ИРКУТСК 1997

Представлено к изданию Государственным ин¬
ститутом регионального законодательства админист¬
рации Иркутской области
Рецензенты:
доктор юридических наук, профессор Черданцев А.Ф.;
доктор юридических наук, профессор Семеусоэ В.А.;
доктор филологических наук, профессор Фролов Н.К.
Власенко НА
В56 Язык права: Монография. - Иркутск: Восточно-
Сибирское книжное издательство, АО ’"Норма-плюс",
1997. -176 с.
В монографии рассматриваются лингвологические
основы права, формы его текстуального выражения. Ха¬
рактеризуется нормативно-правовой текст как основная
форма правовой реальности, его язык и стиль. Анализи¬
руются лексические свойства слов и особенности употреб¬
ления отдельной лексики в нормативных правовых тек¬
стах. Исследуются юридическая синтагматика (устойчивая
фразеология), специфика нормативно-правовых предло¬
жений, правовые аббревиатуры и нормативная графика.
Иллюстрируется роль законов логики и правовых понятий
как средств формирования текста права.
Книга адресована научным работникам, юристам,
преподавателям и студентам правовых вузов и факульте¬
тов, а также депутатам и работникам администраций орга¬
нов государственной власти и местного самоуправления,
подготавливающим проекты нормативно-правовых актов.
1203020100 -4
в	 ge3 05ЪЯВЛ _ 97	34С
М141(03) - 97
ISBN 5-7424-0742-4
О	Власенко Н.А., 1997

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение		5
Раздел I
Язык права: методология исследования		11
Глава 1. Право и язык		13
Глава 2. О роли исторической школы права в
изучении современного языка права (на приме¬
ре учения Г.Пухты и др.)		34
Раздел Н
Правовая лингвистика		43
Слово — основа текста права (вместо преди¬
словия к разделу)		45
Глава-1. Лексические свойства слов в праве...	48
§ 1. Полисемия (многозначность) слов в праве 48
§ 2. Синонимия слов в праве		60
§ 3. Антонимия слов в праве		71
§ 4. Омонимия слов в праве		75
Глава 2. Особенности употребления слов в
правовых текстах		79
§ 1. Архаизмы и историзмы в праве			79
§ 2. Диалектизмы и этнографизмы в праве		84
§ 3. Профессионализмы в праве		87
§ 4. Иноязычные слова и термины в праве		90

§ 5. Жаргонизмы и нормативно-правовой текст.
Пределы использования		97
Глава 3. Устойчивые словосочетания в праве
(юридическая синтагматика)		102
Глава 4. Предложение в нормативно-правовом
тексте		113
Глава 5. Правовые аббревиатуры		122
Глава 6. Нормативная правовая графика		128
Раздел III
Правовая логика		141
Глава 1. Законы логики в нормотворчестве		143
Глава 2. Правовые понятия и нормотворчество 154
Заключение		168
Список рекомендуемой литературы 		 		171

Введение
90-е годы нынешнего столетия отличаются бурным
обновлением и развитием нормативно-правовой системы
российского общества. Особенно это активизировалось
после принятия Конституции Российской Федерации 1993
года, разделившей полномочия федеральных и регио¬
нальных органов государственной власти и органов мест¬
ного самоуправления в сфере принятия нормативных пра¬
вовых актов. В настоящее время насчитываются многие
сотни федеральных законов, как действующих, так и при¬
нятых Государственной Думой в первом или во втором
чтении. Десятки федеральных законопроектов подготовле¬
ны или готовятся к рассмотрению. От федерального не
отстает и законотворчество региональное. В соответствии
с Основным законом страны каждый субъект Федерации
имеет право принимать собственные законы и другие нор¬
мативные акты. Это полномочие регионы реализуют в пол¬
ной мере. Широкое развитие получило нормотворчество
органов местного самоуправления, детализируя феде¬
ральные и региональные законы, принимая многие и мно¬
гие документы по собственной инициативе. Причины нор¬
мотворческого “бума” в России, причем объективные, —
очевидны. В 90-е годы коренным образом изменилось
общественное, политическое и экономическое устройство
общества. В книге не ставится цель анализа нормативно¬
правового “всплеска”, лишь констатируется, что совре¬
менный период — период нормативного переосмысления
существующей российской действительности.
5

В данной ситуации исследователей права не могут не
интересовать вопросы развития отечественных систем
права и законодательства, качество нормативно-правовых
актов, роль юридической техники в его обеспечении и мно¬
гое другое.
В монографии предпринята попытка проанализиро¬
вать языковые проблемы права. Бесспорно, это достаточ¬
но широкая тема, и поэтому канва, стержень книги — лин¬
гвологический анализ текста, его главного выражения —
нормативно-правовых актов. Однако автор не уходит и от
более общих вопросов. Сведение исследования только к
языковому и логическому анализу текстов нормативных
актов методологически ущербно: в этом случае утрачива¬
ется условие всестороннего подхода к проблеме,
“высвечивания’’ ее, как говорят, в деталях. Это предопре¬
делило название книги: “Язык права” — с соответствую¬
щими уточнениями в предисловии к ней. Сказанное позво¬
ляет судить о самой общей цели работы.
Если говорить о более прагматических научных зада¬
чах монографии, то с позиции науки права они виделись в
желании исследовать:
•	уровень развития правового языка в современный
период;
•	особенности нормативно-правовых текстов как ос¬
новных средств выражения права;
•	роль права в обогащении общелитературного языка
и доказательства того, что право не только использует
общепринятый словарный запас, но и приумножает его;
•	лексические свойства слов и особенности употреб¬
ления отдельной лексики в праве, нормативно-правовых
актах и других правовых документах;
•	значение для правового регулирования общедоку¬
ментальной и юридической фразеологии;
•	конструкции предложений нормативных текстов и
другие юридические атрибуты выражения воли и интере¬
сов нормодателей.
Подчеркивая ориентацию книги на теорию правотвор¬
ческой деятельности, цель ее написания виделась:
•	в формулировании и систематизации лингвологиче¬
ских правил законодательной техники;
6

•	в изучении и иллюстрации текстуальных дефектов
права, выработки правил их устранения и профилактики.
Выводы и рекомендации монографии не роодались,
что называется, “на голом месте”. Проводя исследование,
широко использовались уже имеющиеся в филологии и
правоведении наработки и положения. Так, из языковеде¬
ния активно привлекались положения одного из его на¬
правлений — текстоведения. Речь идет о трудах
М.М.Бахтина, И.Р.Гальперина, М.Н.Кожиной, Д.Э.Розен-
таля и др.
В правоведении языковые проблемы права нашли от¬
ражение в работах А.А.Ушакова, А.Ф.Черданцева,
И.Н.Грязика, Н.Н.Ивакиной и др. Автор опирается на труды
ученых в этой области правовой науки, стремится продол¬
жить эстафету поиска. Активно использовались наработки
отечественных ученых в теории юридической техники —
С.САпексеева, Д.А.Керимова, М.И.Ковалева, А.С.Пи-
голкина, С.В.Полениной и др. Привлекались специальные
исследования ученых-отраслевиков В.М.Савицкого,
А.Е.Черноморца, В.А.Семеусова и др.
Не остались без внимания книги Т.В.Губаевой. Они
полезны не только глубокими теоретическими положения¬
ми, но и тем, что достаточно сложный, во многом непри¬
вычный для усвоения студентами-юристами материал по¬
дается в форме учебных пособий.
С целью обогащения методологических основ книги,
желая сделать ее преемницей правоведения прошлого,
автор попытался изучить и по возможности использовать
методологию непопулярной в советский период историче¬
ской школы права, в частности, идеи ее представителя,
известного немецкого юриста прошлого века Г.Пухты
(конечно, не без оговорок).
Безусловно, выше перечислены лишь фамилии уче¬
ных, внесших наибольший вклад в развитие правового
языковедения, лингвологических основ юридической тех¬
ники. Однако в рукописи использованы суждения многих
лингвистов и правоведов, касающиеся конкретных про¬
блем языка, логики и права. Многие работы, особенно по
лингвистике, текстоведению, юридической технике, автор
изучил внимательно, но по тем или иным причинам они
7

остались вне ссылочного аппарата книги. Тем не менее
благодарен всем, чьи труды помогли раскрыть тему, кон¬
кретный вопрос или дали пищу для размышлений и, в ко¬
нечном итоге, помогли осуществить задуманное.
Работа состоит из трех разделов.
Первый посвящен методологии исследования. Рас¬
сматриваются способы изучения языка права, особенности
текстов нормативно-правовых актов. Следует обратить
внимание, что при характеристике текста нормативно¬
правового акта с целью стилевой окрашенности как сино¬
нимы используются термины “язык права’ и “текст права”.
Следующий раздел книги — “несущий”, основной. В
нем исследуются свойства слов в праве, в нормативно¬
правовом тексте; особенности употребления слов и устой¬
чивых сочетаний (синтагматики) в правом регулировании;
специфика конструкций нормативно-правовых предложе¬
ний, роль юридических аббревиатур и юридической графи¬
ки в выражении норм права.
В третьем разделе анализируется логика правового
языка, главным образом ее значение в нормотворческом
процессе, в формировании текста нормативно-правового
акта.
Подытоживает книгу заключение, в котором сформу¬
лирован ряд основных положений. Замыкает работу список
литературы, которая может оказать помощь юристам, всем
работающим над составлением нормативных текстов пра¬
ва.
Следует подчеркнуть: выделение в книге разделов
“Правовая лингвистика” и “Правовая логика” во многом
условно и сделано исключительно в познавательных це¬
лях, на что на страницах работы и обращается внимание.
Теоретические положения книги подкрепляются нор¬
мотворческой практикой (начиная с 1991 года) Тюменской
(включая Ханты-Мансийский автономный округ) и Иркут¬
ской областей, где автору этих строк приходилось прини¬
мать непосредственное участие в разработке ряда регио¬
нальных нормативных актов1. Кроме того, привлекаются
1 В целях совершенствования региональной нормотворческой практики
вопросы, о которых пойдет речь в книге, автор ставил на страницах регио-
8

некоторые нормативно-правовые акты Свердловской об¬
ласти (1992 - 1996 гг.) и других регионов страны. В ряде
случаев используется федеральное законодательство,
проекты федеральных законов, а также и нормативные
акты органов местного самоуправления Иркутской и Тю¬
менской областей.
Книга написана с учетом требований Федеральной це¬
левой программы “Русский язык”, в которой поставлена
задача развития и изучения русского языка “как нацио¬
нального языка русского народа и государственного языка
Российской Федерации"1.
Практическая цель работы — оказание методической
помощи депутатам представительных органов государст¬
венной власти, работникам исполнительной государствен¬
ной власти, а также органам местного самоуправления и
другим заинтересованным лицам в разработке и подготов¬
ке проектов законов и иных нормативно-правовых актов;
развитие и укрепление навыков стилистической и логиче¬
ской обработки нормативного (в ряде случаев и индивиду¬
ального) текста и выработка профессиональной нетерпи¬
мости к лингвологическим дефектам проектов правовых
документов.
Представленное монографическое исследование —
этап в проведении автором исследований в области сис¬
нальной прессы, см., например: Власенко Н.А. Конституция Тюмен¬
ской земли: миф или реальность // Тюменские известия. 1992. 22 января;
Наука сокращает опыты быстротекущей жизни // Тюменские известия. 1992.
4 ноября; Сибирская модель для Устава области // Тюменские известия.
1992.	6 ноября; Нормотворчество - новое качество областного Совета Н
Тюменские известия. 1993. 26 января; Региональное нормотворчество и
перспективы области // Тюменская правда. 1993. 26 января; Парламент
Иркутской области: каким ему быть? // Восточно-Сибирская правда. 1993. 24
ноября; На пороге обновления (в соавторстве) // Восточно-Сибирская прав¬
да. 1994. 23 марта; Устав не принят. Работа продолжается // Советская
молодежь. 1994. 16 августа; Нас не во всем поняли // Восточно-Сибирская
правда. 1994. 20 ноября; Устав области - основа стабильности в регионе (К
вопросу о пересмотре положений Устава). Восточно-Сибирская правда. 1996.
27 июля.
1 См.: Российская газета. 1996. 8 августа.
9

тем права, технологий текстуального выражения правовых
норм и иных проблем законодательной техники1.
Еще одно, техническое по характеру, замечание: в
книге активно используется терминология правовых доку¬
ментов. В тех случаях, когда слова или словосочетания
правового лексикона не являются общеупотребительными,
устоявшимися, делается ссылка на соответствующий до¬
кумент.
Автор благодарит за помощь в подготовке книги Ка¬
федру теории государства и права Уральской государст¬
венной юридической академии, а также профессора А.Ф.
Черданцева и доцента С.В. Никитина.
1 См.: Власенко Н.А. Коллизионные нормы в советском праве. Ир¬
кутск, 1984. Он же: Логико-структурные дефекты системы советского права //
Правоведение. 1991. № 3. С.22-24. Он же: Основы законодательной техники:
Практическое руководство. Иркутск, 1995; и др.

РАЗДЕЛ I
ЯЗЫК ПРАВА: МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ

Ubi jus incertum, ibi nilium.
Когда закон не определен, закона нет.
(Из высказываний древнеримских юристов)
Глава 1. Право и язык
О правовом языке. В юридической науке о своеобра¬
зии правового языка говорили, как правило, характеризуя
тексты нормативно-правовых актов, приемы законодатель¬
ной техники. При этом одни авторы оперируют понятием
“язык права”1, другие ведут речь о “языке законов”2, третьи
отмечают существование “специального (юридического)
языка”3. Нередко говорят об особенностях “языка законо¬
дательства”4. Все указанные термины имеют “право на
жизнь”, могут выполнять (и выполняют) определенную
1 Черданцев А Ф. Толкование советского права. М., 1979. C.3S.
2Язык закона / Под ред. А.С.Пиголкина. М., 1990; Также: Алексеев
С.С. Государство и право: Начальный курс. М., 1994. С. 146.
3	Теория государства и права. В 2-х частях / Под ред. В.М.Корельского и
В.Д.Перевалова Екатеринбург, 1994. С.88 (автор главы Р.К.Русинов).
4	См., например: Научные основы советского правотворчества / Под ред.
Р.О.Халфиной. М., 1981. С.290 (автор главы А.С. Пиголкин); Также: Иса¬
ков В.Б. Юридические факты в советском праве. М., 1984. С.11.
13

роль в отражении специфики организации и стиля текстов
соответствующих юридических документов.
Меоду тем ке все указанные выше термины состоят в
синонимических отношениях, многие из них имеют само¬
стоятельное содержание.
Для того, чтобы разграничить указанную терминоло¬
гию, следует поставить вопрос: существует ли язык права
или имеет ли место быть собственный язык права? Эта
проблема для правовой науки не нова. Ее ставил
С.С.Алексеев и сформулировал ответ. Во-первых, указал,
что под ним — языком права — следует понимать
“своеобразный, самостоятельный стиль литературной ре¬
чи”, и, во-вторых, “язык, концентрирующий особенности и
достоинства стиля правовых актов как духовной ценности;
это, — продолжает С.С.Алексеев, — чеканные, ясные и
строгие формулировки, в которых доступно и кратко, в
обобщенной форме выражен смысл определенных поло¬
жений”1. Нет возражений С.С.Алексееву, лишь попытаемся
развить мысли автора.
С нашей точки зрения, существуют два ключевых по¬
нятия — *правовой язык” и “язык права”. Первый термин
наиболее общий, под ним нужно понимать правовой лекси¬
кон, весь словарный запас (арсенал) юриспруденции. По
сути дела, это вся система слов и словосочетаний
(включая термины и понятия), которыми оперирует право
во всех его проявлениях, или другими словами — право¬
вая система. Сюда включается официальный язык текстов
нормативно-правовых актов, тесно примыкающая к нему
термосистема индивидуальных актов, юридические про¬
фессионализмы, доктринальный юридический язык, юри¬
дические жаргоны и т.д. Второе понятие — язык права —
это лексикон нормативных правовых актов (законов и др.) и
актов официального толкования. Поэтому термины “язык
закона”, “язык законодательства’ призваны уточнять осо¬
бенности правового словаря этой части нормативного мас¬
сива. К языку права, как указывалось, тесно примыкает
1	Алексеев C.C. Проблемы теории права: Курс в 2-х ч. 1982. Т.2.
С.287.
14

язык индивидуальных актов. Его терминология хотя и са¬
мостоятельна, но достаточно относительна, ибо. как из¬
вестно, правоприменительные акты выносятся на основе
нормативно-правовых правил, и, естественно, лексическая
система в этом случае “перемещается" в индивидуальные
решения.
Термины “правовой язык’ и “язык права” следует от¬
личать от понятия “юридический стиль" и образующихся
от него понятий “стиль нормативных актов", “стиль зако¬
нов”, “стиль индивидуальных актов” и т.п. Юридический
стиль — закономерности (законы) организации правового
текста.
Таким образом, о правовом языке можно говорить
лишь условно, выделяя (обособляя) часть общей лексиче¬
ской системы русского языка, посредством которой инсти-
туонально оформляется и функционирует правовая систе¬
ма. Его часть — языка права — это язык официальных
юридических документов, прежде всего нормативных ак¬
тов. Надо видеть й относительность между этими поня¬
тиями. Язык права (законов л иных нормативных актов) как
бы “погружен” в правовой язык, обогащается им. Именно
языку права, его стилю, особенностям его организации в
документах посвящается это исследование, о чем в общих
чертах уже отмечалось во введении.
О тексте. Право как текст. Формы проявления
права, способы его выражения в жизни богаты и много¬
гранны — сознание, отношения, текст... Правовой текст —
одна из важнейших жизненныхформлрава. Нормативные
и индивидуальные правовые акты, удостоверения, коммен¬
тарий к Конституции Российской Федерации, ценные бума¬
ги и т.д., и т.п. — все это правовые тексты, все это формы
выражения права. Документ, иной письменный носитель
юридической информации имеют текстовые особенности,
своеобразное языковое выражение, графические примеча¬
тельности. Текстовые проявления “жизни” правовой мате¬
рии должны в большей мере стать объектом пристального
внимания юридической науки, что, несомненно, обогатит
арсенал правоведения как величайшего явления культуры
15

и будет способствовать совершенствованию технологии
текстового выражения права.
Методологической основой исследования текста пра¬
ва, позволяющей увидеть особенности его языкового вы¬
ражения, внутреннюю связанность и логику изложения,
является текстоведение — одно из современных направ¬
лений в отечественной и зарубежной лингвистике, пред¬
ставляющее систему знаний о тексте, его закономерностях
и функциональной направленности. В последние десяти¬
летия в этой области лингвистики появилось немало фун¬
даментальных исследований, обозначились различные
подходы в понимании текстов, их составляющих1. Ряд из
них будет рассмотрен дальше. При всем при этом несо¬
мненной остается его характеристика как первичной дан¬
ности всего гуманитарно-философского мышления, непо¬
средственной действительности (М.М. Бахтин).
В текстоведческой литературе, как отмечалось выше,
высказаны различные мнения о природе и формах выра¬
жения текста2. Несмотря на имеющиеся противоречия во
взглядах ученых-лингвистов, большинство едины в том,
что всякий текст имеет лексическую (языковую), логиче¬
скую, грамматическую и графическую основы, опреде¬
ленным образом организованные с целью передачи ин¬
формации (сообщения). Нет сомнений, что правовые тек¬
сты, независимо от их функциональной предназначенности
и прагматической роли, состоят из этих же основ. Все они в
зависимости от функциональной цели отличаются опреде¬
ленной организацией, принципам^ и правилами выполне¬
ния.
Лексическую основу текста, собственно языковое на¬
полнение, составляют прежде всего слова (“кирпичики”),
обладающие уникальными текстообразующими и стилеоб¬
1	См., например: Тураева З.Я. Лингвистика текста. М., 1968;
Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1968; Г а л ь п е -
р и н И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981. Он
же: Грамматические категории текста (опыт обобщения) // Известия Акаде¬
мии наук СССР. Серия литературы и языка. 1977. № 6. С.522-532.
2	Сравните, например, позиции: T у р а е в а З.Я. Лингвистика текста. С.
11; Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. С. 281-292.
16

разующими свойствами (полисемичностью, синонимично¬
стью и т.п.). Далее — это словообразования
(фразеологизмы и другие устойчивые образования, выпол¬
няющие важнейшую прагматическую функцию и придаю¬
щие тексту соответствующий стиль, колорит). Более высо¬
кий уровень — грамматическое предложение (лексическое
образование, заключающее в себе смысл, то, ради чего
формулируется, создается текст). Заметим, построение
устойчивых словосочетаний, предложений невозможно вне
законов и категорий логики, поэтому следует отдавать от¬
чет в том, что рассмотрение указанных единиц текста в
рамках его лексических проблем во многом условно.
Логическую основу текста составляют правила и зако¬
ны формальной логики. Без логики невозможно сформули¬
ровать более или менез сложное предложение, абзац и
текст в целом (подробнее об этом в разделе III). Отделе¬
ние логической основы от лексической, о чем уже, по сути,
шла речь здесь и во введении к книге, условно; делается
это вслед за лингвистами исключительно с познавательной
целью.
Графические (иногда говорят: полиграфические) стан¬
дарты текста придают ему локальность изложения, чет¬
кость, структурированность. Графическая стандартизован-
ность очень важна в документах, тексты которых без гра¬
фического оформления трудно представить.
Очень важна грамматика текста, которая не только
элемент его культуры, но и важное условие его эффектив¬
ного воздействия на адресата.
Рассмотренные выше составляющие текста наделяют
его таким свойством, как прагматизм — целевая
специальная направленность1. Любой текст является
средством передачи информации адресату, выступая тем
самым инструментом общения, средством активизации
1	О прагматизме текста см.: Клаус Г. Сила слова. М., 1967. С. 16. Осо¬
бое значение связи прагматики и текста придает И.Р.Гальперин, называя
прагматическую установку в тексте условием его правильности
(Г альперин И.Р. Текст как рбъект лингвистического исследования.
С. 24.)
17

поведения адресата1. Текст, его качество зависят от харак¬
тера информации и техники ее передачи, организационной
оформленное™. Есть, безусловно, и обратная связь, хотя
и менее значимая. Текст как специальное явление со
своими законами способен влиять на качество информа¬
ции, уровень его прагматизма.
Выше была дана характеристика общих сведений о
тексте. Перейдем к анализу права как текста. Текстовых
носителей — источников, содержащих правовую информа¬
цию, — в общественной практике немало. У них разные
цели и функции. Между тем главным языковым выразите¬
лем права как регулятора общественных отношений вы¬
ступают юридические документы. Их тексты являют
собственно право. Важнейшие среди них — нормативные
правовые документы, документы интерпретационного ха¬
рактера (акты официального толкования права), индивиду¬
альные правовые документы (правоприменительные акты),
фиксирующие правовые документы (индивидуальные пра¬
вомочия, факты и др.)2. Тексты этих документов, по выра¬
жению известного французского юриста Ж.Карбонье, гово¬
рят “языком права”3.
Иные носители юридической информации, о которых
шла речь (научная и учебная литература и др.), не явля¬
ются собственным выражением права, а лишь передают
информацию о праве и, следовательно, имеют совершен¬
но иные текстуальные формы. Задача нашего исследова¬
ния — о чем уже отмечалось — анализ нормативного пра¬
вового текста (текста права), его лингвологических основ.
1	Портянников В.А. Структура текста как результат реализации
коммуникативной и прагматической направленности процеооа теютообразо-
вания // В сб.: Вопросы нормы и нормативности • реализации мыковых
средств. Межвузовский сборник научных трудов. Горький, 1988. С , 100.
2	Подробнее о юридических документах см.: Черданцев А. Ф. Логико-
языковые феномены в праве, юридической наук» и практика. Екатеринбург,
1993.	С.13-19. Он же: Теория государства и права. Екатеринбург.
1996.С. 171-175; Иную классификацию правовых документов предлагал В.Я
Дорохов. Он, в частности, не относил к ним нормативные акты. (См.: Д о •
р о х о в В.Я. Понятие документа в советском праве II Правоведение. 1882
№ 2. С.53-60.)
3	Карбонье Ж. Юридическая социология. М., 1986. С. 231.
18

Ждут специального изучения тексты правоприменитель¬
ных, фиксирующих и иных юридических документов; небе¬
зынтересны специфика доктринальных и учебных юриди¬
ческих текстов и в этой связи оценка их регулятивной роли.
Нормативный правовой текст: общая характе¬
ристика. Нормативно-правовой текст является разновид¬
ностью правового текста. И.Грязин дает следующую харак¬
теристику тексту права; “...некий особый концептуальный
мир, олицетворяющий область должною* Общий, абст-
рактный характер понятий, входящих в этот мир, — отме¬
чает далее, — является отражением или олицетворением
человеческого бытия, его вовлеченности в свою собствен¬
ную динамическую экзистенцию”1. Однако это самая общая
характеристика текста права. Он, как и любой другой, име¬
ет специфические черты. Поэтому, прежде чем перейти к
характеристике его лингвологических аспектов, рассмот¬
рим признаки, отличающие его от иных документальных (в
том числе и юридических) текстов. Их можно подразде¬
лить на общие и специально-юридические.
К общим следует отнести:
—	Отсутствие экспрессивности (модальности).
Особенность законов и других нормативно-правовых ак¬
тов, одновременно их примечательность и ценность — в
нейтральности, человеческой беспристрастности, отсутст¬
вии какой-либо оригинальности, резко стилевой индивиду¬
альности изложения материала. Ровный и спокойный, ина¬
че говоря — “нулевой” стиль не должен вызывать допол¬
нительных ассоциаций и ненужных эмоций, способных
отвлечь от сути документа. В нормативных правовых до¬
кументах нетерпима художественная красивость, высоко¬
парность фраз, лозунговость и, как следствие этого, вос¬
клицательные знаки, вопросы и т.п.2. Нейтральность и
1 Грязин И. Текст права: Опьгг методологического анализа конкури¬
рующих теорий. Таллин, 1983. С.107.
П и г о л к и н А. С. Теоретические проблемы правотворческой дея¬
тельности в СССР: Автореферат дис.... доктора юридических наук. М., 1972.
С. 29; Ушаков А.А. Очерки советской законодательной стилистики.
Пермь, 1967. С. 154.
19

"холодность" изложения юридических норм — важное ус¬
ловие эффективности правового регулирования. Анализ
законодательства ряда регионов России показывает: чаще
всего отступления от этого правила можно встретить в
преамбулах или главах, посвященных общим положениям
законов1. Преамбула, вводные главы, как и весь текст до¬
кумента, должны носить нормативно-официальный харак¬
тер, "не сползать", как это нередко бывает, к публици¬
стическому жанру. Такие дефекты встречаются и в феде¬
ральном законотворчестве. Показателен в этом отношении
принятый Государственной Думой в первом чтении (5 июня
1996 г.) проект федерального Закона “О запрещении про¬
паганды фашизма в Российской Федерации” (подготовлен
депутатом В.И. Зоркальцевым). Приведем лишь две цита¬
ты из этого документа. Преамбула законопроекта начина¬
ется так: “Народы нашей страны внесли решающий вклад
в разгром фашизма, в избавление человечества от фаши¬
стского порабощения и геноцида”. Следующая фраза —
это ч.2, ст.4 проекта федерального Закона:
“Распространение в публичных местах материалов, про¬
славляющих или оправдывающих фашистских главарей,
снимающих с них ответственность за геноцид и другие
преступления против мира, человечества, запрещается”.
Вряд ли такой текст можно признать нормативным, скорее
он напоминает газетную лозунговость.
—	Связанность и последовательность. Любой
текст может называться таковым, если его составляющие
взаимосвязаны и согласованы. В противном случае гово¬
рить о тексте как таковом просто не приходится. Однако
строгость изложения, степень связанности и жесткой по¬
следовательности текстового материала различны. Сба¬
лансированность законодательного текста, его так назы¬
ваемая жесткая "цепочность" — отличительная черта сти¬
ля нормативных правовых актов. В нормотворческой прак¬
тике это означает, что при написании проектов законов,
1	На нарушение нейтральности стиля и других требований к региональным
правовым актам обращается внимание центральной прессой. См., например:
Шамсулин В. С циркуляром шутки плохи // Российская газета. 1996.
14 декабря.
20

других нормативных юридических документов не допус¬
каются лексическая и смысловая абсурдность, перескаки¬
вание и разрыв мыслей. Отступление от данного требова¬
ния является существенным препятствием понимания
смысла текста.
—	Точность и ясность. Особенность, вытекающая из
основного свойства права регулировать психофизическое
поведение человека. Законодательный или иной норма¬
тивный текст по своей внутренней природе должен быть
точным и ясным. При ознакомлении с ним не могут иметь
место какие-либо дополнительные ассоциации — как ука¬
зывалось — и разнотолкования1. Точность, — пишет
Г.А.Дюженко, — подразумевает фактическую досто¬
верность, точное употребление терминов, исключающее
различное толкование документов’. Если согласованность
и последовательность текста предполагают его связан¬
ность (“цепочность”), то точность и ясность расширяют
указанную выше характеристику и направлены на внут¬
реннее содержание предложения, подобранность слов и
терминов, их сочетаемость. "Широко известно, —пишет
А.В. Малько, — чем упорядоченнее в терминологическом
отношении текст, чем гармоничнее категориальное единст¬
во, тем в большей степени он обречен на эффективность
своего воздействия”2. Нормодателю следует постоянно
помнить: от качества текста, точности и ясности его стиля
зависят юридическая отточенность и последователь¬
ность регламентирования фактических отношений. И еще
одна деталь: точность предполагает высокую частотность
(повторяемость) отдельных языковых форм на определен¬
ных участках текста документа, на что обращается внима¬
ние в специальной литературе3. Достижение указанного
требования может влиять на эстетические начала норма-
тивно-правового текста, но практический критерий здесь
берет верх над общелитературными стандартами. Неэсте¬
1	Д ю ж е н к о Г.А. Документальная лингвистика. М., 1975. С.8.
2	Малько А.В. Двоичность юридической информации и язык законода¬
тельства // Правоведение. 1993. № 1. С.86.
! Рахманин Л. В. Стилистика деловой речи и редактирование слу¬
жебных документов. М., 1988. С.13.
21

тичной, однако очень важной с точки зрения эффективно¬
сти договорных начал можно считать, например, следую¬
щую формулировку Типового Договора о международном
лизинге (ст.ЗО, п.2): “Термины мужского рода при соответ¬
ствующей смысловой нагрузке могут быть использованы
как термины женского и среднего рода, а слова, зафикси¬
рованные в единственном числе, могут употребляться во
множественном — и наоборот”.
—	Простота изложения. Однозначность текста,
его эффективное усвоение — важное условие надлежа¬
щей реализации норм права. Меоду тем нужно учитывать
и такое обстоятельство: стремление к точности часто вле¬
чет к объемным формулировкам, перегруженности пред¬
ложений, от чего может и нередко страдает простота,
доходчивость текста. Возникает дилемма, о которой уже
говорилось в юридической литературе: стремление к по¬
нятности, простоте текста права способно негативно вли¬
ять на его точность1. Следует находить золотую середи¬
ну — точность и простота стиля нормативно-правовых
документов должны гармонично дополнять друг друга, не
нарушать одну из главных коммуникативных функций лю¬
бого текста — донести до адресата смысл сообщения. В
дополнение отметим: при употреблении сложных падеж¬
ных управлений с использованием родительного, датель¬
ного и предложного падежей важно не перегружать зако¬
нодательный текст объемными предложениями, разумно
чередовать их с простыми, но не в ущерб смыслу
(подробнее об этом в гл.4 раздела II).
—	Лаконичность и компактность нормативного тек¬
ста — одна из характерных черт нормативно-правовых
актов. Нет сомнений: чем лаконичней и компактней изло¬
жен нормативный материал, тем лучше воспринимается и
познается его содержание субъектами правоотношений. В
нормотворческой практике указанное требование предпо¬
лагает максимальное сокращение неоправданных повто¬
1 Язык закона / Под ред. А.С.Пиголкина. М., 1990. С.25; Катлинская
Л.П. Принцип экономии и грамматические варианты (об одном аспекте нор¬
мализации) // В сб.: Языковая норма и стилистика / Под ред.
Р.Г.Пиотровского. М., 1977. С.176,178.
22

рений, эффективное структурирование отсылочных норм,
использование специальной и, конечно, юридической тер¬
минологии. Результатом лаконизма и компактности тек¬
ста является его экономичность, что, соответственно,
бережет и усилия изучающего его. По справедливому за¬
мечанию И. Грязина, любой нормативный текст с точки зре¬
ния его языкового выражения создается законодателем по
принципу минимальности. На этом — отмечает далее ав¬
тор — основано “классическое правило толкования: текст
нормы должен толковаться так, чтобы ни одно его слово не
оказалось бы лишним или лишенным смысла”1.
Выше были рассмотрены общие (или общедокумен¬
тальные) черты нормативных правовых текстов. Не умаляя
их важности, все же собственно юридический (нормативно¬
правовой) колорит законам и иным нормативным правовым
актам, их текстам, придают специально-юридические тре¬
бования. Благодаря им нормативный акт приобретает ка¬
чество юридического нормативного регулятора. Итак, к
числу специальных признаков нормативного правового
акта отнесем характер предписания, композиционность
(графичность) и языковую стандартизированность.
По характеру предписания нормативный текст:
—	Долженствующе-предписывающий. В этом природа,
существо законодательного и иного нормативного текста.
Попросту говоря, с помощью такой формы в общественной
практике что-то разрешается, что-то запрещается, предла¬
гаются варианты решения, модели поведения. Реализация
в тексте таких приемов правового регулирования порожда¬
ет особый тип письменного изложения — обязывающий
(долженствующе-предписывающий).
—	Констатирующе-предписывающий2. Часть статей
(глав, разделов) нормативно-правового акта, как правило,
1 Грязин И. Текст права: Опыт методологического анализа конкури¬
рующих теорий. C.54.
“ М.П. Сенкевич считает, что вообще официально-деловому стилю присуща
известная императивность, т.е. “предписывающий характер речи". (См.:
Сенкевич М. П. Стилистика научной речи и литературное редактиро¬
вание научных произведений. М., 1976. С.19.)
23

носят вводный характер, определяют цель документа,
предмет и пределы юридического регулирования. Стиль
изложения этих норм своеобразен. С одной стороны —
констатирующий, а с другой — предписывающий. Это
предполагает использование глагола в форме инфинити¬
ва; часто в грамматических предложениях нормативного
текста можно насчитать до нескольких десятков взаимо¬
связанных инфинитивов. Далее. Указанный способ изло¬
жения предполагает функционирование различных вре¬
менных форм глагола. Так, формы глагола настоящего
времени выступают в значении, которое можно назвать
настоящим предписанием. Формы будущего времени при¬
обретают в контексте различные модальные оттенки
(долженствования, предписания, возможности, близкой к
необходимости). Прошедшее время употребляется в зна¬
чении подчеркнутой констатации. Кроме того, предписы¬
вающий характер нормативно-правового текста проявляет¬
ся в использовании кратких прилагательных модального
характера (со значением долженствования) “обязан”,
“должен” и др.
К сожалению, в практике регионального нормотворче¬
ства часто не учитывают, что нормативно-правовой текст
не публицистика, здесь воззваниями и пожеланиями юри¬
дического эффекта не добиться. Предписания должны
формулироваться с учетом языковых правил юридической
техники, о которых шла речь выше. Без учета этого, на¬
пример, депутатами Законодательного собрания Иркутской
области был в свое время подготовлен проект закона "Об
охране семьи, материнства, отцовства и детства”. Его
стиль местами был далек от юридического и напоминал
газетные призывы советского периода. Скажем, предлага¬
лось каждой семье “создать равные стартовые возможно¬
сти”, “утвердить в массовом сознании населения семейные
ценности”, “распространить и принять большинством насе¬
ления здоровый образ жизни”1.
1	Проект закона настолько сильно лоббировался рядом депутатов областно¬
го представительного органа власти, что автору этих строк пришлось при-
бегнуть к помощи прессы. (См.: Власенко Н.А. Почему не состоялась
24

Своеобразен нормативный правовой текст и с точки
зрения композиционности (графичности) построения.
Стремление к строгости, лаконичности и точности норма¬
тивно-правового стиля одновременно предполагает осо¬
бую текстовую композиционность. Нормотворческая гра¬
фика — разбивка текста на разделы (части), главы, статьи
(параграфы) и т.п., а также использование приложений,
примечаний и т.п. — имеет в правотворчестве само¬
стоятельные начала.
Заметим, композиционная унификация нормативных
актов как требование стилевой окрашенности документа
весьма различна. Например, архитектоника текста Устава
области весьма отлична от графичности обычного
“рядового" регионального закона. Субъекты Российской
Федерации это пока учитывают слабо, в том числе и нор¬
мотворческой практике органов местного самоуправления1.
Нормативная и (ее разновидность) законодательная
графичность, ее традиции различны и зависят от типоло¬
гии и видов законопроектов, о чем подробнее рассматри¬
вается в разделе II (гл.6).
Нормативно-правовой текст отличается языковой
стандартизованностью2. Речь идет об унификации языко¬
вых форм — употреблении общедокументальных устойчи¬
вых оборотов, собственных юридических словосочетаний
и иных принятых в нормотворческой практике языковых
штампов, канцеляризмов и клише. Именно это качество и
придает неповторимое своеобразие нормативно-правовому
республика ШКИД или О качестве проектов областных законов // Восточно-
Сибирская правда. 1996.10 апреля).
1	Чтобы в какой-то мере преодолеть эту ситуацию, коллектив авторов попы¬
тался использовать различные графические средства (в пределах возмож¬
ности компьютера) при написании не только самого текста Устава Иркутской
области, но и комментария к нему (Устав Иркутской области: Научно-
практический комментарий / Под ред. Н.А.Власенко и Г.В.Истомина. Иркутск,
1995). Затем книга была направлена в муниципальные образования области
и за ее пределы.
2	На необходимость “стандартизации законодательной речи' обращает вни¬
мание А.А. Ушаков. (Ушаков А. А. Очерки советской законодательной
стилистики. С. 161.)
25

