/
Автор: Макдональд Р.
Теги: художественная литература роман романы детективные романы серия мастера остросюжетного детектива
ISBN: 5-7001-0079-7
Год: 1993
Текст
*JinT
РОСС
МАКДОНАЛ
ЕРА
МАС ЕРА ,
“Л ОС РОСЮЖЕТНОГО
)ДЕ ЕКТИВА
МАСМВЕРА
ОСТРОСЮЖЕТНОГО
<29) Д ЕИЕНТИВА
РОСС
МАКДОНАЛЬД
ИСПЬ^АНМЕ
КАК НЕКОТОРЫЕ УМИРАЮТ
ИСПЫТАНИЕ ЗЛОМ
ВАРВАРСКИЙ БЕРЕГ
РОМАНЫ
§
иентрполигрАФ
Москва
1993 Z
ББК 84.7 (США)
М15
Серия «Мастера остросюжетного детектива»
издается с 1991 года
Выпуск 29
Макдональд Росс
М15 Испытание злом: Детективные романы.—Пер. с
англ. — «Мастера остросюжетного детектива». Вып. 29 —
М.: Центрполиграф, 1993. 528 с.
В сборнике детективных романов Росса Макдональда «Испытание злом» криминаль-
ные ситуации, возникающие коллизии, неожиданные сюжетные повороты делают чита-
теля свидетелем захватывающих события, развязку которых предсказать невозможно.
ББК 84.7 (США)
ISBN 5-70014)079-7..
© Состав и художественное оформление
торгово-издательское объединение
«Центрполиграф», 1993 г.
Глава 1
Дом находился в Санта-Монике, недалеко от перекрестка двух
бульваров. До него долетал гул оживленного прибрежного шоссе,
а само море было на расстоянии ружейного выстрела. Улица, где
стоял этот дом, когда-то составляла предмет гордости ее обитате-
лей, но в последние годы гордиться стало нечем. Дома были мно-
гоэтажные, но окон, да и краски на стенах явно не хватало. Нетруд-
но угадать, что произошло: дома, ранее принадлежавшие одной
семье, теперь разделили на квартиры и комнаты или превратили
в гостиницы и пансионаты. Даже видавшие лучшие времена паль-
мы по обеим сторонам улицы теперь уже начинали терять свои зе-
леные шевелюры.
Я остановил машину перед домом, который мне назвали по те-
лефону, и открыл дверцу, чтобы рассмотреть его. Ржавая металли-
ческая табличка с номером 1348 косо болталась на столбике полу-
круглой террасы. Выше висело объявление: «Сдаются комнаты для
туристов». На террасе стояло несколько плетеных стульев и диван-
чики с зеленой плюшевой, уже облезлой обивкой.
Такие же стулья виднелись и на балконе второго этажа, деревян-
ная балюстрада которого выглядела весьма ненадежно. Третий
этаж украшали по углам башенки с претензией на готику, но время
разрушило их зубцы, отчего все здание выглядело смешным и жал-
ким. Во всех окнах были приспущены жалюзи, и казалось, что дом
таращится на мир заспанными глазами.
Непохоже было, что у хозяев этого дома водятся или когда-
нибудь снова заведутся деньги. Но я все-таки вошел, так как мне
понравился женский голос, говоривший со мной по телефону.
Она поспешила открыть дверь, как только я постучал. Это была
высокая женщина лет пятидесяти, с темными тусклыми глазами и
длинным встревоженным лицом. Под черным креповым платьем
угадывалось полное тело, затянутое в корсет.
Визит детектива явно взволновал ее. От седых, тщательно уло-
женных волос еще пахло раскаленными щипцами, нос и щеки были
5
сильно напудрены. Свет, падавший сквозь витраж над входной
дверью, придавал ее лицу какой-то неживой оттенок.
Самым прйятным в этой женщине казался ее голос, низкий и
мягкий, с выразительными модуляциями.
— Миссис Сэмюэл Лоуренс, — представилась она. — А вы, ко-
нечно, мистер Арчер? Вы довольно быстро доехали в такое неудоб-
ное время.
— Между девятью и десятью часами движение на дороге еще
не слишком оживленное.
— Вхбдите же, мистер Арчер. Позвольте предложить вам чашку
чаю. Я как раз закончила домашние дела и собиралась перекусить^
Я вошел, и дверь с протяжным скрипом закрылась за мной.
В холле, тихом и прохладном, пахло воском: старый паркет, только
что отполированный, сверкал, как зеркало. Лестница, устланная до-
, рожкой, поднималась к темному потолку. У ее подножия стояла
старинная деревянная вешалка с начищенными медными крючками..
Контраст этой обстановки со стремительным уличным движением,
из которого я только что вырвался, породил во мне странное ощу-
щение, будто я попал в прошлое или вообще нахожусь вне времени.
Миссис Лоуренс провела меня через открытую дверь холла в не-
большую комнату.
— Это моя собственная маленькая гостиная. Большую я остав-
ляю для постояльцев, хотя, честно говоря, в последнее время ею
не пользуются. Конечно, сейчас не сезон. У меня только трое го-
стей — один постоянный клиент и милая Чюлодая .пара из Орего-
на. Они проводят здесь медовый месяц. Вот если бы Галли вышла
замуж за такого человека... Однако садитесь, мистер Арчер, прошу
вас.
Она подвинула мне один стул из полудюжины стоявших вокруг
массивного обеденного стола посреди комнаты. Маленькая комната
была заставлена кофейными столиками, - стульями, пуфиками и
книжными полками, что делало ее похожей на склад подержанной ме-
бели. На всех горизонтальных поверхностях стояли й лежали безде-
делушки, раковины, фотографии в рамках, вазочки, подушечки для
буларок, салфеточки... Видимо, пожилая дама, утратив былой дос-
таток, кое-что захватила с собой. Ощущение того, что я попал в
прошлое, было слишком сильным, чтобы чувствовать себя уютно.
Я опустился в кресло, и прикосновение его подлокотников и спинки
показалось мне тисками чужих рук, сомкнувшихся вокруг меня.
Чтобы вернуться из прошлого, я ухватился за последние слова
женщины.
— Галли? — спросил я. — Вы имеете в виду свою дочь?
Вопрос застал ее врасплох, как внезапное обвинение; ее обаяние
исчезло. Возвращение к предмету нашей беседы отнюдь не обрадо-
вало ее, но деваться было некуда, и она в смущении ответила:
6
— Да, мою дочь Галатею. Я ведь уже сказала вам по телефону,
что речь идет о ней.
Ее рассеянно блуждающий взгляд остановился на чайнике, сто-
явшем на столе.
— Разрешите налить вам чаю, прежде чем мы перейдем к делу.
Он только что заварен.
Ее рука, державшая чайник, была шероховатой и потрескалась от
грубой работы, но она налила и подала мне чашку движением, не ли-
шенным изящества. Вкус этого темного, не слишком крепкого чая то-
же был из прошлого. Я почему-то вспомнил мою бабушку в ее шур-
шащем черном шелковом платье и, чтобы отогнать призрак, выглянул
в окно. Я увидел пристань Санта-Моники, а за ней море и небо, как
две половинки неровно разбитого голубого пасхального яйца.
— Красивый у вас тут вид.
Она улыбнулась, глядя на меня поверх чашки.
— Да, я и купила-то этот дом из-за вида. Правда, я не могу
сказать, что действительно купила его. Он ведь заложен.
Я допил чай и поставил тонкую белую чашку на тонкое белое
блюдце.
— Итак, миссис Лоуренс, к делу. Что случилось с вашей
дочерью?
— Я не знаю, — сказала она. — Это так тревожит меня. Она
просто исчезла пару месяцев назад.
— Отсюда?
— Нет, не отсюда. Галли последние годы не жила дома, но всег-
да приезжала навестить меня хотя бы раз в месяц. Она работала
в Пасифик-Пойнте, в местной больнице, медсестрой для особо тя-
желых случаев. Я всегда желала для Галли лучшей судьбы. Мой
муж, доктор Лоуренс, был врачом, причем весьма уважаемым, но
она захотела стать медсестрой, и казалось, что работа ей нравится.
Она вновь унеслась мыслями в прошлое.
— Когда она исчезла?
— В декабре, за несколько дней до Рождества.
Сейчас середина марта, значит, прошло что-то около трех
месяцев.
— На Рождество Галли всегда приезжала домой. Мы никогда
не забывали нарядить елку. Это Рождество я впервые провела
одна. Даже открытка от нее пришла днем позже.
И тусклые глаза подернулись грустью.
— Если все же вы получили от нее весточку, я бы не назвал
это исчезновением. Могу я взглянуть на открытку?
— Конечно.
Она взяла с книжной полки черный кожаный том Сведенборга,
открыла и вынула большой квадратный конверт, который протяну-
ла мне, как протягивают чек.
7
— Однако она действительно исчезла, мистер Арчер. Я не виде-
ла ее с самого начала декабря. Никто из ее друзей не видел ее с
первого дня нового года.
— Сколько ей лет?
— Двадцать четыре. В следующем месяце исполнится двадцать
пять. Девятого апреля. Если только она жива...
Она закрыла лицо руками, дав волю слезам.
— А может быть, она благополучно вернется, — попытался я
успокоить ее. — Двадцатипятилетняя дипломированная медсестра
вполне может сама позаботиться о себе.
— Вы не знаете Галли, — произнесла она сдавленным голосом,
не отнимая рук от лица. — Она всегда очаровывала мужчин и ни-
когда не знала, как дурны они могут быть. Я пыталась открыть
ей глаза, но все напрасно. Все молодые девушки убегают и погиба-
ют из-за дурных мужчин.
Широкое золотое обручальное кольцо на ее руке, закрывшей ли-
цо, слабо блеснуло, как последняя надежда.
Я взял большую, дорогую открытку, украшенную сверкающим
слюдой зимним пейзажем. Внутри было написано:
«Покинув гавань, в море жизни
челнок мой маленький плывет,
и, с Рождеством мать поздравляя,
свою любовь Вам дочка шлет»..
Внизу зелеными чернилами смелым и решительным почерком
было написано: «Горячо любящая Галли». Конверт был отправлен
из Сан-Франциско 24 декабря.
— У вашей дочки были... есть друзья в Сан-Франциско?
— Нет. Во всяком случае, никого, о ком бы я знала.
Женщина подняла на меня лицо со следами слез на пудре и
осторожно вытерла нос розовым платочком.
— Последние несколько лет, после того как Галли окончила ме-
дицинское училище, я вообще не знала никого из ее друзей.
— Вы думаете, она в Сан-Франциско?
— Не знаю. Она уехала оттуда. Ко мне она не приехала, но ее
квартирный хозяин, мистер Райх, видел ее. У нее была маленькая
меблированная комната в Пасифик-Пойнте, но в конце декабря она
явилась туда и забрала все свои вещи. С ней был мужчина.
— Что за мужчина?
— Мистер Райх не сказал. По-моему, в этом человеке была ка-
кая-то тайна, что-то зловещее.
— Это факты или только ваше впечатление?
— Мое впечатление. С недавнего времени я, пожалуй, стала
слишком впечатлительной. Не могу передать, чем была моя жизнь
в эти последние несколько недель. Раз шесть я ездила на автобусе
8
в Пасифик-Пойнт, разговаривала с медсестрами, которые знали
Галли по больнице. Она перестала там появляться незадолго.до
Рождества, когда ухаживала за своим последним пациентом. Это
был человек по имени Спид, у него было пулевое ранение в желу-
док. Полиция приходила задавать ему какие-то вопросы; он был
почти при смерти. В больнице, по-моему, думают, что этот
Спид — гангстер. Это тоже пугает меня. Я не смыкала глаз в тече-
ние всех этих недель.
Глубокие синие тени легли под ее глазами, которые стали таки-
ми несчастными и некрасивыми в солнечном свете, падавшем из
окна.
— Но все-таки нет ничего конкретного, чего следовало бы опа-
саться, — утешил ее я.
— Моя единственная дочь пропала...
— Девушки всегда покидают свой дом. Она разрывают сердца
своих матерей, но это их не очень заботит до тех пор, пока их
собственные дети не вырастут и не проделают с ними того же са-
мого. Скорее всего, она убежала и вышла замуж за человека, с ко-
торым приезжала на квартиру.
— Мистер Райх думает то же самое. Но Галли не вышла бы
замуж, не дав мне знать об этом. Кроме того, я проверила книги
регистраций браков в Пасифик-Пойнте н в Лос-Анджелесе тоже, но
там нет никаких сведений о ней.
— Это не доказательство. Можно на один день слетать в Нью-
Йорк или на Гавайи.
Я достал из пачки сигарету и по привычке спросил:
— Не возражаете?
Ее лицо застыло, словно я сказал что-то неприличное.
— Курите, сэр, если вы не можете без этого. Я знаю, как трудно
бороться с этой отравой. Доктор Лоуренс был заядлым курильщи-
ком, пока окончательно не бросил, с Божьей помощью.
Я убрал сигарету в карман и поднялся, чтобы уйти. Для этой
женщины мне не захотелось бы работать даже за миллион долла-
ров. Тем более что у нее в карманах было явно негусто. Что же
касается ее дочери, то десять против одного, что она просто реши-
ла сама устроить личную жизнь. И я решил сказать об этом прямо:
— Я думаю, миссис Лоуренс, что вам следовало бы обратиться
в бюро по розыску пропавших людей. Сдается мне, что оснований
для беспокойства нет, но если вы все-таки пожелаете, они смогут
сделать больше, чем я. Нанимать меня — это пустая трата денег.
Я беру пятьдесят долларов в день плюс расходы. Полиция сделает
для вас то же самое бесплатно.
Ее ответ удивил меня:
— Я собиралась хорошо заплатить вам. И я не хочу обращаться
в полицию.
9
— Почему бы и нет? Пропавшие дочери — это их профиль. У
них существует для этого целая система государственного розыска.
Привычное упрямство проступило на ее лице, и глаза ее за-
блестели.
— Если Галли ведет греховную жизнь с каким-то мужчиной, это
касается только меня.
— Не слишком ли вы спешите с выводами?
— Я же говорю, вы не знаете Галли. Мужчины вились вокруг
нее еще со школы, как пчелы вокруг меда. Она порядочная девуш-
ка, мистер Арчер, я знаю, порядочная. Но я сама была красивой
девушкой в молодости и убедилась, какие ловушки нам порой рас-
ставляет плоть. Я хочу знать, что случилось с моей дочерью. Пой-
мите меня.
Все еще стоя перед столом, я зажег сигарету и бросил спичку
на чайный поднос. Миссис Лоуренс промолчала. После минуты на-
пряженной тишины она поднялась со стула и взяла с верхней полки
книжного шкафа фотографию в рамке.
— Посмотрите сами, и вы поймете, что я имею в виду.
Я взял из ее рук фотографию. Было что-то сомнительное в этой
уступке, какое-то ощущение, будто красота ее дочери должна стать
частью платы за мои услуги. Впрочем, это было всего лишь ощу-
щение. Я взглянул на лицо девушки. Оно было таким же смелым
и решительным, как и ее почерк. Даже в своей белой шапочке мед-
сестры и высоком воротничке, закрывающем шею, она оставалась
особенной, такой, какую уже не забудешь, увидев однажды.
— Это выпускная фотография, сделанная три года назад, но
Галли ничуть не изменилась с тех пор. Правда, хорошенькая?
Слово «хорошенькая» едва ли подходило к ней. С ее резко очер-
ченными, полными губами, черными глазами и высокими скулами
она выглядела среди своих товарок по училищу, как юный ястреб
среди стайки цыплят.
— Если вы согласны платить по пятьдесят долларов в день, то
я сегодня же отправлюсь в Пасифик-Пойнт и посмотрю, что мне
удастся там разузнать. Напишите мне ее последний адрес и имена
всех тех, с кем вы разговаривали в больнице.
С осторожностью фазанихи, возвращающейся к своему гнезду,
она подошла к старинной швейной машинке, стоявшей у окна, под-
няла ее крышку и вынула из этого тайника потертый кожаный ко-
шелек. Расстегнув потускневшую от времени застежку, она поры-
лась в нем и положила на стол пять десятидолларовых бумажек.
Стряхивая пепел в свою опустевшую чашку, я обратил внимание
на расположение приставших к ее дну чаинок. Моя бабушка сказала
бы, что оно к деньгам или к чужому человеку. Он мог быть мужчи-
ной или женщиной, а его положение — горизонтальным или верти-
кальным, в зависимости от того, как смотреть на чашку.
10
Глава 2
Я ехал на юг через Лонг-Бич к Пасифик-Пойнту. Когда переез-
жаешь столовую гору, примыкающую к городу с северо-востока,
он весь предстает перед тобой: от естественной бухты, наполовину
закрытой уходящей в море полосбй земли, которая дала этому ме-
сту его название, др домов, стоящих на самом гребне. Они подни-
маются от моря по склону, четко разделяясь по внешнему виду, как
будто какой-нибудь ученый нарочно построил их так, чтобы дока-
зать здесь свою социальную теорию.
Туристы и приезжие живут в гостиницах и мотелях, расположен-
ных почти у воды. За ними идет полоса трущоб, где ютится и уми-
рает малоимущая часть населения. На другой стороне скоростного
шоссе (а здесь только скоростные шоссе) находится деловая часть.
Ее старинные испанские фасады поблескивают, как засахарившаяся
глазурь на подсохшем торте. Следующие десять кварталов, разде-
ленных на пятидесятифутовые участии, населены служащими офи-
сов и магазинов. Выше стоят дома их владельцев и управляющих,
а на самой вершине живут действительно богатые люди, покупаю-
щие участки в Пасифик-Пойнте потому, что он напоминает им Жу-
ан-ле-Пен.
. Когда жена одного моего клиента перебрала снотворного 'в од-
ном из отелей Пасифик-Пойнта, мне пришлось побывать в местной
больнице, поэтому я знал, где она находится. Я сделал левый пово-
рот вниз и проехал через пустующие днем улицы к зданию больни-
цы, неуклюже построенному и выкрашенному в ядовито-зеленый
цвет. Вид больницы, был удручающим.
Расспросив персонал, я спустился в подвал, в комнату ожида-
ния, принадлежащую рентгеновскому отделению больницы. Мне
навстречу вышло пухлое юное создание, одетое в белый нейлон.
Ее руки и плечи соблазнительно розовели сквозь прозрачный
халат, а соломенные волосы были аккуратно подстрижены и уло-
жены. Ее звали Одри Грэхем, и она была совсем не прочь побол-
тать. Отступив от своих правил, я сказал ей, что я детектив и ра-
зыскиваю Галли Лоуренс, потому что ее мать крайне встре-
вожена.
— Я никогда не знала Галли очень близко, — заметила она. —
Правда».мы с ней были в одном классе в лос-анджелесском меди-
цинском училище и окончили его вместе, но вы же знаете, иногда
девушки бывают такими замкнутыми... Я; например, скорее экс-
траверт. Мне нравится встречаться с людьми — в хорошем смысле.
Ну, вы понимаете, что я имею в виду. А вы действительно сыщик?
Я никогда раньше не встречала настоящих сыщиков.
— Да-а, — сказал я, — вот именно, замкнутая девушка. Миссис
Лоуренс сказала, что Галли была вашей соседкой по комнате.
н
— Да, но недолго, в прошлом году. Ей подвернулась эта кварти-
ра, мы сняли ее на двоих, но через несколько месяцев я нашла себе
другую и поселилась одна. Мы решили, что не подходим друг дру-
гу. Ну, вы меня понимаете?
— Не совсем.
Она уселась на край стола, покачивая ногой.
— Ну, это значит, что, хотя нас многое связывало, мы жили
по-разному. Она подолгу пропадала где-то, могла появиться в лю-
бое время дня или ночи, а это не так уж приятно для тех, у кого,
как у меня, постоянная работа, ну и... постоянный молодой чело-
век. Когда Галли было нужно, она становилась прямо-таки паинь-
кой, но в остальное время вела себя так, словно только что вырва-
лась на свободу. Кстати, мужчины сводили ее с ума. Я не такая,
хотя понимаю: каждая девушка имеет право на личную жизнь и
может делать что ей угодно, но я не знаю, как можно бегать за
парнем, который гуляет с кем-то еще...
Она рассказывала все это медленно, смакуя, сознательно проти-
вопоставляя себя Галли. Круглые голубые глаза на розовом
лице глядели холодно. Если Одри Грэхем была лучшей подру-
гой Галли Лоуренс, подумал я, значит, у нее вообще не было
друзей.
— Где и когда вы жили с ней?
— Кажется, в августе и сентябре. В июле я была в отпуске. Гал-
ли нашла это место в пансионе «Под акациями». Там была всего
одна спальня, да к тому же со сдвоенной кроватью, которая не раз-
двигалась. — Она снова смутилась, и румянец залил ее лицо вплоть
до соломенных волос.
— Какие мужчины окружали ее?
— О, всякие. Ей было все равно, с кем проводить время. Вы
меня понимаете?
Этот рефрен начинал действовать мне на нервы.
— Мой парень учится в военном колледже, а она воображала,
что представляет собой что-то особенное лишь потому, что ее отец
был врачом. Вы думаете, она приглядывалась к тем, с кем прихо-
дила? Кстати, у нее было и несколько врачей, правда, женатых,
но сама я их ни разу не видела. У нее были еще какие-то парни
из Сэйвуэй, служащие в суде; и один парень, который называл себя
писателем, хотя я никогда не слышала о таком; и другой, похожий
на мексиканца или, может быть, итальянца.
— Вы можете назвать какие-нибудь фамилии?
— Я больше знала их по именам, если знакомилась с ними.
А имена врачей мне не хотелось бы называть. Я думаю, Галли про-
сто наскучило в этом городке и она убежала с одним из своих зна-
комых. В Лас-Вегас или куда-нибудь еще в этом роде. Она всегда
мечтала посмотреть мир и была слишком высокого мнения о
12
собственной персоне. Галли покупала вещи, которые были ей не по
карману, а сама частенько питалась за мой счет.
Послышались шаги, и девушка соскользнула со стола. Высокий
мужчина в белом заглянул в дверь. Его глаза были скрыты за
большими красными стеклами очков.
— Пиелограммы готовы, они на столе. Одри, ты мне будешь
нужна через пять минут.
Он повернулся ко мне:
— Это вам назначена на завтра бариевая клизма?
Я ответил; что нет, и он ушел.
— Радуйтесь, что не вам, — сказала девушка. — Боюсь, мне
пора идти.
— Он же сказал: через пять минут. Расскажите мне о мистере
Спиде, — о том, с пулевым ранением желудка, пациенте, за кото-
рым ухаживала Галли.
— О, Герман Спид! У него был перитонит от интоксикации или
что-то похожее. Нет, с ним она не гуляла. Он в декабре пролежал
три недели в палате «С», а потом уехал из города. Сбежал, как
я слышала. Он устраивал боксерские поединки в «Арене», и в газе-
тах писали, что он ранен при перестрелке двух банд. Или что-то
в этом роде. Я сама не читала, мне рассказывал один врач.
— Она исчезла из города одновременно с ним?
— Нет, она оставалась и после его отъезда. Я видела ее однаж-
ды вечером с этим парнем мексиканского типа... забыла его имя.
Кажется, Терпентине... точно не помню. Я думаю, он.работает на
Спида. Он приходил навестить его несколько раз, когда тот лежал
в палате «С». Нет, не Терпентино. Тарантул о, что ли?
— Ну, это слишком похоже на паука.
— Да. Ну, да; правда, и Галли отнюдь не мотылек. Если она
с кем-то общалась, значит, ей это было выгодно. Скажу вам, она-
то уж точно знала, как лучше провести время. Но что она нашла
в этом парне, работающем на Спида? Я бы не доверилась ни мек-
сиканцу, ни итальянцу. Они и понятия не имеют, что значит уваже-
ние к женщине.
Я почувствовал усталость от ее многословия, к тому же она по-
вторялась. Я поднялся.
— Большое спасибо, мисс Грэхем.
— Не стоит. Может, вам нужна еще какая-нибудь информация.
Я освобожусь в половине пятого.
— Мы могли бы увидеться в это время. Кстати, вы рассказыва-
ли миссис Лоуренс то, что сказали мне?
— Нет, конечно, нет! Я не стала бы портить репутацию девуш-
ки в глазах ее матери. Я не хочу сказать, что у Галли действитель-
но была плохая репутация или что мне не хотелось бы жить вместе
с ней. Ну, в общем, вы меня понимаете.
13
Глава 3
Пансион «Под акациями» находился в нескольких минутах ходь-
бы от больницы, на тихой улице средней руки, напротив школьного
двора. Соседство, должно быть, не слишком приятное, особенно,
когда в школе перемена. Пансион состоял из десяти маленьких
оштукатуренных домиков, расположенных по пять с обеих сторон
гравиевой дорожки, ведущей от ворот к гаражу. На первом домике,
над дверью, виднелась деревянная табличка с прикрепленным к ней
объявлением «Мест нет». Две акации, усыпанные желтыми цвета-
ми, рослй посередине двора. Когда я остановил машину возле од-
ного, из деревьев,. сидевший на нем пересмешник сорвался с %места
и устремился было к моей голове, но потом, видимо, передумав,
уселся на телефонный провод и принялся раскачиваться на нем ту-
да-сюда, насмехаясь надо мной. Смеялась не только птица, смеялся
также краснолицый человек в хлопчатобумажном костюме, сидев-
ший на плетеном стуле под деревом. Веселье вызвало у него при-
ступ, должно быть, астматический. Он кашлял, трясся и тяжело,
с присвистом дышал; стул трещал под его тяжестью, а лицо стано-
вилось все краснее и краснее. Когда приступ кончился, он снял свою
не слишком чистую соломенную шляпу и вытер потный красный
лоб носовым платком.
— Извините, сэр. Чертенок всегда проделывает этот номер. Это
моя воздушная оборона. Я уж решил было, что он надумал ис-
пользовать вашу шляпу для устройства гнезда. Он просто сводит
с ума медсестер своими штучками.
Я вступил в тень дерева.
— Вы мистер Райх?
— Да, это мое имя. Я им говорю, чтобы носили шлЧЬы, а они
ни в какую. В Литтл-Эджипт, откуда я родом, женщина никогда
не выйдет из дому без шляпы, а у некоторых здешних девушек
их и вовсе нет. Вы хотели меня видеть? У меня нет свободных
мест. — Он ткнул своим длинным пальцем в табличку, висевшую
над дверью. — Вообще-то я обычно сдаю девушкам из больницы,
ну, и иногда молодоженам.
Я объяснил, что я не съемщик, а просто хочу поговорить *с ним.
— Я могу позволить себе выбирать постояльцев, — заметил
он. — Мое заведение, может быть, не слишком приглядно снаружи^
но внутри все тип-топ. Я все переделал сам в прошлом году, поло-
жил новый линолеум, починил водопровод. И не поднял плату ни
на цент. Неудивительно, что они идут ко мне. О чем вы хотели
со мной поговорить? Если вы продаете что-нибудь, то мне ничего
не нужно.
— Я ищу Галли Лоуренс. Вы помните ее?
— Да, помню.
14'
Его голубые глаза сощурились и пристально взглянули на меня.
— Я не так уж стар и дряхл, чтобы забыть такую хорошенькую
девушку. И потом, даже если бы у нее был горб и стеклянный глаз,
я все равно не смог бы забыть ее. Мне просто не дают ее забыть:
каждые несколько дней кто-нибудь да спрашивает о Галли. Что вам
нужно от нее?
— Я хочу с ней поговорить. А чего хотели другие?
— Ее мать была здесь пару раз. Она говорила со мной так, как
будто я замешан в подпольной торговле женщинами. А я ведь все-
го-навсего сдавал комнату ее дочери... Потом, ей без конца звонили
ее молодые люди: в первые дни года мне вообще приходилось от-
ключать телефон. А вы что, один из ее кавалеров?
— Нет. — Однако я почувствовал благодарность к нему за это
предположение.
— Вы из Лос-Анджелеса, да?
Его глаза все еще внимательно изучали меня.
— У вашей машины лос-анджелесский номер. Те тоже были из
Лос-Анджелеса, из какой-то компании по производству автоматов
для игры в бильярд. Вы тоже из этой компании?
— Нет.
— Вы носите оружие, или это у вас опухоль под мышкой?
Я объяснил ему, что я частный детектив и почему я ищу Галли.
Потом я спросил:
— А что, нужно носить оружие, если работаешь в компании по
производству автоматов для игры в бильярд?
— У тех оно было. По крайней мере, у тощего. Он дал мне по-
нять, что у него есть оружие. Он думал, что запугает меня. Я не
сказал ему, что мне приходилось иметь дело с оружием задолго до
того, как его мамаша произвела его на свет. Он хотел казаться та-
ким крутым парнем, и я не стал его переубеждать.
— Ну, положим, вы и сами, видать, крутой парень.
Лесть была приятна ему, и его большое красное лицо расплы-
лось в улыбке. Ему захотелось, еще поговорить о себе и о своей
жизни.
— За всю свою жизнь я ни разу не сидел и не ждал, пока деньги
вырастут на деревьях. Нет, сэр. Я побывал во всех сорока восьми
штатах и все их полил собственным потом. Но во Флориде судьба
изменила мне, и в последнее время всем стало наплевать на меня.
Я осторожно опустился на складной стул рядом и предложил
мистеру Райху сигарету, но он, поблагодарив, отказался.
— Это не для меня. Астма и больное сердце. А вы пошли по
верному пути. Старуха, должно быть, очень обеспокоена: сыщик
и все такое прочее...
Я уже начинал думать, что у нее действительно есть основания
для беспокойства.
15
— Вы говорили, что эти бильярдщики пытались припугнуть вас.
У них были на то особые причины?
— Они думали, я знаю, где Галли Лоуренс. Она и этот слюнтяй,
итальянец или испанец, с которым она сбежала. Говорят, его зовут
Тарантино. Я еще сказал им: это звучит как название того снадо-
бья, которым мажут голову, чтобы лучше росли волосы. Тощий
хотел было прицепиться ко мне по этому поводу, но коротышка
нашел это сравнение очень забавным. Он сказал, что этот Таранти-
но для него как зуб в носу.
— Он объяснил, что имеет в виду?
— Не особо. Наверное, этот Тарантино сбежал с немалыми
деньжатами или с чем-то еще. Они интересовались, не оставила ли
Галли адреса, по которому они отбыли. Но она ничего не оставля-
ла. Я предложил им обратиться в полицию, и коротышка снова
рассмеялся. А тощий сказал, что они возьмут это дело в свои руки.
Вот тогда-то они и показали мне пистолет: знаете, такой неболь-
шой, черный, автоматический. Я сказал: может быть, это .мне сле-
дует обратиться в полицию? И коротышка тут же убрал его.
— Кто же они были?
— Торговцы автоматами для игры в бильярд. Во всяком случае,
так они сказали. Но, по-моему, они скорее смахивали на убийц.
Они, конечно, не оставили своих визитных карточек, но я вспомню,
если увижу их снова. Тот, который с пушкой, работает на второго.
Он тощий как щепка: когда поворачивается боком, то, кажется, да-
же тени не отбрасывает. А плечи его так торчат под пиджаком,
что этот тип походит на пугало. Он выглядел чахлым, как заклю-
ченный или туберкулезник в последней стадии. Если бы не пушка,
я бы в два счета справился с ним — даже в мои годы. Я, конечно,
не молод, но могу постоять за себя, если потребуется.
— Но вы не сделали этого?
— Нет, сэр. Мое дело — частное предпринимательство. Зато
другой — хозяин — был действительно силен. Он разгуливал по
моей конторе, как по своей собственной. Когда он понял, что его
нажим на меня не действует, он постарался быть более любезным.
Мы с этим скорпионом стали прямо-таки друзьями. Он один из тех
ковбоев из игорного дома, которые занимаются рэкетом и стара-
ются одеваться как джентльмены. Легкая шляпа, кремовая габар-
диновая двойка, галстук, начищенные кремовые туфли. Он прика-
тил сюда на длиннющем черном лимузине. Я даже подумал, что
ко мне действительно приехал какой-то предприниматель.
— А вы ждали предпринимателя?
— Не в тот день, сынок, — усмехнулся он. — Но, доложу вам,
он выглядел не простым лос-анджелесским жуликом с пушкой за
поясом. У него вполне приличные бицепсы, и чувствуется, что он
знает толк в драках. Смотрит он вроде бы по-хорошему, но что-то
16
есть в его взгляде такое, от чего озноб пробивает. И он говорил
Об этом Тарантино так, будто тот уже мертв.
\ — А о Галли Лоуренс?
\Он пожал плечами:
'— Не знаю. Я подумал, может быть, она нужна им, чтобы под-
цепить Тарантино. Я даже не сказал им, что знаю, как этот парень
выглядит.
— А миссис Лоуренс вы тоже не сказали?
— Ей-то, конечно, сказал. Мне не нравится эта леди, но она име-
ет право знать. Я сообщил ей, когда Галли уехала с этим Таранти-
но и увезла все свое барахло. Это было тридцатого декабря. Ее
к тому времени уже не было неделю или дней десять, а когда она
появилась, то сказала, что съезжает немедленно. Я мог бы содрать
с нее плату за весь месяц, потому что она не известила меня об
этом заранее, но я не стал связываться. Она уехала со своим Таран-
тино, и больше я ее не видел. Она даже не сказала, куда уезжает.
— Миссис Лоуренс даже не слышала имени Тарантино.
— Как и я — до тех пор, пока эти типы мне его не назвали.
Они же приезжали сюда в субботу, два дня назад, а миссис Лоуренс
была неделю назад. Я уж думал, что она совсем бросила поиски.
— Не бросила. Вы можете рассказать мне еще что-нибудь об
этом Тарантино?
— Я могу рассказать вам, что это за штучка. Он один из
смазливых итальяшек с курчавыми черными волосами; такие воло-
сы женщины обожают наматывать себе на пальцы. Шмотки а-ля
Голливуд, тачка; по всему видать, что заядлый игрок. В общем,
вы знаете этот тип. Что другое пришлось бы по вкусу такой девуш-
ке, как Галли?
— Вы думаете, она вышла за него замуж?
— Одному дьяволу это известно. Я видел на своем веку немало
хорошеньких девушек, которые убегали с разными повесами, а по-
том становились шлюхами и оставались ими до конца своих дней.
Надеюсь, с Галли этого не случится.
— Вы сказали, что они уехали на тачке.
— Да, верно. Это был довоенный «паккард», выкрашенный под
бронзу. Она прыгнула на переднее сиденье и оглянулась назад.
С тех пор я больше не видел Галли Лоуренс. Если вы отыщете ее,
не откажите сообщить мне. Мне нравилась эта девушка.
— Почему?
— В ней было много энергии. Мне нравятся сильные личности.
Я сам в достаточной степени личность, и когда встречаю таких лю-
дей, то прикипаю к ним душой.
Поблагодарив его, я вернулся к своей машине. Его громкий жиз-
нерадостный голос прокричал мне вслед:
— Но в одиночестве нельзя оставаться личностью! Это я понял
17
во время своей депрессии. Говорят, вслед за нами придут другие,
однако я не печалюсь. Мне тут неплохо, и я готов ко всему, что
бы ни случилось.
— А если водородная бомба? — крикнул я.
— А мне плевать! Доктор сказал, что мое сердце выдержит еще
не более двух лет.
Глава 4
Только через полчаса мне удалось найти «Пойнт-Арену», так как
я имел весьма смутное представление о том, где она находится.
Это заведение располагалось в глубине города, невдалеке от желез-
ной дороги. За железнодорожной насыпью, на грязном и захлам-
ленном поле, торчали целые джунгли жалких хибар — обиталище
разных бродяг. Одна из крыш была утыкана использованными га-
зовыми баллончиками и сверкала как рыбья чешуя. Во дворе, слов-
но ящерица, греющаяся на солнце, распластался мужчина.
Со стороны это место выглядело как старый товарный склад,
если бы не несколько контор и телефон-автомат. На серовато-жел-
той табличке, висевшей над закрытым окошком кассы, было напи-
сано: «Поединки каждый вторник. Обычн. — 80, бронь — 1.20,
у ринга — 1.50, детск. — 25».
Дверь справа от окошка была открыта, и я вошел.
Коридор был таким темным, что после яркого солнца мне с
трудом удалось разглядеть его. Единственным источником света
было высокое окно в стене слева. Точнее, окном служила квадрат-
ная дыра, заколоченная некрашеными досками, которые были свя-
заны толстым проводом.
Приподнявшись на цыпочки, я увидел с другой стороны перего-
роженную маленькую комнатенку. Там было два стула и пустая
конторка с телефоном и пепельницей. Стены были украшены кален-
дарями с голыми женщинами, телефонными номерами, нацарапан-
ными карандашом прямо на штукатурке, портретами знаменито-
стей и картинками, представлявшими сцены из жизни европейских
аристократов.
Где-то в глубине дома слышались удары по боксерской груше
или мешку.
Я прошел через дверь, расположенную напротив той, в которую
вошел, и очутился в пустом холле. Он был довольно мал, балки
подпирали крышу, которая, похоже, простояла уже не менее тысячи
лет. Дневной свет слабо пробивался через квадратную дыру в сере-
дине ее. Людей не было, но по запаху казалось, что они только
что ушли отсюда — такой запах стоит обычно в месяцами не про-
ветриваемых помещениях: удушливая смесь человеческого пота,
гниющих земляных орехов, светлого и темного табака, дешевой
18
парфюмерии, рома, вони грязных волос и усталых ног. Социолог
с хорошим чутьем мог бы написать об этом воздухе философский
трактат.
Мешок выстукивал за дверью целую симфонию: там-ти-там,
там-ти-там, там-ти-там-ти-там-ти-там. Я прошел в дверь с над-
писью: «Вход», и звуки сделались громче. Дверь выходила в узкую
аллею с задней стороны здания. Черномазый парень работал с
мешком, висевшим на углу у стены. С другой стороны аллеи, через
забор, за ним наблюдала негритянка. Ее руки лежали на заборе,
а щеки — на руках. Огромные черные глаза, казалось, заполнявшие
все ее лицо, прямо-таки пожирали парня.
— Кого это сюда занесло?
Он продолжал разрабатывать левую руку, спиной ко мне и к
женщине. Он был гол по пояс, а его холщовые штаны закрывали
даже пальцы ног. Он обернулся ко мне через правое плечо, не пере-
ставая лупить по мешку. Солнце было прямо над ним, и его черная
спина блестела от пота. Он был очень черен и выглядел не старше
восемнадцати. Судя по его мощному мускулистому телу, он навер-
няка выступал в тяжелом весе. Женщине как будто надоело ждать.
Через несколько секунд она окликнула его:
— Симми, по-моему, этот джентльмен хочет о чем-то спросить.
Он опустил руки и медленно повернулся ко мне. Тренированные
мускулы его груди и живота выделялись рельефно, как на скульпту-
ре. Голова была узкая и дЛинная, с крутым лбом, плоскими и толс-
тыми губами. Парень проговорил несколько в нос:
— Вы ко мне?
— Мне хотелось бы знать, кто здесь работает?
— Я охранник. Что вам надо?
— Мне нужно .поговорить с боссом. Он здесь?
— Нет, сегодня нет.. Мистера Тарантино вообще нет в городе.
— А мистер Спид? Разве не Герман Спид владелец всего этого?
— Больше нет. С нового года это дело ведет мистер Тарантино.
— А что случилось с Германом? — Я постарался произнести
это с максимумом удивления в голосе. — Он что, уехал из города?
— Да. Мистер Спид уехал из города. — Видно, парень был не
слишком-то словоохотлив.
— Пулю он получил, — вмешалась женщина. — Кто-то изреше-
тил его. Это и подорвало его здоровье. Обидно! Такой был здоро-
вый, видный мужчина.
— Заткнись, Виолетта, — оборвал ее парень. — Ты ничего не
смыслишь в этом.
— Сам заткнись, — моментально отпарировала она.
— Кто в него стрелял? — спросил я ее.
— Этого никто не знает. Может, сам он и знает, но ничего не
сказал полиции. Его и взаправду заставили молчать.
19
— Я говорю, заткнись, — повторил парень. — Ты заставляешь
джентльмена терять время.
Я спросил:
— Где Тарантино?
— Этого тоже никто не знает, — сказала женщина. — Он уехал
еще на прошлой неделе, и с тех пор никто его не видел. Похоже,
что он оставил здесь этого парня, Симми, заправлять всем вместо
себя.
Она громко рассмеялась.
— Поговорите с миссис Тарантино, может, она что-нибудь зна-
ет. Она живет ниже по дороге, в нескольких кварталах отсюда.
Парень перепрыгнул через забор, но женщина уже была готова
к нападению:
— Оставайся на своей стороне, Симми. Я тебя предупреждаю,
Трим в своей комнате.
— Ты всегда стараешься мне подгадить. Всю зиму ты стараешь-
ся устроить мне какую-нибудь неприятность, ведь так? Почему ты
вообще* не уберешься отсюда?
Женщина побежала и скрылась за углом здания. Несколько тем-
ных лиц показались в окне, потом они исчезли, и в окне появилась
Виолетта.
Парень продолжал разговор. Я сказал, что у него отличная му-
скулатура, и спросил про бои. Он был местным чемпионом и гото-
вился к профессиональному дебюту, который был уже заявлен.
К сожалению, он не мог драться в Пасифик-Пойнте, пока не достиг
своего теперешнего уровня. Мистер Тарантино старался ему помочь
и собирался заявить его на соревнованиях в Сан-Диего в ближай-
шие недели.
Я предположил, что мистер Тарантино его хороший друг, и па-
рень согласился.
— Я слышал, он женился на красивой женщине.
— У мистера Тарантино нет жены.
— Но Виолетта сказала что-то про миссис Тарантино.
— Это она о старухе, его матери. Виолетта ни черта не зна-
ет. — И он бросил сердитый взгляд через забор на окно, в котором
виднелась женщина.
— А . что она думает о его неприятностях?
— Никаких неприятностей нет, — сказал парень. — Мистер Та-
рантино — уверенный в себе человек. Он не попадает в неприятные
истории.
— Я слышал, что у него были какие-то осложнения с автомата-
ми для игры в бильярд.
— Вранье. Он больше не занимается этими штуками. Это было
в прошлом году, когда здесь был мистер Спид. А вы, мистер, что,
полицейский?
20
— Я собираюсь обосноваться на южной стороне и хотел бы по-
ставлять ему эти автоматы.
— Поищите в телефонной книге, мистер. Это где-то возле За-
падного варьете.
Я поблагодарил его. Не успел я отойти, как новый град ударов
обрушился на задремавший было мешок. Через некоторое время этот
парень станет бойцовой машиной, которая будет укладывать за двад-
цать — двадцать пять долларов другие такие же машины или другие
машины будут укладывать за ту же сумму его. Если он действитель-
но хорош, то может продержаться лет десять, проводя ночи с более
светлыми, чем Виолетта, женщинами, и завтракая хорошими биф-
штексами. А потом его выбросят назад, в гетто, с гоголем-моголем
из мозгов в излупленной, как боксерская груша, башке.
Глава 5
Я остановился у Северной станции, недалеко от «Арены», и по-
искал в телефонной книге фамилию Тарантино. Там оказалось толь-
ко одно подходящее мне имя: миссис Сильвия Тарантино, Сандресс-
стрит, 1401. Я набрал номер, но телефон не отвечал. Мне случалось
бывать на Сандресс-стрит. Она пересекала город через центр и тя-
нулась по негритянскому и мексиканскому кварталам. То была ули-
ца маленьких коттеджей и жалких лачуг, стоявших вперемешку с
винными лавками, ломбардами, игорными домами, кафетериями и
временными складами. Улица поднималась в гору и переваливала
через парк на другую ее сторону; здесь ее облик сильно изменился:
дома стали больше и лучше, дворы перед ними — побольше, а де-
ти, игравшие в них, — почище.
Дом, который я разыскивал, стоял на углу, у самого подножия
горы. Это был одноэтажный коттедж с плоской крышей, скрытой
кипарисами и лаврами. Входная дверь, отделанная разноцветными
стеклами, по всей видимости, вела прямо в жилую комнату. Я по-
стучал и снова не получил ответа. Возле дома стоял еще довольно
новый гоночный мотоцикл, укрытый брезентом.
Чтобы осмотреться, я прошел вдоль дома и заметил в соседнем
дворе женщину, развешивающую простыни на веревке. Увидев ме-
ня, она вынула изо рта несколько прищепок и спросила:
— Вы ищете кого-нибудь?
— Миссис Тарантино. Она здесь живет?
— Точно. Но ее сейчас нет дома. Она пошла в больницу, прове-
дать своего парня.
— Он болен?
— Прошлой ночью он свалился с мола. Это было что-то ужас-
ное: похоже, что он переломал себе все кости. Доктор думает, что
У него серьезно поврежден череп.
21
Она наконец повесила последнюю простыню и убрала с лица
прядь седых волос.
— А что могло занести его туда прошлой ночью?
— Он там живет. Я думала, вы знаете об этом.
Я сказал, что не знаю.
• — Погуляйте немного, — сказала женщина, — она должна ско-
ро вернуться. Посетителям не разрешают оставаться у больных
после четырех.
— Спасибо, я сам съезжу в больницу.
На моих часах была четверть четвертого. В пять минут пятого
я снова оказался там, откуда начал свои розыски;
Сиделка в окошке справочной сказала, что Тарантино лежит в
двести четвертой палате — прямо наверх по лестнице и через холл
направо. Я заверид ее, что пробуду у него не более минуты.
Дверь в двести четвертую палату была открыта. Там спиной ко
мне сидела высокая пожилая женщина в черно-красном платье. Она
спорила-с кем-то; в ее говоре чувствовался сильный итальянский
акцент.
— Нет, ты не должен этого делать, Марио! Ты должен лежать
в постели, как сказал доктор. Доктор лучше знает.
Ей отвечал низкий мужской, неожиданно шепелявый голос:
— Иди ты к черту вместе со своим доктором.
— Ладно, издевайся над старой матерью сколько твоей душе
угодно, но оставайся в ностели, Марио. Обещай мне это, слышишь?
— Ладно, сегодня я останусь в постели, но насчет завтра не
обещаю.
— Хорошо; сынок. Посмотрим, что завтра тебе скажет доктор.
Женщина поднялась с кровати, которая при этом протяжно за-
скрипела.
— Addio, figlio mio. Ci vediamo domani. (До свидания, сынок.
До завтра.)
— Arrivederci. (До свидания;) Не волнуйся, мама.
Я поспешно отступил в сторону, делая*вид, что с интересом раз-
глядываю информационный стенд. Старуха была так высока рос-
том, что ей пришлось* наклонить голову, чтобы не удариться о при-
толоку. Она скользнула по мне затуманенным, невидящим взгля-
дом и медленно потащила дальше на больных ногах свое длинное
тело. Ее варикозные вены вздувались под чулками, как сйние
веревки.
Я вошел в палату и увидел, что она двухместная. На дальней
кровати, у окна,, лежал человек, горло которого было обложено
льдом. На ближней, опираясь спиной на две подушки, сидел тот,
кого я искал. Бблыпая часть его головы была скрыта под марле-
вым шлемом повязки, охватывавшей ее до самого подбородка. То,
что оставалось на виду, походило скорее на спелый баклажан, чем
22
на человеческое лицо: все оно было в синих, желтых и зеленых кро-
воподтеках. Можно было подумать, что его лицо использовали как
футбольный мяч или боксерскую грушу. Опухший рот прошептал:
— Что ты хотел, старик?
— Что с тобой случилось?
— Я скажу тебе, что случилось, — с трудом выговорил он. —
В один прекрасный день я увидел свое отражение в зеркале, и оно
мне не понравилось. Мое лицо до того не понравилось мне, что
я решил забраться под работающий пресс. Тебя интересует что-ни-
будь еще?
— Тебя нашли бильярдщики, а, Тарантино?
Он помолчал с минуту, разглядывая меня. Его темные глаза,
окруженные синими разводами, смотрели меланхолично. Он провел
рукой, поросшей черными волосами, по густой черной бороде, по-
крывавшей подбородок. Пальцы его были все в кровавых струпьях.
— Убирайся из моей палаты.
— Tti прогоняешь друга.
— Пошел ты... Если ты работаешь на них, то можешь передать
им, какое я дал объяснение. Если ты полицейский, то тоже можешь
убираться. В любом случае я не желаю разговаривать с тобой,
ясно?
— Я ни на кого не работаю. Я частный детектив. Ищу Галли
Лоуренс. Ее мать думает, что с ней что-то случилось.
— Покажи свою лицензию.
Я открыл бумажник, вынул фотографию Галли и показал ему.
— Я слышал, что ты куда-то увез ее из города.
— Я? — Его удивление было искренним.
— Это ты ездишь на «паккарде» бронзового цвета с откидным
верхом?
— Нет, не я. Вы ищете моего брата. И не вы один. Меня зовут
Марио, а вам нужен Джо.
— А где Джо?
— Хотел бы я это знать. Этот грязный бездельник хвастался
тут три дня назад... Дайте вспомнить...
Фраза осталась незаконченной, а рот — открытым; обнажились
разбитые зубы.
— Галли Лоуренс была с ним?
— Вероятно. Они развлекались. Вы и в самом деле хотите най-
ти его?
Я не знал, хотел ли я этого.
Тарантино сел прямо, оторвав спину от подушек. Его лицо было
ужасным.
— Я хочу заключить с вами сделку. Я знаю, где они живут в
Лос-Анджелесе. А вы дадите мне знать, когда отыщете их. Идет?
— А чего ты хочешь от него?
23
— Я самому Джо скажу, чего хочу от него. И когда я ему скажу,
он этого не забудет.
— Хорошо, — согласился я, — если я найду их, я дам тебе
знать. Где они живут?
— В «Каса Лома». Это пансион между Сансет и Хиллз. Может
быть, вы сумеете выследить его там.
— А ты где живешь?
— На своем судне «Королева ацтеков». Оно стоит в бухте, где
швартуются яхты.
— А кто еще искал Джо?
— Ох, не спрашивайте меня. — Он опять откинулся на подушки.
Холодный голос медсестры привычно отчеканил у меня за
спиной:
— Время для визитов истекло. Как ваше самочувствие, мистер
Тарантино?
— Превосходно. Как я выгляжу?
— В этой повязке вы выглядите как тяжелобольной.
Она посмотрела на соседа Тарантино.
— А как себя чувствует наш тонзиллитник?
— О, также превосходно. Он думает, что сегодня умрет.
Он поправится, и не позже завтрашнего дня.
Она профессионально рассмеялась и ушла.
Я нагнал ее в коридоре.
— Что случилось у Марио с лицом? Мне он ничего не сказал.
Медсестра была полная, длинноносая девушка.
— Нам он тоже ничего не сказал. Мой знакомый врач случайно
видел, когда он явился к нам. Он пришел сам, в середине ночи.
Он был в ужасном виде, все лицо в крови. И у него сотрясение
мозга, вы знаете? Он сказал, что сорвался с борта своего судна и
разбился. Но это, конечно, неправда. Мы вызывали полицию, но
он не стал с ними разговаривать. Он скрытный человек, не так ли?
— Да, очень.
— Вы его друг?
— Просто знакомый.
— Девушки говорят, что у него была стычка с гангстерами. Что
он был в банде и не поладил с другими ее членами. Вы тоже так
думаете?..
Я уходил из больницы, напичканный слухами.
Глава 6
Я ужинал у Муссо в. Голливуде. В ожидании своего бифштекса
я позвонил на квартиру Джозефа Тарантино, но не дозвонился.
Бифштекс был как раз такой, как я люблю: с грибами и кольцами
жареного лука. К нему я взял пинту пива «Блэк Хоре» и, поев,
24
почувствовал себя лучше. Давно мне не бывало так хорошо. У меня
было какое-то предчувствие, словно что-то должно случиться и
будто это что-то произойдет непременно.
Отъехав от ресторана, я сразу же включил освещение. Серые су-
мерки были так плотны, что, казалось, их можно было потрогать
рукой. Город лежал передо мной, необъятный, как огромное обла-
ко. С заходом солнца жилые дома, театры, офисы потеряли свои
привычные очертания и ожидали ночи, чтобы снова приобрести
объемность и импозантность.
«Каса Лома» находился на той стороне улицы, которая примы-
кает к кварталу Сансет, где бульвары поднимаются в гору. Это бы-
ло четырехэтажное белое оштукатуренное здание, из окон которого
лился приятный свет. Конечно, дом был не таким шикарным, ка-
ким его представлял себе Марио, но вполне приличным. Почти все
машины, стоявшие перед ним, были новыми, а самой дешевой из
них оказался «Понтиак-8». Жившие здесь люди не скрывали своей
состоятельности.
Внизу не было ни швейцара, ни дежурного клерка, ни портье.
Я пересек маленький вестибюль и подошел к застекленной двери,
на латунной табличке возле которой были указаны имена жильцов.
Имя Джозефа Тарантино стояло под номером 7. Его карточка была
заполнена теми же чернилами и тем же почерком, что и открытка,
которую получила миссис Лоуренс. Большинство карточек было от-
печатано типографским способом. Одна или две ячейки пустовали.
На карточке в ячейке номер 8 было красиво выписано имя: Кейт
Долл инг.
Я нажал на звонок квартиры номер 8, но ответа не по-
лучил.
Номер 12 — миссис Кингслей Соупер. Здесь мне повезло боль-
ше: эта дама принимала гостей. Услышав ответное жужжание до-
мофона, я приоткрыл дверь и сунул в образовавшуюся щель спи-
чечный коробок: старый, но часто срабатывающий прием. Потом
я прогулялся до угла улицы и обратно. Вернувшись, я нашел коро-
бок там же, где оставил его. Я смог свободно войти.
В доме было пятнадцать квартир. Номер 7 находился на втором
этаже. Я легко нашел его. Дверь была в конце длинного коридора.
С минуту я стоял, глядя на ее деревянную обшивку и раздумывая,
что делать: попытаться войти или убраться отсюда. Дверь восьмо-
го номера была расположена рядом, но там никого не было. Я до-
стал из кармана захваченную из машины тяжелую отвертку. Замок
седьмого номера оказался совсем простым. Вообще, пока все не до-
ставляло особых хлопот. Я толкнул дверь плечом, и она откры-
лась. Но кто-то уже побывал здесь до меня. На дверном косяке
видны были отметины и зарубки. Я спрятал отвертку и достал ре-
вольвер.
25
В комнате было темно, если не считать тонкого луча света,
проникавшего из коридора. Оглянувшись, я закрыл дверь и стал на-
щупывать на стене выключатель. Даже в темноте было ясно, что
в комнате творится что-то неладное. Неяркого света уличного фо-
наря, льющегося через большое окно напротив, было достаточно,
чтобы рассмотреть смутные очертания мебели, которая явно нахо-
дилась не в лучшем состоянии. Наконец я нашел выключатель, за-
жег свет — и действительно не увидел ничего хорошего. В порядке
были только стены комнаты и потолок; все остальное было разби-
то и изломано. Стулья с сорванной обивкой валялись где и как по-
пало; обрывки чего-то белого, чем они были набиты, покрывали
весь пол, как грязный снег. Ножки стеклянного кофейного столика
были отвинчены, репродукции картин, висевших в комнате, — вы-
нуты из рамок, металлические детали радиоприемника — выворо-
чены и разбросаны по полу. Даже оконные затворы и абажуры
двух настольных ламп были сняты.
Кухня выглядела еще ужаснее. Банки с продуктами были откры-
ты, их содержимое рассыпано, холодильник перевернут, его изоля-
ция раскидана по полу. Даже линолеум был снят и скатан в боль-
шой рулон. Посреди всего этого хаоса на обеденном столе лежали
остатки еды: картошка, мясо. Все, что находилось в доме, было
вывернуто и словно опрокинуто циклоном, ураганом или землетря-
сением.
Я вошел в спальню. Матрац двуспальной кровати был выпотро-
шен, и даже сам ее каркас разломан. Мужские пиджаки и женские
платья грудой валялись на полу, среди них — какие-то принадлеж-
ности белого облачения медсестры. Зеркало было вынуто из рамы.
Все, что находилось в комнате, было разворочено донельзя. Однако
сколько я ни искал, мне не удалось обнаружить ни письма, ни за-
писной книжки, ни даже телефонной книги.
Ванная комната находилась между спальней и гостиной. Стоя
в дверном проеме, я принялся было искать внутренний выключа-
тель, но свет так и не зажегся. Внезапно раздался мужской голос:
— Я шел за тобой по пятам, а ты так и не заметил меня. Бро-
сай оружие!
Я всмотрелся в темноту ванной комнаты. Металлические предме-
ты отбрасывали какие-то отблески света, но толком ничего нельзя
было разглядеть. Никакого движения. Я опустил револьвер на пол.
— Молодец, парень, — сказал голос. — А теперь отойди к стене
и подними руки.
Я так и сделал. Высокий мужчина в широкополой черной шляпе
вышел из ванной. Он был тощий как смерть. У него было лицо
покойника: кости, обтянутые кожей, синеватый ввалившийся рот.
Его глаза, как и его револьвер, были направлены на меня.
— Чего ты здесь шаришь?
26
У него были желтые зубы.
— Это я тебя должен спросить.
— Здесь вопросы задаю я.
Чтобы усилить действие своих слов, он взвел курок револьвера.
— Джо предложил мне зайти выпить. Я толкнул дверь — она
была не заперта. А где Джо?
— Хватит, парень. Придумай что-нибудь получше. Джо никогда
никого не приглашает выпить. Джо уехал три дня назад. Значит,
ты явился к другу с этой побрякушкой, а? — И он пнул ногой мой
револьвер, который отлетел в мою сторону. — Не смей поднимать!
—- Хорошо, — сказал я покладистым тоном, — Тарантино скры-
вается от меня. Он присвоил мои деньги.
Интерес вспыхнул в мертвых глазах.
-г- Это уже лучше. Что за деньги?
—• Я поставил ему молодого боксера из Пасифик-Пойнта. Таран-
тино уплатил только часть.
— Ты неплохо придумал, но мог раскинуты мозгами получше.
Ты пойдешь со мной.
«В страну теней, не иначе», — подумал я.
— Но ты-то откуда тут взялся, утопленник? Ты что, вылез из
моря?
Его висок был чистым и гладким, как у мертвеца; черная шляпа
еще больше подчеркивала бледность. Тонкие, словно бумажные,
крылья носа побелели.
—.Если хочешь пожить подольше — заткнись. Мне придется те-
бя увезти.
Он быстро нагнулся, поднял мой револьвер и положил его к се-
бе в карман. Бежать у меня не было возможности. Он провел меня
перед собой через спальню.
— А ты здорово навел здесь порядок, — заметил я. — Можешь
рассчитывать на место в приюте для тех, по ком плачет петля.
— Я не раз видел, что бывает с людьми, которые слишком мно-
го треплются, — сухо ответил он, подтолкнув меня в спину дулом
револьвера.
Мы спустились вниз в очень тесном лифте, прижавшись друг к
Другу, как сиамские близнецы, и через вестибюль вышли на улицу.
Дома в темноте Казались выросшими, их привычные очертания
расплылись. Тощий, следовавший за мной по пятам, провел меня
к машине, стоявшей на полквартала ниже по улице. Его ждал шофер.
Глава 7
У типа, сидевшего за рулем, был вид головореза в бегах. На
шее у него красовался огромный фурункул. Когда я плюхнулся на
заднее сиденье, он посмотрел на меня усталым взглядом и больше
27
не обращал на меня никакого внимания. Он включил фары, и я уви-
дел, что лобовое стекло тонировано желто-зеленым оттенком.
— К Доусиру? — Голос шофера был низким и хриплым.
— Ну, ты же знаешь.
Длинная черная машина ехала тяжело, но быстро. Мой тощий
«приятель» расположился в другом углу заднего сиденья. Мне поче-
му-то вспомнился один человек, которого я знавал в Колоне во вре-
мя войны и который иногда одалживал мне свою лодку. У него
было странное хобби: убивать акул в открытом море без какого
бы то ни было снаряжения, кроме маски и ножа. Никто не мог
понять, чего ради он этим занимается. Однажды — накануне он
чуть не погиб — я спросил его об этом. Он объяснил мне, что это
позволяет ему потом возвращаться к людям, к человеческим делам.
Вообще-то он был довольно робким человеком...
Они привезли меня на вершину горы между Санта-Моникой и
Пасифик-Палисадс. Однорядная дорога свернула влево и серпанти-
ном стала подниматься все выше. На самой вершине нам прегради-
ли путь железные ворота, выкрашенные в зеленый цвет. Водитель
посигналил. В ответ, как будто автоматически, на каких-то будках,
стоявших по ту сторону ворот, включились два прожектора, осве-
тив нашу машину и фасад дома. Это было широкое, приземистое
одноэтажное строение из серого кирпича, типа ранчо, с красной че-
репичной крышей. Вся окружающая обстановка придавала ему вил
военного объекта. Человек, вышедший к воротам, был вооружен
как настоящий часовой. Пропуская нас, он отвел в сторону свой
автомат. В передней двери открылось смотровое окошечко, затем
распахнулась и сама дверь, и на пороге появился курчавый человек,
похожий на ирландца. На нем тоже была черная шляпа.
Мой тощий и бледный похититель следовал за мной и охранни-
ком. Мы прошли через холл, оклеенный обоями с красными, чер-
ными и золотыми полосами, что придавало ему сходство с ло-
шадью, разукрашенной для карнавала. В глубине холла была дверь;
она открылась, и мы вошли в светлую комнату с высоким потол-
ком. Охранник остановился, пропуская нас внутрь.
— Познакомься с мистером Доусиром, — раздалось сзади, и ме-
ня подтолкнули вправо.
Там, опершись одной ногой на металлическую подножку двадца-
тифутового бара, занимавшего большую часть комнаты, стоял че-
ловек в голубом ночном халате. Он очень медленно повернулся в
мою сторону. .
За баром, на дубовой стене, висело огромное зеркало в старо-
модной позолоченной раме. В нем отражалась комната во всех под-
робностях: телевизор, встроенный в старинные часы, большой
стол для бильярда, игральный автомат — из тех, в которые надо
бросать серебряные доллары, окна французского типа на другой
28
стороне комнаты и бассейн перед ними. В общем, здесь было все,
необходимое джентльмену для того, чтобы хорошо принимать дру-
зей, если таковые у него есть. Увидел я в зеркале и себя — в спор-
тивном костюме и без шляпы, с вооруженным охранником с одной
стороны и его начальником с другой. Это привело меня в ярость,
и я зло ухмыльнулся.
— Какие проблемы, Блэнни?
— Я снял вот этого на квартире у Тарантино, — не без самодо-
вольства отвечал «покойник». — Он говорит, что Джо присвоил
его деньги.
— Не только его. Какого черта ты притащил его сюда?
— Я сделал, как вы велели, мистер Доусир.
— Ну ладно, — ответил Доусир, смягчаясь.
Мы смерили друг друга взглядами. Он был на голову ниже ме-
ня, но намного шире в плечах. В своем двубортном голубом одея-
нии он походил на куб, на который был поставлен еще один куб,
поменьше — его голова с коротким ежиком прямых рыжеватых во-
лос. Очевидно, ему было лет сорок, но он явно старался выглядеть
на тридцать и, надо сказать, небезуспешно. Кожа его была юно-
шески гладкой, а карие, навыкате, глаза — странно влажными,
словно их только что сполоснули в воде и оставили на лице под-
сыхать.
— Кто ты такой? — спросил он.
Решив, что мне нечего терять, я сказал правду.
— А мне он говорил другое, — заметил Блэнни. — Мне он гово-
рил, что занимается наймом и поставкой боксеров в Пасифик-
Пойнте.
— Честно говоря, я немного струсил, когда ты направил на ме-
ня свою пушку.
— Язык у тебя подвешен неплохо, — заметил Доусир. — Ты
из Пасифик-Пойнта?
Он отхлебнул из стакана, который держал в правой руке. Жид-
кость напоминала по виду сливки.
— Покажи свое удостоверение.
Я достал и протянул ему мое удостоверение в кожаной обложке.
Темно-карие глаза принялись изучать его; губы медленно шеве-
лились.
— Вам прочесть, мистер Доусир?
Его свежее лицо покраснело, но он сдержал приступ ярости. По-
видимому, он от природы был неплохим актером; и этот его дар
еще подкреплялся уверенностью Доусира в собственной значитель-
ности. Однако ни выражение его лица, ни . сама его поза не сулили
мне ничего хорошего.
— Значит, ты разыскиваешь Джо Тарантино. На кого ты рабо-
таешь, Арчер? Может, на себя самого?
29
Он протянул мне удостоверение быстрым и тренированным
движением. Я спрятал удостоверение обратно в карман.
— Я работаю по заказу миссис Лоуренс. Насколько мне извест-
но, ее дочь путешествует с Джо, и мать беспокоится о ней.
Рот Доусира растянулся в улыбке, не обнажая зубов.
— Ну, отчего же она так беспокоится? Джо чудесный парень.
Его все любят.
— Я люблю Джо, — сказал Блэнни.
— И мне нравится Джо, — сказал охранник.
— А что ты сделаешь с девушкой, когда найдешь ее?
— Отправлю к матери.
— Это будет забавно.
— О какой девушке идет речь? — раздался вдруг женский голос.
Я так внимательно следил за Доусиром, что не заметил, когда
она появилась. От него исходила сила, приковывающая к нему вни-
мание. Теперь я разглядывал женщину в зеркале. В нем она выгля-
дела как греческая богиня на картине. Наверное, так казалось , и ей
самой. На ней было вечернее платье. Ее волосы и кожа были на-
столько светлы, что ее можно было бы принять за альбиноса, если .
бы не темно-синие глаза.
Она прошла мимо, словно не замечая меня.
— Что за девушка, Дэнни? — спросила она Доусира.
— Займись своими делами.
— Галли Лоуренс, — быстро проговорил я. — Вы знаете ее?
— Заткнись ты! — рявкнул Доусир.
Девушка уселась на край бильярдного стола.
— Конечно, я ее знаю.
Голос у нее был ровный, но надтреснутый, и слова срывались
с ее прекрасных губ, как павлиный крик.
— Я слышала, что она в Палм-Спрингс. Почему бы мне как-
нибудь не съездить в Палм-Спрингс, а, Дэнни?
Он подошел к ней, говоря уже мягче, чем прежде:
— В чем дело, Ирен? Откуда ты узнала о Галли Лоуренс, а?
— От Сандры из Бич-клуба. Она говорила, что видела Галли
в Палм-Спрингс прошлым вечером.
— Гае?
• —. Где-то в баре; она не сказала.
— С кем она там была? — Доусир нервно похрустывал пальцами.
— Нес Джо. Я знаю, что ты разыскиваешь его, вот я ее и спро-
сила. Нет, с Галли был кто-то другой. Сандра предполагает, что
это какой-то актер. Она мне сказала, что он большой хохмач.
— Хохмач, говоришь? Это ты хохмачка. Почему ты не сказала
мне» Ирен?
Он неожиданно шагнул к ней и схватил ее за плечи, крепко их
стиснув.
зо
Она сбросила его руки.
— Не трогай меня, обезьяна! Я занимаюсь только своими дела-
ми, как ты и сказал.
Он снова начал хрустеть пальцами.
— TLi и сейчас, как я погляжу, занимаешься своими делами,
детка?
— Это ты хохмач, — сказала она жалобно и посмотрела на ме-
ня испуганно. — Дэнни никак не может расстаться с этими грубы-
ми манерами, а больше здесь никто не веселится.
— Да, — сказал я, снова настораживаясь, — он, кажется, в са-
мом деле веселый парень.
Выпуклые глаза уставились на меня, а затем вновь на девушку,
сидящую на зеленом столе. Она разглядывала свои колени, словно
нашла в них нечто весьма для себя занимательное. Глаза ее были
опущены. Доусир взболтал сливки в стакане и выплеснул их ей в
лицо.
— Прекрасно, — проговорила она, вытирая со щек белые подте-
ки. — Ты купишь мне новое платье, даже два новых платья. А се-
годня вечером ты возьмешь меня к Киро. А завтра я уеду в Уэст-
мор — по делу.
— Я найду тебе дело — сброшу с мола в Санта-Монике, — про-
цедил он медленно, но, когда она слезла со стола и ее высокие каб-
лучки простучали по комнате к выходу, он последовал за ней, ка-
кой-то приниженный, постаревший и уже не такой импозантный.
— Нам придется посидеть и подождать, — сказал Блэнни, —
так всегда бывает.
Сцена с девушкой несколько сблизила нас. Мы с Блэнни сели
к стойке бара на пустые сиденья. Охранник ушел. Револьвер лежал
на стойке между нами. Блэнни молчал, а я разглядывал наклейки
на бутылках. У этого Доусира было все, включая «Данцигер Голд-
сассер» и «Грин Ривер», еще довоенный.
Доусир вернулся через десять минут, уже в другом костюме. ГУ-
бы его покраснели и вспухли, словно от поцелуев.
— Приятная девушка, — заметил я, чтобы угодить ему.
Теперь он был довольно хорошо расположен, чтобы оценить
мою реплику.
— Я хочу сделать вам предложение, Арчер, — он даже обнял
меня за плечи, — деловое предложение.
Я освободил плечи от его рук.
— Вы уже сделали тут одно довольно специфическое пред-
ложение.
— Забудьте об этом. Убери пушку, Блэнни. Вы сказали, что ра-
ботаете на старуху Лоуренс. А что вы скажете, если я предложу
вам вместо этого работать на меня?
— С выплескиванием сливок?
31
Он не обратил внимания на мои слова.
— Делайте все то же, что делали до сих пор. Вам надо устано-
вить контакт с Галли Лоуренс. Поезжайте в Палм-Спрингс и найди-
те ее. Я плачу вам тысячу за нее и пять за Джо.
— Зачем?
— Они оба мне симпатичны. Я хочу пригласить их посмотреть
телевизор.
— Почему бы вам не заняться этим самому?
Он помолчал, но потом все-таки удостоил меня ответом:
— Это за пределами моей сферы влияния, и я не могу их до-
стать. Поэтому я нанимаю вас, чтобы вы работали на меня. Ну,
так что?
— Как скажете.
Это был самый простой ответ.
— Как только вы доставите мне Джо, я отсчитаю вам пять
тысяч.
Он показал мне толстую пачку банкнот.
— Живым или мертвым?
— Если удастся, живым; если другого выхода не будет, — мерт-
вым. У тебя оружие нашего друга? — спросил он, обращаясь к
Блэнни.
— Да. — Блэнни встал, отвечая шефу.
— Верни. — Доусир повернулся ко мне, любезно улыбаясь. —
Не держите па меня зла, старина. Каждый заботится о себе — это
моя философия. По-моему, я прав.
— Что касается заботы обо мне, я предпочел бы письменный
договор с участием адвоката.
Мне не нужны были деньги Доусира, но я должен был согла-
ситься взять их. Деньги, возможность их брать и расплачиваться
ими были основой общения Доусира с людьми, наградой за угро-
зы, удары, боль, страдания.
Он дал мне в залог сто долларов. Тот, кто получал от него
деньги, по его расчету, должен был принять и его условия игры.
Эти деньги вползли в мои руки, как гнусная гусеница.
Глава 8
Около десяти я был в Палм-Спрингс и начал кружить по барам.
Я проработал одну сторону главной улицы вдоль и поперек. Ста-
рые и молодые, толстые и худые встречали меня одинаково холод-
ной улыбкой.
— Она милашка, но я не видел ее. Что же произошло, что ваша
жена сбежала от вас?
— Если бы она была здесь вчера вечером, я непременно узнал
бы ее, но ее не было.
32
— Вряд ли это ваша дочь, а?
Это был самый нелюбезный ответ из всех, какие я получил.
Я уже истратил около шести долларов на вино, которое потягивал,
не допивая, пока наконец не напал на то, что искал. Это был ма-
ленький уличный погребок под названием «Лариат». Его стены бы-
ли отделаны узловатыми сосновыми досками, над баром висели
большие рога, сиденья и стойки покрывала искусственная кожа. На
стене красовалось цветное панно с видом Палм-Спрингс тех вре-
мен, когда город был еще аванпостом цивилизации, то есть задол-
го до того, как я появился на свет. Много трудов было затрачено
на то, чтобы придать «Лариату» вид старого бара эпохи Дикого
Запада, но все же отделка была современной, и это бросалось в
глаза.
В глубине зала тасовали карты два типа, смахивающие на за-
ключенных, сбежавших из лос-анджелесской тюрьмы. Когда я за-
нял место у стойки, бармен, наблюдавший за игрой, подошел ко
мне. Это был совсем молодой парень в ковбойке навыпуск, подпо-
ясанный широким кожаным ремнем. Я заказал шотландское виски
с содовой. Когда он принес заказ, я показал ему фотографию и
кратко изложил суть дела. Он посмотрел на меня, потом на фото-
графию, потом снова на меня, но без извиняющейся улыбки. У него
были большие карие глаза, как у коккер-спаниеля — чуть раскосые
и унылые; в нем, однако, угадывалась готовность помочь.
— Да, мне знакомо это лицо, — сказал он. — Она была здесь
вчера вечером.
— Как ее зовут?
Все произошло как-то слишком быстро и просто, а может, мне
так показалось из-за виски.
— Я не знаю ее имени. Они сидели не за стойкой, а в дальней
нише, за игральным столом. Я только принес им напитки. Они пи-
ли «дайкири».
— Кто был с ней?
— Один парень, — осторожно проговорил он после некоторой
паузы.
— Ты его знаешь?
— Не могу сказать, что знаю. Просто видел его здесь несколько
раз.
— Может, ты знаешь его имя?
— Я... Думаю, что я его знаю, но оно вылетело у меня из
памяти.
Он взял сигарету и постарался напустить на себя загадочный
вид. Я положил на стойку между нами десятидолларовую бумажку
и пододвинул ее к нему.
— Ты расскажешь мне, как он выглядел?
— Может, да, а может, и нет.
2 Р. Макдональд
33
Он извивался как червяк в своем ковбойском облачении, не от-
рывая глаз от денег.
— Я не знаю ситуации, мистер. Если дело идет о разводе или
о чем-то в этом роде... Но потерять зубы из-за этого дельца —
нет уж, увольте.
— Если сюда вмешается еще и развод, то это будет новость для
меня.
Я поведал ему историю блудной и расточительной дочери, опу-
стив имена Доусира и Тарантино: упоминать их было ни к чему.
Я выбросил их обоих из этой истории, и мне самому захотелось
поверить, что их и вправду не существует. Бармен, казалось, за-
грустил.
Деньги оставались лежать нетронутыми — ближе к нему, чем
ко мне.
— Я должен подумать, — сказал наконец парень. — Я постара-
юсь вспомнить его имя для вас, мистер.
Он прошел в другой конец стойки и достал из-под нее телефон-
ный аппарат. Ему потребовалось довольно много времени, чтобы
договориться о встрече. Говорил он тихо, прикрывая рот рукой.
Вернулся он оживленным. Взял мой пустой стакан и спросил:
— Еще выпить, сэр?
Я посмотрел на свои часы. Было около полуночи.
— Хорошо.
Он поставил два пустых стакана возле денег.
— Вы разве не заберете их, сэр?
— Это тебе. За твои усилия, понял?
— Я не понимаю вас.
Он ждал, что я добавлю еще. И я достал из бумажника еще
купюру.
— Что тебе сказал по телефону твой друг?
— Если вы имеете в виду мою подружку, — дружелюбным то-
ном уточнил он, — то она будет ждать меня, когда я закрою за-
ведение.
— В котором часу ты закрываешь?
— В два.
— Ладно. Я пойду посижу в сторонке.
Казалось, он вздохнул с облегчением, затем взмахнул полотен-
цем и начал протирать стаканы для коктейлей.
Я прошел к дальней нише, сел и задумался, удивляясь, как близ-
ко я подошел к Галли Лоуренс.
Вскоре после полуночи ввалились двое низкорослых толстяков
в джинсах и широкополых шляпах. Они уже здорово набрались и
громко, перебивая друг друга, обсуждали свои недавние победы.
Они меня не интересовали.
Несколькими минутами позже вошел человек, которого я ждал.
34
Он был высок, одет в светлый фланелевый костюм и шляпу. Чер-
ты его лица были, правильны и красивы. Греческий скульптор мог
бы лепить с него статую. Стоя в дверях, он обменялся быстрым
взглядом с барменом и посмотрел в мою сторону.
Потом он заказал бутылку пива и принес ее ко мне в нишу.
— Могу я присесть к вам? Вы, кажется, нездешний?
У него был очень красивый голос: богатый, мягкий, полный
глубоких обертонов.
— В некотором смысле да. В принципе, мне неплохо и одному,
но садитесь.
Он снял шляпу и пригладил каштановые волосы. Он был так
красив, что мне даже стало немного завидно. Он опустился на ко-
жаное сиденье напротив меня.
— Я не мог видеть вас в каком-нибудь кинофильме? — спро-
сил я.
— Думаю, что нет, если только вы не смотрите учебные филь-
мы. Я стараюсь сниматься только в них.
— Почему так?
— Иначе потом женщины не дают проходу. А вот мужчины ме-
ня не любят. Даже женоподобные, потому что я не даю им воз-
можности пасть. Вот, например, вам я тоже не нравлюсь, ведь
правда?
— Ну, положим, это сильно сказано: что красиво, то красиво.
Я всегда говорю то, что есть на самом деле. А разве это важно,
нравитесь вы мне или нет?
Он оказался в тупике и теперь прилагал усилия, чтобы из него
выйти. Глаза его выражали беспокойство.
— Вы работаете на Доусира?
— Мог бы, но не работаю, кто бы ни был этот самый Доусир.
Мой собеседник явно ждал, что я скажу что-то еще. Он уставил-
ся в угол ниши; под рукавами его фланелевого пиджака проступили
темные пятна пота. И я спросил:
— По-моему, у вас большие проблемы. Я прав?
Он попытался улыбнуться, и это получилось натужно, как у ду-
шевнобольного, когда ему внушают, что он счастлив. Я слышал,
для этого существует специальный прием: двумя крючочками боль-
ному растягивают уголки рта, тогда получается что-то вроде улыб-
ки, и это, по идее, должно вызвать у больного ощущение, что ему
весело.
— О’кей, — сказал он, — вы правы.
— Вы хотите мне об этом рассказать? Как раз сегодня я в наст-
роении послушать.
— В этом нет необходимости, — снова через силу улыбнулся
он. — Но, может быть, вы объясните мне, как вы попали в эту
историю, мистер?..
35
— Арчер. Л у Арчер.
— А я — Кейт Доллинг.
— Я частный детектив. Миссис Лоуренс просила меня отыскать
ее дочь.
Я почувствовал усталость от всего этого. Все это звучало слиш-
ком банально для того, чтобы казаться правдой, особенно здесь,
в атмосфере Палм-Спрингс.
— Зачем?
— Полагаю, это обыкновенная материнская тревога. Она ничего
не знает о дочери уже несколько месяцев. Впрочем, ничего такого,
чего следовало бы опасаться, мистер Доллинг.
— Если бы я мог быть в этом уверен... Я слышал от друзей
из Лос-Анджелеса, что Доусир тоже ищет Галли. Это меняет дело.
— А кто он такой?
— Вы должны были слышать о Доусире. — Доллинг выглядел
озабоченным. — Он не из тех, с кем стоит иметь дело.
— Вы сказали, это меняет дело?
Раз уж он начал говорить, то нужно было заставить его продол-
жать. Доллинг был крупным, сильным с виду человеком, но роль
рассказчика была не по нему. У него были плохие нервы, и он был
расстроен. Он не спал прошлой ночью, а таким, как он, сон не-
обходим.
— Что случилось вчера вечером?
— Я расскажу вам все сначала.
Он вынул вересковую трубку и набил ее табаком, по его словам,
английской резки. Он был так артистичен, что даже начинал мне
нравиться.
— Дело в том, что я приобрел небольшой дом в одном доволь-
но пустынном месте. Там действительно пустовато... Ну так вот,
мне представилась возможность сдать его в аренду Джо Тарантино.
Он предложил мне это на прошлой неделе, на хороших условиях,
поэтому я согласился.
— Как вы познакомились?
— Он мой сосед. Мы живем через вестибюль друг от друга в
«Каса Лома».
Я вспомнил дверную табличку с его именем.
— Я рассказал ему о доме, и он знал, что я сам не собираюсь
заниматься им. Он сказал, что они с женой хотят уехать ненадолго
в такое место, где можно было бы пожить тихо и без проблем.
— Давно они женаты?
— Во всяком случае, все время, что я их знаю. Они уже с начала
года живут в этой квартире как муж и жена. Он упоминал как-то,
что они поженились в Лас-Вегасе.
— Чем он занимается?
Он зажег спичкой трубку и выпустил колечко дыма.
36
— Я не знал этого до вчерашнего дня, пока мне не позвонил
мой друг. Тарантино — член какой-то шайки или чего-то в этом
роде. И он затронул интересы Доусира в Пасифик-Пойнте. Доусир
владеет половиной разных городков на побережье — от Лонг-Бич
и ниже. Но это еще не самое плохое. Тарантино увел что-то у Доу-
сира и сбежал. Очевидно, он все продумал заранее и решил вос-
пользоваться моим домом в качестве убежища. Я еще удивлялся,
почему он просит меня, чтобы я никому не говорил об этом. Он
сказал, что если кто-нибудь узнает об этом, то сделка будет рас-
торгнута.
— А как об этом узнал ваш друг?
— Я точно не знаю. Он радиопродюсер и делает передачу о пре-
ступном мире. Информацию он получает из полиции, может быть,
даже секретную.
— А он не в курсе, что именно Тарантино увел у Доусира?
— Нет. Деньги, наверное. Мне кажется, что у него самого их
более чем достаточно. Я сдал ему помещение, не имея ни о чем
ни малейшего представления, а теперь все оборачивается так, будто
я его соучастник.
Он залпом выпил пиво и поставил пустой стакан на стол. Я хо-
тел было заказать еще выпить, но он отрицательно покачал
головой:
— Мне хотелось бы послушать, что вы об этом думаете.
— Возможно, все не так уж плохо. Если вы опасаетесь Доусира,
почему бы вам не поговорить с ним?
— Не хочу даже показываться ему на глаза. Кроме того, если
я пойду говорить с Доусиром, то потом мне придется остерегаться
Тарантино.
— Недолго.
— Я в этом абсолютно не уверен. Честно говоря, я во всем со-
мневаюсь. Я позвонил Галли, то есть миссис Тарантино, вчера,
после того, как поговорил со своим другом. Она согласилась встре-
титься со мной здесь. Она ни о чем не подозревала, пока я не рас-
сказал ей все о ее муже. Она была просто в шоке и сказала, что
чувствует себя здесь как в тюрьме. Ей удалось выскользнуть из до-
ма, когда он уснул, и одному Богу известно, что он сделал с ней,
когда она вернулась.
— Кажется, вы относитесь к ней довольно хорошо.
— Честно говоря, да. Она — прелестная девочка, попавшая в
лапы ужасному злодею.
Оказывается, он беспокоился не только о себе.
— Мне хотелось бы посмотреть на нее, — сказал я. — Я никог-
да ее не видел.
Он неожиданно поднялся.
— Я так и думал, что вы это скажете. Я полагаю, смелости
37
у меня достаточно, но я не хочу иметь дело с гангстерами. Один
на один, конечно.
Я подтвердил, что смелости ему не занимать.
Глава 9
Моя машина была припаркована в шести кварталах от «Лариа-
та», там, где я начинал свои поиски. Машина Доллинга стояла у
края тротуара. Не помню точно, что это была за машина: кажется,
красный или желтый «крайслер» или «бьюик», а может быть, «де-
сото». Скорее всего, это был желтый «бьюик» с красными кожаны-
ми сиденьями.
Пока мы ехали по городу, я расспрашивал Кейта о его жизни.
Оказывается, чем только не пришлось ему заниматься. В детстве
он пел в хоре мальчиков, пока слишком не вырос для этого, потом
работал фотомоделью в рекламных агентствах, плавал моряком на
яхтах, во время войны был штурманом. Он гордился этим. После
войны он женился на богатой женщине, но брак оказался непроч-
ным. Сравнительно недавно он стал радиоактером, но тоже нена-
долго, потому что много пил. Везде Доллинг работал честно, но
результаты его трудов оставляли желать лучшего. Убедившись в
том, что ни один мужчина не сможет относиться к нему хорошо,
он решил положиться на волю случая. Ему нечего было терять.
Когда дорога пошла в гору, он сбавил скорость до восьмидесяти
и сосредоточился на езде, прервав нашу беседу. Через некоторое
время я спросил его, куда мы все-таки направляемся.
— ТУда, где мы уже бывали раньше. — И он прокудахтал кури-
цей. Конечно, я слышал о том, что в радиопередачах кудахчут лю-
ди. Но то в радиопередачах, а не в обыкновенной, реальной жизни.
— Это в нескольких милях отсюда, — ответил он наконец. —
Место называется Оазис. Думаю, что это название пока еще не со-
ответствует действительности, но со временем здесь все преобра-
зится. Эти места только лишь просыпаются для жизни. Вам здесь
нравится?
Я вгляделся в темные очертания вдали, сырые и смутные, как
привидения.
— Похоже на морское дно. А я люблю разглядывать поверх-
ность моря. Это интереснее.
— Как вы хорошо сказали! Мне даже на мгновение вспомнился
Калифорнийский залив.
Мы свернули с шоссе вправо и поехали по асфальтированной до-
роге в неосвещенный туман. В нескольких милях справа от нас
сверкал огнями город, похожий на груды белых и цветных камней,
небрежно разбросанных там и сям. Несколько огоньков мерцали
38
впереди нас, крошечные, затерянные в необъятном ночном про-
странстве. Доллинг объяснил, что это и есть Оазис.
Мы оказались в пустынном лабиринте гравиевых дорожек, пере-
секавшихся друг с другом вроде городских улиц. Дома располага-
лись без всякого порядка, лишь на перекрестках их освещали фона-
ри. Таков был Оазис. Он напомнил мне армейский лагерь, виден-
ный мною на дальнем западном побережье Тихого океана. Оттуда
дивизия уходила на кровавую бойню.
— Это что, город призраков? — спросил я.
— Очень похоже, не правда ли? На самом деле это антипод го-
рода призраков. Это город, предвкушающий собственное рождение.
Это сказочно новая ступень развития. Я впервые попал сюда в са-
мом начале и видел, как он рос.
Он говорил об этом возбужденно, словно о суммах собственных
вкладов. Мы сделали несколько поворотов по скрипящему гравию.
Я напряг зрение, стараясь хорошенько разглядеть высокий склон,
выросший вдали, на юго-востоке.
— Вон там, прямо, мой дом.
Впереди виднелся только один дом. Белая обувная коробка с
приделанными к ней карнизами и удлиненная за счет пристроенного
к ней сзади гаража.
Когда мы подъехали, все окна дома были темны; лишь в самом
ближнем к нам я заметил свет.
— Давайте остановимся и нанесем визит.
Но «бьюик» продолжал двигаться и лишь через некоторое время
остановился на противоположной стороне дороги.
— Я подумал вот что, — проговорил Доллинг с запинкой. —
Меня Тарантино знает, а вас — нет. Не лучше ли, из стратегических
соображений, пойти вам одному? Я, разумеется, останусь здесь.
Мотор будет работать.
Несмотря на все его старания держаться как ни в чем не бывало,
голос его звучал тоскливо. Если у Доллинга и была смелость, то
ее хватило лишь на то, чтобы встретиться со мной в «Лариате».
Мне даже стало немного жаль его.
— Как скажете, Доллинг.
По-моему, жалость и презрение никогда не следует скрывать.
— Кроме того, — на сей раз его голос прозвучал без этих мяг-
ких, вкрадчивых ноток, — вы ведь хотели найти Галли Лоуренс?
Я сделал все, что мог, для этого. И если Джозеф Тарантино узнает^
что этот адрес указал вам я, то вы можете догадаться, что он со
мной сделает.
По крайней мере, в этих словах прозвучало искреннее волнение.
Обладай я хотя бы в некоторой степени каким-либо чувством,
похожим на доброту, то я остался бы .в машине и постарался
сделать что-то для Доллинга. Два против двадцати, что сейчас
39
действительно представилась возможность вернуть всю эту исто-
рию в нормальное русло. Но единственно реальным в этот момент
был его страх. Он прямо-таки источал его, как инфекцию.
То ли страх Доллинга, то ли моя реакция на него вселили в меня
безрассудную храбрость. Ну, и еще виски, которое я выпил
для пользы дела. Без этого накала я, может быть, поступил бы
иначе. И возможно, работая на Доллинга, спас бы одну или две
жизни. Однако вместо этого я бодро выпалил:
— Лучше не ждите меня, а то вы рискуете потерять ваше очаро-
вание... а заодно и популярность.
Удар попал в цель; его рот искривился.
— Не беспокойтесь.
Он выключил фары.
— Я действительно ценю это. Я имею в виду вашу смелость, —
проговорил он и уселся поплотнее, всем своим видом выражая на-
мерение ждать.
Над Оазисом светило столько звезд, сколько я не видел с тех
пор, как уехал из Океании. Недостроенная улица была тихой и мир-
ной, как тьма, окружавшая меня. Но, подходя к дому, я почувство-
вал, как каждый мой шаг отдается у меня в голове. Я переложил
револьвер из кобуры в карман и собрался с духом.
Я обошел весь дом, держась от него на некотором расстоянии.
Забора вокруг него не было. Двери, в том числе и задняя, гараж-
ная, были закрыты. Окна были темными. В глубине гравиевой до-
рожки тускло поблескивал при свете звезд бронзовый «паккард».
Я подошел к нему достаточно близко, чтобы убедиться, что в нем
никого нет, и, обойдя дом кругом, снова вернулся к парадному
входу.
В одном окне по-прежнему горел свет. Нащупывая в кармане
револьвер, я поднялся по низким ступенькам и негромко постучал
в дверь. Стук резко отозвался в ночной тишине. За дверью послы-
шались быстрые шаги. Штора в ближайшем окне отодвинулась, и
я почувствовал на себе чей-то взгляд. Штора вернулась на место.
Внутри дома выжидательно молчали. Я снова постучал. Кто-то из-
нутри повернул ручку замка, и он щелкнул. Дверь медленно приот-
крылась — ровно на длину металлической цепочки, предохраняю-
щей от вторжения. В четырехдюймовую щель я увидел женское ли-
цо и дуло автоматического пистолета.
— Убирайтесь, — сказала женщина.
— Я бы убрался, если бы знал куда (лучшая из житейских исто-
рий, какую я смог бы выдумать). Моя машина заехала в кювет,
и я заблудился.
— А-а... — Голос ее несколько смягчился, однако дуло не исчез-
ло. — Куда вы направлялись?
— В Индио.
40
— Тогда вы в стороне от трассы.
— Это я уже понял. Кстати, я думаю, что вам ничто не угрожа-
ет и без этой пушки.
— Если она вам не нравится, можете убираться отсюда.
Однако что-то, должно быть, надежда, подсказывало мне, что
она рада меня видеть, как, впрочем, обрадовалась бы и любому
другому человеку.
— Мне кажется, не очень-то гостеприимно оставлять человека
наедине с его бедой в такой кромешной тьме, как эта. Послушайте,
может, вы — старая дева?
— Нет. Почему?
— Просто вы так боитесь, что я подумал... Я хотел бы погово-
рить с вашим мужем — может, он сумеет мне помочь. У него на-
верняка есть карта здешних дорог.
— Тйше! Вы разбудите его.
Эта фраза прозвучала бы вполне естественно, если бы не волне-
ние в голосе. Мне было бы интересно узнать, где спит Тарантино,
но не настолько, чтобы разбудить его. Я понизил голос:
— Почему вы не опустите пистолет? Я вполне безопасен для
женщин.
К моему удивлению, она опустила пистолет и, что еще удиви-
тельнее — сняла цепочку и открыла дверь.
— Если хотите, можете войти, но, пожалуйста, потише. Я по-
смотрю, может быть, найду карту.
Я ничего не мог понять. Вот уже несколько лет, как мое муж-'
ское обаяние не творило подобных чудес. С чего эта странная пере-
мена? Не к добру.
— Вы не похожи на заблудившегося человека, — заметила она,
стоя в двери и держа ее открытой для меня. — Входите, если
хотите.
У меня появилась наконец возможность разглядеть ее лицо. Это
была та же самая девушка, что и на фотографии: несколькими го-
дами старше, но все та же. Прямой нос, пухлые губы, круглый под-
бородок и черные, коротко подстриженные волосы. На ней были
голубая юбка и белая блузка, а левая рука, опущенная вниз,
держала пистолет.
Войдя в дверь первым, я быстрым движением вырвал у нее ору-
жие. Она отскочила от меня и попятилась к противоположной стене
маленькой прихожей.
— Отдайте.
— После того, как мы поговорим.
— Не о чем нам говорить. Убирайтесь отсюда.
Голос ее оставался приглушенным. Я положил пистолет в левый
карман, для равновесия с правым. Меня обдувал прохладный вете-
рок кондиционера. Я тихо прикрыл за собой внутреннюю дверь.
41
— Почему вы не возвращаетесь домой, к матери, Галли? Джо
долго не проживет, и как знать, проживете ли долго вы, если оста-
нетесь с ним.
— Кто вы? Откуда вы знаете мое имя?
В полумраке ее глаза блестели, как янтарь.
— Меня зовут Арчер. Ваша мать просила меня найти вас. Она
тревожится о вас, и, насколько я могу судить, не без оснований.
— Вы лжете. Моя мать ничего не знает о Джо. И не она послала
вас сюда.
— Она дала мне вашу выпускную фотографию, которая у меня
с собой.
— Вы украли ее.
— Глупости. Вы просто не хотите верить мне, Галли.
Она поняла и медленно отошла от стены. На своих высоких
каблуках она была почти с меня ростом.
— Пожалуйста, уходите отсюда. Если вас действительно посла-
ла моя мать, то скажите ей, что со мной все в порядке. Придумай-
те что-нибудь для нее.
— Мне кажется, что вы должны уйти отсюда.
— Пожалуйста, тише! — взмолилась она.
Откуда-то из глубины дома донесся неясный шум. Это мог
быть звук осторожных мужских шагов.
— Ну, пожалуйста! — настаивала она. — Вы разбудили Джо.
Он убьет меня, если обнаружит вас здесь.
Я открыл дверь.
— Бежим со мной! Доллинг ждет в машине.
— Не могу. Я не отважусь!
Она часто дышала. Грудь ее под белой блузкой поднималась и
опускалась.
— Вы уверены, что все будет в порядке?
— Да, если вы уйдете немедленно. Ну, пожалуйста!
Она подтолкнула меня за плечи, пытаясь повернуть. Я шагнул
к двери, которая уже была распахнута.
— Берегитесь! — вскрикнула Галли.
Но ее предупреждение опоздало. Меня свалил удар мешка с
песком по голове, нанесенный сзади.
Глава 10
Мысли стали приходить мне в голову еще до того, как пол-
ностью вернулось сознание. Действительно ли Галли пыталась спа-
сти меня? Или просто-напросто подставила меня Тарантино?
В любом случае меня одурачили. Мне было стыдно открыть
глаза. Я лежал, ничего не видя, лицом вниз, упираясь во что-то
42
твердое, и чувствовал глухую боль в голове. Какой-то сильный за-
пах духов распространялся вокруг. Я раздумывал, откуда бы он
мог исходить. Что-то пушистое пощекотало мое ухо. Я поднял ру-
ку, чтобы отбросить это прочь, и это пушистое слабо вскрикнуло
женским голосом. Я перевернулся и сел. Превозмогая боль, мешав-
шую мне смотреть, я увидел женщину, склонившуюся надо мной,
вернее, ее неясные в лунном свете очертания.
— Вы напугали меня. Слава Богу, наконец-то вы пришли в себя.
Кто вы?
— Не надо вопросов, а?
Моя голова была как старый бейсбольный мяч после игры.
Опершись одной рукой на стену сзади, я поднялся на ноги. Женщи-
на протянула было руку, чтобы помочь мне, но я отстранил ее.
Я уже понимал, что мой револьвер и удостоверение пропали.
— Я только спрашиваю, кто вы такой, — сказала она обижен-
но, — и что с вами случилось.
— Меня оглушили.
Я плотнее прислонился к стене и постарался получше разглядеть
это неясное видение. После некоторых попыток мне это удалось. Пе-
редо мной стояла крупная женщина в чем-то темном. На плечи ее
была наброшена песцовая шкура со свисающим пушистым хвостом.
— Оглушили? — переспросила женщина.
— Да, мешком с песком. По голове.
Мой голос звучал гнусно даже для меня самого: тонко, сухо и
недовольно.
— Боже милостивый, может, вызвать полицию?
— Нет. Избавьте от этого.
— Ну, а как насчет больницы? Вам нужна какая-нибудь по-
мощь? Это был грабитель?
Я чувствовал боль в основании черепа.
— Забудьте об этом. Сейчас же забудьте и уходите отсюда.
— Кто бы вы ни были, вам сейчас плохо.
Лет двадцать назад она, наверное, была симпатичной дев-
чонкой.
— Хороша бы я была, если бы ушла и оставила вас тут одного.
— Я постараюсь справиться сам. Впрочем, постойте-ка. А вы-то
как сюда попали?
На дороге не было видно ни одной машины.
— Я проезжала мимо и увидела, что вы тут лежите. Но сразу
я не остановилась, а потом все-таки решила вернуться, оставила
машину и пришла пешком. Мне стыдно, что я так поступила.
Возможно, она что-то скрывала. Я не знал, была симпатичной
эта крупная женщина или нет, но что-то в ней мне понравилось.
У нее был красивый мягкий голос и какой-то довоенный среднеза-
падный акцент.
43
— Я не хотел обидеть вас.
— Все в порядке. Мне кажется, вы чувствуете себя не очень хо-
рошо, бедняга.
Она, видно, решила нянчить меня. Я повернулся к двери. На-
ружная была открыта, а внутренняя — заперта на замок. Я подер-
гал ручку, но ничего этим не добился.
— Никто не открывает? — спросила она за моей спиной. —
Я тоже пробовала стучать, когда вы были без сознания. Вы поте-
ряли ключи?
Видно, она решила, что я здесь живу; я не стал ее разуверять.
— Все уже в порядке, — сказал я, — я смогу войти через зад-
нюю дверь. Спокойной ночи и спасибо.
— Будьте здоровы.
Но она не собиралась уходить. Я оставил ее у входа и пошел
к задней части дома. «Паккарда» на дорожке не было. Не было
также и света ни в одном из окон. Задняя, наполовину застекленная
дверь была заперта, и я снял ботинки, чтобы разбить ими стекло.
Я был почти уверен, что Тарантино сбежал. Иначе он не оставил
бы меня валяться на пороге. Я повернул внутреннюю ручку и очу-
тился на кухне. Я нашел выключатель и зажег свет, надеясь, что
женщина теперь уйдет. В кухне было все необходимое: посудомой-
ка, контейнер для мусора, электрическая плита, холодильник и даже
большая морозильная камера. В холодильнике оставалось немного
продуктов — масло, молоко, ветчина, пучок салата, а в морозилке
не было ничего. Похоже, Тарантино не рассчитывал оставаться
здесь надолго.
Через маленькую столовую я прошел в гостиную и зажег там
настольную лампу. Она осветила неярким желтым светом несколь-
ко стульев, коробок спичек на столе, радиоприемник в дубовом кор-
пусе, рыжевато-коричневые шторы и маленький, сложенный из кир-
пича камин. Комната была настолько типичной для сотен таких же
домов, как будто сошла с конвейера серийного производства. В ней
не было ничего, что давало бы представление о ее жильцах, — по-
жалуй, кроме смятого номера «Дейли райсинг форм», валявшегося
на стуле. Даже пепельницы были пусты. Спальня оказалась такой
же безликой. В ней стояли две кровати (одна из которых была ра-
зобрана), трюмо и комод, в котором я ничего не обнаружил. Един-
ственным напоминанием о женщине была пудра цвета загара, про-
сыпанная Галли на трюмо. Тарантино же не оставил никаких сле-
дов, если не считать шишки у меня на голове. Возвращаясь опять
в гостиную, я услышал шаги у передней двери. Я подошел и рас-
пахнул ее. Разумеется, то была моя назойливая спасительница.
— Что вам здесь нужно?
— Ничего. Я только хотела узнать, уверены ли вы в том, что
вам здесь будет хорошо одному.
44
Ей, видимо, хотелось непременно доиграть до конца свою роль
доброй самаритянки.
Я зажег лампу над входом и пристально посмотрел ей в лицо.
Это было совсем недурное лицо. У нее был красивый рот, круп-
ный, полный и благородный; немного грустные голубые глаза; ру-
мяные щеки. Она казалась милой, общительной женщиной, про-
шедшей через многие трудности. Цвет ее старательно завитых ры-
жих волос был слишком ярким для натурального, а голубой песец
на шее был дорогим.
— Что вы так на меня смотрите? У меня что, нос в саже?
— Я стараюсь понять, почему вы так настойчивы.
Она могла бы обидеться, но вместо этого улыбнулась. Ее улыб-
ка и вздернутый носик были такими же довоенными, как и ее речь.
— Знаете, я не каждую ночь подбираю мужчин без сознания.
— Хорошо, я сейчас пойду и снова лягу на дорогу. Тогда вы
уйдете?
— Нет. Я хотела бы поговорить с вами. Как вас зовут?
— Арчер.
— Тогда это не ваш дом. Этот дом принадлежит Доллингу.
Я узнала это сегодня днем.
А я и забыл о человеке с незабываемым лицом! Я пропустил
ее в открытую дверь, а сам стал с другой стороны светового пятна,
отбрасываемого лампой, и внимательно посмотрел на дорогу. На-
сколько я мог видеть, она была пустынна. Доллинг давно уехал.
Женщина, как большая тень, следовала за мной.
— Вы так и не ответили на мой вопрос. — В ее голосе звучало
подозрение.
— Доллинг сдает мне этот дом, — ответил я.
— Как его зовут?
— Кейт.
— Вот теперь я верю, что вы действительно здесь живете, ми-
стер Арчер. Извините меня.
Пока, мило беседуя, мы стояли на лужайке перед домом, две
фары осветили дорогу и начали приближаться к нам. Машина про-
мчалась мимо, даже не сбавив скорости, но это все-таки заставило
меня насторожиться. Я почувствовал себя бодрее, словно мне
впрыснули адреналин. Если Тарантино вернется узнать о моем здо-
ровье, меня это не слишком обрадует.
— Вы лучше отправились бы домой, — заметил я. — Где вы
живете?
— В гостинице «Оазис», вместе с моим мужем.
— Я смогу добраться до Палм-Спрингс?
— Возле гостиницы есть такси. Я с удовольствием отвезу вас
туда.
— Хорошо. Я буду готов через минуту.
45
Вернувшись в дом, я погасил везде свет, закрыл все двери и до-
гнал ее на дороге. Ее новый «кадиллак» был припаркован у тротуа-
ра в нескольких сотнях ярдов от дома Доллинга. Женщина открыла
дверцу ключом. Это поколебало мою уверенность в том, что «ка-
диллак» вернулся мне на помощь.
— Давайте говорить начистоту, — предложил я, когда она при-
нялась заводить мотор. — Вы едете домой и видите меня, лежаще-
го без сознания. Вы проезжаете мимо, однако потом возвращае-
тесь, не доезжая около двух сотен ярдов, запираете машину и в
темноте пешком идете к дому, чтобы оказать мне помощь. Это
правда?
Она не ответила, но перевела разговор в другую плоскость.
— Вы знаете моего мужа, мистер Арчер?
— Вашего мужа?
— Генри Феллоуза. Полковника Генри Феллоуза.
— Нет, не знаю.
Она выжала сцепление, и тяжелая машина тронулась с места.
— Я и сама-то еще не знаю его как следует. Мы женаты не
так давно.
И добавила после секундной паузы:
— У нас сейчас как раз медовый месяц.
— Почему же вы не дома, не с ним? Трудно найти более подхо-
дящее время.
— Когда я вернулась, его не было в гостинице. Я вышла поис-
кать его. А вы действительно не знакомы с ним, мистер Арчер?
— Я знаком с тысячами людей, среди которых несколько десят-
ков полковников, но я не знаю Генри Феллоуза даже по имени.
— А Генри не мог быть тем человеком, который вас оглушил?
Я почувствовал, что теряю ощущение реальности. Большая ма-
шина двигалась в темноте, освещаемой лишь звездами, — как кос-
мический корабль, стремящийся к Луне.
— Когда вам пришла в голову эта мысль?
— Я просто так подумала об этом.
— Вы видели его?
— Нет, не видела. — Она явно испытывала неловкость от тако-
го поворота разговора, хотя сама же и спровоцировала меня на не-
го. — Это была глупость. Мне вовсе не следовало говорить этого
вслух.
— Как выглядит ваш Генри?
Она ответила неохотно, через силу:
— Крупный мужчина, высокий, сильный, хотя ему уже сорок.
Знаете, мне был нужен именно такой человек — сильный, большой.
У Генри очень приятная внешность. Красивые, пышные каштано-
вые волосы с проседью на висках, — в голосе ее прозвучала нотка
ревности, — и он весьма нравится женщинам.
46
Я попытался было представить себе ударившего меня человека,
но ничего не вышло. У меня не было времени оглянуться и посмот-
реть на него. Наверное, я успел увидеть лишь тень на веранде, но
и в этом я не был уверен.
— Я почти убежден, что это был не Генри, — заметил я. —
У вас нет никаких оснований так думать о нем.
— Да. Я и не должна была этого говорить.
— Как вас зовут?
Она произнесла по буквам:
— Марджори Феллоуз, М-а-р-д-ж-о-р-и. Но если он думает, что
может вести себя так — даже когда еще не кончился наш медовый
месяц, — я недолго пробуду Марджори Феллоуз.
Негодование и любовь к Генри терзали ее. Слезы снова потекли
по ее припудренным щекам. Я чувствовал себя виноватым перед
этой крупной приятной женщиной, ведущей машину по безлюдным
улицам в сумерках раннего утра. Не лучший способ проводить ме-
довый месяц.
— Где вы познакомились с полковником Феллоузом?
— В Рено. — Она вспомнила о гордости, и голос ее изменил-
ся. — Я не хочу обсуждать эту тему. Пожалуйста, забудьте то, что
я вам наговорила.
На следующем повороте она резко рванула руль, и колеса завиз-
жали. Впереди сверкали огнями строения, обнесенные кирпичной
стеной, к которой капотами был припаркован ряд машин. В конце
этого ряда стояло единственное такси. Над входом в большое зда-
ние, выходящее к дороге, горела неоновая надпись: «Гостиница
«Оазис».
Марджори Феллоуз поставила машину в узкое пространство
между двумя другими, выключила зажигание и фары. Мы оба вы-
шли. Когда мы проходили вдоль ряда машин, из тени галереи к
нам направился мужчина.
— Марджори! — крикнул он еще издали. — Где ты была,
Марджори?
Она остановилась, испуганная, не зная, что ответить. Он вплот-
ную подошел к ней — высокий, широкоплечий, сердитый.
— Где ты была?
Ответил я:
— К счастью для меня, ваша жена решила покататься при луне.
Моя машина разбилась, и я заблудился впотьмах, а она вернула
меня к цивилизации.
Да, то была цивилизация, и я снова почувствовал себя че-
ловеком.
— Почему ты сделала это, Марджори?
Он взял ее за руку; женщина вздрогнула и покраснела, а я поду-
мал, не ударить ли его. Он был довольно крупных размеров и с
47
ним следовало вести себя осторожно: атлетическое сложение, боль-
шой вес, огромный нос. Мне представился отличный случай разря-
диться, но это могло повредить Марджори — Марджори Феллоуз.
— Ты хочешь знать, почему я поехала одна? — Она выдернула
свою руку. — Что это вдруг ты так заботишься обо мне? Ты ведь
ушел, и тебе было наплевать на меня все это время!
— Нет, дорогая, это не так. Я очень встревожился, узнав, что
тебя нет.
— Ты действительно беспокоился, Генри?
— Ты же знаешь, что да. Я никак не мог найти свою дорогую
девочку в этой темноте.
Он посмотрел на меня так, как будто я украл его единственное
сокровище.
Судя по всему, теперь с Марджори было все в порядке. Я побла-
годарил ее и пожелал спокойной ночи. Она пожала мою руку и то-
ропливо вложила свою в широкую мужскую ладонь.
Глава 11
На часах было около восьми и уже отзвонили к заутрене, когда
я вернулся в город. Я чувствовал себя совершенно разбитым, по-
этому ехал без ограничения скорости. Из обрывков воспоминаний
о прошедшей ночи я пытался составить представление о Кейте
Доллинге. Он поставил меня в весьма странное положение и бы-
стро .исчез. Я хотел дать ему возможность объясниться. Его жел-
тый «бьюик» стоял на дворе «Каса Лохма». Я поставил свою маши-
ну рядом и вышел. «Бьюик» был заперт и пуст. Наружная деревян-
ная лестница вела от стоянки машин на галерею, идущую вдоль
задней стены здания. На галерею выходило множество дверей.
Черный ход в квартиру Доллинга, если такой и был, должен был
находиться на втором этаже в дальнем правом конце галереи. По
лестнице спускался молочник, позвякивая корзиной, наполненной
пустыми бутылками.
— Доброе утро, — крикнул он. — Не рановато?
И его фигура исчезла в глубине аллеи.
Я поднялся по ступенькам на второй этаж и прошел в конец
галереи. На задней двери квартиры Доллинга был прикреплен но-
мер 8. Дверь была чуть приоткрыта и открылась совсем, когда я
толкнул ее за ручку. За стеной прозвенел будильник и послышались
чьи-то шаги. Ни мой стук, ни будильник не разбудили Доллинга.
Я оставил дверь распахнутой настежь и вошел в кухню. Это была
типично холостяцкая кухня, словно обставленная декоратором-
экспрессионистом. Раковина была до краев наполнена грязной во-
дой, в которой грязные тарелки громоздились полузатопленной
48
пагодой. Вообще здесь было слишком много грязных тарелок, а
также, пустых молочных бутылок, которые заполняли весь разде-
лочный столик. Грязь давно въелась и в линолеум, покрывавший
пол. Грустным памятником алкоголизму Доллинга высились ряды
пустых бутылок из-под виски. Среди них было много пинтовых и
полупинтовых — свидетельство того, что у Доллинга зачастую не
было более доллара для удовлетворения своих потребностей.
Я продолжил свой путь, войдя в открытую дверь жилой комна-
ты. Возле дверного косяка на полу валялись коричневые осколки
бутылки, а на стене виднелись пятна, пахнувшие «Бурбоном».
Осколки хрустнули под моими ногами.
Жилая комната была погружена в темноту из-за опущенных
штор. Я дернул шнур, чтобы впустить свет, и осмотрелся. У окна
стоял потрескавшийся, еще довоенный радиофонограф, рядом на
полу валялась груда каких-то бумаг. У внутренней стены находился
маленький газовый камин, на стене над ним — репродукция с кар-
тины Ван Гога — какие-то яркие, как солнце, цветы — в бамбуко-
вой рамке. На камине лежали старые номера «Дейли варьете» и
«Голливуд репортер» и несколько книг: репринтное издание Торна
Смита, Эрскин Колдуэлл, стихи Джозефа Монкийюра Марча и
«Потерянный уик-энд». Среди них была одна очень красивая книга:
томик «Сонетов, переведенных с португальского» в зеленом кожа-
ном переплете. На форзаце я увидел надпись: «Если ты любишь
меня, то пусть ничто, кроме любви, тебя не тревожит. Джейн».
У этой Джейн был ровный мелкий почерк.
Наиболее заметным предметом в комнате была кровать, стояв-
шая у стены за дверью. Я решил посмотреть на нее и почувствовал
запах крови раньше, чем увидел саму кровь. Большая кровавая по-
лоса тянулась от стены к стене по всей длине маленького прохода
с другой стороны кровати...
Посреди темной, уже начинавшей подсыхать лужи, распластав-
шись на спине, лежал Доллинг. Он был мертв. Его застывший
профиль четко вырисовывался в луче света, проникавшего из ван-
ной комнаты. С одной стороны шеи я сразу же заметил отверстие,
из которого еще вытекала кровь. На воротнике были следы пудры.
Он был в той же одежде, что и во время нашей встречи в Палм-
Спрингс; он и сейчас был очень красив; я подумал, что любое похо-
ронное бюро будет гордиться таким клиентом.
На бельевом ящике валялись обрывки конвертов и беспорядочно
разбросанные бумаги. Толкнув локтем дверь, я перешагнул через
красную лужу и принялся разглядывать их. Это противоречило за-
кону, но, с другой стороны, письма содержат самую нужную ин-
формацию.
Я собрал письма, подошел к окну и быстро просмотрел их.
Агентство по продаже автомобилей уведомляло, что отберет
49
«бьюик», если Доллинг не сделает очередного взноса в размере 165
долларов 50 центов. Записка на бланке артистического агентства,
подписанная одним из партнеров Доллинга, касалась обычных дел
шоу-бизнеса. Письмо из банка, расположенного в нижней части
города, о превышении кредита содержало угрозу предпринять
реальные действия. Портной из Беверли-Хиллз прислал счет за
костюмы.
Я вернулся к двери и решил поискать оружие. Ничего не оказа-
лось. Однако было непохоже, чтобы Доллинг расположился в та-
кой позе по собственной инициативе. Кто-то оказал ему эту послед-
нюю услугу.
Я нашел только одно личное письмо, написанное мелким калли-
графическим почерком на бумаге службы зарубежных связей радио-
станции Голливуда. Под ним стояло: Джейн.
«Дорогой Кейт,
при сложившихся обстоятельствах тебе трудно поверить, что
я была рада получить от тебя весточку. Но при всем том это
действительно так. В любом случае я всегда рада слышать тебя.
Однако не думаю, что нам стоит попытаться восстановить на-
ши прежние отношения, как ты предлагаешь. Что прошло, то
прошло. Я часто думаю о тебе, но уже без боли. Думаю, Кейт,
что теперь тебе лучше позаботиться о себе самому. Я оплачу
твой счет на 100 долларов; надеюсь, это поможет тебе преодо-
леть твои нынешние затруднения.
С наилучшими пожеланиями,
Джейн».
Полное имя Джейн было напечатано на конверте. Оно звучало
так: Джейн Стар Хэммонд. Письмо было отправлено в начале мар-
та. Я нашел ее имя также в маленькой красной кожаной записной
книжке. Это было последнее и единственное содержимое карманов
Доллинга. В книжке было много имен (девять десятых из них —
женские) и множество телефонных номеров. Наиболее заинтересо-
вавшие меня номера находились на последней странице: это были
телефоны миссис Сэмюэл Лоуренс и мой собственный. Я вырвал
последнюю страницу и положил все письма на прежнее место.
Доллинг уже больше не воспользуется своей телефонной книж-
кой, не оплатит денежные счета и не выпьет бутылочку виски, ва-
ляясь на кровати. Никто не пришлет ему книгу стихов с любовной
надписью мелким почерком.
На стоянке двое мужчин заводили свои машины, но я не обра-
тил на них внимания. Я сел в машину и включил зажигание.
Желтый «бьюик» с красными сиденьями одиноко стоял в ожи-
дании конфискации.
50
Глава 12
Я позвонил Джейн Стар Хэммонд из маленького ресторана на
бульваре. Я подумал, что смогу кое-чего добиться, если мне удаст-
ся поговорить с ней, пока полиция не обнаружила тело и не нанесла
ей визит.
Девица по-негритянски напевно ответила, что мисс Хэммонд
уже ушла из студии, но должна быть у себя в офисе до конца дня.
Я вернулся за свой столик и занялся ветчиной и яйцами, которые
я заказал. Яичница из одного яйца выглядела как маленькая лужай-
ка с желтыми одуванчиками. Я закончил завтрак черным кофе.
Стоянка в нижней части Голливуда была забита, и мне пришлось
искать место на Кауэнга, а потом пешком вернуться к студии, зани-
мавшей третий и четвертый этажи каменного здания на Сансет.
Когда я осведомился, где офис мисс Хэммонд, лифтер в голубой
униформе проводил меня на третий этаж и направил вниз по кори-
дору. Ее имя было указано на полупрозрачной стеклянной двери
с надписью «личный кабинет», подпечатанной ниже. Я постучал и
подождал ответа.
— Войдите, пожалуйста, — прозвучал изнутри холодный го-
лос, — не заперто.
Я шагнул в светлую комнату и закрыл за собой дверь. Противо-
положная стена была занята огромным окном студии. Молодая
женщина сидела спиной к свету и работала за полированным сто-
лом из красного дерева. Она была так тщательно завита, что ее
голова казалась бледно-желтым шаром. Она сияла аккуратностью
в своем голубом платье, и ее голубая матросская шапочка тоже сия-
ла аккуратностью. Вся она словно была сделана из светлого упру-
гого пластика, как дорогая кукла. Колье в виде хромированной пла-
стинки, застегнутое на ее нежной белой шее, усиливало впечатление
нарядности. На лацкане у Джейн был приколот свежий букетик.
Она оторвала взгляд от магнитофонной записи, на которой что-то
помечала карандашом, и, снимая шапочку, кивком пригласила меня
подойти.
— Не обращайте внимания на летающие тарелки.
Ее мелкие зубы обнажились в улыбке.
— Сегодня утром я интервьюировала божью коровку. И я поду-
мала, что это, должно быть, она.
— Думаю, я больше похож на таракана.
— Я имею в виду, когда вы постучали. Вы не знаете, кто такая
божья коровка? Это коровка, считающая себя божеством. Шапочка
помогла мне сдерживать ее, понимаете? Правда, эта божья коровка
оказалась просто-напросто диким слоном с диким слоновьим ору-
жием. Порой ей удавалось одерживать верх. Но скажите мне,
вы что, ее муж? — Она снова понимающе улыбнулась. И если носик
51
у нее был чуть островат, то взгляд был теплым и дружелюбным.
Она была очень хорошенькой женщиной. Я вполне мог представить
себе ее надписывающей «Сонеты, переведенные с португальского».
Я представился:
— Меня зовут Арчер. А вы — мисс Хэммонд?
— Вы удивляете и огорчаете меня, мистер Арчер. Моя програм-
ма «Волшебная кастрюля» была в «Радио миррор» в прошлом
месяце.
Интересно, сколько ей приходится ежедневно заниматься этим
тяжелым делом — торговать своим трудом?
— Чем я могу вам помочь? У меня всего несколько минут.
— Я разыскиваю женщину по имени Галли Лоуренс. Миссис
Джозеф Тарантино. Вы знакомы с ней?
Тень пробежала по ее лицу. Выражение ее голубых глаз напом-
нило мне, что я уже двадцать четыре часа не менял рубашку.
— Кажется, я слышала это имя. Вы — сыщик?
Я кивнул.
— Мне нечего больше добавить. А что натворила миссис Та-
рантино?
— Я стараюсь ее найти. А что могла бы натворить миссис Та-
рантино?
— Я действительно не знаю миссис Тарантино. Она живет в том
же доме, где и мой друг. Я видела ее всего один или два раза.
— При каких обстоятельствах?
— При обычных. Мы были на коктейле у моего друга. Мне она
не понравилась, если вы это имеете в виду. Ее сила в откровенной
сексуальности. Если бы я была злой, то назвала бы это крикливой'
сексуальностью. — Она проговорила это быстро и отрывисто.
— Вы знаете ее мужа?
— Он тоже там был. Мне он тоже не понравился. Он приторно
сладкий и старается понравиться, как ручной котенок, понимаете?
Они хорошо подходят друг другу. Кейт, мой друг, объяснил, что
Тарантино — вероятно, гангстер, если это то, что вы ищете.
Она достала из серебряной коробочки сигарету, но сломала ее
пополам, слишком крепко сжав между наманикюренными паль-
чиками.
— А можно узнать, что вы вообще разыскиваете?
Я и сам не знал этого.
— Просто собираю информацию. Вашего друга зовут Кейт
Доллинг?
— Да. Вы разговаривали с Кейтом... с мистером Доллингом?
Она взяла вторую сигарету. Я обошел стол и предложил ей за-
жигалку.
— Я бы хотел, но его телефон не отвечает.
Она жадно затянулась сигаретой.
52
— Что она сделала? Я всегда считала, что она способна на все.
Я назвала ее низкой дикаркой.
— Ее муж, кажется, замешан в воровстве.
— У кого?
— Этого я не могу сказать.
— И вы хотели расспросить Кейта?
- Да.
— Но он ведь не замешан в этом деле?
Теперь она действительно забеспокоилась. И это было естест-
венно, если она на самом деле любит Доллинга или любила
прежде.
— Возможно, если он связан с мистером Тарантино.
— О, нет. — Она уже готова была говорить откровеннее, но
я, пожалуй, слишком быстро осадил ее. Я заметил, как она стара-
ется скрыть свои переживания. — Они были просто знакомыми,
соседями по дому.
— Но вы сказали, что они были друзьями.
— Нет, я этого не говорила, потому что они никогда ими не
были. Боюсь, мистер Арчер, что мы понапрасну теряем время. До
свидания и всего хорошего.
Она погасила в пепельнице сигарету, оставившую серебристый
пепельный след. Дым последней затяжки вышел тонкой струйкой
из ее ноздрей.
— Я кое-что забыл, — сказал я. — Есть радиопродюсер, кото-
рый делал передачу о преступном мире, основанную на работе по-
лиции. Он работает на этой студии?
— Вы проверяете мистера Доллинга? У него на самом деле не-
приятности?
Ее спокойствие было потревожено, и она старалась его восста-
новить.
— Надеюсь, что нет.
— Даже если бы были, вы бы мне не сказали. Вы, наверное,
имеете в виду Джошуа Северна. Он не работает на этой студии,
у него своя передача, но его офис дальше по этажу. Может быть,
сейчас он даже там.
— Спасибо, мисс Хэммонд.
— Не стоит, мистер Арчер.
В вестибюле первого этажа стояли телефонные кабины. Я поз-
вонил оттуда в полицию и сказал дежурному сержанту, что беспо-
коюсь о своем друге. Его зовут Кейт Доллинг, проживает в «Каса
Лома», квартира 8. Он не отвечает на телефонные звонки и не от-
крывает дверь.
— Как ваше имя, сэр? — резко спросил тот.
Я сделал вид, что не понял вопроса.
— Кейт Доллинг. Живет в «Каса Лома».
53
— Минуточку, сэр.
Молчание на линии было прервано двумя свистками. Это про-
сто означало, что они зафиксировали мой звонок и тело будет най-
дено. Я повесил трубку. Потом снова поднялся на третий этаж и
отыскал на двери в конце коридора имя Джошуа Северна. Дверь
была немного приоткрыта; тихое мурлыканье доносилось изнутри.
Я постучал и, услышав ответ, вошел.
Это был рабочий кабинет с двумя столами, заваленными бума-
гами. Там была пара металлических кабинетных кресел, на сте-
не — грифельная доска. На ней был список из полдесятка претен-
дентов на кубок Дерби (взятый из зимней книги). Полный, среднего
возраста мужчина выключил лежащий на столе диктофон и поднял-
ся с кресла.
— Мистер Северн?
— Так написано на табличке, — сказал он весело. У него было
веселое лицо, обрамленное щеткой торчащих седых волос, похожих
на намагниченные проволочки.
— Меня зовут Арчер.
— Подождите-ка. Лу Арчер? — Он протянул мне руку. —
Я рад встретиться с вами, Арчер, садитесь.
Я сказал, что тоже рад встрече, и опустился в кресло, а он усел-
ся передо мной на стол. Я добавил, что польщен тем, что мое имя
известно в высших эшелонах радиоиндустрии.
Он ухмыльнулся.
— Тут такое дело, Арчер. Это происходит со мной постоянно
из-за того, что я часто общаюсь с экстрасенсами и парапсихолога-
ми. Я начинаю думать о. ком-то, кого едва видел, например, пару
лет назад, а через двадцать четыре часа после того, как на меня
находит предчувствие, я встречаю этого человека на улице или в
кабинете. — Он посмотрел на часы на своем запястье. — Еще трид-
цать шесть часов назад я предчувствовал, что увижу вас.
— Я не слишком быстро соображаю. Вы начали думать обо мне
в воскресенье ночью, около половины десятого. Так?
— Мне позвонил знакомый парень из Палм-Спрингс. Ему нужен
был хороший частный детектив, работающий один. Я дал ему ва-
ши данные. У меня на даче в Санта-Терезе в прошлом году гостила
Миранда Сэмпсон и пела вам дифирамбы. Вы знаете ее?
— Миранда — прелестная девушка, — сказал я. — А что за па-
рень звонил вам в воскресенье ночью?
— Кейт Доллинг. Он связался с вами?
Я утвердительно кивнул.
— Да, я разговаривал с ним по телефону, но мы еще не ви-
делись.
— Чудесно, а то он был очень обеспокоен. Какую работу он
вам предложил?
54
— Он просил держать это в секрете. У меня есть в этом деле
свой интерес, поэтому я здесь.
— Так, включается мое экстрасенсорное восприятие. Доллинг
указал вам на меня, верно?
Он взял длинную черную гаванскую сигару из коробки, лежав-
шей на столе, и немного срезал один конец.
— Хотите сигару?
— Не с утра, спасибо. Да, Доллинг указал на вас. Он сказал,
что вы поведали ему одну маленькую историю о человеке по имени
Доусир.
Он начал машинально покусывать незажженную сигару.
— Имя Доусира не упоминалось в нашем разговоре.
— Вы не давали ему никаких сведений о Доусире?
— Я ничего не знаю о Доусире. Я слышал, что он завязан в рэке-
те, но в тот раз мы не говорили о нем. Вы — единственный, о ком
я рассказал Доллингу. Какого сорта дело предложил вам Кейт?
— Второсортное: поимка вора, пытающегося ускользнуть, —
ответил я. — Он что, патологический лгун?
— Нет, когда трезв. Вы, должно быть, разговаривали с ним,
когда он был пьян. Правда, это очень трудно определить. Он
страшный алкоголик.
Северн вынул сигару изо рта и невидящим взглядом уставился
на ее изжеванный конец.
— Надеюсь, наш Кейт сам не впутался в преступные дела.
Я предостерегал, его относительно девушки, с которой он убегал.
— Галли Тарантино?
Его брови поднялись.
— Она тоже замешана в этой истории? Доллинг рассказал вам,
кто ее муж? Я не знаю Тарантино, но его имя на плохом счету
у полиции. Я сказал Кейту, что ему лучше отойти в сторону, не
то он кончит тем, что получит перо в бок. У него неприятности
с Тарантино?
— Возможно. Он не много рассказывал. Если бы вы дополнили
картину, это могло бы помочь. — Я старался говорить крайне
сдержанно.
Северн пристально посмотрел на меня. Очень пристально. Его
голубые глаза под густыми темными бровями казались яркими как
незабудки.
— Вы работаете на Кейта или против него? Вы не очень-то раз-
говорчивы.
— Я на все сто процентов работаю на него. — Это была правда.
Я всегда был на стороне побежденных, а тут шла речь об убитом
человеке.
— Хорошо. Слово Миранды — залог вашей честности. Я люблю
этого парня, я знал его еще ребенком. Я занимал его в передачах
55
еще до войны, когда у меня была программа «Стар боут». Однаж-
ды мы выиграли ежегодный приз в Санта-Монике. Я не бросал его,
пока был в силе.
— Он работал на вас?
— Он работал во многих шоу. Он хороший актер. Но возникали
трудности: он не мог бросить пить, от него стали отказываться
одни и другие, пока, в конце концов, не отказались все. Я был по-
следним, кто его поддерживал. Он в течение двух месяцев играл
у меня лейтенанта-детектива. В награду я получил прелестный
скандальчик. Он так плохо заучивал роль, что мне приходилось ре-
зать запись каждую неделю. Однажды он ушел с половины переда-
чи, и я вынужден был бегать и искать актеров на улице. И я уволил
его, хотя мне это было больно. Он проигрывает свою жизнь. Он
хотел жениться и начал было строить собственный дом, но я ду-
маю, что он потерял его. Во всяком случае, свою девушку он
потерял.
— Джейн Хэммонд?
— Да, мне стыдно перед Джейн. Вы знаете, что она работает
здесь? Многие женщины страдали из-за Кейта — он умел ранить
их сердца, но Джейн — это другое. Он — единственная большая
любовь в ее жизни. Она была с ним счастлива. Когда я его выгнал,
он сбежал от нее. Я боялся, что она сойдет с ума; но со временем
она смогла преодолеть себя.
— Когда это произошло?
— Приблизительно в начале года. Я выгнал его через день после
Рождества. — Лицо было серьезно, и он ожесточенно жевал сигару.
— Ничего себе коктейльчик, а? Это было вскоре после того, как
он начал крутить с женой Тарантино. Я то там, то здесь встречал
их по вечерам. По правде сказать, я посылал ему немного денег,
когда мог.
Он взглянул на полированную коробку диктофона.
— Ну, что еще? Чтобы рассказать все, что я знаю о Кейтё, ну-
жен целый день.
Я поднялся и поблагодарил его. Он проводил меня до двери,
массивный, быстрый в движениях.
— И все-таки я дам в заклад за Доллийга свою старую голову.
Вы не могли бы извещать меня обо всем, что вам станет известно
о нем?
— Он сам вам расскажет.
Он слегка пожал плечами.
— О’кей, Арчер. Передайте привет Миранде.
— Я не вижу ее в последнее время. Она уехала на Гавайи. До
встречи.
Идя к лифту, я прошел мимо двери Джейн Хэммонд. Дверь бы-
ла открыта. Джейн по-прежнему сидела за столом — неподвижно
56
и отрешенно, сжав в левой руке телефонную трубку. Правой рукой
она держалась за сердце. Ее наманикюренные пальчики дрожали,
взгляд ее потемневших глаз казался потусторонним; она полностью
ушла в себя. Джейн смотрела в мою сторону, но не узнавал а. меня.
Полиция уже нашла ее имя в красной кожаной записной книжке.
Глава 13
Я пересек бульвар Пино и подъехал к дому миссис Лоуренс в
Санта-Монике. На меня навалилась усталость, даже блеск позднего
утра слепил мне глаза и раздражал. В худшем случае я рассчитывал
попросить у миссис Лоуренс комнату, чтобы поспать, пока полиция
не нашла меня и не начала расспрашивать. Если мне повезет, я
смог бы узнать у нее что-то новое о ее дочери. Но в действитель-
ности все оказалось не так, как я предполагал.
У забора перед домом стоял бронзовый «паккард». Его вид по-
действовал на меня как взрыв. Я в два прыжка взлетел по лестнице
и с силой нажал на дверной звонок. Миссис Лоуренс тотчас от-
крыла.
— Мистер Арчер! А я стараюсь вам дозвониться.
— Галли дома?
— Была. Поэтому я вам и звонила. Где вы были?
— Слишком далеко. Я пришел как только смог.
— Извините. Я была так обеспокоена, что не знала, как по-
ступить.
Она и вправду выглядела растерянной. Седые волосы, еще не-
давно так старательно причесанные, теперь были растрепаны. Ка-
залось, она только что плакала. Эти дни оставили неизгладимые
следы на ее лице. Но она любезно пригласила меня в гостиную,
обставленную старой мебелью.
— Вы плохо выглядите, мистер Арчер. Не приготовить ли вам
чай?
— Нет, спасибо. Где Галли?
— Я не знаю, куда она уехала. Около десяти утра к ней приехал
мужчина. Я как раз готовила ей завтрак: жарила ветчину с яйцом,
как она любит, когда приехал этот мужчина. Она уехала с ним, ни-
чего не объяснив.
Она села и бессильно опустила руки на колени.
— Это мог быть ее муж? Вы видели его?
— Ее муж? — Голос миссис Лоуренс звучал недоверчиво. Она
пережила очень много в эти мгновения. — Я уверена, что она не
замужем.
— Уверяю вас, замужем, за человеком по фамилии Тарантино.
Она не говорила вам?
57
— У нас даже не было времени поговорить. Галли приехала
поздно ночью. Я не знаю, как вас благодарить, мистер Арчер, за
все, что вы сделали для нас.
— Галли упоминала обо мне?
— О, да! Она приехала сразу же после того, как вы ее отыскали.
Это было очень поздно, уже после наступления темноты. Она так
устала, что я положила ее в постель, и мы не могли с ней погово-
рить. А утром я дала ей поспать. Я была так счастлива, что моя
девочка снова в своей постели.
В ее глазах, пристально глядящих на меня, блестели слезы.
— Этот человек, — я старался переключить ее внимание, — вы
видели человека, с которым она уехала?
— Конечно, я открывала ему дверь. Мне не нравятся такие лю-
ди. Он очень худой, ходячий скелет. Когда он вошел, я подумала,
что он туберкулезник. Галли не могла бы выйти замуж за такого
человека.
Но полной уверенности у нее не было.
— Это не ее муж. Он угрожал ей или вам?
— Господи, нет! Он просто спросил Галли. Очень тихо. Она вы-
шла к двери, и они поговорили минутку. Я не слышала, о чем. Гал-
ли закрыла дверь и вышла наружу. Потом она вернулась, чтобы
взять пальто, и ушла.
— Не говоря ни слова?
— Она сказала: «До свидания». И добавила, что скоро вернется.
Я просила ее сначала съесть завтрак, но она очень спешила.
— Она была напугана?
— Не знаю. Я никогда не видела свою дочь испуганной. Она
очень мужественная девушка, мистер Арчер. Она всегда была такой.
Мы с отцом старались, чтобы она смело смотрела в лицо жизни.
Я стоял, опираясь на край обеденного стола. Я заметил, что
она смотрит на меня с возрастающим беспокойством.
— В чем дело?
— Пожалуйста, сядьте на стул, мистер Арчер. Дело в том, что
это — любимый стол доктора Лоуренса.
— Извините. — Я сел.
Ее мысли вновь вернулись к настоящему.
— Вы несколько раз дали мне понять, что Галли в опасности.
— Так считали вы сами, — ответил я.
— Вы думаете, она не вернется скоро, как обещала? Что-то слу-
чилось с моей девочкой, мистер Арчер?
— Не знаю. Единственное, что вы можете сделать, это ждать
и надеяться.
— А вы можете что-нибудь сделать? Я отдам вам все, что у
меня есть, только бы с Галли не случилось ничего ужасного.
— Я делаю все, что могу, и продолжаю заниматься этим делом.
58
— Вы хороший человек.
— Вряд ли.
Она жила в мире, где люди делали то или иное потому, что
они были хорошими или дурными. В моем мире люди совершали
те или иные поступки, потому что они вынуждены были их совер-
шать. Я выдал ей небольшую информацию из моего мира:
— Прошлой ночью муж. вашей дочери оглушил меня, ударив
мешком с песком по голове, и бросил меня лежащим на дороге.
Я не могу прощать такие вещи.
— Боже милостивый! За кого же Галли вышла замуж?
— За дурного человека.
Наверное, наши миры были одинаковы, но мы смотрели на все
с разных точек зрения. Дела, происходящие в моем мире по необхо-
димости, в ее мире совершались хорошими или дурными людьми.
— К вам на днях может заглянуть полиция.
— Полиция? У Галли нелады с полицией?
Это было последним оскорблением памяти доктора Лоуренса.
Ее руки, как два крыла, взметнулись к голове.
— Не думаю. Они могут задать вам несколько вопросов. Расска-
жите им правду. Скажите, что я велел вам сказать правду.
Я направился к двери.
— Куда вы?
— Я думаю, что знаю, где Галли. Она уехала на машине?
— Да, в большой черной машине. Там за рулем был еще один.
— Я верну ее, если смогу.
— Подождите минуточку. — Она проводила меня в темный ко-
ридор и остановилась у входных дверей. — Я кое-что должна вам
сказать.
— О Галли? Это может помочь...
Она с мольбой протянула ко мне руки.
— Да, о Галли. Я была недостаточно откровенна с вами, мистер
Арчер. Но теперь, когда вы мне сказали про полицию...
— Не беспокойтесь. Они просто захотят что-то проверить.
— В воскресенье, ночью, здесь уже был полицейский. Он просил
меня не говорить об этом даже вам.
— В таком случае как я тут оказался? Вы же пригласили меня
в понедельник утром.
— Это лейтенант Дахль посоветовал мне пригласить вас. Он де-
тектив из Вайс Скуад, он так сказал; очень приятный молодой че-
ловек. Он сказал, что моя дочь живет с преступником, которого
скоро арестуют, но он знает, что Галли ни в чем не замешана, что
она честная девушка и что он хотел бы ее ни во что не втягивать.
Это он назвал мне ваше имя и номер телефона. Он сказал, что вы
честный и благоразумный человек, но что даже вам я не должна
говорить о нашей встрече. Ужасно, что я скрыла это от вас.
59
— Когда он приезжал сюда?
— В воскресенье, уже после полуночи. Он поднял меня с
постели.
— Как он выглядел?
— Он был в гражданском. Очень красивый молодой человек.
— Высокий, волнистые рыжеватые волосы, темные глаза, ак-
терский профиль, голос радиоактера?
— Вы знаете лейтенанта Дахля?
— Очень мало, — сказал я, — мы не успели подружиться как
следует.
Глава 14
Я остановился около зеленых металлических ворот. Караульный
был тут как тут со своим обрезом. Солнце палило нешадно.
— Как охота? — поинтересовался я.
У него было лицо бульдога с застывшим на нем выражением
жестокости, отпугивающим всякого, кто осмелится посягнуть на
охраняемую границу.
— Лучше проезжай. Это частное владение.
— Доусир ждет меня. Я — Арчер.
— Оставайся в машине, я проверю.
Он вошел в будку охранника, откуда позвонил в основное зда-
ние. Потом вышел и открыл мне ворота.
— Можешь оставить машину здесь, у ограды.
Когда я вылезал из машины, он уже стоял около дверцы. Я дал
ему обшарить мои карманы.
— А где оружие?
— Потерял.
— Неприятности?
— Неприятности.
Блэнни, по-прежнему в широкополой черной шляпе, встретил
меня у входных дверей.
— Не ожидал, что ты вернешься.
Я пристально посмотрел в его лицо цвета -сушеных грибов, в
зеленоватые глаза. Они мне ничего не сказали. Если Блэнни убил
Доллинга, то сделал это без малейшего колебания.
— Я не мог устоять перед вашим гостеприимством, — заме-
тил я. — Где босс?
— Он завтракает во внутреннем дворике. Он сказал, что ты мо-
жешь пройти туда.
Доусир сидел один за металлическим столиком у бассейна. Пе-
ред ним стоял салат из крабов, приправленный майонезом. Его ко-
роткие волосы были мокры, он был в белом махровом халате. Со
своими выпученными глазами и жующими челюстями он выглядел
60
выросшим сусликом, на которого надели человеческую одежду. Он
еще немного пожевал, напоминая мне о своем значении в этом ми-
ре. Он брал кусочки крабов и лука пальцами, клал в рот, а пальцы
потом облизывал. Блэнни стоял и смотрел на него, как завистли-
вый дух. Я посмотрел на плещущийся бассейн и представил, как
Доусир купается в нем среди цветов, украшающих внутренний дво-
рик. Подумал я й о том, ради чего Доусир шантажировал, угро-
жал, убивал.
Покончив с салатом^ он отодвинул блюдо и взял сигарету.
— Можешь идти, Блэнни.
— Будут какие-нибудь указания?
— Иди. Садитесь тоже, если хотите. — Я взял стул и сел напро-
тив него.
— Я доставил вам девушку. Тарантино оказался слишком шуст-
рым, а то я бы и его доставил.
— Вы доставили ее? Мы нашли ее сами. Одна дама позвонила
нам сегодня утром и сказала, что Галли у матери. Это ведь не вы
звонили. А может быть, это вы говорили женским голосом?
— До сих пор не пробовал, — сказал я, глядя на него сверху вниз.
— Ну, а откуда вы приехали?
— Я привез ее из Палм-Спрингс к вам, а вы говорили, что это
стоит больше тысячи.
— Насколько я понимаю, она приехала сама, а я плачу только
за доставку.
— Вы получили ее, не так ли? Вам не видать бы ее, если бы
я не отослал ее к матери. Я договорился с ней об этом.
— Оба объясняла не так.
— А как оба объясняла?
— Она не очень разговорчива. — Он чувствовал себя неуверенно
и решил переменить тему разговора. — Вы видели Тарантино?
— Нет, видеть не видел. Он оглушил меня сзади. Мне кажется,
девушка пыталась остановить его. Вот почему я думаю, что она
с ним не заодно. А иначе зачем?
Он весело рассмеялся:
— Вам лучше знать.
— Я пытался понять причину после того, как очнулся.
— А я объясню вам причину. Тарантино кое-что у меня стянул,
как вы догадались. А я хочу вернуть это назад. Девчонка говорит,
что ничего не знает об этом.
— А как это выглядит?
— Неважно. Он не сможет соединить это со своим, когда я най-
ду его, а я в конце концов найду и его, и это.
— Дрянь, — буркнул я под нос. Если он и слышал, то не придал
этому значения.
— Вы работаете на меня, Арчер?
61
— Да, но не за ваши красивые глаза.
— Я предлагал вам пять тысяч за Тарантино. И поднимаю цену
еще на пять.
— За Галли вы предлагали мне тысячу. Вы щедры на обещания.
Я смотрел ему прямо в глаза, чтобы ориентироваться, как дале-
ко я смогу зайти в этом направлении.
— Это было бы резонно, — проговорил он, — если бы ее доста-
вили вы. Тогда бы я отсыпал вам деньжат за доставку как агенту
транспортной конторы. Но ее привезли не вы. Блэнни был вынуж-
ден поехать и привезти ее сам. Я не могу себе позволить бросать
деньги на ветер. Я получил уведомление о налоге на такую сумму,
при виде которой вы просто спятили бы. И мои адвокаты сказали,
что я таки должен заплатить, чтобы никто ко мне не вязался.
Казалось, все это сильно волновало его.
— Не обращайте внимания на политиканов, — посоветовал я.
— Но они здорово портят мне кровь.
— Хотя бы пять сотен, — настаивал я.
— Пять сотен долларов ни за что?
Но он уже колебался, стараясь не прогадать в сделке.
— Прошлой ночью это была тысяча. Но прошлой ночью девуш-
ки у вас еще не было.
— Девушка для меня не слишком большая находка. Если она
и знает, где Тарантино, то не говорит.
— Можно мне потолковать с ней? — Это было то, чего я хотел
с самого начала.
— Она и мне расскажет. Только нужно время.
Он встал, затянув пояс на своей трудно определяемой талии.
Было что-то женское в этом жесте, несмотря на то, что его муску-
лы четко прорисовывались даже сквозь ткань рукавов. Босиком он
казался еще ниже: его ноги были непропорционально короткими.
Я остался сидеть. Доусиру будет приятнее сделать то, что я хочу,
если он сможет смотреть на меня сверху вниз. В стороне стояли
его сандалии с двухдюймовыми каблуками.
— Время, — повторил я, — то время, которое нужно Таранти-
но, чтобы затеряться в Мексике. Или куда он там поехал?
— Я не выдам вам его секретов, — сказал он, злобно ухмыль-
нувшись. — Все, что мне нужно от вас, — это узнать, где он.
— А если она не знает?
— Она знает. Она должна сказать. Мужчина не бросит такой
лакомый кусочек. Особенно такой, как Джо. Плоть для него слиш-
ком много значит.
— Кстати, о плоти: что вы намерены делать с девушкой?
— Ничего особенного, — он пожал своими массивными плеча-
ми, — сначала ею немного займется Блэнни. Я думаю, если мне
будет нужно, я попользуюсь ею сам.
62
— Я хотел, чтобы вы позволили мне с ней поговорить, — ска-
зал я.
— Почему такой интерес, детка?
— Тарантино оглушил меня.
— Он же оглушил вас не мешком с деньгами, детка; вот тогда
была бы настоящая трагедия.
— Не уверен. Вот что я думаю. Девушка должна быть уверена,
что я на ее стороне (если Галли так думала, то она была пра-
ва). Если вы взъерошите мне волосы и впихнете туда, где она за-
перта, это убедит ее еще больше. Я думаю, она заперта в каком-
нибудь чулане?
— Вы решили снизойти до меня? До такой степени?
— Называйте как хотите. Когда я получу свои пять сотен?
Он покопался в глубинах своего кармана, вынул инкрустиро-
ванное золотом портмоне и, отсчитав нужную сумму, положил
деньги на стол. Я взял их и без всякого удовольствия спрятал в
карман, уговаривая себя, что это единственный способ заставить
Доусира поверить мне. Я положил .их отдельно от остальных
и обещал себе, что при первом удобном случае просажу их на
бегах.
— Это неплохая идея, — сказал он, — вы поговорите с ней до
того, как мы начнем применять силу. Я предпочитаю, чтобы она
и потом выглядела так же, как сейчас. А вы?
Его выпуклые глаза горели похотливым блеском.
— Лакомый кусочек, — согласился я.
— Но не выдумывайте ничего другого. Я помещу вас туда, где
она находится. Там установлен микрофон, окно просматривается
только в одну сторону. Я выстроил этот «чулан»- для политиканов,
которые иногда меня навещают. Я не делюсь ни с кем.
«Как койот», — подумал я, но вслух этого не сказал.
Глава 15
После залитого солнцем дворика комната показалась мне очень
темной из-за сдвинутых на три четверти штор. Лишь немного света
проходило через незакрытую часть окна, деля комнату на две ча-
сти. В той, которая была справа от меня, стояли только туалетный
столик и банкетка, обтянутая красным атласом. Я и без особых
стараний выглядел достаточно взъерошенным. Тяжелая дверь грох-
нула за моей спиной, и ключ повернулся в замке.
В той части, которая была слева от меня, стояло несколько
стульев, широкая кровать с красным шелковым матрацем и ма-
ленький шкафчик с винами между кроватью и туалетным столи-
ком. Галли Тарантино лежала на кровати совершенно неподвижно.
63
Только выражение глаз указывало на то, что она жива. Облизнув
губы кончиком языка, она проговорила:
— Это невежливо. Меня не предупреждали, что у меня будет
сокамерник, с которым мне придется переспать.
В словах Галли была ирония, и низкий голос девушки отчетливо
ее выразил.
— Вы очень любезны. — Я подошел к окну и нашел оконный
переплет, но оказалось, что все винты закручены снаружи.
— Это вам не поможет, — заметила она. — Даже если вы от-
кроете его, то у вас ничего не получится — это место слишком
тщательно охраняется, чтобы убежать отсюда. Доусир играет с
бандитами так, как мальчишки играют с солдатиками. Он вообра-
жает себя Наполеоном Бонапартом, и у него тот же физический
недостаток. Но со мной у него ничего не выйдет. Я не подпущу
его к себе ближе чем на десять футов.
Она говорила спокойно, четко, внятно, словно получая удо-
вольствие от звука собственного голоса, который постепенно стал
громче. Я надеялся, что Доусир слышит все это, и удивлялся: где
же могут быть спрятаны микрофоны. Наверное, в шкафчике с вина-
ми. Я повернулся от окна, чтобы это проверить, и свет упал на
мое лицо. Женщина приподнялась на локтях и узнала меня.
— Вы, Арчер? Как вы оказались здесь?
— О, это случилось около тридцати семи лет назад. За несколь-
ко месяцев до моего рождения мою мать напугал высокий смуглый
чужестранец с мешком песка. Это оставило тяжелый отпечаток в
моем детском воображении, и когда теперь кто-нибудь ударяет ме-
ня по голове мешком с песком, я падаю и злюсь.
— Вы меня растрогали, — сказала она. — Как вы узнали, что
это был мешок с песком?
— Меня уже оглушали так раньше.
Я сел на корточки перед кроватью и пощупал затылок. Ощуще-
ния были очень болезненные.
— Простите. Я старалась остановить Джо, но он действовал
слишком быстро. Он выбрался через заднюю дверь, на цыпочках
обошел дом и притаился возле крыльца. Ваше счастье, что он еще
в вас не выстрелил. Дайте взглянуть.
Я наклонил голову. Ее пальцы заботливо ощупали шишку.
— На вид не так уж плохо. Не думаю, чтобы были какие-то
осложнения.
Я взглянул на ее лицо, такое близкое. Полные губы полураскры-
ты, черные глаза задумчиво опущены. Волосы растрепаны. Под
глазами круги от бессонницы. Все-таки она была прелестным
созданием.
— Спасибо, сестра.
— Не стоит. — Она наклонилась ко мне и поцеловала меня в
64
губы. На мгновение меня обдало жаром ее дыхания, потом она ре-
зко отодвинулась на другой край кровати.
Кровь в моих жилах побежала быстрее. Она же была так спо-
койна и холодна, как будто помогла пациенту.
— А что Джо делает после этого? — поинтересовался я.
— Вы так и не сказали, как вы сюда попали. У вас нет расчески?
Я протянул ей свою расческу. Волосы Галли заструились между
ее зубцами, как черная вода. Я осматривался, ища одностороннее
окно, устроенное Доусиром. Около двери были две панели из тем-
ного стекла, как бы обрамляющие ее.
— Уж не один ли вы из солдатиков Доусира? — осведомилась
Галли.
Пока она расчесывала волосы, ее грудь опускалась и поднима-
лась вслед за движениями рук.
— Если бы я им был, я бы здесь не сидел. Я же говорил вам,
что меня послала ваша мать.
— А, да, вы — мамин помощник. Вы ее видели?
— Не более часа назад. Перестаньте причесываться. Это мешает
мне сосредоточиться.
— Бедные мужчины! Неужели я их так смущаю?
— Но такая идея у вас была, не так ли?
— Ах вот как?! — Расческа полетела мне в лицо; я ее не пой-
мал. — Что сказала мама?
— Она готова отдать все, что у нее есть, лишь бы вернуть вас
назад.
— Правда? — Впервые она выглядела серьезно и так же серьез-
но говорила. — Она в самом деле так сказала?
— Да, именно так. Я обещал ей сделать все, что смогу.
— И вы попали сюда и дали себя запереть... Все это заняло
не больше часа. Однако быстро у вас это получилось, Арчер.
Я уловил в ее голосе злые нотки.
— Будь у меня оружие, этого не случилось бы. Но ваш муж
забрал его у меня прошлой ночью.
— И мое тоже.
— Куда он направился?
— Вам теперь его никогда не поймать.
— Но все-таки вы знаете, где он?
— Догадываюсь. Но он ничего не сказал мне; впрочем, он ни-
когда мне ничего не говорил.
— Не морочьте мне голову.
— Это правда. Когда я поехала с ним в Лас-Вегас (мы пожени-
лись в Пэетна-Грин), я подумала, что он устраивает боксерские по-
единки. Я знала, что'он до этого занимался автоматами для игры
в бильярд, но это было не слишком похоже на правду. Однако
больше он мне ничего не говорил.
3 Р. Макдональд
65
— Как вы с ним познакомились?
— По долгу службы. Я думала, вы слышали об этом. У меня
был пациент по имени Спид, который был боссом Джо. Джо при-
ходил к Спиду в госпиталь. Он симпатичный парень, и я влю-
билась.
Она села на кровати, поджав под себя ноги. Между нами про-
легла полоса красного шелка, а на другой стороне этой полосы гру-
ди Галли поднимались под голубой кофточкой, как голубые горные
вершины.
— Этот Спид, — спросил я, — что с ним случилось?
— Вы должны знать, если расспрашивали о нем. У мистера
Спида было пулевое ранение в живот.
— И это не навело вас на мысль о роде занятий мистера Спида?
— Я терпеть не могу вмешиваться в дела человека, за которым
я ухаживаю. Мистер Спид сказал, что это несчастный случай: он
пострадал, когда чистил оружие.
— И вы вышли замуж за Тарантино, который, возможно, сам
и стрелял в Спида? — Я сделал предположение наугад, играя фак-
тами. Ее глаза расширились и потемнели.
— Нет. Джо и Герман Спид всегда были хорошими друзьями.
Когда Джо приходил, Спид давал ему советы по бизнесу.
— По какому бизнесу?
— Бильярдные автоматы, боксерские поединки и всякое такое...
— Всякое такое, чем занимается Доусир?
— Я так думаю. Я не знаю дел Джо. Он поддерживал меня
здесь, в Лос-Анджелесе; после первой недели совместной жизни мы
уже не были добрыми друзьями. Джо получал удовольствие, обма-
нывая людей. Поэтому я и купила оружие. Это охлаждало его, но
я по-прежнему боялась его, и он знал это.
— Но вы знаете, чего хочет Доусир.
— Можно смело предположить, что Джо, очевидно, улизнул с
чем-то из вещей Доусира. Но Доусиру его уже не поймать.
Она взглянула на часы на загорелом запястье.
— Он, наверное, давно уже далеко-далеко за горами, в Мексике.
— Вы думаете, он отправился в Мексику?
— Так мне кажется. И я больше никогда его не увижу, — доба-
вила она.
— Это разбило вашу жизнь?
Она выпрямилась. Ее лицо стало злым.
— Да вы посмотрите, что он сделал: женился на мне, под лож-
ным предлогом взял в поездку, а теперь бросил! Бросил меня на
избиение Доусиру и его грязной команде. Его грязной гвардии.
— Расскажите мне, куда вы отправились прошлой ночью?
— Почему вы хотите об этом знать?
— Я хочу доставить себе удовольствие и стукнуть Джо по
66
голове домкратом. Если я его достану, то смогу освободить вас
от Доусира, ясно?
— Для этого нужен настоящий мужчина, а вы не показались мне
таким прошлой ночью.
Мне нечего было на это возразить.
— Расскажите о прошлой ночи. Я должен знать все по порядку.
Я встретил в баре вашего любовника Доллинга (я думаю, он меня
ожидал). И он привел меня в Оазис.
— Доллинг — не мой любовник.
— Хорошо, но вы ему все-таки нравитесь, — я выбирал выраже-
ния, — он беспокоился о вас.
— Кейт — страшный паникер. Что дальше?
— Он припарковал машину и остался в ней. Пока я разговари-
вал с ва1ии, Джо вышел из дома и оглушил меня. Теперь ваша
очередь.
— Оглушить вас?
— Рассказать, что случилось. Он видел машину Доллинга?
— Да. Он побежал за ним, но Кейт удрал. Джо вернулся в га-
раж, велел мне собираться, и мы уехали. Мы собрались за пятнад-
цать минут. Вы еще были без сознания. И я думаю, что это спасло
вам жизнь. Он заставил меня ехать в Лос-Анджелес, но я не хотела.
Я подозревала, что он поедет за Кейтом. Он ругал меня за то, что
Кейт — мой друг. Но он мне не любовник.
Он почти обезумел, когда мы вернулись в «Каса Лома». Там
была наша квартира. Я сказала, что люди Доусира могут увидеть
нас здесь, но он велел мне заткнуться. Автомобиль Кейта был на
стоянке. Джо велел мне оставаться в машине и поднялся в дом
один.
— Сколько тогда было времени?
— Около трех, я думаю.
— Вы волновались?
— Да, я бросила монету на счастье. Я надеялась, что это помо-
жет, но это не принесло удачи.
Она провела рукой по лицу. Глаза ее блуждали.
— Так или иначе, Джо вернулся через пару минут и сказал, что
Кейта нет дома. Он велел ехать в Пасифик-Пойнт, туда, где швар-
туются яхты. Тогда-то я и видела его в последний раз. Он даже
не сказал мне «до свидания». — Она улыбнулась. — Было бы очень
остроумно с его стороны сказать «до свидания».
— Почему вы не рассказали обо всем этом Доусиру? Он бы от-
пустил вас.
— Я скажу вам, почему, — эта горилла Доусир слишком рас-
пускал свои лапы. Я не скажу ему, в каком направлении ему следует
двигаться.
Я сидел и смотрел на нее. И чем больше я смотрел на ее гордую
б?
голову и тело, тем больше она мне нравилась; и чем больше она
мне нравилась, тем надежнее я себя чувствовал.
Я вспомнил то, что давно умерло во мне. Я вспомнил, что все
существует для лучшего в лучшем из существующих миров, где все
околдовано любовью: и война, и убийство. Я положил голову на
руку и уснул как убитый. Засыпая, я слышал шум отъезжающей
от дома машины.
Глава 16
Когда я проснулся, луч солнца передвинулся к ногам кровати.
Он пересекал мое тело по диагонали, перехватывая его наподобие
желтого атласного пояса, из тех, что украшают южноамериканские
костюмы. Я сел, чувствуя, что у меня затекли ноги, и увидел, что
Галли чем-то меня укрыла. Она дремала в своем углу кровати.
— Вы ушли из жизни на два часа. Это не очень учтиво. Кроме
того, вы храпите.
— Простите. Я не спал прошлой ночью.
— Ничего страшного. Вы храпите, как мой отец. Мой отец был
еще довольно молод. Он умер, когда мне было восемь лет.
— И вы помните, как он храпел?
— У меня отличная память. — Она приподнялась и зевнула. —
Как вы думаете, они когда-нибудь выпустят нас отсюда?
— Наши мысли текут параллельно. — Я сбросил покрывало и
встал. — Очень мило с вашей стороны, что вы укрыли меня.
— Профессиональная привычка. Что до меня, то теперь, когда
с Джо покончено, я хочу заняться своей работой. Я не забыла ее,
но нет халата.
Я вспомнил, в каком состоянии видел ее халат в квартире в «Ка-
са Лома», и решил вернуть разговор к интересующему меня
предмету.
— Вы легко могли бы вернуть Джо, не так ли?
— Он не вернется, — спокойно ответила Галли. — Если он вер-
нется, то недолго останется в живых. А если даже останется, я все
равно не приму его назад. После того, что он сказал мне прошлой
ночью.
Я вопросительно взглянул на нее.
— Не будем вдаваться в это, — отрезала она, спрыгнула с кро-
вати и прошлась из конца в конец комнаты, мягко ступая в чулках.
Ее узкие туфли на высоких каблуках стояли рядышком на полу.
Она подошла к туалетному столику и поправила перед зеркалом
волосы.
— Черт их возьми! Я не могу больше сидеть так и ждать.
Я сейчас разобью что-нибудь. — Она свирепо огляделась вокруг.
— Отойдите.
68
На столе стоял пульверизатор с духами. Она взяла его и швыр-
нула в дверь. Склянка разбилась, запах распространился по всей
комнате.
— Теперь здесь пахнет как в оранжерее.
— Зато мне стало легче. А вы почему ничего не разбиваете?
— Только разбитый череп принесет мне полное удовлетворение.
А какой череп у Джо — длинный или круглый? Наденьте туфли,
не то пораните ноги.
— Я думаю, скорее круглый. — Стоя то на одной, то на другой
ноге, она надела туфли. Ноги у нее были красивые.
— Мне нравятся круглые головы. В разбитом виде они похожи
на разгрызенные грецкие орехи, одно из счастливейших воспомина-
ний детства.
Она немного помолчала.
— Вы думаете о схватке лицом к лицу, Арчер, но Джо может
ударить и из-за угла. Вы же знаете это.
— Расскажите мне еще что-нибудь.
Но в коридоре послышались шаги. В замке повернулся ключ. Это
был сам Доусир, в широких бежевых брюках и шоколадном пиджаке.
Он обратился ко мне:
— Выходите. Я хочу поговорить с вами.
— А я? — спросила девушка.
— Спокойнее. Вы отправитесь домой, как только я разрешу.
Только не вздумайте удрать, я вас отыщу везде. — Он повернулся
к Блэнни, стоявшему за его спиной. — Отвези ее домой.
Блэнни выглядел обескураженным.
— Всего хорошего, Арчер, — бросила она, проходя мимо.
Я прошел за Доусиром в большую комнату с баром. Кудрявый
ирландец тренировался на бильярде. Когда вошел босс, он вытя-
нулся в струнку, приставив к себе кий, как ружье.
— Для тебя есть дело, Салливан, — сказал Доусир. — Ты по-
едешь в Энсенаду и увидишься с Торресом. Я говорил с ним по
телефону, и он знает, что ты приедешь. Ты пробудешь с Торресом,
пока не объявится Джо.
— Джо в Энсенаде?
— Есть шанс, что он вернется туда. «Королева ацтеков» ушла
в море, и есть подозрение, что взял ее он. Ты можешь взять «лин-
кольн» и ускорить его возвращение, ясно?
— Что я должен буду сделать с Джо?
— Передать ему мои наилучшие пожелания. Все указания полу-
чишь от Торреса.
Доусир воображал себя крупным дельцом, с большей ответ-
ственностью, чем у других людей.
— Хотите выпить? — предложил он мне своим всегдашним мяг-
ким тоном.
— Не на пустой желудок.
— Что-нибудь поесть?
— Тюремный паек для заключенного.
Он укоризненно посмотрел на меня и постучал кием по полу.
— Вы не заключенный, детка, вы мой гость. Вы можете уехать,
когда захотите.
— Тогда я могу идти?
— Не торопитесь. — Он постучал сильнее и повысил голос. —
Куда все подевались? Я плачу вам двойное жалованье, а вы исчеза-
ете куда-то среди бела дня. Эй! Фентон!
— Вы бы завели колокольчик, — буркнул я.
На зов в комнату, прихрамывая, торопливо вошел пожилой
мужчина.
— Я прилег, мистер Доусир. Чего изволите?
Его глаза были заспаны.
— Приготовь что-нибудь поесть Арчеру. Пару сандвичей с вет-
чиной и сливки для меня. Поторопись.
Старик почти выбежал из комнаты. Его длинные волосы разве-
вались от быстрой ходьбы.
