УУ*У«УУУ
 У<>-УУ<УУ>
 Стать
 ИЗДАТЕЛЬСТВО
 „ДЕТСКАЯ
 ЛИТЕРАТУРА"
 Г.  ГРИГОРЬЕВ,
/1.  М  АРХАСЁВ

Г.  ГРИГОРЬЕВ,
/I.  МАРХАСЁВ
 ЛЕНИНГРАД
«ДЕТСКАЯ  ЛИТЕРАТУРА»
1973

Ьформление  С.  БАРАБОШИНА
 Рисунки  к  главе
 «Лабиринт  профессора  Бехтерева»
А.  КАРПОВА
 57  Григорьев  Г.,  Мархасев  Л.
 Г-83  Как  стать  умным?  Рис.  С.  Барабошина.  Л.,
«Дет.  лит.»,  1973.
 192  с.,  с  илл.
 «Как  стать  умным?»  —  вторая  книга  Г.  Григорьева  и  Л.  Марха-
сева.  В  первой  книге  —  «Путешествие  в  страну  МОБ»  —  авторы  при¬
гласили  читателей  в  мир  молекулярной  биологии.  «Как  стать
умным?»  —  книга  о  великих  тайнах  мозга,  которые  ученые  наде¬
ются  разгадать  и  использовать  на  благо  человечества.  Ради  этого
продвигаются  они  все  дальше  и  дальше,  к  новым  горизонтам  стра¬
ны  МОБ.
 Конечно,  в  названии  книги  «Как  стать  умным?»  есть  доля
шутки.  И  все  же  задачу  «от  каждого  по  способностям»  надо  решать
вновь  и  вновь.  Молекулярная  биология  и  генетика  могут  внести
здесь  свой  вклад.  Какой  —  вы  прочтете  в  этой  книге.
 0763—128
 Г
 101(03)—73
 551-72

ВСТУПЛЕНИЕ
 «ПОЗНАЙ  САМОГО  СЕБЯ»
 Как  эта  лампада  бледнеет
Пред  ясным  восходом  зари,
 Так  ложная  мудрость  мерцает  и  тлеет
Пред  солнцем  бессмертным  ума,
 Да  здравствует  солнце,  да  скроется  тьма!
 А.  Пушкин
 Едва  человек  стал  человеком,  как  он  осознал  великую
силу  своего  разума.  И,  наверно,  тогда  же,  на  заре  своей
сознательной  истории,  задумался,  где  источник  этой  силы.
Сначала  он  искал  его  в  боге,  потом  пришло  время,  ко¬
гда  человек  понял,  что  этот  источник  —  в  нем  самом,  в
его  мозге.
 Веками  человек  искал  ответы  на  вопросы,  где  в  мозге
живут  память,  ум,  способности,  талант.  Он  ждал  ответа  от
философии,  анатомии,  физиологии,  психиатрии.  Он  ждет
ответа  сегодня  от  молекулярной  биологии  и  генетики.
 В  истории  естествознания  время  от  времени  та  или
иная  его  отрасль  вдруг  решительно  заявляет  свои  претен¬
зии  на  роль  лидера.  Заявку  подавала  механика  Ньютона,
потом  физика  Эйнштейна,  Резерфорда  и  Бора.  Такую  за¬
явку  подали  генетика  и  молекулярная  биология.
 Законы  генетики  охватывают  все  живое  —  от  вируса,
стоящего  на  грани  живого,  до  человека;  в  них  —  история
возникновения  жизни  и  пути  будущей  эволюции.  Молеку¬
лярная  биология  —  наука  о  гигантских  молекулах  полиме¬
ров  биологического  происхождения  —  белков  и  нуклеино¬
вых  кислот,  наука  об  устройстве  этих  полимеров,  о  том,  как
созидается  из  них  живое.
 В  той  первичной  клетке,  из  которой  возникает  человек,
уже  заложена  на  молекулярных  носителях,  в  генах  и  хро¬
мосомах,  вся  его  генетическая  программа,  уже  предопреде¬
лено  и  то,  что  это  будет  человек,  а  не  микроб,  не  мышь,  не
 з

свинья,  и  то,  что  он  будет  цветом  глаз  в  одного  из  роди¬
телей,  а  цветом  волос  в  другого.  В  этой  сверхминиатюрной
программе,  в  чертеже,  недоступном  сегодня  даже  глазу
электронного  микроскопа,  уже  заложен  план  еще  не  суще¬
ствующего  мозга  и  план  каждой  клеточки  этого  мозга.
 Что  говорят  сегодня  молекулярная  биология  и  генетика
о  природе  нашего  разума,  наших  способностей,  талантли¬
вости  и  гениальности?
 Мозг  познает  самого  себя.
 Но  познать  сегодня  —  значит  научиться  управлять  завт¬
ра.  А  управлять  возможностями  мозга  —  значит  не  только
«исправлять»  больной  рассудок,  избавить  человека  от  угро¬
зы  психических  недугов.  Управлять  —  это  значит  овладеть
скрытыми  пока  мозговыми  резервами,  найти  пути  повыше¬
ния  одаренности  каждого  на  своем  месте.  «Поумнеть»  —
для  себя  и  для  общего  блага...
 Десятки  симпозиумов,  семинаров,  конференций  во  всех
частях  света  обсуждают  научные  основы  управления  обще¬
ством,  производством,  перспективы  образования  и  пути  на¬
уки.  С  каждым  годом  нужда  в  умных  все  ощутимей.
 Но  как  быть,  если  «гении  родятся  веками,  большие  та¬
ланты  десятилетиями,  таланты  —  годами,  посредственно¬
сти—  днями  и  бездарности  —  часами»?  (К.  С.  Станислав¬
ский.)
 Статистика  способна  оспорить  этот  «закон  Станислав¬
ского».  За  последние  пятьдесят  лет,  как  известно,  наука  и
техника  подарили  человечеству  куда  больше  изобретений,
чем  за  все  предшествующие  годы  истории.  Каждый  день  на
земном  шаре  рождается  более  пятисот  изобретений,  из  них
каждое  шестое  —  наше,  советское.  В  1970  году  количество
заявок,  поданных  в  Комитет  по  делам  изобретений  и  от¬
крытий  при  Совете  Министров  СССР,  превысило  120  тысяч,
и  32  тысячи  были  официально  зарегистрированы  в  качестве
изобретений.
 Число  людей,  занятых  научной  деятельностью,  резко
возрастает  и  относительно,  и  абсолютно.  Сейчас  в  мире
около  трех  миллионов  ученых.  Научные  работники  наших
дней  составляют  девяносто  процентов  числа  всех  ученых
за  всю  историю  человечества.  Половина  всех  данных  науки
«добыта»  в  последние  15  лет.  В  нашей  стране  число  науч¬
ных  работников  удваивается  каждые  семь  лет,  в  США  —
каждые  десять  лет.
 4

Если  потребность  в  людях  науки  станет  и  дальше  воз¬
растать  такими  темпами,  легко  рассчитать,  что  наступит
время,  когда  все  население  нашей  планеты  должно  будет
заняться  чисто  научной  деятельностью.
 Сейчас,  например,  в  мире  работает  более  200  тысяч  хи¬
миков.  Сто  лет  назад  их  было  всего  две  тысячи.  Количе¬
ство  химиков  (математиков,  физиков,  биологов)  возросло  в
сто  раз.  А  население  планеты  даже  не  утроилось.
 Итак,  недостаток,  дефицит  умов?
 Ученые  считают,  что  человек  не  намного  поумнел,  по
крайней  мере,  за  последнее  тысячелетие.  Как  писал  Луи  де
Бройль,  один  из  «отцов»  современной  физики,  «современ¬
ные  ученые  не  более  умны,  чем  их  предшественники.  Весь
секрет  в  объеме  добытых  научных  знаний.  Если  бы  совре¬
менные  ученые  обладали  тем  же  объемом  знаний,  что  и  ан¬
тичные  мыслители,  то  они  действовали  бы,  видимо,  точно
так  же».
 С  другой  стороны,  знаменитый  французский  писатель
Антуан  де  Сент-Экзюпери  справедливо  замечал,  что  объем
знаний  —  еще  далеко  не  все.  «Какая-нибудь  посредствен¬
ность,  недавно  окончившая  политехнический  институт,  зна¬
ет  о  природе  и  ее  законах  больше,  чем  Декарт,  Паскаль  и
Ньютон.  Однако  она  не  способна  сделать  и  одного-един-
ственного  духовного  шага  из  тех,  на  которые  были  способ¬
ны  Декарт,  Паскаль  и  Ньютон».
 А  между  тем  стремительное  развитие  науки,  техники,
производства  требует  все  более  высокого  уровня  способно¬
стей,  все  большей  духовной  творческой  мощи,  все  большего
объема  знаний.
 Наука  требует  определенного  числа  математиков,  физи¬
ков,  биологов.  Но  ведь  не  из  каждого  можно  сделать  Пав¬
лова,  Винера,  Бора.
 Скажем,  для  примера,  что  по  расчетам  самых  различ¬
ных  авторитетов  в  области  психологии,  статистики,  науко¬
ведения  количество  людей,  способных  действенно  зани¬
маться  наукой,  не  превышает  10—14%  от  общей  числен¬
ности  всего  населения  земного  шара.  (Эта  цифра  приве¬
дена  в  юбилейном  сборнике,  посвященном  известному  фи¬
зику  и  борцу  за  мир  Джону  Берналу.)  Эти  10%  озна¬
чают,  что  остальные  90  %  имеют  больше  шансов  стать
писателями,  актерами,  строителями,  скалолазами,  худож¬
никами,  шеф-поварами,  инспекторами  уголовного  розыска,
 б

архитекторами,  редакторами,  аквалангистами,  фрезеровщи¬
ками,  фигуристами...  Каждый  человек  имеет  какие-то  спо¬
собности.
 Умело  воспитывая  и  обучая,  наше  общество  может  обес¬
печить  себя  всеми  нужными  специалистами.  Но  какие  «за¬
готовки»  дает  ему  природа?  Учитывает  ли  она,  сколько
нам  нужно  квалифицированных  рабочих  и  ученых,  бале¬
рин  и  парикмахеров?  Сходится  ли  ее  приход  с  нашим  рас¬
четом?
 Во  многих  странах  хотят  подвести  «баланс  прихода  и
расхода»  умов  на  планете.  «Баланс»  этот  в  нынешнем  его
виде  явно  обнаруживает  недостачу.  Маловато  умов  первого
сорта,  и  совсем  редко,  рассеянные  в  череде  веков,  встреча¬
ются  титаны  мысли.
 И  вот  уже  пессимисты  в  старой  Англии  и  стареющей
Америке  мрачно  предрекают,  что  нашей  планете  грозит
«интеллектуальный  голод»,  и  если  дело  пойдет  такими  тем¬
пами,  то  скоро  мы  подойдем  к  такому  истощению  мозговых
ресурсов,  которое  будет  напоминать  «выскабливание  дна
котла».
 Да,  число  умов  явно  не  безгранично.  Количество  уче¬
ных  —  тоже.  Возможности  отдельного  ученого  не  безбреж¬
ны.  Но  прогресс  науки  и  техники  не  может  остановиться.
Он  зависит  от  возрастающей  интеллектуальной  мощи  стра¬
ны.  Народы  жизненно  заинтересованы  в  новых  источниках
этой  мощи.  Где  их  искать?
 Ответ  необходим.  Век  торопит.
 Где  же  выход  из  положения?
 Один  старинный,  проверенный  способ:  похищать  или
покупать  умы.  Историк  А.  Горбовский  проследил  краткую,
но  впечатляющую  историю  этого  древнейшего  промысла:
от  царя  Навуходоносора  до  президента  Джонсона.  В  древ¬
ности  силой  уводили  в  рабство  всех,  кто  умел  ткать  ковры,
строить  колесницы  и  корабли,  воздвигать  храмы  и  предска¬
зывать  будущее.  Там,  где  была  бесполезна  сила,  приходило
на  помощь  золото...
 «Охотники  за  умами»  и  в  наше  время  прибегали  и  к
силе,  и  к  золоту.  Американцы  после  второй  мировой  войны
«импортировали»  в  США  из  разоренной  Европы  тысячи
ученых.  За  15  лет  в  США  переселилось  85  тысяч  ученых
Англии,  Франции,  ФРГ...  «Европа  теряет  свой  мозг.  Скоро
она  перестанет  творить».  А  США  уже  «высасывают  умы»
 6

Японии,  Австралии,  Бразилии...  «Утечка  мозгов»,  по-анг¬
лийски  «брейн-дрейн»,  коснулась  и  развивающихся  стран,
а  для  них  отъезд  даже  десятка  квалифицированных  спе¬
циалистов  —  тяжелый  удар.
 Нетрудно  понять,  что  браконьерство  не  прибавит  миру
созидающего  «серого  вещества».  Тем  более,  что  в  условиях
капитализма  это  «серое  вещество»  эксплуатируется  хищни¬
чески  и  безжалостно,  и  тысячи  использованных  умов,  как
и  миллионы  рук,  становятся  безработными.
 Наше  общество,  строящее  коммунизм,  поставило  своей
целью  воспитать  в  каждом  всесторонне  развитого  гармонич¬
ного  человека.  Подлинного  Ното  заргепз,  «человека  разум¬
ного».  Великие  социальные  достижения  нашего  строя  в  об¬
ласти  культуры  и  образования  впервые  сделали  реальной
задачу  «от  каждого  по  способностям».  И  вот  уже  в  нашу
страну  едут  посланцы  всего  мира,  чтобы  изучить  и  пе¬
ренять  опыт  организации  профессионально-технических
училищ  и  физико-математических  школ.  Со  школьной
парты  действует  тщательно  продуманная  система  отбора
умов  и  выявления  способностей.  Общество  хочет,  чтобы
ни  один  талант  не  затерялся.  Ради  этого  открываются  по
вечерам  двери  Дворцов  пионеров,  и  ради  этого  академики
составляют  вопросы  для  детских  олимпиад...  Но,  увы,
не  все  становятся  Курчатовыми,  Шостаковичами  и  Твардов¬
скими.
 Не  все  знают,  как  ими  стать...
 Ведь,  как  грустно  заметил  известный  английский  писа¬
тель-фантаст  Артур  Кларк,  «вероятно,  99  процентов  спо¬
собностей  человека  растрачиваются  попусту;  даже  сегодня
люди,  считающие  себя  культурными  и  образованными,  ра¬
ботают  по  большей  части  просто  как  автоматы,  лишь  один
или  два  раза  за  всю  жизнь  постигая  на  мгновение  те  могу¬
щественные,  но  глубоко  скрытые  возможности,  которыми
располагает  их  разум».
 Некоторые  нейрофизиологи  утверждают,  что  из  всех
клеток  мозга  —  нейронов  коры  —  человек  в  течение  своей
жизни  заставляет  работать  в  среднем  не  более  четырех  про¬
центов!
 Могло  быть  сделано  в  25  раз  больше!  Если  б  знать,  как
привести  в  действие  «ресурсы  мозга»,  как  разведать  их  и
заставить  работать?
 Нейрохирурги  первыми  проникли  в  глубины  мозга.
 7

4  —  нога,  отдельные  движения.  6  —  повороты  туловища,  повороты  головы.  6а  —
навыки,  стопа,  мочевой  пузырь,  толстая  кишка.  7  —  сенсорные  функции:  туло¬
вище  —  нога.  8  —  лабиринтное  ощущение  положения  и  движения.  9  —  побужде¬
ние.  Ощущение  напряжения  и  силы.  10  —  последовательность  движений.  11  —
индивидуальное  и  общественное  Я.  17  —  зрительное  восприятие  яркости,  цвета,
формы,  движения.  18  —  ориентировка  на  местности.  Движение  взгляда  вниз.
19  —  запоминание  местности.  Счет.  Узнавание  цифр.  Чтение.  Зрительное  вообра¬
жение.  Зрительное  узнавание  предметов.  Узнавание  цвета.  20  —  понимание  смыс¬
ла  шумов  и  музыки.  21  —  движения  настораживания.  Слуховое  внимание.  22  —
последовательность  звуков  (понимание  слов).  23  —  телесные  восприятия  собствен¬
ного  Я.  28,  34  —  узнавание  запаха.  37  —  понимание  названий.  40  —  поступки.  По¬
следовательность  отдельных  действий.  46  —  реч*  в  форме  предложений.  46  —
активные  мысли.  47  —  взгляды,  действия  в  соответствии  со  взглядами.

Помните  греческий  миф  о  рождении  богини  мудрости
Афины  Паллады?  Она  вышла  из  головы  Зевса  в  полном
вооружении  и  в  блестящем  шлеме,  родилась  зрелой  и  совер¬
шенной.  Гефест  разрубил  топором  череп  Зевса.  Бессмерт¬
ный  Зевс  не  пострадал.
 Быть  может,  этот  греческий  миф  —  пророческая  аллего¬
рия?  Ведь  первые  разведчики  мозга  прокладывали  себе  до¬
рогу  тоже  «топором»  —  скальпелем  или  электродами.
 Одни  раздражали  у  животных  разные  участки  коры  го¬
ловного  мозга  и  следили,  какой  отклик  и  где  последует  за
раздражением.
 Другие  удаляли  часть  коры  —  и  наблюдали,  как  изме¬
нится  поведение  животных.
 Увы,  и  медицина  давала  обильный  материал:  болезни
мозга  у  человека  тоже  не  редкость.  Лечение  этих  болезней
требовало  введения  скальпеля  в  глубь  мозга.
 Постепенно  методы  диагностики  и  лечения  мозга  стано¬
вились  все  тоньше  и  ювелирнее.
 Была  открыта  электрическая  активность  мозга  —  и  то¬
гда  в  разные  отделы  мозга  стали  «вживлять»  электроды.
Посылая  электрические  сигналы,  раздражая  мозг  электро¬
дами,  можно  было  привести  подопытных  животных  в
ярость,  низвергнуть  их  в  пучину  страха,  в  царство  голода,
можно  было  дать  им  ощущение  блаженства...  Но  ни  одна
обезьяна  от  этого  не  стала  «умнее»...  Нет,  ни  скальпель
нейрохирурга,  ни  электроды  нейрофизиолога  пока  не  стали
«золотым  ключиком»  в  потаенное  царство  мозга.
 А  мозг  торопится  познать  самого  себя.
 Время  подгоняет.
 Известный  наш  генетик  профессор  М.  Лобашев  среди
задач  ближайшего  десятилетия  сформулировал  и  такую:
«Уже  сегодня  значительно  возрос  интерес  к  проблеме  пове¬
дения  человека  и  животных...  к  изучению  наследственной
обусловленности  профессиональных  способностей  людей  и
их  раннего  определения  для  более  высокого  использования
интеллектуального  потенциала  человека  в  обществе.
 Молекулярная  и  биохимическая  генетика  должны  по¬
мочь  разгадать  такие  сложные  явления,  как  ассоциации  и
память...»
 «Усиление  умственных  способностей»  —  назван  один  из
разделов  книги  У.  Эшби  «Введение  в  кибернетику»,  в  кото¬
ром  он  говорит  о  необходимости  «сознательно,  намеренно»
 9

вмешиваться  в  развитие  мозга.  Эшби  писал  об  этом  еще  в
1956  году.  А  десять  лет  спустя,  в  1966  году,  группа  профес¬
соров  Калифорнийского  университета  в  США  подчеркнула
важность  практических  работ  по  нейробиологии  на  кафедре
молекулярной  биологии:  «Именно  в  этой  области  —  изуче¬
ние  простых  нервных  функций,  осуществляемых  малыми
нейронными  ансамблями,  мы  предвидим  быстрый  и  важ¬
ный  прогресс  в  течение  ближайших  десяти  лет.  Это  изуче¬
ние  нейронных  сетей  включает  генетические  и  эмбриологи¬
ческие  аспекты,  в  особенности  благодаря  тому,  что  они  мо¬
гут  быть  связаны  с  идеями  современной  молекулярной  био¬
логии.  ..»
 Но  еще  задолго  до  того,  как  родилась  генетика,  у  чело¬
века  появилась  догадка  о  том,  что  должны  существовать
«эликсиры  ума».
 Помните  злоключения  третьего  сына  (в  русских  сказ¬
ках),  который  «вовсе  был  дурак»,  но,  искупавшись  в  трех
водах,  предстал  перед  царем  красивым,  умным  и  удач¬
ливым?
 Макбет  в  трагедии  Шекспира  яростно  вопрошает  своего
врача:
 ...  ужели  ты  не  можешь
Уврачевать  болящий  дух,  с  корнями
Из  памяти  исторгнуть  злую  скорбь,
Стереть  в  мозгу  написанное  горе,
Противоядьем,  сладким  и  дающим
Забвение,  очистить  грудь  от  дряни,
Что  давит  сердце?
 Врач
 Только  сам  себе
Больной  помочь  здесь  может.
 Макбет
Брось  тогда
 Лекарства  псам,  а  мне  они  не  нужны.
 Где  искать  «золотой  напиток»,  который  всегда  бы  де¬
лал  ум  ясным  и  бодрым,  служа  противоядием  против  всего,
что  затемняет  и  обессиливает  рассудок?
 Во  все  времена  были  прорицатели  будущего.
 В  наше  время  их  называют  футурологами.
 ю

У  Макбета  были  свои  футурологи.  В  соответствии  с  по¬
нятиями  того  времени  Шекспир  называл  их  ведьмами.
 Макбет  пытался  использовать  их  и  как  фармакологов.
«Эликсиры»,  которыми  они  потчевали,  состояли  из  следую¬
щих  составных  частей:
 Ты,  змеи  болотной  жир,
 Закипай,  чтоб  вышел  пир.
 Пса  язык  бросайте  вы,
 Кровь  ехидны,  крыло  совы,
 Ящериц,  нетопыря,
 Чтоб  котел  кипел,  варя...
 перевод  С.  М.  Соловьева
 По  мере  кипения  прибавлялись:  кольчатый  дракона
труп,  пасть  акулы,  волчий  зуб,  корень,  вырытый  в  ночи,
козлиная  желчь,  жир  висельника,  кровь  павиана  и  т.  д.,
и  т.  п.
 Общеизвестно  —  и  эти  «эликсиры»  не  помогли  супру¬
гам  Макбет  обрести  гармонию  ума,  восстановить  душевное
равновесие  и  только  подорвали  их  веру  и  в  придворную  ме¬
дицину,  и  в  колдовскую  алхимию.
 Тем  не  менее,  выражаясь  современным  языком,  претен¬
зии  Макбета,  как  доказал  наш  век,  были  обоснованы.
 Уже  в  середине  нашего  века  стало  ясно,  что  биохимия
мозга  во  многом  определяется  такими  веществами,  как
адреналин,  норадреналин,  серотонин,  ацетилхолин  и  дру¬
гие;  не  здесь  ли  скрыты  источники  управления  работой
мозга?
 Но  врата  в  царство  химии  живого  раскрылись  только
с  появлением  молекулярной  биологии,  потому  что  мир  мо¬
лекул  —  это  и  есть  царство  химии.  «Язык»  молекулярной
биологии  —  химический,  именно  на  этом  «языке»  записана
в  исходной  клетке  и  программа  построения  мозга  развиваю¬
щегося  организма,  и  пути  выполнения  этой  программы.  По¬
нять  этот  «язык»  —  значит  научиться  конструировать  лю¬
бые  новые  «фразы»  и  «предложения»,  значит  вмешаться  в
работу  клеток  мозга.
 Так  не  химия  ли  —  самое  верное  оружие  вторжения  в
мозг?
 Футурологи  предсказывают:  после  1985  года  резко  воз¬
растет  процент  излечения  психических  больных  с  помощью
химических  препаратов.  С  1990  года  станет  возможным
 И

химическими  средствами  «улучшать»  мыслительные  спо¬
собности  человека.
 Химия  —  самое  верное  оружие?
 Но  всякое  оружие  —  обоюдоостро.
 Надежды  велики,  но  велики  и  опасности.
 На  лондонском  симпозиуме  «Человек  и  его  будущее»,
еще  в  1963  году,  ученые  предупреждали  об  опасности  «хи¬
мического  контроля  над  поведением»  в  реакционных  целях,
«химического  порабощения»  личности  человека.  Но  звуча¬
ли  и  другие  голоса:  будут  найдены  химические  и  фармако¬
логические  препараты,  которые  повысят  эффективность  обу¬
чения  и  воспитания  и  раскроют  новые  резервы  мозга.
 Человечество  рвется  из  дарованной  ему  колыбели  —
Земли.
 Но  сумеет  ли  оно  раздвинуть  возможности  мозга,  смо¬
жет  ли  управлять  скрытыми  пока  резервами?
 Овладев  молекулярными  и  генетическими  «рычагами»
разума,  сумеет  ли  человек  удержать  их  в  руках?
 Вот  об  этом  —  о  молекулярно-биологических  и  генетиче¬
ских  основах  способностей  и  таланта,  о  первых  попытках
научиться  управлять  «солнцем  бессмертным  ума»,  о  надеж¬
дах  и  опасностях,  с  этим  связанных,  —  наша  книга.

Послушайте,  что  смертным  сделал  я:
Число  им  изобрел
И  буквы  научил  соединять,  —
 Им  память  дал,  мать  муз  —
 Всего  причину.
 Эсхил

ПАМЯТЬ  ГЕНИЕВ  И  ГЕНИИ  ПАМЯТИ
 В  1935  году  Н.  К.  Крупская  отвечала  на  анкету  Инсти¬
тута  мозга.  Анкета  содержала  вопросы,  посвященные  раз¬
ным  чертам  психологического  облика  В.  И.  Ленина.  Среди
них  были  вопросы  о  памяти  Ленина.  Надежда  Константи¬
новна  писала:  «Зрительная  память  прекрасная.  Лица,
страницы,  строки  запоминал  очень  хорошо.  Хорошо  удер¬
живал  в  памяти  и  надолго  виденное  и  подробности  виден¬
ного.  ..  Очень  хорошо  запоминал  и  очень  хорошо  удержи¬
вал  в  памяти  слышанное.  Передавал  всегда  точно,  уве¬
ренно  и  свободно.  Думаю,  что  зрительная  и  слуховая  па¬
мять  были  у  него  приблизительно  равны  по  степени  раз¬
вития.  ..»
 Великолепную  память  Маркса  отмечал  Лафарг  в  своих
воспоминаниях.
 А.  В.  Луначарский  так  изобразил  одно  из  замечатель¬
ных  качеств  Я.  М.  Свердлова:  «Какой-то  биографический
словарь  коммунистов  носил  он  в  своей  памяти...»
 Биографы  великих  композиторов  любят  вспоминать  о
необыкновенной  памяти  своих  героев.
 15

Сергею  Рахманинову  достаточно  было  один  раз  услы¬
шать  фортепьянный  концерт,  чтобы  сыграть  его  так,  как
будто  бы  он  тщательно  готовился  к  исполнению.  Говорили,
что  в  этом  Рахманинов  походил  на  итальянского  компо¬
зитора  и  профессора  Московской  консерватории  Ф.  Бузони.
Музыку,  которую  слышал  Бузони,  он  мог  в  точности
воспроизвести.
 Музыкальная  память  юного  Моцарта  —  предмет  удив¬
ления  для  всех  его  биографов.  Взрослый  Моцарт  записы¬
вал  многоголосое  произведение,  прослушав  его  один  или
два  раза.
 А.  К.  Глазунов  по  памяти  восстанавливал  партитуру
крупных  музыкальных  произведений.
 Французскому  художнику  Гюставу  Доре  был  заказан
рисунок  альпийской  природы,  он  должен  был  скопировать
его  с  фотографии.  Доре  ушел,  забыв  фотографию.  И  все-
таки  на  другой  день  он  принес  готовый  рисунок,  совершен¬
но  точную  копию,  сделанную  по  памяти.
 Чемпион  мира  по  шахматам  Александр  Алехин  мог
играть  «вслепую»  с  30—40  партнерами  одновременно,  удер¬
живая  «в  голове»  все  партии  и  осуществляя  в  них  самые
неожиданные  комбинации,  рассчитанные  за  много  ходов
вперед.  Алехин  помнил  практически  все  свои  сыгранные
партии  и  еще  много  партий  других  шахматистов.
 О  юношеских  годах  Энрико  Ферми,  одного  из  самых
больших  физиков  XX  века,  так  писал  друг  его  родителей,
итальянский  инженер  Амидей:  «Я  уже  убедился  в  том,
что  Энрико  достаточно  было  прочесть  книгу  один  раз,  что¬
бы  знать  ее  в  совершенстве.  Помню,  например,  как  однаж¬
ды  он  возвратил  мне  прочитанную  им  книгу  по  дифферен¬
циальному  исчислению.  Я  предложил  ему  оставить  ее  у
себя  еще  на  один  год  с  тем,  чтобы  он  смог  еще  воспользо¬
ваться  ею.  Ответ  Ферми  был  поразительным.  «Благодарю
вас,  —  сказал  он.  —  В  этом  нет  необходимости,  поскольку
я  уверен,  что  запомнил  все  необходимое.  Несколько  лет
спустя  идеи  предстают  передо  мной  с  еще  большей  отчет¬
ливостью,  и  если  мне  понадобится  формула,  я  смогу  легко
вывести  ее».  Кроме  поразительной  способности  к  наукам,
Ферми  обладал  еще  исключительной  памятью».
 Число  таких  примеров  можно  умножить.
 Все  самые  знаменательные  достижения  человеческой
мысли  —  от  пирамид  Хеопса  до  лунохода  —  созданы  с
 16

помощью  памяти.  Она  —  «стартовая  площадка»  человече¬
ской  мысли.
 Между  степенью  талантливости  и  объемом  памяти  все¬
гда  существует  какое-то  соответствие,  какая-то  формула
связывает  эти  величины,  формула,  которую  мы  не  можем
пока  выразить  ни  на  языке  математики,  ни  с  помощью
формальной  логики.  Творец  прогресса  должен  знать,  а  сле¬
довательно  —  помнить  то,  что  было  сделано  до  него.  Твор¬
чество  в  любой  области  требует  громадных  знаний.  Пушкин
в  своих  произведениях  использовал  почти  30  тысяч  разных
слов...
 Альберт  Эйнштейн,  по  его  собственным  словам,  уже  «в
возрасте  от  12  до  16  лет  овладел  основами  математики,
включая  принцип  дифференциального  и  интегрального  ис¬
числения».
 «Овладел»...  «усвоил»...  «вобрал  в  себя»...  И  во  всех
этих  случаях  именно  память  —  единственное  вместилище
теорий,  курсов,  идей  и  т.  д.  Память  —  условие  обязательное
для  расцвета  ума,  способностей,  таланта.
 Но  можно  вспомнить  и  противоположные  примеры.
 В  последние  годы  жизни  «король  ботаников»,  великий
шведский  натуралист  Карл  Линней  утратил  все  специаль¬
ные  знания.  Линней  находил  удовольствие  в  перечитыва¬
нии  собственных  сочинений.  Забыв,  что  он  и  есть  автор
этих  книг,  Линней  восклицал:  «Как  это  прекрасно!  Если
бы  я  написал  это!»  Старость  есть  старость,  и  в  эти  годы  он
уже  больше  ничего  не  создал,  может  быть,  именно  вследст¬
вие  потери  памяти.
 Вальтер  Скотт  был  в  старости  столь  же  забывчив.  Од¬
нажды  он  присутствовал  при  чтении  поэмы,  которая  ему
чрезвычайно  понравилась.  Он  спросил  имя  автора.  Оказа¬
лось,  что  автор  поэмы  «Пират»  —  он  сам.
 Другой  пример.  В  мемуарах  жена  Достоевского  Анна
Григорьевна  вспоминает,  что,  когда  она  работала  стеногра¬
фисткой  у  Федора  Михайловича,  она  заговорила  с  ним  о
его  романе  «Униженные  и  оскорбленные».  Только  пять  лет
прошло  с  того  дня,  когда  Достоевский  завершил  «Унижен¬
ных  и  оскорбленных».  И  тут,  к  изумлению  Анны  Григорь¬
евны,  Достоевский  признался  в  том,  что  смутно  помнит  со¬
держание  романа,  и  обещал  на  досуге  прочесть  его,  чтобы
вспомнить.  Психолог  бы  сказал,  что  это  типичный  слу¬
чай  вытеснения,  или  конкуренции,  ведь  в  этот  период
 2  Как  стать  умным?
 17

Достоевский  был  занят  своим  новым  романом,  тем  самым,
который  он  диктовал  стенографистке.  Новые  замыслы,
новые  образы,  новые  сильные  чувства  —  старое  отодвину¬
лось  на  второй  план,  затянулось  «дымкой».  А  там,  под  этой
«дымкой»,  наверняка  хранятся  подробнейшие  воспоми¬
нания.
 Но  память,  связанная  с  овладением  знаниями  —  условно
она  может  быть  названа  «информационной»,  —  далеко  не
единственный  вид  памяти,  который  нужен  для  творческой
деятельности.
 Попробуйте  умножить  в  уме  12  на  14  —  и  вы  убедитесь,
что  промежуточное  решение  12X4  =  48,  нужно  удержать  в
памяти,  чтобы  затем  прибавить  этот  результат  к  120
(12X10).  Назовем  такую  память  «операционной»  —  она
нужна,  чтобы  проводить  мысленные  операции  над  числами,
понятиями...  Эта  память  похожа  на  память  электронно-
вычислительных  машин  (ЭВМ).
 У  некоторых  людей  она  столь  же  впечатляюща.  В  конце
XIX  века  был  знаменитый  «счетчик»  Жак  Иноди,  который
прославился  исключительной  памятью  на  числа  и  способ¬
ностью  производить  молниеносно  вычисления.  Например,
умножение  шестизначного  числа  на  пятизначное.  При  этом
Иноди,  в  прошлом  пастух,  не  умел  ни  читать,  ни  писать,
кругозор  его  был  сжат  до  предела.  Все  вычисления  он  про¬
изводил  устно,  откладывая  промежуточные  результаты  в
памяти,  подобно  тому  как  это  делает  современная  ЭВМ.
Он  мог  прервать  подсчет  и  заниматься  другими  делами,
с  тем  чтобы  по  первому  требованию  продолжить  вычисле¬
ния  с  того  самого  места,  на  котором  он  остановился.  (На¬
прашивается  аналогия  с  ЭВМ:  когда  один  из  авторов  этой
книги  работал  на  ЭВМ  и  время,  отпущенное  ему  на  ра¬
боту  в  данный  день,  заканчивалось,  промежуточные  резуль¬
таты  заводились  в  машинную  память,  автор  занимался
другими  делами,  с  тем  чтобы  назавтра,  вводя  результаты
из  памяти  в  машину,  продолжать  расчеты  с  прерванного
места).
 Совершенно  очевидно,  что  Иноди  обладал  развитой  опе¬
рационной  памятью,  той  самой  памятью,  которую  исполь¬
зует  любой  исследователь,  продвигаясь  к  решению  задачи
(неважно  в  какой  области)  через  джунгли  промежуточных
результатов  и  выводов.
 Известна  история  швейцарского  крестьянина,  который
 18

в  любую  минуту  дня  и  ночи  мог  ответить  на  вопрос,  кото¬
рый  час.  Внутренне,  про  себя,  он  отсчитывал  секунды  и
минуты  и  каждые  отсчитанные  пять  минут  прибавлял  к  то¬
му,  что  уже  хранилось  в  его  памяти.  Эту  работу,  под¬
сознательно,  он  не  прекращал  даже  ночью,  откладывая
в  памяти  секунду  за  секундой,  минуту  за  минутой,  час  за
часом...
 Память  информационная,  память  операционная.  Сколько
еще  видов  памяти  нужно  для  творчества?  Трудно  дать  точ¬
ный  ответ,  но  ясно  одно:  память  —  необходимый  «резер¬
вуар»  идей.  Она  —  одна  из  основ  творческой  деятельности
мозга.
 Человечество  не  знало  «беспамятных»  талантов  и  ге¬
ниев,  но  человечество  помнит  и  людей  с  феноменальной
памятью,  которые  не  обогатили,  однако,  мир  своими  творе¬
ниями.  Подобно  титанам  живописи,  литературы  и  науки
высятся  над  общим  уровнем  человечества  эти  титаны  па¬
мяти,  и  люди  всегда  с  обостренным  вниманием  и  интере¬
сом  присматривались  к  ним.
 У  нашего  популярного  журнала  «Наука  и  жизнь»  был
некогда  одноименный  предок,  еще  в  XIX  веке  выходивший
в  городе  Санкт-Петербурге.  В  №  41  за  1891  год  журнал  из¬
вещал  своих  подписчиков:
 «В  Англезео  живет  человек,  имеющий  доступ  к  местным
метрическим  книгам,  прилежно  изучающий  их  интересное
содержание.  В  результате,  он  теперь  в  состоянии  без  малей¬
шего  замешательства  сказать  с  точностью  не  только  возраст
каждого  рожденного  в  5  приходах  за  последние  35  лет,  но
даже  и  день,  в  который  появился  на  свет  Божий  каждый
обыватель».
 Среди  всемирно  известных  полиглотов  выделялся  храни¬
тель  Ватиканской  библиотеки  кардинал  Джузеппе  Меццо-
фанти,  который  владел  57  языками.
 К  титанам  памяти  примкнул  наш  соотечественник  ре¬
портер  Шершевский.  Известный  советский  нейропсихолог
А.  Р.  Лурия  посвятил  Шершевскому  одну  из  своих  лекций
в  МГУ  им.  М.  В.  Ломоносова.  Притихшая  аудитория  услы¬
шала,  как  еще  в  1926  году  в  лабораторию  А.  Р.  Лурии  при¬
шел  молодой  человек  С.  В.  Шершевский  —  ему  было  около
30  лет  —  и  сообщил,  что  он  репортер  вечерней  газеты  и  что
редактор  направил  его  в  лабораторию,  для  того  чтобы  ис¬
следовали  его  память.
 2*
 19

Лурия  спросил,  какими  мотивами  руководствовался  ре¬
дактор,  и  получил  ответ:  один  раз  редактор  вызвал  Шер-
шевского  и  дал  ему  ряд  поручений.  Тот  все  это  выслушал  и
отправился  их  выполнять.  Тогда  редактор  вернул  его  и
спросил,  почему  он  ничего  не  записал.  «Я  и  так  запо¬
мню»,—  ответил  репортер.  Удивленный  редактор  попросил
повторить  задание,  и  когда  тот  безошибочно  сделал  это,  ре¬
дактор  направил  его  в  психологическую  лабораторию.
 Когда  Лурия  попытался  исследовать  объем  и  прочность
памяти  Шершевского,  он  убедился,  что  практически  нет
способов  установить  «границы  памяти»  репортера.  Ему
предлагали  30—40—100  слов,  цифр  или  картин,  он  слушал
или  смотрел  один  раз,  затем  повторял  с  начала  к  концу,
с  конца  к  началу.  Он  без  труда  мог  сказать,  какое  слово
идет  вслед  за  другим,  причем  никаких  специальных  при¬
емов  для  запоминания  у  него  не  было.  Можно  было  без
предупреждения  проверить,  удерживает  ли  память  Шер¬
шевского  все  это  через  неделю,  месяц,  год,  два  года,  пятна¬
дцать  —  двадцать  лет,  —  и  всегда  получить  от  него  совер¬
шенно  точные  ответы.  Никакого  «забывания»  у  испытуе¬
мого  не  было.
 Шершевский  одинаково  легко  мог  запомнить  формулы,
цифры,  слова  на  русском  или  на  любом  иностранном  языке,
бессмысленные  слоги  или  звукосочетания.  Все  это  воспро¬
изводилось  с  абсолютной  точностью.
 «Маленькую  книжку  о  большой  памяти»  А.  Р.  Лурия
посвятил  феноменальной  памяти  Шершевского,  его  уму.
Исполненный  уважения  к  дару  природы,  которым  владел
этот  человек,  дару,  который  так  много  дал  психологам,  Лу¬
рия  заканчивает  свой  рассказ  о  нем  с  некоторой  грустью:
«Так  он  и  оставался  неустроенным  человеком,  человеком,
менявшим  десятки  профессий,  из  которых  все  были  «вре¬
менными».  Он  выполнял  поручения  редактора,  он  поступал
в  музыкальную  школу,  он  играл  на  эстраде,  был  рациона¬
лизатором,  затем  мнемонистом,  вспомнил,  что  он  знает
древнееврейский  и  арамейский  языки,  и  стал  лечить  людей
травами,  пользуясь  этими  древними  источниками...  И  труд¬
но  сказать,  что  было  реальнее  —  мир  воображения,  в  кото¬
ром  он  жил,  или  мир  реальности,  в  котором  он  оставался
временным  гостем...»
 Бесполезная  гениальная  память...
 Нас  поражают  и  память  гениев,  и  гении  памяти.  Но  раз-
 20

ве  не  менее  поразительна  память  самого  обыкновенного
человека?  Десятки,  сотни,  тысячи  понятий  осваивает  за  ко¬
роткий  срок  маленький  ребенок,  множество  знаний  осваи¬
вает  школьник  за  десять  лет  своей  учебы,  но  впереди  —  гро¬
мадный  новый  путь  познания.  Владимир  Ильич  Ленин  в
речи  на  III  съезде  Российского  Коммунистического  Союза
молодежи  сказал:  «Коммунистом  стать  можно  лишь  тогда,
когда  обогатишь  свою  память  знанием  всех  тех  богатств,
которые  выработало  человечество*.
 Многие  психологи  считают,  что  человек  запоминает
практически  все,  с  чем  сталкивается  в  жизни,  но  не  все  по¬
том  воспроизводится  его  памятью,  хотя  в  исключительных
случаях  эти  забытые  воспоминания  вдруг  обнаруживают
себя.  По  страницам  книг  о  памяти  кочует  история  простой
служанки,  которая,  заболев,  заговорила  на  каких-то  древ¬
них  языках.  Специалисты  разобрали,  что  больная  изъясня¬
лась  фразами  на  древнегреческом,  латинском  и  древнееврей¬
ском  языках.  Позже  выяснилось,  что  задолго  до  болезни
девушка  работала  у  пастора,  любителя  древних  языков,  и,
совершенно  не  понимая  смысла,  запомнила  длиннейшие
тексты,  которые  пастор  читал  вслух.  Болезнь  «включила*
таинственный  «магнитофон*  ее  памяти,  выздоровление
вновь  «выключило*  тот  отрезок  ленты,  на  котором  запечат¬
лелись  следы  лингвистической  страсти  пастора.
 Где  же  хранятся  все  эти  сведения?  Как  записаны  в  па¬
мяти  формулы  и  строки  стихов,  нормы  поведения  и  геро¬
ические  традиции,  хронологические  таблицы  и  нежный  за¬
пах  сирени?
 Если  память  —  «фундамент*  мыслительной  деятельно¬
сти  мозга,  то  совершенствование  памяти  —  один  из  путей,
ведущих  к  повышению  умственного  потенциала  человека,

ДВАДЦАТЬ  ПЯТЬ  ВЕКОВ  НЕЗНАНИЯ
 Перечень  ученых,  которые  интересовались  проблемой
памяти,  похож  на  именной  указатель  почти  всех  великих
людей  :•  Аристотель...  Вольтер...  Гегель...  Гоббс...  Дид¬
ро.  ..  Лейбниц...  Локк...  Монтескье...  Павлов...  Платон...
Шопенгауэр...
 Первый  в  этом  славном  списке  —  Аристотель  —  в  трак¬
тате  «О  памяти  и  воспоминании»  задал  вопрос:  где  хра¬
нится  память  и  как  выглядят  те  «восковые  таблички»,  на
которых  все  записывается?
 Это  был  глас  вопиющего  в  пустыне  веков,  но  эхо  пока¬
тилось  через  столетия  и  страны.  Философские  аспекты  па¬
мяти,  различные  приемы  развития  памяти,  приемы  для  за¬
поминания  —  мнемоника  —  вот  поросли  из  семени,  брошен¬
ного  Аристотелем,  хотя  над  мнемоникой  еще  до  него  заду¬
мывался  греческий  поэт  Симонид.
 В  80-х  годах  XIX  века  немецкий  психолог  Эббингаус
поставил  задачу  изучить  память  саму  по  себе,  отделив  ее  от
 22

логического  мышления.  Для  этого  он  придумал  метод  запо¬
минания  бессмысленных  слов,  которые  не  рождают  ника¬
ких  ассоциаций  (например:  «дес,  сар,  лим,  зик,  пат,  нур»
и  т.  п.),  и  начал  исследовать  основные  законы  запоминания.
В  1885  году  Эббингаус  опубликовал  книгу,  в  ней  он  сде¬
лал  вывод:  можно  описать  процессы  запоминания,  изме¬
рить  объем  памяти  и  основные  законы  сохранения  ее  сле¬
дов.  Так,  именно  с  изучения  памяти,  началась  эксперимен¬
тальная  психология.
 В  90-е  годы  прошлого  века  исследования  памяти  были
перенесены  с  человека  на  животных.  Ученые  шли  к  разгад¬
ке  законов  запоминания  у  животных:  одни  —  используя
пищу,  чтобы  понять,  как  запоминаются  раздражители,  дру¬
гие  —  применяя  лабиринты.  Они  выясняли  основные  зако¬
номерности  сохранения  навыка  у  животных,  причины,  по
которым  навык  возникает.  Эти  работы  стали  фундаментом
новой  области...  но  не  учения  о  памяти,  а  психологии  по¬
ведения  —  бихевиоризма.
 Иван  Петрович  Павлов  подошел  к  изучению  памяти  как
физиолог,  применяя  метод  условных  рефлексов.
 Советские  психологи  Л.  С.  Выготский,  А.  Н.  Леонтьев,
Л.  В.  Занков,  А.  А.  Смирнов  продолжали  исследования
природы  памяти.
 За  25  веков,  прошедших  с  Аристотелевых  времен,  воз¬
никла  громадная  литература,  посвященная  памяти,  был
как  бы  узаконен  определенный  язык,  на  котором  говорят
ученые—«следопыты  памяти»,  и  «азбуку»  этого  языка
тоже  надо  знать.
 Один  из  известных  физиков  шутя  заметил:  если  для
одного  и  того  же  явления  есть  много  теорий  —  все  они
плохи,  истинная  теория  может  быть  только  одна.  То  же  са¬
мое  можно  сказать  и  о  теориях  памяти,  и  даже  об  опреде¬
лении,  что  такое  память.  Определений  этих  много,  и  мы  не
будем  умножать  их  числа,  а  приведем  одно,  уже  знакомого
нам  А.  Р.  Лурия:  «Память  —  процесс,  который  позволяет
нам  сохранять  и  воспроизводить  следы  прошлого  опыта  и
реагировать  на  сигналы  и  ситуации,  которые  перестали  не¬
посредственно  действовать  на  человека».
 В  нервной  системе  хранятся  два  вида  информации.  Одна
накоплена  в  процессе  эволюции  вида,  филогенеза  —  в  ходе
биологического  развития  человека,  она  живет  в  безуслов¬
ных  рефлексах,  в  инстинктах.  Будем  называть  ее  генетиче-
 23

ской  памятью.  Другая  —  приобретаемая  в  индивидуальной
жизни  организма,  в  его  онтогенезе.  Эту  память  будем  назы¬
вать  прединформативной.
 В  дальнейшем  речь  пойдет,  в  основном,  о  памяти,  при¬
обретаемой  каждым  в  жизни.
 Память  человека  включает  три  процесса:  запечатлева-
ние,  сохранение  и  воспроизведение  информации.  Эти  три
процесса  существуют  раздельно.  Существуют  болезни,  пора¬
жающие  только  процесс  запечатлевания  или  только  воспро¬
изведения.
 В  пьесе  А.  Н.  Островского  «Без  вины  виноватые»  Муров
вспоминает  фамилию  человека,  с  которым  имел  дело:  «Я
уж  забыл.  Не  то  Иванов,  не  то  Перекусихин;  что-то  сред¬
нее  между  Ивановым  и  Перекусихиным,  кажется,  Подговер-
ников».
 В  «Лошадиной  фамилии»  Чехова  вспоминают  фамилию
акцизного,  который  «заговаривает»  зубы.  Память  хранила
фамилию,  но  воспроизвести  ее  в  нужный  момент  не  смогла.
 В  зависимости  от  того  «канала»,  по  которому  информа¬
ция  поступает  на  хранение  (глаза,  уши,  нос,  кожа),  память
делят  на  зрительную,  слуховую,  обонятельную,  осязатель¬
ную,  смешанную.
 Полученная  информация  может  долго  храниться  в  па¬
мяти,  но  может  довольно  быстро  исчезнуть.  «Мой  дядя  са¬
мых  честных  правил...»  был  внесен  в  нашу  память  в
школьные  годы  —  и,  наверно,  этот  «дядя»,  несмотря  на
свой  недуг,  доживет  в  нас  до  конца  наших  дней.  С  помощью
гипноза  удавалось  вернуть  пожилых  людей  к  воспомина¬
ниям  пяти-  семилетнего  возраста  с  самыми  мелкими  под¬
робностями  и  деталями.
 Закрепление  кратковременной  памяти,  перевод  инфор¬
мации  на  долгосрочное  хранение  получил  название  консо¬
лидации  следов  памяти.
 Существуют  различные  уровни  памяти:  воспроизводя¬
щий  —  человек  может  самостоятельно  вывести  формулу
Пифагора  о  том,  что  квадрат  гипотенузы  равен  сумме  квад¬
ратов  катетов;  опознающий  —  вывести  формулу  человек  не
может,  но  узнает  ее,  если  ему  показать;  и,  наконец,  облег¬
чающий  уровень  —  вывод  формулы  забыт,  но,  если  читать
учебник  снова,  обучение  пойдет  быстрее.
 Информация  различного  содержания  как  бы  конкури¬
рует  за  право  попасть  в  память,  одни  события  и  факты  мо-
 24

гут  как  бы  отодвигать  другие.  Запомните,  например,  ряд
цифр:  273621894,  а  теперь  запомните  другой  ряд:
53898487617815  —  и  вы  убедитесь,  что  первый  ряд  вспо¬
мнить  стало  труднее,  второй  как  бы  наложился  на  него  и
заглушил  его.  Психологи  говорят  о  том,  что  в  этом  случае
произошла  интерференция  следов  памяти  (вспомните  этот
термин  из  курса  физики).  Наконец,  память  может  быть  про¬
извольная,  зависящая  от  вашей  воли  (запоминание  номера
телефона,  нужного  вам),  и  непроизвольная  (какое-нибудь
происшествие,  в  общем  вас  не  задевшее,  но  запомнившееся).
Пожалуй,  этой  «азбукой»  «языка»  памяти  мы  и  ограничим
свою  память  —  будем  считать,  что  теперь  мы  можем  от¬
правиться  в  «страну  памяти».
 Повторяем,  книг  о  памяти  множество,  на  разных  язы¬
ках  мира,  в  том  числе  на  русском.  Самые  разные  издания
содержат  научные  или  популярно  изложенные  сведения  о
памяти:  от  приложения  к  журналу  «Мир  божий»  (1885)
или  трудов,  изданных  в  частной  одесской  типографии  Цим¬
мермана  и  Баха  (1908),  до  брошюр-лекций  издательства
«Знание»  или  серьезных  монографий,  вышедших  в  изда¬
тельстве  «Наука»  (1972).
 Но  до  самого  недавнего  времени  во  всем  этом  необъят¬
ном  море  книг  трудно  было  найти  сведения  о  физической
и  химической  природе  тех  «восковых  дощечек»,  на  которых
все  записывается.  Нужны  были  существенные  успехи  элек¬
трофизиологии,  биохимии,  гистохимии,  молекулярной  био¬
логии,  чтобы  наконец-то  на  вопрос,  заданный  еще  Аристо¬
телем,  появились  первые  ответы.  Через  двадцать  пять
веков...