стилю, отличает его от иных стилей официально-деловой
письменности.
Однако прежде чем перейти к вопросу об отклонениях
от перечисленных выше требований (дефектах текста пра¬
ва), заострим внимание читателя на следующей проблеме.
В нормотворческой деятельности рассмотренные выше
рекомендации к формулированию правового текста нельзя
доводить до абсолютизма. “Иногда, — справедливо отме¬
чает Г.Т. Чернобель, — следует пренебречь однопорядко¬
вой четкостью нормы ради ее гибкости и многозначности,
чтобы потенциально данная норма допускала разные от¬
тенки толкования какого-либо определенного человеческо¬
го поведения. Вместе с тем, — уточняет Чернобель, — это
поведение должно найти в законе более менее четкие
очертания”1. Безусловно, четкость и формализированность
правового текста не должны достигать абсурда, а иначе
это приведет к волюнтаризму и произволу, право
(формально существуя) превратится в свою противопо¬
ложность — диктат. Словом, речь идет о языковых прави¬
лах юридической техники, которые не могут быть догмами,
претендовать на абсолютное господство и не допускать
отступлений. В этом случае языковая норма понимается
как категория технико-юридическая, предполагающая
оценку языкового явления в процессе воздействия право¬
вого текста на адресата.
О дефектах текста права. Текст права, как и за¬
крепленная в нем система юридических норм, есть ре¬
зультат рациональной деятельности людей, протекающей
на неодинаковых нормотворческих уровнях, в разное вре¬
мя, в условиях сложного (как его называют — асимметрич¬
ного) федеративного государства, отсутствия развитого
регионального законодательства. Все это не может не спо¬
собствовать появлению в тексте права разнородных язы¬
ковых и логических неточностей и несогласованностей.
Несмотря на огромное разнообразие их причин, с долей
условности можно выделить, во-первых, те, которые в
1 Чернобель Г.Т. Формализация норм права // Советское государство
и право. 1979. № 4. C.72.
26

меньшей степени зависят от воли и сознания нормодателя
(динамика политико-правовых отношений; становление
федерализма; множественность правотворческих субъек¬
тов и др.)- Во-вторых, причины, предопределяемые каче¬
ством правотворчества, его организацией (нечеткость раз¬
граничения нормотворческой компетенции между феде¬
ральными органами государственной власти и органами
власти субъектов Федерации, а также между последними и
органами местного самоуправления; политическое стрем¬
ление выйти за пределы нормотворческой компетенции;
недостаток информации о правовой урегулированности
какого-либо вопроса и т.д.). Словом, языковые, логические,
грамматические и графические неточности, ошибки, возни¬
кающие по самым разным причинам1, можно обобщенно
назвать дефектами текста права или технико¬
юридическими дефектами права. Эффективность правово¬
го регулирования зависит от сведения их к минимуму, от
того, насколько оперативно они преодолеваются в ходе
реализации пр!авовых норм. Текст права должен стремить¬
ся к языковому совершенству и структурной непротиворе¬
чивости его норм, графической четкости. В противном слу¬
чае право превращается в свою противоположность —
произвол. Только в этом случае оно может выполнять
функцию правового регулятора и выступать незыблемой
основой правовой и федеративной государственности.
Особо следует сказать о такой разновидности дефек¬
тов текста права как эстетические. От них страдает ка¬
чество выражения юридических норм, конструкции
документов в целом. На первый взгляд может показаться,
что они не способны снизить эффект правового регулиро¬
вания. Однако это не совсем так: эстетические дефекты
выражения правовых норм, помимо того что снижают об¬
щий уровень культуры правового текста, способны отрица¬
тельно влиять и на качество понимания адресатом их со¬
держания. Это дает нам право не выделять дефекты тако¬
1	О некоторых причинах недостатков языка правовых документов см., на-
пример:	Прянишников	Е.А. О языке правовых актов // Ученые
записки ВНИИСЗ. 1966. Вып.6. С.161-164; Также: Власенко НА
Логико-структурные дефекты системы советского права. С.22-23.
27

го плана в самостоятельную группу и рассматривать их
при отклонениях использования в правовых текстах тех
или иных языковых правил юридической техники.
Итак, под технико-юридическими дефектами права
следует понимать логико-языковые нарушения, дефор¬
мации в построении и выражении правовых норм в сис¬
теме права.
Еще одно замечание: в целях уточнения предмета ис¬
следования отметим: грамматические ошибки, опечатки,
иные письменные и печатные недостатки в нормативно¬
правовых актах как самостоятельный дефект далее рас¬
сматриваться не будут. Это йе означает, что данный во¬
прос менее актуален для нормотворческой практики, осо¬
бенно региональной, и они не являются технико¬
юридическими дефектами права, форм его выражения.
Напротив, многие разделы региональных законов, иных
нормативных документов, акты органов местного само¬
управления содержат немалое количество грамматических
и текстуальных погрешностей, из-за которых порой право¬
вые установления утрачивают смысл. Например, в Прави¬
лах содержания территории города Иркутска, в ст.4, преду¬
сматривающей ответственность за их нарушение, — гово¬
рится об “иных правовых, нормативных актах”1. Следуя
логике документа, получается, что ответственность преду¬
сматривается правовыми и нормативными актами. Цепочку
рассуждений вряд ли нужно продолжать. Таких примеров
из практики регионов можно привести немало. К такого же
плана дефектам можно отнести случай, когда в официаль¬
ном источнике не указывается название закона2.
Знаковое право. Правовая символика. Характери¬
зуя язык права, важнейшее из средств его выражения —
текст, важно не пройти мимо более общей проблемы —
право и формы его знакового выражения. Знаковое выра¬
жение права есть его реальность, средство бытия. Текст
права, по справедливому выражению Т.В.Губаевой, —
1	Восточно-Сибирская правда. 1995.4 октября.
2	Вестник Тюменской областной Думы. 1996. Na 3 (57). С.67.
28

знаковый феномен, система созданных культурой знаков1.
Нет сомнения, что право, правовая реальность вообще
(сознание, отношения и др.) значительно богаче и много¬
образнее и не сводится только к системе знаковых форм.
Однако знаковое право (термин условный и использован
нами с целью ооозначить одну из форм правовой реально¬
сти) есть его важнейшая форма жизни.
Главным знаковым выразителем права является
текст — тексты нормативных индивидуальных актов, тек¬
сты научных произведений о праве, тексты документов
юридической практики и т.д. Зададимся вопросом: всегда
ли текст права выражен с помощью языковых единиц? Что
касается научных текстов, текстов учебной литературы,
практических документов, то здесь, как очевидно, право¬
вые реалии выражены не только языком права, но и с по¬
мощью схем, карт, специальных знаков-рисунков и т.п. А
как же нормативно-правовые документы, тексты, помещен¬
ные в них? Могут ли они содержать такого рода вкрапле¬
ния? На этот вопрос следует ответить утвердительно.
Не всегда правовое регулирование строится с помо¬
щью языковых комплексов. Их могут заменять и дополнять
(подчеркнем — не имея словесного сопровождения; не¬
языковые правовые регуляторы в виде схем, карт
(зонирования), рисунков и др. Обозначения на них есть
своеобразные правовые веления (запреты, обязывания,
дозволения). В качестве примера сошлемся на Правила
пломбирования вагонов и контейнеров, утвержденные Ми¬
нистерством путей сообщения2. Документ иллюстрирован
семью (с литерами) рисунками. Так, в § 15 Правил регла¬
ментируется порядок навешивания полиэтиленовых
пломб. Описываются два способа навешивания пломб,
1	См.: Г у бае в а Т. В. Словесность в юриспруденции. Казань, 1995.
С.64.
Верно подчеркивает В.Н.Синюков, что социолравовые отождествления
знаками есть “основа национальной правовой традиции'. (См.: Синю-
ков В.Н. Российская правовая система (вопросы теории): Автореферат
дис.... доктора юридических наук. Саратов, 1995. С.7.)
2	Правила пломбирования вагонов и контейнеров Министерства путей сооб¬
щения от 27.02.81 г. // См.: Закон. Железнодорожные перевозки. 1996. №11.
С.58-60.
29

причем при первом указывается, что нужно руководство¬
ваться “последовательным порядком, указанным на рис.7-
а”. Это пример того, когда более общие по характеру пред¬
писания развиваются (конкретизируются) нормами-
символами, выполненными на рисунке. В этом случае
можно говорить о неязыковой (неречевой) форме выраже-
ния права, если, конечно, не понимать язык как любую
форму информации. Здесь правовое регулирование осу¬
ществляется при помощи символов (правовой символики).
Это не учитывает Б.Спасов. “В некоторых случаях, — пи¬
шет автор, — какая-то правовая норма может быть на¬
глядно выражена световым знаком или фигурным изобра¬
жением (например, дорожные знаки). Но и в этих случаях,
—	продолжает Спасов, — опять-таки должна быть налицо
соответствующая правовая норма, сформулированная и
объявленная посредством естественной человеческой
речи”1.
Следует отметить, что те правовые знаки, о которых
шла речь выше, — имеются в виду примеры, получившие в
философии название простейших, — по выражению
А.Д.Урсула, — “сохраняют сходство с обозначенным
предметом"2.
Нормативно-правовой текст может быть синхронизи¬
рован правовой символикой. Это уже другая сторона про¬
блемы. А.А.Ушаков отмечает: “Помимо выражения права в
действиях, оно может быть выражено и представлено с
помощью особых знаков, символов...”3. Во многих норма¬
тивно-правовых документах правовая символика как бы
подчиняет себе языковую оболочку, например, в Указе
Президента РФ “Об утверждении описания и рисунков
флага и эмблемы таможенных органов Российской Феде¬
рации, размещения указанной эмблемы на транспортных
средствах, а также рисунка вымпела морских и речных
судов таможенных органов Российской Федерации" сказа¬
но: “Флаг таможенных органов Российской Федерации
1	С п а с о в Б. Закон и его толкование. М., 1986. С.82.
2	Урсул А.Д. Отражение и информация. М., 1973. С.67-08.
3	Ушаков А.А. Очерки советской законодательной стилистики. С.7-8.
30

(рис.1) представляет собой полотнище ярко-зеленого цве¬
та с белым диагональным крестом. Отношение ширины
флага к его длине — 1 : 1,5; ширины белой полосы к шири¬
не флага — 1 : 7”1. Описание символов как средств право¬
вого регулирования свойственно законодательству о пра¬
вилах дорожного, водного, железнодорожного и др. движе¬
ния, наградах и т.п.
Правовые символы можно подразделить на:
а)	символику схем, рисунков2, карт (территории муни¬
ципального образования);
б)	атрибутивную (герб, флаг, почетная грамота, ме¬
даль);
в)	символику действий3 (сигналы, подаваемые регули¬
ровщиками ГАИ) и знаков (автодорожные, морские, речные
знаки);
г)	звуковая символика (система сигналов на водном
транспорте)4.
Таким образом, правовую символику можно подразде¬
лить, во-первых, на правовую символику, не имеющую
языкового выражения (описания). В этом случае нормы-
символы выступают как самостоятельные правовые регу¬
1	Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 34. Ст.3584.
2	Вряд ли правильно вслед за В.Н.Карташовым считать нормативными
рисунками, а следовательно, по мнению указанного автора, “нестандартными
нормативными предписаниями” товарные знаки, торговые вывески и т.п.
(См.: Карташов B.H. Введение в общую теорию правовой системы.
Часть 2. Ярославль, 1996. С.80). Указанная правовая символика, строго
говоря, нормативной не является, это лишь форма реализации права.
3	В этой связи интересны суждения И.Грязина, отмечающего, что в древно¬
сти (период иСалической правды”) языком права выступали действия, на¬
пример, ритуальные. (См.: Г р я з и н И. Текст права: Опыт методологиче¬
ского анализа конкурирующих теорий. С.ЗО.) Думается, что действия не
только способ существования и выражения права древности. Действия и
иная символика - важный атрибут правового регулирования и современно¬
сти.
4	А.А.Ушаков указывает, что “правовые явления могут бьггь отображены
средствами музыки: государственный гимн в известном смысле, - указывает
автор, - так же выражение права". (См.: Ушаков А.А. Право, язык, ки¬
бернетика// Правоведение. 1991. № 2. C.36.)
31

ляторы. Во-вторых, это правовая символика, описанная в
тексте права, о чем шла речь выше. Заметим, что в право¬
вом регулировании юридическая символика (например,
автодорожные знаки) как бы отрывается от текста и само¬
стоятельно регулирует психофизическое поведение лю¬
дей, их поступки.
К итогам: Язык права — часть общеправового языка,
лексикон нормативных и официальных интерпретационных
актов. Он неразрывно связан с текстом права, вне его не
существует. Текст права есть объединение правового лек¬
сикона и его стилевых закономерностей. Это одно из важ¬
нейших выражений права, форма его существования. В
текстах права официально (нормативно, в нормах права)
фиксируются воля и интересы нормодателя, воплощаясь
затем в общественную практику. Немаловажную роль в
фиксировании воли нормодателя играют, если говорить
обобщенно, юридическая словесность, способы построе¬
ния норм, организация нормативно-правовых документов и
др. В этой связи вряд ли можно согласиться с
П.М.Рабиновичем, который в принципе правильно отмеча¬
ет, что “цель и средства, закладываемые законодателем в
нормах права, придают ему свойство нормативности”. Од¬
нако далее суздение автора вызывает сомнение: "И это их
свойство — нормативность, — отмечает автор, — не зави¬
сит от юридико-технического построения нормативных
актов, от формы их словесного выражения, уровня абст¬
рактности и др.”1.
Правовые нормы, закрепленные в тексте права, — ос¬
нова правового регулирования, строго говоря — его нача¬
ло. Иные правовые тексты часто производны от норматив¬
но-правовых (интерпретационные, научные, научно-
популярные и др.). Сам же нормативно-правовой текст, как
и любой другой, имеет лингвистическую (языковую), логи¬
ческую, грамматическую и графическую основы. Каздая
имеет специфику проявления, позволяющую говорить о
нормативно-правовом тексте как об одном из видов обще¬
1	Рабинович П.М. О юридической природе цепей правовых актов //
Правоведение. 1971. Na5. С.34.
32

официального и разновидности юридического. Выше с
позиции учения о тексте (текстоведения) рассмотрены об¬
щие (общедокументальные) и специально-юридические
особенности текста права. Далее, с учетом сказанного,
будут рассмотрены характерные черты языковых и логи¬
ческих основ текста, его графические и другие особенно¬
сти.
В ходе лингвологического анализа языка и текста пра¬
ва осуществляется попытка выявить типичные языковые и
структурные дефекты права, сформулировать рекоменда¬
ции по их профилактике. Изучение дефектов в построении
правовых норм, языковых форм выражения приводит к
выводу о необходимости разработки теории технической
дефектологии права: это должны быть знания о
причинах текстуальных дефектов права (объективных,
субъективных), методике выявления, видах технико¬
юридических неточностей (языковых, структурных, эстети¬
ческих). Технические дефекты в праве создают своего ро¬
да помехи, шумы, препятствующие точному и адекватному
восприятию мысли нормодателя. В философии такое яв¬
ление в тексте иногда называют языковыми фикциями1.
Возможно, дефектология права должна стать частью об¬
щей теории правотворческих ошибок, о разработке которой
все чаще ставится вопрос в юридической науке2.
1	См.: Брюшинкин В.Н. Логика, мышление, информация. Л., 1988.
С.112-113
2	См.: Баранов В.М. Истинность норм советского права. Саратов,
1989. С.352-357; Поленина С.В. Законотворчество в Российской
Федерации. М., 1996. С.26.
33

Глава 2. О роли исторической школы права в
изучении современного языка права
(на примере учения Г.Пухты и др.)
Представители и философская основа. Среди
существовавших философско-правовых направлений,
объяснявших природу и роль права в обществе, собствен¬
ные особенности и закономерности функционирования и
развития, наибольшее значение имела историческая шко¬
ла права. Отличительная черта учения в оценке истоков
права, видение его как формы сознания общества, как фе¬
номена культуры вообще, как части языковой культуры не
утратили своей актуальности и сегодня. Философия исто¬
рического правоведения способствует наиболее глубокой и
всесторонней оценке права как своеобразного способа
осознания действительности, как неповторимого явления
речевой культуры.
Выдающимися представителями исторической школы
права являются германские правоведы Г.Гуго (1764 —
1844), Ф.Савиньи (1779 — 1861), Г.Пухта (1798 — 1846). В
Англии активно поддерживал идеи исторической школы
права известный юрист Г.Мэн (1822 — 1888 г.). Теоретиче¬
ские положения рассматриваемого учения основывались
34

на философских положениях Шеллинга, отрицавшего ре¬
волюционное преодоление действительности и ратовавше¬
го за его эволюционное совершенствование, где праву
придавалась роль суммы правил, упорядочивающих пове¬
дение людей и являющихся условием его органического
развития. Философская основа исторической школы права
подпитывалась популярным в то время учением юриста и
государственного деятеля Монтескье. В своей работе “О
духе законов” он утверждал: “...законы должны находиться
в тесном соответствии со свойствами народов”1, должны
соответствовать природе вещей2. Безусловно, идеи школы
активно питала философия Канта, Гегеля3.
Взгляды представителей исторической школы права в
правоведении России активного распространения, как по¬
казывает исследование дореволюционной, советской и
постсоветской литературы, не нашли. Что касается доре¬
волюционных русских школ права, то, возможно, это объ¬
ясняется особенностями национального мышления, неже¬
ланием связывать государственно-правовое устройство с
“духом” нации, с особенностями национального пути раз¬
вития. Нет сомнения в том, что это достаточно самостоя¬
тельный вопрос, нуждающийся в специальном исследова¬
нии.
В советский период истории к исторической школе
права отношение было резко отрицательйым. Другое, по¬
сле известной и достаточно критической статьи К.Маркса,
трудно предположить. Хотя и здесь надо быть справедли¬
1	Монтескье Ш. О духе законов: Избранные произведения. М., 1955.
С. 168.
2	Там же. С.654.
3	О философской основе исторической школы права подробнее см.: История
политических учений / Под ред. С.Ф.Кечекьяна и Г.И.Федькина. М., 1960.
С.371-372; Общая теория государства и права. Л., 1961. С.154-155; Н е р -
с е с я н ц B.C. Право и закон. М., 1983. С.302-306. Философские истоки
рассматриваемого учения прослеживает К.Маркс в статье "Философский
манифест исторической школы права”. (См.: Маркс К., Э н г е л ь с Ф.
Соч.2-е. T.1. С.85-92.)
35

вым: в одних изданиях мы находим достаточно спокойный
рассказ об идеях, философской базе учения Гуго, его уче¬
ника и последователя Беркли, Савиньи, Пухты и др.1, не
без, естественно, некоторых идеологических вставок. В
других изданиях рассматриваемое философско-правовое
учение без какой-либо серьезной аргументации — “одно из
крайних выражений аристократической реакции против
французской революции конца XVIII в.”, “школа, пытаю¬
щаяся защитить обреченный историей буржуазный строй”2.
Кстати, анализ учебной литературы второй половины 60-х,
70-х и 80-х годов показывает, что это направление в исто¬
рии правоведения не упоминается вообще. Здесь можно
высказать и следующую догадку. Историческое правове¬
дение связывало понимание права с духом и волей народа
и государства, хотя воля и дух, как источник права, рас¬
сматривались в связи с особенностями сознания и языка
соответствующего народа. Однако в Советской России
(тогда Союза ССР) с начала 60-х, а после принятия Кон¬
ституции СССР 1977 года особенно, официальной догмой
считалось утверждение, что воля народа — основа совет¬
ского права и государства. Отсюда проистекали такие по¬
нятия, как “общенародное право" и “общенародное госу¬
дарство”. Напрашивающаяся аналогия с утверждениями
исторической школы права путала все карты, могла быть
квалифицирована как отступление от марксизма, и это
учение просто не стали упоминать, особенно в учебной
литературе. В подтверждение сказанному приведем поня¬
тие права, предложенное замечательным представителем
исторической школы права Г.Пухтбй. Он писал: “Право,
как всеобщая воля народа и государства, слагается из
юридических норм, имеющих своим предметом те отноше¬
ния людей друг к другу, в которые они вступают в силу
1	См., например: История политических учений. С.372-376. Общая теория
государства и права. С.154-157 Туманов В.А. Буржуазная правовая
идеология. М., 1971. С.104-105,114,127 и др. Нерсесянц B.C. Право
и закон. С.302 и др.
2	Юридический словарь / Под ред. С.Н.Братуся и др. М., 1953. C.248.
36

своей юридической свободы, т.е. отношения юридиче¬
ские”1. Дальнейшие комментарии излишни.
Идеи школы. Большинство теоретических возраже¬
ний школы исторического правоведения вращаются вокруг
следующих вопросов, которые сформулируем так: право и
правосознание нации (народа), право и рецепция римского
права, право и письменность, право и качество его текста.
Все эти положения связаны между собой. Несколько особ¬
няком стоит лишь проблема рецепции римского права,
однако это только на первый взгляд и об этом пойдет речь
дальше. В свете рассматриваемых в этой книге проблем
попытаемся показать актуальность идей историко¬
правовой школы для правоведения настоящего времени.
Одно из краеугольных положений рассматриваемого
учения — право есть “дух” и “воля" нации, что уже отмеча¬
лось. “Народный дух”, — пишет В.С.Нерсесянц, — для
теоретиков исторической школы права является основным
исторически изменяющимся, но в то же время постоянно
действующим правообразующим фактором”2. Г.Пухта,
например, изрекал: “...право коренится в воле нации”3. Од¬
нако время не позволяло Пухте быть столь откровенным
противником теологической школы права, и он, как бы оп¬
равдываясь, далее указывал: “...Мы вовсе не сомневаемся
в том, что право от Бога. Вопрос в том, как проявляет его
Бог. Мы утверждаем, что Он в природу наций вложил силу
создать право”4. Далее Г.Пухта еще более откровенен:
’’...происхождение права и государственного устройства в
силах и духе целого естественного соединения — наро¬
да”0. В современной правовой теоретической литературе
справедливо подчеркивается, что “создатели исторической
школы права в Германии XVIII - XIX вв. (Г.Гуго, Ф.Савиньи,
1	П у х т а Г. Курс римского гражданского права. М., 1874. T.1. С.66.
2Нерсесянц B.C. С.302.
3	П у х т а Г. Курс римского гражданского права. Т.1. С.31.
*Пухта Г. Там же. С.31.
3	П у х т а Г. Там же.
37

Г.Пухта) доказывали, что “право зарождается и развивает¬
ся исторически, как язык, а не декретируется законодате¬
лем"1.
Не вписывалась в толкование историческим правове¬
дением природы права рецепция римского права. Это нуж¬
но было объяснить. Г.Пухта, в этой связи отмечал:
“Значение действующего (римского. — Н.В.) права получи¬
ло оно не по воле законодателя (прежнее ошибочное воз¬
зрение, давно опровергнутое), но в силу своего научного
значения и всех своих многочисленных внутренних досто¬
инств. Рецепция римского права, — продолжает автор, —
не была моментальным актом, а представляется нам по¬
степенным укоренением его в юридическом сознании на¬
рода и в практике судов”2. Иначе говоря, представители
исторической школы права, и это не может быть вне вни¬
мания отечественного правоведения, считали: нормода-
тель — лишь посредник между “волей” и “духом” и юриди¬
ческой практикой. Право, по их воззрению, часть “духа
нации”, часть его сознания, часть языковой культуры.
Здесь уместно перейти к феномену римского граждан¬
ского права, его интерпретации исторической школой пра¬
ва.
Вопрос, подчеркнем еще раз, стоит так: коль право
есть дух нации, его языковой феномен, то как объяснить
рецепцию римского права, в том числе и унаследовавшим
его германским законодательством? Г.Пухта отвечает на
это: “Римское право не есть наброшенная внешняя обо¬
лочка, но жизненный элемент, перешедший в организм и
приспособленный к бытовым условиям народа, среди ко¬
торого он действует”3. Далее Пухта, как бы оберегая свои
идеи о праве как части сознания и языка народа Германии,
1	Теория государства и права / Под ред. В.М.Корельского и В.Д.Переваловэ.
С.50 (автор главы В.М.Корельский).
2 П у х т а Г. Курс римского гражданского права. Т.1. С.7.
3 П у х т а Г. Там же. С.7.
38

высказывает следующие соображения: "В национальном,
действующем в Германии, праве следует различать поста¬
новления, возникшие независимо от римского права, от
законов, находящихся с ним в тесной связи. До рецепции
римского права, — продолжает Пухта, — Германия имела
исключительно свои туземные юридические обычаи. О
том, как бы развивалось чисто германское право, если бы к
нему не привзошло римское, нельзя сказать ничего опре¬
деленного, точно так же, как нельзя наверное сказать, что
стало бы с немецким искусством, поэзией или философией
без римского и греческого влияния"1.
Отстаивая идею природы права как волевого и языко¬
вого феномена народа, Г.Пухга высказывает и более об¬
щие суждения. В частности, он отмечает, что влияние чу¬
жеземных законодательств мало зависит “от своеобразных
правовых воззрений известного народа”2. Если и встреча¬
ются какие-то сходства между правовыми системами раз¬
ных стран, то, полагает Пухта, “такие сходства встречают¬
ся между правами всех народов...”3.
Итак, выше мы постарались показать — главным об¬
разом на учении одного из представителей исторической
школы права Г.Пухгы — их взгляды на духовную и языко¬
вую природу права. Однако в настоящем учении не мень¬
шее значение отводится положению и факту взаимосвязи
права и письменности, роли качества текстов права. Так,
тот же авторитет исторической школы права пишет:
“...среди важнейших форм выражения права, или источни¬
ков его познания, главное место занимает письменность”4.
Между тем свести идею Г.Пухты и других представителей
исторического правоведения лишь к письменности как ос¬
новной форме выражения права означало бы упростить их
1	Там же С.14.
‘Пухта Г. История римского права. М., 1878. С.74.
3	Там же.
4	П у х т а Г. Курс римского гражданского права. Т.1. С.33.
39

взгляды на эти вещи. Их точка зрения на связь волевого,
духовного, национального и правового значительно глубже
и содержательнее. Г.Пухта, например, в своей “Истории
римского права” указывает: “...каково содержание (права.
Н.ВЛ. таковы вьюажения и язык*1. Эта точка зрения более
рельефна в критике законов Римской империи периода
Константина: “Большая часть законов Константина дурно
написана тем напыщенным слогом, который служит при¬
знаком скудости мыслей. К этому, — негодует Пухта, —
присоединяется неимоверное многословие с той целью,
чтобы затруднить понимание в сущности простой мысли и
сделать законы мучительными задачами при толковании
или, по крайней мере, бесплодными предметами изуче¬
ния”2.
Не меньшее значение историческая школа права при¬
давала тексту закона. В этом легко можно убедиться на
примере отношения Пухты к формальному выражению
Corpus juris. Он тщательно прослеживает борьбу между
текстами, считавшимися оригиналами этого исторического
документа. А также текстами-переводами. В результате
своих рассуждений им формулируется ряд правил выбора
правоприменителем конкурирующих текстов римских пра-
воположений. В принципе, они могут применяться совре¬
менным российским законотворчеством, скажем, в случа¬
ях, когда нормодатель переносит зарубежные правовые
формулы в отечественную систему права. Например, он
рекомендует: “Если известное законоположение вошло во
всеобщее употребление в том виде, в каком он существует
'Пухта Г. История римского праза. С.484.
2	Там же. С.484-485. В другой работе, посвященной римскому праву, Пухта
так поясняет, почему со времен Константина качество римского права резко
падает: "...со времен Константина, - пишет он, - применение римского права
в новом государстве, которое можно считать римским только номинально:
римский народ на самом деле уже перестал существовать, и на его место
выступили разнообразные народности всех частей свелга, собранные в пе¬
строе государство под властью императора, называвшегося римским”. (См.:
Пухта Г. Курс римского гражданского права. T.1. С.2.)
40

в versio vulgata, то его следует держаться строго, неизмен¬
но. Впрочем, — замечает автор, — определение того, во¬
шло ли известное правило в обычай, подлежит особому
разрешению в каиодом отдельном случае”1.
Не оставались вне внимания исторической школы
права логическая основа текста, его внутренняя организа¬
ция, проблемы систематизации законов. Это хорошо видно
из объяснений Г.Пухты рецепции римского права, которая
не сводится только к его жизненности, но и превосходит
иное законодательство своей “систематичностью, логично¬
стью, его внутренним развитием”2. В подтверждение этого
автор не без иронии пишет, что если немецкий судья бу¬
дет руководствоваться учебником пандекта (свод законов в
Риме, изложенный в алфавитном порядке), то эта книга
выручит его без всякого затруднения, и напротив, имея в
руках Руководство частного германского права, ему едва
ли удастся разрешить один процесс из сотни.
Подытожим. Историческая школа, ее методология,
ее видение природы и роли права в обществе весьма
своеобразны. Схематично это можно представить так: ат¬
рибуты нации (народа) — дух, воля, культура и язык. Все
это предопределяет право, является его истоками, пред¬
ставляющими собой письменные тексты устоявшихся пра¬
вовых обычаев конкретного народа. Качество права равно
его содержанию и техничности языка изложения. Не все в
этой идеологии немецких правоведов бесспорно3, напри¬
1	Пухта Г. Курс римского гражданского права. Т.1. С .9-10.
2	Там же. С.15.
3	Справедливости ради отметим, что принципы исторической школы права
резко критиковались и в самой Германии еще в прошлом веке. Например,
известный немецкий юрист Рудольф Иеринг писал, что безусловно нужно
отвергнуть параллель, “которую Савиньи, а затем его школа проводят между
правом, с однсй стороны, и искусством и языком, с другой”. Далее Иеринг
категорично и с некоторым сожалением подчеркивает “отвращение Савиньи
и его школы к вмешательству законодательства", “отрицание Пухтой истин¬
ного значения привычки в теории обычного права". (См.: Иеринг Р.
Борьба за право. Киев, 1893. С.9.)
41

мер, сомнения в возможности конструктивного влияния
более совершенных национальных правовых систем на
менее совершенные, но и немало рационального для тео¬
рии и практики современного российского нормотворчест¬
ва. Отечественное правоведение, с нашей точки зрения,
смущало и, видимо, не перестает смущать тезис историче¬
ской школы права о “национальном пути развития права,
который, — справедливо подмечает В.А. Туманов, —
будучи сам по себе правильным, на прусской почве чрез¬
вычайно легко приобретает националистическое звучание,
выливаясь в требование “истинно германского права"1. Все
это нельзя не учитывать, но это и не должно стать препят¬
ствием глубокого и всестороннего исследования учения
исторической школы права, использования его идей в тео¬
рии и практике правотворчества.
1	Туманов В.А. Буржуазная правовая идеология. С.105.

РАЗДЕЛ II
ПРАВОВАЯ ЛИНГВИСТИКА
N

Слово — основа текста права
(вместо предисловия к разделу)
Традиционно языкознание рассматривает слово как
важнейшую, исходную единицу речи и текста. “Слово —
одна из основных единиц языка”, — постулирует в самом
начале своей книги “Варианты слов в русском языке”
Р.П.Рогожникова1. Это положение, начиная с 30-х годов
нынешнего столетия и до наших дней, является аксиомой
для отечественной лингвистики. На этом основывалась и
русская дореволюционная филология (В.И. Даль и др.).
Иногда, как бы уточняя роль слова, о нем говорят как о
главной единице лексики (словарного состава языка), а
вслед за этим рассматривают его (слово) как объект науки
лексикологии2.
Однако анализ языковедческой литературы показыва¬
ет, что хотя в последние десятилетия авторитет слова “не
1	Рогожникова Р.П. Варианты слов в русском языке. М., 1966;
См.также: Уфимцева А.А. Слово в лексико-семантической системе
языка. М., 1968; Рахманин Л. В. Стилистика деловой речи и редак¬
тирование служебных документов. М., 1988. С. 17.
2	Головин Б.Н. Введение в языкознание. М.,	1983.	С.53;
И.А. Стернин пишет: “Слово функционирует в языке только как состав¬
ная часть высказывания, - и далее автор уточняет: Но от этого оно не лиша¬
ется своей качественной определенности, номинативной самостоятельно¬
сти...”. (См.: Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. Воро¬
неж, 1985. С.11.)
45

упал", но вместе с тем исследователи стали говорить и о
не меньшем значении в^ языке и тексте предложения1,
сверхфразового единства2, контекста, когезии (связи)3 и др.
Вне сомнения, без предложений, без связи между
словами и предложениями текст как таковой не существу¬
ет. Не менее значимы возникающие в процессе чтения
ассоциации (коннотации) и многое другое. Все это, изучая
особенности того или иного текста, нельзя не учитывать.
Между тем роль слова как "кирпичика" очень велика и по
причине самой природы текста4 вряд ли когда-либо под¬
вергнется сомнению. Подчеркнем, особенно важна роль
слова в тексте, ибо, несмотря на единую словесную при¬
роду, язык, речь и текст — не одно и то же5. Если речь
порой может дополняться смысловыми действиями, мими¬
кой и др., то текст вне слова, подчеркнем, не существует.
Именно эти соображения и были положены автором в
основу исследования нормативно-правовых текстов. В
языкознании сформировались определенные методологи¬
ческие традиции изучения свойств и функций слов в тек¬
сте, что, безусловно, учитывалось при исследовании слова
в правом лексиконе и тексте. Итак, слово — исходный
‘‘строительный” материал законотворчества и нормотвор¬
чества в целом. Оно есть средство передачи мысли, идей
нормодателя. С помощью слов образуется текст права,
облекаясь в форму, материализуясь в правовые нормы.
Прежде чем перейти к анализу свойств слов в праве, а
также особенностей их употребления — несколько замеча¬
ний о соотношении слов, слов-терминов и слов-понятий.
1	T у р а е в а З.Я. Лингвистика текста. С 123.
2	Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования
С .42,48,85.
3	Там жет-С^В. Свои выводы о роли когезии в тексте автор подкрепил мно¬
гочисленными ссылками на мнения в этом плане английских ученых.
4	Несмотря на единую словесную природу, речь и текст-не одно и то же. Из
этого исходит большинство языковедов. Иного мнения придерживается
известный лингвист М.М.Бахтин. (См.: Бахтин М.М. Эстетика словесно¬
го творчества. С.281-282.)
5	Подробнее об этом см.: Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества.
С.281-282.
46

Автор этих строк придерживается точки зрения, что слово
является более общим выражением действительности
(особенно многозначное — о чем речь в следующем пара¬
графе настоящей главы) и более “подвижно’ в речи и тек¬
сте. Термин (слово или словесный комплекс) выполняет
функцию специального носителя информации (Дума, Зако¬
нодательное собрание, проект закона, неприкосновенность
депутата). Понятие — категория логики и гносеологии
(раздел III, гл.2), отражающая наиболее существенные
признаки явления или предмета (право, закон, конститу¬
ция)1. Слова выступают выразителями терминов и поня¬
тий. Нередко слово совпадает с термином и понятием. В
этом случае слово и понятие (термин) в одном лице . Все
это говорит об определенной условности различия между
словом и понятием (термином).
Отдавая дань слову, и справедливую, не следует
умалять роль словосочетаний, предложений, графики как
способу структурирования текста, его содержания и др.
Только все вместе, в совокупности, они могут образовать
текст права. Все указанные языковые средства в праве
имеют свои особенности, что и позволило назвать данный
раздел правовой лингвистикой.
1	Подробнее о соотношении слов, терминов и понятий см., например:
Квитко И.С. Термин в научном документе. Львов, 1976. С.9-10,17-20 и
др.; Резников П.О. Понятие и слово. М., 1959. С.94; также: Са¬
вицкий В.М. Язык процессуального закона: Вопросы терминологии. М.,
1987. С.22; Пиголкин А.С. Юридическая терминология и пути ее со¬
вершенствования. С.20.
47

Глава 1. Лексические свойства слов в праве
§А. Полисемия (многозначность) слов в праве
К понятию полисемии слов. Слово имеет одно
прямое значение либо несколько (многозначно). Особен¬
ность русского языка в большом количестве слов с
несколькими значениями. “Многозначность (полисемия)
слов, — отмечает один из известных исследователей этой
проблемы Р.А.Будагов, — осложняет лексику, но вместе с
тем дает ей возможность стать великолепным средством
передачи бесконечно многообразных и разнообразных
мыслей и чувств людей, живущих в обществе”1. Причины
многозначности, или, как говорят языковеды, переноса
значения слова, разные. Согласимся с тем, что полисе¬
мия — результат обобщения порой едва заметного сход¬
ства между предметами, явлениями, результат группиров¬
ки и так называемого исторического наращивания разных
значений в пределах одного слова2.
Свойство многозначности слов имеет различные фор¬
мы проявления. Иногда говорят о видах полисемии. Под¬
1	Будагов Р.А. Закон многозначности слова // Русская речь. 1972. № 3.
С.	133.
2	Подробнее см.: Б у д а г о в Р.А. Закон многозначности слова. С.135. Го¬
ловин Б.Н. Введение в языкознание. С. 62-67. Фигуров-
с к и й И.А. Введение в общее языкознание. М., 1969. С. 142-143,145-148.
48

робнее эта проблема будет рассмотрена в связи с иссле¬
дованием форм многозначности слов в праве.
Формы проявления в правовых текстах. Иссле¬
дование правового лексикона вообще и лексикона право¬
вых текстов показывает, что полисемия слов в праве, в
том числе в нормативных документах, чаще проявляется
в форме метонимии (от греч. Metonymia —
"перенос") — простого переноса значения слова с одного
предмета на другой на основе их связи, какой-то, порой
трудно улавливаемой, схожести. В правовом языке, по
нашим наблюдениям, активной полисемичностью облада¬
ют слова: “акт”, “орган", “механизм”, “среда", “положение",
“совет", “сторона”, “часть”, “пункт", “область”, “суд”,
“ведомство”, “граница", “очередь", “фонд”, “состав",
“категория", “привод”, “премия”, “ресурсы” и др. Сказанное
проиллюстрируем на примере слова “акт”, имеющего в
праве наибольшее семантическое поле: "правомерный
акт”, “юридический акт”1 (разновидность “юридического
факта"), “недружественный акт”, “акт приемки",
“оформление акта”, “половой акт”, “требования к акту", “акт
насилия", “акт... законодательства РФ", “акт государствен¬
ного органа”, “акт органа местного самоуправления”;
"административный акт"; “правовые акты администрации
области”2; “акты о необнаружении дел"3; "акт возбуждения
уголовного дела". Можно согласиться с Н.Н.Ивакиной, по¬
лагающей, что многозначными, весьма “отличающимися от
общеупотребительного значения” в праве являются слова
“возбуждение", “деятельность”, “квалификация”,
' Раскрывая понятие юридического акта, В.П.Реутов оперирует сочетаниями
“односторонний юридический акт', ‘двусторонний юридический акт”, под¬
тверждая богатство значения этого слова, раскрывающегося в праве. (См.:
Реутов В.П. Теория юридических актов по советскому праву // В сб.:
Теоретические вопросы государства и права развитого социализма. Пермь,
1980. С.146.) Иной смысл в понятие юридического акта вкладывает
А.А.Белкин. (Белкин А.А. Юридические акты: обладание силой и дейст¬
вие // Правоведение. 1993. № 5; Он же: Юридические акты: сроки действия //
Правоведение. 1993. № 6. Автор использует термины "действие акта",
"прекращение действия акта” и др.).
2	Сочетание взято из Устава Иркутской области (ст.38).
3	См.: Вестник Тюменского областного Совета. 1992. № 12. С.26.
49

“производство”, “эпизод”1. Активно развиваются свойства
многозначности слова “зона”. К примеру, в проекте Правил
зонирования и застройки города Иркутска данный термин
используется в самых различных вариациях (“дачная зо¬
на”, “многофункциональная зона”, “зона застройки низкой
плотности””, “притрассовая коммерческая зона”,
“общекоммерческая зона”, “зона застройки средней плот¬
ности”, “зона застройки высокой плотности” и т.д.)2. В зако¬
не Свердловской области “Об особо охраняемых природ¬
ных территориях” используются такие термины: “этно-
природные зоны”, “зона прогулочно-маршрутного отдыха” и
Метонимия слов в правовых текстах наиболее простая
и часто встречающаяся форма полисемии. В правовых
текстах нередко можно встретить и такую форму полисе¬
мии, как метафора (от греч. Metaphors — "перенос").
Это результат переносного употребления прямого
(номинативного) значения слова4, например, в сочетании
“граница пригородной зоны” (взято из указанного проекта
Правил зонирования и застройки г.Иркутска). Слово
“граница” используется в смысле линии раздела. Это лишь
одно из значений этого слова в общелитературном и пра¬
вовом языках. Заметим, что в этом сочетании использует¬
ся и еще одно многозначное слово — “зона”. Анализ тек¬
стов нормативно-правовых документов показывает, что в
основном это так называемые “бледные” метафоры, т.е.
устоявшиеся, привычные для использования в разговорной
речи и документальной лексике слова (“рамки”, “фонд”,
“рабочее место”, “вакантный мандат”, ‘городская черта",
“эфирное время”, “нитка высоковольтной линии”,
“железнодорожная ветка”, “железнодорожное полотно”,
“воздушные ворота”, “морской протест”). “Многие метафо¬
ры, — отмечал П.Сергич (П.С.Пороховщиков), — настолько
’ См.: И в а к и н а Н.Н. Языковая подготовка юристов // Правоведение.
1985. №1.С.49.
2	См.: Восточно-Сибирская правда. 1996.1 ноября.
3 См.: Ведомости Свердловской областной Думы. 1995. № 12.
4 См.: Дудников А.В. Русский язык. М., 1974. С. 11. Подробнее о
метафорах в правоведении см.: Черданцев А.Ф. Логико-языковые
феномены в праве, юридической науке и практике. С. 172-178.
50

привычны (“строгость наказания”, “закон гласит”), что стали
для нас незаметными”1. Однако в правовых текстах встре¬
чаются не только устоявшиеся метафоры. Например, в
правовом языке в разных значениях нередко стали исполь¬
зовать слова “сеть “ (“сеть специальной помощи”, “сеть
специализированных магазинов”), “санация” (“санация
предприятия), “освежение” (“освежение запасов государст¬
венного резерва”).
К сожалению, метафоричность, как естественное
свойство полисемии слов нормативно-правовых текстов,
часто не учитывают или вообще отрицают, в том числе и
при формулировании правил законодательной техники.
Так, в ст. 27 (Требования к тексту нормативных правовых
актов области) Решения Иркутского областного Совета
народных депутатов ‘О правотворчестве и нормативных
правовых актах Иркутской области” было сказано, что в
нормативных правовых актах “Не допускается употребле¬
ние устаревших и многозначных слов и выражений, образ¬
ных сравнений, эпитетов, метафор”2. Что касается требо¬
вания недопустимости многозначных слов, выражений и
метафор, то с ним вряд ли можно согласиться в силу своей
недосягаемости.
Заметим: несмотря на высказанное замечание, данное
решение Иркутского областного Совета имело достаточно
большое практическое значение. Это был один из первых
региональных актов, направленных на упорядочение обла¬
стного правотворчества и системы нормативно-правовых
актов в регионах. Впоследствии, после принятия данного
решения Иркутской областью, аналогичный акт был принят
в других регионах страны (Тюменская и другие области).
Увы, запрет на употребление многозначных слов и мета¬
форичность сохранился.
В настоящее время Законодательным собранием Ир¬
кутской области после достаточно продолжительной и кро¬
потливой работы принят закон “О законах и иных област¬
1	С е р г и ч П. Искусство речи на суде. М., 1988. С.51.
2	См.: Ведомости Иркутского областного Совета народных депутатов. 1993.
№ 2. (Автор документа В.В.Игнатенко.)