— Он дворецкий, — с удовлетворением сказал Доусир, — англи-
чанин, долго работал на одного продюсера в Бел-Эйр. Я заставлю
его рассказать вам кое-что. Вы должны послушать, как он говорит.
Я прикажу ему говорить, когда он придет. Десятидолларовые
слова.
— Боюсь, мне нужно идти, — сказал я.
— Задержитесь, детка. Я могу себе позволить использовать та-
кого человека, как вы. Девушка дала вам ложную информацию.
Я поехал в Пойнт и сам проверил ее. Этот ублюдок улизнул на
судне своего брата.
— И вы держали меня взаперти, пока не проверили?
— Ну, хватит, парень, я делал это и для твоего удовольствия.
Не говори мне, что тебе нечем было заняться.
Он перегнулся через бильярдный стол и резким ударом послал
шар в дальнюю лузу.
— Может, разыграем партию, а? Доллар за очко, и я забью те-
бе двадцать. Тебе не удрать от меня с деньгами.
Я чувствовал себя неотдохнувшим. Но мне не хотелось пасовать
перед ним. Мысль обыграть Доусира сформировалась у меня в за-
тылке, там, где болело; кроме того, мне хотелось иметь возмож-
ность вернуться в этот дом. Я сказал, что не играю уже несколько
лет, но все-таки взял кий. Я с трудом дождался своей очереди в
игре. Доусир сделал серию блестящих ходов и забил мне тридцать
очков за десять минут.
— Знаешь, — сказал он примирительно, отставляя свой кий, —
я зарабатывал себе на жизнь этой игрой, когда был ребенком.
70
Я хотел стать новым Вилли Хоппсом. Потом я обнаружил, что мо-
гу бороться: в борьбе деньги зарабатываются быстрее. Я прошел
трудный путь. — Он почесал ухо. — Ну, что еще?
— Нет, спасибо. Я совсем проиграюсь.
Вернулся дворецкий с сандвичами. На сей раз он был одет в
черный костюм, и волосы его были причесаны.
— Вы хотите поесть за стойкой, сэр?
— Да. Фентон, скажи мистеру Арчеру десятидолларовое слово.
Старик ответил с невозмутимым видом:
— «Противонеучрежденчество». Что скажете, сэр? Это была
одна из систем мистера Гладстона.
— Ну как? — обратился ко мне Доусир. — Этот Гладстон был
одной из самых больших шишек в Англии, лорд или что-то в этом
роде.
— Он был премьер-министром, сэр.
— Премьер-министром! Вот это да! Ты свободен, Фентон.
Доусир предложил мне разлить сливки. Это была хорошая идея.
Мы сели друг против друга у стойки и выпили из хромированных
кружек. После чего он стал оживленнее. Он сказал, что я — чест-
ный человек и за это ему нравлюсь, и что он хотел бы что-нибудь
сделать для меня. Перед тем как закончить, он предложил мне ра-
боту за четыреста долларов в неделю и дважды показал мне коше-
лек. Я ответил, что работаю только на себя.
— Но ты не можешь получить двадцать тысяч в год, работая
на себя.
— Я хорошо зарабатываю. Кроме того, у меня есть будущее.
Я задел болезненную тему.
— Что ты имеешь в виду?
Его глаза, казалось, налились кровью.
— Вы долго не продержитесь на рэкете. Пока вам везет, но все
равно везти будет не дольше, чем игроку в бильярд или борцу.
— Я занимаюсь легальным бизнесом, — прервал он меня. —
Держу пари, что после того, как это дело будет окончено, я никогда
впредь не преступлю закон.
— Даже закон об убийстве? — Я становился нетерпеливым, а
это было неблагоразумно. Но он расценил вопрос иначе.
— Мне никогда не предъявят обвинение, — сказал он.
— Сколько человек вы потеряли за последние пять лет?
— Какого черта я должен это помнить? Я крут на поворотах,
верно, но в этом природа бизнеса. Я оберегаю себя и своих друзей
от конкуренции.
Он спрыгнул со стула и начал расхаживать по комнате.
— Я скажу тебе одну вещь, Арчер. Я собираюсь жить долго.
Я — из семьи долгожителей. Мой дед еще жив. Хочешь — верь, хо-
чешь — нет, но ему уже за девяносто. Слава Богу, я поддерживаю
71
себя в хорошей форме и собираюсь прожить до ста. Что ты на
это скажешь?
Он легонько похлопал себя по животу. Я подумал, что Доусир
боится смерти, и понял, почему он не любит оставаться один. Но
не ответил ему.
— Я собираюсь прожить до ста лет, — повторил он, как во сне.
Я услышал, как отворилась и закрылась дверь. В дверном про-
еме появился Блэнни.
— Довез ее до дома? — спросил Доусир.
— Я высадил ее у угла. Перед домом стояла патрульная машина.
— Полиция? Что им от нее нужно?
— Сегодня утром был убит человек по имени Доллинг, — ска-
зал я, переводя взгляд с одного на другого. Имя Доллинга ничего
не значило для Доусира.
— Кто это?
— Приятель Галли. Полицейские замучают ее вопросами.
— Лучше бы она не отвечала. — В его голосе не было беспокой-
ства. -г- А что случилось с этим парнем?
— Я не знаю. До свидания.
— Позвони, если что-нибудь узнаешь.
И он дал мне свой личный номер. Теперь Блэнни за моей спиной
не было. Доусир потерял ко мне интерес и не проводил меня до
двери. Я вышел, но не чувствовал себя спокойно, пока не оказался
за забором.
Глава 17
У меня было несколько вопросов, ответы на которые я хотел
бы услышать от Галли Лоуренс лично, но полиция опередила меня.
Я всегда считаю, что полиция имеет официальный приоритет, ког-
да она приезжает перврй. Поэтому я поехал по высокогорной доро-
ге, на юг через Санта-Монику. Было около четырех, когда я добрал-
ся до больницы Пасифик-Пойнта. Я прошел мимо информационной
доски и поднялся по лестнице в палату 204. Кровать Марио Таран-
тино была пуста. На другой кровати лежал маленький мальчик и
читал комиксы. Я еще раз проверил номер палаты и спустился вниз
по коридору к посту медсестры. Старшая медсестра с острыми гла-
зами оторвалась от карт, которые заполняла.
— Время для посещений окончено. Больница не может работать
нормально, когда посетители не выполняют установленные правила.
— Вы абсолютно правы, — согласился я. — А мистер Таранти-
но уехал домой?
— Кто, мистер?..
— Тарантино из двести четвертой палаты. Где он?
Ее маленькое остренькое личико выразило негодование.
72
— Да, он ушел домой. Вопреки распоряжениям врача и своим
собственным интересам. Он оставил свою одежду и прошлой
ночью сбежал из больницы. Судя по всему, вы — его друг?
— Знакомый.
— Так скажите ему, что, если у него будут осложнения, это бу-
дет на его совести. Больница не может работать нормально, если
больные не будут этому содействовать.
Ее брюзжание преследовало меня, пока я шел по коридору.
Я проехал в конец Сандресс-стрит и остановился перед домом
миссис Тарантино. Позднее дневное солнце светило сквозь листья
лаврового дуба, растущего во дворе перед входом. Я постучал в
стекло входной двери, и мужской голос ответил:
— Войдите.
Я повернул ручку и оказался в маленькой темной гостиной.
В комнате стоял запах пряностей, срезанных и растущих цветов.
На оштукатуренной стене, напротив двери, висела большая ли-
тография, изображавшая четырехмачтовую шхуну в открытом мо-
ре, а над этим шедевром — деревянный крест с распятым на нем
золоченым Христом.
Марио Тарантино полулежал на кушетке перед незажженным ка-
мином. Белая подушка поддерживала его забинтованную голову.
— Опять вы, — все, что он сказал, увидев меня.
— Опять я. Я искал в больнице. С тобой все в порядке?
— Теперь, когда я наконец прилично поел, со мной все в поряд-
ке. Знаете, чем они кормили меня в больнице? Куриным бульоном.
Фруктовым салатом. Сыром.
Выговария эти слова, он кривил рот от отвращения.
— Как я мог поправиться от сыра? Я сразу же послал маму
к мяснику за самым большим куском мяса, который она только
сможет найти. — И он улыбнулся, обнажая разбитые передние зу-
бы. — Что вас интересует?
— ТЬой брат. Он должен был появиться здесь. ТЪоя яхта ушла,
но, думаю, ты об этом знаешь.
— «Королева ацтеков»? — Он с трудом приподнялся, старая ку-
шетка заскрипела под его тяжестью. — Куда ушла?
— Наверно, в Мексику. Куда удрал Джо?
— Боже сохрани! — Его темные глаза, такие живые на разби-
том лице, пробежали взглядом по комнате и остановились на рас-
пятии. Он встал и шагнул ко мне.
— Как давно ушла яхта? Откуда вы знаете, что ее взял Джо?
— Я разговаривал с Галли. Она высадила его около яхт-базы
сегодня рано утром, в четыре или в пять часов. У Джо были ключи
от яхты?
— У этого ублюдка были мои ключи. Вы на машине? Я должен
поехать туда.
73
— Я поеду, если ты достаточно хорошо себя чувствуешь.
— Я чувствую себя достаточно хорошо. Подождите, я обу-
юсь. — Он вышел из комнаты в тапочках и вернулся в кожаном
пиджаке и ботинках.
— Поехали.
Он заметил, что я разглядываю шхуну на картине. Это была
не литография, как я подумал сначала, а фреска, сделанная прямо
на штукатурке и обведенная черной нарисованной рамкой. Краски,
изображавшие варварский, невозможный закат над застывшей во-
дой, были кричащие. Рисунок тоже был слабый. Но все-таки ко-
рабль выглядел движущимся, а это уже было кое-что.
— Нравится картина? — спросил Марио через открытую дверь. —
Джо нарисовал ее еще ребенком. Он хотел быть художником. Ког-
да он вырос, его мечты изменились.
Я разглядел, что картина подписана. В углу было старательно
выведено: «Джозеф Тарантино, 1934». У нее даже было название,
наверняка скопированное из календаря: «Когда вернется мой
корабль».
Мы проехали вниз по бульвару, выходящему к побережью, и
вдоль него в бухту. Марио сказал, чтобы я ехал к волнорезу: там,
неподалеку от метеостанции, я и припарковал машину. Ветер с мо-
ря обдувал песок, и волны разбивались о волнорез. Под его защи-
той стояло около сотни пришвартованных судов, — от заполнен-
ных водой ящиков до семидесятифутовых торговых телефонизиро-
ванных яхт. Марио принялся внимательно вглядываться в ряд
судов и вдруг громко простонал:
— Ее действительно нет. Он взял мою яхту. — Казалось, он
вот-вот заплачет.
Я прошел за ним по песчаному берегу к серому однокомнатному
домику с надписью «Владелец станции». Дверь была заперта. Через
окно мы разглядели, что комната пуста. Невдалеке грязно одетый
старик спрыгнул с лодки на мостки.
Марио окликнул его: «Где шеф?» Ответ отнесло ветром. По
скрипящим сходням мы подошли к старику.
— Где шеф Шрейбер?
— Уехал с катером береговой охраны, — ответил старик. — Они
получили сигнал из Сан-Педро об аварии.
Он снял с лодки мотор и тяжело взвалил его на спину.
— Какую-то посудину выбросило на скалы в Санктуари. Гово-
рят, похоже, что она разбилась. Что с твоим лицом, сынок?
— Ничего страшного. — Марио похлопал стариками© плечу..—
Не знаете названия судна?
Старик собирался уйти.
— Не волнуйся, сынок. К нему нельзя подойти достаточно близко,
чтобы прочесть название. А ты что, потерял свою посудину?
.-74
— Похоже на то.
— Это судно спортивно-рыболовецкого типа, с алюминиевым
утлегарем.
Марио резко обернулся ко мне:
— Отвезите меня в Санктуари! Сможете?
Темные круги под глазами усиливали его бледность.
— Может, не стоит так переживать?
— Когда моя яхта разбита о скалы? Если вы не отвезете меня,
я возьму свой мотоцикл.
— Я отвезу тебя. Это далеко?
— Меньше десяти миль. Поехали.
— Это ваше судно? — Вопрос старика долетел до нас вместе
с криком чаек и так и остался без ответа. Мы молча поехали вдоль
побережья. Марио сидел, не говоря ни слова, уставившись на худые
пальцы, которые он то и дело сжимал и разжимал. Со своей пере-
вязанной головой и ярко выраженными итальянскими чертами он
был похож на раненого гладиатора. Я надеялся, что он не умрет
у меня на руках.
— Кто тебя бил, Марио? — спросил я его через некоторое вре-
мя. Прошло несколько минут, прежде чем он ответил. Его голос
был низким от всколыхнувшейся злости.
— Их было трое. Двое держали, а один бил. Кто это был —
мое дело. Я сам с ними разберусь, дайте срок.
Он покопался в кармане пиджака и вынул оттуда какой-то бле-
стящий предмет. Я оторвал взгляд от дороги. Это был закруглен-
ный металлический брусок с четырьмя углублениями для пальцев
и застежкой. Марио засунул в него пальцы правой руки и пристук-
нул ею по левой ладони.
— Я сам лично с ними разберусь, — повторил он для себя.
— Убери. Опасно носить такой кастет. Где ты его достал?
— Отобрал однажды у посетителя. Я был барменом в горо-
де. — Он поцеловал закругленный край металла и убрал его обрат-
но в карман. — Думаю, он может пригодиться. Я рад, что он у
меня есть.
— Ты попадешь в большие неприятности. Почему они били те-
бя, Марио?
— Я заплатил за ошибки брата, — объяснил он. — Он появился
в пятницу ночью и велел мне спрятать портфель. Они думали, что
я с ним заодно. А он даже не вспомнил обо мне. Они пришли на
борт «Королевы» в полночь и вытащили меня из каюты. Я не мог
справиться с троими.
— В ту ночь вы с Джо вернулись из Энсенады?
Он вопросительно посмотрел на меня.
— При чем здесь Энсенада? Мыс Джо ловили рыбу в Катал ине
в четверг и пятницу. Мы отчалили от острова накануне ночью.
75
— Поймали что-нибудь?
— Так, мелочь. А почему вы все-таки заговорили об Энсенаде?
— Я слышал, что у шайки Доусира есть мексиканский филиал.
Ты напрасно так лоялен по отношению к Доусиру, тем более после
того, что он сделал с твоим лицом.
— Я не знаю никакого Доусира, — поспешно заметил он. —
Вы, должно быть, из полиции, не так ли?
— Нет. Я же сказал, я частный детектив.
— Что вы ищете? По вашим словам, вы должны были найти
Галли, а только что сказали, что разговаривали с ней.
— Твой брат оглушил меня прошлой ночью. Поэтому теперь
это в некотором роде и мое дело, — правда, на мне висит еще один
тяжкий груз.
— Я отдам вам мой кастет, когда разделаюсь с ними, — пообе-
щал он. — На следующем повороте давайте вниз.
За поворотом оказалась утрамбованная колея, спускавшаяся к
подножию морского утеса. У края обрыва росли эвкалипты с глад-
кими стволами, блестящими, как нечищеная рыба. Между деревья-
ми были установлены деревянные столики для пикников. Марио по-
бежал вниз по тропинке, ведущей за край утеса, я последовал за
ним. Пробегая, я увидел между деревьями катер береговой охраны,
стоящий в полумиле от берега. Он был развернут на север, к Паси-
фик-Пойнту. Дорожка заканчивалась деревянным барьером, вры-
тым в песок и преграждавшим путь в пропасть. Сотней футов ниже
набегающие волны бились о подножие скалы. Марио свесился через
перила, глядя вниз. Там, где вспенивался и бился о черный базальт
прибой, лежала полуперевернутая яхта. Волна за волной ударялась
об нее, заливая ее нутро. Под напором волн яхта поворачивалась,
и ее вдребезги разбитый корпус еще крепче застревал в скалах. Па-
рус хлопал, как сломанное крыло.
Тело Марио раскачивалось в такт с судном. Я не спрашивал,
действительно ли это его судно. Он скулил вместе с прибоем, заглу-
шая его. Отчаяние было на его лице.
— Интересно, что случилось с Джо? — заметил я.
— Этот ублюдок разбил мою яхту. Надеюсь, что он утонул.
Над нами с севера на юг, словно черная душа дьявола, пролетел
баклан. Марио посмотрел на него невидящим взглядом.
Глава 18
Мы были на станции, когда причалил катер береговой охраны.
Как только серый борт судна стукнулся о причал, на берег спрыг-
нули двое мужчин. Один из них, молодой, наверное, командир
катера, был одет в рабочую форму лейтенанта береговой охраны.
76
Другой — седобородый и загорелый, без знаков отличия, с поблек-
шими голубыми упрямыми глазами и оккупационным котелком
старого морского офицера.
— «Королева ацтеков» — на скалах в Санктуари, — сказал он
Марио.
— Я знаю, мы только что оттуда.
— Спасти ее нет шансов, — сказал лейтенант береговой охра-
ны. — Даже если бы нам удалось это сделать, это было бы беспо-
лезно: она совсем разбита.
— Я знаю.
— Давайте зайдем внутрь, — поежился владелец станции, —
очень холодный ветер.
Мы пошли за ним в контору, стоявшую на волнорезе у входа
в док. На месте аварии они никого не видели. Шкипер судна, пер-
вым заметивший яхту, тоже никого не видел. Вопрос был в том,
как «Королева ацтеков» вышла со стоянки и оказалась девятью ми-
лями ниже. В официальной обстановке Марио не был откровенен.
Он сказал, что у него нет никаких соображений на этот счет. Но
смотрел на меня так, словно хотел, чтобы заговорил я.
— Это твое судно, не так ли? — спросил владелец станции.
— Конечно, это моя яхта. Я ее купил из вторых рук у Расси
в январе.
— Застрахована? — спросил лейтенант.
Марио покачал головой.
— Я не мог себе этого позволить.
— Плохо. Для чего вы ее использовали?
— Для рыбной ловли, ну и для всего прочего. Больше всего в
сезон. Вы же знаете это, шеф.
Он повернулся к Шрейберу, который развалился на своем сту-
ле, прислонившись к стене. На карте побережья за его головой
круглое жирное пятно обозначало место, куда он обычно присло-
нялся.
— Давайте вернемся к происшествию, — проговорил он с запин-
кой. — Судно не могло само выйти в море и выброситься на ска-
лы. Кто-то должен был находиться на борту.
— Я знаю это, — сказал Марио, тяжело приподнимаясь со сту-
ла. Если разговор должен был произойти, то он хотел, чтобы он
произошел без него.
— Хорошо, если это не был капитан Кирд. В моторном отсеке
был замок?
— Да, у моего брата были ключи. У моего брата Джо.
— Почему ты этого не сказал? Теперь мы сможем что-нибудь
найти. Твоя яхта ушла утром, когда я пришел на дежурство. Я ду-
мал, что это ты ее взял.
— Я лежал, — сказал Марио. — У меня неприятности.
. 71
— Да, я вижу. Похоже, твой брат сам попал в неприятное про-
исшествие. Ты разрешил ему взять яхту?
— Он не нуждался в моем разрешении. Он был совладельцем.
— Тогда это не так уж плохо, — произнес Шрейбер сентенциоз-
но, — на два цента лучше. А ты уверен, что яхту взял твой брат?
— Как я могу быть уверен? Я был дома, в постели.
— Джо был здесь сегодня утром, — вставил я. — Его жена при-
везла его сюда перед восходом.
— Он говорил, что собирается выйти в море на яхте? — спро-
сил лейтенант.
— Насколько мне известно, он ничего не говорил.
— Где сейчас его жена?
— В Санта-Монике, у своей матери, миссис Сэмюэл Лоуренс.
Шрейбер записал имя.
— Думаю, нам лучше связаться с ней. Похоже, ее муж пропал
в море.
Лейтенант встал и надвинул фуражку на лоб.
— Я позвоню шерифу. Мы должны организовать поиски.
Он взглянул через окно на причал. Красный закат навис над го-
ризонтом.
— Сейчас слишком поздно, чтобы что-то предпринимать. Мы
не сможем снять яхту до прилива.
— И все же стоит попробовать. Может быть, он остался в руб-
ке. — Шрейбер повернулся к Марио. — ТЬой брат страдал сердеч-
ными приступами или чем-нибудь еще?
— Джо нет на борту, — спокойно сказал Марио.
— Откуда ты знаешь?
— Я чувствую.
Шрейбер пожал худыми плечами.
— Лучше иди домой, парень, и ложись в кровать. Не знаю, что
ты чувствуешь, но выглядишь ты ужасно.
Мы сели в мою машину и поехали обратно в город. Город ка-
зался очень спокойным в последних лучах заката, а немногие заж-
женные в нем огни походили на ранние звезды. Белые негритянские
хижины порозовели в красных лучах заката, так, будто я смотрел
на них через розовые стекла. Все было неподвижно, кроме моря,
которое бурлило и стонало за нами. Мне хотелось бы уехать по-
дальше, чтобы не слышать этих звуков. Но это не удалось. Марио
не хотел ехать домой. Он попросил меня остановиться у прибреж-
ного бара и сказал, что ему необходимо выпить. Я припарковал
машину и вышел. Мне тоже это было необходимо.
Тяжелая входная дверь со скрипом захлопнулась. Толстый ста-
рый официант подошел к нам и поздоровался с Марио за руку, по-
матерински осмотрев его лицо. Он усадил нас в нишу в конце
комнаты и зажег на столе красную свечу, воткнутую в бутылку.
W
Бутылка была вся в красных подтеках от воска других свечей. Они
напоминали струйки крови. Я подумал о Доллинге, лежащем в кро-
ви на полу. Он сейчас, наверное, в морге или под холодным светом
ламп на столе патологоанатома. Доллинг казался очень далеким,
давно ушедшим.
Официант закончил вытирать стол салфеткой.
— Что будете кушать, джентльмены? Или хотите выпить?
Я заказал бифштекс и бутылку пива. Марио попросил только
двойное виски.
— Ты ничего не будешь есть? Ты убьешь себя.
— Мы сегодня получили миноги, Марио, — сказал офици-
ант, — это хорошая еда — для разнообразия.
— Я берегу свой аппетит на потом, — пояснил Марио. — Мама
ждет меня к ужину.
— Ты хочешь позвонить маме?
— Нет, я не хочу с ней говорить.
Мягко ступая, официант удалился.
— Что я ей скажу? — пробормотал Марио, ни к кому не обраща-
ясь. — Я потерял яхту. Это достаточно плохо. Но она никогда не
хотела, чтобы я ее покупал. Я — идиот, что дал Джо уговорить себя.
Я вложил в нее все свои деньги. Что теперь у меня осталось? Ничего.
Я выброшен на скалы. А ведь я хотел выкупить пай этого заведения,
вы знаете об этом? Весь прошлый сезон я работал здесь, в баре, и
был в прекрасных отношениях с клиентами. Я в хороших отношениях
и со стариком Джорджем. Он уже собрался уходить, и я мог бы за-
нять его место, а это лучше, чем то, что я имею сейчас.
Он причитал как пьяный, словно виски сделало свое дело еще
до того, как он его выпил. Джордж принес нам напитки. Марио
молчал. Я оглядел зал. Он был чересчур разукрашен: над стойкой
были наклеены этикетки разных напитков, среди прочих и от не-
мецкого пива; лисели оленьи головы и скелет меч-рыбы; фотогра-
фии старых бейсбольных команд; репродукции с картин, изобража-
ющих горные вершины. На двери в кухню орел со сверкающими
глазами атаковал горного льва.
— Яхта в общем-то паршивенькая, — проговорил Марио, — но
что я скажу матери о Джо? Он всегда был ее любимчиком. Она
сойдет с ума, если узнает, что он утонул. Когда мы были малень-
кими, она разрешала нам гонять как сумасшедшим, а теперь волну-
ется, когда взрослых парней нет дома. Как будто становится легче
от того, что взрослый человек умирает дома, на своей кровати.
— Ты сказал, что чувствуешь, будто Джо нет на борту?
— Джо ужасно боится боли. У него никогда не было даже каш-
ля. Знаете, он был прекрасным братом. Я понял это, когда меня
отвезли в Хувениль; мама потом говорила, что я совсем не скучал
по семье. Но Джо мне. не хватало.
79
Официант принес виски и сказал мне, что мой бифштекс скоро
будет готов.
— Кроме того, брат плавает, как морской котик, — продолжал
Марио. — Он работал на пляже спасателем. Он занимался многими
делами и большую часть из них бросал. Я довольно хорошо представ-
ляю себе, где может находиться Джо. Он — не на «Королеве» и не
на дне моря. Он опять удрал и оставил меня у разбитого корыта.
— Как он мог удрать в море?
— Он не пожалел «Королеву», если хотите знать мое мнение.
Он вложил в нее пять сотен, а я — пятнадцать. Что эта сумма
значила для него? Он делает большие деньги. Он взял ее и угробил,
чтобы сделать вид, будто сам утонул. Наверное, он встретился в
море с парнем, который курсирует в Энсенаду... — Он оборвал себя
на полуслове, озабоченно взглянув мне в лицо.
— С Торресом? — спросил я, придав своему голосу почти равно-
душный тон.
Марио сразу замкнулся в себе. Осушив стакан с двойным виски,
он откинулся на стуле, прикладываясь губами к стакану с водой.
— Я не знаю никакого Торреса. Я все это придумал, представ-
ляя, как он мог выбраться с яхты.
•— Зачем ему все эти сложности?
— Посмотрите на мое лицо и поставьте себя на его место. Они
это сделали потому, что я — брат Джо. Это единственная причина.
А что бы они сделали с ним? — И он ответил сам себе жестом,
изображающим, как сворачивают шею цыпленку.
Принесли бифштекс, и я начал есть, запивая его пивом. Марио
заказал очередную порцию двойного виски. Он выглядел очень
усталым, и я решил больше не давать ему пить, но он попросил
меня не вмешиваться.
Посетители приходили по одному или парами, большинство из
них садились к стойке, как цыплята на насест. Я хотел было пой-
мать глазами взгляд официанта и сказать ему, чтобы принес счет,
когда в дверь вошел еще один человек. Он остановился, держа ла-
донь на дверной ручке, и принялся оглядывать бар. Это был круп-
ный мужчина в шляпе с высокой тульей; он выглядел как владелец
ранчо, принарядившийся в субботу. Его взгляд упал на спину Ма-
рио, и он направился к нам. Полуобернувшись, Марио заметил, что
он подходит.
— Черт, — пробормотал он, — помощник шерифа.
Мужчина положил руку ему на плечо.
— Я так и думал, что ты здесь. Что слышно о твоем брате?
Он уехал, да?
Марио отодвинулся в угол.
— Я знаю ровно столько же, сколько и вы. Джо не посвящал
меня в свои планы.
80
Помощник шерифа тяжело опустился на стул рядом с ним. Ма-
рио отшатнулся, словно его уличили в чем-то противозаконном.
— Я слышал, у тебя какие-то проблемы с Джо?
— Проблемы? Какие проблемы?
— Возьми зеркало, может, вспомнишь.
— Я не видел Джо с прошлой пятницы, с ночи.
— С ночи пятницы? Это было до или после того, как тебе разу-
красили лицо?
Марио потрогал повязку.
— Это не Джо.
— А кто это был?
— Мои друзья. Дружеская потасовка.
— У тебя очень милые друзья, — саркастически заметил помощ-
ник шерифа. — А что с Джо?
— Я же сказал вам, что не видел его с ночи, с пятницы. Мы
с ним ездили на рыбалку, и он вернулся обратно в Лос-Анджелес,
где он живет со своей женой. Если он, конечно, сейчас не на том
свете.
— Я слышал, что он уехал в прошлую пятницу. С тех пор он
не появлялся?
— Он вернулся сегодня утром, — сказал я, — его привезла
жена.
— Да, я имел в виду, до сегодняшнего утра. Я говорил с его
женой, она настаивает на своем. Она больше никого не видела.
— Никого больше?
— Это именно то, что мне нужно узнать. — Он зевнул и повер-
нул свое толстое лицо к Марио. — Ты был на побережье сегодня
утром? На борту яхты?
— Я был дома, в кровати. Старуха знает, я был дома, в крова-
ти. — Взгляд Марио стал мутным, слова путались от виски.
— Да? Я разговаривал с ней по телефону. Она не вставала до
семи. А твоя посудина вышла около четырех.
— Как вы это узнали?
— Трик Курлей, ловец омаров. Он как раз возвращался с остро-
ва. Знаешь его?
— Видел как-то.
— Он встал сегодня рано утром и видел лодку, идущую к «Ко-
ролеве ацтеков». Кстати, лодка там и сейчас пришвартована. Там
были двое мужчин. Они проплыли мимо лодки Трика.
— Джо?
— Он не может сказать, было темно. Он окликнул их, они ему
не ответили. Он слышал, как они взошли на борт, и потом яхта
двинулась вдоль волнореза.
Он неожиданно резко повернулся к Марио.
— Почему вы не ответили ему?
81
— Я? Не ответил кому?
— Трику, когда он окликнул вас в лодке!
— Боже сохрани! — Его избитое лицо потемнело еще боль-
ше. — Я был дома, в постели. Я не поднимался до девяти. Мама
подала мне завтрак в кровать, спросите ее.
— Я уже сделал это. Это не могло тебе помешать вылезти сре-
ди ночи и прийти сюда.
— Для чего же мне совершать такие странные поступки? — Ма-
рио размахивал забинтованной рукой.
— Злоба отдалила тебя от Джо, — с оттенком драматизма ска-
зал, помощник шерифа. — Это всем известно. На прошлой неделе,
в этом самом баре, ты грозился убить его. Есть свидетели. Ты го-
ворил ему, что это единственная социальная справедливость, кото-
рую ты совершишь.
— Я был пьян, когда говорил это, — пробормотал Марио, —
я не знаю, что с ним случилось. Он забрал мою яхту и разбил ее,
а теперь вы подозреваете меня. Это несправедливо.
— Эй! Прекрати болтать!
— О’кей! Арестуйте меня! — закричал Марио. — Я — слабый
человек! Ну, арестуйте же меня!
— Полегче, Тарантино, — помощник шерифа поднялся, — у нас
еще нет доказательств. Когда мы их добудем, мы увидимся. Будь
в пределах досягаемости.
— Я никуда не уеду.
И он забился в угол, неподвижный и обессиленный. Отблеск
свечи мерцал в зрачках его черных глаз. Я подождал, пока помощ-
ник шерифа уйдет, и повел его в машину. Марио с трудом что-то
бормотал, мешая английские, испанские и итальянские слова.
Глава 19
Мы ехали вниз по Сандресс-стрит по направлению к дому Ма-
рио. Уже издали я заметил небольшую толпу, собравшуюся у «Аре-
ны». Люди стояли по двое, вчетвером или вшестером. Лампа над
входом отбрасывала свет на их лица. Физиономии здесь были са-
мые разные: толстые, одутловатые лица старых спортсменов,
держащих сигары в уголках опущенных губ; мордашки индейских
мальчишек; маски накрашенных и несчастных старых потаскух; ли-
чики полногубых и светлоглазых девушек, искрящиеся юностью и
не скрывающие интереса к убийству. Черный Симми проверял би-
леты у входа.
Марио двумя руками вцепился в рукоятку тормоза и закричал:
«Стой!»
Я с трудом справился с управлением.
82
— Это было не очень-то вежливо, — заметил я, остановив ма-
шину. Но он уже пробежал половину пути и не слышал меня, несясь
со всех ног через дорогу. Все поворачивались к нему, когда он про-
дирался сквозь толпу, неистово, как овчарка сквозь стадо овец.
На ходу он вытаскивал из кармана кусок металла. Запахло не-
приятностями. Я мог уехать прочь — в конце концов, Марио не
мой сын, — но даже случайный удар по голове мог оказаться роко-
вым для него. Я принялся искать место для парковки, но не мог
его найти, — обе стороны дороги были заполнены машинами.
Я развернулся и поехал вверх по аллее к «Арене». Люди перегруп-
пировались, замерев с открытыми ртами. Все глаза были прикова-
ны к дверям, за которыми исчезли Марио и Симми. Я вылез из
машины. Входная дверь, находящаяся прямо передо мной, неожи-
данно вывалилась наружу, как будто выпал кусок стены. Симми
в желтой рубахе вылетел из двери головой вперед и пролетел шага
три вдоль аллеи. Марио выскочил за ним, неловко передвигаясь и
размахивая правой рукой. Симми пытался встать на колени, когда
на него налетел Марио и ударил кастетом по лицу. Черный парень
без сознания упал на гравий. Я схватил Марио сзади. Его металли-
ческий кулак задел мое бедро, и оно онемело. Я сжал его крепче,
чтобы удержать.
— Потише, парень.
— Я убью его! — кричал он, с трудом переводя дыхание. —
Пусти меня!
Он напряг плечи, дернул и даже оторвал меня от земли.
— Полегче, Марио, ты себя погубишь.
Симми поднялся на колени. Из брови его хлестала кровь. Пока-
чиваясь, он встал на ноги. Кровь заливала рубаху.
— Мистер Блэнни убьет вас за это, мистер Тарантино.
И он плюнул кровью на гравий. Марио громко выкрикнул что-
то. Слов было не разобрать. Его мускулы напряглись как стальные,
и он вырвался из моих рук. Его рука с кастетом снова была
свободна.
Симми перевалился через забор. Я снова вцепился в Марио, и
мне удалось отобрать у него кастет. С трудом я заставил Марио
сесть. Он привалился к забору, обхватив колени обеими руками.
Негритянка, которую я видел позавчера, вышла из-за угла здания
с другой стороны забора. Она стояла первой среди всех негров,
мужчин и женщин, которые вышли из хижин и наблюдали за про-
исходящим в полном молчании. Один из мужчин опирался на ко-
роткоствольное ружье. Симми доплелся до него и крикнул ему че-
рез забор:
— Перелезай сюда и дай мне это.
— Да-а, — сказал мужчина, — сам перелезай, что же ты?
Женщина подошла к парню и, причитая, дотронулась до его
83-^
окровавленного лица. Обернувшись, я увидел, что моя машина окру-
жена людьми. Какой-то человек с одутловатым лицом крикнул:
— Так его, Тарантино! Давай, добей этого черного ублюдка! Пу-
стите его!
Я поднял Марио на ноги и повел к машине.
— Неужели его свалил этот ниггер? — спросила какая-то
женщина.
— Он пьян. Он сам себя свалил.
Мы медленно пробирались сквозь толпу.
— Я достал одного из них, — бормотал Марио себе под нос. —
Боже! Ты видел его окровавленную рожу? Я достану и остальных.
— Ты чуть не погиб сам, — заметил я, но он не обратил на
это внимания. Одна из ясноглазых девушек побежала за машиной
по тротуару. Она дернула за ручку двери там, где сидел Марио.
— Подождите!
Я остановил машину. Она была коротко подстрижена, и волосы
ее были как золотая шапка. Она задыхалась.
— Где Джо, Марио? Мне ужасно худо.
— Брось это. Оставь меня в покое. — Он старался отогнать ее.
— Пожалуйста, Марио, — ее накрашенный рот изобразил подо-
бие муки, — ну, пожалуйста, успокой меня!
— Брось это, я сказал. — Он попытался оттолкнуть ее, но она
вцепилась в его руку.
— Я слышала, что ты потерял судно. Я могу тебе кое-что рас-
сказать об этом. Честно, Марио...
— Ложь. — Он высвободил руки и закрыл окно. — Поехали
отсюда. Я чувствую себя хуже.
Я привез его домой, когда он вылезал из машины, то едва сто-
ял на ногах. Я помог ему добраться до двери.
— Ты бы вызвал врача, чтобы он осмотрел голову.
— К черту врача, — сказал он беззлобно, — мне просто надо
немного отдохнуть, вот и все.
Его мать открыла дверь.
— Марио, где ты был, что ты делал?
У нее был тонкий и писклявый голос, словно у испуганной
девочки.
— Ничего, — сказал он, — тебе не о чем беспокоиться, мама.
Я просто выходил подышать свежим воздухом.
Глава 20
Когда я вернулся к «Арене», Симми уже и след простыл. Муж-
чина в кассе продал и сам же надорвал мне билет, приглашая прой-
ти внутрь. Толпа разошлась. У входа болтались лишь несколько
84
мальчишек, стремящихся улучить момент и проскочить без билета.
Они проводили меня взглядами, полными молчаливой зависти, как
будто там сражались Ахиллес с Гектором или Иаков общался с ан-
гелами.
Матч уже начался. Тысяча или более зрителей наблюдали эту
еженедельную схватку между правым и неправым. В роли правого
на сей раз выступал молодой парень простоватого вида, все тело
которого — и спереди, и сзади — было сплошь покрыто густыми
черными волосами. Неправым был какой-то славянин, постарше
возрастом, с круглой, как тонзура, лысиной и окладистой рыжей
бородой — словно компенсирующей лысину. У него был большой
живот, колышущийся, как капля воды перед тем, как упасть. Брю-
хо и борода создавали образ настоящего злодея. Я нашел свое ме-
сто в третьем ряду от ринга и следил за происходящим в течение
двух минут. Рыжебородый правой рукой ухватил клок волос сопер-
ника и довольно деликатно попытался их выдрать, как выдергива-
ют лилии из пруда. Волосатый в полном ужасе бросал умоляющие
взгляды на рефери. Рефери, маленький круглый человечек в костю-
ме, сделал замечание рыжебородому за то, что тот дурно обраща-
ется со своим коллегой. Тот пренебрежительно усмехнулся в боро-
ду. Толпа с остервенением ревела.
Не успел раздаться свисток, означавший начало второго раунда,
как рыжебородый вразвалку прошел через весь ринг в угол, где
простак отходил после первого, и коротким ударом свалил молодо-
го героя. Простак, оглушенный, мешком повалился на колени. Ры-
жий нанес еще пару ударов обеими кулаками, выпрямился и с тор-
жеством оглядел толпу.
— Убей его, Джино! — крикнула пожилая женщина, сидевшая
рядом со мной. — Соберись с силами и вышиби дух из этого гряз-
ного русского труса!
Она выкрикнула это с таким чувством, как будто от этого зави-
села ее собственная жизнь или смерть. Вся толпа вопила, также
подбадривая Джино. Ободренный поддержкой, тот заработал кула-
ками быстрее. Рыжебородый со скоростью падающего мешка
попытался было снова поднырнуть под Джино, но тот опе-
редил задиру и повалил его на спину. Толпа обезумела от вос-
торга.
— Изничтожь его, Джино!
Неправый был повержен и освистан; все задиры — трусы.
На спине у неправого была желтая полоса в целый ярд шири-
ной, как сказала мне сидящая рядом женщина. Она, должно быть,
разглядела это сквозь свои бифокальные очки. Наконец, когда спра-
ведливость восторжествовала, я мог позволить себе отыскать де-
вушку, которая меня интересовала. Найти ее было легко. Я заметил
ее светлую головку по другую сторону ринга. Она сидела очень
85
близко к мужчине средних лет в габардиновом пальто, немного яр-
коватом для этого сезона, и шляпе с красно-желто-синей лентой.
Она расположилась прямо на полах его пальто. Ее пальцы ритми-
чески поглаживали руку мужчины и играли с галстуком, но в этом
не было ни тени непринужденности. Его лицо было красным и рас-
терянным, словно у пьяного. Теперь рыжебородый стоял на четве-
реньках перед канатами. Джино делал знаки рефери, чтобы тот за-
ставил его продолжать бой. Рефери, исполненный зависти к бороде
русского, поднял того на ноги. Джино действовал быстро и сокру-
шительно. Он высоко подпрыгнул, выбросив вперед ногу и задев
пальцами ноги рыжую бороду. Рыжебородый упал — то ли от
сквозняка, то ли от мысли о полученном ударе — и лежал распро-
стертым на ринге, пока рефери отсчитывал секунды и провозгла-
шал победителя. Толпа ликовала. Когда рыжебородый открыл гла-
за и попытался встать, то пожилая женщина закричала:
— Ах ты, грязный трус! Выбросьте его!
Светловолосая девушка и мужчина в шляпе поднялись и напра-
вились к выходу. Я подождал, пока они выйдут, и последовал за
ними.
Остальная толпа, удовлетворенная моральной победой, смея-
лась и шутила, покупая пиво и соки у одетых в белое мальчиков,
сновавших в проходах. Победитель и побежденный покидали ринг
вместе.
Когда я вышел, девушка и мужчина стояли у кассы, а человек,
продававший билеты, вызывал такси. Она приникла к спутнику,
как лишайник к скале. Все, что я смог прочесть на ее лице, это уста-
лость и отчаяние. Толстая рука в габардине обнимала ее тонкую
талию.
Пока не подошло такси, я ожидал в машине с включенным дви-
гателем в сотне футов от входа. Таксист посадил их и направился
вниз, в город. Следовать за ними по городу, хорошо освещенному
вечером, было легко. Мы проехали шесть кварталов по прямой до
светофора, свернули влево по Мейн-стрит и снова двинулись вниз
к бульвару, ведущему к океану. Еще кусок пути вдоль побережья.
Такси остановилось, и они вышли.
Целью их путешествия оказался маленький мотель, стоявший
между ветеринарной лечебницей и темным неосвещенным домом.
Надпись «Парень» над входом горела синим неоновым светом.
Когда я проезжал мимо, лицо девушки, накрашенное, с наклеенны-
ми у глаз блестками, склонилось над открытым бумажником в ру-
ках мужчины.
Я припарковал машину у тротуара с другой стороны бульвара.
Впереди, у моря, шумели и качались, как пьяные, карликовые паль-
мы. Я снова вернулся к мотелю. Это было узкое, длинное зда-
ние, стоявшее справа на углу улицы. Комнаты шли в ряд по обе
86
стороны. Внизу были расположены открытые стоянки, большин-
ство из которых пустовало.
Свет шел из глубины здания, с галереи. Через некоторое время
из конторы вышел парень в футболке и тщательно закрыл за собой
двери. Он на цыпочках прошел вдоль галереи до наружной лестни-
цы. Я продолжал прогуливаться. Услышав, как открылась дверь
наружной лестницы, я повернулся и пошел назад. На дороге у вете-
ринарной лечебницы стояла тележка, на которую я и уселся в тени,
глядя на освещенное окно. В то же мгновение в комнате погас свет.
Я вновь увидел того же самого парня. Он поднялся по ступень-
кам, не замечая меня, тихонько подошел вплотную к двери и за-
стыл как изваяние. Казалось, он ждет сигнала. И я услышал этот
сигнал (из-за двери донесся жалобный девичий крик). Я не мог ра-
зобрать слов, а может, их и не было. Парень отпер дверь, вошел
внутрь и закрыл ее. Окно зажглось снова. Я решил подобраться
поближе.
В глубине здания была другая лестница — там, где галерея рас-
ширялась, переходя в открытую веранду. Я перепрыгнул через низ-
корослый кустарник, служивший изгородью, и, поднявшись по сту-
пенькам, тихо подошел к освещенному окну, стараясь держаться
как можно ближе к стене. Еще не успев добраться до окна, я услы-
шал голоса.
Голос парня звучал довольно громко.
— Как она может быть вашей женой? Вы зарегистрировались
как приехавший из Орегона, а она живет здесь. Мне теперь кажется,
что я узнаю ее.
И голос мужчины, странный, словно приглушенный страхом:
— Мы как раз сегодня поженились, ведь правда? Правда?
Парень сказал презрительно:
— По-моему, она даже не знает, как вас зовут.
— Не знаю, — согласилась девушка. — А что вы собираетесь
делать?
— Ты не должна была ему этого говорить! — истерично закри-
чал было мужчина, но страх все-таки заставил его сдержаться: он
боялся, что его услышат. — Тебе не следовало привозить меня сю-
да, в первое попавшееся место. Ты сказала, что оно безопасно и
что ты здесь свой человек.
— Значит, я была неправа, — утомленно ответила девушка.
— Мне тоже так кажется. А в какое положение я теперь попал?
Сколько хоть тебе лет?
— Пятнадцать, скоро шестнадцать.
— Боже! — Это слово вырвалось у него с таким вздохом, как
будто путеукладчик переехал ему живот.
Я старался рассмотреть его лицо, но окно было тщательно заве-
шено шторами.
87
— Да, это ухудшает ваше положение, — со знанием дела заме-
тил парень.
Он говорил что-то слишком осведомленно для ночного клерка
прибрежного мотеля.
— Значит, к изнасилованию прибавится еше и совращение мало-
летней.
Мужчина подавленно проговорил:
— У меня дома дочь такого же возраста, как и она. Что мне
теперь делать? У меня жена.
Осведомленный парень изрек:
— Вы вспомнили об этом слишком поздно. Я вам скажу, что
собираюсь сделать я. Я должен вызвать полицию.
— Нет!!! Вы не должны этого делать! Полиция тоже не захочет
вмешиваться, правда? Ведь правда? Я заплатил ей деньги. Она ни-
чего не подтвердит. Так?
— Они меня заставят, — тоскливо проговорила девушка, — и
вышлют меня, да и вас тоже.
— Это не дом свиданий, мистер, — заметил парень. — Управля-
ющий говорил, что если я замечу такие вещи, то должен вызывать
полицию. Я не приглашал вас сюда.
— Это она меня пригласила. Это она все запутала. Я приезжий
в городе, сынок. Я не знаю здешний ситуации. Я приехал сюда из
Портленда для подписания соглашения. Я не знаю здешней си-
туации.
— Ну, теперь-то знаете. Если мы будет потворствовать таким
делам, то потеряем нашу лицензию. Если об этом узнает управляю-
щий, я потеряю работу. И я вам не сынок.
— Ты не сделаешь этой гадости. — Голос мужчины звучал раз-
драженно. — А может, тебе в нос дать?
— Попробуй, старый козел. Сначала получишь сам.
Вмешался умоляющий голос девушки:
— Договоритесь с ним. Не злитесь на него. Попросите у него
прощения.
— Простите, — буркнул мужчина.
— Вот получите как следует, тогда вас и простят.
Девушка захныкала, механически повторяя:
— Они меня вышлют и вас тоже. Вы что-нибудь можете сде-
лать, мистер?
— Может, мне поговорить с управляющим? Дело примет нехо-
роший оборот, если вы вызовете полицию...
— Его нет в городе, — сказал парень, — в любом случае я до-
ставлю вас сам.
После паузы мужчина вкрадчиво спросил:
— Сколько вы зарабатываете в неделю?
— Сорок, а что?
88
— Я заплачу вам, чтобы вы забыли об этом деле. У меня, прав-
да, нет при себе достаточно денег...
— У вас есть две двадцатки в бумажнике, — сказала девушка.
Она перестала хныкать так же неожиданно, как и начала. —
Я видела.
— А ты заткнись, — одернул ее парень. — Я не могу брать
взятку, мистер. Я потеряю работу.
— У меня здесь восемьдесят пять долларов. Я могу их вам
предложить.
Парень наигранно рассмеялся:
— За попытку изнасилования? Не дешево ли? Мало же вы цени-
те работу.
— У меня есть чек на сто долларов. — Голос мужчины дро-
жал. — Я дам вам сто пятьдесят. Я собрал немного для покупки
отеля.
— Хорошо, я возьму, — согласился парень, — я не люблю этого
делать, но возьму.
— Слава Богу.
— Спуститесь вниз, к портье, мистер. Там есть перьевая ручка.
— Спасибо, мистер, — мягко сказала девушка, — вы действи-
тельно спасли мне жизнь.
— Убирайся прочь, грязная маленькая шлюха. — Он рассви-
репел.
— Спокойно, — сказал парень, — спокойно. Пойдемте отсюда.
Я вернулся на веранду и прятался за углом, пока они не ушли.
Впереди энергично шагал парень, а за ним еле поспевал мужчина
со шляпой в руках. Его шнурки волочились по полу галереи.
Глава 21
Я постучал в дверь.
— Кто там? — взвизгнула девушка.
Я постучал еще раз.
— Это ты, Ронни?
Я хмыкнул утвердительно. Ее босые ноги прошлепали по полу,
и дверь открылась.
— С ним обошлось так легко... — начала было она, но, увидев
меня, прикрыла рот рукой. Глаза ее потемнели.
— Ах!
Она попыталась захлопнуть дверь перед моим носом, но я, ото-
двинув ее, вошел и закрыл за собой дверь. Она отступила, прижав
руки к ярко накрашенному рту. На ней не было ничего, кроме юб-
ки, и через мгновение она вспомнила об этом. Ее руки сползли с
лица, закрывая груди, юные и маленькие; их можно было легко
89
прикрыть. На плечах выступали ключицы, тонкие, как у цыпленка.
Часть ее левой руки была в небольших отметинах, словно рябая.
— Ты — крутой рэкетир, сестренка. Не можешь придумать чего-
нибудь получше со своим телом?
Она отошла дальше, туда, где в углу комнаты стояла разобран-
ная кровать. Стены и потолок этой тесной маленькой комнаты бы-
ли выкрашены бледно-зеленой краской; она напомнила мне убогие
публичные меблирашки с одной кроватью, стулом, фанерованным
туалетным столиком и ковриком, проеденным молью. Они могут
служить клеткой для кроликов или случайным убежищем, где оди-
нокий мужчина ночует наедине с темно-коричневой бутылкой. Эта
девушка, казалось, была слишком хороша для этой комнаты, хотя
я уже понял, что это не так.
Она подняла с пола свитер и надела его через голову.
— А какой у вас бизнес? И что я должна делать со своим
телом?
Ее груди тупо смотрели на меня своими розовыми глазками, по-
ка свитер не прикрыл их.
— Уходите отсюда, а то я позову коридорного.
— Хорошо. Я как раз хочу с. ним поговорить.
Ее глаза расширились.
— Вы полицейский?
В ее глазах было что-то необычное.
— Я частный детектив. Это для тебя лучше?
— Уходите из комнаты и оставьте меня' в покое. Вот это точно
будет для меня лучше. — Вместо этого я подошел к ней. Ее лицо
было худеньким и бледным, а в темных глазах ее не видно было
зрачков. Я заглянул в них, как будто проник в холодную глубину
ее души. Сначала задрожали кисти-ее рук, потом руки, плечи, а
затем все тело. Она села на кровать и обхватила колени руками,
опершись на них подбородком и пытаясь сдержать бивший ее
озноб. На лицо ее легла тень, глубокая, как тень смерти. Она вы-
глядела как старуха в золотом парике/
— Давно это было? — спросил я.
— Т^и дня назад. Я схожу с ума. — Ее зубы стучали. Она сжала
их с усилием.
— Плохи дела, детка?
— Ох-ох-о!
— Извини меня.
— Я не спала три ночи.
— С тех пор, как уехал Тарантино?
Она выпрямилась, преодолев озноб.
— Вы знаете, где Джо? Нет ли у вас хоть капли героина?
Я получу деньги и расплачусь с вами.
— Я не в деле, малышка. Кстати, как тебя зовут?
90
— Рут. Вы знаете, где он? Вы с ним работаете?
— Нет. А что до того, где Джо, то мне придется попотеть, что-
бы добраться до него.
— Я не могу. Я умру. — Может быть, она была права.
— Как давно ты на игле?
— С прошлой осени. Ронни дал мне попробовать.
— Часто употребляешь?
— Сначала один раз в неделю, потом два. Последние несколько
месяцев — каждый день.
— Поэтому ты стала трясти туристов?
— Такова жизнь. — Она подняла на меня тяжелый взгляд. —
Откуда вы столько про меня знаете?
— Совсем не много, но я уверен в одном — тебе надо обратить-
ся к врачу.
— Какой смысл? Он отошлет меня в Федеральную лечебницу,
и там я, конечно, умру.
— Они отучат тебя.
— Откуда вы знаете? Вы через это прошли?
— Нет.
— Тогда вы не знаете, о чем говорите. Это входит в вас, в каж-
дую клеточку, и остается там. Прошлой ночью я была на берегу,
и каждая волна, набегающая на песок, действовала на меня как зем-
летрясение, как конец света. Я лежала на спине, смотрела прямо
вверх и не видела неба. Ничего, кроме желтых кругов перед глаза-
ми и черноты. Я почувствовала, как земля уходит из-под меня и
я уплываю в черноту. Это было ужасно; я словно исчезаю, ухожу,
падаю внутрь себя самой. — Она коснулась рукой живота. —
Странно, что я жива. Мне казалось, я умираю. — Она вытянулась
на кровати и уставилась в потолок, закинув руки за голову. Ее рот,
нос и шея от напряжения покрылись потом, а золотые узкие брови
потемнели. Бледно-зеленый потолок стал сейчас ее единственным
небом.
— Мне кажется, я испытаю это еще раз. Перед смертью.
— Ты не умрешь, Рут.
Я был убежден в этом. Но я почувствовал себя прозектором,
вскрывающим умершую девушку во дворе низкопробного притона.
— А что ты делала на берегу прошлой ночью?
— Ничего. — В ней промелькнуло воспоминание о прежней и
лучшей жизни. — Пока не ушел отец, мы часто спускались к морю.
У нас была собака, маленький палевый коккер, и он любил гонять
птиц, а нам нравилось завтракать на берегу и устраивать пикники;
мы разводили костер, и было очень весело. Папа собирал для меня
морские камешки. У нас была настоящая коллекция. — Она при-
поднялась на локтях и нахмурила брови. — Интересно, где она сей-
час? Я даже не знаю, что с ней случилось.
91
— А что с твоим отцом?
— Я вряд ли его увижу. Он уехал, когда мать бросила нас, сбе-
жав с фотографом. А отец получил место радиста на корабле, и
он всегда где-то далеко: то в Индии, то в Японии. Он присылает
моей бабке деньги для меня, — в ее голосе зазвучал металл, —
он пишет мне письма.
— Ты живешь с бабушкой?
Она снова легла на спину.
— Когда как. Она работает официанткой на стоянке грузовиков
у железной дороги и по ночам не бывает дома, а днем спит.
А прошлую ночь было плохо: казалось, что дом трясется и внутри
и снаружи. И я пожалела, что совсем одна. Я подумала, что если
я пойду на берег и услышу запах океана, то мне станет лучше. Но
этого не случилось. На воздухе стало еще хуже. Я говорила вам
о звездах. Они были как желтые дыры в моем мозгу, и я падала
в черноту. Очнувшись, я увидела мужчину, выходящего из океана,
и решила, что совсем спятила. Я подумала, что он — водяной, как
в стихотворении, которое было у нас в учебнике английского в
прошлом году. Я до сих пор не знаю, был ли он на самом деле.
— Расскажи мне об этом мужчине. Где ты его видела?
— На Макерел-Бич. Там сделаны приспособления для барбекю,
и мы устраивали там наши пикники. — Она одной рукой неопреде-
ленно махнула в южном направлении. — Это около мили вниз от
бульвара. Я лежала за песчаным холмом, и мне было ужасно хо-
лодно, — она поежилась, — чернота прошла, и я была уже не в
обмороке. Я думала, худшее уже позади. Над водой уже забрезжил
рассвет, а мне всегда лучше днем, когда светло и я могу различать
предметы. Этот мужчина постоял в набегающих волнах, а потом
вышел на берег. Я испугалась, подумав, что это морской дух, кото-
рый пришел, чтобы забрать меня. Было еще довольно темно, и я
лежала неподвижно, так что он даже не заметил меня. Он пошел
за кусты, которые росли за ямами для барбекю. Тогда я подумала,
что, наверное, он где-то там оставил машину, а вскоре услышала
звук мотора, вполне реальный. Как вы думаете, он был на-
стоящий?
— Конечно, да. Не было ли повязки у него на голове?
— Кажется, нет. Это был не Марио. Ронни сказал мне, что суд-
но Марио разбилось, и я сразу подумала, что это, может, связано
с его яхтой...
— Tti видела это судно?
— Нет. Может, слышала, не знаю. Сначала у меня в ушах стоял
крик чаек, а потом — я была мертва. Я не могла слышать.
Как большинство наркоманов, она была ипохондриком: соб-
ственные ощущения интересовали ее больше, чем все остальное, и
она любила их описывать. Я спросил, как он выглядел.
— Было слишком темно, чтобы я могла разглядеть лицо. Он
был не то совсем голый, не то в плавках. Кажется, у него было
полотенце на шее.
— Это был кто-то, кого ты знаешь?
— Нет, вряд ли.
— Не Джо Тарантино?
— Это не мог быть Джо. Думаю, я узнала бы его и голого,
и какого угодно.
— Это Джо начал снабжать тебя?
— Никакого начала и никакого снабжения нет, — она продолжа-
ла глядеть в потолок, — эти три дня были как три года. Что бы
вы делали на моем месте, мистер? Ронни достал сборную травку,
но от нее я чувствую себя еще хуже. Что бы вы делали на моем
месте?
— Пошел бы к доктору и вылечился.
— Не могу я этого сделать. Я уже говорила вам. Не могу. Вы
из Лос-Анджелеса? Да? Тогда вы знаете, где я могу найти это в
Лос-Анджелесе? Я заработала двести долларов за прошлые три
ночи.
Я подумал о Доусире, который любил блондинок. Ей придется
потрудиться, прежде чем она доберется до него, даже если у него
и есть то, чего она хочет.
— Нет, я не знаю.
— Ронни знает человека в Сан-Франциско. Ронни работал курье-
ром у Германа Спида до того, как его ранили. Как вы думаете,
я достану немного, если поеду во Фриско? Я ждала возвращения
Джо. Но он не вернулся. Как вы думаете, он когда-нибудь
вернется?
— Джо или умер, или находится сейчас за границей. Он не
вернется.
— Я так и думала, что он не вернется. К черту Джо! Я еду.
во Фриско.
Она внезапно села и стала поправлять волосы.
— О каком человеке говорил тебе Ронни?
— Я не знаю имени. Они не употребляют имен. Он называет
себя Москит. Он поставлял наркотики Спиду в прошлом году. Те-
перь он занимается этим во Фриско. — Она спустила ноги, чтобы
надеть туфли.
— Это большой город.
— Я знаю, куда идти. Ронни мне сказал. — И она с опаской,
по школьной привычке прикрыла рот рукой. — Я слишком много
говорю, да? Я всегда слишком разговорчива, когда люди добры ко
мне. Я думаю, вы — полицейский.
— Может, и так, — сказал я, — но я не воспользуюсь твоей
откровенностью.
93
Она немного приободрилась после того, как заново пережила со-
бытия той ночи. Лицо порозовело, взгляд стал осмысленнее. Но
она была такой потасканной, что уже не казалась молодой.
Глава 22
Дверь открылась внезапно и без обычного скрипа. Вошел этот
парень, Ронни. Крупный, лет девятнадцати или двадцати, с лицом
пай-мальчика, а не юного преступника: умные глаза, гладкая смуг-
лая кожа, густые брови, сросшиеся на переносице, темные вьющие-
ся волосы. Его сильно загоревшие руки выглядели внушительно.
На правой был надет кастет. Я увидел это раньше, чем он успел
опустить его мне на голову. Я увернулся и кинулся к нему до сле-
дующего его выпада. Девушка позади меня молчала. Схватив его
запястье, я нащупал пальцами кастет и отшвырнул его другой ру-
кой в угол комнаты. А потом я отбросил его самого, предваритель-
но сделав привычный для меня захват левой вокруг шеи. Для без-
опасности я изо всех сил ударил его в солнечное сплетение. Это
был, в общем-то, детский удар, хотя и не такой уж легкий.
Он упал на пол, вывернув голову набок, и корчился от боли и
нехватки воздуха. Девушка подбежала к нему и, опустившись на ко-
лени, начала ворковать что-то нежное и ласковое. Он приучил ее
к героину, подарил ей желтое безумие и белую смерть, и она была
без ума от него.
Наконец его дыхание восстановилось. Он сделал несколько глу-
боких судорожных вздохов. Я стоял и смотрел, как он садится, и
думал, что я мог бы ударить его посильнее. Белое лицо девушки
повернулось ко мне.
— Вы ужасный человек, вы просто убийца.
— Подожди снаружи, Рут. Мне надо поговорить с Ронни.
— Кто вы? — с трудом выговорил парень, все также судорожно
дыша. Потом обратился к ней: — Что он здесь делает?
— Он -г- частный сыщик. — Она обхватила его плечи, одной
рукой заботливо поддерживая сзади. Он оттолкнул ее и поднялся.
— Что вам нужно? — Его голос был выше, чем прежде, как
будто мой удар вернул его в недавнее отрочество.
— Садись, — сказал я, указав на единственный стул, стоявший
прямо под люстрой. — Мне нужно кое-что узнать у тебя.
— Я вам ничего не скажу. — Однако он сел. У него был нерв-
ный тик и казалось, что он то и дело весело подмигивает мне.
— Закрой за собой дверь, — сказал я девушке.
— Я останусь. Не хочу, чтобы вы его еще сильнее избили.
Лицо юноши перекосилось от внезапной злости.
— Убирайся отсюда, черт тебя возьми! Продавай себя хоть на
Н..
корм собакам, только убирайся отсюда. — Теперь он вымещал на
девушке только что пережитое унижение.
Она ответила спокойно:
— Как скажешь, Ронни. — И вышла.
— Ты был курьером у Спида, — сказал я парню.
На его лице снова вспыхнула злость и от этого оно стало узким
и жалким. Его уши были неестественно маленькими.
— Рут опять натрепалась, да? Она общительная особа, эта Рут.
Ну, ничего, я с ней поговорю.
— Ты оставишь ее в покое. А не то учти, я знаю и другие при-
емы, которых ты никогда не видывал. После этого ни одна девуш-
ка не взглянет на тебя дважды.
Он покосился на кастет в углу комнаты и быстро отвел глаза,
решив произвести на меня впечатление прилежного молодого чело-
века, занятого своей работой.
— Мне надо идти в контору. Честное слово, мистер, я не могу
оставаться здесь.
— Сегодня ночью больше не будет легких денег.
Кривая улыбка обнажила его кривые зубы.
— Может, я совсем тупой, мистер, но я вас совсем не понимаю.
— Сто пятьдесят — это большие деньги, если их заработать за
пять минут быстрого разговора.
— Вы никогда не заставите его это подтвердить, — сказал он.
— Не прикидывайся ребенком. К утру он совсем обалдеет от
страха, и я легко уговорю его.
— Об этом просил вас старый козел?
— Ты — единственный, кто меня об этом просит. В туристских
городках не любят таких игр.
— Понятно. Вы хотите, чтобы я поделился. — Он улыбнулся
и снова подмигнул.
— Я не возьму их. Мне нужна информация.
— Какая информация? Я ничего не знаю.
— О Германе Спиде. Я хочу знать, что с ним случилось и
почему?
Хотя он не сделал никакого движения, весь его облик выразил
неудовольствие. Он нервно теребил рукой темные волосы.
— Вы из полиции штата, мистер? Или из Федеральной?
— Успокойся. Ты мне не нужен. Поэтому я привлеку тебя за
вымогательство, только если мне это понадобится.
— То есть если я не буду говорить?
— Мое терпение иссякает.
— Я не знаю, что бы вы хотели от меня услышать. Яг..
— Ты работал на Спида. Больше не работаешь. Почему?
— Спид больше не у дел.
— На кого ты работаешь?
95
— На себя. Тарантино не любит меня.
— Не понимаю, — сказал я. — Ты хорошо смотришься, у тебя
есть мозги и все, что нужно. Чего не достает Тарантино?
Это ему польстило, и на лице его отразилось смущение — так,
самая малость.
— Я был курьером у Спида, поэтому Тарантино не любит меня.
— Он сам работал на Спида.
— Да, но он дважды с ним не поладил. Пока развивалась корпо-
рация, он два раза менял позицию. Он видел, что не сможет спра-
виться с таким независимым человеком, как Спид.
— И он выстрелил в Спида и взял верх в бизнесе, в корпорации.
Так?
— Не совсем так. Тарантино слишком чистоплюй, чтобы делать
это лично. Скорее всего, он указал кому-то на Спида. Слыхал, что
он так и сделал.
— Как это случилось?
— Меня не было здесь. Я знаю только понаслышке. — Он по-
ежился. Под сросшимися бровями его глаза казались слишком ма-
ленькими и близко посаженными. На лбу ясно проступили капли
пота. — Мне не следует говорить об этом, мистер. Я могу здорово
погореть из-за этого. Почему я должен доверять вам?
— Ты можешь испытать судьбу.
— Вы не сможете использовать меня как свидетеля. Я знаю
только то, что слышал.
— Расскажи мне.
— Я расскажу, как смогу, мистер. Той ночью Спид возвращался
из Тйхуаны. У него в поясе было немного белого порошка. У него
такая система карманов на поясе, а в них изнутри сделаны тюбики.
Тарантино ехал с Германом; я думаю, он и направил ту шайку. Они
налетели на Спида на подъеме, с этой стороны Дельмара. Пригро-
зили ему старыми связями или чем-то еще. Спид возражал, и они
выстрелили в него, сбросили его машину и оставили умирать. Та-
рантино принес его. Он был предан Спиду — то есть это Спид так
думал. Выйдя из больницы, Спид уехал из города. Для дела он уже
умер. Я думаю, эта история очень его напугала. Он не мог высто-
ять в такой войне, где стреляют. Он джентльмен.
— Это видно. Где сейчас этот джентльмен?
— Я не знаю. Он умотал отсюда, вот и все. Продал «Арену»
Тарантино и исчез.
— Опиши этого джентльмена, Ронни.
— Спида? Он всегда одевается со вкусом. Двухсотдолларовая
рубашка и костюм, галстук с его монограммой. Он такой крупный,
видный мужчина, но утонченный. Разговаривает как выпускник
колледжа, высший- класс.
— Так. Ну, а лицо у него какое?
96
— У него приятная внешность. Хорошо выглядит для человека
его возраста. У него еще много волос, каштановых. Потрясающие
усики. — Он провел пальцем над верхней губой. — Вообще у него
хорошее лицо, кроме носа. На носу у него здоровая шишка, там,
где он был сломан.
— Какого он примерно возраста?
— Среднего. Сорок, где-то так. Как вы, или, может, немного
старше. Но все-таки вам не удастся увидеть Спида, мистер. — Он
старался держаться честно, а вместе с тем независимо.
Добрый малый, он готов был лизать любые руки, даже те, ко-
торые могут его ударить. Но у меня не было никакого желания
бить его снова — и потому, что он был моложе, и потому, что
от этого не было толку. Если я и вправду обидел его, то он выме-
стит обиду на тех, кто слабее его, как Рут/ Действительно, из всего,
что было мне доступно, с Ронни не надо было делать уже ничего.
Он будет вертеться вслед за долларом то в одну} то в другую сто-
рону, пока не кончит в Фолсоме, или в морге, или в доме с бассей-
ном на вершине горы. На моей территории в десять тысяч квадрат-
ных миль было столько таких же, как он, мальчишек, потерявших
свое будущее, своих родителей и самих себя в грязных, как ночной
горшок, домах на улицах прибрежных городов; мальчишек, лишен-
ных сердца, с представлениями о. жизни, почерпнутыми из комик-
сов; мальчишек, опечаленных тем, что они родились слишком поз-
дно для одной войны и слишком рано для другой.
Он сказал:
— В чем дело, мистер? Я рассказал вам правду, — все, что я
знаю об этом деле.
Я смотрел в его карие глаза: они были пустыми.
— Возможно, ты и был в этом деле, но ты не мог все делать
сам. У тебя не хватило бы мозгов. А что за система у Тарантино?
— Я ничего не знаю об этом. — Он снова затеребил пальцами
волосы.
— Извини, забыл. Ты — человек респектабельный. Ты не связы-
ваешься с такими аферистами, как Тарантино.
— Они с братом купили судно, — сказал он. — Оно сегодня
разбилось. Откуда мне знать, как они его использовали? Раза два
они ездили на рыбалку, а может, мотались в Мексику. Пока Спид
был в деле, он получал продукт там, от одного парня из Мехико-
сити, который производит опиум. — Он придвинулся ближе ко
мне, не вставая со стула. — Мистер, разрешите мне идти теперь
в контору. Я рассказал вам все, что знаю. Ну, что?
— Не хитри со мной, Ронни. У тебя есть еще один дружок, о
котором я хотел бы услышать. Где я могу встретиться с Моски-
том? Надеюсь, мне не нужно убеждать тебя?
— С Москитом?
4 Р. Макдональд
97
— Он сейчас торгует в Сан-Франциско. Так сказала Рут. Здесь
он продавал товар Спиду.
— Я не знаю никаких Москитов, — сказал он убежденно, — кро-
ме тех, которые кусаются по вечерам.
Я сжал кулак и потряс им перед глазами Ронни, полагая, что
кулак у меня достаточно большой, чтобы испугать парня.
Карие глаза Ронни искоса посмотрели на него.
— Я скажу вам, мистер. Обещайте, что вы не назовете моего
имени. Они не велели мне говорить. Они написали, что этим летом
подыщут мне работу получше.
— Я не даю никаких обещаний, Ронни.
Мое терпение снова истощилось.
— Вы хотите знать, где его найти?
— Да, верно.
— Я выходил с ним на связь через музыканта, играющего на
пианино в подвальчике под названием «Пещера». Это направо от
площади Юнион. Его довольно легко найти.
— Когда это было?
— Около месяца назад. Я летал туда на уик-энд в прошлом ме-
сяце. Я родом из Фриско. Вот это город для меня, не то, что это
убогое местечко...
— Так ты говорил с Москитом?
— Конечно. Теперь мы с ним большие друзья, и он хороший
парень. Я ведь знал его еще в школе. — И Ронни погрузился в вос-
поминания о тех днях, когда он познакомился с Москитом.
— Как его настоящее имя?
— Вы не скажете, что это я рассказал вам, мистер? Его зовут
Гилберт Морено.
— А музыканта?
— Я не знаю его имени. Вы найдете его в «Пещере». Он там
играет на пианино каждую ночь. Он похож на белую птичку, его
невозможно ни с кем спутать.
— Москит знает, где Спид?
— Он сказал, что Спид был там на Рождество, стараясь попра-
вить положение дел. Потом он поехал в Рено. Кажется, он сказал,
Рено. Я могу идти, мистер?
У меня в мозгу начала вырисовываться фигура. Это была аб-
страктная фигура: высокий, тонкий, вытянутый треугольник на
красном фоне. Его основанием служила короткая прямая линия
между Палм-Спрингс и Пасифик-Пойнт. Его вершина была в Сан-
Франциско. Другой теневой треугольник на том же самом основа-
нии имел своей вершиной Рено. Но когда я попытался соединить
это в одну картину, все рухнуло. Я сказал: «Хорошо, иди».
Когда мы вышли, девушка исчезла. Я почувствовал облегчение.
Она была более активной, чем мне хотелось бы.
98
Глава 23
Подсвеченные часы на башне здания окружного суда показыва-
ли только пять минут двенадцатого. Я не поверил этому. У меня
было ощущение, что уже за полночь. Мне уже скулы сводило от
этого неудачного, длинного вечера. Криминальный катехизис с ре-
кордной скоростью проносился в моей голове. Что? Кровь. Где?
Там. Когда? Тогда. Почему? Кто знает. Кого? Его. Их. Ее. Нас.
Особенно нас.
Я остановился перед зданием суда в той части, где помещалась
окружная тюрьма. Окна второго и третьего этажей были забраны
узорной железной решеткой, очевидно, для того, чтобы пробуждать
эстетические чувства у воров, убийц и проституток, находящихся
за ней. Часть первого этажа этого крыла здания занимал офис ше-
рифа. Это были единственные освещенные окна в здании под часа-
ми. Высокая черная дверь была открыта, и я вошел в комнату, за-
литую белым флюоресцентным светом. За стойкой, делящей ее на
две половины, полный молодой человек разговаривал по телефону:
— Нет, — говорил он, — шефа нет.
Он не может дать его личный телефон. В любом случае шеф
уже в постели. Все верно. Ему очень жаль это слышать. Он пере-
даст это помощнику шефа утром. Он повесил трубку и выразитель-
но вздохнул.
— Крепкий орешек, — сказал он мне. — Мы выслушиваем ее
каждый день, а то и по два раза в день. Ей кажется, что она может
улавливать радиоволны и что вражеские агенты бомбардируют ее
нервную систему своей пропагандой. В прошлый раз я предложил
ей отрегулироваться настолько, чтобы она смогла принимать теле-
вещание.
Он вышел из-за стойки и прошел в угол комнаты.
— Чем могу помочь, сэр?
У него были запанибратские манеры бакалейщика, распростра-
няющего правдивые слухи вместо того, чтобы продавать хлеб и
крупу.
— Я полагаю, что шефа здесь нет?
— Уже с ужина. Может, я чем-нибудь буду вам полезен?
— Один из помощников шерифа расследует исчезновение Джо
Тарантино.
— Один из помощников, ха! Над этим делом работают трое
или четверо. — Его глаза сощурились от улыбки.
— Могу я поговорить с одним из них?
— Они очень заняты. Вы репортер?
Я показал свое удостоверение.
— Я уже разговаривал с одним крупным мужчиной в высокой
шляпе. Или они все носят высокие шляпы?
99
— Только Каллахен. Он сейчас там с миссис Тарантино. —
Большим пальцем он указал на дверь. — Подождите немного.
— С которой из миссис Тарантино: с матерью или женой?
— С молодой. Будь я на месте Тарантино, я бы не убежал из
объятий такой хорошенькой девочки, как она.
Он подмигнул, и на лице его появились слабые морщины. Я ре-
шил объяснить мое вторжение:
— Побег Тарантино — это официальная версия? А может, ка-
кая-то сила поддерживает его на воде, или русская подводная лодка
поджидала его, чтобы подобрать?
— Может быть. — Он потер лицо руками. — Вы заодно со ста-
рой леди. Она утверждает, что голоса в ее мозгу разговаривают
с русским акцентом. Дело в том, что официальной версии нет, ее
и не может быть, пока мы не закончили следствие.
— Вы вытащили на берег «Королеву ацтеков»?
— Да. Она полностью разбита о скалы. Никого в кабине. Что
вас интересует, если можно узнать, мистер..?
— Арчер. У меня есть некоторая информация для Каллахена.
— Они освободятся через несколько минут. Они уже беседуют
около часа. — Бросив завистливый взгляд на закрытую дверь, он
зашел за стойку и сел, с трудом уместившись между ручками крутя-
щегося кресла.
У меня было время, чтобы выкурить первую за весь этот день
сигарету. Я сел на жесткую скамейку у стены. Минутная стрелка
электрических часов, висящих на противоположной стене, нервно
дернулась к половине двенадцатого. Дежурный следователь зевал
над новыми журналами. Наконец закрытая прежде дверь заскрипе-
ла, и на пороге появился Каллахен. Свою высокую шляпу он
держал в руках, — очевидно, он не боялся получить солнечный удар
от яркого дневного света. Он отступил, пропуская Галли вперед.
Он так улыбался ей вслед, как будто переспал с ней.
Она была так же жизнерадостна и нарядна, как и днем. На ней
были темно-коричневый костюм и темная шляпа. Представление о
вдовьей одежде рассеивала лимонно-зеленая блузка под жакетом.
Только мешки под глазами выдавали усталость, показывая, через
что она прошла.
Я встал, и она застыла на месте.
— Как, мистер Арчер? Не ожидала встретиться с вами сегодня
ночью.
Овладев собой, она подошла ко мне и протянула руки. Даже че-
рез кожу перчаток я почувствовал, какие они холодные.
— Думаю, я должен был встретиться с вами. Вы можете по-
дождать минуту? Я хотел бы поговорить с Каллахеном.
— Конечно, я подожду.
Она села на скамейку. Каллахен склонился над ней и с професси-
100
ональной любезностью поблагодарил за помощь. Ее улыбка пока-
залась мне немного странной. Толстяк прогуливался за конторкой,
пожирая Галли похотливыми глазами.
Положив шляпу, высокий обратился ко мне:
— Что за история, приятель? Если не ошибаюсь, вы были с Ма-
рио на побережье. Вы его друг?
— Я частный детектив, разыскиваю Джо Тарантино. Меня зо-
вут Арчер.
— Для нее? — Он кивнул в сторону Галли.
— Для ее матери. — Я отвел его в другой конец комнаты. —
Я сегодня разговаривал с девушкой, которая утром видела то, что
может вас заинтересовать. На рассвете она лежала одна за песча-
ным холмом на Макерел-Бич.
— Одна? — Разочарование или ирония мелькнули в его глазах.
— Она говорит, что одна. На берег выплыл мужчина с повяз-
кой на шее, очевидно, это была одежда, потому что на нем ничего
не было. Она видела, как он пересек пляж, а потом услышала за
кустами, растущими у ям для барбекю, звук отъезжающей ма-
шины.
— Значит, вот что случилось с Тарантино, — подытожил он.
— Если верить ей, то это был не Джо и даже не Марио. Она
знает обоих.
— Что это за девушка? Где она?
— Я встретил ее на матче в «Арене». Я хотел ее привезти, но
она убежала от меня.
— Как она выглядит?
— Блондинка, худая.
— Ну, теперь половина девушек в городе блондинки. Когда, го-
ворите, она видела этого парня?
— Незадолго до рассвета. Было еще слишком темно, чтобы раз-
глядеть его получше.
— У нее не могло быть галлюцинации? — предположил он. —
Это бывает у девушек, которые имеют обыкновение лежать на бе-
регу одни в такое время...
— Я так не думаю, — но наверное что-то в этом было. Конечно,
существует сто пятьдесят миллионов свидетелей гораздо лучших,
чем Рут.
Он повернулся к Галли, снова взявшись за шляпу.
— Миссис Тарантино, в котором часу вы привезли своего мужа
к берегу?
Она встала и подошла к нам.
— Я точно не помню, но думаю, что около четырех утра.
— До рассвета, по крайней мере?
— Примерно за час до рассвета. Когда я вернулась в Санта-Мо-
нику, еще не совсем рассвело.
101
— Я так и думал.
— Это важно?
Он ответил ей торжественно:
— Все важно в деле об убийстве.
— Вы думаете, он убит? — спросил я.
— Тарантино? Никто не знает, что случилось с ним. Мы начали
розыск сегодня утром.
— Но вы упомянули об убийстве.
— Тарантино подозревается в убийстве, — объяснил он, — мы
имеем все улики против него. Вы не слышали об убийстве Дол-
линга?
Я взглянул на Галли. Она отрицательно качнула головой.
— А-а, — протянул я.
— Я ужасно устала, — сказала она, — я хочу попросить мистера
Арчера отвезти меня домой.
Я ответил, что буду рад.
Глава 24
На ступеньках она взяла мою руку. Ее пальцы сильно сжали
мои, но это не было выражением благодарности.
— Я так рада, что вы появились, мистер Арчер. Мне пришлось
отвечать на вопросы полицейского несколько часов подряд. У вас
есть что-нибудь весомое?
— У меня нет ничего весомого. Мой собственный вес сто во-
семьдесят пять фунтов.
— Я не это имею в виду, вы же знаете. Все эти официальные
люди... они как посмертные маски. У вас человеческое лицо, вы
созданы из плоти и крови.
— Из плоти, крови и всяких таких вещей, — подтвердил я. —
Я должен быть полицейским. А вы, я думаю, ходите по острию
ножа.
Ее рука устало опиралась на мою.
— Хожу по острию ножа?
— Вы слышали меня. Я не понимаю, почему местная полиция
не заперла вас в качестве вещественного доказательства.
— Почему они должны меня сажать в тюрьму? Я совершенно
невиновна.
— Может быть, и так. Это важно. Вы слишком хитры, чтобы
дать себя заграбастать из-за Тарантино. Но после двух месяцев
жизни с ним вы не могли не знать, чем он занимается.
Она бросила мою руку и захлопнула открытую мною дверцу
машины.
— Садитесь, миссис Тарантино. Вы просили отвезти вас домой.
Кстати, а где ваша машина?
102
— Я не в состоянии сейчас сама вести машину. У меня был
ужасный день, а тут еще вы принялись допрашивать меня.
Ее голос дрожал, но трудно было сказать, натуральная это
дрожь или наигранная.
— Садитесь. Я хочу услышать историю, которую вы рассказали
полиции.
— Вы не имеете права так говорить со мной. Жена не может
показывать против своего мужа. — Но она все же села в машину.
Я сказал:
— Не может, если она — соучастник. — И прихлопнул дверцу,
как бы ставя точку.
Пока я заводил мотор, она забилась в самый дальний угол
сиденья.
— Я даже не знала, что Джо подозревается в убийстве, пока
Каллахен мне не сказал. На самом деле, у них нет ордера на его
арест. Они просто хотят его допросить. Они нашли отпечатки его
пальцев у Доллинга.
Она проговорила это каким-то тонким, будто сдавленным,
голосом.
— Вы должны были понять, — я свернул налево с главной ули-
цы, — как только они сообщили вам, что Доллинга убили. Вы не
могли не задуматься о визите Джо к нему сегодня утром. Что вы
об этом сказали?
— Ничего. Я просто не упомянула об этом. Я сказала, что по-
ехала прямо в Пасифик-Пойнт.
— И вы не догадываетесь, что я имею в виду, говоря, что вы
ходите по острию ножа?
— Я не могла сказать им! — воскликнула она. — Они использу-
ют это, чтобы отправить Джо в газовую камеру, если когда-нибудь
найдут его.
После остановки у светофора я проехал вверх через главную
улицу.
— Сегодня днем вы были очень настроены против Таранти-
но. Что же должно было случиться, чтобы вы стали столь тер-
пимы?
— Приберегите свой сарказм, Арчер. — К ней вернулось само-
обладание. — Джо не слишком симпатичная личность, но он не
способен никого убить. Кроме того, он мой муж.
— Это я знаю, но это ничуть не мешает ему промышлять тор-
говлей героином.
— Как вы дошли до этого?
— Сложным путем. Суть в том, что узнал я это не от вас.
— Я сама узнала об этом лишь несколько недель назад. Я нена-
вижу это и ушла бы от него, если бы не боялась. Неужели это дела-
ет меня преступницей?
юз
_____ Боялись чего, Галли? Если верить вам, Джо и птички не
обидит.
— Он не убивал Кейта! — воскликнула она. — Я уверена в
этом. Ему не было смысла это делать.
— Прекратите, вы же знаете, что именно он это и сделал. Вы
не хотите признать этого, так как боитесь, что вас привлекут к это-
му делу.
— Какой смысл ему было убивать?
— Вы объяснили это сами сегодня днем: Джо был страшно
взбешен, сказали вы, потому что Доллинг указал мне ваше укры-
тие в Оазисе. Теперь, когда все прояснилось, вы изменили свою
версию.
— Кейта не было в квартире. Не было выстрела. Я бы услыша-
ла выстрел.
— Никто никогда не слышит выстрела, но он был. Вам нужны
мотивы? Джо должен был знать о ваших отношениях с Доллин-
гом. Все остальные знали.
— Это неправда.
— Что именно — сам факт или то, что все знали об этом?
— Это не факт. Кейт был моим другом, не более того. За кого
вы меня принимаете?
— За женщину, которая ненавидит своего мужа. Если угодно,
называйте ваши отношения с Доллингом платоническими, но Джо
не из тех, кто стал бы ломать голову над этим. Разве вы не знали,
что Доллинг от вас без 'ума?
— Конечно, я знала это. Но я не поощряла его.
— А .ему и не нужно было поощрение. Он был романтиком. Он
мечтал умереть за вас — и умер. Он втянул меня в это дело, вы
знаете...
— Вы же говорили, что моя мама?..
— Это он уговорил ее сделать это. Он приехал к ней в воскре-
сенье ночью и убедил разыскать меня.
— Она вам это сказала?
— Да. И это правда.
— Она не знает Кейта.
— Она видела его в воскресенье.
Почему вы так уверены в этом?
— Все встало на свои места, когда я встретил его в Палм-
Спрингс. Он хотел, чтобы я его там нашел. Кейт боялся сам от-
крыто связаться со мной, опасаясь Джо и Доусира. Он неуютно
чувствовал себя между ними. У него хватило духу втянуть меня
в это дело. Это было довольно трудно для такого человека, каким
был Кейт. А это что-нибудь да значит.
— Да, это кое-что значит. — Мне показалось, что она пробор-
мотала: «Бедный глупыш».
104
Потом она затихла. Мы ехали по открытой высокогорной доро-
ге на север по направлению к Лонг-Бич. Сильный, порывистый ве-
тер дул с берега, и я на всякий случай'уменьшил скорость. Иногда
из-за горы выглядывало море, белесое и какое-то жалкое под высо-
ко бегущими облаками. Иногда ветер затихал. В одно из таких
мгновений я услышал, что Галли тихонько плачет.
Огни Лонг-Бич освещали движущиеся над ними облака. Порывы
ветра то усиливались, то прекращались; когда наступало затишье,
становился слышнее женский плач. Она придвинулась ко мне и по-
ложила голову мне на плечо. Я вел машину левой рукой, чтобы
не беспокоить ее.
— Вы любили его, Галли?
— Не знаю. Он был ласков со мной. — Она пыталась разо-
браться в себе. Ее дыхание щекотало мне шею.
— Я встретила его слишком поздно. Я уже была замужем за
Джо; Кейт собирался жениться на другой женщине. Я увела его от
нее, но это было даже ни к чему. В нем не было мужества, когда
он не был пьян. А потом, он был хуже как мужчина.
— Теперь его больше нет.
— Все кончено, — проговорила она, — все пришло к концу. Мне
кажется, я готова была лопнуть от ярости, когда увозила Джо из
Оазиса. Разве можно соединить теперь все эти оборванные нити
и продолжать с этим жить?
— Вы не относитесь к разряду девушек, которые ищут легкого
выхода.
— Мне кажется, легких выходов не бывает. Я думала, что на-
шла простой выход, когда вышла за Джо. Я устала от больничных
дежурств, склок персонала в бельевой, ожидания чего-то хорошего,
что должно со мной произойти. Джо казался немного лучше дру-
гих. Но это не так.
— Как вы встретились?
— Я уже рассказывала вам днем. Кажется, что это было не-
сколько лет назад, правда?
— Расскажите снова.
— Мне не очень хочется говорить об этом, но я расскажу, раз
вы просите. Я ухаживала за мистером Спидом круглосуточно в те-
чение двух недель. Джо приходил проведать его почти каждый
день. Он покупал у него «Арену».
— Кто стрелял в Спида?
— Я думаю, кто-то из людей Доусира, возможно, Блэнни. Я •
не могла говорить откровенно сегодня днем. Они могли подслу-
шивать.
— Вам об этом говорил Спид?
— Нет. Он так никому и не сказал, что в него стреляли. Когда
в больнице его допрашивала полиция, он утверждал, что случайно
. 105
выстрелил сам. Я думаю, он боялся, что его прикончат, если он
расскажет. Это рассказал мне Джо после того, как мы поженились.
Я обещала ему, что не скажу об этом ни одной живой душе, но,
думаю, теперь я свободна от обязательств, которые дала Джо. Он
уехал, не заботясь о том, что будет со мной.
— Уехал куда? Наверняка он хотя бы намекал.
— Я рассказала вам все, что знала, — сказала она. — Я думаю,
что это он взял судно Марио.
— Но «Королева ацтеков» не ушла далеко.
— Джо мог просто заметать следы. Может, другое судно ждало
его в открытом море.
— Его брат думает так же.
— Марио? Марио, должно быть, знает лучше меня.
— У Джо есть друзья в Энсейаде...
— Сомневаюсь. У него могли быть деловые связи, но в действи-
тельности они все принадлежат Доусиру. Если Джо такой изворот-
ливый, как им кажется, то он должен был убежать в противопо-
ложном направлении.
— Кто-нибудь мог видеть его в гавани?
— Я не видела никого. Я слышала, вы говорили мистеру Калла-
хену о человеке на берегу. Несмотря на то что сказала девушка,
это мог быть Джо, но мог и не быть.
— Мог быть! Думаю, это был кто-то другой.
— Кто?
— Не знаю. ’
— Как вы думаете, что случилось с Джо?
— Бог его знает. Может, он в Лос-Анджелесе или в Сан-Франци-
ско, а может, улетел в Кливленд или Нью-Йорк; и совсем не исклю-
чено, что он покоится на дне моря.
— Все же надеюсь, что он жив.
— Что он перевозил, Галли? .
— Он не говорил мне, но думаю, что это был героин.
— Сам он употреблял его?
— Джо? Нет. Когда я увидела некоторых из его покупателей,
я начала его ненавидеть. После этого я разлюбила даже его деньги.
— Правда, что он убежал с товаром Доусира?
— Очевидно. Я не осмелилась спросить его.
— Большая партия?
— Понятия не имею.
— Где он это хранил?
— Этого я тоже не знаю. — Она повернулась лицом ко мне и
попросила: — Пожалуйста, не. говорите как полицейский. Я этого
не выдержу.
Движение в районе Лонг-Бич было интенсивное, и я сосредото-
чился на дороге. По обе стороны тянулись плантации оливковых
106
деревьев. Мне казалось, я еду через страну моей мечты, стараюсь
вспомнить ее и не могу. Галли сняла шляпу и, усевшись поудобнее,
затихла, пока я не остановил машину перед домом ее матери.
— Вставайте, — сказал я, — вы дома.
Глава 25
Было около двух часов ночи, когда я подъехал к своему дому.
Я жил в пятикомнатном коттедже на улице среднего класса
между Голливудом и Лос-Анджелесом. Дом и закладная на него
были напоминанием о моем первом и единственном браке.
Пока я не разошелся с ней, я всегда появлялся дома слишком
поздно. Сегодня тоже было очень поздно. Последние несколько
миль вниз по ночному бульвару я проехал почти автоматически.
В конце пути я увидел в свете фар белую дверь гаража.
Не выключая мотора, я вышел из машины, чтобы открыть га-
раж. В тени, у входа, прогуливались двое мужчин. Я притаился в
узком проходе между домом и открытой дверью машины. Это бы-
ли высокие парни в темных костюмах и темных шляпах. На фоне
гаражной двери их широкие плечи и квадратные лица выглядели
абсолютно одинаково.
Я решил, что эта пара тяжеловесов-близнецов — из лос-андже-
лесской полиции. Мысли об убитом Доллинге преследовали меня
весь день. Теперь Доллинг снова настиг меня.
— Арчер? — спросил один из них. — Мистер Лу Арчер?
— Да, это я. Если не ошибаюсь, это заслон оплота. Бригада
смерти в сопровождении смертоносного оплота Бригады заслона?
А где бригадный оплот смертельного заслона?
— Я сержант Ферн, — сказал первый полицейский, — а это сер-
жант Толлифер.
— Вообще-то Толлиферо, но это не важно, — буркнул второй
полицейский.
— Уже достаточно поздно для таких грубых шуток, а, мистер
Арчер?
— Смертельно поздно. Нельзя подождать до утра?
— Лейтенант Гэри сказал, чтобы мы доставили вас, когда бы
вы ни появились. Он хочет поговорить с вами сейчас.
— Об убийстве Доллинга?
Одинаково одетые сержанты переглянулись, как будто я сказал
что-то важное. Первый ответил:
— Лейтенант Гэри вам все объяснит.
— Я думаю, что другого выхода нет, — я выключил фары и
захлопнул дверь машины, — поехали.
Патрульная машина стояла за углом. Лейтенант Гэри ждал в
дивизионном отделе по расследованию убийств. Это была
107
маленькая, плохо обставленная комната с металлической мебелью,
окрашенной в серый цвет. Сейф, стол с селектором, холодильник
в углу и повсюду — корзины для бумаг, доверху набитые какими-
то рапортами. Одну из стен занимал план города. Единствен-
ное окно выходило на глухие стены противоположных домов. Лам-
па, висевшая на потолке, заливала комнату неприятным резким
светом.
Гэри встал из-за стола. Ему было лет сорок; его преждевремен-
но поседевшие волосы колючей щеткой торчали в разные стороны.
У Гэри были плечи футбольного защитника, но в лице не было ни-
чего бычьего. Рыскающие и настороженные глаза с меняющимся
выражением, тонкий лисий нос, подвижный рот.
— Лу Арчер, да? — сказал он доброжелательно. Ворот его ру-
башки был расстегнут, галстук распущен. — О’кей, Ферн. Спасибо.
Гэри сел за стол и начал рассматривать меня. Сзади него была
зеленая доска с несколькими фотографиями разыскиваемых людей
анфас и в профиль и описание их примет. Мне были почему-то сим-
патичны эти черно-белые лица.
— Может быть, помните меня, лейтенант?
— Конечно. Я как раз вспоминал ваши подвиги. Подвиг хорош,
когда он приносит пользу делу и городу. Не уверен, что вы когда-
либо хотели сотрудничать с нами, но вы ни разу не обманули нас,
а это уже кое-что. Кстати, я говорил о вас с Колтоном из управле-
ния. Он всецело за вас.
— Я служил под его началом в разведке во время войны. Чем
вы сейчас заняты, лейтенант? Ведь вы привезли меня сюда в два
часа ночи не для того, чтобы отпускать комплименты?
— Нет. Я упомянул о подвигах только потому, что не будь их
вас арестовали бы.
Я проглотил это. Он наблюдал за мной. Его рот нервно подер-
гивался. Я решил обратить все это в шутку.
— Как же мне отблагодарить за это общественное мнение? Ми-
лая ситуация, не так ли? .
Его глаза сузились и блеснули. На его жестком лице они были
как холодные голубые щелки.
— Ордер на арест выписан, — сказал он сдержанно. — Если
я решу пустить его в ход, вам будет не так весело.
— За что? Шпионаж во время прогулки?
Он спросил:
— Что вы делали сегодня в течение дня?
— Ел. Работал. Выпивал. Смеялся.
Он добавил:
— Разыскивали Джо Тарантино. Объясните, зачем?
— У меня есть клиент.
— Назовите его.
108
— У меня плохая память на имена.
Он откинулся на стуле. Взгляд его голубых глаз скользнул по
комнате.
— Я задам вам несколько вопросов, Арчер. Надеюсь, вы отве-
тите мне серьезно.
— Сдается мне, что вы уже все знаете.
— Черт побери, перейдем к делу. Перестаньте острить.
— Боюсь, когда вы пустите в ход ордер, шутить будет поздно.
— Забудьте об ордере. Это не моя идея. — Несмотря на ситуа-
цию и правила его тон стал доверительным. — Садитесь и расска-
жите мне, ради Бога, почему вы с утра до ночи бегаете по поруче-
нию Доусира?
— А что вы имеете против Доусира? — Я уселся перед столом
на стул с прямой спинкой. — Доусир — солидный, состоятельный
человек. У него есть даже плавательный бассейн и собственный
бар. Он принимает политиков в прелестном домике типа ранчо,
расположенном в самом престижном месте на вершине горы. Он
даже держит охрану, и в доме находится симпатичная блондинка.
— Меня не это интересует, Арчер, — проговорил он разочаро-
ванно. — Вы работаете на него?
— А почему бы и нет? Сдается мне, что с законом у него все
в порядке, иначе он не чувствовал бы себя так свободно. Интересно,
скольких полицейских он содержит, кроме одного экс-полицейского,
которому удалось к нему пробиться?
Его взгляд потускнел. На расстоянии его длинное серое лицо ка-
залось мертвым.
— Не рассказывайте мне о богатстве Доусира. Я знаю об этом
так же хорошо, как и о том, почему вы ушли с работы на Лонг-
Бич. Вы не хотели брать ежемесячные взятки от Сэма Шнейдера,
и он выжил вас.
— Колтон оказался слишком разговорчивым, — заметил я. —
Если вам все известно о Доусире, то поезжайте, привезите его и
посадите в Аль-Катрас, что и следует сделать, вместо того чтобы
морочить мне голову своими проблемами.
— Он не по моему ведомству. — Гэри снова начал кусать гу-
бы. — Ребята раскапывают кое-что по мелочи два-три раза в ме-
сяц, но это все мало похоже на настоящие улики. Тарантино — его
правая рука, вы это знаете?
— Так было, но теперь — нет.
— Где сейчас Тарантино?
— Никто не знает.
— Мы обнаружили отпечатки его пальцев на квартире Дол-
линга.
Неожиданно он переменил тему разговора:
— А что вы делали на квартире у Доллинга сегодня утром?
109
Я помедлил с ответом, стараясь не выказать удивления. Он про-
должал:
— Шофер из Вестерн-Дейри описал нам вас сегодня днем. Вас
и вашу машину. Вы или ваш двойник приехали в «Каса Лома» се-
годня утром около восьми часов.
Он снова сел и наблюдал за моей реакцией. Я думал, как лучше
ответить. Все это означало, что, задавая вопрос о Доусире, он шел
ва-банк. Он предлагал мне забыть об ордере, держа его наготове.
Делать было нечего.
— В восемь утра Доллинг уже несколько часов как был мертв.
Вскрытие покажет это, если уже не показало.
— Вы подтверждаете, что были там и что Доллинг был
мертв?
— Я был там. Он был мертв.
— Но вы не сообщили нам. Мы узнали только тогда, когда
кровь просочилась вниз и на потолке его соседей показались подте-
ки, которые они и заметили. Это непорядочно, Арчер. Так не со-
трудничают. Это против закона, и у вас будут трудности с лицензи-
ей. — Он наклонился над столом. Его глаза вспыхнули голубова-
тым светом, когда он сделал что-то вроде попытки успокоить
меня. — Конечно, проблемы с лицензией будут вашей последней
заботой.
— Продолжайте.
— Прямо из «Каса Лома» вы отправились опрашивать несколь-
ких свидетелей: Северна и эту женщину, Хэммонд. Одному Богу из-
вестно, зачем вам все это. Лучшее объяснение этому, как мне кажет-
ся, — это попытка вывести убийцу на чистую воду. Может, вы на-
смотрелись фильмов? Или прочитали «Парни-разбойники в
Голливуде и в Вене»?
— Возможно. А каково же не самое лучшее объяснение?
— Хотелось бы послушать вас. — И он бросил как бы между
прочим: — Мы, кстати, нашли оружие. Один из членов розыскной
группы подобрал его в водосточной канаве на улице за «Каса Ло-
ма». — Гэри открыл ящик стола и положил на стол черный револь-
вер тридцать восьмого калибра. — Узнаете?
Я знал свое оружие.
— Вы видите, — добавил он. — Револьвер зарегистрирован на
ваше имя. Наши баллистики проверили это оружие по огневым
тестам пару часов назад. Их мнение совпадает с показанием микро-
скопического исследования, что пуля, пробившая голову Доллинга,
выпущена из этого оружия. Она вошла в шейные артерии, а затем
в мозг. Доллинг истекал кровью, пока не умер. Кдк вам это нравит-
ся, Арчер?
— Не очень. Но продолжайте. Я не думаю, что сказанное мною
ранее повредит мне.
по
— Посмотрим. Вы хотите что-то добавить?
— Мне очень неприятно, — сказал я, — но я несколько откло-
нился от истины. Впервые я увидел Доллинга прошлой ночью и
тогда же подумал, что он слишком красив, чтобы жить. Человек,
предназначенный для первоклассного преступления, которое я и со-
вершил. Я убил его оружием, легко опознаваемым как мое, и пред-
усмотрительно оставил это оружие в ближайшей канаве, где его
сможет найти любой полицейский. Четырьмя или пятью часами
позже я вернулся на место преступления, как и следует убийце, что-
бы полюбоваться содеянным. Кроме того, я дал молочнику как
следует разглядеть себя. Я хотел создать для себя как можно боль-
ше улик...
— Вы это и сделали. — Гэри опять говорил спокойно. — Это
не смешно. Но некоторые забавные моменты все-таки есть...
— Интересно было бы...
Он оборвал меня.
— Вы действовали как полный идиот и знаете об этом. Я могу
составить обвинительное заключение и пустить его в ход...
— Черта с два вы можете! Я как раз хотел рассказать вам са-
мую занятную вещь. Я выстрелил в Доллинга с расстояния ста
двадцати миль. Не слишком ли хорошо для тридцать восьмого ка-
либра, если нормальные люди не могут попасть в дверь конюшни
с пятидесяти шагов?
— Провал обвинительного заключения об убийстве, — невозму-
тимо заметил он. — Не такой уж я негодяй, чтобы, использовав
ваши ошибки, подать рапорт о раскрытии убийства. Да мне и не
хочется быть негодяем. Колтон просил вести себя порядочно, а я
доверяю ему. Но вы заставляете меня поступать иначе, рассказывая
об этих ужасных глупостях. — Он жевал свою верхнюю гу-
бу. — Так что насчет алиби?
Это означало, что с водевилем покончено.
— В то время, когда стреляли в Доллинга, я был в пятнадца-
ти—двадцати милях с другой стороны от Палм-Спрингс, разгова-
ривал с женщиной по имени Марджори Феллоуз. Почему бы вам
не связаться с ней? Она живет там в гостинице.
— Я непременно сделаю это. В котором часу это было?
— Около трех утра.
— Если вы знаете, что в Доллинга стреляли около трех, то вы
знаете больше, чем мы. Наши врачи установили, что это произо-
шло около четырех, плюс-минус час. — И он развел руками, как
бы в подтверждение своей искренности. — Невозможно опреде-
лить, сколько он прожил, истекая кровью, после выстрела, и когда
точно был сделан выстрел. Судя по анализу крови, он жил еще не-
которое время после ранения, но из-за повреждения черепа он,
конечно, был без сознания. Так или иначе, вы понимаете, что это
ш
может сыграть на руку преступнику. При любом возможном али-
би. В конце концов, у вас есть какая-нибудь информация получше?
В голосе чувствовалась твердость. Я сказал, что есть.
— Вы хотите сделать заявление?
Я утвердительно кивнул.
— Хорошо. Как раз вовремя. — Он нажал кнопку на пульте се-
лектора и вызвал стенографиста.
Мой долг Питеру Колтону заметно возрос. К этому моменту
ситуация накалилась до предела. Это устраивало меня, потому что
положение мое было трудным. Обнаружив тело Доллинга, я дей-
ствовал с непрофессиональной горячностью. Я боялся, что потеряю
время и не получу информацию от мисс Хэммонд или Джошуа Се-
верна до того, как это разнюхает полиция. Гэри подвел меня к це-
ли, несмотря на мои старания увести его в сторону...
Гэри уступил свое место стенографисту.
— Нужны подробности? — спросил я.
— Все, какие вы сможете вспомнить.
И я рассказал все по порядку с самого начала. Началом же был
визит Доллинга к миссис Лоуренс, которая втянула меня в это де-
ло. Ночь постепенно угасала/словно растворяясь в словах. Поли-
цейский стенографист заполнял страницу за страницей своей запис-
ной книжки карандашными иероглифами. Гэри ходил от стены к
стене, наблюдая за происходящим. Иногда он прерывал меня во-
просами. Когда я рассказал, что Тарантино забрал мой револьвер,
он поспешно спросил:
— Миссис Тарангпно подтвердит это?
— Уже подтвердила.
— Нам она этого не сказала. — Он взял со стола отпечатанный
лист и пробежал его глазами. — В ее показаниях нет ничего о ва-
шем оружии. Кроме того, вы не заявили о пропаже.
— Вызовите ее и спросите.
— Я послал за ней машину. Я позвонил ей, и она не возражала.
Она наш друг?
— После этого уже не будет. У нее странное, старомодное
представление о том, что женщина должна быть на стороне своего
мужа.
— Он не слишком-то заботился о ней. В любом случае, что вы
думаете о миссис Тарантино?
— Я думаю, что она совершила ошибку, выйдя замуж за Таран-
тино. Все-таки в ней есть что-то хорошее.
— Да-а, — сказал он сухо, — мне нужно было узнать, не пыта-
ется ли она его покрыть.
— Думаю, пытается. — Ия передал, что говорила она мне о
раннем визите на квартиру Доллинга.
Он остановился.
112
— Так, здесь есть противоречия. — Он снова посмотрел в ее
показания. — Как она говорила сегодня днем, она повезла его из
Палм-Спрингс прямо на Лонг-Бич по дороге через каньоны. Вопрос
в том, кому она говорила правду.
— Она говорила правду мне, — сказал я. — Она тогда еще не
знала, что Доллинг мертв. Узнав об этом, она сократила свою ис-
торию, чтобы выгородить мужа.
— Когда вы с ней говорили?
— Сегодня в полдень, вернее — вчера в полдень, — на моих
часах было четыре утра.
— Вы знали, что Доллинг мертв.
— Я не сказал ей.
— Почему? Она могла убить его сама или натравить на него
мужа?
— Я не исключаю эту возможность, но если это так, то она
сумасшедшая. Она была почти влюблена в Доллинга.
— Что значит почти?
— Материнские чувства или что-то в этом роде. Она не воспри-
нимала его всерьез. Кроме того, он был алкоголиком.
— Да-а. Это все она рассказала вам или это ваше предпо-
ложение?
— Мои предположения едва ли вас заинтересуют.
— О’кей. Пока хватит показаний, а?
Стенографист вышел из комнаты, получив задание отпечатать
текст как можно быстрее.
— Вы пытались поставить себя на место Тарантино? — спросил
меня Гэри. — Почему он это сделал?
— Спросите миссис Тарантино.
— Я и собираюсь это сделать. Сейчас.
— Я могу посидеть здесь, если нужно.
— О’кей, спокойной ночи.
Мы встретились с ней в коридоре. Она шла в сопровождении
сержанта Толлифера.
— Мы все время встречаемся в полиции, — заметил я.
— По-моему, это место ничуть не хуже любого другого.
Она выглядела утомленной, но нашла в себе силы улыбнуться.
Глава 26
Проснулся я с мыслью о том, где бы отыскать козырной туз,
который помог бы мне выиграть.
Под подушкой его не было. Не было ни между простынями,
ни на полу под кроватью.
Я сполз с кровати, чтобы заглянуть под нее подальше, и понял,
что еще сплю. На часах в спальне было ровно полдень. По улице
нз
с ужасным грохотом проехала грузовая машина, словно напоминая
мне, что жизнь продолжается и без моего в ней участия. Я не имел
ничего против этого: сначала я долго стоял под горячим душем,
потом немного под холодным. Плеск водяных струй отдавался в
голове. Впервые за два дня я почистил зубы и почувствовал себя
необыкновенно хорошо. Как мне показалось, мое лицо было почти
таким же, как всегда. Удивительно, что мои глаза не потеряли спо-
собности смотреть на свет Божий после того, что они видели. Жи-
вотное под названием «человек» все же на редкость хорошо адапти-
руется.
Кухню заливал солнечный свет, проходящий через оконные за-
навески. Я сварил кофе, нарезал ветчину, бросил на сковородку че-
тыре яйца вместе с несколькими кусочками засохшего хлеба. Поев,
я уселся в уголок с сигаретой и чашкой черного кофе, ни о чем не
думая. Тйшина и бездействие бывают очень приятны — для разно-
образия. Вторая чашка кофе дала мне возможность еще немного
спокойно посидеть. Но через некоторое время я заметил, что вы-
стукиваю стаккато и что у меня чешется большой палец левой ноги.
По улице проехала то ли машина, то ли автобус, по звуку было
трудно определить. Желтый солнечный свет отбрасывал блики на
пол, покрытый линолеумом. Третья чашка кофе показалась мне
горьковатой.
Я пошел в кабинет и позвонил своей секретарше. Миссис Каро-
лина Стандиш звонила в понедельник, а затем снова во вторник.
Нет, она не оставила номера, сказав, что позвонит еще. Миссис Сэ-
мюэл Лоуренс дважды звонила во вторник утром. Во вторник днем
со мной непременно хотел поговорить лейтенант Гэри, очень сроч-
но. Был еще звонок от мистера Колтона из разведывательного
управления. Единственным в среду был междугородний звонок из
Палм-Спрингс. Миссис Марджори Феллоуз звонила около полови-
ны одиннадцатого.
— Когда был последний звонок?
— Часа два назад. Миссис Феллоуз звонила около десяти
тридцати.
Я поблагодарил секретаршу, потом заказал междугородний раз-
говор. Меня соединили с Марджори Феллоуз.
— Это Арчер. Т5ы хотели поговорить со мной.
— Да, очень. Так много произошло за это время, я не знаю,
как поступить. — Ее голос звучал подавленно и расстроенно.
— Что, например?
— Что вы сказали?
-г- Какие события произошли?
— О! Йх было так много! Полиция и всякое другое. Я не хочу
говорить по телефону. Вы же знаете, как любят подслушивать эти
телефонисты. — Она сказала это, подчеркнув неприязнь к подозре-
114
ваемому телефонисту. — Не могли бы вы приехать сюда, чтобы
поговорить со мной?
— Может, вам самой было бы удобнее приехать ко мне в
город?
— Я не могу. У меня нет машины. Кроме того, я очень расстро-
ена. Я полагаюсь только на вас. Я не знаю никого в Южной Кали-
форнии. — В ее голосе со средневосточными интонациями послы-
шались жалобные всхлипывания. — Лейтенант Гэри сказал, что вы
— частный детектив.
— Верно. Что случилось с вашей машиной?
— Она понадобилась Генри.
— Вы можете прилететь из Палм-Спрингс через полчаса.
— Нет, я не смогу прилететь. Понимаете, я ужасно расстроена.
Мне нужна ваша помощь, мистер Арчер.
— Как детектива?
— Да, вот именно. Вы не могли бы приехать и позавтракать
со мной в гостинице?
Я сказал, что могу, если она подождет меня с поздним ленчем.
Я надел галстук и пиджак, захватил револьвер.
Я подъехал к Оазису около половины третьего. Дорога проходи-
ла через ровную пустыню, словно срисованную с рекламы «После
полосы несчастий счастье ожидает Вас». Остающееся позади нагро-
мождение черных камней недостроенного города повторяло подъ-
емы, впадины и неровности этой местности и напоминало черный
брезент, наброшенный на линию горизонта. За ним пустыня преоб-
ражалась в радостный простор. Светлый солнечный диск над моей
головой плыл назад по ровно очерченному небу. В дневное время
здание гостиницы в Оазисе ослепляло белизной. Это был отель
«Пуэбло», состоящий из здания, выходящего на шоссе, и двух де-
сятков коттеджей, спрятанных за ним. Заливной луг вокруг них ка-
зался театральной декорацией и выглядел неуместно, как зеленый,
огромных размеров ковер, постеленный прямо на сырую землю. Я
проехал мимо кирпичной стены к входу и зашел в вестибюль. Воз-
дух, охлажденный кондиционером, высушил мой вспотевший лоб.
Большая комната была отделана кожей и обставлена светлым дере-
вом. Драпировка в индийском вкусе была выдержана в песочных
тонах. Тот, кто придумал и устроил все это, несомненно, имел де-
ньги и обладал некоторой изысканностью.
Человек за столом ожидал меня. Он поздоровался со мной и
велел филиппинцу в светлом пиджаке стюарда проводить меня.
Следуя за ним между рядами коттеджей, я все время видел его ху-
дую спину. Несколько полуобнаженных женщин и мужчин загора-
ли на солнце или укрывались от солнца в шезлонгах, постав-
ленных в тени домов: приезжие из Голливуда, Чикаго и Нью-Йор-
ка. Большинство отдыхающих расположились вокруг бассейна,
115
поблескивавшего в глубине ансамбля «Dolce far niente» под знаком
доллара. Мой гид — филиппинец — подвел меня к крыльцу одного
из небольших коттеджей и осторожно постучал в застекленную
дверь. Когда появилась Марджори Феллоуз, он сказал: «Мистер
Арчер» — и удалился.
Она казалась еще крупнее в льняном платье без рукавов, подчер-
кивавшем ширину ее плеч и бедер.
— Я так рада, что вы приехали. Я действительно рада. — Она
распахнула передо мной дверь и протянула руку. Рука была боль-
шой, холодной и влажной. Я произнес ответные приветствия и
буркнул, что я свободен. Она провела меня в гостиную и усадила
в кресло.
— Я взяла на себя смелость заказать еду и для вас, — сказала
она. — Они закрывают кухню в три. Я просила подать яйца и ост-
рые свиные сосиски, которые они здесь готовят. Яйка всмятку а-ля
Берси.
Я заметил, что яйца всмятку а-ля Берси — звучит очень вкусно.
— Вы, наверное, хотите чего-нибудь выпить? Ведь вы так долго
ехали по жаре, и все из-за меня. Буду рада, если вы выпьете что-
нибудь прохладительное.
Она хлопотала вокруг меня, но явно не была создана для того,
чтобы хлопотать.
Я попросил бутылку пива. Ступая так тяжело, что сотрясался
пол, она поспешила к телефону и вернулась с трубкой в руках.
— У них есть очень приятное импортное пиво «Левернбрау»,
Генри оно нравилось. Вам темное или светлое?
— Лучше темное.
Пока она делала заказ, я осмотрел комнату, желая обнаружить
признаки существования Генри. Когда Марджори снова захлопота-
ла, я спросил ее:
— Где ваш муж?
Она старалась скрыть беспокойство. Ее большие руки беспо-
мощно опустились. Я почувствовал к ней неожиданную симпатию,
однако продолжал внимательно наблюдать за ней. Женщины тако-
го типа держат при себе мужчину как бы для комфорта и без этого
не представляют себе жизни. Сейчас она была без мужчины. Мне
пришлось повторить свой вопрос в более корректной форме. Она
ответила мне понимающе:
— Я рада, что вы спросили об этом прямо. Это именно то, о
чем я и хотела с вами поговорить, но я не люблю начинать первая.
Я — мечтательница, мистер Арчер. Я живу в созданном мною ми-
ре, пока кто-нибудь не заставит меня покинуть его, как это сейчас
сделали вы. — Она опустилась на обитую светлой тканью софу,
которая тяжело заскрипела под ней. Ее ноги стояли так, что я не-
вольно обратил внимание на ее массивные лодыжки.
116
— Этот грязный ублюдок обманул меня и бросил, — прогово-
рила она униженно. Ее глаза расширились от ненависти, и она сама
удивилась собственным словам. — Боже милостивый, — произне-
сла она вдруг будничным голосом, — я, честное слово, никогда не
ругалась.
— Выругайтесь еще. Может быть, вам полегчает.
— Ой, нет, не смогу. — Она покраснела до ушей, но прибави-
ла: — Я назвала его грязным ублюдком, потому что действительно
так думаю.
— Лучше простить и начать все сначала.
— Ни за что! Ни за что, не хочу говорить и даже думать об
этом. Я совершила великую глупость. Я позволяла ему обманы-
вать себя все это время.
— Где вы его подцепили?
— Подцепила?
— Как случилось, что вы встретились?
— О, — сказала она, — он остановился в гостинице возле Рено,
где я ждала развода. Все было так романтично. Генри умеет подой-
ти к женщине, и в его обществе всегда интересно. Я влюбилась в
него от пустоты.
— От пустоты?
— После развода с Джорджем, я думаю. Я была замужем за
Джорджем шестнадцать лет. И все это время мне казалось, что я
с трудом нахожу дорогу к нему или мы вдвоем не можем.подо-
брать ключ друг к другу. Десятого июня будет годовщина нашей
свадьбы. Мы никогда никуда не ходили и вообще ничего не делали
вместе. Все, что нужно было Джорджу, это поехать после работы
в офисе в загородный клуб сыграть в восьмерку. Мне всегда хоте-
лось поехать на Запад, но Джордж никогда не возил меня дальше
Миннеаполиса. Единственное, что заставляло его ездить туда, были
служебные дела: Джордж — секретарь-казначей в Симплекс-Бол-
Беаринг Компани. — Гордость, обида и тоска прозвучали в ее сло-
вах. Тоска взяла вверх: — Я сделала глупость, что ушла от Джорд-
жа; теперь Генри ушел от меня. Мое второе замужество продолжа-
лось шестнадцать дней.
Это было уже слишком для нее. На глаза ее навернулись слезы,
и, покраснев, она расплакалась.
— Генри ушел от вас?
— Да, — глухой звук прорвался сквозь рыдания, — он бросил
меня сегодня утром... уехал и забрал машину, деньги, все...
— Вы поссорились?
— Мы даже не ссорились. (Как будто Генри мог опровергнуть
ее слова!) Сегодня рано утром позвонила полиция; сначала Генри
говорил по телефону, а потом слушал, что говорила я. Он начал
собираться, когда я еще не положила трубку. Он даже не
117
сказал ни слова, кроме того, что ему надо по делам. Он собрался
и уехал, даже не позавтракав.
— На вашей машине?
— Платила за нее я, но зарегистрирована она была на его имя.
Так хотел Генри, а он очень деспотичный человек. Кроме того, мы
купили ее в начале нашего медового месяца. Вообще-то это была
моя мысль — запйсать машину на его имя. Мне казалось, что это
укрепит наш брак. — Она вздохнула, и ее большая красивая грудь
поднялась.
— Вы упомянули о деньгах, миссис Феллоуз.
— Да, — она нервно нахмурила брови, сведя их вместе, — пожа-
луйста, не зовите меня «миссис Феллоуз», я ненавижу это. Зовите
меня — Марджори или миссис Бэррон.
— Это фамилия Джорджа?
— Да. — Она с трудом удержала слезы, но они еще стояли в
ее глазах. — Джордж очень прилично обеспечил меня, но я уже
истратила большую часть его денег. Я сделала огромную глупость.
— Сколько получил от вас Генри?
— Тридцать тысяч долларов. — Мне показалось, что, произнеся
это число, она сама ужаснулась. Бессознательно она потянулась к
кошельку из крокодиловой кожи, лежащему на кушетке возле нее,
и прижала его к груди.
— Он говорил, что есть редкая возможность сделать вклад, вы-
годный для нас обоих: купить дом под квартиры в Голливуде. Он
даже показывал мне этот дом. Теперь я думаю, что все это развея-
но ветром.
За дверью послышались тихие шаги. Она открыла ее, и пожилой
официант вкатил тележку с ленчем. Пока он переставлял все на
стол, Марджори вышла из комнаты. Через некоторое время, умыв-
шись и приведя себя в порядок, она вернулась, улыбающаяся и под-
крашенная. Генри не удалось отобрать у нее все — ни денег, ни
силы духа.
Она ела свой ленч с аппетитом и интересовалась, нравится ли
мне мой. Я сказал, что немецкое пиво очень вкусное, как, впрочем,
и яйца а-ля Берси. После того как она закурила, я спросил:
— Что вы сказали полиции сегодня утром по телефону? Очевид-
но, что-то, что вспугнуло Генри.
— Вы думаете? Лейтенант Гэри хотел приехать и поговорить
со мной, но я объяснила, что не смогу его принять, так как у меня
медовый месяц. Тогда он сказал, что ему надо связаться со мной
еще раз, так как я должна дать показания или что-то в этом роде.
Потом он расспрашивал меня о доме мистера Доллинга: что я там
делала и действительно ли я нашла, вас там без сознания; я, конеч-
но, сказала, как все это было и в котором часу это случилось. Нако-
нец он сказал мне, что мистер Доллинг мертв. Это убийство?
118
— Убийство. Лейтенант Гэри спрашивал вас о том, что вы дела-
ли около дома, когда нашли меня?
- Да.
— Что же вы ему сказали?
— То же, что и вам. — Она опустила глаза и стряхнула пепел
с сигареты. — Что я просто ехала мимо и увидела вас лежащим
на крыльце.
— Пришло время сказать правду, Марджори.
Она вспыхнула, но слабо, как сырой хворост’
— Как я могла сказать ему правду? Генри стоял прямо возле
меня, у телефона, и слушал, что я говорю. Я не могла проронить
ни слова о моих подозрениях насчет него...
— Вы подозревали его?
— Я заподозрила бы Генри с самого начала, если бы могла
предположить хоть что-то. Но мне с ним было так хорошо, что
я ни на что не обращала внимания. Я знала, что у него нет боль-
ших денег, зато он-то был уверен, что у меня они есть. Я не сомне-
валась, что глупо выходить замуж так быстро, не проверив его
как следует. Но мне так хотелось поверить, что он действительно
любит меня ради меня самой... И я, закрыв глаза, пошла на.это.
Я никогда не дала бы ему тридцати тысяч, если бы сама
не хотела быть обманутой. Я глупая, но не настолько, мистер
Арчер.
— Вообще-то я сомневаюсь, что вы глупая, — сказал я. — Вы
слишком чувствительны, вот и все. Думаю, что вы сделали ошибку,
разойдясь с Джорджем, но такая ошибка — удел многих женщин.
Можно сделать ошибку и не разводясь с Джорджем.
— А вы, оказывается, циник. Но то, что вы сказали, истинная
правда. Я очень чувствительна — большая чувствительная дура.
Вы попали как раз в больное место. Самым глупым моим поступ-
ком было то, что я дала ему деньги. Но я доверяла ему, потому
что мне было слишком плохо. Я должна была верить ему, чтобы
мы были вместе как можно дольше. Но все это уже прошло.
— Когда это было?
— В прошлый четверг, за день до того, как мы сюда приехали.
До этого мы были в Санта-Барбаре, в «Билтморе». Неделя, прове-
денная там, была идиллической. Там прекрасный большой бассейн,
и Генри учил меня плавать. Генри настоящий атлет. Это именно
то, что восхищало меня в нем. Еще мне нравится, когда мужчины
умеют все делать. Он рассказывал, что когда он был моложе, до
ранения, то был чемпионом армии по боксу. — Она заметила, что
хорошо говорит о Генри, и оборвала себя. В ее голосе опять появи-
лись недоброжелательные нотки. — Но я думаю, это была ложь,
как и все остальное.
— Ранение? — переспросил я.
119
— Да, на фронте. Он был полковником, пока его не демобилизо-
вали по ранению. Он жил на свою пенсию.
— Вы когда-нибудь видели его удостоверение?
— Нет, но не думаю, что это ложь. Я видела рану.
— Где он’ был ранен?
— В Германии. Он воевал под командованием генерала Пат-
тона.
— Я имел в виду «где» не в географическом смысле.
— О! — воскликнула она. — У него было смертельное ранение
в живот. Оно беспокоит его до сих пор.
— Очень плохо.
— В ту неделю в Санта-Барбаре он рассказал мне всю свою
жизнь. Но даже тогда у меня были подозрения. В «Билтморе» был
официант, который знал его. Он окликнул его, но назвал каким-то
другим именем: может быть, он помнил Генри по другому отелю,
где раньше работал. Генри легко запомнить. Он объяснил мне, что
это была его кличка, но я знаю, что официанты в отелях не зовут
постояльцев по кличкам. Я удивилась этому.
— Как он его назвал?
— Странно. Я не помню. Может, потом придет на ум. Как бы
то ни было, но тогда я начала его действительно подозревать. По-
том, когда мы переехали сюда, он все время куда-то уезжал по де-
лам, — он так говорил, — но никогда не объяснял куда. Ночью
в воскресенье мы из-за этого поссорились. Он хотел уехать один,
а я не дала ему ключи от машины, и он вынужден был взять такси.
Когда такси вернулось, я спросила шофера, куда он отвез Генри.
Оказалось, к дому мистера Доллинга. Я дождалась его, но он не
рассказал мне, что он там делал. То же самое повторилось ночью
в понедельник. Он уходил, а я ждала, ждала и, в конце концов,
взяла машину и поехала его искать.
— А вместо него нашли меня.
— А вместо него нашла вас. — Она улыбнулась.
— Но вы не рассказали об этом лейтенанту Гэри?
— Нет, ни слова. Я не могла — ведь Генри стоял рядом.
— А когда понадобятся ваши показания, вы все это расска-
жете?
— Вы думаете, я должна?
— Отчасти.
— Я не знаю. — Она отодвинула стул от стола, встала и про-
шлась взад и вперед по индийскому коврику.
— Не знаю. Может, скажу, а может, и нет. Возможно, он дей-
ствительно уехал по делам и вернется завтра, как и обещал. Генри
необыкновенно замкнутый человек.
— Он обещал вернуться завтра?
— Как будто так. Вы думаете, этому можно верить? Будет
120
ужасно, если все это вранье, я вызвала полицию, а он в самом деле
вернется.
Она замолчала, глядя на дверь остановившимися глазами. Похо-
же, она мучилась угрызениями совести, словно Генри был здесь и
укорял ее за дурные мысли.
— Что мне делать, мистер Арчер? У меня были подозрения с
самого начала, и я как раз хотела поговорить с вами об этом.
— Чего вы хотите? Вернуть Генри?
— Нет, этого я не хочу, даже если он придет сам. Я уже не
верю ему и боюсь его. Он обманул меня. Может быть, я поверю,
если он вернется и убедит меня в своей любви и мы начнем все
сначала. Но я не могу ничего поделать с моими подозрениями. Да
еще это ужасное убийство, из-за которого он так неожиданно ис-
чез... Понимаете, я даже не знаю толком, кто он на самом деле
и что делал раньше.
Она села — почти упала — на край кушетки, внезапно обесси-
лев, словно у нее отнялись ноги.
— Я подозреваю, кто он на самом деле. Официант в Санта-
Барбаре назвал его Спидом, не так ли?
Она приподняла голову.
— Спид. Да, точно. Я вспомнила. Как вы догадались? Вы знае-
те его?
— Только его репутацию, — пояснил я. — И она у него плохая.
Он был ранен не на войне. Его продырявили гангстеры прошлой
осенью.
— Я так и думала. — Она заплакала, качая головой из стороны
в сторону, так, что волосы рассыпались по ее лицу. — Я хочу на-
зад, в Толедо, к хорошим людям. Мне всегда хотелось жить в Ка-
лифорнии, но после того, что я здесь увидела... Это проклятое ме-
сто! Меня окружили гангстеры, — вот что произошло. Воры, убий-
цы, подозрительные типы. Я хочу назад, к Джорджу...
— Это звучит заманчиво.
— Я не могу себе представить, что он никогда не простит меня.
Я была бы счастлива с ним до конца моих дней. А что я скажу
ему о тридцати тысячах? Ведь если считать машину и все деньги,
которые я потеряла, получится около сорока. — Она обеими рука-
ми стиснула свой крокодиловый кошелек.
— Мне кажется, вы сможете вернуть их. Вы не знаете, куда по-
ехал Генри?
— Он мне ничего не сказал. Он просто уехал. Теперь я уверена,
что никогда не увижу его. Но даже если увижу когда-нибудь, то
выцарапаю ему глаза! —Ее глаза сверкнули под волосами, упав-
шими на лицо. Это было смешно и печально.
Я посмотрел через окно на лужайку, где плясали солнечные
блики.
121
— Он не получал письма или телеграммы? Не было телефонных
звонков? Никто к нему не приходил?
Пока длилось молчание, я смотрел на блики воды.
— Он говорил вчера с кем-то из Сан-Франциско. К телефону по-
дошла я, но он просил меня уйти в спальню и закрыть дверь. Это
важно?
— Может быть. — Я встал. — В любом случае я постараюсь
все выяснить. Вы не знаете, кто звонил, хотя бы имя?
— Нет.
— Но вы уверены, что звонили из Сан-Франциско?
— О, да. Так сказал телефонист.
Она убрала волосы с лица и теперь выглядела спокойной.
В глазах ее появился холодный блеск, которого я раньше не за-
мечал.
— Я должен сказать вам, миссис Феллоуз...
— Миссис Бэррон, — настойчиво поправила она. — Я никогда
не была в самом деле его женой.
— Хорошо, миссис Бэррон. Вам больше повезет, если вы обра-
титесь в полицию.
— Я не могу, об этом напишут в газетах. Тогда мне уже не вер-
нуться домой. Неужели вы не понимаете?
—г Если я найду ваши деньги или хотя бы часть их, я возьму
проценты. Пятнадцать процентов. Это будет сорок пять сотен из
тридцати тысяч.
— Хорошо.
— В таком случае вы только оплатите мои расходы и ничего
больше. Обычно я работаю за ежедневную плату, но это особый
случай.
— Почему особый?
— У меня есть личные причины для того, чтобы поговорить
с Генри. И я постараюсь найти его и сделать это. Впрочем, я вам
ничего не обещаю.
Глава 27
Была полночь, когда я остановил машину на Юнион-сквёр. Сы-
рой ветер продувал пустынную площадь, разнося туманное дыха-
ние моря по темным мостовым. Неоновые огни реклам разгоняли
темноту. Я свернул в переулок, круто спускавшийся вниз, и обогнал
несколько медленно гуляющих парочек.
Над одним из баров в этом квартале сияла оранжевая вывеска
«Пещера». Я спустился вниз по грязным ступенькам’ и заглянул
внутрь через стеклянную дверь. Это было большое квадратное
помещение с закругленными углами и давяще-низким потол-
ком. Стойка бара изгибалась у левой стены, оставляя место для
122
окруженного бутылками бармена. У других стен стояли столики и
отдельные кабины. В центре зала мужчина усталого вида, в поно-
шенном костюме, играл на рояле, извлекая из него затравленные
звуки. Вся мебель, включая рояль, была выкрашена в оранжевый
цвет. Несколько голых рыжих девиц игриво взирали с картин, по-
крытых грязью. Я вошел.
В баре оставалось немного посетителей: хорошо одетая молодая
пара, выглядевшая здесь явно не к месту, и два загулявших моряка.
Несколько мужчин сидели неподвижно, как манекены, за столика-
ми. Казалось, они ждали чего-то необычайного, каких-то невероят-
ных событий и происшествий, которые расцветили бы их серые
будни. Пять или шесть веселящихся женщин, прошедших, судя по
их виду, огонь и воду, окружили рояль, покачивая бедрами в такт
музыке. Одна из них, крашеная блондинка в зеленом платье с рас-
поровшимся швом, издавала хриплые звуки, видимо, казавшиеся ей
пением. Все это вместе производило впечатление похоронного
фарса.
Пианист легко мог сойти за труп в любом морге, если бы толь-
ко сидел спокойно и не терзал инструмент. Один раз из трех он
попадал на нужную ноту, что было совсем неплохо для бывшего
игрока в бейсбол. Он нализался, как свинья, какой-то дряни. Я сел
за дальний столик лицом к роялю и глазел на пианиста, пока он
не повернулся ко мне. Как я и предполагал, у него оказались стран-
ные глаза, лишенные зрачков и напоминавшие червоточину в ябло-
ке с гнилой сердцевиной.
Я заказал пиво у мрачной официантки в оранжевом переднике.
Когда я оставил ей сдачу с доллара, она натужно и невесело улыб-
нулась и заметила:
— Зизи надрался до чертиков. Им бы заставить его заткнуться
вместо того, чтобы дразнить.
— Мне хотелось бы с ним выпить, — сказал я.
— Он не пьет. — Она запнулась и добавила: — С посетителями,
я имею в виду.
— Передайте, что мне нужно поговорить с ним, когда он закон-
чит. Если он сможет закончить.
Она бросила на меня испытующий взгляд, и я постарался пока-
заться ей полным идиотом. Это было не слишком трудно. Мне хо-
телось пива, но я не дотронулся до него, пока совсем не осела пена.
Зизи лупил по клавишам, выполняя просьбы посетителей. Девушки
заказали «Лунный свет и розы», потом он играл «Звездную пыль»,
«Голубую луну» и другие песенки, которые напоминали посетите-
лям полночного подвальчика на дне города иную жизнь и иные вре-
мена. Один из матросов наконец решился и оторвался от стойки.
Без лишних церемоний он приклеился к пьяной блондинке, с тру-
дом державшейся на ногах, и повел ее к выходу. Лицо бармена,
123
смотревшего им вслед, казалось мертвенно-бледным, как луна. Зи-
зи играл «Снова счастливые дни» и «Дождливую погоду». Одна из
девиц начала было подпевать, но разрыдалась. Остальные пыта-
лись ее успокоить. Пианист взял заунывный аккорд и встал. Одино-
кий пьянчуга, сидевший позади меня, монотонно, но очень убеди-
тельно разговаривал со своей отсутствующей матерью, подробно
объясняя, почему он такой сукин сын, опозоривший семью.
Странный голос, хриплый и развязный, непонятно, мужской или
женский, прошелестел как сухие осенние листья. Это Зизи объявлял
перерыв:
— Извините меня, ребята, сейчас я уйду, но непременно вернусь,
когда пробьет час, чтобы сыграть вам веселую, зажигательную му-
зыку. — Он отодвинул микрофон и с трудом поднялся.
Официантка, еле протиснувшись сквозь окружавших Зизи жен-
щин, прошептала что-то ему на ухо, указывая в мою сторону. Он
подошел к моему столику — высокий человек средних лет, со сле-
дами былой красоты. Красота исчезла, но манеры уверенного в
своей привлекательности человека остались. С небрежной грацией
опершись о стол, он наклонился ко мне и спросил, изобразив подо-
бие улыбки и показав желтые зубы:
— Ты хотел поговорить со мной, приятель? Я — Зизи. Тебе по-
нравилась моя музыка?
— У меня нет слуха.
— Тебе повезло. — Он еще раз улыбнулся, обнажая бледные
десны.
— Я хотел поговорить не о музыке.
— Да? — Он наклонился ближе, его тощее тело почти легло
на край стола.
Я понизил голос и с умоляющим видом уцепился за рукав его
зеленого пиджака.
— Мне позарез нужно уколоться, — пробормотал я. — Мой за-
пас кончился.
Его тонкие редкие брови поднялись чуть не до залысин на лбу.
— А почему ты пришел ко мне?
— Я раньше перехватывал у Ронни в Пасифик-Пойнте. Он ска-
зал, что ты знаешь Москита.
Зизи медленно выпрямился, покачиваясь как ива и всматриваясь
в мои глаза. Надеюсь, они казались достаточно остекленевшими.
— Ради Бога, Зизи, мне нужно уколоться.
— Я тебя не знаю, — многозначительно ответил он.
— Вот моя визитная карточка. — Я положил двадцать долларов
на стол возле его руки. — Мне нужна доза. Где найти Москита?
Рука накрыла банкноту. Ногти были сломаны и обкусаны до
крови.
— Ладно, приятель. Он живет в гостинице «Грандвью». Это
124
сразу за углом, дом над магазином. Узнай у ночного портье, в ка-
ком номере. — Рука сжала деньги и скрылась в кармане. — Но по-
мни, я не имею ни малейшего представления о том, зачем он тебе
нужен.
— Спасибо, — с чувством сказал я.
— Приятных снов, парень.
Отель «Грандвью» был старым грязным четырехэтажным кир-
пичным зданием, окруженным более высокими домами. Светящая-
ся вывеска над входом указывала, что одноместный номер с ванной
стоит полтора доллара. Медные ручки на входной двери были сде-
ланы явно до потопа. Открыв дверь, я вошел в холл — темную
узкую комнату, слабо освещенную несколькими старыми светиль-
никами, висящими по стенам. Под одним из таких светильников
за столом играли в покер две женщины и трое мужчин, используя
спички вместо фишек. Женщины, похожие на бульдогов, были оде-
ты в манто из меха доисторических животных. Двое мужчин были
толсты, стары и, вероятно, лысы под шляпами. Третий был молод
и без шляпы.
Я направился к освещенной стойке в конце холла, а молодой че-
ловек без шляпы встал и последовал за мной.
— Вам нужна комната? — осведомился он. Очевидно, парень
был хранителем этого собрания древностей. Он замечательно под-
ходил к этой роли. Худой и бескровный, с лицом, застывшим в
постоянной ухмылке, он, казалось, обитал здесь вечно.
— Мне нужен Москит.
— Он вас знает?
— Нет еще.
— Вас кто-то послал сюда?
— Зизи.
— Подождите минуту. — Он наклонился через стойку, достал
из ниши внутренний телефон и подключил его к старомодному
коммутатору. Что-то тихо сказав в трубку, он посмотрел на меня.
Затем повесил трубку и, отключив связь, обратился ко мне: — Мо-
скит говорит, что вы можете подняться.
— В какой номер? — Моя неосведомленность показалась ему
забавной.
— В триста седьмой. Можете подняться на лифте, если хоти-
те. — И он, бесшумно ступая, вернулся к столу.
Я отправил ветхую кабину лифта на третий этаж и вышел в
душный коридор. С обеих сторон на меня смотрели коричневые
двери с номерками, похожие на крышки гробов. Яркие сигнальные
лампочки освещали пожарные выходы и отражались на потолке.
Номер триста семь находился слева, в середине коридора. Свет
желтой лентой ложился на протертую дорожку и противополож-
ную стену коридора через приоткрытую дверь.
125
Затем кто-то, разглядывающий меня из-за двери, заслонил свет.
Я поднял руку, чтобы постучать, но дверь резко распахнулась. Мо-
лодой человек стоял в проеме спиной к свету. Он был среднего
роста, но казался почти высоким из-за копны черных волос.
— Дружок Зизи, а? Входи, — пригласил он. Аденоиды несколь-
ко портили его произношение.
Одна рука его упиралась в бедро, другая — в косяк двери. Мне
пришлось потеснить его, чтобы войти в комнату. Хотя он не вы-
глядел толстым, тело его было мягким и рыхлым, как у женщины.
Он тихо закрыл дверь и повернулся ко мне. На парне была мягкая
зеленая рубашка, темно-зеленые габардиновые брюки с высокой та-
лией и складками; блестящий желто-зеленый галстук придерживала
большая золотая булавка.
— Носишь железку, старик?
— Применяю при случае. — Я похлопал по оттопыренному кар-
ману пиджака.
— А что у тебя за дела?
— Те, которые могу получить. Тебе нужны рекомендации?
— Нет, до тех пор пока ты не захочешь получить что-либо от
папочки. — Он ухмыльнулся своей остроте и нелепости предполо-
жения. — Откуда ты, старик?
— Из Пасифик-Пойнта.
— Мне что-то не приходилось тебя там видеть.
— Я работаю на всем побережье, — ответил я с нетерпени-
ем. — Если тебя интересуют подробности моей биографии, пришли
мне анкету.
— Что ты лезешь на стенку? Очень приспичило?
— Иначе видал бы ты меня!
— Ладно, полегче, надо же мне знать, с кем я имею дело. Хо-
чешь иглу или будешь нюхать?
— ‘Иглу, — ответил я.
Он подошел к старому комоду в углу и открыл верхний ящик.
Москит не тратил понапрасну денег на антураж, поэтому комната
осталась такой же, как он снял ее: облезлые стены, железная кро-
вать со сломанной спинкой, рваная зеленая штора на единственном
окне, ветхий ковер с дорожкой, протоптанной от кровати к ванной.
Москит мог в любую минуту смыться отсюда, чтобы переселиться
в одну из десятков тысяч таких же комнат в этом городе.
Он поставил спиртовку на комод и зажег ее. В руке его блеснул
новый шприц.
— Тебе насыпать порошка на сорок или шестьдесят пять? —
спросил он, не поворачиваясь.
—г На шестьдесят пять. Высокие же у тебя цены!
— Конечно, а как иначе? Покажи сперва деньги, старик.
Я показал ему деньги.
126
Он растворил немного желтоватого порошка в ложке. Я отсчи-
тал шестьдесят пять долларов и положил рядом с шипящей спир-
товкой.
Из-за двери ванной послышался шум воды, и кто-то кашлянул.
— Кто там? — спросил я.
— Да один мой приятель, не обращай внимания. Сними лучше
пиджак или будешь колоться в бедро?
— Я посмотрю, кто там, чтобы не было лишних неприятностей.
— Это только девочка, старик. — Он пытался успокоить ме-
ня. — Нет ни малейшей опасности. Снимай пиджак и ложись, как
пай-мальчик. — Он погрузил иглу в ложку и, наполнив шприц, по-
вернулся ко мне. И тут я выбил шприц из его руки.
Москит побагровел. Обвисшая кожа под подбородком затряс-
лась. Рука его молниеносно схватила что-то в ящике и, не успел
я опомниться, как перед моим лицом сверкнуло лезвие пружинного
ножа.
— Ты, паршивый ублюдок, не вздумай тронуть меня.
Он, пригнувшись, прижался к стене, держа нож наготове. Лезвие
смотрело в потолок.
— Я прирежу тебя, если дотронешься до меня хоть пальцем.
Я выхватил револьвер из кармана пиджака.
— Убери это, Москит.
Маленькие черные глазки неуверенно взглянули на меня, потом
на нож и наконец задержались на его острие. Я ударил револьвером
по его руке. Нож упал. Наступив на него, я пошел на Москита. Он
вцепился в меня ногтями; другого выхода не было, и я стукнул его
коротким и точным ударом в ухо. Он сполз по стене, как тряпичная
кукла.
Раздавив шприц каблуком, я подобрал нож и положил его в кар-
ман. Москит отключился, единственным признаком жизни было
его сдавленное аденоидами дыхание. Отяжелевшие веки почти за-
крыли его глаза. Опасаясь, что он задохнется в такой позе, я нем-
ного оттащил его от стены. Он неподвижно лежал на полу, и носки
его модных черных замшевых туфель были обращены в разные
стороны.
Позади скрипнула дверь ванной. Я тотчас выпрямился и обер-
нулся. Дверь медленно открылась, и из темноты, как сомнамбула,
появилась Рут. Слишком большая желтая нейлоновая пижама с
красной отделкой делала ее похожей на призрак. Глаза казались
глубоко запавшими на мертвенно-бледном лице.
— Привет, привет, привет, — нараспев проговорила она, — при-
вет, привет. — Девушка не проявила ни испуга, ни удивления, заме-
тив револьвер в моей руке. — Не стреляй, ковбой, я сдаюсь. —
Она подняла руки, а потом снова бессильно уронила их. — Я со-
всем дошла. — Она покачнулась.
127
Я засунул револьвер в карман и поддержал Рут. Лицо ее, остава-
ясь неподвижным, выражало ожидание. Такое же ожидание я видел
на лицах смертельно раненных людей.
— Убери руки, подонок, — беззлобно сказала она и села на край
кровати.
До сих пор она не обращала внимания на Москита, распростер-
того у ее ног, а теперь, подтолкнув его кончиками пальцев,
спросила:
— Что случилось с этим гадом?
— Он упал и ударился. Ему очень плохо.
— Очень плохо, — эхом отозвалась она. — Очень плохо, что
он не умер. Он еще дышит. Смотри, как он укусил меня. — Она
отогнула воротник пижамы, чтобы показать красные следы зубов
на плече. — Но он не причинил мне боли. Я была за тысячу миль
отсюда, — мечтательно произнесла она.
— Где ты была, Рут?
— На моем острове. На моем маленьком белом острове в глу-
боком, синем океане.
— Одна?
— Одна. — Она улыбнулась. — Я заперла дверь на ключ и на
засов, а потом еще на цепочку, села в кресло и никто не мог до-
браться до меня. Никто. Я сидела и слушала, как волна ударяет
о берег, и не открывала дверь, пока не пришел отец. А потом мы
спустились к воде. Там мы нашли много больших и красивых рако-
вин: розовых, красных и пурпурных. Я принесла их домой и спря-
тала. Кроме меня никто не знает, где они. — Голос ее затих. Она
закрыла глаза и, обхватив колени руками, стала раскачи-
ваться взад и вперед в такт шуму прибоя, который слышала только
она.
Дыхание Москита стало глубже и медленнее. Глаза его были за-
крыты. Я пошел в ванную за водой. Там на полу валялась одежда
Рут. Налив стакан, я вернулся в комнату и брызнул в лицо Моски-
та. Маленькие глазки приоткрылись. Он застонал и сплюнул.
— Доброе утро, спящая красавица, — сказал я, прислонив его
к стене. Глаза его налились злобой, как только он пришел в со-
знание.
— Ты так просто не уйдешь отсюда, тварь, — прошипел он.
Я не обратил внимания на его слова и повернулся к сидящей
на кровати девушке.
— Ты видела Спида?
— Спида? — переспросила она со своего острова. Спокойное ли-
цо ее было невозмутимо, как у раковины, внимающей шуму моря.
Москит с трудом поднялся на колени.
— Не говори ему ничего, он — подонок. — Я понял, что у Мо-
скита есть ко мне претензии.
128
Я поставил его на ноги, взяв за воротник двумя руками. Он сто-
ял послушно, боясь сопротивляться.
— Тогда ты скажи мне, где Спид.
Он отвернулся, искоса поглядывая на меня.
— Никогда не слышал о таком, — ответил он тонким, как мы-
шиный писк, голосом. — Убери от меня свои грязные лапы. — Ли-
цо его снова побагровело, воздух со свистом вырывался из горла.
— Нет, так нс пойдет. — Я немного ослабил пальцы. — Мне
нужен Спид.
Он попытался плюнуть в меня. Белые пузыри слюны сползли
по подбородку. Я осторожно сдавил ему горло. Ужасно хотелось
раздавить его, как мерзкое насекомое.
Задыхаясь, он слабо сопротивлялся.
— Отпусти меня.
Я отпустил его. Он упал на колени, мотая головой из стороны
в сторону.
— Где Спид? — повторил я.
— Не знаю. — Он скулил у моих ног как собака.
— Послушай, Москит. Ты мне не нравишься, и твой бизнес мне
не нравится. Если ты дашь мне хоть малейший повод, я изобью
тебя так, что живого места не останется, а потом отдам полиции.
И ты вряд ли скоро вернешься.
Он взглянул на меня сквозь упавшие на лоб волосы.
— Не трепись!
— Нет, я это сделаю, если не отведешь меня к Спиду. — Для
убедительности я показал ему свою лицензию частного детектива.
— Ладно, сдаюсь, — сказал Москит, уставившись в потертый
ковер, и медленно поднялся на ноги.
Я держал его на мушке, пока он причесывался и надевал зеленое
твидовое пальто. Задув спиртовку, он поставил ее обратно в ящик
комода.
Девушка все еще раскачивалась с закрытыми глазами. Проходя
мимо, я подтолкнул ее, и она боком свалилась на кровать. Рут ле-
жала, подтянув колени к подбородку, как плод в утробе матери,
словно выжидая момент, чтобы вернуться в этот мир или покинуть
его.
Москит запер дверь, и я сразу забрал у него ключ. Он испуганно
прижался спиной к двери. Злоба уступила место тупой покорности.
Красная лампочка в коридоре слабо освещала его.
— Никаких разговоров с ночным портье, — приказал я. — Ты
даже не взглянешь в его сторону. Спид далеко отсюда?
— Он в коттедже у залива Хаф-Мун. Не везите меня туда, он
меня прикончит.
— Побеспокойся лучше о нем, — заметил я. — Если, конечно,
ты мне не лжешь.
5 Р. Макдональд
129
За одной из пронумерованных дверей громко заплакала женщи-
на. Мужчина засмеялся. Я нежно, как брат, провел Москита по ко-
ридору, а затем через холл на улицу, к пустынной площади, где
стояла моя машина. Он шел так, будто делал мне одолжение.
Небо над холмами заволокло тучами, которые делали почти не-
видимой извилистую дорогу и сеяли мелкие брызги на ветровое
стекло. Хотя фары и дворники были включены, двигался я все рав-
но медленно. Между окраинами Сан-Франциско и заливом Хаф-Мун
мы не встретили никаких признаков жизни в домах и видели всего
несколько машин. Город со своими огнями остался далеко позади,
как будто его никогда и не было.
Парень рядом со мной сидел тихо, постанывая время от време-
ни. Потом он заговорил:
— Он убьет меня, точно убьет.
— Небольшая потеря, даже если ему это удастся, — подбодрил
я его.
— Тебя он тоже убьет! — заорал Москит. — Обязательно
убьет.
— Может быть. Он один?
— По-моему, один.
— Ты подойдешь к двери и заведешь разговор, — сказал я.
— Не могу, — заныл Москит. — Мне плохо. Ты меня избил.
— Заткнись. Не люблю сопляков.
Он опять затих, изредка тихо похныкивая. Мы медленно ползли
вперед под гнетуще-серым небом, через серые, окутанные тучами
холмы. Звезд не было видно, и мы с Москитом за наши грехи
должны были тащиться сквозь это серое пространство, казавшееся
бесконечным.
Наконец дорога вынырнула из-за туч. Справа внизу извивалась
между холмами безжизненная серая полоса моря. Противополож-
ный берег залива казался черным от деревьев. Несколько миль я
ехал вдоль берега, то исчезавшего, то вновь появлявшегося, когда
дорога поворачивала. В узкой долине, недалеко от берега, дорога
раздваивалась.
Я остановил машину.
— Куда теперь?
— Не знаю.
— Конечно, знаешь, Москит. И пойми наконец: либо ты помо-
жешь мне добраться до Спида, либо угодишь в тюрьму. Что ты
выбираешь? Куда ехать?
— Направо, — мрачно ответил он. — Отсюда около мили.
Миновав длинный мост, на противоположном берегу залива мы
въехали на дорогу, посыпанную гравием. Вскоре поворот на гряз-
ную колею, спускающуюся к небольшой гавани, остался позади.
— Поверни туда, — сказал Москит.
<азо
Я затормозил и дал задний ход, возвращаясь к изрезанной коле-
ями дороге.
— Далеко еще?
— Сразу за поворотом.
Я выключил фары и остановился сразу за поворотом.
— Вылезай и иди вперед, — приказал я Москиту. — Если преду-.
предишь Спида — пристрелю.
— Спид убьет меня, — сказал он медленно и отчетливо, как буд-
то доказывал теорему, слишком трудную для моего понимания.
В тусклом свете щитка я увидел слезы, блеснувшие в его* глазах.
Достав фонарик из отделения для перчаток, я осветил его лицо.
— Выметайся. — Я протянул через него руку, чтобы открыть
дверцу, и вылез вслед за ним. Потом поднял стекла и запер обе
дверцы.
— Я боюсь, — прошептал он, — боюсь темноты. Я никогда
не был здесь ночью.
— И никогда не будешь, если не перестанешь трусить. А теперь
иди вперед.
Он вцепился в ручку дверцы. Я ударил его рукояткой револьвера
и толкнул на дорогу. Пошатываясь, он пошел вперед.
Ниже поворота дорога расширялась, превращаясь в площадку.
Там стоял бревенчатый коттедж с единственным освещенным ок-
ном. За занавеской показалась тень мужчины и заслонила собой
свет. Затем свет погас. Длинная темная машина стояла рядом с
домом.
— Окликни его, — велел я парню, которого держал на мушке
моего револьвера. В левой руке у меня был фонарик.
Москит что-то сдавленно прохрипел.
— Подойди и позови его. Объясни ему, кто ты. И скажи, что
я — твой друг.
— Мистер Спид! — прокричал он фальцетом. — Это Москит.
Мы уже стояли на середине площадки.
— Громче, — прошептал я на ухо Москиту, прижимая револьвер
к его рыхлому животу.
— Мистер Спид! — снова сипло позвал он.
Я подтолкнул его вперед. Дверь открылась внутрь, когда Мо-
скит поставил ногу на деревянную ступеньку.
— Кто там? — раздался мужской голос из темноты.
Это Москит.
— Что тебе нужно?! Кто там с тобой?
— Друг.
— Какой друг? — Голос в темноте изменился.
Ближе я уже подойти не мог. Нельзя схватить преступника, не
рискуя жизнью, даже если у тебя есть слезоточивый газ и пуле-
мет, а рядом с тобой полицейский кордон. Конечно, у- меня была
•Л31
преимущество перед Спидом. Я знал, что он еще не оправился по-
сле пули Блэнни и, позможно, боится перестрелки.
Я остановился около Москита.
— Меня зовут Арчер. Миссис Генри Феллоуз, — сказал я, тща-
тельно выговаривая имя, — наняла меня, чтобы найти вас.
Еще не кончив говорить, я нажал кнопку фонарика. Яркий луч
осветил темноту за дверью. Я увидел согнувшуюся массивную фи-
гуру Спида с револьвером в руке. Несколько томительных секунд
мы смотрели друг на друга. Я уже «предвкушал», как его пуля про-
делает дыру в моем животе.
Но он как будто неожиданно сломался. Кураж покинул его. Не
сделав никакого заметного движения, он перешел от наступления
к обороне.
— Что вам нужно? — Его бледно-голубые глаза смотрели на
револьвер, как будто тот внезапно подвел его.
— Вы можете бросить его, — заметил я, — я держу вас на
мушке.
Он отбросил оружие, видимо, испытывая к себе отвращение. Ре-
вольвер упал почти к моим ногам, и Москит инстинктивно сделал
движение, чтобы поднять его. Я наступил ногой на револьвер и от-
толкнул Москита.
— Убирайся, Москит, — сказал я, наблюдая за Спидом. —
И чтобы больше я тебя не видел.
— Куда же я пойду? — еще не веря, с обидой спросил он.
— Куда хочешь, только не в Сан-Франциско. Ну, пошел.
— Один? Отсюда?
— Убирайся, — повторил я.
Он спустился с крыльца в серую мглу. Я даже не взглянул на
него.
— Пойдемте в дом, — сказал я Спиду. — И держите руки на
затылке.
' — Ишь, хозяин нашелся. — Он вновь обрел кураж или что-то
другое, что держало его в форме и так нравилось женщинам. Как
снайпер, Спид ничего не стоил, — все равно что кошка в собачьей
драке. Но он не терял чувства собственного достоинства даже с
поднятыми вверх руками.
Я подобрал револьвер, не снятый с предохранителя, и опустил
в карман, придерживая фонарик под мышкой.
— Кругом, полковник. И никаких лишних движений, если не хо-
тите получить еще одну пулю в спину.
Он повернулся и, войдя в комнату, зажег керосиновую лампу.
Пламя ее разгорелось, увеличивая круг света на голом полу и дере-
вянном потолке. Меблцровка оказалась небогатой: встроенная кой-
ка, дешевый сосновый стол, две табуретки и складной стул с бре-
зентовым сиденьем, стоящий возле облицованного камнем камина.
132
На койке лежали два новых кожаных чемодана. Камин не топился,
и в комнате было холодно.
— Садитесь. — Я указал револьвером на складной стул.
— Премного благодарен. — Спид опустился на стул, вытянув
длинные ноги. — Неужели я все еще должен держать руки за голо-
вой? Я чувствую себя как-то по-дурацки.
— Можете их опустить. — Я сел на табуретку, не спуская с него
глаз.
— Спасибо. — Он опустил руки, но не расслабился, а сжал их
на коленях. Тело его тоже было напряжено. Попытавшись улыб-
нуться, он прикрыл рукой дрожащие губы и начал машинально по-
глаживать тонкие каштановые усики. Ногти на руке были об-
кусаны.
— Мы ведь, кажется, знакомы?
— Да, мы встречались. После «Оазиса» это место кажется кону-
рой, — заметил я.
— Так оно и есть. Вы — частный детектив?
Я кивнул.
— Марджори меня удивляет. — Лицо его, однако, не выражало
удивления, но выглядело побледневшим и осунувшимся. Глубокие
морщины пролегли от носа к углам губ. Он разглаживал их пальца-
ми. — Я не думал, что она так далеко зайдет.
— Вы оскорбили ее чувства, — заметил я. — А это никогда
не приводит к добру. Если уж вы решили ограбить женщину, то
могли бы сделать это, не задевая ее самолюбия.
— Ограбить — это слишком сильное выражение. Она дала мне
деньги, чтобы я вложил их в дело. И я обещаю, что она сполна
получит их обратно.
— А слово ваше, конечно, твердо как алмаз? И когда же вы
выполните обещание?
— Через неделю, — оживившись, сказал он, — дайте мне одну
неделю. Я верну все с процентами.
— А может быть, лучше сделать это сейчас?
— Невозможно. Сейчас у меня нет денег. Они уже вложены.
— В недвижимое имущество?
— Да, в недвижимое имущество. — При этих словах тусклые
глаза его сверкнули. Он прикрыл их рукой.
— Не утруждайте себя сочинением небылиц, Спид. Я знаю, куда
ушли деньги.
— Наверное, Москит вам рассказал?
— Москит здесь ни при чем.
— Значит, эта дрянь подслушивала мои телефонные разгово-
ры в «Оазисе»? — Рука сжала складку кожи на шее. — Ах, ну и
дрянь! — Но он не смог разжечь в себе ярость. То, что сделали
с ним, было хуже и серьезнее, чем то, что он мог сделать в ответ.
<$?
Он устал от самого себя. — Ну, что вы от меня хотите? Я обещаю,
что верну ей деньги через неделю.
— Вы не знаете, что случится через пять минут, а говорите о
неделе. Через неделю вы можете быть уже трупом.
Улыбка, похожая на гримасу, сделала морщины еще более глу-
бокими.
— Может быть, и буду. Но и вы тоже. Во всяком случае, желаю
вам этого.
— Спасибо. Кому вы дали деньги?
— Джо Тарантино. И на вашем месте я оставил бы его в покое.
— Где он?
. Спид пожал широкими плечами.
— Не знаю и знать не желаю. Если уж говорить прямо, то Джо
не относится к числу моих друзей.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Два дня назад, — чуть поколебавшись, ответил Спид.
— Когда покупали у него героин?
— Мои дела известны вам лучше, чем мне самому. — Он накло-
нился вперед и убрал ноги под стул. Я поиграл револьвером, чтобы
освежить его память.
— Уберите пушку, пожалуйста. Как вас зовут, вы сказали?
— Арчер, — ответил я, положив револьвер на колено.
— Сколько Марджори вам платит, Арчер?
— Достаточно.
— Как бы там ни было, я могу платить больше. Если дадите
мне небольшую передышку. Совсем немного времени.
— Лучше не надейтесь на это.
— У меня есть два килограмма чистого героина. Знаете, сколько
это сейчас стоит?
— Я давно не следил за курсом. Просветите меня, пожалуйста.
— Сто тысяч чистыми, если у меня будет время для нужных
контактов. Сто тысяч сверх моего долга этой дряни. — В первый
раз он немного оживился. — Вам даже не нужно дурачить ее. Все,
что я прошу, — это время. Четырех дней достаточно.
— Пока я буду держать вас на прицеле?
— Можете убрать свою пушку.
— Мне кажется, вы пытаетесь надуть меня, так же как надули
Марджори. Ведь я знаю, что деньги у вас здесь.
Мышцы вокруг его глаз напряглись, когда он попытался изо-
бразить прямодушие. Но глаза остались бледными, холодными и
пустыми в сетке морщин.
— Ошибаетесь, старик. — Я понял, чье выражение подхватил
Москит. — Можете проверить мой бумажник. — Рука его скользну-
ла к внутреннему карману пиджака.
— Держите руки на виду. А как насчет чемоданов?
134-
— Пожалуйста, осмотрите: они не заперты. — Это означало,
что там нет ничего важного.
Он оглянулся, чтобы взглянуть на дорогие чемоданы, и я увидел
его профиль. Анфас он выглядел как джентльмен из Южной Кали-
форнии: овальное лицо с мягкими чертами и приятным ртом, свет-
лыми волнистыми волосами, откинутыми назад с широкого загоре-
лого лба. Но в профиль его сломанный нос и квадратная челюсть
придавали ему сходство со стареющим бандитом; гладкая кожа ли-
ца висела на шее диагональными складками.
В каком-то смысле он одурачил меня: я не догадывался, что
скрывалось за этой маской провинциального джентльмена. Это бы-
ло выгодно Спиду. Он почувствовал себя свободнее, хотя револьвер
по-прежнему лежал на моем колене.
Я заговорил со старым, усталым человеком, скрывшимся за
маской.
— Для вас все кончено. Да вы и сами, конечно, это понимаете.
Он повернулся ко мне, сразу помолодев лет на десять. Он про-
молчал, в глазах его было что-то обреченное.
— Вам не удастся меня купить, — сказал я. — Так же, как вый-
ти сухим из этой передряги. Вы все поставили на карту, а она ока-
залась битой.
— К чему вы клоните? Или просто получаете удовольствие, слу-
шая себя?
— Я должен вернуться вместе с вами. Во-первых, деньги
Марджори...
— Она никогда не получит их, если я поеду с вами, ни одного
вшивого цента, — заверил он.
— Тогда она получит удовольствие, упрятав тебя в тюрьму. Ей
хочется довести это дело до конца. Не говоря уж о планах полиции.
У них есть к тебе куча вопросов о том о сем и особенно об убий-
стве Доллинга.
— Убийстве Доллинга? — переспросил он, меняясь в лице. Кожа
его сразу приобрела желтоватый оттенок. — Кто такой Дол-
линг? — Но он прекрасно знал Доллинга, как знал и то, что мне
это известно.
— Нет, даже если тебя выпустят, то Доусир и Блэнни будут
поджидать тебя. — Я, конечно, преувеличивал. — В последний раз
они не имели к тебе особых претензий, их интересовала} только
твоя территория. Но на этот раз они разрежут тебя на кусочки,
и ты это отлично знаешь. Я гроша. ломаного не дам за твою
жизнь.
— Значит, вы — сыщик Доусира. — Спид смотрел на мой ре-
вольвер, словно был не в силах оторвать взгляд. Я поднял оружие,
чтобы он увидел круглое темное отверстие^ угрожающее ему
смертью. .
135
— А как насчет этой игрушки, Спид? Поедешь со мной на юг
или разберемся здесь?
— Разберемся? — тупо переспросил он, не отрывая глаз от ре-
вольвера.
— Я собираюсь вернуться либо с тобой, либо с героином —
одно из двух.
— К Доусиру?
— Отгадал. Если Дэнни получит свой товар обратно, ты его
перестанешь интересовать.
Спид сказал с усилием:
— Я поделюсь с вами. Мы разделим пополам сто тысяч. У ме-
ня есть клиент, который завтра прилетает. — Он задохнулся от на-
пряжения.
— Тебе меня не купить, — повторил я. — Давай товар.
— А если отдам, что со мной будет?
— Все зависит от тебя. Садись в машину и поезжай так быстро
й далеко, как сможешь. Или шагай на запад, пока не дойдешь до
океана.
Он посмотрел мне в глаза. Лицо его казалось старым и больным.
— Мне надо было убить вас раньше.
— Да, но ты не сделал этого. А теперь, как я уже сказал, ты
конченый человек.