МОЛЕКУЛЯРНАЯ  БИОЛОГИЯ  В  ЗЕРКАЛЕ  ПАМЯТИ
 В  1943  году  было  сделано  одно  из  самых  значительных
открытий  в  молекулярной  биологии  —  наконец-то  было  по¬
лучено  строгое  экспериментальное  доказательство  того,  что
дезоксирибонуклеиновая  кислота  —  ДНК  —  отвечает  за  пе¬
редачу  наследственных  свойств.  Сейчас  это  открытие  стало
обычной  истиной,  фактом  школьного  учебника  по  биологии,
а  тогда,  когда  оно  было  сделано,  еще  только  начинался
азартный  поиск  того,  как  устроен  ген...
 В  том  же  самом  1943  году  шведский  гистохимик  («гис-
то»  —  ткань)  Г.  Хиден  открыл,  что  во  время  возбуждения
нервной  системы  в  нервных  клетках  увеличивается  накоп¬
ление  и  расход  другой  нуклеиновой  кислоты  —  рибонукле¬
иновой  (РНК).
 Хиден  высказал  предположение,  что  в  основе  мышления
и,  в  частности,  памяти  лежит  обмен  нуклеиновых  кислот.
 В  конце  сороковых  годов  академик  А.  В.  Палладии,  ис¬
следуя  обмен  нуклеиновых  кислот  в  мозгу  крыс  после  воз¬
буждения  их  нервной  системы,  обнаружил  уменьшение
 26

активности  фермента,  который  расщеплял  рибонуклеино¬
вую  кислоту,  —  рибонуклеазы.  Мозг  словно  нуждался  в
РНК,  и  организм  уменьшал  активность  тех  веществ,  кото¬
рые  рибонуклеиновую  кислоту  разрушали.
 История  молекулярной  биологии  развивается  как  бы  в
двух  направлениях.  На  одном,  главном,  все  чаще  происхо¬
дят  события,  говорящие,  что  нуклеиновая  кислота  —  храни¬
тель  и  переносчик  наследственной  информации.  Гигантские
молекулы  нуклеиновых  кислот  «помнят»  все  те  качества,
которые  от  предков  передаются  потомкам.  На  другом  на¬
правлении  появляются  все  новые  доказательства,  что  ну¬
клеиновые  кислоты  как-то  связаны  с  работой  мозга,  с  па¬
мятью,  а  следовательно  —  с  передачей  и  хранением  инфор¬
мации,  только  уже  не  наследственной,  а  той,  которую  дают
окружающая  среда  и  жизнь.  От  предков  в  этой  информа¬
ции  нет  ничего,  все  это  —  от  наших  собственных  ощущений,
впечатлений,  знаний.
 На  первом,  основном,  направлении  молекулярной  био¬
логии  меж  тем  произошло  событие,  оказавшее  революцион¬
ное  воздействие  на  последующее  развитие  биологии:  в
1953  году  Френсис  Крик  и  Джеймс  Уотсон  установили,  как
выглядит  молекула  ДНК.
 Откройте  школьный  учебник  общей  биологии  и  на  кар¬
тинке  вы  увидите,  что  молекула  ДНК  составлена  из  двух
очень  длинных  тонких  полимерных  цепей,  закрученных  в
правильную  линейную  спираль,  —  нечто  вроде  винтовой
лестницы,  у  которой  «перила»  состоят  из  чередующихся  са¬
харов  и  остатков  фосфорной  кислоты,  а  «ступеньки»  —  это
азотистые  основания  —  плоские  шестиугольные  молекулы,
по  две  в  одной  ступеньке.  Спирали  одинаковы.  Одна  как  бы
зеркальное  отражение  другой.  По  одной  половинке  можно
достроить  другую,  она  будет  моделью,  штампом,  матри¬
цей...  «Тексту»  одной  спирали,  «тексту»,  изложенному  че¬
редованием  азотистых  оснований,  соответствует  аналогич¬
ный  «текст»  на  другой  спирали.  При  делении  клеток  двой¬
ная  спираль  ДНК  расходится  на  две  части,  каждая  часть
снова  достраивается  в  целую  молекулу,  а  две  двойных  спи¬
рали  разбегаются  по  новым  клеткам.  Программа  развития
клетки,  записанная  на  ленте  ДНК,  размножена.  А  двой¬
ная  спираль  снова  готова  к  делению  пополам  —  так  обеспе¬
чивается  бессмертие  информации,  —  пока  какие-нибудь  со¬
бытия  не  ворвутся  в  этот  заведенный  природой  ритм  и  не
 27

Старая  Старая
цепь  цепь
 Старая  Новая 	Новая 	Старая
 цепь 	цепь  цепь  цепь
 внесут  свою  «правку»  в  по¬
весть  о  жизни.
 Обратите  внимание,  имен¬
но  на  нити  ДНК  записано  все
строение  будущего  организма,
весь  ход  его  развития  —  и  это
тоже  «память»,  память  о  био¬
логическом  виде.  Природа  как
бы  уже  решала  эту  задачу:
что  сделать  «хранилищем  па¬
мяти»  строения  организма.
Подобно  тому  как  человек
передает  знания  из  поколения
в  поколение  через  книги,  так
и  природа  передает  знания  о
строении  клетки,  органа,  орга¬
низма  через  нуклеиновую  кис¬
лоту.  «Память»  нуклеиновой
кислоты  можно  уподобить
«памяти»  книг...
 Поэтому  не  удивительно,
что  именно  нуклеиновые  кис¬
лоты  начинают  привлекать
все  большее  внимание  иссле¬
дователей  мозга.
 В  самом  деле,  природа
явно  стремится  к  стандарти¬
зации  своих  решений.  Напри¬
мер,  вся  энергетика  организ¬
ма,  куда  бы  ни  расходовалась
эта  энергия,  в  конечном  ито¬
ге  основана  на  использовании
одного  и  того  же  соедине¬
ния  —  аденозинтрифосфорной
кислоты  —  АТФ  —  и  эту  АТФ
использует  и  клетка  бактерии,
и  клетка  человека.
 Одни  и  те  же  структу¬
ры  —  митохондрии  —  служат
«органами  дыхания»  клет¬
ки,  будь  это  человек  с  его
1  000  000  000  000  000  клеток

или  какой-нибудь  организм,  состоящий  всего  из  несколь¬
ких  клеток.
 Сама  природа  подсказывала  исследователям:  быть  но¬
сительницей  генетической,  наследственной  памяти  избрана
нуклеиновая  кислота.  Тогда  почему  бы  этой  столь  «удоб¬
ной»  для  хранения  «памяти»  молекулой  не  воспользовать¬
ся,  чтобы  записывать  свежие  следы  событий,  сведений  и
впечатлений?
 Но  как  может  идти  «запись»  на  нуклеиновых  кислотах?
 В  своей  книге  «Биологический  код»  (1971)  американ¬
ский  ученый  М.  Ичас  пишет,  что  самым  трудным  для  рас¬
шифровки  кода  наследственности  «было  понять,  что  код
существует.  На  это  потребовалось  целое  столетие.  Когда  это
поняли,  то  для  того,  чтобы  разобраться  в  деталях,  хватило
каких-нибудь  десяти  лет».
 Первый  шаг  еще  в  1952  году  сделал  американец  А.  Да¬
унс,  предположив,  что  на  ДНК  записаны  «рецепты»  белков,
их  состав  и  строение.  Буквы  этой  записи  —  нуклеотиды  —
«кирпичики  ДНК».  Идея  эта,  как  пишет  сам  Даунс,  воз¬
никла  у  него  тогда,  когда  он  сдавал  экзамен.
 — 	Откуда  клетка  знает,  какие  белки  ей  строить?  —
спросил  Даунса  профессор  Дж.  Самнер.
 — 	Эти  сведения  «записаны»  на  других  белках.
 — 	А  сведения  об  этих  других  белках?
 Так  легко  дойти  до  бесконечности.  «Эта  проблема,  с  тех
пор  засевшая  у  меня  в  голове,  требовала  разрешения,  при¬
емлемого  по  крайней  мере  с  точки  зрения  логики».
 В  1954  году  известный  физик-теоретик  Георгий  Гамов,
ничего  не  зная  о  гипотезе  Даунса,  высказал  предположение,
более  обоснованное  и  детальное,  о  том,  что  отдельные  «сту¬
пеньки  лестницы»  —  азотистые  основания  нуклеиновой
кислоты  —  это  те  «буквы»,  которые  кодируют  строение  бел¬
ков  в  живой  клетке,  «помнят»,  как  их  нужно  делать.  А  ведь
белки  —  строительный  материал  всего  живого,  и  катализа¬
торы  всех  химических  реакций  в  этом  живом.  Белковые  мо¬
лекулы  сложены  из  цепей,  состоящих  из  сравнительно  про¬
стых  химических  звеньев  —  аминокислот.  Основных  амино¬
кислот  всего  двадцать,  но  число  различных  комбинаций  из
них  громадно.  Поэтому  живая  природа  —  средоточие  сотен
тысяч  самых  разнообразных  и  не  похожих  друг  на  друга
молекул  белков.  Подобно  тому  как  сочетание  точек  и  тире
в  азбуке  Морзе  способно  выразить  любое  сочетание  букв,
 29

слов,  предложений,  —  так  и  разнообразные  сочетания  всего
лишь  четырех  нуклеотидов,  чередуясь  в  цепи  нуклеиновой
кислоты,  способны  вобрать  все  богатства  белкового
♦текста».
 К  1960  году  генетический  «алфавит»  и  «язык»  уже  были
уточнены;  стало  ясно,  сколько  в  нем  «букв»,  как  склады¬
ваются  «слова»  и  как  их  нужно  читать.  Только  вот  смысл
«слов»  был  непонятен.  Кто-то  должен  был  расшифровать
«язык»  нуклеотидов...
 События  молекулярной  биологии  продолжали  отражать¬
ся  в  «зеркале»  биологии  памяти.
 В  1960  году  все  тот  же  неутомимый  Хиден  и  его  сотруд¬
ники  поставили  опыты,  которые  даже  во  многих  научных
статьях  оцениваются  как  ювелирные.  Сперва  они  выделили
отдельную  нервную  клетку,  затем  извлекли  из  нее  ближай¬
шую  родственницу  ДНК  —  рибонуклеиновую  кислоту  РНК,
разорвали  цепь  этого  полимера  с  помощью  химических  ве¬
ществ.  Потом  нанесли  микроскопическую  каплю  этой  смеси
на  шелковую  нить,  с  помощью  электрического  поля  растя¬
нули  содержимое  этой  капли  вдоль  нити,  так  что  разные
нуклеотиды  оказались  в  разных  местах  нити,  а  дальше  —
простыми  оптическими  методами  определили  химическое
содержание  нуклеотидов  —  тех  самых  «букв»,  которыми  ко¬
дируется  информация  в  РНК...
 1961  год.  14  августа  стало  одним  из  самых  знаменитых
дней  в  истории  молекулярной  биологии.  В  этот  день  с  трибу¬
ны  V  Международного  биохимического  конгресса  в  конфе¬
ренц-зале  Московского  университета  прозвучало  сообщение
молодого  американского  ученого  Маршалла  Ниренберга  о
том,  что  ему,  совместно  с  другим  биохимиком,  Генрихом
Маттеи,  удалось  «прочитать»  первое  «слово»  генетического
кода  —  три  уридиловых  нуклеотида  кодировали  один  из
«кирпичиков»  белка  —  аминокислоту  фенилаланин.  (В
1968  году  Маршалл  Ниренберг  и  ряд  других  ученых,  чьи
работы  способствовали  расшифровке  генетического  кода,
стали  лауреатами  Нобелевской  премии.)
 Параллельная  история  продолжает  развиваться.  «Язык»
памяти  еще  неизвестен,  но  делается  первая  попытка  «по¬
играть»  с  «буквами»—так  как  открытие  Ниренберга  и
Маттеи  ясно  показало,  что  «буквы»  кода  —  нуклеотиды.
 В  1962  году  Хиден  поставил  задачу  —  выяснить,  изме¬
няется  ли  соотношение  разных  «букв»  —  нуклеотидов
 30

РНК  —  в  клетках  мозга  после  обучения  животных,  обуче¬
ния,  связанного  с  запоминанием.  Хиден  справедливо  пред¬
полагал,  что  если  количество  разных  «букв»  изменится,
значит,  не  тот  уже  и  сам  «текст»,  записанный  этими  «бук¬
вами».
 Все  происходило  дальше,  как  в  хорошем  цирке.  Моло¬
дых  белых  крыс  учили  ходить  по  проволоке  длиной  почти
в  метр,  да  еще  натянутой  под  углом.  Минут  пятнадцать
длился  этот  проход  —  аттракцион.  Но  уже  на  третий  день
этот  путь  занимал  всего  две  минуты.  Прогресс  был  налицо,
и,  как  это  часто  бывает  в  истории,  цирк  на  этом  кончал¬
ся,  —  наиболее  способным  отрубали  головы  и  определяли
состав  РНК  в  мозгу.  Оказалось,  что  количество  РНК  в  клет¬
ке  возросло  и,  что  главное,  изменился  нуклеотидный  состав
РНК—состав  тех  самых  «букв»,  изменилось  их  количество,
которое  свидетельствовало  об  изменении  «текста».  Значит,
в  РНК  обученных  крыс  появились  какие-то  новые  «записи».
 В  другом,  более  позднем  эксперименте  Хидена  (1964)
такое  же  изменение  «текста»  было  обнаружено  у  крыс,  обу¬
ченных  доставать  пищу  из  узкой  трубки  одной  лапой.  Увы,
прочесть  эти  «записи»  нельзя:  «язык»  нам  пока  не  знаком,
да  и  много  ли  скажешь,  просто  зная,  как  изменилось  коли¬
чество  «букв».
 Измененный  «текст»  сохранялся  48  часов,  а  потом  соот¬
ношение  «букв»  становилось  прежним.
 Прогресс  молекулярной  биологии  и  биохимии  между
тем  позволил  представить  весь  синтез  белка  в  виде  строй¬
ной,  ставшей  уже  классической  схемы.
 «Рецепт»  каждого  белка  записан  на  дезоксирибонукле¬
иновой  кислоте  (ДНК)  тем  самым  кодом,  который  сумели
прочесть  Ниренберг  и  Маттеи.  Когда  клетке  нужен  опреде¬
ленный  белок,  с  того  участка  ДНК,  где  записан  «рецепт»
этого  белка,  снимается  копия:  на  этом  участке  синтези¬
руется  с  помощью  специального  фермента  —  катализато¬
ра  —  рибонуклеиновая  кислота  (РНК),  она  и  копирует  этот
участок  ДНК.  Эта  копия  несет  на  себе  и  всю  ту  информа¬
цию,  которая  была  записана  на  участке  ДНК,  поэтому  она
получила  название  информационной.  Информационная
РНК  поступает  в  специальные  «молекулярные  машины»  —
рибосомы,  которые  по  «рецептам»,  воспроизведенным  на
РНК,  производят  молекулы  белков.  Но  для  производства
нужен  материал  —  аминокислоты,  те  самые  звенья,  из  ко-
 31

(\  И  С  О  /ц
 торых  и  будет  состоять  белковая  цепь.  Эти  аминокислоты
«подвозятся»  к  рибосомам  с  помощью  молекул  транспорт¬
ной  РНК.  От  информационной  она  отличается  своим  устрой¬
ством,  что  и  не  удивительно  —  ведь  ее  задачи  совсем
другие.
 Эта  стройная  картина  не  внесла  ясности  в  понимание
молекулярных  основ  памяти.  В  самом  деле,  какая  РНК
принимает  участие  в  формировании  памяти?
 Информационная  ?
 Транспортная?
 32

А  есть  еще  и  РНК,  входящая  в  состав  рибосом,  —  рибо-
сомальная  РНК?
 Вскоре  ряд  ученых  в  разных  странах  пришли  к  выводу,
что  в  процессе  обучения  (а  следовательно,  запоминания)
меняется  уровень  обмена  РНК  клеток  мозга,  причем  такой
РНК,  которая  в  большей  своей  части  является  информаци¬
онной  РНК.
 Но  информационная  РНК,  по  «красивой»—стройной
классической  схеме,  исполняет  роль  курьера,  переносяще¬
го  информацию  из  главного  «хранилища  чертежей»  клетки
к  молекулярным  «машинам»—рибосомам;  информацион¬
ная  РНК  —  лишь  промежуточное  звено  между  ДНК  и
белком.
 В  1968  году  сотрудники  профессора  Л.  Г.  Воронина  на
кафедре  физиологии  высшей  нервной  деятельности  МГУ
имени  Ломоносова  в  специально  оборудованной  камере  обу¬
чали  крыс  генетически  однородной  линии  (считается,  что
такие  крысы  «одинаково  способны»).
 С  точки  зрения  крысы  программа  обучения,  наверно,
была  очень  сложной:  красный  свет  —  крыса  должна  прыг¬
нуть  на  одну  из  полок  камеры,  удар  метронома  —  на  дру¬
гую,  белый  свет  —  на  третью.  Тогда  крыса  получала  пищу
из  кормушки.  Курс  обучения  занимал  девять  дней.  По¬
том  крыс  приносили  в  жертву  науке:  после  биохимиче¬
ских  операций  измеряли  в  их  головном  мозгу  количест¬
во  РНК.
 Открылись  удивительные  вещи:  на  второй  и  третий
день  обучения  количество  РНК  резко  возрастало.  Все  пра¬
вильно:  если  для  памяти  нужна  РНК,  то  ее  количество
и  должно  расти,  но  дальше  обучение  продолжалось,  а
количество  РНК  уже  не  увеличивалось,  оно  даже  упало,
хотя  было  больше,  чем  у  необученных  крыс.  Накаплива¬
лись  опыты,  из  которых  следовало,  что  не  все  ясно  в  цар¬
стве  памяти,  где,  по  гипотезе  Хидена,  должна  царить  толь¬
ко  РНК.
 Ботаник  по  профессии,  член-корреспондент  АН  СССР
В.  Л.  Рыжков  так  писал  в  статье  «Память  в  пробирке»:
«Меня  не  удовлетворила  гипотеза  Хидена  по  двум  причи¬
нам:  во-первых,  потому  что  синтез  РНК  зависит  от  ДНК
и  нам  неизвестны  случаи  такой  автономности  клеточной
РНК,  которая  бы  требовалась  по  этой  гипотезе.  Кроме  того,
представлялось  совершенно  невероятным,  чтобы  нервное
 33

возбуждение  могло  привести  к  перестройке  последователь¬
ности  нуклеотидов  в  РНК...»
 Взамен  В.  Л.  Рыжков  выдвинул  собственную  гипотезу.
Суть  ее  в  следующем.  При  нервном  возбуждении  прежде
всего  изменяется  проницаемость  нервной  клетки  для  ионов
калия  и  натрия.  Нервная  клетка  в  состоянии  покоя  мало
проницаема  для  ионов  калия,  которые  находятся  внутри
этой  клетки.  При  возбуждении  ионы  калия  выходят  из
нервной  клетки,  а  в  нее  устремляются  ионы  натрия.  Когда
клетка  приходит  в  состояние  покоя,  все  происходит  на¬
оборот.  Под  действием  этих  ионов  происходит  закручи¬
вание  или  раскручивание  нитей  Днк  —  или  всей,  или
отдельных  участков  этой  нити.  Скручено,  раскручено,  скру¬
чено,  раскручено...  «Если  мое  предположение  справедли¬
во,  то,  следовательно,  память  кодируется  довольно  простым
способом,  подобно  азбуке  Морзе,  использующей  только  два
знака  —  точку  и  тире»,  —  писал  В.  Л.  Рыжков.
 Одновременно  с  В.  Л.  Рыжковым  ученые  разных  стран
стали  указывать  на  ДНК  как  на  хранительницу  памяти.
И  даже  не  просто  на  ДНК,  ведь  чистая  ДНК  существует
только  в  пробирке,  —  в  клетке  ДНК  всегда  находится  в  тес¬
ном  единстве  со  специальными  белками,  которые  защи¬
щают  ДНК  от  непрошеных  воздействий,  регулируют  актив¬
ность  ДНК.
 Причем  гипотеза  о  главной  роли  ДНК  в  памяти  не  ис¬
ключает  второй  роли  РНК,  которая  просто  начинает  высту¬
пать  как  «подчиненная»  молекула.  Может  быть,  она  нуж¬
на,  чтобы  передавать  сведения  от  ДНК  к  белку  при  «считы¬
вании»  памяти?
 Гипотеза  о  том,  что  белок  —  хранитель  памяти  или  во
всяком  случае  «служитель»  при  том  «магнитофоне»,  на  ко¬
тором  записывается  информация,  возникла  давно.  Раньше,
чем  вообще  началось  повальное  увлечение  нуклеиновыми
кислотами.  Еще  к  началу  50-х  годов  относятся  опыты  совет¬
ского  биохимика  Г.  Е.  Владимирова,  которые  начинались
традиционным  приемом.
 У  крысы  вырабатывался  условный  оборонительный  реф¬
лекс:  в  ответ  на  определенный  сигнал  крыса  выпрыгивала
через  отверстие  в  камере  и  тем  самым  избегала  сильного
электрического  раздражения.
 Но  дальше  опыты  шли  необычно.  В  определенный  мо¬
мент,  когда  у  крысы  «срабатывает»  условный  рефлекс,  она
 34

попадает  в  подставленный  к  отверстию  в  камере  сосуд  с
жидким  воздухом  и  замораживается  в  течение  нескольких
секунд,  превращаясь  буквально  в  стекляшку,  которую  мож¬
но  истолочь  в  ступке.  Этот  остроумный  (с  точки  зрения  ис¬
следователя)  и  неостроумный  (с  точки  зрения  крысы)  прием
позволил  ученым  фиксировать  малейшие  изменения  в  моз¬
гу,  который  как  бы  превращался  в  ледяное  царство,  где  все
оставалось  застывшим  на  своих  местах.  Тогда  ученые  об¬
наружили,  что  уровень  белкового  обмена  в  мозгу  изменен
по  сравнению  с  крысами,  тоже  замороженными  в  жидком
азоте,  но  не  проходившими  обучения,  —  поэтому  у  них  не
закрепился  условный  рефлекс.  Значит,  обмен  белка  важен
для  памяти.  В  общем,  с  высоты  наших  сегодняшних  знаний
можно  сказать,  что  ничего  в  этом  удивительного  нет,  —  по¬
вышенный  уровень  информационной  РНК  может  привести
к  увеличению  количества  белка.  Но  самое  удивительное
в  том,  что  «по  части  белка»  в  проблеме  памяти  нам  извест¬
но  еще  меньше,  чем  «по  части  нуклеиновых  кислот»,  и  до
сих  пор  «участие  белка  в  процессе  запоминания  почти  не
имеет  экспериментальной  основы»  —  так  и  было  сказано
в  одном  из  докладов  на  первом  отечественном  симпозиуме
по  молекулярным  основам  памяти.
 Молекулярная  биология  зиждется  на  трех  китах:  «ДНК—
РНК  —  белок».  (На  ДНК  записано  строение  белков,  «чер¬
тежи»  строения  белков  РНК  переносит  к  рибосомам,  которые
делают  белок  из  аминокислот.)  Зеркало  молекулярной  науки
о  памяти  отразило  эту  триаду:  «молекулами  памяти»  назы¬
вают  и  ДНК,  и  РНК,  и  белок.  Пожалуй,  первая  гипотеза  о
триаде  создана  известным  физиком  Лео  Сциллардом.
 В  «Триаду  Сцилларда»  входят:  фермент  —  ферментооб¬
разующая  система  —  ингибитор  фермента.  Несколько  слов
о  каждом  члене  этой  тройки.  Фермент  —  это  белок  —  ката¬
лизатор  биохимической  реакции,  резко  ускоряющий  ее  про¬
текание.  Работу  фермента  регулирует  особое  вещество  —
ингибитор,  который  в  нужных  случаях  подавляет  действие
фермента.  Ферментообразующую  систему  можно  рассматри
вать  как  ДНК,  где  «сидят»  рецепт  фермента  и  РНК,  кото¬
рая  этот  «рецепт»  считывает.  Сциллард  очень  конкретно
ферментообразующую  систему  не  рассматривал.  Как  физик
он  рассчитал,  что  эта  троица  может  пребывать  только  в
двух  устойчивых  состояниях  —  подобно  качающейся  доске.
Такие  качели  из  одной  доски  могут  остановиться  либо  ввер-
 35

ху,  либо  внизу  —  и  любое  промежуточное  состояние  их  не¬
устойчиво.  «Качели»  внизу  —  фермента  очень  мало,  «каче¬
ли»  вверху  —  много.  «Груз»  новой  информации  как  бы  пе¬
рекидывает  «качели»  из  одного  состояния  в  другое  (как
гиря,  упавшая  на  одну  их  сторону).
 По  расчетам  Сцилларда  в  одной  нервной  клетке  мозга  —
нейроне  —100  000  таких  «качелей»,  а  число  нейронов  в
мозгу  описывается  единицей  с  десятью  нулями.  Таким  об¬
разом,  общее  число  «триад  памяти»  Сцилларда  1015.
 Подсчитано,  что  если  человек  будет  воспринимать  25  бит
информации  в  секунду  (бит  —  единица  информации),  то  за
80  лет  жизни,  работая  непрерывно  по  16  часов  в  день,  он
переработает
 25  X  3600  X  16  X  365  X  80  =  4,5  1010  бит,
 и,  следовательно,  запаса  «триад  памяти»  с  лихвой  хватит
на  всю  возможную  жизнь  человека.  Подобно  многим  дру¬
гим  гипотезам  о  природе  памяти,  теория  Сцилларда  умозри¬
тельна,  да  и  только  ли  этой  триадой  ограничены  «молекулы
памяти»?
 Едва  только  от  РНК  ниточка  потянулась  к  ДНК,  а  от
ДНК  уже  тянется  дальше.  Около  сорока  лет  назад  немец¬
кий  психолог  Э.  Иенш  заметил,  что  некоторые  художники
обладают  своеобразной  манерой  портретного  письма  —  они
смотрят  на  человека  10—15  секунд,  а  затем  пишут  портрет
без  натуры,  воспроизводя  при  этом  мельчайшие  детали.  Об¬
ращение  к  биографиям  великих  художников  показало,  что,
за  некоторыми  из  них  современники  замечали  подобную
особенность,  да  и  сам  художник  мог  знать  о  ней.  У  психо¬
логов  эта  особенность  получила  название:  эйдетизм.  Такими
художниками,  например,  кроме  француза  Гюстава  Доре,  о
котором  мы  уже  упоминали,  были  русский  художник  Н.  Ге,
английский  портретист  Дж.  Рейнольдс  и  другие.
 Иенш  поставил  опыты  с  людьми,  которых  он  отобрал,
обнаружив  у  них  эйдетические  свойства.  Испытуемым  на
10—15  секунд  показывалась  какая-нибудь  сложная  карти¬
на,  содержащая  массу  мелких  подробностей.  Затем,  уже  без
картины,  испытуемые  описывали,  что  на  ней  изображено,
называли  мелкие  детали  и  надписи,  отвечали  на  любые  во¬
просы  по  картине,  словом,  вели  себя  так,  словно  картина
продолжала  находиться  перед  их  глазами.  При  этом  у  не¬
которых  из  эйдетиков  зрительный  образ  сохранялся  днями,
 36

месяцами,  даже  годами.  Профессор  А.  Р.  Лурия  в  одной  из
своих  лекций,  прочитанных  в  МГУ,  высказал  предположе¬
ние,  что  эйдетизмом  обладают  некоторые  писатели:  они
описывают  натуру  с  исключительной  точностью,  как  если
бы  продолжали  видеть  эту  натуру.  Возможно,  что  эйдети¬
ческим  «виденьем»  (наряду  с  другими  формами  памяти)
обладал  «счетчик»  Перикл  Диаманди,  поражавший  Фран¬
цузскую  академию  наук  одновременно  с  другим  уже  знако¬
мым  нам  «счетчиком»  Иноди.  Их  даже  сводили  между  со¬
бой  в  своеобразных  поединках  на  ринге  «памяти».  Эти
«бои»  показали,  что  Диаманди  обладал  феноменальной
зрительной  памятью,  как  бы  внутренне  созерцая  длинные
ряды  заданных  чисел.  Он  производил  требуемые  вычисле¬
ния  с  цифрами,  вписанными  в  квадрат,  в  спираль,  через  три
минуты  после  наблюдения  он  уже  представлял  себе  ряд  из
двадцати  пяти  цифр,  свободно  читая  эти  как  бы  «видимые»
внутренним  зрением  цифры  в  любом  порядке.
 Биологическая  природа  эйдетизма  неизвестна.  Но  до¬
казано,  что  введение  в  организм  ионов  калия  (например,  в
виде  хлористого  калия)  снижает  яркость  и  четкость  эйде¬
тических  образов,  уменьшает  время  их  сохранения  в  «уме».
И  наоборот  —  введение  ионов  кальция  как  бы  закрепляет
эйдетические  образы,  позволяет  лучше  разглядывать  их
«внутренним  зрением».
 Медики  и  биохимики  заметили  также,  что  эйдетики  от¬
личаются  от  «обычных»  людей  некоторыми  особенностями
гормонального  обмена.  Гормонам  же  в  последнее  время
отводится  все  большая  и  большая  роль  в  регуляции  гене¬
тической  активности,  то  есть  в  конечном  итоге  в  управле¬
нии  синтезом  информационной  РНК,  а  следовательно,  и
белка.
 Так  появляется  еще  одна,  пока  тоненькая  ниточка,  ве¬
дущая  к  памяти,  —  гормоны  участвуют  в  регуляции  актив¬
ности  ДНК,  она  в  свою  очередь  ведает  синтезом  РНК,  ко¬
торая  несет  программу  для  синтеза  белка.  А  где-то,  в  какой-
то  точке,  эта  триада  «ДНК  —  РНК  —  белок»  связана  с  па¬
мятью.  И  может  быть,  гормоны  способны  управлять  па¬
мятью,  или  хотя  бы  каким-нибудь  ее  видом,  или  пусть  да¬
же  только  созданием  эйдетических  образов?
 Итак,  перед  нами  прошли  все  возможные  претенден¬
ты  на  роль  «магнитофонной  ленты  памяти»:  ДНК,  РНК,
белок  и  все  они  вместе,  но  ни  один  из  претендентов  не  побе-
 37

дил  на  конкурсе.  Как  было  сказано  в  строго  научном  обзоре
О.  А.  Крылова,  В.  С.  Тонгура  и  Р.  А.  Даниловой:  «Нам  ка¬
жутся  преждевременными  и  излишними  в  настоящее  время
как  дальнейшая  детализация  высказанных  предположений,
так  и  дальнейшие  спекуляции...  Здесь  следует  предоста¬
вить  слово  эксперименту».  Эти  слова  были  произнесены
более  шести  лет  назад,  но  справедливость  их  полностью  со¬
хранилась.
 Несомненно,  что  если  даже  ДНК  или  РНК  не  служат
«лентой»  для  памяти,  триада  «ДНК—РНК—белок»  участ¬
вует  в  ее  хранении,  потому  что  эта,  именно  эта  триада  обес¬
печивает  жизнь  каждой  клетки,  в  том  числе  и  нервной.
 Но  связь  памяти  с  ДНК  и  РНК  имеет  и  еще  одну  сторону.
Молекулярная  биология  и  генетика  накопили  уже  громад¬
ный  опыт  воздействия  на  нуклеиновые  кислоты  с  помощью
самых  разных  химических  веществ.  Если  память  связана
с  ДНК  и  РНК,  значит,  весь  арсенал  этих  веществ  можно
использовать  для  управления  памятью.  Идея,  существовав¬
шая  в  форме  скорее  мечты,  приобрела  теперь  конкретный
характер.  Произошла  «материализация  духов».  План  дей¬
ствий  есть,  его  можно  изложить  как  военную  диспозицию:
а)  вмешаться  в  схему  биологического  синтеза  ДНК—РНК—
белок;  б)  взамен  одной  ДНК  или  РНК  в  нервных  клетках
ввести  новую  ДНК,  пересадить  РНК,  например,  из  мозга
в  мозг...
 Однако  стоп...  Запахло  безответственной  фантастикой.
А  мы  обещали  всего  лишь  научно-популярную  книгу.

МОЖНО  ЛИ  ПОТЕРЯТЬ  ПАМЯТЬ?
 Человек,  потерявший  память,  не  сюжет  для  фантаста,
а  реальность  человеческой  трагедии.  Выдающийся  русский
психиатр  С.  С.  Корсаков  еще  в  прошлом  веке  описал  бо¬
лезнь,  когда  алкогольное  отравление  мозга  приводит  к  свое¬
образному  состоянию  —  старые  следы  в  памяти  остаются
неповрежденными,  новые  запечатлеваются  очень  плохо.
Такой  больной  хорошо  помнит  свое  прошлое  —  точно  так
же,  как  любой  из  нас.  Однако,  если,  расставшись  с  ним,  вы
через  несколько  минут  снова  входите  в  больничную  пала¬
ту,  он  вас  не  узнает.  Такой  больной  может  читать  газету,
писать  письмо,  но  спросите  его,  что  он  делал  несколько
минут  назад,  этого  он  не  помнит.  Картина  болезни,  соот¬
ветствующая  «корсаковскому  синдрому  *,  возникает  и  при
отравлении  мышьяком  или  угарным  газом  —  окисью  угле¬
рода.  Некогда  в  старину  фетр  для  шляп  обрабатывали
солями  ртути  —  шляпники  отравлялись  солями  и  забыва¬
ли  весь  свой  прошлый  опыт,  с  трудом  воспринимали  но¬
вый.  Отсюда  и  появился  традиционный  герой  английского
 39

фольклора  —  безумный  шляпник.  Тот  самый,  который  по¬
встречался  Алисе  в  Стране  Чудес.
 В  1949  году  было  обнаружено,  что  если  у  крыс  выра¬
ботать  условный  рефлекс  и  через  пятнадцать  минут  после
закрепления  рефлекса  подвергнуть  крысу  электрошоку,  на¬
вык  исчезал,  если  через  час  —  навык  сохранялся.  Могут  ли
химические  вещества  действовать  подобно  электрошоку?
 Оказалось,  метразол  —  вещество,  вызывающее  судоро¬
ги,  —  заставляет  забыть  (хотя  и  не  полностью)  навыки,  по¬
лученные  за  несколько  дней  до  введения  метразола.  Если
же  ввести  его  сразу  после  обучения  —  память  об  этом  на¬
выке  исчезает  совершенно.
 Таким  же  действием  обладают  барбитураты  —  вещества,
вызывающие  тормозное  состояние.
 В  Станфордском  университете,  накладывая  на  мозг
пасту  из  окиси  алюминия,  учились  управлять  закрепле¬
нием  следов  в  памяти  —  их  либо  полностью  сохраняли,
либо  полностью  стирали...
 Во  всех  этих  случаях  неизвестен  конкретный  механизм
действия  метразола  или  барбитуратов  на  память.  Не  исклю¬
чено,  что  это  воздействие  очень  сложное,  барбитураты,  ска¬
жем,  действуют  на  одно  из  звеньев  длинной  цепи,  лишь
в  конце  которой  находится  память...
 Нельзя  ли  целенаправленно  подействовать  на  «молеку¬
лы  памяти»,  действовать  не  вслепую,  а  нанести  прицельный
удар?
 Такие  прицельные  опыты  начались  на  планариях.
 «Если  поблизости  от  вас,  читатель,  имеется  пруд  со
стоячей  водой,  заросшей  тростником  и  покрытый  широки¬
ми  листьями  водяных  лилий,  попробуйте  найти  здесь  ма¬
ленького  плоского  червя  планарию.  Иной  раз  достаточно
перевернуть  несколько  лежащих  на  заиленном  дне  камней,
чтобы  найти  на  нижней  стороне  одного  из  них  зеленоватую
или  зеленовато-коричневую  планарию...»  Так  начинается
очерк  о  плоских  червях  в  первом  томе  нового  отечествен¬
ного  издания  «Жизнь  животных».
 «..  .Выставив  вперед  похожие  на  уши  боковые  лопасти,
планария  плавно  скользит  по  камню,  прижавшись  брюш¬
ком  к  его  поверхности.  Движения  эти,  удивительно  плав¬
ные  и  как  бы  сползающие,  обусловлены  тем,  что  кожный
покров  нежного  тельца  планарии  (в  длину  оно  достигает
едва  2,5  мм)  покрыт  ресничками».
 40

Прудовая  планария  —  карлик  по  сравнению  с  некото¬
рыми  своими  сородичами:  байкальский  поликотилус  дости¬
гает  30  сантиметров  в  длину,  морская  поликлада  —  16  сан¬
тиметров.
 Планарии  успели  прославиться  еще  в  прошлом  веке:
прекрасное  описание  южноамериканских  планарий  оставил
Чарлз  Дарвин.
 История,  о  которой  пойдет  речь,  начиналась  с  того,  что
американские  ученые  У.  Корнинг,  Р.  Томпсон,  Дж.  Мак-
Конелл  и  др.  выработали  у  планарий  условный  рефлекс  —
сокращение  тела  в  ответ  на  световой  сигнал.  Для  этого  в
многочисленных  опытах  вспышку  света  подкрепляли  уда¬
ром  электрического  тока  до  тех  пор,  пока  одна  световая
вспышка,  без  всякого  подкрепления  током,  стала  вызывать
сокращение  тела  планарий.
 Мы  привыкли  к  тому,  что  условные  рефлексы  воспиты¬
вают  у  собак,  мышей,  обезьян,  а  здесь  какие-то  плоские
черви.  Но  нужно  иметь  в  виду,  что  планарии  —  свободно
живущие  организмы,  а  право  на  свободу  могут  завоевать
даже  черви  —  и  они  ее  завоевали,  научившись  самостоя¬
тельно  передвигаться,  определять  положение  собственного
тела  в  пространстве,  вовремя  замечать  пищу  и  опас¬
ность.
 У  планарий  есть  «мозг»  —  небольшое  скопление  нерв¬
ных  клеток,  от  которого  к  хвостовой  части  тянутся  нервные
стволы,  более  мощные  на  брюшной  стороне  тела  и  менее
развитые  на  спинной.  С  нервными  клетками  связаны  фото¬
рецепторы  —  скопления  нескольких  клеток,  образующих
«глазки»,  способные  воспринимать  свет;  есть  у  планарий  и
органы  химического  чувства  —  обоняние.  В  этом  самом
«мозгу»  планарий  и  в  нервных  стволах  оставалась  у  плана¬
рий  память  о  том,  что  вспышка  света  сопровождается  уда¬
ром  тока.  Сокращением  своего  тела  отвечали  планарии  на
прикосновения  жалящего  электрода.
 Но  вот  уже  и  нет  электрода  —  только  свет,  но  «память»
планарий  подсказывала:  за  светом  следует  удар  тока.
 Планарии  обладают  удивительной  способностью  к  ре¬
генерации:  в  одном  из  опытов  их  тело  расчленили  на
279  частей,  и  из  каждой  части  возникал  червь  со  всеми  при¬
сущими  планариям  органами.  Планарии  даже  способны
к  своеобразному  «самоубийству»  в  неблагоприятных  усло¬
виях:  повышение  температуры  воды,  недостаток  кислоро-
 41

да  —  они  распадаются  на  куски,  регенерирующие  при  на¬
ступлении  благоприятных  условий  в  целых  животных.  Этот
процесс  получил  название  самокалечения  —  автотомии.
 Исследователи  решили  использовать  способность  плана-
рий  к  регенерации,  —  после  выработки  рефлекса  планарию
разрезали  поперек,  и  через  некоторое  время  обе  половины
вырастали  в  целых  червей.  При  этом  и  «головная»  и  «хво¬
стовая»  планарии  помнили  то,  чему  их  обучили  до  разре¬
зания,—  нужно  было  намного  меньше  попыток,  чтобы  вновь
выработать  рефлекс.  Пожалуй,  самым  занятным  в  этих  опы¬
тах  был  тот  факт,  что  «память»  планарий  оказалась  не
только  в  «мозгу»,  а  во  всех  нервных  клетках,  но  это  было
только  начало.
 Опыт  повторили,  но  на  этот  раз  обе  половинки  на  пе¬
риод  регенерации  поместили  в  слабый  раствор  белка,  кото¬
рый  способен  разорвать  (или,  как  говорят  ученые,  расще¬
пить)  молекулу  РНК  на  кусочки.  Этот  сравнительно  ма¬
ленький  и  простой  белок  называется  рибонуклеаза.  Она
доступна  —  рибонуклеазу  сейчас  получают  даже  на  мясо¬
комбинатах.  Удалось  химически  синтезировать  этот  белок,
сконструировав  для  этого  автомат,  состоящий  из  сорока
склянок  и  программного  устройства,  управляющего  очеред¬
ностью  открывания  склянок.  РНК  —  это  длинный  полимер,
Голиаф  по  сравнению  с  рибонуклеазой.  Но  исход  их
встречи  такой  же,  как  в  бою  Давида  с  Голиафом,  —  рибо¬
нуклеаза  уничтожает  нуклеиновую  кислоту,  разрывая  цепь
на  коротенькие  отрезки.  Дальнейшая  логика  довольно  про¬
ста:  если  память  записана  на  РНК  (или  если  РНК  участ¬
вует  в  хранении  памяти  любым  другим  образом),  то,  «на¬
травив»  на  нее  фермент,  уничтожив  РНК,  мы  уничтожим  и
память.  Рибонуклеазу  можно  ввести  в  кровь,  прямо  в
мозг  —  эксперимент  прост,  и  смысл  его  ясен,  хотя  на  деле,
как  это  цсегда  бывает,  разобраться  в  результате  не  так-то
просто.
 Планария,  регенерировавшая  из  «головы»,  в  растворе
фермента  сохранила  свой  рефлекс,  «хвостовая»  планария
все  забыла.  Если  бы  рефлекс  утеряли  обе  «бывшие  поло¬
вины»,  все  было  бы  как-то  понятнее,  но,  как  это  часто  бы¬
вает  в  науке,  ответ  принес  с  собой  больше  вопросов,  чем  их
задавали  авторы,  задумывая  работу.
 Может  быть,  фермент  просто  не  мог  проникнуть  в  го¬
лову?
 42

Может  быть,  дело  просто  в  числе  клеток:  в  «головной
половине»  число  нервных  клеток  больше  —  и  поэтому  выше
шансы,  что  информация  сохранится  за  счет  дублирования?
 Опыты  продолжались.  Планарий  держали  в  слабом  рас¬
творе  рибонуклеазы  не  разрезая,  и  оказалось,  что  в  этом
случае  образовать  у  них  условные  рефлексы  не  удается.
Тот  же  самый  результат,  если  планарий  помещали  в  рас¬
твор  нуклеазы  за  тридцать  минут  до  опыта,  —  воспитать
у  них  условные  рефлексы  после  этого  было  невозможно.
 МЕРА  И  УМ
 Ученые,  занимающиеся  генетикой  поведения  человека,  часто
используют  в  своих  работах  психологические  тесты.  Поэтому
в  нашей  книге  вы  найдете  краткий  очерк  о  *коэффициенте
интеллектуальностираспространенном  в  генетических  исследо¬
ваниях.
 В  буквальном  переводе
с  английского 	—  проба,
 попытка.
 Любая  разведка  есть
тест  чего-то.
 Для  начала  будем  гово¬
рить  не  об  уме  вообще,  а  о
том,  что  сегодня  называется
*умственные  способности».
Если  ум  как-то  связывают  со
знаниями,  то  способности  от
знаний  не  зависят.
 Способность  к  музыке
можно  определить,  проиграв
гамму,  но  как  определить
способности  к  тому,  что  на¬
зывается  общим  развитием?
 1  Глава  «Лабиринт  профессора  Бехтерева»,  разбросанная  по  всей
книге,  написана  совместно  с  В.  И.  Решетниковым.
 43

Значит,  рибонуклеаза  проникает  в  планарию  и  достигает
♦головы»?  Или,  разрушая  РНК,  фермент  прерывает  пере¬
дачу  импульсов  от  клеток,  расположенных  вдоль  всего
тела,  в  голову?
 Ответа  на  вопрос  «что  происходит?»  нет.  Но  опыты
с  планариями  считаются  вполне  надежными,  как  обосно¬
ван  и  тот  факт,  что  введение  нуклеаз  в  мозг  любого  живот¬
ного  влияет  на  запоминание  условных  рефлексов.  ♦Магни¬
тофонная  лента»  памяти  как  бы  обрела  свою  ♦стирающую
головку».
 Рибонуклеаза  действует  не  только  на  ♦мозг»  планарии.
На  майском  симпозиуме  1966  года  в  биологическом  центре
Академии  наук  СССР  (Пущино  —  на  Оке)  ученые  из  раз¬
ных  лабораторий  рассказали  об  опытах,  приводящих  к  од¬
ному  и  тому  же  результату.  Рибонуклеаза,  введенная  пря¬
мо  в  мозг  крысы,  приводила  к  исчезновению  условных
рефлексов  или  к  их  ослаблению.  Подобным  действием  об¬
ладает  и  дезоксирибонуклеаза  —  фермент,  по  принципу
действия  схожий  с  рибонуклеазой,  но  расщепляющий  не
РНК,  а  ДНК.
 Антибиотик  актиномицин  —  дальний  родственник  пени¬
циллина  —  стал  почти  классическим  ♦рычагом»  в  молеку¬
лярной  биологии:  с  его  помощью  можно  остановить  иду¬
щий  вдоль  цепи  ДНК  синтез  РНК.  Ввели  крысам  актино¬
мицин  —  и  выяснилось,  что  антибиотик  действительно  пре¬
пятствовал  образованию  новых  условных  рефлексов,  не
влияя  на  уже  приобретенные,—  в  самом  деле,  актиномицин
не  разрушает  уже  существующую  РНК  —  он  препятствует
образованию  новой.
 Во  всей  истории  стирания  памяти  разными  химически¬
ми  веществами  случай  с  применением  нуклеаз  необычен  —
впервые  применено  вещество,  направление  действия  кото¬
рого  нам  известно  абсолютно  точно:  мы  знаем,  с  какой  мо¬
лекулой  свяжется  рибонуклеаза  и  что  она  с  этой  молеку¬
лой  сделает.  Это  —  начало  направленного  воздействия  на
память,  научно  точного,  ведь  до  опыта  известна  молекуляр¬
ная  схема  воздействия.  И  это  новый  качественный  шаг  в
создании  молекулярной  биологии  мозга,

ПАМЯТЬ  НА  КОНЦЕ  ШПРИЦА
 Вещества,  способствующие  закреплению  памяти,  найти
труднее  по  той  простой  причине,  что  сломать  что-нибудь
(особенно  не  зная  устройства)  легче,  чем  улучшить.
 Американский  психолог  Мак-Гоу  вырабатывал  навык
у  крыс,  а  затем,  через  некоторое  время,  когда  крысы  уже
начинали  забывать  его,  проверял  этот  навык.  Почти  поло¬
вина  крыс  (47  из  100)  совершала  при  этом  ошибки.  Тогда
сразу  после  обучения  Мак-Гоу  стал  вводить  крысам  ничтож¬
ные  дозы  стрихнина:  известно,  что  в  малых  дозах  он  сти¬
мулирует  кору  головного  мозга.  И  только  29  крыс  из  100
ошиблись  —  следы  памяти  явно  были  закреплены  лучше.
(Мы  уверены,  читатели  помнят:  стрихнин  —  сильнейший
яд,  и  если  его  начать  употреблять  для  улучшения  памяти,
можно  обрести  «вечную  память».  Но  это  не  та  вечная  па¬
мять,  о  которой  все  мы  мечтаем.)
 Передать  память  от  одного  организма  к  другому  попы¬
тался  тот  самый  Мак-Конелл,  которые  ставил  опыты  на
планариях.
 Внешность  планарий  обманчива  —  нежное  тело  скры¬
вает  свирепого  хищника.  Планарии  нападают  на  мелких
 45

рачков,  например,  и  высасывают  их  или  рвут  на  части,  гло¬
тая  куски  целиком.
 Свирепостью  плана  рий  и  воспользовался  Мак-Конелл,
а  затем  и  другие  ученые.  Необученных  планарий  кормили
кусочками  обученных,  пытаясь,  таким  образом,  передать
им  «память»,  зафиксированную  в  молекулах  РНК.  И  дей¬
ствительно,  планарии,  «съевшие  своих  ученых  родственни¬
ков»,  обучались  быстрее,  чем  планарии,  которых  кормили
«неучеными».
 На  Международном  конгрессе  по  психологии  в  Москве
в  1967  году  Дж.  Мак-Конелл  рассказал  о  своих  последних
опытах.  Вначале  он  выяснил,  какой  рукав  в  Т-образном
лабиринте  (светлый  или  темный)  больше  нравится  плана-
риям.  Как  только  планария  направлялась  в  этот  рукав,  она
получала  удар  током.  Так  вырабатывался  навык.  Потом
Мак-Конелл  кормил  необученных  планарий  обученными.
Оказалось,  что  «планариеды-каннибалы»  двигались  в  тот
же  рукав  лабиринта,  в  который  прежде  направлялись  и  их
жертвы.  Мак-Конелл  кормил  планарий  кашицей,  состав¬
ленной  как  из  червей,  обученных  входить  в  светлый  рукав,
так  и  из  червей,  направлявшихся  в  темный  рукав.  У  этих
«всеядных  каннибалов»  условные  рефлексы  вырабатыва¬
лись  хуже.
 Опыты  с  каннибализмом  стали  сенсацией  прессы,  поро¬
див  много  шуток,  иронических  высказываний,  мрачных
прогнозов.  Начало  им  положил  сам  Мак-Конелл,  который
в  одном  из  публичных  докладов  шутя  сказал,  что  ему  по¬
нятно,  почему  в  древние  времена  в  некоторых  племенах  по¬
едали  одряхлевших  мудрецов,  и  что  профессоров-пенсионе-
ров  следовало  бы  превращать  в  пилюли  и  прописывать
студентам.
 И  вообще  —  какая  благодарная  почва  для  фантастов,
склонных  к  каннибальскому  юмору:  детектив  о  похище¬
нии  гения  гурманами  из  племени  мяу-мяу;  пессимистиче¬
ское  полотно  о  могильных  червях,  съедающих  всю  муд¬
рость  мира;  гротеск  о  людоедах,  разделавшихся  с  миссио¬
нером  и  тут  же  ставших  богоискателями...  Словом,  работы
Мак-Конелла  дали  пищу  журналистам.
 Что  же  касается  науки,  она  получила  от  опытов  Мак-
Конелла  не  так  уж  много:  в  конечном  итоге  если  бы  следы
памяти  были  записаны  не  на  РНК,  а  на  любой  другой  мо¬
лекуле,  эффект  был  бы  тот  же  самый.  Съедая  куски  плана-
 46

риижертвы,  планария-хищник  получает  все,  что  там  есть.
Можно  усомниться  в  том,  сохранит  ли  «нежная»  молекула
РНК  свою  структуру,  пройдя  через  пищеварительную  си¬
стему  планарий.
 Если  бы  можно  было  ввести  «консервированную»  па¬
мять  —  РНК  —  прямо  в  мозг,  ввести  через  шприц  новые
знания!
 И  такой  опыт  был  сделан,  причем  не  на  червях  с  их
примитивной  организацией,  а  на  крысах.  Автор  этой  оче¬
редной  сенсации,  прозвучавшей  с  трибуны  московского
Международного  конгресса  по  психологии,  американец
А.  Л.  Якобсон.  Он  обучил  одну  группу  крыс  бежать  к  кор¬
мушке  на  звук  трещотки,  а  другую  —  на  мигающий  свет.
Затем  он  выделил  РНК  из  мозга  крыс  обеих  групп,  ввел  их
необученным  крысам.  Затрещала  трещотка  —  и  крысы,  по¬
лучившие  через  шприц  «звуковую»  память,  пошли  с  пер¬
вого  раза  к  своей  кормушке,  а  крысы,  награжденные  свето¬
вой  памятью,  побежали  к  той,  где  мигал  свет.  Инъекции
памяти!  Не  нужно  восклицаний,  чтобы  понять,  какое  изум¬
ление  вызвали  эти  опыты  даже  в  научном  мире.  К  тому  же
они  вроде  бы  еще  раз  подтвердили  роль  РНК.
 Но  вот  сравнительно  недавно  английский  журнал  «При¬
рода»  публикует  еще  одну  работу:  белковое  вещество,  вы¬
деленное  из  мозга  крыс,  которых  научили  предпочитать
светлые  норы  темным,  ввели  в  брюшную  полость  мышей  —
и  мыши  сразу  же  стали  удирать  в  светлые  «норы».  Снова
белок?
 Да,  треугольник  «ДНК  —  РНК  —  белок»  оказался  «за¬
колдованным»,  выбраться  из  него  не  так-то  просто.

&
 «ОТМЫЧКИ»  ПАМЯТИ...
 В  1962  году  известный  английский  писатель-фантаст
А.  Кларк  написал  книгу,  быстро  ставшую  знаменитой,  —
«Черты  будущего».  В  главе  «Мозг  и  тело»  А.  Кларк  писал:
«Когда  мы  разгадаем,  как  мозг  фильтрует  и  хранит  ту  ла¬
вину  впечатлений,  которая  вливается  в  него  каждую  се¬
кунду  нашей  жизни,  мы,  возможно,  научимся  управлять
памятью  с  помощью  сознания  или  искусственных  внешних
воздействий».
 Об  искусственных  внешних  воздействиях  Кл&рк  знал
очень  мало.  Основная  масса  фактов  пришлась  на  время,
последовавшее  за  выходом  книги  «Черты  будущего».  Даже
с  меньшим  даром  провидца,  чем  у  Кларка,  можно  сейчас
предсказать  больше.  Таково  следствие  стремительного  про¬
гресса  в  этой  области.  Подведем  итог,  какие  же  способы
«управления  памятью»  могут  появиться  в  будущем.
 1. 	Память  можно  усиливать  или  «стирать»  с  помощью
химических  веществ  небиологического  происхождения  (ме-
тразол  стирает  «память»  мышей).
 48

2. 	Память  можно  «стирать»,  используя  ферменты  (рибо-
нуклеазу  или  дезоксирибонуклеазу)  или  антибиотики.
 3. 	Память  можно  «пересаживать».  («Прививки  РНК»  —
из  мозга  в  мозг.)
 Итак,  нельзя  ли:
 4. 	Массово  тиражировать,  размножать  емкие  «типовые
памяти»  для  всех  (по  известной  модели:  «ДНК  —  РНК  —
белок»).
 5. 	Обеспечить  консервацию  и  вечное  хранение  наиболее
ценных  «памятей»  (может  быть  создан  Архив  Памяти  Че¬
ловечества—Химический  институт.  Сокращенно:  АПЧХИ).
 6. 	Наградить  человека  памятью  животных,  пересадив
ему  «РНК  —  ДНК  —  белок»  из  мозга  льва,  дельфина,  мо¬
жет  быть,  даже  мамонта,  если  вечная  мерзлота  сохранила
ДНК  —  РНК  его  мозга.
 7. 	Менять  «память»—стирать  «неприятную»,  вводя
ферменты,  и  прививать  «приятную»,  вводя  РНК.  А  это  бы
означало  обновление  психической  личности.  (Подобная  опе¬
рация,  выполненная,  правда,  нехимическим  путем,  послу¬
жила  основой  фантастического  сюжета  в  фильме  румын¬
ского  режиссера  И.  Попеску-Гопо  «Фауст  XX  века».)
 8. 	Ввести  в  действие  генетическую  память,  наследство
предков,  «забытое»  в  ходе  эволюции  (ящеров,  рыб,  птиц
и  т.  д.)
 9. 	Иметь  личную  «мнемотеку»  «радужных»,  «розовых»,
«мрачных»,  «острых»  и  т.  п.  воспоминаний  по  заказу  на  лю¬
бой  каприз  и  прихоть.
 10. 	..  .Впрочем,  остановимся.  Хотя  вначале  перечень
зиждется  на  достижениях  химии  и  молекулярной  биологии,
но  с  четвертого  пункта  он  стал  приобретать  слишком  шут¬
ливый  характер.  А  ведь  мы  забыли  электрофизиологию,  по-
видимому  лежащую  в  основе  операционной  памяти  и  во¬
обще  процесса  запоминания,  а  может  быть,  и  воспроизве¬
дения.  Мы  забыли  о  гипнозе,  пробуждающем  дремлющую
память  детских  лет.
 Словом,  наш  перечень  —  лишь  фрагмент  длинного
списка,  который  специалисты  могли  бы  долго  продол¬
жать.  ..
 Многое  из  сказанного  может  показаться  фантастикой  —
и  действительно,  чем  не  темы  для  фантастов!  Но  мы  убеж¬
дены  —  по  крайней  мере  несколько  пунктов  нашего  переч¬
ня  могут  быть  выполнены.  Вот,  к  примеру,  эмоциональная
 3  Как  стать  умным?
 49

«окраска»  памяти,  о  которой  тоже  мы  почти  ничего  не
говорили...
 В  жизни  большого  русского  писателя  А.  И.  Куприна
14  лет  занял  военный  период:  кадетский  корпус,  Алексан¬
дровское  юнкерское  училище,  пехотный  Днепровский
полк...  Окрашенные  в  мрачные  тона  воспоминания  послу¬
жили  основой  для  повести  «На  переломе  (Кадеты)»  —  воен¬
ного  варианта  «Очерков  бурсы»  —  и  одного  из  самых  заме¬
чательных  и  беспощадных  произведений  русской  литера¬
туры  —  повести  «Поединок».  Повесть  «Кадеты»  кончается
словами:  «Прошло  очень  много  лет,  пока  в  душе  Буланина
не  зажила  эта  кровавая,  долго  сочившаяся  рана.  Да  полно,
зажила  ли?»
 Но  рана  зажила.  Прошло  почти  тридцать  лет.  Куприн
в  эмиграции  пишет  повесть  «Юнкера».  И  память  «подает»
ему  факты  с  эмоциональным  оттенком  грусти.  Грусти  по
ушедшим  временам,  грусти  по  юности.  И  эти  времена  ка¬
жутся  ему  добрыми  и  славными.  Так  за  тридцать  лет  про¬
изошло  эмоциональное  «перекрашивание»  воспоминаний.
 «Память  так  же  разборчива,  как  желудок...  Большин¬
ству  из  нас  приходится  освобождать  свою  память  от  слиш¬
ком  тяжелого  груза»,  —  говорит  один  из  персонажей
Г.  Уэллса  («Мистер  Блетсуори  на  острове  Ремпол»).
 В  книге,  изданной  почти  сорок  лет  назад  и  посвящен¬
ной  памяти,  приводятся  слова  Ницше:  «Ты  это  сделал»,—
сказала  память.  «Ты  этого  не  мог  сделать»,  —  сказала  гор¬
дость  —  и  память  сдалась».
 Эмоции  —  это  «палитра  памяти»;  именно  отсюда  чер¬
пает  память  краски  для  расцвечивания  воспоминаний.  Да
и  сами  события  запоминаются  в  ореоле  их  эмоциональной
окраски.  Словно  на  пути  восприятия,  запоминания  и  вос¬
произведения  информации  стоят  фильтры  наших  чувств,
как  цветные  стекла,  через  которые  проходит  поток  «свет$»,
идущий  в  «кладовые»  памяти  или  струящийся  из  них.  По
чувствами,  эмоциями  можно  управлять  —  и  непрерывно
пополняемый  арсенал  химических  отмычек  к  эмоциям  го¬
тов,  об  этом  еще  будет  идти  речь.  А  через  эмоции  можно
управлять  окраской  памяти...
 Да,  многое  еще  кажется  сегодня  фантастикой,  но  вот
что  сообщил  далекий  от  фантастики  журнал  «За  рубежом»
в  апреле  1969  года  о  пересадке  памяти  с  помощью  экстрак¬
тов  из  мозга:
 50

«Найти  высокоодаренного  донора,  по  всей  вероятности,
можно.  Многие  лауреаты  Нобелевской  премии  уже  завеща¬
ли  свой  мозг  для  научных  исследований.  Последним  это
сделал  американский  генетик  Герман  Джозеф  Меллер.
 Однако  удастся  ли  найти  человека,  который  согласится
на  инъекцию  чужой  памяти?  Ведь  вводить  будут  не  под¬
дающуюся  контролю  смесь.  Отдельные  способности  по  за¬
казу  отфильтровать  пока  не  удается...  Тому,  кто  захочет
получить  через  иглу  шприца  знания  другого  человека,  при¬
дется  принять  всю  горечь  воспоминаний,  накопившуюся
у  донора  в  течение  его  жизни.
 Поэтому  профессор  Юнгар  считает:  «Единственным  спо¬
собом  сделать  это  направление  исследований  пригодным
для  практического  применения  является  создание  искусст¬
венных  «препаратов  памяти».
 Исследования  в  этой  области  ведутся  с  повышенной  ин¬
тенсивностью  и  в  обстановке  секретности.  Лишь  изредка
публикуются  кое-какие  сведения.
 В  Олбэни  (штат  Нью-Йорк)  профессор  Камертон  избрал
самый  прямой  путь.  Он  стал  вводить  своим  престарелым
пациентам,  страдающим  выпадением  памяти,  препараты
рибонуклеиновой  кислоты  (РНК),  полученной  из  дрожжей.
Расчет  его  прост:  возможно,  избыток  «кирпичиков»,  из  ко¬
торых  строится  память,  снова  повысит  способность  мозга
замечать  и  запоминать.
 Успех  превзошел  все  ожидания.  У  пациентов  Камерто¬
на  память  резко  улучшилась.  Одна  восьмидесятилетняя
дама,  не  помнившая  собственного  имени  и  по  двадцать  раз
кряду  задававшая  один  и  тот  же  вопрос,  сама  не  замечая
этого,  вновь  обрела  способность  нормально  вести  разговор.
 Пятидесятивосьмилетняя  пациентка,  страдавшая  край¬
ним  ослаблением  памяти,  стала  все  отлично  помнить.
 Лаборатории  фирмы  «Эббот»  в  Чикаго,  очевидно,  уда¬
лось  найти  вещество,  стимулирующее  естественный  синтез
РНК.  Это  пермолин  магния;  его  действие  испытывали
на  крысах.  Через  тридцать  минут  после  получения  таб¬
летки  крысы  должны  были  научиться  по  определенному
знаку  прыгать  с  доски.  Они  научились  этому  трюку  в
пять  раз  быстрее,  чем  их  сородичи,  не  получившие  пре¬
парата.
 В  1966  году  были  проведены  первые  опыты  на  лю¬
дях.  Они  также  оказались  многообещающими.  Но  вскоре
 3*
 51

препарат  и  опыты  с  ним  были  засекречены.  Фирма  «Эббот*
окружила  плотной  завесой  тайны  свои  новые  «пилюли
памяти».
 •  *  *
 Одну  из  первых  гипотез  о  молекулярной  природе  памя¬
ти  создал  Лео  Сциллард,  слывший  пророком  среди  физиков.
(Мы  познакомили  вас  с  этой  гипотезой.)  Имя  Лео  Сциллар-
да  тесно  связано  с  историей  ядерной  физики.
 Сциллард  в  числе  первых  еще  в  начале  30-х  годов  опи¬
сал  теоретически  цепную  ядерную  реакцию  и  внес  значи¬
тельный  вклад  в  ее  практическое  осуществление.  В  то  же
время,  как  пишет  Роберт  Юнг  в  книге  «Ярче  тысячи
солнц»:  «Сциллард  обладал  удивительной  способностью,
опираясь  на  факты  сегодняшнего  дня,  методом  дедукции
предугадывать  будущие  события».  Действительно,  Лео
Сциллард  предугадал  не  только  возможность  цепной  реак¬
ции  —  он  предвидел  создание  атомной  бомбы  и  еще  в
1935  году  обратился  к  ученым-атомникам  с  призывом  воз¬
держаться  от  публикации  их  исследований.  В  1938  году  он
уже  осознавал  возможность  гонки  атомных  вооружений  и
вторично  обратился  к  ученым  с  призывом  о  самоцензуре.
Он  же,  в  предвидении  того,  что  гитлеровская  Германия  мо¬
жет  создать  атомную  бомбу,  составил  проект  известного
письма  президенту  Франклину  Д.  Рузвельту,  которое  под¬
писал  А.  Эйнштейн  и  которое  послужило  отправным  пунк¬
том  для  начала  работ  по  созданию  атомной  бомбы.
 Остался  ли  Сциллард  пророком,  круто  повернув  от  атом¬
ной  физики  к  биохимии  памяти?  Будет  ли  это  направление
науки  таким  же  стратегически  важным?
 Нам  кажется,  что  да.
 В  1899  году  в  «стольном  граде»  Санкт-Петербурге  вы¬
шла  тоненькая  книжечка  «Память.  Мнемоника».  Ее  автор
Д.  Павлов  рекомендовал  себя  как  первый  и  единственный
русский  специалист  по  памяти.
 Спустя  67  лет  в  Биологическом  центре  Академии  наук
СССР  в  городе  Пущино  на  берегу  Оки  125  отечественных
специалистов  сделали  87  докладов,  и  все  —  о  физико-хими¬
ческих  основах  памяти.
 Летом  этого  же  года  в  Москве  на  XVIII  Международ¬
ном  психологическом  конгрессе  проблемам  памяти  было
посвящено  три  симпозиума,  157  докладов.
 52

/г^оуие,еекуьои  </?еяс/пугхЛсс
 Продолжение.
 ДЕЦИБЕЛЫ  И  ИМБЕЦИЛЫ
 Первую  шкалу  для  измерения  умственных  способностей
создал  француз  Вине.  Она  состояла  из  30  постепенно  усложняю¬
щихся  заданий  психологического  характера.
 1. 	Координация  движений  головы  и  глаз.
 2. 	Сжать  положенный  на  ладонь  кубик...
 5.  Развернуть  плитку  шоколада...
 9.  Назвать  показанные  на  картинке  предме¬
ты.  (Хорошо  знакомые  всем  предметы
изображены  в  необычном  ракурсе.)
 шДД 	*=>
 10.  Определить,  какая  из  двух  прямых  длиннее...
 14. 	Определить  слова:  дом,  ло¬
шадь,  вилка,  лампа.
 15. 	Повторить  фразу  (из  15
слов)...
 29. 	Листок  складывают  вчетверо
и  часть  отрезают.  Нарисовать,
что  получится,  если  листок
развернуть.
 30. 	Провести  различие  между
привязанностью  и  уважением,
печалью  и  скукой.
 Шкала  давала  возможность
 определить  коэффициент  интеллек¬
та.  Суть  его  в  том,  что  задачи
берутся  не  по  вкусу  составителей,  а  по  статистическим  результа¬
там.  Для  разработки  шкалы  выбрали  50  детей  нормального  раз¬
вития  от  2  до  12  лет  и  столько  же  умственно  отсталых  взрослых
(теперь  это  называется  группой  стандартизации).  Им  дали  до¬
вольно  обширный  набор  заданий.  То,  с  которым  справлялось
большинство  6-летних  в  группе,  считали  посильным  для  нормаль¬
ного  6-летнего.  В  точности  так  же,  как  нормальный  аппетит  —
это  близкий  к  потребности  в  пище  большинства.  Развитие,  при
котором  задания  для  6-летних  можно  сделать,  а  для  7-летних  —
не  по  силам,  называется  умственным  возрастом  6  лет  (УВ  6  лет).
Это  понятие  —  главное  в  методе  коэффициентов  интеллекта.
5-летний  с  УВ  6  лет  развит  хорошо,  а  семилетний  —  плохо.
 53

Поток  работ  о  молекулярных  основах  памяти  стреми¬
тельно  нарастает.
 Симпозиум  в  Пущино  проходил  в  новом  здании  Инсти¬
тута  биофизики.  Недалеко  от  этого  здания  смотрят  в  небо
радиотелескопы  Физического  института  им.  П.  Н.  Лебедева
Академии  наук.  Сравнительно  близко  шло  строительство
крупнейшего  в  мире  серпуховского  ускорителя.  И  это  со¬
седство  кажется  нам  символичным:  три  генеральных
направления  естественных  наук  нашего  времени  рядом  —
физика,  биология,  космология.
 Пожалуй,  и  физика,  и  космология  обогнали  и  «памято-
логию»  в  частности,  и  биологию  в  целом.  Выход  в  «космос
памяти»  еще  только  готовится.  До  итогов,  до  точного  зна¬
ния  еще  далеко  —  ив  этом,  пожалуй,  основной  итог  на¬
шего  короткого  заключения.  Конечно,  память  не  сводится
к  двум-трем  типам  молекул,  просто  мы  ничего  пока  больше
не  знаем.
 Память  по-прежнему  загадочна  и  таинственна  —  и  мы
завершим  эту  главу  прекрасными  словами  известного  не¬
мецкого  писателя  С.  Цвейга:  «Наша  память  не  похожа  на
бюрократическую  регистратуру,  где  в  надежно  упакован¬
ных  бумагах  исторически  верно  и  неизменно  —  акт  к  акту—
документально  изложены  все  десятилетия  нашей  жизни;
то,  что  мы  называем  памятью,  заложено  в  нашей  крови  и
заливается  ее  волнами;  это  живой  орган,  подчиненный  из¬
менениям  и  превращениям,  а  не  ледник,  не  устойчивый
аппарат  для  хранения,  в  котором  каждое  чувство  сохра¬
нило  бы  свои  основные  свойства,  свой  природный  аромат,
свою  былую  историческую  форму.  В  этом  струящемся  по¬
токе,  который  мы  поспешно  сжрмаем  в  одно  слово,  называя
его  памятью,  события  двигаются  как  гальки  на  дне  ручья,
шлифуясь  друг  о  друга  до  неузнаваемости.  Они  приспособ¬
ляются,  они  передвигаются,  они  в  таинственной  мимикрии
принимают  форму  и  цвет  наших  желаний.  Ничего  или
почти  ничего  не  остается  неизменным  в  этой  трансформи¬
рующей  стихии,  каждое  последующее  впечатление  затем¬
няет  предыдущее,  каждое  новое  воспоминание  до  неузна¬
ваемости  и  часто  до  противоположности  изменяет  первона¬
чальное.  ..»
 Память  остается  «стихией»,  над  которой  человек  так  до
конца  и  не  властен.  Пока...

