ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
5
К 50-летию книги В. И. Ленина
„МАТЕРИАЛИЗМ
И
ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ *
1959

В. И. Ленин в 1910 году.

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ
ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
XIII ГОД ИЗДАНИЯ
ЖУРНАЛ ВЫХОДИТ ЕЖЕМЕСЯЧНО
5
К 50-летию книги В. И. Ленина
МАТЕРИАЛИЗМ
И
ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМа
19 5 9

«Материализм и эмпириокритицизм»
В. И. Ленина и современная
идеологическая борьба
I
Все передовое человечество отмечает в этом году 50-летие гениального
труда В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Прошло всего
полвека, но какие грандиозные всемирно-исторические события и револю¬
ционные сдвиги произошли за это время в жизни человечества! Они озна¬
меновали собой новую историческую эпоху — эпоху перехода от капита¬
лизма к социализму, начатую Великой Октябрьской революцией в России.
Уже более трети населения земного шара успешно строит социализм, а в
Советском Союзе широко развернулось строительство коммунизма. По¬
давляющая часть трудящихся несоциалистических стран, устремляя свои
взоры на содружество социалистических народов, ведет героическую
борьбу против империализма.
Могучим ударом по системе мирового империализма является семи¬
летний план развития народного хозяйства СССР, контрольные цифры
которого утверждены на внеочередном XXI съезде КПСС.
По своему общественному содержанию, формам, движущим силам,
методам и темпам переход от капитализма к социализму коренным обра¬
зом отличается от всех общественных переворотов, известных истории.
Глубокий контраст в динамике исторических преобразований объясняется
не только темпами развития современных производительных сил, но и
отношением широчайших масс трудящихся к социалистическому пере¬
вороту.
Переход от капитализма к социализму в каждой стране обусловли¬
вается не только внутренней, но и международной обстановкой, и народы,
вступающие на этот путь, сразу же объединяются узами братской взаимо¬
помощи и поддержки. Революционное движение пролетариата всех стран
и развитие мировой науки вызвали к жизни марксистско-ленинское уче¬
ние, одним из существенных принципов которого является пролетарский
интернационализм.
Если прежние общественные перевороты протекали стихийно, в усло¬
виях господства ненаучной идеологии, то коммунистическое преобразова¬
ние общества осуществляется под руководством революционных партий,
опирающихся в своей деятельности на марксистско-ленинскую теорию,
которая отражает реальные закономерности исторического развития.
Существенные отличия происходящей ныне социальной революции от
всех предшествующих определяют и важнейшие особенности современной
идеологической борьбы.
Известно, что развитие общества от одного строя к другому означает
коренную ломку всех общественных отношений, взглядов и учреждений
и замену их новыми. Не удивительно поэтому, что в напряженные эпохи
революционных общественных преобразований исключительно возрастает
роль теоретического предвидения. Это особенно характерно для такого

4
ПЕРЕДОВАЯ
исторического переворота, который с самого начала предполагает созна¬
тельное участие широких масс народа.
Ленин, как гениальный мыслитель и испытанный вождь российского
и международного рабочего класса, глубже, чем кто-либо из марксистов
начала XX века, понимал огромную важность революционной сознатель¬
ности, великое значение цельного марксистско-ленинского мировоззрения
в борьбе за коммунизм. Вот почему Ленин с первых шагов своей дея¬
тельности с такой последовательностью и непримиримостью боролся
против всяких попыток извратить марксизм, откуда бы эти попытки ни
исходили. Когда под видом марксизма в философии некоторые деятели
социал-демократии стали преподносить «нечто невероятно путаное и
реакционное», Ленин со всей страстью обрушился на новых идейных
противников, заклеймил их как разносчиков наиболее беспочвенных фи¬
лософских концепций и, отвечая настоятельным историческим потреб¬
ностям, развернул последовательную аргументацию в защиту диалекти¬
ко-материалистического мировоззрения.
Книга Ленина вышла в мае 1909 года. Это был период реакции, когда
идеологи буржуазии на все лады пытались доказать, будто политическое
поражение революции 1905 года означало в то же время поражение мар¬
ксизма как идеологии. «Опровержение» марксизма стало модой. Либе¬
ральные профессора, ренегаты революции, а вслед за ними неустойчивые
элементы из лагеря социал-демократии бросились ниспровергать марксизм
и критиковать «крайности» его революционной программы. Выражая
скрытую цель этих нападок на философские основы марксизма, меньше¬
вик Юшкевич заявил: «Может быть, современнику нужна хотя бы и по¬
средственная, но посредническая философия?» (Послесловие к книге
Джемса «Прагматизм», СПБ, 1910, стр. 234). Такой наиболее модной
школой философского примиренчества и был в ту эпоху эмпириокри¬
тицизм.
В связи с этим перед творческим марксизмом особенно остро встала
задача неуклонного проведения материалистической линии в философии,
критики любых уступок буржуазной идеологии. Вся книгг Ленина проник¬
нута духом воинствующего материализма, неуклонной убежденностью в
неизбежности нового революционного подъема.
В наше время, время всемирно-исторических успехов социализма,
время обострения идеологической борьбы, гениальный труд В. И. Ленина
вооружает нас методом критики реакционной буржуазной идеологии,
включая и ее «социалистические», ревизионистские варианты.
Борьбу революционного марксизма с оппортунизмом и ревизионизмом
Ленин рассматривал как «преддверие великих революционных битв про¬
летариата, идущего вперед к полной победе своего дела вопреки всем
шатаниям и слабостям мещанства» (Соч., т. 15, стр. 25). В мещанстве, в
мелкобуржуазных слоях, проникающих в рабочий класс и его революцион¬
ную партию, Ленин видел непосредственную массовую питательную поч¬
ву для оппортунизма и ревизионизма. Мелкобуржуазные слои населения
неизбежно колеблются между буржуазией и пролетариатом, между социа¬
лизмом и капитализмом, колеблются тем больше, чем острее борьба.
Идеологически это выражается в поисках «примирения» двух непримири¬
мых мировоззрений: буржуазного и социалистического, материалистиче¬
ского и идеалистического, научного и религиозного,— в попытках стать
«вне» классов, «выше» классов и их идеологий. В ревизионизме Ленин
всегда видел результат давления буржуазной политики и идеологии на
пролетариат и стремился вскрыть как его общие, международные, так и
особые, национальные черты.
Отсюда глубина и непримиримость в ленинской критике ревизио¬
низма.
Ленин достиг этой цели путем всестороннего анализа отношения эм¬
пириокритицизма. как типичного реакционного течения буржуазной фило¬

ПЕРЕДОВАЯ
5
софии, во-первых, к философии марксизма, к диалектическому и истори¬
ческому материализму, во-вторых, ко всем школам и направлениям совре¬
менной буржуазной философии, в-третьих, к новейшим достижениям и
кризису естествознания и, в-четвертых, к основным идеологическим тече¬
ниям, выросшим в ходе классовой борьбы.
U
С наибольшей полнотой Ленин рассмотрел отношение эмпириокрити¬
цизма к диалектическому материализму. Он подверг критическому анали¬
зу теоретические основы эмпириокритицизма и по всей линии противопо¬
ставил им теорию познания диалектического материализма. Опираясь на
конкретный анализ, Ленин показал принципиальную несовместимость
эмпириокритицизма с марксистской философией.
Выдвигая идею «дополнения» и «обогащения» диалектического мате¬
риализма эмпириокритицизмом, ревизионисты, поддавшиеся махистскому
поветрию, на деле подменяли основные принципы диалектического мате¬
риализма принципами субъективного идеализма, капитулировали перед
буржуазной философией. Они договаривались при этом до прямого фи¬
деизма, до богостроительства. Русский махизм в качестве «социалистиче¬
ского» варианта буржуазной философии отчетливо выявил одну из суще¬
ственных черт всякого ревизионизма: признание марксизма на словах
и отречение от марксизма, измена марксизму на деле. Именно эта черта
объясняет бесконечные увертки, попытки обойти суть вопроса, прикрыть
свое фактическое отступление от марксизма. Избегая открытой полемики
с диалектическим материализмом, ревизионисты (и прежде и сегодня)
предпочитают отрицать некоторые положения старого материализма, вы¬
ступать против отдельных его представителей, «ловя» их на частных
промахах и выдавая эти промахи за сущность материализма.
Ревизионисты всегда прибегают к самой дешевой демагогии, делают
вид, будто воюют не с марксизмом, а с его догматическими истолковате-
'лями, с упрощенцами и вульгаризаторами, которые слишком «грубо»
и «прямолинейно» понимают марксизм. Поскольку современная ревизия
марксизма направлена на его социологические основы, постольку ревизио¬
нисты ссылаются чаще всего на новейшие изменения в структуре совре¬
менного капитализма, которые якобы не охватываются марксистским ана¬
лизом и якобы свидетельствуют о том, что марксизм устарел, не подтвер¬
дился и требует пересмотра и «дополнения» «новейшими» данными бур¬
жуазной социологии, буржуазными теориями о «социальной стратифика¬
ции», «социальной мобильности», «народном капитализме», теорией «чи¬
стой демократии», изображающими буржуазное, империалистическое го¬
сударство как «государство всеобщего благоденствия». Марксистской тео¬
рии классов, классовой борьбы и социальной революции ревизионисты
вслед за буржуазными социологами противопоставляют теории сотрудни¬
чества классов в капиталистическом обществе, обосновывают гармонию
интересов эксплуататоров и эксплуатируемых. И все это ревизионисты
выдают за «современный», «творческий» марксизм!
Обнажая типические приемы ревизионизма, Ленин писал: «Все более
тонкая фальсификация марксизма, все более тонкие подделки антима¬
териалистических учений под марксизм,— вот чем характеризуется совре¬
менный ревизионизм и в политической экономии, и в вопросах тактики,
и в философии вообще, как в гносеологии, так и в социологии» (Соч., т. 14^
стр. 316). Объективное значение всех попыток ревизионизма «исправить»'
«дополнить» и «развить» марксизм остается таким же, как и 50 лет назад!
Их действительная цель состоит в том, чтобы исказить и подорвать мар¬
ксизм изнутри, засорить сознание трудящихся буржуазными, идеалисти¬
ческими наукообразными теориями, реакционность которых прикрывается
псевдомарксистской фразеологией.

6
ПЕРЕДОВАЯ
В середине XIX века буржуазные идеологи стремились главным об¬
разом опровергнуть марксизм «вверху», то есть подорвать его социально-
политическое учение, и не выступали столь же активно против диалектико-
материалцстической теории познания (к ней применялся скорее метод за¬
малчивания). В конце XIX — начале XX века намечается резкий поворот
буржуазной «критики» марксизма к гносеологии, теории познания. Это
объясняется прежде всего тем, что в середине XIX века под влиянием
успехов материализма в естествознании трудно было выступать против
гносеологии материализма, не разоблачив перед учеными своей враждеб¬
ности науке, своего союза с поповщиной.
К концу XIX века положение изменилось в связи с революцией в
естествознании, которая породила кризис его философских основ, кризис
механистического мировоззрения. Этот кризис вызвал усиление идеали¬
стических шатаний у некоторой части ученых. Крутая ломка прежних
научных понятий привела к тому, что часть естествоиспытателей скатилась
через релятивизм к субъективизму, к отказу от материалистических основ
науки. Вначале оружием борьбы против философии марксизма служила
неокантианская доктрина, прямо отрицавшая возможность познания за¬
конов общественной жизни и сравнительно мало внимания обращавшая
на философские основы естествознания. Потом на сцену все более актив¬
но выступают махизм и неопозитивизм с их отрицанием объективности
законов науки вообще.
Этот поворот в буржуазной критике марксизма совпал с началом но¬
вой эпохи, когда марксизм уже стал господствующей идеологией в рабо¬
чем движении, когда он вышел на арену международной политической и
идеологической борьбы и завоевал себе признание как цельная философ¬
ская, социально-революционная и политическая доктрина. Характеризуя
причины этого поворота, Ленин отмечал, что откровенные противники
марксизма из числа буржуазных идеологов поняли, что имеют дело с
внутренне завершенной, логически последовательной системой взглядов,
которую нельзя опровергнуть, не попытавшись подорвать и дискредити¬
ровать в глазах масс ее самые глубокие, теоретические основы —
принципы диалектического материализма. С этого момента идеализм вы¬
ступает как сознательный противник именно диалектического материа¬
лизма, борьба против которого начинает рассматриваться как основная
линия борьбы против философии марксизма. Эти характерные особенно¬
сти полностью сохраняет и современный идеализм во всех своих разно¬
видностях, с той только разницей, что ныне он выступает не только против
идей марксизма-ленинизма, а сражается с реальным, практически суще¬
ствующим социалистическим обществом, с мировой системой социализма,
с могучим международным коммунистическим движением. Фронт борьбы
с буржуазной и ревизионистской идеологией теперь охватил все коренные
вопросы идеологии вплоть до эстетики, этики и т. д. Проблемы теории
познания образуют одно из важных звеньев этой борьбы. В связи с этим
особое значение приобретают принципы ленинской критики гносеологиче¬
ских заблуждений «приверженцев махизма» из среды русской социал-
демократии.
В борьбе с эмпириокритицизмом Ленин развил дальше теорию позна¬
ния диалектического материализма. В своем труде Ленин дал классиче¬
ское определение материи как объективной реальности, отражающейся
в ощущениях человека, в его сознании. Тщетно пытаются идеалисты
опровергнуть это глубоко научное философское определение, являющееся
обобщением всей истории научной философской мысли. Чтобы выбить
почву из-под идеалистических теорий об «исчезнозении материи», возник¬
ших в связи с крутой ломкой представлений о структуре материи, Ленин
со всей резкостью подчеркнул, что нельзя смешивать два разных вопро¬
са: вопрос о философском определении материи как объективной реаль¬
ности, существующей вне сознания и независимо от сознания (это понятие

ПЕРЕДОВАЯ
7
никогда не может «устареть») и вопрос о структуре этой объективной
реальности, решение которого предполагает постоянное изменение, разви¬
тие, обогащение и углубление наших знаний. Эти ленинские положения
явились могучим оружием в борьбе против субъективизма, релятивизма
и агностицизма всех оттенков, создали прочную базу для материалисти¬
ческого истолкования и обобщения последующих открытий естество¬
знания.
Ленин развил положение марксизма об основном вопросе филосо¬
фии — вопросе об отношении мышления к бытию, показал, как решает
этот вопрос диалектический материализм, как это решение применяется
им в учении о движении, пространстве и времени, причинности, случай¬
ности и необходимости, свободе и необходимости, в теории познания и в
науках об обществе.
В решении всех этих проблем Ленин отстаивает и применяет диалек¬
тику как наиболее глубокое и всестороннее учение о развитии, показы¬
вает, как из неполного знания вырастает полное, из относительных объ¬
ективных истин — абсолютная истина.
Обосновывая положение материализма о материальном единстве ми¬
ра в свете новых открытий естествознания, В. И. Ленин выдвинул ге¬
ниальную идею о том, что хотя ощущение свойственно лишь высшим фор¬
мам живой материи, живым существам, тем не менее можно предполагать
в самом фундаменте материи свойство, сходное с ощущением,— свойство
отражения. Ощущение Ленин рассматривает не как мертвый, зеркальный
акт отражения, а как весьма сложный, диалектический, противоречивый
процесс. Он применил диалектику к теории отражения, без чего нельзя
было преодолеть метафизику, субъективизм и релятивизм в теории по¬
знания.
Диалектику Ленин применил и при трактовке основного вопроса фи¬
лософии, подчеркивая, что противопоставление материи и сознания имеет
абсолютное значение исключительно в пределах основного вопроса о том,
что признать первичным и что вторичным. За этими пределами относи¬
тельность данного противопоставления несомненна.
Материалист никогда не может упустить из поля зрения, что. ощу¬
щение, сознание, мышление есть свойство особым образом организован¬
ней материи и немыслимо без материи, в качестве самостоятельного,
независимого начала, субстанции. Материя же существует д о сознания,
вне сознания и независимо от сознания. Кто сойдет с этой позиции,
тот неминуемо попадет в объятия «сумасшедшей философии» идеализма,
согласно которой весь мир есть лишь комплекс ощущений субъекта, и нет
поэтому принципиальной разницы между сновидением и действитель¬
ностью.
Уже из сказанного выше видно, что проблема истины не слу¬
чайно оказалась в центре теоретических вопросов ленинского труда. Реак¬
ционная буржуазная философия и социология во всех своих разновидно¬
стях (неокантианство, махизм, прагматизм и др.) в борьбе против фило¬
софского материализма вообще и против диалектического материализма
в особенности встала на позиции агностицизма, субъективизма, релятивиз¬
ма, отрицания объективной истинности научного знания. Она видела свою
основную задачу в подчеркивании относительного, временного, условного
и чисто субъективного характера наших знаний, в отрицании их объек¬
тивного содержания и значения. Широкая волна субъективизма и ре¬
лятивизма в буржуазной философии на рубеже XIX—XX веков имеет
свои социальные и гносеологические корни.
Гносеологическим истоком и питательной почвой, на которой строили
свои идеалистические спекуляции проповедники релятивизма, послужила,
как уже отмечено выше, крутая ломка старых понятий в науке — револю¬
ция в естествознании. Эмпириокритицизм, как и другие направления бур¬

8
ПЕРЕДОВАЯ
жуазной идеалистической философии, использовал идеалистические ша¬
тания среди ученых для «опровержения» материализма.
В борьбе с субъективным идеализмом Ленин разработал учение об
объективной, абсолютной и относительной истине. Ленин показал, что
«релятивизм, как основа теории познания, есть не только признание от¬
носительности наших знаний, но и отрицание какой бы то ни было объ¬
ективной, независимо от человечества существующей, мерки или модели,
к которой приближается наше относительное познание. С точки зрения
голого релятивизма можно оправдать всякую софистику... можно прос¬
тым «удобством» для человека или для человечества объявить допуще¬
ние рядом с научной идеологией («удобна» в одном отношении) религиоз¬
ной идеологии (очень «удобной» в другом отношении) и т. д.» (там же,
стр. 124). Здесь с предельной ясностью и глубиной Ленин вскрыл сущ¬
ность гносеологических основ большинства идеалистических течений эпо¬
хи империализма. Ведь если отбросить второстепенные частности, при по¬
мощи которых тьма современных «измов» в философии пытается дока¬
зать свое право на особое, самостоятельное существование, то останется
эта присущая им всем общая черта, которую Ленин раскрыл и разгромил
пятьдесят лет назад.
Подход Ленина к критике философского релятивизма и сегодня имеет
огромное методологическое значение. Ленин показал, что борьбу против
него надо вести на два фронта: во-первых, необходимо защищать и по¬
следовательно проводить основной тезис материализма о том, что наши
знания, подтвержденные практикой, экспериментом, объективно истинны,
соответствуют объективной реальности, существующей вне и независимо
от человека и человечества; во-вторых, необходимо дальше разрабатывать
диалектический метод, ибо субъективизм, философский релятивизм можно
преодолеть лишь с позиций материалистической диалектики. Относитель¬
ность, историческая ограниченность человеческих знаний, служившая кам¬
нем преткновения для теории познания метафизического материализма,
не опровергает, а подтверждает диалектический материализм. Развив
учение об объективной, относительной и абсолютной истине, Ленин дал
непревзойденный образец творческого применения принципов диалекти¬
ческого материализма к анализу актуальных проблем научного познания
и революционной практики.
Марксистско-ленинское учение об истине имеет фундаментальное
значение для всей современной науки. Это можно проиллюстрировать
следующим примером. С проникновением физики в мир субатомных яв¬
лений была обнаружена неприменимость законов классической механи¬
ки для их описания. Отсюда делались выводы о том, что классическая
механика вообще лишена объективного содержания, что ее законы —
лишь временный инструмент для упорядочения ограниченного человече¬
ского опыта. Проблема соотношения классической и квантовой механики
осложнялась идеалистическими спекуляциями, а также тем, что сами ес¬
тествоиспытатели не умели применить к ее решению диалектику относи¬
тельной и абсолютной истины.
Однако современной физикой установлено, что классическая механи¬
ка не отвергается квантовой теорией, а, наоборот, получает в ней более
глубокое обоснование. Это является прямым подтверждением диалектики
абсолютной и относительной истины.
Величайшую ценность для современности имеют ленинские мысли о
значении практики как критерия истины. «Точка зрения жизни, практи¬
ки,— писал Ленин,— должна быть первой и основной точкой зрения тео¬
рии познания. И она приводит неизбежно к материализму, отбрасывая с
порога бесконечные измышления профессорской схоластики» (там же,
стр. 130).
Борясь против идеалистического отрыва теории от практики, против
схоластики и противопоставляя им точку зрения жизни, практики как пер¬

ПЕРЕДОВАЯ
9
вую и основную точку зрения теории познания, Ленин вместе с тем под¬
ходил диалектически к вопросу о практике как критерии истины.
Критерий практики, подчеркивал Ленин, «настолько «неопределенен»,
чтобы не позволять знаниям человека превратиться в «абсолют», и в то же
время 'Настолько определенен, чтобы вести беспощадную борьбу со всеми
разновидностями идеализма и агностицизма» (там же).
Положение Ленина о диалектической природе практики как критерии
истины имеет огромное значение для разработки важнейших философских
проблем. Из диалектического характера практики как критерия истины
следует также, что ошибочно возводить в некий абсолют односторонний,
неполный, частичный практический опыт и противопоставлять его всеоб¬
щим теоретическим истинам в качестве основания для их пересмотра. Из¬
вестно, что югославские ревизионисты всячески пытаются представить не¬
которые черты экономического и политического развития Югославии в
качестве образца для всего международного рабочего движения. Свой
весьма ограниченный и во многом сомнительный опыт они используют в
качестве основы для ревизии всеобщих истин марксизма-ленинизма, истин,
доказанных теоретически и проверенных столетней практикой классовой
борьбы пролетариата во всех странах, успешным строительством социа¬
лизма в ряде стран и практикой коммунистического строительства в Со¬
ветском Союзе. Югославский вариант ревизии марксизма представляет
собой попытку пересмотра передовой теории для оправдания негодной,
оппортунистической практики.
Известно, что враги марксизма предпринимали немало попыток, что¬
бы доказать его несостоятельность посредством ссылок на различные «но¬
вейшие» явления, якобы не предусмотренные марксизмом. Стоит, напри¬
мер, экономическому кризису перепроизводства в капиталистическом ми¬
ре принять сколько-нибудь необычные формы, как начинается очередная
кампания против марксистской теории кризисов. Малейшие трудности и
отдельные ошибки в строительстве социализма не раз приводились в ка¬
честве свидетельств «несостоятельности» марксизма и краха социализма
как общественного строя. Но проходило время, и эти ревизионистские
прогнозы лопались, как мыльные пузыри. Нельзя не отметить, что
В. И. Ленин предвидел возможность этих ревизионистских шатаний и
блужданий, вырастающих из самого существа оппортунистической по¬
литики.
Жертвовать коренными интересами революционного рабочего движе¬
ния ради действительных или мнимых выгод минуты — такова политика
и идеология ревизионизма. «И из самого существа этой политики,—
писал Ленин,— вытекает с очевидностью, что она может принимать
бесконечно разнообразные формы и что каждый сколько-нибудь «но¬
вый» вопрос, сколько-нибудь неожиданный и непредвиденный поворот
событий, хотя бы этот поворот только в миниатюрной степени и на самый
недолгий срок изменял основную линию развития,— неизбежно будут
вызывать всегда те или иные разновидности ревизионизма» (Соч., т. 15,
стр. 23).
Философской основой этой идеологии и политики является ползучий
эмпиризм, позитивизм, прагматизм. С точки зрения философии позити¬
визма, махизма, прагматизма, которую усвоили современные ревизиони¬
сты, объективной истины нет и быть не может, ибо все наше познание
«субъективно», истина сводится к идеалистически понимаемому опыту
(социальному или индивидуальному), содержание которого также
субъективно. С этой точки зрения истинно все, что мне полезно и
выгодно считать истиной. Религия полезна и выгодна для буржуазии, зна¬
чит, она «истина» для нее. Проблема соответствия знания объективной
реальности снимается. Так «удобнее» с точки зрения махистского, субъек¬
тивистского принципа «экономии мышления». Таково философское
обоснование лживой буржуазной идеологии и политики. Но при помощи

10
ПЕРЕДОВАЯ
такой идеологии и политики нельзя покорить силы природы и познать
объективные законы развития общества. Для этого нужна научная тео¬
рия, правильно отражающая объективный мир, дающая объективную
истину, не зависящую от сознания человека и человечества. Практика че¬
ловечества требует именно такой, объективной истины, и она в состоянии,
безусловно, отделить ее от лжи и заблуждения. Но для этого надо отка¬
заться от субъективно-идеалистического понимания истины, опыта, прак¬
тики и встать на точку зрения материализма.
Ленинская критика богдановского, махистского, отрицания объек¬
тивной истины разоблачает, по сути дела, и все современные субъективно-
идеалистические теории в философии, в социологии, в естествознании,
теории, сводящие все положения науки к субъективным формам нашего
сознания, к условным знакам, символам, не отражающим объективной
реальности, к удобным схемам, к соображениям выгоды. Все эти теории
враждебны науке, подрывают ее основы, принижают истинное знание,
приравнивая его к мифологии, религии, мистике.
Разоблачая ревизионистские попытки соединения марксизма с эмпи¬
риокритицизмом, В. И. Ленин постоянно настаивал на неразрывном един¬
стве всех составных частей марксизма, его философии, политической эко¬
номии и теории научного социализма, на внутреннем единстве марксист¬
ской философии. Главное, что объединяет марксистскую философию в
стройную последовательную систему взглядов,— это материалистическое
решение основного вопроса философии, последовательное проведение ма¬
териалистической точки зрения при решении всех вопросов теории позна¬
ния, всех вопросов наук о природе и обществе. «В этой философии мар¬
ксизма,— писал Ленин,—вылитой из одного куска стали, нельзя вынуть
ни одной основной посылки, ни одной существенной части, не отходя от
объективной истины, не падая в объятия буржуазно-реакционной лжи»
(Соч., т. 14, стр. 312). Органическая внутренняя целостность — неотъемле¬
мая черта марксистской философии. Нельзя поэтому, не впадая в софи¬
стику и эклектику, подвергать пересмотру одну из частей марксистской
философии и считать себя последовательным марксистом в другой ее
части.
Эти ленинские идеи имеют величайшее значение и в наши дни для
оценки и критики современного ревизионизма. Всякий ревизионизм есть
отход от революционной классовой позиции пролетариата в идеологии и
политике на позиции реакционной буржуазии. Но природа ревизионизма
такова, что каждый ревизионист в отдельности отрицает какую-либо одну
сторону, часть, принцип марксизма, признавая на словах другие стороны,
части, принципы, которые кажутся в отдельности более приемлемыми
тем или другим слоям буржуазии в той или иной исторической обстанов¬
ке. Именно в этом источник стремлений ревизионистов расчленить мар¬
ксизм на части, представить их как якобы независимые друг от друга,
которые можно вырвать из целого, не искажая этим существа марксизма
в целом.
Ревизионистов объединяют, собственно, не принципы — у них нет
цельной теории, системы взглядов,— их объединяет только общее стрем¬
ление: пересмотреть марксизм так, что’бы он был приемлем для того или
иного слоя буржуазии. Отсюда вырастают софистика и эклектика.
Разоблачая непоследовательность и эклектизм в философии Богда¬
нова» Ленин отмечал, что субъективно Богданов хотел бы бороться
против реакции, но, желая «дополнить» марксизм махизмом, он стал на
деле ее орудием. Мертвый махистский привесок «против воли и незави¬
симо от сознания Богданова превращает его философию в служебное
орудие Шубертов-Зольдернов и прочих реакционеров, которые на ты¬
сячи ладов с сотни профессорских кафедр распространяют вот это самое
мертвое за живое, против живого, с целью задушить живое» (там же,
стр. 311).

ПЕРЕДОВАЯ
11
III
Эта характерная черта реакционной буржуазной философии — «вы¬
давать мертвое за живое с целью задушить живое» — особенно ярко про¬
явилась в попытках эмпириокритицизма извратить сущность революции в
естествознании, раскрытию подлинного смысла которой Ленин уделил
большое внимание в своей книге.
Ленин подчеркивал, что «связь новой физики или, вернее, определен¬
ной школы в новой физике с махизмом и другими разновидностями со¬
временной идеалистической философии не подлежит ни малейшему со¬
мнению. Разбирать махизм, игнорируя эту связь,— как делает Плеха¬
нов,— значит издеваться над духом диалектического материализма, т. е.
жертвовать методом Энгельса ради той или иной буквы у Энгельса». Ма¬
хистам, продолжает Ленин, мы ставим в упрек не пересмотр «формы» ма¬
териализма, который необходим, «а их чисто ревизионистский прием —
изменять сути материализма под видом критики формы его»...» (там же,
стр. 238—239).
Важно заметить, что философские ревизионисты, некритически по¬
вторявшие «новейшие» измышления буржуазной философии, даже «не за¬
метили» кризиса в естествознании, а восприняли реакционные, субъек¬
тивно-идеалистические выводы из новых открытий в качестве «новейших
достижений естествознания». Напротив, Ленин прямо исходит из задачи
отсечь реакционные, болезненные наросты на здоровом, растущем теле
науки и тем обеспечить ей широкие возможности постижения объектив¬
ной истины. Этой цели и было подчинено обнажение гносеологических
и социальных корней реакционных поползновений в науке. Социальные
корни этого явления В. И. Ленин обнаружил в обострении противоречий
капитализма, в наступлении реакции в сфере идеологии и политики.
Несмотря на загнивание капитализма в эпоху империализма, производ¬
ство продолжает расти, и даже гораздо быстрее, чем в предшествующий
период, обостряя самые глубокие и коренные экономические, социаль¬
ные, классовые противоречия, противоречия в области политики и идео¬
логии. Быстрое развитие техники производства стимулировало бурный
рост естествознания, углубление познания законов природы. Но насту¬
пившая реакция в области идеологической жизни, враждебность господ¬
ствующей буржуазной идеологии научному мировоззрению марксизма
отгораживают ученых от диалектического материализма, лишают их воз¬
можности сознательно стать на позиции научной, диалектико-материали¬
стической философии.
Естествознание XX века уже не могло успешно развиваться на базе
прежнего, механистического материализма XVIII века. Оно двигалось
вперед, к диалектическому материализму стихийно, ощупью, зигзагами.
Ленин не только вскрыл крайнюю реакционность махистских вы¬
ступлений против сознательного диалектического материализма, но и за¬
щитил стихийный материализм естествознания начала XX века от пози¬
тивистских фальсификаций.
Подчеркивая неискоренимость стихийного материализма естество¬
испытателей, Ленин вместе с тем отмечал, что ученые, ограничивающие¬
ся стихийным материализмом, «будут беспомощны в своих философских
выводах и обобщениях. Ибо естествознание прогрессирует так быстро,
переживает период такой глубокой революционной ломки во всех обла¬
стях, что без философских выводов естествознанию не обойтись ни в коем
случае» (Соч., т. 33, стр. 208). Анализируя прогресс науки XX века, Ленин
доказал необходимость для естествоиспытателей сознательно встать на
позиции диалектического материализма.
Вскрывая сущность революции в естествознании и причины кризи¬
са его, смысл отношения махизма к открытиям физики конца XIX — нача¬
ла XX века, раскрывая гносеологическое значение борьбы двух направле¬

12
ПЕРЕДОВАЯ
ний в физике, В. И. Ленин демонстрирует творческую мощь диалекти¬
ческого материализма и показывает абсолютную несостоятельность идеа¬
лизма. Взяв для анализа вопрос о связи движения и материи, В. И. Ленин
сумел^ вскрыть за различными решениями этой проблемы борьбу двух
партий в философии — борьбу материализма с различными течениями
идеализма. В связи с новыми открытиями в физике, которые привели к
ломке старых понятий и представлений о материи, ее структуре и свой¬
ствах, идеалистически настроенные ученые пришли к выводу, что исче¬
зают не старые границы наших знаний о материи, а сама материя как
объективная реальность. Остается одно движение... субъективных пред¬
ставлений, не содержащих объективной истины. Разоблачая эти вывер¬
ты, Ленин писал: «Движению представлений, восприятий и т. д. соот¬
ветствует движение материи вне меня... Тот фокус, который проделы¬
вается обыкновенно с отрицанием материи, с допущением движения без
материи, состоит в том, что умалчивается об отношении материи к мыс¬
ли. Дело представляется так, как будто бы этого отношения не было,
а в действительности оно протаскивается тайком, остается невысказан¬
ным в начале рассуждения, но выплывает более или менее незаметным
образом впоследствии» (Соч., т. 14, стр. 254).
Суть кризиса современной физики, как неоднократно подчеркивал
Ленин, состоит в отступлении от прямого, решительного признания объек¬
тивной истинности научного познания.
Гениальный ленинский анализ сущности революции и причин кризи¬
са в естествознании неопровержимо доказал, что единственно верным
выходом из кризиса естествознания является усвоение естествознанием
теории познания диалектического материализма, победа материализма
над идеализмом.
В своем гениальном труде Ленин рассмотрел такие философские
проблемы естествознания, как вопрос о неразрывности материи и дви¬
жения, о значении применения математики в прогрессе научного позна¬
ния, об объективности и неразрывности пространства и времени, об объ¬
ективном характере причинности, о неисчерпаемости материи и ее науч¬
ного познания. Глубина ленинской характеристики основных принципи¬
альных явлений в развитии естествознания XX века позволяет охаракте¬
ризовать весь последующий период материалистического обобщения до¬
стижений науки как новый, ленинский этап в разработке философских
проблем естествознания.
Пятидесятилетие, протекшее со времени выхода книги Ленина,—
это эпоха бурного развития естествознания. Все больше выявляется, что
даже такие замечательные естественнонаучные обобщения XX века,
как теория относительности и квантовая механика, обладают ограни¬
ченной применимостью. Наука все глубже проникает в тайны реального
мира, все полнее подтверждает ленинский тезис о неисчерпаемости
материи.
После открытия сложной структуры атомов дальнейшее продвиже¬
ние в глубины микромира вскрыло множество так называемых элемен¬
тарных частиц — протонов, нейтронов и др. Эти частицы оказались исклю¬
чительно сложными и многообразными по своим свойствам и взаимо¬
связям. В последнее время физика экспериментально нащупывает «ядро»
и «периферию» у протона. Дальнейшие поиски науки будут подтверждать
гениальный ленинский тезис о неисчерпаемости материи вглубь, о без¬
граничности познания. Современная физика все глубже вскрывает орга¬
ническую связь гравитационного, электромагнитного и ядерного движе¬
ния с соответствующими полями, конкретизируя тем самым ленинский
тезис о неразрывности материи и движения. Наука показывает единство
и взаимопереход различных полей, приближаясь к единой физической
картине мира, подтверждая глубокое ленинское указание о том, что есте¬
ствознание ведет к познанию единства материи.

ПЕРЕДОВАЯ
13
Сейчас во главе научного прогресса стоит советская наука, созна¬
тельно руководствующаяся философскими заветами Ленина и прославив¬
шаяся на весь мир такими великими научно-техническими достижениями,
как создание первой атомной электростанции, запуск искусственных
спутников Земли и Солнца, такими глубокими теоретическими исследо¬
ваниями, как работы по теории цепных реакций и изучению эффекта Ва¬
вилова— Черенкова, удостоенные Нобелевских премий.
Выполняя ленинские заветы, наш философский фронт должен еще
больше крепить связь с естествознанием, не останавливаться на повто¬
рении уже завоеванных истин марксистской философии, творчески при¬
менять принципы диалектического материализма к анализу теоретиче¬
ских проблем науки, обогащать содержание марксистской философии об¬
общением новых данных естествознания.
IV
Большое методологическое значение для разоблачения реакционной
сущности современной буржуазной философии и социологии имеет ленин¬
ский анализ эмпириокритицизма «в его историческом развитии, в его свя¬
зи и соотношении с другими философскими направлениями» (там же,
стр. 181), определение его места в идеологической борьбе классов, его
отношения к борьбе партий в философии.
Рассматривая отношение основателей эмпириокритицизма к Канту,
Ленин прослеживает эволюцию этой школы, критиковавшей Канта с
юмистской и берклеанской точки зрения, то есть определяет подлинные
философские истоки махизма.
Вскрывая отношение эмпириокритицизма к одной из реакционнейших
школ буржуазной философии, к школе так называемых имманентов —
Шуппе, Леклер, Ремке и Шуберт-Зольдерн,— Ленин показывает, что обе
эти школы поддерживают друг друга. Ленин обнажает лакейскую
позицию, занятую махизмом в отношении поповщины.
Обнажая социальную и гносеологическую сущность эмпириокрити¬
цизма, раскрывая типичные приемы и методы борьбы махистов против
материализма, В. И. Ленин в то же время обнаруживает типичные тен¬
денции всей буржуазной философии эпохи империализма, которые по¬
лучили дальнейшее развитие в нашу эпоху — эпоху всеобщего кризиса
империализма.
Одной из особенностей современной буржуазной философии являет¬
ся возрождение гносеологических принципов, давно уже отвергнутых
историческим прогрессом науки,— принципов, последовательное проведе¬
ние которых было возможно лишь при условии откровенной философ¬
ской поддержки религии. Сведение эмпириокритицизма к его подлинным
философским истокам (юмизму и берклеанству) оказалось поэтому мощ¬
ным оружием критики идеализма. Если бы Богданов, Берман или База¬
ров прямо заявили, что их учителя — буржуазные философы — пропове¬
дуют реакционные взгляды епископа Джона Беркли, то какой же ува¬
жающий себя рабочий стал бы их слушать? Поэтому они и преподносили
свои субъективно-идеалистические выверты и поповские теории под ви¬
дом философии естествознания XX века.
Современные ревизионисты идут по стопам ревизионистов начала
XX века: та же трескотня о «грубости и упрощенности» марксистского де¬
ления философии на две непримиримые партии, те же попытки «прими¬
рить» социалистическую идеологию с буржуазной, материализм с идеа¬
лизмом, науку с религией, те же претензии на «творческое развитие» мар¬
ксизма, то есть «дополнение» его новейшими теориями буржуазной фило¬
софии и социологии, якобы обобщающими последние данные естествозна¬
ния и новейшие явления в экономике и политике капитализма, те же на¬
падки на марксизм и марксистов, которые-де не хотят отказаться от сво¬

14
ПЕРЕДОВАЯ
их «догм», то есть коренных принципов, якобы «не подтвердившихся»,
«опровергнутых» развитием капитализма.
Словом, как все буржуазные философы, так и ревизионисты едино¬
душно ополчаются против партийной последовательности марксизма-ле-
нинизма, в том числе и его философских основ. Поэтому закономерно, что
в борьбе с буржуазной философией и ревизионизмом Ленин встал на за¬
щиту партийности диалектического и исторического материализма, вы¬
ступил с учением о партийности всякой философии. В «Материализме и
эмпириокритицизме» Ленин дает развернутое учение о партийности идео¬
логии. Разработку этого учения Ленин начал с первых же шагов своей
деятельности в борьбе против буржуазного объективизма, теорий о вне-
классовости и надклассовости идеологии, против скудоумных попыток
стать «выше» и материализма и идеализма... путем эклектического соче¬
тания и шарлатанского примирения двух взаимоисключающих решений
основного вопроса философии.
В современных условиях реакционные силы и классы широко исполь¬
зуют идею «внеклассовой» идеологии и культуры с тем, чтобы идейно
разоружить народы, затемнить классовое сознание трудящихся, парали¬
зовать их волю к борьбе за независимость, свободу и социализм. Реви¬
зионисты своими нападками на марксизм-ленинизм, на его принцип пар¬
тийности содействуют осуществлению этих реакционных целей. Сейчас,
как и пятьдесят лет назад, представители различных течений позити¬
визма изо всех сил пытаются доказать, что противопоставление мате¬
риализма идеализму «устарело», утратило всякий смысл. В полном со¬
гласии с ними преподобные отцы-иезуиты вроде Веттера доказывают,
будто принцип партийности диалектического материализма противоречит
последовательному отстаиванию объективной истины. Таким образом, со¬
здается своеобразный «блок», направленный против марксистско-ленин¬
ской философии, охватывающий и представителей новейших вариантов
богословской метафизики, и сторонников ее позитивистского отрицания,
и ревизионистских «критиков» марксизма.
Определяя общественную роль тех или иных идей, В. И. Ленин про¬
водит строгое различие между благими, субъективными намерениями лю¬
дей, выдвинувших эти идеи, и объективной общественной значимостью
последних, их ролью в идеологической борьбе классов. Борьба партий в
философии — идеализма и материализма — «в последнем счете выражает
тенденции и идеологию враждебных классов современного общества»
(там же, стр. 343). Говоря о претензиях Авенариуса основать «свою»
маленькую философскую школку, В. И. Ленин подчеркивает, что «на деле,
в общей обстановке борьбы идей и направлений современного общества,
объективная роль этих гносеологических ухищрений одна и только одна:
расчищать дорогу идеализму и фидеизму, служить им верную службу»
(там же, стр. 327). Объективно и Мах и Авенариус выступали в роли
«дипломированных лакеев фидеизма». В эту компанию попали и неко¬
торые социал-демократы, поверившие на слово своим новым, махистским
учителям, которые объявили марксизм опровергнутым новыми открыти¬
ями. Ленин едко высмеивал Луначарского и других «ищущих» авторов
«Очерков»: «Не вы ищете, а вас ищут, вот в чем беда!»
Обращаясь к махистам, которые хотели «дополнить» и «обогатить»
марксизм «открытиями» своих учителей-эмпириокритиков, Ленин писал:
«Те глупенькие «теоретические» ухищрения (с «энергетикой», с «элемен¬
тами», «интроекцией» и т. п.), которым вы наивно верите, остаются в пре¬
делах узенькой, миниатюрной школки, а идейная и общественная тен¬
денция этих ухищрений улавливается сразу Уордами, неокритицистами,
имманентами, Лопатиными, прагматистами и служит свою службу.
Увлечение эмпириокритицизмом и «физическим» идеализмом так же бы¬
стро проходит, как увлечение неокантианством и «физиологическим» идеа¬
лизмом, а фидеизм с каждого такого увлечения берет себе добычу, на

ПЕРЕДОВАЯ
15
тысячи ладов видоизменяя свои ухищрения в пользу философского идеа¬
лизма» (там же, стр. 328).
Эти слова Ленина исключительно злободневны и сегодня: реакци¬
онная идеология ныне особенно настойчиво ищет любую лазейку, любую
щель, любое идейное шатание и заблуждение, чтобы продлить существо¬
вание насквозь прогнившего буржуазного строя.
Кто не учитывает классового характера и роли философских идей
в идеологической борьбе двух мировых систем, кто забывает, что «в со¬
временном мире идет ожесточенная борьба двух идеологий — социалисти¬
ческой и буржуазной» (Н. С. Хрущев), в которой не может быть ней¬
тральных, кто допускает возможность нейтралитета, аполитичности, бес¬
партийности в этой борьбе, тот волей или неволей оказывается в лагере
реакции. Такова логика борьбы классов, независимая от намерений и
сознания людей. Ленинское учение о партийности философии, идеоло¬
гии, науки — теоретическое обобщение острой идейной классовой борьбы,
неизбежной в эпоху глубочайшей социальной революции, переживаемой
человечеством. Только с этих позиций можно понять всю реакционность
тупоумной болтовни буржуазных философов и их ревизионистских при¬
служников о беспартийности философии.
Всей своей замечательной книгой Ленин разоблачает реакционность
претензий эмпириокритиков на беспартийность. «Эмпириокритицизм
весь... претендует на беспартийность и в философии и в общественной
науке. Ни социализм, ни либерализм. Не разграничение коренных и не¬
примиримых направлений в философии, материализма и идеализма, а
стремление подняться выше их. Мы проследили,— пишет Ланин,— эту
тенденцию махизма на длинном ряде вопросов гносеологии, и мы не впра¬
ве удивляться, встречая ее в социологии» (Соч., т. 14, стр. 304).
Особый параграф шестой главы «Партии в философии и философские
безголовцы» специально посвящен теоретическому обоснованию принци¬
па партийности как объективной закономерности развития всей предше¬
ствующей и современной философии.
Последовательную и беспощадную борьбу против партии «середины»,
которую проводили Маркс и Энгельс, Ленин называет величайшей и са¬
мой ценной традицией марксистской философии. Ленин высоко ценил
И. Дицгена за его беспощадную борьбу против партии «середины» — этой
самой гнусной партии, партии лакеев фидеизма и поповщины, партии, от¬
крывающей дорогу религии. Партийность диалектического материализма
исходит из ясного понимания борьбы основных направлений, лагерей в
философии, вскрывает реакционность 1всяких попыток затушевывания,
игнорирования, отрицания объективной закономерности развития фило¬
софии, поисков «третьего» пути в философии.
Это положение Ленин всесторонне обосновал, критикуя махистов.
«Через все писания, всех махистов,— писал Ленин,— красной нитью про¬
ходит тупоумная претензия «подняться выше» материализма и идеализ¬
ма, превзойти это «устарелое» противоположение, а на деле вся эта бра-
гия ежеминутно оступается в идеализм, ведя сплошную и неуклонную
борьбу с материализмом» (там же, стр. 326—327).
Ленин убедительно показал, что объективная сущность махизма ска¬
зывается на его отношении к религии и естествознанию, «превосходно
иллюстрирует это действительное классовое использование буржуазной
реакцией эмпириокритицизма» (там же, стр. 329).
Марксизм делает единственно верный, последовательный вывод из
учета этой закономерности развития философии в условиях классового
общества: он с самого начала открыто ставит свою философию на службу
рабочему классу. Марксизм исходит из того, что позиция революцион¬
ного пролетариата является позицией той общественной силы, которая
способна освободить не только себя, но и все человечество от всякого
социального гнета, от всякой эксплуатации, предрассудков классового

16
ПЕРЕДОВАЯ
общества и обеспечить подлинную свободу научного познания дейст¬
вительности.
Ленин показал, что пролетарская партийность совпадает с высшей
научностью и объективностью во всех исследованиях, поэтому принцип
пролетарской партийности оплодотворяет научную мысль.
Принцип партийности философии требует от марксиста умения свя¬
зывать теорию с практикой общественных преобразований, с классовой
борьбой пролетариата и его партии, ясного понимания того факта, что
«политическая линия марксизма... неразрывно связана с его философски¬
ми основами» (В. И. Ленин. Соч., т. 15, стр. 374).
Такое понимание партийности философии своим острием направлено
против догматического цепляния за старые формулы, начетнического по¬
вторения давно решенных вопросов. Именно партийность, целеустремлен¬
ность требуют от теоретических работников творческого подхода к фило¬
софии, постоянного развития ее, обогащения новыми положениями и вы¬
водами.
Разоблачая буржуазные и ревизионистские фразы об односторонно¬
сти и узости материализма, В. И. Ленин писал: «Гениальность Маркса
и Энгельса состоит как раз в том, что в течение очень долгого периода,
почти полустолетия, они развивали материализм, двигали вперед одно
основное направление в философии, не топтались на повторении решен¬
ных уже гносеологических вопросов, а проводили последовательно,— по¬
казывали, как надо проводить тот же материализм в области обществен¬
ных наук...» (Соч., т. 14, стр. 321).
Партийность диалектического материализма ничего общего не имеет
с узколобым сектантством в философии, она не отрывает марксизм от
завоеваний всей предшествующей мысли человечества, а, наоборот, вы¬
ступает надежным руководством в использовании всего ценного в куль¬
турном наследии прошлых эпох. Партийность диалектического материа¬
лизма служит надежным компасом и в отношении к современной бур¬
жуазной науке. Маркс, Энгельс и Ленин показали нам блестящий образец
того, как надо использовать лучшие достижения буржуазной науки, ис¬
следования буржуазных ученых не только в естествознании, но и в поли¬
тической экономии, в исторической науке, в логике и социологии. Это
использование предполагает умение отсекать от ценных конкретных ис¬
следований, которые содержатся в трудах буржуазных ученых, те реак¬
ционные выводы, которые делаются ими из анализа фактов. Задача
марксистов, писал В. И. Ленин, суметь усвоить себе и переработать те
завоевания, которые делаются этими учеными, «и уметь отсечь их реакци¬
онную тенденцию, уметь вести свою линию и бороться со всей линией
враждебных нам сил и классов» (там же, стр. 328).
Ленинский принцип партийности философии является могучим ору¬
жием коммунистических и рабочих партий в борьбе против современной
буржуазной философии и ревизионизма, за чистоту коммунистической
идеологии.
Диалектический материализм является ныне мировоззрением миллио¬
нов людей, борющихся за победу социализма, строящих коммунистиче¬
ское общество — светлое будущее всего человечества.
Мысли передовых людей мира глубоко выразил Жолио-Кюри:
«С какой силой и размахом обнаруживает себя ныне огромный прогресс,
обязанный труду Маркса, который научным методом открыл основные
законы развития человеческого общества!.. Как ценно для нас обогаще¬
ние марксизма и прямые доказательства верности его метода, данные
Лениным и его учениками на опыте русской революции и строительства
советской системы!»
В Декларации представителей Совещания коммунистических и рабо¬
чих партий особо подчеркнуто, что диалектический материализм правиль¬
но отражает всеобщие законы развития природы, общества и человече¬

ПЕРЕДОВАЯ
17
ского мышления. Только он пригоден для научного объяснения прошлого
и настоящего, для предвидения будущего, для революционного преобра¬
зования общества. Если марксистская политическая партия, говорится в
Декларации, не будет исходить из диалектического материализма, «то это
приведет к возникновению односторонности и субъективизма, к закосте-
нению мысли, к отрыву от практики и к потере способности давать соот¬
ветствующий анализ вещам и явлениям, к ревизионистским или догмати¬
ческим ошибкам и к ошибкам в политике. Применение диалектического
материализма в практической работе, воспитание кадровых работников и
широких масс в духе марксизма-ленинизма — это одна из актуальных за¬
дач коммунистических и рабочих партий». В современной идеологической
борьбе роль гениальных ленинских идей постоянно возрастает. Все более
широкие слои человечества убеждаются в гуманизме, величии и истин¬
ности марксизма-ленинизма.
Всемирно-исторической демонстрацией силы и жизненности мар¬
ксизма-ленинизма, диалектического материализма, неисчерпаемости его
творческих возможностей является XXI съезд КПСС, решения которого
обогатили марксистско-ленинскую теорию новыми положениями о зако¬
номерностях перехода общества от социализма к коммунизму. Всесто¬
ронне обоснованная программа коммунистического строительства, приня¬
тая съездом,— еще одно замечательное свидетельство неразрывного един¬
ства теории и практики в марксистско-ленинском учении, его творческого
характера и силы. Продемонстрированное съездом монолитное единство
коммунистических и рабочих партий еще раз показало, что только мар¬
ксизм-ленинизм способен освещать человечеству пути перехода от капи¬
тализма к социализму и коммунизму. XXI съезд нанес сокрушительный,
решающий удар по ревизионизму, который парализует революционную
энергию рабочего класса, настаивает на сохранении и реставрации капи¬
тализма. Тем самым XXI съезд КПСС укрепил несокрушимую уверен¬
ность международного пролетариата, трудящихся всех стран в оконча¬
тельном и полном торжестве социализма во всем мире, вселил в рабо¬
чий класс капиталистических стран новые силы и энергию, вдохновил
трудящихся всего мира на новые успехи в борьбе за мир, демократию и
социализм, в борьбе за всеобщее торжество высоких идеалов коммунизма.
2. «Вопросы философии» № 5.

Великий вклад в марксистскую
теорию познания
М. М. РОЗЕНТАЛЬ
Пятидесятилетие «Материализма и эмпириокритицизма» В. И. Ле¬
нина можно по праву считать триумфальным юбилеем марксистской фи¬
лософии в целом, марксистской теории познания и логики в частности,
поскольку ленинское произведение посвящено преимущественно этим во¬
просам. Великое ленинское творение не было немым свидетелем совер¬
шавшейся со дня его выхода полувековой истории. Оно было активным
участником неслыханной по размаху и напряжению борьбы, перевернув¬
шей в последующие десятилетия весь мир. Октябрьская социалистиче¬
ская революция взяла его в числе других творений марксистской мысли
на свое вооружение. По этой книге учились и учатся сегодня овладевать
научно-материалистическим мировоззрением миллионы борцов за новый
строй жизни во всех концах земного шара. Со всей справедливостью
можно сказать, что это ленинское произведение, как боевое знамя, нахо¬
дилось в гуще самых горячих сражений, которые вели марксисты против
своих идеалистических противников, отстаивая ясный и неопровержи¬
мый взгляд на природу, на цели научного познания, на истину. Это кни¬
га-борец, книга высочайшего взлета творческой марксистской мысли, ко¬
торая служила и еще многие годы будет служить руководством в слож¬
ных и трудных вопросах человеческого познания.
Несомненно, значение «Материализма и эмпириокритицизма» гораз¬
до шире и выходит за рамки одних лишь гносеологических вопросов.
В нем, в сущности, освещены коренные принципы марксистского миро¬
воззрения, в том числе и материалистического понимания истории. Но,
как уже было выше замечено, проблемы теории познания и логики яв¬
ляются здесь центральными, и так как всем ходом современной философ¬
ской борьбы эти проблемы выдвинуты на один из первых планов, нам
хочется осветить значение ленинского произведения именно под этим
углом зрения.
1.	В чем неослабевающая сила «Материализма и эмпириокритицизма»?
Хорошо известны побудительные мотивы, заставившие Ленина
взяться за перо и написать эту книгу. С одной стороны, поражение рево¬
люции 1905 года вызвало среди части интеллигенции разброд и уныние,
неверие в какие бы то ни было объективные законы общественного раз¬
вития. Это нашло свое отражение во всевозможных философских теорий¬
ках, проповедовавших скептицизм и нигилистическое отношение к созна¬
тельной борьбе за революционное переустройство общества. С другой
стороны, начавшаяся с конца XIX века революция в области физики,
связанная с ломкой устаревших взглядов на материю, породила идеали¬
стические тенденции в среде естествоиспытателей, которые были подхва¬

ВЕЛИКИЙ ВКЛАД В МАРКСИСТСКУЮ ТЕОРИЮ ПОЗНАНИЯ
19
чены сознательными врагами материализма и всячеоки раздувались в це¬
лях укрепления позиций идеалистической философии.
Таким образом, имелись налицо два, казалось бы, внешних друг
другу и не связанных между собой процесса: первая русская революция
и революция в естествознании. Но только при поверхностном взгляде на
эта события они могли казаться не связанными, внешними по отношению
друг к другу. В действительности же, хотя они непосредственно и были
вызваны разными силами, в их глубочайшей сущности проявилась одна
и та же причина:	назревающий	величайший	переворот
в жизни человечества. Революция 1905 года была первой пробой,
«генеральной репетицией» Октябрьской революции, ознаменовавшей ко¬
ренной перелом в мировом историческом развитии. Открытие электро¬
на, радиоактивности и проч. положило начало таким переменам в науке
и технике, социальная природа которых не вызывает сомнений. Это были
предвестники того, что развитие науки и техники перерастает узкие,
исторически ограниченные рамки капиталистического строя и требует
для использования всех возможностей, заключенных в них, новой орга¬
низации общества. Открытия физики того времени были истоком нового,
атомного века, столь же чуждого природе капитализма, как в свое время
век пара был несовместим с природой феодализма.
Оба эти события привали в движение враждебные человеческому
прогрессу силы, которые использовали их для наступления на материа¬
листическое мировоззрение. Главным объектом, против которого эти
враждебные силы направляли свои стрелы, стали материалистическая
теория познания, учение об объективной истине, об объективности зако¬
нов природы и общества. В том, что именно гносеолопия оказалась глав¬
ным объектом борьбы в этот период, не было ничего случайного. Ленин
недаром отмечал, что новейшая идеалистическая философия «специали¬
зируется на гносеологии». Именно через посредство идеалистически из¬
вращаемой теории познания можно было протащить идею о том, что
нет никакой прочной и независимой от человеческого сознания истины,
следовательно, нет никакого объективного порядка, закономерности раз¬
вития в природе и обществе. Эта идея наиболее соответствует интересам
буржуазии в период, когда назрела ее гибель и победа новых социаль¬
ных порядков.
У нас нет никакого желания укладывать сложные условия раз-вития
общества и науки этого периода в вульгарно-социологическую схему
с тем, чтобы непосредственно из «общественного бытия» выводить
те или иные философские теории. Как известно,—об этом мы скажем
дальше — гносеологические и логические проблемы выдвинулись в конце
XIX. века в разряд актуальных вследствие закономерного развития са¬
мой науки, глубочайших потребностей философского осмысления и об¬
общения ее новейших открытий. Нет никакого сомнения, что идеалисти¬
ческие шатания были порождены и некоторыми специфическими «внут¬
ренними» причинами развития науки в новейшее время; это отмечал
Ленин, говоря, например, о математизации науки. Но вместе с тем мы
отступили бы от марксистских требований классового анализа идеологи¬
ческих явлений, если бы не видели социальной подоплеки борьбы, раз¬
вернувшейся вокруг таких вопросов, как вопросы о том, существуют ли
объективная истина, объективные законы природы, причинность, необ¬
ходимость и т. п., отражает ли познание эти законы или оно имеет чисто
субъективный, произвольный характер и т. д. Разве не эти же вопросы
продолжают быть главными в нашей борьбе против буржуазной филосо¬
фии и ныне, спустя полвека после выхода в свет «Материализма и
эмпириокритицизма»?
Совершенно очевидно, что в специализации современной идеалисти¬
ческой философии на гносеологии и в ее борьбе против признания суще¬
ствования объективной истины нет ничего случайного. Идеология умира¬

20
М. М. РОЗЕНТАЛЬ
ющей буржуазии страшится, как огня, признания того, что развитие дей¬
ствительности следует своим законам и что научное знание отражает эти
законы, что борющееся человечество совершает революцию на основе
этих законов. Поэтому отрицание истины — ее девиз. Или, как выразил¬
ся один из героев превосходного романа Мориака «Дорога в никуда»,
в котором отражены гниение и распад буржуазного общества: «Смерть —
единственная бесспорная истина, единственная достоверность. ...А если и
есть что-нибудь еще, мы этого не знаем». Мы видим лишь «клубы тума¬
на и облаков, затягивающих зияющую бездну». «Зачем же говорить
о каких-то преобразованиях, о революциях?» Все это-де бессмысленно
и не имеет значения.
Конечно, буржуазия не собирается так легко сдаться и умереть, но
опутать человеческое сознание «клубами тумана и облакоз», вдолбить
в головы людей мысль о том, что мы ничего не знаем и не можем знать
об этой зияющей бездне бытия, которая называется миром, — в этом она
глубоко заинтересована. И ее философы идут навстречу классовому ин¬
тересу буржуазии, сознает ли каждый из них эту объективную логику
своих взглядов или не сознает.
Выступление Ленина против идеалистического извращения сущ¬
ности познания и научной истины наносило удар по этому стремлению
буржуазных идеологов и всякого рода их союзников из лагеря мелко¬
буржуазной интеллигенции отравить сознание и разум человечества.
И неослабевающее значение «Материализма и эмпириокритицизма» со¬
стоит до сих пор в том, что он и теперь помогает бороться с этой главен¬
ствующей идеей современной буржуазной философии, вселяя в умы лю¬
дей твердое убеждение в объективном существовании законов природы
и общества и подчеркивая активную роль человеческого сознания и
практической деятельности людей.
Но дело не только в этом. Мы уже отметили, что вопросы гносеоло¬
гии были поставлены на очередь дня самими потребностями развиваю¬
щейся науки. Быстрая смена одних взглядов другими, крушение неко¬
торых вековых, казалось бы, непоколебимых устоев науки, воспринимав¬
шихся как нечто абсолютное, порождали представления о том, что нет
и не может быть в познании объективной истины. Новые великие откры¬
тия науки требовали, однако, не только защиты материализма от поку¬
шений идеализма вообще, так сказать, защиты общих оценок с позиций
марксистской теории познания материалистического существа новых
данных науки. Это также было важно, но не это составляло главную
трудность. Революция в физике нуждалась в таком философском ору¬
жии, в таком способе мышления, которое не только позволило бы по¬
нять и определить генеральную «стратегическую» линию развития на¬
уки, но и могло бы быть активным фактором, могучим стимулом самого
этого развития.
Мы знаем, что таким оружием, таким способом мышления мог стать
лишь диалектический материализм. И в этот переломный для науки пе¬
риод с поразительной ясностью проявилась взаимная зависимость
естествознания и философии. Не только дальнейшее развитие науки
уперлось в необходимость философского инструмента истинного мышле¬
ния, но и сама философия, чтобы быть таким инструментом, должна бы¬
ла впитать в себя плоды новейшей научной революции, переплавить их
в соответствующие философские понятия и категории, засверкать новы¬
ми гранями, новыми оттенками подхода к природе и к процессу ее отра¬
жения в мышлении.
Никто лучше, чем Ленин, не понял этой задачи, вставшей перед мар¬
ксистской философией. Ленинский подход к решению эгой труднейшей
задачи служит поучительным примером того, как философия должна
выполнять свою роль. Ленин видел задачу философии в том, чтобы даль¬
нейшим творческим развитием самой философии на основе новых фак¬

ВЕЛ И КИ FI ВКЛАД В МАРКСИСТСКУЮ ТЕОРИЮ ПОЗНАНИЯ
21
тов науки, развитием метода познания, логических принципов мышления
вооружить научное знание правильным подходом к решению возникших
вопросов, пониманию сложных диалектических процессов отражения за¬
конов природы в человеческой голове. Именно в этом нуждалась больше
всего революция в физике. Из-за неумения подойти к новым вопросам
с точки зрения диалектической теории познания естествоиспытатели за¬
путывались в тине идеализма, подпадали под влияние махистской фило¬
софии.
Вместе с тем такое понимание задач философии позволило Ленину с
удивительной точностью предвидеть на многие десятилетия вперед ход
науки и высказать некоторые такие конкретные предположения, которые
затем блестяще оправдались (например, положение о неисчерпаемости
электрона).
Объяснение неоценимого значения «Материализма и эмпириокри¬
тицизма», его неувядаемой свежести нужно искать именно в том, что
Ленин в этом труде в соответствии с потребностями развития науки и
задачами новой исторической эпохи развил марксистскую диалектику,
особенно диалектическую теорию познания и логику, со всей силой ухва¬
тился за это «очередное звено», ибо таково было веление времени. Не
случайно Ленин не перестал и после выхода «Материализма и эмпирио¬
критицизма» заниматься этими проблемами. Нет никакого сомнения, что
«Философские тетради» являются прямым продолжением «Материа¬
лизма и эмпириокритицизма». Как и в этой последней, центральным
вопросом «Философских тетрадей» является диалектика, диалектическая
теория познания и логика. Как там, так и здесь Ленин оттачивает оружие
марксистского метода, ставит перед марксистами задачу разработки диа¬
лектической логики, высказывает гениальные идеи по поводу самого
существа теории познания л логики диалектического материализма. Это
потому так важно подчеркнуть, что одна из главных задач марксистской
философии на современном этапе состоит в продолжении этой работы,
начатой Лениным полвека назад.
Какие же вопросы марксистской теории познания и логики нашли
свое развитие в «Материализме и эмпириокритицизме»?
2.	О двух линиях в решении основного гносеологического вопроса
Как указывает сам Ленин в своей книге, одна из основных причин
разразившегося кризиса в естествознании состояла в отрицании того,
что новые физические теории отражают независимо от сознания людей
существующую реальность. Все спекуляции махизма строились именно
на утверждении, что раньше-де наука имела дело с объективной реаль¬
ностью, а новые ее открытия свидетельствуют об исчезновении материи,
о том, что теории суть только символы, знаки, создаваемые человече¬
ским умом для удобства, и никакого отношения не имеют к объективно¬
му миру.
Вполне понятно, что этому центральному вопросу теории познания
Ленин посвятил свое главное внимание. В борьбе против новейшего идеа¬
лизма он продолжал ту линию коренного разграничения двух основных
направлений в гносеологии, которую вели все материалисты и которая
нашла свое высшее научное выражение в материализме Маркса и
Энгельса. Но Ленин не мог просто повторять эту истину. При жизни
Маркса и Энгельса позитивистская философия только зарождалась и не
получила еще широкого распространения. В новое время идеализм при¬
обрел преимущественно позитивистское обличье. Конечно, не было недо¬
статка и в других, непозитивистских течениях, но, обрушив всю мощь
своих ударов против махизма, против позитивизма, Ленин прозорливо

22
М. М. РОЗЕНТАЛЬ
подметил основную тенденцию борьбы против науки, против материа-
лизма в новый исторический период.
Эта тенденция заключалась в том, что в новых условиях идеалисты
не посмели прямо отрицать материалистическую сущность естествозна¬
ния, выступить с открытым забралом в защиту идеализма, против мате¬
риалистической философии вообще. Откровенно защищать идею о про¬
явлении божественной или какой-либо иной сущности в атомах и элект¬
ронах становилось все труднее. Идеализм вынужден был изменить свою
стратегию борьбы. Идеалистическая философия стала протаскиваться
под видом отрицания основного гносеологического вопроса и указания
на принципиальную невозможность его решения. Позитивизм выдавал
себя за теорию, стоящую над материализмом и идеализмом, за «ней¬
тральную» философию, отказавшуюся от всяких «метафизических» во¬
просов и занимающуюся «только» гносеологическим объяснением данных
науки. Более того, поскольку-де позитивизм отказывается от такого рода
вопросов и не выходит за рамки объяснения науки, он усердно стал
напяливать на себя маску «реализма», что должно было свидетельство¬
вать о его тесных связях с «опытом» — только с опытом и ни с чем больше.
Анализируя данную особенность новейшего идеализма, Ленин в не¬
скольких словах вскрыл ее сущность. «В наше время,— писал он,— нель¬
зя философу не объявлять себя «реалистом» и «врагом идеализма». Пора
же понять это, господа махисты!» (Соч., т. 14, стр. 310). Эти ленинские
слова чрезвычайно метко объясняют, почему идеализм именно в форме
позитивизма или неопозитивизма мертвой хваткой вцепился в естество¬
знание, пытаясь его удушить в своих мягких объятиях. Другой, более
грубой форме идеализма труднее было бы проникнуть в науку. Насколь¬
ко правильно Ленин определил новую стратегию борьбы идеализма про¬
тив науки и материализма, свидетельствует последующее развертывание
событий. Не позитивизм ли, выступающий под самыми разнообразными
и крикливыми вывесками, был и остается пока той главной ударной си¬
лой философского идеализма, которая стремится приспособиться к но¬
вым достижениям науки и использовать теорию относительности, кванто¬
вую механику, ядерную физику, космологию и т. п. в целях борьбы про¬
тив материализма? Позитивизм с его отрицанием основного гносеологи¬
ческого вопроса, с его претензиями встать выше материализма и идеа¬
лизма более чем какое-либо другое идеалистическое течение отвечает
этой цели. И, как известно, ему до сих пор еще удается улавливать в
свои сети даже крупных естествоиспытателей.
Конечно, рядом с позитивизмом выступают и другие многочислен¬
ные течения идеализма, которые было бы неправильно недооценивать.
Особенно это относится к неотомизму, этой откровенно религиозной фи¬
лософии, которая в последние годы активизировала свою деятельность.
Любопытно отметить, что в фарватере Позитивистской философии
плывут ныне и ревизионисты, называющие себя «истинными марксиста¬
ми». Они даже привлекают в качестве союзника диалектику, чтобы дока¬
зать, будто последняя запрещает «жесткое» деление философии на два
противоположных лагеря и требует видеть «переходные формы» между
ними. При этом имеются в виду не элементы, колеблющиеся между ма¬
териализмом и идеализмом или делающие робкие шаги в сторону мате¬
риализма,— элементы, по отношению к которым долг марксистов убе¬
дительной и терпеливой критикой помочь отделаться от ложных иллю¬
зий. Нет, ревизионисты считают, что в принципе сейчас невозможно и
неправомерно деление философии на лагерь материализма и лагерь
идеализма в соответствии с решением основного гносеологического во¬
проса. Идеалистические концепции логических позитивистов, семантиков
и т. п. они всерьез считают «переходными формами» от материализма
к идеализму. Некоторые из них, как, например, А. Лефевр, ссылаются да¬
же в подтверждение своего взгляда на Ленина. Но именно Ленин дал

ВЕЛИКИЙ ВКЛАД В МАРКСИСТСКУЮ ТЕОРИЮ ПОЗНАНИЯ
23
в «Материализме и эмпириокритицизме» образец того, как за всяким
словесным сором, за гелертерскими словечками, на которые такие масте¬
ра современные позитивисты, нужно обнаруживать идеалистическую ли¬
нию и вести борьбу против нее. В действительности нет и не может быть
каких-то «переходных форм» от идеализма к материализму. «Резкая»,
«жесткая» классификация двух основных направлений в философии не
придумана марксистами, а отражает реальные фронты борьбы в двухты¬
сячелетней истории философии, борьбы, особенно обострившейся в ны¬
нешних условиях.
Заслуга «Материализма и эмпириокритицизма» как раз в том, что
он показал невозможность существования «переходных форм» между
идеализмом и материализмом и лишил позитивизм ореола некоей «осо¬
бой» системы, отличной от идеализма. Уже Ленину в его произведении
пришлось вести борьбу против одного из главных позитивистских ухищ¬
рений, против лицемерного провозглашения основного гносеологического
вопроса— вопроса о том, что первично и что вторично,— «метафизикой»,
метафизической «псевдопроблемой». К этому ухищрению прибегали уже
махисты, а современные позитивисты буквально сделали «ангиметафизи-
ку» своим знаменем, вокруг которого они совершают все свои манипуля¬
ции. Основной вопрос теории познания они объявляют «метафизическим»
на том основании, что якобы в принципе невозможно решить, первич¬
на ли материя или сознание. В течение веков, говорят они, философы
тратили огромные усилия, чтобы дать ответ на этот вопрос, и тратили
зря, ибо он якобы выходит за рамки всякого опыта, всякой логики.
Пытаясь навязать этот взгляд на основной философский вопрос, реше¬
ние которого составляет фундамент всего здания науки о мышлении,
о познании, позитивизм толкает философию на путь самоубийства.
В этом весь смысл, вся тайна выдвижения в ранг единственного объекта
философии так называемого «логического анализа» языка науки, с ко¬
торым так носятся логические позитивисты.
Ленин в своей книге показал, что без материалистического подхода
нет подлинно научного естествознания. Естествоиспытатель не может не
сознавать — пусть даже стихийно, — что он имеет дело с объективной
природой, что его ощущения, понятия, теории отражают реальный мир.
Это исходный пункт всего его мышления, всего существа его исследова¬
ний законов природы. Это исходный пункт познания, научной логики —
учения о познании, о законах мышления. В стремлении затушевать этот
исходный пункт всякого познания, всякого исследования природы, унич¬
тожить этот фундамент естествознания Ленин видел главную осо¬
бенность позитивизма, основную цель его влияния на науку. И против
этого он выступил со всей решительностью воинствующего материалиста,
указывая своим глубоким анализом сущности познания как отражения
природы тот философский путь, по которому должно идти естествозна¬
ние, чтобы никакие цепи идеализма не мешали его развитию. Ленин был
убежден, что «ход развития естествознания, несмотря на все его шата¬
ния и колебания, несмотря на всю бессознательность материализма есте¬
ственников, несмотря на вчерашнее увлечение модным «физиологиче¬
ским идеализмом» или сегодняшнее — модным «физическим идеализ¬
мом», отбрасывает прочь все системки и все ухищрения, выдвигая снова
и снова «метафизику» естественно-исторического материализма» (Соч.,
т. 14, стр. 336).
Насколько обоснованным оказалось это убеждение Ленина, свиде¬
тельствуют факты последнего времени. Было бы глубоким заблуждением
считать, что с позитивизмом уже покончено, что его влияние на естество¬
испытателей сходит на нет. Влияние его еще сильно, но бесспорно и то,
что позитивизм терпит крах, что ряд крупнейших ученых, находившихся
в его плену, начинает осознавать его ядовитую сущность и отходить от
него, становиться — не без мук. не без серьезных издержек — на позиции

34
М. М. РОЗЕНТАЛЬ
материализма. Можно было бы сослаться на последние высказывания
Нильса Бора, который в статье под названием «Квантовая физика и фи¬
лософия» заявляет, что изменение условий изучения атомных объектов
по сравнению с подходом, характерным для классической механики, не
меняет принципиально объективного характера исследования, что опи¬
сание атомных явлений имеет «совершенно объективный характер», что
в современных теориях отображаются фундаментальные свойства мате¬
рии (см. журнал «Успехи физических наук», т. LXVII, вып. I, 1959).
Можно было бы сослаться на Макса Борна, который в статье «Экспе¬
римент и теория в физике» ведет борьбу против признания понятий и
принципов науки априорными и говорит об их опытном происхождении.
«Новая теория, — пишет он, — является гигантским синтезом длинной
цепи опытных результатов, а не самопроизвольного колебания мозга»
(см. журнал «Успехи физических наук», т. LXVI, вып. 3, 1958, стр. 360,
стр. 39). Можно было бы также сделать ссылку на некоторые высказы¬
вания В. Гейзенберга, который вынужден делать ряд материалистиче¬
ских признаний (см. статью И. В. К у з н е ц о в а «В чем прав и в чем
ошибается Вернер Гейзенберг». Журнал «Вопросы философии»
№ 11, 1958).
Один из великих ученых нашего века, Альберт Эйнштейн, сам несво¬
бодный от влияния позитивизма, вел борьбу за признание того факта,
что вне принятия объективно существующей природы невозможна ника¬
кая наука. В частности, в ряде последних своих выступлений он резко
отклонял обвинение, будто пользование понятием «реального» в физике
есть «метафизический грех». Различие между «объективным» и «субъ¬
ективным» он считал «предпосылкой любого физического образа мышле¬
ния». Под «объективным фактором» познания он подразумевал
совокупность таких связей между понятиями, которые мыслимы как
независимые от переживаний или же восприятий (см. его статью
«Ответ на критику» в книге «Alb'ert Einstein als Philosoph und Natur-
forscher», 1955).
Конечно, со строгой точки зрения марксистской гносеологии нетруд¬
но заметить беспомощные философские формулировки даже в обоснова¬
нии им верных положений, формулировки, выдержанные в духе того же
позитивизма. Но невозможно сомневаться в основном их смысле, в их
тенденции, ясно выражающей тот факт, что, по убеждению Эйнштейна,
без признания объективной реальности естествознание так же немысли¬
мо, как дыхание в вакууме.
Чтобы не преуменьшать опасности и прочности позитивистских пред¬
рассудков у тех или иных естествоиспытателей, следует указать, что, да¬
же медленно расставаясь с ними, они думают, будто могут обойтись без
помощи научной гносеологии. В указанной выше статье М. Борна можно
встретиться с мыслью, что «в науке нет философской столбовой дороги
с гносеологическими указателями». «...Мы,— заявляет он,— находимся
в джунглях и отыскиваем свой путь посредством проб и ошибок, строя
свою дорогу позади себя, по мере того как мы продвинулись вперед»
(цит. соч., стр. 374). Ученые, подобные Борну, еще не сознают, что в джун¬
гли заводит не всякая гносеология, а лишь идеалистическая, в том чис¬
ле и позитивистская гносеология. Мы не сомневаемся, что крупный естест¬
воиспытатель не может в конце концов не выбраться из уготованных идеа¬
лизмом философских джунглей, ибо, помимо гносеологических, суще¬
ствуют еще такие «указатели», как сама природа и ее законы. Но, как
показал Ленин, насколько менее тернистым был бы путь естествознания^,
если бы его творцы сознательно руководствовались единственно научной
в наше время гносеологией диалектического материализма.
Значение ленинского «Материализма и эмпириокритицизма» заклю¬
чается в том, что в нем содержатся жизненно необходимые для науки
«гносеологические указатели», которые уже не одному исследователю

ВЕЛИКИЙ ВКЛАД В МАРКСИСТСКУЮ ТЕОРИЮ ПОЗНАНИЯ
25
природы помогли найти истинный путь. Когда Ленин полвека назад пи¬
сал свою книгу, в мире еще не было или почти не было естествоиспытате¬
лей, сознательно применяющих теорию познания и логику диалектическо¬
го материализма в своих специальных исследованиях. Сейчас таких уче¬
ных очень много, и не только в социалистических, но и в капиталистиче¬
ских странах. В этом факте проявляется все возрастающее влияние марк¬
систского мировоззрения, влияние философских идей, развитых с такой
силой в «Материализме и эмпириокритицизме».
3.	Учение об истине как диалектическом процессе познания
Постановка и разработка вопроса о двух основных гносеологических
линиях не достигла бы своей цели применительно к новым условиям раз¬
вития естествознания и борьбы с идеализмом, если бы Ленин не показал
и не раскрыл диалектической природы познания. Можно сказать:
если без материалистического обоснования основного гносеологического
вопроса нельзя было отстоять научного понимания истины, то без приме¬
нения диалектического учения о развитии к истине и ее познанию немыс¬
лимо было самое материалистическое обоснование, и все попытки за¬
щитить философский материализм в вопросах познания не имели бы
успеха. В этом была вся соль нового времени, запросов нового периода,
вызванных революцией в физике (мы здесь не имеем возможности пока¬
зать, что новые запросы были обусловлены не только развитием науки,
но и потребностями революционной борьбы рабочего класса, требова¬
ниями гибкой тактики и гибких, способных к быстрым изменениям форм
борьбы партии пролетариата). Именно поэтому Ленин с такой настой¬
чивостью позже — в «Философских тетрадях» — подчеркивал, что диа¬
лектика и есть теория познания, что без применения диалектических
принципов развития к теории отражения последняя останется мертвой,
неспособной обобщить развивающееся, находящееся в постоян¬
ном бурлении знание. В «Материализме и эмпириокритицизме» Ленин
не только по существу разработал, но и сформулировал значение этой
стороны проблемы.
Делая из своего анализа «три важных гносеологических вывода»,
Ленин наряду с положениями о существовании независимо от ощущений
внешнего мира и отсутствии принципиальной разницы между сущностью
и проявлением вещей писал: «В теории познания, как и во всех других об¬
ластях науки, следует рассуждать диалектически, т. е. не предполагать
готовым и неизменным наше познание, а разбирать, каким образом из
незнания является знание, каким образом неполное, неточное знание ста¬
новится более полным и более точным» (Соч., т. 14, стр. 91).
Когда мы говорим, что в этой стороне материалистической теории
познания была тогда вся соль, то имеется в виду следующее. Революция
в физике, сопровождавшаяся ломкой старых и возникновением новых
взглядов и теорий, показала, что хотя понимание истины как отражения
действительности и составляет основу основ научной гносеологии, одно¬
го этого понимания еще недостаточно.
Плеханов, например, в своих работах против махизма прекрасно за¬
щищал материалистический характер истины как отражения в
сознании объективного мира. Но он не понял всей важности второй сто¬
роны вопроса об истине, неразрывно связанной с первой, то есть диалек¬
тического характера познания истины, за что его Ленин и упрекал.
Враги материализма, используя новую ситуацию, сложившуюся
в науке, как раз и спекулировали на неразработанности этой стороны ма¬
териалистического учения об объективной истине, чтобы вообще доказать
зго несостоятельность. Понимая объективную истину метафизически, как
вечную и раз навсегда данную, они противопоставляли материализму
факты, свидетельствующие о том, что таких истин нет, что вчера наука

26
М. М. РОЗЕНТАЛЬ
знала одни истины, а сегодня она их отменяет и создает новые истины.
Значит, говорили они, истина ,есть не больше, чем произвольная конструк¬
ция ума.
В этих условиях первостепенное значение приобрел вопрос о р а з в и-
т и и объективной истины, о диалектическом характере этого развития.
Революция в физике была свидетельством не того, что не существует
объективной истины, а того, что она не существует в законченном, зако¬
стеневшем виде, что формой ее существования является беспрерывное
развитие, совершенствование, (углубление. Надо было показать, что фор¬
мально-логического подхода к сложным вопросам развивающейся науки
недостаточно, что в отличие от формальной логики, оперирующей готовы¬
ми истинами, диалектическое учение о познании, диалектическая логика
имеют своим объектом развивающуюся и изменяющуюся истину. За эту
задачу Ленин взялся со всей энергией, со всей революционной страстью.
Когда иные логики, даже из среды марксистов, скептически относящиеся
к самому понятию диалектической логики, заявляют, что в работах клас¬
сиков марксизма она-де не получила своего отражения, то (оставляя в
данном случае в стороне такую «малость», как «Капитал» и другие рабо¬
ты основоположников марксизма) мы можем им сказать: вчитайтесь
лучше в «Материализм и эмпириокритицизм», и вы в нем не только най¬
дете формулировку ряда важнейших принципов диалектической логики,
но и увидите диалектическую логику в действии.
Для этого достаточно взять один вопрос об истине, но это кардиналь¬
нейший вопрос, ибо задача логики (диалектической) — исследовать фор¬
мы и законы мышления с точки зрения развивающегося знания,
вскрыть логику движения познания. Ленин эту задачу, или, по
крайней мере, некоторые стороны этой задачи, блестяще выполнил в своем
произведении. Он показал, что объективная истина не может быть позна¬
на сразу, что она есть сложный диалектический процесс, реализующийся
в противоречиях, в возникновении, развитии и разрешении противоречий.
Ленин указал те конкретные формы противоречий, в которых постоянно
находится и движется истина или познание истины. Это ее относитель¬
ный и абсолютный аспекты, неразрывно связанные между собой, но свя¬
занные и взаимодействующие друг с другом как противоположные сто¬
роны и тенденции. Объективная истина существует, но существует как
процесс движения от относительных истин и через посредство отно¬
сительных истин к абсолютной истине. Ленин показал, что в это движе¬
ние истины включена, как важнейший его момент, практика, притом
изменяющаяся практика, заставляющая изменяться и развиваться саму
истину.
Исследование Лениным вопроса о диалектической природе истины,
процесса ее познания может служить прекрасным примером того, как он
понимал задачи марксистской философии перед лицом развивающейся
пауки, как он на деле осуществлял связь философии и естествознания.
Разработкой вопроса об относительной и абсолютной истине как формах
развития объективной истины Ленин рассеял густые «клубы тумана и об¬
лаков», которыми новейший идеализм пытался затемнить сущность по¬
знания, смысл Ееликих достижений науки.
Раскрыв один из важнейших законов познания, человеческого мыш¬
ления, Ленин помог не только философски осмыслить все то, что произо¬
шло в физике с конца прошлого века, не только ясно взглянуть на все, ка¬
залось, неразрешимые коллизии, потрясшие науку до основания и вызвав¬
шие философскую сумятицу в головах ученых, но и указал путь, по ко¬
торому пойдет в соответствии с этим законом дальше развитие научных
представлений о материи. «Ум человеческий,— писал Ленин, открыл
mrofo диковинного в природе и откроет еще больше, увеличивая тем свою
власть над ней, но это не значит, чтобы природа была созданием нашего
ума или абстрактного ума...» (Соч., т. 14, стр. 263).