— Да, — произнес он тихо. — Я конченый человек. — Голос
его был неестественно бодрым. Мне показалось, что он никогда и
не.рассчитывал на успех и сейчас получал болезненное удовлетворе-
ние от своей проницательности.
— Ъ>1 теряешь время. Где порошок?
— Я скажу честно, если вы ответите на мой вопрос. Кто вас
навел на меня? Мне хотелось бы знать.
Никто.
— Никто?
— Я пораскинул мозгами, немного поработал ногами и сам обо
всем догадался. Но ты, конечно, можешь этому не верить.
— Да нет, я верю. Да и какая, в сущности, разница? — Он пока-
чал головой, явно недовольный моим ответом. — Этот проклятый
порошок лежит в коробке из-под табака в кухонном шкафу.
Там я его и нашел.
Глава 28
Как поступить с беднягой Рут, я обдумал еще до возвращения
в «Грандвью». Если я не вернусь, то меня будет мучить совесть.
Бледная девчонка с героином в крови — неплохой сюжет для ноч-
ных кошмаров.
136
Холл казался темным и пустынным. Ночной портье сидел за
столиком, читая научно-фантастический журнал. С трудом возвра-
тившись на землю из межзвездных просторов, он бросил на меня
быстрый оценивающий взгляд. Мы не промолвили ни слова.
Я поднялся на лифте и опять оказался перед дверью с номером
триста семь.
Рут все еще спала так же, как я оставил ее, согнув ноги и подтя-
нув колени к груди. Она шевельнулась и что-то пробормотала; ког-
да я, закрыв дверь, подошел к ней поближе. Пушистые золотистые
волосы, упавшие на лицо, колыхались от глубокого дыхания. Я
осторожно откинул их назад. Она, как бы защищаясь, подняла ру-
ку, но не проснулась. Она спала так глубоко, что я сомневался,
смогу ли разбудить ее.
В ванной я набрал стакан холодной воды и, повернув Рут к себе
лицом, выплеснул его на нее. Сначала веки ее дрогнули, затем она
открыла глаза и крепко выругалась.
— Вставай, спящая красавица! — воскликнул я.
— Отстаньте от меня, не мешайте мне видеть сны. — Она снова
перевернулась на живот и спрятала мокрое лицо в мокрую
подушку.
Но я перевернул ее обратно.
— Эй, крошка! Уже пора вставать.
— Ну, пожалуйста, не надо. Я не хочу, — прошептала она, за-
крывая глаза.
Я снова набрал стакан воды и подошел к Рут.
— Может быть, еще воды? — громко спросил я.
— Нет! — вскрикнула она и, ругая меня последними словами,
села на кровати.
— Быстро одевайся! — приказал я. — Ты должна поехать со
мной. Или предпочитаешь остаться с Москитом?
Ее голова безвольно поникла.
— Не хочу. Он плохой, — сказала она совсем по-детски, огляды-
вая сиротливые голые стены комнаты. — А где он?
— Скоро он будет здесь. Тебе нужно уезжать.
— Да, — безжизненно повторила она* как будто повторяла вы-
ученный урок, — мне нужно уезжать.
В ванной я собрал ее одежду — свитер, юбку, туфли и чул-
ки — и бросил ей. Но она все еще находилась в полусне и не
смогла одеться сама. Пришлось снять с нее пижаму и одеть ее.
Тело ее было холодным и безжизненным, как будто я одевал ма-
некен.
Плащ Рут висел на двери ванной. Я набросил его ей на плечи,
а затем поставил девушку на ноги; Но она не могла стоять без под-
держки, а может быть, не хотела. Душой она снова была на своем
далеком острове в синем океане, отдав свое тело моим заботам.
137
Я с трудом довел ее до лифта и прислонил к стенке кабины. Когда
мы спустились на первый этаж, я открыл дверь и подхватил Рут
на руки. Она была совсем легкой.
Когда я проходил мимо портье, он поднял глаза. Но на его лице
ничего не отразилось: наверняка он видел куда более странные па-
ры, чем я и Рут.
Моя машина стояла перед отелем на тротуаре. Я открыл дверцу
и посадил Рут на переднее сиденье, прислонив ее в угол, чтобы го-
лова лежала на мягкой спинке. В этом положении она просидела
следующие шесть часов, хотя время от времени сползала на пол.
Почти через каждый час мне приходилось останавливать машину
и аккуратно усаживать Рут в ее углу. В остальное время я ехал со
скоростью семьдесят пять — восемьдесят миль в час. Миновали
ночь, промозглый серый рассвет и яркое солнечное утро, а Рут про-
должала спать как убитая.
Она проснулась, только когда я затормозил на перекрестке у
Санта-Барбары. Красный свет застал меня врасплох, и я нажал на
тормоз слишком резко. Рут подпрыгнула и ударилась бы о лобовое
стекло, если бы я не придержал ее правой рукой. Она открыла гла-
за и изумленно огляделась по сторонам.
— Санта-Барбара, — сказал я. Тут зажегся зеленый свет, и мы
тронулись.
Рут потянулась и села прямо, глядя в окно на ухоженные лимон-
ные рощи и совсем близкие горы в голубоватой дымке.
— Куда мы едем? — спросила она хриплым от сна голосом.
— К одному моему другу.
— В Сан-Франциско?
— Нет.
— Хорошо, что не в Сан-Франциско. — Она опять потянулась
и зевнула. — Мне ужасно туда не хочется. Мне приснился кошмар-
ный сон про Сан-Франциско. Отвратительный маленький человечек
притащил меня к себе в комнату и заставил делать мерзкие вещи.
А какие — точно не помню. Боже, как мне скверно. Я, наверное,
напилась вчера?
— Похоже на то. Можешь поспать еще, если хочешь. А может
быть, ты проголодалась?
— Не уверена, что смогу что-нибудь проглотить, но, наверное,
нужно. Я даже не помню, когда ела в последний раз.
Мы выехали на шоссе и вскоре увидели небольшой ресторанчик.
Я остановился на станции обслуживания рядом и помог Рут вылез-
ти. Вид у нас, кажется, был неважный. Она двигалась как сомнам-
була и была бледна как смерть. Я вряд ли выглядел лучше. Я про-
ехал за ночь и утро триста сорок миль, и мне казалось, что я про-
шел их пешком. Мне было необходимо поесть, выспаться,
побриться и принять душ. Но еще больше мне было нужно увидеть
138
кого-нибудь, кто был бы счастлив, благополучен и законопослушен
или хотя бы одно из трех.
Горячий бифштекс и кофе очень помгли мне. Рут же неохотно
пожевала корочку хлеба, обмакивая ее в желток яйца всмятку. Геро-
ин заменял ей сон, еду, питье. Он станет и ее смертью — если она
не сможет остановиться. Эта мысль снова и снова лезла мне в
голову.
— Я знал людей, курящих опиум, марихуану, колющих морфий
и тех, которые не могли жить без мышьяка или готовы были про-
даться за глоток эфира. Но твоя привычка хуже все остальных.
— Ну вот, теперь нотации, — сказала она со скукой. Я казался
ей учителем, отчитывающим за жвачку на уроке. — Да и вообще,
что ты знаешь о моих привычках?
— Довольно много.
— А кто ты?
— Частный детектив. Я тебе уже говорил, но ты забыла.
— Да, наверное, — безразлично заметила она. — Прошлой
ночью я была в Сан-Франциско. Мне кажется, что я приехала туда
на автобусе.
— Да, ты была там. Но я не знаю, как ты туда попала.
— А что с моим плечом? Я сейчас в туалете заметила след как
будто от укуса.
— Тебя укусил Москит.
Я повернулся к ней, и наши глаза встретились. Она ничего не
поняла.
— Это не смешно, — сказала она холодно.
— Черт возьми, не я же тебя укусил! — Все это было смешно
и глупо, но я был недостаточно зол, чтобы напомнить ей ночь, про
которую она забыла. Даже мне Москит казался призраком, частью
кошмарного сна.
Взглянув на девушку, я понял по ее потемневшим глазам, что
она начала вспоминать что-то.
— Ты сказал правду про мою привычку, — прошептала она. —
Это ужасно. Я сначала попробовала для забавы вместе с Ронни.
Несколько раз он давал мне порошок бесплатно. А теперь я без
этого не могу: если не достану, то испытываю ужасные муки. Зна-
ешь, как я сейчас себя чувствую?
— Судя по виду, как полутруп.
— Просто труп, но меня это не волнует, совершенно не волнует.
Немного позже Рут опять погрузилась в сон. Она спала и во
время стремительного движения по автостраде наперегонки с гро-
хочущими машинами, и во время еще более тяжелого пути по буль-
вару. Но шум на Майн^стрит ее разбудил.
Я нашел место для парковки возле Дворца юстиции. Было
почти два часа, самое подходящее время, чтобы застать Питера
139
Колтона на службе. Рут шла спокойно, пока не увидела, куда мы
направляемся. Тут она остановилась.
— Ты собираешься сдать меня в полицию!
— Не будь дурой, — возразил я, но это была неправда. Не-
сколько зевак стояли рядом, наблюдая за нами. — Сейчас же пой-
дем со мной, или я укушу тебя в другое плечо!
Рут свирепо посмотрела на меня, но пошла со мной на негну-
щихся, плохо слушающихся ее ногах. Наши короткие черные тени
поднялись по ступенькам раньше нас.
Колтон сидел у себя в конторе. Это был крупный широкоплечий
человек лет шестидесяти, полный спокойной силы и уверенности.
Густые светло-каштановые волосы придавали ему сходство с медве-
дем. Он сидел за столом, склонившись над бумагами, и не сразу
оторвался от дела, когда я вошел. Я подтолкнул девушку в комнату
и резко закрыл дверь. Она старалась держаться подальше от меня.
Колтон посмотрел на меня с хорошо разыгранным негодовани-
ем, возмущенно посапывая своим крупным носом.
— Ну, блудный сын, пришел? выглядишь ужасно.
— Это потому, что я питался отбросами, оставшимися от
свиней.
— Оказывается, ты знаешь Библию, а я сомневался, умеешь ли
ты читать. — И не успел я ответить, как он повернулся к дрожа-
щей девушке, которая стояла, прислонясь к стене. — А это что за
блудная дочь?
— Это Рут, — ответил я. — Как твоя фамилия, Рут?
— Я тебе не скажу, — пробормотала она, заикаясь.
Колтон разглядывал ее с холодным исследовательским интере-
сом, как неизвестное насекомое.
— Что употребляет эта девушка?
— Героин.
— Это ложь, — возразила она безжизненным голосом.
— Ъ»1 пришел не по адресу, — пожал плечами Колтон. —
И я занят. Зачем ты привел ее?
— Ты занят делом Доллинга?
— Как у тебя хватает наглости, Л у, произносить это имя? Тебе
крупно повезло, что жена Тарантино подтвердила твою историю с
револьвером. Помощник окружного прокурора хотел было поса-
дить тебя в одну из наших прекрасных новых камер, но я отгово-
рил его. Хотя, возможно, я передумаю. Что-то в последнее время
у нас стало много неприятностей с частными сыщиками.
— Ну да, — ответил я. — Например, когда я схватил вместо
вас Дуайта Троя.
— Не хвались, я знаю, на что ты способен. Так почему бы тебе
не отвалить с твоим упрямством куда-нибудь еще? Большое одол-
жение сделал, привел наркоманку! Да за двоих таких грош дают!
140
Я тебе полсотни таких найду, не пройдя и квартала. — Колтон
злился. Он спас меня от тюрьмы, но не простил мне слишком
вольного обращения с законом.
Девушка искоса взглянула на меня и улыбнулась. Ей доставляло
удовольствие смотреть, как я все это проглотил. Опустившись на
стул, она скрестила ноги.
— Ну давай, продолжай свою взбучку, — сказал я. — В тебе
говорит старая армейская привычка наказывать подчиненного, ког-
да на тебя взъелось начальство.
— Никто на меня не взъелся, — возразил он. — Честно тебе
скажу, лучше не иметь дела с этой Хэммонд. Вчера она целый день
приставала к нам, чтобы ей отдали тело Доллинга. Скажи мне, ра-
ди всего святого, зачем тебе понадобилось будоражить Джейн
Хэммонд?
— Мне казалось, что она будет полезна. Но даже мне свойствен-
но ошибаться.
— Тогда не веди себя так, будто ты всегда прав. В следующий
раз отдам тебя на съедение этим волкам. — Он -поднялся и подо-
шел к окну, повернувшись ко мне спиной.
— Ладно, — сказал я, — извини. А теперь, когда твои оскорб-
ленные чувства удовлетворены, давай перейдем к делу.
Он что-то проворчал.
— Вы ведь до сих пор не нашли Тарантино?
Он тут же отвернулся от окна.
— Не нашли, — признался он. — Но, — добавил с ирони-
ей, — не сомневаюсь, что ты располагаешь его новым адресом.
— Мне кажется, я знаю, где искать его: в море.
— Ты немножко опоздал. Вертолеты шерифа два дня искали его
в Пасифик-Пойнте, да и береговая охрана продолжает обшаривать
дно.
— И никаких следов его спутника?
— Нет. Неизвестно, существовал ли он вообще. Единственный
свидетель не уверен, что в лодке были двое. Просто ему так пока-
залось.
— Рут тоже свидетель. Она видела человека, плывущего к
берегу.
— Я что-то слышал об этом. — Он повернулся к девушке. —
Где ты находилась?
— Недалеко. — Она дрожала под его колючим взглядом, пыта-
ясь собраться с мыслями.
— А что это был за человек?
Рут, запинаясь, рассказала свою историю. Колтон обдумал ус-
лышанное и после недолгого молчания спросил:
— Ты уверена, что тебе это не приснилось? Я слышал, что у
вас, наркоманов, бывают очень странные сны.
141
— Я не наркоманка. — Голос ее срывался от страха. — Я виде-
ла, что человек вышел из воды, я уже рассказывала это.
— Это был Тарантино? Ты ведь его знаешь?
— Нет, это был не Джо. Человек на берегу был выше Джо и
очень красивый. — Рут неожиданно хихикнула.
— Она знала Тарантино? — спросил у меня Колтон.
— Он продавал ей героин.
— Это ложь! — Рут перестала хихикать.
— Покажи ей фотографию Доллинга, — сказал я, — я ее за
этим и привел.
Колтон достал несколько фотографий из ящика стола. Я смот-
рел через его плечо, когда он их подбирал. Доллинг во весь рост,
лежащий в луже крови, с лицом, похожим на гипсовую маску.
Доллинг крупным планом. Доллинг в профиль с кровоточащей ра-
ной на шее. Доллинг в профиль с другой стороны, очень красивый
и очень мертвый.
Колтон по одной протягивал их девушке. Увидев первую, она
вскрикнула:
— Он, это, наверное, он! — А когда просмотрела все, то сказала
твердо: — Это точно он. Очень симпатичный был парень. Что с
ним произошло?
Колтон сердито нахмурился. Он ненавидел вопросы, на которые
не мог дать ответа. Помолчав, он выдавил:
— Мы почти уверены, что Тарантино убил Доллинга. А если
все было наоборот? Разве не забавно? — Но сам он почему-то не
засмеялся.
— Если Доллинг убил Тарантино, то кто убил Доллинга? — по-
интересовался я.
Он насмешливо посмотрел на меня.
— Может, это ты его и убил?
И хотя он просто издевался, меня это взбесило.
— Сделай кое-что для меня, если, конечно, у тебя останется вре-
мя от плоских шуток.
— Что именно?
— Позвони начальнику Управления по борьбе с наркотиками и
вежливо попроси его прийти.
Рут с испугом взглянула на меня, губы ее задрожали. Угроза
нависла над ее сном, едой, питьем, , над ее островом в далеком си-
нем океане.
— Для нее? — фыркнул Колтон.’ — Тебе, надо отдохнуть, Лу.
А к ней я вызову надзирательницу.
Девушка насторожилась, ее узкие плечики устремились вперед,
точно сложенные крылья. Слово «надзирательница» ее тоже пуга-
ло. Рот ее жалко скривился, но она не смогла произнести ни слова.
Она с тоской посмотрела на открытое окно; словно собиралась
'4*42
броситься вниз. Я быстро встал между нею и окном. До земли бы-
ло несколько этажей.
— Ну, ладно, пришли надзирательницу. Рут не хочет лечиться,
хотя ничего другого ей не остается.
Колтон поднял телефонную трубку. Девушка, казалось, внезап-
но лишилась сил и уткнулась лицом в колени. Худенькая белая шея
была покрыта мягким светлым пушком.
Когда Колтон, дав указания, повесил трубку, я попросил:
— А теперь позвони в Управление.
— Зачем?
— Потому что у меня в машине лежит на сто тысяч героина.
Но, может, ты хочешь, чтобы я отвалил куда-нибудь в другое
место со своим упрямством, ты, вшивый трепач?!
Впервые я увидел, как Колтон покраснел. Это было не слишком
приятное зрелище.
Глава 29
День клонился к вечеру, когда я в третий и последний раз
подъехал к дому Доусира на холме. Охранник у ворот сменился,
но дробовик остался тот же, его двойное дуло смотрело на меня.
После обычных вопросов и обыска меня пропустили через святые
врата. Мой револьвер остался в машине, в отделении для перча-
ток — вместе с пакетом героина, револьвером Спида и ножом
Москита.
Салливан, кудрявый ирландец, встретил меня у двери. Лицо его
было кирпично-красным от загара.
— Хорошо ли повеселился в Мексике? — осведомился я.
— Ужасно. Не могу есть их мерзкую пищу. — 1\т он мрачно
взглянул на меня, словно почувствовал полицейский запах от моей
одежды.
— Что тебе нужно?
— Мне нужен хозяин. Я договорился с ним о встрече.
— А мне он ничего не сказал. — Салливан явно ревновал
— Видимо, он тебе не доверяет, — заметил я.
Ирландец взглянул на меня, с трудом соображая, верно ли мое
предположение.
— Проводи меня к шефу, — предложил я. — Он умирает от
желания наконец увидеть меня. Наверное, хочет предложить твое
место.
Доусир и его блондинка играли в канасту. Когда я вошел через
стеклянную дверь, партия была в самом разгаре, Доусир явно прои-
грывал. Перед дамой лежала стопка карт, у него не было ничего.
Доусир был так занят игрой, что даже не поднял глаз. Зато дама
посмотрела на меня.
. 143
— Привет, — сказала она. Ей, видимо, доставляло удовольст-
вие, что в этом белоснежном бикини ее увидит пе только Доусир.
— Привет, — сказал я.
Доусир что-то проворчал. Он нехотя вынул короля червей из ве-
ера карт в руке и бросил его на стол.
— Ха! — вскричала она. — Я даю пару. — И протянула руку
за картой.
Но Доусир оказался проворнее. Он молниеносно схватил короля
червей обратно.
— Я не собирался давать тебе короля. Мне показалось, что это
валет.
— Черта лысого тебе показалось! — завопила дама. — Отдай
моего короля! — Она попыталась схватить его за руку, но не-
удачно.
— Успокойся, Ирен. Я ошибся. Ты ведь не воспользуешься тем,
что меня подвели глаза, правда?
— Ну как же! Глаза подвели! — Она бросила карты и вскочила
со стула. — Не буду играть с таким паршивым шулером, как ты.
И кончишь ты, как Ротстайн.
Доусир подался вперед, держась за стол могучими руками.
— Возьми свои слова обратно, — рявкнул он.
Благородный гнев блондинки мгновенно улетучился.
— Я ничего такого не имела в виду, Дэнни. Просто болтала,
вот и все.
— Ты чертовски много болтаешь. Придется найти способ
заткнуть тебе рот.
— Прости меня, — кротко ответила она. — Хочешь, закончим
игру?
— Нет! — Он поднялся, — толстый коротышка в купальном
халате. — Зачем я буду играть с тобой на это, если и так могу
взять тебя, когда захочу. Уходи!
— Как скажешь. — Он пронесла свои прелести через стеклянную
дверь и скрылась из виду.
Доусир бросил карты и повернулся ко мне.
— Сумасшедший дом! Вот куда надо их всех отправить! Салли-
ван, ты тоже убирайся.
Салливан вышел, бросив на меня неприязненный взгляд. Я сел
напротив Доусира и стал его разглядывать. Он сделал несколько
шагов по кафельному полу патио. Скрещенными на груди руками,
массивным телом, облаченным в белый купальный халат, он напо-
минал римского императора, только маленького и карикатурного.
Странно, что люди вроде Доусира располагают такой большой
властью. Наверное, потому, что страстно желают ее, готовы пойти
на любой риск, чтобы схватить и удержать эту власть. Они мо-
гут давать взятки чиновникам, убивать конкурентов, торговать
144
женщинами и нисжотиками, но ’< ним относятся снисходительно,
потому что все •, гj очи делают рани денег п успеха, а не из-за люб-
ви к преступлениям.
Я взглянул на его наглые навыкате глаза на потном лице и не
почувствовал сожаления от того, что собирался с ним сделать.
— Ну, детка? — Когда он улыбался, его толстая нижняя губа
выступала вперед. — Ты сказал, у тебя есть что-то для меня?
Он сел.
— Мне не хотелось сообщать подробности по телефону. Его
могли прослушивать.
— Уже не прослушивают. Но ты сделал все правильно.
— Кстати, о телефоне я и хотел у вас спросить. Вы говорили,
что утром во вторник вам позвонила неизвестная женщина и сказа-
ла, что Галли Тарантино находится дома у матери.
— Правильно. Я сам с ней разговаривал, но узнать, кто это,
не удалось.
— А вы не догадываетесь?
— Нет.
— А как она узнала ваш номер?
— Не знаю. Это или подружка Ирен, или одна из тех девиц,
с которыми гуляют мои ребята. — Он нетерпеливо пошевелился,
погладив розовое ухо кончиками пальцев. — Ты сказал, что у тебя
есть кое-что для меня, детка. Но не говорил, что будешь задавать
мне кучу вопросов.
— У меня только один вопрос. Вы ведь предлагали мне десять
тысяч за Тарантино?
— Да. Но не хочешь же ты сказать, что где-то припрятал
его. — Он собрал карты и начал машинально тасовать их. Хотя
суставы его пальцев были искривленными и опухшими, движения
пальцев казались вкрадчивыми и мягкими.
— Если и припрятал, то не Тарантино, — ответил я. — Но ведь
на самом деле вам нужен не он?
— Неужели? Может быть, ты и расскажешь, кто мне нужен?
— Может быть. У Джо была коробка из-под табака. Правда,
табака в ней было немного.
Его взгляд не отрывался от моего лица.
— Если я узнаю, что ты увел ее у Джо, — неторопливо произнес
он, — то... догадываешься, что я сделаю с тобой, детка? — Он
взял карту и разорвал ее ровно пополам.
— Знаю, но я не брал ее. Джо продал ее другому.
— Кому?
— Не знаю.
— А где она сейчас?
— У меня. Джо получил за это тридцать тысяч. А я не такой
жадный.
145
— Сколько? — спросил он.
— Предлагайте свою цену. Вы обещали десять тысяч за Джо.
Он залег где-то вне досягаемости. Но героин стоит больше.
— Пятнадцать, — ответил он. — Я однажды уже заплатил за
него.
— Ладно. Гоните деньги.
— Не торопи меня. Пятнадцать тысяч — это куча зелененьких.
Я должен быть уверен в тебе. Где порошок?
— Сначала деньги, — упорствовал я.
Он прикрыл глаза и облизнул губы.
— Как скажешь, детка. Подожди здесь минутку. Я имею в виду,
на этом стуле.
Я просидел минут десять, отчетливо понимая, что моя шкура
еще очень недолго может оставаться целой. Я сдал себе несколько
карт в покер, но ни одна не стоила и ломаного гроша.
Когда Доусир наконец вернулся в сопровождении Блэнни и Сал-
ливана, на нем был фланелевый костюм. Эта троица, идущая через
патио, являла собой удивительное зрелище. Казалось, что за
крупной акулой следовали рыбы-чистильщики. Доусир держал день-
ги в руках, и даже от них почему-то пахло рыбой. Когда он прибли-
зился, я увидел, что деньги были в тысячедолларовых купюрах.
Он бросил деньги на стол.
— Здесь пятнадцать, считай.
Блэнни и Салливан смотрели, как я считаю деньги. Так умираю-
щие от голода смотрят на еду. Я убрал деньги в бумажник.
— Не так быстро, — заметил Доусир. — Теперь я хочу взгля-
нуть на порошок.
— Можешь даже в нем вываляться. Он в машине, в отделении
для перчаток. Мне пойти за ним?
— Я сам принесу. — Он протянул руку за ключами от машины.
Мне пришлось остаться под наблюдением Блэнни и Салливана.
Чтобы показать им свое полное безразличие, я стал небрежно рас-
кладывать пасьянс. Но карты вышли неважные, и пасьянс не полу-
чился. Блэнни и Салливан сидели молча. Я слышал тихий плеск
воды в бассейне. Наконец появился Доусир. Бумажник в кармане
брюк стал тяжелым как свинец.
Доусир улыбался своей волчьей улыбкой. Золотые коронки бле-
стели во рту. Блэнни и Салливан встали, уступая ему дорогу.
— Все в порядке, — сообщил он. — А теперь расскажи, как ты
это достал. Это входит в наш уговор.
— Не думаю.
— Подумай еще раз. — Его голос стал более вкрадчивым, улыб-
ка не сходила с губ. Нижняя губа выпятилась так, что на нее мож-
но было поставить горшок с цветами. — В твоем распоряжении
десять секунд.
'Ц46
— А что потом?
Он щелкнул зубами, как затвором револьвера.
— А потом мы начнем все сначала. Но на этот раз тебе нечего
будет предложить мне. От тебя мне нужны только кое-какие сведе-
ния. Ъ>1 был во Фриско прошлой ночью. У тебя на ветровом стекле
счет за стоянку на Юнион-сквер. С кем ты там встречался?
— Это я сыщик, Дэнни. Ты отбиваешь мой хлеб.
— А я скажу тебе, кто это был, — с удовлетворением заметил
он. — Гйлберт Москит, правильно?
— Как Гйлберт?
— Ну, встряхнись же. Ты, конечно, глуп, но не настолько. Мос-
кит работал на меня, пока не устроился самостоятельно. Он был
торговцем во Фриско.
— Был? — переспросил я.
— Я сказал «был». Его нашли мертвым на дороге около залива
Хаф-Мун сегодня утром. Он был сбит машиной.
— Это был прекрасный человек.
— И знаешь что? Я нашел его нож у тебя в машине. — Он
вынул нож из кармана пиджака. — Узнаешь? На рукоятке выреза-
ны его инициалы. — Он протянул нож Блэнни, и тот кивнул
головой.
— Мне пришлось отнять его, когда Москит напал на меня.
Доусир кивнул.
— Ну, конечно, самозащита. Ты положил Москита на дорогу и
проехал по нему в целях самозащиты. Пойми меня правильно: он
получил то, что заслужил, а ты оказал мне этим большую услугу.
Но я — деловой человек, детка, ты должен это понимать.
— Продаешь старые ножи?
— Может, ты и не совсем дурак. Быстро соображаешь. — Он
понизил голос до шепота. — Перейдем к делу, а?
Блэнни и Салливан выхватили револьверы. Я поднял руки и
встал. Настал момент, который я снова и снова мысленно прокру-
чивал в последние полчаса. А теперь, когда это наконец произошло,
все казалось мне заигранным и банальным.
— Ты, грязный мошенник! — произнес я реплику из ненаписан-
ного сценария.
— Ну, иди сюда, не смущайся. Ты продал кое-что ценное для
меня, а я оказал услугу тебе. Просто моя голова лучше работа-
ет, — скромно заметил он. — Я перешлю тебе нож как-нибудь,
если будешь хорошо себя вести. Но если вдруг начнешь доставлять
неприятности,, я принесу его сам. — Он опустил нож в карман и
полез за моим бумажником в карман брюк. Бумажник сильно поху-
дел, когда. Доусир вернул его.
— Чертов ворюга. — Я попытался изобразить ярость, но внут-
ри чувствовал лишь облегчение. Доусир решил сделать из меня
М7
козла отпущения, а иначе я был бы уже трупом. Теперь же я полу-
чил шанс, на который надеялся с самого начала.
Доусир в отличие от меня не скрывал удовольствия. Широкое
лицо его сияло.
— Откуда это Москит достал тридцать кусков? У него было
слишком мало времени. А может быть, он использовал нож, чтобы
убрать Джо и не платить деньги?
— Это было бы неплохо, — заметил я.
— Ты все еще здесь? — Он изобразил удивление, а его молодчи-
ки с готовностью ухмыльнулись. — Можешь идти. Но помни: сиди
тихо и не высовывайся. Я придержу для тебя ножичек.
Блэнни и Салливан сопровождали меня до машины. Чтобы чем-
то занять их мозги, я все время ругался, ни разу не повторяясь.
Револьверы исчезли из отделения для перчаток. Охранник на воро-
тах держал меня на мушке, пока я не скрылся из виду. Доусир при-
нял все меры предосторожности.
В четверти мили от поворота к дому были припаркованы два
седана без номеров. Питер Колтон сидел рядом с шофером в пер-
вой машине. Остальные одиннадцать человек были мне неизвестны.
Я нарушил все правила, развернув машину на глазах двенадцати
полицейских.
— Коробка у него, — сообщил я Колтону, — наверное, в сейфе.
Хочешь, чтобы я поехал с вами?
— Совершенно не нужно и даже опасцо, — отрезал он. — Меж-
ду прочим, нашли тело Тарантино. Он действительно утонул.
Мне хотелось задать много вопросов, но черные машины уже
тронулись в путь. Еще две машины, подъехавшие с другой сторо-
ны, присоединились к ним у поворота. Все четыре повернули к до-
му на холме, где пока еще жил Доусир.
Глава 30
Морг Пасифик-Пойнта находился в двух кварталах от суда.
Я свернул во двор, минуя парадный вход — странное сочетание бе-
лых колонн в псевдоколониальном стиле и яркой неоновой вывески.
Оставив машину, я прошел мимо закрытых ворот гаража к черно-
му входу. Там Каллахен стоял около двери и курил сигарету. Его
высокая шляпа задевала коричневый полотнятый навес. Резкий за-
пах дезинфекции проникал через приоткрытую дверь.
Каллахен в знак приветствия приподнял шляпу.
— Ну, мы нашли вашего парня. Правда, в таком состоянии от
него мало толку.
— Утонул?
— Похоже на то. Доктор Мак-Катчен произведет вскрытие, как
только сможет прийти. Сейчас он как раз принимает роды.
148
В конце концов, количество жителей не уменьшится. — Казалось,
лицо его растрескалось от улыбки, как трескается земля от силь-
ной жары.
— Хотите взглянуть на труп? — спросил он.
— Если не возражаете. Где вы нашли его?
— На берегу, к югу от Санктуари. Там есть южное подводное
течение: скорость около мили в час. Ветер гнал яхту на.отмель,
а Тарантино несло глубоко в воде дальше к югу, пока прилив не
выбросил его тело на берег. Так я себе это представляю. — Его
окурок, описав в воздухе светящуюся дугу, упал на землю, и Калла-
хен открыл дверь.
Я последовал за ним в комнату с низким потолком и голыми
бетонными стенами. Пять или шесть столов на колесиках со старо-
модными мраморными крышками стояли вдоль стен. Все были
пустыми кроме одного. Каллахен включил лампу с зеленым абажу-
ром, висящую над этим столом. Две мужские ноги, одна без обуви,
были видны из-под белой простыни. Каллахен сдернул ее жестом
фокусника.
Море слишком жестоко обошлось с Джо Тарантино. Трудно бы-
ло поверить, что это разбитое, опухшее лицо когда-то было краси-
вым. Белый песок был во вьющихся волосах и в открытых глазах.
Я невольно заглянул в широко открытый рот. Он тоже был забит
мокрым коричневым песком.
— Пены нет, — заметил я Каллахену. — Вы уверены, что он
утонул?
— Пусть вас это не смущает. Да и следы на лице и голове, веро-
ятно, характерные. Они появляются у всех утопленников, когда
прибой покатает их по камням.
— А у вас бывает много утонувших?
— Один-два в месяц. Самоубийцы или утопленники. Этот то-
же — обычный утопленник.
— А что вы думаете в связи с рассказом девушки?
— На вашем месте я бы об этом не беспокоился. Даже если
девушка сказала правду, в чем я сомневаюсь, — некоторые из этих
потаскушек расскажут что угодно, только бы газеты поместили
их фотографию, — то это был просто любитель ночного купания.
В этом городе полно чудаков.
Я наклонился к трупу, чтобы осмотреть одежду. На нем были
поношенные синие джинсы и такая же рабочая рубашка, все еще
влажная и пахнущая морем. В карманах был только песок.
Я посмотрел на Каллахена.
— Вы уверены, что это Тарантино?
— Он или его брат. Я с ними встречался.
— Разве Джо обычно носил джинсы? Мне казалось, он любил
приодеться.
мр
— Но никто не надевает приличную одежду, отправляясь в
море.
— Наверное, вы правы. Кстати, о брате. Где он?
— Марио уже в пути. Их со старухой днем не было дома, но
мы связались с ними позже. Они скоро приедут, чтобы опознать
труп.
— А как насчет жены Тарантино?
— Она тоже приедет. Мы сообщили ей, как только нашли тело.
Но она, кажется, не слишком спешит.
— Я еще задержусь здесь, если вы не против.
— Пожалуйста, — ответил он, — если вам здесь нравится. Но
по мне снаружи лучше. — И, подняв руку, он театральным жестом
зажал нос.
Разбитый, грязный и страшный мертвец лежал на столе под
лампой. Каллахен выключил свет, и мы вышли наружу.
Прислонившись к стене и закурив, я рассказал ему о ночном ку-
пании Доллинга и его смерти в то же раннее утро. В этот момент
я не думал, нужно ли ему это знать. Я говорил тихо, и мне каза-
лось, что тишина расходилась кругами от мертвого тела, как вол-
ны от брошенного камня. Пока я говорил, последний зеленоватый
отблеск на небе исчез, и темнота медленно накрыла огромный чер-
ной волной крыши домов. Все, что я еще различал, это огромная
тень Каллахена на стене и оранжевый огонек его сигареты, кото-
рый вспыхивал время от времени под низко надетой шляпой.
Потом яркий свет фар осветил дорогу и исчез в безмолвной
тьме.
— Спорю, что это — патрульная машина, — прошептал Калла-
хен, направляясь к углу здания.
Из-за его спины я увидел, как из машины шерифа вылез Марио.
Он вошел в полосу света, таща за собой мать, похожую на воздуш-
ный шар. Я отступил в тень, давая им пройти, и вошел следом.
Каллахен снова включил лампу. Марио смотрел на труп, жен-
щина тяжело опиралась на его плечо. Синяки на лице Марио стали
желто-зелеными. Кто-то поработал над ним так же жестоко, как
море над его братом. Судя по выражению глаз, Марио как раз об
этом и подумал. В глазах застыла мрачная ирония.
— Это Джо, — наконец произнес он. — А разве есть сомнения?
— По закону нужно иметь подтверждение родственника. — Кал-
лахен снял шляпу и изобразил глубокую скорбь.
Миссис Тарантино молчала, ее полное лицо не выражало ничего.
Вдруг она закричала, как будто только теперь мысль о смерти сына
дошла через жирные складки плоти до ее сознания.
— Да! Это мой сын, мой Джузеппе! Он умер во грехе... —
Взгляд ее огромных темных глаз был устремлен в пустоту. Она ви-
дела умершего сына в аду.
150
Марио в замешательстве взглянул на Каллахена и толкнул мать.
— Тише, мама.
— Посмотрите на него! — не замечая Марио, гневно воскликну-
ла она. — Он был слишком занят, чтобы ходить к мессе. Столько
лет не исповедовался! А теперь, Марио, посмотри на моего мальчи-
ка, моего Джузеппе!
— Я посмотрел, — ответил он сквозь зубы и грубо потянул ее
за руку. — Пошли отсюда.
Но она вцепилась руками в мертвого сына и не хотела уходить.
— Я останусь здесь, с Джузеппе. Бедный мальчик. — Она шеп-
тала ему что-то по-итальянски, но мертвец, конечно же, молчал.
— Вам нельзя здесь больше оставаться, миссис Тарантино, —
сказал Каллахен, страдальчески переминаясь с ноги на ногу. —
Доктор должен начать вскрытие, и вам лучше этого не видеть. Вы
ведь не захотите остаться здесь?
— Нет, она не хочет, — ответил за нее Марио. — Пойдем, ма-
ма, ты вся испачкалась.
Она позволила увести себя. Не доходя до двери, Марио остано-
вился передо мной.
— Что вам нужно?
— Хочу отвезти тебя домой, если тебя это устроит.
— Мы уезжаем с помощником шерифа, который намерен задать
мне несколько вопросов.
Миссис Тарантино посмотрела на меня, будто я был тенью на
стене. Она была спокойна, как бывают спокойны мертвые.
— Ответь и мне на несколько вопросов.
— С чего это?
Я подвинулся к нему поближе.
— Хочешь, чтобы я объяснил по-мексикански?
Он попытался улыбнуться, потом бросил испуганный взгляд на
Каллахена, направлявшегося к нам.
— Ладно, мистер Арчер. Спрашивайте.
— Когда ты видел брата в последний раз?
— Я уже говорил, что вечером в пятницу.
— В этой же одежде?
— Вы имеете в виду, в пятницу? Да, в этой же одежде. Не уве-
рен, что узнал бы его, если бы не одежда.
Каллахен сказал за его спиной:
— Никаких сомнений в идентификации. Вы ведь узнали сына,
миссис Тарантино?
— Да, — ответила она осипшим голосом, — я узнала его.
Я должна узнать мальчика, которого вырастила. — Руки ее беспо-
койно шевелились.
— Прекрасно, то есть, я имею в виду, большое спасибо.
Мы благодарны за то, что вы приехали и за все прочее. — И, осуж-
151
дающс посмотрев на меня, Каллахен проводил мать к сына
до двери.
Когда они скрылись из виду, он повернулся ко мне:
— Чего вам еще нужно? Я сам знал этого парня, знал достаточ-
но хорошо, чтобы не сожалеть о нем. А уж мать и брат тем более
должны его знать.
— Просто одна мысль не дает мне покоя. Хотелось се про-
верить.
— Одни неприятности с вами, частными сыщиками, — пробур-
чал он, — всегда вы пытаетесь к чему-то прицепиться в совершенно
ясном деле.
Глава 31
Внутренняя дверь открылась, и на пороге появился невысокий
полный человечек в полосатой рубашке.
— Вас просят к телефону, — сказал ок Каллахану. — Это из
вашей конторы. — Мягкой всезнающей улыбкой он походил на вла-
дельца похоронного бюро.
— Спасибо, — бросил Каллахен, проходя мимо него к двери.
Человечек в полосатой рубашке, легко ступая, направился к
освещенному столу. Блестящие черные ботинки его скользили по
бетонному полу.
— Да, — сказал он мертвец}', — ты не такой красавец, каким
мог бы быть, да и доктор тебя не украсит. Но я тебя потом под-
штопаю, даю слово. — Голос его лился в тишине, как сахарный
сироп.
Я вышел и, закрыв дверь, закурил. Сигарета догорела до поло-
вины, когда вновь появился Каллахен. Глаза его блестели, щеки
раскраснелись.
— Чем это вы занимались? — спросил я. — Пили жидкость для
бальзамирования?
— Разговаривал с Лос-Анджелесом. Если не будете трепаться,
то и вам расскажу. — Я уже не мог остановить его. — Захватили
банду Доусира—.ребята из окружной прокуратуры и финансового
управления. — Взяли их с таким количеством героина, что хватило
бы на весь город.
— Есть жертвы? — спросил я, думая о Колтоне.
— Ни одной. Те были кроткими, как овечки. И еще: Тарантино
работал на корпорацию, он прикрывал Доусира в «Арене», здесь,
в городе. Вы ведь искали зацепку? Ну, вот и она.
— Потрясающе! — воскликнул я.
Из-за угла показалась машина и остановилась перед входом в
морг. Из нее вышел сутулый человек с медицинским чемодан-
чиком.
152
— Извините за опоздание, — сказал он Каллахену. — Долго
принимал роды, а потом вырвался поесть.
— Клиент все еще ждет. — Каллахен повернулся ко мне. — Это
доктор Мак-Катчен. Мистер Арчер.
— Сколько это займет времени? — спросил я у доктора.
— Что именно?
— Определить причину смерти.
— Час-два. Это зависит от обстоятельств.
Он испытующе посмотрел на Каллахена.
— Насколько я понял, он утонул?
— Да, нам так казалось. Хотя это может быть и убийством, —
многозначительно добавил Каллахен, — он состоял в банде Доусира.
— Внимательно посмотрите, нет ли других причин смерти, —
попросил я. — Если вы, конечно, не против того, что я вме-
шиваюсь.
— Каких именно причин? — спросил он, недоверчиво покачав
седой головой.
— Не знаю. Например, следы от удара, укола или даже от пули.
— Я всегда очень тщательно осматриваю покойников, — заве-
рил Мак-Катчен. Разговор был закончен.
Я оставил машину перед моргом и прошел два квартала пешком
по главной улице. Я был голоден, несмотря на въевшийся в одежду
мерзкий запах рыбы, водорослей и дезинфекции. И вопреки вопро-
сам, которые я сам себе все время задавал.
Каллахен посоветовал мне зайти в «Кафе Джорджа». Заведение
это оказалось среднего класса ресторанчиком, лучшие годы которо-
го давно прошли. С одной стороны зала расположился бар, через
окошечко которого виднелся повар в белом колпаке, готовивший
дежурные блюда. С другой стороны находились кабины, а ближе
к середине стояло несколько столиков, покрытых красными клетча-
тыми скатертями. Три или четыре вентилятора на потолке рассеи-
вали табачный дым, превращая его в однородный синеватый ту-
ман. И все здесь, включая посетителей, вытянувшихся вдоль стойки
бара, казалось, имело точно такой вид целую вечность.
Едва я занял место в одной из свободных кабин, меня тоже
охватил дух старины. Этому местечку был присущ какой-то удиви-
тельный уют, словно в кабине машины времени, умчавшейся дале-
ко от насилия и зла, царящих в этом мире. Официанты в белых
смокингах, старые и молодые, двигались по залу расторопно, но
не торопливо, напоминая своим спокойствием о давно минувших
временах. Жареный картофель, который мне подал и в качестве гар-
нира к шипящему бифштексу, совершенно не отличался от того, ко-
торый я ел из промасленного газетного кулька в Окленде в мои
школьные годы. Развешанные на стенах фотографии с пейзажами
Юнион-Пасифик напоминали мне открытки, найденные мною на
153
чердаке у прабабушки. А разговоры у стойки, казалось, так и не
изменились с тех далеких, времен.
Я заканчивал вторую бутылку пива, когда вдруг увидел в зерка-
ле отражение Галли. Она стояла около двери, покачиваясь на высо-
ких каблуках. Из-за черной одежды она на секунду показалась мне
видением. Когда же, заметив меня, она подошла к столику, то ста-
ло ясно, что энергия бьет в ней ключом. Только лицо все еще было
измученным и бледным.
— Арчер! — воскликнула она, слабо улыбнувшись, но улыбка
тотчас исчезла с бледного лица. — Я так рада, что нашла вас.
Я подвинул ей стул.
— А как вы меня нашли?
— Помощник шерифа сказал, что вы здесь. Кажется, его зовут
Каллахен.
— Значит, вы видели тело?
— Да. Я видела его. — Глаза ее были темны, как ночное небо.
— Доктор анатомировал его.
— Они не должны были впускать вас.
— О, я захотела сама. Я должна была знать. Но это ужасно,
видеть анатомированным человека, с которым ты жила. Хотя я и
медсестра.
— Выпейте что-нибудь.
— Спасибо. Чистого виски, если можно. — Она дышала часто
и прерывисто: так дышит собака в жаркий день.
Я подождал, пока она выпила, потом спросил:
— Что сказал доктор?
— Он думает, что Джо утонул.
— Неужели?
— А вы думаете иначе?
— Я ведь ходячий вопросительный знак, и у меня нет готовых
ответов. Выпейте еще.
— Пожалуй, выпью. Вы слышали, что поймали Доусира? Мне
рассказал Каллахен.
— Это замечательно. — Мне не хотелось хвастать своим участи-
ем в этом деле. — Скажите мне кое-что еще, Галли.
— Да? — В глазах ее вновь вспыхнул свет. Виски в стакане не
осталось.
— Я хотел бы узнать подробнее о вашем последнем с Джо уик-
энде в пустыне.
— Потерянный уик-энд, поверьте мне. Джо был просто беше-
ный. Безопаснее было сидеть в запертой комнате с больным львом.
Да я и сама вышла из себя. Он не желал рассказывать мне, в чем
дело, и это бесило меня.
— Мне хотелось бы знать факты. Несколько конкретных
фактов.
154
— Это и есть факты.
— Нет, эти не помогут. Мне нужны детали. Ну, например, как
он был одет?
— Большую часть времени он ходил в трусах. Разве это так
важно? Там было ужасно жарко, несмотря на кондиционер.
— Но какая-то одежда у него с собой была?
— Конечно.
— А где она сейчас?
— Понятия не имею. Она лежала у него в сумке, когда я при-
везла его сюда.
— Как он был тогда одет?
— В джинсы и рубашку.
— В те самые, что сейчас на нем?
— На нем не было ничего, когда я его видела в морге. Но, ду-
маю, что те же. Почему это вас интересует?
— Марио сказал, что в этой одежде Джо был в пятницу вече-
ром. Это так?
Галли в раздумье нахмурила брови.
— Да. Он не переодевался, когда приехал домой в пятницу
вечером.
— И продолжал ходить в этой одежде до вторника? Когда не
был в трусах, разумеется. Это не вяжется с тем, что я слышал про
Джо.
— Да, я знаю, но он был сам на себя не похож. Какой-то безум-
ный. Я приготовила обед к его приходу — он позвонил, что прие-
дет, — но даже не задержался, чтобы поесть. Я едва успела сло-
жить кое-какие вещи, так он торопился. Мы помчались в «Оазис»,
а потом три дня сидели, глядя друг на друга.
— И никаких объяснений?
— Он сказал, что должен уехать и ждет здесь денег. Я давно
просила его порвать с бандой и думала, что он так и сделал. Он
был испуган, и мне показалось, что его преследуют. Я была просто
в этом уверена, а иначе не поехала бы с ним. А потом он сбежал.
Один.
— Вы вряд ли захотели бы составить ему компанию там, где
он сейчас.
— А может, захотела бы. — Она подняла свой стакан, глядя
на пустое дно и словно видя там трагическую картину буду-
щего.
Официант — толстый старый грек — бесшумно появился рядом
с нашим столиком.
— Еще виски?
Галли очнулась от транса.
— Мне кажется, я должна что-нибудь съесть. Правда, не знаю,
смогу ли.
155
— Принести вам такой бифштекс, как у джентльмена? — И офи-
циант описал рукой в воздухе воображаемый бифштекс.
Галли отсутствующе кивнула.
— А мне еще пива, — сказал я.
Когда он ушел, я повернулся к Галли.
— Еще одна мелочь, Галли. — Она подняла голову. — Вы ниче-
го не сказали о Германе Спиде.
— О Спиде? — переспросила она, закусив губу. — Я ведь гово-
рила вам, что ухаживала за ним в больнице.
— Вот именно. Поэтому-то вы и должны были узнать его.
— Не понимаю, о чем вы говорите. Когда я должна была уз-
нать его?
— В воскресенье вечером, когда он приехал к вам в «Оазис».
Вам ведь было известно, что он купил героин у Джо.
— Я не верю этому!
— Так вы его видели?
— Меня там не было вечером в воскресенье, и я не видела мис-
тера Спида с тех пор, как он выписался. Мне говорили, что он уе-
хал из страны.
— Вы что-то не так поняли. Где же вы были в то время?
— В воскресенье? Около восьми часов Джо сказал, чтобы я
убиралась и несколько часов не смела возвращаться. Он разре-
шил мне взять машину. Откуда вы знаете, что туда приезжал
Спид?
— Это не имеет значения. Он был там и купил героин...
— А этот героин, о котором вы говорите, Джо украл у Доуси-
ра? — Она пристально посмотрела на меня.
— Очевидно.
— И-продал Спиду?
— За тридцать тысяч долларов.
— Тридцать тысяч долларов, — медленно повторила Галли. —
И где они сейчас?
— Может быть, в сумке Джо на дне моря, а может, в чьем-то
кармане.
— В чьём?
— Возможно, Спида. — Обдумывая то, что произошло, я ре-
шил, что он слишком легко отдал мне героин. — Он вполне мог
узнать о планах Джо и ждать его на яхте утром во вторник. Но
у него, кроме денег, был еще один мотив. Ваш муж предал его бан-
де гангстеров.
Глаза ее расширились.
— Я думала, они с Джо друзья.
— Спид тоже так думал. Возможно, он понял, что ошибался,
и решил что-то. предпринять. Я говорю, «возможно», но есть еще
один вариант, который нравится мне больше.
456
— Понимаю, — тихо произнесла она, — Кейт Доллинг.
— Вы очень быстро все схватываете.
— Не совсем. — Она криво усмехнулась. — Я уже давно думала
о нем, пытаясь понять, почему его убили. Знаете, он ведь шпионил
за нами в «Оазисе». Я думала, что он влюблен в меня, но не подо-
зревала, что его интересуют только деньги, хотя, видит Бог, деньги
ему были необходимы.
— Кажется, вы виделись с ним в воскресенье вечером?
— Да. Он вам рассказал? Он ждал меня на дороге и делал вид,
что беспокоится обо мне. Мы зашли в маленький ресторанчик в
Палм-Спрингс, он слишком много выпил и начал уговаривать меня
бежать с ним.
— А он знал, что у Джо был героин?
— Если и знал, то мне не рассказывал. Я, честно говоря,
всегда думала, что он наивен до глупости. Впрочем, он очень
мил.
— Я тоже так думал. Но сейчас известно совершенно точно,
что он был на яхте во вторник утром. Его видели плывущим к
берегу.
— Неужели?! — воскликнула она. — Но тогда ведь все стано-
вится ясным.
— Кроме нескольких мелочей, которые меня беспокоят. Среди
них то, что он был через час или два убит.
— Из вашего револьвера?
— Да. Было бы забавно, если бы парни Доусира застрелили
его, приняв за партнера Джо. Но как они заполучили мой ре-
вольвер? Вы говорили мне, что его взял Джо. Вы в этом уве-
рены?
— Я видела его. Джо опустил его в сумку вместе со своим.
— Тогда это могло произойти так, — заметил я. — Доллинг
взял мой револьвер вместе с деньгами, а парни Доусира забрали
его, когда явились к Доллингу. Это старый гангстерский прием —
убить человека из его же револьвера.
— Неужели? Я этого не знала. — Голова ее наклонилась, види-
мо, информации было слишком много для нее.
— Это было бы забавно, — повторил я, — но слишком просто
для реальной жизни. И еще одно беспокоит меня: зачем Доллингу
понадобилось уговаривать вашу мать нанять меня? Это не имеет
смысла. А может, он действительно псих?
— Нет. Мне кажется, я знаю ответ на это.
— Если вы сможете ответить, то я тут же беру вас в ком-
паньоны.
— Договорились. Дело в том, что Кейт смертельно боялся Джо.
Он очень хотел, чтобы вы устроили Джо как можно больше непри-
ятностей. А еще лучше, если бы при этом вы оба были убиты.
157
Тогда он получил бы меня без мужа, с приданым, и ему не при-
шлось бы преодолевать ровно никаких препятствий. Разве это не ло-
гично? Он побоялся сам нанять вас на такую работу — слишком
многое могло произойти не так, как он задумал.
Официант поставил перед ней бифштекс, а мне налил пива.
— Беру вас в компаньоны, — сказал я. — А бифштекс пойдет
в счет аванса за первую неделю.
Она не обратила внимания ни на еду, ни на шутку.
— Но то, что задумал Кейт, не получилось. Джо остался в жи-
вых, и вы тоже. Но зато Джо показалось, что банда Доусира охо-
тится за ним и нужно бежать. Может быть, Кейт на это и рассчи-
тывал. Во всяком случае, он был на пристани или на яхте, когда
пришел Джо. И Кейт сделал сам всю грязную работу.
— Прекрасно, — заметил я. — Но как он узнал, куда поехал
Джо? Вы ему не рассказывали?
— Я сама не знала. Он, наверное, следил за нами.
— Возможно. Или у него был сообщник.
— Кто? — Темный огонь сверкнул в ее глазах.
— Мы обсудим это позже. А сейчас ешьте бифштекс, пока он
не остыл. Я скоро вернусь, — сказал я и поднялся.
— Куда вы идете?
— Хочу поговорить с доктором, если он еще не ушел. Посторо-
жите мое пиво, ладно?
— Буду стоять насмерть.
Глава 32
Мак-Катчен с помощью человека в полосатой рубашке зашивал
длинный разрез, который шел от горла трупа до низа брюшной по-
лости. На докторе были резиновые перчатки, белый фартук и ша-
почка, придававшие ему профессиональный вид. Потухшая сигара
торчала изо рта.
Он не повернулся в мою сторону, пока не закончил работу. Затем
Мак-Катчен выпрямился и локтем сдвинул шапочку назад.
— Грязная работа, — сказал он. — Но ворчать не приходится.
Этот свежее, чем некоторые.
— А не могли бы вы сказать, насколько свежий?
— Сложный вопрос, когда дело касается утопленников. Это зави-
сит от температуры воды и многих, других причин. Мы знаем, что
парень пробыл в воде пятьдесят —. шестьдесят часов. Но если бы
я не был в этом уверен, то сказал бы, что он умер раньше. Слишком
сильно разложился для этого времени года. — Он полез в карман,
но, вспомнив о перчатках, попросил:.?— Зажгите мне сигару, пожа-
луйста.
Я поднес ему зажигалку.
— А как насчет причины смерти?
Он глубоко затянулся, глядя на меня сквозь голубое облако
дыма.
— Пока ничего определенного. Мне нужно получить результаты
из лаборатории, а потом я смогу что-то сказать. — Он указал паль-
цем на пробирки, к которым ассистент за соседним столом прикле-
ивал этикетки. — Содержимое желудка, кровь, легочная ткань,
шейные позвонки. А вы репортер?
— Детектив. Более или менее частный. Я занимался этим делом
с самого начала. И мне хотелось бы знать, утонул ли он на самом
деле.
— Вполне возможно, — ответил он, не вынимая сигару изо
рта. — Некоторые признаки говорят о том, что он утонул. Во-пер-
вых, вода в легких. Во-вторых, увеличен правый отдел сердца.
Трудность в том, что такие же симптомы характерны для асфик-
сии. Анализ крови дает возможность установить истину, но его ре-
зультаты будут известны только завтра.
— И все-таки, как вы считаете, он утонул или задохнулся?
— Пока я не располагаю фактами, никакого мнения у меня нет.
— Нет ли следов насилия на трупе?
— Тех, о которых можно сказать наверняка, нет. Но хочу заме-
тить вот что: если он и утонул, то очень странным образом. Он,
должно быть, умер сразу, как только коснулся воды.
Ассистент, оторвавшись от пробирок, добавил:
— Я видел такие случаи, доктор. Иногда люди умирали, еще
не долетев до воды. Шок. Сердце просто перестает биться. — Он
вежливо кашлянул.
Но Мак-Катчен не обратил на него внимания.
— Если не возражаете, я хотел бы уйти.
— Да, разумеется, извините меня. Но все-таки вы могли бы на-
звать это убийством?
— Это зависит от многих причин. Честно говоря, есть что-то
необычное в его тканях. Если бы это не было исключено, я сказал
бы, что он замерз до смерти. Я сделал несколько срезов ткани.
Есть три версии. Посмотрим, что вы из них сможете извлечь. —
Он вернулся к столу, где лежал труп.
В конторе шерифа я нашел Каллахена. Заполняя какую-то анке-
ту, он корпел над пишущей машинкой, казавшейся слишком ма-
ленькой для его огромных ручищ. Он обрадовался моему приходу:
это позволило ему оторваться от работы.
— Ну, как вам понравилось кафе?
— Очень. Я оставил там миссис Тарантино.
— А ее деверь вас нашел?
— Марио? Нет, я его не видел.
— Он был здесь несколько минут назад. Хотел пригласить
L59
миссис Тарантино переночевать у них, хотя не думаю, что такая
леди захотела бы остаться у этих итальяшек. Черт, я с удоволь-
ствием посадил бы их за решетку, но шеф возражает. Нам, видите
ли, нужны их голоса на выборах. Но я-то думаю, он просто сам
из таких.
— Если выборы зависят от Марио, то вы их проиграете.
Я только что разговаривал с Мак-Катченом.
— Что он сказал?
— Много всего. Но в основном есть три варианта: Тарантино
утонул, задушен или замерз.
— Замерз?
— Так он сказал. Он, правда, добавил, что это невозможно,
но я думаю иначе. Вы не знаете, есть ли на яхте Марио холо-
дильник?
— Вряд ли. На больших пассажирских яхтах есть, но на спор-
тивных яхтах такого размера — конечно нет. Но есть холодильные
камеры около дока. Может быть, взглянуть на них?
— Позже. Сейчас мне нужен Марио.
Меня ждала неудача. Когда мы дошли до кафе Джорджа, моя
кабина оказалась пустой.
К нам подошел старый грек-официант.
— Извините, сэр. Я вылил ваше пиво, когда леди ушла.
Я думал...
— Когда она ушла? — прервал я его.
— Пять или десять минут назад. Когда пришел ее друг...
— Человек с забинтованной головой?
— Да, это он. Он присел к ее столику на минуту, а затем оба
встали и ушли. — Он повернулся к Каллахену. — Ав чем дело,
шериф?
— Он угрожал ей? Было у него в руках оружие?
— О нет, сэр, ничего похожего. — Лицо старика побелело, как
мел. — Если у нас неприятности, я звоню вам, вы же знаете. Они
просто ушли, вот и все.
— Не ссорились?
— Может быть, немного повздорили. Откуда я знаю? Мне бы-
ло некогда за ними смотреть.
Я отвел Каллахена в сторону.
— Она была на машине?
Он кивнул.
— Они уехали на ней, ка£ вы думаете?
— Видимо, надо объявлять тревогу и перекрывать дороги.
И чем скорее, тем лучше.
Но было уже поздно. В течение часа, пока я сидел у шерифа,
никого не задержали. К десяти часам я был готов к долгому пути
в темноте.
160
Глава 33
Два часа я вел машину через белый мчащийся вперед туннель,
который прокладывал свет моих фар во мраке ночи. В конце доро-
ги лежал темный, недостроенный город, освещенный редкими фо-
нарями. Когда я вышел из машины, ночь накрыла меня со всех
сторон, словно крона огромного дерева, усыпанного цветущими кис-
тями звезд. Под их. далеким холодным светом я чувствовал себя
маленьким и слабым, как бабочка. Если бабочка живет один день,
а не два, это не имеет значения ни для кого, кроме этой бабочки.
За шторами дома, построенного Доллингом, горел свет, теплый,
домашний свет, которому позавидует всякий одинокий человек,
бредущий мимо. Впрочем, такой же свет освещает преступников,
когда они убивают своих жен, мужей, любовников или лучших дру-
зей. Дом был тих, как могила.
Свет горел в гостиной. Я поднялся на веранду и заглянул в ком-
нату между планками жалюзи. Галли лежала на ковре, одной рукой
поддерживая голову и откинув другую руку. Та часть лица, кото-
рую я видел, была выпачкана чем-то темным, похожим на кровь.
Откинутая рука сжимала тяжелый револьвер. Ощущение, что я
опоздал, которое вело меня через пустыню, превратилось в уверен-
ность. Ноги стали ватными, и я едва не упал.
Входная дверь была открыта, и я вошел. Еще из холла я услы-
шал прерывистое дыхание. Галли дышала как бегун, упавший после
длинной дистанции. Я уже дошел до середины комнаты, когда она
заметила меня. Она встала на колени, опираясь в пол локтями, и
направила на меня дуло револьвера. За спутанными черными воло-
сами, закрывавшими лицо, по-звериному сверкали глаза. Я застыл.
Галли медленно поднялась, покачиваясь на расставленных ногах
и сжимая револьвер двумя руками. Она откинула волосы, и я уви-
дел ее широко раскрытые и застывшие глаза, устремленные на
меня.
— Что здесь случилось?
— Не знаю, — ответила она усталым голосом. — Я, наверное,
была без сознания.
— Отдайте револьвер. — Я шагнул к ней. Следующий шаг дал ’
бы возможность броситься на нее, но она заставила меня остано-
виться.
— Назад. Назад, туда, где вы стояли. — Голос ее изменился.
Теперь он был спокойным, как у дрессировщика, отдающего коман-
ду. Рука казалась твердой и уверенной.
Я отступил назад. Глаза ее были пустыми и угрожающими, как
дуло револьвера.
— Где Марио?
— Откуда я знаю? — ответила она, пожав плечами.
6 Р. Макдональд
161
— Вы ведь ушли из кафе вместе.
— Боже» до чего я ненавижу вас, Арчер. — Рот ее искривил-
ся. — Вы гнусная мелкая ищейка, какая вам, в сущности, разница,
чем заняты другие?
— Я люблю испытывать свою проницательность. Но на самом
деле я не питаю иллюзий относительно своих возможностей. Толь-
ко убийцы всерьез думают о своем всемогуществе. А я всего-навсе-
го маленькая бабочка. Если я не стану думать о других бабочках,
то о чем еще мне волноваться? И если не я о них позабочусь, то
кто же? Звездам это безразлично. — Болтая, я пытался задержать
выстрел, но я не мог вырвать револьвер у нее из рук и выбросить
его.
— Вы несете чушь, к тому же кривляетесь как обезьяна. — Она
ногой нащупала кресло позади себя и осторожно села, положив ре-
вольвер на колени. — Если уж хотите поговорить, давайте гово-
рить серьезно. Садитесь.
Я опустился на обитую кожей неудобную скамеечку, которая
стояла около камина. Желтый свет лампочек на потолке был не-
приятен. Из глубокого пореза на щеке Галли сочилась кровь.
— У вас кровь на лице, — сказал я.
* — Неважно.
— И на руках тоже.
— А на ваших — нет. Пока — нет. — Она улыбнулась с го-
речью. — Мне все же хочется объяснить вам, почему я убила Кейта
Доллинга. А потом мы решим, что делать.
— Но револьвер пока у вас, — возразил я.
— Он там и останется. Но у меня его не было, когда я боролась
с Кейтом.
— Понимаю, — сказал я. — Самозащита. Годится. И вы надее-
тесь выйти сухой из воды?
— Я говорю правду, — ответила она.
— Вероятно, впервые.
— Да, вы правы. — Она быстро заговорила: — Когда я вместе
с Джо приехала в Пасифик-Пойнт во вторник утром, я увидела ма-
шину Кейта на пристани. Он знал, что Джо заедет туда: я сама
ему сказала. Не подозревая, что задумал Кейт, я вернулась в Лос-
Анджелес и стала ждать Кейта у него на квартире. Когда он вер-
нулся, я начала расспрашивать его, и он мне все рассказал. Кейт
напал на Джо на яхте и после яростной схватки столкнул его в во-
ду. Он думал, что теперь мы поженимся. Но я не скрыла отвраще-
ния к нему — ведь он был убийцей, — так я ему и сказала. Тогда
он направил на меня револьвер, тот самый, который он взял у
Джо. Ваш револьвер, как вы и думали. Мне пришлось притворить-
ся, что я согласна — что делать, надо было спасать свою жизнь.
Я помирилась с ним, потом незаметно вытащила у него
162
револьвер. Я застрелила Кейта, потому что должна была это
сделать. Потом, испугавшись, выбежала из дома и выбросила
револьвер в водосток, а когда меня допрашивали в полиции,
то, конечно, всем лгала. Я была очень испугана. Мне казалось,
что мертвому Джо все равно, если его и заподозрят в убийстве
Кейта. Теперь-то я понимаю, что совершила ошибку. Мне нужно
было вызвать полицию, когда все это произошло, и рассказать
правду.
Она тяжело дышала. Даже сейчас, с беспорядочно рассыпавши-
мися волосами, с кровью на лице, она была красива и вызывала
чувство жалости, которое, однако, исчезало при виде револьвера в
ее твердой руке. Я вспомнил Спида и подумал, как легко дрогнуть
лод дулом револьвера. Хотя я смотрел в лицо смерти не раз, это
не вошло в привычку; каждый раз ощущение было новым и ост-
рым. В руках такой женщины, как Галли, револьвер был очень опа-
сен. Мужчин она презирала и казалась себе одной из самых достой-
ных представительниц женского пола.
— Это все правда? — спросил я. — Вы так часто меняли свой
рассказ, что едва ли помните сами, что случилось на самом деле.
— Вы мне не верите? — Лицо ее осунулось и побледнело. Ни-
когда еще она не казалась мне такой некрасивой. Вооруженная
уродка — поистине страшное дело.
— Отчасти верю. Не сомневаюсь, что вы убили Доллинга. Но
обстоятельства этого убийства выглядят как-то странно.
Кровь из ее рассеченной щеки змейкой стекала к углу рта.
— Полиция поверит мне, если вы навсегда заткнетесь. А Гэри
я смогу обвести вокруг пальца. — Безнадежная попытка пустить
пыль в глаза.
— Должен с сожалением отметить, что ваша красота поблек-
ла, — заметил я. — Женщина-убийца не может быть красива.. За
убийство приходится расплачиваться такой дорогой ценой, которая
не окупается. — Я услышал какой-то шум в глубине дома и насто-
рожился. Казалось, где-то в доме блуждает пьяный.
Она посмотрела на револьвер, потом на мое лицо, словно опре-
деляя траекторию пули. Суставы пальцев, сжимавшие рукоятку ре-
вольвера, побелели.
Не вставая, я чуть наклонился вперед, перенес тяжесть тела на
носки и продолжал говорить.
— Если вы выстрелите в меня, я успею добраться до вас перед
смертью, клянусь. Если вы и останетесь жить после этого, то уж
красоту потеряете точно. А полиция завершит это дело. Вас при-
знают виновной. — Дверь скрипнула. — Признают виновной, —
громко повторил я. — Вы совершили два или три убийства, и это
еще не конец. Но вы не можете убить всех. Нас слишком много
для одной вооруженной сумасшедшей.
163
Неуверенные шаги раздались в кухне. Она тоже услышала их.
Взгляд ее скользнул на дверь справа и метнулся ко мне прежде, чем
я успел пошевелиться. Поднявшись боком с кресла и встав спиной
к окну, она держала под прицелом и меня, и дверь в кухню.
Вот из этой-то двери и появился Марио, с трудом цеплявшийся
рукой за косяк. Челюсть его была разбита чем-то более тяжелым,
чем кулак. Кровь стекала по шее на волосатую грудь, видневшуюся
из-под распахнутого воротника рубашки. У него было лицо приго-
воренного к смерти. Пока он не направился к Галли, я думал, что
он ослеп. Из его разбитого рта показался кровавый пузырь.
Галли взвизгнула и спустила курок. Пуля заставила Марио от-
шатнуться и прижаться к стене. Он с трудом оторвался от стены,
упираясь в нее руками, и снова првернулся к Галли. Она опять вы-
стрелила, черный револьвер дернулся, как мерзкая жаба. Но белые
руки твердо держали его, а холодные глаза на белом лице неотступ-
но следили за нами обоими. Марио скорчился и упал на колени.
Все еще живой, он пополз к Галли, заливая ковер у ее ног кровью.
Третий выстрел пробил забинтованную голову. Но Галли еще не
была уверена, что он умер. Стоя над ним, она всадила три пули
ему в спину.
Я считал выстрелы и, когда патроны кончились, взял у нее ре-
вольвер. Она не сопротивлялась.
Глава 34
Когда я опустил телефонную трубку, она все еще сидела в крес-
ле, куда я толкнул ее. Опущенные веки были неподвижны, как у
статуи, губы плотно сжаты и напряжены. Из противоположного
угла комнаты она казалась совсем маленькой и странной, как ста-
тист в глубине сцены. Между нами лицом вниз лежал Марио.
Внезапно по телу ее пробежала дрожь, и глаза открылись.
— Я рада, что не убила вас, Арчер. Я ведь совсем не хотела
убивать вас. — Голос звучал глухо, как эхо.
— Очень мило с вашей стороны. — Я перешагнул через лежа-
щее тело и сел напротив нее. — Вы ведь и Марио не хотели уби-
вать. Как и Доллинга вы убили, защищаясь. — Голос мой был
сдавленным. Страх смерти оставил в горле комок, который все еще
не прошел.
— Вы видели, Арчер, он напал на меня с оружием. — Она пока-
зала глазами на кастет в руке мертвеца и дотронулась до пореза
на щеке. — Он ударил меня этим.
— Когда?
— В гараже, несколько минут назад.
— Как вы туда попали?
— Он пришел в кафе Джорджа и заставил меня уйти с ним.
Г64
Тогда у меня еще не было револьвера. Марио решил, что я знаю,
где его брат спрятал деньги. Но я знала только то, что Джо дер-
жит револьвер тут, в гараже. Я сказала Марио, что деньги здесь,
и велела ему везти меня сюда. — Голос ее был уверенным и твер-
дым, хотя говорила она с трудом. — Он бесился и угрожал убить
меня этой ужасной штукой на руке: Тогда я нашла револьвер й вы-
стрелила в Марио. Мне показалось, что он умер. Я еле добралась
до дому и потеряла сознание. — Она тяжело вздохнула. Неплохая
актриса, она вернулась к своей самой выигрышной роли — малень-
кой храброй женщины. Однажды я уже попался на эту удочку.
— Вам, возможно, удалось бы доказать, что вы действительно
защищались, если бы вы убили одного человека. Но. двое за неде-
лю — слишком много, а трое —’ это уже массовое убийство.
— Трое?.
— Доллинг, Марио и Джо.
— Я не убивала Джо. Да и как? Я ведь даже плавать не умею.
— У вас прекрасная фантазия, Галли. Вы соединили-факты и
вымысел в такой коктейль, которого вам хватило на неделю, но
теперь он пришел к концу.
— Я не убивала его, — мрачно повторила она. Будто окаменев,
она вцепилась руками в подлокотники кресла. — Зачем мне было
убивать собственного мужа?
— Нет нужды играть роль любящей жены, Галли. Признаюсь,
какое-то время я в это верил. Вы убедили и меня, и полицейских,
что покрывали Джо. А теперь меня душит смех от нашей глупости.
У вас была масса причин убить его, включая и тридцать тысяч
долларов. Вам они, должно быть, казались целой кучей денег, осо-
бенно после нескольких лет нищенской зарплаты медсестры. Навер-
няка и замуж за Джо вы вышли, намереваясь убить его, как только
он получит деньги.
— За кого вы меня принимаете? Куда только девалось ее
хладнокровие! Галли снова попыталась растрогать меня.
Я дотронулся носком ботинка до трупа.
— Я только что видел собственными глазами, как вы выпус-
тили шесть пуль сорок пятого калибра в умирающего человека.
Это — ответ на ваш вопрос.
— Я должна была сделать это: он до смерти напугал меня.
— Да, разумеется, вы поистине чувствительны, как гремучая
змея, и действуете вы точно также. Вы прикончили Марио, по-
скольку он догадался, что вы убили его брата. Джо, возможно, пре-
достерег его.
— Вы не сможете этого доказать! — выкрикнула она, и глаза
ее потемнели от ненависти.
— Мне и не надо доказывать. Подождем, пока специалисты не
осмотрят морозильную камеру вашего холодильника на кухне.
165
— Как?.. — Галли прикусила язык, но было уже поздно, она
невольно подтвердила мое предположение.
— Хотите узнать, как я догадался, что вы держали Джо три
дня в холодильнике?
— Я ничего подобного не говорила.
— Я-сам не был уверен в этом, до последнего момента. Но вы
подтвердили мою догадку. Это многое объясняет.
— Вы опять говорите глупости. Почему я должна все это
слушать?
— Придется потерпеть, пока сюда не приедет шериф из Палм-
Спрингс. Нужно же наконец’выяснить правду после всей этой лжи,
и если вы сами не скажете, то это сделаю я.
— Вы, кажется, считаете себя психоаналитиком?
— Слава Богу, не вашим. Мне не хотелось бы объяснять, что
именно заставило вас пойти на все это. Правда, может быть, вы
были влюблены в Германа Спида.
Она засмеялась.
— В этого старого жеребца? Не будьте идиотом. Он просто был
моим пациентом.
— Значит, тогда вы просто использовали его в своих целях, вы-
удив у него всю информацию о Джо и наркотиках. Я думаю, Спид
был рад нагадить человеку, который перехватил его бизнес. А мо-
жет, это Спид использовал вас. Теперь, зная его и вас, я думаю,
что идея принадлежала ему. Он задумал это...
— Спид? — перебила она. Видно, я задел ее за живое; итак,
это была ее идея.
— Как бы то ни было, вы поехали в Сан-Франциско вместе с
ним, когда он выписался из больницы. Оттуда вы послали матери
поздравительную открытку. Вы смешали чувства и бизнес, и это
была ваша первая ошибка. Когда же у вас созрел план, вы застави-
ли мать мучиться неизвестностью еще целых два месяца, ничего
не сообщая о себе, — впоследствии вы собирались использовать и
ее. Потом вы вернулись в Пасифик-Пойнт и вышли замуж за Джо
Тарантино: не сомневаюсь, что он сделал предложение раньше и
ждал вашего ответа. Спид приехал в Рено, чтобы попытаться до-
стать нужную сумму денег. К несчастью, он их достал, и это при-
ближает нас к вечеру пятницы.
— Вас, — поправила она, — а не нас. Меня вы давно потеряли
по дороге и теперь действуете самостоятельно.
— Может быть, я исказил или пропустил некоторые детали, но
они будут восстановлены на суде. Например, я не знаю, что вы
подложили Джо в еду или питье вечером в пятницу, когда он вер-
нулся домой из последнего путешествия на яхте. Хлоралгидрат или
что-то другое, не оставляющее следов? Вы ведь больше моего знае-
те о таких снадобьях.
1бб
— А я-то думала, что вам и об этом все известно.
— Едва ли. Я, например, не знаю, как в это дело попал Дол-
линг — влез сам или вы его втянули. Или и то, и другое сразу?
В любом случае вам нужен был дом Спида, да и помощник был
не лишним. Спид был занят, завершая свой «медовый месяц». И
лучшим из тех, кого вы смогли найти, был Доллинг. Именно он
помог вам вынести Джо через черный ход в машину, когда тот за-
снул. Потом вы засунули его в морозильник и оставили задыхать-
ся. До сих пор все было просто. Джо мертв, а героин остался у
вас. У Спида были деньги, чтобы выкупить героин, да и в клиентах
не было недостатка. Но самой большой опасностью для вас был
Доусир; вы точно знали: если он доберется до вас, вы уже не успее-
те насладиться деньгами. Возможно, вы знали, что сделали с Ма-
рио гориллы Доусира в пятницу вечером только за то, что он мог
слышать про это дело. И вам надо было сохранить младенческую
невинность в глазах Доусира. ТУт на сцене появился я, и именно
тогда вы и совершили самую большую свою ошибку.
— Все, что связано с вами, — ошибка. Я только надеюсь, что
вы повторите всю эту клевету в полиции. И тогда я добьюсь того,
чтобы вы потеряли работу. — В словах ее, однако, не было уве-
ренности.
— Я буду продолжать работать и тогда, когда вы получите по-
жизненное заключение или отправитесь в газовую камеру. Вы ре-
шили использовать меня, сделав козлом отпущения, а затем выбро-
сить за ненадобностью, а может, на прощанье и переспать со мной.
Это было ловко задумано, слишком ловко, чтобы сработать. Вы
с Доллингом уговорили вашу мать вызвать меня, чтобы я нашёл
вас: план, видимо, принадлежал вам. Затем вы устроили так, что-
бы я «нашел» вас и убедил в том, что Джо жив и здоров. Между
тем Доллинг поднялся следом за мной на. крыльцо и оглушил меня
сзади. Вы даже сделали вид, что хотели предупредить меня, но не
успели. Это должно было вызвать у меня доверие к вам. Вы забра-
ли мой револьвер и спрятали его, чтобы использовать в будущем.
Я не знаю, собирались ли вы уже тогда убрать своего партнера.
Должно быть, вы поняли, что он никуда не годится. Но пока что
он-нужен был вам живой и. вы не могли обойтись без его помощи.
Мертвого Джо вы затолкали в багажник своей машины. Заледе-
невший труп, наверное, не самый удобный багаж. Вы и Кейт врозь
приехали в Пасифик-Пойнт. Кейт доставил тело на «Королеву ацте-
ков», вывел яхту в море, сбросил тело мертвого Джо, а сам вплавь
добрался до берега и пошел на свет ваших фар. Затем вы отвезли
Кейта в док, где стояла его машина, и вместе отправились в Лос-
Анджелес. Эта операция избавила вас от трупа, а самое главное,
от Доусира, который легко мог предположить, когда найдут тело,
что Джо пытался бежать с наркотиками.
167
В паутине оставалась только одна муха — ваш помощник. Он
был очень удобен для тяжелой работы, такой, как перевозка тру-
пов или управление яхтой, но он был слабонервным. Вы знали, что
он не выдержит грядущих испытаний. И кроме того, он мог потре-
бовать свою долю. Вот поэтому вы пришли и застрелили его из
моего револьвера. Причем оружие вы предусмотрительно бросили
так, чтобы полиция нашла его. Потом вы вернулись домой и, если
я верно представляю себе женщин такого типа, заснули как невин-
ный младенец.
— Неужели?
— А почему бы и нет? Вы убили двоих и тем самым отвели
от себя подозрения. Мне почему-то кажется, что вам доставляет
странное удовольствие убивать мужчин. Тридцать тысяч не были
для вас главным призом. Вы получали наслаждение от того, что
Джо задыхался в холодильнике, и от того, что стреляли в Кейта
и Марио. Деньги были вашим оправданием, как пятьдесят долла-
ров за ночь для девушки, страдающей нимфоманией. Видите ли,
Галли, вы — убийца по призванию. Это и отличает вас от нормаль-
ных людей. Такие люди не стреляют в спину мертвецу ради удо-
вольствия. И они не устраивают себе уик-эндов с трупом в холо-
дильнике. Скажите честно, вы ведь дрожали от наслаждения, когда
готовили еду на кухне рядом с трупом?
Наконец-то я раскусил ее. Она сделала движение в мою сторону
и прошипела сквозь сжатые зубы:
— Вы грязный лжец! Я не могла есть, меня тошнило от одного
вида еды. И сидеть дома я не могла. В воскресенье вечером я чуть
с ума не сошла, представляя себе Джо, покрытого изморозью и
скрюченного в холодильнике. — Всхлипывая без слез, она закрыла
лицо руками.
Где-то далеко послышалась сирена.
— Верно, — заметил я. — В воскресенье вечером Спид при-
ехал утешить вас. Но, когда я с ним разговаривал позже, он пытал-
ся вас выгородить. Что, кстати, и делает его вашим сообщ-
ником.
Всхлипывания прекратились, и Галли процедила, не отнимая рук
от лица:
— Мне все-таки нужно было оставить пулю для вас.
— Конечно, ведь я уже сыграл отведенную мне роль. Я не мог
сделать этого лучше, даже если бы вы сами мне это поручили. Ко-
нечно, вы очень мило поступили, позвонив во вторник утром Доу-
сиру и дав ему понять, что готовы выполнить его указания. Вы,
наверное, очень мне доверяли! Ведь далеко не всякий частный де-
тектив последовал бы за вами к Доусиру.- Забавно! Я думал, что
спасаю красавицу, заточенную в башне. Козлы отпущения обычно
так и делают. А женщины, которые их используют, часто соверша-
168
ют ту же ошибку, что и вы. Они забывают, что в головах козлов
отпущения, пока эти головы держатся на плечах, тоже есть моз-
ги. — Я взглянул на труп Марио, она сквозь прижатые к лицу руки
посмотрела туда же.
Сирена приближалась, звук ее становился все пронзительнее в
мертвой тишине пустыни.
— Печально, что ваша энергия и изобретательность не нашли
себе достойного применения, — сказал я, — и что вы направили
их на преступления. А теперь, пока не явилась полиция, не скажете
ли мне, где деньги? Если мой клиент их получит, я постараюсь сде-
лать для вас все возможное.
— Пошли вы к черту! — Глаза ее яростно сверкнули. — Да зна-
ете ли вы, что они не осудят меня. Они ничего не смогут доказать.
Я невиновна, слышите вы?
Я слышал.
Сирена выла уже рядом с домом. Свет фар ворвался в окна.
Глава 35
После того как Галли увезли, мы с помощником шерифа, Ранси-
волом, потратили целый час на обыск дома. Кровавый след Марио
тянулся через кухню и черный ход к гаражу; там мы и нашли тай-
ник, где был спрятан револьвер — в стене за отставшей доской,
между домом и гаражом. Там же лежала коробка патронов сорок
пятого калибра, но денег не было. Всего одна находка представляла
интерес — несколько черных волосков с внутренней стороны моро-
зильника на кухне. Я попросил Рансивола опечатать холодильник
и объяснил, зачем. Рансиволу все это казалось необычайно инте-
ресным.
Вскоре после двух я приехал в «Оазис», чтобы провести там
оставшуюся часть ночи. Портье сообщил, что миссис Феллоуз все
еще здесь. Я попросил его разбудить меня в восемь часов, что он
и сделал.
Поднявшись, я принял душ и брезгливо оглядел свою щетину
в зеркале ванной, затем надел свою грязную одежду и отправился
к бунгало Марджори. Трава казалась неправдоподобно красивой в
это ослепительное утро. Небольшой красный трактор тащил за со-
бой культиватор через рощу финиковых пальм. В ярко-синем небе
парила птица, пожалуй, слишком высоко, чтобы -можно было ска-
зать, какая. Мне показалось, что это орел или ястреб, и я вспомнил
о Галли.
Марджори завтракала под полосатым оранжевым пляжным
зонтом на лужайке. На ней было японское кимоно, очень идущее
к зонту. За столиком рядом с ней сидел седой мужчина в шортах
и медленно разжевывал кусочек тоста.
169
Когда я подошел, она посмотрела на меня ясными глазами, сия*
ющими на ее круглом, загорелом лице.
— Мистер Арчер! Какая приятная неожиданность! Мы только
что рассуждали о том, где вы сейчас находитесь.
— Сегодня я ночевал здесь. Но приехал очень поздно и поэтому
не стал вас беспокоить.
— Как это деликатно с его стороны, — сказала она седому муж-
чине. — Джордж, это мистер Арчер. Мистер Арчер, это мой муж.
Я, наверное, должна сказать, «бывший муж». — Неожиданно для
такой крупной и элегантной дамы она как-то по-детски захихи-
кала.
Джордж встал и пожал мне руку.
— Рад с вами познакомиться, Арчер. Я много слышал о
вас. — У него было чудесное доброе лицо и узкая, впалая грудь;
изрядное брюшко свидетельствовало о сидячем образе жизни.
— Я тоже много о вас слышал. От Марджори.
— Неужели? — Он бросил на нее любящий взгляд. — Я чув-
ствую себя ужасно неловко в этих шортах. Это она заставила меня
их надеть. Ничего страшного, конечно, пока здесь нет никого из
Толедо. — Он близоруко оглянулся, проверяя, не прячутся ли где
соглядатаи из его города.
— Ты прекрасно в них выглядишь, Джордж. Только подтяни
живот. Я очень люблю тебя в шортах. — Она повернулась ко мне
с удивительной грацией. — Садитесь, пожалуйста, мистер Арчер.
Не позавтракаете ли с нами? Джордж, пожалуйста, принеси мис-
теру Арчеру стул с веранды и закажи для него яичницу с вет-
чиной.
Джордж удалился, втягивая живот и высоко вскинув голову.
— Не ожидал я увидеть его здесь, — заметил я.
— Я тоже. Но разве это не прекрасно? Он увидел мое имя в
газетах и первым самолетом прилетел сюда из Толедо. Прямо как
герой какого-нибудь фильма. Я просто обалдела вчера, когда
он вошел. Подумать только, ведь он действительно беспокоится
обо мне! Конечно, потом, ночью, получилось очень неловко. Он до-
лжен был спать в соседнем бунгало, потому что мы еще не же-
наты.
— Еще? Вы хотели сказать «уже»?
— Еще. — Она покраснела. — Сегодня днем мы собираемся ле-
теть в Сан-Франциско, а там возьмем машину до Рено, чтобы по-
жениться. В Рено все это делается быстрота Джордж говорит, что
не хочет ждать ни одной минуты/
—' Примите мои поздравления. Но не возникнут ли здесь труд-
ности? Конечно, вы можете считать свой брак со Спидом недейст-
вительным, так как он под чужим именем женился на вас. Но, что-
бы доказать это, потребуется время даже в Неваде.
170
— Разве вы не слышали? — Лицо ее стало серьезным и выдало
напряжение, которое она испытывала. — Полиция Сан-Франциско
обнаружила вчера вечером мою машину. «Кадиллак» был брошен
на мосту Голден-Гейт.
— Я об этом не знал.
— Да, Спид умер. Несколько человек видели, как он бросился
в воду.
Это поразило меня, хотя Спид был мне безразличен. Теперь ста-
ло четверо или пятеро, погибших насильственной смертью, если
считать Москита. Мы с Галли неплохо поработали.
— Вы ведь не смогли найти его? — спросила она.
— Простите?
— Я хочу сказать, что вы не причастны к его самоубийству?
Было бы ужасно думать, что он решился на это, когда я попросила
вас разыскать его. Я не вынесла бы этого. — Она прикрыла глаза
и стала похожа на огромного упитанного младенца.
У меня не оставалось выхода:
— Нет, я не нашел его.
Она с облегчением вздохнула:
— Я чувствую такую беззаботную радость. Теперь, когда
Джордж вновь со мной, мне наплевать на деньги. Может, они бы-
ли у Спида, когда он прыгнул с моста, и их унесло в море. Джордж
говорит, что мы должны вычесть эту сумму из нашего подоходно-
го налога.
При этих словах появился Джордж со складным стулом.
— Кто поминает здесь мое имя всуе? — добродушно осведомил-
ся он.
В ответ она улыбнулась.
— Я как раз говорила мистеру Арчеру о том, как хорошо, что
ты вернулся, дорогой. Это похоже на пробуждение после ночного
кошмара. Ты заказал завтрак?
— Сейчас принесут.
— Боюсь, что я не смогу остаться, — сказал я.
Они были милыми людьми, добрыми и гостеприимными. Но
я не мог остаться и завтракать с ними. Мои мысли были заняты
смертью, все последние дни она отбрасывала на меня свою мрач-
ную тень. Если бы я остался, мне пришлось бы рассказать им о
том, что едва ли понравилось бы им. О том, что нарушило бы
их покой и радость, если их вообще можно было нарушить.
— Вам обязательно нужно уйти? Мне так жаль. — Но она уже
потянулась за сумкой. — Вы должны взять деньги за потраченное
время и хлопоты.
— Хорошо. Ста долларов хватит.
— Мне очень жаль, что так получилось. Неудачно для вас. —
Она поднялась и вложила деньги мне в руку.
171
— Марджори к вам неравнодушна, Арчер, — заметил шутливо
Джордж. — Она действительно замечательная женщина. Я просто
не понимал раньше, насколько она замечательная.
— Да ну тебя! — Она шутливо подтолкнула Джорджа.
— Ты действительно такая. И ты это знаешь. — И он подтолк-
нул ее в ответ.
— Я самая глупая в мире толстая старая женщина. — Она по-
пробовала еще раз толкнуть его, но он сжал ее руку.
— До свидания, — сказал я. — Будьте счастливы. Мои наилуч-
шие пожелания Толедо.
Я оставил их забавляющимися и смеющимися как счастливые
дети. Над финиковыми пальмами, почти невидимая в вышине, не-
известная птица продолжала описывать свои ровные круги.
Все это дело закончилось там же, где. и началось, в заставленной
мебелью гостиной миссис Лоуренс. Был полдень. Полумрак не-
большой прохладной гостиной был очень приятен после одуряю-
щей жары пустыни. Да и миссис Лоуренс была очень симпатичной
женщиной, хотя и выглядела утомленной. К ней недавно наведыва-
лась полиция.
Мы сидели так, как сидят на похоронах два незнакомых челове-
ка, тяжело переживающих смерть друга. На ней было старомодное
черное платье и черные чулки. Запавшие и пожелтевшие щеки были
неровно напудрены. Она предложила мне чаю, но я отказался. Она
сидела неподвижно, как статуя, положив на колени руки, сжатые
в кулаки.
— Моя дочь, конечно, совершенно невиновна. Я уже сказала ут-
ром лейтенанту Гэри: она и волоска на чужой голове не тронет.
Когда она была ребенком, она и мухи не могла убить ни за что
на свете. — Ее глаза глубоко запали. — Вы ведь верите в ее неви-
новность. — Это было утверждение.
— Очень надеюсь, что она невиновна.
— Разумеется, невиновна. Ее никогда не любили. Таких краси-
вых, и умных девушек вообще не любят. После того как умер ее
отец и мы разорились, она все больше стала уходить в себя. Все
школьные годы она провела в мечтах, а это ни с кем особенно не
сближает. У нее даже появились враги. Несколько раз они пыта-
лись втянуть ее в неприятности. То же самое было и в больнице:
сыпались жалобы от людей, завидовавших Галли в том, что у нее
такой известный отец.
— Какие жалобы?
— Я не стану пачкать свой язык или ваши уши подобной гадо-
стью, мистер Арчер. Я знаю, что Галли от природы очень хорошая
девочка, и этого достаточно. Она всегда поступала только хорошо,
да и сейчас осталась такой. Я уже давно научилась не обращать
внимания на выдумки людей. — Рот ее был твердо сжат.
172
— Боюсь, что вашей уверенности недостаточно, — заметил
я. — Ваша дочь находится в тюрьме и против нее слишком много
улик.
— Улики? Они сфабрикованы полицией, чтобы замаскировать
собственную беспомощность. Но им не удастся погубить из-за это-
го мою дочь.
— Ваша дочь убила собственного мужа, — сказал я. Это были
самые жестокие слова, какие я мог себе позволить. — У меня толь-
ко один вопрос: что вы собираетесь предпринять? Есть ли у вас
деньги?
— Немного. Около двухсот долларов. Однако вы ошибаетесь,
обвиняя Галли. Я понимаю, что улики сейчас против моей девочки.
Но как мать, я знаю, что она совершенно нс способна убить.
— Не будем спорить. Двух сотен долларов, разумеется, мало.
Даже если заплатить двадцать тысяч и пригласить самых лучших
адвокатов Южной Калифорнии, то Галли все же признают винов-
ной в убийстве второй степёни, и она долгие годы проведет в тюрь-
ме. Проведет ли она там всю жизнь, зависит только от адвоката.
— Может, я смогу выручить какие-то деньги за этот дом.
*— Но он заложен?
— Да, но у меня кое-что осталось.
— У меня тут есть немного денег. — Я достал из жилетного
кармана пятьсот долларов Доусира и положил купюры ей на коле-
ни. — Мне не нужны эти деньги.
Она на секунду открыла рот, потом снова закрыла его.
— Зачем вы мне их даете?
— Галли нужно помочь. Я буду давать показания против нее.
— Вы очень добры. Ведь вам самому нужны эти деньги. — На
ее застывших глазах показались слезы. — Но тогда, значит, вы все-
таки верите, что Галатея невиновна.
— Нет. Я прошел хорошую полицейскую школу, и она* кое-чему
научила меня. Я знаю, что Галли виновна, и не стану ничего утаи-
вать. Но я чувствую себя ответственным. За вас, впрочем, а не за
нее.
Она поняла меня. Слезы катились по ее щекам.
— Если бы вы только поверили, что она невиновна. Если бы
кто-нибудь мне поверил!
— Нужно, чтобы ей поверили двенадцать присяжных, но это не-
возможно. Вы видели утренние газеты?
— Да, я их видела. — Она наклонилась вперед, сжимая деньги
в руке. — Мистер Арчер!
— Да? Я могу чем-то вам помочь?
— Нет, больше ничем. Вы были так добры, что я полностью
доверяю вам. — Она порывисто встала и подошла к швейной ма-
шинке у окна. Подняв крышку, она нащупала и вытащила пакет,
173
завернутый в коричневую бумагу. — Галли оставила это мне на со-
хранение во вторник утроен. Я обещала ей никому об этом не гово-
рить, но теперь ведь все изменилось, правда? Это может свидетель-
ствовать в ее пользу? Я до сих пор его не открывала.
Я развернул пакет и увидел стодолларовые купюры. Это были
тридцать тысяч Галли. Тридцать тысяч Спида. Тридцать тысяч
Марджори. Тридцать тысяч, которые спокойно лежали в старой
швейной машинке, пока люди умирали из-за них.
Я вернул их ей.
— Да, это важное свидетельство: деньги, ради которых она уби-
ла мужа!
— Это невозможно!
— Невозможные вещи происходят постоянно!
Она посмотрела на деньги.
— Неужели Галли действительно убила его? — прошептала
она. — Что мне делать с этим?
— Сожгите их.
— Когда нам так нужны деньги?
— Тогда отдайте вашему адвокату, чтобы он связался с полици-
ей. Может быть, вам удастся о чем-нибудь с ними договориться.
Во всяком случае, попробовать стоит.
— Нет, — сказала она. — Я этого не сделаю. Моя девочка неви-
новна, и Бог не оставит ее. Теперь я знаю, Бог защитит ее в час
нужды.
Я направился к двери.
— Поступайте как знаете. Но если полиция узнает о том, откуда
эти деньги, адвокат ничем не сможет помочь.
Она проводила меня в холл.
— Они ничего об этом не знают. Но ведь вы им не скажете,
мистер Арчер? Ведь вы верите в невиновность моей девочки, даже
если вслух не признаетесь в этом?
Я знал, что Галли Лоуренс виновна, как сам дьявол.
Витраж над входной дверью бросал красный отсвет на лицо ее
матери. Миссис Лоуренс открыла дверь, и яркое полуденное солнце
осветило ее. Следы слез на напудренных щеках напоминали следы
дождя на пыльной дороге.
— Вы никому не расскажете? — еще раз спросила она дрогнув-
шим голосом.
— Нет.
Спустившись на тротуар, я оглянулся. Она стояла на ступень-
ках, прикрывая глаза от солнца коричневым пакетом. Другой рукой
она сделала прощальный жест, а затем рука безвольно опустилась.
СПИСОК ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ:
Ховард Кросс — должностное лицо, осуществляющее надзор за условно
осужденными, чья вера в Майнера приводила в изумление окружающих и самого
Кросса в первую очередь.
Джейми Джонсон — четырехлеток, стоивший того, чтобы за него запла-
тили пятидесятитысячный выкуп.
Энн Девон — симпатичная помощница Кросса, искренне стыдящаяся своих
чувств к Ларри Сайфелю.
Ларри Сайфель — молодой, самоуверенный адвокат, который мог бро-
сить любую женщину... кроме одной-единственной.
Фред Майнер — герой войны, убивший человека и тем самым выхлопотав-
ший себе весьма скверные перспективы на будущее.
Эми Майнер — несчастная, верившая в невиновность своего мужа по доста-
точно простой причине.
Эйбель Джонсон — удалившийся от дел богатый бизнесмен, охраняю-
щий покой собственной жены так же, как и свой.
Хелен Джонсон — выходившая, а затем и вышедшая замуж за Эйбеля,
у которого нашлось полмнллнона работающих на него отличных качеств.
Джо Трентино — слепой киоскер, пользующийся «внутренним» зрением.
Лейтенант К л и т — злоненавистник.
Форест — агент ФБР, умеющий слушать и не забывать ни единого слова из
услышанного.
Флорабель Сайфель — чересчур мать, не имеющая, кроме материнско-
го, никаких других инстинктов.
Сэм Дрессен — офицер из управления шерифа, испытывающий ужас перед
трупами, равный по силе ужасу перед беспенсионной старостью.
Бурк — частный детектив, который мог заметить хорошенькое девичье личико
за милю, но не разглядеть слона у себя под носом.
Арт Лемп — работающий по обе стороны закона и всегда остающийся в
выигрыше.
Молли Фоон — актриска-неудачница, сыгравшая достаточно ролей для до-
статочного количества мужских «театров на одного зрителя».
Мисс Хильда Трентон — домовладелица, слышащая зло, видящая зло
и не знавшая причин, чтобы не говорить о зле;
Керри Сноу — франтоватый фотограф, который в самый значительный
день своей жизни надел ворованный пиджак.
177
Глава 1
Я повстречал мальчишку в день похищения. Было ясное ветре-
ное утро. С моря задувал свежий бриз, и белые кубические дома
сверкали под чистым голубым небом. На работу я брел через силу.
. Бронзового цвета спортивный автомобиль с иностранными об-
водами кузова был припаркован у тротуара перед зданием Окруж-
ного Аннексионного суда. Я поставил свою машину на обычное ме-
сто, в нескольких ярдах дальше. Насколько мне было известно, в
городе существовал единственный бронзовый «ягуар». Принадле-
жал он Эйбелю. Джонсону. И потому я ничуть не удивился, увидев,
как Фред Майнер, .шофер Джонсона, вышел из моего Ъфиса на вто-
ром этаже и начал спускаться по лестнице.
Дойдя до тротуара, Фред — коренастый мужчина,- чуть за три-
дцать, шагавший вразвалку, — повернулся и пошёл в моем направ-
лении. На рукаве выгоревшей почти добела морской формы, кото-
рую он таскал не снимая, виднелись более темные пятна в тех
местах, где когда-то находились нашивки. Единственной уступкой
его теперешнему гражданскому занятию была черная шоферская
фуражка, надвинутая на самые глаза. Он прошел мимо, не .заметив
меня, думая о чем-то своем.
Со стороны спортивной машины послышался вопль, а затем
произошло какое-то движение. Маленький мальчик с ярко-рыжими
волосами перевалился через низкую дверцу и ринулся прямо под
ноги Фреду. Лицо мужчины сразу же просветлело, и он радостно
засмеялся. Подхватив мальчика под мышки, Майнер подкинул его
так, что ребенок перевернулся в воздухе, шлепнулся ему на руки
и вновь соскочил на тротуар.
— А ну-ка, рулевой, сбавить обороты! Сейчас не до игр. Слу-
шать внимательно!
— О’кей,-Фред, — чирикнул малыш.— То есть я хотел сказать:
айе, айе, сэр. — Он сдвинул ступни и вытянулся во фронт.
— А теперь сотри-ка улыбочку с физиономии, а не то разжалую
тебя в матросы и лишу привилегий на пятнадцать лет!
— Айе, айе, сэр!
178
Мальчишка хихикнул. Фред попытался было подавить смешок,
но не мог. Они стояли на тротуаре и хохотали, глядя друг на друга.
Прохожие также улыбались.
Я выбрался из машины. Стоило Фреду увидеть меня, как выра-
жение его лица круто изменилось.
— Доброе утро, мистер Кросс, — произнес он без энтузиазма.
— Привет, Фред. Ты ко мне?
— Я заходил к мистеру Лайнбарджу.
— Он в отпуске.
— Да, юная леди мне уже сообщила. Я был в вашем офисе.
— А мне казалось, что твой отчет только на следующей неделе...
— Я приходил не за этим. Не отчитываться. Просто хотел обсу-
дить с мистером Лайнбарджем несколько вопросов, только и всего.
— Что-нибудь насчет твоего условного срока?
Выглядел он каким-то застенчивым и неловко переминался с но-
ги на ногу. Фреда явно смущал его условный срок.
— Более-менее. Так, ничего особенно важного.
— Могу я быть тебе полезен?
Он отпрянул.
— Нет, мне бы не хотелось беспокоить вас, мистер Кросс. В об-
щем, я дождусь мистера Лайнбарджа и зайду к нему в следующую
субботу. Ведь он вернется к следующей субботе, не так ли?
— Если не утонет, то обязательно, ведь он поехал рыбачить.
Мальчик потянулся и дернул Фреда за ремень.
— Что-нибудь случилось? Мы можем теперь ехать?
— Конечно же, Джейми. — Он ладонью взъерошил огненно-ры-
жие волосы. — И запомни: нельзя встревать в разговор старших
по званию.
— Это мальчик Джонсонов? — спросил я.
— Да, сэр, это Джейми Джонсон. Джейми, поздоровайся с мис-
тером Кроссом. — И он добавил с изрядной долей иронии: — Мис-
тер Кросс один из моих близких друзей.
Мальчик протянул мне твердую ладошку.
— Рад познакомиться с вами, мистер Кросс. Друг Фреда — мой
друг.
Лицо Майнера просветлело, но он тут же прохрипел простужен-
ным голосом морского волка:
— А ну, живо на борт, а то еще заговоришь себя до смерти!
Джейни отскочил к «ягуару» и перекинулся через низкую дверцу.
Последнее, что я увидел, были вытертые джинсы и пара разбитых
вусмерть мокасин.
— Славный паренек, — сказал я. — Сколько ему?
— Говорите тише. — Фред прижал к губам коричневый от въев-
шегося в него масла указательный палец и понизил голос. — Не
нужно, чтобы он слышал похвалу в свой адрес, а то как бы голова
179
не закружилась. Хватит того, что в семье его превозносят до небес.
Ему четыре года.
— Для четырех лет он достаточно развит. И кто же обучает его
манерам?
— Да все понемногу. На мне, например, лежит строевая подго-
товка. — Фред двинулся к машине. — Что же, всего доброго, мис-
тер Кросс. Было приятно увидеться с вами.
— Подожди минутку. Что ты задумал?
— Ничего, — ответил Фред деревянным голосом.
— Мальчик сказал, что вы куда-то едете. Надеюсь, ты не соби-
раешься выезжать из графства?
— Да нет, не собираюсь. — Чтобы ответить, ему понадобилось
много-много времени.
Я был почти уверен, что он лжет.
— Ты ведь знаешь правила. Без разрешения нашего ведомства
тебе нельзя выезжать из графства.
— Да. — От неловкости он покраснел. — Я просто везу Джейми
покататься. Разве это запрещено?
— Иначе как по работе, тебе водить машину нельзя.
— Но у меня приказ. Так что я нахожусь на работе. — Он с
тревогой посмотрел на спортивную машину. — Сейчас мне надо
ехать, мистер Кросс.
— Куда?
Он замкнулся, и на лицо его вновь надвинулась маска слепой
ненависти.
— Я не собираюсь рассказывать об этом каждому встречному.
— Может быть, у тебя какие-нибудь неприятности?
—. Нет, сэр, ничего подобного. С февраля я не попадал ни в ка-
кие передряги и не намереваюсь делать этого вновь. — В его голосе
была полная уверенность.
— Ловлю тебя на слове, Фред. Все будет р’кей до тех пор, пока
ты не выезжаешь за пределы графства, выполняешь правила улич-
ного движения и остаешься трезвым. Ты ведь знаешь, что произой-
дет, если хотя бы одно из этих условий будет нарушено.
Через дорогу часы на башне здания суда отбили три четверти
часа. Мы посмотрели вверх. Было без пятнадцати девять.
— Знаю, — сказал он. — Мне нужно двигать, мистер* Кросс.
— Что за спешка?
Он не ответил. Вибрирующий от ударов колокола воздух, каза-
лось, предупреждал об опасности. Фред скосил глаза на металличес-
кую физиономию часов и нетерпеливо стал переступать туда-сюда.
— Мощная машина. Сколько выжимает?
— Миль сто двадцать примерно. Я никогда не ездил на пределе.
— Не забудь, тебе нельзя делать больше пятидесяти пяти.
— Хорошо, запомню. Ну, а теперь мне можно ехать?
180
Я наблюдал, как он с трудом садится в кресло шофера. У Фреда
была мощная грудная клетка, широченные плечи, к тому же на вой-
не ему сломали спину, и теперь она не гнулась. Пока он, маневри-
руя, пытался протиснуться за рулевую колонку низкого автомобиля
с откидным верхом, в его заднем кармане отчетливо вырисовыва-
лась выпуклость, .похожая на пистолет.
Я не был на сто процентов уверен, что это именно пистолет.
К тому же не знал, имеет ли он разрешение на ношение оружия.
И прежде чем я решил • остановить его, бронзовая машина сорва-
лась с места и исчезла за углом. Замирающий звук мотора был по-
хож на шелест ветра.
Энн Девон оторвалась от машинки, когда я вошел в приемную.
Она являлась одним из двух офицеров по надзору: мышиная блон-
динка с докторской степенью по психологии и. неиспользованными
ресурсами девичьей пылкости. Энн развернулась на стуле так, что
свет от окна обрисовал ее фигуру. Получился недурной силуэт.
— Утро доброе, Хов. Ты какой-то взволнованный.
— Не стоит проявлять интуицию в такую рань. Это утомляет.
— Можешь ничего не говорить, — сказала она. — Когда ты
озабочен, у тебя на лбу появляются такие противные вертикальные
морщинки.
— Наверное, это была неплохая идея.
— Какая еще идея?
— Сжигать ведьм.
— Ох, Хов, ну давай, расскажи-ка все старому доброму доктору
Девон.
Ей было двадцать четыре.
Я присел на уголочек ее стола. Возле моей руки она поставила
вазу с разноцветным драже, которое приятно контрастировало с
крашенными известью конторскими стенами и потрепанной казен-
ной мебелью.
— Для чего сюда приходил Майнер, или он и тебе ничего не
объяснил?
— Ему был нужен Алекс. Я сказала, что его нет, и, похоже, это
здорово обеспокоило Майнера.
— Он не сказал, зачем ему понадобился Лайнбардж?
— Промычал, что хочет выполнить приказ и при этом никому
не навредить.
— Мне кажется, он что-то задумал, — сказал я..— Я его только
что встретил перед зданием, и со мной он говорил как-то уклончи-
во. Заставить его раскрыться мне не удалось.
— Ты не психанешь, если я кое-что скажу, а, Хов? Мне кажется^
он тебя боится!
— Меня?
— И не он один. Иногда у тебя бывает взгляд... ну-у, этакого
.181
злобного праведника'. Первые шесть или сколько-то там месяцев я
сама страшно пугалась.
— Не вижу для этого никаких причин.
— Просто ты имеешь большую власть над людьми.
— Но я не собираюсь ею злоупотреблять, даже если справедли-
во то, что ты говоришь. — Разговор начал меня раздражать.
— Я знаю. Мне кажется, что и Фред Майнер догадывается о
чем-то подобном. С опытом службы во флоте, он должен быть на-
стороже и понимать, что с ним может сделать суд, не дай Бог он
совершит какую-нибудь оплошность! В конце концов, Алекса он
знает не в пример лучше тебя. Я сказала, что ты должен скоро
появиться, но он и не подумал ждать. Быть может, Майнер прихо-
дил, чтобы попросить у Алекса совета в каком-нибудь частном деле?
— Он ничего не сказал о том, что собирается уехать?
— Ни слова. Думаю, тебе не стоит беспокоиться. Алекс говорил,
что он прекрасно приспособился. — Ее голубые глаза потемнели от
нахлынувших чувств. — На мой взгляд, это стойкий мужик. Если бы
я кого-нибудь переехала — будьте уверены! — ни за что не стала
бы больше водить машину!
— Tti называешь это вождением?
— Я серьезно. Прекрати меня подкалывать.
— Не стоит растрачивать свои чувства на сбежавшего с места пре-
ступления, да к тому же женатого шофера.
Она слегка покраснела.
— Не будь смешным. Мои чувства к нашим клиентам вполне
обезличены, а если быть до конца откровенной, то Майнера нельзя
назвать «сбежавшим с места преступления». Алекс говорит, он вооб-
ще не подозревал, что кого-то переехал, так что в моральном плане
данной вины за ним нет.
— Когда они пьют, это уже вина. Приколи себе на шляпку эту
аксиому.
Ее глаза широко распахнулись.
— Разве он был пьян? Алекс об этом ничего не говорил.
— Алекс никогда не болтает о делах больше, чем следует, и этому
правилу следовать не грех.
Она дерзко ответила:
— Этим утром ты горазд на морализаторские сентенции. — Но
любопытство взяло верх над обидой. — А откуда тебе известно, что
той ночью Фред Майнер был пьян?
— Читал полицейский рапорт. Когда его арестовали, то сделали
пробу на алкоголь. Нагружен он был под завязку: больше двухсот
миллиграммов.
— Бедняга. А я-то не поняла, как это его угораздило. Может,
предложить ему тесты Росшарха? У алкоголиков всегда глубоко
скрытые душевные травмы...
182
— Он не алкоголик, просто-напросто, как это бывает со многи-
ми, напился и убил человека. Можешь не растрачивать зря запасы
своего сочувствия, потому что ему-то как раз повезло. Жена от не-
го не ушла. Шеф заступился. Если бы не Джонсон и не послужной
военный список — сидеть Майнеру в тюрьме.
— А я рада, что он не там. — И нелогично добавила: — Даже
если тебе все равно.
Потом она наклонилась к машинке, и пулеметная очередь разор-
вала тишину комнаты. Наши разговоры обычно всегда заканчива-
лись подобным образом. Мне нравилось представлять их неким по-
добием древних споров между рассудком и сердцем, где я обычно
брал на себя роль рассудка.
Часы на башне суда пробили девять, и, немного запоздав, вино-
ватое эхо докатилось до меня. Резко закрыв дверь внутреннего офи-
са, я снял пиджак, чтобы ничто не мешало, и следующие два часа
проработал с диктофоном. Готовил рапорт о богатой вдове, кото-
рую арестовали за то, что она воровала дешевые платья в малень-
ких магазинчиках. Причем платья были девятого размера. Вдова
носила восемнадцатый и детей не имела.
В промежутках между абзацами я мысленно возвращался к Фре-
ду Майнеру. Хотя я и не сказал об этом Энн, но все равно чув-
ствовал удовлетворение от того, как провел это дело. Три месяца
назад, в начале февраля, оно совсем не выглядело многообещаю-
щим.
Судя по рапортам шерифа и городской полиции, в один из суб-
ботних вечеров Фред напился до чертиков, без разрешения взял ма-
шину своего нанимателя, задавил насмерть человека на дороге воз-
ле загородного дома Джонсонов и, не останавливаясь, прикатил в
город. Полицейские забрали его, когда он выписывал кренделя по
бульвару, ведущему к океану, за управление машиной в нетрезвом
состоянии. Только поздно ночью люди шерифа ’ обнаружили тело
на проселочной дороге, но не смогли его опознать.
У «линкольна», которым правил Фред в тот вечер, оказалась раз-
бита фара; Кусочки желтого стекла от нее были разбросаны на мес-
те происшествия. Один большой осколок врезался, в глаз мертвеца.
Завсегдатаи судебных залов предсказывали, что Фреда признают
виновным в совершении уголовного преступления с отягчающими
обстоятельствами и он получит от двух до пяти лет. В это время
Эйбель Джонсон вернулся из своего зимнего дома в пустыне. Он
взял Фреда на поруки и поставил своего личного адвоката защи-
щать его в суде. Адвокат по фамилии Сайфель нашел смягчающие
обстоятельства и, представив дело как непреднамеренное убийство,
обратился к суду с просьбой об отсрочке приговора,.
Подготовить рапорт я назначил Алекса Лайнбарджа. В .течение
месяца Алекс по буквочке разбирал это дело.' Он пришел к выводу,
183
что Фред Майнер — уважаемый горожанин, совершивший единст-
венную ошибку в своей жизни, и вряд ли оступится в другой раз. Фре-
да приговорили к году лишения свободы с отсрочкой приговора; он
был оштрафован на триста долларов и условно осужден на пять лет.
В целом, как я и сказал, Майнеру повезло. Его жизнь была спа-
сена, и в этом я усматривал нашу заслугу. Фред рухнул вниз,
но его подхватили до того, как он шмякнулся о дно, и вознесли
обратно на натянутый канат, по которому все мы день за днем
ходим.
Но условно осужденный идет по проволоке без страховочной се-
ти, и если он падает во второй раз, то тогда уже основательно и
в тюрьму.
Глава 2
Мои мысли прервал шквал голосов, донесшийся из приемной.
Я выключил диктофон. Один из голосов принадлежал Энн, и он
пытался успокоить другой голос, интонация которого то повыша-
лась, то понижалась, следуя за приливами душевного смятения.
Похоже, что у какой-то малолетней клиентки приступ раздражения
или истерика.
Немного послушав, я решил, что пора вмешаться, и распахнул
шагренированную стеклянную дверь.
Женщина в возрасте, далеком от ювенильного, распростерлась
в кресле для посетителей напротив стола, за которым сидела Энн.
Под ситцевым домашним платьицем-угадывалось длинное, углова-
тое тело. Энн наклонилась над ней, держа руку на костлявом плече.
Я узйал женщину, стоило ей повернуть лицо к свету. Мне пока-
залось, что за последние три месяца с того дня, когда я видел ее
в последний раз, она постарела лет на десять. Седые прядки, слов-
но стальная стружка, протянулись в ее прямых темных волосах.
Глаза были воспалены, рот перекошен.
— Что случилось, миссис Майнер?
— Кошмар, беда. — Усилием воли ей удалось сдержать дрожь
губ. — Просто гром среди ясного неба.
Я взглянул на Энн.
— Я не очень поняла, о чем идет речь, — сказала та. — Что-то
насчет киднеппинга. Миссис Майнер боится, что к этому делу при-
частен ее муж.
— Нет! — закричала женщина. — Это не так. Фред не мог сде-
лать ничего подобного. Не мог, уверяю вас! Мы женаты десять
лет, и я знаю, что Фред добрейший человек и он любит этого
мальчика.
— Похищен мальчик Джонсонов?
Она подняла на меня свои мокрые темные ресницы.
184
— Да, и они обвиняют в этом Фреда. Утверждают, что он куда-
то увез Джейми. Но это ложь. — Ее голос окрасился печалью.
— Миссис Майнер утверждает, что против Фреда составлен за-
говор. — Энн нагнулась ко мне и шепотом добавила: — Тебе не
кажется, что это похоже на манию преследования?
— Чепуха, — произнес я несколько громче, чем следовало.
Миссис Майнер, дернувшись, выпрямилась и стряхнула со свое-
го плеча руку Энн.
— Вы мне не верите? Но я говорю правду. Джейми украли, а
подставили Фреда, чтобы свалить на него вину. — Под тонкой ко-
жей ее скулы обрисовывались настолько четко, словно горе содрало
с них все мясо.
— Успокойтесь, — сказал я. — Я не могу ни верить, ни не ве-
рить вам до тех пор, пока не узнаю, что на самом деле произошло.
Мисс Девон, не могли бы вы дать миссис стакан воды?
— Разумеется. — Энн наполнила бумажный стаканчик из кера-
мического охладителя и подала его миссис Майнер. — Возьмите,
дорогая.
Трясущейся рукой та поднесла стаканчик к бледным- нена-
крашенным губам. Часть воды выплеснулась ей на платье. Остав-
шуюся часть она выпила залпом и смяла стаканчик в кулаке.
Костяшки пальцев были красные и потрескавшиеся от домашней
работы.
— А теперь расскажите мистеру Кроссу то же, что и мне, —
напомнила Энн.
— Попробую. — Женщина постаралась успокоиться. Над квад-
ратным воротником платья жилы на ее шее проступили, словно
тонкие веревки. — Вы видели моего мужа этим утром? Он сказал,
что поедет сюда, поговорить с мистером Лайнбарджем.
— Да, он был здесь. Мистер Лайнбардж отсутствовал, и он го-
ворил со мной.
— Может быть, вам показалось по его виду, что он замышляет
преступление? А? Был он похож на преступника?
Я почувствовал, как возвращаются сомнения, возникшие у меня
утром во время разговора с Фредом.
— Наверное, будет лучше, миссис Майнер, если я буду задавать
вопросы. Вы сказали, что Фреда обвиняют в похищении Джейми
Джонсона. Кто именно его обвиняет?
— Мистер Джонсон.
— На каком основании?
— Совершенно беспочвенно. Это заговор. — Она почти не раз-
мыкала челюсти, и это придавало ее речи странный, чревовеща-
тельный эффект.
— Это вы так говорите. Но попробуйте конкретизировать свои
предположения. Я понял, что исчезли и мальчик, и Фред.
185
— Словно дым. — Одна ее рука непроизвольно взметнулась
вверх. Она притянула ее назад, и пальцы вцепились в подол пла-
тья. — Но это еще не доказывает того, что Фред виновен. Как раз
наоборот. Значит, здесь что-то нечисто.
— Никто не знает, где они теперь?
— Лично я — нет, но кое-кто — наверняка. Тот, кто стоит за
всем этим, тот и знает. — Звук с шипением прорывался сквозь
плотно сжатые губы. Глаза сверкали, словно коричневое стекло.
— Вы кого-нибудь подозреваете?
— Заговор, — сказала она, — вот что это такое.
Мы с Энн переглянулись. Я был готов согласиться с тем, что
миссис Майнер находится в состоянии шока.
— На нем несмываемое пятно, — продолжила женщина, — и
они об этом знают. Это преступный сговор для того, чтобы пере-
ложить вину за похищение на Фреда.
— А это точно, что Джейми украли?
— Я говорю правду, — произнесла она с яростью. — Почему
вы мне не верите?
— Я думаю, вы немного преувеличиваете. — Я взглянул на на-
ручные часы. — Сейчас без двадцати двенадцать. Я видел мальчика
и Фреда меньше трех часов назад. Тогда вроде все было в по-
рядке.
Эми Майнер подалась ко мне. Все ее существо алкало надежды.
— Я знаю, Фред любил мальчика, как своего сына, и между ни-
ми не могло быть никаких недоразумений, но только вот мистер
Джонсон не хочет мне верить. Он во всем винит Фреда. Теперь все
ополчатся на него, даже мистер Джонсон. Он сказал', что сделал
величайшую ошибку, когда спас Фреда от тюрьмы.
Энн недоверчиво произнесла:
— Неужели мистер Джонсон действительно считает, что его сы-
на похитили?
— Он это знает.
— Каким образом? — спросил я. — Мальчика не видели начи-
ная с девяти часов. Фред сказал, что ему приказано покатать Джей-
ми на машине.
— Мне об этом неизвестно. — Весомость информации несколько
поколебала женскую самоуверенность. — Но я видела письмо с
требованием о выкупе. Оно пришло с утренней почтой. Я лично
принесла конверт в дом. И была в комнате, когда мистер Джонсон
вскрыл его.
В полной тишине мы с Энн переглянулись. Удар часов с башни
суда, подобно взрыву бомбы, саданул по нервам и поставил ги-
гантский восклицательный знак в конце предложения. Между пер-
вым и третьим ударами часов ситуация встала с ног на голову и
казалось, что само помещение изменило очертания.
186
Я несколько тупо повторил:
— Письмо о выкупе?
— Да, оно прибыло с утренней почтой.
— В нем был упомянут Фред?
— Разумеется, нет. Он не имеет к этому никакого отношения,
неужели вы мне не верите? В письме находились инструкции насчет
выплаты денег. Оно не было подписано.
— И сколько же запросили с Джонсонов, миссис Майнер?
— Пятьдесят тысяч долларов.
Энн присвистнула. Пятьдесят тысяч были ее заработной платой
за двадцать и моей за десять лет службы.
— Я надеюсь, он вызвал полицию.
— Нет. Не стал. Он боится. В письме было сказано, что если
он обратится в полицию, то мальчишку убьют.
— И где же Джонсон теперь?
— Поехал в город за деньгами. Я не видела его с тех пор, как
он вышел из дому. Он очень торопился. В письме было указано
время: одиннадцать часов.
— Вы хотите сказать, что деньги уже выплачены?
— Думаю, да. Он собирался заплатить, это точно. Джонсон ду-
ши не чает в своем мальчике. — И добавила, словно защищаясь: —
Впрочем, Фред любил Джейми ничуть не меньше.
— Я понял. Теперь скажите мне вот что: у вас есть идея насчет
того, где может сейчас находиться Фред?
— Я не меньше вашего хотела бы это знать. Он ничего не ска-
зал мне, кроме того, что заедет к мистеру Лайнбарджу, и все.
Сюда, значит...
— А не сказал, зачем?
— Только не Фред. Мой муж все всегда держит при себе.
— Может быть, вы знаете, зачем он взял с собой мальчика?
— Именно поэтому его обвиняет мистер Джонсон. Фред никог-
да так раньше не поступал. Он старался делать только то, что ему
приказывают.
Тут встряла Энн:
— Миссис Джонсон осталась в доме одна?
— Насколько я знаю — да. Она восприняла происшедшее до-
статочно спокойно, иначе я не бросила бы ее в таком состоянии.
Когда они начали обвинять Фреда, я должна была отправиться на
поиски...
Я оборвал ее:
— Лучше нам всем вместе поехать к Джонсонам: у вас есть ма-
шина, миссис Майнер?
— Была. Фреду пришлось ее продать, чтобы заплатить штраф.
Я приехала на автобусе.
— Я отвезу вас.
187
— Может быть, уведомить ФБР? — спросила Энн.
— Для начала нужно переговорить с самим Джонсоном. Это его
ребенок.
Глава 3
Эйбеля Джонсона я знал постольку-поскольку. В феврале он
пришел к нам в контору, чтобы обсудить дело Майнера; тогда
Алекс и представил нас друг другу. Это был достаточно экспансив-
ный, средних лет мужчина, который, как рассказывали, сделал со-
стояние на недвижимом имуществе в Сан-Диего во время войны.
Через пару лет после окончания военных действий он вернулся в
Пасифик-Пойнт и купил небольшое поместье в нескольких милях
от города. Там • он и осел вместе с женой и грудным ребенком.
Судейские сплетники говорили, что он серьезно болен и женился
на своей сиделке. С миссис Джонсон я никогда раньше не встречал-
ся. Сам Джонсон считался одним из виднейших граждан Пасифик-
Пойнта. Львиную часть доходов он отчислял на нужды города и
являлся председателем клуба Почетных пенсионеров. Если его сына
действительно похитили, то общественность взбунтуется.
Миссис Майнер вела себя так, будто ждала этого с минуты на
минуту. Спустившись по лестнице, она в ужасе отпрянула от спеша-
щей по улице толпы. Энн пришлось уговорить ее пройти через тро-
туар к моей машине. Она шла спотыкаясь, опустив голову, точно
тащила непосильную ношу. Очутившись в салоне, Эми забилась в
угол на заднем сиденье и прикрыла глаза рукой, словно свет резал
ей глаза. Выезжая из города, я услышал, как она плачет.
Пасифик-Пойнт расположен на береговом склоне у самого океа-
на. Дорога идет вверх по уступам холмов, террасами взбегающими
к вершине, и, забираясь все выше, я видел извивающуюся косу, дав-
шую название городу, которая полукружьем охватила голубую ла-
гуну. Залив и море пестрели парусами.
Дорога достигла гребня холма и сделала крутой поворот. Дале-
ко впереди и немного слева, словно тень дредноута, на северо-
западном горизонте проплыла Каталина. Вниз и направо темно-зе-
леное море апельсиновых рощ потихоньку плескалось между под-
ножьями холмов. Стоял прекрасный майский день, но даже красоч-
ные картины сельской жизни не подняли мое настроение, а лишь
подчеркнули скорбь, царящую в душе.
От главного шоссе направо вела гудронная дорога. На деревян-
ной рогатине повисла черно-белая вывеска, гласившая: «Пасифик-
Пойнт. Численность населения — 34 197 чел. Высота над уровнем
моря — 21». Возле щита находилась автобусная остановка.
Женщина на заднем сиденье полузадушенно проговорила:
— Здесь надо свернуть.
188
Я свернул. Энн, сидевшая рядом, многозначительно тронула ме-
ня за руку:
— Тело нашли- именно здесь, возле перекрестка.
Даже днем это место казалось заброшенным. Я знал, что в пре-
делах слышимости находятся еще дома, но это были дома богачей.
А богатые всегда стараются укрыться от посторонних глаз. По
обеим сторонам дороги росли непроходимые лавровые заросли, а
над ними живой аркой нависали огромные эвкалипты. Листья хрус-
тели под колесами автомобиля. В зеркальце заднего обзора я уви-
дел лицо миссис Майнер. В нем отражалось воспоминание о пере-
житом ужасе. Похоже было, что она до сих пор видит на дороге
мертвое тело.
Через пару миль Эми Майнер сказала:
— Вам придется сбросить скорость, мистер Кросс. Сейчас будет
очень крутой поворот.
Я последовал ее совету и, проехав мимо каменных столбов,
свернул на гариевую дорожку. За посадками монтеррейских кипари-
сов виднелась иссеченная ветрами каменная сторожка. Маленький,
геометрически правильный садик был полон цветов.
Энн повернулась к миссис Майнер:
— Может быть, вы хотите выйти? Вы живете здесь?
— Боюсь, с сегодняшнего дня уже нет. Нас, видимо, вышвыр-
нут на улицу.
— Лучше вам пойти с нами, — сказал я. — В отличие от меня,
вы знаете миссис Джонсон.
— Хорошо.
— Джонсоны нанимали вас на работу? — спросила ее Энн.
— Время от времени. Миссис Джонсон не любила... миссис
Джонсон не любит постоянных слуг — слишком уж она независи-
мая. Я помогала убирать в доме. И когда она устраивала ве-
черинки.
Главное здание отстояло от сторожки на несколько сот футов.
Оно находилось на самом краю глубокой лощины. Это была пост-
ройка из красного дерева и камня, с плоской крышей, с трех сторон
окружавшая патио. Я развернулся на заднем дворике. В открытом
гараже стояли две машины и еще два места пустовало. Одной из
машин был черный могучий «линкольн-седан», который в феврале
раздавил человека.
Задняя дверь распахнулась, и на маленькое крылечко вышла ры-
жая женщина в зеленом платье. Под мышкой у нее был небольшой
дробовик. Стоило начать вылезать из машины, как дуло незамед-
лительно уставилось мне в живот. Я счел благоразумным втиснуть-
ся обратно и позволил дверце захлопнуться.
Ее голос прозвенел в тишине:
— Кто вы такой и что вам нужно?
189
Эхо, отразившись от уступов холмов, довольно идиотично по-
вторило вопрос.
— Я офицер, осуществляющий надзор за условно осужденными.
— Что вам нужно? — снова спросила она, не опуская, впрочем,
ружья.
— Помочь вам, насколько это в моих силах.
— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи.
Женщина на заднем сиденье наклонилась к окну:
— Миссис Джонсон! Это я! Мистер Кросс привез меня сюда!
Рыжая женщина не проявила ни малейшего энтузиазхма.
— То-то я думаю, куда это вы подевались. — Но ружье все-таки
опустила.
Миссис Майнер застенчиво потыкала меня ладонью между
лопаток:
— Ничего, если я выйду?
— Выйдем вместе.
Я чувствовал себя слегка не в своей тарелке. По виду миссис
Джонсон нельзя было сказать, что она в страшном горе. По край-
ней мере ружье рыжая женщина держала со знанием дела.
Но, посмотрев внимательнее, я земетил в лице и фигуре сказав-
шееся напряжение. Подходили мы к ней с опаской. Мне показалось,
что кожа ее белее бумаги. Матовые глаза остекленели и сияли,
словно два зеленых камня. По телу внезапно прошла волна дрожи.
Я постарался разглядеть, стоит ли ружье на предохранителе.
Оказалось, что стоит.
— Зачем это вы вооружились, миссис Джонсон?
— Я не знала, кто приехал. Подумала: может быть, они.
— Похитители?
— Да. Подумала: прикончу их. — Затем, уже тише, добави-
ла: — У меня всего лишь один ребенок.
Да-а, с яростно полыхающими волосами, широким открытым
лбом, выпяченной нижней губой, она действительно походила на
убийцу, на молодую львицу, у которой украли львенка. Она стояла,
широко расставив ноги, держа дробовик наперевес на уровне пояса,
словно дубину. Мозг, видимо, еще не подсказал телу (или забыл
это сделать), что мы ее друзья.
— Да, это действительно так, — сказала Энн.
— Я же вам говорила, — прошептала миссис Майнер.
Рыжая женщина повернулась к ней.
— Вы не должны были вызывать полицию! Неужели трудно со-
образить, что Джейми угрожает опасность?!
— Я не из полиции, — сказал я. — Миссис Майнер пыталась
проследить передвижение своего мужа. А он приходил сегодня ут-
ром в нашу контору.
— И Джейми был с ним?
190
— Да. Кстати сказать, он познакомил меня с Джейми. Я, конеч-
но, не ясновидящий, но Фред не походил на человека, замысливше-
го похищение.
Миссис Майнер одарила меня благодарным взглядом.
— Я не из тех, кто делает скоропалительные выводы, — произ-
несла миссис Джонсон. — Этим занимается мой муж: он, видите
ли, несколько возбудим. Что до меня, то я не верю, что Фред Май-
нер способен подложить такую свинью. Не поверю, по крайней ме-
ре, до тех пор, пока собственными глазами не увижу доказательств.
— Скажите, вы давали ему указания катать Джейми на ма-
шине?
— Нет.
— Утром он сказал мне, что вы отдали ему такой приказ.
— Нет, когда они уехали, я еще лежала в постели. Прошлой
ночью я приняла таблетку. Обычно я встаю довольно рано. Джей-
ми даже не позавтракал. — Эта деталь подломила ее защиту. Глаза
мгновенно наполнились слезами.
— Я дала ему бананчик и апельсин. Это было около восьми ут-
ра. Фред повез его на «ягуаре». Сказал, что поедет в город обсу-
дить кое-что с мистером Лайнбарджем. Я действительно думала,
что вы разрешили ему... — сказала миссис Майнер.
— Нет. Ни я, ни мой муж. — В голосе миссис Джонсон послы-
шались истеричные нотки!
Энн живо спросила:
— Можно нам войти, миссис Джонсон? Я бы хотела сварить
вам немного кофе.
— Вы очень добры. Пожалуйста, входите.
.После приступа агрессивности женщина обмякла и привалилась
к дверному косяку. Я подхватил дробовик еще до того, как он вы-
пал* из ее руки, и поставил ружье за дверь.
— Я сделаю кофе, — сказала Эми Майнер, обращаясь к Энн. —.
Я знаю, где что лежит. Может быть, она что-нибудь перекусит...
При виде чужого горя миссис Майнер вдруг обрела обычное
хладнокровие и присутствие духа. Она даже выдавила из себя некое
жалкое подобие улыбки, когда я проходил мимо. Энн прошла за
ней в кухню.
Глава 4
Миссис Джонсон провела меня через дом в гостиную. Комната
была очень большая, примерно двадцать футов в высоту и сорок
в длину. Одну ее стену занимало огромное, нависавшее над ущель-
ем гексагональное окно, открывавшее -вид на долину.-
Она подошла к нему и встала ко' мне спиной. На фоне безбреж-
ного пространства ее фигурка казалась маленькой и .жалкой. У нас
191
очень большая страна и четырехлетнего мальчика отыскать в ней
трудно.
Она произнесла, обращаясь то ли к себе, то ли к серым далеким
горам:
— Это кара. Уж слишком все было легко и просто с той поры,
как я вышла за Эйбеля. А в этой жизни даже за небольшое счастье
приходится платить. Я об этом позабыла. И вот...
Я, неслышно ступая по ковру, подошел к ней.
— Я не виню вас за фатализм, миссис Джонсон. Но, думаю, что
вы неправы.
— То, что я сказала — правда. Я вышла замуж не за человека,
а за деньги, думала, что мне страшно повезло. Да так и оказалось.
Но судьба выбирает счастливых и обрушивает на них несчастья,
подобные этому. Она не трогает вас, когда вы бедны. А я бы вновь
хотела стать бедной. Я бы отдала все, что имею. — Она смерила
взглядом огромную комнату, покрытые панелями стены, дорого-
стоящую мебель. — Деньги — проклятье. А каково ваше мнение?
— Не всегда. И у бедняков тоже бывают тяжелые времена. По
работе я чаще всего сталкиваюсь с бедняками, попавшими в беду.
Ее взгляд уперся в мое лицо. Зеленые глаза прояснились, словно
она увидела меня впервые.
— Кто, вы сказали, по профессии?
— Ховард Кросс. Окружной офицер по надзору за условно осуж-
денными.
— По-моему, Эйбель как-то упоминал ваше имя. Вы связаны с
полицией?
— Я работаю вместе с ними, но под другим кодом. Я как бы
посредник между законом и тем, кто его нарушил.
— Не уверена, что правильно вас поняла.
— Попробую объяснить. Преступник находится с обществом в
состоянии войны. Общество отвечает ему взаимностью с помощью
полицейских и тюрем. Я стараюсь вести себя как независимый тре-
тейский судья. Единственный путь к окончанию войны — попробо-
вать как-то примирить враждующие стороны.
— Не надо вести себя так, словно я слабоумная селянка, —
вспыхнула она. — Значит, вот как вы относитесь к этому делу?
Нейтрально?
— Вовсе нет. За похищение ребенка никакой суд не даст условно-
го заключения. За это полагается смертная казнь, и думаю, что
справедливо. С другой стороны я, как и вы, считаю, что скоропали-
тельные решения чересчур опасны. Моя контора помогла Фреду
Майнеру избежать тюрьмы, и в данном случае я пристрастен. Но
не думаю, что он способен на киднеппинг. Для того чтобы разрабо-
тать и привести в исполнение план похищения ребенка, требуются
коварство и жестокость.
192
— Как раз это и сводит меня с ума. Я не могу себе представить,
что произошло на самом деле. Почему он увез с собой Джейми,
вот так, не сказав мне ни слова.
— Я не знаю его мотивов, хотя и уверен, что были либо они,
либо нечто, что он принимал за мотивы. Фред не очень-то яркая
личность, знаете ли...
— Он не гений, конечно. Но он добрый и ответственный чело-
век. В конце концов, я всегда в это верила, несмотря на его... э-э...
случай... — Она завершила фразу неопределенной, вопрошающей
интонацией. — А каково ваше мнение, мистер Кросс?
— У меня его пока нет. — Предположения на данное время, как
то: еще один «случай», нечистая игра и прочее только бы еще боль-
ше разволновали ее. — Но что бы ни произошло, мы теряем время.
Я думаю, что следует вызвать полицию.
— Сейчас я вам покажу, почему мы этого не делаем.
Двигаясь быстро и словно вслепую, она пересекла комнату, по-
дошла к стоящему в углу бюро и принесла мне сложенный вчетверо
лист писчей бумаги.
— Письмо о выкупе?
Она кивнула. Я развернул написанное карандашом заглавными
буквами письмо:
«МИСТЕР ДЖОНСОН. ВАШ МАЛЬЧИК В НАШИХ РУКАХ. ЕСЛИ
ВЫ ВЫПОЛНИТЕ НАШИ ИНСТРУКЦИИ, ЕМУ НЕ ПРИЧИНЯТ ВРЕ-
ДА. ВО-ПЕРВЫХ: НИКАКИХ КОНТАКТОВ С ПОЛИЦИЕЙ, ПОВТО-
РЯЮ: НИКАКОЙ ПОЛИЦИИ, ЕСЛИ ВЫ ХОТИТЕ $НОВЬ УВИДЕТЬ
ЕГО ЖИВЫМ. ВО-ВТОРЫХ — ДЕНЬГИ. ПЯТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ ДОЛ-
ЛАРОВ КУПЮРАМИ ПО ПЯТЬДЕСЯТ И МЕНЬШЕ. КУПИТЕ ЧЕР-
НЫЙ ЧЕМОДАНЧИК. ПОЛОЖИТЕ ДЕНЬГИ В НЕГО. ЧЕМОДАНЧИК
ПОСТАВИТЕ ВОЗЛЕ ГАЗЕТНОГО КИОСКА НА ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЙ
СТАНЦИИ «ПАСИФИК-ПОЙНТ» ЗА ВНЕШНИМ ТЕН ДОМ ДЛЯ ГАЗЕТ;
МЕЖДУ СТЕНДОМ И СТЕНОЙ. ЭТО ВЫ ДОЛЖНЫ СДЕЛАТЬ ЛИЧНО
СУББОТНИМ УТРОМ НА ЭТОЙ НЕДЕЛЕ, БЕЗ ДВУХ МИНУТ ОДИН-
НАДЦАТЬ. ПОЕЗД НА САН-ДИЕГО УХОДИТ 11.01, ВЫ УЕДЕТЕ НА
НЕМ. ЛЮБАЯ ПОПЫТКА ПРОСЛЕДИТЬ ЗА ПЕРЕДВИЖЕНИЕМ ЧЕ-
МОДАНЧИКА МОЖЕТ ОКАЗАТЬСЯ ДЛЯ МАЛЬЧИКА РОКОВОЙ. ОТ-
НЕСИТЕСЬ ПРАВИЛЬНО К НАМ, МЫ БУДЕМ ОТНОСИТЬСЯ ПРА-
ВИЛЬНО К НЕМУ, И УЖЕ СЕГОДНЯ ОН ВЕРНЕТСЯ ДОМОЙ».
— Майнер не подписался, — сказал я.
— Я знаю. — Она бросилась в низкое квадратное мягкое крес-
ло. — Вопрос в том, кто это написал. Мне кажется, что его состав-
ляли черти.
— Скорее, профессиональный преступник или банда. Составлено
и написано оно очень аккуратно, по трафарету, чтобы свести
7 Р. Макдональд
193
к минимуму почерковые характеристики. Значит, делал это человек
опытный.
— Вы имеете в виду, что письмо написано заранее?
— Не сомневаюсь. Киднеппинг мало используется с тех пор, как
вступил в силу федеральный закон1. Удачных похищений практичес-
ки не бывает. Я хочу сказать, что мы имеем дело с закоренелыми
преступниками. И настаиваю на вызове полиции.
— Я не могу. Я обещала Эйбелю.
— Тогда поручите это дело мне. Организацией и оборудованием
для того, чтобы найти вашего сына, располагает только ФБР.
Больше никто. У Джейми будет шанс вернуться домой невреди-
мым. А так я сильно сомневаюсь... Как вы думаете, почему пре-
ступники так настаивают на том, чтобы не впутывать в это дело
закон?
Она быстро завертела головой. Какое-то мгновение ее лицо по-
ходило на белую кляксу в вихре огненных волос.
— Не знаю. Я ни на что не способна решиться. Вы не должны
настаивать. Если Эйбель придет домой и застанет здесь полицей-
ских, это его убьет.
— Он так раним?
— Он очень болен. Врач особенно предупреждал его насчет эмо-
циональных шоков. Видите ли, у Эйбеля в тысяча девятьсот сорок
шестом был коронарный тромбоз. Я не хотела, чтобы он ехал этим
утром в город. Но он был обязан сделать это сам.
Я взглянул на часы: полпервого.
— Сейчас мистер Джонсон должен быть в Сан-Диего, если он,
конечно, сел в тот поезд.
— Ларри должен ехать за поездом на своей машине. Миль через
десять есть остановка на Сапфировом пляже.
— Ларри?
— Ларри Сайфель, адвокат мужа. Мы сразу же связались с ним.
— Это он защищал Майнера в суде, не так ли?
— Да. — Она неловко повернулась в кресле. — Интересно, что
могло их так задержать? Эйбель сказал, что они вернутся к полудню.
Я приподнял письмо за уголок.
— Миссис Майнер сказала, что письмо пришло с утренней поч-
той. В какое время?
— Примерно в половине десятого. Мы только-только начали завт-
ракать. Я позвала Джейми, но он не откликнулся. Джейми всегда
встает рано. Боюсь, что у меня выработалась дурная привычка от-
того, что я позволяла Фреду присматривать за ним по утрам. —
Чувство вины тронуло уголки ее губ, и они искривились в грима-
се. — Мне казалось, что они так хорошо ладят друг с другом.
По этому закону за киднеппинг грозит смертная казнь.
194
Я вернул разговор в нужное русло:
— Немного же времени предоставили вашему мужу. От полови-
ны десятого до одиннадцати всего полтора часа. А кстати, где
конверт?
— Тот, в котором было письмо? Сейчас...
Она встала и принесла со стола обычный белый конверт. На
нем карандашом заглавными буквами было написано: «Мистеру
Эйбелю Джонсону, Вэлли-Виста-Ранч, Риджкрест-роуд, Пасифик-
Пойнт». Проштемпелеван он был в Пасифик-Пойнте без десяти
минут семь, девятого мая, то есть предыдущим днем.
Внезапно меня поразило значение надписи на штемпеле. Значит,
письмо о выкупе было составлено и отослано за четырнадцать ча-
сов до преступления. Кто-то абсолютно точно рассчитал время.
— Прошу простить.
Оставив письмо и конверт на столе, я прошел в кухню. Миссис
Майнер заканчивала раскладывать на тарелке бутерброды, а Энн
помешивала салат в деревянной плошке.
— Миссис Майнер, где прошлой ночью был ваш муж?
— Не знаю. Ездил куда-то. Кажется, возил Джонсонов в город.
— В котором часу он отсюда уехал?
— Точно не помню. Где-то после семи. Я накормила его ужином
перед уходом.
За спиной раздался голос миссис Джонсон:
— Было семь пятнадцать. Нас пригласили на ужин, и я попро-
сила подать машину к этому времени. А до этого он весь день чис-
тил бассейн в патио. И Джейми ему помогал. Так что Фред не мог
послать письмо. Я уже думала об этом.
— Кто же оставался с Джейми прошлым вечером?
— Я, — сказала миссис Майнер. — Бедное дитятко.
— А кто пригласил вас на ужин, миссис Джонсон?
— Ларри Сайфель и его мать. А в чем дело?
Энн выронила вилку, и она упала на эмалированную поверх-
ность стола.
Мы все посмотрели на нее. Она покраснела. Я не понял почему.
А затем по гравийному покрытию прогремели колеса.
Глава 5
В тишине прогрохотали шаги. Миссис Джонсон легко проскольз-
нула мимо меня и побежала открывать заднюю дверь. Тонкий
мужской голос, задыхаясь, воскликнул:
— Он вернулся, Хелен? Он уже здесь?
— Еще нет. — Ее голос приобрел холодный профессиональ-
ный оттенок. — Ты ведь знаешь, что тебе нельзя бегать, дорогой.
А теперь входи, садись и посиди спокойно.
'195
— Трудно сдержаться, знаешь. Я лучше побуду здесь, подожду
его...
— Нет, Эйбель. Приехал твой друг. Пойди и поговори с ним.
Джонсон появился в кухне, заботливо поддерживаемый женой
за плечи. Когда я увидел их вместе, то испытал острый приступ
странной жалости: красивая рыжеволосая женщина поддерживает
стареющего мужчину. Поддержка ему была необходима. Седая,
мокрая от пота голова бессильно моталась из стороны в сторону.
Без шляпы, без пальто, небритый — сейчас он казался мне еще
старше, чем когда я видел его в последний раз.
Заметив меня и Энн, он слабой рукой отпихнул жену и попытал-
ся выпрямиться. Мне показалось, что на это у него ушли последние
запасы энергии.
— Кросс? Вы что здесь делаете? Разве в суде начались ка-
никулы?
— Миссис Майнер пришла в мой офис примерно час назад, —
начал объяснять я.
Пока я говорил, в дверном проеме показался Ларри Сайфель и
остановился за спиной Джонсона. Молодой, высокий, широкоплечий,
в прекрасно сшитом двубортном габардиновом костюме, подчерки-
вающем его атлетическое телосложение, он являл разительный кон-
траст со своим работодателем. Взгляд миссис Джонсон, которым
она окинула его, казалось, подчеркнул этот контраст. Если не счи-
тать того, что на его загорелом лице блестели слишком острые,
светлые глаза, а короткая, «ежиком», стрижка слишком сильно его
молодила, Ларри Сайфеля можно было назвать весьма представи-
тельным молодым человеком. Он обменялся взглядом с Энн Девон.
Было ясно, что они хорошо знают друг друга. Ее лицо все еще полы-
хало, словно под кожей зажегся невидимый огонь. С другой стороны
стола миссис. Майнер съежилась так, словно хотела исчезнуть.
Еще до того, как я закончил говорить, Джонсон повернулся к
ней. Жутким надломанным голосом он прокричал:
— Чего вы еще хотите? Чтобы Джейми убили? Вы этого так
упорно добиваетесь?
Ее голос дрогнул:
— Я подумала, что смогу найти Фреда.
— Вы подумали! Никто не приказывал вам думать. Я оставил
совершенно четкие указания, чтобы никто не смел вызывать пред-
ставителей власти!
Его дыхание участилось. Лицо налилось кровью и гневом.
Жена положила руку ему на плечо.
— Эйбель, прошу тебя. Она ведь хотела сделать как лучше. По-
жалуйста, дорогой, не горячись.
— Ну что я могу поделать в таких условиях?! Почему ты выпу-
стила ее?
196
— Я не знала, что она уехала. В любом случае не будет никако-
го вреда. Мистер Кросс не служит в полиции. Но он уже наполови-
ну убедил меня, что мы обязаны ее вызвать.
— Я согласен с этим, Эйб, — сказал Сайфель. — Нет никакого
смысла играть в прятки с шайкой похитителей.
— Я запрещаю вам даже думать об этом. — Джонсон сделал
несколько неверных шагов и оперся рукой об угол стола. — Я не
собираюсь ставить на кон жизнь моего мальчика. А кто намерева-
ется это сделать, тому придется перешагнуть через мой труп.
Жена с тревогой наблюдала за ним. Упоминание о смерти было
весьма близким к истине. Выглядел он совсем худо. Тоном сиделки,
отвлекающей больного, миссис Джонсон произнесла:
— Не расстраивайся так, дорогой. Мы поступим, как ты захо-
чешь. Никто не собирается никого вызывать.
Сайфель подошел ко мне и проговорил прямо в ухо:
— Спросите его, как долго он намеревается ждать. Это очень
серьезно.
— А вы не можете этого сделать сами?
— От меня он не примет никаких советов. Когда я начинаю спо-
рить, он просто взрывается. Жуткое дело, уверяю вас.
Я спросил:
— Как долго вы хотите, чтобы мы ждали, мистер Джонсон? —
Его жена одарила меня умоляющим взглядом, и я добавил: — Ду-
маю, что вы совершаете ошибку, однако обещаю ничего не пред-
принимать, пока вы сами не разрешите.
— Вот это чертовски правильно. — Он поднял поникшую голо-
ву. — В письме было сказано, что они вернут его сегодня. Свою
часть сделки я выполнил. Если существует на свете справедливость
или милосердие, они выполнят свою. Дадим им время до полуно-
чи. — Его яростный взгляд уперся в миссис Майнер. — Слышали,
что я сказал?
— Да, сэр, слышала. Обещаю, что никуда отсюда не уеду. Но
как же быть с Фредом?
— А что с ним?
— Он ведь тоже исчез.
— Я знаю это, миссис Майнер. Если бы я думал, что это его
рук дело, то я... — Джонсон задохнулся от нахлынувших чувств.
Миссис Джонсон взяла его под руку и повела к двери.
— Тебе лучше лечь, дорогой. Утро было тяжелым.
— Не хочу я ложиться! И вряд ли мне удастся заснуть!
Его тяжелый голос растворился в неясном ворчании. Он пошел
за ней следом.
Сайфель своими ясными улыбающимися глазами следил за
Джонсонами, пока те не скрылись из виду.
— Ну и дела! У Эйба коронарка, понимаете? Эта штука —
197
смерть. Мне пришлось буквально втаскивать его в машину на Сап-
фировом пляже после того, как он вывалился из поезда.
Из нагрудного кармашка Сайфель вытащил чистый белый пла-
ток, развернул его и вытер лоб. Здоровый, надо сказать, лоб.
— Может быть, ему следует обратиться к врачу?
— Хелен знает, что ему необходимо. Она ведь бывшая сиделка.
Кстати сказать, именно она вынянчила Эйба. На мой взгляд, Хелен
еще весьма и весьма...
Мне не понравилась его собственническая интонация. Проволо-
ка, по которой шагала Хелен Джонсон, была тоньше, да и натянута
выше, чем у других, но, похоже, если бы она оступилась, то внизу
бы ее обязательно подхватили.
Из кухни вышла миссис Майнер, держа в руках поднос с сереб-
ряным кофейником и чашками. Ее покрасневшие глаза слепо уста-
вились в одну точку, сфокусировавшись на какой-то мысли, блуж-
давшей в потайных уголках ее мозга.
С другой стороны стола подошла Энн с тарелкой бутербродов.
Она швырнула ее прямо под нос Сайфелю.
— Попробуйте-ка бутерброд, мистер Сайфель. У вас голодный
вид.
Яростное пламя, бушевавшее у нее в лице, убавилось до двух
красных пятен на щеках.
— О, Энни, привет. Спасибо за заботу.
Он взял сандвич и поднял хлеб, чтобы изучить содержимое.
— Лососина... ммм... люблю. А что ты делаешь здесь? Подви-
заешься в качестве поварихи? Я слышал, на этом можно неплохо
заработать.
— Это миссис Майнер готовила бутерброды, — ответила де-
вушка чопорно. — Я ассистент мистера Кросса, или вы забыли?
A-а, понятно. У вас отвратительная память.
Он куснул бутерброд, одновременно похлопав ее по плечу.
— И все же лососина — прелесть, — проговорил он набитым
ртом. — Чем это ты так недовольна, Энни?
Самообладание оставило девушку. Словно обиженный подрос-
ток, она сбросила с плеча его руку.
—; Не смейте называть меня Энни! Я ненавижу это имя!
— Ну тогда, мисс Девон. Так что же я натворил?
Он состроил уничижительную гримасу, но, похоже, сценка нра-
вилась ему все больше и больше.
— Вы прекрасно знаете что! Не такая уж плохая у вас память.
По крайней мере она лучше, чем ваш моральный облик.
— Эй-эй, минуточку!...
— Никаких минуточек. Вы мне солгали про вчерашний вечер.
Сказали, что ждете клиента из пригорода. Вы отшили меня, чтобы
встретиться с миссис Джонсон!
198.
— С миссис и мистером Джонсон. Они мои клиенты, не так ли?
И живут в пригороде. Этот дом находится за чертой города, ведь
так?
— Продолжайте, — сказала она. — В своем адвокатском духе.
Но вам не изменить того факта, что вы солгали. Я ненавижу адво-
катов. — Одинокая слезинка пробежала по ее щеке, зависла на под-
бородке и шлепнулась в тарелку с бутербродами.
Я перегнулся через Сайфеля и тоже взял один.
— Если вы хотите закончить это с глазу на глаз, я могу выйти
и посидеть в машине.
На лицо Сайфеля наползла улыбочка.
— Извините, старина. Не обращайте на нас внимание. Мисс Де-
вон и я старые партнеры по рингу.
— Для этого можно было выбрать другое время и место.
Энн, бросив прощальный, как, видимо, ей думалось, испепеляющий,
а на самом деле жалостный взгляд на Сайфеля, вышла из комнаты.
Похоже, ее сбросили вниз со всего размаху, и никто не подхватил
ее у самой земли. Моя неприязнь к Сайфелю становилась все острее.
— О, женщины! — бросил он, капризно передернув плечами.
— Энн Девон одна из лучших девушек, которых я знаю.
— Да и я тоже. На мой взгляд, она совершенная лапушка. Но
даже лучшие из них не способны сдерживать свои эмоции. Они не
могут понять, что дело есть дело, и всегда ставят во главу угла
личные мотивы.
— Вы страшно сообразительны.
— Ну-ну, — произнес он благодушно. — Давайте-ка хоть сейчас
проявим чуточку мужской солидарности.
Я не улыбнулся.
Его тон моментально изменился, видимо, у него были недюжин-
ные актерские данные. Теперь передо мной сидел преуспевающий
молодой адвокат.
— Каковы ваши намерения по этому делу, мистер Кросс?
— Ждать.
— До полуночи далеко. Имеем ли мы на это право? Будет ли по-
добное ничегонеделанье справедливым по отношению к мальчику?
— Ничего не поделаешь. Если мы не выполним обещание, от
досады Джонсон может умереть. В любом случае парнишке это не
слишком повредит. Если они намеревались убить его, то он уже
мертв.
— Надеюсь, вы шутите?
— Боюсь, что нет. Он умный, наблюдательный. И если останет-
ся в живых, то обязательно узнает похитителей. Он может стать
свидетелем, и они это понимают.
На лице Сайфеля отразился ужас, но глаза продолжали холодно
рассматривать меня с какой-то наглой самоуверенностью.
199
— От всей души хотелось бы надеяться, что Фред Майнер не
замешан в этой истории. Вы помните, я защищал его по делу об
убийстве. Джонсон попросил меня.
— Я разделяю ваши надежды, а думаю так же, как и остальные.
Кстати сказать, мне хотелось бы иметь полную информацию по
этому делу. Сомнений насчет его виновности не было?
— Ни малейших. Он не отрицал своей вины.
— И вы абсолютно уверены, что это был несчастный случай?
Он насмешливо оглядел меня.
— Я никогда ни в чем не бываю абсолютно уверен. Мы, адво-
каты, частенько используем в качестве теста обоснованные сомне-
ния. В данном случае обоснованных сомнений у меня не было.
— Им удалось установить личность жертвы?
— Насколько мне известно — пока нет. Я давно не видел Дрес-
сена. — Сэр Дрессен был идентификационным офицером в управле-
нии шерифа. — Если хотите знать мое мнение, то в этом деле он
проявил себя далеко не с лучшей стороны. Отпечатки пальцев, ко-
торые Сэм снял с трупа, Вашингтон отослал обратно. По-видимо-
му, они оказались смазанными и недостаточно четкими для класси-
фикации. К тому времени, как он получил их обратно, тело уже
было похоронено. В последний раз, когда я видел Дрессена, он пы-
тался узнать что-либо об этом человеке по меткам на белье. Обе-
щал, что, как только появится след, он тотчас меня известит.
— Но пока не известил...
— Ага. Похоже на то, что этот парень свалился с неба. Для мое-
го подзащитного это было в самый раз. Фред бы не вывернулся
так легко, если бы у этого приятеля нашлись родственники и дру-
зья, способные оказать давление на следствие.
— Странно, что никто не затребовал тело. Неужели не нашлось
никаких зацепок? Бумажник? Водительское удостоверение?
— Ничего. Вы что, думаете, что парень перед смертью самолич-
но избавился от всего, что могло бы навести нас на след?
— Вы его видели?
— Да, в морге. — Взгляд Сайфеля стал задумчивым. — В свой
жизни я видел и более приятные картинки. От лица мало что оста-
лось. Патологоанатом сказал, что смерть была мгновенной. Меня
до сих пор трясет, когда я вспоминаю это. Жуткое впечатление,
знаете ли. Я не так уж часто сталкиваюсь с подобными вещами.
Похоже на то, что парень был совсем молодой, примерно моего
возраста. — Его взгляд вновь посуровел. — А вы не думаете, что
между этими двумя происшествиями может существовать какая-
либо связь?
— В обоих замешан Майнер. Между поступками, которые совер-
шает один человек, всегда есть связь.
Он поднял ладонь.
200
— Давайте-ка пока отставим философию в сторону. Боюсь, что
сейчас мне пора бежать, старина. У меня приглашение на ленч, а
я и так уже опоздал на полчаса. Днем буду у себя в офисе.
— Может быть, я заскочу.
— Сделайте одолжение.
Он собрался выйти, но я задержал его.
— Джонсон оставил пятьдесят тысяч у газетного киоска?
— Разумеется. Я ведь был с ним. То есть наблюдал из машины.
— Как случилось, что у него оказалась такая большая сумма де-
нег на текущем счету?
— Эйб любит держать солидные суммы. Пускается в авантюры
с недвижимым имуществом. А теперь мне действительно пора.
Он помахал рукой и рысью выбежал в дверь. Подкладные плечи
поднимались и опускались, словно неуклюжие крылья. В столовую
я прошел через буфет, переделанный в бар. Белый обеденный стол
был накрыт для завтрака. Ветчина с яйцами, тосты — все лежало
нетронутым и остывшим. Будто бы людей, сидящих за столом,
мгновенно разложило на атомы во время какого-то природного ка-
таклизма.
Сквозь окна, выходящие в патио, на стены ложился пляшущий
зеленоватый отсвет воды в бассейне. Услышав неясные голоса, я
вышел на крыльцо. Энн и миссис Джонсон сидели в зеленоватой
тени под зонтиком и неторопливо беседовали за чашкой кофе.
Энн взглянула в моем направлении, увидела, что я один, и на
лице ее отразилось облегчение и разочарование.
А Хелен Джонсон удивленно проговорила, видимо, выразив их
общие мысли:
— А что, разве Ларри ушел?
— Он упомянул о приглашении на завтрак.
Она нахмурилась.
— Я хотела, чтобы он остался. — И добавила с ошеломляющей
откровенностью: — В такое время в доме должен быть мужчина.
Эйбель же сейчас больше походит на «трость надломленную». Нет,
конечно, я не виню его. — Внезапно она вспомнила о правилах при-
личия. — Садитесь, пожалуйста, мистер Кросс. Позвольте налить
вам кофе.
— Благодарю. — Я уселся между ними на маленький стуль-
чик. — С вашим мужем все в порядке?
— Думаю — да. Я уговорила его принять успокаивающее и нем-
ного отдохнуть. Миссис Майнер сейчас готовит ему постель. Если
он пережил первый шок, я имею в виду письмо о выкупе, то пере-
живет и все остальное. Я до сих пор не научилась находиться с ним
с глазу на глаз.
— Но здесь миссис Майнер...
— Да, конечно. Она добрая женщина. К сожалению, Эми Майнер
201
меня угнетает. Она то, что мой муж называет «кровоточащее
сердце». О Господи, болтаю тут, будто одна сижу. — Она медлен-
но провела ладонью по глазам. — Я стала слишком много гово-
рить. Это реакция. Мне не следовало оставаться сегодня утром од-
ной. Мы думали, быть может, они позвонят, понимаете? Я ждала,
и это ожидание чуть не свело меня с ума. Утро длилось годы.
Ей-богу, я чувствовала, как седеет моя шевелюра. Но, похоже, зря
психовала... — Ее бледные пальцы поправили волосы. — Кто-то
должен меня заткнуть, не стесняйтесь...
Энн, как всегда пылко, воскликнула:
— Если хотите, я останусь с вами!
— Это было бы славно. — Хелен Джонсон протянула руку и
накрыла ладонь девушки. — Очень мило с вашей стороны, что вы
это предложили. А вы не думаете, что это может нарушить ваши
сегодняшние планы?
— Хов, ты ведь не будешь против, если я останусь с Хелен?
Мне кажется, что иметь дело с женщинами — это все равно что
вслепую играть в шахматы, да еще и с неизвестным противником.
Энн ни разу не дала понять, что любит Ларри Сайфеля или что
по крайней мере с ним знакома. Временами у меня мелькало подоз-
рение, что она увлечена мною. А теперь стал вырисовываться не-
четкий треугольник: она — Сайфель — Хелен Джонсон. Мне это
не нравилось, но я сказал:
— Почему я должен быть против? У меня куча дел. И ты мне
сегодня не понадобишься. На мой взгляд, ты принесешь больше
пользы, если останешься здесь.
— Какие у вас дела, мистер Кросс? — Слишком резка была ин-
тонация, с которой Хелен Джонсон произнесла эту фразу. В иных
обстоятельствах я бы ей ответил...
— Во-первых, я намереваюсь раскопать прошлое Фреда Майне-
ра. Как долго знаете его вы, миссис Джонсон?
— Довольно долго. Мы познакомились в тысяча девятьсот со-
рок пятом. Он тогда лежал в военно-морском госпитале в Сан-Дие-
го. А я работала в ортопедическом отделении.
— Это было до вашего замужества?
— Разумеется. Я была лейтенантом сестринской службы.
— Так, значит, Фред для вас и знакомый и рабочий?
— Да, это я рекомендовала его, если вы имеете в виду это. Эй-
белю нельзя водить машину, да И я не перевариваю сидеть за ру-
лем. А Фреду была необходима легкая работа: он частично нетру-
доспособен. Да и приятно: как-никак знакомый. Боюсь, что на меня
ложится основная ответственность за то, что он остался здесь пос-
ле того кошмарного случая в феврале. Я думала, мы обязаны пре-
доставить ему еще один шанс.
— Почему?
202
Она внимательно посмотрела на меня.
— А вы, значит, так не считаете?
— Считаю. Но меня интересует ваша точка зрения.
— Нн-у, я... — Она запнулась и замолчала. — Видимо, я верю
в терпимость. В моей жизни случалось всякое, в том числе и не
очень-то хорошее, но люди были ко мне терпимы. И я решила по-
ступать так же.
— Вы великодушны.
— Вовсе нет. Я не претендую на это звание. Просто верю в то,
что каждый человек имеет право совершить в жизни одну ошибку.
Насколько я знала Фреда, он всегда был очень хорошим. Однажды
ночью он выпил слишком много и переехал человека. Даже если
Фред знал, что раздавил кого-то, я понимаю, почему он убежал с
места преступления. На войне с ним случались вещи и похуже. Мо-
жет быть, он запаниковал. Это может случиться с любым.
— Вы до сих пор его защищаете, не так ли?
— Не сказала бы. На данный момент я в полном смятении. В
том, что произошло, трудновато держаться реальности. Когда ме-
ня начинает заносить, я подозреваю всех и каждого.
Разговор явно начал утомлять ее. Энн покачала головой и слег-
ка нахмурилась.
Я допил свой черный кофе и поднялся.
— Вы не возражаете, если я кое-что разузнаю в городе? Прове-
рю, например: были ли взяты деньги. Возможно, есть свидетели.
