянин,
а два. Необходимость их объединения могла вызывать-
ся различными обстоятельствами, в том числе и хозяй-
ственной несостоятельностью одного из них. Именно та-
кой случай рассматривает Бомануар, описывая компаньо-
наж, в котором один из его участников целиком берет
30 В, 650.
31 L. Delisle. Etude sur la condition de la classe agricole et
1’etat de agriculture en Normandie au Moyen Age. Evreaux, 1851,
p. 668—673; русский перевод: ^Агрикультура в памятниках западно-
го средневековья. М.— Л., 1936, стр. 176. В сделках такого рода
участвовали и сервы, которые, по свидетельству Бомануара, с ведо-
ма и разрешения своих сеньоров «vendent, achatent et marcheandent»
и при том не только в пределах своих сеньорий, по и вне их (В, 1331,
1458).
6 Ю. Л. Бессмертный
161
на себя оплату расходов, связанных с наймом собствен-
ности, а другой — ничего не платит, хотя и получает поло-
вину доходов и ведет дела компапьопажа32. Первый из
членов такого компапьопажа, возможно, состоятельный
собственник (зажиточный крестьянин, или горожанин,
или предприимчивый сеньор), другой — неимущий (или
малоимущий) человек, ведущий за плату общее дело33.
Компаньонаж в данном случае был одной из форм уста-
новления отношений между разными по имущественному
положению крестьянами. Разумеется, не всегда в ка-
честве состоятельного собственника, ссужающего «ка-
питал» для компаньонажа, выступал крестьянин.
Но поскольку такая возможность не исключалась,
компаньонажи данного вида могли представлять собой
потенциально внутрикрестьянскую форму социальных
объединений. Видимо, то же самое можно было бы ска-
зать и о других компаньонажных группах — «компаньо-
нажах по соглашению» относительно совместного исполь-
зования некоторой суммы денег34 35, «компаньонажах без
соглашения», касающихся совладения собственностьюзб,
и т. п. Преобладание вещного элемента в подобных ком-,
паньонажных отношениях не нуждается в доказательст-
ве36. Он проявлялся и в их форме, и в их непосредствен-
ной зависимости от имущественных интересов членов
компаньонажей.
32 В, 653: «Compaignie se fet aucune fois en tel maniere que li
tins paie tout 1’argent que la marcheandise couste et li autres n’en paie
point, et nepourquaint il en porte la moitie du gaaing... Et aucune fois
fet on tens acompaignemens pour ce que li uns a plus de peine en ami-
nistrer les besoignes de la compaignie que li autres...».
33 На возможность неравноправности социального статуса чле-
нов компаньонажа указывает содержание 654 главы Кутюм Бовези,
где подчеркивается, что оплата труда того члена компаньонажа, ко-
торый выполняет обязанности за других его членов, зависит, в ча-
стности, от «1’estat de la persone».
34 В, 624.
35 В, 654.
36 В соответствии с тем, что было сказано выше (гл. И, § 3),
под вещным элементом во впутрикрестьянских отношениях мы будем
понимать такую межкрестьянскую связь, которая прямо определя-
лась имущественным положением ее участников и непосредственно
затрагивала их имущественные права и обязанности; под личным
элементом подразумевается социальная связь, зависевшая от личного
статуса индивидуумов и действовавшая в первую очередь в сфере
их личных и гражданских правоотношений, тогда как их имуществен-
ное положение и их имущественные отношения влияли лишь опос-
редствованно.
162
2.
Общинные связи
Особый тип впутрикрестьянских связей существовал
внутри сельских общин. Вот уже более столетия пробле-
мы общины служат предметом горячих споров в мировой
медиевистике. Полемика ведется прежде всего вокруг
вопросов происхождения общины и факторов, определя-
ющих ее развитие. Если во второй половине прошлого
века в западной историографии пользовались широким
распространением взгляды на общинное устройство, как
на изначальную форму европейского деревенского строя,
сложившуюся в силу определенных социально-экономи-
ческих условий, то в течение следующего полувека (уже
с 90-х годов XIX столетия) вс,е более усиливается тенден-
ция рассматривать общину как сравнительно позднее
явление, навязанное деревне сверху37 38. Эта же тенденция
ясно' заметна и в современной буржуазной медие-
вистике, отличающейся, однако, известным своеобразием
в трактовке общины.
Одним из характерных признаков этой трактовки-8
можно, видимо, считать признание многообразия и путей
возникновения и основных черт сельской общины в разных
37 На материале немецкой историографии это ясно показано
А. И. Даниловым (Л. И. Данилов. Проблемы аграрной истории
раннего средневековья в немецкой историографии конца XIX — на-
чала XX в. М., 1958). Во французской историографии эта эволюция
проявляется в более стертой форме. Достаточно напомнить, что
М. Блок (и многие историки его школы) вплоть до 40-х годов нашего
века отстаивали представление об изначальности общинного устрой-
ства (см.: М. Блок. Характерные черты..., стр. 227—231). Но в
дальнейшем даже такие близкие к Блоку историки, как Р. Бутрюш,
стали подчеркивать позднее возникновение общины (R. В о u t г и с h е.
Seigneurie et feodalite. Paris, 1959, p. 59—62).
38 Для характеристики взглядов современных западноевропей-
ских медиевистов на проблемы общины имеет особое значение вы-
шедшее в 1964 г. в ФРГ двухтомное издание «Возникновение и сущ-
ность сельской общины» («Die Anfange der Landgemeinde und ihr
Wescn» — «Vortrage und Forschungen», Bd VJI—VIII, hrsg. vom
Konstanzer Arbeitskreis fur mittelalterliche Geschichte, geleitet von
Theodor Mayer. Konstanz — Stuttgart). В него вошло около 30 ло-
кальных исследований по истории общины в разных районах Европы,
принадлежащие перу историков из ФРГ, а также Бельгии, Италии,
Швеции. Заключающая издание статья Т. Майера представляет обоб-
щение, подводящее фактически итог изучению данной проблемы в
современной буржуазной медиевистике.
6*
163
странах Европы39 40. Придавать большое значение этой по-
зиции заставляет то, что опа открывает возможность
отказа от тенденциозного рассмотрения всех общинных
организаций как единообразных весьма поздних образо-
ваний, возникших, исключительно вследствие воздейст-
вия сверху того или иного, политического организма 4U.
К. позитивным результатам современных исследований
относится также накопление обширного материала о
влиянии на функционирование общины территориальных
князей, отдельных вотчинников, фогтов. Широкое исполь-
зование ими общинных организмов для достижения своих
экономических, политических или военных целей показа-
но теперь весьма подробно41. И хотя отсюда, разумеется,
не следует, что на общину нужно смотреть лишь как на
искусственное порождение политических сил, возмож-
ность интенсификации под их влиянием деятельности
общинных институтов не должна вызывать сомнений.
Отправляясь от признания многообразия общинных
форм, ряд современных историков согласен и в том, что
те или иные крестьянские общности существовали во
многих областях уже со времени возникновения франк-
ского государства 42. При этом даже Т. Майер — создатель
39 Die Anfange..., I, S. 466—468; R. Boutruche. Seigneurie...,
p. 62.
40 Мы отмечаем здесь те объективные последствия, которые
могло бы иметь в западной медиевистике принятие указанного тези-
са для преодоления тенденциозности концепций современных бур-
жуазных историков, и не касаемся субъективных устремлений авто-
ров данных историографических построений, для которых было, в ча-
стности, немаловажно отвергнуть идею единства путей развития об-
щины.
41 Библиографию соответствующих работ см. Die Anafange..., II,
S. 480—491.
42 Fr. Steinbach. Ursprung und Wesen der Landgemeinde nach
rheinischen Quellen.— Die Anfange..., I, S. 253—254; W. Metz. Zur
Geschichte der frankischen centena.— «Zeitschrif t der Savingny-
Stiftung fiir Rechtsgeschichte», G. A., Bd 74, 1957; A. Bergengru-
e n. Adel und Grundherrschaft im Merowingerreich.— VSWG, Beiheft
41, 1958; T. Mayer. Staat und Hundertschaft in frankischer Zeit.—
Mittelaltcrliche Studien. Konstanz — Stuttgart, 1960; idem. Vom Wer-
den und Wesen der Landgemeinde. Die Anfange..., II, S. 475, 482; этот
взгляд разделяют также Н. Butner и G. Bognetti, неопубликованные
работы которых названы в «Die Anfange...», II, S. 4711, Anm. 6—7.
Признание древности крестьянских общностей совмещается, однако,
у большинства этих историков с откровенно антимарксистскими те-
зисами и, в частности, с категорическим отрицанием исходного ха-
рактера общинной формы собственности па землю (см., например,
Fr. Steinbach. Ursprung..., S. 250—252).
164
теории так называемых Konigsfreie, не решается катего-
рически отрицать, что в такие объединения входили пол-
ноправные свободные общинники 43. Он лишыюдчеркива-
ет строгую локальность распространения подобных древ-
них общинных образований (Северная Галлия, Фрислан-
дия, Швеция) и неправомерность, с его точки зрения
отождествлять их с подлинной Landgemeinde, Последняя
возникает, ио его мнению, лишь тогда, когда «протооб-
щинная структура» становится носителем публичной
власти, прежде всего — судебной44. В том, что такой пе-
реход относится к XII в., сходятся не только западногер-
манские буржуазные, историки: Т. Майер, Г. Бютнср,
К. Бадер, Б. Швинскопер, Г. Гсльбиг, В. Шлезингер45.
Их французские коллеги (ле разделяя сплошь и рядом
воззрения этой школы) также относят время складыва-
ния основной массы сельских общин ко времени круп-
ных распашек XII в.46
Сколько-нибудь подробный анализ историографиче-
ских воззрений современных буржуазных медиевистов па
проблемы общины увел бы далеко в сторону от целей на-
шего исследования. Мы ограничиваемся здесь приведе-
нием лишь тех положений, принятых многими европей-
скими медиевистами, которые существенны для рассмот-
рения внутрикрсстьянских отношений XII — XIII вв.
Как видим, даже самые рьяные противники Марковой
теории согласны, что в XII в. и последующих веках в
Западной Европе (особенно во Франции и Германии)
активно функционируют крестьянские общины, что эти
общины XII — XIII вв. могли быть связаны с общинны-
ми институтами более древнего времени, что сельская
общцна XII—XIII вв. играла заметную роль во мно-
гих сторонах жизни сельского населения, что сеньоры
в XII — XIII вв. пытались использовать ее как инстру-
мент своей власти над деревней. Тс коицепционные по-
43 Т. Mayer. Vom Werden..., S. 476; «wir... konnen nicht mit
Sicherheit sagen, ob es sich dabei urn vollfreie Franken odor um Konig-
sfreie gehandell hat; gewiB gab es im 6. Jh. noch zahlreichc vollfreie
Franken».
44 Ibid., S. 468.
45 Cm. Die Anfange..., I II, passim.
40 Gh. E. Perrin. Charles de franchise et rapports de droits en
Lorraine. - «Le Moyen Age», t. 42, № 1—2, 1946, p. 14, 20; R. Bout-
ruche. Seigneurie..., p. 62
165
строения,, в которые включены в работах западноевро-
пейских медиевистов эти важные для пас тезисы, мы в
данном случае отбрасываем. Советские и зарубежные
марксисты уже показали политическую тенденциозность
и научную, необоснованность отрицания исконности об-
щинного строя в Европе и приписывания решающей
роли в его становлении политической власти; раскрыты
и многие другие пороки западных концепций общинного
строя47. Это позволяет нам не останавливаться на кри-
тике подобных построений и сразу же перейти к харак-
теристике основных вариантов общинного устройства и
внутриобщинных отношений.
Хотя конкретные формы общины были в XII—XIII вв.
исключительно пестры, их можно было бы свести к двум-
трем основным типам. Высшим'типом общины в между-
речье Рейна и Сены были сельские коммуны, пользовав-
шиеся правами самоуправления в экономических и в су-
дебно-административных- вопросах. Как правило, они зна-
чительно чаще встречались в западной, части изучаемо-
го района, чем в восточной (граница — линия среднего те-
чения рек Мозеля и Мааса) 48. Статус сельских коммун
зафиксирован в их хартиях, содержащих более или менее
подробный перечень их прав по отношению к своим чле-
нам и к окрестным сеньорам. Хранящиеся обычно в ком-
мунальных архивах49, эти хартии еще далеко не всегда
опубликованы. Нередко известны только их краткие ка-
талоги50. Сравнительно немногие из них изданы пол-
47 М. А. Алпатов. Политические идеи французской буржуаз-
ной 'историографии XIX в. М.— Л., 1949, стр. 327 и след.; А. И. Да-
нилов. Проблемы аграрной истории..., стр. 213—262; Л. А. Ко-
тельникова? О формах общинной организации североитальян-
ского крестьянства в IX—XII вв.— СВ, XVII, I960;-А. И. Данилов
и А. И. Неусыхин. О новой теории социальной, структуры ран-
него средневековья в буржуазной медиевистике ФРГ.— СВ, XVIII,
1960; Е. Muller-Mertens. Karl der Grosse, Ludwig der Fromme
und die Freien. Berlin, 1963.
48 M. Б л о к. Характерные черты..., стр. 232; Ch. Edm. Perrin,
Chartes de franchise..., p. 20—21.
49 Ibid., p. 22—23.
50 M. D i 11 a y. Les chartes de franchise du Poitou. (Catalogue.)
Paris, 1927; Catalogue des chartes de franchise de la Lorraine anteri-
eures a 1350,—«Annuaire de la Societe d’histoire et d’archeologie de
la Lorraine», t. XXXIII, 1924; см также: M. Fournier. Table chro-
nologique des documents relatifs a 1’affranchissement de 400 a 1290,—
«Bibliotheque de 1’Ecole des Hautes-Etudes», fasc. 60, an. 1885».
166
ностыо51. Сведения, имеющиеся о коммунах в ранних ку-
понах, крайне скупы 52. В разные хронологические перио-
ды они были распространены неодинаково. Так, напри-
мер, в Лотарингии они появились впервые в последней
четверти XII в., стали наиболее многочисленны в XIII в.,
в XIV в. их число сократилось, а к началу XVI в.—
сошло па нет53. Характерная черта сельских коммун в
Северной Франции и рейнской Германии — это сохрапе-.
ние над ними власти сеньоров, продолжавших пользо-
ваться не только политическим верховенством, ’но и пра-
вами на получение повинностей с крестьян54.
Второй тип общин —' более широко распространен-
ный— это общины, пользовавшиеся ограниченными
правами самоуправления . в судебно-административ-
ных вопросах, по тем не менее обладавшие некоторыми
правами но отношению к своим членам и влиявшие на
выбор общинных властей, назначавшихся (полностью
или частично) сеньорами. Статус общин'этого рода так-
же зафиксирован в дошедших до нас письменных доку-
ментах. Многие из них изданы55. Территориально и хро-
нологически общины этого типа были распространены
шире, чем сельские коммуны, особенно после XIII в.
Главное содержание общинных статутов этого второго
типа составляет обычно перечисление прав, официально
признанных общиной за сеньором по отношению к от-
дельным группам крестьян и общине в целом. Подобное
51 G. Е s р i n a'S. Documents relatifs a 1’histoirc du droit...;
C. Au ben as. Ghartes de franchises et actes d’habitation. (Textes et
memoires pour servir a 1’histoiro de Cannes es de sa region, t. I,
fasc. 1). Cannes, 1943; J. Rami ere de Fort an Per. Charles de
franchise du Lauraguais. Paris, 1939 etc.
52 Бомануар противопоставляет два вида «commuhautes»: те, ко-
торые не являются «commune» (В, 647), и те, которые суть «commu-
nautes par reson de commune otroiee de seigneur et par chartrc»
(B, 646). Здесь же определяются различия правового статуса их
жителей.
53 Ch. Е. Perrin. Charles de franchise..., p. 14.
54 В ином положении были североитальянские сельские комму-
ны. Ср. Л. А. Коте льпиков а. О формах общинной организа-
ции..., стр. 1116^140.
55 Единой терминологии для общинных статутов этого типа не
существует. Среди 'вариантов названий, которые применяются для
обозначения документов, касающихся общин рассматриваемого
типа — Weisthiimer; Coutumiers; rotules colongers; records de justice;
chartes-lois; rapports de droit. Перечень основных изданий см. выше,
стр. 153, примечание 1.
167
признание, как это видно иногда из текста документой,
не представляло собой автоматического утверждения
всех требований, предъявлявшихся к общине сеньором
в момент составления статутов56. В основе статутов
лежали нормы обычного нрава данной местности. Уро-
вень экономического развития и богатства самой
общины, политическое могущество сеньора и даже гео-
графическое расположение деревни, — например, на
1рапицах с могущественным соседом или среди других
земельных владений сеньора 57, — все эти обстоятельства
оказывали влияние на выбор статута, взятого в качест7
ве прототипа. Например, широко известный бомонский
статут, принятый в общей сложности в 500 деревенских
и полугородских поселениях северо-восточной Франции
и рейнской Германии58, предполагал иногда сохранение за
сеньором многих судебных и административных прав.
Там же, где обстоятельства складывались благоприят-
нее для общины, она могла добиться более выгодного
статута. В борьбе за расширение прав общины, за огра-
ничение сеньориальных повинностей впутриобщинныс
отношения между крестьянами играли исключительно
важную роль 59. Они объединяли их в борьбе с сеньором.
Тот факт, что сеньор тоже входил в общину, не препят-
ствовал этой борьбе. В свою очередь, приобретение
общиной того или иного юридического, статута оказыва-
ло немаловажное влияние на содержание как внутри-
крестьянских, так и крестьянско-сеньориальных отноше-
ний, модифицируя и перестраивая их.
Чтобы правильно представить себе широкое распро-
странение в крестьянстве общинных отношений, следует
учитывать, что они существовали и вг такцх деревнях,
которым не удалось добиться от сеньо'ров какой бы то
ни было- письменной фиксации своего правового стату-
са. О том, что и здесь действовали общинные внутри-
крестьянские связи, говорит, в частности, повсеместное
56 10. Л. Б е с с м е р т н ы и. О некоторых изменениях в социаль-
но-экономическом положении лотарингского крестьянства во второй
половине XII в. и в XIII в.— СВ, XVII, 1960, стр. 1'56—157.
57 М. W а 1 г а е I. Les chartes-lois de Prisches et de B'eaumont-
en-Argonne.— «Revue beige de philologie et d’histoire», t. 23, 1944.
58'Ibid., p. 127.
59 Ci. Fourquin. Les campagnes de la region parisienne a la
fin du Moyen Age. Paris, 1964, p. 167—168, 190.
168
функционирование вотчинных курий, в которых прини-
мали обязательное участие все члены общин. Давно из-
вестные исследователям вотчинные курии были одним
из аргументов, использованных буржуазными историка-
ми с целью доказать позднее возникновение общины, ко-
торая якобы выросла исключительно из этих сеньори-
альных (или фогтских) судебных собраний60. Не воз-
вращаясь здесь к критике этой теории, отмстим только,
что самое существование общинных отношений даже в
подобных поселениях (условно отнесем их к общинам
третьего типа) не вызывает сомнений.
Намеченные три типа общинных организаций раз-
личаются прежде всего по широте прав, которыми обла-
дали крестьяне, и, в частности, по степени самостоятель-
ности крестьян перед сеньором. Вхождение крестьянин;
в общину того или иного типа имело поэтому значение,
равное причислению человека к той или иной юриди-
ческой категории. Тип общины выступал, следоватсль-
' но, как один из критериев положения крестьянина в
среде зависимого населения, т. с. как критерий социаль-
ного статуса, крестьянина.
Для понимания крестьянских впутриобщиниых отно-
шений важны, однако, не только различия в устройстве
общины и широте ее прав. Существенны также и осо-
бенности в генезисе общин, поскольку они могли влиять
па составные элементы внутриобщинных взаимосвязей.
Хотя современные буржуазные историки, как отмечалось,
признают различие путей возникновения общин, тракту-
ется оно большей частью (хотя и не всегда!) весьма
узко — как неоднородность политических’сил, в разное
время создавших общинные организмы61. Было бы не-
верно полностью отрицать тот факт, что вотчинная
власть, как и власть территориальных князей, влияла
60 В этом смысле трактуют их, например, Ch. Е. Р е г г i n. La
seigneurie rurale en France et en Allemagne du debut du IXе a la fin
du XIIе siecle. Paris, 1951 — 1953, p. 350 -355, 366—367; A. Dopsch.
Ilerrschaft und Bauer in der Deutschen Kaiserzeit. Jena, 1939, § 6;
K. Bader. Studien zur Rechtsgeschichtc des mittelaIterliclien Dorfes,
Bd II. Weimar — Koln — Graz, 1962. S. 88 ff.
61 Это ясно видно из заключения Т. Майера о существовании
в западной пауке трех основных концепций происхождения об-
щины—из воздействия франкской королевской власти (Штейнбах).
вотчинной власти (Допш) и фогтской власти (Бадер). Их родство
признает сам Т. ДАайер (Т. Mayer. Vom Werden..., S. 481).
169
на развитие общины. Вполне понятно, что сеньориальная
политика, предусматривавшая, например, круговую по-
руку членов общины за выполнение повинностей (или
принудительное привлечение всех крестьян к посещению
судебных собраний), способствовала сплочению общин-
ного коллектива. В неменьшей мере это касается и тех
общин, которые, добившись от сеньора больших или
меньших привилегий, преобразовывались в XII—XIVвв.
в сельские коммуны или же в иные полуавтономные об-
щинные объединения. Хотел этого сеньор или нет, сень-
ориальная практика предоставления общинным объеди-
нениям определенного юридического статуса должна бы-
ла содействовать активизации общинных отношений.
Особенно заметными эти явления были именно в XII—
XIV вв., когда, стремясь приспособить вотчинную орга-
низацию к новым условиям преобладания продуктово-
денежной ренты, сеньоры пытались использовать о.бщи-
ну в качестве одного из элементов системы эксплуата-
ции62. Объективным результатом этой сеньориальной
политики и была известная интенсификация общинных
отношений.
Можно, следовательно, сказать, что впутриобщин-
ные связи XII—XIII вв. имели одним из своих источни-
ков систему эксплуатации крестьян, применявшуюся
различными феодалами. Однако говоря это, надо учи-
тывать, что влияние феодальной власти на развитие об-
щины осуществлялось много сложнее, чем это порой
изображается в трудах некоторых западных историков.
Трудно понять, как серьезный исследователь, рассматри-
вая, например, роль фогтских судебных собраний в ста-
новлении сельской общины, может не замечать, что
крестьянская общность укрепляется сплошь и рядом не
благодаря, но вопреки желанию фогтов63. (Это касается
и судебной общности, которая в первую очередь интере-
сует западногерманских историков.) Ведь любая сень-
ориальная эксплуатация (включая фогтскую) неизбеж-
но заставляла крестьян объединять усилия в защите
своих интересов. Антисеньориальпая солидарность кре-
стьян была так же неотделима от феодального господ-
62 См. М. А. Барг.. Исследования пр истории английского фео-
дализма в XI—XIII вв. М., 1962, стр. 54.
63 Ср. К. S. Bader. Studien zur Rechtsgeschichte..., Bd II,
S. 88 ff.
170 '
ства, как и существование политической власти сеньо-
ров. Поэтому внутриобщинные отношения — даже в той
мере, в какой их можно связывать с влиянием феодаль-
ных властителей,—-были следствием не столько целена-
правленных действий сеньоров, сколько представляли
объективный результат самого существования фео-
дального гнета64.
Еще более серьезные возражения против трактовки
истоков общинных отношений в современной буржуазной
медиевистике вызывает явная недооценка роли эконо-
мических факторов. Нельзя сказать, чтобы они. пол-
ностью игнорировались. Даже в западногерманской
науке б5, не говоря уже о бельгийской и французской 66,
признается, что интересы ведения крестьянского хозяй-
ства могли способствовать складыванию общин. Дело,
однако, в том, что экономическая необходимость кресть-
янской общины понимается нередко очень узко, как дей-
ствовавшая лишь в отдельные периоды (Р. Бутрюш)
или — еще того более — только в некоторых районах
(Т. Майер). Принципиальная необходимость общинного
устройства, неразрывно связанного с жизненно важны-
ми потребностями крестьянского хозяйства в угодьях67,
как правило, не учитывается. Не принимается во внима-
ние и то, что дробление крестьянского держания, достиг-
шее в изучаемом нами районе в XII—XIV вв. большого
размаха68, еще более усиливало нужду крестьянства в
угодьях и соответственно должно было увеличить роль
общины. Следовательно, говоря о корнях внутриобщин-
64 М. Б л о к. Характерные черты..., стр. 228.
65 Th. Mayer. Vom ;Werden..., S. 486.
66 R. Boutruche. Seigneurie..., p. 62; A. V e r h u 1 s t. Die
Binncnkolonisation und die Anfange dor Landgemeinde in Sccflan-
dern.— Die Anfange..., I, S. 447— 460; G. F о u r q u i n. Les campag-
nes..., 1167; 168; M. Deveze. Forets fran^aises et forets allcmandcs.—•
RH, t. 478, 1966, p. 377.
67 См. К. Маркс. Капитал, т. III.— К. Маркс и Ф. Энгельс.
Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 372; Ф. Энгельс. Крестьянский вопрос
во Франции и Германии.— К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочине-
ния, т. 22, стр. 506.
68 М. Блок. Характерные черты..., стр. 221; Я. Д. С е р о в а й-
ский. Кризис маисовой системы во владениях Сен-Жерменского
аббатства.— «Ученые труды ' кафедр всеобщей истории, государст-
венного и международного права Казахского Гос. ун-та», Алма-Ата,
1964, стр. 164—194.
171
пых отношений в XII—XIII вв., нужно иметь в'виду важ-
нейшее значение экономических потребностей крестьян-
ства. Нельзя также сбрасывать со счетов и роль, кото-
рую играли в складывании внутриобщинных отношений
родственные связи, соединявшие между собою одно-
сельчан.
Характеристика предпосылок, способствовавших
развитию крестьянских взаимосвязей в сельских общи-
нах, позволяет яснее представить себе содержание этих
связей. Выделим их основные виды. Сравнительно не-
трудно констатировать существование внутриобщинных
связей крестьян, возникавших вследствие того, что об-
щина использовалась сеньорами в целях организации
вотчинной эксплуатации. Как указывалось, в XII—
XIII вв. на всю общину возлагалась известная ответст-
венность за своевременное и исчерпывающее исполнение
повинностей каждым крестьянином69. Судебные собра-
ния в зависимых общинах превращались в орган конт-
роля над крестьянами70. Главную роль на этих собра-
ниях играла общинная администрация — староста и
присяжные, избиравшиеся из наиболее зажиточных об-
щинников при участии сеньора (или просто назначав-
шиеся им) 71. Важнейшей функцией этих министериалов
было обеспечение точного выполнения всеми крестьяпа-
69 Ch. Е. Perrin. Charles de franchise..., p. 22; Ph. Dollin-
ger. L’evolution des classes rurales en Bavicrc depuis la fin de
i’epoquc caroLingienne jusqu’au milieu du XIIIе s. Paris. 1949, p. 421;
L. G e n i с о t. L’economie rurale namuroise au bas moyen age, I.
Namur, 1943, p. 135.
70 См., например, Les Constitutions..., p. 21: крестьяне — участни-
ки поместного placitum’a «iura curie renovarc debent et requirere de-
fectum de bonis dominorum» (начало XIII в.), ibid., p. 282—283: «die
huober... sont dissclben garben gemcinlichc kicsen und ziehen bi dem
eide, noch des holes reht das sii vollen gut sin» (XIV в.); см. также:
Documents..., №4, p. 2118, a. 1280, №6, p. 232, около 1300 г.
71 MU, Bd II, S 426: «In istis curtibus nullus erit villicus nisi sit
ex earundem curtium hominibus... Ipse villicus habet unum budinch
sine advocate proxima die post festum Martini in curie monasterii,
quod si aliquis hominum ad curtim illam ccnsum suum pertinens ilia
die non dederit indutias habet dandi censtim VI cbdomadas antequam
publicetur» (конец XII в.); ibid., № 138, S. 181, a. 1194; споры между
монастырем Гимероде и двумя соседними селами решаются скаби-
намн аббатства и «mcliorcs utriusque ville»; MU, Bd III, № 261,
a. 1220; Documents.., № 6, p. 224 (около 1300 r.); ibid., № 1, p. 211,
a. 1260.
172
ми сеньориальных повинностей72. Избранные при уча-
стии общины староста и его помощники превращались
таким образом в прямых приспешников сеньора внутри
крестьянского коллектива. Несколько иным было поло-
жение в возникших позже самоуправляющихся сельских
коммунах. Их должностные лица несли ответственность
в основном перед избравшим их собранием крестьян и
потому не имели столь явно противостоявших общине
связей с сеньором. Но и сельские коммуны (в той мере,
в какой они принимали на себя функции контроля за
исполнением крестьянских повинностей) 73 фактически
освобождали вотчинника от весьма обременительного и
нелегкого дела — взыскания недоимок.
Из этой функции общинных организаций в XII—
XIII вв. рождался специфический вид внутрикрестьян-
ских связей, напоминавший по своему содержанию от-
ношения круговой поруки. Хотели того общинники или
нет, они оказывались вынужденными требовать друг от
друга полного и • добросовестного несения повинностей
и принимать (или санкционировать) меры против тех,
кто этого не делал. Подобные отношения охватывали
практически всех крестьян, зависимых от данного сеньо-
ра. Они распространялись на всех, кто жил в пределах
его владений и держал от него землю. Статус земельно-
го владения, а иногда и его объем не играли роли74.
72 J. Grimm. Weisthiimer, Bd I, S. 693: «...Debitorcs si in ju-
dicio tracti fuenint, scultetus presentabit cos butcle et butel tradet cos
cellerario qui servabit eos in compedibus ferreis vel ligneis... (XIII в.);
MU, Bd II, S. 454: «post collectam messern scultetus placitum pro-
ponit a mansionario si non messorem dederit exigit...» (рубеж XII—
XIII вв.); Documents..., №4, p. 218, a. 1280: «Et li maiours et li escha-
vins doient estre lou jour de la s. Martin en la court S. Clement a
Alainmont pour vcoir qu: paierent bicn ct qui que laireit a paieir et
que li avoinne ct les gelincs c’om paieront soient soflixans; ct qui lai-
roit a pa.ier, il lou doient demonneir tant qu’il paiet ou qu’il rcncct
terre embannie»; аналогично: ibid., № 6, p. 225—232, около 1300 г.;
Quellcnsammlung, S. 375, a. 1315 etc. См. также: M. Блок. Харак-
терные черты..., стр. 232 и след.
73 См., например: С. Joset. Les villes au pays de Luxembourg,
p. 107.
74 MU, Bd II, S. 435 (рубеж XII—XIII вв.): «Quicunque in banno
nostro sunt et si super allodium suum morentur tria nobis
placita vel cetera quando precipimus celebrant»; аналогично: ibid.,
S. 426; Les Constitutions..., S. 283: на поместный суд «...sol alles das
sin, das huszriich hat...», аналогично: ibid., S. 40, 281; op.: M. Bloch.
Melanges historiques. Paris, 1963, t. I, p. 528, note 2. С конца XIII в.,
173
Достаточно было любого клочка земельного держания,
чтобы возложить на его владельца нелегкие обязанно-
сти по’участию в судебных заседаниях и соответственно
по несению своей доли ответственности за выполнение
повинностей. И наоборот, тот, кто переставал владеть
землею в пределах вотчины,— даже если он продолжал
жить в той же деревне,-— освобождался от подобных
обязанностей75. Иными словами, в основе развития
внутриобщинных связей данного вида лежали поземель-
ные отношения между крестьянами и сеньором. Лиц,
находившихся лишь в личной зависимости от вотчинни-
ка, они пе охватывали. Что касается самих крестьян, то
эти общинные связи порождали между ними отношения,
которые лишь отдаленно опосредствовались их имущест-
венными интересами. В самом деле, круговая порука в
исполнении сеньориальных повинностей зависела от
имущественных отношений между крестьянами
сугубо косвенно. Она складывалась вообще помимо их
воли — вследствие воздействия сеньориальной эксплуа-
тации. И хотя эта круговая порука, вероятно, имела не-
одинаковое значение для разных по имущественному
положению крестьянских хозяйств, в ней самой невоз-
можно видеть непосредственное следствие каких бы то
ни было имущественных внутрикрестьянских отношений.
Круговая порука в исполнении повинностей прямо заде-
вала личные права крестьян, так как общинники при-
нимали на себя своеобразные функции контроля друг
за другом. В крестьянских взаимосвязях данного вида
играл поэтому заметную роль не только вещный, но и
личный элемент. Одной из особенностей этих связей
внутри общины было то, что они не подразумевали под-
чиненности одного индивида другому (как это было
характерно для внутридворянских личных связей). Здесь
особенно в восточных районах, эго положение меняется: появляются
случаи, когда участие в судебном заседании обусловливается неким
минимумом площади земельного держания — см.: J. Grimm. Weist-
humer, Bd I, S. 563—564, 574, 583, 587; пользование угодьями ста-
новится пропорциональным величине надела — ibid., Bd III. S.. 177;
A. Timm. Die Waldnutzung in Nordweslland im Spiegel dor Weist-
hiimer. Koln — Graz. 1960, S. 97.
75 Documents..., №17: «S’il no tient plux de terre on ban il ne
tient plux de plais en Гап c’il ne veult» (начало XIV в.); см. также:
Ch. Е. Perri n. La seigneurie..., p. 360: коммунальными привиле-
1иями пользовались лишь те, кто имел свой дом на территории ком-
муны; J. Grimm. Weisthumer, Bd I, S. 563—564, 583.
174
речь шла о связи равных между собою людей, ограничи-
вавших свои личные права в пользу всего коллек-
тива 76.
Аналогичный характер носили внутриобщинные от-
ношения, возникавшие из антисеньориальной солидар-
ности крестьян. Последняя существовала практически
во все периоды феодального господства. В XII—XIII вв.
она проявлялась в различных формах. Крестьянские
объединения против сеньора представляли в ту ' пору
обычное явление77. Нередко их целью было заставить
сеньора признать права общины и отказаться от их на-
рушения78. Иногда крестьянам удавалось добиться от
вотчинника отказа от применения силы по отношению к
неплательщикам чинша и фактического признания авто-
номии общины в этих вопросах79. Община выступала
против попыток сеньора увеличить крестьянские повин-
ности. Она добивалась возможно большей администра-
тивной автономии80 и вела непрестанную борьбу за
угодья и свободное пользование ими (см. ниже гл. IV,
§ 5). Там, где общине удавалось достичь лишь отдель-
ных успехов в освобождении из-под власти сеньора, от-
ношения антисеньориальной солидарности, стимулиро-
вавшиеся нерешенными задачами борьбы против сеньо-
ра, были, видимо, наиболее интенсивны. Там, где уже
были созданы сельские коммуны, эта солидарность со-
хранялась в той мере, в какой была актуальной необхо-
димость отстаивать от натиска сеньоров приобретенные
привилегии. Мера участия крестьян в этих внутриоб-
щипных отношениях определялась, следовательно, с од-
ной стороны, внеэкономическими моментами: формой
общинной организации, мерой ее высвобождения из-под
вотчинной власти и т. и., с другой — экономической
формой феодальной эксплуатации, ее интенсивностью
и т. д. В результате антисеньориальной борьбы крестья-
не могли добиться расширения своих экономических и
социальных прав. Экономические и социальные выгоды
76 Ср. М. Блок. Характерные черты..., стр. 232.
77 В, 883: «Et entre les autres mesfes dont nous avons parlc ci-des-
2us I’tins des plus grans... si est des aliances fetes centre seigneur...».
78 См. нашу статью «О некоторых изменениях в социально-эко-
номическом положении лотарингского крестьянства во второй поло-
вине XII в. и в XIII в.» —СВ, XVII, 1960, стр. 156.
79 Там же, стр. 157.
80 Там же.
175
представляли поэтому конечную цель и стимул кресть-
янского сотрудничества. Чем глубже проникали эконо-
мические стимулы в жизнь, чем более возрастало зна-
чение социальной свободы, тем сильнее влияли эти мо-
менты па крестьянство. Но они воздействовали не на
внутрикрестьянские отношения непосредственно, а на
межклассовые, крестьянско-сеньориальные. Сами же об-
щинные связи, возникавшие на почве антисеиьориальпой
солидарности, затрагивали не только имущественные,
по и личные и гражданские права крестьян, так как воз-
лагали на них необходимость тех или иных действий
против феодала. Это были, следовательно, внутрикресть-
янские связи, в которых важную роль играли как вещ-
ный, так и личный элементы.
Иными были отношения, складывавшиеся между
крестьянами на почве общинного землепользования. Са-
мый факт существования общинного владения угодьями
и в IX—XI, и в XII—XIII вв. не требует доказательств.
Он широко известен и общепризнан. Но интересуются
им чаще всего с точки зрения соотношения прав на
угодья крестьянской общины и феодала. Вопрос о по-
рядке использования угодий самими крестьянами при-
влекает внимание гораздо реже81. Как известно, суще-
ствовало два способа такого использования: один пред-
полагал сохранение неподеленных угодий в распоряже-
нии всей общины, другой подразумевал их раздел между
отдельными общинниками с последующими более или
менее частыми переделами. В исследованных нами
источниках нет сведений о подобных разделах. Общин-
ные угодья фигурируют в них в качестве неподеленных
земель, над которыми сохраняется власть всего кресть-
янского коллектива 82. Все общинники могут пользоваться
81 Советские медиевисты этот вопрос освещали лишь на италь-
янском материале: Л. М. Брагин а. Общинное замлевладсние в
северо-восточной Италии XIII—XIV вв.— СВ, XII, 1958; Л. А. Ко-
тельникова. О формах общинной организации...; она же.
Некоторые проблемы социально-экономической истории сельских
коммун в Средней Италии XIII—XIV вв.— Сб. «Из истории трудя-
щихся масс Италии», М., 11959.
82 См., например, Quellensammlung, № 35, а. 1265: «...ius in silvis
in agris secundum communitatem aliorum incolarum per omnia»; MU,
Bd II, S. 374, a. 1147: «Prata ze Bigun dimidium zuweidel an demo
Bruvele ad karradam feni quia idem Bruwel dndivisus est et aliorum
communis...»; Les Constitutions..., p. 201, a. 1272,
176
яссами, лугами и водами. Условия пользования устанав-
ливаются по общему соглашению (не затрагивающему,
однако, права сеньора на получение особой платы за
угодья). Запрещалось лишь использование угодий с
целью наживы, т. е. рубка леса или ловля рыбы на про-
дажу, пастьба чужих свиней и т. п.83 Община могла от-
давать угодья в держания, дарить и продавать84. Она
выступала в этих сделках как единое целое.
Нераздельность общинных угодий не исключала, од-
нако, возможности неравноправия крестьян в пользова-
нии лесами, лугами и водами. На общинных собраниях,
решавших конкретные вопросы об угодьях в сельских
коммунах и полузависимых общинах, не все крестьяне
обладали одинаковым влиянием. По известному заме-
чанию Бомануара, решения, принимаемые общиной, име-
ют силу при согласии с ним большинства общинников,
обязательно включая наиболее зажиточных из них (des
micus soufisans); иначе те, «кто мало знает и умеет,
могли бы уничтожить порядки, установленные для об-
щего блага»85. В несамоуправляющихся общинах поло-
жение было фактически таким же, поскольку игравшие
здесь особую роль присяжные и старосты избирались,
83 L.‘ W., S. 140 (Weisthum von Cessingcn), а. 1242: «...Homines
de Cczingen habere debent in sylva de Ludelingen ligna minuta et
arrida ncc non et in ncmore quod dicitur Widenbusch... et hiis similia
ligna et virgulas ad sepiendum, ad comburenduin et non ad vemden-
dum aliqua rationc», аналогично: L. W. S., 139, Bruch, a. 1283; Con-
stitutions..., p. 186, Ilofcn, XIV в.: «wer ouch in dem Gerichte gescs-
sen ist, dor mag fische vohen oder einem hasen daz er in sine huse
isset, koine sol er verkouffen» (каждый, кто проживает на террито-
рии данного судебного округа, может ловить рыбу или зайца, чтобы
есть их в своем доме, но не продавать).
84 Quellensammlung, №8, а. 1260: «Nos ccnturio et universitas in
Bridal... de communi omnium nostrorum consilio laudc et assensu ven-
dimus viris religiosis abbati et convcntui de Ilcmmenrode perpetuum
ius secandi et colligendi ligna in nemore nostro... pro decern librum
denar. Trover.»; MU, Bd III, № 440 a. 1231: «rustic! de Mettriche...
contulerunt ccclesic de Hemmcnrode spacium quod est ante ortum
ciusdem ecclesie... Нес duo spacia comparavit ab... rusticis... ccllera-
rius... pro dua marcis»; аналогично: ibid., № 1187, a. 1222; № 479,
a. 1233; Documents..., № 6, p. 224, около 1300 г.: община передает
избранному в ней старосте во временное пользование участок общин-
ной земли.
85 В, 648; аналогично: MU, Bd II, № 138; Ch. Е. Р е г г i п. La
Seigneurie..., р. 360: коммунальные привилегии нс распространялись
Па поденщиков, нс имеющих собственного дома.
177
как указывалось, из состоятельных крестьян. С XIV в,
богатым общинникам предоставлялись более широкие
права пользования угодьями, в частности разрешалось
посылать в общинное стадо больше голов скота 86.
В отличие от влияния имущественного положения
влияние юридического статуса крестьянина на объем его
прав пользования общинными угодьями прослеживает-
ся гораздо хуже. Источники почти всегда обходят этот
вопрос молчанием. Думается, что это молчание не слу-
чайно. Ведь там, где существовала сельская коммуна,
разделение ее членов по юридическим категориям не
играло заметной роли, ибо права жителей коммуны, в
частности иа уголья, определялись ее статутом, не учи-
тывающим, как правило, прежние правовые различия.
В полу самостоятельных и зависимых общинах такие
различия среди крестьян частично сохранялись, но пра-
ва на угодья они не затрагивали. Весьма поэтому симп-
томатично замечание прюмского аббата Цезария Мил-
леидонка, который в 1222 г. подчеркивал, что «все жите-
ли наших поместий, так же как и все живущие в преде-
лах наших владений — не только владельцы мансов, но
и скарарии, т. е. мипистериалы и гаистальдии, т. е. те,
кто не владеет наследственными наделами, обязаны вы-
полнять нам curvadas, потому что они пользуются об-
щинными угодьями в наших лугах и водах» 87. Незави-
симость права владения угодьями от юридического ста-
туса самого крестьянина и его держания выступает
здесь весьма ярко.
Внутрикрестьянские отношения, выраставшие из со-
владения альмендой, отличались, как видим, от общин-
ных связей, которые складывались на основе круговой
поруки в исполнении повинностей или антисеньориаль-
ной солидарности, тем, что они непосредственно затра-
гивали имущественные права крестьян и определялись
лишь их имущественным положением. Естественно, что
именно этот вид внутриобщиниых связей особенно глубо-
86 J. Grimm. Weisthiimer, Bd III, S. 177; Bd IV, S. 669; для
крестьян принадлежавших к разным имущественным прослойкам
здесь устанавливался разный максимум числа свиней, которые они
могли пасти в лесу; крестьяне, не использовавшие целиком свое пра-
во на пастьбу свиней, могли продать ту или иную его часть другим
людям. Ом. также: A. Timm. Die Waldnuntzung in Nordwestdeutsch-
land, S. 97.
87 MU, Bd I, S. 145, nota 3; см. также: ibid., S. 156, nota 2,
178
ко зависел от влияния товарно-денежных отношений в
деревце88.
Подобной же характер носили внутриобщинныс от-
ношения, складывавшиеся из необходимости совместно
регулировать некоторые производственные распорядки:
систему полей, севооборот, сроки толевых рдбот, содержа-
ние общинного стада и т. п. Эти отношения возникали
из факта существования у всех общинников тех или
иных земельных держаний в территориальных пределах
общины и их общей заинтересованности в улучшении
условий ведения хозяйства. Они не были однородны во
всех общинах и зависели, в частности, и от географиче-
ского расположения общины, и от ее площади, системы
полей в ней и т. п.89 Однако во всех случаях внутриоб-
щинные связи этого вида прямо определялись имущест-
венными интересами крестьян.
Внутриобщинные отношения, вероятно, не исчерпы-
вались рассмотренными четырьмя их видами. Многооб-
разие конкретных условий жизни крестьянских общин
могло порождать самые различные варианты крестьян-
ских взаимосвязей. Источники не позволяют нам пред-
ставить их достаточно полно. Не вызывает тем не менее
сомнений, что в содержании внутриобщинных отноше-
ний крестьян XII—XIII вв. были в целом представлены
и личный и вещный элементы. Роль каждого из них в
разных видах внутриобщинных связей не была одина-
ковой. Естественно, что развитие товарно-денежных от-
ношений в деревне сказывалось па отдельных видах
внутриобщинных связей по-разному. В первую очередь
оно могло деформировать те виды общинных отношений,
которые были наиболее непосредственно связаны с эко-
номическим развитием, а именно: отношения, вырастав-
шие из совместного владения угодьями, из необходимо-
сти регулировать производственные распорядки. Видимо,
отсюда вырастали существенные различия в правах
пользования угодьями, обнаруживающиеся в более
поздний период. Отсюда же должно было возникать и
88 Значение этого вида виутрикрестьянских связей должно было
особенно возрасти в XII—XIII столетиях, но мере возрастания кре-
стьянского малоземелья и соответственного увеличения роли общин-
ных угодий.
89 G. D u b у. Le point de vuc du medicvistc.— «Annales. E. S. C.»,
1958, №3, p. 464—465.
179
разрушение традиционной системы полей, порождавшее
обособленные индивидуальные владения отдельных кре-
стьян. В отличие от этого, впутриобщиииые отношения,
складывавшиеся на основе антисеньориальной солидар-
ности или круговой поруки в исполнении повинностей,
гораздо меньше поддавались разлагающему влиянию
товарно-денежных отношений.
•К ф
Вслед за крестьянскими общинами следует остано-
виться еще па одной ячейке впутрикрестьянских отно-
шений— приходских объединениях. Хорошо известно,
что церковные приходы были повсеместной единицей
церковной организации. Они охватывали, естественно,
всех жителей той или иной местности. В деревне, тем не
менее, приход объединял прежде всего крестьян, состав-
лявших абсолютное большинство населения. Формально
приходы возглавлялись деревенскими священниками,
«зачастую такими же или почти такими же несчастными,
как и их прихожане»90. Фактически господином прихода
был один из местных .сеньоров. Социальная связь меж-
ду прихожанами существовала как через подчинение
каждого из крестьян главе прихода, так и непосредст-
венно между ними самими. Хотя приходская организа-
ция возникала из религиозных нужд, по, как справедли-
во отмечал в свое время Блок, подобное церковное объ-
единение крестьян сплошь да рядом (и чем дальше, тем
больше) становилось базой для экономического или со-
циального сообщества91. Прихожане не только совмест-
но заботились о строительстве или поддержании в по-
рядке церквей и часовен. Избираемые для управления
приходом советы (fabriques), нередко брали на себя
организацию экономической взаимопомощи, а иногда и
военной защиты92. Первоначальные религиозные цели
90 М. Б л о к. Характерные черты..., стр. 229.
91 Там же, стр. 230.
92 Порой приходы сливались с общинами и брали на себя неко-
торые цх функции, например, по распоряжению общинными угодь-
ями и правами. Так, «parochijens dele paroche de Nouvillc les frans
homines» заключили в 1300 г. соглашение с графом Намюра, по ко-
торому им была предоставлена широкая свобода пользования лесом
Tronkoit. В частности, прихожанам предоставляется право сдавать
180
Приходской организации обрастали экономическими И
политическими задачами. Неразрывное сочетание и лич-
ных, и вещных элементов оказывалось в результате при-
сущим и внутриприходским отношениям крестьян.
В еще большей мере это касается религиозных
братств, стихийно возникавших во многих местах. Так,
жители деревни Лувр (к северу от Парижа) образовали
около 1270 г. союз, имевший целью постройку церкви и
уплату долгов прихода, а также поддержание в хоро-
шем состоянии дорог и колодцев. Кроме того, братство
намеревалось «защищать права деревни», с чьей бы сто-
роны ни грозила им опасность. Братство имело общую
кассу, старшин, взимало штрафы с нарушителей уста-
новленных распорядков93. Сложный характер внутри-
крестьянских отношений в подобных союзах не вызы-
вает сомнений. Религиозные связи были здесь фактиче-
ски лишь оболочкой, скрывавшей многообразные отно-
шения— социальные, политические, экономические. По-
следние становились тем интенсивнее, чем глубже
захватывалось крестьянство влиянием товарного произ-
водства. Внутрикрестьяиские отношения по форме вы-
ступали здесь как не опосредствованные вещно. И тем
не менее они содержали в себе социально-экономиче-
ское ядро. Пример внутрикрестьяпских связей этого типа
отражает тот хорошо известный факт, что в изучаемый
период социально-экономические отношения нередко вы-
ступали в религиозном обличье. Личный элемент в этих
связях все интенсивнее дополнялся вещным. В этом вы-
ражалась типичная для XIII в. тенденция к овеществле-
нию даже самых далеких от экономики форм социаль-
ных отношений. Эта тенденция отнюдь не победила. Но
самое ее существование было характерно для XIII в. не
менее, чем относительность ее успехов.
этот лес за чинш «зажиточным людям» (a gens souffissans) (L’ad-
ministration... de Namur, №342). Аналогичным образом «parochiani
universi... tarn milites quam inferioris gradus» даруют аббатству Ги-
мероде право «quandocunque cis opporlunum et commodum visum
fucrit... vindcmiare» (MU, Bd II, № 59, a. 1169—1183). О совпадении
границ общин и приходов см.: A. Perpillou. Tailies et formes des
communes.— «Annales. E. S. C.», 1958, № 3, p. 454; G. D u b y. Le point
de vue..., p. 463.
93 M. Блок. Характерные черты..., стр. 2311.
181
3.
Ймущественные отношения
В предыдущей главе уже отмечалось многообразие
внутриклассовых подразделений. Наряду с такими из
них, которые были четко осознаны современниками и
оформлены в праве (внутриклассовые группы и катего-
рии), существовали имущественные прослойки, не по-
лучившие юридического оформления. Самый факт иму-
щественного расслоения крестьянства в феодальной де-
ревне не требует доказательств. На протяжении всего
средневековья—с самых ранних периодов истории фео-
дализма— крестьянство предстает перед нами неодно-
родным по своему имущественному положению94. Глав-
ную подоплеку этой неоднородности составлял мелко-
индив.идуальный характер крестьянского хозяйства95, а
ее ближайшими причинами были различие путей воз-
никновения разных групп крестьянства, многообразие и
неэквивалентность между собой форм сеньориальной
эксплуатации, дробление крестьянских наделов при иа:
следовании96, отсутствие в западноевропейской деревне
в изучаемый период уравнительных переделов и т. д.
Традиционными вопросами при анализе имуществен-
ной неоднородности крестьянства является, во-первых,
численное соотношение между собою различных имуще-
ственных групп и, во-вторых, глубина разрыва между
ними 97. Не обходя эти вопросы, мы будем интересовать-
ся ими главным образом постольку, поскольку они по-
могают решению нескольких самостоятельных задач.
Исследование имущественного расслоения крестьянства
будет для нас, во-первых, одним из методов освещения
94 Это отмечал уже Маркс: К- Маркс. Капитал, т. III.—
К- М а р к с и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 356. См.
также: Е. А. Косминский. Исследования..., стр. 264; С. Д. Ска з-
к и н. Очерки по истории западноевропейского крестьянства в сред-
ние века. М., 1968, стр. 203.
95 С. Д. С к а з к и н и Н. Б. М с й м а и. Об основном экономи-
ческом законе феодализма.— ВИ, 1954, №2, стр. 78.
96 Е. А. Косминский. Исследования..., стр. 254—255.
97 А. Д. Удальцов. Из аграрной истории Каролингской
Фландрии. М.— Л., 1935, стр. 24; Е. А. Косминский. Исследо-
вания..., стр. 254—287; М. А. Б а р г. Исследования..., стр. 306 и
след.; А. В. К о и о к о т и н. Очерки по аграрной истории Северной
Франции в IX—XIV вв. Иваново, 1958, стр. 145 и след.
182
внутрикрестьянских отношений. A priori ясно, что чем
глубже такое расслоение, тем брлее могут быть развиты
в крестьянстве специфические виды имущественных от-
ношений, определявшихся различиями в состоятельности
отдельных собственников. Выяснение роли, которую
играли эти имущественные отношения, представляет
бесспорную важность для изучения социальной системы
феодальной деревни в ХП^-ХШ вв. Анализ имущест-
венной дифференциации интересен и с точки зрения
характеристики социальных перспектив наиболее зажи-
точного слоя крестьян. Мог ли этот слой рассчитывать
на выход за пределы своего класса, и если мог, то кем
в таком случае становились его члены,--таков второй
вопрос, 'который 1мы 'будем'решать'при изучении |црд'цесса
имущественного расслоения крестьянства. Не менее су-
щественно дать общую оценку имущественного положе-
ния крестьянства на северо-западе Европы к концу
XIII в. Сравнивая этот период с предшествующим и по-
следующим, в историографии его рассматривают обыч-
но, как сравнительно благополуч'ный 98 99.-Насколько одно-
родным было это благополучие, в какой мере исключа-
ло оно существование бедствующего крестьянства,— та-
ков третий вопрос, который следует поставить при изуче-
нии имущественного расслоения.
Начнем с последнего вопроса. До недавнего времени
имущественные слои в европейском крестьянстве XII—
XIII вв. удавалось изучать главным образом на англий-
ских материалах, отличающихся исключительным бо-
гатством цифровых данных. В последние несколько лет
предприняты попытки аналогичных исследований по
континентальным источникам. Примерно с XIII в. вклю-
чение в хозяйственные документы подробных количест-
венных показателей постепенно становится обычным в
большинстве стран западноевропейского континента".
98 Ф. Энгельс. Марка.— К. Маркс и Ф. Энгельс. Со-
чинения, т. 19, стр. 339; Ф. Энгельс. Письмо К. Марксу 16. XII
1882 г.— К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 35, стр. 106;
К. L a m р г е с h t. Deutsche Geschichte, Bd III, 2 AufL Freiburg im
Breisgau, 1902, S. 58, 62—63; idem. Deutsches Wirtschaftsleben im
Mittelalter. Leipzig, 1886, Bd I, S. 620; Ch. E. Perrin. Recherches
sur la seigneurie rurale en Lorraine d’apres les plus anciens censi-
ers. Paris, 1935, p. 589—690; Ph. Dollinger. L’evolution..., p. 405.
99 G. D u b y. La seigneurie et l’economie paysanne.— «Etudes
ruralcs», 1961, p. 6.
183
Этот факт, отражающий определенную эволюцию в са-
мых стимулах производственной деятельности (в част-
ности возрастающую роль среди них стремления к рен-
табельности хозяйства), создает возможность соответст-
вующих статистических подсчетов.
Последние наталкиваются тем не менее на значи-
тельные трудности. Главная из них общеизвестна и со-
стоит в том, что поместные описи XIII—XIV вв., как и
почти все средневековые хозяйственные документы, вос-
производили состояние сеньориального, а не крестьян-
ского производства. Поэтому даже там, где встречаются
сведения о размере и составе крестьянских имуществ,
остается неизвестным, все ли владения крестьянской
семьи отражены в источнике. В большинстве случаев
бывает трудно исключить возможность для крестьянина
держать землю не только от феодала, опись владений
которого до нас дошла, по и от других сеньоров в той
же или соседних деревнях; да и степень полноты дер-
жаний от сеньора — составителя описи также далеко не
всегда ясна. В результате при анализе имущественного
положения крестьян по материалам поместных описей
неизбежно некоторое преуменьшение объема крестьян-
ских владений. Прямо противоположное влияние на ре-
зультат подобных подсчетов должен был, видимо, ока-
зывать тот факт, что нам почти никогда не известна ор-
ганизация крестьянского хозяйства и, в частности, сте-
пень использования в нем подсобной рабочей силы.
Из-за этого реальное число крестьян, живущих с того
или иного земельного участка, представляется, вероят-
но, меньшим, чем оно было в действительности, а мера
их земельного обеспечения более высокой, чем на самом
деле. Есть и еще одна серьезная трудность в анализе
имущественного положения крестьян: далеко не всегда
документы позволяют определить социальный статус
держателей. Между тем ими могли выступать не только
крестьяне, но и горожане, и сами сеньоры. Без скрупу-
лезных и не всегда возможных генеалогических исследо-
ваний выделение среди держателей собственно крестьян
оказывается порою трудно осуществимой задачей; меж-
ду тем без ее решения статистическое обследование’по-
земельных описей во многом обесценивается.
Несколько лет тому назад видный бельгийский ме-
диевист Л. Женико предложил методику, позволяющую
184
Отчасти преодолеть указанные трудности 10(). Анализируя
полиптик намюрского графства от 1289 г., Женико ото-
брал для изучения имущественного положения крестьян
лишь такие деревни, а) в которых вся пахотная пло-
щадь принадлежала самому графу; б) которые имели в
качестве соседних территорий только графские же зем-
ли; в) в которых известно общее число жителей, заня-
тых земледельческим и ремесленным трудом (что позво-
ляет проконтролировать степень расхождения числа
официальных держателей и возможного числа непосред-
ственных возделывателей земли, учитывая обеспечен-
ность именно последних). Предъявленным условиям
удовлетворили лишь три деревни, насчитывавшие по
80—100 держателей каждая. Изучение их имуществен-
ного положения дало следующую картину100 101.
Таблица 10. Земельная обеспеченность крестьян графства Намюр
по данным полиптика 1289 г.
Площадь держания (в бону ариях) Число держаний дан- ной площади (в % к общему числу. Число владений данной площа - ди, приходившихся на одну семью (в % к общему числу держаний)
деревня I деревня II деревня III деревня I деревня II деревня И I
20 и более 12. 5,2 1,2 8,2 3,1 1,1
15—20 8 — 2,4 5,5 — 2,2
10—15 6 13 4,8 4,2 7,1 4,4
5-10 30 23,3 14,5 30,1 19,3 12,4
менее 5 44 58,5 77,1 51,9 72,3 80,3
в том числе
1 бон. 8,2 17,3 23,1 8 16,5 26,5
менее 1 бон 9,6 15,3 33 10 16,9 26,5
Первое, что обращает на себя внимание в этих ста-
тистических результатах,— это пятнадцати- или даже
двадцатикратный разрыв в размерах земельных держа-
ний крестьян одной и той же деревни. В каждой из них
группе владельцев 15—20 бонуариев, насчитывавшей от
100 L. Genicot. L’etendue des exploitations agricoles dans la
comte de Namur a la fin du XIII siecle.—«Etudes rurales», № 5—6
1962, p. 5—31.
101 Ibid., p. 16—17.
3, 6 (дерев'ня III) до 20% (деревня!) всех крестьян, про-
тивостояли держатели участков в один бонуарий и ме-
нее, число которых не опускалось ниже 18% (деревня I)
и достигало 56% в деревне III. Глубокая неоднород-
ность имущественного положения крестьян выступает из
этих данных предельно ясно. Особенно показательна об-
ширность малоимущего слоя, не обеспечивавшего себя
минимумом жизненных средств. Ведь держание в 1 бо-
нуарий, способное, как указывалось выше, дать доход в
1 ливр (или 1 модий зерна) в год, совершенно недоста-
точно'для прокормления крестьянской семьи, обязанной
к тому же уплачивать большую или меньшую ренту фео-
далу102. Держания именно таких малоимущих семей
составляют 18—33% (деревни I -II) или даже 53%
общего числа (деревня III) 103. Зажиточным же
102 В предыдущей главе, изучая имущественное положение сень-
оров, мы выделяли в качестве наименее зажиточных из них тех, кто
владел фьефом менеее 1 бонуария (или соответствовавшего ему до-
хода в 1 ливр или 1. модий зерна в год). Из-за неполноты данных
нам приходилось ограничиваться установлением приблизительного
соотношения этой категории сеньоров с другими, отказываясь от
определения ее реальной численности. Соответственно бонуарий
рассматривался не как действительный размер имущества мельчай-
ших владельцев фьефов, а лишь как условный критерий для выде-
ления этой категории сеньоров, которые в действительности могли
иметь и более крупные владения. Об этом следует помнить, когда,
анализируя имущественное положение крестьян, мы вновь встреча-
емся с держателями 1 бонуария и менее. В этом последнем случае
речь идет не об условном критерии для характеристики степени
имущественного расслоения, но об абсолютных размерах крестьян-
ских владений. Один бонуарий как верхняя граница мельчайших
фьефов (принятая нами в предыдущей главе) несопоставим с той же
площадью, рассматриваемой здесь в качестве максимального разме-
ра наименьших крестьянских владений.
103 На той же примерно территории в IX в. А. Д. Удальцов от-
метил принципиально иное соотношение имущественных групп («Из
аграрной истории...», стр. 24):
Площадь держания Число держаний
(в бонуариях) к(в % к 0^щему числу)
свыше 24 8,5%
- - ' 6—24 82%
менее 6 8% >
Разительное увеличение процента малоземельного крестьянства
(в 5—10 раз),, хотя и нс может рассматриваться как вполне досто-
верное (так как не вполне ясна сопбставимость данных), представ-
ляется весьма любопытным.
186
семьям, владевшим более 15 бонуариев земли, принад-
лежит около 3% держаний (деревни II и III), макси-
мум— 14% (деревня I).
