ревятл и зеерятл
жуки
К. Н. Льдов
Ах, какой проказник Коля!
Посмотрите-ка каков:
Он в скорлупку от ореха
Майских двух запряг жуков!
Но скорлупка — не коляска!
И не лошади — жуки, —
Тяжела для насекомых
Шутка Колиной руки.
Хорошо, что папа скоро
Эту шалость прекратил:
Он поставил Колю в угол,
А жуков освободил.
задушевное олово
Н. Ю. Дурова
еперь я могла себе позволить отдохнуть и по-
интересоваться окружающими. В загоне нервно раз-
гуливал страус. Ему, по-видимому, мешали развор-
ковавшиеся сизые дикари голуби. Я шла дальше.
Вдруг мне показалось, что загон припорошён снегом.
Снежная позёмка при моём появлении взметнулась и
беспорядочно, словно тронутая ветром, закружилась
по вольеру. Совсем не снег, да и откуда ему взяться
в разгар лета. Целое стадо маленьких трепещущих
косуль испуганно металось по вольеру.
— Глупыши, я вас не трону, только полюбуюсь. Ка-
кие хрупкие, ломкие ножки! Какие быстрые, летящие
прыжки!
Окончание. Начало в № 4.
— Ломкие? Что верно, то верно, — услышала я го-
лос ветврача. — Вчера один допрыгался...
Сразу за голубями был маленький вольер — заку-
ток, огороженный сеткой. Косулёнок лежал, подоб-
рав под себя ноги. Он смотрел на меня без испуга, с
какой-то затаённой болью и часто-часто моргал, под-
тверждая своё сходство с Бемби. На спине тёмная по-
лоска, а за ней по бокам многоточие белых пятнышек,
только сзади похожих на снежную порошу.
— Бемби! — я протянула к нему руку.
Он доверчиво прикоснулся к ней своим лаковым но-
сиком и жарко задышал.
— Хочешь пить! А где же вода?
— Ему уже это не нужно, — вздохнула ветврач.
Она вдруг показалась мне озабоченной, усталой. —
Пойдёмте. Жаль, но что поделаешь!
— Как это не нужно! Он же просит, просит...
— Ему помочь трудно. Но он должен помочь питону!
Змея, растянувшаяся, как пожарный шланг, была
страшна в своей дремучей силе и отвратительности.
— Питон должен вот-вот полинять, сбросить шкурку.
О, я знаю, как раздеваются питоны. Будто раздваи-
ваются, снимая с себя шкурку, как чулок.
— Доктор, помогите.
— Что с вами?
— Не мне, а Бемби. Я заплачу за него
деньги, я сделаю всё, только чтобы он
не стал живым завтраком.
— Вы же дрессировщица!
— А вы ветврач. Вы должны быть
доброй. Ну, пожалуйста, прошу
вас! Разве можно губить красоту?
Доктор!
Из тазика от рыбы я зачерпнула
ладошкой воды. Невкусная, пахну-
щая рыбой, она доставила Бемби
такое удовольствие, что звонкое, как капель, причмо-
кивание заставило нас с ветврачом переглянуться.
— Уговорили. Из-за вас совершаю преступление по
должности. Но как же мне его вам оформить?
— Как члена моей семьи.
— Знаю. Это для сердца, а вот для бухгалтерии...
Кем он был? Живым завтраком? Кем он стал, раз он
списан на корм?
— Живым, весомым доказательством вашей доб-
роты, доктора из санатория зверей и птиц — зообазы
на Планерной!
— Так. Правильно! Вы мне подсказали: заплатите за
живой вес. Ну, а теперь ему нужен ремонт. Он так хо-
рош, как заводская игрушка, что хочется сразу его от-
ремонтировать. Сейчас мы ему сделаем шинку и на-
ложим гипс.
И вот уже с забинтованной ножкой Бемби семенит
за мной к Купаве.
— Купава, не обижайтесь и поскорее привыкайте к
нашей компании. Ведь дорога в цирк вам предстоит
именно в этом обществе: Бемби, вы и я.
Бемби, устав стоять на трёх ножках, укладывается
подле меня и изредка просительно толкает мою ру-
ку. Крошки хлеба он быстро пережёвывает. Ему нуж-
но молоко, но он здесь пока сам живой завтрак, зна-
чит, на кухне мне ничего для него не
дадут. Мне становится груст-
но, что в радость этого дня
встречи с Купавой вплелось
горькое ощущение, что
даже в добром зверином
пансионате кому-то нуж-
ны живые завтраки. Я пы-
таюсь снова смотреть на
всё глазами сегодняшнего
утра, но у меня это не по-
л у чается. Нужно что-то сделать, что-то совершить,
чтобы снять налёт подавленности. Я беру Бемби на ру-
ки и тихонько прокрадываюсь к вольеру с дикими го-
лубями. Быстро их серое облачко взлетает над голо-
вой, потом рассыпается по карнизам зданий, окру-
жающих нас.
Я провинилась. Я тоже преступник, как и доктор.
Ведь мы обе знаем, что в природе есть хищники, есть
свои жестокие законы. Знаем, но хотим забыть, от-
мести в сторону, потому что на чудо — Бемби — мы
смотрим глазами человека, а не питона. Мне хочется,
чтобы морская львица почувствовала ко мне доверие,
но, прежде всего, я должна стать для неё привычным
предметом, как стенки клетки, тумба, на которой она
сидит. Она чувствует пока только мою руку с кор-
мом. Лишь потом к ней приходит безбоязненность,
а я начинаю свободно двигаться и становиться для неё
человеком-другом.
Стайка сизарей теперь осмелела и превратила не-
бо над звериным пансионатом в свой собственный
вольер. Вольер без проволочной сетки. И это было
так естественно и хорошо, что я забыла про живые
завтраки, как будто их не существовало, а подумала,
что сегодня моя семья увеличилась, мы с Лелем
должны оберегать и растить: он — свою подружку
Купаву, морскую львицу с берегов Калифорнии, а
я — горноалтайского косулёнка Бемби, который обя-
зательно будет, будет прочно стоять на четырёх ла-
ковых копытцах.
оэзия детям
Г. А. Галина н
Дождик, дождик, посильней
Рассыпайся жемчугами,
Чтобы в комнате моей
Сладко пахло тополями!
Дождик, дождик, шибче лей,
Лей потоки золотые —
На траву, на голубей,
На берёзки молодые!
Дождик, дождик, поливай
Нашу Лизу веселее!
Лиза, Лиза, вырастай
Нам на радость поскорее!

ТРЯСОГУЗКА
К. Л. Бальмонт
Я ли бегаю не прытко?
Я ли мошек не ловлю?
Иль стихам нужна улитка?
Вот уж гадость. Не терплю”.