Думаю, вы можете положиться на мою осторожность.
— Делайте, что вам кажется необходимым, мистер Кросс. — Ее
глаза были глубоки и темны, а в глубине их мерцали зеленые вспо-
лохи. — Мне ведь нужно хотя бы кому-то доверять, не так ли?
Направляясь к выходу, я постарался держаться как можно даль-
ше от края бассейна. Я внезапно испугался, что упаду, хотя никогда
раньше воды не боялся.
Глава 6
Свидетель нашелся, но он оказался слепым. Небольшое напи-
санное серыми буквами объявление на прилавке газетного киоска
говорило о том, что здесь работает «Слепой продавец». Человек
за прилавком носил очки с матовыми стеклами и говорил мягко,
но четко.
— Чем могу быть вам полезен, сэр?
Я только что зашел в киоск и еще не сказал ни слова.
— Как вы догадались, что я мужчина? — спросил я, зная по
собственному опыту, что слепые иногда негодуют, когда им сразу
указывают на их недостаток.
Он улыбнулся.
2Q3.-
— По шагам, разумеется. Я очень восприимчив к звукам. Вы
достаточно большой мужчина, думаю, футов шесть ростом?
— В самую точку.
— Я обычно угадываю. Мой рост — пять футов девять дюй-
мов, вы — дюйма на три выше. Это не так уж сложно установить
по уровню вашего рта. Теперь вес. Примерно сто шестьдесят пять?
— Сто восемьдесят, — сказал я. — Увы!
— Для ста восьмидесяти у вас слишком легкая походка. Ну и
еще секундочку. Попробую угадать ваш возраст.
— Погружаетесь в глубины психики?
— Нет, сэр. Голоса, как и лица, меняются с возрастом. Я бы
сказал, что вам тридцать пять, ну, плюс минус пару лет.
— В точку. Тридцать семь.
— Практически я никогда не ошибаюсь больше чем на два года.
А вот спорю на четвертак, что мой возраст вам ни за что не
угадать!
— Заметано.
Я оглядел лоб безо всяких намеков на морщины, аккуратно за-
чесанные черные волосы, ясную спокойную улыбку.
— Около тридцати?
— Сорок один, — объявил он со смаком. — Я живу тихо. —
Слепой двинул ко мне банку с прорезью в крышке. Она была напо-
ловину заполнена четвертаками. — Бросайте сюда. Это пойдет в
Фонд Брэля. — Услышав звон упавшей монеты, он живо кивнул. —
Ну-с, так что же я могу для вас сделать?
— Один человек оставил утром возле наружного стенда чемо-
данчик. Точнее, за стендом.
На секунду он задумался.
— Около одиннадцати?
— Точно.
— A-а, так вот что это было!.. Я думал, что вижу этот чемо-
данчик...
— Простите?..
— Это такая манера выражаться, — объяснил он. — Я «вижу»
слухом, прикосновением, нюхом. Вот вы, например, только что из-
за города приехали, не так ли? Я чувствую, как от вас деревней
пахнет...
— И снова в точку. — Я начинал подозревать, что киднепперы
перехитрили самих себя, выбрав для передачи денег киоск этого
слепого. Похоже, он замечал и слышал все, что происходило
вокруг.
— Так .насчет чемоданчика. Его оставили здесь почти в один-
надцать...
— Это были вы?
— Мой близкий друг.
•204
— Ему не следовало оставлять его возле киоска. Я бы мог поза-
ботиться о чемодане, подержать под прилавком. А его что, украли?
— Я бы не сказал, что украли. Просто он исчез. Думаю, его
взяли через пару минут после того, как пробило одиннадцать.
Ровный лоб приподнялся.
— Надеюсь, ваш друг не думает, что это сделал я?
— Конечно, нет. Я стараюсь напасть на след чемоданчика, вот
и подумал, что, быть может, вы сможете мне помочь...
— Вы полицейский?
— Я офицер по надзору за условно осужденными. Ховард Кросс.
— Джо Трентино. — Он протянул руку.. — Рад с вами познако-
миться, мистер Кросс. Слышал ваше выступление по радио прош-
лой зимой. О несовершеннолетних преступниках. А теперь мне не-
обходимо подумать.
После того как я пожал его руку, она вернулась на стойку, об-
хватила банку с монетами и начала вертеть ее на стеклянном при-
лавке. Он сосредоточился.
— Поезд, десять пятьдесят пять все еще стоял на путях. Вот
тогда я и услышал, как чемоданчик поставили на платформу. Не-
большой такой, не так ли? Потом этот «кто-то» ушел. Ваш прия-
тель такой грузный старый мужчина? Я не мог разглядеть его как
следует: слишком много помех...
— Джо, вы чудо.
— Тихо, — сказал он. — Я слушаю воспоминания. С этого поез-
да у меня есть несколько постоянных клиентов, которые покупают
«Скачки». Но возле лотка они не останавливались, наверное, взяли
газеты еще в Лос-Анджелесе. Минутку... Здесь был еще один .чело-
век, сразу после отхода поезда. Он купил новости прямо со стенда.
Итак, кто это был?
Он легонько постучал себя по лбу грубоватыми пальцами. Я на-
блюдал за ним с каким-то странным ощущением. Его восприятие
жизни казалось чуть ли не сверхъестественным.
Он прищелкнул языком.
— Это был один из гостиничных посыльных с привокзальной
улицы; они шатаются здесь целыми днями. Я узнаю их по походке,
по тому, каким образом они держат монету в руке. Этот швырнул
свой дайм1 на прилавок. Так что же это был за человек? Понял!
Это один из посыльных «Пасифик-Инн».
От напряжения его лицо покрылось потом. Адская работенка —
воссоздать реальность из разрозненных звуков.
— И ей-же-ей, он нес чемоданчик! Он поднял его перед тем, как
войти в киоск! Я услышал, как чемоданчик ударился углом о двер-
ной косяк. Думаю, это был Сэнди, тот, которого кличут Сэнди.
1 Dime (англ.) — 10 центов.
205
Он обычно проходит здесь днем, но сегодня не сказал мне ни сло-
ва. Я еще удивился: почему он не остановился поболтать? Так, зна-
чит, вот кто вор?!
— Да нет. Наверное, он просто выполнял работу. Кто-то его по-
слал. Не могу вам пока ничего сообщить, Джо. — Я осекся, едва
не брякнув: «Скоро сами обо всем прочтете в газетах». — Извините
за беспокойство и спасибо.
— Ничего, — проговорил он, вытирая струящийся по лицу
пот. — Всегда к вашим услугам, мистер Кросс.
«Пасифик-Инн» была приземистым неказистым строением, с
широкими тропическими навесами и громадной верандой, закрытой
экранами из щепки бамбука. Гостиница находилась по диагонали
от железнодорожной станции, и с веранды открывался отличный
вид на газетный киоск, а крылья, пристройки и бунгало занимали
чуть ли не половину квартала. Как и многие дома в Южной Кали-
форнии, постройка считалась предметом старины. Судейские вете-
раны еще помнили те времена, когда здесь был международный
морской курорт, забитый во время сезона подозрительными евро-
пейскими аристократами и голливудскими кинозвездами. После
этого в двадцатых землетрясение здорово попортило фасад гости-
ницы, а через несколько лет экономическое трясение добило, лишив
«Пасифик-Инн» клиентуры.
Затем центр города переместился выше по холму, подальше от
залива и железнодорожной ветки. «Инн» зависла в пустоте, посте-
пенно скатываясь от второклассного к пользующемуся уж совсем
дурной славой заведению. Здесь стал проводить уик-энды и вече-
ринки всякий сброд из Лонг-Бича и Лос-Анджелеса, гостиница прев-
ратилась в место сбора ипподромных маклеров, в рекреацию для
бродячих актерских трупп и коммивояжеров. По линии своей рабо-
ты я бывал тут не раз.
Поднимаясь по ступеням, я почувствовал обступившую меня со
всех сторон атмосферу уныния. Парочка стариков, постоянных оби-
тателей бунгало, восседала на плетеных прислоненных к стене сту-
льях, являя собой картину ожившего прошлого. Их черепашьи глаз-
ки следили за мной, пока я проходил по веранде. Вестибюль чернел
перекрытиями и пахнул пылью. За десять лет он ничуть не изме-
нился. G одной стены голова гризли скалилась на голову лося, ви-
сящую напротив. И ни одного человека. г
Я позвонил в колокольчик, забытый на нежилой на вид контор-
ке. Из темных недр здания рысью выбежал человечек в линялой
униформе. Его округлый, крепенький, словно у гнома, животик вы-
рисовывался под кителем.
— Клерк ушел завтракать. Вам нужен номер? — Из-под ква-
дратной, похожей на коробочку из-под пилюль, шапчонки выбива-
лись жиденькие, цвета засохшей т'равы волосы.
2&
— Вас зовут Сэнди?
— Скорее кличут.
Он оглядел меня, стараясь втиснуть в какую-нибудь категорию,
и я, в свою очередь, сделал то же самое. Скорее всего это был быв-
ший жокей, которому пришлось оставить спорт из-за набранного воз-
раста и веса. Он походил на петушка: глазки умные, моложавость
неестественная (ни в каком виде она не могла быть натуральной).
Этот понимает только язык денег. И по-видимому, только денег.
— Что у вас за дело, мистер? Если что-то продаете, то погово-
рите с хозяином. Но его сейчас нет.
— Я ищу одного своего приятеля. У него такой маленький чер-
ный чемоданчик.
Скука заволокла его глаза.
— Огромное количество людей таскают черные чемоданчики.
Даже в лесах таких полно.
— Мой приятель таскает чемоданчик, который был оставлен се-
годня утром у газетного киоска на станции. А вы взяли его оттуда
около одиннадцати часов.
— Я взял? Ничего подобного. — Опершись на конторку локтями,
он скрестил похожие на обрубки ножки и стал рассматривать потолок.
— Вас узнал Джо Трентино.
— Он что, в последнее время стал лучше видеть? Чушь.
Денег у меня с собой не было, поэтому пришлось его немного
попугать.
— Послушай, Сэнди. Этот чемоданчик засвечен. Чем дольше ты
будешь молчать, тем глубже увязнешь.
— Кого вы разыгрываете? — Но глаза прекратили рассматри-
вать потолок, встретились с моими и остекленели. — Вы что, коп1?
— Почти что. В чемоданчике находятся улики уголовного преступ-
ления. Начиная с этого момента тебя будут считать соучастником.
Я увидел, как в нем нарастает страх, как ужас внезапно заморо-
зил его ноздри и рот.
— За день я перетаскиваю сотни чемоданов. Откуда мне знать,
что в них? Так что ничего вы мне не пришьете. — Его рот остался
открытым, обнажив обломки зубов.
— Ты можешь быть либо соучастником, либо свидетелем.
— Вы не смеете вот так запросто подставлять меня, — выступа-
ли морзянкой его страхи совместно с зубами.
— Никто и не собирается подставлять тебя, Сэнди. Мне твоя
кровь не нужна. Мне нужна информация. Мой приятель остановил-
ся здесь?
— Нет, — сказал он. — Нет, сэр. Вы имеете в виду того самого,
который послал меня за черным чемоданчиком?
1 Сор (англ.) — полицейский.
207
— Да, именно этого. Он заплатил тебе, чтобы ты держал язык
за зубами?
— Нет, сэр. Просто переплатил, вот и все. Я еще подумал, ви-
димо, что-то здесь нечисто. Нет-нет, ничего противозаконного, уж
никак не преступление! Знаете, в теперешние времена из постояль-
цев монетку стамеской не выковырнешь. А этот дал мне пару дол-
ларов за то, чтобы я пересек улицу.
— Расскажи о нем.
— Только он вошел, я было подумал, что ему нужен номер, что
он с поезда. Хотя багажа у него не было. Потом он сообщил, что
оставил свой чемоданчик на станции, и рассказал, где. — Сэнди вы-
тянул руки вперед, ладонями вверх. — Что же мне было делать?
Неужели сказать ему, что я чертовски богат, чтобы таскать разные
там чемоданы? Откуда ж мне было знать, что он засвечен?!
— А также этот человек предупредил, чтобы ты не болтал с
Джо возле киоска, не так ли?
Сэнди смотрел куда угодно, только не на меня. Этот мрачный
холл явно вогнал его в тоску.
— Не помню. Если и так, то я, видимо, подумал, что это какая-
нибудь причуда... А что Джо сказал?
— Только то, что слышал. Ты тоже. Но разница в том, что у
тебя есть еще и глаза.
— Вам нужно описание?
— Соображаешь. И чем полнее, тем лучше.
— И все это пойдет в суд? Предупреждаю сразу: свидетель из
меня дерьмовый. Я такой нервный!..
— Хватит базарить, приятель. Ты на полшага отстаешь от того
момента, когда на тебя самого могут запросто что-нибудь пове-
сить. Этот человек заплатил тебе больше двух долларов, и ты пре-
красно знал, что законным бизнесом там и не пахнет!
— Господом клянусь, распятием! — Его пальцы дважды пере-
крестили то место на выгоревшей униформе, где, по идее, должно
было биться его сердце. — Два доллара, это все, что он мне сунул!
Неужели я стал бы рисковать из-за жалкой пары долларов? Неуже-
ли я совсем похож на чокнутого?
— А вот на это я ничего не могу тебе сказать, Сэнди. Видимо,
да, если не хочешь помочь мне.
— Я буду, буду говорить, не беспокойтесь! Но вы не можете
так запросто утверждать, что я что-то знал. Ничего я не знал.
И до сих пор не знаю. А что там было: краденые вещи? Мари-
хуана?
— Tbi теряешь время. Итак, описание.
Он глубоко вздохнул. Воздух захрипел у него в горле, а грудь
раздулась словно у турмана.
— Хорошо, раз я пообещал, что буду сотрудничать с вами,
208
значит, так тому и быть. Давайте-ка прикинем: он был примерно
вашего роста и веса, ну, может быть, чуть меньше. Заметно толще.
Довольно противный тип, если хотите знать мое мнение. Похож
на карманника. Такие бегающие глазки — понятно, о чем я? — го-
лубовато-розоватые. Нездоровый цвет лица, возле носа все густо
усыпано оспинами. Одет неплохо, даже, можно сказать, со вкусом.
Коричневые брюки и желтовато-коричневый пиджак, желтая спор-
тивная рубашка. Я сам люблю хорошую одежду, примечаю ее. На
ногах такие двухцветные туфли — коричневые с замшей, или как
их там называют. Очень крутые.
— Молодой?
— Не-а, молодым я бы его не назвал. Лучше сказать — средних
лет, где-то, может быть, пятьдесят—пятьдесят пять. И вот что я
заметил. У него была шляпа, такая коричневая, с заломанными по-
лями, но под ней, по-моему, он носил накладной паричок. Знаете,
как они сзади смотрятся, смешно так, словно на шее волосы не
растут?
— Ну, что ж, глядеть ты умеешь. А какого цвета?
— Каштановый, такой темно-темно-рыжий...
— А общее впечатление?
— Такой лучше подохнет с голода, чем признается, что хочет
есть; будет до конца марку держать. Следите за моей мыслью?
Здесь таких полно: актеры, безработные продавцы, бывшие букме-
керы, торгующие всяким барахлом, — именно у таких тараканы
в карманах целуются, но они до конца будут хранить свое залатан-
ное достоинство. Когда он протянул мне свернутые трубочкой де-
ньги, я чуть было не расплакался.
— Он заплатил тебе до или после?
— Один доллар дал мне сразу, другой после возвращения. Когда
я принес чемодан, парень рассиживался на веранде. Но что было
внутри? Мне он не показался особенно тяжелым...
— Я тебе потом как-нибудь расскажу. И куда он направился?
— Пошел прямо по улице. Вначале я подумал, что ему нужна
комната...
— Ты это уже говорил. В каком направлении?
— Через железнодорожные пути.
— Пойдем, покажешь.
Мы вышли на ступени веранды, и он указал на запад, в сторону
залива.
— Я не наблюдал за ним. Он просто пошел в том направлении.
Еще и ногу приволакивал.
— В руках у него только чемоданчик был?
— А ведь верно!.. Вот вы сейчас сказали, и точно: у него с со-
бой был плащ. Чемоданчик он нес под мышкой, а плащ перебросил
через плечо.
209
— Пересек улицу?
— Я не видел. Во всяком случае, на станцию он не вернулся.
Я поблагодарил Сэнди и направился на запад.
Глава 7
История, которую рассказал мне посыльный из отеля, уж не
знаю насколько правдива она была, затронула некий внутренний
клапан, снабжавший мою кровь адреналином. Я быстро пересек
железнодорожные пути, пока еще плохо представляя, куда иду, ибо
располагал лишь неплохим описанием и парой весьма рахитичных
предположений.
Первым было то, что преследуемый мною человек вряд ли по-
шел бы по открытой улице с черным чемоданчиком под мышкой.
Если он сел в поджидавшую его машину и выехал из города, то
в одиночку я бы его ни за что не отыскал. Словно прочитав мои
мысли, мимо медленно прокатила патрульная машина. Незнако-
мый мне полицейский в штатском выставил локоть в открытое
окно.
Двойственность положения — наполовину полицейский, наполо-
вину штатский — угнетала меня. Я испытал непреодолимое жела-
ние нарушить слово, данное Джонсону: остановить патрульную ма-
шину и поднять общую тревогу. Но момент был упущен. Автомо-
биль скрылся из виду, и импульс погас. Нужно было действовать
в рамках, навязанных Джонсоном, или же сидеть сложа руки.
Часы показывали два — с того времени, как чемоданчик забра-
ли со станции, прошло уже три часа. Оставался шанс, что этот че-
ловек все еще находится в городе, несмотря на то, что он вполне
мог приехать сюда за день и провести здесь ночь, ибо письмо о
выкупе было отправлено прошлым вечером. Если так, то, по-види-
мому, он остановился где-то рядом со станцией, возможно, укрыл-
ся в одном из портовых отелей и пережидает время до ночи.
Зона залива в свое время была разрекламирована как «Хуан-ле-
Пэн Дикого Запада». Но годы потрясений и отсутствие мозгов в
муниципальном правительстве привели к тому, что мэр отдал ее
грошовым пассажам, каруселям, пивным ларькам и гостиницам, в
которых вы наутро рисковали оказаться без штанов. Отели были
самого разного пошиба: от вонючих ночлежек до абсолютно рес-
пектабельных на вид. В разное время я побывал почти во всех.
Латиноамериканская горничная в мотеле «Делмар», почувство-
вав, что ее девственность находится под угрозой, выплеснула в ли-
цо постояльцу банку нашатыря: три года условно под наблюдением
психиатра. Семнадцатилетний парнишка, с первого курса гимназии,
которому дали условный срок за кражу допотопного автомобиля,
нанял в «Глории» комнатку, чтобы спокойно покончить жизнь
210
самоубийством. Потребовалось восемнадцать часов, чтобы вывес-
ти его из барбитуратной комы.
Я отряхнулся от воспоминаний и огляделся. Детишки и девушки
в купальниках, мальчишки и мужчины в футболках двигались по
волнолому на причал. Белый песок у волнолома был расцвечен раз-
номастными, цветастыми купальными костюхмами. На дальнем
конце пляжа команда гребцов спускала на воду легкую скорлупку
из кедрового дерева. Лодка соскользнула в море и стала, словно
водомерка лапами, перебирать веслами, а над бортами в унисон ки-
вали восемь одинаково подстриженных голов.
Я вошел в узкий, изукрашенный бамбуком вестибюль отеля
«Глория». Дежурный клерк припомнил меня. Это был тощий нео-
пределенного возраста итальянец, который, казалось, абсолютно не
менялся с годами. Я описал человека, которого искал. Нет, ни се-
годня, ни внера он не видел никого подходящего под описание. Из-
вините, что ничем не смогли вам помочь, мистер Кросс.
В «Делмаре» нашатырношвырятельная горничная, оказывает-
ся, вышла замуж за хозяина и теперь сидела за конторкой. Стоило
мне войти, как ее огромные черные глаза стали еще огромнее. От
условного срока ей оставался год.
— Мистер Кросс? Вы хотели меня видеть?
— Успокойся, Секундина. Мисс Девон сообщила мне, что дела
у тебя в полном порядке.
Она вышла из-за конторки через крутящиеся дверки: прелестная
девушка в испанской блузке, с лентами в волосах. Даже админи-
стрирование требует стильности.
— Мисс Девон — хорошая женщина, — заявила она. — Я боль-
ше никогда не боюсь — ничего не боюсь. — Секундина повела ру-
ками, видимо, жестами стараясь объяснить, что действительно
больше не боится. Ленты в волосах затрепетали.
Я сказал:
— Ищу одного мужчину...
— Какого? Он остановился здесь?
— Это мне и надо выяснить, Секундина. — Я описал его.
— Этот не из наших постояльцев, — заявила она уверенно. —
Ун моменто. Минутку. Думаю... ээ... думаю, что видела такого.
— Когда это было?
— Утром. Я как раз веранду подметала. Много песка надуло с
пляжа. — Ее рука двинулась вбок, имитируя пересыпающийся пе-
сок. — Этот большой старый мужчина шел по улице, двигался
очень быстро.
Она принялась вышагивать по кругу, в котором я оказался цент-
ром. Ее высококвалифицированная мимика изобразила даже припа-
дание на одну ногу. Закончилось все это представление покачивани-
ем с пятки на носок, в стиле платных танцоров.
211
— Ты можешь припомнить, в какое именно время ты его
видела?
Карминовый ротик даже приоткрылся от напряжения.
— Одиннадцать часов? Пять минут двенадцатого? Десять ми-
нут? Сразу после одиннадцати. В одиннадцать я открываю
контору.
— Ты не заметила: может быть, он нес что-нибудь в руках?
Она обдумала вопрос, оттопырив пальцем нижнюю губу.
— Не уверена... Может быть, пиджак? Пальто? Я невниматель-
но глядела на него.
— А ты не приметила, куда он пошел?
— Туда, по направлению к конторе капитана порта. — Она ука-
зала на север, параллельно береговой линии.
— И значит, он торопился?
— О, да-а, очень быстро!
И она снова принялась изображать прихрамывающую походку.
Я, словно регулировщик, поднял руку. Секундина улыбнулась и
прекратила ходить. Я поднес пальцы к шляпе и вышел из вестибю-
ля. Она крикнула мне в спину:
— Передайте привет мисс Девон!
Прилив энергии после разговора с Секундиной быстро сошел на
нет. В направлении, которое указала мне девушка, не было ни од-
ного заведения кроме дешевенькой ночлежки, над магазинчиком с
жареной рыбой. «Жареная рыба. Комнаты за доллар. Попробуйте
нашу специальную копченую рыбу. Джамбо Шримп». Седой
портье, работавший по совместительству еще и посыльным, сооб-
щил, что никогда не видел нужного мне человека. А если бы и
видел, то все равно бы не сказал.
Сборный из гофрированного железа домик начальника порта и
пирс находились в защищенном волноломом уголке бухты, где
Пойнт сворачивал от береговой линии. Из душевой перед домиком,
словно из обезьяньего питомника, неслись вопли, свист, улюлю-
канье. Чуть дальше огромные валуны укрепляли уступчатый берег.
Заброшенный пляж, размытый на мыске опасными течениями, был
закрыт для купающихся. Зато кишел чайками. Они поднимались в
воздух, словно снег, падающий вверх, и круто уносились в море.
Припорошенная песком асфальтовая дорога, шедшая через осно-
вание мыса, никуда не вела. Танцевальный павильон, в который
она упиралась, был разбит зимней бурей несколько лет назад. От
павильона остались лишь крошащиеся бетонные столбы и стертая
ветрами вывеска: «Обедай и танцуй под музыку волн».
Несколько машин носаСми к дюнам стояли у обочины. Рядом
ржавели полуразрушенные драндулеты, возле которых располо-
жилась в многоместном автомобиле семейка, поедающая ленч, а
еще дальше — старый грузовик, доверху набитый почерневшими
212
рыбачьими сетями. Черно-коричневая дворняга с головой доберма-
на яростно залаяла на меня из кузова и, поздравляя саму себя, по-
бедно замахала хвостом.
— Герой, — сказал я ей. От лая грузовик заходил ходуном. Чай-
ки, успевшие вернуться, вновь снялись со своего места. Они походи-
ли на начинку небесно-морского пирога.
За грузовиком, почти скрытая от меня щитом «Обедай и тан-
цуй», стояла еще одна машина. Следы, оставленные на песке ее ко-
лесами, были*сильно припорошены, но вполне различимы. Это
оказался довоенный синий «крайслер-седан» с лос-анджелесским
номерным знаком. Я заглянул в него через открытое окно. На за-
днем сиденье лежал черный чемоданчик. Пустой.
На переднем сиденье, откинувшись назад, сидел человек. Его те-
ло было укрыто коричневым плащом. Голова вклинилась между
правой дверцей и спинкой сиденья, а ноги скрючились под рулевой
колонкой. Открыв дверь, я увидел, как с его лысины сорвался ма-
ленький паричок и. улегся мне на ботинок. На шее, похожая на ог-
ромного насосавшегося крови клопа, виднелась красная пластико-
вая ручка от пешни.
Регистрационную карточку выдрали из оболочки на панели
управления. Ключи от машины торчали в замке зажигания, но ни-
каких идентификационных предметов на них не оказалось. Я прове-
рил карманы мохерового пиджака и шоколадных габардиновых
брюк. Обнаружил расческу в футляре из кожзаменителя с инициала-
ми «Эй-Джи-Эл», платок, неначатую пачку хлорофилловой жева-
тельной резинки и желтый корешок театрального билета. Больше
ничего.
Песчаные мушки облепили лицо мертвеца. Я накрыл его пла-
щом и потихоньку прикрыл дверцу. Собака все еще бесилась и ви-
ляла хвостом. Семейка давилась над шуткой, а может быть, кока-
колой. Я отвернулся. Над морем проплывали чайки, посверкивая
крыльями, и медленно разворачивались, похожие на электроны в
голубой бесконечности.
Я позвонил Хелен Джонсон из дома начальника порта и объяс-
нил ей, почему обязан вызвать полицию.
Глава 8
Часом позже мы встретились в помещении, приспособленном
под морг. На самом деле это была просто мертвецкая в лавке гро-
бовщика, находящейся возле здания суда. Покойника привезли сю-
да, так как ждали судебного следователя, который сейчас изволил
кататься на яхте. Причина смерти не вызывала ни у кого сомнений,
но по правилам следовало провести вскрытие.
А вот личность сомнения вызывала. Шоссейный патруль быстро
.213
разузнал все насчет номерного знака и машины. Лицензия была вы-
дана некоему Керри Смиту, назвавшему в качестве места житель-
ства отель «Сансет», обычное пристанище всех, кто прибывает на
вокзал Юнион. Из гостиницы пришел ответ, что, по крайней мере,
с начала года у них не регистрировались никакие Керри Смиты,
да и «Керри Смит» никак не подходило к инициалам «Эй-Джи-Эл».
Тело неизвестного лежало на покрытом резиновым ковриком
столе, возле сочащейся водой бетонной стены. Посыльный Сэнди
взглянул покойнику в лицо, нервно кивнул, узнав человека в корич-
невом, и был зарегистрирован по этому делу как свидетель. Через
пару минут после того, как протестующего Сэнди выдворили из
комнаты, с залитой солнцем улицы в полутьму морга вступила Хе-
лен Джонсон. Одета она была по последней моде: на голове —
шляпка, на шляпке — вуаль, на руках — перчатки. Она переоделась
в темный костюм. В холодном свете флюоресцентных ламп ее во-
лосы и глаза казались черными. Рядом с ней стояла Энн Девон.
Смерть, которая отдаляет от нас мертвецов,. частенько сближа-
ет живых. И две женщины, сомкнув руки, образовали единое целое,
способное противостоять безмолвным ветрам, прилетающим из да-
леких краев. За их спинами стоял лейтенант Клит, в ярости жую-
щий огрызок сигары. Тело, лежащее возле стены, словно магнит,
то притягивало наши взгляды, то отталкивало их.
— Хов, что все это значит? — спросила Энн.
В своем рабочем платье и туфлях на плоской подошве она каза-
лась ниже и невзрачнее второй женщины: то ли младшая сестра,
то ли бедная родственница.
— Я не знаю, что все это значит. А факты таковы. Этот чело-
век забрал деньги со станции — посыльный опознал и его и чемо-
данчик; затем прошел три квартала по направлению к пляжу, к то-
му месту, где припарковал свою колымагу. В машине его кто-то
поджидал или же следил за ним от станции, потом воткнул в него
пешню и смылся с деньгами. Мы не знаем, был ли этот «кто-то»
соучастником похищения. Улик нет. Люди лейтенанта Клита сейчас
прочесывают район порта, пытаясь найти свидетелей.
Миссис Джонсон протянула руку, словно собираясь схватить ме-
ня за рукав, но ладонь ее так и повисла в воздухе.
— И никаких следов Джейми?
— Никаких. Но это как раз ничего не значит. Мы и не надеемся
найти его здесь, в городе. Ясно, что этому субъекту поручили за-
брать деньги. Он бы не смог манипулировать и деньгами, и ребен-
ком. Должен быть хотя бы еще один...
— Фред Майнер?
— Это наша рабочая гипотеза, мэм, — произнес Клит тяже-
ло. — Майнер растворился в воздухе вместе с мальчиком. Это не
случайность.
214..
— Нет. — Ее лицо сморщилось, затем снова разгладилось. —
Я долго думала. И не хочу в это верить.
Клит поймал мой взгляд и мрачно произнес:
— Я всегда говорил: если человек встал на кривую тропку, то
уж обязательно пройдет ее до конца.
Сейчас было не время спорить. Я обратился к миссис Джон-
сон:
— Как смотрит ваш муж на дальнейшее развитие событий?
— Я не смогла рассказать ему о том, что произошло; оставила
бедняжку спящим. Ну, так... — Она выпрямилась и порернулась
к Клиту. — Вы привезли меня сюда, чтобы я посмотрела на тело?
Что ж, давайте...
— Мы вот что думаем по этому поводу, — сказал Клит. — Ес-
ли они с Майнером были в деле, то вы могли когда-нибудь видеть
их вместе, или же он мог шнырять вокруг вашего дома, пытаясь
с ним встретиться. Этот парень, разумеется, наблюдал за распо-
рядком дня, за тем, когда приносят почту, и так далее. Я понимаю,
что это тяжелое испытание, мэм...
— Ничего подобного. В прошлом я частенько имела дела с
трупами.
Брови Клита поползли вверх.
Я сказал:
— Миссис Джонсон работала медсестрой. Не лучше ли будет,
если миссис Майнер?..
— Она ждет снаружи. Что ж, миссис Джонсон, если вы не
против...
Обе женщины подошли к столу. Клит включил свисающую с по-
толка лампу и приладил паричок. «Эй-Джи-Эл», не мигая, смотрел
на свет.
— Я никогда не видела его.
Клит снял паричок. Засверкала лысина. Энн затаила дыхание и
наклонилась вперед, вытянув шею и поводя головой из стороны в
сторону.
— Макушка у него загорела, — заметил Клит. — Наверное, он
не всегда носил свою волосню.
— Нет, — сказала Хелен Джонсон. — Я никогда не видела его
раньше.
Энн не проронила ни слова. Вышли они вместе. Дверь закрыва-
лась, когда Энн крикнула:
— Я буду в офисе.
Почти сразу же дверь вновь отворилась, и вошла миссис Май-
нер. Клит грубо схватил ее за руку.
— Я хочу, чтобы вы сейчас хорошенько посмотрели, миссис.
Как ваше имя?
— Эми.
215
— Мне нужна правда, Эми. Если знаешь его, скажи. Будут со-
мнения, я дам время на размышление. Ясно?
— Да, сэр, — произнесла она безжизненно.
— Что бы ты ни узнала, не смей мне лгать, Эми. Это называет-
ся сокрытие улик и наказывается так же строго, как и само пре-
ступление. Ясно?
— Да, сэр.
— Мы же оба понимаем, — продолжил Клит, — что если этот
паренек был повязан с твоим муженьком, то ты должна его узнать.
И не сможешь отрицать...
— Давайте не будем устраивать тут собрание, лейтенант, — ска-
зал я.
Эми Майнер с благодарностью взглянула на меня. Она тоже пе-
реоделась. Теперь на ее тощей фигуре мешком висела вязаная коф-
та. Мне показалось, что она получила ее по наследству от миссис
Джонсон или же от себя самой из тех времен, когда была по-
пышнее.
Клит взял миссис Майнер руками за спину и подтолкнул к сто-
лу. Она отшатнулась, правда, больше от Клита, чем от вида мерт-
веца. Клит за руку рванул ее обратно. Он ненавидел преступников
и всех тех, кто каким-либо образом был с ними связан.
Я подошел к нему сзади.
— Спокойнее, лейтенант.
Его голос был плоским как блин.
— А теперь смотри сюда, Эми. — И он жестом директора бала-
гана проманипулировал паричком.
Воздух пронзительно просвистел у нее в носу.
— Нет, я никогда раньше не видела его.
— Не торопись, присмотрись внимательно. — Он сорвал па-
ричок.
— Нет, я никогда не видела его, ни с Фредом, ни с кем другим.
— Его инициалы: «Эй-Джи-Эл». Не вспомнишь никого с таким
именем?
— Нет. Могу я идти?
— Посмотри еще раз хорошенько...
Она взглянула вниз и дважды резко мотнула головой.
— Нет. И вот что я вам скажу: мой Фред не совершал этого;
он ни разу не поднял руки ни на человека, ни на какую другую жи-
вую тварь. Ни разу за все те годы, что мы жили вместе.
— А как насчет февраля месяца? — сказал Клит.
— Это была случайность!
— Возможно. Но второй труп уже не случайность. А быть мо-
жет, и февральский наезд не случайность. У нас теперь два неопоз-
нанных тела. Скоро их можно будет штабелями здесь складывать.
Где Фред, Эми?
216
Она прошипела с холодной яростью в голосе:
— Если бы и знала, вам все равно бы не сказала!
— А может, ты и знаешь? — Клит навис над ней. Его брови
зашевелились.
— Я же сказала, что нет. Если хотите, можете спросить меня
еще раз!
Сжав ладонь в кулак, Клит выбросил его вверх и остановил
у самого подбородка женщины. Так он и стоял, смотря на нее как
на любовницу, опоздавшую на свидание. Потом Клит двинул кулак
дальше. Ее голова откинулась назад.
Женщина отступила. Черты ее лица стали острыми, словно лез-
вия ножей.
— Ну бей, чего остановился? Ведь здесь нет Фреда, и меня не-
кому защитить!
— Так где же он? Ты ему жена, верно? Он бы не уехал, не сооб-
щив тебе, куда направляется.
— Он сказал, что едет в город, чтобы повидаться с мистером
Лайнбарджем. Это все.
Клит вопросительно взглянул на меня.
— Правильно, — сказал я. — Майнер приезжал к нам в офис.
Я говорил вам.
Клит вновь повернулся к женщине, обиженно нахохлившись.
— А что еще он тебе сказал, Эми?
— Ничего.
— Кто этот «Эй-Джи-Эл»?
— Не знаю.
Он поднял раскрытую ладонь, которая здорово походила на
грубо обструганную в дюйм шириной доску. Ее глаза в каком-то
ступоре следили за движением.
Я встал между ними лицом к Клиту.
— Завязывайте это дело, лейтенант. Если хотите ее допросить, то
для этого существуют слова. И даже вам знакомы несколько штук.
Послышался оживленный стук в дверь.
— Я выполняю свою работу, — сказал Клит. — И было бы
совсем неплохо, если бы вы выполняли свою. Меня не очень-то
волнует, как вы там обращаетесь со своей чертовой клиентурой.
Единственное, о чем бы я вас попросил, — держать их в узде. Сде-
лайте все возможное, чтобы они больше ни во что не влезали, и
не сажайте их на мою шею.
Я не нашелся, что ответить. Майнер меня здорово подвел.
Дверь широко распахнулась, и часть комнаты залил солнечный
свет. Полицейский, стоявший на страже, провозгласил с интонация-
ми дворецкого, докладывающего о прибытии высокопоставленного
лица:
— Приехал мистер Форест из ФБР.
217
— Отлично. — Клит указал огрызком сигары на Эми Май-
нер. — Эту служаночку отправьте под замок как свидетеля. Ника-
ких залогов или поручительств.
— Свидетеля чего?! — пронзительно закричала женщина. — Вы
не смеете сажать меня в тюрьму! Я не сделала ничего противоза-
конного!
— Это же для вашей собственной безопасности, миссис Май-
нер, — вылетела стереотипная фраза. — Если вы сейчас будете ша-
таться на свободе, то как бы вам самой не оказаться в темной ал-
лее с пешней в шее.
Она повернулась ко мне, и ее тощий торс, будто отделившись
от бедер, наклонился вперед.
— Как он смеет, мистер Кросс? Я же не виновна. У них ведь
даже на Фреда ничего нет!..
— У лейтенанта Клита есть такое право, Ваш муж находится под
подозрением. Они выпустят вас, как только подозрение снимут.
— Если подозрение снимут, — сказал Клит.
Она как девчонка захлопала глазами, а затем ринулась к выходу.
Человек, который входил в дверь, обхватил ее за талию, прижал
руки к бокам и передал полицейскому. Тот подтолкнул миссис Май-
нер к машине, стоящей на подъездной дорожке. Угловатая женская
тень слилась с тенью автомобиля.
Молодой человек, стоящий в дверях, был коренаст и очень вуль-
гарно одет. Его силуэт казался почти квадратным из-за огромных
подкладных плечей двубортного пиджака.
— Я Форест, агент, — представился он и живо пожал всем
руки. — Наши эксперты из передвижного соединения скоро прибу-
дут. Я так понял, что есть письмо о выкупе?
Я процитировал его почти дословно. Оно постоянно вертелось
у меня в голове, словно навязчивая песенка.
Живые карие глазки Фореста застыли и посерьезнели.
— Неплохая работенка, а? Кто здесь занимается этим делом?
— Лейтенант Клит. Тело было обнаружено в черте города. Но
мальчик живет в пригороде. Если его действительно похитил Май-
нер, то дело должен расследовать шериф.
— Вы из его отдела?
— Нет, я офицер по надзору за условно осужденными. — Я объ-
яснил, кем был Майнер и каким образом я оказался замешанным
в это дело.
Форест обернулся к Клиту.
— Не могли бы вы вызвать шерифа, лейтенант? — И добавил
каким-то лекторским тоном: — Взаимодействие с местными орга-
нами власти — наш первейший принцип.
Клит непроизвольно глянул на лежащее на столе тело. До сего
момента оно безраздельно принадлежало ему одному.
218
— О’кей.
Он вынул изо рта сигару, швырнул ее на бетонный пол, растоп-
тал в пыль и вышел из комнаты. Через внутреннюю дверь донесся
звук органа.
Форест подошел к телу. Его натренированные руки быстро ныр-
нули в карманы.
— Стремный приятель, да?
— В таком состоянии никто не выглядит чересчур красивым.
Я обыскал его, когда нашел. Ничего полезного, кроме расчески с
инициалами «Эй-Джи-Эл». Убийца, видимо, не хотел, чтобы труп
опознали чересчур быстро.
— Он был заколот, не так ли? А где орудие убийства?
— Да, его закололи пешней для льда. Сейчас ее проверяют на
предмет нахождения отпечатков пальцев. Правда, я не думаю, что
им удастся что-либо найти.
— Пешней? И ограблен? Здесь работал профессионал. Пятьде-
сят тысяч — здоровый кус. Богатые родители?
— Если верить слухам, то у папаши полмиллиона или около
этого.
— Недурственно было бы с ним побеседовать.
— Он дома. Болеет. А вот мать, наверное, сейчас в моем офисе.
Это недалеко отсюда.
— Письмо о выкупе при ней?
— Думаю, она оставила его дома.
— Мы начинаем заниматься этим делом. Для сравнения заведем
два досье. В деле о киднеппинге самое главное — модус операции.
Ведь шантаж — это как постоянный невроз. Правда, не так уж
много шансов за то, что он повторится.
Форест механическим движением поддернул манжету и взглянул
на циферблат. Мне показалось, что сейчас я услышу: «Сверим наши
часы».
— Двадцать минут четвертого, — сказал он. — Надо идти. По
пути вы кратко посвятите меня в суть, а попозже я вернусь сюда.
Мы прошли к зданию суда через газон. Заключенный подстри-
гал его газонокосилкой. Скошенная трава свежо и сладко пахла, и
после пружинистого асфальта было так приятно ощущать короткий
«ежик» под ногой. Я говорил, а Форест слушал. Слушал внима-
тельно. Мне казалось, что все мои слова записываются на магнит-
ную ленту, крутящуюся у него в голове.
Глава 9
Придя в суд, мы застали Энн запирающей дверь офиса. Я пред-
ставил ее Форесту.
— А что, миссис Джонсон уехала домой?
219
— Да, — ответила девушка. — Я пообещала, что сразу же поеду
вслед. Хелен не может оставаться одна, и, похоже, что друзей или
родных, способных поддержать ее в эту минуту, просто нет.
— Вы чуткая девушка.
От комплимента она вздрогнула и закусила нижнюю губу.
— Это единственная польза, которую я сейчас могу принести.
— Интересно, мисс Девон, а я мог бы с вами прокатиться? —
спросил Форест. (Энн была так мила.) — Видите ли, я незнаком
с местной топографией.
— Конечно. — Она повернулась ко мне под действием внезапно-
го импульса. — Хов, мне необходимо поговорить с тобой с глазу
на глаз.
— Прямо сейчас?
— Пожалуйста, если у тебя есть время...
Форест мягко ввернул:
— Все нормально. Я пока просмотрю ваш отчет по делу
Майнера.
Энн достала рапорт из кипы дел и, пройдя за мной во внутрен-
ний офис, закрыла дверь. Она стояла, прислонившись к косяку, дер-
жа руки за спиной, и разглядывала истертый ковер.
— Боюсь, что после сегодняшнего дня ты станешь меня пре-
зирать...
— Ты имеешь в виду размолвку с Сайфелем? Ни в коем случае.
Наоборот, это обнадеживающий знак. А то я уже начал опасаться,
что все твои чувства предназначены только для уголовников.
— На самом деле я просто ревнивая, сварливая баба. Но это
не совсем то, о чем я хотела с тобой поговорить.
— Самое странное, что я об этом тоже подумал.
— Я влюблена в него, — сказала она.
— Я даже не знал, что ты знакома с Сайфелем. Что вы
дружили...
— А мы и не дружили. Я не одобряю его. А он не принимает
меня всерьез. Насмехается, говорит, что я синий чулок. Но с того
самого дня, как он вошел в офис...
— Какого дня?
— Это было в феврале, когда он работал над делом Майнера.
Ларри зашел, чтобы задать несколько вопросов. Ты был в отъезде,
в северной части графства, Алекс куда-то вышел. Мы стали бол-
тать, и он пригласил меня позавтракать. С того самого времени
я с ним и встречаюсь.
— Не усматриваю в этом преступления. Только к чему такая
секретность?
— Он не хочет, чтобы об этом узнала его мать. И кстати ска-
зать, я не хотела, чтобы об этом узнал ты.
— Обе причины мне кажутся просто глупыми.
.220
— Неужели? Мне стыдно за себя, Хов. Он ведь не в моем вкусе.
Иногда мне кажется, что я его ненавижу. Его интересуют лишь день-
ги и успех в обществе. Эгоистичный сквалыга. Как я могла полю-
бить подобного типа? Не знаю... И тем не менее — думаю только
о нем, мечтаю о нем по ночам. Что такое со мной случилось, Хов?
— Во-первых, похоже, что это любовь. У гебя было затяжное
детство. Но лучше поздно, чем никогда.
— Ты смеешься надо мной.
— Неужели это настолько страшно? Могу добавить, что я нем-
ного удивлен, но нисколечко не шокирован. Настанет время, когда
он должен будет жениться, а ты выйти замуж.
— Неужели ты думаешь, что он женится на мне*! Нет. Он дожи-
дается смерти мистера Джонсона, чтобы жениться на ней! — Ее
голос понизился до мелодраматического шепота.
— Ты выставляешь его в худшем свете, чем он есть на самом
деле. В Сайфеле нет ничего такого, что умная женщина не смогла
бы обратить в свою пользу. Он просто испорчен. Бьюсь об заклад,
что причиной его испорченности является мать.
— Так и есть. Я видела их вместе. Он похож на большую кошку,
мурлыкает, когда его мать чешет за ушком. Ох, как я презираю
этого человека!
— Хм-м... — только и сказал я.
Она отвернулась, чтобы вытереть слезы. Ее голос глухо пробур-
чал сквозь салфетку.
— Хов, прости меня, но это не то, о чем я хотела с тобой пого-
ворить. Ты будто вытянул из меня...
— Можешь называть меня Торквемадой.
— Слушай, завязывай со своими шуточками, я ведь серьезно.
Это важно. Мне необходимо было высказаться, и я не смогла сдер-
жаться. Не понимаю, что на меня нашло, но морально...
— Очнись, — сказал я громко и как можно мягче. — Ты хотела
мне что-то сообщить. Вот и я.
— Я видела раньше этого мертвого мужчину, Хов.
— Где?
— С Ларри Сайфелем. Но боялась тебе об этом говорить.
— Продолжай. Когда ты видела их в последний раз?
— В феврале, в день суда над Фредом Майнером. Я пришла,
чтобы встретить Ларри перед залом заседаний — мы должны бы-
ли вместе позавтракать. Так вот, Сайфель сидел в пустом зале и
разговаривал с этим человеком.
— Ты уверена?
— На все сто. Иначе зачем мне об этом говорить? Я не могла
забыть его лицо, эти красноватые глазки. И лысину. В тот день
на нем не было парика.
— О чем шел разговор?
221
— Я не прислушивалась. К двери они подошли вместе. Ларри
пожал ему руку и сказал, что если понадобится помощь, то он сам
найдет его в Лос-Анджелесе.
— Если Ларри понадобится его помощь?
— Да. Что ты намереваешься теперь предпринять, Хов?
— Разумеется, отправить Сайфеля на опознание трупа. И полу-
чить положительный результат. Если, конечно, Сайфелю будет
угодно дать нам положительный ответ.
Она схватила мою ладонь обеими руками и сквозь слезы по-
смотрела мне в глаза.
— Только, пожалуйста, не говори ему, что это я...
— Ты настолько без ума от него?
— Это ужасно? Я чувствую себя такой одинокой, когда его не
вижу...
— Даже если он каким-нибудь образом причастен к этому
делу?
Она прижалась лицом к моему плечу.
— Он причастен. Я поняла это, как только увидела труп в по-
койницкой. И похоже, что интуиция меня не подводит.
Нервная дрожь передалась от ее руки моей. Волосы разметались
по плечам. Я пригладил их пока свободной ладонью.
— Ты мой главный визирь, Энн. Так что, будь добра, возьми
себя в руки.
— Всенепременно.
Она выпрямилась, подправила заколки в волосах и подтянулась.
— А теперь ступай домой и отдохни. Забудь о миссис Джонсон.
Она слеплена из крутого теста и отлично все перенесет без твой
помощи.
— Да, я тоже, — она выдавила из себя слабую улыбку, — в
порядке. Сейчас приведу себя в порядок... Мне и в самом деле ста-
новится лучше, когда необходимо о ком-то заботиться.
— Она тебе нравится?
— Разумеется. Я думаю, она замечательная женщина. А твое
мнение?
Внезапно лицо Хелен Джонсон всплыло у меня перед глазами.
Я вдруг подумал, что она прекрасна. Ее красота не ослепляла, а
просто, как заноза, засела внутри, и я понял, что она была чем-то
простым и сильным, о чем я ни на секунду не забывал с того мо-
мента, когда впервые увидел ее.
— Каково твое мнение? — повторила Энн с улыбочкой Моны
Лизы.
Я не стал отвечать на том основании, что ответ мог меня
выдать.
— Давай-ка закроем эту тему, Энн. Тебя ждет Форест.
222
— Если я твой главный визирь, то ты ведь не выдашь меня
Ларри, не так ли?
— Не выдам, если что-нибудь не вынудит. Но он и так узнает.
— Но это уже будет не моя вина, правда?
Глава 10
Форест сидел, просматривая рапорт по делу Майнера. Увидев
нас, он оперся о стол и поднялся.
— Протокол безупречен, по крайней мере, на первый взгляд. Но
быть может, вам известны какие-нибудь погрешности? Годы, не во-
шедшие в досье, или что-нибудь в таком же роде?..
— Лайнбардж проделал кропотливую работу. В свое время он
служил полицейским, и по каждому пункту ему приходилось пере-
проверять самого себя.
— Меня он убедил. Если это не отретушированная фотография,
то я не в силах представить Майнера в роли похитителя. Человек
не может быть идеальным на протяжении двадцати или тридцати
лет, а затем развернуться на сто восемьдесят градусов и совершить
тяжкое преступление. Разумеется, бывают исключения: растрата,
убийство на почве страсти... Но киднеппинг с целью извлечения вы-
годы требует хладнокровной подготовки. Нормальному человеку
такое и в голову не придет. Итак, мисс Девон? Мы готовы?
— Готовы, — ответила она, изобразив одну из своих самых об-
ворожительных, рассчитанных на публику, улыбок.
— Да, вот какая штука пришла мне в голову, — добавил Фо-
рест, становясь в дверях. — Этот случай о наезде, в котором его
обвинили, не был ли он подстроен? В наше время убийство, за-
маскированное под дорожно-транспортное происшествие, становит-
ся хрестоматийным. Кто жертва?
— Насколько я знаю, труп не был опознан.
— Судейские называют его «мистер Никто», — ввернула Энн.
— Вот уже двое, а? В этом деле есть сбивающие с толку совпа-
дения. — Форест придержал дверь для Энн и резко захлопнул ее
за собой.
Я уселся в нагретое им кресло и позвонил в контору Ларри Сай-
феля. Секретарша раздраженно заметила, что ее шеф очень занят.
— Скажите ему, что это Ховард Кросс и что я занят ничуть не
меньше.
— Очень хорошо, мистер Кросс.
По телефону его голос казался выше и тоньше.
— Кто говорит?
— Кросс. Я у себя в офисе. Мне нужно срочно с вами пови-
даться.
— Вы не могли бы прийти ко мне? Я завален работой, готовлю
223
одну сложнейшую доверенность. И так потерял целое утро, вы же
знаете...
Я оборвал его:
— Жду вас максимум через двадцать минут. Кстати, вам извест-
но, где находится похоронное бюро Уоткинса?
— Это через квартал от здания суда?
— Точно. Там в покойницкой у Клита есть один мертвец. До
того как прийти ко мне, потрудитесь на него взглянуть. Скажите
Клиту, что это я прислал вас.
— Труп? Кто-нибудь, кого я знаю?
— Вы сможете ответить на этот вопрос, когда увидите тело. —
И я повесил трубку.
Вначале я мельком пролистал досье Майнера, а затем взялся за
него по-настоящему. Я не видел рапорта с тех самых пор, когда
за неделю до слушания дела в суде Лайнбардж предоставил мне
его на утверждение, на случай, если у меня возникнут какие-нибудь
вопросы.
Я проскочил раздел «Семья», из которой узнал, что Фредерик
Эндрю Майнер родился в 1916 году на ферме в Огайо. Его мать
скончалась два года спустя, и Фреда стала воспитывать старшая
сестра Элла. Отец, человек строгих принципов, член минонитской
секты, жил, руководствуясь девизом: «Бездельникам прямая дорога
в ад». Так что рукам мальчика всегда находилась какая-либо рабо-
та. Весной и летом он вкалывал на ферме на равных с отцом. Зи-
мой поступил в деревенскую школу, а затем в гимназию штата, где
стал специализироваться по прикладной механике.
«Гимназические отчеты представляют нам (продолжал я читать
досье) Майнера прилежным учеником с хорошим общественным
статусом и склонностями к практической механике. Но несмотря
на успехи, в шестнадцать лет ему пришлось уйти из школы
и подыскать работу в местном гараже. Это перемещение было
обусловлено большими финансовыми трудностями. В течение не-
скольких лет, еще подростком, Фред оставался главной опорой се-
мьи и приносил единственный твердый доход в семейную кассу. Его
зарплату дополняли выигрыши различных гонок на местных яр-
марках.
Когда наступила депрессия, у Майнера оказалось достаточно де-
нег, чтобы с помощью отца открыть собственную бензоколонку.
Дело процветало, и когда в сороковом году его призвали в армию,
то к тому времени Майнер был уже владельцем не только бензоко-
лонки, но и авторемонтного гаража.
Его заветная мечта стать морским истребителем не осуществи-
лась. Без необходимого образования об этом нечего было и ду-
мать. Но вместо этого он поступил техником в наземную службу.
После обучения в Норфолке, штат Вирджиния, он работал на
224
нескольких базах военно-морской авиации на западном побережье
и упорной работой и тщанием добился повышения в звании. Он
стал «машинистом по авиационным моторам первого класса». Во
время работы на аэродроме в Сан-Диего он встретил и 18 сентября
1942 года женился на Эми Вулф, дочери, бизнесмена. И хотя детей
у них не было, но брак оставался прочным, а друг к другу супруги
относились с теплотой и пониманием. Летом 1943 года Майнеру
было приказано явиться в Бремертон, штат Вашингтон, чтобы
присоединиться к экипажу крейсера «Юрика Бэй», находящегося в
последней стадии комплектации. Миссис Майнер .последовала в
Бремертон за своим мужем и оставалась с ним в периоды подго-
товки и гарантийного плавания. Она утверждает, что именно в то
время Майнер «выпил в первый раз в жизни» и понял, что «не спо-
собен держаться», под воздействием алкоголя. Этот факт был под-
твержден доктором Левинсоном, который описывает в своем со-
проводительном рапорте Майнера как «потенциального алкоголика,
что означает, что данный субъект психологически или психопатоло-
гически восприимчив к интоксикантным и депрессивным эффектам
алкогольного опьянения».
Первое знакомство Майнера с. выпивкой было, как он признался
сам, первым и единственным эпизодом, полностью ответственным
за черное пятно в его послужном списке. Не возвратясь на борт
корабля после уик-энда, он был понижен в звании до машиниста
второго класса. Но в следующем году Майнер восстанавливается
в чине и оканчивает службу «главным машинистом по авиацион-
ным моторам».
О вкладе Майнера в дело защиты родины, факт, к которому
апеллирует община и который учитывается при вынесении приго-
вора, когда на разных чашах весов оказываются степени преступле-
ния и наказания, достаточно свидетельствуют прилагаемые .письма
от капитана Ангуса Дрю, командира «Юрики Бэй» в 44—45 го-
дах, старшего офицера Юлиуса Хекендорфа и лейтенанта Элмера
Мортона. «Его усердие и преданность делу, — пишет Юлиус
Хекендорф, — удивительны, хотя он работал в отрасли, где эти
качества должны стать привычными. Его служба вдохновляла под-
чиненных и была источником истинного наслаждения для началь-
ства». Во время его службы на борту «Юрики Бэй» корабль участ-
вовал во вторжениях на Ивожиму, Луцон и Окинаву.
Когда кампания по вторжению на Окинаву подходила к концу,
морская карьера Майнера была подогрета тем, что лейтенант Мор-
тон назвал «взрывом славы». В «Юрику Бэй» врезался японский
самолет-«камикадзе» и, проделав дыру в полетной палубе, прова-
лился в ангар. В последующем всеобщем смятении Майнер принял-
ся тушить возникший в ангаре пожар. Команде, которую он сколо-
тил, удалось потушить пламя. К несчастью, в обломках самолета-
8 Р. Макдональд
225
«камикадзе» взорвалась бомба, и Майнера взрывной волной всади-
ло в шпангоут. При этом у него раздробился череп и позвоночник.
Отправленный на ГУам, затем в военно-морской госпиталь в Сан-
Диего, Майнер большую часть последующего года провел на боль-
ничной койке. Он. был освобожден от службы и отправлен на пен-
сию по пятидесятипроцентной нетрудоспособности в марте 46-го.
. Сразу же после выписки Майнер поступает на место шофера к
мистеру Эйбелю Джонсону, который в то время был главой сан-
диегской фирмы по торговле недвижимостью. С этого времени
он работает на мистера Джонсона и, по словам хозяина, «служит
преданно и умело». Мистер Джонсон желал бы, если суд усмотрит
возможности для условного наказания, чтобы Майнер остался в
своем теперешнем качестве, а он возьмет ответственность за пове-
дение Майнера на себя. Мнение доктора Левинсона состоит в том,
что «Майнер и община в целом могут быть спокойны, если впредь
•Майнер не станет употреблять спиртные напитки. Не принимая во
внимание его потенциальный алкоголизм, который ни при каких
обстоятельствах не является редким явлением в среде инвалидов
войны и, в частности, среди тех, кто потерял мать в раннем дет-
' стве, в остальном Майнер находится в нормальной психологической
форме».
Обращаясь. же непосредственно к происшествию, мы находим
явные смягчающие обстоятельства. Первое: это то, что Майнер
признал свою вину и по-настоящему раскаялся. Второе: когда прои-
зошел наезд, Майнер находился «в увольнении». И хотя не может
быть никакого извинения тому, что он вел машину в пьяном виде,
но тот факт, что оба работодателя в это время находились в своей
зимней резиденции, приводит нас к выводу, что Майнера нельзя,
таким образом, обвинить в «употреблении спиртного на работе».
Следующим фактором является то, что, когда у Майнера обнару-
жили в крови. алкоголь, его жертва тоже была достаточно пьяна.
Выяснилось, что в крови жертвы присутствует до 157 миллиграм-
мов спирта, из чего можно сделать вывод, что жертва, со своей
стороны, хотя бы частично, но ответственна за происшедшее. Что
касается второго и, пожалуй, самого серьезного обвинения в том,
что он скрылся с места преступления, не сообщив об инциденте в
соответствующие органы, то Майнер признался, что был в полном
неведении насчет совершенного преступления. Подтверждая это за-
явление, в которое достаточно трудно поверить, если брать во вни-
мание повреждения автомобиля, доктор Левинсон заверил, что
«субъект, подобно Майнеру, восприимчивый к алкоголю и который
имеет в крови боле 200 миллиграммов спирта, вполне может пере-
ехать человека и не заметить этого».
Майнер, похоже, изо всех сил надеется на то, что срок ему дадут
условно. В его деле нет больше ни единого намека на какие-либо
226
проявления насилия, и он искренне утверждает: «В будущем я наме-
реваюсь неукоснительно соблюдать законы. Я искренне раскаива-
юсь. Алкоголь искорежил мою жизнь». Его жена, Эми Вулф Май-
нер, говорит: «Если человек способен извлечь урок из своего опыта,
то Фред именно такой человек. Я не меньше его ответственна за
то, что он купил эту бутылку. Мы решили, что никогда никаких
бутылок больше не будет. С этого момента’ в нашей семье вводится
«сухой закон».
Можно заключить, что при поддержке жены и своих хозяев
Фредерик Э. Майнер вполне способен, реабилитироваться. Руковод-
ство и надзор ложатся на отдел по делам об условно осужденных.
Данное руководство будет включать в себя надзор за выполнением
распоряжения о запрещении употребления спиртного, за строгим
соблюдением духа и буквы закона, что в особенности касается пра-
вил уличного движения, регулярные отчеты официальному лицу из
нашего отдела; курс лечения в наркологическом центре и тому по-
добные мероприятия, которые суд сочтет необходимым добавить
к данному списку.
Алекс С. Лайнбардж,
окружной офицер по вопросам условного осуждения».
Я положил рапорт обратно в папку и поставил ее под литеру
«М». Несмотря на скрупулезность, он не дал ответов на вопросы,
вертевшиеся у меня в голове. Например, на тот, что задал мне Фо-
рест: не могло ли так случиться, что непреднамеренное убийство
было на самом деле умышленным? Существует ли связь между
первым и вторым трупами и между обоими трупами и Фредом?
И самый важный и сложный из всех: что за человек Фред Майнер?
Составленный без какого-либо намека на воображение отчет
Алекса Лайнбарджа ни на йоту не раскрыл человеческий характер.
Для Алекса существовало лишь два цвета: черный и белый. Раз и
навсегда решив для себя, что Майнер — белая душа, он пренебрег
предательскими мазками серого, которые могли бы придать харак-
теру Фреда некоторые реальные черты. У меня было такое чувство,
что Майнер, несмотря на тщательно выписанную биографическую
справку, был третьим мужчиной, чью личность предстояло иденти-
фицировать еще одним «мистером Никто».
Я поднял телефонную трубку и позвонил в похоронное бюро.
Сайфель только что ушел оттуда. Он был четвертым.
Глава 11
Я услышал, как он, перескакивая через две ступеньки, поднима-
ется по лестнице и открывает дверь. Адвокат дышал, словно
спринтер, пришедший к финишу первым. Его глаза стеклянисто
227
поблескивали, а лицо было каким-то оплывшим, будто с ясного
калифорнийского неба на него обрушился огромый камень опыта
и изо всей силы саданул по голове.
— Вы не имели права так со мной поступать. — Он сделал не-
удачную попытку сказать эту фразу легко. — Эта комната. Это ли-
цо. Я тепличная особь и не могу с утра пораньше знакомиться с
покойниками.
— Вы узнали этого человека?
— Похоже на то. Могу даже сказать, что фактически уверен, что
видел его. Но из адвокатов, знаете ли, выходят плоховатые сви-
детели...
Я прервал его словоизвержение:
— Садитесь и рассказывайте.
— Да-да, разумеется. — Его взгляд прошелся по выцветшим
стенам и остановился на цветном драже на столе Энн. — Послу-
шайте, старина, могу я здесь чего-нибудь выпить? У меня в глотке
пересохло.
Я указал на холодильник.
— У нас здесь только вода.
— И очень хорошо. Моя мать называет ее «вином Адама». —
Он трижды наполнил и опустошил бумажный стаканчик. — Но
как, черт побери, вы узнали, что я видел этого парня? — спросил
он, стоя спиной ко мне.
— Это не имеет значения...
— Неужели маленькая славная Энни?
— Мы теряем время. А теперь давайте-ка садитесь и рассказы-
вайте. — Я открыл дверь в свой кабинет и впихнул его внутрь.
Он хмуро зыркнул на меня и прошел к стулу. Его рот все еще
был влажен от воды, а коротко стриженные волосы ощетинились;
он производил впечатление лукавого и опасного существа: походил
на животное, попавшее в незнакомый лес.
Его узкие губы презрительно скривились.
— Что такое? Неужели я услышал не терпящие возражений нот-
ки? Это что, насмешливо-холодная команда, мистер Озимандиац?
— Прекратите ломать комедию, Сайфель. Вы влипли.
— Не будьте смешным, — забеспокоившись, пробормотал он. —
Что же вам все-таки наплела Энни? Зла не хватает на этих баб!
Оставив без внимания его вопрос, я сел в свое кресло и вставил
в магнитофон чистую кассету.
Он перегнулся через стол.
— Что это вы затеяли? Нет у вас права записывать то, что я
скажу! Полицейские полномочия не в вашем ведении.
— Мой отдел имеет право выполнять следовательские функции.
Я применял эту методу достаточно широко и пока что никто не
возражал. Вы возражаете?
228
— Еще бы! Конечно!
— Почему?
— Потому, что я не готов для официального заявления. У меня
был ужасный день, да еще этот труп...
— Так что вы не можете говорить без совета адвоката? Но поче-
му бы вам самому не поработать на себя, а Сайфель?
Он напрягся и побледнел.
— Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбле-
ния. Кстати сказать, мне совсем не понравилось, как вы со мной
разговаривали утром.
— Тогда возвращайтесь в свою контору и начнем все сначала.
Я пришлю вам billet-doux с орхидеей.
Он еще дальше наклонился, перенеся вес тела на широко рас-
ставленные руки.
— Думаю, вы не совсем понимаете, с кем говорите, старина.
В Стэнфорде перед войной я был чемпионом в полусреднем весе.
И если бы вы не были другом Энни, я бы вам сейчас уши оборвал.
Но еще пара фраз в таком духе, и, клянусь, я это сделаю.
— Если вы считаете себя ее другом, тогда потрудитесь говорить
о ней с уважением. Кстати, настоящие друзья зовут ее Энн...
Его правая рука сжалась в кулак.
— Вы напрашиваетесь, Кросс.
— А вы, похоже, переоцениваете себя. — Я встал, глядя не него
прямо и жестко. Я видел, что это всего лишь оболочка, а внутри-то
он пуст либо мягок. Даже гнев его был наигран. Лицо и рот произ-
водили движения и звуки, но их нельзя было назвать в полной мере
мужскими. — Приходите на следующей неделе в городской спорт-
зал, и я дам вам полное удовлетворение. А сейчас у меня иные
заботы.
Я включил магнитофон. Катушки завертелись.
—L Выключите эту штуковину! — повысил он голос. — Я отка-
зываюсь говорить для записи.
— Чтобы потом, когда у вас будет достаточно времени, чтобы
все обдумать, вы смогли изменить показания? В чем дело, Сай-
фель? Вы уже наполовину убедили меня в том, что причастны...
— Вы поплатитесь за это! Я заявлю на вас в суд! — Он посмот-
рел на крутящиеся бобины. — Если вы прокрутите пленку с этим
голословным обвинением какому-нибудь лицу или группе лиц, то
будете отвечать за клевету. Я предлагаю вам стереть все это.
— Пока что еще ничего не записывается. Для записи необходи-
мо нажать вот эту кнопку. — Я назад ее и поставил между нами
микрофон. — Кросс допрашивает мистера Лоуренса Сайфеля, деся-
тое мая, четыре часа дня. Садитесь, пожалуйста, мистер Сайфель.
— Я хочу заявить протест против записи моего заявления в на-
стоящее время.
229
И все-таки он сел. Магнитофон, стоящий- между нами, создавал
безличную атмосферу.
— Что вы сказали лейтенанту Клиту, мистер Сайфель?
— Ничего. Я объяснил, что вы попросили меня взглянуть на те-
ло. Ничего больше. Похоже, у него что-то не заладилось с людьми
шерифа,* а вы сами подчеркнули срочность дела.
— Вы опознали труп?
Он ответил без колебаний.
— Опознал.
— Кто это? Как его зовут?
К сожалению, я не знаю его имени. Возможно, этот человек
называл его, даже наверняка называл. Но память у меня слаба на
имена, а виделся я с ним всего лишь раз.
— Когда? По какому делу?
— Минутку. Я смогу лучше вспомнить и объяснить все подроб-
нее, если вы выключите эту машину.
— Это* что, угроза сокрытия информации, мистер Сайфель?
— Разумеется, нет, — выпалил он прямо в микрофон. — Прос-
той психологический фактор, и я возмущен вашими попытками за-
давать тенденциозные и вводящие следствие в заблуждение
вопросы!
— Прошу простить, мистер Сайфель. Вы сами напросились.
— Так выключите вы магнитофон или нет?
— Нет. Вы сами только что отметили, что память иногда выки-
дывает трюки, я вот на свою не полагаюсь...
— Я не говорил ничего .подобного. Это что, перекрестный до-
прос? Я на конституционных основаниях заявляю протест всей этой
процедуре!
— Сохраните пылкость для зала суда. Ваше заявление слишком
важно, и записать его необходимо. Насколько нам известно, вы
единственный человек в городе, который знал покойного.
— Я не знал его. Говорю же вам, что виделся с ним всего
лишь раз.
— Мы остановились именно на этом. По какому делу вы с ним
встречались? И когда?
— В день-суда над Фредериком Майнером, двадцатого февраля,
да, кажется, так. Этот человек — покойный — присутствовал в зале
Я заметил его среди зрителей, так как не знал, кто это. Народу было
не слишком много — Джонсоны, жена Майнера да двое-трое зевак.
Должно было произойти официальное признание подсудимым сво-
ей вины и назначение даты для заявления об условном наказании.
— Присутствовала ли миссис Джонсон?
— Разумеется.
— Но она сказала, что никогда раньше не видела этого че-
ловека. .
230
— Быть может, и не видела. Он сидел отдельно от остальных
в самом углу. Я приметил его только из-за лысины, вы знаете, на-
сколько бросается в глаза лысая голова. После того как слушание
было отложено, я задержался на несколько минут. Мне хотелось
сделать несколько поправок в стенограмме суда. Человек с лысиной
поджидал меня в самом конце зала. Когда я выходил, юн схватил
меня за пуговицу. Это был субъект омерзительного вида, и я поста-
рался как можно быстрее от него отделаться. Но похоже, дело
Майнера его очень интересовало. Видимо, он следил за развитием
событий по газетам: знал имена главных действующих лиц — ме-
ня, Майнера, Джонсонов. Через некоторое время я понял, что ему
нужно. Он подобрался к этой теме несколько окольными путями.
А хотел он, чтобы я его нанял.
— Чтобы вы сделали что?
— Я так до конца и не понял. Он назвался детективом, частным
сыщиком, правда, у меня на этот счет оказались весьма веские со-
мнения. Когда я захотел посмотреть его удостоверение, он игнори-
ровал мою просьбу. Но, по-моему, он дал мне что-то наподобие
визитки, нечто с лос-анджелесским адресом и номером телефона.
— Она сохранилась?
— Вполне возможно. Я ведь не искал...
— А где она может находиться?
— В моем офисе, если не в каком-нибудь другом месте. Я мог
положить ее среди бумаг по делу Майнера. Вполне возможно, что
так я и сделал.
— Если так, то, без сомнения, это чрезвычайно поможет след-
ствию. У нас появится ниточка. Скажите, он, когда представлялся,
назвался случайно не Керри Смитом?
Сайфель посмотрел в потолок с таким видом, словно на штука-
турке был написан ответ.- Но кроме протеков воды, он ничего не
высмотрел. А так как до них не было дела даже социальным инс-
пекторам, то ему тем более.
— Нет, его звали не Керри Смит. По-моему, фамилия была од-
носложная, но не такая распространенная, как Смит: Линт, Кемп,
что-то в этом духе.- А имя точно не Керри.
— Он хотел, чтобы его наняли для выполнения некоей работы,
но вы. в точности не знаете какой?
— Правильно. Нелегко было понять, чего хочет этот человек.
Говорил он много, но при этом не сказал ничего конкретного, а
лишь превозносил собственное благоразумие и одаренность. Ко
всему прочему, запах из его рта держал меня на расстоянии. Вонь
коррупции. Я все время лавировал, уклоняясь от этого амбре, и по-
этому слушал вполуха.
— Он не единственный, кто ничего не говорит...
Сайфель с трудом сдержался.
231
— Если вы имеете в виду меня, то это замечание здесь, неумест-
но. Я делаю все, что в моих силах, чтобы помочь, хотя и не ждал,
что мои усилия будут по достоинству оценены.
— Когда у меня выпадет свободная минутка, напишу вам благо-
дарственное письмо. Вы, разумеется, должны помнить ваш разго-
вор, хотя бы частично.
— Вспоминаю, что он не пришелся мне по вкусу. Если хотите
знать субъективное мнение, то мне показалось, что этот человек
пытался найти крючок, зацепку. Шантаж...
— Он собирался шантажировать вас?
— Разумеется, нет. — Сайфель глухо засмеялся. — Насколько
я понял, он хотел,’ чтобы я, как адвокат Хелен Джонсон, нанял его
в качестве детектива, добавив, что уверен в том, что установил бы
личность жертвы майнеровского наезда и что миссис Джонсон на-
верняка этим заинтересуется.
— И что "же? Она действительно заинтересовалась?
— Я не обсуждал с ней данный вопрос. Ей и без того досталось.
Адвокат в своей работе обязан следовать нескольким принципам и
первый — стараться защищать своих клиентов от приставаний сот
мнительных личностей.
Я выключил'магнитофон. Мотор затих, и в комнате повисла не-
ловкая тишина.
— И эта услуга по защите клиента включала работу пешней, не
так ли, Сайфель?
Он так и- подскочил в кресле.
— Вы что, спятили?
— Здесь я задаю вопросы. Ит£к, вы продолжили раскручивать
это дело. Не обнаружили ли вы фактов, раскрытие которых угро-
жает благополучию миссис Джонсон?
— Вы действительно не в своем уме, — сказал он. — Я видел
этого человека один раз, всего лишь один раз. Я предоставил вам
информацию...
— После соответствующего нажима.
Он рванул воротник рубашки.
— Вы не так поняли меня. Вы не так поняли миссис Джонсон.
Я уверяю вас, что Хелен Джонсон ни за что не стала бы сотрудни-
чать с подобным типом... — Сайфель чуть не задохнулся. Он встал
и, выпрямив ноги, откинул кресло назад. — Можете убираться к
черту.
Я тоже поднялся.
— Успокойтесь. Вы, как и я, знаете, что для получения опреде-
ленных ответов следует задавать определенные вопросы. — Мне
даже показалось, что у меня начинает возникать слабая симпатия
к Сайфелю. Когда он забывал о себе, у него начинали проявлять-
ся вполне человеческие качества, и сейчас я говорил, обращаясь
232
в первую очередь к ним. — И если сейчас я не стану этого делать,
Хелен в концов концов потеряет много больше...
Усталым жестом он провел рукой по щеке.
— Можете спрашивать что хотите. Мне нечего скрывать. Так
же, как и ей. Вы просто не знаете Хелен.
— Я ничего не имею против нее, — заскромничал я. — Если
вы подозревали попытку шантажа, то почему пожали руку этому
деятелю? Да еще сказали, что если его помощь понадобится, то
сами его разыщете?
— Энни, видать, под завязку накормила вас россказнями?
— Оставьте-ка Энн в покое. Отвечайте лучше на вопрос.
— С вами чрезвычайно сложно вести беседу, и все же попробую.
Понимаете, просто я никогда не иду на прямой конфликт. Не могу
сказать, что данный способ ведения дел является лучшим, но... это
уже стало профессиональной привычкой. В детстве, когда мне кто-
нибудь не нравился, я просто бил его. Просто бил. Естественно,
у меня возникала масса неприятностей. Сейчас я стараюсь сдержи-
ваться и быть вежливым. Чем больше я ненавижу, тем любезнее
держусь. Не знаю, почему я это делаю, но таков уж мой способ.
А этого человека я возненавидел.
— Почему?
— Он представился мне этаким мелким бесом. — Теперь Сай-
фель говорил искренне или же стал более тонко играть. Имя Хелен
Джонсон сыграло роль морального катализатора, а может быть,
вызвало прилив новых сценических идей. — На дьявола у меня
нюх, — продолжал он. — Когда я был пацаном и жил в Чикаго,
то видел этого вот сколько! И после, когда заседал в военном три-
бунале флота.
— Все мы в чем-то схожи...
Он натянуто улыбнулся.
— Могу поспорить, что вас никогда не похищали. А вот меня...
— Неужели похищали?
— Собственный отец, когда мне было три года. Моя мать раз-
велась с ним, и я остался на ее попечении. Как-то днем он пришел
к нам на квартиру, когда мамы не было дома, и упросил служанку
отпустить меня с ним погулять. Отец был из тех людей, которые
и дьяволу могут зубы заговорить. Несколько дней он скрывался,
прежде чем ему на хвост села полиция. Разумеется, я не помню
этого случая, как не помню и отца, но мама часто рассказывает
мне...
— Это было похищение ради денег?
— Нет, разумеется, нет. Ему был нужен я, и когда его поймали,
то получил он сполна. Мамина семья имеет в Иллинойсе большое
влияние, и потому отца просто 'засунули в психушку. Она ведь взя-
ла девичью фамилию. Дала ее и мне. — Он говорил быстро, легко,
233
но при этом побледнел от нахлынувших чувств. На фоне этой блед-
ности его загар казался несколько гепатитным.
— Не знаю, зачем я все это вам рассказываю, Кросс. Я никогда
никому и ничего раньше не рассказывал.
— Это все комната, — сказал я. — Она слышала тысячи испове-
дей. Я верю, что она дает людям необходимый толчок.
— Да, уж это точно, — криво ухмыльнулся он. — Но я бы не
хотел, чтобы' эта история стала известна...
— Этого не случится. Как звали вашего отца?
— Понятия не имею. Все дело в том, что мать полностью его
подавляла, как личность. Мне иногда кажется, что отца у меня ни-
когда не было. Единственное, я знаю, что, когда они жили вместе,
отец работал адвокатом по уголовным делам. Потом он совершил
поступок, не вязавшийся с адвокатской этикой, и был исключен из
коллегии. Из-за этого же поступка мать развелась с ним, по край-
ней мере, этим она всегда объясняет развод.
—У вашей матери очень высокие моральные принципы.
— Совершенно верно. Можно сказать, что моя собственная
карьера была полной противоположностью карьере отца. Мать на-
стоятельно рекомендовала мне держаться подальше от уголовного
права. Я никогда не практиковался в этой сфере, за исключением
того времени, когда работал во флотском трибунале.'
— Не все криминальные адвокаты занимаются сомнительными
делами. - -
— Это я знаю. Кларенс Дэрроу был моим кумиром во время
учебы на юридическом. Господи, ну и в дебри мы с вами забра-
лись! Я ведь' было начал объяснять, что имею нюх на дьявола.
Подчеркиваю это. Я могу учуять запах серы на расстоянии. В зале
суда от обвиняемых частенько попахивает...
Я подошел к двери.
— Давайте пройд ем. в ваш офис и поищем визитку этого парня.
— Как прикажете. Том Свифт и его пропеллерная клюшка всег-
да к вашим услугам.
Сайфель вновь пришел в норму. С этим человеком я бы в раз-
ведку не пошел.
Глава 1 2
Его импозантный офис разительным образом отличался от мое-
го. Мы поднялись на этаж в частном гидравлическом лифте, на две-
рях которого золотом было выведено название фирмы: «Стюрте-
вант и Сайфель». Стюртевант, удалившийся от бизнеса, считался
лучшим в городе адвокатом по делам, связанным с недвижи-
мостью.
Приемная была устлана ковром винного цвета и обставлена
234
мебелью с кожей зеленовато-желтого цвета. Репродукции Руо смот-
рели со стен с трагической покорностью. Но вот секретарша явно
ни о чем не скорбела. Ее винно-красные глаза и зеленовато-желтые
волосы, казалось, были порождением этой комнаты.
—< Миссис Сайфель пыталась.дозвониться вам, мистер Сайфель.
Трижды, — произнесла она с сардонической ухмылкой.
— Что маме понадобилось на этот раз?
— Она сообщила, что вы обещали взять ее на вечеринку в пляж-
ном клубе. Вам необходимо заехать за ней в четыре тридцать.
— Если мама говорит, то, судя по всему, так оно и есть. —
В его голосе проскальзывали обиженные нотки. — Позвоните ей,
Линда, хорошо? Скажите, что я немного запоздаю.
— Вряд ли ей это понравится.
Он резко поднял руку и посмотрел на часы.
— Передайте, что я опоздаю минут на пятнадцать, не больше.
Не понимаю, почему она хочет выехать так рано.
— А можно мне после этого уйти, мистер Сайфёль? Сегодня у
меня свидание.
— Сегодня у меня свидание! — передразнил он ее с яростью.
Когда Сайфель отвернулся, она показала ему в спину язык, уви-
дела, что я это заметил, и заменила гримасу кошачьей улыбочкой.
Я прошел в офис: ковер и кожа здесь были благородного Серого
цвета, а панели на стенах — из серебристого дуба. Я заметил, что
законники в наше время неплохо оплачиваются. Сайфель хмыкнул,
сказав, что когда-то это действительно было так.
На стене над черным столом со стеклянным верхом нависла
плохая картина маслом, на которой была изображена красивая
женщина в шляпке колпаком из давно ушедших двадцатых. Я по-
нял так, что миссис Сайфель и здесь не спускала глаз со своего
сына. Он раскрыл маленький бар, вделанный в кабинет, и вынул
оттуда бутылку скоча.
— Присоединитесь?
— Не сейчас, спасибо.
— А я выпью. — И ни к селу ни к городу добавил: — Хотя
в дневное время я не часто позволяю себе это. Но сегодня выдался
особенный день... Утром — киднеппинг, вечером — коктейль с ма-
мой. Такое трудно выдержать без поддержки. Разумеется, я не хочу
сказать, что она плохая женщина, напротив.
Он до половины наполнил стакан виски и махнул им в сторону
висящей на стене картины.
— За тебя, мама-перемама, или как говорят в Африке — мать-
перемать. Ты, правда, язычница, зато классный боец.
Вся эта сцена вызывала чувство странной жалости. А самым
странным было то, что я испытывал жалость к Энн. Сайфель по-
ставил виски на стол.
235
— А теперь найдем эту карточку, где бы она ни была. Том
Свифт и Его Рентгеновский Глаз. Продолжение Тома Свифта и Его
Электронной Матери-Перематери.
Он утомил меня. Его остроумие балансировало на грани отчая-
ния, и я уже сожалел о реплике насчет раздвоения личности. Он
продолжал разговаривать сам с собой о прелестях дня и блестящих
перспективах на вечер, пока его руки сами по себе рылись в доку-
ментах. Затем он грохнул металлическим ящиком стола и повернул-
ся ко мне, держа в руке карточку.
— Как я и предполагал, старина. Оказалась в бумагах по делу
Майнера. У старого Тома Свифта память что стальной капкан, и
поэтому народ протоптал дорожку к его дому.
— Поблагодарите его от моего имени.
Карточка была грязная и погнутая, словно ее предлагали и от-
давали обратно множество раз. На ней стояло:
«Детективное бюро «Экме»,
3489, Сансет-бульвар.
Мгновенное обслуживание, самые низкие расценки.
Тел. ТА—8-2181»
Сайфель сказал:
— Быть может, мне удастся припомнить его имя. Ну что, помо-
жет вам эта штука?
— Вполне возможно. Не возражаете, если я воспользуюсь ва-
шим телефоном для междугороднего разговора?
— В любое другое время — ради Бога. Но сейчас я очень спешу.
— Это недолго.
Пока меня соединяли с такеровским номером, он в отчаянии
бродил вокруг стола, подобно птице со связанными крыльями. На
другом конце провода аппарат прозвонил раз двадцать.
— Абонент не отвечает, — сказал оператор На линии. — Соеди-
нить вас через полчаса, сэр?
— Не беспокойтесь.
Сайфель проводил меня. Когда мы подошли к лифту, стальная
дверь откатилась вбок и из него вышла женщина. С первого взгля-
да могло показаться, что портрет, висящий в офисе Сайфеля, ожил
и покинул свое место. Темная, похожая на орлиную, голова, види-
мо, не менялась в течение тридцати, а может быть, и сорока лет,
а тело, на котором она покоилась, осталось таким же подтянутым
и стройным, как у девушки.
Посмотрев внимательнее, я заметил под челюстью отвисшие
складки кожи, а вокруг рта и в глубине темных глаз — отметки
прожитых лет и накопленного опыта. Пальцы с перстнями вцепи-
лись в рукав пиджака Сайфеля и стали яростно его трясти.
— Почему, черт побери, ты задержался, Лоренс?
236
— Уже иду, мама. Это мистер Кросс.
Она проигнорировала мое присутствие. Ее глаза впились в лицо
сына, как две мокрые черные пиявки..
— Подло и эгоистично с твоей стороны заставлять меня ждать.
Я бы не стала посвящать тебе всю свою жизнь, если бы знала,
что по любой прихоти ты будешь отшвыривать меня со своей до-
роги как ненужную вещь.
— Извини, мама.
— Разумеется, ты должен чувствовать свою вину. По твоей ми-
лости мне пришлось трястись в автобусе.
— Ты могла взять такси.
— Я не могу себе позволить разъезжать на такси каждый день.
Разумеется, ты никогда не задумывался о тех жертвах, на которые
мне пришлось пойти, но добиться твоей практики у мистера
Стюртеванта стоило огромных денег.
— Я понимаю. — Выглядел он жалко: весь как-то съежился и
снова стад по-мальчишески неловким.- — Мама, быть может, мы
закончим препираться? Сейчас я готов отвезти тебя куда угодно.
Она произнесла, нацепив на лицо выражение ледяной скуки:
— Можешь заканчивать свои дела, Лоренс. Я больше не тороп-
люсь. У меня пропал интерес к этой вечеринке. К тому же, кажется,
скоро у меня заболит голова.
— Но, мама, не надо так, пожалуйста.
Он неуклюже потянулся, нащупывая ее руку. Она надменно от-
вернулась и, злобно стуча каблуками, отошла к окну. Я вошел в
лифт. Перед тем как двери закрылись, я взглянул в его лицо и уви-
дел, что оно смялось и покрылось морщинами, будто по нему про-
шлись остренькие каблучки.
Глава 13
Сэм Дрессен, следователь из отдела шерифа, сидел в своей ком-
натке в здании суда. Лейтенант Клит считался наиболее работоспо-
собным из офицеров, но от его вида меня уже тошнило. Сэм сидел,
покусывая заусеницу, и глаза у него были грустные-грустные. Его
седоватая шевелюра вихрилась завитушками и торчала в разные
стороны, словно островок прошлогоднего чертополоха.
Тяжко вздохнув, он стал медленно поднимать глаза, пока они
не уперлись в мое лицо.
— Привет, Хов. Двадцать против двух, ты притащился, чтобы
поведать мне о том, какой, я олух. На сегодняшний день в нашей
стране в любой конторе, каким-либо образом связанной с законом,
нет занятия увлекательнее, чем выяснение того» где Сэм Дрессен
в очередной раз лопухнулся. Поначалу мне это преподнес самолич-
но шеф, потом федрила, этот чертов...
237
— Обожди минутку, Сэм. Как-никак, а ведь это мое самое лю-
бимое учреждение. Так в чем проблема?
— Проблема с работой. Какие еще могут быть проблемы?!
— Проблемы с женщинами, например.
— Ну, это не в моем возрасте, парень. До пенсии мне осталось
каких-то полтора года, и теперь вся эта кодла старается оттеснить
меня от кровного куска пирога. Все, начиная с Эдгара Гувена и за-
канчивая моим шефом, выходят на демонстрации с лозунгами: «Не
давать ему пенсию — нет!» Ты знал об этом, Хов?
— Тебя приятно слушать.
— Шеф был когда-то моим приятелем, но и он переменился. С
того самого времени, как прошел этот сраный курс в этой сраной
фэбээровской школе, он стал таким фу-ты-наду-тым, что его про-
сто не узнать. Как ты думаешь, что он выдал сегодня? Сказал, что,
если я не подлатаю свою технику съемки отпечатков пальцев, он
уволит меня к чертовой матери. «Старикан бузуспешно пытался
приладить свои пальцы». Это мне-то сказать такое! Восемнадцать,
девятнадцатый год работы пошел в департаменте. Они, наверное,
думают, что с таким жалованьем можно уходить на пенсию.
— Сэм, это что, пинок в зад по поводу февральского дела?
Его желтые зубы прикусили заусеницу.
— Ъ>1 тоже прослышал об этом, да?
— Знаю, что они не могут разобраться с отпечатками, которые
ты снял с раздавленного парня.
— Точно, швырнули мне их обратно в физиономию, сказали,
что отпечатки, смазаны и что установить по ним личность не-
возможно.
— А это действительно так?
— Может, и так, они-то.в своем деле мастера. — Он взглянул
на меня уголком изукрашенного прожилками глаза, чтобы убедить-
ся, как я реагирую. — Хов, ты ведь даже представить себе не мо-
жешь, в каких условиях приходится работать. Трупное окоченение
оставляет свое клеймо, но его черта с два увидишь невооруженным
глазом. Вот я и оплошал, такие дела. Любой может облапошиться.
Я ведь тоже человек. И нет особых причин писать это сраное
письмо моему шефу. Какая разница, кем был тот парень. Умер —
и все.
— Теперь, похоже, имеет значение, кем он был, Сэм. Я намере-
ваюсь подать запрос на эксгумацию.
— В связи с утренним убийством? Думаешь, между ними есть
какая-то связь?
— Таково смое предположение.
— Ну, тогда можешь не надеяться, что мне что-нибудь извест-
но. Я пошел глянуть на новый трупешник, но в морге было не
протолкнуться из-за федрил. Они меня и близко-то не подпустили,
238
сказали, что сами снимут отпечатки и сделают, что необходимо.
Как тебе это нравится, Хов?
Так как в последнее время Сэм работал все хуже и хуже, мне
это понравилось. С другой стороны, он был моим старинным
приятелем. И весьма полезным. Поэтому я издал горлом некий со-
чувственный звук.
Его это не утешило.
— Так что шеф наорал на меня. Из-за этого дела, кричит, наша
контора потеряла лицо! Я ему говорю: будь у меня подобная фи-
зия, не жалко было бы потерять...
— Так прямо и сказал?
— Ну, не вслух, конечно. Так, под нос. Если бы он это услышал,
я бы здесь уже не сидел. Мне, знаешь, надо до пенсии живым до-
браться. Но чего-то не верится, что оно так и будет. — Он вздох-
нул как старая лошадь. — Чем же я могу тебе помочь, Хов? ТЫ
ведь никогда не придешь-просто так потрепаться, тебе обязательно
что-нибудь нужно .узнать. •
— У меня кое-что есть для тебя. — Я достал из бумажника ви-
зитку и положил ее на стол прямо под его меланхольный нос. —
Это принадлежало тому парню из морга. В феврале он отдал ее
Ларри Сайфелю. — Я вкратце изложил собития. — Покажи ее ше-
рифу. Это несколько» поправит лицо, вашей конторы. И скажи ему,
чтобы взял у Сайфеля показания. Ты ведь знаешь Сайфеля?
— Еще бы. Один из тех, — добавил он несколько туманно. —
Есть две породы молодых прощелыг. Этот из тех, кто ни в грош
не ставит старших. Запросто может выставить старика на посме-
шище, только бы угодить своей заднице. Не то что ты, Хов, —
запоздало добавил он.
— У тебя что, были нелады с Сайфелем?
— Мне он ничего* страшного сделать не может. Но всю послед-
нюю неделю прохода не давал с трупом по делу Майнера. Я бы
хотел, чтобы никакого «дела Майнера»- вообще не существовало.
— Боюсь, что с сегодняшнего дня ты будешь слышать о нем
еще чаще. Так чего он добивался?
— Информации. Я объяснил, что никакой новой информации по.
этому делу у меня нет. Но он почему-то вбил себе в голову, что
есть. Чушь! У меня и других забот полно. Неужели я должен ду-
мать все время об одном деле?! Например, эта вооруженная банда,
которую мы сцапали во вторник. На них поступили запросы из
шести штатов, из четырнадцати полицейских комиссариатов! Я по
уши увяз в переписке. — Он выхватил из кипы бумаг целую приго-
рошню и грохнул ею об стол.
— Забудь об этом на время, Сэм. Так какая информация у тебя
есть?
— Да ничего нового. Я раскрутил единственную оставшуюся
239
улику. Но и этот след никуда не привел. Последняя приличная ули-
ка — метка химчистки на костюме мертвеца.
— А метка портного?
—> Она была спорота. Знаешь почему? Костюм оказался воро-
ванным. Это мне удалось установить.
— Продолжай.
— Химчистка находится в Вествуде. Новое дело, независимое,
начато в прошлом году. Не так-то легко было выйти на их след.
Отделение пропавших без вести даже не успело занести эту хим-
чистку в свою картотеку. Ну, в общем, как бы то ни было, у меня
появилась возможность отправиться в среду в Эл-Эй. Нужно было
кое-что передать Рэю Пинкеру. В химчистке мне дали фамилию и
адрес тех людей, у которых этот костюм был украден. В тот мо-
мент я, конечно, не знал, что костюм ворованный. Думал, ура, еще
следок появился!
Я начал закипать. День подходйл к концу, и терпение мое исто-
щалось.
— Так что обнаружилось, Сэм? Ты допросил людей, у которых
стянули этот костюм?
— Я хотел, но... Их не оказалось дома. Из химчистки я позво-
нил им и поговорил со служанкой. Описал костюм. Она сказала,
что его украли вместе с другим барахлом месяца четыре назад. Вы-
ходит так, что этот парень оказался еще и грабителем. В этом слу-
чае становится понятно, что он делал на Риджкрест-роуд в ту ночь:
присматривал дом для очередной кражи. Наскочив на него, Майнер
тем самым сделал кому-то большое одолжение.
— Давай фимилию и адрес.
— Какую еще фамилию? Я же тебе только что сказал, что это
мертвый конец.
— Тех людей, у которых костюм был украден. Я съезжу в Вест-
вуд и .поговорю с ними.
— К чему тебе это? Они же не знакомы с грабителем!
— Любая зацепка все же лучше, чем ее отсутствие. Давай-ка сю-
да адрес, Сэм.
— Да бога ради, если тебе не терпится забить себе мозги этой
чепухой. — Он пошарил в выдвинутом ящике стола и вытащил
бланк химчистки, на котором карандашом было нацарапано:
«Дж. Томас Ричардс,
8 Джанкал Плэйс,
Вествуд»
— Ты их хотя бы предупреди, что едешь, — сказал Сэм. —
Обидно будет переть такой конец зазря, а они, видать, шуст-
ряки.
— Хорошо, так и сделаю. И еще одно.
240
т- О Господи, еще не все? — Его рот ощерился в улыбке. —
Хочешь, чтобы я выскочил из собственной рубашки?
Я притворился, что не понял подкола. Для старика это был
трудный день.
— Шериф затанцует на задних лапках, когда ты покажешь ему
визитку. Только сделай это прямо сейчас.
— Как только избавлюсь от тебя, Хов.
— Это будет несложно. Просто мне нужны фотографии, кото-
рые ты сделал с трупа по делу Майнера.
— Но ведь ты знаешь, что их нельзя выносить отсюда.
— Обещаю вернуть.
— Думаешь, что сможешь установить его личность?
— Хочу попробовать. Если получится, ты будешь первым, кто
об этом. узнает.
— Полагаюсь на тебя, Хов. Не уверен, что у тебя получится
этот вариант, если, конечно, ты не знаешь чего-нибудь такого, о
чем не известно мне. — Его морщинистая улыбка походила на затя-
нувшийся шрам, который причинял ему массу неудобств. Было вре-
мя, когда Сэм претендовал на место шерифа.
— Можешь успокоиться. Ничего я не знаю. А теперь давай фо-
тографии.
Он открыл стоящий у стены металлический шкафчик и принялся
шарить на полках. Луч света почти горизонтально пробился через
высокое, забранное решеткой окно. В сумрачном неверном свете его
профиль казался темным, угловатым и походил на вырубленную
в камне и изъеденную дождями маску.
— Не беспокойся, Сэм, — сказал я тихо. — Ты заработаешь
свою пенсию.
Он нашел конверт и высыпал содержимое на стол. Я впервые
увидел февральского мертвеца. По-видимому, он был моложе и вы-
глядел импозантнее, чем тот, что лежал сейчас в морге, но это бы-
ло до того, как машина Майнера раздавила ему лицо. Оно было
страшно покорежено: челюсть вывихнута, нос вдавлен внутрь,
щеки и лоб ободраны до мяса, одного глаза не было. Единственной
чертой, по которой его хоть как-то можно было опознать, являлись
шикарные светлые волнистые волосы, плотно закрывавшие изре-
занный стеклом лоб.
— Ударом разбило противотуманный фонарь, — говорил
Сэм. — Его переехало обоими колесами. Вдавило грудную клетку
внутрь, череп раздавило как орех, осколки стекла вмазало в лицо.
— Блондин?
— Так точно. Серо-голубые глаза. Размер пять—девять, рост —
один—шестьдесят; возраст — двадцать девять—тридцать. Судя по
воссозданному портрету, он был симпатичным пареньком.
— Какие-нибудь особые приметы?
241
— Только это. — Он поднял увеличенную фотографию с над-
писью: «Левая рука». На предплечье была нанесена татуировка «га-
вайская танцовщица в юбке» и слово «Апоха». — Похоже, он слу-
жил во флоте. Жалко, что у него не был вытатуирован личный
номер.
Сэм закрыл конверт и заклеил клапан липкой лентой. Это заня-
ло- какое-то время, потому что его руки дрожали.
— Все в порядке, Сэм?
— В порядке. Я-то в порядке. Просто мне становится дурно от
одного вида мертвяков. Даже на фотографиях. Я прекрасно знаю,
Хов, что напортил в феврале с отпечатками пальцев. Это было
ужасно. Я с огромным трудом заставил себя прикоснуться к нему:
Невыносимо для такого старика, как я, видеть молодое здоровое
тело, разбитое в куски. От подобных зрелищ в голову приходят
дурные мысли. Меня они теперь посещают довольно часто. — Его
огромная костлявая ручища в отчаянии вцепилась в мою. — Я те-
ряю хватку, да, Хов?
— Все мы боимся смерти, — ответил я. — Это нормально.
— Не произноси ты, ради Бога, это слово, не могу его слышать.
Я видел так много на своем веку. А теперь думаю только о том,
что в один прекрасный день этим «кем-то» окажется Сэм Дрессен.
— Патологические мыслишки, — сказал я весело и направился
к выходу. Но они словно прилипли к моей машине и окутывали ее
подобно черному крепу на всем пути до Лос-Анджелеса. Я ехал с
таким чувством, словно за мной на мотоцикле гналась сама смерть.
Глава 14
Детективное агентство «Экме» находилось на втором этаже
оштукатуренного здания, прямо над ломбардом. На противопо-
ложной стороне улицы я обнаружил местечко для стоянки и про-
брался сквозь вечерний поток автомобилей. Казалось, они старают-
ся избежать какой-то напасти, поджидающей с одной и другой сто-
роны бульвара. Фары горели, будто индейские сигнальные костры
на склонах холмов.
Я поднялся на второй этаж и обнаружил, как и ожидал, что в
помещениях компании «Экме» тихо и пусто. В коридоре оказалась
пахнущая застарелым сигарным дымом телефонная будка. Застек-
ленная крыша прямо над ней отфильтровала пыльный серый свет.
Я зашел в будку и набрал номер Дж. Томаса Ричардса в Вествуде.
Служанка сообщила мне, что мистер и миссис Ричардс в это время
берут уроки гольфа и что их, таким образом, нет дома. Если что-
то срочное, то я могу позвонить в клуб «Бель Эйр». Да, разумеет-
ся, они возвратятся домой к обеду.
Телефонный справочник, прикованный к стене будки, разъяснил
242
мне, что у детективного агентства «Экме» существует альтернатив-
ный номер телефона. Я набрал его и услышал резкий и торопли-
вый мужской голос.
— Бурк слушает. Это ты, Кэрол?
— Меня зовут Ховард Кросс, я офицер по условному осуждению
в Пасифик-Пойнте...
— Я вас знаю?
— Похоже, что скоро узнаете. У нас убийство и похищение ре-
бенка...
— Это не для меня, большое вам спасибо. Такие дела я оставляю
для полиции< Как вы сказали, офицер по условному осуждению?
— Не перебивайте меня! Вы владелец агентства «Экме»?
— Это агентство владеет мной, — ответил он, — до кровавых
соплей.
— В деле замешан один из ваших сотрудников.
— Симми? Случаем не Симми Тэчер?
— Мы не знаем его имени.
— Он что, не хочет говорить?
— Скорее не может. Последние восемь часов он очень мертвый.
Бурк замолчал примерно секунд на пять. Где-то за стеной, быть
может, в агентстве «Экме» зазвонил телефон: далекий, одинокий
звук.
— А почему ры решили, что он работает, э-э, работал на меня?
— Потому, что у него оказалась ваша визитка.
— Опишите его.
— Большой, старый человек, рост около шести футов, далеко
за пятьдесят, лысый, носил коричневый паричок.
В трубке очередное долгое молчание.
— Вы знаете такого, Бурк?
— Знаю, — утомленно произнес он. — Что с ним случилось?
— Убит.
— Понятно.
— Кто это?
— Зовут Арт Лемп. Работал на меня в прошлом году. Я его
уволил.
— Мне нужна о нем вся информация, какая у вас есть. Die мы
можем встретиться?
— Сейчас? — спросил он с некоторой тревогой. — Понимаете,
я жду звонка от жены и не могу...
Я охладил его.
— Слушайте. Этим утром ваш бывший служащий похитил че-
тырехлетнего мальчишку. Лемп мертв. Про мальчика до сих пор
ни слуху ни духу. И вы у нас единственная зацепка.
— Понял. Хорошо. Может, она й не позвонит вовсе. Где вы на-
ходитесь?
243
— Возле вашего офиса, в телефонной будке.
— Мой дом в трех кварталах. Через пять минут буду.
Я как раз докуривал сигарету, когда он поднялся на этаж: муж-
чина примерно моего возраста, широкоплечий, коротконогий, с пус-
тыми, подозрительными голливудскими глазками, укрепленными
на встревоженном лице будто с помощью подшипников. Пока мы
обменивались небрежным рукопожатием, его глаза обшарили меня
сверху донизу, определяя рост, возраст, вес, примерный заработок
и коэффициент умственных способностей. Вместо воздуха он выды-
хал «мартини».
Бурк вонзил маленький медный ключик в дверь офиса.
— Я не заставил вас ждать? Можно мне взглянуть на ваше удо-
стоверение?
— С собой у меня нет, но если хотите, брякните шерифу в Паси-
фик-Пойнт. Вполне возможно, что он уже пытался до вас дозво-
ниться.
Он зажег свет, и неуклюжие тени, обозначившие конторскую ме-
бель, канапе, тростниковые стулья и пепельницу, мгновенно обрели
цвет и форму.
— Чего так волноваться, — произнес он с наигранной легкос-
тью. — У вас честное лицо. Как, вы сказали, ваше имя?
— Ховард Кросс.
— Добро пожаловать в Святилище, Ховард. * Сделаю для вас,
что в моих силах. Шутка.
Я зашел за ним в офис, обшитый дубовой фанерой. Он уселся
на край стола и принялся покачивать очень блестящим ботинком.
— Если честно, Ховард, это для меня удар. У меня за последнее
время их целая серия. Жена в третий раз ушла. Попытался было
уговорить ее вернуться. На сегодняшний вечер у нас запланирована
окончательная разборка. Не кажется ли вам, Ховард, что в этом
есть ирония судьбы? Человек, по роду своей службы занятый сбо-
ром информации для разводов, из кожи вон лезет, чтобы удержать
возле себя весьма несимпатичную блондинку. Конечно, вы можете
сказать: да брось ты ее! Только она нужна мне, вот и все.
— Хватит языком молотить, Бурк. Меня интересуете не вы, а
Лемп.
— Извините, — проговорил он, набычившись. — Что там слу-
чилось со стариной Артом? Пиф-паф? Я всегда ему говорил: в один
прекрасный день тебя застрелят.
— Заколот пешней. Сегодня примерно в одиннадцать пятнад-
цать прямо в своей машине, и заодно его освободили от выкупных
денег. Он получил их в одиннадцать утра.
— И какой выкуп?
— Пятьдесят тысяч.
Бурк прищурил глаза и зажал губу между большим и указатель-
244
ным пальцами. Он походил на голодную барракуду, надевшую
галстук «бабочкой».
— Старина Арт попытался выскочить из грязи в князи? Но кид-
неппинг ему не потянуть. Класс не тот. В конце концов он получил
его в шею.
— В шею?
— Прошу прощения за слэнг, — сказал Бурк. — Только не гово-
рите мне, что пешню воткнули именно туда!
— Именно туда.
— Вот язык распустил! Но вы заблуждаетесь, если считаете, что
я об этом знал. Арта Лемпа я не видел уже месяцев шесть, уволил
его в декабре. Если уж быть до конца откровенным — спустил
с лестницы.
— Почему?
— Подобная необходимость долго вызревала и под конец про-
рвалась наружу. Я бы сам ни за что его не нанял. Просто сделал
одолжение приятелю.
— Какому приятелю?
Барракуда стрельнула глазками.
— А не забираемся ли мы чересчур в дебри, а, Ховард?
— Не думаю. Лемп в этом деле был не один. Я пытаюсь нащу-
пать его контакты.
— Да, дело серьезное. Вообще это был не то чтобы приятель.
Просто симпампушечка-блондиночка, Молли Фоон, по крайней ме-
ре, под этим именем она известна мне. Эта дама в прошлом оказа-
ла мне парочку любезностей. А потом как бы невзначай поведала
об этом козлище с полицейским прошлым. Я и поддался, дал ему
работу.
— Когда это было?
— В октябре, в начале октября. Двух месяцев хватило, чтобы
он встал мне поперек горла. Да ему бы и этого времени не продер-
жаться, если б Кэрол не шалабахнула меня по* башке. В ноябре она
второй раз от меня ушла. Но что мне, черт побери, делать, когда
по роду занятий приходится иметь дело с бабами?! Объяснял же
ей, что моя профессия типа докторской, но она и слушать не стала.
Но я ни разу не перепихнулся, — он громко щелкнул пальца-
ми, — ни с Молли Фоон, ни с какой другой.
— Как бы мне отыскать Молли Фоон?
Его лицо изобразило неподдельную озабоченность моим здо-
ровьем.
— Буду с вами откровенен, Ховард.
— Не надо так напрягаться. — Я- всегда с подозрением относил-
ся к людям, выставляющим напоказ свою честность.
Перегнувшись вперед, Бурк_ сердечно потрепал меня по плечу и
улыбнулся.
245
— С вами я чувствую себя совершенно спокойным, и не поймите
меня неправильно. В этом году я не виделся с Молли. С нею и с
Лемпом мы расстались в одно время и по одной и той же причине.
Я вам даже расскажу по какой. —. Он огляделся, видимо обалдев
от собственного великодушия. — Они использовали информацию,
которую Лемп получал,'работая на меня, чтобы затем играть на
стороне в свою собственную игру.
— Шантаж?
— Именно. Тут у нас чертова уйма ревнивых жен. — Он фырк-
нул с отвращением, словно женские чувства ядом осели в атмосфе-
ре кабинета. — Большинству вообще нечему ревновать. Моя работа
состоит в том, чтобы их успокаивать. Арту Л.емпу было поручено
заниматься двумя-тремя подобными делами. Он же разыграл все
наоборот, чтобы обеим сторонам причинить максимум беспокой-
ства — по-своему интерпретировал шантаж. О двух случаях я знаю
точно. Он компрометировал мужей, подсовывая им Молли Фоон;
один раз в машине, второй — в гостиничном номере*. А его прия-
тель, фотограф, делал снимки. Один из этих бедняг купил фото-
графии у Лемпа. А что остается, когда у вас жена — мегера.
А вот второй пришел ко мне. В этот-то день я и скинул. Лемпа
с лестницы. — Воспоминание улыбкой искривило уголки его губ. —
Потом позвонил Молли, и выдал ей все, что о ней думаю в три
этажа, и с тех пор она тоже испарилась. То, что я послал этих дво-
их в туманную даль, оказалось не так уж скверно. По крайней мере,
для бизнеса.
— А где жила Молли в декабре?
— Не знаю я, где она жила.
— Может быть, вспомните номер ее телефона?
— Мне она его не. сообщала.
— Вы говорили, что звонили ей.
— Через подружку, — сказал он и поднял руки, словно мог этим
что-нибудь объяснить. — У Молли была договоренность, что через
эту подругу будут проходить все ее телефонные звонки.
— Значит, подруга может знать, где искать Молли...
.— Сомневаюсь. Проблема в том, что сейчас эта девка коротает
время в окружной тюрьме Лос-Анджелеса. В январе ее схомутала
полиция нравов. Может быть, они и Молли заодно замели, не
знаю. Мне это на хрен не нужно.
— У Лемпа был весьма приятный круг знакомств, — сказал я,
подозревая, что Бурк тоже может этим похвастаться. — Расскажи-
те мне о фотографе, ну о том, что делал компрометирующие
снимки.
— Яс ним никогда не встречался. Если бы что-нибудь знал, то,
разумеется, рассказал бы. Мне даже неизвестно, как его зовут.
— И где живет?..
246
— Думаю, он обретался в одном отеле с Лемпом, знаете эти
развалюхи на окраине. Может быть, даже в той, где они делали
компрометирующие снимки.
— Отель «Сансет»?
— У вас что-то с психикой, Ховард.
— Машина, в которой был убит Лемп, принадлежала некоему
Керри Смиту, который в качестве своего адреса назвал именно этот
отель. Это имя — Керри Смит — вам ни о чем не говорит?
— Абсолютно. Ежели это парень со вспышкой, то его в этом
отеле уже нет. Лемп выписался оттуда в декабре, в тот самый день,
как получил от меня пролетное лекарство. «Вспышка» вполне воз-
можно уехал вместе с ним.
— Описания фотографа у вас случаем нет?
— Никакого, г— заверил он. — Могу предоставить хорошее опи-
сание Молли Фоон, если, конечно, хотите. Между прочим, Фоон —
не настоящая фамилия — сценический псевдоним.
— Она что, актриса?
— Все они актрисы, Ховард. Каждая тварь женского пола в
этом городе — актриса, даже если она всего лишь галлопировала
на заднем плане в третьеразрядных варьете. Так же как половина
мужских тварей называет себя актерами и писателями. И частными
сыщиками. — Он криво ухмыльнулся.
— Описание Молли, — напомнил я ему.
— Вы видели сотни таких, может быть, даже тысячи, по работе
или так. Смазливая, неплохо сложенная блондинка, разумеется, не-
натурального окраса; рост примерно пять футов четыре дюйма; вес
примерно сто двадцать пять фунтов, неплохие ноги, но могли бы
быть и лучше. Прикидывается девятнадцати- или двадцатилетней.
Единственное, что я вам посоветую, если ее найдете, не верьте
ни единому слову. Патологическая лгунья. Все они патологические
лгуньи. Я знаю, сам на такой женат.
— Вы предосудительны. Цвет глаз?
— Анютины глазки, имею в виду такой цветок. Глаза — это
лучшее, что у нее есть, и она об этом знает. Проверяет их действие
на всех, кто носит штаны.
— Отличительные черты?
— Не знаю ни одной. У нее очень хорошая кожа. Кстати, забав-
но, что она не загорает. — Интонация его голоса пошла вниз. —
Забавно.
На столе позади него зазвонил, демонстрируя свое негодование,
телефон. Бурк нырнул вбок и поднял трубку.
— Кэрол? Tti, крошка?
Это была не Кэрол.
— Да, мистер Форест, — ответил детектив. .— Говорит Бурк.
Да, я владелец агентства «Экме».
247
Он ответил на серию вопросов, связанных с Лемпом, а затем
всплыло мое имя. Бурк передал мне трубку:
— С вами мечтает побеседовать человек из ФБР.
Междугородняя линия донесла до Меня скрежещущий голос
Фореста.
— Смотрю, вы нас обскакали. Не свалитесь и не сломайте себе
шею.
— Я и не собираюсь. Есть какие-нибудь новости о парнишке
Джонсонов?
Начавший было шнырять по кабинету Бурк тут же застыл, весь
обратившись в слух.
— Мы прочесали юго-восток, — ответил Форест. — Поставили,
кордоны на всех дорогах. Единственная стоящая зацепка — это то,
что «крайслер», в котором вы обнаружили Лемпа, был куплен на
стоямке подержанных автомобилей на Третьей улице, в декабре, че-
ловеком по имени Керри Сноу. Смахивает на Керри Смита, да?
Описания нет, но есть следок на торговца, который ему эту маши-
ну продал. А у вас что новенького?
— Бурк здесь навел меня на подружку Лемпа по имени Мол-
ли Фоон. Вам лучше приехать сюда и поговорить с Бурком са-
мом’у.
— Я и намеревался это сделать. Ему можно доверять?
— Мне кажется — да. Он сейчас рядом со мной.
— Вышлите-ка его из комнаты.
— Это его кабинет. Он здесь законный владелец.
— Большое спасибо, — сказал Бурк за моей спиной.
Форест мрачно продолжил:
— Никогда не знаешь этих частных субчиков. Все время они ко-
выряются в грязи, которую с них потом наждаком не отодрать.
Ладно, дайте-ка ему трубку.
Бурк принялся отвечать на вопросы о себе, Молли Фоон и Лем-
пе. ’Наконец, как я понял, ему было приказано оставаться в офисе
и дожидаться Фореста. Пообещав, он повесил трубку.
Диалог с представителем власти поверг его в пучину отчаяния.
Тревога прочертила на лице детектива глубокие морщины.
— Он хочет, чтобы вы тоже его подождали, мистер Кросс.
— Думаю, что не смогу этого' сделать. Уж лучше вы сами...
— Опять заботы, — произнес он похоронным голосом. —
В этот год мне все время не везет. Удача меня невзлюбила. Вы
знаете этого Фореста?
— Беседовал с ним сегодня. Он вас не покусает.
— Это вы так думаете. Я же в этом деле увяз по уши. — Он
поднял онемевшую левую руку к скуле. — Вы не сказали мне, что
это был ребенок Джонсонов.
— Вот уж не думал, что это вам будет интересно.
248
— А мне и не интересно. Я хочу забыть об этом; хочу выехать
подальше в пустыню, забиться к суслику в норку и забыться. Толь-
' ко не могу.
— Давайте-ка, Бурк, выкладывайте остальное. Чувствую, вам
есть что сказать.
— Не стоит так волноваться. Пока меня еще не поймали на со-
крытии улик.
— Вы уже проговорились, — сказал я. — Давайте не будем
терять время.
Он обогнул стол и понуро уселся на вращающийся стул.
— Джонсониха что, ваша знакомая?
— Я бы так не сказал.
— Я ее знаю. И муженька знаю, так вот. Он был одним из моих
клиентов. Как зовут старикана?
— Эйбель. Но он вовсе не старик.
— Для нее — старик. Это не мое мнение — его. Он пришел сю-
да шесть-семь месяцев назад; отыскал мое объявление в газете.
Я говорил вам насчет ревнивых жен. Оказывается, существуют так-
же и ревнивые мужья.
Свистящий ветер выдувал мусор из моих глазных впадин. В воз-
никшей пустоте накапливалось что-то тяжелое и страшное. По ощу-
щениям могло показаться, что это головная боль. Потом я разли-
чил очертания женской фигуры. Но лицо ее было пустым, а нижняя
часть тела не просматривалась.
— Продолжайте. — Мой голос как-то странно прозвучал в
пустоте. Фигура повернулась спиной. — К кому же он рев-
новал?
— К какому-то адвокату, парню по фамилии Сайфон. Или что-
то в этом роде. Могу посмотреть в картотеке.
— Не утруждайтесь. Его фамилия Сайфель.
Бурк понимающе покосился на меня.
— Джонсон не выдвинул никаких обвинений. Сказал, что хочет
проверить, так это или не так. Сомнения его, видите ли, убивали.
Так всегда бывает.
— И ’ что же, разрешили вы его сомнения?
— Думал, что да. Теперь не уверен. Лемп работал с Джонсо-
ном. Кстати, именно Арт попросил меня поставить его на это дело.
Оно, как мне показалось, его очень интересовало. Я в то время со
всеми своими людьми занимался расследованием на киностудии,
поэтому и послал его в Пасифик-Пойнт. Лемп наблюдал за дамоч-
кой Джонсона четыре-пять дней. Это было в ноябре. Рапорт он
представил отрицательный. Миссис Джонсон пару раз встречалась
с адвокатишкой, но при этом всегда присутствовал либо сам Джон-
сон, либо мамочка Сайфеля, либо еще кто. Я не шакал: сказал.
Джонсону, что он выбрасывает деньги на ветер.
249
— Но теперь вы не очень-то уверены.
Я старался говорить как можно бесстрастнее, но у Бурка оказа-
лось наметанное ухо.
— Не стоит лезть мне на голову. Слишком многие уже сидят
на ней. — Он поднял скрюченную правую руку и сделал несколько
движенйй, словно отбивая удары в лицо. — Так, значит, дамочка
вам по душе. А теперь посмотрите на вещи спокойно. Я знаю сей-
час, в то время я ничего не знал. Рапорты Лемпа не стоили бумаги,
на которой были написаны. Даже если бы он засек их трахающи-
мися, он и тогда бы ничего мне не сообщил. Он что-то видел в
этом деле, раз планировал похищение с ноября месяца. Вполне воз-
можно, что он задумал его даже раньше. Так что ему не выгодно
было подтверждать опасения мужа. Не так ли?
— Мне бы хотелось взглянуть на рапорт.
Бурк выдвинул ящик из шкафа с документами, пробежался паль-
цами по бумагам, лежащим внутри; вначале небрежно, а зетем все
более и более внимательно.
•— Его нет. Видимо, Лемп перед тем как уйти, прихватил рапорт
с собой.
— Вы уверены?
— Взгляните сами. Здесь все, что осталось по этому делу.
Он показал мне запись об оплате: Эйбель Джонсон, получено
125 долларов на текущие расходы.
— Форесту это. понравится, будьте -уверены.
Бурк бросился в крутящееся кресло и вынул из среднего ящика
стола револьвер. С отсутствующим видом он прокрутил полный
барабан указательным пальцем:
— Не желает ли кто сыграть в русскую рулетку?
— Уберите, — сказал я.
— РКО. — Он убрал пистолет обратно в ящик. — Не беспокой-
тесь за меня, Ховард. Я пошутил. Я вообще люблю шутить.
— Сейчас нет времени ломать комедию. Если вы знаете еще
что-нибудь, то лучше скажите об этом мне.
— Что, например?
— Где живет Молли Фоон. Мне думается, что в свое время вы
ее очень хорошо знали. Может быть, даже и сейчас...
— Вы неправы, дальше некуда. — Его лицо не выражало ниче-
го, но под столом руки втихую боролись друг с другом. — Яс
декабря месяца не видел эту маленькую вертлявую сучку.
— И где же вы ее не видели?
Он задал встречный вопрос:
— А она имеет отношение к похищению?
— Она имеет отношение к Лемпу, а он в этом деле ключевая
фигура. Я бы не должен вам этого говорить, но если хотите
остаться чистым, то придётся вам еще чуть-чуть пораскрывать рот.
250
Его правая рука наконец-то поборола левую, прижав ее к колену.
— Я пару раз бывал в ее доме. Быть может, она там больше
не живет, но вполне возможно,' что хозяйке известен ее следующий
адрес. В любом случае можете рискнуть. Это в Западном Голливу-
де. — Он дал -мне адрес и инструкции, как отыскать дом.
— Спасибо, Бурк. Только зачем было так долго тянуть?
— Я думал, что она студенточка из Сан-Квентина. — Он шлеп-
нул себя левой ладонью по глазам. — Я, видимо, совсем дурень.
Ведь знаю же, знаю, что нельзя им доверять, и каждый раз верю
им, и жалею, и... Наверное, я тоже тварь.
Я оставил его в одиночестве.
Глава 15
Квартира находилась на тихой захудалой улочке, на втором эта-
же над гаражом. Свет в окнах не горел, зато соседний дом оказался
освещенньци и озвученным на полную* Это было белое каркасное
бунгало, старавшееся всеми своими немощными линиями походить
на дом в «колониальном» стиле. Звуки, доносившиеся изнутри, ис-
ходили от радио. Когда я позвонил, голоса внезапно смолкли, и
по полу прошлепали медленные, мягкие шаги.
Затем заблокированная на цепочку дверь приоткрылась дюй-
ма на четыре. Из-за длинного женского носа на меня глядели
очки, за которыми скрывались глаза. Изо рта вылетело осужда-
ющее:
— Вы не даете слушать мою любимую программу. Имею я пра-
во отдохнуть в собственном доме? Что вам угодно?
— Прошу прощения. Но у меня срочное дело. Мне необходимо
отыскать девушку, именующую себя Молли Фоон.
Еще больше усилившееся неодобрение превратило лицо в ледя-
ную маску.
— Я о ней ничего не знаю. Если вы один из этих ее никудыш-
ных дружков...
— Я офицер по надзору за условно осужденными, — прогово-
рил я, прежде чем она успела захлопнуть дверь. — И расследую
весьма серьезное дело.
Ледяная маска стала таять на глазах. Что-то вроде удоволь-
ствия засветилось за стеклами очков.
— Она что, попала в переделку? Я всегда говорила, что эти не-
лепые выходки доведут ее до беды. Да что там! Когда я была в
ее возрасте, то даже заговорить с мужчиной не смела. Отец строго
наблюдал за девочками...
— Могу я войти?
Она сбросила цепочку и приоткрыла дверь ровно настолько,
чтобы я мог проскользнуть в образовавшуюся щель.
251
— Не обращайте внимания. В доме такой кавардак...
Внутри оказалось очень, как-то даже противоестественно чисто,
словно женщина ждала комиссию по проверке. Но вещи были ста-
рыми: ковры, мебель, даже висящий в коридоре календарь. Засто-
явшийся тяжелый воздух сочился запахами затхлых специй. Вы-
цветший лозунг, висящий на стене возле пианино, гласил: «Дымок
так же легко поднимается из очага крестьянской хижины, как и из
камина надменного дворца».
Увидев, что я читаю, она произнесла:
— Какая истина! Не хотите ли присесть, мистер...
— Кросс, Ховард Кросс.
— Мисс Хильда Трентон. Рада с вами познакомиться, мистер
Кросс.
Мы сели лицом друг к другу в глубокие кресла-качалки, возле
старого кабинетного радио. Оно потихоньку шипело, посверкивая
лампой, словно порыв подавленной страсти. Мисс Трентон накло-
нилась ко мне, поставив острые локти на острые коленки.
— Что же она натворила?
— Это я как раз и выясняю. Понимаю так, что здесь она боль-
ше не живет?
— Молли прожила у меня месяц или около того, и скажу откро-
венно: даже если бы она сейчас приползла ко мне на коленях, я
бы все равно не сдала ей квартиру. — Женщина хмуро улыбну-
лась. — Но, разумеется, она не приползет, потому как эта девица
собрала вещи в мое отсутствие и сбежала, задолжав квартплату за
неделю и не попрощавшись. Но скажу’вам честно, я не огорчена.
Сейчас в квартире живет очень приятная молодая пара.
— Когда уехала Молли?
— В начале января, точную дату не помню.
— И конечно, не оставила следующего адреса...
— Еще бы! Она ведь должна мне восемнадцать долларов. С мо-
ей стороны было непростительной глупостью доверить ей квартиру
даже на неделю. Ведь Молли горазда выдумывать: как в один пре-
красный день все в ее жизни переменится, она получит роль в кино,
станет звездой и отплатит мне вдвойне... Или как выйдет замуж
за прекрасного юношу. — Мисс Трентон фыркнула. — Ни один
нормальный молодой человек никогда не женится на такой.
— Почему же?
— В моральном плане эта девушка потеряна для общества, вот
почему. Ведь у нее в любое время дня и ночи гуляла компания,
мужская компания. Молли правильно сделала, что съехала. Я уже
начала подумывать о выселении. — Женщина похлопала себя по
жидкой шевелюре, прикрывающей макушку. — Но потом позволи-.
ла сострадательным импульсам взять верх. И так всегда, мистер
Кросс. А люди пользуются этой моей слабостью.
252
— Вы сказали, что она выехала в большой спешке. После нее
что-нибудь осталось?
Женщина немного подумала.
— Ничего. Ни единой вещички.
Врать мисс Трентон не умела. Близорукие глазки за стеклами
очков увлажнились, и она кашлянула.
— Понимаете, ведь квартира полностью обставлена, Молли
привезла с собой только одежду.
Со всей выразительностью, на какую был способен, я сказал:
— Вижу, что вы честная американка, мисс Трентон, и что могу
вам довериться. Молли Фоон причастна к киднеппингу, и если вы
знаете что-нибудь о ее местонахождении, личной жизни или зна-
комствах, то ваш гражданский долг — поведать мне об этом.
— Киднеппинг! Ужас какой! — Она обняла себя за плечи и обве-
ла взглядом двери и окна. — Я не имею ни малейшего представле-
ния о ее местонахождении, ведь с января месяца о ней ни слуху
ни духу. А вот что касается личной жизни — тут другое дело. Она
со своими дружками здесь такое устраивала!.. Пляски, пьянки всю
ночь. А что они друг другу говорили, Боже!..
— Вы слышали, что именно?
— У меня автомобиль стоит в гараже, как раз под квартирой.
Вечерами, когда я возвращалась с работы домой и сидела в маши-
не, набираясь сил, то ничего не могла поделать: мне приходилось
слушать, что они говорят. А бывало, что-то искала на чердаке —
так такие перегородки тонкие, знаете, словно стенка шкафа, ну и
слышала их непотребства, истории там всякие. Скажу вам прямо:
я была огорчена до глубины души; чтобы молодая девушка и такое
говорила!.. — Мисс Трентон осеклась и уставилась на ноги, обутые
в черные полуботинки. Если она и огорчалась, то только за
себя.
— А вы видели этих мужчин?
— Лестница находится с другой стороны гаража. Обычно Мол-
ли затаскивала и выпихивала их без меня.
— Но вы могли видеть их машины.
— В машинах я ничего не смыслю. До сих пор езжу на старом
папином «форде».
— А может быть, вы слышали — случайно — какие-нибудь
имена?
Она склонила голову набок, прижав указательный палец к впа-
лой щеке.
— Был такой человек, по имени Ар.т, —сказала она, поразмыс-
лив. — Молли никогда не упоминала его фамилии, просто Арт или
Арти. Когда он заявлялся, они тут же начинали грызться, как кош-
ка с собакой, и называть друг друга так, что у меня язык не повер-
нется повторить.
253
— А почему они грызлись?
— Могу только догадываться. Я ведь не слушала специально,
так, от случая к случаю...
— Ну конечно.
— Он все настаивал, чтобы она с ним уехала. А она не хотела.
Говорила, что он не может предложить ей достойной жизни, что
у нее есть варианты и получше. К тому же она всегда повторяла,
что он мошенник. Уверяю вас, мистер Кросс, слушать все это было
просто ужасно. А вот другой говорил намного симпатичнее. Не ми-
ло, но симпатично.
— Другой?
— Тот, который намного моложе. Он приходил чаще. Голос у
него изумительный, я вам точно говорю. — Глаза за стеклами
очков затуманились воспоминанием, будто мужской голос из-за пе-
регородки чердака рбращался только к ней. — Они тоже ссори-
лись, конечно, но с Керри это было все-таки иначе. Она хотела вый-
ти за него...
— Керри? — переспросил я.
— Я сказала — Керри? Наверное, случайно вырвалось. Его так
звали, по крайней мере, она так его называла.
— Керри Сноу?
— Фамилии я не знаю. Только имя.
— Ясно. Так о чем они говорили?
— О себе. Друг о друге. Он все время повторял, что никогда
не доверял женщинам. Она уверяла, что с ней все по-другому. Он
издевался, доводил Молли до слез. Иногда мне даже бывало ее
жаль.
— Мисс Трентон, я спрошу вас как женщину: скажите, они жили
вместе?
— Разумеется, нет! Я бы не разрешила ничего подобного в моей
квартире. Иногда, правда, он оставался на Целую ночь. Они разго-
варивали. Всю ночь'. — И торопливо добавила: — Я страдаю бес-
сонницей, так что волей-неволей...
— Вы когда-нибудь видели этого Керри?
— Было такое раз или два. По крайней мере, я думаю, это он
выскальзывал от нее утром. Сама я ранняя пташка, мне положено.
Работаю в конторе с пяти до восьми, а путь Туда чуть ли не через
весь город...
— Можете его описать?
— Молодой, лет тридцати. Думаю, некоторые женщины счита-
ют его привлекательным, понимаете?.. Роскошные светлые волосы
вьются на лбу, симпатичный, никак не подумаешь, что подлец.
В общем, хорошо сложенный молодой человек, можете мне верить.
— Вы должны были видеть его машину, мисс Трентон. Вспом-
ните, пожалуйста.
254
Сосредоточившись, она завращала, глазами и губами: морщи-
нистое лицо напоминало детский неумелый рисунок.
— Большая, это точно; по-моему, голубая.
— Какого года?
— Ну, не очень-то новая. Но все равно выглядела хорошо.
— Вы знаете такую марку «крайслер»?
— Нет, — сказала она. — Я никогда в этом не разбиралась. Но
все-таки помню, что это был седан.
— А теперь, мисс Трентон, хорошенько подумайте и скажите:
можете ли вы вспомнить еще что-нибудь о Керри?
— Это он похитил ребенка?
— Вполне возможно, — сказал я, хотя сильно в этом сомневал-
ся. Судя по. всему, Керри прохлаждался под землей с февраля
месяца. ,
— Вы подумайте, может, что-нибудь и вспомните. А я сейчас
принесу кое-что из машины.
Возвращаясь с портфелем через холл, я вдруг почувствовал, что
не в силах вновь войти в эту комнату. Воздух, пропитанный сла-
бым запахом затхлости и специй, напоминал мне египетские лаби-
ринты, в которых корчатся заблудившиеся в поисках сокровищ лю-
ди., И все-таки я вошел.. Мисс Трентон безмятежно покачивалась в
кресле. На колене у нее-лежал черный, продолговатый предмет.
— Я вспомнила, мистер Кросс. Молли действительно кое-
что здесь забыла. Как вы думаете, могу я оставить это себе за
ее долг?
— Все зависит от того, что за вещь она оставила.
Женщина протянула мне черный предмет.
— Фотоаппарат лежал в шкафу для белья, но вполне возможно,
что ей он не принадлежал. Я помню, как в какое-то воскресенье
этот Керри фотографировал ее на дорожке. На ней был такой, знае-
те, купальник без лямочек. Как только я увидела, что там творит-
ся, то сразу приказала им немедленно пройти в дом. Вот так.
Я вынул камеру из футляра. Она была потертая, но в хорошем
состоянии, новая, видимо,. тянула долларов на сто. Но больше все-
го меня заинтересовала надпись на футляре маленькими золотыми
буквами: «ЮСС1 «Юрика Бэй». На аппарате стоял серийный номер
военно-морских сил Соединенных Штатов.
— Похоже, это собственность государства, мисс Трентон.
— Я и не собиралась оставлять его себе, — сказала она бы-
стро. — Что мне с ним делать? Молли позабыла, а куда уехала
эта девица, я не знаю. Думала: подержу у себя, пока кто-нибудь
не придет. Все вполне законно...
— А у. Молли был друг по имени Фред? Фред Майнер?
1 ЮСС (USS) — Корабль Соединенных Штатов (United States Ship).
255
— Что-то не припоминаю. — Ее руки потихоньку, словно откре-
щиваясь от камеры, потерлись о платье. — Вы задаете так много
вопросов, что у меня уже голова кружится.
— Фред — мощный мужчина лет тридцати, широк в плечах.
Спина у него не гнется. С войны сломана. Ходит в выношенной
форме цвета хаки. Большая голова с массивными чертами лица,
мощная челюсть, .мясистый нос, короткие светлые волосы, серые
глаза. Глубокий низкий голос. Говорит со среднезападным акцен-
том. Употребляет морской жаргон.
— И Керри его употреблял, — внезапно сказала женщина.
Говорил как матрос, называл пол палубой и всякое такое.
* — Так что насчет Фреда Майнера?
— Я не видела здесь никого, кто подходил бы под ваше описа-
ние. Но это не значит, что он сюда не заходил. У меня были дела
и поважнее, чем слежка за Молли Фоон. Вообще я смотрела и слу-
шала через силу, по необходимости.
— Понимаю вас, мисс Трентон. Было очень любезно с вашей
стороны ответить на мои вопросы. И у. меня к вам осталось по-
следнее дело. Здесь фотографии умершего человека. Не могли бы
вы их посмотреть? Может быть, узнаете?
— Что ж, — проговорила она неуверенно, — если это так
важно...
Я по одной стал передавать ей фотографии, на которых была
запечатлена жертва майнеровскбго наезда. Она уставилась на них
сквозь очки.
— Это Керри, — пробормотала она. — Я уверена, что это он.
— Точно?
— Да. В то воскресенье, когда он делал снимки, я заметила на
его руке эту татуировку. Непонятно. Вы сказали, что Керри — один
из похитителей. Но ведь он умер?
— Умер.
— Значит, он не тот, за кем вы охотитесь?
— Нет. Этого переехала машина.
— Какой кошмар. А я-то надеялась, что когда-нибудь он вернет-
ся за своей камерой.
— Я собираюсь забрать ее.
— Ради Бога, сделайте одолжение. — Женщина вскочила,
оправляя юбку, и зло прокричала: — Не нужны мне сувениры от
этой и ее дружков. Большое спасибо! Избавилась наконец-то от по-
ганого мусора!
Я сказал:
— Спокойной ночи. Можете меня не провожать.
— Спокойной ночи.
Она включила радио. Повернув ключ в замке зажигания, я услы-
шал, как в доме стонут и причитают голоса.
256
Глава 16
Джанкал Плэйс располагалась высоко на террасированном холме,
нависая над кампусом Уэствуд. Это была тупиковая улица длиной
в квартал с домами на одной стороне и крутым обрывом на другой.
Восьмой, последний дом стоял вдалеке от остальных на покатой лу-
жайке, оканчивающейся у боковой дорожки каменной стеной, кото-
рая обрывалась бетонными ступенями. Дом был сделан в псевдотю-
доровском стиле с облицовкой из темного дуба, со свисающими кар-
низами, свинцовыми оконными переплетами. Стукнув в огромную
дубовую дверь, я почувствовал себя персонажем из «Макбета».
Цветная служанка в переднике открыла дверь и с подозрением
уставилась на мой портфель.
— Мистер Ричардс дома?
— Не знаю. А вам что угодно?
— Скажите ему, что я пришел поговорить об ограблении.
— Вы из полиции?
— Ага. Добровольный помощник.
— Что же вы сразу не сказали? Входите. Думаю, он вас примет.
Она провела меня в комнату с высоким укрепленным балками
потолком, стены которой были заставлены шкафами с книгами.
Но, глядя на эти роскошно переплетенные фолианты, становилось
понятно, что их ни разу не брали в руки. Было похоже, что их оп-
том закупили, поставили в соответствии с обстановкой и позабыли
напрочь.
Внезапно от двери ко мне, наклонившись вперед под углом гра-
дусов в 30, ринулся маленький, круглолицый, с белесыми волосами
человечек. Видимо, он свыкся со столь неудобным способом пере-
движения. Подскочив, человечек энергично потряс мою ладонь.
— Рад вас видеть, сержант, всегда рад видеть представителя ва-
шей славной организации. Потрясающая у меня здесь библиотека,
да? Одних книжек на пять тыщ. Жаль, времени нет все это прочи-
тать. А вон тот орган в нише тянет на три пятьсот. Садитесь же!
Хотите что-нибудь выпить?
— Нет, спасибо. И кстати сказать, я не полицейский, а офицер
по надзору за условно осужденными. Фамилия Кросс.
— Ясненько, — произнес он с таинственным видом. — Я пре-
клоняюсь перед тем, что вы, ребята, делаете. Сигару?
— Нет, благодарю.
Он зажал в кулаке тонкую длинную бледно-зеленую сигару и су-
нул ее в рот.
— Вы не представляете себе, от чего отказываетесь, — нахвали-
вал он. — Их специально изготавливают для меня на Кубе.
Стоят — четыре с половиной сотни за тыщу. А тыщу я скуриваю
за два месяца. Вы, конечно, можете подумать, что здоровье у меня
9 Р. Макдональд
257
никудышное, но нет, сэр. Ставлю на кон и выигрываю. Сегодня,
например, пари на двести долларов.
— Вы просто молодец, мистер Ричардс.
Ирония отскочила от него словно мячик. Он лучезарно улыбнулся.
— Я вам не Бобби Джонс и достаточно зарабатываю, чтобы
оплачивать клубные долги. Я умен и покупаю вещи за бесценок.
Не говоря о личных контактах... — Он зажег сигару и, причмокнув,
выпустил клуб дыма. — Леа сказала, что вы пришли по поводу
ограбления. Неужели обнаружили остальное барахло?
— Боюсь, что нет. Я бы хотел получить кое-какую информацию.
— О барахле?
— О грабителе, — поспешил сказать я, но его уже прорвало.
— Вам, наверное, приятно будет узнать, что страховая компа-
ния полностью оплатила убытки. В совокупности это составило
тысячу четыреста двадцать долларов, куда входят и триста сорок
долларов за костюм. Показал счет от портного, они и заткнулись.
Новенький костюмчик, только раз в чистке побывал. Кстати ска-
зать, его как раз из чистки прислали. Висел на вешалке у запасного
входа. Видимо, грабитель прихватил его с собой, когда уходил.
— А что грабитель?
— Его видела Мэйбл — моя жена. Она с ним довольно долго
беседовала. Как вам понравится? Пригласила его, понимаете, в дом
и обращалась как с королевской персоной, пока он тащил из-под
ее носа всякие безделушки. — Он насмешливо заквохтал. — А чего
это вы интересуетесь? Еще кого-нибудь подозреваете?
— У меня с собой несколько фотографий. — Я похлопал по
портфелю. — Могу я переговорить с вашей женой?
— Не вижу причин, почему вам этого не сделать. — Ричардс
разинул рот, чтобы заорать, затем, подумав, закрыл и нажал кноп-
ку звонка. — Надо и слугами попользоваться. Бог свидетель — они
мне недешево обходятся. Одна эта служанка стоит двести долларов
в неделю, а еще и питание. Мне платили меньше, когда я только
начинал в этой чертовой компании...
Я ловко отразил вопросом биографическую атаку:
— Если я вас правильно понял, то по этому делу был арестован
подозреваемый?
— Не арестован. Это оказался совсем не тот. Может, Мэйбл и
доверчива, но память на лица у нее ой-ей-ей!.. Уж я-то знаю. Так
вот, страховщики не стали даже обращаться в полицию. Не былр
никакого дела.
— А кто просил вашу жену опознать грабителя?
— Следователь из страховой компании. Это было на следую-
щий день после того, как нашлись часы. Пришлось вернуть им
часть денег. Двести долларов. Часы были так себе. Те, что с бриль-
янтами, жена держит в сейфе.
258
Мне еще ни разу не приходилось допрашивать более обстоятель-
ного и готового на все, только бы преступник был пойман, свидете-
ля. А быть может, Ричардс был просто болтун.
— Итак, сыщик из страховой компании обнаружил женские ча-
сы? — спросил я с надеждой.
— Точно. Они всплыли пару недель назад в ломбарде, в восточ-
ном Лос-Анджелесе. След привел к человеку, который их заложил:
им оказался фотограф из Пасифик-Пэлисэйдс.
— Значит, фотограф.
— То-то и оно, грабитель ведь тоже был фотографом либо при-
творялся. Но оказалось, что это не тот. Заложивший часы сказал,
что купил их у посетителя. По-видимому, он говорил правду.
Мэйбл ездила в студию, в Пасифик-Пэлисэйдс, вместе со страховым
сыщиком. Прошла прямо к нему и начала разговор, якобы хотела
сфотографироваться. Ну и разыграла она там представление —
будь здоров! Ведь Мэйбл до сих пор в душе актриса. В свое время
она классно играла. Я лично снял ее в тринадцати картинах.
В дверях появилась служанка.
— Вы вызывали меня, мистер Ричардс?
— Попроси миссис Ричардс спуститься и присоединиться ко мне
в библиотеке.
Когда служанка удалилась, я сказал:
— А миссис Ричардс здорова? Сердечко или еще что не поша-
ливает?
— Мэйбл здорова как лошадь, — испытующе посмотрел он на
меня.
— Просто эти фотографии — они сделаны с покойника.
— Он умер?
— Не просто умер. Его здорово покорежило. Я обязан был вас
предупредить.
— Мэйбл переживет.
— Что это я переживу, Джейсон?
Из-за наших спин бесшумно появилась женщина. Высокая,
стройная, она была одета в узкое вечернее платье. С ее маленькой,
изящной головки седеющие темные волосы волнами скатывались
на красивые загорелые плечи.
— Что я должна пережить? Во что это ты меня втравлива-
ешь, а? — Она улыбнулась.
— Вот тут у офицера — мистера Кросса, если не ошибаюсь? —
фотографии покойника.
— И зачем вы их принесли, мистер Кросс?
— Я подозреваю, что это тот самый человек, который ограбил
ваш дом.
— Во-первых, он не то чтобы ограбил...
— Это точно! — вломился Ричардс. — Ты чуть ли не силой
259
затащила его к нам и преподнесла барахлишко на серебряном блю-
дечке. И если бы не страховая компания, то мне бы это обошлось
в тыщу четыреста двадцать долларов. Нет, — я почти услышал,
как щелкнула в его голове счетная машина, — тыщу двести двад-
цать долларов, после того как они вернули твои часики.
Жена положила руку ему на плечо и стала терпеливо втолко-
вывать:
— Но ты ведь получил страховку, так что это не стоило тебе
ни гроша. Надули не тебя, а меня.
— Как же это произошло, миссис Ричардс?
— Очень естественно, знаете ли. Однажды ранним утром мне
позвонил этот молодой человек с очень приятным голосом. Это
было в феврале.
— В январе, — поправил муж. — Двенадцатого января.
— Ну пусть в январе. Он сказал, что работает фотографом в
журнале «Для дома, для семьи», что наслышан о нашем доме, о
том, какой он красивый, и все такое прочее, и не буду ли я против,
если он сделает у нас несколько снимков. Я, разумеется, сказала,
что не буду. Я ведь пресловутая обалдуха, да к тому же так гор-
жусь этим домом.
— Естественно, — снова встрял ее муж. — У тебя большой кра-
сивый дом — почему им нельзя погордиться? Он обошелся в круг-
ленькую сумму, состоящую из шести.-..
— Помолчи, Джейсон. Так вот, этот человек появился ближе к
полудню вместе с оборудованием. Я провела его по дому, он делал
снимки, а может, только притворился. Мне и в голову не приходи-
ло заподозрить его в чем-то, и надо признать, что я весьма неосто-
рожно оставляла его одного в некоторых комнатах. В общем, чтобы
сократить это повествование, он прихватил то, что плохо лежало,
откланялся и был таков. Я даже угостила его бутылочкой пивка.
— Эля, — сказал ее муж. — Эля «Басс», импортированного из
Англии.
— За бешеную сумму, — сказала она со смехом. — Не обра-
щайте внимания на Джейсона, мистер Кросс. На самом деле он не
корыстолюбив. Просто он переводит свои чувства на язык денег.
Сколько я стою, например, Джейсон?
— Для меня?
— Да.
— Миллион долларов.
— Скряга, — засмеялась она и ущипнула его за щеку. — А кто-
нибудь предлагал тебе миллион?
Ричардс Ьспыхнул.
— Не говори так. Это недостойно леди.
— А я не леди. — Она повернулась ко мне, и ее улыбка угас-
ла. — Я готова взглянуть на ваши фотографии, мистер Кросс.
260
Я стал подавать их по одной, при этом внимательно изучая ее
реакцию.
Ее лицо стало очень печальным.
— Бедняга. Что с ним случилось?
— Переехало машиной. Узнаете его?
— Думаю, это тот самый человек. Поклясться, конечно, не мо-
гу, но...
— Вы уверены?..
— В общем — да. Когда он умер?
— В феврале.
Она вернула мне фотографии и взглянула на мужа.
— Видишь?.. Я же говорила, что в Пасифик-Пэлисэйдс был не
тот человек. Он и старше, и темнее, и плотнее сбит, и совершенно
не похож на того, который приходил.
— И все-таки мне бы хотелось с ним побеседовать, — сказал
я. — Где находится его студия?
— Адреса не помню. Попробую растолковать, как туда до-
браться... Знаете светофор на перекрестке Сансет-бульвар и при-
морского шоссе? Оттуда, в полумиле к северу, в одном из захуда-
лых домишек, что натыканы между шоссе и пляжем...
— Если ехать на север, дом находится с левой стороны?
— Да. Думаю, не ошибетесь. Это единственная фотостудия в
том районе; на стене намалевано что-то вроде вывески, а в окне
натыканы фотографии. Старые, грязные, раскрашенные от руки
фотографии. — Ее передернуло от омерзения. — Это одно из са-
мых мрачных мест, которые мне встречались в жизни.
— Почему?
— Знаете, с первого взгляда становится понятно: здесь живут
неудачники... Все в таком запустении... А этот «мастер»... Он ведь
даже не знает дела, которым занимается.
— Мэйбл не выносит неудачников, — встрял Ричардс. — Это
напоминает ей о днях юности. Моя жена в то время жила в таком,
извиняюсь, бардаке! Ну а потом я ее открыл...
— Скорее уж я открыла тебя, Джейсон.
— Ваш муж сообщил, что вы разговаривали с этим «фото-
графом».
— Верно. Сыщик предложил мне разыграть сценку «посети-
тельница», чтобы хорошенько рассмотреть человека и послу-
шать голос. Я стала спрашивать о ценах и размерах снимков,
так этот «фотограф» ничего не знал. Пришлось справляться у
девушки.
— У какой девушки?
— У ассистентки, такой миниатюрной блондинки. Видимо, же-
ны. Чем угодно могу поклясться, что он ей даже жалованье
не платит. Девушка недурна собой, хотя, может, это мне только
261
показалось? Но, в общем, она меня узнала. Наверное, видела мои
старые картины по телевидению.
— Не смей упоминать эту дрянь в доме! — закричал муж.
— Извини. Вы только представьте себе: она попросила у меня
автограф! Никто этого не делал последние несколько тысяч лет.
— Описать ее можете?
— Такая, знаете ли, малышка с коротко подстриженными «под
мальчика» волосами. Глаза у нее красивейшие: темно-синие, но она
их совершенно жутко красит и этим все портит. Много у нее на ли-
це косметики: помады, пудры, теней, туши... Вот сейчас я почти уве-
рена, что она — его жена. Припоминаю, она называла его Артом.
Арт Лемп и Молли Фоон. Во рту у меня пересохло.
— А мужчина, миссис Ричардс? Как он выглядел?
Увидев, как меня зацепило, она стала очень тщательно подби-
рать слова.
— К нему больше всего подходит слово «аморфный». У него
был, знаете, такой обвисший, будто резиновый рот, — как бы его
получше описать? Такой рот, который может превратиться во что
угодно. Я обращаю внимание на рты — в характере человека они
много значат...
— Возраст?
— Трудно сказать. Лет пятьдесят пять — шестьдесят.
— Лысый?
— Нет. Я тогда подумала, что он носит парик. Слишком уж
аккуратно лежали его волосы, что, кстати, совсем не вязалось с
остальным его видом.
Я вышел в холл.
— Большое спасибо. Вы мне очень помогли.
— Надеюсь, — сказала женщина.
Ричардс проводил меня до входной двери.
— Послушайте, Кросс, что все это значит, а? Он что, скупщик
краденого?
— Слишком долго рассказывать. А времени у меня маловато.
— Ну, как знаете. — Он вышел на крыльцо и глубоко вздох-
нул. — Прекрасный вечер, замечательный вид. Хорошо было бы
построить там, внизу, университет. Атмосфера культуры бодрит,
знаете. Люблю я ее, культуру...
— Физкультуру, — послышался голос его жены. — Всего добро-
го, мистер Кросс. Удачи вам.
Глава 17
Сделав по Сансет поворот налево, я влился в поток автомоби-
лей, кативших на запад. Потом обогнал несколько машин, поравнял-
ся с «кадиллаком» и позволил ему обойти меня на неогороженном
262
повороте. Депрессия, охватившая меня утром, когда я узнал о похи-
щении, давила меня все сильнее и сильнее. И хотя я не нашел маль-
чика, но, по крайней мере, чем-то занимался. Сейчас проезжал, на-
пример, широкий дуговой скат, ведущий в самое пекло.
Внезапно в потоке машин образовалась широкая брешь. Я обо-
гнал «кадиллак» и сейчас шел на большой скорости. Фары, подоб-
но безумным глазам, выныривали из ночи, и со вздохами и хри-
пеньем машины проносились мимо. Я свернул на последнем пово-
роте, ведущем к берегу моря, и, подождав зеленого сигнала, поехал
направо.
Высокий эродированный берег вел к морю. Я катил по левой
полосе, внимательно вглядываясь в строения на противоположной
стороне. Пестрый ряд разноцветных и разномастных построек
вцепился в край прибрежной дороги. Это были либо обычные
пляжные домики на двенадцати—пятнадцатифутовых участках, либо
одноэтажные съемные сарайчики. Присутствовало также несколько
магазинов, торгующих сувенирами из резного красного дерева, кар-
тинами маслом, тканным вручную полотном, керамикой — этакая
богемская роскошь а-ля «чертовы кулички». А сзади зевал тяжелый
серый океан.
Увидев вывеску «Фотография», я пустил машину совсем полз-
ком. Огромный грузовик разочарованно проревел, когда ему не
удалось превратить в лепешку зад моего бедного автомобиля.
Я поспешно включил сигнал левого поворота и, увидев брешь
в потоке машин, двигавшихся на юг, бросился туда. Припарко-
ваться, кроме как у самого дома на обочине шоссе, было больше
негде.
Ни в жилой части дома, ни в студии свет не горел. Сквозь зава-
зюканное стекло я увидел образцы фотографий. На всех крупных
плывущим почерком было выведено — «Керри». Здесь находилась
точка пересечения случайных судеб.
На заднем крыльце магазинчика я заметил пробивающийся из-
под двери луч света, но постучал в парадную, стеклянную. Пустой
темный прямоугольник внезапно ожил. В нем появилась молодая
женщина, которая застыла, положив руку на дверную ручку-кнопку.
Не видя, кто стоит на крыльце, она крикнула, и ее голос, прозву-
чавший из-за стекла, показался мне тонким и слабым:
— Арт? Это ты, Арт?
Я крикнул:
— Он попросил кое-что вам передать!
Она подошла ближе: ее гигантская тень вышагивала впереди; я
услышал тихое шлепанье ног. Голова придвинулась к стеклянной
панели: вместо лица — белая клякса, на ней — черные провалы
глаз и чуть ниже — рот. И все это в ореоле освещенных сзади жел-
товатых волос. Мне показалось, что я вижу череп.
263
Черный рот задрожал:
— Если он намеревается вернуться, передайте, чтобы лучше п
не пытался.
— Именно поэтому я здесь...
— Скажите, что после всех его выкрутасов я до него десятп-
футовой палкой не дотронусь. — Ее дыхание снова стало ров-
ным. — Так зачем вы пришли?
— Впустите меня, Молли. У нас есть о чем потолковать.
— Мы не знакомы. Кто вы такой, интересно знать?
— Я видел сегодня Арта. Вообше-то он неважно себя чувствовал.
— А вот это меня очень мало волнует. — Бурк ее точно опи-
сал. — Если вы приятель Арта, то можете убираться. И передайте
ему мои слова.
— Не могу. Он стал очень плохо слышать.
— Купите ему слуховой аппарат. Спокойной ночи. Уходите. —
Но лицо ее оставалось прижатым к двери, нос расплющился о стек-
ло. — Чего вам еще?
— Пустяки. Мне нужны сведения.
— Почему бы вам не спросить Арта? Он ведь так кичится, что
все про всех знает, он вам о любом может что угодно наплести.
— Говорить он тоже не может.
Темные глаза распахнулись до предела.
— Его поймали? — Ее рот прижался к стеклу, потом немного
отодвинулся, и я увидел на двери грубый отпечаток губ.
— Так мы можем всю ночь с вами болтать. Впустите меня, и
я расскажу все, как есть. А потом это сделаете вы.
— А как мне удостовериться в том, что с вами нет Арта?
— Надо выйти и посмотреть.
— Ну нет. Отсюда вы меня не выманите. Вы кто? Полицейский?
Мне надоело.
— Что-то вроде этого. Офицер по надзору за условно осуж-
денными.
— Ну тогда при чем здесь я?
А дверь все-таки хоть и без особой охоты, но открыла. Я сунул
в образовавшуюся щель ногу.
— У меня как в аптеке — чисто и красиво, — сказала девушка.
— Когда вы в последний раз видела Арта?
— Пару недель назад. Он здорово набузил. Я его из себя
вывела.
— Он ваш муж?
— Не сказала бы. Мы были э-э... деловыми партнерами. Я при-
строила его сюда после того, как Керри свинтил в неизвестном на-
правлении. Но больше его на порог не пущу. Этот гад наложил
на меня свои грязные лапы. Мне очень приятно, что ему худо.
Внезапно ее стала бить крупная дрожь.
264
— Ветер такой зябкий... Ненавижу, когда с моря дует холодный
ветер. Если хотите поговорить — входите. Все. равно делать нечего.
Зимой предпочитаю бездельничать. В душе я — медведь. А с тех
пор как Керри смотался, мне и поговорить не с кем.
Снова налетел пронизывающий ветер. На девушке было всего
лишь легонькое- платьице без рукавов.
— Минутку, Молли. — Я достал из машины портфель.
— Что это там у вас?
— Покажу в доме.
Она распахнула и, когда я вошел, осторожно прикрыла за мною
дверь. Задняя комната с двумя большими окнами и дверью в самом
конце была оборудована под студию. За шторами, задыхаясь от
ярости, билось в берег море и ревел ветер. Словно непрошенные
гости, которых не пускают в дом. В углу беспорядочной кучей бы-
ли навалены предметы фотографического ремесла — треноги, под-
ставки для софитов, лампы.
Свет шел из противоположной части студии, где Молли, по-ви-
димому, жила. Напольная лампа была укутана чулками и нижним
бельем. Истерзанная диван-кровать указывала на то, что человек,
который на ней спал, судя по всему, мучился кошмарами. В углу
за покрытой пятнами раковиной с выплеснутыми туда опивками
кофе стояла газовая плитка. На полу валялись разорванные газеты.
Судя по обстановке, жизнь Молли явно расползалась по швам.
Но, несмотря на это, девушка оказалась чистенькой и ухожен-
ной. Ее зализанные назад волосы лаково блестели, платье — хоро-
шо отутюжено, руки — изящные, белые.
Она укрыла их коричневой шерстяной кофтой и, усевшись на
краешек постели, подоткнула полы под ноги.
— Ненавижу, когда это море орет... И чего я вообще сюда при-
перлась? — Интонация поехала вниз. — Там, откуда я приехала,
летом ночи теплые. Вообще-то, когда шторма нет, здесь тоже
неплохо...
— А откуда вы ‘ приехали, Молли?
Глаза ее моментально застыли.
— Не ваше дело. Мне уже двадцать один, и законы я не наруша-
ла. Вы мне нечего не сделаете!..
— Меня интересуют ваши друзья. Керри Сноу, Арт Лемп, Фред
Майнер.
— Фред кто?
— Фред Майнер. — Я описал его.
— Не знаю никакого Майнера. Остальных двоих — да. А зачем
они вам понадобились?
— Забавно, что вы спрашиваете об этом, Молли.
— Почему? Вы ведь коп, так? Вы ведь приехали сюда не Для
того, чтобы наслаждаться изысканной беседой в моем обществе. —
265
Она сглотнула и искоса посмотрела на меня. — Вы видели Кер-
ри? — В ее голосе послышалась робость.
— Не теперь. Как давно он ушел от вас?
— Не помню, где-то месяца три назад. Мы здесь и пяти недель
не прожили к тому времени. Но меня это не удивило. Я знала, что
рано или поздно он попрется за ней. Эта женщина была его идеей
фикс.
— Не могу уследить за вашей мыслью.
— А, ерунда.
— Когда вы видели его в последний раз, Молли?
— Говорю же вам — три месяца назад. Это был февраль, нача-
ло февраля. Незадолго до дня святого Валентина1. Я-то все надея-
лась, что он объявится к празднику. Но ошиблась. — Ее глаза,
словно два темно-синих прожектора, обшарили мое лицо. — Может
быть, вы работаете в системе досрочного освобождения заклю-
ченных?
— Ему это не нужно. Керри мертв.
Ее зубы клацнули. Звук с трудом прорывался из-за сжатых губ.
— Вы лжете. Керри не может быть мертв. Он слишком молод.
— Он погиб страшной смертью. Это случилось незадолго до
дня святого Валентина.
— Вы хотите сказать, что его убили?
— Я расследую это дело.
— Для чего же вы пришли ко мне?
— Потому что вы его знали.
— Я вам не верю. Я не верю в то, что он мертв. Вы лжете,
вы пытаетесь меня запугать!..
Я показал ей фотографии Сэма Дрессена. Она вяло подержала
их, потом карточки, как маленькие рыбки, выскользнули из ее
пальцев на пол. Дернувшись вбок, девушка повалилась на кушетку.
Ноги ее висели как сломанные палки. Напряжение челюстных
мышц ослабло, и рот широко раскрылся. Глаза таращились в пу-
стоту. Она уткнулась лицом в измятую простыню и издала долгий
протяжный вой. Потом накинула кофту на голову.
Я положил фотографии обратно в портфель. Руки у меня дро-
жали, и последний снимок порвался.
Молли лежала совершенно тихо. Она подтянула ноги к голове
и вжалась лицом в колени. Девушка словно возвратилась в эмбрио-
нальное состояние и ни в какую не желала вылезать на свет.
Я тронул ее за дергающееся плечо.
— Молли.
— Уйдите. Оставьте меня в покое. — Ее приглушенный кофтой
голос был по-детски тонок.
День святого Валентина — праздник влюбленных.
266
— Вам нравился Керри?
— Зачем вам это?
— Затем, что, по-моему, он был убит.
Она отшвырнула в сторону кофту и приподнялась на руках.
Если бы не размазанная вокруг рта губная помада, можно было
подумать, что она совершенно спокойна. Слез в глазах не было.
Девушка встала на колени.
— Кто это сделал?
— Доказательств убийства нет. Он был раздавлен машиной. До
сегодняшнего вечера его даже не могли опознать.
— Арт Лемп, — сказала она. — Он вернулся на «крайслере»,
принадлежавшем Керри...
— Вернулся откуда?
— Оттуда, куда они поехали. Керри не сообщил куда именно.
В тот день он уехал вместе с Артом, и с тех пор я его больше
не видела. — Она осеклась, и взгляд ее затуманился воспоми-
наниями.
— Я слышала, как ночью Арт сказал, что видел эту женщину.
И пообещал отвезти к ней Керри.
— Это та женщина, которую вы упомянули ранее?
— Да, та самая, из-за которой он прокуковал в тюряге. Она
навела на него федрил и засадила на шесть лет в Портсмутскую
тюрьму. Керри искал ее с тех самых' пор, как освободился.
— И когда же это произошло?
— Прошлым летом. Мы встречались примерно в то же время.
— И как звали эту женщину?
— Понятия не имею. Я знаю только то, что он мне рассказы-
вал: она его подставила, и он с ней решил поквитаться.
— А где она жила?
— Без понятия. Да и какое это теперь имеет значение? Лемп
рассказал Керри небылицу для того, чтобы выманить его из дому
и укокошить в тихом месте.
— Вы это знаете наверняка или только догадываетесь?
— Я знаю Арта Лемпа: такой правды даже под дулом пистоле-
та не скажет. Арт вернулся на «крайслере» и сказал, что Керри ре-
шил уехать из этих мест и потому продал ему свою машину.
Я спросила: куда же уехал Керри? Лемп сказал, что не имеет пред-
ставления. Но он все знал...
— Думаете, он выманил Керри якобы в погоню за женщиной,
а сам его прикончил?
— Ему ведь я была нужна — вот что. Он двинулся на мне, так-
то. Вот правильное слово — двинулся. А у меня тоже ума хвати-
ло. Зачем я только ему позволила?..
— Вот именно? Зачем?
— Из-за Керри, конечно... Одиноко здесь, ренту надо платить.
267
Да-а, только вот помощи от вечно полупьяного Арта — как от ко-
зла молока...
— И когда вы его выставили?
— Пару недель назад. Увидела, что он стибрил мои часики, ко-
торые Керри мне подарил на помолвку. Вот тогда мы и поцапа-
лись с Артом, и этот ублюдок меня избил. Такого я стерпеть не
могла, потому и сказала: убирайся, иначе вызову полицию. Улики
у меня на спине. ’Хотите посмотреть?
Она встала и принялась стаскивать с себя платье.
— Оставьте, — сказал я. — Значит, Лемпа вы больше не
видели?
— Зато слышала. Он вечно названивал, умолял приехать к нему.
Наобещал с три короба: и шубу норковую, и новую машину, и
поездку в Гонолулу. Я сказала, что лучше с Франкенштейном буду
жить, чем с ним...
— Вы случаем не знаете, где он живет?
— В каком-то отеле в Лонг-Бич; по крайней мере, оттуда он зво-
нил мне в четверг.
— Что за отель?
— Кажется, «Нептун». Арт совершенно чокнулся, все ныл, что-
бы я к нему приехала. Но я ему врезала, что не мазохистка.
Глава 18
Мы двинулись на юг, к Санта-Монике. Было начало двенадцато-
го, и движение на дороге заметно поубавилось. Огни города, нахо-
дящегося южнее, походили на гигантский, катящийся вниз по скло-
ну и разбрызгивающий снопы искр фейерверк. На пляже перед Сан-
та-Моникой почти никого не было, за исключением нескольких
парочек, понадеявшихся на любовный пыл, а скорее, на автомо-
бильные обогреватели.
Дул сильный береговой бриз, и передние колеса моей машины
елозили по песку. Над морем стояло пыльное облако.
Отвернувшись, Молли наблюдала за этим серым вторжением.
— Ненавижу это место, — сказала она. — Страна нелюдей.
Смотрю на океан, думаю, насколько он глубок и широк, и это при-
водит меня в бешенство. Керри рассказывал, что он шириной в де-
сять тысяч миль. Вы это знали?
— Во время войны мне приходилось пересекать его.
— Керри тоже. Корабль, на котором он служил, избороздил
океан вдоль и поперек. Минуту назад я подумала — видимо, дей-
ствительно свихнулась, — что, быть может, Керри снова куда-то
поплыл, но на этот раз путешествие завело его в такую даль, что
ему оттуда никогда не вернуться. — Она наклонилась вперед и при-
жалась лицом к ветровому стеклу. — Здесь так темно. И одиноко.