Л. Женико справедливо задается вопросом о причи-
нах значительных различий в численности малоимущего
крестьянства изученных им деревень (от 18% й дерев-
не I — до 56% в деревне III). Сравнивая их между со-
бою, он констатирует, что все три деревни принадлежат
к числу древних поселений и что, таким образом, раз-
личия в дробности земельных держаний не’ могут быть
объяснены разницей в степени освоенности террито-
рии 104. Уровень плодородия земли во всех трех дерев-
нях также сходен105. Ни в одной нет большого числа
крупных ферм, одинаковы и форма, и размер ренты106.
Однако в одной из деревень (III) находится рынок107, а
в другой- (I)—большой графский домен. Это означает,
по мнению Женико, что число малообеспеченных зем-
лею крестьян и вообще дробность крестьянских держа-
ний пропорциональны уровню товарно-денежных отно-
шений (Женико определяет его по расположению рын-
ков) и находятся в обратной зависимости от величины
домена.
Подобный вывод в основном совпадает с заключения-
ми, сделанными на английском материале Е. А. Космин-
ским и М. А. Баргом 108. Можно сказать, вообще, что
глубокое воздействие сельскохозяйственной торговли
на распределение земельной собственности в западноев-
ропейской деревне XII—XIII вв.—-прочно установлен-
ный факт. Не касаясь здесь всех проявлений этого воз-
действия, отметим лишь, что соседство с рынком, види-
мо, способствовало уменьшению объема земельной пло-
щади, необходимой крестьянину для обеспечения
средств к 'жизни. Благодаря близости рынка расширя-
лись возможности реализации сельскохозяйственной
продукции, увеличивалась потенциальная доходность
земли. Более интенсивное участие в торговле способст-
104 L. G е n i с о t. L’etenduc..., р. 113.
105 Ibid., р. 21.
106 Ibidem.
107 Ibid, р. 17. .
108 Женико известен английский перевод книги Е. А. КЦсмипско-.
го, и он не раз отмечает совпадение своих наблюденйп с выводами
советского исследователя (ibid, р. 7, 18).
187
вовало развитию стремлений к наживе, усиливало за-
боты о максимальной рентабельности хозяйства. В ре-
зультате меньшая площадь оказывалась достаточной
•для получения такого же дохода, какой в неторговом
поселении мог дать лишь больший участок. Все это и
составляло, как нам кажется, главную предпосылку для
уменьшения средней площади всех крестьянских наде-
лов в торговых местечках. (И потому, в частности, в де-
ревне III — из исследованных Женико — не только зна-
чительно больше мелких держаний,- но и много меньше
крупных участков.) Что касается влияния па дробность
землевладения в подобных деревнях усиленного прито-
ка населения, о котором пишет Женико ’°9, так же как и
роли неземледельческого труда, что подчеркивает
М. А. Барг109 110, то они отчасти могут рассматриваться как
следствие указанной главной предпосылки. Естественно
также, что именно в торговых местечках или близ горо-
дов должны были с особой силой сказываться обычные
последствия товарно-денежных отношений: усиление
имущественного расслоения, вымывание средних слоев.
Женико справедливо отмечает, что ни усиленная моби-
лизация земли, ни распашка нови не уменьшали нерав-
номерности в распределении земли, поскольку новую
собственность приобретали чаще всего зажиточные
крестьяне111. Меньше внимания уделяет Женико таким
явлениям, способствующим росту малоземельного
крестьянства в торговых местечках, как большая разви-
тость в них ипотечных отношений, мобилизации земли,
ростовщичества и т. п.112 Следовало бы, по-видимому,
более специально остановиться и на значении денежной
109 Ibid., р. 17.
110 М. Л. Барг. Исследования..., стр. 225.
111 L. G с n i с о t. L’etendue..., р. 7, 18; и в этом вопросе Женико
отмечает совпадение своих выводов с наблюдениями Е. А. Космип-
ского (см.: «Исследования...», стр. 270). Аналогичные факты приво-
дит В. Л. Керов (В. Л. Керов. Восстание пастушков. Кандидат-
ская диссертация. М., 1956 (рукопись), стр. 75); см. также G. D и-
b у. L’economie rurale et la vie des canipagnes dans 1’Occident medie-
vale. Paris, 1962, 1. II, p. 497—499.
112 См., например, Droit de Beaumont, art. 33, a. 1182: «Si quis
alterius haereditatem m vadio habucrit illam per annum et diem ser-
vabit et post diem et annum rnajori et juratis monstrabit et illi quid
de haereditate facturus sit ordinabunt» (Если кто держит в залоге
чужое наследственное владение — владеет им год и день, после чего
188
формы ренты, создающей особенно благоприятные ус-
ловия для расслоения крестьян (см. ниже гл. IV, § 2).
Чтобы определить надежность данных, полученных
из анализа имущественного положения всего лишь трех
деревень Намюрского графства, Жени-ко исследует сте-
пень типичности этих деревень. Он справедливо отме-
чает, что по ряду признаков они отличались от многих
других. Так, в этих деревнях не было иных сеньоров,
кроме графа; в них отсутствовали часто встречающие-
ся в это время крупные домениальпые фермы; бедность
почвы не привлекала сюда зажиточных горожан, сдер-
живая рост числа крупных состоятельных держателей.
В результате, отмечает Женико, уровень концентрации
земельной собственности и вообще неравномерности в
земельной обеспеченности должен был быть в анализи-
руемых деревнях ниже, чем в большинстве остальных —
как в пределах Намюра, так и всего северо-запада Ев-
ропы113. Лишь одна черта трех рассмотренных деревень
могла'несколько преувеличить степень дробности в них
землевладения — то, что это были древние поселения,
в которых издавна шел процесс дробления держаний114.
Учитывая, однако, что в новых поселениях земельные
держания крестьян с самого начала были обычно менее
крупными, чем в старых, можно думать, что дробность
держаний и в новых деревнях была по крайней мере
сопоставима с дробностью в трех рассмотренных115.
Этот вывод, сделанный Женико по материалам На-
мюра, может быть подтвержден источниками по дру-
гим областям. Не будем цитировать документы, конста-
тирующие самый факт существования внутри крестьян-
ства людей, отличающихся от остальных своей бед-
представляет его мэру и присяжным, чтобы те распорядились, что
делать с этим наследственным владением); ibid., art. 48: «Alter al-
terius vadium pro debito suo accipere non poterit nisi consensu majo-
ris et juratorum»; B, 7-04: «line autre maniere de cens i a que Pen doit
apcler scurcens ou cens costier, et de teu cens a il mout as bones vi-
les... Li aucun chargeoient si leur mesons on leur eritages de tens cens
quant il avoient mestier de deniers, que I’cu lessoit apres les mesons
pour ce qu’eles estoient trop chargies»; аналогично: В, 705; см. также:
G. D u b у. La societe aux XIе et XIIе siecles dans la region macon-
naise. Paris, 1953, p. 514—515.
1,3 L. Genicot. L’etendue..., p. 22
114 Ibid., p. 21.
115 Ibidem.
189
ностыо116. Приведем лишь те свидетельства, которые
фиксируют глубину обеднения обширных слоев кресть-
янства. Рассматривая процедуру востребования земель-
ной ренты с неплательщиков, Бомануар описывает как
нечто обычное случай, когда собственник земли, имею-
щий право конфисковать у должника его движимость
или спять в доме окна и двери, не находит там ничего 117.
В «Книге прав» Трирского архиепископства констати-
руется существование среди крестьян-держателей двух
категорий: таких, которые имеют в своем доме очаг (in
quibusignis fit), и таких, которые его не имеют118. Ви-
димо, именно об этих последних идет речь и там, где
говорится о крестьянах, в чьих домах «пес pecus пес
aliqua suppelex invenitur»119. Запись обычного права,
сделанная в 1280 г. близ Меца, идет еще дальше; в ней
фиксируется разделение крестьян-мансионариев па
«maizouweirs que tiennent meis et maxons que sont lours»
и «autres maizouweirs qui n’ont ne meis no maxons que
lours soit» (другие мансионарии, которые не имеют сво-
его маиса и своего дома) 12°. В отличие от мансионари-
ев-собственников вторая группа крестьян платит не-
сколько меньший чинш. Если эти мецские крестьяне, не
обладающие собственными держаниями, все же, види-
мо, владели землею на правах субдержателей, то в Ге-
негауском аббатстве Сен-Водрк? (как свидетельствует
его полиптик) существовали полностью безземельные
люди, живущие, видимо, лишь трудом своих рук
(1194 г.)121. Их численность не указывается, но, види-
116 Значительный материал по этому вопросу см.: А. В. К о н о-
котик. Очерки..., стр. 146—1148; см. также В, 178, 648; Ccnsier ge-
neral de 1’abbaye messine de St.-Marie-aux-Nonnains, p. 719; MU,
Bd II, S. 38, 396, 398, 418 etc.
117 B, 703.
118 MU, Bd II, S. 408.
119 Ibid., S. 394.
120 Documents..., №4, p. 221 Аналогичным образом во владениях
аббатства Шомузэ в начале XII в. выделяются держания, включав-
шие в свой состав пашню, приусадебный участок и дом, а также
держания без пашни и приусадебного участка или держания приуса-
дебного участка без собственного дома.— Ccnsier generale de 1’ab-
baye de Chaumousey, p. 712—714.
121 Les revenus... Sainte-Waudru, p. 305—306; аналогично: MU,
Bd. II, S. 394; «Et quilibet in banno manens dat bannalem denarium
et III diebus bannalibus servit archiepiscopo qui nec habet allodium
neque hereditatem».
190
мо, она была невелика, так как упоминания о людях
этой категории единичны. Несколько больше говорится
о полностью неимущих людях в «Кутюмах Бовези».
В них предусматривается возможность того, что человек
не имеет ни демли, ни какого бы то пи было другого
имущества, так что приходится отвечать за долг
«своим телом» ,122.
Более распространенной прослойкой по сравнению с
безземельными крестьянами были так называемые без-
лошадники. Они упоминаются в самых разнообразных
памятниках и хорошо известны исследователям 123. Иног-
да удается проследить их численное соотношение с теми,
кто имел тяглый скот. Так, в описи Люксембургского
графства по нескольким имениям (расположенным в
бассейне Мааса) сообщается число держателей charu-
wes и число manovriers и подобных им hommes и fem-
mes124 (1314—1315 гг.).
Название имения Владельцев charuwes Manovriers Hommes Femmes
Barveal 58 26 30 45
Wirice ..... 104 50 74 63
Mainie 27 6 16 27
В общем, число безлошадников повсюду больше чис-
ч • ла владельцев рабочего скота125. Видимо, будет пра-
вильно полагать, что крестьяне, не владеющие тяглой
силой, были много хуже обеспечены землей, чем (вла-
дельцы скота. Многочисленность этого слоя крестьян
122 В, 1326, 1332, 1539, 952 etc.
123 См. В, 787; Les revenus... Sainte-Waudru, р. 291; Documents...,
№ 6, р. 228—230, а. 1300; Censier de Gorzc (XII s.).—-Ch. E. Perrin.
Recherches..., p. 224; MU, Bd I, S. 145, nota 3 (a. 1222); MU, Bd. II,
S. 419 (XII s.); см. также M. Блок. Характерные черты...,
стр. 252—255; А. В. Кон око тин. Очерки..., стр. 146—147.
124 Quellcnsammlung..., S. 389 ft.
125 Подобное же соотношение отмечается, например, в Провансе.
Как показал Дюби (G. D u b у. La seigneurie et l’economie..., p. 16),
во владениях ордена Иоаннитов в Рок-Эклапон из 28 крестьянских
семей имели скот 12, а в Кламснзане из 20 семей лишь одна имела
быка, другая — осла.
191
может, таким образом, рассматриваться как одно из
отражений большого числа малоземельных людей и,
следовательно, как подтверждение правильности приве-
денных выше расчетных данных о роли беднейшего ма-
лоземельного крестьянства 126. Эти данные подтвержда-
ются и другими исследованиями. Как показал А. Ве-
рюлс, в области Гепта в начале XIV в. большинство
крестьян имело не более двух-трех гектаров 127, между
тем даже в 1871 г. считалось, что в подобных областях
для прокормления семьи в пять-шесть человек необ-
ходимо минимум четыре—''восемь 'гектаров128. Дсмарэ,
изучив материалы о земельных владениях 3185 фла-
мандцев из области Фурн, погибших в 1328 г. в битве
при Касселе, выяснил, что из’1072 чел., имевших земли,,
58,7% владели менее, чем 2,2 га, и 81,8% владели ме-
нее 4,4 га129. Сходные же данные от 1305 г. приводит
ле Гофф по деревне Beuvrequen (владения Сен-Бертин-
ского монастыря): из 60 держателей имели менее двух
гектаров 60%, а более четырех гектаров — лишь 22 %130.
Аналогичные цифры известны по Баварии131, Гатинэ и
другим районам 132.
Все это вместе взятое убедительно свидетельствует,
что благополучие крестьянства в конце XIII — начале
126 Земельная обеспеченность может не отражать уровень иму-
щественного благосостояния лишь там, где крестьянин занимается жи-
вотноводством и владеет значительным количеством скота. Так, по
данным Е. Сабба (Е. S a b b е. Grondbezit en landbouw, economische
cn sociale toestanden in den Kastelenij Kortrijk op het einde der XIVе
eeuw.— «Handelingcn van de Koninklijke Gcschied-en Oudheidkundige
Kring van Kortrijk», Nieuwe reeks, XV, 1936, p. 436; цит. no: L. G c-
n i с о t. L’ctendue..., p. 20), в области Куртре в XVI в. крестьяне,
владевшие лишь шестью бонуариями, содержали стада овец в 20—
70 голов. Отсутствие же скота в сочетании с малоземельем — бесспор-
ное свидетельство имущественной бедности.
127 «Flandria nostra», t. I, Anvers—' Bruxelles — Gand et Louva-
in, 1957, p. 107.
128 E. А. Косминский. Исследования..., стр. 299.
129 G. de Marez. Le probleme de la colonisation franque et du ‘
regime agraire en Belgique.— «Memoires de Г Academic royale de Bel-
gique». Classe des Lcttres, 2е serie, t. IX, 1926, p. 1176—181.
130 J. Le Goff. La civilisation d’Occident medieval. Paris, 1964,
p. 315.
131 Ph. Dollinger. L’evolution..., p. 404—405: большинство
крестьян имело около двух гектаров земли, что при слабом разви-
тии животноводства и промыслов обусловливало тяжелое материаль-
ное положение даже по сравнению с IX в.
132 М. Блок. Характерные черты..., стр. 251.
192
XIV 'в. было весьма отнооительпы1м; .существовала
очень широкая прослойка бедствующих земледельцев,
достигавшая порой половины всего деревенского насе-
ления.
Но сколь' ни расширялось число малоземельных
крестьян, процесс расслоения не доходил в это время
до массовой пауперизации сельского люда. Полностью
неимущие крестьяне встречались, в общем, редко, да и
там,,где они встречались, нет оснований видеть именно
в пих крайний полюс имущественного обеднения. Как
убедительно показал Ж. Дюби, материальное положе-
ние'неимущего безземельного работника, если бы он по-
стоянно работал в деревне по найму, было в ту пору
фактически в несколько раз лучше, чем положение сред-
необеспеченного землей крестьянина, не говоря уже о
малоземельном 133. Это объяснялось во многом тем, что
любой держатель земельного надела был обременен
сеньориальными повинностями, от которых неимущий
наемный работник был почти полностью свободен. Но,
несмотря на тяжесть поземельных платежей, крестьяне,
как правило, сохраняли хотя бы небольшие земельные
держания 134. Из-за этого время, которое они могли
133 G. Dub у. La seigneurie ct l’economie..., p. 32—33. G. D u b y.
Rozwazania о gospodarce wiejskiej we Francji w polowie — XIII w.—
«Przegl^d Historyczny», t. LI, 1960, str. 258. В распоряжении Дюби
имелись уникальные по полноте счета расходов и доходов поместий
ордена госпитальеров в Провансе. Правильность его выводов по ис-
следованному им району не вызывает сомнений. В других областях
положение, естественно, могло быть и иным. Думается, однако, что
оно вряд ли отличалось кардинально. Характерно, например, что
дневная зарплата поденщика, обрабатывавшего виноградники в об-
ласти Реймса, достигала немалой суммы — 4—8 франков (А. В. Ко-
но к о т и п. Очерки..., стр. 169); содержание varies в Люксембург-
ском графстве в начале XIV в. колебалось от 0,5 до 6 ливров в год
(Quellensammlung, S. 363), т. е. могло превышать годовой доход
владельца мелкого фьефа (см. выше гл. II, §2); расходы на опла-
ту наемных рабочих привлекали пристальное внимание и Бомапуа-
ра, неоднократно останавливавшегося па обременительности оплаты
наемного труда (В, 820), недопустимости повышать ее (В, 884)
и т. п. Ср. также: Th. Rogers. A History of Agriculture and Prices
in England, I. London, 1866, p. 264.
134 Причины, заставлявшие крестьянина стремиться к сохране-
нию любой ценой земельных владений (нередко — независимо от эко-
номической их выгодности) заслуживают специального рассмотрения
Предварительно следует отметить, что среди этих причин большую
роль играли ненадежность и непостоянство иных источников дохо-
да (в частности, и работы по найму); влияли, видимо, и более
сложные социально-психологические факторы.
7 Ю. Л. Бессмертный
193
уделять работе по найму, .было в общем невелико, и
нужда в наемной рабочей силе часто не удовлетворя-
лась. Естественно, что заработная плата наемных ра-
ботников во многих местах оставалась на довольно вы-
соком уровне. В результате неимущий батрак мог ока-
заться в лучшем положении, чем малоземельный дер-
жатель.
Говоря выше об основных аспектах рассмотрения
имущественных слоев внутри крестьянства, мы выдели-
ли вопрос о наиболее зажиточной прослойке деревенско-
го населения и ее социальных перспективах. Численно
эта прослойка была, видимо, неодинаковой в деревнях
разного типа. Как видно из табл. 10, владельцы боль-
ших держаний (свыше 15 бои.) составляли 4—5% 'В де-
ревнях II и III и 20% в деревне I. Однако показательно,
что земельные держания этой прослойки занимали 15—
17% площади в деревнях II и III и 39'% в деревне I.
Абсолютная же площадь земельных владений зажиточных
крестьян была невелика: за единичными исключениями
она не превышала 20 бонуариев, т. е. площадь
1 —1,5 крестьянских мансов двумя-тремя столетиями
раньше135. Но по сравнению с абсолютным большинст-
вом соседних с ними деревенских жителей они высту-
пали как настоящие богатеи, имевшие в три-четыре раза
больше земли, чем средние крестьяне (см. табл. 10).
Площадь земельных наделов зажиточных держателей
в 15 и более раз превышала площадь, условно приня-
тую нами за верхнюю границу мельчайших фьефов.
И хотя эта верхняя граница, как отмечалось, не дает
точного представления о величине мельчайших фьефов,
можно, видимо, не сомневаться, что последние могли не
только не превышать, но и уступать по площади держа-
ниям зажиточных крестьян. Трех- и четырехкратное, пре-
вышение величины земельных наделов зажиточных дер-
жателей по сравнению с основной массой сельского на-
селения обнаруживается и по другим источникам 136.
135 L. G е n i с о t. L’etenduc..., р. 19—20; К- Lamprccht. Deut-
sches Wirtschaftslcben..., Bd. I, S. 345, 347; Ch. E. Perrin. Recher-
ches..., p. 638; A. Dele age. La vie rurale en Bourgogne jusqua’au
debut du XIе siecle, t. I..Macon, 1941, p. 348.
136 Среди королевских сервов шателении Пьерфон в конце XIII в.
около 20% обладало двойным-тройным объемом имущества (по
сравнению с большинством); большей собственностью владело 14%
(М. Блок. Характерные черты..., стр. 251); в описи Люксембургско-
194 .
Документы не сообщают прямых сведений о том, на-
сколько сильно отличался у зажиточных крестьян образ
жизни, организация хозяйства и их социальное положе-
ние в целом. Косвенно об этом можно судить по тому, ка-
кие социальные превращения были наиболее типичны
для этого слоя. Данный вопрос имеет и более широкое
значение^ поскольку судьба крестьянской верхушки —
один из ярких показателей тенденций социального раз-
вития деревни. Значительная часть богатых крестьян
XIII в., по-видимому, не имела реальной перспективы из-
менить свой социальный статус. Используя периодически
подсобную рабочую силу, эти крестьяне могли лишь не-
сколько расширять свои владения и таким образом уси-
ливаться экономически. Но даже владея земельными
держаниями, превышавшими иные фьефы, крестьяне, как
уже говорилось, не могли пользоваться многими граж-
данскими и политическими правами, предоставлявши-
мися членам господствующего класса (см. гл. II, § 1).
Сословное происхождение, юридический статус общины
определяли правовое положение такого крестьянина в
большей мере, чем объем его движимого и недвижимо-
го богатства.
Это не значит, что богатые крестьяне не имели ника-
ких перспектив социального подъема. Как отмечалось,
отдельным из них удавалось приобрести фьефы и даже
добиться включения в вассальную иерархию. Некоторые
зажиточные крестьяне становились поместными министе-
риалами 137. О функциях и путях конституирования по-
местного министериалитета говорилось выше (гл. III,
§ 2). В самом превращении части зажиточных крестьян
в министериалов нет ничего специфичного именно для
XII—XIII вв. Уже в конце IX в. включение в поместный
министериалитет представляло наиболее часто встречав-
шийся' путь социального подъема разбогатевших кре-
го графства, там, где сообщаются, имена крестьян-держателей, удает-
ся обнаружить, что иногда , одна семья имела два-три держания
(Quellensammlung, S. 291; а. ,1316); рассматривая возможный объем
мепмортпых платежей, составитель «Книги прав» Трирского архиепи-
скопства указывает такую величину нестандартных наделов: «Si
aliquis colonus habuerit II, vol. Ill, vol. IV mansos vel partem... man-
si quantulamcimque...» (MU, Bd II, S. 394).
137 M. Блок. Характерные черты..., стр. 251—252; А. В. Ко ио-
кот ин. Очерки...,стр. 159 и след.; Н. Ф. Колеси ицкий. К вопро-
су о германском министериалитете.— СВ, XX, стр. 34—42.
7*
195
стьян 138. Министериалитет выступал уже тогда как мост,
соединявший верхушку крестьянства с мелкими вотчин-
никами. Поскольку и в XII—-XIII вв. 'повышение социаль-
ного статуса зажиточного 'крестьянина нередко означало1
его превращение в мелкого вотчинника (через министе-
риалитет), можно говорить об известной стабильности
социальных устремлений по крайней мере у части кре-
стьян в течение всего периода с IX до XIII в. Своеобра-
зие XIII в. выражалось, однако, в том, что, становясь
минйстериалами, зажиточные крестьяне одновременно вы-
ступали в качестве «арендаторов» крупных земельных
комплексов, полученных от вотчинника.
Сведения о специфических земельных держаниях ми-
нистериалов имеются по самым разным географическим
районам—'Бургундии139 и Провансу140, Среднему Рей-
ну 141 и Лотарингии 142, Намюру 143 и Гессену 144, не говоря
уже о Баварии 145 или Саксонии 146. Можно было бы ска-
зать, что о существовании министериалов-арепдаторов
известно почти на всей территории средневековых Фран-
ции и Германии147. Земля, передававшаяся во владение
138 Ю. Л. Бессмертны й. Социально-экономическое положе-
ние зависимого крестьянства среднерейнской Германии по данным
Прюмского полиптика.— СВ, X, 1957, стр. 76—78.
139 G. D u b у. La societe aux XIе et XIIе siecles..., p. 373—376, 381,
516 ct suiv.
140 G. Dub y. Note sur les corvees dans les Alpes du Sud cn
1338.— «Etudes d’histoirc du droit privc offerts a P. Pctot», p. 141 —
146; idem. Rozwazania о gospodarce wiejskiej...— «Przeglqd llisto-
ryezny», t. LI, str. 259.
141 S. E p p e r 1 e i n. Bauernbedriickung und Bauerwiderstand im
hohen Mittelalter. Berlin, 1960, S. 32—33 (XIII s.).
142 Ch. E. Perrin. Recherchcs..., p. 445 (a. 1310).
143 D. Brouwers. Cens et rentes du comte de Namur, t. 14. Na-
mur, 1911, p. 14—15 (a. 1289).
144 О. И. Гришина. Аграрные отношения в правобережье
Среднего Рейна в XIV—XVI вв. Кандидатская диссертация. М., 1967
(рукопись).
145 Ph. Dollinger. L’evolution..., р. 122—123, 139, 297, 404.
146 W. Wittich. Die Grundherrschaft in Nordwestdcutschland.
Leipzig, 1896; см. также: F. L u t ge. Die deutschc Grundherrschaft.—
ZA, 1955, № 2.
147 См. кроме того: Quellensammlung, S. 29, a. '1'264: виноградни-
ки аббатства Сен-Троп, расположенные на Мозеле, «colit curtillanus
noster», использующий рабочую силу И homines feodalcs; Les reve-
nus... Sainte-Waudru, p. 312, a. 1194: (Boviniis) «...culturam boneria
IX in quibus ccclesia Beate Waldredudis habet tercium manipulum et
decimam absque semine dando»; B, 449; «fame bailie a moitic a gaaig-
196
этих министериалов, нередко выделялась из домена и
передавалась в качестве краткосрочного держанияН8.
Но, пожалуй, наиболее общим формальным признаком
згой системы можно считать нс домениальный статус
земли (как это получается у Дюби) и не краткость срока
держаний (как полагает Долингер), а соединение в ру-
ках держателя экономических и административных функ-
ций. Последние 'могли включать контроль за выполне-
нием повинностей крестьянами и даже некоторые судеб-
но-полицейские права. Видимо, по всегда зажиточный
крестьянин сначала становился министериалом, а потом
приобретал в «аренду» крупное держание. Исполнение
министсриальных функций могло входить в условия
самого этого держания. Так как по характеру эти держа-
ния отчасти напоминают форму землепользования, опи-
санную в свое время Виттихом для Саксонии и получив-
шую название мейерской аренды, можно было бы ис-
пользовать этот термин для условного обозначения
описываемой системы. Следует лишь иметь в виду,
го-первых, что она существовала и там, где мейеров как
таковых никогда не было и, во-вторых, что понятие
«аренда» не соответствовало сущности этих держаний.
Недостаток материала нс позволяет нам подробно
рассмотреть все особенности «мейерских держаний».
Ясны лишь некоторые их черты. Норма обложения па
этих держаниях была, как правило, значительно выше;
сеньор сохранял за собою право периодически изменять
условия держания и даже заменять самого держателя
или его наследников другими людьми по своему выбору;
порою в «мейерскую аренду» сдавались земли, выкуп-
ленные вотчинником у других 'Крестьян. Контингент ра-
ботников, возделывавших держания, был весьма разно-
образен и включал как подвластных «мейеру» крестьян,
так и наемных работников; сами «мейеры» нередко были *
nicr les terras qu’cle lient en douaire»; см. также: В, 773, 1134; Cout,
Picardie, Cout. Pont., XV, p. 132 — 133; Documents des XIIIе et XIVе s.
concernant les possessions nivelloises dans le bassin du Rhin moyen,
p. 41; см. также В. E. Майер и Ю. Л. Бессмертн ы й. Аграрные
отношения в Германии XII—XV вв.— «Хрестоматия по истории сред-
них веков». М., 1963, стр. 455—459.
148 G. D и b у. Note sur les corves..., p. 141 -146; Ch. E. Per-
r i n. Recherches..., p. 443; Ph. Dollinger. L’evolution..., p. 404—
410; Quellensammlung, S. 31; Les revenus... Saint-Waudru, p. 312;
B, 449.
197
связаны с рынком, где они реализовали часть своей про-
дукции, но и издольная плата натурой встречалась у них
очень часто. В общем, «мейерская аренда». бь?ла для
сеньоров, видимо, одним из самых доходных видов дер-
жаний. Для самих «мейеров» их .держания также были
достаточно выгодны (видимо, благодаря тому, что они
могли использовать принудительный.труд своих подопеч-
ных крестьян). Своеобразие «мейерской аренды» как
формы социального возвышения крестьян состояло в том,
что она предполагала параллельное расширение и их
судебно-политических прав, и фактической величины их
земельных владений. Именно сочетание этих двух путей
в наибольшей мере обеспечивало1 в XIII в. переход за-
житочного крестьянина в состав господствующего класса.
Нет необходимости специально доказывать, что од-
ним из важнейших направлений отхода деревенского на-
селения, в том числе и зажиточного, был в XII—-XIII вв.
город149. И хотя в большинстве случаев переселившиеся
в город крестьяне пополняли собою наименее обеспечен-
ную прослойку горожан, не вызывает сомнения возмож-
ность для отдельных зажиточных крестьян проникнуть—
раньше или позже — ив среднее и богатое бюргерство.
Не касаясь судьбы этих крестьян в городе, отметим
лишь, что приобщение части зажиточных крестьян к чис-
лу бюргеров, будучи качественным изменением их со-
циального положения, было обычным явлением в период
роста городов и торговли.
* * *
Ознакомление с различными имущественными про-
слойками внутри крестьянства непосредственно подводит
к вопросу о содержании отношений, складывавшихся
между представителями разных прослоек. Составляя
один из видов имущественных внутрикрестьяпских отно-
шений, они представляют, как указывалось, особый инте-
рес. Их изучение было названо выше в качестве одной
из важных задач анализа имущественного положения
крестьянства. Решение ее позволит продолжить характе-
ристику типов внутрикрестьяпских связей.
149 J. Le Goff, R. Romano. Paysages et peuplement rural en
Eeurope apres le XI-eme siecle. Rapports, III. Wien, 1965, p. 27 et suiv.;
ср.: А. Д. Люблинская. Проблемы медиевистики на XII Между-
народном конгрессе историков в Вене.— СВ, 30, 1967, стр. 263—265.
198
Наиболее часто встречался среди крестьян тот вид
имущественных отношений, который складывался при
сделках купли-лродажи. Уже с IX в. засвидетельствова-
ны случаи купли-продажи держаний внутри зависимой
fajnilia 15°. В X—XI вв. такое отчуждение официально
признается законным для разорившихся крестьян 150 151 или
для тех, кому .подобное право даровано в виде особой
милости152. В XII—XIII вв. купля-продажа держаний
крестьянами одной и той же вотчины представлялась
само собой разумеющимся правом, требующим порою
лишь санкции сеньора. Оно нашло свое отражение и в
широко распространенном Бомонском статуте153, и в
«Кутюмах Бовези»154 и в Саксонском зерцале155, и в
150 Еще Анри Се (Н. See. Les classes rurales et le regime doma-
nial en France au moyen age. Paris, 1901, p. 70) обратил внимание
на капитулярий 862 г., в котором продажа чужакам мансов, принад-
лежавших колонам, рассматривается как весьма частое, хотя и неза-
конное явление (Capitularia, t. II, № 273, S. 323, art. 30). Об отчуж-
дении мансов внутри сеньории в капитулярии ничего нс говорится.
Возможно, это объясняется тем, что такое отчуждение было менее
запретным.
151 См., например, MGH. Conslitutiones, t. I, р. 640, cap. 2: «Lex
erit familiae: si quis predium... in hereditatem venderc voluerit... (пусть
предложит купить сперва родственникам, если же они отказывают-
ся) vendat socio suo cui voluerit» (a.1023—1025); cp. Cartulairc de...
Gorze, № 119, a. 986: «Bone si quidem memorie Odelbertto Gorzie pre-
sidentc abbate ac Theutero preposito, contigit quondam feminam Isem-
gerdim nomine et Bernierum filium eius quia eos paupertas attenua-
rat ut mansum suum quem a domino lohanne abbate suo comparave-
rant servitio et statute censu tenuerant jure hereditario supra nomina-
te Dodoni acceptis ab eo solidis quinque traderent et condonanent;
quem denuo tenuit semper habuit atque possedit».
152 MU, Bd I, № 230 (a. 965—975); «Noverint omnium fidelium tarn
presentium quam futurorum sollertia qualitcr ego gratia dei archiepisco-
pus... hominibus scilicet famulis s. Petri in potestato Pilliaco manenti-
bus cartam confirmationis prediorum suorum et hereditatum quae ha-
buere et possiderunt iure hereditario ab avitis temporibus ob remedium
animae meae et successorum meorum scribere iuberem... Liberam ha-
beant potestatem de predictis prediis inter se donandi, vendendi, co-
mutandi».
153 Droit de Beaumont, p. 6: «...si cui vestrum placuerit, vel aliqua
necessitate coactus fuerit vendere haereditatem suam, unum nummum
venditor ct alium emptor majori et juratis dabit».
154 B, 1549, 1552, 1530; 704; 789; 685; 1021. Аналогичным образом,
любой владелец вилланского держания мог свободно передавать пя-
тую его часть по завещанию; В, 386: «...en tons autres eritages, soit
cn vilenage, soit en fief puet estre, li quins lessies en testament».
155 SachscnspiegeL Landrecht. Hrsg. von K- A. Eckhardt. Gottin-
gen, 1955, S. 165—166.
199
Швабском зерцале156, и в распоряжениях рейнских
пфальцграфов157, мецских епископов158, крупнейших
светских сеньоров Генсгау из рода Памсль-Оденар159,
аббатов монастырей Сен-Водрю 16°, Гарден161, Хохен-
бурт162, Горз163 и 'многих других164. Подобные сделки
становятся в это время столь обычным явлением, что
пошлины, взимавшиеся сеньорами при отчуждении дер-
жания, превращаются в один из важных источников до-
ходов 165.
Нет сомнения в том, что объектами внутрикрестьян-
ской купли-Цродажи могла быть и движимость. Как ука-
зывалось в гл. I, покупателями к реет вятских товаров
были чаще всего горожане или феодалы. Насколько
156 Des Schwabenspiegels Landrechtsbuch, CLXXVI.
157 MU, Bd II, № 102, a. 1190: «Si quid de curtc et bonds hiis alie-
nari contigerit in futurum si fuerit in valore unius marce duos denarios
portabit dicte precaric ab huiusmodi alienaii possessore quocunque in
antea existente sive nobilis sive alterius conditionis extiterit ammodo
persolvendos. Curt! vero et bonis predictis de sumnia quatuor marca-
rum prefatarum in perpetuum defalcandos eodem modo de reliquis que
alienari contigerit observando proportionaliter nec non duobus denariis
Treverensibus vel altera moneta equivalente pro tempore computandis
pro denario quolibet de predictis.
158 Cartulaire de... Metz, № 40: «Et est asavoir que... les meisons
de piere et Li heritaiges demore a 1’omme en toil meniere que il... la puet
vendre, ou doner, ou prestcr, ou faire sa voluntei en autre maniere,
maix que taut que iil ne la puet vendre ne prester, ne doner, ne loer a
homme de la seignorie sux cui il en va maix a la seignorie de cui il
part».
159 Le polyptique illustre..., fol. 144 v.
160 Les revenus... Sainte-Waudru, p. 235, 316.
161 MU, Bd III, № 370, 1229: «...si aliquis mansionariorum vellet
vel recesse haberet bona mansualia venderc, primo offerro deberet ven-
denda ipsi ecclesie, a qua ipsa bona tenet. Ecclesia vero earn heredita-
tem quam in hiis bonis haberet emere nolente in nullum potentiorem
quam esset ipse vendens transferre posset. In suum autem conmansio-
narium libere cum concensu posset transferre et ad quam pertinent ec-
clesie».
162 Les Constitutions..., p. 282: «Weller huober aber einen an sin
stat setzen wil, der en mag es nit getun denne an offem dinge und an
den der hoff unn die huoberr genament»; см. также p. 287.
163 Ch. E. Perrin. Recherches..., p. 224.
164 L. W., S. 139, a. il283; J. Grimm. Weisthumer, Bd V, S. 429;
MU, Bd III, № 267, circa a. 1225; № 882, a. 1246.
165 B, 789; Quellensammlung, S. 376; G. D u b y. Rozwazania о
gospodarce wiejskiej..., str. 257. Характерно, что пошлины, взимавшие-
ся при продаже вилланского держания, бывали ниже, чем при отчуж-
дении фьеф,а (см. В, 766—768), что облегчало сделки с крестьян-
скими наделами.
200
часто их покупателями бывали сами крестьяне, устано-
вить трудно. Но что такие случаи в принципе имели мес-
то, сомневаться не приходится. Показательно, в частно-
сти, замечание Бомануара о сделках купли-продажи,
совершавшихся сервами. За ними признавалось право
vendre, achater et marcheander, так как от этого уве-
личивались доходы их сеньоров 166. Если даже наиболее
задавленные гнетом рервы выступали в качестве покупа-
телей, то менее приниженные категории крестьян и по--
давно могли быть в их числе.-
К отношениям, складывавшимся на основе межкре-
стьянской купли-продажи, тесно примыкали кредитно-
долговые связи между крестьянами. Сведения о них на-
много более скудны, чем о кредитных операциях среди
сеньоров, и носят преимущественно косвенный характер.
Бомануар говорит о долгах простолюдинов, как о самом
заурядном явлении167. Он останавливается на некоторых
видах долговых сделок, характерных для крестьян вооб-
ще и для межкрестьяпских отношений в частности.
Он подробно описывает случаи одалживания зерна 168,
вина 169, лошадей 17°, и устанавливает правила возврата
подобных долгов и поручительства за них171. Там, где
«Кутюмы Бовсзи» говорят о задолженности и о- се по-
гашении 172 или о ростовщичестве173, формулировки та-
ковы, что позволяют предполагать участие в соответ-
ствующих сделках и крестьян 174.
Отношения, складывавшиеся между крестьянами на
основе долговых обязательств или при купле-продаже
держаний, непосредственно обусловливались имущест-
венными интересами. Но при изучении отношений внут-
ри класса сеньоров мы уже сталкивались со случаями
глубокого взаимопроникновения вещных и личных эле-
ментов, в том числе и в связях, складывавшихся при
166 В, 1331; см. также В, 1458.
167 В, 874.
168 В, 1319, 1923, 1924.
169 В, 1924.
170 В, 1924, 1938.
171 В, 1319.
172 В, 426.
173 В, 1927, 1931, 1938.
174 См. также: A. G г u n z w е i g. La garantie du credit non com-
mercial dans la region de Paris au temps de Philippe le Bel.— «Studi
in onorc di Amintore Fanfani», t. II, 1962, p. 527—545.
201
продажных и кредитных сделках. Нет ли и во внутри-
крестьянских отношениях этого типа такого же сочета-
ния? Ответ на этот вопрос определяется несколькими
моментами' Первый из них — отсутствие в крестьянстве
в целом той разветвленной системы личных связей, ко-
торая была присуща классу феодалов. Там, где во внут-
рикрестьянских отношениях удается обнаружить лич-
ный элемент, он, как правило, подразумевает не под-
чинение одного индивидуума другому на основе двусто-
роннего договора, но широкую многостороннюю связь.
Уже поэтому имущественные отношения между двумя
крестьянами редко сочетались с какой-либо личной
связью между ними. Не меньшее значение имела слабая
развитость в крестьянстве XII—XIII вв. таких неравно-
правных (во взаимоотношениях друг с другом) юриди-
ческих категорий и групп, представители которых мог-
ли бы использовать имущественные сделки для упроче-
ния своего личного верховенства. Видимо, лишь в одном
случае внутрикрестьянские имущественные отношения
могли быть осложнены влиянием внеэкономических мо-
ментов— там, где одним из контрагентов выступал
крестьянин-министериал (или мейер). Чем шире были
должностные преимущества министериала, чем ближе
стоял он к превращению в вотчинника, тем сильнее мог
он воздействовать на условия сделки, изменяя их в свою
пользу. Но подобные случаи представляли все же явное
исключение. Ведь имущественные отношения осложня-
лись здесь личным подчинением лишь постольку, по-
скольку один из участников сделки поднимался над сво-
им классом, переставая быть крестьянином.
Более сложную форму имущественных 'Связей пред-
ставляли внутрикрестьянские отношения, складывавшие-
ся при арендных сделках. Как показал С. Д. Сказкин,
понятие «аренды» в принципе неприменимо к соглашени-
ям о земельных держаниях на феодальном праве175.
Твердо фиксированные по своим условиям обычные кре-
стьянские держания качественно отличаются от аренд-
ных, плата за которые целиком зависела от экономиче-
ской конъюнктуры. Поэтому даже там, где крестьянские
держания оказываются краткосрочными, пет оснований
причислять их к арендным, если остается стабильным их
юридический статус, а объем обязанностей держателя
175 С. Д. С к а з к и н. Очерки..., стр. 295.
202
не изменяется соответственно рыночной конъюнктуре.
Иное дело — внутрикрестьянска|я аренда." Наем земли
одним крестьянином у другого — исключая сделки кре-
стьян с министериалами— в общем не мог определяться
иными факторами,' чем экономические. Условия такого
найма зависели, следовательно, лишь от хозяйственной
конъюнктуры." По своей форме сделки подобного рода
вполне могут быть причислены к арендным 176.
Сведения о внутрикрестьянской аренде в источниках
крайне скупы. Тем не менее даже имеющиеся упомина-
ния позволяют утверждать, что в XIII—XIV вв. подоб-
ные соглашения носили обычный характер. (Какие бы то
ни было данные о внутрикрестьянской аренде на изучае-
мой территории в более ранние периоды отсутствуют.)
Так, в знаменитой «Поэме о версонских вилланах» се ав-
тор пишет: «Если земля находится далеко от жилища
виллана и ему трудно ее обработать — пусть сдаст он ее
на условиях аренды (ad firmam) за пределами сеньо-
рии... А когда аренда виллану выплачена, то оказывает-
ся, что земля недурно себя окупила» 177. Подробно и
всесторонне рассматривая случаи сдачи земли в наем
на различные сроки (чаще всего от трех до десяти
лет)178, составители кутюм специально предусматрива-
ют возможность субнайма земли. В этом случае, как и
при отчуждении держаний, устанавливается одно огра-
ничение: согласие сеньора. Показательно, что необходи-
мость такого согласия мотивируется лишь тем, что сень-
ору важно знать, с кого надо требовать плату за наем
земли и пошлину за ее продажу 179. Объектами межкре-
стьянской аренды могла быть не только земля. Посто-
янная нехватка тяглого скота издавна приводила к зай-
му животных одними крестьянами у других. В XIII в.
такой заем мог оформляться договором об аренде. Объ-
176 Отсюда, разумеется, не следует, что эту аренду можно отож-
дествлять с арендой капиталистической. В разных общественных си-
стемах нетрудно бывает обнаружить сходные элементы. Однако ка-
чественное различие тех связей, с помощью которых эти элементы
сочленяются с остальными общественными звеньями, предопределяет
принципиальную разницу в их содержании и значении.
177 «Агрикультура в памятниках западноевропейского средневе-
ковья», стр. 176.
178 Cout. Picardie, Cout. Pont., XV, p. 132—133; В, 449, 541, 650,
968, 1014—1016, 1132, 1414 etc; Monuments..., t. I, № 56, a. 1306.
179 B, 1133; см. также выше, гл. Ill, § 1.
203
ектом договора мог быть не только собственный скот
крестьянина, но и взятый им самим в аренду. О подоб-
ной субаренде рабочей лошади упоминает Бомануар:
«Если у меня есть лошадь, взятая в аренду для пахо-
ты..., я могу одолжить или сдать ее внаймы моему сосе-
ду...» ]8°.
К впутрикрсстьяпским отношениям, 'возникавшим из
арендных сделок, тесно примыкали по своему содержа-
нию те, которые складывались при межкрестьянском
найме рабочей силы. Прямые (или косвенные) данные о
таком найме встречаются в источниках XIII—XIV вв.
Так, в описи Нормандского аббатства св. Михаила
(XIII в.) говорится: «Каждый виллан, имеющий полное
держание, должен нанять косца, чтобы скосить полакра
луга, разбросать сено, поворошить и сгрести его в копны
вилами»180 181. Аналогичным образом крестьяне Трирского
аббатства св. Максимина (рубеж XII—XIII вв.), кото-
рые, как правило, вместо обязанности барщинного сено-
коса уплачивали денежные оброки, использовавшиеся,
видимо', для найма косцов 182, иногда сами посылали по-
добных работников 183. В записях обычного права неред-
ко упоминаются наемные пастухи, пасшие общинное ста-
до и получавшие за это поденную плату от общины 184.
Наемные работники использовались также крестья-
нами, заключавшими сделки о «совместном содержании»
скота (так называемые bail a cheptel vif, societas pecu-
dum). Почти во всех из 49 договоров об испольной арен-
де скота, сохранившихся в архиве г. Турнэ за 1297—
1334 гг., содержатся распоряжения об уплате заработной
180 В, 1123: «...Se j’ai un cheval loue pour trere a la charue dusques
a la Toussains, il me loit bien a prester loi ou a louer a mon voisin.
Mos de toutes choses louces, se cil les met hors de sa main qui les
prent a louier, il demeiire obligies envoi’s celui qui li loua, de la chose
rendre et du damage, s’il i cst, et du louier qui fu convcnancies».
181 «Агрикультура в памятниках западноевропейского средневе-
ковья», стр. 170.
182 MU, Bd II, S. 434, 437, 440, 449, 466 etc.
183 MU, Bd II, S. 466: «...homines qui habent quartaria... secant fe-
num ecclesie et recipiunt gentaculum qui secare nescit dat denarium et
nichil recipit. Cumulant fenum vel quisque dat pro sc hominem»; ана-
логично, S. 439; см. также H. П. Грацианский. Крестьянство на
землях аббатства св. Максимина Трирского во второй половине
XII в.— Н. П. Г р а ц и а н с к и й. Из социально-экономической исто-
рии западноевропейского средневековья. М„ I960, стр. 366.
184 Les Constitutions..., р. 248, 263 (XIV s.).
204
платы (salaire) пастухам 185. Необходимость их привле-
чения определялась обширностью овечьих стад, бравших-
ся в аренду турнуаскими крестьянами (100—150, иногда
300 голов) 186. Любопытно, что Бомануар специально
останавливается па казусе, возникающем при неуплате
крестьянином (labourere) денег поденщику (manouvrier).
Подобный долг крестьянина подлежит немедленному по-
гашению, причем для его уплаты может быть в принуди-
тельном порядке продана собственность нанимателя.
«Ибо не годится,— замечает Бомануар,— чтобы тот, кто
должен жить трудом своих рук, ожидал пока пройдет
время» обычной отсрочки, полагающейся при неуплате
долга 187.
Вещный характер отношений, складывавшихся при
внутрикрестьянской аренде и межкрестьянском найме
рабочей силы по вызывает сомнений. Оговорок требует
лишь тот случай, который мы уже отмечали в качестве
исключения, когда говорили о внутрикрестьянских кре-
дите и купле-продаже. Если нанимателем рабочей силы
или владельцем арендуемой земли выступал министе-
риал, наем или аренда могли включать ту или иную фор-
му внеэкономического принуждения, придававшего отно-
шениям менее однородный характер. Известное сходство
с отношениями при купле-продаже было и в том, что
впутрикрестьянские отношения при аренде и найме не
всегда предполагали имущественное неравенство' их уча-
стников. При аренде участка, далеко 'расположенного от
дома крестьянина, или работе вместо него по найму на
отдаленном барском луге имущественные различия меж-
ду нанимателем и работником (как и между владельцем
земли и се арендатором) могли, по-видимому, отсутство-
вать. Аренда и наем способствовали в этом случае ра-
ционализации хозяйства, которая становилась тем нуж-
нее, чем сильнее проникали в экономику товарно-денеж-
ные элементы.
Тем не менее внутрикрсстьянские аренда и наем отли-
чались от других типов имущественных отношений в кре-
185 L. Verriest. Etude d’un conlrat, prive du droil medieval. Le
bail a cheptel vif a Tournai (1297—1334).—«Revue du Nord»,
t. XXVIII, 1946, p. 282, 291.
186 Ibid, p. 277.
187 B, 697: «...car male chose seroit s’il convenoit a ceus qui se doi-
vent vivre de leur labour a atendre le delai du commandement».
205
стьяпстве весьма глубоко. Опи больше каких бы то ни
было других внутрикрестьяпских сделок могли использо-
ваться зажиточными крестьянами для эксплуатации ма-
лоимущих слоев. Чем больше расширялась торговля зем-
ледельческими продуктами, чем постояннее и надежнее
становились выгоды от участия в ней, тем чаще у зажи-
точных крестьян могло появляться стремление к дальней-
шему расширению хозяйства с целью наживы. Аренда и
паем —две потенциально наилучшие формы расширения
крестьянского хозяйства и его перестройки па новый лад.
И потому опи закономерно 'возникают всюду, где товар-
но-денежные отношения достигают высокого уровня.
При впутрикрестьяноких аренде или найме возникает
специфическая производственная взаимосвязь между
владельцем какой-либо собственности и независимым от
него малоимущим (или неимущим) арендатором (или
работником). Невозможно отрицать сходство формы по-
добного отношения с капиталистическим 188. Констатация
этого сходства не означает ни уподобления рассматри-
ваемых отношений капиталистическим 189 190, пи, тем более
антиисторического представления об одновременном су-
ществовании различных формаций. Как уже упомина-
лось выше, в связи с характеристикой арендных сделок,
различие социальных систем определяется пе только раз-
ницей в их составных элементах, но и содержанием со-
членяющих эти элементы связей и прежде всего содер-
жанием производственных отношений, обусловливавших
различную роль сходных по форме элементов. Поэтому
нет ничего удивительного в обнаружении в разных об-
ществах таких, как бы повторяющихся элементов, как.
аренда или наемный труд 19°.
188 Об особом положении наемных батраков, работавших у нани-
мателей-крестьян, говорил уже Е. А. Косминский (Исследования...,
стр. 373).
189 Неправомерность отождествлять всякий случай применения
наемного труда с капиталистическим наймом специально подчерки-
вал Маркс, говоря о том, что капиталистическое отношение «может
возникнуть даже совершенно номинально лишь там, где капиталист
применяет по меньшей мере столько рабочих, чтобы производимой
ими прибавочной стоимости хватало в качестве дохода для его част-
ного потребления и в качестве фонда накопления, с тем, чтобы он
сам был бы освобожден, от непосредственного труда и работал лишь
как капиталист...» (Ар>ив Маркса и Энгельса, т. II, стр. 95).
190 См.: Е. И. III т а ер м ан. О повторяемости в истории.— ВИ,
1965, № 7.
206
Качественно’ иной тип по .сравнению с рассмотренны-
ми составляли внутрикрестьянские отношения, склады-
вавшиеся при использовании зажиточными' крестьянами
принудительного труда зависимых от них работников или
'субдсржателей. Случаи такого рода были, видимо, не
очень частыми и касались главным образом крестыян-ми-
нистериалов. Но и у тех, кто не принадлежал к министе-
риалам, могли быть так называемые подсуседки и захре-
бетники—-категории, известные по крайней мере с IX в.191
Мы не 'располагаем материалом для конкретной
характеристики взаимоотношений этого рода и вынужде-
ны ограничиться констатацией самого факта их суще-
ствования 192. Как и в уже упоминавшихся выше случа-
ях, касавшихся министериалов, внутрикрестьянские свя-
зи могли включать здесь элементы внеэкономического
принуждения. Они возникали то ли в силу особых со-
циально-политических функций, присущих министериа-
лам, то ли — реже — благодаря патриархальному верхо-
венству над работающими у крестьянина приживалами-
подсуседками или иными зависимыми слугами. В резуль-
тате отдельные крестьяне могли оказаться не только в
экономическом, но и в личном подчинении у более со-
стоятельных хозяев. Говоря об этом, следует, однако,
учитывать ту исключительность положения министериа-
лов, о которой говорилось выше, а также явно пережи-
точный характер взаимосвязей между крестьянами и их
приживалами.
В общем внутрикрестьянские имущественные отноше-
ния отличались, как видим, отсутствием в них такого тес-
ного переплетения личного и вещного элементов, с кото-
рым приходится сталкиваться в межфеодальных связях.
Вполне понятно, что свободные от воздействия личного
191 А. Д. У д а л ь ц о в. Из аграрной истории Каролингской Флан-
дрии. М.— Л., 1935.
192 MU, Bd III, № 1301, а. 1255:некто Винанд, подписавший гра-
моту о самозакабалении и перешедший вместе с женой на монастыр-
скую пребенду (еженедельно десять белых и десять ржаных хлебов),
специально оговаривает выдачу пребенды и для его ancilla (семь
ржаных хлебов в неделю); см. также: Н. П. Грацианский. Кре-
стьянство на землях аббатства см. Максимина..., стр. 367; Ю. Л
Бессмертный и В. Е. Майер. Условия мейерской аренды.
Формула мейерской аренды.— «Хрестоматия по истории средних ве-
ков», т. II, стр. 455—458; L. G е п i с о t. L’economie..., I, р. 110,
р. 236—251; Ph. Dollinger. L’cyolution..., p. 123, 139.
207
элемента внутрикрестьяпские имущественные отношения
были наиболее доступны воздействию рынка. И это было
заметно и по большей легкости отчуждения держаний в
среде крестыян 193, и по более рациональному с хозяй-
ственной точки зрения порядку совладения имуществом
(см. выше, гл. Ill, § 1), и по 'формальному исключению
принципа безвозмездной службы в их среде 194О
Итак, в XIII в. впутрикрсстьянские отношения непо-
средственно определялись имущественным положением
индивидуумов много чаще, чем впутридворяпские связи.
Вещный элемент господствовал в большинстве видов
межкрестьянских отношений. Личный элемент во внутри-
крестьяпских связях сохранял в XII—XIII вв. известное
значение лишь в родственных или приходских группах и
в общинах, где в это время усиливаются связи круговой
поруки в исполнении повинностей и связи антисепьори-
алы-юй солидарности 195. При этом личная связь внутри
крестьянства представляла собою по преимуществу связь
социально равных людей, ограничивавших свои права в
пользу коллектива (общины, прихода, родственной груп-
пы и т. п.). Она, как правило, не подразумевала такого
ограничения личных и гражданских прав одного человека
193 Продажа крестьянского надела меньше осложнена юридиче-
ски; сеньориальная пошлина за продажу вилланской земли состав-
ляет '/12 ее цены, тогда как для фьефа — ’/5; дарение вилленажа об-
лагается ничтожным побором в 2— 3 денария, а фьефа — суммой го-
дового дохода (rachat) —см. В, 766—768.
194 С точки’зрения Бомануара, крестьяне (исключая сервов) при-
надлежат к числу тех, кто не должен бесплатно служить другим (в
отличие от дворян-вассалов): В, 158: «...Nule franche persone n’es4
lenue a servir autre pour nient»; B, 812: «...Nus n’est tenus a servir
autrui a son coust s’il ,n’a par quoi il le doit fere, si comme li gentil
homme qui en tiienent les fies et on doivent les services, ou si comme li
serf...».
195 Так же как и внутри класса сеньоров, в крестьянстве наблю-
дается известное соответствие между длительностью существования
того или иного вида связей и соотношением личных и вещных эле-
ментов. Те из внутрикрестьяпских связей, в которых наиболее явно
господствует вещный элемент, чаще отличаются сравнительной крат-
ковременностью (большинство имущественных отношений, компаньо-
нажпые связи). Наоборот, внутриклассовые отношения, содержащие
более заметный личный элемент, сохраняются между одними и теми
же индивидуумами и их прямыми потомками в течение поколений
(родственные связи, часть общинных, приходские). Это лишний раз
подчеркивает, что отношения, в которых заметнее преобладает вещ-
ный элемент, теснее связаны с более подвижными, новыми тенденция-
ми в социальном развитии,
208
в пользу другого, которое столь часто встречалось среди
феодалов. И поэтому Tie удивительно, что во всех видах
виутрикрестьяиских подразделений мы сталкиваемся с
более свободным распространением имущественных отно-
шений, с более благоприятными условиями для возник-
новения частнособственнических тенденций, чем во вну-
тридворяпских общностях. Не удивительно также, что
именно в среде крестьянства обнаруживаются отношения,
близкие по своей форме к капиталистическим (внутрикре-
стьянские аренда и наем). Все это во многом объясняет,
почему крестьянство смогло в дальнейшем «обогнать»
феодалов в участии в товарно-денежных отношениях и ин-
тенсивнее включиться в новые социальные отношения
переходной между феодализмом и капитализмом эпохи.
По своему строению впутрикрестьянские подразделе-
ния распадались па несколько типов. Наряду с малыми
группами, получившими юридическое оформление и от-
личавшимися интенсивными внутригрупповыми отноше-
ниями (родственные, компаньопажиые, общинные, при-
ходские группы), существовали широкие имущественные
прослойки, не имевшие определенного правового статуса
и не подразумевавшие каких-либо стабильно фиксирован-
ных специфических взаимоотношений между их членами.
Своеобразные юридические категории в крестьянстве
складывались вследствие различий в правовом статусе
общип. Три типа общин, выделенных выше, представляли
как бы три 'В1нутрикр'е1стьянские категории, отличавшиеся
друг от друга по правам и обязанностям их членов. О су-
ществовании постоянных взаимосвязей крестьян внутри
каждой из таких категорий говорить, по-видимому, не
приходится. Крестьяне были связаны лишь в рамках от-
дельных общин. Межобщинные связи были редким исклю-
чением 19G. Юридические категории, образовывавшиеся
внутри крестьянства вследствие различий типов общин,
представляли таким образом весьма аморфные по своему
строению внутриклассовые подразделения.
Социальное положение крестьянина в XIII в. зависело
одновременно от нескольких факторов. Одним из них, как
отмечалось, была принадлежность человека к общине
196 Они складывались, например, в тех западнонемецких обла-
стях, где существовали угодья, находившиеся во владении одновре-
менно нескольких общин (М. Deveze. Forets frangaises et forets al-
Jemandes, p. 377).
209
того или иного типа. Влияние типа общины было при
этом, вероятно, не меньшим, чем влияние происхождения
крестьянства из сервов, вилланов и подобных им наслед-
ственных категорий, о которых будет речь в следующей
главе. Большое значение имело, как мы видели, имуще-
ственное положение крестьянина. Оно видоизменяло его
отношения с другими крестьянами, а при известных усло-
виях могло способствовать даже переходу в состав гос-
подствующего класса. Наконец, на социальное положение
крестьянина заметно влияло, как выяснено, исполнение
им министериальных функций. Имущественный статус,
юридическая категория, участие в министериалитете —
таковы главные факторы, определявшие в XIII в. обще-
ственное положение крестьянина, так же как и возмож-
ность его социального подъема. Источники сообщают
мало данных о том, насколько изменялась роль этих фак-
торов во времени. Основываясь па особом значении в
XIII в. мейерской аренды, можно предполагать, что для
подъема крестьян по социальной лестнице в это время
играло наибольшую роль именно сочетание их имущест-
венного обогащения с расширением их служебных прав
вследствие включения в состав министериалитета. На-
блюдения за перестройкой внутрикрестьянских связей и
расширением в них вещного элемента позволяют также
думать, что в XIII в. особенно выросла роль имуществен-
ного положения крестьян. Однако его изменение все же
не влекло автоматически изменения в юридическом ста-
тусе крестьян, во многом зависевшем от традиционных
правовых установлений. Поэтому даже те крестьяне, ко-
торые имели земельные владения, превосходившие по
своей площади и доходности владения некоторых сеньо-
ров (а таких крестьян в XIII в. было немало), могли не-
определенно долгое время сохранять свой приниженный
юридический и социальный статус.
Глава четвертая
КРЕСТЬЯНЕ И ФЕОДАЛЫ.
ТИПЫ МЕЖКЛАССОВЫХ
КРЕСТЬЯНСКО-СЕНЬОРИАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ,
ИХ ЭВОЛЮЦИЯ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ
С ВНУТРИКЛАССОВЫМИ СВЯЗЯМИ
1.
Постановка вопроса
Т) системе социально-экономических отношений в за-
падноевропейской деревне XII—XIII вв. фундамент
составляли отношения между крестьянами и феодала-
ми. Именно опи были источником (и в то же время —
зеркалом) многих изменений в других этажах общест-
венного здания; в них же яснее всего был виден антаго-
нистический характер социальной организации. Изу-
чение производственных крестьянско-сеньориальных от-
ношений представляет поэтому и очень важную само-
стоятельную задачу, и одновременно путь к раскрытию
специфики всего социального строя деревни.
Главное содержание крестьянско-сеньориальных отно-
шений в XII—XIII вв. общеизвестно — это эксплуатация,
имевшая своей целью обеспечить класс феодалов средст-
вами к жизни и дать ему возможность сохранять свое
господствующее положение. Чтобы понять специфику
этих отношений в данный период и подойти к пониманию
их взаимодействия с внутриклассовыми связями, нужно
знать, естественно, не только это главное содержание, но
и исследовать, во-первых, способ экономической реализа-
ции сеньориального господства над крестьянами и, во-
вторых, социальные формы его осуществления. Эти два
аспекта в изучении крестьянско-сеньориальных отноше-
ний соответствуют как бы двум их сторонам, первая из
которых могла бы быть условно названа экономической,
а вторая — социальной. Об экономической стороне боль-
ше всего говорят организация вотчинного хозяйства,
211
структура земельной ренты. .Их изучение может показать,
насколько интенсивной была эксплуатация крестьянства,
в какой мерс отражалось на ней развитие товарного про-
изводства, а таижеможет пынвить, для каких социальных
форм эксплуатации существовали в данный момент пред-
посылки. Крестьянско-сеньориальные отношения вырисо-
вываются при этом как почто целое, как элемент опреде-
ленной производственной системы, исключительно важ-
ный для характеристики общих черт в положении
крестьянства.
Но как бы ни был важен этот ракурс, для всесторон-
него познания социального строя деревни он недостато-
чен. Чтобы раскрыть внутренний механизм се обществен-
ной организации, чтобы понять взаимодействие межклас-
совых и внутриклассовых явлений,— необходимо, кроме
того, изучить, в каких конкретных формах осуществля-
лась сеньориальная эксплуатация и как была она связа-
на с социальными градациями среди крестьян и феодалов.