Трясогузка, чудо-птица,
Ты милей мне ярких звёзд.
Ты... Но скрылась баловница,
Повернув свой быстрый хвост.
Трясогузка возле лужи,
Хвост тряся исподтишка,
Говорила: “Почему же
Всем стихи, — мне нет стишка?
Я > V <• W «Ь	-‘•“и'— Х*“"~ & *5W
рассказ за рассказом
X
Через неделю Мурка совсем оправилась и приня-
лась за охоту.
Вдруг ночью мы проснулись от страшного лая и визга.
Володька выскочил, кричит:
— Собаки, собаки!
Я схватил ружьё и, как был, выскочил на крыльцо.
Целая куча собак возилась в углу. Они так ревели,
что не слыхали, как я вышел.
Я выстрелил в воздух. Вся стая рванулась и без па-
мяти кинулась прочь. Я выстрелил ещё раз вдогонку.
Рябка рвался на цепи, дёргаясь с разбегу, бесился, но
не мог порвать цепи: ему хотелось броситься вслед
собакам.
Я стал звать Мурку. Она урчала и приводила в поря-
док кладовую: закапывала лапкой разрытую ямку.
В комнате при свете я осмотрел кошку. Её
сильно покусали собаки, но раны были не-
опасные.
Окончание. Начало в №№ 3, 4.
8
XI
Я заметил, что Мурка потолстела, — у неё скоро
должны были родиться котята.
Я попробовал оставить её на ночь в хате, но она
мяукала и царапалась, так что пришлось её выпустить.
Беспризорная кошка привыкла жить на воле и ни за
что не хотела идти в дом.
Оставлять так кошку было нельзя. Видно, дикие со-
баки повадились к нам бегать. Прибегут, когда мы с
Володей будем в море, и загрызут Мурку совсем. И
вот мы решили увезти Мурку подальше и оставить
жить у знакомых рыбаков. Мы посадили с собой в
лодку кошку и поехали морем.
Далеко, за пятьдесят вёрст от нас, увезли мы Мур-
ку. Туда собаки не забегут. Там жило много рыбаков.
У них был невод. Они каждое утро и каждый вечер за-
возили невод в море и вытягивали его на берег. Рыбы
у них всегда было много. Они очень обрадовались.
когда мы им привезли Мурку. Сейчас же на-
кормили её рыбой до отвала. Я сказал, что
кошка в дом жить не пойдёт и что для неё надо
сделать нору — это не простая кошка, она из
беспризорных и любит волю. Ей сделали из
камыша домик. И Мурка осталась охра-
нять невод от мышей.
А мы вернулись домой. Рябка долго
выл и плаксиво лаял, лаял и на нас: ку-
да мы дели кошку?
Мы долго не были на неводе и
только осенью собрались к Мурке.
Мы приехали утром, когда вытя-
гивали невод. Море было со-
9
всем спокойное,
вода в блюдце.
Невод уж под-
ходил к концу,и
на берег выта-
щили вместе с
рыбой целую
ватагу морских
раков — кра-
бов. Они, как
крупные пауки,
ловкие, быстро
бегают и злые.
Они становятся на дыбы
и щёлкают над головой клешнями:
пугают. А если ухватят за палец, так держись: до кро-
ви. Вдруг я смотрю: среди всей этой кутерьмы спо-
койно идёт наша Мурка. Она ловко откидывала кра-
бов с дороги. Подцепит его лапой сзади, где он дос-
тать её не может, и швырк прочь. Краб встаёт на ды-
бы, пыжится, лязгает клешнями, как собака зубами,
а Мурка и внимания не обращает, отшвырнёт, как ка-
мешек.
Четыре взрослых котёнка следили за ней издали, но
сами боялись и близко подойти к неводу. А Мурка за-
лезла в воду, вошла по шею, только голова одна из во-
ды торчит. Идёт по дну ногами, а от головы вода рас-
ступается.
Кошка лапами нащупывала на дне мелкую рыбёш-
ку, что уходила из невода. Эти рыбки прячутся на дно,
закапываются в песок — вот тут-то их и ловила Мур-
ка. Нащупает лапкой, подцепит когтями и бросает на
берег своим детям. А они уж совсем большие коты
были, а боялись и ступить на мокрое. Мурка им при-
носила на сухой песок живую рыбу, и тогда они жра-
ли и зло урчали. Подумаешь, какие охотники!
10
XIII
Рыбаки не могли нахвалиться Муркой:
— Ай да кошка! Боевая кошка! Ну, а дети не в мать
пошли. Балбесы и лодыри. Рассядутся, как господа,
и всё им в рот подай. Вон, гляди, расселись как! Чисто
свиньи. Ишь развалились. Брысь, поганцы!
Рыбак замахнулся, а коты и не шевельнулись.
— Вот только из-за мамаши и терпим. Выгнать бы
их надо.
Коты так обленились, что им лень было играть с мы-
шью.
XIV
Я раз видел, как Мурка притащила им в зубах
мышь. Она хотела их учить, как ловить мышей. Но ко-
ты лениво перебирали лапами и упускали мышь. Мур-
ка бросалась вдогонку и снова приносила им. Но они
и смотреть не хотели: валялись на солнышке по мяг-
кому песку и ждали обеда, чтоб без хлопот наесться
рыбьих головок.
— Ишь, мамашины сынки! — сказал Володька и
бросил в них песком. — Смотреть противно. Вот вам!
Коты тряхнули ушами и перевалились на другой
бок.
Лодыри!
РОЖДЕНИЕ КМ1РЮЛЫС1/1
М. М. Пришвин
Иы были в питомнике пятнистых оленей на Дальнем
Востоке...
Каждый олень имеет свою кличку. Пискунья и
Манька со своими оленятами — совершенно ручные
оленухи, но, конечно, из оленух всех добрее Каст-
рюлька. С этой Кастрюлькой может такое случиться,
что придёт под окошко и, если вы не обращаете на
неё внимания, положит голову на подоконник и будет
дожидаться ласки. Очень любит, если её почешут ме-
жду ушами. А, между тем, она вышла не от домаш-
них, а от диких оленей.
Кастрюлька оттого, оказывается, особенно ласко-
вая, что взята от своей дикой матери в тайге в первый
же день своего рождения. Если бы удалось поймать
её только на второй день, то она далеко не была бы
такая добрая, или, как говорят, легкобычная. А взя-
тый на третий день оленёнок и дальше навсегда оста-
нется буковатым.
Олени начинают телиться в мае, а кончают в июне.