ноСти

Мы  все  гениальны  в  утробе...
 Евг.  Евтушенко
 ...  Нельзя  вообще  требовать
от  человека  таланта,  если  бог
его  обделил  талантом.
 А.  Блок

У  КОЛЫБЕЛИ  ГЕНИЯ
 Вы  прочли  эпиграфы  к  этой  части?
 Кто  прав  —  Александр  Блок  или  Евгений  Евтушенко?
 Все  гениальны,  пусть  даже  в  утробе,  или  талантом  как
особой  милостью  награждает  природа?
 Современная  биология  вмешалась  в  заочный  спор  по¬
этов.
 В  наиболее  наглядной  форме  человеческие  способности
видны  у  гения,  который  «есть  торжественнейшее  и  мо¬
гущественнейшее  проявление  сознающей  себя  природы..  .*
(В.  Г.  Белинский).
 Дают  ли  основание  современная  молекулярная  биология
и  генетика  считать,  что  в  основе  гениальности  лежат  биоло¬
гические  особенности  организма,  или  каждый  путем  упор¬
ного  труда  при  наличии  условий  может  стать  гением?  Имен¬
но  такова  прозаическая  вариация  на  темы  двух  эпиграфов.
Сразу  оговоримся,  что  мы  согласны  с  теми,  кто  считает,
что  гения  создает  труд,  что  его  воспитывает  среда  и  что
гений  —  это  ответ  на  запросы  эпохи.
 Но  для  того,  чтобы  эпоха  получила  такой  ответ,  каких
милостей  нам  надо  ждать  от  природы?
 57

«Для  того,  чтобы  стать  Рафаэлем,  —  писали  К.  Маркс  и
Ф.  Энгельс  в  «Немецкой  идеологии*,—  надо  носить  Рафаэля
в  себе,  а  кроме  того,  каждый,  в  ком  сидит  Рафаэль,  должен
иметь  возможность  беспрепятственно  развиваться».
 Вот  о  «Рафаэле  в  себе»  и  пойдет  речь.
 Обостренный  интерес  к  гениям  возник,  очевидно,  вскоре
после  того,  как  на  земле  появился  первый  гений.  История
не  сохранила  нам  его  имени,  может  быть,  это  был  создатель
ловушки  для  мамонтов,  а  может  быть,  изобретатель  колеса.
 Книга  Хуана  Уарте  «Исследование  способностей  к  на¬
укам»  (вполне  современное  название)  вышла  в  испанском
городе  Баэса  уже  в  1575  году.
 Она  выдержала  несколько  изданий,  была  переведена  на
множество  языков  и  сделала  талантливого  врача  Хуана
Уарте  прославленным  испанским  философом.
 В  1581  году  инквизиция  запретила  книгу  Уарте.  Талант
не  результат  божественного  вдохновения,  утверждал  Уарте,
его  основы  заложены  в  строении  самого  человека:  «Так  же
как  для  того,  чтобы  хорошо  видеть  вещи,  ему  (человеку)  не¬
обходимы  хорошие  глаза,  и  для  того,  чтобы  слышать  зву¬
ки,  —  хорошие  уши,  по  той  же  самой  причине  он  должен
иметь  хороший  мозг,  чтобы  судить  о  том,  что  хорошо  и  что
плохо».
 Хороший  врач  Уарте  пытался  даже  описать  те  анатоми¬
ческие  особенности  мозга,  которые,  по  его  мнению,  должны
быть  у  способных  людей.  Его  предположение  о  том,  каковы
эти  особенности,  наивны  с  нашей  точки  зрения,  но  на  про¬
тяжении  всех  последующих  столетий  люди  искали  нечто
особое  в  анатомии  великих.  Австрийский  врач  и  анатом
Франц  Йозеф  Галль  стал  основателем  френологии  —  уче¬
ния,  утверждающего,  что  особенности  психики  человека
находят  свое  выражение  в  строении  черепа.  Артур  Шопен¬
гауэр  в  трактате  «О  гении»  посвятил  целый  раздел  пред¬
полагаемым  анатомическим  и  физиологическим  особен¬
ностям  гения,  в  первую  очередь  —  его  мозгу.  В  конце  прош¬
лого  века  анатомы  непрерывно  «открывали»  на  черепе  ве¬
ликих  «математические  шишки»,  «музыкальные  выступы».
 Конечно,  мы  и  сейчас  понимаем,  что  анатомические  осо¬
бенности  играют  роль  в  выявлении  талантов,  особенно
художественных,  о  чем  очень  подробно  сказано  в  книге
А.  Илиади  «Природа  художественного  таланта»  (1966).
Илиади  справедливо  пишет  о  том,  что  фигура  танцовщицы,
 58

рука,  пианиста,  глаз  художника,  ухо  музыканта  —  все  это
необходимые  условия  проявления  способностей,  а  затем  и
формирования  таланта.  В  программе  концерта  девятилет¬
него  Моцарта,  в  частности,  значится:  «Будут  точнейше
определены  расстояния  всех  тонов,  которые  могут  быть
даны  отдельно  или  в  аккордах,  на  рояле  или  на  всевоз¬
можных  инструментах,  колоколах,  стаканах,  часах  и  т.  д.».
Только  идеально  физически  устроенное  природой  ухо  спо¬
собно  к  такому  восприятию.
 А  рука  музыканта,  в  особенности  его  кисть?  Как  писал
известный  пианист  и  педагог  Г.  Нейгауз:  «...исключитель¬
ные,  уникальные  пианистические  дарования  возможны
только,  когда  между  духовными  и  телесными  данными  пиа¬
ниста  существует  полная  гармония  [то  есть  когда  и  талант
исключительный,  и  руки  исключительные]...  Посмотрите
на  руки  наших  современных  сильнейших  пианистов-вир-
туозов:  Рихтера,  Гилельса,  Горовица...  Вы  сразу  по  пер¬
вому  впечатлению  убеждаетесь  в  том,  что  это  руки  особой,
редкостной  и  исключительной  приспособленности  к  фор¬
тепьянной  игре  в  большом  масштабе».
 В  определенных  пределах  эти  анатомические  особен¬
ности  —  плод  труда,  упорства,  воли,  но  только  в  опреде¬
ленных,  —  любому  физическому  совершенствованию  частей
тела  есть  предел.  Шопен,  например,  сделал  себе  специаль¬
ное  приспособление  между  пальцами,  чтобы  достичь  нужно¬
го  растяжения,  но  кисть  у  него  так  и  осталась  сравнительно
небольшой.
 Итак,  по  элементарной  схеме:  гений  музыки  —  это  да¬
рованные  природой  мозг,  ухо,  рука;  гений  живописи  —
мозг,  глаза,  руки...  Не  правда  ли,  такой  перечень  напоми¬
нает  прейскурант  магазина  учебно-наглядных  пособий,  где
на  полках  лежат  муляжи  различных  органов?
 Но  анатомические  особенности  не  объяснят  темпера¬
мент  таланта,  его  волю,  часто  соразмерную  таланту,  его
одержимость,  о  которой  так  красочно  сказал  Ромен  Рол-
лан:  «Пусть  тот,  кто  отрицает  гений,  кто  не  знает,  что  это
такое,  вспомнит  Микеланджело.  Вот  человек,  поистине  одер¬
жимый  гением.  Гением,  чужеродным  его  натуре,  вторгшим¬
ся  в  него,  как  завоеватель,  и  державшим  его  в  кабале».
 Словом,  гений  —  не  собрание  специализированных  орга¬
нов,  отличающихся  особым  развитием.  Как  и  каждого  чело¬
века,  гения  следует  рассматривать  как  целостный  организм.
 59

Даже  фраза  «гениальная  голова»,  строго  говоря,  не
верна.
 Народная  пословица  гласит:  «на  то  и  голова,  чтобы  в
ней  ум  был».  Можно  усомниться  и  в  народной  мудрости  —
в  голове  сосредоточен  мозг,  а  это  не  то  же,  что  «весь  ум».
 Такое  заявление  сперва  похоже  на  бессмыслицу.  И  тем
не  менее  эта  бессмыслица  не  раз  служила  предметом  спора:
«Может  ли  существовать  отдельно,  жить  и  мыслить  «го¬
лова  профессора  Доуэля?»  Или  другого,  недавнего  спора:
«Может  ли  машина  мыслить  как  человек?»
 Спор  этот  еще  изредка  выплескивается  на  страницы,
как  лава  затухающего  вулкана,  но  подавляющая  часть
ученых  твердо  убеждена,  что  мозг  —  лишь  своеобразный
«пульт»  более  сложной  системы,  именуемой  «человек»,  ко¬
торая  только  в  целом  может  быть  носителем  психической
индивидуальности  разума,  таланта.
 Об  этой  системе  в  целом,  о  ее  внутренних  связях  извест¬
но  мало,  поэтому  лавры  гения  всегда  доставались  голове,
как  лавры  полета  в  космос  —  космонавтам.
 Только  изредка  разрывалась  пелена  незнания.  Мы  уже
рассказывали  о  том,  что  многих  крупных  художников
(Г.  Доре,  Н.  Ге  и  др.)  отличала  феноменальная  зрительная
память,  —  посмотрев  короткое  время  на  натуру,  они  виде¬
ли  ее  потом  «внутренним  зрением»  со  всеми  мельчайшими
подробностями.  Позже  было  найдено,  что  такого  рода  свой¬
ство  —  эйдетизм  —  вызвано  особой  работой  гормональных
систем.  Эйдетизм  —  «божий  дар»  для  писателя,  художни¬
ка,  журналиста,  натуралиста,  дар,  который  может  опреде¬
лить  призвание  человека  и  безусловно  способствует  прояв¬
лению  его  таланта.  Но  не  мозг  синтезирует  гормоны  —  и
если  этот  факт  безразличен  для  головы  профессора  Доу¬
эля,  то  он  мог  бы  стать  убийственным  для  головы  худож¬
ника  Доуэля:  талант  художника  обусловлен  не  только  тем,
что  есть  в  черепной  коробке.
 Современная  наука  давно  уже  рассматривает  человека
«как  самовоспроизводящийся  и  саморегулирующийся  био¬
химический  комплекс,  индивидуальный  и  неповторимый  у
каждого  человека».  Если  это  ученое  определение  растолко¬
вать,  то  оно  означает,  что  каждый  человек  —  существо  осо¬
бое,  неповторимое,  так  велика  анатомическая  изменчивость
человека,  так  меняется  его  химический  состав,  содержание
белков  и  витаминов,  гормонов  и  низкомолекулярных  ве-
 60

ществ.  Один  человек  отличен  от  другого  и  наследствен¬
ностью  и  «химизмом».  Десятки  ферментов  проявляют  раз¬
ную  активность,  если  они  получены  от  разных  людей.  Об¬
мен  веществ  и  скорость  роста,  действие  гормонов  и  биото¬
ки  мозга  —  все  индивидуально,  как  рисунок  кожи.
 Конечно,  и  у  мозга  биохимическая  индивидуальность
должна  проявляться  по  крайней  мере  с  той  же  силой,  с
какой  она  существует  во  всем  организме.
 Среди  бесконечных  биохимических  индивидуальностей,
которыми  может  быть  представлен  организм,  вдруг  возни¬
кает  и  та  уникальная,  которая  может  служить  биологичес¬
кой  основой  гения,  всего  лишь  основой,  природной  «заго¬
товкой»,  а  потом  уже  труд  и  социальная  среда  должны,  из
этой  «заготовки»,  как  из  глыбы  мрамора,  вырубить  облик
будущего  гения.
 Пока  не  так  уж  много  известно  о  человеческом  организ¬
ме  как  о  взаимосвязанной  биохимической  системе,  и  мы  не
можем  вывести  «формулу  гения»,  из  которой  сразу  было  бы
видно,  чем  биохимически  отличался  Моцарт  от  Сальери.
Но  одно  достоверно  известно:  многое  в  этой  биохимичес¬
кой  «заготовке»,  будь  то  «полуфабрикат»  дурака  или  гения,
определяется  генетической  системой  человека  —  генотипом.
Именно  в  генотипе  содержится  информация  об  основных
биохимических  реакциях,  об  их  последовательности.  Гено¬
тип  —  основа  индивидуальности  человека,  правда,  только
основа:  на  пути  от  первой  клетки  будущего  организма  —
зиготы,  возникшей  из  слияния  яйцеклетки  и  сперматозои¬
да,  до  взрослого  организма  эту  генетическую  информацию
будет  «редактировать»  своим  физико-химическим  «каран¬
дашом»  среда
 Сейчас  трудно  найти  человека,  который  бы  стал  спо¬
рить  с  тем,  что  именно  хромосомы  определяют  многие  вне¬
шние  черты  человека  —  цвет  волос,  кожи,  глаз,  форму  губ,
ноздрей  и  носа...  В  хромосомах  «записаны»  особенности
скелета,  группа  крови  и  т.  п.  И  в  этом  смысле  «хромосом¬
ная»  индивидуальность  гения  так  же  существенна  для  его
судьбы,  как  индивидуальность  любого  человека  в  его
жизни.  Биографы  любят  писать  об  уродливости  Паганини,
чарующей  внешности  всех  Дюма,  предрасположенности  к
туберкулезу  Шопена.  По  этой  канве  романисты  часто  пле¬
тут  узор  событий.  Но  если  большой  нос  Сирано  де  Берже¬
рака  осязаем  —  и  его  величина  может  быть  «свалена»  на
 61

♦безумство»  хромосом,  то  большой  талант  —  нечто  менее
осязаемое  чем  нос.  Легко  определить,  что  такое  нос,  —  а
что  такое  талант?
 И  вот  это  «нечто»,  чему  и  определения  точного  нет,  мы
пытаемся  связать  с  хромосомами,  хотим  поставить  знак
равенства  между  индивидуальностью  биологической  и  хо¬
тя  бы  частью  индивидуальности  психологической.  При  всех
наших  многочисленных  заверениях  о  том,  что  речь  идет
только  о  задатках  способностей,  таланта,  что  роль  социаль¬
ной  среды,  образования,  воспитания  становится  решающей
после  того,  как  природа  награждает  нас  «Рафаэлем  в  себе»,
все  равно  оппоненты  найдутся.
 «А  почему  бы  не  быть  всем  гениями?»  —  задал  вопрос
писатель  Лев  Гумилевский  во  время  еще  одной,  недавней
дискуссии  на  эту  тему.
 Может  быть,  прав  известный  биохимик  Р.  Уильямс,  ко¬
торый  заметил:  «Человеческая  гордость...  мешает  нам  при¬
знать,  что  законы  генетики  приложимы  к  человеческим
существам.  Знаменитый  атлет,  математик,  музыкант  или
философ  предпочитает  считать,  что  он  достиг  своего  поло¬
жения  благодаря  собственным  усилиям.  Ведь...  его  врож¬
денная  одаренность  представляют  собой  как  бы  пассив  в  ба¬
лансе  его  достоинств  и  недостатков».
 А  между  тем  биологические  основы  таланта  —  менее
всего  тема  для  академического  спора  или  схоластической
дискуссии.  От  этого  зависит  планомерное  увеличение  ин¬
теллектуальной  мощности  человечества.

ГЕНЫ  И  ГЕНИИ
 Если  не  каждый  может  стать  гением,  то  откуда  бе¬
рет  свои  биологические  задатки  тот,  кто  им  все  же  ста¬
новится?
 Вот  уже  почти  сто  лет  именно  на  эту  тему  ведется  упор¬
ная  дискуссия,  начало  которой  положила  книга  англий¬
ского  ученого  Френсиса  Гальтона  «Наследственность  та¬
ланта».
 Френсис  Гальтон  —  сам  выходец  из  семьи  талантов:  его
дед,  Эразм  Дарвин,  известный  натуралист,  врач  и  поэт,  его
двоюродный  брат  —  Чарлз  Дарвин,  основоположник  учения
об  эволюции  живой  природы.
 Гальтон  был  одним  из  самых  интересных  умов  XIX  сто¬
летия.  Он  ввел  дактилоскопию  в  Скотленд-Ярде,  основал
общество  евгеники,  которое  требовало  размножения  чело¬
вечества  на  разумных  основаниях,  и  сверх  всего  этого  он
по  праву  считается  основателем  математической  генети¬
ки.  Страстью  всей  жизни  Гальтона  было  считать  все  под¬
ряд.  Внимательно  исследовав  сведения  о  целых  поколе-
 63

ниях  английских  ученых,  Гальтон  утверждал,  что  для
возникновения  талантов  наследственность  (под  которой
Гальтон  понимал  влияние  предшествующих  поколений)  важ¬
нее  среды.
 После  Ф.  Гальтона  традиционным  методом  для  генети¬
ков  всех  стран  стало  исследование  родословных  выдающих¬
ся  людей.
 Иногда  ученые  просто  избирали  для  анализа  родослов¬
ные  лиц,  о  которых  у  подавляющей  части  человечества
сложилось  представление  как  о  выдающихся;  иногда  они
ограничивали  себя  списком  тех,  чьи  имена  попали  в  энци¬
клопедию,  например,  Британскую.
 Родословные  давали  повод  для  раздумий.
 Династия  Иоганна  Себастьяна  Баха,  целый  «клан»  гени¬
альных  (сам  Иоганн  Себастьян),  талантливых  (его  сыновья),
одаренных  (его  родственники)  композиторов,  органистов,
дирижеров...
 Братья:  Александр  и  Вильгельм  Гумбольдты;  Эдмонд  и
Жюль  Гонкуры;  Гергарт  и  Карл  Гауптманы;  Томас  и  Ген¬
рих  Манны  (и  сын  Томаса  —  Клаус),  Валентин  Катаев  и
его  младший  брат  —  Евгений  Петров.
 «Отцы  и  дети»:  Штраусы,  Дюма...
 Актерские  и  музыкальные  династии...
 Еще  до  революции  в  России  появляются  статьи,  посвя¬
щенные  наследованию  способностей  человеком;  в  знамена¬
тельном  1917  году  крупный  русский  генетик  Ю.  А.  Филип-
ченко  помещает  подробную  статью  на  эту  тему  в  журнале
«Русская  мысль».  Для  анализа  выбирался  список  членов
Академии  наук—
 Активную  поддержку  этим  разысканиям  оказывали  ру¬
ководители  Российской  Академии  наук  академик  С.  Ф.  Оль¬
денбург  и  А.  Е.  Ферсман.
 ...  Петроград,  осень  1920  года.  Еще  полыхает  в  стране
пламя  гражданской  войны.  В  стране  царит  разруха  и  го¬
лод.  По  холодным  улицам  Петрограда  спешат  ученые.
Хлопает  массивная  дверь  Дома  ученых,  пропуская  голод¬
ных  и  замерзших  людей.  Здесь,  в  Доме  ученых,  работает
Комиссия  по  улучшению  быта  ученых,  созданная  по  ини¬
циативе  А.  М.  Горького  и  по  указанию  В.  И.  Ленина.
В  отделе  распределения  происходит  регистрация  продукто¬
вых  карточек.  На  этот  раз  вместе  с  карточками  ученым  вы¬
дают  три  листа  бумаги;  на  одном  из  них,  большого  форма-
 64

та,  —  какая-то  анкета,  на  другом,  поменьше  —  пояснения  к
ней,  на  третьем  —  еще  какие-то  вопросы.  Ученый,  решив¬
шийся  ответить  на  вопросы  анкеты,  должен  был  заполнить
массу  самых  различных  граф,  касающихся  его  детей  и  ро¬
дителей,  бабушек  и  прабабушек.  Анкеты  спрашивали  об  их
занятиях  и  профессиях,  о  цвете  глаз  и  волос,  о  зрении  и
слухе,  о  различных  болезнях,  которые  были  известны  в  этом
роду...  Список  вопросов  был  явно  утомительный,  и  тем  не
менее,  многие  из  ученых  пытались  дать  на  все  полные  от¬
веты,  —  имя  составителя  анкет  профессора  Петербургского
университета  Ю.  А.  Филипченко  было  достаточно  хорошо
известно  в  кругах  интеллигенции.
 Филипченко  обратился  к  спискам  членов  Российской
Академии  наук,  к  анкетному  опросу  современников.  Анке¬
ты  и  данные  из  архивов  академии  стекались  на  Зверинскую
улицу,  4.  Здесь,  прямо  на  квартире  Ю.  А.  Филипченко,  по¬
мещалось  бюро  по  генетике  человека,  организованное  в
начале  1921  года  по  решению  Совета  постоянной  комиссии
по  изучению  естественных  производительных  сил  России;
генетический  материал  страны  был  отнесен  к  ее  производи¬
тельным  силам.
 Многочисленные  родословные,  так  же  как  и  анкеты
современников,  обрабатывались  математически,  в  принци¬
пе  почти  так  же,  как  обрабатывал  свои  данные  «отец  ге¬
нетики»  Грегор  Мендель,  смотря  за  поколениями  желтых
и  морщинистых  горошин,  —  только  на  этот  раз  «гороши¬
нами»  были  человеческие  судьбы.
 Вот  родословная  известного  химика  —  академика  Нико¬
лая  Николаевича  Бекетова.  В  его  роду  Г.  С.  Карелин  —  из¬
вестный  натуралист  и  путешественник,  его  дочь  —  перевод¬
чица  Дарвина  и  В.  Н.  Бекетов  —  профессор  ботаники.  В  этом
роду  и  русский  баснописец  П.  П.  Дмитриев,  писатель
Н.  А.  Бекетов,  ученый-иконограф  Н.  П.  Бекетов,  приходя¬
щийся  родственником  Карамзину,  М.  А.  Бекетова  —  пере¬
водчица  и  литератор,  поэт  А.  А.  Блок.
 Вот  другая  родословная,  относящаяся  к  семье  Ляпуно¬
вых:  известный  астроном,  директор  Казанской  обсервато¬
рии  М.  В.  Ляпунов  и  три  его  сына:  Александр  Михайлович
академик-математик,  Сергей  Михайлович  композитор,  про¬
фессор  консерватории,  и  Борис  Михайлович  —  академик-сла¬
вист.  Эта  семья  находится  в  родстве  с  Сеченовыми,  среди
которых  знаменитый  физиолог  И.  М.  Сеченов,  и  с  семьей
 65

Крыловых,  где  наиболее  известен  математик  и  корабле¬
строитель  академик  А.  Н.  Крылов.
 На  стол  исследователей  ложились  цифры,  и  они-то  и  при¬
вели  Ю.  А.  Филипченко  к  выводу,  «что...  подобно  много¬
му-многому  другому,  и  выдающиеся  ученые  рождаются,  а
не  творятся».  Этот  вывод  в  принципе  совпадал  с  мыслями
Гальтона,  взгляды  которого  во  многом  казались  сомнитель¬
ными  уже  его  современникам.
 Пожалуй,  и  сегодня  любопытны  возражения  Ф.  Гальто-
ну.  Если  в  какой-либо  одной  семье  замечается  последова¬
тельный  ряд  так  называемых  талантов  одного  и  того  же
направления,  то  это  ровно  ничего  не  значит.  Разве  не  впол¬
не  естественно,  что  талант  отца  или  дяди  рано  влияет  и  на
развитие  ребенка  в  известном  направлении?  Опыт  мог  бы
окончательно  разрешить  этот  вопрос,  но  такого  опыта  никто
никогда  не  делал...
 Схему  опыта,  который,  наверно,  удовлетворил  бы  про¬
тивников  Гальтона,  можно  изложить  почти  как  сюжет
фильма  в  кинопрограммах.  Шел  по  улице  малютка,  поси¬
нел  и  весь  дрожал...  Малютку  помещают  в  приют.  Он  вы¬
растает  в  лишениях  и  наперекор  всему  становится,  ну,  ска¬
жем,  талантливым  математиком  или  музыкантом.  И  вот  тут-
то  бывший  малютка  узнает,  что  он  происходит  из  рода,  где
пять  предыдущих  поколений  были  либо  математики,  либо
музыканты.  Счастливый  финал,  все  плачут...  И  такой
опыт  должен  был  бы  повториться  много  раз,  чтобы  совер¬
шенно  исключить  случайность.  Только  тогда  можно  было
бы  доказать,  что  данный  талант  наследственный.
 Действительно,  если  бы  опыт,  ах,  если  бы  опыт...
 Что  касается  одаренных  —  «малюток»  без  особой  родо¬
словной—  в  них  тоже  особого  недостатка  нет:  С.  Про¬
кофьев  в  9  лет  писал  музыку,  а  В.  Серов  —  рисовал.  А.  Ива¬
нов  в  11  лет  был  принят  в  Академию  художеств,  а  Торква¬
то  Тассо  в  13  стал  студентом  Болонского  университета...
Рано  раскрывались  дарования  всех  настоящих  математиков,
от  Лейбница  до  Мергеляна,  от  Галуа  до  Винера.  Недаром
Норберт  Винер  назвал  свою  автобиографию  «Бывший
вундеркинд...»
 Все  это  так.  Но,  с  другой  стороны,  разве  не  было  «вун-
дергроссфатеров»?  Вальтер  Скотт,  написавший  первую  кни¬
гу  в  43  года,  С.  Т.  Аксаков  —  в  56  лет...  Или  композитор
Арам  Хачатурян,  только  в  19  лет  поступивший  в  музы-
 66

кальный  техникум...  Как  быть  6  родословной  в  этом
случае?
 Здравый  смысл  подсказывает:  родословной  легче  всего
все  объяснить.  Юмористы  добродушно  шутят:  «Лядова
Людмила.  Композитор.  Племянница  композитора  Лядова.
Мощный  аргумент  в  руках  генетиков».
 Да,  у  Иоганна  Себастьяна  Баха  в  роду  были  талантли¬
вые  музыканты.  Но  как  отнестись  к  Эйнштейну,  который
одиноко  высится  в  толпе  своих  родственников  во  всех  из¬
вестных  нам  поколениях?  В  шутливом  тоне  это  отмечал  и
сам  А.  Эйнштейн:  «У  меня  нет  никакого  таланта,  а  только
страстное  любопытство,  следовательно,  отпадает  вопрос
о  наследственности».
 Список  «не  помнящих  родства»  может  быть  продолжен
как  угодно  долго:  Ньютон  и  Фарадей,  Джек  Лондон  и
Тургенев,  Мопассан  и  Чайковский...
 Если  бы  на  одну  чашу  весов  можно  было  бы  поставить
талантливых  детей  талантливых  родителей,  а  на  другую  со¬
брать  от  не  менее  талантливых  родителей  детей,  ничем  се¬
бя  не  проявивших,  —  можно  не  сомневаться,  что  вторая
чаша  быстро  перевесила  бы  первую.
 И  пусть  даже  в  талантливом  роду  во  всех  поколениях
есть  талантливые  представители.  Ведь  кто-то  должен  быть
первым,  и  здесь  нужен  Адам...
 Нет,  что-то  не  ладится  в  стройной  системе  Гальтона  —
Филипченко...  Откуда  все  же  берутся  эти  биологические
задатки,  эта  биохимическая  индивидуальность  и  «гениаль¬
ный»  генотип?

НЕТ
 Ж  Е1БГ
 ДА
 сяпг
 А*
 ЧТО  ТАКОЕ  УМ?
 Наука  требует  четких  определений.  Поэтому  вот  два  вро¬
де  бы  простых  вопроса.
 Что  такое  гениальность  и  талант?
 Кто  такой  гений?
 С  1925  по  1930  год  в  Свердловске  издавался  журнал  с
необычным  и  длинным  названием:  «Клинический  архив
гениальности  и  одаренности  (эвропатологии),  посвященный
вопросам  патологии  гениальной  и  одаренной  личности,  а
также  вопросам  патологии  творчества».  Во  многих  статьях
этого  журнала  утверждалось,  что  гений  непознаваем.  Ге¬
ний  —  творец,  но  «творческий  процесс  —  это  надо  считать
установленным  —  происходит  вне  сферы  ясного  сознания».
Недаром  для  древних  «гений»  был  тоже  самое,  что  «гинн»  —
туман,  тень,  дух,  демон...  Гений  —  существо  странной,  ми¬
стической,  огромной,  таинственной  творческой  силы.  Ее
истоки  неведомы  самим  гениям.  Откуда  она  берется?  «Это¬
го  я  не  знаю,  да  я  тут  и  ни  при  чем!»  —  воскликнул  Мо¬
царт.
 68

Понятие  «гений»  окутывалось  мистическим  туманом:
«Есть  основание  думать,  что  гений  не  сознает  и  не  может
объяснить  своих  характеристических  способностей.  Так  как
гений  обладает  главным  образом  творческой  способностью
и  уклоняется  от  обыкновенных  торных  дорог  в  мысли  и
деятельности,  то  он  необходимо  должен  быть  феноменом,
стоящим  выше  естественных  законов»  (С.  Джевонс.  Основы
науки.  Санкт-Петербург,  1881).
 «Энциклопедический  словарь»  Брокгауза  и  Эфрона  ме¬
ланхолически  сокрушался  в  начале  нашего  века:  «Гени¬
альность,  как  высшая  степень,  сравнительно  с  талантом,
как  низшею,  не  поддается  точному  определению».
 Кажется,  с  тех  пор  мы  не  сильно  продвинулись  вперед.
 Полвека  спустя  «Словарь  русского  языка»,  составлен¬
ный  С.  И.  Ожеговым,  оказался  менее  многословным,  но,
увы,  не  более  проницательным:  «Гений  —  высшая  творче¬
ская  способность».  И  к  этому  определению  с  незначитель¬
ными  вариациями  присоединяются  все  отечественные  эн¬
циклопедии  последнего  полувека.
 Таланту  повезло  не  больше,  чем  гению.  Расул  Гамзатов
писал  в  «Правде»:  «Физики  и  химики,  исследующие  строе¬
ние  материи,  так  и  не  обнаружили  до  сих  пор,  где  и  как
рождается  талант.  Я  тоже  не  представляю  себе,  что  это  та¬
кое:  мужество  или  нежность?  Совесть  или  красота?  Награ¬
да  или  наказание?  Любовь  или  ненависть?  Радость  или  пе¬
чаль?  И  откуда  он  приходит  к  человеку?  Талант  как  здо¬
ровье:  когда  он  есть,  так  есть...»
 И  другой  поэт,  Д.  Самойлов,  открывая  «Книгу  стихов»
К.  И.  Галчинского,  задумался  все  о  том  же:  «Мы  еще  не
изучили  тайных  законов,  по  которым  происходит  та  уди¬
вительная  концентрация  способности  к  познанию  и  самопо¬
знанию,  которую  мы  именуем  талантом.  Мы  не  знаем  био¬
логии  таланта  и  мало  занимаемся  психологией  творчества,
потому  в  «реалиях  быта»,  в  свойствах  отцов  ищем  началь¬
ные  контуры  поэтической  картины  мира,  которую  творит
художник».
 Задают  вопросы  не  только  поэты,  но  и  ученые,  специ¬
ально  исследующие  творчество.  В.  Пушкин  заключает  свою
книгу  «Эвристика  —  наука  о  творческом  мышлении»  во¬
просом:  «Как  управлять  загадочным  и  непонятным  твор¬
ческим  процессом?..  Нельзя  не  отметить,  что  наука  в  на¬
стоящее  время  не  располагает  еще  точными  и  надежными
 69

методами  повышения  эффективности  творческой  деятель*
ности.  Творческий  процесс  в  значительной  степени  остается
случайным  и  в  этом  отношении  отчасти  напоминает  творче¬
ство  во  времена  Гомера...  Можно  предположить,  что  боль¬
шой  интерес  как  в  теоретическом,  так  и  в  практическом  от¬
ношении  будут  иметь  исследования  на  молекулярном
уровне...»
 Нет,  мы  не  можем  пока  дать  сколь-либо  точное  опреде¬
ление  гению,  таланту.  Попробуем  тогда  определить  более
простое  понятие:  «умный».
 Между  «Идиотом»  Достоевского  и  «Гением»  Драйзера
бесчисленная  галерея  образов  мировой  литературы.  Кто  ум¬
нее  или  кто  глупее,  Остап  Бендер  или  Ходжа  Насреддин,
Пантагрюэль  или  Гулливер,  Фауст  или  Гамлет,  Шейлок  или
Гобсек?  На  этот  вопрос  ответить  трудно,  прежде  всего  по¬
тому,  что  мы  не  знаем,  как  «измерить»  ум.
 Интуитивно  каждый  из  нас  понимает,  что  такое  ум,  и
даже  способен  разместить  по  уму  своих  коллег  по  учебе
или  работе,  хотя  сделать  это  несоизмеримо  трудней,  чем
расположить  их  по  росту.  Как  отличить  природный  ум  от
тренированной  памяти,  быструю  сообразительность  от  уме¬
ния  быстро  извлечь  книжную  мудрость,  как  распознать  соб¬
ственное,  индивидуальное  под  «шубой»  культурных  навы¬
ков,  привитых  обществом?  Пока  удовлетворительно  сделать
этого  мы  не  можем  —  существует  лишь  одно  довольно  скуд¬
ное  средство  —  тест,  своеобразный  «пробный  камень»  для
человеческого  ума.  Собственно  говоря,  те  логические  зада¬
чи,  которые  так  часто  печатают  наши  научно-популярные
журналы,  уже  в  какой-то  степени  можно  считать  тестами
умственных  способностей  человека.  Правда,  их  решение  без
оценки  психолога  представляет  лишь  чисто  спортивный
интерес.
 Объединенные  в  программы  тесты  позволяют  количест¬
венно  «оценить  ум»  —  оценить  в  очках  и  в  баллах  за  реше¬
ние  того  или  иного  теста.  Тестам  посвящена  обширная
литература,  но,  даже  не  читая  ее,  легко  понять  несовер¬
шенство  тестов  как  мерила  ума.  Но  выбора  нет  —  ничего
лучшего  пока  не  придумано:  в  Палате  мер  и  весов,  где
лежит  эталонный  метр,  нет  эталонной  мерки  для  ума.
 Тесты  измеряют  по  существу  способность  произво¬
дить  подходящий  выбор.  Например,  при  одном  из  тестов
ребенку  показывают  какой-нибудь  обычный  предмет  и
 70

спрашивают  его  название  —  из  всех  слов  ребенок  должен
выбрать  нужное.
 Распространенными  тестами  являются  лабиринты,
 Продолжение. 	КОЭФФИЦИЕНТ  ИНТЕЛЛЕКТА
 По  данным  Бане,  5-й  тест  оказался  верхним  пределом  для
2-летних  детей,  а  также  для  идиотов;  9-й  —  для  3-летних,  14-й  —
для  5-летних,  15-й  —  для  взрослых  имбецилов.  Слабоумные  взрос-
лые  размещались  несколько  ниже  12-летних  детей  (см.  стр.  53).
 Недостатки  шкалы  очевидны.
 Почему,  скажем,  нормальный  трехлетний  обязан  назвать
предметы  на  картинке?  А  если  он  их  в  глаза  не  видел,  зато
знает  уйму  других?  И  может  быть,  при  этом  он  легко  выполнит
и  14-й  тест,  и  15-й?  Отсталый  он  или  очень  способный?  Почему
развитие  в  3  года  определяет  именно  знание  этих  предметов,  а  в
5  лет  —  сравнение  длин?  Хочется  критериев  более  весомых  и
зримых.  Критиковать  всегда  просто.  Но  статистика  подтвержда¬
ла:  да,  большинство  не  одолевших  тесты  своего  возраста  —
отсталые,  большинство  выполнивших  тесты  и  для  старшего  воз
раста  —  способные.  Правда,  не  слишком  убедительное  больший
ство.
 Эта  схема,  непрерывно  меняясь  и  совершенствуясь,  привела
к  нынешнему  коэффициенту  интеллекта  К}  (1п1еШ^епсе  ОцоИспО.
Он  основан  на  шкале  Станфорд  —  Вине  (Вине  —  тот  самый,  а
Станфорд  —  университет,  где  шкалу  улучшали).
 Ввел  понятие  /(^  Л.  Терман  в  1916  году.  1(%  показывает,  во
сколько  раз  умственное  развитие  выше  нормального,  среднего,
которое  полагается  согласно  календарному  возрасту  (КВ):
 УВ
 /С2  = 	•  100  (для  удобства  результат  выражен  в  процентах).
 Свой  календарный  возраст  люди,  как  правило,  знают.  Для
определения  остается  найти  умственный.  Полная  шкала  Стан¬
форд—  Вине  содержит  уровни:  от  II  до  V  через  полгода  (II,
II  —  6,  III.,  III  —  6  и  т.  д.),  от  V  до  XIX  через  год,  и,  кроме  того,
уровень  НВ  (нормальный  взрослый),  и  три  уровня  РВ  (развитый
взрослый):  РВ1,  РВИ,  РВШ.
 Каждый  уровень  состоит  из  6  тестов  (только  НВ  —  из  8).
 71

«пройти»  через  которые  нужно  с  карандашом  за  определен¬
ное  время.  И  в  этом  случае  всю  операцию  можно  разбить
на  ряд  «шагов»,  при  каждом  из  которых  мы  должны  совер¬
шить  подходящий  отбор  —  «сюда  или  не  сюда».
 «Что  такое  разум?  —  спрашивал  Уильям  Росс  Эшби,
один  из  основоположников  кибернетики,  и  сам  отвечал:  —
Разумной  следует  считать  систему,  способную  выполнить
подходящий  отбор.  Эта  способность  и  есть  критерий  разум¬
ности.  Иными  словами  —  разумен  тот,  кто  разумно  дейст¬
вует.  ..»
 Действительно,  мы  оцениваем  шахматиста  по  тому,  как
он  выбирает  ходы,  полководца  —  по  выбору  стратегии,  при¬
водящей  к  победе.  Задача  ученого  —  выбрать  самое  строгое
объяснение  факта,  или  правильную  теорию,  или  лучшую
методику  эксперимента  из  многих  возможных  объясне¬
ний,  теорий,  экспериментов.  Художник  отбирает  наилуч¬
шую  композицию,  краски...
 Словом,  «все  разумные  действия  являются  действиями
по  подходящему  отбору»  (У.  Р.  Эшби).  В  этом  отборе  участ¬
вует  память  —  только  на  основе  предварительно  получен¬
ной  информации  человек  способен  произвести  правильный
отбор.  Смысл  образования  и  жизненного  опыта,  в  конечном
итоге,  состоит  в  том,  чтобы  снабдить  нас  информацией  для
правильного  выбора  в  возможных  будущих  ситуациях  —
будь  это  выбор  траектории  полета  на  Луну  или  выбор  под¬
руги  жизни.  В  последнем  случае  критерии  правильного  вы¬
бора  субъективны.  Наше  решение  как  бы  окрашено  нашим
характером,  темпераментом,  волей..  .
 Итак,  способность  к  наилучшему  выбору  —  основное
свойство  разума.
 Память  —  необходимое  условие  для  проявления  этой
способности.
 Характер,  темперамент  —  своеобразный  тембр  этой  спо¬
собности,  ее  окраска.

ОТ  ДРОЗОФИЛЫ  ДО  БАХА
 К  элементарному  (по  сравнению  с  мозгом  человека)  вы¬
бору  способна  и  электронная  машина,  разбивающая  задачу
на  этапы,  в  каждом  из  которых  она  осуществляет  выбор
«да  —  нет».
 Примитивный  выбор  может  осуществить  и  животное.
И  вот  здесь,  на  животных,  уже  проделаны  опыты,  которые
показывают:  способность  к  выбору,  а  также  способность  на¬
учиться  осуществлять  правильный  выбор  действительно
связана  с  генетической  системой.
 Наиболее  оригинальные  и  новые  работы  принадлежат
С.  Бензеру,  одному  из  виднейших  ученых  в  области  струк¬
туры  гена.  Бензер  выполнил  свою  работу  на  мухах-дрозо-
филах,  этом  классическом  объекте  всех  генетиков.
 Вначале  он  попытался  разделить  мух  на  тех,  кто  лю¬
бит  свет,  и  тех,  которых  свет  раздражает.  Мух  заключали
в  цилиндрический  сосуд,  состоящий  из  двух  одинаковых  по¬
ловин,  которые  легко  могли  соединяться  или  разбираться
вновь.  Половина  сосуда  освещена,  половина  затемнена.
Мухи  разделяются  в  этом  сосуде  по  своему  отношению  к  све-
 73

ту  —  одни  тянутся  в  светлую  половину,  другие  —  в  темную.
Но  в  каждой  из  этих  половин  есть  мухи,  случайно  залетев¬
шие:  любительницы  темноты,  оказавшиеся  на  свету,  и  на¬
оборот.  Поэтому  сосуд  разбирают  на  две  половины  и  каж¬
дую  половину  вновь  соединяют  со  стандартной  пустой
частью  так,  что  вместо  одного  сосуда  становится  два,  и  в
каждом  есть  темная  и  светлая  половины.  Мухи,  попавшие
в  один  из  сосудов  после  первого  разделения  вместе  со
светлой  половиной  самого  первого  сосуда,  вновь  размеже¬
вываются:  те,  кто  залетел  случайно  на  свет,  прячутся  в  тем¬
ноту,  хотя  небольшое  количество  таких  мух  все  же  снова
останется  на  свету.  Следующее  разделение  —  и  число  «тем¬
ных  мух»  на  светлой  половине  еще  меньше  и  т.  д.  В  итоге
после  десяти  таких  операций  мухи  оказываются  разделен¬
ными  по  двадцати  сосудам,  причем  в  одном  из  них  —  «све¬
тлице»  —  наибольшее  количество  мух,  тянущихся  к  свету,
а  в  другом  —  «темнице»  —  собрано  наибольшее  число  мух
«любителей  темноты».
 Теперь  можно  было  экспериментировать  с  этими  двумя
типами  мух.  Во-первых,  оказалось,  что  «любовь»  или  «не¬
любовь»  к  свету  —  признак,  передающийся  по  наследству.
Этот  признак  может  изменяться  под  действием  химических
соединений  —  мутагенов.  Бензер  также  определил  лока¬
лизацию  этого  «чувства»  на  одной  из  хромосом  и  затем
попытался  проверить  на  любительницах  света  их  спо¬
собности,  а  точнее  —  их  отношение  к  обучению.  Для  этого
Бензер  в  светлую  половину  сосуда  поместил  пленку  из
прозрачного  пластика,  на  которую  с  помощью  проводящего
лака  нанес  тонкую  решетку  электродов  и  подал  на  них
напряжение  50  вольт.  Когда  мухи,  в  наследственности
у  которых  заложена  тяга  к  свету,  идут  на  свет  и  попадают
на  решетку,  они  получают  электрический  удар.  После  10—
20  минут  обучения  часть  мух  запоминает  урок  «на  отлич¬
но»  и  очень  четко  выбирает  между  «да»  (идти  к  свету  че¬
рез  удар  током)  и  «нет»  (отсиживаться  в  темноте).
 Но  есть  и  «упрямцы»,  которые  упорно  продолжают  тя¬
нуться  к  свету,  они-то  и  соберутся  в  светлой  части  сосуда.
Среди  них  будут  и  случайно  попавшие  мухи,  которые,  во-
обще-то  говоря,  выучили  правила  «уличного  движения»  в
сосуде,  но,  как  говорится,  «с  перепугу»  залетели  не  туда.
Будут  там  и  мухи,  которые  почти  обучились,  и  еще  бы
чуть-чуть  —  и  они  сидели  бы  в  темной  половине.  И  снова
 74

шлиф  разнимается,  сосуд  разбирается  на  две  половины,  й
снова  каждая  из  них  соединяется  со  стандартной  пустой
частью.  Снова  подается  напряжение.  Теперь  только  отъяв¬
ленные  «упрямцы»  остаются  в  светлой  половине.  Можно
рассматривать  этих  мух  как  дураков,  совсем  не  способных
к  обучению,  а  можно  —  как  героев,  готовых  перенести  все,
лишь  бы  добраться  к  свету,  не  в  этом  дело.  Важно,  что
после  нескольких  разделений  мух  можно  разделить  на  «от¬
личников»  и  «тупиц».  Первые  способны  быстро  научиться
тому,  как  осуществлять  правильный  выбор,  вторые  —  не
способны.  Отобрав  чистые  линии  таких  мух,  С.  Бензер  пока¬
зал,  что  эти  свойства  генетически  обусловлены.  У  мух-«от-
личников»  рождались  и  дети-«отличники».  Можно  было
скрестить  папу-«отличника»  с  мамой-«тупицей»  и  получить
любые  комбинации  способностей  у  деток.  Используя  мето¬
ды  генетического  анализа,  Бензер  определил  на  хромосом¬
ной  карте  то  место,  где  расположен  ген,  ведающий  способ¬
ностью  к  обучению.  Чтобы  поставить  все  точки  над  1,  ос¬
тавалось  попробовать  как-то  повредить  ген.  Бензер  сумел
подобрать  мутагены  —  химические  вещества,  атакующие
хромосому,  которые  повреждали  этот  ген,  и  с  их  помощью
стал  превращать  «отличников»  в  «тупиц»,  а  в  некоторых
случаях  с  помощью  химического  воздействия  на  хромосо¬
мы  можно  было  совершать  и  обратное  превращение.
 Конечно,  исследования  на  дрозофиле  имеют  самое  пря¬
мое  отношение  к  общим  законам  генетики  вообще  и  гене¬
тике  человека  в  частности,  но,  однако  же,  когда  речь  идет
о  таких  свойствах  человеческой  личности,  как  ум,  талант,
интеллект,  тут  даже  самый  смелый  исследователь  не  ре¬
шится  проводить  параллели  сплошными  линиями.  Только
очень  осторожно,  чуть  заметным  пунктиром!  Поэтому  дви¬
немся  вверх  по  иерархической  лестнице  живого  мира.
 Довольно  много  подобных  работ  выполнено  на  мышах.
Вот  одна  из  них.  У  мышей  15  генетически  различных
линий  изучалась  «исследовательская  активность»,  которая
измерялась  числом  тупиков  в  ходах  лабиринта,  куда  мыши
забегали  в  поисках  выхода,  где  их  ждал  корм.  Испытания
повторялись  неоднократно.  Как  Гулливер  над  городом  ли¬
липутов,  стояли  исследователи  у  лабиринта,  взирая  на  ме¬
чущихся  мышей  и  исправно  отмечая  число  «тупиковых  за¬
бегов».  Мыши  одних  линий  после  непродолжительной  тре¬
нировки  почти  безошибочно  выбирали  в  каждом  «хитром»
 75

участке  лабиринта  путь  к  цели.  Другие  учились,  совершая
многочисленные  промахи.  У  каждой  из  линий  были  мы¬
ши  более  и  менее  «сообразительные»  —  их  число  распре¬
делялось,  как  говорят  математики,  по  нормальной  кривой.
Мыши  наиболее  «способной»  линии  отличались  от  мышей
 76

4. 	Из  груды  взять  указанное  число  кубиков.
 5. 	Указать,  какой  из  5  изображенных  предметов  не  соог
ветствует  остальным.
 6. 	Пройти  лабиринт.
 Тесты  довольно  примитивны.  Но,  во-первых,  они  рассчитаны
на  шестилетних,  американских,  а  не  наших.  И  довоенных,  а  не
нынешних.  Темп  развития  детей  ускоряется.  В  школу  сейчас
идут  на  год  раньше.  А  тесту  35  лет.  Сейчас  это  —  историческая
реликвия.  А  во-вторых,  нормальным  здесь  считается  не  тот
шестилетний,  какого  мы  представляем  по  своим  стандартам  или
каким  помним  себя,  а  среднестатистический.  А  он  чаще  всего
нам  совсем  незнаком.
 Все  уровни  привести  трудно  и  едва  ли  нужно.  Верхний  уро¬
вень  на  стр.  87.
 77

самой  «тупой»  линии  в  23  раза.  Причем  это  различие  сохра¬
нялось  у  детей,  внуков,  правнуков,  словом,  во  многих  мы¬
шиных  поколениях.  Позже  сами  исследователи  названия
этих  линий  —  «способные»  и  «тупые»  —  заменили  более
осторожными:  «способные  ориентироваться  в  лабиринте»  и
«неспособные  ориентироваться  в  лабиринте».  Мышиный
«талант»  оказался  специфическим:  мыши,  получившие  вы¬
сокую  оценку  в  лабиринте,  могли  получить  низкую  оцен¬
ку  в  каком-нибудь  другом  месте.
 Мухи...  Мыши...  Но  как  далеко  от  них  до  человека!
 Генетике  человека  посвящена  обширнейшая  литература.
И  почти  в  каждой  из  книг  можно  найти  жалобу  на...  че¬
ловека.  Человек  —  неблагоприятный  объект  для  генетичес¬
ких  исследований.  В  отличие  от  мухи-дрозофилы  у  него
много  хромосом,  а  смена  поколений  происходит  медленно...
Поэтому  генетика  человека  вынуждена  использовать  раз¬
личные  побочные  методы.  Один  из  них  —  близнецовый.
 Близнецы  —  это  дети,  выношенные  и  рожденные  одной
матерью  одновременно.  Наука  различает  однояйцевых  и
разнояйцевых  (двуяйцевых)  близнецов.  Однояйцевые  —  воз¬
никают  из  одного  яйца,  оплодотворенного  одним  сперма¬
тозоидом.  Они,  фактически,  тождественны  по  своим  наслед¬
ственным  свойствам,  всегда  одного  пола  и  очень  похожи
между  собой.  Разнояйцевые  близнецы  возникают  из  разных
яиц,  оплодотворенных  разными  сперматозоидами.  Они  мо¬
гут  быть  одного  пола  или  разных,  могут  быть  похожи  и  не¬
похожи,  попросту  говоря,  это  братья  и  сестры,  родившиеся
одновременно.  В  науке  таких  близнецов  называют  «сиб-
сы»,  соединив  сокращенные  английские  слова  «сестра»  —
«брат».
 Близнецы  —  своеобразный  «золотой  фонд»  генетики  че¬
ловека,  богатый  экспериментальный  материал  для  сравни¬
тельных  выводов.  Близнецам  посвящают  обширные  моно¬
графии,  за  ними  «охотятся»  ученые.
 С  помощью  программ,  включающих  самые  разнообраз¬
ные  тесты,  ученые  подвергли  исследованию  близнецов.
 Немецкий  ученый  Готшальд  в  1937  году  собрал  90  пар
детей-близнецов  в  специальный  лагерь,  где  наблюдал  и  ис¬
следовал  их.  Среди  этих  исследований  были  и  многочислен¬
ные  тесты,  позволяющие  оценить  способность  к  выбору.
Оценки  по  тестам  у  каждой  пары  однояйцевых  близнецов
оказались  более  близкими,  чем  у  двуяйцевых.  Собственно,
 78

подобные  данные  получали  и  до  Готшальда  и  после  —
люди  с  близкой  наследственностью  сходным  образом  реаги¬
ровали  на  тесты:  проходили  лабиринты  приблизительно  за
одно  и  то  же  время,  проявляли  одинаковый  подход  к  ре¬
шению  логических  задач,  похожим  образом  находили  за¬
данные  простые  геометрические  элементы  в  сложных  фи¬
гурах.  Но  опыт  Готшальда  интересен  своим  продолжением.
 Прошло  13  лет,  после  того  как  ученый  собрал  близне¬
цов.  Отгремели  залпы  второй  мировой  войны,  и  неугомон¬
ный  Готшальд  вновь  собрал  тех  же  близнецов  в  лагерь,
правда,  на  этот  раз  их  собралось  только  70  пар.  И  снова
реакция  на  тесты  умственной  одаренности,  на  способность
к  выбору  оказалась  близка  у  каждого  из  партнеров  в  близ¬
нецовой  паре,  причем  у  однояйцевых  это  сходство  по-преж¬
нему  было  бблыпим.  Это  сходство  близнецы  пронесли  че¬
рез  13  лет,  хотя  каждого  из  них  обстоятельства  ставили  в
самые  различные  условия  и  жизненный  опыт  одного  из
близнецов  часто  сильно  отличался  от  жизненного  опыта
другого.
 И.  Канаев  в  своей  книге  «Близнецы  и  генетика»  приво¬
дит  ряд  ярких  примеров  очень  близкой  по  характеру  спе¬
циальной  одаренности  близнецов.  Вот  два  близнеца,  кото¬
рых  Канаев  считает  однояйцевыми  —  Иоганн  Христофор
Бах  и  Иоганн  Амбросиус  Бах  (отец  знаменитого  Иоганна
Себастьяна  Баха).  Эти  два  близнеца  «были  так  похожи,  что
даже  жены  не  могли  их  отличить.  Они  были  чудом...  для
каждого,  кто  их  видел.  Речь,  образ  мысли  —  все  у  них  было
одинаково.  В  музыке  также  их  нельзя  было  отличить.  Они
одинаково  играли,  одинаково  развивали  тему...»
 Дирижеры  Вольф  и  Вилли  Хайнцы.  Один  мог  заменить
во  время  антракта  другого.  Никто  —  публика,  оркестранты,
певцы  —  не  сумели  бы  обнаружить  замену...
 Огюст  и  Жан  Пикары.  Очень  сходны  внешне.  Оба  тяго¬
тели  к  естественным  наукам.  Огюст  стал  физиком,  Жан  —
химиком.  Оба  известны  полетом  в  стратосферу.  Позже
Огюст  Пикар  прославился  глубоководными  погружениями
в  батискафе...
 Все  эти  опыты  и  наблюдения  —  от  мух  до  людей-близ-
нецов  —  свидетельствуют  о  том,  что  способность  к  разумно¬
му  выбору  связана  с  генотипом  (напомним  еще  раз,  что
под  этим  термином  в  генетике  понимается  сумма  всех  ге¬
нов,  наследственная  конституция  организма).