В этом и состоит путь к ознакомлению с «социальной»
стороной крестьянско-сеньориальных отношений. Харак-
теристика обеих неразрывно взаимосвязанных сторон
этих отношений займет значительное место в данной
главе. Базируясь на этой характеристике, мы попыта-
емся затем выделить основные типы крестьянско-сеньо-
риальных отношений, различающиеся по своему содер-
жанию, проследить их эволюцию и выяснить их взаи-
модействие с внутриклассовыми связями.
Ясно, что решение подобных вопросов потребует ши-
рокого привлечения материала предыдущих глав, во мно-
гом подготовивших постановку этих проблем. В самом
деле, изучение процесса вовлечения крестьян и сеньоров
в товарно-денежные связи (гл. I) и знакомство с внутрен-
ним строем каждого из этих классов (гл. II и III) суще-
ственно помогает тому, чтобы взаимоотношения феодалов
с 'крестьянами были бы поняты во всей их сложности и с
учетом той перестройки, которую переживает каждый из
этих классов в период роста городов и торговли. Как мы
видели, втягивание в товарно-денежные отношения изме-
няло лицо многих социальных групп и слоев, существо-
вавших среди крестьян и феодалов. Анализ внутренней
неоднородности этих классов оказывается в результате
необходимой предпосылкой в изучении их взаимоотноше-
ний, мпоголикость которых была во многом связана с
212
этой их неоднородностью. В ряде случаев рассмотрение
внутриклассовых и межклассовых отношений в деревне
вообще неотделимо друг от друга. Ведь, как уже говори-
лось, некоторые подразделения внутри классов крестьян
и феодалов есть лишь следствие различных вариантов их
классовых взаимоотношений. Особенно ясно видно это па
примере крестьянства, внутри которого легко прослежи-
ваются правовые категории, различающиеся между со-
бою главным образом по содержанию взаимоотношений
с сеньорами. Именно особенности сеньориальной эксплу-
атации лежали в основе формирования этих категорий.
И потому изучение внутреннего строя крестьянства в
этой своей части непосредственно смыкается с исследо-
ванием классовых отношений между крестьянами и
феодалами.
2.
Эволюция формы феодальной ренты
Обратимся вначале к экономической стороне кре-
стьянско-сеньориальных отношений. Отчасти она уже
была охарактеризована в первой главе в связи с анали-
зом участия крестьян и сеньоров в товарно-денежных от-
ношениях. Предпринятое нами исследование памятников,
относящихся к западнонсмецким областям, показало, что
на рубеже XII—XIII вв. основным способом эксплуата-
ции крестьянства было взимание продуктово-денежной
ренты; барщина же, хотя и не исчезла полностью, погло-
щала здесь ничтожную долю крестьянского времени (не-
сколько дней в год) и притом по многим своим особенно-
стям нередко напоминала так называемый феодальный
паем б
Как свидетельствуют специальные исследования, в об-
щем аналогичная картина была и в северофранцузских
областях1 2. Правда, в некоторых из этих исследований от-
1 См. выше, гл. I, § 2—3; см. также: Ю. Л. Бессмертный.
Господствующая форма ренты в крупных вотчинах Лотарингии-—
СВ, XI, 1958.
2 А. В. К о п о к о т и н. Очерки по аграрной истории Северной
Франции в IX—XIV вв. Иваново, 1958, стр. 58; М. Блок. Характер-
ные черты французской аграрной истории. М., 1957, стр. 142 и след.;
Ch. Е. Perrin. Le seigneurie rurale en France et en Allemagne du
debut du IXе a la fin du XIIе s. Paris, 1951 —1953, p. 233—262; L.- Ge-
213
мечаются серьезные различия в хозяйственной системе
разных вотчин: в ряде небольших поместий домениальнос
хозяйство, базировавшееся на наемном труде, выступает
в XIII—XIV вв. как более существенный источник сеньо-
риальных доходов, чем крестьянские держания* 3. Не вда-
ваясь в решение весьма спорного вопроса о степени рас-
пространения таких поместий4, отметим лишь, что с эко-
номической точки зрения тип крестьянско-сеньориальных
отношений зависел от роли в вотчине подобного домеии-
ального хозяйства сравнительно мало. Ведь поскольку
крестьяне, обрабатывавшие домен, получали определен-
ную плату, а в некоторых случаях обладали, кроме того,
известной свободой выбирать время, место и условия
найма — эксплуатация таких домениальных работников
имела черты, сближавшие ее с эксплуатацией оброчных
крестьян и равно противопоставлявшие оба эти вида
эксплуатации барщинной системе. В самом деле, и при
эксплуатации домениальных наемных работников и при
взимании оброков труд крестьянина на самого себя и на
земельного собственника не разграничивается осязатель-
но во времени и пространстве, как при барщинной си-
стеме5; и при эксплуатации домениальных наемных ра-
ботников, и при взимании оброков непосредственный
производитель отдавал свой прибавочный труд феода-
лу, «...подгоняемый силой отношений вместо непосредст-
венного принуждения и постановлением закона вместо
ii'icot. L’economie rurale namuroise au Bas moyen age, t. I. Namur,
1943, p. 98 et suiv.; G. D u b y. L’economie rurale et la vie des campag-
ncs dans 1’Occident medieval. Paris, 1962, p. 508—510; G. F о u r q u i n.
Les campagnes de la region parisienne a la fin du moyen age. Paris,
1964, p. 150—15'11. Характерно усиление внимания, уделяемого форме
земельной ренты современными буржуазными медиевистами.
3 G. D u b у. Le grand domain de la fin du Moyen Age en Fran-
ce.— «lere Conference international d’histoire econornique», Stockholm,
1960; idem. L’economie rurale..., p. 510—515; L. Genicot. L’econo-
mie rurale..., p. 99—104.
4 Этот вопрос широко обсуждался, в частности, в статьях и ре-
цензиях, появившихся в связи с выходом обобщающей работы Дюби
об аграрном строе средневековой Западной Европы: R. В о u t г и-
chc. Une synthese d’histoire rurale.— RH, t. 228, 1962; Ch. Parain.
Les campagnes d’Occident a 1’age feodal.— «La Pensee», № 106, 1962;
E. Perroy. La terre et les paysans au Moyen Age.— «Annales.
E. S. C.», 1963, № 1, etc.
5 См. К. Маркс. Капитал, т. III.— К. M a p к с и Ф. Энгельс.
Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 359.
214
плети»6; в обоих случаях крестьянин оказывается менее
тесно связанным с сеньором, чем при барщине: он при-
обретает больший простор «для того, чтобы найти время
для избыточного труда»7. Все это и дает основание го-
ворить, что по своему экономическому содержанию
крестьянско-сеньориальные отношения в вотчине без до-
мена («чистой сеньории») и в вотчине с доменом, обра-
батывавшимся па основе феодального найма, принадле-
жат к некоему общему типу, противостоящему кресть-
янско-сеньориальным отношениям в барщинном поме-
стье. Более того, вряд ли верно выдвигать на первый
план различия между эксплуатацией оброчных крестьян
и домепиальных наемных работников даже тогда, когда
бы требовалось выделить основные экономические ва-
рианты феодальной эксплуатации внутри оброчного по-
местья. Эти основные варианты представляются нам
определяющимися прежде всего тем, какая форма рен-
ты — продуктовая или денежная — преобладала в такой
сеньории. По сравнению с особенностями крестьянско-
сеньориальных отношений при преобладании продукто-
вой или же при преобладании денежной ренты различия
в эксплуатации оброчных крестьян или же домениаль-
ных наемных работников — сколько бы ни были они
значительны — играли в большинстве случаев меньшую
роль8. И определяется это глубокой взаимосвязью
между формой земельной ренты и всем содержанием
крестьянско-сеньориальных отношений.
В первую очередь эта взаимосвязь проявлялась во
влиянии формы ренты на степень регламентации сеньо-
ром крестьянского хозяйства. Нередко там, где преобла-
дала продуктовая рента, крестьянину было особенно
трудно — даже если бы иные условия это позволяли-—
изменять состав возделываемых культур, так как он ча-
сто был предопределен составом оброков9. Не мог кре-
6 К. Маркс. Капитал, т. Ш.— К. Маркс и Ф. Энгельс.
Сочинения, т. 25, стр. 358.
7 Там же, стр. 359.
8 Частным подтверждением этому может служить большая
разница в положении самих домепиальных работников в зависимости
от того, получали ли они в виде платы за труд продукты или деньги.
9 Как свидетельствует Бомануар, существовали различия в санк-
циях за неуплату чинша для крестьян, обязанных фиксированными
продуктовыми рентами (овсом, пшеницей, курами) и денежными по-
винностями. При неуплате денежного чинша дело ограничивалось
взиманием штрафа. Неуплата продуктовых рент в отличие от этого
215
стьянин и сократить хотя бы временно площадь посе-
вов— даже в случае, когда это было необходимо в инте-
ресах развития хозяйства (например, там, где недостаток
скота или удобрений диктовал необходимость временного
сосредоточения трудовых и хозяйственных усилий па ка-
кой-либо одной части крестьянского надела)* 10 11. Экспро-
приация у крестьянина произведенных им продуктов в их
натуральной форме способствовала отгораживанию кре-
стьянина от рынка и вообще от внешнего мира. В резуль-
тате суживались возможности проникновения в крестьян-
ское хозяйство каких бы то ни было новых веяний, затруд-
нялась и замедлялась борьба крестьян за изменение
сложившихся взаимоотношений с сеньором. И потому
продуктовая рента вполне справедливо рассматривается
в марксистской пауке как наиболее пригодная для за-
стойных форм социальных отношений п.
Понятно, что при ее господстве не создавалось благо-
приятных предпосылок и для стирания в крестьянстве
наследственных градаций, сохранившихся от предшест-
вующего периода и вызывавших различия в крсстьянско-
сеньориалытых отношениях. Но в силу той же связи про-
дуктовой ренты с застойными общественными состояния-
ми, она редко допускала существенное увеличение нормы
сеньориальной эксплуатации.
В отличие от всего этого денежная рента предполага-
ла, как это показал Маркс, гораздо более крутую ломку
традиционных отношений 12. При ее преобладании сепьо-
влекла конфискацию движимости, а в случае се отсутствия — арест
недвижимости и передачу права пользования сю собственнику земли
вплоть до погашения недоимок (В, 693, 703, 862). Этот факт ярко
иллюстрирует не только необходимость для крестьянина, обложенно-
го натуральными оброками, стабильно сохранять структуру хозяйст-
ва, но и его общую более суровую подчиненность феодалу, чем кре-
стьянина, уплачивавшего лишь денежные повинности.
10 На землях под шампаром не действовали суровые санкции,
применявшиеся при взимании фиксированных продуктовых рент. За-
то оставление земли необработанной влекло большой штраф (В,852)
и не освобождало от уплаты полагающегося оброка, хотя, казалось
бы, самый принцип обложения этих издольных держаний предпола-
гал невозможность требовать от крестьянина отдать часть урожая,
который он не собирал (В, 1547).
11 См. К. Маркс. Капитал, т. III.— К-Маркс и Ф. Энгельс.
Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 359— 360; Е. Н. Ко с мин с кий. Иссле-
дования по аграрной истории Англии XiIII в., М., 1947, стр. 440—441.
12 См. К- М а р к с. Капитал, т. III.— К. Маркси Ф. Энгельс,
Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 362.
216
риальный гнет -как бы ни был он велик — много мень-
ше стеснял хозяйственную самостоятельность крестьяни-
на. Ни набор сельскохозяйственных культур, ни степень
использования входящих в состав держания земель не
интересовали в данном случае сеньора, если он получал
причитающийся ему денежный чинш. Будучи непосредст-
венно связан с рынком, крестьянин при денежной ренте
получал сравнительно большие возможности для контак-
тов 'с миром, пгростиравшимея за пределами сто1 деревни.
Эти контакты имели значение для самых разных сторон
крестьянской жизни — для усовершенствования приемов
земледелия, для знакомства с городским строем и город-
скими свободами, для усиления стремления к наживе, для
реализации на рынке все большей части крестьянских
продуктов, наконец, для преодоления неподвижности и
рутины, свойственных деревенской жизни средневековья.
Поэтому обращение крестьянина на рынок, даже тогда,
когда оно носило лишь «принудительный характер», глу-
боко преобразовывало и крестьянское хозяйство, и самого
крестьянина.
В первой главе говорилось о правоте М. А. Барга и
С. Д. Сказкина, подчеркивавших необоснованность отож-
дествления уровня денежной ренты с мерой товарности
крестьянского хозяйства. Но кроме той оговорки к этому
тезису, которая была уже сделана (и которая касалась
невозможности оторвать торговлю крестьянина с целью
получения средств для уплаты ренты от торговли с целью
приобретения товаров, нужных ему самому), следует за-
метить еще, что обращение крестьянина на рынок — не-
зависимо от целей крестьянской торговли — оказывало
глубокое и многостороннее воздействие па деревенский
мир и взаимоотношения крестьян и феодалов, заставляя
видеть в таком обращении далеко нс только «специфиче-
скую форму сеньориальных рыночных связей» 13.
При господстве денежной ренты крестьянско-сеньори-
альные отношения вес больше преобразовывались, как
отмечал Маркс, в сторону «договорных», «чисто денеж-
ных» 14. Вследствие такой упрощенной и максимально
13 М. Л. Барг и С. Д. С к а з к и н. История европейского кре-
стьянства в средние века и принципы ее разработки.— ВИ, 1967, №4,
стр. 75.
14 К- Маркс. Капитал, т. III.— К. Маркс и Ф. Энгельс.
Сочинения, т. 25, ч. И, стр. 362.
217
унифицированной формы, создавались известные условия
для ослабления влияния на них различных неэкономиче-
ских градаций. Денежная рента была поэтому важной
предпосылкой для изменений во взаимодействии кресть-
янско-сеньориальных отношений с рядом внутриклассо-
вых градаций. Сравнительно большая подвижность хо-
зяйственной системы, основывавшейся на денежной ренте,
обусловливала и возможность других нововведений: хо-
рошо, например, известно, что на этой стадии особенно
быстро росло имущественное расслоение, делались не-
безуспешные попытки увеличить норму эксплуатации
крестьянства. Из-за этого взаимоотношения крестьян с
феодалами становились, с одной стороны, более напря-
женными, с другой,— более тесно связанными с особен-
ностями имущественного положения держателей 15.
Приведенные замечания об особенностях денежной и
продуктовой ренты послужат нам в качестве отправных
в дальнейшем анализе «экономической стороны» кре-
стьянско-сеньориальных отношений. Конкретное иссле-
дование должно показать, насколько реализованы были
в XII—XIII вв. возможности, заложенные в каждой из
этих форм ренты, насколько полно развивались на' изу-
чаемой территории соответствующие им явления.
* ф *
Чтобы перейти к такому конкретному исследованию,
необходимо прежде всего определить роль каждой из
упоминавшихся двух форм ренты. Хорошо, однако, из-
вестно, что вычисление их соотношения по средневеко-
вым памятникам наталкивается на серьезные трудности.
15 Подчеркивая принципиальную связь преобразования аграрных
отношений в средневековой деревне с возобладанием денежной рен-
ты, мы не хотим сказать этим, что подобные преобразования возмож-
ны только при господстве данной формы ренты. Как показала на
итальянском материале Л. А. Котельникова, аналогичная по сущест-
ву перестройка может начаться и до победы денежной ренты, в пе-
риод господства ренты продуктами (Л. А. Котельникова.
Итальянское крестьянство и город в XI—XIV вв. М., 1967, стр. ИЗ и
след.). Думается, однако, что это объясняется не столько возможно-
стями, заложенными в системе самой натуральной ренты, сколько
соединением ее на определенном этапе с рентой денежной. Объем
этой последней удается учесть обычно гораздо менее полно, так как
поземельные описи, чаще всего используемые для исследования фор-
мы ренты, не отражают судебные и некоторые иные публичные по-
боры денежного содержания.
218
Отсутствие систематичности в денежных оценках продук-
товых оброков, неясность и многообразие мер, изменчи-
вость средневековых цен и колебания в паритете монет-
ных единиц — все это крайне затрудняет соизмерение де-
нежных и продуктовых оброков.
В свое время нами был предложен метод преодоления
этих трудностей, основанный на применении при сопо-
ставлении денежной и продуктовой ренты заведомо зани-
женных (или, наоборот, заведомо завышенных) оценок16.
Применение этой методики при изучении структуры рент
в ряде вотчин восточной половины изучаемой территории
показало, что с конца XII в. и вплоть до начала XIV сто-
летия продуктовая рента значительно превышала денеж-
ную в большинстве крестьянских хозяйств. В начале пе-
риода такое соотношение форм ренты было характерно
для трех четвертей крестьян, к концу его — для двух тре-
тей 17. Но и в конце, и в начале периода число крестьян,
16 Суть этого метода в следующем. При вычислении денежной
оценки продуктовых оброков избираются самые низкие из встречаю-
щихся в источниках цены сельскохозяйственных продуктов; всюду,
где отсутствуют соответствующие уточнения, эти цены рассматри-
ваются как выраженные в наихудшей монете; все не уточненные по
величине меры веса и объема сельскохозяйственных продуктов при-
нимаются за наименьшие из существующих; наоборот, денежные пла-
тежи признаются выраженными в наилучшей монете (если вид ее не
указан). Иначе говоря, сопоставление денежных и продуктовых об-
роков проводится с таким расчетом, чтобы заведомо преуменьшить
денежную оценку продуктовых оброков. Если в результате подобных
подсчетов денежная оценка продуктовых поступлений окажется выше
суммы денежной ренты, можно уверенно говорить о преобладании
продуктовой ренты; если эта заведомо заниженная оценка продукто-
вых оброков будет близка по величине к сумме денежной ренты —
преобладание ренты продуктами не исключается, по господство
денежной ренты невозможно; при очень значительном преобладании
объема денежной ренты господство продуктовой ренты исключа-
ется. См. подробнее: Ю. Л. Бессмертный. Господствующая фор-
ма ренты в крупных вотчинах Лотарингии в ХШ в.— СВ, XI, 1958,
стр. 69—70. В дальнейшем несколько советских исследователей при-
менили наш метод для определения господствующей формы ренты в
Южной Франции (А. Б. К а п л а н. Феодальная рента по хартиям
Фореза XIII—XIV вв.— «Французский ежегодник», 1960; он же.
Очерки истории аграрных отношений на востоке центрального мас-
сива в XIII—XV вв. Кандидатская диссертация. М., 1965 — руко-
пись), в Средней Италии (Л. А. Котельникова. Итальянское
крестьянство..., стр. 21, 6'6 и др.) и в Северной Италии (В. В.Самар-
к и н. Эволюция либеллярного держания в Северо-Восточной Ита-
лии в XII—XIV вв.— «Вестник МГУ». История, 1964, № 3).
17 Ю. Л. Бессмертный. Господствующая форма ренты...,
стр. 70—72.
219
уплачивавших только продуктовую ренту, было сравни-
тельно небольшим. Как видно из табл. 1 (гл. I), уже на
рубеже XII—XIII вв. от 60 до 100% ’крестьян уплачивали
хотя бы небольшие денежные оброки. К началу XIV в.
денежные взимания распространились еще шире. Об
этом свидетельствуют данные, например, Люксембург-
ского графства. Из 2214 держаний, о чинше которых в
описи графства имеются конкретные данные (общее чис-
ло держаний графства установить по описи невозможно;
вероятно, оно было примерно втрое больше) 18, ни одно
не свободно от денежных оброков. Продуктовая и денеж-
ная рента таким образом повсюду сочетались друг с дру-
гом, хотя и с существенным перевесом в сторону ренты
натурой 19.
Этот перевес нс был, тем не менее, повсеместным.
Вблизи некоторых крупных городов, в устьях наиболее
значительных рек господствующей была денежная рен-
та. Было бы упрощением считать единственной причиной
подобной географии ренты простую близость рыночных
центров. Показательно, например, что побережье такой
реки, как Мозель, или же округа таких сравнительно
больших городов, как Трир или Люксембург, не знали
преобладания денежной ренты20. Иными словами, связь
крестьянского хозяйства с рынком (со всеми вытекающи-
ми отсюда последствиями) не была автоматическим ре-
зультатом географического расположения деревни. Как
отмечалось в первой главе, сеньоры отнюдь не превра-
тились еще в бездеятельных «наблюдателей» хозяйст-
венных перемен, ограничивающихся взиманием кресть-
янских оброков. Вотчинники активно пытались приспо-
собить свои поместья к новым экономическим условиям
18 Об этом свидетельствует тот факт, что учтенные нами 2214
держаний расположены в 38 поселениях, тогда как общее число де-
ревенских комплексов— 130.
19 Эти данные были получены нами при учете всего объема рен-
ты с крестьян, включая плату за пользование мельницами и хлебны-
ми печами, судебные штрафы, публично-правовые платежи и т. п.
Данный факт заслуживает быть отмеченным потому, что, как убеди-
тельно показал Дюби (G. D п b у. L’economie rurale..., р. 437), объем
поземельных платежей с крестьянских держаний мог составлять
меньшую часть в общей массе их повинностей. Поэтому там, где при
анализе ренты отбрасываются судебные и баналитетные платежи, ре-
зультаты анализа не могут считаться надежными.
20 Ю. Л. Бессмертный. Господствующая форма ренты...,
стр. 73.
220
и, в частности, к росту спроса на сельскохозяйственные
товары. Поэтому всюду, где это им удавалось, сеньоры
стремились сами реализовывать имеющиеся у них про-
довольственные ресурсы, не допуская, чтобы какие бы
то ни было экстраординарные доходы от торговли мог-
ли уплывать в карманы крестьян. В первую очередь по-
добное положение, как отмечалось выше, было возмож-
но там, где центр вотчины располагался непосредствен-
но в городе. Неустойчивость рыночной конъюнктуры,
обычная для средневекового рынка, отчасти преодоле-
валась здесь тем, что местонахождение рынка и господ-
ских складов совпадали: сеньор мог выбирать для про-
дажи излишков лишь наиболее благоприятные момен-
ты и был свободен от непроизводительных транспорт-
ных расходов.
Это нс значит, что крестьяне подобных вотчин вовсе
не знали «дороги на рынок». Опа была им известна —
и в прямом и в переносном смысле — уже постольку, по-
скольку центр вотчины, в который они были обязаны до-
ставлять оброки, являлся одновременно рыночным цен-
тром. В той или иной мере обращение к рынку было для
крестьян неизбежным и потому, что, как видно из табл. 1,
хотя бы небольшие денежные оброки охватывали прак-
тически всех крестьян. Но, конечно, в этих местах вотчин-
ная эксплуатация объективно выступала как фактор,
препятствующий перестройке крестьянско-сеньориальных
отношений па денежной основе.
Отмеченная особенность в географическом распро-
странении продуктовой ренты — одно из свидетельств
того, что неверно считать самый факт ее преобладания
обязательным отражением сравнительной слабости то-
варно-денежных явлений в обществе. Наш материал
подтверждает, таким образом, аналогичный вывод
Л. А. Котельниковой21. Логически развивая этот ход
рассуждения, легко себе представить, что и преоблада-
ние денежной ренты в крестьянских повинностях той
или иной местности не всегда нужно рассматривать как
результат роста денежного хозяйства. Ведь переклады-
вание на крестьян труда по реализации продуктов мог-
ло быть вызвано лишь интересами сеньора, например,
трудностями доставки оброков из какой-либо отдален-
21 Л. А. Котельникова. Итальянское крестьянство..., стр. 60,
114—115.
221
ной деревни или же общей неблагоприятностью рыноч-
ной конъюнктуры в данной местности22. Именно отсю-
да возникала заинтересованность вотчинников в так на-
зываемых альтернативных чиншах, форма которых
определялась обычно сеньорами. Отсюда же легко по-
нять появление поместных хозяйств с преобладанием
денежных оброков уже в IX в. Известное значение эти
моменты могли сохранить и в XII—XIII вв., хотя общий
рост торговли значительно уменьшил их роль.
Таким образом, степень развития товарно-денежных
отношений в обществе в целом и степень распростране-
ния денежной ренты не всегда и не везде совпадали. Они
соответствовали друг другу лишь в конечном счете, в
рамках больших исторических периодов (и широких тер-
риторий), внутри которых они могли в той или иной мере
расходиться друг с другом. Это придает еще большее
значение выяснению формы феодальной ренты, уплачи-
вавшейся крестьянами, так как она, как видим, пред-
ставляла собой до известной степени самостоятельный
показатель специфики крестьянско-сеньориальных отно-
шений.
Переходя к характеристике соотношения продуктовой
и денежной ренты в западной части изучаемой террито-
рии, отметим прежде всего, что по некоторым районам
этой области продуктовая и денежная ренты уже сопо-
ставлялись исследователями. Используем поэтому соот-
ветствующие данные из литературы и, объединив их с
собственными наблюдениями, попытаемся обрисовать
господствующую форму ренты в отдельных районах, рас-
сматривая их в географической последовательности с во-
стока на запад. Начнем с территории Шампани.
Для изучения соотношения форм ренты в этом граф-
стве очень важны экстенты 1276—1278 гг., охватывающие
все графство, а также «оценки» (prisee), предпринимав-
шиеся в начале XIV в. в отдельных его местах в связи
с выделением так называемой вдовьей доли (для жен ко-
ролей Карла IV и Филиппа VI и графа Эда IV). Оба эти
вида' источников представляют исключительное явление
во французских архивах, особенно первый из них, имею-
22 В этом можно видеть подтверждение правильности замечания
М. А. Барга и С. Д. Сказкина о влиянии феодальной эксплуатации
па уровень товарности крестьянского хозяйства (М. А. Барг,
С. Д. С к а з к и н. История средневекового крестьянства..., стр. 75).
222
щий равных себе лишь по другую сторону Ла-манша —
в Англии. Экстенты для графства Шампань и Бри были
составлены целиком по английскому образцу английски-
ми же клерками, по распоряжению' Эдмунда Ланкастер-
ского, ставшего в 1265 г. регентом графства. В экстен-
тах дана денежная оценка каждой из форм рент, исчис-
ленная самими обследователями и потому представляю-
щая особый интерес. Заслуга в привлечении этого уни-
кального памятника — так же как и некоторых других
шампанских источников — для анализа формы земельной
ренты принадлежит советскому исследователю А. В. Ко-
нокотину. Суммировав данные, охватывающие террито-
рию шести современных департаментов и касающиеся
780 деревень, А. В. Конокотин констатировал, что в
1276—1278 гг. денежные оброки, продуктовая рента и
барщина соотносились друг с другом как 45 : 54 : 1 23.
Хотя А. В. Конокотин неоправданно отбрасывает при
своих подсчетах сведения о баналитетных и судебных по-
винностях24, полученные им результаты, видимо, верно
воспроизводят соотношение основных форм ренты. Дело
в том, что, как показывает анализ соседнего с Шампанью
Люксембурга 25, в этом 'районе поземельные и судебные
повинности включали продуктовые и денежные платежи
в сходных объемах. И потому игнорирование судебных
повинностей в данном случае, вероятно, не могло
внести существенных изменений в соотношение форм
ренты. Это соотношение А. В. Конокотин подтверждает
и другими материалами, свидетельствующими о неуклон-
ном нарастании к началу XIV в. роли денежной .ренты26.
23 А. В. Конокотин. Очерки..., стр. 54—69, 171—177, 67.
24 Форма крестьянских повинностей, уплачивавшихся в качестве
судебных штрафов, пошлин за вступление во владение, уход из вот-
чины или пользование хлебными печами, играли не меньшую роль
для характеристики экономической стороны крестьянско-сеньориаль-
ных отношений, чем форма поземельных платежей.
25 Ю. Л. Бессмертный. Господствующая форма ренты...,
стр. 72.
26 А. В. Конокотин приводит, в частности, данные о соотношении
ренты в 20 деревнях конца XIII в. и 22 деревнях начала XIV в. Так
как расположение этих деревень и вообще их типичность не выяс-
нены, а число их составляет лишь 2% общего числа деревень, нельзя
установить, насколько соотношение форм ренты, существовавшее в
этих селениях, показательно для каждого из рассмотренных перио-
дов. Но тенденция в эволюции ренты, выступающая из этого анализа
и подтверждающаяся другими материалами, приводимыми А. В. Ко-
нокотиным (см.: Очерки..., стр. 54—55), представляется доказанной.
223
В общем материал Шампани выявляет картину, близ-
кую к той, которую мы смогли нарисовать для Люксем-
бурга, Лотарингии и других прирсйпских районов: про-
дуктовая рента представляет и здесь преобладающую
форму в XIII в. Но степень такого преобладания в Шам-
пани слабее, чем в более восточных провинциях, и про-
грессирующий рост денежных повинностей обнаружи-
вается здесь хронологически раньше и в более заметных
масштабах. Видимо, уже в начале XIV в. денежные и на-
туральные поступления во многих местах Шампани были
равными по объему27.
Для характеристики соотношения продуктовой и де-
нежной ренты в северо-западной части изучаемой терри-
тории приведем данные по двум вотчинам этого района.
Одна из них.— аббатство Сен-Водрю в Монсе, владев-
шее землями в Эно, Брабанте и Восточной Фландрии,
другая — светская сеньория Памсль-Оденар, распола-
гавшаяся в пределах Эпо, Намюра, Восточной Фланд-
рии, Брабанта и некоторых соседних княжеств. Опись
аббатства Сен-Водрю, опубликованная в 1955 г.28, со-
держит данные о нескольких сотнях крестьянских дер-
жаний и их повинностях в 1194—1206 гг. Более или ме-
нее конкретно описано 429 наделов, фигурирующих под
терминами orti, masurac, boni, quartarii и т. hi. Предпри-
нимать статистическое сопоставление продуктовых и де-
нежных оброков, уплачивавшихся крестьянами, здесь
нет необходимости, так как там, где эти оброки сочета-
лись, их объем был явным образом несоизмерим (либо
одна, либо другая форма резко преобладала). Как пока-
зали паши подсчеты, более чем на половине держаний
(238 из 389 ) 29 денежные повинности были единствен-
ной формой взиманий с (крестьян. Из оставшихся 151
держания, продуктовые оброки ограничивались ничтож-
ной величиной на 60 держаниях; были примерно сопо-
ставимы по объему с денежными платежами на 59 и
27 По причинам, изложенным в предыдущем примечании, нам
представляется гораздо более достоверным соотношение продуктовой
и денежной ренты, определенное по экстентам в целом, чем то, кото-
рое выступает из данных по 20 изолированным деревням (последнее
значительно отличается меньшей ролью денежной ренты).
28 Les revenus, les bions et les droits de Sainte-Waudru de Mons
a la fin du XII s. par M. Bruwier et M. Gysscling.— «Bulletin de la
Cornission royale d’histoire», t. 121.
29 Из 429 крестьянских держаний форма ренты указана па 389.
224
преобладали лишь па 32 держаниях. Широкое развитие
денежной ренты во владениях аббатства Сен-Водрю не
вызывает сомнений. Однако делать вывод о рапной (уже
на рубеже XII — XIII вв.) победе здесь денежной ренты
было бы неосторожно, поскольку, по мнению издателей
описи Сеп-Водрю, крестьянские повинности отражены в
ней :пе всегда полностью 30.
О значительной роли продуктовой ренты в этом райо-
не свидетельствуют данные так называемого «Вье
Рантье», составленного в светской сеньории Памель-Одс-
пар в 1275 г. Эта опись, изданная Л. Всрьс в 1950 г.31,
во многом уникальна. Как известно, хозяйственные доку-
менты светских вотчин обычно отсутствуют; сохранив-
шиеся фрагменты ограничиваются большей частью лишь
общими данными по отдельным земельным комплексам,
тогда как в полиптике Памель-Оденар дается перечень и
указывается состав держаний всех плательщиков чинша,
а также фиксируются доходы от баналитетов, торговых
и судебных пошлин и т. п. Примечательную особенность
этой описи представляет наличие в пей 160 рисунков,
изображающих сельскохозяйственные работы, крестьян-
ский и поместный инвентарь, мельницы и др. По объему
и содержанию «Вьё Рантье» почти не имеет себе равных;
из изданных описей с ним может сравниваться лишь зна-
менитый Сен-Жерменский полиптик. Подробное изучение
этого памятника еще не предпринималось. Но для наших
целей полезно воспользоваться предварительными этю-
дами, написанными Л. Верье32 и Ж. Дюби33. Из них сле-
дует, что денежные платежи были основной формой по-
винностей лишь при сдаче в держания домениальных
парцелл, которые раздавались крестьянам сроком на год
за побонуарную плату. Еще чаще, чем денежные взима-
лись продуктовые оброки —либо из доли урожая (от
7г до 7?), либо фиксированные по объему, например,
пять мер (rasiers) овса и пять каплунов за бонуарий
или два секстария овса и, кроме того, шесть денариев за
каждый бонуарий. Не имея данных по всему «Вьё
30 Les revcnus... Saintc-Waudru, р. 263 et suiv.
31 Le polyptyque illustre dit «Veil Rentier» de messire Jehan de
Pamele-Audenarde. Bruxelles, 1950.
32 Ibid., Prolegomcncs, p. I—XCIX.
33 G. D u b y. La structure d’une grande seigneurie flamandc a la
fin du XIIIе siecle.— «Bibliotheque de 1’Ecolcs des Charles», 1956.
8 Ю. Л. Бессмертный . 225
Рантье», можно пока лишь предполагать, что продукто-
вая рента в этой вотчине была по крайней мере не мень-
ше денежной.
Такое же предположение напрашивается и относи-
тельно графства Клермон. Поземельные документы это-
го графства, относящиеся к периоду, предшествующему
Жакерии, были, как известно, уничтожены в ходе восста-
ния. Если же судить по содержанию такого памятника,
как «Кутюмы Бовези», то оно косвенно подтверждает
широкую распространенность и денежной, и особенно
продуктовой формы ренты. Мы уже останавливались на
способе определения продажной цены земли, указанном
в «Кутюмах Бовези». Он целиком основан на учете доли
урожая, взимаемой с держателя собственником34. Но
если базой для расчетов по такой распространенной в
Бовези сделке, как продажа земельного надела, служил
объем продуктовой ренты, можно, видимо, не сомневать-
ся, что именно эта' форма крестьянских повинностей иг-
рала здесь исключительно большую -роль. Об этом же
свидетельствует очень значительное внимание, уделяемое
Бомануаром держаниям «а ferme de grain»35, «а loial
muiage»36, «a moitie a gaaignier les terres a pluseurs an-
nees a ferme ou a marler ou a vigne planter»37, держани-
ям под шампаром38 и т. п. Наряду с этим «Кутюмы Бо-
вези» многократно упоминают и о земельных держаниях
за денежный чинш39.
Иль-де-Франс — наиболее развитая область Северной
Франции — недавно была вновь подвергнута изучению
(в плане аграрных отношений) в книге Г. Фуркэна.
В центре его внимания — XIV—XV вв. Но в начальных
главах своей монографии Фуркэн приводит весьма инте-
ресные архивные данные и по XIII в. Фуркэп опублико-
вал наиболее древние бюджетные данные по аббатству
Сен-Дени, относящиеся к 1229—1230 и 1284—1304 гг.40
Несмотря па неполноту счетов, в них ясно обнаруживает-
ся очень важная роль продуктовых поступлений аббат-
34 В, 773, 778.
35 В, 449, 968, 1014—1016, 1134.
36 В, 541, 968.
37 В, 449.
38 В, 467, 789, 1443, 1547.
39 В, 286, 449, 693, 1443, 1459.
40 G. F о u г q u i п. Les campagnes..., р. 154—159.
226
ства. В то время как денежный чинш давал в 1229—
1230 гг. 150 ливров, продажа зерна принесла монастырю
1307 ливров41, скота и других продуктов — 439 ливров.
(Доходы от продажи вина неизвестны.) К сожалению,
из бюджета не видны источники продуктовых поступле-
ний. Сам Фуркэп, следуя свойственной ему тенденции
преувеличивать роль господского хозяйства, утверждает,
что именно оно давало основную массу продуктов42. Од-
нако его аргументация неубедительна. Для периода
1229—1230 гг. она вообще отсутствует. Что же касается
периода 1284—1304 гг., то единственным фактически ар-
гументом, используемым Фуркэном для подтверждения
своей точки зрения, служит трактовка им монастырских
ферм (granges) как чисто домепиальных хозяйств.
Между тем они могли быть комплексами, включавшими
и господские поля, и крестьянские держания.
Сам Фуркэн приводит немало данных о продуктовых
повинностях крестьян Иль-де-Франса ib XII—XIII вв. Они
исполнялись то в виде шампара, особенно распростра-
ненного в светских сеньориях43, то в виде десятины44, то
в виде особых рент45. Что касается денежных платежей,
то' они безусловно преобладали в Иль-де-Франсе XIII в. на
всех новых держаниях, при установлении многочислен-
ных конституированных 'рент, при передаче держаний
и т. п.46. В этом сказывалась характерная тенденци|я в раз-
витии крестьянско-сеньориальных отношений, которая,
судя по данным Фуркэна, в XIII в. еще все же не при-
вела к господству денежной ренты в Иль-де-Франсе47.
Недостаток данных не позволяет, как видим, просле-
дить конкретное соотношение форм ренты в каждом из
районов междуречья Рейна и Сены. Тем не менее про-
деланный обзор дает основания для достаточно опреде-
41 И это — не считая оставшихся нереализованными избытков
зерна на 205 ливров (ibid., р. 155).
42 Ibid., р. 150.
43 Ibid., р. 180, 184.
44 Ibidem.
45 Ibid, р. 185.
46 Ibid, р. 185—187.
47 К выводу о преобладании продуктовых повинностей над де-
нежными в западноевропейской деревне XII—XIII вв. приходит и
Ж- Дюби. Денежная рента, как отмечает Дюби, нарастала повсюду,
кроме Северной Италии. Но она еще нс стала в это время господст-
вующей (G. D u b у. L’economie rurale.., р. 439, 440, 445).
8*
227
лепных выводов об общем характере этого соотношения
и основной тенденции в его эволюции. Повсеместно в
крестьянских повинностях имели очень большое значение
оброки натурой. Вероятно, не было на изучаемой терри-
тории ни одной вотчины, где бы эти продуктовые оброки
исчерпывали обязанности крестьян, уплачивавших повсе-
местно еще и денежные платежи. Но наибольшую роль
почти везде играла именно продуктовая рента. В начале
периода — па рубеже XII—XIII вв.— она охватывала,
видимо, не менее двух третей крестьянских поступлений.
Через 100 лет ее доля, как правило, сократилась, хотя и
продолжала быть больше, чем доля денежной ренты.
В общих чертах это развитие было характерно для всей
изучаемой территории (в чем, между прочим, и сказы-
вается единство ее социально-экономического облика).
Но темп эволюции в разных районах не был одинаковым.
В восточных и юго-восточных районах он был в общем
медленнее; в западных и северо-западных — более бы-
стрым.
Выявление формы земельной ренты имеет, как отме-
чалось, исключительно важное значение для понимания
крестьянско-сеньориальных отношений. Исходя из общих
замечаний, высказанных в начале этой главы, можно
было бы сказать, что противоречивые тенденции, свой-
ственные, с одной стороны, стадии продуктовой ренты, а,
с другой сто'ро'ыы, стадии денежной ренты, в общем со-
четались на изучаемой территории. Здесь существовали,
следовательно, предпосылки для возрастания феодаль-
ной эксплуатации, роста имущественного расслоения
крестьянства, унификации форм социального господства
феодалов над крестьянами и тому подобные атрибуты
эпохи господства денежной ренты. Но все эти явления не
имели пока экономической базы для своего полного рас-
цвета. Сохранение господства продуктовой ренты обус-
ловливало возможность преобладания такой традицион-
ной структуры крестьянско-сеньориальных отношений,
при которой они, в частности, могли бы в той или иной
мере испытывать влияние различных внеэкономических
моментов, сказывавшихся, как это было выяснено в гла-
вах II и III, и во внутреннем строе каждого из этих клас-
сов.
Познакомившись пока только с экономической сторо-
ной крестьянско-сеньориальных отношений, мы еще не
228
можем полностью представить себе их своеобразие в
XIII в. Для этого необходимо, кроме того, изучить мно-
гочисленные социальные формы сеньориальной эксплуа-
тации, выявить исходные моменты их конституирования
и проследить их эволюцию.
3.
Правовые категории в крестьянстве
и их отражение в классификации
феодалами зависимого населения
Приступая к анализу форм сеньориальной эксплуа-
тации (или, что то же самое, категорий внутри крестьян-
ства, различавшихся по способу их эксплуатации феода-
лами), следует первым делом определить его цели. Мы
не стремимся к воспроизведению всего многообразия
форм феодальной эксплуатации крестьянства, встречав-
шихся в междуречье Рейна и Сены. При изучении «соци-
альной стороны» крестьянско-сеньориальных отношений
первоочередными задачами будут выявление качественно
различных вариантов сеньориальной эксплуатации, ис-
следование сущности различий между этими варианта-
ми и выяснение тенденций их развития. Не поможет ли
решению этих задач изучение классификации, которую
давали своим отношениям с крестьянами сами феодалы?
Пусть не все виды этих отношений, разграничивавшиеся
феодалами, различались между собою по существу; пусть
сама эта классификация ио была одинаковой у разных
феодалов; постоянно помня обо всем этом, можно, тем
не менее, использовать данную классификацию в качест-
ве отправного пункта научной систематизации крестьян-
ско-сеньориальных отношений. К тому же, отправляясь
от классификации самих сеньоров, можно сразу же по-
дойти к материалу источников под тем углом зрения, ко-
торый особенно важен для нас, а именно в плане выяс-
нения факторов, влиявших на складывание качественно
различных вариантов крестьянско-сеньориальных отно-
шений.
Наиболее широко известна классификация крестьян-
ства верховными судебными сеньорами. Лучше всего она
отразилась в кутюмах. Категории крестьянства, зафикси-
рованные в них, несмотря на юридический характер, не
229
были, конечно, досужей выдумкой ученых юристов. Они
по-своему отражали действительность и потому могут
(и должны) использоваться для ее воспроизведения48.
Однако, чтобы такое воспроизведение не оказалось лож-
ным, необходимо учитывать одновременное существова-
ние в кутюмах XIII — начала XIV в. как бы разных «сло-
ев» отражения действительности. Один из них — «норма-
тивный»— представлял своего рода теоретическое осмыс-
ление действительности в умах составителей кутюм, дру-
гой— «казуальный» — воспроизводил реальную практи-
ку, более или менее отличавшуюся от теории или иногда
даже противоречившую ей. Этот казуальный слой скла-
дывался в кутюмах отчасти помимо воли их авторов, воз-
никая в результате обильного иллюстрирования форму-
лируемых норм конкретным фактическим материалом, не
всегда согласующимся с содержанием самих норм; изве-
стная независимость от субъективных влияний придавала
ему особую достоверность.
Общим для большинства кутюм изучаемой территории
является признание в качестве низшей по своему право-
вому статусу категории сервов49. Сервы представляются
авторам кутюм как бы противостоящими всему осталь-
ному обществу; они сопоставляются лишь с незаконно-
рожденными, или с людьми, ненормальными от рожде-
ния, выжившими из ума стариками, немыми, глухими50 si.
Приниженность социального положения сервов выступа-
ет при этом как их врожденное качество, унаследован-
ное с незапамятных времен. Она представляется «карой»
за совершенные в далеком прошлом прегрешения (отказ
от выполнения гражданских обязанностей, разбой, бег-
ство из тюрьмы) или же следствием столь же древних
48 В свое время мы недостаточно учитывали значение юридиче-
ских градаций в крестьянстве. Это приводило нас к переоценке сте-
пени однородности его социального и правового положения (см.
Ю. Л. Б с с с м с р т н ы й. О некоторых изменениях в социально-эко-
номическом положении лотарингского крестьянства во второй полови-
не XII и в XIII в,—СВ, XVII, 1960, стр. 161).
49 Мы говорим здесь о сервах в собственном смысле этого терми-
на и не касаемся тех случаев, где этот термин употребляется для со-
бирательного обозначения крестьянства в целом. - См. Ch. Е. Р е г-
r i п. Le servage en France et en Allemagnc, p. 232; R. В out ruche.
Seigneurie et feodalite. Paris, 1959, p. 128.
50 Cout. Picardie, Cout. Pont., VIII, p. 121: «ecus hors du sens
si comme serf de nature ou ediote...»: B, 1270: «...sers, ne sours, ne
mus, ne souaagies...»; B, 1176, 1452.
230
самозакабалений церкви по соображениям благочестияS1.
Как характерные для более позднего времени причины
серважа указываются либо самозакабаление из-за впа-
дения в бедность (si comme quant aucuns cheoit en po-
verte) и желания обезопасить себя от других сеньоров
(pour estre garanti d’autres seigneures) 51 52, либо неспо-
собность защитить себя от неоправданного насилия со
стороны сеньора (et li autre sont venu parce qu’il n’ont
eu pouoir d’aus dcfendre des seigneurs qui a tort et par
ferce les ont atres a servitude) 53. Разграничение отда-
ленного прошлого и более близкого времени здесь весьма
показательно. Оно отражает возросшее значение имуще-
ственного и социального положения индивида по сравне-
нию с его наследственным происхождением. Особенно
заметно это там, где для причисления к сервам достаточ-
но владеть землей сервильного статуса. Свободного че-
ловека, и даже дворянина de par la mere, прожившего
один год и один день на такой земле, право рассматри-
вает как ссрва 54.
Однако отсюда неверно было бы делать вывод, что
личное происхождение утратило свое значение. Наследст-
венный статус формально сохраняет в праве значение
важнейшего критерия. Так, в Бовези для доказательства
непричастности к сервам недостаточно даже ссылки на
свободное происхождение родителей. Не входящим в
число сервов сеньор признает здесь лишь того, у кого
еще бабка не принадлежала к этой категории55. Правда,
сама необходимость подтверждать свободу крестьянина
свободой его предков в двух предшествующих поколени-
ях свидетельствует о том, что принадлежность человека
к сервам легко могла быть но замечена окружающими
на протяжении целой человеческой жизни. Но это уже
касается не столько жесткости юридических градаций,
сколько их соответствия реальной практике.
Кутюмы содержат довольно подробную характери-
стику конкретных прав и обязанностей сервов. При озна-
51 В, 1438, 1453.
52 В, 1438.
53 В, 1453.
54 В, 1438: «...il i a de teles terres, quant tins frans hons qui n’est
pas gentius hons de lignage i va manoir et i est residans un an et un
jour 41 devient... sers au seigneur dessous qui il veut estre residens».
55 B, 1432—1433.
231
комлении с нею вновь обнаруживается разрыв между
буквой права и действительностью. В кутюмах сообщает-
ся, например, что па сервов не распространяется дей-
ствующее по отношению ко всем остальным людям —
исключая дворян-вассалов — правило, освобождающее
от даровой службы кому бы то ни было56. Сервы обяза-
ны служить сеньорам, когда тем будет угодно, ибо все
равно, «все, что они (сорвы) имеют, принадлежит их
сеньорам» (tout се qu’il out est a leur seigneurs) 57. Эта
норма предполагала крайнюю, ограниченность правовых
возможностей и предельную скованность хозяйственной
инициативы сервов. Приобретение сервом какой бы то
ни было собственности сверх той, которая составляла
держание от господина, представлялось при этом едва
ли мыслимым, не говоря уже о самостоятельном заклю-
чении имущественных сделок с крестьянами или сеньора-
ми других вотчин. Не удивительно, что формально за
сервами признавалось право на получение поручительств
(plegerie) лишь в пределах их собственной сеньории и
только от людей того же статуса, что и они58. Поручи-
тельство за серва свободного человека или человека дру-
гой сеньории могло быть в любой момент объявлено не-
действительным59. Согласно букве права, серв был ли-
шен и такого, казалось бы, неотъемлемого права всякого
христианина, как посвящение в клирики60. Серву, отдав-
шему без согласия своего господина сына в клирики или
постригшему в монахини свою дочь, грозила тюрьма или
еще более тяжелое наказание61. Даже освобождение
человека из-под ига серважа по волеизъявлению его соб-
ственного сеньора признавалось возможным не всегда,
так как, освобождая серва, сеньор как бы уменьшал до-
ходность своего фьефа. Акт освобождения считался дей-
ствительным лишь при согласии всех вышестоящих
56 В, 812: «...'nus n’est tenus a servir autrui a son const s’il n’a par
quoi il le doie fere, si coinme li gentil homme qui en tieneint les
ties..., on si conime li serf as queus il convient servir leur seigneurs au
leur quant il plest a leur seigneurs...».
57 Ibidem.
58 B, 1331, 1458.
59 B, 1331.
60 B, 1436.
61 B, 1448: «II est establi et de nouvel que nus sers ne nule serve
ne soit si hardis qu’il face de son fil clerc, ne sa fillc ne rnete en reli-
gion».
232
сеньоров. Серв, освобожденный его непосредственным
сеньором без такой санкции, должен был быть отдан
последним сюзерену, если только господин серва но
согласится материально компенсировать убытки всех
своих вышестоящих сеньоров62.
Разрыв между этой суровой правовой 'нормой и ре-
альной практикой обнаруживается уже из содержания
самих кутюм. По разному поводу их составители конста-
тируют, что сервы в действительности приобретали и от-
чуждали и движимость, и недвижимость; они делали это
не только в своих сеньориях, но и в чужих вотчинах и
даже в пределах действия других кутюм, чем та, кото-
рая действовала на их родине63. Величина этих благо-
приобретенных имуществ сервов бывала, видимо, значи-
тельной. Во всяком случае, она была достаточна, чтобы
явиться поводом специальных судебных разбирательств.
Серв, приобретавший хозяйство на чужой земле,
пользовался немалой свободой деятельности. Он прода-
вал и покупал64, брал взаймы65, приобретал различные
земельные держания 66, в том числе гостизы 67 от других
сеньоров и т. д. Случалось все это, как подчеркивается
в кутюмах, достаточно часто, так что сложились уже не-
кие нормы для решения наиболее обычных казусов.
Сеньор, унаследовавший после смерти серва его держа-
ние от другого сеньора, принимал па себя обязанность
уплаты повинностей68, а также погашения долгов серва;
чтобы те платить долги, он должен 'был отказаться от
движимости серва69. Если же господином серва была
церковь, то, унаследованное ею от серпа имущество долж-
но было в течение года быть отчуждено светскому соб-
ственнику (иначе земли навечно перешли бы в руки церк-
62 В, 1437, 1445.
63 Coust. de Borgoine, ch. 100: «La costume est tele que messire
aura touz les biens de son homme de mein morte muerant senz hoir de
son corps qui sunt en autrui justice et muevent dautru fye ou dautru
costume, ou dautru tierre...»; Cout. Champ., ch. 60; B, 1439, 1454.
64 IB, 1458: «...par nostre coustume puet li sers perdre ou gaaignier
par marcheandise et si puet vivre de ce qu’il a largernent a sa volontc
que ses sires ne 1’en puet ne ne doit contraindre»; B, 1331.
65 Cout. Champ., ch. 65.
86 B, 1439: «eritages tenus a cens ou a rentes ou a champart».
67 B, 1439: «Quant sers tient ostises d’autre seigneur que de celi a
qui il est hons de cors...».
68 B, 1454.
f3 Cout. Champ., ch. 65.
233
ви)70. Бомануар специально отмечает, что «во многих ме-
стах»- сеньоры, несмотря на отсутствие у сервов нужных
нрав, не препятствуют своим сервам приобретать
поручителей на стороне. «И делают они так потому, что
это в их интересах, чтобы их сервы продавали, покупали
и торговали (c’est leur pourfis pour ce que leur serf ven-
dent, achatent et marcheandent)»71, ибо в случаях фор-
марьяжа или менморта сеньоры могут получить с таких
сервов большие платежи72.
Не соблюдается и запрет перехода сервов на поло-
жение клириков, и сеньоры потеряли уже «многих своих
сервов», которые стали священниками, дьяконами или
их помощниками, добившись таким образом воли73.
Другой, видимо еще более действенный, путь освобож-
дения— переезд в город или «свободную» общину, про-
живание в которых освобождало от сервильных обязан-
ностей. Реальность подобного освобождения от серважа
в известной море сводила на нет роль формальных огра-
ничений отпуска сервов па волю. Как видим, сервы
обладали многими важными правовыми возможностями,
часть которых была признана и в кутюмах.
Более последовательной была в конце XIII в. дискри-
минация сервов в процессуальном и частично в публич-
ном праве. Так, судя по кутюмам, сервы были лишены
права свидетельствования в делах, касавшихся свобод-
ных (tranche persone), и их показания в этих случаях
не принимались во внимание74. За ними не признава-
лось право «биться об заклад» вне суда своего сеньо-
ра 75 и участвовать в дуэли76. Они не могли быть арбит-
рами в спорах между свободными людьми77. Их свиде-
тельские показания признавались законными только по
отношению к сервам78. Сеньор пользовался правом со-
держать серва в тюрьме за нарушение вотчинного обы-
70 В, 1454.
71 В, 1331.
72 В, 1458.
73 В, Г448.
74 В, 1270.
75 В, 1209: «...sers doit .estre ostes de tesmotgnage porter... en tou-
tes qucreles des queus il pourroit estre mis en gages en autre court
qu’en la court son seigneur»; B, 1259.
76 B, 1799.
77 B, 1270.
78 B, 1176
234
чая7’9. Аналогичным образом ссрвы отличались от всех
крестьян отсутствием права на завещания, как и все,
«кто лишен рассудка»79 80. Им разрешалась свобода заве-
щания только в пределах пяти солидов81.
Но наиболее заметными становятся в XIII в. те юри-
дические особенности в положении сервов, которые да-
вали их господам возможность получать дополнитель-
ные доходы. Выражались эти особенности прежде всего
в формальном лишении сервов права наследования и
свободы брака, для получения которых приходилось
уплачивать специальные пошлины. Существовало мно-
го вариантов менморта и формарьяжа. По одним кутю-
мам менмортные платежи полагались лишь при отсут-
ствии у серва прямых наследников82, по другим — было
достаточно, чтобы наследники серва жили отдельно от
него83, по третьим — менморт взимался независимо от
наличия или отсутствия прямых наследников84. Розни-
лись по своим условиям и формарьяжные взимания. Но
независимо от многообразия конкретной формы, общим
для тех и других было право сеньоров на получение с
сервов значительных материальных поступлений. Такой
же смысл имело возложение на сервов особого поголов-
ного платежа85, а также произвольной тальи и т. п.86
79 Cout. Picardie, XXVIII, р. 68—69: некая госпожа заключила в
тюрьму своего hommes de corps по имени Англэ Фруасар, обвинив
его в незаконной порубке леса. Фруасар просил освободить его
и предать суду, обещая выполнить любое его решение. Госпожа же
отказывалась это сделать, требуя уплаты штрафа еще до освобожде-
ния из тюрьмы. В дело вмешался бальи. Будучи допрошен им, Анг-
лэ вновь повторил, что, по его мнению, он незаконно содержится в
тюрьме, так как его госпожа не желает предать его правосудию. Гос-
пожа же заявила, что «tenir le pooit et debvoit en prison comme ses
coukans et levanz et justichaules de cors et de catel que il estoit»
(исход дела неизвестен, так как запись на этом месте обрывается).
80 Ibid., VIII, 121.
81 В, 365.
82 Const, de Borgoine, ch. 106.
83 Cout. Champ., ch 26; 65: «...hons de mainmorte se muert senz
hoirs de son corps ou il ait este partiz de ses hoirs...».
84 B, 1452.
85 B, 1457: сервы в Бовези «...puis qu’il paient a leur seigneurs leur
rentes et leur chevages teus comme il sont acoustume, il pueent aler
servir ou manoir hors de la juridicion a leur seigneurs...».
86 Немаловажную роль среди подобных платежей занимали су-
дебные штрафы, в своей значительной части взимавшиеся с сервов
непосредственно их сеньорами. Крайней формой дополнительных взи-
маний с сервов можно было бы считать полную узурпацию их иму-
235-
Насколько важную роль играли подобные поступления
в специфике сервильного статуса, показывает тот факт,
что именно но ним судили о ценности серва. Как и вся-
кие 'феодальные (прерогативы, трава на .получение с еер-
boib личнонаслсдст!вен1ны'х иювиптостей были отчуждае-
мы. Именно в таком отчуждении состоял смысл «про-
дажи сервов». Их цепа определялась при этом из вели-
чины тех специфических сервильных платежей, о кото-
рых только что говорилось87.
Таким образом, реальная специфика сервильного
статуса выражалась в значительной мере в дополни-
тельных личнонаследственных обязанностях сервов88.
«Критерии ссрважа» могут, как видим, в известной
своей части быть сведены к несколько более высокой
норме эксплуатации этой категории крестьянства. Но,
конечно, одной экономической спецификой определить
категорию сервов было бы немыслимо. Как показывает
приведенный выше материал кутюм, сервы наследствен-
но подчинялись одному и тому же феодальному роду.
В его пользу они были стеснены в своих правовых воз-
можностях, ему же причитались и все специфические
сервильные повинности. Эта личнонаследственпая связь
с определенным сеньором составляет второй компонент
ссрважа, вычленяющий его как особую форму крестьян-
ской зависимости.
Говоря о юридических признаках серважа, нельзя не
коснуться вопроса о прикреплении сервов к земле, тем
более, что и в отечественной, и в зарубежной медиеви-
стике его порою считают обязательным атрибутом сер-
щества — см. В, 1452: «li un des sers sont si sougiet a leur seigneur
que ieur sires puet prendre quanqu’il out et a mort et a vie». Из приве-
денного текста видно, что такая узурпация была возможна лишь по
отношению к некоторым сервам.
87 Согласно Бургундской кутюме (Const, de Borgoine, § 41) при
продаже месиром Дуанье земли и hommes taillanbles монсеньору де
Сотроп продавец пожелал «...qui li tenemanz des diz hommes fuessint
estimey»; для этого была вычислена средняя величина тальи за по-
следние семь лет. См. также В, 1445: господин, освободивший серва,
должен компенсировать вышестоящим сеньорам фьефа понесенный
ими ущерб, который определяется исходя из того, что «...j’avoie plus
en li quant il estoit sers que je n’ai quant il est devenus frans».
88 Материалы западнонемецкого права позволяют прийти в ос-
новном к сходным выводам — см. L. Ver г i est. Institutions medie-
vales, I. Mons, 1946, ch. 3; Ch. E. Perrin. La seigneurie rurale en
France et en Alleinagne, p. 190 et suiv.; idem. Le servage en France
et en Alleinagne au Moyen age, p. 229—245.
236
вильного состояния89. В кутюмах действительно встре-
чаются указания на случаи, когда сеньоры «принуж-
дают сервов всегда жить в их владениях»90. Пам не
удалось, однако, найти в источниках XII и двух первых
третей XIII в. сколько-нибудь конкретного описания по-
добных порядков специально по отношению к сервам.
Чаще встречаются качественно иные правовые нормы.
Согласно этим нормам, серву предоставляется возмож-
ность перемещения и переезда из одной сеньории в
другую или даже из одной «страны» в другую при усло-
вии, что он но отказывается от признания над собою
власти господина, не отрицает своей обязанности упла-
чивать специфические повинности и не поселяется в мо-
стах, проживание в которых освобождает от таких по-
винностей 91. Именно в силу возможности перехода в
другие сеньории серв мог приобретать держания вне
своей вотчины, торговать и совершать различные сдел-
ки, упоминавшиеся выше. Отсюда же возникала ситуа-
ция, когда господин серга, живущего па стороне, дол-
жен был для '.восстановления своих нрав над серпом
прибегать к свидетельским показаниям ого родственни-
ков92. Бомануар много раз отмечает правомерность
перехода сервов из сеньории в сеньорию и подчеркивает,
что он случался достаточно часто, вызывая претензии
сеньоров лишь, если сервы отказывались признавать
власть своего господина и уплачивать соответствующие
89 См. рецензию IIL Э. Перрена на работу Блока «Liberte et ser-
vitude»—«Annales E. S. C.», 1'934, p. 274—277; см. также Ф. Я- По-
лянский. Товарное производство в условиях феодализма. М., 1969,
стр. 245—254.
90 В, 1457: (о сервах) «...en mout d’autres pais li seigneur pueent...
eo,ntraiindre de tons jours manoir dessous aus».
91 В Бовези сервы «puis qu’il paient a leur seigneurs leur rentes
et leur chevages tens ccmme il soint acoustume, il pueent aler servir
ou manoir hors de la juridicion a leur seigneurs,— mes qu’il ne se de-
saveuent pas de formariage que leur sires a seur aus — exceptes Les
lieus ou il pournoient aquerre franchise pour demourer» (B, 1457);
аналогично: В, 1452; в Пикардии XIII в. также существовало право
серва жить там, «где он хотел» при сохранении зависимости от старо-
го сеньора: Мельвиль (М е 11 е v i 11 е. La condition civile et poli-
tique des serfs dans le departament de 1’Aisne, p. 171 et suiv.) приводит
примеры из истории церкви Лаона; А. Сэ дополняет эти свидетель-
ства данными картулярия Боженси (И. See. Les classes rurales et
le regime domaniale en France an Moyen age. Paris, 1901, p. 167).
Аналогичная картина была в Бургундии: Const, de Borgoine, § 43, ch.
100, 106; см. также: А. В. К о н о к о т и п. Очерки..., стр. 106—1107.
92 В, 1424, 1431.
237
повинности93. Во встречающихся в наших источниках
свидетельствах принудительного возврата «беглых»
сервов имеются в виду либо такие случаи, либо попыт-
ки сервов поселиться в местах, дающих им освобож-
дение 94.