Было это в первой половине июня. Сергей Фёдорович
взял свою Тайгу, немецкую овчарку,
приученную к оленям, и отправился в
горы. Разглядывая в бинокль горы,
долины, ручьи, он нашёл в одной до-
лине жёлтое пятно и понял в нём оле-
ней. После того, пользуясь ветром в
ущельях, долго подкрадывался к ним,
и они не чуяли и не слышали его при-
ближения. Подкрался он к ним из-под горы совсем
близко и, наблюдая в бинокль одну оленуху, заметил,
что она отбилась от стада и скрылась в кустах, где бе-
жит горный ручей. Сергей Фёдорович сделал предпо-
ложение, что эта оленуха скоро там, в кустах, долж-
на растелиться.
Так оно и было. Оленуха вошла в густые лубовые
заросли и родила жёлтого телёночка с белыми, отчёт-
ливыми на рыжем пятнами, совершенно похожими на
пятна солнечных лучей — "зайчик". Телёнок сначала
не мог подняться, и она сама легла к нему, стараясь
подвинуть к его губам вымя. Тронул телёнок вымя гу-
бами, попробовал сосать. Она встала, и он стоя начал
сосать, но был ещё очень слаб и опять лёг. Она опять
легла к нему и опять подвинула вымя. Попив молочка,
он поднялся, стал твёрдо, но тут послышался шум
в кустах, и ветер донёс запах собаки.
Тайга приближалась...
Мать поняла, что надо бежать, и сви-
стнула. Но он ещё не понимал или был
слаб. Она попробовала подтолкнуть
его в спину губами. Он покачнул-
ся. Она решила обмануть соба-
ку, чтобы та за ней погналась, а
телёнка уложить и спрятать в
траве. Так он и замер в траве,
весь осыпанный и солнечными и свои-
ми "зайчиками". Мать отбежала в сто-
рону, встала на камень, увидела Тайгу. Чтобы обра-
тить на себя внимание, она громко свистнула, топну-
ла ногой и бросилась бежать. Не чувствуя, однако, за
собой погони, она опять остановилась на высоком
месте и разглядела, что Тайга и не думает за ней бе-
жать, а всё ближе и ближе подбирается к корню де-
рева, возле которого свернулся ее оленёнок. Не по-
могли ни свист, ни топанье. Тайга всё ближе и ближе
подходила к кусту. Быть может, оленуха-мать пошла
бы выручать своё дитя, но тут рядом с Тайгой показал-
ся Сергей Фёдорович, и она опрометью бросилась в
далёкие горы.
За Тайгой пришёл Сергей Фёдорович. И вот только
что — чёрненькие глазки блестят и только что тельце
тёпленькое, а то бы и на руки взять, и всё равно со-
чтёшь за неживое: до того притворяются каменными.
Обыкновенно таких пойманных телят приучают
пить молоко коровье из бутылки: сунут в рот горлыш-
ко и булькают, а там хочешь — глотай, хочешь — нет,
всё равно есть хочется, рано или поздно глотнёшь. Но
эта оленушка, к удивлению всех, начала пить прямо
из кастрюльки. Вот за это самое и была названа Каст-
рюлькой.
Ухаживать за этим телёнком Сергей Фёдорович на-
значил свою дочку Люсю, и она её всё поила, поила из
той самой кастрюльки, а потом стала давать веники из
прутьев молодого кустарника. Так её и выходила.
МАТЬ-И-МАЧЕХА
Евг. Шведер
Совсем ещё недавно стоял снег, и только кое-где
на солнечном пригреве пробивается изумрудная трав-
ка. Набухают почки, и радостно, звонко перекликают-
ся перелётные весенние гости.
А вон на чёрной, влажной земле мелькнул жёлтень-
кой звёздочкой один из первых весенних цветочков —
мать-и-мачеха.
— Раненько ты на свет Божий выглянул, — сказал
важно разгуливающий по полю чёрный, степенный
грач, — ведь, того и гляди, холода ещё наступят опять.
— Ничего, — отозвался жёлтенький цветок, — я
цветок весенний, не боюсь стужи и холодов.
— Так, так, — крякнул грач, — а скажи-ка ты мне
пожалуйста, почему это у тебя такое странное назва-
ние "мать-и-мачеха?"
— Если хочешь, я тебе расскажу, в чём дело, —
отозвался жёлтенький цветок. — Видишь ли: сейчас из
земли выглянул только мой стебелёк без листьев и зе-
лени. Когда же я отцвету, — из земли появятся мои ли-
стья, нижняя сторона которых покрыта нежным, мяг-
ким белым войлочком; верх-
няя же — зелёная, глянцевая,
холодная, точно клеёнка.
Давным-давно заметили это
люди и сказали: "Какой у это-
го цветка лист странный: с
нижней стороны — точно
мать, нежно, ласково приголу-
бит и пригреет, с верхней же —
точно мачеха, холодное слово ска-
жет". И прозвали они меня поэтому
"мать-и-мачехой".
— Так, так, понимаю, — я это и сам так думал; я да-
же давно, давно знал это, — крякнул грач и пошёл
степенным шагом дальше червяков да букашек оты-
скивать.
Но грач сказал неправду: того, что рассказал цве-
ток, он не знал, а сказал так потому, что не хотелось
ему ронять своего достоинства. Как, мол, так, — про
него говорят, что он птица серьёзная, умная — и
вдруг, извольте-ка, такой, в сущности, простой вещи
не знает...
Е. А. Благинина
Я лежу, а ветер ходит,
Я молчу, а он поёт...
Сон меня к себе уводит,
А ветер спать мне не даёт.
То рванёт печную вьюшку,
То ставень станет колыхать...
Я зарылся под подушку,
Всё равно и там слыхать
Что такое этот ветер,
Этот грохот, этот гул?
...Я заснул и не заметил,
Не заметил, как заснул.
Утром встал, скорей оделся,
Вышел в сад, кругом гляжу:
А куда же ветер делся?
Он улёгся, я хожу.
Он молчит, а мне поётся
Я ужасно удивлён!
Мне никак не удаётся
Объяснить, откуда он.
Э. Э. Машковская
ния!
Не было тюльпана,
но была Светлана, —
и растут на клумбе
двадцать два тюльпана!
Не было петрушки,
но была Танюшка, —
и растет петрушка!
Петрушка, сельдерюшка!
Не было редиса,
но была Раиса, —
и смотрите, сколько
свежего редиса!
Не было ни строчки,
но зато был я, —
и вот готовы строчки
стихо-
творе-
19	ЖИЛА БЫЛА СКАЗКА
А. А. Фёдоров-Давыдов
Умирал раз старый король; призвал он к себе бра-
та, герцога Георга, и говорит:
— Слушай, Георг. Скоро я умру; старшему сыну
моему всего десять лет, так ты не оставь его без доб-
рого совета, без помощи.
Простился с ним король и умер. Но герцог Георг
был завистливый, коварный человек. Он сам задумал
стать королём, а детей брата, двух своих племянни-
ков, лишить отцовского наследства.