26*
Она подняла воротник пальто до ушей. Макушка ее блестела,
словно золотое яичко в коричневом гнезде. Когда я свернул на шос-
се, в глубь материка, Молли обернулась и стала наблюдать за мо-
рем в заднее окошко до тех пор, пока полоска воды не скрылась
из виду.
— Так откуда же вы приехали, Молли?
— Не скажу. А то вы еще отправите меня обратно.
А я-то думал, что вы захотите вернуться домой после того,
как столько здесь наколбасили.
— Я и не надеялась, что мой жизненный путь будет чересчур
легким. — Ее голос стал монотонным, словно у цитирующего Биб-
лию фанатика. — Стать звездой не так уж просто, даже если ты
красотой и талантом наделена. Если не верите мне — почитайте
кинематографические журналы.
— Вы весьма симпатичны. Так, значит, у вас и талант имеется?
— Не симпатична, а красива, — поправила она меня. — Компе-
тентное жюри признало меня красивой. Во-первых, классические
пропорции: тридцать пять — двадцать три — тридцать пять. Хо-
тите продемонстрирую? Некоторые роли я знаю наизусть.
— Пока веду машину, я вряд ли смогу оценить вашу игру по
достоинству. Скажите, а для чего вы сюда приехали? Чтобы участ-
вовать в конкурсе красоты?
— Дома я запросто выигрывала все конкурсы. Вот тогда мне
судьи и сообщили о классических пропорциях. В финале конкурса
штата я заняла первое место. В одном купальнике, заметьте. Но
сюда приехала сама по себе.
— Сбежали из дому?
— Разумеется, нет. У меня было разрешение от матери. Она да-
же оплатила мне билет на автобус.. У меня очень состоятельная ма-
ма. Владелица сети салонов красоты.
— Где?
— Прекратите выпытывать. Все равно не скажу.
— Почему нет, если вашей Матери известно, где вы находитесь.
— Ничего ей не известно.
— Почему?
— А она умерла. Прошлой зимой, во время наводнения.
— А ваш отец?
— Он тоже умер. Вообще всю мою семью смыло потопом.
— Так, значит,- вы унаследовали салоны красоты?
Она замолчала.
— Так оно и было бы, но наводнение ничего не пощадило. Так
что, как видите, нет смысла отсылать меня обратно. Буду сидеть
здесь, пока не получу контракт, а я его обязательно получу, вот
увидите. Ведь Бог в равной степени отметил меня и красотой, и
талантом.
269
— Сколько вам лет, Молли?
— Двадцать один.
— Не может этого быть. Если бы вы в течение двадцати одного
года практиковались во лжи, то ваши байки в конце концов стали
бы правдоподобнее.
Но девушка лишь тупо повторила:
— Двадцать один.
Я устал, и сегодня мне пришлось слишком много ездить, поэто-
му, прежде чем она окончательно замкнулась, я изменил тему:
— На каком корабле служил Керри?
— На каком-то «носце». Керри называл его «джыпоносцем»,
хохмил: мол, перевозили «джипы», но на самом деле они таскали
самолеты. Керри был судовым фотографом. Он начал свою фото-
графическую карьеру во флоте.
— Вы не помните название корабля?
— Вполне возможно. Дайте подумать. Там было слово «Бэй».
— «Юрика Бэй»? Фред Майнер тоже служил на этом корабле.
Он был авиационным механиком. Керри никогда не упоминал его
имени?
— Вы уже спрашивали меня о нем. И я сказала, что никогда
раньше не слышала этого имени. А что в нем такого особенного,
в этом Майнере?
— Именно его машина тогда, в феврале, переехала Керри.
— Вы же сказали, что это сделал Арт Лемп.
— Идея принадлежала вам. Но я думаю, что Лемп как-то с
этим связан.
— Я тоже. Арт всегда меня ревновал. С ним я познакомилась
раньше, чем с Керри, и поэтому он считал, что у него есть все пра-
ва на меня. После того, как мы с Керри поженились...
— Вы действительно были женаты?
— Разумеется. Я могу это доказать. Так вот, даже после этого
Арт все время крутился вокруг, что-то вынюхивал, старался до-
браться до меня, втянуть Керри в свои сомнительные предприятия.
Арт Лемп — мошенник. Когда-то он был полицейским, а вы знае-
те, что те, кого погнали из полиции — самые отвратительные него-
дяи. Подгнившие лилии воняют еще хуже, чем отбросы. Этому я
в школе выучилась.
— А Керри не был мошенником?
— Сравнили тоже! У Керри была душа артиста. Поэтому мы
с ним так хорошо ладили. Может, он и оступился... В конце кон-
цов, кто не без греха?
— Вы говорили, что он сидел в Портсмуте?
— Шесть лет, но не по своей вине. Его обманули.
— Откройте «бардачок». Там лежит камера. Я бы хотел, чтобы
вы на нее взглянули.
270
— Фотокамера? Что еще... — Но сделала, как ей велели.
Я включил свет в кабине.
— Вы видели ее раньше?
— Может, и видела. А где вы это взяли? Мне кажется, это тот
самый фотоаппарат, который он потерял.
— Он принадлежал Керри?
— Он находился у него.
— Это еще что такое?
— Я как раз хотела вам объяснить. На самом деле Керри не
воровал эту камеру. Он мне все рассказал. Его корабль стоял в до-
ках в Сан-Диего, и тогда он встретил на вечеринке ту рыжеволосую
женщину...
— Как ее звали?
— Он никогда не называл ее по имени, а только: рыжая баба.
Он сказал, что она просто свела его с ума. Эта женщина заставила
его бросить службу на корабле, а когда Керри ей надоел, то навела
на него ФБР. С собой у него было несколько фотоаппаратов, кото-
рые он не успел вернуть на корабль, так что власти припаяли ему
дезертирство, кражу государственного имущества и все в таком ду-
хе. Но эту камеру они не нашли — он держал ее у приятеля.
Моя правая нога надавила на акселератор. Мы находились на
том отрезке шоссе, который проходит по насыпи между соляных
озер. Сзади и слева огни аэропорта сверкали подобно гигантским
бивачным кострам. На мгновение, заметив их, в воздух поднялся
похожий на несущего тяжелую добычу ястреба самолет. Ночь в
этих местах казалась невыносимо уродливой. Я сражался с рулем,
пока стрелка спидометра пересекала отметку 80, пытаясь оставить
это безобразие позади. Но оно маячило за ветровым стеклом в об-
лике рыжеволосой женщины с обнаженной спиной.
— Это ваша история или ее вам рассказал Керри?
— Это наиправдивейшая из всех правд. Керри всегда говорил
мне только правду.
— Надо бы и вам как-нибудь попробовать... — Я не смог вы-
травить горечь из голоса.
То ли из-за моей последней фразы, то ли из-за скорости, только
она испугалась.
— Я сказала правду, я не лгу. Куда мы едем?
. — На встречу с Артом Лемпом.
— Я вам не верю. Вы все врете. Хотите отправить меня
домой?..
Мои нервы не выдержали.
— Заткнись. Сиди тихо.
Внезапно девушка как-то странно замолчала. Я отвел глаза от
струящейся впереди с бешеной скоростью серой ленты дороги и уви-
дел, что она шарит в «бардачке», где вместе со всяким барахлом
271
я держал автоматический револьвер, который и вынырнул вместе
с ее рукой.
Я инстинктивно надавил на тормоз. Машину с визгом занесло.
Молли сказала:
— Все верно. Конечная остановка. Вам выходить. — Револьвер
она крепко держала двумя руками.
Это был армейский пистолет сорок пятого калибра. Выстрел из
такого перебил бы меня напополам. Я принялся как можно медлен-
нее останавливать машину. Мне никак не удавалось вспомнить: сто-
ит пистолет на предохранителе или нет?
Если нет, то малейшее нажатие на курок оборвет мой жизнен-
ный путь. Если стоит, то она не сможет выстрелить. Нужно быть
достаточно сильным человеком, чтобы подготовить револьвер к
стрельбе.
Машина остановилась на гариевой дорожке. Плоская лощина
была вымощена пустыми жестянками. В воздухе отчетливо воняло
серой. На краю пустыря, на ясном фоне туманного города, возвы-
шались, словно охранники вокруг пустого концлагеря, нефтяные
вышки.
Я заехал в неправильное место, в неправильное время: я вообще
все сделал неверно. Офицер, позволивший арестованному завладеть
оружием, — преступник. Я выключил мотор, чувствуя, что из-под
хвоста вот-вот польется.
— О машине можете не беспокоиться, — сказала Молли. —
Выходите. Ключи оставьте в зажигании.
— Я остаюсь.
— Ничего подобного. Предупреждаю — я выстрелю. Вы не име-
ете права высылать меня обратно в Миннесоту, чтобы надо мной
там все потешались. Я не собираюсь пыхтеть заместо настоящего
преступника, который стырил эту камеру. Один неверный шаг —
и я вас прикончу.
Ее глаза яростно полыхали синевой.
— Пистолет на предохранителе, Молли. Он не выстрелит.
Она схватилась за кожух и изо всей силы попыталась его оття-
нуть. Дуло поехало вниз. Тогда я взялся за него сначала одной, а
затем обеими руками.
Девушка стала царапать мне кисти. Я выкрутил пистолет из ее
рук, выставил его в окно и выпалил в пустоту. Отдача, которой
я не ожидал, подбросила мою руку кверху. Я очень осторожно по-
ставил пистолет на предохранитель и убрал его в левый карман
пиджака.
— Ты могла меня убить. И что было бы после, а?
— Теперь можете на меня всех собак повесить, — сказала она
угрюмо. — И надолго упрятать за решетку.
— Мне это неинтересно. Я бы хотел, чтобы ты жила в таком
272
месте, где пожилые не будут тебя колотить, а молодые не станут
из-за тебя умирать. — После того как я выстрелил в ночь, злости
во мне не осталось ни капли.
— Неужели на свете есть подобное место? — Ее взгляд скольз-
нул за черные поля к выпуклому горизонту. Едкий запах выжигал
ноздри.
Мы въехали в Лонг-Бич.
Глава 19
Гостиница «Нептун» находилась посередине огромного пустыря,
раскинувшегося между неоновыми огнями деловой части города и
темной пропастью порта. Вывеска «Комната с ванной — доллар
пятьдесят» то потухала, то вновь загоралась, и это дерганье наво-
дило на ассоциации с параличной старухой. Рядом со входом распо-
лагался бар, где за стойкой восседали матросы с небольшим коли-
чеством девиц. У них были полуночные лица. В холле не оказалось
ни света, ни людей. Зелень помытых стен легла на лицо Молли
смертельной бледностью, превратив ее темно-коричневые волосы в
зеленовато-золотистые. Она привычно огляделась, словно это ме-
сто было ей хорошо знакомо.
Из-за конторки выглянул ночной портье. Им оказался молодой
человек с прогрессивной стрижкой — ежиком на макушке и длин-
ными, свисавшими на уши волосами. Он носил алую рубаху и рас-
писные подтяжки.
— Двойной номер? — произнес он нагловатым тенорком.
— Нет.
— Коли приволокете её в одинарный, все равно заплатите как
за двойной.
— Я полицейский.
Он крякнул, провел пальцами по своему ежику и выпрямился,
нацепив на физиономию подобие улыбки.
— Что ж сразу не сказали?
— У вас здесь остановился человек по имени Артур Лемп..
Парень оглянулся на доску с ключами.
— Его нет в номере.
— Когда он ушел?
— Не могу сказать. Вечером я его не видел. Предыдущим тоже.
— А когда?
— Похоже, что позапрошлым. Ведь вечера так похожи. — Он
опустил руку ладонью вниз, вознамерившись показать скуку и без-
радостность этих самых однообразных вечеров.
— С кем?
— Ни с кем. Этот старикан — одиночка.
— Друзья?
273
— Лично я ни одного не видел. Приходил он всегда один, это
я помню точно, примерно в это время.
— А где он проводил вечера?
Парень выразительно перевернул руку.
— Откуда мне знать? В барах?.. Я ведь не циклоаналитик. Но
видок у него был как у прожженного пьянчуги.
Молли фыркнула.
— Мне и в морге так же показалось, — сказал я.
Молодой человек потрогал рот, а затем приложил палец к носу.
— Мертв?
Я кивнул.
Рука Молли вцепилась в мой локоть. Ее яростный шепот впился
мне в ухо:
— Вы не говорили, что он умер. Надули меня, приволокли
сюда...
Я стряхнул ее руку и обратился к портье:
— Лемпа убили сегодня утром. Я бы хотел осмотреть его
комнату.
— Ордер у вас есть?
— В подобном случае ордер не нужен. Речь идет об убийстве.
Умер человек.
Пожав худыми плечами, он снял с доски ключ, снабженный бир-
кой, и запустил его по стойке в мою сторону.
— Думаю, вы понимаете, что делаете. Номер три-семнадцать.
Ничего, если я останусть здесь? Заменить меня некому. От лифта
свернете налево. Последний номер в конце коридора, у пожарного
выхода.
— Благодарю. — Я повернулся к Молли. — Вы пойдете со мной.
— Не хочу.
— А я не желаю, чтобы вы тут болтались без присмотра и на-
рывались на очередные неприятности.
Я взял ее за руку и повел к лифту. С жутким протестующим
скрипом машина подняла нас на третий этаж. Мы повернули нале-
во и пошли вперед, ориентируясь по красным огонькам в конце ко-
ридора.
Молли шла, еле волоча ноги.
По звукам, исходящим из-за тонких стен и дверей, угадывались
тревожные сны, пьяные разборки, вороватая любовь. Я безумно
устал от этого хлынувшего на нас потока чужих жизней, затопив-
ших узкий коридор подобно потопу. Внезапно я почувствовал, что
кошмар вот-вот станет реальностью, ибо увидел себя со сторо-
ны — крошечное существо, пробирающееся по венам гигантского,
корчащегося в судорогах тела.
Ключ свободно повернулся в замке, и мы вошли в комнату. От
выключателя на внутренней стороне стены к потолку тянулась
274
витая жила. Две слабых сорокаваттных лампочки осветили прос-
тую железную койку, умывальник в углу, рахитичное бюро и не-
сколько квадратных футов вытертого коврика.
Через наполовину прикрытое жалюзи окно по диагонали шла
пожарная лестница — железная, черная, на фоне жуткой вечерней
тьмы над крышами.
— Так, значит, вот, где он. обретался, — презрительно сказала
Молли. — В этакой-то берлоге, а сам о норках, лимузинах... Ста-
рая грязная вонючка.
— Вы очень своеобразно выражаете печаль по умершему...
— Как умею. Вы не видели, что он сотворил со мной? Тогда
поглядите...
Внезапно сбросив с плеч пальто, она дотянулась до молнии сза-
ди и обнажила лопатки. Спина была исполосована сине-черными
рубцами, которые уже стали наливаться зеленью и желтизной.
— Это его работа. Мексиканский ремень; как раз после этого
случая я его и погнала. И знаете, как он объяснил это проявление
«нежности»? Что способен на что угодно ради привязанности. Что,
видите ли, он старый и никому не нужный, потому и побил меня.
— Мне очень жаль.
— Мне тоже, только не его. — Она застегнула молнию. — Как
вы думаете, сколько предложений стать манекенщицей у меня по-
явится, пока на спине сияет подобное расписание?
— Молли, присядьте пока. Сейчас я должен заняться делом.
Она села на единственный стул и уставилась в стену. Инстру-
мент маляра оставил на стене и потолке мириады крошечных сер-
пообразных следов, и казалось, что по комнате прокатилась волна
каких-то кошмарных существ, которые цеплялись коготками за
стены.
Шкафа не было, а на крючках за дверью ничего не висело. Ящи-
ки бюро оказались пустыми. Я подошел к застеленной кровати и
откинул простыни. Под ними ничего не оказалось, кроме коричне-
ватых пятен на матраце. Я поднял матрац и прислонил его к стене.
Чемодан Лемпа оказался под кроватью. Он был сделан из дубленой
парусины и украшен коричневой кожей. Отделка уже порядком по-
обтрепалась, а замок заржавел. Внутри лежал пакет белья, прис-
ланный из китайской прачечной, который я не удосужился вскрыть;
пинтовая бутылка дешевого «бурбона», закутанная в изъеденный
молью свитер; аккуратна сложенный коричневый костюм с потуск-
невшим значком полицейского департамента Сан-Франциско, прикреп-
ленным к внутреннему нагрудному карману; револьвер 38-го калиб-
ра; коробка патронов, пачка лакричных пастилок, тяжелый перочин-
ный нож, снабженный ножничками для подравнивания ногтей; пара
черных кожаных ботинок с бритвенными разрезами на носках; по-
рядком заплесневелая половина гамбургера с ветчиной, завернутая
275
в вощеную бумагу; пустой бумажник из крокодиловой кожи; почти
пустая бутылка с этикеткой «Пот-н-Зии — Гормональный Элик-
сир»; и пара бронзовых детских башмачков на Голубой ленте.
На самом дне оказалось несколько книг и бумаг. Одна книжка
была озаглавлена «Истинное значение ваших снов», на обложке я
узрел распухшую от фантазий человеческую голову. Лемповские ин-
тересы замечательно просматривались в подборе литературы: судя
по иллюстрациям, он превратился в законченного садиста. На ти-
тульном листе одного из этих шедевров кто-то нацарапал химиче-
ским карандашом такие стишки:
Моллн, Молли, веселушка,
Дева — девочка-резвушка!
С золотыми волосами,
Сине-синими глазами
ТЫ в одиннадцать за мною прилетай,
Полетим с тобою, Молли, прямо в рай
Припев: Девочка веселая моя, волосы как золото
горят.
В бумагах я нашел письмо, написанное помощником- окружного
прокурора графства Сан-Диего, датированное 1941 годом, в кото-
ром Лемп рекомендовался на работу в качестве охранника на авиа-
ционный завод; выцветший снимок молодого лысого мужчины,
Лемпа, стоящего под опавшим кленом и держащего на руках ребен-
ка в длинной одежде, и свидетельство о рождении: «Артур Джордж
Лемпке, Питтсбург, Пенсильвания, родился 14 июня .1892 года;
отец — Артур Лемпке, рабочий, его жена — Тринити, домохозяй-
ка». Чтобы уместить всю свою жизнь в единственном документе,
Лемп карандашом накорябал на загнутом уголке официального
конверта, в который было вложено свидетельство: «Распорядок —
отправить’ письмо на Велли-Висту-Ранч, Риджкрест-роуд в пяти,
полд. не позже. — Майнер отвезет мальчика в пустыню до до-
ставки почты <субб.) 9.00—9.30 ут. — поезд уходит со станции
11 часов— самолет улет, из Междун. Аэр. 2.00».
Но Лемп отправился на небеса сразу же после одиннадцати и
опоздал на этот рейс. Я открыл бутылку «бурбона» и хорошенько
глотнул. Боже! Какой скукой и мраком веяло от этих стен, из чемо-
дана, от объедков лемповской жизни. И я содрогнулся, почувство-
вав могильный холод, заползающий мне в душу. Безумие.
— Главное — не забыть спереть выпивку у мертвеца. Какая ни-
зость. — Молли поднялась со своего места и направилась ко мне
и сказала робко: — Я бы тоже заглотнула этого пойла, мистер.
- — От меня ни капли не получишь.
— Отчего же? — улыбнулась она задабривающе.
— Оттого, что я недопаиваю малолеток и не отнимаю у малы-
шей леденцы.
276
— Я не малолетка. Я уже регулярно выпиваю в течение несколь-
ких лет.
От дешевого неочищенного виски внутри у меня все зажглось
и осветилось, и тогда я увидел, что нахожусь в центре какого-то
дьявольского лабиринта, в который составными частями входили:
расписание похищения ребенка и пара детских башмачков; безвкус-
ное любовное послание стареющего мужчины на обложке извра-
щенческой книжонки и молоденькая, но уже растленная до мозга
костей девица. И улыбочка Молли, пустая, как стены, и затертая,
как половик, внезапно все поставила на свои места.
— Ты, дитя лесное, — сказал я. — Укройся листвой.
Память, словно расплывшиеся в воде чернила, оживила ее хо-
лодные глаза.
— Вы говорите затасканнейшие вещи. Я ведь только этим и за-
нимаюсь. Еще маленькой я играла листьями осенью. Мы тогда
всей семьей играли.
— Это было до наводнения?
-До.
Я опустился на корточки и принялся запихивать вещи в чемо-
дан. По телу разливалась огненная волна. Зло трудно возненави-
деть, но можно пересились ненависть и самому стать злом. Я нена-
видел не Молли и даже не Лемпа, а тщетность желаний, неистовое
разбазаривание жизненной энергии и тот омерзительный нуль, что
поджидал их в конце.
Какие неуклюжие у меня руки! Складывая коричневый костюм,
я выронил на пол бумажник из крокодиловой кожи.
Молди на четвереньках подползла к нему.
— Давай сюда, — сказал я. — Это улика.
— Бумажник Керри... Я сделала ему подарок на прошлый день
рождения. Тридцать лет — не шутка, а у меня в то время как раз
были деньги.
— Ты уверена?
Ее пальчики заползли в бумажник.
— Здесь его инициалы. Когда я расплачивалась, то попросила,
чтобы сделали монограмму.
В уголке внутреннего кармашка и впрямь переплелись маленькие
золотые буковки «К» и «С».
— Я была права: Лемп убил Керри и взял его бумажник и
машину.
— И девушку.
— Не так. Керри единственный человек, которого мне довелось
любить. Когда Лемп не бил меня, я испытывала к нему чуть ли
не родственные чувства, словно он был мне отцом или дедом. Ему
хотелось только смотреть на меня — и все. Но сердце мое всегда
принадлежало только Керри.
277
Я взял бумажник у нее из рук и бросил в чемодан. Она подошла
к зеркалу, укрепленному над рукомойником, поизучала отражение
и сказала, обращаясь к самой себе:
— Иногда я начинаю забывать, кто я на самом деле. Иногда
даже я не могу этого вспомнить.
Она подняла створку окна и, выглянув, осмотрела пожарную
лестницу. Красновато-черное зарево зависло над крышами. Были
слышны дальние вопли, гиканье. Звуки города били по нервам,
словно порывы ветра по струнам железного леса.
Глава 20
Вид уродливого цементного фасада здания суда с его мавритан-
скими арками и византийскими башенками ласкал мой взор. Огни
в щелевидных окнах шерифовой конторы сияли, напоминая огни
родного дома. Но Молли, увидев решетки на окнах, отпрянула.
Пришлось мне помочь ей взобраться по ступеням и даже придер-
жать дверь.
Я усадил девушку на скамью во внешнем офисе, а рядом поста-
вил чемодан Лемпа. Сегодня работало в ночную смену трое по-
мощников вместо полагающегося одного. Шесть глаз впились в
Молли, а затем в мою сторону. Я сказал:
— Есть что-нибудь о ребенке Джонсонов?
— Пока нет. Хотя все может быть: нам ведь не докладывают.
А это что за симпампунчик?
Молли выгнула спину и блеснула- на помощников ослепитель-
ной, полной неподдельного восхищения улыбкой.
— Свидетельница. Сэм здесь?
— В своем кабинете. Не хочет идти домой.
— А Форест?
— Устроил в канцелярии временный штаб, — проговорил чело-
век у панели с телефонами. — Если хочешь до него добраться, то
заполни несколько анкет, а я постараюсь выбить тебе временный
паспорт или визу. С демократами связан не был?
— Не волнуйся.
— Шучу, сынок.
— Хо-хо.
— Что с тобой, Хов? Теряешь чувство юмора? — Он повернулся
к остальным. — Мистер Кросс ведет свой корабль по звездам.
Я ответил:
— Если хочешь удружить, будь добр, закажи мне какой-нибудь
еды. Я не питался в течение последних нескольких недель.
— И... что же вы желаете, сэр? — Он взял в руку телефонную
трубку.
— Смирно! Ветчину, яйца и кофе. Буду у Сэма.
27&
Я шваркнул на прилавок доллар и, подхватив чемодан в одну ру-
ку, а Молли в другую, пошел по коридору к закутку Сэма Дрессена.
Сэм спал, так пристроив голову на столе, что она казалась боль-
шим гранитным пресс-папье. Я растряс его, и он, мигая и улыба-
ясь, уселся прямо.
— Придавил пару минуточек. Пришлось крутенько попыхтеть с
этой визиткой, что ты мне подсунул, Хов. Но, по крайней мере,
один труп опознан.
— Арт Лемп?
Загнутые вверх уголки губ кисло обвисли.
— A-а, ты, значит, уже в курсе? Куда ездил?
— В ад и обратно. Эта юная леди знала Лемпа, а февральский
парень был ее мужем.
Я кивнул в сторону Молли. Она вся как-то съежилась и постара-
лась слиться с дверью. Я подумал, что девица почуяла тюремный
душок. А быть может, ее напугали симпатичные фотографии, раз-
вешанные по стенам кабинета, на которых хорошими черными чер-
нилами было выведено: «Разыскивается».
— Хов, ты ведь не станешь насмехаться над стариком, который
тебе в отцы годится?
— Она его вдова в бытовом значении этого слова, но все-таки...
Его звали Керри Сноу.
— Мы поженились в Лас-Вегасе! — выкрикнула Молли. — Пят-
надцатого января. Все было по закону!
— Я верю тебе, Молли. А теперь подойди сюда, присядь и рас-
скажи все по порядку.
Вопросы и ответы продолжались до прибытия моего раннего
завтрака. Молли не сообщила по сути дела ничего нового. По ее
словам выходило, что и Сноу, и Лемп держали ее в полном неведе-
нии относительно своих темных делишек, а быть может, она про-
сто опасалась проболтаться и подсесть в тюрьму. Девушка выгля-
деда-нануганной и голодной.
Мы по-братски поделили еду. Сэм сказал, что в полночь уже
отобедал. Сейчас было почти два.
Я встал, слыша скрип в коленках.
— Эми Майнер все еще здесь?
— Она в спецкамере на третьем этаже. Я схожу с тобой.
— А1 кто дежурит?.
— Стэн Марслэнд.
— Я сам справлюсь. А у тебя, Сэм, намечается работенка. Это
чемодан Лемпа. В нем достаточно зерна для твоей мельницы.
На изборожденном морщинами лице проявилась целая гамма
чувств: от приятных ожиданий до дурных предчувствий.
— Отлично, — пробормотал он с сомнением. — Ас девицей что
прикажешь делать?
279
— С ней наверняка захочет поговорить Форест. Наверное, будет
лучше, если ты и чемодан прямо ему отдашь. Ведь они, наверное,
приехали со своей передвижной лабораторией?
— На заднем дворе стоит возле гаражей.
— Ну вот и отлично. Так что ты запросто можешь отправляться
домой. Кстати, и Молли с собой прихвати. Она вряд ли захочет
провести эту ночь в тюрьме.
— Я вряд ли захочу!
Сэм уставился на нее с некоторым сомнением.
— Спасибо, да я уже женат.
— В этом-то и дело. Я вряд ли подхожу на роль дуэньи. — Я
обернулся к девушке. — Ты не сбежишь из дома помощника шери-
фа Дрессена?
— Куда?
— Ладно, Хов, — проворчал Сэм. — Ты за последнее время не-
сколько раз меня выручал. Правда, так до сих пор и не вернул фо-
тографии...
— Дай мне еще несколько минут...
Только на автоматическом лифте можно ночью попасть на тю-
ремные этажи. Я поднялся наверх. Возле шахты стоял Стэн Марс-
лэнд, держа руку на кобуре.
— Не слишком ли ты припозднился, а?
— Обстоятельства, Стэн. У нас не так уж часто похищают детей.
— Мне вполне хватает. А в портфеле что? Харч? Господи, пусть
это будет харч!
— Да нет, не харч. Ножовка по металлу, надфиль.
— Слушай, не упоминал бы ты при мне эти штуковины. —
В ночную смену даже немой становится болтуном. — Я-то думал...
Штекс с луком, жареная картошечка, кружка разливного пивка.
И все это мне! Мне! Мне!
— Миссис Майнер спит?
— Понятия не имею. Вполне возможно. В первую ночь заклю-
ченные обычно страдают от бессонницы. А ты к ней?
-Да.
— Привести сюда?
— Не стоит. Пройду в камеру. Я буквально на минуточку.
По витой железной лестнице он провел меня на металлическую
галерею с клепаным полом. Мы прошли мимо нескольких обитых
железом дверей с малюсенькими, забранными решетками окошка-
ми. Из-за одной доносились стоны, вопли и смех.
— Алканавт, — пояснил Марслэнд. — В субботу вечером у них
оттяг. Зато похмелье поутру в воскресенье: ууух!..
У конце галереи он открыл дверь и передал меня полусонной
надзирательнице. Женские камеры были просто решетчатыми
клетками. Сквозь аммиачное амбре и запахи зверинца пробивалась
280
вонь духов. В последней клетке, вцепившись руками в решетку,
стояла, слово ожидая моего прихода, Эми Майнер.
— Мистер Кросс! Вы должны вызволить меня отсюда!
— Спокойнее, Эми, — успокаивающе проговорила надзиратель-
ница. — Ты разбудишь остальных девочек.
— Но я не могу здесь находиться. Я не совершила ничего
дурного.
Надзирательница кивнула мне. На затылке ее волосы были стя-
нуты в такой тугой узел, что он сильно походил на дверную ручку.
— Морока с этой Эми, мистер Кросс. Как вы думаете, может
быть, ее поутру освободят? — И добавила шепотом: — Мне при-
шлось отнять у нее чулки, а то она грозилась покончить с собой.
— Меня должны немедленно отсюда выпустить, — бубнила
Эми. — Я не сделала ничего дурного.
— Да, этим занимался ваш муж.
— Не верю.
— Пока все не выяснится, вас отсюда не выпустят. Я лично про-
тив этих санкций. Такое вряд ли кому-нибудь понравится. И все же
необходимо выяснить правду.
Я придвинулся ближе к прутьям решетки. Лампочка в проволоч-
ной сетке чахла под потолком. Глаза Эми распухли. Слезы размо-
чили морщины, и они расползлись по лицу, подобно эрозийным ка-
навам. Рот, наоборот, превратился в тонкую полоску. Губы были
жестоко обкусаны. Волосы свисали у висков серо-коричневыми ве-
ревками.
— Что с Фредом?
— О нем никто ничего не слышал.
— Его ведь прикончили? Я знаю: Фреда убили, мальчика похи-
тили, меня заперли здесь и выбросили ключ.
Мне не понравилась ее истерическая припевка.
— Эми, вам нужно успокоиться. Ведь все могло быть намного
хуже. Через день-два вас непременно отсюда выпустят.
Женские руки пролезли сквозь прутья решетки.
— Обещаете?
Я взял ее ладони. На ощупь они были той же температуры, что
и железо.
— Думаю, что смогу взять на себя эту ответственность. Вас
здесь держат в качестве свидетельницы, частично для вашего же
личного блага. После дачи показаний едс отпустят.
— Свидетельницы чему?!
— Не имеет значения. Вы жена Фреда. Лет десять, наверное?
— Около того. В общем, достаточный срок, за который я впол-
не могла уяснить себе, что Фред не преступник.
— Жены и раньше ошибались. — Я повернулся к надзиратель-
нице. — Нельзя ли сделать чуток посветлее?
281
Она прошла к приборной доске с рядом переключателей и за-
жгла полный свет. В четвертый и последний раз я вынул из
портфеля фотографии мертвеца.
— Видели ли вы когда-нибудь раньше этого человека? — Я при-
жал к решетке увеличенные изображения разбитого лица.
Из ее глотки вырвалось: «аугхл!» — пальцы впились в металл;
суставы побелели.
— Кто это?
— Он служил на «Юрике Бэй». Ваш муж должен был его знать.
Ведь Фред находился на корабле с момента пробного плавания.
— Это что, Сноу? Неужели он?
— Да. Керри Сноу.
— Что с ним такое случилось?
— Этого человека раздавил в феврале Фред. Фотографии сдела-
ны после наезда, разумеется.
— Он мертв?
— Его убил ваш муж. Насколько близко они были знакомы?
— Думаю, что не слишком близко. Я говорю так потому, что
Керри Сноу приходил к нам на квартиру в Даго всего раз или два.
А ведь Фред всегда был гостеприимным хозяином и привечал мо-
лодых. Но все это осталось в сорок пятом.
— Ис тех пор они больше не виделись?
— Понятия не имею.
— Ас Артуром Лемпом?
После непродолжительного молчания она промямлила:
— Никогда о таком не слыхала.
— Вы в этом уверены?
— Зачем бы мне лгать? Ведь вы пообещали, что после того, как
я расскажу все, что знаю, меня отпустят...
— Последний вопрос, миссис Майнер. Как, по-вашему: мог ли
Фред увезти мальчика в пустыню? И куда в подобном случае он
бы направился?
— Здесь я ничем не смогу помочь. Мне очень жаль. Но Фред
не переваривал пустыню. У него больные пазухи. Как-то мистер
и миссис Джонсон взяли его с собой. Но это было в первый и по-
следний раз...
— Значит, в феврале ваш муж не ездил в зимнюю резиденцию?
— Нет. Машину вела миссис.
— Кстати, как хорошо Фред знал миссис Джонсон?
— Они всегда были друзьями.
— Скажите, а до того, как Фред поступил шофером к Джонсону,
он часто виделся с Хелен?
— В общем, да. Она ухаживала за ним в больнице, где он при-
мерно год лежал с переломом спины.
— А после выписки они встречались?
282
— Об этом я ничего не знаю. — Ее серое лицо протиснулось
между прутьев решетки. — Я знаю, на что вы намекаете. Но это
неправда. Фред никогда не путался с другими женщинами, так что
оставьте миссис Джонсон в покое. Чего вы, в конце концов, доби-
ваетесь?
Я сказал, что и сам не знаю, и попросил надзирательницу выве-
сти меня.
Форест допрашивал Молли в кабинете Сэма Дрессена. Сквозь
закрытую дверь доносились глухие монотонные голоса.
— Вы можете доказать, что все утро провалялись в постели?
— Никто не сидел рядом и не наблюдал.
— Вряд ли сонливость можно зачесть вам в плюс.
— Это еще не преступление.
— Не то что заколоть человека пешней!..
— У меня и пешни-то никогда не было.
Я постучал и отдал. Сэму фотографии. Ни Форест, ни Молли
не обратили на меня ни малейшего внимания. Абсолютно абстраги-
ровавшись от внешнего мира, они следили только за тем, чтобы
как можно достойнее вести свои партии в маленькой игре в вопро-
сы и ответы.
На сегодняшнюю ночь я по горло насытился этой девицей. Но
если говорить правду, я нес за нее определенную ответственность.
А копнув поглубже, становилось понятно, что сейчас я ничем не
мог ей помочь. Ее жизнь летела по инерции, подобно метеору про-
несясь мимо полуночи в бездну.
— Хорошенько о ней позаботься, Сэм, — проговорил я, чув-
ствуя, насколько слова не вяжутся с моментом. Очень трудно пой-
мать метеор.
— Жена за ней присмотрит.
— Передай Форесту, что я его жду.
В самом конце коридора на скамье кто-то бросил местную газе-
ту. Я не нашел в ней упоминаний о киднеппинге или убийстве. Но
одна заметка меня все же заинтересовала. Женщина, ну та, пожи-
лая, снова поддалась клептоманской страстишке. Внеся залог и
выйдя на свободу, она ринулась в ближайший магазин и стырила
пару купальников девятого размера.
Откинув голову, я погрузился в сон, близкий по ощущениям к
коме. Разбудили меня быстрые шаги Фореста. Агент присел рядом.
Выглядел он так же проницательно и свеже выбрито, как и днем;
вот только вокруг рта у него появилась белая полоса.
— Вы совсем неплохо поработали, Кросс. Поначалу я был про-
тив вашего вмешательства, но похоже, что нюх вас не подвел.
— Мне знаком местный народец и обычаи. А это частенько по-
могает. Сэм Дрессен, например, стареет, становится медлительнее,
но ведь умрет за свое дело!..
283
— Я предложил ему отдохнуть. Так как вам удалось выйти на
девчонку?
— Об этом — позже. Вы говорили с Бурком?
— Ага. Что вы о нем думаете?
— Прыток, но осмотрителен.
— А вам не кажется, что именно он может стоять за всем этим
делом?
— Только не Бурк. Слишком уж поспешно он выложил всю
имеющуюся информацию, которую к тому же не составило труда
проверить. Думаю, что Артур Лемп подготовил похищение в оди-
ночку. — Из внутреннего кармана я достал надписанный Лемпом
конверт. — А вот вам и доказательство.
Форест прочитал «расписание», присвистывая в некоторых
местах.
— Теперь мы точно знаем, что Майнер замешан в этой истории.
Что же вы думаете о пустыне?
— Ничего, Калифорния ими славится.
Минутку Форест раздумывал, покусывая верхнюю губу.
— Теперь ясно, что именно Лемп задумал похищение. Но вряд
ли он мог запланировать удар пешней...
— Резонно.
Форест как-то мрачновато ухмыльнулся.
— Похоже на то, что и Майнер его не убивал. Этот должен был
увезти мальчика. Следовательно, он убрался до того, как прибыло
письмо о выкупе. Это означает, что существует третий член банды.
— Или же не означает ничего. До сегодняшнего дня Лемп, похо-
же, не практиковался в преступном бизнесе. Зато какой-то вор в за-
коне или организованная шайка могли скорректировать его план в
свою пользу и прикарманить выкуп.
Форест задумчиво пробормотал:
— Корпорация «убийство» предпочитает действовать пешнями.
Частники тоже. Слишком уж удобное оружие. А что, если это сде-
лала девчонка Фоон? Она вполне могла знать о планах похищения.
— Эту возможность исключить нельзя. Хотя, на мой взгляд,
она достаточно эфемерна. Если бы у Молли было пятьдесят тысяч,
она не стала бы рассиживаться и дожидаться неизвестно чего.
— Это в случае наличия у девчонки мозгов.
— Не волнуйтесь, у нее их нет. В ее мире так: либо ты агнец,
либо палач. Она — первое.
— Реальность дробится, а подозреваемых становится все боль-
ше. Как я понял, у Фоон была личная причина нанавидеть Лемпа,
что приводит нас к двум мотивам вместо положенного одного...
— Если честно, то меня больше интересует ее бывший муж —
Керри Сноу. Я выяснил, что между ним и Майнером существовала
связь. Во время войны они оба служили на одном судне и, кажется,
284
даже дружили. Я только что вытянул это из миссис Майнер. Пока
сей факт не был установлен, Майнер мог утверждать, что его пья-
ный наезд — чистая случайность. Теперь же...
— Что-то начинает вырисовываться, — сказал Форест. — Как
назывался корабль?
— «Юрика Бэй». Керри Сноу работал на нем судовым фото-
графом.
• — Черт меня побери совсем! — Фэбээровец резко шлепнул себя
по голове таким образом, чтобы не смять пробор. — Я должен был
это вспомнить! Видел же название в рапорте по делу Майнера! Сноу
зарегистрирован в нашей картотеке. Как только мы выяснили его фа-
милию, я тотчас же послал запрос в Вашингтон. Наше лос-анджелес-
ское бюро арестовало Сноу в январе сорок шестого. Мы сдали его
военно-морскому трибуналу как дезертира; Сноу признали виновным
по этой статье и за кражу имущества. Он провел шесть лет и четыре
месяца в Портсмуте и вышел на свободу прошлой весной.
— Молли говорила мне об этом.
— А вы знаете, кто его выдал?
— Нет, сэр. Лос-анджелесский адрес Сноу был предоставлен наше-
му бюро лейтенантом Лоренсом Сайфелем, приписанным в то время
к одиннадцатому военно-морскому округу в Сан-Диего.
— Вы уверены?
— Ошибки быть не может. Его фамилия зарегистрирована лос-
анджелесским офисом. Наши дела находятся в полном порядке, —
сказал он несколько воинственно. — А что вы знаете о Сайфеле?
— Немного. Похоже, он умен и очень издерган. Так чтобы вы
знали, у него семейные неурядицы. Сейчас наш адвокат не в лучшей
форме. Вы с ним виделись?
— Разумеется. Как только выплыло его имя, я немедленно отпра-
вился к нему. С первого же взгляда мне стало ясно, что Сайфель эго-
ист и скупердяй. И как он сам признался, Лемп разговаривал с ним.
Правда, всего лишь единожды. Что касается Керри Сноу, то Сайфель
не отрицает того, что дал адрес этого человека, раз к тому же это
зафиксировано, но клянется, что не помнит ни обстоятельств, ни фа-
милии. Во время войны через его руки прошли десятки подобных
дел. Значит, вполне возможно, что адвокат говорит правду и он дей-
ствительно ничего не помнит.
— Он сейчас дома?
.— Уезжая отсюда в одиннадцать, Сайфель направлялся в дом
Джонсонов. Сказал, что постарается сделать все, что в его силах, что-
бы отвлечь миссис Джонсон от горестных мыслей о потере. — Фо-
рест язвительно спародировал интонацию Сайфеля.
— Потере? Разве мальчик мертв?
— Не он, а Джонсон. Я думал, вы уже слышали.
— Убили?
285
— Умер естественной смертью ранним вечером. Думаю, это мож-
но назвать косвенным убийством. Доктор сказал, что сердце бедняги
просто не выдержало.
Глава 21
По склону я поднялся наверх. Тйхая и спокойная ночь балансиро-
вала в мертвой точке. За спиной сияла паутина городских огней, слов-
но море с мириадами светящихся существ поднялось и затопило го-
ры. А впереди серую пустыню настоящего океана освещало лишь не-
сколько крошечных звездочек.
Выехав в то самое место, где Керри Сноу нашел свою смерть,
я вдруг почувствовал, что тьма здесь буквально осязаема. День, свет
— сейчас это были пустые слова; подобных понятий просто не су-
ществовало в этом темном мире. Оставалась только смерть. Я ясно
видел эту безумную троицу: упавшего человека с размазанным по ас-
фальту лицом, ослепшего от алкоголя водителя, даже не догадываю-
щегося, что под колесами автомобиля хрустит голова жертвы; Арту-
ра Лемпа, прячущегося в темноте и лихорадочно старающегося при-
думать новый план вместо провалившегося.
Я включил вторую скорость и позволил инерции увлечь машину
вниз по крутым поворотам. Возбуждение давным-давно угасло, пре-
вратившись в тихую злость. Если мальчик жив, то моя зада-
ча — найти его. Если нет, то именно я должен представить его счет
к оплате.
Фары осветили сторожку, в которой жил Майнер и в которой
Майнеру больше не жить. На дорожке облетевшие эвкалиптовые
листья складывались в какие-то унылые иероглифы. Деревья стояли
позади, напоминая дрожащих от потаенного страха великанов. Я и
сам перепугался, посмотрев на складывающиеся небеса.
За поворотом стоял чей-то автомобиль. Свет, падавший из окон,
освещал глубокую лощину. Машина оказалась новым «бьюиком» с
откидным верхом и наводила на мысль о Ларри Сайфеле.
Он лично открыл дверь. Глаза его были мутными и сонными. Ад-
вокат радостно обдал меня едкой волной алкоголя, затем провел в
застекленный холл и впервые за все время нашего знакомства загово-
рил шепотом:
— Вы ведь знаете, что произошло?
— Много чего произошло.
Его рука вцепилась в мою.
— Я имею в виду старикана. Он умер сегодня, то есть вчера...
— Форест только что сообщил мне об этом. Вскрытие будет?
— Не вижу для этого никаких оснований. Доктор заверил Хелен,
что это коронарный тромбоз.
— После этих слов она, видимо, вздохнула с облегчением...
286
Его аж перекосило.
— Нет ли в ваших словах подтекста?
— Его надо искать не в моих словах, а в происходящем здесь.
Я всего лишь стараюсь докопаться до истины. И сейчас, на мой
взгляд, появились некоторые факты, способные заинтересовать
юриста. Человек серьезно болен. Известно, что чрезмерное волне-
ние способно его убить. Совершенно определенное действие, ко-
торое сильно влияет на психику и общее физическое состояние.
Я имею в виду похищение сына. Человек умирает, и возникает ло-
гичный вопрос: не убийство ли это?
— Вы хотите знать мое мнение? Я считаю сей «факт» весьма
спорным. Для сравнения можно привести несколько примеров по-
добных этому дел, в которых убийство было доказано...
— Я намекаю на ваши показания. Форест мне сказал, что имен-
но вы сдали Керри Сноу ФБР за дезертирство. Это было в сорок
шестом. Я не верю, что с человеком можно поступить подобным
образом и спокойно об этом забыть.
— Вы называете меня лжецом?
— Я хочу сказать, что память — это как бы импровизационная
пьеса. Трактовка — совершенно вольная. Вам необходимо порабо-
тать над режиссурой.
— С меня довольно! Кем вы себя мните, черт вас побери?
— Диогеном* У меня диогенов комплекс. А вы?
— Эдипом, — произнесла Хелен Джонсон от дверей. — Перед
вашим приездом мы как раз обсуждали эдипов комплекс и его по-
следствия. Ларри сказал, что Эйбель существовал в его жизни как
образ отца. А так как «отцу» теперь капут, то у Ларри появилась
непреодолимая потребность овладеть «образом» матери, в роли ко-
торой, разумеется, выступаю я. Все правильно, Ларри?
— Быстро работаете, Сайфель.
— Идите к черту. — Его перекосило. Он рывком развернул ме-
ня. Правый кулак немедленно взлетел к моему лицу.
Левым предплечьем я парировал апперкот, придвинулся и захва-
тил его руки в «тиски».
— И когда ты только вырастешь?! Удар по носу никогда не ре-
шал проблем.
Я знал типов вроде Сайфеля, в молодости частенько возился с
подобными: легкоранимое «эго», скрывающееся под жирком блефа
и тщеславия.
— Отпусти руки! Узнаешь, кто тут взрослый, когда я размажу
твою башку по полу.
Он изо всех сил пытался освободиться. В пьяных адвокатских
глазах стояли слезы ярости. Его подвергли унижению перед женщи-
ной, и Сайфель не мог этого вынести. Я не сомневался, что он до?
статочно латерпелся подобных выходок от своей матери.
237
Хелен Джонсон положила руку ему на плечо.
— Ларри, тебе необходимо успокоиться. Если это будет продол-
жаться, то мне придется попросить тебя покинуть этот дом.
От прикосновения женщины адвокат словно окаменел. Я отпу-
стил его. Трясясь от ярости, Сайфель повернулся к Хелен.
— Ты просто не слышала, что он говорил.
— Не слышала чего? — Она была очень спокойна, я бы сказал,
даже чересчур. Ночью от ее красоты веяло странным холодом.
И темнотой. На лбу появились морщины, в глазах сквозило сомне-
ние, под ними набухли синеватые полукружия.
— Он фактически обвинил тебя в убийстве собственного мужа,
а меня — в сокрытии информации.
— И?.. — Со слабой негаснущей улыбкой она повернулась ко
мне.
— Мистер Сайфель преувеличивает. Форест, агент ФБР, предпо-
ложил такую формулировку касательно смерти вашего мужа: «кос-
венное убийство». Я хотел узнать мнение мистера Сайфеля, ведь
он адвокат: лежит ли на похитителях ответственность за смерть
мистера Джонсона?
— Так, значит, вот вы зачем приехали сюда в такой час —-по-
просить у Ларри юридической консультации...
— Я приехал, чтобы разобраться.
— Хорошо, тогда давайте сначала поговорим о причине смерти
Эйбеля. Я думала об этом весь вечер, точнее всю ночь. Мне кажется,
лучше всего будет рассказать вам правду. ТУт что-то такое есть...
Сайфель развернулся, загородив женщину своим вечерне-пид-
жачным плечом.
— Хелен, ни слова больше. В таком состоянии у вас достанет
глупости обвинить себя черт знает в чем.
Ее взгляд был устремлен мимо него.
— Так вот, я и говорю, находясь в таком состоянии, что правда
обычно спасает от греха. Падая в бездну, цепляешься не за что-
нибудь, а за нее — вы понимаете, — даже если обдираешь руки.
Кроме того, даже не пытаясь играть роль безутешной вдовы, я по-
нимаю, что крупно задолжала и сейчас настало время платежа.
Ее психический надлом меня здорово напугал.
— Мы можем сесть и поговорить? — спросил я.
— Конечно. Простите, ради Бога. Вы, наверное, очень устали.
Мистер Форест рассказал о том, что вы пытаетесь сделать. Не мо-
гу выразить, насколько я вам благодарна...
— Не стоит, — сказал я. — Пока Джейми не найден, все это
ничего не стоит.
— Нет. Не могу с этим, согласиться. — Ее глаза внезапно напол-
нились слезами. — Но проходите же.
Она усадила меня s'углу гостиной на круглый секционный диван
288
возле камина. Эвкалиптовые бревнышки почти прогорели, распро-
страняя слабый запах лекарств. Неверный свет жался по стенам;
ночь приникла к огромному окну.
— Что будете пить, мистер Кросс? Ларри с удовольствием сде-
лает вам напиток, не правда ли, Ларри?
— Разумеется, — раздраженно отозвался Сайфель.
— Это очень любезно с вашей стороны, но, боюсь, мне придет-
ся отказаться. В сие позднее время это просто собьет меня с ног.
— Тогда выпей сам, Ларри. Ты знаешь, где что стоит.
Сайфель вышел из комнаты. Женщина примостилась рядом, на
низкой спинке дивана.
— Я очень привыкла к Ларри, правда, в последнее время он здо-
рово портил мне настроение. Сегодня капля переполнила чашу. Он
сделал мне дьявольски наглое предложение. Ему пришло в голову,
что сегодня самый подходящий день для того, чтобы убежать на
край света и поживать себе на этом краю до скончания века. Може-
те себе представить? В подобных-то обстоятельствах...
— Да, я могу себе это представить.
— Я чуть было не выставила его вон.
— Но почему-то не выставили...
— Я боялась оставаться одна.
— Ну, а друзья, родственники?
— Никого, с кем бы мне хотелось побыть. Я телеграфировала
матери в Нью-Йорк, и видимо, она вылетит завтра либо послезавт-
ра. — Хелен понизила голос. — Ларри меня страшно разочаровал.
Я-то думала, что в такую минуту смогу ему довериться.
— Он пьет уже с полудня. Ничего странного, что тормоза у него
напрочь отказали.
— Забытое слово — сдержанность. У людей ее теперь днем с
огнем не сыщешь. Что хотят, то и творят, а чем больше хотят,
тем сильнее себе же гадят. — Она склонила голову, представ на
сей раз в образе скорбящей королевы. — А вы что за человек, мис-
тер Кросс?
— Вы, видимо, не рассчитываете» что я вот так честно и прямо
отвечу?..
— Не рассчитываю.
— Судя по всему, я — перемещенное лицо из другого мира. Ме-
ня здесь ничто не устраивает, а я не устраиваю здешних.
— Поэтому вы и не женитесь?
Я наклонился к огню и поворочал кочергой прогоревшие бревна.
Словно рой рассерженных шершней, от поленьев по дымоходу
вверх взвились снопы искр. Я встал и посмотрел женщине в глаза.
— Вы обсуждали меня с Энн Девон?
— А что в этом страшного?
— А Ларри Сайфеля?
10 Р. Макдональд
289
— Разумеется. Она его очень любит, да и Ларри Энн тоже нра-
вится. Только он боится признаться в этом самому себе. Но вы не
ответили на мой вопрос.
— Вы ведь хотите получить честный ответ, не так ли? А такого
у меня нет. Просто я никогда не задавал себе подобного вопроса.
Думаю, что могу сказать примерно следующее: к другим я питаю
более сильные чувства, чем к самому себе. Мои родители были не-
счастливы в браке. Мне кажется, что ребенком я только и пытался,
что охладить страсти. Либо уничтожить в зародыше начинающую-
ся ссору. В самые черные дни Великой Депрессии я начал учиться
в колледже. Специализация — социология. Хотел людям помогать.
«Приносить пользу обществу» — этот лозунг был в то время рели-
гией для многих. Но зерна, посеянные в те годы, дали всходы лишь
через несколько лет после окончания второй мировой войны. По-
мощь другим я понимал как отказ от помощи самому себе, но при
этом душа остается где-то далеко позади. Эмоционально я отбро-
шен на много лет назад.
— И вы действительно так думаете? — Глаза ее полыхали тем-
ным огнем.
Я не ответил, потому что ответа у меня не было. Никому не
дано познать самого себя, а когда все-таки человек добивается свое-
го, он понимает, что уже слишком поздно. Я передернул плечами.
— Мне понятна сентенция о пользе. Любая сестра милосердия
поймет нас. Я, например, всегда этим гордилась. Разве это не до-
бродетель?
— Конечно, как и любые другие человеческие качества, когда их
не чересчур.
— Но как желание помочь человеку может быть неправедным?
— О вещах и поступках нужно судить по конечному резуль-
тату. — Я огляделся в поисках Сайфеля. Адвокат куда-то сгинул.
Тогда я решил взять быка за рога. — Я не знаю, почему вы вышли
замуж за Эйбеля Джонсона. Но если при этом отсутствовала лю-
бовь, то делать этого не следовало.
— Какое вы право имеете так говорить?
— Никакого. Просто хочу выяснить все до конца.
Блики огня из камина пригвоздили к стене ее огромную тень.
Она трепетала наверху, похожая на бабочку в ореоле черного
пламени.
— Я любила его, — сказала Хелен Джонсон, — по-своему. Разу-
меется, мне было известно, что он богат, а я вкалывала всю свою
жизнь и все же вышла замуж не из-за денег.
— А из-за чего?
— Вы жестоки, — сказала она, опустив голову.
— Происходящее жестоко само по себе. Я хочу увидеть оконча-
ние спектакля.
290
— Я жалела Эйбел я. Он умолял меня стать его женой, боялся
лишиться сиделки, боялся одиночества, смерти. И он так хотел сы-
на... Да, вы были правы. Действительно, необходимо все про-
яснить.
— Действительно...
— Он был старше и с трудом тащил меня и сына по жизни.
Изо всех сил старался держаться молодцом, но даже Джейми был
ему в тягость. Представьте себе деда, который вместо внука нян-
чился с собственным сыном! Конечно, Эйбель любил мальчика, но
не мог заниматься с ним целыми днями. Это было одной из при-
чин, почему я позволяла Джейми столько времени проводить с
Фредом Майнером, и, как я теперь понимаю, самой большой ошиб-
кой. Я столько дров наломала!..
Она заломила руки. Я услышал тихий хруст.
— Не следует во всем винить только себя. Ваш муж тоже был
неравнодушен к заготовке дров.
Она смотрела на меня в каком-то изумлении.
— Да, только что собиралась вам сообщить. Я узнала, что он
мне не доверял. Но, быть может, вам все известно?
— Я разговаривал с человеком по фамилии Бурк. Он владелец
частного сыскного бюро в Голливуде.
Она прижала руки к груди и вздохнула. Ее волосы, словно за-
стывший огонь, словно обретшее форму темное пламя, взвились
надо лбом. И тогда я подумал: пусть виновна, но все равно она —
великолепна.
— Я была верна Эйбелю. Наверное, странно говорить об этом
вам... Я никогда и ни с кем не обсуждала свою семейную жизнь
и вряд ли найду в себе силы сделать это вновь, хотя ни в чем не
виновата. Быть может, мне не следовало позволять Ларри возить
меня развлекаться, но до сегодняшнего дня я и не думала, что Эй-
белю может прийти в голову меня подозревать. Впрочем, его рев-
ность не была для меня тайной.
— Это со всяким может случиться.
— Особенно со всяким старым человеком. Сейчас, как видите,
мне не до жалости, она куда-то улетучилась. Последняя капля про-
сочилась в песок неизвестности после того, как несколько часов на-
зад он мне сообщил, что шпионил за мной!! А ведь последние
шесть лет я только и делала, что нянчилась с ним!
— Он вам сам об этом рассказал?
— Да. Когда я вернулась из морга, то описала ему мертвого
человека. Подумала, что, быть может, он видел кого-нибудь подоб-
ного на железнодорожной станции. Эйбель по описанию понял, кто
это: частный детектив, который несколько месяцев тому назад
шпионил за мной.
Она поднялась и подошла к окну. Ее тень, приняв угрожающие
291
размеры, прокатилась по стене, словно надвигающаяся неотврати-
мая кара.
— Эйбель понял, что натворил. Именно он ответственен за то,
что началась серия этих жутких убийств. Он сделал неверный шаг,
а все остальное — последствия. — Она задумалась. — Вы действи-
тельно обвиняете меня в убийстве Эйбеля?
— Ларри поспешил с выводами. Я просто не исключаю подоб-
ную возможность.
— А я исключаю. Эйбель сам себя убил. Он не мог примириться
с мыслью о том, что натворил. Сам сказал мне об этом перед
смертью.
— Это был преднамеренный суицид?
— Мне бы не хотелось называть это так. Он ведь не застрелился
и не принял яд. В его состоянии это было необязательно. Эйбель
встал с постели и разгромил комнату в щепы. Он переломал все —
кусок за куском — в пыль. Я попыталась его остановить, но —
тщетно. Сказал, что стоит мне сунуться и он меня прикончит. Эй-
бель умер от ненависти к себе. А еще от ярости. Когда шум затих,
я вошла и увидела его лежащим в груде обломков.
— Хелен, почему бы вам не отдохнуть? Это был ужасный день...
— Не могу. День действительно невероятный, но сейчас мне не
до сна...
— У меня есть немного нембутала...
— Нет, — произнесла она резко. — В доме достаточно снотвор-
ного. Я предпочитаю не спать. Это может показаться нелепым, но
мне кажется, что если сконцентрироваться на мысли о том, где сей-
час находится Джейми, то я это в конце концов узнаю.
— Вы его очень любите...
— Его все любят. А я больше всех. Он мой сын.
— Вполне возможно, что Майнер отвез мальчика куда-то в пус-
тыню. — Я рассказал ей о «расписании» Лемпа, которое отдал Фо-
ресту. — Не знаете ли вы какого-нибудь места, где он мог бы схо-
рониться?
— Нет. Фред ненавидел пустыню. — Задумчиво добавила: — У
нас там есть небольшое бунгало... Но не повез же он Джейми в
наш собственный дом!
— Чего зря гадать! Понимаете, они могли рассуждать так, что
при подобном раскладе это место заподозрят в последнюю оче-
редь. Кто-нибудь сейчас там живет?
— Нет. В прошлом месяце мы законсервировали дом. Летом
там слишком жарко.
— А ключи где?
— Эйбель хранил их в своем бюро. Я принесу.
Она вышла, но вскоре вернулась. На лице ее было написано не-
доумение.
292
— Они исчезли.
— Где он находился, этот ваш дом? Телефон там есть?
— Разумеется.
Она дала мне номер связной через Палмдэйл. В три часа ночи
на междугородней линии задержек не было. Сквозь неясные шумы
и потрескивания телефон прозвонил четыре, а затем еще четыре ра-
за. На том конце кто-то поднял трубку.
— Вызывает Пасифик-Пойнт, — сказал оператор.
Молчание.
— Кто-нибудь! — повторил оператор. — Вызывает Пасифик-
Пойнт.
Трубку положили на место. Операторы обменялись замечания-
ми, а затем:
— Извините, сэр, но ваш номер не отвечает.
— Но там все-таки кто-то есть?
— Думаю, да, сэр. Попробовать еще раз?
Прямо над моим ухом раздался крик Хелен Джонсон:
— Да! Пожалуйста! Я знаю, что Фред там! Это может быть
только он!
— Нет. Спасибо, — сказал я и положил трубку.
Хелен вцепилась в мое плечо обеими руками и принялась трясти
меня изо всех сил.
— Он ведь там! Поговорите с ним! Мне необходимо знать!..
— Нет. Мы только его вспугнем. А быть может, уже вспугнули.
Эмоции перехлестывали через край. Хелен закричала:
— Да! Вы правы! Нужно ехать немедленно!
— И вы тоже?
— Больше я никому не доверяю!
Я потянулся за трубкой.
— Необходимо уведомить Фореста.
Ее рука, тонкая и сильная, накрыла мою.
— Вы никому не скажете. Я не намерена терять ни единого шан-
са. Если Фред Майнер вернет мне Джейми живым и невредимым,
то пусть убирается на все четыре стороны вместе с деньгами...
— Как далеко находится ваш дом?
— Часа два езды. Поедем в «линкольне». Так быстрее.
— Быстрее будет сообщить ФБР. У них самолет.
— Мне наплевать. Я хочу, чтобы к тому времени, как мы туда
доберемся, мой мальчик был жив и здоров. — Последняя надежда
ожесточила женское сердце. Спорить с ней было бесполезно. Она
так завелась, что могла спокойно поехать одна.
— А где Сайфель? — спросил я. — Он мог бы сгодиться на
случай заварушки.
— Пошел в буфетную за выпивкой и больше не выходил. Оты-
щите его скорее!
293
В буфетной горел свет и повсюду были видны следы Сайфелево-
го пребывания: на стойке — серебряное ведерко с подтаявшим
льдом; пешня, плавающая в ледяной каше, открытая бутылка ир-
ландского виски «Бушмилл» и мокрый кружок, высыхающий на
полированной поверхности. Из другой части дома до меня донес-
лось какое-то икание.
Я обнаружил Сайфеля в ванной. Он стоял, погрузив голову в
раковину. Холодный свет освещал хозяйскую спальню, выставляя
напоказ описанный Хелен хаос. Эйбель Джонсон совсем озверел пе-
ред смертью. Кровать была разнесена на куски, покрывало разо-
драно, занавеси с окон содраны, окна и зеркала перебиты. Перед
кончиной старик боролся с самим собой, разрушая с таким трудом
выстроенную жизнь.
Сайфель поднял мокрое лицо и потянулся за полотенцем.
— Не обращайте внимания. Меня стошнило. Сейчас получше.
Никогда больше не буду мешать портвейн с виски. — Он содрог-
нулся, пряча лицо в полотенце.
Над голубой квадратной ванной в стену был вделан рисунок Об-
ри Бёрдсли1, изображавший женщину с лебединой шеей, глазами
змеи и волосами, похожими на сплетение тропических растений.
Она была выписана до мелочей, а на вид — изящна и порочна.
— Поедем прокатимся, — сказал я Сайфелю, затягивающему
узел галстука.
— Прокатимся? Куда еще?
— Расскажу по дороге. Пошли. Хватит вам красоту наводить.
Не девочка все-таки...
— Минутку. Я хочу вам кое-что сказать с глазу на глаз.
Я приготовился к кулачному бою под пристальным взором
бердслневской темноволосой дамы, но Сайфель был действительно
непредсказуем. Он сказал:
— Я хотел бы извиниться, чересчур много выпил, да и Хелен
обрубила меня будь здоров. В общем так, я вспомнил Керри Сноу,
по крайней мере, фамилию, правда, самого человека я никогда не
видел. Я выдал его в сорок шестом.
— Никогда не встречаясь в жизни?
— Точно. Сказал фэбээровцам, где его найти.
— А от кого вы получили информацию?
Он колебался, давясь стыдом.
— Мне необходимо об этом кому-нибудь рассказать. Почему же
не вам? Адрес этого человека мне дала Хелен. Сказала, что Сноу
необходимо арестовать. Только не выдавайте меня. — Он конфузли-
во улыбнулся.
Механика простейшая. Сайфель отомстил Хелен за то, что она
Б С р д с л и — величайший график, представитель стиля «модерн».
294
его отвергла. Я буквально ослеп от ярости. Руки чесались надавать
ему по физиономии. Но волна схлынула. Я был опустошен: сомне-
ваться в словах Сайфеля не приходилось.
«Оставлю все это на потом», — подумал я и пошел на улицу.
Сайфель плелся сзади. Ветер крепчал. Над шепчущимися деревьями
ходуном ходило темное небо, грозя в любую минуту опрокинуться
на нас.
Черный «линкольн», раздавивший Керри Сноу, мурлыкал на до-
рожке. За рулем сидела Хелен. Она подвинулась, освобождая мне
место, и тут же начала объяснять Ларри Сайфелю, куда мы со-
брались.
Глава 22
Большой автомобиль неуклюже карабкался по склону холма.
Я яростно гнал его вперед, не жалея тормозов и покрышек на кру-
тых поворотах. На спусках ветер затихал. Потом дорога разверну-
лась в широком повороте, влившись в двухполостное асфальтовое
шоссе, которое словно по натянутой нитке влетело в прибрежную
долину, где соединилось с ведущим на север хайвеем. Я прибавил
скорость до девяноста миль в час.
Сайфель сидел сзади, склонясь вперед и сопя возле моего плеча.
Он наблюдал, как дорога, словно рассекая посадки апельсиновых
деревьев, несется нам навстречу. У Хелен на колене лежал дробо-
вик. Все молчали.
Еще не добравшись до отрогов гор, до Пасадены, мы увидели,
как рассвет своим резцом принялся обводить контуры утесов и пи-
ков. Автомобиль вылетел из гаснущей ночи в серое утро. На пере-
вале я выключил фары.
Небо было скучного зеленоватого цвета, словно стоячая вода,
и я мог разглядеть каждую морщинку на утесах. На обочинах и
склонах гор лежали огромные заплаты грязного снега. Ветер был
напоен холодом.
Хелен передернуло, и она покрепче укуталась в леопардовое
пальто. Ружье скатилось с колен и грохнулось на пол.
— Осторожнее, — сказал я резко.
— Хорошо. — Она подняла дробовик с пола.
— Когда приедем, держите свою берданку так, чтобы Майнер
ее не заметил. У меня пистолет в кармане, но я постараюсь обой-
тись без стрельбы. Ситуация такова, что применение оружия мо-
жет нам так аукнуться...
Женщина не ответила. Я посмотрел на нее, и меня поразила ее
бледность и мрачный угрюмый огонь в глазах, словно отражение
неба. Взгляд пронизывал пустыню, чья беловатая, покрытая змеящи-
мися дорогами, перекати-полем да торчащими тут и там кактусами,
295
земля лежала в миле от нас. Долгая дорога по горам наконец-то
завершилась, и машина с ревом взбила тяжелую пыль пустыни.
Увидев впереди перекресток, я снизил скорость.
— Отсюда налево, — сказала женщина. — Осталось миль
пять... Господи, как я ненавижу это богом забытое место! Здесь
не может жить человек! Как уныло и мерзко...
— Я так понял, что зиму вы проводили здесь?
— Да. Эйбель вечно таскался сюда. Я не могла отнять у него
эту радость. Ему здесь нравилось: напоминало дни его молодости,
когда он был охотником на оленей.
— Но Фреду Майнеру не под силу находиться в пустыне, так?
— Именно. Он не выносит сухой воздух. Как странно, что все
это время он находился здесь у нас под носом. Вы еще как-то на-
звали это... Принцип: «В последнюю очередь»?
— Нам всем следовало до этого додуматься. Вы читали «Похи-
щенное письмо» По1?
— Когда-то в школе... Давным-давно...
— Неужели так давно?
— Мириады лет назад, — печально пробормотала она себе под
нос. — «Похищенный мальчик». — Ее руки изо всех сил сжали при-
клад дробовика.
Ряд почтовых ящиков отметил боковую дорогу. На одном из
них по трафарету было выведено: «Эйбель Джонсон». Хелен трону-
ла меня за руку:
— Здесь надо свернуть.
Я свернул. На подъеме она закричала:
— Смотрите, отсюда виден дом!
Примерно в миле внизу я увидел очертания дома: приземистое
каменное строение почти слилось с небольшим круглым холмом.
Из угловатой трубы на крыше, извиваясь, ползла лента голубого
дыма. Небо наливалось зеленью, становясь похожим на бутылоч-
ное стекло. Воздух был настолько чистым, что между мшистыми
темными камнями трубы я разглядел скреплявший их сероватый
известняковый раствор.
Мы спустились по пересохшему речному руслу, при этом поте-
ряв из виду домик, поторый нырнул в волны холмов, как корабль
в штормовое море. Примерно с полмили дорога шла по руслу, а
затем стала карабкаться на противоположный склон. Поднявшись
наверх, я вдруг услышал нечто такое, что просто не поверил своим
ушам.
— Я его вижу, — сказала Хелен. — Вижу моего мальчика. Он
жив.
Сайфель просунулся между нами:
Одна из первых детективных новелл о сыщике-любителе Дюпене.
296
— Где, где он?!
— Вон, видишь? Играет в мяч. С ним все в порядке, Ларри. По-
смотри.
Мальчишка стоял на бетонной террасе, шедшей вокруг домика,
бросая мяч о дверь и безуспешно пытаясь его поймать. Рыжая го-
ловенка полыхала словно сигнал опасности.
— Скорее, — сказала Хелен. Она подалась вперед так, словно это
движение могло придать автомобилю дополнительное ускорение.
На акселератор грохнулся дробовик. Я поднял его и отдал Сай-
фелю. Хелен, забыв обо всем, сосредоточилась на фигуре мальчика,
которая появлялась, исчезала и появлялась вновь. В конце концов
Джейми увидел и узнал машину. С радостным воплем он бросил
мяч и, выскочив на дорогу, помчался нам навстречу. Я затормозил,
но не сразу. Хелен уже выскочила из движущейся машины и упала
на колени в пыль. В следующую секунду мальчик оказался в ее
объятиях.
Внезапно дверь дома распахнулась. На пороге показался Фред
Майнер в своей неизменной форме с автоматическим пистолетом
в руке.
— Миссис Джонсон?! — закричал он удивленно. — Все в по-
рядке?
В это мгновение с заднего сиденья грохнул дробовик. Рука Май-
нера отлетела назад так, словно ее толкнул кто-то невидимый. Пи-
столет звякнул об бетон. Майнер юркнул внутрь.
Я развернулся к Сайфелю.
— Не будьте идиотом! Он ведь тоже начнет стрелять!
— Попал! Попал! — задыхаясь от возбуждения, пробулькал
адвокат.
Мальчик высвободился из леопардовых рук.
— Мамочка, почему они стреляют? Разве Фред сделал что-ни-
будь плохое?
— Это просто игра, Джейми.
Я широко распахнул дверь:
— А ну живо влезайте сюда! Оба! Пора отсюда удирать...
Но Майнер оказался проворнее. Послышался рев мотора. Из га-
ража позади дома вылетел бронзовый «ягуар». Верх был опущен,
а за рулем я увидел сосредоточенное лицо Майнера. Спортивная
машина в туче пыли проскочила перед самым нашим носом, среза-
ла дорогу на спуске и выскочила обратно на грунтовку в сотне яр-
дов впереди. Прежде чем я в успел запустить мотор и вывести
«линкольн» на дорогу, «ягуар» уже мчался в миле впереди, напоми-
ная ядро кометы с развевающимся сзади хвостом пыли.
Я обернулся к мальчику:
— Здесь еще кто-нибудь есть?
— Нет, сэр. Только мы с Фредом.,
297
— Он хорошо с тобой обращался?
Джейми недоуменно заморгал.
— Он не делал тебе бо-бо? — спросила его мать.
— Фред не станет бить меня. Мы с ним сослуживцы.
Я обратился к Сайфелю:
— Останетесь здесь с Хелен и мальчиком. Вызовите полицию и
так далее.
— Позвольте мне поехать. — Его лицо полыхало словно в
лихорадке. Золотой.
— Нет.
Хелен вылезла из машины, держа на руках брыкающегося маль-
чика, за ней следом выполз Сайфель. Я поехал, ориентируясь по
пыли, поднятой автомобилем Майнера.
Было раннее утро, и других машин не было. Пыль висела над
дорогой, словно издыхающий белый червяк, тянущийся через бес-
плодную долину на юг, к горам. Их покрытые снегом вершины
сверкали на начинавшем набирать силу солнце.
Я дважды замечал «ягуар», который выскакивал на верхушку
подъема, словно кролик из норы. Он был далеко впереди, и
расстояние между нами все увеличивалось. На ровной дороге ма-
шина Майнера делала миль сто, тогда как «линкольн» лишь девя-
носто. Меня перекосило от мысли, что в данную секунду Майнер
нарушает правила поведения при условном осуждении.
В третий раз я увидел автомобиль, когда тот достиг южного
края долины: крошечный бронзовый жучок, взбивающий нахаль-
ную шапчонку пыльной пены. Он ехал под нависшими над дорогой
гранитными плитами, которые укрепляли основание горы. Затем
машина вновь исчезла в лесном ворсе мохнатого горного склона.
Четырьмя минутами и пятью милями позже я тоже промчался
у подножия гранитных утесов. За ними дорога круто поворачивала
и уходила вверх. Я рванул по ней, но внезапно машина забуксовала,
захрипела и покатилась вниз. Правой ногой я вжал педаль газа в
пол, нажимая на тормоз левой. Пыль, окружавшая машину Майне-
ра, стлалась впереди, закрыв дорогу, запорошив ветровое стекло.
Пустынная флора уступила место чахоточным дубам, а те —
огромным елям и соснам. Дорога с каждой секундой становилась
уже и опаснее: от нее отходили боковые тропинки, следить за ней
стало трудно. Выше по склону пятно чистого снега сияло как ме-
даль на груди у горы. Дорога заворачивала вокруг овального озера,
в котором отражались деревья и небо. Чем выше она уходила, тем
уже становилась. Я тогда подумал, что Майнер со своей техникой
скоро упрется в «слепой конец».
И вот среди стволов я наконец-то засек отблеск хромированных
бортов и услышал звук выхлопов. От озера не отходило ни одной
боковой дороги. Единственный путь, по которому мы двигались,
298
был настолько узок, что здесь могла проехать одна-единственная
машина. По левую руку склон поднимался под углом в сорок пять—
пятьдесят градусов, с другой стороны обрывался ущельем, по кото-
рому со снежных полей вниз струился ручеек.
«Ягуар» вылетел из-за поворота и ринулся мне в лоб. Как я и
предполагал, Майнер доехал до «слепого конца» и повернул обрат-
но. Я тормознул, вывернул руль вправо и остановился поперек до-
роги. Но скорости он не сбавил, а даже поддал газу. Я откинулся
назад, растянувшись по всей длине машины, и вцепился в ручку
дверцы. Но удара не последовало.
«Ягуар» обогнул меня слева и стал взбираться по крутому скло-
ну. Какое-то мгновение казалось, что этот маневр может срабо-
тать. Майнер балансировал в сорока футах над моей головой, слов-
но пилот в открытой кабине самолета/Затем одна его шина бук-
вально взорвалась. «Ягуар» подбросило вверх и перевернуло в
воздухе, как черепаху. На какое-то мгновение машина зависла так,
что Майнер вывалился из распахнутой дверцы, а затем рухнул на
землю. «Ягуар», переворачиваясь, катился по осыпающемуся скло-
ну и наконец бухнулся на дорогу прямо перед моей машиной.
Майнера выкинуло из автомобиля. Когда я подбежал к нему,
он сидел, кашляя ярко-красной кровью, и прижимал руку к груди.
Другая обвисла плетью, и рукав ее отяжелел от крови. На лбу у
Майнера зияла огромная рана.
Его глаза остановились на мне.
— Дерьмо. Надо было держать руль двумя руками. Не стоило
нарушать правила уличного движения.
— Зачем вы это сделали, Фред?
— Она приказала. — Голос шел изнутри, и в нем прослушива-
лось какое-то бульканье. — Я знаю, что нарушил правила условно-
го заключения. Но все-таки вы чересчур строги, если за такую про-
винность стреляете в человека...
— Но в тебя стреляли не за нарушение...
— А за что? Я ведь защищал мальчика. И для этого привез его
в пустыню.
— Так кто тебе приказал это сделать?
— Миссис Джонсон. Она босс в этом деле.
Глаза Майнера потемнели, и он стал заваливаться навзничь.
Я подхватил его под руки. Тело было тяжелее свинца.
Глава 2 3
Майнера я отвез обратно в домик. Правил осторожно, ехал мед-
ленно; нервам своим я больше не доверял. Пришлось оттаскивать
искореженную спортивную машину с дороги: она загораживала
проезд. В лыжном подъемнике, который находился в «слепом
299
конце», я наткнулся на телефонную будку и состыковался с автома-
стерской, находящейся в Палмдэйле, милях в сорока отсюда. Вся
эта канитель заняла часа два. Когда я подъехал к домику Джонсо-
нов, утро было в разгаре.
Черный чиновничий «форд» был припаркован под навесом для
автомобилей. Я остановился сразу за ним. Выйдя из машины, по-
чувствовал, как солнце изо всех своих весенних сил жахнуло меня
по голове. Пейзаж несколько бредово маячил перед глазами, словно
разрисованная портьера, за которой скрывалась некая угрюмая
правда.
Форест с запотевшим высоким стаканом в левой и револьвером
в правой руке стоял в дверном проеме. Пистолет вернулся в наплеч-
ную кобуру:
— Взяли?
— Он в багажнике. Завернут в одеяло.
Широкое лицо осталось безучастным.
— Пришлось пристрелить?
— Нет. Сковырнулся с откоса и сломал себе шею. А где миссис
Джонсон?
— Отослал ее домой вместе с мальчиком. Она на вас мо-
лится...
Коленки у меня подогнулись, и я чуть было не грохнулся на бе-
тонную террасу. Пришлось развернуться и упереться спиной в ка-
менную стену. Мерцающая равнина, словно трепещущая на ветру
занавесь, распалась на две половины, и я увидел правду: отражение
лица женщины — страшную угрюмую маску.
Увидев мою физиономию, Форест открыл экран-дверь и под-
толкнул меня в дом.
— Входите, Кросс. У вас были пренеприятнейшие двадцать че-
тыре часа. Сейчас вам необходимы покой и холодное питье. Перед
отъездом миссис Джонсон приготовила отличный ледяной чай.
Мы прошли в комнату с низким потолком, мощными перекры-
тиями и окнами, закрытыми тяжелыми портьерами. После сияю-
щего утра мне показалось, что здесь темно, словно в пещере.
Я сел в поскрипывающее кресло из воловьей кожи. Форест предста-
вил меня своему коллеге, имени которого я не расслышал. Я не
собирался оспаривать истину, что снаружи жарко, зато в доме —
прохладно; даже добавил, что это из-за толщины стен и беспере-
бойной работы кондишна. Форест убежал в другую комнату и вско-
ре вынес для меня напиток. После того как я опорожнил стакан,
жужжание кондиционера перестало сливаться с жужжанием в моей
голове.
Форест дружески потрепал меня по плечу.
— Ну что, получше?
— Намного. Спасибо.
зоо
— Если не родился в пустыне — никогда не привыкнешь к жаре.
— Но в доме все же прохладнее, — настаивал его коллега.
Форест обернулся к нему.
— Кстати, Эдди, это мне кое о чем напомнило. Давай-ка
свяжись с Пасифик-Пойнтом, и пусть пришлют сюда катафалк.
У Кросса в багажнике труп Майнера.
— Опять? Сколько подарков для нас...
— Слушай, завязывай хохмить! Давай дуй, телефон на кухне.
Эдди вышел. Форест уселся напротив меня на покрытую навах-
ским одеялом кушетку.
— Надо думать, Майнер ничего не сказал перед смертью?
— Успел немного. Голова у него была разбита, и, видимо, он
плохо соображал. Похоже, Майнер решил, что я гнался за ним из-
за того, что он нарушил правила условного осуждения. — Форест
начал было смеяться, но осекся, заметив, что меня это не веселит.
— И это все, что он сказал?
— А еще — что защищал мальчика.
— Он и Джейми так говорил. — Голос Фореста сочился издева-
тельским смехом. — Сказал мальчонке, что здесь он будет в без-
опасности. Кстати, не упоминал ли Майнер, что приезд сюда —
это затея миссис Джонсон?
— Упоминал, и у меня сложилось такое впечатление, что гово-
рил он искренне. Когда человек отходит...
— Чепуха. Он не подозревал, что умирает.
— Думаю, что подозревал.
— Даже если так, я не считаю предсмертные признания проявле-
нием особой искренности. Лжец в любых обстоятельствах останет-
ся лжецом.
— Я не верю, что он лгал.
— Его слово — против слова миссис Джонсон. Она отрицает,
что давала ему подобные указания.
— Это естественно...
Форест уселся на кушетке поудобнее и вперился в меня любо-
пытным глазом.
— Поправьте, если я ошибаюсь, но у меня сложилось такое впе-
чатление, что вы принадлежите к клану поклонников миссис
Джонсон?..
— Так и есть. Но до сих пор я не знаю, почему поклоняюсь ей.
Он досадливо дернул головой и поднялся.
— О чем вы только думаете, Кросс! Мне представляется мало-
вероятным, чтобы мать потворствовала похищению собственного
дитяти. Вам бы поглядеть, когда они вместе. Миссис Джонсон про-
сто боготворит своего сына. И не выпускает его из виду.
— А вчера вот выпустила.
— Ну и?
301
— Не могу сказать, что понимаю все до мелочей. Но я на пять-
десят процентов уверен в том, что Майнер невиновен.
— Да вы просто спятили от жары! — Форест пронесся через
комнату и яростно пнул в камине прогоревшее бревно. Потом,
слегка прихрамывая, вернулся и сел на свое место. — Извините за
грубость, Кросс.
— Все в порядке.
— Просто я хотел сказать, что вы в корне неправы. Хотя, быть
может, у вас есть факты, о которых я не имею представления? Если
вы ими располагаете — скажем, какими-нибудь частностями из заяв-
ления умершего, — то было бы неплохо, чтобы об этом узнал и я.
Я вспомнил о двух вещах. Во-первых, Молли сказала, что какая-
то рыжеволосая женщина выдала фэбээровцам Керри Сноу. Затем
Сайфель уверял, что именно Хелен в сорок шестом снабдила его
адресом Сноу. Так что теперь против Хелен были Молли, Сайфель
и Майнер. И я вновь увидел миссис Джонсон, как тогда, на террасе:
она испуганно жалась к каменной стене, а к ней со всех сторон
тянулись ядовитые языки.
Форест наблюдал за мной.
— Итак?
— У меня нет никаких дополнительных сведений.
— Что ж, тогда забудем об этом. По крайней мере, до тех пор,
пока что-нибудь не всплывет. Но тогда я не понимаю, почему вы
решили, что миссис Джонсон — виновна. Мне лично вот как пред-
ставляется картина: Майнер и Сноу были на корабле корешами.
Вполне возможно, что они вместе обтяпали какое-нибудь незакон-
ное дельце — на больших судах постоянно что-нибудь да происхо-
дит. Майнеру удалось выйти чистым. А Сноу попался. Знаете, кто
дал сведения о местопребывании Сноу тогда, в сорок шестом?
— Вы уже говорили об этом. Ларри Сайфель.
• — Он был в этом деле подставным. Я вытянул это из него пе-
ред их отъездом. К тому же он взял с меня слово, что миссис
Джонсон ни о чем не узнает...
— Это она снабдила его информацией?
— Да, но источником служила все-таки не миссис Джонсон. Я
у нее все выяснил. Случилось так, что Майнер был ее пациентом
в военно-морском госпитале в Сан-Диего. Именно Майнер дал ей
адрес Сноу. И попросил выдать властям Сноу, но так, чтобы имя
самого Майнера не было упомянуто. А уже миссис Джонсон при-
шла с этим к СаЙфелю. Они были друзьями, и такие дела находи-
лись в ведении его департамента.
— Значит, все снова упирается в Майнера.
— Похоже, что вы разочарованы.
— Так и есть, но по крайней мере теперь я спокоен.
— Фигово, когда человек испорчен до мозга костей, — сказал
302
Форест назидательно. — Но, судя по моей картине, все действи-
тельно упирается именно в Майнера. Сноу отпыхтел свой срок в
тюряге, вышел на свободу и принялся разыскивать старого дружка.
Но Майнер увидел его первым. Он раздавил Сноу, убрал с трупа
все приметы, по которым его можно было опознать, и таким обра-
зом превратился из убийцы в случайного нарушителя. И это про-
шло, и все поверили, кроме приятеля Сноу — Артура Лемпа. Впол-
не возможно, что Лемп был свидетелем убийства.
— Да. Мне такое тоже приходило в голову.
— Но Лемп был не из тех, кто обращается в полицию. Только
не Лемп. Мы заполнили пробелы в его досье на основании тех све-
дений, которые вам удалось раскопать. Там длинная история и ухо-
дит корнями в такие глубины, до которых даже нам не удалось
докопаться. Этот Лемп впервые выплыл в Сан-Франциско в начале
двадцатых годов. Ему было лет тридцать, и он нанялся работать
в полицию. Нет нужды объяснять, что в те времена городская ад-
министрация прогнила насквозь. Лемпу буквально за несколько лет
удалось дослужиться до инспектора, но когда городское управление
попросили удалиться, — думаю, это было в четвертый или даже
пятый раз, — Лемпу тоже пришлось уйти. С тех пор он добывал
себе пропитание, промышляя мелкйм жульничеством. Его аресто-
вывали за надувательство, разбой, шантаж, так что в целом он
семь лет провел в Фолсоме и Сан-Квентине1. Его специализацией,
если находилась достаточно податливая жертва, был шантаж...
— Насчет Лемпа мне все понятно.
— Еще не все.
— Не сомневаюсь. Но продолжайте восстанавливать картину
преступления...
— Лемп собирался было зашантажировать Майнера, но тот яв-
но испытывал недостаток средств. Так что у Лемпа возникла про-
блема: каким образом обратить сведения о преступлении Майнера
в звонкую монету? Тогда, правда безрезультатно, он попытался за-
интересовать этим делом Сайфеля. А когда это не вышло, попробо-
вал вытянуть из адвоката какую-нибудь информацию. В любом
случае мы теперь знаем то, к чему он пришел. Лемп заставил Май-
нера содействовать похищению — я настаиваю, что это единствен-
но правильный путь, которым могли развиваться события.
— Возможно. Но остается изначальный вопрос: кто проткнул
шею Лемпа пешней?
— А вот это уже третье действие. Я порасспрашивал парень-
ка — кстати, весьма смышленый пацан — и выяснил, что после
встречи с вами Майнер и Джейми поехали прямо сюда.
— Следовательно, Майнер в убийстве не замешан.
1 Названия тюрем.
303
— Да. Это кто-то другой, кому позарез нужны были пятьдесят
тысяч. У вас есть какие-нибудь идеи на этот счет?
— Ни единой.
— А то я подумал, что вы покажете на миссис Джонсон: она,
мол, собственные денежки стащила. — И Форест продемонстриро-
вал широкие белые зубы. — В конце концов, у нас есть орудие пре-
ступления. С ним и будем работать.
Эдди вышел из кухни, на все лады проклиная жару и чертовых
телефонисток. Покуда ждали катафалк, сообразили партию в
бридж с «болваном», причем Эдди постоянно выигрывал. Потом
Форест вырубил кондиционер, запер двери и передал мне ключи.
— Это что, в качестве символа? — спросил я.
— Может быть. Я хочу, чтобы вы знали, что как только разго-
вор заходил о миссис Джонсон, ваши глаза начинали прямо-таки
полыхать. Вы все время сражаетесь с идеей, которая стара как мир.
Только к чему эта борьба?
Его проницательность меня утомила. Я отвернулся.
«Линкольн» возглавлял кортеж, состоящий из трех автомоби-
лей, который двинулся через пустыню, через покрытый снежными
кляксами перевал в зеленую долину. Похоже, что вел его лично я.
Уже не помню...
Глава 24
Одетый в штатское полицейский окликнул меня перед въездом
во владения Джонсонов и, разобравшись, что к чему, дал проехать.
Моя машина стояла за поворотом, там, где я ее оставил этим ут-
(ром. «Линкольн» занял свое место в гараже. Когда я вылезал,
внутренняя дверь гаража, распахнулась и на пороге показалась Хе-
лен. Из патио раздавались вопли и плюханье воды: мальчишка пле-
скался в бассейне.
Мне показалось, что она рада меня видеть. Улыбка на ее лице
утратила обычную хрупкость.
Входите, мистер Кросс. Очень рада видеть вас целым и не-
вредимым. — Я почувствовал через рукав тепло ее руки. — Про-
стите мое столь поспешное бегство из пустыни. Я не чувствовала
себя в достаточной безопасности, пока не очутилась дома вместе
с Джейми.
— Вы поступили мудро. Вижу, теперь ваш дом охраняет
полиция... ,
— Я не вызывала охрану, но ФБР решило, что, пока в доме от-
сутствует мужчина, полицейский у ворот не помешает. — Она
нахмурилась. — Но мне кажется, что нам ничто более не грозит.
Патио своим развеселым видом, казалось, опровергал произо-
шедшее здесь сутки назад. Можно было подумать, что цветы за
304
оградой смотрят в бездонные глубины неба, словно глазки невин-
ной девушки. Джейми резвился в бассейне, гоняясь за красным
пластиковым мячом. Под зонтиком на столе остывали объедки
завтрака.
— Джейми прекрасен, не правда ли? — спросила Хелен. — По
его виду нельзя сказать, что он был похищен и что с ним дурно
обращались. Так... пикничок — пустячок...
— Счастливчик.
Зеленые глаза стали пристально рассматривать мое лицо.
— Вы оказались его удачей, мистер Кросс. Я всегда буду благо-
дарна вам за это.
Из меня неожиданно вырвалось:
— Хотел бы я иметь такого сына.
Я выбрал для своего признания неподходящие слова и неудачное
время. Она не ответила. Я отвернулся. Джейми бесился в воде,
взбивая ладонями пену.
— Привет! — крикнул он. — Я морской лев! Это мои ласты.
А где Фред?
— Уехал путешествовать.
— С папочкой вместе?
— Именно. Уехали вместе. Фред попросил меня передать тебе
прощальный привет.
— Добрый старый Фред, — сказал малыш искренне. — Я буду
скучать по нему.
Женский голос с благоговейным трепетом тихо спросил:
— Фред мертв?
— Разбился в горах. Я был с ним в последнюю минуту.
— Сколько людей погибло...
— Четверо, — сказал я. — По двоим из них никто не заплачет.
И поделом.
Ей потребовалась вся энергия, чтобы собрать волю в кулак и
переменить тему разговора:
— Вы, наверное, устали и голодны, мистер Кросс. Садитесь, по-
жалуйста. Позвольте, я положу вам чего-нибудь поесть.
— Я действительно устал, но бьюсь об заклад, что и вы тоже.
— Нн^уу... Если честно, то сегодня утром я действительно ковы-
ляла из последних сил. Но теперь, когда Джейми снова со мной,
я полна сил и энергии. В любом случае сандвичи уже приготовле-
ны. Позвольте их вам предложить. Это все, на что я сейчас
способна.
— Вы очень добры.
Я сел с ней рядом у ее бассейна, и стал есть ее сандвичи, и смот-
реть на ее сына, и думать о том, что для меня потеряно. И о чем
я всегда буду тосковать.
— Миссис Джонсон.
305
Она приподняла голову от полотняной спинки шезлонга. Прядь
волос упала ей на глаза. Женщина, безуспешно попыталась сдуть
ее и рассмеялась.
— Боже, как лениво. — Она подняла свои обнаженные загоре-
лые руки и, прогнувшись всем телом, вытянула их вперед. —
Я задремала...
— Думаю, за сегодня вы устали от вопросов...
— Да уж. Я вам рассказывала, что, когда мы вернулись домой,
здесь уже поджидала целая армия репортеров? А также фотогра-
фов. Мне постоянно хотелось нырнуть куда-нибудь в нору и за-
быться, заснуть. — Она сложила руки на коленях, прикрыла глаза
и улыбнулась.
— Миссис Джонсон.
— Я слушаю. Прошлой ночью вы называли меня Хелен. Мне
понравилось...
— Тогда, Хелен.
— Ваше имя Ховард, не так ли?
-Да.
Она открыла глаза. Печальные.
— Привет, Ховард.
Джейми разлегся у ее ног возле кромки бассейна, поднял голову
и эхом повторил:
— Привет, Ховард.
— Привет, Джейми.
— Привет, Ховард.
Я слегка понизил интонацию, надеясь, что мальчик не услышит:
— Миссис Джонсон... Хелен.
— Что-нибудь случилось? — Она подняла руку и нервно взмах-
нула. — О чем это я?
— Я уже рассказывал вам о профиле своей работы: не совсем
полицейский, но временами, когда обстоятельства хватают за гор-
ло, увы, приходится вести себя подобным манером. Есть не-
сколько вопросов, на которые мне необходимо получить несколько
ответов...
— От меня?
— Они впрямую касаются вас.
Она выпрямилась.
— Не подозреваете ли вы меня в совершении каких-либо проти-
воправных действий?
— Это нельзя назвать подозрением. Существуют конкретные
факты...
— Ну вот и все. — Ее глаза сузились. — Что ж, выкладывайте,
мистер Кросс!
Мальчик поднял голову:
— Минуту назад ты называла его Ховардом.
306
— Да, знаю. — Она слегка расслабилась. — Джейми, сделай
мне одолжение.
— Уйти?
— Точно. Я хочу, чтобы ты переоделся. Сухое лежит на кроватке.
И не надо ломиться в пап очки ну комнату. Она все равно заперта.
— Почему? Разве папочка...
— Уехал папочка!
Она поцеловала мальчика. Страстно. И вдруг он вырвался и по-
шлепал в дом, оставляя за собой мокрые следы.
— Не знаю, как ему сказать...
— Скажите правду, что ваш муж умер. Естественной смертью.
Ведь это правда?
Ее лицо застыло.
— Узнайте у доктора Кемпбелла. Почему вы спрашиваете меня?
Я не врач. А ночью я просто процитировала слова доктора
Кемпбелла.
Начало оказалось хуже некуда, и я ударил наугад:
— Не настраивайте себя против. Я обязан задать вам эти вопро-
сы. Прежде чем умереть, Фред Майнер сказал мне странную вещь:
будто он защищал Джейми и что именно вы приказали ему отвезти
мальчика в пустыню.
— Что?! Я?!
— Да. Я спросил его о том, кто приказал ему это сделать. Он
ответил: «Миссис Джонсон. Она босс в этом деле».
— Он солгал, — прошипела она.
— Вы уверены?
Прежде чем ответить, она долго молчала. Ее намазанное мас-
лом лицо в лучах солнца отливало металлическим блеском.
— А я-то думала, что вы мне друг.
— Я стараюсь им быть.
— Тем, что прикрываете свои обвинения фиговыми листочка-
ми?.. Вы это называете дружбой?
— Простите. Но я должен либо снять, либо повесить на Майне-
ра обвинение в киднеппинге. Я чувствую обязательства перед зако-
ном, перед истиной, можете называть как угодно абстрактные по-
нятия, которые делают нас людьми и заставляют жить. В этом нет
ничего личного.
— Может быть, и так. Мне кажется, вам будет недостаточно
моего слова, если я начну уверять, что не сделала ничего противо-
законного.
— В данном конкретном случае — нет. Мне нужны доказа-
тельства.
— Ну что же, тогда шпарьте, только побыстрее. Мне бы не хо-
телось, чтобы Джейми услышал, как его мать подвергают пере-
крестному допросу.
307
— Вы будто нарочно стараетесь сделать мою работу невы-
носимой...
— Пытаюсь, по мере сил. Ну что, начнем? Вам, наверное, инте-
ресно, как хорошо и долго я знала этого парня — Керри Сноу?
— Вы сами сформулировали вопрос. Можете на него ответить?
— Это я уже сделала. Утром. Болтливый маленький негодяй
Ларри Сайфель. — Она осеклась. — Все, что я скажу, — правда.
О Керри Сноу мне рассказал Фред Майнер — до него я ни разу
не слышала этого имени. Все произошло в январе сорок шестого,
по-моему, утром, в понедельник. Фред уже ходил. Его, как выздо-
равливающего, отпустили на уик-энд, и он вернулся в больницу в
ужасном настроении, по крайней мере, так показалось мне. Я спро-
сила его, что случилось. Конечно, Фред ничего мне не сказал —
он был таким скрытным, — но попросил выполнить одну его
просьбу. Дал мне имя, адрес этого человека в Лос-Анджелесе и по-
просил передать эту информацию в ФБР. Я пообещала все сделать.
Для этого мне всего лишь пришлось позвонить в окружной штаб,
Ларри Сайфелю.
— Сайфеля вы хорошо знали?
— Пару раз ходили танцевать... Скажите, если абстрагиро-
ваться , это так уж важно?
— А Майнера?
— При чем здесь Майнер? Он был моим пациентом и нравился
мне. Я симпатизировала Фреду... до вчерашнего дня...
— Он вам сказал, почему разыскивает Сноу?
— Было упомянуто дезертирство. По словам Майнера выходило
так, что во время уик-энда он увидел Сноу и опознал в нем челове-
ка, которого разыскивают как дезертира. Они служили на одном
корабле, не так ли?
— Да, вы сказали, что до января сорок шестого не слышали о
Керри Сноу?..
— Я не просто сказала. Это самая настоящая правда.
— Я вам верю.
— Вы слишком добры.
— Но есть еще одно обстоятельство, которое вы должны мне
объяснить...
Она вздохнула.
— Так я и знала. Ну, что ж. Продолжайте.
— Не уверен, что смогу правильно все объяснить. Керри Сноу
оставил девушку, совсем молоденькую, которая теперь называет се-
бя его вдовой...
— Вы что, не доверяете всем вдовам без исключения?
— Пожалуйста, — сказал я мягко. — Я всего лишь стараюсь
исполнить свой долг.
— А я всего лишь стараюсь выжить.
308
— Я совершил бестактность?
— Нет, наоборот, вы были отменно вежливы. — Она слабо
улыбнулась. — Этот ваш пристальный взгляд... Зафиксируйте. Он
меня завораживает.
— Судя по показаниям Молли Фоон, — продолжил я, — Сноу
рассказал ей о женщине, которая выдала его полиции в сорок шес-
том. Скажите, вы и есть та самая женщина?
— Не вижу, каким образом я могла бы ею стать. Как он мог
узнать о моей причастности к этому делу?
— Об этом ему могли сказать Майнер или Сайфель.
— Зачем им это делать?
— Понятия не имею. Я знаю только одно: после того, как ваш
муж нанял Лемпа, чтобы... наблюдать за... вашими передви-
жениями...
— Шпионить, — уточнила она.
— Лемп вернулся в Лос-Анджелес и сообщил Керри Сноу, что
засек ту самую женщину.
— Женщину, которая выдала его полиции?
— Да. Похоже, что именно это привело Сноу в Пасифик-Пойнт:
надежда найти женщину и каким-либо образом достать ее.
— И вы думаете, что эта женщина — я?
— Я ничего не думаю.
— Тогда зачем вы задаете мне эти вопросы?
— Я надеялся почерпнуть из ваших ответов что-нибудь по-
лезное.
— Обо мне?
— Обо всем деле в целом. В конце концов вы все-таки ока-
зались замешаны в нем. Вы приложили руку к аресту Керри Сноу.
А ваш шофер его убил.
— Теперь это называется убийством?
— Вероятно, так. А закадычный дружок Сноу похитил вашего
сына.
— Еще что-нибудь? — закричала она, выйдя из себя.
— Да, осталась ёще одна деталь. Молли Фоон показала, что у
женщины, которую искал Сноу, были рыжие волосы.
Она откинулась в кресле, словно боксер, проведший тяжелую
схватку, и проговорила вбок:
— Вы разочаровываете меня, мистер Кросс. Если вы не способ-
ны разглядеть у себя под носом невинного человека — мне жаль
вас.
— Значит, в этом деле вы не являетесь той самой рыжеволосой
женщиной, которую разыскивал Сноу?
— Отрицать рыжие волосы не могу. Все же остальное —
отрицаю.
— Хорошо.
309
— Ничего хорошего. Всю свою жизнь я старалась быть
благопристойной. И надеялась, что заслужила право на доверие.
Когда вчера я узнала, что Эйбель не доверял мне, он стал мне без-
различен. Я перестала о нем заботиться. И сейчас не испытываю
к нему никакой жалости.
— Прошу прощения, — проговорил я. — Похоже, я был черес-
чур подозрителен. Это профессиональное заболевание всех поли-
цейских.
— Мне тоже очень жаль, — сказала она, так и не посмотрев
в мою сторону.
Послышался мальчишеский голосок:
— Мамочка! Спор закончен? Теперь мне можно к вам?
— Иди скорее. — Ее лицо прояснилось. — Мистеру Кроссу как
раз пора уходить...
Глава 25
Я вернулся в свою квартиру, в дом без лифта. Вывернув карма-
ны брюк, я увидел, что забыл отдать ключи от домика в пустыне
и от «линкольна». Что самое странное, — идея подержать их у себя
мне весьма импонировала. Я лег спать.
Проснувшись, увидел, что в окне пылает закат, нарезанный на
полосы планками жалюзи. Мне снились сны. Я не мог вспомнить о
чем именно, но в сознании отпечатался некий рисунок — будто в
конце коридора все настойчивей орал звонок, а сам коридор протянул-
ся в пространстве-времени. И по этому, наполненному гулким эхом
пространству бежал, держа на руках мальчика, какой-то человек.
Мысли и ощущения вихрем пронеслись в голове. Вновь прозве-
нел звонок. И только тогда я сообразил, что это телефон.
— Кросс слушает.
— Форест. Мы разузнали все, что касается Лемпа. Мисс Девон
решила, что это вас заинтересует.
— Уже заинтересовало.
— Голос у вас какой-то сонный...
ч — Только что проснулся. Но воспринимать вас в состоянии.
' — Лемп начал свою деятельность под именем Джорджа Лемпке.
Отец его был немецким иммигрантом, работал литейщиком в
Питтсбурге. Сын получил стипендию и стал учиться на юриста. В
первую мировую ему было присвоено звание капитана второго ран-
га. После войны Лемпке начал практиковать в Чикаго, и некоторое
время дела у него шли вполне сносно. Затем его накрыли на подку-
пе свидетеля и даче ложных показаний в деле об убийстве. Он пару
лет отбыл в Джолиете, и, разумеется, ассоциация адвокатов штата
исключила барристера из корпорации. После этого его поместили
в психушку...
310
— Исключенный адвокат? — переспросил я. — В психушку?
— Именно так. Но в самое короткое время он выкарабкал-
ся оттуда. И всплыл уже в Сан-Франциско под именем Артура
Лемпа.
Я потерял нить рассказа и уже не слушал Фореста. Сон вновь
застопорил мое сознание. Бегущий человек теперь походил и на ме-
ня, и на Лемпа одновременно, а лицо мальчика вдруг стало лицом
мужчины, и я узнал в нем Сайфеля.
— Вы что-нибудь выяснили о его родственниках?
— Нет. Родители умерли. В свое время он был женат, но жена
быстренько с ним рассталась.
— Понятно.
— А между прочим, с вами уже связывался окружной прокурор?
— С какой стати?
— Завтра утром он созывает большое жюри. Я ему вставил фи-
тилек в одно место — пусть подсуетится. Вы посеяны в списке сви-
детелей под номером один.
— Ну, хорошо. Спасибо и до свидания.
Я принял душ и нацепил одежду. Руки тряслись совершенно по-
идиотски. Мне так и не удалось застегнуть последнюю пуговицу на
воротничке.
И конечно, эту небрежность и некоторую небритость миссис
Сайфель отметила прямо с порога. Она вышла к дверям пригород-
ного дома в стиле «ранчо», одетая в безупречное темное шелковое
платье, затянутое в поясе настолько туго, что, казалось, талия вот-
вот переломится.. Ее черные глаза обшарили меня с ног до головы.
Тепла в них я не приметил.
— Мы знакомы, не так ли?
— Встречались. Вчера. Я — Ховард Кросс, окружной офицер по
делам условно осужденных.
— Флорабель Сайфель. Если вы приехали к Лоренсу, должна вас
огорчить. Его нет. Благодаря вам я теперь не знаю: ждать его к
обеду или нет.
— Благодаря мне?
— Или вашей секретарше, как угодно. Весьма кстати, что вы по-
жаловали. Я бы хотела с вами поговорить. Мне кажется, вся эта
ерундистика, я имею в виду отношения моего сына с вашей секре-
таршей, зашла слишком далеко.
— Мисс Девон мой ассистент, а их отношения вовсе не ерунди-
стика. Но я приехал вовсе не за этим.
— Это сейчас самое важное. Все-таки вы официальное лицо и
должны чувствовать некоторую ответственность. Думаю, вашим
работникам следует дать некоторое представление о классовых раз-
личиях. Я имею в обществе достаточный удельный вес, и когда
вижу, что моего сына соблазняет девица из низов...
311
— Я пришел сюда не за тем, чтобы обсуждать проблемы ев-
геники...
— Тогда зачем вы пришли? — Она откинула головку с зализан-
ными волосами и враждебно уставилась на меня. Взгляд ее темных
суровых глаз был непроницаем. Прошло, видимо, немало лет с то-
го дня, когда она в последний раз смотрелась в зеркало. Ее самоу-
веренность была воистину параноидальной.
— Я хотел поговорить о вашем муже, миссис Сайфель. Миссис
Лемпке.
Перемена в лице была мгновенной и ужасающей. Рот с белыми
зубами распахнулся в безмолвном крике боли. Глаза сузились и ста-
ли походить на полыхающие бойницы. Плоть ее съежилась. Жен-
щина медленно произнесла низким сиплым голосом:
— Уходите. Вы собираетесь пытать...
— Ничего подобного. Мне нужна правда. И будет такая воз-
можность — не скажу никому ни слова.
— Я покончу с собой. Я не вынесу позора.
— Неужели?
— Не вынесу, — повторила она. — Я столько лет создавала ус-
ловия для себя и Лоренса. Поэтому не смогу жить, видя, как все
рушится.
— Условия заключения. Я имею в виду вашего сына...
— Что вы хотите этим сказать?
— Ничего.
Она двинулась вперед, удерживая тело в вертикальном положе-
нии, и схватилась за дверную ручку. Последний луч отразился на
ее лице как отсвет далекого костра.
— Видимо, вы напрашиваетесь на приглашение, — сказала жен-
щина.
— В доме нам будет удобнее разговаривать.
— Что ж, входите.
Изнутри дом сиял какой-то неестественной красотой. Женщина
провела меня в застекленную гостиную, смотрящую на почти
бесцветный, в лучах заходящего солнца, садик. Белый ковер на
полу смотрелся так, будто на него ни разу не ступала нога чело-
века. Матиссовская одалиска разлеглась в костяной рамочке над
белым шезлонгом. Поза миссис Сайфель, уж не знаю созна-
тельно или бессознательно, но оказалась точной копией позы, кото-
рую приняла одалиска. И это придало всей сцене налет ирреаль-
ности.
— Садитесь, мистер Кросс, — произнесла женщина скучным го-
лосом. — По вашей вскользь брошенной фразе я поняла, что это
дело можно сохранить в тайне...
— Я изо всех сил постараюсь...
— Что это означает?
312
— Что если вы или ваш сын каким-либо образом замешаны в
преступлениях, то факты придется обнародовать.
— Замешаны в преступлениях? Подобная мысль смешна и
оскорбительна. — Карминовыми коготками она царапнула по гор-
лу, и этот жест внезапно придал сей иллюзорной сценке оттенок
подлинности.
— Возмутительны сами факты, — сказал я.
— Неужели? На мой взгляд, самым оскорбительным является
то, что вы до сих пор не желаете отдать прошлое земле. Это часть
чужой жизни. От нее невозможно отгородиться, ее нельзя уничто-
жить. А еще, от нее не убежать... Она неотвратимо ползет за вами;
о присутствии ее догадываешься, как о тайном присутствии ребен-
ка-дебила в чужом доме... И эта выплывшая тайна — расплата за
однажды совершенную глупость...
— Глупость?
— Я вышла замуж за Джорджа Лемпке против воли моих роди-
телей. Мне исполнилось двадцать; я была молоденькой и испорчен-
ной. Я встретилась с ним на балу женского землячества в Шампа-
ни. Он был красив, очарователен — банально, не правда ли? —
герой войны. В те дни любой молодой офицер если пересекал Ат-
лантику, то считался героем. Я влюбилась и вышла за него замуж.
Спустя несколько месяцев у меня родился ребенок, а мужа в то же
самое время арестовали и отправили в тюрьму. Мой отец организо-
вал развод, и я решила, что с прошлым покончено и теперь могу
спокойно вырастить моего мальчика. Но, выйдя из тюрьмы,
Джордж нас отыскал, проник в квартиру, когда меня не было, и
выкрал Ларри. Он отвез малыша в жалкий отель на южное побе-
режье и жил там с ним целых четыре дня. Это были самые кош-
марные дни моей жизни. Отец нанял сыщиков из агентства Пинкер-
тона, и они обнаружили Джорджа. Ларри был спасен.
— И что дальше произошло с вашим мужем, я имею в виду ва-
шего бывшего мужа?
— Нам пришлось убрать его с дороги. Чтобы избежать ог-
ласки — мой отец в те дни был влиятельной фигурой, — Джорджа
поместили в больницу штата. К сожалению, он вышел оттуда
меньше чем через год.
— Ваш муж был сумасшедшим?
— Я в этом ни капли не сомневаюсь. Конечно, он был безумен,
преступно безумен. Мужчина, способный похитить собственного
трехлетнего сына, подобный тип... — Голос резко оборвался.
Ее рука вновь метнулась к горлу, и пальцы с красными ногтями
принялись массировать и уминать дряблую плоть.
— А может быть, он просто хотел побыть с сыном?
— Если бы он действительно этого хотел, то, во-первых, вел бы
жизнь, подобающую приличному человеку... А он перед самым
313
рождением Ларри шлялся к женщинам. Джордж Лемпке всегда
был подонком.
— Полагаю, вы знаете, что он учинил вчера?
— Знаю. Как только Ларри описал мне мертвеца, я сразу поня-
ла, кто это. Джордж приходил ко мне в ноябре. Он каким-то обра-
зом узнал наш адрес и заявился.
— А Ларри об этом знает?
— Разумеется, нет. Мы никогда не говорили с ним об отце. Ког-
да Ларри был ребенком, я объяснила ему ситуацию как могла.
И с тех самых пор ни он, ни я ни разу не возвращались к этой теме
— И он не знает, что человек из морга — его отец?
— Я по крайней мере ему не говорила. Вы можете пообещать
мне, что не раскроете тайны?
— Быть может, ему лучше было бы узнать правду.
— Лучше? Зачем, зачем ворошить прошлое?
— Затем, что это его гложет, — сказал я. — Например, вчера
он поведал мне о своем отце все, что вы ему рассказывали. Думаю,
что Ларри на уровне подсознания все же узнал своего отца.
— Невозможно. В последний раз Ларри видел отца в трехлет-
ием возрасте.
— Дети, начиная годиков с двух, хорошо помнят свое прошлое.
— Но не Ларри. Детство он представляет весьма смутно. — Она
в страшном волнении наклонилась ко мне. — Мистер Кросс, если
у вас есть хотя бы капля сострадания к женщине, перенесшей поис-
тине нечеловеческие страдания, вы не раскроете правды моему
сыну.
— Раскрою, если он меня об этом попросит.
— Нет! Если вы это сделаете, то ввергнете его в пучину без-
умия, доведете до самоубийства. Мой мальчик очень восприимчив.
Мне пришлось охранять и оберегать его буквально от всего...
— Сколько ему лет?
— Тридцать четыре.
— Тогда он уже вышел из детского возраста, миссис Сайфель.
Но если он до сих пор не стал мужчиной, то, боюсь, ему уже им
не стать.
— Он никогда не станет мужчиной...
— Конечно, если вы будете висеть у него над душой.
— Как вы смеете так со мной разговаривать!
— Это скверно, я знаю. Но в некоторых ситуациях доброта ни
к чему не приводит. По доброте можно человека и убить.
Ее темная, стройная фигура вырисовывалась на фоне окна.
— Теперь я в вашей власти. Тридцать пять лет назад я соверши-
ла одну-единственную ошибку и с тех пор нахожусь во власти зла.
Предупреждаю: если вы причините вред моему сыну, у меня най-
дутся могущественные заступники.
314
— Ну, вот и договорились. — Я встал и пошел к дверям. —
А где Ларри сейчас?
— Понятия не имею. Ваша маленькая блондинистая... пришла
сюда примерно с час назад...
— Мисс Девон?
— Значит, вот как ее зовут!.. Она буквально силой вломилась
в мой дом. И они уехали вместе.
Я отыскал их в покойницкой. Ларри Сайфель стоял возле стола,
на котором лежал мертвец. Энн, обняв его за талию, была рядом.
Когда они повернулись, я заметил на их лицах потеки высыхающих
слез. Сайфель выглядел тоньше и старше.
Энн оторвалась от него и подошла ко мне.
— Хов, ты знаешь, кто этот мужчина?
— Да. А Ларри?
— Я только что ему сказала. Днем я разговаривала с мистером
Форестом и сопоставила сведения из досье Лемпа с тем, что Ларри
рассказывал о своем отце.
— И как он это воспринял?
— Не знаю. Жду вот... Но думаю, что он уже знал. Просто не
воспринимал.
— И что мы сейчас будем делать?
— Сейчас — ничего. Пожалуйста, Хов.
Энн встревоженно заглянула мне в глаза, но не нашла в них ни-
чего угрожающего. Тогда она снова подошла к Ларри Сайфелю, ко-
торый пристально вглядывался в мертвое лицо, стараясь рассмот-
реть в нем следы минувшего.
Глава 26
Дача свидетельских показаний большому жюри заняла почти
целое утро. Я сказал, что не верю в виновность Фреда Майнера,
но о рыжеволосой женщине не упомянул. Ведь эти сведения я полу-
чил из вторых рук, поэтому решил подождать. Молли Фоон до-
лжна была давать показания днем.
По линии, которую избрал для допроса окружной прокурор, и
по замечаниям присяжных я понял, что виновность Фреда Майнера
ни у кого не вызывает сомнений. Факт, что он умер страшной
смертью, пытаясь ускользнуть от преследования, явился для судей
лишним доказательством этого. А так как я был ответственен за
его поведение, меня посчитали лицом заинтересованным. Это не-
удивительно.
Выйдя из зала заседаний, я увидел поджидавшего меня Сэма
Дрессена. А также его красный нос и слезящиеся от возбуждения
глаза. За его спиной, на скамейке возле стены, сидела Эми Майнер
вместе с надзирательницей.
315
Дверь, шурша, закрылась за моей спиной. Сэм схватил меня за
руку.
— Хов, она сбежала.
На мгновение мне показалось, что он говорит о Хелен:
— Кто?
— Молли Фоон. Я оставил ее здесь, под наблюдением миссис
Йоханнесе, примерно с час назад. — Его палец обвиняюще уперся
в надзирательницу. — Прокурор решил после миссис Майнер до-
просить Молли. Я буквально на одну минуточку спустился в свой
офис, а когда вернулся — ее уже не было.
— Это не моя вина, — проворчала надзирательница. — Мне по-
ручено охранять Эми. Больше никто ничего и ни о ком не говорил.
Девушка попросила разрешения спуститься в холл и вымыть руки.
Я сказала — иди.
— А чем, по-вашему, она здесь занималась? — вопросил Сэм. —
Дышала свежим воздухом?
— Это не мое дело. Вы ведь меня не предупредили.
— Я тоже не пророк. — Он обернулся ко мне, и его глаза беспо-
койно забегали. — Весь вчерашний день она была тише воды ниже
травы. Откуда ж мне было знать, что она только ищет удобного
случая, чтобы дать деру.
— Не майся, разыщем. Если начнут капать на мозги — вали
все на меня. Надо было засадить ее, и вся недолга.
— Конечно, — злобно встряла Эми Майнер. — Почему бы це-
лую страну не упрятать за решетку, а? Это бы решило все ваши
проблемы.
Я взглянул на нее. Хотя скорбь и напряжение еще читались во
взгляде, все равно она стала выглядеть намного спокойнее. Мыши-
ного цвета волосы были гладко зачесаны, а рот слегка тронут по-
мадой. И я в первый раз подумал о том, что когда-то она, по-
видимому, была достаточно привлекательна.
— Как дела, миссис Майнер?
— Как и положено после уик-энда в вашей грязной тюряге.
— Она не грязная, — оскорбилась надзирательница.
— Хорошо, в негрязной. Я полюбила ее. Все было шикарно.
Все. — Она посмотрела мне в лицо своими тяжелыми карими гла-
зами. — Вы видели Фреда перед смертью?
— Видел.
— Он что-нибудь говорил обо мне?
Не говорил, но я решил соврать. У нее больше ничего не оста-
валось...
— Он передал^ что любит вас.
— Что, правда?!
— Да.
— Любит меня?
316
— Именно так он и сказал.
— Почему? Не понимаю...
— Я тоже. Мне очень жаль...
Она понизила голос:
— Всем нам еще очень долго придется друг друга жалеть.
— Когда они собираются вас освободить?
— Сегодня. — Но свобода, похоже, не очень-то ее вдохновля-
ла. — Прокурор обещал отпустить меня после выступления перед
большим жюри.
— Что вы намерены делать на свободе?
— Пока не знаю. Фреда похороню. Миссис Джонсон разрешила
мне жить в сторожке столько, сколько захочу. Но после всего про-
исшедшего я вряд ли останусь в этом городе.
Бейлиф распахнул дверь и сообщил надзирательнице:
— Жюри готово. Введите миссис Майнер.
Сэм подтолкнул меня под локоть.
— Пора двигать, как ты считаешь?
— И то верно. — Мы стали спускаться по лестнице. — Как она
была одета в момент побега?
— Так же, как и вчера: серое шерстяное платье, коричневое паль-
то. На голове желтый шарфик из искусственного шелка: ей моя же-
на одолжила.
— Деньги у нее были?
— Понятия не имею. Вчера вечером в киношку ее водили, а се-
годня она, вишь, сбежала. Вот тебе и благодарность...
— Свяжись по радиотелефону с дорожным патрулем и город-
ской полицией: передай ее приметы. Не удивлюсь, услышав о том,
что она ловит попутки в северном направлении. Если, конечно, са-
ма не увела машину.
— Думаю, у такой фигурки проблем с попутками не будет. А ты
что намереваешься делать?
— Отсидеться всласть. Мне до конца года хватит беготни, на
которую я напоролся в этот уик-энд. Если что-нибудь прояснится,
брякни мне в офис.
— Сделаю.
Через улицу находился ресторан, где обычно обедали судейские.
Я чувствовал опустошение, и не физическое, а духовное. За послед-
ние два дня накопилось столько впечатлений, что мне нужно было
время, чтобы все это переварить. Мои чувства находились в каком-
то взвешенном состоянии, которое обычно предвещает резкий спад.
Я ступил на тротуар под бой часов на здании суда. Четверть
двенадцатого: слишком поздно для утреннего кофе, слишком рано
для ленча. С души будто камень свалился. Ведь судейские ни за
что не отстанут от меня, пока им не расскажу всю историю с нача-
ла и до конца, а я пока не знал, какой версии буду придерживаться.
317
Я был недоволен своими показаниями большому жюри. У меня
сложилась четкая картина и последовательность, в которой проис-
ходили события. А значения их я все еще не понимал.
Мне пришло в голову, что Молли могла понять и использовать
то, что было недоступно мне. Я толкнул дверь ресторана. Мрачный
интерьер и тошнотворная вонь прогорклого жира на сей раз не
смогли повлиять на мой аппетит. Я сел на высокий стул возле
стойки и заказал кофе.
Зал был практически пуст, только в одной из кабинок сидела
какая-то пара. Стоило моим глазам попривыкнуть к полумраку, как
я тотчас узнал их: Энн Девон и Ларри Сайфель.
В тот же самый момент Энн, сидевшая ко мне лицом, тоже за-
метила меня. Она махнула рукой и закричала:
— Хов, давай сюда!
Неохотно я подтащил себя и белую фарфоровую кружку к ка-
бинке, где сидела эта пара. У меня не было никакого желания гово-
рить с кем бы то ни было. С такой же неохотой Сайфель поднялся
со своего места и пересел поближе к Энн. Я брякнулся напротив.
— Раненько встаете, ребятишки. — Меня передернуло от того,
насколько по-дурацки прозвучала эта фраза.
Энн неверно истолковала мои слова.
— Я вообще рано завтракаю, — сообщила она с некоторым
смущением. — И вот Ларри захотел поговорить со мной.
— Резонное желание. У него неплохой вкус. — Маразм крепчал.
Трудно было забыть сцену, которую я наблюдал в покойницкой
прошлой ночью.
Сайфель выглядел усталым. Он самодовольно улыбнулся, но
шарма это ему не прибавило.
— Но вы ведь не станете возражать, а, Кросс?
— С какой радости? У Энн свое личное расписание.
— И все же я думаю, что вы будете возражать, как только
узнаете, о чем именно я хотел поговорить с Энн.
— Можете испытать меня на прочность.
— Я настаивал на том, чтобы Энн ушла с работы.
— Мы собираемся пожениться, — сказала девушка. — Ларри
попросил меня стать его женой, и я согласилась.
— Надеюсь, вы будете счастливы.
По крайней мере выглядела она счастливой. Личико ее пылало,
а глазки блестели. Она следила за Сайфелем как цветок, поворачи-
вающийся за солнцем. Жених изо всех сил старался выглядеть ра-
достным, но у него это плохо выходило. Этот человек жил своими
горестями; всегда либо в прошлом, либо в мечтах о будущем, пре-
зирая настоящее, которое могло стать его спасением и которое зия-
ло в его душе бездонной дырой. Он был похож на ненасытную
нимфоманку.
318
Сайфель проговорил сквозь гримасу боли:
— Я иногда слышал и более сердечные поздравления.
— Ну-ну. — Невеста потрепала жениха по руке. — Все будет
не так быстро, так что, Хов, мы вполне успеем найти мне за-
мену.
— Может быть, после свадьбы ты захочешь остаться в депар-
таменте?
— Мы уже думали, Хов. Боюсь, это невозможно. Видишь ли,
мы уезжаем...
— И куда?
— Может быть, в Сиэттл. Нам хочется чего-то нового, диамет-
рально противоположного.
— Мне будет тебя не хватать...
— И мамочке тоже, — встрял Сайфель. — Она-то останется
здесь. Прошлой ночью мы обо всем договорились. Очень многое
выяснилось.
Энн опустила глаза и улыбнулась.
— Ночью я также беседовал с Форестом, — продолжил адво-
кат. — Об отце. Форест пообещал, что приложит все силы к тому,
чтобы история не просочилась в газеты. Надеюсь, он человек сло-
ва. Ради мамы...
— А вы сами?
— Слушайте, вы! Этот человек был моим отцом. Если кто-ни-
будь попытается что-нибудь...
Энн мягко прервала его:
— Никто не попытается, Ларри.
Его свирепость прошла так же внезапно, как и началась. Он
оперся на локти и с мальчишеской непосредственностью спросил:
— Кто его, а, Кросс? Вы знаете человека, который убил моего
отца?
— Нет, не знаю.
— И Форест тоже... Похоже, он даже не догадывается... Сказал,
что такую пешню можно купить в любой скобяной или бакалейной
лавке. — По лицу Сайфеля прошла тень ненависти, страха и скор-
би. — Вы не думаете, что это мама...
— Разумеется, нет.
— Простите. Я понимаю, как это глупо. Не нужно было этого
говорить. Я с мамой провел несколько неприятных часов. Осточер-
тело, что она проживает за меня мою жизнь. Все! Ухожу в крими-
нальную практику. Надоело крутиться на поверхности. Единствен-
ное, что я вынес из этого кошмара, — уверенность в том, что те-
перь я трезво оцениваю собственные поступки. Я таскался по
'здешним вертепам, прожигая и вновь наживая деньги, кружил голо-
вы старухам... Теперь хватит! Жизнь можно прожить, а можно
потерять. Я собираюсь ее прожить.
319
— Впечатляющая речь.
— Не речь, а руководство к действию! Говорю вам, Кросс —
жизнь штука серьезная.
— Не могу с этим не согласиться.
Сайфель смачно клацнул зубами: я видел, как напряглись мыш-
цы его рта.
— На свете есть кучи вещей, в которые мне не хотелось бы вле-
зать. Но кое-что все-таки скажу. Вчера, в пустыне, я совершил
ошибку и теперь только об этом и думаю.
— Прекратите. Все мы время от времени совершаем ошибки.
Энн спросила:
— Эй, о чем это вы?
— Я тебе вчера говорил, что пальнул в Майнера. Если бы не
мой выстрел, его бы взяли живым.
— Может быть, — сказал я. — А может, ему же лучше, что
он мертв. — Я допил свой кофе и поднялся. — Всего.
Он встал, чтобы пожать мне руку. Каждый из нас постарался
размолоть другому ладонь. Но ни ему, ни мне сделать этого не
удалось.
Энн, взбодренная утренним кофе и любовью, крикнула мне в
спину:
— Хов, а ты почему не женишься?! По-моему, все этим только
и занимаются!
Я сказал, что как раз собираюсь попробовать. Но никто этого
не услышал.
Глава 2 7
Открыв дверь в офис, я услышал трезвон и успел поднять труб-
ку, прежде чем телефон замолчал. Звонил Сэм Дрессен.
— Засекли?
— Около десяти тридцати ее видел дорожный патруль. Она пы-
талась поймать машину на хайвэе, возле перекрестка с Касик-
стрит.
— В какую сторону?
— На север. Так что, Хов, ты оказался прав. В городе ее уже
нет. Это факт.
— А не видели, кто ее подобрал?
— Нет, на это не обратили внимания. Они подумали, мол, стар-
шеклассница или что-то в этом роде. Думаешь, мне надо объявить
общий розыск?
— А что окружной прокурор? Это ведь его свидетельница.
— Я не могу до него добраться. Заседание продолжается, так
что он все еще допрашивает миссис Майнер.
— Молли просто могла поехать домой.
320
— А где она живет?
— Сразу за Пасифик-Пэлисэйдс. Думаю, сейчас самое время ту-
да смотаться.
— Почему бы нам не поехать вместе?
— Прекрасно. Все будет намного быстрее, если мы возьмем
одну из твоих машин.
— Давай-ка подходи к выходу через пару минут.
У Сэма было великолепное чутье. В шоферском деле он, что на-
зывается, собаку съел. Несмотря на полуденное движение и заторы
в «бутылочном горлышке» Лонг-Бича, мы, даже не включая сирен,
добрались до места меньше чем за час. Припарковались на станции
техобслуживания в ста ядрах за фотостудией.
Перед домом пожарными красками полыхал автомобиль с от-
кидным верхом. Дверь в студию была распахнута настежь. При яр-
ком свете щеки раскрашенных от руки лиц на фотографиях полыха-
ли каким-то чахоточным румянцем, точно на рекламе не в меру ре-
тивого владельца похоронного бюро.
Сэма я оставил снаружи, а сам как можно тише вошел внутрь.
В студии, за тонюсенькой перегородкой, были слышны голоса.
Мужчина говорил с акцентом очень быстро, постоянно глотая бук-
вы, и вначале я его не узнал:
— Пополам! Это мое последнее слово. Слишком большой риск!..
Затем раздался голос Молли:
— Я сама рискую не меньше! Предлагаю десять тысяч: хо-
чешь — бери, а нет — так нет.
— Мало! Основная работа ложится на мои плечи.
— Да какая еще работа! Я показываю дамочку, и надо всего
лишь пойти и взять у нее деньги. Не труднее, чем сбить сливу с
дерева!
— Это ограбление, — сказал мужчина. — На дереве вместо слив
зреют ограбления!.. Прости, куколка. За паршивые десять штук
можешь купить себе кого попроще.
— Да какое же ограбление? Деньги-то стащила она, а не мы!
Ты просто вынесешь их, она даже пикнуть не посмеет.
— А где гарантии?!
— Да какие еще гарантии?! У нее ведь самой душа в пятках.
— За время, что я тебя знаю, ты постоянно рассказывала мне
басни и наговорила уже на целый грузовик!
— Все» что я сейчас сказала, — правда, или я последняя из
шуш. — Голос Молли превратился в какой-то щенячий визг. —
Деньги — у нее, больше им не у кого быть. Надо лишь узнать,
где она их прячет, а потом отобрать...
— И вся эта радостная работенка для меня, не так ли? За десять
тыщ — на десять лет в тюрягу... Даже если твоя информация
верна, в чем я сильно сомневаюсь...
11 Р. Макдональд
321
— Ну хорошо, пятнадцать. Змей. Не могу же я в одиночку про-
вернуть такое дело, а сейчас не время для пререканий.
— Двадцать пять. Если в моей доле будет хотя бы на тысячу
меньше, я и не притронусь к этому дерьму, можешь мне поверить,
крошка. Пойми, что у меня какой-никакой, а все-таки бизнес, и мне
есть, что терять...
— Бизнесмен, это точно! Только непонятно, чего ты собачишь-
ся? Ведь эта женщина будет за версту обходить полицейских. А ес-
ли и подойдет, то что из того? Ты ведь частный детектив, так?
И просто выполняешь свою работу?
Все стало на свои места. Я понял, кто этот мужчина. Бывший
начальник Лемпа, бывший воздыхатель Молли — Бурк.
— Так-так-так, — произнес он. — Это мне не нравится. Я знал,
что все твои сказочки о сливах не стоят ломаного гроша. Толь-
ко за двадцать пять штук я позволю погладить себя против
шерсти и засунуть башку в это дерьмо, и запомни, что я рискую
всем.
— А я. А моя карьера? Да мне бы и в голову такое не пришло,
если бы не необходимость обзавестить приличным гардеробом. Ко-
му я нужна без платьев...
— На двадцать пять штук можно накупить кучу тряпья.
— А ты за пятнадцать спокойно купишь себе Кэрол, — выпали-
ла она с внезапной злобой.
— Двадцать пять, — сказал он. — По рукам?
— Ладно. Ты всегда был грязной сукой...
— Что хочу, то и ворочу. Сам себя не обслужишь — никто не
пошевелится. РКО, детка, вернемся же к нашим баранам. Где эта
«фам»?
— В Пасифик-Пойнте. Я видела ее этим утром.
— Ты уверена, что это именно она?
— Ошибки быть не может. Правда, теперь у нее длинные воло-
сы и выглядит она старше, но я узнаю ее в любом виде.
— Ъ»1 видела ее раньше?
— Самой не приходилось. Только на фотографии, которую Кер-
ри сделал сам и сохранил даже в тюряге. Я обнаружила эту фотку
после его исчезновения, в шкафу, вместе с остальными вещами. Хо-
тела порвать...
— Зачем?
— Это ведь она навела на Керри копов тогда, в сорок шестом...
— И поэтому ты мечтаешь ей нагадить?
— Может быть. Почему это она должна остаться чистенькой,
да еще и с бабками?
— А почему это должно произойти с нами? — спросил Бурк
весело.
— Мне нужны деньги. Не знаю насчет тебя, но если кто-нибудь
>22
когда-нибудь нуждался в деньгах так, как я, то, значит, он по-
настоящему в них нуждался.
— Давай фотку, — сказал он. — Я заберу ее. И поторопись. Не
гоже будет, если сюда ворвутся твои друзья с югов и застанут нас
здесь.
Я бесшумно отошел за перегородку и затаился.
Послышались шаги. Скрипнула дверь. Затем Молли снова, на
этот раз тихо и задумчиво, пересекла комнату.
— Давай быстрее.
— Да подожди ты!.. Можешь себе представить, что Керри был
когда-то в нее влюблен? Да я раз во сто круче.
— Да ты вообще суперстар. — В его голосе прозвучала издев-
ка. — Иди-ка сюда...
— Не лапай. Даже Керри со всем своим талантом не смог сде-
лать ее привлекательней...
— Надо же, так, оказывается, у него был талант? Ни за что
бы не...
— Керри имел вкус и талант. Тебе этого не понять.
— Завязывай нести чушь! — крикнул он зло. — Керри был по-
донком. Ты тоже.
— И ты тоже.
— Может, и так. А теперь слушай. Я тебя припаркую в местечке
под названием Венеция, в гараже, возле дороги. Ол-райт?
— А где гарантии того, что ты вообще когда-нибудь вернешься?
— Я, как ты сказала, конечно, подонок, но не до такой же степе-
ни. Кроме того, у меня хоть небольшое, но все-таки дело, и я не
могу его просто так взять и бросить. Но как узнать, что деньги
действительно у этой рыжухи?
— Больше им негде быть. Только теперь она не рыжая. Поменя-
ла масть. Стала такой опрятной, мышиного цвета.
— И где ее искать?
— Это я объясню по пути. Лучше проехать вкругаля через Се-
пульведу. Меня, наверное, уже ищут, за дорогами ведется на-
блюдение.
— Если остановят, скажу, что везу тебя в суд. Ясно?
— Предельно. Только ты не дрейфь, я ведь не была под арес-
том. Я чиста.
— Ну да, у тебя такой невинный, сияющий вид, что прямо гла-
зам больно...
— Запахни хавало и подбери сопли.
Повернулась ручка-кнопка, и дверь распахнулась. Бурк увидел
меня. Его рука, словно белая ящерица, скользнула под полу пиджака.
Я изо всех сил саданул левой в том же направлении. Бурк сделал
резкий выпад свободной рукой, но потерял равновесие. Я ушел от
удара и добрался правой до его челюсти. В каком-то ошеломлении
-523
он уставился на приближающийся кулак. Тут они и встретились:
мой кулак и его физиономия.
Бурк рухнул на колени. Его голова склонилась в глубоком му-
сульманском поклоне и бумкнула об пол. Из-за моей спины появил-
ся Сэм и вынул из бесчувственной руки частного детектива голубой
револьвер.
Молли пыталась открыть заднюю дверь в самом конце захлам-
ленной студии. Блики от накатывающих волн, словно последняя
надежда, освещали ее хорошо прорисованное, будто вырезанное из
слоновой кости, ненасытное лицо.
Задвижка намертво застряла в пазу. Усилия Молли были беспо-
лезны. Оставив ее материться в опытных лапах Сэма, я вернулся
к Бурку, который валялся под прилавком. Приведя его в сидячее
положение, я обнаружил в одном из нагрудных карманов прекрасно
отутюженного пиджака искомую фотографию. Стоило мне отпу-
стить пиджак, как его хозяин снова улегся под прилавком, хватая
ртом воздух, и, как капризный ребенок, решивший во что бы то ни
стало собрать всю пыль на свою шевелюру, елозя головой по полу.
Карточка, какие носят в бумажниках, была раскрашена от руки.
Краски потускнели, выцвели, но тем не менее мне удалось разгля-
деть полоски красного на губах и высоких скулах, а также коричне-
вые всполохи в глазах и оттенки крашенных хной волос. Эми
Майнер.
Глава 28
Когда мы подъехали к зданию суда, Эми Майнер уже закончила
доказывать свою невиновность перед большим жюри. Ее освобо-
дили. Окружной прокурор вышел из зала заседаний, чтобы побесе-
довать со мной. У него сложилось впечатление, с которым согласи-
лись и присяжные, что Фред Майнер — виновен, а его жена — нет.
Я не стал спорить а просто передал ему и Молли, и фотографию.
По словам бейлифа, Эми около двух часов дня вышла из суда
свободным человеком. Около здания ее поджидала в «линкольне»
Хелен Джонсон. Похоже, что они вместе направились во владения
Джонсонов.
Было десять минут третьего. Я позвонил из кабинета Сэма
Дрессена. Ответил Джейми и почему-то шепотом:
— Привет. Это ты, мамочка?
— Ты не знаешь, где она?
— Да-a, наверное, покататься поехала...
— А куда?
— Может быть, в Сан-Франциско. А ко мне бабуля приехала.
В этом месте разговора у него отняли трубку, и я услышал
хрипловатый старушечий голос:
424
— Кто говорит?
— Ховард Кросс.
— А, да. Хелен упоминала о вас. Я ее мать.
— Она что, действительно поехала в Сан-Франциско?
— Разумеется, нет. У Джейми такая каша в голове. Хелен едет
с миссис Майнер в Сан-Диего. Хотите что-нибудь передать? Ду-
маю, к вечеру она будет...
— В Сан-Диего? А куда именно?
— В дом миссис Майнер. Хелен категорически этого по' ребога-
ла. Я так поняла, что она хочет что-то выяснить о прошлом миссис
Майнер...
— А адрес, адрес вам известен?!
— Боюсь, что нет. В любом случае они еще не добрались до
места, ибо выехали совсем недавно. — В ее голосе вместо приятной
хрипотцы прорезались грубоватые нотки. — На тот случай, если
вы позвоните, мистер Кросс, Хелен просила передать, что ничего
серьезного не было. И хотела бы добавить — как бабушка Джейми,
что, если смотреть в будущее...
— Спасибо, — бросил я вместе с трубкой.
Не терявший времени Сэм достал справочник города Сан-Диего.
— Хов, тебе известна ее девичья фамилия?
— Вулф. Эми Вулф, — произнес я по буквам.
В справочнике оказалось несколько Вулфов. Мы оставили список
у связистов и взяли радиофицированную машину. Проезжая Ла
Джоллу, я услышал зуммер вызова, а затем на коротких волнах
голос диспетчера. Нужный нам Вулф оказался Дэниэлом, который
был владельцем бакалейной лавки в восточной части города.
«Соседский Рынок Дэнни» оказался магазинчиком на окраине
рабочего квартала. Он находился на первом этаже древнего двух-
этажного дома, который, судя по всему, был местным раритетом.
На окне кто-то жирно вывел мылом: «Очень-Свежие-Яички-Прямо-
С-Ранчо». Машины Хелен я не увидел. Кроме пары молодых ма-
маш, проветривавших детские коляски, да валявшегося на дороге
пса, который при нашем приближении поднял морду с асфальта,
на улице не было ни души. Пыльные пальмы пьяновато покачива-
лись в полуденном бризе.
Я отослал Сэма с машиной за угол, а сам распахнул дверь.
Звякнул колокольчик. Магазинчик был крохотный, света в нем бы-
ло маловато, к тому же внутри довольно сильно пахло подкисшим
молоком. В дальнем конце за мясным прилавком я увидел человека
в замызганном фартуке, обслуживающего покупательницу — моло-
духу в тесных джинсах, с невероятными висюльками в ушах. *
Она попросила четверть фунта болонской копченой колбаски.
Мужчина аккуратно отрезал нужный кусок, взвесил и завернул. Ру-
чищи у него были здоровые и с тыльной стороны покрыты черной
325
шерстью. На макушке посверкивал розовый череп, а остатки волос
наД ушами приобрели сероватый оттенок. Брови были черные и
густые, и на старом и тонком лице они держались с большим
трудом.
Увидев за стойкой полку с комиксами и религиозными журналь-
чиками, я сразу же бросился их рассматривать. На прилавке кучей
был навален всякий хлам: открывашки для бутылок и пластиковые
пробки, пачки вяленого мяса, юмористические открытки, резино-
вые ящерицы, жевательная резинка, искусственные мухи в пласти-
ковых коробочках, связки чеснока. На стене за прилавком висел
ящичек с пешнями. В глаза бросались красные пластиковые ру-
коятки.
Человек в фартуке подошел к кассе за сдачей. Осчастливленная
колбасой посетительница вышла из магазина.
Мужчина нагнулся вперед, оперся одной рукой о прилавок и опу-
стил острое плечико вниз.
— Желаете чего-нибудь?
— Пешню.
Он развернулся и вынул одну.
— Лучше я вам ее заверну. А то еще проткнете себе что-нибудь.
— Не стоит. Сойдет и так.
Он передал пешню мне. По виду она была идентична той, кото-
рую я видел в шее Артура Лемпа.
— Не могу сказать, что торговля этими штуками идет чересчур
бойко. — Голос был монотонным, напитанным горечью и прони-
занный жалобным хныканьем. — Зачем я вообще их заказал... За
последние месяцев шесть я продал, по-моему, штуки четыре. Хоти-
те еще что-нибудь?
— Да нет, спасибо.
— С вас двадцать пять и один. Итого двадцать шесть центов.
Я дал ему два десятицентовика и шесть монеток по одному.
— Пригодится для сдачи, — сказал он.
— Как дела идут?
— Могло быть и лучше. А могло и хуже. Помню времена, когда
было совсем плохо. — Он со стуком задвинул ящик кассы. — Не
поймите меня превратно, я не хочу сказать, что сейчас дела идут
как надо... Мой главный враг — супермаркеты. Люди, которым я
годами продавал в долг, теперь проходят мимо, не обращая внима-
.. ния на мой магазин. — Он посмотрел на меня жгучими карими
глазками. — Проездом здесь?
— Не волнуйтесь, я не коммивояжер, мистер...
— Вулф. Дэнни Вулф.
— Меня зовут Ховард Кросс.
— Где-нибудь здесь живете?
— В Пасифик-Пойнте.
326
— Да ну? У меня в Пасифике замужняя дочка. Знаете ее? Эми
Майнер? Она замужем за парнем по фамилии Майнер...
— Знаю, и очень неплохо.
— Да ну? Тогда можете ее подождать. Она как раз сейчас едет
сюда. Так вы, стало быть, дружок Эми...
— Ее мужа я знаю несколько лучше.
— Фреда? — Он перенес свой вес на руки и перевалился на мою
сторону. — Слушайте, а что с ним произошло? Я всегда считал
его вполне уравновешенным... Еще когда он только обхаживать на-
чал мою дочурку, то понравился мне, даже больше чем ей самой.
Эми-то у меня чванлива была — не приведи Господь! Чтобы мо-
ряк, да еще с военного корабля — подобная перспектива была не
для нее. Это у нее, знаете, еще с детства, закидоны-то, да, насчет
того, что она там вся из себя, первая-распервая. Я называл ее гер-
цогиней. — Он с большим трудом вынырнул из прошлого. — Но,
судя по всему, я все ж таки ошибся. Во Фреде-то. Слыхал, что он
воткнул себя головой в самое что ни на есть дерьмо. Наезд, слы-
хал, так что ль?
— Он убил человека.
— То-то я и слышал. И все-таки не пойму: как он такое сообра-
зил? Когда весной Эми приезжала навестить меня, я ни слова не
смог из нее вытянуть об этом деле. Стоило мне только заикнуть-
ся — все! Она словно с цепи сорвалась. — Он поскреб ногтем про-
бивающуюся на подбородке щетину. — Никогда не мог вытянуть
из нее ни слова.
— Фред был просто пьян...
— Да ну? В последнее время я, конечно, не часто с ним встре-
чался, но когда мы корешились, он почти не пил. Мне пару раз
удавалось затащить его в компанию, но и там он не прикладывал-
ся. Эми только и знала, что долдонить, какой ее муженек тихоня.
Ну и конечно, все эти месяцы, когда он валялся в госпитале со сво-
ей разломанной спиной, она так и сказала, так и...
Внезапно он поднял на меня глаза, и под сурово изогнувшимися
бровями пролегла глубокая морщина. Он понял, что я что-то не
договариваю.
— Послушайте, может, случилось очередное... происшествие?
— Фред вчера умер.
— Так я и знал! — выкрикнул он, словно поздравляя сам се-
бя. — Так и знал, что что-то случилось, когда разговаривал с Эми
по телефону. Чуял. Она мне, разумеется, не сказала, но я все равно
понял. — Внезапно, сообразив, что ляпнул лишнее, он попытался
переменить тему. — Я хотел сказать — безумная беда. Такой моло-
дой... Он что, опять был пьян?
— На этот раз — трезв. А когда вам звонила Эми?
— Пару часов назад. Сказала, что возвращается домой. Больше
ЦЪ
ничего. Она всегда была скрытной девочкой... Я, если хотите
знать, презирал ее за фальшивую гордость и тщеславие. С чужими
она вообще никогда не разговаривала.
— А Керри Сноу?..
Глазки и рот моментально превратились в узенькие щелочки. Он
окинул беспокойным взглядом пустой магазин и даже выглянул на
улицу.
— Вы, наверное, неплохо знаете Эми, да?
— Лучше, чем многие другие.
— А что, Керри — все еще в Калифорнии? Я не видел его черто-
ву уйму времени.
— Ав последний раз когда?
— Году в сорок пятом. Вы-то должны знать, что он в то время
навещал Эми. Не хотелось бы мне об этом трепаться, но раз уж
вы все равно знаете... Эми тогда возвернулась домой, чтобы за-
няться хозяйством: жена моя как раз померла, а Фред валялся со
своей спиной в госпитале. Ну, в общем, знаете, как это... Я не мог
ее винить за то, что она маленько сошла с тропки, а Керри был
такой видный из себя парень. Вы знаете Керри?
— Слегка.
— Тогда должны понять, что я имею в виду. Он был из тех,
от которых бабы пухнут: сам-то я не пришей к штанам рукав. Но
Эми я всегда упреждал, мол, дочка, не обманывай ты себя. Па-
рень-то был моложе ее, а она — замужняя женщина. Я говорил:
раз ты мужняя, то и держись своего законного супруга. Но она
прямо как взбесилась, совсем спятила и стала все денежки прома-
тывать на платья да на салоны красоты. Знаете, по-настоящему,
я видеть не могу всю эту красильню. Говорил ей: если волосы у
тебя мышачьи — значит; так тому и быть. Я сам был такого цвета
лет до двадцати пяти, а Эми чисто в меня пошла. — Он нежно
потрепал себя по макушке. — А что, Керри до сих пор где-то здесь
ошивается?
— Постоянно.
— Да ну? — Лицо Вулфа как-то скукожилось от нахлынувших
воспоминаний и смутных надежд. — Может, теперь, когда- Фреда
больше нет, у них с Эми что-нибудь и сладится?
— Сомневаюсь.
— Никогда не знаешь наверняка. Тогда-то, в сорок пятом, она
уже точно решила бросить Фреда и расписаться с Керри. — Он до-
верительно наклонился ко мне над разбросанным на прилавке ба-
рахлом. — Я лично положил этому конец, а то ведь что удумали —
Эми с Керри — удрать же хотели!
— Вы?
— Ну так! — Его огромные руки хлопнули. Мне показалось,
что это два барана стукнулись лбами. — Понимаете, не хотелось,
328
чтобы вспыхнул скандал там, то, се... Мы с матерью и так намучи-
лись, когда она сбежала, чтобы выйти замуж за Фреда. Так что
родительский долг и все такое. В то время я был у нее и за отца,
и за мать. — И он впервые как-то грустно улыбнулся. — Так вот,
намекнул я, значит, Фреду и с тех пор не видел в округе больше
никаких Керри Сноу.
Улыбка раздвигалась все шире. Затем он понял, что опять про-
говорился, тогда улыбка опала, а зубы шелкнули, словно у старой
собаки, дерущей и так уже порядком потрепанное одеяло жизни.
— Может, мне и не надо бы вам все это рассказывать. У Эми
своя жизнь, у меня — своя. А вы что, значит, Эми интересуетесь?
— Очень.
— Тогда забудьте, что я сказал, лады? И ради Бога, не расска-
зывайте Эми! Когда она злится, то становится сущей мегерой.
— Это точно.
— Вы когда-нибудь видели ее в ярости?!
Я ничего не ответил. Наблюдал за улицей. Искал Хелен. Уж
слишком долго они добирались. Похоже, что можно было до
бесконечности прочищать извилистые закоулки памяти Вулфа.
— Она скоро приедет, — сказал он. — Не беспокойтесь. И мо-
жете не волноваться из-за Керри Сноу. Между ним и Эми никогда
не было ничего серьезного. Он всего лишь несколько раз прикаты-
вал из Эл-Эй, чтобы отвести ее в киношку, на танцульки и все в
таком же духе. Корабли, разошедшиеся в ночи.
Теперь он рассматривал меня в упор, оценивая степень доверчи-
вости и интереса, которые я испытывал к его дочери. Ситуация
становилась невыносимой. Пришлось положить ей конец.
— Заранее прошу прощения, мистер Вулф, но Эми разыскивает-
ся по подозрению в убийстве и грабеже.
— По подозрению в убийстве? Вы что, полицейский?
— Полицейский стоит снаружи. Я офицер по надзору за условно
осужденными, и Фред состоял под моим наблюдением.
— Так, значит, вот, что произошло с Фредом, — проговорил .он
про себя. — Она его убила. Так, что ли? Не могу сказать, что без-
умно удивлен. — Его лицо напряглось и засияло, словно белый по-
лированный камень. — Я знал, что она плохо кончит. В ней было
слишком много дерзости. Она даже меня не раз пугала до смерти.
Он внезапно трусцой побежал к мясному прилавку. В возникшей
из-под стойки руке словно меч сверкнул огромный сияющий мяс-
ницкий нож.
— Она угрожала мне вот этим! Прямо здесь, в магазине! Свое-
му собственному отцу!
На мгновение Вулф так и застыл. Выглядел он вполне рехнув-
шимся: этакий карикатурный крестоносец, безуспешно пытающийся
взять штурмом неприступное прошлое.
329
— Мистер Вулф, опустите-ка ваш ножичек. — Сколько на свете
людей, столько и послешоковых реакций. Я не хотел становиться
свидетелем харакири.
Он выронил нож и на негнущихся ногах засеменил ко мне: на
абсолютно белом лице карие глаза полыхали как две коричневые
электрические лампочки:
— Вы сказали — грабеж?.. Что же она стащила? Что?
— Пакет денег.
— Такой? — Его руки вывели в воздухе прямоугольник.
— Примерно.
Сделав несколько неверных движений, Вулф нырнул под прила-
вок. Не зная, что от него можно ожидать, я на всякий случай вы-
нул пистолет из кармана пиджака.
Вулф снова появился из-за прилавка. В руках он держал посыл-
ку, завернутую в коричневую оберточную бумагу. Вулф отпихнул
ее от себя, словно в пакете была какая-то зараза.
— Вы ищете это?
На пакете оказалась желтая почтовая наклейка. Посылка была
на имя Эми Майнер, адресованная в «Соседский Рынок Дэнни».
Я разорвал веревку и бумагу. Из дырки посыпались пятидесятидол-
ларовые бумажки.
Его руки непроизвольно дернулись к деньгам, но, увидев мой пи-
столет, мужчина отпрянул и вытер ладони о перед фартука.
— Когда это доставили, мистер Вулф?
— Этим утром. С утренней почтой. Я понятия не имел, что там
внутри. Богом клянусь, мистер. Не знал я, что там. Она не имела
никакого права посылать это ко мне домой. Я в жизни не кон-
фликтовал с законом.
Снаружи лязгнула дверца машины. Выглянув в окно, я увидел
«линкольн», сидящую за рулем Хелен, а также Эми Майнер, спеша-
щую через тротуар. Дверь магазина распахнулась. Звонок бешено
рявкнул.
За моей спиной послышалось стрекотание отца:
— Уберите ее отсюда! Она мне вообще не дочь!
Эми застыла в дверях: шея вытянута, локти высоко подняты.
Ее внимание было сосредоточено на пистолете, который я дер-
жал в руке. Быстро и бесшумно за ее спиной возник Сэм Дрессен.
В его ладонях блеснула голубоватая сталь наручников. Он пере-
гнулся через нее, и я услышал, как щелкнули замки «браслетов».
Эми очень громко закричала:
— Это нечестно! Деньги мои! Ворье! Бандюги!
Позже она сказала:
— Я сделала это не из-за денег. Просто подвела итог своей жизни.
Дэниэл Вулф запер магазинчик и через дверь за прилавком про-
вел нас в гостиную. Жалюзи были спущены, и скупые полоски света
ззо -
лежали на желтых занавесках, выношенном пыльном половике,
кушетке козьего меха с лысеющими подлокотниками и старом ка-
бинетном радио. На нем стояли фотографии, на которых были изо-
бражены две женщины. Одна фотография — в деревянной рамоч-
ке — студийный портрет улыбающейся девушки с мутоновой муф-
той и в матросской шапочке, как я понял — матери Эми. Вторая —
увеличенный отпечаток фотографии, сделанной Керри Сноу.
Вулф сквозь пронизанный пылью воздух переводил взгляд с од-
ной на другую, а затем сел спиной к ним. Кресло казалось для него
слишком большим. В глубоких морщинах, избороздивших его ли-
цо, поблескивали слезы. А вот в глазах его дочери слез не наблюда-
лось. Она села напротив меня на кушетку. Сэм и Хелен пристрои-
лись по бокам. Луч высветил эту троицу, тронув огнем волосы Хе-
лен, украсив куртку Сэма почетной желтой лентой и тускло
отсвечивая от наручников на запястьях Эми. Во время монолога ее
руки постоянно двигались взад-вперед, пытаясь провернуться в на-
крепко затянутых «браслетах».
— Мне не оставили выхода, — сказала она. — В конце января
меня отыскал Керри. С ним вместе приехал этот самый Арт Лемп.
Именно Лемп дал Керри наводку насчет моего местонахождения,
и он же придумал план похищения Джейми. Керри сказал, что я
должна им помочь, — это будет расплата за все те годы, что он
провел в тюрьме. Он не поверил, когда я сказала, что его выдал
Фред, который, по-видимому, следил за нами в тот последний уик-
энд, который мы провели вдвоем. И навел копов на его квартиру.
Керри просто не захотел меня слушать, зато, если бы я отка-
залась помочь, он бы запросто меня порешил. Что я могла? Вот
и согласилась. Они сказали, что приедут в следующую субботу и
тогда все обсудят. Лемп так и говорил: «обсудим». Всю неделю
я была как в тумане — боялась до смерти; тупо соображала, как
бы устроить так, чтобы Фред не унюхал о возвращении Керри.
Предстоящее похищение меня не пугало. Мне-то казалось, что это
так, психопатическая мечта, что дальше слов дело не пойдет. Хотя,
когда я впервые увидела Керри Сноу, поняла сразу, что с ним —
хоть на трон, хоть на плаху. Не чувство вины заставило меня со-
гласиться помогать им. Я чувствовала себя так, будто воспомина-
ния окружили меня со всех сторон, будто все, что было между .
мною и Керри тогда, в сорок пятом, вернулось, и мне предоставлен
шанс пережить, нашу любовь еще раз. Как в первый раз...
В ту субботу я напоила Фреда. Это была его первая выпивка
за два года, но реакция на алкоголь не менялась с течением време-
ни. Так вот: после ужина он до такой степени насосался из той бу-
тылки, которую я купила, что перестал соображать, на каком свете
находится и что происходит. Тогда я села в «линкольн» и поехала
на встречу с Лемпом и Сноу. Они назначили «обсуждение» на
331
десять часов вечера. У меня и в мыслях не было убивать Керри.
Я ничего такого не планировала. Просто чувствовала себя в кольце,
обложенной со всех сторон. Все получилось чисто автоматически,
когда я увидела их обоих на дороге: двоих маленьких мужчин в
свете фар «линкольна». Лемп заметил надвигающуюся машину; он
успел отпрыгнуть в сторону и откатиться под их автомобиль.
А вот Керри... Я почувствовала удар, двойной удар. Мне уже было
все равно. Я так его любила... а он., разлюбил меня.
Я отъехала от города и поднялась по перевалу. Остановилась.
Попыталась сосредоточиться. В ту ночь сияла луна. Помню, как
она сверкала, отражаясь в зеркале моря. Такая симпатичная. Я си-
дела, любовалась ею и думала: «Я убила Керри, и теперь спокойна
и холодна, как вот эта луна». Больше в тот миг я ничего не чув-
ствовала.
Мне пришлось развернуться и поехать обратно. Тогда я увидела,
что их машины больше нет. И сказала себе: «Я напугала тебя,
Арт Лемп. Я круче тебя, Арт Лемп». Керри валялся на дороге.
Мертвый. Он был похож на черно-белую в свете сияющей луны фо-
тографию. Я не остановилась. Мне не хотелось быть рядом с ним.
Таким манером я убедила себя, что он никогда не жил.
Приехав домой, я увидела, что Фред мертвецки пьян. Высосал
целую бутыль и требовал продолжения. Я сказала, что ехать слиш-
ком далеко, но он ничего не желал слушать. Бедняга так надрался,
что действительно ничего не видел и не слышал. Таким его и подо-
брали в городе — до сих пор не представляю, как он смог дотуда
добраться. Что мне было делать? Я позволила ему взять вину за
смерть Керри Сноу на себя.
— Что мне было делать? — вопрошала она нас и терла, терла
запястья о стальную пасть наручников. — Если бы я призналась
в том, что совершила, то мне бы приписали злостное намерение
и предумышленное убийство. На свет бы выплыло все, что каса-
лось единственно Керри и меня: о его побеге с корабля ко мне, о
тех днях, что мы провели вдвоем, о том, как из-за ревности Фреда
Керри упекли в тюрьму. Я не могла ничего рассказать. Как не мо-
гла признаться в этом Фреду. Мой муж был законопослушным и
очень честным человеком. Он бы ничего не утаил, и эта история
стала бы известной всем.
Фред так никогда и не узнал, что человек, на которого он якобы
наехал, — Керри; так же как остался в неведении насчет истинного
виновника преступления. Он получил условный срок, я начала
надеяться, что плохие времена для нас прошли. Затем, как-то вече-
ром, вновь объявился Арт Лемп. По его поведению я поняла, что
он меня боится, но, к сожалению, недостаточно. Он думал, что ум-
нее меня и может перехитрить и заговорить мне зубы. Я не стала
его разубеждать.
332
Лемп поведал о том, насколько мне посчастливилось, что он
лично избавил Керри от вещей, а его одежду от меток, по которым
тело могло быть опознано. И теперь, сказал он, настала пора от-
платить добром за добро. Ему не терпелось привести в исполнение
план похищения Джейми. Он прямо трясся. Говорил, что — всему
голова, что будет словно оператор с дистанционным управлением
и что его никогда не поймают — намекал, гад, на то, что меня,
меня должны поймать! Я должна была все точно разузнать: соста-
вить распорядок дня Джонсонов — по часам; проверить чековую
книжку мистера Джонсона на предмет того, сколько всего денег на
текущем счету. Но в ту, последнюю, неделю я выработала свой
личный план.
— Лемп даже не собирался мне заплатить! — внезапно заорала
она в приступе злобы. — Ни копейки! Разве такая дешевка не за-
служивает смерти?
— Он ее и получил, — произнес я.
Это ее немного успокоило. Она продолжила:
— Именно я должна была выполнить всю самую сложную
часть работы в то субботнее утро: так солгать Фреду, чтобы он
мне поверил. Мне пришлось сказать, что миссис Джонсон плохо
себя чувствует и что она страшно беспокоится за Джейми. В по-
следнее время кто-то угрожал похитить мальчика, так что Фреду
необходимо отвезти Джейми в пустыню и провести с мальчиком
уик-энд в домике Джонсонов.
Фред без труда глотнул наживку. Я была рада. Не за себя, ко-
нечно. Потому что знала: пока Фред дышит, мальчику ничто не
грозит. Он ведь заботился о Джейми, правда?
— Намного лучше, чем о себе, — сказал я.
Ярко-рыжая голова Хелен упала в сложенные руки.
Эми вновь заговорила:
— Фред всегда был хорошим. Даже после того, как узнал обо
мне и Керри. Сказал, что я должна полюбить его, что даст мне
еще один шанс. Я старалась быть доброй к нему. Смешно: после
того, как я прикончила Керри Сноу, я действительно стала любить
Фреда, но было уже слишком поздно.
Ее отец подался вперед:
— Ты уничтожила Фреда.
— Заткнись, Дэнни.
Его голова и шея по-черепашьи втянулись в развалюшное крес-
ло. Время, тяжело повисшее в пыльной комнате, разрезанной над-
вое единственным солнечным лучем, навалилось и стало душить
присутствующих. Я постарался представить себе детство, проведен-
ное в этих стенах, семейную жизнь, из которой Эми выскочила,
словно пробка из бутылки, и стала яростно разрушать этот невы-
носимый мир своими маленькими, крепкими кулачками.
-333
Хелен подняла голову. Ее лицо было спокойным и серьезным.
Она сказала:
— Фред Майнер был хорошим человеком. Самым порядочным
из всех, кого я знаю. Спасибо за то, что вы вернули его нам.
— Вы благодарите меня? — спросила Эми недоверчиво.
— Только за это и за то, что вы старались не причинить вреда
моему ребенку. Все остальное я вам простить не могу.
— Я и не надеялась на прощение; и даже на то, что смогу
остаться в живых. Если бы Фред не поверил в вашу «просьбу», то
пришлось бы мне самой похищать мальчика: Лемп заставил бы.
Мне были не известны его планы. Он никогда и ничего мне не рас-
сказывал. Но стоило мне увидеть письмо о выкупе, как я быстро
сообразила, что именно надо делать. Мой внутренний голос сказал:
«Арт Лемп, дни твои сочтены». — Фраза зависла в тишине. —
У меня была та самая пешня. Я сперла ее у Дэнни, когда приезжа-
ла сюда в последний раз.
— Воровка, — прошипел Вулф.
Ее рот презрительно искривился.
— А что лучше: воровка или дешевка? Что я видела от тебя,
кроме побоев, которыми ты награждал меня по любому поводу?
— Надо было лупить тебя сильнее и чаше.
— Продолжайте, миссис Майнер, — сказал Сэм.
Она сильно, со свистом втянула в себя воздух:
— В общем, как только мне удалось улизнуть, я сразу же вско-
чила в автобус и поехала на вокзал. Из окошка в женском зале ожи-
дания можно было наблюдать за стендом возле газетного киоска.
Я видела все: как мистер Джонсон оставил чемоданчик; как затем
посыльный забрал его и как Лемп с чемоданчиком вышел из «Па-
сифик-Инн». Я пошла следом. К пляжу. Был такой прелестный яс-
ный денек. Я тогда подумала: «Ты достаточно пожил на этом све-
те, Арт Лемп. Без тебя солнце станет светить ярче». Он пытался
завести мотор и выехать на дорогу. Я подошла к боковому окошку.