Эти факты позволяют раскрыть особенности при-
крепления к земле основной массы сервов XIII в. Для
них, разумеется, не существовало полной свободы пере-
мещения. Помимо норм, действовавших для крестьян-
ства в целом, се ограничивали специфические личные
узы, наследственно соединявшие сервов с каким-либо
одним сеньором. Но эти узы, принуждавшие сервов
уплачивать некоторые особые повинности сеньору и
признавать ого в ряде случаев своим единственным
судьей, не имели, как мы видели, ничего общего с жест-
ким прикреплением к определенному земельному наде-
лу или к определенной вотчине. Иными словами, огра-
ничения свободы перемещения для сервов не включали
здесь того, что обычно понимают под «прикреплением к
земле», рисуя его по образцу прикрепления крестьян в
странах «вторичного закрепощения». Можно даже ска-
зать, что в своей основной массе ссверофранцузские сер-
вы в течение большей части XIII в. по правовым воз-
можностям переселения в другую вотчину мало отлича-
93 В, 1424, 1431, 1438, 1457, 1823. В 1234 г. сеньор де Рюминьи
обратился к сеньору Памель-Оденар с просьбой вернуть его серва,
добившегося принятия в число бюргеров в Лессине и прекратившего
на этом основании выполнять сервильные повинности (L. V е г г i е s t.
Le polyptique illustre..., p. XXXI).
94 L. V e r r i e s t. Le polyptique illustre..., p. LXXXV, XXXI;
А. В. Копокотип («Очерки...», стр. 105—108), приводя обширный фак-
тический материал о попытках сервов переселяться с места на место
и о препятствиях, которые чинили этому сеньоры, делает отсюда
прежде всего тот вывод, что сервы «не имели полной свободы выбо-
ра места и передвижения по стране» (стр. 107). Бесспорность подоб-
ного заключения несомненна. Следует, однако, помнить, что подобной
«полной свободы передвижения» в обществе XII—XIII вв. не имели
нс только сервы и потому в этом нельзя видеть раскрытие смысла
прикрепления сервов к земле. В другом тезисе А. В. Конокотина, что
«в силу прикрепления к земле и к землевладельцу крепостной не мог
(1) по собственному усмотрению изменить место жительства и (2)
тем более полностью покинуть домен и (3) освободить себя от кре-
пости, юрисдикции и всевозможных платежей и повинностей» в поль-
зу сеньора (стр. 105), первый и второй пункты опровергаются факта-
ми, приводимыми самим автором (стр. 106—107), третий же пункт —
действительно справедлив.
238
лись от других крестьян: там, где такие возможности в
принципе имелись, сервы могли пользоваться ими почти
столь же широко, как и крестыя'не других 'правовых ка-
тегорий; там же, где такие возможности были уничтоже-
ны (см. ниже), запрет переселения касался сервов не
больше и не меньше, чем всех остальных.
Лишь к концу XIII в. расширилась в ряде мест
особая категория так называемых новых сервов,
отличавшаяся осо'бым ограничением свободы 'передви-
жения. В изученных кутюмах она получила слабое от-
ражение. Видимо, об этих сервах упоминает Бомануар,
говоря, что вне Бовези встречаются сеньоры, которые
«могут принуждать сервов всегда жить в их владе-
ниях»95. Более ясное представление об этой категории
сервов удается составить при использовании архивных
материалов, обработанных некоторыми французскими
историками. Обнаруживается, что «новые сервы» конца
XIII и начала XIV в. представляли собою категорию,
качественно отличавшуюся от наследственных сервов
XII—XIII вв. Новый серваж был тесно связан с процес-
сом имущественного расслоения крестьянства в усло-
виях впервые проявившейся земельной тесноты и рас-
пространялся на людей самого различного происхожде-
ния. Впадение в такую зависимость определялось не
личнонаследственным статусом человека, но имущест-
венной несостоятельностью, вынуждавшей приобрести
«сервильную землю»96. Следовательно, характерное
для нового серважа прикрепление к земле не имело
себе прямых аналогий в XII и '.в течение большей части
XIII в. Оно осуществлялось в условиях земельной
тесноты, когда, казалось бы, крестьянин вообще не был
заинтересован в уходе с земли. Целью этого прикрепле-
ния было обеспечить сеньору повышенную норму экс-
плуатации части крестьян. К вопросу о причинах возник-
новения нового серважа мы еще вернемся, когда будем
анализировать основные тенденции в эволюции кресть-
янско-сеньориальных отношений.
95 В, 1457.
96 G. D u b у. L’economie rurale..., р. 204 и 205; 485—489. См. под-
робнее ниже, § 5. Видимо, начало этого же процесса заставило Бо-
мануара специально остановиться па случае, когда получивший сво-
боду серв «вновь впадает в сервильную зависимость» (В, 1440, 1442).
Бомануар подчеркивает необходимость в таких случаях спасти от
серважа хотя бы детей.
239
* * *
Какая категория крестьян противостояла сервам с
точки зрения составителей кутюм (т. с. с точки зрения
верховных судебных сеньоров, взгляд которых на клас-
сификацию крестьянства составители кутюм выража-
ли)? Казалось бы, ответить на этот вопрос просто. По-
скольку в кутюмах сельское население предстает раз-
деленным на три 'основные группы—дворянство (gcntil-
lece), hommes de pooste и сервы,— категорией крестьян,
противостоящей сервам, можно считать hommes de
pooste. (Так как понятие homme de pooste, как будет
показано ниже, неоднозначно, мы воздержимся здесь от
его русского перевода.) По при более внимательном
рассмотрении текста кутюм обнаруживается, что подоб-
ный ответ представлял бы известное упрощение.
Прежде всего, как уже отмечалось выше, в чисто
нормативных разделах кутюм сервы противопостав-
ляются всем остальным людям. Ведь в представлении
составителей северофрапцузских кутюм сервы — не сво-
бодны, тогда как все остальные люди, «происходящие
от свободной матери»,— свободны97. И потому при опи-
сании юридического положения hommes de pooste они,
как правило, сравниваются по своим правам лишь с
дворянами, а но с сервами, которые как бы вообще бес-
правны. Отсюда может создаться впечатление, что про-
тивостоящей сервам категорией является, согласно ку-
тюмам, все остальное свободное население или-—что
почти то же самое — будто различия между свободными
людьми (т. е. между hommes de pooste и дворянами)
менее существенны, на взгляд составителей кутюм, чем
различия между свободными, с одной стороны, и серва-
ми— 'С другой. Чтобы уяснить действительное соотноше-
ние между hommes de pooste и сервами (так же как и
соотношение hommes de pooste и дворян), рассмотрим,
каким образом характеризуются различные права и
обязанности hommes de pooste и с чьими нравами и обя-
занностями они сопоставляются. Если обратиться, на-
97 Особенно ясно видно это у Бомануара, когда он излагает офи-
циальную точку зрения права (В, 1451). В отличие от этого, в гл.
1453 Бомануар приводит обычное догматически-христиапское рассуж-
дение о том, что «вначале каждый был свободен и обладал равной
свободой с другими, так как каждый знает, что мы все происходим
от одних и тех же отца с матерью»,
240
пример, к Бомануару, то нетрудно заметить, что почти
везде, где дело идет о процедуре судебного разбиратель-
ства или же о санкциях за наиболее часто встречаю-
щиеся преступления, hommes de pooste противопостав-
ляются дворянам. Это противопоставление выражается
прежде всего в различии штрафов. За кражу98, лжесви-
детельство99, неуплату необходимых продажных пош-
лин 10°, злостную неявку на суд101 или неповиновение
его решению 102, за сопротивление сержанту сеньора 103,
драку104, словесное оскорбление105, нарушение запрета
носить оружие106 и т. п. штраф назначался с учетом
принадлежности человека либо к дворянам, либо к
hommes de pooste. При этом с первых взимали 60 лив-
ров, а со вторых — в 20 раз меньше, что отражает пред-
ставление о меньшей юридической ответственности hom-
mes de pooste по сравнению с дворянами. Четко учиты-
валась принадлежность человека к hommes de pooste
и при рассмотрении процессуальных вопросов. Дли-
тельность отсрочки судебного разбирательства107, мак-
симальный его срок108, число судебных заседаний, обя-
зательных для посещения109, срок сохранения залога,
взятого за неуплаченный долг110, и т. л„—все эти уста-
новления определяются для hommes de pooste парал-
лельно с аналогичными установлениями для дворян,
причем, как правило, в менее благоприятном по сравне-
нию с дворянами смысле. Из всего этого нетрудно за-
ключить. что, если серв, как это отмечалось выше, был
вовсе лишен некоторых процессуальных и гражданских
прав, то ограниченность юридических возможностей
hommes de pooste касается только объема этих прав, но
не их самих.
98 В. 935.
99 В, 9113.
100 В, 864.
101 В, 865- 867.
102 В, 870.
103 В, 909, 916.
104 В, 839.
105 В, 842, 844—845, 847.
106 В, 857; Coust. de Borgoine, § 64.
107 В, 854.
108 В, 917.
109 В, 917.
110 В, 873.
241
Судя по кутюмам, hommes de pooste обладали широ-
кими правами свидетельствования, могли выступать в
качестве поручителей за долги кого бы то ни было, в том
числе и дворян111. В известных случаях им предостав-
лялось право выдвигать судебное обвинение против соб-
ственного сеньора, или его сержантов112, иметь при себе
оружие113 114. Они пользовались свободой отказа от своих
держаний и, соответственно, могли уйти от своего сеньо-
ра, разорвав всякую связь с ним 1И. Даже побои, нане-
сенные homme de pooste «.важному человеку», 1влекли по-
рой лишь сравнительно небольшой пятисолидовый
штраф !15. Значительные нормативные различия 'суще-
ствовали между сервами и hommes de pooste и в санк-
циях за преступления. Серв отвечал за них в суде своего
господина, действия которого кутюмами не лимитирова-
лись. В отличие от этого homme de pooste отвечал за
совершенные преступления не только или даже не столь-
ко перед своим господином, сколько перед графским
судом и притом на основе таких же твердо фиксирован-
ных порм, как и дворянин 116.
Как видим, категория hommes de pooste во многом
противостояла сервам по своим гражданским и судебно-
процессуальным правам. Обобщая эти различия, следо-
вало бы сказать, что hommes de pooste не имели такой
тесной личной связи со своим господином, как сервы.
Слабость личной связи hommes de pooste с их сеньора-
ми выражалась не только в се меньшей интенсивности,
но и в ее ненаследствснном характере. У hommes de
pooste не существовало каких бы то ни было личнона-
следственных обязанностей перед сеньором, которому
111 В, 1342.
112 Cout. Champ., ch. 36; Cout. Picardie, LI, p. 44—45; B, 1576.
113 Coust. de Borgoine, § 64; B, 857.
114 B, 694: «Quiconques veut lessier ce qu’il tient a cons ou a ren-
tes d’aucun seigneur, il le doit aquitier dusques au jour qu’il le les-
se..»>; B, 695, 536, 862. Ф. Палль (F. Pal 1. La structure sociale de la
France d’apres le traite de droit feodal de Beaumanoir.— «Nouvelles
etudes d’histoire publ. a 1’occasion du XI Congres des sciences histo-
riques. Bucarest, 1960, p. 194) справедливо отмечает, что hommes de
pooste не могли самовольно прекратить исполнение повинностей, ле-
жавших на земле. Этот факт не должен, однако, заслонять отсутствие
юридического прикрепления hommes de pooste к земле.
115 В. 842.
116 Как отмечалось выше, штраф взимался с hommes de pooste
в размере V20 штрафа дворян.
242
они несли лишь поземельные платежи. Это облегчало
переход hommes de pooste из одной сеньории в другую,
позволяя им как бы выбирать себе сеньора.
Несмотря на то, что правовые различия между hom-
mes de pooste и сервами были немалыми, в самих кутю-
мах эти две категории крестьян почти никогда не про-
тивопоставляются. Составители кутюм как бы предо-
ставляли заметить их особенности своим читателям, но
сами о них умалчивали. Это лишь отчасти можно было
бы объяснить спецификой целей составителей кутюм,
которые не стремились давать систематического описа-
ния общественного строя и для которых главным было
обрисовать права и привилегии дворянства. Ведь изве-
стно, что, например, в «Кутюмах Бовези» широко отра-
зилась повседневная правовая практика. Разве ее нуж-
ды не требовали прямого сопоставления процессуаль-
ных и гражданских прав сервов и hommes de pooste?
Почему же Бомануар не прибегал к нему? Быть может,
это следовало бы объяснять двумя обстоятельствами.
Одно из них — в том, что различие процессуальных и
гражданских прав сервов и hommes de pooste было на-
столько явным, что делало ненужным специально гово-
рить о нем. Другая же причина лежала, думается нам,
в сближении всех иных прав и обязанностей сервов и
hommes de pooste, из-за которого две эти группы могли
очень часто рассматриваться как единая категория.
Чтобы проверить, насколько основательно такое
предположение, рассмотрим характеристику в кутюмах
владельческих прав и производственных обязанностей
крестьян и проследим, насколько различаются при этом
права hommes de pooste и сервов. Выше уже отмечалось,
что обычным наименованием крестьянского земельного
держания в северофранцузских кутюмах конца XIII —
начала XIV в. был vilenage. Иногда держателями пер-
вой руки на вилленаже являлись, как уже говорилось,
сами сеньоры. Но, конечно, в абсолютном большинстве
случаев ими были непосредственно крестьяне. При этом
понятие вилленажа охватывало собою весьма широкий
круг видов земельных держаний, включая чиншевые,
шампарные земли, гостизы и ч. п.117 И поэтому там, где
117 В, 1443: «li eritage qui sent tenu en vilenage, si comme a os-
tiscs, a cens, a rentes ou a champars...».
243
в кутюмах говорится о владельческих правах держате-
лей подобных земельных наделов, в общем, можно счи-
тать, что имеются в виду права крестьян (если только
речь не идет о специфических случаях операций с вил-
ленажем дворян как держателей первой руки). При ха-
рактеристике этих прав в кутюмах наблюдается четкая
последовательность. Излагаются ли условия издольных
держаний118 или характеризуются права держателя на
продажу, заклад, дарение или завещание земли119, гово-
рится ли о получении крестьянином земли в краткосроч-
ную «аренду» 120 или в наследственное держание 121 со-
ставители кутюм избегают употреблять термины hom-
mes de pooste или servi. Вместо этого они используют в
этих случаях такие обозначения, как «qui tient terre» 122
или «se aucuns tient de moi critage a cens»123, или
«sougiet» 124, или «cil qui la (terre) prent» 125, «cil qui
louent les eritages a tenir»126, «aucuns»127, «les hom-
mes» 128, «aucune persone»129 «qui tient» 13°. Иногда
эти выражения заменяются, видимо, равноценными
им — «возделыватель», «пахарь» (geaignier, labou-
гсиг») 131.
Аналогичная терминология абсолютно господствует и
там, где идет речь непосредственно о производственных
функциях крестьян. Бомануар пишет о барщинах, осу-
ществляемых «homme sans cheval»132, о «laboureres»,
поденно обрабатывающих господскую землю133, о «te-
neures», возделывающих поля издолыю134. Ни разу в
подобных случаях не упоминается социальный статус
118 В, 968.
119 В, 1549.
120 В, 11134.
121 В, 1132.
122 В, 968.
123 В, 1443.
124 В, 1549.
125 В, 1134.
126 В, 1132.
127 Coast, de Borgoine, § 68; В, 1016, 1017.
128 Cout. Picardie, XLVII, p. 41—42.
129 Coust. de Borgoine, § 34.
130 Cout. Picardie, Cout. Pont., VIII, p. 121.
131 B, 449.
132 B, 787.
133 B, 697.
134 B, 789, 1981.
244
крестьянина 135. Та же картина встречается и в других
кутюмах 136.
Подобным же образом характеризуются крестьяне
там, где говорится о наказуемых нарушениях производ-
ственной деятельности. Неуплата в срок чинша 137 или
шампара 138 139, потравы 13Э, оставление поля необработан-
ным 140— влекут санкции, игнорирующие социальный
статус крестьян, которые и в этих случаях рассматри-
ваются как единый по своему правовому положению
класс. Вполне естественно поэтому, что здесь не оказы-
вается места для «разграничительной» терминологии и,
наоборот, применяется терминология «обобщающая»:
«cil qui a le champart»141, «tenant»142.
Все это как раз и свидетельствует о тенденции к сти-
ранию правовой грани между hommes de pooste и cep-
вами там, где дело шло о наиболее повседневных и
обычных жизненных ситуациях. Ведь выступление на
суде в качестве свидетеля или арбитра, дуэль, составле-
ние завещания или уход из сеньории, когда имела зна-
чение принадлежность человека к сервам или к hommes
de pooste, случались много реже, чем выполнение
поземельных повинностей, отчуждение держаний или
потрава, при которых юридический статус крестьянина
игнорировался. В результате в представлениях состави-
телей кутюм hommes de pooste и сервы все чаще слива-
лись в общую массу.
Отсюда, видимо, и самый термин hommes de pooste
получал различное употребление. Наряду с использова-
135 Исключение составляет в «Кутюмах Бовези» гл. 1439: «Quant
sers tient ostises d’autre seigneur que de celi a qui il est hons de cors
et eles vienent a son seigneur par la reson de la servitude, il ne les
puet tenir en sa main se li sires ne veut de qui eles sont tenues...».
Как видно из текста, ссылка на социальную принадлежность кресть-
янина объясняется здесь не столько спецификой прав этого кресть-
янина, сколько защитой собственнических прав сеньора — господина
гостизы. Аналогично: В, 11457, где социальный статус крестьянина
3поминается, чтобы определить права сеньора на получение допол-
нительных сервильных платежей.
136 Cout. Picardie, XLVII, р. 41—42.
137 В, 893, 862.
138 В, 894.
139 В, 906, 879.
140 В, 852.
141 В, 852.
142 В. 893—894.
215
нием его для обозначения крестьян, не принадлежавших
к числу сервов (с которым приходится встречаться там,
где рассматриваются наказания за преступления или
процессуальные права), термину hommes de pooste при-
дается иногда смысл наименования, обобщающего все
крестьянство 143. Об этом свидетельствует, в частности,
тот факт, что, характеризуя гражданские права hommes
de pooste, составители кутюм считают порою необходи-
мым уточнить, какую именно часть hommes de pooste
имеют они в виду — сервов или нссервов. Подобное раз-
граничение встречается, например, при описании права
оставлять имущество по завещанию («Chascuns gentius
hons ou hons de pooste qui n’esl pas sers puet... lessier en
son testament...») 144. Аналогичным образом говорится
о правах вдов («Et cel jugement entendons nous aussi
bien entre ceus de pooste qui sont de tranche condi-
cion...») или же о возможности получения рыцарского
звания детьми от смешанных браков145. Отсюда у Бо-
мануара, например, появляется термин «trans hommes
de pooste» 146. Необходимость в таких уточнениях тер-
мина hommes de pooste могла возникнуть лишь при
условии, что сам он применялся в широком собиратель-
ном смысле; «крестьянство в целом» 147. А так как кре-
стьянство, взятое в целом, противостояло дворянству,
отличаясь от него своим зависимым положением, тер-
мин hommes de pooste приобретал у составителей кутюм
значение антонима термину «trans» 148. В этих случаях
он был ближе всего к понятию «зависимое крестьянст-
143 Ch. Е. Perrin. Le servage en France et en Allemagne, p. 220.
144 B, 365.
145 B, 456, 1450.
146 Любопытно, что в этом же смысле фигурирует у Бомануара
и термин paisans (В, 839, 1100, 1829).
147 Тем не менее вряд ли можно переводить его в этих случаях
словом «простолюдин» (см.: «Хрестоматия по истории государства
и права», М., 1961, стр. 593), так как он далеко не всегда охватывал
горожан; ср. В, 1450: «...quant la mere est de tranche nacion. si com-
me de bourjois ou de gens de pooste...». Неправомерен и перевод в
гл. 1450 «trans hommes de pooste» русским термином «свободные»
(«Хрестоматия...», стр. 594), так как «trans hommes de pooste» сво-
бодны здесь лишь по сравнению с сервами.
148 В, 1078: «Quicoinques s’est obligies par aucunes letres de bail-
lie soit hons de pooste ou trans, lil n’i convient pas ajournement...»;
B, 571: «Quant aucuns enfes ou pluseur demeurent orfelin et sousa-
agie... toutes teus manieres d’enfans, soient franc ou gent de pooste,
chieent... en la garde du seigneur».
246
во». Антитеза servi — hommes de pooste не имеет, следо-
вательно, в кутюмах однозначного смысла, как это мог-
ло бы показаться с первого взгляда 149. Соответственно
и перевод hommes de pooste не может быть во всех слу-
чаях одинаковым 15°.
Общность социального положения всего крестьян-
ства, включая сервов, находила в некоторых кутюмах
еще и иное отражение. Во второй главе уже отмечалось,
что одним из факторов, влиявших на правовое положе-
ние человека, был юридический статус его имущества.
Соответствующим дворянскому статусу видом земель-
ного владения считался фьеф; что же касается видов
держания, соответствовавших статусу hommes de pooste
и сервов, то они по некоторым кутюмам и, в частности,
по «Кутюмам Бовези» сливались в один вид — вилле-
наж. Исчезновение держаний «сервильного статуса»151
отражало сближение сервов и несервов и способствова-
ло ослаблению юридической дискриминации сервов152.
•i» И* Ф
Выделяя в крестьянстве категории сервов и irans
hommes de pooste, составители кутюм отправлялись от
личного статуса крестьян, определявшегося происхож-
дением. Сближение этих категорий ослабляло значение
личнопаслсдственного статуса крестьян, но до тех пор,
пока подобное разделение сохранялось, оно основыва-
лось именно на различиях происхождения. В кутюмах
обнаруживается, однако, и качественно иной вид раз-
деления крестьян, пересекавший предыдущий. В его
основе лежит не происхождение зависимого человека,
149 Этим отчасти объясняется принципиальная невозможность
попыток определить по кутюмам численное соотношение сервов
и несервов. Утверждение Ф. Палля, что, по Бомануару, большинство
крестьян было сервами, не имеет необходимой аргументации
(F. Pall. La structure..., р. 109).
150 Было бы, в частности, неправомерным повсеместно отождест-
влять hommes de pooste с вилланами (ср. F. Pal 1. La structure...,
р. 189).
151 В, 1438.
1S2 Отсюда было бы, однако, неверным заключать, что сохране-
ние держаний сервильного статуса обязательно предполагает боль-
шую степень различия сервов и несервов. Ведь сохранение сервиль-
ных держаний могло в то же время сочетаться с исчезновением
личного серважа.
247
а место крестьянина в производстве. Такое разделение
встречается реже, но, тем не менее, составляет неотъем-
лемую часть представлений верховных судебных сеньо-
ров о разделении крестьянства по формам зависимости.
Часть подобных категорий скрывалась за терминами,
которые мы уже упоминали выше, когда констатирова-
ли уклонение составителей кутюм от использования тер-
минов servi и hommes de pooste при описании владель-
ческих прав и производственных обязанностей крестьян.
«Держатель земли» — так можно было бы обобщить
смысл категории, скрывавшейся за обозначениями «qui
tient terre», «cil qui la (terre) prent», «aucune persone
qui tient» и т. п.153 Отдельную подгруппу среди держа-
телей составляли владельцы краткосрочных держаний.
Этот тип земельных владений почти всегда рассматри-
вался составителями кутюм особо. Соответственно, вла-
дельцы таких держаний выделялись в особую катего-
рию и обозначались терминами gaaignier, labourer, fer-
mier154, loueres155, «cil qui prent (terres gaaignables)
a louage, ou a ferme» 156, «qui tient autrui terre a ferme
de grain», «qui tient mon eritage a muiage», «qu’il ait
engagic (eritage) a annees» 157 etc.158. Категории держа-
телей противостояли, с точки зрения «производственно-
го» деления составителей кутюм, крестьяне, выступав-
шие в ка1че1стве 'наемных работников разного рода.
Они обозначались чаще всего как ouvriers или ша-
nouvriers 159 160 и были заняты на пашне, в винограднике,
на выпасе скота и т. д. Одни из них работали поденно
и жили «трудом своих рук» ,6°; другие, возможно, лишь
«подрабатывали», имея собственное держание. Но пра-
ва людей данной «производственной» категории от это-
го не изменялись.
Весьма примечателен самый факт включения «про-
изводственного» положения человека в число критериев
разделения крестьянства у составителей кутюм. Он от-
ражал не только важность производственного положе-
153 См. выше, стр. 244.
154 В, 449, 541.
155 В, 1124.
156 В, 1134, 1019, 10211.
157 В, 968.
158 См. также В, 650, 1414.
159 В, 697, 979, 1402; Cout. Picardie, LXXIX, р. 70.
160 В, 697.
248
ния в хозяйственной практике, но и его влияние на юри-
дический статус человека. В самом деле, Бомануар
отмечает, что наемные manouvriers пользуются преиму-
щественным правом востребовать через суд причитаю-
щуюся им плату — без установленной правом отсрочки
для кредитора в погашении долга 161. С другой стороны,
они не могут требовать большей платы, чем установле-
но обычаем 162. Краткосрочный держатель-испольщик
обладает правом сохранить за собою «свою половину»
(sa moitie) хозяйства и урожая в случае смерти собст-
венника земли. Наследники могут не оставить за ним
держание и нс обязаны компенсировать его «многолет-
ние» расходы на удобрение или на насаждение вино-
градников, но они не имеют нрава требовать от исполь-
щика большей доли урожая, чем он обязан вносить и
не вправе претендовать на его половину движимости 163.
В этих установлениях объективно отражалась, видимо,
тенденция обеспечить modus vivendi для системы найма
и для краткосрочных держаний, которые без подобных
правовых гарантий не могли бы существовать. Но бла-
годаря этим установлениям крестьяне таких «производ-
ственных» категорий приобретали известные отличия в
своих юридических правах. Последние могли, следова-
тельно, зависеть, с точки зрения верховных судебных
сеньоров, и от особенностей производственного положе-
ния крестьянина 164.
Известное падение роли личнонаследственных гра-
даций среди крестьян и возрастание влияния собственно
экономических критериев можно обнаружить и при
ознакомлении с характеристикой, которую получает в
кутюмах категория госпитов. Конституирующим момен-
том при выделении этой категории крестьян было то,
что они владели особым видом держания — гостиза-
ми 165, которые, как известно, создавались прежде всего
на нови. Именно отсюда — из привлечения владельца
гостизы к выполнению особых производственных функ-
161 В, 697.
162 В, 88.4.
163 В, 449; см. также В, 541.
164 Как отмечалось выше, юридические санкции, применявшиеся
к крестьянам, также определялись иногда особенностями их произ-
водственного положения, так как зависели от формы ренты, упла-
чивавшейся ими (см. гл. IV, § 2).
165 .По Бомануару, гостизы — один из видов вилленажа (В, 1443).
249
ций — рождались специфические права и обязанности
госпитов. Теоретически госпиты могли в любой момент
уйти с гостизы 166. Это право ограничено лишь обязан-
ностью госпита (если только он прожил на гостизе один
год и один день) заменить себя кем-либо другим, про-
дав держание новому держателю167. (Широкие вла-
дельческие права на гостизу возникали у крестьянина,
как видим, уже после года пользования ею.) Госпит
обязан был перед уходом рассчитаться с собственником
земли 168 169. Юридический статус госпита предполагал, что,
помимо уплаты чиншей и рент 16э, он обязан предостав-
лять постой170 и нести охранную службу в пределах
фьефа сеньора 171. Госпит был подсуден сеньору гостизы,
и в случае вызова на суд не мог покинуть гостизу до
окончания судебного разбирательства 172. Но какие бы
то ни было требования к госпитам сверх этих считаются
незаконными 173. Серв, владеющий гостизой (не от сво-
его личнонаследственного сеньора!), не несет по отноше-
нию к ее собственнику никаких иных обязанностей, кро-
ме тех, что несут несервы 174. К гостизам были по типу от-
части близки держания леса, сданного под корчевку, или
пахоты, сданной для насаждения виноградников175.
Особенностью этих держаний было запрещение их вла-
дельцам покидать землю до выполнения принятых обя-
зательств по выкорчевыванию пней или выращиванию
виноградных лоз. Ограничение права ухода возникало
здесь не из особенностей происхождения крестьянина и
не из преемственно сохранявшегося юридического ста-
туса держания, но вследствие двустороннего соглаше-
ния, возлагавшего временно на крестьянина особый вид
производственных обязанностей. Таким образом взаи-
моотношения сеньора и госпита определяются, с точки
зрения составителей кутюм, прежде всего экономически-
166 В, 973—974.
167 В, 972.
168 Ibidem.
169 В, 975.
170 В, II 111.
171 В, 976.
172 В, 974.
173 В, 975.
174 В, 1439.
175 В, 695.
250
ми особенностями держания, спецификой хозяйствен-
ных функций крестьянина—владельца земли176.
Итак, у верховных судебных сеньоров обнаружи-
ваются разные способы классификации крестьян. Наи-
более часто эта классификация основывается на разде-
лении крестьян по их личнонаследственному статусу,
что отражает большое значение личной формы связи
между этой категорией феодалов и крестьянами. Но
одновременно — вместе с ростом числа новых держате-
лей, наемных работников — верховные судебные сеньо-
ры все чаще прибегали и к классификации по особен-
ностям производственного положения крестьян. Это
свидетельствовало о возраставшем влиянии таких осо-
бенностей на содержание отношений между крестьяна-
ми и сеньорами.
* * *
Перейдем к другому варианту классификации феода-
лами крестьянско-сеньориальных отношений. Рассмот-
рим, по каким признакам выделяли прослойки в кре-
стьянстве сеньоры в тех случаях, когда они выступали в
качестве вотчинников177. (Иначе говоря, обратимся к
классификации, применявшейся сеньорами там, где в их
взаимоотношениях с крестьянами главными были част-
новладельческие права.) Первое, что обращает на себя
внимание при ознакомлен ни с этой классификацией,—
это почти полное отсутствие в ней противопоставления
сервов и hommes de pooste (или любых других подобных
им групп), которое занимало столь важное место у су-
дебных сеньоров178. Основным критерием классифика-
176 Несколько специфичными были и права сеньора — собствен-
ника гостизы. Он обладал по отношению к ней более широкими пра-
вами, чем, например, по отношению к чиншевым и шампарным дер-
жаниям (В, 1439).
177 Ясно, что в зависимости от обстоятельств один и тот же фео-
дал мог выступать по отношению к крестьянам то как вотчинник,
то как судебный сеньор, то как политический властелин.
178 Этот факт уже отмечался исследователями: М. А. Барг.
Нормандское завоевание и становление крепостничества в Англии—
ВИ, 1957, № 7, стр. 92—97. Ch. Е. Perrin. Rechcrchcs sur la seig-
neurie rurale en Lorraine d’apres les plus anciens censiers. Paris, 1935,
p. 682; Ph. Dollinger. L’evolution..., p. 488; Les revenus... Sainte-
Waudru, p. 283 et suiv.; K. Verriest. Le polyptyque illustre..,
p. LXXXV.
254
ции крестьянства служила у вотчинников специфика
земельных держаний. Действительно, читаем ли мы по-
местную опись, либо составленную под контролем вот-
чинника запись обычаев какого-либо имения, либо акты
частноправовых сделок, касающихся крестьян,— повсю-
ду крестьяне именуются главным образом (или даже
исключительно) по названию своего держания — тап-
sionarii, curtilani, huober ,79. Вид тяглого держания опре-
делял не только обязанности крестьян перед вотчинни-
ком, но и их права. Так, в Трирском архиепископстве
устанавливалось общее наказание за недозволенный
уход из вотчины для всех держателей curtes 179 180. Анало-
гичным образом в Прюмском аббатстве действовало
правило о конфискации имущества беглых крестьян,
распространяющееся на всех mansionarii villarum ru-
rensium abbatie181. По сходному принципу определено
ограничение права перехода (droit de entrecours) для
зависимых людей Жорфруа д’Амаисе 182 и т. hi. Огра-
ничение (или запрет) возможности крестьянам уходить
из вотчины распространялось в подобных случаях не па
какую-либо категорию крестьян, выделявшихся по
личнонаследственному статусу, а на всех владельцев
земельных держаний определенного типа 183.
Хорошо известно, как широко использовались раз-
личия ингенуильных, лидильных, сервильных и тому
подобных мансов для разграничения крестьян ранне-
средневековой вотчины. В XIII в. значение этих призна-
ков разделения крестьян в междуречье Рейна и Сены
резко сократилось. Упоминание об ингенуильных и сер-
179 Qui in ccnsali manet (Ccnsier general de 1’abbaye messine de
St.-Marie-aux-Nonnais, p. 721); Omnes vestiture tam de ortis quam
de terris (Les revenue.. Sainte-Waudry, p. 288); pourterriers (Docu-
ments..., passim); coloni predictorum bonorum (MU, Bd III, № 820,
1346, 1339 etc.].
180 MU, Bd II, S. 426: «Si aliquis eorum hominum [qui curtes
tenebant] contumaciter abfuerit si quid sub tignis domus eius inveni-
tur due partes monasteriensi curti dantur, tercia illi curti relinquitur
ad quam ilic pertinet» etc.
181 Quellensammlung, № 63, a. 1280.
182 Cartulaire de... Metz, № 1131, a. 1240.
183 В этом, между прочим, сказывалась специфика прикрепления
к земле, особенно характерная для западнонсмецких земель; там,
где существовало такое прикрепление, оно касалось всех крестьян
невзирая на их личнопаследствснпый статус, т. с. распространя-
лось равно и на сервов и на несервов.
252
вильных маисах встречается только как исключение 184.
Правда, существовали, как отмечалось, особые сервиль-
ные земли, владение которыми изменяло правовое поло-
жение держателя 185; известные особенности имели так-
же scarmansi, mansi ministeriales186. Чаще же всего
вотчинники в XII—XIII вв. противопоставляли друг дру-
гу владельцев традиционных и новых держаний 187. Ши-
роко распространенные в XII—XIII вв. новые держания
нередко отличались формой повинностей, выполнявших-
ся на них крестьянами. Барщина встречалась здесь еще
реже, чем на старых держаниях, а денежные платежи —
чаще. Рознились и другие условия этих двух видов дер-
жаний. Владельцы традиционных держаний наследст-
венно выполняли издавна фиксированные повинности
и часто были в лично наел едет вен и ой зависимости от
вотчинников. В отличие от этого, «новые держатели»
сравнительно реже принадлежали в зависимым людям
данного сеньора и могли быть «новыми людьми» в его
вотчине. Приобретение крестьянами новых держаний
было свободным, и совершалось лишь под воздействием
хозяйственной необходимости. Дальнейшие взаимоот-
ношения с вотчинником также отличались немалым
своеобразием, так как новые держания можно было сво-
бодно отчуждать188 или же просто возвращать собст-
184 MU, Bd II, S. 431, 455: из 1151 маиса, упомянутых в описи
Сен-Максиминского аббатства, ингенуильпых всего 3, mans! liberi —
4, сервильных — 15’/2-
185 G. Dub у. L’economie rurale..., p. 485—487.
186 MU, Bd II, S. 395, 397, 406, 422, 453 etc.
187 Cm.: IO. Л. Бессмсртн ы й. О социальном значении новых
земельных держаний — СВ, 24, 1963, стр. 87—88 и 91—92; см. также
выше, гл. I, § 2.
188 Как отмечалось, владелец гостизы мог в любой момент про-
дать се (В, 972, 1439). Кутюмы вообще запрещали взимание каких
бы то пи было пошлин при передаче земли, если только приобрета-
тель нс претендовал на письменное оформление сделки, т. е. как
раз в тех случаях, когда дело шло о межкрестьянских отчуждениях;
при составлении же письменного акта взималась цена воска, необ-
ходимого для печати (Cout. Picardie, Cout. Pont., XV, p. 132—133);
в вотчинных документах сохранилось немало данных об отчужде-
ниях крестьянами новых держаний в пределах той же вотчины (см.,
например, MU, Bd II, № 100, а. 1169—1183; № 82, а. 1186), или же
вне ее; в этом последнем случае отчуждения производились обычно
с согласия вотчинника (MU, Bd III, № 801, а. 1244; MU, Bd I,
№ 652, a. 1168), но иногда и без этого (MU, Bd II, № 23, a. 1174);
см. подробнее в нашей статье: «О некоторых изменениях в социаль-
253
веннику, отказываясь от владения ими 189. Лишь изредка
на владельцев новых держаний налагалось обязательст-
во не уходить до выполнения установленных по догово-
ру работ190. Зато на новых держаниях, чаще чем на
традиционных, собственник устанавливал строго опре-
деленный порядок обработки земли191. Так как часть
новых держаний была краткосрочной 192, вотчинник имел
но-экономическом положении лотарингского крестьянства...», стр. 152;
см. также: G. F о u г q u i n. Les campagnes de la region parisienne...,
p. 174—179, 1183—184.
189 См. например: MU, Bd II, S. 81, № 39, 1180 г.: при передаче
земель аббатству Himmerode трирский архиепископ оговаривает
право сохранения крестьянами их держаний («ut homines circumia-
centium villarum qui ex sectis silvis quasdam partes ad campestrem
planitiem noscuntur redigisse cundcm censum quern nobis consue-
verant exsolvere videlicet quartum manipulum sepedictis fratribus de
Claustro quamdiu agros celuerint exsolvant»); далее устанавливает-
ся возможность для крестьян отказаться от своих держаний: «Si
autem aliquando dcstitcrint ab usu culture licitum et liberum sit pre-
laxatis fratribus extunc et in perpetuum propriis usibus... eorundem
agrorum culturam et fructum vcndicare»; MU, Bd III, № 845,
a. 1245 r.; «Ego Hermannus de Veldenze notum facio... quod Henricus
cognomcnto Vus homo meus de Numagen bona que a me acceperat
apud prefatum castrum domum videlicet et ortum adiacentem in manus
meas resignavit. Ego vero eadem bona sub annuali pensione ecclesic
B. Thome concessi iure hereditario possidenda eo pacto quod iamdi-
cta ecclesia singulis annis amam vini et XII denar, in autumpno de
eisdem bonis mihi debeat assignare»; Quellensammlung, № 18,
a. 1264: в грамоте аббатства S. Trond сообщается, что один вино-
градник «quod habuit unus feodalis (homo) dimissum fuit nobis pro-
pter paupertatem hominum qui partem emcrunt»; B. 694: «Quiconques
veut lessier ce qu’il tient a cens ou a rentes d’aucun seigneur, il le doit
aquitier dusques au jour qu’il le lesse, et dire au seigneur de qui il le
tient: «Sire... je ine le vueil plus tenir...»; B, 695: «Voirs est que, par
coustume general, 1’en puet lessier, quant 1’cn veut, 1’eritage que 1’en
tient d’un seigneuer...»; MU, Bd II. № 100, a. 11189; cm. также-
c. F о u r q u i n. Les campagnes..., p. 183.
190 В, 695.
191 См., например, MU, Bd III, № 930 (1247 г.): владельцам
новых держаний предписывалось: «Et seminabunt agros illos tribus
annis et quarto anno vacabunt. Et si quis corum reliquerit aliquem
agram vacarc co anno quo esset seininandus, nobis taintuni solvet
quantum si seminasset»; MU, Bd III, № 1339 (1256 r.): «Vincam
ipsam ipse colet quod semcl in anno semel earn fodiet singulis etiam
annis quadragintas foveas facict et totidem onera fimi imponet».
192 Среди новых держаний XIII — начала XIV в. были такие, ко-
торые сдавались на год (L. V е г г i е s t. Le polyptyque illustre...,
I'rolegomenes, p. LXXX), на три года (В, 650), на девять лет (Monu-
ments..., № 56, а. 1306) или «на годы» (Le polyptyque illustre...,
f. 41 v.; f. 57 r. B, 449, 968, 10114, 1139 etc.).
251
возможность изменять по своему усмотрению условия
пользования землей. Крестьянские платежи па новых
держаниях чаще всего были выше, чем иа традицион-
ных. Не будучи постоянными, они, однако, колебались
вокруг некоего принятого для данной группы держаний
местного уровня, который изменялся под влиянием ры-
ночной конъюнктуры, видимо, не очень сильно193. Из
всех этих особенностей новых держаний становится
ясным, почему они играли столь значительную роль в
классификации крестьянства вотчинниками.
Подобно тому как вотчинники противопоставляли
друг другу владельцев традиционных и новых держа-
ний, они выделяли особо тех крестьян, которые имели
землю в общинах, добившихся привилегированного юри-
дического статуса или же получивших хартии «об осво-
бождении». В гл. III отмечалось, что число таких посе-
лений в XII—XIII вв. быстро росло. Их жители, оста-
ваясь владельцами прежних держаний, приобретали
немало новых прав. Они получали большую самостоя-
тельность в решении внутриобщинных дел; за ними
официально признавалась возможность отчуждать дер-
жания; иногда они освобождались от обременительных
личных платежей, от торговых пошлин и т. п. Крестьяне
таких поселений особенно часто получали право уходить
из вотчины или хотя бы переходить в некоторые из со-
седних вотчин на основе так называемого droit de entre-
cours или же droit de contremand 194. Широкое исполь-
зование крестьянами этих прав побуждало некоторых
феодалов заключать в дальнейшем специальные согла-
шения о возможном отказе от приема в своих владениях
193 Там, где существовала такая фиксированная норма обложе-
ния, особенно ясно выступала невозможность трактовать новые дер-
жания как аренду — см. С. Д. С к а з к и н. Очерки по истории запад-
ноевропейского крестьянства в средние века. М., 1968, стр. 295—296.
194 Согласно «грамоте об освобождении» для castrum Haubou-
denges в него свободно могут переселяться «люди мецской церкви»,
qui habebant laborum intercursum (Cartulaire... de Metz, № 96,
a. 1275). Соглашение о взаимном предоставлении зависимым кресть-
янам droit de 1’entrecours существовало между мецским епископом
и графом Де Сом (ibid., № 40, а. 1257). Ряд сведений о предостав-
лении этого права сообщает Ш. Э. Перрен («Chartes de franchises
et rapports de droits en Lorraine.— «Le Moyen age», t. 42, № 1—2.
1946, p. 37). Об аналогичных установлениях писал и Бомануар, от-
мечавший право жителей viles bateiccs уходить с земли [В, 646, 647].
255
крестьян из других вотчин 195. В общем жители подоб-
ных общин составляли особые юридические 'Категории
крестьянства. В вотчинных документах Северной Фран-
ции и рейнской Германии такие крестьяне именовались
bourgenses, bourgois I96, francs hommes 197, или же опи-
сательно— те, кто 'находится в пределах франшизы198,
и т. п. Противопоставлялись они крестьянам, живущим
вне территории подобных общин, или же не имевшим в
них держаний установленного вида. Представление
освободительной хартии (или любого подобного доку-
мента) изменяло правовой статус членов общины нс
безусловно и не навечно: при выходе из нее и переезде
в другое место общинник мог утратить имевшиеся при-
вилегии 199. Более того, в случае поселения на некото-
рых держаниях (например, сервильных), крестьянин
вновь становился личнонаследственным зависимым.
Принадлежность крестьянина к той или иной категории
вотчинного населения оказывалась, таким образом, не-
разрывно связанной здесь с юридической спецификой
владения. Правовой статус человека превращался как
бы в функцию земельного держания.
Еще более заметной, чем в этих случаях, была связь
внутривотчинной классификации крестьян с их имуще-
ственным положением там, где вотчинники разделяли
своих зависимых людей на полнонадельных держателей
и малоземельных (или безземельных) домениальных
работников. Для обозначения этой категории выработа-
лась особая терминология 200. Судя по описанию домс-
ниальных работников в источниках, можно полагать,
что по крайней мере часть их состояла из людей, кото-
рые работали в результате временного соглашения с
195 L. Ver ri est. Institutions medievales, I, p. 245; Cartulaire...
de Metz, №' 194, a. 1291.
196 Этот термин был, в частности, характерен для поселений,
получивших Бомонский статут.
197 Ch. Е. Perrin. Chartes de franchise..., p. 39.
198 См., например, Quellensammlung, S. 393.
199 B, 646, 647.
200 В Бовези, Пикардии, Люксембургском графстве и многих дру-
гих областях они именовались ouvriers, manovriers, hommes, femmes
(В, 697, 979, 1402; Cout. Picardie, LXXIX, p. 70; Quellensammlung,
S. 389—397). В Трирском архиепископстве существовали специаль-
ные portenarii, asinarii, servi in turri (MU, Bd II, 411—412); им были
подобны haistaldii в Прюме XIII в. (MU, Bd I, S. 153, nota 10).
256
вотчинником201 и жили главным образом на средства,
полученные за свой труд 202. Их выделение вотчинника-
ми в особую категорию ярко свидетельствовало о влия-
нии особенностей экономического положения крестьян
на классификацию вотчинного населения сеньорами.
Однако, эти экономические особенности не единст-
венный фактор, определявший разделение крестьянства
внутри вотчины. При характеристике статуса личнона-
следственных сервов уже отмечалось, что одним из его
проявлений были дополнительные личные обязанности
в пользу вотчинников. Существование таких повинно-
стей заставляло вотчинников разделять крестьян в за-
висимости от их происхождения. В число тех, кого вот-
чинники причисляли к личнонаследственным сервам,
входили, разумеется, те же самые люди, которых назы-
вали сервами юристы. Но смысл их положения как сер-
вов с точки зрения вотчинников и с точки зрения вер-
ховных судебных сеньоров был не вполне тождествен-
ным. Вотчинник игнорировал ряд тех формально-юри-
дических особенностей сервов, которые имели значение
для графского или герцогского суда. Это касалось в
первую очередь специфики их процессуальных и публич-
ных прав. В источниках, исходящих от вотчинников,
никак не выделяются ни имущественные нрава сервов,
ни их поземельные обязанности 203. Однако существова-
ние специфических личных платежей сервов, право вот-
201 Приказчик сеньора, желающий подтвердить законность про-
изведенных им расходов, может сослаться в качестве оправдания
на необходимость оплаты «manouvrages de terres ou de vignes ou
d’autres eritages» (В, 820). О платных ouvriers, используемых сень-
орами на сельскохозяйственных работах, см. также: 'В, 804, 697, 957,
979. 1402. 1403; Cout. Picardie, LXXIX, р. 70; J. G г i m rn. Wedsthiimer,
Bd I, S. 535; Л. В. Конокотин. Очерки..., стр. 164 и след.; L.Ver-
r i e s t. Etude d’un contrat prive du droit medieval.— «Revue du
Nord», t. 28, 1946, p. 282; L. Genicot. L’economie rurale, t. I,
p. 99—104; G. D u b y. La seigneurie et l’economie paysanne.— «Etudes
rurales», 1961, № 1, p. 27—33; idem. Rozwazania о gospodarce wiejs-
kiej we Francji w polowie XIII w.— «Przeglad Historyczny», t. 51,
1960, str. 258—259.
202 B, 697: «... ecus qui se doivent vivre de leur labeur...».
203 M. Bloch. Seigneurie frangaise et manoir anglais. Paris,
!'96O, p. 78 —79. Мы, разумеется, не касаемся здесь тех случаев, где
термин «сервы» употреблялся в обобщающем смысле и обозначал
крестьянство в целом (Ch. Е. Perrin. Le servage en France et en
Allemagne, p. 232; R. Boutruche. Seigneurie..., p. 128).
9 Ю. Л. Бессмертный
257
чинника быть в ряде случаев единственным их судьей,
возможность присвоения выморочного имущества сер-
вов— все это придавало взаимоотношениям вотчинни-
ков с сервами достаточное своеобразие. Там, где в
XIII в. возникает новый серваж, это своеобразие еще
более укреплялось. Все это не могло не придать лично-
наследствепному статусу немалую роль среди критериев
классификации крестьянства вотчинниками.
К числу крестьян, зависевших от вотчинников не по
земле, но в силу личнонаследственного статуса, при-
надлежала и категория «чиншевиков» (censuales), осо-
бенно многочисленная в рейнской Германии 204. Пред-
ставляя собой одну из стадий в развитии западнонемец-
кого серважа, чиншевики отличались от северофранцуз-
ских сервов ограниченностью личных повинностей,
исчерпывавшихся чаще всего очень небольшим денеж-
ным чиншем (несколько денариев); они платили также
формарьяжные и менмортные пошлины. За ними при-
знавалось право на перемену места жительства 205. Мно-
гие из этих чиншевиков были вотчинными министериа-
лами или ремесленниками, другие — владели обычными
земельными держаниями 206. Фактические различия в
уровне эксплуатации этих крестьян по сравнению с
обычными держателями могли быть и слабее, чем у
сервов. Но по содержанию и форме своих отношений с
вотчинниками чиншевики выделялись не меньше, чем
сервы. Сохранение личнонаследственной связи с госпо-
дином привносило в их статус специфику, оборачивав-
шуюся на практике по-разному — то включением в чис-
ло приближенных сеньора и улучшением экономическо-
го и социального положения, то, наоборот, особой
стесненностью, невозможностью воспользоваться благо-
приятными обстоятельствами и в итоге обеднением.
В любом случае принадлежность к данной категории не
оставалась без последствий для отношений крестьянина
с вотчинником. Понятно, что чиншевики не «растворя-
лись» среди остального вотчинного населения, несмотря
204 Ch. Е. Perrin. La seigneurie en France et en Allemagne...,
p. 165.
205 См., например: MU, Bd III, № 1082, a. 1250.
206 Ch. F. Perrin. Le servage en France et en Allemagne, p. 236
et sui\.
258
на небольшие порой особенности в уровне их эксплуата-
ции. Упомянув о категории чиншевиков, нельзя не обра-
тить внимания на своеобразие самого их обозначения.
Оно образовано от названия их отличительной наслед-
ственной повинности — денежного чинша. Казалось бы,
использование этого признака в классификации кресть-
янства вотчинниками должно было свидетельствовать о
решающем значении в ней формы ренты. В действитель-
ности, однако, это было не совсем так. Вид личных пла-
тежей сам оказывался здесь функцией специфического'
личного статуса крестьянина, и выделение данной кате-
гории вотчинного населения было связано с видом ренты
скорее формально, чем по существу.
О значительной роли личнонаследственного статуса
крестьян в их взаимоотношениях с вотчинником (и со-
ответственно в его классификации зависимого населе-
ния) говорят и другие факты. Так, почти во всех вотчи-
нах сеньоры последовательно разграничивали крестьян-
держателей и тех, кто, владея наделами от других вот-
чинников, был тем не менее подчинен их судебной и
политической власти 207. С крестьянами второй из на-
званных категорий сеньоры находились непосредствен-
но лишь в личных связях. Личная зависимость этих
крестьян материализовалась в обязанности являться на
судебные собрания, помогать при исполнении полицей-
ских функций вотчинника, а также в небольших плате-
жах. Различие во взаимоотношениях вотчинников с
крестьянами этих двух категорий не было лишь внеш-.
207 Например, Les revenus... Sainte-Waudru, р. 305—306
(а. 1194—1206): «Omnes homines terrarii nostri debent nobis in ad-
ventu nostro quisque II pullos et I manipulum avene et ad domum
nostram quam ibi habemus afferre... Omnis homo in potestate de Her-
netehalt manens cuisque conditionis fucrit si etatem XV annorum ha-
buerit, debet inobis fidelitatem prestito iuramento exhibere»; Censier
general des domaines de I’abbaye de Bouzonviille, p. 731: «Quicumque
villanus haereditatus fuerit, arabit duos dies et qui in banno est, ter
in anno unum diem»; Documents..., № 6 (c. a. 1300): «Et doient tuit
li pourterriers et tuit cilz qui feut feu et futniere les plais... Ill jours
tous plains»; (ibidem: «Et doit chescun pourterrier la ceille quaint li sires
la fait huchier en 1’auwost; et la vuelt avoir li site dez tnenans, mais
li eschaivins n’ozeroient mies dire que se fuist droiz»; Liber ecclesie
Trevircnsis.— MU, Bd II, S. 395: «In Vuchte sunt XI mansi de quoli-
bet solvitur... ceteri rustici banno archiepiscopi utentes ibidem III die-
bus...» etc.
9*
259
ним. В отношениях сеньора с теми, кто нс держал от
него землю, экономические выгоды от эксплуатации
представляли собою как бы следствие судебной и поли-
тической власти сеньора над данной территорией (ка-
ковая власть была в свою очередь результатом эконо-
мического могущества сеньора). В отличие от этого
судебно-политическая подчиненность держателей своему
вотчиннику выступала как непосредственное следствие
их поземельной зависимости и играла менее самосто-
ятельную роль 208.
Личнонаследственный статус крестьян служил у вот-
чинников критериСхМ не только при разделении, но и
при объединении определенных групп зависимого насе-
ления. Показательно в этом отношении существование
так называемых вотчинных familia. В число крестьян,
объединенных в familia, входили и владельцы земель-
ных держаний данного вотчинника, и те, кто не имел от
него земли. Среди последних могли фигурировать без-
земельные домсниальные работники или даже крестья-
не, зависевшие но земле от других сеньоров, но подчи-
нявшиеся данному вотчиннику в силу своего личнонас-
ледственного статуса. Связь членов familia со своим
господином не зависела от места их проживания. Где
бы они пи жили, они должны были уплачивать своему
сеньору определенные платежи, подчиняться его судеб-
ной власти и быть обязаны ему верностью 209. Однако
при соблюдении этих условий члены familia могли из-
208 Разграничение этих двух видов зависимости в крупных и
средних церковных вотчинах выражалось, как известно, в разграни-
чении прав земельных собственников и фогтов. Раздел нрав между
ними приводил иногда к разграничению крестьян, зависимых и по-
земельно, и в судебном отношении от каждого из них. В результате
появлялись категории так называемых «gens d’avoucrie» (Chartes...
de Sainte-Waudru, t. I, № XXI, p. 35, a. 11193; L. V e r r i e s t. Le po-
lyptyque illustre... Prolcgomenes, p. LXXXVI).
209 Les constitutions, p. 173 (a. 1319): «Preposito Hanaug. ecclcsiae
omnes rustic! in insula commanentes jurare debent fidelitatem, vel
quia sunt de familia ccclesiac, vel quia habent hereditatem de fundo
ecclesie»;' Der Besitz der Tempelherren in Lothringen, № 6, S. 9,
a, 1147: «Quiqunque de familia horum sit in quocunque loco extirpa-
verit debet manipulum de deoem»; MU, Bd III, № 1491, a. 1259;
Liber ecclesie Trevironsis, S. 418: «Arclrepiscopus... habet etiam
ibidem homines attinentes curie qui bona non habent de curia. Sol-
vunt censum ’ annuatim...»; L. Verriest. Institutions medievales,
I, p. 223—226.
2601
менять место жительства210. Отсутствие прикрепления
к земле не исключало, тем не менее, возможности прода-
жи членов familia (как и сервов или чиншевиков) дру-
гому сеньору. Такая сделка означала бы лишь переда-
чу прав на взимание личнонаследственных повинно-
стей211. В общем, членов familia соединяла с вотчин-
ником чисто личная по своей форме связь, выраставшая
из экономического и социально-политического верховен-
ства сеньора.
Редкое использование в источниках, исходящих от
вотчинников, противопоставлений servi — hommes de
pooste, о котором упоминалось выше, нс означает, как
видим, игнорирования вотчинниками личнонаследствеп-
пого статуса крестьян. Они учитывали его, хотя и в иной
форме, и, что еще важнее, в иной мере, чем верховные
судебные сеньоры: Тогда как для верховных судебных
сеньоров этот статус был большей частью решающим
критерием, для феодалов, выступавших в качечстве вот-
чинников, он имел значение лишь одного из подобных
критериев. Главным для них при определении содержа-
ния (и классификации) их отношений с крестья-
нами внутри вотчины был вид земельного держа-
ния, тесно связанный с имущественным (а иногда и с
производственным) положением зависимых крестьян.
210 См. примечание 209.
211 Аналогичный смысл имели сделки «о разделе» отдельных
семей. Подобный раздел не означал разъединения семьи и предпо-
лагал лишь передачу разным вотчинникам пран на получение лич-
нонаследственпых платежей, которые следовали с разных членов
семьи. Так, орден Тамплиеров и аббатство Вилер-Бстнах «раздели-
ли» семью некоего Конрада так, что «li devant dis Conras qui fut ke
ses aretaiges qu’il tenoil dou tample demeure au temple. Et li anfant
dou devant dit Conrat demeurent au 1’abbi et au couvant» (JGLG,
Bd VII, 1, № 11 —12, a. 1273). Действительный смысл этого «раздела»
подчеркивался тем, что вплоть до смерти главы семьи все имущество
остается в се общем владении. Такой же «переносный» смысл имеют
и сделки о продаже отдельных семей зависимых крестьян. Показа-
тельно, что в актах таких сделок нет и речи о перемещении кресть-
ян, об отрыве их от земли, так как содержание сделки целиком
исчерпывается отчуждением прав па получение личнонаследственных
повинностей — см. MU, Bd III, № 545, а. 1235; № 1297, а. 1255;
Cartulaire... de Metz, № 228, а. 1290. Реальное значение продажа
крестьян имела па рассматриваемой территории лишь там, где дело,
касалось безземельных дворовых,— например, овечьих пастухов
(MU, Bd III, № 385, а. 1230; № 399, а. 1230) или же домашних слуг -
(Urkunden..., № 544, а. 1189—1196).
161
* ф
Как известно, в рассматриваемый нами период почти
каждый из вотчинников обладал той или иной политиче-
ской властью над крестьянами. Не только крупные
феодалы (князья, графы, шателены, архиепископы,,
епископы, аббаты и т. п.), но и средние и даже мелкие
сеньоры имели в своих руках известные средства поли-
тического принуждения и большую или меньшую воен-
ную и административную власть. Выступая в качестве
политических сюзеренов, земельные собственники прибе-
гали к специфической классификации крестьян, отличав-
шейся и от той, которая была характерна для вотчин-
ников, и от той, которую практиковали графский или
герцогский суды. Чем обширнее были пределы владений
сюзерена, тем больше могло оказаться в них крестьян,
не связанных с этим феодалом ни по земле, ни по
личнонаследственному статусу и подчинявшихся ему
лишь в меру имевшихся у него политических прерогатив.
Соответственно и классификация крестьянства сюзере-
нами была в этих случаях своеобразна. С ней легче
всего познакомиться на примере крупных или средних
феодальных владений, принадлежавших более или
менее значительным феодальным сюзеренам.
Выступая в качестве политического сюзерена, сеньор
рассматривал всех крестьян, живших в его владениях,
прежде всего как некую единую по характеру отноше-
ний с ним массу. Это объясняется тем, что все подвласт-
ное ему население, исключая обладателей фьефов, обя-
зано было в его пользу одинаковыми платежами типа
податей или небольшими барщинами и военными повин-
ностями 212. В виде податей взимались денежные (или
продуктовые) оброки незначительной величины. Ими
облагался каждый крестьянский (или городской) дом,
имевший очаг (или «каждый дым») в пределах данной
территории213. Точно так же и барщинные службы
212 Нетрудно заметить сходство этой формы зависимости с той,
которая существовала в пределах вотчины для зависимой familia.
213 Сведения о такого рода обложении встречаются почти во
всех владениях графов (см., например, опись Люксембургского граф-
ства, где каждый очаг обязан уплатить либо одну — четыре кури-
цы— Quellensammlung, passim,— либо несколько мер овса — ibid,
S'..380,— либо несколько денариев — S. 344, 363), герцогов (см., на-
пример, Catalogue des actes, № 1174, а. 1295 — с каждого очага —
262 \
(один—три дйя в год) исполнялись в пользу сюзерена
всеми крестьянами, жившими в его владениях214. Самый
принцип обложения подчеркивал здесь безразличие
сюзерена к каким бы то ни было личнонаследственным
или хозяйственным особенностям отдельных крестьян-
ских семей. Для пего все они фигурировали в этом случае
в одинаковом качестве лично подвластных ему людей
податного сословия. И потому там, где феодал выступал
в качестве политического сюзерена, он предпочитал
употреблять максимально широкие по смыслу обозначе-
ния — omnes manentes, rustici, homines, bannarii, bai-
niers и t. п. Видимо, не исключено, что и военные повин-
ности в пользу сюзерена также были однородны для
всех крестьян. В источниках встречаются прямые указа-
ния па то, что сеньоры привлекали сервов к выполнению
военных «помочей» наряду с песервами 215. И даже при-
сутствовать на обязательных судебных заседаниях, про-
водившихся сюзереном, должны были порой поголовно
все домовладельцы 216.
Обобщающий характер представлений сюзеренов о
крестьянстве сказывался и па присущем им способе его
классификации. Они разделяли крестьян лишь на своих
людей, и на иовопришельцев — чужаков217. (Число
два солида), крупных светских вассалов (см., например, владения сира
Дюрби — Coutumes des pays, duche de Luxembourg et compte de Chiny,
oubl. par M. N. Leclercq, t. I, Bruxelles, 1867, p. 286- -287: с каждого
дома — два солида), епископом (см., например, Cartulaire de... Metz,
№ 96, а. 1275: «quilibet commorans... vel quilibet ignis [solvit]...»), абба-
тов (см., например, Les revenus... Sainte-Waudru, p. 284: «Omnes do-
mus in potestate ilia, nisi sunt supra feoda, debent pullagium»).
214 Во владениях Трирского архиепископства (MU, Bd II, S. 405):
«quicunque manet Waltrache III bandach archicpiscopo servire tenetur
cuiuscunque homo sit ille»; в землях аббатства св. Арнольда близ
Меца (Documents..., № 6, с. и. 1300): «...tuit cilz qui font feu et fu-
iT'iere... Ill jours tous plains».
215 B, 1687: «Et aussi... disons nous de ceus as queus il convient
fere aide par reson de seignourage, si comme il convient que li homme
de fief et li oste... el li homme de cors facent aide a leur seigneurs
quant il son en guerre».