ВЕЛИКИЙ ВКЛАД В МАРКСИСТСКУЮ ТЕОРИЮ ПОЗНАНИЯ
27
После того, как были написаны эти слова, человеческий ум действи¬
тельно открыл за полвека столько «диковинного», что нужно обладать
изрядной долей фантазии и воображения, чтобы проникнуть в современ¬
ные представления науки о материи. Но все эти новые открытия были
ступеньками углубления объективной истины — истины, познающейся
лишь диалектически через взаимоотношение противоположностей, путем
диалектического перехода относительного, релятивного в абсолютное. И
как злободневно звучат сегодня написанные пятьдесят лет назад ле¬
нинские слова о том, что незнание диалектики познания неминуемо ведет
к идеализму!
Один из выдающихся физиков современности, Вернер Гейзенберг,
несколько лет назад написал книжку под названием «Das Naturbild der
heutigen Physik» (1955). Эта книжка вышла в издании, предназначенном
для ознакомления широкой публики с нынешним состоянием науки.
Как все, что пишет этот ученый, и данная его работа философски окраше¬
на, более того, нам сдается, что главная цель автора состояла в фило¬
софском анализе новых достижений физики и популяризации опре¬
деленного философского мировоззрения. Основная идея этой книжки—
кризис материалистического воззрения на природу. Причины этого кризи¬
са автор видит в том, что якобы одни открытия за другими доказывали
(необоснованность взгляда на познание как отражение объективно суще¬
ствующей природы. Сначала учение об электричестве будто бы обнаружи¬
ло, что сейчас не материя, а силовое поле приобретает главное значение.
Затем открытие радиоактивности и превращения элементов нанесло якобы
непоправимый удар по материализму. Последние из серии этих ударов, как
полагает Гейзенберг, были связаны с проникновением в атомную физику,
исследованием «элементарных» частиц. Здесь представление об объек¬
тивной реальности, указывает он, окончательно испарилось «в прозрач¬
ной ясности математики», которая-де выражает не поведение «элементар¬
ных» частиц, а лишь наше знание. Если раньше естествознание имело сво¬
им объектом природу, то сейчас в науке человек сталкивается лишь с са¬
мим собой — такова главная мысль всех рассуждений Гейзенберга.
«Цель познания,— пишет он,— уже не познание атомов и их дви¬
жения «в себе», т. е. независимо от нашей экспериментальной постановки
вопросов; скорее идет полемика между природой и человеком... так что
сейчас деление мира на субъект и объект, внутренний и внешний мир, те¬
ло и душу не годится и порождает только трудности. И в естествознании
предмет исследования также, следовательно, уже не природа в себе, а
природа, обусловленная человеческой постановкой вопроса, поскольку че¬
ловек и здесь встречает лишь себя» (цит. соч., стр. 18).
Трудно найти более убедительное подтверждение высказанной
Лениным полвека назад мысли о том, как незнание диалектики процес¬
сов познания ведет к идеалистическим представлениям о природе. Те от¬
крытия науки, которые Гейзенберг считает ударами по материализму, в
действительности были выражением процесса углубления наших знаний
о природе, об объективной истине, процесса накопления зерен абсолютной
истины о реальном мире. Эти открытия, конечно, усилили значение мате¬
матического аппарата и других средств для ее исследования и выраже¬
ния.
Говоря об относительной и абсолютной истине как формах диалекти¬
ческого движения познания, мы берем лишь одну, хотя и очень важную,
грань этого процесса. В действительности же этот процесс чрезвычайно
многогранен. Диалектика познания имеет ряд сторон, тесно связанных
между собой. Как крупный ученый, Гейзенберг правильно подметил одну
из этих сторон, заключающуюся в огромном росте по сравнению с про¬
шлым роли исследователя природы, субъекта познания.
Несомненно, чтобы познать законы атома, атомного ядра, природу и за¬
кономерности движения «элементарных» частиц и т. п., нужны невидан¬

28
М. М. РОЗЕНТАЛЬ
ные ранее по своим масштабам и напряжению эксперименты, нужны
сложнейшие опытные установки, техническая аппаратура и т. д. Само,
наори мер, изобретение такой установки, как синхрофазотрон, дающей
возможность искусственно ускорять движение «элементарных» частиц,
есть свидетельство невероятно возросших духовных и материальных спо¬
собностей человека. Но это только средство для познания природы.
Сейчас с целью исследования природы создаются искусственные спутни¬
ки— еще более поразительное завоевание человеческого ума.
Собственно этот факт и ничего больше лежит в основе вышеприве¬
денных рассуждений Гейзенберга, но при незнании диалектики познания,
законов развития познания он обволакивает этот факт идеалистическим
туманом, делает вывод о том, что наука уже не имеет своим объектом
природу. Закономерный рост субъекта познания выдается за исчезнове¬
ние различия между субъектом и объектом, объект отождествляется
с субъектом. Точно так же Гейзенберг и некоторые другие крупные есте¬
ствоиспытатели из незнания диалектики конкретного и абстрактного в
ходе развития познания делают идеалистические заключения о неприми¬
римом противоречии между конкретным миром и человеческими абстрак¬
циями. Познающий человек, заявляют они, все больше и больше отходит
от реально видимой природы, и знание есть лишь мир наших абстракций,
а не знание реального мира. В действительности диалектика познания та¬
кова, что с помощью растущих абстракций мы конкретнее познаем
мир, приближаемся к нему, наша мысль все теснее совпадает с ним. На¬
помним слова Ленина о том, что абстрактное есть ступенька к познанию
конкретного. Но при незнании диалектического характера познания этот
важный факт может быть истолкован как углубление пропасти между
наукой и реальным миром.
4.	Об общих философских понятиях и их соотношении с развивающимся
знанием
Наконец последний вопрос, на котором мы хотим кратко остановить¬
ся, пытаясь выяснить значение «Материализма и эмпириокритицизма» для
развития марксистской теории познания, для современной науки. Речь
идет о сущности общих философских категорий и понятий и о том, как
они отражают углубляющееся, развивающееся знание.
Известно, что такие философские категории, как материя, простран¬
ство, время, причинность и т. п., представляют собой мыслительные фор¬
мы, выражающие наиболее общие свойства и связи явлений объективного
мира. В качестве таковых они отличаются от конкретных понятий отдель¬
ных наук тем, что 1) они отражают связи и отношения, общие для всех
объектов, и, следовательно, ни одна наука не может не опираться на них;
2) поскольку в своей предельной всеобщности они отражают наиболее су¬
щественные стороны и связи действительности, они остаются устойчивыми
и «незыблемыми» в беспокойной смене и изменчивости конкретных поня¬
тий и представлений отдельных наук.
Это не значит, разумеется, что философские понятия не претерпева¬
ют развития и изменения. Каждая из подобных категорий есть результат
длительного исторического развития, итог, вывод из истории познания.
Например, понятия причинности, материи, движения и другие зароди¬
лись уже в древности, но понимание их с тех пор существенно изменялось
на основе прогрессирующего знания о природе. Когда мы называем их
наиболее «устойчивыми» и «незыблемыми» понятиями среди прочих поня¬
тий науки, то имеется в виду то обстоятельство, что никакие конкрет¬
ные изменения, совершающиеся в специальных областях знания, напри¬
мер, в физике, биологии, химии и т. п., никакие бури и перевороты в нау¬
ке не могут отменить объективного содержания этих философских поня¬

ВЕЛИКИЙ ВКЛАД В МАРКСИСТСКУЮ ТЕОРИЮ ПОЗНАНИЯ
29
тий как основы и фундамента человеческих знаний.
При этом, конечно, речь идет о данных понятиях в их современной науч¬
ной, то есть диалектико-материалистической, форме. Однако из этой при¬
роды и особенности философских категорий вытекают известные труд¬
ности и противоречия, которые можно было бы .сформулировать так:
способны ли эти категории, будучи незыблемыми устоями науки, отра¬
жать быстро изменяющиеся конкретные представления о природе? Как
сочетать их устойчивость и незыблемость с революционными измене¬
ниями в науке, нередко переворачивающими многие наши представления
о мире?
Эти вопросы нами не выдуманы и не являются плодом чистой аб¬
стракции. Они были выдвинуты всем ходом развития естествознания с
конца прошлого века и породили немало треволнений как среди филосо¬
фов, так и среди естествоиспытателей. Действительно, революционный
переворот во взглядах на материю, осуществившийся за этот период, не
мог не заставить задуматься над тем, как отразился этот переворот на
судьбе общих философских понятий, сохраняют ли они свое фундамен¬
тальное значение или нет, разделяют ли они судьбу некоторых конкрет¬
ных понятий физики, ушедших в небытие или получивших ограниченное
значение, и т. д.
Вспомним попытки доказать, что философская категория материи
становится излишней в свете новых данных физики. Эти попытки пред¬
принимаются до настоящего времени. Хорошо известно, какие битвы про¬
исходят сейчас по поводу таких философских понятий, как причинность,
пространство и время и другие. Разве не заявляют некоторые, даже
крупные представители естествознания, что результаты исследования
микрообъектов превращают категорию причинности в пережиток, в не¬
кую окаменелость, доставшуюся нам от прошлых, пройденных уже этапов
развита» науки? И — увы! — среди марксистов находятся люди, доказы¬
вающие, что не мешает признать хоть «немножечко» индетерминизма,
что это нисколько не повредит детерминистской репутации диалектиче¬
ского хматериализма, который может довольствоваться признанием при¬
чинности в области макромира и общественного развития
Таким образом, необходимо бесспорно признать, что существует не¬
кое противоречие между устойчивостью общих философских категорий и
изменчивостью конкретных знаний о природе и что от этого вопроса
нельзя отмахнуться, ибо он имеет свои корни в диалектическом характере
самого процесса познания. Все зависит оТ того, как подойти к этому про¬
тиворечию, как его разрешить. Возможны два способа подхода, которые
опять-таки не выдуманы, а находят свое выражение в различных теориях
и взглядах, в той борьбе, которая ведется вокруг этого вопроса. Можно
отождествить общие абстрактные философские понятия с конкретными
изменяющимися представлениями о материи, причинности и т. д. Но тогда
неизбежен вывод, что с изменением конкретных физических представле¬
ний, с отпадением некоторых из них должны коренным образом изменить¬
ся или вовсе отпасть и общие философские категории материи, причинно¬
сти и другие. Можно отрицать единство, связь философских категорий и
конкретных изменяющихся представлений науки о природе и выпячивать
только противоречие, различие между ними. Но тогда философские кате¬
гории утрачивают свою роль опорных пунктов познания и остаются рав¬
нодушными к изменениям физических представлений о природе, превра¬
щаются в пустую форму, оторванную от изменяющегося содержания на¬
ших знаний; наука же, в свою очередь, предоставляется при таком подхо¬
де самой себе и неизбежно попадает в сети позитивизма.
Ясно, что ни тот, ни другой путь не сулит ничего хорошего ни фило¬
софии, ни естествознанию. Но есть еще один путь, единственно правиль-
1 См., например, статью Е. Эйльштейн «Лаплас, Энгельс и наши современники»
в польском журнале «Studia filozoficzne» №j\° 1 и 2, 1958.

30
М. М. РОЗЕНТАЛЬ
ный, вытекающий из диалектического подхода к процессу позна¬
ния, из понимания диалектичности указанного противоречия и необходи¬
мости столь же диалектически его разрешить.
Этот путь указал и обосновал Ленин в «Материализме и эмпириокри¬
тицизме». Ленин показывает, что оба изложенных выше подхода являют¬
ся метафизическими. Он подвергает критике всякое стремление отожде¬
ствить, стереть различия, существующие между философскими понятиями
материи, причинности и др. и конкретными естественнонаучными пред¬
ставлениями о них. Эта нетождественность их состоит в том, что измене¬
ние, все большая конкретизация естественнонаучных представлений ке
может поколебать существа и смысла указанных философских категорий,
которые, как показывает Ленин, сводятся к признанию объективного су¬
ществования независимо от человеческого сознания материи, таких форм
ее существования, как пространство и время, такого ее объективного за¬
кона, как причинность, и т. п. Это признание объективной реальности ма¬
терии, пространства, времени и др. и есть то устойчивое, незыблемое, что
не может быть изменено никакими переворотами в науке. «Изменчивость
человеческих представлений о пространстве и времени,—писал Ленин,—
так же мало опровергает объективную реальность того и другого, как
изменчивость научных знаний о строении и формах движения материи не
опровергает объективной реальности внешнего мира» (Соч., т. 14,
стр. 163).
Анализируя общие философские категории, Ленин выделяет их ос¬
новной гносеологический аспект, то есть вопрос о существовании тех сто¬
рон и свойств реального мира, которые каждая из них отражает. В этом
основном гносеологическом аспекте, в отражении объективного, вне со¬
знания существующего мира и его законов и заключена незыблемость
понятий материи, пространства, времени и т. п. Посредством подмены
этого аспекта конкретными физическими представлениями о явлениях
идеалисты стремились разрушить материалистические устои науки, во¬
площенные в соответствующих философских категориях.
Но, борясь против смешения этих последних с конкретными физиче¬
скими понятиями, Ленин одновременно предостерегает от всякого наме¬
рения абсолютизировать их различие. Изменчивость физических понятий
о материи, пространстве и времени сама по себе, без опоры на незыбле¬
мое и устойчивое в познании, то есть без опоры на философские катего¬
рии, неизбежно порождает релятивистские и агностические вывихи. По¬
знание есть диалектический процесс, в котором устойчивое и изменчивое
взаимно связаны и оплодотворяют друг друга. Как бы ни изменялись
наши представления о материи или причинности, это есть изменение,
углубление знаний о том, что объективно существует, что пребывает в
смене представлений. С другой стороны, философские категории должны
быть настолько гибкими, чтобы, несмотря на свою устойчивость, незыб¬
лемость, они были способны впитывать в себя и отражать результаты раз¬
вития науки, иначе они не могут быть орудием развивающихся знаний.
Вторая сторона указанного взаимодействия может казаться неосуще¬
ствимой. Если мы определяем философскую категорию материи как
объективную реальность, существующую независимо от человеческого
сознания и отображаемую им, то как в столь общем понятии смогут от¬
ражаться новые данные науки об электронах, о радиоактивности, о кор¬
пускулярной и волновой природе вещества и поля и т. п.? Не исключает
ли предельная общность философских понятий гибкость и не лишает ли
она их тем самым способности быть пребывающим, устойчивым в измен¬
чивом, тождеством в различии? В нашей философской литературе можно
даже .встретить попытки дополнить ленинское определение материи и, как
заявляют иные авторы, «онтологизировать» его для того, чтобы напол¬
нить его более конкретным содержанием. На наш взгляд, нет ничего бо¬
лее ошибочного, чем такого рода «дополнение». Ведь весь смысл выделе¬

ВЕЛИКИЙ ВКЛАД В МАРКСИСТСКУЮ ТЕОРИЮ ПОЗНАНИЯ
31
ния Лениным в указанных философских категориях основного гносеоло¬
гического аспекта состоит, помимо уже сказанного, в том, чтобы сделать
их наиболее гибкими, раздвинуть их границы настолько, чтобы они могли
вместить в себе результаты развивающихся и изменяющихся знаний. Диа¬
лектика здесь такова, что чем общее выраженное в них содержание, тем
они гибче, и, наоборот, чем содержание уже, тем они становятся менее
гибкими, менее подвижными.
Когда Ленин писал, что единственное свойство материи, с признани¬
ем которого связывает себя философский материализм, есть свойство
быть объективной реальностью, то он этим вскрывал в философском по¬
нятии материи черту максимальной гибкости. Какие бы новые
открытия, касающиеся свойств материи, ни делала наука в будущем, это
определение материи не устареет. С другой стороны, руководствуясь им,
естествоиспытатель в процессе познания новых, самых «диковинных» и
неожиданных сторон и качеств материи не собьется на скользкий путь
релятивизма и агностицизма, а, напротив, будет чувствовать в руках
прочную логическую нить, связывающую воедино все его искания.
Насколько плодотворной и прозорливой оказалась ленинская разра¬
ботка вопроса о соотношении общих философских категорий и конкрет¬
ных понятий науки о природе, можно видеть на примере вопроса о при¬
чинности. Уже Ленину пришлось столкнуться со всем позитивистским
арсеналом аргументов, направленных против признания объективной
причинности, и он распутывал все их идеалистические хитросплетения
ясной и четкой постановкой вопроса о том, что конкретные знания о при¬
чинных связях в различных сферах природы будут неизбежно изменяться,
совершенствоваться, но это нисколько не поколеблет материалистического
положения о детерминированности явлений и об объективном существо¬
вании причинных связей в природе, выражаемых философской категори¬
ей причинности.
Очень скоро после этого разразилась настоящая буря, казалось, гро¬
зившая снести до основания все материалистические устои по вопросу о
причинности. Буря была, как известно, вызвана разработкой квантовой
механики, проникновением человеческого знания в такие области приро¬
ды, где прежние механистические представления о причинности дали
осечку. Это было воспринято не только философами-идеалистами, но и
рядом естествоиспытателей, создававших квантовую механику, как пол¬
ное крушение принципа причинности вообще, как необходимость реши¬
тельного отказа от этого принципа при описании поведения микрообъ¬
ектов. Особенно непримиримо против детерминизма выступали предста¬
вители так называемой «копенгагенской школы». Бор заявлял о несов¬
местимости самой «идеи причинности» с квантовыми эффектами. Появи¬
лись мистические теории о «свободе воли» электрона и т. п.
Руководствуясь ленинской идеей о необходимости различать кон¬
кретные физические представления о причинных отношениях в природе и
причинность как философскую категорию, выражающую объективную
реальность причинной обусловленности явлений, материалисты — фило¬
софы и физики — со всей решительностью выступили против подобных
концепций. В этот момент с особенной силой проявилось значение фило¬
софских категорий, этих, по характеристике Ленина, подлинно опорных
пунктов познания. Ибо такие категории, как причинность, были вырабо¬
таны в течение тысячелетий всем развитием человеческой мысли и под¬
тверждены, проверены исторической практикой многих человеческих по¬
колений. Они выражают не какие-то частные преходящие стороны объек¬
тивного мира, а те его законы, которые хотя и не могут, подобно всем за¬
конам, иметь и не имеют однозначного проявления в различных областях
природы и общества, но остаются незыблемыми во всем разнообразии
своего действия.
Борьба еще продолжается, она еще далека от своего завершения, но

32
М. М. РОЗЕНТАЛЬ
уже есть симптомы, свидетельствующие о том, что правда материалисти¬
ческой философии пробивает себе дорогу к умам даже тех естествоиспы¬
тателей, которые упорно твердили о несовместимости новых великих за¬
воеваний науки с принципами причинности. В упоминавшейся уже статье
«Квантовая физика и философия» Н. Бор, указывая на все своеобразие
условий и способов исследования атомных объектов по сравнению с ме¬
тодами классической механики, утверждает, что это не означает отказа
от причинности, что новые способы эксперимента обеспечивают «последо¬
вательность между причиной и следствием в соответствии с очевидным и
элементарным требованием причинности» (цит. соч., стр. 40). Он подчер¬
кивает различие между классическим, лапласовским идеалом детерминиз¬
ма, от которого наука об атомных объектах не может не отказаться в си¬
лу их особенностей, и «идеалом причинности» в более широком смысле
этого слова. Говоря о своей теории, он заявляет, что она «отнюдь не озна¬
чает произвольного отказа от идеала причинности» (см. там же, стр. 42).
Философский смысл, философская тенденция подобных высказыва¬
ний совершенно ясны, и их нельзя не приветствовать. Причинность реаль¬
но существует независимо от нашего сознания, и ничто не может заста¬
вить произвольно от нее отказаться. Что же касается того, как она прояв¬
ляется в той или иной части природы, и, говоря' словами Ленина, «какой
степени точности достигли наши описания причинных связей» (Соч., т. 14,
стр. 147), то это уже дело конкретного научного исследования. Вот эту
закономерность познания Ленин и вскрыл гениально в «Материализме и
эмпириокритицизме» и тем обогатил гносеологию и логику диалектиче¬
ского материализма, показал новые оттенки, грани подхода человеческо¬
го ума к природе. Факты свидетельствуют о том, что естествоиспытатели
не могут не считаться с этой закономерностью, рано или поздно они осо¬
знают ее и начинают руководствоваться ею в своей деятельности.
* * *
Мы рассмотрели — по необходимости кратко — лишь некоторые
стороны огромного философского богатства, содержащегося в книге
Ленина. Мы не ошибемся, если скажем, что ценность идей «Матери¬
ализма и эмпириокритицизма» не только не снижается со временем, но
с еще большей силой и яркостью обнаруживает себя. И это объясняется
тем, что в них с замечательной точностью схвачены и выражены не какие-
либо частные, второстепенные моменты познания, а самые важные и ко¬
ренные философские — теоретико-познавательные и логические — законы
познания. Чем сложнее становится ход развития науки, чем труднее объ¬
екты исследования, с которыми современная наука сталкивается, тем рез¬
че выявляется тот факт, что без диалектического метода, без философ¬
ского подхода невозможно обойтись в деле познания. По этой причине
пятидесятилетие «Материализма и эмпириокритицизма» есть не только
подведение итога той великой роли, которую это произведение до сих пор
играло, но и указание на его огромное значение для будущего.

В. И. Ленин о единстве
диалектического и исторического
материализма
М. Д. НАММАРИ
История науки, искусства, культуры знает произведения человече¬
ского гения, которые пережили века и тысячелетия и не утратили и не
утратят своего познавательного, воспитательного, эстетического и куль¬
турного значения.
К таким произведениям, несомненно, принадлежит и гениальный фи¬
лософский труд В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм».
В этом труде, 50-летие со дня опубликования которого мы отмечаем,
всесторонне и глубоко разработаны коренные вопросы марксистской фи¬
лософии в тесной связи с революцией, начавшейся в естествознании на
рубеже XIX и XX веков и продолжающейся и в наше время.
На основе глубокого философского анализа и обобщения революции
в естествознании Ленин по-новому поставил и решил все важнейшие во¬
просы теории познания диалектического материализма, дал ответ на
новые философские проблемы, выдвинутые революцией в естествознании,
нанес сокрушительный удар идеализму и идеалистическим шатаниям
среди отдельных естествоиспытателей, разгромил махистскую ревизию
марксизма в философии и социологии, поднял марксистскую философию
на новую, высшую ступень.
Нельзя не отметить исключительно революционного, партийного,
творческого характера книги Ленина. Это вынуждены были признать да¬
же самые ярые противники марксизма-ленинизма. Недаром они до сих
пор тщетно пытаются «опровергнуть» выдвинутые и развитые Лениным
положения диалектического и исторического материализма.
Книга Ленина стала могучим идейным оружием борьбы за прогресс
науки, за цельное, стройное, до конца последовательное научное, мате¬
риалистическое и атеистическое мировоззрение, за революционное пре¬
образование мира, оружием борьбы за коммунизм.
Особенно важное значение в борьбе против социальных основ
буржуазного, идеалистического мировоззрения имеет глава книги Ленина,
посвященная защите исторического материализма от всякого рода реви¬
зионистов и буржуазных «критиков» марксизма.
На некоторых вопросах, освещенных в этой главе, мы и хотим оста¬
новиться в данной статье.
* * *
Чуть ли не с самого возникновения марксизма его буржуазные кри¬
тики, не имея возможности ничего противопоставить материалистическо¬
му пониманию истории и марксистской политической экономии, направи¬
ли свои главные атаки на философские основы марксизма. Одни «крити¬
ки» высокомерно заявляли, что марксизм вообще-де не имеет своих фи¬
лософских основ, и поэтому предлагали «дополнить» теорию марксизма
философией Канта, позитивистской философией и социологией О. Конта
3, «Вопросы философии> Nb 5,

34
М. Д. КАММАРИ
или разных эмпириокритиков от Маха, Авенариуса до энергетика В. Ос¬
твальда.
Ревизионистам, буржуазным реформистам особенно ненавистна
«хитрая» революционная диалектика, являющаяся душой марксизма, его
методом познания и действия. Против нее обычно выдвигается пошлая,
вульгарная, реформистская теория эволюции — развития без скачков и
революций, без противоречий и борьбы классов, неизбежно ведущей
к диктатуре пролетариата.
Именно этим объясняется то, что буржуазные «критики», а вслед за
ними и реформисты пытались и пытаются стереть разницу между
марксистской диалектикой и вульгарной теорией эволюции, а также меж¬
ду материалистической диалектикой Маркса и идеалистической диалек¬
тикой Гегеля.
Под флагом «критики» и «развития» марксизма ревизионисты, сле¬
дуя буржуазным «критикам», нападали больше всего на философские ос¬
новы марксизма с целью отрицания вытекающих из них практически-
политических выводов. Ленин с первых же шагов своей деятельности на¬
чал разоблачать такого рода «критиков».
Достаточно вспомнить разоблачение Лениным выпадов Михайлов¬
ского против философских основ марксизма, критику буржуазного объ¬
ективизма П. Струве, ревизии марксистской теории государства, критику
бернштейнианства и «экономизма».
В статье «Некритическая критика» (1899) Ленин указывал, что ново¬
явленные «критики» марксизма — представители эклектизма, группиро¬
вавшиеся вокруг Бернштейна,— обвиняют последовательных марксистов-
«ортодоксов» в отрицании «критики», в догматизме, а они, критики,
хотят-де развивать теорию. Но, выступая против основ марксизма, реви¬
зионисты отнюдь не заботились о развитии теории, а повторяли зады
буржуазной философии, засоряли марксизм старым, буржуазным, идеа¬
листическим хламом.
Ленин подчеркивал, что марксисты отвергают не критику, а эклек¬
тизм и идеализм критиков, пытающихся «дополнить» материалистическое
мировоззрение марксизма идеалистической философией Канта. Ревизио¬
нисты часто сетуют на то, что марксисты-де игнорируют новейшие дан¬
ные буржуазной науки. В действительности же марксисты умело исполь¬
зуют все данные науки, в том числе и буржуазной, в то время как реви¬
зионисты то и дело пасуют, капитулируют перед буржуазной наукой, пе¬
ред ее идеологическими, философскими основами.
Ленин еще в 1899 году писал: Меня особо интересует «вопрос о со¬
временном эклектическом направлении в философии и в политической эко¬
номии, и... я не теряю еще надежды представить со временем системати¬
ческий разбор этого направления; гоняться же за каждой отдельной «ос¬
новной ошибкой» и «основной антиномией» ...эклектизма представляется
мне (да простят мне почтенные «критики»!) просто неинтересным. По¬
этому ограничусь пока контрпожеланием:	пусть	новое	«критическое
направление» вырисуется с полной определенностью, не ограничиваясь
одними намеками. Чем скорее это произойдет, тем лучше, ибо тем мень¬
ше будет путаницы и тем яснее будет публика сознавать различие между
марксизмом и новым «направлением» буржуазной критики Маркса»
(Соч., т. 3, стр. 559).
Такую систематическую критику нового направления в философии
и социологии Ленин и дал в своей книге «Материализм и эмпириокрити¬
цизм».
Чтобы показать теоретическое убожество эмпириокритицизма в об¬
ласти социологии, его несовместимость с историческим материализмом
и очевидную враждебность марксизму, Ленин приводит в начале VI гла¬
вы книги большое количество цитат из сочинений Блея (ученика Р. Аве¬
нариуса), Петцольдта, Э. Маха.

ЛЕНИН О ЕДИНСТВЕ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО И ИСТОРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА 35
Анализируя писания эмпириокритиков, Ленин показывает, что они
воюют не только против сознательного философского материализма, но
и против естествознания, стихийно стоящего на позициях материализма,
а также против материализма в области общественных наук. Война эта
ведется под фальшивым флагом борьбы «против метафизики». Марксизм
и материализм в естествознании «метафизичны», без конца повторяли эм-
пириокритики истасканный довод юмистов, кантианцев, позитивистов.
Маркс — «метафизик», его политическая экономия и историческая
теория «метафизичны», ибо Маркс «некритически» проводит материализм
в теорию познания и в общественные науки, отвергает кантовскую
гносеологическую «критику понятий».
Маркс — «метафизик», ибо он выводит законы хозяйства из самой
экономической жизни, а не из «природы» человека и его сознания и поэто¬
му превращает человека в марионетку исторической и экономической не¬
обходимости. Социальная теория марксизма «небиологична», так как она
отвергает поверхностные аналогии общества с животным организмом, от¬
брасывает биологические «бирюльки» Г. Спенсера, Р. Авенариуса и дру¬
гих учителей эмпириокритицизма. Теория Маркса партийна, «при¬
страстна», она-де исходит из предвзятых решений; а эмпириокритики
претендуют на беспартийность в философии и общественной науке, тре¬
буют беспартийности в борьбе между материализмом и идеализмом,
наукой и религией, истиной и ложью. Не противопоставление коренных
и непримиримых направлений в философии—материализма и идеализ¬
ма, не борьба против идеализма, а тупоумные претензии подняться «вы¬
ше» этих направлений и примирить их — такова тенденция эмпи-
риокрити'ков как в философии и в естествознании, так и в социологии.
Эмпириокритики выступают против признания объективной исти¬
ны, они понимают, что диалектический и исторический материализм и все
учение марксизма насквозь пронизаны признанием объективной истины,
и именно поэтому марксизм отвергается ими с порога.
Ленин зло высмеивает высказывания эмпириокритика Петцольдта, до¬
казывавшего, что общество стремится во всех областях жизни «к оконча¬
тельному устойчивому состоянию человечества», что хозяйственное и со¬
циальное равенство вытекает «из понятия окончательного и устойчивого
состояния», это «состояние» осуществит, дескать, не большинство, «не
власть социалистов», а «нравственный прогресс», который-де несомненен.
Нельзя, мол, капитализм называть «наемным рабством»,— при рабстве
людям перебивали ноги, а теперь нет! Прибыль на капитал понижается,
заработная плата растет и т. д. (см. В. И. Ленин. Соч., т. 14,
стр. 301—308).
«И подобными несказанными пошлостями заняты десятки и сотни
страниц эмпириокритической философии! — возмущенно восклицает
Ленин.— ...Беспредельное тупоумие мещанина, самодовольно размазы¬
вающего самый истасканный хлам под прикрытием «новой», «эмпирио¬
критической» систематизации и терминологии,— вот к чему сводятся со¬
циологические экскурсы Блея, Петцольдта, Маха. Претенциозный костюм
словесных вывертов, вымученные ухищрения силлогистики, утонченная
схоластика,— одним словом, то же самое и в гносеологии, и в социологии,
то же реакционное содержание за такой же крикливой вывеской» (Соч.,
т. 14, стр. 307—308).
Ну, а разве все это целиком не относится к современным буржуазным
«критикам» марксистской философии, нищенской окрошкой которых пи¬
таются современные ревизионисты?
* * *
Представители махистской ревизии марксизма в России (Богданов,
Базаров, Валентинов, Юшкевич и др.) некритически повторяли буржуаз¬
ные теории Г. Спенсера, Авенариуса, Петцольдта и других своих учителей.

36
М. Д. КАММАРИ
А.	Богданов предпринял попытку «исправить по Спенсеру» знаменитую
Марксову формулировку теории исторического материализма, объявив
ее хотя в основе и верной, но «устарелой» и не удовлетворяющей его.
Следуя Спенсеру, Ланге, Авенариусу, он доказывал, что об¬
щественные формы принадлежат к обширному роду «биологических при¬
способлений». Но биологизация общественных форм не исключает,
а предполагает идеалистическое понимание общественной жизни как
у Спенсера, так и у его последователей. Чем отличается общественный
организм от животного? Тем, отвечал Спенсер, что органы тела живот¬
ного организма, его клетки и ткани связаны физиологически, а органы
социального организма, его ткани и клетки,— сами индивиды — связаны
в обществе при помощи сознания.
То же самое повторил и Богданов: «В своей борьбе за существова¬
ние люди не могут объединяться иначе, как при помощи сознания: без со¬
знания кет общения. Поэтому социальная жизнь во всех своих проявле¬
ниях есть сознательно-психическая... Социальность нераздельна с созна¬
тельностью. Общественное бытие и общественное сознание, в точном смыс¬
ле этих слов, тождественны» (цит. по Соч. В. И. Л е н и н а, т. 14, сгр. 308).
Разоблачая этот идеалистический вывод Богданова, Ленин развил
марксистское положение о соотношении общественного бытия и обще¬
ственного сознания. Ленин доказал, что общественное бытие и обществен¬
ное сознание так же не тождественны, как бытие и сознание вообще.
Из того факта, что люди вступают в общение между собой, как соз¬
нательные существа, ставящие перед собой определенные цели, вовсе не
следует, что их общественное сознание тождественно их общественному
бытию.
Опровергая махистские, идеалистические рассуждения и выводы
Богданова, Ленин показывает, что, вступая в общение, люди во всех
сколько-нибудь сложных общественных формациях, особенно в капита¬
листической, не сознают того, какие общественные отношения при этом
складываются, по каким законам они развиваются и т. д.
В качестве примера он приводит факты и явления из экономической
жизни, составляющей основу общественного бытия людей.
Так, например, каждый производитель в капиталистическом хозяй¬
стве сознает, что он должен произвести продукт с наименьшей затратой
труда, чтобы продать его на рынке не в убыток. Он понимает, что для это¬
го необходимо совершенствовать технику производства, повышать произ¬
водительность труда, хозяйничать максимально бережливо, экономно, про¬
изводительно. Сознавая, что тем самым он вносит изменения в технику
производства, он, однако, не осознает того, какие общественные отношения
складываются при обмене продуктов, товаров, какие изменения своими
действиями он вносит в общественное бытие.
«Сумму всех этих изменений во всех их разветвлениях не могли бы
охватить в капиталистическом мировом хозяйстве и 70 Марксов, — писал
Ленин.— Самое большее, что открыты законы этих изменений, показана
в главном и основном объективная логика этих изменений и их историче¬
ского развития,— объективная не в том смысле, чтобы общество созна¬
тельных существ, людей, могло существовать и развиваться независимо от
существования сознательных существ (только эти пустяки и подчерки¬
вает своей «теорией» Богданов), а в том смысле, что общественное бы¬
тие независимо от общественного сознания людей. Из того, что вы живе¬
те и хозяйничаете, рожаете детей и производите продукты, обмениваете
их, складывается объективно-необходимая цепь событий, цепь развития,
независимая от вашего общественного сознания, не охватываемая им
полностью никогда. Самая высшая задача человечества — охватить эту
объективную логику хозяйственной эволюции (эволюции общественного
бытия) в общих и основных чертах с тем, чтобы возможно более отчет¬
ливо, ясно, критически приспособить к ней свое общественное сознание

ЛЕНИН О ЕДИНСТВЕ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО И ИСТОРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА 37
и сознание передовых классов всех капиталистических стран» (там же,
стр. 311). «Общественное сознание отражает общественное бытие... Отра¬
жение может быть верной приблизительно копией отражаемого, но
о тождестве тут говорить нелепо. Сознание вообще отраоюает бытие,—
это общее положение всего материализма. Не видеть его прямой и нераз¬
рывной связи с положением исторического материализма: общественное
сознание отражает общественное бытие—невозможно» (там же,
стр. 309).
Здесь Ленин с исключительной ясностью показывает единство диа¬
лектического и исторического материализма, которое состоит в распро¬
странении основного положения философского материализма, материали¬
стической теории познания, теории отражения, на область общественной
жизни, применении его при решении основного философского вопроса
в науке об обществе.
Общественное бытие первично, сознание вторично, оно является про¬
изводным от бытия, его отражением в голове человека. При этом и бы-
гие и его отражение — общественное сознание — марксизм рассматривает
не как нечто неизменное, мертвое, а как диалектически развивающиеся
в постоянном взаимодействии противоположности.
•I*
Ленин еще в 1894 году в споре с социологами народничества пока¬
зал, что марксистское, материалистическое понимание истории является
ныне синонимом подлинной науки об обществе, «единственно правильным
методом общественной науки», «единственно научным методом социоло¬
гии» (Соч., т. 1, стр. 396, 398).
Разоблачая народнические попытки свести диалектический метод
Маркса к гегелевским триадам, Ленин подчеркивал, что диалектическим
методом в общественной науке в противоположность метафизическому
Маркс и Энгельс называли не что иное, как научный метод в социологии,
состоящий в том, что общество рассматривается как живой, находящийся
в постоянном развитии социальный организм. Для изучения этого орга¬
низма необходим объективный анализ производственных отношений, об¬
разующих экономическую основу данной общественной формации, иссле¬
дование объективных законов ее функционирования и развития, законов,
не зависящих от сознания и воли людей. Это и значит, что диалектиче¬
ский метод требует изучения социальной эволюции как естественно-
исторического процесса развития общественно-экономических формаций,
раскрытия их внутренних противоречий, классовых антагонизмов, борьбы
противоположных социальных сил. Эта борьба происходит на базе раз¬
вития производительных сил общества, определяющего в конечном счете
все его развитие, включая и революционный переход от одного общест¬
венного уклада к другому, например, переход от феодализма к капита¬
лизму или ныне происходящий революционный переход от капитализма
к социализму. Марксистский диалектический метод исходит из того, что
«идеальное есть только отражение материального», что не идеи опреде¬
ляют общественное развитие, бытие людей, а бытие людей, материальные
условия их жизни определяют их цели, интересы, идеи, стремления. Поэто¬
му исходным пунктом исследования должны быть никак не идеи, а объ¬
ективные явления жизни, и эти явления, факты должны сопоставляться
не с идеями, а с другими фактами, фазами развития данного объективно¬
го явления. Диалектико-материалистический метод в социологии объяс¬
няет общественное сознание людей материальными условиями их жизни,
в то время как идеалисты тщетно пытаются объяснять общественное бы¬
тие их сознанием, волей или мистической «абсолютной идеей», «миро¬
вым духом». Материализм выводит надстройку общества из его экономи¬
ческого основания, из базиса, а производственные отношения — из харак¬
тера и уровня развития материальных производительных сил.

38
М. Д. КАММАРИ
Субъективные социологи рассматривают общественные отношения
чисто метафизически, как простой механический агрегат тех или других
институтов и учреждений, как простое механическое сцепление тех или
других явлений. Для них совершенно чужд диалектический метод, обязы¬
вающий рассматривать общество как живой организм в его функциони¬
ровании и развитии (см. там же, стр. 148—151, 161 —166).
Такие социологи полагают, что «общество», или «начальство», может
изменять общественный организм по своей воле, любым образом, может,
например, взять от капитализма частную собственность на средства про¬
изводства, свободную торговлю, «свободное предпринимательство», кон¬
куренцию, буржуазную демократию, а от социализма — плановое веде¬
ние хозяйства, отсутствие кризисов, безработицы, классового антагониз¬
ма, морально-политическое единство всего народа и т. п. Ничего, кроме
произвольного выдергивания отдельных элементов из разных обществен¬
ных формаций и их эклектического, шарлатанского «соединения», такие
социологи дать не могут. А их практическая программа сводится к утопи¬
ческим проектам примирения интересов антагонистических классов, к за¬
темнению классового сознания трудящихся проповедью «внеклассово-
сти», «беспартийности» идеологии в классовом обществе. Марксизм,
напротив, давая материалистический анализ всех общественных явлений,
вскрывая в них противоречия и борьбу основных общественных сил
(классов), например, борьбу буржуазии и пролетариата в капиталисти¬
ческом обществе, прямо и открыто выражает интересы передового рево¬
люционного класса, пролетариата, дает объективный анализ условий его
борьбы и победы.
Таким образом, марксистский материализм включает в себя высшую
научность, объективность и партийность, обязывая становиться на позиции
того класса, интересы которого совпадают с объективной истиной науки
и с прогрессом всего общественного развития. Марксисты не сочиняют
утопий, не обманывают трудящихся сказками о внеклассовой и надклас¬
совой философии и общественной науке в классовом обществе, а ставят
в качестве практической задачи своей теории, науки, философии разви¬
тие классового сознания и самосознания рабочего класса, направляют
всю свою деятельность на организацию и просвещение трудящихся, чтобы
они могли подняться, свергнуть своих эксплуататоров, завоевать полити¬
ческую власть, диктатуру пролетариата, построить бесклассовое комму¬
нистическое общество. Таковы некоторые принципы марксистского диа¬
лектического метода в социологии, которые Ленин сформулировал еще
в борьбе с социологами народничества и с буржуазным объективизмом
П. Струве.
В «Материализме и эмпириокритицизме» Ленин развил дальше эти
принципы, особенно принцип партийности в философии. Показывая нераз¬
рывное внутреннее единство диалектического и исторического материа¬
лизма в решении основного вопроса философии и основного вопроса вся¬
кой общественной науки, вопроса об отношении бытия и сознания, Ленин
писал: «В этой философии марксизма, вылитой из одного куска стали,
нельзя вынуть ни одной основной посылки, ни одной существенной части,
не отходя от объективной истины, не впадая в объятия буржуазно-реак¬
ционной лжи» (Соч., т. 14, стр. 312).
Ленин указывал неоднократно, что Маркс и Энгельс с презрением
отбрасывали всякие претенциозные попытки крохоборов, эклектиков,
жалких эпигонов классической буржуазной философии подняться «вы¬
ше» противоположности материализма и идеализма, найти третью линию
в философии, которая якобы «примиряет», «синтезирует» материализм
и идеализм и устраняет их «крайности» и «односторонности». Маркс
и Энгельс последовательно развивали одно направление—материа¬
лизм — как в философии и в политической экономии, так и в социологии,
исторической науке, естествознании, политике, революционной стратегии

ЛЕНИН О ЕДИНСТВЕ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО И ИСТОРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА 39
и тактике, обогащая во всех этих областях материалистическую теорию
диалектикой, учением о развитии. В этом, подчеркивал Ленин, заключает¬
ся то главное, особое и новое, что они внесли в развитие общественной
мысли, благодаря чему им удалось совершить переворот в философии, в
социологии, в политической экономии, в исторической науке, в револю¬
ционной теории и тактике.
«Манифест Коммунистической партии» Маркса и Энгельса Ленин не
случайно охарактеризовал как образец революционной диалектики
марксизма, как философию истории классового общества, ибо в нем
раскрыта реальная, объективная диалектика развития общества с момен¬
та его раскола на противоположные классы — эксплуататоров
и эксплуатируемых,— диалектика, завершающаяся построением бесклассо¬
вого, коммунистического общества. В «Манифесте...» дан подлинно науч¬
ный диалектико-материалистический анализ законов развития антагони¬
стического общества и его перехода в свою прямую противоположность.
В нем заложены теоретические основы подлинно научной, марксистской
социологии общественного развития. Марксова теория классовой борьбы,
государства, революции — это диалектико-материалистический анализ
движущих сил и законов развития классового общества, перехода его из
одной общественной формации в другую. Марксистская политическая
экономия дает анатомию буржуазного общества и вместе с тем экономи¬
ческое обоснование неизбежности социалистической революции, диктату¬
ры пролетариата, коммунизма. Все три составные части марксизма: фи¬
лософия, политическая экономия, научный социализм — образуют еди¬
ное, цельное, научное материалистическое мировоззрение.
Из сказанного ясно, насколько невежественны утверждения буржуаз¬
ных «критиков» марксизма и ревизионистов о том, что исторический ма¬
териализм не обязательно связан с диалектическим материализмом, что
между ними нет внутренней связи, что положение диалектического мате¬
риализма— бытие определяет сознание — не связано внутренне, логиче¬
ски с положением исторического материализма — общественное бытие
определяет общественное сознание,— а даны «параллельно». Они пола¬
гают, что социологию и общественные науки можно и даже необходимо
«освободить», отделить от философии, от марксистского мировоззрения, от
диалектического и исторического материализма (см. А. Веттер «Диа¬
лектический материализм», 1958, стр. 248).
Философ-иезуит А. Веттер заявляет, что Маркс «ошибался», утверж¬
дая, что общественное сознание определяется только социальным бытием,
в то время как индивидуальное сознание определяется просто «матери¬
альным бытием», бытием вообще. Это-де «не логично». Веттер предлагает
устранить эту «нелогичность» принятием его положения о том, что индиви¬
дуальное сознание определяется не бытием вообще, а лишь материаль¬
ным бытием познающего индивидуума, то есть конкретно, не внешним
миром, а «стадией развития, состоянием здоровья познающего индиви¬
дуума» (см. т а м же).
Итак, Веттер предлагает нам вернуться от диалектического и истори¬
ческого материализма Маркса к антропологическому материализму Фейер¬
баха, к тому же фальсифицированному «критиками», то есть сделать
огромный шаг назад. Для чего? Очевидно, для облегчения «критики» ма¬
териализма идеалистами и теологами.
Но современным «критикам» материализма придется сражаться не
с антропологическим материализмом Фейербаха, а с современным, то
есть с диалектическим и историческим материализмом Маркса, Энгельса,
поднятым на высшую ступень В. И. Лениным, или сложить оружие. Диа¬
лектический материализм в полном соответствии с естествознанием, науч¬
ной психологией и данными общественных наук доказал, что индивиду¬
альное сознание человека обусловлено не только его физиологией, «ста¬
дией развития и состоянием здоровья», но и взаимоотношением с внешним

40
М. Д. КАММАРИ
миром, включающим и общественное бытие человека. Индивидуальное со¬
знание индивидуума, к сведению Веттера, также общественно обуслов¬
лено.
Общественное же сознание не существует где-то вне индивидуаль¬
ного сознания людей, вне идей, взглядов, представлений, теорий и миро¬
воззрений, произведений духовной культуры, созданных отдельными инди¬
видами, живущими в обществе, принадлежащими к разным социальным
группам, классам, нациям, историческим эпохам и поколениям.
И в общественно обусловленном индивидуальном сознании людей
и в их общем сознании отражается весь внешний, объективный матери¬
альный мир, в том числе и все их общественные отношения. Как отра¬
жается,— это также зависит не только «от состояния здоровья познаю¬
щего субъекта», а от всей совокупности исторических, общественных ус¬
ловий жизни людей, от всего их природного и общественного бытия, от
их экономического, классового положения.
Говоря о бытии вообще, мы имеем в виду весь внешний мир. Говоря
об общественном бытии, мы имеем в виду ту часть объективного мира, ко¬
торая охватывает лишь объективные общественные условия и отношения,
людей, их жизнь в этих общественных условиях, существующих вне их со¬
знания и независимо от него, то есть независимо от того, сознают люди, в
каких отношениях друг к другу они находятся, или не сознают. Среди этих
отношений марксизм выделяет прежде всего материальные, экономические
условия и отношения, процесс производства материальной жизни, состав¬
ляющей основу общества, основу всей общественной деятельности людей.
Когда речь идет о сознании вообще, то имеется в виду все содержание
сознания человека, как отражение внешнего мира '. Когда же речь идет
об общественном сознании (его отношении к общественному бытию), то
имеется в виду та часть содержания сознания людей, которая отражает
их общественные отношения, их общественное бытие. Именно это подчер¬
кивал Ленин в полемике с Н. Михайловским, разъясняя, что в данном
случае «речь все время идет о сознании общественных отношений и ника¬
ких иных» (Соч., т. 1, стр. 122).
Ленин камня на камне не оставил от махистских попыток А. Богда¬
нова и К° подменить диалектический и исторический материализм махист-
скими, идеалистическими и механистическими теориями в гносеологии
и социологии. В социологии Богданов начал как будто бы с отрицания
и критики эклектических, социально-биологических попыток Ланге, Фер¬
ри, Вольтмана и других подменить закономерности общественного разви¬
тия закономерностями органического мира, биологии. Но как и совре¬
менные ревизионисты, он тут же капитулировал перед этими буржуазны¬
ми критиками марксизма, повторяя те же приемы лишь несколько на но¬
вый лад.
В третьей книге «Эмпириомонизма» Богданов подменяет Марксово по¬
нятие развития материальных производительных сил и производственных
отношений своей теорией «общественного подбора», согласно которой
«всякий акт общественного подбора представляет из себя возрастание или
уменьшение эиергии того общественного комплекса, к которому он отно¬
сится» (цит. по Соч. В. И. Ленина, т. 14, стр. 313).
Рост производительных сил переименовывается Богдановым в «поло¬
жительный общественный подбор»; кризисы перепроизводства, научно
1 Конечно, сознание вообще, то есть все содержание сознания людей,— продукт
их общественного развития, в том числе познание сил и законов природы, естествозна¬
ние. Поэтому мы вправе относить к формам общественного сознания всю науку, вклю¬
чая и науку о природе. Но это вовсе не значит, что можно игнорировать различие
между сознанием вообще и общественным сознанием, между тем, какие явления по¬
знаются и отражаются в науках о природе и в науках об обществе, между содержанием
сознания вообще и содержанием общественного сознания (в более узком смысле этого
слова), как это имело место в писаниях вульгаризаторов марксизма, например, учени¬
ка Богданова, Шулятикова.

ЛЕНИН О ЕДИНСТВЕ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО И ИСТОРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА 41
проанализированные Марксом, он называет «отрицательным обществен¬
ным подбором».
Соратник Богданова С. Суворов дополняет эту теорию открытием
«универсального закона экономии сил» и концепцией равновесия, заим¬
ствованной у Спенсера, Дюринга и О. Конта.
«Закон экономии сил», открытый Суворовым, должен был упразднить
закон сохранения и превращения энергии, закон борьбы за существование
в биологии и закон роста производительных сил и производительности
труда в социологии и политической экономии, дать «энергетическое обос¬
нование марксизма». Теория равновесия, в свою очередь, должна была
ревизовать и упразднить Марксову теорию классовой борьбы. Согласно
этой теории, классовая борьба пролетариата направлена не на свержение
буржуазии, не на установление диктатуры пролетариата, уничтожение
классов и построение бесклассового коммунистического общества, а... «к
установлению форм равновесия между социальными силами» (цит. по Соч.
В. И. Л е н и н а, т. 14, стр. 320).
Впоследствии ученик А. Богданова, идеолог правого оппортунизма
Бухарин, последовательно применил теорию равновесия ко всем вопросам
социологии и политики. Его социология изображала государство не как
орудие господства одного класса над другим, а как обруч, стягивающий
классы и поддерживающий их в равновесии. В духе теории равновесия
Бухарин рассматривал и функции всей идеологической надстройки. Мар¬
ксистско-ленинскую теорию познания, теорию отражения, марксистский
диалектический метод он, по выражению Ленина, заменил богдановской
«схоластикой понятий». Не случайно многие современные ревизионисты
подымают на щит социологию Бухарина, равно как и субъективистские
антиленинские теории Троцкого.
Подобно Богданову, Бухарину, троцкистам, реформистам и другим
врагам марксизма-ленинизма, они также ревизуют именно основы диалек-
тико-материалистической теории общественного развития, марксистско-
ленинскую теорию классов и классовой борьбы, теорию революции, дик¬
татуры пролетариата, подменяя их жалкой окрошкой идеалистических
буржуазных теорий и реформистских фраз о якобы «внеклассовом» харак¬
тере современного буржуазного общества и государства, буржуазной де¬
мократии, философии, социологии, политики, морали, общественной науки,
искусства и всей духовной культуры современного классового общества.
Под флагом «углубления» марксизма махисты и, подобно им, совре¬
менные ревизионисты искажают, извращают теорию марксизма, засоряют
ее «невыразимо скучной, мертвой схоластикой», как говорил Ленин.
Характеризуя «метод» Богданова, Ленин писал: «Богданов занимает¬
ся вовсе не марксистским исследованием, а переодеванием уже раньше
добытых этим исследованием результатов в наряд биологической и энер¬
гетической терминологии. Вся эта попытка от начала до конца никуда не
годится, ибо применение понятий «подбора», «ассимиляции и дезассими¬
ляции» энергии, энергетического баланса и проч. и т. п. в применении к
области общественных наук есть пустая фраза. На деле никакого иссле¬
дования общественных явлений, никакого уяснения метода общественных
наук нельзя дать при помощи этих понятий. Нет ничего легче, как накле¬
ить «энергетический» или «биолого-социологический» ярлык на явления
вроде кризисов, революций, борьбы классов и т. п., но нет и ничего бес¬
плоднее, схоластичнее, мертвее, чем это занятие» (там же, стр. 314).
В приведенных положениях Ленина опровергаются не отдельные тео¬
ретические положения ревизионистов, а весь их антинаучный метод, ме¬
тод механического перенесения понятий из одной науки, одной области яв¬
лений в другие, «сведение» высших форм движения материи к низшим,
социальных явлений — к биологическим и психическим.
Социальная живучесть и влияние этого разоблаченного Лениным «ме¬
тода» оказались настолько значительными, что даже после победы социа-

42
М. Д. КАММАРИ
листической революции у нас существовала целая группа теоретиков-ме-
ханистов, пытавшихся подменить марксизм и марксистскую диалектику
механицизмом, теорией равновесия, богдановской «организационной»
наукой, «тектологией». Эта группа подвизалась не только в философии,
социологии, но и в естествознании, в политической экономии, истории, в
искусствоведении, в области теории культуры.
С помощью аналогичного «метода» ренегат Карл Каутский извра¬
тил марксизм в своем пухлом двухтомном труде «Материалистическое
понимание истории» (1927), «сведя» материальные производительные
силы к современному естествознанию, то есть к «духовному фактору».
Разве не сведением социальных явлений к физиологии и психике за¬
нимаются сторонники фрейдизма в философии, социологии, медицине,
эстетике и искусстве? Эта зараза охватила в свое время и многих ре¬
формистских, ревизионистских теоретиков, решивших, что фрейдизм луч¬
ше объясняет социальные явления современности, чем марксизм. Мар¬
ксизм объясняет увеличение разного рода душевных болезней, неврозов,
извращений человеческой психики бесчеловечными условиями капитали¬
стического мира с его подневольным каторжным трудом и системой вы¬
жимания пота из трудящихся, с углубляющимися кризисами перепроиз¬
водства, массовой и хронической безработицей, разорением, голодом, ро¬
стом социального и национального гнета, шовинизма, милитаризма, кор¬
рупции, преступности и т. п. Эти факты обвиняют капитализм. Но его апо¬
логеты в угоду буржуазии делают вид, что эти факты не имеют никакого
значения для объяснения роста неврозов, калечения человеческой жизни.
Они переворачивают факты, причины и следствия и утверждают, что рост
неврозов, «неполноценных людей» является причиной «социаль¬
ной патологии», «социальной болезни», к которой, разумеется, они
относят такие социальные явления, как классовая борьба трудящихся за
свое освобождение, национально-освободительные, революционные дви¬
жения и т. п.
Маркс и Ленин с полным основанием заклеймили такого рода квази¬
ученых, лжетеоретиков как сикофантов, приказчиков буржуазии.
Без разоблачения и полного разгрома этой антинаучной философии
и социологии, как открыто выступающей против марксизма, так и рядя¬
щейся в тогу марксизма, нельзя было вооружить идейно кадры револю¬
ционной пролетарской партии, повести ее на штурм капитализма и одер¬
жать всемирно-исторические победы социализма.
Попытки механистического сведения высших форм движения к низ¬
шим, затушевывания и игнорирования качественных различий между
явлениями предпринимаются и в наше время. Попытки сводить социаль¬
ные явления к биологическим, физиологическим и психическим наблю¬
даются в буржуазной социологии — у социальных дарвинистов, неомаль¬
тузианцев, расистов, психорасистов, представителей школ социальной
психологии, а также в разных других течениях позитивизма, прагматизма,
семантической философии и т. д. Практикуются модные приемы подмены
основных понятий социальной науки понятиями, взятыми из новых отрас¬
лей науки — квантовой механики, теории относительности и т. д. Ревизио¬
нисты же главные усилия направляют по-прежнему на то, чтобы засо¬
рить марксистскую философию и социологию категориями, некритически
взятыми из буржуазной философии и социологии, чтобы подменить основ¬
ные научные понятия марксизма, марксистской социологии понятиями
буржуазной социологии, например, понятия общественного класса и клас¬
совой борьбы — понятиями «социальной стратификации», «социальной
мобильности» и т. п.
Отсюда ясно все великое историческое революционное значение
книги Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», которая уже более по¬
лувека служит коммунистическим партиям, рабочим и передовым деяте¬
лям, ученым всех стран-могучим оружием в борьбе со всяческой реакцией,

ЛЕНИН О ЕДИНСТВЕ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО И ИСТОРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА 43
идеализмом, мистикой, фидеизмом, за торжество подлинно научного, ма¬
териалистического мировоззрения, за торжество великих идей комму¬
низма.
*1* Ф Ф
Материализму, писал Энгельс, приходится принимать новый вид, но¬
вую форму с каждым новым крупным открытием в естествознании; а с
тех пор, как возникло материалистическое понимание истории, матери¬
ализм должен принимать новый вид и с каждой новой эпохой обществен¬
ного развития, отражающейся прежде всего в науке об обществе.
Великая Октябрьская социалистическая революция, построение со¬
циализма в СССР, возникновение мировой системы социализма, открыв¬
шие новую эру в истории человечества, явились таким глубочайшим пе¬
реворотом в истории, который потребовал глубокого и всестороннего раз¬
вития диалектического и особенно исторического материализма, диалек-
тико-материалистического понимания истории. Это развитие осуществлено
В. И. Лениным и его учениками, коммунистическими партиями и их тео¬
ретическими кадрами.
Возникновение и развитие нового, коммунистического общества под¬
чинено общим законам диалектики, но формы проявления и действие этих
законов не могут не изменяться в зависимости от коренного изменения
условий новой общественной формации.
Изменяются коренным образом характер и содержание противоречий,
источников, движущих сил развития общества, а стало быть, и формы пе¬
рехода от старого к новому, от количественных изменений к качествен¬
ным, формы скачков, революций, переворотов в разных сферах обществен¬
ной жизни, формы борьбы между старым и новым, формы разрешения
противоречий, диалектического отрицания старого и утверждения нового.
Изучение законов развития социализма и коммунизма поэтому, есте¬
ственно, приводит к необходимости конкретизации и развития и самих об¬
щих положений, касающихся формулировки основных законов диалекти¬
ческого и исторического материализма.
Материалистическое положение о том, что общественное бытие су¬
ществует вне сознания и независимо от сознания и лишь отражается так
или иначе в сознании людей, правильно для всех формаций общества,
как стихийно развивающихся формаций, так и коммунистической форма¬
ции, которая создается и строится людьми сознательно и развивается пла¬
номерно, в соответствии с познанными объективными законами этой фор¬
мации.
Новая, коммунистическая формация не отменяет общего социологиче¬
ского закона об определяющей роли общественного бытия по отношению
к общественному сознанию, но она, несомненно, создает новые условия
и новые закономерности развития общественного бытия и сознания, новые
формы взаимосвязи и взаимодействия между ними и усиливает роль об¬
щественного сознания в развитии общественного бытия. И при коммуниз¬
ме остается верным положение Ленина о том, что общественное бытие су¬
ществует объективно, вне сознания и независимо от него, что сознание есть
отражение бытия. Но объективность и независимость общественного бы¬
тия при социализме и коммунизме уже не совпадают со стихийностью раз¬
вития общества, как раньше; эти понятия надо поэтому строго различать.
Общественное бытие, развиваясь при коммунизме планомерно, опре¬
деляет содержание и развитие общественного сознания. Но формы «опре¬
деления» сознания бытием меняются, поскольку общество развивается не
стихийно, а планомерно, не путем социальных конфликтов между антаго¬
нистическими классами, а на основе организованного преодоления проти¬
воречий между старым и новым, отмирающим и нарождающимся. Отсю¬
да, например, такие формы раскрытия и разрешения противоречий, как
критика и самокритика, социалистическое соревнование и плановое руко¬
водство хозяйством.

44
М. Д. КАММАРИ
Необходимо также учесть тот факт, что общественные отношения при
коммунизме, как бы сложны они ни были, не принимают формы стихийно
складывающихся товарно-денежных отношений, порождающих идеоло¬
гию товарно-денежного фетишизма, как это имеет место в условиях капи¬
тализма. Идеология фетишизма, религии, превратно отражающая дей¬
ствительность, придает еще более таинственный, мистический характер
общественным отношениям людей, и это мы видим во всех предшествую¬
щих коммунизму общественных формациях. В коммунистической форма¬
ции нет экономических корней, социальной почвы для господства религии
и других форм ложного, иллюзорного, фетишистского сознания. Здесь
нет социальных сил, заинтересованных в том, чтобы помешать познанию
объективных условий и законов общественного развития, познанию сущ¬
ности общественных отношений, чтобы набросить на них таинственное
покрывало религии или какой-либо другой фетишистской идеологии.
Сознание людей и при коммунизме, конечно, будет развиваться по об¬
щим законам диалектики, путем скачков и революций, через противоречия
и борьбу противоположных мнений, взглядов и научных теорий, путем
преодоления субъективизма, абстрактности, односторонности, догматизма,
ошибок и заблуждений, фантастики, отрывающей мысль от действитель¬
ности, от материального мира. Но уже в условиях социализма нет почвы
для возрождения каких-либо устойчивых течений и форм идеализма, ме¬
тафизики, мистики и религии.
В коммунистическом обществе все сознание людей будет развиваться
под влиянием последовательно научного, диалектико-материалистического
мировоззрения, идеологии научного коммунизма, на базе всей совокупно¬
сти общественных отношений людей.
Некоторые теоретики полагают, что при социализме, развивающемся
планомерно, уже нельзя якобы говорить о том, что общественное бытие
и законы развития общества существуют независимо от сознания людей.
Но это глубокая ошибка. Коммунистическая общественная формация под¬
чиняется в своем возникновении и развитии присущим ей объективным за¬
конам, не зависящим от сознания и воли людей, как и другие формации.
Эти объективные законы, познаваемые людьми, и определяют их сознание,
их волю, их действия.
Общественное бытие и при коммунизме существует вне сознания
людей и независимо от того, осознают ли люди те или иные изменения, ко¬
торые совершаются в н е их сознания, объективно, в самом общественном
бытии. Познанное и осознанное бытие и при коммунизме также суще¬
ствует вне сознания и независимо от него. Сознание есть лишь отраже¬
ние бытия. Бытие развивается по присущим ему объективным законам,
определяя сознание и волю людей, а следовательно, и их действия. Для
материалистов бытие первичное, а сознание и воля людей вторичное,
производное от бытия. Для идеалистов же сознание и воля людей первич¬
ны, они определяют бытие, а следовательно, и развитие общества. Но весь
ход истории, включая и практику строительства коммунизма, опровергает
идеалистическую философию вообще и ее философию истории в осо¬
бенности.
Социалистические и коммунистические общественные отношения
строятся людьми сознательно, планомерно, но не по произволу, не так,
как кому вздумается, а в соответствии с природой этих отношений, в со¬
ответствии с конкретными условиями и объективными законами обще¬
ственного развития. От капитализма общество закономерно пере¬
ходит к социализму — первой ступени коммунизма, так как оно не может
сразу перескочить к высшей его фазе. Этот переход осуществляется пото¬
му, что производительные силы, развившиеся в недрах капитализма, ста¬
новятся уже несовместимыми с капиталистическими производственными
отношениями, они вступили в конфликт с ними, ибо капиталистические
отношения стали оковами для их развития, источником величайших бед¬

ЛЕНИН О ЕДИНСТВЕ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО И ИСТОРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА 45
ствий для всего человечества, источником кризисов, безработицы, нище¬
ты, голода, кровавых истребительных войн и т. п.
Развившиеся внутри капитализма производительные силы по своему
характеру таковы, что они несовместимы ни с какими другими производ¬
ственными отношениями, кроме социалистических. И как бы люди Н'и при¬
выкли к частнособственническим, индивидуалистическим, единоличным
формам хозяйства, с ними придется расстаться. Сам капитализм подгото¬
вил материальные условия, диктующие переход общества к социализму.
Капитализм породил и класс, который кровно заинтересован в этом пере¬
ходе, ибо иначе он не может освободить себя и всех трудящихся и экс¬
плуатируемых от эксплуатации. И этот переход осуществляется неуклон¬
но и все шире вопреки бешеному сопротивлению всех реакционных сил
и классов, вопреки их воле и сознанию.
Переход от капитализма к социализму есть переход из царства необ¬
ходимости в царство свободы, в царство познанной необходимости.
В условиях социализма трудящиеся стали хозяевами средств произ¬
водства и господами своих общественных отношений, они планомерно
строят и совершенствуют эти отношения. Но это также совершается
закономерно, а не по произволу. Почему? Да потому, что каждая обще¬
ственная формация, включая и коммунистическую, представляет собой
определенную систему общественных, производственных отношений,
определенный социальный, производственный организм, имеющий свои
законы развития и функционирования. Непонимание или игнорирование
этих законов приводит к нарушению нормального функционирования
этого организма, к отрицательным явлениям в жизни общества, и это
побуждает людей глубже познавать причины таких явлений с целью их
устранения, то есть с целью приведения общественной практики в более
полное соответствие с объективными законами развития и функциони¬
рования данной формации.
Установление общественной собственности на средства производства
было экономически необходимым, закономерным процессом, создавшим
не только объективную возможность, основу для планового развития хо¬
зяйства, науки, культуры, но и необходимость такого развития. Положе¬
ния марксизма о том, что люди не могут по своей воле создавать одни
объективные законы развития общества и отметать, уничтожать другие,
иначе говоря, признание того факта, что эти законы существуют незави¬
симо от сознания и воли людей, определяя их сознание и волю, вовсе не
означает того, что люди бессильны перед действием этих законов, что они
не могут покорить их своей воле, контролировать и направлять их дей¬
ствия, что они не могут якобы ослабить действия одних экономических
законов и тенденций, противопоставляя им действия других законов, тен¬
денций и создавая для этого опять-таки необходимые объективные
условия, возможные в рамках данной формации. Таким образом, люди
могут покорять своей воле действия объективных законов общества,
«оседлать их», контролировать их действия, но сам процесс этого «поко¬
рения» тоже закономерен.
Ярким примером и образцом этого является вся практика строитель¬
ства социализма, политика Советского государства и Коммунистической
партии, направляющей деятельность советского народа, практика созна¬
тельного использования объективных законов строительства нового об¬
щества.
В своем докладе на XXI съезде КПСС Н. С. Хрущев особо подчерк¬
нул, что переход от первой, низшей фазы коммунизма к высшей — «это
закономерный исторический процесс, который нельзя произвольно нару¬
шить или обойти». Критикуя уравнительные представления о коммунизме,
Н. С. Хрущев отмечал, что некоторые товарищи хотели бы поскорей вве¬
сти принципы коммунизма, перейти к распределению по потребностям,
а не по труду. «Но переходить преждевременно к распределению по по¬

46
М. Д. НАМ МАРИ
требностям, когда еще не созданы для этого экономические условия, не
достигнуто изобилие материальных благ и люди не подготовлены, чтобы
жить и работать по-коммунистически,—значит нанести ущерб делу строи¬
тельства коммунизма. Надо иметь в виду, что при нынешнем уровне раз¬
вития производства для всех людей еще не хватит благ, чтобы полностью
удовлетворить их потребности. Такой «уравнительский коммунизм» при¬
вел бы к проеданию накопленных средств и сделал бы невозможным даль¬
нейшее успешное развитие экономики, расширенное воспроизводство.
Мы должны шаг за шагом двигаться вперед, создавать материальные
и духовные предпосылки для планомерного перехода к коммунизму»
(Н. С. Хруще в. Доклад на XXI съезде КПСС о контрольных цифрах
развития народного хозяйства СССР на 1959—1965 годы, раздел IV).
Преждевременный переход к распределению по потребностям, когда
для этого не создано условий, привел бы к уравниловке, то есть к неспра¬
ведливому распределению, когда и плохой и хороший работник получали
бы одинаковую долю, что выгодно только лодырям, которые еще не пере¬
велись. У людей был бы подорван материальный стимул к тому, чтобы
работать лучше, производительнее. Уравниловка означала бы на деле ди¬
скредитацию коммунизма, шаг назад от коммунизма. В нынешних усло¬
виях только принцип социализма обеспечивает необходимую материаль¬
ную заинтересованность людей в результатах производства, стимулирует
рост производительности труда, повышение квалификации и культуры ра¬
ботников, совершенствование техники производства, приучает всех лю¬
дей к труду, к социалистической, сознательной дисциплине, к превраще¬
нию труда в первую жизненную потребность, в привычку.
В силу материальной заинтересованности, роста сознательности, в си¬
лу привычки труд становится жизненной потребностью всех членов об¬
щества. Поэтому все большую роль приобретают моральные стимулы к
труду. Объективная экономическая необходимость регулирования распре¬
деления продуктов между членами общества отпадет лишь при комму¬
низме, когда производительные силы общества достигнут такого высоко¬
го развития, что обеспечат изобилие всех необходимых предметов потреб¬
ления, и когда все люди привыкнут трудиться в полную меру своих спо¬
собностей, независимо от получаемых материальных благ, сознавая, что
это необходимо для общества и для каждого из них.
В докладе Н. С. Хрущева на XXI съезде подчеркивается также, что
«формы собственности изменяются не произвольно, а развиваются на осно¬
ве законов экономики, зависят от характера и уровня развития производи¬
тельных сил» (там же). А формы и отношения собственности состав¬
ляют основу всех производственных отношений, фундамент всего обще¬
ственного здания, основу общественного бытия людей. Сближение двух
форм социалистической собственности — общенародной, государствен¬
ной, и колхозно-кооперативной,—подъем колхозной собственности до
уровня общенародной собственности по своему характеру, функциям и
значению приведут к преодолению еще имеющихся различий между ра-
бочим классом и колхозным крестьянством, к преодолению существенных
различий между городом и деревней. Развитие производительных сил и
производственных отношений обусловит дальнейший рост культурно-тех¬
нического уровня трудящихся города и деревни, а также стирание суще¬
ственных различий между людьми физического и умственного труда. Ре¬
волюция в технике производства обусловит такие изменения в характере
производства, труда при социализме и коммунизме, которые сделают
сочетание умственного труда с физическим абсолютной необходимостью
для каждого участника производства. С другой стороны, сокращение ра¬
бочего дня создаст все возможности, условия и увеличит свободное вре¬
мя для занятий умственным трудом вне производства для всех членов
общества. Все эти изменения в общественном бытии людей найдут отра¬
жение и в их сознании, в развитии искусства, литературы, морали, науки,

ЛЕНИН О ЕДИНСТВЕ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО И ИСТОРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА 47
культуры в целом. При переходе от социализма к коммунизму происходят
изменения не только в материальном производстве, в экономическом бази¬
се, но и в сфере социальных, национальных, семейных отношений, в
быту, в политической и правовой надстройке, то есть не только в мате¬
риальной, но и в духовной жизни людей.
Коммунизм вырастает закономерно из стадии социализма. Переход от
социализма к коммунизму осуществляется непрерывно при активном и со¬
знательном участии миллионов людей. Эти активность и сознательность,
инициатива и соревнование масс могут ускорить закономерный процесс
перерастания социализма в коммунизм на основе быстрого развития мате¬
риального производства.
«Нельзя торопиться и поспешно вводить то, что еще не созрело. Это
привело бы к извращениям и компрометации нашего дела. Но нельзя и
задерживаться на достигнутом, так как это вело бы к застою»,— под¬
черкивал Н. С. Хрущев в докладе на XXI съезде КПСС.
Но все это значит, что марксисты рассматривают коммунистическую
формацию как живой социальный, производственный организм, имеющий
свои законы возникновения и развития; эти законы должны быть позна¬
ны, и, будучи познаны, они и определяют сознание, волю и действия
людей. Коммунистическая партия достигает успехов в строительстве
коммунизма именно потому, что она руководствуется в своей деятель¬
ности этими законами, раскрывает их народу и на этой основе направ¬
ляет действия сотен миллионов людей к одной цели. Это значит, что
объективные условия производства материальной жизни и при .комму¬
низме составляют основу всей общественной жизни, определяют созна¬
ние и волю людей, формы их деятельности.
Общественное бытие, общественная жизнь людей при коммунизме бу¬
дет еще более богатой, разнообразной, увлекательной и творческой по
сравнению с общественной жизнью всех предшествующих формаций.
Общественная инициатива и активность трудящихся и сейчас у нас про¬
являются ярко во всех сферах общественной жизни. Они оживляют и
укрепляют все наши многочисленные общественные организации.
Коммунистическая формация отличается от всех предшествующих и
особенно от капиталистической формации величайшей организованностью
и сознательностью своих членов.
Коммунистическая партия, как высшая форма организации трудящих¬
ся, является образцом этой организованности и сознательности, которые
будут присущи всем членам коммунистического общества. Эти органи¬
зованность, сознательность и активность будут осуществляться в самых
разнообразных общественных организациях, которые уже теперь разви¬
ваются и совершенствуются в процессе развернутого строительства ком¬
мунизма.
Изучать жизнь и деятельность всех этих организаций, охватывающих
разные стороны общественного бытия людей при коммунизме, — такова
важнейшая задача нашей марксистско-ленинской науки об обществе.