Послал он отряд воинов к принцам; те и отвели обо-
их мальчиков в темницу. И стал Георг королём.
Темница, выстроенная из гранитных глыб, стояла на
высокой горе и была окружена высокими, мрачными
стенами.
В этой темнице, у старшего тюремщика была ма-
ленькая дочка, лет восьми, по имени Бесс.
Вот бегала она как-то по двору, под решётчатым
окном, собирала цветы. И слышит вдруг чей-то голос:
— Милая девочка, послушай!..
Оглянулась она и видит, что в окне, за решёткой,
стоят два мальчика в чёрных бархатных камзолах.
— Что вам угодно? — спросила их Бесс.
— Нарви нам цветов и собери нам камешков, —
сказали дети.
Бесс живо нарвала цветов и подняла их к окну. Но
окно было слишком высоко. Тогда она поднялась на
цыпочки, вытянулась вся и подала цветы мальчику.
Тот улыбнулся и ласково сказал:
— Благодарю тебя, крошка, за цветы. Ты одна лас-
кова с нами, а другие бранят и унижают нас. Ты зна-
ешь, — мы дети короля. И когда я стану королём, я не
забуду тебя!
Бесс слышала уже о принцах; она покраснела, по-
клонилась им и сказала:

— Я рада чем могу услужить вашему королевско-
му высочеству!.. Я — ваша слуга.
— Нет, ты наш друг!.. Мы тебя любим, и не забу-
дем никогда! Ты нас оживила сразу!.. Мы пришлём за
тобой золотую карету и возьмём тебя в замок.
Как твоё имя?..
— Вы говорите, что никогда не за-
будете меня! Вот и зовите меня Не-
забудкой! — засмеялась Бесс. —
Это лучше всего!..
И каждый день Бесс посеща-
ла несчастных детей; она рва-
ла им цветы, собирала ка-
мешки, ловила бабочек,
пела им звонким голосом
весёлые песенки. Да слу-
чайно проезжал мимо ко-
роль Георг и заметил это.
Он с гневом ударил де-
вочку и чуть не задавил её
конём.
— Если это повторит-
ся,. — гневно крикнул
он, — я велю посадить в эту же темницу и
тебя, и твоего отца!
Но не долго правил король Георг. Народ
поднялся на защиту юных принцев, разбил
войско Георга и освободил детей...
Тем же вечером Бесс прибежала к окош-
ку темницы, но там уже никого не
было.
Сначала ей стало горько, обидно,
и она заплакала. Но потом её охвати-
ла радость, что дети теперь на
свободе и скоро пришлют за
ней золотую карету и возьмут
её ко двору.
Но дни шли за днями, — никто не приезжал, и Бесс-
Незабудка напрасно выходила на дорогу...
— Они забыли... забыли меня! — горько шептала
Бесс. — Забыли свою Незабудку...
Бесс выросла, стала хозяйкой. У неё была большая
семья, и жила она хлопотливо, но счастливо и спокой-
но. Настало время, и состарилась она... Как-то раз си-
дела она у порога своего дома, а на лужайке перед
ней играла её внучка, золотокудрая Бесс-Незабудка,
и звонко пела какую-то песенку.
В это время толпа пышно разодетых всадников
проезжала мимо. Внезапно ехавший впереди,
старик-король остановил коня и задум-
чиво посмотрел на ребёнка.
— Чья это девочка? —
спросил он старуху.
— Моя внучка, — от-
ветила та.
— Как странно! —
задумчиво произ-
нёс он. — Точь-
в-точь так было
22
лет пятьдесят тому назад: так же светило солнце, та-
кой же голос распевал эту песенку...
— Ваше величество, — сказала тихо старуха, — че-
рез пятьдесят лет вспомнили то, что забыли в то вре-
мя на другой день...
— Так ты... та самая Незабудка? — воскликнул ко-
роль. — О, я так обязан тебе!.. И я никогда не прощу
себе то, что я забыл тебя... Но теперь... Завтра же ты
будешь в нашем замке.
— Ваше величество, — сказала старуха, — всему
своё место: я счастлива, мне спокойно и хорошо. Вы
тогда забыли меня, мне было только сначала горько
и обидно... Но всё-таки я была для вас одной из ступе-
нек, по которой вы поднялись на отцовский престол.
Один помогает второму, второй же поддерживает
третьего. В этом — вся жизнь. Так и Бог велел жить
друг для друга...
— Спасибо, Незабудка, и... прощай... — сказал за-
думчиво король и тронул коня.
Нет в живых ни старого короля, ни Бесс-Незабудки:
каждый прожил свою жизнь по-своему, а счастье в
том, чтобы жить на свете именно так!..
МАЛЬИЗВвСТНАЯ КЛАССИКА
МОЯ МАТЬ
Отрывок из романа "Дальние берега"
В. В. Набоков
Моя нежная и весёлая мать во всём потакала мо-
ему ненасытному зрению. Сколько ярких акварелей
она писала при мне, для меня! Какое это было откро-
вение, когда из лёгкой смеси красного и синего вырас-
тал куст персидской сирени в райском цвету! Какую
муку и горе я испытывал, когда мои опыты, мои мок-
рые, мрачно-фиолетовые картины ужасно короби-
лись или свёртывались, точно скрываясь от меня в дру-
гое, дурное измерение!
Частые детские болезни особенно сближали меня
с матерью... После долгой болезни я лежал в посте-
ли, размаянный, слабый, как вдруг нашло на меня
блаженное чувство лёгкости и покоя. Мать, я знал,
4
24
поехала купить мне очеред-
ной подарок: планомерная
ежедневность приноше-
ний придавала медлен-
ным выздоровлениям и
прелесть и смысл. Что
предстояло мне полу-
чить на этот раз, я не
мог угадать, но сквозь
магический кристалл
моего настроения я со
сверхчувственной яс-
ностью видел её сан-
ки, удалявшиеся по
Большой Морской по
направлению к Нев-
скому... Я различал
всё: гнедого рысака, его храп, ритмический щёлк его
мошны и твёрдый стук комьев мёрзлой земли и сне-
га об передок... Мать в вуали, в котиковой шубе, под-
нимала муфту к лицу грациозно-гравюрным движе-
нием нарядной петербургской дамы, летящей в от-
крытых санях...
Не выпуская санок из фокуса ясновидения, я оста-
новился с ними перед магазином Треймана на Нев-
ском, где продавались письменные принадлежности,
аппетитные игральные карты и безвкусные безделуш-
ки из металла и камня. Через несколько минут мать
вышла оттуда в сопровождении слуги: он нёс за ней
покупку, которая показалась мне обыкновенным фа-
беровским карандашом, так что я даже удивился ни-
чтожности подарка и тому, что она не может нести са-
ма такую мелочь... Я смотрел на пар, выдыхаемый
всеми, включая коня. Видел и знакомую ужимку ма-
тери: у неё была привычка вдруг надуть губы, чтобы
отлепилась слишком тесная вуалетка...