216 Documents..., № 6: «Et doient tuit li pourterriers et tuit cilz
qui font feu et fumiere les plais...»
217 Норопришелы’ы иногда прямо называются в документах
extranei, advenae или же homes aubains (см., например, Livre des
vassaux du comic de Champagne..., № 2950). В иных же случаях они
скрываются за обозначениями «omnes manentes», «ceteres rustices»,
«tuit cilz qui font feu et fumiere».
263
последних росло по мере общего увеличения подвижно-
сти населения в XII—XIII вв.) Чужаки также были
подчинены административно-политической власти сюзе-
ренов, но обычно отличались от старожилов по объему
своих податных и военно-судебных обязанностей. Подоб-
ное разделение предполагает существование особой
формы личной подчиненности крестьян верховному сюзе-
рену, независимой от юридического статуса самого
крестьянина или принадлежавшего ему держания. Кри-
терием классификации здесь оказывается даже не та,
сравнительно слабая форма политической связи крестья-
нина с сеньором, которую подразумевало наследствен-
ное подданство, так как, видимо, зависимость от сюзе-
рена возникала для любого крестьянина сразу после
его поселения на данной территории и прекращалась
сразу же после его ухода. Главным разграничением ока-
зывается здесь срок проживания на земле.
Там, где сеньор выступает в качестве политического
сюзерена, его взаимоотношения с крестьянами оказыва-
ются таким образом не зависящими прямо ни от их
производственного положения, пи от их юридического
статуса, существенного для судебных господ. Непосред-
ственно они вытекают из политического верховенства
сеньора над определенной территорией (а само это
верховенство — из его экономического и социально-поли-
тического могущества). Эксплуатация крестьян со сто-
роны политического сюзерена реализует, таким образом,
особую форму личной зависимости крестьян, отлича-
ющуюся, с одной стороны, своим ненаследственным
характером, а, с другой — действием в пределах широ-
кой территории. Распространение этой «лично-террито-
риальной» формы зависимости неразрывно связано с
ростом политического могущества отдельных сюзеренов,
с процессом централизации феодальных территорий.
* * *
Изучение различных вариантов классификации
крестьянства в конце XII—навале XIV в. дает
богатый материал для характеристики основных социаль-
ных форм сеньориально-крестьянских отношений. Непо-
средственно отражавшая взгляды современников эта
классификация позволяет воспроизвести эти формы
вполне конкретно и в то же время не настолько дробно,
264
чтобы утратить всякую возможность их обобщения.
Выявляются основные категории крестьянства, различав-
шиеся по способу их феодальной эксплуатации. Обнару-
живаются главные линии разделения самих феодалов
па категории, отличные друг от друга по содержанию их
отношений с крестьянами. Иными словами, выявляются
новые виды внутриклассового деления крестьян и сеньо-
ров и в то же время основные варианты крестьянско-
сеньориальных отношений. Все это свидетельствует о
плодотворности изучения способов классификации
крестьянства феодалами как метода познания социаль-
ных отношений в деревне.
Каждый из видов этой классификации рассматри-
вался выше отдельно. Отсюда, разумеется, не следует,
будто опи и в самом деле всегда применялись оторванно
друг от друга. В действительности один и тот же феодал
мог в разных ситуациях подходить к классификации
одних и тех же крестьян то как вотчинник, то как верхов-
ный судебный сеньор, то как сюзерен. И хотя подобные
случаи были, видимо, нс частыми,—так как сочетание
всех этих трех видов власти над крестьянами отличало
лишь наиболее крупных феодалов,— по крайней мере
два варианта классификации могли применяться одним
и тем же феодалом не так уж редко. Отсюда ясно, что
обособление отдельных способов разделения крестьян-
ства сеньорами мыслимо лишь в условном плане —
точно так же, как обособление категорий самих сеньо-
ров по способу эксплуатации ими крестьян (или же —
внутрикрестьяпских категорий, отличавшихся по форме
их эксплуатации сеньорами). Изолированное изучение
отдельных вариантов классификации крестьянства дает
возможность лучше представить себе специфику каждо-
ю из них. А это существенно с различных точек зрения.
Ближайшим результатом анализа этой классифика-
ции можно было бы считать выявление критериев, па
которых она покоилась в XIII в. В известном смысле
эти критерии были сходны у всех сеньоров. В самом
деле, выступал ли феодал в качестве верховного судеб-
ного сеньора, сюзерена или собственника вотчинных вла-
дений, его классификация крестьянства в той или иной
мере основывалась, с одной стороны, на личном статусе
крестьянина, с другой, — па имущественном или произ-
водственном положении человека. Оба эти критерия
265
использовались независимо друг от друга. Личный
статус крестьянина (как это видно по классификации
феодалами зависимого населения) не имел однозначной
связи с его имущественным положением. Чаще всего он
определялся личным происхождением (т. е. принадлеж-
ностью к сервам или чиншевикам или hommes de pooste
и т. п.) и был наследственным, реже — был связан с
проживанием крестьянина в пределах той или иной об-
щины или вотчины и мог быть изменен при перемене
места жительства. Аналогичным образом имуществен-
ное и производственное положение крестьянина не было
однозначно связано с его личным статусом и колебалось
в широких пределах у лиц одной и той же юридической
категории. Относительная независимость этих основных
критериев друг от друга делает отчасти понятным, по-
чему каждый из них мог играть в разных вариантах
сеньориальной классификации крестьянства совершенно
своеобразную роль. Там, например, где феодал дейст-
вовал как верховный судебный сеньор, ib основе его
классификации крестьян лежал в ХШ — начале XIV в.
личный статус. Тот же критерий (хотя и в ином выраже-
нии) имел решающее значение в классификации полити-
ческого властителя. Совсем иначе относился к личному
статусу крестьянина феодал там, где он выступал как
вотчинник. В этом последнем случае феодал больше все-
го интересовался производственным и имущественным
положением крестьян, учитывавшимся либо непосредст-
венно, либо через особенности земельных держаний.
Личный же статус крестьянина ставился вотчинником
во главу угла лишь изредка. Как видим, несмотря на
тождество самих критериев классификации крестьянст-
ва, их сочетание в каждом из ее основных вариантов
было различным.
Изучение классификации крестьянства сеньорами
позволяет таким образом воспроизвести субъективные
представления современников об основных видах
крестьянско-сеньориальных отношений и о критериях,
использовавшихся для их выделения. Полученный в
ходе такого изучения материал существенно облегчает
переход к объективной характеристике главных вариан-
тов крестьянско-сеньориальных отношений в XIII в. и
анализу их взаимосвязи с внутриклассовым строем.
266
4.
Основные типы
крестьянско-сеньориальных отношений
Из содержания предыдущего параграфа видно, что,
С точки зрения сеньоров, их отношения с крестьянами
серьезно менялись в зависимости от той роли, в которой
выступал сам сеньор, и в зависимости от принадлежно-
сти крестьянина к тем или иным слоям или категориям.
В какой мерс подтверждается этот вывод при объектив-
ном подходе к действительности? Насколько в реально-
сти были неоднородны крестьянско-сеньориальные отно-
шения я XII—XIII вв.? Чем различались основные их
варианты?
Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо опреде-
лить критерии, которые следует положить в основу раз-
граничения качественно различных типов крестьянско-
сеньориальных отношений в изучаемую эпоху.
Как известно, феодальная эксплуатация крестьянст-
ва, обеспечивавшая господствующему классу присвое-
ние феодальной ренты, по своему объективному смыслу
означала экономическую реализацию феодальной зе-
мельной собственности218. Однако объективно представ-
ляя собой важнейшее экономическое отношение своего
времени, феодальная эксплуатация могла быть осуще-
ствлена лишь при том или ином использовании внеэконо-
мического принуждения. Необходимость в нем, как пока-
зал Маркс, определялась такой коренной особенностью
феодального способа производства, как сохранение в
руках непосредственных производителей прав владения
на средства производства и условия труда 219 220. Внеэконо-
мическое принуждение не являлось, тем не менее, при
феодализме единственным способом извлечения приба-
вочного продукта 22°. В силу монополии феодалов
на землю, представлявшую тогда главное условие
сельскохозяйственного производства, неизбежно воз-
218 См. К- М а р к с. Капитал, т. III.— К-Маркой Ф. Энгельс.
Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 183.
219 См. К. М а р к с. Капитал, т. III.— К. Маркс и Ф. Энгельс.
Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 353; см. также: А. И. Неусых ин.
Судьбы свободного крестьянства в Германии в VIII—XII вв. М.,
1964, стр. 18—20.
220 См. С. Д. Сказкин. Очерки..., стр. 117.
267
никала экономическая зависимость непосредственных
производителей от земельных собственников221. Послед-
ние 'Могли, следовательно, пользоваться и средствами эко-
номического .принуждения. Возможность использования
экономического принуждения зависела от ряда обстоя-
тельств, в частности от исчерпания фонда свободных'
земель и от уровня развития товарно-денежных отноше-
ний222. Оба эти момента в рейнской Германии и Север-
ной Франции XIII в. были таковы, что здесь создались
весьма благоприятные обстоятельства для применения
экономического принуждения. Феодальная эксплуатация
крестьянства могла, таким образом, осуществляться при
широком использовании обоих основных способов при-
нуждения зависимых крестьян к прибавочному труду.
То или иное сочетание экономического и внеэкономи-
ческого принуждения крестьянства представляет очень
важный показатель характера крестьянско-сеньориаль-
ных отношений. Именно этот показатель целесообразно
использовать для выделения основных типов феодальной
эксплуатации крестьянства. Полностью однотипными
можно считать, на наш взгляд, лишь такие варианты
межклассовых крестьянско-сепьориальных отношений,
которые существенно не отличаются по сочетанию в них
экономического и внеэкономического принуждения. На-
оборот, те варианты крестьянско-сеньориальных отноше-
ний, в которых сочетание двух основных способов при-
нуждения неодинаково, следует, видимо, считать разно-
типными. В целях краткости условимся обозначать те
виды феодальной эксплуатации, которые основываются
преимущественно на внеэкономическом принуждении
(так же как и соответствующие им формы крестьянской
зависимости), внеэкономическим, или личным, элементом
в крестьянско-сеньориальных отношениях. В отличие от
этого виды феодальной эксплуатации, базирующиеся
преимущественно па экономическом принуждении (как
и соответствующие формы крестьянской зависимости),
будем условно именовать экономическим, или вещным,
элементом в крестьянско-сеньориальных отношениях.
221 См. подробнее: Б. Ф. По р ш н е в. Феодализм и народные
массы. М., 1964, стр. 43.
222 О роли рынка в складывании условий для широкого приме-
нения экономического принуждения к крестьянам см.: Б. Ф. По р-
ш н ев. Феодализм..., стр. 43.
268
Влияние каждого из этих Элементов проявлялось по-
разному. Оно могло равно затрагивать и форму и содер-
жание крестьянско-сеньориальных отношений. Но иногда
оно неодинаково сказывалось на их внешней форме,—
ясной для современников,— и па их внутреннем содер-
жании,—обнаруживающемся при объективном анализе.
Поэтому потребуется раздельно рассматривать каждый
из этих аспектов. Определяя роль экономического
принуждения, мы будем учитывать и тот факт, что оно
было наиболее ярко выраженным при вознаграждении
крестьянина за труд деньгами или легко реализуемыми
на рышке продуктами. В этом случае феодальная экс-
плуатация реализовывалась через установление между
феодалом и крестьянином экономической зависимости в
сравнительно более чистом виде. Если же средством воз-
награждения крестьянина оказывались владельческие
права на земельный участок, то роль экономического
принуждения в общем определялась тем, насколько
реальным и свободным было отчуждение этого участка
и какие обязанности для крестьянина означало его при-
обретение. Стеснение свободы отчуждения или тем бо-
лее возложение на держателя личных или судебно-поли-
тических повинностей означало, что экономическое (фор-
мально) вознаграждение труда крестьянина фактически
предполагало установление не только вещной, но и лич-
ной его связи с феодалом. Естественно, следует разгра-
ничивать эти два варианта феодального принуждения и
соответствующие им формы крестьянско-сеньориальных
отношений.
Схематичность обоснованного выше критерия неодно-
родности крестьянско-сеньориальных отношений очевид-
на. Он непригоден для разграничения сколько-нибудь
сходных форм, ибо констатировать, что в каком-либо
варианте этих отношений сочетание экономического и
внеэкономического элементов отличается своеобразием,
можно лишь при очень значительных особенностях дан-
ного сочетания. Но в этом же и преимущество данного
критерия. Его использование не грозит преувеличить
число неоднородных типов крестьянско-сеньориальных
отношений. К ним будут отнесены только глубоко разли-
чающиеся варианты. Применение этого критерия оправ-
дывается и тем, что он позволяет оценить стадиальные
сдвиги в общественной структуре. Ясно, что о поступа-
269
тельном развитии северофрапцузского или западнбне-
мецкого общества XIII в. можно говорить лишь при на-
растающем значении тех вариантов межклассовых отно-
шений, в которых экономический элемент занимал гос-
подствующее положение.
Какие именно варианты сеньориально-крестьянских
отношений следует подвергнуть проверке, выясняя сте-
пень однородности их содержания? В предыдущих разде-
лах было охарактеризовано немалое число внутриклас-
совых групп, прослоек и категорий в классах крестьян и
феодалов. Предстоит теперь проанализировать роль
личных и вещных элементов во взаимоотношениях, кото-
рые складывались между сеньорами и крестьянами всех
основных внутриклассовых подразделений. Такой анализ
будет параллельно освещать проблему взаимодействия
крестьянско-сеньориальных отношений с внутриклассо-
выми связями. А это позволит затронуть и весьма важ-
ный вопрос о соотношении классового и сословного деле-
ния в феодальном обществе и социальной значимости
каждого из них, вполне справедливо заостренный недав-
но К. К. Зельиным 223.
* * *
Один из видов 1взаимоотношений'крестьян с вотчинни-
ками представляли отношения, складывавшиеся у
последних с их наследственными чиншевиками, члена-
ми familia или сервамм. Подчинение этих крестыжн вот-
чиннику обуславливалось их личнонаследственным ста-
тусом, а невыполнение обязанностей предотвращалось не-
прикрытым насилием 224. Во всех случаях, когда крестья-
не этих категорий не имели земельных держаний от своих
личных господ, крестьянско-сеньориальные отношения
выступали в форме чисто личных взаимосвязей. Их непо-
средственная экономическая выгодность для вотчинни-
ков в основном ограничивалась возможностью взимать
весьма скромные (порою даже символические) поборы
и правом претендовать на выморочное имущество. Но
«...могущество феодальных господ... определялось не
223 К. К. 3 е л ь и н. Принципы морфологической классификации
форм зависимости.— ВДИ, 1967, № 2.
224 См., например, упоминавшиеся выше случаи принудительного
возвращения сервов, отказывавшихся выполнять личнонаследствен-
ные повинности, из «чужих» вотчин к месту рождения.
270
размерами их ренты, а числом их подданных» 225. И по-
тому личнонаследственпые зависимые увеличивали силу
и социальный престиж вотчинника даже тогда, когда
они уплачивали ему минимальную ренту. В общем соче-
тание экономических и внеэкономических элементов в
этом варианте крестьянско-сеньориальных отношений
характеризовалось максимальным преобладанием вне-
экономических. (То же самое следует сказать и про
взаимоотношения вотчинников с крестьянами, зависев-
шими от них лишь по суду, помня, однако, что в жизни
этих крестьян их судебная зависимость играла сравни-
тельно второстепенную роль.)
Выше, однако, уже отмечалось, что к концу XIII в.
положение сервов заметно меняется, так как развива-
ется так называемый новый серваж; охватывая лишь
владельцев держаний определенного типа, он распрост-
ранялся в основном на малоимущих крестьян, принуж-
денных становиться сервами из-за своего бедственного
экономического положения. Взаимоотношения этих, так
сказать, ненаследственных -сервов с вотчинниками, ока-
зывались по своей форме (по крайней мере в первом
поколении) вещными, так как исходным пунктом для них
было приобретение определенного имущества — сервиль-
ного1 держания. В'Содержании же крестьянско-сеньораль-
ных отношений существенную роль играли здесь и эко-
номическое принуждение (земельная теснота и экономи-
ческая несостоятельность заставляли этих крестьян со-
глашаться на ухудшенные условия держания) и внеэко-
номическое (последнее выражалось во власти господина
над личностью серва, вплоть до ограничения свободы
его' передвижения). Вытеснение в ряде районов на рубеже
XIII—XIV вв. «новым серважсм» «старого» означало',
следовательно, сокращение роли того типа крестьянско-
сеньориальных отношений, в котором решительно преоб-
ладал внеэкономический элемент.
Наибольшее значение, как было выяснено, имели
внутри вотчины XII — XIII вв. вообще не те варианты
крестьянско-сеньориальных отношений, в которых, во
главе угла стоял личный статус крестьянина, но те, в ко-
торых исходным моментом были особенности земельных
225 К. Маркс: Капитал, т. I.—К. Маркс и Ф. Энгельс.
Сочинения, т. 23, стр. 729.
271
держаний. Поскольку повинности крестьянина вотчинни-
ку, так же как и широта прав крестьянина на самое дер-
жание, зависели чаще всего лишь от статуса этого дер-
жания, крестьянско-сеньориальные отношения выступали
здесь как вещные по своей форме. На содержании же
их заметно сказывалась специфика вещного элемента
в поземельных связях, о которой говорилось выше. Ведь
даже обладание «новыми держаниями» (отличавшими-
ся сравнительно большей свободой) не исключало огра-
ничения хозяйственных и личных прав крестьянина в те-
чение времени, пока он пользовался этой землею. На тра-
диционных же наделах такие ограничения были много
заметнее из-за стеснений в свободе перехода и в отчуж-
дении земли, а также вследствие судебной зависимости
от земельного собственника 226. Эксплуатация вотчинни-
ком традиционных держателей его земли предполагала,,
таким образом, достаточно широкое использование и
внеэкономического и экономического принуждения. По-
казательно при этом, что внеэкономическое принужде-
ние применялось здесь по отношению к крестьянам, ко-
торые далеко не всегда находились в личпопаслсдствен-
пой зависимости от вотчинника.
На новых держаниях роль внеэкономического элемен-
та в феодальной эксплуатации была гораздо меньше.
Основными средствами, с помощью которых обеспечива-
лось здесь выполнение крестьянами повинностей, были
угроза штрафа, временного секвестра или конфискации
держания. Штрафы смогли стать реальным средством
сеньориального принуждения, так как победила оброч-
ная система. Ведь там, где господствует барщина, штра-
фы мало действенны уже потому, что сами по себе они
не могут компенсировать нехватку ресурсов барщинно-
го труда. При господстве же оброков штрафы представ-
ляют выгодный дополнительный источник сеньориальных
доходов. Это же касается и временного ареста держа-
226 В качестве исключительной меры наказания за невыполнение
повинностей на таких держаниях могло фигурировать не только
отобрание земли, нс и любая иная санкция вотчинника:
MU, Bd I, № 345, S 402 (№ 423, S. 484), XII s.: «Si viillani vel
niansionarii debitum censum vel servicium s. Maximino et abbati
volunt denegare primurr per... induces... constringantur. Sin autem
per kartam et advocatum. Ad ultimum vero per manifestum iusticium
in quo, si convicti fuerint, omnibus bonis suis ad manus abbatis
attractis carebunt. Et ius quod abbas eis postea concesserit habebunt»,
272
ния, обеспечивавшего покрытие недоимок 227 или взятия
у крестьянина залога 228. Несколько особые условия не-
обходимы, чтобы приобрела действенность угроза
полного отобрания земли 229. Она возможна лишь там,
где ощущалась заметная нехватка земли и где обще-
экономическая конъюнктура делала конфискацию дер-
жания выгодной для феодала. В этих условиях страх
потерять землю должен был заставлять крестьянина лю-
бой ценою погашать недоимки.
Во всех подобных случаях главным средством подчи-
нения крестьянина феодалу оказывалось экономическое
давление. Крестьянско-сеньориальные отношения высту-
пали здесь, стало быть, как вещные не только по форме,
но в значительной мере и по содержанию. Элементы лич-
ной зависимости в них, конечно, присутствовали. Но они
играли сравнительно второстепенную роль и, главное,
сами представляли лишь атрибут поземельной связи
между крестьянином и феодалом. Ведь ограничения хо-
зяйственных и гражданских прав крестьянина возникали
здесь лишь постольку, поскольку он под давлением эко-
номической необходимости сам вступал в известные по-
земельные связи с сеньором (или сохранял их). Вещная
форма крестьянско-сеньориальных отношений приобре-
тала в этих случаях, как видим, далеко не формальное
значение. Взаимоотношения вотчинника с владельцами
новых (свободных) держаний, не имевшими с ним лично-
наследственной связи, представляют, таким образом, ва-
риант, в котором ведущую роль играло именно экономи-
ческое принуждение.
227 См., например: В. 862; A. Prost. Etude sur le regime ancien
de la propriete. Paris, 1880, Preuves, № IX, a. 1226: «... et s’il nes
paieuet a ior ke mis i est, je ou mes commandeinanz iroit au fruyt
de tout cest eritage, ke Pierissons niant ni panroit de celei annee».
228 См., например: Documents, № 4, a. 1280: «... et qui ne paieroit
audit jour il doit V sol. d’amande et en puet on panre sai cherruwe
ou c’orn lait trouweroit»; MU, Bd III, № 1440, a. 1258: «... [si aliquis]
fuerit delectus in solutione predictorum... scultetus ius habebit dictos
homines pignorandi».
229 См., например: Quellensammlung, № 50, a. 1273: «... omnes
agri... qui nn posterum devoluentur in manus abbatis en conventus
propter censum non solutum...»; MU, Bd II, S. 426: «Quod si aliqurs
hominurn ad curtim illam censum suum pertiinens ilia die non dederit
indutias habet dandi censum VI ebdomadas antequam publicetur»:
Les Constitutions, № VI, a. 1286: земля отбирается после неуплаты
чинша в течение года.
273
Большим своеобразием отличались также отношения
вотчинников с наемными работниками. Известно, что
иногда «наем» работников вотчинником был в большей
или меньшей степени фикцией. Хотел того крестьянин
или нет, он был обязан, если вотчинник предлагал ему
это, работать за определенную обычаем плату на бар-
ской земле. Отказ от такого «найма» влек для зависимо-
го от данного сеньора крестьянина предание вотчинно-
му суду и наказание 230. Фактически это напоминало за-
маскированную барщину, с тем отличием, что крестьянин
получал за труд некоторое вознаграждение («барщина с
харчами») и использовал господский (а не собственный)
сельскохозяйственный инвентарь. Нас интересует сейчас
не такой фиктивный наем231, но те случаи, где работник
не был зависимым человеком вотчинника и нанимался к
нему лишь под давлением нужды 232. Видимо не исклю-
чено, что в числе таких наемных работников могли быт г.
и малоземельные крестьяне, для которых наемный труд
представлял существенный источник средств к жизни.
Очень мало известно об условиях работы таких крестьян
и конкретном соотношении их доходов от держаний и от
найма. Некоторые, приводившиеся выше (гл. III, § 3)
данные свидетельствуют, что возможный заработок
наемного работника мог быть значительно выше среднего
дохода малоземельного держателя. С формальной точки
зрения это могло бы показаться странным. Ведь всякий
держатель отличался от наемного работника тем, что у
первого вотчинник фиксировал объем своих взиманий
(ренту), у второго — объем дохода (плату за труд).
Отсюда, казалось бы, держатель всегда мог рассчиты-
вать на расширение доходной части своего бюджета, не
лимитировавшейся формально вотчинником, наемный же
работник не мог получить больше того, что входило в
зарплату. В действительности, однако, все это выгля-
230 В Пикардийской кутюме рассказывается о судебном реше-
нии по делу Винцента Робустеля, которому сержант сеньора Дюрка
предложил «que il alast coper au bos... par tel journe que ouvrier
waignoient», Робустель отказался. За это он был вызван сеньором
в .суд и наказан штрафом (Cout. Picardie, LXXIX, р. 70).
231 Необходимость различать наемный труд крестьянина в вот-
чине, к которой он принадлежал, от наемного труда «на стороне»,
совершенно справедливо подчеркивал Е. А. Косминский («Исследо-
вания...», стр. 373).
232 В, 697: «mancuvriers... qui se doivent vivre de leur labeur»,
274
Дело много сложнее. Многообразные формы вотчинной
(и не только внутривотчинной) эксплуатации изымали
подчас из бюджета держателя столько, что часть, оста-
вавшаяся у наименее зажиточных из них, оказывалась
совершенно недостаточной для прокормления семьи.
В отличие от этого, наемный работник, если только он
не являлся зависимым держателем этого же вотчинника,
мог рассчитывать на получение платы, которая не под-
лежала сеньориальному обложению и целиком остава-
лась в кармане крестьянина. Видимо этим и объясняет-
ся превышение фактического дневного дохода наемного
работника над доходом малоземельного держателя. Го-
воря об этом, следует, конечно, помнить, что, как уже
отмечалось (см. гл. III, § 3), конкретные условия изу-
чаемого периода делали маловероятной возможность для
крестьянина систематически участвовать в труде по най-
му, так же как они практически исключали возникнове-
ние сколько-нибудь обширного слоя полностью беззе-
мельных работников. Более того, в некоторых областях
(например, в Намюре) засвидетельствовано сокращение
использования наемной рабочей силы в XIII в. по срав-
нению с XII в.233 Но в той мере, в какой практиковался
наем для работы на барской земле независимого от дан-
ного вотчинника крестьянина, получавшего за свой труд
денежную или натуральную оплату, в той мере можно
констатировать существование крестьянско-сеньориаль-
ных отношений с абсолютным преобладанием экономи-
ческого принуждения 234. Личный элемент мог здесь воз-
никать лишь как следствие политического господства
сеньора .или социально-психологической подчиненности
крестьянина.
Как видим, в XIII—начале XIV в. один и тот же
вотчинник мог одновременно находиться в качественно
различных отношениях со своими крестьянами. Выше
было выделено три типа таких отношений: тип с преоб-
ладанием личного элемента; тип, в котором одновремен-
но ярко выражены и личные и вещные элементы; тип с
абсолютным преобладанием экономического элемента.
Каждый из этих типов соответствовал одной или не-
233 L. Genicot. L’economie rurale, t. I, p. 1118—121.
234 Будучи лишь одним из вариантов эксплуатации крестьянст-
ва, такого рода наем нс изменял, естественно, общий характер
крестьянско-сеньориальных отношений.
275
скольким внутрикрестьянСким категориям, складывав-
шимся в связи с особенностями личного статуса самих
крестьян или же статуса их земельных держаний. Юри-
дические градации, существовавшие между этими внут-
риклассовыми категориями, глубоко опосредствовали,
таким образом, крестьянско-сеньориальные межклассо-
вые отношения. В XIII—начале XIV в. наиболее рас-
пространенным их типом был «средний» из трех назван-
ных, так как именно он соответствовал самой многочис-
ленной категории крестьян-—-владельцам традиционных
держаний. Поскольку одновременно быстро увеличива-
лось число владельцев новых держаний, можно говорить
еще и о все большем распространении того типа крестьян-
ско-сеньориальных отношений в вотчине, который предпо-
лагал преобладание вещных форм и экономического при-
нуждения. Этот последний тип был представлен также в
эксплуатации в вотчине наемных работников, которые
составляли прослойку крестьянства, выделявшуюся про-
изводственным положением своих членов.
Различные типы крестьянско-сеньориальных отноше-
ний в вотчине XIII в. характерны не только для рас-
смотренных выше категорий и прослоек внутри крестьян-
ства, но и для отдельных категорий и прослоек самих
феодалов.
Так, уже отмечалось, что в бюджете многих крупных
вотчин поземельные доходы с крестьян-держателей имели
меньший вес, чем судебные доходы и торговые пошлины.
Ясно, что в таких вотчинах на первый план объективно
выдвигался тот вариант крестьянско-сеньориальных отно-
шений, который строился на внеэкономическом подчине-
нии окрестного населения данному вотчиннику. Эта осо-
бенность крупных-вотчин —'пример, свидетельствующий о
тлубокой зависимости крестьянско-сеньориальных отно-
шений не только от внутрикрестьянских градаций, но и
от многообразных различий, обособлявших отдельные
прослойки господствующего класса.
Одну из таких прослоек составляли те крупные фео-
далы, которые выступали как верховные судебно-полити-
ческие властители. Сеньор, представлявший графский
(или любой другой нечастновладельческий) суд, строил
свои отношения с крестьянами, как это было показано
выше, в первую очередь исходя из их личнонаследствсн-
ного статуса. Поэтому взаимоотношения верховных су-
276
дебных сеньоров с крестьянами, тесно зависевшие от «ка-
чества лиц», имели личную форму. Неповиновение судеб-
ным сеньорам пресекалось неприкрытым принуждением с
их стороны. Возможности избежать подчинения такому
сеньору ценою материальных жертв были крайне ограни-
чены. Даже уход с территории данного графства не всег-
да мог здесь помочь из-за возможности вмешательства
герцогского или королевского суда. В результате крестья-
не каждой соответствующей категории (сервы, hommes de
pocnste, госпиты и т. п.) находились в той или иной
форме «врожденной» или — реже — благоприобретенной
личной зависимости от верховного судебного сеньора.
Эта личная зависимость не была такой непосредственно'
личной, как зависимость, например, личнонаследствснно-
го серва от его господина. Из-за широты судебных сеньо-
рий и многочисленности подвластных крестьян личные
отношения судебных сеньоров с подчиненными им людьми
носили характер лично-территориальных, связей. Такие
связи отличались прежде всего рамками своего распро-
странения. Не столько наследственная экономическая и
юридическая связь определенного крестьянина с опреде-
ленным господином, сколько причудливые и порой слу-
чайно сложившиеся границы феодальной территории
определяли пределы их действия. Не менее заметным
отличием зависимости от верховного судебного сеньора
было то, что она реализовывалась менее перманентно и
повседневно, чем, например, зависимость от наследствен-
ного землевладельца-вотчинника. Ведь перед верховным
судебным сеньором какой-либо homme de pooste предста-
вал лишь постольку, поскольку судебный спор, в котором
он участвовал, или же проступок, который он совершил,
требовали вмешательства графского (или иного подобно-
ю) суда. Личная связь крестьянина с верховным судеб-
ным сеньором становилась из-за этого как бы лишь «по-
тенциальной». Ее интенсивность в той или иной мере
уменьшалась.
Обширность штрафов, взимавшихся верховными су-
дебными сеньорами, отражала объем экономических вы-
год, которые давала феодалам судебная власть. Но
эксплуататорская сущность данного варианта крестьян-
ско-сеньориальных отношений заключалась не только в
этом. Обеспечивая покорность крестьян существующему
правопорядку, подавляя попытки их выступления про-
277
тив феодального строя 2Ч судебные властители реали-
зовывали политическое верховенство господствующего
класса. Осуществляя в этих целях подавление крестьян,
феодальный суд добивался сохранения и укрепления
власти сеньоров над их зависимыми людьми, включая и
сохранение личных связей между ними. Таким образом,
специфическая личная зависимость крестьян от верхов-
ных судебных сеньоров служила средством увековечи-
вания личнонаследственной зависимости крестьян от их
непосредственных господ.
Характерной чертой взаимоотношений между судеб-
ными сеньорами и крестьянами было широкое исполь-
зование личных градаций в крестьянстве. Правда, в
графских судах XIII—начала XIV в. личный статус
крестьян стал порою учитываться меньше, чем особен-
ности их производственного и имущественного положе-
ния (например, при судебных спорах, касавшихся наем-
ных работников или владельцев новых свободных дер-
жаний, и т. п.). Поскольку, однако, владельцы свобод-
ных держаний или наемные работники составляли на
изучаемой территории лишь часть крестьянства (при-
том — меньшую), 'особенности в экономическом положе-
нии непосредственных производителей влияли на их
отношения с судебными сеньорами сравнительно редко.
Чаще всего эти отношения дифференцировались под
влиянием особенностей личного статуса, характерного
для членов отдельных внутрикрестьянских категорий.
Это были, естественно, несколько иные категории,
чем те, которые опосредствовали крестьянско-сеньори-
альные отношения внутри вотчины. Но, различаясь кон-
кретными формами, и те и другие внутрикрестьянские
категории имели некоторые общие черты в самом своем
строении. В самом деле, возьмем ли мы категории сер-
вов, hommes de pooste, госпитов. или же категории на-
следственных чипшевиков, членов familia, владельцев
сервильных и иных мансов, новых держаний и т. п.,—
все эти категории были довольно устойчивы по составу.
235 Как не раз подчеркивается в кутюмах, к наиболее тяжким
преступлениям относятся объединения подданных против своего
сеньора (В, 842, 847, 883, 884, 885). Исключительная важность по-
давления всех подобных попыток заставляла даже крупнейших цер^
ковных феодалов, стремившихся свести до минимума права фогтов,
оговаривать необходимость их вмешательства в случаях «геЬеШо»
(см., например, Urkunden..., № 359, а. 1123).
278
Члены каждой такой категории осознавали себя особы-
ми социальными подразделениями и имели — каждая —
свой правовой статус. Этот статус отражал обязанности
и права членов данной категории перед отдельными
группами феодалов. Отчасти в нем определялись и пра-
ва крестьян одной категории по отношению к другой 236.
Взаимоотношения же крестьян внутри каждой катего-
рии этим статусом игнорировались. Таким образом, пе-
речисленные категории обладали — каждая — четко
определенными и юридически зафиксированными отно-
шениями со всеми социальными группами «внешнего
мира», тогда как отношения внутри каждой такой кате-
гории не имели правового оформления. Тот факт,
что правовой статус категории не фиксировал формы
ее внутренних связей, объясняется прежде всего сла-
бостью таких связей. Для их развития не существо-
вало глубоких экономических предпосылок: любой, на-
пример, серв в ведении своего хозяйства был связан с
другими ссрвами деревни ничуть не больше, чем, ска-
жем, с hommes de pooste. Не было и действенных со-
циальных причин, которые способны были стимулировать
формирование интенсивных внутрикатегорийных связей:
ведь сельская община XII—XIV вв. объединяла кресть-
ян независимо от их личнонаследственного статуса или
вида принадлежавшего им земельного держания. Неко-
торые — очень слабые —° взаимосвязи крестьян каждой
из перечисленных категорий существовали только в рам-
ках отдельных вотчин. Такие связи могли, видимо, скла-
дываться вследствие самого факта совместного подчине-
ния группы крестьян одному и тому же сеньору. Выпол-
нение однородных повинностей владельцами держаний
какого-либо типа, или необходимость присутствовать на
вотчинном суде для всех, кто зависел от данного вотчин-
ника в судебном отношении, или, наконец, дача сервами
свидетельских показаний по делу какого-либо их сосе-
да —• серва,—' все эти и им подобные ситуации могли
приводить к возникновению периодических взаимосвя-
зей большего или меньшего числа членов каждой кате-
гории. Нерегулярность и слабость этих связей, однако,
совершенно очевидна.
238 Например, hommes de pooste могли выступать свидетелями
в спорах между любыми крестьянами, тогда как сервы такого права
не имели.
279
Мы остановились на особенностях строения внутри-
крсстьянских категорий и характере их внутренних свя-
зей потому, что представляется небезынтересным выяс-
нить, при каком типе структуры внутриклассовые обра-
зования оказывают наибольшее влияние на социальные
отношения. Пример рассматривавшихся выше внутри-
крестьянских категорий показывает, что интенсивное
опосредствование крестьянско-сеньориальных отношений
способны осуществить внутриклассовые образования, не
обладавшие развитыми внутренними связями. Как мы
увидим ниже, прочность и сила таких внутренних свя-
зей нередко находятся в обратной зависимости с мерой
влияния данного внутриклассового образования на меж-
классовые отношения,— иначе говоря,— с мерой разви-
тия его «внешних связей» с отдельными группами клас-
са-антагониста.
Опосредствующая роль внутрикрестьянских катего-
рий не одинаково сказывалась в разных вариантах
крестьянско-сеньориальных отношений. Как мы видели,
опа ясно заметна во взаимоотношениях крестьян с вот-
чинниками и с верховными судебными сеньорами. Слабее
было влияние этих категорий на отношения с полити-
ческими сюзеренами. Опираясь па собственные земель-
ные богатства, на поддержку вассалов (и иногда — и на
помощь центральной власти) сюзерены господствовали
над населением обширных территорий. Далеко за преде-
лами своих собственных вотчин они взимали определен-
ные повинности с крестьян и ограничивали их в граж-
данских правах. Ни наследственный юридический статус,
ни имущественное положение не влияли на взаимоотно-
шения этих крестьян с политическим сюзереном. Мало
зависели они и от того, принадлежал ли крестьянин к
числу «своих людей» или «чужаков». Известная специ-
фика повинностей чужаков, учитывавшая длительность
проживания па данной территории, имела, видимо,
целью ограничить уход «своих» крестьян (отсюда —
льготы для старожилов при исполнении некоторых по-
винностей) и в то же время привлечь чужаков (освобож-
давшихся от некоторых других повинностей) в пределы
своих владений 237. Но по характеру принуждения, при-
237 Такой переход крестьян из одного княжества в другое не
был полностью исключен в XII—XIV вв. Однако он встречался го-
280
менявшегося к ним сюзеренами, чужаки в общем не от-
личались от «своих» крестьян (если только и тс, и дру-
гие не являлись держателями земельных .наделов сюзе-
рена). Правомерно, таким образом, говорить о едином
содержании взаимоотношений политических сюзеренов
со всеми подвластными им как таковым крестьянами.
Выгодность для сюзерена этих отношений определялась,
с одной стороны, обширностью материальных взиманий
(налоги, подати) с крестьян, с другой — широтою сфе-
ры политического влияния. Характерной чертой данного
варианта крестьянско-сеньориальных отношений было
явное преобладание в них личного элемента. Именно1
внеэкономическое господство было средством эксплуата-
ции этих крестьян сюзеренами. Никакие экономические
стимулы прямо не побуждали крестьян признавать это
господство. Оно продолжалось до тех пор, пока крестья-
нин оставался в пределах данной феодальной террито-
рии. Это были, следовательно, отношения не непосред-
ственно личного, но лично-территориального типа.
Весьма показательно, что именно этот тип отношений
меньше всего подвергался опосредованию внутрикресть-
янскими градациями. В большей мере, чем любой дру-
гой, он мог, следовательно, быть общей для класса
крестьян формой их эксплуатации. Тенденцию наиболь-
шей унификации отношений с крестьянами ярче всего
представляли, таким образом, среди феодалов всех ви-
дов именно политические сюзерены. Их специфический
подход к крестьянству, разумеется, не существовал изо-
раздо реже, чем переход из вотчины в вотчину. Ведь раздроблен-
ность вотчинных владений и их чересполосное расположение в пре-
делах одной и той же деревин позволяли порой крестьянину пере-
менить вотчинника, от которого он держал землю, даже не изменяя
места жительства. Иначе обстояло дело с выходом из-под власти
сюзерена значительной территории. (Как отмечалось в § 3, специ-
фический вид отношений представляли главным образом взаимо-
связи крестьян с политическими правителями обширных территорий,
так как в мелких владениях эти связи сливались с теми, которые
были характерны для отношений крестьян с вотчинниками.) Даже
если крестьянин обладал полной свободой передвижения, он мог из-
бавиться от подчинения данному сюзерену лишь ценою фактическо-
го переезда в более или менее отдаленное место. Практическая слож-
ность такого переезда делала его, естественно, менее вероятным.
Но даже если он и случался, сословные обязанности большего или
меньшего размера продолжали тяготеть на крестьянах и во владе-
ниях нового сюзерена.
281
ЛйроЁанно. Как отмечалось выше, в реальной жизйи
феодал мог одновременно выступать в качестве и вот-
чинника, и верховного судебного сеньора, и политиче-
ского сюзерена. Но как раз функции сюзерена все более
концентрировались в северо-западной Европе XII—
XIV вв. в руках сравнительно немногих феодалов. Буду-
чи вотчинниками для малой части подвластного им
крестьянства, такие феодалы действовали по отношению
ко всем остальным своим крестьянам лишь как полити-
ческие сюзерены или — реже — как сюзерены и верхов-
ные судебные сеньоры одновременно. Это придавало
свойственной им специфической форме взаимоотноше-
ний с крестьянством известную самостоятельность.
Социальное значение этой формы к концу изучаемого
периода заметно выросло. Выше уже отмечалось, что в
составе феодальных доходов постепенно расширялась
доля баналитетных поборов, судебных штрафов, фикси-
рованного (или нефиксированного) налогового обложе-
ния и подобных им поборов в пользу судебно-политиче-
ских властителей. От повинностей в пользу вотчинников
эти поборы отличались не только тем, кто их взимал.
Ведь внутривотчинные повинности в XIII в. в своей зна-
чительной части выполнялись под давлением экономиче-
ского принуждения. Со временем роль вещного элемента
в вотчинно-крестьянских отношениях все более нараста-
ла,— в частности, благодаря увеличению числа новых
держаний. Расширение судебно-политической эксплуа-
тации крестьянства выражало собою прямо противопо-
ложную тенденцию. Основным средством этой эксплуа-
тации было внеэкономическое принуждение. В крестьян-
ско-сеньориальных отношениях XIII в., взятых в целом,
обнаруживаются таким образом как бы две встречные
линии развития. Одна из них характеризовалась усиле-
нием вещного элемента и проявлялась ярче всего там,
где феодал выступал в качестве вотчинника. Другая —
представляла своего рода попятное движение и вылива-
лась в интенсификацию внеэкономической эксплуатации
со стороны судебно-политических властителей.
Думается, что усиление крестьянского движения, на-
блюдающееся в конце XIII в. и первой половине XIV в. в
северо-западных районах Европы, хотя бы отчасти было
связано с указанной эволюцией крестьянско-сеньориаль-
ных отношений. Расширение внеэкономических методов
282
эксплуатации не могло не вызывать сопротивления со
стороны крестьянства, активно втягивавшегося в товар-
но-денежные связи. Главными проводниками внеэконо-
мической эксплуатации были судебно-политические
властители. Их пнет над крестьянами выступал в наибо-
лее обнаженной форме. Его тяжесть выступала резче
еще и по контрасту с внутривотчинной эксплуатацией,
которая в большей мере осуществлялась средствами эко-
номического давления. Именно этими обстоятельствами
объясняется, на наш взгляд, заметное обострение на ру-
беже XIII—XIV вв. антифеодальных выступлений кре-
стьян.
А. В. Конокотин, представивший едва ли не самую
полную в историографии картину социальных конфлик-
тов в северо-французской деревне начала XIV в.238, при-
водит для их объяснения очень широкий комплекс при-
чин: общее развитие товарно-денежных отношений и
фактическое противодействие ему со стороны сеньоров;
увеличение денежной ренты; рост королевской тальи;
расширение королевской юрисдикции; злоупотребления
администрации; имущественное расслоение самого кре-
стьянства; наступление сеньоров на общинные угодья
и т. д. Все эти явления в той или иной мере действитель-
но сыграли свою роль. Следует, однако, иметь в виду, что
указанные факторы действовали в течение нескольких
столетий. Поэтому характеристика причин антифеодаль-
ных выступлений крестьян на рубеже XIII—XIV вв.
должна быть более конкретной. Нам представляется,
что обострение этих конфликтов может быть понято в
связи с отмеченным выше «зигзагом» в развитии соци-
альных отношений в деревне. Рост внеэкономических
форм эксплуатации со стороны судебно-политических
властителей па фоне усиления вещных форм вотчинной
эксплуатации мог, по нашему мнению, стать главной
причиной крестьянского недовольства даже при условии
что повинности в пользу этих властителей по размеру
уступали платежам вотчинникам 239_ А между тем, как
238 А. В. Конокотин. Жакерия 1358 г. во Франции.— «Ученые
записки Ивановского педагогического института», т. XXXV,
стр. 33—38.
239 Не удивительно, что большинство крестьянско-сеньориальных
споров, описанных А. В. Крнокотиным, касаются конфликтов е
представителями судебных и административных органов.
283
показали Ж- Дюби и Г. Фуркэн 240, по крайней мере в
крупных вотчинах собственно поземельные доходы мог-
ли оказаться и меньше судебно-политических.
* * *
Продолжая изучение основных типов крестьянско-
сеньориальных отношений, рассмотрим те их варианты,
которые складывались под влиянием имущественных
градаций. Отвлечемся вначале от имущественной и иной
неоднородности класса феодалов и рассмотрим последо-
вательно взаимоотношения крестьян разных имущест-
венных прослоек с политическими сюзеренами (1), с су-
дебными 'Сеньорами (2) и с вотчинниками (3). Первый
из этих трех вариантов, по-видимому, нс вызывает за-
труднений. Только что мы констатировали, что отноше-
ния сюзеренов с крестьянами по своему основному со-
держанию не зависели ни от правового, ни от имущест-
венного положения крестьян и характеризовались абсо-
лютным преобладанием внеэкономического элемента.
Иными словами, имущественное расслоение само по
себе не изменяло характера взаимоотношений крестьян
с сюзеренами241.
Видимо, аналогичное заключение можно сделать и
об отношениях крестьян с верховными судебными сеньо-
рами. И здесь имущественное положение крестьян непо-
средственно не влияло на содержание отношений. Этому
не противоречат и отмечавшиеся выше особенности про-
цессуальных прав поденщиков. Данные особенности
признавались за ними в графском суде не столько как
за особой имущественной прослойкой, сколько как за
некоей производственной группой, обладавшей своим
правовым статусом. Не случайно, говоря об этой груп-
пе, составители кутюм не разграничивают права тех ее
членов, которые лишь подрабатывали наймом, и тех,
кто вовсе не имел иных источников дохода (т. е. не учи-
240 G. D u b у. L’economie rurale..., р. 437; G. F о u г q и i n. Les
campagnes..., р. 154—159.
241 Мы не касаемся отдаленного влияния, которое могло оказы-
вать имущественное расслоение крестьян на их отношения с сюзе-
ренами в результате, например, социального подъема отдельных за-
житочных крестьян и их включения в состав господствующего
класса.
284
тывают специфику имущественного положения отдель-
ных работников).
Взаимоотношения вотчинников с крестьянами раз-
ных имущественных групп бывали такими же однород-
ными, как у политических сюзеренов и верховных су-
дебных сеньоров, далеко не всегда. Хорошо известно,
что там, где господствовала барщина, основную рабочую
силу барского хозяйства составляли «крепкие» крестья-
не 242. Вотчинник стремился предотвратить имуществен-
ное опускание таких крестьян, ограничивая права дроб-
ления крестьянского надела. Это неизбежно создавало
предпосылки для обезземеливания другой части кресть-
ян, которые либо использовались как подсобная рабо-
чая сила, либо вынуждены были уходить на сторону.
При господстве барщины вотчинник, стало быть, искус-
ственно увеличивал имущественное неравенство среди
одной части крестьянства и столь же искусственно пре-
дотвращал расслоение другой его части. Ясно, что
эксплуатация вотчинником крестьян, составлявших ядро
барщинников, и тех, кто в это число не входил, была
различна по своей форме. По содержанию же здесь
могло быть немало общего, так как в обоих случаях глав-
ным орудием эксплуатации выступало внеэкономическое
принуждение (ведь оставшиеся без надела крестьяне
продолжали выполнять повинности вотчиннику в силу
личной зависимости от него).
Господство барщины влечет, как видим, сравнитель-
ную однородность вотчинно-крестьянских отношений у
крестьян разных имущественных групп.
Как изменяется положение при преобладании обро-
ков? Выше отмечалось (гл. Ill, § 1), что в XII—XIV вв.
нераздельности крестьянского надела не было, видимо,
нигде (в том числе и в тех немногих имениях, где бар-
щина еще сохраняла существенное значение). Фактиче-
ское дробление крестьянской недвижимости на равные
части между всеми наследниками не встречало теперь
противодействия со стороны вотчинников 243. Оброчная
система позволяла им равно обеспечивать поступление
242 Е. А, К о с м и н с к и й. Исследования..., стр. 287.
243 Как указывалось выше (гл. Ill, § 1), фактическое дробление
крестьянского надела могло, однако, совмещаться с формальным со-
хранением его целостности, при котором всех совладельцев надела
представлял перед сеньором какой-либо один держатель..
285
доходов от крестьян любого имущественного положения.
Но содержание отношений вотчинника с крестьянами
разных имущественных прослоек при господстве обро-
ков стало гораздо менее однородным. Проследим, как из-
менялось оно при переходе от одной прослойки к другой.
В числе наиболее бедных крестьян выше упомина-
лись две. группы: безземельных (или малоземельных)
«дворовых» (членов familia или чиншевиков) и — с дру-
гой стороны — малоимущих людей, свободных от каких-
бы то ни было, личных связей с данным вотчинником.
Отношения первых с земельным собственником характе-
ризовались прежде всего наследственными личными
связями; имущественная несостоятельность лишь увели-
чивала значение таких связей, лишая крестьянина ка-
кой бы то ни было независимости от вотчинника. При-
надлежность к беднейшей прослойке вторых оказыва-
лась решающим фактором, определявшим возникновение
экономической зависимости от того или иного вотчинни-
ка в результате либо найма, либо приобретения свобод-
ного держания.
Был, однако, и еще один путь изменения положения
малоимущих зависимых людей. Усиление имущественно-
го расслоения неизбежно увеличивало отход некоторых
из них на сторону — в города, на рудники, во вновь ос-
ваиваемые районы. Чем дальше уходили такие крестьяне
за сферу политического влияния своего прежнего госпо-
дина, чем сильнее была новая власть, в пределах которой
они оказывались, тем заметнее разрушалась их перво-
начальная личпонаследственная зависимость. Имущест-
венное расслоение не вело здесь ipso facto к уничтоже-
нию такой зависимости, но оно создавало для нее
благоприятные условия.
В числе наиболее зажиточных крестьян выше упоми-
нались также две группы: министериалы — «мейеры» и
крепкие хозяева, оставшиеся вне министериалитета (см.
гл. III, §3). У тех, кто становился «мейером», усилива-
лись одновременно и экономические и внеэкономические
элементы во взаимоотношениях с вотчинником. Вещное
начало усиливалось в результате приобретения крестья-
нами крупных «арендных» держаний. Развитие вне-
экономического элемента выражалось в принудительном
подчинении вотчиннику в силу положения мейера как
держателя земли и одновременно как зависимого мини-
286
стериала. Выполнение министериальных обязанностей
привносило во взаимоотношения таких крестьян с вот-
чинниками еще и дополнительные особенности. Админи-
стративные функции возвышали мейеров над остальными
держателями. Разрыв между ними мог постепенно уси-
ливаться; сеньоры активно содействовали его углубле-
нию, будучи заинтересованы в создании лояльной по
отношению к ним группы деревенского населения. Так,
в ряде вотчин система обложения исключала какую бы
то ни было пропорциональность между объемом повин-
ностей и имущественным положением крестьянина. Спе-
циально предусматривалось, например, что «каждый
богатый земледелец, владеющий многими мансами, пла-
тит (речь идет в данном случае об оброках овсом.—
Ю. Б.) не со многих мансов, но столько, сколько бедняк
платит с одного маиса или с части маиса» 244. Для мини-
стериалов устанавливались особые льготы, предполагав-
шие порою освобождение от основной части крестьянских
повинностей или дополнительную оплату исполнения ими
служебных функций. Дальнейшее обогащение могло
позволить такому министериалу-мейеру приобрести фьеф
и стать на грань включения в состав господствующего
класса (см. гл. II, § 1). Ясно, что вследствие всего этого
между крестьянами-министериалами и вотчинниками
могли возникнуть личные связи качественно иного содер-
жания, подразумевавшие военно-политическое сотрудни-
чество в эксплуатации вотчинного населения. Таким
образом, взаимоотношения зажиточных крестьян-ми-
нистериалов с вотчинниками параллельно включали в
XII—XIII вв. и известную экономическую зависимость и
весьма многообразные по своему смыслу личные связи.
Другим могло быть содержание отношений вотчинни-
ка с теми зажиточными крестьянами, которые, приобре-
тая у пего землю, не имели с ним никаких иных отноше-
ний. Преобладание здесь вещного элемента, видимо, не
может вызывать сомнений. Будучи «людьми» какого-
либо другого сеньора (быть может, даже личнонаследст-
венными сервами), такие крестьяне были заинтересова-
244 MU, Bd. II, S. 405 (XIII s.); Censier general de 1’abbaye mes-
sine de S. Marie-aux-nonnais, p. 719: «Quiqumque etiam de terra pre-
dicte ville investitus fuerit terre quam tenebit parvitate vel magnitu-
dine non considerata uno anno quartas frumenti debet et in alio
non debet».
287
ны приобретать дополнительные земельные (или ското-
водческие) держания 'не в «своей» вотчине (где над
ними и всеми их владениями довлела власть господина
их земли), но «на стороне». В условиях чересполосного
расположения вотчин сделки с «чужими» вотчинниками
не представляли трудностей. «Чужие» земли могли ока-
заться соседними с наделом крестьянина или на худой
конец находящимися в ближней деревне. Преимущест-
ва же от приобретения таких «чужих» земель были оче-
видны. Не удивительно, что подобные случаи были неред-
ки (см. гл. IV, § 3). Их распространение находилось в
прямой зависимости от роста числа зажиточных кресть-
ян. Имущественное расслоение крестьян могло, следо-
вательно, при известных условиях расширять значение
качественно своеобразного варианта феодальной экс-
плуатации, в котором главную роль играло экономи-
ческое принуждение. Увеличение числа зажиточных кре-
стьян имело существенное значение и в процессе так на-
зываемого освобождения. Ясно, что состоятельному кре-
стьянину было легче добиться выкупа из личнонаследст-
венной зависимости. После этого роль вещных элементов
в отношениях такого крестьянина с вотчинником станови-
лась много заметнее, хотя полного их преобладания и
не наступало (см. ниже, § 5).
Еще одну имущественную прослойку составляли кре-
стьяне средней зажиточности. Принадлежность к этой
прослойке сказывалась на содержании крестьянско-сень-
ориальных отношений сравнительно слабее. Возмож-
ность их видоизменения была связана, например, с тем,
что крестьяне-«середняки» при благоприятных услови-
ях приобретали дополнительные наделы (включая так
называемые новые держания) в той же вотчине или на
стороне. Но характер крестьянско-сеньориальных отно-
шений из-за этого качественно не изменялся. Ограни-
ченность имущественных ресурсов исключала для таких
крестьян возможность приобретения сколько-нибудь зна-
чительного числа дополнительных наделов. Соответст-
венно усиление роли экономического принуждения в
эксплуатации крестьян вотчинниками не могло здесь
быть особенно большим, его сочетание с внеэкономиче-
ским принуждением существенно не изменялось.
Все это подтверждает сформулированное выше
(гл. III) на другом материале заключение, что в изуча-
288
еМый период ни площадь земельного держания, ни объем
движимого имущества зависимого крестьянина не опре-
деляли собою полностью его социальное положение. Оно
зависело и от статуса его держания, его личного проис-
хождения, участия в министериалитете; оно изменялось
также под влиянием других обстоятельств, которые еще
будут рассмотрены ниже.
Подытоживая наблюдения, касающиеся роли внутри-
крестьянских имущественных градаций во взаимоотно-
шениях феодалов с крестьянами, отметим прежде всего,
что степень влияния этих градаций немало зависела от
прочности личных связей крестьян с сеньорами. Там,
где эти связи были интенсивными, имущественное рас-
слоение лишь создавало некоторые предпосылки для их
ослабления, облегчая освобождение (через выкуп) наи-
более зажиточной части держателей или же уход на сто-
рону неимущих. Но само по себе нарастание имущест-
венных градаций в крестьянстве не способно было «ав-
томатически» уничтожить его личную зависимость от
сеньоров. Иногда—-в крайних имущественных прослой-
ках— такая зависимость по мере расслоения даже
упрочивалась (на новой основе). Совершенно иным было
влияние имущественного расслоения там, где личная
связь с феодалом отсутствовала. Именно имущест-
венные градации определяли в этих случаях содержание
и тип вотчинно-крестьянских отношений. Господствую-
щими были здесь вещные элементы. Рост числа мало-
имущих облегчал развитие феодального найма, а расши-
рение слоя зажиточных крестьян — становление
феодальной аренды. Но, повторяем, проявиться эти по-
следствия имущественного расслоения могли в полной
мере лишь там, где почему-либо отсутствовала лично-
наследственная зависимость от вотчинников. Самый факт
имущественного расслоения крестьянства в изучаемый
период нельзя, следовательно, трактовать как фактор,
достаточный для разрушения традиционных основ аграр-
ных отношений. Хотя он и создавал известные благопри-
ятные предпосылки для видоизменения феодальной.экс-
плуатации в северофранцузской и западнонемецкой де-
ревне XII—XIII вв., его влияние во многом еще лимити-
ровалось общим характером социальной системы и, в ча-
стности, интенсивностью личных элементов в кресть-
янско-сеньориальных отношениях.
10 Ю. Л. Бессмертный 289
Обратимся теперь к имущественным прослойкам
внутри класса сеньоров и посмотрим, насколько разли-
чались между собой взаимоотношения каждой из них с
крестьянами. В главе II (§2) была охарактеризована
значительная степень имущественного расслоения среди
феодалов. Мы констатировали существование достаточно
обширного слоя малоимущих сеньоров, владения кото-
рых порою не превышали средний крестьянский мане.
Отмечалось также существование крупных земельных
магнатов, как и некоей средней группы. Особенности
взаимоотношений каждой из этих трех прослоек с кре-
стьянами не раз привлекали внимание исследователей.
Несмотря на неполноту данных, по крайней мере неко-
торые из этих особенностей могут считаться выясненны-
ми. Обнаружены, в частности, серьезные различия в фор-
мах вотчинной эксплуатации, осуществлявшейся в
период роста товарно-денежных отношений, с одной сто-
роны, крупными, с другой, — мелкими сеньорами.
Отказ от домепиалыюго зернового хозяйства и ис-
пользования полевых барщин раньше всего наблюдается
именно в крупных вотчинах 245. Разбросанность полей и
чересполосное с другими вотчинами расположение вла-
дений особенно затрудняли здесь контроль за исполне-
нием барщин. Неприспособленность крупного хозяйства
к нуждам мелкого средневекового рынка выступала
245 В разных географических областях он происходит не вполне
одновременно. Его наибольший размах в Северной Франции
М. Блок, Ш. Перрен и Р. Бутрюш датируют XII в. (М. Bloch. La
seigneurie frangaise et le manoir anglais, p. 114; Ch. E. Perrin. La
seigneurie rurale en France et en Allemagne..., p. 256; R. В о u t r u-
che. Seigneurie et feodalite..., p. 1111). Аналогична точка зрения
Ж. Альперэна (J. Halperin. Les transformations economiques aux
XIIе et XIIIе siecles.— «Revue d’histoire econornique et sociale»,
1950, vol. XXVIII, p. 32). Л. Женико разграничивает сокращение
дсмениального хозяйства в крупных вотчинах, которое он датирует
XII в., и «структурные изменения», относимые им к первой половине
XIII в. (L. Genicot. L’economie rurale..., t. I, p. 98). Л. Делиль
относил апогей сокращения домена к началу XIII в. (L. Delisle.
Etude sur la condition de la classe rurale agricole et 1’etat de 1’agri-
culture en Normandie. Evreaux, 18!51, p. 31), а А. Сэ — к концу
XIII в. (Н. See. Les classes rurales, p. 569). В западнонемецкой де-
ревне этот процесс, по мнению ряда исследователей, происходит
на рубеже XII—XIII вв. (Ch. Е. Perrin. La seigneurie rurale en
France et Allemagne, p. 258; R. В out ruche. Seigneurie et feoda-
lite, p. Ill; H. D u b 1 e d. Les grandes tendances de 1’exploitation au
sein de la seigneurie rurale en Alsace du XIIIе au XVе siecle.--
VSWG, 1962, № И, p. 42).
290
с особой очевидностью, исключая вотчины, центры ко-
торых находились в городах. Сокращение в сеньориаль-
ном бюджете доли поземельных доходов по сравнению с
судебно-политическими, ярче всего выступавшее именно
в крупных вотчинах, также облегчало отказ их владель-
цев от собственного зернового хозяйства. Вследствие
всех этих обстоятельств вытеснение барщинной системы
происходило в крупных вотчинах полнее и раньше, чем в
мелких. Господские земли, обрабатывавшиеся прежде с
помощью барщины, чаще всего раздавались на изучае-
мой территории небольшими наделами за денежный или
продуктовый чинш. Они использовались также для круп-
нокрестьяпской аренды или создания домепиальных ферм
с наемными работниками (см. гл. I, § 2—3; гл. III, § 3;
гл. IV, §2). (Впрочем, число последних в XIII в. кое-где
сократилось.)
Какое значение имели все эти перемены для содер-
жания крестьяпско-сепьориальпых отношений? Ясно, что
замена барщины оброками или, тем более, феодальными
арендой, наймом предполагала сокращение роли внеэко-
номического принуждения. Вспомним, однако, что вытес-
нение барщин в крупных вотчинах совершилось в ос-
новном уже к началу XIII в. В течение последующего
времени весьма важным направлением в перестройке
этих вотчин стало расширение судебно-политических
форм эксплуатации крестьянства. Значение этой пере-
стройки для содержания крестьянско-сеньориальных от-
ношений уже было определено нами выше: объективно
она выражала частичное усиление внеэкономического
гнета. Об известном уменьшении в это время роли вещ-
ного элемента говорит и частичное сокращение в XIII в.
использования наемных работников 246. Существование
прослойки крупных землевладельцев оказывало, таким
образом, в период с конца XII до начала XIV в. неоди-
наковое влияние на сочетание внеэкономического и эко-
номического принуждения в феодальной эксплуатации.