ПАМЯТЬ  БЛИЗНЕЦОВ
 Сам  факт  существования  памяти  человека  и  механизм
записи,  хранения  и  воспроизводства  памяти  уже  предопре¬
делен  генетически  для  всего  рода  людского.  Но  кроме  того,
мы  уже  говорили  об  этом,  память  связана  с  молекулами  ну¬
клеиновой  кислоты.  С  ДНК  или  РНК.  Или  со  всей  великой
триадой  молекулярной  биологии:  «ДНК—РНК—белок».  Но
ДНК  —  это  и  есть  основа  генетического  материала.  И  РНК
тоже  связана  с  ним.  Поэтому  в  том,  что  память  зависит  от
генетических  структур,  как-то  и  сомневаться  неудобно...
Но  все  это  относится  к  памяти  «вообще».  Что  же  касается
индивидуальных,  генетически  обусловленных  особенностей
памяти,  то  их  может  быть  столько  же,  сколько  особенностей
характера,  ума,  темперамента.  Воспитание,  обучение,  тре¬
нировка  увеличивают  эти  различия  или,  наоборот,  сглажи¬
вают  их,  но  генетическая  основа  памяти  остается.
 Еще  лет  тридцать  назад  ученые,  занимавшиеся  генети¬
кой  поведения  животных,  обнаружили,  что  есть  такие  ге¬
нетические  линии  мышей,  у  которых  во  всех  поколениях
обучение  проходит  быстро,  а  есть  такие  линии,  у  которых
 80

медленно.  Если  скрестить  мышей  из  этих  двух  линий,  то
в  последующих  поколениях  можно  будет  наблюдать  и  бы¬
стро  схватывающих  программу  обучения,  и  медленно,  и
средних  между  теми  и  другими  —  то  есть  способность  к
обучению  явно  передавалась  по  наследству.  Но  имеет  ли
это  отношение  к  памяти?
 Мы  уже  рассказывали  о  метразоле  —  веществе,  «сти¬
рающем»  следы  памяти.  В  1959  году  Мак-Гоу,  взяв  две
линии  мышей  —  быстрых  и  медлительных  «учеников»,  стал
вводить  им  метразол.  Через  45  секунд  у  тех  и  других  мы¬
шей  навык  исчезал,  следы  памяти  стирались.  Через
30  минут  —  навык  не  терялся  у  «способных»  учеников  и
пропадал  у  «тугодумов»  —  им  для  возникновения  прочных
следов  требуется  во  всяком  случае  больше  получаса.  И  эта
особенность  сохранилась  у  всех  мышей  этой  линии,  хотя
поколение  сменялось  поколением.  Скорость  записи  следов
памяти  оказалась  генетически  предопределенной.
 Теперь  от  мышей  перейдем  к  людям.
 Профессор  А.  Р.  Лурия  исследовал  память  все  на  тех  же
близнецах.  В  упрощенном  виде  опыт  можно  представить
так.  Близнецам  в  течение  короткого  времени  показывают
10  фигур  (или  называют  10  слов).  Затем  они  должны  их
повторить.  Если  они  называют  без  ошибки  5,  будем  считать,
что  эффективность  их  памяти  50%.  (На  самом  деле  есть
более  сложные  формулы  для  оценки,  но  сейчас  это  не
важно.)
 Если  окажется,  что  у  однояйцевых  близнецов  эта  вели¬
чина  эффективности  одинакова  (оба  близнеца  запомнили
7  фигур  из  10)  или  очень  близка,  а  у  двуяйцевых  сильно
отличается  (один  запомнил  3,  другой  —  6),  значит  генети¬
ческая  общность  влияет  на  свойства  памяти.  (Конечно,  бе¬
рется  много  пар  близнецов  и  ставится  много  опытов,  так
что  случайные  совпадения  исключаются.)
 В  действительности  так  и  оказалось:  у  однояйцевых
близнецов  в  возрасте  от  5  до  7  лет  различия  в  зрительном
запоминании  были  очень  малы,  а  у  двуяйцевых  —  в  три
раза  больше.  Эта  высокая  разница  сохранялась  и  в  школь¬
ном  возрасте.  Непосредственное  запоминание  слов  у  одно¬
яйцевых  близнецов  тоже  было  близким,  а  двуяйцевые  раз¬
личались  по  этому  признаку  заметно.
 А.  Р.  Лурия  проверял  и  словесную  память,  когда  слово,
требующее  запоминания,  связывалось  с  каким-то  расска-
 4  Как  стать  умным?
 81

зом,  картинкой  и  путем  внутренних  или  внешних  ассоциа¬
ций  его  можно  было  восстановить.  Такая  форма  памяти
требует  уже  некоторого  интеллекта,  на  нее  влияют  условия
жизни,  обучения,  воспитания.  Скажем,  одному  достаточно
показать  картинку  с  маяком  —  и  он  вспомнит,  по  ассоциа¬
ции,  требуемое  слово  «море».  У  другого  маяк  ассоциирует¬
ся  с  пароходом,  третий  никогда  не  видал  маяков  —  и  та¬
кая  картинка  ничего  ему  не  подскажет.
 У  детей  в  возрасте  5—7  лет  результаты  по-прежнему
были  более  близкими  у  однояйцевых  близнецов,  но  уже  для
школьников  11—13  лет  разница  между  одно-  и  двуяйцевы¬
ми  близнецами  исчезала  —  память  опосредованного  типа
приобрела  более  сложный  характер.
 В  начале  этой  части  мы  уже  приводили  примеры  «ми¬
грации»  выдающихся  способностей  в  поколениях  одной  и
той  же  семьи.  Подобные  примеры  иногда  более  ярки,  чем
статистические  выводы  над  множеством  близнецов,  хотя
часто  и  менее  достоверны.  Такой  яркий  пример  —  семья
Шершевского,  человека  с  необъятной  памятью,  о  котором
мы  рассказали  в  начале  книги.  Как  пишет  А.  Р.  Лурия:
«Самым  интересным  оказался  тот  факт,  что  эта  особен¬
ность  памяти  была,  по  всем  данным,  наследственной.  Ряд
косвенных  признаков  показал,  что  такая  же  память  была
у  его  отца  и  матери.  Близкая  память  была  у  его  сына...»
 Итак,  особенности  памяти  связаны  с  генотипом.  Иногда
их  можно  унаследовать.
 Есть  еще  один  вид  памяти  —  филогенетическая.  Это
память,  накопленная  биологическим  видом  в  ходе  эволю¬
ционного  развития,  то,  что  называют  безусловными  рефлек¬
сами,  врожденными  инстинктами,  такими,  например,  как
способность  птиц  ориентироваться  при  перелетах  с  севера
на  юг  и  обратно.
 Быть  может,  каждый  из  нас  хранит  в  памяти  все,  что
знали  и  умели  до  нас,  и  мозг  наш  испещрен  миллионами
следов  умений  и  навыков,  увы,  навсегда  погребенных  под
песком,  нанесенным  веками  эволюции?  Лишь  случайно,  чу¬
десным  образом,  как  Робинзон,  мы  внезапно  наталкиваемся
на  эти  следы.
 Все  слышали,  как  поразительно  ловки  лунатики  —  с  ка¬
кой  уверенностью  движутся  они  по  краю  крыши  или  узкому
карнизу.  И.  И.  Мечников  предположил,  что  секрет  этой  лов¬
кости  скрыт  в  каждом  из  нас  и  что,  доставшись  от  наших
 82

пращуров,  прыгавших  по  деревьям,  он  зарыт  где-то  в  древ¬
ней  наследственной  памяти.  Зарыт  в  самой  глубокой  темной
штольне,  где  бездействует  уже  тысячелетия...
 А  умение  плавать?  Есть  нехитрый  дедовский  прием:
бросить  в  воду  —  поплывет.  ..Ив  самом  деле,  чаще  всего,
преодолев  страх,  барахтаясь  и  отплевываясь,  беспорядочно
двигая  руками,  ногами,  телом,  человек  выплывает,  хотя  до
этого  никогда  не  плавал.  П.  В.  Симонов  пишет:  «Вполне
возможно,  что  двигательный  механизм  плавания  заложен
в  мозге  от  рождения,  но  до  поры  до  времени  хранится  в
нем  в  скрытом,  запечатанном  виде».
 Но  когда  возникает  необходимость,  происходит  «экст¬
ренное  распечатывание»  механизма  плавания,  тоже  достав¬
шегося  нам  от  предшествующих  поколений.
 В  качестве  гипотезы,  теоретически  возможной,  но  не
имеющей  фактического  подтверждения,  можно  даже  допу¬
стить,  что  в  этой  филогенетической,  передаваемой  с  хромо¬
сомами  памяти  заложены  воспоминания  о  древнейшем
прошлом  человечества,  уходящем  своими  истоками  в  дре¬
мучую  даль  миллионолетий,  к  тем  временам,  когда  человек
был  вовсе  и  не  человеком,  а  ловким  и  сильным  зверем,  и,
может  быть,  в  мозгу  младенцев,  чья  память  не  загружена
накопленным  опытом  жизни,  смутно  проносятся  туманные
образы  далекого  прошлого.  Как  в  шутку  было  сказано  на
одной  научной  конференции:
 Младенцам  снятся  бронтозавры,
 Их  ДНК  и  РНК
 Спят  в  лабиринтах  Минотавра,
 Чисты  как  белая  доска.
 И  только  редко,  очень  редко
Из  заколдованных  жилищ
Промчатся  тихо  тени  предков
С  палеозойских  пепелищ...
 Один  из  «краеугольных  камней»  разума  —  память  —  ге¬
нетически  обусловлена...

ТЕМБР  ТАЛАНТА
 Великий  врач  Древней  Греции  Гиппократ  оставил  иссле¬
дователям  человеческого  характера  описание  четырех  тем¬
пераментов:  сангвиника,  флегматика,  меланхолика,  холе¬
рика.  ..  По  Гиппократу,  жизнь  организма  определяется  че¬
тырьмя  соками:  кровью,  слизью  (флегмой),  черной  желчью
и  желтой  желчью.  Тот,  в  ком  бушует  кровь,  —  сангвиник,  у
кого  преобладает  флегма  —  флегматик,  черная  желчь  —
меланхолик,  желтая  —  холерик.
 И.  П.  Павлов  дал  этим  четырем  психическим  типам  на¬
учное  описание,  подчеркнув,  что  Гиппократ,  в  общем,  пра¬
вильно  уловил  основные  черты  типов  темпераментов.
 По  Павлову.
 Сангвиник.  Характеризуется  большой  силой  и  хорошей
уравновешенностью  процессов  возбуждения  и  торможе¬
ния,  а  также  отличной  их  подвижностью.  Самый  совершен¬
ный  из  всех  типов  по  возможности  приспосабливаться  и
согласовывать  свои  действия  с  условиями  внешней  среды.
 Флегматик.  Сильный,  уравновешенный,  спокойный,  но
 84

с  недостаточной  подвижностью  нервных  процессов.  Затруд¬
няется,  когда  необходим  быстрый  ответ  на  раздражения
внешней  среды.
 Меланхолик.  Сила,  уравновешенность  и  подвижность
нервных  процессов  незначительна.  Слабый  тип,  плохо  при¬
спосабливается  к  неблагоприятным  условиям,  в  сложных
ситуациях  заболевает  неврозом.  Ему  необходимы  «теплич¬
ные»  условия  существования.
 И  наконец,  холерик:  сильный,  но  неуравновешенный
тип:  чрезвычайно  сильно  выражен  процесс  возбуждения
и  слабо  —  процесс  торможения.
 Разумеется,  сангвиник  и  холерик  активнее  флегматика
и  меланхолика  (активность  —  условие  номер  один  для
творческой  деятельности),  флегматик  —  выносливее  и  упор¬
нее  холерика  и  меланхолика  (выносливость  и  работоспособ¬
ность  часто  «делают»  одаренного  человека),  меланхолик  —
тоньше,  часто  болезненно  внимательнее  к  проявлениям  ду¬
шевной  жизни,  нежели  сангвиник,  холерик  и  флегматик.
 Стендаль  полагал,  что  большинство  выдающихся  лю¬
дей  —  холерики.
 История  знает  замечательных  людей  всех  темперамен¬
тов.  Ходячие  примеры:  если  Пушкин  —  холерик,  то  Гон¬
чаров  —  флегматик...
 И  все  же  холерический  темперамент  более  всего  распо¬
лагает  к  раскрытию  способностей  в  деятельности,  в  поведе¬
нии,  в  эмоциях.
 У  животных  их  «первородным  умом»  были  эмоции  —
эмоции  помогали  выжить  в  борьбе  за  существование.
Ярость,  умножая  силы,  помогала  победить  опасность.  Страх
сохранял  жизнь,  обращая  в  бегство.
 Теперь  известно,  где  в  мозгу  находится  «вместилище
чувств».  Ученые  могут  по  заказу  вызывать  ярость,  страх,
радость,  удовольствие...
 Профессор  Йельского  университета  Хосе  Делгадо  управ¬
лял  по  радио  эмоциями  и  поведением  животных.  В  опреде¬
ленные  участки  мозга  он  вживлял  электроды,  концы  их
соединялись  с  миниатюрным  приемо-передаточным  радио¬
прибором.  Прибор  крепился  на  черепе  или  на  спине  живот¬
ного.
 Делгадо  демонстрировал  фильм.  Коррида.  Сам  профес¬
сор  в  роли  тореадора,  он  размахивает  ярко-красной  муле-
той  —  и  на  него  бросается  разъяренный  бык.  Но  Делгадо
 85

включает  передатчик,  посылает  импульс  в  «центр  успокое¬
ния»  —  и  бык,  мгновенно  забыв  весь  кодекс  чести  корри¬
ды,  покорно  застывает  и  осматривается,  где  бы  пожевать
траву.  Любопытнейшие  фотографии  быка,  усмиренного  ра¬
диоимпульсами,  можно  увидеть  в  книге  Делгадо  «Мозг  и
сознание».  Эта  книга  вышла  в  переводе  на  русский  язык  в
1971  году.
 Профессор  научил  обезьян  тому,  что  значит  «оппози¬
ция».  Злому  вожаку  обезьян  он  вживил  электроды  в  «центр
успокоения»,  а  «угнетенным»  обезьянам  отдал  рычаг,  упра¬
влявший  этими  центрами.  Делгадо  делал  вывод:  «...одно
животное  может  научиться  стимулировать  мозг  другого  из
одной  с  ним  колонии...  В  этом  опыте  подчиненная  обезьяна
многократно  нажимала  на  рычаг,  который  запускал  радио¬
стимуляцию  хвостатого  ядра  мозга  обезьяны-вожака,  тор¬
мозящую  его  агрессивное  поведение».
 Дальше  —  больше.  На  конференции  Общества  инжене¬
ров  по  электротехнике  и  радиоэлектронике  Делгадо  сооб¬
щил,  что  проводил  опыты  по  регуляции...  материнского
чувства.  На  этот  раз  электроды  вводились  туда,  где  дремлет
материнский  инстинкт.  Получая  десятисекундный  радио¬
сигнал,  обезьяна,  заботливая  и  ласковая  мать,  отталкивала
детеныша,  кусалась,  злобно  металась  по  клетке...  И  пока
звучало  «эхо»  радиосигнала  в  ее  мозгу,  она  была  враждеб¬
на  к  своему  детенышу,  но  через  15  минут  снова  превраща¬
лась  в  чуткую  мать...
 Когда  профессор  Делгадо  в  августе  1966  года  был  в
Москве  на  XVIII  Международном  психологическом  кон¬
грессе,  он  признался,  что  его  особенно  интересует  «химия
эмоций».  Он  с  увлечением  делился  новой  методикой  своих
опытов.  «Снова  пришлось  начать  с  отрицания  прежней  ме¬
тодики  эксперимента,  которая  позволяла  исследовать  хими¬
ческий  состав  мозга,  лишь  умертвив  животное.  Миниатюр¬
ная  система  насосов,  резервуаров  с  химическим  препара¬
том  —  все  вместе  меньше  мизинца  —  и  две  тончайшие  ме¬
таллические  трубочки,  уходящие  в  мозг...  По  одной  —
жидкость  закачивается  в  нужную  точку  мозга,  по  дру¬
гой  —  выкачивается.  И  вся  эта  система  тоже  управляется
издалека,  по  радио,  а  трубочки  к  тому  же  служат  электро¬
дами,  позволяющими  замерить  биопотенциал  в  том  месте,
на  которое  оказывается  химическое  воздействие».
 Управлять  эмоциями  —  значит  управлять  поведением.
 ее

Но  разве,  управляя  эмоциями,  человек  не  управляет
способностями?
 Эмоции  у  человека  —  союзник  мышления.
 Это  хорошо  знают  пропагандисты:  чтобы  внушить  ка¬
кой-нибудь  лозунг,  подчас  бывает  необязательно  вдалбли¬
вать  его  в  голову.  Куда  скорее  дойдет  этот  лозунг  «от  серд¬
ца  к  разуму».
 Сама  по  себе  мысль  абстрактна.  «Загореться»  ею,  сде¬
лать  ее  силой  заставляют  чувства.  Если  человек  опечален,
огорчен  —  ему  хуже  думается.  Если  он  бодр  и  радостен  —
мысль  ясна  и  быстра.  Эмоции  —  «могучий  генератор»  мы¬
шления.  Не  потому  ли  любовь  стольких  сделала  поэтами?
 Советский  физиолог  П.  Симонов  писал:  «эмоции»  моби-
 Продолжение. 	НА  ВЕРХНЕМ  УРОВНЕ
 1. 	Определить  устно  понятия:  книга,  брошюра,  голод,  аппе¬
тит,  очки,  пение,  лорнет,  дерево,  растение,  куст,  трава,  постель,
кровать,  воздух,  кислород,  атмосфера,  знание,  воспитание,  образо¬
вание,  эрудиция,  машина,  механизм,  степень,  качество,  уровень,
понятие,  геодезия,  онкология,  левитация,  механика.
 2. 	Задача.  Турист  вышел  из  лагеря  в  полдень.  Делая  по
равнине  4  мили  в  час,  дошел  до  холма,  со  скоростью  3  м/ч,  под¬
нялся  на  вершину,  со  скоростью  6  м/ч,  спустился  и  к  6  часам
вернулся  в  лагерь.  Сколько  он  прошел?  С  точностью  до  получаса,
когда  он  был  на  вершине?  Решить  устно.
 3.  Дать  слова,  противоположные  словам:  (напрсильно  —
слабо;  жидкий  —  густой).
 Закат  —  ..сеять  —  ...;  дно  —  ..мычать  —  ...;  дро¬
би  —  ...;  холод  —  ...;  ум  —  ..вещественный  —  ...
 4. 	Листок  бумаги  складывается  в  2—3  раза  и  часть  отре¬
зается.  Нарисовать  развертку  оставшейся  части,  не  разворачивая
листка.
 5. 	Пройти  лабиринт.
 6. 	Повторить  прочитанные  1  раз  вслух  числа:  7,  4,  1,  5,  8,
2,  9,  4,  3.
 87

лизуют  скрытые  резервы,  повышают  (а  в  других  случаях,
наоборот,  тормозят,  угнетают)  энергетические  возможности
мышц,  обостряют  чувствительность  зрения,  слуха  и  обоня¬
ния.  Эмоции  вскрывают  дополнительные  хранилища  памя¬
ти,  которые  мы  не  можем  использовать  по  своему  усмотре¬
нию.  В  состоянии  эмоционального  возбуждения  человек  на¬
ходит  те  решения,  которые  принято  называть  интуицией  и
озарением».
 Эмоции  —  творческая  сила.  Это  ветры  —  попутные  или
встречные  —  жизненного  океана,  в  котором  странствуют
корабли  наших  поступков.  Эмоции  питают  энергией  интел¬
лект.
 Так  нельзя  ли  «проявить»  талант,  с  помощью  того  или
иного  «химического  проявителя»  —  темперамента?
 С  эмоциональным  строем  Ф.  М.  Достоевского  можно  бы¬
ло  написать  Раскольникова  и  невозможно  —  Остапа  Бен¬
дера.  Ну,  а  если  бы  Достоевскому  поубавить  едкости,  мрач¬
ности,  болезненной  ненависти  к  так  называемым  «нигили¬
стам»?  Кто  знает,  может  быть,  вместо  «Крокодила»  и
«Скверного  анекдота»  и  написалось  бы  что-нибудь  более
светлое  по  юмору  и  настроению.
 Представляете,  этакая  палитра  для  писателя!  Дюжина
микстур  или,  чтоб  это  не  выглядело  так  аптечно,  дюжина
настоек,  по  три  на  каждый  темперамент,  с  вариациями  и
нюансами.  Выпиваешь  совсем  немного  —  и  меняешь  на¬
строение.  И  вот  в  одном  писателе,  на  страницах  одной  кни¬
ги,  уживается  сразу  множество  органичных  характеров,
стилей,  манер...  Целый  Союз  писателей!
 Впрочем,  не  будем  шутить.  Зададим  вопросы  всерьез:
есть  ли  связь  между  эмоциями,  настроением,  темперамен¬
том  —  и  проявлениями  таланта?  Как  использовать  эту
связь?
 Не  может  ли  сегодня  химия  предложить  что-то  людям,
природный  ум  которых  растрачивается  бесцельно  —  из-за
лености,  слабоволия,  разгильдяйства?
 Как  открыть  и  воспитать  в  природном  характере  все  то,
без  чего  не  бывает  гения,  —  работоспособность,  упорство,
настойчивость  ?
 Откуда  берутся  эти  черты  характера  —  наследуются,
приобретаются  ?
 Опять  вопросы...
 За  ответами  на  этот  раз  отправимся  в  Колтуши.
 88

ПОСЛЕДНЯЯ  СТРАСТЬ  ПАВЛОВА
 ...  Есть  известный  снимок:  Иван  Петрович  Павлов  сто¬
ит  перед  зданием  лаборатории  экспериментальной  генетики
высшей  нервной  деятельности.  Стоит  в  кепке,  в  рубашке,
выглядит  он  по-рабочему,  даже  опирается  на  садовый  ин¬
струмент.  ..
 Уже  строились  лаборатория  и  питомник,  уже  на  фаса¬
де  появились  слова:  «Экспериментальная  генетика  высшей
нервной  деятельности».  Павлов  сам  наблюдал  за  строи¬
тельством,  рассаживал  кусты  вокруг  зданий...  Похоже
было,  в  85  лет  он  «заболел»  новой  страстью  —  генетикой.
Что  подстегнуло  эту  страсть?  Быть  может,  мысли,  которые
Павлов  высказал  вслух  над  гробом  сына  Всеволода,  рано
умершего  от  рака  поджелудочной  железы  (мать  Ивана  Пет¬
ровича  умерла  от  рака  желудка):  «Всеволод!  Даю  тебе
слово,  что  мучительный  конец  твоей  надломленной  и  рано
оборванной  жизни  не  пропадет  даром.  Я  имею  некоторый
голос  среди  молодежи.  Этим  голосом  я  расскажу  твою  исто¬
рию.  Она  лишний  раз  толкнет  людское  внимание  в  сторо-
 89

ну  одной  уже  известной  важнейшей  научной  истины,  зако¬
нов  наследственности  Менделя...  эта  истина  освободит  че¬
ловека  из-под  груды  скорбей  и  обеспечит  ему  здоровье  и
радостное  существование».
 1935  год...  Ивану  Петровичу  остается  еще  год  жизни.
И  в  этот  последний  год  он  отдается  генетике  высшей  нерв¬
ной  деятельности,  как  одной  из  главных  загадок,  насущней¬
шей  задаче  науки.
 Впрочем,  у  страсти  этой  были  давние  истоки...
 В  1922  году  ученик  И.  П.  Павлова  Н.  П.  Студенцов  ре¬
шил  выяснить,  наследуются  ли  условные  рефлексы,  и  на¬
чал  серию  опытов  на  мышах.  На  первых  порах  мыши  ка¬
зались  ужасающе  бесталанными:  сотня  опытов,  другая,
наконец  третья...  Кажется,  мыши  научились  по  звонку  ид¬
ти  к  пище.  Потомство  их  уже  обучалось  рефлексу  за  мень¬
шее  количество  опытов.  Наконец,  пятому  поколению  в  по¬
томстве  требовалось  уже  всего  5—8  опытов.  Итак,  условные
рефлексы  наследуются?  Если  б  это  было  так,  это  был  бы
переворот  в  генетике...
 Генетики  встретили  известие  об  опытах  Н.  П.  Студенцо-
ва  с  понятным  скептицизмом.  Известный  ученый  Н.  К.  Коль¬
цов  отправился  к  И.  П.  Павлову.  «Мы  беседовали  около  ча¬
са.  Я  утверждал,  что  в  вывод  его  ученика  вкралась  ошиб¬
ка:  на  самом  деле  учились  не  мыши,  а  экспериментатор,
у  которого  не  было  опыта  тренировать  мышей.  И.  П.  слу¬
шал  внимательно,  как  будто  соглашался,  но  говорил,  что
это  не  его  специальность  и  он  не  имеет  своего  определен¬
ного  мнения.  Я  ушел  от  него  успокоенный,  работа  будет
проверена,  а  неизбежный  результат  проверки  мне  был  за¬
ранее  определенно  известен...»
 Находясь  в  поездке  в  Англии,  а  потом  и  в  Америке,
И.  П.  Павлов  упомянул  об  опытах  Студенцова.  Американ¬
ский  журнал  «Сайенс»  напечатал  даже  предсказание  Пав¬
лова,  что,  когда  он  «вернется  в  свою  лабораторию,  у  шесто¬
го  или  седьмого  поколения  мышей  условный  рефлекс  ро¬
дителей  на  звонок  превратится  в  безусловный».  Один  из
основателей  современной  генетики  Морган  усомнился  в
этом.
 А  Кольцов  ответил  статьей,  которая  далась  ему  нелегко.
Он  питал  к  Павлову  глубочайшее  уважение,  и  обвинять
Павлова  в  поспешности  выводов  было  не  просто.  Но  Коль¬
цов  сделал  это,  повинуясь  совести  ученого...
 90

Когда  они  встретились  снова,  в  Кольцове  на  минуту  ше¬
вельнулось  опасение:  он  слышал,  что  Павлов  нетерпим,  су¬
ров,  не  выносит  возражений...  Но  Павлов  повернулся  и  по¬
дошел  с  дружеской  улыбкой:  «Николай  Константинович,
теперь  я  работаю  только  с  собаками,  которых  знаю,  а  с
мышами  работать  не  хочу».
 Кольцов  замечает:  «Недоразумение  было  окончательно
разъяснено».
 Но  это  вовсе  не  означало,  что  генетика  поведенческих
реакций  перестала  интересовать  Павлова.  Напротив,  он  ре¬
шил  продолжать  работу  «только  с  собаками».
 Да,  собак  он  знал  хорошо.  Однажды  он  даже  обратился
с  похвалой  к  собаке.  И  не  раз  говорил:  «И  где  у  людей  го¬
ловы,  если  они  могут  думать,  что  между  нами  и  животны¬
ми  качественная  разница.  Разве  у  этой  собаки  глаза  не
блестят  радостью?  Почему  не  исследовать  феномен  радости
на  собаке,  здесь  все  элементарнее  и  потому  доступнее».
 Среди  собак,  как  и  среди  людей,  попадались  и  сангви¬
ники,  и  флегматики,  и  холерики,  и  меланхолики...  Одни
псы  были  ласковы,  покорны  и  веселы,  другие  угрюмы,  мрач¬
ны  и  ворчливы.
 «Мы  с  полным  правом,  —  подчеркивал  Павлов,  —  мо¬
жем  перенести  установленные  на  собаке  типы  нервной  си¬
стемы  (а  они  так  точно  характеризованы)  на  человека.
Очевидно,  эти  типы  есть  то,  что  мы  называем  у  людей  тем¬
пераментами.  Темперамент  есть  самая  общая  характеристи¬
ка  каждого  отдельного  человека,  самая  основная  характе¬
ристика  его  нервной  системы,  а  это  последняя  кладет  ту
или  другую  печать  на  всю  деятельность  каждого  индиви¬
дуума».
 Но  почему  одни  рождаются  жизнерадостными  сангви¬
никами,  а  другие  —  грустными  меланхоликами?  Как  насле¬
дуются  типы  нервных  систем,  и  наследуются  ли  они  вооб¬
ще,  как  передаются  из  поколения  в  поколение  темперамен¬
ты  и  делаются  характеры?
 Поведение  зависит  от  характера.  Недаром  говорят:  «По¬
сеешь  характер  —  пожнешь  судьбу»...
 У  одних  собак  рефлексы  вырабатывались  быстро,  хоро¬
шо  закреплялись,  с  ними  легко  и  приятно  было  иметь  дело.
Экспериментаторы  соперничали  друг  с  другом,  чтобы  полу¬
чить  этих  собак  для  опытов,  выясняющих  законы  условно-
рефлекторной  деятельности.
 91

Но  попадались  и  другие  животные:  условные  рефлексы
у  них  образовывались  медленно,  закреплялись  плохо  —  со¬
баки  подводили  экспериментаторов.
 Наследуются  ли  индивидуальные  особенности  нервной
деятельности,  предопределяет  ли  наследственность  тип  нерв¬
ной  системы?  Или  же  наследственные  задатки  тут  ни  при
чем  и  различия  возникают  уже  в  ходе  развития  животного,
особенно  в  раннем  возрасте,  и  вызваны  неодинаковыми  ус¬
ловиями  существования?
 Вот  тогда  Павлов  и  задумал  новый  эксперимент  по  изу¬
чению  генетики  темперамента  собак.  Для  этого  и  был  ну¬
жен  большой  питомник  для  разведения  собак  —  несколь¬
ким  поколениям  их  суждено  было  подвергаться  экспери¬
ментальной  «проверке  на  темперамент».  Длительность  экспе¬
римента  не  пугала  Павлова.  Единственно,  о  чем  он  жалел,
что  его  знания  в  области  генетики  недостаточны...
 Павлов  наметил  два  пути  исследования.
 Первый  путь  —  выяснить,  как  разное  воспитание  влияет
на  животных.  В  конце  30-х  годов  сотрудники  Павлова  —
С.  Н.  Выржиковский  и  Ф.  П.  Майоров,  а  позже  Л.  О.  Зе-
вальд  —  провели  в  Колтушах  первые  эксперименты.  Щен¬
ков,  у  которых  были  одни  и  те  же  родители,  разделили  на
две  группы.  Одних  с  двухмесячного  возраста  изолировали
от  внешнего  мира  в  отдельные  клетки,  обрекли  на  одиноче¬
ство.  Другие  жили  и  росли  вместе,  как  обычно.  Когда  про¬
шел  год,  и  тех  и  других  щенков  поселили  в  одном  месте,
в  одни  и  те  же  условия  и  продолжали  наблюдения.  Оказа¬
лось,  что  по  внешнему  поведению  собаки  первой  и  второй
группы  отличались.  Вышедшие  из  изолированных  клеток
были  трусливы.  «Свободные»  щенки  выросли  «общитель¬
ными»  собаками.  Но  вот  в  характере  нервных  процессов
существенных  отличий  между  ними  не  было:  те  и  другие
обладали  сильным  и  подвижным  типом  нервной  системы
и  ничем  не  отличались  от  родителей.  Значит,  особенности
поведения,  например  трусливость,  в  большей  степени  опре¬
делялись  условиями  воспитания,  ведь  если  бы  животные
не  изолировались,  не  ограждались  от  внешних  влияний,  не
содержались  в  «одиночном  заключении»,  они  выросли  бы
нормальными,  обычными,  контактными,  как  говорят  уче¬
ные,  или,  как  модно  сейчас  выражаться,  «коммуника¬
бельными»  существами.  Действительный  член  АМН  СССР
Д.  А.  Бирюков  вспоминал,  что  Павлов  как-то  «рассказывал
 92

о  начавшихся  тогда  опытах  по  изучению  поведения  щенят,
воспитываемых  на  свободе  и  в  условиях  постоянной  изоля¬
ции.  В  разговоре  привожу  ему  примеры  из  записок  шлис¬
сельбуржцев,  которые,  выйдя  на  свободу,  замечали  резкое
повышение  впечатлительности  или  извращение  ее.  Иван
Петрович  оживился,  просит  дать  ему  точные  названия  книг
Новорусского,  Фигнер».
 Итак,  можно  было  сделать  вывод,  что  трусость  и  муже¬
ство,  предательство  и  самоотверженность  воспитываются.
И  героя,  гибнущего  в  бою,  и  дезертира,  покидающего  поле
боя,  делают  обстоятельства.  У  героя  может  быть  слабый
тип  нервной  системы,  у  труса  —  сильный;  отец  героя  мог
быть  белобилетником,  отец  труса  —  полным  георгиевским
кавалером:  своим  сыновьям  они  могли  оставить  в  наследст¬
во  тип  нервной  системы,  характер  нервных  процессов,  их
силу  и  слабость,  быстроту  возбуждения  и  торможения,  под¬
вижность  и  вялость,  —  но  никак  не  гарантию  получить  ор¬
ден  за  храбрость  или  приговор  военного  трибунала  за  мало¬
душие.  ..
 А  откуда  появляется  трусость?  И  как  наследуется  тем¬
перамент  —  по  отцовской  или  по  материнской  линии?
 Исследования  продолжались.  Их  вели  ученики  Пав¬
лова.
 В  частности,  физиологи  продолжали  заниматься  проис¬
хождением  трусости,  или,  говоря  более  ученым  языком,
тем,  как  формируется  пассивно-оборонительное  поведение
животных.  Оказалось,  что  трусость  у  собак  —  не  только  ре¬
зультат  воспитания,  но  зависит  и  от  наследственных  задат¬
ков.  Трусливое  поведение  можно  заметно  усилить  воспита¬
нием  в  раннем  детстве,  если  у  животных  уже  есть  наслед¬
ственное  предрасположение  к  трусости.  А  у  других  собак
никак  не  удавалось  вызвать  стойкий  пассивно-оборонитель¬
ный  рефлекс.  Заметили,  что  для  трусости  есть  критический
возраст.  Если  неприятности  обрушиваются  на  животное  в
1—3  месяца,  трусость,  страх  проявляются  потом  чаще  и
активнее.  А  вот  после  6  до  10  месяцев  у  собак,  наследствен¬
но  не  трусливых,  воспитать  трусость  не  удается.
 У  восточноевропейских  овчарок  есть  одно  любопытное
свойство.  До  6  месяцев  овчарка  боится  человека.  Но  если
с  4  до  6  месяцев  с  овчаркой  гулять,  приучая  ее  к  людям  и
к  миру,  боязнь  исчезает.  Значит,  генетически  этот  признак
поведения  предопределен,  но  воспитанием  его  можно  «све-
 93

сти  на  нет».  Прежде  чем  ген  реализуется  в  признак,  прохо¬
дит  какое-то  время,  и  здесь  следует  «поймать  мгновение»,
когда  можно  направленно  повлиять  на  результат  работы
генетической  системы,  на  генетическую  активность.
 Второе  направление,  которое  И.  П.  Павлов  начал  разви¬
вать  в  Колтушах,  —  исследования  «только  на  собаках».
Предполагалось,  что,  подбирая  родителей  с  определенным
типом  нервной  системы,  можно  будет  получить  животных
с  сильными  или  слабыми  нервными  процессами,  с  подвиж¬
ной  или  инертной  нервной  системой.  К  сожалению,  война,
блокада  Ленинграда  и  другие  причины  прервали  эту  ра¬
боту.
 *  *  *
 Сравнительно-генетические  исследования  в  Колтушах
вновь  заняли  свое  место  в  последние  десятилетия.  Их  вновь
возглавили  ученики  И.  П.  Павлова,  в  частности,  доктор  био¬
логических  наук,  профессор  В.  К.  Федоров.
 Интересно,  что  на  наследование  нервных  процессов  глав¬
ным  образом  влияет  материнский  организм.  Пословица:
«яблоко  от  яблони  недалеко  падает»—действительно  вер¬
на.  Именно:  «от  яблони...»  Материнской  линии  принадле¬
жит  приоритет  в  передаче  по  наследству  свойств  высшей
нервной  деятельности.
 Кстати,  писатели  замечали  это  давно.  Можно  сказать,
Шекспир  был  стихийным,  интуитивным  генетиком.  В  тра¬
гедии  «Юлий  Цезарь»  Кассий  уверяет  Брута:
 От  матери  наследовал  я  пылкость.
 Люби  меня  настолько,  чтобы  вспышки
 Мои  сносить...
 В  других  переводах  читаем  вместо  «пылкость»  —
«вспыльчивость».  Это  точнее  (хотя  наследование  по  матери
осложняется  влиянием  матери  в  раннем  детстве).
 В  Колтушах  проводился  так  называемый  гибридологи¬
ческий  анализ.  Гибридологический  анализ  —  это  ряд  раз¬
личных  скрещиваний  между  животными  исходных  линий
и  их  гибридов.  С  помощью  такого  анализа  можно  выяснить
относительную  роль  материнского  и  отцовского  организма
в  наследовании.
 Для  опытов  были  взяты  две  исходных  линии  крыс  —
линию  Вистар,  полученную  из  ГДР,  и  линию,  выведенную
 94

Продолжение. 	АРИФМЕТИКА  ПСИХОЛОГА
 Вычисление  несложно.  Пусть  определятся  Щ  подростка
13  с  половиной  лет.  Тестолог  на  глаз,  в  разговоре,  определяет
У  В  испытуемого:  около  14,  и  для  начала  дает  тесты  уровня
XIII,  чтобы  он  был  наверняка  выполним  целиком.  Затем  XIV
НВ  и  т.  д.  —  пока  не  появятся  невыполненные  тесты.  Каждый
тест  имеет  условную  *цену*  в  месяцах.  Эта  ацена*  заранее
определена  психологом  —  составителем  тестов.  Последний  сде¬
ланный  целиком  уровень  —  допустим,  XIV  —  называется  базовым
возрастом.  Затем  уровни  следуют  до  первого  целиком  не  выпол¬
ненного.  Это  —  потолок.  Весь  тест  —  с  начального  уровня  и  до
*потолка*  занимает  час  —  полтора.  В  итоге  перед  психологом
появляется  таблица  примерно  такого  вида:
 Уровень
 Выполнено
 тестов
 Цена  теста
в  месяцах
 Базовый
 возраст
 лет
 Надбавка
в  месяцах
 XIV
 6
 базовый
 14
 —
 НВ
 4
 2
 8
 РВ  I
 3
 4
 12
 РВ  II
 1
 5
 5
 РВ  III
 —
 Умственный  возраст 	14  лет  25  мес.
 Календарный  возраст  испытуемого:  13  лет  6  мес.
 Обратим  все  наши  цифры  в  месяцы:
 14  лет  25  мес.  —  193  месяца.
 13  лет  6  мес.  —  162  месяца.
 193
 1(*  =  ~162~  '100  =  119-
 Много  ли  это?  Нормой  считают  рамки,  в  которые  попадают
2/з  результатов,  ближайших  к  среднему.
 В  тестах  на  Щ  отклонение  у  68°/о  испытуемых  от  среднего
не  превышает  15  баллов  вверх  и  вниз.  Поэтому  результаты  от
85  до  115  считаются  нормой.
 95

Л.  В.  Крушинским  в  Московском  университете.  Десять  по¬
колений  этих  животных  прошли  перед  учеными,  и  они  убе¬
дились,  что  обе  линии  существенно  различаются  по  физио¬
логическим,  биохимическим  и  другим  признакам.
 Л.  В.  Крушинский,  создавая  свою  линию  крыс,  вел  се¬
лекцию  по  высокой  чувствительности  к  звуку.  Все  живот¬
ные  этой  линии  на  сильный  звук,  скажем,  на  громкий  зво¬
нок,  отвечали  двигательным  возбуждением,  судорожными
припадками,  напоминающими  эпилептические  припадки
у  человека.  Все  десять  поколений  реагировали  на  звук  та¬
кими  судорогами.  Значит,  у  этой  реакции  есть  наследствен¬
ная  основа.  Но  крысы  линии  Вистар  вели  себя  иначе.  Зво¬
нок  не  вызывал  у  них  припадков.  Лишь  немногие,  услы¬
шав  звук,  приходили  в  возбуждение.
 Стали  скрещивать  крыс  обеих  линий  и  их  гибриды.
И  пришли  к  таким  результатам.  Во-первых,  в  наследовании
этой  реакции  материнское  влияние  не  ощущается:  незави¬
симо  от  того,  бралась  ли  самка  из  линии  Крушинского  или
из  линии  Вистар,  число  припадков  у  потомков  было  одина¬
ковым.  Во-вторых,  возникновение  судорожных  реакций  на
звук  наблюдалось  только  во  втором  поколении.  Потомки
первого  поколения,  полученные  от  родителей  из  разных
линий,  оказались  устойчивыми  к  звуку.  Наконец,  в-третьих,
эта  патологическая  способность  животных  реагировать  на
звук  определяется  одной  парой  особых  генов.  Итак,  под¬
твердилось,  что  наследственность  ответственна  в  данном
случае  за  поведение  животных.
 Деятельность  нервной  системы  тесно  связана  с  биохи¬
мическими  изменениями  как  в  самой  нервной  клетке,  так
и  в  местах  соединения  с  другими  клетками  —  синапсах.
В  передаче  нервных  импульсов  важную  роль  играют  веще¬
ства  —  медиаторы,  такие,  как  ацетилхолин,  и  ферменты,
восстанавливающие  нервную  проводимость,  такие,  как  хо¬
линэстераза.  Крысы  линии  Крушинского  обладают  и  высо¬
кой  подвижностью  нервных  процессов,  и  высокой  актив¬
ностью  холинэстеразы  в  коре  головного  мозга;  наоборот,
у  крыс  линии  Вистар  —  низкая  подвижность  нервной  систе¬
мы  и  низкий  уровень  активности  этого  фермента.
 Материнское  влияние  сказалось  на  активности  фермен¬
та  в  мозгу  и  «скорости  переделки»  условных  рефлексов.
 Две  линии  крыс  различались  и  по  весу  головного  мозга:
крысы  линии  Крушинского  обладали  более  тяжелым  моз-
 96

гом,  нежели  крысы  линии  Вистар.  Этот  анатомический  по¬
казатель  тоже  был  генетически  обусловлен.  Причем  у  по¬
томков  первого  поколения,  родившихся  при  скрещивании
крыс  разных  линий,  вес  головного  мозга  был  больше,  чем
у  крыс  линии  Крушинского.  В  генетике  такое  явление  на¬
зывают  гетерозисом,  когда  гибридные  особи  превосходят  по
тому  или  иному  признаку  своих  родителей.  Эта  генетиче¬
ская  закономерность  особенно  важна  для  практики.
 Интересно,  как  связана  подвижность  нервных  процессов
с  уровнем  активности  фермента  в  коре  головного  мозга.
Чем  выше  подвижность  нервных  процессов  у  животных,
тем  выше  и  уровень  активности  холинэстеразы.  Можно  да¬
же  сделать  вывод,  что  чем  больше  этого  фермента  в  мозгу,
а  уровень  его  тоже  наследственно  обусловлен,  тем  лучше  и
быстрее  идет  обучение  животных.  Однако  вывод  этот  не
абсолютно  точен.  Действительно,  у  более  «способных»  крыс
уровень  активности  фермента  в  мозгу  всегда  выше,  чем
у  менее  способных.  Но,  с  другой  стороны,  если  крыс  селек¬
ционировать  по  уровню  фермента,  то  у  крыс  с  высоким
уровнем  фермента  способность  к  обучению  не  всегда  бывает
наиболее  высокой.  Видимо,  способность  к  обучению  помимо
активности  фермента  зависит  и  от  других  факторов.
 В  лаборатории  В.  К.  Федорова  изучалось  и  влияние  на
поведение  изменений  наследственных  признаков,  мутации.
 У  мышей  и  крыс  окраска  волос  диктуется  определенны¬
ми  генами.  Если  ген  окраски  мутирует,  изменяется,  то  в  по¬
томстве  надо  ждать  альбиносов.  Лабораторные  альбиносы
произошли  от  серой  норвежской  крысы,  утратившей  ген
окраски.
 Поведение  альбиносов  и  серых  крыс  разительно  отли¬
чается.  Серые  крысы  агрессивны,  злобны,  очень  подвижны.
По  способности  к  обучению  они  превосходят  альбиносов.
И  уровень  активности  фермента  —  холинэстеразы  в  мозгу
у  серых  выше,  чем  у  альбиносов.  И  по  весу  мозга,  сердца,
печени,  почек  и  так  далее  они  превосходят  своих  белых
родственников.  Было  предположение,  что  все  эти  разли¬
чия  —  следствие  многих  мелких  мутаций.  Для  решения
нужно  было  получить  от  серых  крыс  мутантов-альбиносов,
исследовать  их  и  сравнить  с  серыми  крысами  и  белыми
крысами  линии  Вистар.
 Выяснилось,  что  вслед  за  утратой  пигментации,  окраски,
снизился  вес  головного  мозга,  почек,  желудка,  печени.  Зна-
 97

чит,  ген,  ответственный  за  окраску,  влияет  и  на  наследова¬
ние  других  признаков.  Биохимический  показатель  —  актив¬
ность  фермента  в  коре  мозга  —  также  понизился  у  мутан¬
тов.  А  вот  поведение  у  мутантов  было  как  у  серых  крыс  —
такое  же  злобное  и  агрессивное,  подвижность  нервных  про¬
цессов  так  же  не  изменилась,  осталась  относительно  вы¬
сокой.  Выходит,  мутация  этого  гена  не  влияет  ни  на  биохи¬
мические  процессы  в  мозгу,  ни  на  поведение.  Видимо,  чер¬
ты  поведения  контролируются  большим  числом  генов.
 Однако  на  формирование  высшей  нервной  деятельности
очень  сильно  влияют  и  всевозможные  внешние  факторы.
 Некоторые  фармакологические  вещества  изменяют  ско¬
рость  обучения.  Интересно,  что  это  касается  менее  «спо¬
собных  учеников»  и  практически  не  затрагивает  более  «спо¬
собных».  Возможно,  что  низкая  способность  к  выработке
условных  рефлексов  вызвана  недостатком  тех  или  иных  ве¬
ществ  в  организме,  генетически  запланированных.  Значит,
нужно  научиться  компенсировать,  восполнять  генетиче¬
скую  недостаточность.
 Генетика  поведения  развивается.  Привлечение  матема¬
тических  методов  позволит  этой  отрасли  науки  увереннее
двинуться  вперед.
 Итак,  вывод,  который  можно  сделать:  биохимические,
физиологические  и  иные  особенности  центральной  нервной
системы  имеют  наследственную  основу.
 ...  Десятый,  сотый  опыт...  Снова  белая  мышь  мечется
в  лабиринте.  Подгоняемая  электрическим  током,  снова
устремляется  туда,  где  тока  нет.  Как  скоро  научится  она
ориентйроваться  и  проходить  свой  электрифицированный
путь  к  безопасному  финишу?  Как  быстро  установится  реф¬
лекс  на  свет  или  звук?  Увеличит  ли  обучение  содержание
фермента  в  мозгу?  Сначала  животные  одной  линии,  по¬
том  —  другой.
 Десятки  опытов,  сотни  животных,  тысячи  цифр  в  реги¬
страционных  журналах...  Факты,  факты  —  прежде  всего
надо  знать.  «Факты  —  воздух  ученого»,  —  говорил
И.  П.  Павлов.
 Копилка  фактов  пополняется  из  года  в  год.
 Есть  гены  активности,  гены  страха  и  дикости,  гены  «ис¬
следовательской  деятельности».
 Опять  у  крыс,  опять  у  мышей...
 А  у  человека?