Спросила: «Помощь не нужна, мистер Лемп?» И прежде чем он
успел ответить или отодвинуться, я протянула руку и заколола его
пешней. Как он удивился! Видели бы вы его лицо!..
— Я видел его, Эми.
— Но не в момент смерти!.. Я наблюдала за тем, как он умира-
ет. Арт Лемп лежал на переднем сиденье, и глаза его были откры-
ты. Это совсем не походило на убийство Керри, когда никакие чув-
ства меня не согревали. С Лемпом все обстояло иначе — меня про-
сто колотило от возбуждения. Это было именно то, чего я
добивалась. Мне хотелось увидеть, как подыхает этот старик.
— Нет, — выдавил из себя ее отец. —'Ты не должна так гово-
рить. Какое впечатление...
— Заткнись, Дэнни. J
'334
Он замолчал.
В рассеянном свете вместо лица Вулфа виднелись лишь брови,
взлетевшие к верхушке расплывчатого белого пятна, а вместо
тела — пара острых коленок, сжатых огромными волосатыми ру-
чищами.
Эми сказала:
— Я сделала лишь то, что обязана была сделать, — избавилась
от него. Вот и все. Забавно, когда выясняется, что это именно то,
чего ты на самом деле хотела. А затем — деньги. Я привезла
с собой оберточную бумагу и веревку. Подумала: если у меня дей-
ствительно хватит мужества и я смогу его прикончить, то почему
бы мне не воспользоваться деньгами? У мистера Джонсона их мно-
го. А у меня за всю жизнь ни разу не было приличной суммы.
Но я не могла допустить, чтобы меня с ними поймали. Тогда
я вынула их из чемоданчика, завернула в бумагу и отослала сюда.
Деталь: я забыла свою ручку; зато она оказалась у Лемпа. Потом
я вытащила все, что у него было в карманах, и зарыла в песке,
за рекламным щитом. Затем пошла на почтовое отделение и отпра-
вила посылку самой себе. Я ведь не знала, что меня посадят в
тюрьму. Думала, что смогу улизнуть в субботу, в крайнем случае
в воскресенье, и приехать сюда задолго до того, как прибудет по-
сылка. Но в первую очередь я нуждалась в надежном алиби.
— И вы пришли ко мне, — сказал я. — Вы неплохая актриса,
Эми.
— Я всегда мечтала об актерской карьере. Только у вас в офисе
я не играла. Я действительно волновалась, что Фреда могут при-
стрелить. И мне надо было выяснить, что он сказал вам, ибо пони-
мала: будет худо в том случае, если он успеет приехать раньше,
чем я успею убежать, и поймает меня на вранье. Так что я действи-
тельно дергалась; к тому же у меня начался чудовищный отходняк
после убийства Лемпа. Солнце не стало светить ярче, а, наоборот,
потускнело. В глазах было темно. Мне казалось, если я буду про-
должать думать о деньгах, то точно свихнусь.
Ее взгляд уперся в разорванную посылку, лежащую у меня на
коленях. Потом с огромным трудом Эми оторвалась от созерцания
денег.
— Прошу прощения, мистер Кросс, — произнесла она деревян-
ным голосом. — Вы были мне хорошим другом, как и вы, миссис
Джонсон. Я не хотела причинять вам боль. Темное прошлое схва-
тило меня за глотку. Я не видела выхода из создавшегося положе-
ния. Зато, усмотрев реальный шанс прикарманить денежки, — не
смогла удержаться. Вот и вся история.
Но она тут же снова оглядела комнату, словно не был взят по-
следний аккорд, а из-за этого самое главное вдруг оказалось упу-
щенным. Комната ждала.
335
— Теперь я никто и ничто, — сказала она. — Они мертвы, оба:
Керри и Фред. И у меня никогда не будет собственного ребенка.
Все-таки у Эми остались слезы — Хелен обняла ее за плечи.
Отец смотрел на дочь из пыльной и безопасной глубины кресла.
Через какое-то время Эми перестала печалиться и Сэм отвел ее в
машину. Он был с нею вежлив, но наручников не снял.
На тротуаре ко мне подошла Хелен.
— Ховард, пожалуйста, отвезите меня домой. Боюсь, что я пе-
реутомилась.
— Пожалуйста, можно и не говорить.
— А мне очень хотелось...
Она заглянула в сумочку, пытаясь найти ключи от машины.
— У меня свои, — сказал я. — Со вчерашнего дня...
— Я помню.
И, не упуская полицейскую машину из виду, мы двинулись через
пригород. Хайвэй под крутым углом завернул к морю. Шоссе, как
молочная река, уносилось вдаль сквозь надвигающиеся сумерки.
— Мне передали ваши слова, — сказал я. — Так, значит, не
было ничего серьезного?
— Все еще можно переиграть. Я не могу себе позволить быть
гордой. Столько потеряно...
— А я столько нашел...
— Вы сделали мне больно вчера.
— Себе тоже. Вся разница в том, что больно мне сделали не вы.
— Забудем. Но вы должны обещать, что всегда будете мне
верить.
Ее тело было от меня слишком далеко, на другом сиденье, и
напоминало таинственную страну, о которой я мечтал всю свою
жизнь.
— Я, наверное, должен испытывать чувство вины за деньги ва-
шего мужа...
— Нет, ни в коем случае. Все эти проблемы в прошлом.
— Уже?
— Мы взрослые и должны говорить друг другу правду. Вчера,
когда мы ругались, я влюбилась в вас, наблюдая за тем, как вы
влюбляетесь в меня. Шесть лет жизни я отдала Эйбелю. Конечно,
он определенным образом за это заплатил, но я отнюдь не собира-
лась маяться с ним остаток жизни. Он шел своим путем и даже
смерть выбрал себе сам. Большая часть денег перейдет по наслед-
ству к Джейми.
— А мне нужны вы. И я не чувствую за собой вины. И никогда
не чувствовал.
— Я рада. Конечно, придется подождать...
— Я сумею.
Ее рука тихо коснулась моего плеча. Совсем тихо.
Глава 1
В южной части побережья Малибу над морем возвышается вы-
ступ скалы, на котором расположился спортивный клуб «Чэннел».
Над его высокими коричневого цвета зданиями, подобно парадной
лестнице, застланной роскошным ковром, террасами взбираются
вверх сады. Парк, разбитый вокруг строений, обнесен высоким сетча-
тым забором с тремя рядами колючей проволоки наверху, замаскиро-
ванной пышными кустами олеандров.
Я остановил машину у ворот и посигналил. Из сторожевой будки
вышел мужчина в синей униформе. Его черные косматые волосы, не
помещавшиеся под фуражкой, были как будто посыпаны перцем. Не-
смотря на изуродованные уши и сломанный нос, его лицо сочетало
в себе нежность и силу — выражение, которое встречается иногда на
лицах старых индейцев. Кожа его тоже была смуглой, как у ин-
дейца.
— Я видел, как вы подъехали, — дружелюбно улыбнулся он, —
не надо было сигналить, а то прямо в ушах звенит.
— Простите.
— Да ладно уж. — Он по-стариковски шаркал ногами, его тучный
живот прикрывал даже пряжку ремня, на котором висела кобура. По-
дойдя, он доверчиво облокотился рукой о дверцу моей машины. —
Что вы хотели, мистер?
— Мистер Бассетт пригласил меня к себе, но не изволил объяс-
нить, зачем я ему понадобился. Меня зовут Арчер.
— Да-да, конечно, он ждет вас. Проезжайте сюда.
Он повернулся и, бренча ключами, направился к воротам из проч-
ной сетки. В этот момент за его спиной из-за олеандров выбежал ка-
кой-то человек и бросился вперед, явно намереваясь проскочить мимо
сторожа, когда тот откроет ворота. Это был высокий, крепкий па-
рень в голубом костюме, без головного убора, с торчащими во все
стороны светло-рыжими волосами. Он двигался почти бесшумно.
Однако сторож заметил его вовремя. Он резко повернулся и схва-
тил молодого человека за талию. Тот вырвался из его объятий и
339
прижал сторожа к стойке ворот, что-то невнятно бормоча. Его рука
резко дернулась и сбила со старика фуражку.
Сторож безуспешно пытался вытащить пистолет из кобуры. Его
глаза сузились и сделались совсем маленькими. С кончика носа упала
капля крови и испачкала голубую рубашку, обтягивающую круглый
живот. Наконец он вытащил пистолет. Я поспешил выйти из
машины.
Молодой человек стоял в воротах вполоборота ко мне. Его проф-
иль казался вырубленным из сырой доски, с горящим голубым гла-
зом, вставленным в один ее угол. Он упрямо проговорил:
— Мне необходимо увидеть Бассетта. Вы не остановите меня.
— Пуля в моем пистолете остановит, — заметил охранник. —
Если ты двинешься, я выстрелю. Это частное владение.
— Тогда передайте Бассетту, что я хочу его видеть.
— Я уже говорил ему. Но он не желает видеть тебя, парень. —
Охранник двинулся прямо на него, выставив левое плечо вперед, креп-
ко сжимая в правой руке пистолет. — А теперь подними мою фураж-
ку, подай мне ее и проваливай отсюда, пока цел.
Молодой человек некоторое время стоял не двигаясь. Затем накло-
нился, поднял фуражку и даже попытался отряхнуть с нее пыль, пре-
жде чем отдать владельцу.
— Извините меня. Я не хигел вас обидеть. Против вас я ничего
не имею.
— Зато я имею кое-что против тебя, парень. — С этими словами
охранник выхватил у него из рук свою фуражку. — Убирайся, пока
я не оторвал тебе башку!
Я положил руку на широкое мускулистое плечо молодого че-
ловека.
— Лучше поступить так, как вам посоветовали.
Проведя правой рукой по лицу, он повернулся ко мне. У него была
тяжелая челюсть, и отметины на ней свидетельствовали о драчливом
характере ее владельца. Несмотря на это, светлые брови и неволевой
рот придавали его лицу неопределенное выражение. Усмехнувшись,
он спросил у меня:
— Еще один телохранитель мистера Бассетта?
— Я не знаком с мистером Бассеттом.
— Я слышал, как вы о нем спрашивали.
— Ну и что из этого? Послушай, парень, если ты будешь здесь
носиться, оскорбляя людей, и совать свой нос куда не следует, кон-
чится тем, что твой прекрасный профиль станет плоским, как остру-
ганная доска. Или еще похуже.
Он сжал правую руку в кулак и перевел взгляд с него на мое лицо.
Я немного напрягся, готовый в любую минуту парировать удар, а
может быть, и нанести встречный.
— Полагаю, это надо рассматривать как угрозу?
340
— Как дружеское предупреждение. Не знаю, какая муха тебя уку-
сила. Но прими мой совет: тебе лучше уйти и забыть все это...
— Я уйду не раньше, чем увижу Бассетта.
— И, ради Бога, держи руки подальше от старика.
— Я уже извинился. — Он даже покраснел.
Охранник подошел к нему сзади и ткнул в спину пистолетом.
— Извинения не принимаются. Когда-то я мог справиться с двумя
такими, как ты, одной рукой, а вторая была привязана к туловищу.
Ты сам уберешься или мне тебя выпроводить отсюда?
— Ладно, — бросил молодой человек через плечо. — Но вы не за-
ставите меня уйти с автострады. А он рано или поздно поедет куда-
нибудь.
— Какие у тебя претензии к мистеру Бассетту? — поинтересо-
вался я.
— Я не собираюсь обсуждать их с первым встречным. Я хочу го-
ворить с ним лично, с глазу на глаз. — Й он окинул меня оцениваю-
щим взглядом, покусывая нижнюю губу. — Не передадите ли вы
Бассетту, что я хотел бы с ним встретиться? Это очень важно для
меня.
— Пожалуй, я могу это сделать. От кого я должен буду передать
просьбу?
— От Джорджа Уолла из Торонто. — Он помолчал. — Это на-
счет моей жены. Скажите ему, что я не уйду, пока не встречусь с ним.
— Это ты так думаешь, — сказал охранник. — Марш отсюда,
прогуляйся немного.
Джордж Уолл сдал позиции и нарочито медленно пошел к дороге,
как бы подчеркивая свою независимость. Длинная утренняя тень та-
щилась сзади него, пока он не скрылся за поворотом. Охранник убрал
свое оружие и вытер кровоточащий нос тыльной стороной руки. За-
тем он слизнул кровь, как будто не желал потерять даже ничтожное
количество белка.
— Парень прямо какой-то зацикленный, или как их там называ-
ют, — проговорил он. — Мистер Бассетт его даже не знает.
— Это из-за него мистер Бассетт хочет меня видеть?
— Может быть, не знаю. — Он пожал плечами.
— Давно он здесь околачивается?
— С тех пор, как я заступил на дежурство к воротам. Насколько
мне известно, он провел ночь в кустах. Собственно говоря, я должен
бы был сдать этого типа полиции, но мистер Бассетт не разрешил.
Уж слишком он мягкосердечный. Он сказал, чтобы я сам с ним спрс -
вился, дескать, не надо вмешивать сюда власти.
— Вы и справились с ним.
— Еще бы! Как я уже говорил, было время, когда я сладил бы
с двумя такими, как он. — Он согнул правую руку, напряг мышцы,
любовно их ощупал и довольно улыбнулся. — Когда-то я был
341
боксером — и неплохим. Тони Торресе. Может быть, вы слышали
мое имя? «Бойцовый петух» из Фресно?
— Конечно же слышал. Вы выдержали шесть раундов против
Армстронга.
— Да. — Он важно кивнул. — Я тогда уже был в годах, тридцати
пяти — тридцати шести лет. Ноги были уже не те. А то бы я и все
десять раундов продержался. Чувствовал я себя прекрасно, и если бы
не ноги... Так вы знаете? Вы видели тот бой?
— Я слышал его по радио. Тогда я еще в школе учился, так что
денег на билет не было.
— Кто бы мог подумать? — проговорил он мечтательно. — Вы
слышали тот бой по радио!..
Глава 2
Я оставил машину на асфальтированной площадке перед главным
зданием. Над входом висела перевернутая ярко-красная рождествен-
ская елка. Построенное из дерева и грубого камня приземистое здание
с плоской крышей не произвело на меня впечатления чего-то гранди-
озного, пока я не вошел. Через внутреннюю стеклянную дверь вести-
бюля виднелся бассейн в пятьдесят ярдов длиной. Его водная гладь
сливалась с безбрежной синевой океана, который как бы являлся про-
должением бассейна.
Дверь была закрыта. Единственным человеком, которого я уви-
дел, был темнокожий парень в белых шортах. Он чистил дно бассей-
на специальным вакуум-насосом для подводных работ с длинной
ручкой. Я несколько раз постучал монетой по стеклу.
Через некоторое время он услышал стук и быстрым шагом напра-
вился к двери. Внимательно глядя через стекло своими темными
умными глазами, он, казалось, размышлял, к какой категории посе-
тителей меня следует отнести — людей богатых или не очень. Нако-
нец, открыв дверь, он сказал:
— Если вы что-то продаете, мистер, то вы выбрали неподходящее
время. Во всяком случае, сейчас не сезон, а мистер Бассетт в отврати-
тельнейшем настроении. Он только что накинулся на меня. Но разве
я виноват, что они побросали тропических рыбок в бассейн?
— Кто «они»?
— Те люди, которые были здесь вчера вечером. Хлорированная
вода убила их, бедняжек. Теперь я должен их убрать.
— Людей?
— Тропических рыбок. Они вылавливали их из аквариума и швы-
ряли в бассейн. Они — это гости, которые были на вчерашней вече-
ринке и слишком много выпили, ну и забыли об элементарных
приличиях. А мистер Бассетт сделал из меня козла отпущения.
342 •
— Не держите на него зла. Мои клиенты всегда бывают в расстро-
енных чувствах, когда обращаются ко мне.
— Вы владелец похоронного бюро или что-то в этом роде?
— Что-то в этом роде.
— Я просто так поинтересовался. — Его лицо осветила белозубая
ослепительная улыбка. — У меня тетка занимается похоронными де-
лами. Для себя подобной профессии я даже не представляю. Уж боль-
но жутко. А ей ничего, нравится.
— Ну и отлично. Бассетт — владелец этого клуба?
— Нет. Только управляющий. По его манере говорить может по-
казаться, что клуб принадлежит ему. На самом же деле владельцами
клуба являются его члены.
Я шел следом за спасателем, невольно разглядывая его стройную
фигуру с широкими плечами и тонкой талией, вдоль галереи, сквозь
мерцающие отблески зеленого света, отражающегося от водной гла-
ди бассейна. Наконец парень остановился и постучал в серую дверь,
на которой висела табличка «Управляющий». Голос, ответивший на
стук, был резок, как скрип мела по влажной классной доске:
— Кто там?
— Арчер, — сказал я спасателю.
— Мистер Арчер хотел бы вас видеть, сэр.
— Очень хорошо. Одну минуту.
Спасатель подмигнул мне и быстро удалился, шлепая босыми но-
гами по кафельному полу. Замок щелкнул, и дверь приоткрылась.
Выглянувший человек был немного ниже меня ростом. Его глаза ка-
зались тусклыми и слишком широко расставленными, к тому же слег-
ка навыкате, они напоминали глаза рыбы. Изо рта с тонкими губами,
похожего на рот никогда не целованной старой девы, вырвался вздох
облегчения:
— Рад вас видеть. Прошу, входите.
Он запер за мной дверь и указал на кресло перед своим столом.
Жест был чрезвычайно нервозным. Сев за стол, он открыл кисет из
свиной кожи и начал набивать большую трубку, сделанную из корня
верескового дерева, темным листовым английским табаком. И эта
его трубка, и табак, и пиджак из харисского твида, и «оксфордские»
широкие брюки, и его коричневые ботинки на толстой подошве, и
даже произношение, свойственное жителю восточного побережья, —
все это как нельзя лучше гармонировало между собой. Несмотря на
то что его волосы были искусно покрашены в каштановый цвет, а
на щеках играл румянец, я решил, что ему около шестидесяти.
Я оглядел кабинет. В нем не было окон, освещали его скрытые
лампы дневного света. Мебель — темная и тяжелая. Стены увешаны
изображениями яхт под парусами, фотографиями как бы застывших
в воздухе прыгунов в воду и теннисистов, с натянутыми улыбками
приветствующих друг друга. На столе стояло несколько книг между
343 .
двумя книгодержателями в виде слонов, высеченных из какого-то по-
лированного черного камня.
Бассетт поднес газовую зажигалку к трубке и, затянувшись, про-
говорил сквозь плотную завесу голубого дыма:
— Я слышал, мистер Арчер, что вы опытный телохранитель.
— Надеюсь, что я неплохой специалист, но я нечасто выполняю
функции телохранителя.
— Как я понял... Но почему нечасто?
— Потому что при этом надо постоянно находиться рядом с ка-
ким-нибудь чудаком. Некоторые хотят иметь телохранителей, чтобы
было с кем поговорить. Или же страдают различными маниями.
Мистер Бассетт криво усмехнулся.
— Едва ли это можно принять за комплимент. Или вы не меня
имели в виду?
— А что, у вас возникла нужда в телохранителе?
— Я даже не знаю. — И он добавил, тщательно подбирая сло-
ва: — До тех пор, пока ситуация не прояснится, я действительно не
могу сказать, что мне нужно.
— Кто сообщил вам обо мне?
— Не так давно один из членов нашего клуба упомянул ваше имя.
Джошуа Северн, телевизионный продюсер. Если хотите знать, он
считает вас просто гением в вашей области.
— Угу. — У лести есть один недостаток: те, кто к ней прибегает,
ожидают, что им заплатят той же монетой. — Зачем же вам понадо-
бился детектив, мистер Бассетт?
— Сейчас я все объясню. Какой-то парень угрожает... угрожает
моей безопасности. Слышали бы вы, как он говорил со мной по те-
лефону.
— Вы говорили с ним?
— Только одну минуту, вчера вечером. Это было в разгар вечерин-
ки — нашей ежегодной вечеринки, которую мы проводим сразу же
после Рождества. Он позвонил из Лос-Анджелеса и заявил, что соби-
рается приехать прямо сюда и не оставит меня в покое до тех пор,
пока не получит какие-то интересующие его сведения. Все это выбило
меня из колеи.
— Какие сведения его интересуют?
— Такие, каких у меня просто нет. Я подозреваю, что сейчас он
где-то там снаружи устроил засаду. Вечеринка закончилась очень поз-
дно, и я провел ночь здесь, вернее остаток ночи. Утром охранник поз-
вонил сюда и сообщил, что какой-то молодой человек желает меня
видеть. Но я приказал ему не впускать этого типа. Сразу после этого,
собравшись с мыслями, я позвонил вам.
— И что же вы, в сущности, от меня хотите?
— Помочь мне избавиться от него. Должны же у вас быть какие-
то специальные способы и средства. Я не хочу допускать никакого
344
насилия, во всяком случае до тех пор, пока не окажется, что без этого
никак не обойтись. — Его глаза тускло поблескивали за облаком ды-
ма. — Может быть, оно и потребуется. У вас есть оружие?
— В машине. Но я не даю его напрокат.
— О, разумеется, нет. Вы меня не так поняли, дружище. Возмож-
но, я не совсем точно выразился. Я вообще с отвращением отношусь
к насилию. Просто я имел в виду, что вы могли бы использовать пи-
столет как... ну, как инструмент убеждения, что ли. Не могли бы вы
просто проводить этого типа до станции или аэропорта и посадить
на автобус или самолет?
— Нет. — Я встал.
Он дошел следом за мной до двери и схватил за руку. Мне такая
фамильярность не понравилась, и я освободился довольно резким
рывком.
— Послушайте, Арчер, я не богатый человек, но у меня есть кое-
какие сбережения. Я готов заплатить вам три сотни долларов, если
вы разделаетесь с этим парнем.
— Разделаюсь с ним?
— Без насилия, конечно.
— К сожалению, я не иду на сомнительные сделки.
— Пятьсот долларов.
— Не выйдет. То, чего вы от меня хотите, запрещено законом.
— Боже правый, я совсем не это имел в виду. — Он искренне
огорчился.
— Подумайте хорошенько. Для человека вашего положения вы
имеете весьма смутное представление о законе. Почему вы не хотите,
чтобы им занялась полиция? Вы же говорите, что он вам угро-
жает.
— Ну да. Он что-то говорил о хлысте. Но нельзя же с той чепухой
обращаться в полицию.
— А почему бы и нет?
— Нет, я так не могу. Это же все до нелепости старомодно.
Я буду посмешищем всего южного побережья. Мне кажется, дружи-
ще, вы не понимаете, что это дело не только личного характера. Я
управляющий и секретарь весьма престижного клуба. Самые извест-
ные и влиятельные люди побережья доверяют мне своих детей, своих
юных дочерей. Я должен быть вне всяких подозрений, чист, как
Кальпурния1, понимаете? Нельзя допустить даже намека на скандал.
— Какой же может быть скандал?
«Кальпурния» вытащил изо рта трубку и выпустил несколько ко-
лечек дыма.
— Я надеялся, что мне не придется вдаваться в подробности.
1 Кальпурния — жена Цезаря. Здесь имеется в виду поговорка: «Жена Цеза-
ря выше подозрений».
345
И конечно, не предполагал подвергнуться допросу с пристрастием.
Однако необходимо что-то предпринять, пока ситуация не ухудши-
лась необратимо.
То, как тщательно он подбирал слова, раздражало меня, и это,
видимо, отразилось на моем лице. Взглянув на меня, он умоляюще
сказал:
— Могу ли я вам довериться? Полностью довериться?
— В том случае, если вы не нарушили закон.
— О Господи, конечно же все вполне законно. Я попал в неболь-
шую переделку, хотя и не по своей вине. Я не совершил ничего плохо-
го, но люди могут подумать, что я в чем-то виновен. Понимаете, в
этом деле замешана женщина.
— Жена Джорджа Уолла?
Его лицо как бы расползлось по швам. Он попытался вновь стя-
нуть его к трубке, крепко зажатой в зубах, но не мог справить-
ся с гримасой, которая растянула концы его губ в виде круглой
скобки.
— Вы знаете? Всем уже все известно?
— Скоро станет известно, если Джордж Уолл будет слоняться во-
круг клуба. Я наткнулся на него по пути...
— Бог ты мой, значит, он уже здесь.
Бассетт весьма неуклюже, но быстро пробежал в другой конец
комнаты, открыл ящик стола и вытащил оттуда пистолет.
— Положите его на место, — сказал я. — Вы очень заботитесь о
своей репутации, а пистолет-то уж точно разобьет ее вдребезги. Уол-
ла я встретил за воротами. Он пытался проникнуть сюда, к вам. Но
не смог. Просил меня передать, что не уйдет, пока не встретится с
вами. Все.
— Проклятье! Почему вы сразу мне этого не сказали? Мы же те-
ряем время.
— Вы, а не я.
— Хорошо. Не будем ссориться. Мы должны убрать его отсюда,
пока не появились члены клуба.
Он взглянул на часы на правом запястье. При этом его пистолет
оказался направлен на меня.
— Уберите эту штуку, Бассетт. Вы слишком взволнованы, чтобы
обращаться с оружием.
Он положил пистолет на тисненый журнал перед собой и робко
улыбнулся:
— Извините. Я немного нервничал. Не привык к такой сума-
тохе.
— Что же все-таки произошло?
— Молодому Уоллу, по всей видимости, пришла в голову нелепая
мысль, будто я украл его жену.
— Вы вправду это сделали?
346'.
— Не считайте меня идиотом. Девушка слишком молода, чтобы
быть даже моей дочерью. — Глаза его стали влажными от смуще-
ния. — Мои отношения с ней не выходили за рамки приличий.
— Значит, какие-то отношения были?
— Конечно. Я знаю ее уже много лет, гораздо дольше, чем дос-
тойный Джордж Уолл. Она занималась в этом бассейне еще подрост-
ком. Она и сейчас-то не слишком взрослая. Двадцать один, двадцать
два года.
— Как ее зовут?
— Эстер Кэмпбелл, прыгунья в воду. Вы, может быть, слышали
о ней. Два года тому назад она почти выиграла Национальный чем-
пионат. Затем исчезла из виду. Ее семья переехала отсюда, и она ушла
из любительского спорта. Я даже и не знал, что она вышла замуж,
пока снова не встретил ее.
— Когда это случилось?
— Пять или шесть месяцев тому назад. Шесть месяцев, в июне.
То время, что она отсутствовала, видимо, было не самым лучшим
для нее. Сначала Эстер гастролировала с группой водной феерии, по-
том потеряла работу и оказалась в Торонто. Она осталась без средств
к существованию. Встретила молодого канадского спортивного ре-
портера и от отчаяния вышла за него замуж. Очевидно, брак не удал-
ся. Через год, даже меньше, она ушла от него и вернулась сюда — без
гроша в кармане и страшно подавленной. Естественно, я сделал для
нее все, что мог. Убедил членов правления клуба принять ее на работу
в бассейн — инструктором по прыжкам в воду. Она довольно хорошо
справлялась со своими обязанностями. А когда сезон кончился и она
осталась без учеников, я, откровенно говоря, немного помогал ей ма-
териально. — Он развел руками. — Если это преступление, тогда я
преступник.
— Если это все, то не понимаю, чего вы боитесь?
— Вы не понимаете, потому что не представляете себе той ситуа-
ции, в которой я оказался, всей вражды и интриг, с которыми я здесь
сталкиваюсь ежедневно. Среди членов клуба есть люди, которые бы-
ли бы рады, лишись я вдруг своего места. И если Джордж Уолл будет
утверждать во всеуслышание, что я использовал свои возможности,
чтобы покровительствовать молодой женщине...
— Каким образом он может это сделать?
— Я имею в виду, что он, как угрожает, доведет дело до суда.
Продажный судья может начать процесс против меня. Девушка гово-
рила, что собирается развестись с мужем, и я, кажется, вел себя не
вполне благоразумно. Несколько раз меня могли видеть с ней вдвоем.
Иногда я приглашал ее на обед, который готовил собственно-
ручно. — Он слегка покраснел. — Стряпня — одно из моих хобби.
Сейчас я понимаю, что приглашать ее к себе домой было безу-
мием.
347
— Из этого он ничего не сможет раздуть. Мы живем не во време-
на королевы Виктории.
— Как бы не так. В некоторых кругах до сих пор твердо придер-
живаются определенных принципов. Вы представить себе не можете,
в каком опасном положении я нахожусь. Боюсь, что будет достаточно
одного обвинения...
— А вы не преувеличиваете?
— Если бы это было так. Но я чувствую, что пропал.
— Я бы вам посоветовал откровенно поговорить с Уоллом. Вы-
ложите ему все факты.
— Я пытался это сделать по телефону вчера вечером. Но он не
стал меня слушать. Этот человек просто вне себя от ревности. Поду-
майте только, он воображает, что я где-то прячу его жену.
— А может, так оно и есть?
— Вы что, смеетесь? Я не видел ее с начала сентября. Она уехала
отсюда совершенно неожиданно, даже не попрощавшись. И не оста-
вила адреса.
— Она убежала с мужчиной?
— Вполне вероятно, — ответил Бассетт.
— Вот и скажите об этом Уоллу. Лично.
— О, только не это. Я не смогу. Этот человек просто буйно поме-
шанный, скорее всего он тут же на меня набросится.
Дрожащими руками Бассетт пригладил волосы, взмокшие на ви-
сках. Даже к мочкам ушей у него стекали маленькие ручейки пота.
Он вытащил из кармана носовой платок и вытер лицо. Мне захоте-
лось помочь ему. Он так откровенно трусил, что я невольно почув-
ствовал жалость.
— Я смогу сдержать его, — сказал я. — Позвоните в привратниц-
кую. Если он еще поблизости, я пойду и приведу его сюда.
— Сюда?
— Если у вас нет более подходящего места.
После минутного колебания он согласился:
— Хорошо. Полагаю, мне действительно надо с ним встретиться.
Нельзя допустить, чтобы он буйствовал на виду у публики. В любой
момент могут прийти члены клуба на утреннее купание.
В его голосе послышалось прямо-таки благоговение, когда он за-
говорил о членах клуба. Они, должны быть, были существами вы-
сшей расы: сверхчеловеками или кем-то еще в этом роде. И сам
мистер Бассетт, казалось, одной ногой касался земного рая.
Неохотно он поднял трубку внутреннего телефона.
— Тони? Что нового? Этот молодой маньяк все еще вне себя от
ярости?.. Ты уверен?.. Абсолютно уверен? Ну хорошо. Дай мне
знать, если он появится снова. — Бассетт положил трубку.
— Ушел?
— По-видимому, да. — Открыв рот, он глубоко вздохнул. —
348
Торресе говорит, что он ушел пешком несколько минут назад. Я был
бы вам очень признателен, если бы вы остались здесь еше ненадолго,
так, на всякий случай.
— Хорошо. Это вам будет стоить двадцать пять долларов.
Он сразу же расплатился со мной наличными, вытащив деньги из
ящика стола. Затем из другого ящика он достал зеркало и электро-
бритву. Я сидел и наблюдал, как он бреется. Крошечными ножничка-
ми он выстриг волоски в ноздрях и подправил брови. В общем, это
был один из тех случаев, из-за которых я терпеть не могу работу те-
лохранителя.
От нечего делать я просмотрел книги, лежащие на столе. Здесь
был календарь высшего света Южной Каролины, киноальманах за
прошлый год и толстый фолиант в потрепанной обложке зеленого
цвета с неожиданным названием «Семья Бассетт». Я раскрыл его на
титульном листе, который гласил, что в этой книге описывается гене-
алогия и подвиги потомков Уильяма Бассетта со времени его обосно-
вания в штате Массачусетс в 1634 году и до начала первой мировой
войны. Автор Клэренс Бассетт.
— Не думаю, что вам будет интересно, — застенчиво улыбнулся
Бассетт, — но для члена семьи история довольно любопытная. Эту
книгу написал мой отец на закате дней своих. Когда-то мои предки
действительно были местной аристократией в Новой Англии, ну,
знаете, губернаторами, профессорами, священниками, деловыми
людьми.
— Я слышал что-то об этом.
— Простите, надеюсь, вам не наскучило слушать меня? —
неуверенно спросил он и продолжал с неожиданной самоиронией: —
Довольно странно, я последний отпрыск рода, который носит фами-
лию Бассетт. И только это заставляет меня сожалеть о том, что я
так и не женился. Но, с другой стороны, я никогда не был особенно
чадолюбивым.
Склонившись к зеркалу, он принялся выдавливать прыщик где-то
между носом и верхней губой. Я встал и прошелся вдоль стен, рас-
сматривая висевшие на них фотографии. У одной я остановился. На
снимке были запечатлены три прыгуна в воду — мужчина и две де-
вушки, в момент синхронного прыжка с вышки. Их тела, одинаково
выгнутые дугой, четко выделялись на фоне светлого летнего неба.
Они словно парили в воздухе, прежде чем гравитации удалось пой-
мать их и вернуть на землю.
— Это Эстер слева, — сказал Бассетт, подойдя сзади.
Ее тело было натянуто, как струна. Ветер откинул блестевшие на
солнце волосы. Девушка справа — смуглая брюнетка — произво-
дила поразительное впечатление своей полной прекрасной грудью.
Мужчина посередине был тоже очень смуглым, с черными кудрями
и рельефными мускулами, словно отлитыми из бронзы.
349
— Это одна из моих любимых фотографий, — заметил Бас-
сетт. — Она сделана два года тому назад, когда Эстер готовилась к
Национальному чемпионату.
— Здесь в бассейне?
— Да. Как я уже говорил, мы разрешили ей пользоваться вышкой
для тренировок.
— А кто эти двое рядом с ней на фотографии?
— Парень работал у нас спасателем. А девушка — подруга Эстер.
Она тоже работала здесь в баре-закусочной, а Эстер готовила ее к
соревнованиям по прыжкам в воду.
— Она все еще работает в клубе?
— К сожалению, нет. — Его лицо вытянулось. — Габриэль по-
гибла.
— Несчастный случай при прыжке с вышки?
— Если бы. Ее нашли на берегу с огнестрельной раной.
— Убийство?
Он кивнул.
— Кто ее убил?
— Преступление так и не было раскрыто. И скорее всего, уже ни-
когда не станет известно, кто это сделал. Это случилось почти два
года тому назад, в марте прошлого года.
— Как, вы сказали, ее звали?
— Габриэль. Габриэль Торресе.
— Какая-то родственница Тони?
— Это была его дочь.
Глава 3
Вдруг в дверь громко постучали. Бассетт шарахнулся, как испу-
ганная лошадь.
— Кто там?
Стук повторился. Я подошел к двери. Бассетт вскрикнул:
— Не открывайте!
Я повернул ключ в замке и приоткрыл дверь на несколько дюй-
мов. Передо мной стоял Джордж Уолл собственной персоной. Его
лицо казалось серо-зеленым в отраженном водой свете. Из брюк был
вырван клок, и через дыру виднелась свежая ссадина на ноге. Он вы-
дохнул прямо мне в лицо:
— Он здесь?
— Как вы сюда попали?
— Через забор. Бассетт здесь?
Я взглянул на Бассетта. Он присел в дальнем углу, и над краем
стола сверкали'только его белесые глаза h черный ствол пистолета.
— Не впускайте его. Пусть он лучше меня не трогает.
350
— Он и не собирается вас трогать. Положите пистолет.
— Нет. Я буду защищаться, если понадобится.
Я отвернулся от этого воинственного, объятого ужасом чело-
вечка.
— Вы слышали, что он сказал, Уолл? У него в руках оружие.
— Мне плевать на это. Я хочу с ним поговорить. Эстер здесь?
— Вы на ложном пути. Он ее не видел несколько месяцев.
— Конечно, он будет так говорить.
— Я это подтверждаю. Она работала здесь летом, а в начале сен-
тября исчезла.
Кажется, он смутился. Его голубые глаза потемнели. Непрерывно
облизывая нижнюю губу, он продолжал:
— Почему же он отказывался встретиться со мной?
— А вы не помните? Вы же сами упомянули о хлысте. Это было
в высшей степени недипломатично.
— У меня нет времени разводить дипломатию. Завтра я должен
вернуться домой.
— Отлично.
Он просунул в щель плечо и всей тяжестью налег на дверь. Бассетт
на октаву повысил голос:
— Держите его подальше от меня!
Оказывается, он уже покинул свое убежище и теперь стоял рядом
со мной. Прижавшись к двери спиной, я вырвал пистолет у него из
рук и опустил в свой карман. Он был слишком напуган и зол, чтобы
вымолвить хоть слово. Я вновь повернулся к Уоллу, который продол-
жал давить на дверь. Решимости у него поубавилось, но он по-преж-
нему упрямо пытался проникнуть в кабинет. Я уперся рукой ему в
грудь и сдерживал его тяжелое, как у каменной статуи, тело.
Тут я увидел, что по ступенькам из вестибюля спустился невысо-
кий широкоплечий мужчина. Он направлялся в нашу сторону какой-
то суетливой гусиной походкой, глядя на бассейн и море за ним так,
как будто они принадлежали лично ему. Ветерок шевелил серебрис-
тый хохолок у него на затылке. Самодовольство, которым дышала
вся его фигура, казалось, раздувало отлично скроенный пиджак из
голубой фланели. Он не обращал никакого внимания на женщину,
идущую в нескольких шагах позади него.
— Боже мой! — прошептал Бассетт прямо мне в ухо. — Это ми-
стер и миссис П>афф. Я не могу устраивать скандал перед мистером
Граффом. Пусть Уолл войдет. Быстрее.
Я впустил Джорджа. Бассетт уже приветливо кланялся и улыбал-
ся, когда седовласый мужчина приблизился к нам. Он остановился
и втянул носом воздух. Его загорелое лицо казалось отполиро-
ванным.
— Бассетт! Вы нашли помощников на сегодняшний вечер?
А оркестр?
351
— Да, мистер Графф.
— А насчет напитков... Возьмите обычный «Бурбон»1 из бара, а
не из моего личного запаса. Все они полные профаны в этом, по край-
ней мере, ни один не заметит разницы.
— Разумеется, мистер Графф. Желаю вам приятно поплавать.
— Спасибо.
Женщина, шедшая следом за ним, пребывала в каком-то сумереч-
ном состоянии, как будто солнечный свет раздражал ее. Черные воло-
сы, зачесанные назад, открывали широкий плоский лоб, который
ровной линией соединялся с греческим носом. На мертвенно-бледном
лице только глаза, горевшие мрачным огнем, казались вместилищем
энергии и чувств. Она была одета в черный костюм без всяких укра-
шений, как вдова.
Бассетт пожелал ей доброго утра. Внезапно оживившись, она от-
ветила, что для декабря сегодня чудесный день. Ее муж прошел к ку-
пальным кабинам. Она последовала за ним, как бесстрастная тень.
Бассетт вздохнул с облегчением.
— Это тот самый Графф из студии «Гелио-Графф»? —
полюбопытствовал я.
-Да.
Он прошел мимо Уолла к своему столу, присел на угол и занялся
трубкой и кисетом с табаком. Руки у него едва заметно дрожали.
Уолл остался у двери. Его лицо покрылось красными пятнами. Мне
не понравился холодный пристальный взгляд, которым он уставился
на Бассетта. Я стоял между ними, глядя то на одного, то на другого,
как судья на теннисном корте.
Наконец Уолл заговорил осипшим голосом:
— Вы все врете, вы должны знать, где она. Вы платили за уроки
танцев, которые она брала.
— За уроки танцев? Я? — Удивление Бассетта выглядело весьма
правдоподобным.
— В балетной школе Антуана. Я разговаривал с Антуаном вчера.
И он мне сообщил, что Эстер брала у него уроки танцев, а расплати-
лась за них вашим чеком.
— Так вот как она распорядилась деньгами, которые я ей ссудил!
Уолл скривил губы в усмешке.
— У вас на все готов ответ, не так ли? Зачем вы давали ей деньги?
— Она мне нравится.
— Еще бы! Где она сейчас?
— Откровенно говоря, не знаю. Она уехала отсюда в сентябре, и
с тех пор я в глаза не видел мисс Кэмпбелл.
— Ее зовут миссис Уолл, миссис Джордж Уолл, к вашему сведе-
нию. Она моя жена.
«Бурбон» — кукурузное виски.
352
— Я верю тебе, дружище. Но здесь она работала под своей девичь-
ей фамилией. Как я понял, она собиралась разводиться.
— И кто ж это ее надоумил?
Бассетт одарил его терпеливым взглядом.
— Если вы уж так хотите знать правду, то я как раз таки пытался
отговорить ее от подобного шага и уговаривал вернуться к вам в Ка-
наду. Но у нее были другие планы.
— Какие это другие планы?
— Она мечтала сделать карьеру, — сказал Бассетт с легким от-
тенком иронии. — Вы знаете, она выросла здесь, на Юге, и поэтому
желание стать актрисой впитала с молоком матери. И конечно же
пока она успешно занималась прыжками в воду, она привыкла быть
в центре внимания. Поверьте мне, я сделал все, что было в моих си-
лах, пытаясь образумить ее. Но, боюсь, мне ничего не удалось доби-
ться. Она вполне уверила себя, что должна развивать свой
талант, — полагаю, этим объясняются и уроки танцев.
— А у нее действительно есть талант? — спросил я.
Уолл ответил:
— Во всяком случае, она так думает.
— Ну, полно, — проговорил Бассетт, устало улыбнувшись, —
давайте отдадим леди должное. Она — очаровательная девочка и
вполне может стремиться к совершенству...
— И поэтому вы оплачивали ее уроки танцев?
— Я одолжил ей деньги, но не знаю, на что она их потратила.
Как я уже говорил вам, Арчер, она уехала отсюда так неожиданно.
В один прекрасный день она еще спокойно жила в Малибу, занима-
лась со своим учениками, заводила полезные знакомства. А на сле-
дующий день исчезла, как будто ее здесь никогда и не было.
— Что за знакомства она заводила? — спросил я.
— Большинство членов нашего клуба заняты в киноиндустрии.
— Не могла она уехать с кем-нибудь из них?
Бассетт неодобрительно покачал головой.
— Насколько мне известно, нет. Поймите, я не пытался выслежи-
вать ее. И если она сочла нужным уехать, какое я имел право вмеши-
ваться?
— У меня есть право, — проговорил Уолл низким прерывающим-
ся голосом. — Я полагаю, вы говорите неправду. Вы знаете, где она,
и пытаетесь отделаться от меня.
Его нижняя челюсть выдвинулась вперед, отчего лицо стало сразу
бесформенным и уродливым. Плечи подались вперед, а руки судо-
рожно сжались в кулаки.
— Ведите себя прилично, — предупредил я его.
— Я должен ее найти, должен узнать, что с. ней случилось.
— Подождите, Джордж. — Бассетт выставил вперед свою трубку
наподобие пистолета, струйка дыма довершала сходство.
12 Р. Макдональд
353
— Не говорите мне «Джордж». Так зовут меня лишь друзья.
— Я тебе не враг, старина.
— И не называйте меня стариной.
— Ну тогда, если вам так больше нравится, молодой человек.
Я глубоко сожалею, что между нами произошло недоразумение. Ис-
кренне сожалею. Поверьте мне, я никому не хочу причинять вреда,
и вам желаю только хорошего.
— Почему же тогда вы не хотите мне помочь? Скажите правду —
Эстер жива?
Бассетт взглянул на него с ужасом.
Я спросил:
— С чего ты взял, что ее нет в живых?
— Потому что она боялась. Она боялась, что ее убьют.
— Ты разговаривал с ней? Когда?
— Позавчера ночью. В рождественскую ночь. Она позвонила в на-
шу квартиру в Торонто. Была ужасно расстроена, плакала.
— Она сказала, что случилось?
— Ее грозили убить, но она не сказала кто. Она хотела выбраться
из Калифорнии. И спрашивала меня, приму ли я ее обратно. Конечно
же я с радостью согласился. Но разговор прервался прежде, чем мы
успели обо всем договориться.
— Откуда она звонила?
— Из балетной школы Антуана, что на бульваре Сансет. Этот
разговор был записан на счет, поэтому я смог узнать, откуда был
звонок. И как только уладил свои дела, сразу же вылетел сюда и
встретился с Антуаном. Но он ничего не знает о ее звонке — или
только говорит, что не знает. В ту ночь он устраивал что-то вроде
вечеринки для своих учеников, и в доме была порядочная суматоха.
— Ваша жена и в последнее время брала у него уроки?
— Не знаю. Думаю, что да.
— Тогда он должен знать адрес.
— Он утверждает, что у него есть только адрес клуба «Чэн-
нел». — Джордж бросил на Бассетта подозрительный взгляд. — Вы
уверены, что она не живет здесь?
— Не сходите с ума. Здесь она никогда не жила. Можете сами про-
верить. Она снимала коттедж в Малибу. Я поищу ее адрес, если хоти-
те. Домовладелица, кажется, живет рядом, и вы можете расспросить
ее. Это миссис Сара Лам — мой старый друг и наша бывшая сотруд-
ница. Скажите ей, что вы от меня.
— Чтобы она, так же как и вы, рассказала мне кучу всяких ска-
зок? — спросил Уолл.
Бассетт поднялся и подошел к нему.
— Можешь ты наконец рассуждать здраво, приятель? Я помогал
твоей жене. Не кажется ли тебе, что это довольно-таки несправед-
ливо — злиться на меня за мои же добрые поступки. У меня нет
354
времени спорить с тобой. Я должен готовиться к важному приему
сегодня вечером.
— Меня это не касается.
— Разумеется, нет. А я не имею никакого отношения к твоим про-
блемам. Но у меня есть одно предложение. Мистер Арчер — частный
детектив. Я охотно заплачу ему из собственного кармана,
чтобы он помог разыскать твою жену. При условии, что ты пре-
кратишь преследовать меня. Ну так как, принимаете мое предло-
жение?
— Вы действительно сыщик?
Я кивнул.
Он нерешительно взглянул на меня.
— Если бы я был уверен, что это не подстроено... Вы друг
Бассетта?
— Первый раз увидел его сегодня утром. Между прочим, мистер
Бассетт, со мной насчет этой сделки вы еще не посоветовались.
— Но это как раз по вашей части, — примирительно сказал Бас-
сетт. — Или у вас имеются возражения?
У меня их не было. Правда, меня не оставляло ощущение тревоги,
как бы разлитой в воздухе. К тому же минувший г-од был тяжелым
для меня, и я чувствовал, что порядком устал. Я взглянул на'рыжево-
лосого воинственного Джорджа Уолла. Он казался прирожденным
возмутителем спокойствия, представлявшим опасность как для себя
самого, так и для других. Возможно, если я буду следовать за ним
по пятам, мне удастся предотвратить неприятности, на которые он
нарывается.
В глубине души я неисправимый мечтатель.
— Ну так как, Уолл?
— Яс радостью приму вашу помощь, — медленно ответил
он. — Только расплачусь я с вами сам.
— Нет, нет! — быстро проговорил Бассетт. — Вы должны поз-
волить мне хоть что-то сделать. Я тоже заинтересован в судьбе
Эстер.
— Я думаю. — Голос Уолла звучал угрюмо.
Чтобы утихомирить страсти, я сказал:
— Бросим жребий. Орел — платит Бассетт, решка — Уолл.
Я подбросил вверх двадцатипятицентовую монету, и она упала на
стол. Решка. Таким образом, я принадлежал Джорджу Уоллу. Или
он мне.
Глава 4
Когда мы с Джорджем вышли из кабинета Бассетта, Графф плыл
на спине вдоль края бассейна. Его. загорелый коричневый живот
возвышался над поверхностью воды, как панцирь галапагосской
355
черепахи. Миссис Графф, полностью одетая, сидела в одиночестве,
ярко освещенная солнцем. Казалось, что ее черное платье, черные во-
лосы и черные глаза поглощают солнечный свет. Эта женщина отли-
чалась той особенной красотой, которая появляется у долго
страдавших людей.
Она возбуждала мое любопытство. А я ее ни капельки не интере-
совал. Она даже не подняла глаз, когда мы проходили мимо. Подойдя
к машине, я сказал Уоллу:
— Тебе лучше пригнуть голову к сиденью, когда мы будем проез-
жать ворота. А то Тони ненароком пальнет в тебя.
— Да ну, не может быть!
— Еще как может. Эти старые боксеры обычно легко выходят из
себя, особенно если над ними так глупо подшутить.
— Я не хотел этого делать. Конечно, я вел себя просто отврати-
тельно.
— Да уж точно не как человек, имеющий голову на плечах. По
крайней мере, дважды этим утром тебя чуть не подстрелили. Бассетт
был настолько напуган, что мог бы нажать на спуск, а Тонн — так
этот вообще какой-то сумасшедший. Я не знаю, как там у вас в Кана-
де, но у нас не принято быть слишком заносчивым. Многие безобид-
ные с виду простаки держат оружие под рукой.
Джордж опустил голову.
— Прошу меня пропустить.
Более чем когда бы то ни было он был похож в этот момент на
подростка, еще не успевшего повзрослеть. Но несмотря на это, он
мне нравился. Он имел неплохие задатки и вполне мог стать нормаль-
ным человеком, при условии, что у него будет достаточно времени
для их развития.
— Мне не нужны твои извинения. Ты подвергаешь опасности
свою собственную жизнь.
— Но я в самом деле виноват. Мысль о том, что Эстер с этим
старым мозгляком... думаю, от этого я совсем потерял голову.
— Ну, теперь не теряй ее больше. И ради Бога, забудь про Бассет-
та. Едва ли его можно назвать сердцеедом.
— Он давал ей деньги. Он сам это признал.
— Он когда-то давал ей деньги. А вот кто оплачивает ее счета
теперь!
В ответ Джордж глухо прорычал:
— Кто бы он ни был, я убью его.
— Нет, ты этого не сделаешь.
Он упрямо молчал, пока мы не подъехали к воротам. Ворота были
открыты. Тони помахал мне из своей будки, но при виде Уолла его
лицо вытянулось.
— Подождите, — попросил Джордж, — я хочу извиниться перед
ним.
356
— Не надо. Сиди на своем месте.
Я повернул налево и выехал на прибрежную автостраду. Повто-
ряя все изгибы крутого берега, она постепенно спускалась к морю.
Мы неслись мимо небольших коттеджей, которые тянулись, как не-
скончаемые облупившиеся вагоны товарного поезда.
— Представляю, каким ужасным типом я вам кажусь, — выпалил
Джордж. — Но вообще-то я не такой. У меня вовсе нет привычки
шататься где не надо, размахивая кулаками и пугая людей.
— Понятно.
— Послушайте, — продолжал он, — просто... Видите ли, у меня
выдался очень скверный год.
И он поведал почему. Все это началось в августе, на Канадской
национальной выставке. Джордж работал спортивным обозревате-
лем газеты «Стар» в Торонто, и ему поручили написать о группе вод-
ной феерии. Эстер была одной из главных участниц выступления. До
этого он никогда не интересовался прыжками в воду — его основной
темой в газете был футбол, — но Эстер показалась ему какой-то
особенной, ее как будто окружало сияние. Он еще раз пришел посмот-
реть на нее, уже в нерабочее время, и проводил ее после представ-
ления.
А во время третьего выступления Эстер слишком быстро вышла
из двух с половиной оборотов и плашмя ударилась об воду. Когда
ее вытащили, она была без сознания. Ее увезли, прежде чем он успел
пробраться к ней. На следующий день Эстер на представлении не бы-
ло. В конце концов он разыскал ее в отеле на улице Йонг. Она выгля-
дела такой несчастной, глаза у нее покраснели, а под глазами были
темные круги. И она сказала, что с прыжками в воду покончено, так
как у нее сдали нервы.
Она рыдала у него на плече, а он не знал, как ее успокоить. У него
совершенно не было опыта общения с женщинами, если не считать
одного-двух случаев, которые для него ничего не значили. На исходе
ночи он предложил ей выйти за него замуж. Она согласилась, и три
дня спустя они уже были мужем и женой.
Наверное, он не был достаточно откровенным с Эстер. Глядя на
то, как он тратит деньги, она приняла его за богача. А может быть,
он делал вид, что является значительной фигурой в газетных кругах
Торонто, а был всего лишь молодым, неопытным репортером, год
как из колледжа, и получал только пятьдесят пять долларов в неде-
лю. Эстер оказалась тяжело привыкать к жизни в двухкомнатной
квартирке на авеню Спадина. После травмы у нее было плохо с глаза-
ми: долгое время они оставались воспаленными. Неделями она не мо-
гла выйти из квартиры. Она перестала ухаживать за волосами,
пользоваться косметикой, перестала даже умываться. Она отказалась
готовить для него и постоянно твердила, что потеряла привлекатель-
ность, карьеру, потеряла все, ради чего стоило жить.
357
— Я никогда не забуду прошлую зиму, — проговорил Джордж.
Он сказал это с такой силой, что я повернул голову и посмотрел на
него, но не встретился с ним взглядом. В глубокой задумчивости он
смотрел мимо меня на сверкающую синь океана. Зимний солнечный
свет играл на поверхности воды, как на мятой фольге. — Было очень
холодно, — продолжал Уолл. — Снег скрипел под ногами, и нос по-
щипывало от стужи. На окнах появились морозные узоры. В подвале
день и ночь работало отопление. Эстер подружилась с женщиной —
смотрительницей дома, которая жила в квартире рядом с нами. Вме-
сте с миссис Бин — так звали эту женщину — она начала ходить в
церковь, в странную небольшую церквушку, расположенную непода-
леку. Когда я возвращался домой с работы, я слышал, как в спальне
они ведут разговоры об искуплении грехов, перевоплощении и о про-
чей ерунде.
Однажды ночью после ухода миссис Бин Эстер сказала мне, что
Бог наказывает ее за грехи. Вот почему она потерпела неудачу при
прыжке в воду и застряла со мной в Торонто. Потом добавила, что
должна очиститься от скверны, чтобы ее следующее воплощение про-
шло на более высоком уровне. В течение целого месяца мне пришлось
спать на диване... Боже, как я мерз!
В Сочельник она разбудила меня среди ночи и объявила, что уже
очистилась. Христос пришел к ней во сне и отпустил все ее грехи.
Сначала я не принимал этой чепухи всерьез. Подшучивал над ней, вы-
смеивал ее терзания. Так что, в конце концов, она рассказала мне, что
имеет в виду, говоря q своих грехах.
И тут он замолчал.
— Так что же она. имела в виду? — спросил я.
— Лучше я не буду об этом говорить.
Джордж сказал это изменившимся сдавленным голосом. Я снова
искоса взглянул на него. Яркий румянец выступил у него на щеках,
и даже уши покраснели.
— Как бы там ни было, — продолжал Джордж, — у нас произо-
шло что-то вроде примирения. Эстер оставила свое увлечение религи-
ей. Вместо этого она вдруг помешалась на танцах. Танцевала ночи
напролет, а днями отсыпалась. Я не мог вынести такого темпа.
Я должен был каждый день отправляться на службу. Да еще вклады-
вать немалый энтузиазм в свои писания о баскетболе, хоккее и других
детских забавах. И- она приобрела привычку ходить в Деревню без
меня.
— По вашим словам я понял, что вы живете в Торонто.
— В Торонто есть своя Деревня. Она очень похожа на нью-йорк-
скую, только, конечно, поменьше. Эстер ходила туда с компанией лю-
бителей бальных танцев. Она лезла из кожи вон, занимаясь с
учителем по имени Пэдрайк Дейн. Сделала короткую стрижку и
проколола уши для сережек. Даже дома ходила в белой шелковой
358
рубашке и брючках вроде трико. И постоянно делала антраша, или
как там еще они называются. Она обращалась ко мне по-французс-
ки — хотя я не сказал бы, что она знает этот язык, а когда я не мог
ее понять, вообще переставала со мной разговаривать.
Иногда она сидела, уставившись на меня, не моргая, в течение
доброй четверти часа. Как будто я был предметом мебели, и она ре-
шала, куда бы меня поставить. А возможно, в это время я вообще
переставал существовать для нее. Представляете?
Я мог себе это представить. У меня тоже когда-то была жена, и
я знал, что значит такое молчание. Но я не сказал об этом Джорджу
Уоллу. А он все говорил и говорил, как будто его чувства долгое вре-
мя были заморожены, и вот наконец-то калифорнийское солнце рас-
топило их. Видимо, в этот день он готов был излить душу даже
бетонному столбу или деревянному индейскому божку.
— Теперь я понимаю, почему она делала все это, — сказал он. —
Она пыталась таким безумным способом вернуть себе уверенность,
собиралась с духом, чтобы порвать со мной. Все эти люди, с ко-
торыми она общалась, Пэдди Дейн со своими эльфами и феями
подталкивали ее к этому. Мне следовало бы предвидеть такой
конец.
В конце весны они поставили нечто вроде танцевальной пьесы на
сцене маленького театра, который когда-то был церковью. Эстер
играла мужскую роль. Я пошел на представление, но не мог ничего
понять. Пьеса была о человеке, страдающем раздвоением личности
и влюбленным в самого себя. После представления я услышал, какой
ерундой друзья Эстер забивали ей голову. Они утверждали, что она
зря теряет время в Торонто, что она совершила ужасную глупость,
выйдя замуж за такого недотепу, как я. Что ей необходимо ехать в
Нью-Йорк или вернуться в Голливуд... Я не стал слушать дальше,
а когда наконец она пришла домой, мы поссорились. Я хотел заста-
вить ее расстаться с этими людьми и выбросить из головы их бредо-
вые советы. Я требовал, чтобы она оставила уроки танцев, игру в
театре, чтобы сидела дома, носила такую одежду, как все нормаль-
ные женщины, и вела хозяйство, как порядочная жена.
Он рассмеялся, но смех прозвучал так, как будто внутри у него
сломанные ребра терлись друг о друга.
— Да, я оказался великим знатоком женской психологии, — с сар-
казмом заметил Уолл. — Утром, после того как я ушел на работу,
Эстер отправилась в банк, сняла все деньги, которые я откладывал
на покупку дома, и села в самолет, летевший в Чикаго. Я разузнал
об этом в аэропорту. Она не оставила мне даже маленькой записочки.
Видимо, это было наказание уже за мои грехи. Я не имел ни малейше-
го понятия, куда она уехала. Я встретился с некоторыми из ее стран-
ных друзей в Деревне, но они тоже ничего не знали. Она бросила их „
точно так же, как и меня.
359
Не знаю, как я прожил следующие шесть месяцев. Мы были жена-
ты недолго и не стали настолько близки друг другу, как должны быть
муж и жена. Но я любил ее и продолжаю любить. Вечерами я бес-
цельно бродил по улицам и каждый раз, когда встречал девушку со
светлыми волосами, меня как будто пронизывало электрическим то-
ком. Когда звонил телефон, мне казалось, что это она. И однажды
она позвонила.
Это была рождественская ночь, позавчера. Я сидел дома один и
пытался не думать о ней. Я чувствовал, что еще немного — и у меня
произойдет нервный срыв. Куда бы я ни смотрел, везде было ее лицо.
А потом зазвонил телефон, и это была Эстер. Я уже говорил вам —
она боялась, что ее убьют, и хотела уехать из Калифорнии. Можете
себе представить, что я почувствовал, когда связь прервалась. Снача-
ла хотел звонить в полицию в Лос-Анджелесе, но что я мог им сооб-
щить? Почти ничего. Поэтому я установил, откуда был звонок, и
первым же самолетом вылетел из Торонто.
— Почему вы не сделали этого шесть месяцев тому назад?
— Я не знал, где ее искать, — она ни разу мне не написала.
— Но были же у вас какие-то предположения?
— Да, конечно. Я. понимал, что она может вернуться сюда, но не
решался преследовать ее. Это не имело смысла. Я почти убедил
себя в том, что ей в самом деле лучше оставить меня. — Помол-
чав, он .добавил: — Как бы там ни было, она, наверное, этого хо-
тела.
— Вот ты бы и выяснил это у нее самой. Но сначала нам нужно
найти ее.
Глава 5
Мы заехали в тупик между автострадой и пляжем. Машину за-
трясло на разбитом асфальте. Коттеджи, тянувшиеся вдоль улицы,
выглядели жалкими и грязными, но автомобили, стоявшие перед ни-
ми, почти все были самых последних марок. Когда я выключил дви-
гатель, мы окунулись в тишину, которую нарушал только плеск волн
где-то внизу за коттеджами да крик серых чаек, кружащихся над
морем.
Дом, в котором жила Эстер, был похож на грубо сколоченный
деревянный ящик или никому не нужный списанный контейнер. Ве-
тер, несущий с берега песок, как наждаком счистил краску с его стен
и выщербил доски. Коттедж рядом с ним был побольше и в лучшем
состоянии, но не намного.
— Это же просто лачуга, — удивился Джордж, — а я-то думал,
что Малибу — знаменитый курорт.
— Да, конечно. Одна половина и есть знаменитый курорт. Но
это — вторая половина.
360
Мы поднялись по ступенькам на веранду миссис Лам, и я постучал
в ржавую раздвижную дверь. Открыла пожилая женщина, очень пол-
ная, с каким-то бульдожьим лицом и крашенными хной волосами,
отливающими на солнце нахальным оранжевым цветом. На лбу меж-
ду бровями у нее был приклеен кусочек пластыря, который, по всей
вероятности, предназначался для разглаживания морщин и придавал
ей весьма эксцентричный вид.
— Миссис Лам?
Она величественно кивнула, держа перед собой чашку с кофе и не
переставая жевать.
— Я слышал, что вы сдаете коттедж рядом с вашим домом.
Она наконец проглотила кусок, который был у нее во рту, и отпи-
ла кофе.
— Но я должна вам сразу же заявить, что не сдаю жилье одино-
ким мужчинам. Если вы женаты, тогда другое дело. — Она выжида-
юще помолчала и сделала второй глоток, оставив на краю чашки
красный след в форме полумесяца.
— Я не женат.
Это было все, что я смог ответить.
— Очень жаль, — провозгласила миссис Лам. Ее мощный голос
с канзасским прононсом гудел, как провода на порывистом ветру. —
Лично я всецело за супружество. За всю жизнь я имела дело с четырь-
мя мужчинами, и двое из них были моими мужьями. Первый брак
длился тридцать три года, и, надеюсь, мой муж был счастлив. Он
не надоедал мне разной ерундой и не разводил грязь в квартире. Меня
вообще не так просто вывести из терпения. Когда он умер, я снова
вышла замуж, и этот брак также был не плох. Мог быть лучше, а
мог оказаться и хуже. Тем не менее, когда второй муж умер, я почув-
ствовала что-то вроде облегчения. За семь лет, что мы были жена-
ты, он и пальцем не пошевелил, чтобы хоть немного заработать.
К счастью, я была в состоянии его содержать.
Ее колючие глаза, окруженные сеткой мелких морщинок, перебе-
гали с меня на Джорджа и обратно.
— Вы оба весьма привлекательные молодые люди и вполне могли
бы найти девушек, которые охотно попытают счастья с вами.
Она свирепо улыбнулась, поболтала оставшийся кофе в чашке и
одним глотком выпила его.
— У меня есть жена, — угрюмо проговорил Джордж. — Я как
раз сейчас ее разыскиваю.
— Вы этого не говорили. Почему вы сразу не сказали?
— Я пытался это сделать.
— Не сердитесь. Я слишком разговорчива, не правда ли? Как ее
зовут?
— Эстер.
Ее глаза округлились.
361
— Эстер Кэмпбелл?
— Эстер Кэмпбелл-Уолл.
— Ну и ну! Черт меня побери! Я даже не подозревала, что она
замужем. А что произошло? Она от вас сбежала?
Уолл мрачно кивнул.
— Еще в июне.
— Никогда бы не подумала. У нее, оказывается, еще меньше моз-
гов, чем я предполагала. Убежать от такого парня!
Она буквально впилась взглядом в его лицо и закудахтала еще
громче.
— Да, я думала, что она стала благоразумнее. С детства у нее го-
лова была забита всякой ерундой.
— Так вы знали ее еще ребенком?
— Еще бы! И ее, и ее сестру, и их мать. Мать всегда была высоко-
мерной особой, напускала на себя этакую важность.
— Вы знаете, где живет ее мать сейчас?
— Несколько лет я ее в глаза не видала, так же как и сестру.
Я взглянул на Джорджа Уолла.
Он покачал головой.
— Я даже не знал, что у нее есть мать. Она никогда не говорила
о своей семье. И я решил, что она сирота.
— У нее есть семья, — сказала старая женщина. — Ее мать, мис-
сис Кэмпбелл, по-своему заботилась о ней и о ее сестре. Она непре-
менно хотела сделать из них что-то особенное, чтобы все ими
восхищались. Не представляю, как она умудрялась обучать их и му-
зыке, и танцам, и плаванию, где брала деньги на все эти уроки.
— У миссис Кэмпбелл нет мужа?
— Во всяком случае» когда я с ней познакомилась, уже не было.
Во время войны она работала продавщицей в магазине спиртных на-
питков; там-то мне и пришлось с ней встретиться, благодаря моему
второму мужу. Миссис Кэмпбелл всегда хвасталась своими девоч-
ками, но, в сущности, она мало думала о их благополучии. Она
была так называемой киноматерью, которая, как я полагаю, рас-
считывала, что эти маленькие девочки будут в конце концов содер-
жать ее.
— Она все еще живет где-то здесь?
— Нет, насколько мне известно. Я уже вам сказала, что несколько
лет тому назад потеряла ее из виду. И вы знаете, это не разбило мне
сердца.
— И вы не знаете, где сейчас может быть Эстер?
— Я не видела девушку с сентября. Она переехала, и все. Знаете,
здесь у нас в Малибу все так быстро меняется.
— Куда она переехала? — спросил Джордж.
— Понятия не имею. — Миссис Лам перевела взгляд на меня. —
Вы тоже ее родственник?
362
— Нет. Я — частный детектив.
Она не выразила удивления.
— Ну что ж, тогда я с вами поговорю. Входите и выпейте чашечку
кофе. Ваш друг подождет вас на улице.
Уолл не стал спорить, но было ясно, что он недоволен. Миссис
Лам раздвинула дверь, и я прошел за ней в крошечную белоснежную
кухоньку. Скатерть на столе и занавеска над раковиной были из ткани
в красно-белую клетку. На электрической плитке потихоньку булькал
кофейник.
Миссис Лам разлила кофе в две чашки. Усевшись за стол, она жес-
том пригласила меня сесть напротив.
— Не могу жить без кофе. Эта привычка появилась у меня, когда
я заведовала буфетом. По двадцать пять чашечек в день, глупая ста-
руха. — По тому как она проговорила это, было ясно, что она вполне
довольна собой. — Я думаю, что случись мне порезаться, так вместо
крови кофе потечет. Мистер Финни — он мой духовный наставник в
церкви — советует мне переключиться на чай, но я не могу.
Я ему сказала, что в тот день, когда вынуждена буду отказаться
от своей слабости, я просто сложу руки на груди и отбуду в луч-
ший мир.
— Браво, — сказал я. — Вы собирались что-то рассказать мне об
Эстер.
— Да, да. Мне не хотелось говорить об этом в присутствии ее му-
жа. Я прогнала ее с квартиры.
— За что?
— За легкомысленное поведение, — решительно ответила она. —
Девчонка просто виснет на мужчинах. Разве он об этом не знает?
— Мне кажется, подозревает в глубине души. Что это за
мужчины?
— Особенно один мужчина.
— Надеюсь, не Клэренс Бассетт?
— Мистер Бассетт? Боже сохрани, нет. Я знаю мистера Бассетта
уже десять лет — я заведовала буфетом в клубе, пока меня не подвели
ноги, — и уж поверьте мне на слово, он не какой-то там легкомыслен-
ный тип. Мистер Бассетт был ей вроде отца. Думаю, он приложил
все усилия, чтобы спасти ее от неприятностей, но его старания пропа-
ли даром. Впрочем, так же как и мои.
— В какие еще неприятности она вляпалась?
— Неприятности, связанные с мужчиной, как я уже сказала. Воз-
можно, еще не произошло ничего такого, что имело бы отношение
к вашей профессии, но я своими глазами видела, как она сама сует
голову в петлю. Один из тех типов, которые приходили к ней домой,
был сильно похож на гангстера. Я предупредила Эстер, что, если она
и впредь будет приводить таких подонков да еще оставлять их на всю
ночь, пусть ищет для этих целей другую квартиру. Я знаю ее с
363
детства, поэтому считала себя вправе разговаривать с ней подобным
образом. Но она отнеслась к этому по-другому и заявила, что, де-
скать, она не вмешивается в мои дела и я не должна лезть куда не
надо. Тогда я напомнила ей, что, поскольку она находится в пределах
моей собственности, все это имеет ко мне самое прямое отношение.
Она же обозвала меня старой клячей, сующей нос не в свои дела, и
добавила, что съезжает с квартиры немедленно. Может быть, я, ко-
нечно, и старая кляча, но я не потерплю таких оскорблений от легко-
мысленной девчонки, которая якшается с гангстерами.
Она умолкла, чтобы перевести дух. В углу кухни взволнованно за-
ворчал холодильник. Я отхлебнул кофе и выглянул в окно, выходящее
на улицу. Джордж Уолл с отрешенным видом сидел в машине. Я по-
вернулся к миссис Лам.
— Вы знаете, как зовут этого гангстера?
— Нет, имени его я не знаю. Эстер никогда его не упоминала. Но
когда я высказала ей свое недовольство, она заявила, что он менед-
жер ее парня.
— Ее парня?
— Да, этого Ланса Торресса, как он себя называет. Когда-то он
был порядочным молодым человеком, по крайней мере, казался та-
ким, когда* работал спасателем.
— Он работал спасателем в клубе?
— Два или три сезона. Это Тони упросил принять его. Но работа
спасателя оказалась для него слишком скучным занятием. Он хотел
сразу стать важной шишкой. Я слышала, некоторое время он был
боксером, а затем попал в какую-то историю, и в прошлом году его
посадили в тюрьму.
— А что за история с ним приключилась?
— Об этом мне ничего не известно. В мире столько достойных лю-
дей, заслуживающих моего внимания, и чтобы я интересовалась
каким-то бездельником? Я онемела от удивления, когда Ланс неожи-
данно появился здесь, увиваясь вокруг Эстер.
— Откуда вы взяли, что его так называемый менеджер —
гангстер?
— Я видела, как он стрелял, вот откуда. Однажды утром меня
разбудили отрывистые хлопающие звуки, доносившиеся с пляжа. Как
будто стреляли. И я убедилась, что так оно и есть, увидев собствен-
ными глазами, как этот парень расстреливал пустые пивные бутылки
из ужасного черного пистолета. И в тот день я сказала: или ты,
Эстер, прекращаешь водиться с бездельниками, или мы распро-
щаемся.
— Но кто же он?
— Я уже сказала вам, что понятия не имею. По тому, как он ловко
обращался со своим кургузым пистолетом, я поняла, что он бандит.
А Эстер утверждала, что он менеджер Ланса.
364
— Как он выглядел?
— Он был похож на мертвеца. Безжизненные коричневые глаза,
плоское лицо мертвенно-бледного цвета. Я обратилась прямо к нему,
спросила, как ему не совестно бить бутылки там, где люди могут по-
резаться. Он даже не взглянул на меня, вставил другую обойму и мол-
ча продолжал пальбу. Наверное, точно так же он мог бы и меня
застрелить, по крайней мере у него был такой вид.
От бессильной ярости у нее на щеках выступила краска.
— Мне не по нутру, когда от меня отделываются подобным обра-
зом. Это не по-человечески. И меня раздражает стрельба, особенно
с тех пор, как в прошлом году застрелили мою приятельницу. Пря-
мо на пляже, на несколько миль южнее того места, где вы сейчас
сидите.
— Вы имеете в виду Габриэль Торресе?
— Да, ее. Вы уже слышали о Габриэль, не так ли?
— Кое-что. Значит, вы были с ней дружны?
— Конечно. У некоторых могло бы возникнуть предубеждение из-
за того, что она наполовину мексиканка, но только не у меня.
Я считаю, если девушка работает с тобой, то она достойна и твоей
дружбы. — Ее мощная грудь бурно вздымалась под цветным
халатом.
— Я слышал, что до сих пор не известно, кто ее застрелил.
— Кто-то да знает. Тот, кто это сделал.
— А вы кого-нибудь подозреваете, миссис Лам?
На какое-то время ее лицо как бы окаменело. Потом она покачала
головой.
— Может быть, это сделал ее кузен Ланс или же его менеджер?
— Не исключено. Только зачем им это?
— Но вы об этом думали?
— А что еще я могла подумать? Они то приезжали в соседний кот-
тедж, то уезжали, то стреляли на пляже из пистолета. В тот день,
когда Эстер уезжала, я сказала, что ей следует извлечь урок из того,
что случилось с ее подругой.
— Но она тем не менее уехала с ними?
— Думаю, что да. Я не видела, как она уезжала. Не имею понятия
ни куда она уехала, ни с кем. В тот день я навещала свою дочь, кото-
рая живет в Сан-Берду.
Глава 6
Выйдя из коттеджа, я вкратце изложил все это Джорджу Уоллу,
который уже начинал терять терпение. По пути в Лос-Анджелес я
свернул на аллею, ведущую к клубу «Чэннел». Джордж начал тре-
вожно озираться вокруг, как будто я заманивал его в засаду.
365
— Зачем мы возвращаемся сюда?
— Хочу поговорить с охранником. Может быть, он хоть намеком
прояснит, где искать вашу жену. Если нет, я попытаюсь что-нибудь
выяснить у Антуана.
— Не вижу в этом смысла. Я вчера разговаривал с Антуаном, и
вы знаете, что он мне ответил.
— Может быть, мне удастся выжать из него немного больше.
Я знаю Антуана, как-то работал на него.
— Вы думаете, он не все рассказал мне?
— Вполне возможно. Антуан не большой любитель расставаться
с чем-то, даже с информацией. А сейчас сиди здесь и смотри, чтобы
никто ни с кого не сбивал фуражки. Я хочу разговорить Тони, а ты
вызываешь у него неприятные ассоциации.
— Зачем тогда я вообще здесь нужен? — мрачно спросил он. —
С таким же успехом я могу вернуться в отель и выспаться.
— Очень неплохая мысль.
. Я поставил машину так, чтобы ее не было видно от ворот, и по-
шел вдоль извилистой аллеи, обсаженной с двух сторон пышными
кустами олеандров. Тони услышал мои шаги и вышел из будки мне
навстречу, блеснув в улыбке золотыми коронками.
— Что случилось с.вашим безумным другом? Вы потеряли его?
— К счастью, нет. Тони, у вас есть племянник?
— У меня куча племянников. — Он растопырил пальцы. — Пять,
нет, шесть племянников.
— Мне нужен один, которого зовут Ланс.
Улыбка на его лице мгновенно погасла.
— Что с ним? — недовольно проворчал старик.
— Как его настоящее имя?
— Мануэль, — ответил он медленно и как будто с трудом. —
Мануэль Торресе. Имя, которое дал ему мой брат, было для него не-
достаточно хорошим. Поэтому он сменил его.
— Ты знаешь, где он сейчас?
— Нет, мистер, не знаю. И знать не хочу! Не имею ничего общего
с этим типом. Одно время он был мне как сын. Теперь нет. —
Он медленно покачал головой. — Мануэль снова попал в пере-
делку?.
— Пока не могу сказать точно. Кто его менеджер, Тони?
— У него нет менеджера. Ему больше не разрешают драться.
А раньше я был его менеджером и тренером одновременно. Работал
с ним упорно, не торопясь, учил его действовать левой и всяким ком-
бинациям. Он жил тогда у меня. Я заставил его соблюдать жесткий
распорядок: подъем в шесть утра, скакалка, легкий и тяжелый ме-
шок, пятимильная пробежка вдоль берега. Ноги были крепкие как из
железа, прекрасные. И все это он разрушил.
— Каким образом?
366
— История стара как мир, — сказал Тони, — я за свою жизнь
много раз встречался с подобными. Он выиграл три боя, два — из
четырех раундов, а один из шести, в Сан-Диего. И сразу же стал важ-
ной персоной, решил, что теперь он шишка на ровном месте. А дядя
Тони, бедный старикашка дядя Тони, слишком глуп, чтобы вести его
дела. Дядя Тони неизвестно почему не разрешает бездельничать, за-
водить девочек, курить марихуану, заставляет продать рычащий и ча-
дящий мотоцикл, чтобы не сломать себе шею, и утверждает, что
нужно бороться за блестящее будущее. Но это блестящее будущее
нужно парню немедленно. Прямо сию минуту.
Он не захотел меня слушать. А потом сделал нечто такое, что мне
не понравилось, ну совсем не понравилось. И я сказал ему: «Ты хотел
уйти от меня, так и убирайся ко всем чертям. У нас нет контракта,
и я считаю, что мы ничем не связаны». Он взгромоздился на свой
мотоцикл и уехал назад в Лос-Анджелес. Там он и жил бездельник
бездельником.
Ему тогда еще не было и двадцати одного года. И моя сестра Де-
сидерия во всем обвиняла меня, послушать ее, так я за ним должен
был ползти на коленях. — Тони покачал головой. — Ну уж нет, ска-
зал я ей, я и так слишком долго нянчился с ним. Так же как
и ты, но ты — женщина и не понимаешь, как обстоят дела на
самом деле. У парня в штанах завелись муравьи, и их уж не
выведешь. Пусть он идет своим путем, мы не можем прожить жизнь
за него.
Ну и так далее. Один из проходимцев, каким и он мечтал стать,
увидел, как Мэнни работает в зале, и предложил заключить контракт,
на что тот с радостью согласился. Он выиграл несколько боев, а не-
сколько проиграл, заработал деньги каким-то нечестным путем и по-
тратил их на какие-то грязные делишки. В прошлом году его накрыли
на перевозке наркотиков и засадили в тюрьму. Когда он вышел, его
отстранили от боев — и вообще он оказался там, откуда начал, в ар-
мии голодающих. — Тони в сердцах сплюнул. — Когда-то давным-
давно я пробовал объяснить ему, что мой отец, его дед, был Ьгасёго1.
Отец Мэнни и я родились в курятнике во Фресно. Мы —
вся наша семья — вышли из ничего. И уж если судьба послала нам
неожиданную удачу, мы должны сделать все возможное, чтобы удер-
жаться на плаву. Но разве он слушал меня? Наоборот, сунул голову
в петлю.
— И сколько он просидел в тюрьме?
— Думаю, весь прошлый год. Но наверняка не знаю. В то время
у меня были свои неприятности.
Плечи у него опустились, как будто на них легла страшная тя-
жесть. Я хотел спросить его о смерти дочери, но увидел в его глазах
‘Батрак (мел.).
367
такую тоску, что у меня язык прилип к нёбу. Глубокие морщины на
лице Тони казались шрамами, оставшимися от жестоких ударов.
И удары эти были нанесены чем-то потяжелее боксерских кулаков.
Я задал другой вопрос:
— Вы знаете фамилию человека, который заключил с ним
контракт?
— Стерн.
— Карл Стерн?
— Да. — Искоса взглянув на меня, он увидел, какой эффект про-
извело это имя. — Вы знаете его?
— Видел пару раз в ночном клубе да слышал о нем несколько ис-
торий. Если они правдивы хотя бы на десять процентов, то это опас-
ный тип. И ваш племянник все еще связан с ним, Тони?
— Не знаю. Бьюсь об заклад, он опять попал в беду. Думаю, вы
об этом знаете, только мне не говорите.
— Почему вы так решили?
. — Потому что я видел его на прошлой неделе. Он был разодет
как кинозвезда и сидел за рулем спортивного автомобиля. — Он
взмахнул рукой. — Откуда у него такие деньги? Он не работает и вы-
ступать больше не может.
' — Почему же вы не спросили его об этом?
— Не смешите меня. Спросить его? Да он даже «привет» не сказал
своему дядюшке Тони. Слишком был увлечен ездой и блондинкой ря-
дом с ним.
— Он был с девушкой-блондинкой?
— Ну да.
— А ее вы знаете?
— Конечно. Она работала здесь прошлым летом. Ее зовут Эстер
Кэмпбелл. Я думал, у нее все-таки не так мало мозгов, чтобы носить-
ся на машине с моим племянником Мэнни.
— Сколько времени она с ним?
— Понятия не имею.
— Где вы их видели?
— На Венецианской скоростной дороге.
— Эстер Кэмпбелл была подругой вашей дочери?
Он еще более помрачнел.
— Вроде бы. К чему все это, мистер? Сначала вы расспрашивали
о моем племяннике, а сейчас заинтересовались моей дочерью.
— Я услышал о вашей дочери только сегодня утром. Она была
подругой Эстер Кэмпбелл, а я интересуюсь именно ею.
— А я нет. Я ничего не знаю. Оставьте меня в покое. Что я могу
знать? — Его настроение резко изменилось. Он сделал идиотски-ту-
пое лицо. — У меня травма головы. Я плохо соображаю. Моя дочь
погибла. Мой племянник — бесчестный гангстер. А какие-то люди
приходят и бьют меня кулаком по носу.
368
Глава 7
Студия Антуана, окна которой выходили на бульвар, располага-
лась во втором этаже оригинального здания с лепными украшениями
в восточной части Голливуда. Здание было не старым, но местами
обшарпанным и заново покрашенным в разные цвета: розовый, бе-
лый, голубой, так что выглядело оно несколько странно. Войти в дом
можно было только со двора, в центре которого возвышался фонтан
в стиле тераццо и несколько киосков, торгующих сувенирами. Бетон-
ная нимфа стояла по колено в воде. Одной рукой, как фиговым листи-
ком, она стыдливо прикрывала свои прелести, а другой манила к
себе.
Я медленно поднялся по наружной лестнице на балкон второго
этажа. Сквозь открытую дверь видны были с полдюжины девушек
в трико, растягивающих связки у станка вдоль стены. Женщина с пло-
ской грудью, но довольно массивными бедрами громко, как армей-
ский инструктор по строевой подготовке, отдавала команды:
— Grand battement, s’il vous plait. Non, non, grand battement.
Я прошел в конец балкона, преследуемый сладкосоленым запахом
пота молодого тела. Антуан сидел за столом в своем кабинете, коро-
тенький и широкий, одетый в габардиновый костюм цвета лимонно-
го мороженого. Он легко поднялся мне навстречу, как бы
демонстрируя свою вечную молодость. Лицо у него было загорелым,
а на протянутой руке блеснули два кольца: печатка и перстень с брил-
лиантом, который составлял пару с камнем в заколке фулярового
галстука. Он сжал мою руку, как рак своими клешнями.
— Мистер Арчер.
Антуан появился в Голливуде гораздо раньше меня, но все еще
произносил мою фамилию как «мистер Аршер». Возможно, акцент
был частью его делового имиджа. Но несмотря на это, он мне
нравился.
— Удивительно, что вы все еще помните меня.
— Я вспоминаю вас с огромной благодарностью, — с улыбкой
проговорил он, — и довольно часто.
— Которая по счету жена у вас в данный момент?
— Подумать только! Вы все так же вульгарны. — Он изящно
всплеснул руками, заодно проверив, в порядке ли у него маникюр. —
Пятая. И мы предельно счастливы. Так что, надеюсь, ваши услуги
не потребуются.
— Пока.
— Полагаю, вы пришли не для того, чтобы обсудить мои семей-
ные проблемы. Какое у вас дело ко мне?
— Я ищу девушку.
— Эстер Кэмпбелл?
— Вот именно.
369
— И вас нанял ее муж, этот наивный здоровяк?
— Вы просто ясновидящий.
— Он натуральный дурак. Любой, кто бегает за женщиной в на-
шем городе, особенно если это парень его возраста и сложения, —
дурак. Почему он не остановится? Тогда они сами роем будут виться
вокруг него.
— Его интересует только одна. Ну, так что же вы о ней ска-
жете?
— Что скажу? — повторил он, простирая вперед руки ладонями
вверх, словно демонстрируя их чистоту. — Она брала у меня уроки
танцев три или четыре месяца подряд. Молодые девушки приходят
и уходят. И я не могу отвечать за их личную жизнь.
— А что вы знаете о ее личной жизни?
— Ничего. И не желаю знать. Мой друг Пэдди Дейн из Торонто
напрасно порекомендовал ей обратиться ко мне. Эта девушка просто
помешана на том, чтобы сделать карьеру. От подобных особ можно
ждать любых неприятностей.
— Зачем вы натравили ее мужа на Клэренса Бассетта?
Он удивленно поднял брови.
— Я натравил его на Бассетта? Я просто ответил на его вопросы.
— Вы заставили его поверить, что она жила с Бассеттом. А Бас-
сетт не видел ее почти четыре месяца.
— Откуда мне было знать об этом?
— Не дурачьте меня, Антуан. Вы не были знакомы с Бассеттом
раньше?
— Pas trop1. Возможно, он меня и не помнит.
Он подошел к окну и раздвинул жалюзи. Послышался шум проез-
жающих по бульвару машин, и под его аккомпанемент голос Антуана
зашипел, как старая пластинка:
— Но я не забыл его. Пять лет назад я обратился с просьбой
включить меня в число членов клуба «Чэннел». Они отказали мне,
не объяснив причин. Потом я узнал, что Бассетт даже не представил
мои документы в комиссию по рассмотрению заявлений. Он, видите
ли, не пожелал иметь в своем клубе какого-то учителя танцев.
— Поэтому вы и решили втравить его в неприятности?
— Может быть. — Он взглянул на меня через плечо блестящими
и пустыми глазами, как у птицы в солнечный день. — Ну и как? До-
стиг я цели?
— Мне удалось предотвратить самое страшное. Но вы едва не
спровоцировали убийство.
— Ерунда. — Он повернулся и подошел ко мне, ступая с кошачьей
мягкостью по ковру. — Этот муж — ничтожный истеричный тип.
Он не представляет никакой опасности.
1 Не очень ($₽.).
370
— Очень сомневаюсь. Он крепкий парень, к тому же с ума сходит
по своей жене.
— Он богат?
— Вряд ли.
— Тогда передайте ему, чтобы он забыл о ней. Я видел многих
девиц вроде нее, влюбленных лишь в самое себя. Им кажется, что
они стремятся к высокому искусству, играя на сцене, танцуя или зани-
маясь музыкой. Но на самом деле они стремятся лишь к деньгам и
тряпкам. Появляется мужчина, который может все это предоставить,
и наступает конец всем стремлениям. — Он сложил руки лодочкой,
выпуская воображаемую птицу, а затем послал ей прощальный
поцелуй.
— А как было с Эстер? У нее тоже кто-то появился?
— Не исключено. На рождественском вечере у меня в студии онэ
выглядела необыкновенно преуспевающей. На ней был палантин из
норки, который я похвалил, поздравив ее с успехом. В ответ она сооб-
щила, что завела знакомство с кинопродюсером.
— С кем же именно?
— Она не сказала, да это и не важно. Она все это придумала. Не-
большая фантазия в мою честь. •
— Почему вы так думаете?
— Я знаю женщин.
В этом я не сомневался. Стена над его столом была увешана фото-
графиями молодых женщин с надписями на память.
— Кроме того, — сказал он, — ни один продюсер в здравом уме
не заключил бы контракт с этой девушкой. Ей чего-то не хватает —
истинного таланта, чувства. Она молода, но уже очень цинична, и
даже не пытается этого скрывать.
— Как она вела себя в тот вечер?
— У меня не было времени наблюдать за ней. Знаете, когда в доме
больше сотни гостей... Мне было не до нее.
— Она звонила отсюда. Вы знали об этом?
.— До вчерашнего дня понятия не имел. Ее муж сказал, что она
была чем-то напугана. Может быть, она просто слишком много вы-
пила. На моем вечере никто не мог ее напугать — было множество
молодежи, развлекающейся, танцующей, флиртующей.
— С кем она пришла?
— С каким-то весьма привлекательным парнем. — Он щелкнул
пальцами. — Она познакомила нас, но я забыл его имя.
— Ланс Торресе?
Он прищурился.
— Может быть. Очень смуглый. Похож на испанца. Хорошо сло-
жен. В общем, один из тех юношей нового типа, которые смахивают
на апашей. Возможно, мисс Силл и знает его. Я видел, как она го-
ворила с ним. — Он. приподнял манжет рубашки и посмотрел на
371
часы. — Мисс Силли сейчас в кафе пьет кофе, но с минуты на минуту
вернется.
— Пока мы будем ее ждать, не сообщите ли вы мне адрес Эстер?
Ее настоящий адрес.
— К чему мне облегчать вашу задачу? — спросил Антуан усмеха-
ясь. — Мне не нравится парень, на которого вы работаете. Он слиш-
ком агрессивный. К тому же я стар, а он молод. И почему я должен
помогать англичанину из Торонто?
— Итак, вы не хотите, чтобы он нашел свою жену?
— О нет, вы получите ее адрес. Просто я хотел выразить свои
чувства по этому поводу. Она живет в отеле «Виндзор» в Санта-
Монике.
— Вы знаете ее адрес наизусть?
— Случайно вспомнил. На прошлой неделе еще один детектив
спрашивал меня о ней.
— Детектив из полиции?
— Частный. Утверждал, что он адвокат и ему надо передать ей
деньги по завещанию, но вся эта история была такой неуклюжей, а
я не дурак. — Он снова посмотрел на часы. — Извините меня, я
должен переодеться к уроку. Вы можете подождать мисс Силли
здесь, если хотите.
И прежде чем я успел задать ему следующий вопрос, он вышел
из комнаты и закрыл за собой дверь. Я уселся за его стол и отыскал
в телефонном справочнике номер отеля «Виндзор». Дежурный отве-
тил, что мисс Эстер Кэмпбелл в отеле больше не живет. Она выехала
две недели назад и не оставила своего нового адреса.
Я пережевывал этот факт, когда вошла мисс Силли. Я помнил ее
еще с того времени, когда помогал Антуану развестись с его третьей
женой. Она немного постарела, немного похудела. Строгий элегант-
ный костюм в тонкую полоску подчеркивал стройность ее фигуры,
а шею и запястья, как и прежде, украшали пышный кружевной ворот-
ник и такие же манжеты.
— О, мистер Арчер! — Мое появление сразило ее. — Неужели у
нас опять проблемы с женой?
— Вы правы. Но на сей раз шеф здесь ни при чем. Просто он ска-
зал, что вы можете сообщить мне кое-какую информацию.
— Случайно не мой номер телефона? — И она весело улыбнулась.
— Это бы тоже не помешало.
— Я польщена. Продолжайте в том же духе. Для разнообразия
я могу немного поболтать о чем-то приятном. В нашем заведении
не так часто можно встретить положительного во всех отношениях
мужчину.
Мы обменялись еще несколькими комплиментами, прежде чем я
спросил ее, видела ли она Эстер на вечере. Она ответила утверди-
тельно.
372
— Вы не помните человека, который ее сопровождал?
— Весьма смутно. Впрочем, он был очень привлекателен. По
крайней мере, для тех, кому нравятся мужчины испанского типа. Са-
ма я такими мужчинами не увлекаюсь, но мы с ним хорошо полади-
ли. Правда, пока он не предстал в своем истинном виде.
— Так вы говорили с ним?
— Немного. Он как-то стеснялся всех на вечере, ну, я и взяла его
под свое крылышко. Он рассказал мне о своей карьере, вот и все.
Он актер. Студия «Гелио-Графф» заключила с ним долгосрочный
контракт.
— Как его зовут?
— Ланс Леонард. Оригинальное имя, не правда ли? Он сказал, что
придумал его сам.
— Он не сказал вам своего настоящего имени?
— Нет.
— И у него контракт с «Гелио-Графф»?
— Да, он так сказал. Вообще-то внешние данные у него подходя-
щие. И артистический темперамент.
— Вы хотите сказать, что он приставал к вам?
— О нет. Я ни за что бы этого не позволила. И кроме того, он
влюблен в Эстер, это же очевидно. Я наблюдала, как в баре они пили
из одного стакана, тесно прижавшись друг к другу. — Она прогово-
рила это с легкой завистью в голосе. И добавила, как бы утешая се-
бя: — Но зато потом он предстал во всей красе.
— Каким образом?
— Это было ужасно, — сказала она с увлечением. — Эстер при-
шла сюда, в кабинет, чтобы поговорить по телефону. Я дала ей ключ.
Должно быть, она звонила другому мужчине, потому что Ланс во-
рвался в комнату и устроил ей сцену. Эти испанцы такие эмоцио-
нальные!
— Вы присутствовали при этом?
— Я слышала, как он кричал. Мне надо было кое-что сделать
здесь, и в тот момент я оказалась в своем кабинете, так что ничего
не оставалось, как подслушивать. Он обзывал ее ужасными слова-
ми — «сука» и такими, какие я просто не могу повторить. — Она
тщетно попыталась покраснеть от смущения.
— Он угрожал ей?
— Еще бы! Сказал, что она не протянет и недели, если не будет
участвовать в операции. Что она завязла в ней глубже, чем все осталь-
ные, и чтобы она и думать не смела увильнуть и заставить их упу-
стить такую счастливую возможность.
Мисс Силли была сдержанной женщиной, но она не смогла
скрыть ликования, которое так и трепетало в уголках ее губ.
— Он не сказал, что это за операция?
— Нет, ничего такого я не слышала.
373
—А не угрожал ли он убить ее?
— Он не говорил, что сам собирается расправиться с ней. Что же
он сказал... — Она подняла глаза к потолку и дотронулась пальцами
до подбородка. — Он сказал, что если она выйдет из игры, то ею
займется его друг. Кто-то по имени Карл.
— Карл Стерн?
— Может быть. Он не называл его фамилии. Он только все время
повторял, что Карл пришьет ее.
— Что случилось потом?
— Ничего. Они вышли из кабинета и ушли. Должна сказать, что
выглядела она довольно подавленной.
Глава 8
Во дворе была телефонная будка, и я заперся в ней, чтобы изучить
местные справочники. Но не нашел в них ни Эстер Кэмпбелл, ни Кар-
ла Стерна, ни Ланса Леонарда, или Ланса Торресса. Тогда я позвонил
Питеру Колтону, который недавно ушел с поста главного следовате-
ля федерального окружного суда.
•Он мне сообщил, что Карл Стерн тоже недавно вышел в отставку.
То есть он перебрался в Лас-Вегас и легализировался, если, конечно,
в Лас-Вегасе это возможно. Стерн вложил средства в строительство
огромного отеля-казино и таким образом надеется отмыть свои гряз-
ные деньги.
— Откуда у него капитал, Питер?
— Из различных источников. Он же входил в Синдикат. Когда Си-
гель порвал с Синдикатом и потому погиб, Стерн стал одним из его
наследников. Он сделал большие деньги на телеграфном агентстве.
Когда комиссия по уголовным делам прикрыла это дело, некоторое
время он финансировал шайку торговцев наркотиками.
— Весьма вероятно, что от него просто отделались.
— Tti знаешь обстановку не хуже меня, Л у. — Колтон говорил
сердитым, но как бы извиняющимся тоном. — Наша работа, по су-
ществу, сводится к расследованию. Мы работаем с тем, что нам пре-
доставляют полицейские. Карл Стерн использовал полицей-
ских в качестве телохранителей. Политики, которые нанимают и
увольняют полицейских, продолжают ловить с ним рыбу в Ака-
пулько.
— И поэтому он ухитрился получить разрешение на строитель-
ство игорного дома в Неваде?
— А кто тебе сказал, что он получил разрешение? При его ре-
путации ему бы его никто не дал. Он, вероятно, нашел подставное
лицо.
— А ты не в курсе, кто бы мог быть этим подставным
лицом?
374
— Симон Графф, — ответил Колтон. — Ты, конечно, слышал о
нем. Они собираются назвать их общее предприятие «Казбах».
Эта новость удивила меня.
— Я полагал, что «Гелио-Графф» приносит хорошие доходы.
— Возможно, Графф почуял, что здесь можно неплохо нажиться.
Я сказал бы тебе все, что я думаю об этом деле, но боюсь, у меня
подскочит давление. — Но он все же продолжал говорить, задыхаясь
от волнения. — Они ничего не стесняются, у них нет ни малейшего
чувства гражданской ответственности — у этих проклятых, мерзких
голливудских воротил, которые постоянно ошиваются в Лас-Вегасе,
привлекают к сотрудничеству воров и потворствуют бандитам, а так-
же покрывают убийц.
— Стерн тоже убил кого-то?
— Да раз десять или больше, — сказал Колтон. — Тебе нужно его
подробное досье?
— Не сейчас. Спасибо, Питер. Не принимай все так близко к
сердцу.
У меня был знакомый на студии «Гелио-Графф», сценарист Сэм-
ми Свифт. Телефонистка соединила меня с его секретаршей, а та по-
звала Сэмми к телефону.
— Лу? Все так же одержим страстью к детективным приклю-
чениям?
— Они-то и держат меня в тонусе. Кстати, что такое тонус? Ты
как писатель должен это знать.
— Оставим этот вопрос какому-нибудь научно-исследовательско-
му институту. Так сказать, разделение труда. Короче, старина, что
ты хотел? Я тут заканчиваю сценарий, а бюро размножения не дает
мне покоя. — По его голосу чувствовалось, что он спешит, а метро-
ном в его голове в это время отсчитывает секунды.
— У тебя, как всегда, грандиозные планы?
— До конца недели я должен вылететь в Италию с готовым сцена-
рием. Графф собственной персоной решил заняться историей Кар-
фагена.
— Историей Карфагена?
— «Саламбо», исторический роман Флобера. Откуда ты сва-
лился?
— Из класса географии. Карфаген, насколько я помню, находится
в Африке.
— Был в Африке. А теперь нет. Шеф строит его в Италии.
— Я слышал, что он и в Вегасе кое-что строит?
— Ты имеешь в виду казино? Да, ты прав.
— Странно, что такой крупный независимый продюсер вкладыва-
ет деньги в забегаловку с игровыми автоматами.
— Все, что делает шеф, довольно неожиданно. Ты бы подбирал
более изысканные выражения.
375
— А тебя что, прослушивают?
— Не будь дураком, — сказал он неуверенно. — Ну так какие про-
блемы у тебя возникли?
— Никаких проблем. Просто мне нужен один ваш новый актер,
Ланс Леонард. Ты слышал о нем?
— Да. Я видел, он где-то здесь околачивается. Зачем он тебе?
Я начал импровизировать.
— Мой друг, репортер, хотел бы взять у него интервью.
— О карфагенской истории?
— А что, Леонард имеет к ней отношение?
— Небольшая роль, его дебют. Ты что, не читаешь газет?
— По возможности, нет. Я полный невежда.
— Так же как и газеты. И Леонард тоже, но я не хочу, чтобы твой
друг упоминал об этом. Парень должен отлично справиться с ролью
варвара из Северной Африки. У него мускулы получше, чем у Брандо,
когда тот был боксером.
— Как он попал в картину?
— О, его открыл сам шеф.
— И где же эти прекрасные мускулы обитают?
— Думаю, в Каньоне Колдуотер. Моя секретарша может дать те-
бе его адрес. Только не говори, что получил его от меня. Парень сто-
ронится прессы. Но реклама ему не повредит. — Сэмми перевел
дыхание. Несмотря на занятость, ему явно хотелось поболтать. Ему
нравилось все, что отрывало его от работы.Надеюсь, это не одна
из твоих хитрых уловок, Лу?
— Тебя не проведешь. Я давным-давно утратил всю свою хит-
рость. Теперь я уже не в цене.
— Как и все мы, старина. Ну пока.
Я узнал у секретарши адрес Леонарда в Каньоне Колдуотер и вы-
шел на улицу. Солнце блестело на крыше моего автомобиля. Джордж
Уолл сидел на переднем сиденье, запрокинув голову. Лицо его было
красным и потным, глаза закрыты. Внутри машины было жарко, как
на раскаленной сковородке.
Шум мотора разбудил его. Он выпрямился, протер глаза.
— Куда мы едем?
— Я, а не мы. Тебя я заброшу в отель. В какой?
— Но я не желаю, чтобы меня куда-нибудь забрасывали. — Он
схватил меня за руку. — Вы узнали, где она, не так ли? Вы не хотите,
чтобы я ее увидел?
Я не ответил. Он дернул меня за руку так, что машина резко виль-
нула в сторону.
— Это так?
Я оттолкнул его.
— Ради Бога, Джордж, возьми себя в руки. Выпей что-нибудь ус-
покаивающее, когда вернешься в отель. Ну, куда тебя везти?
376
— Я не собираюсь возвращаться в отель. Вы не можете меня за-
ставить.
— Ну хорошо, поедем вместе. Если ты обещаешь остаться в ма-
шине. У меня есть план, который может удаться, а может и прова-
литься. Но, если ты вмешаешься, он провалится наверняка.
— Не буду я вмешиваться. — Через некоторое время он доба-
вил: — Вы не представляете, что я испытываю. Только что, когда я
уснул в машине, мне приснилась Эстер. Я пытался поговорить с ней.
Но она не ответила мне, и тогда я понял, что она мертва. Я прикос-
нулся к ней. Она была холодной как снег.
— Расскажи все это своему психиатру, — резко оборвал я. Мне на-
чинала действовать на нервы эта его жалость к себе.
Он обиженно умолк и молчал всю дорогу, пока мы ехали в Кань-
он. Ланс Леонард жил почти у самой вершины, в новом деревянном
доме красного цвета, стоящем над крутым спуском. Я припарковался
у дома и огляделся. Поблизости не было других строений, хотя даль-
ше склоны были усеяны коттеджами на любой вкус. Холмы ярусами
спускались от гребня, напоминая тяжелые шторы, ниспадающие к
поверхности моря.
Я еще раз попытался взглядом пригвоздить Джорджа к сиденью
и направился вниз по наклонной заасфальтированной аллее. Деревья
перед домом, лимоны и авокадо, видимо, посадили совсем недавно:
вокруг корней была расстелена желтая джутовая ткань. В гараже сто-
ял пыльный серый «ягуар» и легкий гоночный мотоцикл. Я нажал
кнопку звонка у входной двери и услышал раздавшийся внутри мело-
дичный звон.
Дверь открыл смуглый молодой человек. Его лицо оказалось на
одном уровне с моим, хотя я стоял на ступеньку ниже. Его можно
было бы назвать красивым, если бы не капризный рот и тускловатые
глаза. Вопросительно глядя на меня, он не переставал тщательно
причесывать свои черные кудри яркой инкрустированной расческой.
Из-под голубой нейлоновой пижамы видны были смуглые босые но-
ги. Я сразу узнал его. Это был тот самый прыгун в воду с фотографии
Бассетта.
— Мистер Торресе?
— Леонард, — поправил он меня, затем наконец положил расчес-
ку в карман пижамы и улыбнулся, уверенный в своей неотразимос-
ти. — Я взял себе новое имя, более подходящее для моей новой
карьеры. В чем дело, приятель? .
— Я хотел бы видеть миссис Уолл.
— Никогда не слышал о такой. Вам дали неправильный адрес.
— Ее девичья фамилия Кэмпбелл. Эстер Кэмпбелл.
Он оцепенел.
— Эстер? Но она же не замужем.
— Она замужем. Разве она не сообщила вам об этом?
377
Он оглянулся через плечо, затем снова посмотрел на меня. Движе-
ния у него были быстрыми, как у ящерицы. Он взялся за ручку двери
и хотел ее закрыть.
— Никогда о ней не слышал. Извините.
— А кому принадлежит расческа? Или вы просто обожаете яркие
вещицы?
На мгновение он замер в нерешительности. Этого мне было до-
статочно, чтобы просунуть в дверь ногу. Я успел разглядеть раздвиж-
ную стеклянную перегородку в конце холла и за ней нависающую над
каньоном террасу, на которой, лежа в шезлонге, загорала девушка.
Мне была видна только длинная загорелая спина с поразитель-
но тонкой талией и выгнувшееся дугой белое бедро. Да еще голов-
ка с волосами, похожими на взъерошенные перья экзотической
птицы.
Леонард шагнул вперед, оттеснив меня на мощенную плитами до-
рожку, и закрыл за собой дверь.
— Ты надоел мне, приятель. Нам не о чем говорить. Я не знаю
никакой Эстер или как ее там зовут.
— Но минуту назад ты знал.
— Может быть, когда-то я и слышал это имя. Я слышу множе-
ство имен каждый день. Вот, например, как тебя зовут?
— Арчер.
— Чем ты занимаешься?
— Я детектив.
Он вызывающе усмехнулся и сощурил глаза. Совсем недавно он
покинул место, где полицейских боятся и ненавидят, и ненависть си-
дела в нем, как хроническая болезнь.
— И чего вы хотите от меня, мистер?
— Мне нужна Эстер, а не ты.
— Она попала в переделку?
— Скорее всего, если уж связалась с тобой.
— Нет, нет. Она дала мне отставку, честное слово. Я ее не видел
уже целую вечность.
— Попробуй поискать ее на террасе.
Его кулаки судорожно сжались. Он подался вперед, рот его
открывался и закрывался, как раковина красного двустворчатого
моллюска.
— Ты продолжаешь утверждать, что я лгу. Ну так вот, я должен
держаться в соответствии с моим общественным положением, и
только поэтому я стою здесь и терплю все это, как какой-то джентль-
менишка. Но если ты сейчас же не уберешься отсюда, я поколочу тебя
и не посмотрю на то, что ты сыщик.
— Газеты проявят к этому большой интерес. Вся история будет
иметь несомненный успех у публики.
— Какая история? Что ты имеешь в виду?
378
— Это ты мне должен сказать.
Он нервно взглянул на дорогу, где стояла моя машина. Лицо
Джорджа виднелось в окне, как зловещая розовая луна.
— Кто твой приятель?
— Ее муж.
В пустых глазах Леонарда мелькнул проблеск мысли.
— Это что, шантаж? Ну-ка, покажи свой значок.
— У меня нет никакого значка. Я — частный детектив.
— Закопайте его, — проговорил Ланс, обращаясь к воображае-
мым зрителям.
И в тот же самый момент его правое плечо ушло вниз и он, не
выпрямляя руки, снизу нанес мне удар кулаком в солнечное сплете-
ние. Это произошло так стремительно, что я не успел закрыться и
уселся на каменные плиты, где обнаружил, что не могу встать. В го-
лове было прохладно и ясно, как в аквариуме, но блестящие мысли
и благородные стремления, которые плавали в нем подобно золотым
рыбкам, не имели никакой связи с ногами.
Леонард ждал, когда я поднимусь, с кулаками наготове. Иссиня-
черные, как вороново крыло, волосы упали ему на глаза, босые
ноги переступали по каменным плитам. Я попытался дотянуть-
ся до них, но поймал воздух. Леонард улыбнулся мне, притан-
цовывая:
— Ну, давай вставай! Я немножко разомнусь.
— Сейчас я тебя разомну, молокосос, — прорычал я, тяжело
дыша.
— Только не ты, старина.
Дверь за его спиной приоткрылась, и из нее высунулась головка
в серебристых перьях. На девушке были темные очки, инкрустиро-
ванная оправа которых составляла пару расческе. Лицо у нее блестело
от масла для загара. Вместо халата она обмоталась махровым поло-
тенцем, которое здорово подчеркивало все выпуклости и изгибы ее
фигуры.
— Что случилось, дорогой?
— Ничего. Иди в дом.
— Кто этот тип? Это ты ударил его?
— А кто же еще?
— Ты сумасшедший! Ты рискуешь своей карьерой!
— Я рискую? А кто трепал языком по телефону? Ты привела сюда
этого ублюдка!
— Хорошо. Тогда я хотела выйти из игры. Теперь я передумала.
— Заткнись! — Он угрожающе повел плечом в ее сторону. —
Я сказал, войди в дом.
По аллее застучали .шаги бегущего человека. Джордж Уолл за-
кричал:
— Эстер! Я здесь!
379
Насколько я успел заметить, у нее на лице не отразилось ровным
счетом ничего. Леонард мгновенно втолкнул ее в дом и захлопнул
дверь. Он повернулся как раз в ту минуту, когда Джордж набросился
на него, и встретил своего противника жестким ударом в лицо слева.
Джордж замер. Леонард ждал, лицо его было спокойным и сосредо-
точенным, как у человека, слушающего музыку.
Мне наконец удалось подобрать под себя ноги, а затем и встать.
Джордж давно жаждал драки, и к тому же у него было преимущество
в росте, весе и в размахе, так что поначалу я решил не вмешиваться.
Я стоял и смотрел. Впечатление было такое, как будто я наблюдал
за человеком, попытавшимся сразиться с машиной. Леонард сделал
шаг вперед, уперся подбородком в грудь великана Джорджа и при-
нялся молотить его в живот. Его локти, плотно прижатые к телу,
двигались как поршни в смазанных пазах. Когда он отступил,
Джордж перегнулся пополам, упал на колени, но тут же снова вско-
чил, бледный как полотно.
В тот момент, когда его руки оторвались от каменных плит, Лео-
нард ударил справа ему в лицо. Джордж отступил на мягкий, недавно
засеянный газон, и запрокинул голову, обескураженно уставившись
в небо, как будто на него оттуда что-то свалилось. Затем он встрях-
нулся и пошел на Леонарда, но споткнулся о садовый шланг и чуть
не упал.
Я шагнул между ними, повернувшись к Леонарду.
— Ну все, с него хватит. А то ты его прикончишь.
Джордж оттолкнул меня в сторону. Я схватил его за руку.
— Ну-ка, пропусти меня к этому коротышке, — проговорил он,
с трудом разлепив кровоточащие губы.
— Ты хочешь, чтобы он зашиб тебя до смерти?
— Побеспокойтесь лучше о нем.
Он был сильнее меня, поэтому легко высвободился, отбросив ме-
ня в сторону. Но другой мощный бросок, от которого затрещал по
швам его пиджак, не достиг цели. Леонард отклонил голову на два
или три дюйма и с интересом наблюдал, как кулак Джорджа пронесся
мимо. Джордж потерял равновесие, Леонард ударил его между глаз
правой рукой, затем левой, и тот свалился, глухо стукнувшись голо-
вой о дорожку. После этого он лежал не шевелясь.
Кончиками пальцев левой руки Леонард поглаживал костяшки
правого кулака, как бы полировал их, будто они были произведения-
ми искусства, отлитыми из бронзы.
— Вам не следует испытывать их на дилетантах.
Он рассудительно ответил:
— Я и не испытываю, пока меня не вынуждают. Только иногда
я чертовски раздражаюсь, когда всякие жлобы хотят, чтобы я сдрей-
фил перед ними. Меня достаточно запугивали, но больше я этого не
потерплю. — Балансируя на одной ноге, большим пальцем другой он
380
коснулся откинутой руки Джорджа. — Может быть, вам лучше от-
везти его к врачу?
— Может быть.
— Я ударил его довольно-таки сильно.
И он показал костяшки пальцев правой руки. Они вздулись и пря-
мо на глазах налились синевой. А в общем, драка пошла ему на
пользу. Он как-то встряхнулся, сделался гораздо менее церемонным
и гарцевал как жеребец. Из окна за ним наблюдала серебристоволо-
сая девушка. Сейчас на ней было льняное платье. Она заметила, что
я смотрю на нее, и исчезла.
Леонард включил шланг и направил струю воды в лицо Джорджа.
Тот открыл глаза и попытался сесть. Леонард отвел шланг.
— С ним все будет в порядке. Он не пришел бы в себя так быстро,
если бы получил серьезное повреждение. Как бы там ни было, я уда-
рил его защищаясь, вы этому свидетель. Если меня попытаются об-
винить, свяжитесь с Лероем Фростом со студии «Гелио».
— Так, значит, Лерой Фрост — твой адвокат?
Он улыбнулся мне, но спросил с легкой тревогой:
— Вы знаете Лероя?
— Немного.
— Может быть, мы тогда не будем его беспокоить? У Лероя и
так хватает неприятностей. Сколько вы зарабатываете в день?
— Когда работаю, пятьдесят.
— О’кей! Как насчет того, что я вручу вам полсотни долларов,
а вы позаботитесь об этой туше? — Он включил все свое неоновое
обаяние. — Между прочим, я должен извиниться. На минуту я, ка-
жется, потерял голову. Мне не следовало бить вас из-за этого молоко-
соса. Когда-нибудь вы мне вернете долг.
— Да, уж теперь обязательно.
— Несомненно, и я разрешаю вам. Как ваше брюхо, шеф?
— Как порванная теннисная ракетка.
— Но резкой боли нет?
— Резкой боли нет.
— Отлично, отлично.
Он протянул мне руку. Я собрался с силами и ударил его в че-
люсть. Конечно, это было не очень умно с моей стороны. Все-таки
ноги у меня еще подкашивались и чувствовал я себя довольно вяло.
Если бы я промахнулся, он бы мог одной левой измочалить меня в
клочья. Но попадание в цель было стопроцентным.
Я оставил его лежать там, где он упал. Дверь оказалась не запер-
та, и я вошел в дом беспрепятственно. Девушки не было ни в гостин-
ной, ни на террасе. Махровое полотенце валялось на полу в спальне,
рядом с ним лежала светлая соломенная шляпа. На кожаной ленте
внутри шляпы была надпись: «Сделано в Мексике для магазина
«Таос».
381
Совсем рядом послышалось рычание и чихание мотора. Я увидел
боковую дверь, которая вела через небольшой коридор прямо в га-
раж. Эстер сидела за рулем «ягуара», глядя на меня и улыбаясь во
весь рот. Она захлопнула дверцу раньше, чем я успел схватиться за
ручку. Затем ручка выскользнула из моей руки, чуть не оторвав мне
кисть.
«Ягуар» взвизгнул на повороте, оставив за собой шлейф черного
дыма, и выпрыгнул с подъездной аллеи на дорогу. Я упустил ее. Не
мог же я оставить Джорджа с Леонардом.
Они сидели перед домом по разные стороны аллейки, мощенной
каменными плитами, обмениваясь мрачными взглядами. У Джорджа
из разбитой губы текла кровь, под одним глазом уже появился синяк.
У Леонарда на физиономии не оказалось никаких отметин, но, когда
он встал, я увидел, что сам он изменился.
Теперь у него был такой отталкивающий вид, как будто одним
ударом я вновь отправил его в прошлое. Прикрывая руками нос и
рот, он злобно уставился на меня.
— Не беспокойся, — утешил я его, — ты все еще великолепен.
— Мерзавец! Ты думаешь, это очень смешно? Я убил бы тебя,
если бы не это. — Он снова показал мне опухшую правую руку.
— Tti же сам напросился на ответный удар. Теперь мы квиты. Ку-
да она поехала?
— Какое мое дело? И ты можешь отправляться ко всем чертям!
— Где она живет?
— Пошел ты!..
— Ты спокойно можешь сказать мне ее адрес. Все равно я разыщу
ее по номеру машины.
— Валяй! — Он взглянул на меня с торжеством. Видимо, это
означало, что «ягуар» принадлежит ему.
— О чем это она говорила? Почему хотела выйти из игры?
— Я не умею читать чужие мысли. И ничего о ней не знаю. Послу-
шай, я обслуживаю множество женщин, они сами меня об этом про-
сят, вот я иногда и доставляю им удовольствие. По-твоему, я должен
отвечать за любую из них?
Мне опять захотелось его ударить. Он отступил на шаг назад и
весь сжался.
— Убери от меня руки! И уноси отсюда свою задницу, это частное
владение! Предупреждаю тебя, у меня в доме есть заряженный пи-
столет.
Он направился к двери. Джордж все еще стоял на. четвереньках.
Я закинул его руку себе на шею и поставил незадачливого супруга
на ноги. Он шел как акробат, пытающийся удержать равновесие на
батуте.
Когда я в последний раз оглянулся на дом, Леонард стоял на сту-
пеньках и .причесывался.
382
Глава 9
Машина медленно шла под уклон в Беверли-Хиллз. Сегодня я чув-
ствовал себя неудачником. Бывают дни, когда можно сразу ухватить
суть дела, и тогда все идет нормально. А бывают другие дни.
Джордж тревожил меня. Он сидел сгорбившись, обхватив руками
голову, и время от времени стонал. У него вообще это здорово полу-
чалось, даже лучше, чем у меня, — соваться не в ту дверь и получать
по носу. Он явно нуждался в ангеле-хранителе, и кажется, им был на-
значен я собственной персоной.
Я отвез его к своему врачу по фамилии Вулфсон, который прини-
мал пациентов на бульваре Святой Моники. Вулфсон разложил
Джорджа на столе, обитом железом, в небольшой приемной, ощупал
его лицо и череп своими толстыми, но ловкими пальцами, посветил
маленьким фонариком в глаза и проделал другие принятые в подоб-
ных случаях манипуляции.
— Как это случилось?
— Он упал и разбил голову о дорожку, мощенную каменными
плитами.
— Кто толкнул его? Вы?
— Один наш общий друг. Не будем вдаваться в подробности.
С ним все в порядке?
— Возможно небольшое сотрясение. У вас раньше никогда не бы-
ло травмы головы?
— Была, когда я играл в футбол, — ответил Джордж.
— Серьезная травма?
— Думаю, что да. Во всяком случае, я терял сознание.
— Все это мне не очень нравится, — сказал Вулфсон, обращаясь
ко мне. — Отвезите его в больницу. Он должен, по крайней мере, не-
сколько дней отлежаться в постели.
— Нет! — Джордж сел, оттолкнув врача. Он тяжело дышал. —
Несколько дней — это все, что у меня есть. Я должен ее увидеть.
Вулфсон удивленно поднял брови.
— Увидеть кого?
— Его жену. Она ушла от него, — пояснил я.
— Ну и что? Это случается со многими, буквально каждый день.
И с тобой случилось, парень. Все же тебе лучше отлежаться.
Джордж медленно спустил со стола ноги и встал, пошатываясь.
Лицо его было цвета свежезамешенного цемента. Он упрямо по-
вторил:
— Я отказываюсь ехать в больницу.
Толстого добродушного Вулфсона беспокоили только две вещи на
свете — музыка и медицина.
— Вы принимаете серьезное решение, — холодно проговорил он.
Джордж Уолл мог вывести из терпения кого угодно.
383
— Я попытаюсь уложить его в постель у себя дома. Этого до-
статочно?
Вулфсон взглянул на меня с сомнением.
— Вы сможете удержать его в лежачем положении?
— Думаю, мне это удастся.
— Ну хорошо, — торжественно заявил Джордж, — я согласен на
такой компромисс.
Вулфсон пожал плечами.
— Ну что же, это все, что мы можем сделать. Я введу ему успокаи-
вающее, а позже зайду его навестить.
— Вы знаете, где я живу, — заключил я.
Жилищем мне служил оштукатуренный снаружи коттедж с двумя
спальнями. Сначала одна спальня пустовала. Потом какое-то время
она была занята. Когда она снова освободилась, я продал кровать
торговцу подержанными вещами и устроил в этой комнате кабинет,
которым, по некоторым причинам, не любил пользоваться.
Я уложил Джорджа в свою постель. Женщина, которая убирала
квартиру, сегодня уже приходила, так что простыни были свежие. Ве-
шая его разорванную одежду на спинку стула, я спрашивал себя, за-
чем мне все это нужно.. Взглянул на дверь второй спальни, где уже
не было кровати и где никто не спал. Горло сдавила тоска. Мне каза-
лось очень важным, чтобы Джордж отыскал свою жену и увез ее из
Лос-Анджелеса. И чтобы они были всю жизнь счастливы.
Джордж метался в постели. Он был в полузабытьи. Не знаю, что
подействовало на него сильнее: паральдегид или успокаивающие ку-
лаки Леонарда.
— Послушайте, Арчер, — вдруг открыв глаза, проговорил он. —
Вы — мой лучший друг.
— Я?
— Единственный друг в радиусе двух тысяч миль. Вы должны
отыскать ее для меня.
— Я уже нашел ее один раз. И что из этого вышло?
— Конечно, я не должен был врываться к ней таким образом, я
испугал ее. Я всегда делаю не то, что надо. Господи, но разве я могу
причинить ей зло? Да я и волоску не дам упасть с ее головы. Вы
должны сказать ей об этом. Обещайте, что скажете.
— Хорошо. А сейчас давай спи.
Но он не все еще сказал, что хотел.
— По крайней мере, мы знаем, что она жива, не правда ли?
— Ну, если она и труп, то весьма привлекательный.
— Кто эти люди, с которыми она связалась? Что это за прохвост
в пижаме?
— Парня зовут Торресе. Раньше он был боксером, если это может
служить тебе утешением.
— Он один из тех, кто ей угрожал?
384
— Очевидно.
Джордж приподнялся на локтях.
— Я уже слышал эту фамилию — Торресе. Когда-то у Эстер была
подруга Габриэль Торресе.
— Она рассказывала тебе о Габриэль?
— Да. В ту ночь, когда признавалась в своих грехах.
Его взгляд тупо бродил по комнате и наконец остановился, сосре-
доточившись на чем-то невидимом, сухие губы беспрестанно дви-
гались.
— Ее подруга была убита выстрелом из пистолета прошлой вес-
ной. Сразу после этого Эстер уехала из Калифорнии.
— Почему?
— Не знаю. Похоже было, что она винит себя в смерти этой де-
вушки. К тому же она боялась, что, если дело дойдет до суда, ее мо-
гут вызвать в качестве свидетеля.
— Но этого так и не случилось.
Джордж молчал, глаза его все еще что-то высматривали в пустом
углу.
— О чем еще она рассказывала тебе, Джордж?
— О мужчинах, с которыми спала чуть ли не с подросткового
возраста.
— Ас этим типом она тоже спала?
— Да. И это волнует меня больше всего, не знаю почему.
Ничего удивительного, подумал я.
Джордж закрыл глаза. Я опустил жалюзи и вышел в другую ком-
нату. Решил все-таки позвонить в управление дорожной инспекции,
где диспетчером работал мой друг Мерсеро. К счастью, у него было
дневное дежурство. Хорошо, сказал он, в данную минуту он не осо-
бенно занят, правда, это может случиться в любой момент, несчаст-
ные случаи обычно всегда происходят по нескольку сразу, чтобы
запутать его. Он постарается как можно быстрее выяснить, кто явля-
ется владельцем «ягуара», и сообщит мне.
Я сел у телефона, зажег сигарету и попытался призвать на помощь
свою выдающуюся интуицию, как делают все сыщики в детективных
романах, а некоторые — ив реальной жизни. Но единственное, что
мне пришло в голову, так это то, что «ягуар» наверняка принадлежит
Лансу Леонарду, и мои поиски движутся по замкнутой кривой.
От сигаретного дыма у меня заурчало в желудке. Я вспомнил, что
страшно голоден. Пошел на кухню, сделал себе бутерброд с сыром
и ветчиной и открыл бутылку пива. На кухонном столе я обнаружил
записку от женщины, которая приходила убирать квартиру:
«Уважаемый мистер Арчер. Пришла в девять часов утра, ушла
в двенадцать. Мне сегодня нужны’ деньги. Если вы уйдете, пожалуй-
ста, оставьте 3 доллара 75 центов в почтовом ящике.
Искренне ваша Беатрис М. Джексон».
13 Р. Макдональд
385
Я положил в конверт четыре доллара, написал сверху ее имя и
вышел на крыльцо. Влюбленная парочка корольков, нежно воркую-
щих под крышей, напомнила мне кое о чем. Почтовый ящик был по-
лон: четыре счета, две просьбы об оказании денежной помощи от
благотворительных организаций, размноженное на ротаторе письмо
от члена конгресса, в котором утверждалось, что ему грозит опас-
ность, брошюра, рекламирующая книгу «Секреты супружеского счас-
тья», цена на которую снизилась до двух долларов девяноста восьми
центов и которая продается только врачам, священникам и работни-
кам общественных учреждений, и новогодняя открытка с лирически-
ми стихами от девушки, с которой однажды на рождественском
вечере мы напились до потери пульса.
Я сел за стол в холле, поставил перед собой бутылку пива и попы-
тался составить ответ. Это оказалось нелегкой задачей. Мона напива-
лась на всех вечеринках, потому что потеряла мужа в Корее, а
маленького сына — в детской больнице. Я подумал, что у меня тоже
нет сына. А мужчина в сорок лет, один в пустом доме, без детей и
близких, чувствует себя страшно одиноким. Мона была довольно
привлекательна и умна, и все, что ей было нужно, так это ребенок.
А чего ждал я? Богатую девственницу, имя которой занесено в кален-
дарь высшего света?
Я решил позвонить Моне. И когда я уже протянул руку, чтобы
снять трубку, раздался звонок.
— Мерсеро?
Но в мое ухо с придыханием зашептал голос Бассетта:
— Я пытался связаться с вами раньше.
— Я здесь уже около получаса.
— Это значит, что вы ее нашли? Или прекратили поиски?
— Нашел и снова потерял. — Ия вкратце объяснил ему, как все
это произошло, под аккомпанемент охов и ахов на другом конце про-
вода. — Так что, в общем, пока похвастаться нечем. Самой большой
моей ошибкой было то, что я взял с собой Уолла.
— Надеюсь, он не очень сильно пострадал? — Вместе с искрен-
ним беспокойством в голосе Бассетта чувствовалось некоторое удов-
летворение.
— Ничего, у него крепкая голова.
— Как вы думаете, почему она опять убежала от него?
— Вероятно, просто паника. А может быть, и нет. По-видимому,
это не заурядный случай со сбежавшей женой. И все время появляется
Габриэль Торресе.
— Странно, что вы заговорили о ней. Все утро после нашей встре-
чи с вами я вспоминаю ее — с тех пор, как вы смотрели ее фото-
графию.
— Представьте, и я тоже. На фотографии они втроем: Габриэль,
Эстер и Ланс. Габриэль убита, убийца не найден. Двое других —
386
очень близкие ей люди: Ланс — кузен, а Эстер была ее лучшей
подругой.
— Неужели вы думаете, что Ланс или Эстер?.. — Он замолчал,
но смысл оборванной фразы был вполне ясен. .
— Я только размышляю. Нет, вряд ли Эстер убила свою подругу,
но я считаю, она знает об этом убийстве то, о чем никто, кроме нее,
не догадывается.
— Она что-то говорила об этом?
— Не мне. Своему мужу. Мне почти ничего не известно, если не
считать того, что почти два года спустя она оказалась в Каньоне Кол-
дуотер, и на нее неожиданно свалилось богатство, так же как и на
ее друга — коротышку с большими кулаками.
— И только поэтому вы строите всяческие предположения? — Он
нервно хихикнул. — Ну и что же вы там придумали?
— Очевиднее всего, здесь имеет место шантаж, а я никогда не ис-
ключаю очевидное. Ланс утверждает, что подписал контракт со сту-
дией «Гелио-Графф», и, видимо, это правда. Весь вопрос в том, как
он умудрился этого добиться? Он, конечно, весьма привлекательный
малый, но в наши дни этого недостаточно. Вы знали его, когда он
работал спасателем в клубе?
— Ну разумеется. Откровенно говоря, я бы никогда не взял его
на работу, если бы об этом так не просил его дядя. Обычно летом
у нас работают студенты.
— Он мечтал о карьере актера?
— Насколько мне известно, нет. Он хотел быть боксером и уси-
ленно тренировался, — проговорил Бассетт с оттенком презрения в
голосе.
— Но теперь он актер. Конечно, можно предположить, что в нем
внезапно проявилась природная одаренность — иногда случаются
довольно странные вещи, — но мне в это мало верится. А кроме то-
го, и Эстер тоже собирается подписать контракт.
— Со студией «Гелио-Графф»?
— Пока не знаю. Но собираюсь выяснить.
— Вы можете это выяснить на студии. — Его голос стал ре-
зким. — Я все не решался дать вам подобный совет, хотя только для
того и позвонил. В моем положении лучше держать язык за зубами.
Однако утром я говорил с одним человеком, и в разговоре всплыло
имя Эстер. А также имя Симона Граффа. Их видели вместе при до-
вольно-таки компрометирующих обстоятельствах.
— Где?
— Кажется, в отеле «Виндзор» в Санта-Монике.
— Совпадает. Она там жила. Когда это было?
— Несколько недель тому назад. Мой знакомый видел, как они
выходили из номера на одном из верхних этажей. Собственно, вышел
мистер Графф. Эстер только выглянула из двери.
дИ$87
— Кто этот ваш знакомый?
— Этого, приятель, я вам сообщить не могу. Один из членов на-
шего клуба.
— Симон Графф тоже член вашего клуба.
— Уж не думаете вы, что я забыл об этом? Мистер Графф — са-
мый влиятельный из наших членов.
— Говоря это, вы небось вытянулись в струнку?
— Да, конечно. Надеюсь, мое доверие к вам — к вашему благора-
зумию — не будет подорвано...
— Успокойтесь. Я нем как рыба. А ваша телефонистка?
— Я сам за телефонистку, — ответил Бассетт.
— Графф все еще там?
— Нет, он давно ушел.
— Где его можно найти?
— Не имею понятия. Сегодня он проводит вечер в клубе, но вы
не должны подходить к нему. Ни в коем случае.
— Хорошо. — Но мысленно я сделал оговорку. — А ваш секрет-
ный осведомитель случайно не миссис Графф?
— Конечно, нет, — ответил Бассетт, но как-то вяло и неуверенно.
Либо он врал, либо решение рассказать об эпизоде в отеле «Виндзор»
истощило его силы. — Вы даже и думать так не должны.
— О’кей, — успокоил его я.
Пора было звонить в автодорожную инспекцию. Мне ответил
Мерсеро:
— Извини меня, Лу, но ничем не могу помочь. С тех пор как ты
позвонил, произошло три аварии, и я просто разрываюсь на
части. — И он повесил трубку.
Но это уже не имело значения. Эпизоды выстраивались в дело,
подобно тому как лейтмотив, нарастая, переходит в кульминацию,
полную взрывов и диссонансов. Что у меня было? Соломенная шляпа
из магазина в Санта-Монике, а также странное чувство, зреющее
во мне, как нарыв, — чувство, что что-то должно вот-вот прои-
зойти.
Я взглянул на Джорджа, перед тем как выйти из дома. Он храпел.
И все-таки мне не следовало оставлять его одного.
Глава 10
Магазин х/Гаос» у прибрежной автострады был настоящей ловуш-
кой для туристов. Здесь вперемежку продавались пончо, бусы из мор-
ских ракушек, корзинки и шляпы, керамика. Блондинка с волосами
пепельного оттенка в коричневой индейской кофточке лениво звякну-
ла своим ожерельем из раковин и спросила, что бы я хотел найти
в их магазине: может быть, подарок моей жене? Я ответил ей, что
УЙ
ищу как раз жену — только чужую. У девушки были глаза цвета спе-
лой сливы с мечтательно-романтическим выражением, и по-видимо-
му, ей понравился оборот дела. Она обрадованно сказала:
— Как это восхитительно! Вы сыщик?
Я кивнул.
— Как здорово!
Но когда я спросил про шляпу, она с сожалением покачала
головой:
— Конечно же я уверена, что это одна из наших шляп, все пра-
вильно — мы сами привозим их из Мексики. Но мы их столько про-
даем, что я просто не знаю... — Она взмахом тонкой гибкой руки
указала на полку в дальнем углу, заваленную шляпами. — Может
быть, если вы опишете ее?..
Я описал Эстер как можно живописнее. Но девушка печально по-
качала головой:
— Я никогда не смогла бы отличить одну голливудскую блондин-
ку от другой. \
— Так же как и я.
— Во всяком случае, девяносто девять процентов — это краше-
ные блондинки. Если бы я захотела, я могла бы выглядеть точно так
же, как они. Только у меня есть чувство собственного достоин-
ства. — Она наклонилась ко мне, ее ожерелье маняще звякнуло о при-
лавок. — Жаль, но ничем не могу вам помочь.
— Спасибо и на этом. Должен признаться, я, в общем-то, почти
и не надеялся.
И, уже выходя из магазина, на всякий случай я сделал последнюю
попытку:
— Между прочим, ее зовут Эстер Уолл. Это вам ни о чем не
говорит?
— Эстер? Я знаю Эстер, но ее фамилия не Уолл. Когда-то ее мать
работала в этом магазине. Эстер Кэмпбелл — вот как ее звали.
— Это она. Кэмпбелл — ее девичья фамилия.
— Ну не замечательно ли это! — Она улыбнулась, на щеках у нее
появились ямочки, большие глаза заблестели. — Вы только поду-
майте, какие удивительные вещи происходят с людьми! Вы, вероят-
но, разыскиваете ее по поводу наследства?
— Наследства?
— Ну да! Поэтому-то миссис Кэмпбелл и уволилась с работы, из-
за наследства, которое получила ее дочь. Неужели ее ждет еще одно
наследство?!
— А первое она от кого получила?
— От мужа, от покойного мужа. — Девушка замолчала, и ее губы
дрогнули. — Конечно, это печальное событие, но ведь нельзя полу-
чить наследства без того, чтобы кто-то не умер.
— Верно. Так вы говорите, что ее муж — покойник?
389
— Да. В Канаде она вышла замуж за какого-то богача, и вот он
скончался.
— Об этом вам рассказала Эстер?
— Нет. Миссис Кэмпбелл. Я не знакома с Эстер лично. — Она не-
ожиданно смутилась. — Надеюсь, это не ошибка? Мы все были так
взволнованы, когда миссис Кэмпбелл получила это известие. Она
очень милая, ну просто прелесть для своего возраста, и знаете, когда-
то она была весьма состоятельной дамой. Мы все радовались за нее,
и никто не позавидовал ее счастью.
— Когда это было?
— Недели две тому назад. А уволилась она в начале этой недели.
Она собиралась переезжать к дочери.
— Значит, она и поможет мне разыскать Эстер. Конечно, если вы
дадите мне адрес миссис Кэмпбелл. А телефона у нее нет?
— Нет, обычно она пользуется телефоном соседей. Знаете, послед-
ние несколько лет у Тинни Кэмпбелл была довольно тяжелая
жизнь. — Вдруг она замолчала и окинула меня подозрительным
взглядом. — Но я не Дам вам ее адрес, если это принесет ей неприят-
ности. Зачем вы ищете Эстер?
— Один из ее канадских родственников хочет связаться с ней.
— Родственник мужа?
-Да.
— Поклянитесь!
— Клянусь, — сказал я. Это было похоже на ложь, которая при-
носит несчастье. Так оно в конце концов и оказалось. — Чтоб мне
умереть на этом месте.
Миссис Кэмпбелл жила в бедном квартале, в достаточно обшар-
панном коттедже, который скрывали от посторонних взглядов ог-
ромные старые дубы. В их тени в свои вечные военные игры играли
малыши: пиф-паф, ты убит, я не убит, ты сам убит. Грузовик, выво-
зящий мусор, не на шутку взволновал окрестных собак, охраняющих
хозяйское добро, и они подняли отчаянный лай.
Коттедж миссис Кэмпбелл был обнесен облезлым оштукатурен-
ным- забором, но ржавая железная калитка, по-видимому, всегда
стояла открытой нараспашку. На калитке висела новая дощечка с
надписью: «Продается». Во дворе росли две чахлые липки, а сквозь
их ветви виднелись горшки с геранью, стоявшие на окнах, отче-
го деревца казались покрытыми красными цветами, горевшими
пурпуром на солнце. Крылечко и крыша были увиты диким вино-
градом.
Я вступил под его прохладную тень и постучал в дверь; завешан-
ную марлей для защиты от мух. В двери было небольшое зарешечен-
ное окошечко, прикрытое изнутри. Окошечко мгновенно открылось,
и на меня уставился голубой глаз, как бы немного выцветший, но
живой и ясный, да еще .окруженный длинными, загнутыми вверх
390.
ресницами. Раздался голосок, который вполне мог бы принадлежать
воробью, чирикающему в ветвях дуба:
— Доброе утро! Вы от мистера Грегори?
Я промямлил нечто нечленораздельное, что, впрочем, могло озна-
чать, что я действительно от мистера Грегори.
— Вот хорошо! Я вас жду. — Она отперла дверь и гостеприимно
распахнула ее. — Входите, мистер...
— Арчер, — сказал я.
— Я так рада вас видеть, мистер Арчер.
Передо мной стояла невысокая стройная женщина в голубом сит-
цевом платье, пожалуй, слишком коротком и игривом для ее возрас-
та. Ей было около пятидесяти, хотя все вокруг нее, казалось,
отрицало этот факт. На какое-то мгновение в тускло освещенной кро-
шечной прихожей ее птичий голосок и грациозность -создали иллю-
зию, что передо мной стоит молоденькая девушка.
Но в залитой солнцем гостиной эта иллюзия сразу же исчезла как
дым. Ее глаза и рот окружали мелкие морщинки, эти свидетели жи-
тейского опыта, которые не может разгладить уже ни одна улыбка.
Светлые волосы пепельного оттенка были почти седыми, и этого не
могла скрыть даже короткая стрижка «под мальчика». Но несмотря
ни на что, она мне почти понравилась. И она поняла это. Уж глупень-
кой-то она не была.
Она легко прошлась по небольшой гостиной, приподнимая чистые
пепельницы и тут же опуская их на место.
— Садитесь. Или вы сначала хотите оглядеться? Как хорошо, что
вы заинтересовались моим маленьким гнездышком! Пожалуйста,
можете полюбоваться видом на море, это одно из моих удовольст-
вий. Не правда ли, красиво?
Она замерла в элегантной позе, протянув к окну слегка согнутую
в локте руку с оттопыренными пальчиками. Из окна действительно
видно было море: узкой голубой лентой оно сверкало сквозь ветви
дубов.
— Прекрасный вид. — Я мысленно спросил себя, для кого она
играет и как долго она будет принимать меня за состоятельного поку-
пателя.
Комната была заставлена громоздкой, потемневшей от времени
мебелью, которая выглядела бы уместнее в более просторной гости-
ной и явно предназначалась для людей более внушительной комплек-
ции: резной длинный обеденный стол, окруженный стульями с
высокими спинками в испанском стиле, большой, слишком туго наби-
тый красный плюшевый диван. Тяжелые красные шторы на окнах
создавали мрачный контраст с окрашенными в зеленый цвет стена-
ми. На потолке в нескольких местах виднелись потеки, причиной че-
му, видимо, была прохудившаяся крыша.
— Даю вам гарантию, больше этого не случится. Прошлой
391
осенью крышу наконец починили. Я откладывала деньги и на ремонт
этой комнаты, но вот внезапно пришлось переезжать. Представляете,
мне сказочно повезло или, правильнее сказать, моей дочери. — Она
сделала паузу, приняв очередную театральную позу — задумчи-
вую. — Но позвольте предложить вам кофе. Бедняжка, вы выгля-
дите совершенно измученным! Я знаю по себе, что такое поиски
дома.
Ее приветливость стесняла меня. Неловко было, обманывая ее,
еще и принимать от нее знаки внимания. Но прежде чем я нашелся
что ответить, миссис Кэмпбелл легкой танцующей походкой вышла
на кухню, отделенную от гостиной вращающейся дверью, и через не-
сколько минут вернулась с подносом, на котором гордо сверкал сере-
бряный кофейный сервиз. Водрузив его на стол, она принялась
колдовать над чашками. Я не без удовольствия наблюдал за тем, как
она разливает кофе, и даже отважился похвалить сервиз.
— Вы очень добры, мистер Арчер. Когда-то я получила его в по-
дарок на свадьбу и берегла все эти годы. Теперь я так рада, что сохра-
нила много вещей, — теперь, когда я возвращаюсь в большой
дом. — Она дотронулась до губ кончиками пальцев и засмеялась му-
зыкальным смехом. — Но вы, конечно, не понимаете, о чем я гово-
рю, если только мистер Грегори не ввел вас в курс дела.
— Мистер Грегори?
— Мистер Грегори, агент по продаже недвижимости. — Она усе-
лась на диван рядом со мной. — Вот почему я не ищу выгоды, а толь-
ко хочу получить настоящую стоимость дома. Я собираюсь переехать
в начале следующей недели и жить с моей дочерью. Понимаете, она
летит в Италию — на месяц или даже больше — и хочет, чтобы я
скорее переехала и жила в большом доме, присматривала за ним.
И должна вам сказать, я буду это делать с радостью.
— Вы переезжаете в большой дом?
— Да, так оно и есть. Я возвращаюсь в свой собственный дом,
в дом, в котором родились мои девочки. Вы, может быть, и не обра-
тили внимания на эту обстановку, если вы, конечно, не разбираетесь
в хорошей мебели, но когда-то я жила в огромном доме на Беверли-
Хиллз. — Миссис Кэмпбелл решительно кивнула головой, как будто
я пытался возразить ей. — Я потеряла его — мы потеряли его еще
до войны, когда мой муж оставил нас. Но теперь моя умненькая до-
ченька выкупила его! И хочет, чтобы я жила с ней! — Она обхватила
обеими руками свою худую грудь. — Как она все же любит свою ма-
мочку! Вы согласны?
— Ну разумеется, — согласился я. — Она что, получила большое
наследство?
— Да. — Она схватила меня за рукав. — Я всегда твердила ей,
что так и случится, что судьба улыбается тем, кто усердно трудится
и старается понравиться достойным людям. В тот день, когда нам
392
пришлось покинуть наш прекрасный дом, я сказала своим девочкам,
что когда-нибудь мы сюда обязательно вернемся. И действительно,
так оно и случилось. Эстер достались все урановые денежки.
— Она нашла уран?
— Мистер Уоллингфорд нашел. Он был одним из канадских маг-
натов горной промышленности. Эстер вышла замуж за человека го-
раздо старше ее, как и я когда-то. К сожалению, бедняжка умер, и
года не прожив с молодой женой. Я так и не познакомилась с ним.
— Как его звали?
— Джордж Уоллингфорд. Теперь Эстер получает доход от помес-
тья. Ну и зарабатывает деньги, снимаясь в кино. Все это для нее так
неожиданно.
— Чем она занимается в кино?
— Многими вещами, — ответила она, взмахнув рукой. — Тан-
цует, плавает, прыгает с вышки — она была профессиональной пры-
гуньей, — ну и конечно же играет в фильмах. Ее отец был довольно
известным актером в доброе старое время. Вы, должно быть, слы-
шали о Раймонде Кэмпбелле?
Конечно, я слышал о нем. Это имя принадлежало звезде немого
экрана, «шальному Раймонду», который попытался сказать свое сло-
во и в звуковом кино, но был выбит из седла приближающейся ста-
ростью. Я помнил, как в начале двадцатых годов в кинотеатрах на
Лонг-Бич по субботам крутили многосерийные приключенческие
фильмы с Кэмпбеллом в главной роли. Собственно, они оказали ре-
шающее влияние на мою жизнь: его инспектор Фейт из лаймхаусско-
го сериала вызвал у меня такое восхищение, что я твердо решил стать
полицейским, уж не знаю, на радость или на горе. А когда полицей-
ских невзлюбили, память об инспекторе Фейте помогла мне уйти из
полиции Лонг-Бич.
Миссис Кэмпбелл полуутвердительно проговорила;
— Вы помните Раймонда, не так ли? Вы знали его лично?
— Только по экрану. Это было так давно. Что же с ним слу-
чилось?
— Он умер, — ответила она, — умер от разбитого сердца еще во
времена Великой Депрессии. В течение нескольких лет он не снялся
ни в одном фильме, друзья о нем забыли, он был по уши в долгах.
Так и умер. — Ее глаза затуманились слезами, но она храбро улыбну-
лась сквозь слезы, как одна из героинь кэмпбелловских лент. — Но
как бы там ни было, я осталась верной ему. Я тоже была актрисой,
пока не посвятила свою жизнь Раймонду, и воспитывала своих дево-
чек так, чтобы они пошли по его стопам, как он этого хотел. По край-
ней мере, одна из них полностью использовала представившуюся ей
возможность.
— А чем занимается ваша вторая дочь?
— Рина? Она медсестра в психиатрической больнице, можете себе
393
представить? Меня всегда удивляло, что две девушки, почти одинако-
вого возраста и настолько похожие друг на друга внешне, могут
иметь такие разные характеры. У Рины вообще-то никакого характе-
ра и нет. Несмотря на артистическое воспитание, которое я постара-
лась ей дать, она выросла уж слишком холодной, строгой и
практичной. Меня бы, пожалуй, удар хватил, если бы Рина вдруг
предложила мне жить вместе. Но нет! — патетически воскликнула
она. — Рина охотнее проводит время с сумасшедшими. И зачем это
нужно молодой красивой девушке!
— Вероятно, она хочет помогать людям.
Миссис Кэмпбелл казалась озадаченной.
— Она могла бы это делать как-то иначе. Более женственно. Эстер
же доставляет радость другим, не роняя своего достоинства.
Должно быть, я не сумел удержаться от насмешливой улыбки.
Миссис Кэмпбелл внимательно посмотрела на меня, затем, во
всю ширь распахнув глаза, включила свое очарование на полную
мощь.
— Я, наверное, надоела вам своими семейными делами. Извините
меня. Вы же пришли осмотреть дом. В нем всего лишь три комнаты,
но он очень удобный. И прекрасная кухня.
— Не беспокойтесь, миссис Кэмпбелл. Это я должен просить у
вас прощения, что воспользовался вашим гостеприимством.
— Ну что вы. Вовсе нет.
— Видите ли, я — частный детектив.
— Частный детектив? — Крошечные пальчики вцепились в мою
руку и сжали ее. Голос сразу изменился, понизился на целую октаву
и утратил всякое сходство с птичьим щебетанием.
— Что-нибудь случилось с Эстер?
— Насколько мне известно, пока нет. Я просто разыскиваю ее.
— У нее какие-то неприятности?
— Вполне возможно.
— Я так и знала. Я все время боялась, что случится что-то ужас-
ное. Нам всегда не везет. Всегда все выходит не так, как было задума-
но. — Она провела кончиками пальцев по лицу, которое стало вдруг
похоже на мятую бумагу. — Я оказалась просто в безвыходном поло-
жении, — проговорила она охрипшим голосом, — уволилась с рабо-
ты из-за нее и задолжала кучу денег разным людям. Если все рух-
нет, я просто не знаю, что делать. — Уронив руки, она вздернула
подбородок. — Ну, давайте выкладывайте. Так, значит, это все
сказки?
— Что именно?
— Ну все, о чем я вам рассказывала. То, что я узнала от нее. Кон-
тракт и путешествие в Италию, а также богатый умерший муж. Знае-
те, у меня с самого начала были сомнения насчет всего этого — не
такая уж я дура.
394-
— Да нет, кое-что, возможно, и правда. Но только какая-то часть.
Ее муж не умер. Он не старик и не богач, и хочет вернуть ее. Вот
поэтому-то я и пришел к вам.
— И это все? Не может быть. — Она с подозрением посмотрела
на меня. Перенесенный удар как будто превратил ее в другого челове-
ка. Любопытно было бы знать, в какой мере ее внезапная суровость
вызвана шоком, а в какой — является свойством ее натуры. —
Вы что-то не договариваете. Вы же признались, что она попала
в беду.
— Я только высказал предположение. Почему вы так в этом
уверены?
— От вас очень трудно чего-нибудь добиться. — Миссис Кэмп-
белл стояла передо мной, упершись кулаками в худые бедра и накло-
нившись вперед, словно боксер легчайшего веса. — Не пытайтесь
отделаться туманными отговорками, хотя одному Богу известно, как
я привыкла к этому, прожив здесь тридцать лет. Так попала она в
беду или нет?
— Я не могу ответить на этот вопрос, миссис Кэмпбелл. Насколь-
ко мне известно, конкретного ничего нет. Все, что мне нужно, так это
поговорить с ней.
— На какую тему?
— На тему ее возвращения к мужу.
— Почему бы ему самому не поговорить с ней?
— Именно это он и собирается сделать. В данный момент он нем-
ного нездоров. У нас было много волнений, пока мы пытались ее
найти.
— Кто он?
— Молодой репортер из Торонто по имени Джордж Уолл.
— Джордж Уолл, — повторила она, — Джордж Уоллингфорд.
— Да, подходит.
— А что за человек этот Джордж Уолл?
— Мне кажется, он хороший человек, или будет таким, когда по-
взрослеет.
— Он любит ее?
— Очень. По-моему, даже слишком.
— А от меня вы хотите получить ее адрес?
— Если вы его знаете.
— Да уж, должна бы знать. Я прожила там почти десять лет. Бе-
верли-Хиллз, улица Мэнор Крест, четырнадцать. Но, если это все,
что вам нужно, почему вы сразу не спросили об этом? Вместо этого
вы позволили мне трепать языком и поставить себя в глупое положе-
ние. Почему вы так поступили со мной?
— Прошу прощения. С моей стороны это было страшно невежли-
во. Но боюсь, дело не только в том, что Эстер сбежала от мужа.
Вы сами высказали предположение, что она попала в беду.
395
— Для меня слово «сыщик» уже связано с неприятностями.
— А раньше у нее случались серьезные неприятности?
— Не будем говорить об этом.
— Вы часто встречались с ней этой зимой?
— Очень редко. Но один уик-энд провели вместе — на прошлой
неделе.
— В доме на Беверли-Хиллз?
— Да. Она только что въехала туда и хотела посоветоваться со
мной об отделке некоторых комнат. Люди, которые там жили до
Эстер, не содержали дом в должном порядке — не то что в то время,
когда у нас работала чета японцев: муж с женой. — Взгляд ее голу-
бых глаз проник сквозь десятилетие в прошлое и вновь вернулся в
настоящее. — Во всяком случае, мы чудесно провели этот уик-энд
вдвоем, наедине: я и Эстер. Мы болтали, пересмотрели весь ее гарде-
роб и представляли себе, что старое доброе время вернулось. И в кон-
це концов Эстер предложила мне переехать к ней в первых числах
января.
— Как мило с ее стороны.
— Не правда ли? Я очень удивилась и обрадовалась. В течение
многих лет мы не были с ней близки по-настоящему. Собственно, я
ее почти не видела. И вдруг, совершенно неожиданно, она просит ме-
ня жить вместе с ней.
— Как вы думаете, почему она это сделала?
Я задал этот вопрос потому, что, несмотря на весь свой роман-
тизм, миссис Кэмпбелл производила впечатление человека, способно-
го мыслить трезво. Присев на краешек стула в задумчивой позе, она
прижала пальцы к вискам.
— Трудно сказать. Ну, разумеется, не из-за моих красивых синих
глаз. Она собирается уехать на некоторое время, и кто-то должен
остаться и присматривать за домом. А еще я думаю, она ужасно
одинока. -
— И напугана?
— Этого я не заметила. Хотя, конечно, все может быть. Но даже
если бы она чего-то боялась, она бы мне об этом не сказала. Мои
девочки не делятся со мной своими секретами. — Она прикусила ко-
стяшку большого пальца на правой руке. Лицо у нее сморщилось, как
у новорожденной обезьянки. — Как вы думаете, я могу, все же пере-
ехать к ней в начале января?
— Я бы на это не рассчитывал.
— Но дом-то принадлежит ей. Иначе она не стала бы тратить та-
кие деньги на ремонт. Мистер Арчер — я правильно называю ваше
имя? Арчер? Откуда у нее эти деньги?
— Не имею ни малейшего представления, — ответил я, хотя кое-
какие мысли на этот счет у меня уже появились.
396
Глава 11
Мэнор Крест была одной из тех тихих, обсаженных пальмами
улочек, планировка которых закончилась до начала кризиса двадца-
тых годов. Дома не выглядели такими огромными и вычурными, как
строения в стиле рококо на близлежащих холмах, но явно претендова-
ли на оригинальность. Некоторые были построены в пышном
псевдотюдоровском стиле. Другие имитировали испанский стиль,
толстые стены и узкие окна делали их похожими на крепости, воз-
двигнутые для сопротивления воображаемым маврам. Улица в це-
лом выглядела неплохо, но была немного обшарпанной, как будто
мавры уже побывали здесь.
Дом под номером четырнадцать оказался одной из таких двух-
этажных испанских крепостей. Он стоял в глубине от дороги, скры-
тый от посторонних глаз изгородью из монтерийских кипарисов. Над
изгородью, переливаясь в струях и брызгах поливальной системы, ви-
сел осколок радуги. На подъездной дорожке был припаркован пыль-
ный серый «ягуар».
Я проехал чуть дальше, оставил машину у соседнего дома, вернул-
ся и подошел к «ягуару». К рулевой стойке была прикреплена реги-
страционная карточка, из которой следовало, что владельцем
«ягуара» был Ланс Леонард.
Я осмотрел фасад здания. Мелкие капли из разбрызгивателя попа-
ли мне в лицо, и это было единственным признаком жизни. Дом ка-
зался наглухо закрытым — темная дубовая дверь, зашторенные окна
и даже красная черепичная крыша прижимала дом сверху, как крышка
от кастрюли.
Я поднялся по ступенькам крыльца, нажал на кнопку звонка. Его
звук раздался где-то в глубине. Мне показалось, что я слышу шаги,
приближающиеся к запертой двери, и даже чье-то затаенное дыхание.
Я постучал. Все звуки на той стороне, если только они мне не почуди-
лись, сразу же прекратились.
Я несколько раз ударил кулаком по двери, но тщетно. Возвраща-
ясь к подъездной аллее, краем глаза я уловил какое-то движение в
одном из окон, как будто отдернули штору. Я быстро оглянулся и
посмотрел туда, но штора уже упала на место. Пробравшись к окну,
я постучал просто так, почти из озорства. Но конечно же никакого
ответа не получил.
Я сел в машину, на ближайшем перекрестке развернулся, проехал
мимо родового гнезда Кэмпбеллов и припарковался так, чтобы на-
блюдать за его парадным входом через зеркало заднего вида. Улица
была очень тихой. По обеим ее сторонам листья пальм недвижно ви-
сели в воздухе, словно беззвучные зеленые взрывы, остановленные
стоп-кадром. Вдали на фоне плоского голубого неба застыла такая
же плоская белая башня городской ратуши. Не происходило ничего,
что могло бы отметить ход времени. Только стрелки моих часов пере-
секли отметку «два» и двинулись дальше.
Примерно в два часа десять минут я увидел машину, старый чер-
ный «линкольн», длинный и тяжелый, как катафалк, сходство с кото-
рым еще более подчеркивали темные шторы на задних окнах и черная
фетровая шляпа водителя. Машина мчалась со скоростью около пя-
тидесяти миль в час, хотя в этой зоне скорость не должна превышать
двадцати пяти.миль, и начала тормозить лишь въехав в квартал, в
котором я находился.
Я взял с заднего сиденья вчерашнюю газету и развернул ее, чтобы
прикрыть лицо. Заголовки казались извлеченными откуда-то из древ-
ней истории. Прошла вечность, пока «линкольн» не проехал мимо.
Я успел разглядеть человека за рулем. Его лицо с маленькими глазка-
ми, седловидным носом и как бы резиновым ртом относилось к раз-
ряду незабываемых. Незабываемых в силу своей неприглядности.
«Линкольн» свернул в подъездную аллею к дому номер четырнад-
цать и, мелькнув в моем зеркале заднего вида, припарковался рядом
с «ягуаром». Человек, вышедший из машины, двигался быстро и
мягко, не размахивая руками. Его фигура с покатыми плечами, в
длинном черно-сером пальто покроя реглан, напоминала торпеду,
скользящую по стартовой площадке.
Дверь отворилась, прежде чем он успел постучать. Мне не удалось
увидеть, кто ее открыл. На две или три минуты, которые мне показа-
лись вечностью, дверь закрылась, затем открылась снова.
Из дома вышел Ланс Леонард. Он как-то странно, суетливо, как
марионетка, которую дергают за ниточки, спустился по ступенькам
и прямо через газон побежал к «ягуару», не обращая внимания на
разбрызгиватели, хотя его белая шелковая, с открытым воротом ру-
башка сразу стала мокрой.
«Ягуар» зарычал, дал задний ход и выехал на проезжую часть.
Когда он с визгом пронесся мимо меня, я мельком увидел лицо Ланса
Леонарда. Оно напоминало застывшую маску. Нос и подбородок зао-
стрились, а черные глаза сверкали, как антрацит. Меня он не заметил.
«Ягуар» стремительно унесся в тишину. Я вытащил пистолет
тридцать восьмого калибра, который хранился в ящичке для перча-
ток на приборной доске, вышел и пересек улицу. Регистрационная
карточка гласила, что «линкольн» принадлежит Теодору Марфельду,
проживающему на Прибрежной автостраде в Южном Малибу. Внут-
ри машина была обита облезлой черной кожей, от которой воняло
кошками. Заднее сиденье и пол прикрывали листы грубой оберточной
бумаги. Часы на приборной доске стояли, стрелки застыли на 11.20.
Я поднялся по ступенькам и только собрался постучать, как вдруг
заметил, что дверь слегка приоткрыта. Я распахнул ее и вошел в
тускло освещенную прихожую с круглым потолком в мавританском
398
стиле. Впереди слева от меня уходила вверх громоздкая лестница, вы-
ложенная красной мозаикой. Справа открытая внутренняя дверь от-
брасывала конус света на пол и на чистую оштукатуренную боковую
сторону лестницы.
И вот на это яркое пятно света упала тень человека в шляпе.
В дверном проеме показались голова и плечи того типа с седловид-
ным носом.
— Мистер Марфельд? — спросил я.
— Да. Кто вы такой, черт вас подери? Вы не имеете права втор-
гаться в частное владение. Убирайтесь отсюда ко всем чертям!
— Я хотел бы поговорить с мисс Кэмпбелл.
— О чем? Кто вас послал? — проговорил он сквозь зубы.
— Дело в том, что меня направила сюда ее мать. Я друг семьи.
А вы тоже друг семьи?
— Да. Вы совершенно правы. Друг семьи.
Марфельд поднес правую руку к лицу. Левой не было видно из-за
двери. Я, не вынимая руки из кармана, держал палец на спусковом
крючке пистолета. Марфельд казался озадаченным. Он обхватил свой
подбородок и машинально потянул его в сторону. Большой палец у
него был испачкан чем-то красным, что оставило отпечаток с одной
стороны его вдавленного носа.
— Порезались?
Он посмотрел на палец и быстро сжал руку в кулак.
— Да, порезался.
— Я умею оказывать первую помощь. Если вам больно, то у меня
в машине есть обезболивающее. И еще пятипроцентная настойка
йода, чтобы устранить опасность заражения крови или другой серьез-
ной инфекции.
Он сердито отмахнулся. Голос, внезапно сорвавшийся на писк, вы-
дал владевшее им нервное напряжение.
— Заткнись, будь ты проклят, терпеть не могу пустых слов! — Он
постарался взять себя в руки и заговорил на полтона ниже: —
Слышишь, я сказал, чтобы ты убирался отсюда. Чего ты ждешь?
— Обычно друзья семьи так не беседуют друг с другом.
Марфельд шагнул вперед. Теперь дверь больше не скрывала его.
В его левой руке блеснул металлический стержень. Это была медная
кочерга. Он переложил ее в правую руку и подошел ко мне так близко,
что я почувствовал его дыхание на своем лице.
— Ах ты проклятый болтун!
Я мог бы застрелить его, не вынимая пистолета из кармана. Веро-
ятно, так и следовало поступить. Загвоздка была в том, что я знал
его недостаточно хорошо, чтобы сразу убить. Кроме того, я надеялся
на скорость своей реакции, забыв о нокауте, полученном от Леонар-
да, и о слабости в ногах, которая еще давала себя знать. —
Марфельд поднял кочергу. Темная капля сорвалась с ее конца на
399
гладкую оштукатуренную стену, оставив яркую отметину, вроде пят-
нышка красной краски. Я задержал на нем взгляд на какую-то долю
секунды дольше, чем следовало. Кочерга чиркнула по моей голове.
К счастью, удар был скользящий, а то я бы испустил дух на месте.
Но как бы там ни было, мне показалось, что пол внезапно принял
вертикальное положение и ударил меня по коленям, локтям, лбу.
Пистолет выскользнул из кармана и со стуком упал прямо в круг
света.
По все еще наклонному полу я попытался подползти к нему. Мар-
фельд наступил мне на пальцы. С трудом приподнявшись, я левой
рукой вцепился ему в ногу, упёрся плечом в его колено и толкнул изо
всех сил. Он тяжело повалился назад и на какое-то время оставил ме-
ня в покое.
Я наконец подполз к двери и попытался ощупью отыскать писто-
лет среди колеблющихся пятен света. Комната за дверью ослепила
меня ярким видением, скорее похожим на галлюцинацию в белых,
черных и красных тонах. Девушка в льняном платье, со светлыми во-
лосами лежала на белом коврике перед резным черным камином. Ее
лица я не видел, оно было повернуто в другую сторону. Вокруг как
будто были разбрызганы темно-красные чернила.
Сзади послышался какой-то звук, и в тот момент, когда я оглянул-
ся, на мою бедную голову обрушился очередной удар, который погру-
зил меня в глухую красную тьму.
Я пришел в себя от ощущения тряски и непонятного шуршания
в животе, которое постепенно отделилось от меня и оказалось звуком
автомобильного мотора. Я сидел на переднем сиденье, зажатый с
двух сторон. Открыв глаза, я узнал часы на приборной доске, стрелки
которых остановились на 11.20.
— Люди погибают, попав туда, — послышался голос Марфельда
справа.
Я взглянул на него, причем мне показалось, что это движение ото-
звалось в моих глазницах явственным скрипом. У Марфельда на ко-
ленях лежал мой пистолет. Водитель, сидевший слева от меня,
сказал:
— Приятель, ты меня просто изумляешь. Каждый раз, когда мы
проезжаем это место, ты повторяешь одну и ту же древнюю шутку.
Мы проезжали Форест Лоун, старое кладбище. В воздухе над по-
лями блаженных веяли такие мягкие волны тепла, что я вдруг ощутил
острую тоску по покою, представив, как хорошо лежать на таком кра-
сивом кладбище и слушать органную музыку. Но затем я увидел руки
водителя на руле, и это зрелище внезапно привело меня в ярость —
огромные, немытые лапищи с длинными грязными ногтями. Просто
невозможно спокойно смотреть.