25’
Вот она вошла ко мне в спальню и остановилась с
хитрой полуулыбкой. В объятиях у неё большой, уд-
линённый пакет. Его размер был так сильно сокращён
в моём видении оттого, может быть, что я делал под-
сознательную поправку на отвратительную возмож-
ность, что от недавнего бреда могла остаться у вещей
некоторая склонность к гигантизму. Но нет: карандаш
действительно оказался жёлто-деревянным гигантом,
около двух аршин в длину и соответственно толстый.
Это рекламное чудовище висело в окне у Треймана
как дирижабль, и мать знала, что я давно мечтаю о
нём, как мечтал обо всём, что нельзя было, или не со-
всем можно было за деньги купить (приказчику при-
шлось сначала переговорить с неким доктором Либ-
нером, точно было дело и впрямь врачебное).
Помню секунду ужасного сомнения: из графита ли
остриё, или это подделка? Нет, настоящий графит. Ма-
ло того, когда несколько лет спустя я просверлил в бо-
ку гиганта дырку, то с радостью убедился, что стано-
вой графит идёт через всю длину: надобно отдать
справедливость Фаберу и Либнеру, с их стороны это
было сущее "искусство для искусства".

Сладко дремлется в кроватке, ц
Дремлешь? — Внемлю... сплю. \
Луч зелёный, луч лампадки, < i
Я тебя люблю!	. ,, ‘
За моря, за океаны	нХл
Он манит и мчит,
В дымно-синие туманы,
Гqe царевна спит...
Спит в хрустальной, спит в кроватке
Долгих сто ночей,
И зелёный свет лампадки
Светит в очи ей...
И пора уснуть, да жалко, 1
Не хочу уснуть!	Лк—2
Конь качается качалка,
На коня б скакнуть!
Луч лампадки, как в тумане,
Раз-два, раз-два, раз!.. •Я1
Идёт конница... а няня
Тянет свой рассказ...
Внемлю сказке древней, древней
О богатырях,
О заморской о царевне,
О царевне... ах...
Раз-два, раз-два! Конник в латах
Трогает коня
И манит и мчит куда-то	f
За собой меня...
Под парчами, под лучами
Слышно ей сквозь сны,
Как звенят и бьют мечами	О
О хрусталь стены...
С кем там бьётся конник гневный,
Бьётся семь ночей?
На седьмую — над царевной
Светлый круг лучей...
И сквозь дрёмные покровы №
Стелются лучи,	ия
О тюремные засовы	$
Звякают ключи...	II?
2«- 29
-Ж -• —-«Г» •' - W
чудные мгновения
Снизу от влажной земли пар подни-
мается, плывёт над поляной. А воздух
какой! Тёплый, влажный, пахнет сырой зем-
лёй и горечью набухших берёзовых почек.
Я постоял, посмотрел и пошёл по лесной до-
роге.
Кругом по деревьям птицы поют: зяблики, овсянки,
скворцы, дрозды... Вдали кукушка кукует. Каждый
певец на свой манер старается. Одни звонкую трель
выводят, другие свистят, третьи щебечут.
А из каждой весенней лужи слышится нежное ур-
чанье лягушек. Вон их сколько, весёлых лупоглазых
певцов! Это травяные лягушки. Они первые открыва-
ют весенний концерт. Потом, попозднее, когда вода
шум
Г. А. Скребицкий
1 ай — это месяц первой зелени, первых цветов,
з водоёмах хорошенько прогреется, запоют дру-
гие — водяные лягушки. Вот те уже настоящие пев-
цы. Но такие концерты ещё впереди.
Я проходил открытые поляны, они начинали
уже зеленеть. А по окраинам, под кустами
орешника виднелись цветы медуницы.
Пройдя поляну, потом сухой бугорок, я спускал-
первых весенних гроз.
ся под гору, в просторную логовину, ещё покры-
Помню, однажды такая гроза застала меня в
далёкой лесной деревушке.
Я переждал её в сенном сарае. Как
только кончился ливень, я выбрался за
деревенскую околицу, прямо в лес на
поляну, да так и остановился. Нужно
спешить, а я стою и глаз не могу ото-
рвать от того, что вижу. Передо
мной — молодой берёзовый лес,
умытый дождём. Он ещё голый,
без листьев. Стволы берёзок тон-
кие, белые, а ветви лиловые. На
концах ветвей серёжки висят, а
на серёжках — капли дождя.

тую талой водой. Там, прямо из мелково-
дья, поднимали золотые головки крупные
цветы калужницы. И как они были краси-
вы на синем фоне воды! Смотришь свер-
ху и видишь сразу два цветка — сам цве-
ток и его отражение. И оба одинаково
чётко видны. Невольно подумаешь:
какой же из них настоящий?
Миновав заросли осинни-
ка, я вышел вновь на светлые
солнечные поляны и в моло-
дые березняки. Идти среди
них было особенно легко и
радостно.
тые
Но что за чудо! В начале пути, когда
я только вошёл в этот лес, ветви берёз
были усеяны набухшими почками, да-
же признаков листьев нигде не было
видно. А теперь на каждом дерев-
це что-то слегка зеленело. Я накло-
нил одну из веток. Почки на ней
уже лопнули, и из-под бурых чешу-
ек высунулись нежные зелёные языч-
ки. Мне посчастливилось быть свиде-
телем радостного события в жизни
природы, того события, когда лес
одевается в свой весенний убор.
Будто в сказке, с каждой минутой,
прямо на моих глазах лес распускался и
зеленел. Набежал ветерок, качнул мохна-
нежно-зелёные ветки берёз, и я вдруг услышал
лёгкий, едва уловимый шум, не посвист ветра в голых
ветвях, а именно совсем особый, похожий на сдер-
жанный шёпот, первый шум молодой листвы.
Услышав его, я сорвал от радости с головы кепку
и по-мальчишески крикнул куда-то в лесную даль:
— Здравствуй, весна! Здравствуй, зелёный весен-
ний шум!
И. С. Соколов-Микитов
ТРанним утром в глухом лесу, на самом краю бо-
лота, токует глухарь. "Тэкэ, тэкэ, тэк, тэк, тэк!" — раз-
даётся его весенняя тихая песня.
Спокойно утром в лесу. Далеко слышен каждый
звук.
Вот проковылял по чащобе, тихо похру-
стывая, заяц-беляк. Пробежала по
краю осторожная лисица. Спря-
тался в норе под корягой осторож-
ный хорёк.