ДЬЯВОЛ  И  ПУЛЬТ
 Народная  мудрость,  кажется,  давным-давно  решила  про¬
блему:  наследственна  ли  основа  характера  и  темперамен¬
та,  играющих  столь  огромную  роль  в  реализации  умствен¬
ных  способностей.
 Говорят:  «Упрямством  он  весь  в  деда».  Пишут:  «Воин¬
ственностью  он  походил  на  своих  предков  из  древнего  рода
Мальборо».  Сплетничают:  «Ветренна,  как  мать.  Одни  муж¬
чины  да  танцы  на  уме...»
 Пословицы  категоричны  не  меньше,  чем  людская  мол¬
ва:  «Яблоко  от  яблони  недалеко  падает».  При  этом  имеется
в  виду  не  столько,  что  яблоко  и  округло,  и  румяно,  сколь¬
ко,  что  оно  горько  или  кисло.  Осуждается  характер  —
не  вид.
 ...  В  20-х  годах  в  Москве  был  создан  Государственный
музей  социальной  гигиены  Наркомздрава.  Среди  прочих
любопытных  материалов  в  этом  музее  хранилось  «досье»
одной  уникальной  семейки  Юкке.  За  75  лет  из  870  членов
 99

этой  семьи  вышли  200  воров  и  убийц,  90  девиц  легкого  по¬
ведения,  280  умственных  и  физических  уродов,  кроме  того,
300  детей  родились  мертвыми.
 Значит  ли  это,  что  есть  какие-то  «гены  преступности»?
Это  —  давний  спор:  рождаются  ли  люди  преступниками,
или  их  делает  такими  жизнь,  среда,  социальный  строй?
Когда-то  пытались  определять  преступников  по  внешнему
виду:  глубоко  запавшие  глаза,  низкий  лоб,  выдающаяся
вперед  челюсть...  Находились  ученые,  пытавшиеся  даже
отличить  «порок»  от  «добродетели»  по  жесткости  волос
или  по  содержанию  сахара  в  крови.
 Для  нас  несомненно,  что  преступность  —  прежде  всего
явление  социальное.  И  все  же  проблема  эта  не  так  проста,
чтобы  от  нее  отмахнуться  небрежным  жестом.  Биологиче¬
ские  силы  порой  таинственно,  властно  и  коварно  взращи¬
вают  преступное  в  человеке.
 Великий  русский  физиолог  Иван  Михайлович  Сеченов
в  «Автобиографических  записках»  писал  об  одном  важном
своем  наблюдении,  изложенном  в  книге  «Рефлексы  голов¬
ного  мозга»:
 «...  страсти  коренятся  прямо  или  косвенно  в  так  назы¬
ваемых  системных  чувствах  человека,  способных  нарастать
до  степени  сильных  хотений  (чувство  голода,  самосохране¬
ния,  половое  чувство  и  пр.)  и  проявляются  очень  резкими
действиями  или  поступками...»
 Сеченов  замечал  далее:
 «Из-за  этой  книги  («Рефлексы  головного  мозга»)  меня
произвели  в  ненамеренного  проводника  распущенных  нра¬
вов  и  в  философа  нигилизма...  В  самом  деле,  в  наиболее
резкой  форме  обвинение  могло  бы  иметь  такой  вид:  всякий
поступок,  независимо  от  его  содержания,  считается,  по  это¬
му  учению,  предуготованным  природой  данного  человека;
совершение  поступка  приписывается  какому-нибудь,  может
быть,  даже  совершенно  незначащему  толчку  извне,  и  са¬
мый  поступок  считается  неизбежным...»
 Но  человек  на  то  и  человек,  подчеркивал  Сеченов,  что¬
бы  обуздывать  дурные  замыслы,  «угнетать»  скверные  дви¬
жения  души.
 «...  В  инкриминируемом  сочинении  рядом  с  рефлекса¬
ми,  кончающимися  движениями,  поставлены  равноправ¬
но  рефлексы,  кончающиеся  угнетением  движений.  Если
первым  на  нравственной  почве  соответствует  совершение
 100

добрых  поступков,  то  вторым  —  сопротивление  человека
всяким  вообще,  а  следовательно,  и  дурным  порывам».
 Так  думал  Сеченов.  Так  отвечал  он  своим  оппонентам.
 Спор  этот  —  только  в  другой  форме  и  на  ином  научном
уровне  —  продолжается  и  поныне.  «Литературная  газета»
проводила  дискуссию  на  тему:  «Преступность:  соотноше¬
ние  социального  и  биологического».  Все  участники  дискус¬
сии  твердо  сошлись  на  одном:  «прирожденных  преступни¬
ков  нет,  преступность  по  своему  характеру  —  явление  преж¬
де  всего  социальное».  И  вместе  с  тем  были  высказаны  и
следующие  точки  зрения.
 Доктор  юридических  наук  Н.  Стручков  и  профессор
Б.  Утевский:  «В  человеке  всегда  сочетается  биологическое
и  социальное».  Есть  врожденные  полезные  и  отрицательные
задатки,  они  обратимы  и  могут  быть  ослаблены,  а  то  и  пол¬
ностью  погашены.
 Профессор  Н.  Фелинская:  биопсихологические  особен¬
ности  данного  человека  (сила  и  направленность  влечений,
волевые  задержки  и  так  далее)  играют  определенную  роль.
 Приводились  цифры  и  факты  в  подтверждение  этих
взглядов.  К  сожалению,  фактов  было  мало.  И  участники
дискуссии  пришли  еще  к  одному  общему  выводу:  нужно
знать  больше,  «необходимы  всесторонние  биопсихологиче¬
ские  исследования  преступников  с  участием  психиатров,  ге¬
нетиков,  психологов».
 Заметьте,  генетиков!  Ибо  спекуляций  на  тему  «гены  на¬
силия  и  жестокости»  более  чем  достаточно...
 Так  легко  объяснить  все  катаклизмы  современного  ми¬
ра  —  и  негритянские  бунты  в  США,  и  студенческие  демон¬
страции  в  Париже  или  Риме  —  «агрессивными  импульсами,
заложенными  в  генах».  Ведь  неслучайно  американский  пуб¬
лицист  Джон  Фишер  назвал  свою  статью  в  «Харпере
мэгэзин»  «Заменитель  насилия  —  вот  что  нужно  моло¬
дежи».
 Да,  разумеется,  Фишер  не  отрицает  социальных  причин
насилия:  жизнь  в  трущобах,  расовые  и  религиозные  тре¬
ния,  развал  семьи...  Но  это  все  вторичное.  Главное  —  в
другом.
 «Для  первобытного  человека  жизнь  была  непрекращаю-
щейся  битвой:  против  враждебного  окружения,  против
хищников,  со  своими  сородичами  за  пещеру,  источник
воды,  охотничьи  угодья,  подругу..  .»
 101

Философ  Уильям  Джеймс  в  своем  исследовании  «Мо¬
ральный  эквивалент  войны»  писал,  что  «воинственность,
унаследованная  у  предков,  вошла  в  нашу  кровь  и  плоть».
 Логика  подобных  философских  построений  всегда  оди¬
накова.
 Что  может  предложить  буржуазное  общество  взамен
этой  «генетической  воинственности»?  Ничего,  кроме  нако¬
пительства,  приобретательства,  размеренной  скуки  и  надо¬
евшего  порядка.  А  «гены  насилия»  зовут  к  мятежу:  они
заставляют  студентов  в  Латинском  квартале  размахивать
черным  знаменем  анархизма,  а  «диких  ангелов»  на  мото¬
циклах  развивать  самоубийственные  скорости  на  калифор¬
нийских  автострадах...  Войны  были  «спасительным  кла¬
паном».  Но  теперь  «традиционные  отдушины»  закрыты,  и
общество  чревато  насилием,  которое  зреет  и  может  разру¬
шить  его  изнутри.
 Итак,  во  всем  виноват  «ген  насилия»  —  козел  отпуще¬
ния  за  грехи  империализма  и  расизма  с  их  культом  наси¬
лия,  зверских  агрессивных  инстинктов.
 И  тем  не  менее,  такие  инстинкты  существуют.  Иначе
чем  оправдать  чудовищные  метаморфозы,  когда  добропо¬
рядочные  лавочники  превращаются  в  кровожадных  эсэсов¬
цев,  а  «славные  парни»  из  Техаса  хладнокровно  берут  на
мушку  вьетнамских  женщин?  Как  объяснить  социальную
историю  целых  народов,  «национал-социалистический  но¬
вый  порядок»  Гитлера  или  «культурную  революцию»  Мао
Цзэ-дуна?  В  чем  искать  причины  того  садизма,  который
ошеломил  американского  психолога  Стенли  Мильграма?
Описание  этого  знаменитого  эксперимента,  обошедшее  мно¬
гие  газеты  и  журналы,  мы  заимствуем  из  «Литературной
газеты».
 Испытуемый  сидел  в  отдельной  комнате  на  электри¬
ческом  стуле  и  должен  был  заучивать  определенные  груп¬
пы  слов,  которые  диктовал  ему  лаборант.  Если,  повторяя
эти  слова,  он  ошибался,  лаборант  наказывал  его  ударом
электрического  тока.  Лаборант  находился  в  соседнем  поме¬
щении  у  пульта  управления  с  рядом  кнопок,  на  каждой  из
которых  стояла  величина  до  четырехсот  пятидесяти  вольт.
Кнопка  «450»  была  окрашена  в  красный  цвет,  около  нее
прикреплена  предостерегающая  табличка:  «Опасно!  Силь¬
ный  удар!»  Лаборант  видел  испытуемого  на  телевизионном
экране  и  слышал  его  голос  в  динамиках.  Для  того  чтобы
 102

лаборант  имел  представление,  какому  наказанию  он  под¬
вергает  испытуемого,  перед  началом  опыта  ему  давали  ис¬
пробовать  на  себе  силу  удара  напряжением  сорок  пять
вольт.  Ощущение,  которое  он  испытывал  при  этом,  весьма
болезненное  и  надолго  запоминается.
 И  вот  идет  опыт.  Лаборант  сидит  за  пультом  управле¬
ния.  Он  постепенно  увеличивает  силу  электрических  уда¬
ров.  Он  видит  на  экране,  как  бьется  человек,  привязанный
к  электрическому  стулу.  Он  слышит  его  крик:  «Прекра¬
тите!  Пожалуйста,  прекратите!»  Нажмет  ли  он  красную
кнопку  с  надписью  «450»,  подвергнет  ли  он  смертельной
опасности  ни  в  чем  не  повинного,  случайного,  не  знакомого
ему  человека  только  потому,  что  человек  этот  не  может  вос¬
противиться  насилию  и  ему,  лаборанту,  дано  указание
снять  всю  характеристику  до  верхнего  предела?
 ...  Все  происходившее  в  комнате  испытуемого  было
лишь  театральной  постановкой.  Подлинным  объектом  экс¬
перимента  был  не  кто  иной,  как  сам  лаборант.  А  на  «элек¬
трическом»  стуле  сидел  профессиональный  актер,  имити¬
ровавший  страдания  человека,  которого  пытают  током.  Чем
выше  цифры  на  кнопке,  тем  выразительнее  страдания,  тем
громче  мольбы  о  пощаде.
 Но  лаборант  всего  этого,  конечно,  не  знал...
 Перед  началом  опытов  Мильграм  задал  сорока  амери¬
канским  психологам  вопрос:  сколько  лаборантов,  по  их
мнению,  все-таки  нажмут  на  красную  кнопку?  Его  колле¬
ги  были  единодушны  —  они  утверждали,  что  если  и  най¬
дется  человек,  столь  жестокий  и  бесчувственный,  то  его
вряд  ли  можно  признать  нормальным,  —  это,  должно  быть,
болезненно  агрессивное  существо.
 Результаты  экспериментов  были  ошеломляющими.
Шестьдесят  три  процента  лаборантов  нажали  красную
кнопку.  Шестьдесят  три  из  ста,  шестьсот  тридцать  из  тыся¬
чи!  И,  что  больше  всего  потрясло  профессора  Мильграма,
ни  в  одном  из  этих  случаев  не  потребовалось  какого-то  осо¬
бого  давления  на  лаборанта,  даже  долгих  разговоров.  Про¬
стого  указания  было  достаточно,  чтобы  человек  оказался
способным  подвергнуть  другого  человека  смертельной  опас¬
ности.  ..
 ...  Стенли  Мильграм  объясняет  эту  удивительную  готов¬
ность  к  насилию  тем,  что  лаборанты  не  чувствовали  ника¬
кой  ответственности  за  свои  действия  —  они  были  уверены:
 103

за  все,  что  случится,  отвечает  руководитель  лаборатории.
Они  считали  себя  всего  лишь  слепыми  исполнителями  чу¬
жой  воли.  И  второе  —  лаборанты  не  воспринимали  страда¬
ний  жертвы  непосредственно,  они  были  отделены  от  нее  тех¬
ническим  барьером  —  пультом  с  кнопками,  экраном  теле¬
визора,  динамиками...
 Правы  ли  западные  газеты,  которые  расписали  экспери¬
мент  С.  Мильграма,  как  блистательно  мрачное  подтвержде¬
ние  того,  что  «человек  —  зверь»,  в  каждом  от  рождения
«сидит  дьявол»,  с  каждым  может  повториться  «странная
история  доктора  Джекила  и  мистера  Хайда»,  рассказанная
Р.  Л.  Стивенсоном,  красавца  Джекила,  рыцаря  благород¬
ства,  который,  сам  того  не  желая,  мгновенно  превращался
в  злобного,  порочного,  жестокого  урода  Хайда...
 Конечно,  результаты  эксперимента,  проведенного  про¬
фессором  Мильграмом,  —  закономерное  следствие  мобили¬
зации  насильнических,  зверских,  агрессивных  инстинктов,
инстинктов  людей,  выросших  в  обществе  насилия  и  эксплу¬
атации  человека  человеком.  Но  ведь  среди  этих  лаборан-
тов-палачей  были  и  умные,  и  «добропорядочные»  люди...
 Где-то  в  мозгу  дремлют  доставшиеся  от  наших  далеких
предков  разрушительные  инстинкты?  Стоит  обществу  воз¬
звать  к  ним  —  и  они  начинают  взрываться?
 Кому  адресовать  новые  вопросы?  Биохимии  мозга?  Ге¬
нетике  поведения?

НЕ  ТОЛЬКО  ГЕНЫ...
 Средневековый  врач  и  философ  Хуан  Уарте,  о  котором
мы  упоминали,  пытался  объяснить  различие  умов  результа¬
том  разной  комбинации  одной  и  той  же  первичной  мате¬
рии.  По  Уарте  это  комбинация  из  четырех  элементов:  огня,
земли,  воздуха  и  воды.
 Спустя  350  лет,  в  1925  году,  ученый-генетик  Ю.  Филип-
ченко  рассматривал  гениальный  ум  как  результат  комбина¬
ции  нескольких  генов.  Чем  сложнее  сочетание  (а  гениаль¬
ное  сочетание  самое  сложное),  тем  реже  оно  должно  встре¬
титься.  Так  Филипченко  пытался  соорудить  подпорки  для
классификации  талантов,  классификации,  которую  хотел
создать  еще  Гальтон.
 Гальтон  ввел  понятие  о  классах  одаренности  от  А  до  X.
По  его  схеме  представители  класса  А  встречаются  как  1
из  каждых  4  людей,  представители  класса  В  —  как  1  из
6,  класса  С  —  как  один  из  16,  пока  мы  не  дойдем  до  клас¬
са  X,  к  которому  относятся  наиболее  одаренные  люди,
 105

встречающиеся  примерно  как  1  на  1  000  000  других,  менее
одаренных  людей.
 Когда  Филипченко  писал  свой  труд,  молекулярной  ге¬
нетики  еще  не  существовало.  Гены  казались  необычайно
стойкой  системой.  Твердо  держалось  убеждение,  что,  если
есть  ген,  значит  и  признак,  им  обусловленный,  обнаружится
рано  или  поздно.  Считалось,  что  фенотип  —  сумма  всех
свойств  организма  —  должен  отражать  генотип  —  сумму  ге¬
нов.  Это  была  та  кажущаяся  ясность  и  наивная  простота,
которая  свойственна  каждой  науке  на  заре  ее  развития.
С  тех  пор  простота  сменилась  сложностью,  а  ясность  воз¬
никла  только  в  одном  —  в  том,  что  нам  еще  далеко  до  по¬
нимания  всех  процессов  развития  организма.  Поэтому  мы
можем  набросать  только  очень  эскизную  картину.
 Уровень  наших  нынешних  знаний  позволяет  со  всем
основанием  сказать,  что  между  геном  и  таким  сложным
признаком,  как  интеллектуальная  одаренность,  существует
очень  сложная  связь.  По  современным  представлениям
один  ген  отвечает  за  синтез  одного  белка.  Даже  простые
признаки  часто  зависят  от  многих  генов  —  например,
окраска  лепестка  мака  контролируется  по  крайней  мере
десятью  генами.  А  что  должны  мы  предположить  о  таком
признаке,  как  интеллект?  Но  предположим  даже,  что  вся
сотня  или  тысяча  генов,  необходимых  для  выдающегося
интеллекта,  на  месте.
 Громадное  воздействие  на  будущий  организм  оказывают
отношения  между  генами.  В  них  определяется  метаболизм
(обмен)  веществ  небелковой  природы,  в  свою  очередь  все  это
влияет  на  образование  клеточных  структур  и  клеток,  а  вза¬
имоотношения  клеток  очень  важны  для  поведения  тканей
и  органов.  Уже  на  этой  ступеньке  организации  организма
среда  способна  влиять  на  отношения  между  генами.
 Сам  по  себе  генотип  довольно  надежно  застрахован  от
воздействия  внешней  среды  —  природа  позаботилась  об
этом  —  иначе  слишком  легко  человеческий  род  деградиро¬
вал  бы.  Поэтому  только  резкие  воздействия,  химические
или  физические,  способны  внести  искажения  в  генетиче¬
скую  систему.
 Среди  агентов  среды,  способных  повлиять  на  судьбу
«идей»,  заложенных  в  генотипе,  и  температура,  и  различ¬
ные  вещества,  попадающие  в  организм  с  питанием,  и  ви¬
русы,  и  продукты  бактериальной  жизнедеятельности,  и  из-
 106

быток  или  недостаток  каких-либо  гормонов,  и  радиацион¬
ное  облучение...  Вряд  ли  мы  сейчас  можем  составить  пол¬
ный  список  всех  возможных  агентов  среды,  так  их  много.
 Иными  словами,  та  информация,  которая  закодирована
в  дезоксирибонуклеиновой  кислоте  (ДНК),  пока  организм
растет  и  развивается,  много  раз  «перекодируется»,  усили¬
вается  или  ослабляется,  на  ее  основе  возникает  новая  ин¬
формация.  Чем  больший  путь  проходит  информация,  тем
больше  шансов,  что  результат  может  оказаться  как  в  игре
в  «испорченный  телефон»,  и,  наоборот,  не  исключено,
что  генетическая  информация  как-то  улучшится  в  про¬
цессе  этих  многих  превращений,  хотя  это  ситуация  более
редкая.
 Могут  ли  быть  при  одном  и  том  же  генотипе  различные
биохимические  индивидуальности,  различные  варианты  че¬
ловека  в  целом  или  хотя  бы  его  интеллекта  —  от  среднего
интеллекта  до  гения?  Этого  мы  не  знаем,  а  знать  важно,
потому  что  ответ  на  этот  вопрос  подскажет,  на  каком  пути
искать  средства  искусственного  повышения  человеческого
интеллекта.
 Возникновение  такого  генотипа,  в  конечном  итоге,  дело
случая.  И  дело  многих  случаев,  дело  среды  помочь  гено¬
типу  воплотиться  в  «гениальную»  биохимическую  индиви¬
дуальность.  Эти  уникальные  комбинации  генов  могут  быть
переданы  по  наследству  целиком  или  фрагментами,  а  мо¬
гут  быть  и  сильно  изменены,  как  бы  разбавлены  материн¬
ским  (или  отцовским)  наследственным  материалом.  Но  и,
будучи  переданы,  они  могут  быть  не  реализованы  из-за  са¬
мых  разнообразных  причин.
 Можно  предложить  и  другую  ситуацию  —  генотип,  обе¬
щающий  гения,  возник  в  данном  роду  несколько  поколений
назад  и  исправно  передавался  из  поколения  в  поколение,
пока,  наконец,  развитие  беспрепятственно  прошло  от  гено¬
типа  до  «гениального  организма».
 В  какой  точке  этого  сложного  пути  возникают  те  осо¬
бенности,  которые  образуют  гения?  Этого  мы  не  знаем.
Можно  только  предположить,  что  важно  многое:  и  нали¬
чие  определенных  генов,  и  их  взаимодействие,  и  влияние
клетки  на  клетку,  и  еще  очень  многое.  Но  во  всяком  случае
и  генам  в  этой  иерархии  отведена  своя  роль.  И  не  случай¬
но  в  учебнике  для  университетов  «Генетика»  его  автор,
видный  советский  генетик  М.  Лобашев,  писал:  «Было  бы
 107

глубоким  заблуждением  полагать,  что  каждый  человек  в
равной  мере  способен  к  любого  рода  деятельности.  Для  каж¬
дого  человека  характерен  свой  генотип,  и  естественно,  не
каждый  генотип  в  равной  мере  определяет  способность  к
музыке,  математике,  спорту».
 Случайное  сочетание  большого  числа  генов  в  определен¬
ном  порядке  —  событие  крайне  редкое.  Но  задатки  еще
только  начало  —  они  должны  пробиться  сквозь  социальный
барьер.  В  отличие  от  Гальтона  это  уже  прекрасно  понимал
Филипченко.  Он  считал,  что  среди  представителей  реши¬
тельно  всех  классов  общества  рассеяны  те  наследствен¬
ные  задатки  (гены),  от  счастливого  сочетания  которых  за¬
висит  степень  «интеллектуальности»  их  обладателя.  В  про¬
цессе  размножения  непременно  возникают  сочетания  этих
генов  с  разной  степенью  приближения  к  идеалу.
 Но  и  оптимальное  сочетание  —  это  еще  не  все.  Чтобы
стать  творцом  в  определенной  области,  каждый  из  пред¬
ставителей  данного  класса  должен  перейти  в  центральный
круг,  перешагнуть  границу,  которая  на  схеме  Филипченко
имеет  разную  толщину  в  различных  секторах.  Граница  —
по  Филипченко  —  определяется  теми  социально-экономиче¬
скими  условиями,  в  которых  существует  класс.  Для  эксплу¬
атируемых  классов  капиталистического  общества  она  мо¬
жет  превратиться  в  непроходимый  барьер.
 Словом,  это  вывод,  согласующийся  со  словами  В.  И.  Ле¬
нина  о  том,  что  социализм  позволяет  «...  втянуть  действи¬
тельно  большинство  трудящихся  на  арену  такой  работы,
где  они  могут  проявить  себя,  развернуть  свои  способности,
обнаружить  таланты,  которых  в  народе  непочатой  родник
и  которые  капитализм  мял,  давил,  душил  тысячами  и  мил¬
лионами».
 Но  предположим,  что  талант  развивался  в  самых  благо¬
приятных  условиях.  И  это  еще  не  все  —  нужно,  чтобы  осо¬
бенности  таланта  отвечали  запросам  эпохи.  Интересно  за¬
мечание  Исаака  Ньютона,  приведенное  У.  Эшби,  что  когда
Ньютон  был  совсем  молод,  то  всегда  представлял  себе  лю¬
бые  явления  как  бы  непрерывно  протекающими  в  чем-то
еще  другом.  Такой  метод  мышления  был  для  Ньютона  есте¬
ственным,  близким  ему  по  духу,  и  ученый  применял  его
при  рассмотрении  любых  вопросов.  Разве  удивительно,  что
именно  он  был  человеком,  который  в  момент,  когда  назре¬
вало  открытие  дифференциального  исчисления,  стал  пер-
 108

вым,  открывшим  его?  Когда  в  начале  этого  века  наука  бук¬
вально  требовала  человека,  могущего  представлять  все
явления  как  происходящие  малыми,  дискретными  скачка¬
ми,  появился  Планк.  Родилась  квантовая  механика.  «Если
бы  Ньютон  имел  несчастье  родиться  в  1900  году,  —  заме¬
чает  У.  Эшби,  —  то  свойственный  ему  метод  мышления  по¬
мешал  бы  ему  сформулировать  квантовую  теорию».
 Не  слишком  ли  много  преград  на  пути  гения?  Мно¬
го.  Именно  поэтому  так  редки  гении,  так  редкостно  их
 Продолжение. 	ВСЕ  ЛИ  ВОЗРАСТЫ  ПОКОРНЫ?
 Для  взрослых,  вообще  говоря,  шкала  применима  плохо.  Да
и  зачем  измерять  способности,  которые  уже  в  прошлом?  Но  есть
и  чисто  технические  трудности.
 Прежде  всего,  умственное  развитие  когда-то  заканчивается.
А  календарный  возраст,  естественно,  непрерывно  растет.  Так  что,
имея  в  20  лет  Щ  =  100,  к  40  годам  надо  вдвое  поумнеть,  или
опустится  до  уровня  идиота.  Эту  трудность  обходят,  устанав¬
ливая  верхний  предел  календарного  возраста  —  срок,  к  которому
заканчивается  и  умственное  развитие.
 В  действующей  шкале  Станфорд  —  Вине  принят  верхний
предел  15  лет  9  месяцев.  (В  других  шкалах  —  от  13  лет  9  меся¬
цев  до  18  лет.  Почему  именно  между  14  и  18  годами?  Наверное,
потому,  что  после  14—15  лет  мозг  больше  не  растет).  Так  что,
по  Станфорд  —  Вине,  мы  вечно  молоды.
 Дальше.  Если  вы  одолеете  все  уровни,  ваш  /0  по  этой  шка¬
ле  определить  невозможно  —  вы,  так  сказать,  сломали  силомер.
Но  во  всяком  случае,  /(2  выше  145.
 Здесь,  пожалуй,  пора  сделать  одно  признание.  Мы  сомне¬
ваемся,  что  вы  с  ходу  одолели  тесты  М  2  и  6  уровня  РВ  III  на
стр.  87.  Дело  в  том,  что  номером  вторым  вставили  задачу  Льюиса
Кэрролла,  автора  «Алисы  в  стране  чудес»,  который  был  и  не¬
плохим  математиком.  Мы  сделали  это,  чтобы  читатель  не  зазнал¬
ся  из-за  простоты  тестов.  Подлинная  задача  №  6  значительно
проще.  Так  что  не  теряйте  надежды,  может  быть,  ваш  /(2  астро¬
номически  велик.
 109

появление,  так  выделяются  они,  служа,  по  выражению
Козьмы  Пруткова,  «верстовыми  столбами»  человечества.
 Обратимся  еще  раз  к  самому  удачному  сочетанию  ге¬
нов.  Именно  уникальность  этой  комбинации  представляет
мало  шансов  родителям  передать  ее  детям  —  отцовская  на¬
следственность,  смешиваясь  с  материнской,  создает  новые
комбинации.  Но  передача  хотя  бы  определенной  части  та¬
кого  набора  не  исключена.
 В  сборнике  «Наука  о  науке»  (1965)  Дж.Холдейн  писал:
«Бесспорно,  конечно,  что  у  выдающихся  мужчин  и  жен¬
щин  вероятность  появления  детей  с  теми  же  задатками
больше,  чем  у  среднего  человека.  Но  вероятность  эта  мала.
Если  принцип  наследственного  качества  срабатывает  один
раз  в  десяти  или  ста  случаях,  то  он,  видимо,  не  очень  пер¬
спективная  база  для  социального  планирования...»  Поэто¬
му,  если  бы  в  примерах,  приводимых  Гальтоном  и  Филип-
ченко,  оказалось  возможно  отсеять  «пшеницу  от  плевел»  —
отбросить  случаи  «влияния  семейных  традиций»,  осталась
бы  горстка  фактов,  действительно  подтверждающих  тезис
«яблоко  от  яблони...»  Но  родовое  происхождение  талан¬
та  —  частный  и  очень  редкий  случай  в  генетической  кар¬
тине  его  возникновения.
 Получим  ли  мы  биохимический  «комплекс  гения»,  —  во
многом  дело  случая,  слепой  игры  природы.  Есть  ли  законы
у  этой  игры?  Когда  «Литературная  газета»  в  конце  1971  го¬
да  задала  крупнейшим  ученым  мира  вопрос:  «Какие  наи¬
более  важные  научные  открытия  могут  произойти  в  обозри¬
мом  будущем?  О  чем  вы  мечтаете?»  —то  «живой  классик»
молекулярной  биологии,  Нобелевский  лауреат  Френсис
Крик  отвечал  так:  «Думаю,  что  в  ближайшие  30—50  лет
мы  станем  понимать  значительно  больше  в  том,  как  рабо¬
тает  мозг.  Например,  мы  сможем  ответить  на  вопрос,  до
какой  степени  структура  мозга  зависит  от  генетических
факторов.  Я  убежден,  что  роль  их  выше,  чем  считают  в
настоящее  время».
 Не  будем  оспаривать  слова  Нобелевского  лауреата.

НАДЕЖДЫ
 ж  ОПАСНО¬
СТИ
 и

Тропинка  к  истине  сложна,
 И  потому  в  мышление  чистом
Отвага  дерзкая  нужна
Не  менее,  чем  альпинистам.
 Е.  Винокуров

с=з
 ПРОРОКИ  XX  ВЕКА
 Трудно  предсказывать  даже  погоду,  а  каково  же  с  про¬
рицаниями  по  переделке  Ношо  вархепв?  Успех  пророчества
сильно  зависит  от  методов  прогнозирования.
 Итак,  какой  же  «машиной  времени»  воспользоваться?
 Жертвенными  курильницами,  дым  которых  одурмани¬
вал  пифий?
 Гениальной  интуицией  одиночек?
 Да,  предвидение  одиночек  по-прежнему  играет  роль  в
человеческом  обществе,  особенно  если  проистекает  из  зна¬
ния  основных  законов  природы  и  общества.
 И  все  же  основная  черта  нашего  времени  в  том,  что  ин¬
туиция  одиночек  уступает  место  развитой  «индустрии
прогноза»,  а  ряды  жертвенных  курильниц—блокам  элек¬
тронно-вычислительных  машин.
 Мы  живем  в  стремительно  движущемся,  ежеминутно
меняющемся  мире.  Образно  говоря,  перед  глазами  наших
прадедов  жизнь  неторопливо  разворачивала  альбом  с  фото¬
графиями,  перед  нашими  глазами  стремительно  проносятся
целые  киноленты.  Развитие  науки  и  техники  происходит  во
 ^  Как  стать  умным?
 113

все  убыстряющемся  ритме.  Вот  почему,  открывая  газеты  и
книги,  листая  страницы  научно-популярных  журналов,  вы¬
ходящих  миллионным  тиражом,  мы  все  чаще  задумываем¬
ся:  а  что  будет  дальше,  что  произойдет  завтра,  как  скажет¬
ся  это  на  нашей  жизни?  Сегодня  пересадили  сердце,  а  завт¬
ра?  Сегодня  одолели  полиомиелит,  а  когда  рак?  Сегодня
ввели  «память»  крысам,  а  когда  людям?
 «Когда,  когда,  когда?»  Этот  вопрос  —  как  стук  метро¬
нома,  отбивающего  ритм  времени.  И  ответ  на  это  «когда»,
ответ  часто  жизненно  важный  для  судеб  человечества,
нельзя  запланировать  с  точностью  до  дня  или  года,  его
можно  только  предсказать  с  некоторой  вероятностью.  На
основе  нашего  знания,  нашей  интуиции,  умноженной  на
мощь  вычислительных  машин.
 «Произведение»  интуиции  на  мощь  машин  далеко  не
всегда  используется  для  оценки  будущего  в  том  высоком
смысле,  который  мы  привычно  вкладываем  в  это  слово.
Прогноз  будущего  фасона  юбок  интересует  соответствую¬
щую  американскую  фирму  больше  прогноза  грядущих  со¬
циальных  потрясений  в  штате  Миссисипи.  Потребность  в
автомобилях  на  1980  год,  количество  жителей  Земли  в
2000  году,  архитектура  грядущего  двадцатилетия...
 В  США  прогнозами  научно-технического  развития  в
1967  году  было  занято  600  специализированных  фирм  с
оборотом  почти  100  миллионов  долларов.
 «Комиссии  2000  года»  созданы  в  самых  разных  странах
мира:  во  Франции,  США,  Канаде...
 Современный  этап  коммунистического  строительства
выдвигает  перед  советским  планированием  задачу  повыше¬
ния  научного  уровня  и  экономической  обоснованности  на¬
ших  планов,  и  прогнозирование  —  существенный  этап  ре¬
шения  этой  задачи.
 Диктуемое  веком  создание  «индустрии  прогнозов»  об¬
легчает  ответ  на  вопрос:  «как  и  когда  можно  будет  по¬
умнеть?»
 Так  же  как  ни  один  самолет  не  поднимется  в  воздух  без
прогноза  погоды  на  время  полета,  точно  так  же  современ¬
ный  «самолет»  науки  и  техники  не  может  взлететь  без  про¬
гноза  на  обстановку  в  будущем.  Естественно,  нужна  «служ¬
ба  прогноза»,  нужна  наука  о  том,  как  делать  прогнозы  и
оценивать  их  достоверность.
 Потребность  в  прогнозах  породила  науку,  которая  полу-
 114

чила  название  «футурологии»  на  Западе  и  «прогностики»  в
нашей  стране.
 Как  прогнозировать?  Современное  прогнозирование  раз¬
вития  науки  и  техники  производится  одним  из  трех  основ¬
ных  методов.  Это  —  метод  экстраполирования,  метод  экс¬
пертных  оценок,  метод  моделирования.
 Расскажем  коротко  о  каждом  из  этих  методов  на  при¬
мерах,  представляющих  интерес  для  нашей  книги.  Самый
простой  метод  —  экстраполирование,  распространение  на¬
блюдений  и  выводов  из  настоящего  в  будущее.
 В  первой  главе  уже  были  «пророчества»  о  росте  числа
ученых  в  нашей  стране.  Эти  пророчества  были  результатом
экстраполяции:  если  в  1965  году  в  нашей  стране  было
660  тысяч  ученых,  и  это  число  удваивается  каждые  7  лет,
то  через  7  лет,  в  1972  их  будет  1  миллион  320  тысяч,  а  в
1979—1980  годах  2  миллиона  640  тысяч.  Это,  конечно,  про¬
стейшие  формы  экстраполяции.
 Однако  с  помощью  экстраполяции  можно  предсказать
далеко  не  все,  и  не  на  большой  срок  —  лет  на  15—20  впе¬
ред.  Дело  в  том,  что  те  закономерности,  которые  лежат  в
основе  эстраполяции,  тоже  меняются  со  временем.
 Эстраполяция  показывает,  что  к  2050  году  наукой  в  на¬
шей  стране  должно  заниматься  более  800  миллионов  чело¬
век.  Даже  если  быть  наилучшего  мнения  о  наших  потом¬
ках  и  считать,  что  к  2050  году  грудные  младенцы  будут
одновременно  приниматься  за  грудь  и  за  диссертацию,  —  и
то  неизвестно,  сумеем  ли  мы  набрать  эти  800  миллионов.
А  если  учесть,  что  не  одной  наукой  будет  живо  человече¬
ство  и  не  каждый  сможет  или  захочет  стать  ученым,  то
понятно,  что  разумный  предел  роста  числа  ученых  насту¬
пит  где-то  значительно  раньше,  —  может  быть,  еще  при
жизни  того  поколения,  которое  сейчас  ходит  в  школу.  А  так
как  развитие  науки  будет  идти  темпами  еще  более  быст¬
рыми,  то,  по-видимому,  первоначально  в  дело  войдут  ре¬
зервы  производительности  научного  труда:  вычислитель¬
ные  машины  заменят  «середняка»  в  науке,  совершенная
техника  эксперимента  сократит  затраты  научного  труда,
новые  формы  обмена  информацией  уменьшат  количест¬
во  параллельных  исследований,  подтянется  образование,
а  затем  остро  встанет  проблема  повышения  эффектив¬
ности  разума.  Всего  этого  простая  арифметическая  экст¬
раполяция  не  учитывает  —  она  знай  себе  умножает  да
 5*
 115

умножает,  а  это,  как  правило,  верно  лишь  на  близком  от¬
резке  времени.
 Экстраполяция  —  метод,  годный  для  составления  пер¬
вого  «эшелона»  прогнозов,  которые  рассчитаны  на  будущие
15—20  лет.  Такие  прогнозы,  включающие  конкретные  ко¬
личественные  данные,  часто  называют  перспективными
планами.
 Прогнозы  «второго  эшелона»  рассчитаны  на  более  отда¬
ленный  срок  —  примерно  до  первого  десятилетия  XXI  века
(экстраполяция  показывает,  что  к  этому  времени  должно
произойти  удвоение  объема  знаний  и  важнейших  резуль¬
татов  науки).
 Прогнозы  «третьего  эшелона»  рассчитаны  примерно  на
столетие  вперед  и  носят,  как  правило,  чисто  предположи¬
тельный  характер.
 Второй  метод  прогнозирования  —  метод  экспертных  оце¬
нок.  В  конце  концов,  каждый  ученый,  работающий,  напри¬
мер,  в  генетике,  в  состоянии  указать  срок  того  или  иного
открытия,  срок,  который  ему  кажется  вероятным,  хотя  при
этом  он  может  сильно  ошибаться.  Но  если  опросить  десять,
двадцать,  сто  экспертов,  точность  оценки,  бесспорно,  увели¬
чится,  хотя  предсказание  даже  1000  экспертов  не  гаранти¬
рует  абсолютной  точности.
 Таким  экспертным  методом  является  метод  Делфи,  ко¬
торый  получил  свое  название  в  честь  дельфийских  ораку¬
лов.  Именно  этим  методом  была  составлена  таблица  «Рэнд-
центра»  (США)  —  перечень  предполагаемых  научных  от¬
крытий,  среди  которых  немалое  место  отведено  открытиям,
направленным  на  вмешательство  в  мозг  человека.
 Вот  как  прогнозировались  эти  открытия:  экспертам,  с
промежутками  примерно  в  два  месяца,  было  направлено
четыре  вопросника.  В  первом  туре  анкетирования  экспер¬
тов  просили  перечислить  основные  изобретения  и  открытия,
которые  они  считают  крайне  необходимыми  и  осуществи¬
мыми  в  течение  следующих  50  лет.
 На  основании  ответов  на  этот  вопросник  был  составлен
список  событий  из  49  пунктов.  В  этом  списке  оказались  та¬
кие  интересные  для  нас  события:  пересадка  и  протезирова¬
ние  органов  нашего  тела,  искусственное  создание  прими¬
тивных  форм  жизни,  химический  контроль  над  наслед¬
ственностью,  непосредственное  взаимодействие  между  моз¬
гом  человека  и  электронной  вычислительной  машиной,  ши-
 116

рокое  использование  лекарств,  влияющих  на  психику  и  по¬
ведение  людей,  и  многое  другое.
 Во  втором  туре  экспертам  предлагалось  указать  вероят¬
ность  осуществления  этих  событий  в  одном  из  следующих
интервалов:  1968  —  1972  годы,  1972—1978  годы,  1978—
1986  годы,  1986—1997  годы  и  так  далее.  При  обработке  по¬
лученных  ответов  исключалась  четверть  наиболее  оптими¬
стических  и  четверть  самых  пессимистических  оценок.
 В  последующих  турах  анкетирования  вопросы  были  со¬
ставлены  так,  чтобы  уточнить  полученные  результаты,  а
также  аргументировать  их,  в  некоторых  случаях  уточня¬
лось  само  описание  предполагаемого  открытия.  Например,
одно  из  ожидаемых  событий  —  «широкое  использование  ле¬
карств,  влияющих  на  психику  и  поведение  людей»  —  к  по¬
следнему  туру  было  сформулировано  так:  «широкое  рас¬
пространение,  принятое  обществом,  использования  ненарко¬
тических  лекарств  (но  не  алкогольных  напитков)  с  целью
создания  специфических  изменений  в  характере  личности».
 О  том,  что  получилось  в  результате  этой  серии  опросов,
мы  расскажем  немного  далее,  а  пока  перейдем  от  метода
экспертных  оценок  к  новому  методу  —  моделей.
 Метод  моделей  должен  описать  любой  процесс  матема¬
тической  моделью  —  формулами,  отражающими  суть  про¬
цессов  и  доступными  для  вычислительных  машин.  В  прин¬
ципе  —  это  лучший  из  методов,  но  он  не  всегда  пригоден.
 Можно  ли  оценить,  насколько  точен  прогноз?  Представь¬
те  себе,  что  вы  разговариваете  по  телефону  с  абонентом  из
Владивостока.  В  трубке  слышится  много  шумов  —  они  иска¬
жают  голос,  слова,  так  что  иногда  даже  не  разобрать  сооб¬
щения.  Разговор,  конечно,  вас  не  удовлетворил,  но  утешать¬
ся  можно  тем,  что  теория  шумов  позволяет  оценить,  как
исказится  сообщение,  на  которое  наложен  шумовой  поток,
и  насколько  оно  будет  искажено.
 А  теперь  представьте  себе,  что  вы  ведете  телефонный
разговор  с  будущим,  и  Некто  сообщает  вам  обо  всем,  что
там  происходит.  Сообщение  это  не  точное,  приблизительное,
и  не  потому  что  этот  Некто  плохо  осведомлен  о  состоянии
дел,  —  просто  линия  связи  из  нашего  времени  в  будущее
еще  более  сложная  и  протяженная,  чем  от  Ленинграда  до
Владивостока.  Будем  считать  поэтому,  что  искажение  про¬
исходит  из-за  шумов,  а  раз  так,  то  можно  приложить  тео¬
рии  шумов  из  радиотехники  к  прогнозам.
 117

И  результаты  получились  любопытные  —  удалось  для
многих  случаев  оценить  точность  прогнозов.
 Словом,  математика  и  социология,  физика  и  кибернети¬
ка,  техника  вычислительных  машин  и  интеллект  экспер¬
тов  —  все  становится  сейчас  на  службу  новой  науке  —  прог¬
ностике.
 Нет,  неправ  был  великий  Данте,  поместив  предсказате¬
лей  в  четвертый  круг  ада,  с  головами,  обращенными  на¬
зад  —  к  прошлому.
 Современный  пророк,  вооруженный  знаниями  и  вычис¬
лительной  машиной,  заглядывает  в  будущее  уверенней,
чем  его  дантовский  собрат,  хотя  по-прежнему  жива  еще  ма¬
гия  пророчества  —  интуитивное  начало,  основанное,  однако,
на  понимании  возможностей  науки.
 Теперь,  когда  вы  знакомы  с  азбукой  теории  прогнозиро¬
вания,  остается  показать,  как  выглядит  таблица  прогнозов
в  области  влияния  на  интеллект,  составленная  нами  по
самым  разным  источникам,  хотя  далеко  не  полная.
 Прогноз  предполагаемых  открытий  человечества
в  области  стимуляции  интеллекта
 п/п
 Потенциальное  открытие
 Начало
 применения
 1.
 Биологические  агенты,  влияющие  на  темперамент
 1978
 2.
 Распространение  ненаркотиков  для  изменения  харак¬
терных  особенностей  людей
 1980
 3.
 Влияние  на  умственное  развитие  путем  воздействия
на  мозг  эмбриона  или  ребенка
 1984
 4.
 Изменение  систем  биологического  контроля  на  базе  ис¬
пользования  нуклеиновых  кислот
 1984
 б.
 Широкое  применение  лекарств,  оказывающих  влия¬
ние  на  психику
 1985
 6.
 Многократное  расширение  области  излечиваемых  пси¬
хических  заболеваний
 1985
 7.
 Лекарства,  повышающие  умственное  развитие
 1985
 118

п/п
 Потенциальное  открытие
 Начало
 применения
 8.
 Химический  контроль  над  наследственными  дефек¬
тами  (модификация  генов)
 1990
 9.
 Непосредственное  взаимодействие  между  мозгом  че¬
ловека  и  ЭВМ
 1990
 10.
 Управление  старением  человека  (продление  жизни
еще  на  50  лет)
 1995
 И.
 Обучение  путем  прямой  регистрации  информации
в  мозге
 1997
 12.
 Эффективные  лекарства  для  снижения  утомляемости,
повышения  восприимчивости,  расширения  способ¬
ностей  к  запоминанию
 2000
 13.
 Устройства  моделирования  сложных  мыслительных
процессов.  Синтезированное  живое  вещество
 Рубеж
XX-XXI
вв.
 14.
 Генетическое  воздействие  на  физическое  и  психиче¬
ское  развитие  кандидатов  в  космонавты,  повы¬
шение  их  способностей  в  решении  таких  психо¬
логических  задач,  которые  в  настоящее  время
находятся  за  пределами  человеческих  возмож¬
ностей
 2001
 15.
 Искусственный  разум
 2000
 16.
 Управление  наследственностью
 2020
 17.
 Управление  памятью  для  восстановления  воспоми¬
наний
 2050
 18.
 Бессмертие  мозга  и  памяти
 2092
 Размышляя  над  этой  таблицей  и  мысленно  «примеряя»
ее  даты  к  срокам  собственной  жизни,  полезно  сперва  за¬
глянуть  в  историю.  В  1937  году  группа  экспертов  по  зада¬
нию  американского  Комитета  по  национальным  ресурсам
попыталась  дать  прогноз  научно-технического  развития  на
тридцать  лет  вперед.  И  в  этом  прогнозе  не  оказалось  ни
расщепленного  атома,  ни  электронно-вычислительных  ма¬
шин,  ни  ракет,  ни  реактивных  самолетов  —  всего  того,  что
 119

составляло  самые  характерные  приметы  1967  года,  к  кото¬
рому  относился  прогноз.  И  в  этой  ошибке  прогнозистов  ска¬
залась  не  плохая  квалификация  экспертов,  а  неисправимый
порок  всех  методов  научного  прогнозирования  —  неумение
предсказывать  открытия.
 Радиоактивность,  случайно  открытая  А.  Беккерелем  —
фотопластинки  почернели,  потому  что  лежали  рядом  с  кус¬
ком  урановой  руды,  —  не  могла  быть  предсказана  даже  за
минуту  до  этого  мгновения  всеми  прогнозистами  мира,
даже  если  бы  их  удалось  собрать  в  той  же  комнате.  Черен-
ковское  излучение,  лазеры,  генетический  код,  словом,  все  от¬
крытия,  составляющие  славу  нашего  века,  непредсказуемы,
непрогнозируемы,  потому  что  предсказать  открытие,  сфор¬
мулировав  его  суть,  —  значит  открыть.  Смутное  же  пред¬
сказание,  смысл  которого  запрятан  в  научные  слова,  вряд
ли  можно  назвать  прогнозом.
 Если  считать,  что  открытия—«геодезические  знаки»,
по  которым  человечество  прокладывает  свой  путь  к  про¬
грессу,  то  выясняется,  что  самое  главное  в  науке,  ее  конеч¬
ная  цель  —  открытие  —  не  прогнозируемо.  Ну,  как  тут  не
воскликнуть:  «Все  врут  календари!»  Поэтому,  взирая  на
таблицы  прогнозов,  на  книги  —  прогнозы  и  главы  —  «впол¬
не  научные  прорицания»  —  нужно  иметь  в  виду,  что  это
гладкое  течение  прогресса  по  пути,  начертанному  рукой
прогнозиста,  со  скоростью,  «точно»  определенной  с  по¬
мощью  электронно-вычислительной  машины,  способно
вдруг  прерваться  водоворотом,  водопадом,  поворотом
вспять.  В  свое  время  искали  материал  для  цветочных  горш¬
ков  —  открыли  железобетон,  и  все  прогнозы  о  строитель¬
ных  материалах  будущего  были  повергнуты  ниц.
 Поэтому,  внимательно  рассматривая  даты  в  таблицах
прогнозов,  не  спешите,  глядя  на  цифру  «2000  год»,  гово¬
рить:  «Ну,  от  нас  это  еще  далеко»,  «Все  врут  календари».
Впрочем,  даты  таблицы  не  так  уж  далеко  отстоят  от  нас.
Время  реального  воплощения  будет  еще  ближе.
 Таблица  прогнозов  —  это  как  бы  путеводитель  по  науке
будущего  с  ее  надеждами  и  опасностями.  И  мы  хотим  при¬
гласить  вас,  читатель,  в  путешествие  с  этим  путеводителем.
В  этом  путешествии  вы  увидите,  что  многое  из  того,  о  чем
говорят  лаконичные  строки  прогноза,  уже  занимает  проч¬
ное  место  в  планах  научных  работ,  уже  вершится  в  лабора¬
ториях.

«БЕЛЫЙ  АБРИКОС»  ПСИХОФАРМАКОЛОГИИ
 Психические  болезни  позволили  заглянуть  в  устройство
мозга,  очертить  границы  его  возможностей.
 Наука  оказалась  на  первых  порах  в  положении  ребен¬
ка,  сломавшего  игрушку  и  разобравшего  ее  механизм.  Со¬
брать  его  снова  он  не  может,  но  представление  о  колесиках
и  винтиках  уже  получено...
 «Сломанный  мозг»  питал  догадки  о  работе  исправного,
нормального.  Более  того,  он  давал  повод  для  размышлений
о  том,  что  же  такое  талант  и  гений.  Случайно  ли,  что  мате¬
риальной  основой  таланта  и  гениальности  впервые  заинте¬
ресовались  психиатры,  люди,  которым  постоянно  приходи¬
лось  наблюдать  «сломанный  мозг»?  Им  пришлось  решать,
где  проходит  граница  между  разумным  и  безумным,  меж¬
ду  нормальным  и  ненормальным,  патологией.  Что  считать
нормой,  а  что  патологией?
 Не  является  ли  сама  талантливость  и  гениальность  осо¬
бой  формой  патологии  («Гений  —  это  безумие»)?
 121

Или,  напротив,  то,  что  обыденно  нормально,  есть  откло¬
нение  от  талантливости,  потенциально  заложенной  в  каж¬
дом?  И  тогда  норма  уже  не  норма,  а  патологическая  оста¬
новка  в  развитии  мозга?
 Углубимся  немного  в  историю,  чтобы  проследить  весь
путь  —  от  «химии  против  безумия»  к  «химии  улучшения
способностей».
 Что  такое  умственное  расстройство?
 Что  это  значит  —  «сойти  с  ума»?
 Что  скрывается  за  словами:  «психическая  болезнь»?
 Двадцать  лет  назад  сама  мысль,  что  можно  лечить  ши*
зофрению  порошками,  а  депрессию  —  микстурой,  показа¬
лась  бы  тяжелым  бредом.
 Двадцатый  век  в  своих  воззрениях  на  возможность  ле¬
карственного  излечения  и  шизофрении,  и  маниакального
состояния  («беснования»—так  называли  это  состояние
наши  предки),  и  депрессии  («кручины»)  мало  чем  отли¬
чался  от  пятнадцатого,  когда  было  сказано:  «Струп  душев¬
ный  едва  исцелен  бывает,  просто  рещи  (лучше  сказать)  не
исцелееть».
 На  каждом  сумасшедшем  доме  как  незримая  вывеска
было  это  заклятье:  «Не  исцелееть»...  Помните  у  Пушкина?
 Да  вот  беда:  сойти  с  ума,
 И  страшен  будешь  как  чума,
 Как  раз  тебя  запрут,
 Посадят  на  цепь  дурака,
 И  сквозь  решетку  как  зверька
Дразнить  тебя  придут.
 А  ночью  слышать  буду  я
Не  голос  яркий  соловья,
 Не  шум  глухой  дубров  —
 А  крик  товарищей  моих
Да  брань  смотрителей  ночных,
 Да  визг,  да  звон  оков.  ..
 Так  было  и  в  лондонском  Бедламе,  и  в  венской  Башне
Дураков,  и  в  парижском  Бисетре.
 Первым  снял  цепи  с  умалишенных  Филипп  Пинель,
главный  врач  приюта  Бисетр...  Это  случилось  в  1793  году,
в  годы  Великой  Французской  революции.  Париж  жил  бу¬
дущим,  а  здесь,  в  Бисетре,  гнездилось  ужасное  прошлое.
В  грязных  склепах  копошились  калеки,  проститутки,  бро¬
дяги,  маньяки,  эпилептики,  паралитики,  убийцы  и  юроди¬
вые.  ..  Они  спали  по  восемь  человек  на  кроватях,  их  не-
 122

щадно  секли,  у  многих  из  них  ржавчина  въелась  в  кожу
до  костей,  —  десятилетиями  несли  они  на  себе  цепи.  Бисетр
считался  парижским  адом:  здесь  впервые  испытали  гильо¬
тину.  ..
 Все  содрогалось  в  Пинеле,  когда  он  входил  с  шумной
солнечной  улицы  в  Бисетр.
 Он  добился  аудиенции  у  триумвира  Конвента  Кутона.
Кутон  насмешливо  выслушал  просьбу  Пинеля:
 — 	Ты  хочешь  снять  с  них  цепи?  Я  знаю,  ты  нас  обма¬
нываешь  и  прячешь  врагов  народа  под  видом  умалишен¬
ных.  Гражданин,  я  завтра  же  навещу  тебя  в  Бисетре,  и  горе
тебе,  если  раскроется  обман...
 Неумолимый  Кутон,  друг  Робеспьера,  сам  жестоко  не¬
домогал:  его  мучили  головные  боли  и  тошнота,  ноги  его
были  парализованы.  Жандармы  вносили  его  на  заседания
Конвента.
 Жандармы  внесли  его  в  Бисетр.  Жестокосердый  Кутон
оглядывался  в  молчаливом  ошеломлении.
 — 	И  ты,  гражданин,  —  обратился  он  тихо  к  Пинелю,  —
настолько  безумен,  что  хочешь  расковать  этих  помешан¬
ных?
 — 	Да,  гражданин  Кутон.  Я  уверен,  эти  больные  так  не¬
спокойны,  потому  что  им  не  хватает  воздуха  и  свободы...
 — 	Им  не  поможет  ни  воздух,  ни  свобода,  —  сказал  Ку¬
тон.  —  Им  ничто  не  поможет.  Но  делай,  как  хочешь.  Толь¬
ко  я  уверен:  ты  станешь  жертвой  собственной  смелости.
 ..  .Первым  расковали  в  Бисетре  больного,  который  40  лет
провел  в  цепях  и  убил  кандалами  смотрителя.  Притихший
и  просветленный,  бродил  этот  несчастный  по  Бисетру  —  и
с  этого  дня  он  никому  больше  не  сделал  зла...
 Сняв  цепи,  Пинель,  по  меткому  выражению  одного  пси¬
хиатра,  «возвел  сумасшедшего  в  ранг  больного».
 По  как  лечить  и  вылечить  таких  больных?
 Прошло  сто  лет,  а  приговор  Кутона  —  «им  ничто  не  по¬
может»  —  оставался  в  силе.  Больницы  для  умалишенных
изменились  мало.  Правда,  исчезли  цепи,  но  оставались  сми¬
рительные  рубашки,  оставалась  «палата  номер  шесть»,
оставались  крики  больных  и  брань  смотрителей.  И  число
больных  все  прибывало  и  прибывало...
 Сегодня  половина  всех  коек  в  больницах  мира  занята
психическими  больными.  По  данным  начала  50-х  годов
в  США  их  было  свыше  9  миллионов,  и  каждый  год  это
 123

количество  увеличивалось  еще  на  250  тысяч.  3  милли¬
арда  долларов  в  год  съедает  лечение  душевных  заболе¬
ваний.
 Но  теперь  есть  лечение.  И  это  одна  из  великих  общих
побед  химии,  фармакологии  и  медицины  XX  века.
 *  *  *
 Повинуясь  ненасытным  аппетитам  фармакологов,
французская  фирма  «Рон-пуленк»  синтезировала  новое
вещество:  З-диметиламино-пропил-2-хлорфенотиазин-гидро-
хлорид.  Название  это  было,  очевидно,  неудобным  не  толь¬
ко  для  непосвященных,  но  и  для  самой  фирмы.  И  в  ката¬
лог  фирмы  новое  вещество  внесли  под  номером  4560  К.  Р.
Его  синтезировали  для  того,  чтобы  во  время  операции  уси¬
лить  действие  обезболивающих  средств,  таких,  как  хло¬
роформ  и  закись  азота,  и  вместе  с  тем  снять  защитную
реакцию  организма:  повышение  кровяного  давления,  тем¬
пературы,  мышечного  тонуса,  напряжение  нервной  сис¬
темы.
 Среди  хирургов,  получивших  4560  К.  Р.,  по  счастливой
случайности,  был  родственник  известного  парижского  пси¬
хиатра  П.  Деникера.  Хирург  работал  в  маленьком  городке
под  Парижем.  Его  дружба  со  столичным  родичем  обязыва¬
ла  провинциального  врача  проявлять  интерес  к  психиат¬
рии.  Тем  более,  что  Деникер  не  раз  вздыхал,  сравнивая
точное  умение  хирурга  с  туманной  магией  психиатрии.
 Итак,  препарат  4560  К.  Р.  получен  и  применен  в  не¬
скольких  операциях.  Да,  он  снижает  кровяное  давление,
уменьшает  мышечный  тонус,  понижает  температуру  тела...
Делает  все,  что  от  него  ожидали.  И  в  этом  нет  ничего  сен¬
сационного.  Удивительно  другое:  с  хирургическими  боль¬
ными,  которые  подвергались  действию  препарата,  происхо¬
дит  неожиданная  психическая  метаморфоза.  Они  идут  на
операцию  улыбаясь.  Панику  сменяет  беззаботность.  У  тех,
кто  и  прежде  имел  самообладание,  исчезает  внутренняя
критическая  напряженность.  Те,  кто  вечно  досаждал  тяже¬
лым,  истеричным  характером  и  капризами,  превращаются
в  послушных,  спокойных  пациентов.  Исчезает  страх  перед
операцией.  Словно  какой-то  выключатель  сработал  в  орга¬
низме,  убрав  все  ненужные  тревоги  и  волнения,  которые,
мешая  больному,  никогда  не  помогают  врачу.
 124

Так  впервые  узнали,  на  что  способен  4560  К.  Р.,  и  тог¬
да  вместо  безликого  номера  ему  дали  гордое  имя  «ларгак-
тил»  (от  французского  «1аг&е»  —  «широкий»;  препарат
широкого  действия).  Его  еще  называли  «хлорпромазин».
У  нас  он  известен  как  «аминазин».
 Во  всяком  случае,  своей  славой  «ларгактил»  —  «амина¬
зин»  обязан  наблюдательным  хирургам.  И  их  имена  —
А.  Лабори  и  П.  Югенар  —  по  праву  занесены  в  новую  исто¬
рию  психиатрии.
 Когда  П.  Деникер  узнал  о  внезапных  свойствах  ларгак-
тила,  он  вместе  с  Ж.  Делеем  испытал  его  в  парижских  пси¬
хиатрических  клиниках.
 Испытание  превратилось  в  чудо.  В  состоянии  прежде
неизлечимых  больных  наступало  улучшение.  Снималось
патологическое  возбуждение,  страх,  гнев,  агрессивность,
галлюцинации...  Люди  выписывались  домой,  возвращались
к  труду,  в  общество.  Слова  «сумасшедший  дом»  стали  те¬
рять  свой  буквальный  и  переносный  смысл...
 Первые  наблюдения  П.  Деникер  и  Ж.  Делей  сообщили
в  мае  1952  года.
 Судьбу  аминазина  можно  сравнить  с  судьбой  пеницил¬
лина:  он  открыл  новую  эру  в  психиатрии.
 Фармацевтические  фирмы  меняли  «фаворитов»:  с  анти¬
биотиков  они  переключались  на  психофармакологические
препараты.  Химики  торопились  синтезировать  новые  пре¬
параты,  ведя  летоисчисление  от  аминазина.
 В  университетах,  в  медицинских  институтах  и  клиниках
открывались  психофармакологические  лаборатории.
 В  1957  году  испытывались  15  производных  аминазина,
в  1964  году  —  уже  75.
 Через  10  лет  после  сообщения  П.  Деникера  и  Ж.  Делея
число  работ,  посвященных  аминазину,  перевалило  за
10  тысяч.
 К  1963  году  50  миллионов  больных  лечили  амина¬
зином.
 Поистине  триумфальный,  космический  старт...
 Впрочем,  у  аминазина  был  предшественник.  Почти
400  лет  назад  немецкий  ботаник  Леонард  Раувольф  дал
его  первое  описание.  Это  было  вещество,  получаемое  из
кустарника,  который  растет  в  Индии;  впрочем,  о  целебных
свойствах  этого  вещества  знали  25  веков  назад.  Кустарник
назвали  раувольфией.
 125

Брамины  давали  жевать  высушенные  корни  рауволь-
фии  от  укуса  змей,  от  холеры  и  слепоты,  тем,  кто  страдал
бессонницей  или  был  бесноватым.
 Махатма  Ганди,  углубляясь  в  созерцание  и  размышле¬
ние,  пил  экстракты  из  корня  раувольфии,  чтобы  отрешить¬
ся  от  мира  и  целиком  уйти  в  глубины  своих  мыслей.
 В  1931  году  два  индусских  врача  —  Д.  Сен  и  К.  Боз  —
сообщили,  что  экстрактами  раувольфии  можно  лечить  пси¬
хозы.  Почти  никто  не  обратил  тогда  внимания  на  это  со¬
общение.  ..
 В  1952  году  ученые  швейцарской  фирмы  «Циба»  выде¬
лили  из  раувольфии  кристаллический  алкалоид  —  его  на¬
звали  резерпин  —  и  испытывали  его.  Теперь  сообщениям
индийских  врачей  поверили:  резерпин  обладал  замечатель¬
ными  свойствами.  Действие  резерпина  было  сходно  с  дей¬
ствием  аминазина:  он  успокаивал,  снижал  кровяное  дав¬
ление.
 «Пара  великих»  —  тогда  в  газетах  только  так  титуло¬
вали  аминазин  и  резерпин.  От  этой  родительской  пары,  в
сущности,  и  пошла  вся  психофармакология.
 Его  Величество  Случай  был  щедр  на  сюрпризы.
 Доктор  Р.  Кун  в  Базеле  получил  от  фармацевтической
фирмы  «Гайги»  еще  одно  синтезированное  вещество  —  тоф-
ранил.  Идеалом  оставался  аминазин,  и  тофранил  сравни¬
вали  с  аминазином.  Сравнение  едва  не  похоронило  тофра¬
нил:  эффективность  его  была  слабой,  практически  на  боль¬
ных  психозами  он  не  действовал...  Будущее  тофранила
представлялось  гиблым  делом.  Но  однажды,  мало  на  что
надеясь,  доктор  Кун  попросил  своего  помощника  вновь
дать  тофранил  больным,  страдавшим  психозами.  Помощ¬
ник,  то  ли  по  неверию  в  новое  средство,  то  ли  по  рассеянно¬
сти,  дал  его  всем,  в  том  числе  и  тем,  кто  был  в  состоянии
тяжелейшей  депрессии.  Через  несколько  дней  доктор  Кун
не  узнал  этих  пациентов  —  они  преобразились,  от  депрес¬
сии  остались  слабые  следы...  Так  тофранил  открыл  еще
одну  родословную  психофармакологии  —  родословную  ан¬
тидепрессантов.
 Итак,  в  арсенал  психофармакологии  вошли  лекарства
антипсихотического  действия  —  нейролептики,  к  ним  отно¬
сятся  и  аминазин  и  резерпин;  большие  и  малые  транкви¬
лизаторы  (успокоители);  антидепрессанты;  галлюциноге¬
ны  —  вещества,  способные  вызывать  галлюцинации...
 126