ных нормативных правовых актах в Иркутской области”.
Рассмотренное выше решение областного Совета стало
основой при разработке проекта данного закона. Нам уда¬
лось отстоять точку зрения на то, что запрет на употребле¬
ние в законах многозначных слов, слов-метафор не имеет
под собой оснований. Теперь аналогичное рассматривае¬
мому выше требование сформулировано в п.1 ст.24
(Основные правила законодательной техники) так: “Тексты
законов области излагаются простым и ясным языком, как
правило, не допускается употребление устаревших слов и
выражений, образных сравнений, эпитетов”.
Еще раз подчеркнем: избежать метафор в норматив¬
ных правовых актах, а тем более многозначных слов и
выражений, невозможно, это обескровит правовой язык и в
конечном итоге приведет нормодателя в известный тупик.
Изложить правовые нормы только при помощи слов и вы¬
ражений с прямым номинативным значением невозможно.
Язык правовых актов не является разновидностью фор¬
мальных языков, при построении которых “устранение
метафорических терминов — одно из важнейших требова¬
ний”1. Нормативно-правовой язык — язык естественный, с
высоким уровнем формализации, однако полностью отне¬
сти его к языку формальному и распространять на него
соответствующие требования — ошибочно.
Правовым текстам свойственна, хотя и незначительно,
полисемия в форме катахрезов (от греч.
Katachresis — "злоупотребление"), что еще раз демонстри¬
рует богатство и разнообразие правового языка в целом.
Представляют собой внешние лексические и смысловые
отступления (“белая ворона", “зеленые чернила"). Приме¬
нение катахрезов — издавна известный способ ярко пока¬
зать, донести до читателя мысль с помощью противопос¬
тавления слов и словосочетаний, следствием этого явля¬
ется нарушение законов лексической сочетаемости. В пра¬
ве, еще раз подчеркнем, они достаточно нечасты и имеют
специфические формы проявления. Проиллюстрируем
сказанное примером из нормотворческой практики Тюмен-
1	Логический словарь ДЕФОРТ / Под ред. Ивина А.А. и др. М., 1994. С. 140.
52

ской области. В Положении о порядке подготовки, издания
и опубликования официальных документов главы админи¬
страции Тюменской области1 используется сочетание
“фирменный бланк главы администрации области”. Понят¬
но, что администрация области не является фирмой, а ее
глава не является руководителем фирмы. Фирма — это
хозяйственная или коммерческая организация, а фирмен¬
ный бланк — способ выражения ее наименования, который
позволяет индивидуализировать конкретное предприятие в
гражданском обороте, отличить от других однородных
предприятий2. Как видно, словосочетание ‘фирменный
бланк” используется с целью выделения внешних атрибут
тов документов области. К правовым катахрезам можно
отнести:	“граница	красных линий"3, “Доска почета”,
“Почетная грамота”.
Значительно реже в правовых текстах используется
полисемия в форме синекдохи (от греч. cynekdoche —
"соподразумевание, выражение намеком") как связи между
предметом и его частью, которая используется в тексте
вместо предмета или в смысле предмета (столько-то
“голов скота", “лица, распространяющие...’). Иногда синек¬
доху считают разновидностью метонимии4.
Безусловно, в нормативных правовых текстах должны
соблюдаться пределы форм использования многозначно¬
сти. Природе нормативно-правовых документов вряд ли
соответствуют, например, эвфемизмы, т.е. замена
слов прямого значения так называемыми “благо¬
пристойными" (“пьяница" — “любитель выпить"). Это, ско¬
рее, речевой прием, где истинный смысл сказанного дово¬
дится с помощью интонации.
1	Вестник Tюменского областного Совета народных депутатов. 1991. № 7.
2	См.: Юридический энциклопедический словарь / Под ред. А.Я.Сухарева.
М., 1984. С.369; А также Юридическая энциклопедия / Под ред.
М.Ю.Тихомирова. М., 1993. С.194.
3	См.: ст. 130 Закона Свердловской области “О регулировании земельных
отношений на территории Свердловской области’. (Ведомости Свердловской
областной Думы. 1995. № 12.)
4	Головин Б.Н. Введение в языкознание. С.65.
53

Право как средство развития полисемии. Ключе¬
вая реалия права — текст, в том числе нормативный. Он и
играет немаловажную роль в развитии лексических свойств
русского языка. Скажем больше — право является неис¬
черпаемым источником его выразительности и смысло¬
вого богатства. Все это возможно благодаря тому, что
право является условием развития полисемии значений
слов и словосочетаний. В этой связи следует поддержать
мнение А.С.Пиголкина, С.Н.Юсупова, которые указывают
на то, что вряд ли правильно говорить о том, что
“многозначные слова сохраняют в тексте закона два зна¬
чения— специальное (правовое) и общедокументальное’'1.
Одно и то же слово не может иметь два самостоятельных
статуса — специальный и общедокументальный, ибо его
так называемое специальное значение в праве всего лишь
форма проявления многозначности.
В подтверждение — некоторые наблюдения о роли
права в развитии полисемических свойств слов. В специ¬
альной литературе нередко утвердительно говорят о том,
что то или иное многозначное слово имеет столько-то смы¬
словых нагрузок. Это констатируют толковые словари. На¬
пример, слово “состав" определяется как: 1) совокупность
людей, 2) вещество из смеси, 3) поезд. Однако право зна¬
чительно расширяет смысловое значение этого слова,
оперируя такими понятиями, как “состав преступления”,
“фактический состав"2, “состав суда", “состав Архивного
фонда Тюменской области"3. В “Договоре о разграничении
предметов ведения и полномочий меоду органами госу¬
дарственной власти Российской Федерации и органами
государственной власти Иркутской области и входящего в
1	В.Б.Исков - один из разработчиков теории фактических составов - пишет о
правообразующих, правоизменяющих, правопрекращающих составах; одно¬
родных и комплексных, завершенных и незавершенных и т.д. Это пример
того, когда юридическая наука содействует развитию полисемических оттен¬
ков слов. (См.: Исаков В.Б. Фактический состав в механизме правового
регулирования. Саратов, 1980. С.30-46.)
См.: Пиголкин А.С., Юсупов С.Н. Пути оптимизации работы над
правовой терминологией // Советское государство и право. 1993. №12. С.47.
3	См.: Закон Тюменской области “Об архивном фонде Тюменской области и
архивах”. (Вестник Тюменской областной Думы. 1996. № 3 (57).)
54

ее состав Усть-Ордынского Бурятского автономного округа”
используется понятие ‘состав и размер доходов, посту¬
пающих в областной, окружной и местный бюджеты”
(ст.9). Как видно, это еще одно из значений слова ‘состав”.
Вообще, можно говорить о роли собственного региональ¬
ного нормотворчества в развитии полисемических свойств
слов и терминов, например, в этом же Договоре использу¬
ется сочетание ‘зона Байкало-Амурской магистрали” (ст.2 и
др.). В данном случае слова “зона” и ‘магистраль” имеют
собственный оттенок.
Показательно в этом плане развитие правом смысло¬
вой нагрузки слова “калибровка” (от старофранцузского
calibre). Положение о Российской системе калибровки, ут¬
вержденное Комитетом РФ по стандартизации, метрологии
и сертификации (от 24 апреля 1995 г.) в ст. 11 определяет
систему калибровки как “совокупность субъектов деятель¬
ности и калибровочных работ, направленных на обеспече¬
ние единства измерений в сферах, не подлежащих госу¬
дарственному метрологическому контролю и надзору и
действующих на основе установленных требований к орга¬
низации и проведению калибровочных работ”2. Однако в
толковых словарях русского языка значение данного слова
дается значительно у*же — лишь как производное от гла¬
гола калибровать (измерять) и как инструмент3.
Другой пример — слово “язык”. В большинстве слова¬
рей отмечается пять его значений: 1) орган полости рта, 2)
часть колокола, 3) часть речи, 4) пленник, 5) часть пламени
огня. Однако право расширяет значение этого слова, на¬
пример, в Конституции Российской Федерации (ст.46) на¬
ходим понятие “государственный язык”. В процессуальном
законодательстве существует термин “язык судопроизвод¬
ства”4.
1	См.: Восточно-Сибирская правда. 1996.19 июня.
2	Российские вести. 1996.19 декабря.
3	Российские вести. 1996.19 декабря; См. также: Толковый словарь русского
языка / Прд ред. Ушакова Д.Н. М., 1994. Т.1. С.1292.
4	Рассматривая данный принцип судопроизводства, В.М.Семенов развивает
значение словосочетания, оперируя понятиями “родной язык”, "местный
55

По нашим наблюдениям, право существенно расши¬
ряет значение слов “глава", “заключение”, “свобода",
“положение”, “мера", “совет", “источник”, “фонд", “орган”.
Итак, право, дополняя (расширяя) значение указанных
выше слов, обогащает тем самым общий лексикон. В от¬
дельных случаях право расширяет смысловое значение
слова для себя, в целях правовых нуед. Скажем, активнее
в современном законодательстве стало употребляться с
давних времен известное праву слово “доля"
(“имущественная доля", земельная доля", “доля в общей
собственности", “доля в праве собственности” (ст. 252 ГК
РФ)1.
Однако свойство права усиливать полисемичность
слов не всегда играет позитивную роль. Речь идет о чрез¬
мерном, практически неконтролируемом использовании
слова, которое в силу того способно утратить свою изна¬
чальную смысловую нагрузку. К примеру, с нашей точки
зрения, такое происходит со словом “экология”, которое в
современном федеральном и региональном законодатель¬
стве употребляется в самых разных значениях. В подтвер¬
ждение сказанному сошлемся на Положение о порядке
проведения экологической экспертизы в Тюменской облас¬
ти. Только в одном этом документе слово “экология" имеет
около пяти вариаций (“экологическое равновесие",
“экологическая опасность”, “специально-эколого¬
экономическая оценка”, “экологическая экспертиза" и т.п.)2.
Полисемические дефекты в правовых текстах и
пути их устранения. Активное использование много¬
значных слов и словосочетаний в текстах права — явление
язык”. (См.: Семенов В.М. Конституционные принципы гражданского
судопроизводства. М., 1982. С.89.)
1 Расширение смыслового значения слова нередко порождает споры в
юридической науке. Так, против формулы “доля в праве собственности”
выступает А.Е.Черноморец, полагая, что здесь материальное явление сме¬
шивается с социальным. (См.: Черноморец А.Е. Некоторые теоре¬
тические проблемы права собственности в свете Гражданского кодекса РФ
(часть первая) // Государство и право. 1996. № 1. С. 100.)
См.: Информационный бюллетень Тюменского областного Совета. 1991.
№ 1. Выг1.2.
56

распространенное, и нет сомнений в его необходимости.
Однако употребление многозначных слов требует от нор-
модателя осмотрительности, соблюдения определенных
требований. Нужно помнить, что неосторожное применение
многозначных слов, строго говоря, хотя грубо не нарушает
логику текста — этого не дает сделать текст (контекст) в
целом, — но в то же время как бы “размывает’’ смысл пра¬
вового текста. Это не может не сказаться на единообра¬
зии его понимания. К типичным нарушениям использова¬
ния многозначности слов и словосочетаний в праве можно
отнести:
1.	Не устраненную предложением или контекстом
нормативного правового акта многозначность слов и
словосочетаний. В предложении (или контексте) слова и
выражения с переносным значением требуют конкретиза¬
ции и уточнения. В противном случае это свойство языко¬
вых границ, как отмечалось, затрудняет понимание смысла
правового текста.
Рассмотрим пример. В свое время Тюменский област¬
ной Совет утвердил Положение о постоянно действующей
экспертной комиссии (ЭК) Тюменского областного Совета
народных депутатов1. Обратим внимание на само название
’документа. Каких-либо структурных логико-языковых де¬
фектов в названии нет. Тем не менее оно состоит из доста¬
точно общих (полисемичных) слов, способных иметь в
конкретном грамматическом предложении разное значе¬
ние. Только ознакомившись с содержанием нормативного
документа видно, что речь идет о деятельности и полно¬
мочиях комиссии по хранению государственных докумен¬
тов. Не устраненная контекстом многозначность названия
документа затрудняет не только его применение, но и учет,
хранение в банке данных, иные инкорпорационные дейст¬
вия.
Вот еще один пример. В свое время администрацией
Тюменской области было принято Временное положение
об управлении по труду и занятости администрации Тю¬
1 Вестник Тюменского областного Совета народных депутатов. 1992. № 12
(21).

менской области1. В п.5.8 указанного документа говорится
о том, что управлению по труду и занятости предоставлено
право вносить на утвер>кдение местных администраций
квоты для создания минимального числа рабочих мест для
социально слабо защищенных граждан и “прежде всего
граждан коренной национальности’’. Если данное положе¬
ние толковать буквально, то любой граеданин коренной
национальности, проживающий на территории области,
имеет право на льготное трудоустройство. Возникает во¬
прос — кого можно относить к лицам коренной националь¬
ности, кого понимать под ними? И только благодаря функ¬
циональному и историческому приемам толкования, собст¬
венным знаниям о национальной ситуации в регионе дога¬
дываешься, что речь идет о представителях малочислен¬
ных народов Севера Тюменской области. Примеры такого
рода нарушения правил использования многозначности
слов можно продолжать.
Итак, полисемия слов и словосочетаний, вызванная
множеством значений слов, должна быть устранена, как
правило, содержанием грамматического предложения (это
в меньшей степени приемлемо) частью статьи или самой
статьей нормативно-правового акта в целом.
2.	“Насыщение” нормативно-правового текста мно¬
гозначными словами. В данном случае, как и в рассмот¬
ренном выше, смысловые основы текста могут грубо не
нарушаться, однако обилие многозначных слов затрудняет
понимание его содержания, вызывает трудности толкова¬
ния и делает его безликим. Нормодатель должен избегать
“перенасыщения” текста права многозначными словами и
терминами, что поможет сделать текст эффективным для
понимания и применения.
В заключение еще раз отметим: полисемия — явление
достаточно распространенное в лексикологии, в том числе
и в правовой. Избежать ее в праве, в нормотворчестве не
представляется возможным — это невыполнимая задача.
Правильно указывает Т.Губаева, что оперировать в юрис¬
пруденции однозначными словами “невозможно, т.к. боль¬
1	Там же. 1992. № 5 (14). С. 42-45.
58

шинство слов в русском языке имеет несколько значений
или смысловых оттенков”1. Однако при формулировании
нормативно-правовых текстов нужно руководствоваться
правилом: прежде чем использовать многозначное слово,
особенно новое, не адаптированное правовой лексиколо¬
гией, нужно, применить слова и словосочетания с прямым
значением, попытаться конкретизировать их с помощью
других слов и словосочетаний (например, “аюг”, но “aicr-
документ”, “акт толкования”, “акт разъяснения”). Такой при¬
ем активно используется в уже упомянутом выше законе
Иркутской области “О законах и иных областных норма¬
тивных правовых актах”. Например, при использовании уже
отмечавшегося выше многозначного слова “акт". В этих
целях в гл.9 (“Толкование законов и иных областных нор¬
мативных актов”) данного закона используются термины
“официальный акт-разъяснение” и “акт-разъяснение” .
Еще один вывод: право оказывает обратное воздейст¬
вие на развитие языка, его свойств, о чем уже шла речь.
Это подмечает и А.С.Пиголкин: “Язык советского законода¬
тельства не просто отражает общенародный литературный
1	См.: Губаева Т. Стиль постановлений следователя // Социалистиче¬
ская законность. 1990. № 5. С.77.
Это часто не учитывают в ^юридической научной и, что особенно плохо,
учебной литературе. Так, И.Н.Сенякин отмечает: “Любая форма унификации
предполагает прежде всего ликвидацию многозначности применяемых слов
и словосочетаний...” (См.: С е н я к и н И.Н. Специализация и унификация
российского законодательства: Автореферат дис. ... доктора юридических
наук. Саратов, 1993. С.24). О А Пучков, формулируя правила подготовки
проектов нормативных актов, пишет о “недопустимости использования в
тексте документа неясных, многозначных (разрядка наша. - Н.В.) и
нечетких... терминов...”. (См.: Теория государства и права / Под ред.
В.М.Корельского и В.Д.Перевалова. С.313.) Аналогичное находим в учебнике
“Общая теория права”, где сказано: “для того, чтобы нормативный акт был
действительно юридическим документом, в нем не должны употребляться
образные сравнения, эпитеты, метафоры, а также устаревшие и
многозначные слова (разрядка наша. - Н.В.) и выражения,
не являющиеся общеупотребительными”. (См.: Общая теория права / Под
ред. А.С.Пиголкина. М., 1996. С.217 (автор главы - А.С.Пиголкин).) Не без
оговорок следовало рекомендовать не употреблять в нормативно-правовых
актах “устаревшие” слова и слова, “не являющиеся общеупотребитльными”.
О	применении такой лексики речь идет в следующих главах книги.
2	См.: Восточно-Сибирская правда. 1997.12 февраля.
59

язык, но и влияет на него, развивает и обогащает”1. Этот
вывод правомерен не только относительно слов, но и сло¬
восочетаний (см.гл.З). Все это позволяет говорить о роли
права в обогащении полисемических свойств русского язы¬
ка. Яркое подтверждение тому — развитие полисемических
свойств следующих слов:	“акт”, “зона", “комиссия”,
“статус”2, “конструкция", “протокол" и др. Можно говорить
об особой роли юридической науки в развитии полисеми¬
ческих свойств слов, о чем свидетельствуют приведенные
выше примеры (работы В.Б.Исакова, В.П.Реутова,
В.М.Семенова).
§ 2. Синонимия слов в праве
Синонимия слов и право. Право и правовые тексты
не обходятся без синонимии — взаимозаменяемости слов
и словосочетаний. В правовом регулировании, в норматив¬
ных правовых текстах синонимия слов и сочетаний имеет
свои особенности и пределы проявления. Именно в этом
смысле и можно говорить о правовой синонимии. Выше
отмечалось, что общей закономерностью правовых тек¬
стов, как особого вида документов, является стремление к
минимуму синонимов, что вытекает, как отмечалось выше,
из требования точности и ясности содержания нормативно¬
правового текста как условия его единообразного понима¬
ния и применения. Однако это не означает, что правовая
синонимия — явление недопустимое. Наоборот, оно не
только допустимо, но полезно и даже необходимо для
юридического регулирования. И речь, конечно, не об обо¬
гащении правового языка, что само по себе не так уж пло¬
хо. Это свойственно художественным, публицистическим и
иным текстам. Речь о другом — о прагматической роли
1	Пиголкин АС. Подготовка проектов нормативных актов. М., 1968.
С.151.
2	Термин “статус" прочно вошел в правовой лексикон с принятием 20 декаб¬
ря 1972 г. Закона СССР “О статусе народного депутата СССР”.
60

синонимов в праве, их способности уточнять, детализи¬
ровать смысл текста. В этой связи заметим, что многие
известные специалисты в области синонимии
(Ю.Д.Апресян, А.П.Алекторова) высказывают мнение об
обусловленности синонимов содержанием самого текста.
Иначе говоря, в понимании данных авторов синонимия не
просто замена слов и оборотов с целью, например, обога¬
щения содержания, а уточнение смысла текста. Еще раз
подчеркнем: стремление к полному отсутствию синонимов
в правовых текстах не только невозможно, нецелесообраз¬
но с позиции техники правового регулирования, да и вряд
ли оправдано с позиции его эстетических основ.
Немаловажное значение имеет и такое общее для
нормативно-правового текста свойство синонимов, как эко¬
номия его содержания.
Словом, наличие в правовом тексте синонимов можно
объяснить юридической и эстетической целе¬
сообразностью. Обо всем этом пойдет речь дальше, но
преходе несколько замечаний о понятии синонимии, что
позволит рассмотреть проблему значительно глубже.
В специальной литературе высказана точка зрения,
согласно которой в русской лексике слов-синонимов (как и
фразеологических оборотов), т.е. абсолютно равнозначных
по значению, — немного. Существует еще более катего¬
ричное мнение — об отсутствии синонимии в русской лек¬
сикологии как таковой. Дело в том, что каэдое слово-
синоним, по мнению этих авторов, все же имеет свой смы¬
словой оттенок, а раз так, то о таком явлении как синони¬
мия говорить не приходится1.
1	Так, Г.П. Голованова пишет: “... лексическая сочетаемость, общая смысло¬
вая основа еще не критерий синонимичности". (См.: Голованова Г.П.
К вопросу о роли взаимозаменяемости при выделении и определении сино¬
нимов // В сб.: Синонимы русского языка и их особенности. Л., 1972. С. 177.)
К выводу о редкости синонимов в русской лексикологии приводят исследо¬
вания Г.В. Звездовой. (См.: Звездова Г.В. Влияние языковых и вне-
языковых факторов на развитие отдельных диалектных групп Н В сб.: Язык и
общество. Саратов, 1986. С. 133-146.)
61

Другие специалисты толкуют синонимию предельно
широко и говорят о ней как об общих по смыслу словах1.
Более того, отдельные авторы признают в качестве сино¬
нимов и дублеты (однокоренные слова)2. С нашей точки
зрения, спор о синонимии вызван неоднозначностью пони¬
мания критерия синонимичности (одинаковости). Не вдава¬
ясь в подробности дискуссии, отметим, что наиболее убе¬
дительное и, кстати, наиболее распространенное в специ¬
альной литературе мнение сводится к тому, что в синони¬
мических отношениях состоят слова и обороты в принципе
взаимозаменяемые (эквивалентные), о чем отмечалось в
начале параграфа3. Тем не менее не следует отрицать и
того, что каодое слово-синоним имеет самостоятельное
оттеночное значение.
Особенности правовой синонимии. Собственные
синонимические ряды. В художественных, публицисти¬
ческих и иных текстах, как отмечалось, синонимия слов и
их сочетаний используется как средство обогащения язы¬
ка, образности мышления. Другое дело — документы, в
том числе и нормативные правовые акты. Здесь функция
синонимии — еще раз подчеркнем — более прагматична:
уточнение и детализация мысли нормодателя.
Обратим внимание на особенность проявления сино¬
нимии, когда уточнение смысла происходит при помощи
слов, часто не состоящих в так называемом синонимиче¬
ском родстве и порой весьма отдаленных по смысловому
содержанию (действие — бездействие). Отметим, что, по
1	См.: Васильев Л.М. Проблема лексического значения и вопросы
синонимии // В сб.: Лексическая синонимия. М., 1967. С. 16-26.
2	Например, Е.Н. Толики на указывает: “...категория дублетов в системе об¬
щеупотребительной лексике в значительной мере ’растворяется" в синони¬
мии. (См.: Толикина Е.Н. Синонимы или дублеты? // В сб.: Исследо¬
вания по русской терминологии. М., 1971. С. 78.)
3	Справедливо отмечает П.С. Александров: "...к синонимам следует относить
лишь синонимы, выражающие одно и тоже понятие и могущие заменять друг
друга в каких-либо контекстах без ущерба для предметно-логического
высказывания’. (См.: Александров П.С. О понятии синонимии // В
сб.: Лексическая синонимия. М., 1967. С. 41.)
62

нашим наблюдениям, “заставлять” синонимировать или
подчиняться законам синонимии слова или их сочетания —
особенность, причем уникальная, языка права, его норма¬
тивных правовых текстов. Обратим внимание, как это про¬
исходит на практике, ибо утверждение о том, что в право¬
вом тексте в синонимических отношениях могут состоять
совершенно не эквивалентные, иногда прямо противопо¬
ложные по смыслу слова, отступает от основных идей тео¬
рии синонимии о “смысловом родстве” слов, обязательно¬
сти их “членства” в синонимическом ряду. Как правило, в
нормативно-правовом тексте синонимирующее слово стоит
в скобках вслед за уточняемым термином. Таким образом,
синонимические отношения между словами возникают не в
силу “родства” (существование в одном синонимическом
ряду), о чем уже говорилось, а лишь в контексте (статье
нормативно-правового акта) документа. Такую особенность
функционального назначения синонимов в текстах права
назовем жестким последовательным уточнением.
Приведем примеры из нового Гражданского кодекса
Российской Федерации, активно использующего рассмат¬
риваемый прием (ст. ст. 213, 216, 257, 261, 273):
учредитель	—	(участник, член),
организация	— (объединение),
постоянное	— (бессрочное),
поверхностный	— (почвенный),
крестьянское	— (фермерское),
здание	— (сооружение).
Уточняющая правовая синонимия свойственна, безус¬
ловно, и региональному законодательству (в натуре — на
местности; с установлением — восстановлением; свиде¬
тельство — договор; в собственность — пользование,
аренду; постоянное — бессрочное)1.
1	Примеры из закона Свердловской области “О регулировании земельных
отношений на территории Свердловской области'' (ст.ст.91, 92 и др.). (См.:
Ведомости Свердловской областной Думы. 1996. № 12.)
63

Другой путь — это уточнение мысли (воли) нормода-
теля свободно, без так называемого последующего
“скобочного’’ сопровождения посредством иных эквива¬
лентных слов и их сочетаний. По своей природе это лите¬
ратурный прием, используется в праве чаще всего для
ясности усложненных юридических словосочетаний. Не¬
редко здесь присутствует и желание нормодателя сэконо¬
мить текст. Здесь не исключается и эстетический критерий,
ибо последующие синонимирующие слова часто более
благозвучны. Проиллюстрируем сказанное также на при¬
мере Гражданского кодекса Российской Федерации.
Ст. 209
доверительное управление	_ доверительный,
Другого лица	управляющий
Ст. ст. 266,267
гражданин, обладающий правом _ владелец зе-
пожизненного наследуемого владе- мельНым участком
ния земельного участка
Ст. 281
плата за земельный участок, изы¬
маемая для государственных или выкупная цена
муниципальных нужд
О собственных синонимических правовых рядах.
Юридической лексикологии свойственны собственные си¬
нонимические ряды. В силу природы права они немного¬
численны, не образуют обширных разрядов и классов, но
тем не менее существуют и активно применяются в норма¬
тивных и иных правовых текстах. Синонимические право¬
вые ряды выстраиваются в соответствии с закономерно¬
стями и особенностями современного юридического языка.
К примеру, могут синонимировать сочетания “автономия”,
“автономное образование’’. Указанные слово и словосоче¬
тание, по большому счету, эквивалентны. Однако в сино¬
нимических отношениях с ними может состоять и сочета¬
64

ние ‘автономный округ”. Эго встречается не только в уст¬
ной юридической речи, но и правовых текстах, в том числе
и нормативных. С точки зрения действующего гражданско¬
го законодательства синонимичными В.Кабалкин считает
понятия “товары”, “услуги*, “работы”1. Т.В.Баженова и
В.А.Семеусов полагают, что в синонимических отношениях
состоят слова “договор", “контракт", “соглашение”, “пакт",
“конвенция”, “консенсус”, “ангажемент”, лизинговое согла¬
шение”2. Примеры на эту тему приводит А.Куренной. Он
пишет: “В сентябре 1992 года в КЗоТ были внесены изме¬
нения. Одно из них практически узаконило понятие кон¬
тракта, признавая его синонимом трудового договора (по
всему тексту кодекса рядом со словами “трудовой договор”
в скобках было поставлено слово “контракт”). Одновре¬
менно, — отмечает далее автор, — термин “контракт” стал
синонимом и термина “срочный трудовой договор”, и на
практике почти повсеместно под контрактом понимается
именно срочный трудовой договор”3.
Собственные синонимические правовые ряды могут
иметь и отношения исторического плана (например,
“гласный", “депутат", “член” (Совета Федерации по Консти¬
туции РФ 1993 г.). Вообще проблема собственных право¬
вых синонимических рядов требует специального исследо¬
вания, что позволит увидеть не только особенности совре¬
менной юридической лексикологии, но и установить зако¬
номерности развития правового языка как важнейшей час¬
ти языковой культуры общества.
Синонимические дефекты в правовых текстах.
Синонимические ошибки в устной юридической речи, в
правовых текстах, в том числе и нормативных, — явление
нередкое. Именно о последних, главным образом, и пойдет
речь. Синонимическая неточность в разной степени спо¬
собна влиять на смысл нормативно-правового документа.
1	Кабалкин А. Понятие и стороны обязательства // Российская юсти¬
ция. 1995. Nb 12. С.19.
2	См.: Баженова T.B., Семеусов В.А. Договорное право. Ир¬
кутск, 1993. С.5.
3	Куренной А. Контракт с руководителем предприятия // Закон. Наем¬
ный труд. 1995. № 10. С.99.
65

Именно этот критерий (степень влияния на
с м ы с л) и предлагается за основу изложения синоними¬
ческих дефектов в нормативно-юридических текстах.
Рассмотрим наиболее типичные синонимические по¬
грешности, встречающиеся в нормативно-правовых тек¬
стах
1.	Использование правовых квазисинонимов. Это про¬
извольное употребление в тексте нормативного документа
слов (оборотов), не состоящих в синонимических отноше¬
ниях с ранее использованным словом (оборотом). Такая
ошибка наиболее распространена. Употребление в тексте
квазисинонимов • дефект, способный достаточно серьезно
повлиять на смысл текста, изменить волю нормодателя и
тем самым отрицательно действовать на правореализую¬
щую практику. Уже не приходится говорить об эстетиче¬
ской ущербности такого текста.
Рассмотрим некоторые примеры. Так, в упомянутом
Положении о порядке подготовки, издания и опубликова¬
ния официальных документов главы администрации Тю¬
менской области как синонимы употребляются сочетание
"письменное заключение" и слово "экспертиза". Очевидно,
это не одно и то же — заключение и итог экспертизы . В
этом же документе как равнозначные употребляются вы¬
ражения "согласование документа" и "получение визы”.
Однако термин "виза" (от латинского visus — "увиденный,
рассмотренный") в праве используется в двух значениях:
как подпись должностного лица, удостоверяющая под¬
линность документа, и как разрешение на въезд на терри¬
торию другого государства . Согласование же проекта до¬
кумента с другими ведомствами еще не есть подтвержде¬
ние его подлинности. О другом значении данного термина
говорить не приходится.
Еще один штрих к сказанному. Право, а больше зако¬
нодательство, связано с политикой, политическими отно¬
1	Юридический энциклопедический словарь. С. 410-411.
2	Там же. С.38.
66

шениями. По этой причине в отдельные периоды времени
отдельным словам придается синонимическое “родство”,
хотя заведомо в них они не состояли (“собственность” —
“достояние”, “национализация” — “социализация”,
“народное" — “государственное”)1. Такая синонимия в пра¬
ве носит политический характер, она никак не
связана с точностью правового регулирования, экономией
объема текста и др.
2.	Употребление неточного оттеночного синонима.
Синонимический ряд может насчитывать целый класс сов¬
падающих по значению слов. Однако каждый синоним
имеет свое оттеночное значение, что и отмечалось выше,
и лишь в определенном контексте способен "заиграть",
"засветиться всеми цветами". Стремление целенаправлен¬
но, выгодно применить оттенок синонимирующих слов и
сочетаний требует от нормодателя, кропотливого поиска,
"примерок" конкурирующих языковых единиц. Неудачно
подобранный синоним способен расширить смысл текста
либо сузить его, либо, как отмечают специалисты, внести
дезорганизующее значение — выполнить “неточно-
ориентирующую” функцию. Все это происходит несмотря
на то, что данное слово из одного синонимического ряда.
Приведем пример из собственной практики. Во время ра¬
боты в приемной комиссии Тюменского государственного
университета у нас вызвало затруднение применение п. 5
Постановления Тюменского областного Совета народных
депутатов "О социальной защите населения в условиях
социально-экономического кризиса области"2, где говори¬
лось о выделении "квоты для приема сельской молодежи в
вузы по направлениям местных Советов". Можно согласит¬
ся, что "прием" и "поступление" в вуз — слова, состоящие
в синонимических отношениях, однако на в практике
1	Такие примеры привадит А.Е.Черноморец. (См.: Черноморец А.Е.
Лингво-лингвистический аспект теории права собственности // Государство и
право. 1993. № 11. С. 13-23); Также: Андреев В.К. Метаморфозы права
собственности в России и Союзе ССР (1977 - 1992) // Государство и право.
1993.	№ 3. С.40-49.
2	Вестник Тюменского областного Совета народных депутатов. 1991. N8 9. С.
8.
67