Вначале существование этой прослойки способствовало
заметному нарастанию роли экономических методов при-
нуждения крестьян; в дальнейшем оно имело противо-
положные последствия. В целом развитие этой прослой-
ки сеньоров не представляло собой в конце XII — начале
246 L. Genicot. L’economie rurale..., t. I, p. 119, 121.
10*
291
XIV в. явления, не совместимого с сохранением или даже
упрочением личных элементов в крестьянско-сеньориаль-
ных взаимоотношениях.
Эволюция хозяйственной организации мелкой вотчи-
ны отличалась в конце XII — начало XIV в. существен-
ной спецификой 247. Земельный массив, вплотную примы-
кавший к центру мелкой вотчины, составлял большую
часть ее территории, чем в крупной, в силу самой огра-
ниченности ее общей площади. Проконтролировать вы-
полнение полевых работ ,на этом небольшом пространст-
ве было для мелкого вотчинника сравнительно несложно.
К тому же он меньше, чем крупный сеньор, отвлекался
для участия в тех или иных далеких от его вотчины по-
литических столкновениях. Ограниченность экономи-
ческих ресурсов заставляла мелкого вотчинника весьма
дорожить сохранением сложившейся системы обработки
земли. В результате домениалыюе зерновое хозяйство
сохранялось на изучаемой территории в мелких вотчинах
дольше, чем >в крупных (ио крайней 'мере до середины
XIII в.). Характер рабочей силы, использовавшейся в этом
хозяйстве, ясен далеко не всегда. Вероятно, он был неод-
нородным, предполагая и применение барщины, и ис-
пользование домепиальпых работников. Однако в любом
случае нет данных о коренной ломке системы эксплуа-
тации до середины XIII в. А это значит, что и удельный
вес экономического и внеэкономического принуждения
в эксплуатации крестьянства мелких вотчин, видимо,
оставался стабильным. Хозяйственная организация мел-
ких вотчин в конце XIII и начале XIV в. пока еще мало
изучена. Можно лишь предполагать расширение исполь-
зования в них «крупнокрестьянской аренды» 248, что от-
ражало применение экономических методов эксплуата-
ции крестьянства.
Видимо, весьма важным моментом, влиявшим на со-
держание отношений мелких сеньоров с крестьянами,
становятся в этот период и иные, чем вотчинная организа-
ция, обстоятельства. Выше уже отмечалось, что па ру-
беже XIII—XIV вв. достигает весьма значительных мас-
штабов слой беднейших сеньоров, обладавших ни-
247 См. L. G е п i с о t. L’economie rurale..., t. I, p. 98, 118—121;
G. D u b y. L’economie rurale..., p. 464—469; E. P e г г о y. La terre et
les paysans au Moyen Age — «Annales. E.S.C.», 1963, p. 161—162.
248 L. Genicot. L’economie rurale..., p. Ill et suiv.
'292
чтожными земельными владениями и малым числом
крестьян или даже вовсе безземельных. Взаимоот-
ношения этих сеньоров с крестьянами могут быть пра-
вильно поняты лишь с учетом особенностей их
социально-политического положения. Земельная необес-
печенность, естественно, вызывала неустойчивость этого
слоя. Однако, даже располагая земельной собственно-
стью, не отличавшейся по своей площади и доходности
от земельных владений средних крестьян, такие сеньоры
отнюдь не сливались с крестьянами 249. Объяснялось это
том, что даже самые бедные дворяне обладали наслед-
ственными привилегиями (гл. II, §2). Эти привилегии
могли стать непосредственным «источником доходов»,
позволяя занимать должности в административно-судеб-
ном аппарате; они имели и многообразное косвенное
влияние, открывая возможности то для выгодных бра-
ков, то для приближения ко двору какого-либо знатного,
то для участия в военных предприятиях и т. п. В подоб-
ных случаях мелкий рыцарь мог вовсе пе иметь непосред-
ственных отношений с крестьянами. Тем пе менее он
фактически участвовал в их эксплуатации, осуществляв-
шейся как бы классом феодалов в целом. Для таких
мелких рыцарей решающими факторами их социально-
го превосходства оказывались, естественно, пе экономи-
ческие особенности положения каждого из них,, но эко-
номическое и политическое господство феодалов как
класса. Чем меньшим был объем принадлежавших им
имуществ, тем меньше можно было говорить об экономи-
ческом принуждении в конкретных отношениях этих
сеньоров с крестьянами. Таким образом, увеличение в
среде сеньоров малоземельных (или даже безземель-
ных) людей вполне могло совмещаться с сохранением
(и даже упрочением) личных элементов в крестьянско-
сеньориальных отношениях. Величина вотчины, тип ее
организации не всегда представляют, как видим, доста-
точный критерий для суждения об особенностях в методах
феодальной эксплуатации.
Подытожим наблюдения, касающиеся влияния иму-
щественных градаций среди сеньоров на их взаимоотно-
шения с крестьянами. Имущественное расслоение сеньо-
ров нс проходило бесследно для этих отношений. . Из-
249 G. D u Ь у. L’economie'rurale..., р. 598; G. Four quin. Les
campagnes’... p. 139. ' ; . .......... = - :
293
менения могли затрагивать и их форму, и их содержание.
Однако, как мы видели, эти изменения были зигзагооб-
разными и неоднородными. Поэтому имущественное рас-
слоение сеньоров на данном этапе не однозначно
изменяло сочетание экономических и внеэкономи-
ческих элементов в эксплуатации крестьянства. Особен-
но показательно при этом сохранение значительной роли
внеэкономических методов феодального угнетения
(различавшихся по форме, но единых по сущности) у
сеньоров всех имущественных прослоек. В общем, иму-
щественное расслоение классов крестьян и феодалов в
известном смысле одинаково сказывалось на крестьян-
ско-сеньориальных отношениях: создавая существенные
предпосылки для их изменения, оно само но себе не
было достаточным условием их перерождения. Своеоб-
разные по содержанию крестьянско-сеньориальные отно-
шения могли сложиться под непосредственным влиянием
имущественного расслоения этих классов лишь при особо
благоприятных обстоятельствах.
* * *
Определив пределы влияния внутриклассовых иму-
щественных прослоек на крестьянско-сеньориальные от-
ношения, целесообразно поинтересоваться особенностями
строения самих этих прослоек с тем, чтобы иметь воз-
можность судить о зависимости между структурой внут-
риклассового образования и его влиянием на классовые
взаимоотношения.
Очевидны отличия того типа внутриклассовых под-
разделений, который представляют имущественные про-
слойки, от типа, охарактеризованного выше на примере
внутрикрестьянских и впутридворянских категорий, скла-
дывавшихся вследствие многообразия феодальной экс
плуатации. Начать с того, что имущественные прослой-
ки не осознавались обычно современниками как
обособленные группы, противостоящие друг другу. Вы-
деляя их, исследователь вскрывает объективно сущест-
вовавшие, но субъективно .неосоз1напные внутриклассо-
вые подразделения. Границы и состав этих прослоек
могут поэтому определяться различными исследователя-
ми не совсем тождественно — в зависимости от степени
близости исследовательского решения к действительности,
а также иных обстоятельств. Немалую роль иг-
294
£>ает в этом й текучесть имущественных различий,
постепенность их нарастания. Отсутствие у современни-
ков осознания обособленности отдельных имуществен-
ных прослоек не означает, однако, что неосознанным
был и самый факт имущественного неравенства среди
сеньоров или среди крестьян. Свидетельства, позволяю-
щие в этом убедиться, уже приводились. В связи с не-
четкостью и границ имущественных прослоек и со-
циальных различий между ними, естественно, не было
основания и для складывания внутри каждой из них
сколько-нибудь прочных и постоянных социальных свя-
зей. Общность интересов могла давать почву лишь для
сугубо временных и случайных контактов между членами
отдельной прослойки. Имущественные прослойки имели,
следовательно, еще во много раз более слабые внутрен-
ний связи, чем тс, которые констатировали мы выше в
применении, например, к сервам какой-либо вотчины и
всем подобным им категориям. Но если у этих послед-/
них слабость внутригрупповых связей сочеталась с ин-
тенсивностью стабильных «внешних связей», то про иму-
щественные прослойки этого в полной мере сказать
нельзя. Как мы видели, отношения зажиточного (или,
наоборот, обедневшего) крестьянина с феодалом далеко
не всегда зависели от имущественного положения
крестьянина. Иными словами, в изучаемый период при-
надлежность к той или иной имущественной прослойке
определяла содержание отношений индивида с членами
антагонистического класса еще менее последовательно,
чем принадлежность, например, к наследственным
внутрикрестьянским категориям 250. Слабость внутри-
групповых связей, представлявшая, как мы видели, одну
из особенностей построения тех внутриклассовых обра-
зований, которые оказывали интенсивное влияние на
межклассовые отношения, была, следовательно1, еще да-
леко не достаточным признаком такого влияния.
250 Отсюда нс следует делать вывод, что в изучаемый период
имущественное положение индивида всегда значило меньше, чем его
личнопаследственный статус. На примере сервов мы видели, что
порою имущественное положение влияло так же заметно, как и про-
исхсжденис индивида. Но в целом имущественное положение было
н : д-нном 91ДЧ! м-ное стабильно действовавшим фактором, чем
личнопаследственный статус человека. Примеры малоимущих сень-
оров (или же беефьефпых дворян) свидетельствуют об этом с пол-
ной очевидностью.
295
Имущественные прослойки и внутрикрестьянские
(или внутридворянские) категории, сложившиеся вслед-
ствие многообразия феодальной эксплуатации, имеют в
своем строении не только различия, но и некоторые сход-
ства. И те, и другие обладали, в частности, одинаково
широкой «протяженностью», в каждом случае вычленяя
категорию (или прослойку) внутри всего класса. Разу-
меется, любая из этих прослоек или категорий воплоща-
лась прежде всего в виде более или менее ограниченных
образований внутри отдельных деревень или областей;
разумеется также, что конкретный облик какой-либо
прослойки (или категории) менялся при переходе из од-
ной деревни (или области) в другую. Но при всем том
каждая такая местная прослойка (или категория) пред-
ставляла объективно частицу широкой общности, прости-
равшейся в пределах всей страны, всего государства251.
(Тот факт, что понятие «страны» или государства могло
при этом быть весьма специфичным, по существу ничего
не меняет.) Совокупность таких местных прослоек (ка-
тегорий), взятая в масштабах «страны» (или государст-
ва), в основном характеризовалась теми же чертами
своего социально-экономического и политического ста-
туса и тем же содержанием социальных связей, что и
каждая из них в отдельности. Что же касается юриди-
ческих категорий, то общность каждой из них в преде-
лах «страны» сознавалась и современниками 252. Любая
прослойка (или категория), взятая в пределах большей
или меньшей территории, могла занимать сходные пози-
ции и в социальных столкновениях 253. Все это позволяет
рассматривать ее как некое единство (несмотря на то,
что составлявшие ее части никогда не сливались между
собой). Отсюда вытекает возможность говорить, что упо-
251 Именно этот факт позволял нам в предшествующих разде-
лах данного параграфа рассматривать социальные взаимоотношения
отдельных прослоек и категорий в целом для всей рассматриваемой
территории.
252 Показательно, например, что, говоря о той или иной внутри-
крестьянской или внутридворянской категории, авторы кутюм, инте-
ресующиеся всегда какой-либо отдельной областью, сознают и отме-
чают тождественность или по крайней мере близость данной кате-
гории соответствующим категориям в соседних областях.
253 Хорошо, например, известно о сходстве политических симпа-
тий мелкого рыцарства или крупных магнатов-сюзеренов, зажиточно-
го крестьянства или крестьян-сервов и т. д.
296
минавшиеся внутриклассовые категории и прослойки
простирались — каждая—-в пределах класса в целом.
Подобную «протяженность» имели далеко не все
виды внутриклассовых образований. Интересоваться
этой особенностью в их строении следует потому, что
широта внутриклассового образования была отчасти свя-
зана со степенью его воздействия на межклассовые от-
ношения. Ясно, что такое воздействие могло быть при
прочих равных условиях интенсивнее там, где рамки
внутриклассового подразделения были ближе по масшта-
бу к рамкам класса и, наоборот, такое воздействие ста-
новилось (при прочих равных условиях) тем слабее, чем
рамки внутриклассовых ячеек оказывались уже клас-
совых. Рассматривавшиеся в настоящем параграфе
внутрикрестьянские и внутридворяпские категории, отра-
жавшие собой многообразие феодальной эксплуатации,
так же как и имущественные прослойки обоих классов,
могли более или менее заметно опосредствовать кресть-
янско-сеньориальные отношения, в частности, потому, что
каждая из них простиралась в пределах класса в целом.
* * *
Еще один вид внутриклассовых категорий, обладав-
ших столь же значительной протяженностью, представ-
ляли внутри класса феодалов категории светских и цер-
ковных сеньоров. Формы и средства эксплуатации кре-
стьянства— будь то в светских, будь то в церковных вот-
чинах— имели в северо-западной Европе очень много
общего. Их сходство обусловливалось близостью хозяй-
ственной организации церковных и светских вотчин,
которое отмечалось выше (см. гл. IV, § 2).
Но известные особенности в положении всего церков-
ного крестьянства в течение изучаемого периода тем не
менее обнаруживаются. Доходы многих духовных .сень-
орий в большей мере складывались из поземельных по-
ступлений с домена и держаний, а также десятины и еди-
новременных подношений прихожан. Большая упорядо-
ченность в ведении вотчинного хозяйства уменьшала для
церкви роль ее судебных доходов и прав, том более, что
при их использовании оказывались неизбежными кон-
фликты с фогтами 254. В результате ряд церковных зем-
254 Ch. Е. Perrin. Recherches..., р. 671.
297
левладельцев реже пользовался неприкрытым внеэконо-
мическим принуждением, связанным с взиманием бана-
литетных платежей, чем менее обнаженными формами
гнета, применявшимися при поземельном обложении дер-
жаний255. Кроме того, в некоторых церковных вотчинах
дольше сохранялся домен 256. Объем домениальных дохо-
дов бывал здесь выше держательских платежей и в XII,
и в XIII, и в XIV вв. 257 Для характеристики крестьянско-
сеньориальных отношений в церковных вотчинах Север-
ной Франции и рейнской Германии особенно существен-
но, что уже с XII в. домен нередко обрабатывался здесь
силами наемных работников. Сокращение в XIII в. си-
стемы найма, характерное для крупных вотчин изучае-
мого района, меньше всего затронуло как раз церковные
сеньории, где использование наемных работников сохра-
нялось иногда до середины XIII в., а то и позднее 258.
Все вместе взятое позволяет констатировать, что в экс-
плуатации крестьян церковными сеньорами экономиче-
ское принуждение применялось норой шире, чем у
светских феодалов; наоборот, формы эксплуатации, ос-
нованные на неприкрытом насилии, встречались на цер-
ковных землях несколько реже 259.
Рассмотрим теперь взаимоотношения, складывавшие-
ся между крестьянами и светскими феодалами различ-
ных юридических категорий. В числе таких категорий
упоминались дворяне потомственные и непотомственные
255 Как свидетельствуют документы саксонского монастыря Бла-
уберн, иногда церковные вотчины отличались даже по типу держа-
ний: если крупные светские феодалы раздавали землю в наследст-
венные владения, то церковь, опасаясь утраты своих прав на землю,
ограничивалась преимущественно срочными и пожизненными дер-
жаниями.— См.: О. G. Lon hart. Das Kloster Blaubeuren. Stuttgart,
1963, S. 96—97.
256 G. D u b y. Economic domaniale et economie monetaire.—
«Annales E. S. C.», 1952, №2; J. Schneider. La ville de Metz aux
XIIIе et XIVе siecle. Nancy, 1950, p. 388; L. G e n i с о t. L’economie
rurale..., t. I, p. 98; H. Dub led. Les grandes tendances..., p. 66.
257 G. D u b y. La seigneurie et l’economie paysanne.— «Etudes ru-
rales», 11961, p. 18.
258 L. G e n i с о t. L’economie rurale..., p. 118 -121.
259 Существование некоторых (хотя и не очень глубоких) осо-
бенностей в эксплуатации крестьянства в церковных и светских вот-
чинах находится в соответствии и с особенностями построения кате-
горий церковных и светских феодалов — их широкой «протяженно-
стью», с одной стороны, и наличием известных внутрикатегорийных
связей — с другой.
298
(происходившие'от браков дворянок с недворянами), а
также наследственные категории баронов, маркизов, ви-
контов, графов, герцогов (см. гл. II, § 1). Особенности
правового статуса всех этих категорий наиболее непос-
редственно проявлялись во внутриклассовых связях, но
отчасти они сказывались и на межклассовых отношени-
ях. Наиболее заметными были различия между знатной
верхушкой, включавшей наследственных носителей ти-
тулов—-герцогов, графов, виконтов, --и неродовитым
дворянством. 3-нагь владела высшей политической и су-
дебной властью в отдельных княжествах. В ее взаимоот-
ношениях с крестьянами играла особую роль судебно-
политическая эксплуатация, охарактеризованная выше.
Титулованная знать обладала более широкими возмож-
ностями и при получении из королевской (или соответст-
венно герцогской или графской) казны, например, рент-
ных фьефов, делавших ее соучастником складывавшей-
ся государственной эксплуатации крестьян и горожан.
Неродовитое дворянство было приобщено к судебно-по-
литическим формам эксплуатации крестьян в общем
значительно слабее. Главным источником доходов боль-
шой ого части была впутривотчинная эксплуатация.
И только наименее состоятельные сеньоры (включав-
шие, вероятно, и немалую часть непотомственных дво-
рян), нс владевшие (или почти не владевшие) собствен-
ной землей, могли порой иметь источником своих
доходов фактически ту же государственную эксплуата-
цию. Отношения с крестьянами у разных наследствен-
ных категорий сеньоров были, как видим, не вполне
однородными. Титулованная знать в целом шире поль-
зовалась внеэкономическим принуждением; вещный эле-
мент в ее взаимоотношениях с крестьянами играл в об-
щем меньшую роль, чем у неродовитого дворянства (от-
части исключая его наименее обеспеченную прослойку).
Одним из важных видов впутрикрестьянских подраз-
делений были общины. Об их роли в сельскохозяйствен-
ном производстве и в социальной борьбе с сеньорами уже
говорилось. Отмечалось также, что три основных вида
общины (сельские коммуны; общины с ограниченным
гражданским самоуправлением; общины, обладавшие
самоуправлением лишь в хозяйственных вопросах) фак-
тически выделяли внутри крестьянства три особые юри-
дические категории, различавшиеся по своим правам и
299
обязанностям перед феодалами. Чем шире была автб-<
номия общины, тем меньше стеснялись в ней граждан-
ские и владельческие права крестьян. В их эксплуатации
должно было играть особенно значительную роль эко-
номическое принуждение. Наоборот, ограничение прав
общины предполагало большую тяжесть внеэкономиче-
ского гнета. Иными словами, соотношение экономическо-
го и внеэкономического элементов в крестьянско-сень-
ориальных отношениях было качественно неодинаковым
в общинах разного вида. Можно поэтому сказать, что
различие видов крестьянских общин отражало сущест-
вование разных типов межклассовых отношений в де-
ревне.
Что касается отдельных общин внутри того или иного
вида, то их влияние на характер крестьянско-сеньориаль-
ных отношений было много слабее. Ведь всякий вид об-
щинного устройства потому, в частности, и представлял
собою некое единство, что он выделял категорию кресть-
ян, во взаимоотношениях которой с сеньорами имелось
принципиальное сходство. Вследствие этого принадлеж-
ность крестьянина к той или иной общине или же переход
его из одной общины в другую (внутри одного и того же
вида общин) естественно, не могли (при прочих равных
условиях) изменить его отношений с сеньором. Частные
особенности юридического статуса отдельных общин по-
рождали лишь малозначащие изменения, не создававшие
особого типа крестьянско-сеньориальных отношений 260.
Влияло ли па крестьянско-сеньориальные отношения
разделение крестьянства по родственным группам? Как
отмечалось выше (см. гл. III), основное содержание дея-
тельности родственных групп составляли регулирование
брачных и имущественных вопросов, взаимопомощь, за-
щита интересов сородичей. Естественно, что подобная
деятельность не проходила совершенно бесследно для
взаимоотношений какой-либо крестьянской семьи с сень-
орами. Нет, однако, никаких оснований предполагать,
что при этом могло изменяться сочетание личного и
200 Видимо, то же самое можно сказать про влияние приход-
ских объединений и религиозных братств: тот или иной тип таких
объединений мог отражать особый вариант крестьянско-сеньориаль-
ных отношений; каждое же из них в отдельности (взятое внутри
того или иного их типа) пе отличалось подобной спецификой.
300
вещного элементов в этих взаимоотношениях. Иными
словами, принадлежность крестьянина к той или иной
родственной группе — при прочих равных условиях 261 —
не влияла существенно на форму и содержание его от-
ношений с феодалом.
Аналогичным образом не оказывали заметного опос-
редствующего воздействия на крестьянско-сеньориаль-
ные отношения и компаньонажные группы. Возникавшие
из конкретных экономических потребностей отдельных
крестьян, они влияли па их внутренние связи. Вхожде-
ние крестьянина в компаньонажную группу могло сов-
падать с известными особенностями его взаимоотношений
с феодалом лишь постольку, поскольку оно совпадало с
его принадлежностью к какой-либо имущественной прос-
лойке. Выше, в частности, отмечалось, что некоторые
компаньонажные группы включали в себя лишь наибо-
лее зажиточных крестьян или крестьян, находившихся
на противоположных имущественных полюсах. Ясно, что
крестьянско-сеньориальные отношения у членов таких
групп могли быть неодинаковыми. Но объяснялось это
не влиянием компаньонажей, а известным совпадением
между ними и имущественными прослойками.
Выше уже говорилось о различиях в крестьянско-
сеньориальных отношениях, которые складывались у фе-
одалов, принадлежавших к разным имущественным про-
слойкам или юридическим категориям. Остановимся те-
перь па значении других видов внутреннего деления
класса феодалов.
Начнем с родственных групп. Так же как и различ-
ные родственные группы в крестьянстве, разные родст-
венные группы феодалов сами по себе не различались по
содержанию крестьянско-сеньориальных отношений. Од-
нако социальная роль родственных групп феодалов осо-
бенно заметно осложнялась их частичным совпадением
с некоторыми другими видами внутриклассовых подраз-
делений, прежде всего с наследственными категориями
феодалов, различавшихся по знатности. Передача при-
261 Яспо, что при отсутствии таких равных условий,— например,
при разнице в наследственном статусе отдельных семей,— разные
родственные группы могли оказаться в неодинаковых отношениях
с сеньором. Это было бы, однако, результатом юридической неод-
нородности крестьянства, а1 не его разделения по родственным груп-
пам.
301
вилегий знатности По наследству приводила к тому, что
родственные группы феодалов были в то же время груп-
пами разной «родовитости». А вследствие этого разде-
ление феодалов на родственные группы оказывало на
отношения с крестьянами то же опосредствующее воз-
действие, которое было характерно для наследственных
юридических категорий феодалов. Но это воздействие
представляло—-повторяем — лишь результат совпадения
родственных групп с категориями по знатности. Так же
как и внутри крестьянства, родственные группы феода-
лов не были, естественно, одинаковыми по своему благо-
состоянию. Имущественное неравенство создавало меж-
ду отдельными родственными группами феодалов из-
вестные градации, сказывавшиеся иногда и па взаимо-
отношениях с крестьянами. Особенности этих взаимоот-
ношений проистекали и в таких случаях не из существо-
вания самих родственных групп, а лишь из их распреде-
ления по имущественным прослойкам.
Компаньонажные группы феодалов оформляли со-
бою, как отмечалось, различные экономические соглаше-
ния. Многие из них прямо или косвенно касались совме-
стной эксплуатации крестьянства. Затрагивая лишь сфе-
ру распределения сеньориальных доходов, подобные
компаньонажи не изменяли основного содержания этой
эксплуатации.
Отчасти то же самое можно сказать и про вассально-
должностные группы. Так, например, непосредственные
вассалы брабантского герцога Ионна III (у него- их было
в начале XIV в. около 2,5 тыс.) обладали по отношению
к крестьянам чаще всего иными правами, чем вассалы
(20 чел.) Катерины Копманс, державшей от Иоанна III
один продуктовый и два денежных рентных фьефа.
В свою очередь отношения этих двадцати вассалов с
крестьянами, вероятно, отличались от отношений, суще-
ствовавших у четырех вассалов мелкого землевладельца
Франко де Хофштедена, фьеф которого включал лишь
4’/2 бонуария 262. Чем выше было положение феодала на
иерархической лестнице, тем в большей мере содержа-
ние взаимоотношений его вассалов с крестьянами могло
включать в себя судебно-политические формы эксплуа-
тации. Чем богаче был сеньор, тем скорее его вассалы
могли рассчитывать на получение крупных фьефов,
262 Le livre des feudataires de Brabant, passim.
302
позволявших и им в свою очередь приобщиться к мето-
дам эксплуатации крестьянства, свойственным сравни-
тельно более крупным вотчинникам. Чем могуществен-
нее был сюзерен, тем скорее мог рассчитывать на его
поддержку вассал в случаях не только внутриклассо-
вых, но и межклассовых конфликтов. В общем очевидно,
что в разных вассальных группах содержание крестьян-
ско-сеньориальных отношений могло быть неодинако-
вым. Нетрудно, однако, заметить, что этот факт происте-
кал не из воздействия вассальных групп как таковых, а
лишь из распределения их сеньоров по разным юридиче-
ским категориям и имущественным прослойкам. Там же,
где наследственный статус и имущественное положение
двух (или нескольких) сеньоров были одинаковыми,
складывавшиеся вокруг них вассальные группы не раз-
личались по содержанию отношений с крестьянами.
Говоря о самой возможности влияния вассальных
групп на крестыямско-сеньориальпыс отношения, необ-
ходимо, кроме того, учитывать крайнюю внутреннюю
неоднородность этих групп. Как видно, в частности, из
приводившегося выше материала описей вассалов гра-
фов Шампани, герцогов Брабанта, епископа Льежа, в
одну и ту же вассальную группу одновременно входили
лица разных наследственных категорий и имуществен-
ных прослоек. М. Блок вполне справедливо отмечал, что
говорить о «равенстве» между такими сеньорами не при-
ходится263. Опи были неравны не только по своей роли в
сеньориальной курии. Они неизбежно различались и по
содержанию их взаимоотношений с крестьянами. Это еще
более затрудняло возможность того, чтобы отдельные вас-
сальные группы могли оказать опосредствующее воздей-
ствие на межклассовые отношения. Таким образом, при
прочих равных условиях переход сеньора из одной вас-
сальной группы в другую или вступление в какую-либо
новую группу не изменяли содержание его взаимоотно-
шений с крестьянами.
. Пример вассальных, родственных и компаньонажных
групп полностью подтверждает сделанные выше наблю-
дения об известном соответствии между строением внут-
риклассовой группы и степенью опосредования ею меж-
классовых отношений. Три названных вида групп отли-
263 М, Bloch. La Societe feodale, t. IL Paris, 1940, p. 80.
303
чались, как указывалось, интенсивностью внутренних
связей, а также узостью своего масштаба. Это как раз
те особенности построения, при которых внутриклассо-
вые образования имели особенно значительное влияние
на внутриклассовые связи, но при которых их влияние
в межклассовых отношениях сводилось к минимуму 264.
* *
Подведем итоги анализу вариантов крестьянско-сень-
ориальных отношений, складывавшихся между различ-
ными видами внутрикрестьянских и внутридворянских
подразделений. Принципиальная общность, которая
была присуща всем вариантам этих отношений, выра-
жалась прежде всего в том, что в них обязательно соче-
тались экономические и внеэкономические методы при-
нуждения крестьянства. Это — один из важнейших приз-
наков феодальных отношений в деревне. Существование
во всех вариантах крестьянско-сеньориальных отноше-
ний черт принципиальной общности свидетельствует о
внутреннем единстве господствующего способа эксплуа-
тации крестьянства. Такое единство возможно лишь при
условии, что все сельское население по своему социаль-
но-экономическому положению поддается разделению
на два противоположных класса. Иными словами, нали-
чие черт принципиальной общности во всех вариантах
феодальной эксплуатации — это и есть очень важный
критерий преобладания в деревне изучаемого периода
лишь двух антагонистических классов — сеньоров и кре-
стьян 265.
264 Следует подчеркнуть, что особенности внутреннего строя от-
дельных внутриклассовых подразделений, разумеется, не являются
первопричиной каких бы то ни было различий в социальной роли
этих подразделений. Наоборот, специфика построения представляет
лишь одно из отражений того своеобразия социальных функций, ко-
торые выполняли отдельные внутриклассовые образования.
265 Показательны данные источников, свидетельствующие о том,
что современники сознавали глубокую социальную неоднородность
деревенского населения. (Речь идет, разумеется, не о понимании ими
классового деления, но об оценке сложности общественного строя
деревни.) Тот факт, что средневековое общество делилось на orato-
res, bellatores и laboratores, был ясен современникам еще в раннее
средневековье. Что же касается памятников XII—XIII вв., то в них,
как мы видели, крестьянство не только разделяется на те или иные
категории и прослойки, но нередко рассматривается как нечто целое,
304
Классовое деление деревни, как известно, не предста-
вляло собою изначального явления. Чтобы оно стало ре-
альностью, потребовался длительный процесс общест-
венного развития. В ходе его различные виды социаль-
ного неравенства, связанные с происхождением индиви-
дов, их должностным положением, территориальным ме-
стонахождением и прочими факторами, должны были
быть «перекрыты» экономическими различиями 266, а эти
последние сведены к единообразной форме, свойствен-
ной господствующему укладу. Отмеченные выше сви-
детельства преобладания в деревне XII—-XIII вв. об-
щей формы антагонистических социальных отношений
потому и заслуживают внимания, что в них отразился
факт решительного господства феодального классового
деления над всеми иными видами социальных подразде-
лений. Говорить об этом тем более необходимо, что поч-
ти во всей буржуазной медиевистике, как правило, игно-
рируется феодальный характер крестьянско-сеньориаль-
ных отношений (см. ниже, § 5). Признавая феодальную
природу лишь за внутридворянскими связями, буржуаз-
ная медиевистика лишает себя таким образом возмож-
ности понять средневековое общество как единую и це-
лостную систему.
Совершенно ясно, однако, что говоря об определенном
единстве всех типов крестьянско-сеньориальных отноше-
ний в северофранцузской и западнонемецкой деревне
XII—XIII вв., мы характеризуем лишь одну сторону со-
циальной действительности. Другая, и притом не менее
важная ее сторона выражалась в значительной неодно-
противостоящее господствующему классу. Одним из свидетельств по-
добного подхода служит характеристика средневекового общества
в кутюмах. Выше отмечалось, например, что Бомапуар считает на-
иболее широкими противостоящими социальными категориями, с од-
ной стороны — дворянство, с другой — все остальное неблагородное
население (для его обозначения используется иногда термин hom-
mes de pooste в широком его смысле). Не менее поучительны те слу-
чаи, когда крестьяне, независимо от их юридического или имуще-
ственного положения, объединяются по общности их производст-
венных функций, например там, где понятие крестьянина отождеств-
ляется с понятием «держатель земли», или там, где все крестьяне
(вместе с горожанами) рассматриваются как единое податное со-
словие.
266 См.: А. И. Н е у с ы х и н. Возникновение зависимого кре-
стьянства, как класса раннефеодального общества в Западной Евро-
пе VI--VIII ВВ. М„ 1956.
305
родности содержания и формы этих отношений, о чем
подробно говорилось выше. Думается, что роль неодно-
родности крестьянско-сеньориальных отношений при
феодализме еще не всегда должным образом нами учи-
тывается. В этой неоднородности довольно часто видят
простое свидетельство многообразия конкретной дейст-
вительности. Но такое многообразие, как известно, су-
ществует всюду и везде. Специфика же феодальной де-
ревни рассматриваемого периода гораздо более глубока.
Сочетание экономического и внеэкономического принуж-
дения, так же как и соответствующих им форм зависи-
мости, колебалось в XII—XIII вв. в столь значительных
пределах, что многие варианты крестьянско-сеньориаль-
ных отношений необходимо рассматривать как разнотип-
ные по своему основному содержанию. Действительно,
полное единство в содержании феодальной эксплуата-
ции существовало лишь во взаимоотношениях отдельных
наследственных (или ненаследственных) категорий (или
прослоек). Значительная их часть была закреплена в
праве и отличалась особой устойчивостью и неизменно-
стью. Только эти категории (и прослойки) обоих классов
реально представляли собою социальные образования,
между которыми существовали полностью однородные
отношения эксплуатации. Крестьянско-сеньориальных от-
ношений, не опосредованных подобным внутриклассо-
вым делением, не существовало. Сами внутриклассовые
категории во многом зависели еще, как мы видели, от
наследственного личного статуса или служебного поло-
жения феодала или крестьянина. Видоизменение меж-
классовых отношений в деревне вследствие существова-
ния внутрикрестьяпских и внутридворянских категорий
означало поэтому частичную зависимость этих отноше-
ний от факторов, которые были связаны с особенностя-
ми экономического положения индивидов отнюдь не не-
посредственно267. Все это свидетельствует о большом
своеобразии классов крестьян и феодалов и межклассо-
267 Как нам представляется, К. К. Зельин вполне справедливо
отметил в уже упоминавшейся статье («Принципы морфологиче-
ской классификации», стр. 16), что одно из важнейших общих
отличий докапиталистических обществ выражалось в опосредство-
вании экономических отношений различными юридическими гра-
дациями.
306
вых отношений в феодальной деревне, как и об исключи-
тельно важной роли в ней внутриклассовых градаций.
Специфика периода XII-—XIII вв. особенно ясно вы-
ступает из того, какие именно виды внутриклассового де-
ления играли в это время наибольшую роль в крестьян-
ско-сеньориальных отношениях. Как мы видели, наи-
меньшее значение имели в этом смысле так называемые
малые группы — родственные, компаньонажные, вас-
сальные. Роль общин (приходов, братств) была много
больше, хотя и они, взятые в пределах какого-либо од-
ного их вида, видоизменяли крестьянско-сеньориальные
отношения незначительно. Каждая из подобных групп
представляла более или менее важный организм внутри-
классового общения. Но взятые сами по себе (и при про-
чих равных условиях), они, как это было показано выше,
не приводили, как правило, к складыванию качественно
различных типов крестьянско-сеньориальных отношений.
Это было, собственно говоря, естественным результатом
победы классового строя, который давно «перекрыл» со-
бою все подобные виды социального деления. Своеобра-
зие же классового строя феодальной деревни в XII—
XIII вв. выражалось, с одной стороны, в сохранении глу-
бокого опосредствующего воздействия наследственных
(или не наследственных) юридических категорий, с дру-
гой,— в явном расширении социального влияния тех гра-
даций, которые вырастали из различия производственно-
го и имущественного положения отдельных групп кресть-
ян и феодалов. Рост в XIII в. влияния производственных
и имущественных прослоек — в высшей степени показа-
тельное явление. Оно свидетельствует об усилении непос-
редственного воздействия на социальные отношения
особенностей в экономическом положении людей. Пока
что, однако, как мы видели, прямое влияние имуществен-
ных и производственных прослоек еще далеко не всегда
стало решающим.
Подобное соотношение роли разных видов внутри-
классового деления объяснялось комплексом социально-
экономических особенностей деревни (в том числе и уро-
внем товарно-денежных отношений). В свою очередь
сама эта роль внутриклассовых категорий и прослоек
была существенным показателем достигнутой стадии со-
циального развития.
307
' 3.
Изменение крестьянско-сеньориальных отношений
в середине XII и в XIII в.
по сравнению с периодом X—начала XII в.
Освобождение крестьянства
Чтобы понять своеобразие стадии социального разви-
тия, достигнутой в северофранцузской и западнонемецкой
деревне XII—XIII вв., необходимо сопоставить ее основ-
ные признаки с особенностями, характерными для пред-
шествующего периода.
Сведения о крестьянско-сеньориальных отношениях
в период, предшествующий XII в^ можно найти в обшир-
ной литературе, посвященной правовому положению
крестьянства. Нельзя, однако, воспроизвести материал,
содержащийся в этой историографии, пе выяснив хотя
бы основных этапов ее собственного развития. Опреде-
ляется это не только простой необходимостью критиче-
ского подхода к работам буржуазных историков, труды
которых абсолютно преобладают по данной теме. Дело
еще и в том, что в советской медиевистике за последние
25 лет не предпринималось попыток проанализировать
глубокую эволюцию взглядов на социальный строй фран-
цузского и западногерманского крестьянства в IX—
XIV вв., происшедшую в западной науке в послевоен-
ный период 268. Из-за этого в пашей литературе тракту-
ются порой как общепринятые такие конкретные воззре-
ния, которые уже отвергнуты очень многими специали-
стами. Чтобы определить, какой из имеющегося в исто-
риографии материала следует использовать при характе-
ристике развития крестьянско-сеньориальных отноше-
ний, нам придется вначале выяснить, насколько доказа-
тельно происшедшее изменение воззрений в самой этой
историографии. Отсюда и возникает необходимость дать
краткий обзор ее развития за последние 30—40 лет.
Отправным пунктом дискуссии, развернувшейся в
западноевропейской (преимущественно французской)
268 Хорошо известная медиевистам критическая статья А. И. Не-
усыхина и А. И. Данилова о теории Т. Майера и его школы (СВ,
XVIII, 1960), как и ряд статей других историков-марксистов об этой
реакционной концепции (см. выше, гл. II, примеч. 10), касается в
основном более ранней стадии социальной эволюции.
308
медиевистике по вопросу о социальной эволюции сред-
невекового крестьянства в междуречье Сены и Рейна,
явилась концепция Марка Блока, разработанная им в
двадцатые-тридцатые годы. Основное внимание Блок
уделил истории серважа как наиболее существенной, с
его точки зрения, формы эксплуатации крестьянства
в IX—XIV вв. Однако, несмотря на то, что на первом
плане у Блока оказалось исследование юридических ка-
тегорий в крестьянстве, фактически в его работах (как
и в трудах его оппонентов) содержится материал по ши-
рокому кругу проблем, связанных с историей крестьян-
ско-сеньориальных отношений. Главное звено в концеп-
ции М. Блока представляет тезис о необходимости отка-
заться от отождествления одноименных правовых кате-
горий, обнаруживаемых внутри крестьянства в разные
хронологические периоды. Порывая с некоторыми тра-
дициями юридического подхода, М. Блок выдвинул и
обосновал гипотезу о глубоких различиях не только в
правовом статусе, но и в генезисе сервов, выступающих
в источниках трех хронологических периодов IX—X,
XI — начала XIII и второй половины XIII — XIV вв.
В первый из этих периодов («время Каролингов») еще
нельзя, по мнению Блока, говорить о сервильной зави-
симости того типа, которая известна в последующие сто-
летия. Сервы в каролингское время были вообще мало-
численны 269. Они представляли собою редко где уцелев-
шую категорию, восходящую по происхождению к меро-
вингским и позднеримским рабам 27°. Большинство ка-
ролингских сервов было испомещено на бемлю и превра-
тилось в держателей, и лишь небольшая часть остава-
лась дворовыми слугами 271. По мнению Блока, положе-
ние этих сервов, хотя и отличалось от положения рабов,
имело еще с ним немало общих черт 272. Быть непосред-
ственными предками всех сервов XI — XIII вв. каро-
269 М. Bloch. Liberte et servidude personnelle au Moyen Age.—
M. Bloch. Melanges historiques, t. I. Paris, 1963, p. 330.
270 M. Блок. Характерные черты..., стр. 160.
271 Там же, стр. 118.
272 Там же, стр. 160; подобным же образом оценивает положе-
ние сервов в период сохранения каролингских учреждений современ-
ный исследователь Ж- Люби. Серваж этой поры представлял, по его
мнению, «преемника рабства, приспособленного к христианским
порядкам» (G. D u b у. La Societe aux XIе et XIIе siecles dans la
region maconnaise. Paris, 1953, p. 127).
309
Лингские сервы не могли уже потому, что их число было
несоизмеримо меньше числа сервов XI — XIII вв., когда
среди них оказалось, по мнению Блока, абсолютное
большинство деревенского населения 273. Кроме того,
чтобы рабство (или его преобразованная форма, вопло-
щавшаяся в каролингском серважс) смогло, как это ду-
мали историки середины и конца XIX в., в результате
постепенной, медленной эволюции превратиться в сред-
невековый серваж, было бы необходимо существование
переходного статуса «полусвободы». Но таковой, по
мнению Блока, в принципе чужд правосознанию средне-
вековья 274. В разные периоды средневековые люди
вкладывали в понятия свободы и несвободы разный
смысл, соответственно в различные столетия могли су-
ществовать неодинаковые формы несвободы (и свобо-
ды), но «полусвобода» — понятие, привнесенное в исто-
рию средневековья позднейшими исследователями 275.
И потому французский серваж XI—XIII вв. не мог быть
простой метаморфозой каролингского серважа и пред-
ставлял собой качественно новое социальное явление.
В XI — начале XIII в. серваж, по мнению Блока, ох-
ватывал не только потомков каролингских сервов, но и
колонов, литов, вольноотпущенников, мелких свободных
аллодистов, превратившись в состояние, присущее ос-
новной массе деревенского населения 276. Сущность этой
формы зависимости качественно отличалась от каро-
лингского серважа. Несвобода сервов XI — начала
XIII в., как правило, исключала произвол сеньора в оп-
ределении их обязанностей, большей частью теперь
твердо фиксированных. Поземельные повинности сервов
отличались лишь несколько большим объемом. Серв пе-
рестал рассматриваться как вещь, как неограниченная
собственность господина. Его гражданские и владельче-
ские права были во многом сходными с правами несер-
вов 277. Смысл несвободы заключался для серва лишь в
273 М. Bloch. Blanche de Castille ct les serfs du Chapitre de
Paris.— M. Bloch. Melanges..., t. I, p. 224—272; idem. Rois et serfs.
Paris, 1920, p. 12 et suiv.; idem. Seigneurie frangaise..., p. 45, 76 et
suiv.; idem. Les Colliberti.—M. Bloch. Melanges..., t. I, p. 441.
274 M. Bloc h. Liberte et servitude..., p. 327—330.
275 Ibidem.
276 M. Блок. Характерные черты..., стр. 140—141; М. Bloch.
Liberte et servitude..., p. 331; idem. Seigneurie frangaise..., p. 46—47.
277 M. Bloch. Seigneurie frangaise.., p. 75—76
310
том, что он от рождения оказывался в наследственной
личной зависимости от определенного сеньора, тогда как
несерв мог при желании сменить себе господина.
Решающим, с точки зрения Блока, моментом, способ-
ствовавшим слиянию пестрой по социальному происхож-
дению крестьянской массы в общую категорию сервов,
были в X—XI вв. личпопатронажиые отношения с сень-
ором, в которые все эти люди оказались вынужденными
вступить. Для бывших рабов или литов эти патронаж-
ные отношения обусловливались уже актами их «осво-
бождения» в конце каролингского периода 278. Для сво-
бодных— главную роль в возникновении патроната над
ними сыграли акты коммендации или — при их отсутст-
вии— добровольное признание себя находящимися под
покровительством того или иного магната (без под-
держки которого было невозможно обойтись в обстанов-
ке хаоса и беспорядка X—XI вв.) 279. Отражением лич-
нонаслед ствснной связи сервов с их господином стали в
эти столетия шеваж, формарьяж и мепморт. Выполне-
ние трех повинностей превратилось во внешний критерий
принадлежности человека к категории сервов 280.
На рубеже XII—XIII вв. начинает, по мнению Бло-
ка, формироваться новая форма (или новая стадия)
серважа. Она охарактеризована Блоком, в общем, ме-
нее подробно. Суммируя его отдельные замечания, мож-
но представить себе концепцию Блока в этой се части в
следующем виде. Чем меньше становилось личнозависи-
мых сервов, тем больше серваж утрачивал свой преж-
ний характер. Все чаще человек считался сервом не в
силу своего происхождения, ио лишь потому, что он
владел землею, за пользование которой полагалось уп-
лачивать особые «нефиксированные» повинности. Глав-
ной из них была произвольная талья. Особая тяжесть
подобных земельных держаний способствовала тому,
чтобы их стали рассматривать как недостойные свобод-
ного человека. Эти держания именовались сервильными,
а их владельцы — считались ссрвами, с которых можно
было взимать традиционные личные повинности (вклю-
чая меиморт и формарьяж) 281. На статусе сервов этого
278 М. Bloc h. Liberte et servitude..., p. 330.
279 Ibid., p. 336—346.
280 Ibid., p. 316.
281 M. Блок. Характерные черты..., ст,р. 159—1611.
311
периода сказалось общее направление социальной эво-
люции, имевшей своей тенденцией все большую иерар-
хизацию общества. Принадлежность к сервам стала все
более отождествляться с принадлежностью к наиболее
приниженному социальному слою, лишенному граждан-
ских прав 282. Это касалось и права ухода с земли. Серв
тем чаще считался лишенным такого права, чем чаще
само возникновение серважа рассматривалось как след-
ствие владения определенного рода землей 283. Но по
этой же причине серв ие превратился в наследственного
крепостного. Ограничения его прав действовали лишь
до тех пор, пока он сидел на сервильном держании.
Уходя с него, он тем самым освобождался от всех сер-
вильных обязанностей, хотя и ценой утраты земли 284.
Концепция серважа определила и суждения Блока
об иных формах крестьянской зависимости. По его мне-
нию, в XI—XII вв. песервильные виды зависимости,
хотя и существовали, были сравнительно мало распро-
странены. Лишь в XIII в., по мере освобождения крестьян
(которое, с точки зрения Блока, распространялось толь-
ко на сервов), все более увеличивалось число свободных
вилланов. Все их повинности носили строго поземельный
характер и не затрагивали их личность 285.
Мы подробно остановились на изложении взглядов
М. Блока прежде всего потому, что они по ряду вопро-
сов дают картину социального развития деревни, пол-
ностью подтвержденную источниками, и облегчают по-
нимание смысла этого развития. Особенно это касается
основного тезиса Блока о качественном своеобразии
форм крестьянской зависимости в IX—X, XI—начале
XIII и в середине XIII—XIV вв. Столь же плодотворен
предложенный Блоком, новый для буржуазной науки
подход к изучению эволюции правовых категорий в кре-
стьянстве, при котором центр тяжести переносится с
изучения юридических предшественников той или иной
категории на условия се формирования. Именно это и
позволило французскому ученому выйти за рамки тра-
диционной проблематики и сделать принципиально но-
282 М. Bloch. Les transformations du servage.— M. Bloch.
Melanges..., t. I, p. 500—502.
283 M. Блок. Характерные черты..., стр. 159.
284 Там же.
285 Там же. сто. 134—136.
312
вый шаг. Появилась возможность рассматривать сёр-
важ не как изолированное явление и не как преемника
известных в прошлом юридических форм, но прежде
всего как составную часть социальной системы того или
иного периода, воспроизводящую ее основные характер-
ные черты. Тем не менее подход Блока к истории серва-
жа нельзя считать вполне свободным от юридизма.
Вскрыв неоднородность конкретного содержания серва-
жа на разных исторических этапах, Блок, однако, не
выявил внутреннее единство всех его видов как формы
классовой эксплуатации крестьянства со стороны фео-
далов.
Воззрения Блока оказали очень существенное влия-
ние на мировую медиевистику. По-разному относясь к
выводам Блока, исследователи различных стран не мог-
ли, тем не менее, пройти мимо них. Вся последующая
буржуазная историография, трактуя проблемы социаль-
ного строя западноевропейского крестьянства, фактиче-
ски отправляется от критического анализа положений
Блока. Что касается советской медиевистики, то в пей,
как отмечалось, в течение длительного времени не пред-
принималось ни историографических, ни конкретно-ис-
торических исследований, в которых бы специально
рассматривались поднятые М. Блоком темы. В общих
работах, появившихся у нас в послевоенный период
(«Всемирная история», учебник «История средних ве-
ков» для университетов), история правовых категорий
крестьянства характеризовалась лишь суммарно; воп-
рос о стадиях в развитии серважа в них не затрагивал-
ся. Сам серваж рассматривался как основная и неизмен-
ная форма крестьянской зависимости с X и до XIII в.286
Это же характерно и для некоторых специальных работ
по истории Франции 287обходящих к тому же молчани-
286 См.: «Всемирная история», т. III. М,, 1954, стр. 168—169,
344.—345; «История средних веков», т. I. М., 1966, стр. Г87—'188, 195,
268.
287 А. В. Конокотин («Очерки по аграрной истории Северной
Франции в IX—XIV вв.», стр. 95—97) говорит о серваже XI—XIII
(или даже XI—XIV) вв. как об однородном явлении, равно рас-
пространенном на протяжении всего этого периода. В другой работе
(Жакерия 11358 г. во Франции,— «Ученые записки Ивановского гос.
пед. ин-та», т. XXXV, 1964, стр. 29) он пишет: «В деревне до XIII в.
преобладали крепостные крестьяне-сервы, во владении которых на-
ходились сервильные держания», и не упоминает об эволюции сер-
важа до начала освободительного движения.
313
ём существование разных точек зрения на историю сср-
важа 288.
Основная критика построений Блока была направле-
на против его заключения, что сервильная зависимость
XI—XII вв. была единственной формой несвободы кре-
стьянства, охватывавшей в эти столетия его подавляю-
щую часть. Для пересмотра этого положения Блока
очень существенную роль сыграла работа одного из его
давних научных противников — бельгийского ученого
Л. Верье. Выступая с позиций узкоюридического подхо-
да к изучению социальной эволюции крестьянства,
Верье пытался доказать, что в течение X—XIII вв. не
происходило какого бы то ни было слияния отдельных
юридических категорий. Каждая из них обладала био-
логической преемственностью и в неизменном виде пере-
ходила из поколения в поколение. В полной мере это ка-
салось, по мнению Верье, и сервов, к числу которых всег-
да относили лишь прямых потомков каролингских сер-
пов, так что сервы составляли в XI — XII вв. не более Ую
населения 289 290. Большинство аргументов, выдвинутых
Верье в пользу этих тезисов, по встретило поддержки, как
не получила одобрения и его общая трактовка серважа 29°.
.Исключение составили предложенное Верье новое тол-
кование освободительных хартий середины XIII в. и
связанные с этим новые выводы о критериях серважа.
Свидетельства этих хартий XIII в. играют немалую
роль в аргументации Блока, который в своих работах
широко использовал их для ретроспективной характери-
стики серважа XI—XII вв. По мнению Блока, в этих хар-
тиях, отменявших шеваж, формарьяж и менморт, речь
могла идти только о сервах (Блок ведь исходил из того,
что никто, кроме сервов, такие повинности пе нес);
288 Почти единственное исключение составляет в этом смысле
краткое замечание Я. Д. Ссровайского, высказанное в его рецензии
на книгу Ж- Дюби (СВ, XVIII, I960, стр. 279). Справедливо крити-
куя тезис Ж- Дюби о том, что в начале XII в. серваж как явление
вовсе исчезает, якобы возрождаясь в новом виде лишь после 1160 г.,
Я. Д. Серовайский нс касается связи этих взглядов Дюби с кон-
цепцией Блока и его преемников, так же как и степени плодотвор-
ности разделения истории серважа на отдельные стадии.
289 L. V е г г 1 с s t. Institutions medievales, I, p. 190—235.
290 См. рецензии на работу Верье в ряде специальных журналов,
в том числе — Ж. Дюби (G. D u b у. Les idees de М. Leo Vcrriest sur
la seigneurie rurale. Discussions et observations.— «Annales de Bour-
gogne», 1948, fasc. III).
314
поскольку же сами эти хартии относились, с точки зре-
ния Блока, к населению деревни в целом (Блок опирал-
ся в этом предположении на особую трактовку термино-
логии грамот) — все (или почти все) жители деревни
были в XIII в. сервами291. Такое господство серважа в
деревне XIII в. не могло бы, с точки зрения Блока, иметь
место, если бы предками сервов XIII в. были лишь мало-
численные сервы периода Каролингов; сервы XIII в.
неминуемо должны были поэтому быть потомками лю-
дей разных юридических категорий.
Верье удалось доказать ошибочность предложенного
Блоком понимания этих грамот. Как установил бельгий-
ский историк, три повинности, которые Блок считал спе-
цифически сервильными, в действительности выполня-
лись не только ссрвами, по и крестьянами других юриди-
ческих групп, а следовательно, и освобождать от этих
повинностей нужно было не только сервов; термины, ис-
пользованные в подобных хартиях для обозначения осво-
бождаемого населения (homines, homines de potestate),
Тдалеко не однозначны: под ними могли фигурировать кре-
стьяне различных правовых категорий; обозначение са-
мих грамот (manumissio generalis) также не обязательно
указывает на то, что они относились ко всему населению
деревни. Из всего этого Верье заключал, что использо-
ванные Блоком хартии не дают оснований ни для выво-
да о всеобщности сервильного состояния в XI—XII вв.,
пи для ретроспективных суждений о его генезисе 292.
Основательность этих критических замечаний Верье
по адресу теории Блока была признана многими специ-
алистами. Работа Верье дала, таким образом, толчок но-
вому этапу в изучении истории правовых категорий вну-
три крестьянства X—XIII вв. Несколько крупных фран-
цузских медиевистов-—Р. Бутрюш, Ш. Э. Перрен, П. Ур-
лиак, Ж. Дюби, Г. Фуркэн и другие — предприняли ши-
рокий пересмотр сложившихся представлений о социаль-
ной эволюции IX—XIV вв. Хотя выводы этих ученых не
291 М. Bloch. Blanche de Castille..., p. 462—477; idem. Liber-
te et servitude..., p. 330, Collibcrti..., p. 441, note 3: то, что большин-
ство крестьянского населения на севере и в центре Франции, пишет
Блок, составляли сервы, подтверждается «за отсутствием других
свидетельств самими актами освобождения»; см. также: М. Блок.
Характерные черты..., стр. 160—166.
292 L. Verriest. Institutions medievales, I, p. 190—235.
315
вполне совпадают, их объединяет ряд общих суждений,
на которых мы и остановимся. По общему мнению на-
званных ученых, пи в XI—XII, ни в XIII в. нельзя гово-
рить о слиянии основной массы зависимого крестьянства
в единую правовую категорию 293. Представление Блока
о существовании непроходимой пропасти между «свобод-
ными» и «несвободными» крестьянами (как бы ни было
своеобразно содержание понятие «свободы») опроверга-
ется источниками. В них признается существование кре-
стьян, обладавших «полусвободой», «очень маленькой
свободой» и т. п.294. На крестьянах всех подобных кате-
горий лежали в качестве личнонаследствепных обязан-
ностей шеваж, формарьяж и мепморт; в качестве же по-
земельных платежей эти три повинности до середины
XIII в. несли и «свободные» вилланы, госпиты и т. п., что
лишает возможности видеть в этих платежах критерий
сервильного статуса 295. Серваж как таковой не был все-
общим состоянием французского и западнонемецкого
крестьянства XI—XII вв. Доля сервов в разных районах
была неодинаковой, но Блок ее явно преувеличивал.
Правда, и ту ее оценку, которую предложил Верье (7ю),
нельзя, по мнению некоторых современных исследовате-
лей, считать достоверной, так как она явно занижена; ве-
роятно, доля сервов была вдвое выше, чем думал Верье
(т. е. около 20%) 296. Самое же главное, в этих сервах
293 R. В о u t г и с h е. La seigneurie rurale en Occident...— «IXе
Ccmgres international des Sciences historiques», t. I. Rapports, Paris,
1050, p. 417—471; Ch. E. P e r r i n. La seigneurie rurale..., p. 129—
186; idem. Le servagc en France et en Allemagne, p. 216—228;
P. Ou.rliac. Le servage dans la region toulousaine.— Riassunti
delle comunicazioni' X Congrcsso Internaziofiale di Scienze storiche,
vol. VII. Roma, 1955, p. 191 —193; G. F о U r q u i n. Les campagnes...,
p. 160—173; E. Pcrroy. Seigneurie et manoir.— «Annalcs, E. S. C.»,
19'61, p. 117—118.
294 Ph. Dollinger. Les classes rurales, p. 236; G. D u b y. La
Societe aux XI—XII s..., p. 260; R. В о u t r u c h e. La seigneurie ru-
rale..., p. 431; G. F о u r q u i n. Les campagnes..., p. 166—167.
295 Ch. E. Perrin. Le servage en France et en Allemagne,
P- 217—220; G. F о u r q u i n. Les campagnes..., p. 160—163.
296 G. Four quin. Les campagnes..., p. 163—165. Здесь следует
заметить, что и эти цифры Фуркэпа недостаточно надежны. Из двух
вариантов подсчетов, проведенных Фуркэном, один показывает, что
сервы составляли половину населения, другой — что их была пятая
часть. Отдавая приоритет именно этому последнему варианту, Фур-
кэн исходит лишь из общих «впечатлений», не подкрепленных ста-
тистически. ' ' • .1-
.Ш
нельзя видеть единственную категорию несвободного
крестьянства. Серваж был лишь одной из форм личной
зависимости, отличавшейся наибольшей социальной при-
ниженностью крестьянина. Наряду с серважем в X—
XII вв. существовали, не сливаясь с ним, и иные формы
несвободы или полусвободы 297. Все они (включая сер-
важ) по своему генезису были теснее, чем это думал
Блок, связаны с каролингским обществом, хотя, очевид-
но, и не представляли собою простое воспроизведение
тогдашних форм (как это полагал Верье) 298. В то же
время поземельные отношения всех этих категорий кре-
стьян с сеньорами были сходными и имели много общего
с отношениями «свободных» вилланов с сеньорами. Та-
ким образом, тезис Блока о сходстве образа жизни кре-
стьян всех правовых категорий нс подвергается перёемот-
ру. Но благодаря изменению взглядов на численное со-
отношение этих категорий его научное значение резко
возрастает.
Мы изложили ту критику, которой подверглись в по-
слевоенной зарубежной медиевистике воззрения Блока,
касающиеся так называемой первой стадии серважа.
Если обобщить содержание этой критики, то можно было
бы сказать, что она прежде всего заставляет более осто-
рожно говорить о разрыве между серважем каролингско-
го периода и серважем XI—XII вв. Крайняя точка зре-
ния Верье, который полностью сливает эти явления, не
нашла, как указывалось, поддержки. Но и отсутствие
преемственности между ними, отстаивавшееся Блоком,
представляется в свете накопленного материала явным
преувеличением 299. Впрочем, нетрудно заметить, что кон-
297 R. Boutruche. La seigneurie rurale..., p. 430: Ch. E. Per-
rin. La seigneurie rurale..., p. 1174—185; G. F о u r q u i n. Les Cam-
pagnes..., p. 166—167.
298 Ch. E. Perrin Le servage en France et en Allemagne..,
p. 219—220; G. D u b y. La Societe aux XI et XII s..., p. 127.
299 Независимо от французских ученых к аналогичному по суще-
ству выводу о длительном сохранении правовых градаций внутри
крестьянства пришел в своем исследовании по Шампани А. Я. Ше-
в^лепко (К вопросу об образовании класса крепостных крестьян в
Шампани IX—X вв.—-«Из истории средневековой Европы». М., 1957,
стр. 152—153, 1166). Однако, этот вывод совмещается у А. Я. Ше-
велеико с представлением о превращении в XI в. всех шампанских
крестьян в крепостных — сервов (там же, стр. 160, 167 и др.). Вполне
последовательно и убедительно доказывает тезис о живучести соци-
альных'прослоек-в крестьянстве VII—X вв. А. Р. Корсунский в своем
новом исследовании о колонах (СВ, XXXII, печатается).
317
кретная история серважа до и после рубежа X—XI вв.
пока еще разработана в самых общих контурах. И пото-
му степень преемственности этих двух ступеней в разви-
тии серважа может быть ныне определена лишь сугубо
приблизительно.
Еще существеннее, пожалуй, тот вывод, что серваж
XI — XII вв. перестает теперь изображаться в историо-
графии как единственная форма зависимости, противо-
стоящая «свободному состоянию» крестьянства. 'Соответ-
ственно и сервы нс рассматриваются более как совер-
шенно особая категория крепостных, качественно отли-
чавшаяся по своим отношениям с сеньорами от всех
остальных крестьян. Таким образом, в настоящее время
прочно утвердилось мнение о множественности форм
личной зависимости в X — XII вв., сходных по своей
сущности и по ряду своих проявлений.
Что касается серважа в XIII—XIV вв. (т. е. второй
стадии серважа, в периодизации Блока), то пересмотр
этой части теории Блока шел в послевоенной буржуазной
историографии, в общем, в ином направлении, чем пере-
смотр его взглядов на эпоху IX—XII вв. Если по отноше-
нию к периоду IX—XII вв. современные исследователи
склонны считать, что Блок несколько преувеличил изме-
нения, происшедшие в правовом строе крестьянства,
то для периода с конца XII до начала XIV в. взгляды
Блока рассматриваются фактически как недостаточно
полно отразившие глубину происшедших перемен. Осо-
бенное внимание в новейших исследованиях обращено на
связь в этот более поздний период развития правовых ка-
тегорий в крестьянстве с социально-экономическими из-
менениями. Существенное значение придается, в частно-
сти, процессу внутренней колонизации, начавшейся, как
известно, еще в середине XI в., по особенно заметно ска-
завшейся на социальном развитии двух последующих
столетий. Блок верно подметил в свое время роль внут-
ренней колонизации для освобождения сервов и увеличе-
ния числа госпитов и подобных им групп. Однако, как
это видно из работ Ж- Дюби, Блок недостаточно учел
последствия колонизации для складывания в некоторых
случаях новых форм серважа.