Сейчас  их  сотни  и  сотни  —  психофармакологических
препаратов.
 В  США  производство  транквилизаторов  стало  мощной
отраслью  фармацевтической  промышленности.  «Это  боль¬
шая  группа  веществ,  настолько  дифференцированная,  —  за¬
мечает  академик  П.  Анохин,  —  что  можно  точно  сказать,
какое  средство  успокаивает  от  тоски,  а  какое  —  от  непри¬
ятностей  по  службе  или  ссоры  с  женой».
 Растет  и  число  стимуляторов,  взбадривающих  централь¬
ную  нервную  систему.
 Впрочем,  и  транквилизаторы,  и  стимуляторы  в  лошади¬
ных  дозах  создали  в  США  еще  одну  угрозу.  Профессор
Гуго  Глязер  в  книге  «Новейшие  победы  медицины»  расска¬
зывает:  «Коробку  с  успокоительными  таблетками  всегда
носили  с  собой,  а  трубочку  с  пилюлями  клали  на  ночной
столик.  Иначе  можно  было  прослыть  человеком  бесчувст¬
венным  и  грубым.  Именно  этого  требовала  мода.  Газета
«Голливуд  репортер»  сообщила  о  матери,  столь  заботли¬
вой  по  отношению  к  своему  ребенку,  что  она  всякий
раз  давала  ему  такую  пилюлю,  когда  собиралась  на¬
казать.  ..»
 Дальше  профессор  Гуго  Глязер  подробно  пишет  о  ката¬
строфе  врожденных  уродств  у  детей,  матери  которых  перед
родами  принимали  «мягкий  транквилизатор»  талидомид.
Само  это  слово  —  «талидомид»  —  звучит  ныне  как  суровое
предупреждение.
 А  число  психофармакологических  препаратов  тем  вре¬
менем  множится.  И  хотя  по  своему  значению  они  все  еще
находятся  на  втором  месте  после  антибиотиков,  они  уже
теснят  антибиотики...
 Бесконечно  разрослась  семья  аминазина:  пропазин,  ле-
вомепромазин...
 Появляются  все  новые  названия,  испытываются  все
более  сильные  средства.
 Весприн...  Подобен  аминазину,  но  в  пять  раз  его  дей¬
ственнее.
 Хлорэтоксибутамоксан...  В  испытаниях  на  мышах  ока¬
зался  в  двадцать  раз  сильнее  аминазина.
 Вчера  исследователи  мощнейшим  считали  френквел.
 Какое  средство  будет  признано  мощнейшим  завтра?
 Ведь  каждый  год  химики  синтезируют  тысячи,  а  фар¬
макологи  испытывают  сотни  новых  соединений...
 127

*  *  *
 Как  работают  психофармакологи,  эти  современные
«алхимики  души»?
 Один  из  первых  отделов  психофармакологии  в  нашей
стране  был  создан  в  Ленинграде  в  Психоневрологическом
институте  имени  В.  М.  Бехтерева.  Мы  побывали  в  этом  от¬
деле  в  начале  его  жизни.
 Нередко  молодые  науки  делаются  молодыми  учеными.
 И  этот  отдел  возглавил  молодой  психофармаколог
И.  П.  Лапин.  История  психофармакологии  для  И.  П.  Лапи¬
на  —  это  живые  люди  и  судьбы  живых  открытий...  Да  и
вся  не  дол  гая  эта  история  «овеществлена»  на  полках  обыч¬
ного  канцелярского  книжного  шкафа  в  тесном  кабинете
И.  П.  Лапина.
 ...  Отдел  помещался  в  старом  флигеле  на  улице  Бехте¬
рева.
 Даже  внешне  стиль  работы  здесь  отличают  спокойная
увлеченность,  деловитость  энтузиастов.  Есть  что-то  студен¬
ческое  в  той  страстности,  с  которой  обсуждаются  резуль¬
таты  экспериментов,  но  страстности  сопутствует  зрелость
выводов  и  заключений...
 И  никакого  деления  на  генералов  от  науки  и  на  сержан¬
тов,  быть  может,  потому,  что  все,  что  здесь  происходит  —
не  регулярный  бой,  а  напряженный  поиск...
 Прежде  чем  синтезировать  препарат,  фармакологи
с  химиками  рассматривают  химические  формулы  и  сопо¬
ставляют  их  с  уже  известными  лекарствами.  Существует  ли
какая-нибудь  связь  между  химическим  строением  и  психо¬
фармакологическим  эффектом?
 Новый  препарат  должен  отличаться  и  новым  действием.
Какую  мишень  хотим  мы  поразить  на  этот  раз?
 И.  П.  Лапин  говорит:  мы  «изобретаем»  формулу  пре¬
парата,  который,  по  нашим  предсказаниям,  должен  отли¬
чаться  от  уже  существующих  —  либо  силой,  либо  спектром
действия,  либо  снайперской  меткостью  попадания.  Иначе
зачем  еще  одно  лекарство  к  десяткам  уже  имеющихся?
 ...Так  впервые  прозвучало  неожиданное  слово:  «ми¬
шень»...  Оно  встретится  еще  не  один  раз.  Оно  удивительно
емко,  точно  и  образно  и  притом  имеет  все  права  научного
термина...
 У  старейшего  ленинградского  психиатра  профессора
Т.  Я.  Хвиливицкого  был  остроумный  подарок  И.  П.  Лапина.
 128

..  .Есть  такая  детская  игра:  стрелы  в  виде  разноцвет¬
ных  перьев  с  резиновыми  присосками—«попади  в  цель».
Цель  нарисована  на  внутренней  стороне  крышки  коробки
этой  игры.  Это  —  мишень,  похожая  на  те,  которые  висят
в  любом  тире.  Так  вот,  И.  П.  Лапин  наклеил  в  центре  этой
мишени,  в  «яблочке»,  портрет  одного  американского  психи¬
атра,  оппонента  Т.  Я.  Хвиливицкого.  Между  ними  идет
давний  спор:  американец  считал,  что  нужно  лечить
«страх  вообще»,  «тревогу  вообще»  и  т.  п.  Советский  уче¬
ный  придерживался  мнения,  что  не  бывает  «страха  вооб¬
ще»  —  страхов  много.  Каждой  разновидности  шизофрении,
каждому  неврозу  соответствует  «свой  страх»,  а  значит,  дол¬
жно  быть  и  свое  лекарство  против  любого  оттенка  страха.
 Итак,  в  центре  «мишени»  профессора  Хвиливицкого
был  улыбающийся  американец,  а  вокруг  него  расходились
круги:  «страх»,  «тревога»...  И  как  альтернатива,  к  ним
приписаны  были  слова:  «симптом-мишень».
 Но  вернемся  к  рассказу  Изяслава  Петровича  Лапина.
 —  Химики  синтезировали  новое  вещество:  «скроили»
его  молекулу  по  заказу  психофармакологов.  Теперь  надо
оценить  новый  препарат  с  помощью  простых,  экономных  и
обязательно  быстрых  тестов,  быстрых  потому,  что  больные
не  могут  долго  ждать.
 Начинается  испытание,  которое  метко  называется  «про¬
сеивание».  Англичане  первыми  использовали  этот  метод,
и  в  жизнь  вошло  английское  слово  «8сгеепш&»  («просеива¬
ние»).  Мы  как  бы  насыпаем  новые  препараты  на  сито,  что¬
бы  «просеять»  их  фармакологическими  методами,  «вы¬
сеять»  только  то,  что  пригодится  для  лечения  психических
или  нервных  заболеваний.  А  потом  наступает  черед  про¬
верки  препарата  на  животных.
 Опыты  начинаются  с  утра.
 ...Рука  экспериментатора  достает  из  стеклянного  сосу¬
да  многотерпеливую  белую  мышь.  Молниеносная  инъек¬
ция  —  испытание  началось...  Другие  мыши  тоже  полу¬
чают  —  для  сравнения  —  препараты,  действие  которых  уже
известно.  Но  главное  внимание  сегодня  вот  этому  пока
спокойному,  малоподвижному  существу,  с  розовыми  мет¬
ками  на  белой  спине  и  боках...  Как  оно  поведет  себя,  уве¬
личится  ли  его  двигательная  активность,  изменится  ли
температура?  Наступает  время  не  долгого  ожидания  —  элек¬
тронные  приборы  будут  тщательно  следить  и  регистриро-
 129

вать  малейшие  изменения  в  поведении  животного.  В  бли¬
жайшие  часы  должен  быть  «пойман»,  понят,  разгадан,  рас¬
шифрован  намек,  в  каком  направлении  возможно  действие
нового  препарата  на  человека.
 Впрочем,  нет  ли  порока  в  самой  основе  подобных  экспе¬
риментов?  Разве  физическая  заторможенность  и  вялость
крохотного  существа  с  розовыми  метками  сродни  отчаян¬
ной  тоске  художника  Левитана?  Разве  судорожные  подер¬
гивания  мышей  в  стеклянной  камере,  под  «потолком»  ко¬
торой  оглушительно  ревет  звонок,  то  же  самое,  что  припад¬
ки  Достоевского?
 Да,  на  животных  моделировать  психические  заболева¬
ния  вообще  невозможно,  так  как  это  именно  «человече¬
ские»  заболевания.  Но  как  ни  далеко  животное  от  челове¬
ка,  на  животных  все  же  создаются  модели,  дающие  воз¬
можность  изучать  новые  препараты,  сравнивать  их  с  эта¬
лонами.  В  биохимической  и  физиологической  основе  психи¬
ческих  расстройств  человека  и  нарушений  поведения  жи¬
вотных  лежат  какие-то  общие  механизмы,  зависящие  от
медиаторов  (посредников)  нервного  возбуждения:  норадре¬
налина,  адреналина,  ацетилхолина,  серотонина,  от  уча¬
стия  глубоких  мозговых  структур.  Именно  на  эти  меха¬
низмы,  эти  медиаторы,  эти  мозговые  структуры  у  жи¬
вотных  и  человека  и  влияют  современные  психотропные
препараты.
 Антидепрессанты,  например,  не  действуют  ни  на  здоро¬
вых  людей,  ни  на  нормальных  животных.  Чтобы  антиде¬
прессант  стал  активен,  нужна  «мишень»  —  депрессия,  чер¬
ная  меланхолия,  тоска.  Так  как  же  испытывать  антидеп¬
рессант  на  животном?
 Врачам  известно  было,  что  иногда  люди,  принимавшие
большие  дозы  резерпина  (обычно  это  больные  гипертониче¬
ской  болезнью),  становились  вялыми,  апатичными,  печаль¬
ными.  Порой  дело  заходило  так  далеко,  что  даже  опытный
психиатр  не  мог  отличить  искусственно  вызванную  резер-
пиновую  подавленность  от  психиатрической  депрессии.  Но
вот  что  любопытно,  антидепрессанты  помогают  при  «резер-
пиновой  депрессии»  не  хуже,  чем  при  истинной,  психиатри¬
ческой.  Не  попробовать  ли  резерпин  на  животных?  Попро¬
бовали,  оказалось,  что  у  мышей  и  крыс  тоже  возникает
своеобразная  «депрессия»,  они  не  бегают,  сидят,  закрыв
глаза,  температура  тела  у  них  падает.
 ХЗО

Резерпиновая  модель!  Вот  теперь,  если  применить  анти¬
депрессанты,  их  действие  начнет  сказываться;  они  будут
«работать»  против  резерпиновой  депрессии  и  снимут  ее.
И  у  животных,  и  у  человека,  каждый  препарат  по-своему...
 Так  И.  П.  Лапин  посгятил  нас  в  один  из  секретов,  как
в  отделе  психофармакологии  моделируют  настроения  —
пусть  пока  в  самых  крайних  проявлениях.  И  тем  не  менее,
«мишень»  тоски  и  отчаяния  есть  —  можно  начинать  при¬
стрелку.
 Сотрудник  отдела  психофармакологии  Е.  Л.  Щелкунов
предложил  еще  один  метод:  вводить  стимулятор  фенамин.
У  крыс  появляются  характерные  быстрые  движения  голо¬
вы,  животные  тревожно  суетятся,  разгребают  что-то  лапа¬
ми...  Возникает  «фенаминовый  стереотип».  Аминазин
уменьшает  его.  Антидепрессанты  увеличивают...  Еще  одна
модель  психического  состояния,  быть  может,  родственного
страху,  ужасу,  панике.  Еще  одна  «мишень»...
 «Батарея  тестов»  —  так  называют  эти  испытания.  И  в
этом  термине  есть  свой  символический  смысл:  снова  как
бы  подчеркивается:  нужны  прицельно  действующие  сред¬
ства.
 Психофармаколог  не  может  не  быть  снайпером.
 Психиатрам  нужна  «клавиатура»  психотропных
средств  —  они  не  только  хотят  «настроить»  болезненно  рас¬
строенный  инструмент  человеческой  психики,  но  и  уметь
извлекать  всю  «музыку»,  очищая  ее  от  фальшивых  призву¬
ков,  от  малейших  оттенков  давящих  настроений...
 Химики  могут  синтезировать  за  год  50  новых  соедине¬
ний,  фармакологи  испытывают  10,  в  клинику  придут  на
испытание  2.  Хорошо,  если  в  арсенал  психофармакологии
войдут  2  из  1000.  Осторожность,  еще  раз  осторожность!
 Эксперименты  в  отделе  психофармакологии  многочис¬
ленны  —  сегодня  его  сотрудники  бывают  заняты  не  тем,
чем  были  заняты  вчера.  Развитие  психофармакологии  стре¬
мительно,  изобилует  новыми  идеями  и  новыми  счастли¬
выми  находками.
 Быть  может,  «специи  кухни  эмоций»,  которые  разгады¬
ваются  здесь  сегодня,  помогут  создать  «аптеку  настрое¬
ний»?  Быть  может,  сами  «соки  мозга»  подскажут,  что
искать?
 Снайперы  ведут  пристрелку,  хотя  невелик  еще  арсенал
и  не  все  цели  видны  отчетливо  и  ясно...
 131

Раньше  в  отделе  психофармакологии  часто  можно  было
услышать  слова:  «безнорадреналиновый  мозг».  Потом  са¬
мыми  ходкими  словами  стали:  «безсеротониновый  мозг»...
Во  многом  поиск  ведется  в  неизвестном:  из  мозга  мыши
убираются  норадреналин  или  серотонин,  эти  вещества  за¬
мещаются  другими.  Как  в  пробирке,  когда  убавляют  и  при¬
бавляют  реактивы,  чтобы  увидеть,  что  из  этого  получит¬
ся.  ..  Что  делают  препараты  с  мозгом,  на  какие  структуры
они  влияют?
 ..  .Установка  напоминает  трехэтажный  кукольный  дом
в  разрезе.  На  всех  «трех  этажах»  —  белые  мыши.  Им  ввели
вещество  —  5-окситриптофан,  —  родственное  серотонину.
И  вот  реакция:  быстрые,  мелкие  подергивания  головой.
Такое  впечатление,  будто  мыши  ведут  какой-то  немой,  ли¬
хорадочный,  жуткий  разговор.  Быть  может,  этот  «разго¬
вор»  тоже  даст  новую  информацию?
 На  стол  ставится  прибор,  отдаленно  напоминающий  ми¬
кроскоп.  Отчасти  он  действительно  служит  «микроскопом
мозга».  Придумали  этот  прибор  в  Чехословакии  и  дали  ему
ласковое  имя  «пихачек».  Но  дело,  которое  делает  «пиха-
чек»,  лишено  сентиментальности:  в  сущности,  это  ювелир¬
ной  точности  инъектор  —  с  помощью  особого  устройства  он
может  ввести  окрашенное  вещество  точно  в  любую  струк¬
туру  мозга.  Потом  можно  будет  судить,  что  стало  с  этим
веществом  в  мозгу...
 А  в  другой  комнате  белая  мышь  кончает  свою  жизнь  в
жидком  воздухе.  Все  жизненные  процессы  мгновенно  за¬
мерли.  Если  сейчас  заглянуть  в  мозг,  его  механизмы  при¬
остановлены  в  том  виде,  который  хотел  «поймать»  исследо¬
ватель.  «Моментальная  фотография»  реакций,  шедших  в
«пробирке»  биохимии  психики...
 ..  .«Алхимия  души».
 В  маленьких  комнатах  отдела  психофармакологии  Ле¬
нинградского  психоневрологического  института  имени
В.  М.  Бехтерева  приходит  конец  мистике,  разложенной  на
химические  элементы.
 *  *  *
 Рычаги  управления  больным  мозгом  есть...  Немного
известно  и  о  том,  как  они  работают.
 Аминазин  блокирует  действие  норадреналина,  который
ответствен  за  процессы  возбуждения  мозга.
 132

Резерпин  усиливает  действие  серотонина,  ответственна*
го  за  процессы  торможения.  Если  аминазин  как  бы  выклю¬
чает  «генератор  возбуждения»,  резерпин  включает  «генера¬
тор  успокоения».  В  итоге  —  действие  их  сходно.
 Одни  «рычаги»  включают  тормозящие  устройства,  дру¬
гие  —  «ускорители»,  «акселераторы  мозга».
 И.  П.  Лапин  и  Л.  X.  Алликметс  исследовали  работу
«тормозов»  —  имипрамина,  имизина,  тофранила.  Они  при¬
шли  к  выводу,  что  при  депрессии  резко  снижается  актив¬
ность  «центров  удовольствия»  и  «системы  положительного
подкрепления»  мозга  и  столь  же  резко  возрастает  актив¬
ность  тех  его  структур,  которые  подстегивают  напряжен¬
ность,  страх,  тревогу.  Идеальный  антидепрессант  должен
бить  двойным  ударом:  снять  заторможенность  в  «центрах
удовольствия»,  но  затормозить  «центры  психической  на¬
пряженности».  Существующие  антидепрессанты  именно  так
и  действуют:  если  не  идеально,  то,  по  крайней  мере,  при¬
цельно.
 Психические  «усилители»  —  стимуляторы  —  блокируют
фермент,  который  сам  должен  блокировать  и  разрушать
адреналин.  Оставшийся  «свободным»  адреналин  стимули¬
рует  психическую  энергию.
 ...  Да,  кое-что  известно.
 «Знаем»,  «не  знаем»,  «не  знаем»...  И  снова  —  «знаем»,
«не  знаем»,  «не  знаем»...  Это  —  как  пульс  поиска,  как
лихорадочный,  ускоряемый  беспокойным  «не  знаем»  ритм
продвижения  в  глубины  мозга.
 Ясно  одно:  где-то  в  удивительно  гармоничной  цепи  об¬
мена  веществ  выпадает  одно  звено  —  молекула  или  обло¬
мок  молекулы.  Восстановить  это  звено,  посадить  его  на  ме¬
сто  —  с  помощью  лекарств  или  иным  путем  —  не  этим  ли
вслепую,  ощупью,  с  полудогадками,  с  неясным  ощущением
приближения  к  истине  и  занимается  медицина  испокон
веков?
 Мощный  стимул  органа  познания  —  незнание.  Пусть  не
удивляет  вас,  что  все  еще  существует  загадка  мепробама¬
та  —  ведь  до  сих  пор  существует  и  тайна  всем  знакомого
аспирина.  Как  он  действует,  окончательно  не  известно.
 Решение  будет  найдено  на  молекулярном  уровне.
 Действительный  член  Академии  медицинских  наук
СССР  В.  В.  Закусов  писал:  «Знание  структуры  и  свойств
лекарственных  веществ  и  тончайших  механизмов  их  дей-
 133

ствия  на  молекулярном  уровне  и  делает  реальным  направ¬
ленный  синтез  веществ  с  заранее  заданными  свойствами...
 С  помощью  фармакологических  средств  можно  разоб¬
щить  межнейронные  связи  различных  областей  мозга  и  вы¬
ключать  болевую  чувствительность  организма,  активно  вме¬
шиваться  в  самые  сложные  процессы  и  функции  головного
мозга.  Это  ли  не  мечта  невропатологов  и  психиатров?!»
 Но,  прежде  чем  появятся  «аптеки  настроений»  и  «фар¬
мацевты  мышления»  предложат  каждому  «домашнюю  ап¬
течку  для  улучшения  разума»,  необходим  генеральный
прорыв  вперед  на  стыке  молекулярной  биологии,  нейрофи¬
зиологии,  психиатрии,  психологии,  фармакологии,  биохи¬
мии,  физической  химии  —  там,  где  родилась  психофарма¬
кология.
 *  *  *
 Однажды  известный  итальянский  фармаколог  Даниель
Бовэ  шутя  спросил  своих  ленинградских  коллег,  знают  ли
они,  почему  так  талантливы  флорентийцы.  Данте  был  ро¬
дом  из  Флоренции.  Петрарка,  воспевший  Лауру,  родился
в  семье  флорентийского  нотариуса.  «Декамерон»  написал
флорентиец  Боккаччо.  И  «универсальный  гений»  Возрож¬
дения  Леонардо  да  Винчи  тоже  был  сыном  Флоренции...
Флоренция  дала  жизнь  самым  разным  гениям:  от  неисто¬
вого  Микеланджело  до  коварнейшего  Макиавелли.  Так
вот,  улыбаясь,  пояснил  Даниель  Бовэ,  флорентийцы  так  та¬
лантливы  потому,  что  только  на  земле  Флоренции  растет
редкий  белый  абрикос,  пища  титанов  и  гениев...
 Еще  недавно  слова  «духовная  пища»  употреблялись
только  в  переносном  смысле.  Не  убеждают  ли  первые  побе¬
ды  психофармакологии,  что  мы  стоим  на  пороге  «химиче¬
ских  реальностей  духовной  пищи»?
 Но  предстоит  еще  идти  и  идти.  По  меткому  замечанию
американского  популяризатора  Р.  де  Роппа:  «Ученый,  ко¬
торый  сегодня  пытается  проникнуть  в  химию  мыслей  и
чувств,  напоминает  взломщика,  орудующего  зубочисткой
у  бронированных  дверей  крупнейшего  мирового  банка».
 Но  пока  речь  шла  только  о  больном  мозге.
 Впрочем,  почему  больном?  Ведь  транквилизаторы  стали
в  капиталистическом  мире  «большим  бизнесом»  —  здоро¬
вые  люди,  не  желающие  страдать  от  «стресса»,  от  изматы¬
вающего  напряжения  повседневной  суеты  жизни  и  «эмо-
 134

циональных  трудностей»  все  чаще  прибегают  к  таблеткам.
В  книге  Д.  Джонсона  «Заговор  пилюль»  приведены  та¬
кие  цифры:  американские  врачи  выписывают  ежегодно
100  миллионов  рецептов  на  всякого  рода  успокоительные
пилюли.
 «Общество  транквилизируется».
 «Ничего  не  стоит  добиться  поголовного  успокоения  —
достаточно  добавлять  лекарственные  вещества  в  резервуа¬
ры  городских  водопроводов...»
 Итак,  вместо  стимуляции  умов  и  талантов  впереди  за¬
маячила  грозная  возможность  всеобщего  сонного  покоя?
 Р.  де  Ропп  в  книге  «Лекарства  и  мозг»  иронически  на¬
чертал  контуры  этого  «успокоенного  общества»:  «...ваши
дни  будут  следовать  один  за  другим,  подобно  водам
мирной  реки,  текущей  через  зеленые  пастбища,  на  ко¬
торых  пасутся  волоокие  коровы.  И  вы  в  своем  блаженном
самодовольстве  будете  походить  на  этих  коров.  О  счастли¬
вейшие  из  смертных,  ваша  душевная  ущербность  исправ¬
ляется  искусностью  химика,  а  вашим  личным  неприятно¬
стям  не  устоять  перед  мощью  химической  формулы.  Ника¬
кой  борьбы  с  собственными  слабостями!  Никаких  мук  со¬
вести!  Никакой  рефлексии!  Исцеление  в  наш  хемопсихиат-
рический  век  ждет  вас,  в  любой  аптеке».
 Итак,  человек,  «успокоенный»  до  того,  что  вместе  с  тре¬
вогами  и  заботами  ушли  его  идеалы,  убеждения,  общест¬
венные  устремления,  творческие  порывы,  сознание  личной
ответственности.  Человек-теленок,  жвачное,  получившее
идеальную  жвачку  и  впавшее  в  «счастливое  забытье»...
 Вот  так  перспектива!
 Вместо  восхождения  —  дальше  и  выше!  —  к  «бессмерт¬
ному  солнцу  ума»  —  блаженная  летаргия  —  в  тупике,  в  за¬
гоне  сытого  существования.
 Как  бы  хотелось  идеологам  капитализма  добиться  этого!
 Но  разве  это  вина  психофармакологии?
 Велики  ее  победы  —  она  вернула  здравый  ум  сотням
тысяч  больных.
 Бесспорны  ее  достижения  —  она  возвратила  к  творче¬
скому  труду  тех,  кто  страдал  «черной  меланхолией».
Сколько  больших  писателей,  художников,  ученых,  изобре¬
тателей  оставили  нам  описания  этого  недуга  во  всех  его
оттенках  —  от  «просто»  плохого  настроения  до  убийствен¬
ной  тоски!
 135

Полная  потеря  интереса  к  жизни  и  к  окружающим,  со¬
знание  своей  ненужности  и  греховности,  бегство  от  друзей
и  родных,  попытка  убежать  от  самого  себя,  навязчивые
мысли  о  самоубийстве...  Сколько  драгоценных  часов  по¬
жрала  меланхолия  у  великих  умов!
 И  сколько  выигранных  судеб  —  благодаря  таблеткам,
пилюлям,  уколам.
 Быть  может,  у  психофармакологии  есть  единственное
средство  «подвинуть»  ум  от  нормы  к  одаренности,  воздей¬
ствуя  на  характер,  на  темперамент?  Академик  П.  Анохин
замечает:  «Я  здесь  не  вижу  ничего  необыкновенного.  Дей¬
ствительно,  это  одна  из  ближайших  задач.
 Предположим,  у  человека  чересчур  впечатлительный
характер,  он  неусидчив,  невнимателен,  обладает  и  другими
подобными  пороками,  и  в  этом  случае  ему  может  помочь
фармакология.
 Многие  черты  характера  зависят  от  эмоциональной  сфе¬
ры  человека.  Воздействуя  на  нее  дифференцированно  и
тонко,  вполне  в  наших  силах  изменить  характерные  черты
данного  индивидуума».
 Гений,  талант  —  не  только  высокая  степень  умственных
способностей.  В  своем  творчестве  гений  и  талантливый  че¬
ловек  воплощают  и  свою  личность.  Личность  неразрывно
связана  с  характером,  темпераментом,  эмоциями.  Ключ
к  управлению  умственными  способностями  непосредствен¬
но  еще  не  найден.  Зато  эмоциями  наука  учится  управлять
надежно  и  прицельно.  Так  не  выведет  ли  этот  непрямой
путь  к  главной  цели?

СТИМУЛЯТОР  ДЛЯ  ВСЕХ
 Все  хотят  стать  умными  сегодня,  сейчас,  немедленно.
Конечно,  есть  главный  путь,  стратегическое  направление
решения  этой  задачи:  воспитание,  образование,  раскрытие
собственных  способностей.
 Но  есть  и  тактическое  направление  —  стимуляция  умст¬
венной  работоспособности,  более  эффективное  использова¬
ние  того,  что  уже  есть.  Стимуляция  добрая,  конструктив¬
ная,  а  не  злая,  разрушительная...
 Арсенал  стимуляторов  скромен.  И  среди  них  почетное
место  занимают  два  растения:  женьшень  и  элеутерококк.
 *  *  *
 ...В  осеннее  утро  1898  года  на  берегу  Японского  моря
стоял  молодой  прапорщик.  За  его  спиной  взбегали  по  скло¬
нам  холмов  деревянные  домики  Владивостока.  У  самых
ног  его  лежала,  похожая  на  полумесяц,  бухта  Золотой  Рог.
 137

За  неширокой  чертой  пролива  и  пригнувшимися  сопками
Русского  острова  угадывалась  необъятная  морская  синь.
 Так  произошло  знакомство  Владимира  Клавдиевича  Ар¬
сеньева  с  Дальним  Востоком,  краем,  с  которым  он  навсегда
связал  свою  жизнь  путешественника,  географа,  писателя.
Пройдут  годы,  и  книгами  Арсеньева  —  «В  дебрях  Уссурий¬
ского  края»,  «Дерсу  Узала»,  «Сквозь  тайгу»—будут  за¬
читываться  в  России  и  Европе,  а  полное  поэзии  и  духа
странствий  повествование  о  проводнике-гольде  Дерсу  Узала,
восторженно  встреченное  А.  М.  Горьким,  станет  одной  из
любимых  книг  нашего  юношества.
 И  в  каждой  из  книг  В.  К.  Арсеньева,  да  и  во  многих  его
научных  статьях,  можно  найти  упоминание  о  женьшене  —
едва  ли  не  самом  удивительном  и  легендарном  растении
Дальнего  Востока.
 Среди  лекарственных  растений  земли  женьшень  зани¬
мает  особое  м;есто.  Его  исключительные  тонизирующие  и
лечебные  свойства  вот  уже  пять  тысяч  лет  обеспечивают
ему  почетное  место  в  сокровищнице  народной  медицины.
История  женьшеня  овеяна  легендами.  Сам  вид  корня,  на¬
поминающего  человеческую  фигуру,  располагал  к  этому.
 Арсеньев  собирал  легенды  о  женьшене.  Из  его  книг  вы
узнаете  о  том,  что,  по  преданиям,  женьшень  может  превра¬
щаться  в  человека,  тигра,  птицу,  а  вырастает  он  там,  где
молния  ударяет  в  источник  прозрачной  и  холодной  воды.
 И  легенду  о  гибели  храброго  воина  Жень-Шеня  в  битве
с  разбойником  Сен-ши-хо  записал  Арсеньев.  Там,  где  па¬
дали  горячие  слезы  сестры  Жень-Шеня  Ляо,  вырастал  снеж¬
но-белый  цветок  женьшеня.
 Корень  обозначался  двумя  иероглифами:  «жень»  —
«человек»  и  «шень»  —  «корень».  Путешественники,  посе¬
тившие  Китай,  рассказывали  о  том,  что  императоры  держа¬
ли  целую  армию  сборщиков  корня,  и  горе  было  тому,  кто
утаивал  хотя  бы  один  корешок.  Говорили  о  том,  что  корень
этот  исцеляет  все  болезни,  делает  людей  мудрее,  вселяет
жизнь  в  умирающих.  «И  тот  корень  варят  и  дают  тем,  ко¬
торые  слабы  от  долгой  немощи,  и  великую  помощь  по¬
дает»,—  такими  словами  доносил  русский  посланник  в  Ки¬
тае  Спафарий  престарелому  царю  Алексею  Михайловичу
в  1675  году  о  чудодейственном  корне.  Так  семнадцатый  век
познакомил  Европу  и  Россию  с  главным  сокровищем  вос¬
точной  медицины  —  женьшенем.
 138

Лекари  европейских  стран  начали  охоту  за  женьшенем.
 Заморский  гость  был  дорог:  золото  падало  на  чашу  ве¬
сов,  на  другой  чаше  которых  лежал  корень.  Дряхлеющие
короли  и  немощные  князья,  прусские  герцоги  и  русские
цари  пили  отвары  корня,  настои  и  бальзамы,  изготовлен¬
ные  из  женьшеня.  Казалось,  что  сама  природа  дала  в  руки
людям  тот  эликсир  молодости,  за  которым  не  один  век  охо¬
тились  алхимики.  Но,  увы,  омоложения  не  происходило,
все  болезни  не  исцелялись,  и  смерть  косила  коронованных
особ,  искавших  спасение  в  женьшене,  с  той  же  неумолимо¬
стью,  с  какой  подрубала  она  древо  жизни  простых  смерт¬
ных.  Но  сила  легенд  была  велика:  гениальный  ботаник
Карл  Линней  в  1753  году  дал  этому  растению  латинское
название  «панакс»  —  «всеисцеляющий».  Название  не  по¬
могло:  к  началу  нашего  века  европейская  медицина  раз¬
уверилась  в  женьшене...
 Между  тем  женьшень  был  действительно  могуществен¬
ным  лекарственным  растением,  королем  среди  целебных
трав,  но,  как  известно,  даже  самые  могущественные  коро¬
ли  не  всесильны.  Научные  исследования  последних  десяти¬
летий  не  развенчали  ореол  женьшеня.  Да,  он  оказался  ко¬
ролем,  но  в  царстве  природных  адаптогенов.  Учение  об
адаптогенах  (от  латинского  слова  «адаптио»—прилажива¬
ние,  приноровление)  —  веществах,  повышающих  общую
устойчивость  организма,  помогающих  ему  приноровиться
к  трудным  условиям,  было  развито  ленинградским  ученым,
крупным  советским  фармакологом  профессором  Н.  В.  Лаза¬
ревым  и  его  школой.
 Адаптогены,  совершенно  безвредные  для  организма,  по¬
вышают  его  сопротивляемость  вредному  влиянию  очень
широкого  числа  факторов  физической,  химической  и  био¬
логической  природы.  Эти  вещества  как  бы  усиливают  все
физические  способности,  уже  заложенные  в  человеке,  в  том
числе  и  способность  к  умственной  деятельности,  а  точнее,
как  пишут  в  медицинской  литературе,  умственную  работо¬
способность.
 Ученик  Лазарева  —  профессор  И.  И.  Брехман  —  пока¬
зал,  что  и  женьшень  принадлежит  к  классу  адаптогенов.
Молва  считала  женьшень  средством  от  всех  болезней,  сна¬
добьем,  приносящим  мудрость.  И  в  этом  есть  доля  исти¬
ны  —  организм,  который  мобилизовал  все  свои  резервы,
решительнее  ведет  сражение  с  опасными  недугами,  в  то  же
 139

время  активизация  биохимических  процессов  даже  у  здо¬
рового  человека  способствует  всей  его  жизнедеятельности.
 Прием  женьшеня  сказывается  и  на  умственной  деятель¬
ности:  человек  быстрее  способен  прочесть  какой-нибудь
текст  и  лучше  его  запомнить,  с  более  высокой  скоростью
проводит  он  расчеты  «в  уме»,  быстрее  ориентируется  в  хи¬
троумных  тестах,  сочиненных  психологами.  Конечно,  от¬
сюда  еще  очень  далеко  до  того,  чтобы  производить  «жень¬
шеневых  мудрецов»:  женьшень  не  прибавляет  ни  знаний,
ни  мудрости  —  человек,  не  способный  сотворить  теорию  от¬
носительности,  наверняка  не  совершит  это  открытие  под
действием  настойки  женьшеня.  Но  бег  мысли  человеческой
под  влиянием  женьшеня  как  бы  происходит  быстрее,  при
этом  мозг  утомляется  медленнее.  Может  быть,  цивилиза¬
ция  развивалась  бы  более  быстрыми  темпами,  если  бы  все
человечество  на  протяжении  веков  употребляло  вместо  чая
женьшень.  Но  так  как  человечество  было  лишено  такой
возможности,  пусть  это  утверждение  останется  на  совести
авторов.
 Таинственность,  окружавшая  женьшень,  его  мистиче¬
ская  «жизненная  сила»  лет  десять  тому  назад  выкристал¬
лизовалась  под  руками  химиков  в  белое  вещество.  Химики
Владивостокского  института  биологических  активных  ве¬
ществ,  получившие  этот  белый,  сверкающий  в  лучах  света
порошок,  определили,  что  компоненты,  входящие  в  его  со¬
став,  относятся  к  классу  тритерпеновых  гликозидов  —
именно  им,  в  сочетании,  составленном  самой  природой,
принадлежит  главная  роль  в  действии  женьшеня.
 Казалось,  вопрос  решен,  —  если  активное  начало  жень¬
шеня  выделено,  и  химическая  структура  этих  веществ  из¬
вестна,  в  дело  может  вступить  химический  синтез.  Такой
путь,  например,  прошел  хинин  —  победитель  малярии.
Сперва  его  выделили  из  коры  экзотического  хинного  дере¬
ва,  после  расшифровки  структуры  хинин  научились  синте¬
зировать,  и  синтетическое  вещество  оказалось  полноправ¬
ным  заменителем  природного  хинина.
 Женьшень  не  повторил,  однако,  судьбы  хинина:  ни
каждое  из  отдельно  выделенных  веществ,  ни  даже  их  сум¬
ма  не  обладают  всей  полнотой  действия  природного  корня.
Какие-то  микродобавки,  крохотные,  еще  не  найденные  при¬
меси,  витамины,  обнаруженные  в  корне  и  листьях,  —  все
это  своеобразный  «аккорд»,  подобранный  самой  природой:
 140

из  отшлифованного  тысячелетиями  «созвучия»  не  выки¬
нешь  ни  одной  «ноты».
 Если  исследования  химиков  помогли  снять  покров  та¬
инственности  с  корня  жизни,  то,  как  пишет  профессор
И.  И.  Брехман,  «медицинская  практика  от  научных  иссле¬
дований  женьшеня  пока  ничего  не  получила».  Да,  химия
пока  проигрывает  сражение  с  природой  за  женьшень.  И,
значит,  по-прежнему  вся  ставка  пока  делается  на  «комби¬
нат  природы»,  где  производятся  натуральные  корни.
 Почти  два  года  требуется  на  прорастание  его  семян,  вес
дикорастущего  женьшеня  20—25-летнего  возраста  часто  не
превышает  30  граммов.  Поэтому,  если  «подфартит»  корнев-
щику,  и  найдет  он  корень  гораздо  большего  веса,  чем  скупо
отмеренные  природой  тридцать  граммов,  о  находке  его  со¬
общают  газеты,  как  пишут  о  диковинных  золотых  само¬
родках,  найденных  на  приисках,  или  о  кладах  монет  в
старых  глиняных  горшках.
 Легендой,  например,  стала  история,  в  свое  время  обо¬
шедшая  весь  мир.  В  1905  году  нашли  корень  женьшеня  —
ему  было  около  200  лет.  Корень  этот  весил  около  600  грам¬
мов  и  был  продан  в  Шанхае  за  5000  долларов,  что,  по  мне¬
нию  шанхайских  купцов,  не  составляло  и  половины  его  на¬
стоящей  стоимости.
 В  1910  году  В.  К.  Арсеньев  писал,  что  ежегодно  30  ты¬
сяч  сборщиков  собирают  4000  корней.  Даже  если  предста¬
вить,  что  один  сборщик  находит  один  корень  —  то  26  ты¬
сяч  бесполезно  проводят  сезон  в  тайге.  А  «сколько  погибло
от  голода,  сколько  заблудилось  и  было  растерзано  дикими
зверями».  Сейчас  за  сезон  корневщики  нашего  Дальнего
Востока  собирают  10—15  тысяч  корней,  но  даже  если  бы
все  корни  весили  по  50  граммов,  общий  вес  добычи  не  пре¬
вышал  бы  750  килограммов,  а  потребность  только  нашей
страны  фармакологи  оценивают  в  несколько  десятков  тонн.
 Еще  в  древности  искатели  корня,  обнаружив  в  тайге
слабенький  росток  женьшеня,  принимались  тщательно  за
ним  ухаживать.  Рядом  с  ним  высаживали  другие  корешки,
найденные  в  тайге.  Над  каждым  растением  —  персональ¬
ный  навес,  чтобы  росток  не  сломил  ветер,  не  забил  дождь.
Здесь  же  в  убогой  хижине  поселялись  люди,  такую  планта¬
цию  встретил  Арсеньев  в  тайге  в  1915  году.  Это  был  тот
редкий  случай,  когда  «дикари»  ценились  гораздо  выше,
чем  их  «цивилизованные  собратья».
 141

В  нашей  стране  —  в  Приморском  крае  —  создан  жень¬
шеневый  совхоз.  Плантации  женьшеня  есть  на  Северном
Кавказе,  в  Молдавии  и  даже  под  Москвой,  на  станции
Битца  есть  плантация  женьшеня,  принадлежащая  учреж¬
дению  со  звучным  названием  ВИЛ  АР  —  Всесоюзный  ин¬
ститут  лекарственных  и  ароматических  растений.  Возде¬
лывание  женьшеня  —  занятие  очень  трудное,  никто  пока
еще  толком  не  знает,  как  влияют  условия  культивации  на
композицию  целебных  веществ  женьшеня.  Да  и  весь  уро¬
жай  специализированного  совхоза  в  1967  году  составил
примерно  200  килограммов,  а  совхоз  —  это  гигант,  по  срав¬
нению,  например,  с  крохотной  плантацией  ВИЛАРА.  О  де¬
сятках  тонн  пока  и  мечтать  не  приходится.
 Сложилась  трудная  ситуация  —  охота  за  природным
женьшенем  с  каждым  годом  становится  все  тяжелее,  искус¬
ственное  культивирование  сложно,  а  химия  бессильна.
 *  ♦  *
 После  книг  Арсеньева,  после  волнующих  разговоров
о  женьшене,  попав  на  Дальний  Восток,  мы,  конечно,  захо¬
тели  увидеть,  как  ищут  легендарный  корень,  хотя  наша
экспедиция  была  посвящена  совсем  другой  теме.
 Наш  проводник  Василий  Васильевич,  или  Васильич,  как
мы  его  называем  для  краткости,  с  неохотой  берет  нас  с  со¬
бой.  Всякие  ссылки  на  Дерсу  У  зала  и  Арсеньева  на  него
действуют  мало,  хотя  книгу  эту  он  читал.  Угрюмо,  в  боро¬
ду  он  ворчит,  что  для  нас,  мол,  это  так,  а  для  него  зарабо¬
ток  на  весь  год.  Не  помогают  и  доводы  о  пользе  и  значе¬
нии  науки,  о  том,  что  таежные  корни  нужны  химикам.
Но  мы  тоже  люди  настырные  —  не  отстаем.  Мы  уже  знаем,
что  Васильич  —  лучший  из  корневщиков,  не  раз  удивляв¬
ший  все  Приморье  своими  находками,  да  к  тому  же  из
семьи  потомственных  корневщиков.  В  конторе  нам  сказа¬
ли:  корневщики  в  тайгу  гостей  водить  не  любят,  секреты
у  них  всякие,  тропочки  потаенные,  места  сокровенные,  да  и
примета  такая  есть  —  чужим  глазом  искать  корень  неспод¬
ручно.  Наконец  мы  уговариваем  нашего  героя.  Но  уговор:
«До  первого  корня,  а  потом  вы  домой,  а  я  в  тайгу,  дальше
у  меня  сезон  впереди»,  —  говорит  корневщик.
 Вертолет,  доставляющий  почту  и  продукты  для  геоло¬
гической  партии,  высадил  нас  вместе  с  корневщиком  на
 142

таежной  поляне  у  охотничьей  избушки-зимника,  пообещав
забрать  нас  на  обратном  пути,  через  день.
 — 	А  может,  не  найдем  корень  за  один  день,  —  забеспо¬
коились  мы.  —  Это  же  не  по  расписанию  делается.
 — 	Найдем,  —  сказал,  как  отрубил,  наш  провожатый,  и
мы  пошли  в  чащобу,  и  уже  через  час  стало  ясно,  что  само¬
стоятельно,  без  Васильича,  к  избушке  обратного  нам  ходу
нет.  Еще  часов  семь  шли  мы  тайгой  с  одним  коротким  при¬
валом,  когда  вдруг  корневщик  уверенно  сказал:  «Вот  он,
женьшень».
 Мы  стояли  на  крохотной  полянке,  среди  громадных,  дву¬
мя  руками  не  обхватишь,  деревьев.  Густые  кроны  их  спле¬
тались,  почти  не  пропуская  лучей  солнца.  Было  темно  и
очень  тихо,  только  время  от  времени  дурным  голосом
вскрикивала  какая-то  неведомая  нам,  горожанам,  птица.
Редкие  травянистые  растения  пробивались  сквозь  опавший
лист  —  и  наверняка  скучно  и  тяжело  им  было  в  этом  за¬
тененном  и  сумрачном  уголке.  Не  сразу  приметили  мы  в
метре  от  дерева  как  бы  чахлый  кустик  лесного  изгнанника
с  тремя  листиками  и  соплодием  из  ягод,  чем-то  напоминаю¬
щим  кулачок  новорожденного  младенца.
 — 	Девять  лет  ему,  —  сказал  корневщик,  —  я  его  пятый
год  сторожу.  —  И  указал  нам  на  две  еле  заметные  зарубки
на  дереве.
 ...  Корневщик  чуть  заглубил  землю  возле  стебля,  а  по¬
том  очертил  круг  более  метра  радиусом  около  корня.  Было
что-то  магическое  в  этом  круге  и  непонятное  в  действиях
корневщика.  Он  молчал,  и  мы  тоже  молча  созерцали.  Из
затертой  до  невозможности  кожаной  сумки  достал  он  не¬
сколько  костяных  лопаток,  неторопливо  выбрал  одну  из
них,  поплевал  на  ее  туповатый  край  и  осторожно  начал
окапывать  землю  у  границ  круга.  Ласковые  движения  его
сильной  руки  напоминали,  должно  быть,  движения  архео¬
лога,  бережно  снимающего  землю  с  находки  тысячелетней
давности.
 — 	Мочки  корня  длинные,  а  повредишь  —  весь  корень
загниет,  —  сказал,  ни  к  кому  не  обращаясь,  корневщик,
употребляя  вместо  слова  «корень»  слово  «тантаза»—так
называют  сборщики  корень  трехлистного  растения.  Непонят¬
ными,  но  звучными  словами  называют  они  корни  четы¬
рех  —  пяти-  и  до  невероятности  редко  встречающегося  ше¬
стилистного  растения:  «сипия»,  «упия»,  и  «липия»...
 143

Довольно  скоро  корень  был  извлечен.  Цветом  напо¬
минал  он  нашу  российскую  петрушку,  да  и  видом  тоже,
хотя,  если  внимательно  присмотреться,  мясистые  отростки
и  раздвоенный  нижний  конец  действительно  чем-то  похо¬
дили  на  человечка,  а  длинная  шея  стебля  с  листьями  ушей
и  соцветием  головы  еще  больше  увеличивала  это  сходство.
Почему-то  настойчиво  лезли  в  голову  строки  поэта:  «Голова
моя  машет  ушами,  как  крыльями  птица..  .»
 Все  растение,  аккуратно  обернув  мочки  вокруг  корня,
сборщик  долго  разглядывал,  принюхивался  к  нему,  а  за¬
тем  уложил  в  берестяную  корзинку  со  свежей  землей,  обло¬
жил  мхом.  Молча  развел  костер.
 Мы  сварили  ужин,  приложились  к  фляге:  «За  счастли¬
вую  добычу»  —  а  утром  следующего  дня  уже  были  в  охот¬
ничьем  зимнике,  откуда  без  всяких  приключений  вертолет
доставил  нас  к  зданию  управления  заповедником.
 После  возвращения  в  Ленинград  по-новому  читались
горькие  строки  статьи  Арсеньева  об  искателях  женьшеня:
 «Как  только  подуют  сухие  северо-западные  ветры  и
деревья  под  влиянием  утренних  заморозков  разукрасят¬
ся  всеми  цветами  радуги,  кончается  женьшеневый  про¬
мысел.
 В  это  время  в  тайге  разыгрываются  кровавые  драмы.
 Осенью,  с  наступлением  холодов,  измученные  и  изну¬
ренные  долгим  скитанием  по  лесу,  с  драгоценной  ношей  в
руках  искатели  стремятся  к  земледельческим  фанзам  в  на¬
дежде  снискать  себе  там  покой  и  пропитание.
 Ужасные  голодовки,  кровожадные  звери  и  нечеловече¬
ские  лишения,  которым  неизбежно  подвергается  всякий
женыпеныцик  за  попытку  бороться  с  природой  там,  где  она
наложила  свое  вето,  все  это  как  будто  позади.  Но  еще  боль¬
шая  опасность  ожидает  его  впереди.
 Там,  где  долина  суживается,  чтобы  только  оставить  про¬
ход  горной  речке,  где-нибудь  за  камнями  караулит  гра¬
битель.
 Искатель  знает  это  и  торопится  скорее  пройти  опасное
место.  Вот  он  почти  прошел  его  —  и  вдруг  небольшая  струй¬
ка  дыма  мелькнула  в  кустах...
 Скоро  ночная  мгла,  словно  траурная  вуаль,  стала  опу¬
скаться  на  землю.
 Так  иногда  погибает  искатель  женьшеня  за  то  расте¬
ние,  которое  он  считал  источником  жизни».
 144

Так  было  пятьдесят  с  небольшим  лет  тому  назад  в  том
самом  Уссурийском  крае,  где  состоялась  нынче  наша  «уве¬
селительная  прогулка»  за  женьшенем.
 *  *  *
 Народная  мудрость  говорила:  женьшень  —  единствен¬
ный  и  неповторимый  корень  жизни.
 Ученые  отвечали:  женьшень  —  лишь  одно  из  растений
многочисленного  семейства  аралиевых.  В  нем  60  родов  и
почти  800  видов.  И  у  членов  этого  семейства  должны  быть
общие  черты.
 Народная  мудрость  утверждала:  за  тысячелетия  чело¬
век  наверняка  перепробовал  все  эти  виды.  И  если  он  оста¬
новился  на  редком,  труднодоступном  женьшене,  —  навер¬
ное,  потому,  что  именно  в  нем-то  и  сокрыта  самая  живи¬
тельная  сила.
 Ученые  возражали:  человек  привык  использовать  ле¬
карственные  травы.  В  семействе  аралиевых  всего  15—20
травянистых  растений  —  среди  них  женьшень.  Остальное  —
деревья  и  кустарники,  и  мы,  возможно,  даже  не  подозрева¬
ем,  какие  богатства  таят  они  в  себе.  Впрочем,  может  быть,
предки  наши  гораздо  лучше  умели  ценить  таежную  апте¬
ку:  пока  еще  мало  изучен  опыт  народной  медицины  стран
Юго-Восточной  Азии,  которая  использует  сравнительно
много  растений  семейства  аралиевых.
 Спор  этот  достаточно  отвлеченный,  и  обе  стороны  вы¬
ступают  в  нем  не  очень-то  доказательно.  К  тому  же  на  сто¬
роне  народной  мудрости  есть  преимущество  —  к  тысячелет¬
нему  опыту  большинство  из  наших  современников  отнесет¬
ся  с  уважением,  пожалуй,  большим,  чем  к  мнению  одного
ученого.  Народная  медицина  —  вещь  описательная,  постро¬
енная  на  тонкой  наблюдательности,  вековом  отборе  самого
ценного.  Современная  медицина,  а  особенно  фармаколо¬
гия  —  наука  экспериментальная.  И  в  данном  случае  дело
решил  экспериментальный  поиск.  Он-то  и  определил,  мудра
ли  народная  мудрость.
 Несколько  раз  в  работах  В.  К.  Арсеньева  встречалось
упоминание  об  элеутерококке  —  колючем  таежном  кустар¬
нике.  «Диким  перцем»  или  «чертовым  деревом»  называ¬
ли  его  крестьяне.  На  крохотной  таежной  плантации,  где
растили  несколько  корней  женьшеня,  Арсеньев  обратил
 ^  Как  стать  умным?
 145

внимание  на  то,  что,  пропалывая  траву  возле  женьшеня,  они
особенно  тщательно  выпалывали  элеутерококк.  А  между
тем,  элеутерококк  —  ближайший  родственник  женьшеня:
оба  они  принадлежат  к  семейству  растений,  которых  бота¬
ники  нарекли  словом  «аралиевые».
 Элеутерококк  —  брат  женьшеня  —  долго  оставался  в
тени  своего  великого  родственника.  Но  именно  в  поисках
родственника  женьшеня  ученые  пришли  к  элеутерококку.
 Одним  из  первых  на  элеутерококк  обратил  внимание
видный  специалист  по  женьшеню  И.  И.  Брехман.  Именно
в  его  лаборатории  экстракты  из  корней  и  листьев  элеутеро¬
кокка  стали  испытывать  на  мышах  и  крысах.  Мыши  пла¬
вали  в  бассейне,  лезли  вверх  по  веревке,  опущенной  в  хо¬
лодную  воду,  до  изнеможения  крутились  в  беличьем  ко¬
лесе,  карабкались  по  вертикальному  стержню,  спасаясь  от
ударов  электрического  тока.  И  всегда  мыши,  которые  по¬
пробовали  живительный  напиток  элеутерококка,  оказыва¬
лись  сильнее,  работоспособнее.
 Опять  мыши...  А  все  же,  как  человек?
 Современный  спорт  все  больше  и  больше  становится
экспериментальной  лабораторией,  где  ведется  проверка  пре¬
дельных  возможностей  человеческого  организма.  Вспомним
хотя  бы  Олимпийские  игры...
 У  нас  в  стране  был  проделан  эксперимент:  юноши  од¬
ного  возраста  за  30  минут  до  старта  в  беге  на  10  километ¬
ров  принимали  драже,  в  которое  входит  экстракт  элеутеро¬
кокка.  Другой  группе  давали  такие  же  драже,  но  без  экст¬
ракта.  Внешне  драже  ничем  не  отличались.  Спортсмены  не
знали,*  кто  из  них  обязан  оправдать  надежды  ученых  и  пе¬
ресечь  финишную  черту  в  числе  первых.
 Старт  дан.  Заметим,  что  бежали  юноши  нетренирован¬
ные.  52,6  минуты  —  среднее  время  спортсмена  в  группе,  не
получившей  элеутерококк,  45  минут  —  среднее  время  тех,
кто  принял  его.  Конечно,  у  тренированных  спортсменов  та¬
кой  разницы  не  получить,  но  ведь  и  борьба  между  ними
идет  за  секунды,  а  иногда  за  десятые  и  сотые  доли  секунд.
 На  семь  секунд  уменьшилось  среднее  время  мастеров
спорта,  стартовавших  в  шоссейной  гонке  на  50  километров
и  принявших  перед  стартом  драже  с  элеутерококком.
Спортсмены  самой  высокой  квалификации  —  спринтеры  и
прыгуны  в  высоту,  десятиборцы  и  бегуны  на  5  и  10  кило¬
метров,  марафонцы  —  все  они  в  процессе  тренировок  и  пос-
 146

ле  них  чувствовали  себя  лучше,  если  принимали  элеутеро¬
кокк,  даже  не  зная  об  этом.  Элеутерококк  улучшал  зрение
и  слух,  облегчал  трудную  работу  горноспасателей,  труд  ра¬
диотелеграфистов  в  условиях  приема  скоростных  радио¬
грамм,  помогал  матросам  в  суровых  условиях  дальнего  пла¬
вания.  Но  это  не  допинг,  который,  как  кнут,  подстегивает
нервную  систему  человека,  истощая  ее.  Спокойно  и  равно¬
мерно  действует  элеутерококк  на  организм,  обладая,  по  вы¬
ражению  ученых,  «редкостной  безвредностью».  Как  сказа¬
но  в  книге  И.  И.  Брехмана,  посвященной  элеутерококку,
«повышение  работоспособности  после  однократного  приема
элеутерококка  проходит  как  бы  незаметно  для  человека,  и
только  после  одной  —  двух  недель  ежедневных  приемов...
появляется  чувство  бодрости,  желание  работать,  вера  в  свои
силы».
 Подобно  женьшеню,  элеутерококк  оказался  веществом,
активно  стимулирующим  умственную  деятельность.  Девя¬
носто  восьми  мужчинам  в  возрасте  от  19  до  23  лет  предло¬
жили  править  корректуру  —  текст,  где  сознательно  были
допущены  ошибки:  пропущены  буквы,  вставлены  лишние
и  т.  п.  Это  была  работа,  требующая  какого-то  интеллекта:
умения  «схватывать»  текст,  сравнивать  его  с  тем,  что  хра¬
нится  в  памяти,  —  словом,  для  этого  нужна  работа  мозга.
И  во  всех  этих  опытах  лучше  работал  мозг  испытуемых,
получивших  перед  опытом  настойку  из  корней  и  листьев
элеутерококка,  хотя  они  и  не  знали  об  этом,  —  точно  такую
же  по  внешнему  виду  и  вкусу  «настойку»,  но  без  живитель¬
ного  корня,  получала  и  контрольная  группа.
 Вообще  тонизирующие  вещества  давно  вошли  в  прак¬
тику  людей,  занятых  творческой  работой.  Пожалуй,  самым
известным  примером  стало  употребление  Бальзаком  кофе  —
мимо  этого  не  прошел  ни  один  из  биографов  Бальзака,  в
том  числе  С.  Цвейг  и  А.  Моруа.  По  шестнадцать,  восемна¬
дцать  часов  в  сутки  трудился  Бальзак.  И,  как  пишет
С.  Цвейг,  «кофе  —  вот  черная  нефть,  вновь  и  вновь  приво¬
дящая  в  движение  этот  фантастический  робот,  и  поэто¬
му  для  Бальзака,  который  дорожит  только  своим  творче¬
ством,  кофе  важнее,  чем  еда,  сон,  чем  любое  другое  на¬
слаждение.
 ...  он  посвятил  кофе  свои  прелестнейшие  поэтические
гимны:  «Кофе  проникает  в  ваш  желудок,  и  организм  ваш
тотчас  же  оживает,  мысли  приходят  в  движение,  словно
 6*
 147