"прием" и "поступление" в вуз не одно и то же. Употребле¬
ние слова "прием” внесло дезорганизующее значение и
было истолковано многими приемными комиссиями вузов
области, и не только ими, как возможность поступления в
вуз без вступительных экзаменов. Еще пример из этого же
документа. В п.9 говорится о "катастрофической обстанов¬
ке" в области продовольствия. Прилагательное подобрано
не совсем удачно. Оно образовано от существительного
"катастрофа" и стоит в одном синонимическом ряду с та¬
кими словами и сочетаниями, как "крушение", ‘авария”,
"несчастный случай"1. Достаточно было сказать о ‘сложной
обстановке с продовольственным запасом в области”. Та¬
кие неточности можно обнаружить и в нормативных актах
иных регионов страны. Например, в ст.12 (ч.8, п.1) Регла¬
мента Законодательного собрания Иркутской области2,
определяющей полномочия председателя Собрания, в
частности, говорится о том, что он ‘подписывает исковые
заявления (запросы), направляемые в судебные органы в
соответствии с законодательством РФ”, известно, что иско¬
вое заявление и депутатский запрос — не одно и то же и
синонимических отношений мееду этими понятиями не
существует. Исковое заявление — форма выражения су¬
дебного иска, а обращение депутата — требование о пре¬
доставлении информации, к органам власти и должност¬
ным лицам. Смысл, конечно, здесь не утрачен, но более
правильным было бы использовать союз ‘и”. Другой при¬
мер из этого же документа. В ст. 16 (ч. 1, п.“б”) говорится о
праве Законодательного собрания ‘осуществлять контроль
за распоряжением (отчуждением) областной собственно¬
сти...”. Вряд ли можно ставить знак равенства мезду рас¬
поряжением собственностью и отчуждением собственно¬
сти.
3.	Эстетические дефекты в правовой синонимии. В
выборе синонимов смысловой критерий не единственный,
о чем говорилось в начале параграфа. В силу возможных
1	См.: Словарь синонимов русского языка. Практический справочник / Под
ред. З.Е. Александровой. М., 1993. С. 149.
2	Ведомости Законодательного собрания Иркутской области. 1994. № 1.
68

правовых последствий проблема содержательно неточных
синонимов отодвигает на второй план эстетико-культурные
стороны использования синонимов в праве. При конкурен¬
ции, безусловно, смысловой критерий (максимальная точ¬
ность) берет верх над эстетическим, что легко объясняется
природой и функциями юридического документа. Однако и
это правило не без исключения. Речь идет о словах-
синонимах, в одинаковой мере способных отразить волю
нормодателя. возникает конкуренция. Тогда в полной ме¬
ре, особенно когда слова-синонимы конкурируют, эстети¬
ческий критерий — определяющий. Так Называемый эсте¬
тический критерий составляет два взаимосвязанных нача¬
ла — стилистическую целесообразность и стилистическую
сочетаемость1. Действие указанных требований в ситуа¬
ции выбора синонима подчинено приданию юридическому
тексту свойств документальности и юридической кор¬
ректности. В этом своеобразие эстетической функции
синонимов в праве. Подчеркнем — они служат не образно¬
сти выражений, а повышению документальной точности и
лаконичности. Проиллюстрируем сказанное примерами из
нормотворческой практики органов государственной власти
Тюменской и Иркутской областей.
В тексте:
“ожидаемое сокращение”
“в увязке с рациональной схе¬
мой"
“нарушение., отношений”
“неисправимое повреждение
дел”
1	И.А. Фигуровский справедливо и тонко замечает, что в основе использова¬
ния синонима лежит не только понятийный оттенок, но и синонимическая
целесообразность и сочетаемость. (См.: Фигуровский И.А. Введе¬
ние в общее языкознание. С. 149.)
Нужно:
—	предстоящее;
—	в связи, в соответ¬
ствии, на основе
—	изменение...
—	невосстановление...
69

“определение круга органов”	— необходимых, заин¬
тересованных
“правовая экспертиза ценности	— значимости...
документов”
“непосредственно увязывается
Гг -	-	—	находится	в	связи
с разработкой и реализацией	«шил	d	н
мер"
“добавить"	— дополнить
4.	Насыщенность правового текста синонимами.
Выше отмечалось, что правовой текст должен быть строго
“дозирован” синонимами, в этом его своеобразие, выте¬
кающее из функционального значения. Обилие синонимов,
их бессистемное употребление снижает эффект понима¬
ния нормативного текста, его толкование. Приведенных
выше примеров, на наш взгляд, достаточно для констата¬
ции того, что злоупотребление синонимией не редкость в
региональной нормотворческой практике, нормотворчестве
местного самоуправления, а также федерального.
Итак, синонимия — естественное свойство языка пра¬
ва, правовых текстов, в том числе нормативных. Утвер¬
ждение, что синонимия не для правового языка и тем бо¬
лее не для нормативного — ошибочно. Такая точка зрения
в юридической литературе высказывается нередко. На¬
пример, В.М.Савицкий пишет: “Распространенным недос¬
татком правовой терминологии являются синонимия и по¬
лисемия”1. Далее автор, учитывая реальность, отмечает,
что “с синонимичностью терминов покончить вряд ли уда¬
стся”, но надо “в праве их максимально уменьшить”2.
Более того, правовой язык обладает собственными
синонимическими рядами, которые — необходимое усло¬
вие правового регулирования. Посредством их достигается
1	См.: Савицкий В.М. Язык процессуального закона: Вопросы терми¬
нологии. С.23.
2	Там же. С.47.
70

его точность, корректность юридического опосредования
общественных отношений.
Подчеркнем еще одну деталь — юридическая техника
не только использует синонимию в достижении правового
эффекта, но и развивает это свойство языка — например,
синонимический ряд слова “договор”, о чем отмечалось
выше
В более глубоком изучении нуждаются проблемы пра¬
вовых синонимических рядов, о чем указывалось, роль
синонимов в юридических ненормативных документах и
ДР-
§3. Антонимия слов в праве
О понятии антонимии слов. Анализ специальной
литературы позволяет судить о том, что большинство ав¬
торов (лингвистов, логиков) традиционно рассматривают
антонимы как слова, “в лексическом значении которых от¬
ражена их противопоставленность друг другу"1. Противо¬
положное значение, или противопоставленность, как ос¬
новное свойство слов-антонимов сомнений и споров у спе¬
циалистов не вызывает. Иное дело — степень, объем
взаимоисключаемости, противоположного. Здесь мнения
расходятся. Одни авторы антонимичными признают
“слова, которые противопоставлены по самому общему и
существенному для их значения признаку, причем нахо¬
дятся в крайних точках соответствующей лексико¬
семантической парадигмы"2. Такую точку зрения можно
1	См., например: Комиссаров В.Н. Проблема определения антонима
// Вопросы языкознания. 1957. № 2. С. 58; Н.И. Кондаков пишет об антони¬
мах как о “словах, имеющих противоположное значение и употребляющихся
для характеристики контрастных предметов, явлений”. (См.: Кондаков
Н.И. Логический словарь-справочник. М., 1976. С. 45.)
2	Шмелев Д.Н. Очерки по семантологии русского языка. М.: 1964. С.
145; Кондухов В.И. Введение в языкознание. М., 1979. С. 210.
71

назвать “прологической". Другое мнение, если говорить о
нем в общих чертах, сводится к тому, что антонимы не
есть только выражение логического в языке (в смысле про¬
тивоположности, контрарности), но и имеют собственное
лингвистическое начало, являясь условием обогащения
языка. Например, Е.М. Галкина-Федорчук считает, что в
антонимических отношениях состоят слова “труд — безде¬
лье,лень', “сладкий — кислый"1. Этой же точки зрения
придерживается Л.А. Новиков, посвятивший проблеме ан¬
тонимов ряд специальных исследований2.
Не станем судить о преимуществе того или другого
подхода, тем более об их взаимоисключаемости. Отметим
лишь следующее: так называемый узкий, “прологический"
взгляд на свойство антонимии способен свести данную
проблему в языке (допускаем и в правовом) исключитель¬
но к логическим противопоставлениям понятий. Это обед¬
нит лексическую антонимию как явление и, конечно, не
только не отразит, но и не будет способствовать объясне¬
нию многих и многих языковых феноменов, в том числе и в
праве. В.Н. Комиссаров справедливо замечает: “Забвение
того факта, что антонимы — это особые группы слов, а не
понятий, легко может привести к пренебрежению языковы¬
ми факторами и к смешению логических и языковых кате¬
горий”3. Более категоричен Л.А. Новиков, характеризуя
антонимические отношения слов, он приходит к выводу,
что все же антонимия прежде всего явление лексическое4.
Не отрицая широкого толкования свойства противополож¬
ности слов, все же не следует забывать: нивелирование
логических начал в этом явлении способно “размыть" про¬
блему антонимии, повлиять на строгость этого понятия и
прагматичность правил употребления антонимических пар.
Л.А.Булаховский в этом плане идет еще дальше, полагая, что это лишь
разнокорневые антонимические пары. (См.: Булаховский Л.А. Вве¬
дение в языкознание. 2 часть. М., 1953. С.45.)
1	Г алкина-Федорчук Е.М. Современный язык. М., 1954. С. 71.
2	См.: Новиков Л.А. Антонимия в русском языке. М., 1973. С. 66,70-71.
3	Там же. С. 52.
4	Там же. С. 13.
72

Антонимия слов в нормативных правовых тек¬
стах. Вряд ли можно найти тексты, где бы не использова¬
лось такое свойство слов, как антонимия. Не являются
исключением правовые тексты и их разновидность — нор¬
мативные. В праве, правовой лексикологии, по большому
счету, об антонимии слов следует говорить, как явлении
смысловом (логическом), в основе которого противополож¬
ность и взаимоисключенность (право — произвол, права —
обязанности) значений языковых единиц. Это объясняется
природой правового регулирования, конструкциями право¬
вых норм, которые строятся в соответствии с универсаль¬
ным логическим приемом “либо — либо”1.
Мехаду тем сводить антонимию в праве, в правовых
текстах к антонимическим парам, к их свойству противо-
поставляемости — означает сузить проблему. Утвержде¬
ние лингвистов о том, что сведе'ние антонимии к противо¬
положности (в^аимоискпючаемости) значений слов не учи¬
тывает всех особенностей языка и его богатство, — пред¬
ставляется убедительным и по отношению к праву, его
текстовым реалиям. Правовое регулирование сложнее и
многообразнее, и здесь отношения противоположности
могут быть значительно богаче и выходят далеко за пре¬
делы правовых антонимических пар (например, губер¬
натор — спикер; решение (суда) — приговор).
Несколько слов о природе антонимических пар в пра¬
вовом лексиконе. Их можно подразделить на две группы —
привнесенные в правовой лексикон антонимические пары и
собственные. К первым следует отнести те, которые по
своему происхождению уходят в экономику, политику, спе¬
циальные сферы жизнедеятельности людей:	госу¬
дарство — самоуправление; частная — муниципальная
(собственность). Вторые представляют собственную госу-
дарственно-правовую материю: руководитель — работник;
назначение — освобождение; государственное — частное;
представительная (законодательная) — исполнительная;
малолетние — совершеннолетние; заключение — растор¬
1	Это подметил К. Маркс: “Jus (право. - Н.В.) знает только: или - или"
(Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 14. С.649).
73

жение (брака). Как видно, грань меэду привнесенными и
собственными антонимическими парами достаточно ус¬
ловна.
Использование антонимии слов в правовых тек¬
стах. Указанное лексическое свойство трудно переоце¬
нить в деле составления юридического документа, прежде
всего нормативного. С помощью противопоставления слов,
понятий, терминов достигается четкость и ясность текста,
“филигранность” нормативной мысли. Строго говоря, само
правовое регулирование строится при помощи использо¬
вания антонимии слов. Именно это свойство логики и языка
является ключевым в правореализующем механизме. С
учетом сказанного сформулируем правила использования
антиномии слов правовых текстах:
1.	Используя антонимическую пару, не следует от¬
ступать от принципа симметричности. В любом случае
антонимы, их пары, имеют четко выраженную противопо¬
ложность значения. Отступление от этого принципа может
привести к искажению конструкции правовой нормы, логики
нормативно-правового акта и тем самым затруднить ее
понимание, толкование и, следовательно, применение.
2.	Требуется избегать противопоставления много¬
значных слов, синонимов и омонимов. Номинация много¬
значных слов весьма разнообразна, многопредметна, о
чем уже шла речь в § 1 настоящей главы. Это также может
затруднить восприятие нормативно-правового текста, мыс¬
лей нормоустановителей, изложенных в нем. Противопос¬
тавление многозначных слов и выражений (например, акт -
действие) на практике неизбежно потребует применение
дополнительных логических операций по выяснению, вы¬
членению противопоставляющихся значений. Противопос¬
тавление близких по значению слов — синонимов — также
способно девальвировать правовой текст (об этом см. § 2
данной главы). Омонимы (о них пойдет речь дальше) —
одинаковые по звучанию слова, но разные по смыслу —
противопоставлять также не следует. Об использовании их
юридической техникой будет сказано в следующем пара¬
графе настоящей главы.
74

3.	Важно не допускать окказиональной (авторской)
антонимии. Это случаи придания свойств противополож¬
ности рассматриваемым языковым единицам, которые в
своих прямых значениях не являются антонимами. Так
называемая авторская антонимия допустима в художест¬
венных, публицистических текстах (“волна — камень”;
“свежий — шаблонный”), но не в нормативно-правовых.
Данное обстоятельство противоречит природе юриди¬
ческих документов, способно нивелировать эффект право¬
вого регулирования. Речь не идет о логическом противо¬
поставлении правовых понятий как способе правового ре¬
гулирования, о чем говорилось выше1.
§ 4. Омонимия слов в праве
В специальной литературе под омонимией слов пони¬
мают “совпадение двух и более разных по значению слов
или их форм в звучании и написании”2 (расторгнуть брак —
изделия с браком; нота протеста — фальшивая нота). Ин¬
тересные примеры омонимии приводит В.М.Савицкий;
“долг” — по уголовному и гражданскому законодательству;
“отвод” — в процессуальном и земельном праве; “отзыв" —
в государственном и гражданско-процессуальном праве;
“дача” — как собственность и как показания по уголовно¬
процессуальному законодательству. Омонимию слов
“отзыв” автор признает с оговоркой, предлагая использо¬
1	Правильному использованию антонимов в правовых текстах помогут соот-
ветствующие словари (например: Львов М.Р. Школьный словарь анто¬
нимов русского языка. М., 1980; Колесников Н.П. Словарь антони¬
мов. Тбилиси, 1972; Словарь антонимов русского языка / Под ред. Я.Н.
Новиковой. М., 1984; Введенская Л.А. Словарь антонимов русского
языка. М., 1982.)
2	См.: Колесников Н.П. Словарь омонимов русского языка. Тбилиси,
1978. С. 7; Также: Дудников А.В. Русский язык. М., 1974. С. 16. Инте¬
ресные суждения о причинах омонимии высказывает В.В. Николаева. (См.:
Николаева В.В. Эстетика языка и речи. Л., 1979. С. 16-17,37.)
75

вать омографию (“о’тзыв”, но “отзы’в”)1. С позиции лекси¬
ческих (содержательных) и грамматических особенностей
слов-омонимов выделяют разные их виды. Не останавли¬
ваясь подробно на этом вопросе, подчеркнем: в понимании
омонимии будем придерживаться мнения, что это слова,
имеющие разное лексическое, но одинаковое грамматиче¬
ское значение и тождественное написание и произноше¬
ние2. Это не учитывает А.С.Пиголкин, когда определяет
омонимию как свойство многозначности слов. Неудачен и
пример данного автора со словом “распоряжение”3. Это,
бесспорно, слово с несколькими значениями в праве
(“распоряжение губернатора”, но “распоряжение вещью”).
Рассматривая омонимию слов в языке права, его тек¬
стах, отметим дополнительно роль омонимов в языке и
жизни. Известный исследователь словесности А.Н.Гвоздев
считал: поскольку “омонимы дают основание смешивать
разные по значению слова, то они представляют своеоб¬
разный дефект языка”. Мысль А.Н.Гвоздева о том, что
омонимия — своеобразный дефект языка, поддерживает
исследователь этой проблемы Н.П.Колесников. Он отме¬
чает, что ‘словесные омонимы затрудняют быстрое и точ¬
ное восприятие содержания основной синтаксической еди¬
ницы — предложения...” Далее автор более категоричен,
полагая, что омонимия (как и полисемия) — явление отри¬
цательное, серьезно мешающее нормальному общению4.
Существует и противоположное мнение, согласно которому
омонимы разнообразят язык и обогащают его5. ,Так,
Д.Э.Розенталь, И.Б. Голуб, М.А.Теленкова считают, что
язык сам “чинит препятствия” распространению омонимии,
1	См.: Савицкий В. М. Язык процессуального закона: Вопросы терми¬
нологии. С.38-44.
2	О видах омонимов и мнениях специалистов по этому вопросу см.: К о -
леснков Н.П. Словарь омонимов русского языка. Ростов-на-Дону, 1995.
С. 4-5.
3	См.: Пиголкин А.С. Толкование нормативных актов в СССР. М.,
1962. С.57.
4	Г воздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. М., 1952. С. 39.
5	Колесников Н.П. Словарь омонимов русского языка. Ростов-на-
Дону. С. 9-10.
76

регулирует ее развитие, “хотя далеко не активно и не по¬
следовательно”, но тем не менее, отмечают далее авторы,
омонимы, а вместе с ними омофоны и омографы “имеют
определенную языковую ценность и не могут рассматри¬
ваться как явление отрицательное...”1.
На наш взгляд, омонимия в языке — явление объек¬
тивное, способное не только украшать язык, но нести
прагматические функции. Все это требует более глубоких
исследований, в том числе и правовой стилистикой. В
оценке омонимов не следует забывать и то, что язык —
коммуникативное средство и проявить себя как таковой
может только в соответствии с предназначением, подчиня¬
ясь правилам употребления. Задача говорящего, состав¬
ляющего текст, и тем более нормативно-правовой, — при¬
держиваться правил использования слов-омонимов.
К правилам написания омонимов в правовых тек¬
стах следует отнести:
1)	Слово-омоним должно быть адаптировано пред¬
ложением текста статьи нормативно-правового акта.
Омонимы могут, как отмечалось, иметь несколько совер¬
шенно разных, часто не “пересекающихся” значений. Если
такое слово логически не связано (или плохо связано) с
содержанием предложения (текстом нормы права), то это
ведет к бессмыслице, а следовательно, затруднит толко¬
вание правовой нормы и ее реализацию.
2)	Не употреблять в предложении, части текста
(абзаце) двух слов-омонимов. Явление, не часто., встре¬
чающееся в языковой практике. Тем не менее нормода-
тель должен помнить, что отступление от этого правила
затруднит познание истинного содержания нормы права.
3)	Омонимы с нетождественным произношением не¬
обходимо сопровождать знаками ударения ('орган —
орг'ан, свойства' — сво'йства). Это правило вряд ли требу¬
ет комментария, однако игнорирование его может вызвать
1 Розенталь Д.Э., Голуб И.Б., T еленкова М.А. Современ¬
ный русский язык. М., 1994. C.46.
77

недоумение и в конечном итоге снизить общую культуру
правового текста.
В отечественном правоведении, насколько удалось
установить, омонимия слов в праве, в том числе в норма¬
тивных правовых текстах, сколько-нибудь глубоко не ис¬
следовалась. Между тем недостаточное внимание юриди¬
ческой науки к данной проблеме, отсутствие соответст¬
вующих разработок в теории законодательной техники,
способно отрицательно влиять на качество нормативно¬
правового материала.

Глава 2. Особенности употребления слов
в правовых текстах
В зависимости от происхождения, активности исполь¬
зования той или иной частью населения слова, их сочета¬
ния подразделяют на лексические группы (архаизмы, про¬
фессионализмы и т.п.). Каждая из этих групп в определен¬
ной степени адаптируется и применяется в праве, его тек¬
стуальных формах. В параграфах данной главы предпри¬
нимается попытка рассмотреть особенности использова¬
ния юридической техникой в нормативных и иных право¬
вых актах наиболее сложной, нетипичной для общеупот¬
ребительного и правового языка лексики. Анализируются
дефекты применения данной лексики, формулируются
правила их написания в нормативных документах.
£ 1. Архаизмы и историзмы в праве
Архаизмы и историзмы, особенно последние, со¬
ставляют так называемый пассивный словарный запас
русского языка, лексику активно не используемую в речи и
текстах. В толковых словарях они приводятся с пометкой
“устар." (устаревшее).
79

Феномен права состоит в том, что оно, как никакой
иной социальный институт, “консервирует" и ревностно
стремится сохранить традиционный арсенал слов и слово¬
сочетаний. “Право, — справедливо замечает
Н .С. Барабашева, — наименее подвержено изменениям
словарного запаса’1 В определенной мере это можно объ¬
яснить тем, что оно (право) — “один из первых “блоков"
цивилизации”2, элемент древнейшей культуры с широко
развитой преемственностью собственных традиций. В от¬
личие от других социальных явлений право, его институты
консервативны и автономны. Историческая консерватив¬
ность древней правовой лексикологии, феномен сохраняе¬
мости, образно говоря, “правовых сгустков”, объясняется
природой правового регулирования3. Подтверждение тому
тот факт, что многие документы прошлого звучат по-
современному и сегодня. Ярким примером может служить
указ Петра I от 24 января 1724 года “Об исполнительной
дисциплине служащих государственных учреждений”4.
Архаизмы в праве и собственные правовые ар¬
хаизмы. Представляют собой, как указывалось, часть
пассивной лексики, обозначающей устаревшие названия
существующих предметов, явлений, действий, по каким-
либо причинам вытесняемые астивной лексикой. Часть
архаизмов функционирует в правовом лексиконе: одни в
относительно первозданном виде (деяние, кара, наставле¬
ние), другие, по причине времени, модифицировались
(пашпорт — паспорт, ответствовать — отвечать).
Следует отличать архаизмы в праве
(лесное законодательство:	“лесные подати", “гари”,
“редина”, “прогалины”, “древостой"; законодательство о
государственной службе:	“фельдъегерская связь”,
1	Барабашева Н.С. Слова, слова, слова... (лексика наших правовых
актов) // Советское государство и право. 1990. № 8. С.84.
^Алексеев С.С. Теория права. М., 1993. С. 51.
3	О консервативности права см.: Г р я з и н И.Н. Консервативная природа
права // В сб.: Философия свободы и практика. Ярославль, 1988. С.20-21.
4	См.: Государственная служба в России / Под ред. Н.П.Пищулина. Нижний
Новгород, 1994. T.1. С.145.
80

“специально-каштотное межевание земель"1; гражданское
право: “доля", “заимодавец”, “закладывать”; финансовое
законодательство: “пеня”, “корабельный сбор", “ставка ко¬
рабельного сбора”, “маячный сбор”, “ставка маячного сбо¬
ра”) — слова, привнесенные в право экономикой и иными
сферами. Они сохраняются в праве, поскольку существуют
в природе, в социально-экономической практике. Соб¬
ственно правовые архаизмы (“пристав”,
“присяжный”, “деяние”, “грабеж”, “разбой", “бремя”
(доказывания, содержания имущества), “возмездие”,
“кара", “казнь”, “пошлина", “вверенный", “истец”,
“дееспособный", “ссылка”, “поруки”, “проникновение", “взять
под стражу", “с поличным”, “очная ставка”, “юстиция”,
“амнистия", “купчая") — собственное правовое наследие.
Выше отмечалось, что право по своей природе достаточно
консервативно и существует от других специальных и эко¬
номических институтов относительно автономно. Его меха¬
низмы и способы регулирования неизменны, а следова¬
тельно, традиционна и соответствующая терминология2.
Анализ правовой лексики показывает, что и те, и другие в
праве достаточно распространены и, еще раз подчеркнем,
довольно “живучи”. Однако время может подвергать изме¬
нению содержание понятия, ограничивать или расширять
его значение. Такое, например, по мнению Т.В.Баженовой
и В.А.Семеусова, произошло с понятием “ссуда"3. В про¬
шлом оно использовалось не только как синоним слову
“заем”.
1	Речь идет о хранении документов, удостоверяющих это межевание в
XVIII - XIX веках. См.: Положение о Российском государственном архиве
древних актов: Постановление Правительства РФ от 11.12.94 г. // Собрание
законодательства Российской Федерации. 1994. № 34.
2	В подтверждение сказанному приведем такой факт. Подготавливая проект
закона Иркутской области “Об основах местного самоуправления в Иркутской
области”, мы старались проследить истоки и значение ряда терминов
(“волость", “староста”, “сельский сход” и др.). Насколько удалось установить,
впервые эти слова и словосочетания были использованы в Общем положе¬
нии о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости, утвержденном
Александром II 19 февраля 1861 г. (См.: Государственные учреждения в
России / Под ред. Н.П.Пищулина. Нижний Новгород. 1994. Т.1. С.111-112.)
3	Баженова Т.В., Семеусов В.А. Договорное право. С.6.
81

Техника применения. Использование архаизмов в
нормативно-правовом тексте должно подчиняться сле¬
дующим правилам:
Во-первых, нормодатель любого иерархического
уровня, изменяя и совершенствуя законодательство,
должен беречь правовые архаизмы независимо от приро¬
ды происхождения, не пытаться искусственно вытес¬
нять их активной синонимирующей лексикой. Это может
отрицательно повлиять на существующий понятийный
аппарат в праве, затруднить толкование и применение
отдельных юридических норм и конституций. Кроме того,
следует всегда помнить приведенное выше утверждение о
том, что абсолютных синонимов в языке нет. Но главное,
пожалуй, не в этом. Старая правовая лексика — еще и
хранительница правовых традиций, преемственности в
правовом регулировании, что, несомненно, важно для со¬
хранения и развития общества и цивилизации в целом.
Во-вторых, при возвращении в современную правовую
лексику древних слов и выражений (архаизмов) следует
убедиться, получило ли то или иное слово (сочетание)
широкое распространение, стало ли оно общеизвест¬
ным. Если это так, т.е. слово, имеющее давние правовые
традиции, стало частью активной лексики, то его целесо¬
образно закрепить в правовых нормах, тем самым усилить
его значение в общеупотребительном и правовом языках.
Такое произошло, как представляется, со словами:
“пристав”, “присяжный”, “община”, “станица”, “депар¬
тамент”, “дружина", “магистрат”.
Историзмы — слова, обозначающие названия ис¬
чезнувших (или редко встречающихся) предметов и явле¬
ний (“помолвка”, “опричник", “продналог”, “комиссариат").
Историзмы встречаются в праве и представляют со¬
бой своеобразную часть правовой лексики, которая в оп¬
ределенный период времени может получить и получает в
действующем законодательстве “вторую жизнь”, усиливая
тем самым свои позиции в общеупотребительной лексике.
82

Они, как правило, не имеют синонимов среди слов актив/
ного словарного запаса и часто единственное наименовав
ние тех или иных реалий. Некоторые историзмы могут
(естественно, вслед за явлением) возвращаться в обиход и
затем в правовой лексикон (например, это произошло со
словами и словосочетаниями “губернатор", “казак”1, “дума”,
“казначейство”, “казенное предприятие”, “товарищество на
вере”2, “благотворительность”). Скажем, в настоящее вре¬
мя активно развивается так называемое геральдическое
законодательство субъектов РФ, что повлекло реанимацию
слов и их сочетаний, активно используемых в досоветский
период (“щит”, “императорская корона", “Андреевские лен¬
ты”, “смирение”, “печаль”, “червленый", “штандарт")3. Рас¬
смотрим еще один пример. В Конституции Российской Фе¬
дерации 1993 года (ст.97) представителей верхней па¬
латы — Совета Федерации — называют членами, в другом
случае депутатами ("Заключительные и переходные поло¬
жения", п.9). Выше это уже отмечалось. Аналогичное ис¬
пользование данной терминологии (депутат=член) нахо¬
дим в указе Николая II от 20 февраля 1906 года под назва¬
нием “Учреждения Государственной Думы". Глава 3 данно¬
го документа называется “О членах Государственной Ду¬
мы”4.
Техника применения. Во-первых, нормодателю не
следует использовать историзмы как синонимы, ибо, как
отмечалось, они выражали-и выражают конкретные исто¬
рические факты и явления. Во-вторых, если нормодатель
решается использовать историзм, то необходимо убе¬
диться, в полной ли мере соответствует появившийся в
1	В законе Свердловской области “Об участии населения в охране общест¬
венного порядка на территории Свердловской области" реанимируется целое
сочетание - "патрульные казачьи дружины”. (См.: Ведомости Свердловской
областной Думы. 1996. № 15.)
2	Синонимом термина “товарищество на вере” является термин
“коммандитное товарищество" (ст.82 ГК РФ). Это позитивный пример того,
когда реанимируется историческое словосочетание и одновременно участни¬
кам правоотношений предоставляется право пользоваться современной
терминологией.
3	Взяты из проекта закона Иркутской области “О гербе и флаге Иркутской
области" (принят во 2-м чтении). 1996.19 февраля.
4	Государственные учреждения в России. С.65-66.
83

реальной жизни предмет или явление тому значению и
смыслу, который когда-то вкладывался в данное слово
или сочетание.
Выше в основном речь шла о роли и “возвращении”
архаизмов и историзмов в право. Однако развитие обще¬
ства, переход к новым экономическим и политическим
формам, не может не влиять на содержательный состав
современной правовой лексики. Одним словам (их сочета¬
ниям) как бы суждено вернуться в активную правовую лек¬
сикологию, другие, наоборот, приобретают статус уста¬
ревшей лексики (“областной Совет”, “секретарь”,
“народный заседатель”, “бронь” (приема на работу),
“советское предприятие”) и покидают ряд активной
правовой лексики.
§ 2. Диалектизмы и этнографизмы в праве
По большому C4efy, использование диалектизмов и
этнографизмов в правовом регулировании — проблема
регионального законотворчества, особенно отдельных
территорий Российской Федерации (Север, Кавказ и др.).
Именно там чаще всего сталкивается с необходимостью
применения традиционной для региона лексики. Проанали¬
зируем роль указанных лексических групп в праве, его
нормативных текстах, а также пределы использования.
Диалектизмы (диалектные слова) — слова с огра¬
ниченной сферой употребления, как правило, присущи
лишь какому-либо диалекту и имеют синонимы в обще¬
употребительном языке. Различают северорусский, сред¬
нерусский и южнорусский диалекты. Несомненно, есть и
местные диалекты (наречия), чаще всего встречающиеся в
регионах с преобладанием сельской местности. Мееду тем
языкознанием в последнее время отмечаются особенности
речи городов, появление городских наречий, жаргонов и
т.д.
84

Если говорить об отношении диалектизмов к праву, то
надо сказать одно — федеральная и региональная законо-
творческая практика должна ориентироваться на общепри¬
нятые стандарты русского языка. Нормативно-правовой
язык, независимо от уровня законотворчества, не может
ориентироваться на южнорусское, северорусское или иное
наречие. Язык права по своей природе стремится к унифи¬
кации, единству значения, обеспечивая тем самым согла¬
сованность и единство всей правовой системы1.
Другое дело этнографизмы — слова, обозначающие
предметы, известные лишь в данной местности и не
имеющие синонимов в общеупотребительном языке. Без¬
условно, они не только связаны с диалектизмами — они
есть “частички” диалектизмов, их разновидности. Однако
отношения права к ним должно быть иное, можно ска¬
зать — противоположное.
Техника применения. Для решения этого вопроса ре¬
гиональной законодательной практике можно предложить
два пути. Первый — значение и функции соответствующих
предметов и явлений объясняются с помощью средств
литературного языка. Этот путь вряд ли можно, признать
эффективным. Его следует признать целесообразным
лишь в отдельных случаях по усмотрению нормодателя.
Данный прием будет способствовать увеличению объема
нормативного материала, с чем в конечном итоге можно и
согласиться. Однако в правоприменительной практике мо¬
гут возникнуть трудности в понимании документа, а следо¬
вательно, и в его применении. Второй путь — пояснение
этнографизмов по принципу тематического словаря-
справочника. Такие пояснения могут быть в начале норма¬
тивно-правового акта (во введении или первой главе), либо
в начале соответствующей главы, либо непосредственно в
тексте Статьи, где используется термин. В любом случае
преимущество того или иного пути определяет законода¬
тель.
1 Подробнее см.: Власенко Н.А. Обеспечение единства и согласован¬
ности функционирования системы советского права // В сб.: Проблемы реа¬
лизации права. Свердловск, 1990. С.45-48.
85

Приведем ряд примеров использования диалектизмов
в региональном нормотворчестве.
В проекте уже упомянутого закона Иркутской области
“О гербе и флаге” в ч.1 ст.4 (Описание герба) сказано:
“Герб представляет собой изображение на серебряном
щите черного бабра с червлеными глазами, держащего в
пасти червленого соболя”. Основные очертания герба об¬
ласти известны около трехсот лет. Однако слово “бабр”
нередко относят к региональной лексике; до сих пор так и
не существует единого мнения о том, что это за животное и
водилось ли оно в сибирских лесах.
В нормотворческой практике встречаются и такие фак¬
ты, когда достаточно известные слова в конкретных регио¬
нах имеют разное смысловое значение. В подтверждение
приведем такой факт: известно, что в состав Тюменской
области входят два автономных округа — Ханты-
Мансийский и Ямало-Ненецкий. В 1991 году автор этих
строк (в соавторстве с С.Ю. Марочкиным и С.В. Никити¬
ным) разработал проект Положения “О статусе родовых
угодий в Ханты-Мансийском автономном округе”, которое
было принято решением Совета народных депутатов Хан¬
ты-Мансийского автономного округа от 07.02.92 г.1. В раз¬
деле 1 ("Общие положения”) даны понятия родового уго¬
дья (их видов), общины, старожилов, новопоселенцев и
т.д. Большинство этих слов хотя и известны общеупотре¬
бительному языку (активной лексикой их не назовешь), но
содержание в них вложено сугубо региональное, местное.
После принятия данного решения Ханты-Мансийским ок¬
ружным Советом была предпринята попытка механически
перенести ключевые термины и понятия в аналогичное
Положение о статусе родовых угодий в Ямало-Ненецком
автономном округе, но безуспешно. Два соседствующих
северных народа, ханты и ненцы, вкладывают в одну и ту
же терминологию совершенно разное содержание. Объяс¬
1	Статус малочисленных народов Россйи: Правовые акты и документы. М.,
1994.	С. 310-321.
86

няется это особенностями образа жизни коренных народов
Севера1.
§3. Профессионализмы в праве
Профессиональная лексика и право. К категории
профессионализмов относится специальная лексика, ис¬
пользуемая в различных сферах деятельности человека.
Они служат для обозначения различных производственных
и технологических процессов, орудий труда и т.д. В основе
образования профессионализмов лежит такое лексическое
свойство, как перенос значения слова^ Обычно профес¬
сионализмы воспринимаются как “полуофициальные” сло¬
ва, не имеющие строго научного характера2. В большей
мере этот лексикон свойствен устуой речи. Профессиона¬
лизмы — своего рода “словарь”, диалект определенной
группы людей, объединенных общими интересами и дея¬
тельностью.
В составе профессиональной лексики значительное
место занимают так называемые техницизмы — слова,
представляющие узкоспециальные наименования, приме¬
няемые в области техники и производства (“дольщик”,
“застройщик”, “профдень’, “категорийные аварии",
“качество окружающей среды"). Показателен в этом плане
закон Тюменской области “О вакцинопрофилактике насе¬
ления Тюменской области”. Законодательный акт посвя¬
щен достаточно узкой теме, и использование в нем специ¬
альной терминологии не вызывает сомнения
1	Подробнее см.: Власенко Н.А., Марочкин С.Ю., Никитин
С.В. Правовой-^ежим родовых угодий малочисленных народов Севера (на
опыте Ханты-Мансийского автономного округа) // Российский юридический
журнал. № 1. С. 86-89; См.также: Власенко Н.А., Марочкин
С.Ю., Никитин С.В. Родовые угодья // Народный депутат. 1992. № 17.
С.82-84.
2	Г о л у б И.Б. Стилистика современного русского языка. М., 1986. С. 143.
87

(“эпидкаротит”, “дифтерия", “столбняк”, “туляремия”, “схема
введения вакцин” и т.п.)1- Кроме техницизмов, в состав
профессионального лексикона входит соответствующий
жаргон (профарго), образуемый для удобства произноше¬
ния, краткости (подробнее в § 5 данной главы).
Не возникает сомнения в том, что профессионализмы,
прежде всего устоявшиеся, являются частью правового
лексикона, адаптируются в нормативно-правовых докумен¬
тах. Более того, юридическая деятельность имеет свой
достаточно развитый профессиональный лексикон
(“вещдок" — вещественное доказательство; “малолетка” —
малолетний преступник).
Это интересная и практически не исследованная в
юридической науке тема. Мы же ставим своей задачей
осветить проблему использования профессиональной лек¬
сики в нормативных правовых документах.
Пределы и техника употребления профессиона¬
лизмов в нормативных актах. При их применении в
нормативно-правовом тексте следует учитывать, что дан¬
ная лексика (профарго, техницизмы) не является обще¬
употребительной. Поэтому, используя указанные слова и
выражения в нормах права, целесообразно придерживать¬
ся правила максимального ограниче¬
ния. Адресатам нормативно-правовых положений, не
являющимся профессионалами в том или ином вопросе,
может быть плохо известно или неизвестно вообще значе¬
ние соответствующего термина.
Использованию их в тексте противостоит и этстетиче-
ский критерий. Профессионализмы, особенно профарго,
засоряют нормативный правовой текст, делают как бы не¬
ожиданным употребление тех или иных слов и выражений.
Между тем полностью избежать профессионализмов,
в том числе техницизмов и профарго, в законодательной
практике вряд ли возможно и целесообразно. До¬
пустимо использование в правовом тексте общеупотреби¬
1 См.: Тюменские известия. 1996.12 ноября.
88