Ленинская критика махизма
и кризис современного
буржуазного искусства
В.	С. КЕМЕНОВ
Пятидесятилетие книги В. И. Ленина, разоблачившей махизм и дру¬
гие идеалистические течения в философии XX века, совпало с междуна¬
родной выставкой «50 лет современного искусства», продемонстрировав¬
шей, что буржуазное искусство, вставшее в начале века на путь форма¬
лизма, пришло в полный упадок. Для всякого непредвзято настроенного
исследователя очевидна глубокая связь причин этого упадка с реакцион¬
ными, субъективно-идеалистическими принципами формалистической
эстетики и искусства эпохи империализма. Сейчас, когда ревизионисты
всех мастей пытаются доказать «независимость» искусства от поли¬
тики и мировоззрения, когда под видом борьбы с «вульгаризацией» они
стремятся доказать, что идейная борьба в искусстве не связана с борьбой
партий в философии, классическая работа В. И. Ленина помогает разобла¬
чению враждебной нам идеологии в области художественной культуры,
эстетики и искусства. «В наше время,— писал Ленин вскоре после выхода
книги «Материализм и эмпириокритицизм»,— в области науки, филосо¬
фии, искусства выдвинулась борьба марксистов с махистами. По мень¬
шей мере смешно закрывать глаза на этот общеизвестный факт» (Соч.,
т. 16, стр. 185). Ныне к махистам добавились прагматисты, персоналисты,
экзистенциалисты и т. п., и борьба продолжается с еще большей силой и
остротой.
Сейчас, как и в годы выхода книги В. И. Ленина «Материализм и эм¬
пириокритицизм», поход субъективных идеалистов, мистиков, иррациона-
листов в философии и эстетике против теории познания диалектического
материализма и против реалистического искусства сопровождается ссыл¬
ками на «новейшие открытия» естественных наук, в свете которых «ясно»,
что материализм в философии и реализм в искусстве «устарели», что, сле¬
довательно, только ретрограды могут еще придерживаться этих столь от¬
сталых форм мышления.
Отвергая подобные же упреки, высказываемые ревизионистами в свое
время в адрес трудов Маркса и Энгельса, Ленин в «Материализме и эм¬
пириокритицизме» показал, что вопрос о том, «устарел» ли материализм,
относится к теории познания, гносеологии, и его нельзя подменять вопро¬
сом о той или иной физической теории структуры материи; взгляды физи¬
ков на молекулу, атом, электрон и т. д. будут непрерывно углубляться,
обогащаться, изменяться, отражая уровень развития естественных наук,
но это никогда не сможет подорвать философский материализм Мар¬
кса — Энгельса.
Современные ревизионисты, повторяя приемы своих коллег, разби¬
тых Лениным, на этот раз пытаются атаковать «Материализм и эмпирио¬
критицизм» Ленина. Они заявляют, что после выхода в свет этой работы
наука и техника сделали новые открытия, которые полностью изменили
«видение» человека XX столетия, и это якобы выражают эстетика и ис¬
кусство формализма, подарившего миру свое Последнее откровение в ви¬
де абстракционизма.

ЛЕНИНСКАЯ КРИТИКА МАХИЗМА И ФОРМАЛИСТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО	49
Правомерны ли эти стремления обосновать принципы современной
«полуфигуративной» или «нефигуративной» (абстрактной) живописи и
скульптуры аргументами, почерпнутыми из области науки и техники, мы
попытаемся рассмотреть. Сделать это необходимо для разоблачения под¬
линного смысла атак реакционных идеалистов, ревизионистов и всевоз¬
можных путаников, ведущих ожесточенную борьбу против материалисти¬
ческой теории познания в философии и против реализма в эстетике и ис¬
кусстве.
Остановимся на некоторых наиболее характерных рассуждениях, в
которых приверженцы современной формалистической эстетики и искус¬
ства пытаются «обосновать» формализм и его крайнее выражение — аб-
страктизм — ссылками на научный прогресс XX века.
Эстетика формализма и «физический» идеализм
Абстрактисты пытаются доказать, что их искусство стоит «на
уровне» современных естественнонаучных открытий XX века, и для этого
сочиняют самые изощренные софизмы.
Статья Людвига Хейденрейха «Искусство и наука» (Ludwig Н е у-
denreich. Art and Science. Magazine of Art. Vol. 44, № 4. 1951) дает
развернутое изложение подобных притязаний абстрактизма. Хейден-
рейх пишет, что изобразительные искусства и естественные науки вступали
в особенно тесную связь в двух случаях: около 1500 года и сейчас.
В XVI столетии этот тесный союз был обусловлен открытием видимого
мира; общая цель искусства и науки, особенно проявившаяся в первой
половине XVI века, состояла в том, чтобы добиться объективного знания
природы, «вещей, каковы они в действительности». Для художника это
означало найти метод оптически правильной передачи видимых явлений.
Художник сам участвовал в поисках ученых. На этом этапе, который Хей-
денрейх называет «живописная документация наблюденных данных»,
изящные искусства развивали способности: 1) представлять мир явлений
с объективной правильностью, обеспеченной математической перспекти¬
вой, дополненной новым пониманием видения как психологического про¬
цесса; 2) передавать не только внешнюю форму, но и действенные аспек¬
ты вещей: представлять видимыми те невидимые силы, которые, как эхо,
отзываются в различных состояниях вещей (например, движение складок
одежды, передающее движение скрытого под ними тела; динамика тече¬
ния воды и т. д.); 3) открывать в пределах природы не только количе¬
ственную реальность вещей и явлений природы, но и их качественную
определенность. Наука хотя и признает гармонию между качественными и
количественными определениями, но подходит к этому с чисто количе¬
ственной стороны.
Казалось бы, такая характеристика искусства Возрождения (переска¬
завшая известные положения «Трактата о живописи» Леонардо да Винчи)
нужна автору, чтобы отметить огромное значение научных завоеваний
этой эпохи (математики, анатомии, оптики и др.) для художников, кото¬
рые тогда впервые получили надежную объективную основу для трактовки
пропорций и движения человеческой фипуры, линейной и воздушной пер¬
спективы, светотени, колорита и т. д. и в краткий срок добились небыва¬
лого расцвета всех видов пластических искусств. Однако Хейденрейх не¬
ожиданно сворачивает в сторону с главной дороги своих рассуждений и,
обходя всю собственно художественную деятельность мастеров Возрожде¬
ния именно в области искусства, выхватывает лишь одну из ее сторон —
участие художников в иллюстрации научных трактатов. Зачем пона¬
добилась такая подстановка, видно из следующего рассуждения автора.
В XVI веке, говорит он, когда изобразительное искусство было более чем
когда-либо на службе у науки, родилась и развилась научная иллюстра¬
ция (рисунки Леонардо да Винчи, Дюрера, атлас Везалия и т. д. вплоть до
4.	«Вопросы филососЬии» JVs 5.

50
В. С. КЕМЕНОВ
иллюстраций в энциклопедии Дидро). При этом художники проникали
глубже поверхности вещей, умели, кроме «правильности», передать каче¬
ство живой структуры; разработали приемы, как внутренние, невидимые
силы сделать видимыми.
«Проблема, как сделать видимым невидимое, приводит нас к пробле¬
ме сегодняшнего дня». За последние 100 лет естественные науки в своем
возрастающем развитии стали областью, отличной от всех областей чело¬
веческого знания. «Это, в свою очередь, привело к тенденции отделить
абстрактное мышление от чувственного опыта». И далее автор развивает
теорию о «двух пластах реальности» в понимании мира. Один из них мо¬
жет быть назван объективным, он постоянный и не зависит от личности,
мы вынуждены признать его благодаря силе нашего наблюдения; описа¬
ние этой реальности есть единственная задача науки. Наука достигает
этой цели, очищая, насколько возможно, данные, полученные нашими
ощущениями, от следов субъективности; в конце концов наука входит в
наиболее отдаленную сферу этой объективной реальности, которая более
не является доступной нашим ощущениям. В противоположность этой объ¬
ективной реальности, оперирующей фиксированными законами, есть дру¬
гой пласт субъективной реальности нашего чувственного восприятия. «Эта
реальность существует так же на самом деле, как и первая, но она более
субъективна, полна качественных определенностей, которые не одинаково
оцениваются всеми»; она включает не только данные наших ощущений,
ко и «всю реальность индивидуального опыта в сфере эмоциональной».
В этих рассуждениях Хейденрейха нет ничего нового. Вместо того,
чтобы отметить, что данные чувственных восприятий не являются окон¬
чательной истиной, а лишь первой ступенью, началом познания, что эти
данные проверяются практикой, экспериментом и уточняются мышлением,
Хейденрейх действует как типичный агностик и доводит до полного, абсо¬
лютного разрыва данные, получаемые ощущениями человека, от внешнего
мира. Характерно, что от слов «два пласта объективной реальности» Хей¬
денрейх очень часто переходит к терминологии «две реальности» (что
далеко не одно и то же) и утверждает, что они якобы имеют независимое
друг от друга существование. Вся эта подготовка необходима ему для то¬
го, чтобы внедрить в сознание читателей сугубо идеалистический вывод
из открытий новой физики, что он и делает: «Как далеко научная объек¬
тивная реальность отодвинута от нашего прямого опыта, поразительно
продемонстрировано тем фактом, что наука сейчас достигла этапа, когда
материя и энергия рассматриваются как взаимопревращающиеся. В этом
открытии невидимых сил мы находимся в реальности нематериальных, аб¬
страктных действий, полностью оторванных от мира материальных вещей
и образов. Нечто от этой современной мощи абстрактной мысли, так дале¬
ко отошедшей от конкретного опыта, вошло в сферу искусства. Здесь мы
пришли ко второму пункту встречи искусства и науки, где они еще раз
вступают в многозначительную связь, хотя в выражениях, несколько от¬
личающихся от тех, какие были в шестнадцатом столетии» (там же,
стр. 142).
Это рассуждение построено на идеалистических извращениях фактов.
Энергия является мерой материального движения, свойством материи и
никакого «взаимопревращения» материи и энергии нет; поэтому не суще¬
ствуют и «нематериальные» действия, о которых пишет Хейденрейх. По¬
вторив махистские выдумки, Хейденрейх переходит к обоснованию аб-
страктизма. Он пишет, что теперь, как и в XVI веке, художник снова всту¬
пил в тесную связь с естественной наукой, снова он служит ей как иллю¬
стратор. «Но на этот раз не с целью исследовать видимый мир, а отыскать
зрительные эквиваленты для научных конструкций, таких, как структура
атома,— иначе говоря, полностью за пределами сферы чувственного опы¬
та». Один из виднейших физиков, Гейзенберг, решил попробовать при¬
влечь немецкого художника Ханса Хаффенрейха к созданию изображе¬

ЛЕНИНСКАЯ КРИТИКА МАХИЗМА И ФОРМАЛИСТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО	51
ния кристаллической решетки графита. В результате появились рисунки-
получертежи, изображающие горизонтальные площадки, соединенные пуч¬
ком линий.
«Довольно интересно,— пишет Хейденрейх,— что ученые не нужда¬
лись в этих изображениях для своих дальнейших исследований, которые
продолжали полностью зависеть от математических формул и уравнений».
Но, может быть, эти изображения графитной решетки обогатили искус¬
ство? Тоже, оказывается, нет. Однако, признав это, Хейденрейх не уны¬
вает и пишет: «Излишне говорить, что эти «атомные иллюстрации» имеют
только ограниченное значение как произведения искусства». Как бы
то ни было, по мнению Хейденрейха, «важен импульс ученого выразить
свои абстрактные концепции в осязаемых формах», перевести часть этой
объективной реальности в субъективную, прямо воспринимаемую нашими
ощущениями, и необходимость объединенных усилий ученого с художни¬
ком. «Это мне кажется довольно симптоматичным. Это может, следова¬
тельно, открыть путь к пониманию некоторых тенденций современного ис¬
кусства...» (там же, стр. 144).
Рассмотрим приведенные суждения Хейденрейха.
В отличие от искусства XVI века, которое Хейденрейх назвал «живо¬
писной документацией», деятельность абстрактных художников он име¬
нует «живописной интерпретацией наблюденных данных». Но какие же
«наблюденные данные» могут быть у современного художника, если его
особенностью является то, что он должен отыскивать зрительные экви¬
валенты полностью за пределами сферы чувственного опыта, а следо¬
вательно, и за пределами зрительного наблюдения? В приведенном при¬
мере дело решалось просто: данные художнику сообщил физик, для кото¬
рого они были добыты научно и обладали точным смыслом. Художник
был привлечен к разработке наглядных изображений, передающих струк¬
туру одного из явлений атомного мира. В самом этом явлении нет ничего
нематериального, мистического. Художник должен был помочь ученому
и в этом смысле действовал как такой же иллюстратор, какими иногда
выступали и художники XVI века. Ученый мог для этой цели привлечь
как художника-абстрактиста, так и реалиста или же решать задачу само¬
стоятельно, без помощи художников (так, например, была создана мо¬
дель атома, молекул и ряд других изображений явлений микромира).
Вывод Хейденрейха о том, что участие художника в создании такого рода
моделей или изображений «открывает путь» к пониманию тенденции
абстрактного искусства, совершенно неверен. Даже в случае удачи по¬
добных изображений нет никаких оснований причислять их к сфере ис¬
кусства. В принципе такие изображения ничем не отличаются от техни¬
ческих чертежей, схем или набросков.
Ценность каждого такого изображения определяется исключительно
тем, насколько оно соответствует тем научным данным, для изображения
которых его начертили. В примере с решеткой графита ученые объяснили
художнику, что он должен изобразить. Но ведь это редчайший случай в
практике современных художников, берущихся писать картины на «атом¬
ные темы». Как правило — и именно это правило хочет обосновать Хей¬
денрейх,— художнику вовсе незачем искать математические формулы:
для него важно «лишь выражение созидательных сил, которые формуют
лицо реальности»; поэтому в таком произведении тщетно искать ясного
смысла, соответствия научным данным. «Картина становится докумен¬
том нашей силы воображения в совершенно новом смысле».
Это рассуждение чрезвычайно удобно для целей абстрактизма, так
как позволяет приписывать любым бессмысленным пятносочетаниям
смысл атомных или космических процессов, якобы выраженных художни¬
ком. Приведем один пример: трактовку журналом «L’oeil» абстрактной
живописи Джексона Поллока, который изобрел «дриппинг» (разостлан¬
ный на полу холст он поливал эмалевыми автомобильными красками,

52
В. С. КЕМЕНОВ
струйками вытекающими из дырок, пробитых в банках). Критик в востор¬
ге: «Так, без щеток и кистей, с помощью кусков дерева или ножа и в осо¬
бенности благодаря «дриппингу» рождались миры комплексов траекторий,
извилисто протянутых или внезапно взрывающихся... молниеносных или
постоянных, независимых и связанных в ужасный упорядоченный беспо¬
рядок, который мог бы быть таким же у космоса» (F. С h о а у. Jackson
Pollock: «L’oeil», № 43—44, 1958, p. 42). Но мог бы также быть и другим?
Мог. Это уж как ему, космосу, угодно. Но абстрактиста это нисколько не
касается; он, так сказать, сам себе космос. «В шуме и ярости своего духа
Д. Поллок писал гигантские полотна, полные шума и ярости Вселенной»,—
поясняет критик. Ну как после этого не видеть превосходства метода
«дриппинга» над живописью Возрождения!
Впрочем, цель Хейденрейха не только противопоставлять, но и под¬
черкивать преемственность между двумя эпохами, чтобы доказать, что аб-
страктисты для XX века то же самое, что Леонардо для Возрождения.
Хейденрейх цитирует абстрактиста Пауля Клее (у которого бессмыслен¬
ные сочетания линий и пятен иногда перемежаются с подражанием дет¬
ским каракулям) и пытается сравнить его с Леонардо. Клее рассуждает
о «законах», по которым функционирует природа, и призывает художни¬
ков всегда следовать путям- ее «творения форм». Затем Клее продолжает:
«Возможно, вы могли бы через природу дойти до вершины, где сможете
творить из самих себя. Тогда, в тот день вы сами будете частью природы,
вы будете способны творить, как она это делает». После этих слов при¬
водится цитата из «Трактата о живописи» Леонардо, где тот восхищается
божественной силой художника, который, как зеркало, изображает столь
же много красок, сколько их в отображаемом предмете, и если он сможет
сделать это как следует, то он сам будет как вторая природа. Путем обы¬
грывания слов «творческая сила» Хейденрейх пытается внушить мысль,
будто бы Пауль Клее «не так далек» от леонардовского трактата! Но это
чистейший софизм. Леонардо считал, что художник должен повиноваться
законам объективной природы, отражать ее формы и краски, как в зерка¬
ле, быть интерпретатором природы в искусстве. А Клее призывает к тому,
чтобы художник, объявив себя частью природы, возвел в «закон приро¬
ды» собственный произвол и «творил» автоматически, бездумно, так же,
как произрастает дерево; он призывает к тому, чтобы художник не отобра¬
жал существующие формы природы, а создавал «из себя самого» новые
формы. Но это прямая фальсификация, нужная для того, чтобы ссылками
на «законы природы» и авторитет Леонардо обосновать правомерность ан-
тиреалистических, бессмысленных упражнений абстрактизма, погряз¬
шего в дебрях полной субъективности, единственная цель которой — де¬
монстрировать игру воображения художника.
У Леонардо да Винчи сила воображения художника всегда опира¬
лась на изучение изображаемого предмета, на понимание его дей¬
ствительных процессов. В лице Леонардо объединился гений ученого и ге¬
ний художника, имевшего дело с о д н о й-единственной объективной ре¬
альностью во всем ее многообразии, познаваемой ощущениями и аб¬
страктным мышлением, интуицией и разумом. Хейденрейх своими рассуж^
дениями о «двух реальностях» хочет установить такой разрыв между
ощущаемыми явлениями природы и явлениями природы, недоступными
непосредственно человеческим ощущениям, который оправдал бы
своеобразное «разделение труда» между ученым и абстрактным худож¬
ником. На долю первого, мол, выпадают математические расчеты, фор¬
мулы, изыскания с помощью разума; на долю абстрактного живописца
достаются «сила воображения», фантазия и интуиция, не связанные ни¬
какими знаниями. Хейденрейх даже заявляет, будто бы для разрешения
проблем современной науки «необходимо совместное усилие, объединя¬
ющее разделенные силы воображения», присущие ученому и художнику-
абстрактисту. Однако, как хорошо известно, все открытия естественных

ЛЕНИНСКАЯ КРИТИКА МАХИЗМА И ФОРМАЛИСТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО	53
наук в XX веке произошли и происходят без всякого участия абстрактных
художников. Но теоретики абстрактизма конструируют еще одну парал¬
лель, «доказывающую», что формалистические течения XX века «своим
путем» пришли к тем же открытиям, что и Резерфорд, Эйнштейн, Бор,
Гейзенберг и т. д. Очень уж хочется абстрактистам примазаться к вели¬
кому авторитету современной науки!
Особенно откровенно эти смешные претензии выразил автор статьи
«Художник и атом» Петер Бланк: «В течение последних ста лет боль¬
шинство важных новаторств в пластических искусствах случилось одно¬
временно или вскоре после революционных изменений в человеческом
понимании строения материи...». «Наука ли влияет на искусство или, на¬
оборот, искусство на науку, безразлично, так как в обоих случаях влия¬
ние не приобретало рабского характера». «Ученый и художник — каждый
приближался к решению одних и тех же проблем, идя своим путем и со
своей привычной точки зрения». Для нового выражения реальности выво¬
ды Резерфорда были такие же, как выводы кубизма и т. д. (Peter Blanc.
The Artist and the Atom. Magazine of Art. Vol. 44, № 4, p. 152. New
York, 1951).
Какие же доказательства приводятся в подтверждение этой мнимой
связи? Петер Бланк, нанизав этапы крупнейших открытий вперемежку с
этапами формалистического разрушения предметного мира и изобрази¬
тельных форм в искусстве, заключает: «Хронологическая параллель и
взаимозависимость концепций и образов дает непреодолимую (!) оче¬
видность такой связи» (там же, стр. 152). Но — удивительное дело —
во всех примерах, приводимых формалистами в подкрепление этой «оче¬
видности» и «взаимозависимости», из естественных наук берутся не дей¬
ствительные открытия XX века, которые блистательно подтверждают
гигантские успехи познания человеком объективного мира и его законов,
а исключительно те реакционные философские выводы так называемого
физического идеализма, к которым скатились некоторые современные
естествоиспытатели, не сумев, по словам Ленина, в результате крупных
научных открытий прямо и сразу подняться от метафизического материа¬
лизма к диалектическому материализму (см. В. И. Ленин. Соч., т. 14,
стр. 299—300).
Выше мы видели, что Хейденрейх выдал за реальный факт идеали¬
стический вымысел о том, что якобы материя превращается в энергию,
и так «доказал» «нематериальность» действия невидимых сил микро¬
мира. Петер Бланк идет еще дальше и дает наглядное представление
о той дикой мешанине антинаучных, мистических и субъективно-идеали¬
стических взглядов, которые служат основой для всех построений аб-
страктистов и иных формалистов в области эстетики.
В искусствоведческой литературе общепризнано, что родоначальни¬
ком абстрактизма является русский художник Василий Кандинский, на¬
писавший первую «абстрактную» акварель в 1910 году. Петер Бланк пи¬
шет в цитируемой статье, что «отец необъективной живописи» Кандин¬
ский действовал так в связи с открытием, касающимся атома. Приводят¬
ся выписки из воспоминаний Кандинского, который стал сомневаться в
необходимости изображать реальные предметы в живописи, отожде¬
ствлял живопись с музыкой и задумывался над тем, избрать ли профессию
живописца. «Как раз тогда одно из самых ужасных препятствий на моем
пути к реализации моих желаний рассыпалось и исчезло само благодаря
чисто научному событию. Это было разложение атома. Это открытие по¬
разило меня ударом столь ужасным, который можно сравнить с концом
мира. В мгновение ока мощные своды науки лежали передо мной раз¬
битые вдребезги. Все вещи стали непрочными, лишились прочности или
определенности. Я едва ли удивился бы, если бы камни поднялись в воз¬
дух и исчезли».

54
В. С. КЕМЕНОВ
Вот типичная реакция обывателя, напуганного открытием, сделан¬
ным наукой, и не давшего себе труда разобраться в его действительном
смысле, а превратившего свой истерический испуг в эмоциональный ис¬
точник для хаотического формотворчества «абстрактного искусства».
В своем трактате «Духовное начало в искусстве» Кандинский выступал
как откровенный проповедник религиозной мистики и отрыва искусства
от жизни, заявляя: «Художник должен быть слепым лицом к лицу с
формой — общепризнанной или нет — так же, как он должен быть г л у-
х и м к учениям и желаниям своего времени. Его глаз должен быть от¬
крыт на его собственную внутреннюю жизнь, его ухо всегда прислуши¬
вается к голосу Внутренней Необходимости»; по мнению Кандинского,
художник может «безнаказанно пользоваться всеми приемами, даже за¬
прещенными», чтобы достичь «выражения этой мистической необходи¬
мости» и т. д. (Wassily Kandinsky. Du Spirituel dans Г Art. См. «L’art
de la peinture», p. 553, ed. Seghers, Paris, 1957).
После этих выступлений Кандинского прошло много лет; разные
формалистические течения менялись, подчас вступая в ожесточенную
междоусобную борьбу. Однако при обосновании главных принципов полу-
абстрактного и абстрактного искусства продолжаются мистические про¬
поведи, панические крики перепуганного обывателя, какими реагировал
Кандинский на разложение атома. В этом отношении цитированная
статья Петера Бланка весьма характерна. Бланк называет открытия
Рентгена, Томпсона, Резерфорда «драматическими и революционными» и
истолковывает их в духе агностицизма и идеализма.
Перечислив еще несколько научных открытий XX века, в том числе
и теорию относительности, Петер Бланк заключает: «Эта озабоченность
относительно пространства кажется очень естественной в мире, чьи оби¬
татели только что узнали, что знакомые объекты, которые они обычно
рассматривали как конкретные и солидные,— включая даже и>х соб¬
ственные персоны,— оказываются состоящими главным образом из пу¬
стого пространства».
Около 1925 года предположение Резерфорда о том, что структура
атома напоминает миниатюрную солнечную систему, было разбито, за¬
мечает Петер Бланк; затем, ссылаясь на физиков Шредингера, Гейзен¬
берга, Дирака, Борна и других, он пишет: «Их заключение было, что м'ир,
который понимался как состоящий из материальных «частиц», оказался
фактически всего лишь системой волн, центром циклона волн или зыбью
воображаемого эфира. Материя стала синонимом энергии. Так, через
100 лет исчез последний след дальтоновского твердого, солидного, не¬
разрушимого атома, и в научном мире идея субстанции перестала су¬
ществовать». На самом же деле наука открыла новые формы материи, не
похожие на ранее известные, но не менее реальные. Здесь опять перед на¬
ми типичное для «физического» идеализма смешение вопроса о матери¬
альной субстанции как объективной реальности, существующей вне чело¬
века и данной ему в его ощущениях, с вопросом о том или ином учении
о структуре материи. Это обычный прием, который использует буржуаз¬
ная эстетика формализма в целях «доказательства» того, что «материя
исчезла». Из этого положения субъективного идеализма делаются непо¬
средственные выводы для искусства и в особенности подчеркивается, что
искусство не должно более изображать окружающий человека внешний
мир, природу, факты, явления действительности, поскольку все это объяв¬
ляется «ничем» и приравнивается к обманчивой видимости призрачного
существования.
«Сегодня наука сообщает нам,— пишет Бланк,— что мы живем
в мире теней, столь абстрактном, что невозможно сформировать никакую
мысленную картину о том, что на самом деле происходит». «Искусство
стало абстрактным только в той мере, в какой мере мир сам стал аб¬

ЛЕНИНСКАЯ КРИТИКА МАХИЗМА И ФОРМАЛИСТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО	55
страктным. По сравнению с этим материальная Вселенная XIX века была
удобным и уютным окружением для человека. Но эта безопасность не
была прочной. Идея о бесконечном пространстве атома была только пер¬
вым ударом в серии ударов, которые получило XX столетие. Сегодня ни¬
чего более не оставлено за материей, и каждый аспект прочности стано¬
вится иллюзией. Скалы, деревья, дома, мужчины и женщины—просто при¬
зраки самих себя... То, что ставит художника перед лицом этих фактов
жизни и создает произведения искусства, учитывающие эти факты, не
является замешательством духа, недостатком человечности или болезнен¬
ным беспокойством. Наоборот, было бы трусливым бегством игнориро¬
вать их и слепо повернуться к прошлому для внушающего большую уве¬
ренность сюжетного содержания. Парадокс сегодняшнего искусства со¬
стоит в следующем: то, что еще известно как реализм, на самом деле
есть уход от реальности».
Согласно этой теории, художник, который имеет дело с реальной
действительностью, с многогранной жизнью природы и общества, с борь¬
бой народа, оказывается, возится с призраками, а абстрактист, который
бежит от жизни в мир призрачных представлений, «смело приближается
к реальности». Абстрактизм стремится обосновать такую «философию
искусства», которая заранее и принципиально оправдывала бы отрыв ис¬
кусства от жизни, отрыв художника от народа. Ради этой цели эстетика
формализма и прибегает к софистическим ссылкам на естественные на¬
уки и грубой фальсификации понятия «реальность».
Если таким непрочным, призрачным, несуществующим представ¬
ляется весь мир идеологам абстрактизма, то столь же призрачным
является тот «творческий метод», который они обосновывают для худож¬
ников. Здесь происходит неожиданный скачок из сферы наукообразных
рассуждений об атомах, электронах, теории относительности и т. д. в об¬
ласть откровенно религиозных призывов и мистических обращений к под¬
сознательному. Человек, утверждают абстрактисты, никогда не обретет
своей прежней позиции, не займет места, которое обеспечивает eMiy уве¬
ренность и главенствующее значение в мире. «Его связь со Вселенной
никогда не будет более интимной, чем то суровое и полурелигиозное
приятие веры, которое характеризует сегодня мысли столь многих худож¬
ников и ученых»,— пишет Бланк в цитированной выше статье.
Итак, полурелигиозное приятие мистики — вот тот конечный вывод,
к которому призывают теоретики абстрактизма после всех своих экскур¬
сов, предпринятых в область точных естественных наук XX столетия.
Не удивительно, что после таких «теоретических обоснований» идео¬
логи абстрактизма могут совершать любые головокружительные курбеты
для того, чтобы «связать» продукцию какого-либо абстрактиста с науч¬
ными идеями и открытиями XX столетия. И, однако же, демагогический,
зачастую прямо шарлатанский характер подобных рассуждений совер¬
шенно очевиден. Так, например, после описания мира, в котором мы жи¬
вем, как мира теней, Петер Бланк переходит к творчеству абстрактистов
и находит совершенно естественным, что современная живопись изобра¬
жает призрачный, лишенный субстанции мир, в котором аморфные объ¬
екты «висят, подвешенные в состоянии непрочности и бдительного ожи¬
дания».
Произведения Миро, Матта, Базиота и других, оказывается, и пред¬
ставляют это «состояние подвешенности», и даже в скульптуре оно, по
мнению Бланка, явно выражено, например, в «Мобилях» Кальдера.
«В самом деле,— глубокомысленно замечает Петер Бланк,— подвешен-
ность в некоторой степени есть главная характерная черта живописи
XX столетия, потому что твердость почвы под ногами есть ощущение,
которое, как доказано наукой, является обманчивым. Единственная уве¬
ренность, оставшаяся человеку в этой Вселенной, состоит в том, что здесь

56
В. С. КЕМЕНОВ
существует своего рода таинственная активность и некоторое еще более
таинственное уравновешивание». По контрасту с художниками, погру¬
женными в созерцание, другие обращаются к действию; таковы, напри¬
мер, Конинг, Поллок, Томлин, работы которых состоят из линий, черных
или белых, создающих впечатление молниеносно быстрых движений, бро¬
шенных на холст. «Нет контуров предметов, нет моделированных форхМ,
нет больше декораций»,— гордо заявляет П. Бланк.
Из этого видно, к какому бессмысленному кривлянию в изобрази¬
тельном искусстве приводит стремление абстрактизма воплотить в зри¬
тельные образы мистику «физического» идеализма. Природой искусства
является изображение жизни в формах самой жизни. Наглядно чувствен¬
ная форма живописи и скульптуры так тесно связана с окружающей че¬
ловека реальной действительностью, природой, ее многообразием, что
когда художник пытается выразить посредством красок, линий и пласти¬
ческих приемов субъективно-идеалистическое представление о мире, аб¬
сурдность этого представления мстит за себя и приводит к катастрофи¬
ческому распаду художественную форму и средства художественной вы¬
разительности, приводит живопись и скульптуру к позору абстрактного
искусства.
Нам скажут, что нельзя вину за «физический» идеализм возлагать на
художников, поскольку, как известно, к ошибочным, идеалистическим
выводам и заключениям не раз приходили крупные ученые-физики, хи¬
мики, биологи и т. д. Это верно. Но разница между художниками-абст-
рактистами, которые так любят ссылаться на открытия естественных
наук, и упоминаемыми учеными, представляющими эти науки, поистине
огромна. Ученые (при всех своих подчас неверных заключениях и иде¬
алистических выводах) совершают действительно великие научные от¬
крытия, покоряющие силы природы власти человека. Абстрактисты ни¬
чего не открывают объективно ценного и объективно значимого, что
способствовало бы усилению власти человека над силами природы, а,
наоборот, своими концепциями стараются внушить смятение, страх пе¬
ред неведомыми силами мироздания, неверие в познавательную мощь
человеческого разума. Поэтому деятельность художников-абстрактистов
направлена в сторону, прямо противоположную деятельности ученых1.
Анализируя кризис современной физики, Ленин указал, что неуме¬
ние подняться от метафизического материализма к диалектическому ма¬
териализму, неумение обобщить огромные научные открытия приводит к
тому, что некоторые естествоиспытатели скатились к реакционной фило¬
софии и пришли к ошибочным, идеалистическим выводам. Но поступа¬
тельное движение науки продолжается.
«Современная физика лежит в родах,— заметил Ленин.— Она ро¬
жает диалектический материализм. Роды болезненные. Кроме живого и
жизнеспособного существа, они дают неизбежно некоторые мертвые про¬
дукты, кое-какие отбросы, подлежащие отправке в помещение для нечи¬
стот. К числу этих отбросов относится весь физический идеализм...» (Соч.,
т. 14, стр. 299). В том-то и состоит принципиальная разница между со¬
временной физикой и современным абстрактным искусством, что первая
создает живое и жизнеспособное существо, сопровождаемое кое-какими
1 Это не всегда учитывают и те авторы, которые выступают против абстрактизма,
правильно устанавливают его связь с философским идеализмом, но подчас некритически
повторяют за формалистами их саморекламные заявления. См., например, статью
С. Можнягуна «Эстетика» абстракционизма порочна», в которой автор пишет: «Куби¬
сты пытаются перенести метод математического анализа в живопись... Некоторые прин¬
ципы экспериментального метода, применяемые в области исследования элементарных
частиц... некритически переносятся в область искусства» (журнал «Искусство» № 9
за 1958 год, стр. 14). На самом деле произведения формализма не имеют решительно
ничего общего ни с математическим анализом, ни с экспериментальным методом иссле¬
дования частиц материи; все это лишь крикливые претензии формалистов, лишенные
всякого основания.

ЛЕНИНСКАЯ КРИТИКА МАХИЗМА И ФОРМАЛИСТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО
57.
отбросами, а второе, то есть абстрактное искусство, игнорируя именно
это жизнеспособное существо, пользуется 'исключительно одними отбро¬
сами, обосновывая свою эстетику. Поэтому столь убого и претенциозно
выглядят старания идеологов абстрактизма представить свои схоласти¬
ческие, пустозвонные трактаты и жалкую пачкотню холстов абстрактны¬
ми художниками в виде «доказательства» того, что они, абстрактисты,
тоже стоят на уровне современной науки... Совсем как в басне назойли¬
вое жужжание мухи: «И мы пахали...»
Новые оптические аппараты и абстрактизм
Излюбленным доводом формалистов в доказательство «отсталости»
реалистической живописи и «современности» абстрактизма является
ссылка на изобретение фотоаппарата. Этот аргумент не нов. Его выдви¬
нули еще в начале XX века. С тех пор ссылки на фотографию повторяют¬
ся так часто, что стали восприниматься как аксиома, отвергающая на¬
чисто резоны в пользу существования «фигуративной» живописи в
XX веке.
В. Сарджент в статье «Почему художники становятся абстрактны¬
ми» пишет: «Абстрактность берет свое начало в революции изобрази¬
тельного искусства, которая началась с изобретением фотоаппарата. До
того, как современный фотоаппарат был усовершенствован, одной из
важнейших функций искусства была его документальность. Публика'
хотела мелочного, реалистического, изобразительного документа собы¬
тий, изображения людей и зрелищ, и она обращалась к художникам,
чтобы те могли удовлетворить ее. С конца XIX века фотоаппарат был в
состоянии изображать эти вещи гораздо реалистичнее, чем способнейшие
художники. Документальная живопись стала менее важной, и худож¬
ники, чувствительные к непреодолимой (!) конкуренции фотографа,
склонны были удалиться в область, где фотоаппарат не может сле¬
довать за ними... Одна вещь, которую не мог взять фотоаппарат,— это
воображение художника» (журнал «Life» от 17 февраля 1947 года).
Нью-йоркский музей современного искусства — главный центр абст¬
рактизма — выпустил книгу, посвященную абстрактному искусству в
Америке, автор которой, А. К. Ричи, дает развернутое обоснование прин¬
ципов абстрактного искусства и описывает этапы его развития.
Перечисляя причины, послужившие импульсом к возникновению
абстрактизма, А. К. Ричи на первое место ставит фотографию и пишет:
«Изобретение фотоаппарата — ив результате скука художника от «нату¬
ры»... «Изобретение фото- и киноаппаратов сыграло большую роль в том,
чтобы вывести из употребления важный элемент мастерства художни¬
ка— простое изображение внешних видов натуры» (природы). «Если мы
примем отказ от натуралистического изображения как обязательное
условие абстрактного искусства, нетрудно понять, почему некоторые ху¬
дожники после усовершенствования фотоаппарата логически пришли к
отысканию другого рода отдушины для своих творческих талантов»
(А. С. Ritchie. Abstract Painting and Sculpture in America, p. 12, New
York, 1951, The Museum of Modern Art).
Подобные аргументы встречаются буквально на каждом шагу в рас¬
суждениях теоретиков формализма. Р. Виленский, известный английский
искусствовед, в своей книге «Современное движение в искусстве» заяв¬
ляет, что «с появлением фотографии художник не может заниматься про¬
стым воспроизведением реальности», и расхваливает «вклад» американ¬
ских абстрактистов в развитие парижской школы, которая сумела «ос¬
вободить живопись от старых, натуралистических уз».
Можно привести еще много подобных рассуждений, но все они по¬
вторяют те же доводы, которые содержатся в процитированных отрыв¬
ках. Рассмотрим эти доводы.

58
В. С. КЕМЕНОВ
Прежде всего отметим, что настоящее искусство живописи никогда
не ставило своей целью простое изображение внешнего вида натуры. Со
своего возникновения искусство живописи не было пассивным, механиче¬
ским актом; в искусстве художник стремится постичь смысл увиденных
им явлений, так или иначе истолковывает их и выражает свое к ним от¬
ношение. Искусство всегда отбирает (что-то сохраняя, а что-то отбрасы¬
вая), всегда перерабатывает (что-то выделяя, а что-то затеняя); в про¬
цессе творчества художника участвуют его мысли, мировоззрение, чув¬
ства, воображение, вкус, талант, мастерство; он обдумывает сюжет, ком¬
позицию, образы, ищет наилучшего решения, перерабатывает, изменяет
и совершенствует свою картину. И это относится не только к сюжетной
композиции, но и к пейзажу, портрету, натюрморту. Поэтому-то настоя¬
щий художник не боится «конкуренции» со стороны фотоаппарата. Для
настоящего живописца как до изобретения фото, так и после передача
внешнего сходства с натурой — это нужная ступень, но отнюдь не само¬
цель искусства.
Другое дело — бездарный копировщик натуры, у которого за душой
ничего нет, кроме навыков передачи протокольного сходства с предмета¬
ми натуры, который и цвет-то использует только информационно, не имея
представления о колорите. Для такого бездумного копировщика натуры
появление фотоаппарата, особенно цветной фотографии, действительно
означало опасное соперничество, угрозу разоблачения и краха.
Но что из этого следует? Только то, что подлинное искусство никогда
не сводилось к изображению лишь внешнего вида натуры, а всегда ре¬
шало гораздо более глубокие, более сложные и тонкие, идейно-художе-
ственные задачи: создание полноценных образов, проникнутых жизненной
правдой, поэзией и красотой. Настоящий художник прекрасно понимает,
что в решении этих задач фотоаппарат бессилен; абстрактист этого не
понимает. Послушать абстрактистов, так выходит, что после изобретения
и усовершенствования фотоаппарата фотография взяла на себя функции,
выполнявшиеся раньше реалистической живописью, которую посему и
объявляют устарелой и ненужной.
Но с этим нельзя согласиться, ибо функции-то разные. За последние
годы сделано много отличных цветных фотоснимков архитектурных ан¬
самблей и уголков природы, которые остались почти неизменными с тех
пор, как их запечатлели в своих картинах старые мастера (например, ты¬
сячи хороших цветных фотографий Гран Канале в Венеции), но ни один
из этих снимков не может заменить пейзажей Гварди или Каналетто.
Любители и профессионалы достигли больших успехов в цветном фото¬
графировании морских заливов, полей и речек, осенних деревьев, мартов¬
ского снега и других видов природы, однако даже наилучшие фотографии
не заменяют пейзажей Рюисдаля, Коро, Левитана, Остроухова и других
живописцев, произведения которых всегда будут доставлять зрителям вы¬
сокое эстетическое наслаждение. Пусть абстрактисты, покорившиеся все¬
могуществу цветной фотографии, возьмут самые простые бытовые пред¬
меты и составят натюрморты из этих предметов, пусть сфотографируют
их, используя высшие достижения фототехники, а затем сравнят эти
фотографии с натюрмортами Сурбарана, Шардена, Манэ, Кончаловского,
и станет ясна вся ложность основной посылки абстрактистов, вся вздор¬
ность отказа от живописи в пользу фотографии. Нечего уже и говорить о
портретной живописи. Неужели же абстрактисты в самом деле считают,
что реалистические портреты, подобные написанным Тицианом, Веласке¬
сом, Рембрандтом, Давидом, Гэйнсборо, Рокотовым, Репиным, Серовым,
могут быть в наше время выполнены при помощи усовершенствованной
цветной фотографии? Попытки доказать подобную чепуху никого не убе¬
дят и только обнаружат, что те, кто это доказывает, ничего не понимают в
искусстве. Такие сложные задачи живописи, как раскрытие человеческого

ЛЕНИНСКАЯ КРИТИКА МАХИЗМА И ФОРМАЛИСТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО
59
характера, психологического состояния человека, решаются через компо¬
зицию, рисунок, колорит и т. д. в результате длительных, настойчивых по¬
исков, которые нельзя свести к задачам оптической техники. Они решают¬
ся в искусстве человеком, автором. Мы не касаемся здесь вопроса о влия¬
нии живописи на фотомастеров (она помогает им .в ряде случаев достичь
художественной выразительности своих работ) или вопроса о 'влиянии
фотографии на композицию в живописи (например, у импрессионистов).
Но если влияние живописи на фотомастеров может повысить возмож¬
ности, фотографии до уровня художественной выразительности, то влия¬
ние фотографии на живопись, как правило, снижает ее силу и может
привести ее к утрате художественной специфики. Мы хотели лишь пока¬
зать, что фотография не может ни заменить живопись, ни привести
к ее ликвидации.
И как бы далеко ни шагнула техника, никогда не будет изобретен
такой аппарат, который мог бы вместо художника думать и чувствовать,
страдать и радоваться, искать и обобщать увиденное и стремиться позна¬
вать жизнь и творить по законам красоты. Эта область при любых усо¬
вершенствованиях техники всегда останется сферой духовной деятельно¬
сти человека, сферой творчества.
Капитуляция перед фотоаппаратом—одна сторона в обоснованиях
формалистов, имеющая негативную цель доказать «устарелость» реали¬
стической картины. Другая сторона, связанная, так сказать, с позитивной
программой, определяет ту новую область, которая взамен отброшенной
объявлена включенной в компетенцию всевозможного формалистического
искусства вплоть до крайнего абстрактизма. Эта область—«новый
м и р», «новая реальность», якобы возникшая перед нами благо¬
даря новейшим естественнонаучным открытиям XX века.
Перечисляя причины возникновения абстрактизма, Ричи ссылается
на новые научные открытия и пишет: «В разговоре выше об отношении
абстрактного искусства к «натуре» речь шла о натуре в традиционном,
условном, практически-статическом смысле. Концепция натуры в наше
время, конечно, очень расширилась, включила новый мир явлений. Более
мощные микроскопы в огромной мере увеличили наше знание структуры
материи и живых организмов. Громадные телескопы расширили нашу воз¬
можность исследования астрономического пространства. Стробоскопиче¬
ский аппарат дал нам точную картину объектов, движущихся с высокой
скоростью. Аэроплан позволяет нам видеть любую часть Земли с такой
высоты и при такой скорости движения, которые прежде и не снились.
Короче, химические, физические и математические достижения открыли
нам более обширный вид Вселенной» (там же, стр. 13—14).
В подтверждение того, что мы получили более широкий взгляд на
Вселенную в XX веке, Ричи помещает фотографии поверхности Луны,
аэросъемку океана и разных частей поверхности Земли, фотографии
звездного неба и кристаллов. (С этой же целью помещаются и в других
изданиях фотографии подводного мира, аэросъемок городов, Млечного
Пути, микрофотография раковых клеток и т. д.) Далее Ричи прибегает
к очень осторожным, уклончивым формулировкам: «Было бы рискован¬
ным предположением считать, что абстрактное искусство есть просто про¬
дукт или реакция на новые научные открытия. Тем не менее (!) имеются
некоторые указания, что многие абстрактные художники отражают в своих
произведениях представление, сознательное или бессознательное, об этом
новом мире, который открывается нам с каждым днем» (та м же, стр. 14).
Так как же в конце концов? Можно или нельзя устанавливать связь ме¬
жду абстрактным искусством и новыми научными открытиями? И здесь
опять увертка: оказывается, абстрактисты отражают представление об
этом «сознательное или бессознательное». Зачем понадобилось введение
«бессознательного» отражения? А вот зачем. Нет никакой возможности
доказать сознательными, обращенными к рассудку доводами связь между

60
В. С. КЕМЕНОВ
совершенно произвольным и безответственным нагромождением пятен и
каракуль формалистов и глубокими научными открытиями в области
структуры материи, квантовой механики, теории относительности и дру¬
гими достижениями современной науки, опирающимися на логику точных
математических расчетов и проверку экспериментами. Никакого созна¬
тельного сопоставления провести здесь невозможно. Единственное,
что остается, это отделаться звонкими фразами, уклониться от
дальнейших уточнений. Вот здесь и пригодится оговорка о «бессознатель¬
ном» отражении, о том, что абстрактист «интуитивно предугадал», «смут¬
но предчувствовал» и т. д. грандиозные открытия науки и под их влия¬
нием его видение мира непроизвольно изменилось. После таких ссылок
с художника-абстрактиста снимается всякая ответственность, и он может
называть свои «шедевры», как ему заблагорассудится, то квазинаучно, то
просто нумеруя их и предоставляя критикам определять их глубокий на¬
учный смысл. Так, например, Ланги пишет: «Было доказано (?), что не¬
которые геометрически-абстрактные скульптуры Певзнера, Габо, Хзпуорс
и других своими пластическими формами прекрасно соответствуют
алгебраическим формулам третьей степени. Еще лишний раз современ¬
ный художник, полагаясь единственно на свою интуицию, доказывает свое
предвосхищение тайн космогонии» (см. Em. L a n g u i. 50 Ans d’Art Moder-
ne. Bruxelles, 1958). «Было доказано» и «прекрасно соответствует» — вот и
все резоны. Не правда ли, ясно? Повторяя западных авторов, югослав¬
ский критик О. Бихали-Мерин пишет: «Проникновение в материю, в мик-
ро- и макрокосмическое понимание структур вещества, до сих пор неви¬
димых... придает современному искусству универсальный характер» (жур¬
нал «Югославия» № 14, стр. 3. Белград, 1957).
Ричи ссылается на мощные микроскопы, дающие современному
художнику совершенно иной, более широкий вид Вселенной, новые пред¬
ставления о которой и отражают, мол, абстрактисты, не желающие кор¬
петь над «устаревшими» изображениями «устаревшего» видимого мира.
Рассмотрим этот аргумент.
Человек (в том числе и абстрактный живописец) воспринимает мир
при помощи зрения благодаря тому, что предметы внешнего мира дей¬
ствуют на глаз посредством световых волн (излучаемых или отражае¬
мых). Зрительные ощущения человека есть результат воздействия на сет¬
чатку нашего глаза внешнего мира — таков научный взгляд материализ¬
ма. Ленин пишет: «...ощущения, т. е. образы внешнего мира, существуют в
нас, порождаемые действием вещей на наши органы чувств» (Соч., т. 14,
стр. 78). Ленин называет нелепым махистское «отрицание того, что зри¬
тельный образ дерева есть функция моей сетчатки, нервов и мозга»
(там же).
Человеческое зрение обладает огромной способностью адаптации к
изменениям интенсивности действующего на него света (уровень чувстви¬
тельности может изменяться в несколько сот тысяч раз). Острота челове¬
ческого зрения позволяет видеть освещенную паутину толщиной в 5 мик¬
ронов. Глубинное зрение, хотя и уступает по силе телеокопу, дает челове¬
ку возможность воспринимать глубину пространства на значительное рас¬
стояние и оценивать расположение в нем предметов относительно друг
друга. Цветное зрение позволяет тонко воспринимать различия оттенков и
сочетания цветов благодаря воздействию на зрительный аппарат лучей
световых волн различной длины. Зрение играет исключительную роль в
жизни и деятельности человека. Человеческий глаз в результате длитель¬
ного исторического развития сформировался как сложный высокочув¬
ствительный аппарат, связанный с корой головного мозга. По мнению
И. Павлова, этот зрительный анализатор наиболее совершенный и тонкий
из всех органов чувств. Нет нужды пояснять всю важность зрения для
создания и восприятия произведений изобразительного искусства. Однако
человеческий глаз видит свет — электромагнитные волны не любой дли¬

ЛЕНИНСКАЯ КРИТИКА МАХИЗМА И ФОРМАЛИСТИЧЕСКОЕ ИСКУССТЕО	61
ны, а лишь в пределах от 380 (390) до 750 (780) тц. Длинные волны (на¬
пример, радиоволны, радиоизлучения космических тел) и очень короткие
волны (например, во внутриядерных процессах) глаз человека не видит,
улавливая лишь часть спектра, от красного до фиолетового. Благодаря
новейшим открытиям удалось создать электронно-оптическую, флуорес¬
цирующую фотоаппаратуру, что позволяет добиться превращения невиди¬
мых инфракрасных и ультрафиолетовых лучей в видимые и таким спосо¬
бом использовать для изучения объектов макро- и микрокосмоса более
широкий диапазон волн, чем тот, который наши ощущения способны не¬
посредственно воспринять. Так, например, обычный микроскоп, дающий
увеличение в тысячу раз, был бессилен обнаружить вирусы, тогда как с
помощью электронного микроскопа и фото, дающих увеличение в 100 ты¬
сяч раз, удалось получить снимки вирусов (стоящих, по мнению биологов,
на грани живой и мертвой природы), то есть то, что невозможно увидеть
простым глазом (и даже при помощи обычного микроскопа), человек су¬
мел увидеть посредством электронной оптики и фототехники.
То же можно сказать и относительно движения. Возможности челове¬
ческого зрения позволяют воспринимать значительные скорости, но имеют
свои пределы (им соответствует нормальная киносъемка, дающая 24 кад¬
ра в секунду). Но с помощью оптических приборов и киноаппарата
удается уловить движения, недоступные простому глазу. Такие процессы,
как полет пули, снаряда, взрывы и т. д., можно увидеть на экране благо¬
даря скоростной киносъемке, которая может дать до 1 500—4 000 кадров
в секунду, а применение специальных электронных устройств при сверх¬
скоростной съемке обеспечивает до 100 миллионов кадров в секунду.
Еще не удалось сконструировать такие приборы, которые позволили
бы видеть атомы, электроны, позитроны и т. д. (Лишь недавно удалось
сфотографировать молекулу фтолоцианина, в которую входит небольшое
число атомов.) Но благодаря достижениям современной оптической тех¬
ники, сверхскоростным фото- и киносъемкам, импульсной рентгенографии
и т. д. удалось получить «электрическую картину» множества явлений, их
точную копию на языке электрических колебаний, что в огромной мере
расширило наши представления и знания о процессах, совершающихся во
Вселенной, открыло нам невидимый мир сверхскоростных движений, нахо¬
дящийся за границами нашего зрения.
Но как же может глаз абстрактного художника видеть и судить о та¬
ких явлениях (о которых абстрактисты так любят распространяться), если
их, эти явления, невозможно увидеть? Откуда берет абстрактный живопи¬
сец свое «представление» о структуре материи, которое он отражает
(«сознательно или бессознательно») в своих картинах? Либо это совер¬
шенно произвольное и лишенное смысла пятносочетание с крикливым на¬
укообразным названием, либо, в лучшем случае, оно подсказано живопис¬
цу теми же фотографиями, заснятыми простым или электронным микроско¬
пом (например, цветные фотографии микроструктуры минералов,сплавов,
металлов и биологических объектов во много раз интереснее любых вы¬
думок абстрактистов). Но тогда возникает вопрос: что же выгадал аб¬
страктист, когда, уступив весь «видимый мир» фотоаппарату, сам сбежал
от конкуренции с ним в новую область, в которой он буквально шагу сту¬
пить не может без оптической техники и фотоаппарата? Ибо в изображе¬
нии картин микромира художник действительно совершенно беспомощен
по сравнению с фотоаппаратом в силу физических особенностей челове¬
ческого зрения.
Что же выгадало искусство, давая довольно жалкое, искаженное пе¬
реложение того, что так превосходно и осмысленно уже получалось без
всякого участия живописи на этих фотоснимках?
Весьма интересные признания на этот счет содержатся в цитирован¬
ной выше статье Петера Бланка (стр. 150—152). «Ни один человек,— пи¬
шет Бланк,— не видел атома, электрона или другой субатомной частицы;

62
В. С. КЕМЕНОВ
но движения частиц ,в пространстве, их коллизии с атомами или частями
атома, атомные взрывы были наблюдены и сфотографированы
тысячи и тысячи раз посредством камеры Вильсона... Эти фотографии по¬
лучили широкое распространение» в книгах и журналах и т. д., вызвав
широкий интерес публики; «разумно допустить, что некоторые из (аб¬
страктных) художников были уже знакомы с эффектами, наблюденными
в закрытой камере, когда начали писать картины в такой манере».
П. Бланк спешит заверить читателя: «Не предполагается, что карти¬
ны являются преднамеренным подражанием фотографиям, наоборот, в
них (картинах) в гораздо большей мере и степени запутанность и испуг
грузом человеческих эмоций, полностью отсутствующих в том, что видно
в камере» (та м же). Стремление художника отыскать духовный порядок
и единство, характерные для произведения искусства, ведет абстрактиста
«к подсознательной эксплуатации запомнившихся впечатлений фотогра¬
фии в закрытой камере». Там же (в журнале «Magazine of Art») помеще¬
ны фотографии электронов, выбитых из молекул, а рядом — абстракт¬
ная «композиция» Поллока; фотография частиц электронного ливня, за¬
снятых в камере Вильсона, а рядом — «нефигуративные» произведения
Кандинского, Матта и Кальдера; фотография звездочки, образовавшей¬
ся под влиянием нейтронов в газе закрытой камеры, а рядом — абстракт¬
ная композиция Миро «Восход солнца» и т. д.
Целью таких сопоставлений было доказать внутреннюю общность
«открытий» абстрактного искусства и науки, а доказанным оказалось
совсем другое: использование абстрактистами фотографических снимков
из книг по физике, из специальных журналов.
Вот чем завершились ожесточенные атаки абстрактистов на изобра¬
зительную живопись, как на «устарелый вид искусства XIX века», вот ка¬
кова истинная цена рассуждениям о том, что изображать реальный, ви¬
димый мир более не дело художника, а дело фотографии, с которой
художник-де не намерен соревноваться! На деле оказалось, что абстрак¬
тисты, «закрыв глаза» на видимый мир, стали писать картины на основа¬
нии впечатлений именно от фотографических снимков в камере Вильсо¬
на, то есть пришли к самой рабской зависимости от фотографического
аппарата, от которого они так гордо отрекались вначале. Что касается
«добавленных эмоций», то добавлять их можно и тогда, когда художник
пишет с натуры (и это .гораздо естественнее, чем когда он пишет при по¬
мощи фотографии). О самом характере тех эмоций, которыми наделяют
абстрактисты свои «атомные» и «космические» картины, можно сказать,
что в этих эмоциях преобладает истерический страх, паника перепуган¬
ного и пугающего других художника, страх, толкающий его к мистике и
пессимизму и делающий его, иногда бессознательным, участником кампа¬
нии атомного психоза.
Действительно ли, как уверяют теоретики формализма, в XX веке
совершенно переменились наши ощущения, способность чувственных вос¬
приятий? Здесь мы подходим к вопросу о роли скорости в современном
видении художника, которая является одним из любимых аргументов
всех формалистических течений, от футуризма до абстрактизма. Еще фу¬
турист Маринетти провозгласил, что современная жизнь с ее скоростями,
паром и электричеством, машинами и научными открытиями «совершен¬
но преобразовала чувствительность и мышление людей двадцатого века»
(Ф. Т. Маринетти. Футуризм, стр. 90. СПб., 1914). Вслед за Маринет¬
ти теоретики формализма, описывая XX век с его поездами, автомобиля;
ми, авиацией, скоростями движений машин на заводах, быстрым темпом
городской жизни, с мельканием реклам, электричеством, телеграфом, ра¬
дио и т. д.— вплоть до движения «элементарных» частиц, утверждают, что
все это «динамизм», который сформировал совершенно новое видение
эпохи.
Со времени Ренессанса человек, «неподвижный наблюдатель внеш¬

ЛЕНИНСКАЯ КРИТИКА МАХИЗМА И ФОРМАЛИСТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО	63
него мира, который он видел и над которым господствовал, теперь те¬
ряет эту позицию и видит себя втянутым в неудержимый ритм Вселен¬
ной» (Madeleine Rousseau. Introduction a la connaissanse de l’art
present, pp. 24, 26, Paris, 1953).
Мы почти потеряли привычку ходить пешком, широко пользуясь ве¬
лосипедом, автомобилем, самолетом: «все пронизано движением, чело¬
век стал динамичным наблюдателем динамичного мира. Разве этого, не¬
достаточно, чтобы оправдать изменение его видения?» (т а м ж е, стр. 26).
Футуристы в своих манифестах клеймили статику и объявляли, что бу¬
дут «базироваться на двух динамических темах: движение тел в про¬
странстве и движение душ в телах».
Во всех этих рассуждениях, а также полуабстрактных и абстрактных
картинах, в комментариях к ним поражает беллетристический, безответ¬
ственный характер ссылок на «динамизм» — термин, который совершенно
одинаково применяется по отношению к любым скоростям. Отметим, что
такое употребление термина «динамизм» является полным абсурдом с
точки зрения тех «современных научных открытий», ссылками на которые
так любят кокетничать защитники абстрактизма. В их рассуждениях в
одну кучу свалены ссылки на скорость велосипеда, поезда, автомобиля со
ссылками на скорость реактивных самолетов, на скорости космические, на
сверхскорости микрочастиц, вплоть до гигантских скоростей, рассматри¬
ваемых теорией относительности. И все это должно доказать, что худож¬
ник, живя в век таких скоростей, имеет особое «видение мира».
Мы вовсе не хотели сказать, что развитие техники, промышленности,
новые виды транспорта не влияют на строй и облик современной жизни
и не заслуживают внимания художника. Но эти факты, как показал опыт,
могут быть отражены в живописи, графике, плакате реалистически¬
ми средствами, которые вырабатывает художник на основе своих
зрительных ощущений. Однако форм.алисты выдвинули понятие
«динамизм» с иной целью и претендуют на то, что их видение выражает
представление о скорости движения атомов, космических вихрей и т. д.
Что же имеется в виду, когда говорят о новом видении, «динамиче¬
ском видении динамического наблюдателя»? Способность зрения воспри¬
нимать быстрые движения? Но законы оптики человеческого глаза не пре¬
терпели за несколько веков существенных изменений. Полет пули был так
же невидим для глаза в XVIII веке, как и в XX. Может быть, имеется в
виду изменение зрительного восприятия у наблюдателя, находящегося в
движущемся транспорте? Допустим (хотя в этом смысле, например, поло¬
жение художника XVI—XVIII веков, едущего на парусном корабле во вре¬
мя качки, вряд ли давало менее динамические условия для наблюдения
натуры, чем положение современного художника, едущего в вагоне
электропоезда). Правда, передвижение художника в поезде или само¬
лете— даже частое и длительное — все же нооит временный характер и
не является непрерывным, постоянным условием его жизни и условием
писания картин. Но пойдем навстречу аргументам формалистов и возь¬
мем для примера художника, который решил наблюдать натуру и писать
картину, находясь на самолете. Скорость современного реактивного са¬
молета достигает нескольких тысяч километров в час. В этих условиях
человеческому организму приходится испытывать влияние высоты (дав¬
ление, разреженный кислород, опасность ультрафиолетового облучения,
опасность «перегрузок», увеличивающих тяжесть тела иногда в 8—9 раз,
после чего глаза застилает пелена, зрение отказывается служить, проис¬
ходит нарушение координации нервной системы, потеря памяти). Чтобы
защитить человеческий организм от гибели в условиях столь быстрых
полетов на больших высотах, устраивается герметическая, специально
оборудованная кабина, создающая для человека нормальные условия,
привычные для его организма; это как бы «маленький кусочек земного
мира» в стратосфере. В помощь человеку созданы специальные приборы

64
В. С. КЕМЕНОВ
автоматического управления, в том числе радиолокаторы — искусствен¬
ные глаза, заменяющие зрение и обеспечивающие курс самолета, полет
вслепую и т. д., а также ряд других приборов. «Без них человек не спосо¬
бен был бы летать на современных скоростных высотных машинах. Чело¬
веческие органы чувств, память, мышление, выносливость не в состоя¬
нии справиться с той нагрузкой, какая требуется при полете вдогонку за
звуком» (Б. Ляпунов. Борьба за скорость, стр. 118, 125. Москва, 1956).
Этот пример показывает, что при движении человека на больших
околозвуковых скоростях (скорость звука — 340 метров в секунду) орга¬
ны чувств, не вооруженные специальной аппаратурой, утрачивают воз¬
можность всякого (в том числе и «динамического») видения мира, о ко¬
тором с такой уверенностью любят распространяться абстрактисты.
А ведь в нашем примере мы еще не дошли до первой космической ско¬
рости (8 километров в секунду), хотя и эта скорость не является недо¬
ступным пределом, что блестяще доказано запуском советских спутни¬
ков и искусственной планеты, открывших новую эру в развитии челове¬
ческой науки и культуры. А далеко за пределами космических скоростей
есть и значительно большие скорости.
Но и из приведенного примера ясно, что с какой бы скоростью ни по¬
летел человек в стратосфере, в межпланетном (а когда-нибудь и в меж¬
звездном!) пространстве, он и на воздушном корабле должен создать для
своего организма нормальные условия «маленького кусочка земного ми¬
ра», для правильной ориентации в котором развивались и совершенство¬
вались на протяжении около миллиона лет 1 наши ощущения и органы
чувственных восприятий.
Было бы абсурдом полагать, что то или иное открытие XIX—XX ве¬
ков в области структуры материи может так повлиять на человеческий
организм, чтобы в корне изменился характер ощущений человека, изме¬
нился настолько, что ухо будет слышать ультразвук, а глаз начнет вос¬
принимать электромагнитные колебания, находящиеся за пределами ви¬
димого света (инфракрасные или ультрафиолетовые, рентгеновские и
космические лучи), что наш глаз сможет увидеть движение частиц, при¬
ближающееся к квантовому пределу, то есть близкое к скорости света.
Было бы абсурдом (или невежеством) полагать, что в XX веке произо¬
шла подобная «революция» в нашем видении, разумея под этим словом
те «копии», «образы», «снимки» с действительности (как их назвал Ле¬
нин), которые возникают в нашем зрительном ощущении 2.
Конечно, человек XX века увеличил при помощи специальных при¬
боров силу своих чувственных восприятий, он научился «читать» и те про¬
цессы и явления, которые происходят в микрокосмосе — в мире невиди¬
мых нашему глазу частиц и недоступных нашему зрению гигантских ско¬
ростей; научился познавать их и управлять ими, научился подчинять сво¬
ей воле и заставлять служить людям электроны, космические лучи и атом¬
ную энергию и т. д. Но человек научился всему этому не путем отказа
доверять своим зрительным (и иным) ощущениям, а, напротив, только
благодаря тому, что люди смогли перевести эти процессы и явления при¬
роды на язык изображений, доступных нашим обычным, нормальным
зрительным ощущениям, научились создавать «электрическую картину»
многих таких явлений и создавать «электрические модели» различных
процессов при помощи электронной оптики, фотоэлектроники, импульс¬
1 Древнейшие каменные орудия относятся к началу четвертичного периода исто¬
рии Земли, как и древнейшие предки человека — питекантроп и синантроп. По данным
археологии, палеантропологии и геохронологии, это период примерно от 500 тысяч
до 1 миллиона лег.
2 Здесь слово «образ» применено Лениным в смысле гносеологическом, как первая
ступень восприятия объекта ощущениями человека, а не как образ художественный,
являющийся сложным результатом деятельности мысля, воображения, творчества
художника.

ЛЕНИНСКАЯ КРИТИКА МАХИЗМА И ФОРМАЛИСТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО	65
ной рентгенографии, меченых атомов и т. д. И для того чтобы мысленно
представить себе бесконечно малые частицы материи и их гигантские ско¬
рости, мы прибегаем к моделям, понятиям и сопоставлениям, переводя¬
щим их на язык явлений нормальных условий земного мира, окружающе¬
го человека. (Чтобы представить себе размеры электрона, мы говорим,
что электрон относится к атому, как точка в книге к объему примерно
двухэтажного здания; что электрон легче дробинки во столько раз, во
сколько дробинка легче земного шара; что сто миллионов атомов можно
разместить в ряд на одном сантиметре и т. д.). Словом, человек все более
проникает в глубь микрокосмоса, в бесконечные дали макрокосмоса. С по¬
мощью ракет и спутников, оснащенных приборами, он даже может как
бы взглянуть на Землю со стороны, из межпланетного пространства и
получить новые сведения о. ней, а также о космичеоких лучах и о других
процеосах и силах, наполняющих мир вокруг нашей планеты.
Рассуждения формалистов о том, что наши ощущения якобы устаре¬
ли и не отвечают более новой картине мира, открытой естествознанием,
можно назвать черной неблагодарностью. Ведь только потому, что ощу¬
щения приблизительно верно информируют человека о внешнем мире, и
можно было создать изумительные приборы, которые позволили познать
так много из областей мироздания, непосредственно недоступных вос¬
приятию человеческих органов чувств. (И, однако, человек может пользо¬
ваться всеми этими приборами только при помощи своего естественного
зрения.) Но безграничное расширение наших знаний о Вселенной далеко
за пределы, доступные непосредственному опыту наших чувственных вос¬
приятий, никоим образом не означает, что достоверность самих этих ощу¬
щений оказалась как бы «размытой» с двух сторон открытиями микрокос¬
моса и макрокосмоса.
Совершенно иной точки зрения придерживается эстетика формализ¬
ма, кубизма, сюрреализма и т. д. и абстрактизма. Практику художников,
построенную на доверии к зрительным ощущениям и на последующей
переработке того, что увидел, почерпнул художник в жизни путем ее на¬
блюдения, изучения, размышлений над ее событиями, людьми, природой
и т. д., формалисты объявляют устарелой; неверие к ощущениям подкреп¬
ляют фразами о новейших физических открытиях.
Благодаря изобретению телескопа, микроскопа, приборов электрон¬
ной оптики, скоростной фотографии и т. д. человек невероятно усилил
и расширил возможности своего природного зрения, но отнюдь не
отменил значения непосредственных зрительных ощущений. Было бы
нелепым делать вывод, что с созданием телескопов и микроскопов чело¬
век должен отказать в доверии своему природному зрению на том осно¬
вании, что оно якобы «устарело» и доставляет обманчивые сведения о
действительности, делать вывод, что можно положиться на истинность
лишь тех сведений, какие нам дают названные приборы. Представим себе
на минуту человека, живущего на Земле, который отказался бы ориен¬
тироваться в жизни при помощи своих непосредственных чувств, при по¬
мощи своего природного зрения и который был бы вынужден смотреть на
окружающие его предметы только через телескоп либо микроскоп. Такой
человек оказался бы перед непреодолимыми трудностями. В отличие от
Гулливера, который испытывал трудности, попав сначала в мир, как бы
увиденный через уменьшительное, а потом через увеличительное стекло,
наш человек вследствие титанической силы своих оптических приборов
вообще не смог бы различать окружающих его людей и предметы мате¬
риального мира, не смог бы и шагу ступить в том реальном пространстве,
в условиях которого протекает вся жизнь человеческого общества и его
собственная. Он оказался бы в положении худшем, чем слепой. Но имен¬
но к этому толкают современное искусство абстрактисты, призывая
художника «закрыть глаза» на реальный мир, доступный нашему зре¬
нию, «быть слепым» к бесконечному богатству и красоте его форм и кра-
5.	«Вопросы философии» № 5.

66
В. С. КЕМЕНОВ
сок, к многообразию природы и человеческой жизни. Следование этому
призыву неизбежно ведет к гибели и художника и искусство, что нагляд¬
но подтверждается опытом абстрактизма.
И вот ради такой жалкой, нигилистической программы идеологи
формализма хотят опорочить многовековую практику реалистического ис¬
кусства, основанную на доверии к зрительным ощущениям и на по¬
следующей переработке того, что увидел, почерпнул художник в жизни
путем наблюдения, изучения, размышления. Эстетика формализма и здесь
пользуется приемами софистики и идеалистической фальсификации. Так
же, как разложение атома формалисты использовали для деклараций, что
«материя исчезла», создание новейших оптических и других прибо¬
ров формалисты используют для криков о том, что чувственные восприя¬
тия человека «устарели». Формалисты атакуют материалистическую тео¬
рию познания для того, чтобы подорвать основы реалистической эстети¬
ки и реалистического искусства. Они ссылаются при этом на «новейшую
технику» и на «новейшие научные открытия XX века», но сами же прихо¬
дят в противоречие с естествознанием, ибо весь гигантский прогресс науки
и техники XX века служит блестящим подтверждением правильности диа¬
лектико-материалистической теории познания. Ленин писал: «Вопрос о
том, принять или отвергнуть понятие материи, есть вопрос о доверии че¬
ловека к показаниям его органов чувств, вопрос об источнике нашего по¬
знания... который не может устареть, как не может устареть вопрос о том,
является ли источником человеческого познания зрение и осязание, слух
и обоняние» (Соч., т. 14, стр. 117). Критика Лениным махистов сохраняет
все свое значение для борьбы с реакционной эстетикой формализма, а
гениально разработанная Лениным с позиций диалектического материа¬
лизма теория отражения является философской основой эстетики социали¬
стического реализма.
* * *
В этой статье мы ставили своей целью показать лженаучность
тех ссылок на современное естествознание, с помощью которых идеологи
формализма пытаются «опровергнуть» реалистическое искусство.
В дальнейшем будет рассмотрено, какой реакционный смысл в соци¬
альном отношении содержится в эстетических теориях и практике форма¬
лизма и его крайнего выражения — абстрактного искусства.

Ленинская теория отражения и
современный ревизионизм
в эстетике
А.	Г. ЕГОРОВ
Говорят, что книги имеют свою судьбу. Действительно, есть произ¬
ведения, которые увядают, едва появившись на свет. Другие первое
время пользуются широким успехом, но вскоре забываются. Третьи
обнаруживают свою истинную ценность не сразу, а спустя длительное
время. Но бывают и такие книги, которые овладевают сознанием людей
незамедлительно и, преодолевая пространство и время, становятся
настольными книгами многих поколений во всех странах. Подобные
книги не только объясняют прошлое и настоящее, но и освещают бу¬
дущее, указывают дорогу вперед.
Работа В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» относится
именно к такому разряду гениальных творений человеческого ума; она
открыла новый этап в развитии философии, в развитии всей науки. При¬
мечательно, что вскоре после выхода книга Ленина «Материализм и
эмпириокритицизм» стала достоянием не только ученых, но и рабочего
класса. Ленин, рассказывает в своих воспоминаниях старый член боль¬
шевистской партии Т. Людвинекая, «особенно радовался... тому, что пар¬
тийный актив большевистского подполья, передовые рабочие, как только
появилась книга, принялись с большим рвением изучать ее, и-многие из
них стали чувствовать себя настолько сильными в этих вопросах, что
смело -и с успехом выступали против махистов» («Воспоминания о
В. И. Ленине». Госполитиздат. М. 1956, т. I, стр. 406).
По мере того как ширилось и крепло русское и мировое коммуни¬
стическое движение, число изучающих «Материализм и эмпириокрити¬
цизм» быстро росло. Теперь это произведение знают всюду; передовые
люди всех стран, и в первую очередь, конечно, коммунисты, опираются
на него в своей идеологической борьбе против реакционной буржуазной
идеологии, причем не только в области философии, но и в других обла¬
стях знания, ибо в «Материализме и эмпириокритицизме» В. И. Ленин
дал всестороннее изложение существа марксистской философии, творче¬
ски развил диалектический и исторический материализм с учетом новой
обстановки и показал, как надо применять Марксову диалектику при ре¬
шении конкретных проблем науки и практики.
В работе «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин раскрыл зако¬
номерности, которым подчинены все формы отражения действительности
и, стало быть, художественное творчество. Вместе с тем, обосновывая
диалектико-материалистическую теорию познания и ее роль в развитии
науки и искусства, Ленин учитывал специфические особенности различ¬
ных форм общественного сознания, различных областей человеческой
деятельности: философии, искусства, морали и т. д. Борьба с махистами
в период столыпинской реакции охватывала, как указывал Ленин в
1910 году, не только науку, философию, но и искусство. Махистские идей¬
ки, проникая в художественную литературу, причиняли особенно большой
вред, отравляя сознание масс ядом индивидуализма и пессимизма.