Громко затрубили на болоте,
встречая солнце, длинноногие жу-
равли.
Сорвался с болота, стре-
лою поднялся в небо длин-
ноносый баранчик-бекас.
Будто голос молодого
барашка, доносится с вы-
соты дребезжащий звук.

"Тэкэ, тэкэ,тэк,тэк,тэк!" — ча-
ще и чаще защёлкал, ещё жар-
че запел свою песню глухарь.
Издали кажется: далеко-да-
леко точит кто-то топор на то-
чилке.
Во время песни не слышит и
плохо видит глухарь. Не слышит
он, как пробирается по токови-
щу лисица, как у края болота па-
сутся в молодом осиннике лоси.
Кончит свою короткую песню
В. В. Бианки
глухарь, слушает долго: не идёт ли, не крадётся ли к
току охотник?
С зайцем случилось вот что.
Заяц жил на островке среди широкой реки.
Река кругом его островка с треском сбрасывала
лёд.
В тот день он спокойно спал у себя под кустом.
Солнце пригрело его, и косой не заметил, как вода в
реке стала быстро прибывать. Он проснулся только
тогда, когда почувствовал, что шкурка его промок-
ла снизу.
Вскочил — а вокруг него уже вода.
Началось наводнение. Заяц убежал на середину
островка: там было ещё сухо.
Но вода в реке прибывала быстро. Островок стано-
вился всё меньше и меньше. Заяц метался с одного
конца на другой.
Так прошли день и вся ночь.
На следующее утро из воды торчал
только крошечный кусочек толсто-
го ствола.
А на третий день вода поднялась
уже до самого дерева. Заяц стал
прыгать на дерево, но каждый раз
обрывался и шлёпался в воду.
Наконец ему удалось вскочить
- на толстый нижний сук. Заяц при-
мостился на нём и стал терпеливо
дожидаться конца наводнения: вода
в реке больше уже не прибывала.
С голоду помереть он не боял-
ся: кора старого дерева была хоть
очень жёсткая и горькая, но всё-таки
в пищу ему годилась.
Ветер качал дерево так сильно, что
заяц еле держался на суку. По широкой ре-
ке под ним плыли деревья, брёвна, сучья, солома.
Три дня просидел заяц на дереве. Наконец вода спа-
ла, и он спрыгнул на землю.
Н. И. Сладнов
ахотела муха слоном стать —
и стала! А потому захотела, что
очень уж маленькая была. И ещё
потому, что пришла весна, когда ни-
кто не хочет быть одиноким. А кто её, та-
кую маленькую, заметит, кто на неё внима-
ние обратит? Этак всю жизнь можно без
друзей промаяться в неизвестности: стои-
ло ли тогда и на свет рождаться?

А слоном стала так: взлетела, закружила, зажуж-
жала, заныла — и сразу стала заметной, как слон! Те-
перь уж друзья и подруги сразу её услышат-увидят!
Никто весной не хочет быть малышом — все в вели-
каны метят. Чтобы не затеряться, чтобы без вести не
пропасть. Хотят не только на других посмотреть — но
и себя показать! А как покажешь, если ты такой, что
и смотреть-то не на что? Вот и приходится исхитряться.
На муху глядя, засуетился и королёк — самая ма-
ленькая птичка в лесу. А я чем хуже, смекнул, — все-
го и делов-то погромче пискнуть! И пропел свою писк-
лявую песенку, отчего сразу стал огромным как ёл-
ка, на которой он жил. Теперь королевы мимо не про-
летят — услышат!
Оживились и лягушки в луже. В оди-
ночку им громко не квакнуть, так они хо-
ром грянули, во все лягушачьи глотки!
И маленькая лужа разом раздалась
до большого пруда. Ни одна лягушка
теперь не проскачет мимо, свернёт
на призывной хор.
И певчий дрозд раззадорился:
взлечу-ка я на самый высокий торчок
самой высокой ёлки да как свистну на
все двадцать четыре стороны — даже
дальнее эхо откликнется! И вот я уже
не птичка-невеличка, а больше слона,
больше лягушачьего пруда — даже больше всей ро-
щи! Все дрозды обо мне узнают.
Лесной жаворонок-юла, птичка маленькая, серень-
кая, незаметная, сидела на земле и прислушивалась.
И соображала. А потом взлетела, закружила над вы-
рубкой, рассыпая серебристые трели. И от этого ста-
ла такой огромной, что даже сама себя немножечко
испугалась. С гору стала: куда до ней корольку и
дрозду. И всем лягушкам.
Ну уж больше-то юлы-горы никому не стать. А за-
яц стал! Промчался по лесу, наследил, напетлял по
ельничку, по березнячку, по осинничку. По опушке,
по вырубке, по болоту. Под корольковой ёлкой, в об-
ход лягушачьего болота — везде свои пахучие следы
раскидал. Как мальчик с пальчик
свои камешки. И таким великаном
стал, каких и в сказках-то не бы-
вает! Теперь всяк на его следы на-
ткнётся и сразу сообразит, что тут
одинокий заяц живёт. И что с
ним подружиться можно.
Хоть сам-то он всего с берёзо-
вое поленце — вместе с лапами и ушами.
И быть бы зайцу великаном из великанов, если бы
не... маленькая бабочка-шелкопряд. Не бегает, не по-
ёт, зато так пахнет, что другие шелкопряды её за пять
километров чуют! Это если с ростом зайца срав-
нить — за четыреста километров!
Никто, никто не хочет весной в лесу затеряться —
даже самая крохотная букашка! Все хотят великана-
ми стать — так и лезут на глаза, в нос и уши. Изо всех
сил стараются. И становятся: кто как может, как у ко-
го получается.
Пришла весна и в подводный мир: на земле поду-
ли тёплые ветры, под водой потекли тёплые струи. Тё-
плые ветры дуют с юга, тёплые струи текут в реку со
всех сторон. Весенние струи не только теплы, но и
свежи. Одуревшие от застойной воды рыбы выходят
из тёмных омутов навстречу свежей воде, приближа-
ются к нерестовым берегам: на других посмотреть,
себя показать.

читаем всей семьёй
В. М. Волков
® абушка взяла большую корзину, а Ванечке дала
маленькую. А ещё бабушка вручила Ванечке склад-
ной ножичек. "Грибы нельзя вырывать из земли с кор-
нем, — сказала она, — а надо аккуратно срезать. То-
гда на этом месте вырастут новые".
По дороге в лес им повстречался дедушка Ми-
ша. Он нёс огромную корзину, полную грибов.
— Нам-то с Ванюшкой оставил? — спросила
бабушка.
— Которые не нашёл — все ваши, — улыб-
нувшись, ответил дедушка Миша.