тельных профессионализмов, т.е. тех, которые как бы вы¬
шли за рамки узкопрофессионального лексикона и стали
частью общеупотребительной лексики. Возможно, они не
всегда эстетично звучат, но критерий общеприня-
тости и эффективности правовых норм в
данном случае побеждает (“пассажиропоток”, “дикоросы”,
"разруб", "не прошедшие клеймение”, “товарная масса”,
“дичеферма”1).
Другой случай использования техницизмов — подго¬
товка специального нормативно-правового акта, рассчи¬
танного на соответствующего адресата, например, в сфере
лесопользования и т.д. Здесь проблема использования
или неиспользования профессиональной лексики для нор-
модателя стоит в меньшей степени. Один из приемов, по¬
зволяющих избежать разнотолкования того или иного сло¬
ва, — помещение в начальном (вступительном) разделе
закона или иного нормативного акта словаря-справочника
соответствующих языковых единиц.
Содержание таких норм усвоить непросто: требуется
обращение к словарям, иной справочной литературе, сло¬
вом, возникает как бы заранее запланированная, сложная
для правоприменителя ситуация. Однако при применении
узкоотраслевых нормативных актов на иное вряд ли при¬
ходится рассчитывать.
В связи со сказанным обращает на себя внимание и
еще одна проблема, с которой мы столкнулись, изучая
нормотворческий опыт ряда региональных органов госу¬
дарственной власти. Речь идет об активном употреблении
в областных нормативных актах специальной терминоло¬
гии международного права, законов Союза ССР и совре¬
менных федеральных законов РФ. Например, достаточно
искусственным выглядит использование на областном
уровне такой терминологии Закона СССР “О государствен¬
ной границе", как “тальвег реки”, “экстерриториальность”,
1 Последний термин нам встретился в законе Свердловской области “Об
охране'животного мира и использовании его ресурсов’. (Ведомости Сверд¬
ловской областной Думы. 1996. № 15.)
89

“релаксационный тренинг” и др. Каждый из названных тер¬
минов имеет синонимы в русском языке.
В юридической литературе высказана точка зрения о
том, что в официальных юридических документах профес¬
сионализмы не могут употребляться вообще. Так, напри¬
мер, К.Н.Княгинин пишет: “...профессионализмы допусти¬
мы в неофициальной речи специалистов, но не в текстах
официальных актов”1. Сказанное нами выше скорее гово¬
рит об обратном. Противостоять использованию профес¬
сионализмов в текстах нормативных и индивидуальных
актов просто невозможно и в ряде случаев нецелесообраз¬
но.
£4. Иноязычные слова и термины в праве
Право и иноязычная терминология. Иноязычные
(иностранные) слова — заимствованные из иных диалек¬
тов и используемые в русском лексиконе. Иностранная
лексика в праве занимает все более активные позиции. Ее
употребление порождает немало трудностей как при под¬
готовке нормативных правовых актов, так и в реализации.
Избежать проникновения в отечественную правовую сис¬
тему иностранной терминологии невозможно и противо¬
действовать этому бессмысленно. Однако выработать
определенный порядок использования иностранных слов,
прежде всего в нормотворчестве, можно и необходимо.
Причины столь активного употребления в праве ино¬
странной лексики многообразны. Правовая лексикология
часто более интернациональна, чем общеупотребитель¬
ная. “Правовой язык интернационален, — замечает языко¬
вед Л.П.Крысин, — по причине сходства правовой формы
разных государств, регламентирующих сходные правоот¬
1	Княгинин К.Н. Охранительные правоприменительные акты. Сверд¬
ловск, 1991. C.93.
90

ношения"1. “Влияние одних правовых систем на другие. —
указывает В.И.Леушин, — проявляется в рецепции идей,
понятий. кюилических конструкций, институтов и. других
частей более развитого права . Взаимовлияние правовых
систем мира.неизбежно ведет к процессам заимствования
и унификации терминологии.
В иных случаях нормодатель просто не стремится об¬
ременить себя поиском синонима иностранному слову в
национальной языковой системе, тем более, если ино¬
странный термин уже имеет распространение в общераз¬
говорной лексике. Безусловно, не последнюю роль в этом
отношении играют международно-правовое сотрудничест¬
во и межгосударственное общение.
В ряде случаев полнота и точность содержания зако¬
нодательного текста не всегда могут быть выражены с
помощью языковых средств отечественной правовой сис¬
темы. Правовому языку свойственно стремление к соот¬
ветствию термина и понятия предмету или явлению, к не-
расчлененности, что при помощи средств только родного
языка удается не всегда. Заимствованные слова иноязыч¬
ного происхождения, как бы найдя свою “нишу” в норма¬
тивно-правовом лексиконе, активно используются нацио¬
нальной юридической практикой. Например, по нашим на¬
блюдениям, легко “вписался” в современный правовой
лексикон термин “концессия" (от лат. concessio —
"разрешение, уступка"). В ГК РФ появилась гл.54
“Коммерческая концессия”, в ЛК РФ — ст.37 “Договор кон¬
цессии участков лесного фонда". Это как раз тот случай,
когда слово иностранного происхождения не режет слух,
не ставит в понятийный тупик провоприменителя. Причины
безболезненной адаптации в том, что этот термин был
известен отечественной правовой практике до начала 30-х
годов нынешнего столетия, а также экономической и пра¬
вовой науке. Аналогичное можно сказать о термине
“ландшафт” (от нем. landschaft — "местность"). Это слово
1	См.: К р ы с и н Л.П. Иноязычные слова в современном языке. М., 1968.
С.21.
2	См.: Правовые системы мира / Под ред. А.Ф.Черданцева. Екатеринбург.
1995. С.13.
91

все более прочно входит в правовой лексикон (“редкие
ландшафты”, “природные ландшафты”, ‘охраняемые при¬
родные ландшафты”, “комплексные заказники (ланд¬
шафты)”.
Между тем адаптация иностранной лексики в отечест¬
венной нормативно-правовой системе — процесс сложный
и длительный. Время как бы “причесывает” иностранную
словесность, приспосабливает ее к заимствующей право¬
вой системе. Данное обстоятельство не снимает с повестки
дня проблему злоупотребления иностранной лексикой в
законодательстве России, в том числе и регионального
уровня1. Указанное обстоятельство лишь часть более об¬
щей проблемы — проблемы наводнения в современный
период отечественной лексики иностранной терминологи¬
ей. Директор Института русского языка Е.Ширяев отмечает,
что неоправданное увеличение иностранных заимствова¬
ний “ведет к потере национального самосознания”2!. Неоп¬
равданное закрепление в праве иноязычных слов, форма¬
лизует указанную тенденцию, усиливая тем самым про¬
цесс утраты самосознания. Обилие иноязычной правовой
лексики в актах федерального и регионального органов
местного самоуправления объясняется реформированием
экономики, социальной сферы, переходом к качественно
иным принципам существования. Период советской власти
нарушил начало преемственности отечественной правовой
лексики, ее развитие3. Появляющиеся в настоящее время
терминологические пробелы заполняются в большинстве
случаев не реанимированной дореволюционной правовой
лексикой, а иностранными словами.
Отметим и другое. Как реакцию на засилие иностран¬
ных слов следует рассматривать разработку и принятие
1	На злоупотребление иноязычной лексикой в отечественной законодатель¬
ной практике указывалось в дореволюционный период. (См., например:
С е р г и ч П. Искусство речи на суде. С.18-21.)
2	Ширяев Е. Русский язык серьезно болен. Известия. 1995.2 ноября.
3	Между тем основатель Советского государства В.И.Ленин на этот счет
писал: “Русский язык мы портим. Иностранные слова употребляем без на¬
добности. Употребляем их неправильно. (См.: Ленин В. И. Об очистке
русского языка. Полн.собр.соч. T.40. С.49.)
92

проектов законов, ограничивающих использование указан¬
ной лексики в официальном языке. Примером может слу¬
жить разработка и принятие в первом чтении Свердловской
областной Думой проекта закона “Об использовании ино¬
странных слов и письменных знаков в рекламе”1.
Прежде чем попытаться сформулировать правила
применения иностранных слов в отечественном законода¬
тельстве, заострим внимание еще на одной проблеме. В
последнее время, чаще на уровне федерального законо¬
творчества, появилась тенденция привнесения в отечест¬
венную правовую систему древнеримской правовой сло¬
весности. Сам по себе факт использования классических
римских правовых формул сомнению не подлежит, однако
многие предлагаемые для оперирования отечественной
юридической практикой слова и словосочетания древне¬
римского права.непоивычны для слуха, тошны лля пооиз-
ношения и самое главное — имеют синонимы в русской
лексикологий2. Порой использование римской лексики
(впрочем, это имеет отношение не только к этой разновид¬
ности иноязычных слов) вызвано ложным пониманием
“солидности” текста, желанием подчеркнуть его наукооб¬
разность, уровень обобщения. Примером может служить
проект закона Иркутской области, разработанный Законо¬
дательным собранием “О территориях традиционного при¬
родопользования в Иркутской области” (от 17 января 1997
г.). В ст.6 (Критерии выделения территорий традиционного
природопользования) в качестве одного из критериев
(п."а”) назван “исторически сложившийся ареал
(разрядка наша. — Н.В.) традиционных видов природо¬
пользования”. Иностранные словари толкуют термин
1	См.: Ведомости Свердловской областной Думы. 1996. № 15.
2	Следует согласиться с суждениями, хотя и достаточно резкими, на этот
счет А. Величенкова, который в целом высоко оценил проект федерального
закона “О доверительной собственности (трасте)”, подготовленный П.Г.
Буничем, Г.А. Томчиным, об использовании в документе следующей древне¬
римской терминологии - “бенефициар", ‘‘эмфитевзис”, “суперфизий”. Автор
признает, что ряд отмеченных терминов нашли уже свое отражение в ГК РФ,
тем не менее пишет: ‘С таким же успехом в законе можно и китайский иерог¬
лиф написать”. (См.: Величенков А. Какой же траст без сервитута //
Российская газета. 1994.3 декабря.)
93

“ареал” (лат. Area — "площадь, пространство") как область
распространения на земной поверхности какого-либо вида
животных, растений, полезных ископаемых и т.п.1. Приме¬
нять это понятие к человеческой деятельности некоррект¬
но. Авторам проекта достаточно было употребить слово
“виды”, и, как говорится, все стало бы на свои места.
Теперь попытаемся сформулировать правила
(требования) к использованию в нормативных правовых
документах иностранных слов и терминов, обращая вни¬
мание на причины небрежного использования иноязычной
лексики правотворческой практикой федерального и регио¬
нального уровней.
Правила применения иноязычного лексикона в
нормотворчестве. Первое требование достаточно про¬
стое и общее по характеру — нормодатель не должен
перегружать нормативный правовой текст иноязычной
лексикой. Содержание таких норм (нормативных докумен¬
тов) усвоить непросто: требуется обращение к словарям,
иной справочной литературе. Возникает как бы заранее
спланированная сложная для правоприменения ситуация2.
Второе требование — это примат использования из¬
вестных (адаптированных) в русскоязычной лексике ино¬
странных слов. Дело в том, что статус заимствованных
слов в русскоязычном лексиконе неодинаков. В специаль¬
ной литературе (Д.Э.Розенталь и др.) их подразделяют на:
а)	обрусевшие слова — слова, практически не обна¬
руживающие иностранного происхождения и не вызываю¬
щие трудности толкования (“автор”, “прокурор" (лат.);
“дипломат", “партия”, “сезон” (фр.));
1	См.: Современный словарь иностранных слов. М., 1993. С.62.
2	Проиллюстрируем сказанное примером. В 1992 г. Тюменским областным
Советом народных депутатов было принято небольшое по объему Положе¬
ние “О комитете по межрегиональным и внешнеэкономическим связям’, в
котором использовано около 60 заимствованных слов и терминов -
“инвестиции”, "инфляционный процесс", “маркетинг” и т.д. (См.: Ведомости
Тюменского областного Совета народных депутатов. 1992. N2 6.) Текст сло¬
жен для восприятия, многие слова и термины имеют синонимы в отечест¬
венной лексике.
94

б)	лексику, не вполне усвоенную языком, т.е. слова,
сохранившие отдельные черты языка оригинала (“аукцион”,
“алиби” (лат.); “жюри", “атташе" (фр.));
в)	варваризмы — не усвоенные языком слова, часто
не закрепленные в словарях иностранных слов последних
лет изданий (“рефинансирование”, “реинвестиции”);
г)	экзотизмы — слова, обозначающие что-то специфи¬
ческое в жизни соответствующего народа, государства
(“лейборист", “лорд” (англ.));
д)	иноязычные вкрапления — единицы языка, которые
ничего не теряют в своем иностранном происхождении и
обычно используются в иноязычном написании (lex specia¬
list de lega fependa; lex loci actus (лат.)).
При формулировании правовых норм такая лексиколо¬
гия может конкурировать как между собой, так и с отечест¬
венным словарным запасом. В подобного рода случаях
конкурирующего синонимирования несомненный приоритет
должны иметь общепринятая национальная лексика, либо
так называемые “обрусевшие слова”, либо “лексика, не
вполне усвоенная языком".
Третье требование продолжает рассмотренное выше
и в тоже время имеет самостоятельное значение — это
стремление к минимуму дублетных слов и терми¬
нов иностранного происхождения. Иногда в правовой лек¬
сикон вводится дублет (абсолютный, максимально близкий
по значению синоним) уже имеющемуся в русском языке
слову. Особенно это недопустимо, когда термин уже ис¬
пользуется в правовом пространстве. Отсутствие ино¬
странных дублетов — важное условие чистоты правового
языка и гарантия его эффективной воспринимаемости.
Четвертое — регулярность используемого слова
(термина). Недопустимо употребить термин один раз, а
затем в этом же документе или последующих обходиться
без него при помощи синонимов или описательности. Лишь
при выполнении этого условия можно надеяться, что ино¬
странное слово адаптируется в нормативно-правовом лек¬
сиконе.
95

Именно такой пример встречаем в законе Тюменской
области ‘О бюджетном устройстве и бюджетном процессе
в Тюменской области”. Единственный раз, без перевода и
каких-либо пояснений в тексте акта используется слово
“секвестр" (от лат. — "запрещение")1.
Пятое — точность употребления. Иностранные
слова в законах и иных нормативно-правовых актах долж¬
ны использоваться в строго определенном значении, в
противном случае могут быть нарушены как практические,
так и эстетические основы нормативно-правового текста2.
Точность употребления нового иностранного слова во мно¬
гом может гарантироваться словарем самого закона, где
важно дать его перевод, уточнение по использованию в
документе3.
И последнее, шестое, требование — сочетаемость
заимствованного слова с адаптирующими его словами и
устойчивой фразеологией. Новое для правового лексико¬
на слово обязано гармонично вписываться в текст норма-
тивно-правового акта. От этого зависит и его
"приживаемость” в национальной правовой системе.
1	Вестник Тюменской областной Думы. 1996. № 3 (57).
2	А.С.Пиголкин справедливо указывает, что если в законе расшифровывает¬
ся значение иностранного слова, то именно это понимание является доми¬
нирующим по отношению к обыденному его использованию. (См.: П и -
г о л к и н A.C. Толкование нормативных актов в СССР. C.62.)
3	С целью точного использования иностранного слова в нормативно¬
правовом акте рекомендуем: Современный словарь иностранных слов. М.,
1992; Международные коммерческие термины / Пер. с англ. А.Таковского.
М., 1992; Т рофимова З.С. Словарь новых слов и значений в англий¬
ском языке. М., 1993.
96

§5. Жаргонизмы и нормативно-правовой текст.
Пределы использования
Право и жаргоны. Юридический арго. Жаргоны от¬
носятся к видам лексики с ограниченной сферой употреб¬
ления. Жаргон (или арго) представляет специальную раз¬
новидность речи людей, объединенных общностью инте¬
ресов, занятий, положения в обществе. О нем часто гово¬
рят как о корпоративно-психологическом явлении. Выде¬
ляют различные виды жаргонов — молодежный (его раз¬
новидность — студенческий), школьный, армейский, уго¬
ловный и др. Экспрессивность жаргонной лексики, отмеча¬
ет И.Б. Голуб, способствует тому, что слова из жаргонов
переходят в общенародную разговорно-бытовую речь, не
связанную строгими литературными нормами . Иначе го¬
воря, слово или выражение может утратить статус жаргона
и становится просторечием (“дембель” — демобилизован¬
ный воин; “железный” — надежный, верный; “идти в го¬
ру” — добиваться успеха; “накладка” — одновременная
загруженность разными делами; “прокол” — ошибка, не-
удавшееся дело).
Пограничную позицию между жаргонными и обще¬
употребительными словами занимает так называемая про¬
сторечная лексика ("хохма”, “в ударе“, “верняк", “блеск",
“усечь”, “коронный”, “классно”). Она также встречается в
правовой словесности, в правовых актах (“словесная пере¬
сортица”, “неразбериха”)2. Речь идет об индивидуальных и
нормативных актах регионального уровня, их преамбулах,
или общих (вводных) положениях (“волокита”, “огульный
подход”). Такая лексикология, хотя и в меньшей мере, так¬
же далека от стандартов лексикона правового текста. Ее
применение должно быть подчинено общим правилам
1	Голуб И. Б. Стилистика современного русского языка. С. 146; О жарго¬
нах и вульгаризмах см.таюке: К о д у х о в В.И. Введение в языкознание.
С.213-214.
2	См.: Информационный вестник Тюменского областного Совета. 1992. №
14.
97

употребления нестандартной лексики в праве, его офици¬
альных текстах. Об этом пойдет речь дальше. Здесь же
отметим еще одну деталь. Природа просторечной лексики,
как и жаргонов, вульгаризмов, кроется в способности слов
к переносу значения.
Интересен тот факт, что некоторые слова имеют как
бы “двойную прописку” — они употребляются в простореч¬
ной лексике (а то и в арго) и одновременно имеют статус
официального правового термина, например, слово, точ¬
нее сочетание, “в натуре” (см. ГК РФ ст.93, 578).
Это подмечает С.С.Алексеев. Относительно слова
“сделка” исследователь пишет, что в обиходе оно “имеет
даже упречный оттенок, в своем юридическом значении
является высокозначимой правовой категорией”1.
Особо следует отметить о существовании одновре¬
менно с юридической профессиональной лексикологией
юридического арго, (“подснежник” — оттаявший весной
труп; “гастролер” — совершающий преступления в разных
регионах страны; “вчинить иск* — предъявить, оформить
исковое заявление; “выполнить 201-ю” — ознакомить об¬
виняемого со всеми материалами дела; “выиграть дело” —
добиться соответствующего решения в суде;
“перспективное дело” — на следственном арго уголовное
дело, которое достаточно легко расследовать; “пустить
паровозом” — доказать основную тяжесть вины; “кива-
тели” — народные заседатели; “хулиганка" — уголовная
ответственность за хулиганство). Два “жанра” юридическо¬
го языка часто переплетаются так, что трудно отличить
правовой жаргон от правового профессионализма. Однако
юридический арго — не только сплав резких по форме
юридических профессионализмов, грубых, но метких со¬
кращений (“вещдок”), но и адаптированных к правовой раз¬
говорной речи уголовного и блатного жаргонов. Причину
проникновения последнего в общеюридический арго ви¬
деть нетрудно — юристам (судьям, прокурорам, следова¬
телям и т.д.) по долгу службы приходится общаться с пра¬
вонарушителями, понимать их жаргон, а порой и с его по¬
1	Алексеев C.C. Государство и право: Начальный курс. С. 138.
98

мощью изъясняться с ними. Видимо, этим можно объяс¬
нить факт вхождения и толкования в справочной юридиче¬
ской литературе жаргонных слов и выражений1.
Пределы использования. Общим принципом изло¬
жения нормативно-правовых и индивидуальных текстов
является отсутствие в них арго и оной просторечной
лексики. Право есть официальное выражение государст¬
венной воли и интересов. Нейтралитет, “холодность” стиля
правовых документов заложены в его природе, социаль¬
ном предназначении, о чем неоднократно указывалось
выше. В этой связи интересен и такой факт: за чистоту и
корректность правового языка выступала еще Екатерина II.
В своем указе “О неупотреблении в указах и повелениях
брани и поносных слов” она писала: “... чтоб отнюдь в ука¬
зах и повелениях никогда брани и слов поносных употреб¬
ляемо не было”2. Этой позиции придерживаются отечест¬
венные ученые, например, А.С.Пиголкин категорично ут¬
верждает следующее: “...хотелось бы решительно возра¬
зить против так называемого “правового жаргона", который
иногда все же применяется в нормативных актах, судеб¬
ных решениях, в нашей учеоной и монографической лите-
ратуре"3.Эта позиция естественна, и возражать против нее
невозможно. Во-первых, нередко они обозначают явления
и предметы, как правило, имеющие наименования в обще¬
употребительном языке, что попросту может сбить с толку
не владеющего арго; во-вторых, по свидетельству лингвис¬
тов, жаргоны часто имеют размытое и неточное значение;
в-третьих, нарушают принцип эстетической чистоты норма-
тивно-правового текста и придают вульгарную окраску со¬
держанию текста, тем самым покушаясь на нейтральность
нормативного стиля (“отслеживать”, “беспредел”).
Не отрицая общего правила, следует признать и тот
факт, что жаргоны, вульгаризмы, просторечная лексика
всегда использовались в праве и избежать этого вряд ли
1	См., например, разъяснение выражений “вор в законе’, “сообщаковская
братва” в Кратком криминологическом словаре С.В. Максимова. (М.,
1995.	С.4-5.)
2	Государственные учреадения в России. Т.2. С. 146.
3	Пиголкин А.С. Подготовка проектов нормативных актов. С. 151.
99

удастся, а порой отказ от них просто нецелесообразен. В
этой связи юридическая техника должна выработать пра¬
вила употребления соответствующего лексикона и руково¬
дствоваться ими в законах и иных правовых документах. С
нашей точки зрения, использование жаргонов, например,
допустимо:
1)	при значительной адаптации в общеупотреби¬
тельном языке, т.е. когда жаргонные оттенки практически
малозаметны (“увязка”, “взаимоувязка");
2)	в пограничных ситуациях, при которых жаргонное
слово еще не назовешь общеупотребительным, но и в
полной мере отнести его к жаргонной лексике нельзя
(“разбивка”, “вербовка");
3)	при необходимости употребления профессио¬
нальных арго, тяготеющих в общеразговорной лексике
(уже упомянутые — “пассажиропоток”, “дикоросы",
“сдаточная очередь”);
4)	в случаях коммуникативной правовой целесооб¬
разности, когда нормодатель с целью достижения, напри¬
мер, максимально быстрого правового эффекта использу¬
ет жаргон или другую нестандартную лексику.
Рассмотрим пример: именно этой целью руково¬
дствовались, на наш взгляд, авторы, конструируя ст. 172 УК
РФ, получившую название “Легализация (отмывание) де¬
нежных средств, добытых незаконным путем”. Жаргонное
слово “отмывание” в прагматических целях используется
здесь как синоним слову "легализация”.
Этот термин, видимо, найдет свое распространение не
только в уголовном законодательстве. Подтверодением
тому может служить Постановление Государственной Ду¬
мы “О приоритетах в законопроектной деятельности Госу¬
дарственной Думы в период осенней сессии 1996 г. и Ка¬
лендаря рассмотрения вопросов Государственной Думой с
17 по 25 октября 1996 г.”, где в разделе V “Оборона и
безопасность” (п. 5.16) планируется в первом чтении рас¬
смотреть внесенный Комитетом по безопасности Государ¬
ственной Думы проект закона “О противодействии легали¬
100

зации (отмыванию) доходов, полученных незаконным пу¬
тем”1.
Еще раз подчеркнем: использование жаргонов и иной
неофициальной лексики в нормативно-правовых текстах
нужно расценивать как явление исключительное. Решив¬
шись, нормодатель должен подбирать такие формы аргу¬
ментированно, взвешенно.
1	Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 44.

Глава 3. Устойчивые словосочетания в
праве
(юридическая синтагматика)
Словосочетаемость и право. Под словосочетани¬
ем (синтагмой) следует понимать относительно устойчи¬
вую смысловую связь между словами. Известны две ос¬
новные формы устойчивой сочетаемости слов, часто спо¬
собных существовать и вне предложения и контекста, —
фразеологизмы и так называемые свобод¬
ные словосочетания1.
Фразеологизмы (или фразеологические обороты) —
устойчивые сочетания слов, воспроизводимые в тексте как
готовые единицы языка2 (“если иное не предусмотрено”,
“выдать ордер", “недействительность сделки", “распивать
спиртные напитки”, “назначить дело слушанием”,
“заключить под стражу”, “расторгнуть брак”, “нарушать пас¬
1	Прокопович Н.Н. Словосочетание в современном русском языке.
М., 1966. С.52; Молотков А.И. Основы фразеологии русского языка.
Л., 1977. С.7.
2	См.: Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. М.,
1972. С.173.; А также: Шанский Н.М. Фразеология современного рус¬
ского языка. М., 1985. С.21-38.
102

портный режим”, “неустановленное лицо", “недвижимое
имущество", “свобода совести", “сплошнолесосечные руб¬
ки"). Они постоянны по своему составу, имеют так назы¬
ваемое нерасчлененное значение, т.е. “непроницаемы”, со
строгим порядком слов1.
В дополнение отметим, что, по мнению ряда специа¬
листов, в современном языке наметился прогресс
“безболезненного” распада и упрощения словосочетаний в
связи с их семантической (и конструктивной) близостью2.
Это, с нашей точки зрения, наблюдается и в правовом
языке: подать заявление в суд — “подать в суд”; предъя¬
вить исковое заявление — “предъявить иск”.
Так называемые свободные сочетания отличаются от
фразеологизмов степенью спаянности компонентов соче¬
тания (“находиться в нетрезвом (варианты: пьяном, невме¬
няемом) состоянии”; “взыскать материальный (вариант:
моральный) ущерб”). Слова в таких конструкциях могут
синонимировать, состав оборота расчленяться — допол¬
няться или, наоборот, уменьшаться3. Е.С.Скобликова
справедливо замечает, что в свободных словосочетаниях
значительно возрастает диапазон смысловых отношений,
который может передавать ключевое слово в сочетании с
другими словами4.
Следует иметь в виду и то обстоятельство, что “не
всякое соединение слов является словосочетанием, а
лишь такое, в котором слова связаны подчинительной свя¬
зью”5.
1	О признаках фразеологизмов подробнее см., например: Голуб И.Б.
Стилистика современного русского языка. С.193-196.
2	Об этом см.например: Акимова Г.Н. Новое в синтаксисе современно¬
го русского языка. М., 1990. С.17.
3	Подробнее см.: Прокопович Н.Н. Словосочетание в современном
русском литературном языке. М., 1966. С.52-53.
“Скобликова E.C. Очерки по теории словосочетания и предложения.
Куйбышев, 1990. С.7.
5	См.: Елисеева И.А. О термине и понятии “словосочетание" // В кн.:
Терминология и культура речи. М., 1981. С.234. Наличие подчинительной
связи дает основание некоторым авторам не проводить различия между
103

Юридическая словосочетаемость — одно из величай¬
ших достижений правового языка, одна из его главных
ценностей. Благодаря фразеологическим и иным устойчи¬
вым словосочетаниям, как общедокументальным, так и
собственно юридическим, появляется возможность адек¬
ватной языковой формы выражения юридических норм.
Кроме того, юридическая синтагматика в текстах правовых
документов обеспечивает:
—	соответствующий уровень плотности (объем) пра¬
вовой информации;
—	историческую преемственность языковых правовых
начал;
—	эффективную усвояемость содержания правовых
норм и, как следствие этого, их правильное толкование;
—	документально-юридический стиль документа.
Фразеологизмы в нормативно-правовом тексте.
Фразеологические обороты — одно из богатств содержа¬
ния нормативных документов. Именно нормативно¬
правовой акт “консервирует’’ фразеологизмы, именно в нем
они приобретают официальную прописку, способность без
изменения применяться в нормативных документах мень¬
шей юридической силы и в индивидуальных правовых ак¬
тах.
С позиции происхождения и функций устойчивые со¬
четания можно разделить на две большие группы:
1)	О б щ едокументальные— не имеющие
юридической природы происхождения и выполняющие
вспомогательные (документально-технические) функции в
обеспечении нормативных начал текста. С точки зрения
происхождения их подразделяют на следующие подгруп¬
пы:
фразеологизмами и свободными словосочетаниями (см., например: Ба¬
ранов М.Т., Костяева Т.А., Прудникова А.В. Русский
язык. М., 1993. С.25).
104

—	официально-деловые (“регистрационный
номер”; “рассмотреть заявление”; “обозреть документы”;
“организационные мероприятия"; “иметь значение”)1;
—	научные (“факторы, обуславливающие”;
“факторы, влияющие”; “как правило”; “с учетом");
—	публицистические (“ответственныелица”;
“публикация информации”; “на скамье подсудимых”);
—	художественные (“в свою очередь”; “в
первую очередь”).
Рассматриваемые фразеологизмы имеют как бы
“двойную” прописку — с одной стороны, они часть соответ¬
ствующего (родного) лексикона, а с другой — неотъемле¬
мый элемент нормативно-правовой лексики. Их наличие в
нормативном тексте свидетельствует не только о богатстве
правового языка, но и о сложных интегративных началах
права, его особой роли в социальной практике. Заметим,
что не всегда “проникающие” в право общедокументаль¬
ные сочетания эстетичны, например, “размножение доку¬
ментов”, “размножение проектов”.
2)	Собственно-юридические. Это пра¬
вовые “сгустки”, основа нормативного текста. Имеют юри¬
дическую природу происхождения и выполняют главную
функцию в обеспечении правовой нормативности текста.
Можно выделить следующие их виды:
—	общие — свойственные многим нормативным
текстам (“нарушение правил”, “стечение обстоятельств”,
“переуступка права", “семейное положение", “приобщить к
делу”, “объем прав”, “ограничение прав”, “в соответствии с
настоящим законом (кодексом)”, “в соответствии с дейст¬
вующим законодательством", “несут ответственность”);
1 Иногда их называют канцеляризмами. Совершенно прав
А.С.Пиголкин в оценке их роли в нормативных текстах. “Канцеляризм, -
отмечает ученый, - это вовсе не бранное название для слова, тем более для
слова, употребленного в законе. В официально-деловом употреблении он
необходим, является прямым детищем делового стиля...” (См.: П и г о л -
кин А.С. Юридическая терминология и пути ее совершенствования. Уче¬
ные записки ВНИИСЗ. Вып.24.1977.С.25.)
105

—	отраслевые — отражающие специфику пра¬
вовой отрасли (уголовно-процессуальное право: “очная
ставка”, “неустановленное лицо”, “предварительное след¬
ствие”; уголовное право: “умышленное убийство”, “ножевое
ранение”; административное право: “таможенный орган”,
“таможенный режим”; законодательство о недрах:
“геологический отвод"; лесное законодательство: “протокол
лесного аукциона", “лесорубочный билет", “лесной билет",
“лесные отношения”, “оптимальная лесистость”);
—	межотраслевые — используемые в разных
областях права (“особое мнение”, “выразить недоверие”
(судье, должностным лицам администрации, губернатору);
“взимать пени", “множественность лиц”).
В специальной литературе одним из главных призна¬
ков синтагматики считают образность устойчивого
словесного выражения. Однако она свойственна не только
речевым художественным и публицистическим фразеоло¬
гизмам, но и в неменьшей степени присуща собственно¬
юридическим (“предать суду”, “защитить иск”, “приобщить к
делу”, “заключить под стражу”, “неустановленное лицо”,
“переход государственной границы”).
В случаях затруднений понимания и употребления (в
том числе при подготовке нормативно-правового текста)
устойчивых юридических сочетаний рекомендуется обра¬
титься к юридической учебной литературе, правовым сло¬
варям, специалистам в области права.
Свободные словосочетания в нормативно-
правовом тексте. По признанию языковедов,
“подвижные” словосочетания как бы тяготеют к фразеоло¬
гизмам, выступают их прототипами и занимают промежу¬
точное место мееду общей сочетаемостью слов в предло¬
жении и фразеологизмами. Без свободных словосочета¬
ний, их достаточно гибкого употребления трудно предста¬
вить юридический текст, в том числе и нормативно¬
правовой. Так же, как и фразеологические обороты, сво¬
бодные словосочетания можно подразделить на общедо¬
кументальные (заключительные положения — заключи¬
тельный раздел; общие положения — вводные положения)
106

и собственно-юридические (“выдвигаться в депутаты” —
“баллотироваться в депутаты”; “в установленном законода¬
тельством" — “в установленном законом”).
Общие требования правописания словосочетае-
мости.1 Юридический текст эффективен, если он выпол¬
нен с учетом правил синтагматики (правил правописания
устойчивых словосочетаний). Отступление от правил н'апи-
сания словосочетаемости влияет на качество информиро¬
ванности нормативного правового текста и, следовательно,
на его регулятивную роль, что не может не сказаться на
уровне законности правореализации. Это одновременно
показатель ^.общелитературной и документальной юриди-
че^йкудьтурытвкста.
Последствия нарушений употребления устойчивых
словосочетаний не одинаковы. Одно дело фразеологизмы
(тем более понятийного или терминологического плана) и
другое — свободные словосочетания. Не умаляя юридиче¬
ский авторитет одних перед другими, нормодатель должен
знать; с позиции социальной практики ущерб от нарушения
правил синтагматики фразеологизмов может быть намного
значительнее.
Основное требование к правописанию фразеологиче¬
ских оборотов — их точное и недвусмысленноевоспроиз-
ведение впредложениях. Речь идет о буквальном форму¬
лировании фраземы и ее логической привязки к смыслу
предложения и общелингвистической адаптации. Фразео¬
логизм, его природа (“неразложимость” — по В.В.Ви-
ноградову или “сращиваемость” — по Н.М.Шанскому) не
допускает замену слов, расширение или усечение состава,
а также нарушение порядка (связи) между словами. Под¬
черкнем: указанное правило в одинаковой степени распро¬
страняется на любые фразеологизмы.
Что касается написания свободных словосочетаний,
то здесь главное состоит в том, чтобы сохранить их смы¬
словую устойчивость, о чем уже шла речь, и выбрать
оптимальную вариантность (валентность) отдельных
слов или части сочетания. Задача нормодателя — найти,
выбрать наиболее точный, наиболее приемлемый с праг¬
107

матической точки зрения и с точки зрения общедокумен¬
тальной и юридической культуры текста вариант словосо¬
четания в тексте правовой нормы (например, в действую¬
щем законодательстве широкое распространение получи¬
ло сочетание “финансовые средства”, но финансы и есть
“денежные средства’’; еще пример: “иметь резонанс”, но
правильно — “вызвать резонанс”; “финансирование расхо¬
дов”, но точнее — “выделение средств на расходы”).
Специальные требования к правописанию юри¬
дических словосочетаний. Как уже отмечалось, фразео¬
логизмы и свободные словосочетания — близкие по своей
природе явления правовой словесности. Это позволяет
подчинить их единым требованиям написания в тексте
права.К ним относятся:
—	Использование о б ще и з вестного слово¬
сочетания. Это будет способствовать не только юридиче¬
ской точности текста, но и обеспечит его доступность, опе¬
ративную воспринимаемость адресатом и, как следствие,
создаст условия эффективной реализации правовых норм.
В случаях синонимии словосочетаний, в том числе и
юридических (явление в нормативной практике нечасто
встречающееся), может быть использовано только обще¬
известное устойчивое сочетание. Преимущество употреб¬
ляемости юридического фразеологизма необходимо опре¬
делить при помощи действующего законодательства, и в
первую очередь федерального. Критерием применяемости
юридической фразеологии является действующий законо¬
дательный массив — во главе с Конституцией РФ. Нормо-
датель должен учитывать и такое обстоятельство: синони-
мизировать, а следовательно конкурировать при написании
нормы могут документальные и речевые устойчивые юри¬
дические сочетания, а также отдельные слова, среди них
профессионализмы, юридические жаргоны. Однако точ¬
ность правовой регламентации и юридическая культура
текста предполагает использование документального юри¬
дического фразеологизма или слова.
—	Преодоление многозначности устоявшегося сло¬
восочетания. Фразеологизмы и свободные словосочетания
108

обладают свойством полисемичности, хотя в значительно
меньшей степени, чем лексика1. Преодоление многознач¬
ности устойчивого сочетания слов в нормативном тексте
сводится к адаптации, привязке его к смыслу предложения,
в результате чего фразеологизм или свободное сочетание
в тексте должно как бы утратить указанное свойство и тем
самым обеспечить точность мысли нормодателя.
—	Сохранение образности устойчивого сочетания
слов. Свойством образности по сравнению со свободными
сочетаниями в большей мере обладают фразеологизмы.
Буквальное использование в нормативном тексте сочета¬
тельной потенции устоявшегося словосочетания может
образовать каламбур, словом, — нормативно-правовому
тексту придается неуместный комизм.
—	Обеспечение смысловой связи и содержательной
точности в случаях применения в предложении несколь¬
ких устойчивых словосочетаний. Речь идет о возможном
неосмотрительном “сталкивании” устойчивых словесных
оборотов, нарушающих логику предложения.
Несколько общих замечаний об использовании не¬
юридического характера. Как указывалось, особенность
сочетательных возможностей нормативно-правовых тек¬
стов состоит в применении фразеологизмов и иных усто¬
явшихся словосочетаний разной функциональной направ¬
ленности. Устойчивые сочетания научного, публицистиче¬
ского и другого лексикона, их содержание, количество, мо¬
гут отрицательно влиять на качество текста нормативного
акта. Это важно учитывать при подготовке проекта норма¬
тивного документа и придерживаться следующих правил:
а)	они не должны излишне превалировать в тексте;
1	Н.М. Шанский указывает: “... во фразеологии многозначность распростра¬
нена несравненно меньше, чем в лексике, и не столь выразительна, как в
словарном составе языка’. (См.: Шанский Н.М. Фразеология совре¬
менного русского языка. С.42.)
109

б)	должны разъясняться адресатам правовых норм
(речь идет о специальной фразеологии)1.
Еще одно замечание. В нормативно-правовых актах не
могут иметь место так называемые “чужие” сочетания,
свойственные как индивидуальным правовым актам, так и
иным документам ненормативного характера, — призывы и
обращения к органам государственной власти, местного
самоуправления и т.п. (“обратить внимание”, “усилить кон¬
троль", “поднять уровень", “настойчиво осуществлять ме¬
ры”, “сосредоточить усилия”). Об этом в общих чертах уже
шла речь при рассмотрении особенностей нормативного
стиля документов (раздел Г гл.1).
К вопросу о юридических штампах и клише. Про¬
блема использования устойчивых словосочетаний в праве
тесно связана с вопросом о юридических штампах и кли¬
ше, которая начинает прорабатываться в юридической
науке. Один их первых авторов, кто обратил внимание на
эту проблему, — Н.Н.Ивакина2. Отдавая должное автору,
вместе с тем вряд ли следует согласиться с предложенной
трактовкой правовых штампов и причин образования по¬
следних. Под клише Н.Н.Ивакина понимает стандартные
выражения, “готовые и уместные” для языка и документов
юриспруденции. Штампы толкуются как “неуместные” ре¬
чевые выражения, “приносящие вред”3. О причинах обра¬
зования штампов в языке права Н.Н.Ивакина пишет сле¬
дующее: “Штампы в профессиональной речи юристов не
являются экспрессемами, — указывает исследователь, —
1	Французский юрист Пьер Кандевуар называет следующие ситуации пред¬
почтительного употребления научно-технической фразеологии и терминоло¬
гии в праве: 1) при подробном изложении норм; 2) детальном изложении
юридических обстоятельств; 3) при толковании юридических феноменов.
(См.: Российско-французская серия учебных и информационных материа¬
лов. Кандевуар П. Юридическая техника во французском праве. М.,
1994.	С.8.)
2	См.: И в а ч и н а Н.Н. Культура судебной речи. М., 1995. C.4,17-19; Она
же: Клише и штампы в речи юриста II Советская юстиция, 1990. N2 2. С.27-
28.
3	См.: И в а к и н а Н.Н. Культура судебной речи. С. 4,17-19.
110

чаще всего они образуются в результате избыточных сло¬
восочетаний, например: уголовное дело по обвинению
(лишнее — по обвинению, т.к. уголовное дело всегда об¬
виняет)"1.
Понимание юридических клише как стандартных вы¬
ражений, “готовых" к применению в речи и документах пра¬
ва, возражений не вызывает. Однако указанная выше
оценка роли штампов вряд ли обоснована. Не убеждают и
примеры штампов, приведенные Н.Н.Ивакиной с статье
(“некоторые лица", “нашли место”, “отдельные недостат¬
ки”)2. Эта оценка роли юридических языковых штампов не
учитывает специфику права, его словесного бытия. В этой
связи представляется справедливой позиция
С.А.Боголюбова, указывающего, что такие феномены пра-
вового языка как “клише”, “штампы'’ и “трафареты” являют¬
ся важнейшим средством единообразия языка правовых
аетоВ^.ТоГчговыглядит “казённым” в общебытовой речи, в
публицистических и др. текстах не является критерием
оценки языка права, его документального выражения. По¬
этому нужно говорить не о вредности штампов как таковых,
а о неумелом или небрежном их использовании в юриди¬
ческом языке и юридических документах.
С нашей точки зрения, юридические штампы — это
устойчивые выражения в языке права, которым может
быть юридический фразеологизм, о чем речь шла выше,
а также правовые аксиомы, юридические поговорки и
пословицы, крылатые юридические выражения. Всех их
объединяет одно — они носят устойчивый характер в речи,
нормативных и иных правовых документах, воспроизво¬
дятся, как правило, в постоянной языковой форме. Если и
1	И в а к и н а Н.Н. Юридические клише и штампы // В сб.: Функционирова¬
ние языка в различных типах текста. Пермь, 1989. С.151.
2	См.: Иванкина Н.Н. Клише и штампы в речи юриста. С.27.
3	См.: Боголюбов С.А. Стиль правовых актов // Советское государст¬
во и право. 1973. № 10. C.103; Не менее убедительно суждение В.М.Са-
вицкого, отмечающего, что именно эти средства - стандартизированность,
трафаретность - “обеспечивают точность законодательного языка и пре¬
дельную его лаконичность”. (См.: Савицкий В.М. Язык процессуально¬
го закона: Вопросы терминологии. C.22.)
111

допускается иная языковая конструкция, например, в от¬
ношении пословиц и поговорок, то без какого-либо покуше¬
ния на их смысловое содержание. Юридический штамп —
словесная форма сгустков правовых начал в обществе,
способ аккумуляции и существования правового опыта.
Юридические клише, так же как штампы, являют собой
языковое средство выражения устойчивых формул в праве
в относительно свободной логико-языковой форме. К ним,
юридическим клише, можно отнести не без доли условно¬
сти свободные юридические словосочетания, формулиров¬
ки понятий, принципов права и др.
Вместо заключения к главе отметим следующее.
Юридическая синтагматика способна выходить за пределы
лексического правового поля, обогащая тем самым иные
лексические пласты. Так же как иные устойчивые сочета¬
ния, они имеют “двойную" прописку. Это пример интегра¬
ции правового языка, взаимообогащаемости отечественной
лексики в целом.
Далее: исследование специальной литературы по син¬
тагматике дает основание судить, что пока вне пределов
внимания лингвистов устойчивая документальная словосо-
четаемость. Уж не приходится говорить о правовой —
здесь дело не только за лингвистами, но и за правоведами.
Большую пользу, на наш взгляд, сыграла бы подготовка и
издание “Словаря юридических фразеологизмов”.