68
А. Г. ЕГОРОВ
Разоблачая модную идеалистическую философию эпохи импе¬
риализма — махизм, вскрывая его социальные и гносеологические корни,
В. И. Ленин не мог не коснуться эстетики уже по одному тому, что махи¬
сты весьма охотно привлекали для «обоснования» своих выводов эсте¬
тику, спекулируя на сложности познания художественных явлений.
Надо быть слепым, писал Ленин, чтобы не видеть идейного родства ме¬
жду «обожествлением высших человеческих потенций» и «всеобщей под¬
становкой» психического под всю физическую природу». Ленин под¬
черкивал, что это одна и та же мысль, выраженная «в одном случае
преимущественно с точки зрения эстетической, в другом — гносеологи¬
ческой» (Соч., т. 14, стр. 330—331).
Наконец немаловажным обстоятельством было и то, что многие ма¬
хисты в России, пережевывая идейки Маха и Авенариуса, Беркли и Фих¬
те, как в философии, так и в эстетике выступали от имени марксизма,
пытались представить себя его сторонниками и защитниками. К тому же
махистские увлечения этой части интеллигенции, выдававшей себя за
правоверных сторонников марксизма, неразрывно сплетались с идейно¬
теоретическими установками лидеров II Интернационала в философии
и эстетике. Это была ревизия марксизма, носившая международный ха¬
рактер. В силу этого и борьба Ленина против ревизионизма в филосо¬
фии и эстетике получила международный резонанс, приобрела всемирно-
историческое значение.
Книга В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» — выдаю¬
щееся явление творческого марксизма не только в философии, но и в
эстетике. Она и поныне сохраняет всю свою революционную силу.
Конечно, по мере развития марксизма, по мере завоевания им все
новых побед противники научного коммунизма «перестраиваются». Они
стараются подновить, подчистить свое заржавевшее оружие и в обла¬
сти эстетики. Однако, как бы ни маскировались наши враги, к каким
бы уловкам они ни прибегали, сущность их политики, идеологии, фило¬
софии и эстетики остается прежней. И книга Ленина «Материализм и
эмпириокритицизм» ныне, как и 50 лет назад, находится на вооружении
марксистско-ленинских партий, ведущих острую и непримиримую борьбу
с буржуазной идеологией и ревизионизмом.
Отражение действительности в искусстве и распредмечивание
искусства ревизионистами
В. И. Ленин любил повторять слова Гете о вечнозеленом древе
жизни. Великий мыслитель и революционер, он никогда не был бесплод¬
ным мечтателем и фантазером. Ленин прочно стоял на земле.
Все формы общественного сознания, в том числе и искусство, ленин¬
ская теория познания рассматривает как отражение реальной жизни,
объективного мира, существующего вне и независимо от сознания людей.
«Отображение не может существовать без отображаемого, но отобра¬
жаемое существует независимо от отображающего» — таково исходное
положение марксистско-ленинской теории познания. В применении к ис¬
кусству это значит, что жизнь, действительность — источник, откуда
художник черпает темы и сюжеты своих произведений, свои образы,
понятия и представления.
В книге «Материализм и эмпириокритицизм» В. И. Ленин обосно¬
вал, творчески развил марксистское, диалектико-материалистическое уче¬
ние о познании человеком объективного мира. Он доказал, что наши вос¬
приятия и представления — образы внешнего мира, существующего неза¬
висимо от нас, что сознание способно правильно отражать действитель¬
ность. Никакого скепсиса, никакого сомнения в возможности познания
объективного мира! Наоборот, глубокая, вырастающая на базе неопро¬
вержимых фактов уверенность в творческих силах науки, искусства и

ЛЕНИНСКАЯ ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ И СОВРЕМЕННЫЙ РЕВИЗИОНИЗМ В ЭСТЕТИКЕ 69
практики! Весь дух ленинской теории отражения именно в ^этом
в утверждении живого, плодотворного, истинного, всесильного, объектив¬
ного и абсолютного в своем развитии человеческого познания.
В противоположность идеалистическим школам и школкам, пропо¬
ведующим отрешенность искусства от жизни, Ленин со всей силой своего
гения показал, что правда жизни — главное в искусстве, без чего оно
не имеет смысла.
Разумеется, Ленин не закрывал глаза на то, что путь к познанию
истины сложен. Он особо отмечал, что отражение не есть простой, непо¬
средственный, зеркально-мертвый акт. Это диалектически-противоречи-
вый процесс, который включает в себя и возможность отлета фантазии
от действительности. Но какой из этого следует вывод? Надо глубже
проникать в сущность вещей, уметь отличать истину от заблуждения,
правду—от лжи, органически связывать познание и практику, будь
то философия, естествознание или искусство. «Точка зрения жизни,
практики,— писал Ленин,— должна быть первой и основной точкой зре¬
ния теории познания» (Соч., т. 14, стр. 130).
Марксистско-ленинская теория отражения не признает никаких
фетишей. В основе ее лежит учение о развитии, которое совершается
через борьбу нового со старым, через противоречия. Новое неодолимо —
таков вывод из диалектико-материалистической теории познания, враж¬
дебной всякому догматизму и схоластике.
Диалектико-материалистическая теория познания дает, таким обра¬
зом, единственно верное объяснение действительности и помогает тем
самым ее революционному преобразованию. Она не терпит ничего
мертвого, застывшего, неподвижного. Она означает последовательно
проведенную объективность познания, включающую в себя и коммуни¬
стическую партийность, то есть непримиримую борьбу против всего реак¬
ционного, отжившего, против всех форм угнетения.
Вот почему противники марксизма — будь то откровенные пред¬
ставители империалистической идеологии или ревизионисты — опол¬
чаются против ленинской теории отражения, отрицают ее значение для
искусства и эстетики.
Ленин, заявляет польский'ревизионист Р. Зиманд, никогда по пробле¬
мам гносеологии в искусстве не высказывался (журнал «Mysl
filozoficzna» № 1, 1957, s. 118), как будто читателям неизвестны «Мате¬
риализм и эмпириокритицизм», статьи о Толстом, многочисленные оценки
Лениным творчества различных писателей! Ленина, видите ли, искази¬
ли, приписав ему какую-то «теорию отражения». Все, что «мы до сего
времени называли ленинской теорией «отражения», — пишет Зиманд, —
было поразительно убого и фальшиво». Характерно, что даже само поня¬
тие отражение Зиманд берет в кавычки. Оно для него просто этикетка,
лишенная объективного содержания.
Так единым росчерком пера, якобы воюя за чистоту эстетической
теории, Р. Зиманд «очистил» марксизм от ленинской теории отражения
в искусстве.
Зиманд, конечно, мелкая сошка. Но он вполне откровенно высказал
то, что завуалированно проповедуют «солидные» ревизионисты.
Все ревизионисты в один голос твердят: искусство служит человеку
исключительно для наслаждения, и, следовательно, неважно, правильно
ли художник воспроизводит жизнь. Искусство, заявляют они, это не
особый род познавательной деятельности, отражения действительности,
а лишь своеобразный способ организации человеческих эмоций и оце¬
нок и таким образом отрицают объективную основу идейно-эмоциональ¬
ной сущности искусства.
Например, по эстетической концепции И. Видмара, югославского
писателя и теоретика искусства, главным в искусстве признается жизнен¬
ное настроение, вытекающее из психо-физиологической природы челове¬

70
А. Г. ЕГОРОВ
ка. Все остальное якобы никакого серьезного значения в искусстве не
имеет. Если верить Видмару, то источник творчества надо искать только
в субъективных способностях человека, в его психологических пережи¬
ваниях.
Современные ревизионисты в искусстве, подобно махистам, не при¬
нимают в расчет своеобразие отражаемого предмета, сводя все к особен¬
ностям личности художника. Они уверяют, что в искусстве все зависит
от субъекта; жизнь — только предпосылка к творчеству, а отнюдь не его
источник. По их мнению, художник отражает не действительность, а
самого себя, проецируя свой внутренний мир вовне.
У Видмара различие между объективной и субъективной сторонами
в искусстве снимается, точнее, действительность растворяется в пережи¬
ваниях субъекта. А это значит, что произведения искусства возникают
из ничего, никакого сходства с жизнью не имеют.
В таком же духе пишет об искусстве и Зиманд. Он задает вопрос:
является ли познание целью искусства? И отвечает категорическим
«нет». По словам Зиманда, задачей искусства является «организация чув¬
ственных основ и моральных суждений общества», познание же служит
чему-то другому — «организации определенных переживаний и мораль¬
ных суждений», и потому познание не цель, а только средство. Однако,
продолжает Зиманд, познание и как средство не есть что-то необходимое
(см. «Mysl filozoficzna» № 1, 1957, s. 114—115).
Как же искусство «организует» чувства и оценки зрителя, слушате¬
ля, читателя, если оно не является познанием действительности, если в
произведениях искусства нет жизненной правды? Ведь если искусство
не дает правдивых художественных образов, которые связывают жиз¬
ненный опыт художника и воспринимающего субъекта и тем самым
обеспечивают их «сопереживание», речь может идти лишь об организа¬
ции субъективных представлений художника о действительности, не.
больше.
Выдвигая на первый план идейно-воспитательную, жизненную функ¬
цию искусства, марксисты отнюдь не умаляют значения эмоционально¬
го фактора. Наоборот, они рассматривают эмоциональность как необхо¬
димое и важнейшее условие могучей силы общественного воздействия
произведения и его идейно-художественной ценности. Искусство воспи¬
тывает массы, глубоко воздействуя на их чувства, а через чувства — и
на их волю и сознание, на весь их духовный облик, психический склад,
характер. Искусство всегда несет с собою определенный «эмоциональный
заряд», и тем более мощный, чем глубже, ярче, полнее оно отражает и
оценивает волнующие людей события жизни.
Что же представляет собой эта оценка? Является ли она лишь субъ¬
ективным отношением автора к предмету, как утверждают ревизио¬
нисты? Разумеется, нет. Это оценка социальная, и поэтому само отно¬
шение автора к изображаемому зависит от того, что он рисует и с
каких социально-классовых позиций. Эмоциональность неразрыв¬
но связана с идейной направленностью произведения в целом. Она
отнюдь не представляет собою чего-то автономного, независимого от
жизни.
Вспомним письмо Ф. Энгельса Маргарите Гаркнесс, в котором он,
глубоко раскрыв величие Бальзака как художника, ярко показал и свое¬
образие идеино-эмоциональной оценки действительности в «Человече¬
ской комедии». Энгельс писал, что идейно-эмоциональная оценка дей¬
ствительности у Бальзака представляет собой элегию по поводу непопра¬
вимого развала высшего общества и сатиру, особенно горькую тогда,
когда Бальзак заставлял действовать аристократов, которым глубоко
симпатизировал. «Единственные люди,— отмечает Энгельс,— о которых
он всегда говорит с нескрываемым восхищением, это его самые ярые
противники, республиканцы — герои улицы Clottre Saint Merri, люди,

ЛЕНИНСКАЯ ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ И СОВРЕМЕННЫЙ РЕВИЗИОНИЗМ В ЭСТЕТИКЕ 71
которые в то время (1830—1836) действительно были представителями
народных масс» («К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве», 1957, т. I, стр. 12).
Какова же объективная основа присущей Бальзаку идейно-эмоцио¬
нальной оценки действительности в «Человеческой комедии»? Бальзак
жил в эпоху, когда буржуазия, придя к власти, разрушила все феодаль¬
ные, патриархальные, идиллические отношения, сделала все предметом
купли и продажи. И с необычайной точностью он ярко показал в «Чело¬
веческой комедии», что в эпоху капитализма деньги в большей мере, чем
когда-либо, господствуют над законами, понятиями, нравами. Отсюда и
рождается в «Человеческой комедии» тот элегический тон, без которого
Бальзак был бы не Бальзаком, а защитником хозяев денежного мешка.
Осуждая власть рыцарей денежного мешка, Бальзак, однако, ясно
видел и понимал, что дворянство как класс изжило себя, что к старому
возврата нет. Гибнет д’Эгриньон в борьбе с дю Круазье («Музей древно¬
стей»), гибнет «дворянин чести» Монкорне («Крестьяне»). Понимание
этого — результат глубокого знания жизни; именно знание жизни рож¬
дает у Бальзака горькую иронию по отношению к его идеальным геро¬
ям—иронию, которая показывает ограниченность их положительных ка¬
честв и в конечном счете сводит их на нет. Именно объективная верность
изображения капиталистической действительности, гениальный анализ че¬
ловеческих типов делает произведения Бальзака и поныне созвучными
чувствам и думам миллионов людей.
Ревизионисты нередко обвиняют сторонников марксистско-ленин¬
ской теории в субъективизме. На самом же деле субъективистами яв¬
ляются они сами. Это они, а не марксисты-ленинцы, считают, что все за¬
висит от вкуса художника, от его восприятия и что сами отражаемые
предметы есть не что иное, как комплекс ощущений 1.
Многие, очень многие современные ревизионисты любят, как и ма¬
хисты, разглагольствовать на тему, что они-де философы, вполне дове¬
ряющие показаниям наших органов чувств, что они, мол, считают мир
действительно таким, как он нам кажется, полным звуков, красок и т. д.,
в то время как для марксистов он якобы мертв, в нем нет звуков и
красок.
Ощущение — все, обобщение — ничто — такова точка зрения мно¬
гих ревизионистов от эстетики. Искусство, по мнению ревизионистов, не
может выйти за рамки единичного. Р. Зиманд, например, всерьез пола¬
гает, что можно говорить лишь об образе единичного предмета, скажем,
об образе Кутузова или Андрея Болконского. Об образе же, который
дает художественное произведение в целом, говорить нельзя. «Сужде¬
ние о том, что «Война и мир» является образом, явно не имеет смыс¬
ла»,— пишет Зиманд («Mysl filozoficzna» № 1, стр. 120). Иными словами,
он отрицает, что художественное произведение создает образ, картину
исторической эпохи, борьбы народа, событий народной жизни. И хотя пря¬
мая ссылка делается на «Войну и мир», это, по сути дела, кивок в сторону
искусства социалистического реализма, где художественный образ народа
имеет особенно большое значение. Но Зиманд не удовлетворяется
этим. Ограничивая познавательные возможности искусства постижени¬
ем единичных вещей, он приходит к выводу о невозможности по¬
знать средствами искусства существенные связи и отношения действи¬
тельности.
С другой стороны, Зиманд упрекает «ждановскую» (читай: марксист¬
ско-ленинскую) теорию познания в том, что она сохраняет верность дей¬
ствительности, понимаемой лишь как верность чувственных представлений
о мире. Но и это клевета.
1 В статье «Против ревизионизма в эстетике» (см. журнал «Вопросы философии»
№ 9 за 1958 год) мы уже говорили о том, что наряду с субъективизмом ревизионисты
проповедуют оппортунистическую теорию стихийности, неизбежно впадая в буржуаз¬
ный объективизм, восхваляющий капитализм.

72
А. Г. ЕГОРОВ
Марксистско-ленинская эстетика считает, что искусство отражает
различные стороны действительности, не только внешние. Маркс, Эн¬
гельс и Ленин'всегда подчеркивали, что познание не может ограничи¬
ваться поверхностным описательством, что оно должно доходить до сущ¬
ности явлений. Хотя художественный образ обладает необычайной силой
непосредственно чувственной достоверности, он отнюдь не зеркально¬
мертвое отражение единичного. Он органически сочетает в себе типиче¬
ское и индивидуальное,
В процессе как художественного, так и научного познания человек
идет от фактов и явлений к их обобщению. Только обобщение здесь раз¬
ное: в науке оно поглощает, снимает индивидуальные черты и особенности
предмета, а искусство воспроизводит в своих обобщениях — образах все
богатство индивидуальных черт.
Без обобщения жизненных явлений в форме художественных обра¬
зов нет и не может быть искусства. Между тем как раз на обобщение в
искусстве, как раз на способность искусства познавать сущность вещей
и явлений нападают ревизионисты, пытаясь противопоставить художе¬
ственный образ идее.
Превращая художественный образ в иероглиф, ревизионисты стре¬
мятся обосновать, как они пишут, «суверенность», самостоятельность
мира, созданного искусством. И не удивительно, что, ратуя за искус¬
ство, отрешенное от жизни, ревизионисты пытаются поставить под сомне¬
ние толкование художественного образа марксистско-ленинской эстети¬
кой. Так, Видмар рассматривает художественные образы, как символы
внутреннего мира художника, или, по его терминологии, как выражение
«жизненного настроения» художника, которое дано ему вместе с физио¬
логической природой, a priori, и тем самым представляет собой врожден¬
ную, природную способность.
Точка зрения, которую проповедуют Видм-ар и многие другие реви¬
зионисты, сводящие искусство к самовыражению художника, ничего не
говорит о реальном, действительном отношении художника к жизни.
Более того. Видмар и его единомышленники считают, что главное в ис¬
кусстве— эмоции, которые непостижимы для ума; такие эмоции не за¬
висят от действительности и даже не проходят через сознание. На по¬
верку выходит, что эмоции, которые, воспеваются ревизионистами, срод¬
ни каким-то полуживотным ощущениям. И приходится только
удивляться, что такие чувства Видмар и его сторонники приписывают
вдохновенному художнику, объявляя эти чувства сутью содержания про¬
изведений искусства. Это ли не издевательство над художественным твор¬
чеством? Это ли не издевательство над художником и его ролью в об¬
щественной жизни?
Разум в процессе творчества, по мнению многих ревизионистов, не
имеет большого значения. Видмар полагает, что разум способен лишь
вводить художника в заблуждение. Единственное, что остается в удел
разуму,— это систематизация ощущений, данных a priori, то есть вне вся¬
кой связи с жизнью. Видмар пытается сковать мысль, ибо в ней, по его
словам, заложена опасность самостоятельного развития, которое ведет
к окостенению.
Да, история знает факты, когда мысль художника «окостеневала».
Но происходило это как раз в результате отлета мысли от действитель¬
ности, и виною была не мысль, а ее отрыв от действительности. Видмар
же повторяет старую песню о том, что художник должен полагаться
только на свое непосредственное чувство, ибо его «основное жизненное
настроение» составляет сущность художественного произведения.
Спора нет, процесс художественного творчества—равнодействующая
многих величин. И мы против «дурной» иллюстративности, против су¬
хой рассудочности, за яркое, темпераментное искусство, богатое в идей¬
но-эмоциональном отношении. Однако утверждать, что положение Бе-

ЛЕНИНСКАЯ ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ И СОВРЕМЕННЫЙ РЕВИЗИОНИЗМ В ЭСТЕТИКЕ 73
линского об искусстве как мышлении образами устарело, было бы по мень¬
шей мере странно. Разве можно, не впадая в ложь, заявлять:	«Долой
мысль!»?
Об объективной истине в искусстве и субъективистской гносеологии
ревизионизма
Материалистическая диалектика — решающее в марксистско-ленин¬
ской теории познания. Но материалистическая диалектика как раз и
чужда ревизионистам, именно в нее они посылают свои отравленные
стрелы. И естественно, что отрицание диалектики жестоко мстит за себя,
ведет к метафизическому окостенению их мысли, к субъективистской сле¬
поте.
И. Видмар в статье «Из дневника» и Р. Зиманд в статье «О жданов¬
ской теории отражения в искусстве» приводят известное положение
В. И. Ленина о том, что если перед нами действительно великий худож¬
ник, то хотя бы некоторые из существенных сторон революции он дол¬
жен был отразить в своих произведениях. Но как они толкуют это по¬
ложение В. И. Ленина, которое, кстати сказать, Р. Зиманд считает един¬
ственным имеющим отношение к эстетике?
Не все ревизионисты прямо отрицают диалектико-материалистиче-
ские основы марксистской эстетики. Многие из них согласны признать,
что жизнь первична, а искусство вторично. Но возможность истинного,
правдивого познания действительности в искусстве, классовый характер
художественного творчества в классовом обществе они решительно от¬
вергают.
О классовом анализе художественных произведений Р. Зиманд от¬
зывается с презрением. Под сомнение ставит он и возможность объек¬
тивных критериев правдивого отражения действительности в искусстве.
«Общая теория отражения,— говорит он,— не имеет ни возможности, ни
права судить об условиях, которым должно отвечать произведение ис¬
кусства, чтобы быть правдивым» (там же, стр. 124).
Единственное, что Зиманд «принимает» из марксистско-ленинского
учения об искусстве,— это положение о том, что «восприятие произведе¬
ний искусства классово». Но Зиманд тут же оговаривается, что это не
зависит от объективного звучания произведения.
У И. Видмара очень много общего с Р. Зимандом. Их объединяет
прежде всего то, что оба они целят в ленинскую теорию отражения. Оба
смешивают вопрос об источнике художественного познания и истинно¬
сти отображения в искусстве. А в результате как Видмар, так и Зиманд
не в состоянии разрешить ни один из этих вопросов, ибо эти вопросы
внутренне взаимосвязаны, и тот, кто поднимает руку на истинность
художественного познания в искусстве, одним махом кончает и с объ¬
ективной природой искусства вообще, оказывается не в силах понять со¬
отношение объективного и субъективного в процессе художественного
творчества. Зиманд и Видмар идут к одной цели, хотя и разными пу¬
тями. Зиманд делает вид, что он горой стоит за марксистский подход к
искусству, требующий не просто объяснять мир, но и изменять, преобра¬
зовывать его. Однако на самом деле Зиманд подменяет марксистско-ле¬
нинскую теорию познания субъективистской гносеологией, преобразова¬
ние действительности в искусстве мыслится им как акт «своеволия»
художника, зависящий от той цели, которую он перед собой ставит. При
этом Зиманд замазывает то обстоятельство, что объяснение дей¬
ствительности еще не есть ее преобразование. Только воздействуя на лю¬
дей, художник содействует преобразованию действительности как «ин¬
женер человеческих душ». И эта преобразующая функция искусства
всецело обусловлена его способностью правдиво отражать жизнь.
По Зиманду, важно не то, что отражается в произведении искусства,

74
А. Г. ЕГОРОВ
а то, «что художник как общественное существо навязывает миру свою
концепцию» (там же, стр. 122). Различие между материалистическим и
идеалистическим истолкованием искусства, уверяет он, должно основы¬
ваться на различии тех чувств, моральных оценок, мечтаний и взглядов,
которые человек через искусство навязывает потребителям. «Но, как я
думаю,— пишет Зиманд, подводя итог сказанному,— теория искусства
как «отражения мира в образах» не имеет с этим ничего общего»
(там же).
Что верно, то верно. Взгляды Зиманда на искусство действительно
находятся в вопиющем противоречии с марксистско-ленинской теорией от¬
ражения, марксистско-ленинской эстетикой. Но вовсе не потому, что тео¬
рия отражения будто бы является «балластом, отягощающим эстетику
схоластической псевдопроблематикой», как утверждает Зиманд (см. там
же), а потому, что он отягощает эстетику схоластикой, подменяет науч¬
ный анализ софистикой и эклектикой.
Играя словечками «социальный анализ», «классовое восприятие
эмоций» и т. п., Зиманд полагает, что достаточно сказать «искусство
есть социальное явление» — и марксистский анализ художественного
творчества блестяще реализован. Он пишет: «Нам кажется, что материа¬
листическая гносеология попросту утверждает... факт генетической зави¬
симости искусства от общественного бытия людей» (там же, стр. 124).
Разве это не вульгарное представление о марксистско-ленинской эсте¬
тике?
Эклектизм Зиманда обнаруживается легко. Он, например, хотел бы
согласовать положение о том, что искусство не есть отражение действи¬
тельности в художественных образах, с положением о социальной обус¬
ловленности художественного творчества. Увы! Эти положения исклю¬
чают друг друга. Он стремится доказать, будто главное в искусстве —
взгляды художника, его эмоции, его цели, и в то же время рассматри¬
вает взгляды и устремления художника сами по себе, вне и независимо
от отражения жизни в его произведениях. Ему и невдомек, что те цели,
которые ставит перед собой художник, берутся не просто из головы. Это
только кажется порой художнику; в действительности цели, которые он
ставит, порождаются в конечном счете жизнью, интересами опреде¬
ленных классов, социальных групп, а не только и не столько «эмоциями
классового порядка», как утверждает Зиманд.
Но и это только одна сторона вопроса. Взгляды и идеи, которые вы¬
ражает художник, цели, которыми он руководствуется в процессе
художественного творчества, могут соответствовать объективной дей¬
ствительности, а могут и противоречить ей; они могут отвечать насущ¬
ным потребностям общественного развития, а могут искажать реальное
содержание этих потребностей, тормозить прогресс общества. Наконец,
история знает факты расхождения между субъективными стремлениями
художника и объективными результатами его творчества. Как же можно
игнорировать всю эту сложность, претендуя на марксистско-ленинский
анализ художественного творчества?
Р. Зиманду, по всей вероятности, и в голову не приходит, что хотя
каждое произведение социально обусловлено, но далеко не всякое про¬
изведение соответствует марксистским представлениям об общественном
назначении искусства. Поэтому недостаточно ограничиться общим указа¬
нием на то, что произведение искусства находится в генетической зави¬
симости от общественного бытия людей. Надо еще понять, в какой мере
оно соответствует правде жизни, насущным потребностям общественного
развития. Иначе произойдет сползание с марксистско-ленинских пози¬
ций в понимании и истолковании художественных явлений — сползание
на те пассивно-созерцательные, объективистские позиции, против кото¬
рых Зиманд на словах воюет.
Однако Зиманд в своих идейно-теоретических установках не про¬

ЛЕНИНСКАЯ ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ И СОВРЕМЕННЫЙ РЕВИЗИОНИЗМ В ЭСТЕТИКЕ 75;
сто пассивный созерцатель. Нет, его линия наступательная, воинствую¬
щая. Его позиция ведет к оправданию изощренной лжи, аморализма,
формализма и натурализма, свойственных реакционному буржуазному
искусству.
Сводя анализ произведений искусства к выяснению субъективных
устремлений художника, его взглядов и убеждений, ревизионистская
эстетика закрывает дорогу к правильному пониманию общественной зна¬
чимости искусства и его идейно-художественной ценности. Ревизионисты
утверждают, будто художник абсолютно независим от требований жиз¬
ни, объективной необходимости, либо говорят, что он от рождения до
гроба привязан к колеснице породившего его класса и совершенно не
способен к самостоятельному действию, фатально обречен.
В. И. Ленин в своих статьях о Толстом превосходно показал, что,
анализируя творчество художника, нельзя ограничиваться изучением его
философских, политических и этических взглядов. Под оболочкой рели¬
гиозных, моралистических проповедей Толстого Ленин увидел объектив¬
ное, реально-историческое содержание его произведений.
Ленин доказал полную несостоятельность как либеральной историо¬
графии, которая стояла на внеклассовых позициях в оценке творчества
Толстого, так и вульгарно-социологической критики, которая пропове¬
довала фатальную зависимость художника от его классового происхож¬
дения.
Ревизионисты, в том числе и Зиманд, упрекают марксистско-ленин¬
скую эстетику в том, что она якобы игнорирует сложность, диалектиче¬
скую противоречивость художественного познания. Зиманд, например,
сетует на то, что марксистско-ленинская теория одностороння, что «ее
математическая точность, выражающаяся в формуле «чем лучше про¬
изведение отражает жизнь, тем оно значительнее», не учитывает проти¬
воречия, заключенного в процессе творчества и в воздействии художе¬
ственного произведения» (там же, стр. 130). Нет, Зиманд и все, кто, по¬
добно ему, пытаются изолировать искусство от жизни, обходят реальные
противоречия или сочиняют их. Марксистско-ленинская эстетика без ка¬
кого-либо насилия над фактами дает глубокое, всестороннее объяснение
противоречий в мировоззрении и творчестве художника (если они есть),
ибо исходит из реальных противоречий жизни.
Вернемся к творчеству Толстого. Противоречия в его взглядах и
творчестве несомненны. Но случайность ли это? Не выходя за пределы
логических умозаключений, невозможно вскрыть их подлинную, жизнен¬
ную причину. Чтобы понять их, надо обратиться к жизни, к условиям
той действительности, которая породила и творчество, и религиозно¬
этические взгляды этого художника и мыслителя. Лишь анализируя
факты, можно понять, что противоречия во взглядах и творчестве Тол¬
стого явились отражением противоречий русской жизни последней трети
XIX века, противоречий переломной эпохи, когда под натиском капитала
рушились устои крестьянского хозяйства.
Противоречия во взглядах и творчестве Толстого, указывал Ленин,
явились выражением сильных и слабых сторон крестьянского движения
того времени, сильных и слабых сторон крестьянской идеологии. Эти
противоречия, по определению Ленина, есть «действительное зеркало тех
противоречивых условий, в которые поставлена была историческая дея¬
тельность крестьянства в нашей революции» (Соч., т. 15, стр. 183).
Разумеется, Толстой не мог «отменить» направленность объектив¬
ного развития. Но он был в состоянии познать и отразить так или иначе
необходимость этого общественного развития, порвать с привычными
взглядами помещичьей знати, к которой принадлежал по рождению и
воспитанию, и перейти на позиции патриархального крестьянства. Это
яркий пример того, как художественная деятельность совпадает с тен¬
денциями закономерного, необходимого процесса развития общества,

76
А. Г. ЕГОРОВ
как художник преодолевает предрассудки класса, его породившего, и,
отражая объективные потребности социального развития, помогает дви¬
жению общества вперед.
В отличие от Зиманда Видмар «согласен» с Лениным в том, что твор¬
чество каждого художника «есть выражение или отражение в той или
иной мере своего времени и своей эпохи». Он признает, что настоящее ис¬
кусство должно быть зеркалом действительности. Но это, с точки зрения
Видмара, пассивное отражение, ибо художник, отражая, не должен истол¬
ковывать явления жизни, он должен рабски следовать за ними. Отраже¬
ние, говорит Видмар,— «факт природы» и превращать реализм в требо¬
вание, дескать, грубая ошибка.
Конечно, отражение без мозга, без нервной системы невозможно, и в
этом смысле отражение — «факт природы». Но только ли в «природе» де¬
ло, когда речь идет об искусстве? Ведь структура мозга, нервной системы
одинакова как у реакционных художников, так и у прогрессивных, а про¬
изведения их отличаются друг от друга, как небо от земли. И здесь и там
отражена действительность, но в первом случае извращенно, а во вто¬
ром — правдиво. Как же можно не замечать того, что не всякому отра¬
жению дано постигнуть сущность жизненных явлений, насущные требо¬
вания действительности, необходимость исторического процесса?
Всякая форма общественного сознания есть отражение действитель¬
ности. Религия, например, тоже отражает жизнь. Но это — ложное, из¬
вращенное отражение. Известно, что есть художники, например, сюрреа¬
листы вроде С. Дали, которые создают не художественные произведения,
а фантастический бред. Но разве можно ставить на одну доску рели¬
гиозное отражение и передовое искусство, творчество С. Дали и творче¬
ство тех художников, которые стремятся к правдивому, глубокому по¬
стижению жизни в ее существенных связях, отношениях и с успехом до¬
стигают этой цели? Конечно, нельзя.
Значит, недостаточно говорить лишь об отражении действительности
в искусстве. Надо еще выяснить, как то или иное произведение искусства
отражает жизнь — верно или извращенно, глубоко или поверхностно.
Опыт искусства учит, что лишь то искусство много говорит уму и сердцу,
которое познает жизнь в ее существенных связях и проявлениях. Отсюда
требование правдивого и художественно совершенного отражения дей¬
ствительности как основной идейно-творческий принцип искусства, фор¬
мулируемый марксистско-ленинской эстетикой.
Сторонники марксистско-ленинской эстетики считают, что подлинное
искусство дает нам объективную истину. Марксисты-ленинцы утверждают
также, что существует объективный критерий, помогающий отличать исти¬
ну от лжи. Таким критерием марксистско-ленинская эстетика считает
общественную практику, причем общественная практика, понятая
марксистски, включает в себя не только производственную, но и истори¬
чески выросшую на ее основе художественную деятельность — искусство,
практику развития и удовлетворения эстетических потребностей и худо¬
жественных вкусов народа, широчайших масс трудящихся и другие фор¬
мы человеческой деятельности.
Ревизионисты чураются общественной практики, всячески стараются
оторвать теорию познания от практики. Они либо начисто отрицают при¬
менимость критерия практики для искусства, либо извращают марксист¬
ско-ленинское понимание общественной практики. И делается все это для
того, чтобы заявить, что вопрос о жизненной правде в искусстве нелеп,
что каждый художник — носитель своей правды и каждая правда имеет
равную силу.
Всякое искусство — и модернистское и реалистическое — призвано
удовлетворять эстетические потребности людей, говорит Зиманд, органи¬
зовывать их переживания и служить одинаково интересам народа, об¬
щества. Так ли это? Нет, не так. Реалистическое искусство коренным об-

ЛЕНИНСКАЯ ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ И СОВРЕМЕННЫЙ РЕВИЗИОНИЗМ В ЭСТЕТИКЕ 77
разом отличается от модернистского, реакционного искусства. И разница
между ними состоит именно в том, что реалистическое искусство нераз¬
рывно связано с жизнью, с передовыми устремлениями народа, а реак¬
ционное, модернистское искусство уходит от жизни, находится в вопию¬
щем противоречии с идейно-эстетическими принципами и идеалами ши¬
роких трудящихся масс.
Народу, как воздух, нужно искусство, но ему нужно такое искусство,
которое помогает понимать жизнь, воспитывает в людях лучшие качества,
борется со злом во имя справедливости и правды. Именно такое искусство,
правдиво изображающее существенные стороны действительности, ак¬
тивно вторгается в жизнь, способствует прогрессу общества. Однако
реалистическое искусство современная реакционная буржуазия как раз
и не принимает. Она боится правды. Устами своих многочисленных идео¬
логов она объявляет сущность жизни непознаваемой и культивирует
абстрактное искусство, поднимает на щит натурализм, призванный одур¬
манивать сознание широких народных масс, искусство, приукрашивающее
капиталистический образ жизни,— словом, различные формы ложного,
извращенного отражения действительности.
В наши дни это столь очевидно, что даже Зиманд вынужден согла¬
ситься с тем, что абстрактное искусство не дает правдивой картины
мира. Но, признавая это, он тут же спешит добавить: ну и что же, «это
вообще не является его задачей».
Ценность художественных произведений ревизионисты видят обычно
в их «неповторимости», в авторской страстности, искренности и т. п.
Критерий истинности, с их точки зрения, к искусству вообще не приме¬
ним: в искусстве, мол, в лучшем случае есть лишь стремление к ней. Как
говорит И. Видмар, «важна страсть сердца» художника, его стремление
к истине и добру, разумное благородство его усилий и мук, его отчая¬
ния (?!) и пафоса»; все остальное приложится.
Ревизионистов отнюдь не смущает то обстоятельство, что можно
искренне заблуждаться, что «со страстью» можно отстаивать не только
правду, но и ложь. Все они, словно зажмурившись, повторяют стереотип¬
ные фразы об искренности, вечных чувствах и т. п., не утруждая себя вы¬
яснением, о каких чувствах и убеждениях идет речь. Между тем всякому
непредубежденному человеку ясно, что, хотя без искренности и страстно¬
сти нельзя создать полноценного художественного произведения, крайне
важно, каково объективное содержание этого произведения и каковы те
принципы, которые художник отстаивает и утверждает. Только прогрес¬
сивно развивающаяся практика дает нам возможность отличать правду
от заблуждения и видеть то новое, что несет с собой искусство в каждую
эпоху, дает возможность правильно понять диалектику «вечного» и
«исторического» в процессе художественного развития человечества.
. Марксистско-ленинская теория отражения неопровержимо доказы¬
вает, что всякое истинное познание природы есть познание вечного, беско¬
нечного и потому оно, по существу, абсолютно. В то же время к абсолют¬
ной истине человечество идет через относительные истины.
Такова диалектика всякого познания, в том числе и художественного
познания. «...Исторически условны,— писал В. И. Ленин в книге «Мате¬
риализм и эмпириокритицизм», — пределы приближения наших знаний
к объективной, абсолютной истине, но безусловно существование этой
истины, безусловно то, что мы приближаемся к ней» (Соч., т. 14, стр. 123).
Теория отражения и коммунистическая партийность в искусстве
Ленинская теория отражения составляет теоретическую основу ленин¬
ского учения о коммунистической идейности в искусстве, философский
фундамент теории и практики социалистического реализма.
В работе «Материализм и эмпириокритицизм», в статьях об искус¬

78
А. Г. ЕГОРОВ
стве и литературе В. И. Ленин всесторонне раскрыл взаимную связь
реакционного направления в эстетике и субъективистской, махистской
идеологии. Он превосходно показал, что за спорами гносеологов и теоре¬
тиков искусства по самым, казалось бы, отвлеченным вопросам - надо
видеть .столкновения классовых интересов, материалистических и идеа¬
листических воззрений. Ленин учил прослеживать ту борьбу партий в
философии и эстетике, которая в последнем счете выражает тенденции
и идеологию классов. И не только прослеживать, но и активно бороться
против всех форм классового и национального угнетения. «Беспартий¬
ность,— говорил Ленин,— есть идея буржуазная. Партийность есть идея
социалистическая» (Соч., т. 10, стр. 61). В «Материализме и эмпирио¬
критицизме» со всей силой и глубиной обосновано положение о том, что
материализм включает в себя партийность, внутреннюю необходимость
вести непримиримую борьбу за истину, против мракобесия и социаль¬
ного гнета, за торжество идей самого передового, революционного
класса.
Таким классом в современную эпоху является рабочий класс. Его ин¬
тересы и революционная практика полностью соответствуют насущным
потребностям общественного развития, требуют глубокого постижения
жизненной правды и идейного воспитания масс в духе коммунистических
идеалов. Поэтому сознательно проводимая коммунистическая идей¬
ность— душа социалистического искусства, а стремление стоять «над
схваткой», прикрываясь лицемерным лозунгом беспартийности, — удел
ревизионистов.
Ревизионисты — ярые враги сознательного служения художника на¬
роду, интересам рабочего класса. Они кое-как могут еще согласиться с
тем, что «современные художники являются выражением своей эпохи,
как прежние писатели — своей». Но их прямо-таки в холодный пот бро¬
сает, когда «требуют большего», когда требуют, чтобы писатель «выра¬
жал свою эпоху, причем, чтобы он выражал ее каким-то особым, другим,
актуальным способом, всем своим сознанием и т. д.», то есть когда речь
заходит о принципах коммунистической идейности в искусстве.
Выше мы уже говорили, что современные ревизионисты в области
эстетики принижают роль мышления в процессе художественного твор¬
чества. Но хотя и сквозь зубы они вынуждены все-таки признать опреде¬
ленное значение мышления. Когда же речь заходит об идеологии худож¬
ника, о передовом мировоззрении, и в первую очередь о марксистско-
ленинском мировоззрении в искусстве, ревизионисты теряют всякое спо¬
койствие, они и слышать не хотят об активной роли передового миро¬
воззрения в художественном познании. Вот что пишет, например, Вид¬
мар: «Мысли я отказываю лишь в решающей роли в области искусства,
утверждая в то же время, что мировоззрение, независимо от его правиль¬
ности, чрезвычайно часто бывает опасно и вредно» («Nasa Sodobnost»,
1958, stev. 5, стр. 438). И это высказывание весьма характерно для ре¬
визионистов в эстетике.
Художественная деятельность всегда сознательна, художник всегда
ставит перед собой определенные цели. Однако цели, которые ставит пе¬
ред собой художник, разделяющий принципы социалистического реализ¬
ма, и художник реакционного буржуазного 'искусства, диаметрально
противоположны. Поэтому в искусстве важна не просто мысль, а со¬
циальная направленность мысли. И ревизионисты, понимая это, отры¬
вают как непосредственно чувственное'знание, так и мышление от идео¬
логии, от мировоззрения.
Конечно, далеко не все делают это открыто. Чаще всего ревизиони¬
сты ведут атаку на марксизм под флагом его признания. Поэтому для по¬
нимания ревизионистских взглядов необходимо проанализировать не
только то, что они пишут, но и то, о чем умалчивают. Оппортунизм нико¬
гда не любил определенности, ясности. Он чужд ей и ныне.

ЛЕНИНСКАЯ ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ И СОЕРЕМЕННЫЙ РЕВИЗИОНИЗМ В ЭСТЕТИКЕ 79
Когда читаешь, скажем, работы венгерского ревизиониста Лукача по
эстетике, отчетливо видишь, как старательно обходит он коренные вопро¬
сы марксистско-ленинской науки. Так, в статье «Конкретизация особенного
как категории эстетики» Лукач указывает на то, что партийность марксиз¬
ма-ленинизма является качественно новым этапом по сравнению с пред¬
шествующим развитием. Но тут же он замечает, что «должен оставить без
внимания столь важные изменения» и сосредоточиться на «партийности»
вообще.
В чем же видит Лукач суть партийности в искусстве? В том, что
художник должен высказаться «за» или «против» нового в ходе истори¬
ческого развития. Он подчеркивает, что уже простой выбор материала
содержит в себе «критическое отношение» к современности. То, что
художник, пишет Лукач, «сделал предметом своего изображения как
характерное и особенное именно этот, а не какой-либо другой момент
жизни, было бы не осуществимо без такого отношения» («Deutsche
Zeitschrift fur Philosophie» № 4, 1956, S. 429).
He подлежит сомнению, что борьба за утверждение нового, прогрес¬
сивного в обществе — насущная задача передового искусства. Но како¬
ва социальная сущность этого нового? Каково классовое отношение к
нему художника, устремления каких классовых сил он выражает? Все
это Лукач оставляет в стороне. Он отвлекается от основных, наиболее
глубоких и острых противоречий современности, в результате «новое» те¬
ряет у него конкретность, а партийность сводится к «критическому от¬
ношению» ко всякой действительности. Мало того, партийность мыслит¬
ся им как некое автоматическое воздействие жизни на искусство, не за¬
висящее от мировоззрения художника, его классового сознания.
Лукач не только игнорирует необходимость классового анализа
художественного творчества, но и проповедует мысль, будто художник
может витать над классами, занимать межеумочную позицию в классо¬
вой борьбе, или, как он это называет, «эпикурейский интермундиум».
Именно отсюда и возникает внеклассовое понимание партийности у
Лукача и его пресловутая теория «третьего пути».
Нетрудно понять, что* внеклассовая концепция партийности, предло¬
женная Лукачем, направлена против ленинского принципа коммунистиче¬
ской партийности в искусстве, против ленинского положения о том, что
партийность необходимо ©ходит в теорию познания.
Марксисты-ленинцы никогда не скрывали и не скрывают, что
подлинно социалистическим художником является тот, кто сознательно
борется за новую жизнь, «сознательно участвует в борьбе за социализм,
демократию и мир. Свой'талант художники рабочего класса используют
всегда в определенном направлении — в целях освобождения трудя¬
щихся от эксплуатации,,дао имя процветания своей родины и укрепления
мировой социалистической системы.
А какова точка зреиия ревизионистов? Они проповедуют стихийное
«движение за потоком жизни» или, наоборот, непомерно раздувают значе¬
ние личного опыта художника. Но от этого мало что меняется. И в первом
и во втором случаях ревизионисты вращаются в кругу субъективизма. Раз¬
ница лишь в том, что в первом случае субъективизм вырастает из ограни¬
ченного эмпиризма и переплетается с буржуазным объективизмом, а во
втором — из волюнтаристского понимания художественного творчества.
Объявляя себя врагами «догматизма» и сторонниками «творческого
марксизма», ревизионисты пытаются оторвать искусство от марксистско-
ленинской идеологии, а) всякую идеологию, без ограничений, рассматри¬
вают как «ложное сознание». При этом ревизионисты пытаются уцепиться
за некоторые положения из работ Маркса и Энгельса, а именно, о том,
что «идеология — это процесс, который совершает так называемый мыс¬
литель, хотя и с сознанием, но с сознанием ложным», что получать выво¬
ды путем умозрительных конструкций — значит «придерживаться идеоло¬

80
А. Г. ЕГОРОВ
гии» и т. п. Но какую идеологию имели здесь в виду Маркс и Энгельс?
Нетрудно понять, что речь шла об идеализме, о превратном истолко¬
вании истории. А ревизионисты, вкривь и вкось толкуя цитаты Маркса
и Энгельса, цинично подводят марксистскую научную идеологию под по¬
нятие «ложного сознания». Разве это не издевательство над логикой и
здравым смыслом? Их лозунги: «Долой всякую идеологию!», «В искус¬
стве нет места идеологии!».
Вот что писал, например, А. Лефевр в книге «Введение в эстетику»:
«Во всяком произведении искусства есть что-то от познания, то есть эле¬
менты знания и идеологии. Причина здесь в том, что произведение связа¬
но с жизнью, с представлениями определенной эпохи. Но искусство не сво¬
дится ни к неясному познанию, ни к прикладному знанию или идеологии.
В любую эпоху оно не смешивается с идеологией, со знаниями, переме¬
шанными с иллюзией». Работа «Введение в эстетику» была написана до
того, как Лефевр сжег все, чему поклонялся. Но и в этой работе правиль¬
ное чередуется с ложными положениями, близкими ревизионистским
установкам, отчетливо проявившимся в статье «К революционному
романтизму».
Основная мысль работы А. Лефевра «К революционному романтиз¬
му» (см. «La Nouvelle nouvelle revue Frangaise» № 58, 1957) заключается
в том, что в современной жизни нет -почвы для реализма в искусстве и
«цельного сознания». И какие только «доводы» не придумывает Лефевр!
Он ссылается и на то, что реальная действительность якобы неопределен¬
на (р. 647), и на то, что в нашу эпоху величайшего технического прогрес¬
са «гигантская власть объединенных людей для каждого из них выражает¬
ся в бессилии», и т. д., и т. п.
Но как бы ни претендовал Лефевр на оригинальность, ничего нового
он не создал. Он лишь повторяет старые, избитые «доводы» эстетиков-
экзистенциалистое и, подобно другим ревизионистам, ратует за «преодо¬
ление» реализма на основе модернизма, за «преодоление» коллективизма
на базе индивидуализма. Во всем этом, как ни странно, Лефевр видит воз¬
можность покончить со «старыми спорами между интуитивизмом и ра¬
ционализмом, между действием и мыслью» (р. 668). На самом же деле
Лефевр пытается внести иррационализм в эстетику, представить дело так,
будто искусство есть не что иное, как «чистый опыт», переживание, отре¬
шенное от действительности. Он утверждает, что искусство якобы не в
состоянии иметь ни ясного знания, ни тем более «цельного сознания»,
ибо сама жизнь является призрачной, неопределенной.
То, что искусство порой включает в себя и элементы «неясного зна¬
ния», выражая не только классовую идеологию, но и классовую психоло¬
гию и психический склад нации, не подлежит сомнению. Но Лефевра
интересует не это. Он рассматривает идеологию как знания, перемешан¬
ные с иллюзиями, и утверждает невозможность «ясного знания» и «цель¬
ного сознания».
Нет, не всякая идеология перемешана с иллюзиями, то есть с кри¬
вым, в той или иной степени искаженным отражением действительности!
Жизнь противоречива, но она познаваема. И именно марксистская иде¬
ология дает объективно верное отражение действительности: здесь впер¬
вые классовое и объективно верное познание жизни совпадают.
Это и делает марксистско-ленинскую идеологию надежным компасом
в руках художника, дающим возможность правильно ориентироваться
в сложном лабиринте жизненных я;влений. Она помогает ему отделить
существенное от несущественного, понять, какие классы стоят за теми
или иными общественными явлениями и тенденциями. Ревизионисты же
утверждают, что идеология — вещь ненужная, был бы талант у худож¬
ника!
Пр иродная одаренность играет, бесспорно, огромную роль в художе¬
ственном творчестве. Полноценное художественное отражение действи¬

ЛЕНИНСКАЯ ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ И СОВРЕМЕННЫЙ РЕВИЗИОНИЗМ В ЭСТЕТИКЕ 81
тельности в искусстве без таланта невозможно. Это азбука. Однако столь
же очевидно, что в искусстве существенно не только наличие таланта,
но и его социальная направленность. Среди реакционных буржуазных
художников немало талантливых людей. Но история свидетельствует
о том, что таланты, которые уходят от жизненной правды, гибнут для
искусства.
Ревизионисты только на словах «преклоняются» перед талантом. Изо¬
лируя художественную деятельность от жизни, они игнорируют, естествен¬
но, и творческий метод и индивидуальное своеобразие таланта художни¬
ка. Так, Г. Лукач считает, что талант художника — это «индивидуальная
категория», «частность», которая не должна всерьез интересовать эстети¬
ческую науку. Понятно, откуда проистекают подобные выводы.
Лукач отрывает талант художника от породившей его социальной
среды. Он мыслит художественную деятельность независимо от идеологи¬
ческого фактора, от социальных условий. Мировоззрение художника он
рассматривает как некий «нейтральный» элемент, сопутствующий процес¬
су художественного познания действительности, а сам процесс этого позна¬
ния— как автоматическое «воздействие» жизни. Где же здесь место для
таланта?
Такое представление о процессе художественного отображения дей¬
ствительности у Лукача связано, как было раскрыто нами выше, с его
концепцией стихийности творческого процесса (см. «Вопросы фило¬
софии» № 9 за 1958 год.) Но одно обстоятельство отметить здесь было
бы все-таки важно — сам «механизм», с помощью которого Лукач
превращает искусство в автоматическое воспроизведение действитель¬
ности, в непознаваемую «вещь в себе».
Лукач исходит из того, что главное для искусства и эстетики — осо¬
бенное, которое он трактует как промежуточное пространство между
всеобщим и единичным, точку их диалектического пересечения. Однако
эстетика, указывает Лукач, не зная четких границ, ничего не может ска¬
зать об этом «особенном». «Для теории эстетического отражения,— пи¬
шет Лукач,— создается неразрешимая трудность, которая заключается
в необходимости определить этот организующий центр», то есть особенное
в процессе отражения. В силу этого теория познания, примененная
к эстетике, «должна довольствоваться тем, чтобы отказаться от своей сфе-
оы компетенции, в данном случае от стремления найти соответствующий
конкретный критерий» («Deutsche Zeitschrift fur Philosophie» № 2, 1956,
S. 138, 139). Значит, концентрируя все внимание на «особенном» в эстети¬
ке, Лукач закрывает дорогу к познанию этого «особенного». Это явный
агностицизм.
Деятельность великого художника — отнюдь не «индивидуальная ча¬
стность»; она вплетается в закономерную связь событий, благодаря чему
художник несет в себе черты «всеобщности», впитывает опыт народа,
класса, своей «социальной среды».
По Лукачу, искусство существует само по себе, а талант художника —
сам по себе. Лукач даже склонен думать, что в процессе творчества «част¬
ная личность» художника может целиком преодолеваться. Он даже вывел
«закон», согласно которому «рамки убеждения частной личности» всту¬
пают в конфликт с творческими способностями человека (восприимчи¬
востью, наблюдательностью, фантазией и т. п.). Вообще «успешное вме¬
шательство творца в эту особую жизнь (мир искусства.— А. Е.) в боль¬
шинстве случаев ведет к неудаче с точки зрения художественного уров¬
ня»,— пишет Лукач («Deutsche Zeitschrift- fiir Philosophie» № 4, 1956,
S. 422).
Так на отвлеченном языке логики формулирует Г. Лукач гносеологию
ревизионизма, согласно которой художник в процессе творчества не зави¬
сит от действительности и творит как «бог на душу положит». Эта пози-
6.	«Вопросы философии» № 5.

82
А. Г. ЕГОРОВ
ция близка всем другим ревизионистам. Они единым фронтом выступают
против ленинской теории отражения, составляющей философский фунда¬
мент марксистского изучения культуры и искусства.
* *
Ленинская теория отражения — могучее орудие познания и измене¬
ния мира. Она базируется на творческом обобщении опыта жизни, пере¬
довой практики вообще, художественной в частности. В свою очередь,
правильно показать закономерности развития искусства нельзя без
уяснения и творческого применения ленинской теории отражения к ана¬
лизу эстетических явлений. Только на базе марксистско-ленинского твор¬
ческого подхода к объяснению действительности, исторического опыта
передового искусства можно развивать эстетическую науку. В этом един¬
стве теории и революционной практики — залог успешного развития мар¬
ксистско-ленинской эстетики, залог успешного преодоления всех вредных
последствий, шатаний, колебаний, которые привносят ревизионисты как
в практику революционной борьбы в целом, так и в практику художе¬
ственного творчества.

Пол века спустя
(О значении ленинского труда «Материализм и эмпириокритицизм*
в борьбе против современной идеалистической философии)
Б. Э. БЫХОВСКИЙ
Прямой и непосредственной задачей В. И. Ленина был идейный раз¬
гром определенной формы философского ревизионизма, выступившей в
России после поражения революции 1905 года,— эмпириомонизма и
примыкавшего к нему эмпириосимволизма. Эта задача была им блестя¬
ще осуществлена. Однако этим ни в какой мере не исчерпывается исто¬
рическое значение гениального творения Ленина. Оно гораздо многооб¬
разнее й разностороннее. «Материализм и эмпириокритицизм» в полной
мере сохранил свою действенность и актуальность для нашего времени,
и прежде всего как несравненный образец борьбы против ревизионизма.
Успешно, победоносно бороться против ревизионизма значит уметь на¬
ступать на него и преследовать его так, как это делал Ленин. Уроки
борьбы против махистского ревизионизма имеют силу по отношению к
любой разновидности ревизионизма, как в философии, так и в политиче¬
ской экономии и в теории научного социализма. Понимание Лениным
партийности марксистской теории, его подход к ревизионистской кри¬
тике марксизма, методология его опровержения противника, творческое
развитие им научной мысли в ходе борьбы, использование при этом всех
новейших достижений науки и уроков истории философии, идейная
непримиримость и целеустремленность, привлечение союзников и исправ¬
ление пошатнувшихся единомышленников, использование внутренних
разногласий в лагере противника — высшая школа диалектического ма¬
стерства в стратегии и тактике идеологической борьбы.
«Материализм и эмпириокритицизм» был новым этапом в борьбе
марксизма против ревизионизма не только потому, что он покончил с
новой в то время, махистской формой фальсификации марксизма, но и
потому, что он поднял борьбу против всех видов ревизионизма на более
высокий уровень, разработал приемы и методы их разоблачения и
преодоления, образно выражаясь, минировал подступы к марксизму для
всякого будущего ревизионизма.
Борьба против философского ревизионизма перерастает в «Мате¬
риализме и эмпириокритицизме» в борьбу против буржуазной филосо¬
фии, в борьбу против идеализма. Как всякая форма ревизии диалекти¬
ческого материализма, эмпириомонизм инспирирован определенным те¬
чением буржуазной философии. Он претендует на то, чтобы «обогатить»
марксизм путем его соединения с учением модной идеалистической шко¬
лы. Поэтому если первоочередной задачей разоблачения всякого реви¬
зионизма является доказательство его несовместимости с диалектиче¬
ским материализмом, раскрытие его антимарксистского характера, по¬
каз его кровного родства с тем или другим течением буржуазной фило¬
софии, то следующая за ней задача — подвергнуть уничтожающей кри¬
тике то идеалистическое учение, с помощью которого данный ревизио¬
низм фальсифицирует марксистскую теорию. Опровержение каждой раз¬
новидности философского ревизионизма упирается, таким образом, в

84
Б. Э. БЫХОВСКМЙ
опровержение его идеалистических истоков, переходит в критику бур¬
жуазной философии. Ленинское опровержение богдановской ревизии
диалектического материализма, естественно, перерастает в критику фи¬
лософии Маха и Авенариуса. Противопоставление философии Богданова
и его единомышленников учению Маркса и Энгельса и всему домарксист¬
скому материализму дополняется терпеливой критикой философских
учителей эмпириомонистов, камня на камне не оставляющей от всего
эмпириокритического построения.
Ленинская критика махистской формы идеализма сохраняет всю
свою жизненность и силу и в наше время. Тот тип субъективного идеа¬
лизма — феноменализм,— проповедниками которого в конце прошлого и
начале нынешнего века были Мах и Авенариус, в дальнейшем не сошел
с исторической сцены и не потерял своего значения. С новыми вариация¬
ми, под новыми ярлыками он существует в современных условиях.
У Маха и Авенариуса нашлись наследники и преемники. Связанный с
новыми философскими именами, феноменализм продолжает до сих пор
свою борьбу против материализма. Более того, удельный вес этого типа
идеализма значительно возрос в наши дни, и представляющие его шко¬
лы образуют одно из наиболее влиятельных и действенных течений
современного идеализма. Огонь ленинской критики эмпириокритицизма
был направлен по основной линии дальнейшего развития философского
идеализма. Неомахизм, философия, идущая в русле эмпириокритициз¬
ма, ныне противостоит диалектическому материализму как главная сила
современного идеализма, по крайней мере в англо-американской фило¬
софии. Ленинская критика эмпириокритицизма не только служит нам
прообразом борьбы против всякого философского идеализма, но и воору¬
жает нас особенными, специальными аргументами, направленными на
преодоление данной конкретной формы идеализма.
Неопозитивизм, логический эмпиризм, логический атомизм, логиче¬
ский позитивизм, семантический идеализм, прагматизм, операционализм,
логический анализ и даже неореализм — все это эмпириокритицизм се¬
годня, все это различные ответвления, вариации того субъективно-идеа¬
листического философского течения, в русле которого сформировался и
плыл эмпириокритицизм. Исходные пункты и направление критики всех
этих школ даны в гениальном труде В. И. Ленина.
* * *
Когда в 1928 году впервые вышла в немецком переводе книга
Ленина, бреславльский социал-демократ неогегельянец Зигфрид Марк
поместил в журнале австромарксистов «Der Kampf» рецензию на нее.
Рецензия эта поныне может служить образчиком ревизионистской тупо¬
сти и подлости. Начинается она так: «Если бы философская работа
Ленина вышла в свет сегодня на немецком языке анонимно, она не ока¬
зала бы никакого влияния. В ней усмотрели бы не более как специаль¬
ную научную работу одаренного большой полемической силой, но не
представляющего философского интереса русского автора, который при¬
лагает необычайное усердие в разборе уже изрядно устаревших в на¬
стоящее время вопросов и обнаруживает немало остроумия в защите
примитивной догматической теории познания» (S. М а г с k «Lenin als
Erkenntnistheoretiker». «Der. Kampf» № 10, 1928, S. 484). Так встретила,
бреславльская моська из австромарксистской подворотни выход в свет
на немецком языке великого ленинского философского творения.
Сколь «дальновидным» и «проницательным» оказался Зигфрид
Марк, явствует из следующего его утверждения, на котором основы¬
вается его оценка исторического значения «Материализма и эмпирио¬
критицизма»: «Философия Маха и Авенариуса... не имеет в настоящее
Еремя актуального значения ни для естествоиспытателей, ни для фило-

ПОЛВЕНА СПУСТЯ
85
софов. Она приобрела чисто исторический интерес, и неомахизм тем бо¬
лее невозможен, что сама эта философия лишь обновила старые мотивы
греческой софистики и философии Беркли и Шопенгауэра» (там же).
В том же году, когда Марк пророчествовал о невозможности неома¬
хизма, и в том же журнале, где было напечатано его пророчество, через
два месяца можно было прочесть другую рецензию, написанную австро-
марксистом Отто Нейратом. Рецензия эта была посвящена новой книге
соотечественника Нейрата — Рудольфа Карнапа, представлявшего тот
самый неомахизм, который Марком был объявлен невозможным. Неома¬
хизм оказался не только возможным, но и действительным. Более того,
рецензент рекламировал его, захлебываясь от восторга. Дело в том, что
Отто Нейрат был ярым проповедником... неомахистского ревизионизма.
Послушайте, что он писал о «невозможном» и «устарелом» течении, по¬
лемика против которого лишает, по мнению Марка, работу Ленина
всякого живого интереса и актуального значения: «К антиметафизиче¬
ски м (читай: антиматериалистическим.— Б. Б.) устремлениям Эрнста
Маха, или Авенариуса, или Пуанкаре примыкают в настоящее время
такие философы, как Рассел (Англия), Рейхенбах (Берлин), Мориц
Шлик (Вена), прокладывая путь достоверному миропониманию. В осо¬
бенности Венская школа, объединившаяся вокруг Морица Шлика...
стала средоточием точного мышления со свободными от метафизики
установками». И далее: «Мориц Шлик и Рудольф Карнап, как ведущие
представители Венской школы эмпирического рационализма, являют¬
ся достойными продолжателями непоколебимых антиметафизиков Фрид¬
риха Иодля и Эрнста Маха...» («Der Kampf» № 12, 1928, S. 625).
Поистине «своя своих не познаша». Неогегельянский ревизионист
«не заметил» неомахистского ревизионизма и заодно проглядел, как на
почве махизма выросла влиятельная идеалистическая школа, распро¬
странившаяся в ряде европейских стран. Отто Нейрат поправил своего
завравшегося собрата. Стало быть, работа Ленина отнюдь не устарела
и сохранила не чисто исторический интерес. Сам Нейрат был живой
демонстрацией противника марксизма из той самой школы, против ко¬
торой направлен ленинский «Материализм и эмпириокритицизм». Это
был неомахистский ревизионист, активный участник «Венской школы»,
пропагандировавший ее идеи сначала в Вене, а в последние годы жизни
в Оксфорде. В упомянутой рецензии Нейрат призывал марксистов чер¬
пать философскую мудрость у неомахистов, учиться уму-разуму не у
Маркса, Энгельса и уж, конечно, не у Ленина, а у «Венской школы»,
у Маха, Шлика и Карнапа. Будем надеяться, обращался он к студен-
там-марксистам, что вы воспользуетесь возможностью усвоить махизм
и «использовать его для марксизма». «В Вене, где преподают Шлик и
Карнап, теперь снова есть для этого все возможности!» (там же,
стр. 626).
Что же, господин Марк, имела актуальное значение борьба Ленина
против махизма и махи.стского ревизионизма в 1928 году или нет?
В 1938 году, то есть через десять лет после описанного нами эпи¬
зода, происшедшего на' страницах австромарксистского теоретического
органа, в Кембридже собрался Четвертый международный конгресс фи¬
лософских организаций «Единство науки» — международной организа¬
ции неомахистов. Конгресс этот отмечал столетний юбилей со дня рож¬
дения Эрнста Маха. Юбилейный доклад прочел Филипп Франк, по за¬
слугам назвавший Маха «одним из духовных предков «Движения за
единство науки» и действительным основоположником «Венского круж¬
ка». «В столетний юбилей рождения Эрнста Маха,— заявил Франк,—
мы не вправе забыть или недооценить тот факт, что Мах еще вполне
жив сегодня» (Ph. Frank «Ernst Mach. The centenary of his birth»
«Erkenntnis», Bd. 7, H. 4, 1938, S. 247).
В чем же Франк усматривает жизненность учения Маха, в чем вн-

86
Б. Э. БЫХОВСКИЙ
дит самое существо, «действительный смысл доктрины Маха»? В том,
что все научные суждения имеют дело только с восприятиями, и науке
нет никакого дела до того, каков объективный мир сам по себе, «из чего
состоит мир». Это ядро философии Маха, его субъективно-идеалистиче¬
скую, феноменалистскую, антиматериалистическую сущность сберегли и
сохранили его продолжатели, поставившие своей целью объединить все
отрасли науки на субъективно-идеалистической философской основе.
Антиматериалистическое решение основного вопроса философии,
данное эмпириокритицизмом, и базирующаяся на этом решении субъ¬
ективно-идеалистическая деформация сенсуализма целиком и полно¬
стью ныне сохраняются неомахистами и служат фундаментом всех их
построений. Эволюция философского идеализма от Маха и Авенариуса
к «Венской школе» и далее к неопозитивизму есть прямое и непрерывное
продолжение и развитие одной и той же линии, сохраняющее ее исход¬
ные основоположения.
Эволюция эта шла в основном в двух направлениях. Во-первых,
«критика чистого опыта», «анализ ощущений» были дополнены анало¬
гичным анализом суждений, критикой логического мышления. На том
уровне развития современного феноменализма, с которым имел дело
Ленин, центр тяжести борьбы против материализма находился в преде¬
лах чувственного, опытного познания и главный фронт был расположен
на первой ступени познания. Это предопределило круг гносеологических
проблем, стоящих в центре внимания «Материализма и эмпириокри¬
тицизма» — проблем, связанных преимущественно с теорией эмпири¬
ческого познания. В настоящее время главная линия борьбы неомахизма
против диалектического материализма перенесена на вторую ступень по¬
знания, в сферу рационального познания. Второй тур борьбы феномена¬
лизма и материализма ведется теперь на логической арене. Те же при¬
емы и методы, которые в начале века применялись для отрыва чувствен¬
ных ощущений от объективной реальности, применяются теперь
логическими позитивистами для отрыва логических суждений от объек¬
тивной реальности. Борьба двух лагерей в философии, сосредоточенная
вокруг непосредственного познания, воспроизводится вокруг опосред¬
ствованного познания.
Проиграв полвека назад битву за ощущения, феноменалисты всту¬
пили в битву с материализмом за логическое мышление. Оставаясь при
этом в понимании первой ступени познания на старых, махистских по¬
зициях, они вынуждены были, однако, на новом этапе борьбы против
материализма порвать с последовательным сенсуализмом — отказаться
от традиционного признания вторичности логического, рационального
по отношению к эмпирическому, чувственному. Для того, чтобы защи¬
щать отрыв логического от реального, им пришлось оторвать логическое
от эмпирического, разорвать и противопоставить одну другой две формы
познания как совершенно независимые, самостоятельные. Логическое
и эмпирическое перестают быть при этом двумя последовательными
ступенями единого познавательного процесса. Логическая связь идей
отрывается не только от связи вещей, но и от чувственных восприятий
и их связи. Логика не вырастает из опытного знания, а привносится
в него. Логический позитивизм изменяет здесь сенсуализму и возрож¬
дает, по сути дела, кантианский разрыв между «трансцендентальной
эстетикой» и «трансцендентальной логикой», причем та и другая теряют
у логических позитивистов свою трансцендентальность и тем самым вся¬
кую «объективность» (общезначимость). Рациональность приобретает
чисто релятивистский, конвенциональный характер, логика превращает¬
ся в функцию соглашения, удобства, произвола.
Логический конвенционализм неизбежно вырастает там, где субъ¬
ективный идеализм отрицает вторичность логического по отношению к
эмпирическому. Отправные пункты критики конвенционализма уже на¬

ПОЛВЕКА СПУСТЯ
87
мечены Лениным при рассмотрении взглядов Анри Пуанкаре Главным
объектом борьбы остается при этом все тот же вопрос об отношении
бытия и мышления, только транспонированный на вторую ступень по¬
знания. Поскольку логический позитивизм есть прямое продолжение
махизма и распространение его принципов на вторую ступень познания,
всякая марксистская критика неопозитивизма может быть только про¬
должением ленинской критики махизма, ее применением к проблемам
логического мышления. И так как ленинская критика не направлена про¬
тив сенсуализма как такового, а лишь против идеалистического его из¬
вращения, борьба против неопозитивизма должна вестись с позиции
материалистически понимаемого сенсуализма. Критика логического пози¬
тивизма обнаруживает, что его измена сенсуализму есть шаг назад
даже по сравнению с махизмом, новый шаг в деградации субъективного
идеализма по пути его иррационалистического вырождения. Вместе с
тем мы должны выяснить непонимание старым, метафизическим, сен¬
суализмом диалектического перехода от первой ко второй ступени по¬
знания— непонимание им единства непрерывности и прерывности в
этом переходе. Ленинская постановка вопроса о двух ступенях познания
ярко освещает нам путь борьбы и преодоления новейших разновидно¬
стей феноменализма.
Филипп Франк в упомянутом юбилейном докладе не только при¬
знает историческую преемственность, существующую между махизмом
и неопозитивизмом, но обращает внимание также и на то, что в учении
Маха уже заложены основы последующего развития. Он, в частности,
отмечает, что «принцип экономии мышления», согласно которому «все
метафизическое, как нечто праздное и нарушающее
экономию науки, должно быть из нее изгнано» (Э. М а х. Преди¬
словие ко 2-му изданию книги «Анализ ощущений»), в зародыше содер¬
жит неопозитивистскую концепцию «псевдосуждений». И это действи¬
тельно так. И именно поэтому ленинская критика «принципа экономии
мышления» дает ключ к раскрытию всей идеалистической софистики,
при помощи которой логический позитивизм выступает против материа¬
листической «метафизики» как философской системы, основанной на
«псевдосуждениях».
Вторым направлением, в котором происходила эволюция махизма,
было перерастание его в семантический идеализм: над субъективно¬
идеалистическим «анализом ощущений» выросла надстройка «логиче¬
ского анализа», которая, в свою очередь, предстала как карточный до¬
мик «семантического анализа». Но если логический позитивизм парази¬
тировал по крайней мере на почве реальных достижений новейшей
формальной логики (математической логики), то семантический идеа¬
лизм совершенно ничего общего не имеет с действительным развитием
современного языкознания и является пустопорожней, схоластической
спекуляцией.
Эмпириокритицизм отвергал материю (а вместе с ней и материа¬
лизм), основываясь на фальшивом анализе опыта; логический позити¬
визм отвергал материализм, основываясь на фальшивом анализе логи¬
ческого мышления; их нынешние последователи делают то же самое,
основываясь на софистической игре словами, «семантическим» путем.
Основной вопрос философии принял у семантиков форму вопроса о том,
«какой язык является наиболее подходящим в качестве языка объеди¬
ненной науки?» (Ph. Frank «Ernst Mach. The centenary of his birth».
«Erkenntnis», Bd. 7, H. 4, 1938, S. 254).
Теория «двух языков» выполняет в учениях семантических идеали¬
стов двоякую функцию. Во-первых, научные, материалистические сужде¬
ния она изображает как неадекватные словесные выражения опытных
1 Кстати сказать, Ленин приводит при этом высказывание Филиппа Франка
о Пуанкаре.

88
Б. Э. БЫХОВСКИЙ
данных, которые получают якобы адекватное выражение в феноменали-
стических высказываниях. Таким путем семантики пытаются дискредити¬
ровать материализм как несовершенную манеру выразить словами содер¬
жание нашего «опыта». Они готовы снисходительно допустить «физиче¬
ский» язык при условии, что пользующиеся им не забудут, что «мате¬
рия» — не материя, «реальность» — не реальность, «физическое» — не
физическое. А, во-вторых, теория «двух языков» предназначена для того,
чтобы скрыть непримиримость двух решений основного вопроса филосо¬
фии и тем самым двух лагерей в философии, чтобы с помощью семантиче¬
ских трюков выдать субъективный идеализм за «третью линию» в филосо¬
фии, якобы преодолевшую благодаря семантическому анализу «узость» и
«ограниченность» прежних «метафизических» теорий.
Но теория «двух языков» по существу своему воспроизводит в семан¬
тической оболочке старую махистскую концепцию «элементов», согласно
которой и физические и психические «элементы» — непосредственно дан¬
ные и тождественные элементы нашего опыта, различаемые лишь по тому,
в каких связях между собой они рассматриваются. «Мы имеем тогда пред
собой,— формулировал Мах свою концепцию двух подходов к опытным
данным,— одновременно и вместе элементы реального мира и элементы
нашего Я». Разумеется, «при таком простом (!) положении дела вопрос
об иллюзии и действительности теряет свой смысл» (Э. М а х «Познание-и
заблуждение». М. 1909, стр. 19).
То, что современные семантические идеалисты объявляют различием
двух языков, Мах признает различием двух подходов, двух способов рас¬
смотрения, двух аспектов содержания «опыта». В обоих случаях мы не
выходим за пределы субъективности, в обоих случаях различие физиче¬
ского и психического, материального и духовного полагается субъектом:
у Маха — воспринимающим субъектом, у сем антиков — говорящим субъ¬
ектом. Вот почему ленинская критика махистской концепции «элементов
мира» бьет и семантическую концепцию «двух языков», тождественную ей
по своему философскому содержанию и лишь преобразующую махистский
психологический трюк в лингвистический трюк, переносящую его из пло¬
скости «анализа» восприятий в (еще более плоскую) плоскость «анализа»
речи. Что такое «развитие» махизма не придает ему большей убедитель¬
ности, явствует уже из одного того, что даже более вдумчивые из семан¬
тических идеалистов вынуждены были в последнее время признать «пере¬
вод» с одного «языка» на другой (с «физического» на «психический»)
невозможным, неосуществимым без извращения переводимого содержа¬
ния. Действительно, феноменалистский «перевод» физических суждений
есть не что иное, как искажение самого существа, научного содержания
этих суждений, их субъективно-идеалистическая фальсификация. Прин¬
ципиально дело ничем не отличается от разоблаченной Лениным махист¬
ской фальсификации: над «элементами» речи проделывается та же самая
(убийственная для научного познания) операция, которая раньше проде¬
лывалась над «элементами» опыта.
* * *
В «Материализме и эмпириокритицизме» В. И. Ленин, выкорчевывая
идеализм, добираясь до самых корней богдановского ревизионизма, пере¬
капывает три философских пласта идеализма: он подвергает уничтожа¬
ющему критическому разбору эмпириомонистическую ревизию диалекти¬
ческого и исторического материализма; преследуя противника, он под¬
вергает сокрушительной критике эмпириокритические источники богда¬
новского ревизионизма, устанавливает, чего на самом деле стоит фило¬
софия Маха, которого Богданов в слепом преклонении почитал «самым
крупным в настоящее время философом вообще» (А. Богданов. Вме¬
сто предисловия к русскому переводу книги Э. Маха «Анализ ощуще¬

ПОЛВЕКА СПУСТЯ
89
ний». М. 1908, стр. 9). Но Ленин не останавливается на этом, он вскры¬
вает историко-философские первоисточники махизма и показывает, что
соблазнившее наших ревизионистов «последнее слово» буржуазной фи¬
лософской моды — это не более как реставрация ветхого докантовского
идеализма Беркли и Юма, идеалистической реакции на философские
идеи английских просветителей XVII—XVIII веков. Доказав, что богда-
новский «марксизм» есть не что иное, как переодетый под марксизм эм¬
пириокритицизм, Ленин доказал также, что самый эмпириокритицизм
есть не более как необерклеанство, воинствующий антиматериализм
Джорджа Беркли, приспособленный к духовной атмосфере XX века.
Как и вся книга Ленина, его анализ философии Беркли сохраняет
всю свою жизненность и боевую силу в наши дни. Реакционный дух фи¬
лософии Беркли воодушевляет современных идеалистов, и поныне черпа¬
ющих из этого мутного источника аргументы для борьбы против материа¬
лизма и стремящихся увековечить архиреакционную берклианскую фи¬
лософскую традицию.
В январе 1929 года, в год двадцатилетия опубликования «Материа¬
лизма и эмпириокритицизма», в Калифорнийском университете, располо¬
женном в городе, носящем имя Беркли, состоялось торжественное заседа¬
ние, посвященное 200-летию приезда Джорджа Беркли (тогда еще не по¬
лучившего сана епископа) на Американский материк, где он намеревался
развернуть миссионерскую деятельность среди индейцев на Бермудских
островах. Профессор Чикагского университета Джордж Мид прочел на
этом заседании очень поучительный доклад на тему «Епископ Беркли и
его завет». Что же завещал английский философ своим американским по¬
читателям?
В новой исторической обстановке нашего века, на современном уровне
наших знаний, сказал Мид, «старый ориентировочный принцип Беркли,
что дух и. природа состоят из одного и того же материала, что природа
существует в нашем восприятии ее, этот принцип может быть утверждаем
с большими шансами на свое признание» (G. Н. Mead «Bishop Berkeley
and his message». «Journal of philosophy», v. XXVI, № 16, N. Y., 1929,
p. 429). Материальный мир, существующий вне и независимо от наших
восприятий, уверяет Мид, сегодня еще больше, чем во времена Беркли,—
лишь никчемное «пятое колесо в колеснице вселенной». Многое, очень
многое изменилось со времен Беркли. Но дух Беркли жив в современном
идеализме. «Мир, в котором в настоящее время живет человечество,—
продолжает Мид,— в особенности западный мир, столь же отличен от
мира XVIII века, как отличны одна от другой две геологические эры...
Мы создавали чудесный мир XX века, но внутри этого мира вели войну
XVIII века» (там же, стр. 430). В новых исторических условиях бур¬
жуазные философы продолжают философскую борьбу, которую их пред¬
шественники вели в XVIII веке, ту самую борьбу, которая ведется на
поприще истории философии более двух с половиной тысячелетий. Мы
слышим голос Мида, голос наших современников, а делают они дело
Беркли, старое реакционное дело. Это очень хорошо понял и очень убеди¬
тельно доказал Ленин. Не забывать об этом — его философский завет
всем нам, материалистам XX века.
Двухсотлетие со дня смерти Беркли в 1953 году было широко отме¬
чено буржуазной философской общественностью. В специальном сборнике,
выпущенном по этому поводу Калифорнийским университетом в 1957 году,
среди других работ помещена статья Бенсона Мейтса под выразительным
заглавием «Беркли был прав». «Беркли, — пишет Мейтс, — был прав от¬
носительно многих важных проблем, охватывающих все области — от по¬
литики до физики и математики. Но мои замечания ограничатся тем, что
было, пожалуй, его самым знаменитым утверждением, а именно, что, по¬
скольку мы имеем дело с чувственными объектами — «быть — значит быть
воспринимаемым». Я думаю, что он был прав, отбросив мнение, что иногда

90
Б. Э. БЫХОВСКИИ
непосредственные объекты восприятия (идеи, или чувственно данные,
как их теперь называют) продолжают существовать, когда их перестают
воспринимать» (В. Mates «Berkeley was right». «George Berkeley»,
University of California publications, v. 29, 1957, p. 158). Это — основное
положение Беркли, из которого, как стебли из зерна, вырастали одно за
другим многочисленные субъективно-идеалистические учения с XVIII века
до наших дней. Терпеливая, упорная, последовательно проведенная
Лениным во всех направлениях критика этого основного положения
субъективного идеализма сохраняет полностью свое значение в борьбе со
всем последующим развитием идеализма. На ней только и может стро¬
иться его критика.
«Беркли проложил путь позитивизму XIX века,— правильно отме¬
чает в том же сборнике Джордж Адамс,— позитивизму Милля, Маха и
Карла Пирсона» (там же, стр. 198). «Беркли выступает как предше¬
ственник Венского кружка»,— так же справедливо констатирует Джон
Майхилл (там же, стр. 141). «От их (Беркли и Юма.— Б. Б.) термино¬
логии отказались — «идеи» и «впечатления» уступили место «ощуще¬
ниям», «ощущаемому», «чувственно-данным» и другим подобным спе¬
циальным терминам,— пишет молодой английский философ Джон Уор-
нок в своей книге о Беркли, также изданной в год двухсотлетия,— но
вопросы, поставленные ими, продолжали ставиться, и даже ответы на
них (с большими или меньшими видоизменениями) остались в силе.
Современной теорией, всего теснее примыкающей к Беркли, является
тщательно разработанный и много обсуждаемый феноменализм. Его
можно охарактеризовать проще всего, как «Беркли без бога» (J. W а г-
n ok «Berkeley». London. 1953, p. 236).
Вот почему критика берклеанства, данная Лениным, представляет от¬
нюдь не чисто историко-философский интерес, а не ржавеющее, не при¬
тупляющееся оружие борьбы против субъективного идеализма на всем
протяжении его развития. Более того, когда специфическая форма берк¬
леанства, рассмотренная в работе Ленина, его махистская форма, уступи¬
ла место новейшим формам необерклеанства, значение ленинской критики
взглядов Беркли чрезвычайно возросло, поскольку современное нео-
берклеанство во многих отношениях еще ближе к взглядам самого
Беркли, чем эмпириокритицизм. Оно непосредственно опирается на неко¬
торые важнейшие концепции Беркли, оставленные в тени Махом и
Авенариусом. Я имею в виду прежде всего берклеанский номинализм и
его теорию абстракции, к которым прямо примыкают современные семан¬
тические построения с их «опровержением» материализма на основе лже¬
учения о «псевдосуждениях».
Как известно, номиналистическая теория абстракции составляет логи¬
ческую и гносеологическую основу всей философии Беркли. С нее он начи¬
нает свой «Трактат о началах человеческого знания», в введении к кото¬
рому, где излагается эта теория, закладывается основа всего его последую¬
щего опровержения материализма. Отвергая отвлеченные общие идеи
как главную причину всех человеческих заблуждений, Беркли ясно и
недвусмысленно признает их источником речь. «...Из чего ясно следует,—
пишет Беркли,— что если бы не существовало такого предмета, как речь
или общие знаки, то никогда не явилось бы мысли об отвлечении». По
мнению Беркли, «большая часть знаний... удивительно запутана и затем¬
нена злоупотреблением слов и общепринятых оборотов речи, которые от
них проистекают (что может даже возникнуть вопрос, не служила ли
речь более препятствием, чем помощью успехам наук)». Задача, кото¬
рую, исходя из этих положений, Беркли ставит перед своей филосо¬
фией,— это «полное освобождение от обмана слов» (Д ж. Беркли
«Трактат о началах человеческого знания». Спб. 1905, стр. 51, 55, 57).
Здесь в зародыше весь будущий семантический идеализм, плоть от плоти
берклеанства.