Я протянул руку к пистолету. Марфельд убрал его, как прячут ле-
денцы от младенцев. Мои движения были такими слабыми и вялыми,
400
что я испугался. Он постучал стволом пистолета по костяшкам моих
пальцев.
— Ну и как, соня? Проснулся?
Одеревеневший язык с трудом мне повиновался, и я еле вы-
говорил:
— Ты, шутник, знаешь, какое наказание тебя ждет за похищение
человека?
— Похищение? — У водителя было маленькое кривое лицо, кото-
рое довольно странно сочеталось с его массивным туловищем. Он
скосил на меня глаза. — Что-то я не слышал ни о каком похищении.
Тебе, должно быть, что-то приснилось.
— Да, — пробурчал Марфельд; — не пытайся меня одурачить,
сыщик. Я пятнадцать лет служил в окружной полиции, так что знаю
законы — что можно делать, а чего нельзя. Нельзя вваливаться в
частный дом с оружием. Если ты это сделал, я имею право остано-
вить тебя. Господи, да если бы я пришиб тебя на месте, на меня бы
и дело не завели.
— Считай, что тебе повезло, — добавил второй. — Вы, ищейки,
ведете себя так, как будто вам все позволено, даже убийства.
— Кое-кто и впрямь совершает убийства.
Марфельд резко повернулся и ткнул мне в бок пистолетом.
— Что такое? А ну повтори, что ты сказал! Я что-то не понял.
Мои мозги все еще были не на месте. Но все же при мне осталась
капелька серого вещества, и я уже начинал соображать. Они не
должны раньше времени догадаться, что я видел белокурую девушку,
лежащую на полу в светлой комнате. Если она мертва, то лучше мне
об этом не знать. Иначе можно считать, что я еду на свои собствен-
ные похороны.
— Так что ты там промямлил насчет убийства?
Марфельд с такой силой надавил на пистолет, что я почувствовал
во рту вкус ржаного хлеба, который ел недавно. Пришлось собрать
все силы, чтобы подавить это ощущение.
Через некоторое время Марфельду надоело тыкать в меня писто-
летом и он снова положил его себе на колени.
— Хорошо. Ты объяснишь все это мистеру Фросту.
Он проговорил это таким многообещающим тоном, как будто ху-
же уже ничего не могло со мной случиться.
Глава 12
Лерой Фрост был не только шефом частного полицейского управ-
ления студии «Гелио-Графф». Он выполнял и другие обязанности, как
весьма значительные, так и малозаметные. Он мог налагать наказа-
ние за распространение наркотиков или за управление автомобилем
401
в нетрезвом виде. Знал, каким образом оказать на кого-то нажим,
чтобы уладить дело о разводе или не довести до суда обвинение в
изнасиловании. В его ловких руках умышленное отравление барбиту-
ратом превращалось в несчастный случай с передозировкой лекарств.
Одно время он служил заместителем начальника службы безопаснос-
ти в Вашингтонском телеграфном агентстве. Я едва был с ним зна-
ком, ровно настолько, насколько мне это было необходимо.
Студия «Гелио-Графф» занимала целый квартал и была окружена
высоким белым бетонным забором со стороны Сан-Фернандо. Ми-
стер Перекошенное Лицо припарковал «линкольн» на полукруглой
подъездной аллее. Фасад административного здания, украшенный бе-
лыми колоннами, легкомысленно скалился на солнце. Марфельд вы-
шел из машины и опустил мой пистолет в карман своего пальто.
Круглое отверстие, выпирающее под тканью, было направлено на
меня.
— Пойдем.
Я повиновался. В вестибюле здания в стеклянной будке сидел оде-
тый в голубое охранник. Еще один охранник в такой же униформе
вышел из-за деревянной дубовой стойки и повел нас вверх по глухому,
без окон коридору с наклонным полом из пробкового дуба и стеклян-
ной крышей. Вдоль стен тянулись ряды огромных фотографий —
портретов звезд, которых Графф, а до него Гелиопулос, вывели на
мировой киноэкран.
Охранник отпер дверь с полированной медной табличкой «Служ-
ба безопасности». За дверью оказалась просторная полупустая ком-
ната, вся обстановка которой состояла из шкафов с картотекой и
нескольких конторских столов. На столах стояли пишущие машинки,
а за одной из них сидел мужчина в наушниках и стучал по клавишам
как сумасшедший. Мы прошли в приемную, где не было совсем нико-
го. Здесь Марфельд покинул меня, скрывшись за дверью с табличкой
«Л. Фрост».
Охранник остался со мной, правую руку он не снимал с кобуры.
У него было бесстрастное серьезное лицо, как и должно быть у охран-
ника. Нижняя челюсть так сильно выдавалась вперед, что напомина-
ла толстый конец окорока, а рот казался маленькой узкой щелью. Он
стоял, гордо выпятив грудь, подтянув живот, и, видимо, был совер-
шенно уверен в том, что его голубая униформа является самым пре-
красным мундиром на свете.
Я даже не попытался вступить с ним в разговор. Сел на жесткий
стул с высокой прямой спинкой у стены и стал дожидаться. Тускло
освещенная маленькая комнатка была похожа на приемную врача-
неудачника, например, не пользующегося популярностью дантиста.
Марфельд вышел из кабинета Фроста с таким видом, как будто толь-
ко что услышал, что ему придется немедленно удалить все зубы. Уни-
форма, с виду похожая на человека, жестом пригласила меня войти.
402
Я впервые оказался в кабинете Фроста. Своими огромными раз-
мерами он соответствовал по крайней мере кабинету режиссера-
постановщика, подписавшего долгосрочный контракт. Тяжелая, слу-
чайно подобранная мебель, видимо, попала сюда в разное вре-
мя из разных кабинетов: кожаные кресла, небольшой горбатый
английский диван, а также огромный письменный стол из розового
дерева в стиле ампир, на котором спокойно можно было играть
в теннис.
Фрост сидел за столом, прижав к уху телефонную трубку.
— Прямо сейчас, — ответил он своему невидимому собеседни-
ку. — Я хочу связаться с ней немедленно.
Он положил трубку на рычаг и перевел взгляд вверх, но не на ме-
ня, давая этим понять, что я для него не представляю никакого инте-
реса. Откинувшись на спинку своего вращающегося кресла, он
расстегнул жилет и не спеша застегнул его снова. Пуговицы на жиле-
те были перламутровые. За спиной Фроста на стене висели скре-
щенные кавалерийские шашки и несколько фотографий видных поли-
тических деятелей с автографами.
Несмотря на всю эту мощную поддержку и вопреки названию сво-
его отдела, Фрост выглядел неуверенным в своей безопасности. Вну-
шительность, которую его лицу придавали густые коричневые брови,
была обманчивой. Глаза с нездоровой желтизной смотрели мрачно.
В последнее время он, видимо, резко похудел, кожа под глазами и
под подбородком висела складками, как наполовину слезшая кожа
змеи. Короткая спортивная стрижка только подчеркивала его уста-
лый, болезненный вид.
— Все в порядке, Лэшмен, — сказал он, обращаясь к охранни-
ку. — Ты можешь подождать за дверью. Мы с Лу Арчером давниш-
ние приятели.
Тон его был ироничным. Наверняка он намекал на то, что однаж-
ды мы с ним обедали у «Муссо» и я совершил глупость, позволив
ему уплатить по счету, так как он мог списать это как расходы на
деловые нужды, а я не мог. Он даже не пригласил меня сесть. Однако
я без приглашения уселся на валик одного из кожаных кресел.
— Мне не нравится все это, Фрост.
— Тебе не нравится. А я, по-твоему, в восторге. Я-то думал, что
мы с тобой друзья и наши отношения строятся по принципу: живи
сам и давай жить другим. Боже мой, Лу, надо доверять друг другу,
или все расползется по швам.
— Ты имеешь в виду то грязное белье, с которым ты возишься
ради своих клиентов?
— О чем ты говоришь? Я хочу, чтобы ты принимал меня всерьез,
Лу, иначе это оскорбляет мое профессиональное достоинство. Не то
чтобы я страдал больным самолюбием. Я просто так же, как все лю-
ди, зарабатываю себе на жизнь — маленький винтик большой
-0403
машины. — Он скромно опустил глаза. — Очень большой машины.
Знаешь ли ты, каковы наши капиталовложения в производственные
средства, контракты, не выпущенные еще фильмы и так далее?
• Он выдержал внушительную паузу. Я смотрел в окно на кинопа-
вильоны, огромные, как ангары, и на ряд открытых съемочных пло-
щадок, изображающих песчаную набережную, городок на Среднем
Западе, деревушку на морском побережье и улицу из какого-нибудь
вестерна, где дюжины пластмассовых героев предпринимали смер-
тельные прогулки. По всей видимости, студия сейчас не работала.
Съемочные площадки были пустынны, фантастические декорации по-
кинуты своими призрачными обитателями и беспокойными духами,
создавшими их.
— Приблизительно пятнадцать миллионов, — проговорил нако-
нец Фрост тоном священнослужителя, открывающего величайшую
тайну. — Огромные инвестиции. А ты знаешь, от чего зависит со-
хранность этих денег?
— От пятен на солнце?
— Не от пятен на солнце. Это не повод для шуток. Пятнадцать
миллионов долларов — совсем не смешно. Я скажу тебе, от чего за-
висит их сохранность. Хотя ты и сам это знаешь, но все же я повторю
тебе еще раз. — Он назидательно покачал соединенными пальцами
обеих рук. — Во-первых, от романтического ореола, окружающего
нас, а во-вторых, от престижа фирмы. Эти две вещи зависят друг
от друга и в значительной степени взаимосвязаны. Некоторые дума-
ют, что нынешняя публика проглотит все, какую бы отвратительную
чепуху ей ни подсунули, но я знаю, что это не так. Я занимался изуче-
нием этой проблемы. На этом можно просто растерять зрителей,
особенно в наши дни, когда кинопромышленность со всех сторон под-
вергается нападкам. Мы должны сохранять свой имидж для широкой
публики. Престиж фирмы — я не преувеличиваю — имеет стратеги-
ческую важность. Это психологическая война, Лу, а я на передней ли-
нии огня.
— И поэтому твои солдаты нападают на мирных граждан? Ты
что, ждешь от меня награды? Ордена, быть может?
— Ты не совсем мирный гражданин, Лу. Ты так быстро перемеща-
ешься с места на место и совершаешь столько ошибок. Например,
ты мчишься к Лансу Леонарду, посягаешь на его покой и ведешь себя
довольно вызывающе. Я только что говорил с Лансом по телефону.
Ты поступил с ним в высшей степени неэтично, и это тебе не за-
будется.
— Да, я вел себя довольно неосторожно, — признался я.
— Но по сравнению со всем остальным еще блестяще. Боже ми-
лостивый, Лу, а я-то думал, что ты всегда правильно оцениваешь си-
туацию. Теперь мы подходим к финалу — ты пытался ворваться в
дом к молодой женщине, не будем называть имени... — Он широко
развел руки и опустил их, как бы не сумев выразить словами весь
позор моего поведения.
— А что происходит в этом доме? — спросил я.
Фрост прикусил нижнюю губу, наблюдая за выражением моего
лица.
— Если бы ты был благоразумным, таким, каким я привык тебя
считать, ты бы не задавал таких вопросов. Забудь об этом — вот что
я тебе посоветую. Чем меньше ты знаешь, тем лучше для тебя. Чем
больше ты знаешь, тем хуже. У тебя была хорошая репутация, так
что решай сам, сохранить тебе ее или нет.
— Постараюсь.
— О-хо, ты не так глуп, парень. Парень не промах. Но ты ставишь
себя под удар, и сам знаешь это. Ты в состоянии следить за моей
мыслью, или я должен изложить ее попроще?
— Я тебя не совсем понимаю.
Он встал из-за стола, обошел его, старательно избегая встретить-
ся со мной взглядом, и, приблизившись, облокотился на спинку моего
кресла. Я почувствовал запах каких-то пряных специй, исходящий то
ли от его волос, то ли у него изо рта, когда он многозначительно
зашептал мне в ухо:
— Такой умный и любознательный молодой человек, постоянно
сующий нос не в свои дела, должен наконец понять, что ему не следу-
ет этого делать.
Я встал и посмотрел на него в упор.
— Я ждал подобного поворота событий, Фрост. И уже задавал
себе вопрос: когда же мы перейдем к угрозам.
— Называй меня Лерой. Черт побери, я не собираюсь угрожать
тебе. — Он отмахнулся от моих слов двумя руками. — Ты же зна-
ешь, я не сторонник насилия. Мистеру Граффу не по душе жесткие
меры, и я полностью согласен с ним. То есть в тех случаях, когда
этого удается избежать. Но, видишь ли, в подобной ситуации, когда
затрагиваются интересы влиятельных лиц, можно ненароком кого-то
и задавить, если этот кто-то стоит у нас на пути. Понимаешь, наше
дело заводить друзей, и у нас повсюду они имеются: в Лас-Вегасе,
в Чикаго — повсюду. Некоторые из них, правда, немного грубоваты
и могут вбить себе в голову, в такую малюсенькую твердолобую го-
ловенку, некую идею — но ты лучше меня знаешь, как это бывает.
— Напротив. Я вообще очень медленно соображаю. Разъяс-
ни мне.
Он улыбнулся одними губами, глаза же оставались холодными,
как тусклые желтые камни.
— Дело в том, что ты мне нравишься, Лу. Я так обрадовался,
узнав, что ты находишься в городе, пребываешь в добром здравии
и все такое прочее. И мне не хотелось бы, чтобы о тебе говорили
по междугородному телефону.
405
— Ну так что же. Такое и прежде случалось. А я жив, здоров, чув-
ствую тебя превосходно, чего и тебе желаю.
— Ну и прекрасно! Буду с тобой откровенен, как со старым дру-
гом. Есть одна важная персона, которая уничтожила бы тебя в одну
минуту, узнай, что ты замышляешь. И вполне возможно, что все уже
известно. Так что прими это дружеское предупреждение к сведению.
— Значит, дружеское. А у этой персоны есть имя?
— Возможно, оно тебе даже известно, но не будем об этом гово-
рить. — Фрост еще ниже склонился над спинкой моего кресла, паль-
цы вцепились в кожаную обивку. — Образумься, Л у. Неужели ты не
понимаешь, что здесь пахнет убийством!
— Из-за чего вся эта мелодрама? Я искал женщину. И нашел ее.
— Ты ее нашел? Ты видел ее, говорил с ней?
— Мне не удалось с ней поговорить. Один из твоих головорезов
остановил меня у двери.
— Так ты, выходит, и не видел ее?
— Нет, — солгал я.
— Ты знаешь, кто она?
— Знаю, как ее зовут. Эстер Кэмпбелл.
— Кто нанял тебя для ее поисков? Кто стоит за этим?
— Мой клиент.
— Ну, давай продолжай, не останавливайся на полпути. Так кто
тебя нанял, Лу?
Я не ответил.
— Это Изабель Графф? Верно?
— Ты, кажется, немного не в своем уме.
— Пока не жалуюсь. Но если это все-таки она, позволь мне кое-
что тебе сообщить. Она просто-напросто больная женщина — шизо-
френичка с незапамятных времен. Я могу рассказать тебе такие вещи
об Изабель, что ты не поверишь.
— Попробуй.
— Так это она?
— Я даже не. знаком с этой леди.
— Честное слово?
— Честное-пречестное.
— Так откуда же исходит эта суматоха? Я должен узнать, Л у. Та-
кая уж моя работа. Я должен защищать шефа и организацию.
— От чего ты должен их защищать? — Ия спросил наугад: — От
наказания за убийство?
Эксперимент дал отличные результаты. Страх тенью промель-
кнул в глазах Лероя Фроста. Но он ответил подчеркнуто мягко:
— Лу, об убийстве не было сказано ни слова. Зачем заводить раз-
говор о мнимых проблемах? У нас и настоящих вполне достаточно.
Эти проблемы, как я представляю себе, в данный момент относятся
к голливудскому сыщику по имени Лу Арчер, который иногда
406
такой умник, а иногда просто дурак и которому, видимо, жмут его
распрекрасные брюки.
Пока он произносил эту тираду, его страх превратился в злость.
— Так ты ответишь на мой вопрос, Лу? Я спросил тебя, кто и
зачем тебя нанял?
— Весьма сожалею, но я не отвечу на твой вопрос.
— Сейчас ты будешь сожалеть еще больше.
Он обошел кресло, встал передо мной и оглядел меня с ног до го-
ловы, как портной, снимающий мерку для костюма. Затем повернул-
ся ко мне спиной и щелкнул переключателем селекторной связи:
— Лэшмен! Зайди ко мне?
Я посмотрел на дверь. Она оставалась закрытой. Фрост повысил
голос и еще раз проговорил в селектор:
— Лэшмен! Марфельд!
Никакой реакции. Фрост взглянул на меня, выпучив свои желтые
глаза.
— Не бойся, я не бью старых больных людей, — успокоил я его.
Он что-то ответил сдавленным голосом, но я не расслышал. За
окном в это время наперебой закричали какие-то люди. Несколько
слов мне удалось разобрать.
— Он побежал к тебе! — И еще: — Я вижу его!
Под окном бежал рыжеволосый мужчина в темном костюме, как
бы преследуя свою собственную тень, несущуюся впереди него по го-
лой земле. Это был не кто иной, как Джордж Уолл. Он спотыкался,
его заносило из стороны в сторону, и казалось, он вот-вот упадет.
Прямо за ним, как вторая, более громоздкая тень, пытающаяся до-
гнать его самого, мчался Марфельд с пистолетом в руке.
Фрост пробормотал скороговоркой:
— Что там происходит?
С треском распахнув окно, он прокричал этот же вопрос. Но никто
его не услышал. Они бежали в облаке пыли вверх по игрушечной ули-
це, взрывая обманчивую тишину картонного городка. Джордж слиш-
ком медленно передвигал ноги, и Марфельд уже догонял его. Впереди
Джорджа, в деревушке южного побережья, из-за угла хижины из
пальмовых листьев появился Лэшмен.
Джордж, увидев это, попытался свернуть в сторону. Но ноги под-
вели его, и он упал, затем медленно поднялся, покачиваясь, и тут
Лэшмен и Марфельд. с двух сторон подбежали к нему. Марфельд
толкнул парня плечом, и тот снова упал. Лэшмен схватил его за ши-
ворот и поднял на ноги. Потом спина Марфельда полностью засло-
нила от меня Джорджа.
Фрост высунулся из окна и перегнулся через подоконник, на-
блюдая за ходом событий. Я же только видел, как плечо Мар-
фельда, склонившегося над Джорджем, резкими толчками двигалось
из стороны в сторону. Оттолкнув Фроста — он был легким как
407
пушинка, — я выскочил в окно и одним махом пересек автомобиль-
ную стоянку.
Марфельд и Лэшмен не обратили на меня никакого внимания.
Марфельд исступленно молотил Джорджа пистолетом, а Лэшмен дер-
жал его. Кровь текла по лицу Джорджа и капала на темно-серый
костюм. Я отметил про себя, как обстоятельство, не имеющее отно-
шения к делу, что костюм этот принадлежал мне: последний раз я
его видел висяшим в стенном шкафу моей спальни. Я двинулся на
них в ледяной ярости. Вцепившись одной рукой в гладкий ствол пис-
толета, другой я схватил Марфельда за ворот и рванул его к себе, а
потом резко отбросил назад. Человек и пистолет разделились. Человек
упал навзничь, а пистолет остался у меня в руке. Это был мой собст-
венный пистолет. Я повернулся и направил его на Лэшмена:
— Отпусти парня! Положи на землю!
Узкая щель в массивной челюсти открылась и закрылась. Возбуж-
дение исчезло из его глаз. Он осторожно опустил Джорджа на белый
привозной песок. Парень был без сознания, и только белки его глаз
поблескивали из-под полуприкрытых век.
Свободной рукой я вытащил пистолет из-за пояса Лэшмена, отсту-
пил на шаг назад и быстро прицелился в Марфельда, уже подняв-
шегося с земли.
— Эй вы, чертовы бандиты, что вы тут затеяли? Ради шутки ре-
шили позабавиться?
Марфельд перекатился с носков на пятки, но не проронил ни сло-
ва. Лэшмен вежливо ответил двум пистолетам в моих руках:
— Парень какой-то сумасшедший. Он ворвался в кабинет мистера
Граффа и грозил убить его.
— Он объяснил причину?
— Да, говорил что-то о своей жене.
— Заткнись! — прорычал Марфельд. — Лэшмен, ты болтаешь
много лишнего.
Услышав позади себя шаги, приглушенные сухим песком, я обо-
шел Марфельда и Лэшмена и прижался спиной к бамбуковой стене
хижины. Фрост и охранник из вестибюля направлялись к нам. На
плече охранника висел карабин. Он остановился и вскинул его.
— Опусти карабин, — посоветовал я ему. — Фрост, прикажи ему.
— Опусти, — сказал тот сквозь зубы.
Карабин с глухим стуком ударился о землю, подняв Неболь-
шое облачко пыли. Пока я владел ситуацией. Но этого было недо-
статочно.
— Что происходит? — ворчливо спросил Фрост. —- Кто это?
— Муж Эстер Кэмпбелл. И если вы хотите нарваться на скандал,
можете его еще немножко отделать.
— Черт побери!
— Тогда лучше доставить его к врачу.
408
Никто из них даже не пошевелился. Фрост просунул руку себе под
жилет и ошупывал грудную клетку, видимо желая выяснить, не оста-
новилось ли у него сердце. Он тихо спросил:
— Это ты притащил его сюда?
— Тебе лучше знать.
— Парень пытался убить мистера Граффа, — вставил Лэш-
мен. — Он гонялся за мистером Граффом по кабинету.
— С Граффом все в порядке?
— Да, конечно. Я услышал, как этот псих там кричал и ругался,
и выгнал его из кабинета, прежде чем он натворил глупостей.
Фрост повернулся к охраннику, который стоял с опущенным ка-
рабином.
— Как он прошел сюда?
Тот смутился, затем помрачнел. Он с трудом разжал губы:
— У него было удостоверение журналиста. Он утверждал, что у
него назначена встреча с мистером Граффом.
— И ты не связался со мной?
— Вы же были заняты, просили, чтобы вас не беспокоили.
— Я без тебя знаю, о чем я просил. Пошел отсюда! ТЬоя карьера
закончена. Кто тебя принимал на работу?
— Вы, мистер Фрост.
— Прикончить меня надо за это. Убирайся с моих глаз. — Голос
его стал вкрадчивым. — И никому не рассказывай о том, что здесь
произошло, вообще никому, а лучше бы тебе совсем уехать из города.
Сэкономишь на больничных расходах.
Лицо охранника стало зернисто-белым, цвета рисового пудинга.
Он несколько раз открыл и закрыл рот, но так ни слова и не вымол-
вил, повернулся на пятках и поплелся к воротам.
Фрост взглянул на лежащего на песке человека, истекающего
кровью, и заскулил от жалости — но только к самому себе:
— Что мне с ним теперь делать?
— Оторви свою задницу и вези его в больницу.
Фрост оглянулся и смерил меня оценивающим взглядом. Покон-
чив с этим, он попытался изобразить улыбку Санта-Клауса, но у него
плохо получилось. Нервное подрагивание одного века придавало его
лицу странное выражение, будто он заговорщицки подмигивал, наме-
кая на какое-то тайное соглашение между нами.
— Я немного грубо разговаривал с тобой в кабинете. Забудем
об этом, Л у. Ты мне нравишься. Нет, правда, ты мне очень
нравишься.
— Отвези его в больницу, — повторил я, — или тебя самого туда
доставят.
— Конечно, конечно, сию же минуту. — Он возвел глаза к небу,
как режиссер, которого внезапно охватило вдохновение — Некото-
рое время назад, уже довольно давно, я размышлял о том, что ты
409
мог бы поработать в нашей организации, Лу. Тебе бы не хотелось
съездить в Италию? Все расходы мы возьмем на себя. Тебе почти
ничего не придется делать, просто под твоим руководством будут ра-
ботать несколько человек. У тебя получатся как бы каникулы.
Я посмотрел на его изможденное неглупое лицо и на жестокие ту-
пые рожи двух типов рядом с ним. Они здорово гармонировали с
бутафорскими постройками, которые окружали их, как мертвенное,
жуткое подобие настоящей жизни.
— Я ни за что не позволил бы тебе оплатить мою дорогу на побе-
режье Пизмо. А теперь разворачивайся и шагай отсюда, Фрост.
И вы тоже, Марфельд, Лэшмен. Держитесь поближе друг к другу.
Мы пойдем к телефону и позвоним в приемный покой. Мы и так поте-
ряли слишком много времени.
У меня было очень мало надежды выбраться отсюда и вытащить
Джорджа. И тем не менее я решил попытаться. Но и эта крошечная
надежда внезапно растаяла. Впереди показались два человека, кото-
рые бежали, пригнувшись за чистеньким белым частоколом городка
Среднего Запада. Один из них был охранник, которого Фрост выгнал
с работы. Оба держали автоматы наготове.
Увидев меня, они укрылись за большой красивой верандой, на ко-
торой стоял старинный диван-качалка. Фрост и его головорезы оста-
новились. Я проговорил в спину Фросту:
— Сейчас ты должен быть очень осторожным. Ты будешь пер-
вым, кого я продырявлю. Прикажи им выйти на середину улицы и
бросить автоматы.
Фрост обернулся и отрицательно покачал головой. Краем левого
глаза я увидел третьего человека, который бежал к нам, низко приг-
нувшись, прячась за стенами хижин южной деревушки. В руках у него
был карабин. Я почувствовал себя так, как будто в меня уже вы-
стрелили.
Фрост скорчил издевательски-скорбную мину, отчего у него замет-
но прибавилось морщин.
— Тебе отсюда живым не выбраться. — Он повысил голос и ско-
мандовал: — Брось пистолеты, Лу! Считаю до трех.
Человек, которого я видел слева, подбирался все ближе ко мне.
Когда Фрост начал считать, он замер и прицелился. Я бросил писто-
леты на счете «два». Марфельд и Лэшмен резко повернулись, так что
песок заскрипел у них под ногами.
Фрост одобрительно кивнул:
— Вот теперь ты умница.
Марфельд нагнулся и поднял пистолеты. Лэшмен шагнул вперед.
В руках у него был черный кожаный ремень. Человек с карабином
в руках рысью бежал к нам. Охранники, скрывавшиеся за верандой,
вышли из своего укрытия и тоже двинулись в нашу сторону, сначала
осторожно, а затем прибавив шагу. У того парня, которого Фрост
41Q*.
уволил, на губах блуждала глупая вымученная улыбка. Возможно,
ему было стыдно за происходящее, но он ничего не мог поделать.
В отдалении, за автомобильной стоянкой, в дверном проеме стоял
Симон Графф и наблюдал, как Лэшмен размахивает ремнем.
Глава 13
Время снова начало неравномерно отсчитывать секунды. Боль
вспыхивала у меня в голове, как молния среди туч, пульсируя в такт
ударам сердца. Я лежал на спине на чем-то твердом, а вверху надо
мной Ланс Леонард взволнованно и громко говорил:
— Было бы хорошо, чтобы Карл приехал сюда. Я здесь бывал
много раз. Он разрешает мне распоряжаться без него. Когда он в отъ-
езде, я часто пользуюсь этим домом. Для дам — лучше места не
найти.
— Помолчи, — раздался голос Фроста.
— Я просто объясняю, — обиженно проговорил Леонард. —
Я знаю этот дом как свои пять пальцев. Могу предложить вам виски
или вино, что пожелаете.
— Я не пью.
— Я тоже. Вы на наркотиках?
— Вот именно, — с горечью в голосе ответил Фрост. — А сейчас
заткнись. Я должен подумать.
Леонард умолк. На некоторое время воцарилась полная тишина.
Кожей я ощущал солнечное тепло, сквозь сомкнутые веки пробивался
алый свет. Когда же я немного приоткрыл глаза, слепящий луч, как
скальпель хирурга, врезался в мой мозг.
— У него дрогнули веки, — сказал Леонард.
— Посмотри-ка получше.
Раздался шаркающий звук шагов по бетону. Я почувствовал, как
мне в бок ткнулся носок ботинка. Леонард присел на корточки
и приподнял мне одно веко, потянул за ресницы. Я успел закатить
глаза.
— Он все еще без сознания.
— Полей его водичкой. Вон там шланг, с другой стороны
бассейна.
Струя воды хлынула мне в лицо, сначала горячая от солнца, по-
том теплая. Я слегка разомкнул губы, чтобы вода смочила пересох-
ший рот.
— Все равно не приходит в себя, — мрачно сказал Леонард. —
А что, если он вообще не очнется? Что тогда мы будем делать?
— Это уж дело твоего друга Стерна. Однако я думаю, он очнется.
Это хитрый тип, самоуверенный до мозга костей. Я почти хочу, что-
бы он не пришел в себя.
411
— Карл уже давно должен быть здесь. Может быть, его самолет
разбился?
— Да, скорее всего, так и есть. Самолет разбился, а ты остался
бедным сиротой. — В голосе Фроста чудилось шипение гремучей
змеи.
— Вы издеваетесь надо мной, да? Не так ли? — Голос Леонарда
дрожал. Видимо, такое предположение привело его в смятение.
Фрост даже не попытался возразить. Опять наступила полная ти-
шина. Упорно не открывая глаз, я попытался послать несколько им-
пульсов к моим бесчувственным конечностям. Мне потребовалось
немалое время, чтобы сделать это, но когда наконец удалось, я смог
согнуть пальцы правой руки. Затем попробовал пошевелить пальца-
ми. на ногах, и тоже успешно. Надежда снова затеплилась в моей
душе.
За стеной зазвонил телефон.
— Держу пари, что это Карл, наконец-то, — весело сказал
Леонард.
— Не бери трубку. Будем сидеть и гадать, кто это.
— Хватит язвить. Все равно Флейк возьмет трубку. Он там смот-
рит телевизор.
Телефонные звонки прекратились. Раздался свистящий звук раз-
двигаемой стены. Затем я услышал голос человека с перекошенным
лицом:
— Это Стерн. Он в Викторвилле, хочет, чтобы за ним приехали.
— Он еще на линии? — спросил Леонард.
— Да, хочет поговорить с тобой.
— Иди, иди, — сказал Фрост с издевкой, — положи конец его
страд аниям.
Шаги удалились. Я открыл глаза и уставился в ослепительно голу-
бое небо, на котором заходящее солнце висело подобно раскаленному
медному тазу. В висках толчками пульсировала кровь. Немного при-
подняв голову, я увидел мерцающий овальный бассейн, с трех сторон
окруженный забором из стекловолокна. Четвертая сторона представ-
ляла собой стеклянную стену загородного дома. Между мной и бас-
сейном, в шезлонге, под голубым тентом развалился Фрост. Он сидел
вполоборота ко мне, прислушиваясь к приглушенному голосу, доно-
сившемуся из дома. Расслабившись, он лениво свесил правую руку,
в которой был пистолет.
Я медленно сел, опираясь, на руки. Все вокруг выглядело очень
расплывчато. Я попытался сфокусировать взгляд на шее Фроста, по-
хожей на шею костлявого ощипанного петуха. Ее совсем нетрудно
было бы свернуть. Я осторожно подобрал ноги, стараясь не шуметь,
но все-таки одна туфля слегка царапнула по бетону.
Фрост услышал этот тихий звук, скосил глаза в мою сторону
и сразу же вздернул пистолет. И все же я пополз к нему, истекая
412
красноватой жидкостью. Он с трудом вылез из своего шезлонга и от-
ступил к дому.
— Флейк! Иди сюда!
Перекошенное Лицо появился в проеме раздвижной стены. Я пло-
хо соображал, все мои движения были замедленны. С трудом подняв-
шись, я, шатаясь, бросился к Фросту, но тут же упал на колени. Я
увидел, как он поднял руку, чтобы ударить меня, но не успел увер-
нуться. Небо взорвалось тысячей ярких искр. Что-то еще ударилось
об меня, и все стало черным.
Я висел в черном пространстве, вероятно поддерживаемый неким
небесным крюком, над ярко освещенным местом действия. Глядя, та-
ким образом, сверху вниз, я видел все очень отчетливо. Фрост, Лео-
нард и Перекошенное Лицо стояли над чьим-то распростертым телом
и вели пустые разговоры. Во всяком случае, для меня их речи были
ничего не значащими словами. Собственные глубокие мысли занима-
ли меня. Перед глазами как будто мелькали картинки волшебного фо-
наря. Вот Голливуд — воплощение бессмысленной мечты,
придуманное для выколачивания денег. Затем очертания менялись,
расползались по простиравшемуся ландшафту и вновь загустевали.
Меня преследовали жуткие видения, которые, впрочем, были не кош-
марнее реальной жизни.
В некотором смятении я вдруг понял, что тело мужчины, лежащее
на земле, принадлежит мне. Я соскользнул к нему по воздуху и вполз
обратно, как крыса, живущая в чучеле. Оно было хорошо знакомо
мне и даже уютно, если не обращать внимания на течь. Однако я все
еще немного галлюцинировал. Жалость к самому себе простиралась
передо мной как голубой, манящий прохладой бассейн, куда хотелось
погрузиться с головой. И я нырнул. Но вопреки собственным намере-
ниям вдруг поплыл на другую сторону. В бассейне оказалась барраку-
да, жаждущая человеческой плоти, и я поспешил выбраться из воды.
Придя в себя, я обнаружил, что не сдвинулся с места ни на дюйм.
Фрост и Леонард куда-то ушли, а Перекошенное Лицо сидел в ше-
злонге, раздетый до пояса, и наблюдал, как я пытаюсь приподняться.
Черные волосы пучками покрывали его торс, и вообще он здорово
смахивал на гориллу. В огромной лапе был зажат неизменный пи-
столет.
— Ну наконец-то, — раздался его голос. — Не знаю, как ты, но
старина Флейк хотел бы пойти посмотреть телевизор. Здесь жарче,
чем на сковородке.
Я двигался как на ходулях, но все же сумел войти в дом и прошел
через большую комнату с низким потолком в другую, размерами по-
меньше. Стены ее были обшиты панелями из темного дерева, а в углу
возвышался телевизор с огромным матовым экраном. Флейк писто-
летом указал мне на кожаное кресло рядом с собой.
— Сядешь сюда. Включи мне вестерн.
'413
— Вестерн? А что, если у меня не получится?
— В это время всегда показывают вестерны.
Он оказался прав. Целую вечность я слышал лишь стук копыт да
звуки выстрелов. Флейк сидел прямо перед экраном, зачарованный
тем, как бесхитростно добро побеждает зло с помощью кулаков, пи-
столетов и примитивных рассуждений. Повторялся старый как мир
сюжет — идиотская, кочующая из фильма в фильм несбыточная меч-
та. Уличный торговец в паузах трудился в поте лица, рекламируя
столь необходимые нам новые механические товары.
Время от времени я сгибал руки и ноги, пытаясь заново научиться
управлять ими. Сверху на телевизоре стояла медная лампа с толстым
основанием. Она казалась довольно тяжелой и при удобном случае
могла бы послужить оружием. Если бы только я нашел в себе силы
и мужество воспользоваться ей и если бы Флейк на каких-нибудь две
секунды забыл о своем пистолете.
Фильм закончился целомудренными объятиями, от которых у
Флейка навернулись слезы. А может быть, глаза у него просто слези-
лись от напряжения. Пистолет свисал между его широко расставлен-
ными коленями. Я встал и схватил лампу. Она оказалась не такой
уж тяжелой. Тем не менее я со всего маху опустил ее на голову
Флейка.
Флейк был скорее удивлен, чем напуган, но от неожиданности вы-
стрелил. Уличный торговец на экране взорвался посреди очередной
бессмертной фразы. Под градом осколков мне удалось выбить из ру-
ки Флейка пистолет, который, описав дугу, ударился о стену и вы-
стрелил еще раз. Флейк в ярости нагнул слишком маленькую для
него, какую-то помятую голову и ринулся на меня.
Я отступил в сторону. Его громадный кулак пробил обшивку сте-
ны. Прежде чем он восстановил равновесие, я применил полунельсон,
а затем и полный нельсон.
Флейка было не так-то легко согнуть, но все же мне это удалось.
Его голова стукнулась о край телевизора. Он сделал рывок в сторону,
протащив меня через всю комнату. Но я удерживал захват, стиснув
изо всех сил его шею. Наконец я ударил его затылком о металличе-
ский угол кондиционера на окне и, почувствовав, что он обмяк, раз-
жал руки.
Опустившись на колени, я взял пистолет и с трудом выпрямился.
В коленях ощущалась предательская дрожь. Флейк лежал без созна-
ния и сопел разбитым носом.
Я пробрался на кухню, напился прямо из-под крана и вышел из
дома. Уже наступил вечер. Под навесом для машин стоял только анг-
лийский велосипед со спущенными шинами да старый мотороллер,
который вряд ли можно было завести. Я представил себе, как встре-
чусь здесь с Фростом, Леонардом и Стерном, но все, что я мог приду-
мать, так это пристрелить их всех троих. Я неважно себя чувствовал
-Ц14
и страшно устал. Еще чуть-чуть таких физических упражнений —
и они смело могут заказывать мне место на городском кладбище.
Я был в этом совершенно убежден.
Я отправился вниз по пыльной дороге, которая спускалась с невы-
сокого холма к высохшему руслу речушки в центре широкой ровной
долины. Долину обрамляли горные цепи. На вершинах южной гря-
ды, выше темно-голубой линии хвойных лесов, нестерпимо белым
сиянием сверкали шапки снега. Западная гряда темными неровными
зубцами выступала на фоне яркого вечернего неба, где всеми краска-
ми играли последние отблески зари.
Я направился к восточной гряде. За ней была Пасадена. С этой
стороны, в центре долины, крошечные автомобильчики стремитель-
но неслись по прямой дороге. Один из них свернул в мою сторону,
свет его фар поднимался и опускался в такт движению машины на
выбоинах дороги. Я залег в заросли шалфея у обочины.
Это был «ягуар» Леонарда. Он сам был за рулем. Мельком я уви-
дел лицо человека, сидящего рядом: бледный плоский овал, похожий
на фарфоровое блюдо, на котором были нарисованы плоские глаза.
Острый подбородок покоился на пятнистом галстуке-бабочке. Пре-
жде мне уже приходилось видеть это старое и одновременно моложа-
вое лицо — в газетах после смерти Сигеля, по телевизору во время
слушания дела Кефавера, один или два раза за столом в ночном
клубе в окружении целой шайки головорезов. Это было лицо Карла
Стерна.
Я сошел с дороги, срезав угол к главной автомагистрали. Стано-
вилось прохладно. В темноте, поднимающейся от земли к небу, оди-
ноко сияла вечерняя звезда. У меня все еще немного кружилась
голова, и звезда казалась похожей на что-то, что я некогда безвоз-
вратно потерял: на женщину или мечту.
Жалость к самому себе незаметно подкралась снова, идя за мной
след в след. Она была невидима, но я вдыхал ее вкрадчивый запах.
Однажды она даже потерлась, как кошка, о мои ноги, и я отшвырнул
ее пинком. Деревья, растущие вдоль дороги, махали мне своими вет-
ками и, вероятно, посмеивались надо мной.
Глава 14
Голосуя на шоссе, я остановил лишь четвертую проезжающую ми-
мо машину, настоящий драндулет, к крыше которого была привязана
пара лыж, а за рулем сидел студент, возвращающийся в Вестервуд.
Я сказал ему, что попал в аварию на грунтовой дороге. Он был доста-
точно молод, чтобы выслушать мой рассказ, не задавая лишних во-
просов, и достаточно добр, чтобы позволить мне уснуть на заднем
сиденье.
г ,415
Он подвез меня прямо к приемному покою больницы Святого
Джона. Дежурный хирург наложил несколько швов на мой много-
страдальный череп, дал мне какое-то успокаивающее снадобье и по-
советовал полежать. Я взял такси и поехал домой. Немногочислен-
ные машины на бульваре мчались с бешеной скоростью. Бывали дни,
когда я просто ненавидел город.
Дом показался мне маленьким и каким-то обветшавшим. Я вклю-
чил свет во всех комнатах. Костюм Джорджа Уолла валялся в спаль-
не на полу, и было похоже, что это он сам рухнул, не добравшись
до кровати. Пусть он катится ко всем чертям, подумал я и повторил
эту мысль вслух. Затем принял ванну, выключил-везде свет и завалил-
ся спать.
Но сон не пошел мне на пользу. Меня преследовали кошмары. Бес-
численное множество меняющихся лиц, которые все время перемеща-
лись, неожиданно заполнило мою спальню. Здесь было лицо Эстер,
просвечивающее сквозь лицо Джорджа. Оно расплывалось, исчезало,
вновь появлялось и вновь исчезало, улыбаясь, глядя на меня из крас-
ной тьмы ничего не выражающими глазами.
Лихорадочно прометавшись в постели какое-то время, я сдался,
встал, оделся и направился в гараж.
Только тут я сообразил, что моей машины там нет. Если полицей-
ские в Беверли-Хиллз не увезли ее, она все еще припаркована на улице
Мэнор Крест, через дорогу от дома Эстер. Пришлось опять ехать на
такси. Я вышел на углу, не доехав пол квартала до нужного дома. Ма-
шина стояла там, где я ее оставил, только под щеткой стеклоочисти-
теля белела повестка о штрафе за стоянку в неположенном месте.
Я перешел через дорогу, чтобы осмотреть дом. Подъездная аллея
была пуста, окна не освещены. Я поднялся на крыльцо и позвонил.
Внутри раздалась мелодичная трель, как будто застрекотал сверчок
над погасшим очагом. Блюз пустого дома, плач покинутого жилища
по ушедшей девушке.
Я толкнул дверь, но она была заперта. Оглядел улицу. На пере-
крестках горели фонари, мягко светились окна домов, мирные обита-
тели которых спокойно занимались своими делами.
Обойдя дом, я через скрипучую деревянную калитку попал в обне-
сенный забором внутренний дворик. Он был вымощен неровными ка-
менными плитками, между которыми буйно разрослась трава, и
завален разной рухлядью. Я с трудом пробрался между коваными же-
лезными столами и распотрошенными креслами к застекленным
двустворчатым дверям, ведущим в дом.
Луч карманного фонаря сквозь пыльное стекло осветил веранду,
полную отвратительных теней, которые отбрасывали каучуконосы и
кактусы, растущие в керамических горшках. Рукояткой фонарика я
разбил одно из стекол, просунул в дыру руку и, с трудом отодвинув
задвижку, открыл дверь.
416
Дом имел приличный вид с основном с фасада, в духе декораций
на студии Граффа. Задняя половина была отдана в распоряжение при-
зраков и пауков. Пыльная паутина висела на бамбуковой мебели и
черных дубовых балках в виде петель, гамаков и розеток. Я чувство-
вал себя как археолог, копающийся в древнем захоронении.
Через дверь в конце веранды я прошел в чулан, заполненный веща-
ми, когда-то дорогими, а теперь — ненужным старым хламом: высо-
кими неудобными стульями в испанском стиле, огромным роялем,
оскалившим пожелтевшие клавиши, потемневшими картинами в по-
золоченных рамах. Из чулана был еще один выход — во внутренние
помещения дома. Открыв дверь, я очутился в гостиной.
Луч фонарика высветил белые стены и потолок, а затем пол, по-
крытый ковром цвета слоновой кости. Низкая черно-белая секцион-
ная мебель была сгруппирована в углах комнаты. Сбоку от камина,
облицованного черными плитками, лежала квадратная белая кожа-
ная подушка для сидения. С другой стороны на ковре проступало рас-
плывшееся темное пятно.
Я опустился на колени. Пятно было еще влажное, размером с
большую обеденную тарелку, неопределенного цвета. Ни сильный за-
пах моющего средства, ни другие запахи в комнате — духов, сигарет-
ного дыма и сладковатый аромат коктейля — не могли заглушить
запаха крови. Этот запах обычно стоек, и, несмотря на все старания,
его трудно уничтожить.
Все еще стоя на коленях, я перевел взгляд на рельефный камин.
На его решетке висел медный набор: щетка, совок, пара кузнечных
мехов, — все совсем новое, похоже, еще ни разу не использованное.
Но кочерги на месте не оказалось.
В стене за камином был арочный проход без двери, который,
должно быть, вел в столовую. Большинство подобных домов строи-
лись по единому плану, и я не раз бывал в них. Я двинулся к арке,
намереваясь осмотреть весь первый, а затем и второй этаж, как вдруг
за окном раздался шум мотора. Свет фар скользнул по зашторенным
окнам, выходящим на улицу. Подойдя к окну, я осторожно выглянул
сквозь узенькую щелку между шторой и рамой. Старый черный «лин-
кольн» стоял на подъездной аллее. За рулем сидел Марфельд. Его фи-
зиономия, ярко освещенная с одной стороны, выглядела вполне
гротескно.
Он заглушил двигатель и вылез из машины. С другой стороны
вышел Лерой Фрост. Я узнал его по суетливой неуверенной походке.
Они прошли в трех или четырех футах от меня, направляясь к вход-
ной двери. Фрост нес блестящий металлический стержень, слегка опи-
раясь на него, как на трость.
Я через арку прошел в следующую комнату. В центре ее находился
полированный стол, отражающий тусклый свет, просачивающийся
сквозь окна с тюлевыми занавесками. В проходе стоял высокий
14 Р. Макдональд
417
буфет, а в углу за ним стул, почти неразличимый в густой тени. Я
сел на него, прижавшись спиной к стене и держа наготове пистолет.
Спустя несколько секунд я услышал, как повернулся ключ в замке
входной двери, затем раздался голос Лероя Фроста. Он говорил от-
рывисто от волнения:
— Я возьму ключ. А где другой?
— Ланс отдал его девке.
— С его стороны глупо было так поступать.
— Но это ваша идея, шеф. Вы мне приказали не говорить с ней.
— Ну хорошо, хорошо. Как бы там ни было, она получила его. —
Фрост пробормотал еще что-то неразборчивое.
Я слышал, как он прошаркал в гостиную. Вдруг он взорвался:
— Где здесь свет, черт тебя подери! Ты шатаешься туда-сюда в
этом доме и думаешь, я тоже буду всю ночь рыскать на ошупь в
темноте?
В гостиной зажегся свет. Послышались шаги, и Фрост сказал:
— Ковер ты, конечно, почистил неважно.
— Я сделал все, что можно было успеть в тот раз. Никто же пока
не собирается разглядывать его.
— Надейся, надейся на лучшее. Ты бы хоть взял ту подушку да
положил ее на пятно, пока оно не высохнет. Не надо, чтобы она его
видела.
Я услышал, как Марфельд тащит подушку по ковру.
— Отлично, — сказал Фрост. — Теперь вытри отпечатки моих
пальцев с кочерги и повесь ее на место.
Послышался звук металла, звякнувшего о металл.
— Вы вполне уверены, шеф, что на ней не осталось следов?
— Не будь дураком, это другая кочерга. Я отыскал подходящую
в магазине.
— Черт возьми, вы всегда все предусмотрите. — Марфельд про-
сто захлебнулся от восхищения. — А куда вы дели ту?
— Туда, где ее никто не найдет. Даже ты.
— Я? Зачем она мне сдалась?
— Ладно, хватит.
— Черт, вы мне не доверяете, шеф?
— Я никому не доверяю. С трудом доверяю самому себе. А теперь
давай убирайся отсюда.
— А как же девка? Мы не будем ее ждать?
— Нет, она придет сюда еще не скоро. И чем меньше она будет
встречаться с нами, тем лучше. Ланс растолковал ей, что она должна
делать. Ни к чему, чтобы она задавала нам лишние вопросы.
— Наверное, вы правы.
— Я знаю это без тебя. Лучше меня в этом городе никто не может
покончить с шантажом. Заруби это себе на носу, если у тебя когда-
нибудь появятся подобные мыслишки.
418
— Я что-то не пойму, шеф. Какие мыслишки вы имеете в ви-
ду? — произнес Марфельд голосом оскорбленной невинности.
— Ну, например, мысли об отставке с приличной пенсией.
— Нет, сэр. Это не для меня.
— Но все же, полагаю, тебе лучше кое-что иметь в виду. Если ты
будешь требовать денег взаймы у меня или моих друзей, то учти —
это самый легкий способ получить дыру в башке. Она будет отлично
гармонировать с теми, которые у тебя уже имеются, и вполне завер-
шит картину.
— Я знаю об этом, мистер Фрост. Но, Боже всемогущий, я же
так предан вам! Неужели я этого еще не доказал?
— Все может быть. Так ты уверен, что видел то, о чем говоришь?
— Когда это было, шеф?
— Сегодня после обеда, здесь.
— Боже мой, ну конечно. — Марфельд своим неповоротливым
умом уловил какой-то подвох, и это его встревожило. — Господи,
мистер Фрост, я никогда не стал бы вам врать.
— Еще как стал бы, если бы был в этом замешан. Довольно лов-
кий трюк — совершить убийство и надуть организацию, чтобы она
покрывала тебя.
— Пожалуйста, не надо так говорить, шеф. Зачем мне кого-то
убивать?
— А так, ради шутки. Просто из озорства, если покажется, что
останешься безнаказанным. Или захочешь сделаться героем... хотя
для этого надо иметь побольше мозгов.
— Героем? — через нос выдохнул Марфельд.
— Да. Марфельд приходит на помощь и снова спасает компанию.
Это просто случайное совпадение, что ты присутствовал при двух
убийствах? Человек, на которого всегда можно положиться. Или ты
так не думаешь?
— Это какой-то бред, шеф, честное слово. — Голос Марфельда за-
трепетал от искренности, затих и продолжал на новой ноте: —
Я всю жизнь был верным, сначала шерифу, потом вам. Я никогда
ничего не просил для себя.
— Кроме денежных вознаграждений время от времени, не так
ли? — засмеялся Фрост.
Теперь, когда Марфельд всерьез испугался, Фросту стало веселее.
Его смех шуршал, как осенние листья в саду.
— Ладно, получишь свою премию, если мне удастся провести ее
мимо ревизоров.
— Спасибо, шеф. Я думаю, это будет по-честному.
— Ну, уж конечно.
Свет погас. Входная дверь захлопнулась за ними. Я подождал, по-
ка шум мотора «линкольна» не замер вдали, а затем поднялся по
лестнице-на второй этаж. Из всех комнат наверху пользовались лишь
419
одной спальней. Ее розовые стены и кровать под розовым шелковым
балдахином свидетельствовали о воплощении детской мечты девуш-
ки. По содержимому ящиков туалетного столика и стенного шкафа
я понял, что хозяйка спальни тратит огромные суммы на одежду и
косметику и что почти все ее вещи на месте.
Глава 15
Я покинул дом тем же путем, как и вошел в него, и поехал в Кань-
он. Редкие звездочки выглядывали из-за туч, несущихся по ветру
вдоль горного хребта. Освещенные окна домов, разбросанных по
склону, выглядели крошечными островками в океане кромешной
тьмы, из которой лучи фар моего автомобиля выхватывали белую
ленту дороги.
Обогнув крутой поворот, я увидел далеко внизу слева от себя огни
прибрежного городка. Казалось, это одна из фосфоресцирующих
волн прибоя застыла, обрушившись на берег.
В доме Ланса Леонарда свет не горел. Я оставил машину на посы-
. панном гравием склоне в ста ярдах от подъездной аллеи, отсыревшей
и скользкой от стелющегося тумана. Парадная дверь была закрыта,
и никто не ответил на мой стук.
Я попытался открыть дверь гаража. Она подалась легко, стоило
мне только приподнять ручку. «Ягуар» вернулся в загон, и мотоцикл
также был на своем месте. Я протиснулся между ними к боковой две-
ри, ведущей в дом. Она тоже оказалась незапертой.
Круг света от моего фонарика двигался впереди меня по полу чу-
лана, по кухонному линолеуму в шахматную клетку, по натертому
дубовому паркету гостиной, далее скользнул вверх вдоль стеклянной
стены, к которой плотно прилип ночной мрак, затем вокруг облицо-
ванного полированным камнем камина. Дымящееся в нем полено уже
готово было рассыпаться в золу, но по нему еще перебегали тусклые
огоньки. На каминной доске стояла подставка для трубок и коробка
с табаком, часы, которые показывали без трех минут одиннадцать,
и шикарная, оправленная в серебро, фотография Ланса Леонарда,
улыбающегося очаровательной улыбкой хитрого кота.
Самого Ланса я нашел у входной двери. На нем был нарядный
клетчатый вечерний пиджак, темно-синие брюки и бальные туфли та-
кого же цвета. Но на бал он не попал. Он лежал на спине, и носки
его туфель были направлены в разные углы потолка. Один иссиня-
черный глаз не мигая смотрел на свет фонарика. Другой был выбит
пулей, прошедшей навылет.
Я надел перчатки, встал на колени и увидел еще одну пулевую
рану — на левом виске. Она не кровоточила, волосы вокруг нее
были опалены, на коже следы пороха. Опустившись на четвереньки и
420
сдвинув в сторону одну закоченевшую уже ногу убитого, я нашел
стреляную медную гильзу среднего калибра. Очевидно, она рикоше-
том отскочила от стены или от одежды убийцы, откатилась по полу,
и Леонард упал прямо на нее.
Гораздо больше времени потребовалось на поиски второй гильзы.
Наконец, открыв входную дверь, я увидел ее в щели между порогом
и бетонной ступенькой. Сидя на корточках в проеме двери, спиной
к мертвецу, я попытался восстановить картину убийства. На первый
взгляд она казалась очень простой. Кто-то, держа пистолет наготове,
постучал в дверь, подождал, пока Ланс откроет, и выстрелил ему
прямо в глаз. Затем, когда Ланс упал, выстрелил еще раз для пущей
уверенности и ушел, захлопнув за собой автоматический замок.
Я положил гильзы на место и тщательно осмотрел дом. Гостиная
была безликой, как номер в отеле. Даже трубки на каминной доске
были куплены в наборе, и лишь одной из них кто-то пользовался.
Табак в коробке совершенно высох. И кроме табака, в ней ничего не
было. Так же, как в ящике для дров лежали только дрова. Передвиж-
ной бар в углу комнаты был полон всевозможных бутылок, большей
частью закупоренных.
Я прошел в спальню. Моим глазам предстал комод светлого дуба,
до отказа забитый предметами мужского туалета из магазина
Миракли Милля: штабелями рубашек, сшитых на заказ из англий-
ского поплина, шерстяного габардина и шелковой ткани в полоску,
галстуками, раскрашенными вручную, носками из разноцветной
шерсти, шелковыми шарфами, кашемировыми свитерами всех цве-
тов радуги. В отдельном маленьком ящичке лежали золотые запонки
и заколки для галстуков с монограммами, золотой браслет с выгра-
вированным именехм Ланса Леонарда, потускневшая медаль, которой
был награжден Мануэль Торресе (как гласила надпись на обороте) за
победу на промежуточных соревнованиях по легкой атлетике в сред-
ней школе города Серены, пять дорогих наручных часов и один бу-
дильник. Парень поистине спешил обогнать время.
Стоило заглянуть и в стенной шкаф. На деревянной подставке для
обуви стояло не меньше дюжины пар туфель, а над ними висела дю-
жина костюмов и пиджаков, гармонирующих с туфлями по цвету.
В углу стояла двустволка, а рядом грудой были навалены комиксы
и детективы. Я пролистал несколько, открыв наугад: страх, похоть,
ужас, убийства, кровь.
На полке в изголовье кровати лежало несколько книг другого ро:
да. Катехизис в сафьяновом переплете, на обложке которого женской
рукой было выведено: «Мануэль Торресе». Биография Джека Демп-
си, зачитанная до дыр, с надписью на форзаце: «Мэнни Грозный
Торресе, улица Уэст Нопал, 1734,.Лос-Анджелес, Калифорния, Со-
единенные Штаты, Западное полушарие, планета Земля, Вселен-
ная». Учебник разговорного английского языка, первые страницы
421
исчерканы карандашом. В уголке на обложке этого учебника стояло
имя Леонарда Ланса.
На этой же полке я обнаружил альбом, переплетенный в тисненую
кожу и содержащий вырезки из газет. На первой странице была при-
клеена газетная фотография, на которой камера запечатлела весело-
го, широкоплечего, с осиной талией Ланса. Подпись гласила, что
Мэнни Торресса тренирует его дядя Тони, ветеран клуба боксеров, и
что, по утверждениям знатоков, у парня есть все шансы на победу
в легком весе на приз «Золотая перчатка». Дополнительных коммен-
тариев к этой подписи не было. Следующая вырезка являла собой
краткий отчет о первом выступлении Ланса в качестве профессиона-
ла: он нокаутировал своего соперника в полусреднем весе во втором
раунде через две минуты после начала боя. Затем рассказывалось о
двадцати последующих боях, от шести раундов до двенадцати. Но
ни в одной вырезке не упоминалось о его аресте и конце спортивной
карьеры.
Я положил альбом на полку и вернулся к мертвецу. В его нагруд-
ном кармане я нашел бумажник из крокодиловой кожи, набитый
деньгами, и записную книжку ему под пару с телефонными номерами
девушек от Нэшэнэл-Сити до Огайо. Здесь были и Эстер Кэмпбелл,
и Рина Кэмпбелл. Я записал для себя их телефонные номера в Лос-
Анджелесе.
В боковом кармане пиджака лежал золотой портсигар, заполнен-
ный сигаретами с марихуаной. В этом же кармане я обнаружил при-
глашение на имя Ланса Леонарда, эсквайра, проживающего в
Каньоне Колдуотер, в котором мистер и миссис Симон Графф проси-
ли его почтить своим присутствием римскую сатурналию, которая
состоится сегодня вечером в клубе «Чэннел».
Я сложил все это обратно в его карманы и поднялся с колен. Со-
бравшись уходить, я остановился в дверях, чтобы оглянуться еще
раз. Лицо Ланса, освещенное фонариком, было цвета старой слоно-
вой кости. Казалось, он сорвался и упал, попытавшись сделать по-
трясающий прыжок к самому солнцу.
— Ланс Мануэль Леонард Торресе, — произнес я вместо эпи-
тафии.
На улице я почувствовал на своем лице холодные слезы тумана.
Довольно неуклюже плюхнувшись на сиденье, я, прежде чем вклю-
чить мотор, услышал шум другого двигателя, завывающего на подъ-
еме, со стороны бульвара Вентура. Устремленные вверх лучи фар,
рассеиваясь в тумане, на мгновение осветили низко несущиеся тучи
и выскользнули из-за последнего поворота. Выключив свет в своей
машине, я наблюдал, как темный седан с массивным хромированным
бампером решительно свернул на подъездную аллею и остановился
прямо перед домом Леонарда. Передняя дверь открылась, из нее вы-
шел мужчина и, пройдя сквозь конус света, отбрасываемого фарами,
422
направился к входной двери. На нем был темный плащ, перетянутый
в талии широким поясом, ступал он легко и твердо. Лица его я не
видел, только затылок с коротким темным «ежиком».
Постучав и не получив ответа, он вытащил из кармана тускло
блеснувший ключ и отпер дверь. В окнах гостиной зажегся свет, и
в тот же миг я услышал громкий крик, очень похожий на карканье
вороны, лишь слегка приглушенный деревянными стенами. Свет по-
гас. Карканье еще некоторое время продолжалось в полной темноте.
Но еще прежде, чем дверь отворилась снова, наступила тищина.
Человек вышел. Теперь я узнал его. Это был Карл Стерн. Несмот-
ря на короткую стрижку и аккуратный галстук-бабочку, его лицо бы-
ло похоже на лицо старухи, которая вдруг лишилась всех своих
близких.
Он с трудом развернул седан и пронесся мимо моей машины, даже
не заметив ее. Мне еще надо было завести мотор и развернуться, но
я догнал его у подножия холма. Он мчался по бульвару, не обращая
внимания на светофоры, как будто за ним гнался взвод мотоцикли-
стов. А я несся за ним. Я не мог его упустить.
Вскоре мы оказались на улице Мэнор Крест. По-видимому, наше
катание на «Русских горках» подходило к концу. Дом Эстер был осве-
щен снизу доверху, в отличие от дома Ланса. На втором этаже за
шторами виднелся грациозный силуэт молодой женщины.
Стерн выскочил из своего седана, не выключая двигателя, посту-
чал в дверь, вошел и тут же вышел назад, так что я даже не успел
придумать, что мне предпринять. Он сел в машину и уехал. На сей
раз я за ним не последовал. Было похоже, что Эстер вернулась домой.
Глава 16
Через разбитую дверь веранды я вошел в дом. Над головой разда-
валось быстрое цоканье каблучков и девичий голосок, что-то мурлы-
кающий без слов. Хватаясь за перила, я поспешил взобраться по
лестнице на второй этаж. Дверь спальни в конце'коридора была при-
открыта, и оттуда пробивалась полоска света. Осторожно пройдя
вдоль стены, я заглянул в комнату.
Девушка, стоявшая ко мне.спиной, была скромно одета в твидо-
вую юбку и в белую кофточку с короткими рукавами, светлые волосы
гладко зачесаны назад. На кровати перед ней лежал открытый белый
кожаный чемодан с голубой шелковой подкладкой, и девушка осто-
рожно укладывала в него что-то вроде черного платья.
Она выпрямилась и, чуть покачивая бедрами, прошла в другой ко-
нец комнаты. Талия у нее была удивительно тонкая и гибкая. Открыв
зеркальную дверь шкафа, она принялась рыться внутри, а когда обер-
нулась с охапкой одежды в руках, я уже был в комнате.
423
Девушка застыла как изваяние. Яркие платья посыпались на пол.
Она отступила назад к зеркальной дверце, захлопнувшейся с резким
стуком.
— Привет,- Эстер. А я уже считал тебя мертвой.
Она поднесла ко рту сжатый кулачок, прикусила костяшки паль-
цев и проговорила, не разжимая зубов:
— Кто вы?
— Меня зовут Арчер. Разве ты забыла сегодняшнее утро?
— А, так вы тот самый детектив, с которым подрался Ланс?
Я молча кивнул.
— Что вам от меня нужно?
— Хочу немного поговорить.
— Убирайтесь отсюда. — Она перевела взгляд на телефон цвета
слоновой кости, стоявший возле кровати, и добавила неуверенно: —
Или я вызову полицию.
— В этом я очень сомневаюсь.
Эстер убрала руку ото рта и приложила к груди, как будто почув-
ствовала там резкую боль. Лицо ее исказилось от гнева и страха, но
она была из той породы девушек, которые выглядят привлекательно
при любых обстоятельствах. Она напоминала изваянную из камня
дорогую статуэтку и держалась с таким прирожденным достоин-
ством, как будто ее красота должна была во что бы то ни стало защи-
тить ее от всех неприятностей.
— Имейте в виду, — предупредила она, — в любую минуту сюда
могут прийти мои друзья.
-— Прекрасно. Я как раз горю желанием с ними познакомиться.
— Да неужели?
— Представь себе.
— Ну что ж, пожалуйста, раз уж вы так этого хотите, — сказала
она. — Но, если вы не возражаете, я буду продолжать укладывать
веши.
— Продолжайте, Эстер. Вы ведь Эстер Кэмпбелл, не так ли?
Она не ответила и даже не взглянула на меня. Подняла упавшие
платья, бросила этот шуршащий сноп на кровать и принялась разби-
рать их.
— Куда же вы хотите ехать в такой поздний час? — поинтересо-
вался я.
— Пусть это вас не волнует.
— Но это может заинтересовать полицию.
— Полицию? Так идите и сообщите им, почему бы вам так не по-
ступить? Делайте что вам угодно.
— Однако вы довольно дерзки для девушки, которая спасается
бегством.
— Я вовсе не спасаюсь бегством, как вы утверждаете. Не пытай-
тесь запугать меня.*
424
— Значит, вы просто едете в деревню на уик-энд.
— А почему бы и ест?
— Я же слышал, как вы утром говорили Лансу, что хотели бы
выйти из игры.
Она не отреагировала, как я надеялся. Ее проворные руки сворачи-
вали в этот момент последнее платье. Я готов был восхищаться ее
мужеством, но затем у меня мелькнуло сомнение. Вполне могло ока-
заться, что у нее в чемодане спрятан пистолет. Однако, когда она на-
конец повернулась ко мне, в руках у нее ничего не было.
— Так из какой игры вы хотели выйти?
— Я не понимаю, о чем вы говорите, и мне это совершенно безраз-
лично.
Но было видно, что она нервничает все сильнее.
— Эти ваши друзья, которые должны прийти сюда... Ланс Лео-
нард не один из них?
— Да, и вам лучше удалиться до его прихода.
— Вы уверены, что он придет?
— Скоро вы сами убедитесь.
— На' это стоило бы посмотреть. Интересно, кто будет нести
корзину.
— Корзину? — переспросила она высоким от волнения голосом.
— Насколько мне известно, Ланс не в состоянии больше перед-
вигаться самостоятельно. Его можно только переносить в кор-
зине.
Она снова схватилась за грудь. По-видимому, боль поднялась вы-
ше. Сердито передернув плечами, она попыталась проскочить между
кроватью и мной. Я преградил ей путь.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Сегодня вечером.
— В какое время?
— Я точно не помню. Несколько часов тому назад. Это имеет ка-
кое-то значение?
— Да, для вас имеет. И большое. Как он себя чувствовал, когда
вы расстались?
— Прекрасно. А почему вы спрашиваете? С ним что-нибудь слу-
чилось?
— Послушайте, Эстер. Вы оставляете за собой следы разрушения,
как Шерман1, прошедший по Джорджии.
— Что случилось? Он ранен?
— И очень тяжело.
— Die он?
'Шерман Уильям Текумсе (1820 — 1891) — американский генерал. В Граждан-
скую войну в США командовал армией северян, которая вышла в тыл южан, что при-
вело к их разгрому. * •
425-
— Пока дома. Но скоро будет в морге.
— Он умирает?
— Он мертв. Разве Карл Стерн не сообщил вам об этом?
Она отчаянно затрясла головой, но это было больше похоже на
конвульсии, чем на жест отрицания.
— Этого не может быть. Вы сумасшедший.
— Иногда мне кажется, что я единственный, кто пока еще в сво-
ем уме.
Девушка присела на край кровати. Несколько крошечных капелек
пота выступили у нее на лбу у самых волос, и она машинально смах-
нула их. Она смотрела на меня остановившимся взглядом, глубоко
потрясенная. Если она притворялась, ее смело можно было назвать
великой актрисой.
Но я полагал, что она не притворяется.
— Твой лучший друг мертв, — повторил я еще раз. — Кто-то за-
стрелил его:
— Вы лжете.
— Может быть, мне надо было принести с собой труп? Сказать
тебе, куда попали пули? Одна в висок, а другая в глаз. Или тебе все
это уже известно? Я не хочу быть занудой.
Она наморщила лоб, углы ее рта поползли вниз, придавая ему.
форму трагического треугольника.
— Вы ужасный тип. Вы лжете, чтобы заставить меня все вам вы-
ложить. Вы то же самое сказали и обо мне — сказали, что я мерт-
ва. — У нее на глазах выступили слезы. — Вы что угодно выдумаете,
чтобы заставить меня говорить.
— А о чем вы могли бы мне рассказать, если бы пожелали?
— Я не хочу отвечать ни на один ваш вопрос.
— Подумайте немного, может быть, и захотите. Похоже, что вас
просто обвели вокруг пальца.
Она ошеломленно взглянула на меня.
— Неужели вы настолько наивны, что и впрямь считаете своих
приятелей.приличными людьми? Ничего себе компания! Да они же
наверняка подставляют вас. Им представился редкий шанс поймать
двух зайцев: убрать Ланса и подстроить все так, чтобы вас обвинили
в его убийстве.
Я использовал все свое красноречие, лихорадочно пытаясь сориен-
тироваться и отыскивая решение на ходу. Она жадно слушала. Затем
проговорила осипшим голосом:
— Кто это мог сделать?
— Тот, кто уговорил вас ехать туда, куда вы собрались.
— Никто меня не уговаривал. Я сама решила.
— А чья это была идея? Лероя Фроста?
Ее взгляд вспыхнул и погас.
— Что Фрост приказал вам? Куда вы должны ехать?
426
— Это не Фрост. Со мной держал связь Ланс. Того, о чем вы гово-
рите, просто не может быть. Он не мог спланировать свое собствен-
ное убийство.
— Конечно нет, если только он знал, что его ожидает. Но, очевид-
но, это не так. Они надули его так же, как и вас.
— Никто меня не надувал, — твердила она упрямо. — Зачем им
меня надувать?
— Перестаньте, Эстер, вы же не ребенок. Вы лучше меня знаете,
что вы натворили.
— Я не сделала ничего противозаконного.
— У людей разные критерии, не так ли? Некоторые считают шан-
таж самой грязной игрой в мире.
— Шантаж?
— Оглянись вокруг и брось притворяться. Только не рассказывай
мне сказок, что Графф дарит тебе все эти вещи за твои красивые
глазки. Я достаточно повидал шантажистов в этом городе, чтобы
чуять их по запаху. А ты по самую шею увязла в этом грязном
деле.
Она инстинктивно обхватила пальцами свою грациозную шейку.
По всему было видно, что ее сопротивление слабело. Она растерянно
оглядела розовые стены. Постепенно ее щеки приняли тот же цйет,
залившись такой неподдельной краской стыда, какую мне давно не
приходилось наблюдать у современных девушек. Моя уверенность
поколебалась.
— Вы все сочиняете, — еще раз повторила она.
— А что мне делать? Вы же мне ничего не говорите. Я делаю
выводы из того, что вижу и слышу. Девушка бросает своего мужа,
сближается с безработным боксером, который водит дружбу с гангс-
терами. И в мгновение ока оба при деньгах. Ланс подписывает кон-
тракт со студией, вы становитесь владелицей роскошного огромного
дома в Беверли-Хиллз. А Симон Г)эафф выступает в роли сказочной
феи, осыпавшей вас своими дарами. С чего бы все это?
Она не ответила и, опустив голову, уставилась на свои руки, зажа-
тые между колен.
— Что вы продали Граффу? — спросил я. — И какое отношение
ко всему этому имеет Габриэль Торресе?
Ее лицо моментально стало мертвенно-бледным, а под глазами
выступили темные круги. Она совершенно погрузилась в себя. Оче-
видно, перед ее отрешенным взглядом встал образ убитой девушки,
и это повергло ее в ужас.
— Думаю, вы знаете, кто ее убил. Если я прав, то лучше скажите
мне. Пора уже сделать это, пока еще кого-нибудь не убили. Следую-
щей жертвой можете стать вы, Эстер.
Ее губы шевельнулись, как у куклы, управляемой актером-
чревовещателем :
427
— Я не... — Но тут воля вернулась к ней, и фраза осталась неза-
конченной.
Она неистово затрясла головой, так что слезы брызнули из глаз,
и, закрыв лицо руками, бросилась боком на кровать. Всю ее, подобно
электрическому току, сотрясал неудержимый страх, который она
больше не могла скрывать. Внутри у меня зашевелилось что-то похо-
жее на жалость. А жалость обычно переходит либо в отвращение,
либо в сочувствие.
Немного успокоившись, девушка посмотрела на меня, приподняв-
шись на локте и круто изогнув бедро.
— Так вы расскажете мне о Габриэль?
— Я не знаю ничего такого, что могло бы вас заинтересовать, —
произнесла она слабым, приглушенным голосом.
— Вам известно, кто застрелил Ланса?
— Нет. Оставьте меня в покое.
— Что сказал вам Карл Стерн?
— Ничего. У нас с ним была назначена встреча, и он просто хотел
перенести ее, вот и все.
— Какая встреча?
— Это не ваше дело.
— Он хочет взять вас с собой на прогулку?
— Возможно.
— На прогулку в одну сторону?
Она, разумеется, поняла, что я имею в виду, и, вскочив, закричала
срывающимся голосом:
— Убирайся отсюда, садист проклятый! Я знаю таких, как ты!
Я видела много раз, как сыщики из полиции мучают беспомощ-
ных людей! Если в вас есть хоть капля порядочности, уходите
отсюда!
Она раскачивалась из стороны в сторону, ее груди напряглись под
белой кофточкой, алые губы скривились, а глаза метали голубые
молнии. Она была особенно хороша в этот момент, но кроме красо-
ты в ней было еще кое-что, не менее привлекательное, — неподдель-
ная искренность, которой дышал весь ее облик.
Я поймал себя на том, что утратил уверенность в правильности
своих умозаключений. Девушка оказалась совсем не такой, как я ожи-
дал. Кроме того, в обвинении, брошенном мне, была доля правды.
Пожалуй, стремясь немедленно покарать зло, я сам стал слишком же-
сток, а к жалости, которую во мне вызывала Эстер, подмешивалось
достаточно сильное влечение. Размышляя таким образом, я почув-
ствовал себя крайне неловко. Самое лучшее было пожелать девушке
доброй ночи и удалиться.
Не так-то просто любить людей и пытаться спасать их, ничего
не желая взамен. Во всяком случае, у меня это не очень-то полу-
чалось.
428
Глава 17
Подъехав к клубу «Чэннел», я увидел, что ворота открыты на-
стежь. Никто не вышел мне навстречу, будка охранника пустовала.
Празднество, затеянное Симоном Граффом, было в самом разга-
ре. Музыка и яркий свет выплескивались наружу из распахнутых
окон. На площадке перед зданием стояло несколько десятков машин.
Я поставил свою между черным «порше» и «кадиллаком» цвета ла-
ванды с откидным верхом и светлыми кожаными чехлами с золотой
бахромой и снова прошел под перевернутой рождественской елкой
красного цвета. Елка, по-видимому, что-то символизировала, но я не
мог понять, что именно.
Подойдя к кабинету Бассетта, я постучал в дверь, но не получил
ответа. Бассейн, освещенный сверху и снизу прожекторами, казался
плитой из огромного сияющего изумруда. Гости собрались в дальнем
конце под ажурной алюминиевой вышкой для прыжков в воду. Спу-
стившись по ступенькам, я направился туда вдоль выложенной кафе-
лем кромки бассейна.
В основном здесь собрались молоденькие голливудские девицы,
холеные и самоуверенные, в открытых вечерних платьях или купаль-
никах, явно не предназначенных для воды. Среди мужчин я узнал Си-
мона Граффа и Сэмми Свифта, а также спасателя-негра, с которым
разговаривал сегодня утром. Все они, закинув головы, смотрели
на девушку, неподвижно стоявшую на площадке десятиметровой
вышки.
Спустя несколько секунд она разбежалась и взлетела в воздух, пе-
ресеченный лучами прожекторов. Ее тело согнулось, она плавно вы-
полнила сальто в полтора оборота- и, прежде чем войти в воду,
превратилась из птички в рыбку. Зрители бурно зааплодировали.
Один из них, проворный человек лет сорока, в смокинге, щелкнул
фотоаппаратом с лампой-вспышкой, когда она поднималась по
лесенке и с нее каплями стекала вода. Девушка надменно стряхнула
воду с коротких черных волос и отошла в угол вытереться. Я подо-
шел к ней.
— Прекрасный прыжок.
— Вы так думаете? — Она повернула ко мне свое загорелое лицо,
и я увидел, что девушкой она была давным-давно. — Сама бы я себе
дала от силы три балла. Координация была не на высоте. Когда я
в форме, я делаю это сальто с винтом, но все равно, спасибо.
Она вытерла махровым полотенцем сначала одну ногу, потом
другую. В ее обращении с собственным телом чувствовалась искрен-
няя и бескорыстная привязанность, как будто она ухаживала, к при-
меру, за любимой лошадью.
— Вы участвуете в соревнованиях по прыжкам в воду?
— Одно время участвовала. А почему вы спрашиваете?
429
— Меня просто интересует, что заставляет женщин проделывать
все эти штучки. Ведь вышка такая высокая.
— Человек должен в чем-то проявить себя. Я не красавица. —
Она грустно улыбнулась. — Доктор Фрей, мой друг, психиатр, ут-
верждает, что вышка — это фаллический символ. А знаете, что гово-
рят пловцы? Прыгун в воду — это тот же пловец, но с мозгами
набекрень.
— А я-то думал, что прыгун в воду — это пловец с сильной волей.
— Так говорят сами прыгуны. А вы много знаете прыгунов в
воду?-
— Нет, но хотел бы. Скажите, Эстер Кэмпбелл случайно не ваша
подруга?
Ее лицо стало замкнутым.
— Я знаю Эстер, — сказала она осторожно. — Но вряд ли могу
назвать ее подругой.
— А почему?
— Это длинная история, а я замерзла.
И, резко отвернувшись, она быстрым шагом направилась к разде-
валке. Ее мускулистые бедра при ходьбе оставались почти непод-
вижными.
Откуда-то сверху раздался громкий мужской голос:
— Прошу внимания! — Он легко перекрыл шум. — Вам предсто-
ит стать свидетелями чуда нашего века.
Голос принадлежал седовласому пожилому человеку, стоявшему
на площадке пятиметровой вышки. У него были костлявые ноги,
дряблая кожа на груди, а живот, как коричневый тугой мяч, растяги-
вал светлые шорты. Присмотревшись, я узнал Симона Граффа.
— Леди и джентльмены! — Графф приставил ко лбу ладонь и
игриво огляделся. — А вообще-то, присутствуют здесь какие-нибудь
леди? А джентльмены?
Женщины захихикали. Мужчины загоготали.
— Смотрите, девочки и мальчики! — прокричал Графф резким не-
естественным голосом. — Великий Граффиссимо совершает уникаль-
ный прыжок и бросает вызов смерти!
Он решительно сделал несколько шагов и прыгнул вниз, вытянув
руки по швам, «солдатиком», как обычно прыгают мальчишки. Его
гости дождались, пока он появится на поверхности, и лишь затем на-
чали аплодировать, изо всех сил хлопая и свистя.
Сэмми Свифт оказался в толпе рядом со мной. Он заметил, что
я не присоединился к хору приветствий, и удивленно уставился на ме-
ня, но не узнавал, пока я не позвал его по имени. От его дыхания
можно было спички зажигать.
— Л у Арчер, черт меня побери. Что ты делаешь в этой galere?1
Галера (фр.).
4}0
— Просто любопытствую.
— Еще бы! Кстати о любопытстве, тебе удалось встретиться с
Лансом Леонардом?
— Нет. Мой друг внезапно заболел, и мы вынуждены были отка-
заться от интервью.
— Жаль. Парня ждет успех. Стоит о нем написать.
— Да брось заливать.
— Да-да. — Он закивал головой. — Посоветуй своему другу все
же встретиться с избранником славы. Я слышал, что существует как
официальная, так и неофициальная версия его необыкновенного
успеха.
— Можешь подробно рассказать, что ты слышал?
— Я не знал, что ты тоже подвизаешься на репортерском попри-
ще, Лу. В чем дело? Что ты хочешь выведать?
Его затуманенный взор прояснился, глаза сузились. Он оказался
не настолько пьян, как я думал, а тема была слишком рискованной,
поэтому я уклонился от разговора.
— Я просто хотел оказать услугу приятелю.
— И сейчас ты ищешь Леонарда? Я его не видел здесь сегодня
вечером.
Графф снова завопил:
— Внимание, внимание! Время попрактиковаться в спасении уто-
пающих.
В глазах у него была пустота. Губы отвисли. Он сделал шаг к груп-
пе хихикающих девушек и выбрал одну из них — в серебристом ве-
чернем платье. Ъснул ее в плечо указательным пальцем и громко
спросил:
— Ты! Как тебя зовут?
— Марта Мэтью.' — Она улыбалась в порыве восторга. Молния
ударила в нее.
— Ты прелестная малышка, Марта.
— Благодарю вас. — Она преданно смотрела на него сверху вниз,
длинноногая акселератка. — Большое спасибо, мистер Графф.
— Как ты смотришь на то, чтобы я спас тебя, Марта?
— Я просто в восторге.
— Тогда вперед. Прыгай!
— А как же мое платье?
— Можешь снять его.
Ее улыбка стала растерянной.
— Снять?
— Именно так!
Она стянула платье через голову и сунула его в руки одной из под-
руг. Г^афф столкнул ее в бассейн. Проворный фотограф успел запе-
чатлеть этот момент. Цэафф последовал за девушкой и подтащил
ее к лесенке, стиснув поперек туловища своей волосатой рукой со
431
вздувшимися венами. Она продолжала улыбаться. Чернокожий спа-
сатель бесстрастно наблюдал за ними.
Я испытывал сильное желание отдубасить кого-нибудь. Но рядом
никого подходящего не было, и я только отошел подальше от этого
места, а Сэмми Свифт потащился следом за мной. Остановившись
у другого края бассейна, мы прислонились к рельефной кадке с буйно
разросшейся бегонией и закурили. В полутьме лицо Сэмми казалось
худым и бледным.
— Ты довольно хорошо знаешь Симона Граффа, — заметил я.
Его светлые глаза вспыхнули и погасли.
— Чтобы чувствовать к нему то, что чувствую я, его в самом деле
надо хорошо узнать. Я изучал этого человека почти пять лет. Того,
что я о нем не знаю, и не стоит знать. Но и то, что мне известно,
тоже не слишком интересно. Знаешь, зачем он, к примеру, демонстри-
рует этот трюк со спасением утопающих? Он проделывает его на
каждой вечеринке, прямо как заводной механизм, но держу пари, я
один-единственный раскусил, в чем тут дело. Бьюсь об заклад, Си-
мон даже сам не знает.
— Не сочиняй.
Сэмми напустил на себя ученый вид и сказал тоном профессора-
психоаналитика:
— Сим страдает неврозом навязчивых состояний, он вынужден
делать то, что делает. Его преследует навязчивая мысль о девушке,
которую убили в прошлом году.
— О какой еще девушке? — спросил я, пытаясь скрыть волнение.
— Ее тогда нашли на берегу, пробитую пулями. Это произошло
вот здесь, внизу. — И он указал на невидимый во тьме океан, кото-
рый простирался за стеклянной стеной. — Сим был в нее по уши
влюблен.
— Весьма трогательно, если это правда.
— Черт подери, уж поверь мне на слово. Я был с Симом тем ут-
ром, когда он получил известие о ее смерти. У него в кабинете стоит
телетайп — он всегда хочет знать все первым, — и когда он увидел
ее имя на ленте, он побелел как полотно, лучше сравнения и не приду-
маешь, закрылся в ванной комнате и целый час оттуда не выходил.
Когда же наконец вышел, то выглядел как с глубокого похмелья. Он
очень изменился с тех пор, как девушка погибла. Как же ее звали? —
Он щелкал пальцами, тщетно пытаясь вспомнить. — Вроде бы
Габриэль.
— Кажется, я что-то слышал об этом. Но не была ли она слишком
молода для него?
— Черт возьми, он как раз в таком возрасте, когда сходят с ума
по молоденьким девушкам. Да Сим не так уж и стар. Поседел он
только в этом году, очевидно, смерть девушки на него так повлияла.
— Tti в этом уверен?
432
— Уверен... конечно, уверен. Я видел их вместе раза два прошлой
весной, а у меня не глаза, а рентгеновский аппарат, парень. Для писа-
теля это самое важное.
— Где ты их видел?
— Да здесь, в этих местах, а один раз в Лас-Вегасе. Они лежали
рядышком возле бассейна в одном из роскошных отелей и курили
одну сигарету. — Он взглянул на тлеющий кончик своей собственной
сигареты и щелчком отбросил ее в воду. — Может быть, мне не сле-
довало бы так много болтать, но ты же не выдашь меня, и, кроме
того, все это в далеком прошлом. Остались только безумные трюки
со спасением утопающих. Понимаешь, он вновь и вновь разыгрывает
ее смерть и каждый раз успевает спасти. Только, изволь заметить,
он проделывает это в бассейне с подогретой водой.
— Все это только твои фантазии.
— Да, но они не лишены смысла, — сказал он убежденно. —
Я наблюдаю за ним уже несколько лет, как за мухой, которая ползает
по стене, и могу утверждать, что знаю его, читаю, как книгу.
— И кто же написал эту книгу? Фрейд?
Казалось, Сэмми не слышит меня. Он уставился туда, где Графф
с девушками позировал перед фотографом. Я всегда удивлялся, как
фотографам не надоедает снимать.
НаконецСэмми сказал:
— Я действительно терпеть не могу этого ублюдка.
— Что он тебе сделал?
— Не мне, а Флоберу. Я пишу сценарий о Карфагене, уже шестую
версию, а Сим Графф стоит у меня за спиной. — Его голос изменил-
ся, он копировал произношение Граффа: — «Мато играет молодого
героя, и мы не можем позволить ему умереть. Мы должны сохранить
его живым для девушки — это элементарно. Я это понял. Она спаса-
ет и выхаживает его. Отличная мысль, правда? Мы ничего не потеря-
ем, а завоюем любовь и восхищение публики. Понимаешь, Саламбо
перевоспитает его. Парень был прежде кем-то вроде революционера.
Но вот он спасен добродетельной женщиной от последствий
собственной глупости. Ради нее он избавляется от варваров. Девушка
наблюдает за ним с расстояния пятидесяти ярдов. Они обнимаются.
И наконец женятся». — Сэмми продолжил своим собственным голо-
сом: — Ты читал «Саламбо»?
— Давным-давно, в переводе. Я не помню сюжета.
— Тогда тебе не понять, о чем я говорю. «Саламбо» — это траге-
дия, основная тема которой — смерть. А Сим Графф приказывает
мне закончить ее счастливым концом. И черт меня побери, я пишу
так, как он хочет! — В его голосе пррзвучало неподдельное удивле-
ние. — Уже написал. Что заставляет меня издеваться над собой и
Флобером? Я же преклоняюсь перед Флобером.
— Может быть, деньги? — высказал я предположение.
433
— Да, деньги, деньги, деньги, — несколько раз произнес он, ме-
няя интонацию. Казалось, он пытался отыскать новые оттенки смыс-
ла этого слова.
Чувствительность, свойственная подвыпившим людям, внезапно
вызвала у него слезы. Но он быстро успокоился и, слегка похлопав
себя ладонями по глазам, глупо хихикнул.
— Ну что ж, бесполезно лить слезы над пролитой кровью. Не про-
пустить ли нам по рюмочке, а, Лу? Нет, в самом деле, по рюмочке
виски?
— Подожди минутку. Ты знаешь девушку по имени Эстер
Кэмпбелл?
— Да, я как-то встречал ее здесь.
— Недавно?
— Нет, давно.
— Не знаешь, какие у нее отношения с Граффом?
— Не знаю и знать не хочу, — отмахнулся он. Предмет разговора
причинял ему беспокойство, и он попытался укрыться за шутов-
ством. — Никто мне ни о чем не рассказывает, я просто-напросто
мальчик-интеллектуал на побегушках. Интеллектуал-неудачник. Та-
кая вот песня.
И он начал напевать приглушенным тенором, тут же импровизи-
руя мелодию:
— Он так достоин порицания, однако он незаменим, юн объясня-
ет, что к чему, и он один моя утеха. Это интеллектуальный, а также
очень сексуальный мальчик-лакей, которого уже ничто не может
огорчить... Посмотри-ка на этого щеголя.
— Посмотрел.
— Он отмечен печатью гения, старина. Я никогда тебе не расска-
зывал, что когда-то я был гением? Я учился в средней школе в Илли-
нойсе, и коэффициент моего умственного развития равнялся ста
восьмидесяти трем. — Он наморщил лоб. — Что с тех пор случилось
со мной? Что произошло? Я же любил людей, и у меня действитель-
но был талант, черт меня подери. Но я ни к чему не относился всерьез
и вот приехал сюда, просто так, из озорства, стал выступать с шутка-
ми в эстрадном обозрении, получал пятьдесят семь долларов за сло-
весную игру и все посмеивался. А потом вдруг оказалось, что это
совсем не шуточки, что это навсегда, это твоя жизнь, единственное,
что у тебя есть. А Сим Пэафф держит тебя под башмаком, и ты боль-
ше не можешь мыслить самостоятельно. Ты уже не принадлежишь
себе и не являешься самим собой.
— Так кто же ты, Сэм?
— Это уж мои проблемы..— Он засмеялся и тут же поперхнул-
ся. — На прошлой неделе меня посетил мой собственный призрак,
я видел его ясно, как в фильме, — в непристойном фильме, но не сто-
ит обращать на это внимания. Я был кроликом, бегущим по равнине.
434
На заднем плане. — Он засмеялся и снова закашлялся. —
Противненьким, жирненьким, как сдобная булочка, кроликом с бе-
леньким хвостиком, облизывающим свою расщепленную губу, кото-
рый бежал по великой американской равнине.
— А кто гнался за тобой?
— Не знаю, — сказал он, криво усмехнувшись. — Я боялся по-
смотреть.
Глава 18
Графф приближался к нам с весьма самодовольным видом, окру-
женный своим хихикающим гаремом и евнухами. Я отвернулся и по-
дождал, пока он не прошел мимо. Сэмми враждебно молчал.
— Нет, мне действительно необходимо выпить, — воскликнул он
затем. — Я только об этом и думаю. Что ты скажешь насчет того,
чтобы присоединиться ко мне в баре?
— Может быть, попозже.
— Ну, пока. Смотри не выдавай меня.
Я дал обещание, что не выдам, и Сэмми ушел туда, где горел свет
и звучала музыка.
В этот момент в бассейне никого не было, кроме чернокожего спа-
сателя, который все еще возился под вышкой для прыжков. Он про-
шел мимо меня с охапкой использованных полотенец и отнес их в
освещенную комнатку, расположенную за кабинами для переоде-
вания.
Я подошел и постучал в открытую дверь. Спасатель поднял голо-
ву от большого полотняного мешка, куда он складывал грязные по-
лотенца. На парне была серая, пропитанная потом, униформа с
надписью «Клуб «Чэннел» на груди.
— Я могу быть вам полезен чем-нибудь, мистер?
— Спасибо, не беспокойся. А как поживают тропические рыбки?
Он ухмыльнулся.
— Сегодня вечером мне причиняют хлопоты не тропические рыб-
ки, а люди. Только люди. И почему это на подобных сборищах им
хочется еще и плавать? Думаю, выпивка их подстегивает. Уму непо-
стижимо, сколько они пьют.
— Кстати, о выпивке. ТЬой босс, видимо, не прочь пропустить рю-
мочку-другую?
— Мистер Бассетт? Да, в последнее время он беспробудно пьян-
ствует, с тех пор как умерла его мать. Тропическая рыбка. Мистер
Бассетт был уж слишком ей предан. — Черное лицо было вежливым
и спокойным, и только в глазах мелькнула усмешка. — Он как-то го-
ворил мне, что она была единственной женщиной, которую он
любил.
— Тем лучше для него. А ты не знаешь, где Бассетт сейчас?
435
— Где-то здесь. — Он помахал в воздухе рукой. — На таких вече-
рах он всегда ходит от одной компании к другой. Вы хотите, чтобы
я разыскал его?
— Спасибо, не сейчас. Скажи, пожалуйста, ты знаешь Тони
Торресса?
— Конечно. Мы работаем вместе уже много лет.
— А его дочь?
— Немного знал, — ответил он сдержанно. — Она тоже работа-
ла здесь.
— А сейчас Тони все еще в клубе? Я не видел его у ворот.
— В самом деле, ночью он уходит домой, даже когда здесь быва-
ют вечеринки. Его сменщик не явился сегодня вечером. Может быть,
мистер Бассетт забыл вызвать его.
— Ты случайно не знаешь, где живет Тони?
— Конечно, знаю. Собственно, он живет у вас под ногами. Он за-
нимает помещение рядом с бойлерной, переехал туда в прошлом го-
ду. Сказал мне, что по ночам начал мерзнуть.
— А ты не проводишь меня к нему?
Он взглянул на часы.
— Уже половина второго. Вы же не собираетесь будить его среди
ночи?
— Собираюсь, — ответил я.
Парень пожал плечами и повел меня по коридору с нагретым воз-
духом, пропитанным мыльными испарениями душевых, вниз по бе-
тонным ступенькам в жаркую, как парник, сушильню, где купальные
костюмы, похожие на сброшенную змеиную кожу, висели на деревян-
ных стойках между двумя огромными бойлерами, отапливающими
бассейн и все здания клуба. Позади них я увидел как бы комнату в
комнате, грубо сколоченную из больших листов фанеры.
— Тони живет здесь, потому что таково его желание, — объяснил
спасатель, как бы защищая его от меня. — Он не смог жить в своем
доме на берегу моря и теперь сдает его в аренду. Мне кажется, не
стоит его будить. Тони — старый человек и нуждается в отдыхе.
Но Тони уже проснулся. Его пятки зашлепали по полу. В щелях
между листами фанеры показался свет. Тони открыл дверь и смотрел
на нас прищурившись, — маленький старый человек с большим жи-
вотом, в длинной ночной рубашке, с цепочкой на шее, на которой ви-
сел, должно быть, крестик или образок.
— Простите, что поднял вас с постели. Мне нужно с вами пого-
ворить.
— О чем? Что случилось? — Он поскреб за ухом, под взъерошен-
ными седыми волосами.
— Ничего особенного. — Если не считать двух убийств в его
семье, об одном из которых, как предполагалось, я еще не знаю. —
Можно войти?
436
— Конечно. Знаете, я тоже хотел бы с вами поговорить. — Он ши-
роко распахнул дверь и, отступив на шаг назад, пригласил меня в свое
жилище едва ли не изысканным жестом. — А ты зайдешь, Джо?
— Нет, мне нужно вернуться наверх, — ответил спасатель.
Я поблагодарил его и вошел. Небольшая, очень жаркая комната,
освещенная лампочкой без абажура на свисающем шнуре, почему-то
показалась мне похожей на монашескую келью, хотя я никогда не был
в настоящем монастыре. Комод, облицованный покоробившейся фа-
нерой под дуб, железная кровать, табурет, шкаф без дверок, служив-
ший одновременно и буфето!и и шифоньером, в котором висел
голубой костюм из сержа, непромокаемая куртка и чистая, тщатель-
но выглаженная униформа. Из-под кровати, покрытой ветхими про-
стынями из голубой фланели, выглядывал старый чемодан с
медными застежками. На стене в изголовье кровати висели две фото-
графии. Одна, по-видимому, была сделана в фотостудии и слегка от-
ретуширована. Это был портрет прелестной темноволосой девушки
в белом выпускном платье. Другая была цветной репродукцией с ико-
ны девы Марии, держащей в протянутой руке ярко горящее сердце.
Тони указал мне на табуретку, а сам опустился на кровать. Все
еще почесывая голову, он неподвижно уставился в пол своими черны-
ми, как антрацит, глазами. Правая рука с припухшими костяшками
была сжата в кулак.
— Да, я хотел поговорить с вами, — повторил он. — Я думал об
этом весь день и половину ночи. Мистер Бассетт сказал, что вы
сыщик.
— Да, частный детектив.
— Угу, частный. Это мне подходит. Эти окружные полицейские,
ну разве можно им доверять? Они носятся в своих ревущих автомоби-
лях и хватают людей только за то, что у кого-то не горит задняя фара
на машине, а кто-то бросил пустую банку из-под пива не в ту канаву.
А когда случается что-нибудь действительно серьезное, их никогда не
бывает на месте.
— Ну что вы, Тони, они всегда должны быть на месте.
— Возможно. Но за свою жизнь я повидал немало разного. Вроде
того, например, что произошло в прошлом году в моей собственной
семье.
Он медленно повернул голову влево, как будто под каким-то не-
преодолимым давлением, пока не уперся взглядом в фотографию де-
вушки в белом платье.
— Ведь вы, наверное, уже слышали о Габриэль, моей дочке?
— Да, слышал.
— Я нашел ее застреленной на берегу. В прошлом году, двадцать
первого марта. Всю ночь ее не было дома, я думал, она ночует у под-
руги. А нашел ее утром, мою единственную доченьку. Ей только-
только исполнилось восемнадцать.
437
— Мне очень жаль, Тони.
Его взгляд буравил мое лицо, измеряя глубину моего сочувствйя.
Широкий рот скривился, будто Тони испытывал физическую боль,
давая наконец выход своим тяжелым мыслям.
— У меня сердце обливается кровью. Я во всем виноват, я пред-
чувствовал это. Но как я мог воспитать ее сам? Девочку без матери?
Молодую девушку, такую хорошенькую? — Он опять посмотрел на
фотографию и медленно повернулся ко мне. — Разве мог я научить
ее, как себя вести?
— Что случилось с вашей женой, Тони?
— С моей женой? — Вопрос удивил его. На минуту он задумал-
ся. — Много лет тому назад она сбежала от меня. Сбежала с мужчи-
ной, и когда последний раз я о ней слышал, она была в Сиэтле. Она
всегда с ума сходила по мужчинам. Думаю, Габриэль пошла в нее.
Я ходил в католическую церковь, спрашивал совета, что мне делать
с дочерью, которая рвется с привязи, как молодая кобыла во время
течки... ну, конечно, я выразился не совсем такими словами. Священ-
ник посоветовал поместить ее в монастырскую школу, но у меня не
было таких денег. Надо было слишком много денег, чтобы спасти
жизнь моей дочери. — Он отвернулся и сказал, обращаясь к деве Ма-
рии: — Я подлый старый дурень.
— Ты же не мог жить за нее, Тони.
— Не мог. Но я мог держать ее взаперти, чтобы за ней присматри-
вали порядочные люди. Я мог не подпускать Мануэля к своему дому
ближе чем на пушечный выстрел.
— Он не был причастен к ее гибели?
— Когда это произошло, он сидел в тюрьме. Но он был одним
из тех, кто втянул ее в эту распутную жизнь. Я долго ничего не заме-
чал, он научил ее врать мне. То она ходила на баскетбольные матчи,
то занималась плаванием или же гостила у подруги. А сама все это
время носилась на мотоцикле и училась быть грязной... — Его губы
сомкнулись на так и непроизнесенном слове.
Немного помолчав, он продолжал уже более спокойно:
— Та девушка, которую я видел с Мануэлем на Венецианской авто-
страде в открытой машине, была Эстер Кэмпбелл. Габриэль должна
была остаться ночевать у нее в ту ночь. Сегодня утром вы расспра-
шивали меня о Мануэле. Ваш приход заставил меня задуматься. Кто
мог совершить убийство? Мануэль и эта блондинка — почему они все
время вместе, можете мне ответить?
— Позже, может быть, и смогу. Но скажи мне, Тони, ты только
размышлял все это время?
— Что?
— Сегодня днем или вечером ты не уходил из клуба? Не видел
своего племянника сегодня?
— Нет. Это ответ на оба вопроса.
438
— Сколько у тебя пистолетов?
— Один.
— Какого калибра?
— Кольт, сорок пятого калибра. — Он-не мог понять, куда я кло-
ню, и был слишком поглощен своими мыслями, чтобы возмутиться
вмешательством в его личные дела. — Вот он.
С этими словами он вытащил свой пистолет из-под помятой по-
душки и вручил мне. Обойма была полна, и ничто не указывало на
то, что из кольта недавно стреляли. Во всяком случае, гильзы, кото-
рые я нашел у тела Ланса, были среднего калибра, возможно трид-
цать второго. Я взвесил на руке пистолет.
— Хорошее оружие.
— Да. Оно принадлежит клубу, у меня есть разрешение на пользо-
вание им.
Я отдал пистолет. Тони навел его на дверь и сухо проговорил стар-
ческим, холодным, вселяющим ужас голосом:
— Если я когда-нибудь узнаю, кто убил ее, вот что он получит.
Я не буду ждать, пока бессовестные фараоны выполнят эту работу
за меня. — Он наклонился вперед и легонько постучал стволом по
моей руке. — Мистер, вы сыщик, отыщите, кто убил мою дочь, и вы
получите все, что у меня есть. Деньги в банке, свыше тысячи долла-
ров, я откладывал их все это время. Сдаваемый в аренду участок на
берегу, с выкупленными закладными.
— И так далее, й. так далее. Убери пистолет, Тони.
— Я был старшиной-артиллеристом во время войны и знаю, как
обращаться с оружием.
— Вот и докажи это. Вряд ли я смогу что-то сделать, если ты сей-
час нечаянно продырявишь меня.
Он сунул пистолет под подушку и встал.
— Слишком поздно, не так ли? Прошло почти два года, это нема-
ло. И вас не интересуют подобные дела, вы заняты другим.
— Очень интересуют. Поэтому-то я и хотел с вами поговорить.
— Это то, что называется стечением обстоятельств, да? — Похо-
же, он гордился, что знает такие мудреные слова.
— Я не особенно доверяю случайным совпадениям. Если взгля-
нуть поглубже, то, скорее всего, окажется, что они далеко не случай-
ны. И сейчас я в этом почти уверен.
— Вы имеете в виду, — медленно проговорил он, — Габриэль,
Мануэля и эту блондинку?
— И вас, и многое другое. Все это связано, Тони.
— Другое?
— Не будем сейчас вдаваться в подробности. Что полицейские
сказали вам в марте прошлого года?
— Они сказали, что нет никаких улик. Несколько дней покрути-
лись здесь и прикрыли дело. Сказали, возможно, это преступление
439
совершил какой-нибудь грабитель, но я не верю. Какой грабитель за-
стрелит девушку за семьдесят пять центов?
— Она была изнасилована?
Антрацитовые глаза Тонн затуманились. Напрягшиеся мышцы,
проступившие под смуглой кожей, как-то сразу изменили его лицо.
Я увидел проблеск той бойцовской, петушиной страстности, которая
помогла ему выстоять на его слабых ногах шесть раундов против са-
мого Армстронга.
— Не изнасилована, — выговорил он с трудом. — Доктор, про-
изводивший вскрытие, сказал, что она была с мужчиной той ночью.
Но я не хочу об этом говорить. Подождите, мистер.
Он наклонился и вытащил из-под кровати чемодан, поднял крыш-
ку, порылся среди сваленных в кучу рубашек, выпрямился, тяжело
дыша, и протянул мне журнал с обтрепанными углами.
— Вот возьмите, — резко проговорил он. — Прочтите сами.
Это было издание в грязно-бурой обложке, содержавшее отчеты
о совершенных преступлениях. Я сразу же открыл его на статье, оза-
главленной: «Изнасилование и убийство девушки», рассказывающей
об убийстве Габриэль Торресе и проиллюстрированной фотография-
ми ее самой и ее отца. Один из снимков оказался довольно тусклым
воспроизведением фотографии, висящей на стене. Тони был запечат-
лен во время разговора с помощником шерифа в штатском, подпись
гласила, что это не кто иной, как Теодор Марфельд. Он явно постарел
с марта прошлого года. Я начал читать отчет:
«На побережье Малибу, где весело и беззаботно проводит время
все население киностолицы, опустилась благоуханная весенняя ночь.
Но теплый тропический ветерок, подгоняющий волны к берегу, таил
в себе угрозу, по крайней мере так казалось Тони Торрессу, выдающе-
муся боксеру в прошлом, а в данное время охраннику первоклассного
клуба «Чэннел». После многих лет, проведенных на ринге, его трудно
было вывести из душевного равновесия, но сегодня Тони был страш-
но обеспокоен отсутствием своей прелестной восемнадцатилетней до-
чери Габриэль. Что могло задержать ее? Тони спрашивал себя снова
и снова. Она обещала вернуться к полуночи. Но вот уже три ча-
са ночи, четыре, а Габриэль все нет. Дешевый будильник Тони
безжалостно отсчитывал минуты. Волны, грохочущие внизу на
побережье, казалось, отзывались эхом в его ушах, подобно гласу
судьбы...»
Можно было потерять терпение, читая избитые фразы и пустые
слова, которые явно свидетельствовали о том, что репортеру практи-
чески нечего сказать. Он и не сказал. Я бегло просмотрел статью до
конца. Немногие конкретные факты, изложенные туманным псевдо-
поэтическим языком, производили жуткое впечатление.
Габриэль- имела скверную- репутацию. -Говорили, что она была
близка со многими мужчинами. В ее теле обнаружили мужскую
440
сперму и две пули. Первая попала в бедро и нанесла неглубокую, но,
видимо, мучительную рану, из-за которой она потеряла много крови.
Предполагалось, что по крайней мере несколько минут прошло меж-
ду первым и вторым выстрелом. Вторая пуля вошла ей в спину, про-
шла между ребрами и остановила сердце.
Обе пули были двадцать второго калибра, выпушены из одного
пистолета с длинным стволом. Оружие найти не удалось. Полицей-
ские эксперты по баллистике не могли больше ничего сказать. Теодор
Марфельд заявил — его словами и заканчивалась статья: «Наши до-
чери должны быть защищены. И я даю слово, что раскрою это ужас-
ное преступление, даже если мне придется посвятить этому остаток
жизни. Но пока никаких определенных улик у нас нет».
Я взглянул на Тони.
— Чуткий парень этот Марфельд.
— Да уж. — Он уловил иронию. — Стало быть, вы с ним знако-
мы, не правда ли?
— Правда.
Я поднялся со стула. Тони взял у меня журнал, засунул обратно
и ногой запихнул чемодан под кровать. Затем потянулся к выключа-
телю, щелкнул им, и комната, до краев полная горя, погрузилась во
мрак.
Глава 19
Я поднялся по лестнице и вдоль галереи прошел в кабинет Бассет-
та. Но там его все еще не было, и я отправился на поиски выпивки.
Под вогнутой крышей внутреннего дворика танцующие пары сколь-
зили по навощенным мозаичным плиткам под музыку небольшого
оркестра. «Джереми Крейн и его веселые ребята», — гласила над-
пись на барабане. Музыканты печальными глазами свысока смотрели
на веселье внизу, играя меланхоличную мелодию Гершвина «Кто-то
должен охранять меня».
Моя знакомая прыгунья в воду с оригинальной походкой, при ко-
торой бедра оставались неподвижными, танцевала с типом, произво-
дящим впечатление вечного холостяка, обожающим фото-
графировать все подряд. Ее бриллианты сверкали на его покатом пра-
вом плече. Ему страшно не понравилось, когда я отнял у него парт-
нершу, но он элегантно раскланялся.
На ней было платье тигровой расцветки с глубоким вырезом и
широченной юбкой, которое ей совершенно не шло. Но танцевала она
действительно с какой-то тигриной грацией. Она двигалась так, как
будто привыкла лидировать всегда и везде. Наш танец был вежливо-
напряжепным, как схватка борцов, которые не тратят слов попусту.
Когда музыка стихла, я обратился к ней:
— Меня зовут Л у Арчер. Можно мне с вами поговорить?
441
— Почему бы нет?
Мы сели за один из мраморных столиков, отделенных стеклянной
стеной от бассейна. Я предложил:
— Выпьем что-нибудь?
— Спасибо, я не пью. Вы не член клуба и не служащий Симона
Граффа. Попробую угадать, кто вы. — Она постучала пальцами по
своему заостренному подбородку, и ее бриллианты вспыхнули раз-
ноцветными искрами. — Репортер?
— Попробуйте еще раз.
— Полицейский?
— Или вы чересчур проницательны, или моя профессия настолько
бросается в глаза.
Она, прищурившись, окинула меня взглядом и слегка улыбнулась.
— Я бы не сказала, что это так уж бросается в глаза. Но вы рас-
спрашивали меня об Эстер Кэмпбелл. Поэтому я и подумала, не по-
лицейский ли вы.
— Не совсем понимаю ход ваших рассуждений.
— Разве? Скажите, а почему вы ей интересовались?
— Боюсь, не могу вам ответить. Пока я вынужден молчать.
— А я нет, — ответила она. — Скажите, ее разыскивают? Хотят
задержать за воровство?
— Я не говорил, что ее разыскивают.
— А надо бы. Она воровка, если хотите знать. — Губы ее скриви-
лись в язвительной усмешке. — Она украла у меня кошелек. Я его
оставила в раздевалке, в своей кабинке, однажды прошлым летом.
Было раннее утро, вокруг никого, кроме обслуживающего персонала,
поэтому я не стала закрывать кабинку. Несколько раз прыгнула с
вышки, приняла душ, а когда вернулась в раздевалку, мой кошелек
исчез.
— Почему вы решили, что именно она взяла его?
— У меня нет никаких сомнений. Я видела, как она проскользнула
по коридору к душевой, как раз перед тем как я обнаружила пропажу.
Она как-то виновато улыбалась, а в руке держала что-то завернутое
в полотенце. Я сразу поняла, в чем дело, когда увидела, что кошелек
исчез. Подошла к ней и напрямик спросила, брала ли она мой коше-
лек. Она, конечно, все отрицала, но по ее лживым глазам я поняла,
что это так.
— Но лживые глаза не очень-то веская улика.
— О, это же был не единственный случай... У других членов клуба
тоже пропадали вещи, и всегда это совпадало с присутствием в бас-
сейне мисс Кэмпбелл. Я вижу, вы думаете, что у меня предвзятое мне-
ние, но это совсем не так. Когда-то я делала все возможное, чтобы
помочь этой девушке. Я считала ее своей протеже, понимаете? Поэто-
му меня так больно оскорбило то, что она стащила мой кошелек.
В нем лежало больше ста долларов, разрешение на занятия прыжками
442
в воду и ключи, которые были мне очень нужны, так что пришлось
срочно заказывать дубликат.
— Так вы поймали ее?
— В общем-то, да. Конечно, она ничего не признала. А кошелек
тем временем где-нибудь спрятала.
— А вы сообщили о краже? — Мой голос прозвучал резче, чем
мне бы хотелось.
Она барабанила по крышке стола пальцами с аккуратно закруг-
ленными ногтями.
— Должна сказать, я не ожидала такого сурового допроса. Я до-
бровольно сообщаю вам сведения и делаю это не потому, что желаю
кому-то зла. Понимаете, я любила Эстер. Ей не везло, когда она была
ребенком, и я жалела ее.
— Поэтому вы и не сообщили никому об этом случае с ко-
шельком?
— Разумеется, в полицию я не сообщила. Но обсудила происшест-
вие с мистером Бассеттом. Правда, это не дало никакого результата.
Она его совершенно обворожила. Он просто не мог поверить, что она
способна так поступить, пока с ним не произошло то же самое.
— А что с ним произошло?
— Эстер и его обворовала, — ответила она с невольно-торжест-
вующей улыбкой. — То есть я не могла бы поклясться, что именно
она это сделала, но в душе уверена в этом. Мисс Хамблин, его секре-
тарша, моя подруга, и мы с ней иногда болтаем, так что я кое-что
слышала. Мистер Бассетт был ужасно расстроен в тот-день, когда
Эстер исчезла. — Она наклонилась ко мне через стол так, что я мог
видеть ложбинку между ее грудями. — Так вот, мисс Хамблин сказа-
ла мне, что он в тот же день изменил шифр на своем сейфе.
— Все это как-то расплывчато. Он что же, сообщил о краже?
— Конечно нет. Он ни слова никому не сказал. Ему было слишком
стыдно, что он так в ней обманулся.
— И вы тоже никому ни слова не сказали?
— До сих пор.
— Почему же вы заговорили об этом сейчас?
Женщина молчала, только ее пальцы продолжали барабанить по
столу. Уголки рта у нее опустились, нижняя часть лица приняла пе-
чальное, страдальческое выражение. Она слегка повернула голову,
так что ее глаза оказались в тени.
— Потому что вы спросили меня.
— Я не спрашивал у вас ничего особенного.
— Вы говорите так, как будто вы ее друг. Это так?
— А вы?
Она прикрыла лицо рукой и пробормотала:
— Я считала ее своей подругой. И простила бы ей даже кошелек.
Но на прошлой неделе я встретила ее у Мирина. Подошла прямо к
443
ней, решила забыть все обиды, понимаете? Но она отнеслась ко мне
в высшей степени пренебрежительно. Притворилась, что не узнает
меня. — Ее голос стал глухим и резким, а рука, закрывающая лицо,
сжалась в кулак. — Поэтому я подумала, если уж она так разбогате-
ла, что может покупать одежду у Мирина, почему бы ей не вернуть
мои сто долларов?
— Вам очень нужны эти деньги?
Она даже замахала кулаком, отвергая мое предположение так ре-
шительно, как будто я уличил ее в чем-то постыдном.
— Нет, разумеется, я не нуждаюсь в деньгах. Но здесь дело при-
нципа. — Подумав мгновение, она добавила: — Я вам ни капельки
не нравлюсь, не так ли?
Я не ожидал подобного вопроса и не был готов ответить сразу.
В ней было своеобразное сочетание силы и слабости, часто встречаю-
щееся у богатых незамужних женщин.
— Мы с вами принадлежим к разным слоям общества, — сказал
я наконец. — Я должен помнить об этом различии. Это имеет
значение?
— Имеет. Но вы меня не поняли. — Она подалась вперед, ее глаза
выплыли из полутьмы, а худая грудь с силой прижалась к краю сто-
ла. — Деньги для меня мало что значат. Я думала, что Эстер любит
меня. Считала ее настоящей подругой. Готовила к соревнованиям по
прыжкам в воду. Разрешала пользоваться бассейном отца. Однажды
я даже устроила вечер в ее честь — в день ее рождения.
— Сколько же лет ей тогда исполнилось?
— Восемнадцать. В то время она была самой прелестной девуш-
кой в мире. И самой порядочной. Не могу понять, что произошло
со всей ее порядочностью?
— Такое случается со многими. Не только с ней.
— Это в мой адрес?
— Да нет, — вежливо объяснил я, — это касается нас всех. Мо-
жет быть, это результат радиоактивных осадков или чего-то еще.
Я чувствовал, что нуждаюсь в выпивке более чем когда-либо. По-
благодарил ее и, извинившись, отправился на поиски бара, вскоре
увенчавшиеся успехом.
Убранство бара вполне соответствовало общему стилю клуба
«Чэннел». Целую стену занимала резная стойка из красного дерева.
Другие стены были украшены фресками из жизни Голливуда. В зале
находилось несколько десятков подвыпивших гостей, тихо осыпаю-
щих друг друга полуночными оскорблениями и ругающих порядки
филиппинских барменов. Здесь были актрисы с неподвижным масле-
ным взором, будущие актрисы, в глазах которых застыло постоянное
ожидание, какие-то типы, похожие на младших администраторов,
старательно терпящие друг друга, их жены, пристально следящие
друг за другом, но не забывающие мило улыбаться, и другие.
444
Филиппинец в белом пиджаке наконец подал мне виски с содовой.
Я сел за стойку, оказавшись между двумя совершенно незнакомыми
мне людьми, и невольно прислушался к разговорам. Все присутство-
вавшие здесь так или иначе были причастны к миру кино, а разговоры
велись о телевидении. Говорили о средствах массовой информации,
о черном списке и увольнениях, о плате за второй показ, о том, кто
получает деньги за экспериментальные фильмы, а также о том, что
говорят их менеджеры.
Мужчина справа от меня был похож на старого актера, но из его
слов можно было заключить, что он режиссер. Может, он и был
актером, который занялся режиссерской работой. Он что-то ожив-
ленно объяснял своей соседке — блондинке с голосом как у ля-
гушки.
— Понимаешь, это значит — с тобой что-то происходит. Ты
влюблена в девушку или в парня, смотря по обстоятельствам. То есть
девушка, которую он очаровывает — не та, что на экране, а ты сама.
— Переживания, сопереживания, — проквакала она со смеш-
ком. — Почему не назвать это просто сексом?
— Это не секс. Но включает в себя элементы секса.
— Тогда я за это. За все, что включает в себя секс. Это мой
собственный философский подход к жизни.
— Прекрасная философия, — воскликнул другой мужчина. —
Секс и телепередачи — настоящий опиум для публики.
— А я считал марихуану опиумом для публики.
— О, марихуана — это марихуана.
Слева от меня сидела девушка. Краем глаза я взглянул на ее проф-
иль: молодой, нежный, словно фарфоровый. Она говорила серьезно
и горячо, обращаясь к мужчине, сидящему рядом, — стареющему ко-
мику, которого я видел примерно в двадцати фильмах.
— Ты сказал, что будешь поддерживать меня, чтобы я не упа-
ла, — почти прошептала она.
— Когда я это говорил, я сам крепче держался на ногах.
— А еще обещал жениться на мне, если когда-нибудь отважишься
на этот шаг.
— Я думал, у тебя хватит ума не принимать этого всерьез. Я уже
два года как на пенсии.
— Ты очень романтичен. — Она готова была заплакать.
— Это мягко выражаясь, дорогая моя. Но несмотря ни на что,
у меня есть чувство ответственности. Для тебя я сделаю все,, что смо-
гу. Пожалуй, я дам тебе свой телефон. И можешь посоветовать ему
прислать счет мне.
— Мне не нужен твой вонючий телефон и не нужны твои грязные
деньги.
— Не упрямься. Хочешь еще выпить?
445
— Да, закажи мне коктейль с синильной кислотой, — хмуро про-
говорила она.
— Со льдом?
Я оставил стакан недопитым. Мне захотелось немедленно выйти
на воздух. За одним из мраморных столиков во дворе, под узорной
тенью бананового дерева, сидел Симон Графф со своей женой. Его
седые волосы еще не высохли после душа. Он нарядился в розовую
рубашку с широким красным поясом и в смокинг. На плечи миссис
Графф была накинута шуба из голубой норки поверх черного вечерне-
го платья с золотой отделкой. Такие давно уже вышли из моды.
Графф что-то говорил, обращаясь к жене, со скучающим й холодно-
насмешливым выражением. Ее лица я не видел. Через стеклянную
стену она упорно смотрела на водную гладь бассейна.
В машине у меня был контактный микрофон, и я отправился на
стоянку, чтобы взять его. Автомобилей перед зданием поубавилось,
но появился один новый: седан Карла Стерна. Регистрационная кар-
точка свидетельствовала, что машина взята напрокат. Мне было не-
когда осмотреть ее подробнее.
Графф все еще говорил, когда я вернулся к бассейну. Мелкие
волны бились о бортики и переливались золотом. Прожекторы по-
прежнему ярко освещали пустой бассейн. Скрытый от Граффа дере-
вом, я пододвинул плетеный стул ближе к стене и приставил микро-
фон к гладкой поверхности стекла. Этот трюк всегда отлично
срабатывал, сработал и сейчас. Я услышал голос Граффа:
— О да, конечно, это моя вина, я же твой персональный bete noire1.
Приношу свои глубокие извинения.
— Прошу тебя, Симон...
— Какой Симон? Здесь нет Симона. Я — сущий дьявол, кошмар-
ный, ужасный тип, знаменитый гулящий муж. Нет! — Он резко вы-
крикнул последнее слово. — Подумай минутку, Изабель, если у тебя
осталась хоть капелька мозгов! Вспомни, что я для тебя сделал, какие
страдания вынес и что я продолжаю терпеть. Подумай, где бы ты
сейчас была, если бы не я. Я всегда старался помочь тебе...
— Это ты называешь помощью?
— Не будем спорить. Я знаю, чего ты хочешь. Знаю, с какой
целью ты нападешь на меня. — Его голос сделался совсем мяг-
ким — как сливочное масло, подсоленное слезами. — Ты страдаешь
и хочешь, чтобы я тоже страдал. А я отказываюсь. Ты не можешь
заставить меня мучиться.
— Будь ты проклят, — быстро прошептала она.
— Будь я проклят, так? Сколько ты уже выпила?
— Пять, десять или двенадцать рюмок. Какая разница?
— Ti»i же знаешь, что тебе нельзя пить, алкоголь — смерть для
Ненавистный человек, пугало (фр)-
446
тебя. Может, мне позвонить доктору Фрею, чтобы он тебя снова
запер?
— Нет! — Она была напугана до смерти. — Я не пьяна.
— Конечно. Ты — олицетворение трезвости. Ты идеал праведни-
цы из христианского женского общества трезвости, mens sana in cor-
pora sano1. Но позвольте сообщить вам одну вещь, миссис Трезвость.
Ты не испортишь моего праздника несмотря ни на что. Если ты не
можешь или не хочешь вести себя как хозяйка, уезжай отсюда. Токо
отвезет тебя.
— Почему бы тебе не попросить ее исполнить обязанности хо-
зяйки?
— Кого — ее? Кого ты имеешь в виду?
— Эстер Кэмпбелл, — ответила миссис Графф. — Только не рас-
сказывай мне, что ты не встречаешься с ней.
— Исключительно в деловых целях. И имей в виду, если ты наня-
ла сыщиков, ты пожалеешь об этом.
— Мне не нужны сыщики, у меня есть свои источники информа-
ции. Ты выкупил ее дом тоже в деловых целях? И подарил ей столько
вещей тоже для дела?
— Что ты знаешь об этом доме? Ты была в нем?
— Это тебя не касается.
— Касается. — Слово вырвалось с шипением, как пар под давле-
нием вырывается из котла. — Это как раз таки меня касается. Так
была ты в этом доме сегодня?
— Возможно.
— Отвечай мне, сумасшедшая женщина!
— Ты не имеешь права так говорить со мной! — И миссис Графф
в ярости принялась обзывать его хриплым низким голосом. Каза-
лось, она что-то ломает в себе самой, освобождая совсем иную, воз-
можно более сильную, личность.
Внезапно умолкнув, она резко поднялась и пошла прочь, глядя
прямо перед собой и никуда не сворачивая, продвигаясь среди танцу-
ющих с таким видом, будто это были всего лишь призраки, плоды
ее воображения. Ударившись бедром о дверной косяк, она зашла в
бар. Но сразу же вышла через другую дверь. Слабый отблеск света
скользнул по ее лицу, и я заметил, что она очень бледна и встре-
вожена. Возможно, что-то испугало ее. Она прошла вдоль края
бассейна, громко стуча высокими каблуками, и скрылась в одной из
кабинок.
Я отправился в другой конец бассейна и поднялся на открытую
галерею. Вышка для прыжков поблескивала на фоне тумана, наплы-
вающего с моря. Берег здесь ограждал массивный сетчатый забор.
Бетонная лестница, нижние ступеньки которой были уже подточены
В здоровом теле — здоровый дух (/ют.).
447
постоянно набегающими волнами, спускалась на пляж от запертой
на висячий замок калитки.
Я зажег сигарету. Пришлось заслонить ладонью огонек спички от
потока холодного воздуха, поднимавшегося снизу, от воды. Каза-
лось, что я стою на палубе медленно плывущего корабля, который
держит курс в туманную мглу.
Глава 20
Вдруг за моей спиной раздался резкий женский голос. Ему ответил
заглушивший его мужской баритон. Я обернулся и взглянул на сияю-
щий пустынный бассейн. Двое стояли близко друг к другу в дрожа-
щей полосе света, так близко, что казались одним темнььм, без четких
очертаний телом. Они находились ярдах в сорока от меня, но я совер-
шенно отчетливо слышал их голоса.
— Нет! — еще раз вскрикнула женщина. — Это ты сумасшед-
ший, а не я.
Я медленно пошел в их сторону, держась в тени.
— Я-то совсем не сумасшедший, — говорил мужчина. — Нам из-
вестно, кто здесь сумасшедший, моя дорогая.
— Оставь меня! Не прикасайся ко мне!
Я узнал голос женщины. Он принадлежал Изабель Графф. Но я
не мог сообразить, с кем она разговаривает. Мужчина сказал:
— Ты — сука. Ты — грязная сука. Зачем ты это сделала? Чем он
тебе не угодил?
— Я ничего не делала. Отпусти меня, мерзавец. — Она добавила
несколько слов покрепче, упомянув его происхождение. Неожиданное
богатство ее словарного запаса заставило меня задуматься.
Он отвечал ей глухо и неразборчиво, как будто во рту у него были
стеклянные шарики. Теперь я подошел достаточно близко, чтобы уз-
нать его. Это был Карл Стерн.
Из его горла вырвался какой-то кошачий мяукающий стон, и он
с силой наотмашь два раза ударил ее по лицу. Женщина протянула
к нему руку со скрюченными, как когти, пальцами, но он успел пере-
хватить ее запястье. Норковая шуба соскользнула с ее плеч и теперь
лежала на полу, как большое голубое животное без головы. Я побе-
жал, стараясь, впрочем, производить поменьше шума.
Стерн отбросил ее в сторону, и она, глухо ударившись о дверь раз-
девалки, сползла на пол. Он стоял над ней, этакий широкоплечий
франт в темном плаще. Зеленоватый свет как бы покрыл его голову
паутиной.
— Зачем ты убила его?
Рот ее открылся, закрылся, открылся еще раз, но она не произне-
сла ни звука. Поднятое вверх лицо с темными провалами глаз было
448
похоже на бледный лунный диск с его пятнами. Стерн склонился над
ней в .бессильной ярости. Он был настолько поглощен своими чув-
ствами, что не замечал меня, пока я его не ударил.
Я оттолкнул его плечом, крепко схватив за руки, и быстро ощупал
со всех сторон, ища оружие. Но пистолета у него не было. Брыкаясь
и фыркая, как лошадь, Стерн пытался стряхнуть меня. Он и силен
был как лошадь. Отчаянно вырываясь, он пинал меня по голеням,
топтал носки моих туфель и в конце концов попытался укусить за
руку.
Я немного ослабил хватку и, когда он повернулся ко мне лицом,
ударил его кулаком в челюсть справа. Терпеть не могу мужчин, кото-
рые кусаются. Стерн рухнул ничком как подкошенный, но тотчас же
неуловимым движением его рука нырнула под штанину. Он вскочил
и развернулся одним прыжком, как кошка. Его глаза показались мне
похожими на черные шляпки гвоздей, заколоченных в худое, словно
выпиленное из фанеры лицо. Кожа вокруг рта побелела. В ярости
вскинув голову, он свирепо раздувал ноздри, и они казались еще од-
ной парой темных глаз, злобно уставившихся на меня. Конечно же
на ноге под брюками он носил нож, и лезвие этого ножа, дюйма в
четыре длиной, нацеленное на меня, теперь торчало из его прижатого
к животу кулака.
— Брось нож, Стерн.
— Сначала я выпущу тебе кишки. — Его голос стал скрипучим,
как скрежет металла.
Но он не успел этого сделать. Опережая его, я резко выбросил впе-
ред правую руку и ударил его в лицо. Он качнулся в сторону. Левым
хуком в челюсть я завершил комбинацию и вырубил Стерна. Он еще
несколько секунд стоял, раскачиваясь, а затем рухнул во весь рост.
Нож сверкнул и, звякнув, упал на кафельный пол. Я поднял и закрыл
его.
Послышался звук торопливых шагов. По галерее в нашу сторону
почти бежал Клэренс Бассетт, грудь которого тяжело вздымалась
под крахмальной рубашкой.
— Господи, что здесь происходит?
— Ничего серьезного. Мышиная возня.
Он помог миссис Графф встать. Она облокотилась о стену и по-
правляла перекрученные чулки. Подняв ее шубу, Бассетт так почти-
тельно и осторожно смахнул с нее пыль, как будто норка в его глазах
имела такое же значение, как и ее хозяйка.
Карл Стерн медленно поднялся и, все еще нетвердо держась на
ногах, одарил меня тяжелым, полным ненависти взглядом.
— Кто ты такой?
— Меня зовут Арчер.
— И ты, конечно, сыщик?
— Да, и, кроме того, я считаю, что женщин бить не полагается.
15 Р. Макдональд
449
— А, этакий Дон-Кихот. Ты еще проклянешь себя за это, Арчер.
— Не думаю.
— Зато я думаю. У меня есть кое-какие связи. В Лос-Анджелесе
для тебя карьера закончилась, понимаешь?
— Угу. Осталось оформить это документально, и я с превеликим
удовольствием избавлюсь от здешнего смога.
— Кстати, о связях, — сдержанно проговорил Бассетт, обраща-
ясь к Стерну, — вы не являетесь членом этого клуба.
— Я — гость, приглашенный членом клуба. Так что поубавьте-ка
пыла.
— Вот как. А не будете ли вы любезны сообщить, чей именно вы
гость?
— Симона Граффа. Я хочу видеть его. Где он?
— Я не. собираюсь тревожить мистера Граффа. И позвольте мне
сказать вам вот что.-Уже довольно поздно, по крайней мере для неко-
торых. Я полагаю, вам лучше удалиться.
— Меня не интересует мнение прислуги.
— В самом деле? — Улыбка на губах Бассетта показалась мне
очень странной, когда он повернулся ко мне и я увидел выражение
его глаз.
Я сказал:
— Хочешь еще раз приземлиться, Стерн? Я с большим удоволь-
ствием окажу тебе эту услугу.
Стерн молча уставился на меня, в его маленьких глазках плясали
злобные огоньки. Но ничего не произошло. Постепенно огоньки
исчезли, и он процедил:
— Хорошо, я ухожу. Верни мой нож.
— Если ты обещаешь перерезать им себе горло.
Он снова попытался довести себя до бешенства, но ему не хватило
сил. Он выглядел ужасно измученным. Я бросил сложенный нож, он
поймал его на лету, опустил в карман и, повернувшись, направился
к выходу. Несколько раз он споткнулся. Бассетт шел за ним сзади
на некотором расстоянии, как полицейский надзиратель.
Я обернулся. Миссис Графф возилась с ключом у двери кабинета.
Руки дрожали, не подчиняясь ей. Я повернул ключ в замке и включил
свет, отразившийся с четырех сторон куполообразного потолка. Ком-
натка была обставлена в старомодном стиле -тихоокеанского побере-
жья: бамбуковые жалюзи на окнах, травяные циновки на полу,
плетеные кресла и шезлонги. Даже бар в углу комнаты был плете-
ным. Две раздвигающиеся двери вели в раздевалки. Стены были за-
драпированы полинезийской тканью из древесной коры и увешаны
репродукциями картин Руссо, по прозвищу Таможенник, в бамбуко-
вых рамках.
Единственной диссонирующей нотой казалась афиша, реклами-
рующая Ниццу, выполненная в ярких сочных красках. Миссис Графф
450
на минуту задержалась перед ней и проговорила, ни к кому не об-
ращаясь:
— У нас была вилла под Ниццей. Отец подарил нам ее на свадь-
бу. — Она рассмеялась неизвестно чему. — В те дни она была для
Симона дороже всего на свете. И я тоже. А теперь он больше не берет
меня с собой в Европу. Говорит, в поездках я доставляю ему одни
неприятности. Но это неправда. Я веду себя смирно, как сложенное
одеяло. И все-таки он один совершает трансконтинентальные переле-
ты, а меня оставляет здесь гнить в жаре или в холоде.
Она крепко, обеими руками обхватила голову. Волосы торчали
между пальцами, как черные неряшливые перья. Невысказанная
боль, которую она пыталась сдержать, была пронзительней вопля.
— С вами все в порядке, миссис Графф?
Я осторожно дотронулся до ее спины, вернее до голубой норки.
Отодвинувшись, она сбросила шубу на кушетку. Ее спина и плечи бы-
ли ослепительны, а нежная грудь в вырезе черного вечернего платья
белела, как взбитые сливки. Она держалась с какой-то робкой, стыд-
ливой гордостью, как молоденькая девушка, внезапно осознавшая
прелесть своего тела.
— Вам нравится мое платье? Оно не новое. Я уже сто лет не была
на вечеринках. Симон никуда меня больше с собой не берет.
— Этот противный старикашка Симон, — добавил я и повто-
рил: — С вами все в порядке, миссис Графф?
Изабель Графф ответила мне с ослепительной кинематографиче-
ской улыбкой, которая так не вязалась с отчаянием в ее глазах:
— Я прекрасно себя чувствую. Просто прекрасно.
Она сделала несколько танцевальных па, чтобы доказать это, и
даже попыталась прищелкнуть пальцами, но они все еще плохо
слушались ее. На белоснежных предплечьях проступили синяки,
размером и цветом напоминающие виноградины сорта «конкорд».
Двигалась она механически, потом споткнулась и потеряла золотую
туфельку-лодочку, но, вместо того чтобы надеть ее, скинула и вто-
рую. Села на стул у бара и, обвив одну ногу другой, потерла их друг
о друга. Ноги в тонких светлых чулках были похожи на странных
слепых зверьков телесного цвета, которые украдкой занимались лю-
бовью под подолом ее платья.
— Между прочим, — спохватилась она, — я еще не поблагодари-
ла вас. Спасибо.
— За что?
— За спасение от того, что еще хуже моей жизни. Этот гнусный
торговец наркотиками убил бы меня. Он силен как зверь, не правда
ли? — Затем она с презрением добавила: — Хотя обычно их не счи-
тают сильными.
— Кого? Торговцев наркотиками?
— Голубых. Считается, что они должны быть слабыми. Так же,
451
как все сутенеры считаются трусами, а все греки — владельцами ре-
сторанов. Хотя, в самом деле, мой отец был греком, по крайней мере
киприотом, и, ей-Богу, он действительно держал ресторан в Ньюар-
ке, в штате Нью-Джерси. Большие дубы вырастают из маленьких же-
лудей. Чудеса современной науки. От жирных ложек в Ньюарке к
богатству и упадку, и все это в одном поколении. Это проявление со-
временного ускоренного темпа жизни с автоматизацией всех про-
цессов.
Она оглядела чужую ей комнату.
— Господи, лучше бы он остался на Кипре. Какая мне польза от
всего этого? Я сижу в лечебной палате, занимаясь изготовлением по-
делок из глины и плетением циновок, проклятыми кустарными про-
мыслами. И я же еше и плачу им. Всегда и за все расплачиваюсь я.
Казалось, она приходит в себя. Я снова попытался установить с
ней контакт.
— Вы всегда столько говорите?
— Я говорю слишком много? — Она еще раз улыбнулась мне сво-
ей ослепительной улыбкой, как будто ее зубы так и просились нару-
жу. — Ради Бога, скажите, а мои слова имеют хоть какой-нибудь
смысл?
— Иногда.
Ее улыбка стала более естественной.
— Прошу прощения. Я часто увлекаюсь разговором и не всегда
правильно подбираю слова. Возможно, смысл искажается. Как у
Джеймса Джойса. Только со мной все это происходит на самом деле.
Вы знаете, что у его дочери была шизофрения? — Она не ждала
ответа. — Иногда я в своем уме, а иногда просто кретинка, как они
называют меня. — Она протянула мне руку, покрытую синяка-
ми. — Садитесь, давайте выпьем, и вы наконец-то скажете, кто
вы такой.
Я представился.
— Арчер, — повторила она задумчиво, но на самом деле я не ин-
тересовал ее. Впечатления ярко вспыхивали, а затем тлели в ее созна-
нии, как огонь под слоем пепла, раздуваемого ветром. — Я ничего
особенного собой не представляю. Хотя когда-то считала себя осо-
бенной. Мой отец — Питер Гелиопулос, по крайней мере он так себя
называл, вообще-то его имя было гораздо длиннее и гораздо слож-
нее. И я в то время была гораздо сложнее. Я .была настоящей при-
нцессой, мой отец так и называл меня.— Принцесса. А
теперь... — Ее голос сорвался на резкий фальшивый звук. — Теперь
дешевый голливудский торговец наркотиками может сбить меня с
ног и спокойно уйти прочь. Да во времена моего отца с него бы зажи-
во содрали кожу. А что делает мой муж? Он занимается бизнесом.
Они партнеры, друзья-приятели. Они в здравом рассудке.
— Вы имеете в виду Карла Стерна, миссис Графф?
452
— Кого же еще?
— Каким бизнесом они занимаются?
— Чем занимаются в Лас-Вегасе? Азартными играми и пьяны-
ми кутежами! Я там никогда не бываю, да я и вообще нигде не
бываю.
— Откуда вам известно, что Стерн торгует наркотиками?
— Сама покупала их у него, когда сбегала от врачей: и желтые
«колеса», и демерол, и такие малюсенькие таблетки с красной полос-
кой. Однако сейчас я наркотики не употребляю. Вернулась к напит-
кам. Единственное, что удалось доктору Фрею. — Она посмотрела
прямо на меня и проговорила тоном, не терпящим возражений: —
Но вы же так ничего и не выпили. Идите налейте себе, да и мне прине-
сите тоже.
— Вы считаете, что это неплохая мысль, Изабель?
— Не говорите со мной так, как будто я ребенок. Я не пьяна и
могу еще держать рюмку в руках. — На ее губах появилась веселая
улыбка. — Единственная проблема в том, что я немного сумасшед-
шая. Но не в данный момент. Я на минутку расстроилась, но вы та-
кой спокойный и приятный. Такой любезный, сердечный,
доброжелательный. — Она издевалась над собой.
— Все, — сказал я.
— Все, — согласилась она. — Но вы ведь не будете смеяться надо
мной? Иногда я просто выхожу из себя — с ума схожу от злости, ну,
когда задевают мое чувство собственного достоинства. Не знаю, мо-
жет быть, я прихожу в такое нервное возбуждение, что себя не по-
мню. Но сейчас пока я еще не в трансконтинентальном полете, —
добавила она с кривой усмешкой. — Полет в безумное, мрачное, по-
тустороннее ничто.
— Тем лучше для вас.
Она важно кивнула, как бы поздравляя саму себя.
— Хотя, когда это случается, это вовсе не похоже на полет
или на что-то вроде ухода и возвращения. Восприятие предметов
меняется, вот и все, и я перестаю чувствовать границу между
собой и кем-то другим. Когда умер отец и я увидела его в гробу,
со мной случился первый припадок. Мне казалось, что я лежу
в гробу, я ощущала себя мертвой, мое тело заледенело, в моих
жилах был бальзамирующий состав, и я чуяла его запах. В одно
и то же время я лежала в гробу и сидела на скамье православной
церкви, оплакивая свою собственную смерть. А когда они закопали
его, земля — я явственно слышала, как она падает на крышку
моего гроба, — душила меня, и я сама была этой землей. — Она
схватила меня за руку и держалась за нее,, вся дрожа. — Не давай-
те говорить мне так много. Это причиняет мне вред. Сейчас я
почти ушла, как тогда.
— Куда же вы ушли?
453
— В мою раздевалку. — Она жестом показала на одну из раздви-
гающихся дверей. — Какую-то долю секунды я была там, наблюдая
за нами через дверь и слушая свои собственные слова. Пожалуйста,
налейте мне виски. Это пойдет мне на пользу, честное слово. Шот-
ландское виски со льдом.
Я обошел бар, достал лед из небольшого бежевого холодильника,
открыл бутылку «Джонни Уокера» и смешал в двух бокалах доволь-
но крепкий напиток. Я чувствовал себя более спокойно по другую сто-
рону бара. Эта женщина волновала меня — так, как волновал бы
голодный ребенок, или раненая птица, или больная кошка. Казалось,
она с трудом балансирует на грани психического срыва. И очевидно,
она сама об этом знала. Я боялся сказать что-нибудь такое, что
столкнуло бы ее за грань.
Она взяла бокал. Рука у нее дрожала, и кубики льда в корич-
неватом разбавленном напитке тихонько позвякивали. Словно пы-
таясь продемонстрировать свое самообладание, она едва пригу-
била виски. Я отхлебнул из своего бокала и облокотился на крыш-
ку бара в позе опытного бармена, внимательно выслушивающе-
го заказ.
— Так что же произошло, Изабель?
— Что произошло? Вы имеете в виду Карла Стерна?
— Да. Он вел себя ужасно грубо.
— Да, он ударил меня, — сказала она без всякой жалости к себе.
Глоток виски мгновенно изменил ее настроение, как капля кислоты
изменила бы цвет голубой лакмусовой бумажки. — Интересный
факт с точки зрения медицины. У меня очень быстро выступают си-
няки. — Она внимательно рассматривала свои руки. — Держу пари,
что все тело у меня сплошь покрыто такими же синяками.
— Почему Стерн сделал это?
— Люди такого склада, как он, по своей натуре садисты, во вся-
ком случае большинство из них.
— А вы многих знаете?
— Достаточно, чтобы судить об этом. Очевидно, я притягиваю
их как магнит. Не знаю почему. А может быть, и знаю. Женщины,
похожие на меня, не требовательны. Я вообще ничего никогда не
требую.
— Ланс Леонард — один из них?
— Полагаю, что да. Я почти не знаю — почти не знала эту ма-
ленькую рыбешку.
— Когда-то он служил здесь спасателем.
— Я не имею ничего общего со спасателями, — проговорила она
довольно резко, — В чем дело, Арчер? Я думала, мы станем друзья-
ми, повеселимся вместе. Я никогда не развлекаюсь.
— Неужели никогда?
Ей это вовсе не казалось смешным.
454
— Меня запйрают на замок. и наказывают, а это несправедли-
во, — сказала она. — Однажды в жизни я действительно совершила
нечто ужасное, и теперь меня винят во всем, что случается плохого.
Стерн — мерзкий лжец. Я не прикасалась к его любовнику, я даже
не знала, что он мертв. Зачем мне было стрелять в него? На мне и
так достаточно вины, вполне достаточно.
— Например?
Она уставилась на меня. Ее лицо окаменело.
— Например? Вы пытаетесь что-то выведать у меня, не так ли?
Пытаетесь докопаться до чего-то?
— Да, пытаюсь. Что такое ужасное вы совершили?
Что-то странное произошло с ее лицом. Один глаз лукаво прищу-
рился, а другой был широко открыт и смотрел на меня с суровым
осуждением. Рот скривился в сторону прищуренного глаза, и показа-
лась полоска белых блестящих зубов. Она пробормотала:
— Я — гадкая, гадкая, гадкая девчонка. Я следила за ними, когда
они этим занимались, стояла за дверью и наблюдала. Чудеса совре-
менной науки. Я была и в комнате, и за дверью.
— И что же вы сделали?
— Я убила свою мать.
— Каким образом?
— Проклятиями, — проговорила она хитро. — Я прокляла ее.
Я накликала смерть своей матери. Ну так как, мистер Любящий Зада-
вать Вопросы, вы удовлетворены моими ответами? А может быть,
вы психиатр? Это Симон нанял вас?
— Нет, нет и еще раз нет.
— И своего отца я тоже убила. Разбила ему сердце. Признаться
вам и в других преступлениях? Я нарушила почти все десять запове-
дей. Зависть и злоба, гордыня, похоть и страсть. Я сидела дома и
строила планы его смерти, мечтала его повесить, сжечь, застрелить,
утопить, отравить. Сидела дома и представляла его с ними, с моло-
дыми девушками. Воображала, как он обнимает их стройные тела
и гладит их белые ноги. Сидела дома и пыталась тоже завести себе
друзей — друзей-мужчин. Но мне это никогда не удавалось. Я отпу-
гивала их. Один из них сказал мне это прямо в лицо, мерзкий
педерастишка. Они пили мое виски, уходили и никогда больше не воз-
вращались. — Она отхлебнула из своего бокала и воскликнула: —
Вперед! Выпейте до дна.
— И вы тоже, Изабель. А потом я отвезу вас домой. Где вы
живете?
— Рядом, на берегу. Но я пока что не собираюсь уезжать домой.
Вы же не заставите меня уехать? Я так давно не была на вечеринках.
Почему бы нам не пойти потанцевать? Может быть, на меня против-
но смотреть, но танцую я хорошо.
— Вы очень красивы, но я не особенно ловкий танцор.
45Д
— Я безобразна, — твердила она. — Не смейтесь надо мной.
Я знаю, что я некрасива. Я знала это всегда, с самого детства. И ник-
то никогда не любил меня по-настоящему.
Дверь за ее спиной широко распахнулась.’ В проеме стоял Симон
Графф с совершенно неподвижным, окаменевшим лицом.
— Изабель! Что это за вальпургиева ночь! Что ты здесь делаешь?
Умолкнув, она на мгновение оцепенела. Затем медленно и осто-
рожно повернулась, встала со стула и замерла, высокомерно вздер-
нув голову. Бокал дрожал в ее руке.
— Что я делаю? Выбалтываю свои секреты. Поверяю все свои
маленькие гнусные тайны моему дорогому новому другу.
— Ты дура. Поехали домой.
Графф быстро шагнул к ней. Не двигаясь с места, она вдруг швыр-
нула свой бокал, целясь ему в голову, но промахнулась. Бокал проле-
тел мимо и, ударившись о стену рядом с дверью, разбился на мелкие
осколки. Брызги попали Граффу в лицо.
— Сумасшедшая, — процедил он сквозь зубы. — Ты сейчас же
поедешь со мной домой. И я вызову доктора Фрея.
— Почему это я должна ехать с тобой? Ты мне не отец. — Она
повернулась ко мне. Ее лицо все еще было искривлено жутковатой
застывшей усмешкой.
— Я должна ехать с ним?
— Не знаю. Он ваш законный опекун?
Графф ответил вместо нее:
— Да, конечно. А вы лучше держитесь подальше отсюда.
Он снова обратился к жене:
— Ты же знаешь, что тебе будет очень плохо, да и всем нам, если
ты попытаешься освободиться от меня. Тогда ты действительно по-
гибнешь. — В его голосе появились новые нотки. В нем звучали вели-
кодушие, усталость и безысходная грусть.
— Я уже погибла. Что еще женщина может потерять?
— Узнаешь, Изабель. Если не поедешь со мной и не будешь делать
то, что я тебе скажу.
— Такое обращение давно вышло из моды, — не вытерпел я.
— Еще раз говорю вам, не лезьте не в свое дело. — Он смотрел
куда-то поверх моей головы таким тяжелым, ледяным взглядом, что
макушкой я даже почувствовал холодок. — Эта женщина — моя
жена.
— Ей повезло.
— Кто вы?
Я назвался.
— Что вы делаете здесь, в клубе, на этом вечере?
— Изучаю животных.
— Я спрашиваю серьезно и требую точного ответа.
— Попытайтесь говорить другим тоном и, может быть, вы его
456
получите. — Я обошел бар и встал рядохм с Изабель. — Вас избало-
вали подхалимы, среди которых вы провели всю свою жизнь. Я-же
человек несговорчивый.
Он посмотрел на меня с неподдельным удивлением. Наверное,
впервые за много лет кто-то осмелился возражать ему. Затем
он вдруг вспомнил, что должен быть в ярости, и повернулся к
жене:
— Он пришел сюда с тобой?
— Нет. — В ее голосе послышалась робость. — Я думала, он
один из твоих гостей.
— Что он делает в этой комнате?
— Я предложила ему выпить. Он погиог мне, когда меня ударил
мужчина. — Теперь, когда ее возбуждение улеглось, она говорила
робко, почти жалобно.
— Кто тебя ударил?
— Ваш друг, Карл Стерн, — снова вмешался я. — Он буквально
набросился на нее с кулаками, толкнул на пол. Мы с Бассеттом вы-
швырнули его отсюда.
— Вы его вышвырнули? — Удивление Граффа перешло в ярость,
которая опять обратилась против жены. — И ты допустила это,
Изабель?
Опустив голову, она приняла неуклюже-задиристый вид, раскачи-
ваясь на одной ноге, как школьница.
— Вы что, неправильно меня поняли, Графф? Или вы не возражае-
те, когда всякие головорезы издеваются над вашей женой?
— Я сам позабочусь о своей жене, по собственному усмотрению.
У нее немного расстроена психика, иногда ей требуется решительное
обращение. Вам тут нечего делать. Уходите.
— Сначала я допью свое виски. — Меня интересовал еще один во-
прос. — Что вы сделали с Джорджем Уоллом?
— С Джорджем Уоллом? Я не знаю никакого Джорджа Уолла.
— Зато ваши парни прекрасно знают — Фрост, Марфельд и
Лэшмен.
Мне все-таки удалось привлечь его внимание.
— Кто такой этот Джордж Уолл?
— Муж Эстер.
— Не знаю никакой Эстер.
Миссис Графф искоса метнула на мужа быстрый хмурый взгляд,
но ничего не сказала. Я смотрел на него в упор, пытаясь привести
его в замешательство. Глаза Граффа походили на тусклые отверстия,
в которых можно было увидеть только мрачную необитаемую
пустоту.
— А вы лжец, Графф.
Он покраснел до ушей, но краска тут же схлынула с его лица,
и оно приняло мертвенно-бледный оттенок. Подойдя к двери, он
457
громким дрожащим голосом позвал Бассетта. Когда Бассетт появил-
ся, Графф сказал:
— Я хочу, чтобы этот человек убрался отсюда. Я не позволю, что-
бы всякие головорезы...
— Мистер Арчер совсем не головорез, — сдержанно произнес
Бассетт.
— Он ваш друг?
— Да, я считаю его другом. Скажем, недавним другом. Мистер
Арчер — частный детектив, которого я пригласил, исходя из личных
соображений.
— Из каких это личных соображений?
— Какой-то сумасшедший угрожал мне прошлой ночью. И я по-
просил мистера Арчера заняться этим делом.
— В таком случае скажите ему, чтобы он оставил моих друзей в
покое. Карл Стерн — мой компаньон, и я хочу, чтобы с ним обраща-
лись уважительно.
Глаза Бассетта заблестели от волнения, голос дрогнул, но он не
сдавался:
— Я — управляющий этого клуба. И пока я им являюсь, я буду
требовать от посетителей соблюдения порядка — неважно, чьими
они являются друзьями.
Изабель рассмеялась неприятным металлическим смешком. Ока-
зывается, она уселась на свою шубу и теперь нервно выщипывала из
нее мех.
Графф сжал кулаки и весь затрясся от гнева.
— Убирайтесь отсюда вон!
— Пойдемте, мистер Арчер. Предоставим мистеру Граффу воз-
можность немного прийти в себя.
Бассетт был бледен. Он явно перепугался, но старался не подавать
виду. Я и не предполагал, что он способен держаться так му-
жественно.
Глава 21
Пройдя вдоль галереи, мы свернули в кабинет Бассетта. Управля-
ющий шел с подчеркнуто решительным видом, высоко подняв плечи.
И все-таки он казался лишенным собственной воли, как будто его
движениями управляло что-то извне.
Вытащив стаканы и бутылку, он налил мне крепкого виски, а себе
еще крепче. Это была уже другая бутылка, не та, которую я видел
утром, и она была почти пуста. Однако пьянство в течение целого
дня, долгого, как череда лет, каким-то непостижимым образом по-
шло Бассетту на пользу. Он утратил свою юношескую застенчивость
и вообще не притворялся моложе, чем он есть. Его лицо с высоким
крутым лбом осунулось и похудело за несколько последних часов.
458.
— Вот это было представление! — ободряюще воскликнул я. —
А я-то думал, вы немного боитесь Граффа.
— Вы правы, я его боюсь, когда абсолютно трезвый. Он же в со-
вете опекунов не последнее лицо и, можно сказать, контролирует
мою работу. Но существует какой-то предел, выше которого чувству-
ешь себя бесстрашным.
— Надеюсь, у вас из-за меня не будет неприятностей.
— Не беспокойтесь за меня. Я достаточно взрослый, чтобы по-
заботиться о себе. — Он указал мне на стул, а сам сел за свой стол,
не выпуская из руки стакан с неразбавленным виски. Он пил и испод-
лобья смотрел на меня. — Что привело вас опять сюда, дружише?
Случилось что-нибудь новенькое?
— Много чего случилось. Я видел Эстер сегодня вечером.
Он взглянул на меня так, как будто я сообщил ему, что встретился
с привидением.
— Вы видели ее? Где?
— В ее доме на Беверли-Хиллз. Я говорил с ней. Но это ни к чему
не привело.
— Сегодня вечером?
— Да, около полуночи.
— Значит, она жива?
— Если, конечно, это был не ее дух. А вы считали ее мертвой?
Прошло какое-то время, прежде чем он ответил. Его глаза подер-
нулись влагой и как будто потускнели. С ним происходило что-то не-
понятное. Быть может, с души у него упала тяжесть?
— Да, правда, я ужасно боялся, что ее уже нет в живых. Я весь
день думал, вдруг Джордж Уолл убьет ее.
— Ерунда. Уолл сам исчез. Должно быть, попал в переплет. Воз-
можно, люди Граффа убили его самого.
Но Бассетта не интересовал Уолл. Он вышел из-за стола и поло-
жил мне на плечо вдруг потяжелевшую руку.
— Вы меня не обманываете? Вы уверены, что с Эстер все нор-
мально?
— Два часа назад она была в полном порядке, по крайней мере
физически. Я не знаю, что о ней думать. Она производит впечатление
порядочной девушки, но в то же время она, похоже, связана с самой
паршивой шайкой на всем юго-западе. Например, с Карлом Стерном.
А вы какого мнения о ней, Бассетт?
— Не знаю, что и сказать.
Он облокотился о стол, прижал ладонь ко лбу, затем провел ею
по своему длинному лицу и, медленно подняв веки, посмотрел мне
прямо в глаза. Я физически ощутил тупую боль, которой был полон
его взгляд.
— Вы любили ее, верно?
— Очень любил. Думаю, вам будет не так-то легко понять мое
459
отношение к этой девушке. Больше всего это было похоже на отече-
скую любовь, лишенную какой бы то ни было чувственности. Я знал
Эстер с детства, так же как и ее сестру. Их отец был членом нашего
клуба, одним из моих самых близких друзей.
— Вы живете здесь уже так давно?
— Я двадцать пять лет являюсь управляющим этого клуба.
А когда-то был его привилегированным членом. Сначала нас бы-
ло двадцать пять человек, и каждый вложил по сорок тысяч дол-
ларов.
— И вы тоже?
— Разумеется. Одно время мы были обеспеченными людьми —
моя мать и я. Кризис двадцать девятого года практически разорил
нас. Когда это случилось, мои друзья в клубе предложили мне место
управляющего. Это первая и единственная работа, которой я за-
нимаюсь.
— А что же произошло с Кэмпбеллом?
— Он допился до смерти. Собственно говоря, теперь я делаю то
же самое, только медленнее. — Мрачно усмехнувшись, он поднял
стакан и залпом осушил его. — Жена Кэмпбелла оказалась глупой
женщиной и совершенно непрактичной. После смерти Раймонда его
семья жила в Каньоне Топанга. Я старался, как мог, помочь этим
двум девчушкам, оставшимся без отца.
— В прошлый раз вы не рассказали мне всего этого.
— Не рассказал. Не так уж я воспитан, чтобы афишировать свою
филантропическую деятельность.
Его речь сделалась официальной и несколько туманной. Видимо,
виски действовало на него. Он медленно перевел взгляд с моего лица
на бутылку и обратно, й даже это движение явно стоило ему усилий.
Я отрицательно покачал головой. Тогда Бассетт плеснул виски
только в свой стакан и отхлебнул из него. Я подумал, что, если он
не снизит темпа, его тоска, скорее всего, примет какую-нибудь неожи-
данную форму. Алкоголь может сыграть плохую шутку с тем, кто
ишет в нем забвения. На какое-то время он уносит вас из реальности,
но затем всегда возвращает назад — и дорога тянется между холма-
ми адского пепла.
И пока он еще не скрылся в водах Леты, я наугад бросил вопросик,
как рыболовный гарпун:
— Эстер обманула вас?
Бассетт казался ошеломленным. Он попытался уйти от ответа,
подбирая слова с осторожностью, усиленной алкоголем.
— Боже мой, о чем вы говорите?
— Я слышал, будто Эстер что-то украла у вас перед тем, как
уехать отсюда.
— Украла у меня? Какая чепуха!
— Так она не лазила в ваш сейф?
460
— Бог ты мой, ну конечно нет. Эстер не способна на такой посту-
пок. Правда, у меня и красть нечего. Знаете, мы не держим наличных
здесь, в клубе, все расчеты ведутся по счетам...
— Меня это не интересует. Все, что я хотел услышать, это ваше
заверение, что Эстер ничего не стащила из вашего сейфа в сентябре.
— Конечно нет. Ума не приложу, кто мог вам это сказать. У лю-
дей такие злые языки. — Он наклонился ко мне, слегка качнув-
шись. — Кто это был?
— Неважно.
— Нет, это очень важно. Вы должны проверять свои источники,
дружище. А иначе это подрывает репутацию. Как вы думаете, что
из себя представляет Эстер?
— Как раз это я и пытаюсь выяснить. Вы знаете ее лучше других
и утверждаете, что она не способна украсть.
— Во всяком случае, у меня.
— А у других?
— Я не знаю наверняка, на что она способна.
— А может она решиться на шантаж?
— Должен заметить, вы задаете нелепые вопросы.
— Еще вчера вы не считали шантаж чем-то невозможным. Вы
должны быть со мной предельно откровенны. Симона Граффа кто-
нибудь шантажировал?
Он решительно покачал головой.
— Чем можно шантажировать мистера Граффа?
Я взглянул на фотографию, запечатлевшую трех прыгунов в воду.
— Габриэль Торресе. Я слышал, что у нее с Граффом была связь.
— Какая связь?
— Не притворяйтесь, Клэренс. Вы совсем не дурак. Вы знали эту
девушку. Она работала здесь. Между ней и Граффом что-то было,
и вы не могли об этом не знать.
— Если между ними что-то и было, — бесстрастно проговорил
Бассетт, — мне об этом ничего не известно. — Он задумался на не-
сколько секунд, медленно покачиваясь из стороны в сторону. — Бог
ты мой, уж не думаете ли вы, что он убил ее?
— Все может быть. Но я имел в виду миссис Графф.
Бассетт молчал, угрюмо уставившись на меня.
— Что за ужасная мысль, — наконец выдавил он.
— Вы бы сказали то же самое, если бы хотели выгородить их.
— Но это же сов-вершенно... — Запнувшись, он скривился и начал
снова: —- Но это же совершенно абсурдно и смешно.
— Почему? В припадке безумия Изабель вполне могла, совершить
убийство, тем более что мотив для этого у нее был.
— Она не сумасшедшая. Она... одно время она страдала эмоцио-
нальной неустойчивостью.
— Ее помещали в лечебницу?
461
— Вряд ли. Правда, иногда она проводит какое-то время в част-
ной клинике. У доктора Фрея в Санта-Монике.
— Когда она была там последний раз?
— В прошлом году.
— В начале или в конце года?
— Весь год. Так что сами видите. — Он помахал рукой перед ли-
цом, как бы отгоняя надоедливую муху. — Это просто невозможно.
Изабель была под замком, когда застрелили девушку. Абсолютно
исключено.
— Вы в этом твердо уверены?
— Разумеется. Я регулярно ее навещал.
— Изабель — ваш близкий друг?
— Да. Очень близкий.
— Настолько близкий, что можно и солгать в его пользу?
— Не говорите чепухи. Изабель и мухи не обидела бы.
Его глаза затуманились, язык заплетался, но стакан он держал
твердо. Залпом осушив его, он присел на край стола, слегка покачива-
ясь и сжимая стакан обеими руками, как будто это была его един-
ственная опора.
— Очень близкий друг, — повторил он мечтательно. — Бедняжка
Изабель. У нее трагичная история. Ее мать умерла совсем молодой.
Отец дал ей все, кроме любви. А она так нуждалась в сочувствии,
ей необходимо было, чтобы хоть кто-то выслушал ее. И я попытался
стать ее другом.
— Вы?
Он печально и задумчиво посмотрел на меня. Временный подъем,
вызванный виски, уже проходил. Лицо Бассетта приняло оттенок
вареного мяса, тонкие волосы рассыпались и упали на лоб. Он
с трудом оторвал одну руку от стакана, чтобы откинуть волосы
назад.
— Я понимаю, что вам трудно поверить. Но это же происходило
двадцать лет тому назад. Не всегда ведь я был стариком. К тому
же Изабель нравились мужчины старше ее. Она была предана своему
отцу, но между ними никогда не было того взаимопонимания, в кото-
ром она нуждалась. Тогда ее только что исключили из колледжа, в
третий или четвертый раз. Она была ужасно замкнутой и проводила
дни напролет здесь, на пляже, в одиночестве. Мы познакомились, и
постепенно она привыкла беседовать со мной. Мы проговорили все
лето, до самой глубокой осени. Она ужасно не хотела возвращаться
в колледж, не хотела расставаться со мной, так как влюбилась в меня.
— Вы шутите.
Я нарочно дразнил его, и он отреагировал с остротой, вызванной
слишком большой дозой алкоголя. Лицо его вспыхнуло, на щеках
проступили старческие багровые жилки. С трудом сдерживая обиду
и гнев, он проговорил дрожащим голосом:
462
— Истинная правда, она любила меня. Мне тоже немало при-
шлось пережить, и я был единственным, кто мог понять ее. Она ува-
жала меня. Между прочим, я окончил Гарвард, это вам известно? А
в первую мировую войну провел три года во Франции, служил са-
нитаром.
Я подумал, что ему лет шестьдесят. Значит, когда они встрети-
лись, ему было сорок, а Изабель около двадцати.
— А какие чувства вы испытывали к ней? Тоже отеческие?
— Я любил ее. Она и моя мать — вот две женщины, которых я
действительно любил. И я бы женился на Изабель, если бы ее отец
не отказал наотрез. Питер Гелиопулос отверг меня.
— И выдал ее за Симона Граффа.
— Да, за Симона Граффа. — Он содрогнулся от наплыва
чувств — слабый и робкий человек, который редко позволяет своим
эмоциям вырываться наружу. — За самоуверенного карьериста,
блудника и мошенника. Я знал Симона Граффа, когда он был прос-
тым иммигрантом и ничего собой не представлял. Помощник режис-
сера халтурных вестернов. У него тогда был один-единственный
приличный костюм. Но я к нему хорошо относился. А он делал вид,
что я ему нравлюсь. Я ссужал ему деньги, ввел рядовым членом в
наш клуб, представил влиятельным людям. Господи, это же я и по-
знакомил его с Гелиопулосом. Два года Графф работал у него на сту-
дии режиссером-постановщиком, а потом женился на Изабель. Все,
что у него есть, чего он добился, пришло к нему с этой женитьбой.
И у него хватает совести так обращаться с ней.