Глава 4. Предложение в нормативно¬
правовом тексте
Предложение как форма выражения правовых
норм. Требования к ним. Предложение — основная) зна¬
ковая единица нормативно-правового текста, как и любого
другого. Оно образуется из рассмотренных выше языковых
единиц и подчинено внутренним закономерностям по¬
строения текста. С целью выражения нормативной мысли
слова (в том числе слова-термины, слова-понятия) слово¬
сочетания складываются в предложения. Таким образом,
грамматическое предложение выступает адекватной фор¬
мой выражения норм права1. Степень адекватности воли и
интереса нормодателя во многом зависит от качества
предложения, что в конечном итоге предопределяет и эф¬
фективность правового регулирования. Еще И.Бентам, пи¬
сал: “Следовательно, нужно, чтобы предложение было
изложено в надлежащей форме, могло ... выдержать кри¬
тику во всех своих деталях и ... допускало поправки”2. Ра¬
ботая с предложением, нормодатель должен основываться
на следующих требованиях:
1	Черданцев А.Ф. Логико-языковые феномены в праве, юридической
науке и практике. С.38.
2	Бентам И. Тактика законодательных собраний. Санкт-Петербург,
1907. С.75.
113

1.	Точность, не допускающая у читающего текст
(предложение) разнотолкования и дополнительных,
“незапланированных" ассоциаций. Цель требования, в дос¬
тижении наибольшего соответствия между идеей, мыслью
нормодателя и воплощением ее в законодательной
(нормативной) формуле. “Точность формулировок право¬
вых норм и необходимость абсолютной адекватности их
понимания (толкования), — отмечает М.Н.Кожина, — иде¬
ал законодательных текстов, способствующий
“безотказной” реализации регулировочной функции пра¬
ва”1. В противном случае, как очевидно, нарушаются одни
из главнейших функций нормативной речи — ее коммуни¬
кативность (доведение мысли нормодателя до сознания
субъектов права) и регулятивность (внесение порядка,
планомерности в развитие и функционирование общества).
2.	Безличность (правовая нейтральность) содержа¬
ния. Особенность юридического регулирования — в много¬
кратности действия норм, множестве адресатов и продол¬
жительности действия юридических правил во времени.
Это может достигаться при помощи соответствующих ре¬
чевых стандартов, один из которых — обезличенный ха¬
рактер предложения, его неадаптированность к конкретной
ситуации, к конкретным физическим и юридическим лицам
как субъектам правоотношений.
Так называемая нейтральность юридического текста
(раздел I, гл.1) достигается высоким уровнем абстракции
содержания предложений (например, “вне пределов веде¬
ния Российской Федерации и полномочий Российской Фе¬
дерации по предметам совместного ведения Российской
Федерации и субъектов Российской Федерации субъекты
Российской Федерации обладают всей полнотой государ¬
ственной власти" — ст. 73 Конституции РФ).
Прямая или косвенная императивность предложения-
выражается с помощью инфинитивной формы глаголов
(“запрашивать”, “признать", “установить", “предоставить",
“принимать”, “проводить”, “утвердить”, “обеспечить”,
1 Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М., 1993. C.175.
114

“привлекать”, “использовать", “получить" и т.д.). Такой при¬
ем достаточно широко используется в официальных доку¬
ментах, в том числе и нормативно-правовых. Конструкцию
предложения можно образовать и с помощью нескольких
взаимосвязанных инфинитивов (“Депутаты, работающие в
Законодательном собрании на постоянной основе, не могут
состоять на иной государственной и муниципальной служ¬
бе; быть депутатами иных представительных органов го¬
сударственной власти и местного самоуправления; зани¬
маться другой оплачиваемой деятельностью, кроме пре¬
подавательской, научной и иной творческой деятель¬
ности” — п.2 ст.29 Устава Иркутской области). Однако сле¬
дует иметь в виду: излишнее употребление неопределен¬
ных форм глаголов может дать противоположный эффект.
Предложение станет излишне усложненным и вследствие
этого трудно воспринимаемым.
Безличный характер предложений и, соответственно,
текста достигается и при помощи использования глаголов
в иных формах. Например, в третьем лице единственного
числа настоящего времени в значении настоящих предпи¬
саний (“несет ответственность"; “отвечает за вред"). Кроме
того, нейтральный характер выражают глаголы будущего
времени, которые приобретают в контексте различные мо¬
дальные оттенки (“будут выделены средства”, “должны
понести ответственность", “будут выполнять”).
3)	Простота и доступность содержания. К данной
цели нормодателю нужно стремиться ровно настолько,
насколько это позволяет сделать общий смысл норматив¬
ного предписания. “Стремление к простоте и доступности
изложения правового акта не должно, однако, наносить
ущерб полноте, точности и глубине формулирования нор¬
мативных положений, не должно приводить к упрощенче¬
ству, к примитивизму"1. И кроме того, стремление к просто¬
1	Язык закона / Под ред. А.С.Пигалкина. C.20. Еще более категоричен в этом
отношении В.Спасов, отмечающий, что “излишнее упрощение правового
языка может привести к его вульгаризации, стать помехой для правильного
словесного выражения некоторых тонкостей законодательной регламента¬
ции”. (См.: Спасов В. Закон и его толкование. М., 1986. С. 90.)
115

те не может быть в ущерб точности и достоверности пра¬
вовой информации. Авторы проектов нормативных право¬
вых документов, особенно не имеющие опыта нормотвор¬
ческой работы, должны быть готовы к тому, что порой не¬
легко упростить сложное предложение (особенно сложно¬
подчиненное) путем расчленения его на ряд простых, о
чем подробнее дальше.
Как показывает практика, стремление к точности нор¬
мативно-правовой регламентации нередко порождает гро¬
моздкие предложения с условно-следственными, опреде-
лительно-уточнительными и другими, подчас как бы нелов¬
кими, дополнениями, неэстетической длинноты номина¬
тивными образованиями с отглагольными существитель¬
ными. Проиллюстрируем сказанное примерами. В ст. 19,
п.9, ч.2 Регламента Законодательного собрания Иркутской
области сформулировано: “В случае, если председатель
комиссии (комитета) осуществляет свои полномочия на
общественных началах, а заместитель работает на посто¬
янной штатной основе, он осуществляет все обязанности
председателя, является исполняющим обязанности пред¬
седателя, организует работу комиссии (комитета) и несет
ответственность за ее (его) деятельность’'1. Здесь коммен¬
тарии излишне. Такое нередко можно встретить и в норма¬
тивных актах региональной государственной исполнитель¬
ской власти. Так, п.1 Положения о рентных платежах за
добычу золота на территории Иркутской области, утвер¬
жденного постановлением главы администрации области,
гласит: “Рентный платеж за добычу золота на территории
Иркутской области представляет собой часть прибыли
золотодобывающих предприятий, обусловленную благо¬
приятными природными факторами и являющуюся дос¬
тоянием народа, проживающего на территории области .
Чтобы реализовать данное требование, работающему
с нормативно-правовым текстом можем порекомендовать
следующее. Любое из сложносочиненных предложений с
легкостью разбивается на несколько простых, при этом
1	См.: Ведомости Законодательного собрания Иркутской области. 1994. № 1.
2	Там же. N8 2.
116

внутренняя логика текста, как правило, не страдает. Гро¬
моздкость сложноподчиненных предложений, как показы¬
вает анализ действующего федерального и регионального
законодательства, часто обусловлена стремлением нор¬
модателя выразить в одном предложении всю мысль. На¬
пример, в ст.2 ч.1 Закона Иркутской области о бюджетных
и внебюджетных фондах сказано: “В составе бюджетов
разных уровней создаются целевые и резервные фонды
как заранее обособляемая часть бюджетных средств, ко¬
торые используются для осуществления целевых соци¬
ально-экономических, научно-технических и иных социаль¬
но значимых программ и мероприятий, а также для ликви¬
дации последствий природных, демографических и иных
чрезвычайных ситуаций, непредвиденных расходов и для
покрытия дефицита бюджета”1. Такие дефекты встреча¬
лись и в практике Советов, скажем, в п.1 Положения “О
Байкальском экологическом парламенте”, утвержденного
решением Малого совета Иркутского областного Совета
народных депутатов, отмечается: “Байкальский экологиче¬
ский парламент, именуемый далее по тексту “Парла¬
мент”, — региональный координационно консультативный
орган представительной власти, образуемый из числа де¬
путатов всех уровней от Республики Бурятия, Иркутской и
Читинской областей на паритетных началахя2.Это ложное
1	См.: Ведомости Законодательного собрания Иркутской области. 1994. № 5.
2	См.: Ведомости Иркутского областного Совета народных депутатов. 1993.
№ 5. Так называемые "длинноты" встречаются в законодательстве Сверд¬
ловской области. Проиллюстрируем сказанное положением ч.2, п. "в" ст.60
(Восстановление положения, существовавшего до нарушения земельных
прав, и пресечение действий, нарушающих земельные права или создающих
угрозу их нарушения) закона. Указанный пункт сформулирован так: "в) приос¬
тановление промышленного, гражданского и другого строительства, разра¬
ботки месторождений полезных ископаемых и торфа, эксплуатации объектов,
проведения агрохимических, лесомелиоративных, геологоразведочных,
поисковых, геодезических и иных работ, если они осуществляются с наруше¬
нием земельного, градостроительного законодательства, установленного
режима использования земель особо охраняемых территорий и могут при¬
вести к уничтожению, загрязнению, заражению или порче плодородного слоя
почвы, развитию эрозии, засолению, заболачиванию и другим процессам,
снижающим плодородие почв, включая смежные земельные участки, а также
если эти работы ведутся по проектам, не прошедшим государственную
117

понимание того, что если всю нормативную идею выразить
в одном предложении, то его коммуникативные свойства
возрастут. Рекомендуются нормативные формулы, имею¬
щие первостепенное значение, высказывать с помощью
главных предложений, изложенных конкретно и эластич-
но1.
4)	Адекватность грамматических форм. Норматив¬
ный характер текста предполагает соответствующую грам¬
матическую организацию предложения. Об этом свиде¬
тельствует преобладание в нормативно-правовых текстах
констатирующих, повествовательных и утвердительных
предложений. Подлежащее в них часто отсутствует. В за¬
конодательном и ином нормативном тексте недопустимо
использование вопросительных и побудительных предло¬
жений2. Однако нормодатель должен учитывать и то, что в
практике достичь полного соответствия между граммати¬
ческой формой предложения и нормой права едва ли воз¬
можно3.
Типичные дефекты. Способы устранения. Анализ
нормативно-правовых актов, прежде всего региональных
законов, показывает, что при формулировании предложе¬
ний допускается ряд ошибок, на отдельные из них уже
указывалось выше, затрудняющих понимание текста, его
реализацию. Обобщенно данные дефекты можно сформу¬
лировать в виде следующих положений:
1)	Чрезмерная перегрузка простых предложений од¬
нородными членами, которые, выстраиваясь в длинную
цепочку, затрудняют восприятие мысли нормодателя, хотя
экспертизу либо получившим отрицательное заключение государственной
экспертизы". (Ведомости Свердловской областной Думы. 1996. № 12.)
1	Здесь просты и по-прежнему актуальны советы И.Бентама: “Если нужно
воспроизвести длинную цепь идей, необходимо ее расчленить, т.к. чем
больше отдельных положений, тем больше перерыва для отдыха ума.
(См.: Б е н т а м И. Тактика законодательных собраний. С.77; Также: С.75.)
2	На это требование указывает и А.Ф. Черданцев. (См.: Черданцев
А.Ф. Логико-языковые феномены в праве, юридической науке и практике.
С.37-41.)
3	Черданцев А.Ф. Там же. С. 41.
118

с точки зрения грамматики русского языка претензий не
вызывают. Для облегчения восприятия их можно форму¬
лировать с помощью простой цифровой графики — 1), 2),
3)	или букв а), б), в), добавлений “и т.д.\ “и т.п.". Во вре¬
менном положении “О плате за водные ресурсы в Иркут¬
ской области” читаем: “В целях стимулирования регио¬
нального воспроизводства и улучшения качества вод, реа¬
лизации мероприятий по борьбе с вредными воздействия¬
ми вод (наводнениями, подтоплением, водной эрозией,
селями, оползнями, размывом берегов, карстом и т.д.) на
территории Иркутской области вводится плата за пользо¬
вание водными ресурсами”1. Можно предложить иной ва¬
риант формулировки предложения: ‘На территории Иркут¬
ской области вводится плата за пользование водными ре¬
сурсами в целях: а) стимулирования рационального ис¬
пользования водных ресурсов; б) их охраны; в) образова¬
ния финансовых средств для воспроизводства и улучше¬
ния качества вод и т.п.". Еще пример: в законе Свердлов¬
ской области “Об особо охраняемых природных террито¬
риях Свердловской области” в ст.1 (Задачи законодатель¬
ства об особо охраняемых природных территориях) все
задачи сформулированы одним предложением без ис¬
пользования каких-либо графических приемов2. Это за¬
трудняет восприятие текста, его положения сложнее за¬
помнить.
Полезные рекомендации в этом плане дает
И.И.Глуховская: “Синтаксические конструкции необходимо
1	См.: Ведомости Иркутского областного Совета народных депутатов. 1993.
№6.
2	См.: Ведомости Свердловской областной Думы. 1995. № 12. Приведем это
предложение полностью: "Задачей законодательства об особо охраняемых
природных территориях является регулирование отношений по организации,
охране и использованию территорий, имеющих особое природоохранное,
научное, культурное, эстетическое и рекреационное значение, в целях сохра¬
нения уникальных, эталонных и типичных природных комплексов и объектов,
достопримечательных природных образований, генетического фонда живых
организмов, растительного и животного мира, изучения естественных про¬
цессов в биосфере и контроля за изменением ее состояния, экологического
воспитания населения, укрепления законности и правопорядка в этой облас¬
ти".
119

упрощать, заменяя длинные сложные предложения дву¬
мя — тремя простыми. Сжатость и лаконичность норма¬
тивного акта, перегруженного сложными предложениями,
—	продолжает автор, — может быть достигнута заменой
придаточных предложений причастными и деепричастны¬
ми оборотами”1.
2)	Употребление некоторых глаголов и отглаголь¬
ных имен существительных без дополнения, От этого
предложение получается неоконченным или двусмыслен¬
ным.
3)	Отсутствие определения при именах существи¬
тельных. Фраза от этого имеет незавершенный вид, хотя с
позиции грамматических правил нареканий не вызывает,
но тем не менее качество нормативности языка страдает2.
4)	Неудачное использование союзов, соединяющих
части сложных предложений. Наиболее оправдано с точки
зрения законодательного стиля использование соедини¬
тельного союза “и”. Соединение посредством союзов “а”,
“но”, “чтобы” не только менее благозвучно, но и способно
отрицательно влиять на нормативно-правовую точность.
Недопустимо применение союзов “да”, “да и”, “не то”,
“хоть”, “а также” в роли соединений, ибо они не только не
отвечают требованиям законодательного стиля, но и спо¬
собны видоизменять характер предложения. Неудачные
1	Глуховская И.И. Проблема унификации текстов нормативно¬
правовых актов и пути ее разрешения // В кн.: Актуальные проблемы архиво¬
ведения и документоведения. Естественные и технические вопросы архивно¬
го дела. М., 1981. С.179.
2	Так, в решении Малого совета Иркутского областного Совета народных
депутатов “О внесении изменений и дополнений в программу “Правопорядок-
93” от 3 февраля 1993 г. сказано: “1. Внести изменения и дополнения в про¬
грамму “Правопорядок-93". .(Ведомости Иркутского областного Совета на¬
родных депутатов. 1993. № б.) По сути данное предложение констатирующе¬
го характера, не предусматривающее тех или иных изменений и дополнений,
которые содержит нормативный акт. Исправить такую ошибку несложно -
нужно перед определяемым словом поставить прилагательное "следующие”,
и смысл фразы существенно меняется в сторону требуемой нормативно¬
правовой точности.
120

союзы в законопроектах И.Бентам называет языком не для
стиля законов1.
Итак, предложение — очень важное, если не основ¬
ное, средство материализации воли и интересов нормода-
теля. От его качества, юридической техничности зависит
адекватность нормативно-правовой цели выражающим ее
грамматическим средствам. Все это условие эффективно¬
сти правового регулирования. Кроме этой цели, достаточно
прагматичной, надо помнить и об эстетической
“внешности” законов и иных нормативных актов. Выполне¬
ние отмеченных выше требований- к содержанию и оформ¬
лению предложений — основа культуры нормативно¬
правового предложения и одновременно показатель куль¬
туры законодательства в целом.
1 См.: Бентам И. Тактика законодательных собраний. C.77.

Глава 5. Правовые аббревиатуры
Понятия и виды. Своеобразным элементом право¬
вого языка является такая языковая единица, как аббре¬
виатура, под которой понимаются сокращения, образован¬
ные из первых букв слов, входящих в словосочетание, и
соответственно произносимые1. Аббревиатуры стали неиз¬
менными спутниками не только официальных, в том числе
и юридических (нормативных и иных), текстов, но и всех
других, включая художественные (прозаические и поэтиче¬
ские). Их основная цель — сокращение слов (или словосо¬
четаний) для экономии, удобства произношения, а в на¬
стоящее время это и своеобразная реклама.
Следует отличать аббревиатуры от графических со¬
кращений, образованных первыми буквами слов
(например: т.н. — так называемое; и т.д. — и так далее; и
т.п. — и тому подобное). В речи они почти не произносят¬
ся. Графические сокращения, кстати сказать, активно ис¬
пользуются в нормативных правовых текстах.
1	Справочная книга редактора и корректора / Под общей ред. А.Э. Мильчина.
М., 1985. C.81; См.также: Даниленко В.П. Еще раз к вопросу о кратких
вариантах терминов // В кн.: Культура речи в технической документации. М.,
1982. С. 36-53.
122

Аббревиатуры нельзя смешивать и со сложносокра¬
щенными словами. Они пишутся всегда слитно, строчными
буквами и склоняются как существительные того же рода и
склонения (колхоз, межпесхоз). Исключение составляют
общепринятые ГОСТ, ОСТ, РСТ и СТП1.
С точки зрения происхождения правовые аббревиату¬
ры можно подразделить на две большие группы: собст¬
венно правовые аббревиатуры (КС РФ, МВД РФ, КЗоТ
РСФСР; юрисконсульт, юротдел, юрбюро) и заимствован¬
ные (мигрирующие) из других лексиконов (ТЭО — технико¬
экономическое обоснование; ЗабВО — Забайкальский во¬
енный округ; БЦБК — Байкальский целлюлозно-бумажный
комбинат). Первые имеют государственно-правовую при¬
роду происхождения. Это сокращения слов и словосочета¬
ний, отражающих государственно-правовые начала в об¬
ществе. Вторые свойственны преходе всего специальным
профессиональным лексиконам.
С позиции особенностей применения аббревиатуры, в
том числе и правовые, можно разделить на:
1)	общепринятые (ГАИ, МВД, ГЭС, АЭС, АТС, ЭВМ,
СМИ) — не требующие пояснений и, как правило, не вызы¬
вающие трудностей в их понимании и использовании в
тексте;
2)	специальные — имеющие узкое употребление и по¬
нимаемые специалистами в большинстве случаев без
расшифровывания (УК РФ; ГК РФ; УПК РСФСР; ГПК
РСФСР; ЖК РСФСР);
3)сундивидуальные	— имеющие еще более узкое при¬
менение и предполагающие обязательное разъяснение в
тексте (РЭК — районная энергетическая комиссия; ИТУ —
исправительно-трудовое учреждение; ОМСУ — органы
местного самоуправления).
1	Подробнее: Справочная книга редактора и корректора. C.83.
2	Аббревиатура ОМСУ используется в определении Верховного Суда РФ по
делу (№ 66-195-4 от 21 сентября 1995 г.) об иске Иркутской городской Думы
и администрации г.Иркутска к Законодательному собранию Иркутской облас¬
ти и губернатору Иркутской области о признании ст.32 Закона Иркутской

Как общепринятые, специальные, так и индивидуаль¬
ные аббревиатуры используются в правовых текстах, и в
этом случае, как указывалось, их можно назвать юридиче¬
скими, хотя среди них надо видеть собственно юридиче¬
ские (Минюст, ГАИ, ЖК РСФСР, ИТУ).
Правовые аббревиатуры можно классифицировать с
учетом внешней (знаковой) формы. Это сокращения:
а)	состоящие из строчных букв (вуз, загс), они чита¬
ются по слогам и склоняются;
б)	образованные из прописных букв и представляю¬
щие собой сокращение имен собственных (ГД ФС РФ —
Государственная Дума Федерального Собрания Россий¬
ской Федерации; СФ ФС РФ — Совет Федерации Феде¬
рального Собрания Российской Федерации) или образую¬
щие имя нарицательное (НДС, СП, АО);
в)	смешанные — образованные из словосочетания, в
состав которого входит однобуквенный союз или предлог,
воспроизводимый строчной буквой (КЗоТ, КобАП, КоБС,
АОЭиЭ “Иркутскэнерго”).
Дефекты. Употребление и образование правовых
аббревиатур требует от нормодателя внимания и знания
соответствующих приемов законотворческой техники. В
противном случае вероятность избежать неточностей, де¬
фектов при написании данных языковых единиц возраста¬
ет. Изучение региональной правотворческой практики дает
основание говорить о существовании эстетических и тех¬
нических дефектов технологии применения аббревиатур.
области “О бюджетном устройстве и бюджетном процессе в Иркутской об¬
ласти” недействительной по кассационным жалобам администрации Иркут¬
ской области и Законодательного собрания Иркутской области на решение
Иркутского областного суда от 31 мая 1995 г. (Государство и право. 1996. №
3. С.3-7.) В иных документах, в том числе и нормативно-правовых, данное
сокращение найти не удалось. Если это так, то можно констатировать, что
юридическая практика, в том числе судебная, способна порождать право¬
вые аббревиатуры.
124

Эстетические аббревиатурные дефекты, как пра¬
вило, не искажают смысл правовой нормы, но от их нали¬
чия страдает общий уровень культуры текста закона. Во-
первых, речь идет об аббревиатурах, способных вызвать
двусмысленность (ВНОС — воздушное наблюдение, опо¬
вещение и связь; ВРУ — вводно-распределительное уст¬
ройство; ВДОЛК — Всероссийское добровольное общество
любителей книги; ВЗАДТ — Всероссийский заочный авто¬
мобильно-дорожный техникум; СИД и СР УВД Тюменской
области — служба по исправительным делам и социаль¬
ной реабилитации1, НОГА2).
Как очевидно, причиной появления с позиции звучания
ущербных сокращений является такой языковой эффект,
как омонимия. Во-вторых, это тяжело читаемые, а вслед¬
ствие этого и труднопроизносимые аббревиатуры. Иногда в
текстах правовых документов встречаются целые словес¬
но-аббревиатурные сочетания (МНИИЭМ им. Г.Н. Габри¬
чевского; ИЭМ — региональная программа “Вакцино-
профилактика” Иркутской области на 1995 - 1997 гг.;
ИГЭА — Программа демонополизации экономики на рын¬
ках Иркутской области; РАСХНИЛ — проект закона Иркут¬
ской области об областном бюджете на 1995 г.). В-третьих,
аббревиатуры и сокращения, не имеющие, с нашей точки
зрения, право на существование в силу способности на¬
нести ущемление морального, политического или нацио¬
нального достоинства (Якресп — Якутская республика).
Технические аббревиатурные дефекты способны за¬
труднить понимание содержания юридических норм и по¬
влиять на смысловое качество текста. К их числу, во-
первых, нужно отнести нерасшифрованность правовых
аббревиатур в текстах законов. Если учесть, что законы и
иные нормативно-правовые акты являются регуляторами
общего характера и адресованы не только специалистам-
1	См.: закон Тюменской области “О предоставлении налоговых льгот на
1996 год отдельным категориям налогоплательщиков’’. (Вестник Тюменской
областной Думы. 1996. № 4.)
2	См.: Информационный бюллетень Тюменского областного Совета. 1992.
Ns 13. С. 108. Эта аббревиация, кроме того, не расшифровывается.
125

юристам, то какие-либо дополнительные сложности в их
понимании недопустимы1. Исключение, на наш взгляд,
могут составлять общеупотребительные сокращения. Во-
вторых, это употребление аббревиатур, имеющих дублеты
(МС — малый совет, местное самоуправление). Эффект
многозначности сокращений также способен порождать
двусмысленность. Например, в ‘Новом словаре сокраще¬
ний русского языка” сокращение АК имеет 22 значения,
среди них Арбитражный кодекс, антимонопольный комитет
и т.д.2. Безусловно, эта аббревиатура в тексте правового
документа либо требует расшифровки, либо ее нужно из¬
бегать вообще. Аналогичное можно сказать в отношении
такого сокращения, как МАК (Морская арбитражная комис¬
сия, Международная ассоциация по кибернетике)3.
На одну из причин появления в правовых текстах не¬
удачных сокращений и аббревиатур указывает
А.С.Пиголкин. Он пишет: “... в погоне за модой зачастую
допускалось и сейчас допускаются явно неоправданные,
неудобные, неблагозвучные и попросту непонятные со¬
кращения"4.
Вместо заключения заметим: еще недавно многие ис¬
торики, специалисты в этой области языковых единиц,
считали, что аббревиация — примета советского периода
времени. Однако увлеченность сокращениями, нередко с
коммерческой целью свойственна и современности. Они
находят активное распространение в нормативных право¬
вых документах разного уровня. В этом нет ничего предо¬
судительного, однако увлечение аббревиацией должно
1	Такое можно встретить, например, в законе Иркутской области ‘Об утвер¬
ждении схемы и описания границ избирательных округов для выборов депу¬
татов Законодательного собрания*. Не расшифрованы сокращения КМШ,
ПЧ-30 и др. Речь идет о приложении № 1 к данному закону. (Ведомости
Законодательного собрания Иркутской области. 1996. № 19.)
2	Новый словарь сокращений русского языка / Под ред. Е.Г. Коваленко. М.,
1995.	С. 23.
3	Там же. С. 325-326.
4	См.: Пиголкин A.C. Юридическая терминология и пути ее совершен¬
ствования. С.26-27.
126

иметь определенные пределы — вряд ли, например, до¬
пустимо сокращать понятия федерального уровня. Такое
приходится, например, встречать в документах органов
местного самоуправления. В деле стихийно рожающихся
аббревиатур следует установить порядок с помощью норм
федерального и регионального уровня.

Глава 6. Нормативная правовая графика
О юридической графике. Юридические докумен¬
ты и юридическая графика. Исследование проблемы
нормативно-правовой графики приводит к выводу о необ¬
ходимости более широкой постановки вопроса — юридиче¬
ской (правовой) графики вообще. Под ней следует пони¬
мать организацию содержания юридического текста и
его символизацию. Организация содержания текста проис¬
ходит посредством его членения и оглавления. Многие
юридические тексты символизированы разного рода тема¬
тическими изображениями, призванными выполнять те или
иные функции, о которых речь ниже.
Особенность правовой графики зависит от вида юри¬
дического документа, его содержания, который, строго го¬
воря, и определяет его статус (разновидность) графическо¬
го изображения. В основу деления юридической графики
положим классификацию юридических документов, пред¬
ложенную А.Ф. Черданцевым1. Итак, следует выделить
следующие виды юридической графики:
1	См.: Черданцев А.Ф. Теория государства и права. Екатеринбург,
1996.	С.177-180; См.также: Черданцев А.Ф., С т о я к и н М.Г.
Теория государства и права. Екатеринбург, 1995. С. 171-186.
128

—	Нормативная графика — графика нормативно¬
правовых актов. Среди них особое место занимает графи¬
ка законов1. Далее о нормативной графике речь пойдет
специально.
—	Графика индивидуальных актов — графика доку¬
ментов властно-обязательного характера (решение феде¬
ральных и региональных органов государственной власти
и управления; решения, приговоры и постановления судов;
акты местного самоуправления и т.д.). Все эти документы
имеют собственную графическую символику, выражающую
уровень и характер власти.
—	Графика фиксирующих юридических документов.
Как отмечает А.Ф. Черданцев, это наиболее многочислен¬
ная фуппа документов2 и, следовательно, имеющая самые
различные графические формы выражения содержания.
Это графика документов, фиксирующих юридические
факты (определяющие статус субъектов права, констати¬
рующие режим объектов права и т.п.), и графика докумен¬
тов, фиксирующих факты доказательства (протоколы
допросов, прбтоколы судебных заседаний и т.д.). Заметим:
для первой подгруппы — документов, отражающих юриди¬
ческие факты, — характерна тематическая графическая
символика, порой в форме изображений художественного
плана.
—	Гоафика денег и ценных бумаг (облигации, акции и
т.п.), закрепляющих имущественные права их обладате¬
лей. Именно для этой группы документов в большей сте¬
пени характерна художественная символика. Однако здесь
функция рисунков не только в символизации содержания
текста, а в том, чтобы выступить средством защиты доку¬
ментов от подделки.
1	Подробнее Власенко Н.А. Основы законодательной техники: Прак¬
тическое руководство. С.32-36.
2	Черданцев А.Ф. Теория государства и права. С.178-179.
129

Юридическая графика каждого из видов документов
требует более глубоких исследований и выработки практи¬
ческих рекомендаций. Мы ограничимся задачей изучения
нормативной графики, типичных дефектов ее применения
и формулированием соответствующих рекомендаций.
Членение нормативного текста. Композицион-
ность документа. Нормативная графика, как и любая
другая, — средство членения содержания текста. Под чле¬
нением текста подразумевается разделение (отделы, раз¬
делы, главы и т.д.) и организация содержания (название
разделов, глав, статей; оформление приложений и т.п.)
нормативного акта на структурные элементы. Цель члене¬
ния текста — достижение строгой композиционности (как
атрибута логической структурированности документа, его
архитектоники). Если говорить о работе над текстом проек¬
та нормативно-правового акта, то следует учитывать объ¬
ективный характер членения его содержания. Нормодате-
лю приходится обрабатывать, “раскладывать по полочкам”
нормативный материал, причем, продолжая образное
сравнение, каждая “полочка” должна иметь свое название
и свое место в общем стеллаже. “Правильное распределе¬
ние правового материала в тексте закона, — пишет
Д.А.Керимов, — делает его структуру четкой, стройной,
логически последовательной, помогает быстро ориентиро¬
ваться в содержании закона, способствует лучшему его
усвоению, облегчает использование на практике в соответ¬
ствии с требованиями законности”1. Структурирование
нормативного документа предопределяется его содержа¬
нием и юридическим авторитетом — статусом в системе
нормативно-правовых актов2. Членение текста — процесс
объективный еще и потому, что само содержание одно¬
1	Керимов Д.А. Культура и техника законотворчества. М., 1991. С.52.
2	На связь между структурой, частями закона и его содержанием указывает
Ю.А.Тихомиров. Он пишет, что структурирование призвано зафиксировать,
‘выразить его нормативное содержание*. (См.: T ихомиров Ю.А.
Действие закона. М., 1992. С.112.)
130

временно как бы диктует тип юридической композиции, ее
структурные элементы. С другой стороны (субъективный
момент), в ходе членения текста документа нормодатель
относительно свободен в выборе средств, приемов и видов
графики. Очевидно, качество нормативного акта, его ком¬
муникативность во многом зависят от умения пользоваться
соответствующими приемами нормотворческой техники, в
том числе ее графическими аспектами.
Нормотворческая графика и структура доку¬
мента. При помощи нормативной графики, ее реквизитов
текст приобретает композиционную стройность, логическую
последовательность (организуется внутри самого себя).
Графика нормативного акта есть внешнее выражение его
структуры, логической схемы. С ее помощью достигается
унифицированность законов и других нормативных доку¬
ментов, их типологическая строгость. Графические средст¬
ва являются и способом выравнивания правовой силы
акта1. Выравнивание правовой силы закона есть установ¬
ление зависимости, связи меходу типом акта, соответст¬
вующей структурой и набором графических средств. На
примере регионального законотворчества эту зависимость
можно представить в виде следующей несложной схемы:
конституция (устав) — структура — графика
конституционные (уставные) законы — структура —
графика
отраслевые региональные законы — структура — гра¬
фика
Графические приемы и реквизиты. Это конкретное
выражение структурного элемента (фрагмента) норматив¬
' Термин ‘выравнивание правовой силы актов" введен C.B. Поленикой. (См.:
Поленина C.B. Теоретические проблемы системы советского законо¬
дательства. М., 1Э79. C.17. См. также: Евграфов П.Б. Законодатель¬
ные акты СССР и их роль в укреплении социалистической законности. Киев,
1989. С. 37.)
131