ПОЛВЕКА СПУСТЯ
91
Ленину, не был еще знаком изданный Фрезером «Дневник» молодого
Беркли, где он откровенно делится своими замыслами. Беркли рассказы¬
вает о том, как он целеустремленно искал теоретическое обоснование для
ниспровержения материализма и атеизма, и он нашел его в своей номина¬
листической теории. Рассматриваемый в широкой исторической перспек¬
тиве, семантический идеализм был преднамеренно задуман как оружие
борьбы против материализма. Та абстрактная идея, для ниспровержения
которой Беркли пожертвовал всеми абстрактными идеями вообще, то не¬
навистное ему слово, ради устранения которого из философского обихода
он готов был оклеветать всю человеческую речь, была «материя». «Самое
слово «материя», — пишет в упомянутом юбилейном сборнике Салливен-
младший,— звучало как анафема для этого пламенного номиналиста»
(цит. сб., стр. 20). А. Уорнок справедливо замечает по этому поводу, что
«слово «материя» — это, по мнению Беркли, самый опасный обманщик,
которого порождает учение об абстракции...» (цит. соч., стр. 82). Неда¬
ром Юм считал отказ Беркли от абстрактных идей одним из величайших
и наиболее ценных философских открытий последних лет.
Основная идея семантического идеализма — родное детище антимате¬
риализма Беркли.
# * *
Красной нитью через всю работу Ленина проходит предостережение:
махизм таит в себе фидеизм; эта кичащаяся своей позитивностью, науч¬
ностью, своей строгой приверженностью к опыту философия тяготеет к
поповщине, перерастает в нее. Этот ленинский прогноз возмущал и шо¬
кировал позитивистов и «физических» идеалистов. Имена Маха и
Оствальда казались надежной гарантией строго научной ориентации
возглавляемого ими идейного течения. Что же показало последующее
развитие? О чем свидетельствует пятидесятилетний исторический опыт?
Куда рос эмпириокритицизм?
Современный английский автор Эрнест Джелнер в своей статье «Со¬
временная мысль и политика» поставил этот вопрос, стараясь доказать,
что Ленин был неправ, что он оказался недальновидным, что последующее
развитие позитивизма опровергло его прогноз, позитивизм не пошел
по фидеистическому пути, предсказанному Лениным. Послушаем са¬
мого Джелнера: «Любопытно рассмотреть, насколько прав и вместе с тем
насколько неправ был Ленин, рассуждая обо всем этом. Его инстинкт под¬
сказал ему вполне правильно, что эмпириокритицизм ведет к реакции, к
отрицанию взглядов, присущих философам, которые хотят помочь изме¬
нить мир и вместе с тем объяснить его. Но философская некомпетентность
Ленина, его увлечение аналогией с берклеанством и отсутствие у него про¬
роческих способностей, как и у всех нас, привели его к совершенно ложно¬
му анализу того, каким образом реакция найдет для себя обоснование в
эмпиризме. На самом деле едва ли кто-нибудь, исходя из эмпиризма, шел
через феноменализм к обоснованию теизма, как опасался Ленин. Только
патетически лояльные марксисты, в полном противоречии с фактами, про¬
должают настаивать на этом, вопреки всякой очевидности» (Е. G е 11 п е г
«Contemporary thought and politics». «Philosophy». London. 1957, Octo¬
ber, pp. 344—345).
Это написано в 1957 году в Англии, где неопозитивизм в форме «логи¬
ческого анализа» оттеснил на философские задворки все другие течения
идеализма, где Людвиг Витгенштейн стал философским знаменем моло¬
дого поколения философов-идеалистов.
К чему же привела эволюция позитивизма? Какова позиция неопо¬
зитивизма по отношению к фидеизму и к иррационализму вообще?
^«Венскую школу» начали упрекать в научной ограниченности —
«сайентизме», в том, что она всецело поглощена только тем опытом, кото¬
рым оперирует наука, что она чрезвычайно сужает понятие опыта, что не

92
Б. Э. БЫХОВСКМП
одним научным опытом жив человек. С наибольшей силой эта тенденция
была подхвачена и развита прагматизмом. Известно (Ленин со всей
определенностью указал на это), что прагматизм не более как одна из
разновидностей того самого субъективного идеализма, другой разно¬
видностью которой был махизм. Встреча Джемса с Махом в Праге в
1882 году была не случайным эпизодом, а символом единения близких
по духу и целям мыслителей-антиматериалистов. Прагматизм был свя¬
зующим звеном между философией Маха и философией Бергсона, кото¬
рой восторгался Джемс. Своим «радикальным эмпиризмом» Джемс непо¬
средственно примыкает к махизму, своей критикой «интеллектуализма»,
то есть рационализма, он непосредственно примыкает к интуитивизму.
Понятие опыта Джемс расширяет так, что он оказывается достаточно про¬
сторным для всего «многообразия религиозного опыта», что стирается
граница между эмпиризмом и мистицизмом.
Влиятельный представитель американского прагматизма Джордж
Мид, с докладом которого мы познакомились, имел все основания от¬
нести себя и своих единомышленников к числу тех, кто выполняет заветы
Беркли. «Перед нами,— говорил Мид,— все еще остается задача высво¬
бодить предпринятое им (Беркли) начинание от его оформления и при¬
нятых в его время представлений и восстановить его в терминах нашего
нынешнего образа мысли» (цит. соч., стр. 426). «Дело Беркли — это наше
дело»,— мог сказать прагматист с таким же правом, как и махист.
Однако на это могут возразить, что логический позитивизм, высту¬
пая против прагматизма, строго придерживался границ логического, ра¬
ционального познания. Логические позитивисты специально разработали
свою теорию «псевдосуждений», чтобы оградить .логику от алогических,
эмотивных, иррационалистических высказываний, облекаемых в обман¬
чивую форму логических суждений. Но к чему все это привело неопози¬
тивистов? Зигзагом, кувырком они подошли обратно к иррационализму.
Если бы Эрнест Джелнер оглянулся вокруг себя, посмотрел откры¬
тыми глазами на современную английскую философскую действитель¬
ность, он без труда увидел бы, как неопозитивизм через «логический
анализ» пришел к философской реабилитации иррационализма и фи¬
деизма. Рассматривая все «метафизические», этические, эстетические и
религиозные высказывания как псевдосуждения, как иллюзорно-логиче¬
ские выражения чувств, предпочтений, требований, неопозитивисты
исключили из сферы рационального познания вместе с религией также
и этику и эстетику. Тем самым они уравняли в логических правах (вер¬
нее, в логическом бесправии) этику, эстетику и религию. Сузив таким
образом до крайности границы рационального познания, сферу «исти¬
ны», «поставив границу мышлению» (Витгенштейн), они превратили
логическое мышление в остров, омываемый океаном алогического. Ра¬
циональное познание было превращено в один из многих составных
элементов мировоззрения. Многообразные иррациональные формы со¬
знания приобрели права гражданства наряду с рациональной. Наука
потеснилась, чтоб дать место вере. Нравственные и эстетические воззре¬
ния были изгнаны из логики, чтобы затем быть снова водворенными на
основе особой иррациональной «логики» нравственности, «логики» искус¬
ства. А вместе с ними была восстановлена в правах и религия, притом
в ее наиболее мистической, откровенно фидеистической, отбрасывающей
фиговый листок рациональных доказательств форме. Так порвавший с
материей, с объективной реальностью опыт в конечном счете привел к
самому мирному сосуществованию науки и религиц. Ленинский прогноз
по поводу того, куда растет всякий субъективный идеализм, получил
полное подтверждение.
Витгенштейнианцы с таким же правом, как и их предшественники,
могут рассматривать Джорджа Беркли как своего духовного предка.
В том же самом трактате Беркли, где изложена его теория абстракции,

ПОЛВЕКА СПУСТЯ
93
мы находим четко сформулированную основную идею современного ло¬
гического анализа: «Сверх того, сообщение идей, обозначаемых словами,
не составляет, как это обыкновенно предполагается, главной или един¬
ственной цели речи. Существуют другие ее цели, как, напр., вызов какой-
либо страсти, возбуждение к действию или отклонение от него... Я при¬
глашаю читателя подумать над самим собою и посмотреть, не случается
ли часто при слушании речи или чтении, что страсти страха, любви,
ненависти, удивления, презрения и т. п. непосредственно возникают в
его душе при восприятии известных слов без посредства какой-либо
идеи» (стр. 53).
Двести лет ждало это берклеанское обоснование иррационализма
того времени, когда оно будет размножено, раздуто, размазано в десят¬
ках книг и сотнях статей логических аналитиков.
if *	*
История философии — это многовековая история острой, напряжен¬
ной борьбы двух лагерей. Но история философии не только история борь¬
бы, столкновений, противоречий. Она вместе с тем есть история поступа¬
тельного развития, роста, преемственности, накопления знаний. Ее разви¬
тие совершалось в процессе борьбы партий в философии, оно достигалось
путем противоречий. Видеть в истории философии только непрекращаю-
щуюся, из века в век воспроизводящуюся борьбу и не видеть, как в ходе
этой борьбы осуществлялся прогресс философской мысли, значит реляти¬
вистски искажать исторический процесс. А за накоплением и развитием
знаний не видеть идеологической борьбы, через которую пробивает путь
научное миропонимание, значит не понимать движущих сил и диалектики
исторического прогресса философии. Марксистско-ленинское понимание
истории философии видит в ней диалектическое единство борьбы и раз¬
вития, партийности и объективности.
Разработка Лениным теории познания диалектического материа¬
лизма, в частности развитие им учения об объективной, относительной
и абсолютной истине, углубили и наше понимание всей истории фило¬
софии, усовершенствовали методологию истории философии как историче¬
ской и философской науки. Только плоские ревизионистские критики
марксизма типа Зигфрида Марка могут говорить о Ленине как о «консер¬
вативном материалисте», отстаивавшем «догматическую» теорию отраже¬
ния, несовместимую с диалектическим подходом к процессу познания.
Каждый, кто добросовестно изучал работу Ленина, знает, как много он
сделал для раскрытия диалектической природы отражения, для понима¬
ния познания как исторического процесса. Для Ленина нет теории позна¬
ния вне истории познания. Становление, отрицание, развитие, борьба,
противоречие—важнейшие категории марксистско-ленинской лносеологии,
в которой теория познания срастается с историей познания.
Если мы внимательно продумаем, что значит ленинская критика
релятивизма и разработка им вопроса о соотношении абсолютной
и относительной истины для истории философии и для истории научного
познания вообще, то придем к выводу, что Ленин сформулировал
здесь важнейший закон истории познания. Согласно этому закону,
человечество на своем пути к абсолютной истине никогда не теряет
однажды приобретенных объективных знаний. Преодолевая в ходе исто¬
рического развития ограниченность относительных истин, отбрасывая и
оставляя позади элементы заблуждения, субъективные искажения и
недомыслия, исторический поток познания несет вперед и вперед все
объективно истинное, что он вобрал в себя на всем своем пути. Поток
познания постоянно очищается и вместе с тем становится все полновод¬
нее. Это двуединый процесс овладения абсолютной истиной: приобрете¬
ния, накопления и сохранения всех ранее добытых знаний и отсеивания

94
Б. Э. БЫХОВСКИЙ
не оправдавших себя, не отражающих объективности идей и представле¬
ний. То и другое осуществляется в борьбе: новое прокладывает себе путь,
борясь против старого, отжившего и отстаивая завоеванное, проверенное.
Ленинское учение об истине раскрывает гносеологические корни как
ревизионизма, так и догматизма. Требуя от познания непрестанного об¬
новления, развития, движения вперед, выясняя историческую относи¬
тельность и ограниченность каждой пройденной ступени развития науки,
Ленин отвергает догматическую косность и инерцию мысли. Требуя
преемственности, накопления, расширенного воспроизводства знаний,
Ленин отвергает ревизионистский релятивизм и исторический нигилизм,
попирающие принцип сохранения знаний, завоеванных на пути историче¬
ского прогресса.
Сама книга Ленина — живой пример единства смелого идейного но¬
ваторства и прочной исторической преемственности, наглядный образец
того, как чуждая ревизионизму и догматизму творческая мысль возво¬
дит новое на прочном, испытанном, проверенном исторической практикой
фундаменте ранее добытых объективных знаний. Ленин завоевывает для
марксизма новые истины, не уступая ни одной из ранее завоеванных
марксизмом истин. Он не заменяет истины, открытые Марксом и Энгель¬
сом, другими, а, основываясь на научных открытиях своих учителей,
опираясь на них, наращивает новые истины, обогащает марксизм, от¬
крывает для него новые горизонты. Нет другого марксистского фило¬
софского произведения, в котором было бы так много нового, как в
«Материализме и эмпириокритицизме». И нет в то же время более орто¬
доксального, более верного марксизму, более непримиримого к врагам
марксизма философского произведения, чем «Материализм и эмпирио¬
критицизм». Книга Ленина вся пропитана духом борьбы, партийности
и вместе с тем устремлением к развитию знаний, к объективной, абсо¬
лютной истине. Она является ярчайшим документом истории борьбы
двух лагерей в философии и в то же время величайшим вкладом в раз¬
витие философской мысли. Нельзя отделить в ней борьбу против ложных
идей от разработки новых идей. Борьба нового против старого сопряже¬
на в ней с борьбой истинного против ложного.
«Материализм и эмпириокритицизм» не только памятник из истории
марксистской философии, не только исторический документ первостепен¬
ного значения, послуживший вехой в развитии диалектического мате¬
риализма. Эта книга Ленина и сегодня полна жизни и неисчерпаемых
творческих перспектив. Как и полвека назад, она является идейным арсе¬
налом борцов против философского идеализма и метафизики. Нет, это
не историческая реликвия, а живая, действующая сила в философской
борьбе современности, активная участница в творимой ныне истории.

Некоторые проблемы пространства
и времени в свете ленинского
понимания сущности физической
теории
М. Ф. ШИРОКОВ
Одним из результатов революции в физике конца XIX — начала
XX века, проанализированной В. И. Лениным в книге «Материализм и
эмпириокритицизм», явилось углубление наших представлений о простран¬
стве и времени, связанное с развитием теории относительности. Полувеко¬
вое развитие физических идей полностью подтвердило глубокое ленинское
положение о том, что «изменчивость человеческих представлений о про¬
странстве и времени так же мало опровергает объективную реальность то¬
го и другого, как изменчивость научных знаний о строении и формах дви¬
жения материи не опровергает объективной реальности внешнего мира»
(Соч., т. 14, стр. 163).
В.	И. Ленин учил нас, что физическая теория является «копией»,
«снимком» с явлений природы, воспроизводящим на данном этапе разви¬
тия науки с наибольшей четкостью и полнотой закономерности того или
иного класса физических явлений. Помимо этого, в физических теориях
могут находить известное отражение и идеалистические философские
взгляды авторов этих теорий или их толкователей, по сути дела, ничего
общего не имеющие с самой физической теорией как отражением объ¬
ективных закономерностей природы в сознании человека. Выявление ма¬
териалистической сущности физической теории и состоит в устранении
всего привнесенного в нее извне неправильными, нематериалистическими
воззрениями ее авторов и толкователей. Последнее относится и к теории
относительности.
Следует отметить значительные сдвиги в деле материалистической
интерпретации теории относительности, сделанные за последние годы.
Однако необходима дальнейшая работа в этом направлении, так как
и в настоящее время еще очень сильно распространены идеалистиче¬
ские толкования этой теории многими философами и физиками США,
Англии и других капиталистических стран (Рейхенбах, Эрмитейдж, Эд¬
дингтон и др.), нашедшие в той или иной мере отражение в весьма
ценных научных монографиях по теории относительности, которыми у нас
широко пользуются и авторы которых, такие, например, как Эддингтон,
Паули и другие, имеют справедливо заслуженный ими большой научный
авторитет. Идеалистическая трактовка тех или иных положений теории
относительности такими авторами может привести читателя, глубоко не
разбирающегося в проблемах физики, к неправильным представлениям о
физической и философской сущности теории относительности.
Теория относительности является учением современной физики о про¬
странстве, времени и тяготении. Она имеет глубокие корни в важнейших
предыдущих открытиях в области математики, механики, астрономии и
физики, которыми мы обязаны Эвклиду, Лобачевскому, Галилею, Ньюто¬
ну, Максвеллу, Лоренцу и многим другим.
Без открытия эвклидовой и неэвклидовых геометрий немыслимо было
бы прийти к выводу, сделанному в теории относительности об эвклидо-

96
М. Ф. ШИРОКОВ
вости пространства в малом и неэвклидовости его в большом. Самый прин¬
цип относительности, лежащий в основе новой теории, был сформулиро¬
ван, правда в более ограниченном виде, еще Галилеем. Новые законы
движения и тяготения являются лишь дальнейшим обобщением ньюто¬
новских законов.
Уравнения электродинамики Максвелла — Лоренца были открыты в
форме уже ковариантной в отношении преобразований Лоренца, выра¬
жающих принцип относительности в его современном виде. Да и сами пре¬
образования Лоренца были найдены трудами Лоренца и Лармора еще до
теории относительности. Наконец, немногочисленные, но надежные экспе¬
риментальные данные по электродинамике движущихся тел уже непо¬
средственно привели к выводу о несовместимости этих данных с представ¬
лениями Ньютона, Канта и других о пространстве и времени, которых
придерживались в физике до теории относительности.
Особенно большую роль сыграли в этом отношении знаменитые опы¬
ты Майкельсона — Морлея, показавшие одинаковость скорости распро¬
странения света в разных направлениях по отношению к скорости дви¬
жения Земли вокруг Солнца и в разных ее положениях на орбите.
В теории относительности вводится новое четкое понимание простран¬
ственных протяженностей и временных интервалов как размеров мате¬
риальных тел и особого рода временных длительностей процессов, в них
происходящих. Таким образом, из физики полностью изгоняются мета¬
физические представления Ньютона об абсолютном пространстве и вре¬
мени, свойства которых по самой своей сущности безотносительны к чему-
либо материальному, определяются ими самими и которые позднее Кант
даже объявил «самоочевидными», или «априорными», не подтверждае¬
мыми и не опровергаемыми опытом и существующими в сознании до
опыта.
Из физики изгоняется также и метафизическое представление о так
называемом «абсолютном движении» в отношении пустого пространства,
непонятным образом всегда неподвижного. Вместо этого вводится четкое
понятие движения как изменения положения данного материального тела
в пространстве в отношении другого материального тела (или системы
тел), называемого «телом отсчета», или «системой отсчета», то есть как
изменения со временем расстояния между материальными телами. Между
тем ранее считали «истинным» движение в отношении «пустого простран¬
ства», то есть не материального тела отсчета.
Новое физическое учение о пространстве, времени и движении впол¬
не соответствует учению диалектического материализма о пространстве,
времени и движении как формах существования материи, выдвинутому
еще задолго до возникновения теории относительности. В новом учении
пространство и время считаются взаимосвязанными, хотя и не тожде¬
ственными друг другу. Это выражается в том, что пространство и время
рассматриваются как некоторое единое пространство четырех измерений,
точки которого — «события» — задаются совокупностью четырех коорди¬
нат— х, у, z и t,— отмечающих место и время свершения материального
процесса. Геометрия пространства-времени является неевклидовой (рима-
новой) и определяется квадратичной формой:
g>v— метрический тензор. В геометрии доказывается, что в бесконечно
малой окрестности данной точки всегда можно выбрать такую систему
координат, то есть такую местную систему отсчета, в которой квадрат ИН'
тервала ds дается формой:
ds2= g(J,v dxiJ- dxv >o,
где x1 = x, x2 = у, х3 = z и х41= t
(1)
ds2 = — (dx2 -f dy2 + dz2) 4- c2dt2 >o.
(2)

НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ
97
Инвариант с (величина, одинаковая во всех системах координат)
имеет размерность скорости и является мерой связи пространства и вре¬
мени. Опыт показывает, что с равно скорости распространения электро¬
магнитных сигналов (света), одинаковой во всех системах отсчета с гео¬
метрией формы (2).
Пространство называется галилеевским или псевдоэвклидовым, если
для него можно выбрать такую систему координат, чтобы во всех точках
свойства его описывались простой квадратичной формой (2). В галилеев¬
ском пространстве координаты, а также их дифференциалы выражают
объективно реальные расстояния и промежутки времени в данной системе
отсчета, или, как выражаются более коротко, имеют непосредственный
метрический смысл. В общем случае такой смысл имеют лишь дифферен¬
циалы координат в бесконечно малой области вокруг данной точки про-
странства-'времени с выбором для этой области выражения для интер¬
вала (2).
Свойства пространства-времени квадратичной формы (1) можно лишь
тогда считать определенными, когда метрический тензор задан как функ¬
ция координат. Давно было известно, что геометрия реального физиче¬
ского пространства, то есть совокупность точек пространства, соответству¬
ющих данному моменту времени t (t=const), очень близка к эвклидовой,
чем объясняется, что первоначально была открыта именно геометрия
Эвклида. Кроме того, опытами была установлена с большой степенью
точности независимость скорости света на Земле от скорости ее движения
вокруг Солнца, причем система отсчета, связанная с Землей, может рас¬
сматриваться как весьма близкая к инерциальной. Эти выводы прибли¬
женного характера хорошо описываются предположением о том, что свой¬
ства пространства-времени определяются формулой (2) с метрическим
тензором g^,, у которого отличны от нуля лишь диагональные компо¬
ненты:
gll = g22 = g33 = — 1,	g44 = С2.	(3)
Именно такое предположение и лежит в основе так называемой «частной»,
или «специальной», теории относительности, открытой А. Эйнштейном
и А. Пуанкаре в начале XX века. А. Эйнштейн путем весьма наглядных
рассуждений о поведении часов и масштабов в покоящихся и движу¬
щихся инерциальных системах отсчета показал, что свойства простран¬
ства-времени формы (2) обязаны своим происхождением выполнению в
природе двух законов:
1. Законы природы одинаковы во всех инерциальных системах коор¬
динат (частный принцип относительности).
2. Скорость света с одинакова во всех инерциальных системах от¬
счета (принцип постоянства скорости света).
В дальнейшем, однако, А. Эйнштейн пришел к выводу, что простран¬
ство формы (2) является хотя и важным, но весьма частным случаем
неэвклидового пространства-времени более общей формы (1) без огра¬
ничений (3), налагаемых на метрический тензор. В таком случае поле
тензора g|XV становится неопределенным. Эта неопределенность, однако,
исчезает, если предположить, что в природе выполняются более общие
законы вместо положений (1) и (2):
а) законы природы одинаковы в системах отсчета, движущихся лю¬
бым физически возможным образом (принцип относительности, часто на¬
зываемый общим);
б) закон всемирного тяготения, который выражает пропорциональ¬
ность некоторого геометрического тензора тензору энергии — импульса
всех полей и частиц в данной точке пространства-времени:
1
R|xv 2	^	—	kV t	(4)
7.	«Вопросы философии» № 5.

98
М. Ф. ШИРОКОВ
где — тензор кривизны Эйнштейна, зависящий только от компонент
тензора g,uv и его производных по координатам;
R = Ra — свернутый тензор R^;
к — некоторая мировая постоянная, называемая гравитационной, оп¬
ределяемая из опыта.
Очевидно, постоянная к характеризует связь геометрии пространства-
времени с материей. В аспекте такой более общей теории входящая в фор¬
мы (1) и (2) величина с является также лишь постоянной связи между
пространством и временем, значение которой дает только опыт, показав¬
ший, что она численно равна скорости света в локальной галилеевской
системе отсчета (2).
В силу законов (а) и (б) поле метрического тензора в принципе впол¬
не определяется уравнениями тяготения (4) при задании поля тензора
граничных и начальных условий и четырех дополнительных произвольных
уравнений, определяющих выбор системы координат, которая в силу (а)
может быть любой.
Здесь уместно отметить, что хотя наша система уравнений (4) вместе
с четырьмя дополнительными уравнениями для координат имеет в своем
составе 14 уравнений, однако независимых уравнений, определяющих
10 величин ga.,, будет только 10 вследствие наличия некоторых четырех
тождеств, вытекающих из (4).
В движущихся и находящихся в полях тяготения телах временной
ритм процессов замедляется. Это непосредственно наблюдалось в опытах
в виде смещения спектральных линий к красному концу в спектрах дви¬
жущихся атомов и атомов, находящихся в интенсивных полях тяготения.
Движущиеся и помещенные в поля тяготения тела претерпевают
также сокращение своих пространственных размеров, что хотя непосред¬
ственно и не наблюдалось в опытах, но находит многочисленные кос¬
венные подтверждения во всех физических эффектах, связанных с измене¬
нием пространственных координат при переходе от одних систем отсчета
к другим, например, в релятивистских законах изменения пространствен¬
ных компонент четырехмерного вектора энергии-импульса частицы. Эти
так называемые «релятивистские» изменения длины и времени имеют
место во всех телах природы. Вывод этот о замедлении ритма процессов в
движущихся телах нашел подтверждение в уже наблюдавшемся увеличе¬
нии продолжительности «жизни» движущихся мезонов по сравнению с по¬
коящимися, то есть в увеличении времени существования этих частиц с
момента их возникновения до момента раопада на другие частицы.
Поразительным выводом теории относительности является также
одновременность каких-либо двух событий в разных местах одной систе¬
мы отсчета (например, двух взрывов, световых вспышек и т. п.) и неодно-
временность их в другой.
Наконец, пространство, как совокупность точек пространства-времени,
соответствующих одному моменту времени, вообще говоря, не является
эвклидовым, причем отклонения от эвклидовости будут большими в тех
местах, где гравитационные поля более интенсивны. Таким образом, оправ¬
дались догадки великого русского математика Н. И. Лобачевского об от¬
клонении свойств реального физического пространства от эвклидовых.
Более того, можно сказать, что это гениальное предвидение Н. И. Лоба¬
чевского нашло уже подтверждение и в астрономических наблюдениях
предсказанного в общей теории относительности отклонения световых лу¬
чей удаленных звезд полем тяготения Солнца. Дело в том, что величина
этого отклонения, предсказанная теорией и подтверждаемая наблюдени¬
ем, складывается из двух равных частей, одна из которых обязана своим
происхождением отклонению в гравитационных полях свойств простран¬
ства от эвклидовых, а другая — изменению в них временного ритма про¬
цессов.

НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ
99
Законы природы должны быть одинаковыми во всех системах отсче¬
та, что будет иметь место, если они будут выражаться равенствами нулю
некоторых особых величин-тензоров, преобразующихся по определенным
правилам при переходе из одной системы координат в другую. Именно
формулировка законов физики в таком, так называемом «ковариантном»,
виде и приводит к исключительно плодотворным и многочисленным но¬
вым физическим следствиям. Так, например, законы зависимости массы
от скорости и взаимосвязи массы и энергии вытекают из математической
формулировки в тензорной форме законов сохранения количества движе¬
ния и энергии.
Принцип относительности занимает своеобразное положение среди
других законов природы. Он является «законом правописания» законов
природы и относится не к какому-либо определенному классу физических
явлений, каковую роль, например, играют уравнения Максвелла — Ло¬
ренца для электромагнитных явлений, а ко всем физическим явлениям
природы. Отсюда возникает своеобразный универсализм принципа от¬
носительности.
Теорию относительности нельзя рассматривать, например, как меха¬
нику быстро движущихся частиц, как это иногда предлагалось, так как не
только законы механики, но и законы квантовой механики, классической
и квантовой электродинамики и все другие законы физики должны быть
релятивистскими, то есть одинаковыми во всех системах отсчета, движу¬
щихся любым физически возможным образом. Кроме того, несомненно,
многие выводы теории относительности, как, например, закон взаимосвя¬
зи массы и энергии, выполняются и для частиц, медленно движущихся и
даже покоящихся.
Новая теория тяготения включает в себя как частный случай теорию
Ньютона и тем самым опирается прежде всего на огромный материал тех¬
нических и астрономических приложений ньютоновской теории.
Кроме того, новая теория объясняет смещение перигелия Меркурия,
которое ые удавалось объяснить в рамках ньютоновской теории. Помимо
этого, исходя из новых уравнений тяготения, Эйнштейном были предска¬
заны и впоследствии подтверждены наблюдением новые эффекты крас¬
ного смещения в спектрах атомов, находящихся в интенсивных полях тяго¬
тения, и отклонения световых лучей полем тяготения Солнца.
Наконец, советским физиком А. А. Фридманом на основе решений
уравнения тяготения для мира в целом был сделан замечательный вывод
об увеличивающемся замедлении временного ритма физических процес¬
сов по мере удаления от места наблюдения, то есть от нас. Этот вывод
нашел неожиданное подтверждение в обнаруженном впоследствии наблю¬
дением красном смещении в спектрах большого количества удаленных
туманностей, которое качественно и количественно соответствует выводам
Фридмана.
Следует, однако, отметить, что теория А. А. Фридмана с точки зрения
материалистического миропонимания обладает одним существенным недо¬
статком: мир, по этой теории, имеет начало во времени и существует при¬
мерно около 109 лет.
Столь малый «возраст» Вселенной, равный примерно времени распа¬
да радиоактивного элемента урана, смущает даже тех, для которых при¬
знание начала мира во времени, то есть признание в какой-то мере акта
творения мира, является вполне приемлемым. Поэтому было предпринято
много попыток найти другие решения уравнения тяготения (4), не содер¬
жащие трудностей с конечным и столь малым временем существования
Вселенной. Оказалось, что при сохранении так называемого «космологи¬
ческого постулата» о пространственной однородности и изотропности ма¬
терии во Вселенной, принятого А. А. Фридманом, такие решения могут
иметь место лишь при отказе от законов сохранения массы, энергии и ко¬
личества движения, что сводится к признанию непрерывного творения ма¬

100
М. Ф. ШИРОКОВ
терии во всех точках пространств а-времени (см. Н. В о п d i and Т. Gold
«Моп. Nat. R. Astr. Soc.», 108, 252. 1948; F. Hoyle «Mon. Nat. R. Astr.
Soc.», 109, 365. 1949). В подобного рода теориях мгновенный акт творе¬
ния мира заменен непрерывным его творением всегда и везде. Полное от¬
ступление таких теорий от материализма нам представляется совершен¬
но очевидным. Однако удалось показать (см. Мс. С г е е «Ргос. Roy. Soc.»
А.	206, 502. 1951), что в теории Бонди и Хойля можно устранить наруше¬
ние законов сохранения материи и движения, введя дополнительное поле
сил притяжения, проявляющихся лишь на больших расстояниях по срав¬
нению с расстояниями между галактиками. Таким образом, в космоло¬
гии уже сейчас можно устранить трудности, связанные с конечностью
существования Вселенной во времени, путем принятия естественной физи¬
ческой гипотезы, в принципе доступной проверке наблюдением.
В теории относительности для изолированных систем в силу законов
сохранения и нового закона всемирного тяготения строго выполняется
теорема о центре инерции, который создается, однако, не только массами
покоя тел системы, но и массами, соответствующими их кинетическим и
потенциальным энергиям по закону взаимосвязи массы и энергии. Так как
система Коперника является преимущественной именно в силу наличия в
ньютоновской механике теоремы о центре инерции, то на том же основа¬
нии и в теории относительности система Коперника будет преимуществен¬
ной вопреки распространенному среди ученых США и Западной Европы
ошибочному мнению о равноправности систем Коперника и Птоломея.
Последняя, как нетрудно показать, может быть реализована материаль¬
ными телами лишь в конечной области пространства и вообще не суще¬
ствует в природе как система для мира в целом.
Применение теоремы о центре инерции в приближенном виде к телам
системы астрономического типа позволяет более простым путем вывести
уравнения движения этих тел с релятивистскими поправками (см. М. Ф.
Широков, ЖЭТФ, 30, 180, 1956) при использовании решения уравне¬
ния тяготения Эйнштейна во втором приближении вместо третьего, кото¬
рым пользовались для той же цели Эйнштейн и Фок с сотрудниками.
Необходимо отметить, что преимущественная система отсчета, свя¬
занная с центром системы тел, вовсе не является какой-либо преимущест¬
венной системой координат, так как теорема о центре инерции (М. Ф. Ш и-
роков, ЖЭТФ, 27, 251, 1954) является обшековариантной, то есть выпол¬
няющейся при любом выборе координат, удовлетворяющих галилеевским
условиям (3) в бесконечно удаленных точках. В отличие от этого В. А. Фок
(см. журнал «Вопросы философии» № 1, 1953; журнал «Природа» № 12,
1953), вступая в конфликт с общим принципом относительности, устанав¬
ливает преимущественную систему координат, удовлетворяющих некова-
риантным условиям «гармоничности».
где g — детерминант из компонент метрического тензора gav. Нельзя,
однако, из каких-либо физических соображений мотивировать выбор коор¬
динат, удовлетворяющих условиям (5), так как в общей теории относи¬
тельности координаты не обозначают объективно реальных расстояний
и промежутков времени, но являются лишь числами, нумерующими точки
пространства-времени, а все способы такой нумерации, то есть выбора
координат, принципиально равноправны.
Иногда высказывается ничем не обоснованное мнение, что теория
относительности применима только к макроскопическим явлениям, а не
к явлениям микромира. Это, однако, в корне противоречит особому поло¬
жению принципа относительности среди законов природы как «правила
= о.
(5)

НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ
101
правописания» физических законов, в том числе и законов движения и
превращения «элементарных» частиц. Такая особенность принципа отно¬
сительности, а также теории относительности вообще, по-видимому,
проистекает из того, что она представляет физические учения о простран¬
стве и времени, которые являются коренными условиями бытия. Правиль¬
ность высказанного положения полностью подтверждается успехами тео¬
рии относительности, в галилеевском приближении (специальная теория
относительности) в квантовой теории полей и частиц, особенно в приме¬
нении к электромагнитному и электронно-позитронному полям (квантовая
электродинамика).
Однако расчет гравитационных и электромагнитных полей точечных
зарядов показывает недостаточность галилеевского приближения в теории
микрочастиц в ее классической форме («Вестник МГУ» № 4, 67, 1947).
Это указывает на необходимость перехода к общековариантной формули¬
ровке и в квантовой теории «элементарных» частиц. Замечательно, что
решения уравнений поля совместно с уравнениями тяготения для точеч¬
ных электромагнитных и ядерных зарядов показали, что при надлежащем
выборе координатных и граничных условий ликвидируются расходимости
в особых точках поля, где находятся заряды. Это сулит принципиально
новые перспективы в проблеме регуляризации массы и заряда «элемен¬
тарных» частиц, являющейся источником основных трудностей в кван¬
товой теории полей.
Распространенное мнение о полной «завершенности», или «закончен¬
ности», теории относительности нельзя признать правильным. В теории
имеются, по крайней мере, две трудности. Одна из них связана с некова-
риантностью тензора энергии-импульса гравитационного поля, что при¬
водит, например, к тому, что даже при выборе просто сферических коор¬
динат в галилеевском пространстве появляется отличный от нуля тензор
энергии-импульса гравитационного поля. Другая трудность связана с про¬
извольностью выбора координатных условий, фиксирующих те или иные
координатные сетки, или, что то же, с произвольностью любых преобра¬
зований координат. Среди этих преобразований, несомненно, имеются и
такие (как, на,пример, преобразование радиуса вектора для центрально-
симметричных полей тяготения), которые заведомо не должны приводить
к наблюдаемым в опыте физическим следствиям, однако они к таким
следствиям могут привести. Возможно, что здесь' мы сталкиваемся с неко¬
торой неполнотой теории.
Таким образом, поиски в направлении дальнейшего усовершенствова¬
ния теории должны продолжаться.
Многочисленные попытки дальнейших обобщений теории в виде раз¬
ных вариантов так называемых «единых теорий поля», в которых пыта¬
лись получить даже и квантовые законы движения, оказались бесплодны¬
ми, и они, по-видимому, бесперспективны.
Это нельзя признать случайным, так как в этих теориях проблема
полей и частиц антидиалектически трактуется как только проблема по¬
лей, между тем в современной квантовой теории частицы и поля рассмат¬
риваются как две стороны одной и той же объективной реальности. Нам
поэтому представляется, что развитие теории должно пойти по другому
пути —по пути гармонического слияния теории относительности с кванто¬
вой теорией «элементарных» частиц, то есть по пути общековариантной
формулировки квантовой теории «элементарных» частиц. Поиски, пред¬
принятые в этом направлении в галилеевском приближении (Швингер,
Томонага, Фейнман и другие), оказались плодотворными.
Развитие материалистических воззрений на пространство и время, как
это предвидел В. И. Ленин в труде «Материализм и эмпириокритицизм»,
опровергает идеалистические и механистические трактовки теории относи¬
тельности. В этом плане мы остановимся на критике ряда неверных трак¬
товок теории относительности.

102
М. Ф. ШИРОКОВ
Неокантианство. Вскрывая порочность кантианской концепции
пространства и времени, В. И. Ленин писал: «Признавая существование
объективной реальности, т. е. движущейся материи, независимо от на¬
шего сознания, материализм неизбежно должен признавать также объек¬
тивную реальность времени и пространства, в отличие, прежде всего, от
кантианства, которое в этом вопросе стоит на стороне идеализма, считает
время и пространство не объективной реальностью, а формами человече¬
ского созерцания» (Соч., т. 14, стр. 162). Хотя теория относительности
возникла именно как отрицание учения Канта об априорных свойствах
пространства и времени, тем не менее имеется ряд попыток, иногда даже
неосознанного характера, вернуться к представлениям Канта о простран¬
стве и времени. Это выражается в признании релятивистских изменений
длины и времени как «нереальных», «кажущихся», «математических»
и т. п. с одновременным постулированием существования размеров тел и
времени как «таковых», как «истинных», без указаний каких-либо возмож¬
ностей их экспериментального обнаружения, и даже в виде чего-то не вы¬
ражаемого результатами измерений. Таким образом, длины и времена счи¬
таются чем-то данным до опыта в сознании, что не отображается резуль¬
татами измерений. Такая точка зрения нашла известное отражение
частично и в нашей философской литературе, в которой иногда длины и
времена рассматриваются как что-то познаваемое без опыта, без измере¬
ний. Но всякое же познание есть чувственное измерение, и именно толь¬
ко через отображения длин и времен в результатах измерений можно по¬
знать свойства пространства и времени и в частности узнать, изменяются
ли длины и времена со скоростью движения тел.
В Западной Европе были даже сделаны попытки систематического
использования в теории относительности учения Канта о пространстве и
времени, одной из которых является книга П. Дива «Эллипсоидальные
волны и теория относительности» (1950). Автор, ссылаясь на утверждение
Пуанкаре о том, что выбор того или иного способа счета времени и гео¬
метрии пространства делается для нашего удобства, указывает, что точка
зрения Канта на пространство-время более удобна, чем принятая в тео¬
рии относительности. Вводя в рассмотрение «единое космическое время»,
некоторую привилегированную галилеевскую систему отсчета и гипотезу
о существовании анизотропного эфира, автор пытается получить все соот¬
ношения специальной и общей теории относительности. Ему, однако, не
удалось последовательно провести намеченную программу, и книга, по
сути дела, вылилась в антинаучный труд.
Механицизм. Представители этого направления (А. К- Тимирязев,
Ф. Ленард, Н. П. Кастерин и другие) отвергали теорию относительности
и предлагали вернуться к механическим концепциям физики XIX века,
считая, что на основе их в дальнейшем будут объяснены или опроверг¬
нуты выводы теории относительности. Попытки, однако, в этом направле¬
нии поражали своей научной несостоятельностью. Статьи К. Н. Шапош¬
никова, Н. П. Кастерина и других перестали печататься в наших научных
журналах. Такого рода статьи и даже книги теперь появляются лишь в
США и Западной Европе. Так, например, недавно в США вышла книга
(J. Mandelkar «Matter Energy. Mechanics». New York. 1954), автор
которой пытается построить новую механику, положив в основу концеп¬
цию абсолютного пространства и времени Ньютона, его законы движения
и гипотезу о существовании некоторой универсальной тормозящей среды,
Именно влиянием ее торможения автор и объясняет релятивистские из¬
менения со скоростью массы и энергии, получая, впрочем, формулы, не
совпадающие с релятивистскими при больших скоростях и, следователь¬
но, противоречащие опыту.
Таким образом, механицизм, вульгарный материализм, так же как и
неокантианство, в применении к теории относительности выродился в яв¬
но антинаучное направление.

НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ
103
Философский релятивизм,, как известно, является идеалистическим
учением, в котором из относительности физического познания и происте¬
кающей отсюда смены физических теорий вместо вывода о том, что новые
теории лучше отражают объективные закономерности явлений природы,
делается прямо противоположное заключение об отсутствии в физиче¬
ских теориях какого-либо содержания, отражающего объективную реаль-'
ность природы.
Представители релятивизма, пользуясь близостью этого термина к
наименованию физической теории, опирающейся на принцип относитель¬
ности, истолковывают этот принцип не как закон природы, а как поло¬
жение философского релятивизма. Отрицание в теории относительности
объективной реальности абсолютного движения как движения в отноше¬
нии нематериального тела отсчета — пустого пространства — истолковы¬
вается ими как отрицание объективной реальности движения вообще. Тер¬
мин «абсолютное движение» в указанном выше смысле слова неправиль¬
но отождествляется с термином «объективно реальное движение».
На основе такой фальсификации релятивистские законы изменения
длины, времени, массы и других физических величин объявляются не за¬
конами природы, а отражениями точек зрения наблюдателей, движущих¬
ся с разными скоростями (см. Н. Dingle «Nature», 168, 630, 1951)- От¬
сюда делается вывод, что теория относительности доказала якобы субъ¬
ективистский характер физической науки. Абсурдность этого утверждения,
как и всей концепции релятивизма в целом, станет ясной, если вспомнить,
что еще до теории относительности были величины, зависящие от скоро¬
сти инерциальной системы отсчета: кинетическая энергия, электродвижу¬
щая сила индукции и т. п.,— объективная реальность которых в разных
инерциальных системах отсчета не подвергалась сомнению. Совершенно
очевидно, что никаких новых оснований к подобного рода сомнениям не
возникло и в теории относительности.
Нетрудно видеть, что все дело здесь сводится к рассмотренному в
«Материализме и эмпириокритицизме» вопросу о двояком понимании опы¬
та — идеалистическом и материалистическом. Согласно первому, резуль¬
таты измерений длины, времени и т. д. в данной системе отсчета выра¬
жают лишь ощущения наблюдателя, а согласно второму,— объективно
реальные свойства тел, существующих независимо от ощущений наблю¬
дателя.
Позитивизм и его разновидности (махизм, физикализм, прагматизм,
логический эмпиризм и т. д.). Представители этих направлений ставят
задачей познания, то есть науки, только «систематизацию», «координа¬
цию», «логическую упорядоченность» и т. п. ощущений, получаемых в опы¬
те. Вопрос о том, отражают или нет эти ощущения объективную реаль¬
ность природы, они считают праздным, относящимся к области филосо¬
фии, которую, по их мнению, надо выбросить за борт науки. Такого рода
отказ от философии, как -показал В. И. Ленин в своем знаменитом труде
«Материализм и эмпириокритицизм», фактически сводится к признанию
одной из худших концепций философского идеализма в его крайне субъ¬
ективистской форме, .предложенной еще Беркли. В. И. Ленин также от¬
мечал, что махисты и позитивисты разного толка стремятся «обосновать»
свою теорию познания новейшими открытиями в области естествознания,
и в частности физики. И действительно, старые и новые махисты считают
теорию относительности чуть ли не образцом чисто позитивистской фи¬
зической теории, успехи которой, по их мнению, именно тем и объясняют¬
ся, что в ней, как в учении о пространстве и времени, вводятся в рассмот¬
рение и систематизируются лишь результаты измерений пространства и
времени в виде показаний масштабов и часов и изгоняются якобы всякие
философские представления о пространстве и времени.
Такое преклонение перед данными опыта, измерений и пренебрежение
к философии — и этого нельзя не признать — вызывает известные симла-

104
М. Ф. ШИРОКОВ
тии у многих естествоиспытателей, в том числе и у некоторых советских,
так как естествоиспытатели по роду своей деятельности имеют дело с опы¬
том и его результатами обычно узкоспециального характера, связь кото¬
рых с более общими вопросами познания природы ими .представляется
очень отдаленной или даже несуществующей.
Махизм и его разнообразные разновидности представляют некоторую
опасность, так как в сети этих идеалистических учений попадают многие
естествоиспытатели, и особенно физики. Сам творец теории относитель¬
ности А. Эйнштейн (впрочем, разделяющий эту честь с А. Пуанкаре), по
его собственному признанию в автобиографии, находился в молодости под
влиянием Э. Маха, от которого он, сто его словам, освободился лишь впо¬
следствии.
Исчерпывающая критика В. И. Лениным в «Материализме и эмпирио¬
критицизме» разных вариантов махизма того времени (1909) и делае¬
мых на основе их неправильных, идеалистических выводов из открытий
в естествознании полностью применима и к «новым» видам современного
махизма (как, например, «логический эмпиризм» Ка-рнапа) и попыткам
использования его для идеалистического толкования теории относительно¬
сти. Поэтому мы ограничимся лишь некоторыми замечаниями специфи¬
ческого характера.
Успехи теории относительности в значительной мере действительно
объясняются отказом в ней от некоторых философских представлений о
пространстве и времени, идущих от Ньютона и Канта. В этом смысле в тео¬
рии относительности философия действительно выбрасывается за борт
науки, но философия метафизическая и идеалистическая. Вместо этого
вводятся материалистические понятия пространства и времени как сово¬
купности объективно реальных размеров тел и расстояний между ними,
временных длительностей материальных процессов в них, и выводы о
свойствах пространства и времени делаются лишь на основе опыта, изме¬
рений. Махист сейчас же поспешит воспользоваться «результатами изме¬
рения», «ощущения» и скажет: «Длины и промежутки времени в теории
относительности суть только результаты измерений масштабами и часа¬
ми, следовательно, лишь показания масштабов и часов, то есть только в
конечном итоге ощущения». Но здесь не возникает какой-либо новой фи¬
лософской ситуации, а лишь опять ставится старый вопрос о двух тол¬
кованиях— материалистическом и идеалистическом—содержания опыта,
измерения. Этот вопрос хорошо разъяснен В. И. Лениным в «Ма¬
териализме и эмпириокритицизме». Материалист видит в данных опыта,
в результатах измерений отображение через ощущения в сознании чело¬
века объективной реальности природы. В противоположность этому ма¬
хист в опыте находит только ощущения и всякие предположения о том,
что стоит за ощущениями, считает беспочвенным «философским» домыс¬
лом, то есть он трактует содержание опыта, изме-рения в духе чисто субъек¬
тивного идеализма. В теории относительности, например, замедление обра¬
щений стрелки движущихся часов по сравнению с обращениями стрелок
покоящихся часов рассматривается как отображение замедления времен¬
ного ритма процессов во всех движущихся телах природы. С точки зрения
махиста, в этом опыте ничего нет, кроме зрительных или иных ощущений
от показаний стрелок движущихся и покоящихся часов, причем остается
загадкой, путем какой «координации» ощущений махист может прийти к
выводу о том, что его «ощущения», например, покажут увеличение дли¬
тельности жизни быстро движущихся мезонов, не задаваясь вопросом об
их существовании вне «ощущений» наблюдателя.
Результаты многочисленных опытов, трактуемых материалистически,
говорят о том, что теория относительности на данном этапе развития
науки прекрасно отражает в сознании человека объективные закономер¬
ности природы и, согласно ленинскому пониманию теории как «копии»,
«снимка» с природы, является сама по себе глубоко материалистиче-

НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ
105
ской. Попытка же истолкования этой теории в духе махизма основывается
не на каких-либо специфических особенностях этой теории, а лишь на
трактовке данных опыта в духе философии субъективного идеализма.
Особо следует остановиться на толковании М. Борна, которое сво¬
дится к признанию объективной реальности только инвариантов в отно¬
шении той или иной группы преобразований, например, Лоренца, группы
преобразований координат в пространстве Римана и др. Мотивируется
это тем, что инварианты суть величины одинаковые для всех наблюдате¬
лей, находящихся в разных условиях наблюдения, например, в разных
системах отсчета. Таким образом, по мысли Борна, инвариант является
чем-то таким, что не зависит от субъективных точек зрения наблюдателей,
то есть представляет нечто объективно реальное. На первый взгляд, та¬
кая точка зрения кажется весьма материалистической. На самом же деле
она очень далека от материализма. Поясним это на примерах физических
явлений, происходящих в какой-либо инерциальной системе отсчета, при¬
меняя критерий Борна объективной реальности. Уже не говоря о реляти¬
вистских изменениях длины и времени, являющихся, согласно критерию
Борна, чистой иллюзией наблюдателей, к области таких иллюзий будут
относиться кинетическая энергия тел, их импульсы, моменты импульсов,
напряженности электрических и магнитных полей, частоты электромаг¬
нитных волн, испускаемых атомами, продолжительности жизни движу¬
щихся и покоящихся мезонов, гиперонов и других частиц и т. д., так как
все эти величины являются не инвариантами в отношении группы преоб¬
разований Лоренца, а компонентами векторов и тензоров. Список вели¬
чин, пе отражающих, согласно критерию Борна, объективную реальность
природы, можно еще пополнить, включив в него такие величины, как тем¬
пература, внутренняя энергия, вязкость, теплопроводность, магнитная про¬
ницаемость и т. д. Отсюда становится ясным, что последовательное при¬
менение критерия М. Борна приводит к субъективистскому пониманию
почти всего содержания физики, за исключением небольшого острова
инвариантов по отношению тех или иных групп преобразований, выбор
которых, кстати сказать, меняется в процессе развития физики.
Из приведенных примеров становится ясной неприемлемость крите¬
рия объективной реальности М. Борна, а также причина этой неприем¬
лемости— субъективистское истолкование системы отсчета как точки
зрения наблюдателя, а не как материальной системы тел, в которой про¬
текают определенным образом материальные процессы независимо от
того, производит или не производит в ней измерения наблюдатель. Заме¬
на системы отсчета наблюдателем и приводит к выводу о субъективист¬
ском характере температуры, теплоемкости, магнитной проницаемости и
многих других величин, не являющихся инвариантами. М. Борн, таким
образом, веря в объективную реальность природы, принял в то же время
всерьез субъективистское толкование теории относительности и квантовой
теории в духе философского релятивизма и, естественно, поэтому не мог
прийти к правильному решению проблемы объективной реальности в со¬
временной физике.
Некоторые выводы. Понятия пространства и времени долгое время
считались принадлежащими к области чистого мышления, а не физики.
Так, на протяжении многих веков аксиомы геометрии Эвклида призна¬
вались «самоочевидными» истинами, а вытекающие из них теоремы —
истинами, бесспорность которых гарантируется логикой правильности
рассуждений при их доказательстве. Следовательно, геометрия физиче¬
ского пространства считалась наукой, имеющей доопытное происхожде¬
ние и не подлежащей проверке опытом.
Ученому, даже материалисту, жившему в эпоху до XIX века, самая
мысль проверки, например, известной теоремы геометрии о равенстве
суммы углов треугольника двум прямым при помощи физического
эксперимента показалась бы нелепой. Лишь такие гении, как Гаусс, Ло-

106
М. Ф. ШИРОКОВ
бачевский, считали идею такого опыта вполне разумной и даже пытались
осуществить подобного рода проверку. Эти ученые, таким образом, пони¬
мали, что даже такие, казалось бы, весьма абстрактные понятия, как по¬
нятие пространства, возникают в голове человека из опыта, из практики.
Сказанное, конечно, равным образом относится и к понятию времени, а
также ко всем другим понятиям вообще. Теория относительности именно
шла по этому, материалистическому пути создания представлений о про¬
странстве и времени на основе данных опыта. Пространство и время в ней
рассматриваются как совокупности размеров и расстояний тел и времен¬
ных длительностей процессов в них, то есть непосредственно с физической
точки зрения. Опыты показали одинаковость скорости распространения
света и законов механических и электродинамических явлений во всех
инерциальных системах отсчета. Это находится в явном противоречии
с принимавшимися ранее молчаливо гипотезами о независимости размеров
тел и временной длительности процессов в них от состояния движения.
Стремление к устранению этого противоречия привело к новому выводу
преобразований Лоренца как соотношений, выражающих изменения длин
и времен в зависимости от скорости движения тел и называемых теперь
релятивистскими. В теории относительности был сделан, в свою очередь,
вывод о неэвклидовой геометрии пространства-времени, определяемой
квадратичной формой от дифференциалов координат, коэффициенты ко¬
торых, в свою очередь, определяются законом всемирного тяготения в виде
связи между тензором кривизны пространства-времени и тензором энер¬
гии-импульса всех полей частиц в данной точке. Таким образом, была
установлена прямая зависимость свойств пространства и времени от ма¬
терии и ее движения. Была вскрыта также и физическая природа тяго¬
тения.
Таков путь развития теории относительности — учения современной
физики о пространстве, времени и тяготении. Это путь от опыта к абстрак¬
ции и от абстракции к сопоставлению с опытом для проверки правильности
абстрактных построений.
Развитие в современной физике представлений о пространстве и вре¬
мени подтверждает замечательное положение из ленинского труда «Мате¬
риализм и эмпириокритицизм»: «Человеческие представления о простран¬
стве и времени относительны, но из этих относительных представлений
складывается абсолютная истина, эти относительные представления,
развиваясь, идут по линии абсолютной истины, приближаются к ней»
(В. И. Л е н и н. Соч., т. 14, стр. 162—163).
Развитие теории относительности подтверждает ленинское положение
о природе физической теории как форме отражения объективной физи¬
ческой реальности в сознании человека. Опираясь на подлинно научный
теоретический фундамент диалектического материализма, современная
физика еще глубже познает объективную сущность пространства, време¬
ни и тяготения.

Атеистическое значение книги
В. И. Ленина
С. В. ЮРОВСКИЙ (Ленинград)
«Идеалистическая философия,— подчеркивал В. И. Ленин,— ведет к
признанию бога, к отрицанию жизни, к религиозному аскетизму. Револю¬
ционный марксизм, наоборот, ведет к победе человеческого разума над
тем, что еще не познано, к победе человека над природой и к жизнерадост¬
ности в будущем в противовес мрачному средневековью в прошлом»
(цит. по статье А. Шаповалова «В Сибирской ссылке» в книге «Вос¬
поминания о Владимире Ильиче Ленине», т. 1. М. 1956, стр. 181). Так еще
в период своего пребывания в сибирской ссылке (конец 90-х годов XIX ве¬
ка) Ленин определил свое философское credo. Во имя торжества человека
над природой, в интересах освобождения трудящихся от оков эксплуата¬
ции великий Ленин в области философии, как и во всех других областях
своей многогранной деятельности, самоотверженно боролся против всех
и всяческих проявлений идеологической реакции.
Ярким и непревзойденным образцом такой борьбы является «Мате¬
риализм и эмпириокритицизм». Прямая и непосредственная задача этого
труда В. И. Ленина, как известно,— подвергнуть всесторонней критике
философские заблуждения махистов, эмпириомонистов и прочих побор¬
ников буржуазной философии эпохи империализма.
Ленинский труд нанес сокрушительный удар по буржуазной филосо¬
фии — философии «мертвой реакции». В своей работе Ленин убедительно
показал, что в философии эмпириокритицизма ничего оригинального нет,
что она являет собою не что иное, как лишь пересказ на иной лад давно
известных идей Беркли, Юма и Канта. Специфической особенностью
эмпириокритицизма явилась маскировка реакционной сущности его фило¬
софских построений. Своими бесчисленными ссылками на «современную
теорию познания», на «новейшую философию», на «философию современ¬
ного естествознания» и т. д. махисты, эмпириокритики и их последователи
на русской почве пытались изнутри подорвать марксистский философский
материализм. «Материалисты, говорят нам, признают нечто немыслимое
и непознаваемое — «вещи в себе», материю «вне опыта», вне нашего по¬
знания. Они впадают в настоящий мистицизм, допуская нечто потусто¬
роннее, за пределами «опыта» и познания стоящее. Толкуя, будто материя,
действуя на наши органы чувств, производит ощущения, материалисты
берут за основу «неизвестное», ничто, ибо-де сами же они единственным
источником познания объявляют наши чувства. Материалисты впадают
в «кантианство» (Плеханов — допуская существование «вещей в себе»,
т. е. вещей вне нашего сознания), они «удвояют» мир, проповедуют
«дуализм», ибо за явлениями у них есть еще вещь в себе, за непосред¬
ственными данными чувств — нечто другое, какой-то фетиш, «идол», абсо¬
лют, источник «метафизики», двойник религии («святая материя», как
говорит Базаров)» (В. И. Ленин. Соч., т. 14, стр. 11).
Возомнив себя «героями» в борьбе с философией диалектического ма¬
териализма, махисты, как и их русские последователи в лице богданов-
цев, на деле оказались в болоте ренегатства и мракобесия. Являясь ле¬

108
С. В. ЮРОВСКИЙ
вым крылом ликвидаторства в эпоху реакции, богдановщина идеологиче¬
ски смыкалась с либеральной буржуазией. Последняя, как известно, от¬
крыто солидаризировалась с поповско-черносотенной реакцией, стремив¬
шейся укрепить религию в качестве удобного идеологического оружия для
одурачивания народных масс. Истоки этой тенденции Ленин объяснял
так: «Не случайно, но з силу необходимости вся наша реакция вообще,
либеральная (веховская, кадетская) реакция в частности, «бросилась»
на религию. Одной палки, одного кнута мало; палка все-таки надломана.
Веховцы помогают передовой буржуазии обзавестись новейшей идейной
палкой, духовной палкой. Махизм, как разновидность идеализма, объек¬
тивно является орудием реакции, проводником реакции» (Соч., т. 17,
стр. 54).
Разоблачение поповщины и фидеизма в эпоху реакции, естественно,
приобретало первостепенное значение. Не случайно поэтому именно в пе¬
риод своей работы над «Материализмом и эмпириокритицизмом»
В. И. Ленин написал ряд замечательных статей, направленных непосред¬
ственно против всякого рода «божественных отзовистов», занявшихся про¬
поведью богостроительства и богоискательства. «Эта проповедь,— указы¬
вал Ленин,— стала систематической.... когда русской буржуазии в ее
контрреволюционных целях понадобилось оживить религию, поднять
спрос на религию, сочинить религию, привить народу или по-новому укре¬
пить в народе религию» (Соч., т. 16, стр. 30). Поборники пресловутой бог-
дановской «пролетарской философии» и «познавательного социализма»
всячески пытались на словах отмежеваться от богостроителей и занять
беспартийно-нейтральную позицию также и в отношении религии. Однако,
как это убедительнейшим образом показано Лениным, на деле богданов-
ский «нейтрализм» как в области философии, так и в данном вопросе вы¬
ступал в качестве своеобразной формы прислужничества поповщине.
Ленин квалифицирует нейтральное отношение к борьбе партий в филосо¬
фии как «презренно-прикрытое лакейство пред идеализмом и фидеизмом»
(Соч., т. 14, стр. 340).
Отношение к религии — лакмусовая бумажка, определяющая истин¬
ную позицию того или иного философского течения. Более того, как ука¬
зывал Ленин, отношение к религии, равно как и отношение к естествозна¬
нию, определяет классовую сущность эмпириокритицизма и характер ис¬
пользования последнего буржуазной реакцией. Апология религии, более
или менее завуалированное оправдание фидеизма всегда составляли со¬
кровенный смысл реакционной буржуазной философии. «Объективная,
классовая роль эмпириокритицизма,— подчеркивал Ленин,— всецело сво¬
дится к прислужничеству фидеистам в их борьбе против материализма
вообще и против исторического материализма в частности» (Соч., т. 14,
стр. 343).
Ленин гениально предвидел пути развития реакционной буржуазной
философии в сторону мистицизма и догматизма. В наши дни буржуазная
реакционная философия стремится «синтезировать» науку с религией. Так,
английский математик Уайттекер основную задачу современной физики
усматривает в том, чтобы подтвердить учение Фомы Аквинского о всеси¬
лии божественного духа. Схоластическая средневековая философия, по
Уайттекеру, «наиболее конгениальна научному мышлению». Эта филосо¬
фия возрождается в ряде стран современного империализма в форме
неотомизма, экзистенциализма и прочих «измов». Все эти течения в
завуалированной форме выдвигают на первый план веру, противопостав¬
ляемую разуму и науке.
В наши дни подтверждается ленинская мысль о том, что в усло¬
виях империализма поповщина «стоит во всеоружии, располагает громад¬
ными организациями и продолжает неуклонно воздействовать на массы,
обращая на пользу себе малейшее шатание философской мысли»
(В. И. Лени н. Соч., т. 14, стр. 343).

АТЕИСТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ КНИГИ В. И. ЛЕНИНА
109
О широком распространении такого реакционнейшего течения в совре¬
менной буржуазной философии, как неотомизм, свидетельствует тот факт,
что в США, например, где католицизм не является господствующей рели¬
гией, действуют около 20 католических университетов и 250 католических
колледжей. Они ведут обширную так называемую «учебную» и пропаган¬
дистскую работу, стремясь отвлечь народные массы от революционного
преобразования мира. Неотомизм имеет место и в других странах импе¬
риалистического лагеря. Апологеты неотомизма, экзистенциализма, эмерд-
жентной философии и прочих философских направлений являются откро¬
венными защитниками религии.
* * *
Книга В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» — замеча¬
тельный документ воинствующего материализма и атеизма. Ленинскому
труду человеческая мысль обязана тем, что, по меткой характеристике
академика С. И. Вавилова, «в туманы идеализма, мистицизма, богоиска¬
тельства тех дней решительно врезался острый, светлый луч ленинской ма¬
териалистической критики» («Ленин и современная физика», сб. «Совре¬
менные проблемы науки и техники». М. 1949, стр. 5).
Вопросы атеизма в книге Ленина органически слиты с ее политиче¬
ским и философским содержанием. Поэтому исчерпывающий анализ этих
вопросов немыслим без всестороннего исследования ленинской работы
в целом. В данной статье мы остановимся лишь на некоторых моментах
ленинской критики религии. Прежде всего В. И. Ленин обращает внима¬
ние на содержание религиозной идеологии. Он пишет: «...Существа... вне
времени и пространства, созданные поповщиной и поддерживаемые вооб¬
ражением невежественной и забитой массы человечества, суть больная
фантазия, выверты философского идеализма, негодный продукт негодного
общественного строя» (Соч., т. 14, стр. 173).
В этой формуле дана квинтэссенция марксистско-ленинского учения о
религии. Основным стержнем религиозной идеологии являются фантасти¬
ческие образы, квалифицированные Лениным как «существа вне про¬
странства». Созданные и утверждаемые поповщиной, они держатся вооб¬
ражением отсталых масс, угнетаемых капитализмом. Рассматривая рели¬
гию и идеализм как «негодный продукт негодного общественного строя»,
Ленин тем самым как бы подчеркивает, что для того, чтобы борьба с ре¬
лигией была успешной, она должна быть органически связана с борьбой
против того общественного и политического строя, духовным выражением
которого является религия.
Критика религиозного сознания неразрывно связана с борьбой против
идеализма и метафизики. Еще Ф. Энгельс в «Людвиге Фейербахе...» особо
отмечал, что в основе всех и всяческих идеалистических течений лежит по¬
повское учение о сотворении мира. Развивая это положение Энгельса,
Ленин определяет идеализм как «ослабленный и разжиженный фидеизм».
Роль и назначение философского идеализма в буржуазном обществе «все¬
гда сводится, так или иначе, к защите или поддержке религии» (В. И. Л ,е-
н и н. Соч., т. 19, стр. 4). Философствующие идеалисты видят свое призва¬
ние в том, чтобы преподносить массам поповщину в рафинированном, так
сказать, очищенном виде. При этом они стремятся свои идеалистические
выверты привести в соответствие с данными современной науки.
Сила ленинской критики идеализма как «утонченной, рафиниро¬
ванной поповщины» состоит в конкретном раскрытии способов обработки
религии адептами идеалистической философии. «Философия, которая учит,
что сама физическая природа есть производное,— есть чистейшая филосо¬
фия поповщины. И такой характер ее нисколько не изменяется от того,
что сам Богданов усиленно отрекается от всякой религии» (В. И. Л ен и н.
Соч., т. 14, стр. 216). «Эмпириомонизм» Богданова выступает как своеоб¬
разная разновидность идеалистической философии. В своей теории «под¬

110
С. В. ЮРОВСКИЙ
становки» Богданов volens-nolens шел к поповщине. «Если природа
есть производное, то понятно само собою,— указывает В. И. Ленин,— что
она может быть производным только от чего-то такого, что больше, бога¬
че, шире, могущественнее природы, от чего-то такого, что существует, ибо
для того, чтобы «произвести» природу, надо существовать независимо от
природы. Значит, существует нечто вне природы и, притом, производящее
природу. По-русски это называется богом» (там же).
В отличие от библейских представлений писания эмпириокритиков и
их последователей оснащены замысловатыми псевдоучеными словечками,
вроде «интроекдия», «принципиальная координация», «ингрессия» и т. д.
Но существо дела от этого не меняется. Поскольку в качестве отправного
пункта своей спекуляции адепты идеализма (неважно, в какие бы одеж¬
ды они при этом ни рядились) берут психическое, сознание в отрыве от
его материального субстрата, постольку они смыкаются с поповщиной.
«Суть идеализма в том,— пишет Ленин,— что первоисходным пунктом бе¬
рется психическое; из него выводится природа и потом уже из природы
обыкновенное человеческое сознание. Это первоисходное «психическое»
всегда оказывается поэтому мертвой абстракцией, прикрывающей разжи¬
женную теологию» (там же, стр. 214).
Ленинское положение о том, что идеализм в своей основе, в отправ¬
ном пункте всех своих хитросплетений совпадает с поповщиной, что идеа¬
лизм есть «разжиженная теология»,— важнейшее завоевание марксист¬
ской мысли в области критики религии и идеализма. Смыкаясь с аполо¬
гетами поповщины, философствующие идеалисты всячески пытаются
скрыть это обстоятельство. В этом смысле примечательно, например, отно¬
шение эмпириокритиков к религии. Так, Мах утверждал, что «религиоз¬
ные мнения — частное дело». По отношению к государству религия, ко¬
нечно, частное дело, но махизм пытался доказать, что религиозное миро¬
воззрение нейтрально по отношению к науке, к философии. Мы уже отме¬
чали ленинскую квалификацию такого рода «нейтрализма» в отношении
религии. На деле он означает лакейство перед фидеизмом.
Анализируя идеалистическую сущность махистского учения об «эле¬
ментах», В. И. Ленин прямо говорит, что это «чисто словесные построения,
пустая схоластика, служащая для протаскивания фидеизма» (там же,
стр. 35). Любопытно, что среди единомышленников Маха были, так ска¬
зать, непосредственные оруженосцы поповщины. Таков, например, Г. Кор¬
нелиус. По словам Ленина, он приходит, «этот ученик, признанный учи¬
телем, к бессмертию и к богу» (там же, стр. 206).
В этом же плане следует рассматривать и тесный союз махистов со
школой имманентной философии. В. И. Ленин характеризует имманентов
как отъявленных реакционеров. Это «цельные в своем мракобесии лю¬
ди» (там же, стр. 199). Среди них примечателен Леклер, который от¬
стаивал свою философию как удовлетворяющую «все требования рели¬
гиозно настроенного ума» (там же).
Первоисточником богдановской интерпретации вопроса об отношении
к религии является философская «система» Авенариуса. Основой послед¬
ней выступает, как известно, учение о неразрывной связи, о «принципи¬
альной координации» психического и физического. Можно ли, однако,
эту теорию Авенариуса примирить с тем бесспорным фактом, что при¬
рода существовала до появления человека? Отвечая на этот законный
вопрос, Авенариус заявлял, что «тот, кто спрашивает об этом, не может
избежать того, чтобы примыслить самого себя». Так утверждается те¬
зис о «потенциальном» центральном члене. Разве это не мистика, не
прямое преддверие фидеизма, спрашивал Ленин. И отвечал: «Если мы
«примыслим» себя, то наше присутствие будет воображаемое, а существо¬
вание земли до человека есть действительное. На деле быть зрителем рас¬
каленного, к примеру скажем, состояния земли человек не мог, и «мы¬
слить» его присутствие при этом есть обскурантизм, совершенно такой же,

АТЕИСТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ КНИГИ В. И. ЛЕНИНА
111
как если бы стал я защищать существование ада доводом: если бы я
«примыслил» себя, как наблюдателя, то я мог бы наблюдать ад» (там
же, стр. 65). Продолжая рассуждать таким образом, можно «примы¬
слить», скажем, существование человеческого сознания и после смерти
человека. Но несостоятельность такого «рассуждения» очевидна.
Таким образом, из теории Авенариуса логически вытекает религиозно¬
мистическая идея о бессмертии души. И не удивительно, что за фалды
Авенариуса ухватились адепт имманентной школы Шуберт-Зольдерн и
русские махисты во главе с Богдановым. Именно Богданову принадлежит
пальма первенства в изобретении печально знаменитой теории «подстанов¬
ки», согласно которой физический опыт возникает из психического путем
«подстановки». Определяя мистическую сущность этой «теории», В. И. Ле¬
нин писал: «Подстановка», молча и с другой стороны подходя к делу, уже
обожествляет «высшие человеческие потенции», отрывая «психическое»
от человека и подставляя необъятно-расширенное, абстрактное, божест¬
венно-мертвое, «психическое вообще» под всю физическую природу»
(там же, стр. 331). В этом отношении «всеобщая подстановка» психи¬
ческого под всю физическую природу Богданова смыкалась с «обоже¬
ствлением высших человеческих потенций» Луначарским. Поэтому вопре¬
ки завуалированной словесной мишуре, в которую была облечена богда-
новская философия «познавательного социализма», на деле она вела к
возрождению идеи бога.
Ленин убедительно вскрыл поповский характер центрального
пункта богдановской философии, что «физический мир» есть «социально¬
организованный опыт». «Идеализм говорит, что физическая природа есть
производное от этого опыта живых существ, и, говоря это, идеализм при¬
равнивает (если не подчиняет) природу богу. Ибо бог есть, несомненно,
производное от социально-организованного опыта живых существ» (т а м
же, стр. 217). Согласно концепции Богданова, католицизм, так же как
и природа, есть «социально-организованный опыт». «...Несомненно,— пи¬
шет Ленин,— что католицизм есть социально-организованный опыт; толь¬
ко отражает он не объективную истину (которую отрицает Богданов и
которую отражает наука), а эксплуатацию народной темноты определен¬
ными общественными классами» (там же).
Выдвинутый Богдановым пресловутый принцип «общезначимости» в
качестве критерия истины не только на деле оказался несостоятельным,
но объективно служил оправданием поповщины. Развенчивая этот богда-
новский принцип, Ленин подчеркивает, что «общезначимо» учение рели¬
гии в большей степени, чем учение науки: большая часть человечества
держится еще поныне первого учения» (там же, стр. 112). Принцип «об¬
щезначимости» объективно направлен против прогресса научной мысли,
против новаторов в науке, ибо он ведет к хвостизму и застою. «Общезначи¬
мое» не есть истинное. В самом деле, можно ли считать истинными рели¬
гиозные построения? Соответствуют ли они объективной действитель¬
ности? Следует заметить, что и сам Богданов иногда чувствовал шаткость
и неубедительность своей концепции. Он вынужден был даже однажды
признать, что так называемый «общезначимый» и высокоорганизованный,
социально-организованный опыт «не гармонирует» с «опытом науки». Что
верно, то верно. Наука и религия действительно исключают друг друга.
Поэтому ни о какой гармонии между ними не может быть и речи. Од¬
нако, с другой стороны, богдановское отрицание объективной истины на
Деле вело к смыканию с фидеистами.
Обнажая сокровенную сущность утонченной поповщины, Ленин под¬
черкивал, что «современный фидеизм вовсе не отвергает науки; он отвер¬
гает только «чрезмерные претензии» науки, именно, претензию на объек¬
тивную истину» (там же, стр. 113).
Отрицание объективной истины и подмена ее субъективно-идеалисти¬
ческими вывертами означают капитуляцию перед фидеизмом. «Если суще¬

112
С. В. ЮРОВСКИЙ
ствует объективная истина (как думают материалисты),— продолжает
Ленин,— если естествознание, отражая внешний мир в «опыте» человека,
одно только способно давать нам объективную истину, то всякий фидеизм
отвергается безусловно. Если же объективной истины нет, истина (в том
числе и научная) есть лишь организующая,форма человеческого опыта, то
этим самым признается основная посылка поповщины, открывается дверь
для нее, очищается место для «организующих форм» религиозного опы¬
та» (там же). Превращая природу, физический мир в продукт челове¬
ческого мышления, которое якобы диктует объективному миру законы,
можно прийти лишь к признанию так называемого высшего, сверхчув¬
ственного разума, то есть бога. Собственно, к этому и сводится сущность
замысловатой философии «живого опыта», с помощью которой русские
махисты во главе с Богдановым пытались возродить эмпириокритицизм.
Ленин убедительно и всесторонне показал, что эти поклонники западно¬
европейской философской реакции увязли в идеализме и своими хитро¬
сплетениями вели к утверждению религии.
Ленинская критика махизма во всех его проявлениях не только вы¬
держала испытание временем, но и в наши дни остается острым ору¬
жием в борьбе с идеологической реакцией в любой форме ее проявления.
% * *
В своей критике махизма В. И. Ленин не ограничился анализом лишь
субъективно-идеалистических заблуждений буржуазных философов и их
последователей на русской почве. Он обратил особое внимание на объек¬
тивные предпосылки, ведущие к утверждению поповщины. При этом
Ленин исходил из того, что антагонистический характер буржуазного об¬
щества находит свое отражение в противоречивой природе его идеологии.
С наибольшей выразительностью эта особенность буржуазного мировоз¬
зрения проявляется в противоположности религии и науки. В то время
как религия является субстратом идеализма, наука с первых моментов
своего исторического развития стихийно материалистична. Борьба этих
взаимоисключающих друг друга форм общественного сознания состав¬
ляет сущность всей истории человеческого мышления и знания.
Противоположность науки и религии нельзя, однако, рассматривать
в отрыве от борьбы между материализмом и идеализмом. Борьба эта про¬
должается и в наше время. Ленин пишет: «Могла ли устареть за две ты¬
сячи лет развития философии борьба идеализма и материализма? Тен¬
денций или линий Платона и Демокрита в философии? Борьба религии
и науки? Отрицания объективной истины и признания ее? Борьба сторон¬
ников сверхчувственного знания с противниками его?» (там ж е,
стр. 117).
Объективные предпосылки многовековой борьбы между материализ¬
мом и идеализмом следует усматривать, как учит история развития чело¬
веческого общества, в противоречивости общественного бытия в условиях
антагонистического общественного и политического строя. Это с особой
наглядностью можно наблюдать в эпоху империализма, где обществен¬
ные противоречия обострены до предела. В качестве иллюстрации идеоло¬
гической борьбы этого времени Ленин говорит о том, какую бурю вызвало
в ряде стран цивилизованного мира появление знаменитых «Мировых
загадок» Э. Геккеля. Примечательно, что этот выдающийся немецкий
дарвинист, отрекшийся от материализма и выдумавший свою особую
религию, так называемую «атеистическую веру», оказался главной ми¬
шенью «дипломированных лакеев поповщины». «Популярная книжеч¬
ка,— отмечает Ленин,— сделалась орудием классовой борьбы. Профессо¬
ра философии и теологии всех стран света принялись на тысячи ладов
разносить и уничтожать Геккеля. Знаменитый английский физик Лодж
пустился защищать бога от Геккеля» (там же, стр. 334).

АТЕИСТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ КНИГИ В. И. ЛЕНИНА
113
Нападки против Геккеля были вызваны тем, что при всех его субъек¬
тивных заблуждениях, при всей его буржуазной ограниченности и непре¬
одоленном филистерстве «Мировые загадки» объективно были направ¬
лены против религии и философского идеализма. Книга Э. Геккеля яви¬
лась убедительным подтверждением неискоренимости естественно-исто¬
рического материализма, наглядным доказательством непримиримости
его «со всей казенной профессорской философией и теологией» (там же,
стр. 335).
Классовая и философская позиция того или иного ученого, мыслите¬
ля выражается в его отношении к религии. На примере различных фило¬
софских школ и направлений, возникших в связи с «кризисом» в естество¬
знании, Ленин убедительно показал, к чему ведет забвение основных
принципов философского материализма. Используя слабые места «сти¬
хийного естественно-исторического материализма» и фальсифицируя но¬
вейшие открытия в области физики, спиритуалист Уорд объявил, что мас¬
са— вид движения. На этом основании он утверждал, что «материя —
продукт нашего ума», что «мы никогда не дойдем до бога через голый
механизм» и т. д. Комментируя эти утверждения Уорда, В. И. Ленин от¬
мечал: «Большего, чем объявления понятий естествознания «рабочими ги¬
потезами», современный, культурный фидеизм (Уорд прямо выводит его
из своего спиритуализма) не думает и требовать. Мы вам отдадим науку,
гг. естествоиспытатели, отдайте нам гносеологию, философию, — таково
условие сожительства теологов и профессоров в «передовых» капиталисти¬
ческих странах» (там же, стр. 267).
Основой блокирования буржуазных ученых с поповщиной является
идеалистическая обработка ими достижений научной мысли. Отрицая
объективное существование материального мира и неисчерпаемые воз¬
можности его познания, всякого рода спиритуалисты, имманенты и про¬
чие сторонники идеализма и религии как в прошлом, так и теперь, хотят
они этого или нет, объективно тем самым признают основную посыл¬
ку поповщины, открывают дверь для нее.
Только диалектический материализм, признавая объективную исти¬
ну, по-настоящему способен преодолеть мистическую «картину мира».
В чем, однако, следует искать истоки извращения научной мысли, давно
уже практикуемого «дипломированными лакеями поповщины»? Разу¬
меется, не только в реакционных поползновениях и противоречивом ха¬
рактере буржуазного общества. Есть и другая причина. Это — незнание
диалектики. «Новая физика,— подчеркивал в этой связи В. И. Ленин,—
свихнулась в идеализм, главным образом, именно потому, что физики не
знали диалектики» (т а м ж е, стр. 248—249). Ленин показал, что как ре¬
лятивистский, так и механистический подход буржуазных ученых к дости¬
жениям современного естествознания ведет к религии, к фидеизму. Хо¬
рошо известно, что именно недиалектическая трактовка физиками замеча¬
тельных открытий в области строения атомного ядра уже давно привела
их к ложному выводу о том, что «материя исчезла». Именно этими агно¬
стическими тенденциями не преминули воспользоваться поборники фиде¬
изма, на почве которого выросло целое течение «физического идеализ¬
ма» — разновидность «научной поповщины».
Ленинская формулировка о необъятно-расширанном, абстрактном,
божественно-мертвом, «психическом вообще», о «мертвой абстракции»,
которую идеализм «подставляет» под природу, физический мир, превос¬
ходно раскрывает единство откровенной защиты веры в бога с утончен¬
ным идеализмом. Всесторонняя критика религии и идеализма, данная Ле¬
ниным в его гениальном труде, нанесла непоправимый удар по буржуаз¬
ному миросозерцанию.
Особый интерес представляет ленинский анализ гносеологических
корней религии и идеализма. Ленин показал, что гносеологические корни
религии и идеализма органически связаны с социальными, ибо само мыш-
8.	«Вопросы философии» МЪ 5,

114
С. В. ЮРОВСКИЙ
ление человека по природе своей социально, а экономические и другие
отношения между людьми определяют как весь процесс познания мира в
целом, так и различные стороны его. Гносеологические корни религиозной
идеологии, как и идеализма, учит Ленин, следует искать в обусловленных
общественным бытием особых формах человеческого познания, в формах
отражения сознанием людей постоянно развивающегося материального
мира.
Познание человеком окружающей действительности — весьма слож¬
ный, зигзагообразный, противоречивый процесс. Осмыслить гносеологи¬
ческие корни религии (равно как и идеализма) — значит прежде всего
раскрыть извилистые пути человеческого познания, показать, как в силу
исторической обусловленности развития теории и общественно-историче¬
ской практики человечества появляется возможность возникновения иллю¬
зорных, фантастических представлений об окружающем мире. В резуль¬
тате нарушения познающим субъектом принципов диалектики в процессе
познания, в результате абсолютизации той или иной стороны познаватель¬
ного процесса возникает возможность отлета фантазии от реальности.
В итоге отдельные идеалистические заблуждения, отклонения от исти¬
ны закрепляются и превращаются в идеалистическое мировоззрение, смы¬
каются с поповщиной.
Важнейшим гносеологическим моментом, за который и в наши дни
готовы ухватиться сторонники религии и идеализма, являются известные
трудности, возникающие в процессе познания мира, а также наличие еще
не решенных наукой вопросов, не раскрытых «мировых загадок». Посколь¬
ку гносеологические корни того или иного мировоззрения, а тем более ре¬
лигии, являются более консервативными, чем та социальная среда, кото¬
рая их породила, постольку и преодоление гносеологических корней рели¬
гии и идеализма — процесс длительный. Важным условием успешного раз¬
вития этого процесса является связь познания с жизнью, с практикой лю¬
дей, утверждение единства науки и практики.
Ленинская критика буржуазной реакционной философии убедительно
показывает превосходство диалектического материализма над материа¬
лизмом метафизическим, механистическим. Присущая метафизическому
материализму окостенелость мышления пагубно отражалась на критике
религии. Только диалектический материализм, окончательно преодолев¬
ший механицизм и метафизику, является подлинно теоретической основой
воинствующего атеизма. Гениальный ленинский труд «Материализм и
эмпириокритицизм» и сегодня являет собою «разящий меч» в борьбе про¬
тив идеологической реакции. Его глубочайшие идеи и впредь будут спо¬
собствовать развитию научной мысли и человеческого прогресса во имя
торжества коммунизма.