Как показывает Дюби, чем меньше становилось сво-
бодных земель, тем чаще создание хозяйства на новом
месте упиралось в необходимость экономической и
318
политической поддержки со стороны ближайшего сеньо-
ра. Без его разрешения было невозможно осесть па но-
вом месте, ибо передвижение населения теперь строже
контролировалось; поскольку же нераспаханными оста-
вались главным образом тяжелые для обработки земли,
нужна была и экономическая помощь 300. Подобная по-
мощь не оказывалась в ХШ в. безвозмездно. Она неред-
ко обусловливалась согласием крестьянина признать
себя лично зависимым человеком сеньора, обязанным
наследственно уплачивать за держание талью и другие
специфические платежи, нести барщину и даже отказы-
ваться от нрава ухода с земли301. Иными словами, ко-
лонизация могла приводить иногда к созданию на новой
основе наиболее суровых форм крестьянской зависи-
мости.
Аналогичные последствия имело, по мнению Дюби,
возрастание ценности плуговой запряжки. Чем больше
становилась доля тяжелых земель, чем заметнее услож-
нялась плуговая оснастка, тем быстрее увеличивалась
роль плуговой запряжки в хозяйстве крестьянина. В ХШ
столетии плуговая запряжка превратилась чуть ли не в
главное условие крестьянского благосостояния. Рост ее
значения отражал увеличение ценности движимого бо-
гатства в деревне и углубление разрыва между кресть-
янами, имевшими скот, и так называемыми безлошадни-
ками. Для последних самостоятельное ведение хозяйства
становилось теперь невозможным. Им приходилось лю-
бой ценой добиваться приобретения упряжки. Именно
с этой целью крестьяне начали широко прибегать к зай-
мам, к продаже конституированных рент. Эта же цель
толкала в конце ХШ в. многих из них на то, чтобы це-
ной признания себя несвободным сервом (обязанным
тальей и другими подобными платежами) приобрести
дополнительные держания (сервильного статуса) и по-
лучить возможность обрабатывать больший надел зем-
ли 302. И именно боязнь потерять свое движимое имуще-
ство (т. с. прежде всего плуговую запряжку) заставляла
таких крестьян оставаться жить па сервильных землях и
терпеть новый серваж. Но все это значит, что в ХШ и
300 G. Dub у. L’economie rurale..., р. 204—205.
301 Ibidem.
302 Ibid., р. 206—207.
19
особенно в начале XIV в. серваж становится формой за-
висимости наиболее бедных слоев крестьянства 303. Доля
же таких крестьян в это время заметно увеличивалась,
чему, кстати, способствовала и система обложения, мало
учитывавшая реальную доходность того или иного кре-
стьянского хозяйства 304. Новый серваж XIII в. отличался,
таким образом, от серважа предшествующих столетий не
только своим поземельным характером (как это думал
Блок), но и самым принципом своего формирования.
Как видно из работы Дюби, не столько принадлеж-
ность к наследственной юридической категории опреде-
ляла теперь причисление человека к числу сервов, сколь-
ко его конкретное имущественное положение. (Ведь раз-
богатевший серв, как правило, мог уйти с сервильной
земли и приобрести свободное держание, избавившись от
всех следов своей социальной приниженности 305.)
И именно тот факт, что этот новый серваж во второй по-
ловине XIII в. стал заметно расширяться, в немалой
мере объясняет усиление в этот период борьбы крестьян
за уничтожение сервильных повинностей 306 и освобож-
дение 307.
303 Ibid., р. 485—489.
304 Ibid., р. 490.
305 Ibidem.
306 G. Four quin. Les campagnes..., p. 165—167.
307 Существенное место в работах современных исследователей
занимает раскрытие географической специфики в развитии право-
вых категорий крестьянства в XIII—XIV вв. Уже Блок отмечал не-
развитость серважа на западе Франции, а также подчеркивал необ-
ходимость различать характер освободительного движения в цент-
ральных районах Франции и се восточных провинциях — Лотарин-
гии, Шампани и других областях, где оно не было столь радикаль-
ным ( М. Bloch. Les caracteres..., t. II, p. 93, 157). Авторы после-
военных работ продолжают интересоваться подобными вопросами и
вскрывают качественно различную судьбу серважа в разных обла-
стях. Быстрее всего новый серваж XIII в. исчезает в Иль-де-Франсе
и в Орлеанэ, чему способствовали экономические и политические
особенности этого района (G. F о u г q и i n. Les campagnes..., р. 168—
170). Уже к 1300 г. здесь остается очень немного сервов. На западе
Франции серваж второй стадии вовсе не получает развития. Зато в
северо-восточных областях этот новый серваж становится общим
состоянием крестьянского населения (F. О 1 i v i е г - М а г t i n. Hi-
stoire du droit, p 254; Ch. E. Perrin. La seigneurie rurale..., p. 185—
186; P. P e t о t. Les fluctations numeriques de la classe servile en
France du IXе au XIVе siecle.— «Riassunti delle communicazioni X
Congresso internazionale...», vol. VII, p. 189—190).
320
* * *
Чтобы объективно оценить результаты исследования
социальной истории крестьянства в послевоенной буржу-
азной медиевистике, необходимо представлять общую си-
стему взглядов на средневековое общество, свойствен-
ную тем историкам, концепции которых были рассмотре-
ны выше. Эта система взглядов во многом определила
истолкование, которое получили у западноевропейских
исследователей добытые ими новые исторические факты;
ясно, что от нее же немало зависит и то, насколько ре-
зультаты работ западных медиевистов приемлемы для
нас.
Как известно, в современной буржуазной историогра-
фии наибольшим распространением пользуется взгляд
на феодализм как на определенный строй взаимоотноше-
ний внутри правящего класса 308. Специфика этого строя,
как и условия его возникновения, получает у разных
буржуазных историков далеко не одинаковую характе-
ристику. Но большинство их сходится на том, что фео-
дализм как понятие вообще не включает в себя сферу
крестьянско-сеньориальных отношений. Исключение, по
мнению М. А. Барга, составляет основоположник совре-
менной французской школы аграрных исследований —
Марк Блок. По словам М. А. Барга, феодализм пред-
ставляет у М. Блока «строй общества, взятого в целом,
сверху донизу, от короля до серва» 309, а сеньория —
важный элемент феодализма. В эту оценку концепции
Блока, по нашему мнению, следовало бы внести уточне-
ние, отметив, что представление о связи крестьянско-
сеньориальных отношений с феодальной системой лишь
объективно вытекает из концепции М. Блока, но не со-
держится в ней непосредственно. Действительно, Блок
трактовал сеньорию и феодализм как самостоятельные
явления и даже разграничивал их во времени и прост-
ранстве310. Называя иногда крестьянскую зависимость
«феодальной», он имел в виду лишь то, что она сущест-
вовала в период, когда господствовала феодальная орга-
308 М. А. Барг. Концепция феодализма в современной буржу-
азной историографии.— ВИ, 1965, №1.
309 Там же, стр. 86.
310 Ср.: М. Блок. Характерные черты..., стр. 124—126 и
М. Bloch. La Societe feodale, t. II, p. 253 et suiv.
1Д 11 Ю. Л. Бессмертный
321
пизация правящего класса 311. И само «феодальное об-
щество», с точки зрения Блока, есть общество, в котором
существовали феодальные личные связи внутри правя-
щей элиты312, а не целостная и взаимосвязанная соци-
альная система, охватывавшая все этажи общественного
здания.
Что касается преемников Блока, то разграничение по-
нятий «феодализм» и «крестьянско-сеньориальные отно-
шения» получает у них еще более заметное выражение.
М. А. Барг ясно показал это на примере Р. Бутрюша 313.
На близких позициях стоят Ш. Э. Перрен, Г. Фуркэн, а
также Ж. Дюби. Так же как М. Блок, Ш. Э. Перрен под-
черкивает, что система крестьянских держаний и эксплу-
атация крестьянства крупными землевладельцами пе мо-
гут рассматриваться как собственно средневековые явле-
ния. Они представляют собою наследие галло-римской
эпохи, преемственно сохраняющееся в течение тысяче-
летий 314. Не будучи в концепции Перрена непосредствен-
но связаны с генезисом феодального общества, эти явле-
ния трактуются в ней как самостоятельные по отноше-
нию к феодализму. Соответственно, вся эволюция кре-
стьянской зависимости оказывается изолированным по
своему смыслу процессом, а не неотъемлемой частью
эволюции феодального строя.
Это разрыв понятий феодализма и крестьянско-сень-
ориальных отношений пе мешает, однако, Перрену — так
же как и Бутрюшу— признавать взаимосвязь явлений,
соответствующих этим понятиям, в конкретной действи-
тельности. Вслед за Блоком оба эти историка рассматри-
вают зависимость крестьян от феодалов не как извечную
несвободу земледельческого населения, но как результат
постепенного подчинения .свободного крестьянства круп-
ными землевладельцами позднеримского или каролинг-
ского происхождения315. Для Перрена, Бутрюша и их
311 Ibid., р. 243: «Element essential de la Societe feodale, la seig-
neurie, en elle-meme, etait plus anciennc; et elle devait etre beaucoup
plus durable. Il importe a une saine nomenclature que les deux notions
demeurent clairement distinctes».
312 Ibid., p. 241—260.
313 M. А. Барг. Концепция феодализма..., стр. 95—96.
314 Ch. Е. Perrin. La seigneurie rurale..., p. 254.
315 См. нашу статью: «Некоторые проблемы социально-полити-
ческой истории периода Каролингов в современной западноевропей-
ской медиевистике».— СВ, 26, стр. 105, 112—ИЗ.
322
последователей мощь феодалов неразрывно связана с их
земельными богатствами, с их властью над крестьянами.
Конкретно-историческое переплетение «феодальных» и
внутрисеньориальных явлений рассматривается этими
учеными как само собой разумеющийся факт316. Вот по-
чему концепции французских медиевистов делают воз-
можным комплексное изучение явлений аграрной истории
средневековья. Эти историки, хотя и обходят вопрос о
целостном характере социальной системы средневековья,
не игнорируют в своей исследовательской практике мно-
гих важных элементов этого единства, как не отрицают
они и его постепенное изменение. Именно эти особенно-
сти обусловливают плодотворность ряда их выводов.
Несколько особых методологических принципов при-
держивается Ж- Дюби. История сеньориально-крестьян-
ских отношений всегда привлекала его внимание. Он ис-
следовал и становление крупного землевладения, и эво-
люцию внутрикрестьянских прослоек, и изменение мето-
дов сеньориальной эксплуатации, и состав сеньориальных
доходов и т. д.317 Именно Дюби принадлежит одна из
последних по времени появления в буржуазной истори-
ографии попытка построения синтетической истории за-
падноевропейского крестьянства в средние века 318. В этой
работе, как и во многих других, он внимательно относит-
ся к ряду экономических процессов, протекавших в де-
ревне (развитие сельскохозяйственной техники и приемов
землепользования, эволюция формы ренты, имуществен-
ное расслоение, использование аренды и найма и
мн. др.). Существенное значение полученных Дюби
конкретных данных по этим вопросам бесспорно.
316 Это в полкой мере касается и концепции Ги Фуркэна, кото-
рый вообще ограничивается главным образом констатацией конкрет-
ных фактов, уделяя мало внимания теоретическим проблемам.
317 См.: G. Dub у. La Societe aux XIе et XIIе siecles dans la
region maconnaise. Paris, 1953; idem. Le grand domaine de la fin
du Moycn Age en France — «1еге Conference internationale d’histoire
economique». Stockholm, 1960; idem. Economie domaniale et econo-
mie monetaire.— «Ainnales. E. S. C.», 1952; idem. Un inventaire des
profits de la seigneurie clunisienne a la mort de Pierre le Venerable.—
«Studia Anselmiana», 40, 11957, idem. La seigneurie et l’economie pay-
sanne.— «Etudes rurales», 1961; ii d e m. Le probleme des techniques
agricoles.— «Agricoltura e mondo rurale in Occidente nell’alto medioe-
vo», Spoleto, 1966, etc.
318 G. D u b y. L’economie rurale et la vie des campagnes dans
1'Occident medieval. Paris, 1962.
12 Ю. Л. Бессмертный
323
На фоне широкого интереса, проявляемого Дюби
к экономической истории, представляется в известном
смысле неожиданным, что в своей общей концепции
истории средневековья Дюби придает экономическому
фактору меньшую роль, чем большинство его коллег.
Это связано со спецификой общеисторических взглядов.
Дюби, которые, если изложить их в предельно краткой
форме, сводятся к следующему. Ход социального разви-
тия в целом определяется эволюцией политических
учреждений; изменение политической организации по-
рождает глубокие перемены в системе ценностей и идей-
ных представлениях людей. Каждому этапу в развитии
этих моментов соответствуют свои понятия свободы и
социального верховенства; воплощение этих понятий в
жизнь создает ту или иную социальную структуру;
конкретные особенности в жизни людей внутри каждой
из таких социальных структур во многом отражаются в
своеобразии их экономического положения и их эконо-
мических взаимоотношений, которые представляют
интерес именно в этом смысле319 320. Внимание Дюби к
экономической проблематике (и к сеньориальному хо-
зяйству) объясняется, таким образом, причинами, не
имеющими ничего общего с тем, что обусловливает изу-
чение этих вопросов в марксистской историографии.
Общеисторические представления Дюби отразились,,
естественно, и на его трактовке понятия «феодализм».
Под ним Дюби понимает определенную политическую и
идеологическую систему с соответствующей ей формой
строения общества. В отличие от Бутрюша, Перрена и
других, Дюби отрицает решающую роль земельных бо-
гатств в обеспечении социального господства феодалов.
С его точки зрения, это господство определялось глав-
ным образом их политическими функциями, прямо или
косвенно переданными им государственными органами 32°.
Поземельные крестьянско-сеньориальные отношения име-
ют, следовательно, с точки зрения Дюби, еще меньшее
319 О концепции Ж Дюби см. рецензии Я. Д. Серовайского
(СВ, 18, I960); М. David (Annales. Е. S. С., 1955, №3); R. Boutrucho
(RH, t. 213, 1955); см. также нашу заметку в СВ, 15, 1958, стр. 145.
320 См. об этом особенно ясно — G. D u b у. Les idees de М. Leo
Verriest sur la seigneurie rurale. Discussions et observations. — «An-
nales de Bourgogne». 1948, fasc. Ill, p. 192; эту особенность взгля-
дов Дюби отмечают многие рецензенты (см. примечание 319).
324
значение для понимания сущности феодализма, чем у
ряда современных ему французских медиевистов.
Взглядам Дюби и других историков школы Блока во
многом противоположны воззрения другого видного уча-
стника послевоенной дискуссии о серваже — бельгийско-
го историка Лео Верье. По его мнению, важнейшей ос-
новой феодального господства была земельная собствен-
ность321. Из нее вытекала власть сеньора над людьми,
населявшими его владения 322. Передача сеньорам прав
управления сверху, со стороны публичной власти (чему
придает решающее значение Дюби), не играла роли 323.
Совокупность земельных сеньорий, на которых базиро-
валась военно-вассальная служба, — это и есть, с точки
зрения Верье, воплощение феодальной системы 324. Как
видим, концепция бельгийского историка включает редко
встречающееся в среде буржуазных медиевистов пред-
ставление о неразрывной взаимосвязи крестьянско-сень-
ориальных и внутридворянских отношений. Понятие фе-
одализма у Верье действительно охватывает, следова-
тельно, строй общества сверху донизу.
Однако, как ясно из уже приводившегося материала,
использование логически и исторически оправданного
понятия «феодализм» отнюдь не спасло Верье от по-
строения произвольных, нс подтверждающихся фактами
концепций о неизменности социальной структуры сред-
невековой деревни вплоть до XIV в. и о полной преемст-
венности и замкнутости юридических категорий в кре-
стьянстве в течение всего этого периода. Аналогичным
образом использование этого понятия не помешало
Верье весьма произвольно истолковать сущность сеньо-
рии как социальной ячейки, обеспечивавшей взаимные
интересы сеньора и его крестьян и организовывавшей
их мирное содружество 325. Как мы это уже отмечали в
другом месте, Верье не избежал и допшианской трак-
товки причин эволюции сеньории 326. Однобокое юриди-
ческое истолкование ряда фактов и недостаточная аргу-
ментированность многих положений привели к тому, что
321 L. V е г г i е s t. Institutions medievales..., I, p. 114.
322 Ibid., p. 50—52.
323 Ibidem.
324 Ibid., p. 35.
325 Ibid., p. 52, 114.
326 См.: Ю. Л. Бессмертный. Проблема западноевропейской
торговли..., стр. 249—250.
12*
325
конкретно-исторические выводы Верье в своем большин-
стве оказались значительно менее плодотворными, чем
выводы его оппонентов, несмотря на явную узость фигу-
рирующего у них понятия «феодализм». Пример Верье
показывает, что эклектическое соединение отдельных
верных теоретических положений с надуманными и лож-
ными нс создает фундамента для глубокого анализа.
Как мы видели, подход к изучению аграрных отноше-
ний, присущий французским участникам рассматривав-
шейся историографической дискуссии, также далеко не
отличается последовательностью. Ярче всего теоретиче-
ские установки французских историков сказались на их
трактовке факторов общественного развития, которая
носит порой откровенно идеалистическую окраску. Не
менее ясно эти установки отразились в смазывании клас-
сово-антагонистического строя деревни, в невнимании к
соотношению и взаимодействию этого строя с внутри-
классовым делением. Не получает раскрытия у назван-
ных историков взаимосвязанный характер всей общест-
венной системы. Однако все это совмещается у них с
фактическим признанием взаимосвязи всех основных
сфер социальной жизни в тогдашней деревне, с понима-
нием непрекращающегося движения и изменения ее со-
циального строя, с преодолением некоторых атрибутов
буржуазного юридизма. Это выгодно отличает француз-
скую аграрную школу не только от Верье и других со-
временных бельгийских медиевистов, но и от известной
западногерманской исторической школы Т. Майера, и
от некоторых других направлений в современной бур-
жуазной медиевистике 327. Эти отличия немало способст-
вовали успешному исследованию французскими медие-
вистами крестьянско-сеньориальных отношений в IX—
XII вв., т. е. вопроса, непосредственно заставившего нас
обратиться к данной историографии.
$ $ &
Выше уже отмечалась плодотворность вывода, кото-
рый был сделан в современной французской медиевисти-
ке о характерных чертах крестьянско-сеньориальных
327 См. подробнее: М. А. Барг. Концепция феодализма...,
стр. 96—97; Ю. Л. Бессмертный. Проблема западноевропей-
ской торговли..., стр. 254—258; он же. Некоторые проблемы соци-
ально-политической истории..., стр. 105—112.
326
отношений в IX—XII вв. Серваж рассматривается в ней
как одна из многих форм крестьянской зависимости, а
не единственное ее воплощение. Соответственно и сами
эти отношения не отождествляются ни с всеобщим кре-
постничеством, ни с извечной несвободой. Они пред-
стают объективно как совокупность сходных форм фео-
дальной эксплуатации. Иными словами, результаты
современных исследований с объективной точки зрения
подтверждают (на новом материале), что в X — XI вв.,
несмотря на многообразие социальных или юридиче-
ских прослоек, отношения крестьянства с сеньорами об-
ладали единой классово-антагонистической сущностью.
Однако сами французские медиевисты не делают этого
важного вывода.
Разумеется, отличительные особенности классового
строя были в X—XI вв. еще более заметны, чем в XIII—
XIV вв. Они выражались, в частности, в том, что неко-
торые виды социального деления, складывавшиеся внут-
ри формировавшихся классов и особенно на границах
между ними, играли значительно большую роль, чем в
последующие столетия. Это в первую очередь касается
наследственных социальных градаций. Как отмечалось,
новые исследования показали длительное сохранение в
крестьянстве правовых категорий каролингского пери-
ода. Ни одна из них, конечно, не характеризовалась пол-
ной «биологической преемственностью»; не тождествен-
ным было и их значение в отдельные периоды. Но самый
факт их длительного существования — вопреки представ-
лению о полном их растворении— весьма интересен. Он
свидетельствует о том, что личное происхождение кресть-
янина имело в X—XI вв. еще большее значение для оп-
ределения специфики его взаимоотношений с сеньором,
чем казалось нам раньше.
В рассматривавшейся буржуазной историографии
уделено сравнительно мало внимания изменениям в иму-
щественном положении крестьянства в X—XI вв.
Редко и несистематично характеризуется их влияние на
крестьянско-сеньориальные отношения. Основное место
занимает анализ наследственно-правовых категорий, на-
иболее ясно отраженных в источниках. Это, естественно,
мешает западным историкам сопоставлять важность на-
следственно-правового и имущественного статуса чело-
века при определении его места в послекаролингском об-
327
ществе. Возможно, однако, что особая заметность влия-
ния, оказывавшегося в X—XI вв. именно происхождени-
ем человека, не случайна. Не была ли она выражением
реального соотношения наследственно-правового и иму-
щественного статуса человека в самой жизни?
Известно, что разделение общества в целом и кресть-
янства в частности на отдельные юридические категории
стало приобретать в северофранцузской и западнопе-
мецкой деревне особенно резкую форму пе раньше
XII—ХШ вв., когда началось замыкание основных со-
словий. Казалось бы, только в это время и могло в наибо-
лее четкой форме проявиться расхождение между на-
следственно-правовым статусом человека и гораздо быст-
рее изменяющимся его имущественным положением. Из-
вестно, однако, что апогей замыкания отдельных юриди-
ческих категорий относится к XIV в., т. е. к периоду, ког-
да усиливается угроза сохранению правовых привилегий
правящего класса 328. Одной из причин усиления этой
угрозы как раз и было возросшее влияние имуществен-
ного статуса человека. Ослабляя значение сословно-на-
следственных градаций, усилившееся имущественное
расслоение заставляло членов привилегированных юри-
дических категорий с особым рвением добиваться
незыблемости их правового статуса. Особая четкость
правовых градаций в конце XII и в ХШ — начале XIV в.
была, следовательно, как бы отражением относительно-
го уменьшения их социальной роли. Положение в X —
XI вв. может быть ретроспективно объяснено по конт-
расту с картиной в XII — XIV вв. Столь четкого, как
позднее, отграничения отдельных юридических катего-
рий в X — XI вв., как известно, не было. Объяснялось
это, конечно, не одной, но многими причинами. Среди
них: и незавершенность социального расслоения свобод-
ных, и разобщенность отдельных политических образо-
ваний, и известный упадок в развитии юриспруденции.
Думается, однако, что сравнительная неоформленность
юридических категорий в эту пору не может быть объяс-
нена без учета еще одного момента. Факторы, которые
могли бы тогда конкурировать при определении соци-
ального положения индивида с его наследственно-пра-
328 См. выше, гл. II, § 3; Ю. Л. Бессмертный. Некоторые
проблемы истории дворянства..., стр. 25—26.
328
вовой принадлежностью, были, видимо, сравнительно
слабыми. Из-за этого у современников было меньше
колебаний в том, насколько полно определяет лицо че-
ловека его наследственно-правовой статус. А отсюда не
возникало и необходимости подчеркивать важность и
неизменность этого статуса. Если согласиться с этим
предположением, станут понятнее и относительная
неоформленность юридических категорий, и ограничен-
ность данных об изменениях в имущественном положе-
нии крестьян в X — XI вв. Возможно., что непосредствен-
ное влияние этих изменений сказывалось тогда сравни-
тельно реже, чем в последующий период.
Насколько в XIII в. возросло значение имуществен-
ных градаций в крестьянстве, хорошо показали Ж. Дюби
и другие исследователи ссрважа так называемой второй
стадии. Выше уже отмечалось, что эти историки конста-
тировали тесную связь «нового серважа» с отслоением
беднейшего крестьянства. Эта связь не получила, на
наш взгляд, достаточного осмысления в современной ис-
ториографии. Интересным представляется не самый
факт влияния имущественного положения крестьян на
содержание их отношений с феодалом (такое влияние су-
ществовало всегда). Специфичным для XIII в. и особен-
но его конца следует, как нам кажется, считать то, что
сравнительно чаще устанавливается непосредственная
зависимость между уровнем материального благосостоя-
ния крестьянина и его принадлежностью к той или иной
правовой категории. Такая зависимость существовала в
X—XII вв., видимо, реже. В конце XIII—начале XIV в.
наследственно-правовые градации также сохраняли, как
мы видели, очень большое влияние. Но в том-то и со-
стоит особенность данного периода, что эти градации
чаще оказываются непосредственно связанными с раз-
личиями имущественного статуса. Вот почему распро-
странение «нового серважа» конца XIII—-начала
XIV в. главным образом на беднейших крестьян следу-
ет считать весьма симптоматичным. Оно свидетельству-
ет о заметном увеличении роли имущественного статуса
крестьянства, который может теперь оказаться решаю-
щим критерием в определении содержания крестьян-
ско-сеньориальных отношений.
Было бы ошибочно говорить на этом основании о
полной победе имущественных градаций над наследст-
329
венно-правовыми. Выше уже отмечалось, что в XIV в. в
некоторых сферах правовой практики имело место по-
пятное движение, восстанавливавшее роль наследствен-
ных категорий. В какой мере коснулось оно «нового сер-
важа», станет ясно только после специальных исследо-
ваний. Можно лишь предполагать, что прогрессирую-
щая земельная теснота должна была все более затруд-
нять освобождение «новых сервов», вследствие чего сре-
ди них могли оказаться не только бедняки, но и те, кому
удалось увеличить свое благосостояние. Роль наследст-
венно-правовых градаций в определении социального
положения человека могла из-за этого вновь несколько
возрасти. Во время Столетней войны стабильность зе-
мельных держаний резко уменьшилась, а вместе с нею,
видимо, ослабела и отграниченность отдельных наслед-
ственно-юридических категорий. По окончании войны ни-
велировка правового положения крестьян усилилась;
источники фиксируют уничтожение во многих местах
серважа 329 330, т. е. падение роли юридических категорий.
Возможность того, чтобы имущественный статус кре-
стьянина стал решающим критерием его отношений с
феодалом, характеризует, таким образом, лишь одну из
тенденций в социальном развитии конца XIII в. Эта тен-
денция еще далеко не победила. Но тот факт, что с кон-
ца XIII в. она неуклонно пробивала себе дорогу, гово-
рит о весьма важной социальной перестройке. Ее связь
с прогрессом товарно-денежных отношений не вызывает
сомнений.
Складывание и развитие «нового серважа» позволяет,
как нам кажется, подметить растущее влияние на кре-
стьянско-сеньориальные отношения еще одного факто-
ра — централизации государства 33°. В самом деле. Ма-
лоимущий крестьянин мог добровольно согласиться на
приобретение сервильного держания (т. е. держания на
ухудшенных условиях) лишь при некоторых особых ус-
ловиях. Среди них — невозможность приобрести побли-
зости землю, свободную от власти феодала, действен-
ность этой власти, достаточная обширность сеньориаль-
ных владений, затруднявшая уход па еще не занятые
земли. Уже эти условия предполагали известную сте-
329 G. F о и г q u i п. Les campagnes..., р., 423, 514.
330 В современной французской буржуазной историографии влия-
ние этого фактора конкретно не рассматривается.
330
пень политической централизации — хотя бы в местных
рамках. Выше, однако, отмечалось, что «новый серваж»
включал иногда запрет для крестьянина уходить с по-
лученного держания. Реальность такого запрета зависе-
ла от существования государственной власти, способной
вернуть беглеца, покинувшего пределы данной террито-
рии. Аналогичным образом только сильная центральная
власть могла через свои судебные органы помогать ме-
стным властям во взимании нелегких сервильных повин-
ностей331. Усиление государственных органов и рост го-
сударственных поборов — и со стороны местных, и со
стороны центральных властей — способствовали разви-
тию «нового серважа» еще постольку, поскольку они
увеличивали объем взиманий с крестьянства. Расшире-
ние же в деревне числа малоимущих людей было одним
из исходных пунктов в возникновении «нового серважа».
Важная роль политической централизации в развитии
того специфического варианта крестьянско-сеньориаль-
ных отношений, который был представлен «новым сер-
важем», интересна с различных точек зрения. Прежде
всего она отражает изменение самой сущности сервиль-
ной зависимости. Из специфической формы личнонаслед-
ственной связи с одним определенным сеньором эта за-
висимость начинает превращаться в особый социальный
статус, закрепляемый поддержкой центральной власти
и потому сохраняющийся за владельцем данного наде-
ла везде и всюду. Правда, данный статус не является
вечно-наследственным. Человек может освободиться от
него ценою отказа от земли. Но пока он ею владеет,
сервильное состояние определяет его права и обязанно-
сти более полно, чем серваж XI—XII вв.
Качественно изменились и социальные корни серва-
жа. Серваж XI—XII вв. был тесно связан с барщинной
системой хозяйства. Он во многом обеспечивал выполне-
ние барщины и в свою очередь сам как бы вырастал из
нее 332. В конце XII в. барщины на изучаемой террито-
331 Упоминания о рассмотрении королевскими судами соответ-
ствующих споров встречаются в различных источниках. См.:
М. Б л о к. Характерные черты..., стр. 157.
332 См. об этом хорошо известное замечание К. Маркса: «...бар-
щина редко возникала из крепостного состояния, наоборот, обыкно-
венно крепостное состояние возникало из барщины».— К. Маркс.
Капитал, т. I.— К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 23,.
стр. 250.
331
рии, как указывалось, сходят на нет. Возникновение
«нового серважа» должно поэтому получить иное объяс-
нение. Недостаточно констатировать, как это делает
Ж. Дюби, включение в число «новых сервов» малоиму-
щих крестьян. Необходимо, кроме того, подчеркнуть
тесную связь «нового серважа» с процессом политиче-
ской централизации. Только усиливавшееся феодальное
государство могло сделать доступной господствующему
классу в целом такую форму интенсификации сеньори-
ального гнета, какой был объективно «новый серваж» 333.
Итак, крестьянско-сеньориальные отношения, оформ-
лявшиеся «новым серважем», представляли в целом ре-
зультат сложной социальной перестройки, непосредст-
венно связанной с изменением внутреннего строя и кре-
стьянства (в частности, с его имущественным расслое-
нием) и феодалов (в частности, с процессом концентра-
ции их политических прерогатив в руках центральной
власти).
* &
В числе проблем истории крестьянско-сеньориальных
отношений, не нашедших достаточно глубокого освеще-
ния в современной французской медиевистике, следует
назвать и проблему освобождения крестьян. Относитель-
но некоторых ее аспектов французские буржуазные ис-
торики нс пошли дальше тех выводов, которые сделал
в свое время Анри Сэ. Хотя его трактовка освобожде-
ния содержала ряд вполне справедливых суждений, од-
нако для нынешней стадии науки их нельзя считать до-
333 Характерно, что формы крестьянской зависимости, в той
или иной мере сходные с северофранцузским «новым серважем»,
возникали и в других областях с сильной центральной властью.
Это касается, например, южноитальянского королевства XII—•
XIII вв. (см.: М. Л. Абрамсон. Формирование феодальных от-
ношений в Южной Италии X—XIII вв. Автореферат диссертации на
соискание ученой степени доктора исторических наук. М., 1968),
дистриктов ряда североитальянских и среднеитальянских городов
(см.: В. В. С а м а р к и н. Город и деревня в северо-восточной Ита-
лии XII—XIV вв. Диссертация на соискание ученой степени канди-
дата исторических паук. М., 1964), некоторых княжеств юго-запад-
ной Германии (см.: В. Е. Майер. Крестьянство в Германии XIV—
XVI вв. Диссертация на соискание ученой степени доктора истори-
ческих наук. Ижевск, 1968; см. об этом также: G. D u b у. L’econo-
mie..., р. 484—486).
•332
статочными 334. Наиболее существенно глубже понять
причины освободительного движения и особенно его
историческое значение.
Проделанный выше анализ источников дает возмож-
ность конкретно представить, насколько велики были в
XIII в. различия между нормативно-правовым статусом
таких юридических категорий, как сервы и hommes de
.pooste, и действительным положением крестьян этих
групп. Аналогичной была картина и в других правовых
категориях. Юридические градации оказывались, как мы
видели, во многом нереальными, не совпадающими с
подлинными социальными градациями внутри крестьян-
ства. Собственно говоря, именно в глубоком несоответ-
ствии в XIII в. правового и фактического положения от-
дельных крестьянских категорий наиболее непосредст-
венно выражалась объективная необходимость преобра-
зования этих категорий, которое и было осуществлено
в ходе «освобождения» 335. Чтобы раскрыть причины
этой реформы, нужно прежде всего определить факторы,
приведшие к тому, что крестьяне, входившие в ту или
иную юридическую категорию, стали существенно разли-
чаться по своему действительному положению.
В числе подобных факторов должен быть прежде все-
го назван процесс имущественного расслоения. Именно
в XIII в. он стал приобретать все больший социальный
резонанс на изучаемой территории. Неоднородность ма-
териального благосостояния, например среди сервов, не
могла теперь не подрывать общность их правового ста-
туса. Она разрушалась и вследствие участия отдельных
из них в министериальном аппарате, в результате посе-
ления многих сервов на новых землях или в городах.
Почти все эти отдельно взятые явления тесно связаны с
общим ростом товарно-денежных отношений. Их разви-
тие выступает как главная предпосылка усилившейся не-
однородности в положении крестьян одной и той же юри-
дической категории.
334 Н. See. Les classes rurales et le regime domanial en France
au Moyen Age. Paris, 1901, p. 217, 267, 274—276.
335 Известное несоответствие юридических и социальных градаций
встречается в феодальном обществе очень часто (см.: К. К. Зе л ь-
и н. Принципы морфологической классификации, стр. 16). Но дли-
тельный глубокий разрыв между ними противоречит самой сути фе-
одального правопорядка.
333
Подъем товарно-денежных отношений обусловливал
необходимость освобождения крестьян еще и по другой
причине: он выступал как предпосылка существенной пе-
рестройки сеньориальной эксплуатации. Этот аспект
влияния товарно-денежных отношений сравнительно хо-
рошо изучен в советской медиевистике. Известно, что
вместе с расширением продуктовой и особенно денеж-
ной ренты хозяйственная необходимость в наиболее су-
ровых формах ограничения свободы крестьянина резко
уменьшалась. Одновременно возникала потребность
расширить правовые возможности крестьян, чтобы об-
легчить развитие их хозяйства, прямое обложение кото-
рого играло все большую роль среди источников дохо-
дов феодала. С развитием товарно-денежных отношений
было связано и стремление сеньоров к расширению до-
ходов, также толкавшее к освободительной реформе.
С ее помощью сеньоры предполагали удержать крестьян
от бегства в город, привлечь их на новые держания,
отличавшиеся нередко более высокой нормой обложе-
ния при отсутствии ряда прежних ограничений свободы.
Освобождение давало, наконец, возможность и прямого
обогащения землевладельцев, поскольку оно предпола-
гало установление в их пользу значительных выкупных
платежей 336.
Несмотря на наличие у сеньоров объективных и субъ-
ективных причин для освобождения крестьянства, оно
осуществлялось лишь в ходе упорных классовых столк-
новений. Многочисленные мятежи вынуждали феодалов
соглашаться на скорейшее предоставление крестьянам
освободительных хартий, на дарование им более широ-
ких прав, на сокращение выкупных платежей. Острота
классовых столкновений, возникавших в связи с этим
в деревнях изучаемой территории, не осталась незаме-
ченной в современной буржуазной медиевистике 337. Но
только в работах историков-марксистов крестьянские вы-
ступления этого времени по заслугам рассматривают-
336 См. об этом: С. Д. Сказ кин. Исторические условия вос-
стания Дольчино. М., 1955; он же. Очерки..., стр. 229—234;
А. Д. Люблинская и др. Очерки истории Франции. Л., 1957,
стр. 54—56; М. Блок. Характерные черты..., стр. 161—166.
337 М. Блок. Характерные черты..., стр. 161; G. Four quin.
Les campagnes..., p. 171.
334
ся как решающий фактор ускорения социального раз-
вития 338.
Переходя к оценке исторического значения освобож-
дения, отметим прежде всего необходимость уточнить те
категории крестьянства, на которые оно распространя-
лось. В предвоенной медиевистике считалось общепри-
нятым, что в XIII в. освобождению подверглись на изу-
чаемой территории лишь сервы. Такой взгляд был не-
разрывно связан с представлением об абсолютном пре-
обладании среди крестьянства в XIII в. именно сервов
и с убеждением, что главными критериями серважа
были тогда шеваж, менморт и формарьяж. Поскольку
оба эти положения подверглись, как отмечалось, пере-
смотру, следует, естественно, изменить и трактовку осво-
бождения. Очевидно, оно охватывало собою не только
личнонаследственных сервов, по и многих других кресть-
ян. Приобретение какой-либо общиной улучшенного
правового статуса, зафиксированного в charte de fran-
chise или rapport de droit, изменяло положение всех ее
членов. Те из них, кто принадлежали к наследственным
сервам, и те, кто не относились к ним, получали отныне
новый юридический статус 339.
Правовые градации, складывавшиеся среди крестьян-
ства всех освобожденных общин, покоились на иных, чем
у прежних сервов, основаниях. Эти градации противопо-
ставляли жителей тех общин, которые пользовались, на-
пример, Болонским статутом, крестьянам селений, до-
бившихся менее благоприятного правового статуса, или
же полноправных держателей — новопришельцам, не
пользовавшимся общинными привилегиями (см. гл. Ш,
§ 2). Как отмечалось, все права, определявшиеся общин-
ными статутами, предоставлялись крестьянам на все вре-
мя их проживания в данной общине. Наследование этих
прав определялось наследованием держаний, но не ка-
338 С. Д. С к а з к и н. Очерки..., стр. 229; А. В. Конокотин.
Очерки по аграрной истории..., стр. 94, НО—114; В. Л. Керов.
История феодализма в искаженном виде,—«Труды Университета
дружбы 'народов им. Патриса Лумумбы», т. XXXII. М., 11968.
339 Он мог быть одинаковым у всех крестьян, как, например, в
тех общинах, о которых писал Ш. Перрен (Ch. Е. Perrin. Charles
de franchise..., p. 14—40). Иногда фиксировалось существование в
общине двух-трех юридических категорий, в которых было бы, од-
нако, трудно увидеть прямую преемственность с бывшими наследст-
венными ссрвами — см. например, Documents, № 4 и № 6.
335
ким-либо личнонаследственным статусом. Объем полу-
чаемых привилегий бывал различным. В качестве одной
из них фигурировало освобождение всех жителей от мен-
морта, шеважа, формарьяжа, произвольной тальи, либо
изменение порядка 'выполнения этих повинностей (их
твердая фиксация, перевод в денежную форму или ча-
стичная отмена)340. Все подобные изменения правового
положения распространялись как на сервов, так и на
несервов, поскольку сервы, повторяем, составляли лишь
часть освобождаемого населения.
Отсюда не следует, будто предоставление свободы на-
следственным сервам не имело специфики. Чтобы понять
ее, следует более внимательно присмотреться к содержа-
нию понятий свободы и несвободы в рассматриваемом
обществе. Уже со времен Анри Сэ историкам ясна огра-
ниченность свободы, которую получали французские
сервы XIII в., превращаясь в вилланов. Но, сознавая не-
полноту освобождения крестьян, буржуазные медиевисты
трактуют ее подчас в упрощенном, количественном смыс-
ле. Специфичность самого содержания понятия свободы
в эту эпоху далеко не всегда учитывается. В результа-
те— уничтожение одного типа внутрикрестьянских юри-
дических категорий объективно выступает чуть ли не как
приближение к буржуазной свободе. В действительности
дело обстояло 'много сложнее. Выше отмечалось, что
hommes de pooste XIII в. были свободнее сервов в сугу-
бо условном смысле. Их «свобода» отнюдь не подразу-
мевала отсутствия личных и поземельных обязанностей
перед сеньорами. Большая широта процессуальных и
гражданских прав была неразрывно связана у крестьян-
песервов с отсутствием лишь наследственного сеньора.
Об их независимости от земельных собственников не мог-
ло быть и речи. Именно поэтому М. Блок имел все осно-
вания говорить, что в XII—XIII вв. «свобода» виллана
отличалась от несвободы серва главным образом правом
«выбирать» себе сеньора341. Представления людей XIII в.
о сущности крестьянской свободы сводились, очевидно,
340 Из предыдущего ясно, чю отмена или ограничение этих по-
винностей представляли собою лишь одно и притом далеко не самое
важное проявление освобождения.
341 М. Bloc h. La seigneurie frangaise..., p. 78. Ни у самого Бло-
ка, ни у его преемников нет использования этого наблюдения при
трактовке последствий освобождения сервов.
336
именно к воззрению о возможности переменить господи-
на (что означало одновременно получение и других
>прав); наоборот, несвобода ассоциировалась с наслед-
ственным подчинением одному и тому же сеньору, что
предполагало ограничение р|яда личных и гражданских
прав 342. Отсюда уничтожение личнонаследственного
серважа может рассматриваться как предоставление
крестьянам свободы только при том условии, что в поня-
тие свобода вкладывается его средневековое содержание.
Справедливость этого суждения обнаруживается и
при рассмотрении роли освобождения в нивелировке
правового положения крестьянства. В результате осво-
бождения одна из внутрикрестьяпских юридических ка-
тегорий—• личнопаследственные сервы — постепенно ис-
чезала. На ее месте складывался «новый серваж». Па-
раллельно ему продолжали сохраняться или возникали
многие другие виды внутрикрестьяпских юридических ка-
тегорий. Особенно много сложилось их как раз в связи
с освободительным движением, в результате приобрете-
ния многими крестьянскими общинами улучшенного пра-
вового статуса. С точки зрения средневековых понятий
крестьяне всех этих категорий были свободны, так как их
зависимость от сеньоров не носила личнонаследственно-
го характера. (Наследственная преемственность кре-
стьянско-сепьориальпых отношений, весьма часто скла-
дывавшаяся в подобных случаях из-за наследования дер-
жаний и стабильности деревенского населения, не проти-
воречила «свободному» состоянию этих людей, так как
подобная преемственность социального статуса была ха-
рактерна вообще для всех слоев в феодальном обществе.)
Иными словами, освобождение сервов представляло, ис-
ходя из средневековых понятий, очень важный шаг в ни-
велировке правового положения крестьянства, в станов-
лении его единого «свободного» состояния.
Если же отвлечься от специфически средневекового
содержания понятия свобода, то сохранение неоднород-
ности юридических категорий выступит с полной (Яс-
ностью. Столь же ясно обнаружится невозможность уви-
деть во всем освободительном движении второй полови-
ны ХШ и начала XIV в. серьезное приближение к свобо-
342 См.: М. Блок. Характерные черты..., стр. 135, он же.
La Societe feodale, t. I, p. 339; К. В о s 1. Fruhformen der Gesell-
schaft im mittelaltcrlichen Europa. Munchen — Wien, 1964, S. 138, 170.
337
де непосредственных 'производителей буржуазного обще-
ства. Ведь это движение сохраняло в качестве само собой
разумеющегося подчинение крестьян собственнику зем-
ли, ограничение их личных и гражданских прав, а так-
же обязанность поземельных платежей. Освобождение
XIII в. означало замену устаревших 'Правовых градаций
новыми, более соответствовавшими реальным особенно-
стям в положении (крестьян. Но феодальную сущность
крестьянско-сеньориальных отношений освобождение не
затрагивало, да и не могло затронуть, поскольку остава-
лись незыблемыми феодальная земельная собственность
и вся сумма связанных с нею установлений.
Отказываясь от упрощенно-юридической трактовки
освобождения 'крестьян, мы, однако, далеки от того, что-
бы недооценивать его важность. Укреплялось правовое
положение крестьян, и притом не только сервов, но всех
жителей освобожденных общин. Ослабление произвола
сеньоров особенно ясно сказывалось при судебных спо-
рах. Отныне все крестьяне, включая и бывших сервов,
могли при конфликтах с землевладельцем апеллировать
к вышестоящему суду 343. Это укрепляло их личную неза-
висимость, облегчало развитие их хозяйства.
Возрастание правовой независимости крестьян отра-
жало изменение в содержании и форме крестьянско-
сеньориальных отношений. Патриархальные личные узы
распадались. Расширение экономических методов экс-
плуатации побуждало и самого крестьянина еще чаще
обращать внимание на доходность своего хозяйства, за-
ставляло больше ценить время, внимательнее относить-
ся к рентабельности сельскохозяйственных культур.
Расширение правовых возможностей крестьянства ска-
зывалось и на его отношении к земле. Поскольку санк-
ция сеньоров при земельных сделках все более превра-
щалась в формальность, крестьянин приобретал боль-
шую свободу в распоряжении держанием. Он становил-
ся по своему положению ближе к фактическому собст-
веннику земельного держания 344. Все это расширяло
343 М. Б л о к. Характерные черты..., стр. 157.
344 См.: С. Д. С к а з к и н. Очерки..., стр. 130—132; М. Л. Барг.
К вопросу о начале разложения феодализма в Западной Европе.—•
ВИ, 1963, № 3. См. также нашу статью: О некоторых изменениях в
социально-экономическом положении лотарингского крестьянства в
XII—XIII вв,—СВ, XVII, 1960, стр. 159—161.
338
социальную активность крестьянства. У него создава-
лись более благоприятные возможности для сопротив-
ления феодальному гнету, для противодействия попыт-
кам сеньориальной реакции (и в том числе прикрепле-
нию к земле). Не удивительно, что именно на данной
стадии своего исторического развития (хотя и вне изу-
чаемого периода) крестьянство Северной Франции ока-
залось способным подняться на наиболее мощные анти-
феодальные выступления 345. Общие условия развития
крестьянского хозяйства вследствие всего этого заметно
улучшились 346.
345 Особый вопрос представляют особенности освобождения
крестьян в разных областях северо-западной Европы и различных
типах вотчин. Он изучен еще недостаточно. Можно лишь думать, что
«мейерская аренда», столь распространенная в северо-западной Гер-
мании и во всей рейнской области (см. гл. III, § 3), представляла
объективно явление, во многом сходное по своим последствиям для
крестьянства с северофранцузским освобождением. Эта форма дер-
жания предполагала распад прежних личнонаследственных связей
крестьян с сеньорами и расширение правовых возможностей кресть-
янства, благоприятствовала выкупу личнонаследственных платежей,
устанавливала возможность власти над крестьянами территориаль-
ных князей и т. п. Что касается особенностей освобождения в свет-
ских и церковных вотчинах, то в медиевистике уже высказывалась
мысль о менее быстром развитии этого движения на землях духов-
ных сеньоров, где организация хозяйства отличалась меньшей под-
вижностью и где сеньоры меньше нуждались в расширении доходов
за счет выкупных платежей (см.: В. Л. Керов. Восстание «пастуш-
ков» в Южных Нидерландах и во Фландрии в 1251 г.— ВИ, 1956,
№ 6; Ch. Е. Perrin. Chartes de franchise..., p. 16—17).
346 Ряд весьма важных последствий освобождения крестьянства
отмечает А. Д. Люблинская («История Франции», ч. I, гл. III; пе-
чатается). Ослабление патриархальных уз, привязывавших крестьян
к их сеньорам, облегчало отлив части деревенского населения в го-
рода. Уменьшались препоны и для проникновения в деревню город-
ских ростовщиков, а впоследствии — и купцов-скупщиков, подготав-
ливавших развитие мануфактуры. Росло имущественное расслоение
и' внутри самого крестьянства, из среды которого быстрее, чем рань-
ше, выделялись зажиточная верхушка и малоземельная беднота. Ли-
шившиеся прежней полноты юрисдикционных прав над крестьянами,
<сньоры утратили один из важных источников своего политического
влияния. Наоборот, центральная власть расширила сферу своего по-
литического воздействия, так как получила право арбитража во вза-
имоотношениях отдельных землевладельцев с их крестьянами. Анну-
лирование личнопаследственной формы зависимости увеличило и
число налогоплательщиков. Получив доступ к эксплуатации большей
массы деревенского населения, государство приобрело возможность
укрепить свою финансовую базу и обеспечить себе победу в борьбе
с феодальной вольницей.
339
Отдельно следует остановиться на взаимосвязи осво-
бождения крестьянства с развитием его антисеньориаль-
пой борьбы. Выше отмечалось, что само освобождение
было достигнуто в известной мере в результате такой
борьбы. В свою очередь освобождение оказало на харак-
тер и направленность этой борьбы немалое 'влияние.
Одно из важнейших последствий освобождения крестьян
состояло, как мы видели, в нивелировке его правового
положения и становлении единого «свободного» состоя-
ния. Ясно, что ослабление внутрикрестьяпских юридиче-
ских градаций могло еще более облегчать совместные
выступления деревенского населения. Ближайшими це-
лями таких совместных выступлений во второй половине
ХШ в. и в начале XIV в. оказываются противодействие
наступлению сеньоров на общинные угодья и отпор по-
пыткам увеличить обложение.
Крестьянско-сеньориальные столкновения из-за об-
щинных земель учащаются уже с конца XII в., когда вот-
чинники приступают к товарному использованию лугов
и лесов. Но особенно обостряются они в Северной Фран-
ции и рейнской Германии именно во второй половине
XIII столетия 347. Обращает на себя внимание термино-
логия, используемая при обозначении крестьян — уча-
стников таких столкновений. Сколь бы подробны ни были
документы, крестьяне фигурируют в них как некая еди-
ная категория. Их именуют rustici, villanl или просто
habitantes 348. Думается, что объясняется это не только
фактическим единством действий крестьян разных юри-
дических категорий, но и известным сближением их юри-
дического положения в результате освобождения. Ведь,
как отмечалось, правовой статус крестьян обычно строго
фиксировался во всех случаях, которые касались их юри-
дической ответственности. Именно о такой ответственно-
347 См.: А. В. Кон окоти н. Борьба за общинные земли во
французской деревне XII—XIV вв.— СВ, X, 1957. Почти все зафик-
сированные в документах, приводимых А. В. Конокотиным, споры
из-за общинных угодий относятся к 1250—1320 гг. Именно в эти
семьдесят лет, когда происходило массовое освобождение крестьян,
чаще всего вступали они в споры с сеньорами из-за угодий.
348 Этот факт ясно виден из северофранцузских материалов, при-
водимых А. В. Конокотиным в только что упомянутой статье. О нем
же свидетельствуют западнонемецкие источники: MU, Bd III, № 736,
а. 1’241 («habitatores»); № 803, а. 1244 («villani»); № 278а, № 302,
№ 354, а. 1226—(1228 (homines, villani, rustici).
340
сти идет речь в большинстве сохранившихся документов
о крестьянско-сеньориальных конфликтах из-за угодий.
И если составители таких документов при обозначении
крестьян прибегают лишь к обобщающим терминам, то
это, 'видимо, объясняется и формальным сближением их
юридического статуса. Такое сближение могло благо-
приятствовать усилению крестьянского сопротивления в
борьбе за общинные угодья, игравшие, как известно, ис-
ключительно' 'важную роль в хозяйстве крестьянина.
Совпадение времени особого усиления борьбы за угодья
со временем апогея в освободительном движении пред-
ставляется поэтому далеко не случайным.
Столь же закономерно обострение борьбы против рос-
та обложения. Связь освобождения крестьянства с появ-
лением новых повинностей общеизвестна. Помимо выкуп-
ных платежей, в это время расширяются поборы, взи-
маемые верховными сюзеренами (графами, герцогами,
королем), возникают многочисленные «конституирован-
ные ренты», растет обложение цензив вследствие уста-
новления новых чиншей при передаче земли в держа-
ния 349. Особенно увеличивается талья. По мнению совре-
менных исследователей, произвольная талья, лежавшая
на всех крестьянах до их освобождения, взималась срав-
нительно редко 35°. Фиксация тальи, являвшаяся одним из
проявлений освобождения, сопровождалась ее значитель-
ным увеличением. Во владениях сеньоров Памель-Оде-
нар фиксация тальи удвоила чинш351; в Люксембургском
графстве фиксированная талья нередко превышала все
остальные платежи в два-три раза 352, а в некоторых
владениях—в семь-восемь раз 353; пятикратное увеличе-
ние чинша при фиксации тальи отмечает для некоторых
областей Ж. Дюби 354. Освобождение крестьян давало
им, следовательно, немало поводов для совместных ак-
тивных выступлений против сеньоров. Не случайно мяте-
жи, связанные, в частности, с взиманием тальи, повторя-
349 С. Д. С к а з к и н. Очерки..., стр. 235, 360; G. D u b у. L’eco-
nomie..., t. II, р. 480—481; G. F о и г q и i n. Les campagnes..., р. 186.
350 G. D и b у. L’economie..., t. II, р. 489; G. Four q и,in. Les
campagnes..., p. 171.
351 L. V e r r i e s t. Le polyptyque illustre... Prolegomenes.
352 Urbar der Grafschaft Luxembourg, Chap. 7—8, 10.
353 Ibid., S. 385, 388.
354 G. D и b y. L’economie..., t. II, p. 489.
13 IO. Л. Вессмертный
341
лисп в середине ХШ в. чуть ли не ежегодно 355. Участво-
вало в них все деревенское население, объединенное об-
щими условиями освобождения и столь же общими но-
выми поборами. Было бы, однако, упрощением пола-
гать, что степень эксплуатации крестьянства в это вре-
мя в целом увеличилась. Следует помнить о падении
реальной ценности некоторых традиционных повинно-
стей или даже об их частичном отмирании, о распреде-
лении по мере дробления держаний многих поборов сре-
ди большего числа держателей, о предоставлении осво-
божденным крестьянам новых правовых возможностей,
бесспорно, облегчавших их жизнь. Несмотря на сущест-
вование в ХШ в. обширной прослойки малоземельных,
бедствующих крестьян, пет никаких оснований пере-
сматривать известное замечание Энгельса о ХШ столе-
тии, как о периоде относительного улучшения в положе-
нии крестьян в немецких землях 356 (так же как и в бо-
лее западных районах). Усиление антисеньориальной
борьбы крестьян в этот период нельзя поэтому объяс-
нить шаблонной ссылкой на рост степени их эксплуата-
ции. Причины этого усиления лежат в комплексе соци-
ально-экономических и социально-политических условий,
среди которых рост отдельных форм сеньориального гне-
та лишь одна из существенных, но отнюдь не единствен-
ная причина. Пожалуй, немалое значение имело и то, что
(как это справедливо отмечали И. Б. Мейман и
С. Д. Сказкин) в период освобождения, по мере эволю-
ции формы ренты крестьянин острее реагирует на фео-
дальный гнет 357. Став более самостоятельным в ведении
своего хозяйства, все более приближаясь к положению
его фактического собственника, крестьянин не желал
мириться с такими формами вотчинной эксплуатации,
которые были обычными в сравнительно недавнем про-
шлом. Даже обязанность крестьянина доставлять оброк
в усадьбу феодала все чаще рассматривалась теперь
как обременительная, становилась объектом споров, а
иногда отменялась 358. Укрепление крестьянской общи-
355 G. F о u г q u i n. Les campagnes..., p. 171.
356 См. Ф. Энгельс. Марка.— К. Маркс и Ф. Энгельс.
Сочинения, т. 19, стр. 339.
357 М. Н. Мейман, С. Д. Сказки н. Об основном экономи-
ческом законе феодальной формации.— ВИ, 1954, стр. 90.
358 Sachsenspiegel. Landrecht. Hrsg. von К. A. Eckhardt. Gottin-
gen, 1955, I, 54, §2, S. 112.
342
ны, вдохновляющий пример коммунального движения в
городах, политическое ослабление (по мере усиления
центральной власти) крупных феодалов — все эти и
многие другие обстоятельства также лежали в основе
возрастания аитисеньориальной борьбы крестьян в кон-
це ХШ и начале XIV в. Важной особенностью этой
борьбы, отчасти объясняющей, на наш взгляд, ее остро-
ту, было широкое участие в ней всего деревенского на-
селения. Его объединение облегчалось фактическим
сближением реального статуса всех крестьян, которое
нарастало в течение XII—ХШ вв. Уничтожение в ре-
зультате освобождения ряда внутрикрестьяпских юри-
дических градаций еще более облегчало совместный ха-
рактер крестьянских действий 359.
Итак, различия в крестьянско-сеньориальных отноше-
ниях в X—XI и в XII—ХШ вв. не дают оснований для
их коренного противопоставления. Нельзя согласиться с
М. Блоком, утверждавшим, 'что общество XI в. было по-
строено главным образом «по вертикальным линиям»,
тогда как с середины XII -в. «человеческая масса... обна-
руживает тенденцию к организации по горизонтальным
пластам» 360. Смысл этой антитезы — в отрицании клас-
сового деления общества в период до XII в. Необоснован-
ность этого суждения Блока достаточно ясно выступает,
в частности, из данных новой историографии, рассмот-
ренных выше361. Существование в X—XI вв., наряду с
серважем, других, близких с ним по своей природе, форм
феодальной зависимости, охватывавших практически все
крестьянство, подтверждает единую сущность крестьян-
ско-сеньориальных отношений в это время. Если же кре-
стьянство как целое было связано с сеньорами экономи-
359 Отсюда, однако, не следует, что антисеньориальная борьба
крестьянства в период после освобождения полностью утратила свой
дробный характер. Поскольку освобождение уничтожило лишь один
из видов внутрикрестьянских градаций, а хозяйственная изолирован-
ность крестьян друг от друга, усиливавшаяся по мере развития де-
нежной ренты и товарно-денежных отношений, лишь отчасти ком-
пенсировалась укреплением общины, сопротивление крестьян фео-
дальному гнету большей частью происходило в узких рамках от-
дельных общин (или даже группы домохозяйств).
360 М. Б л о к. Характерные черты.., стр. 158.
361 Мы уже подчеркивали, что, приводя материал о внутреннем
сходстве многообразных форм крестьянской зависимости X—XIII вв.,
западные медиевисты сами не делают вывода о единой классовой
сущности разных видов крестьянско-сеньориальных отношений.
13*
343
ческими отношениями единоооразнои природы, то суще-
ствование противостоящих общественных классов кре-
стьян и феодалов не вызывает сомнений.
Конечно, это были иные по своей структуре и интегри-
рованности классы, чем в XII—-ХШ вв. «Вертикальные»
линии, о которых писал Блок, действительно сильнее дро-
били их в X—XI вв. на сравнительно, небольшие груп-
пы (родственные, общинные, приходские, вассальные
и т. д.), а также на наследственные юридические катего-
рии. Внутриклассовые градации, связанные с имуществен-
ными различиями далеко не непосредственно, имели, сле-
довательно., в X- -XI вв. еще большее значение, чем ;в
XII—ХШ вв. Исключительно важную роль в постепенном
стирании значения наследственных внутрикрестьянских
градаций сыграли процессы, приведшие к освобожде-
нию крестьянства. Поскольку одни из этих градаций —
устаревшие и не соответствовавшие реальному поло-
жению вещей — - были сменены новыми, которые по край-
ней мере на первых порах непосредственно отражали
современные им формы экономической организации и
имущественного расслоения крестьян, постольку осво-
бождение смогло существенно спрямить связь социаль-
ных форм крестьянско-сеньориальных отношений с их
экономической основой 362. Аналогичное значение имела,
как мы видели, внутренняя перестройка класса феодалов.
Возрастание социальной роли имущественных различий
между членами этого класса неизбежно предполагало
уменьшение .влияния экономических градаций в его сре-
де на формы феодальной эксплуатации.
362 Сопоставляя крестьянско-сеньориальные отношения в X—
XI вв. и в XII—ХШ вв., мы не задавались целью всесторонне очер-
тить их особенности в ранний период, так как решение подобной за-
дачи далеко выходит за рамки нашей темы. Сопоставление особен-
ностей крестьянско-сеньориальных отношений в X—XI и в XII—
XIII вв. велось поэтому только по двум направлениям, одно из
которых касалось способа экономической реализации сеньориального
господства, а другое — социальных форм его осуществления.
Глава пятая
ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ
В СОЦИАЛЬНОЙ ПЕРЕСТРОЙКЕ ДЕРЕВНИ
В ХП-ХШ ВВ.
(ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ)
TZ ак показывает изучение северофранцузских и запад-
нонемецких материалов, социальная перестройка,
происходившая в феодальной деревне в период роста
товарно-денежных отношений, глубоко затронула все
стороны общественной жизни. Хозяйственная организа-
ция, внутриклассовые связи, межклассовые отноше-
ния—-все пережило более или менее глубокую ломку.
Развитие всех этих сфер общественной жизни было
тесно взаимосвязано, и об эволюции деревни в X—
XIII вв. следует судить не только по конкретным изме-
нениям, происходившим в этих отдельных сферах, но и
по особенностям социальной системы в целом. Те
основные черты этой системы, которые были характер-
ны для нее во второй половине XII и в XIII в., в отли-
чие от ее черт в течение двух предшествующих столе-
тий, имеют очень большое значение для освещения глав-
ных тенденций в социальной перестройке деревни в
XII—XIII вв.
Одним из определяющих показателей эволюции об-
щественной организации в феодальной деревне X—
XIII вв. можно считать дальнейшее развитие ее классо-
вого строя. Выделим важнейшие проявления сходства и
различия классов феодальной деревни двух периодов —
с конца IX до начала XII в. и с середины XII до начала
XIV в. В изучаемой области распадение сельского на-
селения на антагонистические классы феодалов и зави-
симых крестьян было присуще обоим этим периодам.
345
При этом глубина социального раскола деревни была
уже в IX—X вв. достаточно велика, чтобы ее смогли
заметить сами современники. Обоим периодам было
также свойственно однородное в своей основе содержа-
ние межклассовых отношений, которые сводились к экс-
плуатации крупными земельными собственниками, ис-
пользовавшими в той или иной мере средства внеэконо-
мического принуждения, мелких крестьян, владевших ору-
диями производства и условиями труда. Отсюда вытекает
необоснованность концепций буржуазных медиевистов,
отрицающих классовое строение ссверофранцузской или
западнонемецкой деревни вплоть до середины XII в.