ного акта. С позиции функций в тексте нормотворческую
графику можно подразделить на графику композиционную
(структурообразующую), графику статей и графику вспомо¬
гательную.
Под композиционной графикой понимаются средства,
приемы и реквизиты, с помощью которых выражаются ос¬
новные структурные образования документа. Прежде всего
это заголовочная графика. Заглавие всегда явля¬
лось структурной частью текста, оно позволяет в предель¬
но краткой форме выразить название и основную идею
документа, а также тематику его структурных частей. По¬
этому формулировка заголовка не только технико¬
юридический прием, а одно из средств выражения содер¬
жания соответствующей группы норм. Из содержания заго¬
ловка, сопровождающих его сочетаний должны быть ясны
не только тема документа, но и его юридический статус
(закон, постановление губернатора и т.п.). Несколько заме¬
чаний о качестве формулировок заголовков. Их ллиннохы
свидетельствуют о многотемье акта, а следовательно, и о
его структурных просчетах — т.е. либо о недоработках в
определении границ предмета регулирования, либо о не¬
знании содержания документа либо, что бывает нередко, о
неумении обобщить главную идею нормативного акта или
его структурных частей. “Заголовок, — пишет Л.В. Рахма-
нин, — должен строго соответствовать содержанию доку¬
мента (или его части), быть логически полноценным —
недвузначным и непротиворечивым, по возможности крат¬
ким”1. Вопрос может не казаться таким сложным, однако Ь
региональном нормотворчестве, в том числе законотвор¬
честве субъектов Федерации, он пока не нашел однознач¬
ного решения, что, несомненно, не может не влиять на.
юридически властный авторитет документа. Приведем
примеры из нормотворческой практики Тюменской области.
'Рахманин Л.В. Стилистика деловой речи и редактирование служеб¬
ных документов. М., 1988. С. 229.
132

В "Вестнике Тюменской областной Думы" (№ 1 (55), 1996
г.) опубликован ряд законов с различными формами заго¬
ловочной графики, что вряд ли допустимо в принципе. Так,
первый акт указанного хронологического сборника — закон
“О международных соглашениях Тюменской области и
договорах Тюменской, области с субъектами Российской
Федерации” сопровождает сочетание “Российская Федера¬
ция”, под ним “Тюменская область”, что, несомненно, не¬
обходимо. Однако следующий заголовок (подзаголовок)
“Нормативный правовой акт Тюменской областной Думы”
явно излишен. Следующее за ним сочетание “Закон Тю¬
менской области” само за себя говорит, что это норматив¬
ный правовой акт. Но коль сверху обозначен регион да и
известно название источника, то не вызывает сомнения
региональная (субъектная) принадлежность законодатель¬
ного акта. В заголовочной графике следующего закона “О
местном референдуме в Тюменской области” внесены
коррективы: вместо сочетания “Тюменская область’’ ис¬
пользуется “Тюменская областная Дума”. Для чего это
сделано — не ясно, ибо здесь же сказано о принятии зако¬
на 18-м заседанием областной Думы 29 ноября 1995 года.
Кроме того, опущена формула, что отрадно, “Нормативный
правовой акт Тюменской области”. Разноликость заголо¬
вочной графики, помещенной в данном источнике, не ис¬
черпывается только названными документами1. Совер¬
шенно недопустимо, чтобы тема заголовка не совпадала с
темой самого закона (законопроекта). Например, Тюмен¬
ская областная Дума в порядке законодательной инициа¬
тивы направила в Государственную Думу проект феде¬
рального закона “Об особой экономической зоне в Тюмен¬
ской области”. Однако в Вестнике он назван так: “Об осо¬
бой экологической зоне в Тюменской области”2.
1	См., например: законы ‘О порядке регистрации уставов муниципальных
образований в Тюменской области", “Об областном земельном фонде Тю¬
менской области". (Вестник Тюменской областной Думы. 1996. № 1 (55).)
2	См.: Вестник Тюменской областной Думы. 1996. № 5 (60).
133

Составной частью композиционной графики является
рубрикационная графика, т.е. разделение текста
на составные, логически связанные элементы (отделы,
разделы, подразделы, части, главы, параграфы и др.).
Выделение разделов, подразделов, частей и др., а
также их комбинации широко использовалось при написа¬
нии региональных конституций (уставов) как юридических
документов повышенной общественной и политико¬
юридической значимости. Важность норм основных зако¬
нов, всеобъемность регулирования, по сути, диктуют соот¬
ветствующую графичность, которая не что иное, как эле¬
мент нормативного стиля. Иная рубрикационная графич¬
ность свойственна отраслевым региональным законам и
тем более подзаконным региональным актам. Она менее
“помпезна”, проста и в какой-то мере более практична. Это
объясняется разницей природы конституционных
(уставных) и отраслевых региональных законов.
Безусловно, графика заголовков, правовая рубрикация
предопределяются, как уже отмечалось, содержанием
нормы.
Графика статей — следующая важнейшая разно¬
видность нормотворческой графики. Статья закона, как
известно, — основной носитель правовой информации,
первичная часть ее текста. Каедая статья нормотворческо¬
го акта должна иметь порядковый номер и, как правило,
посвящаться одному вопросу. “В статье, — отмечает
С.С.Алексеев, — обычно содержатся одна или несколько
связанных между собой юридических норм или даже
фрагментов нормативных положений”1. Статьи, с нашей
точки зрения, желательно озаглавливать. Во-первых, это
концентрирует основную мысль нормодателя, придает
строгость изложения ее содержанию. Во-вторых, название
статьи облегчает работу с ней на практике. Исключение
1	Алексеев С.С. Государство и право: Начальный курс. С.122.
134

могут составлять законопроекты, имеющие лишь несколько
статей. Заголовок статьи должен быть краток и выражать
ее основную идею.
В большинстве случаев статьи имеют абзацы. В
законодательной графике они получили название “частей’';
являются простейшей рубрикацией — отступом вправо в
начале первой строки каждой части законодательного тек¬
ста. Абзац (далее — часть) служит показателем перехода
от одной мысли (темы) к другой. Часть может состоять из
одного или нескольких предложений, последовательно
раскрывающих мысль нормодателя. Подчеркнем: часть
статьи (абзац) должна быть внутренне согласованной смы¬
словой единицей.
Абзацное членение текста нередко сочетается с
нумерацией — цифровым (а также буквенным) обо¬
значением последовательности расположения составных
частей текста статьи документа. Бесспорна нумерация
подчеркивает самостоятельность, автономность части ста¬
тьи. Но не менее важно, что этот прием облегчает работу
над текстом статьи как нормодателя, так и правопримени¬
теля. В настоящее время в нормативно-правовых текстах
все активнее внедряется, и это стоит приветствовать, мно¬
гозначная система нумерации. В основе ее лежат следую¬
щие правила. Каждая статья получает свой номер (а также
каждая часть (абзац), каждый пункт части). Используются
только арабские цифры, и после каждой ставится точка.
Графически это выглядит так:
1.	(статья)
1.2. (статья, часть)
1.2.3.	(статья, часть, пункт)
1.2.4.
135

Вспомогательная графика. Речь идет о технике
оформления содержания нестандартного, чаще всего до¬
полнительного нормативного материала, например, таб¬
лиц, примечаний, приложений и др. Таблица — это пере¬
чень сведений, чаще всего цифровых данных, приведен¬
ных в определенную систему и разнесенных по графам.
Информация о форме таблицы, как принято считать, су¬
щественно облегчает восприятие текста, насыщенного
однородными сведениями1. Примечания чаще всего ис¬
пользуются как дополнительная информация пояснитель¬
ного характера к отдельным положениям статьи2. Прило¬
жения к статье(ям) или закону в целом представляют со¬
бой дополнительную информацию справочного характера,
облегчающую работу с документом, позволяющую избе¬
жать ненужных повторов3.
В дополнение к сказанному несколько замечаний о та¬
ком необходимом реквизите нормативно-правовых и ин¬
дивидуальных правовых актов, как подпись. Прежде
всего, это общеструктурный элемент документа, без кото¬
рого сомнительна юридическая сторона документа в це¬
лом.Она — подпись должностного лица — не только во¬
площение ответсвенносги за контроль исполнения поло¬
жений документа, но и признак выполнения конституцион¬
ных (уставных) норм организации государственной власти.
1	Подробнее о роли и функциях таблиц в документах см.: Рахманин
Л.В. Стилистика деловой речи и редактирование служебных документов.
С.199-202.
2	См., например: ст.171, 176, 188, 191-194, 196-200 и т.д. УК РФ. Заметим,
по сравнению с УК РСФСР 1961 года количество примечаний в тексте закона
не уменьшилось. С точки зрения композиционности текста, логики изложения
его содержания, в некоторой мере эстетических основ - это обстоятельство
вряд ли можно признать удачным.
3	См., например: приложение к федеральному Закону “О ветеранах”, полу¬
чившее название “Перечень государств, городов, территорий и периодов
боевых действий с участием граждан РФ”. (Собрание законодательства РФ.
1995. № 3. Ст. 168.) Перечень позволил закону стать лаконичным и намного
облегчил работу с ним на практике.
136

Трудно, например, объяснить факт подписания в 1995 -
1996 гг. Законов Тюменской области председателем обла¬
стной Думы и губернатором. На важность этого вопроса
обращает внимание Конституционный Суд РФ1. Приведем
еще один пример, я бы сказал, в этом плане более показа¬
тельный. Речь идет об инструкции “О порядке уплаты в
бюджет сбора за реализацию алкогольной продукции",
утвержденной постановлением губернатора Иркутской об¬
ласти2. Однако инструкция подписана начальником Госу¬
дарственной налоговой инспекции по Иркутской области,
согласована с председателем Законодательного собрания,
исполняющим обязанности главы администрации, и други¬
ми должностными лицами. Возникает целый ряд вопросов.
Руководитель федеральной службы не уполномочен под¬
писывать документы компетенции губернатора — это пер¬
вое нарушение. Подпись председателя представительного
органа власти есть нарушение принципа разделения вла¬
стей, провозглашенного Конституцией РФ и Уставом об¬
ласти, это второе нарушение законодательства. Перечень
дефектов этого документа можно продолжить. Подчеркнем
лишь, что порой безобидные графические отступления
являются следствием достаточно серьезных нарушений
законности.
О графическом шрифте. Следует обратить внима¬
ние и на такую деталь нормотворческой техники, как гра¬
фический шрифт. Он должен полностью подчиняться
внутренним закономерностям текста, быть внешним выра¬
зителем содержания. Он не может быть произвольным;
название документа, его разделы, само содержание и при¬
ложения к нему должны набираться соответствующим
шрифтом. Недопустимо, скажем, в официальном источни¬
ке (речь в первую очередь о них и идет) еле заметными
1	Речь идет о постановлении Конституционного суда РФ от 1 февраля 1996
года по делу о проверке конституционности ряда положений Устава - Основ¬
ного закона Читинской области (п.4). М., 1996.9 февраля.
2	Восточно-Сибирская правда. 1996.24 декабря.
137

буквами набрать название документа, его заголовок и не¬
соразмерно выделить название приложений к документу.
Это касается не только нормативных актов, но и индивиду¬
альных. Сошлемся на такой пример: администрацией Ир¬
кутской области было принято постановление ”06 органи¬
зационно-технических мероприятиях по подготовке и про¬
ведению выборов депутатов Государственной Думы Феде¬
рального собрания РФ на территории Иркутской области”1.
Шрифт заголовков двух приложений (состав (рабочей)
группы, план (мероприятий)) к документу совершенно не¬
совместим со шрифтом заголовка самого документа. Бо¬
лее того, такой шрифт — речь о шрифте заголовков —
вряд ли допустим в документе такого плана. При знакомст¬
ве с документом невольно возникает дисбаланс в оценке
важности его структурных элементов. Такое оформление
не только снижает общую культуру нормативных и иных
индивидуальных актов, но и не содействует эффективно¬
сти восприятия текста.
Выше в основном речь шла о графике нормативно¬
правовых актов, приемах ее совершенствования. Однако
графической разноликостью страдают не только норматив¬
ные акты, но и индивидуальные (распорядительные) доку¬
менты. Сошлемся еще на пример из практики Иркутской
области. В распоряжении администрации “О прожиточном
минимуме населения Иркутской области на IV квартал
1996 года” заголовок “распоряжение” помещен под слово¬
сочетанием “Российская Федерация”. Возникает вопрос
чей это документ: федеральный или областной? Из содер¬
жания становится ясно, что документ принят администра¬
цией области и направлен на регулирование внутриобла¬
стных отношений2. Однако данной неточностью претензии
‘ См.: Восточно-Сибирская правда. 1995.31 августа.
2	Такие дефекты - когда под сочетанием "Российская Федерация" помеща¬
ется название регионального правового документа - приходилось встречать
и в официальных изданиях других cy6beicroB Федерации. Смм например:
Сборник законов и нормативных правовых актов Челябинской области. 1995.
138

к форме индивидуального правового акта не исчерпывают¬
ся. Он подписан двумя заместителями главы администра¬
ции, один из которых — исполняющий обязанности управ¬
ляющего делами. Один из заместителей подписывает
текст распоряжения, точнее механизма его введения; вто¬
рой (и.о. управляющего делами) — текст бюджета прожи¬
точного минимума. Такое можно было бы допустить, если
из композиции документа было бы видно, что это приложе¬
ние к тексту распоряжения. Все “подано” единым нераз-
графленным текстом, и на этом фоне подпиЬи должност¬
ных лиц проблематичны1.
Проблема качества графики индивидуальных право¬
вых актов — не только проблема субъектов Федерации.
Например, 5 октября 1996 года Президентом РФ утвер-
ждены “Основы пограничной политики РФ”. Однако приро¬
да акта не совсем ясна: это и не указ, и не распо¬
ряжение — документы, в рамках которых оформляется его
юридическая воля (Конституция РФ, ст.90). В преамбуле
документа, правда, сказано, что “Основы пограничной по¬
литики представляют собой систему официально принятых
взглядов на цель, задачи, принципы, основные направле¬
ния и механизм реализации пограничной политики РФ”1.
Подведем итог сказанному: бесспорно, главное в про¬
ектах законов и иных нормативных актов — их содержание.
Но не менее важна и внешняя форма документа — его
оформление и организация подачи содержания. Ключевую
N2 5. Под указанным сочетанием помещается Устав (основной закон) Челя¬
бинской области.
1 Восточно-Сибирская правда. 1996. 5 ноября. Здесь не следует снимать
ответственности и с себя. При подготовке закона “Об организации и дея¬
тельности администрации Иркутской области”, в частности, положений о
правовых актах администрации области (ст.31, 32 и др.), следовало преду¬
смотреть правила оформления и опубликования индивидуальных
(ненормативных) актов (Восточно-Сибирская правда. 1996. 19 июня.) Такого
характера норм нет, к сожалению, и в уже упоминавшемся законе “О законах
и иных областных нормативных правовых актах”. (Восточно-Сибирская
правда. 1997.12 февраля.)
139

роль здесь играет нормотворческая графика как инстру¬
мент юридической техники. Более того, графика должна не
только выражать, но и служить единству мысли нормода-
теля, смысловой и структурной завершенности, а также
спаянности всех компонентов документа. В дополнение
отметим — не менее важна юридическая графика индиви¬
дуальных правовых актов. Ее особенности и законы разви¬
тия во многом предопределяются осуществлением права и
элементами управления.
1 Российская газета. 1996.6 ноября.

РАЗДЕЛ III
ПРАВОВАЯ ЛОГИКА1
1 Подчеркнем: термин "правовая логика*1 достаточно относителен, ибо речь
идет об использовании формальной логики в правотворческом процессе.

Глава 1. Законы логики и нормотворчество
Логика и нормативный текст. Работа со словом
формулирование терминов и понятий, предложений, струк¬
турных частей текста проектов законов и иных норматив¬
ных актов невозможны вне законов и приемов формальной
логики. Знание логики и умение опеоиговать этими зна¬
ниями являются краеугольным камнем правового мышле¬
ния и показателем его квалифицированности1. Выше соз¬
нательно не акцентировалось внимание на роль логики в
нормативном тексте, чтобы показать собственно лингвис¬
тические начала в нормотворческом процессе, в норматив-
но-правовом акте как его результате. Мезду тем присутст¬
вие логики в правотворчестве как бы “негласно”, но обяза¬
тельно и естественно. Операции нормодателя с единицами
русского языка подчинены законам и правилам формаль¬
ной логики, как бы образуя внешне невидимую, но крайне
важную логическую основу нормативного текста. Рассмот¬
рим значение законов формальной логики в нормативно¬
правовой деятельности.
1	‘...Правовое мышление, - отмечают венгерские юристы В. Кнапп и А. Гер-
лох, - связано с высоким требованием его логичности, что подчеркивает
значение в правовом мышлении логики диалектической и формальной*.
(Кнапп В., Г е р л о х А. Логика в правовом сознании. М.,1987. С.37.)
143

Закон тождества. В соответствии с законом тожде¬
ства (а есть а) предмет мысли в пределах одного рассуж¬
дения, одного доказательства, одной теории остается не¬
изменным. Это утверждение бесспорно и относительно
нормативно-правового документа (в том числе и закона), и
национальной системы права в целом.
Соблюдение законов то>цдества позволяет избежать
неопределенности, неконкретности положений текста нор¬
мативного акта, непоследовательность терминологии,
разнобой понятий, неточность формулировок становятся
причиной логико-структурных дефектов права, в основе
которых лежит известная логическая ошибка — подмена
тезиса. Интересный в этом плане пример с 'понятием
“среднесписочная численность сотрудников” приводит га¬
зета “Экономика и жизнь”. В действующем нормативно¬
правовом массиве, как свидетельствует данный источник,
определений данному понятию свыше пяти1.
Одно из средств избежать так называемой подмены
слов (в том числе терминов и понятий) — повторяемость
логико-структурной единицы2. В нормативном правовом
тексте данное правило играет особую роль, т. к. с его по¬
мощью достигается точность правового текста и вслед за
этим точность правовых норм, категоричность и формаль¬
ная определенность содержания права3. Речь идет о пе¬
риодическом повторении в нормативном акте (а по боль¬
шому счету и в нормативно-правовой системе в целом)
терминов и понятий, что с позиции общелитературных
стандартов в большинстве случаев расценивается как не¬
достаток. Между тем нормодателю не следует бояться —
1	Нечеткая логика налогового законодательства // Экономика и жизнь. 1994.
27 июля.
2	Свинцов В. И. Логика. М., 1987. С.124.
s С.С. Алексеев указывает: "При помощи формальной точности и четкости
достигается высокая определенность содержания общественного регули¬
рования. (См.: Алексеев С.С. Социальная ценность права в совет¬
ском обществе. М., 1971. С. 94.) О роли логики, ее законов в достижении
формальной определенности содержания права см. также: Бабаев В.К.
Логические проблемы социалистического права: Автореферат дис. ... докто¬
ра юридических наук. М., 1980. С.10-14.
144

это специфика нормативно-правового текста, условие при¬
дания праву свойства единства и согласованности. Однако
злоупотреблять, т.е. излишне употреблять одну и ту же
логико-языковую единицу по причине нарушения эстетиче¬
ских критериев, не следует.
Полисемия, синонимия, омонимия в нормативно¬
правовом тексте и закон тождества. Способствовать
нарушению закона тождества, создавать условия для этого
могут рассмотренные выше (раздел II) такие свойства
слов, как полисемия, синонимия и омонимия.
Полисемия (или многозначность) содержит в себе по¬
тенциальную многопредметность, способность к переносу
значения (акт = документ; действие). В этой связи много¬
значное слово, не адаптированное в предложении, может
не только затруднить понимание его смысла, но и нару¬
шить логику нормативного документа. К сожалению, абст¬
рактные понятия, многозначная терминология используют¬
ся не только в тексте нормативных и индивидуальных пра¬
вовых актов, но в самих названиях, что затрудняет не
только их применение, но и поиск (компьютерное хране¬
ние). Как пример можно указать на решения Тюменского
областного совета “О товарной массе", “О территориаль¬
ной квоте”1. Синонимия (способность слов и их сочетаний к
взаимозаменяемости: определить — установить; губерна¬
тор — глава области) должна быть использована как уточ¬
няющее средство в правовом регулировании, но, как под¬
черкивалось, по большому счету в природе абсолютных
синонимов нет. Но коль это так, то уже не приходится го¬
ворить об опасности для нормативного текста квазисино¬
нимов. Вряд ли, например, можно употреблять в качестве
синонимов понятия ‘районы Крайнего Севера” и “регионы
Севера”, как это следует из Положения администрации
Иркутской области “О порядке предоставления гарантий и
компенсаций жителям Иркутской области, выезжающим из
районов Крайнего Севера и местностей, приравненных к
1	См.: Вестник Тюменского областного Совета. 1992. Ne 14. Достаточно
абстрактно звучит название федерального закона “О связи’.
145

ним”1. В этом не меньшая опасность для нарушения закона
тождества в документе. Теоретически можно говорить и об
омонимии как условии нарушения закона тоедества в тек¬
сте права, но вследствие своей очевидности такие ошибки
маловероятны. В большинстве случаев такого рода дефек¬
ты права, в силу относительной длительности нормотвор¬
ческого процесса во времени и системности его операций,
снимаются еще в ходе работы над текстом. Однако это не
основание полагать, что данные требования законотворче¬
ской техники должны оставаться без внимания.
Закон непротиворечия. Непротиворечивость мыш¬
ления считается самой существенной чертой логического
мышления. Закон или принцип, запрещающий противоре¬
чие в тексте, формулируется так: не могут быть истинными
два суждения (две мысли), одно из которых отрицает дру¬
гое (а и не — а). Противоречивость текста квалифицирует¬
ся как серьезная ошибка, несовместимая с такими его важ¬
нейшими началами, как последовательность и взаимосвя¬
занность. Правовой нормативный акт (как основная форма
выражения права) не является исключением. Более того,
противоречивость (антиномия) норм всегда была и остает¬
ся одной из наиболее серьезных и “агрессивных” дефор¬
маций системы права, ибо покушается на ведущее, основ¬
ное свойство права — быть системным, гармоничным со¬
циальным регулятором общественных отношений. Проти¬
воречивые нормы при появлении юридических фактов
приводят к столкновению коллизии норм, которая пред¬
ставляет собой одновременное действие в системе права
двух и более правил, призванных регламентировать одно и
то же фактическое отношение. По своей сути коллизия
норм — это возникающее на основе регламентирования
одной фактической ситуации отношение между нормами,
выступающее в форме противоречия (например, конфликт
между запрещающим и управомочивающим правилом) или
различия (разные санкции за одно и то же правонаруше¬
ние)2. Такая ситуация не только усложняет правореализа-
1	Восточно-Сибирская правда. 1995.11 июля.
2	Подробнее о коллизиях в праве см.: T и л л е А.А. Время, пространство,
закон. М., 1967. С. 39,129; Черданцев А.Ф. Системность норм права
146

цию, но и неизбежно снижает эффект юридического регу¬
лирования в целом.
Словом, непоследовательность положений норматив¬
ного правового текста, особенно законов, призванных регу¬
лировать наиболее принципиальные стороны обществен¬
ной жизни, ведет к непоследовательности, хаосу юридиче¬
ских поступков, перерастающих в свою противопо¬
ложность — произвол.
Противоречия в тексте подразделяются на контакт¬
ные и дистантные. Для нормативно-правовых актов в
большей мере характерны так называемые дистантные
противоречия норм — это, условно говоря, соседствующие
противоречия, т.е. находящиеся в пределах одного текста
(контекста). К дистантным относят текстуальные противо¬
речия, члены которых разделены более или менее обшир¬
ными участками текста (а и	не — а )1. Понятно, что это
деление во многом условно. В связи с рассматриваемым
вопросом важно подчеркнуть: особенность права как текста
в том, что здесь противоречие может возникнуть не только
в одной статье, одном нормативно-правовом акте, но и в
совершенно разных по законодательной (нормативной)
теме правовых документах, разных и по юридической силе.
Противоречивость норм, подчеркнем еще раз, была и
остается наиболее серьезным дефектом системы права,
ибо покушается на основное качество — быть единообраз¬
ным и сбалансированным социальным регламентатором
общественных отношений. Конфликтующие нормы не
только усложняют процесс правоприменения2 и низводят
// Сб. ученых трудов Свердловского юридического института. Свердловск,
1970. Вып. 12. С. 59; Игнатенко Г.В. Международное сотрудничество
в борьбе с преступностью. Свердловск, 1980. С.42-43; Власенко
Н.А. Понятие коллизий норм в советском праве // В сб.: Государство и право
в системе социального управления. Свердловск, 1981. С. 7-11; Юридиче¬
ская конфликтология / Под ред. В.Н.Кудрявцева. М., 1995. С.98-106 (автор
главы В.В.С мирное).
1	С в и н ц о в В.И. Логика. С. 135.
2	О правоприменении при дефектах системы права см.: Никитин¬
ский В.И. Преодоление противоречий в законодательстве в процессе
147

юридический эффект в целом. “Юридические коллизии,
безусловно, — отмечает Н.И.Матузов, — мешают нор¬
мальной, слаженной работе правовой системы, нередко
ущемляют права граздан, сказываются на эффективности
правового регулирования, состоянии законности и право¬
порядка, правосознании и правовой культуры общества’’1.
Коллидирующими (противоречивыми) юридические
нормы можно назвать тогда, когда они предлагают разные
решения по одному вопросу. Степень противоречивости
норм (“внутреннее напряжение”) не всегда одинакова. В
этой связи следует выделить антиномию норм, вызванную
взаимоисключающими по содержанию предписаниями
(запрещающие и управомочивающие правила), и антино¬
мию, возникающую в случае менее существенных разли¬
чий (например, разные санкции за одно и то же деяние).
Кроме того, закон тождества позволяет увидеть в ходе
работы над нормативным правовым текстом явные и
скрытые противоречия. Первые'хорошо видны в самом
тексте, их обнаружение, как правило, не составляет труда.
Вторые могут быть выделены только при помощи опреде¬
ленных аналитических операций. Скрытые противоречия
обнаружить сложнее, большую трудность составляет и их
преодоление в процессе правоприменения. Коллизии
(противоречия) в праве с точки зрения природы появления
и особенностей подразделяются, на темпоральные
(временные), пространственные (территориальные), со¬
держательные и иерархические. Темпоральные конфликты
норм возникают по причине разновременного принятия
правовых предписаний. Иначе говоря, одни нормы дейст¬
вуют, и по этому же вопросу нормодателем принимаются
другие юридические правила. Территориальные коллизии
правоприменительной деятельности // Советское государство и право. 1983.
N9 2. С. 13-20; В’л а с е н к о Н.А. Коллизионные операции в процессе
правоприменения II В сб.: Юридическая теория и практика: проблемы взаи¬
мосвязи. Свердловск, 1980. C.102-108; А также: Правоприменение при
дефектах системы права // В сб.: Проблемы совершенствования правопри¬
менительной деятельности: Тезисы докладов. Воронеж, 1990. С. 6-7.
1	Теория государства и права / Под ред. Н.И.Матузова и А.В.Малько. Сара¬
тов, 1995. C.354.
148

появляются в связи с так называемой “вытянутостью" пра¬
вового отношения в пространстве, изменениями феде¬
ральных и административных границ. Содержательные
противоречия правил образуются в случаях частичного
совпадения объемов регулирования, между нормами оди¬
наковой правовой силы (объем регулирования специаль¬
ной (исключительной) нормы охватывается общей). Ие¬
рархические (субординационные) столкновения возникают
в связи с тем, что нормы разной юридической силы пре¬
тендуют на регулирование одного фактического отноше¬
ния. Коллизии могут совпадать, как бы накладываться,
нанизываться друг на друга, что, безусловно, дополни¬
тельно усложняет правоприменение. Это явление в праве
получило название совпадение коллизии4. В
процессе правоприменения они преодолеваются соответ¬
ствующими коллизионными нормами (темпоральными,
пространственными, содержательными, иерархическими)2,
регламентируя действия правоприменителя по выбору
одной из конфликтующих норм. Это позволяет говорить о
самостоятельности данной группы норм в системе права, о
их специфичном предмете регулирования3.
Важно подчеркнуть, что не все противоречия в праве
носят негативный характер и, следовательно, являются
дефектом системы права. В отдельных случаях, например,
противоречивость (конкуренция норм) вызвана необходи¬
1	О совпадении коллизий подробнее см.: Opalek К., Wroblewski J.
Zagadnienia teorii prawa. Warszawa, 1969. C.102-104; Власенко H.A.
Коллизионные нормы в советском праве. С.90-95.
2	Подробнее: Власенко Н.А. Коллизионные нормы в советском праве.
С.56-90.
3	Следует согласиться с В.ДПеревалоеым, который, возражая
Ю.А.Тихомирову, полагающему, что о предмете коллизионных норм можно
говорить лишь условно, пишет: “Все коллизионные нормы имеют достаточно
четко обозначенный предмет регулирования и воздействия: противоречие
либо между содержанием различных норм национальной правовой системы,
либо между нормами различных правовых систем, а также противоречия
между порождаемыми этими нормами субъективными правами и юридиче¬
скими обязанностями’. (См.: Перевалов ВД Рецензия на книгу
Ю. А. Тихомирова “Юридическая коллизия" // Российский юридический жур¬
нал. 1995. № 2 (16). С.147-148.)
149

мостью более точного (более “тонкого”) правового регули¬
рования1.
Закон исключенного третьего. Он означает, что в
предмете указанный признак либо присутствует, либо нет2.
В праве он как бы дополняет действие закона непротиво-
речия. В чем специфика проявления (действия) данного
логического закона в ходе работы над текстом нормативно¬
правового акта? Применим ли он? Несомненно, да. Конст¬
рукция правовых норм строится в соответствии с универ¬
сальным логическим приемом “либо — либо". Нельзя регу¬
лировать один и тот же поступок, одно и то же действие,
состояние предмета (объекта) и т.д. по-разному. О том, что
в практической жизни это приводит к хаосу, уже шла речь.
Регламентируя то или иное фактическое отношение (его
сторону, черту), нормодатель должен придерживаться
следующих требований, вытекающих их логического зако¬
на исключенного третьего:
а)	правовое решение должно быть одно;
б)	если в проекте нормативно-правового акта по одно¬
му и тому же вопросу встречаются несколько правовых
решений, то истинным, имеющим право на жизнь является
только одно3.
Анализ правотворческой практики в регионах показы¬
вает, что разнобой, разновариантность и, как следствие
этого, противоречивость норм чаще всего встречаются при
коллективной подготовке проектов законов. Речь идет о
случаях, когда разными авторами подготавливаются от¬
дельные статьи, главы, разделы проекта документа. Здесь
следует обращать особое внимание на согласованность
1	Подробнее см.: Власенко Н.А. Коллизионные нормы в советском
праве. С.80-90; Он же: Логико-структурные дефекты системы права. С.24.
2	Гетманова А.Д. Учебник по логике. М., 1994. С. 95.
3	Если такое встречается не в проекте, а уже в тексте действующего норма¬
тивного акта, то право не остается “обезоруженным’’ - на помощь приходят
коллизионные нормы, о чем отмечалось.
150

текста и его частей, и не только внутри самого текста, но и
в связи с действующим законодательством.
Закон достаточного основания. Указанное начало
связывают с доказательственным мышлением, а по пря¬
мому смыслу слов — доказательственное мышление ассо¬
циируется с доказательством, логическим приемом, в про¬
цессе которого истинность некоторого суждения'
(именуемое тезисом) демонстрируется путем его выведе¬
ния из других истинных суждений (аргументов)1. Значит ли
это, что закон достаточного основания “работает" только
там, где что-то утверждается или отрицается, — словом
где используется такая форма мышления, как суждение?
Это крайнее истолкование доказательственности мышле¬
ния, следовательно, и “поля деятельности" закона доста¬
точного основания, как правильно указывает В.С.Свинцов,
необходимо отклонить2.
Закон достаточного основания универсален по харак¬
теру и проявляется в разных сферах жизни, в том числе в
социально-нормативном регулировании, разновидностью
которого является правовое.
Специфика правовой нормы как логико-языкового фе¬
номена (А.Ф. Черданцев) состоит в том, что она не просто
отражает действительность, а сформулирована по прин¬
ципу “как должно быть”, какой правопорядок целесооб¬
разнее. Полностью избежать ошибок в выборе того или
иного правового порядка невозможно, однако свести их к
минимуму помогает конкретизация данного закона логики в
нормотворчестве. Здесь оно приобретает следующую
формулу: юридическое регулирование имеет достаточ¬
ные основания. Иначе говоря, правовые нормы, как важ-
1	С вин цов В.И. Логика. С. 149.
2	С в и н ц о в В.И. Там же.
Еще более широкое толкование данному закону дает А.Д. Гетманова, пола¬
гая, что “формулы этого закона нет, ибо он имеет только содержательный
характер. Иногда, - пишет она, - в книгах для выражения этого закона дается
формула а-б, однако это неправильно, ибо а-б не является тождественно¬
истинной формулой (Г етманова АД Учебник по логике. С. 100).
151

нейшая разновидность специальных регуляторов, должны
иметь достаточные основания, предопределяемые прагма¬
тизмом самой общественной жизни и установленные нор-
модателем для регламентирования общественных отно¬
шений. В этом случае они могут характеризоваться как
доказательственные и аргументированные регламентаторы
фактических отношений.
Доказательственное значение рассматриваемого ло¬
гического закона мыслится только в рамках правовых корм
и текстов, их выражающих. Здесь неизбежно еще раз воз¬
вращаемся к логической и языковой природе правовых
норм, в частности в связи с сужениями. Не вдаваясь в
дискуссию по этому вопросу, отметим лишь полярные суж¬
дения, имеющиеся в юридической науке. Одни авторы
считают, что норма права — суждение со всеми вытекаю¬
щими отсюда обстоятельствами1. Другие, наоборот, кате¬
горически отрицают такое видение норм права, считая по¬
добный подход ошибочным, отрицающим все многообра¬
зие и богатство права как логико-языкового явления в прак¬
тике социально-нормативного опосредования обществен¬
ных отношений2.
Достаточно искусственно выглядит позиция, согласно
которой практически все логико-языковое многообразие
правовых норм отождествляется с сужением. Другое де¬
ло — видеть в логико-языковом феномене права элементы
суждения, и в этой связи — возможность и необходимость
применения правила достаточного основания3. Например,
1	См., например: Бабаев В.К. Норма права как истинное суждение //
Правоведение. 1976. № 2. С.30-37; Баранов В.М. Истинность норм
советского права. Саратов, 1989. С. 50.
2	См., например: Черданцев А.Ф. Логико-языковые феномены в
праве, юридической науке и практике. С. 23-33; Кнапп В.,ГерлохА.
Логика в правовом сознании. С. 181. Подробнее о дисскусии по этому вопро¬
су см.: Сырых В.М. Воистину ли нормы законов истинны? // Государство
и право. 1996. № 7. C.26-33.
3	В.И. Свинцов, отмечая роль суждения в сфере интеллектуально-речевого
общения, пишет, что “оно является той минимальной смысловой единицей,
без которой невозможна передача сообщений разной степени сложности - от
152

при формулировании правового понятия, диспозиции нор¬
мы и санкции нормы. Достаточные основания (признаки)
должны быть у правовой дефиниции. Без соответствующих
оснований в гипотезе вряд ли можно представить себе
соответствующие права и обязанности, изложенные в дис¬
позиции, и достаточные основания, необходимые для той
или иной санкции нормы права.
Итак, законы логики являются важнейшим элементом
нормотворческой техники и имеют определенную специ¬
фику в ходе работы над текстом права, что и дает основа¬
ние считать их самостоятел1>ной частью механики нормо¬
творчества. Не менее важное значение принадлежит пра¬
вовым понятиям, о чем речь пойдет в следующей главе.
обыденных реплик ... до полиструктурных конструкций...''. (См.: С в и н ц о в
В.И. Логика. С. 76.)