Принципиальные достижения
современной астрономия
Академик В. Г. ФЕСЕНКОВ
Пятьдесят лет тому назад вышла в свет замечательная книга
В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», сыгравшая огром¬
ную роль в упрочении позиций диалектического материализма и тем са¬
мым в обосновании правильного метода изучения окружающей нас Все¬
ленной. Идеи этого философского труда В. И. Ленина сыграли большую
роль в борьбе за материалистическую астрономию.
В самые последние годы астрономия достигла новых поразительных
успехов и, как это можно справедливо отметить, в немаловажной степени
благодаря работам советских астрономов. Эти достижения нанесли ре¬
шительный удар по позициям идеалистов, вынуждая их приспосабливать¬
ся к твердо установленным фактам и их общепризнанным интерпре¬
тациям.
Поэтому уже в 1957 году на симпозиуме по проблеме строения и эво¬
люции нашей звездной системы, организованном Папской академией
наук и Римской астрономической обсерваторией с участием многих веду¬
щих астрономов, папа Пий XII в своей вступительной обширной речи
должен был в значительной мере сдать свои прежние позиции и ограни¬
читься только общей бессодержательной риторикой довольно беспредмет¬
ного характера.
В чем же заключаются последние принципиальные результаты, по¬
лученные современной астрономией за истекшие несколько лет, и почему
именно последние годы оказались такими плодотворными для познания
эволюции нашей Вселенной? Два важных обстоятельства особенно силь¬
но этому содействовали. Это, во-первых, разгадка сущности природы
звезд как самосветящихся тел. Благодаря коллективным усилиям ряда
астрономов и физиков к началу сороковых годов стало наконец ясно, что
причина излучения звезд заключается в атомных реакциях, самопроиз¬
вольно происходящих в их недрах и чрезвычайно чувствительных к тем¬
пературе среды. Поскольку нужные температура и давление в централь¬
ных областях звезды определяются прежде всего условиями газового
равновесия, то есть массой, сделалось ясным, что огромное качественное
различие между сравнительно массивной звездой и небольшой планетой
зависит просто от количественного различия в их массах. Если, напри¬
мер, массу такой планеты, как Юпитер, увеличить в сто раз, сохраняя
без изменения ее химический состав, то температура внутри нее возрас¬
тет настолько, что станут возможными ядерные реакции и, следователь¬
но, самопроизвольное выделение радиации — планета превратится в звез¬
ду, то есть в тело качественно другой природы.
Признание роли ядерных реакций и их экспериментальное и теоре¬
тическое изучение сделало возможным довольно детальное рассмотрение
внутреннего строения звезды и ее эволюции за время ее существования,,
которая в основном определяется постепенным «сжиганием» водорода
и переходом его в гелий.

116
В. Г. ФЕСЕНКОВ
Другое обстоятельство, имевшее чрезвычайно важное значение для
развития правильных представлений о Вселенной,— это возникновение
совершенно новой отрасли астрономии — радиоастрономии, которая про¬
должает быстро развиваться с каждым годом. До недавнего времени все
наши познания о Вселенной осуществлялись путем изучения направле¬
ния и качественного состава света, проходящего через узкое «окно» в
спектральном интервале для волн всего только между 0,3 и несколькими
микронами.
Теперь радиоастрономия открыла новые источники информации от¬
носительно окружающей нас Вселенной, особенно важные еще и потому,
что радиоволны способны проходить почти без поглощения через много¬
численные газово-пылевые облака, которые в обычных оптических лучах,
как известно, совершенно скрывают от нас центральные части нашей
Галактики. В частности, радиоастрономия дает возможность изучать
распределение в самых отдаленных областях в космическом простран¬
стве нейтрального водорода. Удалось установить спиральную структуру
нашей галактической системы и показать, что нейтральный водород
сосредоточен главным образом в спиральных ветвях и сравнительно близ¬
ко от плоскости Галактики.
Применение радиоастрономии делается все более и более обшир¬
ным, начиная от сведений, которые она доставляет относительно сталки¬
вающихся между собой галактик, остатков вспышек сверхновых звезд,
до сих пор являющихся источником интенсивного радиоизлучения, разно¬
образных процессов в солнечных оболочках, в атмосферах планет и т. п.
Кроме того, огромное значение имело также развитие прежних ме¬
тодов исследования и систематическое их применение с более совершен¬
ными оптическими средствами, оснащенными новейшими приспособле¬
ниями современной физики, интерференционными фильтрами, фотоумно¬
жителями и т. п.
Коснемся в самых кратких чертах основных достижений астрономии,
имеющих принципиальное значение для понимания истинной природы
окружающей нас Вселенной.
Установлено, что во Вселенной существуют системы звезд разных
порядков, включающие также газово-пылевую материю. Наша Галакти¬
ка состоит из различных типов звездного населения, отличающихся одно
от другого распределением, внутренними движениями и также возрастом.
Различается пять разных типов звездных систем, которые, впрочем, мо¬
гут переходить один в другой постепенно. К первой — шаровой и наибо¬
лее древней системе — относятся звезды, принадлежащие к центральным
областям нашей Галактики и входящие в состав шаровых скоплений, а
также звезды в наших окрестностях, покинувшие эти образования. Одна¬
ко наибольшее число звезд в нашей Галактике, а также в туманностях
Андромеды и других галактиках, сходных с нашей, принадлежит к «ди¬
сковой» системе. Сюда относится также наше Солнце и большинство
звезд между спиральными ветвями Галактики и ее плотными централь¬
ными областями. Возраст этой системы оценивается между 3 и 5 мил¬
лиардами лет. Звезды более сплюснутой, «промежуточной» системы зна¬
чительно более молодые (от 200 миллионов до немногих миллиардов лет.
К ним относится самая яркая звезда неба, Сириус), расположены вблизи
центральной плоскости Галактики, но не связаны непосредственно с ее
спиральными ветвями. Самые молодые звезды, принадлежащие к «плос¬
кой» системе, сосредоточены в спиральных ветвях, перемешаны с газом
и пылью и отличаются от остальных звезд своим химическим составом.
Таким образом, морфология нашей Галактики и вместе с тем неко¬
торых ближайших к нам посторонних галактик, вроде туманностей Анд¬
ромеды, делается все более и более ясной, хотя ее динамическое объяс¬
нение с эволюционной точки зрения находится еще только в самой на¬
чальной стадии.

ПРИНЦИПИАЛЬНЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ СОВРЕМЕННОЙ АСТРОНОМИИ
117
В последнее время установлено, что сами галактики собираются в об¬
ширные системы. Большинство, если не все галактики, принадлежит к
различным скоплениям разного размера и расположения. Наша Галак¬
тика совместно со многими тысячами других принадлежит к гигантскому
-сплющенному облаку галактик диаметром примерно в 50 миллионов
световых лет, центр которого находится в направлении на созвездие Де¬
вы на расстоянии от нас примерно в 20 миллионов световых лет. Наша
Галактика, диаметр которой равняется примерно 100 тысячам световых
лет, составляет почти прямой угол с плоскостью симметрии этого гигант¬
ского скопления, имеющего, впрочем, довольно неравномерный характер.
Наконец, подобные системы галактик сами объединяются в системы
еще более обширные, еще более высокой иерархии, которую на высших
ступенях еще не представляется возможным проследить.
Структура доступной нам части Вселенной — это структура систем
разного порядка, проникающих одна в другую. Газово-пылевые облака
в спиральных ветвях и тем более различные галактики в противополож¬
ность звездам могут сталкиваться между собой, и действительно наблю¬
даются подобные столкновения галактик, обогащающие промежуточное
пространство газом и тонкой пылью.
Сейчас трудно сказать, как изменялась во времени указанная струк¬
тура нашей Галактики с ее разнообразным звездным населением, но мож¬
но довольно определенно указать на общий характер эволюции отдель¬
ных звезд. Прежде всего в настоящее время стало общепризнанным, что
звезды образовывались в различные эпохи и продолжают зарождаться и в
настоящее время.
Массивные и, следовательно, абсолютно яркие звезды, например, в
10 солнечных масс, теряют на каждый грамм своей массы примерно в ты*
сячу раз больше энергии, чем Солнце, и потому даже при наличии обыч¬
ных ядерных реакций, приводящих в конечном счете к переходу водоро¬
да в гелий, могли существовать лишь короткое время: не миллиарды,
но только миллионы лет. Подобные сравнительно молодые звезды все¬
гда связаны с газово-пылевыми туманностями и вследствие своего мало¬
го относительного движения должны были быть с ними связанными с са¬
мого начала, то есть образовываться в их недрах. И действительно, много
данных говорит о подобном образовании звезд из среды газово-пылевых
туманностей. Можно упомянуть о существовании звездных ассоциаций,
впервые открытых В. А. Амбарцумяном и его сотрудниками на Бюракан-
ской обсерватории, которые непрерывно расширяются, по-видимому, из
одного центра и представляют собой неустойчивые образования и уже
вследствие этих своих кинематических особенностей должны были возник¬
нуть сравнительно недавно. Сюда же относятся также неустойчивые со¬
четания несравненно более слабых звезд, образующие довольно тесные
цепочки, также связанные с газово-пылевыми туманностями.
Еще менее массивные звезды совсем недавнего происхождения и свя¬
занные с туманностями принадлежат к типу так называемых звезд Т Тель¬
ца. Они еще не установились, отличаются неправильными изменениями
блеска, протяженными оболочками со светлыми эмиссионными линиями
и линиями поглощения диффузного характера, что должно указывать на
их быстрое вращение вокруг оси, совершенно несвойственное обычным
звездам того же типа. На малость возраста этих звезд типа Т Тельца ука¬
зывает не только их связь с туманностями, но и то, что они входят в' со¬
став некоторых ассоциаций, например Персея, в основном состоящих из
массивных звезд типа О или В. Наконец, в недавнее время открыты неко¬
торые новые объекты, именно расположенные по соседству с темным плот¬
ным облаком недалеко от туманности Ориона и очень напоминающие
пекулиарный тип туманных звезд с резкими эмиссионными линиями во¬
дорода и ионизованных атомов других элементов, у которых почти от¬
сутствует непрерывный спектр.

118
В. Г. ФЕСЕНКОВ
В этих объектах, по-видимому, происходят быстрые изменения. Фо¬
тографии той же области, сделанные в 1947 и 1954 годах, показывают,
что даже за столь короткий промежуток времени произошло образова¬
ние новых объектов, которых не было видно ранее, или, во всяком слу¬
чае, они увеличили свою яркость по крайней мере в несколько десят¬
ков раз.
Итак, прямые наблюдения показывают, что в нашей Галактике про¬
исходит процесс звездообразования и что, следовательно, существуют
звезды разных возрастов. Самые молодые звезды связаны с плоской си¬
стемой и образовались в среде газово-пылевой материи, сосредоточенной
в спиральных ветвях; с другой стороны, наиболее старые принадлежат
к шаровой системе и отличаются наибольшими скоростями в направлении
по нормали к плоскости Галактики. Необходимость того же процесса
звездообразования показана теперь также чисто теоретически. Главное
условие — достаточно высокая плотность среды (в настоящих условиях
в окрестностях Солнца не менее 10—22 гр/см3) и достаточно низкая ее тем¬
пература. Если с самого начала газово-пылевая среда оказывается по
своей плотности устойчивой по отношению к приливным воздействиям
самой Галактики — ее центральных областей — и случайно проходящих
образований, то она неизбежно должна уплотняться, конденсироваться,
причем в этом процессе большую роль играет включение мелких пыли¬
нок, на которых происходит охлаждение газовых молекул при их столк¬
новениях.
Существенно отметить, что этот процесс конденсации разреженного
вещества, который приводит к образованию звезд, преимущественно да¬
же целых звездных скоплений, неизбежно сопровождается уже на самых
первых стадиях обратным процессом — диссипацией, истечением веще¬
ства в межзвездное пространство. Этот процесс уже проявляет себя да¬
же при образовании протозвезд, так как далеко не вся масса первона¬
чального газово-пылевого облака способна при значительном вращатель¬
ном моменте собраться в одном или в нескольких центрах, и этим имен¬
но объясняется тот факт, что, как правило, образуются кратные звезды
и даже целые скопления. Одиночные звезды, вроде нашего Солнца, пред¬
ставляют исключение.
Но даже у вполне сформированных звезд подобное корпускулярное
истечение выражено очень сильно, если только возраст звезд еще неве¬
лик. Наиболее массивные звезды вообще отличаются неустойчивостью
и интенсивным корпускулярным истечением, в особенности если они вхо¬
дят в состав кратных систем. Но даже совсем небольшие звезды, напри¬
мер типа Т Тельца, также непрерывно, хотя и неправильно, теряют свою
массу. В дальнейшем это явление идет в затухающем темпе, так что срав¬
нительно старые звезды, вроде нашего Солнца, не отличаются уже замет¬
ным корпускулярным излучением, хотя в прошлом это излучение, эта
потеря массы должны были иметь место и, без сомнения, играли замет¬
ную роль в процессе их эволюции. На универсальность этого явления
указывает, например, существование так называемых белых карликов,
необычайно уплотненных звезд, которые, согласно общему мнению, нахо¬
дятся на последней ступени звездной эволюции. Средняя плотность этих
звезд, примером которых может служить спутник Сириуса, в десятки ты¬
сяч раз превосходит плотность воды, что указывает на то, что материя в
них находится преимущественно в состоянии вырождения. Общее коли¬
чество подобных звезд, в которые в конечном счете превращаются нор¬
мальные звезды нашей Галактики, должно быть чрезвычайно велико, так
как несколько таких очень слабых звезд обнаруживается даже в бли¬
жайших окрестностях Солнца.
Это, с одной стороны, указывает на большую продолжительность
существования нашей галактической системы, значительно большую, чем,
например, возраст самого Солнца, а с другой, доказывает универсаль¬

ПРИНЦИПИАЛЬНЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ СОВРЕМЕННОЙ АСТРОНОМИИ	119
ность явления корпускулярного излучения. Действительно, самые про¬
стые механические соображения показывают, что превращение обычной
звезды, заметно вращающейся вокруг своей оси, в подобного белого кар¬
лика, то есть уплотнение в несколько десятков тысяч раз, возможно толь¬
ко при том условии, что звезда предварительно потеряла значительную
часть своей массы. Если бы эта масса оставалась без изменения, то об¬
щий вращательный момент звезды также должен был бы сохраниться, и
очень скоро в процессе конденсации наступила бы ротационная неустой¬
чивость. Следовательно, до перехода вещества в вырожденное состояние
должна была произойти потеря массы с ее поверхности с уносом значи¬
тельной части ротационного момента. Итак, в самом начале звездной
эволюции имеет место непосредственно наблюдаемое корпускулярное
излучение. Оно имеет место и в самом конце звездной эволюции, о чем
говорит существование белых карликов — чрезвычайно распространен¬
ных звезд, хотя и наиболее старых.
Звезды образуются из промежуточного рассеянного вещества и сами
же немедленно пополняют его на протяжении всего своего существова¬
ния, доставляя тем самым материал для образования новых и новых
звезд.
Однако этот процесс не является просто периодическим, так как
свойства межзвездной среды при этом подвергаются медленным измене¬
ниям и вновь возникающие звезды уже несколько отличаются от преж¬
них. Для характеристики этого процесса нужно несколько остановиться
на том, как происходит, по современным представлениям, эволюция от¬
дельной звезды.
Как указывалось, звезда есть тело, обладающее способностью само¬
произвольно производить атомные реакции и тем самым поддерживать
свое лучеиспускание. Атомные реакции представляют необратимый про¬
цесс образования из водорода более тяжелых элементов, главным обра¬
зом гелия. Эта необратимость, связанная с самим существованием звез¬
ды, отражается на последовательном изменении свойств всего окружа¬
ющего пространства в результате корпускулярного излучения.
На первых стадиях существования звезды происходит переход водо¬
рода в гелий посредством образования дейтерия. Более интенсивная
выработка энергии получается при повышении температуры и плотности,
когда катализатором делается углерод. В нашем Солнце и в настоящее
время одновременно действуют оба эти механизма ядерных реакций.
На этой стадии развития звезда стабилизируется на долгое время, так
как расход водорода происходит медленно, если, как в случае нашего
Солнца, она имеет сравнительно небольшую массу. Звезды большей мас¬
сы развиваются значительно быстрее, но вместе с тем в гораздо большей
степени теряют свою массу. Нужно заметить, что превращение водоро¬
да в центральных областях звезды происходит без перемешивания всего
ее вещества, по крайней мере для звезд не особенно малой массы. По¬
этому с течением времени развивается и все увеличивается неоднород¬
ность между ядром и оболочкой, и это влияет в дальнейшем на измене¬
ние всей структуры звезды. Когда содержание гелия в ядре значительно
повышается, структура звезды резко меняется. Ядро сокращается, выде¬
ляется соответствующая гравитационная энергия, внешняя оболочка рас¬
ширяется, и звезда превращается в красного гиганта. В этой стадии реак¬
ции превращения водорода в гелий происходят только в нижней части
оболочки, ядро же делается почти инертным, хотя оно продолжает со¬
кращаться и увеличивать свою температуру и плотность.
В таком ядре, как показал Сальпетер, могут уже образовываться из
гелия сначала углерод, а затем и более тяжелые элементы. В зависимо¬
сти от массы могут быть различия в ходе этого процесса, но общее за¬
ключение остается тем же: в процессе эволюции, связанной с непрерыв¬
ным расходом водорода преимущественно в центральных областях звез¬

120
В. Г. ФЕСЕНКОВ
ды, ее температура в центре и соответствующая плотность настолько-по-
вышаются, что оказывается возможным постепенное образование элемен¬
тов со все более значительным атомным весом.
Как указывалось выше, согласно общепринятому мнению, большин¬
ство звезд в конечном итоге достигает стадии белых карликов, а это непо¬
средственно указывает на огромную потерю ими своей массы в ходе пред¬
шествующего развития. При этом, в сущности, безразлично, происхо¬
дит ли эта потеря непрерывно путем корпускулярного излучения или же
спазмодически, путем отдельных взрывов, как в случае Новых и Сверхно¬
вых звезд. Результат оказывается одним и тем же в том смысле, что звез¬
да конденсируется из окружающей материи, перерабатывает ее, произво¬
дя более тяжелые элементы. Эта переработанная материя возвращается
обратно в пространство. Вследствие этого вновь образовавшееся поколе¬
ние звезд должно отличаться уже несколько другими свойствами по срав¬
нению с предыдущим поколением, а именно гораздо скорее может перей¬
ти к атомным реакциям с участием углерода как катализатора.
Подобная картина звездной эволюции выявилась лишь в самое по¬
следнее время, и в ней остается еще много непонятного. В особенности
неясен механизм наступления неустойчивости в звездах, наличия непра¬
вильных вспышек даже у сравнительно небольших звезд низкой цветной
температуры, когда их яркость почти внезапно увеличивается в десятки
раз и затем быстро ослабевает. Также неясна причина гораздо более ин¬
тенсивных вспышек у Новых звезд, по существу, представляющих собой
очень неправильные переменные с большим периодом, и у Сверхновых
звезд, которые выбрасывают особенно большую массу. Одной из таких
перемежающихся Новых звезд является, например, звезда RS Змееносца,
вспышки которой наблюдались уже в 1898, 1933 и последний раз в
1958 годах, когда почти внезапно звезда увеличивала свой блеск почти в
100 раз, но затем, через 9—10 дней, ослабевала в 20 раз и через 40 дней —
в 100 раз, фактически возвращаясь к прежней яркости. При этом про¬
исходил выброс вещества, развивались обширные газовые оболочки с та¬
кой интенсивной ионизацией под влиянием центрального излучения, что
появлялись эмиссионные линии, характерные для солнечной короны и
требующие для своего возникновения кинетической температуры поряд¬
ка миллиона градусов.
Имеется обширный класс переменных звезд, пульсирующих с необы¬
чайной точностью, из которых наиболее интересны звезды типа (3 Большо¬
го Пса. У звезд этого типа периоды пульсаций заключаются в пределах
от 372 часов для v Пегаса до 6 часов для самой (5 Большого Пса. За этот
короткий промежуток времени звезда раздувается, увеличивается в объ¬
еме и затем спадает, снова повторяя в точности те же пульсации.
Подобные переменные звезды с совершенно правильными периодами
могут служить для установления в них вековых изменений и тем самым
дать наблюдательный материал, на основании которого можно судить
о скорости прохождения отдельных этапов эволюции звезды.
Например, установлено, что период пульсаций звезд указанного
типа очень незначителен, но совершенно несомненно увеличивается с
течением времени на 1—2 секунды, редко больше, за столетие. Посколь¬
ку для этих звезд удовлетворяется закон пульсации газовых сфер, когда
произведение средней плотности на квадрат периода пульсации есть
величина постоянная, увеличение периода пульсаций означает умень¬
шение средней плотности — другими словами, систематическое увеличе¬
ние радиуса звезды. При этом должна изменяться также температура
поверхности, и, следовательно, звезда переходит в другой спектраль¬
ный класс. Таким образом, по крайней мере для подобных звезд,
можно примерно оценить скорость эволюции и сравнить ее с теорети¬
ческими выводами.
Среди тесных спектрально двойных звезд также можно найти при¬

ПРИНЦИПИАЛЬНЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ СОВРЕМЕННОЙ АСТРОНОМИИ	121
меры вековых изменений, связанных с систематической потерей массы,
о которой говорилось выше.
Спектральные свойства звезды в высокой степени зависят от ее хи¬
мического состава, а этот последний определяется составом среды, из
которого звезда произошла, и также тем, в течение какого времени внут¬
ри самой звезды происходила переработка элементов с построением бо¬
лее тяжелых атомов. Если распределить звезды по их спектральному
типу и абсолютной светимости, то большинство из них распределится в
пределах довольно широкой полосы, так называемой главной последова¬
тельности, показывая значительные отклонения вследствие различия в
своем химическом составе. Однако звезды, принадлежащие к одному и
тому же тесному галактическому скоплению и, следовательно, происшед¬
шие одновременно из среды одинакового химического состава, распреде¬
ляются почти в точности линейным образом вдоль той же последователь¬
ности. Звезды в разных скоплениях, имевших различный возраст, рас¬
полагаются вдоль линий, ориентированных почти параллельно линиям
первоначальной главной последовательности. Хотя, вообще говоря, мо¬
гут быть различные факторы, нарушающие эволюционный ход развития
звезды, как, например, ее вращение, магнитные особенности, интенсив¬
ное корпускулярное излучение и вообще выброс вещества, тем не менее
оказывается возможным судить о возрасте звезды или по крайней мере
того скопления, к которому эта звезда принадлежит.
Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что хотя наше
Солнце является весьма старой звездой, но эта звезда во всяком случае
не первого поколения в нашей Галактике. Она принадлежит не к наибо¬
лее старому шаровому населению звезд, а к промежуточному; оно с са¬
мого начала имело достаточно много тяжелых элементов, образовавших¬
ся еще до его происхождения, которые оно заимствовало уже в готовом
виде из рассеянной среды.
Среди звезд имеется много гораздо более старых, чем Солнце, и к
ним принадлежат звезды шарового населения и также белые карлики,
если они имеют достаточно большую массу. Конечно, и в этой картине не
все еще полностью ясно. Например, недавнее открытие на Солнце такого
радиоактивного элемента, как технеций с периодом полураспада ничтож¬
номалым по сравнению с возрастом Солнца, заставляет подозревать, что
даже в современном Солнце каким-то образом может происходить обра¬
зование более тяжелых элементов, гораздо более тяжелых, чем гелий.
Тем не менее основной вывод остается достоверным: различные химиче¬
ские элементы, а тем более различные звезды и их системы не были об¬
разованы в какое-то одно отдаленное время, в одном процессе образова¬
ния, который можно при желании рассматривать как акт творения.
В окружающей нас Вселенной происходит некоторый циклический про¬
цесс образования и разложения элементов, образования и диссипации
звезд, из которого мы можем в настоящее время уловить и исследовать
лишь основные черты в течение последних миллиардов лет и в сравни¬
тельно ограниченном, доступном нам объеме пространства диаметром
всего лишь порядка сотен миллионов световых лет.
В заключение можно сказать несколько слов относительно образова¬
ния планетных систем, в частности нашей планетной системы. Эта проб¬
лема еще не решена полностью, и нет надобности входить здесь в какие-
либо подробности. Однако делается все более очевидным, что процесс
образования планет во многом напоминает процесс образования звезд, но
происходит лишь в несравненно более плотной среде газово-пылевой ту¬
манности, оставшейся вокруг центрального сгущения — будущего Солн¬
ца. Достаточно напомнить, что примерно 99,5% планетных масс сосредо¬
точено именно в больших планетах, представителем которых является
|упитер, который, как известно, состоит примерно из 80% водорода,
% гелия и лишь из небольшой примеси остальных, более тяжелых эле¬

122
В. Г. ФЕСЕНКОВ
ментов. Температура этой среды не могла быть ниже, чем температура
холодных темных туманностей в Галактике. Наиболее низкая темпера¬
тура межзвездных пылинок, согласно Ван де Холсту, составляет
10—20°К. При такой температуре водород, а в особенности гелий, не мо¬
жет переходить в твердое состояние, он может лишь в незначительной
мере окклюдироваться на уже существующих пылинках или входить в
различные соединения.
Образование больших пла-нет должно было поэтому происходить пу¬
тем конденсации обширных газовых масс протопланетного облака и при¬
том весьма неоднородного и сложного состава и сопровождаться обрат¬
ным процессом частичной диссипации. Этот процесс диссипации перво¬
начальной планетной массы особенно сказывался в случае планет земно¬
го типа и подтверждается самим существованием нашей Луны, которая
образовалась как второй центр конденсации для того, чтобы обеспечить
устойчивость основного центра — будущей Земли. При современной не¬
большой массе Земли, оставшейся от первоначального сгущения, к ней
можно было бы присоединить всю лунную массу со всем орбитальным,
связанным с ней вращательным моментом без нарушения устойчивости.
Отсюда можно оценить, какая минимальная масса должна была поки¬
нуть первоначальную Землю. В этом также можно видеть тесную анало¬
гию между процессами образования звезд и планет.
Итак, согласно выводам современной астрономии, образование звезд,
а также химических элементов 'из водорода происходит в течение всего
существования нашей галактической системы и продолжается в насто¬
ящее время. На протяжении звездной эволюции значительная часть ве¬
щества выбрасывается обратно и служит материалом для образования
других звезд, но уже несколько другой природы.
Между звездой и планетой разница, по существу, состоит в м-ассе.
При достаточно большой массе открываются возможности для действия
ядерных реакций в центральных областях звезды и самопроизвольного
испускания радиации. Количественная разница в массе приводит к каче¬
ственному различию в физической природе. Образование больших планет
и частично планет земного типа вполне аналогично образованию звезд.

Идеи Ленина находят
подтверждение в выводах
современной биохимии
Член-корр. АН СССР Н. М. СИСАКЯН
Гениальное произведение В. И. Ленина «Материализм и эмпириокри¬
тицизм» является образцом творческого развития философии марксизма,
великим примером защиты материалистической диалектики от натиска
идеалистов всех мастей. С полной определенностью можно сказать, что
ни одна философская работа, вышедшая в свет в XX столетии, не оказа¬
ла столь глубокого преобразующего влияния на весь ход развития есте¬
ствознания, какое оказало это произведение В. И. Ленина.
В своей работе В. И. Ленин с позиций воинствующего материалиста-
диалектика дал не только глубокую критику позитивизма, кантианства,
прагматизма, воплощенных в антимарксистских взглядах русских и зару¬
бежных махистов, но и показал образец подлинно научного, материали¬
стического обобщения достижений естественных наук. Это был необыч¬
ный итог всего наиболее важного, что было достигнуто в естествознании.
Вскрыв сущность кризиса физики того времени, обобщив материалисти¬
чески наиболее важные и существенные достижения науки, В. И. Ленин
предсказал великую будущность физики и дал в руки ученым острое ору¬
жие для борьбы с идеализмом за полное и окончательное торжество диа-
лектико-материалистических принципов в науке.
После смерти Ф. Энгельса и до опубликования «Материализма и
эмпириокритицизма» В. И. Ленина в естествознании произошли измене¬
ния фундаментальной важности. Поступательное развитие физики обус¬
ловило крушение одного за другим старых, застывших метафизических
представлений о строении вещества, о природе микромира окружающих
нас явлений.
Марксисты во главе с Лениным считали кризис физики результатом
глубоких противоречий между новым содержанием науки и старыми, за¬
стывшими понятиями. В новых открытиях В. И. Ленин видел подтвержде¬
ние принципов диалектического материализма и, вместе с тем, те новые
широкие горизонты, которые открывались перед естествознанием вообще
и физикой в особенности.
Махисты, напротив, потеряв всякую перспективу, растерянно кричали
об «исчезновении материи», встали на путь модернизации и прямой за¬
щиты берклианства, хотели повернуть естествознание вспять, к старым,
застывшим догмам и тем самым сковывали творческие возможности нау¬
ки, задерживали развитие естествознания.
Ленинские идеи оказали животворное влияние на развитие филосо¬
фии естествознания, на весь ход развития науки. Трудно найти теперь
область знания, которая не испытала бы на себе обновляющего и пре¬
образующего влияния ленинских идей, воплощенных в его бессмертном
произведении «Материализм и эмпириокритицизм».
В борьбе с махизмом В. И. Ленин нередко обращается к данным фи¬
зиологии и к вопросам обмена веществ, использует их для доказательства
ненаучности, абсурдности концепции махистов. Критикуя идеалнстиче-

124
Н. М. СИСАКЯН
ские утверждения махистов о том, что вещи или тела суть комплексы
ощущений, В. И. Ленин указывает, что махисты сначала объявляют ощу¬
щения «настоящими элементами мира», а потом тайком протаскивают
обратные взгляды, суть которых в том, что ощущения связаны с опреде¬
ленными процессами в организме.
В. И. Ленин двумя последующими вопросами демонстрирует всю
несостоятельность концепции «оригинального» берклианства махистов.
Он отмечает при этом: «Не связаны ли эти «процессы» с обменом веществ
между «организмом» и внешним миром? Мог ли бы происходить этот об¬
мен веществ, если бы ощущения данного организма не давали ему объ¬
ективно правильного представления об этом внешнем мире?» (В. И. Л е-
н и н. Соч., т. 14, стр. 32—33).
Эти, как и другие, высказывания В. И. Ленина подчеркивают то
большое значение, которое придает марксистско-ленинская философия
вскрытию закономерностей процессов обмена веществ, являющихся пред¬
метом современной биохимии.
Мне хотелось в весьма кратком изложении коснуться подтверждения
идей В. И. Ленина в теоретических выводах современной биохимии.
Отечественное естествознание имеет великие материалистические тра¬
диции. Они создавались блестящей плеядой русских ученых: трудами
Ломоносова и Лобачевского, Бутлерова и Менделеева, Сеченова и Пав¬
лова, Циолковского и Мичурина. Эти традиции нашли благодатную поч¬
ву для своего развития в биохимии — одной из молодых отраслей
науки, творчески впитавшей замечательные достижения физики, химии и
физиологии и ставшей в результате этого синтетической научной дис¬
циплиной.
Биохимия, изучающая химические закономерности становления и
превращения живой материи, закономерности ассимиляции и диссимиля¬
ции, сформировалась как самостоятельная научная дисциплина в конце
прошлого века, в тот период, когда, по определению Ф. Энгельса, физико¬
химическое обоснование жизни, учение об органических формах движения
материи находились в самой начальной стадии развития:
К этому времени уже был накоплен колоссальный научный мате¬
риал по химии природных соединений и наряду с этим были блестяще
осуществлены химические синтезы ряда важных в биологическом отно¬
шении веществ.
Впервые такой синтез был произведен немецким химиком-органиком
Ф. Вёлером, получившим щавелевую кислоту и мочевину. Затем последо¬
вал бурный расцвет исследований органического синтеза. Работы
Н. Н. Зинина, А. М. Бутлерова, осуществивших синтез анилина и са¬
хароподобного вещества, имели весьма важное значение не только для
развития биологической химии, но и для утверждения материалистиче¬
ской концепции в естествознании. По этому поводу, как известно, Ф. Эн¬
гельс в своем произведении «Людвиг Фейербах и конец классической
немецкой философии» писал, что химические вещества, производимые в
организме животных и растений, оставались «вещами в себе», пока орга¬
ническая химия не стала синтезировать их одно за другим, тем самым
«вещь в себе» превращалась в «вещь для нас».
Главной особенностью раннего периода развития биохимии было то,
что исследование этих веществ отрывалось от изучения процессов,
обусловливающих их возникновение и превращение. Вся картина, созда¬
ваемая в результате химического изучения веществ, входящих в состав
организмов, носила статический характер.
Господство в биохимии статического, аналитического направления
привело к тому, что исследователи рассматривали отдельные звенья об¬
мена веществ вне связи друг с другом, вне связи организма со средой, как
самостоятельные, независимые друг от друга дискретные процессы.
К этому времени физиология располагала некоторыми данными о

ИДЕИ ЛЕНИНА НАХОДЯТ ПОДТВЕРЖДЕНИЕ В ВЫВОДАХ СОВРЕМЕННОЙ БИОХИМИИ 125
течении процессов жизнедеятельности у животных и растений. Исследо¬
вание таких универсальных физиологических функций, какими являются
дыхание, брожение, питание, фотосинтез, химизм образования и превра¬
щения разнообразных веществ в организме, явилось важной задачей био¬
химии. Наиболее характерной чертой этих исследований, развернувшихся
широким фронтом в первой четверти нашего столетия, явилось то, что
они были направлены не только на выяснение различия между организ¬
мами, как это имело место в XIX веке, но и на установление наиболее
общих свойств обмена веществ у различных организмов. Для выполне¬
ния этой задачи исследователи обратились к таким биологическим объ¬
ектам, как дрожжи, эритроциты и др. В то же время это изучение прово¬
дилось в динамике, что имело исключительно важное значение в развитии
представления о единстве химизма и функциональной деятельности орга¬
низма. В разработке принципов динамической биохимии исключительно
важную роль сыграл основоположник советской биохимии А. Н. Бах.
Именно А. Н. Баху принадлежит заслуга в выяснении многих фундамен¬
тальных вопросов химизма фотосинтеза и дыхания.
Создание представлений о единстве и целостности химизма и функ¬
циональной активности организма знаменует собою великую веху в раз¬
витии современной биохимии. Так, идя по этому пути, С. П. Костычев,
например, доказал, что дыхание и брожение — эти два основных русла,
по которым происходит приток энергии в организм,— находятся в тесней¬
шем родстве, являются генетически близкими. Поиски общих черт в
обмене веществ привели Д. Н. Прянишникова к созданию целостной кар¬
тины и всеобъемлющей теории азотистого обмена у высших и низших
организмов, у животных и растений. Труды многочисленных исследова¬
телей помогли создать общие представления о единстве основных путей
обмена веществ и о специфике ряда процессов у различных организмов.
Все это явилось блестящим подтверждением ленинских идей о том, что
необходимо всеобщий принцип развития «соединить, связать, совместить
с всеобщим принципом единства мира, природы, движения, мате¬
рии etc» (В. И. Ленин. Соч., т. 38, стр. 251).
Марксистско-ленинская философия, опираясь на незыблемые данные
естествознания, исходит из положения о том, что жизнь, представляя со¬
бой особую форму движения материи, есть продукт ее развития, услож¬
нения; жизнь не вечна, а возникает на определенном историческом этапе,
как результат длительного развития, всегда с необходимостью там, где
создаются благоприятные условия.
Разоблачая идеалистическую сущность философии махизма,
В. И. Ленин подчеркивает, что «органическая материя есть явление позд¬
нейшее, плод продолжительного развития» (Соч., т. 14, стр. 63) .
Весь последующий, ход развития биохимии явился триумфальным
подтверждением этих представлений. Современное естествознание, опи¬
раясь на прочный фундамент марксистско-ленинской философии, отвер¬
гая идеалистические представления о самопроизвольном зарождении и
метафизические концепции о внезапном возникновении жизни непосред¬
ственно из неорганических веществ, решительно утверждает, что жизнь
является продуктом длительного развития материи от простого к сложно¬
му, от низшего к высшему.
Всякое другое утверждение, исходящее из представления о вечности
жизни или о внезапном ее возникновении на Земле, или о занесении жиз¬
ни на Землю из космического пространства, является ненаучным. Все эти
концепции противоречат теории развития.
Критикуя идеалистические представления естествоиспытателей о вне¬
запном самопроизвольном зарождении жизни, К. А. Тимирязев писал, что
существование самопроизвольного зарождения в настоящую геологиче¬
скую эпоху, а следовательно, и во все предшествовавшие эпохи явилось
бы почти непреодолимым препятствием для теории Дарвина, суть которой

126
Н. М. СИСАКЯН
сводится к тому, что все живущие и когда-либо жившие организмы нахо¬
дятся в родстве.
В своих произведениях Ф. Энгельс подчеркивал, что жизнь должна
была возникнуть в результате химического взаимодействия веществ.
Жизнь могла возникнуть только в форме простейшего, не оформленного
еще в клетку живого вещества, в виде бесформенного белка. Ф. Энгельс
писал по этому поводу, что «прошли, вероятно, тысячелетия, пока созда¬
лись условия, при которых стал возможен следующий шаг вперед и из
этого бесформенного белка возникла благодаря образованию ядра и обо¬
лочки первая клетка» («Диалектика природы», стр. 13).
В познании закономерностей становления белковых тел, возникнове¬
ния первичных форм жизни из неорганической материи, важное значение
приобретают явления усложнения, процессы полимеризации. В резуль¬
тате взаимодействия первичных форм белка с другими элементами и ве¬
ществами окружающей среды, длительного развития, усложнения воз¬
никают новые закономерности, которые приводят к образованию белко¬
вых тел, наделенных функциями слаженного обмена веществ, свойствами
самообновления.
Один из выдающихся представителей русской биохимии, А. Я. Дани¬
левский, писал в конце прошлого столетия, что белок современных выс¬
ших животных несоизмеримо сложнее, чем белок первобытных, не дошед¬
ших до нас органических форм; белок таких первобытных форм был, веро¬
ятно, проще, чем белок современных нам бактерий.
Образование первичных форм, из которых возникли наипростейшие,
но уже вполне дифференцированные живые существа, проходило путем
поступательного развития наделенных свойствами самообновления белко¬
вых тел, возникновения на этой основе качественно новых форм, обладаю¬
щих слаженным закономерным типом обмена веществ, свойствами само¬
обновления, самоусовершенствования, развития.
Современное естествознание рассматривает жизнь на Земле как про¬
дукт развития самой Земли, закономерного усложнения материи, возник¬
новения живого из веществ неорганической природы. Из естествоиспыта¬
телей наиболее полно к решению проблемы возникновения первичных
форм, из которых развились на Земле наипростейшие живые существа,
подошел советский ученый А. И. Опарин. Опираясь на положения фило¬
софии марксизма-ленинизма и обобщая данные современного естество¬
знания, А. И. Опарин осветил один из наиболее возможных путей услож¬
нения, развития органических соединений и образования из них первич¬
ных форм жизни на Земле.
Согласно теории А. И. Опарина, основными этапами возникновения
жизни на Земле являются: 1) возникновение первичных органических ве¬
ществ; 2) образование высокомолекулярных полимеров аминокислот
белков; 3) последующее развитие белков с возникновением первичных жи¬
вых существ. Важное значение в этих представлениях имеют образование
структур и организация физико-химических процессов в пространстве и
времени.
Ф. Энгельс, отвечая на вопрос о том, что необходимо сделать для
объяснения возникновения жизни из неорганического вещества, указы¬
вал: «На современной ступени развития науки это означает не что иное,
как следующее: изготовить белковые тела из неорганических веществ.
Химия все более и более приближается к решению этой задачи, хотя она
и далека еще от этого» (там же, стр. 156).
Ф. Энгельс ставит здесь вопрос о возможности воспроизведения в
искусственных условиях процессов, происходивших в исторически отда¬
ленной обстановке, в которой осуществлялось становление первичных
форм жизни из неорганических веществ.
Эти воззрения легли в основу развиваемых А. И. Опариным пред¬
ставлений о том, что возникновению живых тел на Земле предшествова¬

ИДЕИ ЛЕНИНА НАХОДЯТ ПОДТВЕРЖДЕНИЕ В ВЫВОДАХ СОВРЕМЕННОЙ БИОХИМИИ 127
ло образование органических соединений из метана, аммиака, воды и во¬
дорода. За последние годы эти концепции получили солидные экспери¬
ментальные подтверждения в лабораториях СССР, США, Индии и Япо¬
нии. Было установлено, что в определенных опытных условиях из метана,
аммиака, воды и водорода как под действием электрического разряда, так
и ультрафиолетовых лучей образуются различные аминокислоты, из ко¬
торых можно синтезировать простейшие белковоподобные вещества, по¬
лучившие название предбелков. Все это является новым подтверждением
принципов диалектического материализма, философии марксизма-лени-
низма.
Когда В. И. Ленин готовил свое бессмертное произведение «Мате¬
риализм и эмпириокритицизм», в биохимии господствовали представле¬
ния о том, что главными и чуть ли не единственными составными частями
пищи являются белки, углеводы и жиры. Значение минеральных элемен¬
тов и в особенности роль витаминов не были еще осознаны, и при состав¬
лении пищевых рационов не принималась во внимание необходимость
их присутствия.
Но в начале XX столетия наиболее смелые представители биохимии
начинали все чаще и чаще говорить о важности витаминов и минеральных
солей в питании людей.
Критикуя взгляды русского махиста В. Базарова о пространстве и
времени, В. И. Ленин отмечает при этом, что «может устареть и стареет
с каждым днем учение науки о строении вещества, охимическом со¬
ставе пищи, об атоме и электроне, но не может устареть истина, что
человек не может питаться мыслями и рожать детей при одной только
платонической любви» (Соч., т. 14, стр. 173. Разрядка моя.— Н. С.).
Развитие учения о полноценном питании привело к крушению старых
представлений о химическом составе пищи и к признанию необходимости
для питания, помимо белков, углеводов и жиров, также витаминов и ми¬
неральных элементов. С каждым годом увеличивается число витаминов,
необходимых инградиентов здоровой и полноценной пищи. Мы все глубже
и глубже познаем мир окружающих нас явлений, открывая все новые, ра¬
нее недоступные вещества.
Успехи современной биохимии подтверждают материалистическое по¬
ложение о неисчерпаемости материи и ее бесконечности вглубь и являются
новым блестящим доказательством ленинского тезиса о том, что «элект¬
рон также неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна...» (там же,
стр. 249).
В этой связи необходимо напомнить, что благодаря успехам биохи¬
мии выяснен химизм процессов дыхания, брожения, открыты системы
реакций, при помощи которых совершается аккумуляция и перенос энер¬
гии в организмах. Сделан существенный шаг в познании химизма фото¬
синтеза. Изучено огромное количество ферментов, что позволило создать
представления о многоферментных системах, лежащих в основе учения
о взаимосвязи процессов биологического обмена веществ; за последнее
десятилетие установлены химическое строение и биохимическая роль ряда
биологически важных соединений: витаминов, гормонов, антибиотиков.
К числу наиболее выдающихся достижений современной биохимии необ¬
ходимо отнести установление строения инсулина, фермента рибонуклеазы
и кортикотропных гормонов и синтеза на этой основе биологически актив¬
ных белковоподобных веществ — окситоцина и вазопрессина. Исследова¬
тели научились анатом.ировать молекулы биологически важных веществ,
изолировать отдельные структурные элементы клетки и изучать их роль
в биохимической функции организма.
Выяснение природы многих биологически важных веществ и механиз¬
ма биохимических синтезов открыло широкие возможности для использо¬
вания биохимических закономерностей в практической деятельности чело¬
века: в медицине, сельском хозяйстве, пищевой и легкой промышленности.

128
Н. М. СИСАКЯН
Состоявшиеся недавно в Москве съезды Всесоюзного химического об¬
щества имени Менделеева и Биохимического общества обсудили итоги
работ советских биохимиков и наметили перспективы развития нашей
науки в свете исторических решений XXI съезда КПСС.
Когда речь идет об оценке состояния нашей биохимии в связи с пер¬
спективами ее развития, мы должны подойти к этому делу весьма трезво.
Основным критерием здесь должны быть возросшие во много раз народно¬
хозяйственные требования к биохимии и прежде всего тот факт, обеспе¬
чивает или нет наша биохимия научные интересы развития советской ме¬
дицины, социалистического сельского хозяйства, некоторых важных отрас¬
лей промышленности, перерабатывающей сырье биологического происхож¬
дения.
Огромны и по-новому звучат задачи биохимии в связи с развитием
новой техники, в особенности в связи с перспективой освоения космиче¬
ского пространства. Проблема невесомости, полетов с космической ско¬
ростью, пребывание людей на больших высотах и в глубинах морей и
океанов — словом, в условиях, необычных для нормального функциониро¬
вания организма животного и человека, с жизненной необходимостью вы¬
двигает на передний план научных исследований вопросы физиолого¬
биохимических механизмов приспособления, торможения и реактивации
функций животного организма.
Применение рентгеноструктурного анализа привело к расшифровке
строения многих биологически важных соединений, в частности, белков,
нуклеиновых кислот, витаминов. Использование методов органической хи¬
мии открыло возможности для выяснения строения некоторых белков и
полипептидов. Химическая анатомия белковой молекулы приближает
биохимию к возможности не только полной расшифровки строения бел¬
ков, но и искусственного синтеза важнейших из них.
В связи с этим особую актуальность- приобретают вопросы изучения
структуры и биохимической функции белков и нуклеиновых кислот, в
частности ферментативной, гормональной, иммунологической; организа¬
ция производства важных для здравоохранения и народного хозяйства
кристаллических ферментов, витаминов, гормонов, антибиотиков, алкалои¬
дов и других физиологически активных веществ; получение структурно
измененных антител, токсинов и других белков, в которых необходимые
в лечебном отношении свойства сохранены, нежелательные же — устране¬
ны; создание методов превращения белковых (в частности бактериаль¬
ных) токсинов в безвредные антитоксины без уменьшения их антигенной
активности; разработка методов превращения патогенных вирусов в апа-
тогенные, пригодные для вакцинирования; интенсификация процессов
технологической переработки белковых веществ для пищевой промыш¬
ленности: мукомольной, хлебопекарной, молочной, сыроваренной, мясной,
рыбной, кожевенной, текстильной и некоторых других областей промыш¬
ленности.
Проблема возникновения и развития жизни занимает существенное
место в планах наших биохимиков.
Ряд существенных задач, смежных с биофизикой, цитологией и гене¬
тикой, также стоит перед биохимией. Здесь прежде всего возникает во¬
прос об организации комплексных исследований химизма наследственно¬
сти и, в связи с этим, роли белков, нуклеиновых кислот, липоидов, поли¬
сахаридов и различных протеидов в явлениях наследственности.
В работах наших биохимиков будет уделено большое внимание изуче¬
нию биохимических процессов, лежащих в основе нарушений физиологи¬
ческих функций организма, что, несомненно, будет способствовать созда¬
нию новых путей устранения патологических состояний. Будут разраба¬
тываться вопросы, связанные с выяснением механизма образования зло¬
качественных опухолей, что имеет важное значение для распознавания
ранней стадии возникновения раковых заболеваний, а также нахождения

ИДЕИ ЛЕНИНА НАХОДЯТ ПОДТВЕРЖДЕНИЕ В ВЫВОДАХ СОВРЕМЕННОЙ БИОХИМИИ 129
рациональных путей их профилактики и лечения. Несомненно также, что
разработка биохимии нервной системы и мышечной деятельности будет
иметь существенное значение для лечения многочисленных заболеваний,
начиная от различных нарушений функций нервной системы и кончая
заболеваниями сердца и кровеносных сосудов.
Проблема биологического действия ядерных излучений приобретает
все возрастающее значение. Это обусловлено, во-первых, применением
атомной энергии в научно-исследовательских работах, во-вторых, разви¬
тием атомной промышленности. Наряду с этим систематическое повыше¬
ние радиоактивности окружающей нас природы от продолжающихся
испытаний атомных и водородных бомб настоятельно требует форсирова¬
ния теоретических исследований по выяснению механизма действия ядер-
ного излучения на биологические объекты и разработки мер защиты от
поражающего действия излучения и лечения лучевой болезни.
Перед нашими биохимиками стоит задача расширения фронта науч¬
но-исследовательских работ по биохимии микроорганизмов. Это прежде
всего обусловлено тем, что микроорганизмы являются весьма богатым
источником для промышленного получения ферментов, стимуляторов ро¬
ста, бактериальных удобрений, а также единственным источником для
получения антибиотиков.
Весьма существенный вопрос как теоретического, так и практиче¬
ского значения возникает в связи с изучением проблемы фотосинтеза.
Очевидно, что в повышении продуктивности растениеводства важное ме¬
сто должны занимать вопросы химизма фотосинтеза с целью управления
этим природным процессом, что должно базироваться прежде всего на
создании условий, которые обеспечат повышение коэффициента использо¬
вания солнечной энергии.
Главной особенностью современного этапа развития биохимии являет¬
ся установление закономерностей и путей биосинтезов именно тех соеди¬
нений, которые выступают в качестве активных участников процессов
единого обмена веществ. Во всем этом выражается неизмеримое преиму¬
щество данного этапа в развитии естествознания перед первыми шагами
истории органического синтеза (например, синтез мочевины), которым
Ф. Энгельс придавал исключительно большое значение в научном, фило¬
софском плане.
Идя по пути широкого, смелого и творческого использования послед¬
них достижений физики и химии, биохимия вплотную подошла к познанию
глубинных процессов, лежащих в основе проявления жизнедеятельности,
к вскрытию тех закономерностей, которые характеризуют самые интим¬
ные процессы микромира живой природы.
В создании всей этой величественной картины биохимического миро¬
здания во многом мы обязаны влиянию преобразующих идей великого
Ленина.
Ленинские идеи для советских биохимиков, как и для других есте¬
ствоиспытателей, явились мощным оружием углубленного проникновения
в мир взаимосвязанных и взаимодействующих химических процессов био¬
логического обмена веществ; именно на этой почве возникли в нашей
стране плодотворные концепции, легшие в основу современной техниче¬
ской биохимии.
Философские выводы Ленина оказали также неоценимую помощь в
теоретическом, критическом осмысливании ряда ошибочных философских
обобщений, которые делались на разных этапах бурного роста нашей
науки.
9.	«Вопросы философии» № 5.

Идеи Ленина бессмертны!
Действительный член АМН СССР О. Б. ЛЕПЕШИНСКАЯ (член КПСС
с 1898 года)
В 1893 году, приехав из Перми в Петербург, я довольно скоро устано¬
вила связь с передовой революционной молодежью. Узнав об этом, Ленин
прислал ко мне одного товарища с предложением организовать студен¬
ческий кружок для изучения произведений Адама Смита, Рикардо, Маль¬
туса и 1-го тома «Капитала» Маркса. Мы горячо принялись за дело. Это
было начало большого пути, указанного Лениным. Кружок потом вошел
в петербургский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса».
В начале 1904 года, после побега из Минусинска, я приехала в Же¬
неву. Вскоре Лениным была создана там партийная школа для товари¬
щей, отъезжавших в Россию на нелегальную подпольную работу. Про¬
грамма курса Женевской школы была построена так, что практические
указания основывались на теоретических положениях марксистской ма¬
териалистической философии. Занятиями кружка, руководимого Лениным,
интересовались почти все политэмигранты-большевики, жившие тогда в
Женеве. Не будучи членом кружка, я посещала, хотя и не систематиче¬
ски, занятия. Однако то обстоятельство, что школа существовала почти
два года, а занятия проводились там, где я жила, дало мне возмож¬
ность прослушать все ленинские лекции. На занятиях ленинской партий¬
ной школы в Женеве я впервые узнала, каким замечательным педагоги¬
ческим даром обладал Владимир Ильич. Своим лекциям он всегда умел
придать живость и страстность. В спорах с политическими противниками
Ленин был жестким и беспощадным, а в партийной школе, среди слуша-
телей-большевиков, он превращался в терпеливого наставника. Когда кто-
нибудь из его учеников высказывал неверные, ошибочные суждения и
упорствовал в них, Ильич мягко, с большим тактом снова и снова разъ¬
яснял сущность вопроса, находил удачные примеры и в конце концов вы¬
водил заблуждавшегося на правильный путь. Поэтому никто не стеснял¬
ся высказывать свое мнение, спорить с ним.
Аудитория нашей большевистской школы в Женеве была разношерст¬
ной. Были в ней интеллигенты, люди с хорошей теоретической подготов¬
кой, с образованием; были и простые рабочие, для которых приходская
школа являлась единственным «университетом». Умелыми педагогически¬
ми приемами Ленин вызывал интерес к лекциям у каждого слушателя.
Он учил выражать мысль четко и понятно, сам чутко улавливал каждую
правильную мысль, подсказанную здоровым пролетарским инстинктом
рабочего. Туманно выраженной кем-либо из слушателей мысли Ленин
придавал четкость и ясность. Рабочий в таких случаях обрадованно гово¬
рил: «Вот, вот, это я и хотел сказать!».
На всех, кто слушал тогда Ленина, занятия в этой школе оказали глу¬
бокое влияние. Мы получили там крепкую теоретическую закалку и проч¬
но усвоили идейные основы большевизма. Что касается меня, то в ленин¬
ской Женевской школе я получила еще и другую, особую подготовку. За¬
нимаясь в университете и изучая там естественные науки, я постоянно

ИДЕИ ЛЕНИНА БЕССМЕРТНЫ
131
сталкивалась с разнообразными проявлениями идеалистических воззре¬
ний. На занятиях Ленин знакомил нас с различными сторонами филосо¬
фии и естествознания, благодаря чему мне становилась яснее сущность
идеалистических теорий, а знакомство с философией диалектического ма¬
териализма помогло правильнее освоить естественнонаучные дисциплины,
сделало меня энтузиасткой материалистического естествознания.
С большим воодушевлением Ленин говорил нам, его слушателям в
Женевской школе, о сущности марксистской диалектики. Он постоян¬
но подчеркивал, что диалектика Гегеля резко отличается от диалектики
Маркса и Энгельса. Диалектический метод Маркса не только противо¬
положен гегелевской диалектике, как диалектике идеалистической; он
противоположен также метафизической концепции развития.
В научных исследованиях естествоиспытателям-марксистам впо¬
следствии на каждом шагу приходилось сталкиваться с явлениями диа¬
лектического развития в природе и часто бороться с метафизическим
взглядом на эти явления.
Какой должна быть современная точка зрения диалектических мате¬
риалистов на естествознание? Какое значение имеет диалектико-материа¬
листический метод для естественных наук?
Каждый естествоиспытатель должен особенно близко воспринять
ленинское положение о том, что, с точки зрения диалектики, отвле¬
ченной истины нет, что истина конкретна и в ней все зависит от обстоя¬
тельств, времени и места. Этот тезис диалектики имеет особенно важное
практическое значение для естествоиспытателя. Он заставляет каждого
исследователя не забывать об окружающей конкретной обстановке, в
которой находится в момент исследования тот или иной объект наблю¬
дения, то или иное изучаемое явление природы, и учитывать влияние
этой обстановки на объект.
Ленин учит, что знание законов диалектики заставляет следовать
диалектической логике, а не формальной и сосредоточивать внимание на
том, что все изменяется, уничтожается и возрождается, но уже в но¬
вой плоскости, в новой формации. Этот процесс существует в природе
объективно, вне нашего сознания, но мы должны его в своей исследо¬
вательской работе осознать, чтобы лучше понимать природные явления,
законы и в дальнейшем, опираясь на них, изменять мир.
Книга Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» учит, что вся¬
кая идеалистическая идея в естествознании есть клевета на природу, есть
попытка «навязать» природе, «внести в нее» не свойственный ей, лишен¬
ный естественного основания «закон». Идеалистические домыслы в есте¬
ствознании означают нежелание понимать природу такой, какова
она есть в действительности, и вздорное желание «прибавить» к ней
идеалистические выдумки. Например, всякого рода расовые теории
представляют собой именно такого рода нелепые идеалистические вы¬
вихи в естествознании.
Конечно, возникновение всех этих и подобных идеалистических до¬
мыслов в естествознании имеет определенные социальные причины.
Ленин ясно объяснил, почему естественноисторические теории, опроверг¬
нувшие старые предрассудки теологии, наталкиваются на бешеный отпор
ученых, связанных с реакционными классами современного общества.
Империалистической буржуазии, взявшей ныне на свое идеологиче¬
ское вооружение религию, мистику, идеалистическое мировоззрение, не¬
навистны не только марксистско-ленинское учение об обществе, но и
всякие диалектико-материалистические теории в естествознании. Им¬
периалисты щедро оплачивают поэтому своих ученых лакеев, вливаю¬
щих в естественные науки яд идеалистического мракобесия. Идеалисти¬
ческие теории, развиваемые ныне в ряде естественных наук буржуаз¬
ными учеными, крайне необходимы империалистическому миру, посколь¬
ку они содействуют укреплению и распространению идеалистической,

132
О. Б. ЛЕПЕШИНСКАЯ
буржуазной идеологии. Тем более ценятся современной буржуазией идеа¬
листические теории в биологии, вроде расовых теорий, которые «на¬
учно обосновывают» господство империалистических держав над от¬
сталыми и колониальными странами и укрепляют власть буржуазии, от¬
влекая энергию масс от борьбы против поработителей и подлинных клас¬
совых врагов, затемняя сознание масс, отравляя его ядом всякого рода
расовой дискриминации, религиозной покорности господствующему экс¬
плуататорскому классу, идеологией «непротивления злу» и т. д.
Идеалистическая методология и основанные на ней теории наносят
огромный вред естествознанию.
Ленин учит, что подлинно научные теории в естествознании выра¬
стают из объективного познания природы. Об этом же говорил и Энгельс,
подчеркивая, что задача заключается не в том, чтобы внести диалекти¬
ческие законы в природу, а в том, чтобы найти их в ней и из нее их раз¬
вить.
Это высказывание Энгельса означает, что ученые не могут по своему
произволу создавать законы науки. Они могут лишь открыть, найти в
природе присущие ей диалектические законы.
Но не противоречит ли это известному положению Маркса в его те¬
зисах о философии Фейербаха: «Философы лишь различным образом
объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его»? Это по¬
ложение Маркса — одна из основных идей творческого марксизма. Одна¬
ко Маркс отнюдь не призывает к тому, чтобы изменить или отменить за¬
коны природы. Марксизм-ленинизм призывает к изучению и познанию
законов природы и общественного развития не для того, чтобы их «отме¬
нить», а чтобы учитывать их в сознательных действиях людей, использо¬
вать их в общественных интересах.
Борясь с идеалистическими, субъективистскими взглядами народни¬
ков, В. И. Ленин указывал, что великой заслугой Дарвина в области
естествознания и Маркса в области общественных наук было глубоко
обоснованное утверждение объективного момента познания, решительное
отрицание идеалистического субъективизма в науке, не допускающего,
по сути дела, никакого предвидения и обрекающего ученых блуждать в
хаосе случайностей и утопических фантазий.
Ленин писал: «Как Дарвин положил конец воззрению на виды жи¬
вотных и растений, как на ничем не связанные, случайные, «богом создан¬
ные» и неизменяемые, и впервые поставил биологию на вполне науч¬
ную почву, установив изменяемость видов и преемственность между ни¬
ми,— так и Маркс положил конец воззрению на общество, как на ме¬
ханический агрегат индивидов, допускающий всякие изменения по во¬
ле начальства (или, все равно, по воле общества и правительства), воз¬
никающий и изменяющийся случайно, и впервые поставил социологию
на научную почву, установив понятие общественно-экономической фор¬
мации, как совокупности данных производственных отношений, устано¬
вив, что развитие таких формаций есть естественно-исторический про¬
цесс» (Соч., т. 1, стр. 124—125).
Учение Дарвина о развитии в природе было воспринято передовы¬
ми русскими учеными как идейное зн?мя борьбы против всяческого идеа¬
лизма и поповщины в науке. Русские ученые второй половины прошло¬
го века заново переработали ряд разделов естествознания в духе дар¬
виновского эволюционного учения.
Молодым русским марксистам после усвоения основ марксизма, в
частности в ленинской школе в Женеве, доставляло огромное удовлетво¬
рение знакомство с развитием материалистических идей наших передо¬
вых естествоиспытателей. Они старались уяснить себе ряд методоло¬
гических проблем, важных для естествознания, в том числе и пробле¬
му взаимоотношения между частью и целым. В Женевской ленинской
школе возникал вопрос: является ли всякий организм «суммой определен-

ИДЕИ ЛЕНИНА БЕССМЕРТНЫ
133
ных величин, или клеток», как это утверждает Вирхов? Сейчас уже всем
известно, что организм — это сложнейшее целое, все части которого на¬
ходятся в теснейшей взаимозависимости, и не учитывать эту причинную
зависимость, изучать часть, оторвав ее от целого,— это означает изучать
предмет вне времени и пространства, вне зависимости от окружающей
среды. Это значит изучать предмет не диалектически, а метафизически.
Можно рассматривать тот или иной предмет, ту или иную часть целого
организма как отдельную систему, изучать закономерности, по которым
развивается данная система, но выводы будут не те, какие должны по¬
лучиться при изучении предмета как части целого. При изучении ча¬
сти надо не забывать, что ее собственные законы саморазвития зави¬
сят и изменяются под влиянием окружающей среды и организма в це¬
лом. Стало ясно, что необходимо, изучая часть организма, учитывать
состояние организма в целом и влияние его состояния на изучаемую
часть.
Кроме того, мы должны изучать предмет или явление в его движе¬
нии, в его развитии. Но означает ли это, что диалектика не признает
равновесия, относительного покоя? Ленин показал нам всю несостоя¬
тельность этого предположения. Равновесие неотделимо от движения.
«Возможность относительного покоя тел,— учит Энгельс,— возможность
временных состояний равновесия является существенным условием диф¬
ференцирования материи и тем самым существенным условием жизни»
(«Диалектика природы», стр. 195).
В живом организме мы наблюдаем непрерывное движение не толь¬
ко всех мельчайших частиц его, но также и более крупных органов, имею¬
щее своим результатом во время нормального периода жизни постоян¬
ное равновесие всего организма, пребывающего, однако, всегда в движе¬
нии; мы наблюдаем живое единство движения и равновесия.
Энгельс подчеркивал, что каждая клетка в каждое мгновение своей
жизни тождественна сама с собой и в то же время отличается от самой
себя, благодаря дыханию, образованию и отмиранию клеток, благодаря
процессу циркуляции. Следовательно, любой организм, с одной сторо¬
ны, есть непрерывное движение, каждую минуту в нем происходят изме¬
нения в каждой его клетке, в каждом из органов, и в то же время, с
другой стороны, он обладает определенными постоянными качества¬
ми, по которым один организм всегда можно легко отличить от друго¬
го, выделить его из системы организмов. Высказывания Энгельса и Ле¬
нина помогли мне ясно осознать единство динамики и статики, движения
и покоя. Это диалектическое положение оказалось крепким оружием в
борьбе против некоторых не в меру «диалектических» естествоиспытате¬
лей, не видевших единства динамики и статики, ставивших знак равен¬
ства между диалектикой и динамикой.
Непонимание того, что диалектика не отрицает статики, а признает
ее как необходимую форму движения в развитии организма, что динамику
нельзя приравнивать к диалектике, приводит к отрицанию клетки как ре¬
ально существующей действительности. Мы видим здесь пример того, как
методологически неправильная точка зрения отражается и на практике,
как исследователь приходит к ошибочным выводам, что клетку не нужно
изучать, «клетку долой», ее нет, а есть только «состояние».
Недалеко мы уйдем, если не будем изучать клетку и все закономер¬
ности ее развития, закономерности ее взаимоотношений со всеми други¬
ми неклеточными образованиями.
Признание только динамики и отрицание статики в конце концов
приводят к идеализму, так как, с этой точки зрения, оказывается, что
какая-то «сверхъестественная сила» «создает» вещество, материю.
Но признание только статики, как это делают метафизики, приводит'
к отрицанию изменчивости, к отрицанию происхождения видов, теории

134
О. Б. ЛЕПЕШИНСКАЯ
эволюции Дарвина и к признанию поповского лозунга: «Так было, так
есть и так будет».
В. И. Ленин в Женевской школе ставил также и вопрос о случай¬
ности и необходимости. Как естествоиспытатели должны понимать и
оценивать случайность и необходимость? Все ли в природе протекает с
определенной необходимостью или немалую роль играет и случайность?
И какова взаимосвязь между этими двумя категориями?
Мы знаем хорошо, что в курином яйце, если оно оплодотворено,
с неизбежной необходимостью при нормальных условиях происходит раз¬
витие цыпленка, а в утином — утенка.
Но на пути развития в яйце цыпленка или утенка может встретить¬
ся ряд случайностей, при наличии которых яйцо или совершенно не
разовьется и не даст новой жизни, или даст иное направление в разви¬
тии, в результате которого может получиться та или иная неправиль¬
ность, уродство. Эти случайности приходится учитывать, выяснять их
причины.
Мы видим, что случайность имеет значение в развитии организма,
случайность имеет значение и в ходе общественных отношений и в про¬
цессе мышления.
Не означает ли это, что все случайно, даже закономерности случай¬
ны, как это утверждают некоторые философы? На основе учения Ленина
мы убедились, что это далеко не так.
В высокой степени будет неправильным считать все случайным. Если
бы действительно все было случайным, то тогда конец науке, нельзя
было бы установить ни одной закономерности и можно было бы
ждать самых причудливых явлений. При наличии только случай¬
ных явлений нельзя было бы рассчитывать стать властелином над явле¬
ниями природы, и Маркс был бы не прав, говоря, что «философы лишь
различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы из¬
менить его». Как можно изменять мир, если в нем нет никаких законов,
все непонятно, все случайно и не может быть нами изменено?
Так же неправильно и положение механистов, что случайностей со¬
всем нет и все является «неизбежной необходимостью». Такая точка
зрения приводит к фатализму, к вере в судьбу, «в предопределение божье».
Случайность и необходимость взаимно переплетаются, и это взаимо¬
действие является закономерным. Случайность вплетается в закономерно
протекающее явление, она может дать отклонение, дать другое на¬
правление ходу развития, без этой случайности явление развивалось
бы иначе.
Случайность и необходимость не исключают друг друга, но взаимо¬
действуют. Всякая закономерность включает в себя необходимость и
случайность, и всякий исследователь в своих работах должен учитывать
влияние случайности на изменение закономерности. Закономерность и
случайность представляют неразрывно связанное единство, одно из про¬
явлений закона единства противоположностей. Ленин учил нас, что
вкратце диалектику можно определить как учение о единстве противо¬
положностей.
В ленинской школе в Женеве я поняла, какое огромное значение
имеет для естествоиспытателя диалектико-материалистическая методо¬
логия.
Иные естествоиспытатели склонны высокомерно третировать вопро¬
сы методологии естественнонаучного исследования, как нечто им ненуж¬
ное, «наносное» по отношению к «чистому естествознанию». Такие
сторонники «чистой науки» хотели бы вовсе отвергнуть всякую связь есте¬
ствознания с философией. Но такая позиция естествоиспытателей в отно¬
шении философии совершенно не нова. Все дело в том, что всегда есте¬
ствоиспытатели — противники передовой философии были в плену у са¬
мых вульгарных и отсталых философских теорий. Замечательно писал

ИДЕИ ЛЕНИНА БЕССМЕРТНЫ
135
по этому поводу Ф. Энгельс: «Естествоиспытатели воображают, что они
освобождаются от философии, когда игнорируют или бранят ее. Но так
как они без мышления не могут двинуться ни на шаг, для мышления
же необходимы логические определения, а эти определения они не¬
осторожно заимствуют либо из ходячего теоретического достояния так
называемых образованных людей, над которым господствуют остатки
давно прошедших философских систем, либо из крох обязательных
университетских курсов по философии (что приводит не только к отры¬
вочности взглядов, но и к мешанине из воззрений людей, принадлежа¬
щих к самым различным и по большей части самым скверным школам),
либо из некритического и несистематического чтения всякого рода фи¬
лософских произведений,— то в итоге они все-таки оказываются в плену у
философии, но, к сожалению, по большей части — самой скверной; и
вот ,люди, особенно усердно бранящие философию, становятся рабами
самьЬс скверных вульгаризированных остатков самых скверных философ¬
ских систем» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XIV, стр. 415).
Мы крепко усвоили положение марксизма-ленинизма о том, что тео¬
рия может дать движению уверенность, силу ориентировки и понимание
внутренней связи возникающих явлений.
Марксистско-ленинская теория имеет громадное значение для есте¬
ствознания. Она помогает естествоиспытателям ориентироваться в явле¬
ниях природы, понять внутреннюю связь между ними, понять связь явле¬
ний и предметов с внешней средой, понять процессы развития в при¬
роде. Это учение помогает исследователю предвидеть возможные из¬
менения в природе, строить те или иные гипотезы и предположения, про¬
верять их и превращать гипотезу в закон науки.
Учась у Ленина, мы поняли: чтобы сознательно и продуктивно ве¬
сти научно-исследовательскую работу, необходимо уметь предвидеть,
уметь ставить научно обоснованную гипотезу, проблему, а этому прекрас¬
но может помочь теория марксизма-ленинизма.
Теория марксизма-ленинизма учит исследователя целеустремленно¬
сти в работе, помогает понять, что отрыв теории от практики (и наобо¬
рот) делает работу бесполезной и мертвой.
В наших исследованиях удалось доказать существование оболочек
у животных клеток, а также их изменчивость под влиянием внешней
среды и возрастную изменчивость. Эти факты и явления до сих пор все¬
ми учеными отрицались. А ныне нет ни одного ученого, который бы от¬
рицал существование оболочек у животных клеток и их изменчивость.
С возрастом оболочки клеток уплотняются, тем самым понижается об¬
мен веществ и жизнедеятельность всего организма. Изучение влияния
внешней среды на уплотнение оболочек и действие на них различных
химических факторов привели к заключению, что под влиянием раство¬
ра двууглекислого натрия оболочки клеток разрыхляются, поверхность
их соприкосновения с внешней средой увеличивается, обмен веществ по¬
вышается, жизнедеятельность возрастает; оболочки молодеют. Отсюда
вывод: найден один из методов борьбы со старостью.
Н. С. Хрущев на последнем пленуме ЦК КПСС говорил, что та
теория ценна, которая освещает вопросы практики. Этим указанием долж¬
ны руководствоваться все, кто изучает в важнейших областях науки
теоретические вопросы. Теория развития оболочек и влияния на них внеш¬
ней среды освещает практический вопрос по борьбе со старостью.
Руководствуясь учением диалектического материализма, мы стали
изучать развитие клеток. Оказалось, что клетки, разрушаясь, дают жи¬
вое вещество, а это последнее дает в своем развитии новые клетки *. Ока¬
залось, что при делении клеток происходит не просто разделение на две
равные клетки — процесс, которым метафизики объясняют вечное суще-
1 Анализ понятия «живое вещество» дал в статье, опубликованной в журнале
«Вопросы философии» № 3 за 1957 год.

136
О. Б. ЛЕПЕШИНСКАЯ
ствование, бессмертие клеток,— в действительности же при делении про¬
исходит образование новых клеток путем развития их из живого вещест¬
ва материнской клетки. Следовательно, одна клетка — дочерняя, моло¬
дая, другая — материнская, старая. Материнская не вечно живет, а уми¬
рает так же, как и молодая со временем стареет и тоже умирает. Таким
образом, утверждение метафизиков, что клетки живут вечно, потерпело
поражение. Зарождение дочерней клетки в недрах материнской с последу¬
ющей поляризацией на различные типы клеток показано в работах нашей
лаборатории.
Учение о происхождении клеток из живого вещества освещает целый
ряд практических вопросов как в медицине, так и в сельском хозяйстве.
Изучение развития клеток из живого вещества в процессе регенерации
клеток подтвердило, что в процессе заживления ран масса клеток раз¬
рушается и образуется живое вещество. Последнее в своем развитии дает
новые клетки, и в зависимости от среды развития — клетки различно¬
го качества.
* * *
Мы вступили в период развернутого строительства коммунизма. Не¬
бывалую еще в истории развития человеческого общества программу
роста промышленности, сельского хозяйства и благосостояния трудящих¬
ся масс принял XXI съезд нашей Коммунистической партии. Выполнение
этой программы в короткий, семилетний срок — это гигантский шаг к
коммунизму. В этот короткий срок мы должны создать обилие продуктов
для еще более полного удовлетворения быстро растущих потребностей
строителей коммунизма.
Наша советская биологическая наука, вооруженная учением Мар¬
кса — Ленина, должна и может сделать свой большой вклад в разреше¬
ние этих задач, вклад, который колоссально приблизит срок построения
коммунизма.
Диалектический материализм — это учение, которое не только помо¬
гает при анализе теоретических проблем, но является необходимым руко¬
водством и при разрешении практических вопросов во всех отраслях про¬
изводства, в медицине и в сельском хозяйстве.
Необходимо изучать марксизм-ленинизм и особенно тщательно кни¬
гу В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм».

Значение книги В. И. Ленина
для критики «математического»
идеализма
Г. И. РУЗАВИН
Гениальный труд В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм»
является блестящим образцом применения марксистской диалектики к
анализу развития естествознания за целую историческую эпоху.
Процесс развития естествознания за полвека, прошедшие после вы¬
хода книги В. И. Ленина, полностью подтвердил глубокие идеи ленин¬
ского труда. В наши дни значимость труда В. И. Ленина для научного
познания природы все в большей степени возрастает.
Если в конце XIX века революция в естествознании и возникший
на ее основе кризис ограничивались в основном областью физики, то
теперь эта революция захватывает все новые отрасли науки, а кризис
методологических основ естествознания продолжает углубляться. По мере
углубления этого кризиса усиливаются попытки идеалистического истол¬
кования новейших данных науки.
В настоящей статье делается попытка применить идеи В. И. Ленина,
развитые им в V главе книги «Материализм и эмпириокритицизм», для
критики «математического» идеализма.
§ 1. Кризис оснований математики в начале XX века и его причины
Первые симптомы надвигающегося кризиса оснований математики
относятся еще к концу XIX века, к тому времени, когда были обнаружены
противоречия и парадоксы в теории множеств. Однако в явной форме этот
кризис выступает лишь в первое десятилетие нашего века.
Кризис оснований математики нельзя рассматривать как случайное
и изолированное явление. Наоборот, он тесно связан с общим кризисом
науки в условиях империализма и представляет закономерный продукт
эпохи. Впервые глубокий анализ этого кризиса дал, как известно,
В. И. Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме». В период, когда
В. И. Ленин писал свою работу, о кризисе оснований математики не было
еще речи, хотя парадоксы, возникшие на базе теории множеств, в то время
уже обсуждались.
Поскольку главное внимание ученых того времени было приковано к
вопросам, связанным с новейшей революцией в физике, постольку
и В. И. Ленин ставил своей задачей дать прежде всего гносеологический
анализ открытий, сделанных в физике.
Анализируя причины кризиса физики, В. И. Ленин особо указывает,
что распространению идеализма в этой науке немало способствовало
неправильное понимание сущности процесса математизации физики.
«Крупный успех естествознания, приближение к таким однородным и
простым элементам материи, законы движения которых допускают мате¬
матическую обработку,— отмечает В. И. Ленин,— порождает забвение ма¬
терии математиками» (Соч., т. 14, стр. 294).