Ванечка долго раздумывал над этими сло-
вами.
— Бабушка, а вдруг он все нашёл?
— Ну, что ты! У него же два глаза. А у нас?
Четыре! Так что найдём, не сомневайся.
Стали бабушка с Ванечкой искать грибы.
Но тут вдруг — мяу-мяу... Ванечка оглянулся — котя-
та! Костик и Зиночка. Так ребята прозвали котят, ко-
торые жили у дяди Кости и тёти Зины в последнем до-
ме на их улице.
— Как они сюда попали? — удивилась бабушка.
— А очень просто. Они увидели, что мы идём за
грибами, и им тоже захотелось в лес.
Котята, играя, прыгали в траве.
Вдруг из-за кустов, оглушительно гавкая, выскочил
всем известный Дунай.
Костик сразу — цап-царап — забрался на берёзу,
а Зиночка спряталась в траве.
— Ну, что ты будешь делать! То котята невесть от-
куда взялись, тот этот друг сердечный заявился... А
ну, пошёл домой! — прикрикнула бабушка на Дуная.
— Бабушка, ты что, не знаешь! Нет у Дуная дома,
и хозяина нет. Вот он и гуляет, где хочет, — заступил-
ся за Дуная Ванечка.
Дунай низко опустил голову и удалился. Наверно,
обиделся на бабушку. А, может быть, подумал, что
негоже ему, старому израненному псу, гоняться за
какими-то легкомысленными котятами.
— Ты, Ванечка, постой здесь. Мо-
жет он слезет, — бабушка кив-
нула на Костика, дрожащего на
толстом суку, — а я
пойду поищу дру-
гого. Пропадут
ведь в лесу. И
бабушка
скрылась
за кустами.
Л	40’
— Ну, чего ты там дрожишь? Дунай
№4 уже убежал. Спускайся, не бойся, — стал
Ет	уговаривать Ванечка котёнка. Но Костик
Sr	только спину выгибал и жалобно мяукал.
Тогда Ванечка решил сам снять котёнка. И полез
на берёзу. Добрался до котёнка и еле оторвал от
сука: так крепко он в него вцепился.
Ванечка положил Костика в корзину и пошёл искать
бабушку. Ему очень хотелось рассказать, как он лов-
ко снял котёнка с дерева.
Сначала Ванечка шёл по дороге, потом по тропинке,
а когда она пропала — по высокой колючей траве.
Трава цеплялась за ноги, словно хотела остановить
Ванечку. Но он продолжал идти, забираясь всё даль-
ше в глубину леса.
Он порвал штаны, оцарапал щёку, потерял кепку.
Устав, Ванечка сел на поваленное дерево. Со всех
сторон его окружали ели. Ванечке показалось, что
они нарочно растопырили свои нижние ветви, чтобы
он не мог пройти.
— Что, попался? —
проскрипел кто-то про-
тивным голосом.
— Бабушка! — что
есть силы закричал
Ванечка. — А-у!
Но в ответ лишь пролетавший над своими владения-
ми старый ворон что-то прокаркал ему с высоты.
И от этого стало ещё страшнее.
А в это время бабушка, найдя Зиночку, вернулась
к той берёзе, у которой она оставила внука. Но Ва-
нечки, как мы знаем, там не было. "А-у!" — тоже
стала кричать бабушка. И, знаете, кто откликнулся
на её голос? Дунай! "Дунай, миленький, ты уж изви-
ни меня, что я с тобой грубо обошлась... Выручай. У
меня беда — я Ванечку потеряла. Вы же приятели.
Помнишь, он тебя пряниками угощал. Я его ещё от-
ругала тогда: мол, сами с чаем съедим, а он тебе все
перетаскал".
И бабушка заплакала. Не по пряникам, разумеет-
ся, а по своему любимому внуку Ванечке.
Дунай всё сразу понял. Покрутился возле берёзы,
принюхиваясь к земле. И, не спеша, то и дело останав-
ливаясь, побежал к дороге.
Он бежал и думал: "Странные эти люди. То — поди
прочь, то — миленький... А Ванечка — отличный маль-
чишка. И пряники его были отменные — паху-
чие такие со сладкой корочкой".
Когда Дунай вернулся, бабушка
ахнула — в зубах у
него была Ванеч-
кина кепочка.
АЛ'
, и. > *4 .
.4 Л
42
А где же Ванечка? Вдруг он в болото угодил или
волк ему повстречался?
Дунай, конечно, нашёл Ванечку. И с радостным ла-
ем вернулся к бабушке.
Он ещё долго бегал между ними — показывал, как
надо идти, чтобы встретиться. Подбежит к Ванечке,
гавкнет пару раз, что означало — следуй за мной! —
и снова к бабушке. И ей даёт такую же команду.
Когда они, наконец, встретились, бабушка не стала
ругать Ванечку за то, что он ушёл от той берёзы, где
она его оставила, а обняла и сказала: "Ну, вот теперь
мы все вместе".
Домой они шли другой дорогой, за огородами,
чтоб их никто не видел.
— Смеяться ведь будут. Вместо грибов котят не-
сём, — сказала бабушка.
— Ничего смешного тут нет, — подумал Ванеч-
ка. — Котята сами дороги домой не нашли бы. Я вон
и то заблудился.
... А Дунай с того дня стал жить у Ванечки. И в лес
они теперь ходят втроём. И никто больше не теря-
ется.
1

кроме шуток
И ластится ко мне.
В. Я. Брюсов
Люблю я канарейку,
Что в клетке, на окне,
Вытягивает шейку
Как холю я упорно
Любимицу мою:
В кормушку сыплю зерна,
В бадейку воду лью.
Не забываю клетку
Я чистить по утрам:
Порой — поставлю ветку,
Порой — орешек дам.
v HAG R ГОСТЯХ
Ганс Христиан Андерсен
Меня признала птичка,
Я ей родная мать.
У ней теперь привычка
Меня поутру ждать.

Увидит и заскачет,
И свищет мне привет,
А может быть, и плачет,
Когда меня с ней нет.
И знаю я наверно:
Чуть вечер настаёт,
Она так нежно, мерно
Лишь для меня поёт.
Л,ням недели тоже хотелось хоть разок собрать-
ся вместе и попировать. Но каждый из них был на сче-
ту, они были так заняты круглый год, что это им никак
не удавалось. Им нужно было выждать лишний день,
а такой выдаётся только раз в четыре года — в февра-
ле високосного года; его прикидывают для уравнения
счёта.