Он встал и попытался подчеркнуть свои слова широким гневным
жестом, который отбросил его в сторону, к стене. Выронив стакан,
он обеими руками уперся в стену, чтобы удержаться на ногах. Однако
ему, вероятно, показалось, что стена падает на него. В действитель-
ности он сам, врезавшись лбом в штукатурку, согнулся пополам и
с глухим звуком уселся на пол, покрытый ковром. Теперь Бассетт
смотрел на меня снизу вверх, глупо хихикая. Собственно, прямо на
меня был устремлен только один его глубоко запавший голубой глаз,
а другой закатился, отчего лицо его приняло странное сомнамбуличе-
ское выражение.
— Сильно кружится голова, — сообщил он как бы в свое
оправдание.
— Надо уменьшить дозу.
Я взял его под мышки, приподнял и подтащил к креслу. Он сва-
лился как мешок, руки свесились, касаясь пола, а подбородок уткнул-
ся в грудь. Ему наконец удалось остановить свой блуждающий
взгляд — разумеется, на бутылке, и он протянул к ней руку. На дне
оставалось пять или шесть унций виски. Я испугался. Этого было
вполне достаточно, чтобы окончательно вывести его из строя или же
вовсе убить. Поэтому я быстро взял бутылку, заткнул пробкой и
463
поставил в бар. Ключ от бара торчал в замке. Я повернул его и опу-
стил к себе в карман.
— По какому праву вы конфискуете мою выпивку? — Бассетт с
таким трудом ворочал языком, что был похож на верблюда, жующе-
го жвачку. — Это противозаконная конфискация. Я требую соблю-
дать закон о неприкосновенности личности.
Он попытался дотянуться до моего стакана. Но я успел перехва-
тить его и отставить в сторону.
— Клэренс, вам уже достаточно.
— Позвольте мне решать это самому. Я решительный человек,
особенный человек. Человек, который спокойно выпивает в день по
бутылке, ей-Богу. Перепью вас запросто.
— Не сомневаюсь. Но вернемся к Симону Граффу. Кажется, вы
его недолюбливаете?
— Я ненавижу его, — проговорил он сквозь зубы. — Будем от-
кровенны. Он украл у меня единственную женщину, которую я лю-
бил. Кроме матери. А также украл моего метрдотеля. Лучшего
метрдотеля на всем побережье, моего Стефана. Они предложили ему
двойную оплату и сманили в Лас-Вегас.
— Кто они?
— Графф и Стерн. Он им потребовался в их так называемом
клубе.
— Кстати, о них. Почему Графф терпит наглость этого бан-
дита?
— Ну, это самый трудный вопрос, на который у меня нет ответа.
Но если бы даже я и знал, вам бы я ни за что не сказал. Потому
что я ведь не нравлюсь вам, да?
— Ну что вы, Клэренс. Встряхнитесь. Вы мне очень нрави-
тесь.
— Ложь. Жестокая и бесчеловечная. — Две слезинки выкатились
из уголков его голубых затуманенных глаз и скатились вниз, блеснув,
как маленькие серебряные пульки, и оставив на щеках влажные до-
рожки. — Не даете мне выпить. Заставляете меня говорить, а выпив-
ку мою спрятали. Так нечестно, это бесчеловечно.
— Прошу прощения. Но на сегодня виски достаточно. Вы же не
хотите убить себя.
— А почему бы и нет? Один-одинешенек во всем мире. Никто ме-
ня не любит. — Он внезапно залился такими обильными слезами,
что все его лицо сразу стало мокрым. Судорожные рыдания жестоко
сотрясали его, как будто из его щуплого тела пыталось прорваться
наружу нечто огромное.
Это было не очень приятное зрелище. И я собрался уходить.
— Не оставляйте меня, — с трудом выговорил он. — Не остав-
ляйте меня одного.
Он вышел из-за стола, пытаясь меня удержать, но споткнулся обо
464
что-то — о какую-то невидимую проволоку — ив полный рост рас-
тянулся на ковре, уже ничего не видя, не слыша и не говоря. Я повер-
нул его голову так, чтобы он не задохнулся, и вышел.
Глава 22
Стало заметно прохладнее. Из бара все еще доносились смех и
звон бокалов, но оркестра во дворе уже не было. Чья-то машина мед-
ленно, словно с трудом, выбиралась по подъездной аллее вверх на
автостраду, за ней еще одна. Компания разъезжалась по домам.
В комнате спасателя за кабинками для переодевания горел свет.
Я заглянул в дверь. Молодой негр читал книгу. Увидев меня, он за-
хлопнул ее и поднялся со стула. Я прочитал название книги —
«Основы социологии».
— Как поздно ты читаешь.
— Лучше поздно, чем никогда.
— Что вы обычно делаете с Бассеттом, когда он напивается до
потери сознания?
—- Он опять отключился? Где он?
— На полу своего кабинета. Его можно где-нибудь здесь уложить
в постель?
— Да, в задней комнате. — Скорчив смиренную физиономшо, он
шутливо изобразил христианскую любовь к ближнему. — Думаю, я
должен помочь ему, не так ли?
— Ты справишься один?
— У меня большая практика. — И он улыбнулся мне не так офи-
циально, как раньше. — Вы друг мистера Бассетта?
— Не совсем.
— Он предложил вам какую-то работу?
— Ты прав, дружище.
— Здесь, в клубе?
— Отчасти.
Он был слишком вежлив, чтобы продолжать расспросы.
— Я вот что вам скажу. Пока я буду укладывать .мистера Бассет-
та, вы оставайтесь здесь, а я вернусь и приготовлю вам чашечку кофе.
— От чашечки кофе не откажусь. Кстати, меня зовут Л у Арчер.
— А меня Джозеф Тобиас. — И он словно клещами стиснул мою
руку. — Пожалуйста, подождете немного. •
Он быстро вышел. Я. осмотрелся. Комнатка была забита разно-
цветными зонтами, штабелями сложенных шезлонгов, надувными
пластиковыми поплавками, из которых был выпущен воздух, и пляж-
ными мячами. Разложив один шезлонг, я с наслаждением растянулся
на нем^ Усталость свалила меня лучше пентонала. Почти мгновенно
я уснул.
16 Р. Макдональд
465
Когда я проснулся, Джозеф стоял рядом со мной. Он открыл
электрический щит на стене, передвинул несколько рычажков, и мгла
за открытой дверью стала непроницаемой. Обернувшись, он посмот-
рел на меня.
— Не хотел вас будить. Вы выглядите таким уставшим.
— А ты никогда не устаешь?
— Нет. Почему-то я никогда не устаю. Правда, было время, когда
я страшно уставал, — в Корее. Там я просто валился с ног от усталос-
ти, ведя свой джип по непролазной грязи. Будете сейчас пить ваш
кофе?
— Пожалуй.
Он привел меня в ярко освещенную комнату с ослепительно белы-
ми стенами, на двери которой было написано «Закусочная». За стой-
кой в стеклянной кофеварке булькала вода. Электрические часы на
стене торопливо и жадно откусывали маленькие кусочки времени.
Было без пятнадцати четыре утра.
Я уселся на высокий табурет с мягким сиденьем. Тобиас перепрыг-
нул через стойку и, приземлившись, повернулся ко мне, напустив на
себя каменно-непроницаемый вид.
— Кучулайн — Ирландская гончая, — вдруг воскликнул он, нем-
ного изменив голос. — Когда Кучулайн чувствовал себя уставшим и
измученным после боев, он спускался на берег реки и упражнялся в
прыжках и беге. Таким образом он отдыхал. — И без всякого переры-
ва продолжал: — Я включил рашпер на тот случай, если мы захотим
поджарить яйца. Я лично съел бы две или три штуки.
— Я тоже.
— Три?
— Три.
— А как насчет того, чтобы сначала выпить по стаканчику томат-
ного сока? Он хорошо прочищает глотку.
— Прекрасно.
Он открыл большую банку и наполнил соком два стакана. Подняв
свой стакан, я посмотрел на него. И зря. Темно-красный цвет жидкос-
ти в фосфоресцирующем свете казался особенно густым. Я поставил
стакан.
— Что-то не так с соком?
— Нет, все в порядке, — проговорил я довольно неуверенно.
Джо всерьез расстроился. Ему показалось, что он недостаточно
гостеприимен.
— Что такое? Может быть, что-то попало в сок? — Он перегнул-
ся через стойку, озабоченно наморщив лоб. — Я сию минуту открыл
банку. Если что и попало, так это только на консервном заводе. Хозя-
ева некоторых из этих огромных корпораций думают, что могут без-
наказанно выпускать некачественную продукцию. Я открою другую
банку.
466
— Не беспокойся.
Я залпом выпил красную жидкость. На вкус она оказалась дей-
ствительно томатным соком.
— Все в порядке?
— Очень вкусно.
— Я уж испугался, что с соком что-то случилось.
— С ним все в порядке. Что-то случилось со мной.
Он вынул из холодильника шесть яиц и разбил их над рашпером.
Они уютно зашипели, сразу же став белыми по краям. Тобиас сказал
через плечо:
— То, что я сказал о больших корпорациях, остается в силе. Мас-
совое производство и массовый сбыт существуют в конечном счете
для общественной выгоды, но их теперешние объемы зачастую не со-
ответствуют истинным потребностям общества. Мы достигли того
момента, когда необходимо учитывать общественные интересы. Вы
как любите яйца?
— Вкрутую.
— Вот вам вкрутую. — Он снял с помощью лопаточки яйца и
вставил в тостер четыре куска хлеба. — Вы сами намажете маслом
тосты или мне их намазать? У меня есть специальная кисточка для
масла. Но лично я предпочитаю делать это сам.
— Намажь уж лучше ты за меня.
— Хорошо. А какой кофе вы предпочитаете?
— В это время ночи — или, скорее, утра — черный. У тебя здесь
прямо первоклассное обслуживание.
— Стараемся угодить, — улыбнулся он. — Я работал барменом
в автобусе-буфете до того, как устроился в клуб. Зарплата та же, зато
у меня остается больше времени для занятий.
— Ты ведь студент, да?
— Да. — Он подал яйца и налил кофе. — Держу пари, вы удивле-
ны, что я с такой легкостью выражаю свои мысли.
— Ты угадал. Еще как удивлен.
Джозеф засиял от удовольствия и откусил кусочек тоста. Проже-
вав и проглотив его, он сказал:
— Обычно я здесь так не говорю. Знаете, чем богаче люди, тем
меньше им нравится то, что какой-то негр способен удачно выразить-
ся. Мне кажется, они считают, что нет никакого смысла быть бога-
тым, если не можешь чувствовать себя выше и лучше других.
Я изучаю английский на университетском уровне, но если я начну де-
монстрировать это, то сразу же потеряю работу.
— Ты занимаешься в Калифорнийском университете в Л ос-Анд-
жел есс?
— На подготовительном курсе. Готовлюсь к поступлению в Кали-
форнийский университет. Черт побери, — воскликнул он, — мне
только двадцать пять лет, у меня уйма времени впереди! Конечно,
°^>7
я мог бы уже достичь большего, если бы занялся учебой раньше. Но
мне потребовалась служба в армии, чтобы выйти из состояния без-
думного самодовольства. — Он любовно обкатывал фразы. —
Однажды холодной ночью я проснулся на холме на обратном пути
из Ялу. И внезапно я словно прозрел — начал размышлять обо всем,
что меня окружало.
— О войне?
— Обо всем. О войне и о мире. О жизненных ценностях. — Он
подцепил вилкой яйцо, отправил его в рот и некоторое время сосредо-
точенно пережевывал. — Я понял, что не знаю, кто я. Понимаете,
я носил что-то вроде маски на лице и на душе, такой черной маски,
и не знал, кто я на самом деле. И я решил, что должен наконец выяс-
нить, кто я есть, и стать человеком. Если, конечно, мне это удастся.
Наверное, это звучит довольно глупо в устах такого парня, как я?
— По-моему, это звучит весьма разумно.
— Да, вот и я так подумал. Да и сейчас думаю. Еще чашечку кофе?
— Нет, спасибо. А ты выпей еще.
— Нет, я не пью больше одной чашки. Разделяю вашу привержен-
ность к умеренности. — Он улыбнулся собственным словам.
— А чем ты собираешься заняться в конце концов?
— Работать в школе учителем. Учителем и тренером.
— Неплохая перспектива.
— Еще бы! Я так этого жду. — Он помолчал, как бы пытаясь за-
глянуть в будущее. — Мне нравится говорить людям что-то важное.
Особенно детям. Хотелось бы донести до них общечеловеческие цен-
ности, некоторые идеи. А вы чем занимаетесь, мистер Арчер?
— Я — частный детектив.
Тобиас взглянул на меня немного разочарованно.
— По-моему, скучноватое занятие. Я хочу сказать, что вам не ча-
сто приходится иметь дело с идеями. Нет, — добавил он быстро, ис-
пугавшись, что ненароком обидел меня, — я, конечно, не ставлю
идеи выше всех других ценностей. Эмоций. Действий. Благородных
поступков.
— Да, это черная работа, — согласился я. — Видишь людей с са-
мой плохой стороны. Кстати, как там Бассетт?
— Спит мертвым сном. Я уложил его в постель. Пусть проспится
хорошенько. Я ничего не имею против того, чтобы немного помочь
ему. Он неплохо ко мне относится.
— Ты давно здесь работаешь?
— Уже больше трех лет. Я сначала устроился в этот бар, а поза-
прошлым летом стал работать спасателем.
— Значит, ты знал Габриэль.
Он помолчал. Потом ответил без всякого выражения:
— Да, я знал ее. Я вам об этом уже говорил.
— Ъ»1 дружил с ней в то время? Перед тем, как ее убили?
•468
Его лицо сразу стало замкнутым, глаза погасли. Как будто он
спрятался в раковине, створки которой захлопнулись от неосторож-
ного прикосновения.
— Не понимаю, зачем вам это.
— Тебя это не касается. Не стоит пугаться, Джозеф, только пото-
му, что я задал тебе несколько вопросов.
— Я не испугался. — Голос его звучал невыразительно и отчуж-
денно. — Я уже ответил на все вопросы.
— Что ты имеешь в виду?
— Вы должны догадаться, что я имею в виду, если вы детектив.
Когда Габриэль... когда мисс Торресе убили, меня арестовали в пер-
вую очередь. Они привезли меня в резиденцию шерифа и допрашива-
ли по очереди весь день и половину ночи.
Голова его поникла под тяжестью воспоминаний. Было почти не-
выносимо смотреть на его изменившееся, как бы сразу погасшее ли-
цо, утратившее всю свою живость.
— Почему они забрали именно тебя?
— Они сделали это без всяких объяснений. — Он поднял отлива-
ющую чернотой руку и помахал перед глазами.
— А кого-нибудь еще они допрашивали?
— Конечно, когда я им доказал, что провел всю эту ночь дома.
Они задержали несколько пьяниц и половых извращенцев в окрестно-
стях Малибу и в каньонах да еще каких-то бродяг, шляющихся побли-
зости. И побеседовали с мисс Кэмпбелл.
— С Эстер Кэмпбелл?
— Да. Предполагали, что Габриэль провела вечер именно с ней.
— Откуда ты это знаешь?
— Так сказал Тони.
— А где она провела вечер на самом деле?
— Понятия не имею.
— Я думал, может быть, у тебя есть какие-нибудь предпо-
ложения.
— Ну так вы ошиблись. — Его взгляд прежде упорно избегал мо-
его, но при этих словах Джо посмотрел мне прямо в глаза. — Вы
вновь подняли дело об убийстве мисс Торресе? Мистер Бассетт нанял
вас для этого?
— Не совсем. Я начал заниматься совсем другим делом, и рассле-
дование привело меня к истории Габриэль. Ты хорошо знал ее,
Джозеф?
Он осторожно ответил:
— Мы работали вместе. По субботам и воскресеньям она прини-
мала заказы на сандвичи и выпивку в бассейне и в раздевалках. А
я разносил напитки, потому что для этого она была слишком молода.
С мисс Торресе было очень приятно работать. Меня потрясло то, что
с ней случилось.
— Ты видел все это своими глазами?
— Я имел в виду не это. Конечно же нет. Но я был здесь, в этой
самой комнате, когда Тони вернулся с пляжа. Вы, вероятно, знаете,
что кто-то стрелял в нее, застрелил и оставил лежать внизу на пляже.
Они с отцом жили недалеко отсюда. Тони ждал, что Габриэль вернет-
ся домой к полуночи. Когда она не вернулась, он позвонил Кэмпбел-
лам, они сказали, что не видели ее, и он отправился на поиски.
И нашел ее утром — с двумя пулевыми ранениями, омываемую
волнами. В этот день с утра она должна была помогать миссис Лам,
и Тони пришел первым делом сюда, чтобы сообщить о случившемся
несчастье.
Тобиас облизал сухие губы. Его глаза смотрели сквозь меня.
— Он стоял вот здесь, перед стойкой, и долгое время не мог вы-
молвить ни слова. Он не мог разомкнуть губы и сообщить миссис
Лам, что Габриэль мертва. Однако она поняла, что ему плохо, что
он нуждается в утешении. Она обошла стойку с этого края, обняла
его и прижала к себе, как ребенка. И тогда он сказал ей. Миссис Лам
велела мне сходить в кабинет мистера Бассетта и позвонить в
полицию.
— Так это ты вызвал полицию?
— Я собирался. Но мистер Бассетт был у себя и сделал это сам.
Потом я подошел к краю бассейна и посмотрел вниз через забор. Она
лежала там на песке, лицом вверх. Я видел даже крупинки песка в
ее глазах. Хотел спуститься и смахнуть их, но не решился.
— Почему?
— На ней не было никакой одежды. И она казалась такой бело-
снежной. И я боялся, что они приедут и застанут меня там, и им в
голову придет безумная мысль, что это моих рук дело. Но когда они
приехали, им эта мысль все же пришла в голову. Они арестовали меня
этим же утром. Я почти ожидал этого.
— Почему?
— Надо же было на кого-то свалить вину. А нас обвиняют во всех
грехах вот уже три столетия кряду. Я знал, что это случится. Я не
должен был давать волю чувствам, дружить с ней. И потом, в довер-
шение всего, у меня в кармане оказалась сережка, принадлежащая Га-
бриэль.
— Что за сережка?
— Маленькая круглая перламутровая сережка в виде спасательно-
го круга, с дырочкой посередине и с надписью «США Малибу».
А хуже всего то, что другая сережка, ну та, которая составляла этой
пару, все еще была в ухе Габриэль.
— Как же случилось, что сережка оказалась у тебя?
— Я просто-напросто подобрал ее, — ответил он, — и собирался
вернуть Габриэль. Я нашел ее у бортика бассейна, — добавил он че-
рез секунду.
470
— Тем утром?
— Да. Еще до того, как я узнал, что она мертва. Марфельд и
остальные полицейские такое из этого раздули. Думаю, они были со-
вершенно уверены, что уже расследовали все это дело, пока я не сумел
доказать им свое алиби. — Он издал странный звук, одновременно
похожий и на смешок и на всхлип. — Как будто я мог поднять руку
на Габриэль.
— Ты был влюблен в нее, Джозеф?
— Я этого не говорил.
— И тем не менее это правда, не так ли?
Он облокотился о стойку и оперся подбородком на руку, как бы
желая таким образом обрести более устойчивое состояние.
— Возможно, я и влюбился бы, — с видимым усилием признался
он, — если бы у меня был хоть какой-то шанс. Но это было абсолют-
но безнадежно, и я не мог позволить себе... Она никогда не видела
во мне настоящего человека.
— Все это очень похоже на повод для убийства.
Я наблюдал за ним. Он замер. Неподвижное лицо со слегка впа-
лыми щеками было похоже на какую-то древнюю маску, высеченную
из полированного черного камня, которую поддерживала такая же
черная узкая ладонь.
— Разве не ты убил ее, Джозеф?
Он отшатнулся, как будто я ударил его по незажившей ране, и по-
вторил:
— Я бы и волоса на ее голове не тронул, вы же знаете это.
— Ну ладно. Не будем об этом.
— Нет уж. Или вы возьмете свои слова обратно, или убирайтесь
отсюда.
— Хорошо. Беру обратно.
— Вам не следовало этого говорить. Она была моим другом.
И к вам я отнесся как к другу.
— Прости меня, Джозеф. Но я должен был задать, эти вопросы.
— Почему? Кто вас заставляет? Надо очень осторожно говорить
о таких вещах. Вы знаете, как поступил бы Тони Торресе, если бы
решил, что это я стрелял в его дочь?
— Убил бы тебя.
— Правильно. Он уже хотел это сделать, когда полиция отпустила
меня. Мне еле-еле удалось разубедить его. Но эта идея прочно засела
у него в голове, как репей прицепилась. Он и теперь полон оже-
сточения.
— Как и все мы.
— Вы правы, мистер Арчер. Я и сам это чувствую. Но вы все-таки
плохо представляете себе, на что способен Тони. Когда-то в молодос-
ти он кулаком убил человека.
— На ринге?
471,
— Не на ринге и не случайно. Он сделал то, что хотел. Это произо-
шло из-за женщины. Однажды ночью, месяца два назад, он пригла-
сил меня к себе вниз и, напившись допьяна, рассказал мне эту
историю. Думаю, он здорово мучился. Понимаете, той женщиной
была мать Габриэль. Он убил мужчину, с которым она путалась, и
она ушла от него. У противника Тони был нож, поэтому судья из
Фресно признал, что убийство совершено в целях самозащиты, но
сам Тони утверждал, что это не так. Он винил себя, говорил, что ги-
бель Габриэль — Божья кара за его грех. Тони очень суеверный.
— Ты знаешь его племянника?
— Да, я его знаю. — По тону, которым он произнес это, было
ясно, как Джо относится к Лансу. — Некоторое время назад он рабо-
тал здесь спасателем, а я тогда только устроился в закусочную. Но
он оказался до такой степени ленив, что никак не мог справиться с
работой без помощи своего дяди. Тони обычно занимался уборкой,
пока Ланс прыгал с вышки в бассейн. Понимаете, Тони любил его.
— А как относится к нему Тони теперь?
Джозеф почесал в затылке.
— Мне кажется, он наконец-то понял, что тот собой представляет.
Я бы сказал, что он почти ненавидит Ланса.
—Достаточно, чтобы убить его?
— Какой странный разговор, мистер Арчер. Случилось что-то
особенное?
— Я скажу тебе, если ты способен сохранить это в тайне.
. —Я не выбалтываю секреты.
— Посмотрим. Твоего друга Ланса застрелили вчера вечером.
Он даже не поднял глаз.
— Он не был моим другом. Он вообще был для меня никто.
— Но для Тони он что-то значил.
Он медленно покачал головой.
— Мне не следовало вам рассказывать о том, что Тони совершил
когда-то. Тогда он был молод и обезумел от ревности. Он не мог бы
сделать ничего подобного еще раз. Он и мухи-то не обидит, если она
его не укусит.
— Выбирай уж одно из двух, Джозеф. Ты сказал, что Тони ненави-
дит Ланса.
— Я сказал «почти».
Почему он его ненавидит?
— У него на это есть причина.
— Скажи мне какая.
— Не скажу, еслй вы используете то, что. я говорю, во вред
Тони. Этот Ланс не достоин даже шнурки у него на башмаках
завязывать.
— Ты же сам-думаешь, Джо, что Тони мог'бы его застрелить.
— Я так не говорил... Я вообще ничего об этом не думаю.
472
— Ты сказал, что у него есть причина ненавидеть Ланса. Что за
причина, Джо?
— Габриэль, — проговорил он, уставившись в пол. — Ланс сбил
ее с толку, когда она была еще подростком, училась в школе. Она
сама рассказывала мне. Он научил ее пить, и вообще всему научил,
всему, что в конце концов ее погубило. И если Тони застрелил этого
проходимца, то оказал услугу обществу.
— Возможно, но не себе. Ты говоришь, все это тебе рассказала
Габриэль?
Он кивнул, и его черная печальная тень кивнула вместе с ним.
— Вы с ней были близки?
— Никогда, если я правильно вас понял. Я уже говорил. Она обра-
щалась со мной так, как будто я был не живым существом. Она мучи-
ла меня, рассказывая обо всем, чем он учил ее заниматься.. — Джо
с трудом заставлял себя говорить. —Думаю, она и не догадывалась,
как мне тяжело. Она просто считала, что я вообще не могу испыты-
вать никаких чувств.
— А ты, похоже, испытываешь слйшком много разных чувств.
— Да. Иногда мне кажется, что они рвут меня на куски изнутри.
Так было, когда она рассказывал! мне, что он хотел от, нее. Он пред-
лагал ей уехать с ним в Лос-Анджелес и жить в отеле, а он бы устраи-
вал ей свидания с мужчинами. Я так обозлился, что пошёл и
рассказал все Тони. Тогда он и порвал отношения с Лансом, потребо-
вал уволить его отсюда и с позором выгнал из своего дома.
— А Габриэль ушла с ним?
— Нет. Я думал, что, расставшись с ним, она изменится. Но окат
залось слишк6м"’Лоздно. Уже ничего нельзя было исправить.
— Что же произошло в клубе потом?
— Послушайте, мистер Арчер, — сказал он сухо. — Вы навлекае-
те на меня неприятности. Слежка не входит в мои служебные обя-
занности.
— В самом деле?
— Конечно, в крайнем случае я сумею найти другую работу. Но
у меня могут быть действительно серьезные неприятности.
. ... — Извини. Я вовсе не собирался осложнять твою жизнь, Джозеф..
Мне казалось, что ты сам хочешь мне помочь.
Глава 23
Джозеф посмотрел на свет. Лицо его было спокойным. Никаких
внешних признаков волнения.. Но. я не сомневался, что его напряже-
ние вот-вот вырвется наружу.
—- Габриэль, мертва, — констатировал он, глядя немигающим
взглядом на лампу., ~ Какую пользу я могу ей принести?
473
— Есть и другие девушки, с которыми может произойти то же
самое.
Наступило длительное молчание.
Наконец он сказал:
— Не такой уж я трус, как вы думаете. Я пытался все рассказать
еще в полиции. Но они не хотели слушать об этом.
— О чем?
— Если вы считаете, что я должен рассказать об этом, я расскажу.
Прошлой зимой Габриэль каждый день приходила в одну из раздева-
лок и оставалась там около часа.
— Одна?
— Вы сами знаете, что нет.
— Кто бывал с ней, Джозеф?
Я почти не сомневался в том, каким будет ответ.
— Мистер Графф.
— Ты уверен в этом?
— Да, уверен. Вам, наверное, трудно понять Габриэль. Она была
очень молодая, почти девочка, гордилась, что такой человек, как мис-
тер Графф, обратил на нее внимание, и не скрывала этого. Кроме то-
го, она хотела, чтобы я прикрывал ее, принимал заказы, когда она
была... в общем, когда она занималась другим делом. — И он с го-
речью добавил: — Ей не было стыдно, что я все знаю. Она только
боялась, как бы не узнала миссис Лам.
— Они когда-нибудь встречались здесь ночью? — спросил я. —
Я имею в виду Симона Граффа и Габриэль.
— Может быть. Я не знаю. Я никогда не работал по ночам в то
время.
— Она была в клубе в ту ночьг когда ее убили, — сказал я. — Мы
знаем об этом.
— Откуда мы можем это знать? Тони нашел ее на пляже.
— А сережка? Где ты ее подобрал?
— На полу в галерее перед раздевалками. Но Габриэль могла об-
ронить ее там раньше.
— Не могла, если вторая сережка все еще оставалась на ней. Ты
сам видел, что сережка была у нее в ухе, или это они тебе сказали?
— Я видел сам. Во время допроса они повели меня вниз, туда,
где лежала Габриэль. Подняли простыню, которой она была покры-
та, и заставили взглянуть на нее. И тогда я увидел маленькую белую
сережку у нее в ухе.
В глазах Джо блеснули слезы. Память нанесла ему предательский
удар. Сделав вид, что ничего не замечаю, я продолжал:
— Значит, она наверняка была в клубе как раз перед тем, как ее
убили. Когда девушка теряет одну сережку, она снимает вторую. Ви-
димо, у Габриэль не было времени, чтобы заметить пропажу. Сереж-
ка могла выпасть в те минуты, когда девушка была уже ранена,
474
между первым и вторым выстрелами. Покажи мне то место, где ты
нашел сережку, Джозеф.
Мы вышли.
Восточная часть неба уже окрашивалась первыми проблесками за-
ри, а на западе таяли редкие звезды, как крупинки снега, упавшие на
камни. Под легким дуновением предрассветного ветерка поверхность
бассейна серебрилась и морщилась точно так же, как бесконечная
ширь океана.
Тобиас провел меня вдоль галереи. Мы миновали полдюжины за-
крытых пустых кабинок, в том числе и раздевалку Граффа. Я заме-
тил, что походка парня утратила легкость, он уныло шаркал
кроссовками по бетону.
Остановившись, Джозеф повернулся ко мне:
— Она лежала вот на этом самом месте, застряла в решетке. —
Он указал на круглую проволочную решетку, прикрывающую не-
большое отверстие в каменном полу, предназначенное для стока во-
ды. — Кто-то мыл галерею шлангом, и сережку смыло в этот
дренаж. Я заметил, как она блестит, и поднял ее.
— Откуда ты знаешь, что кто-то в то утро мыл галерею?
— Потому что я видел, что кое-где на полу вода еще не просохла.
— Ты не знаешь, кто мог это сделать?
— Наверное, один из тех, кто с утра работал в бассейне. Или кто-
то из посетителей. Никогда невозможно предсказать, что им в голову
взбредет.
— Кто работал в бассейне в то время?
— Я, Габриэль, Тони и спасатель... Нет, никаких спасателей как
раз не было. Я сам начал работать спасателем летом. А тогда вместо
спасателя работала мисс Кэмпбелл.
— Она была здесь в то утро?
— Кажется, да. Да, вспомнил, точно была. Что вы хотите узнать,
мистер Арчер?
— Я хочу узнать, кто убил Габриэль, зачем, где и каким- об-
разом.
Он прислонился к стене, высоко подняв плечи. Глаза сверкали на
его черном базальтовом лице.
— Ради Бога, мистер Арчер, вы не смеетесь надо мной?
— Ни в коем случае. Меня интересует твое мнение. Я думаю, что
Габриэль была убита в клубе, может быть, как раз на этом месте:
Уже потом убийца оттащил ее на пляж, а возможно, у нее хватило
сил доползти туда самой. На полу остался кровавый след, который
надо было смыть. И тогда же из уха девушки выпала сережка, кото-
рую потом ты нашел в решетке. А убийца не заметил ее.
— Маленькую сережку нелегко заметить.
— Да, — согласился я, — нелегко.
— Вы думаете, что все это сделала мисс Кэмпбелл?
475
— Во всяком случае, я хочу знать твое мнение. Не было ли у нее
какой-нибудь причины для этого?
— Может, и была. — Он облизал губы. — Она тоже пыталась
очаровать мистера Граффа, но он увлекся не ею.
— Это Габриэль тебе рассказала?
— Она говорила, что мисс Кэмпбелл ревнует. Но она могла бы
об этом не говорить. Я сам видел.
— Что ты видел?
— Хотя бы те сумрачные взгляды, которыми они обменивались
последнее время. Пожалуй, они все еще оставались подругами, — ну
вы знаете, как это бывает у девушек, — но уже не относились друг
к другу с такой любовью, как раньше. Потом, когда произошло это
несчастье, сразу лосле следствия мисс Кэмпбелл уехала, и никто не
знал куда.
— Но она же вернулась.
— Больше года спустя, после того как все затихло. Но ее все еще
интересовало это дело. Приехав, она задала мне уйму вопросов. Рас-
сказывала сказки, будто бы она и ее сестра Рина собираются написать
статью в журнал, но я сразу подумал, что она выспрашивает меня
с другой целью.
— О чем она тебя спрашивала?
— Да не помню уже, — проговорил он устало. — Кажется, она
задавала те же вопросы, что и вы. Вы мне их уже целую кучу задали.
— Ты говорил ей о сережке?
— Может быть. Не помню. Это так важно? — Он оттолкнулся
от стены и побрел через галерею, все так же шаркая ногами и погля-
дывая на бледнеющее небо. — Я должен поехать домой и поспать
хоть немного, мистер Арчер. В девять утра мне снова заступать на
дежурство.
— А я думал, ты никогда не устаешь.
— Сейчас я чувствую себя страшно угнетенным. Вы вызвали к
жизни именно то, о чем я не хотел вспоминать. А вы заставили меня
вновь пережить весь этот кошмар.
— Прости меня. Я тоже устал. Но, мне кажется, не стоит жалеть
усилий, чтобы раскрыть это убийство.
— Вы думаете? Ну, скажем, вы распутаете его, ну и что тогда?
Что произойдет? — Его лицо казалось особенно мрачным в серой
предрассветной полумгле, а в голосе зазвучала долго скрываемая го-
речь. — То же самое, что всегда. Полицейские примут у вас дело и
прикроют его, и ничего не изменится, даже никого не арестуют.
— Именно так и было в прошлый раз?
— Убежден, что именно так. Когда Марфельд понял, что не мо-
жет засадить меня в тюрьму, он сразу же потерял интерес к делу.
Ну и я тоже потерял всяческий интерес.
— Я попытаюсь обратиться в более высокие инстанции.
476
— Ну и что? Для Габриэль все это слишком поздно, да и для
меня тоже.
Он повернулся на пятках и пошел прочь. Я сказал, глядя на его
поникшую спину:
— Я могу подвезти тебя, Джо.
— У меня своя машина. Благодарю вас.
Глава 24
Да, пока мне было трудно гордиться собой. Я прошел вдоль
бассейна — последний участник празднества, — ощущая предутрен-
ний упадок сил, вызванный замедлением тока крови. С моря подни-
мался туман. Клубясь, он медленно плыл на запад, где еще не
рассеялась ночная мгла. Кое-где уже стала видна похожая на чер-
ный мрамор чистая поверхность воды.
Внезапно невдалеке от берега я заметил какой-то предмет, но не
сразу понял, что это такое. Сначала я принял его за корягу, обломок
ствола со скрюченными ветвями, прибитый к берегу. Он медленно,
останавливаясь, скользил туда-сюда, подталкиваемый волнами при-
боя, и я подумал, что ветки уж слишком гибкие. А когда волна нако-
нец выбросила его на сырой песок, я увидел, что это труп мужчины
в темном, подпоясанном ремнем плаще, лежащий вниз лицом.
Калитка в заборе была заперта на висячий замок. Оглядевшись,
я обнаружил поблизости металлическую стойку с тяжелым бетонным
основанием, на которой был укреплен знак «Не входить». Сбив замок
этой штукой, я открыл калитку. Затем спустился по бетонным сту-
пенькам на берег и перевернул Карла Стерна на спину. На лбу у
него была глубокая рана, нанесенная каким-то тяжелым предметом.
То ли его ударили, то ли он сам на что-то наткнулся. Вторая ра-
на — на горле — зияла, как лишенный зубов рот, распахнутый в
беззвучном крике.
Уже подойдя к своей машине, я вспомнил, что вдоль этого бере-
га проходит течение, направляющееся к югу со скоростью около
мили в час. В трех милях севернее клуба «Чэннел» автострада про-
ходила над крутым обрывом, нависающим уступом над морем, где
для любителей достопримечательностей была оборудована смотро-
вая площадка, вымощенная гладкими плитами и обнесенная огра-
дой. Седан, взятый напрокат Карлом Стерном, стоял, упершись
хромированным бампером в витую ограду. Ветровое стекло, при-
борная панель и переднее сиденье были забрызганы кровью. Кровь
запеклась и на лезвии ножа, который валялся на коврике. Нож, по-
хоже, был тот самый, который я видел у Стерна.
Я ни к чему даже не прикоснулся. Мне вовсе не хотелось ока-
заться замешанным в смерти этого гангстера. Отправившись пря-
миком домой, я завалился спать. Мне снился мужчина, живущий
477
в полном одиночестве среди каких-то развалин и безуспешно пыта-
ющийся восстановить в памяти монументы и здания, некогда сло-
женные из этих камней. Кажется, когда-то он слышал неясное
предание о том, что давным-давно здесь стоял город. И еще более
смутное предание (а возможно, это был просто сон во сне), что
люди, которые построили город, или их потомки когда-нибудь вер-
нутся и восстановят его. И он так хотел бы жить в этом городке.
Глава 25
Моя секретарша позвонила мне ровно в семь тридцать утра.
— Вставайте и наводите глянец, мистер Арчер.
— А что, я обязательно должен сиять, как начищенный медный
чайник? Я чувствую себя таким тусклым. Лег в постель примерно
час назад.
— А я еще и не ложилась. В конце концов, иной раз вы могли
бы нарушить режим и отменить ваши солдатские побудки.
— Сегодня я отменяю их навсегда. — Я пребывал в том неопре-
деленном, как бы взвешенном состоянии, когда все кажется либо
смешным, либо вызывающим слезы, в зависимости от того, в ка-
ком положении вы держите голову. — А теперь повесьте эту про-
клятую трубку, и я опять лягу. Что за жестокость!
— Во.т это да! В каком мы сегодня прекрасном настроении с
утра! — не утерпела она. Но инстинкт вышколенной секретарши
тут же взял верх. — Подождите, не вешайте трубку. Я приняла
два междугородных вызова, оба из Лас-Вегаса. Первый — в час
сорок, звонила молодая женщина, которая, по-видимому, очень хо-
тела поговорить с вами,.но не сообщила ни своего имени, ни номе-
ра телефона. Она сказала, что позвонит еще раз, но не позвонила.
Вы слышите меня? Второй звонок — в три пятьдесят. Доктор
Энтони Ривз, молодой врач из Мемориальной больницы, сказал,
что звонит по поручению пациента по имени Джордж Уолл, кото-
рого подобрали в аэропорту с тяжелыми ушибами головы.
— В аэропорту Лас-Вегаса?
— Да. Это вам о чем-нибудь говорит?
Я испытал немалое облегчение, узнав, что Джордж жив, но тут
же до меня дошло, что теперь мне самому нужно немедленно та-
щиться в Международный аэропорт и взбираться на борт са-
молета.
— Не закажешь ли ты мне билет, Вера?
— На первый самолет в Лас-Вегас?
— Именно.
— Был еще один телефонный звонок вчера после обеда. Мужчи-
на, назвавшийся Мерсеро, из управления дорожной инспекции,
478
просил передать, что «ягуар» зарегистрирован на имя Ланса Леонар-
да. Это тот актер, который застрелился вчера вечером?
— Ты уже прочитала утренние газеты?
— Нет, я слышала по радио.
— Что еще ты слышала?
— Больше ничего. Это было короткое информационное сооб-
щение.
... Еще не было и десяти часов утра, а я уже разговаривал
с доктором Энтони Ривзом в его кабинете в больнице штата Юж-
ная Невада. Этой ночью он был дежурным врачом, так что имен-
но он принял и оказал первую помощь Джорджу Уоллу, которого
привезли сюда люди шерифа. Полицейские обнаружили Джорджа,
когда он бродил по аэропорту. В больницу его доставили в весьма
плачевном состоянии. У него была разбита скула, возможно, со-
трясение мозга и даже трещина в черепе. Джорджу необходим
полный покой — по крайней мере в течение недели, а может
случиться, что ему придется лежать целый месяц. Посетители ему
противопоказаны.
Спорить с молодым доктором Ривзом было бесполезно, хотя
он и казался тихоней. Поэтому я отправился на поиски какой-
нибудь впечатлительной медсестры и в конце концов наткнулся
на пухленькую рыженькую девицу в белом колпаке, на которую
произвел необходимое действие мой старый полицейский значок
— я носил его с собой на всякий случай. Она привела меня к
двухместной палате, на двери которой висела табличка «Посетите-
ли не допускаются». Джордж оказался единственным обитателем
палаты. Он спал. Я обещал не будить его.
Плотные шторы почти не пропускали света. Было так темно, что
я едва различил белую забинтованную голову Джорджа на подушке.
Сев в кресло, стоящее между двумя кроватями, я прислушался. Сла-
бое дыхание Джорджа было спокойным и ровным. Через некоторое
время я сам чуть не уснул.
Из сонного оцепенения меня вывел крик боли. Сначала мне пока-
залось, что кричит Джордж, но крики и стоны доносились из сосед-
ней палаты. Затем все стихло.
Шум разбудил Джорджа. Он зашевелился, застонал и попытался
сесть, подняв обе руки к забинтованному, как у мумии, лицу, но по-
качнулся и чуть не упал с кровати. Я удержал его за плечи.
— Спокойно, парень.
— Пустите меня. Кто вы?
— Арчер, — ответил я.— Местная Флоренс Найтингейл1.
• Ф л о’рен с Найтингейл (1820—1910) — английская медсестра. Органи-
затор и руководитель отряда санитарок во время Крымской войны 1853—1856 гг. Меж-
дународным комитетом Красного Креста учреждена медаль, имени Флоренс
Найтингейл (1912 г.).
479
— Что со мной? Почему я ничего не вижу?
— Ты в бинтах по самые глаза. К тому же здесь темно.
— Где это — здесь? В тюрьме? Я в тюрьме?
— Ты в больнйце. Разве ты не помнишь, что просил доктора Рив-
за позвонить мне?
— Боюсь, что я ничего не помню. Который теперь час?
— Воскресное утро, блйже к полудню.
Это известие, видимо, сразило его наповал. Некоторое время он
лежал молча, затем озадаченно проговорил:
— Кажется, у меня пропал целый день.
— Успокойся. Его уже не воротишь.
— Я совершил что-то непоправимое?
— Я еще не знаю, что ты там совершил. Ты задаешь слишком
много вопросов, Джордж.
— Вы просто щадите 1йбе самолюбие, не так ли? — От волне-
ния.голос его стал хриплым. — Наверное, я вел себя как последний
осел. ...
— Большинство из нас время от. времени ведет себя именно так.
Лучше попытайся что-нибудь вспомнить.
Он поискал выключатейьгв изголовье кровати, нащупал шнур и:
дернул за него. Потрогав бинТы на лице, он уставился на меня сквозь
узкие щелкни них. Ниже повязки виднелись распухшие, сухие и потре-
скавшиеся губы. Когда Джордж заговорил снова, в его голосе прозву-
чал какой-то благоговейный страх:
— Эта маленькая мартышка в пижаме — это она меня так от-
делала?
— Отчасти. Когда ты последний раз видел его, Джордж?
— Вы должны это знать; ведь вы были со мной. Что вы подразу-
меваете под словом .«отчасти»?
— Ему кто-то помог. .
— Кто? /
— А ты не помнишь?
— Кое-что вспоминаю, -г- Голос его звучал по-детски неуверенно,
от былой напористости не-осталось и следа. — Это был какой-то
кошмар. Нечто похожее на4 обрывки старинных фильмов, которых
полно у меня в голове. Только я сам играл главную роль. И за мной
все время гнался мужчина с пистолетом. А декорации менялись. Это-
го просто не могло быть на самом деле, никак не могло.
— Но это было. Ты ввязался в драку с охранниками в студии
Симона. Граффа. Имя Симона Граффа тебе ни о чем не напо-
минает?
— Напоминает. Я лежал в постели в каком-то жалком домишке
в Лос-Анджелесе, кто-то говорил пб телефону и назвал это имя. Я
встал, вызвал такси и попросил шофера отвезти меня к Симону
Граффу.
480
— Это я разговаривал по телефону, Джордж. Ты находился в мо-
ем доме.
— Я был у вас дома?
— Не далее как вчера. — Видимо, его память работала избира-
тельно. Это меня раздражало, хотя я не сомневался в его искреннос-
ти. — И еще ты стащил . жалкий старый серый костюм,
принадлежащий мне, за который, кстати, я уплатил сто двадцать
пять долларов.
— Я стащил? Весьма сожалею.
— Еще больше будешь сожалеть, когда получишь от меня счет.
Ну ладно, довольно об этом. Как ты попал из студии Граффа в Лас-
Вегас? И чем занимался все это время?
Глядя в налитые кровью глаза Джорджа, я физически ощущал,
как его мысль с трудом продирается сквозь дебри забвения.
— Кажется, я летел на самолете. Это важно?
— Более или менее. На рейсовом или частном самолете?
После долгой паузы он произнес:
— Должно быть, на частном. Нас там было только двое, я и еще
один парень. По-моему, как раз тот, который бегал за мной с писто-
летом. Он сказал, что Эстер в опасности и ей нужна моя помощь.
В какое-то мгновение я потерял сознание, отключился. Затем, помню,
я шел по улице и перед глазами у меня светились и мигали бесчислен-
ные вывески. Я вошел в тот отель, который мне назвали, но она уже
уехала, а администратор не мог сказать, куда именно.
— В какой отель?
— Я точно не помню. Вывеска на нем была в форме бокала.
Какое-то вино? Мартини? Сухое мартини. Может так звучать наз-
вание?
— Да, есть такой отель в городе. Когда ты был там?
— Точно не помню, но знаю, что была ночь. Я потерял ориента-
цию во времени. Должно быть, остаток ночи я провел в поисках
Эстер. Я встретил множество девушек, похожих на нее, но каждый
раз оказывалось, что это кто-то другой. Дальше опять провал.
А потом я очутился совсем в другом месте. Это было ужасно, прямо
в глаза мне светили прожекторы, вокруг беспорядочно двигались
толпы народа, и все думали, что я пьяный. Даже полицейский решил,
что я пьян.
— Забудь об этом, Джордж. Все уже кончилось.
— Как я могу об этом забыть? Эстер в опасности. Разве
не так?
— Может быть, я не знаю. Лучше бы ты выбросил ее из головы.
Ну почему, ты не можешь? Влюбись в какую-нибудь медсестру. При
твоем стремлении к подвигам тебе непременно нужно жениться, на
медсестре. И, между прочим, сейчас тебе лучше лечь, а то нам обоим
попадет.
481
Но вместо того чтобы лечь он уселся повыше, подняв плечи под
больничной рубашкой, и уставился на меня из-под бинтов безумным
измученным взглядом.
— С Эстер что-то случилось. Вы от меня это скрываете.
— Не сходи с ума, парень. Расслабься. Ты и так уже нажил себе
кучу неприятностей.
Он рассердился:
— Если вы не хотите мне помочь, я сейчас же встаю и ухожу отсю-
да. Кто-то должен хоть что-нибудь предпринять.
— Далеко тебе не уйти.
Вместо ответа он сбросил одеяло и спустил ноги. Кровать была
очень высокой. Он с трудом дотянулся до пола босой ногой и встал,
покачиваясь, но тут же упал вперед на колени, бессильно уронив голо-
ву, как подстреленный олень. Я с трудом поднял его и снова уложил
в постель. Видимо, Джордж потерял сознание. Он лежал неподвижно,
дыхание было поверхностным и учащенным.
Я нажал на кнопку вызова медсестры и вышел, столкнувшись с
ней в дверях.
Глава 26
«Сухой мартини» оказался небольшим отелем в центре города,
в квартале, где в основном располагались игорные дома. Я открыл
дверь. Две пожилые женщины играли в канасту на деньги в неболь-
шом холле, похожем на ящик, обитый сучковатыми деревянными па-
нелями. За стойкой администратора сидел тучный мужчина в рубаш-
ке из искусственного шелка. На его лице застыло то неизменно жизне-
радостное выражение, которое так приятно видеть на лицах
толстяков.
— Чем могу быть вам полезен, мистер?
— У меня назначена встреча с мисс Кэмпбелл.
— Боюсь, что мисс Кэмпбелл еще не вернулась.
— Ав какое время она ушла?
Он сцепил руки на животе и принялся вертеть большими паль-
цами.
— Дайте мне подумать. Я заступил на смену в полночь, она заре-
гистрировалась примерно час спустя, поднялась, оставалась в номере
ровно столько, чтобы успеть переодеться, и сразу ушла. Значит, это
было немногим позже часа ночи.
— Вы очень наблюдательны.
— Ну, на такую кошечку не мудрено обратить внимание. —
И он одобрительно прищелкнул языком.
— Кто-нибудь сопровождал ее?
— Нет, она приехала, одна и уехала тоже одна. А вы ее друг, не
так ли?
482
¥ >
— Да. V
— И вы знаете ёе мужа? Такой здоровенный парень со светло-ры-
жими волосами?
— Да, я знаю его.
— Чудной тип. Ворвался сюда среди ночи, страшный, как Божий
гнев. Все лицо разбито, в волосах запеклась кровь, а разговаривает,
как ненормальный. Он вбил себе в голову, что с его женой что-то
стряслось, а я будто бы замешан в этом. Утверждал, что я должен
знать, где она. Черт побери, я еле от него отделался.
Я посмотрел на часы.
— Да, за это время она вполне могла попасть в какую-нибудь ис-
торию. Уже одиннадцать часов, как она отсутствует.
— Не берите в голову. Такие дамочки обычно кутят сутки напро-
лет, а некоторые из них и еще полсуток прихватывают. Может, ей
повезло, пошел выигрыш за выигрышем, она и понеслась во весь
опор. Или у нее просто свидание. Ведь кто-то же отделал ее мужа
по первое число. Если, конечно, он в самом деле ее муж.
— Муж, все правильно. Какие-то типы избили его. И он сам хочет
разобраться в этом деле. Сейчас он в больнице, и я пытаюсь отыскать
его жену по его просьбе.
— Так вы частный детектив?
— Да. А у вас действительно нет ни малейшего представления о
том, куда бы она могла отправиться?
— Если это так важно, я попробую разузнать. — Он оцениваю-
ще оглядел меня с головы до ног, прикидывая стоимость моего
костюма и пытаясь определить содержимое бумажника. — Но это
мне будет кое-что стоить.
— Сколько?
— Двадцать, — с некоторым сомнением сказал он.
— Послушай, приятель, я не собираюсь покупать тебя со всеми
потрохами.
Он не возражал.
— Ну ладно, десять, — и добавил: — Это лучше, чем совсем
ничего.
Взяв у меня деньги, он вразвалку направился в заднюю комнату.
Вскоре я услышал его голос, — он говорил по телефону с кем-то по
имени Руди. Вернулся он весьма довольный собой.
— Ночью я вызывал ей такси, а сейчас разговаривал с диспетче-
ром. Он пришлет сюда таксиста, который выполнял заказ.
— Сколько это мне будет стоить?
— Об этом вы с ним сами договоритесь.
Я ждал, стоя за стеклянной входной дверью и поглядывая на ули-
цу. По дороге проносились автомобили с номерами всех американ-
ских штатов, но конечно же большинство номерных знаков при-
надлежало штату Южная Каролина. Поистине, этот город с его
вечным праздником был самым отдаленным предместьем Лос-Анд-
желеса.
От потока машин, двигающихся на запад, отделилось видавшее
виды такси желтого цвета и затормозило у края тротуара. Водитель
вышел из машины и пересек тротуар. Хотя он был еще не стар, у
него оказалось вытянутое, с ввалившимися щеками лицо, а фигу-
ра — как у гончей, которую долгое время кормили объедками. Я вы-
шел ему навстречу.
— Это вы тот джентльмен, который интересуется блондинкой?
— Да, я.
— Обычно мы не даем информацию о своих клиентах. Разве толь-
ко по официальному заявлению.
— Десять долларов — достаточно официально?
Он встал по стойке «смирно» и вскинул руку, как бы отдавая мне
честь.
— Что бы вы хотели знать, шеф?
— В какое время ты ее подвозил?
— В час пятнадцать. Я проверил это по своему графику.
— А где ты ее высадил?
Он ухмыльнулся, обнажив желтые прокуренные зубы, и подчерк-
нуто лихо сдвинул фуражку. Она висела теперь почти вертикально,
зацепившись за выступающий затылок своего владельца.
— Не торопись, приятель, сначала покажи, какого цвета у тебя
банкноты.
Я заплатил ему сколько обещал.
— Она вышла прямо на улице, — сказал он. — Мне не хоте-
лось высаживать ее в такой поздний час, но, думаю, она знала, что
делает.
— Где это было?
— Сразу за бывшим аэропортом. Если хотите, могу отвезти вас
туда. Это будет стоить вам два доллара по счетчику.
Он открыл заднюю дверцу. Я сел в такси. Судя по удостоверению
личности, шофера звали Чарльз Мейер. Пока мы проезжали мимо
фасадов многоэтажных зданий, на которых голливудские дивы с
афиш восторженно улыбались безымянным миллионерам, он пове-
дал мне о своей жизни. У Чарльза Мейера было слишком много про-
блем. Пьянство подточило его здоровье. Женщины разбили ему
жизнь. Азартные игры вконец его разорили.
Его жалобный голос звучал настойчиво и монотонно:
— Т^>и месяца я рысачил в этом проклятом городе, пытаясь ско-
пить денег, чтобы немного прибарахлиться, купить какой-нибудь
драндулет да выбраться отсюда. На прошлой неделе я решил: все,
дело сделано, долги уплачены, и у меня осталось двести тридцать
долларов. Зашел в аптеку купить инсулин. Мне дали сдачу сереб-
ром, два доллара и две монеты по двадцать пять центов. И вот
484
просто так, от нечего делать, я опустил их в игровой автомат.
И что из этого вышло? — Он горестно закудахтал: — ТУда же уш-
ли и остальные двести тридцать долларов. Чтобы спустить их, мне
потребовалось чуть больше трех часов. Такой уж я азартный игрок.
— Может, тебе купить билет на автобус?
— Ну уж нет, мистер. Я буду торчать здесь, пока не заработаю
на автомобиль послевоенной марки, такой, как у меня был когда-
то, и на приличный костюм. Я не собираюсь притащиться назад
в Дого, как бродяга.
Мы проехали мимо нескольких строящихся зданий. Надписи
возле них свидетельствовали о том, что здесь возводятся клубы-
отели с затейливыми названиями. Один из них принадлежал Симо-
ну Граффу. Это был его «Казбах», стропила которого возвышались
на краю пустыря, как арматура для ярких, но фальшивых де-
кораций.
Бывшая взлетная полоса была превращена в нескончаемый ряд
дешевых мотелей, владельцы которых, похоже, из последних сил
пытались придать им какую-то жалкую роскошь. Чарльз Мейер
развернулся на сто восемьдесят градусов и остановился невдалеке
от заведения, именующегося «Фиеста Мотор-Корт». Он повернулся
ко мне, свесив свое вытянутое крысиное лицо через спинку сиденья.
— Вот здесь я ее и высадил.
— Кто-нибудь встречал ее?
— Если и встречал, то я этого не видел. Когда я отъехал, она
стояла на улице одна-одинешенька.
— Но машины-то на автостраде были?
— Да, здесь всегда довольно большое движение.
— Она никого не ждала, как по-вашему?
— Откуда мне знать? Она была немного не в себе, какая-то
слишком возбужденная.
— Возбужденная? В каком смысле?
— Ну, знаете, такая расстроенная, нервная, почти в истерике.
Мне очень не хотелось оставлять ее одну в таком состоянии. Но
она сказала, чтобы я уезжал. Я и уехал.
— Как она была одета?
— В красном платье, пальто из темного драпа, без головного
убора. Да, еще одна деталь. На ней были туфли на очень высоких
каблуках. Я еще подумал, что на таких каблучищах она далеко не
уйдет.
— В каком направлении она пошла?
— Ни в каком. Она просто стояла на тротуаре, до тех пор, пока
я мог ее видеть. Теперь отвезти вас назад в «Мартини»?
— Задержитесь здесь на несколько минут.
— Хорошо. Но я оставлю счетчик включенным.
Хозяин мотеля «Фиеста Мотор-Корт» сидел за столиком под
485
пляжным зонтом в маленьком внутреннем дворике, рядом со своей
конторой. Он курил кальян, обмахивался потрепанным веером, сде-
ланным из пальмового листа, и был похож на счастливого маке-
донца или разочарованного в жизни армянина. В глубине дворика
несколько темноглазых девчушек, должно быть, его дочерей, зани-
мались тем, что вытаскивали и снова загоняли тележки в крошеч-
ные гаражи.
Нет, он не видел молодой женщины в красном платье. В один-
надцать двадцать пять он обычно вывешивает табличку «Мест
нет» и отправляется спать, так что о том, что происходит после
одиннадцати тридцати, ему ничего не известно. Когда я уходил, до
меня донесся его голос. Он рявкал какие-то команды своим темно-
глазым дочерям, как будто на собственном примере хотел проде-
монстрировать, как следует воспитывать будущих женщин, чтобы
уберечь их от грозящих им неприятностей.
Войдя в гостиницу «Колониаль», расположенную рядом, я очу-
тился в небольшом уютном холле, где меня встретил маленький
опрятный человечек с аккуратно подстриженными усиками. Акцент
выдавал в нем уроженца севера, в голосе слышалось астматическое
придыхание. Нет, он, конечно же, не мог заметить девушку, о кото-
рой идет речь, в то время он был занят более важными делами.
И сейчас у него есть дела поважнее, чем разговаривать о чужих
женах.
Я пошел дальше, выбрав направление наугад. Попытал удачу
в «Бар-Икс-ТУрист», в «Желанном путнике» и в «Оазисе». Получил
три ответа, и все отрицательные. Чарльз Мейер не спеша следовал
за мной в своем такси, ухмыляясь и кивая головой.
Гостиница «Эльдорадо» представляла собой как бы двойной ряд
курятников, окрашенных в пастельные цвета и увешанных гирлян-
дами неоновых трубок. В холле никого не было. Я звонил до тех
пор, пока не получил ответа, потому что отель был рядом с ули-
цей, на углу. Наконец вышла женщина с длинным носом, испещ-
ренным следами угрей, с черными маленькими глазками и черными
волосами, закрученными на бигуди. Она выглядела так невзрачно,
что мне стало ее жаль. Было почти оскорблением говорить ей о
яркой блондинке в красном платье.
— Да, — буркнула она, — я видела ее. — Глаза ее злобно блес-
нули. — Она стояла ночью на углу в течение десяти — пятнадцати
минут. Я вовсе не претендую на роль судьи, вообще не берусь су-
дить людей, но меня просто взбесило то, как она выставляла себя
напоказ, нарочно, чтобы ее кто-нибудь подобрал. Но у нее ничего
не вышло. — В голосе женщины зазвучали ликующие нотки. —-
Мужчин не так-то легко увлечь. Ни один не остановился ради нее.
— Чем же она вызвала у вас такое раздражение?
— Ничем. Просто мне противно было смотреть, как она
486
выставляется под фонарем на моем углу. Кроме того, подобные ве-
щи могут повредить бизнесу. У меня здесь семейный мотель. Поэ-
тому я в конце концов вышла на улицу и предложила ей пройти
подальше. Я была достаточно вежлива с ней. Просто спокойным
тоном велела ей убираться и заниматься своими делами в другом
месте. — Она помолчала, поджав губы, потом спросила: — Как
я полагаю, она ваша подруга?
— Нет. Я — детектив.
Ее лицо озарилось улыбкой.
— Понимаю. Ну так вот. Я видела, как она входила в отель
«Капля росы», что в двух шагах отсюда. Давно пора кому-нибудь
навести порядок в этом вертепе. Вы ее преследуете за совершение
какого-то преступления?
— За слишком яркую красоту.
Смысл моих слов, видимо, дошел до нее не сразу, так как толь-
ко через несколько секунд она захлопнула дверь у меня перед
носом.
Отель «Капля росы» был всего лишь захудалым флигелем с об-
лупившейся штукатуркой, покосившимися ставнями и дверьми, ко-
торые давно следовало покрасить. На мой стук открыла женщина
в немного потрепанном купальном халате, туго стянутом в талии.
У нее были ярко-рыжие кудрявые волосы, кожа, обожженная без-
жалостными солнечными лучами, только в глубоком вырезе не-
брежно запахнутого халата ослепительно сверкала белоснежная
грудь. Она перехватила мой заинтересованный взгляд и ответила
на него тем, что пошире распахнула и халат и дверь.
— Я ищу женщину.
— Какое счастливое совпадение. А я ищу мужчину. Только для
меня это слишком рано. Я еще немного пьяна с прошлой ночи.
Зевая, она потянулась одной рукой вверх, а другую закинула за
голову и выгнулась всем телом. Вместе с легким запахом джина
от нее шел ток волнующей женственности.
— Входите же, я не кусаюсь.
Сказав это, она осталась стоять в дверях, так что мне пришлось
протискиваться, тесно прижавшись к ней. Не так уж я ее и интере-
совал, просто она действовала по привычке. В холле царил ужас-
ный беспорядок. На стойке в углу я увидел два стакана со следами
губной помады. По полу были разбросаны религиозные журналы.
— Провели бурную ночь? — спросил я.
— О да. Весьма бурную. До четырех утра пила коктейли, а в
шесть уже проснулась и не смогла больше уснуть. Эти бракораз-
водные процессы... Ну ладно, не все в жизни потеряно.
Я приготовился выслушать еще одну драматическую историю.
Что-то в моем лице, вероятно слишком доверчивый взгляд, распо-
лагало людей к откровенности. Но она пощадила меня.
487
— Ладно, не будем ходить вокруг да около. Вам нужна блондин-
ка в красном платье.
— Вы на редкость проницательны.
— Да. Ну так вот. Ее здесь нет. И я не знаю, где она. А вы
гангстер или кто там еще?
— Странный вопрос.
— Да, верно, очень странный, особенно если у вас под мышкой
пистолет, а вы не Дэйви Крокетт.
— Вы вдребезги разбиваете мои иллюзии.
Она одарила меня суровым, даже мрачным взглядом. Ее глаза
были похожи на кусочки какого-то зеленого минерала вроде ма-
лахита.
—Ну давайте продолжайте, что вы скажете на это? Крош-
ка утверждала, что ее преследуют гангстеры. А вы, значит,
не гангстер?
— Я — частный сыщик. Ее муж обратился ко мне, чтобы я ра-
зыскал ее. — Неожиданно я подумал, что, мчась сломя голову по
кругу,, я очутился там же, откуда начал, только в другом штате,
двадцать восемь часов спустя. А мне казалось, что прошло уже
двадцать восемь дней.
.Женщина поинтересовалась:
— А если вы найдете ее, что он собирается сделать с ней? Зверс-
ки избить?-
— Он хочет заботиться о ней. Ей это крайне необходимо..
— Возможно. Так это все выдумки насчет гангстеров? Я хочу
сказать, она что же, водила меня за нос?
— Не думаю. Она называла какие-нибудь имена?
Женщина энергично кивнула.
— Одно. Карл Стерн.
— Вы раньше слышали это имя?
— Еще бы! «Сан» раскопал занятные сведения о том, что это
за субъект, и поместил их на первой странице прошлой осенью, ког-
да Стерн добивался разрешения на строительство казино. Случайно
это не он ее муж?
— Ну нет. Ее муж — весьма приличный парень из Торонто,
Джордж Уолл. Один из друзей Стерна уложил его в больницу.
Я хочу отыскать его жену раньше, чем они доберутся и до нее.
— Без обмана?
— Совершенно серьезно.
— Чем она досадила Стерну?
— Вот этот вопрос я и хотел бы ей задать. Где она сейчас?
Она еще раз смерила меня недоверчивым взглядом своих мала-
хитовых глаз.
— Разрешите взглянуть на ваш патент. Конечно, патент еще
ничего не доказывает. Парень, который недавно получил от. меня
488
развод, тоже был частным детективом с патентом, но он был еще
и таким первоклассным негодяем, каких, свет не видывал.
— Я не такой, — заявил я с несколько принужденной улыбкой
и протянул ей свое удостоверение.
Она внимательно рассмотрела его.
— Вас зовут Арчер?
-Да.
— Ну не странное ли совпадение, а? Девушка пыталась дозво-
ниться до вас сегодня ночью, именно до вас. Постучала в мою
дверь около двух часов ночи, бледная, еле держась на ногах, и по-
просила разрешения воспользоваться телефоном. Я спросила, что
за беда- с ней стряслась. Она и рассказала мне, что ее преследуют
гангстеры невозможно, скоро они будут здесь. Бедная крошка хо-
тела позвонить в аэропорт, заказать билет на самолет и немедлен-
но улететь. Я позвонила сама, но рейсов до утра не было. А потом
она пыталась дозвониться до вас.
— Зачем?
— Она мне не сказала. Но если вы ее друг, вы сами должны
это знать. Вы друг Рины Кэмпбелл или нет?
От изумления я поперхнулся.
— Кого?
— Рины Кэмпбелл. Той девушки, о которой мы ведем речь.
Да. Это было открытие не из приятных. Я постарался взять,
себя в руки.
— Думаю, что я ее друг. Она все еще здесь?
— Я дала ей нембутал и сама уложила в постель. Не слышала,
чтобы она выходила. Наверное, она все еще спит, бедйяжка. .
— Я хочу ее видеть.
— Да, я это поняла. Только запомните, мы живем в свободной
стране и, если она не пожелает встречаться с вами, вы не сможете
заставить ее.
— Я не собираюсь ее заставлять.
— Да уж лучше и не пытайтся, братец. Только попробуй что-
нибудь сделать с крошкой. Я лично тебя пристрелю. /
— Значит, она вам понравилась:, не так ли?
— А почему бы и нет? Она кажется очень порядочной девушкой,
не хуже любой другой. И мне абсолютно безразлично, что она там ,
сделала.
— Вы и сами, наверное, всегда. поступаете добропорядочно?
— Я? В этом я очень сомневаюсь. Конечно, когда-то, когда мне
было столько лет, сколько Рине, я тоже была довольно-таки добро-
детельной. И даже потом я пыталась сохранить остатки порядоч-
ности — на крайний случай. Если вы не можете дать хоть кому-то
немного тепла и заботы в.этом жестоком мире, лучше уж вам заби-
ться в нору и затаиться, икак,крыса.. > .
489
— Как, вы сказали, вас зовут?
— Я еще не представилась. Меня зовут Кэрол, миссис Кэрол
Буш. — Она протянула мне красную, грубоватую руку. — Но за-
помните, если она передумала и не хочет вас видеть, вы сразу же
сматываетесь.
С этими словами миссис Буш скрылась за внутренней дверью,
плотно закрыв ее за собой.
Я вышел на улицу. Чарльз Мейер ждал меня, сидя за рулем.
— Ну и как? Повезло?
— Нет. Хватит. Я прекращаю поиски. Сколько я тебе должен?
Он наклонился и взглянул на счетчик.
— Три доллара семьдесят пять центов. А разве вы не поедете
в город? Я бы отвез вас за пол цены.
— Я прогуляюсь. Не мешает немного размяться.
Таксист хмуро посмотрел на меня. Он был уверен, что я говорю
неправду, и знал причину: я не доверял ему. Миссис Буш окликнула
меня из двери номера, выходящей прямо на улицу.
— Все в порядке, она проснулась и хочет говорить с вами.
Глава 27
Миссис Буш осталась на улице, милостиво позволив мне войти
одному. В комнате было сумрачно и прохладно. Жалюзи и тяжелые
шторы не пропускали солнечных лучей. Единственным источником
света была лампа под абажуром, стоявшая на прикроватной тум-
бочке. Девушка сидела на незастеленной, прямо-таки голливудской
кровати, отвернув лицо от лампы.
Я понял причину этого, когда она, на секунду забывшись, взгля-
нула прямо на меня. От нембутала или слез ее веки опухли, свет-
лые блестящие волосы были небрежно заколоты, а красивое платье
сидело на ней мешком. Похоже, за одну ночь ей пришлось утратить
прежнюю уверенность в том, что ее красота сама о себе по-
заботится. Голос у нее был тихий и хрипловатый.
— Привет.
— Привет, Рина.
— Вам уже известно, кто я, — проговорила она хмуро.
— Да, известно. Я должен был догадаться раньше. Где же твоя
сестра, Рина?
— У Эстер возникли неприятности, и она покинула страну.
— Ты уверена в этом?
— Я ни в чем не уверена с тех пор, как узнала, что Ланс мертв.
— Ты же не поверила мне, когда я сказал тебе об этом.
— Потом пришлось поверить. В отеле я купила лос-анджелес-
скую газету и сразу увидела заметку о нем, то есть о его смерти. —
490’
Ее веки поднимались с трудом, и выражение синих глаз стало со-
всем другим за эти тринадцать часов: она- увидела много такого,
что не могло ей понравиться. — Это моя сестра... это Эстер его
убила?
— Не исключено, но я так не думаю. Они сообщили тебе, куда
именно она уехала — в Мексику, в Канаду, на Гавайи?
— Нет, не сообщили. Карл Стерн сказал, что лучше мне не
знать об этом.
— А как ты сама думаешь, чем ты здесь занимаешься? Обеспе-
чиваешь ей алиби?
— Наверное, Да. По крайней мере, разговор шел именно об
этом. — Она вновь взглянула на меня. — Пожалуйста, не смотрите
на меня так. Я сама хочу рассказать вам все, что знаю, не надо
меня допрашивать. Поверьте, у меня была ужасная ночь.
Она закрыла лицо руками, а когда отняла их, они были совсем
мокрые. На тумбочке рядом с кроватью стояла коробочка с гигие-
ническими салфетками. Я вытащил одну и подал ей. Рина промок-
нула глаза и высморкалась. Неожиданно она спросила по-детски
тоненьким голоском:
— Скажите, вы добрый человек?
— Надеюсь... — начал было я, но ее прямота смутила меня. —
Нет, — сказал я честно, — не добрый. Когда думаю об этом, я
стараюсь быть добрым, но с каждым годом получается все хуже.
Это то же самое, что пытаться подтянуться на одной руке. Можно
всю жизнь тренироваться время от времени и все же никогда этого
не добиться.
Она попыталась улыбнуться. Но уголки нежных губ не желали
подниматься.
— Вы ответили мне, как порядочный человек. Зачем вы прихо-
дили в дом Эстер сегодня ночью? Как вы туда вошли?
— Взломал дверь.
— Зачем? Моя сестра в чем-то виновата?
— Не знаю. Ее муж попросил меня разыскать ее. Этим я и за-
нимался.
— У нее нет мужа. То есть, я имею в виду, муж Эстер умер.
— Это она сказала, что он умер, верно?
— Разве это не правда?
— Кажется, она вообще не говорит правды, когда можно обой-
тись ложью.
— Я знаю. — И она сухо добавила: — Но Эстер мне сестра,
и я люблю ее. Я всегда делала для нее все, что могла. И буду
делать.
— Поэтому ты и оказалась здесь?
г- Да, именно поэтому., Ланс и Карл Стерн сказали мне, что
я могу вызволить Эстер из большой беды, может быть, даже
491
спасти от тюремного заключения. Все, что от меня требуется, так
это прилететь сюда, зарегистрироваться под ее именем в отеле, а
затем исчезнуть. Мы договорились, что я возьму такси, уеду за го-
род, за аэропорт, а Карл Стерн подберет меня там. Но я почему-то
не встретилась с ним. И вот в конце концов я очутилась здесь, и
у меня совершенно сдали нервы.
— И поэтому ты звонила мне?
— Да. После того как я увидела заметку о Лансе, я задумалась.
Если вы сообщили мне правду о нем, так, возможно, и все осталь-
ное тоже была правда. Я вспомнила кое-что, о чем вы говорили
ночью, — первое, что у вас вырвалось, когда вы увидели меня в
комнате Эстер. Вы спросили, — она старательно подбирала слова,
как ребенок, повторяющий урок, — вы решили, что я — Эстер,
и сказали, что вы думали, что я мертва, — то есть, что она
мертва.
— Да, я говорил это.
— Это правда?
Я не знал, что ответить. Она встала с кровати, пошатнулась
и крепко схватила меня за руку.
— Эстер мертва? Не бойтесь сказать мне правду, если это так.
Я выдержу.
— К сожалению, я сам точно не знаю.
— А как вы думаете?
— Я думаю, что она мертва. Думаю, ее убили в этом доме на
Беверли-Хиллз вчера, ближе к вечеру. И алиби, которое им нужно,
не для Эстер. А для того, кто убил ее.
— Я не совсем понимаю вас.
— Допустим, Эстер была убита вчера. Ты выдаешь себя за нее,
прилетаешь сюда, регистрируешься в отеле, исчезаешь. И ее уже
не будут искать в Лос-Анджелесе.
— Я буду.
— Если сама останешься живой.
Ей потребовалась секунда, чтобы осознать то, что я сказал, и
еще одна, чтобы соотнести это с действительностью. Она вздрог-
нула всем телом, заморгала, а затем замерла, неподвижно гля-
дя на меня округлившимися синими глазами, в которых застыл
ужас.
— Что же мне делать?
— Исчезнуть. Затаиться. Я постараюсь разобраться во всем
этом. Но сначала ответь мне на несколько вопросов. Ты еще не
объяснила, почему позволила им одурачить себя. И что ты знаешь
о делишках твоей сёстры. Она когда-нибудь говорила тебе, чем она
занимается?
— О, она и не думала откровенничать. Но я догадывалась. Я
вам все расскажу, мистер Арчер. В некотором отношении я так же
492
виновата, как и Эстер. На мне тоже лежит ответственность за все,
что произошло.
Она немного помолчала, скользнув взглядом по желтым пласти-
ковым стенам. Казалось, ее угнетала неприглядность комнаты, в
которой она очутилась по воле случая. Вдруг ее взгляд остановился
на двери за моей спиной и замер. Она оцепенела.
Я обернулся. Резкий солнечный свет, полоснувший меня по гла-
зам, отразился, на трех пистолетах. Один из них держал Фрост.
Лэшмен и Марфельд прикрывали его с флангов. Позади них, по
дорожке, посыпанной гравием, ползла миссис Буш. А на шоссе бы-
ло еще видно обшарпанное желтое такси, в котором катил к городу
мой знакомец Чарльз Мейер. Он даже не оглянулся.
Все это я разглядел в то первое мгновение, когда моя рука сама
рванулась к пистолету. Но я так и не дотронулся до него. Я сообра-
жал явно недостаточно быстро, но все же успел понять, что они
только и ждут, когда у меня в руках окажется оружие. Поэтому
я замер, прижав руку к груди.
Фрост сиял. На фоне лазурного бездонного неба он чем-то напо-
минал бабочку «мертвая голова». На нем была цветная рубашка
из переливчатого шелка, на голове — панама с такой же радужной
лентой. Костюм из белой шерстяной фланели придавал ему сход-
ство с теннисистом-профессионалом. Крепко сжимая пистолет, он
приставил его к моему животу.
— Руки за голову. Что за приятный сюрприз!
Я подчинился.
— Мне тоже очень приятно.
— А теперь кругом.
В этот момент миссис Буш наконец удалось встать на ноги.
С криком: «Грязные ублюдки!» она, как кошка, бросилась на спину
гангстера, стоявшего к ней ближе других. Им оказался Марфельд.
Вырвавшись, он с размаху ударил женщину в лицо, рукояткой пи-
столета. Она упала ничком и затихла. Ее разлетевшиеся во все сто-
роны волосы были похожи на яркий костер.
— Я убью тебя, Марфельд.
Он повернулся ко мне. Его физиономия была откровенно счаст-
ливой. Я и не предполагал, что он способен испытывать это
чувство.
— Ты или кто-нибудь другой, мой мальчик? Тебе бы лучше по-
молчать. Ты уже попался, усек?
Он ударил меня пистолетом по голове. Небо куда-то поплыло,
как голубой воздушный шарик.
Фрост резко бросил Марфельду:
— Перестань! И, ради Бога, не трогай женщину. — Затем он
обратился ко мне более спокойным тоном: — Держи руки за голо-
вой и повернись на сто восемьдесят градусов.
493
Я выполнил его приказание, чувствуя, как струйки крови, просо-
чившись сквозь волосы, текут по лицу. Рина по-прежнему сидела
на кровати. Подобрав ноги, она прижалась к стене и дрожала, как
осиновый лист на ветру.
— Ты разочаровала нас, куколка, — сказал Фрост. — И ты то-
же, Лу.
— Я сам себя разочаровал.
— Да, и это после всех моих хлопот, добрых советов и много-
летних дружеских отношений между нами.
— Твои слова глубоко тронули меня. Ничто меня так глубоко
не трогало с тех пор, как я последний раз слышал вой гиены.
Фрост больно ткнул меня стволом пистолета. Марфельд, энер-
гично размахивая руками, обежал кругом и заглянул мне в лицо.
— В таком духе с мистером Фростом не говорят.
Он замахнулся. Я успел опустить подбородок, чтобы прикрыть
горло, и ребром ладони он попал мне по губам. Ответный удар
я нанес почти автоматически, и тут же Лэшмен вцепился в мою
руку и повис на ней всем телом. Правое плечо Марфельда резко
опустилось, он с силой ткнул меня в живот кулаком. Я согнулся
пополам и только через несколько секунд смог выпрямиться, сглот-
нув при этом отрыгнувшийся горький кофе.
— Ну ладно, хватит. — Фрост уже насладился зрелищем и сми-
лостивился. — Возьми его на мушку, Лэш.
Фрост подошел к кровати. Он двигался по-прежнему вяло, опу-
стив плечи. И голос у него звучал глухо и устало:
— Ты готова идти с нами, крошка?
— Где моя сестра?
— Ты же знаешь, что она вынуждена была покинуть страну.
И ты хочешь сделать все, что нужно для ее пользы, не правда ли?
Он склонился к ней и попытался улыбнуться. Но Рина, оскалив-
шись, как зверек, зашипела на него:
— Да я бы с тобой и улицу не перешла! Tti, вонючка! Где моя
сестра?
— Ты пойдешь с нами, детка, даже если тебя придется тащить.
Ну давай поторапливайся.
— Нет! Оставьте меня в покое! Вы убили мою сестру!
Она спрыгнула с кровати и бросилась к двери. Марфельд успел
поймать ее и сделал вид, что борется с ней, прижимая ее к себе
и гнусно ухмыляясь. Наконец ей удалось вцепиться ногтями в его
шеку. В ярости он схватил девушку за руку, едва не ломая ей паль-
цы, и несколько раз ударил наотмашь по голове. Она покорно за-
мерла, прижавшись к отвратительной желтой стене.
Вдруг я почувствовал, что пистолет Лэшмена больше не упира-
ется мне в спину, и быстро обернулся. Лэшмен своими похотливы-
ми, затуманенными от удовольствия глазами пдлового извращенца
494
наблюдал, как избивают девушку. Я вырвал у него пистолет, пре-
жде чем он успел выстрелить, и тут же изо всех сил ударил его
в правый висок рукояткой. Он рухнул прямо на пороге.
Марфельд повис у меня на спине. Он был тяжелый и здоровый,
да еще обладал врожденной уверенностью в том, что сила всегда
права. Он обхватил меня за шею и начал душить. Напрягшись, я
сумел развернуться вместе с ним и с размаху стукнул его о косяк
двери, хотя при этом у меня чуть голова не оторвалась. Он свалил-
ся на Лэшмена лицом вверх. Рукояткой пистолета я еще для вернос-
ти двинул ему между глаз.
Потом, не теряя времени, повернулся к Фросту и успел отско-
чить в сторону именно в тот момент, когда он нажал курок. Пули
прошили стену у меня над головой. Я тоже выстрелил и попал ему
в правую руку. Его пистолет с громким стуком упал на пол. Бы-
стро подняв его, я выпрямился и, прислонившись к стене, обвел
взглядом комнату.
В наступившей вдруг тишине отчетливо был слышен звук рабо-
тающего кондиционера. У противоположной стены застыла блед-
ная как полотно девушка. Между нами на полу сидел Фрост, как
ребенка, прижимая к груди левой рукой раненую правую. Кровь
стекала у него между пальцев. Он посмотрел на них, потом на ме-
ня. Тень смерти, которую я всегда замечал в его глазах, теперь по-
крывала все лицо. В дверном проеме лежал Марфельд, нежно
прижавшись щекой к груди Лэшмена и закатив глаза. На лбу у него
виднелась глубокая вмятина синего цвета. Шум кондиционера не
мог заглушить его хриплого дыхания.
В дверях показалась миссис Буш. Она слегка покачивалась. Один
ее глаз, окруженный лиловым кровоподтеком, совсем заплыл, по
подбородку стекала кровь. Но она улыбалась, сжимая обеими рука-
ми автоматический пистолет сорок пятого калибра. Фрост заглянул
в черное отверстие ствола, направленного на него, и попытался за-
лезть под кровать. Но она оказалась слишком низкой. Тогда он
улегся на пол и заскулил:
— Пожалуйста, не стреляйте. Я больной человек.
Женщина расхохоталась:
— Взгляните только, как он пресмыкается. Вот это да!
— Не убивайте его, — попросил я. — Это может показаться
странным, но он мне еще нужен.
Глава 28
Рина сидела за рулем «кадиллака» Фроста, а я рядом с самим
Фростом — на заднем сиденье. Она наложила на его рану давя-
щую повязку и подвесила руку, использовав для этого несколько
495
полотенец из отеля «Капля росы». Теперь он сидел с несчастным
видом, не произнося ни слова, только указывая, в каком направле-
нии ехать.
За аэропортом мы свернули к горам, ярко освещенным полуден-
ным солнцем. Издали они были похожи на чисто выбритое морщи-
нистое лицо старика, потому что на их каменистых склонах не рос-
ло ни кустика, ни клочка травы. Дорога шла все вверх и вверх и
чем дальше, тем становилась все хуже, пока наконец не преврати-
лась просто в неровную тропу, усеянную осколками камней. Мы
пересекли невысокий горный хребет, и перед нами открылась бес-
плодная равнина.
На склоне одного из холмов, почти у самого гребня, прилепи-
лось бетонное строение с закругленной крышей. Без окон, призе-
мистое, оно походило на военное укрепление. В действительности
это был заброшенный полевой склад.
Фрост сказал:
— Она там.
Рина взглянула на него через плечо. Нервы у нее были на преде-
ле. Она так нажала на тормоз, что машина, резко дернувшись,
встала как вкопанная. Мы вышли под палящее солнце, высоко стоя-
щее на безоблачном небе, которое, как длинный белый шрам, пере-
резал след реактивного самолета. Я попросил Рину остаться в
машине.
— Можешь убрать свой пистолет, — сквозь зубы проговорил
Фрост. — Кроме нее, там никого нет.
Я велел ему идти впереди. Мы двинулись вверх по склону. Об-
шитая проржавевшим железом дверь бетонной постройки была
приоткрыта. Сломанный замок висел в одной петле. Я широко рас-
пахнул дверь, держа Фроста на прицеле. Изнутри повеяло нагретым
воздухом и. запахом горелого мяса..
Фрост отшатнулся. Я подтолкнул его вперед. Мы остановились
на пороге, всматриваясь в полумрак. Бетонный пол склада был
примерно на шесть футов ниже уровня входной двери, да еще мы
стоял и -в проеме, загораживая собой свет. Отодвинув Фроста в
сторону, я увидел то, что лежало на полу, сморщенное, похо-
жее на мумию, почерневшее и иссохшее, но не от времени, а от
огня.
— Кто это сделал?
Фрост ответил, запинаясь и тщетно пытаясь придать уверен-
ность своему дрожащему голосу:
— Черт побери, ну конечно же ее муж. Тебе следовало бы до-
просить его. Да будет тебе известно, что он последовал за ней сюда
из Лос-Анджелеса. Ну и убил ее, и сжег тело.
-— Ты бы придумал что-нибудь поумнее, Фрост. Я говорил с ее
мужем. Ты для того и привез его сюда в самолёте Стерна, чтобы
496
потом обвинить в убийстве. Возможно, вы и тело везли на этом
же самолете. Так что это вранье не пройдет в любом случае, и не
надейся. Ни одна из твоих грязных, подлых затей не удастся.
Некоторое время он не мог вымолвить ни слова. У него начало
судорожно подергиваться веко. Потом он сказал:
— Это была не моя затея, а Стерна. И бензин — тоже его идея.
Он посоветовал сжечь ее, чтобы, когда тело обнаружат, невозмож-
но было установить точное время смерти. Понимаешь, Л у, девушка
уже была мертва. Мы только кремировали ее.
Он взглянул вниз на тело. Это зрелище окончательно повергло
его в смятение и заставило замолчать. Неожиданно он протянул
здоровую руку и схватил меня за плечо:
— Может быть, уйдем отсюда, Лу? Я больной человек, я не
могу этого вынести. — Он умоляюще смотрел на меня.
Я стряхнул его руку.
— Только после того, как ты мне скажешь, кто убил девушку.
Опять наступила тишина, в которой слышалось только его пре-
рывистое дыхание.
— Ее убила Изабель Графф, — выдавил он наконец.
— Откуда ты знаешь?
— Марфельд видел ее. Видел, как она выскочила из дома Эстер
вся в слезах, и ее била нервная дрожь. Он вошел. Эстер лежала
в гостиной на полу. Голова у нее была разбита кочергой, которая
валялась рядом. Мы должны были предпринять что-нибудь, и не-
медленно. Полиция в любую минуту могла выйти на Граффа...
— У Эстер был роман с Граффом?
— По крайней мере, Изабель думала, что это так. Не будем
больше говорить об этом. Так или иначе, решать, как избавиться
от трупа, пришлось мне. Я хотел просто сбросить его в море, но
Графф не позволил — у него в Малибу на побережье имеется вилла.
Тогда Ланс Леонард предложил другой план.
— А каким образом Леонард оказался замешанным в этом
деле?
— Он был приятелем Эстер. Она позаимствовала его автомо-
биль, и он зашел, чтобы забрать его. У Леонарда был ключ от
дома. Войдя, он увидел и Марфельда, и мертвую девушку. У него
были собственные причины бояться огласки, поэтому он и предло-
жил использовать ее сходство с сестрой. Они похожи почти как
близнецы, а Леонард был хорошо знаком и с той и с другой. Это
он уговорил Рину прилететь сюда.
— Как вы собирались поступить с ней?
— Этим должен был заняться Карл Стерн. Но, видно, в послед-
ний момент он решил от всего устраниться. Только не представ-
ляю, каким образом.
— Похоже, ты потерял с ним связь, — заметил я. — Ъ>1
17 Р. Макдональд
497
разучился принимать решения, Фрост. Когда ты смирился с тем,
что тупые бандиты делают это за тебя?
Фрост сморщился, как от боли, и опустил голову.
— Это не я. Последние три месяца я был под завязку напичкан
демеролом.
— Так ты теперь сидишь на демероле?
— Я умираю, Л у. Мои внутренности уже все сгнили. И вот сей-
час я испытываю невыносимую боль. Я не выдержу, если ты бу-
дешь гонять меня туда-сюда.
— Никто не собирается тебя гонять. Ты будешь сидеть в камере.
— Ты жестокий человек, Лу.
— Все продолжаешь называть меня Лу. Перестань. Следовало
бы оставить тебя здесь, чтобы ты сам отыскал дорогу назад.
— Ты не сделаешь этого? — Он вновь вцепился в меня, стуча
зубами от страха. — Послушай меня, Лу... э-э, мистер Арчер. По-
мнишь, я говорил тебе о поездке в Италию? В течение двадцати
шести недель ты будешь получать по пятьсот долларов в неделю.
Я устрою это для тебя. Никаких обязанностей, никаких дел. Опла-
ченный отпуск...
— Кончай об этом. Я даже в резиновых перчатках не дотронусь
ни до одной твоей грязной монеты.
— Но ты не бросишь меня здесь?
— А почему бы и нет? Ты же бросил ее.
— Ты не понимаешь. Я сделал только то, что вынужден был
сделать. Мы попали в ловушку. Девушка сама виновата в случив-
шемся. У нее что-то было против шефа и его жены, какие-то улики,
и она передала их Карлу Стерну. Собственно, он-то и заставил нас
поступить таким образом. Я бы уладил все по-другому.
— Итак, это Стерн во всем виноват.
— Я этого не говорю, но... Он шантажировал нас в течение не-
скольких месяцев. Даже использовал имя мистера Граффа для при-
крытия своей очередной аферы. И шефу пришлось согласиться
на это.
— Что это были за улики?
— Хочешь, чтобы я сказал тебе?
— Да, ты сейчас же мне все расскажешь. Ты мне до смерти
осточертел, Фрост.
Он отступил к дверному косяку. Свет упал сбоку на его лицо.
Я смотрел на его мертвенйо-бледный профиль, словно вырезанный
из листа бумаги. Как будто этот человек и в самом деле весь ис-
тлел изнутри, и осталась только пустая оболочка.
— Пистолет, — сказал он. — Пистолет, принадлежащий мисте-
ру Граффу. Некоторое время тому назад Изабель застрелила из не-
го девушку.
— Где Стерн хранил пистолет?
‘498
— В сейфе. Я только это и узнал, а добраться до него не смог.
Хотя вчера вечером пистолет был у него в машине. Он показывал
его мне. — Тусклые глаза Фроста блеснули желтым светом. — По-
нимаешь, Лу, я могу заплатить сто тысяч долларов за этот малень-
кий пистолетик. Ты крепкий парень. Что, если ты выудишь его у
Стерна?
— Кто-то уже выудил. А самому Стерну перерезали горло. Мо-
жет быть, ты хочешь что-нибудь сказать по этому поводу?
— Нет. Я не знал об этом. Конечно, это меняет дело.
— Только не для тебя.
Мы вышли. Долину затягивало белесое марево. След реактивно-
го самолета, прорезавший небо, уже расплылся. В этом диком, без-
людном месте «кадиллак», стоящий на дороге, выглядел так же
неуместно, как, вероятно, выглядел бы космический корабль, увяз-
нувший в кратере Луны. Рина ждала меня у подножия холма с за-
прокинутым опустошенным лицом. А я нес ей страшную весть.
Глава 29
Но поговорить не торопясь мы смогли только гораздо позже,
в конце дня, на борту самолета ДС-6. Лерой Фрост, несмотря на
его протесты, отказ от своих признаний и требование немедленно
вызвать адвоката и врача, был взят под стражу и помещен в специ-
альную палату в больнице вместе с Марфельдом и Лэшменом.
Останки Эстер Кэмпбелл лежали в морге в подвальном помеще-
нии этого же здания. Я рассказал шерифу и окружному проку-
рору достаточно, чтобы воспрепятствовать возможной передаче
Фроста и его людей в другой штат в связи с подозрением в убий-
стве. До окончательного решения этого дела, похоже, было еще
неблизко.
Самолет оторвался от взлетной полосы и взмыл в голубое небо.
В самолете находилось не более десятка пассажиров, а весь перед-
ний салон занимали только мы с Риной. Когда погасла надпись
«Не курить», девушка .закинула ногу на ногу и закурила сигарету.
Не глядя на меня, она произнесла:
— Думаю, что, как обычно пишут в романах, я обязана вам
жизнью. — Ее голос дрогнул, она смутилась и, сделав над собой
усилие, вызывающе добавила: — Не знаю, чем смогу отплатить
вам за это. Разве что предложить переспать со мной. Вас это
устраивает?
— Нет, — ответил я. — Tfei совершила ошибку и оказалась в
затруднительной ситуации. Я был вынужден вмешаться. Тебе при-
шлось нелегко. Но не надо отыгрываться на мне.
— Я и не собираюсь отыгрываться, — возразила она упрямо. —
.,4£9
Я совершенно серьезно предложила вам свое тело, так как ничего
лучшего предложить не могу.
Мне показалось, что она на грани истерики.
— Рина, перестань!
— Или я не достаточно привлекательна, а?
— Ты несешь вздор. Но я тебя не виню. Просто ты потеряла
голову от страха и вообще от всего этого и еще не пришла в себя.
Она надулась и некоторое время молча смотрела через иллюми-
натор вниз на гряду гор, напоминающих Великую Китайскую стену.
Наконец она сказала нормальным голосом:
— Вы совершенно правы. Я испугалась, смертельно испугалась.
Пожалуй, мне было так страшно первый раз в жизни. Согласитесь,
в этом нет ничего странного. И еще я почувствовала себя — как
бы это выразить — ну, почти что шлюхой, сама себе была
противна.
— Такие подонки именно этого и добиваются. Им нравится, ког-
да человек чувствует себя дрянью. Тогда они могут делать с людь-
ми все, что захотят. Хотя, думаю, это все-таки пройдет. Как бы
там ни было, подлость нигде не уважаема, даже в Лос-Анджелесе.
Вот поэтому они и создали Лас-Вегас.
Она. не улыбнулась.
— Это действительно такое ужасное место?
— Все зависит от того, кого выбирать себе в друзья. Ты выбра-
ла — хуже некуда.
— Я их не выбирала. Они мне не друзья. И никогда ими не
были. Я их презираю. Еще несколько лет тому назад я предупре-
ждала Эстер, что Ланс погубит ее. А Карлу Стерну я прямо в лицо
высказала все, что я о нем думаю.
— Когда? Вчера ночью?
— Несколько недель тому назад я решила встретиться с Эстер
и Лансом, провести с ними вечер. Наверное, это было глупо, но
я очень хотела понять, что с ней происходит. Эстер пригласила
Карла Стерна, чтобы он за мной ухаживал, можете себе предста-
вить? Его считали миллионером, а Эстер всегда придавала деньгам
большое значение. Она так и не смогла понять, почему я не заигры-
ваю со Стерном. — Рина помолчала. — Как будто от этого была
бы какая-то польза, — добавила она, криво усмехнувшись. — Он
интересовался мной не больше, чем я им. Мы бродили весь вечер
по разным ночным клубам, и он все время пожимал ножки Ланса
под столом. Эстер этого не замечала, или же ей было на это напле-
вать. В некоторых вещах она была беспросветной тупицей. А я бес-
покоилась за нее. И в конце концов высказала все, что думала об
этой троице.
— И что ты им сказала?
— Только истинную правду. Что Карл Стерн -— педераст, а
ЯО
может быть, и похуже, а Эстер, скорее всего, просто помешалась,
раз путается с ним и с его красавчиком.
— Ты случайно не упомянула о шантаже?
— Упомянула. Сказала, что подозреваю их.
— Это было очень опасно, Рина. Поэтому Стерн и хотел, чтобы
ты умерла. Я почти уверен, что он намеревался убить тебя сегодня
ночью. Тебе повезло. Он умер первым.
— Правда? Не могу поверить... — Но она поверила. У нее так
пересохло в горле, что некоторое время она не могла вымолвить
ни слова. Молчала и делала судорожные глотательные движе-
ния. — Только потому... из-за того, что я что-то подозревала?
— Ну да, и еще обозвала его педерастом. Убийство для Стер-
на — пара пустяков. Сегодня я изучил список всех его преступле-
ний — в штате Невада на него составлено полное досье. Не удиви-
тельно, что он не смог получить официальное разрешение на строи-
тельство игорного заведения. Еще в тридцатых годах он был
одним из молодчиков Анастасиа. Их подозревали в совершении
свыше тридцати убийств.
— А почему его не арестовали?
— Его арестовали, но не признали виновным. Не спрашивай ме-
ня почему. Лучше спроси всех этих грязных политиков, которым
подчиняется полиция в Нью-Йорке, в Джерси, в Кливленде, повсю-
ду. Спроси у людей, которые отдают им на выборах свои голоса;..
Карьера Стерна в Лас-Вегасе была закончена,, но есть и другие
места. Он работал на Ленке, на Миллера в Кливленде, на Лефта
Кларка в Детройте, на банду «Транс-Америка» в Лос-Анджелесе. Он
обучался своему ремеслу под руководством Сигеля, а после того
как Сигель получил по заслугам, занялся бизнесом самостоятельно.
— Каким бизнесом?
— Тайная служба предупреждения букмекеров, торговцев нарко-
тиками, проституток, всех тех, кто делает быстрые и грязные
деньги. Он действительно был миллионером, даже, можно сказать,
мультимиллионером. Только в «Казбах» он вложил миллион.
— Не понимаю, зачем тогда ему было заниматься шантажом?
— Он действовал в традициях Синдиката. Для мафии шантаж
является одним из основных способов достичь власти. Да, ему не
нужны были деньги, ему нужно было положение в обществе.
Использование в своих целях имени Симона Граффа давало ему
возможность легализоваться и даже приобрести некоторый вес в
официальных кругах.
— А я помогла ему. — Ее лицо так исказилось, что казалось
почти уродливым. — Я сделала это возможным. Мне следовалb
бы откусить себе язык.
— Но прежде чем ты это сделаешь, я хотел бы, чтобы ты объ-
яснила, что ты имеешь в виду.
501
Она порывисто вздохнула.
— Ну так вот. Прежде всего надо вам сказать, что я работаю
медсестрой в санатории для психически больных людей.
Она замолчала. По всему было видно, что ей нелегко начать
свой рассказ.
— ТЬоя мать сообщила мне об этом, — попытался я помочь ей.
Девушка искоса взглянула на меня.
— Когда вы встречались с моей матерью?
— Вчера.
— И какого вы о ней мнения?
— Она мне понравилась.
— В самом деле?
— Мне вообще нравятся женщины, я не слишком придирчив.
Зато я, кажется, слишком, — сказала Рина. — Я всегда с не-
доверием относилась к. матери. Мне не нравилось ее дешевое же-
манство и большие претензии. Впрочем, наша антипатия была
взаимной. Своей любимицей и подружкой она всегда считала
Эстер. Или сама была ее подружкой. Мать вконец избаловала мою
сестру и в то же время предъявляла к ней непомерные требования:
хотела — ни больше ни меньше, — чтобы Эстер стала знаменитос-
тью. В течение пятнадцати лет я сидела в сторонке и наблюдала,
как две девочки играют в пинг-понг. Или в понг-пинг. Они играли
очень эмоционально. Но я оказалась не таким уж восторженным
зрителем, — третьей стороной, составляющей толпу, настроенную
отнюдь не благосклонно. — Похоже было, что этот монолог она
уже много раз произносила про себя. В ее голосе звучала привыч-
ная, умело сдерживаемая горечь. — Я покончила со всем этим, как
только смогла, как только, окончила среднюю школу. Уехала в Сан-
та-Барбару, в школу медсестер, а потом, начала работать в Ка-
марильо.
Рассказывая, Рина понемногу приходила в себя, к ней возвраща-
лась уверенность. Плечи у нее распрямились, она подняла голову
и наконец взглянула мне прямо в глаза.
— Мать решила, что я сошла с ума. Мы страшно поссорились,
чуть до драки не дошло, и с тех пор я очень редко встречаюсь с
ней. Она не может понять, что мне нравится помогать больным,
особенно людям-с нарушенной’психикой. Мне кажется, это именно
то, что мне необходимо;’Сейчас меня особенно интересует трудоте-
рапия. Я в основном этим и занимаюсь у доктора Фрея.
— Это не тот. доктор Фрей, который заведует, санаторием в
Санта-Монике?
Она кивнула.
— Я работаю там уже более двух лет.
— Тогда ты, вероятно, знаешь Изабель Графф.
— Ну конечно. Она поступила в санаторий вскоре после того,
502
как я начала там работать. Она бывала там и раньше. Доктор ска-
зал, что на этот раз она чувствует себя хуже, чем обычно. Вы знае-
те, миссис Графф страдает шизофренией в течение двадцати лет,
и когда ее болезнь обостряется, у нее начинается параноидальный
бред. Доктор говорит, что раньше, когда был жив ее отец, этот
бред был направлен против него. Теперь ее бред обычно связан с
мистером Граффом. Она пребывает в полной уверенности что ее
муж замышляет что-то ужасное, и хочет добраться до него первой.
Доктор Фрей считает, что ради собственной безопасности мис-
тер Графф должен был бы поместить ее в психиатрическую клини-
ку. Дело в том, что в состоянии параноидального бреда больной
может совершать самые неожиданные поступки. И, вы знаете, в
конце концов так и случилось.
Можно сказать, я своими глазами видела, как это произошло.
Доктор Фрей провел несколько курсов лечения препаратами метра-
зола, и миссис Графф постепенно вышла из стадии обострения и
успокоилась. Я все не решалась оставлять ее без присмотра, но
доктор уверил меня, что это уже не опасно, что он знает ее лучше,
чем я. В конце концов, он был ее лечащим врачом.
В середине марта он разрешил ей гулять по участку. Я не долж-
на этого говорить, но доктор совершил ошибку. Ей еще нельзя бы-
ло предоставлять свободу. Первое же незначительное происшествие
свело на нет все наши усилия.
— А что случилось?
— Я точно не знаю. Может быть, при ней сказали какие-то не-
осторожные слова, или просто, посмотрел и на нее как-то не так,
или не тем тоном заговорили. Знаете, мозг шизофреника похож на
мощную антенну. Он улавливает самые слабые сигналы и много-
кратно усиливает их. Но что бы ни случилось, Изабель сбежала
и отсутствовала всю ночь.
Она вернулась поистине в ужасном состоянии, с тусклыми, как
бы подернутыми пленкой глазами на неподвижном лице. Ей было
гораздо хуже, чем при поступлении в.санаторий.
— Какого числа все это произошло?
— Двадцать первого марта, в первый деш> весны. Я, наверное,
никогда не забуду этот день. Девушка по имени Габриэль Торресе,
с которой я была знакома в Малибу, погибла в ту же ночь. Тогда
я не связывала эти два события между собой.
— А сейчас?
Она опустила голову.
— Об этом подумала Эстер. Видите ли, ей было известно то,
о чем я не подозревала, — что Симон Графф и Габриэль были лю-
бовниками.
— А как ты об этом узнала?
— Однажды прошлым летом мы обедали вместе. Эстер в то
время была без гроша, и я, когда могла, кормила ее обедом. Мы
болтали о том о сем, и она заговорила об этом деле. В то время
она как раз вернулась в клуб «Чэннел», вела там занятия по прыж-
кам в воду. Она рассказала мне об их связи, — очевидно, Габриэль
поверяла ей свои секреты. А я, без всякой задней мысли, сказала,
что Изабель сбежала в ту ночь. Эстер сразу же забросала меня во-
просами. Я думала, ей не дает покоя гибель подруги. Мне хотелось
быть с ней откровенной, и я рассказала все, что знала об Изабель:
о ее побеге и психическом состоянии по возвращении.
В тот день рано утром я как раз была на дежурстве в санато-
рии. Доктор Фрей еще не пришел. Изабель притащилась перед са-
мым рассветом. Она, как я уже говорила, была в ужаснейшем
состоянии, и не только психически. Казалось, она просто в изнемо-
жении. Теперь я понимаю, что она, вероятно, проделала весь путь
из Малибу пешком, а кое-где и ползком, по берегу моря. Она про-
мокла до нитки и была вся в песке. Первым делом я приготовила
ей горячую ванну.
— Она ничего тебе не рассказывала?
— Нет, и слова не вымолвила. По правде говоря, долгое время
после этого она вообще ни с кем не разговаривала. Доктор Фрей
беспокоился, что она вошла в ступор. Но, даже когда Изабель ста-
ло немного лучше и она снова начала говорить, она никогда не
вспоминала ту ночь — по крайней мере вслух. Я наблюдала за ней
в комнате, где наши больные занимаются разными ремеслами. Это
было уже позже. Она лепила из глины. Обычно я спокойно отно-
шусь к тому, что приходится видеть в лечебницах для душевноболь-
ных, но некоторые из ее поделок глубоко потрясли меня.
Рина закрыла глаза и продолжала подчеркнуто спокойным
тоном:
— Чаще всего она лепила маленьких куколок-девочек, а потом
откручивала им головы, разрушала по частям, как какая-то злая
колдунья. А еще — ужасных кукол мужского пола с огромными...
членами. Совокупляющихся животных с человеческими лицами.
Пистолеты и части человеческого тела — все вперемешку.
— Да, на такое не очень приятно смотреть, — согласился я, —
но это же что-то должно было означать, не так ли? Она когда-
нибудь говорила с тобой об этом?
— Нет, со мной не говорила. Доктор Фрей не рекомендует мед-
сестрам самостоятельно заниматься психиатрией.
Рина повернулась на сиденье, ее колено слегка задело мое и сра-
зу же отпрянуло. Она подняла на меня глаза. Было странно, что
у девушки, столько видевшей и пережившей, такой невинный довер-
чивый взгляд.
— Вы хотите встретиться с доктором Фреем?
— Скорее всего, придется.
504
— Пожалуйста, не говорите ему обо мне, хорошо?
— Зачем бы я стал это делать?
— Понимаете, считается грубым нарушением профессиональной
этики, если медсестра рассказывает кому-нибудь о своих пациентах.
Эти последние несколько месяцев, с тех пор как я все выболтала
Эстер, я ужасно мучаюсь от угрызений совести. Надо же быть такой
дурой! Поверить, что раз в жизни она говорит искренне и ее трево-
жит только гибель Габриэль. Я ни за что не должна была давать ей
такую опасную информацию. Слишком поздно я поняла, для чего она
ей понадобилась. А тогда мне просто не пришло в голову, что она
может воспользоваться моей болтливостью, чтобы шантажировать
мистера и миссис Графф.
— Когда ты догадалась об этом, Рина?
Она долго не отвечала. Я ждал. Ее глаза стали почти черными
от волнения. Наконец она решилась.
— Трудно сказать. Вы можете что-то знать, но не придавать это-
му значения. Когда вы любите человека, требуется так много време-
ни, чтобы сказать себе правду о нем. Вообще-то я с самого начала
что-то подозревала. С тех пор как Эстер ушла из клуба. Было непо-
нятно, откуда у нее столько денег. Но все окончательно стало на свои
места в тот ужасный вечер, который мы провели вчетвером. О нем
я вам уже рассказывала. Карл Стерн крепко выпил и начал хвастаться
своим новым делом в Лас-Вегасе и тем, что Симон Графф всецело
у него в руках. А Эстер сидела с сияющими глазами. Мне пришла
в голову странная мысль, что она специально пригласила меня для
того, чтобы показать, как она преуспевает. Каких высот она в конце
концов достигла в жизни. Вот тут-то я и вышла из себя.
— А какова была их реакция на это?
Я не стала дожидаться никакой реакции. Просто ушла отту-
да — мы сидели в баре «Дикси» — и одна поехала домой на такси.
И с тех пор не видела Эстер. Вообще никого из них не видела до вче-
рашнего дня, когда Ланс позвонил мне.
— Чтобы попросить тебя слетать в Лас-Вегас под именем Эстер?
Она молча кивнула.
— Почему ты согласилась?
— Вы знаете почему. Я считала, что обеспечиваю ей алиби.
— Это не объяснение, Рина.
— Разве надо объяснять? Просто я так решила, и все. — Через не-
которое время она добавила: — Я чувствовала, что обязана сделать
что-то для Эстер. Может быть, я так же виновата, как и она. Эта
ужасная история никогда бы не произошла, если бы не я. Невольно
я подтолкнула ее к этому и считала, что должна помочь ей. А ведь
Эстер тогда была уже мертва, не так ли?
Ее всю пронизала дрожь, так что даже зубы застучали. Я осто-
рожно обнял Рину и подождал, пока она немного успокоится.
505
— Не вини себя так.
— Разве вы не понимаете? Изабель Графф убила Эстер, и я этому
виной.
Я покачал головой.
— Не понимаю. Человек должен отвечать только за свои соб-
ственные поступки. А кроме того, у меня имеются серьезные сомне-
ния насчет того, что именно Изабель убила твою сестру. Я даже не
уверен, что она застрелила Габриэль Торресе. Для того чтобы можно
было утверждать это, необходимы достаточно серьезные доказатель-
ства: ее собственное признание, показания свидетелей или же оружие,
из которого было совершено убийство.
— Вы это просто так говорите.
— Нет, не просто так. Я уже принял определенное решение по это-
му делу.
Она не спросила, что я имею в виду, и, пожалуй, правильно сдела-
ла. Честно говоря, я все еще не был уверен в ответе.
— Послушай, Рина. На тебя в самом деле свалилось несчастье,
и ты склонна винить во всем себя. Возможно, тебя воспитали в таком
духе, что ты привыкла всегда считать себя виноватой.
Я почувствовал, как она, нервно вздрогнув, вся сжалась под моей
рукой.
— Вы правы. Эстер была младшей. С ней вечно случались всякие
неприятные истории, а попадало за это мне. Только откуда вы это
знаете? Вы так необыкновенно проницательны?
— К сожалению, иногда моя проницательность запаздывает.
Ну, как бы там ни было, а в одном я уверен твердо. Ты не отве-
чаешь за то, что случилось с Эстер, и ты не сделала ничего пло-
хого.
— Вы правда так думаете? — недоверчиво спросила она.
— Конечно, я в этом уверен.
Она была порядочной девушкой, в этом миссис Буш не ошиб-
лась. Но сейчас она была еще очень уставшей, печальной и взвол-
нованной.
Некоторое время мы провели в неловком молчании. Звук двигате-
лей изменился. Самолет, приближаясь к Лос-Анджелесу, постепенно
начал снижаться прямо в пылающее зарево заката. Но прежде чем
он коснулся земли, Рина немного поплакала и успела вздремнуть на
моем плече.
Глава 30
В аэропорту я забрал со стоянки свою машину. Рина попросила
высадить ее возле дома миссис Кэмпбелл в Санта-Монике. Я так и
сделал, но сам не зашел, а сразу направился через Уилшир в Сан-
Висенте, в санаторий доктора Фрея.
506
Санаторий располагался за городом, на большом участке земли,
бывшем когда-то частным владением и обнесенном высокой стеной.
Служитель в униформе открыл ворота и сообщил мне, что доктор
Фрей, вероятнее всего, сейчас обедает.
Центральное здание представляло собой белоснежный особняк в
стиле эпохи короля Эдуарда с некоторыми современными дополнени-
ями. Оно стояло на склоне холма. На террасах прогуливались обыч-
ные люди. Обычные, если не считать того, что вся их жизнь
протекала за каменной стеной.
Стоя на веранде в ожидании доктора Фрея, я какое-то время смот-
рел вниз, на видневшийся вдали океан. Над его выпуклой поверхно-
стью уже клубился туман и собиралась темнота, а у самого горизонта
все еще тлело заходящее солнце.
Я поговорил с горничной в форменном платье, с седовласой эко-
номкой. Наконец ко мне вышел сам доктор, оказавшийся сутулым
пожилым человеком в смокинге. В руке он держал высокий стакан
с виски. Глубокие морщины, избороздившие его лицо, кажется, про-
ступили еще резче, когда он услышал, что Изабель Графф подозрева-
ется в убийстве. Доктор поставил стакан на каминную доску и
повернулся ко мне с таким воинственным видом, словно собирался
защищать от меня всех своих подопечных.
— Насколько я понимаю, вы полицейский.
— Частный детектив. Позже я обязан буду передать это дело в
полицию. Но сначала я хочу поговорить с вами.
— Наша беседа -вряд ли будет для вас интересна, — проговорил
он. — Не можете же вы всерьез рассчитывать на то, что я стану об-
суждать такой вопрос с совершенно незнакомым мне человеком.
Я вас не знаю.
— Зато вы хорошо знаете миссис Г^афф.
Он развел руками.
— Я знаю, что я врач, а она моя пациентка. Какого еще ответа
вы от меня ожидали?
— Например, вы могли бы мне сказать, что все это совершенно
невозможно.
— Отлично. Я так и сделаю. Это совершенно невозможно. А сей-
час прошу извинить, меня ждут.
— Надеюсь, миссис Графф сейчас находится здесь?
Вместо ответа он спросил:
— Позвольте узнать, чего вы хотитеГ добиться вашим расследо-
ванием? 1 •
— Четыре человека убиты, три из. них в последние два дня.
Он даже бровью не повел.
— Эти люди были вашими друзьями?
— Пожалуй», нет. Но все же они были представителями человече-
ской расы.
507
С высоты своего возраста он с горькой иронией произнес:
— Так вы альтруист, молодой человек, не так ли? Этакий непобе-
димый голливудский герой с отличными мускулами? И вы собирае-
тесь в одиночку очистить авгиевы конюшни?
— Я не настолько честолюбив. Прошу вас, доктор, давайте пого-
ворим не обо мне, а об Изабель Графф. Если она убила четырех чело-
век или даже только одного, ее необходимо изолировать, чтобы она
не представляла опасности для окружающих. Разве вы не согласны
со мной?
С минуту он хранил молчание. Затем неохотно сказал:
— Сегодня утром я подписал заключение о том, что ее следует
взять под стражу.
— Это должно означать, что она сейчас находится в государствен-
ной клинике?
— Должно бы, но боюсь, это не так. — Я видел, что он испугал-
ся. — Прежде чем я успел отдать распоряжение, миссис Графф... э-
э... сбежала. Она оказалась более решительной, чем можно было
ожидать. Я ошибся и признаю это. Я давно уже должен был поме-
стить ее в закрытую клинику. Сегодня, незадолго до завтрака, она
выбила окно стулом и сбежала, спрятавшись в кузове автомобиля,
который отвозит белье в прачечную.
— Как идут поиски?
— Об этом лучше спросить ее мужа. Поисками занимаются его
охранники. Он запретил... — Доктор Фрей замолчал и взял свой ста-
кан. Сделав глоток, он сказал: — Пожалуй, нам не стоит продолжать
разговор. Если бы вы были официальным лицом... — Он пожал пле-
чами и снова умолк. Кубики льда тихонько звякали в стакане.
— Вы хотите, чтобы я обратился в полицию?
— Если у вас есть какие-нибудь доказательства.
— Вот я и пытаюсь их получить. Как вы думаете, доктор, миссис
Графф убила Габриэль Торресе?
— Мне это неизвестно.
— Она могла совершить другие убийства?
— Не могу сказать.
— Но вы же видели ее, говорили с ней?
— Ну разумеется. Последний раз сегодня утром.
— Как вы оцениваете ее психическое состояние?
Он устало улыбнулся.
— Это не зал судебного заседания. Теперь вы попытаетесь сфор-
мулировать гипотетический вопрос. На который я вообще откажусь
отвечать.
— Вопрос как раз не гипотетический. Стреляла ли она в Габриэль
Торресе в ночь на двадцать первое марта в прошлом году?
— Если это и не гипотетический вопрос, то, во всяком случае, чис-
то теоретический. Миссис Пэафф сейчас психически нездорова, так
508
же как и двадцать первого марта прошлого года. И ее просто невоз-
можно признать виновной в убийстве или каком-то другом преступ-
лении. Так что мы оба теряем время, не правда ли?
— Мне не жаль этого времени. Похоже, я кое-чего достиг. Вы, в
сущности, признали, что она стреляла в ту ночь.
— Я признал? Не думаю. Молодой человек, вы слишком настой-
чивы.
— Як этому привык.
— А я нет. — Он подошел к двери и открыл ее. — Если вы соизво-
лите выйти, вы избавите меня от необходимости выставить вас за
дверь.
— Последний вопрос, доктор. Что заставило ее сбежать именно
в тот мартовский день?. Может быть, кто-то приходил к ней на-
кануне?
— Что? — озадаченно переспросил он. — Мне об этом ничего не
известно.
— Насколько я знаю, Клэренс Бассетт регулярно навещал ее.
Он пристально посмотрел на меня из-под полуприкрытых век.
— У вас имеется осведомитель среди моих сотрудников?
— Все гораздо проще. Я говорил с Бассеттом. Кстати, с него-то
все и началось.
— Почему вы сразу не сказали об этом? Я очень хорошо знаю
Бассетта.
Доктор Фрей закрыл дверь, подошел ко мне и спросил:
— Так, значит, Бассетт нанял вас, чтобы расследовать эти
убийства?
— Я искал пропавшую девушку, и это обернулось расследованием
убийства, прежде чем я нашел ее. Девушку звали Эстер Кэмпбелл.
— Что вы говорите! Я несколько лет знал ее по клубу. А ее сестра
работает у меня. — Он помолчал, стараясь скрыть волнение, и толь-
ко рука, державшая стакан, слегка дрожала. — Значит, одна из
жертв — Эстер Кэмпбелл?
— Она была убита вчера во второй половине дня.
— И у вас есть основания предполагать, что это сделала миссис
Графф?
— Изабель Графф несомненно замешана в этом деле. Хотя я не
знаю, насколько. Очевидно, она была на месте преступления. Ее муж,
скорее всего, считает ее виновной. Но это не доказательство. Кроме
того, вполне возможно, что кто-то использовал ее в качестве орудия
для совершения этих убийств. Я хочу сказать, что в состоянии бреда
она действительно совершила их, но кто-то подтолкнул ее к этому.
Можно сделать такое предположение?
— Чем больше я узнаю о человеческой психике, тем меньше я ее
знаю. — Он попытался улыбнуться. — Я же говорил, что вы будете
задавать гипотетические вопросы.
509
— Я пытался не делать этого, доктор. Но все-таки пришлось.
И вы еще не ответили на мой вопрос, приходил ли сюда Бассетт?
— Да ведь ничего особенного в его визитах не было. Он навещал
миссис Графф каждую неделю, а иногда и чаще. Они вообще очень
дружны — когда-то они даже собирались пожениться, много лет то-
му назад. Иногда я думаю, что ей было бы лучше выйти замуж за
Клэренса. Он обладает поистине женской способностью к сочув-
ствию, а это ей крайне необходимо. Они оба слабые люди, не способ-
ные выстоять в одиночку. Так сказать, комплекс неполноценности.
Вместе, если бы у них была возможность вступить в брак, они созда-
ли бы функциональный союз.
— Что вы имеете в виду, говоря, что они не способны выстоять
в одиночку?
Доктор Фрей задумчиво посмотрел на меня.
— Ну вот хотя бы миссис Графф. Она подвержена шизофрениче-
ским проявлениям с четырнадцати — пятнадцати лет. Собственно
говоря, она до сих пор обладает сознанием девочки-подростка, неспо-
собной справиться с требованиями взрослой жизни. А от Симона
Граффа она почти не получала поддержки.
— Вам известно, от чего началась ее болезнь?
— Этиология этого заболевания все еще не изучена. Но о болезни
Изабель я кое-что знаю. Она осталась без матери совсем юной, а Пи-
тер Гелиопулос оказался не самым лучшим отцом. Он не хотел пони-
мать, что Изабель еще ребенок. Ребенку нужна семья, простые
человеческие отношения. Он лишил ее всего этого, зато предъявлял
к ней огромные требования, продиктованные исключительно его ам-
бициями. Он вынудил ее раньше времени стать взрослой. Эти требо-
вания были непомерными для девочки, возможно с рождения
предрасположенной к шизофрении.
— А Клэренс Бассетт? Он что, тоже психически нездоров?
— Я не могу этого утверждать. Он управляющий моего клуба, а
не мой пациент.
— Вы же сами сказали, что он страдает комплексом неполно-
ценности.
— Я имел в виду, что он неполноценен в социальном и сексуаль-
ном отношении. Чужая жизнь всегда интересовала его больше, чем
собственная. Его устраивает езда по обочине, понимаете? Он привык
чувствовать себя хуже других. Его привлекают только беспомощные
молодые девушки и ущербные личности вроде Изабель, которые ни-
когда не станут взрослыми. Все это весьма типично и является
частью установки.
— Какой установки?
— Установки на собственную натуру. Его слабость заставляет его
уклоняться от соприкосновения с реальной жизнью, с так называемой
грубой действительностью. Несколько лет назад, когда умерла его
510
мать, он пережил тяжелое потрясение. С тех пор он сильно пьет.
Осмелюсь высказать предположение, что его пьянство в сущности
можно рассматривать как акт самоубийства. Он в буквальном смыс-
ле заливает горе вином. Подозреваю, что он был бы только рад при-
соединиться к своей горячо любимой мамочке в могиле.
— Вы не считаете его потенциально опасным?
Доктор, немного подумав, ответил:
— Все может быть. Так называемый инстинкт смерти подсоз-
нательное стремление к смерти — всегда амбивалентен. Это значит,
что он может быть направлен как против себя самого, так и против
других. Известно, что неполноценные мужчины нередко пытаются
утвердиться с помощью насилия.
Мне показалось, что все эти общие рассуждения нужны доктору
только для того, чтобы заглушить мучающую его тревогу. И еще —
уйти от прямого ответа. Но меня это не устраивало.
— Так вы допускаете, что Клэренс Бассетт мог стать убийцей?
— Ни в коем случае. Я говорил только в общих чертах.
— Да, конечно, зачем создавать себе неприятности, так, по-
вашему?
Доктор ответил мне странным взглядом, выражающим одновре-
менно и сочувствие, и острое желание, чтобы я оставил его в покое.
Наверное, за свою жизнь он потратил немало сил, пытаясь расчи-
стить бескрайние авгиевы конюшни, и ему трудно было бы сохра-
нить веру в человечество.
— Я уже стар, — вздохнул он, — по ночам часто лежу без сна и
думаю о том, что может случиться с людьми. Вы не знакомы с новей-
шими теориями в психиатрии — о человеческих взаимоотношениях?
С концепцией так называемой folie a deux?1
Я ответил отрицательно.
— Безумие на двоих, как это понимать? Безумная тяга к насилию
может возникнуть у людей, вступивших в определенные взаимоотно-
шения, хотя каждый из них сам по себе является совершенно безобид-
ным существом. В последнее время мои ночные размышления
касались Клэренса Бассетта и Изабель. Двадцать лет тому назад
между ними, скорее всего, возник бы прочный союз. Союз двух над-
ломленных людей... Такие отношения могут, конечно, испортиться,
разладиться. А бывает и еще хуже. Я не говорю, что это непременно
должно произойти. Но вероятность все же имеется — она возникает,
когда две личности охвачены одной и той же бессознательной тягой
к смерти.
Я повторил свой вопрос:
— Так Бассетт побывал у миссис Г^афф перед ее исчезновением
в марте прошлого года?
1 Безумие на двоих (ffip.).
ST1
— Кажется, да. Но вам лучше посмотреть журнал регистраций.
— Не беспокойтесь. Я спрошу об этом у него самого. Скажите,
доктор, по ночам вы размышляете еще о чем-нибудь?
— Может, и так. Но наш разговор и без того уже слишком затя-
нулся. — Он нерешительно поднял руку к лицу, как бы защища-
ясь. — Вы буквально засыпали меня вопросами, и им конца не видно.
Я устал. Я старый человек, я уже говорил вам об этом. И меня зажда-
лись мои гости.
Попрощавшись и поблагодарив его, я вышел. Тяжелая дверь гулко
хлопнула за моей спиной. Люди, неторопливо прогуливающиеся по
террасам, повернули на этот звук свои бледные, сумрачные лица, и
мне показалось, что я отчетливо вижу вечный испуг, застывший в их
глазах.
Глава 31
Я добрался до Малибу уже глубокой ночью. На стоянке клуба
«Чэннел» была всего одна машина, потрепанный, довоенного выпус-
ка «додж», принадлежащий, как явствовало из надписи на руле, Тони
Торрессу. Не встретив ни души, я дошел до кабинета Бассетта, посту-
чал, но не получил ответа. Прошел вдоль галереи, спустился к воде.
Вокруг все казалось заброшенным. Наверняка сегодня я был един-
ственным гостем.
Я воспользовался этим обстоятельством, чтобы проникнуть в ка-
бину, принадлежавшую Симону Граффу. Открыв дверь с помощью
отмычки, я вошел и включил свет, почти уверенный, что встречу ко-
го-нибудь. Но тщательно прибранная комната была пуста. Почему-
то меня удивило, что здесь ничего не изменилось, даже яркие картины
по-прежнему украшали стены — как будто время, мчавшееся с неве-
роятной быстротой, вдруг остановилось.
Несколько секунд я стоял неподвижно. Меня охватило странное
ощущение, которое иногда возникает в конце расследования какого-
нибудь безнадежного дела — казалось, я могу заглянуть в самые
темные закоулки человеческого сознания, в самые сокровенные угол-
ки чужой души.
Я распахнул двери, ведущие в две маленькие смежные раздевалки.
Через любую из них можно было выйти прямо в коридор, ведущий
к душевым. В правой кабинке я обнаружил серый стальной шкафчик,
набитый мужскими вещами: махровыми халатами, плавками, «бер-
мудами», спортивными рубашками и кроссовками. В раздевалке сле-
ва, принадлежавшей, по всей видимости, миссис П>афф, не было
ничего, если не считать деревянной скамьи и пустого шкафа.
Войдя, я остановился, еще толком не зная, что ищу. Мной ов-
ладела уверенность, что это место как-то связано с давней весен-
ней ночью, когда Изабель сбежала из санатория и когда погибла
512
Габриэль. «Какую-то долю секунды я была там, слушая свои
собственные слова... Пожалуйста, налейте мне виски», — молнией
промелькнуло у меня в голове.
В верхней части двери было небольшое окошечко для вентиляции,
забранное жалюзи. Поднявшись на цыпочки, я посмотрел между
планками. Изабель могла бы встать на скамейку.
Я тоже подтащил скамейку к двери и встал на нее. Примерно в
шести дюймах ниже уровня глаз на планке жалюзи было несколько
вмятин, похожих на следы зубов, а вокруг них расплывшийся полу-
круг красной губной помады, потемневший от времени. Я невольно
вздрогнул, подумав, что испытывала женщина, которая стояла на
этой скамейке в темноте, наблюдая за происходящим сквозь щели в
жалюзи, грызя от отчаяния дерево.
Я включил свет, вышел и остановился перед литографией Матис-
са, изображающей побережье лазурного моря. И вдруг ощутил щемя-
щую тоску по этому яркому, несуществующему мирку, где никто не
жил, никто не умирал и где никогда не заходило солнце.
За моей спиной раздалось деликатное покашливание. Я оглянулся
и увидел Тони, прищурившего глаза от яркого света. Его рука лежала
на кобуре.
— Мистер Арчер, вы взломали дверь?
— Взломал.
Он осуждающе покачал головой. На замке блестела свежая цара-
пина, а на краю двери осталась небольшая зазубрина. Тони провел
по ним жестким смуглым пальцем.
— Мистеру Граффу это не понравится. Он просто помешан на сво-
ей кабинке, сам обставил ее, не то что другие.
— Давно он это сделал?
— В прошлом году, перед началом летнего сезона. Он пригласил
специалистов-декораторов, начистил тут все и целиком заменил об-
становку. — Он не мигая смотрел на меня своим невеселым взгля-
дом. Затем снял фуражку и почесал затылок. — А взломанный замок
на калитке — тоже ваша работа?
— Моя. Похоже, я оказался в роли завзятого разрушителя. Все
это так важно?
— Полицейские считают, что да. Капитан Сперо все хотел допы-
таться, кто мог взломать замок. Вы знаете, что они нашли еще один
труп на берегу, мистер Арчер?
— Труп Карла Стерна?
— Да. Одно время он был менеджером моего племянника. Капи-
тан Сперо утверждает, что это убийство — дело, рук гангстеров, но
я не верю. А вы как думаете?
— Я тоже в этом сомневаюсь.
Тони присел на корточки прямо в дверях. Казалось, ему не хочется
заходить в раздевалку Граффа. Он снова дочесал в затылке и спросил:
513
— Мистер Арчер, что случилось с моим племянником Мануэлем?
— Вчера ночью в него стреляли и убили.
— Это я знаю. Капитан Сперо сказал, что он мертв, убит выстре-
лом в глаз. — И Тони правым указательным пальцем прикоснулся к
левому веку.
— О чем еще говорил Сперо?
— Он сказал, что и это убийство, вполне вероятно, совершила
банда гангстеров, и спросил меня, были ли у Мануэля враги. Я отве-
тил, что его самого большого врага звали Мануэль Торресе. Что мне
было известно о его жизни, о его друзьях? Он давным-давно порвал
со мной и отправился своим путем, прямиком в ад — на своем ши-
карном автомобиле.
Тони немного помолчал, и я тоже не знал, что ему сказать. Потом
он снова поднял на меня глаза, в которых затаилась глубокая, непро-
ходящая печаль.
— Я хотел, но так и не смог вырвать этого парня из сердца. Одно
время он был для меня как сын.
Он тяжело вздохнул.
— Думаю уехать отсюда, здесь не повезло ни мне, ни моей семье.
У меня есть друзья во Фресно. И мне надо было оставаться там, не
уезжать. Я совершил ту же ошибку, что и Мануэль, решил, что до-
бьюсь того, чего захочу. А вместо этого остался один-одинешенек —
ни жены, ни дочери, ни Мануэля.
Он сжал кулак, посмотрел на него, а затем обвел взглядом комна-
ту. Видимо, это напомнило ему о его обязанностях.
— А что вы здесь делаете, мистер Арчер?
— Ищу миссис Графф.
— Почему вы сразу не сказали об этом? Вам незачем было взла-
мывать дверь. Миссис Графф приходила сюда несколько минут на-
зад. Она хотела видеть мистера Бассетта, но не застала его.
— Где она сейчас?
— Спустилась на пляж. Я пытался удержать ее, но куда там. Во
всяком случае, меня она не послушалась. Как вы думаете, может, луч-
ше позвонить мистеру Граффу?
— Если сумеешь дозвониться. Где Бассетт?
— Не знаю. Я видел, как он упаковывал свои веши. Наверное, со-
бирается в отпуск. Он всегда уезжает на месяц в Мексику в межсе-
зонье. А потом показывает мне цветные фотографии...
Я пошел на берег. Калитка была распахнута. Я посмотрел сверху
на пляж, окаймленный колеблющейся полоской белой пены. Вид при-
боя вызвал у меня чувство тошноты: он напомнил мне о Карле Стер-
не, совершающем свое последнее плавание.
Океан штормил. Волны, как призраки, появлялись из плотной сте-
ны тумана и обрушивались на берег с таким грохотом, как будто бы-
ли сделаны из камня. Когда я спустился по бетонным ступенькам,
Зм
до меня сквозь шум прибоя донеслись странные отрывистые звуки.
Я узнал резкий, как крик чайки, голос Изабель, разговаривающей с
океаном. Подойдя ближе, я увидел, что она сидит сгорбившись, об-
няв одной рукой колени, а другой, сжатой в кулак, грозйт рокочущей
стихии:
— Ты, вонючая отстойная яма, я не боюсь тебя!
Я тронул ее за плечо. Она съежилась и прикрыла лицо рукой.
— Оставьте меня! Я не хочу назад. Лучше умереть.
— Где вы были весь день, Изабель?
Ее влажные глаза блеснули из-под руки.
— Не ваше дело. Уходите!
— Думаю, мне лучше остаться.
Я сел рядом с ней на плотный, слежавшийся песок так близко, что
наши плечи соприкоснулись. Она слегка отстранилась, но не попыта-
лась уйти. Вдруг, рывком повернувшись ко мне, она произнесла сво-
им обычным голосом:
— Привет!
— Привет, Изабель. Где вы пропадали весь день?
— На берегу. Мне захотелось совершить приятную длительную
прогулку. Маленькая девочка отдала мне свой стаканчик с мороже-
ным, правда, она заплакала, когда я взяла его, и это просто ужасно,
но у меня за весь день не было ни крошки во рту. Я обещала запла-
тить ей, но побоялась зайти домой. Там мог оказаться этот грязный
старик.
— Что еще за грязный старик?
— Тот, который приставал ко мне, когда я приняла снотворное.
Потом он исчез. От него пахло тухлыми яйцами, как от отца, когда'
он умер. А в его глазах копошились черви. — Все это она произнесла
ничего не выражающим голосом.
— В чьих глазах?
— В глазах старика с длинной белой грязной бородой. — Она бы-
ла в ужасном состоянии, но еще могла отвечать на вопросы. — Он
долго приставал ко мне, но утром я опять вернулась сюда, к этим
равнодушным и похотливым людишкам. Что же мне делать? Я бо-
юсь воды, а снотворное не помогает. Они просто откачивают тебя,
трясут, отпаивают кофе, и ты возвращаешься назад.
— Когда вы принимали снотворное?
— О, давным-давно, когда отец заставил меня выйти замуж за Си-
мона. А я была влюблена совсем в другого человека.
— В Клэренса?
— Да. Всю жизнь я только его и любила. Клэр был так добр ко
мне.
Мне захотелось смеяться и плакать одновременно. Я заглянул в
лицо, склонившееся к моему плечу. Эта женщина была уже не очень
молода и измучена болезнью, но сейчас она напоминала ребенка.
•515
Ребенка с помрачившимся рассудком, который сбился с пути и в ту-
мане повстречался со смертью.
— Что же мне делать? — пробормотала она. — Я не вынесу, если
меня навсегда запрут в комнате.
— Самоубийство — это смертный грех, Изабель.
— Я совершила кое-что и похуже.
Я ждал. Завеса тумана приблизилась к нам вплотную, потом пол-
ностью накрыла нас. Мы словно попали в преддверие ада, где можно
говорить все что угодно. И Изабель наконец призналась:
— Я совершила самый ужасный грех из всех грехов. Они были
вдвоем, в ярком свете, а я стояла одна в темноте. Потом все разлете-
лось на тысячи мелких осколков у меня перед глазами, но все же я
смогла выстрелить. Я выстрелила ей прямо в пах, и она умерла.
— Это случилось в вашей раздевалке?
Она чуть заметно кивнула. Я скорее почувствовал это движение,
чем увидел его.
— Я застала их там вместе с Симоном. Но она сумела выползти
оттуда и умерла на берегу. Волны приблизились и унесли ее с собой.
Лучше бы они забрали меня.
— А что произошло с Симоном?
— Ничего. Он сбежал. Чтобы заняться тем же самым в другой
день и продолжать, продолжать без конца. Он страшно испугался,
когда я вышла из своей раздевалки с пистолетом в руке. Это его я
хотела убить, но он удрал.
— Где вы взяли пистолет?
— Это был пи толет Симона. Он хранил его в своем шкафчике
для одежды. Симон сам научил меня стрелять, на этом самом бере-
гу. — Она коснулась моей руки. — Что вы теперь думаете обо мне?
Я не ответил. В тумане откуда-то сверху раздался мужской голос,
выкрикивавший имя Изабель.
— Кто это? Не позволяйте им схватить меня. — Она встала на
колени и вцепилась в меня обеими руками, холодными как лед.
Кто-то спускался к нам с фонарем в руке. Я поднялся и пошел на-
встречу. Луч фонарика скользнул по ступенькам. Я различил тускло
освещенную фигуру Граффа. В руке он сжимал пистолет. Но я уже
держал его под прицелом.
— Бросайте оружие, Графф.
Я услышал, как зашуршал песок, наклонился и поднял пистолет.
Это была одна из первых моделей немецкого «вальтера», двадцать
второго калибра, со сделанной на заказ ореховой рукояткой, слишком
маленькой для моей руки. Пистолет был заряжен. Я поставил его на
предохранитель и засунул за пояс.
— Давайте и фонарик.
Он отдал фонарь. Направив его луч в лицо Граффу, я спросил:
— Откуда у вас этот пистолет, Графф?
5/6
— Много лет тому назад его изготовил в Германии Карл Вальтер
по моему заказу.
— Я спрашиваю не об этом. Где вы взяли его сегодня?
Он осторожно ответил:
— Все эти двадцать лет он был со мной.
— Черта с два. Вчера ночью он был у Стерна, вплоть до его смер-
ти. Вы сами его убили, чтобы забрать пистолет?
— Это возмутительно!
— Так вы убили его?
— Нет.
— Но кто-то сделал это. Вы должны знать кто, и могли бы сооб-
щить об этом мне. Так или иначе, все скоро прояснится. Даже ваши
деньги не могут этому помешать.
— Вы хотите получить деньги? Вы их получите. — В его голосе
послышалось презрение — ко мне, а возможно, и к себе самому.
— Меня купить нелегко, — усмехнулся я. — Начальник ваших
гангстеров уже пытался сделать это. Теперь он в тюрьме в Лас-
Вегасе.
— Я знаю, — промямлил Графф. — Но я говорю об очень боль-
шой сумме. Сотни тысяч долларов наличными. Прямо сейчас. Этой
ночью.
— Интересно, где вы возьмете такую сумму немедленно?
— У Клэренса Бассетта. Из его сейфа. Я заплатил ему сегодня ве-
чером. Это была плата за пистолет. Заберите деньги у него,
они — ваши.
Глава 32
В кабинете управляющего горел свет. Я застучал так, что отшиб
себе костяшки пальцев. Бассетт открыл дверь и замер. Я молча смот-
рел на его землистое лицо с черными кругами вокруг глаз. Полубе-
зумный взгляд остановился на мне, с трудом узнавая.
— Арчер? В чем дело, дружище?
— Все дело в вас, Клэренс.
— О, надеюсь, что нет. — Он заметил, кто стоит у меня за
спиной, и радостно заворковал: — Вы нашли ее, мистер Графф. Я
так рад.
— Да неужели? — угрюмо произнес Графф. — Изабель во всем
призналась вот этому человеку. Верните мне мои деньги, Бассетт.
Выражение лица Бассетта изменилось так резко, что оно стало
почти неузнаваемым.
— Как это понимать? Я верну деньги, и мы поставим точку на
этом деле? И молчок? — проговорил он с усмешкой, больше похожей
на звериный оскал.
— Разговор только начинается. Верните ему деньги, Бассетт.
317
Он стоял в дверях, загораживая мне дорогу. Мысль о каком-то
действии промелькнула в его глазах и исчезла.
— Их здесь нет.
— Откройте сейф, и мы проверим.
— У вас нет н£ это права.
— Послушайте, Бассетт. Помочь мне — в ваших собственных ин-
тересах. Разве не так?
Он поднял руку к горлу и оттянул кожу на шее повыше ворот-
ника.
— Ваше появление немного взволновало меня. Но как бы там ни
было, извольте. Мне нечего скрывать.
Он резко повернулся, прошел через всю комнату и снял со стены
фотографию, на которой застыли в полете три прыгуна в воду. За
ней в стене оказался встроенный сейф. Я держал его на прицеле, пока
он набирал нрмер на ярко блестевшем хромированном диске. Писто-
лет, из которого он застрелил Леонарда, скорее всего, покоился на
дне моря, но в сейфе мог оказаться еще один. Однако там оказались
лишь пачки денег, завернутые в коричневую бумагу.
— Берите их, — сказал мне Графф. — Они ваши.
— О, они сделают из меня бездельника. И кроме того, я не в состо-
янии уплатить налог с такой суммы.
— Вы шутите? Вам же нужны деньги. Вы работаете ради денег,
разве не так?
— Да/ они мне очень нужны, — ответил я спокойно. — Но эти
деньги взять я не могу. Они не будут принадлежать мне, это я буду
им принадлежать. Они потребуют, чтобы я делал кое-что, чего я со-
всем не хочу делать. Например, держать в секрете все ваши грязные
мерзкие делишкц.
П?афф пожал плечами и пристально посмотрел на Бассетта, плот-
но прижавшегося к стенр. Страх смерти вдохнул сиды в немощное
тело управляющего. Он резким движением выбил пистолет из моей
руки, бросился на пол и хотел схватить его. Но прежде чем он успел
это сделать, я ногой отшвырнул пистолет в сторону, поднял Бассетта
за шиворот и усадил за его же собственный стол.
Изабель Г^афф упала в кресло по другую сторону стола. Она отки-
нула голову назад, и ее волосы рассыпались черной волной. Бассетт
избегал ее взгляда. Он сидел сгорбившись, дрожа всем телом и тяже-
ло дыша.
. — Я не совершил ничего, з$1 что мне может быть стыдно. Мы с
Изабель старые друзья. Я просто спасал старого друга. Ее муж счел
нужным отблагодарить меця.
— Да, я впервые слышу такое, объяснение Шантажа. Но скажите,
Бассетт, вы убили Леонарда и Стерна тоже для того, чтобы защи-
тить Изабель Г^афф?
— Не понимаю, о чем вы говорите.
$16
— А когда вы попытались подстроить все так, чтобы Изабель
сочли виновной в убийстве Эстер Кэмпбелл, это тоже была ее
защита?
— Ничего подобного я не делал.
Женщина поддакнула:
— Клэренс ничего подобного не делал.
Я повернулся к ней.
— Вы заходили в дом на Беверли-Хиллз вчера после обеда?
Она кивнула.
— Зачем вы пошли туда?
— Клэр сообщил мне, что Симон путается с ней. Только он всегда
мне все рассказывает, больше никто не беспокоится обо мне. Клэр
сказал, что если я поймаю их вместе, то могу заставить Симона дать
мне развод. Только, когда я вошла в дом, она была уже мертва. —
Она проговорила все это таким обиженным тоном, как будто Эстер
Кэмпбелл обманула ее.
— Откуда вы узнали, где живет Эстер?
— Клэр сказал мне. — И она благодарно улыбнулась ему. — Вче-
ра утром, когда Симон плавал.
— Это какая-то ерунда! — воскликнул Бассетт. — Миссис Графф
все это придумала. Я вообще не знал адреса Эстер, вы сами можете
быть этому свидетелем, Арчер!
— Это не так, как бы вам ни хотелось убедить меня в этом. На
самом деле вы выследили ее и угрожали ей. Поэтому-то вы и не мог-
ли позволить Джорджу Уоллу найти ее, пока она еще была жива. Но
вам было необходимо, чтобы в конце концов он ее нашел. И для этого
понадобился я. Вы хотели, подтасовав факты, использовать меня,
чтобы ложно обвинить Джорджа. Но на всякий случай вы решили
подстраховаться и направили миссис Графф в дом Эстер. Обмануть
мистера Граффа и его доблестную когорту вам удалось. И они оказа-
ли вам неоценимую помощь.
— Я не имею никакого отношения к этому, — произнес за моей
спиной Графф. — Я не отвечаю за дурацкие идеи Марфельда или
Фроста. Они действовали по своему усмотрению. — Он стоял в сто-
роне, ближе к двери, как бы подчеркивая свою непричастность ко все-
му происходящему.
— Но это ваши люди, — напомнил я ему, — и хотите вы того или
нет, вы несете ответственность за их действия. Все вы являетесь со-
участниками преступления, так как покрывали убийцу. И вам, и им
следовало бы надеть наручники.
Слушая наш спор, Бассетт приободрился.
— Вы просто блефуете, — сказал он..— Вы же знаете, что я люб-
лю Эстер. Да у меня просто не было оснований убивать ее.
— Я не сомневаюсь в том, что вы ее любили — по-своему. Воз-
можно, у вас была связь? Хотя нет, она-то вас не. любила. Правда,
51?
она бы не отказалась подцепить вас на крючок, если бы смогла.
А в сентябре она сбежала и унесла с собой самую ценную для вас
вещь.
— Я бедный человек. У меня нет ценностей.
— Я имею в виду пистолет. — И я издали показал ему «валь-
тер». — Я точно не знаю, как он попал к вам первый раз. Но знаю,
как вы заполучили его вторично. В последние четыре месяца, после
того, как Эстер Кэмпбелл стащила его из вашего сейфа, он все время
переходил из рук в руки. Она отдала пистолет своему другу Лансу
Леонарду. Тот не мог решиться заниматься вымогательством сам и
обратился к Карлу Стерну, имевшему богатый опыт по этой части.
К тому же Стерн располагал связями, благодаря которым он был
вне досягаемости для головорезов Граффа. Но вы сумели с ним спра-
виться. И это я ставлю вам в заслугу, Клэренс. Надо было иметь
мужество, чтобы разделаться со Стерном, даже с моей помощью.
У вас больше мужества, чем у Граффа и его личной гвардии.
— Я не убивал его, — твердил Бассетт. — Вы же знаете, что я не
убивал его. Вы видели, как он ушел.
— А вы последовали за ним, разве не так? У вас было достаточно
времени, чтобы оглушить его на стоянке, запихать в машину, отвезти
к утесу, а там перерезать ему горло и скинуть в море. Конечно, это
нелегко для человека вашего возраста. Но вам, наверное, позарез ну-
жен был этот пистолет. Вы так жаждали получить эти несколько ты-
сяч долларов?
Бассетт посмотрел мимо меня на открытый сейф.
— Деньги здесь ни при чем, — медленно выговорил он. — Я не
знал, что пистолет у него в машине, до тех пор пока он не попытался
взять меня на мушку. Тогда я ударил его гаечным ключом и сбил с
ног. Да, это было убийство. Но я убил его, защищаясь.
— Не очень-то похоже, Бассетт. Когда защищаются, не перереза-
ют своему противнику горло.
— Это был страшный человек, преступник, и он вечно совал свой
нос в чужие дела. Я уничтожил его, как уничтожают опасных зве-
рей. — Он явно гордился тем, что сделал. Торжество, отразившееся
на его лице, придавало ему глупый вид. — Гангстер, торговец нарко-
тиками — разве его можно сравнивать со мной? Я воспитанный че-
ловек, родом из хорошей семьи.
— И поэтому вы перерезали глотку Стерну, застрелили Ланса
Леонарда, убили кочергой Эстер Кэмпбелл. Не нашли лучшего спосо-
ба доказать свою воспитанность.
— Они все этого заслуживали.
— Так вы признаете, что убили лх?
— Я ничего не признаю. Вы не имеете права запугивать меня.
У вас нет доказательств.
— У полиции найдутся. Они узнают каждый ваш шаг, найдут
520
свидетелей, чтобы припереть вас к стенке, отыщут пистолет, из кото-
рого вы убили Леонарда.
— Да неужели? — Выдержка все еще не изменила ему.
— Будьте уверены. Вы сами ответите на их вопросы, Бассетт. Вы
уже начали выбалтывать свои секреты. Не пытайтесь выдавать себя
за хладнокровного преступника. Прошлой ночью, когда все было
кончено и все трое были мертвы, вам пришлось оглушить себя спирт-
ным, чтобы не оставаться один на один с мыслями о том, что вы
натворили. Как вы думаете, сколько вы выдержите без бутылки?
— Вы ненавидите меня, — сказал Бассетт. — Вы ненавидите и
презираете меня, не так ли?
— Я не хочу отвечать на ваш вопрос. Лучше вы ответьте на мой.
Только вы можете сделать это. Скажите, как назвать мужчину, кото-
рый использует больную женщину в качестве орудия для своих гряз-
ных дел? И как назвать мужчину, оборвавшего жизнь молодой
девушки только для того, чтобы нажиться на ее смерти?
Вздрогнув всем телом, Бассетт отчаянно замотал головой. Каза-
лось, его сотрясают конвульсии. Потом, непослушными губами, он
почти прошептал:
— Вы все не так поняли.
— Так поправьте меня.
— Зачем? Вы все равно никогда не поймете.
— Я понимаю больше, чем вы думаете. Я понимаю, что вы следи-
ли за Граффом, когда его жена была в санатории. Вы заметили, что
он использует свою раздевалку для свиданий с Габриэль. Бесспорно,
вам было известно о пистолете, спрятанном у него в шкафу. И все
это вы рассказали Изабель Графф. Возможно, вы же и помогли ей
удрать из санатория и снабдили необходимыми ключами. В сущнос-
ти, вы занимались подстрекательством к убийству. Мне все это по-
нятно. Но я не могу понять, что вам сделала Габриэль? Может быть,
вы тоже ее добивались, а она предпочла Граффа? Или просто она бы-
ла слишком молода, а вы состарились и вам невыносимо было ви-
деть, как она живет и наслаждается в этом лучшем из миров?
Он произнес заикаясь:
— Я не имею никакого отношения к ее смерти.
Но при этом он съежился в своем кресле и низко опустил голову,
как будто невыносимая тяжесть придавила его. И впервые взглянул
на Изабель, быстро и виновато.
Она же, наоборот, выпрямилась в кресле и, застыв как изваяние,
не сводила с Бассетта ледяного взгляда.
— Ты это сделал, Клэренс.
— Нет, я не хотел этого. У меня и мысли не было о шантаже.
Я не желал ее смерти.
— А чьей смерти вы желали?
— Смерти Симона, — сказала Изабель Графф. — Это Симон
521
должен был умереть. А я все испортила, ведь так, Клэр? Я виновата
в том, что все вышло не так, как было задумано.
— Успокойся, дорогая. — Первый раз Бассетт обратился непо-
средственно к ней. — Не говори больше ничего.
— Вы собирались застрелить своего мужа, миссис Графф?
— Да. Мыс Клэром хотели пожениться.
Графф фыркнул полусердито, полунасмешливо. Изабель поверну-
лась к нему.
— Не смей насмехаться надо мной. Ты запер меня в психушке, а
сам разбогател за мой счет. Ты обращался со мной, как с рабы-
ней. — Ее голос сорвался на крик. — Жалею, что не убила тебя!
— И после этого ты бы мирно и счастливо жила со своим поби-
тым молью охотником за богатыми невестами?
— Да, мы бы были счастливы, — упрямо сказала Изабель
Графф. — Разве не так, Клэр? Ты ведь любишь меня? Ты все эти годы
любил меня, правда?
— Все эти годы, — эхом повторил Бассетт. Но в его голосе не бы-
ло тепла, и глаза оставались тусклыми. — А теперь, если ты любишь
меня, помолчи, дорогая, — неприязненно, почти грубо, добавил он.
Изабель обладала глубокой, хотя и бессознательной интуицией.
Ее настроение резко изменилось.
— Я знаю, — голос ее стал хриплым, — ты хочешь во всем обви-
нить меня. Хочешь, чтобы меня навсегда заперли, а ключи закинули
подальше. Но ты тоже виноват. Ты сказал, что меня никогда не при-
знают виновной. Ты уверил меня, что, если я убью Симона на месте...
на месте преступления, то они лишь запрут меня ненадолго — и все.
Разве ты не говорил так, Клэр?
Он ничего не ответил и даже не взглянул на нее. Ненависть оконча-
тельно изуродовала его черты. Женщина обратилась ко мне:
— Теперь вы понимаете. Я хотела убить Симона. Его девка была
обыкновенным животным, которым он пользовался, маленьким дву-
ногим зверьком. Я бы никогда не стала убивать прелестного зверь-
ка. — Помолчав, она удивленно добавила: — Но все же я убила
именно ее. Дело в том, что, пока я стояла в темноте за дверью, у
меня возникла мысль. Я подумала, что эта девушка — источник зла.
Что она помогает грязному старику. Поэтому я выстрелила в нее.
Клэр был страшно зол на меня. Он не видел, как омерзительно она
себя вела.
— Разве он не был там с вами?
— Он пришел потом. Я пыталась смыть кровь — кровь хлестала
из нее на мой красивый чистый пол. Я занималась этим, когда вошел
Клэр. Он, должно быть, ждал где-то поблизости и видел, как малень-
кая потаскушка выползла из двери. Она уползла прочь и умерла.
А Клэр рассердился и обругал меня.
— Сколько раз вы стреляли в нее, Изабель?
522
— Один.
— Куда вы целились?
Она смущенно опустила голову.
— Я не могу сказать при всех. Я уже вам говорила.
— В Габриэль Торресе стреляли дважды, один раз в пах, а дру-
гой — в спину. Первая рана не была смертельной, она бы зажила без
всяких последствий. Вторая пуля попала ей в сердце. Габриэль была
убита вторым выстрелом.
— Я стреляла в нее один раз.
— Разве вы не пошли за ней на берег и не выстрелили ей в
спину?
— Нет. — Она взглянула на Бассетта. — Скажи ему, Клэр. Ты же
знаешь, что я не делала этого.
Бассетт уставился на нее, выпучив глаза и не говоря ни слова.
— Откуда он знает, миссис Графф?
— Потому что он забрал пистолет. Я уронила его на пол в разде-
валке. Клэр поднял его и вышел вслед за ней.
Наконец Бассетт проговорил:
— Не слушайте ее. Она ненормальная, у нее галлюцинации. Меня
там не было.
— Ты был там, Клэр, — спокойно произнесла Изабель.
С этими словами она перегнулась через стол и наотмашь ударила
его по щеке. Он не шевельнулся. Женщина разрыдалась и сквозь сле-
зы проговорила:
— У тебя был пистолет, когда ты пошел за ней. Затем ты вернул-
ся и сказал мне, что она умерла, что я убила ее, но ты сохранишь
все в тайне, потому что любишь меня.
Бассетт перевел взгляд с нее на меня. Из уголка рта у него стекала
струйка крови.
— Мне надо выпить, дружище. Я все скажу, только сначала дай
мне выпить.
— Одну минуту. Вы застрелили ее, Клэренс?
— Пришлось, — еле слышным шепотом ответил он.
Изабель Графф воскликнула:
— Лжец! А еще притворялся моим другом! Это из-за тебя я жила
в аду!
— Я избавил тебя от более страшного ада, дорогая. Она ползла
к своему дому. Она бы все разболтала.
— Так ты совершил убийство ради меня, ты, грязный лжец! .
Ее чувства были на пределе. Она уже не плакала, голос срывался
от ярости.
— Ради себя, — поправил я. — Всё произошло не так, как он рас-
считывал. Ваш муЗк не умер, и все планы Бассетта рухнули. И вдруг
ему представилась возможность получить утешительный приз, если
удастся убедить Граффа, что это вы убили Габриэль. Сложилась
523
такая идеальная ситуация для ложного обвинения, что он сумел обма-
нуть даже вас.
Бассетт снова задергался в конвульсиях, его лицо скривилось.
— Все было совсем не так. Я никогда не думал о деньгах.
— А что же лежит у вас в сейфе?
— Я только эти деньги и получил. Мне они были необходимы,
чтобы уехать. Я хотел уехать навсегда в Мексику. И никогда я не ду-
мал о шантаже, пока Эстер не украла пистолет и не выдала меня этим
бандитам. Разве вы не понимаете, что они просто вынудили меня
убить их — вынудили своей жадностью и невоспитанностью.
Я взглянул туда, где стоял Графф, но он исчез. Дверной проем
был пуст. Я сказал Бассетту:
— Никто не заставлял вас убивать Габриэль. Почему вы не дали
ей уйти?
— Просто не мог, — ответил он. — Она ползла вдоль берега до-
мой к отцу. Я должен был что-то сделать. Знаете, я никогда не мог
смотреть, как мучаются животные, никогда и мухи не обидел.
— Так вы еще и жалостливый убийца!
— Нет, кажется, я не смогу вам объяснить так, чтобы вы поняли.
Мы были вдвоем, там, на берегу, в темноте. Волны бились о берег,
она стонала и тащила свое тело по песку. Нагая, истекающая кровью
девушка, которую я знал еще невинным ребенком. Ситуация была не-
выносимой. Разве не понятно, что я каким-то образом должен был
положить этому конец?
— Как вчера должны были убить Эстер Кэмпбелл?
— Это — другой случай. Она напускала на себя святую невин-
ность, втерлась ко мне в доверие. Звала меня «дядя Клэренс», притво-
рялась, что любит меня, а сама только и охотилась за пистолетом
в моем сейфе. Я давал ей деньги, обращался с ней, как с дочерью,
а она предала меня. Очень печально, когда маленькие девочки вырас-
тают, взрослеют и становятся вульгарными, вероломными и похот-
ливыми.
— Поэтому вы и позаботились о том, чтобы они не смогли по-
взрослеть, не так ли?
— Да, они лучше выглядят мертвыми.
Я взглянул на него и увидел обычное лицо простодушного пожи-
лого человека, совсем не похожее на лицо злодея, как обычно мы себе
его представляем. Однако оно принадлежало настоящему дьяволу,
который был одержим смутной и страстной жаждой омерзительных
страшных деяний.
Бассетт посмотрел на меня как будто издали. Затем, как на что-то
постороннее, он уставился на свои стиснутые руки.
Я снял трубку телефона и набрал номер окружной полиции. Мне
хотелось побыстрее избавиться от этого дела.
Когда я положил трубку на рычаг, Бассетт подался вперед.
524
— Послушайте, дружище, — вежливо обратился он ко мне, — вы
обещали дать мне выпить. Мне это просто необходимо. Нужно хоть
немного успокоиться.
Я подошел к бару и вытащил из него бутылку. Но Бассетта успо-
коило другое. В открытую дверь шаркающей походкой, опустив пле-
чи, вошел Тони Торресе с тяжелым кольтом в руках. Пламя,
вырвавшееся из ствола, было совсем бледным, но грохот — просто
оглушительным. Голова Бассетта дернулась в сторону, и больше он
не шевелился.
Изабель Графф посмотрела на него в мрачном изумлении. Потом
встала, ухватилась обеими руками за воротник блузки и, разрывая
ее, подставила грудь под пистолет.
— Убей и меня! Убей меня тоже!
Тони покачал головой. Лицо его оставалось неподвижным.
— Мистер Графф сказал, что это сделал мистер Бассетт.
С этими словами он вложил пистолет в кобуру. В комнату, как
представитель похоронного бюро, робко вошел Графф. Он подошел
к столу, за которым сидел Бассетт, протянул руку и толкнул мертвеца
в плечо. Тело шлепнулось на пол, издав какой-то странный звук, похо-
жий на слабый плач ребенка, зовущего свою мать.
Графф в смятении отпрянул назад, словно испугался, что это его
прикосновение убило Бассетта. В каком-то смысле так оно и было.
— Зачем надо было втягивать Тони? — спросил я.
— Я подумал, что это самый лучший выход. Все равно закончи-
лось бы тем же самым. Я оказал Бассетту услугу.
— Но не Тони.
— Не беспокойтесь за меня, — произнес Тони. — Почти два года
я жил только ради того, чтобы найти негодяя и отплатить за ее
смерть. Мне теперь наплевать, вернусь я во Фресно или нет. — Он
смахнул со лба крупные капли пота. Затем вежливо спросил: —
Можно, я пока выйду? Здесь слишком жарко. Я буду где-нибудь по-
близости.
— Не возражаю, — ответил я.
Графф проводил его взглядом, затем повернулся ко мне с вновь
обретенной самоуверенностью.
— Я заметил, что вы даже не попытались остановить его. У вас
же был пистолет, вы могли предотвратить этот выстрел.
— Я?
— По крайней мере, теперь самое худшее не появится в газетах.
— Вы имеете в виду то, что вы соблазнили несовершеннолетнюю
девушку и в конце концов погубили ее?
Он шикнул на меня и нервно оглянулся, но Тони уже не мог услы-
шать его.
— Я думаю не только о себе.
И он многозначительно взглянул на свою жену, которая сидела
525
прямо на полу в самом темном углу комнаты, уткнувшись подбород-
ком в колени. Глаза у нее были закрыты, и вообще она казалась такой
же неподвижной и молчаливой, как Бассетт.
— Не слишком ли поздно вы задумались о ней?
— Вы не правы. У нее редкая способность к восстановлению.
Я видел ее и в худшем состоянии, чем теперь. Но нельзя заставлять
ее выступать публично в суде, это бесчеловечно.
— Ей и не придется этого делать. Перед судохм вы предстанете
один.
— Как? Почему я должен пострадать больше всех? Я творческая
личность, мне просто необходимо чувствовать к кому-то любовь и
нежность. Я влюбился в молодую женщину, и в этом заключается
все мое преступление.
— Когда загорается дом, преступником считается тот, кто чирк-
нул спичкой.
— Но я не сделал ничего особенного. Немного развлекся, и все.
Разве справедливо было бы погубить меня за такую малость?
Мне захотелось ударить его, но я сдержался.
— Только не говорите мне о справедливости, Графф. Почти два
года вы скрывали убийство.
— Я ужасно страдал все эти два года. И кроме того, это убийство
стоило мне огромных денег.
— В этом я очень сомневаюсь. Чтобы расплатиться со Стерном,
вы использовали лишь свое имя. А Леонарду и Эстер Кэмпбелл за-
платила ваша корпорация.
По всему было видно, что я попал в точку. Графф даже не пытался
возражать. Он посмотрел на пистолет в моей руке — единственную
неоспоримую улику, доказывающую его причастность к этому делу.
— Отдайте мне мой пистолет, — настойчиво сказал он.
— Чтобы вы избавились от меня с его помощью?
Где-то на автостраде завыла сирена.
— Быстрее, — торопил он. — Это полиция. Вытащите гильзы и
верните пистолет. И заберите деньги из сейфа.
— Не могу, — ответил я. — Видите ли, Графф, мне еще нужна эта
штука. Может быть, на суде я сумею доказать, что Тони совершил
убийство в целях самозащиты.
Он посмотрел на меня так, как будто усомнился в моей умствен-
ной полноценности. Не знаю, какие чувства выразились в моем от-
ветном взгляде, но он опустил глаза, повернулся и пошел прочь.
Закрыв сейф, я повесил на место фотографию. Две юные девушки
и парень парили между небом и землей в вечном полете.
Вой сирены приближался, становился все громче. Перед тем как
полицейские вошли в комнату, я положил «вальтер» на пол, рядом
с откинутой рукой Бассетта. Теперь дело было за специалистами по
баллистике.
СОДЕРЖАНИЕ
КАК НЕКОТОРЫЕ УМИРАЮТ
Роман
Перевод с английского О.Ф. Хачатуровой
3
ИСПЫТАНИЕ ЗЛОМ
Роман
Перевод с английского А. Шмидта
175
ВАРВАРСКИЙ БЕРЕГ
Роман
Перевод с английского Т. Лапшмной-Лнарбаевой
337
Литературно-художественное издание
Макдональд Росс
ИСПЫТАНИЕ ЗЛОМ
Детективные романы
Ответственный редактор И.А. Лазарев
Редактор И.К. Попова
Художественное оформление Е.Н. u С.В. Рудъко
Худож. редактор А.И. Моисеев
Технический редактор Ю.А. Мухин
Корректор И.А. Филатова
Подписано к печати с готовых диапозитивов 21.06.93.
Формат 60 х 84 1/16. Бумага книжно-журнальная офсетная.
Гарнитура «Таймс». Печать офсетная. Усл. печ. л. 30,69.
Уч.-изд. л. 35,39. Тираж 50 000 экз. Заказ № 4127.
Торгово-издательское объединение "Центрполиграф".
127018, Москва, ул. Октябрьска», 18.
Отпечатано с готовых диапозитивов. в ГИПП "Нимполиграф".
603006 г. Нижний Новгород, ул. Варварская, 32.
1
г- v
МАС ЕРА
О ОС РОСЮЖЕТНОГО
GJflE ЕКТИВА
РОСС
МАКДОНАЛЬД
у
О
&
и
КАК НЕКОТОРЫ
л-./: : ' -л/-'
ИСПЫТАНИЕ
ВАРВАРСКИЙ
₽ом<
X.