138
Г И, РУЗАВИН
«Материя исчезает, остаются одни уравнения»,— таково типичное
выражение махистского извращения роли математики в физике.
В. И. Ленин вскрыл, что возможность возникновения кризиса и идеали¬
стических шатаний в науке порождается самим прогрессом науки.
Однако эта возможность превращается >в действительность лишь при опре¬
деленных социальных условиях. В буржуазном обществе, раздираемом
непримиримыми классовыми противоречиями, идеалистические ошибки
некоторых ученых оказываются ценной находкой для всякого рода реак¬
ционеров, цепляющихся за эти выводы для поддержания пошатнувшегося
господства правящих классов.
В. И. Ленин убедительно показал, как реакционеры, начиная от фи¬
деистов и кончая имманентами, воспользовались новейшими открытиями
в физике для защиты и пропаганды идеализма. «Герман Коген,— отмечает
В.	И. Ленин,— восторгающийся... идеалистическим духом новой физики,
доходит до того, что проповедует введение высшей математики в школы—
для ради внедрения в гимназистов духа идеализма, вытесняемого нашей
материалистической эпохой» (Соч., т. 14, стр. 294)- Все это показывает,
что кризис науки в буржуазных странах обусловливается прежде всего
социальными причинами. Находясь под влиянием господствующей идеа¬
листической философии, многие буржуазные ученые в период, когда в
науке происходит пересмотр основных ее понятий, начинают поворачивать
к идеализму. В новых понятиях и теориях они перестают видеть снимки
с материальной действительности и начинают расценивать их всего-на¬
всего как удобные символы.
Переходя к характеристике кризиса оснований математики, следует
с самого же начала заметить, что этот кризис в сравнении с кризисом фи¬
зики отличается некоторыми особенностями. Однако особенности эти
касаются не самого главного и основного. Главное здесь состоит в том,
что кризис оснований математики, как и кризис физики, представляет
кризис философских, методологических основ этой науки и по¬
этому имеет с ним ряд общих черт. Как и кризис физики, кризис осно¬
ваний математики возник из-за несоответствия ее нового фактического
содержания прежней ограниченной методологии.
Новейшие достижения математической мысли, связанные с развитием
таких глубоких теорий математики, как абстрактная теория множеств,
теория групп, неевклидовы геометрии и другие, могли быть правильно
поняты и оценены только с позиций материалистической диалектики.
Однако для большинства буржуазных ученых эта диалектика, по образ¬
ному выражению В. И. Ленина, была книгой за семью печатями. Не зная
диалектики, многие математики оказались неспособными правильно оце¬
нить новейшие результаты своей науки и скатились здесь к идеализму.
К этому следует добавить, что идеалистические взгляды в математике
и до возникновения кризиса имели в ней довольно широкое распростране¬
ние. Если в физике подавляющее большинство ученых в XIX веке при¬
держивалось стихийно-материалистических установок, то в математике
еще в середине прошлого века ряд видных ученых склонялся к идеализму.
Достаточно будет указать здесь на Л. Кронекера, считавшего целые числа
творением самого господа бога, или основателя теории множеств Г. Кан¬
тора, который в «обосновании» теории бесконечных множеств обращался
к могуществу «творца».
Начиная со второй половины прошлого века идеалистические взгля¬
ды в математике получали все большее распространение. В этот период
возникали или получали дальнейшее развитие наиболее глубокие теории
и методы математики. Благодаря этим теориям математика получила воз¬
можность исследовать более общие закономерности количественных отно¬
шений материального мира. В результате этого ее методы оказываются
прекрасным инструментом изучения количественных зависимостей в есте¬
ствознании.

ЗНАЧЕНИЕ КНИГИ В. И. ЛЕНИНА ДЛЯ КРИТИКИ «МАТЕМАТИЧЕСКОГО» ИДЕАЛИЗМА 139
' Но наряду с этим значительно возрастает также абстрактность
самой математики.
: Чтобы исследовать количественные отношения и пространственные
формы в чистом виде, необходимо, как указывает Энгельс, «совершенно
отделить их от их содержания, оставить это последнее в стороне как нечто
безразличное; таким путем мы получаем точки, лишенные измерений, ли¬
нии, лишенные толщины и ширины, разные а и б, х и у, постоянные и пе¬
ременные величины» («Анти-Дюринг», 1957, стр. 37).
Математическая абстракция поднималась на все более высокую сту¬
пень в зависимости от уровня развития науки и общественной практики
своей эпохи. Если на первой ступени математика сначала отвлекалась от
качественного содержания вещей и явлений, а затем от конкретного
количественного значения величин, то теперь она отвлекается также и от
конкретного содержания самих количественных отношений между объек¬
тами. Действительно, когда в арифметике говорят о числе, то при этом
абстрагируются от конкретной природы сосчитанных предметов. На вто¬
рой ступени математической абстракции, связанной с созданием буквен¬
ной символики, отвлекаются и от определенных, конкретных чисел
и говорят о числах вообще, обозначая их соответствующими символами.
На третьей ступени абстракции переменными становятся не только
величины, но и сами операции и отношения между ними. Современная
математика абстрагируется теперь и от конкретной природы рассматри¬
ваемых объектов и от конкретного содержания отношений между ними.
В соответствии с этим она рассматривает теперь и аксиомы геометрии
и операции алгебры как формы, допускающие различные конкретные
интерпретации.
Возросшая абстрактность сама по себе означает более глубокое про¬
никновение математики в сущность количественных отношений материаль¬
ного мира и свидетельствует о ее силе. Но в ней же состоит и слабость ма¬
тематики. Действительно, если возможность идеализма дана, как указы¬
вает В. И. Ленин, уже в элементарной абстракции, то вполне ясно, что в
абстракциях современной математики, находящихся на более высоких сту¬
пенях развития, эта возможность отрыва от действительности может
произойти всего проще и скорее. Поэтому идеализм на почве математики
может возникнуть гораздо легче, чем в других науках. Не случайно по¬
этому идеалистические взгляды в математике получили особенно широкое
распространение именно в связи с развитием новых, более абстрактных
ее теорий. Создание абстрактной теории множеств, возникновение раз¬
личных неевклидовых геометрий, истолкование аксиом геометрии как
форм, допускающих различные конкретные интерпретации, возникновение
различных алгебр — все это и породило у ряда математиков сомнения
в объективной ценности теорий математики. Действительно, ошибки ряда
ученых, связанные с развитием новых, более абстрактных частей мате¬
матики, коренятся именно в том, что они сбиваются здесь с правильного
пути в силу неверного решения таких методологических вопросов, как
вопрос о связи единичного и общего, чувственного и рационального,
конкретного и абстрактного. Так, например, некоторые ученые пришли
к ошибочным взглядам на сущность аксиом новой геометрии именно по
той причине, что не стали замечать связи, существующей между аксиома¬
тикой Евклида и аксиоматикой Гильберта. Вместо того чтобы рассматри¬
вать последнюю как дальнейшее обобщение первой, они начисто отрывают
их друг от друга. Так, например, Л. Неймейер в своей статье «О сущности
геометрии» хотя и признает роль опыта в возникновении геометрии, тем
не менее отказывается видеть за ее аксиомами какое-либо объективное
содержание, «...аксиомы,— пишет он,— не являются ни законами приро¬
ды, ни синтетическими суждениями. Они являются чисто аналитическими
и как таковые абсолютно действительны» (L. Neymeyer «Das Wesen
der Geometrie». «Studium General», Heft 5, 1957, S. 292).

140
Г. И. РУЗАВИН
Неправильное понимание сущности аксиоматического метода немало
способствовало распространению идеализма в математике. В аксиомати¬
чески построенных теориях интересуются главным образом исследова¬
нием того, как можно строго логически развить данную теорию из исход¬
ных предпосылок. При этом легко может возникнуть иллюзия, что разви¬
тие математики определяется будто бы лишь совокупностью наперед
заданных аксиом и дальнейшее обращение к действительности является
совершенно бесполезным делом. Такие выводы как раз и были сделаны
из аксиоматики представителями формалистического направления в ма¬
тематике.
Резюмируя сказанное, можно заключить, что именно рост абстракт¬
ности современной математики и тесно связанное с этим возрастание
роли формальных методов исследования послужили одной из важнейших
гносеологических предпосылок возникновения «математического»
идеализма.
Другая причина, способствовавшая возникновению «математическо¬
го» идеализма,— это проблема бесконечности, проблема, которая
встала во весь рост перед математиками в связи с обоснованием анализа
бесконечно малых. Сами математики признают, что большинство труд¬
ностей обоснования современной математики связано именно с этой
проблемой. Корни современного кризиса математики, указывает Гильберт,
гнездятся в том, что ложное понятие бесконечности еще не вполне изгна¬
но из математики. И Гильберт ставил своей задачей освободить матема¬
тику от употребления понятия бесконечного. «...Выводы, содержащие
бесконечное,— писал он,— должны быть вообще заменены конечными
процессами, дающими в точности те же результаты, то есть позволяющими
проводить тот же ход доказательства и применять те же методы для
получения формул и теорем» («Основания геометрии», 1948,
стр. 339—340). Однако вся история развития анализа бесконечно малых
свидетельствует о том, что попытки сведения бесконечного к конечно¬
му всегда приводили к трудностям и неразрешимым противоречиям.
Так, например, когда в первый период развития математического анали¬
за бесконечно малые рассматривали как величины ставшие, или, как
принято теперь говорить, актуальные, то неминуемо наталкивались здесь
на непреодолимые логические трудности. Действительно, если мы вообра¬
зим себе площадь какой-либо плоской фигуры, состоящей из таких беско¬
нечно малых полосок, не имеющих ширины, то будет непонятно, каким
образом из них может быть образована площадь конечной величины.
Следовательно, рассмотрение бесконечно малых величин как ставших,
актуальных, а не как становящихся ведет к тому, что процессы в области
конечного и бесконечного становятся чуждыми друг другу. Связывающая
их цепь в этом случае оказывается разомкнутой, и само исчисление
бесконечно малых приобретает какой-то мистический характер. Не слу¬
чайно поэтому Маркс в своих «Математических рукописях» характери¬
зует этот период развития анализа как период мистического дифферен¬
циального исчисления. И хотя уже во времена Ньютона и Лейбница
указанная точка зрения на бесконечность приводила к ряду неразреши¬
мых трудностей, однако в связи с громадными успехами новой математики
и всего математического естествознания на них просто-напросто не обра¬
щали внимания.
Только в начале XIX века Коши удалось с помощью теории пределов
формально-логически обосновать действия над бесконечно малыми вели¬
чинами. В теории пределов бесконечно малая величина рассматривается
уже не как готовая, ставшая величина, а как величина становящая¬
ся. С этой точки зрения, площадь плоской фигуры уже нельзя больше
считать состоящей из полосок, не имеющих ширины. Эта площадь теперь
определяется как предел суммы бесконечно большого числа бесконечно
малых полосок, безгранично убывающих по своей ширине.

ЗНАЧЕНИЕ КНИГИ В. И. Л ЕНИНА. ДЛЯ КРИТИКИ «МАТЕМАТИЧЕСКОГО» ИДЕАЛ ИЗМ А141
Постепенно, однако, выяснилось, что и теория пределов не дает ана¬
лизу окончательного логического обоснования. В 1848 году чешский уче¬
ный Б. Больцано в своей книге «Парадоксы бесконечного» вновь выдви¬
гает идею актуальной бесконечности для обоснования математического
анализа. В дальнейшем идеи Больцано были более последовательно раз¬
виты виднейшим немецким математиком Г. Кантором. Созданием теории
множеств Кантор заложил основы для теоретико-множественного обосно¬
вания анализа. Благодаря работам Фреге, Дедекинда и Кантора актуаль¬
но-бесконечное, как образно выразился Гильберт, было возведено на
трон и наслаждалось временем своего высшего триумфа. После работ
Кантора математикам казалось, что «грандиозное здание анализа при¬
обретает несокрушимую крепость, оказываясь прочно заложенным и
строго обоснованным во всех своих частях» (Г. Вейль «О философии
математики».	1934,	стр.	16).
Однако уже при жизни Кантора в теории множеств были выявле¬
ны противоречия и парадоксы, которые с течением времени не только
не удалось устранить, но число их продолжало возрастать.
В качестве примера мы приведем лишь один парадокс Рассела —
Цермело (см. С. К. Клин и «Введение в метаматематику». М. 1957,
стр. 40). Рассмотрим множество всех множеств, не содержащих себя в
качестве своего элемента. Опрашивается: является ли это множество
элементом самого себя? Если мы сделаем такое допущение, то придем
к противоречию. Действительно, наше множество, будучи элементом
множества всех множеств, не содержащих себя в качестве элемента,
также не должно содержать себя в качестве элемента. С другой стороны,
допущение о том, что указанное множество не является элементом самого
себя, опять-таки приводит к противоречию, так как множество всех
множеств должно содержать себя в качестве элемента. По признанию
Гильберта, опубликование этого парадокса оказало на математический
мир прямо-таки катастрофическое действие. Перед лицом этих парадо¬
ксов, указывает он, Дедекинд и Фреге фактически отказались от своей
точки зрения и очистили поле битвы. На учение Кантора с разных сторон
были произведены бурные нападки. Единство в понимании многих прин¬
ципиальных вопросов математики было утрачено. Среди математиков
начался разброд, возникли различные школы, каждая из которых по-сво¬
ему стала решать вопросы обоснования математики. Эти расхождения
в конце концов вылились в кризис оснований математики. Первыми заго¬
ворили об этом кризисе интуиционисты (Брауэр, Вейль), которые пыта¬
лись найти выход из него на путях субъективного идеализма и априо¬
ризма. «...Противоречия в пограничных частях математики,— указывал
Г. Вейль в 1921 году,— следует рассматривать как симптомы некоторого
неблагополучия всей этой науки, в противоречиях этих открыто высту¬
пает то, что скрывается внешне блестящим и крепким видом математи¬
ческого здания, выступает именно внутренняя непрочность фундамента, на
котором покоится вся постройка» («О философии математики», стр. 92).
Разные школы «математического» идеализма предлагают разные
пути и способы преодоления этого кризиса. Однако все эти попытки
предпринимаются буржуазными учеными с позиций идеалистической фи¬
лософии. Одни школы ищут выхода из противоречий и парадоксов теории
множеств в дальнейшей формализации математики, другие, убедившись
в ограниченности формально-логических методов обоснования, удари¬
лись в субъективизм и иррационализм. С позиций идеализма и метафи¬
зики все эти школы решают и проблему бесконечности.
Формалисты и логицисты, выдвигая в качестве единственно допусти¬
мой в математике только бесконечность актуальную, не могут правильно
объяснить, почему современная математика оказывается применимой к
исследованию переменных величин, то есть к изучению процессов. Интуи¬
ционисты. настаивая на одной лишь потенциональной бесконечности, так

142
Г. И. РУЗАВИН
и не доходят до современной математики. В угоду своим философским
установкам они выбрасывают из математики ряд ее новейших теорий.
Все это в конечном итоге и породило тот кризис оснований математики,
который продолжается и поныне и выход из которого заключается в пе¬
реходе на позиции материалистической диалектики.
В связи с парадоксами теории множеств математикам пришлось
вплотную заняться философскими вопросами своей науки. В последнем
обзоре современного состояния исследований по основаниям математики
(см. А. Мостовский «Современное состояние исследований по осно¬
ваниям математики». «Успехи математических наук». М. 1954, т. IX,
вып. 3 (61), стр. 3—4) известный польский ученый А. Мостовский отме¬
чает, что дискуссии по основаниям теории множеств привели математиков
к двум общим вопросам, касающимся всей математики. Первый вопрос
связан с выяснением природы понятий, рассматриваемых в математике,
то есть с вопросом о предмете этой науки. Второй вопрос касается сущно¬
сти математических доказательств и тех критериев, которые позволяют
отличать истинные доказательства от ложных. Эти вопросы, как справед¬
ливо указывает Мостовский, имеют философский характер, и нельзя пред¬
полагать, что их можно разрешить в пределах одной математики и при
употреблении одних только математических методов. Вокруг них в совре¬
менной математике происходит острейшая борьба между материализмом
и идеализмом.
Все школы «математического» идеализма на упомянутые вопросы
дают идеалистический ответ, и поэтому они не могут дать подлинно науч¬
ного обоснования математики. Наоборот, они тормозят это обоснование
и способствуют углублению кризиса методологических основ своей науки.
§ 2. Логицизм
По времени возникновения эта школа принадлежит к числу наиболее
ранних идеалистических направлений в математике. Среди других школ
«математического» идеализма логицизм выделялся своим ярко выражен¬
ным стремлением свести чистую математику к логике. Создание мате¬
матической логики и начатый в конце XIX века тщательный логический
анализ оснований математики логицисты выдают за решающий аргумент,
свидетельствующий будто бы об отсутствии каких-либо границ между ло¬
гикой и математикой.
Логика и математика, указывает Рассел, отличаются друг от друга
так же, как юноша от мужчины. «Логика есть юность математики, а мате¬
матика есть зрелость логики» (В. Russell «Introduction to mathematical
philosophy». London, 1930, p. 194).
Хотя конкретное проведение программы логистов относится к концу
XIX века, однако идеи, близкие к этой программе, высказывались уже
значительно раньше. Лейбниц еще в 1666 году выдвинул идею о том,
что понятия и принципы логики лежат в основе всех других наук. В по¬
следней четверти XIX века Фреге и Дедекинд занимались опреде¬
лением математических понятий в терминах логики, а П е а н о со своими
учениками стремился выразить теоремы математики в логическом сим¬
волизме. Дедукция математики как области логики была проведена с
помощью символического метода в трехтомной работе Рассела и Уайт¬
хеда «Принципы математики» (В. Russell and A. Whitehead
«Principia Mathematica», 1910—1913).
В качестве исходных при дедукции принимаются некоторые аксио¬
мы, в которые, как замечает С. К. Клини, предлагается поверить или, по
крайней мере, предлагается принять их как вероятные гипотезы о мире
(см. С. К. Клини «Введение в метаматематику». М. 1957, стр. 47).
Наибольшие возражения при этом вызвала аксиома сводимости, посту¬
лирующая возможность сведения более сложных понятий к более про¬

ЗНАЧЕНИЕ КНИГИ В. И. ЛЕНИНА ДЛЯ КРИТИКИ «МАТЕМАТИЧЕСКОГО» ИДЕАЛИЗМА143
стым. Рассел и Уайтхед оправдывают применение этой аксиомы тем,
что она приводит к желаемым результатам. Однако они сами замечают,
что эта аксиома не такого рода, чтобы мы могли остаться ею довольны.
Сводя математику к логике, Рассел, Уайтхед, Кутюра и другие пы¬
таются представить саму логику как чисто формальную и априорную
науку. Раз логика в своем исследовании отвлекается от конкретного со¬
держания мысли — значит, заключают логицисты, она не связана ни с
каким объективным содержанием вообще. Аналогично этому и матема¬
тика, по их мнению, не является уже наукой о самих предметах, посколь¬
ку она изучает лишь форму и отношения предметов.
«...Если математика,— указывает Кутюра,— «абстрактная» наука, то
не потому, что она отвлекается от большинства свойств предметов опыта,
как это думают эмпирики и позитивисты, но потому, что она уже ни в
какой степени более не является наукой о предметах, но фор¬
мальной и чистой науко й...» («Философские принципы мате¬
матики», стр. 177).
Разумеется, в интересах исследования мы можем временно отделить
форму от содержания, поскольку это содержание не играет роли при
изучении количественных отношений, которыми занимается математика.
Но отсюда ни в коем случае нельзя заключать, будто бы математика
вовсе не имеет содержания. Совершенно очевидно, что пустые формы
без содержания не представляют никакой ценности для науки и ими
никто не стал бы заниматься.
Далее, всем известно, что положения и выводы математики прекрасно
согласуются с действительностью, а этого не могло бы быть, если бы они
не отражали эту действительность.
Чувствуя шаткость своей позиции,, логицисты зачастую пытаются
отвергнуть объективный характер математической науки путем сведения
ее к формальной гипотетически-дедуктивной системе. Мате¬
матика, заявляют они, не делает никаких категорических утверждений.
Она лишь утверждает, что если определенные гипотезы истинны, то и
теоремы, вытекающие из них, также истинны. С этой точки зрения, мате¬
матика сводится лишь к совокупности формальных выводов, независимых
от какого бы то ни было содержания. Отсюда и ведет свое начало то
парадоксальное определение, которое Рассел дал математике. «...Мате¬
матика,— писал он,— может быть определена как доктрина, в которой
мы никогда не знаем, ни о чем мы говорим, ни то, верно ли то, что мы
говорим» («Новейшие работы о началах математики». «Новые идеи в
математике». Сборник первый, изд. второе. Петроград, 1917, стр. 83).
Из того факта, что математические суждения допускают многие
интерпретации, логицисты заключают, что они вовсе не связаны ни с ка¬
ким содержанием вообще.
Опытный характер происхождения понятий и законов математики
Рассел отрицает на том основании, что будто бы убедительность мате¬
матических истин не увеличивается от количества рассмотренных слу¬
чаев. Сравнивая два суждения: «Все люди смертны» и «Два и два состав¬
ляет четыре»,— он утверждает, что если в первом случае одного факта
явно недостаточно, чтобы высказать соответствующее суждение, то во
втором тщательное рассмотрение всего лишь одного примера достаточно,
чтобы убедить нас, что это же должно случиться во всех других случаях.
Эта «аргументация» в пользу априорности математики совершенно
несостоятельна по той причине, что она игнорирует всю предшествующую
практику, из которой мы как раз и черпаем уверенность в истинности
простейших законов математики и логики. Говоря о достаточности одно¬
кратного рассмотрения для убеждения в истинности простейших законов
математики и логики, Рассел и его последователи забывают, что сама
эта достаточность обусловлена тем, что подобные опыты уже миллиарды
раз повторялись еще в донаучную эпоху.

144
Г. И. РУЗАВИН
«...Практическая деятельность человека,— указывает В. И. Ленин,—
миллиарды раз должна была приводить сознание человека к повторению
разных логических фигур, дабы эти фигуры могли получить значение
аксиом» (Соч., т. 38, стр. 181 —182). Что касается проблемы бесконечно¬
сти, то логицисты признают только бесконечность актуальную, принци¬
пиально отвергая бесконечность становящуюся, то есть потенциальную.
Такая позиция заведомо обрекает на неудачу попытки обоснования мате¬
матики, которые делались логицистами.
Таким образом, попытка решения философских вопросов, выдвинутых
развитием современной математики, с позиций объективного идеализма
окончилась полной неудачей. Отрывая отношения, изучаемые в матема¬
тике, от самих вещей и помещая их в особый «мир» универсалий, Рассел
и его последователи оказались не в состоянии вскрыть ни подлинной
сущности математики, ни законов ее развития.
Однако было бы неправильным на этом основании игнорировать
те ценные достижения, которыми обогатили науку логицисты. Создание
математической логики и логический анализ многих математических дис¬
циплин в значительной мере связаны с их исследованиями. Возникновение
математической логики и строгий логический анализ основных понятий
математики сами по себе означают крупное достижение математики.
Однако попытки сведения математики к логике, которые стали предпри¬
ниматься после создания математической логики, с самого же начала
были обречены на неудачу, ибо они растворяли предмет математики в
логике, лишали ее самостоятельности.
§ 3. Конвенционализм
Наряду с логицизмом конвенционализм принадлежит к числу сравни¬
тельно ранних идеалистических направлений в математике. Возникно¬
вение его относится к самому концу XIX — началу XX века. Основополож¬
ником конвенционализма является крупный французский математик
Анри Пуанкаре. Он первый выдвинул положение о том, что наука
основывается на произвольных соглашениях (конвенциях), почему это
направление и получило название конвенционализма.
Вопрос об истинности научных теорий Пуанкаре заменяет принципом
удобства, весьма близко напоминающим пресловутый принцип «экономии
мышления» Э. Маха.
Однако все эти доводы в защиту принципа «экономии мышления»
или тесно примыкающего к нему принципа «удобства» являются совер¬
шенно несостоятельными. Обратимся к геометрическим аксиомам. Пуан¬
каре полагает, что при выборе этих аксиом мы руководствуемся всецело
лишь требованием простоты и удобства, а вовсе не тем, насколько точно
отображает геометрия, основанная на этих аксиомах, пространственные
отношения действительного мира.
Но это утверждение совершенно несостоятельно. Так, например, ши¬
рокая применимость евклидовой геометрии объясняется как раз тем, что
она в очень широких пределах весьма точно отображает пространственные
отношения действительного мира. Ее аксиомы являются обобщением дли¬
тельного практического опыта, и поэтому они не могут считаться раз
навсегда данными и незыблемыми.
С течением времени в связи с развитием науки и общественной прак¬
тики они должны уточняться и исправляться. Действительно, общая
теория относительности А. Эйнштейна показывает, что геометрия реаль¬
ного пространства отличается от евклидовой, а астрономические наблю¬
дения подтверждают эти выводы теории.
Следовательно, принципы и законы науки «удобны» постольку, по¬
скольку они правильно отображают мир. Думать иначе — значит защи¬
щать произвол и субъективизм в науке. Пуанкаре, как ученый, это хоро¬
шо понимал, и поэтому он стремился отмежеваться от открыто реакцион¬

ЗНАЧЕНИЕ КНИГИ В. И. ЛЕНИНА ДЛЯ КРИТИКИ «МАТЕМАТИЧЕСКОГО» ИДЕАЛИЗМА 145
ных выводов. Выводы, которые так нерешительно, с колебаниями и по¬
правками делал из своей концепции Пуанкаре, не смущаясь, сделал
современный буржуазный философ Гуго Дингле р. В ряде своих ста¬
тей, посвященных философии математики, Динглер прямо заявляет, что
выбор структуры мира определяется посредством нашего выбора. Даже
сама ценность законов, как и общих высказываний вообще, покоится на
решении нашей воли (см. G. Dingier «Der Zusammenbruch der Wis-
senschaft». 2 Aufl. 1931, S. 216, а также его статью «Was ist Konventiona-
lism?». «Proceedings if the Xl-th International Congress of Philosophy»,
Vol. 5. Amsterdam, 1953, pp. 199—204). Таким образом, конвенционализм
при последовательном его проведении ведет к откровенному волюнтаризму
и субъективизму в науке.
С помощью принципа «простоты» или «экономии мысли» нельзя от¬
стоять объективность науки. «...Принцип экономии мышления,— указы¬
вал В. И. Ленин,—...не может вести ни к чему иному, кроме субъектив¬
ного идеализма.
...Мышление человека тогда «экономно», когда оно правильно отра¬
жает объективную истину, и критерием этой правильности служит прак¬
тика, эксперимент, индустрия» (В. И. Ленин Соч., т. 14, стр. 157).
Несмотря на свои претензии подняться выше материализма и идеа¬
лизма, Пуанкаре в целом придерживался идеалистических взглядов на
предмет математики.
Отрицая объективность предмета исследований математики, Пуан¬
каре настойчиво доказывал также, что развитие математики будто бы
всецело определяется субъективным произволом математиков. Более то¬
го, он даже утверждал, что «чем больше математика удаляется от приро¬
ды и приложений, тем яснее видно для нас, что может сделать человече¬
ский ум, когда он освобождается все более и более от тирании внешнего
мира» (А. Пуанкаре «Наука и метод», стр. 26).
Какими же аргументами он доказывает свой тезис о свободном раз¬
витии математики? Сравнивая математические понятия с данными орга¬
нов чувств, Пуанкаре находит между ними различие. Из этого он делает
вывод, что эти понятия не отражают действительности, а являются созда¬
нием нашего ума. Ошибочность этого утверждения не так уж трудно
заметить.
Как ученый, Пуанкаре хорошо понимал, что математика не может
быть сведена к чистой условности, и поэтому он стремился отстоять ее
объективность. Свобода в выборе соглашений, указывал он, не означает
произвола. Если бы дело обстояло иначе, то наука была бы бессильна.
А между тем мы постоянно видим перед своими глазами ее плодотворную
работу. Этого не могло бы быть, если бы она не открывала нам чего-то
реального. Таких мест, где Пуанкаре приходит в противоречие со своими
идеалистическими установками и обосновывает «ценность науки» с пози¬
ций материализма, в его работах можно найти немало.
Таким образом, пример с Пуанкаре еще раз показывает, что идеали¬
стическая философия не может быть совместима с подлинной наукой.
Желая обосновать математику с позиций субъективного идеализма, Пуан¬
каре впал в противоречие. Это объясняется тем, что Пуанкаре находился
под влиянием махизма, бывшего, по выражению В. И. Ленина, презрен¬
ной партией середины в философии, путающей по каждому отдельному
вопросу материалистическое и идеалистическое направления.
§ 4. Интуиционизм
Впервые идеи интуиционизма, начиная с 1907 года, стал разрабаты¬
вать и .пропагандировать известный голландский математик Л. Э. Б р ау-
э р. Вскоре к нему примкнули некоторые австрийские, немецкие и швей¬
царские математики, в том числе такие крупные ученые, как Г. Вейль,
10.	«Вопросы философии» № 5.

146
Г. И. РУЗАВИН
А.	Гейтинг и другие. Сторонники Брауэра, как свидетельствует Вейль,
восприняли его идеи как событие величайшего теоретико-познавательного
значения и стали усиленно их пропагандировать.
Чтобы составить себе представление об этих идеях, обратимся к
Вейлю, который довольно подробно излагает их в ряде своих работ.
Вейль указывает, что в основе интуиционистской математики Брауэра
лежат две основные идеи.
Первая из них состоит в том, что Брауэр отрицает какое-либо по¬
знавательное значение за так называемыми экзистенциональными сужде¬
ниями, то есть суждениями, устанавливающими существование какого-ли¬
бо свойства у математических объектов.
Для ингуиционистов только конкретные суждения имеют смысл и
значение. В этом отношении только суждения вроде «2 есть четное число»
имеет для них осмысленное значение. Исходя из этой точки зрения, интуи-
ционисты решительно отрицают какую-либо ценность «чистых» или неэф¬
фективных доказательств существования. В математических рассужде¬
ниях, указывает Вейль, мы не должны говорить о возможности построе¬
ния. Только в том случае, когда построение уже осуществлено на деле,
доказательство проведено, мы можем выставить какое-либо экзистенцио-
нальное утверждение.
Законность своих утверждений интуиционисты пытаются обосновать
с позиций субъективного идеализма. Поскольку для субъективного идеали¬
ста существует лишь то, что может быть реализовано в человеческом
мышлении, постольку и в математике существующим признается то, что
может быть так или иначе конструируемо в нашем мышлении.
Вторая основная идея Брауэра заключается в том, что он рассмат¬
ривает бесконечные множества, которыми оперирует математика, не как
готовые и ставшие, а как возникающие и становящиеся. Иначе говоря,
вместо актуальной бесконечности Кантора он выдвигает бесконечность
потенциальную. Вейль пытается доказать, что эта идея Брауэра представ¬
ляет собой революцию в философии математики, так как она заменяет
неподвижное бытие прежней математики становлением. Ближайшее
рассмотрение показывает, однако, что Брауэру и его сторонникам не уда¬
лось здесь преодолеть ограниченность логицизма и формализма, опираю¬
щихся на концепции теоретико-множественной математики. Отвергая по¬
пытки обоснования современной математики на основе идеи актуальной
бесконечности, интуиционисты сами впадают в другую крайность, когда
признают единственно допустимой только бесконечность потенциальную
или становящуюся. При этом становление, рассматривается ими чисто ме¬
тафизически. Оно у них оторвано от бытия и противопоставлено ему как
нечто чуждое. Исходя из такого взгляда на бесконечность, интуициони¬
сты и выступают против закона исключенного третьего и общих теорем
существования.
Что касается философских взглядов интуиционистов на предмет мате¬
матики, то их субъективно-идеалистический характер очевиден. «К интуи-
ционистам,— заявляет Гейтинг,— мы относим тех математиков, которые
принимают следующие два принципа: 1. Математика обладает не только
чисто формальным, но и содержательным значением. 2. Математические
предметы непосредственно постигаются мыслящим духом; следовательно,
математическое познание не зависит от опыта» («Обзор исследований по
основаниям математики», стр. 9). В еще более резкой форме субъекти¬
вистский взгляд на математику выражен самим Брауэром в его преслову¬
том афоризме: «Существует столько математик, сколько существует самих
математиков».
Если логицисты, как мы видели, отрывают количественные отноше¬
ния, изучаемые математикой, от самих вещей и помещают их в особый
мир «универсалий», то интуиционисты переносят эти же отношения в ду¬
ховный мир самого субъекта. «Мир математика,—заявляет Брауэр,—это

ЗНАЧЕНИЕ КНИГИ В. И. ЛЕНИНА ДЛЯ КРИТИКИ «МАТЕМАТИЧЕСКОГО» ИДЕАЛИЗМА 147
мир интуиции». Предметом математики, утверждает Гейтинг, является
«конструктивная математическая мысль» («Intuitionism». Amsterdam,
1956, p. 4). Следовательно, ратуя за содержательность математики, интуи¬
ционисты сами же фактически ликвидируют ее, поскольку рассматривае¬
мое ими содержание ничего общего не имеет с подлинным содержанием
математической науки.
Что касается второго принципа, то здесь совершенно очевидна его
связь с априоризмом вообще и кантианством в частности.
Игнорируя роль практики в развитии математики, интуиционисты
не могут вскрыть подлинной сущности этой науки и поэтому нередко дохо¬
дят здесь до самой неприкрытой мистики. Последний ответ на то, что
такое математика, заявляет Вейль, лежит все же по ту сторону знания —
только в боге. На примере Вейля мы, таким образом, наглядно убеждаем¬
ся в правильности ленинской мысли о том, что всякий идеализм в конеч¬
ном итоге смыкается с религией.
§ 5. Формализм
Формалистические взгляды на математику, сводящие сущность этой
науки единственно лишь к оперированию формулами, стали распростра¬
няться среди математиков уже сравнительно давно. С ростом абстрактно¬
сти математики и неизбежно связанного с ним усиления роли формальных
методов исследования эти взгляды получают все большее и большее рас¬
пространение.
Еще во второй половине прошлого века известный немецкий матема¬
тик Г. Грассман выразил эти установки весьма отчетливо и рельефно.
Верховное деление всех наук, указывал он, состоит в разделении их
на реальные и формальные науки. Если реальные науки отображают в
мышлении бытие, то формальные науки имеют своим предметом то, что
полагается самим мышлением. К таким формальным наукам Грассман
относил логику и математику (см. Г. Грассман «Чистая математика
и учение о протяженности». В сборнике «Новые идеи в математике»,
Сборник первый. Петроград, 1917, стр. 66).
Особенно широкое распространение формалистические взгляды полу¬
чают в связи с внедрением в математику аксиоматического метода, и на¬
конец в школе Гильберта они оформляются уже в целостную философ¬
скую установку по обоснованию всей современной математики. С помощью
формализации математики Гильберт пытался преодолеть трудности ее
развития и защитить ее от нападок интуиционистов. По его собственному
признанию, он берется восстановить прежнюю добрую славу непоколеби¬
мой строгости математики, как будто потерянную ею под ударом пара¬
доксов теории множеств. В качестве такого средства избирается тщатель¬
но разработанный им аксиоматический метод. Но предварительно для
этого ему пришлось формализовать математику, то есть превратить каж¬
дое математическое суждение в определенную формулу (см. об этом под¬
робнее Д. Гильберт «Основания геометрии», стр. 366). Однако глав¬
ной целью гильбертовской теории доказательства является не формализа¬
ция математики, а доказательство ее непротиворечивости. Иначе
говоря, задача состоит в том, чтобы доказать, что, исходя из принятых
аксиом, мы не придем к двум противоречащим друг другу высказыва¬
ниям. В формально построенной математике это будет означать, что среди
формул, полученных по правилам вывода, мы нигде не получим проти¬
воречивой формулы. Для доказательства непротиворечивости математики
Гильберт вынужден был присоединить к символической математике ма¬
тематику содержательную, которую он назвал метаматематикой.
Если для доказательства непротиворечивости геометрии мы обычно сво¬
дим ее к непротиворечивости арифметики, то для арифметики такое до¬
казательство должно быть абсолютным. Для материалиста с самого нача¬

14В
Г. И. РУЗА ВИН
ла ясно, что такое доказательство не может быть дано ни в рамках самой
арифметики, ни в рамках логики, поскольку вопрос об истинности той
или иной науки решается в конечном итоге практикой. Между тем Гиль¬
берт и его школа пытались обосновать всю математику только аксиомати¬
чески, не выходя за пределы самой математики. Однако в 1931 году
австрийский математик Курт Гёдель доказал теорему, которая
утверждает, что доказательство непротиворечивости арифметической фор¬
мальной системы не может быть проведено средствами, формализуемыми
в этой системе (см. С. К. Клини «Введение в математику». М. 1957,
стр. 190). Иначе говоря, для обоснования арифметики необходимо знать,
что представляет собой число, а также понимать смысл действий над
числами. Таким образом, источником и окончательным оправданием поня¬
тия числа является многовековой опыт людей, их общественная практи¬
ка. Открытие Гёделя нанесло удар попыткам обоснования математики,
предпринятым Гильбертом и неопозитивистами. Вместе с тем оно при¬
несло новое подтверждение материализму.
Не отрицая большой ценности математических исследований школы
Гильберта, связанных главным образом с установлением логической
структуры математических теорий, необходимо также со всей решитель¬
ностью подчеркнуть, что формалисты идеалистически решают основной
философский вопрос математики. Исследуя структуру количественных
отношений предметов материального мира, они забывают о самих ма¬
териальных вещах, которым присущи эти отношения.
Д. Гильберт, будучи в философии эклектиком кантиански-позитивист-
ского толка, считает, что предмет математики дан нам в наших пред¬
ставлениях в качестве непосредственного переживания.
В своем докладе об основаниях математики, прочитанном в 1927 году
на математическом семинаре в Гамбурге, он указывал: «Математика,
как и любая другая наука, не может быть основана только на логике;
наоборот, в качестве предварительного условия для применения логиче¬
ских умозаключений и приведения в действие логических операций нам
в нашем представлении уже должно быть дано не¬
что, а именно — определенные внелогические конк¬
ретные объекты, которые существуют наглядно, в качестве
непосредственных переживаний до какого бы то ни было мышле¬
ния» («Основания геометрии», стр. 365—366; разрядка моя.— Г. Р).
Вопрос об истинности математических теорий формалисты также
решают идеалистически. Истина для них состоит не в соответствии мысли
предмету, а только лишь во внутренней согласованности мыслей, их
непротиворечивости. По мнению формалистов, всякая непротиворечивая
теория имеет право на существование в математике.
В действительности же дело обстоит совершенно иначе. Несомненно,
что можно создавать такие непротиворечивые «теории», которые не будут
отражать никаких реальных связей действительности. Поэтому для при¬
годности математической теории достаточным условием является требо¬
вание, чтобы эта теория правильно отражала действительность. Если
теория будет правильно отражать действительность, то она тем самым бу¬
дет и формально непротиворечивой.
Развитие математических наук за полвека, прошедшие после выхода
в свет книги В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», убеди¬
тельно показало враждебность научному прогрессу всех и всяческих раз¬
новидностей «математического» идеализма.
Только диалектический материализм, развитый в гениальном ленин¬
ском труде, может служить подлинно научной философской базой мате¬
матики.

«Материализм и эмпириокритицизм»
В. И. Ленина и борьба
с американским прагматизмом
Гарри УЭЛЛС (США)
Своим произведением «Материализм и эмпириокритицизм» В. И. Ле¬
нин непосредственно содействовал развитию марксистской философии
в США. Характеризуя позицию Уильяма Джемса, Ленин писал: «Разли¬
чия между махизмом и прагматизмом так же ничтожны и десятистепен¬
ны с точки зрения материализма, как различия между эмпириокритициз¬
мом и эмпириомонизмом» (Соч., т. 14, стр. 327). Это положение Ленина
явилось маяком для американских марксистов как во внутренней борьбе
против прагматистского ревизионизма, так и во внешней борьбе против
прагматизма, являющегося философией империализма США.
Впервые с прагмагистской ревизией марксизма в США выступил еще
до первой мировой войны Вильям Уоллинг — выходец из богатой чикаг¬
ской семьи, идеолог прежней социалистической партии США. В начале
XX столетия он в Чикагском университете изучал философию по Джону
Дьюи. Затем в ряде статей и брошюр Уоллинг изложил доктрину, со¬
гласно которой прагматизм является более подходящей и целесообраз¬
ной философией для марксизма, чем диалектический материализм, ко¬
торый он называл эклектической мешаниной Гегеля и Фейербаха.
Это была первая попытка американцев «поднять марксизм до уров¬
ня новейшей современной философии», то есть заменить его диалектико¬
материалистическую теорию познания позитивизмом XX века — прагма¬
тизмом. Следовательно, когда Ленин разоблачал попытки заменить мар¬
ксизм махизмом, в Америке возник другой вариант того же явления. К со¬
жалению, произведение «Материализм и эмпириокритицизм» тогда
трудно было достать в нашей стране, и поэтому ревизионизм Уол¬
линга не разоблачался в острой, решительной форме. Однако тот факт,
что в 1914 году Уоллинг занял позицию сторонника войны, а в 1917 году
выступил за го, чтобы США начали военные действия, разоблачил его
политически и тем самым временно помог остановить развитие прагма¬
тистского ревизионизма.
Книга «Материализм и эмпириокритицизм» была издана в США в
1927 году. Д. Квитко сделал перевод, а издатель Александр Трахтенберг
попросил одного члена молодежной коммунистической организации, сту¬
дента факультета философии при Колумбийском университете, прове¬
рить перевод с точки зрения точности его содерж[ания. Этим студентом
оказался Сидней Гук, который через несколько лет и произвел коренной
пересмотр марксистской философии в духе инструментализма. Его праг-
матистский ревизионизм позднее был разоблачен в значительной степени
с помощью именно той книги, перевод которой ему поручили сверить з
1927 году.
«Во имя марксистской социальной науки» Гук отбросил диалектиче¬
ский материализм и заменил его прагматистеким идеализмом. Он заявил,
что наука об истории и обществе лучше «работает» на основе философии
инструментализма Дьюи, чем на основе марксистской философии. Мате¬

150
ГАРРИ УЭЛЛС
риализм, заявил он, устарел в связи с последними достижениями в на¬
уке и эпистемологии, а диалектика является гегельянской мистикой,
которая только мешает развитию научной мысли. Диалектику он за¬
менил методом исследования Дьюи, а материализм — прагматистской
теорией «чистого опыта». Все это было представлено как «поправка»
к теории марксизма и называлось «философией современного мате¬
риализма» 1.
Свой прагматистский пересмотр марксистской философии Гук из¬
ложил в ряде книг и статей, появившихся в начале тридцатых годов. Од¬
нако к этому времени американские марксисты уже были вооружены
ленинским анализом подобных течений и вскоре вскрыли ревизионизм
Гука, охарактеризовав его как форму субъективного идеализма, служа¬
щую обскурантизму и фидеизму. Раскрытие сущности взглядов Гука как
представителя буржуазной философии и капиталистического класса, а
не марксизма и рабочего класса принадлежит У. Джерому и Г. Селза-
му. Гук был исключен из рядов марксистов, а вскоре стал одним из ярых
выразителей ненависти к Советскому Союзу и злобы к коммунистам. По¬
сле второй мировой войны он объединился со своим коллегой из Нью-
Йоркского университета Джемсом Бенрхемом и стал идеологом маккар-
тизма и «холодной войны».
В результате борьбы с Гуком и его последователями прагматистский
ревизионизм был вырван с корнем из марксистской философии в США.
С этого момента диалектический материализм выступает как единствен¬
ное мировоззрение и метод Коммунистической партии США.
Из работы Ленина американские марксисты извлекли по крайней
мере три урока: 1) Ревизия диалектического материализма может при¬
вести только к идеализму и тем самым служит интересам капиталисти¬
ческого класса, обскурантизму и фидеизму. 2) Диалектический мате¬
риализм является самой передовой, единственно научной, новейшей и
подтвержденной практикой философией, полностью соответствующей
последним достижениям любой науки, будь то физика, биология или со¬
циальные науки. 3) Гносеология диалектического материализма яв¬
ляется научной теорией познания и истины, отвечающей требованиям
наук, как общественных, так и естественных. «Материализм и эмпирио¬
критицизм» Ленина вооружил марксистов идеологически и теоретически.
С одной стороны, он указал на партийность философии и на ее связь с
классовой идеологией и в то же время дал образец борьбы с враждеб¬
ными философиями, а с другой стороны, он указал на органическую
взаимосвязь принципов диалектического материализма.
Американские марксисты учли эти уроки, сыгравшие важную роль
в деле развития Коммунистической партии США. Вместе с тем остава¬
лись большие затруднения, которые даже сегодня продолжают беспо¬
коить Коммунистическую партию США и которые имели немаловажное
значение в нашем последнем и самом тяжелом кризисе. Я имею в виду
тот факт, что хотя прагматистский ревизионизм как теория был полно¬
стью отвергнут партией, все же мировоззрение и метод прагматизма
продолжают влиять на нашу работу. Примеров этому очень много. В част¬
ности, широко распространена серьезная недооценка значения и роли
теории при чрезмерном подчеркивании важности практической деятель¬
ности как самоцели. Это часто приводит к отделению тактики от страте¬
гии, в результате чего последняя теряет свое значение.
Прагматизм в действии заключается в стремлении решить ближай¬
шие задачи независимо от того, ведут ли применяемые при их решении
методы к достижению стратегической цели. Правда, нет недостатка в
заявлениях о необходимости теоретического образования и о важности
1 Детальный анализ прагматистской ревизии Гуком диалектического материа¬
лизма и марксистской науки в целом требует отдельного разбора.

ТРУД ЛЕНИНА И БОРЬБА С АМЕРИКАНСКИМ ПРАГМАТИЗМОМ
151
теории, но очень часто дело ограничивается заявлениями. Многие ком¬
мунисты имеют чисто политическую подготовку, но этого далеко не до¬
статочно; их теоретическая слабость проявляется в наиболее острой и
критической форме в те моменты, когда объективная обстановка ме¬
няется и требуется выработка новой точки зрения и новой политики.
Кризис Коммунистической партии США за последние два года во мно¬
гом является результатом этой тенденции действовать прагматистским
способом. Пренебрежение к теории, науке, хорошо продуманной полити¬
ке, в которой тактика подчиняется стратегии, является доказательством
проникновения прагматизма в наши методы работы.
Прагматизм в основном заключается в отрыве практики от теории
и в восхвалении первой за счет второй. При этих условиях практика пере¬
стает быть практикой как таковой и становится просто деятельностью,
ибо действительная практика есть практика, руководствующаяся тео¬
рией. Только в этом случае практика может быть эффективной в течение
длительного времени. С другой стороны, теория, оторванная от практи¬
ки, не являющаяся обобщением практики и в то же время руководством
для нее, становится пустым, абстрактным догматизмом. Когда истинные
противоположности (теория и практика) разрываются, они превраща¬
ются в метафизические абсолютные противоположности (в конце кон¬
цов в машинальную деятельность и догматизм), которые питают друг
друга, усиливая этим расхождение. Так порочный круг приводится в дви¬
жение, и если его не ликвидировать, то это приведет к еще более широ¬
кому разрыву между теорией и практикой. Этот разрыв сопровождает¬
ся рядом обстоятельств, среди которых большое место занимает тенден¬
ция к бюрократизму в руководстве и отрицательная позиция рядовых
членов по отношению к руководителям. Это ведет к нарушению, если не
к полному отказу от принципов демократического централизма.
Разрыв между теорией и практикой, нарушение демократического
централизма явились важными внутренними факторами современного
кризиса Коммунистической партии США. Нельзя утверждать, что про¬
никновение прагматизма является единственной внутренней причиной это¬
го положения, но нет сомнения в том, что оно сыграло большую роль.
Эта роль прагматистского метода в жизни Коммунистической партии
США наводит на мысль, что если борьба против прагматистского реви¬
зионизма успешно завершилась ликвидацией прагматизма в сфере мар¬
ксистской философии как таковой, то она оказалась недостаточной для
искоренения его из повседневного мышления и деятельности руководите¬
лей и рядовых членов партии. Для этого необходимо было нечто большее.
В борьбе с прагматистским ревизионизмом в теории, в отличие от
борьбы с проникновением прагматизма в повседневную деятельность,
возможно, было достаточно указать на идентичность прагматизма с ма¬
хизмом, в конечном счете с субъективным идеализмом Беркли. Во вся¬
ком случае, борьба с Сиднеем Гуком велась главным образом в этом
направлении. Однако такой подход был недостаточен, чтобы вскрыть
внутренний «механизм действия» прагматизма; подчеркивать только
идентичность — значит оставлять вне поля зрения конкретные черты
прагматизма, которые проникают в жизнь, мышление и деятельность
американцев всех классов и всех политических и идеологических
взглядов.
Именно эти конкретные черты, это отличие прагматизма от других
форм буржуазной субъективной философии я и хотел бы рассмотреть.
При этом я попытаюсь следовать методу, применяемому Лениным в
«Материализме и эмпириокритицизме». В этом произведении он не огра¬
ничился абстрактным отождествлением русского эмпириокритицизма
с махизмом и берклианством, но дал и детальный анализ различий меж¬
ду ними. Он показал, что, несмотря на эти различия, а точнее, именно

152
ГАРРИ УЭЛЛС
благодаря им и возникла существенная идентичность современного и
классического субъективного идеализма.
В «Материализме и эмпириокритицизме» Ленин указывает, что мар¬
ксист должен подходить к оценке эмпириокритицизма с четырех точек
зрения. Применить ленинские методологические принципы к характери¬
стике прагматизма — значит, во-первых, сравнить теоретические основы
прагматизма и диалектического материализма; во-вторых, определить
место прагматизма среди остальных философских школ современности;
в-третьих, принять во внимание связь между прагматизмом и двумя шко¬
лами одной области современной науки; в-четвертых, за философской
демагогией прагматизма видеть борьбу партий в философии, в конечном
счете выражающую интересы антагонистических классов в американ¬
ском обществе. Наиболее важным из всех этих четырех моментов являет¬
ся первый; не случайно анализу этого момента Ленин посвятил три (из
шести) главы своей книги.
Прежде чем рассматривать специфические черты прагматизма, важ¬
но выделить черты, объединяющие его с другими формами идеализма.
Энгельс охарактеризовал диалектический материализм как такую фило¬
софию, которая может принимать и действительно принимает природный
и социальный мир во всей его полноте, со всеми его чертами в их
подлинной взаимосвязи и движении. Идеализм же, как субъективный,
так и объективный, лишен этого качества, он так или иначе разрывает
связанные между собою черты действительности, а когда эти противо¬
положности разорваны, то каждая из них превращается в противопо¬
ложность метафизическую. Это можно проиллюстрировать на многих
примерах.
Так, объективный идеализм отрывает явление от его диалектической
противоположности — сущности, а затем с помощью определенной си¬
стемы категорий отбрасывает явление как нечто иллюзорное и сосредо¬
точивает внимание ■ на «чистой сущности». Субъективный идеализм
осуществляет ту же самую операцию, но в противоположном направле¬
нии: он подчеркивает «чистое явление» и совершенно отбрасывает сущ¬
ность. Общей чертой исключительного подчеркивания той или иной ме¬
тафизической противоположности является то, что в обоих случаях от¬
рицается возможность познания объективного мира. Таким образом,
объективный идеализм и субъективный идеализм метафизические проти¬
воположности, которые в конечном счете идентичны.
Классический идеализм, в том числе и его новейшие формы, опери¬
рует по большей части чисто абстрактными категориями, касающимися
самых последних основ мира и довольно далеко отстоящими от повсе¬
дневной жизни людей. Прагматизм же предпочитает иметь дело с теми
категориями, которые непосредственно связаны с повседневной жизнью,
с конкретными проблемами людей, живущих в Америке XX века, с про¬
блемами современного капиталистического общества США. Он оперирует
такими категориями, как активный и пассивный, практика и теория, сред¬
ство и цель, идеи и эмоции, свобода и необходимость, личность и обще¬
ство, факт и закон и т. п. Прагматисты не только предпочитают иметь
дело с вышеуказанными категориями, но и отрицают реальность всех
остальных, называя умозрительными метафизиками всех философов, ко¬
торые имеют дело с категориями, касающимися последних основ мира.
Тем самым прагматисты получают возможность вести борьбу на три
фронта: против объективного идеализма, против субъективного идеализ¬
ма и против материализма.
Прагматисты объявляют свою философию земной, имеющей дело
только с насущными проблемами трудолюбивых людей, связанной не с
интеллектуальными запросами, а с практической, деловой жизнью. По¬
добный подход отвечает исторически сложившимся чертам характера

ТРУД ЛЕНИНА И БОРЬБА С АМЕРИКАНСКИМ ПРАГМАТИЗМОМ
153
людей, живущих в капиталистической Америке. История США от перио¬
да колонизации и первых поселенцев вплоть до настоящего времени в
значительной мере характеризуется большим количеством задач, кото¬
рые должны были безотлагательно решаться, и препятствий, которые
необходимо было немедленно преодолеть. Упор делался на получение
немедленных результатов и только на те практические знания, которые
помогали достижению этих результатов. Во времена первых поселенцев
«изучение книг» считалось в какой-то степени подозрительным и действи¬
тельно имело мало общего с американской действительностью. Эта тра¬
диция существует и в настоящее время: считается, что практические зна¬
ния хороши, а абстрактные знания просто вносят разброд в умы и умень¬
шают практическую эффективность.
Прагматизм воспользовался этими и другими подобными харак¬
терными чертами и возвел их в философские принципы. Такие ключевые
категории прагматизма, как теория и практика, являющиеся двумя диа¬
лектически неразделимыми моментами, оторваны друг от друга и пото¬
му выступают в качестве метафизических противоположностей: практи¬
ка— как чисто практическая деятельность, а теория — как метафизиче¬
ская спекуляция. Последняя отвергается, а основное внимание уделяется
практической деятельности.
Эта философия освобождает людей от необходимости познавать мир,
овладевать всеми теми знаниями, которые человечество создавало века¬
ми. Она призывает удовлетворяться только той суммой знаний, которые
необходимы, чтобы жить и жить лучше, с каждым днем продвигаясь к
лучшей жизни. Подчеркивание прагматизмом только практической дея¬
тельности выбивает почву у настоящих теорий и дает возможность чело¬
веку принимать любую теорию, которая взбрела ему на ум. В резуль¬
тате возникло большое число странных и необычных теорий о жизни
и мире.
Таким же образом поступают прагматисты и с остальными катего¬
риями. Например, они разрывают диалектическую взаимосвязь между
эмоциями и идеями и превращают эти противоположности в метафизи¬
ческие: эмоции становятся выражением врожденной, инстинктивной дея¬
тельности, а идеи — обобщением эмоциональных желаний личности. Ак¬
центируя внимание на инстинктивных эмоциях, прагматизм выдвигает на
первый план квазибиологические потребности человека, а интеллек¬
туальным моментам отводит подчиненную по отношению к этим потреб¬
ностям роль.
С точки зрения прагматизма, человек не знает мир, но воспринимает
его только через свои инстинктивные эмоции; движущей силой является
только удовлетворение инстинктов и преодоление всех препятствий для
их удовлетворения.
Прагматистами разрывается также диалектическая взаимосвязь
между средством и целью, причем каждая сторона превращается опять-
таки в метафизическую противоположность. При этом цель вместо того,
чтобы быть отражением в уме человека того, что объективно развивает¬
ся или возможно, становится чем-то инстинктивно желаемым, а средства
вместо того, чтобы определяться объективными условиями, ставятся в
зависимость от того, приведут они или не приведут к удовлетворению
инстинктов. С этой точки зрения, не существует понятий правды
и неправды, истины и лжи, а существуют только непосредственные ре¬
зультаты.
Диалектическая взаимосвязь между свободой и необходимостью так¬
же разорвана, и каждое понятие превращено в метафизическую противо¬
положность: свобода превращается в свободную волю, а необходимость
становится препятствием к проявлению свободной воли. Свободная воля
связана с выбором удовлетворения инстинкта как непосредственной

154
ГАРРИ УЭЛЛС
цели, а преодоление препятствия—со средствами удовлетворения обус¬
ловленных инстинктом целей.
Философия, имеющая дело с подобными и множеством других тако¬
го же рода метафизических противоположностей, не может не привле¬
кать среднего американца. Она вполне отвечает тому образу жизни
(и оправдывает его), который существует в капиталистической Америке,
по крайней мере в период ее относительного процветания. Философия
прагматизма вполне подходит обществу, которое должно стимулировать
главным образом инстинктивные потребности в комфорте и удоволь¬
ствии (так называемые «жизненные потребности»), чтобы тем самым
избежать перепроизводства товаров. Долларовый знак является самым
большим препятствием, которое нужно преодолеть. Таким образом, дол¬
лар становится универсальным средством для удовлетворения потребно¬
стей, а благодаря фетишизации он превращается в самоцель.
Прагматизм приспособляет философию к самому низшему уровню
жизни капиталистического общества и тем самым становится частью
жизни индивидов. Сила прагматизма проистекает из того факта, что он
является обобщением жизненного опыта наиболее капиталистической на¬
ции. Капитализм ведет к деградации человеческой жизни, а прагматизм
превращает эту реальную деградацию в деградацию философскую. Та¬
ким образом, прагматизм является философским оправданием деграда¬
ции человеческого духа и интеллекта при капитализме.
Итак, чтобы правильно судить о прагматизме, марксист должен
прежде всего понять, что теоретические положения этой философии осно¬
ваны на разрыве определенных диалектически связанных категорий и
превращении их в метафизические противоположности. Эпистемологи-
чески прагматизм приводит к субъективному идеализму: человек на¬
столько занят, так увлечен эмоциями, что он может знать только свою
личную деятельность и эмоциональную реакцию; он знает не мир, а ско¬
рее опыт своих взаимоотношений с ним; человек становится частью сво¬
его опыта. В итоге получается, что существует лишь чистый опыт. За
пределами чистого опыта нет ни объективной реальности, ни науки или
искусства.
Другая точка зрения, с которой марксист должен подходить к оцен¬
ке прагматизма, заключается в том, что необходимо установить его от¬
ношение к другим школам современной философии. Совершенно ясно,
что с точки зрения материализма прагматизм идентичен в своих выводах
с современным и классическим субъективным идеализмом. Отличается
он лишь специфическими методами, с помощью которых приходит
к субъективному идеализму. Существует непосредственная связь между
Беркли, Махом, Авенариусом и Дьюи.
Третья точка зрения, с которой марксист должен подходить к оцен¬
ке прагматизма, заключается в том, что прагматизм связан с двумя шко¬
лами одной области науки. В данном случае речь идет о таких школах,
которые вообще не могут быть названы науками, а именно: о прагматист¬
ской психологии и фрейдовском психоанализе. В отличие от эмпириокри¬
тицизма прагматизм использует кризис не в физике, а в психологии.
Буржуазная психология переживает кризис, ибо она игнорирует мате¬
риалистическое учение о высшей нервной деятельности и марксистскую
социальную науку. Пытаясь восполнить этот существенный недостаток
путем обращения к спекулятивным размышлениям, прагматисты и фрей¬
дисты создали психологию, стремящуюся объяснить мышление и поведе¬
ние человека, исходя из его инстинктов,
Прагматистская психология, развитая главным образом Уильямом
Джемсом, характеризовала сознание человека такими чертами, кото¬
рые присущи капиталистическому обществу, изображая их как врожден¬
ные, инстинктивные качества. Утверждая, что мир индивида создается

ТРУД ЛЕНИНА И БОРЬБА С АМЕРИКАНСКИМ ПРАГМАТИЗМОМ
155
инстинктами из недифференцированного потока сознания, прагматист-
ская психология тем самым заложила солипсистско-субъективистскую,
идеалистическую основу для философии прагматизма.
Прагматистская психология составляет основу буржуазной обще¬
ственной идеологии — юридической и социальной теории, теории обра¬
зования и т. д. Через эти теории вместе со своим философским двойни¬
ком она проникает в сознание среднего американца. Неразрывная связь
между прагматистской философией и прагматистской психологией и их
положение в качестве полуофициальной основы буржуазной идеологии
обеспечивают влияние прагматизма на американцев.
Психоанализ был позднее привит к строго прагматистской психоло¬
гии и философии и стал еще одним действенным средством усиления вли¬
яния этого инстинктивно-эмоционального типа мышления на американ¬
цев. Фрейд характеризовал сознание человека не чисто буржуазными
чертами, а самыми низменными, патологическими инстинктами. Делая
упор на такие явления, как извращенные сексуальные стремления и анта¬
гонистические, пагубные, разрушительные инстинкты, он содействовал
проникновению последних в сознание американцев. Его методы более
эффективны, чем методы Джемса. Проблемам пола и насилия уделяют
основное внимание бульварные газеты и журналы, кино и телеви¬
дение.
Трактовка Фрейдом чувственной, пагубной и грубой деятельности
как проявления инстинктов, характерных для умственной деятельности
всякого человека, явилась сильным стимулом для возникновения ин-
стинктивистской психологии и ее проникновения в сознание среднего
американца. Согласно этой психологии, подавление инстинктивных
стремлений приводит к умственному заболеванию, более того, инстинк¬
тивные стремления не могут быть полностью подавлены и всегда най¬
дут какой-нибудь выход. Вера в обусловленную инстинктом духовную
жизнь способствовала значительному усилению влияния прагматизма.
Успешное или безуспешное удовлетворение инстинктов, подавление или
культивирование их стало вопросом жизни. Таким образом, психоанализ
идет рука об руку с прагматистской психологией, помогая укреплять пси¬
хологию прагматизма в сознании американцев.
Хотя эмпириокритицизм и большинство других форм современного
субъективного идеализма паразитируют на кризисе в физике, все же
этого недостаточно для того, чтобы внедрить солипсистскую философию
в обыденное сознание. Кризис в физике оказывает влияние только на ин¬
теллигенцию. С другой стороны, прагматизм, используя кризис в психо¬
логии и будучи связанным с инстинктивистской психологией, в состоянии
протащить субъективный идеализм и оппортунизм в сознание людей всех
профессий и классов. Так прагматизм превратился из академической
философии в распространенный тип мышления и представления о
жизни.
В настоящее время имеется очень мало американских философов,
которые называли бы себя прагматистами. Но, несмотря на этот факт,
справедливее чем когда-либо будет сказать, что прагматизм с помощью
прагматистской психологии и психоанализа стал господствующей аме¬
риканской философией, составной частью воздуха, которым дышат аме¬
риканцы.
Наконец, четвертая точка зрения, с которой марксист должен под¬
ходить к оценке прагматизма, заключается в необходимости учета клас¬
сового характера этой философии. Прагматизм, вероятно, более чем
любая другая современная буржуазная философия, воплощает интересы
капиталистического класса. Он не только отрицает познание и истину
как элементы человеческой деятельности, но и превозносит буржуазные
черты мышления и характера как врожденные элементы сознания чело¬

156
ГАРРИ УЭЛЛС
века. В то же время он возводит закон буржуазного общества (слепое
действие стихии непосредственной выгоды) до уровня философских прин¬
ципов. Объективная ценность всех критериев добра и зла, красоты и
уродства, всех человеческих принципов и ценностей ставится под сомне¬
ние и подменяется простым успехом или неудачей при удовлетворении
так называемой непосредственной инстинктивно-эмоциональной потреб¬
ности.
Подобная антинаучная и аморальная психология, безусловно, соот¬
ветствует требованиям капиталистического класса в эпоху общего кризи¬
са капитализма, в эпоху, когда сам капитализм является аморальным
и бесчеловечным. Прагматизм поощряет не только фидеизм, но и всякого
рода упадочнические концепции, рассчитанные на то, чтобы задержать
стремление людей к более совершенному образу жизни и более разум¬
ной форме общества.
Различия между прагматизмом и другими формами буржуазной
субъективно-идеалистичеокой философии очень важны для понимания
того влияния, которое имеет прагматизм на американцев всех классов
и всех политических взглядов, включая и марксистов. Но эти различия
никоим образом не противоречат общему положению о том, что прагма¬
тизм является субъективно-идеалистической философией и что он служит
интересам буржуазии, помогая ей в борьбе с рабочим классом, с его
союзниками и с его самой передовой политической партией. Анализ всех
этих различий заставляет нас сделать вывод, что прагматизм является
самой буржуазной, самой активной и влиятельной философией капита¬
листического класса из всех, которые когда-либо имели место. Разобла¬
чать ее, бороться с «ей — такова постоянная и самая важная задача аме¬
риканских марксистов. Для выполнения этой задачи книга В. И. Ленина
«Материализм и эмпириокритицизм» является образцом и руководством.

В. И. Ленин и кризис
в эволюционном учении
Л. Ш. ДАВИТАШВИЛИ (Тбилиси)
В книге «Материализм и эмпириокрити¬
цизм» В. И. Ленин дает глубокий марксист¬
ский анализ кризиса физики и сущности
«физического» идеализма. Но кризисные
явления были подмечены и в других обла¬
стях естествознания. Б частности, при изу¬
чении истории эволюционных идей в био¬
логии всякий беспристрастный исследова¬
тель убеждается в том, что переворот, свя¬
занный с появлением книги Ч. Дарвина
«Происхождение видов» (1859 г.), не был
окончательным триумфом материалистиче¬
ского понимания развития органического
мира и что в последующие десятилетия,
особенно же с конца XIX века, в биологи¬
ческой науке происходит реакция против
дарвинизма, в дальнейшем все возрастаю¬
щая. Эта реакция была связана с усиле¬
нием идеалистических тенденций в теоре¬
тической биологии. Факты, показывающие
такую деградацию теоретической мысли в
биологии, представлялись некоторым уче¬
ным странными и непонятными. Однако
отрицать это своеобразное явление в раз¬
витии биологической науки не было ника¬
кой возможности. Разгадку дает замеча¬
тельное произведение Б. И. Ленина. Кто
внимательно изучил эту книгу, тот понял
суть кризиса биологической мысли, обо¬
стрившегося на рубеже двух столетий.
Кризис в эволюционной биологии порожден
той же основной причиной, что и кризис в
физике.
Наличие кризисных явлений в биологии
после Дарвина
Что, однако, дает нам право говорить о
кризисе в эволюционной биологии в конце
XIX века и в первые десятилетия XX века?
Размеры статьи не дают нам возможности
хотя бы кратко изложить огромный факти¬
ческий материал, доказывающий, что этот
кризис не плод фантазии, а имел место в
действительности. Ограничимся поэтому
ссылками лишь на некоторые, по нашему
мнению, важные факты.
Материалистическая теория Дарвина в
первые десятилетия после выхода в свет
его «Происхождения видов» одержала
победу. Это совершенно справедливо,
хотя и с глубоким огорчением, признает
Фозсергилл в своей книге «Органическая
эволюция в историческом аспекте»
(P. G. Fothergill «Historical aspects of
organic evolution». New York, 1953,
p. 346). Он называет «особенно печальным»
то обстоятельство, что «Происхождение ви¬
дов» Дарвина было опубликовано в то вре¬
мя, которое можно назвать «золотым веком
материализма», почему эта книга и была
«по необходимости механистической». Эво¬
люционные идея Дарвина, как сокрушенно
заявляет Фозсергилл, «оказались соединен¬
ными с философской идеей прогресса и с
материалистической философией». Однако
далее в эпоху расцвета дарвинизма его побе¬
да не была ни повсеместной, ни полной. Во
Франции дарвинизму было оказано весьма
сильное сопротивление со стороны креацио¬
нистов — последователей Кювье, а один из
наиболее влиятельных французских эво¬
люционистов того времени, А. Годри, про¬
тивопоставил дарвинизму свою насквозь
идеалистическую теорию, согласно которой
историческое развитие органического мира
происходило под непосредственным управ¬
лением божества. В США А. Пакард, Э. Коп
и А. Гайэтт были поборниками так назы¬
ваемого неоламаркизма, суть которого за¬
ключалась в резком усилении идеалистиче¬
ских моментов учения Ламарка и отклоне¬
нии от классического ламаркизма в сторону
психоламаркизма и идеи предопределенно¬
сти путей эволюции. Не было недостатка во
влиятельных идеалистах-биологах также в
Германии (например, К. Негели) и в дру¬
гих странах. Тем не менее в течение пер¬
вых десятилетий после выхода в свет
«Происхождения видов», в 70—80-х го¬
дах, особенно большим влиянием среди био¬
логов пользовались такие виднейшие дарви¬
нисты, всемирно известные ученые, как
Э.	Геккель — в Германии, М. Неймар —
в Австрии, Т. Гёксли — в Англии, В. 0. Ко¬
валевский, А. 0. Ковалевский, К. А. Тими¬
рязев, И. И. Мечников и другие — в Рос¬
сии. Позже картина изменяется явно в
сторону усиления влияния идеалистов в
биологии. В качестве одного из популяр¬
нейших эволюционных учений окончатель¬
но оформляется теория ортогенеза — ан-

15S
Л. Ш. ДАВИТАШВИЛИ
тидарвинистское направление эволюцион¬
ной мысли, которое из всего арсенала ла¬
маркизма оставило только концепцию пред¬
установленного, направляемого таинствен¬
ными факторами «прямолинейного» разви¬
тия, не зависящего от условий существо¬
вания. Одним из апостолов этого толка был
немецкий зоолог Т. Эймер (Th. Е i ш е г
«Orthogenesis der Schmetterlinge». Leip¬
zig. 1897). Американский биолог-палеонто-
лог Г. Ф. Осборн, которого многие считали
«вождем» последарвиновского эволюцио¬
низма, первоначально принимал некоторые
научные положения учений Ламарка и Дар¬
вина и считал себя ламаркистом, а после
отбросил все, что могло напоминать мате¬
риалистическое эволюционное учение, и вы¬
двинул виталистическую теорию «аристо-
генеза» — эволюции, совершающейся яко¬
бы совершенно независимо от среды и
управляемой непознаваемыми силами. К на¬
чалу первой мировой войны накопилось
огромное число виталистических, агрессив¬
но антидарвинистских теорий эволюции, пе¬
речень которых едва ли был бы здесь уме¬
стен, тем более, что буквально сотни таких
направлений и направленьиц уже рассмат¬
ривались в советской научной литературе.
Эти антиматериалистические эволюционные
концепции можно, пожалуй, объединить под
названием ортогенетических. Ве¬
ликое множество таких концепций в тече¬
ние рассматриваемого периода дала палеон¬
тология. .
К концу XIX века выкристаллизовалось
другое основное направление идеализма в
биологии — учение Вейсмана о «зароды¬
шевом пути». Крупный зоолог А. Вейсман,
заслуги которого перед наукой никто не
должен отрицать, выдвинул метафизиче¬
ское учение, которое получило название
неодарвинизма и которое было в дальней¬
шем подхвачено многими поборниками ан¬
тидарвинизма. С вейсманизмом была в
тесном родстве формальная генетика, ко¬
торая провозгласила сугубо метафизиче¬
ский тезис о генах — неизменных носите¬
лях наследственного вещества. Ухватив¬
шись за обнаруженные ими статьи Г. Мен¬
деля о «законах» наследственности, осно¬
ватели формальной генетики объявили это¬
го скромного наблюдателя великим биоло-
гом-мыслителем, по меньшей мере равным
Ч.	Дарвину. Один из основателей формаль¬
ной, или «классической», генетики, Бэт¬
сон, был явно отрицательно настроен по от¬
ношению ко всяким исследованиям в обла¬
сти эволюции, чем вызвал критические за¬
мечания даже со стороны виталиста Г. Ф. Ос¬
борна. Первоначально классическая генети¬
ка не стеснялась заявлять свои откровенно
метафизические основные установки, и это
надо помнить, несмотря на то, что теперь
она подлатана в тех местах, где слишком
уж бесстыдно выглядывала ее антидарви-
нистская внутренняя сущность.
Если бы мы хотели задать вопрос, ка¬
кие же в е д у щ ие естествоиспытатели
оставались, скажем, к началу 20-х годов
текущего века на позициях дарвинизма как
материалистического' учения о развитии
органического мира, активно отстаивая это
учение, то пришлось бы ответить, что аа
пределами Советского Союза таких фигур
было очень мало. Мы могли бы указать со¬
вершенно. уверенно только на одного та¬
кого ученого — бельгийского палеонтолога
Л. Долло, который, кстати сказать, подвер¬
гался жестоким гонениям на своей родине.
После его смерти (в 1931 г.) такого круп¬
ного борца за дарвинизм в странах Запада,
насколько нам известно, уже не было. Это,
конечно, не надо понимать так, будто за
рубежом вовсе не было дарвинистов: мно¬
гие биологи, если не большинство их, при¬
держивались дарвинистского понимания
развития живой природы, но не решались
открыто исповедовать свои взгляды.
Таким образом, после победы дарви¬
низма, примерно с 90-х годов XIX века,
заметно нарастает реакция против уче¬
ния Дарвина. Этот натиск идеалистических
течений в биологии значительно усилился
на рубеже двух столетий и в последующие
десятилетия, такое положение было по
крайней мере до второй мировой войны.
Само собой понятно, что развитие биоло¬
гической мысли в Советском Союзе проте¬
кало в совершенно иных условиях, потому
что после Октябрьской революции в нашей
стране были изжиты социальные корни
кризиса в естествознании. Заметим, кстати,
что солидная материалистическая традиция
передовой общественной мысли России
особенно благоприятствовала укреплению
позиций дарвинизма в русской биологии.
Вспомним замечательные слова выдающего¬
ся дарвиниста зоолога-эмбриолога А. О. Ко¬
валевского, произнесенные им на VII съез¬
де русских естествоиспытателей и вра¬
чей в 1883 году: «Теория Дарвина была с
особым сочувствием принята у нас в
России. Тогда как в Западной Европе она
встретила твердо установленные старые
традиции, которые ей пришлось первона¬
чально побороть, у нас,., она сразу полу¬
чила право гражданства как в научном, так
и общественном мире и до сих пор поль¬
зуется общим сочувствием». Из этого,
впрочем, отнюдь не следует, что русская
биология совсем не испытала на себе на¬
тиска идеалистических, антидарвинист¬
ских тенденций. Некоторые крупные уче¬
ные и у нас в той или иной мере подда¬
лись этому натиску. После Октябрьской
революции теоретические воззрения отдель¬
ных советских биологов, несмотря на их

В. И. ЛЕНИН И КРИЗИС В ЭВОЛЮЦИОННОМ УЧЕНИИ
159
искреннее желание быть верными марксиз¬
му-ленинизму, представляют собой в той
или иной степени уступку идеализму, вы¬
соко поднявшему голову в Западной Евро¬
пе и Северной Америке.
Общая характеристика идеализма и кризиса
в эволюционном учении от конца XIX века
до второй мировой войны
В основном кризис в теоретической
биологии — то же самое явление, что и
кризис в теоретической физике, освещен¬
ный В. И. Лениным в его «Материализме
и эмпириокритицизме». По своему су¬
ществу и происхождению «биологический»
идеализм не отличается от «физического»
идеализма. Нельзя, однако, думать, что в
биологии имело место буквально все то же,
что и в теоретической физике. Формы кри¬
зиса, как и разновидности идеализма, могли
быть не вполне, до мельчайших деталей,
одинаковыми в разных отраслях естество¬
знания. Чтобы разобраться в картине кризи¬
са эволюционной мысли и в особенностях
«биологического» идеализма, нужно как
можно глубже изучить метод, примененный
В. И. Лениным в его классическом произ¬
ведении, и использовать этот метод для
анализа фактов, характеризующих развитие
эволюционной мысли. Надо следовать по
пути, указанному В. И. Лениным, а
не искать в его произведениях готовых фор¬
мулировок относительно тех конкретных
частных вопросов теоретической биологии,
которые не затрагиваются в этих трудах.
Каждая отрасль естествознания имеет свои
специфические черты, которые нельзя иг¬
норировать. Даже одна и та же отрасль в
разных странах в течение второй половины
XIX и истекших десятилетий XX века раз¬
вивалась не совсем одинаково. Тут схема¬
тизм привел бы к ошибочным выводам. По¬
этому мы не должны поддаваться соблазну
действовать методом подбора цитат из осно¬
вополагающих трудов по марксистско-
ленинской философии. Мы должны помнить
о том, с какой тщательностью проанализи¬
ровал В. И. Ленин «два направления в со¬
временной физике и английский спиритуа¬
лизм» (см. Соч., т. 14, стр. 261—269).
«два направления в современной физике и
немецкий идеализм» (там же, стр. 269—
277), «два направления в современной
физике и французский фидеизм» (там же,
стр. 277—286), а также воззрения рус¬
ского философа-идеалиста Л. М. Лопатина
(см. там же, стр. 286—289). Из того,
как обсуждался вопрос о гносеологических
выводах в физике в литературе разных
стран, В. И. Ленин смог сделать обобщаю¬
щее заключение о сущности и значении
«физического» идеализма. И биологи — по¬
следователи В. И. Ленина — должны в ме¬
ру своих сил использовать тот же метод
для раскрытия всех особенностей «биоло¬
гического» идеализма.
Суть кризиса в теоретической биологии,
так же, как и суть кризиса в физике,
выясненная В. И. Лениным, состоит в лом¬
ке старых законов и основных принципов,
«в замене материализма идеализмом и
агностицизмом» (там же, стр. 245). Однако
в теоретической биологии идеалисты не от¬
брасывают объективной реальности вне
сознания. Тут дело не в том, что «материя
исчезла»,— так выражается «основное и
типичное по отношению ко многим частным
вопросам затруднение, создавшее... кризис»
(там же) в физике, но не в биологии. Отри¬
цанием объективной реальности занимают¬
ся союзники или единомышленники ан¬
тидарвинистов — «физические» идеалисты.
Идеалисты-эволюционисты хлопочут не об
этом: им необходимо доказать, что явления
жизни и ее развитие не могут быть сведе¬
ны к действию естественных причин и что
эволюция подчинена каким-то непостижи¬
мым силам, протекает в предопределенном
направлении. Они ополчаются против дар¬
винизма потому, что он отвергает участие
сверхъестественного начала в историческом
развитии органического мира. Они пред¬
почли бы навязать биологам представление
о неизменяемости видов и создании тако¬
вых божеством, но большинство «биологи¬
ческих» идеалистов хорошо понимает, что
этот тезис совсем обветшал и окончательно
дискредитирован. Лишь относительно не¬
многие «зубры» от науки считают возмож¬
ным открыто выдвигать и отстаивать* этот
тезис. Остальные же давно отошли на сле¬
дующую линию обороны идеализма в био¬
логии и силятся доказать, что историческое
развитие органических форм никак нельзя
объяснить естественными причинами, что
тут действуют какие-то особенные, непо¬
стижимые факторы. Многие «биологиче¬
ские» идеалисты настолько «скромны» в
своих претензиях, что даже признают в
известной мере такие факторы, как есте¬
ственный отбор и изменчивость организмов
под влиянием условий существования с
той, однако, оговоркой, что эти факторы
не могут объяснить эволюцию в целом, что
обязательно существуют такие звенья этого
процесса, которые необъяснимы без допу¬
щения того или иного «сверхъестественно¬
го фактора».
Рассматривая «физический» идеализм,
В. И. Ленин подчеркивал, что «реакцион¬
ные поползновения порождаются самим
прогрессом науки» (там же, стр. 294).
Сопоставляя «физический» идеализм с
«физиологическим» идеализмом, который
еще в 1866 году подвергся критике со сто¬
роны Л. Фейербаха, В. И. Ленин утверждал,
что «уклон в сторону реакционной фили-

160
Л. Ш. ДАВИТАШВИЛИ
софии, обнаружившийся и в том и в дру¬
гом случае у одной школы естествоиспыта¬
телей в одной отрасли естествознания, есть
временный зигзаг, преходящий болезнен¬
ный период в истории науки, болезнь роста,
вызванная больше всего крутой ломкой ста¬
рых установившихся понятий» (там же,
стр. 291). Эти положения В. И. Ленина
имеют ведущее значение и для понимания
кризиса в эволюционной биологии. Позже,
в 1922 году, В. И. Ленин писал: «Надо
помнить, что именно из крутой ломки, ко¬
торую переживает современное естествозна¬
ние, родятся сплошь да рядом реакционные
философские школы и школки, направления
и направленьица» (Соч., т. 33, стр. 206).
При этом «естествознание прогрессирует
так быстро, переживает период такой глу¬
бокой революционной ломки во всех обла¬
стях, что без философских выводов есте¬
ствознанию не обойтись ни в коем случае»
(там же, стр. 208).
Эти слова В. И. Ленина относятся,
бесспорно, и к биологии. Однако для того,
чтобы использовать ленинские указания
для выяснения характера и особенностей
кризиса в эволюционной биологии, нужно,,
по нашему мнению, ответить на два вопро¬
са: во-первых, в чем состояла та ломка
понятий в биологии, которая вызвала уклон
в сторону реакционной философии, и, во-
вторых, как использовал идеализм эту лом¬
ку в биологии, для каких именно целей и
в какой мере? Постараемся ответить на эти
два вопроса.
Крутая ломка понятий в биологии и па¬
леобиологии связана с колоссальным на¬
коплением фактического материала. О ре¬
волюции в этих областях естествознания
можно говорить в том смысле, что огром¬
ный рост знаний о современном и иско¬
паемом органическом мире требовал пе¬
ресмотра старых основных воззрений с
учетом новых данных.
За период от последних десятилетий
XIX века до второй мировой войны в гро¬
мадной степени увеличился фактический
материал систематики и морфологии жи¬
вотных, растений и протестов. Были сде¬
ланы большие открытия в области изуче¬
ния фаун и флор различных областей су¬
ши, особенно пустынь Евразии и других
материков. Океанологические экспедиции и
исследования дали совершенно новые све¬
дения о населении арктических и антаркти¬
ческих вод, а также глубоководных обла¬
стей всего мирового океана. Эксперимен¬
тальные исследования в области онтогенеза
животных привели к полной перестройке
эмбриологии животных и к обособлению
той отрасли экспериментального изучения,
которая получила название механики раз¬
вития (по-видимому, неудачлте, но все же
охватывающее многочисленные специаль¬
ные работы). В начале текущего века об¬
особилась отрасль биологии, занимающаяся
экспериментальным изучением вопросов
наследственности и изменчивости,— гене¬
тика. Формальная генетика характеризуется
достаточно односторонним подходом к этим
вопросам, однако оиа накопила множество
наблюдений, количество которых несоизме¬
римо с их значением для теории и практи¬
ки, но, несомненно, оказывает большое
давление на умы естествоиспытателей.
В ряду биологических наук весьма круп¬
ное место заняла биохимия, и биохимиче¬
ские исследования приобрели важное, во
многом решающее значение, как теоретиче¬
ское, так и практическое. Огромные дости¬
жения осуществлены палеонтологами: от¬
крыты и изучены не только мириады но¬
вых форм, но и многие крупные группы
протистов, беспозвоночных и позвоночных
животных, а также растений. В разных
классах организмов устанавливались родо¬
словные (филогенетические ветви) иско¬
паемых форм. За рассматриваемый здесь
период резко изменилось, в колоссальной
степени обогатилось содержание палеонто¬
логической науки.
Таким образом, биология прогрессиро¬
вала чрезвычайно быстро, и мы вправе го¬
ворить о целой революции в этой важной
области естествознания. В то же время в
ходе этого прогрессивного развития в усло¬
виях ломки старых понятий и принятых
наукой положений некоторыми биологами
делались идеалистические выводы. Остано¬
вимся на этом несколько подробнее.
Начнем с примеров из области палеобио¬
логии. Исследования, которые велись в те¬
чение рассматриваемого периода, были свя¬
заны с изучением родственных отношений
между формами, например между родами
различных хоботных, лошадиных и других
групп ископаемых млекопитающих, а так¬
же пресмыкающихся, амфибий и рыб. Эти
несомненные успехи палеобиологии связаны
с реакционными поползновениями палеобио¬
логов — идеалистов разных направлений и
направленьиц. Прежде всего доказанная
возможность прослеживать на ископаемом
материале филогенетические линии, «цепи
форм», из которых каждая предыдущая да¬
ла, по-видимому, начало каждой после¬
дующей, побудила идеалистически настроен¬
ных ученых заговорить о том, что дарви¬
новское учение о неполноте геологической
летописи устарело, что мы теперь имеем
достаточно полные данные об этой летопи¬
си, а потому, если уж какие-либо группы
появляются в ней внезапно, не будучи
морфологически связаны с какими-либо ра¬
нее существовавшими формами, то это зна¬
чит, что новые типы животного мира по¬
являлись внезапно, как Минерва из голо¬
вы Юпитера или Венера из морской пены.