батальоны  Великой  Армии  на  поле  битвы.  Сражение  начи¬
нается.  Тяжелой  поступью  шагают  воспоминания  с  развер¬
нутыми  знаменами.  Легкая  кавалерия  сравнений  скачет  ве¬
ликолепным  галопом.  Артиллерия  логики  подъезжает  со
своими  орудиями  и  снарядами.  Остроумные  слова  мечутся,
как  стрелки.  Встают  образы,  бумага  покрывается  чернила¬
ми.  Битва  начинается  и  кончается  потоками  чернил,  как
настоящее  сражение  —  черным  порохом..  .»
 Без  кофе  нет  работы,  во  всяком  случае,  той  непрерыв¬
ной  работы,  на  верность  которой  присягнул  Бальзак.  Куда
бы  он  ни  поехал,  он  вместе  с  пером  и  бумагой  берет  с  со¬
бой  в  качестве  третьей  необходимой  принадлежности  ко¬
фейник.  Никому  не  доверяет  он  приготовления  кофе,  ибо
никто  другой  не  сможет  приготовить  это  возбуждающее
зелье,  придав  ему  такую  крепость  и  черноту.
 ...Как  всякое  возбуждающее  средство,  кофе  постепен¬
но  перестает  оказывать  свое  действие,  и  поэтому  его  при¬
ходится  употреблять  во  все  большем  количестве.  Чем  боль¬
ше  перенапрягал  свои  нервы  Бальзак,  тем  в  большем  коли¬
честве  поглощал  он  кофе.  Об  одной  из  своих  книг  он  заме¬
тил,  что  довел  ее  до  конца  лишь  при  помощи  «потоков
кофе».  В  1845  году,  после  почти  двадцатилетнего  злоупот¬
ребления  этим  напитком,  он  устанавливает,  что  весь  его
организм  отравлен,  и  жалуется,  что  действие  кофе  стано¬
вится  все  менее  сильным.
 «Промежуток  времени,  в  течение  которого  действует
кофе,  становится  все  короче.  Оно  возбуждает  мой  мозг  те¬
перь  только  часов  на  пятнадцать  —  опасное  возбуждение.
Оно  вызывает  чудовищные  боли  в  желудке».
 И  если  пятнадцать  тысяч  чашек  крепчайшего  кофе  (так
высчитал  один  статистик)  помогли  созданию  гигантской
«Человеческой  комедии»,  то  они  же  преждевременно  погу¬
били  здоровое  от  природы  сердце  Бальзака.  Доктор  Наккар,
который  в  качестве  друга  и  врача  наблюдал  Бальзака  всю
его  жизнь,  считал,  что  кофе  было  единственной  причиной
смерти  Бальзака».
 Лет  пятнадцать  тому  назад  советские  медики  провели
консилиум  по  поводу  смерти  А.  С.  Пушкина.  Заключение
было  единогласным:  в  современных  условиях  антибиотики
спасли  бы  поэта  от  смерти.  Если  бы  сейчас  был  проведен
такой  лее  консилиум  у  постели  Бальзака,  заключение  могло
бы  быть  столь  же  единогласным:  элеутерококк  —  вот  баль-
 148

зам  для  Бальзака.  Можно  твердо  сказать,  что  «редкостная
безвредность»  этого  препарата  в  сочетании  с  тем,  что  орга¬
низм  не  привыкает  к  элеутерококку  так,  как  он  привыкает
 Уёах&углгмтъ
 Продолжение. 	«ВАЖНОЕ  СКАЗУЕМОЕ»
 До  сих  пор  испытуемый  был  для  нас  статистической  едини¬
цей.  А  ведь  это  живой  человек,  один  из  нас.  И  ему  небезразлич¬
но,  кто  и  зачем  копается  в  его  мышлении.  И  если  копание  идет
ему  во  вред,  он  будет  сопротивляться.  А  тогда  —  прощай  тесты.
Можно  привести  лошадь  к  реке,  но  пить  ее  не  заставишь.  Против
воли  тестировать  бесполезно.
 Вот  почему  существует  строгий  кодекс  профессиональной
этики.
 Тесты  должны  проводить  только  квалифицированные  спе¬
циалисты.
 Результаты  тестов  не  должны  сообщаться  неспециалистам.
 Испытуемый  должен  заранее  знать,  кому  и  для  чего  будут
сообщены  результаты.
 Испытуемый  должен  знать  истинные  причины  проведения
теста  и  дать  свое  согласие.
 Тестолог  должен  четко  разъяснить  каждой  заинтересованной
стороне  свою  позицию.
 В  каждом  правиле  сказуемое  —  слово  «должен».  Всякое  на¬
рушение  правил  со  стороны  психолога  непоправимо  вредит  всей
тестологии.
 Почти  так  же  вредит,  как  безответственность  специалиста,
любопытство  публики.
 В  тестах  большинство  усматривает  занимательные  задачи,
вроде  кроссвордов.  А  печать  идет  навстречу  широкому  читателю.
Редкий  журнал  удержится  от  соблазна  поместить  несколько  тес¬
товых  задач  под  рубрикой  «испытайте  себя»  или  «проверьте
ваши  способности».  А  всякая  огласка  губительна  для  теста.
 По  этой  причине  мы  не  смогли  бы,  даже  если  бы  захотели,
привести  задачи  из  действующих  тестов.  Выдача  секретов  спе¬
циалистами  —  неспециалистам  и  прессой  —  публике  пагубна  для
тестологии.
 149

к  кофе,  могла  бы  помочь  созданию  «Человеческой  коме¬
дии»,  оставив  в  живых  ее  творца.  Но,  увы,  элеутерококк
еще  не  нашел  своего  Бальзака.
 Аналогия  между  кофе  и  элеутерококком  с  точки  зре¬
ния  медика  или  химика  чисто  внешняя  —  у  этих  веществ
иные  точки  приложения  в  организме,  различное  действую¬
щее  начало,  а  кроме  того,  действие  элеутерококка  на  мозг
человека,  по-видимому,  глубже  и  значительнее,  чем  дей¬
ствие  кофе.
 Оказалось,  что  элеутерококк  не  просто  адаптоген  и  то-
низатор  —  он  способствовал  излечению  некоторых  нервно-
психических  заболеваний,  оказывал  воздействие  на  кору  го¬
ловного  мозга.  Вот  отрывок  из  одной  истории  болезни.  Мы
не  будем  пояснять  некоторые  сугубо  медицинские  термины,
суть  не  в  них,  а  смысл  и  так  понятен.
 «Больная  С-юк,  34  лет,  служащая.  Диагноз:  невроз  типа
неврастении...  При  первичном  обследовании  жаловалась  на
периодические  головные  боли,  усиливающиеся  к  концу  дня,
повышенная  раздражительность,  слезливость,  трудность  со¬
средоточить  внимание,  рассеянность,  нарушение  сна.  Боль¬
на  в  течение  двух  лет,  заболевание  связывает  с  тяжелой
психической  травмой  и  неблагоприятно  сложившейся  се¬
мейной  обстановкой.  Лечилась  ранее  по  поводу  данного  за¬
болевания  бромидами,  общеукрепляющими  средствами,
физиотерапией,  но  с  незначительным  эффектом.
 ...  Настроение  подавленное,  интерес  к  окружающему
снижен.  Больная  раздражительна,  склонна  к  бесконтроль¬
ным  вспышкам...  У  больной  отмечалось  перенапряжение
основных  корковых  процессов...
 После  лечения  элеутерококком  наблюдалось  обратное
развитие  тормозного  состояния  в  корковых  клетках.  Отме¬
чалось  и  улучшение  клинического  течения  заболевания.
Спустя  неделю  после  лечения  больная  отмечала  уменьше¬
ние  слабости  и  раздражительности,  повысился  общий  то¬
нус,  улучшился  сон.  Через  месяц  (по  окончании  лечения
элеутерококком)  больная  чувствовала  себя  хорошо.  Исчез¬
ли  головные  боли,  раздражительность.  Повысилась  работо¬
способность.  Больная  окрепла,  восстановился  сон...»
 Такова  эта  история  болезни  —  история  с  драматической
завязкой  и  счастливым  финалом.  Как  сказано  в  одной  из
научных  работ,  посвященных  элеутерококку,  использова¬
ние  психологических  тестов  показывает,  что  «элеутерококк
 150

по  сравнению  с  обычным  лечением  значительно  лучше  по¬
вышает  умственную  работоспособность  невротиков».
 *  *  *
 Если  бы  растения  умели  думать,  то  история  стремитель¬
ного  вознесения  элеутерококка  по  лестнице  славы  вызвала
бы  у  них  жгучую  зависть:  за  короткое  время  элеутерококк
из  никому  неведомого  колючего  кустарника  стал  всемирно
известным  лекарственным  растением.
 Путешествие  за  элеутерококком  оказалось  еще  более
прозаическим,  чем  прогулка  за  женьшенем.
 В  лагере  нашей  экспедиции,  за  сопками,  отделявшими
нашу  базу  от  залива  Посьет,  стояла  бревенчатая,  вросшая
в  землю  баня.  Прямо  за  баней  начиналась  и  тянулась  в
сопки  негустая  поросль  элеутерококка.  Юный  элеутерококк
схож  со  своим  знаменитым  братом  —  низкий  и  тонкий  ство¬
лик,  три-четыре  листика  —  даже  опытные  люди  с  трудом
могут  различить  их  листья.  Но  дальше  элеутерококк  стре¬
мительно  обгоняет  женьшень.  Прямые  стволы  кустарника
почти  трехметровой,  а  изредка  до  шестиметровой  высоты
иногда  образуют  заросли  в  тайге.  Светло-серые  ветви  густо
усажены  тонкими  шипами  —  у  юных  растений  —  сплош¬
ной  ершик  тонких  шипов,  как  бы  первый  пушок  на  юно¬
шеском  лице;  старые  кусты  обычно  теряют  свои  шипы.
Бледно-фиолетовые  и  желтые  цветы  качаются  в  июле  на
ветках,  чтобы  к  сентябрю  уступить  свое  место  соплодиям
черных  ягод.
 Чередуясь  с  тонкими  деревцами  самых  разных  пород,
поросль,  начинавшаяся  в  низинке  у  бани,  доходила  до  про¬
ржавленной,  метра  три  высотой  проволочной  сетки,  тянув¬
шейся  в  сопки,  пока  хватало  взгляда.  Сетка  эта  отмечала
собой  громадный  .участок,  на  котором  бродило  стадо  пят¬
нистых  оленей  местного  совхоза.  Красавцы  олени,  будив¬
шие  нас  по  ночам  трубными  криками,  гордо  несли  главное
свое  украшение  —  панты,  нежные  оленьи  рога.
 Из  пантов  пятнистого  оленя,  марала  или  изюбра,  добы¬
вают  пантокрин  —  еще  одно  древнее  средство  народной  ме¬
дицины,  вещество  тонизирующего  действия,  стимулирую¬
щее  всю  деятельность  человека,  включая  и  работу  мозга.
 Тот,  кто  бывал  в  Приморье,  навсегда  запомнил  фигур¬
ки  оленей  с  белыми  яблоками  пятен  на  рыжей  шкуре.
 151

Память  запечатлела  и  протяжные  оленьи  крики  по  вечерам,
и  ритмичный  топот  копыт  стремительного  оленьего  стада,
и  большие,  почти  человечьи,  карие,  затянутые  пленкой
страха  глаза  оленей-пантачей  в  загонах,  и  груду  пантов  в
варочных  котлах,  образующих  загадочный  лабиринт,  слов¬
но  творение  скульптора-модерниста.
 В  период  роста  пантов  олени  с  жадностью  поедают  эле¬
утерококк.  И  не  его  ли  живительная  сила  переплавилась  в
силу  пантокрина?  Впрочем,  это  уже  фантазия.
 Может  быть,  биогенные  стимуляторы  элеутерококка
способствуют  образованию  активных  веществ  пантов?
Истинная  связь  здесь  пока  не  установлена,  и  вопросы  оста¬
ются  без  ответа.
 Чудодейственные  свойства  элеутерококка  обратили  на
себя  внимание  химиков.  В  том  же  владивостокском  Инсти¬
туте  биологически  активных  веществ  химики  выделили  ак¬
тивное  начало  этого  растения:  группу  веществ  с  общим
названием  —  элеутерозиды.  И  так  же,  как  в  случае  с  жень¬
шенем,  ни  каждое  из  этих  веществ,  ни  их  сумма  не  давали
такого  эффекта,  как  настойка  из  корня,  —  и  здесь  целебное
действие  обусловлено  гармоничным  сочетанием  всех  компо¬
нентов.  ..
 Теперь  самое  время  спросить:  как  возникло  это  гармо¬
ничное  сочетание  в  растении,  нужна  ли  ему  самому  эта
целительная  сила?
 Один  из  ответов  может  быть  несколько  фантастичен:  да,
нужна.  Дело  в  том,  что  все  семейство  аралиевых  —  и  среди
них  герои  нашего  повествования,  женьшень  и  элеутеро¬
кокк  —  уцелевшие  представители  растительного  мира  древ¬
них  геологических  эпох,  их  прямые  предки  втаптывались
в  землю  лапами  бронтозавров  и  прочих  звероящеров.
 На  протяжении  многих  десятков  тысячелетий  эти  рас¬
тения  упорно  боролись  за  свое  существование  с  более  моло¬
дыми  и  лучше  приспособленными  к  новым  условиям  ви¬
дами  других  растений.  Но  натиск  новичков  был  непреодо¬
лим.  Аралиевые  стали  своеобразными  изгнанниками  мира
растений.  Эти  растения  —  реликтовые,  как  их  называют  бо¬
таники  за  то,  что  они  оставлены  нам  в  наследство  седой
древностью  нашей  планеты  (от  латинского  слова  «релик-
тус»  —  оставленный),  вынуждены  были  приспосабливать¬
ся  к  новым  неблагоприятным  для  них  условиям.  И  может
быть,  именно  в  ходе  этого  приспособления  совершенствовал-
 152

ся  уникальный  химический  состав  реликтовых,  подбира¬
лись  те  вещества,  которые  помогли  растительным  клеткам
выстоять  в  новых  для  них  условиях  климата,  почвы  и  под
натиском  новых  соседей.
 Пока  это  всего  лишь  гипотеза,  для  которой  самое  ме¬
сто  —  страницы  научно-популярной  книги.
 Истоки  этой  гипотезы  можно  найти  в  Одессе.  Именно
в  этом  городе  академик  В.  П.  Филатов  разрабатывал  ме¬
тоды  пересадки  роговицы,  взятой  из  глаза  трупа.  Филатов
обнаружил,  что  такая  пересаженная  роговица,  если  ее  пред¬
варительно  хранили  в  течение  нескольких  дней  при  низ¬
кой  температуре  (2—4°),  приживалась  лучше,  чем  свежая.
Филатов  пришел  к  открытию:  многие  кожные  заболевания
излечивались  после  пересадки  выдержанной  на  холоде
трупной  кожи  человека.
 Ученый  предположил,  что  лечебный  эффект  тканевой
терапии  обусловлен  особыми  веществами  —  биогенными
стимуляторами,  которые  вырабатываются  в  клетках  ткани,
попавших  в  тяжелые  для  них  условия:  холод,  темнота...
Биогенные  стимуляторы  —  как  бы  последний  шанс  клетки
выжить,  стратегический  резерв  «главного  командования».
 Филатов  сделал  и  следующий  вывод  в  области  ткане¬
вой  терапии:  защитным  действием  должны  обладать  и
ткани  растений.  Как  пишет  В.  М.  Сало  в  книге  «Растения
и  медицина»:  «Наиболее  подходящими  для  тканевой  тера¬
пии  оказались  листья  алоэ.  Их  мясистая  ткань  могла  дол¬
гое  время  после  отделения  листа  от  стебля  оставаться  в  жи¬
вом  состоянии...  Обладая  свойством  долго  сохраняться  в
живом  состоянии,  находясь  в  неблагоприятных  условиях,
они  могут  накапливать  большое  количество  биогенных  сти¬
муляторов,  в  чем  состоит  их  преимущество  перед  листьями
других  растений.  Для  получения  препарата  биогенных  сти¬
муляторов  из  алоэ  листья  растения  выдерживают  в  темноте
при  температуре  от  4  до  8°  в  течение  12  суток...»
 А  теперь  представим  себе,  как  природа  тысячелетиями
выдерживала  семейства  аралиевых  при  неблагоприятных
условиях,  как  постепенно  формировался  оптимальный  на¬
бор  этих  биогенных  стимуляторов,  как  отбором  эти  свойст¬
ва  закреплялись,  а  потом  уже  все  растения  этого  семейства
стали  снабжаться  коллекцией  стимуляторов,  правда,  раз¬
личных  для  разных  растений.
 Можно  было  бы  рассказать  о  способностях  элеутеро-
 153

кокка  повышать  сопротивление  организма  самым  разным
неблагоприятным  воздействиям  среды,  и  о  его  лечебном
действии  при  диабете,  лучевой  болезни,  и  о  его  помощи
в  борьбе  с  опухолями,  и  о  многом,  многом  другом.
 Но  наша  книга  —  о  мозге,  о  способностях,  и  поэтому  мы
сознательно  подошли  к  женьшеню  и  элеутерококку  несколь¬
ко  однобоко,  выбирая  именно  те  их  свойства,  которые  осо¬
бенно  интересны  для  нас.
 •  ♦  *
 После  многочисленных  клинических  испытаний  нача¬
лось  победное  шествие  элеутерококка  —  брата  женьшеня.
Запасы  элеутерококка  громадны:  только  в  Приморском
крае  можно  без  ущерба  для  воспроизводства  заготовлять
2000  тонн  корня  в  год  (в  пересчете  на  сухой  вес).  Значит,
речь  идет  не  об  уникальном  препарате  (попробуйте  достать
в  аптеке  настойку  женьшеня!),  а  о  массовом  тонизирующем
средстве  —  пригодном  для  больных  и  здоровых,  для  моло¬
дых  и  стариков,  для  ученых,  летчиков,  спортсменов  и  про¬
сто  нетренированных  граждан,  каждый  из  которых  может
стать  и  бодрее,  и  даже  увеличить  умственную  работоспособ¬
ность.
 Стимулирующие  свойства  элеутерококка  столь  очевид¬
ны,  а  запасы  в  тайге  так  велики,  что  даже  свиней  решили
кормить  элеутерококком,  тем  более,  что  это  можно  делать
на  первых  порах  и  без  тщательного  приготовления  экстрак¬
та:  можно  добавлять  в  корм  свиньям  просто  натуральный
элеутерококк.  Так  экономика  вторгается  в  романтику:  «со¬
перник  корня  жизни»,  универсальный  стимулятор,  активи¬
зирующий  даже  умственную  деятельность  человека,  попал
и  к  свиньям.  Неизвестно,  правда,  «поумнеют»  ли  от  этого
свиньи,  —  иной  свинье  никакой  элеутерококк  не  поможет,
но  вот  прибавлять  в  весе  они  действительно  начинают  бы¬
стрее.  В  учебном  хозяйстве  Свердловского  сельскохозяйст¬
венного  института  поросятам  давали  по  утрам  экстракт  из
элеутерококка,  а  в  Хабаровске  его  предлагали  быкам  и  ко¬
ровам,  в  Приморском  крае  —  норкам  и  курам,  а  на  пасеке
горно-таежной  станции  дальневосточного  филиала  Сибир¬
ского  отделения  Академии  наук  такой  экстракт  смешивали
с  сахарным  сиропом  и  угощали  этой  смесью  пчел.  И  все
эти  животные  чувствовали  себя  от  этого  бодрей  и  веселей.
 А  пчелы,  попробовавшие  экстракт,  как  о  том  свидетель-
 154

ствуют  строгие  данные  науки,  становятся  до  того  «созна¬
тельные»,  что  раньше  вылетают  из  улья,  позже  возвраща¬
ются  и  отправляются  за  нектаром  даже  в  неблагоприятную
погоду.
 В  конце  прошлого  века  два  аптекаря  из  штата  Атланта
в  Соединенных  Штатах  Америки,  Лембертон  и  Кендлер,
создали  напиток  «кока-кола»  —  «вкусный,  освежающий  и
тонизирующий»,  как  говорят  о  нем  километры  рекламных
плакатов  и  огней.
 Легенды  ходят  о  составе  напитка  и  технологии  его  при¬
готовления.  Хотя  «кока-кола»  в  нынешнем  виде  почти  не
содержит  природных  продуктов,  а  лишь  сплошную  синте¬
тику,  спрос  на  нее  непрерывно  возрастает:  сила  традиций
и  рекламы,  громадная  психологическая  нагрузка  на  чело¬
века  в  современном  обществе,  приводящая  к  употреблению
тонизаторов,  —  все  способствует  славе  «кока-колы».
 Но  предприниматели  пока  еще  не  знают,  что  над  «ко¬
ка-колой»  собирается  гроза.  Появился  наш  отечественный
напиток  «Бодрость»,  созданный  в  экспериментальной  ла¬
боратории  Московского  завода  безалкогольных  напитков  на
основе  экстракта  из  корней  элеутерококка.  «Хотите  иметь
свежую  голову  на  плечах  —  пейте  «Бодрость»!»  Может  быть,
именно  такая  реклама  займет  место  невыразительной:  «По¬
купайте  мороженое  хладокомбината».
 А  элеутерококк  продолжает  активно  вторгаться  в  пи¬
щевую  промышленность.  Появилось  пиво  «Восточное»,  кон¬
феты  и  даже  молочные  продукты,  в  состав  которых  входит
экстракт  элеутерококка.
 Настой  элеутерококка  есть  теперь  почти  в  любой  аптеке.
 Да,  есть  тонизирующие  вещества,  действие  которых  изу¬
чено  лучше,  но  мы  выбрали  элеутерококк  не  только  из-за
его  удивительной  судьбы.  Мы  выделили  из  всей  плеяды  це¬
лебных  растений  —  тонизаторов  и  адаптогенов  —  элеуте¬
рококк  потому,  что  его  запасы,  безвредность  и  свойства
способны  обеспечить  массовую  и  дешевую  стимуляцию  ум¬
ственной  работоспособности  человека.  Экстракты  и  таблет¬
ки,  драже  и  пищевые  продукты...
 История  элеутерококка  вряд  ли  имеет  аналогию  в  исто¬
рии  отечественной  фармакологии  —  может  наступить  вре¬
мя,  когда  миллионы  людей  станут  его  потребителями.  В  нем
можно  видеть  прообраз  массового  стимулятора  недалекого
будущего  —  стимулятора  для  всех.

ПРИЗРАК  РАЯ
 Власть  химии  над  мозгом...  Химера  это  или  реаль¬
ность?
 Увы,  разве  не  случалось  нам  с  вами  видеть,  как  милый,
славный  человек,  выпив  бесцветную  жидкость,  по  внешне¬
му  виду  ничем  не  отличающуюся  от  воды,  становился  буен,
глуп  и  боЛтлив?  Водка,  одурманив,  узурпировав  власть  над
мозгом,  превратила  человека  в  животное.
 Алкоголь  —  начало  вторжения  химии  в  «царство  ра¬
зума».  Начало,  уходящее  в  глубь  веков.
 Древнегреческим  философам  казалось,  что  высшее  бла¬
го  жизни  —  невозмутимость  духа,  душевный  покой.  Это
состояние  называли  «атараксия»,  что  по-гречески  означает
«бесстрастие».
 Но  как  добиться  атараксии?  Как  «сконструировать»  ее?
 «Конструктор»  всего  духовного  и  эмоционального  в  че¬
ловеке  —  мозг.
 Значит,  способность  к  атараксии  —  в  конечном  счете  —
особое  состояние  ума,  мозга.  Грубо  говоря,  чтобы  «войти  в
атараксию»,  надо  иметь  «машину  атараксии»  —  особым  об-
 156

разом  «настроенный»  мозг,  даже  если  этот  «настрой»  бу¬
дет  непрочным  и  недолговечным.
 И  первыми  «настройщиками  мозга»  стали  алкоголь  и
наркотики.  Впрочем,  правильнее  их  было  бы  назвать  «рас-
стройщиками»  —  они  действовали,  как  злые,  разрушитель¬
ные  узурпаторы  власти  над  мозгом,  обещая  призрачный
«рай  на  земле».
 Пророки  искусственного  рая  имели  каждый  свое  «древо
добра  и  зла».  У  одних  это  был  мак,  у  других  —  индийская
конопля,  у  третьих  —  кат...  Они  приносили  обманчивое
самозабвение,  но  за  вратами  рая  таился  ад...
 *  *  *
 Бледные  или  пурпурные  лепестки  мака,  как  мантия,
окружающие  кувшин  цветка,  в  котором  заключен  джинн
по  имени  опий...
 С  опием  связаны  легенды,  казни  и  кровопролитные  вой¬
ны,  вошедшие  в  историю  как  «опиумные  войны».  «Охотой
на  дракона»  называли  опиекурение  в  Китае.  Миллионам
в  Азии  опий  заменял  пищу,  религию,  философию...  Цве¬
ток  мака  был  «секретным  оружием»  англичан  в  их  экспан¬
сии  на  Дальнем  Востоке.  Мак  —  как  королевская  лилия  на
знамени  величайшего  заблуждения  человечества  —  нарко¬
мании.
 Вот  одна  из  бесчисленных  легенд,  рожденных  опием.
 Молодой  гольд  полюбил  девушку,  но  его  разлучили  с
ней  и  насильно  женили  на  другой.  Возлюбленная  его  по¬
гибла  в  огне,  но  он  нашел  ее  окаменелое  сердце  на  пепели¬
ще  и  по  ночам  говорил  с  ним...  Жена  нашла  сердце,  раз¬
била  его  и  выбросила.  И  тогда  ночью  явилась  возлюблен¬
ная  к  молодому  гольду  и  сказала:  «Выйди  из  дому,  полю¬
буйся  цветами,  выросшими  из  осколков  моего  сердца,  и
утешь  себя  ими.  В  семенах  их  особый  сок,  собери  его  и,  ко¬
гда  он  загустеет  и  почернеет,  кури  его.  Ты  впадешь  в  за¬
бытье,  забудешь  меня,  и  пройдет  твоя  тоска.  Когда  очнешь¬
ся  от  забытья  и  тоска  снова  подступит  к  сердцу,  снова  за¬
кури.  ..»
 «Снова  и  снова»  —  в  этом  зловещая,  коварная,  порабо¬
щающая  власть  морфия  и  героина,  которые  получают  из
опия.  С  чем  можно  сравнить  это  порабощение  опием?  Толь¬
ко  с  работорговлей.  Карл  Маркс  сочувственно  цитировал
 157

английского  либерала  Монтгомери  Мартина.  «Даже  рабо¬
торговля,—  писал  Монтгомери  Мартин  20  сентября  1858  го¬
да  на  страницах  «Нью-Йорк  дейли  геральд»,  —  была  чем-то
ничтожным  в  сравнении  с  торговлей  опиумом.  Мы  не  ис¬
требляли  африканцев  физически,  поскольку  сохранение  их
жизни  было  в  наших  прямых  интересах...  А  тот,  кто  про¬
дает  опиум,  отравив,  обесчестив  и  уничтожив  морально
несчастных  наркоманов,  убивает  также  их  тело,  причем
этот  ненасытный  молох  беспрерывно  требует  все  новых
жертв...»
 Возникает  физическая  зависимость:  человек  зависит  от
наркотиков  так  же,  как  от  еды,  воздуха  или  воды.  Если  здо¬
ровый  человек  не  получает  витаминов,  он  заболевает.  Если
наркоман  не  имеет  морфия  или  героина,  он  тоже  заболева¬
ет  ;  вслед  за  кратким  периодом  возбуждения  наступает
упадок,  который  сменяется  деградацией  физической  и  мо¬
ральной,  умственным  истощением,  ранней  смертью.  Жить
без  морфия  он  физически  не  может:  морфий  или  другой
наркотик  стал  необходим  наркоману.  Но  зависимость  от
наркотика  тоже  означает  болезнь  и  умирание...
 Это  —  злейшее  рабство  и  это  абсолютное  рабство.  Без
желания  взбунтоваться  и  без  надежды  выбраться.  С  одним
желанием:  любой  ценой  достать  еще  одну  порцию  нарко¬
тика.  Иначе  наступают  адские  муки:  конвульсии,  рвота,
горячий  пот  проступает  сквозь  кожу,  ужасные  боли  про¬
низывают  тело,  изнуряют,  доводят  до  полумертвого  со¬
стояния.
 Увы,  и  сегодня  в  мире  процветает  могущественная  под¬
польная  торговля  опиумом.  С  плантаций  мака  в  Юго-Восточ¬
ной  Азии  опий  уходит  в  Гонконг,  Макао,  Сингапур,  Сайгон,
оттуда  —  через  Бейрут,  Рим  или  Марсель  —  в  Нью-Йорк...
 Килограмм  опиума-сырца  в  Гонконге  еще  недавно
стоил  500  долларов,  а  в  Нью-Йорке  8000...  Но  спекулянты
уже  выручают  с  килограмма  по  250—400  тысяч  долларов,
продавая  50—80  тысяч  порций  по  5  долларов  каждую...
В  велосипедных  камерах,  в  тайниках  роскошных  «кадилла¬
ков»,  в  пустотелых  рогах  и  золотых  статуях  Будды  стран¬
ствует  по  миру  древнейший  «пропуск»  в  «искусственный
рай»,  под  невидимой  охраной  тысяч  агентов,  среди  которых
представители  всех  полиций  мира,  купленные  опиумным
синдикатом.  Производство  опиума  растет.  Пока  властям
удается  конфисковать  лишь  одну  десятую  его  часть...
 158

•  *  *
 В  Индии  растет  конопля,  которую  называют  «каннабис
сатива».  Из  цветущих  верхушек  индийской  конопли  добы¬
вается  гашиш.  Впрочем,  его  называли  так  на  Аравийском
полуострове,  в  Персии  его  звали  бенг,  в  Марокко  —  киф,
в  Индии  —  бханг,  в  Соединенных  Штатах  —  марихуана.  .
В  Тибете  его  настой  пили  из  чаш,  сделанных  из  челове¬
ческих  черепов,  в  Египте  курили  в  специальных  трубках,
в  США  продавали  в  виде  сигарет...
 В  прошлом  веке  в  Париже,  в  Латинском  квартале,  был
основан  Клуб  гашишистов,  и  к  знаменитым  поэтам  Теофи¬
лю  Готье  и  Шарлю  Бодлеру  вдохновение  являлось  в  гашиш¬
ном  дурмане.  Минуты  подъема,  внезапного  осознания  своего
всесилия  и  ясновидения  сменялись  часами  прострации  и
днями  разрушения.  Достаточно  взглянуть  на  портрет  Тео¬
филя  Готье,  чтобы  понять,  как  дорого  ему  обошлось  путе¬
шествие  в  райские  кущи  индийской  конопли.  «Человека-
бога»  гашиш  превращал  в  «человека-червя».  Небо  искусст¬
венного  рая,  в  котором  гашиш  перекинул  дрожащую  раду¬
гу,  обернулось  холодной,  черной  бездной.  Ложный  «вос¬
торг»  приводил  к  распаду  личности  и  безумию!
 Марихуана—«дешевый»  наркотик.  Если  гашиш—«шам¬
панское»  для  пресыщенных  поэтов,  марихуана  —  «дешевое
вино»  для  бедняков,  которое  подстрекает  иногда  к  гра¬
бежам  и  убийствам...  Недаром  в  США  говорят  о  «марихуа-
новой  угрозе»...
 Индийская  конопля  давно  покинула  пределы  Индии.
В  джунглях  Африки  находят  теперь  скрытые  плантации
индийской  конопли.  После  большой  полицейской  опера¬
ции  власти  Нигерии  узнали,  что  хозяин  плантации  в  Аухи
должен  был  получить  от  своих  лондонских  клиентов  100
тысяч  фунтов  стерлингов,  посредник,  доставляющий  товар
из  Нигерии  в  Лондон,  положил  бы  в  карман  полмиллиона,
а  вся  остальная  выручка  —  около  5,4  миллиона  фунтов  —
досталась  бы  подпольным  синдикатам  и  их  агентам.
 Всемирная  охота  за  наркотиками  продолжается.
 *  *  »
 «Кат»  в  Африке  называют  «смертельным  салатом».
 В  шахтах  Перу  горнякам  предприниматели  раньше  вы¬
давали  листья  кока...
 Худые  каменные,  словно  выжженные  лица,  потусторон¬
 не

ний,  отсутствующий  взгляд,  тупо  жующие  челюсти...  Нар¬
котик,  содержащийся  в  листьях,  возбуждает  нервную  си¬
стему,  подавляет  чувство  голода  —  можно  работать  под  зем¬
лей  по  10—12  часов  без  еды...
 Рабы  кока  —  их  можно  встретить  в  Боливии,  Колумбии,
Эквадоре.
 *  *  *
 В  пустынях  Мексики,  среди  скал  и  песков,  растет  непри¬
метный  кактус.  Когда  испанские  конкистадоры  высадились
в  Южной  Америке,  кактус  стал  их  неожиданным  врагом.
 Ацтеки  называли  кактус  «пейотл».  Они  называли  его
еще  «плоть  богов».  Вкушая  «плоть  богов»,  они  как  бы  пе¬
реносились  в  иной  мир,  мир  странных  видений.
 Поиски  пейотла  —  священная  экспедиция.  Распевая  мо¬
литвы,  с  обнаженными  головами  приближаются  индейцы  к
кактусу,  и  коленопреклоненно  славят  богов,  прежде  чем  с
благоговейной  осторожностью  срезать  толстые,  темно-зеле¬
ные,  мясистые  растения...
 Затем  пейотл  режут  на  куски,  высушивают  на  солнце...
 Сморщенные  коричневые  кружочки,  покрытые  белова¬
тым  пухом...  Они  неприятны  на  вкус,  горьки,  у  них  тош¬
нотворный  запах...  Так  почему  же  трапеза,  в  которой  един¬
ственная  еда  —  эти  кружочки,  превращается  в  богослуже¬
ние  вокруг  пылающего  костра,  под  бой  барабанов,  в  цере¬
монию,  подобной  которой  больше  нет  у  индейцев?
 Ученые  испытали  его  действие  на  себе.  Они  пришли  к
выводу:  пейотл  высвобождает  в  мозгу  какие-то  «зрительные
ресурсы»;  он  словно  обостряет  видение  красок.
 У  одних  пейотл  вызывал  ощущение  возросшей  силы,
у  других  —  неминуемой  смерти,  но  все  эти  ощущения  не¬
изменно  сопровождались  анархической  вакханалией  кра¬
сок,  оргией  видений,  раскрепощением  цвета,  «зрелищным
взрывом».
 В  1927  году  в  Париже  вышла  книга  Александра  Руэ
«Пейотл».  Наш  журнал  «Мир  приключений»  в  4  номере  за
1927  год  откликнулся  на  эту  книгу  статьей  с  характерным
названием:  «Растение,  от  которого  восторженно  раскрыва¬
ются  глаза».  Руэ  описывал  свои  впечатления  так,  как  будто
бы  он  был  не  фармакологом,  а  поэтом,  учившимся  стилю
у  Оскара  Уайльда.  Здесь  были  и  кольца  чистейших  брил¬
лиантов,  голубых,  сиреневых,  зеленоватых,  розовых,  лило¬

вых;  и  золотистые  облака,  несущиеся  по  пепельному  небу;
и  джунгли,  задыхавшиеся  от  нестерпимой  лазури  неба  и
изумрудного  трепета  листвы...
 Ученые  принялись  за  анализ  пейотла:  коричневая  мас¬
са  очищалась,  одна  кристаллическая  составная  часть  отде¬
лялась  от  другой...  Были  выделены  несколько  алкалоидов.
Самым  интересным  оказался  мескалин.  Ему  кактус-пейотл
обязан  своей  славой.  По  своему  химическому  составу  он
походил...  на  адреналин  и  норадреналин  —  вещества,
играющие  огромную  роль  в  биохимии  мозга.
 Мескалин  синтезировали.  Его  начали  испытывать  с  на¬
учными  целями.  Синтетический  мескалин  действовал  так
же:  вызывал  хаотичные  красочные  видения,  устранял  ощу¬
щение  времени  и  пространства,  раздваивал  «я»...  Но  при
этом  порождал  вялость,  пассивность,  безразличие,  в  конеч¬
ном  счете  мог  привести  к  разрушению  личности.
 Когда  кошке  ввели  мескалин  прямо  в  мозг,  она  про¬
никлась  любовью  к  мышке,  и  началась  игра  в  кошки-мыш¬
ки,  которая  кончилась  обычным  образом:  кошка  съела
мышку.  Но  пока  действовал  мескалин,  кошка  была  «гума¬
нистом».  ..
 Как  и  на  что  действует  мескалин?  Неизвестно.  Возмож¬
но,  он  даже  не  проникает  в  мозг?  Когда  мескалин  «поме¬
тили»  радиоактивным  углеродом,  его  следы  обнаружили
в  печени,  но  не  в  мозгу.
 Но  важно  заметить:  он  меняет  восприятие,  усиливает
одни  чувства,  подавляет  другие.  Он  искажает  их,  облада¬
ет  психотропным  действием,  избирательно  вмешивается  в
работу  мозга.
 Ученые,  работавшие  с  мескалином,  обратили  внимание
на  внезапное  совпадение:  видения,  вызванные  этим  алка¬
лоидом,  напоминают  галлюцинации,  «зрительный  ряд»
шизофрении,  которой  страдали  иные  поэты,  писатели  и  ху¬
дожники.  ..  Мескалин  «моделировал»  на  очень  короткое
время  один  из  видов  шизофрении.  Кто-то  бросил  крылатое
определение:  «Шизофреник  —  это  человек,  как  бы  всегда
живущий  мескалином».
 Мескалин  «расщеплял»  разум,  начинался  «распад»  лич¬
ности,  возникала  экспериментальная  шизофрения,  человек
начинал  ощущать  в  себе  осколки  самых  разных  существ...
 Рождалась  экспериментальная  психиатрия,  основанная
на  химии  наркотиков,
 Ш

*  *  *
 Если  мескалин  вызывает  галлюцинации,  очень  схожие  с
теми,  которые  бывают  при  шизофрении,  не  является  ли  то¬
гда  причиной  шизофрении  «яд  безумия»,  который  отрав¬
ляет  мозг  и  схож  с  мескалином?
 Если  мескалин  так  близок  по  своему  химическому  стро¬
ению  адреналину  и  норадреналину,  не  происходит  ли  ка¬
кая-то  поломка  в  обмене  веществ,  не  вкрадывается  ли  ка¬
кая-то  «опечатка»  в  формулу  адреналина,  которая  искажа¬
ет  голос  разума  и  приводит  к  психической  болезни?
 Два  канадских  студента,  изучавших  душевные  болезни,
X.  Осмонд  и  Д.  Смитис,  изложили  эту  гипотезу  в  работе
«Шизофрения  —  новый  подход».  Работа  могла  показаться
дерзкой,  она  ни  на  что  не  опиралась;  кроме  догадки,  пред¬
положения,  удачной  мысли,  никаких  экспериментальных
данных.  Публикация  Осмонда  и  Смитиса  строилась  на
сплошных  «если»...  Если  есть  «яд  безумия»  —  таинствен¬
ная  субстанция  «М»,  она  может  быть  аналогом  или  произ¬
водным  адреналина...  При  шизофрении  вырабатывается
избыточный  адреналин.  Если  произошла  ошибка  и  адрена¬
лина  стало  больше,  чем  надо,  значит,  стало  больше  и  его
производного  —  субстанции  «М»...
 Почти  десять  лет  понадобилось  Осмонду,  Смитису  и
присоединившемуся  к  ним  А.  Хофферу,  чтобы  попытаться
определить,  что  же  такое  субстанция  «М»...
 Они  продвигались  от  одного  случайного  озарения  к  дру¬
гому.
 Однажды  коллега  Осмонда  между  прочим  сообщил  ему,
что,  принимая  очень  большие  дозы  адреналина  от  мучив¬
шей  его  астмы,  он  видел  такие  же  видения,  как  если  бы
ввел  себе  мескалин...
 В  другой  раз  друзья  предавались  военным  воспомина¬
ниям.  В  войну  не  хватало  адреналина,  и  вместо  обычного
приходилось  применять  для  анестезии  так  называемый
«розовый  адреналин».  Придя  в  себя  после  операции,  боль¬
ные  нередко  рассказывали  диковинные  вещи:  как  будто
их  погружали  не  в  глубокий  сон,  а  посылали  на  несколько
часов  в  фантасмагорическую  синераму.  Ту  встречу,  когда
говорили  о  войне  и  вспоминали  о  «розовом  адреналине»,
Осмонд  запомнил  навсегда.  Он  писал:  «Мы  строили  пред¬
положения  о  составе  «розового  адреналина».  Профессор
Хэтчин  указал,  что  «розовый  адреналин»  наверняка  среди
 162

прочих  составных  частей  содержит  адренохром,  и  стал  пи¬
сать  пространственную  формулу  адренохрома...  Наступи¬
ли  волнующие  десять  минут,  теперь  было  очевидно,  что  ад¬
ренохром  по  своему  химическому  составу  является  как  бы
 Продолжение. 	*ВЫСЫЛАЙТЕ  ТЕСТЫ..  .*
 Публикуя  тесты,  журналы,  как  вороны,  выклевывают  наи¬
более  лакомые  на  их  вкус  части.  Интерес  публики  к  тестам
прежде  всего  спортивный.  И  печатают  те  задачи,  где  ответ  полу¬
чается  однозначно,  лучше  всего  —  в  цифрах.  В  результате  9/ю
журнальных  публикаций  —  математические  и  околоматематиче-
с  кие  задачи.
 А  поскольку  арифметику  проверять  просто  («загляни  в  конец
задачникаI»),  на  тесты  смотрят  как  на  олимпиаду:  решил  —
плюс,  не  решил  —  ноль,  прорешал  все,  подсчитал  крестики-
нолики  —  готово,  вся  подноготная  на  ладони.
 «Вышлите  бланк  тестов  Станфорд  —  Вине.  Хочу  проверить
1С1  моей  сестренки.  Мама  говорит,  она  здорово  развитая».
 Между  тем  психологический  тест  нечто  совсем  другое.  Преж¬
де  всего,  в  нем  почти  нет  математики.  Еще  основатели  тестоло-
гии  считали,  что  язык  —  это  конспект  мысли  и  именно  языковые
задачи  —  основы  оценки  интеллекта.  Во  взятых  наугад  шести
возрастных  уравнениях  шкалы  Станфорд  —  Вине  лишь  4  зада¬
чи  —  из  33  —  математические.  Это  12°/о.  На  каждую  приходится
4  языковых.
 А  в  языковых  задачах  однозначного  ответа,  как  правило,
нет.  Противоположные  слову  мычать:  шуметь,  говорить,  кри¬
чать.  орать.  Какое  вернее?  И  вряд  ли  два  человека  совершенно
одинаково  определят  хотя  бы  понятие  «книга».  Хоть  порядком
слов,  а  будут  разниться.  А  в  тесте  и  порядок  слов  имеет  значе¬
ние.  Как  и  тон,  обмолвки,  паузы,  мимика,  конечно,  только  для
опытного  психолога.  Вот  почему  правила  требуют,  чтобы  тесты
проводил  квалифицированный  специалист.
 И  ведущие  авторитеты  тестологии  согласны,  что  будущее
психологических  измерений  больше  зависит  от  совершенствова¬
ния  самих  специалистов,  чем  от  улучшения  тестов.
 163

ядром  всех  уже  известных  галлюциногенов.  Но  ведь  адре-
нохром  выделяется  в  организме  из  адреналина...»  «Каза¬
лось,  теперь  все  укладывалось  в  логическую  схему:  когда
возникает  напряжение,  «стресс»,  количество  адреналина
увеличивается.  Часть  адреналина  расщепляется,  образуется
адренохром.  Если  адренохром  задерживается,  не  выводится
из  организма,  не  разрушается  по  каким-то  непонятным  при¬
чинам,  он  приводит  к  шизофрении...
 Осмонд  решил  проверить  прочность  этой  схемы  на  себе.
Адренохром  был  синтезирован  в  лаборатории,  и  ученый
ввел  пурпурно-красную  жидкость  себе,  своим  сотрудникам
и  даже  их  женам.  Через  десять  минут  потолок  начал  ме¬
нять  свой  цвет...  «Я  закрыл  глаза  и  увидел  яркие  красоч¬
ные  узоры.  Цвета  были  не  столь  великолепные,  как  те,  ко¬
торые  я  видел,  когда  испытывал  мескалин,  но  видения
были  того  же  рода...  Мне  казалось,  что  я  нахожусь  на  дне
моря  или  в  аквариуме  среди  стаи  ослепительно  прекрас¬
ных  рыб...  В  какой-то  момент  мне  даже  показалось,  что
я  —  морской  анемон...  Эйб  и  Нил  принесли  автопортрет
Ван-Гога,  чтобы  я  взглянул  на  него.  Я  никогда  не  видел
картину  столь  пластичную  и  столь  живую.  Ван-Гог  прис¬
тально  смотрел  на  меня,  коротко  подстриженный,  с  пронзи¬
тельным,  безумным  взглядом...  Казалось,  портрет  имеет
три  измерения.  Я  чувствовал,  что  могу  ощупать  его  одеж¬
ду  и  вот-вот  Ван-Гог  повернется  в  раме...»
 Но  обостренность  восприятий  вскоре  омрачилась  внезап¬
ными  ощущениями  тревоги  и  беспокойства.  Когда  Осмонд
шел  коридорами,  они  показались  ему  «зловещими  и  непри¬
ветливыми».  Все  вокруг  было  отмечено  скрытым  враждеб¬
ным  смыслом...  Затем  Осмонд  стал  терять  интерес  к  окру¬
жающим,  даже  к  сотрудникам,  с  которыми  он  хотел  обсу¬
дить  эксперимент.  Все  стало  ему  безразлично,  и  он  с  тру¬
дом  удерживался  от  неприятных  замечаний.  Он  начал  по¬
гружаться  в  депрессию,  когда  не  тревожат  больше  ни  опа¬
сность,  ни  сомнения,  ни  унижения  и  когда  теряется  ощуще¬
ние  времени  и  пространства...
 Увы,  гипотеза  Осмонда  и  Смитиса  все  еще  не  стала  те¬
орией  —  в  организме  шизофреников  пока  не  нашли  «ядов
безумия»...
 Бостонские  исследователи  считают,  что  адренохром  не¬
повинен  в  безумии,  виноват  другой  продукт  расщепления
адреналина  —  адренолютин..  •
 164

На  смену  «адреналиновой  гипотезе»  приходит  «серото-
ниновая»:  другие  ученые  предполагают,  что  не  адреналин,
а  серотонин  поддерживает  в  мозгу  нормальное  течение
психических  процессов.  Избыток  или  недостаток  серотони¬
на  —  вот  главная  опасность.
 Все  это  пока  гипотезы,  не  ставшие  окончательной  теори¬
ей.  Субстанция  «М»  ускользает  от  исследователей.  Даже
многих  правдоподобных  догадок  мало,  чтобы  сложилась  ис¬
тина.  Истина  —  не  мозаика...
 Истина  —  где-то  в  молекулярной  биологии  мозга.
 Совсем  недавно  Д.  Смитис  привел  данные,  что  «яды
безумия»  отличаются  от  нормального  адреналина  тем,  что
у  «ядов»  есть  метильные  группы,  которых  адреналин  не
имеет.  Так  не  в  этих  ли  метильных  осколках  СНз  —  секрет
безумия?
 •  *  *
 Индейцы  Мексики  искали  не  только  пейотл,  но  и  «свя¬
щенные  грибы».  «Грибы»  тоже  вызывали  у  них  видения,
которые  казались  им  пророческими...  В  «священных  гри¬
бах»  нашли  потом  психотропное  вещество  —  псилоцибин,
вызывающее  психозы  и  галлюцинации.
 Их  десятки,  этих  растений:  кава  на  Гавайях,  каапи  и
кохоба  в  джунглях  Амазонки...  Вещества,  полученные  из
них,  меняют  работу  мозга.  Одни  из  этих  веществ  сходны  по
составу  с  адреналином,  другие  —  с  серотонином,  третьи  не
походили  ни  на  тот,  ни  на  другой,  структура  четвертых  до
сих  пор  неизвестна...
 Но  несомненно  одно:  вещества,  управляющие  психи¬
кой,  не  шарлатанство  и  не  мистика,  хотя  до  сих  пор  ис¬
пользовали  их  в  своих  целях  с  заранее  обдуманными  наме¬
рениями  именно  шарлатаны  и  мистики,  знахари  и  шама¬
ны...  В  их  руках  даже  мухомор  приобретал  зловещую  вол¬
шебную  власть,  даже  белена.  Помните,  в  сказке  Пушкина:
«Что  ты,  баба,  белены  объелась?».
 Из  белены  тоже  было  выделено  психотропное  вещест¬
во  —  скополамин.
 До  сих  пор  человеческая  психика  испытывала  стихий¬
ные  разрушительные  набеги  химических  агентов.  Алко¬
голь,  табак,  наркотики...
 Но  теперь  химия  хочет  посягнуть  на  переделку  психи¬
ческого  склада  человека:  жестокого,  равнодушного,  злоб-
 165

ного,  ограниченного  эгоиста  превратить  в  доброго,  ласково¬
го,  умного  гуманиста,  тупого  практика  —  в  тонкого  поэ¬
та.  Извлечь  из  недр  мозга,  из  глубин  нервных  клеток  и  их
скоплений  нечто  скрытое  в  человеке?  Открыть  доступ  в  глу¬
бины  личности?
 Теперь  речь  идет  о  созидательной  реконструкции  психи¬
ки.  О  вмешательстве  в  психику  других  людей,  желают  они
этого  или  не  желают.
 Вызов,  бросаемый  химией,  пожалуй,  серьезен  не  менее,
чем  атомная  угроза.  Химия  посягает  на  внутреннюю,  ду¬
шевную  жизнь.  В  ее  перегонных  аппаратах  уже  булькают
снадобья,  которые  готовятся  быть  питательными  соками
ординарного  мозга,  чтобы  пробудить  в  нем  фантазию  и
творческий  порыв.  Но  эти  снадобья  могут  стать  и  величай¬
шей  губительной  силой.  Такой,  как  «ядерная  бомба»  нар¬
котиков  —  ЛСД.
 *  *  *
 В  1943  году  в  Базеле  в  лаборатории  фармацевтической
фирмы  «Сандоз»  доктор  А.  Хофман  занимался  синтезом  од¬
ного  соединения  из  группы  лизергиновой  кислоты.  Лизерги-
новая  кислота  содержится  в  рожках  спорыньи,  сидящих  на
хлебных  злаках  и  состоящих  из  паразитических  грибков,
которые  вызывали  массовые  отравления  когда-то  и  на  Руси.
 Лизергиновая  кислота  не  имела  для  А.  Хофмана  спе¬
циального  медицинского  интереса.  Он  просто  манипулиро¬
вал  с  ее  молекулой  и  пришил  ей  «хвост»  —  диэтиламино-
вую  группу...  Затем  ничтожное  количество  вновь  получен¬
ного  препарата  он  перенес  из  пробирки  в  пробирку.  Быть
может,  пылинка  этого  вещества  попала  ему  в  рот  или  на
кожу.  О  том,  что  произошло  впоследствии,  А.  Хофман  пи¬
сал  в  своем  лабораторном  отчете:  «В  прошлую  пятницу,
16  апреля  (1943  года)  в  середине  моего  рабочего  дня  в  ла¬
боратории  я  вынужден  был  прекратить  работу.  Я  должен
был  вернуться  домой,  потому  что  ощутил  очень  странное
беспокойство,  связанное  с  легким  приступом  головокруже¬
ния.  Дома  я  лег  в  постель  и  погрузился  в  неприятное  состо¬
яние  опьянения,  которое  характеризовалось  чрезвычайно
возбужденной  фантазией».
 Вскоре  появились  первые  сообщения  об  ЛСД.
 Подозревал  ли  А.  Хофман,  что  через  20  лет  в  США
ЛСД  станет  «кровью  новой  религии»?  С.  Коэн,  ведущий
 166

исследователь  ЛСД,  заявил:  сравнивать  ЛСД  с  прежними
наркотиками  —  все  равно  что  сравнивать  атомную  бомбу
с  древним  тараном.  ЛСД  на  фоне  других  психотропных
средств  «как  пик  Гималаев  на  фоне  песчаного  холма».
Употребление  ЛСД  привело  к  массовой  эпидемии  безумия
в  США.  Главной  жертвой  ее  стала  молодежь.
 Есть  бесспорные  доказательства,  что,  обостряя  иногда
зрение  и  слух,  ЛСД  всегда  притупляет  мышление  и  память,
лишает  самоконтроля  и  способности  ориентироваться.  Кор¬
респондент  «Известий»  в  США  С.  Кондрашов  описывал
случай  с  четырьмя  студентами  из  Калифорнийского  уни¬
верситета,  «лизнувшими  ЛСД»:  «...их  эмоции  расцвели
буйно  и  юношеский  интеллект  двинулся  за  пределы  сухо¬
мятки  учебников,  их  окружили  удивительные  миражи,  зыб¬
кие,  но  важные  —  удержишь  эти  миражи,  как  жар-птицу
за  хвост,  и  они  обернутся  зрелыми,  мудрыми  откровения¬
ми.  Одно  откровение  ждало  их,  когда  эффект  ЛСД  выдох¬
ся  и  они  вернулись  в  обычный  мир  после  сладостного  заб¬
вения.  Откровение  на  всю  жизнь  —  они  потеряли  зрение.
Они  «путешествовали»  лежа  на  спине,  с  открытыми  глаза¬
ми,  и  мир  галлюцинаций  был  так  силен,  что  они  не  почув¬
ствовали,  как  солнце  наказывало  их  за  дерзость,  выжигая
сетчатку  из  глаз  своими  лучами.
 В  штате  Айова  молодая  мать  зверски  зарезала  своего
ребенка,  находясь  под  воздействием  ЛСД...»
 Печать  обошло  сообщение:
 «Первый  ребенок  —  жертва  ЛСД»,  «Три  американских
врача  —  Коэн,  Маринелло  и  Бэк  —  установили,  что  в  белых
кровяных  тельцах,  помещенных  на  4—48  часов  в  растворы
ЛСД,  разрушаются  хромосомы»,  «...недавно  появился  на
свет  первый  ребенок»  «поколения  ЛСД»  —  урод.  Это  гораз¬
до  опаснее,  чем  пресловутый  талидомид:  здесь  химическое
вещество  изменяет  кариотип  (полный  хромосомный  набор
клеток)  человека.  Это  печальное  открытие  сделано  амери¬
канским  ученым  Хозе  Эгзоком,  сотрудником  генетической
лаборатории  в  Портленде  (штат  Орегон).
 Осознав  термоядерную  угрозу,  человечество  пришло  к
выводу,  что,  пока  не  поздно,  необходимо  заключить  дого¬
вор  о  нераспространении  ядерного  оружия.
 «Нераспространение»  таких  веществ,  как  ЛСД,  тоже  ста¬
новится  столь  же  актуальной  задачей.  В  европейских  стра¬
нах  применение  ЛСД  разрешено  только  в  клиниках  и  науч-
 167

ных  институтах.  Советский  Союз  решительно  выступил  в
ООН  за  установление  строгого  контроля  над  ЛСД.
 И  все  же  многие  вопросы,  связанные  с  ЛСД,  пока  оста¬
ются  без  ответа.  Не  случайно  вопросом  закончил  сенса¬
ционную  статью  об  ЛСД  Л.  Робинсон  в  «Нью-Йорк  тайме
мэгэзин»:  «Являются  ли  ЛСД  и  другие  галлюциногены  дей¬
ствительно  революционизирующими  препаратами,  которые
могут  расширить  сознание  человека?»
 Если  бы  нам  было  полностью  ясно,  как  и  с  чем  взаимо¬
действует  в  мозгу  ЛСД,  то  многое  в  тайне  образного  виде¬
ния  мира  стало  бы  понятно.  В  конечном  итоге  проблема
мозга  во  многом  проблема  «черного  ящика»,  как  говорят  в
технике.  Мы  не  знаем,  как  устроен  ящик,  но  знаем,  что  он
«выдает»  продукты  творчества.  Взломать  его  нельзя:  раз¬
рушив  ящик,  разрушим  механизм.
 ЛСД  вызвал  резкое  «возмущение»  мозга.  Если  химия
способна  создать  «новое  видение»,  значит,  она  действует
на  какие-то  вещества  (ведь  очевидно,  что  ЛСД  с  чем-то  ре¬
агирует).  А  с  чем  может  реагировать  ЛСД?  С  РНК,  ДНК,
гормонами,  серотонином?
 Так  бывало  не  раз:  ЛСД  возмутило  умы  миллионов,  а
наука  затрудняется  ответить,  какие  действительные  возмож¬
ности  и  какие  подлинные  опасности  таит  ЛСД.  А  следом
за  «безжалостной  кислотой»  идет  новое  поколение  уже  соз¬
данных,  синтезированных  человеком  химических  веществ,
нацеленных  на  человеческий  мозг.
 *  *  *
 Среди  дел  чрезвычайной  важности,  которыми  озабочен
Генеральный  Секретарь  ООН,  есть  и  такие  опасности:
«1  —  циклогексил  —  2,2  —  дидиэтиламинометил  —  1  —
фенилэтан»... 	«7  —  (р-метоксибензол)  —  2  —  морфолино-
 метил  —  1,4  —  бензодиоксан  —  7  —  бензоил  —  2  —  пипе-
ридинометил  —  1,4  —бензодиоксан...»
 Это  —  как  пароль  новых  бед.
 Химия  синтезирует  вещества,  по  сравнению  с  которыми
настой  опия  —  просто  сельтерская  вода...
 Две  трети  наркотических  веществ,  находящихся  сейчас
под  международным  контролем,  представляют  синтетиче¬
ские  вещества,  «вызывающие  физическую  и  психическую
зависимости».  Пока  —  это  агрессия  без  плана,  без  страте-
 168

гии,  и  даже  без  продуманной  тактики.  Но  агрессия  все  рас¬
ширяющаяся  и  умножающая  пути  и  способы  проникно¬
вения.  ..
 Каждый  год  комитет  экспертов  Всемирной  организации
здравоохранения  по  лекарственным  средствам,  вызываю¬
щим  зависимость,  публикует  «Список»  таких  средств...
В  «Списке»  XI  доклада  (1963  год)  —  их  92.  В  «Списке»
XV  доклада  (в  1967  году)  —  их  уже  106...
 Против  морфия,  героина,  гашиша  можно  пытаться  бо¬
роться:  установить  засады  в  портах  и  на  аэродромах,  са¬
жать  в  тюрьму  спекулянтов,  устраивать  полицейские  нале¬
ты  на  тайные  плантации  и  склады...
 Но  как  сдержать  невидимое  вторжение  новых  веществ,
действующих  на  психику?  Они  ежечасно  рождаются  в  лабо¬
раториях,  и  в  громоздких  их  названиях  трудно  уловить  си¬
гнал  тревоги...
 Во  Всемирной  организации  здравоохранения  есть  арео¬
паг  виднейших  фармакологов  мира.  Он  имеет  власть  над
всеми  правительствами  мира.
 «В  отношении  просьбы  правительства  Швейцарии  об  ос¬
вобождении  от  международного  контроля  вещества  декстро-
феноморфан  Комитет  считает,  что  последний,  по-видимому,
не  имеет  способности  вызывать  наркоманию.  Однако  не
имеется  достаточных  оснований  считать,  что  он  не  может
превратиться  в  вещество,  вызывающее  наркоманию.  Коми¬
тет  придерживается  мнения,  что  нельзя  разрешить  снятие
контроля  в  отношении  декстрофеноморфана.  Поэтому  Коми¬
тет  экспертов  по  лекарственным  средствам,  вызывающим
наркоманию,  рекомендует  сообщить  о  его  мнении  относи¬
тельно  декстрофеноморфана  Генеральному  Секретарю  Ор¬
ганизации  Объединенных  Наций».
 Каждое  вещество  подвергается  тщательнейшему  рас¬
смотрению:  если  его  химическая  структура  сходна  с  соста¬
вом  основных  наркотиков,  это  опасно.  Но  бывает,  оно  не¬
схоже  по  строению  с  морфином,  но  порабощающее  его  дей¬
ствие  во  сто  крат  сильнее...
 В  сущности,  мы  слишком  мало  знаем,  как  действует
даже  морфин  или  гашиш.  Проникают  ли  они  в  мозг  или
нет?  Активные  начала  гашиша,  например,  выделены  и  по¬
лучили  имя  «тетрагидроканнибинолы»,  но  мы  не  знаем,  на
что  они  действуют.  А  они  действуют.  Как  сообщила  лондон¬
ская  газета  «Обсервер»,  в  одном  только  1966  году  и  в  од-
 169

ном  только  Нью-Йорке  родилось  восемьсот  детей,  которые
подобно  матерям-наркоманкам,  испытывают  непреодоли¬
мое  влечение  к  наркотикам.  Чтобы  оградить  их  от  смерти,
которая  могла  бы  наступить  в  результате  шока,  вызванно¬
го  неожиданным  прекращением  поступления  в  их  организм
наркотиков,  им  приходилось  вводить  синтетический  заме¬
нитель  наркотика  —  метадон.  Лишь  после  двухнедельного
лечения  этих  детей  можно  было  постепенно  избавить  от
патологического  влечения  к  наркотикам.
 К  сожалению,  с  теми,  кто  постарше,  дело  обстоит  на¬
много  сложнее...
 Но  почему?  Почему  роковое,  разоблачившее  себя  даже
в  глазах  своих  приверженцев  заблуждение  тем  не  менее  не
потеряло  для  многих  своей  убийственной  привлекатель¬
ности  и  в  XX  веке?
 Один  ясный  и  очевидный  ответ  диктуется  социальной
действительностью.  Кто  прибегает  к  опию?  Что  характер¬
но  для  этих  несчастных  людей?
 «а)  крайняя  нищета,  распространение  преступности...
 б)  неустойчивые  семейные  связи,  отсутствие  преуспе¬
вающих  мужчин  в  семье;  чувство  безнадежности  в  отноше¬
нии  возможности  планировать  свое  будущее  в  смысле  по¬
лучения  образования,  постоянной  работы,  достижения  от¬
носительного  благополучия  и  уверенности;  стремление  к
случайным,  мимолетным  удовлетворениям;  недоверие  к
«закону  и  правопорядку»;  представление  об  «успехе»,  как
о  чем-то  непременно  связанном  с  незаконной  деятель¬
ностью.  ..»
 Так  сказано  в  XV  докладе  Комитета  экспертов,  на  кото¬
рый  мы  уже  ссылались.
 Можно  было  сказать  короче:  капиталистическое  раб¬
ство  заставляет  слабых  и  отчаявшихся  искать  забвения  в
наркотиках,  вместо  того  чтобы  активно  включаться  в  борь¬
бу  трудящихся  масс  за  построение  нового,  справедливого
социалистического  общества.