Столь же необоснованными выглядят попытки неко-
торых западных исследователей игнорировать феодаль-
ную природу крестьянско-сеньориальных отношений
(или, тем более, говорить об ее перерождении) в период
роста товарно-денежных отношений Уровень товарно-
денежных отношений в северофранцузской и западно-
немецкой деревне XII- XIII вв. был, как мы видели,
весьма высоким. Об этом свидетельствует не только ши-
рокий размах товарных связей, ярко отражавшийся в
широте сельской торговли, но и использование рынка в
качестве посредствующего звена во многих видах внут-
ридворяпских, внутрикрестьяпских и крестьянско-сеньо-
риальных взаимоотношений. И тем не менее эксплуата-
ция крестьянства в деревне этого периода полностью со-
храняла свой, феодальный характер и по своей природе
в общем не отличалась от эксплуатации IX—XI вв. Рост
городов и торговли в XII—ХШ вв. не вызывал, следо-
вательно, коренных изменений в феодальных отношени-
ях в деревне.
Это не значит, однако, что та перестройка, которую
переживает деревня в указанный период, не отразилась
на ее классовом строе. Каковы различия в его характе-
ре и в его социальной роли в течение двух сопоставляе-
мых этапов? Отвечая на этот вопрос, остановимся прежде
всего на сопоставлении факторов, вызывавших склады-
вание разнотипных крестьянско-сеньориальных отноше-
ний во второй половине XII и в ХШ в. и в течение двух
предшествующих столетий. Как видно из материала
1 См. выше, гл. IV, § 5; Ю. Л. Бессмертный. Проблема
западноевропейской торговли IX—ХШ вв. в современной западной
медиевистике.— СВ, 23, стр. 260.
346
предыдущих глав, одним из самых общих процессов
социальной перестройки XII—XIII вв. было разрушение
юридических градаций, унаследованных от прошлого.
Исчезли или претерпели преобразование многие внутри-
крестьянские юридические категории. Изменились внут-
ридворянские группы. Те правовые градации между
крестьянами (или между дворянами), которые обнару-
живаются по источникам конца XII и XIII в., чаще,
чем раньше, были непосредственно связаны с имущест-
венными различиями индивидов (или даже — с особен-
ностями их производственных функций). Соответствен-
но разные типы межклассовых крестьянско-сеньориаль-
ных отношений в конце XII и в XIII в. чаще склады-
ваются под непосредственным воздействием различий в
имущественном и производственном положении кресть-
ян или феодалов. В крестьянско-сеньориальных отноше-
ниях сокращается опосредующая роль юридических ка-
тегорий, не связанных прямо со спецификой экономиче-
ского положения индивидов. Иными словами, в XII—
XIII вв. факторы, вызывающие складывание разных
типов межклассовых отношений, становятся чаще, чем
в предшествующие столетия, одноплановыми с теми
факторами, которые обусловливали самый раскол обще-
ства на классы.
Рост социального влияния имущественных и произ-
водственных градаций, происходивший при некотором
ослаблении прежних наследственно-правовых различий,
изменял смысл внутренней дробности каждого класса.
Имущественные и производственные прослойки по сд-
мой своей сущности были гораздо более изменчивы и
текучи, чем наследственно-правовые категории. Обособ-
ленность друг от друга имущественных и производствен-
ных прослоек была намного меньше. Стабильность их
состава и вовсе была невелика. Поэтому хотя бы частич-
ное увеличение роли таких прослоек за счет гораздо бо-
лее обособленных наследственных юридических катего-
рий предполагало известное увеличение внутреннего
единства каждого класса. Оборотной стороной такой ча-
стичной консолидации отдельных классов было углуб-
ление раскола между ними, способствовавшее в свою
очередь обострению их антагонизма.
Ослабление внутренней дробности отдельных клас-
сов, так же как уменьшение зависимости межклассовых
.347
отношений от факторов, не имевших прямой связи с
особенностями экономического положения индивидов,
создавало предпосылки для увеличения непосредствен-
ного воздействия экономических отношений на всю со-
циальную организацию деревни. Межклассовые отноше-
ния чем дальше, тем больше определяли и судьбу внут-
риклассовых образований. Наглядным примером этому
может служить история многих внутрикрестьянских и
внутридворяпских общностей. Так эволюция системы
феодальной эксплуатации, отражая общее развитие
крестьянско-сеньориальных отношений, непосредственно
обусловливала глубокую перестройку тех юридических
и социальных категорий в обоих классах, которые скла-
дывались при осуществлении этой эксплуатации. Изме-
нение межклассовых отношений во многом определяло
и формирование имущественных прослоек, так же как
и внутреннюю перестройку крестьянских общин, ком-
паньонажей и т. п. Точно так же и судьба вассальных
связей и, в частности, приобретение ими фьеф-рентной
формы или же их вырождение в договоры о держаниях
за денежную плату были теснейшим образом связаны с
перестройкой феодальной эксплуатации крестьянства и
увеличением роли денежной ренты.
Несмотря на изменения, происшедшие в классовом
строе деревни в XII—ХШ вв., он оставался еще весьма
своеобразным. Внутриклассовые перегородки продол-
жали еще в очень многих случаях определяться право-
выми или социальными градациями, которые складыва-
лись на основе различий в происхождении или служеб-
ном положении и непосредственно не были связаны с
особенностями имущественного и производственного
статуса индивидов. Межклассовые отношения сохраня-
ли значительную неоднородность. Она проявлялась в ка-
чественном различии того сочетания средств экономи-
ческого и внеэкономического принуждения, которое
было присуще основным типам феодальной эксплуатации.
Как было показано выше, со временем разница в этом
сочетании не только не уменьшилась, но в ХШ в. даже
увеличилась, поскольку параллельно с расширением ис-
пользования экономического принуждения во внутривот-
чинной эксплуатации в конце ХШ — начале XIV в. вырос
удельный вес судебно-политического гнета, базировав-
шегося главным образом на.внеэкономических методах
348
господства над крестьянами. Складывание разных типов
межклассовых отношений еще очень часто (хотя и ре-
же, чем в IX—XI вв.) обусловливалось влиянием наслед-
ственных юридических градаций. Экономические отноше-
ния между классами оказывались в результате в извест-
ной зависимости от факторов, нс имевших прямой связи
с особенностями экономического положения индивидов.
Самая принадлежность к тому или иному из антаго-
нистических классов деревни и социальное положение ин-
дивида внутри класса также определялись своеобразно.
Они зависели не только от имущественного статуса и ме-
ста, занимаемого человеком в процессе производства, но
и от его личного происхождения и характера служебных
функций. Выше, например, отмечалось, что эксплуатируе-
мые феодалами крестьяне имели порою земельные вла-
дения, превосходившие по своей площади и доходности
владения некоторых сеньоров (см. гл. III). В то же время
иные члены господствующего класса вовсе не имели не-
движимой собственности и даже не всегда имели необ-
ходимое воинское снаряжение (см. гл. II). Принадлеж-
ность таких крестьян и таких сеньоров к противостоящим
общественным классам вытекала из различий их лично-
наследственного статуса, который в подобных крайних
случаях оказывался решающим критерием. Аналогичным
образом влияло иногда исполнение определенных слу-
жебных функций. Из двух крестьян равной зажиточности
на включение в состав господствующего класса мог гораз-
до скорее рассчитывать тот, кто служил министериалом
(см. гл. III). Однако несоответствие между происхожде-
нием и служебным положением человека, с одной сторо-
ны, и его имущественным статусом, с другой, представ-
ляли в XII—ХШ вв. не столько правило, сколько исклю-
чение. Поэтому особенности происхождения и служебно-
го положения оказывали свое влияние на классовую при-
надлежность индивидов лишь там, где речь шла о лю-
дях равного богатства. Зато место человека внутри свое-
го класса зависело от особенностей его происхождения и
его служебного положения очень сильно. Это ясно видно
на примере феодалов, чей правовой статус во многом
определялся принадлежностью к той или иной наследст-
венно-правовой категории, или дворянскому роду, или
вассальной дружине. Социальный и правовой статус
крестьянина также определялся не только величиной его
349
держания, но и тем, к какой категории зависимого насе-
ления он принадлежал, каким видом земельного держа-
ния владел, какими правами пользовалась община, где
он жил и т. д. Все это вместе взятое свидетельствует о
большой специфике классов в северофранцузской и за-
паднонемецкой деревне XIII в. Тринадцатое столетие в
изучаемой области — время расцвета феодализма. Трак-
товать особенности классов этого времени лишь как след-
ствие неразвитости феодального строя — невозможно. Ви-
димо, правильнее говорить о том, что классы и межклас-
совые отношения в деревне XIII в. отличались от клас-
сов и межклассовых отношений в буржуазном обществе
не только по конкретному облику, но и по своему харак-
теру: это были социальные явления несколько иного
типа. Соответственно в само понятие общественного клас-
са в применении к феодальной деревне XIII в. следует
вкладывать несколько иное содержание, чем в понятие
буржуазных классов2.
* * *
Продолжая характеристику социальной перестройки
севорофранцузской и западнонемецкой деревни в период
роста городов и торговли, остановимся теперь на неко-
торых конкретных особенностях стадии исторического
развития этой деревни в XII—XIII вв.
Перестройка, связанная с ростом товарно-денежных
отношений, затронула, как было показано выше, прежде
всего организацию хозяйства. Но только крестьянство,
ио и феодалы заметно усилили свою хозяйственную ак-
тивность, включаясь в товарные отрасли производства.
Так называемый абсентеизм дворянства, обычный для
более позднего времени, в XII—XIII вв. еще не получил
развития, так что северофранцузскис и западнонемецкие
вотчинники отличались от своих английских собратьев
не столь сильно, как это порою изображается. Прекра-
щение участия феодалов в разных отраслях сельского
2 Как показал С. Д. Сказкин, понятие собственности при феода-
лизме обладает столь значительной спецификой, что необходимо вве-
дение особого понятия «феодальная собственность» (С. Д. Сказ-
кин Очерки по истории западноевропейского крестьянства в сред-
ние века. М., 1968, стр. 118 и след.). Аналогичным образом оправда-
но использование для феодального общества особого понятия
феодального общественного класса.
350.
хозяйства происходит не одновременно, и если в обла-
сти производства зерна роль вотчинников сходит па пет
уже в XII—ХШ вв. (а сокращается уже с XI в.), то в
области животноводства, лесоторговли, а также торгов-
ли зерном и вином эта роль остается во многих случаях
существенной еще и в XIV столетии.
Перестраивается с учетом новых экономических усло-
вий феодальная эксплуатация крестьянства. В вотчине
утрачивают былое значение формы крестьянской зави-
симости, предполагавшие особенно широкое использова-
ние по отношению к крестьянам внеэкономического при-
нуждения. Развертывается освобождение крестьянства.
Вопреки распространенным представлениям, оно охвати-
ло в действительности не только личнонаследственных
сервов, но гораздо более широкую массу зависимого на-
селения. Новый серваж, вытесняющий личнонаследствен-
ный серваж, характерный для XI—XII вв., представлял
собою явление, еще более далекое от позднесредневеко-
вого крепостничества, по образцу которого' нередко ри-
суют зависимость западноевропейских сервов 3. Охваты-
вая сравнительно небольшую часть крестьян, новый сер-
3 С того времени как ссверофранцузскис и западнопемецкие сер-
вы стали частью класса феодального крестьянства (т. е. с IX—X вв.),
характерной чертой их зависимости было то, что их экономи-
ческая, а впоследствии и социальная (и даже, частично, юридиче-
ская) дискриминация имела место лить при взаимоотношениях с их
непосредственными сеньорами. Эта дискриминация на разных этапах
имела различные проявления (то в сфере судебных и гражданских
прав — в XI—XII вв., то, главным образом, в сфере личных повинно-
стей— в ХШ в.), но в течение почти всей изучаемой эпохи она, по
крайней мере формально, не препятствовала сервам вступать в са-
мые различные имущественные и юридические отношения с третьи-
ми лицами. Подчеркнуто личный характер сервильных обязанностей
препятствовал превращению серважа в «крепостное состояние», оп-
ределявшее все общественные взаимоотношения человека. Естест-
венно, что подобная сервильная зависимость, не исключавшая ак-
тивных взаимосвязей сервов вне вотчины, нс предполагала их юри-
дического прикрепления к земле. Для сервов, разумеется, по суще-
ствовало полной свободы перемещения. Помимо норм, ограничивав-
ших свободу действий всех крестьян, сервов сдерживали еще и лич-
ные узы, которые —вначале наследственно, а с конца ХШ в. до тех
пор, пока серв сохранял за собой данный надел,— соединяли сервов
с каким-либо одним сеньором. Но эти узы не имели ничего общего
с жестким прикреплением к определенному земельному наделу или
определенной вотчине. В общем, по своим основным проявлениям
серваж глубоко отличался от крепостничества позднего средневе-
ковья.
351
важ представлял специфическую форму личной несвобо-
ды, сложившуюся в период исчезновения отработочной
ренты. Его распространение было связано не с господст-
вом барщины, во многом объясняющей крепостнические
формы эксплуатации в раннее средневековье, но с рядом
явлений, специфичных именно для периода роста городов
и торговли. Среди этих явлений: заинтересованность сень-
оров в увеличении доходов; имущественное расслоение
крестьянства и расширение слоя малоземельных бедня-
ков, готовых на приобретение ухудшенных держаний:
укрепление государственной власти, стеснявшей возмож-
ности миграций; наконец, усложнение правовых пред-
ставлений, облегчавшее выработку нового сервильного
статуса.
Глубокую перестройку пережили в XII—ХШ вв. и
внутриклассовые связи. В обоих классах стали играть
гораздо большую роль взаимоотношения, непосредствен-
но определявшиеся имущественными интересами. При
этом и на внутридворянские, и на внутрикрестьянские
связи все более заметно влияет распределение движи-
мого имущества. Земельная собственность постепенно
перестает быть безраздельно господствующим видом
богатства. Тенденция отделения капитала от земельной
собственности4 пускает, таким образом, в феодальной
деревне ХШ в. все более глубокие корни.
Для детального исследования тенденций в развитии
внутриклассовых связей весьма важно изучить соотно-
шение, в котором находились внутриклассовые связи,
непосредственно обусловливавшиеся имущественными ин-
тересами индивидов («вещный элемент» во внутриклас-
совых отношениях), и связи, обусловливавшиеся такими
интересами лишь отдаленно («личный эле-
мент»). В ходе перестройки в ХШ в. внут-
рид!Ворянских отношений в них, несмотря на замет-
ное усиление вещного элемента, сохраняли большую роль
связи, возникавшие на основе особенностей личного ста-
туса и предполагавшие личное подчинение одного дворя-
нина другому. Подобные связи складывались не только
при вассальных сделках. Они присутствовали во многих
имущественных соглашениях и компаньопажных догово-
4 См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Немецкая идеология.—
К- Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 3, стр. 50.
352
pax, не говоря уже о родственных взаимосвязях. В отли-
чие от этого, во внутрикрестьянских отношениях роль лич-
ного элемента была невелика, а сам он имел особое со-
держание (см. подробнее гл. III, § 2). Имущественные
сделки в среде крестьянства (вообще были, как правило,
свободны от его влияния, так что ограничение личных и
гражданских прав контрагентов в таких сделках почти не
встречалось. Внутрикрестьянские связи предстают, таким
образом, как социальная сфера, наиболее свободная для
развития частнособственнических отношений, а крестьян-
ство — как класс, намного «обгоняющий» феодалов в при-
способлении к социально-экономическим условиям,
складывающимся в период роста городов и торговли.
Общий рост в XIII в. непосредственного влияния иму-
щественных отношений на социальную систему отразил-
ся и на известном ослаблении в это время правовых гра-
ней между дворянами и неблагородными. Усилился при-
ток в дворянство разбогатевших выходцев из других
классов. Несколько уменьшились различия в юридиче-
ском статусе дворян и педворяп. В Северной Франции
предпринимаются даже отдельные попытки ^включить
дворян и духовенство в число лиц, подлежащих государ-
ственному обложению.
Специфика изменений во многих сферах жизни северо-
французской и западнонемецкой деревни позволяет рас-
сматривать XII и XIII столетия в этой географической об-
ласти как этап, характеризующийся попыткой своеобраз-
ного приспособления феодальной системы к условиям ро-
ста товарно-денежных отношений. С объективной точки
зрения это было время, когда как бы проверялись воз-
можности компромисса между дворянством и социаль-
ными слоями, связанными с новой товарной экономикой 5.
Органическая неприспособленность феодалов к ведению
товарного хозяйства в XII — XIII вв. еще не успела ясно
себя обнаружить. Не до конца выявилась и несовмести-
мость социальных принципов феодализма с социальны-
ми отношениями, складывавшимися по мере развития
5 'Во Франции одну из форм такого компромисса между соци-
альными силами, связанными с развитием товарного производства,
и их противниками, представляли Генеральные штаты, возникшие
в первые годы XIV в.— II. А. Хачатурян. Возникновение со-
словного представительства во Франции в начале XIV в. Авторефе-
рат диссертации на соискание ученой степени кандидата историче-
ских наук. М., 1968.
353
товарного производства. Лишь в дальнейшем, по мере
того как конкретный опыт обнаруживал эту несовме-
стимость, сильнее обостряются противоречия между
дворянством и всеми теми общественными классами,
развитию которых препятствовало его господство.
Первый этап такого обострения приходится уже на
XIV в. Известно, сколько споров породила в послевоен-
ной историографии проблема так называемого кризиса
феодализма в XIV—XV вв.6 * Е.А. Косминский, М. А. Барг,
Ю. А. Корхов, А. Н. Чистозвонов 1 проанализировали и
смысл выдвинутых буржуазными медиевистами концеп-
ций, и самое существо проблемы. Вполне справедливо
было отмечено, что события XIV—XV вв. в разных стра-
нах имели различный смысл, и потому должны тракто-
ваться строго дифференцированно. Если для одних стран
представляется спорным само наличие в XIV—XV вв.
кризисных явлений, то для других — задача лишь в вы-
яснении их масштабов и причин8. Как показала в своей
последней работе А. Д. Люблинская, во Франции XIV—
XV вв. не было явлений, которые можно было бы трак-
товать как кризис феодализма в целом; имело место
лишь начало разложения феодальных отношений. Од-
нако для всего междуречья Рейна и Сены этого време-
ни обострение антифеодальной борьбы крестьян и го-
рожан, социально-политический упадок и сокращение
населения представляют непреложно установленные
факты9. Только ли Столетней войной объяснялось все
это или же имелись и более глубокие причины для этих
явлений — таков вопрос, стоящий перед исследователя-
ми. Ясно, что его решение — особая тема. Не позволяет
ли наш материал хотя бы частично коснуться ее?
6 Обзор значительной части литературы по данному вопросу см.:
J. Heers. L’Occident aux XIVе et XVе siecles. Paris, 1963; J. L e Goff.
La civilisation de 1’Occident medieval. Paris, 1964.
1 E. А. Косминский. Были ли XIV и XV века временем
упадка европейской экономики?—СВ, X, 1957; М. А. Б а р г. О так
называемом «кризисе феодализма» в XIV—XV вв.— ВИ, 1960, № 8;
10. А. Корхов. Дискуссия о переходе от феодализма к капитализ-
му.— СВ, XV, 1959; А. Н. Ч и с т о з в о н о в. К вопросу о пересмот-
ре концепции «кризиса феодализма» в новейшей бельгийской и ни-
дерландской историографии (в печати).
8 Е. А. Косминский. Были ли XIV и XV века временем
упадка..., стр. 263—265; М. А. Б а р г. О так называемом кризисе
феодализма..., стр. 108.
9 «История Франции», т. I, гл. IV (в печати).
354
Выше уже не раз отмечалась зигзагообразность раз-
вития в некоторых областях социальной жизни в XII--
XIV столетиях. В феодальной эксплуатации крестьянст-
ва, в целом интенсивно перестраивавшейся в сторону все
большего использования экономического принуждения,
во второй половине ХШ и в XIV в. вновь расширяется
использование средств внеэкономического гнета. Это пе
было простым возвращением к какому-либо уже прой-
денному этапу. Формы личного господства над крестьян-
ством, использовавшиеся в конце ХШ и в XIV в., отли-
чались по своему содержанию от частновладельческой
эксплуатации личнонаследственных крестьян X—XI вв.
Да и развивались эти формы в новых условиях и в рам-
ках несколько иной социальной системы. Но не будучи
возвратом к прошлому, усиление роли внеэкономиче-
ской эксплуатации тем не менее представляло собою
своего рода «феодальную реакцию».
Регрессивные тенденции обнаруживаются и в разви-
тии внутридворянских связей. На рубеже ХШ—XIV вв.
запрещается аноблирование неблагородных, включая и
владельцев фьефов. В XIV в. правоспособность человека
полностью подчиняется его личнонаследственному стату-
су. Узаконивается освобождение духовенства и дворян-
ства от налогов. Господствующий класс добивается, та-
ким образом, юридического отграничения от остального
общества, оформляясь в два привилегированных сосло-
вия. Во внутренних связях членов господствующего клас-
са вновь увеличивается роль неэкономических моментов
при определении места человека в феодальной иерархии
и содержания отношений с другими членами этого клас-
са. Прямого возврата к прошлому и здесь, разумеется,
не было. Ни содержание личных 'межфеодальных
связей XIV в., ни их роль не могут быть отождествлены
с тем, что было для них характерно на 100-150 лет
раньше. Но известный попятный сдвиг и здесь отрицать
нельзя. Подобный сдвиг охватил, как видим, широкую
область социальных отношений. Многие из отмеченных
регрессивных изменений оказались недолговечными.
В XV в. они были преодолены и возобновилось посту-
пательное развитие. Период конца ХШ—XIV в. выгля-
дит, следовательно, как своего рода зигзаг в социально-
экономической и социально-политической истории изу-
чаемой территории.
355
Причины попятного сдвига, происходящего на рубеже
XIII—XIV вв., требуют специального исследования.
Предварительно можно, однако, отметить, что среди них,
видимо, сыграла немалую роль все более обнаруживав-
шаяся невозможность для класса феодалов приспосо-
биться к условиям подъема товарно-денежных отноше-
ний. Испытывая растущую нехватку средств и потер-
пев, в общем, неудачу в попытках, предпринимавших-
ся в течение XIII в., расширить свои доходы путем актив-
ного участия в товарном производстве, феодалы все бо-
лее отказываются от хозяйственной деятельности.
В этот-то момент и предпринимаются попытки внеэконо-
мическими средствами приостановить развитие новых
социальных сил. Источником пополнения дворянских
бюджетов все более становится королевская (или гер-
цогская) казна. Для того же, чтобы пополнить ее — так
же как и для того, чтобы найти средства помимо нее,—
все чаще используются войны. Внешнеполитические стол-
кновения XIV—XV вв., так же как и длительные войны,
которые ведут в это время враждующие феодальные
клики, охватывающие большую часть господствующего
класса, предстают как неотвратимое следствие регрес-
сивных явлений в социально-экономической и социально-
политической сферах (на эту сторону дела вполне спра-
ведливо указывал уже М. А. Барг 10 11).
Нетрудно понять, насколько большую роль мог сыг-
рать отмеченный попятный сдвиг в социально-политичес-
ких событиях XIV—XV столетий. Этот сдвиг, вместе со
всей совокупностью связанных с ним явлений, привел к
значительному росту обложения крестьян и горожан, за-
труднил социальный подъем и экономическую деятель-
ность сельской и городской верхушки, углубил социаль-
ный разрыв между нею и господствующим классом и
всем этим обострил социальные противоречия. Не уди-
вительно, что антифеодальная борьба в городе и дерев-
не резко усиливается п.
10 М. А. Б а р г. О так называемом кризисе феодализма..., стр. ИЗ.
11 Не следует тем не менее думать, что все кризисные явления,
которые имели место в междуречье Рейна и Сены в XIV—XV вв.,
объяснялись именно регрессивным социальным сдвигом. Мы уже
подчеркивали, что феодальная реакция XIV в. не смогла пресечь
ряда социально-экономических процессов предшествующего периода.
356
* *
*
Рассматривая на северофранцузском и западноне-
мецком материале социальную перестройку феодальной
деревни в XII—ХШ вв., нетрудно убедиться в ее тесней-
шей взаимосвязи с развитием товарно-денежных отноше-
ний. Эта взаимосвязь не была, однако, ни прямой, ни,
так сказать, автоматической. Какую бы сторону социаль-
ной жизни мы ни рассматривали, везде нам приходилось
отмечать исключительную сложность факторов, воздей-
ствовавших на ее изменение. Рост товарно-денежных от-
ношений выступал в этой эволюции как важнейшая
предпосылка подобных изменений. Но объяснить кон-
кретную форму происходящей перестройки, исходя
только из уровня развития этих отношений, было нель-
зя. Одним из ярких подтверждений этому служит воз-
никновение упоминавшегося только что зигзага в соци-
альном развитии ХШ—XIV вв. Сложные регрессивные
явления этого периода не были детерминированы со-
стоянием товарного производства. Его развитие и само
немало зависело от социально-политических обстоя-
тельств. Это подтверждает, что пути социальной пере-
стройки деревни в XII—ХШ вв. определялись во взаи-
модействии роста товарно-денежных отношений (выте-
кавшего, как известно, из роста производства, произво-
дительных сил) с комплексом конкретно-исторических
условий, унаследованных деревней от прошлого или же
вновь в ней возникших.
В частности, не прекратились и попытки использования феодалами в
своих интересах выгодной рыночной конъюнктуры. Особенно это
касается попыток товарной реализации сеньорами лесных богатств.
М. Девез (М. Deveze. Forets franQaiscs et forets allemandes.- —
RII, t. 478, 1966, p. 378) убедительно, на наш взгляд, показал, что,
стремясь расширить доходы от лесов, феодалы XIV в. всячески про-
тивятся их распашке крестьянами, пытаются уничтожить некоторые
вновь возникшие в лесах поселения, стремятся заменить лиственные
породы леса (нужные крестьянам для пастбищ) более выгодными
при продаже хвойными. Все это нс могло не обострять социальные
противоречия.
RESUME
La campagne feodale et la marche en 1’Eupone occidentale aux XIIе
et XIIIе siecles (d’apres les documents de la region entre la Seine
et le Rhin).
L’histoire de revolution socialc aux X—XIVе siecles, dans la
region entre la Seine et le Rhin (ou s’est formee la variant classique
de lapports feodaux) fit 1’objet des etudes de plusieurs generations
d’historiens. Parmi nos contemporains on connait notamment les
ouvrages de R. Boutruche, G. Duby, L. Genicot, G. Fourquin, H. Du-
bled, Ch. E. Perrin, J. Schneider, W. Abel, K. Bosl, T. Mayer, ainsi
que des historiens marxistes, S. Skazkine, A. Neousykhine, A. Lioublin-
skaia, A. Konokotin, E. Miiller-Mertens, S. Epperlein etc. C’est pour-
quoi chaque nouvelle etude de cette region n’est justifie que dans la
mesure ou elle analyse des aspects du developpement historique
jusqu’ici inexplores, ou bien pose les problemes d’une autre fagon et
utilise de nouvelles methcdes de recherches.
Chapitre I,— Les classes rurales et le marche. La participation des
paysans et des seigneurs dans les rapports marchands-monetaires.
L’evolution sociale de la campagne dans la periode d’un grand
accroissement de 1’artisanat et du marche, etait dans une grande mesure
conditionnee par le niveau de 1’extension des rapports marchands-
monetaires a la campagne. On peut considerer que pour le village,
I’envergure du commerce des produits de consommation courante
(grains, betail, vins, sei, poisson, bois, foin, lin), etait un des indices
du niveau du developpement de ces rapports. Quelle etait la part des
paysans et des seigneurs dans le commerce? On peut en juger par
1’expansion du commerce des paysans, par le chiffre de leurs redevan-
ces on argent; ainsi que par certains autres temoignages. L’analyse
358
des censiers et polypliques d’une serie de seigneuries seculieres et
ecclesiastiques, montre qu’au cours de trois siecles (fin du IX et debut
du XIIе siecles) le nombre de paysans participant activement au com-
merce s’est accru de 5 a 6 fois (dans certaines seigneuries de 10 fois)
et ce chiffre a encore presque double au cours du XIIIе siecle. Fina-
lement, au debut du XIVе siecle, environ un tiers de paysans venda-
ient regulierement au marche des produits de consommation courante.
On peut d’une maniere u'ndirecte, juger de 1’etendue du commerce des
produits agricoles realise par les seigneurs, par 1’importance de trans-
port de leurs produits aux marches. L’analyse des donnees statisti-
ques concernant ces livraisons et retrouvees dans la documentation
de lepoque montre qu’au XIIIе siecle, les seigneurs livraient sur les
marches, les produits de leurfaire-valoir direct, en grande quantite (le
betail et les products de I’elevage en particulier) et encore plus les
redevances en nature de leurs paysans (grains, vins, etc). Les chiff-
res que 1’on possede nous font done supposer qu’au XIIIе siecle on
pouvait voir aussi souvent des seigneurs que des paysans parmi les
vendeurs de produits agricoles. Cependant, etant donne ces particula-
rites le commerce des seigneurs contrairement a celui des paysans
n’avait aucun avenir. Les grandes proportions des rapports marchands
auxquels participaient les paysans et les seigneurs, stimulaient revo-
lution des rapports aussi bien a 1’interieur des classes qu’entre les
classes.
Chapitre II. — Les seigneurs. Les types et les formes des rapports
a 1’interieur de la classe dirigeante et leur developpement.
Au XII et XIIIе siecles, on trouve des modifications dans toutes
les subdivisions au sein de la noblesse: famille, lignage, compagnie,
groupes vassaux, categories juridiques de gentilshommes qui se distin-
guent par leur origine, ainsi que dans les couches des gentilshommes
qui se distinguent par le montant de leur avoir. Ces modifications se
basaient dans une grande mesure sur I’accroissement des differentia-
tions en biens, e’est pourquoi cet accroissement presente un grand in-
teret. On peut en etudicr les traits particuliers, en se basant sur 1’ana-
lyse des livres de feudataires que 1’on trouve dans beaucoup de provin-
ces. Cette analyse est rendue plus facile par certaines methodes de sta-
tistique mathematique et la methode de choix en particulier. Il appa-
rait que vers le debut du XIVе siecle, la couche des gentilshommes ne
possedant que tres petits fiefs, representait dans beaucoup d’endroits au
moins 40% (parfois presque 70%). Cependant 1’appauvrissement en
terres de la noblesse n’impliquait aucunement son appauvrissement
general. La classe dirigeante compensait largement la diminution de
ses ressources de ses proprietes foncieres par les revemus des villes et
359
du commerce. C’est precisement ce qui explique en partie, le nombre
croissant des fiefs-rentes. Au debut du XIVе siecle ils representaient
parfois 30% du nombre total. L’etudc des coutumes montre que 1’aug-
mentation de la diffcrenciation en biens se refletait sur les particulari-
tes du statut jurdique des nobles. Les droits des gentilshommes etaient
parfois subordonnes a 1’etendue de la propriete fonciere. Au XIIIе siecle
le statut juridique du gentilhomrne etait aussi subordonne au statut
de sa tenure. En meme temps, le caractere ferme de la classe domi-
nante s’attenuc. Par centre on constate au XIVе siecle, une recrudes-
cence de ^influence sociale du statut personnel hereditaire du gentil-
homme et il en resulte un caractere plus ferme de la noblesse.
Au XIIIе siecle, malgre le role accru des rapports reels, au sein de
la noblesse, lours liens personnels gardent presque toute leur impor-
tance. L’analyse de differentes transactions entre les gentilshommes—
dons, prets, mise en gage de biens, transfer! de rentes ct de tenures,
vente, en est un temoignage. Toutcs ces transactions se compliquaicnt
par des liens, n’ayant pas base economique directe.
Chapitre III. — La paysannerie. Les rapports au sein de la pay-
sannerie et leurs modifications.
L’analyse des chartes de franchise, des rapports de droits, des cou-
tumes, des cartulaires et autres documents montre quo dans toutes les
subdivisions de la paysannerie au XIIIе siecle, il у avail plus de possi-
bility pour le developpement des rapports purement economiques
qu’au sein des subdivisions de la noblesse. C’est pourquoi (malgre le
degre de differcnciationi des biens de la paysannerie qui au XIIIе siecle
etait a peu pres aussi grand que le degre de differentiation des gentils-
hommes) c’est dans la paysannerie qu’ont apparu pour la premiere
fois des rapports rappelant en partie les rapports capitalistes par leure
forme (louagc, affermage a 1’interieur de la paysannerie). Les transac-
tions entre les paysans concernant les biens, ne comprenaicnt en regie
generale des accords non economiques, qui sc rencontraient souvent
dans des transactions semblalbles entre les gentilshommes. Le statut
personnel hereditaire de paysan jouait un role relativcment petit dans
les rapports entre les paysans.
Pourtant pour 1’cssor social ct economique du paysan leur statut
personnel avait son importance. Etrc portc au nombre des ministeria-
les, etait aussi un facteur important pour cet essor. L’organisation de
1’exploitation des paysans-ministeriales, rappelait souvent cellc des
meyers allemands'. Les paysans ministerialcs peuvent plus facilement
et plus souvent que les autres acquerir des fiefs et obtenir leur incor-
poration dans la classe dirigeante.
360
Pour la vie du paysan, son appartenance a la communaute de di-
verse statuts juridiques avait une influence anologue a celle du statut
personnel hereditaire. Les differences enlre les communautes de divers
statuts juridiques devenaient plus graves aux XII—XIII1'- siecles. Mais
les rapports au sein de toutes les communautes s’intensifiaient. Les
liens qui se sont les plus developpes au sein des communautes au XIIIе
siecle sonLceux qui se formaient au cours des luttes centre les seigneurs;
ceux qui surgissaient en raison de la caution solidaire dans la question
des redevances seigneuriales; ceux qui neccssites par le reglement en
cornmun des problemes de 1’cxploitation du sol.
Chapitre IV. — Les paysans et les seigneurs. Les types des rap-
ports entre les paysans et les seigneurs, leur evolution et interacti-
on des liens a 1’interieur des classes.
Le caractere specifique des rapports entre les paysans et les seig-
neurs s’cxplique en grande partie par la forme dominante de la rente
fonciere. L’analyse de nombreux censiers et polyptiques montre qu’a la
fin du XII et au debut du XIIIе siecle, dans la region entre la Seine
et le Rhin, au moins les deux tiers des redevances constituait la ren-
te en nature. Cette rente a garde sa predominance a la fin du XIII et
au debut du XIVе siecle, bion qu’elle ait commence a diminuer pour le
compte des redevances en argent. On est arrive a ces conclusions par
la methode speciale de recherches statistiques des censiers. Pour reve-
ler les formes sociales essentielles des rapports entre les paysans et
les seigneurs il est rationnel d’etudier les modes de classification des
paysans employes par les seigneurs memes, qui faisaient cette classi-
fication suivant qu’ils agissaient en qualite de proprietaires fonciers
ou de seigneurs juridiques supremes, ou bien de suzerains.
Mais les criteres servant de base a toutes les especes de cette
classification avaient des traits caracterisliques communs. S’appuyant
sur l’analyse de la classification des paysans par les seigneurs on peut
donner une systematisation scientifique des rapports entre les paysans
et les seigneurs et suivre leurs modifications au XII et XIIIе siecles
par rapport aux X--XIе siecles. Il s’avere qu’au XIIIе siecle notamment
(fin du XIIIе siecle et debut du XIVе siecle en particulier) les formes
d’exploitation les plus intolerables pour les paysans n’etaient pas col-
ics de 1’exploitation a 1’interieur de la seigneurie, у compris le servage,
mais celles auxquelles se livraient les suzerains et les seigneurs juri-
diques supremes.
L’etude de I’action reciproque des formes essentielles des rapports
entre les paysans et les seigneurs et les differentes formes des liens a
1’interieur des classes, revele une correllation etroite de tous les ele-
ments du systeme social a la campagne. L’exploitation feodale etait
361
plus ou moins differcncice non sculement pour les paysans de statut
personnel different. Dans cette exploitation, les distinctions se formai-
ent suivant 1’appartenance des seigneurs a telle ou telle categorie here-
ditaire. Elie n’etait pas identique par son contenu pour les represen-
tants de diverses couches possedantes. En revanche, la division en mic-
rogroupes, aux conditions egales, ne se refletait aucunement sur le con-
tenu des rapports entre les paysans et les seigneurs. Le role social de
certaines divisions a 1’interieur des classes et leurs diverses influences
sur les rapports a 1’intcrieur et entre les classes se refletaient d’une
certaine maniere sur les traits specifiques de leur structure interieure.
C’est pourquoi 1’ejtude de cette structure presente un reel interet.
L’apparition au XIIIе siecle d’un nouveau servage, et de 1’affran-
chissement de la paysannerie etait etroitement lies au developpement
des rapports marchands-monetaires. Sans modifier, en principe le ca-
ractere de 1’exploitation des paysans par les seigneurs, ces phenomenes
temoignaient pourtant d’une recrudescence de 1’influence directe des
distinctions de la situation econornique des individus sur les rapports
sociaux.
Chapitre V. — Les tendances essentielles de 1’evolution sociale a la
campagne au XII et XIIIе siecles (en guise de conclusion)
L’etude ulterieure de 1’histoire sociale de la campagne au moyen
age n’est possible que si 1’on cornprend toule son organisation sociale —-
depuis les communautes paysannes jusqu’aux liens vassaux — comme
un tout unique et etroitement lie, constituant un element de la forma-
tion feodale sociale et econornique. Les modifications du caractere de
ce systeme prouvent que la fin du XII et XIIIе siecles etaient pour
1’histoire de la campagne fran^aise du Nord et celle de la campagne
ouest-allcmande, une periode de transition specifique. Le conflit entre
les gentilshommes d’un cote et les couches socialcs qui se developpaient
a mesure que la production des marchandises prenait une extension
de plus en plus grande, de 1’autre cote, se reglaient a cette epoque
par des compromis. Ce qui permettait de consolider provisoirement.
le systeme politique existant et contribuait probablement a ren-
forcer au XIIIе siecle la puissance politique des rois fran^ais (comme
cello des princes territoriaux du bassin du Rhin).
Un des traits dominants de 1’evolution sociale a la campagne a
cette epoque etait 1’evolution du caractere des classes sociales. A 1’inte-
rieure, des classes sociales on constate quelque consolidation. Leur
fractionnement apporte des modifications dans leur contenu et se trouve
plus souvent qu’autrefois sous 1’influence directe des distinctions dans
la situation econornique des individus.
Перевод P. II. Кочетковой
ИСТОЧНИКИ И СОКРАЩЕНИЯ
Агрикультура в памятниках западного средневековья. М.— Л., 1936.
I’administration... de Namur.—L’administration et les finances du
comte de Namur du XIIIе au XVе siecle. Sources. IV. Chartes et
reglements, publ. par P. P. Brouvers, t. II. Namur, 1914.
Aubenas C. (ed.) Chartes de franchises et actes d’habitation (Tex-
tes et memoires pour servir a 1’histoire de Cannes et de sa region,
t. I). Cannes, 1943.
В — В e a u rn a n о i r Ph. Coutumes de Beauvaisis, publ. par A. Sal-
mon, t. I- II. Paris, 1899—1900.
Der Besitz der Tempelherren in Lothringen.— J. G. L. G., Bd VII, 1,
1895.
Cartulaire de... Gorse.— Cartulaire de 1’abbaye de Gorse, publ. par
A. d’Herbomez.— Mettensia. Memoires et documents publ. par la
Societe nationale des antiquaires de France, t. II. Metz, 1898—1901.
Cartulaire ou Recueil des documents politiques et administratifs de la
ville de Luxembourg, publ. par Fr. X. Wurth-Paquet et N. Van
Werweke. Luxembourg, 1881.
Cartulaire de... Metz.— Cartulaire de 1’eveche de Metz, publ. par P. Ma-
richal.— Mettensia.., t. IV—V. Metz, 1903—1905.
Capitularia...— Capitularia regum francorurr ed. B. Boretius und
V. Krause(MGH, Legum Sectio II). Hannoverae, 1881 —1890.
Catalogue des actes...—- Catalogue des actes de Ferri III due de Lorra-
ine, publ. par J. de Pange.— «Annuaire de la Societe d’histoire et
d’archeologie de la Lorraine», t. 35—37, 1926—1928.
Catalogue des chartes de franchise de la Lorraine anterieure a 1350.—
«Annuaire de la Societe d’histoire et d’archeologie de la Lorraine»,
XXXIII, 1924.
Censier general de 1’abbaye messine de St.-Marie-aux-Nonnains.— Ch.
Edm. Perrin. Recherches sur la seigneurie rurale en Lorraine
u’apres les plus anciens censiers. Paris, 1935, Appendice IV.
Censier general de 1’abbaye de Bouzonville.— Ibid., Appendice V.
Censier general de 1’abbaye de Beaupre — Ibid., Appendice VI.
Censier general de 1’abbaye de Chaumousey.— Ibid., Appendice III.
Chartes... de Saint-Waudru.— Chartes du chapitre de Saint-Waudru de
Mons, red. et publ. par L. Devillers, t. I. Bruxelles, 1899.
Chartes des cisterciens de Saint-Benoit-en-Woevre, publ. par J. Denaix.
Verdun, 1959.
363
Chartes de Vosges.— Chartes-parties contenues dans les archives de-
partamentales de Vosges.— «Bulletin philologiquc et historique»,
annee 1921.
Chronique et chartes de 1’abbaye de Saint-Mihiele, publ. par A. Le-
sort. Mettensia.., t. VI, Metz, 1909—1912.
Les constitutions...— Les constitutions des campagnes de I’Alsace au
Moyen age. Paris — Strasbourg, 1864.
Coutumes des pays, duche de Luxembourg et compte de Chiny, publ.
par M. N. J. Leclercq, t. I. Bruxelles, 1867.
Cout. Champ.— L’ancien coutumier de Champagne, publ. par P. Por-
tejoie. Poitiers, 1956.
Cout. Picardie.— Ancien coutumier inedit de Picardie, publ. par A. J.
Marnier. Paris, 1840.
Cout. de Borgoine.— Le coutumier bourguignon de Montpellier, publ.
par E. Champeaux.— NRHDFE, (1906—<1907.
Codex diplomatics Rhcno-Mosellanus, ed. W. Gunther, Bd I—II Cob-
lenz, 1822—>1.823.
Documents des XIIIе et XIVе s. concernant les possessions nivelloises !
dans le bassin du Rhin moyen.— «Bulletin de la commission roya-
le d’histoire», t. 123. Bruxelles, 1958.
Documents...—-Documents pour servir a 1’histoire du droit coutumier
a Metz aux XIII et XIVе siecles, ed. F. Bonnardot.— NRHDFE,
1885.
Droit de Beaumont.— Bonvalot Ed. Le Tiers Etat d’apres la charte de
Beaumont et ses filiales. Paris, 1884. Pieces justicatifs.
Dill ay M. (ed.). Les chartes de franchise du Poitou (Catalogue).
Paris, 1927.
Les etablissements dit de Saint Louis, ed. P. Viollet, vol. 1—4. Paris,
1881-11886.
Espinas G. (ed.). Documents relatifs a 1’histoire du droit mumim-
cape en France, des origines a la Revolution. Artois, vol. 1—3.
Paris, 1934—>1943.
Les feudataires de Liege...— Les feudataires de la prmcipaute de Liege
sous Engelbert de la Mark, publ. par E. Poncelet. Bruxelles, 1949.
de Fontaines Pierre. Conseil a un ami, ed. Marnier. Paris, 1846.
Fournier M. (ed.). Table chronologique des documents relatifs a
I’affranchissement (de 400 a 4290).— «Bibliothequc de 1’Ecole des
Ilautes Etudes», fasc. 60, annee 4885.
Giiter-Verzeichnifi der Abtei S. Maximini.— MU, Bd II.
Guter-Verzeichnifi der Abtei Prum.— MU, Bd I.
Grimm J. (Ed.). Weistiimer, Bd I V. Berlin,'-1957.
Inventaire-sommaire des archives departamentales anterieurs a 1790
redige par H. Lepage. Meurthe-et-Moselle, ser. G.-IL, t. IV—V.
Nancy, 1881 — 1883.
Isembert (ed.). Recueil general des anciennes lois fran<;aises. Pa-
ris (s. a.].
Liber ecclesie Trevirensis.— Liber annalium iurium archiepiscopi et ec-
clesie Trevirensis.— MU, Bd II. Coblenz. 1865.
Le livre de I’abbe Guillaume de Ryckel. Polyptyque et comptes de
1’abbaye de S. Trond au milieu du XIIIе siecle, publ. par H. Piren-
ne. Bruxelles, P896.
Le livre des feudataires de Brabant...---Le livre des feudataires de
Jean III, due de Brabant, publ. par L. Galesloot. Bruxelles, 1865.
364
Livre des vassaux du comte de Champagne et de Brie, publ. par A.
Longnon. (Ilistoire des dues et des comtes de Champagne, t. VII).
Paris, 1869.
L. W.— Luxemburger Weistiimer als Nachlese zu J. Grimm’s Weistii
mern. Gesammelt und eingeleitet von Hardt. Luxemburg, 1870.
Monuments...— Monuments pour servir a 1’histoire des provinces de
Namure, de Hainaut et de Luxembourg, ed. Reiffenberg, Smet et
Devillers, t. 1—3. Bruxelles, 1844—1874.
A\U — Urkundenbuch zur Geschichte der jetzt die Preuss. Regierungs-
bezirke Coblenz und Trier bildenden mittelrheinischen Territorien,
Bd I—III. Coblenz, 4'865—1872.
Patrologia cursus completus, ed. J. P. Migne, t. 149, 162.
Le polyptyque illustre...— Le polyptyque illustre dit «Veil Rentier» de
messire Jehan de Pamele-Audenarde, ed. L. Verriest. Bruxelles, 1950.
Quellen zur Rechts- und Wirtschaftsgeschichte der rheinischen Stadte.
Publikationen der Gesellschaft fiir rheinischen Geschichtskunde.
Bonn, 1915.
Quellensammlung.— K. L a m p r e c h t. Deutsches Wirtschaftsleben im
Mittelalter, Bd III. Quellensammlung. Leipzig, 4885.
Registratio rerum et censuum monasterii s. Ruperti ab anno 1147 us-
que 1270,—MU, Bd II.
Les revenues... Sainte-Waudru.— Les revenues, les biens et les droits
de Sainte-Waudru de Mons a la fin de XII s., ed. par. M. Bruwier
et M. Gysseling.— Bulletin de la Commission royale d’histoire de
1’Academie royale de Belgique. Bruxelles, 1956.
Sachsenspiegel. Landrecht, hrsg. von K. A. Eckhardt. Gottingen, 4955.
Des Schwabenspiegels Landrechtsbuch, hrsg. von H. S. Gengler. Er-
langen, 1851.
Urbar der Grafschaft Luxembourg.— Quellensammlung, S. 344—404.
Urkunden...- Urkunden und Quellenbuch zur Geschichte des altluxem-
burgischen Territorien, hrsg. Cam. Wampach, Bd I. Luxemburg.
4935.
Сокращения названий периодических изданий
ВИ — «Вопросы истории».
ВФ — «Вопросы философии». >
СВ — «Средние века».
ВДИ — «Вестник древней истории».
Annales. Е. S. С,— «Annales. Economies, Societes, Civilisations».
HZ — Historische Zeitschrift.
JGLG — Jahrbuch der Gesellschaft fiir Lothringische Geschichte und
Altertumskunde.
NRHDFE — Nouvelle Revue Flistorique du droit frang.ais et etranger.
RH — Revue Historique.
RHDFE — Revue Historique du droit fran^ais et etranger.
VSWG — Vierteljahrschrift fiir Social- und Wirtschaftsgeschichte.
ZA — Zeitschrift fiir Agrargeschichte und Agrarsoziologie.
ZFG — Zeitschrift fiir Geschichtswissenschaft.
ZSR — Zeitschrift der Savingny-Stiftung fiir Rechtsgeschichte, Germa-
nistische Abteilung.
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Абель В. 12, 14, 15, 158, 159, 358
Абрамсон М. Л. 18, 332
Александр III, папа римский 134
Алпатов М. А. 166
Альперэн М. 290
Атласов Г. В. 17
Бадер К. 165, 169, 170
Баллон Ж. 59, 60
Барг М. А. 10, 13, 17, 18, 26, 53,
61, 111, 134, 170, 182, 187, 188,
217, 222, 251, 321, 322, 338, 354,
. 356
Бартмусс X. И. 61
Баткин Л. М. 18
Блок М. 9, 12, 13, 14, 39, 31, 67,
' ПО, 120, 122, 131, 146, 151, 160,
; 163, 166, 171, 173, 175, 189, 181,
' 191, 192, 194, 195, 213, 237, 257,
290, 303, 309—318, 320—322,
325, 331, 334, 336—338, 343, 344
Болин С. 20
Бомануар де Ф. 58, 63, 64, 65,
69, 73, 75, 87, 92, 97, 100, 102,
105, 113, 116, 117, 120, 121, 140,
155, 159, 161, 167, 177, 190, 193,
201, 204, 205, 208, 215, 234, 237,
239—241, 243, 244, 246, 247, 249,
255
Бонанфап Ф. 12, 60
Боннардо Ф.153
Боньетти Г. 164
Борман С. 122
Босль К. 14, 15, 16, 60, 64, 91,
337, 358
Брагина Л. М. 176
366
Брело Ж. 60
Брувер Д. 196
Брувер П. П. 59
Брювье М. 154, 224
Буссар Ж- 60
Бутрюш Р. 12, 14, 29, 69, ПО, 115,
121, 143, 145, 146, 163—165, 171,
214, 230, 257, 290, 315—317, 322,
324, 358
Бютнер Г. 164, 165
Вальрэ М. 168
Вампах К. 59
Ван Вервеке X. 51, 134, 136
Вентцель Е. С. 80, 83
Веркотерен Ф. 51, 134, 142
Вернер К. Ф. 60
Верюльс А. 171, 192
Верье Л. 12, 60, 62, 70, 96, 121,
149, 153, 154; 205, 225, 236, 238,
251, 254, 256, 260, 314—317, 325,
326, 341
Виллере де Ги 122
Вим де Тибо 122
Винанд 207
Виоле П. 65, 122
Виттих В. 196, 197
Габриэлян Л. Г. 18
Галесло Л. 77
Гансхоф Ф. ПО, 143
Гельбиг Г. 165
Генглер X. С. 58
Генрих VII Люксембургский 156
Гёрц А. 87
Гисселеп М. 1,54, 224
Глотц Г. 93
Грацианский Н. П. 11, 12, 204,
208
Гримм Я. 153, 173, 176, 178, 200,
' 257
'Грирсон Ф. 20
Гришина О. И. 11, 196
Грюнцвайг А. 201
Гуго III, герцог Бургундии 23
Гуревич А. Я 19, 18
Гюнтер В. 87
Давид М. 17, 324
Данилов А. И. 11, 53, 61, 163,
166, 308
Даннснбауэр X. 60
Довез М. 171, 209, 357
Девийе Л. 59
Делеаж А. 194
Дели ль Л. 161, 290
Демарэ Г. 192
Денэ Ж. 59
Деспи Г. 60
Лехео Р 20
Дидье Н. 70, 89, 90, 120—122, 130,
149
Диллэй М. 166
Добиаш-Рождественская О. А. 68
Доллингер Ф. 25, 172, 183, 192,
196, 197, 207, 251, 316
Доллингер-Леонар И. 20
Допш А. 19, 169
•Дуапье 236
Дэмю Ж. 156
Дюби Ж. 12, 14, 16, 25, 26, 30,
53, 59, 67, 69—71, 93, 137, 142,
143, 145, 147, 179, 181, 183, 188,
189, 191, 193, 196, 197, 200, 214,
220, 225, 227, 239, 253, 257, 284,
292, 293, 298, 309, 314, 320,
322—324, 331, 332, 341, 358
Дюбле А. 12, 60, 69, 72, 87, 93,
101, 290, 298, 358
Дюма А. 72
Дюрби 263
Дюрк 274
Жепеталь М. Р. 51
Женико Л. 12, 59, 62, 68—71, 76,
87, 93, 96, 97, 101, 159, 172, 184,
185, 187, 189, 192, 194, 207, 213,
214, 257, 275, 290—292, 298, 358
Жозэ С. 171, 173
Жуков Е. М. 16
Зельин К. К. 270, 306, 333
Изамбер 103
Им ли Ф. 20
Иоанн III, герцог Брабанта 77,
85, 302
Калганов М. 118
Капетииги 146
Каплан А. Б. 122, 219
Карл Лысый 43
'Карл IV 222
Каролинин 144, 146, 309, 315
Керов В. Л. 11, 188, 334, 339
Кинаст В. 76, 91, 115, 143
Ковальченко И. Д. 79
'Колесницкий Н. Ф. 10, 61, 64, 75,
НО, 146, 195
Компаке Катерина 302
Кон И. С. 13
Хонокотин А. В. 11, 26, 44, 182,
' 190, 193, 195, 213, 223, 227, 238,
' 257, 283, 313, 334, 340, 358
Конрад 261
Дорсунский А. Р. 10, 317
Хорхов Ю. А. 354
'Косминский Е. А. 10, 22, 26, 52,
160, 182, 187, 188, 192, 206, 216,
274, 285, 354
Котельникова Л. А. 10, 18, 22,
' 166, 167, 176, 218, 219, 221
'Кропоткин В. В. 21
Кулборн Р. ПО
Кэм Э. М. 160
Лайон Б. 88—91, ПО, 120, 130
Лампрехт К- 12, 40, 47, 59, 183,
' 194
Ле Гофф Ж. 53, 192, 198, 354
Лежен Ж- 70
Леклерк М. Н. 153, 263
Лемаринье Ж. Ф. 59, 143, 146
Ленард Р. 134
Ленин В. И. 17
Лефевр Л. 70
Ломбар М. 20
Лонхарт О. Г. 298
Лоньон О. 77, 80
Лопес Р. С. 20
Люблинская А. Д. 10, 13, 18, 198,
334, 340, 354, 358
367
Людовик Святой 65
Люгге Ф. 14, 44, 196
Майер В. Е. 15, 197, 207, 332
Майер Т. 12, 14, 60, 110, 163—165,
169, 173, 308, 326, 358
'Мальборх де 137
Маркс К. 7, 8, 17, 21, 22, 53, 113,
118, 124, 125, 134, 139, 143, 171,
182, 183, 206, 214—217, 267, 271,
331, 342, 352
Марнье А. Ж. 58
Мейман II. В. 182, 342
Мельвиль 237
Меровииги 19
Метц УЗ. 164
Миллендопк Цезарий 178
Мильская Л. Т. 11, 18, 145
Минь Ж. 37
Миттейс Г. 88, 91, ПО
^Михель Ф. 40
Мос М. 132
Мюллер-Мертенс Э. 61, 166, 358
Неусыхин А. И. 10, 15, 18, 61, 75,
125, 166, 267, 305, 308, 358
Обена С. 168
Оливье-Мартен Ф. 69, 71, 72, 93,
• 101, 106, ПО, 111, 115, 121, 122,
149, 158, 320
Палль Ф. 242, 247
Памель-Оденар Арнульф 138
Памель-Оденар Жан 154
Парисо Р. 87
ilapaii Ш. 214
Перпийц А. 181
Порруа Э. 12, 20, 21, 59, 72, 93,
142 214 292 316
Перрэн Ш. Э. 37, 44, 76, 165, 166,
167, 169, 172, 174, 177, 183, 191,
194, 196, 197, 200, 213, 230, 236,
237, 246, 251, 255—258, 290, 297,
' 315—316, 320, 322, 324, 335, 339,
358
Пето П. 320
Пиреин А. 19, 96
Платель А. 121
Полянский Ф. Я. 237
Попселе 3. 77, 86, 93, 96, 121, 12е)
130
Портжуа П. 58, 64, 69, 93
368
dlofpiniiejB Б. Ф. 268
Цетин В. М. 21
Прост А. 131, 273
'Пти-Дютаи Ш. 93, 151
Рамьер де Фортанье Ж. 167
Рейфенберг 59
Реет ван дер А. 70
Рибопьер де Ансельм 135
Ризинг А. 20
Ришардо А. 71—74, 87, 104, 123
.Робустсль Винсент 274
Роджерс Т. 193
Романо Р. 198
Рюминьи де 238
Сабб Е. 192
Сальман А. 58
Самаркин В. В. 219, 332
Седило Р. 96
Сенокосов 10. П. 16
Серавайокий Я. Д. П, 18, 171,
' 314,324
Сиротенко Л. М. 18
Сказкин С. Д. 10, 18, 26, 34, 36,
48, 71, 94, 113, 125, 138, 183,
202, 217, 222, 255, 267, 334, 338,
’ 341, 342, 350, 358
Смет 59
Сом де 255
GoTlpoH де 236
Сэ А. 12, 199, 237, 290, 332, 336
-Телленбах Г. 12, 60, 147
Тимм А. 176, 178
Удальцов А. Д. 182, 186, 207
Удальцова 3. В. 8, 10
Ульм де, граф (и графиня) 136
Урлиак П. 315, 316
Ускова Э. И. 18
Ферри III, герцог Верхней Лота-
рингии 53, 135
Фешер П. 60
Филипп II Август 23, 101
Филипп III 72, 103
Филипп VI 222
Фонтэн де Пьер 58, 74
Фруасар Англэ 235
Фуркэн Г. 12, 26, 45, 52, 53, 93,
168, 171, 214, 226, 227, 254, 284,
293, 315—317, 320, 322, 330, 334,
341, 342, 358
Фурнье М. 166
Фурсова М. И. 18
Хачатурян II. А. 151, 353
Хвостова К. В. 120
Хилдебранд В. 93
Хомане Дж. 16
Хофштеден де Ф. 302
Чиполла К. 20
Чистозвонов А. Н. 6, 354
Шампо Э. 58
Шапецкий М. 88—91, 130, 151
Шапюи М. 60
Швипекопер Б. 165
Шевеленко А. Я. 11, 317
Шенон Э. 71, 72
Шлезингер В. 165
Шмид К. 60
Шнейдер Ж. 12, 24, 72, 134, 298,
358
Шпрандель Р. 60
Штаерман Е. М. 16, 206
Штейнбах Ф. 164
Эбель В. 114
Эд IV 222
Эерс Ж. 354
Эдмунд Ланкастерский 223
Эккардт К. А. 58, 199, 342
Энгельберт де ла Марк, епископ
86
Энгельс Ф. 7, 8, 17, 22, 53, 113,
118, 124, 125, 134, 139, 143, 171,
182, 183, 296, 214—217, 267, 271,
332, 342, 352
Эпперлейн С. 196, 358
Эспина Г. 153, 167
Янин В. Л. 21
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение 5
Глава Сельские классы и рынок. Участие крестьян и
первая феодалов в товарно-денежных отношениях 19
1. Постановка вопроса 19
2. Уровень товарных связей крестьянства 24
3. Уровень товарных связей феодалов 45
Глава Феодалы. Типы и формы внутриклассовых меж-
вторая феодальных отношений и их развитие 56
1. Общая характеристика внутреннего строя гос-
подствующего класса 56
2. Имущественное расслоение господствующего
класса и его социальные последствия 77
3. Межфеодальные связи НО
4. Изменения во внутреннем строе господствующе-
го класса по сравнению с периодом IX—XI вв. 141
Глава Крестьянство. Внутрикрестьянские отношения и
третья их изменение 153
1. Родственные и компаньонажные связи 153
2. Общинные связи 163
3. Имущественные отношения 182
Глава Крестьяне и феодалы. Типы межклассовых кре-
четвертая стьянско-сеньориальных отношений, их эволю-
ция и их взаимодействие с внутриклассовыми
связями 2И
1. Постановка вопроса 211
2. Эволюция формы феодальной ренты 213
3. Правовые категории в крестьянстве и их отра-
жение в классификации феодалами зависимого
населения 229
4. Основные типы крестьянско-сеньориальных от-
ношений 267
370
5. Изменение крестьянско-сеньориальных отноше-
нии в середине XII и в XIII в. по сравнению с
периодом X — начала XII в. Освобождение кре-
стьянства 308
Глава Основные тенденции в социальной перестройке
пятая деревни в XII—ХШ вв. (Вместо заключения) 345
Resume 358
Источники и сокращения 363
Указатель имен 366
Юрий Львович Бессмертный
Феодальная деревня и рынок
в Западной Европе
Утверждено к печати
Институтом истории Лкадемии наук СССР
Редактор издательства Г. Ф. Дубовикова
Художник Л. И. Рабичев
Техн, редактор В. В. Волкова
Сдано в набор 12/IV 1969 г.
Подписано к печати 2//VII 1969 г.
Формат 84Х1081/з2- Бумага № 2.
Усл. печ. л. 19,53+1' вкл. Уч.-изд. л. 21,1.
Тираж 1550 экз. Т-09642. Тип. зак. 5631.
Цена 1 р. 49 к.
Издательство «Наука»
Москва К-62, Подсосенский пер., 21
2-я типография издательства «Наука»
Москва Г-99, Шубинский пер., 10
ОПЕЧАТКИ И ИСПРАВЛЕНИЯ
Стр. Строка ———4, Напечатано Должно быть
33 4 СН. статута статуса
59 16 СН. Woeyre Woevre
110 11 СН. десяти лет десятилетий
129 1 СН. de 1е
178 13 св. уголья угодья
192 17 сн. XVI в. XIV в.
231 10 св. ferce force
254 17 св. celuerint coluerint
310 22 св. не только потомков потомков не только
311 20 св. трех трех названных
344 10 си. экономических внеэкономических
358 2 св. Eupone Europe
363 21 св. В. Boretius A. Boretius
364 23—24сн. muminicape municipal
Ю. Л, Бессмертный