Так вот, в этот-то день они и порешили собраться и
попировать, а так как в феврале празднуется масле-
ница, то они решили кстати явиться ряже-
ными, сообразно вкусу и значению каж-
дого. Решено было плотно поесть, здо-
рово выпить, говорить речи и без це-
ремонии высказывать друг другу при-
ятные и неприятные истины, как оно и
подобает в дружеском кружке. Герои
древности перебрасывались за столом
обглоданными костями, а дни недели
готовились перебрасываться плохи-
ми каламбурами да разными
46
ехидными остротами, какие только могут
прийти в голову во время невинных мас-
леничных забав.
Итак, день настал, и они собрались.
Господин Воскресенье, глава дней недели,
явился в чёрном шёлковом плаще. Благоче-
стивые люди подумали бы, что он надел
пасторское облачение и собирается в
церковь, дети же мирской суеты уви-
дали бы, что он просто-напросто наки-
нул на себя домино и собирается весе-
литься, а яркая гвоздика, красующаяся у
него в петличке, означает красный фонарик,
который выставляется у театральных касс и гласит:
"Все билеты проданы, веселитесь же на славу!"
Понедельник — молодой человек, близкий
родственник Воскресенья, большой любитель
удовольствий, следовал за первым. Он бро-
сал — как рассказывал сам — мастерскую
всякий раз, как у дворца происходила сме-
на караула.
— Я люблю освежиться, послушать му-
зыку — особенно оффенбаховскую!
Она не отягощает мозга, не затрагива-
, ет сердца, а только слегка щекочет под
коленками, — так и подмывает пустить-
ся в пляс, кутнуть, подраться и осветить
себе дорогу домой фонарём под гла-
зом, а потом всхрапнуть хорошенько! Вот
на другой день — с богом и за работу,
пожалуй, — я же первенец недели!
Вторник, как известно, был посвящён
у древних северян Тюру, богу силы.
— Да, это ко мне и подходит! — сказал
он. — Я ретивый работник, привязываю
к сапогам купцов крылья Меркурия, ос-
матриваю, хорошо ли смазаны и
вертятся ли как следует колёса на
фабриках, слежу за тем, чтобы
портной сидел на верстаке, а камен-
щик на мостовой, чтобы каждый за-
нимался своим делом! Я смотрю за
порядком, вот почему я в полицей-
ском мундире! Коли это не остро-
умно придумано, так попробуйте вы
придумать что-нибудь поострее!
— А вот и я! — сказала Среда. — Я стою в середи-
не недели, меня так и зовут серединою. Я, как приказ-
чик среди магазина, как цветок в сере-
дине букета, стою, окружённая други-
ми почётными днями недели.
Если мы идём все в ряд, друг за
другом, то у меня три дня в
авангарде и три в арьергарде.
Смею думать, что я самая первая
персона в неделе!
Четверг — день, посвящённый богу
грома и молнии Тору, — был одет кузнецом и держал
в руках атрибуты этого бога: молот и медный котёл.
— Я самого знатного происхождения! —
сказал он. — Я из языческого божественного
рода! В северных странах меня посвятили То-
ру, в южных — Юпитеру, а они оба масте-
ра греметь и сверкать молнией. Это уж
наша фамильная черта!
И он ударил молотом по котлу, чтобы
доказать своё высокое происхождение.
Пятница была одета, как и подобает мо-
лодой девушке, жрице Фрейи — в север-
ных странах и Венеры — в южных. Она, по
её собственным словам, отличалась тихим1
мягким нравом и только сегодня разверну-
48*
лась: сегодня ведь было двадцать девятое февраля, а
этот день, согласно обычаям, являлся в старину днём
свободы для женщин, — они могли свататься сами, не
дожидаясь, когда к ним присватаются!
Суббота оделась старою ключницею, с метлой и
прочими атрибутами чистки. Любимым блюдом её
был чёрствый хлеб, сваренный на пиве, но она всё-та-
ки не требовала, чтобы это блюдо было подано при
сём торжественном случае всем; она готова была
съесть его одна — и съела.
И затем дни расселись по местам.
Так вот они и обрисованы здесь все, и могут послу-
жить образцами для живых картин в домашних спек-
таклях! Там могут изобразить их в таком смешном ви-
де, в каком только сумеют. Мы же, изображая их,
имели в виду только карнавальную щутку: Февраль —
единственный месяц в году, которому прикидывают
иногда лишний день, месяц карнавала!
СОДЕРЖАНИЕ
Ребята и зверята
К. Н. Льдов. Жуки .................................. 2-я	обл.
Задушевное слово
Н. Ю. Дурова. Как появилась у меня звериная семья ..... 1
Поэзия детям
К. Д. Бальмонт. Трясогузка ............................. 5
Г. А. Галина. Дождик .................................. 6
Рассказ за рассказом
Борис Житков. Беспризорная кошка ....................... 7
Занятные истории
М. М. Пришвин. Рождение Кастрюльки .................... 11
Евг. Шведер. Мать-и-мачеха ........................... 14
Чудеса в решете
Е. А. Благинина. Ветер ................................ 16
Э. Э. Мошковская. Смотрите! .......................... 18
Жила-была сказка
А. А. Фёдоров-Давыдов. Живая незабудка ................ 19
Малоизвестная классика
В. В. Набоков. Моя мать ............................   23
А.	А. Блок. Сны ..................................... 26
Чудные мгновения
Г. А. Скребицкий. Зелёный шум ......................... 28
И. С. Соколов-Микитов. Раннее утро ................... 31
Бывает и такое
В.	В. Бианки. Наводнение в лесу ..................... 33
Н. И. Сладков. Как муха слоном стала ................. 35
Читаем всей семьёй
В. М. Волков. Как Дунай Ванечку спас ................. 38
Кроме шуток
В. Я. Брюсов. Канарейка ............................... 43
У нас в гостях
Г. X. Андерсен. Дни недели ............................ 45
© ИФ “УНИСЕРВ”, ежемесячный литературный детский журнал для
домашнего чтения № 5 (53) — 2001, издаётся с января 1997 года.
© Рисунки — ЧЕРНЫХ А. И.
Журнал зарегистрирован в Комитете Российской Федерации по печати.
Учредители:
Международный союз
пионерских организаций —
Федерация детских организаций,
Издательская фирма
“УНИСЕРВ”
Издатель:
Издательская фирма
“УНИСЕРВ”.
ЛР№06189, от 10.12.97.
Главный р< дактор:
РОДИОНОВА Г. Р.
Телефакс редакции:	Тел.:	Подписной индекс:
(095)284-56-45	(095)288-97-51,284-37-95	71689
Подписано в печать 27.04.2001. Формат 60x90/16. Обь л 3 п.л. Тираж 2470 экз.
Гарнитура Журнальная рубленная. Печать офсетна я Бумага офсетная № 1.
_______________________________Зак. № 2687._______________________________
ОАО Типография “Внешторгиздат”, г. Москва, . п. Илимская, д. 7.