т&ш/мфЬ  под*
тшслмш&мнштЖю
-  202,0-юд
 ♦ПЕРЕШАГНУТЬ»  ЧЕРЕЗ  ХРОМОСОМУ
 Повысить  интеллектуальную  мощь  человечества  в  це¬
лом  можно,  прежде  всего,  с  помощью  «социальной  хирур¬
гии»  по  Марксу  и  Ленину.  Помочь  этому  может  и  тот  путь,
который  ведет  к  вмешательству  в  биологическую  основу
интеллекта.
 Среди  различных  потенциальных  достижений,  записан¬
ных  в  таблицу  прогнозов,  выделяется  одно  из  самых  карди¬
нальных  —  управление  наследственностью.  Вот,  казалось
бы,  путь  для  коренного  улучшения  умственных  способнос¬
тей,  мечта  евгенистов.
 Термин  «евгеника»  предложил  все  тот  же  Френсис  Галь-
тон.  Буквально  этот  термин  означает  науку  «о  рождении
лучших»  —  лучших  как  в  физическом,  так  и  в  умствен¬
ном  отношении.  Евгеника  разделилась  на  негативную  и  по¬
зитивную.
 Негативная  евгеника  пыталась  и  пытается  предотвра-
 171

тить  передачу  заведомо  нежелательных  генов  будущим  по¬
колениям.  Некоторые  мероприятия  негативной  евгеники
проводились  еще  задолго  до  возникновения  этой  науки.
Когда  в  1722  году  Петр  I  издал  закон  «О  свидетельствова¬
нии  дураков  в  Сенате»,  он  мотивировал  его  тем,  что  «от
браков  с  дураками  доброго  наследия  к  государственной
пользе  надеяться  не  можно».  Возможно,  что  Петр  I  был
прав:  по  современным  данным  слабоумие  одного  из  роди¬
телей  —  риск  для  ребенка  быть  слабоумным  в  30—35%
случаев.
 Позитивная  евгеника  предполагает  улучшить  уже  су¬
ществующий  генетический  материал  человечества  (в  том
числе  и  тот,  с  которым  связан  интеллект)  и  тем  улучшить
жизнь  человеческого  общества.  Сама  по  себе  эта  идея  стара,
как  мир.  Еще  2300  лет  назад  Платон  создал  проект  улуч¬
шения  состава  человечества  подбором  сильных  и  здоровых
производителей.
 Классической  шуткой  стало  письмо  одной  актрисы  к
Б.  Шоу,  в  котором  она  предлагала  ему  руку  и  сердце,  на¬
деясь,  что  их  дети  унаследуют  ее  внешность  и  ум  Шоу.  Чем
не  евгеническая  идея!  Но  другие  идеи  в  этой  области  были
не  столь  безобидны:  Гитлер  объявил  евгенику  «арийской
наукой»  и  приступил  к  массовой  стерилизации  всех,  кого
нацисты  считали  неполноценными.
 Многочисленные  спекуляции  в  области  евгеники,  ис¬
пользование  ее  идей  для  самых  бредовых  умозаключений
дискредитировали  эту  науку.  Миллионер  Твайвт  из  романа
И.  Эренбурга  «Трест  Д.  Е.»  так  трактовал  евгенические  за¬
коны:  «Строго  контролируя  зачатья,  мы  можем  в  течение
ста  лет  создать  несколько  удачных  пород  ломовых  лоша¬
дей:  человек-грузчик,  человек-возчик,  человек-лакей  и  дру¬
гие,  по  желанию...  Импорт  ста  тысяч  ломовых  людей  окон¬
чательно  уничтожит  социализм».
 Научная  информация  сама  по  себе  нейтральна  —  все
определяется  тем,  в  чьих  она  руках.  И  атомная  энергия,
и  ракета  могут  нести  и  добро  и  зло.  То  же  самое  и  с  евгени¬
кой  —  все  зависит  от  того,  в  чьих  руках  окажутся  методы
этой  науки.  Об  этом  еще  речь  впереди.
 Негативная  евгеника  становится  на  все  более  прочную
основу,  по  мере  того  как  растут  наши  знания  о  генетичес¬
ких  болезнях  и  о  законах  их  наследования.  Совершенству¬
ются  методы  обнаружения  вредных  генов  (в  том  числе  и  ге-
 172

нов,  обусловливающих  болезни,  побочным  результатом  ко¬
торых  является  слабоумие).  Возникают  новые  разумные
формы  воздействия  на  носителей  таких  вредоносных  генов,
на  их  потомство.
 У  позитивной  евгеники  пока  нет  еще  конкретных  дости¬
жений,  но  генетики  уже  собираются,  используя  достижения
молекулярной  биологии,  физики  и  химии,  вторгнуться  в
человеческую  природу,  и  в  частности,  повысить  интеллек¬
туальную  мощь  человека.
 Академик  Д.  Беляев  писал  в  журнале  «Наука  и  жизнь»:
 «Будет  ли  пользоваться  наука  будущего  термином  «ев¬
геника»  или  за  ненадобностью  отбросит  его  (этот  вопрос
частный),  несомненно  то,  что  ей  придется  решать,  по  су¬
ществу,  евгенические  задачи.  И  нет  сомнений  в  том,  что
центральное  место  здесь  займет  генетика».
 Казалось  бы,  технология  проста.  Вначале  надо  соста¬
вить  генетическую  карту  человека  —  расположение  различ¬
ных  признаков  на  хромосомах.  Такие  карты  уже  составле¬
ны  для  мух  дрозофил,  этого  излюбленного  объекта  генети¬
ков.  Но  генная  карта  человека  во  столько  же  раз  сложней
мушиной,  во  сколько  раз  человек  сложнее  мухи.
 Но  предположим,  что  рано  или  поздно  мы  справимся  с
составлением  генной  карты  человека.  Следующий  шаг  —
установить  ту  комбинацию  признаков,  которая  оптимальна
для  гения,  таланта.  Не  исключено,  что  рассматривать  при¬
дется  астрономическое  число  комбинаций.  Но  ладно,  спра¬
вимся  и  с  этим  —  электронно-вычислительные  машины  по¬
могут.  А  дальше  —  генетическая  хирургия,  «редактирова¬
ние»  «карандашом»  лазера.  Но  это  лишь  слова,  гладкие  на
бумаге,  но  очень  колючие  на  практике,  потому  что,  как  к
ним  подступиться,  не  очень-то  понятно.  И  не  исключено,
что  на  Марсе  и  Венере  мы  побываем  раньше,  чем  «на  хромо¬
соме»  человека,  если  задача  этой  операции  не  просто  лече¬
ние  генетических  болезней,  а  «ваяние»  гения  из  «мрамора»
хромосом.
 Один  из  самых  известных  биологов  мира  Холдейн,  чело¬
век  универсальных  знаний,  склонный  к  философическим
обобщениям,  рассматривая  такие  возможности  будущего,
как  синтез  новых  генов,  введение  их  в  хромосомы  с  по¬
мощью  физико-химических  методов,  заметил:  «Может
пройти  тысяча  лет  или  около  того,  прежде  чем  наше  зна¬
ние  генетики  человека  будет  хотя  бы  настолько  полным,
 173

как  наше  современное,  весьма  неполное  знание  органичес¬
кой  химии.  До  тех  пор  мы  едва  ли  можем  надеяться  сде¬
лать  много  для  нашей  эволюции».
 Но  Холдейн,  по-видимому,  окажется  в  крайних  песси¬
мистах,  потому  что  «все  врут  календари»,  и  уже  начал
врать  тот  календарь,  по  которому  Холдейн  принимался  от¬
считывать  свое  тысячелетие.
 В  1963  году  американский  ученый  Корана,  индус  по
происхождению,  первым  в  мире  синтезировал  ген,  как  син¬
тезируют  какой-нибудь  полимер  для  чулок,  —  чисто  хими¬
ческим  путем.
 На  генах,  как  известно,  записана  информация  о  строе¬
нии  белков  и  рибонуклеиновых  кислот.  Несколько  лет  назад
была  расшифрована  структура  транспортной  РНК  —  коро¬
тенького  полимера,  который  подвозит  аминокислоты  к  мес¬
там  синтеза  белков.  Сразу  стала  понятна  и  последователь¬
ность  букв  генетического  кода,  изображающих  рецепт  этой
РНК.  «Буквы»—это  коротенькие  химические  соедине¬
ния—  нуклеотиды  —  и  вот  «буква»  за  «буквой»  Корана  на¬
чал  синтезировать  «текст».  Коротенькие  отрезки  полимер¬
ной  цепи  сшивались  воедино  специальным  ферментом  —
лигазой.  Так  возник  ген  —  вернее  пробирка  с  раствором,  в
котором  «плавали»  сотни  и  тысячи  абсолютно  одинаковых
генов.  Далее  —  ген  этот  прицепили  к  ДНК  вируса,  точнее  —
бактериофага  —  вируса,  паразитирующего  на  бактериаль¬
ной  клетке.  Вирус  «впрыснул»  свою  ДНК  в  бактериальную
клетку  и  вместе  с  ней  «въехал»  в  эту  клетку  ген,  сработан¬
ный  руками  человека,  но  клейма  «сделано  человеком»
клетка  не  обнаружила  и  принялась  за  синтез,  согласно  про¬
грамме,  впечатанной  в  ген...
 Не  случайно  А.  Кларк  намечает  контроль  над  наслед¬
ственностью  на  2020  год.  Кто  из  них  прав:  «пессимист»
Холдейн  или  «оптимист»  Кларк?

ГЕНИИ  ИА  КОНВЕЙЕРЕ
 В  1966  году  авторы  этой  книги  написали  научно-фан¬
тастический  рассказ  «Сейф  бессмертия»,  который  вошел  в
книгу  «Путешествие  в  страну  МОБ».  Герой  этого  расска¬
за  —  биохимик  Купер  —  мастер  выделения  сверхчистой
ДНК,  научившийся,  к  тому  же,  выделять  ее  в  состоянии,
пригодном  для  долгого  хранения.  Упорно  работает  он  над
новыми  образцами  ДНК.  Однажды  его  вызывает  к  себе  шеф
фирмы  мистер  Саундз.  Накануне  Саундз  дал  Куперу  какую-
то  жидкость,  из  которой  просил  выделить  ДНК.  Сейчас  он
берет  этот  препарат  из  рук  Купера  и  опускает  пробирку  в
громоздкий  сейф-холодильник.  Монолог  Саунд  за,  последо¬
вавший  за  этим,  выглядел  у  авторов  так:
 —  Я  дал  вам  свою  кровь,  Купер.  И  вы  получили  мою
ДНК.  По  вашей  идиотской  привычке  вы  снова  спросите:
«Зачем?»  Затем,  что  я  хочу  бессмертия.  Я  не  верю  в  бес¬
смертие  в  загробной  жизни.  Я,  президент  фирмы,  выпуска¬
ющей  самые  модные  лекарства,  знаю,  что  человек  смертен.
Я  не  верю  в  бессмертие  в  детях.  У  меня  нет  детей,  и  я  не
жалею  об  этом.  Дети  только  бы  «разменяли»  мой  ум,  мою
волю,  мое  упрямство  и  энергию.  Нет,  я  хочу  возродиться
самим  собой,  только  самим  собой.

Пройдет  десять,  двадцать,  ну,  пусть  пятьдесят  лет  —
я  верю,  должен  верить!  —  ученые  придумают  такую  систе¬
му,  которая  будет  производить  живой  организм  по  плану,
заключенному  в  ДНК.  Я  завещаю  моим  наследникам:  они
воспользуются  наследством,  если  только  вернут  меня  в  этот
мир.  Я  вернусь!  А  теперь  я  закрываю  эту  работу...»
 «Соль»  рассказа  была  в  конце,  когда  выяснялось,  что
Купер,  не  зная  о  намерениях  шефа,  принес  ему  ДНК
из  кролика,  и  кролик  был  торжественно  обречен  на  бес¬
смертие.
 Но  на  самом  деле  «соль»  рассказа  оказалась  совсем  не
в  том,  в  чем  видели  ее  авторы.  «Пройдет  десять,  двадцать,
ну,  пусть  пятьдесят  лет...  ученые  придумают  такую  систе¬
му,  которая  будет  производить  живой  организм  по  плану,
заключенному  в  ДНК*.
 Прошло  несколько  лет.  В  Международном  физическом
центре  в  Дубне  проходил  традиционный  сбор  специалистов
в  области  молекулярной  биологии.  Утро  и  вечер  были  за¬
няты  лекциями.
 Поздний  вечер  встречали  за  «круглым»  столом.  Там,  за
«круглым»  столом,  который  на  самом  деле  был  не  круглый,
а  квадратный,  именно  за  этим  самым  столом  встретились
мы  снова  с  идеей  своего  рассказа,  но  идеей,  материализо¬
ванной  в  четкие  формулировки  научной  работы.  Разговор
затеял  московский  эмбриолог,  доктор  биологических  наук
А.  А.  Нейфах.  Судьба  сводила  нас  в  экспедициях  на  Край¬
нем  Севере  и  на  Дальнем  Востоке  —  и  везде  «Сан  Саныч»,
как  называет  его  окружающая  молодежь,  увлекательно  го¬
ворил  об  эмбриологии.
 В  этот  вечер  Сан  Саныч  рассказал  о  работах  американца
Джелли.  Из  соматических  клеток  («сома»—тело)  крысы-
самца  он  выделял  хромосомы.  Затем,  с  помощью  микрома¬
нипулятора  —  прибора,  с  помощью  которого  можно  было
бы  подковать  блоху,  хромосома  вводилась  в  яйцеклетку.
Собственное  ядро  яйцеклетки,  содержащее  материнские
хромосомы,  как  бы  убивалось  действием  пучка  ультрафио¬
летового  света.  Таким  образом,  яйцеклетка  несла  теперь
только  отцовскую  наследственность,  она  стала  как  бы  инку¬
батором,  куда  подсадили  вместо  яйца  отцовскую  хромо¬
сому.  То,  что  составляло  материнскую  индивидуальность,
было  разрушено,  убито.  Но  деление  яйцеклетки  проходило
исправно  —  две  клетки,  четыре...  шестьдесят  четыре...  Те-
 176

перь  главное  —  довести  этот  комочек  клеток  до  созревшего
организма...
 Начавшие  делиться  клетки  ввели  мыши-матери,  в  то
самое  место,  где  должны  были  бы  находиться  эти  клетки
при  нормальном  акте  оплодотворения  и  развития.  Через
положенное  время  родился  мышонок  —  генетическая  копия
отца.  Он  был  обязан  своей  матери  не  больше,  чем  цыпленок
инкубатору.  Рожденный  матерью,  он  не  принадлежал  ей,
ибо  не  нес  в  себе  никакого  отпечатка  ее  облика,  характера.
Он  был  папин  сын  в  абсолютном  смысле  этого  слова,  и  он
был  двойником  своего  отца,  только  без  того  жизненного
опыта,  который  вырабатывается  в  среде,  где  царит  закон
зубов  и  когтей.
 — 	Вот,  —  сказал  Нейфах,  —  перед  вами  идеальный  путь
для  производства  гениев.
 — 	Но  ведь  у  людей...  —  начал  с  сомнением  кто-то  из
присутствующих.
 — 	Да,  —  угадав,  о  чем  пойдет  речь,  возразил  Ней¬
фах.  —  Это  даже  не  столько  вопрос  техники,  сколько  вопрос
морали.  В  области  техники  я,  как  эмбриолог,  не  вижу  серь¬
езных  препятствий.  Этим  методом  можно  воспроизвести  все
удачные  комбинации  генов,  найденные  природой,  испытан¬
ные  жизнью.  Хотите  сто  Эйнштейнов  —  пожалуйста,  взвод
Наполеонов  и  квартет  Клибернов  —  еще  проще,  математи¬
ков  Бурбаки  можно  воспроизвести  хоть  всех  оптом.  Ну,  об
образовании,  конечно,  придется  позаботиться,  тем  более,
что  известно,  с  каким  генотипом  имеешь  дело.  Вопрос  от¬
бора  в  специальные  школы  решается  очень  просто...
 Разгорелся  спор  —  этично  ли  это,  имеет  ли  ученый  пра¬
во  заниматься  подобными  работами.  Но  об  этом  позже,  по¬
тому  что  спор  перерос  стены  гостиничного  номера.
 Через  три  дня,  когда  перед  притихшей  аудиторией,  со¬
бравшейся  в  конференц-зале  корпуса  теоретической  физи¬
ки,  А.  А.  Нейфах  в  докладе  вновь  коротко  повторил  свой
рассказ,  именно  по  этическим  аспектам  снова  разгорелись
страсти.
 Но  все  это  было  позже,  а  пока  для  нас  эти  дни  были  на¬
полнены  размышлениями,  раздумьями...
 Итак,  какова  технология  этого  «производства  гениев»
и  что  в  этом  деле  фантазия,  что  реальность?  Для  про¬
изводства  будущего  гения  надо  иметь:  а)  хромосомы
«гения»,  б)  яйцеклетку,  в)  суметь  провести  оплодотворение,
 12  Как  стать  умным?
 177

предварительно  «убив»  ядро  этой  клетки,  г)  дать  воз¬
можность  развиться  этой  оплодотворенной  клетке  до  взрос¬
лого  организма.
 Хромосомы  можно  выделить  просто  из  соматических
клеток,  срезав,  например,  небольшой  кусок  кожи,  как  при
пластических  операциях.
 Получить  яйцеклетку  проще  пареной  репы.  Убить  ее
яйцо  —  тоже  технически  реально.
 Внедрение  оплодотворенной  яйцеклетки  в  матку  —  вещь,
реально  обсуждаемая  учеными.  По  заявлениям  небезызве¬
стного  профессора  Петруччи,  пересадка  оплодотворенного
яйца  для  него  вопрос  решенный.  И  одному  из  детей,  полу¬
ченных  таким  образом,  уже  семь  лет.  И  хотя  Петруччи  уве¬
ряет,  что  он  вообще  может  вырастить  детей  чисто  лабора¬
торным  путем,  многие  крупные  ученые  видят  в  его  за¬
явлениях  больше  саморекламы,  чем  науки.
 Опыты  по  искусственному  оплодотворению,  по  выращи¬
ванию  эмбрионов  увеличивают  наши  знания  о  природе,  по¬
могают  вторгнуться  в  таинственный  мир  событий,  от  ко¬
торых  зависит  жизнь  человека.  Можно  избавить  многих
женщин  от  бесплодия,  можно  избавить  мир  от  нелепых  слу¬
чайностей—  рождения  уродов,  можно  выращивать  органы
для  пересадок  —  благородные  задачи,  не  правда  ли?
 Но  можно  создавать  касты  будущих  поколений  —  крети¬
нов  и  гениев,  «трудяг»  и  «свободных»  художников,  —  сло¬
вом,  те  самые  сорта  людей,  о  которых  грезил  или  которыми
бредил  миллионер  Твайвт.
 Возможности  науки  стремительно  нарастают.  Вот  уже
второй  десяток  лет  живет  в  лабораториях  мира  культура
клеток,  называемая  «Хела»—по  первым  буквам  имени  и
фамилии  давно  умершей  женщины,  которой  принадлежали
исходные  клетки  этой  культуры.  Культивирование  челове¬
ческих  тканей  —  рядовой  процесс  современной  генетики,
онкологии.  Но  из  этих  тканей  можно  выделять  хромосомы
и  вводить  их  в  яйцеклетку  с  «убитым  ядром».
 Так  можно  воспроизводить  генотипы  давно  умерших
людей  —  достаточно  создать  «Банк  тканевых  культур»...
А  впереди  еще  вмешательство  в  развитие  эмбриона,  —  в
этот  период  будущий  мозг  особенно  подвержен  всяким  воз¬
действиям.  Впереди  —  искусственный  мозг,  полученный
путем  управления  дифференциацией  клеток  из  одной  кле¬
точки  организма,  —  об  этом  мы  тоже  подробно  писали  в  од-
 178

ном  из  фантастических  рассказов  книги  «Путешествие  в
страну  МОБ».
 Важно  отметить,  что  эти  искусственные  гении  могут
быть  созданы  при  нашем  неполном  знании.  До  сих  пор  «акт
творения»  —  оплодотворение  яйцеклетки,  ее  последующее
развитие  —  нам  неведом;  действие  идет  за  закрытым  зана¬
весом,  только  по  отдельным  фразам,  доносящимся  со  «сце¬
ны»,  пытаемся  мы  понять  происходящее.  И  тем  не  менее
можно  сегодня  уже  творить  нужные  нам  генотипы,  —  меха¬
нику  этого  дела  за  нас  додумывает  клетка.  «Быть  может,
мы  получим  нечто  живое,  не  зная  до  конца,  что  же  такое
жизнь.  Но  это  не  должно  нас  ни  в  коей  мере  обезоруживать
в  поисках.  Нет  сомнения,  что  именно  на  этом  пути  будет
сделан  решающий  шаг  в  движении  к  конечной  цели  —  по¬
знанию  сущности  жизни.  Можно  ли  сомневаться  в  том,  что
это  будет  величайшим  триумфом  естествознания  нашего
века!»  Так  писал  академик  В.  Энгельгардт  в  журнале  «Ком¬
мунист»  (№  3,  1969).  Но  нужно  быть  бдительными,  иначе
триумф  может  обернуться  пирровой  победой.
 Создатель  классической  модели  ДНК,  Френсис  Крик,
предупредил:
 «Если  мы  возьмем  одно  из  ядер  яйцеклетки  женщины,
а  затем  уничтожим  ядро  оплодотворенной  клетки  у  другой
женщины  и  пересадим  первое  ядро  в  ее  яйцеклетку,  то  ро¬
дившийся  ребенок  будет  абсолютной  копией  той  женщины,
у  которой  взяли  ядро.  И  такую  операцию  можно  провести
неоднократно.  Конечно,  такую  операцию  можно  будет  де¬
лать  лишь  в  далеком  будущем,  и  я  вообще  не  уверен,  что
все  это  вообще  возможно,  но  вопрос  стоит  иначе:  если  бы
это  было  возможно,  то  следовало  бы  это  делать?  Ответ  на
этот  вопрос  можно  дать  только  с  помощью  моральных  кри¬
териев.  И  такой  ответ  нам  всегда  надо  иметь  заранее».
 Есть  ли  у  нас  такой  ответ,  вот  в  чем  вопрос.

ЧЕЛОВЕК  У  РУЛЯ  ЭВОЛЮЦИИ
 Идея  о  том,  что  человеческая  способность  мыслить  под¬
лежит  улучшению,  наталкивается  на  наше  стихийное  мо¬
ральное  сопротивление,  проистекающее  от  растревоженного
«комплекса  неполноценности».
 Тем  не  менее  мы  признаем,  что  эволюция  —  процесс  не¬
прерывный,  хотя  и  медленный.  Тогда  придется  признать,
что  в  будущем  на  планете  будет  жить  человек,  который,  по
нашей  сегодняшней  мерке,  может  быть  назван  сверхразум¬
ным;  придется  признать  и  то,  что  наш  сегодняшний  уро¬
вень  сознания  лишь  ступенька  непрерывной  лестницы.
В  масштабе  Вселенной  это,  может  быть,  одна  из  самых  ниж¬
них  ступенек.
 Признав  непрерывность  эволюции,  мы  тем  самым  при¬
знаем  и  несовершенство  нашего  разума,  и  его  нынешнюю
беспомощность  перед  многими  явлениями  природы,  и  не¬
обходимость  его  совершенствования...
 Считать  уже  сегодня  наш  разум  высшим  и  конечным
достижением  природы,  как  бы  это  ни  тешило  наше  само-
 180

любие,  означает  утвердить  законченность  эволюции.  В  по¬
исках  сил,  которые  остановили  эволюцию,  предначертав
нам  быть  венцом  творения,  очень  легко  прийти  к  мысли
о  воле  божьей...
 Общепринято,  что  в  мире  животных  эволюция  в  основ¬
ном  происходит  по  законам,  которые  в  свое  время  сумел  за¬
метить  Дарвин.  Напомним,  что,  согласно  его  представлени¬
ям,  любой  группе  животных  и  растений  свойственна  измен¬
чивость.  (Теперь  мы  знаем,  что  наследуемые  изменения  воз¬
никают  в  результате  мутаций.)
 Рождается  больше  особей,  чем  может  выжить,  проис¬
ходит  борьба  за  существование,  конкуренция  за  пищу  и
местообитание.  В  этой  борьбе  за  существование,  изменения,
которые  возникли  у  отдельных  особей,  помогают  им  вы¬
жить  или,  наоборот,  приводят  к  тому,  что  обладатели  этих
изменений  гибнут.  «Удачные»  изменения  передаются  по¬
следующим  поколениям,  которые  оказываются  все  больше
приспособленными  к  среде  своего  обитания...  Концепция
выживания  наиболее  приспособленных—«ядро»  теории
естественного  отбора...
 Но  все  это  хорошо  в  мире  животных  и  растений,  пока
эволюция  не  доходит  до  человека.
 Мальтузианство—  реакционная  попытка  распространить
теорию  естественного  отбора  на  человеческое  общество  —
было  заклеймено  Марксом,  Энгельсом,  Лениным.
 Человеческое  общество  при  разумной  социальной  орга¬
низации  может  избежать  свирепой  конкуренции  за  ресурсы,
порождаемой  перенаселением.  Современная  цивилизация
представляет  даже  людям  с  генетическими  дефектами  право
на  выживание...  Где  же  движущая  сила  непрерывной  эво¬
люции  человеческого  общества?
 Мы  вправе  предположить,  что  согласно  «замыслу»  при¬
роды  цивилизация  есть  прием  для  эволюции  человека,  ко¬
торый,  овладев  премудростями  генетики,  химии,  молеку¬
лярной  биологии,  созидает  эволюционный  прогресс  «своими
руками».
 Конечная  «цель»  природы  —  то  же  биологическое  совер¬
шенствование,  но  эволюция  как  бы  меняет  свои  тактиче¬
ские  приемы.  На  первом  этапе,  пока  не  возник  человек,
эволюция  его  предков  шла  «по  Дарвину».  Затем  чело¬
века  начал  созидать  труд  «по  Энгельсу».  Это  второй  этап
биологического  «усовершенствования».  На  третьем,  резко
 181

отличающемся  от  первых  двух,  человек  интенсивно  накап¬
ливает  знания,  происходит  стремительная  эволюция  его  тех¬
нических  возможностей  и  знаний  без  изменения  биологиче¬
ских  особенностей  человека.  Фактически,  на  этом  третьем
этапе  никакой  биологической  эволюции  человека  не  суще¬
ствует  или  она  очень  ничтожна.  Означает  ли  это  прерыв¬
ность  эволюции?
 Древние  остатки  ископаемого  примитивного  человека  —
Гейдельбергского,  названного  по  имени  местечка  Гейдель¬
берг,  относят  к  периоду,  отстоящему  от  нас  примерно  на
500  тысяч  лет.
 Если  все  время  существования  жизни  принять  за  час,
то  окажется,  что  между  нами  и  Гейдельбергским  человеком
всего  пять  секунд,  а  между  нами  и  неандертальцем  еще
меньше  —  около  одной  секунды.  Поэтому,  по  масштабам
биологической  эволюции  живого  мира,  наша  короткая  оста¬
новка  на  третьем  этапе  —  лишь  миг,  лишь  мгновение,  за
которым  бег  продолжается  снова  —  и  мы  не  можем  сказать
«остановись,  мгновение...»  Наша  остановка  может  про¬
длиться  еще  сотню  лет,  все  равно  —  это  капля  в  «океане
времени»  эволюции.
 Не  значит  ли  это,  что  мы  стоим  на  пороге  четвертого
этапа  эволюции,  когда  накопленные  нами  на  короткой
остановке  знания  дадут  возможность  продолжить  биологи¬
ческую  эволюцию  человека  и  сделать  это  гораздо  быстрее,
чем  при  отборе,  по  Дарвину?
 Может  быть,  высшая  «стратегия»  природы  в  том  и  со¬
стоит,  чтобы  продолжить  эволюцию  человека,  дав  ему  воз¬
можность  познать  самого  себя?
 Ответить  трудно,  мы  сами  прокладываем  для  себя  путь
во  Вселенной,  и  у  нас  нет  возможности  навести  справку:
а  как  это  происходило  на  других  планетах?
 Но  прогноз  несомненен:  мы  стоим  на  пороге  Эры  Нового
Преобразования  Человека.  Мы  почти  готовы  к  этому  тех¬
нически.  Готовы  ли  мы  морально  взять  в  свои  руки  руль
эволюции?

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
 В  1927  году  в  журнале  «Мир  приключений»  появился
рассказ  «Ассепсанитас».  Герой  рассказа  —  французский
химик  Жан  Жак  Бетье  —  предложил  делать  прививки  в
мозг,  которые  вызвали  бы  у  людей  отвращение  к  войне:
«В  мозг  будет  влито  всего  две  капли  жидкости  с  целью
убить  всякую  склонность  не  только  к  войне,  но  и  просто  к
вражде.  Операцию  вливания  я  готов  начать  немедленно...»
 Бетье  заставил  враждующие  армии  подчиниться  ему.
 К  химику  подводили  людей  с  выбритыми  начисто  голо¬
вами.  ..  Он  нащупывал  какое-то  ему  одному  ведомое  углуб¬
ление  на  черепе.  Потом  накладывал  на  него  платиновую
пластинку  с  миниатюрным  моторчиком  и  крошечной  во¬
ронкой  сверху.  Жидкость  из  воронки  смачивала  крошечное
платиновое  сверло.  Моторчик  просверливал  углубление.  Хи¬
мик  вводил  туда  шприц  и  впускал  две  капли  фиолетовой
жидкости...
 Первыми  подвергались  инъекции  генералы  и  офицеры...
 183

Действие  рассказа  происходит  в  1943  году.  Видимо,  ав¬
тор  в  1927  году  твердо  верил,  что  такого  рода  инъекции
через  15  лет  могут  стать  реальностью.  Впрочем,  он  верил
в  это  не  до  конца:  Бетье  погибает  от  рук  поджигателей
войны.
 Любопытно,  дожил  ли  автор  рассказа  до  1943  года,
узнал  ли,  что  подобные  инъекции  действительно  проводи¬
лись,  только  с  прямо  противоположными  целями?  Гитле¬
ризм  создал  тип  ученого-убийцы,  сделавшего  чужой  мозг
объектом  чудовищных  экспериментов,  —  с  целью  вырастить
людей-роботов,  послушных,  безмысленных  существ.
 В  фильме  «Мертвый  сезон»  мы  увидели  совершенно
секретные  документальные  кадры  из  нацистских  архивов—
уродцы,  жертвы  опытов  врачей  со  свастикой,  в  руки  ко¬
торых  попал  человеческий  мозг.
 А  голос  с  экрана  говорил:
 «Вы,  вероятно,  читали  в  газетах  заметки,  которые  в  по¬
следнее  время  довольно  часто  появляются,  о  том,  что  в
некоторых  капиталистических  государствах  проводятся
опыты  по  использованию  бактериологических  и  химических
средств  массового  уничтожения  людей.  Эти  последние  в  осо¬
бенности  страшны  потому,  что  они  поражают  психику
людей...»
 Да,  мы  читали  эти  заметки.  Это  уже  1968  год:  «Учеб¬
ный  лагерь  американских  «специальных  войск»  в  штате
Луизиана.  «Питомник  тигров».  «Тигры»  тренируются  в
применении  психохимикатов  против  партизан...»
 Управление  мозгом  и  поведением.  Управление,  ставшее
столь  же  легким,  как  и  уничтожение.  Бригадный  генерал
Д.  Ротшильд  писал:
 «...Войска,  подвергшиеся  воздействию  одного  из  психо¬
химических  отравляющих  веществ,  даже  и  не  подозревали,
что  их  поведение  является  совершенно  ненормальным;  они
находились  в  таком  состоянии,  что  не  могли  выполнять  про¬
стые  команды...  Только  посторонний  наблюдатель...  мог
определить,  что  поведение  войск  было  весьма  странным...»
 Из  засекреченных  лабораторий  опасность  начала  рас¬
ползаться  в  повседневности.
 Транквилизаторы  —  успокоители,  стимуляторы,  до¬
пинг.  ..
 Писатель  Олдос  Хаксли  в  своей  антиутопии  «Прекрас¬
ный  новый  мир»  еще  сорок  лет  назад  «предвидел»  триумф
 184

мира,  лидеры  которого  открыли  новый  способ  сделать  всех
счастливыми,  благодатную  «Сому».  Напиток  «Сома»  и
успокаивает,  и  внушает  радость,  и  обещает  приятные  виде¬
ния.  ..  Напиток,  в  котором  совместились  «все  достоинства
христианства  и  алкоголя,  без  единого  их  порока».
 Окончание. 	ВРЕМЯ  ИСПЫТЫВАЕТ  ТЕСТЫ
 Тесты  не  окончательное,  а  может  быть,  и  не  лучшее  реше¬
ние  вопроса  о  способностях.  Можете  —  предложите  лучшее.  Во
всяком  случае,  это  не  кроссворд  и  не  олимпиада.  И  составить
хорошую  —  надежную  —  тест-анкету  немыслимо  в  одиночку.  Труд
этот  громаден,  не  по  плечу  одному.  Приговоров  тесты  не  вы¬
носят,  ибо  результаты  дают  неоднозначные.  Умственные  тесты
измеряют  далеко  не  весь  интеллект,  со  многими  его  качествами
у  /0  никакой  связи.  Слишком  многогранен  интеллект.
 Тем  не  менее  большинство  психологов  согласно,  что  с  теста¬
ми  лучше,  чем  без  них.
 Когда  в  начале  20-х  годов  страну  нашу  наводнили  беспри¬
зорники  и  надо  было  вернуть  их  к  нормальной  жизни  и  сделать
гражданами  Страны  Советов,  вопрос:  «К  чему  они  способны?  »  —
приобрел  чрезвычайную  остроту.  Экзаменовать  их  было  бес¬
полезно  —  знания  десятилетнего  мало  чем  отличались  от  знаний
пятнадцатилетнего.  Но  природный  ум  был  в  каждом.
 Как  его  оценить  —  для  начала  хотя  бы  приближенно?  Кто
сообразительнее,  быстрее  схватывает,  понимает,  ориентируется?
 В.  М.  Бехтерев  предложил  простые  тесты:  пройти  лабиринт
за  три  минуты.
 Тогда,  в  20-х  годах,  тесты  получили  огромное  распростране¬
ние  —  от  Петрограда  до  Владивостока.  Центром  многочисленных
лабораторий,  занимавшихся  тестами,  стала  Академия  коммуни¬
стического  воспитания  имени  Н.  К.  Крупской.
 Но,  конечно,  слепо  верить  тестам  опасно.
 Есть  ли  научные  предпосылки  для  точного  отбора  людей,
способных  быть  операторами  ядерных  реакторов,  космонавтами,
химиками?  Кому  пойти  в  физики-теоретики,  а  кому  в  писатели-
прозаики?
 Психология,  физиология,  медицина  предпринимают  отчаян¬
ные  попытки  определить  эти  требования.
 185

Недаром  Олдоса  Хаксли  называли  «первым  апостолом
химического  вероисповедания».
 Да,  его  антиутопия  реакционна  —  и  тем  не  менее  имен¬
но  наука  дала  Хаксли  повод  для  мрачной  фантазии,  наука
с  ее  открытиями  и  ее  прогнозами.
 Но  может  ли  случиться  так,  что  часть  человечества  в
каком-то  сумасшедшем  темпе  несется  к  той  поре,  когда
химия  получит  власть  над  разумом,  когда,  повинуясь  ка¬
ким-то  идеям,  претворенным  в  газы,  растворы,  порошки,
сотни  тысяч  людей  будут  одновременно  плакать,  негодовать,
метаться  в  ярости,  радостно  приветствовать  садизм  и  вар¬
варство,  ощущая  себя  то  клеткой  единого  организма,  то
винтиком  громадной  машины?
 История  джинна,  вырвавшегося  из  бутылки,  история
цепной  реакции  расщепления  ядра,  трансформировавшейся
в  атомную  бомбу,  еще  у  всех  в  памяти.
 Несколько  лет  спустя  после  создания  атомного  оружия
немецкий  физик  Гейзенберг  говорил:  «Летом  1939  года
двенадцать  человек  еще  могли  при  взаимном  согласии  не
допустить  создания  атомных  бомб».  Это  утверждение  ка¬
жется  наивным,  особенно  если  учесть  громадную  стоимость
современной  науки,  а  ведь  «музыку  заказывает  тот,  кто
платит».  И  пожалуй,  лучший  ответ  Гейзенбергу  дал  его
коллега,  известный  ученый-атомщик  Вейцзекер:  «Одного
того  факта,  что  мы,  физики,  составляли  единую  семью,  ока¬
залось  еще  недостаточно.  Возможно,  нам  следовало  бы  орга¬
низовать  международный  орден  с  единой  дисциплиной  для
всех  его  членов.  Но  осуществимо  ли  это,  если  учесть  харак¬
тер  современной  науки?»
 И  пожалуй,  дело  не  только  в  зависимости  науки  от  фи¬
нансовых  источников,  потому  что  есть  еще  и  страсть  иссле¬
дователя,  та  самая  страсть,  которая  заставляла  средневе¬
ковых  алхимиков  искать  гомункулуса  в  своей  реторте,  тот
азарт,  который  привел  доктора  Франкенштейна  английской
писательницы  Мери  Шелли  к  созданию  чудовища,  мон¬
стра,  принесшего  горе  своему  творцу.  Другой  доктор,  уже
не  литературный  персонаж,  американский  физик  Роберт
Оппенгеймер,  так  выразил  эту  мысль:  «Мое  суждение  сво¬
дится  к  тому,  что,  если  перед  вами  возникает  технически
интересная  проблема,  то  вы  стремитесь  к  ее  решению,  не
раздумывая  о  том,  что  будет  с  этим  потом.  Так  было  и  с
атомной  бомбой».  Безусловно,  что  развитие  атомной  физц-
 186

ки,  атомной  техники  привело  нас  не  только  к  бомбе,  но  и
к  атомным  электростанциям,  поставило  человека  на  новую
ступеньку  в  познании  природы.  Более  того,  именно  разви¬
тие  физики,  последовавшее  за  расщеплением  атома  —  один
из  основных  стимулов  революции  в  биологии.
 Поэтому  победа  над  психическими  болезнями,  повыше¬
ние  возможностей  интеллекта  —  эти  благородные  задачи  бу¬
дут  привлекать  ученых,  и  где  провести  ту  роковую  черту,
ту  грань,  за  которой  благо  станет  злом?
 Да,  всегда  были  и  будут  такие  ученые,  которые  созна¬
тельно  уходили  от  продажи  своего  гения,  если  понимали,
что  эта  продажа  может  завершиться  суровым  уроком  для
человечества.  Создатель  кибернетики  Норберт  Винер  писал:
«Если  я  и  не  принимаю  непосредственного  участия  в  бом¬
бардировках  или  отравлении  беззащитного  населения,  то
все  же  несу  полную  ответственность  наравне  с  теми,  кому
раскрываю  свои  научные  идеи.  Я  не  намереваюсь  впредь
публиковать  свои  работы,  которые  могли  бы  послужить  це¬
лям  разрушения  в  руках  милитаристов».  Но  так  ли  просто
дать  суждения  о  своей  работе,  о  том,  каким  целям  она  бу¬
дет  служить?  Это  могут  сказать  те,  кто  разрабатывает  под¬
вески  для  бомб,  но  что  может  сказать  ученый,  пытающийся
перекроить  генетическую  карту?
 Даже  когда  ученый  служит  благородным  целям,  втор¬
жение  в  тайны  природы  может  вызвать  новые  опасности.
Пример  с  антибиотиками  у  нас  перед  глазами.  Казавшиеся
панацеей  от  всех  бед,  они  не  только  лечили,  антибиотики
одновременно  способствовали  отбору  жизнестойких,  свире¬
пых  бактерий,  они  увеличили  частоту  мутаций  в  мире  мик¬
робов,  и  в  один  прекрасный  день  человек  заметил,  что  бак¬
терия  приноравливается  к  новому  антибиотику  куда  быст¬
рее,  чем  человек  придумывает  очередной  препарат...
 Можно  ли  предусмотреть  все  опасности  вмешательства
в  жизнь  мозга?
 Ученые  предупреждают:  человечество  должно  уже  те¬
перь  начать  всесторонне  готовиться  к  революции  в  биоло¬
гии—  готовиться  социально,  политически,  морально,  идей¬
но.  Времени  осталось  не  так  много.  Это  время  должно  быть
использовано  биологами,  генетиками,  социологами,  юриста¬
ми,  философами  и  психологами,  это  время  должно  быть  ис¬
пользовано  всеми,  чтобы  предотвратить  опасности  и  реали¬
зовать  надежды,

«ОТ  КАЖДОГО  ПО  СПОСОБНОСТЯМ...»
 Мы  привыкли  к  формуле:  «От  каждого  по  способно¬
стям...»  Но  до  конца  ли  мы  ее  понимаем?  Ведь  чаще  всего
мы  слышим  в  ней  утверждение  тех  великих  возможностей,
которые  раскрывает  наше  общество  перед  каждым.
 Но  «От  каждого  по  способностям...»  означает  еще  и
другое:  мои  способности  —  не  мое  личное  достояние,  не  моя
личная  собственность.  Мой  долг  —  отдать  все,  на  что  я  спо¬
собен,  обществу.  Я  ответствен  за  реализацию  своих  способ¬
ностей.
 Но  и  общество  несет  ответственность  за  то,  чтобы  мои
способности  были  выявлены,  реализованы  и  применены  на¬
илучшим  образом,  за  то,  чтобы  способный  человек  работал
на  своем  месте.  В  этом  —  суть  слов:  «От  каждого  по  спо¬
собностям.  ..»
 Можем  ли  мы  сказать,  что  эта  проблема  решена  у  нас
полностью  и  окончательно?  Что  нет  у  нас  больше  людей
«не  на  своем  месте»  и  только  способные  люди  вершат  успех
дела?
 188

Разве  не  сталкивала  нас  жизнь  с  бездушными  чинов¬
никами,  с  бессердечными  врачами,  с  инженерами,  которым
наплевать  на  производство?
 Спор  идет  о  главном  —  как  строить  образование.  И  стал¬
киваются  мнения,  и  ломаются  копья.  Одни  —  за  то,  чтобы
школа  наша  была  широко  дифференцированной:  по  способ¬
ностям,  возможностям,  наклонностям,  по  целенаправленно¬
му  обучению  и  воспитанию.  «Принцип  одинакового  обра¬
зования  для  всех  не  учитывает  генетического  разнообразия
детей»  (сотрудник  Института  цитологии  и  генетики  Сибир¬
ского  отделения  АН  СССР  М.  Голубовский).
 Надо  учесть:  одни  быстро  схватывают,  другие  тугоду¬
мы  ;  одни  блещут  в  добывании  фактов,  другие  —  в  обобще¬
нии  данных;  одни  медлительны  и  «берут  потом»,  других,
напротив,  медлительность  и  педантичность  утомляет  и  сни¬
жает  у  них  продуктивность...  Нужны  не  только  разные
школы,  наподобие  уже  существующих  —  физико-математи¬
ческих,  биологических,  балетных,  профессионально-техни¬
ческих.  ..  Нужны  даже  разные  режимы,  методы  преподава¬
ния,  системы  оценок.
 «Нет,  —  темпераментно  возражают  противники  этой
точки  зрения.  —  Так  недолго  дойти  и  до  абсурда:  идеаль¬
ный  гуманизм  —  каждому  ученику  своя  программа,  свой
режим,  свои  учителя».  «Великий  принцип  социалистиче¬
ского  гуманизма  в  том  и  состоит,  чтобы  дать  максимум  раз¬
вития  и  духовного  богатства  всем  ребятам,  а  не  только  из¬
бранным»  (действительный  член  Академии  педагогических
наук  РСФСР,  профессор  Л.  В.  Занков).
 И  те,  и  другие  участники  дискуссий  озабочены  одним:
не  потерять  таланты.  Ранний  отбор?  Но  как  быть  с  детьми,
одаренность  которых  выявляется  довольно  поздно?  Позд¬
ний  отбор?  Но  тогда  теряется  драгоценное  —  для  будущего
математика  или  музыканта  —  время.  И  в  том,  и  в  другом
случае  страшны  ломающие  жизнь  ошибки.  Кроме  того,
там,  где  «школы  для  избранных»  существуют  веками  (в  Ан¬
глии,  например),  они  не  привели  к  повышению  «интеллек¬
туального  потенциала»  нации.  Напротив!  Об  этом  писал  ве¬
ликий  английский  физик  Дж.  Томсон.  Об  этом  пишет  сей¬
час  Ч.  Сноу:  «Мы  не  умеем  использовать  людей  средних
способностей».
 Сколько  людей  —  столько  и  способностей.  Важно  в  каж¬
дом  открыть,  а  если  она  задавлена,  сформировать  его  соб-
 189

ственную  способность.  В  противном  случае  —  беда!  Та  са¬
мая  беда,  «коль  пироги  начнет  печи  сапожник,  а  сапоги
тачать  пирожник».
 У  нас  в  стране  есть  все  возможности  для  того,  чтобы
обеспечить  полное  претворение  в  жизнь  принципа  «От  каж¬
дого  по  способностям...»  Единственный  голод,  который  мы
испытываем,  —  это  «голод  на  талант»,  на  способных  людей.
 По  меткому  выражению  Юрия  Олеши,  жизнь  не  имеет
черновиков,  она  сразу  пишется  набело.
 Сегодня  заполняются  первые  чистые  листы  биографии
людей,  которые  будут  работать  при  коммунизме.  Как  они
будут  работать?  Где  ключ  к  их  способностям?
 Окончательный  ответ  могли  бы  дать  генетика  и  молеку¬
лярная  биология.  В  этом  еще  одна  из  наших  многочислен¬
ных  надежд.
 Вскоре  после  Великой  Октябрьской  социалистической
революции  ученые  мечтали  о  создании  «эвропрофилакти-
ки»,  которая  пробуждала  бы  «эвроактивность»  (творческую
силу  изобретателя).  В  сборниках  «Клинический  архив  ге¬
ниальности*  и  одаренности»  излагались  идеи,  как  стимули¬
ровать  «эвроактивность».  Ощупью  шли  исследователи  к  по¬
ниманию  биологической  сути  творческой  одержимости
гения.  В  номере  2  «Уральского  врача»  за  1921  год  даже
появилась  идея  создания  Института  по  изучению  гениаль¬
ного  творчества.
 Комиссия  по  производительным  силам  России.
 Всеукраинский  Институт  истории  труда.
 Академия  коммунистического  воспитания  имени
Н.  К.  Крупской.
 Коммунистический  университет  им.  Я.  М.  Свердлова...
 Во  всех  этих  учреждениях,  рожденных  Октябрем,  уси¬
ленно  думали  над  повышением  интеллектуальной  мощи  че¬
ловечества,  издавали  книги,  статьи,  читали  лекции,  созда¬
вали  лаборатории,  отделы,  секторы,  посвященные  разра¬
ботке  все  той  же  идеи.  «При  социалистическом  и  коммуни¬
стическом  строе,  несомненно,  человек  настолько  овладеет
силами  природы,  что  изменит  саму  биологическую  основу
человека,  и  это  будет  сделано  в  интересах  всего  человече¬
ства».  Это  было  написано  в  1925  году  в  предисловии  к  кни¬
ге  Ю.  Филипченко  «Пути  улучшения  человеческого  рода»,
книге,  конечно,  несовершенной,  во  многом  наивной.  Впро¬
чем,  с  вершины  наших  сегодняшних  знаний.
 190

Вторгаясь  в  глубь  этой  сложной  области,  понимая  свое
бессилие,  наши  предшественники  завидовали  нам  —  наше¬
му  знанию,  нашим  теоретическим  и  экспериментальным
возможностям.  В  работе  1923  года,  посвященной  измерению
интеллектуальной  мощности,  ее  автор  Ф.  Р.  Дунаевский
писал:  «Может  быть,  здесь  понадобятся  целые  поколения
размышлений  и  не  только  размышлений,  но  и  измерений  и
экспериментов,  —  чтобы  объективно  обосновать  представле¬
ние  об  интеллекте,  столь  же  четкое,  как  наши  нынешние
представления  о  генераторах  энергии  физической».
 И  вот  наступает  время  реализации  этих  идей.
 Наука  сегодняшнего  дня  уже  ищет  способы  управления
биологическими  задатками  интеллекта.  Эти  задатки  опре¬
деляют  верхний  уровень  наших  возможностей.  Дойти  до
этого  уровня  или  еще  выше  поднять  его  —  и  означает  отве¬
тить  на  вопрос:  «Как  стать  умным?»  Но,  прежде  чем  дойти
до  порога,  каждый  из  нас  обязан  использовать  все  громад¬
ные  «допороговые»  резервы,  которыми  он  обладает.  Труд  —
единственная  возможность  реализации  этих  резервов.
 Человек  сумел  преодолеть  порог  земного  притяжения,
вырвавшись  в  космос.  Он  сумеет  преодолеть  и  порог  своего
нынешнего  развития  интеллекта  благодаря  новым  дости¬
жениям  генетики,  молекулярной  биологии,  эмбриологии  и
других  наук.

ОГЛАВЛЕНИЕ
 Вступление.  «Познай  самого  себя» 	 3
 Молекулы  и  память 	13
 Память  гениев  и  гении  памяти 	15
 Двадцать  пять  веков  незнания 	22
 Молекулярная  биология  в  зеркале  памяти 	  26
 Можно  ли  потерять  память? 	  39
 Память  на  конце  шприца 	45
 4Отмычки»  памяти 	48
 Гены  и  способности 	55
 У  колыбели  гения 	57
 Гены  и  гении 	63
 Что  такое  ум? 	68
 От  дрозофилы  до  Баха 	73
 Память  близнецов 	80
 Тембр  таланта 	84
 Последняя  страсть  Павлова 	89
 Дьявол  и  пульт  		99
 Не  только  гены 	105
 Вмешательство:  надежды  и  опасности 	111
 Пророки  XX  века 	113
 «Белый  абрикос»  психофармакологии 	121
 Стимулятор  для  всех 	137
 Призрак  рая 	156
 «Перешагнуть»  через  хромосому 	171
 Гении  на  конвейере 	175
 Человек  у  руля  эволюции 	180
 Предупреждение 	183
 «От  каждого  по  способностям...» 	188
 Лабиринт  профессора  Бехтерева  на  стр.  43,  53,  71,  76,  87,  95,  109,
149,  163,  185.
 ДЛЯ  СРЕДНЕГО  И  СТАРШЕГО  ВОЗРАСТА
 Григорьев  Григорий  Матвеевич,  Мархасев  Лев  Соломонович
КАК  СТАТЬ  УМНЫМ?
 Ответственный  редактор  И.  К.  Неуймина.  Художественный  редактор  В.  В.  Ну  ария-
нов.  Технический  редактор  Г.  С.  Филиппова.  Корректоры  Я.  Д.  Немковская  и
Н.  П.  Васильева.  Подписано  к  набору  6/1Х  1972  г.  Подписано  к  печати  29/1  1973  г.
Формат  60х84'/|б.  Бум.  м/мел.  Печ.  л.  12.  Уел.  печ.  л.  11.2.  Уч.-изд.  л.  10,21.
Тираж  60  000  экз.  М-1651  в.  Ленинградское  отделение  ордена  Трудового  Красного
Знамени  издательства  «Детская  литература*  Государственного  комитета  Совета
Министров  РСФСР  по  делам  издательств,  полиграфии  и  книжной  торговли.
Ленинград,  192187,  наб.  Кутузова,  б.  Фабрика  «Детская  книга»  М  2  Росглавполи-
графпрома  Государственного  комитета  Совета  Министров  РСФСР  по  делам
издательств,  полиграфии  и  книжной  торговли.  Ленинград.  193036,  2-я  Советская,  7.
ТП  1972  №  551.  Заказ  М  339.  Цена  46  коп.

1
 137
 8  11,2  16
 с^$г^
 300  000сек