Глава 2. Правовые понятия и
нормотворчество
О роли понятий в праве и правовой науке. Значе¬
ние понятий в праве трудно переоценить. В законотворче¬
стве, как и в правотворчестве в целом, правовые понятия
играют роль первоисходного материала, “кирпичиков” в
создании нормативного правового документа. “Важной ло¬
гической чертой правовой нормы, — справедливо отмечает
Г.Т. Чернобел ь, —является то, что она при своем возник¬
новении конструируется посредством определенных поня¬
тий. Без конкретных и ясных понятий невозможно сформу¬
лировать правовую норму. Понятие, — подчеркивает ав¬
тор, — семантическое ядро, благодаря которому норма
права функционирует”1.
В принципе, написание любого проекта нормативного
акта должно начинаться с формулирования понятий, кото¬
рыми затем приходится оперировать в тексте документа,
уточнять их и детализировать. Именно они придают согла¬
сованность нормативно-правовому акту, являются цемен¬
тирующим свойством содержания документа и, по боль¬
1 Чернобель Г.Т. Формализация норм права. C.34.
154

шому счету, "создают условия для однозначности в пра¬
ве..."1.
Не менее значима роль правовых понятий в право-
реализации. Они выполняют роль нормативных ориенти¬
ров в юридической практике. Невозможно гоамотмо-хювер-
ШИТЬ Шридический поступок, не усвоив необходимых поня¬
тий в праве; также невозможно грамотно сформулировать
решение, игнорируя содержание соответствующего право¬
вого понятийного аппарата.
Архиважное значение правовых понятий вытекает из
их свойства отражать наиболее важные стороны объектов
и явлений действительности. Закрепляясь в текстах зако¬
нов и иных нормативных правовых актов в форме слов и
словосочетаний, понятия не только конденсируют и сохра¬
няют знания, накопленные человечеством, но и способст¬
вуют цивилизованной ориентации человеческой практики.
Правовые понятия следует подразделять на “понятия
права", выраженные в текстах законов и иных нормативных
правовых актов, и “понятия науки права”. Последние отра¬
жены в научных источниках (монографиях, научно-
практических комментариях к законам и т.д.). Право и пра¬
вовая наука оперируют одними понятиями, ибо без этого
невозможна связь правовой науки и практики, взаимное
обогащение и общее развитие. При совпадении понятий
права и науки права часто могут не совпадать их дефини¬
ции в смысле содержания и количества признаков. При
конкуренции понятий права и науки права как для нормо-
дателя, так и правоприменителя юридически обязатель¬
ным является понятие права. Научные правовые понятия в
правотворческой и правоприменительной деятельности
играют вспомогательную роль.
Еще важный момент. Раскрываются понятия при по¬
мощи определений (дефиниций), представляющих собой
1 Жеребкин В.Е. Содержание понятий права: Логико-юридический
анализ. Харьков, 1980. С. 27. Об этом также: Шабуров А.С. Формаль¬
ная определенность права: Автореферат дис. ... кандидата юридических
наук. Свердловск, 1973. С. 21.
155

логическую операцию, посредством которой иллюстриру¬
ется их содержание. Определение понятия — не только
логический прием, его результат — текстовая конструкция.
Приведем ряд примеров, в которых автору этих строк при¬
шлось непосредственно принимать участие в формирова¬
нии отмеченных ниже кратких определений. Например, в
Уставе Иркутской области сказано: "Местное самоуправле¬
ние области представляет собой систему организации дея¬
тельности населения для самостоятельного и под собст¬
венную ответственность решения вопросов местного зна¬
чения” (ст. 40, ч. 1). В Положении о статусе судей родовых
угодий в Ханты-Мансийском автономном округе находим:
“Обшина представляет собой добровольное объединение
граждан, семей, ведущих традиционный образ жизни и
связанных между собой необходимостью сохранения ус¬
ловий традиционного проживания” (ст. 6, ч. 2)\ Все указан¬
ные понятия и их определения явились в соответствующих
документах базовыми основами и получили дальнейшее
развитие в тексте, являясь цементирующими началами
всего документа.
Прежде чем анализировать требования к дефинициям
права, зададимся вопросом: всегда ли полезно для право¬
вого регулирования обилие в нормативно-правовом акте
понятий и их определений? Видимо, нет. Насыщенность
закона, иного нормативного документа дефинициями ли¬
шает их гибкости, эластичности воздейст¬
вия на общественные отношения, затрудняет оперативное
внесение в них изменений и дополнений. В этой связи об¬
ращает на себя внимание такой факт. В последние годы в
федеральном, а вслед за ним и региональном законотвор¬
честве становится традицией в начальных (общих) разде¬
лах документа формулировать систему терминов (их оп¬
ределений), используемых в данном акте. Эти главы часто
так и называют: “Понятия (или термины), используемые в
законе”. Сопоставление содержания нормативного акта и
1	См.: Статус малочисленных народов. России: Правовые акты и документы.
С. 310-321.
156

его понятийного аппарата нередко приводит к выводу о
том, что желание нормодателя следовать традиции берет
верх над целесообразностью. Дело доходит до того, что
“за скобки’’ текста выносят понятия (и их дефиниции), не
являющиеся в документе ключевыми либо вообще не ис¬
пользуемые. Характерным примером может служить про¬
ект закойа (подготовлен УВД Иркутской области) от
31.12.96 г. “О лицензировании деятельности по сбору и
реализации лома и отходов цветных металлов". Весь
смысл законопроекта — введение лицензирования (что не
бесспорно с точки зрения федерального законодательства)
на сбор, утилизацию и т.п. лома и отходов цветных метал¬
лов. Самая емкая вторая статья ("Используемые терми¬
ны") — это половина объема проекта документа. В ней
приводятся двенадцать терминов, ряд из них (например,
“транспортные услуги по перевозке лома и отходов цвет¬
ных металлов”, "лом и отходы промышленного происхож¬
дения" и др.) в тексте документа вообще не используются,
какого-либо отношения к действующему областному зако¬
нодательству в этой сфере не имеют. Еще раз Отметим, не
отрицая роли понятий в праве, — перенасыщение ими
текста нормативно-правового акта способно нанести ущерб
эффективности правового регулирования. Рассмотрим и
другие требования к определениям в нормативно¬
правовых актах.
Требования к дефинициям права. Формулируя де¬
финицию, нормодатель должен учитывать ряд следующих
важнейших правил:
1.	Раскрывая содержание понятия, следует перечис¬
лять не все его признаки, а лишь важнейшие, понятиесю-
разующие. Это поможет сформулировать логическую кон¬
струкцию емко, точно, экономично. Подкрепляя сказанное,
обратимся к примеру. Сравним два определения: "Под
юридическим лицом понимаются предприятия, учрежде¬
ния, организации, акционерные общества, различные то¬
варищества, кооперативы независимо от формы собствен¬
ности, осуществляющие свою уставную деятельность,
имеющие самостоятельный баланс, расчетный счет в бан¬
ке (включая валютный), печать и другие атрибуты юриди-
157

ческого лица” (проект федерального Закона “О защите
вкладов юридических и физических лиц (населения) в бан¬
ках, страховых * и финансовых компаниях в Российской
Федерации”1. На наш взгляд, такие признаки, как самостоя¬
тельный баланс, расчетный счет в банке, печать и др., не
могут являться понятиеобразующими. Более точное опре¬
деление содержится в ст. 48 нового Гражданского кодекса
Российской Федерации: ‘Юридическим лицом признается
организация, которая имеет в собственности, хозяйствен¬
ном ведении или оперативном управлении обособленное
имущество и отвечает по своим обязательствам этим
имуществом, может от своего имени приобретать и осуще¬
ствлять имущественные и личные неимущественные пра¬
ва, нести обязанности, быть истцом и ответчиком в суде”.
Как видно, нормодатель выделяет из всех существующих
признаков юридического лица лишь важнейшие, придавая
тем самым дефиниции строгий характер.
2.	Нужно стремиться к ‘явности” в тексте. Специ¬
фика правового регулирования, и такой важнейшей формы
его реальности как нормативный акт, предполагает доми¬
нирование “резко выраженных” и текстуально обособлен¬
ных определений. Такие дефиниции называют явными.
Содержание т.н. неявных и обособленных понятий прямо
не раскрывается, но может быть более или менее точно
составлено на основании статьи или нормативно-правового
акта в целом. Например, в уже упомянутом правительст¬
венном Положении о Российском государственном архиве
древних актов употребляется термин “древние акты”. Оп¬
ределение данному понятию не приводится, однако из
текста документа видно, что таковыми считаются докумен¬
ты, изданные до начала XVIII века2. Очевидно, первый путь
для праворегулирования наиболее предпочтителен, но
нельзя отрицать и второй. Однако неявные определения
1	См.: п. 1 ст. 3 проекта Федерального закона “О защите вкладов юридиче¬
ских и физических лиц (населения) в банках, страховых и финансовых ком¬
паниях в Российской Федерации”, внесенного депутатом Государственной
думы Федерального Собрания РФ А.А. Звягиным. (Юридический вестник.
1994. №40-41.)
2	См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 34.
158

не должны носить случайный характер. Предпочитая такой
способ, важно убедиться в качестве техники его изложения
и возможности точного восстановления (формулирования)
на практике. Вряд ли можно считать строгим и стремящим¬
ся к “явности”, рельефности понятие “национальный
ландшафт”, данное в проекте федерального закона
“Основы законодательства Российской Федерации о на¬
циональном ландшафте. Ст.2 ("Термины и определения")
гласит: “Национальный ландшафт — это исторически сло¬
жившийся природный территориальный комплекс, обла¬
дающий характерными особенностями, условиями для
нормальной жизнедеятельности населения страны и оду¬
хотворенно воспринимаемый им как прекрасный образ
Большой и Малой Родины”1.
3.	Раскрывая содержание понятия, требуется учи¬
тывать его объем — совокупность предметов
(объектов), обладающих его признаками. Объем понятия
может быть охарактеризован как множество или логиче¬
ский класс, к которому принадлежит объект. В этом случае
объект, принадлежащий классу, называют элементом2.
Содержание и объем понятия (множество, логический
класс) тесно связаны между собой. Четко зафиксированное
содержание ведет к столь же четкому представлению об
объеме. И наоборот, неясное содержание всегда связано с
недостаточно “резким” объемом. Рассмотрим с помощью
следующего примера взаимосвязь содержания понятий и
его объема. Обратимся к Закону Иркутской области “Об
основах налоговой системы Иркутской области”3. В ч.2 ст.З
Закона раскрывается содержание понятия “прямые нало¬
ги”: “К ним относятся налоги, устанавливаемые непосред¬
ственно на доход и имущество (прямая форма обложения),
уплачиваемые при получении дохода (налог на прибыль,
1	Проект подготовлен депутатами Государственной Думы А.Н.Греш-
невиковым, В.И.Нестеренко и др. См* Выписка из Протокола заседания
Совета Государственной Думы № 158 от 13 июня 1995 г.
2	Свинцов В.И. Логика. С. 38.
3	Ведомости Законодательного собрания Иркутской области. 1994. № 5.
159

налог на доходы физических лиц) и уменьшающие сумму,
которая остается в распоряжении налогоплательщика”. Как
очевидно, такое содержание дефиниции не позволяет с
уверенностью сказать о том, что объем данного понятия
безупречен, его смысл четко определен и резко выражен.
Это, на наш взгляд, можно увидеть, например, и в прежней
редакции Закона- Российской Федерации ‘Об оружии”. Речь
об определении самого понятия "оружие"1. В ч.1, ст.1 было
сказано: “Под оружием в настоящем Законе понимаются
устройства и предметы, конструктивно предназначенные
для поражения живой или иной цели, а также основные
части оружия, определяющие его функциональное значе¬
ние”. Новая редакция федерального Закона упростила это
понятие, скажем так — “приземлила”. Теперь это
“устройства и предметы, конструктивно предназначенные
для поражения живой или иной цели, подачи сигналов”
(ч.2, ст.1)2. Такие признаки в определении, как “предметы и
устройства’’, “конструктивно предназначенные”, “основные
части оружия” вряд ли способны придать конкретику поня¬
тию "оружие";
4.	Следует избегать так называемой равнообъем-
ности (синонимичности) понятий. Речь идет о том, что
отдельные явления могут отражаться посредством разных
(синонимирующих) понятий. Такой подход неприемлем в
нормотворческом процессе, если речь не идет о случаях,
когда синонимы используются как средство правового ре¬
гулирования (об этом см. оаздел II, гл.1, § 2). Синонимия
правовых понятий не только излишне усложняет понима¬
ние законодательного текста, но и, несомненно, вызывает
затруднения в их применении на практике. Например, ис¬
пользование равнообъемных понятий наблюдается в
“Порядке розничной торговли алкогольными напитками и
пивом на территории Российской Федерации” (утверждено
постановлением Правительства РФ от 26.09.94 г.). С на¬
шей точки зрения, об этом свидетельствует равнозначное
оперирование в тексте понятиями “алкогольные напитки и
1	Российская газета. 1993.15 июня.
2	Там же. 1996.18 декабря.
160

пиво”, "алкогольная продукция”, “алкогольсодержащая
продукция”1. Равнообъемными можно признать следующие
статьи закона Иркутской области (от 19 февраля 1996 г.)
“О регулировании органами местного самоуправления та¬
рифов на электрическую и тепловую энергию, отпускаемую
энергоснабжающими организациями, не входящими в ре¬
гиональную энергетическую систему": ст.1 “Основные по-
нятия”, ст.2 “Сущность регулирования тарифов", ст.З “Цели
регулирования”, ст.4 “Принципы регулирования тарифов”2.
Следует учесть, что в проекте закона имеется еще и пре¬
амбула. Например, содержание ст.2 повторяет положения
ст.1, п.п.2, 3 и преамбулы и т.д. Равнообъемность неиз¬
бежно приводит к повторам, аморфности изложения, не-
нормативности текста закона.
5.	Необходимо учитывать нецелесообразность ис¬
пользования контрадикторных понятий в правовом тек¬
сте. Понятия подразделяются на контрарные и контрадик¬
торные. Первые содержат предельно противоположные
признаки (понятия-антонимы). Оперирование такими поня¬
тиями облегчает деятельность как нормодателя, так и пра¬
воприменителя. Вторые — контрадикторные — признаков,
явно исключающих противоположные понятия, не имеют.
Наличие контрадикторных понятий (старость — не ста¬
рость) следует расценивать как дефект системы права3.
Контрадикторность не способна выделить все наибо¬
лее существенные признаки предмета или 'явления, сама
противоположность в этом случае характеризуется как
ослабленная. В художественных и публицистических тек¬
стах этот прием используется для “смягчения” ситуации
(скажем, когда человека уже трудно назвать молодым, но и
старым не назвать).
1	Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 23.
2	Восточно-Сибирская правда. 1997.26 марта.
3	Пример из акта местного самоуправления. В Положении “О городской Думе
Иркутска". (Восточно-Сибирская правда. 1994. 25 мая) в ст.12 содержание
понятия “незаинтересованность депутатов городской Думы" раскрывается с
помощью понятия “заинтересованность'’. Контрадикторность в данном слу¬
чае препятствует выделению наиболее существенных признаков.
161

6.	Соблюдение родо-видовых отношений. Если объем
понятий целиком входит в объем другого понятия, то меж¬
ду ними возникают отношения подчинения (депутат — де¬
путат Законодательного собрания; преступление — тяжкое
преступление). Изменение указанных отношений нарушает
последовательность и логику содержания нормативно¬
правового текста и, следовательно, затрудняет его пони¬
мание правоприменителем. Например, в законе ‘О физи¬
ческой культуре и спорте Иркутской области” достаточно
четко, на наш взгляд, сконструированы родо-видовые от¬
ношения между такими понятиями, как “спорт” (ст.17),
“спорт высших достижений" (ст. 18), “профессиональный
спорт" (ст.19)1.
Оценочные понятия и работа с ними. Оценочные
понятия, в отличие от рассмотсешых. выше Формально-
определенных, по общему признанию, не обладают доста¬
точно ясным содержанием и резким объемом, т.е. исчер¬
пывающе признаки предмета не отражают2. Они обобщают
эмпирические признаки правозначимых явлений в форме
типизации3 (“молодой, специалист”; “стойкая нетрудоспо¬
собность”; “крепкие спиртные напитки"; “существенный
вред”;	“совокупный среднедушевой доход семей”;
“величина прожиточного минимума”; “приведение в негод¬
ность”;	“неуважение к суду”; “ложный	донос”;
“добросовестное выполнение”; “объекты, наносящие вред”;
“доходы, необходимые для сохранения здоровья человека
и обеспечения его жизнедеятельности ; "некорректные
сравнения рекламируемого товара"; "общепринятые нормы
1	См.: Ведомости Законодательного собрания Иркутской области. 1994. № 5.
2	Кашанина T.B. К вопросу об оценочных понятиях в советском праве.
Проблемы применения советского права // Сб. ученых трудов Свердловского
юридического института. Свердловск, 1973. № 22. С. 160. См. также:
Жеребкин В.Е. Оценочные понятия права (текст лекции). Харьков,
1976.
3	Игнатенко В.В. Оценочные понятия в законодательстве об админи¬
стративной ответственности: Автореферат дис. ... кандидата юридических
наук. Свердловск, 1989. С. 9.
* Термин взят из закона Тюменской области “О прожиточном минимуме в
Тюменской области". (Вестник Тюменской областной Думы. 1996. № 11 (55).)
162

гуманности и морали"1). В правоприменительной практике
это означает, что в основе вывода о соответствии конкрет¬
ного факта данному оценочному понятию лежит не только
учет объективных обстоятельств, но в определенной сте¬
пени и внутреннее убеждение (усмотрение) лица, приме¬
няющего нормы права2. Такая специфика оценочных поня¬
тий нередко становится предметом жарких дискуссий сре¬
ди юристов, корреспондентов3.
Сталкиваясь с такими явлениями при подготовке про¬
ектов нормативных правовых актов, нормодатель должен
учитывать, что мышление и язык при всем их могуществе и
универсальности не всегда в состоянии с абсолютной точ¬
ностью отразить разнообразие, оттенки того или иного яв¬
ления и объекта. С другой стороны, интеллектуально-
речевая практика, ее прагматические начала не всегда
требуют повышенной точности мышления и языка. Так,
думается, и в случае с правом. Оценочные понятия в пра¬
вовом регулировании объективно необходимы и при соот¬
ветствующих условиях задают определенную степень ста¬
бильности и регулятивной прочности, они как бы являются
мостиком, естественной связкой нормативно-правового
формализма и практической жизни. Дело в том. чииоие>
ночные понятия обобщают в себе, как отмечалось лишь
типичные признак^ правоэначйм ых явл^ШЙ~1Т^^етоьГна
то, что'11равоп|жме«йгй^	1&мостоугёл1^
но в рамках конкретного правоотношения. Это важнейшее
юридическое средство, с помощью которого правовому
регулированию придается гибкость, эластичность4 Под¬
тверждение тому — опыт международного права. Об этом
свидетельствует вынесенный для обсуждения проект
1	Последние два понятия введены в "правовой оборот” федеральным зако¬
ном "О рекламе" (ст.б, 8).
2	См.: Ковалев М.И. Опримальное соотношение формального и оце¬
ночного в уголовном законе // Советское государство и право. 1973. № 11.
С.71.
3	См., например, публикацию Жилкиной О. "Верно, с судьей не слорят*.
(Российская газета. 1996.18 января.)
Подробнее о роли оценочных понятий в правовом регулировании см.:
Игнатенко В. В. Оценочные понятия и административно-деликтный
закон. Иркутск, 1996. С. 7-25.
163

‘Кодекса против мира и безопасности” Генеральной Ас¬
самблеи ООН (ст. 16 “Угроза агрессии", ст.21
‘Систематические и массовые нарушения прав человека”,
ст.22 “Исключительно серьезные военные преступления”,
ст.26 “Преднамеренный и серьезный ущерб окружающей
среде” и др.)1.
Меиоду тем чрезмерное и неоправданное включение
оценочных понятий в нормативные правовые акты услож¬
няет толкование и применение правовых норм и таит
опасность проявления субъективизма. Однако стремиться
исключить оценочные понятия из правового регулирова¬
ния, как это иногда предлагается в юридической литерату¬
ре2, невозможно и нецелесообразно. Это лишит право гиб-
косщл-эластичности-действия. Для тоГОГчтобы оценочные
понятия в полной мере выполняли свои функции в право¬
вом регулировании и максимально исключить субъекти¬
визм в их применении, необходимо придерживаться сле¬
дующих правил.
Во-первых, нормодателю важно убедиться в юридиче¬
ской целесообразности и оптимальности использования
такого понятия в правовом регулировании. Критерий целе¬
сообразности и оптимальности предполагает выяснение
значимости понятия с точки зрения правового результата,
невозможности или нецелесообразности его замены фор¬
мально-определенным. Приведем пример: в 1990 году
Тюменский областной Совет принял решение “Об админи¬
стративной ответственности за нарушение общественного
порядка в области”. Многие понятия этого документа, в том
числе оценочные, вряд ли могли принести должный право¬
вой результат. Их использование в документе, с нашей
точки зрения, было просто нецелесообразным. Например,
административная ответственность . устанавливалась за
1	См.: Кодекс против мира и безопасности (проект Генеральной Ассамблеи
ООН) II Российская юстиция. 1995. № 12. С.51-54.
2	См., например: Панов Н.И. О точности норм уголовного права и со¬
вершенствовании законодательной техники II Правоведение, 1987. № 4.
С.82.
164

работу “звуковоспроизводящего устройства на повышенной
громкости”, за "купание в нетрезвом состоянии” и т.п.1.
Во-вторых, определить логико-языковую допусти¬
мость использования оценочного понятия. Речь идет о
качестве понятия с позиции лингвистической окрашенности
в случаях конкуренции, выборе лексически наиболее удач¬
ного синонима.
В-третьих, установить достаточность конкретизи¬
рующих, ограничивающих содержание и объем оценочного
понятия признаков. Иначе говоря, влияющие на содержа¬
ние и объем оценочных понятий признаки не должны, что
называется, низводить его до ноля, до уровня формально¬
логического и в конечном итоге лишить правоприменителя
свободы усмотрения. С другой стороны, безмерность, без¬
граничность оценочной нормы способна существенно за¬
труднить ее реализацию. Например, в процессе работы
над проектом Устава Иркутской области первоначально в
п. ”ж” ст. 35 в качестве одного из оснований прекращения
полномочий губернатора области указывалось на “стойкую
нетрудоспособность”, затем оно было уточнено словами “в
течении более четырех месяцев подряд”. Другой пример: в
"Правилах пользования городским автотранспортом"
г.Тюмени используются следующие понятия: “громоздкий
груз не более 50x100”; “длинномерный груз, кроме лыж”2. В
практике регионального законодательства в настоящее
время нередко используется формула “многодетные се¬
мьи, имеющие 3-х и более детей".
Однако требование ограничивать, очерчивать объем
оценочного понятия нормодателями выполняется не все¬
гда. Полагаю, что в конкретизации нуждается понятие за¬
кона Тюменской области “Об адресной специальной по¬
мощи”3 — “другие лица, попавшие в экстремальные си¬
туации" (ст.5). Речь идет о круге лиц, имеющих право на
адресную специальную помощь. Этот список заканчивает
' Подробнее см.: Власенко Н.А. Громко не петь, шлангов не носить...
II	Тюменский комсомолец. 1990.8 марта.
2	См.: Тюменская правда. 1992.15 ноября.
3	См.: Вестник Тюменской областной Думы. 1996. № 3 (57).
165

достаточно общая формулировка, приведенная выше, по¬
зволяющая очень широко толковать названные ситуации.
Аналогичные дефекты имеются в законе Свердловской
области “О государственной молодежной политике в
Свердловской области”1. Закон оперирует понятиями
“молодые люди”, “молодые граедане” (ст.7), но возрастных
уточнений не делает, что на практике несомненно услож¬
нит его применение.
В-четвертых, при конструировании нового для нормо¬
творческой практики оценочного понятия, уточнении со¬
держания существующего или придания ему статуса меж¬
отраслевого, нужен тщательный анализ практики тол¬
кования его юридической и иными (философскими, эконо¬
мическими и др.) науками. Это будет способствовать пра¬
вильному, безошибочному формулированию оценочного
понятия в праве.
И последнее, на что важно обратить внимание нормо-
дателя при работе с оценочным понятием, — это способ
закрепления. Представляется, что преимущество имеют
два способа — прямое закрепление в тексте
и отсылка. Последний представляет собой указание к
тексту иного (действующего) нормативного акта или кон¬
кретной юридической нормы.
О стабильности понятий права, или Вместо за¬
ключения к главе. Стабильность и уже отмеченные со¬
гласованность и однозначность права как условия его эф¬
фективности во многом обусловлены устойчивостью и од¬
нозначностью его понятий. Право как средство социально¬
го управления, как регулятор общественных отношений
нуждается в стабильности своих понятий (“фундаменте”) и
жесткости их дефиниций. Текучесть правовых понятий, их
определений, чрезмерная гибкость и конъюнктурная эла¬
стичность подрывают авторитет и назначение права как
социального явления. Однако из этого не следует вывод о
том, что понятия права не изменчивы, неподвижны.
1 См.: Ведомости Свердловской областной Думы. 1996. № 12.
166

“Гибкость, изменчивость понятий, — отмечает П.В. Копнин,
—	является отражением изменчивости и многосторонности
материального мира”1. И здесь следует согласиться с дос¬
таточно жесткой позицией С.Ю.Головиной, высказанной в
отношении трудового права, но справедливой, с нашей
точки зрения, к праву вообще: об “исключении” из него
“терминов бесполезных, “холостых”, не несущих правовой
нагрузки"2. Закономерность развития и совершенствование
свойственны и понятиям права, и понятиям правовой нау¬
ки. Это процессы объективные, выступающие как требова¬
ние времени и, как правило, связанные с кардинальным
обновлением или изменением всего текста документа.
1 Копнин П.В. Философские идеи В.И. Ленина. М., 1969. С. 255.
3	Головина С.Ю. Проблемы терминологии в трудовом праве // Рос¬
сийский юридический журнал. 1995. № 1. С.77.

Заключение
Подчеркнем наиболее важные итоги исследования:
А)	Право имеет разноаспектные языковые формы
выражения бытия. Определяющим среди них является
нормативный текст — основа жизни права, способ его
существования как социального регулятора. Иные пра¬
вовые тексты развивают нормативный, конкретизируют,
объясняют и популяризируют его содержание и т.д. Это
тексты актов официального толкования и индивидуальных
актов, тексты доктринальные и популяризирующие право¬
вые нормы и др. Составной частью правового общения
выступает речь на юридическую тему. Она сопровождает
разработку и принятие всех правовых документов, их реа¬
лизацию. Юридические документы — письменные
(знаковые) носители правовой информации; они как бы
“погружены” в устный правовой язык, подпитываются им.
Книга сориентирована на особенности нормативного тек¬
ста — как главного выразителя правовой реальности.
Б) Технология выражения права, образования его
текстов — комплексное лингвологическое явление. Тех¬
нологию выражения права (его нормативной стороны)
можно разделить на правовую лингвистику и правовую
логику. Первая представляет собой совокупность языко¬
вых приемов и средств формулирования правовых текстов.
Это использование свойств слов — придание дополни¬
168

тельных юридически значимых номинаций; подбор сино¬
нимов для обеспечения точного правового регламентиро¬
вания и др. Это методика употребления нестандартной
лексики. Речь идет об историзмах, бытовизмах, жаргониз¬
мах и т.п. Своеобразным техническим приемом конструи¬
рования правовых норм является юридическая синтагма¬
тика — готовые правовые формулы, саккумулированные с
помощью языка и логики правовые знания (правовые сгу¬
стки). Основным средством выражения мыслей нормода-
теля является такая языковая единица, как предложение.
Предложение в нормативно-правовом тексте обладает
рядом особенностей, о чем подробно шла речь выше, что
позволяет назвать их нормативными и характеризовать как
особый лингвологический прием юридической техники.
Немаловажное значение в оформлении права как текста
имеет юридическая графика, развитию которой в правове¬
дении внимание пока не уделялось.
В)	Право имеет собственное (обратное) влияние на
развитие языка, его свойств. Юридическая техника не
только использует языковые (и, конечно, логические)
приемы и способы изложения правовых норм и составле¬
ния нормативных актов, но и развивает язык, обогащает
его. Нередко слова и словосочетания как бы выходят за
пределы собственного правового лексикона и становятся
частью общеупотребительного. Это позволяет говорить о
роли права, его собственного лексикона в обогащении язы¬
ка в целом. Но это лишь одна сторона воздействия права
на языка — наиболее видимая. Право способно развивать
полисемические, синонимические и другие свойства слов.
Речь идет о “приращивании" номинаций слов, о синоними-
ровании слов, не состоящих в синонимических отношени¬
ях, об образовании собственных синонимических рядов и
т.п. И это не все — право способно как “вдохнуть” вторую
жизнь историзмам, осовременить в смысле частоты упот¬
ребления архаизмы, так и “законсервировать”, сохранить
значение слов в первозданном виде. Понятно, что в этом
заинтересовано собственно право, но это важно и с точки
зрения сохранения истоков языка, истоков национальной
культуры.
169

Право способно выводить на орбиту официального
лексикона профессионализмы, варваризмы, жаргонизмы и
другую корпоративную по характеру лексикологию. Упот¬
ребление в нормативно-правовых документах указанной
лексики придает ей, хотели бы мы того или нет, статус
общеупотребительной.
Язык, как и право, — явление культуры, ее неотъем¬
лемая часть. Содействуя развитию языка, право развивает
и обогащает культуру. Безусловно, это процессы взаим¬
ные.
И последнее: сознаю, что не все поставленные в книге
проблемы рассмотрены достаточно глубоко, многие вопро¬
сы требуют более детальной проработки; ряд суждений не
бесспорен. Изучение данной проблематики планирую про¬
должить. Буду признателен конструктивной критике, а свою
задачу посчитаю выполненной, если работа активизирует
исследования в области языкового правоведения.

Список рекомендуемой литературы
1.	Алексеев С.С. Общая теория права. В 2-х т. Т.2. М.,
1982.
2.	Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М.,
1976.
3.	Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка.
Событие. Факт. М., 1988.
4.	Бабаев В.К. Советское право как логическая систе¬
ма. М., 1978.
5.	Боголюбов С.А. Стиль правовых актов // Советское
государство и право. 1973, № 10.
6.	Боголюбов С.А. Язык правоприменительных актов //
Советская юстиция. 1973. N8 15.
7.	Бояринцева Г. С. Культура речи юриста. Саранск,
1987.
8.	Бюлер К. Теория языка. М., 1993.
9.	Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. М.,
1984.
10.	Власенко Н.А. Основы законодательной техники:
Практическое пособие. М., 1995.
11.	Воронина Т.Е., Гаврюшенко В.Г. Лингвистический
анализ текста. Днепропетровск, 1979.
12.	Войшвилло Е.К. Понятие. М., 1967.
13.	Гак В.Г. Метафора в языке и тексте. М., 1988.
14.	Горский Д. П. Вопросы абстракции и образование
понятия. М., 1961.
15.	Граудина Л.К. Как произносятся и склоняются аб¬
бревиатуры // Русская речь, 1975. № 5.
16.	Гоязин И.Н. Методологические основы теории тол¬
кования правовых текстов. М., 1979.
17.	Грязин И. Текст права: Опыт методологического
анализа конкурирующих теорий. Таллин, 1983.
18.	Губаева Т.В. Практический курс русского языка для
юристов. Казань, 1990.
19.	Губаева Т.В. Словесность в юриспруденции. Ка¬
зань, 1995.
20.	Даниленко В.П. Русская терминология: Опыт лин¬
гвистического описания. М., 1977.
21.	Дрейшев Б. В. Правотворческие отношения в со¬
ветском государственном управлении. Ленинград, 1978.
171

22.	Дрейшев Б.В. Правотворчество в советском госу¬
дарственном управлении. Ленинград, 1978.
23.	Заец А.П. Система советского законодательства
(проблемы согласованности). Киев, 1987.
24.	Законодательная техника / Под ред. Д.А. Керимо¬
ва. Ленинград. 1965.
25.	Зубарев B.C., Крысин Л.П., Статкус В.Ф. Язык и
стиль обвинительного заключения. М., 1976.
26.	Иеакина Н.Н. Культура судебной речи. М., 1995.
27.	Ицкович В.А. Языковая норма. М., 1968.
28.	Карташов В.Н. Введение в общую теорию право¬
вой системы общества. В 2-х частях. Часть 2
(Правотворческая практика, система и структура права).
Ярославль, 1996.
29.	Квитко И.С. Термин в научном документе. Львов,
1978.
30.	Ковалев М. И. Оптимальное соотношение фор¬
мального и оценочного в уголовном законе // Советское
государство и право. 1973. № 11.
31.	Ковалев М. И. О технике уголовного законодатель¬
ства // Правоведение. 1962, № 3.
32.	Ковачев Д.А. Механизм правотворчества социали¬
стического государства. Москва. 1972.
33.	Коган В.М. Логико-юридическая структура совет¬
ского уголовного закона. Алма-Ата, 1966.
34.	Колшанский Г.В. Логика и структура языка. М.,
1965.
35.	Конституция. Закон. Подзаконный акт / Под ред.
Ю.А. Тихомирова. М., 1994.
36.	Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М., 1983.
37.	Керимов Д.А. Культура и законодательная техника.
М., 1991.
38.	Леушин В. И. Юридическая практика в системе со¬
циалистических общественных отношений. Красноярск,
1987.
39.	Лосева Л.М. Как строится текст. М., 1980.
40.	Лотте Д.С. Заимствование и упорядочение ино¬
язычных терминов и терминоэлементов. М., 1982.
41.	Маслов Б.А. Проблемы лингвистического анализа
связного текста. Таллин, 1975.
42.	Михайлов А.И., Подголин ЕЕ. Письменная речь
172

при производстве следственных действий. М., 1980.
43.	Мицкевич А В. Акты высших органов власти Совет¬
ского государства. М., 1967.
44.	Нарский И. С. Диалектическое противоречие и ло¬
гика познания. М., 1969.
45.	Научные основы советского правотворчества / Под
ред. Р.О.Халфиной. М., 1981.
46; Нашиц А. Правотворчество. Теория и законода¬
тельная практика. М., 1974.
47.	Никитин М.В. Лексическое значение слова. М.,
1983.
48.	Новиков Л.А. Антонимия в русском языке. М., 1973.
49.	Общая теория права / Под ред. В.К. Бабаева. Ниж¬
ний Новгород, 1993. (гл. 13 "Правотворчество", автор В.К.
Бабаев).
50.	Одинцов В.В. Стилистика текста. М. 1980.
51.	Пиголкин А. С. Подготовка проектов нормативных
актов. М. 1968.
52.	Поленина С. В. Законотворчество в Российской Фе¬
дерации. М. 1996.
53.	Поленина С.В., Сильченко Н.В. Научные основы
типологии нормативно-правовых актов в СССР. М., 1987.
54.	Правотворчество в СССР / Под ред. А.В. Мицкеви¬
ча. М., 1974.
55.	Рахманин Л.В. Стилистика деловой речи и редак¬
тирование служебных документов. М., 1988.
56.	Рогожникова Р. П. Варианты слов в русском языке.
М., 1966.
57.	Рогожникова Р.П. Словарь сочетаний, эквивалент¬
ных слову. М., 1983.
58.	Розенталь Д.Э. Практическая стилистика русского
языка. М., 1968.
59.	Русский язык. Текст как целое и компоненты чле¬
нения текста. М., 1982.
60.	Савицкий В. М. Язык процессуального закона: Во¬
просы терминологии. М., 1987.
61.	Свинцов В.И. Логические основы редактирования
текста. М., 1972.
62.	Сильченко Н.В. Закон (проблемы этимологии, со¬
циологии и логики). Минск, 1993.
63.	Скворцов Л.И. Профессиональные языки, жаргоны
173

и культура речи // Русская речь. 1972. № 1.
64.	Скворцов Л. И. Теоретические основы культуры ре¬
чи. М., 1980.
65.	Скепская Г.И. Введение в синтагматику. М., 1979.
66.	Сурилов А.В. Теория государства и права, (гл. 6.
Правообразование и правотворчество). Киев; Одесса,
1986.
67.	Теория государства и права. В 2-х частях / Под
ред. В.М, Корельского и В.Д.Перевалова. Часть 2. Гл.14.
(Формы (источники) права. Правотворчество — автор Ру¬
синов Р.К.). Екатеринбург, 1994.
68.	Теория государства и права / Под ред. Н И. Мату-
зова и А.В. Малько. (гл. 16. Правотворчество и законода¬
тельство — автор Сенякин И.Н.). Саратов, 1995.
69.	Тихомиров Ю.А. Теория закона. М., 1982.
70.	Уфимцева А.А. Слово в лексико-семантической
системе языка. М., 1968.
71.	Ушаков А.А. Очерки советской законодательной
стилистики. Пермь., 1967.
72.	Ушаков А.А. Право, язык, кибернетика // Правове¬
дение. 1991. № 2.
73.	Ушаков А.А. Язык советского закона // Русская
речь. 1968. N2.1.
74.	Фаворин В. К. Синонимы в русском языке. Сверд¬
ловск, 1953.
75.	Черданцев А. Ф. Логико-языковые феномены в пра¬
ве, юридической науке и практике. Екатеринбург, 1993.
76.	Черданцев А.Ф. Толкование советского права. М.,
1979.
77.	Шмелев Д.Н. Архаические формы в современном
русском языке. М., 1966.
78.	Шмелев Д.Н. Лексика. Слово и образ. М., 1964.
79.	Шмелев Д.Н. Современный русский язык: Лексика.
М., 1977.
80.	Юков М. К. Место юридической техники в право¬
творчестве // Правоведение. 1979. № 5.
81.	Язык закона / Под ред. А.С. Пиголкина. М., 1990.

Язык права
Монография посвящена правовому языку, технике его выражения. Ха¬
рактеризуются особенности текстов нормативных и индивидуальных актов,
язык правового общения. Методологической основой является современное
текстоведение, учение исторической школы права. В разделе "Правовая
лингвистика" исследуются полисемические, синонимические свойства слов в
праве, а также особенности употребления архаизмов, диалектизмов, жарго¬
низмов и других видов лексики. Специальному анализу подвергнуты юриди¬
ческая синтагматика, правовые аббревиатуры, юридическая графика. В
разделе "Правовая логика” рассматривается роль законов и понятий в нор¬
мотворчестве. Особое внимание уделяется технике применения оценочных
терминов.
Rechtssprache
Die Monographie ist der Rechtssprache, ihrer Ausdruckstechnik gewidmet.
Die Besonderheiten der normativen und	individuelien	Akten, die
Rechtskontaktssprache werden charakterisiert. Als methodologischer Grund dient
die monderne Textkunde, die Lehre der historischen Rechtsschule. Im Kapitel
“Rechtsiinguistik” werden polysemischen, synonymischen Worteigenschaften im
Recht, auch Verwendungs-besonderheiten der Archaismen, Dialektismen,
Jargonismen und anderer lexikaiischen Arten erforscht. Einer Fachanalyse werden
juristische Syntagmatik, Rechts-abkuerzungen, juristische Graphik unterzogen. Im
Kapitel “Rechtslogik” wird die Rolle der Gesetze und Begriffe in der Gesetzgebung
untersucht. Besondere Aufmerksamkeit wird der Verwendungstechnik der
Bewertungsbegriffe geschenkt.
Legal language
This monograph is dedicated to legal language and technique of its expres¬
sion. The peculiarities of normative and individual acts and the language of legal
communication are characterized. The methodological basis is modern textual
study and doctrine of the historical school of law. In the section “legal linguistics”
polysemantic, sinonymous characteristics of words in legal texts and peculiarities
of use of diaiectisms, jargon and other kinds of vocabulary are examined.
Legal sintagmatics, abbreviations and script are undergone to special analy¬
sis. In the section "legal logics” the role of laws and concepts in legislative process
is considered. Special attention is paid to the technique of application of evaluat¬
ing terms.

Николай Александрович Власенко
ЯЗЫК ПРАВА
Монография
Ответственный за выпуск Т. В. Германова
ИБ № 2108
Сдано в набор 02.04.97. Подписано в печать 06.04.97.
ЛР № 010010 от 17.09.1996. Формат 60 х 84 1Лв. Бумага оф¬
сетная. Гарнитура Ариал Кур. Печать офсетная. Уел. печ. л. 9,24.
Уч.-изд. л. 8,12. Изд. № 6697. Тираж 1000 экз. Заказ К-52.
Восточно-Сибирское книжное издательство Комитета Рос¬
сийской Федерации по печати. При участии АО “Норма-плюс”.
664000, г. Иркутск, ул. Марата, 31.
Отпечатано с готового оригинал-макета в областной типо¬
графии № 1. 664003, г. Иркутск, ул; К. Маркса, 11