В. И. ЛЕНИН И КРИЗИС В ЭВОЛЮЦИОННОМ УЧЕНИИ
161
3 то же время многие палеобиологи Запа¬
да, обращая внимание на кажущийся пря¬
молинейным ход эволюционного развития,
например, таких млекопитающих, как ло¬
шадиные, бронтотериоидеи, хоботные и мно¬
гие другие, отстаивают тезис об ортогене-
тическом, предопределенно на¬
правленном по одной прямой линии
историческом развитии, якобы не завися¬
щем от взаимоотношений между организмом
и средой. При этом подчеркивают, что в та¬
ких ортогенетических линиях не видно
приспособительного характера отличий
между отдельными звеньями, которые, зна¬
чит, не мотли формироваться, по мнению
этих ученых, в силу естественного отбора
(ибо путем отбора возникают формы, обла¬
дающие какими-то полезными признаками,
отсутствующими у их родичей). Известный
американский ученый Г. Ф. Осборн, который
еще недавно, лет пятнадцать — двадцать
назад, пользовался славой едва ли не круп¬
нейшего биолога-эволюциониста, построил
большое количество таких строго прямоли¬
нейных эволюционных рядов для разных
групп млекопитающих, в частности для
бронтотериоидеи и хоботных, и на этом
основании выдвинул свою знаменитую тео¬
рию «аристогенеза», названную им са¬
мим «совершенно необъяснимым и таин¬
ственным процессом» (Н. F. Osborn
«Biological inductions from the evolution of
the Proboscidea». Proc. National Acad. Sci.,
1933, v. 19, pp. 159—163), протекаю¬
щим в определенном порядке и ведущим
«к лучшему» (Osborn «Aristogenesis,
the observed order of biomechanical evolu¬
tion». Proc. National Acad. Sci., v. 19,
p. 700), к совершенствоваяию абсолютно
независимо от приспособления в дарвинист¬
ском смысле. Это «стремление к улучше¬
нию» заложено в генной плазме и осуще¬
ствляется в «должное» время независимо
от обстановки существования животных.
Такие ряды, развивающиеся по неведомым,
таинственным причинам, признаются даже
теми палеобиологами, которые вообще не
отвергают теорий отбора и допускают, что
формы эволюируют иногда согласно прин¬
ципам дарвинизма, а иногда в силу неведо¬
мых, таинственных причин. К числу таких
ученых приходится отнести выдающегося
английского палеобиолога Д. М. С. Уотсона,
постулирующего ортогенез в отноше¬
нии древних амфибий — лабиринтодонтов.
(D. М. S. W a t s о 11 «The evolution and ori¬
gin of the Amphibia». Philos. Trans. 1926,
B, v. 214, p. 189).
Идеалистически настроенные палеонто¬
логи нередко пытались доказать, что очень
многие структуры животных не имеют и
не могут иметь никакого приспособительно¬
го значения, являясь не только бесполезны¬
ми, но даже и вредными. Утверждая, что
11.	«Вопросы философии» № 5„
такие структуры (например, громадные ро¬
га гигантского оленя, сильно закрученные
бивни некоторых хоботных, гребни на спи¬
не некоторых ископаемых пресмыкающих¬
ся — пеликозавров) не могли развиваться
в силу естественного отбора, эти ученые
нередко ищут каких-то сверхъестественных
и, во всяком случае, «таинственных» фак¬
торов развития подобных «эксцессивных»,
или «гипертелических», органов, тем са¬
мым заменяя дарвинизм разными идеали¬
стическими толкованиями эволюционного
процесса.
Особенно соблазнительную «опору» на¬
ходит «биологический» идеализм в формаль¬
ной генетике. Известно, что антидарви¬
нист У. Бэтсон и многие другие столпы
формальной генетики «не верят» в эволю¬
цию и потому считают явления эволюции
недостойными внимания исследователей.
Некоторые, впрочем, снисходят до пробле¬
мы эволюции, например И. Лотси, создав¬
ший своеобразную теорию эволюции, совер¬
шавшуюся якобы только путем гибридиза¬
ции, при совершенно неизменных генах.
Другие склоняются к неодарвинистскому
метафизическому учению. Однако в недав¬
нем прошлом таких смельчаков среди фор¬
мальных генетиков было сравнительно
немного: представители этого направления
заняты были главным образом вопросами
наследственности и изменчивости в преде¬
лах одного вида, избегая широких эволю¬
ционных обобщений. Тем самым формаль¬
ная генетика отвлекла значительную часть
зоологов и ботаников от изучения вопро¬
сов эволюции органического мира. Генети¬
ки взяли это дело в свои руки, считая,
что им, а не каким-либо другим естество¬
испытателям принадлежит преимуществен¬
ное право заниматься вопросами эволюции,
что только они могут подойти к этим во¬
просам зо всеоружии строго научных мето¬
дов. На естествоиспытателей других спе¬
циальностей, тратящих силы и время на из¬
учение эволюции, у генетиков было приня¬
то смотреть свысока, как на людей, заня¬
тых несерьезным делом, которое не может
дать ценных научных результатов. Та¬
ким образом, эволюция была объявлена
поле!М, нераздельно принадлежащим гене¬
тике, а генетика, ссылаясь на занятость
гораздо более важными научными делами,
не удосуживалась заняться разработкой во¬
просов эволюции. Такое положение не мог¬
ло, конечно, длиться неопределенно долго;
кое-кто из формальных генетиков занялся
вопросами эволюции, и в то же время не¬
которые специалисты по другим дисципли¬
нам биологии изучили формальную генети¬
ку для использования ее данных при раз¬
работке вопросов эволюции. Что из этого
вышло, об этом — в следующем разделе на¬
шей статьи.

162
Л. Ш. ДАВИТАШВИЛИ
«Биологический» идеализм широко ис¬
пользовал также и те затруднения эволю¬
ционной мысли, которые связаны с новыми
данными по онтогенезу животных. Хорошо
известно, что так называемая теория река¬
питуляции и биогенетический закон пред¬
ставляют одну из важных опор материали¬
стического эволюционного учения — дарви¬
низма. Это было отмечено Энгельсом
(«Анти-Дюринг», 1957, стр. 70). Большое
внимание уделяли явлениям рекапитуля¬
ции сам Ч. Дарвин, Э. Геккель, Ф. Мюллер,
А.	0. Ковалевский и многие другие выдаю¬
щиеся дарвинисты. Между тем в онтогенезе
некоторых организмов были подмечены яв¬
ления, которые представляются на первый
взгляд полной противоположностью рекапи¬
туляции: на ранних стадиях индивидуаль¬
ного развития некоторых животных были
обнаружены структуры и признаки, харак¬
терные для взрослого, дефинитивного, со¬
стояния их потомков. И вот, ссылаясь на
эти факты, отчасти достоверно установлен¬
ные, но в подавляющем большинстве своем
сомнительные или даже воображаемые, мно¬
гие биологи ополчились против теории река¬
питуляции. Они настаивали на том, что в
действительности общим законом является
не биогенетический закон, а некая его про¬
тивоположность, фигурирующая под разны¬
ми названиями (педоморфоз, педогенез, про-
терогенез и т. д.). Суть этих «теорий» за¬
ключается в том, что они направляют био¬
логическую мысль к признанию какого-то
развития от сложного к простому,— эво¬
люции, идущей не вперед, а назад. Ясно,
что подобные теории рассчитаны на подрыв
материалистического понимания эволюции,
дарвинизма. Различные варианты подобных
построений предлагались и пропагандиро¬
вались многими биологами, в частности па¬
леонтологом 0. Шиндевольфом и зоологом-
эмбриологом Г. де Беером. Поход против
биогенетического закона, в котором прини¬
мают участие и некоторые не в меру усерд¬
ные ученые, считающие себя поборниками
материалистической биологии, можно счи¬
тать одним из проявлений кризиса в теоре¬
тической биологии.
Мы привели лишь немногие факты, ил¬
люстрирующие «биологический» идеализм
и его поползновения, его борьбу против ма¬
териалистического понимания эволюции.
Таких фактов можно было бы привести
огромное количество. О них у нас писа¬
лось немало. Однако и того, что сказано в
предыдущих строках, нам думается, доста¬
точно, чтобы была ясна суть дела. «Биоло¬
гический» идеализм выступает против дар¬
винизма как материалистического учения
об историческом развитии организмов.
Лишь немногие, наиболее рьяные идеали¬
сты еще надеются, что можно ниспроверг¬
нуть эволюционизм в целом. Другие, более
благоразумные, ограничиваются попытками
подорвать материалистическое понимание
причин эволюции и изобразить эволюцию
как таинственный процесс, не зависящий
от естественных причин, руководимый не¬
постижимыми сверхъестественными сила¬
ми. Такая эволюция признается даже неко¬
торыми высшими священнослужителями
католической церкви. Наконец, «биологи¬
ческий» идеализм выступает иногда в еще
более завуалированном виде. Не рассчиты¬
вая убедить грамотных людей в творении
видов богом или в творении видов «путем
эволюции», он стремится запутать дело,
либо отвлекая биологов от проблемы эво¬
люции и ее факторов, либо подкапываясь
под отдельные важные положения, под¬
тверждающие дарвинистское понимание
развития живой природы, и выдвигая вза¬
мен этих положений концепции, неприемле¬
мые для биологов-материалистов.
В течение рассматриваемого периода
имело место великое множество увлечений
биологов-теоретиков разными ненаучными
и лженаучными теоретическими построе¬
ниями. А фидеизм с каждого такого увле¬
чения «берет себе добычу, на тысячи ладов
видоизменяя свои ухищрения в пользу фи¬
лософского идеализма» (В. И. Лени н,
Соч., т. 14, стр. 328). Надо сказать, что
идеализм проявил необычайную цепкость и
живучесть в области биологии. Это объяс¬
няется, конечно, тем, что здесь идеализм
особенно нужен для «закрепления» классо¬
вого интереса буржуазии.
Теоретическая основа всей биологии —
учение о развитии органического мира —
имеет исключительно важное мировоззрен¬
ческое значение. Дарвинизм служит есте¬
ственнонаучной основой марксизма. Он до¬
казывает единство всей живой природы.
Дарвинизм не только устанавливает изме¬
няемость и восходящее развитие органиче¬
ского мира, что наводит на мысль о прехо¬
дящем характере всего существующего, и в
частности классового общества, но и дока¬
зывает происхождение человека от живот¬
ных, разрушая религиозные представления
о творении человека богом, о потустороннем
мире, где бедные якобы получат компенса¬
цию за страдания, перенесенные ими на
земле, и т. д. Материалистическое учение
о развитии органического мира революцио¬
низирует сознание трудящихся и подрывает
основы религии, столь необходимой для по¬
коя господствующих классов, для беспре¬
пятственной эксплуатации ими трудящих¬
ся. Отсюда вытекает жизненно важное для
капиталистического мира требование:
всеми мерами искоренять дарвинизм, а ес¬
ли это невозможно, то хотя бы мешать его
развитию, насаждать если не креационизм,
который теперь в науке почти невозмо¬
жен, то хотя бы финализм, то есть веру в
то, что эволюция органического мира на¬
правлена к определенной цели, поставлен¬

В. И. ЛЕНИН И КРИЗИС В ЭВОЛЮЦИОННОМ УЧЕНИИ
1S3
ной всемогущим творцом, и идею эволюции,
направляемой божественными силами, или
уж, в крайнем случае, агностицизм, кото¬
рый утверждает, что познать развитие жи¬
вой природы и его законы невозможно.
Иначе говоря, оружие, применяемое иде¬
алистами против материалистического уче¬
ния о развитии органической жизни, мно¬
гообразно, как многообразна и используе¬
мая при этом тактика. Вполне ясно, что
классовые интересы ныне толкают бур¬
жуазию к самому упорному, даже отчаян¬
ному сопротивлению материалистическому
общебиологическому учению, которое в
отличие от тонкостей «физического» идеа¬
лизма, привлекающих внимание преимуще¬
ственно образованных кругов общества, в
своей основной сути доступно гораздо бо¬
лее широким кругам — В'сем трудящимся,
умеющим читать хотя бы популярно на¬
писанные книжки. В этом заключается од¬
на из своеобразных черт кризиса в совре¬
менной биологической науке, связанного с
распространением идеалистических тенден¬
ций в эпоху империализма.
Борьба между материализмом и идеализ¬
мом в биологии становится все более острой
и ожесточенной.
Кризисные явления в биологии наших
дней
Ложные теоретические построения в
естествознании не могут быть долговечны¬
ми. В. И. Ленин писал, что «увлечение эм¬
пириокритицизмом и «физическим» идеа¬
лизмом так же быстро проходит, как увле¬
чение неокантианством и «физиологиче¬
ским» идеализмом» (Соч., т. 14, стр. 328).
Часть естествоиспытателей не суме¬
ла прямо и сразу подняться от метафизи¬
ческого материализма к диалектическому
материализму. «Этот шаг,— говорил
В. И. Ленин (там же, стр. 299),— делает
и сделает современная физика, но она идет
к единственно верному методу и един¬
ственно верной философии естествознания
не прямо, а зигзагами, не сознательно, а
стихийно, не видя ясно своей «конечной
цели», а приближаясь к ней ощупью, ша¬
таясь, иногда далее задом». «Новая физи¬
ка,— разъясняет В. И. Ленин (там же,
стр. 248—249),— свихнулась в идеализм,
главным образом, именно потому, что фи¬
зики не знали диалектики». Вся обстанов¬
ка, в которой жили и работали буржуаз¬
ные ученые, отталкивала их от Маркса и
Энгельса и бросала их, по выражению
В.	И. Ленина, «в объятия пошлой казенной
философии». Эти слова применимы и к ха¬
рактеристике пололгення в биологии. Био¬
логи в буржуазных государствах тоже не
имели возможности знакомиться с гносео¬
логией диалектического материализма и в
подавляющем большинстве своем были
совершенно безграмотны в этом отношении.
Поэтому, встречая затруднения, непреодо¬
лимые для метафизического материализ¬
ма, они обычно приходили к выводу о не¬
состоятельности материализма вообще.
Другие, как сам Дарвин и некоторые его
русские последователи — В. 0. Ковалев¬
ский, К. А. Тимирязев и другие,— нередко
поднимались до диалектического понимания
процессов развития, но и эти ученые по
незнанию диалектического материализма
редко оказывались последовательными в
своих оценках явлений развития органиче¬
ских форм. Так или иначе без знания диа¬
лектического материализма биологи шли к
этой единственно верной философии есте¬
ствознания довольно медленно, совсем так,
как говорил В. И. Ленин о физиках: «при¬
ближаясь к ней ощупью, шатаясь, иногда
даже задом». В таких условиях рождалось
множество весьма недолговечных теорий.
Относительно каждой из таких теорий
очень скоро почти для всех становилось
ясно, что это «мертвые продукты, кое-ка¬
кие отбросы, подлежащие отправке в по¬
мещение для нечистот»; но тут же появ¬
лялись, иногда в возрастающем числе, но¬
вые теории, не более удачные и подлежа¬
щие отправке туда л;е. И если бы нас
спросили, каково же положение теорети¬
ческой биологии вне стран социалистиче¬
ского лагеря в настоящее время, то мы
ответили бы, что оно остается кризисным:
биология там и теперь завалена хламом
принципиально несостоятельных теорети¬
ческих построений. Но все-таки есть, как
будет видно из дальнейшего, некоторое от¬
личие между сегодняшним положением и
тем, что было до второй мировой войны.
Чтобы только что сказанное не прозвуча¬
ло как голословное утверждение, приведем
прежде всего некоторые примеры, показы¬
вающие, что кризисное положение биоло¬
гической мысли сохраняется в капитали¬
стических странах до сих пор.
Мы уже говорили, что возвращение к
креационизму было в последарвинские вре¬
мена редким явлением. Тем не менее кре¬
ационизм существует, и притом не только
в учебниках закона божия, но и в биоло¬
гической науке. Из крупных биологов анг¬
лийский зоолог-орнитолог Д. Дьюор выска¬
зал свои креационистские воззрения в кни¬
ге, изданной в 1947 году (D. Dewar
and Н. S. Shelton «Is evolution pro¬
ved?». London, 1947), а шведский генетик-
селекционер, работающий в области расте¬
ниеводства, Н. Гериберт-Нильсон, в
1953 году опубликовал огромный двухтом¬
ный креационистский труд, содержащий
1 303 страницы большого формата
(N. Н е г i b е г t-N i 1 s s о n «Synthelische
Artbildung. Grundlinien einer exakten Biolo¬
gic». Lund. 1953). Заглавие книги много-

164
Л. Ш. ДАВИТАШВИЛИ
значительное: «Синтетическое видообразо¬
вание». Особенно обязывающе звучит под¬
заголовок:	«Основы	точной	биологии».
«Доказанное Менделем фундаментальное
постоянство генов,— говорит этот ученый
(стр. 1159),— делает перекидыва¬
ние мостов между видами гораздо
более трудной задачей, чем это казалось
Дарвину». Процесс эволюции, по словам
Гериберт-Нильсона, в настоящее вре¬
мя невозможен (стр. 1186), но, обращаясь
к истории органического мира, мы якобы
убеждаемся, что и «палеобиологические
факты не дают возможности построить да¬
же карикатуру на эволюцию» (стр. 1212).
Этот биолог с необычайным прямодушием
говорит (стр. 1240): «В течение палеобио¬
логических времен повторно синтезирова¬
лись целые миры органической жизни.
Меня спросят: вы серьезно делаете такое
заявление?.. Вы действительно хотите ска¬
зать, что орхидея и слон были мгновенно
созданы из неживой материи? Да, я утвер¬
ждаю это». «Новая и революционизирую¬
щая концепция Менделя, мыслящая орга¬
низм состоящим из независимых и свобод¬
но комбинирующихся генов, едва ли сов¬
местима с какой-либо теорией происхо¬
ждения организма, кроме биосинтеза»
(стр. 1241). Нужно ли объяснять, что эта
теория, желает того автор или не желает,
есть полный возврат к теории многократ¬
ного творения органического мира богом?
Говоря о давлении, оказываемом на тео¬
ретическую биологию со стороны господ¬
ствующих классов в капиталистическом го¬
сударстве, мы считаем нелишним указать
на один яркий пример такого давления, ис¬
ключительно грубого и примитивного. Пос¬
ле установления в Испании фашистской
диктатуры эволюционная теория была в
этой стране под строжайшим запретом.
О ней нельзя было писать, ее нельзя было
затрагивать при преподавании биологиче¬
ских дисциплин в университетах. После
второй мировой войны запрет был снят,
эволюцию разрешили! Испанские ученые,
обрадованные этой милостью, начали рас¬
сматривать вопросы эволюции, придержи¬
ваясь, однако, строго финалистической точ¬
ки зрения. Испанский ученый Б. Мелендес
сообщает, что «испанский образ мышления
в области эволюции решительно направлен
против материализма, который грозит овла¬
деть всеми помыслами человечества и по¬
дорвать все моральные ценности, лежащие
в основе нашей цивилизации» (В. М е 1 е п-
d е s «Paleontologie espagnole». «Annales de
paleontologie». 1954, pp. 79—94). Туг пе¬
ред нами крайне любопытный и поучи¬
тельный случай неприкрытой опеки реак¬
ционного политического режима над биоло¬
гической наукой. Утверждение сначала
креационизма в его грубейшей форме, а
после — финализма в головах биологов и
палеобиологов происходило в порядке цир¬
кулярного приказа, совершенно так же,
как, например, введение новой формы для
тех или иных родов войск.
Чтобы покончить с примерами креаци¬
онизма в биологии наших дней, сошлемся
на воззрения известного французского уче¬
ного Рувьера, автора крупных трудов по
общей анатомии и анатомии человека.
В своей книге «Жизнь и финализм»
(Н. Rouviere «Vie et finalite». 2-me
edition. Paris, 1948) он утверждает, что
сам Дарвин был креационистом и финали¬
стом. Не удивительно, что французский би¬
олог-эволюционист Э. Рабо (Е. Rabaud
«Transformisme et adaptation». Paris, Flam-
marion, 1942, p. 245) назвал этого профес¬
сора медицинского факультета в Париже
и академика «остроумным шутником».
Впрочем, Рувьер сочетает креационизм с
финалистической концепцией эволюции,
основной целью которой был человек
(стр. 145).
Среди современных «западных» биологов
очень широко распространен откровен¬
ный финализм. Вопросам современного
финализма посвящена книга французского
ученого Рюйе «Неофинализм» (R. Ruyer
«Neofinalisme». Paris, 1952). Совершенно
открыто проводит финалистическую точку
зрения профессор общей биологии Страс¬
бургского университета Л. Бунур в своей
книге «Половой инстинкт» (L. Bounoure
«L’instinct sexuel», Presses universi-
taires de France. Paris, 1956, pp. 183—
221). Идею «цели» филогенетического раз¬
вития выдвигает западногерманский пале¬
онтолог К. Берингер (С. С. Beringer
«Gedanken tiber eine Psychologie fossilcr
Tiere». Neues Jahrb. f. Geol. u. Palaont.,
Bd. 97, 1953, S. 18).
Однако гораздо чаще встречаются теории
«предопределенно направленной» эволю¬
ции, в которых всемогущий творец либо
вовсе не упоминается, либо отступает на
задний план, уступая место какой-нибудь
таинственной тенденции к совершенство¬
ванию или иному непостижимому фактору
эволюции. Подобных теорий в настоящее
время великое множество. Упомянем
лишь некоторые из таких антидарвинист-
ских учений.
Так, например, в книге, посвященной во¬
просам эволюции цветковых растений,
профессор ботаники Гулльского универси¬
тета в Англии Р. Гуд (R. Good «Featu¬
res of evolution in the flowering plants».
London, 1956) силится показать, что сре¬
ди отличительных признаков различных
форм цветковых растений нелегко находит-ь
такие, которые «могли бы претендовать на
селективное значение или соответствовали
бы приспособлению в строго дарвинистском
смысле этого слова». По мнению автора
(там же, стр. 387), эволюция цветковых

В. И. ЛЕНИН И КРИЗИС В ЭВОЛЮЦИОННОМ УЧЕНИИ
Ш
растений была в основном «процессом не¬
прерывного автоматического стремления
(impetus), выражением особого динамиз¬
ма природы, который представляет со¬
бой антитезу застоя». Тут ясно выражено
идеалистическое понимание эволюции
как «ортогенетического» процесса, совер¬
шающегося в силу внутреннего «импульса»
совершенно независимо от условий среды.
Другим примером может служить работа
канадского энтомолога У. Р. Томпсона
(W. R. Thompson «Evolutionary theory
and morphological concept of adaptation».
«Bull. Nat. Inst. Sci. India». 1955, № 7,
pp. 35—45). Этот ученый отвергает те
объяснения адаптаций, которые он назы¬
вает ламаркистскими и дарвинистскими.
Если же отпадает эволюция путем естест¬
венного отбора случайных мутаций, то, по
словам Томпсона, остается лишь допустить
направленное изменение, отвечающее по¬
требностям организма и возможное только
под руководством какой-то сверхъесте¬
ственной силы (см. там же, стр. 36). Это
значит, рассуждает далее Томпсон, что
«объяснение эволюции либо невозможно,
либо лежит вне поля науки». А затем он
приводит энтомологические данные, проти¬
воречащие, по его мнению, дарвинистскому
пониманию эволюции. Сам лее он воздержи¬
вается от окончательного решения вопроса
о происхождении приспособленности орга¬
нических форм, довольствуясь «доказатель¬
ством» того,, что научное объяснение ге¬
незиса адаптаций невозможно.
Яркий пример идеализма в биологии
представляют воззрения современного аме¬
риканского палеонтолога Шайдлера
(W. Н. Shideler «Paleontology and evo¬
lution». The Ohio Journ. of Science, v. 52,
N2 4, 1952, pp. 177—186). В своей пре¬
зидентской речи, прочитанной на годичном
собрании Академии наук Огайо, Шайдлер
утверждал, что дарвинизм (и в придачу к
нему ламаркизм) не в состоянии объ¬
яснить происхождение многих структур
животных, в частности «переразвитых»
органов, а также исчезновение рудиментар¬
ных органов. Он выступает за теорию орто¬
генеза, синонимами которого считает ари-
стогенез, автогенез, батмизм, elan vital,
энтелехию, «внутренний принцип про¬
грессивного развития» и т. д. Причина ор¬
тогенеза — тайна (стр. 186). В организме
есть нечто, стремящееся к экспрессии, но
каким образом это стремление попадает в
зародышевую плазму, совершенно неиз¬
вестно, «ибо тут мы отклоняемся от науки
и вступаем в поле чисто спекулятивной
метафизической философии» (там же).
Ученые, жалуется многоуважаемый палеон¬
толог, слишком опасаются «всякой мысли
о теологическом влиянии, божественном
провидении».
В современной общебиологической лите¬
ратуре США, Англии, ФРГ, Франции и
других стран, в работах зоологов, ботани¬
ков, палеобиологов и других ученых очень
часто рассматривается эволюционная тео¬
рия видного немецкого палеонтолога
О.	Шиндеволъфа. Наиболее полное изложе¬
ние своей теории этот ученый
дал в своей книге «Основные во¬
просы палеонтологии» (0. Н. Sc hind е-
w о 1 f «Grundfragen der Palaontologie. Stutt¬
gart, 1950). Шиндевольф, по-видимому,
наиболее крупный и, во всяком случае, са¬
мый известный из всех современных по¬
борников ортогенетического понимания
эволюции. Свою теорию, которую он назы¬
вает теорией типостроф, или типострофиз-
мом, он противопоставляет дарвинизму
(см. там же, стр. 254). В историческом
развитии органических форм он различает
три фазы: типогенез — «взрывную» фазу
внезапного возникновения совершенно но¬
вых морфологических типов, типостаз —
фазу постоянства типов, в течение которой
происходит ортогенетическое развитие форм
в рамках одного основного плана строения,
и типолиз — фазу распада типа, в тече¬
ние которой происходит разрушение типа,
сопровождаемое явлениями упадка и сверх-
специализации. Отбор может играть лишь
незначительную роль. Развитие органиче¬
ских форм представляется предопределен¬
ным, совершающимся преимущественно в
порядке автогенеза (см. там же,
стр. 430). Как бы ни отрекался Шинде¬
вольф от «финализма, целеустремленности
и стремления к совершенствованию», егс
«трехфазная» теория остается надуманной,
спекулятивной, идеалистической и тем бо¬
лее ненаучной, что он распространяет ее на
развитие человеческой культуры.
Шиндевольф пользуется большой попу¬
лярностью среди биологов западных стран.
При всем разнообразии и обилии всевоз¬
можных эволюционных и квазиэволюцион-
ных теорий там все-таки можно различать
два основных направления эволюционной
мысли: ортогенетическое и неодарвинист¬
ское. Наиболее известным представителем
ортогенетического направления является
ныне Шиндевольф, в то время как самым
активным и влиятельным вожаком неодар¬
винизма надо признать Дж. Симпсона.
И Шиндевольф и Симпсон — палеонтологи,
но не следует думать, что они указываются
здесь потому, что эти строки пишутся па¬
леонтологом. В недавно вышедшей статье
М. Грин (М. G г е n е «Two evolutionary
theories». Brit. J. Philos. Sci., 1958, v. 9.
№ 34, pp. 110—127) отмечает, что сре¬
ди «западных» биологов, кроме сторонни¬
ков неодарвинизма, есть еще «еретическое
меньшинство», авторитетно и громко от¬
стаивающее свои воззрения. Тут. по мне¬

166
Л. Ш. ДАВИТАШВИЛИ
нию автора, перед нами пример научного
спора, поучительного как с точки зрения
изучения научных споров вообще, так и
с точки зрения освещения эпистемологиче¬
ских проблем в области эволюции. И вот
Грин решила ограничиться анализом только
одного такого спора: разногласий между
Дж. Г. Симпсоном и Шиндевольфом (там
же, стр. 110). Судя по самым последним
данным, направление, которое наиболее яр¬
ко представлено Шиндевольфом, отнюдь не
складывает оружия. Наоборот, поборники
ортогенеза почувствовали, что у «неодар¬
винистов» наших дней имеются очень сла¬
бые места, и уже переходят от обороны к
нападению. Но об этом несколько дальше.
Главное в теории Шиндевольфа, конечно,
не три фазы эволюции (шаткость «типо-
строфизма» более или менее ясна каждо¬
му биологу, давшему себе труд разобрать¬
ся в этом неуклюжем теоретическом по¬
строении Шиндевольфа). а утверждение
«таинственного», непостижимого характера
внутренних сил развития. Но его теория
ныне более импонирует склонным к идеа¬
лизму биологам, чем соответствующие воз¬
зрения генетика-антидарвиниста Р. Гольд¬
шмидта (R. Goldschmidt «The material
basis of evolution».. New Haven. Yale Univer¬
sity Press, 1940).
Крупный английский палеонтолог
Дж. Броу недавно опубликовал статью
(J. Brough «Time and evolution». In:
«Studies on fossil vertebrates. Essays pre¬
sented to D.M.S. Watson». University of
London. The Athlone press. London, 1958,
pp. 16—38), в которой, критикуя неодар¬
винистские воззрения Симпсона, отстаи¬
вает свою бесспорно ортогенетическую
концепцию эволюции. Броу не подвергает
сомнению основы формальной генетики,
но думает, что естественный отбор слу¬
чайных, ненаправленных мутаций начал
действовать как существенный фактор
эволюции лишь сравнительно недавно.
В более же отдаленном прошлам имели
место особые «великие волны эволюции»,
в результате которых быстро, внезапно
возникали крупные систематические еди¬
ницы: типы, классы, отряды и, быть мо¬
жет, семейства. Тут уж отбор мог действо¬
вать разве только как фактор отсева, а не
формообразования. Скорости мутирования
были чрезвычайно, даже «фантастически»
высокие (там же, стр. 34), мутации бы¬
ли направленные. В дальнейшем быстрота
эволюционного процесса уменьшалась, по¬
тому что «силы эволюции истощались».
«Изменчивость органических форм,— по
словам Броу,— не имеет никакого отно¬
шения к наружным факторам: она зави¬
сит от спонтанных мутаций» (там же,
стр. 35). «Поле действия» эволюции все
время сокращается, и в будущем она со¬
вершенно прекратится (стр. 38). Только
что приведенные положения говорят сами
за себя и не требуют специального опро¬
вержения: их ненаучность ясна непред¬
убежденному читателю.
Нам могут сказать: идеалистический ха¬
рактер всевозможных ортогенетических
учений ясен; но ведь наряду с ними суще¬
ствуют же «неодарвинистские» теории, ко¬
торые исходят из вполне достоверных фак¬
тов и не прибегают к допущению чуда в
развитии органического мира.
На это мы ответим прежде всего, что
современный «преобразованный» неодарви¬
низм принимает за непререкаемую истину
основные положения формальной генетики,
метафизический характер которых не
подлежит сомнению. Кстати сказать, по¬
борники ортогенеза, начиная с Осборна
и кончая хотя бы Броу, воззрения ко¬
торого мы только что рассмотрели, и
даже креационисты тоже весьма благо¬
склонны к менделистской генетике. Одна¬
ко философский анализ теоретических
основ формальной генетики выходит за
рамки нашей статьи. Заметим лишь, что
успехи мичуринского учения агробиологии
в СССР и странах социалистического лаге¬
ря подорвали веру в незыблемость морга¬
нистской генетики и у ее друзей. В этом
отношении поучительны некоторые выска¬
зывания французского ученого Ф. Мейера
в его книге «Проблемы эволюции» (F. М е-
yer «Proble'matique de revolution». Pa¬
ris, 1954). Он пишет: «Никто не спорит
против того, что почти индустриальные ме¬
тоды, применяемые Лысенко, способны
произвести новые разновидности, необхо¬
димые для прогрессивной и массовой агро¬
номии, и притом, быть может, быстрее, чем
на основе точных методов генетики...» Тут
звучит вынужденное признание и дости¬
жений школы И. В. Мичурина и какого-то
внутреннего порока морганистской генети¬
ки. Генетик, по словам Мейера, не может
быть совершенно спокоен за свои схемы,
когда он сопоставляет их с достаточно
многочисленными фактами, давно извест¬
ными и совершенно не зависящими от
экспериментов Лысенко, поскольку эти
факты не соответствуют схемам генетиков.
Из этих фактов наиболее примечательными
Мейер считает те, которые принадлежат к
области цитоплазматической наследствен¬
ности. Все признают, говорит Мейер, что
существуют явления наследственности,
связанные с теми условиями и опреде¬
лениями, на которые генетика не обраща¬
ла внимания и которые она не изучала. Од¬
нако эти явления пока еще остаются почти
совершенно неизвестными. Автор намекает
на «новые перспективы» (мичуринские или
иные) и довольно робко выражает сомне¬
ние в том, что в эволюции следует видеть

В. И. ЛЕНИН И КРИЗИС В ЭВОЛЮЦИОННОМ УЧЕНИИ
167,
лишь результат «сортировки беспорядочных
вариаций» (там же, стр. 43). Аналогичные
колебания можно заметить и в новейших
обобщающих работах по формальной гене¬
тике, например в недавно опубликованной
книге Шеппарда (Р. М. Sheppard «Na¬
tural selection and heredity». London,
1958).
Прирожденные пороки формальной гене¬
тики, с ее «зародышевым путем», ее осо¬
бым веществом наследственности, противо¬
полагаемым соме и состоящим из отдель¬
ных элементов — генов, с ее метафизиче¬
ским противопоставлением наследственных
изменений организмов их ненаслед¬
ственным изменениям, с ее метафизи¬
ческой идеей «мозаичности» организма,
как собрания, «конфедерации» опреде¬
ленного, хотя и большого числа незави-
сршых наследуемых признаков,— все эти
и остальные заблуждения современной
«классической» генетики свойственны и
современному, «обновленному» неодарви¬
низму. Видные представители нынешнего
неодарвинизма либо сами являются генети¬
ками упомянутого толка, либо принимают
основные установки морганизма. Т. Доб-
жанский, Дж. Гекели, Б. Ренш, Дж. Г.
Симпсон и другие биологи этого направле¬
ния рассматривают в своих трудах во¬
просы эволюционизма и, в частности, во¬
прос о факторах развития органических
форм. Новейшие обобщающие работы, по¬
священные эволюции в целом,— ее усло¬
виям, закономерностям и причинам — при¬
надлежат Дж. Гёксли, Реншу и Симпсону.
Правда, крупный труд Дж. Гёксли «Эволю¬
ция— современный синтез» издан улсе
давно, в 1942 году (J. Huxley «Evolu¬
tion the modern synthesis». London, 1942),
но этот ученый продолжает много писать
по общим вопросам эволюции (см., напри¬
мер, его статью «Эволюционный процесс»,
вышедшую в 1954 году,— «The evolutio¬
nary process». In: «Evolution as a process».
Edited by J. Huxley, A. C. Hardy and
E. B. Ford). Б. Реншу принадлежит поль¬
зующаяся широкой известностью книга
«Новые проблемы учения о развитии —
эволюция за пределы вида» («Neuere
Probleme der Abstammungslehre. Die
transspezifishe Evolution». Stuttgart,
1954).
Однако самым популярным среди «за¬
падных» биологов-эволюционистов являет¬
ся американский палеобиолог Дж. Г. Симп¬
сон, специалист по млекопитающим. Очень
часто о нем говорят как о самом выдаю¬
щемся эволюционисте нашего времени, а
его теория эволюции принимается нередко
за высшее достижение биологической мыс¬
ли. Поэтому мы должны уделить некоторое
внимание воззрениям этого палеобиолога,
которого М. Грин в ранее упомянутой на¬
ми статье называет «главным представи¬
телем неодарвинизма в Америке» (стр.
110). Симпсон опубликовал много работ,
посвященных эволюции органического ми¬
ра; из них самой значительной и, по-види-
мому, наиболее полно отралсающей нынеш¬
ние воззрения этого ученого является кни¬
га «Основные черты эволюции» (G. G.
Simpson «The major features of evolu¬
tion». New York, 1953).
Симпсон считает себя представителем
«постнеодарвинистской», или «синтетиче¬
ской», школы. Анализ главных положений
«синтетической» теории затруднен тем, что
автор ее, как мы увидим, излагает ее в раз¬
ных трудах своих далеко не одинаково, не
стесняясь менять свои основные установки,
продолжая в этом отношении традицию
Г. Ф. Осборна. Здесь мы, конечно, не пре¬
тендуем на полный анализ теории Симпсона
и отметим лишь некоторые ее черты. В од¬
ной из своих работ Симпсон (G. G. Simp¬
son «L’Orthogenese et la theorie syntheti-
que de revolution». In: «Palcontologie et
transformisme». Paris, Editions A. Michel.
1950, pp. 123—163) писал, что, согласно
«синтетической» теории, направление дли¬
тельной эволюции определяется главным
образом естественным отбором. Однако эво¬
люционный ряд нельзя толковать как ре¬
зультат действия лишь одной какой-нибудь
силы. «Существует целый комплекс факто¬
ров и сил, как внешних, так и внутренних,
действующих и реагирующих чрезвычайно
сложным образом, но совокупно: таково су¬
щество синтетической теории» (там же,
стр. 162). Как читатель заметит, эти сло¬
ва не содержат чего-либо нового, и трудно
понять, зачем понадобилась Симпсону эта
особая, «синтетическая» теория. Симпсон
широко использует различные положения и
выводы современной «классической» гене¬
тики. Он понимает эволюцию как непре¬
рывный ряд изменений в бесчисленных
направлениях, причем эти изменения опре¬
деляются совместным «давлением» мута¬
ции и естественного отбора. Симпсон при¬
дает большое значение преадаптации —
накоплению нейтральных мутаций, кото¬
рые получают адаптивное значение при
соответствующем изменении условий сре¬
ды. Он ввел изрядное количество терми¬
нов, которые, по его мнению, обозначают
те или иные важные явления эволюции.
Так, не довольствуясь до него придуман¬
ными словечками «микроэволюция» и
«макроэволюция», которые означают соот¬
ветственно эволюцию в пределах вида и
эволюцию за пределы вида, он предло¬
жил термин «мегаэволюция», которым
обозначается эволюция еще более «высоко¬
го уровня» (Дж. Г. Симпсон «Темпы и
формы эволюции», перевод с английского.
М., 1948, стр. 166). Он придумал также

168
Л. Ш. ДАВИТАШВИЛИ
много других терминов для явлении, реаль¬
ность которых весьма сомнительна, и, в
частности, подкупающий своим звучанием
термин «квантовая эволюция», используе¬
мый им для объяснения «эволюционных
взрывов» — чрезвычайно быстрые пере¬
ходы в совершенно новую среду, с которы¬
ми сопряжено появление таких новых
крупных систематических единиц, как
классы и отряды. Эти взрывы он ставит в
зависимость от наличия относительно ма¬
лочисленных популяций в непостоянных,
изменчивых условиях среды.
Некоторые основные идеи, выдвинутые
Симпсоном и получившие большую попу¬
лярность среди биологов-морганистов, он
«берет назад» в своих последующих тру¬
дах. Так было, например, с «мегаэволюци¬
ей», о которой он писал в только что упо¬
мянутой книге, вышедшей в 1944 году, а в
русском переводе изданной в 1948 году. О
важности этого понятия он писал и позже,
в 1950 году, в особой статье, посвященной
понятиям «микроэволюции», «макроэволю¬
ции» и «мегаэволюции» (Simpson «Re¬
marques sur la micro-evolution, la macro-evo¬
lution et la mega-evolution». In: «Paleontolo-
gie et transformisme». Paris, 1950). А тремя
годами позже Симпсон, к изумлению своих
немалочисленных поклонников, заявлял, что
все эти три термина «для ясности» (именно
так!) следовало бы отбросить (1953, стр.
339). Это искреннее заявление надо при¬
ветствовать, но оно все же не свидетельст¬
вует о том, что основные положения
«синтетической» теории были достаточно
серьезно продуманы ее автором. Едва
ли лучше обстоит дело с другим крылатым
выражением Симпсона — «квантовая эво¬
люция», которое все еще привлекает вни¬
мание исследователей и в котором некото¬
рые естествоиспытатели усматривают самое
ядро теории Симпсона (см., например,
Z. Kielan «О teorii ewolucji kwantowej
G.	G. Simpsona». Kosmos, 1956, A 5,
s. 121 — 136).
В самом деле, правильно ли представле¬
ние Симпсона об эволюционных взрывах и
о том, что они зависели от существования
относительно малых популяций и непосто¬
янства условий среды? Можно ли такой
«квантовой эволюцией» объяснить возник¬
новение крупных систематических катего¬
рий? Мы ценим желание Симпсона дать ма¬
териалистическое, научное объяснение про¬
цесса эволюции от семейства к семейству,
от отряда к отряду и т. д., но дело в том,
что его объяснение оказывается надуман¬
ным, не основанным на анализе достаточ¬
ного количества фактов, особенно фактов
исторического развития органического ми¬
ра, фактов палеобиологии и исторической
геологии. Эти факты говорят против объяс¬
нения, предлагаемого Симпсоном. И вот
один из поборников теории ортогенеза, Дж.
Броу, в упомянутой нами работе справедли¬
во отмечает, что факты говорят против тео¬
рии «квантовой эволюции». Броу указы¬
вает на пример лучеперых рыб. От ранне¬
го триаса до раннего лейаса эти рыбы ис¬
пытали весьма глубокие морфологические
изменения, хотя нет никаких данных, ко¬
торые указывали бы на то, что этот эволю¬
ционный процесс был связан с непостоян¬
ством условий среды. Наоборот, подчерки¬
вает Броу, факты говорят о постоян¬
стве (конечно, относительном) среды на
протяжении всего этого промежутка време¬
ни (1958, стр. 21 и 22). Можно ли гово¬
рить, что появление первых, самых прими¬
тивных млекопитающих осуществилось в
зависимости от наличия каких-то особенно
непостоянных условий наземной среды в
течение определенного отрезка геологиче¬
ского времени? Безусловно, нет. Еще труд¬
нее понять, почему в те времена должны
были иметь исключительно широкое рас¬
пространение относительно малочисленные
популяции, которые, согласно воззрениям
Симпсона, заимствованным им у С. Райта
(S. Wright) и других генетиков, способст¬
вуют повышению «скорости мутирования».
Чисто спекулятивная «квантовая эволю¬
ция», созданная в отрыве от палеобиологи¬
ческих и геологических фактов, исходит,
к сожалению, из катастрофических предпо¬
сылок, отвергнутых всем развитием геоло¬
гической, палеобиологической и эволюцион¬
ной мысли. Следует пожелать, чтобы ав¬
тор, отбросивший «мегаэволюцию», «мик¬
роэволюцию» и «макроэволюцию», сам от¬
казался и от «квантовой эволюции», ко¬
торая ничего не объясняет, связана с нео-
катастрофизмом, противоречит фактам и,
допуская совершенно невероятные стечения
событий, приближает биологическую мысль
к представлению о чуде.
Вместе с тем мы должны отметить, что
Симпсон резко подчеркивает необходимость
научного, причинного толкования явлений
эволюции и даже ратует за изгнание идеа¬
лизма, в частности витализма и финализма,
из биологии. Однако упрощенное, в основ¬
ном механистическое, понимание развития
органических форм — плохая защита про¬
тив натиска идеалистических теорий. Мно¬
гие современные естествоиспытатели-идеа¬
листы, несмотря на свои глубокие принци¬
пиальные заблуждения, являются не толь¬
ко специалистами, обладающими обширны¬
ми познаниями, но и талантливыми уче¬
ными, вполне способными подмечать слабые
стороны механического материализма. Симп¬
сон, подобно другим эволюционистам-ме-
ханистам, старательно обходит проблему на¬
правленности исторического развития орга¬
нического мира. Направленность смущает
их, по-видимому, во-первых, потому, что

В. И. ЛЕНИН И КРИЗИС В ЭВОЛЮЦИОННОМ УЧЕНИИ
169
она, как им кажется, «тянет» к финализму,
ложность которого им ясна, а во-вторых, по¬
тому, что в скудном и грубом инвентаре мор¬
ганистской генетики они, конечно, не нахо¬
дят инструментов, с помощью которых мож¬
но было бы обрабатывать такие деликатные
детали эволюционизма. И Симпсон решает
просто пренебречь явлениями эволюционно¬
го процесса, путая «направленность» с «же¬
лательностью» прогресса и предоставляя фи¬
лософам заниматься такими вопросами
(Simpson «Rates of evolution in animals».
[11: «Genetics, paleontology and evolution».
Edited by Jepsen, Mayr and Simpson. Prince¬
ton, 1949, p. 224; Simpson «The major
features of evolution». New York, 1953,
pp. 213—385). Однако стойкий поборник
ортогенеза, противник не только дарвиниз¬
ма, но и всякого неодарвинизма, крупный
палеонтолог и достоуважаемый аббат П. Тей-
ларде Шарден поражает Симпсона и его еди¬
номышленников не в бровь, а в глаз, когда
говорит, что ученые, увлеченные генетикой
(особенно в США), «желают видеть в исто¬
рии органических форм лишь одно громад¬
ное явление, охватывающее всю планету,—
явление диверсификации, доведен¬
ное до крайности» (P. Teilhard d е
Chardin «Une defence de l’ortogenese.
Problems actuels de paleontologie». In: «Col-
loques internationaux du Centre National de
la recherche scientifique». Paris, 1956,
p. 110).
По существу, тот же упрек делает нео¬
дарвинистам другой приверженец ортоге-
нетической теории, Маттей, утверждающий,
что мелкими мутациями можно объяснить
только дифференциацию видов, а не явле¬
ния повышения организации и возникнове¬
ние новых типов животных (R. М a 11 h е у
«Quelques reflexions sur le probleme de
revolution». Scientia, 1954, v. 89, № 6,
pp. 200—202).
Никакая разновидность современного нео¬
дарвинизма или «постнеодарвинизма» не
дает сколько-нибудь состоятельного объяс¬
нения направленности эволюции, преиму¬
щественно от низшего к высшему; в этом
Тейлар де Шарден, к сожалению, прав.
Крупный английский зоолог-неодарвинист
Дж. Гёксли, заслуги которого перед наукой
мы не намерены умалять, в противополож¬
ность Симпсону решился включить в сферу
своих теоретических исследований явления
прогресса. Его усилия в этом направлении
нельзя считать совершенно безуспешными,
но едва ли не основной его вывод удивляет
нас своим примитивным антропоцентризмом.
Он утверждает, что в результате историче¬
ского развития животного мира в конце кон¬
цов только одна-единственная ветвь сохра¬
нила способность продолжать прогрессивное
развитие — ветвь, приведшая к человеку
(J. Huxley, 1942, р. 577). В одной из
последующих своих работ он писал об эво¬
люционном прогрессе следующее: «С тече¬
нием времени (подразумевается, конечно,
геологическое время.— Л. Д.) он становил¬
ся все более и более редким, до тех пор, по¬
ка не осталась лишь одна возможная тропа
для дальнейшего прогресса, а именно та,
которая вела обезьяноподобные формы к
человеку» (J. Huxley «The evolutionary
process». In:	«Evolution as a process».
Edited by J. Huxley, A. C. Hardy and
E. B. Ford. London, 1954, p. 13). А как же
все остальные группы животных? Неужели
им не дано сделать ни одного шага в вос¬
ходящем направлении? Такое понимание
эволюционного прогресса не соответствует
принципам диалектического развития при¬
роды. Но что профессору Дж. Гёксли диа¬
лектический материализм! Знаком ли он,
ученый с колоссальной эрудицией, с осно¬
вами марксизма-ленинизма? Безусловно,
нет. Дж. Гёксли, как и Симпсон, высту¬
пает решительно против фидеизма и фина¬
лизма, против витализма — этих ярких про¬
явлений идеализма в биологии. Он, следова¬
тельно, склоняется к материализму. У него
есть «стихийное, несознаваемое, неоформ¬
ленное, философски-бессознательное убеж¬
дение подавляющего большинства естество¬
испытателей в объективной реальности
внешнего мира, отражаемой нашим сознани¬
ем» (В. И. Ленин, Соч., т. 14, стр. 331).
Но он боится, как огня, слова «материализм»
и особенно термина «диалектический мате¬
риализм». О том, как плохо понимает он
эти выражения, можно судить по его вы¬
сказываниям относительно развития психи¬
ки. В одной из своих книг он говорит: «Ис¬
ходя из того, что естественный отбор есть
единственный действенный фактор, произ¬
водящий изменения в биологической эволю¬
ции, мы должны признать, что высокая
степень психической деятельности и психи¬
ческой организации могла возникнуть лишь
в том случае, если это представляло биоло¬
гическое преимущество для обладателя это¬
го качества» (J. Huxley «Evolution in ac¬
tion». New York, 1953, p. 89). He вдаваясь
в оценку этого положения по существу,
отметим, что оно выражает материалистиче¬
ское понимание эволюции и естественного
отбора как ее фактора. Но вот что говорит
Дж. Гёксли непосредственно дальше: «Это
одним ударом опрокидывает все теории ма¬
териализма, потому что они отрицают эф¬
фективную реальность психики или низво¬
дят ее до роли мухи на материальном коле¬
се. Таким образом, для современного биоло¬
га диалектический материализм, дающий
философскую основу марксистскому комму¬
низму, есть ложный пережиток той эпохи,
когда принципы эволюции еще не были
правильно понимаемы».
Вот как расправляется с диалектическим

170
Л. Ш. ДАВИТАШВИЛИ
материализмом, марксизмом и коммунизмом
уважаемый сэр Джулиан Гёксли, генераль¬
ный директор ЮНЕСКО! Пример Дж. Гёксли
весьма поучителен. К нему применимо то,
что В. И. Ленин писал, имея в виду италь¬
янского физика А. Риги: «Если бы этот фи¬
зик познакомился с диалектическим мате¬
риализмом, его суждение об ошибке,
противоположной старому метафизическому
материализму, стало бы, может быть, ис¬
ходным пунктом правильной философии.
Ко вся обстановка, в которой живут эти
люди, отталкивает их от Маркса и Энгель¬
са, бросает в объятия пошлой казенной фи¬
лософии» (Соч., т. 14, стр. 250). В таком
положении оказались многие нынешние
эволюционисты-неодарвинисты, принимаю¬
щие метафизическую морганистскую гене¬
тику и ее постулаты. Они пытаются опро¬
вергнуть финализм, типострофизм и все¬
возможные другие видоизменения учения об
ортогенезе, но им не удается осуществить
это благое намерение. Марксизм-ленинизм
учит, что без солидного философского обо¬
снования никакие естественные науки, ни¬
какой материализм не может выдержать
борьбы против натиска идеализма.
Перспективы окончательной и повсемест¬
ной победы диалектического материализма
в эволюционной биологии
Рассмотрение воззрений Симпсона и дру¬
гих неодарвинистов подводит нас к доволь¬
но интересному моменту в современном по¬
ложении эволюционизма на Западе. Не го¬
ворит ли то, что Дж. Гёксли, Дж. Г. Симп¬
сон, Б. Ренш и другие крупные ученые-
неодарвинисты пользуются в настоящее
время большим авторитетом у «западных»
биологов, о каком-то новом явлении, о
новых веяниях в эволюционной биологии?
Факты свидетельствуют о том, что иде¬
алистические тенденции и сейчас имеют
широкое хождение в «западной» биологии.
Однако противонаучные тенденции все бо¬
лее смело и прямо осуждаются, по-видимо¬
му, большинством естествоиспытателей.
Наблюдается процесс дискредитации идеа¬
лизма в биологической науке. Широкие кру¬
ги естествоиспытателей «устали» от анти-
дарвинистской диктатуры в эволюционном
учении и перестают слушать своих вчераш¬
них властителей дум. Происходит как бы
закат агрессивного антидарвинизма, и да¬
же те, которые вчера верили ему, сегодня
ищут подлинно научного толкования разви¬
тия органического мира.
Это создает благоприятные условия для
нескомпрометированных теорий, которые в
какой-то мере внушают надежду на то, что
они представляют собой дальнейшее раз¬
витие учения Дарвина. Поднимает голову
«обновленный» неодарвинизм. Однако но¬
вейший неодарвинизм не есть настоящий
преемник дарвинизма, и к тому же
он строится на допущении спонтанных му¬
таций и других выдуманных, несуществую¬
щих в природе явлений, оставляя широко
открытой дорогу всевозможным разновид¬
ностям фидеизма в биологии.
Так или иначе, мы считаем «знамением
времени» выход в свет и широкое распро¬
странение таких «трактатов» эволюциониз¬
ма на морганистской основе, какими явля¬
ются упомянутые нами книги Добжанского,
Дж. Гёксли, Ренша и новейший наиболее объ¬
емистый коллективный «трактат» эволю¬
ционизма под редакцией Геберера
(«Die Evolution der Organismen», 2 erwei-
terte Auflage, herausgegeben von G. He-
berer. Stuttgart, 1954—1957). Авторы
этих обобщающих трудов занимают отрица¬
тельную позицию по отношению к витализ¬
му и теориям ортогенеза.
Знаменательно также, что некоторые из
этих ученых довольно резко критикуют ор-
тогенетические воззрения прежних лиде¬
ров эволюционной мысли. В этом отноше¬
нии характерны критические замечания
Дж. Г. Симпсона о теории аристогенеза, ко¬
торую еще сравнительно недавно, в
30-х годах текущего столетия, отстаивал
такой влиятельный американский ученый,
как Г. Ф. Осборн. Эту критику можно на¬
звать не только резкой, но и бесцеремон¬
ной. Симпсон говорит, что введение таких
понятий, как «аристогенез», означает «обра¬
щение к неизвестному»; подобные теории,
по словам Симпсона, должны быть призна¬
ны «метафизическими», ненаучными. Вы¬
движение таких теоретических построений,
говорит он (1953, стр. 134), всегда приво¬
дило к «стультификации» (то есть к смехо¬
творным результатам). И тут же он спра¬
ведливо замечает, что прошло «то время,
когда такие теории были особенно модны¬
ми, хотя они всегда имеют приверженцев,
и вполне возможно, что они
вновь войдут в моду» (разрядка
моя. — Л. Д.). Тейлар де Шарден в упомя¬
нутой нами статье (1956, стр. 111) не без
оснований сетует на то, что каждый «ува¬
жающий себя» палеонтолог ныне произно¬
сит слово «ортогенез», некогда бывшее
классическим, не иначе как со смущением
или даже с негодованием.
О том же свидетельствует отход некото¬
рых ученых, в том числе и пользующихся
мировой известностью, от своих собствен¬
ных онтогенетических и автогенетических
идей. Приведем примеры.
Крупный французский зоолог Л. Кено,
один из виднейших биологов-эволюциони-
стов XX века, на протяжении почти всей
своей научной деятельности был сторонни¬
ком финалистического понимания эволю¬
ции, хотя он, как и почти все нынешние

В. И. ЛЕНИН И КРИЗИС В ЭВОЛЮЦИОННОЕ УЧЕНИИ
171
приверженцы идеи предопределенной эво¬
люции, принимал основные положения
морганистской генетики (см., например,
L. Cuenot «Invention et finalite en
biologie». Paris, Flammarion, 1941). Поз¬
же, однако, он, по-видимому, убедился в
несостоятельности «ортодоксального» фи¬
нализма и начал склоняться к признанию
естественного отбора важным фактором
эволюции. Это эклектическое понимание
развития органических форм, выраженное
в посмертно изданной книге Кено (1951),
Симпсон удачно характеризует так: «нео¬
дарвинизм плюс агностическая разновид¬
ность витализма». Между прочим, сочета¬
ние теории отбора (конечно, изуродованной
и искалеченной на морганистский манер) с
прямым витализмом — явление, отнюдь не
исключительное в «западном» эволюцио¬
низме наших дней. В самом деле, если уж
никак нельзя обойтись без «элементов»
материализма, то есть научного толкования
развития живой природы, то лучше при¬
знать, что, скажем, 90% эволюции вполне
объяснимы материалистически, но зато
10% могут быть поняты только как чудо:
раз чудо все-таки необходимо, то идеализ¬
му еще можно жить в биологической науке,
и жить, по нынешним суровым для него
временам, не так уж плохо. Идеалистиче¬
ски мыслящие биологи нашего времени
рассуждают примерно так: вот некий кон¬
кретный случай (скажем, какое-либо обра¬
зование у определенного вида насекомого
или иного животного) пока еще не объяс¬
нен на основе дарвинизма; значит, дар¬
винизм «бессилен» объяснить эволюцию в
целом. Следовательно, в теории эволюции
надо предоставить хоть маленькое местеч¬
ко и витализму. Дальнейшее софистическое
рассуждение приводит, конечно, к тому
выводу, что дарвинизм, в сущности, вовсе
не нужен. Разве не таким методом дейст¬
вует упомянутый нами канадский энтомолог
Томпсон? Не так уж далек от такого по¬
нимания эволюции английский палеозоолог
Уотсон, который приводит случаи эволю¬
ции, вполне объяснимые на основе теории
отбора, и в то же время ссылается на то,
что имеются случаи, никак не поддающие¬
ся такому толкованию. Мы уже упоминали
о том, что Уотсон принимал ортогенез в
отношении некоторых случаев эволюции
низших четвероногих позвоночных. В ста¬
тье, опубликованной сравнительно недав¬
но, он пишет: «Однако главные измене¬
ния — уплощение головы и редукция хря¬
щевых костей, прослеживаются сначала у
водных, а затем у наземных животных, да¬
лее у вторично-водных,— и я не нашел ни¬
какого возможного объяснения этих про¬
цессов на основе приспособления. Тот же
регресс замещающих костей наблюдается у
остеолепид, целакандит двоякодышащих,
палеонисцид и т. д.,— и тут тоже без адап¬
тивного значения» (D. М. S. Watson
«L evolution des ampliibiens et son ineca-
nisme». In: C. Arambourg, L. Cue¬
not, etc. «Paleontologie et transformisme».
Paris, 1950, p. 49).
Таким образом, многие современные био¬
логи готовы принять эклектическое пони¬
мание эволюционного процесса. По их мне¬
нию, все дело в том, в какой доле уча¬
ствуют в процессе эволюции причины есте¬
ственные, с одной стороны, и сверхъесте¬
ственные — с другой. Конечно, можно при¬
знать за обнадеживающий признак, что эти
ученые допускают хоть некоторое, большее
или меньшее, участие естественных факто¬
ров в развитии живой природы. Однако
это все-таки говорит о продолжающемся
глубоком кризисе эволюционной мысли в
современной теоретической биологии, вклю¬
чая сюда и палеобиологию. Нельзя оцени¬
вать мировоззрение биолога по «проценту»
чуда, допускаемому им при объяснении яв¬
лений природы. Шайдерер в уже упоми¬
навшейся нами статье (1952, стр. 184)
утверждает, что 75% всей эволюции двух¬
камерного сердца позвоночных в четырех¬
камерное было осуществлено без участия
естественных причин — «ламарковского» и
«дарвиновского» факторов — и только
25% этого эволюционного процесса может
быть объяснимо с позиций дарвинизма —
с позиций подлинно научной теории раз¬
вития живой природы. Этот ученый —
такой же идеалист, как и те, кто готов
предположить значительно меньший про¬
цент чуда в этом историческом процессе.
Обратимся к другому примеру. К. Бейр-
лен хорошо известен как один из крупных
теоретиков-эволюционистов ортогенетиче¬
ского толка, как ярый антидарвинист. Его
откровенно идеалистическая и,да будет нам
позволено сказать, насквозь спекулятив¬
ная теория эволюции, стоящая в вопиющем
противоречии с фактами палеобиологии, до
сих пор излагается авторами солидных
учебников как одно из современных эво¬
люционных учений (см., например,
А.	Н. М ii 11 е г «Lehrbuch der Palaozooloqie».
Bd. I. Allgemeine Grundlagen. Jena,
1957, S. 184—185; S. v. Bubnoff
«Einfiihrung in die Erdgeschichte». Berlin,
1956, S. 744—745). Надеемся, что рез¬
кая критика, которой мы подвергали воз¬
зрения Бейрлена, нисколько не оби¬
дит этого маститого ученого с огромной
эрудицией, потому что, судя по его недавно
опубликованной статье о побочных формах
аммонитов (К. В е и г 1 е n «Die amraoni-
tischen Nebenformen. tlberlegungen zur Fra-
ge des Entwicklungsmechanismus der
Ammonitenschale». Zeitsch. Deutsch. Geol
Ges. 1956 (1957), 108, 2 Teil, S. 194—
202), он если не полностью, то в значи¬

172
Л. Ш. ДАВИТАШВИЛИ
тельной мере отошел от своих былых вита¬
листических взглядов, в частности от
броккистского понимания развития фило¬
генетических ветвей животных. Теперь он
достаточно откровенно пишет, что раньше
он ошибался, потому что «плыл по тече¬
нию», то есть следовал общепринятой (где
угодно, только не в СССР) моде. То, что
раньше представлялось Бейрлену «старе¬
нием» и «смертью» филогенетических вет¬
вей, теперь этот автор объясняет (и объ¬
ясняет совсем неплохо, потому что он
обладает весьма обширными познаниями и
является талантливым ученым) на основе
дарвинистского понимания эволюционного
процесса. Мы, конечно, не имеем основа¬
ний думать, что Бейрлен стал последова¬
тельным дарвинистом, но можем опреде¬
ленно сказать, что, судя по упомянутой
статье, он резко порвал с антидарвиниз¬
мом в вопросе о причинах эволюции аммо-
ноидей, очень важном для эволюционного
учения в целом. Как произошел этот пере¬
лом в воззрениях Бейрлена, помогла ли
ему в этом отношении критика, которой
подвергала его воззрения советская науч¬
ная печать, мы не знаем. Так или иначе,
переброшенный в результате событий ми¬
ровой войны из Германии в Бразилию,
Бейрлен в Рио-де-Жанейро, видимо, имел
досуг пересмотреть свои воззрения и отка¬
заться (от некоторых по крайней мере) за¬
блуждений, которые высоко ценились при
гитлеровском режиме.
Подобный пересмотр ортогенетических
воззрений и переход к неодарвинизму мож¬
но наблюдать и у менее известных запад¬
ных деятелей науки. Так, ганноверский
микропалеонтолог Ф. Беттенштедт еще не¬
давно, в 1952 году, был поборником идеи
«внутренней движущей силы» эволюции,
следуя в этом отношении Шиндевольфу;
однако в 1958 году он заявил, что не мо¬
жет больше придерживаться этой концеп¬
ции и принимает идею ортоселекции. Он
говорит, что такой перелом произошел у
него под влиянием бесед с некоторыми
немецкими зоологами-неодарвинистами
(F. Bettenstaedt «Phylogenetische
Beobachtungen in der Mikropalaontologie».
Palaoniol. Zeiischr. 1958. Bd. 32, № 3 —
4, S. 115—140).
Таковы лишь немногие из фактов, по¬
казывающих, что в области эволюциониз¬
ма «мода» у «западных» биологов меняет¬
ся, и меняется в определенном направле¬
нии. Так, за последнее время изменилось
отношение многих западных естествоиспы¬
тателей к учению И. В. Мичурина, разви¬
ваемому его последователями в странах
социалистического лагеря, а также некото¬
рыми биологами в других странах. В этом
отношении характерны уже приведенные
нами высказывания Ф. Мейера. И. Е. Глу¬
щенко в статье «Заметки о десятом между¬
народном конгрессе генетиков» (журн.
«Агробиология» №	6 за 1958 год,
стр. 145—154) сообщает много фактов,
свидетельствующих о разброде в среде ге-
нетиков-морганистов и о растущем автори¬
тете мичуринских принципов в генетике.
О чем же говорит это «знамение време¬
ни» — прогрессивно усиливающееся раз¬
очарование западных естествоиспытателей
в метафизических и идеалистических тол¬
кованиях эволюции?
Это явление, с одной стороны, указы¬
вает на болезненный процесс разрушения
еще недавно господствовавших идеалисти¬
ческих устоев эволюционизма. Западноев¬
ропейские и американские естествоиспыта¬
тели теряют веру в ортогенетическую эво¬
люцию, во всевозможные финалистические
теории развития живой природы. Многие
прибегают к неодарвинизму, надеясь в нем
найти надежную основу теоретической био¬
логии. Однако шаткость этой основы уже
становится ясной многим неодарвинистам.
С другой стороны, это «знамение времени»
показывает, что кризис близится к своему
разрешению и что завершится он оконча¬
тельной победой диалектического материа¬
лизма.
Отсюда особенно ответственная роль
естествоиспытателей, сознающих, что един¬
ственно правильный метод в естествозна¬
нии есть метод диалектико-материалистиче¬
ский. Естествоиспытатели, стремящиеся
применять в своих теоретических исследо¬
ваниях принципы марксизма-ленинизма,—
это великая новая сила, какой в мире не
было в то время, когда В. И. Ленин писал
свою книгу «Материализм и эмпириокри¬
тицизм».
Виталистическая биология с ее ортогене-
тической «таинственной» эволюцией тер¬
пит банкротство, но идеализм не будет пре¬
одолен до тех пор, пока ему противостоит
метафизический, то есть антидиалектиче¬
ский, материализм.
Биологи-марксисты всех стран, в первую
очередь стран социалистического лагеря и
в том числе нашей страны, где переход к
социализму осуществлен раньше, чем во
всех других странах, могут сделать очень
многое для окончательной победы материа¬
листического эволюционного учения, кри¬
тикуя и разоблачая виталистические и
идеалистические теории в биологии.
Марксистски мыслящие биологи уже
сделали немало для распространения и
утверждения диалектико-материалистиче¬
ского понимания эволюции среди биологов
всего мира. Известно, что и за пределами
стран социалистического лагеря многие
ученые, в том числе и биологи, осознали
значение метода диалектического материа¬
лизма. Однако еще немало среди зарубеж¬

В. И. ЛЕНИН И КРИЗИС В ЭВОЛЮЦИОННОМ УЧЕНИИ
173
ных ученых людей колеблющихся, утра¬
тивших или почти утративших веру в
антидарвинистские принципы, но еще не
перешедших в лагерь марксистов. Суще¬
ствуют и такие естествоиспытатели, кото¬
рые уже проявляют известные симпатии к
марксистским принципам в биологии, но
все еще считают нужным отмежевываться
от марксизма. Подобные явления опреде¬
ленно свидетельствуют о том, что пример
марксистов-биологов уже заражает даже
тех их коллег, которые пока еще брюзжат
на «большевистскую биологию». Это важ¬
ный симптом. Иллюстрацией может слу¬
жить возрастающее влияние мичуринской
биологии, привлекающей внимание все бо¬
лее и более широких кругов зарубежных
ученых. Правда, Дж. Гёксли, по-видимому,
думает, что он окончательно разгромил ми-
чуринизм своей книгой «Советская генети¬
ка и мировая наука» (J. Huxley «La
genetique sovietique et la science mondiale».
Libraire Stock. Paris, 1950), а Л. Кено
уверен, что эта, по его мнению, превосход¬
ная книга «обратила в ничто» мичурин¬
скую генетику (L. С и ё п о t avec la
collaboration de A. T e t г у «devolution bio-
logique. Les faits. Les incertitudes». Masson
et Cie, editeurs. Paris, 1951, p. VII). Как
бы, однако, ни свирепствовали корифеи
морганизма и витализма, они могут, ис¬
пользуя политическую обстановку, лишь на
время задержать ознакомление рядовых за¬
падных ученых с замечательными достиже¬
ниями и глубокими идеями И. В. Мичури¬
на и его талантливых учеников, советских
селекционеров и генетиков. Т. Д. Лысенко
за рубежом знают хорошо. Его чаще «раз¬
носят», но иногда и хвалят, признавая его
крупные заслуги перед биологической
наукой.
Однако нам кажется, что влияние со¬
ветской науки на умонастроение наших
коллег и в Западной Европе и в далекой
Америке сказывается и в тех случаях, ко¬
гда эти зарубежные ученые даже не упо¬
минают советских биологов. Мы уже от¬
метили, что Симпсон, решительно крити¬
кует виталистические воззрения Осборна;
однако Симпсон не вспоминает о том, что
они гораздо раньше подвергались разверну¬
той научной критике многими советскими
биологами. В некоторых случаях да¬
же ортодоксальные неодарвинисты, или
«постнеодарвинисты», высказывают мысли,
которые, быть может, были заимствованы
ими из марксистской литературы. Так,
Симпсон (1953, стр. 340) обрушивается
против систематиков-идеалистов и совер¬
шенно справедливо утверждает, что «неко¬
торые систематики, относящиеся презри¬
тельно к рассмотрению философских во¬
просов и вполне уверенные в том, что
философия никогда не окрашивает и х ра¬
боты, в действительности находятся под
сильным влиянием определенной философ¬
ской концепции». Эти слова представляют¬
ся нам вполне правильной оценкой позиции
некоторых эмпириков. Известно, что мно¬
гие естествоиспытатели являются «стыдли¬
выми», или робкими, материалистами и
очень боятся, что их могут принять за ма¬
териалистов. Но вот американский палеон¬
толог А. Ш. Ромер решается без обиняков
заявить, что многие палеонтологические
факты рационально объясняются сущест¬
венно материалистическим нео¬
дарвинистским способом (A. S. Romer
«Time series and trends in animal evolu¬
tion». In: J e p s en, Mayr and Simp-
,son «Editors, Genetics, paleontology and
evolution». Princeton, 1949, p. 105). Мож¬
но, конечно, поспорить с Ромером о том, в
какой мере неодарвинистское объяснение
является материалистическим, но это уже
другой вопрос. Здесь же мы только хотим
подчеркнуть, что крупный, уважающий
себя американский ученый с мировым име¬
нем употребляет слово «материалистиче¬
ский», не сопровождая его выражениями
негодования, не только не отмежевываясь
от материализма, но и не скрывая того, что
только материалистическое понимание эво¬
люции является действительно научным.
Это, конечно, тоже «знамение времени».
Это показывает, что некоторые крупные за¬
падные ученые уже не открещиваются от
материализма как от дьявольского нава¬
ждения (так, впрочем, продолжает действо¬
вать Дж. Гёксли). Вполне естественно, что
рядовые работники биологической науки,
менее зараженные антимарксистскими
предрассудками, чем корифеи, идут в этом
направлении гораздо дальше. Времена из¬
менились. Серьезные труды биологов-мар-
ксистов, посвященные основным пробле¬
мам эволюции, находят уже и в дальней¬
шем будут находить все более и более бла¬
гоприятную почву в странах капиталисти¬
ческого мира. Наш успех в этой борьбе с
метафизическими и идеалистическими уче¬
ниями во многом зависит от наших научных
достижений не только в области селекции
и генетики, но и в области дальнейшей
творческой разработки, на основе фактов
биологии вообще и палеобиологии в частно¬
сти, учения об историческом развитии
органического мира. Намечающийся ныне
отход биологов во всех странах мира от не¬
научных, антидарвинистских и антимате¬
риалистических толкований эволюции нель¬
зя уподоблять качаниям маятника, потому
что в современной обстановке он ведет и
приведет к полному, повсеместному торже¬
ству действительно научного, марксистско¬
го толкования развития живой природы.
От советских биологов, как и от всех био-
логов-материалистов мира, зависит суще-

174
Л. Ш. ДАВИТАШВИЛИ
ственио ускорить этот процесс, сделать его
не стихийным, а сознательным, помочь
биологии, которая «лежит в родах», окон¬
чательно преодолеть идеализм и как можно
скорее овладеть методом диалектического
материализма.
Некоторые общие выводы
Мы рассмотрели некоторые факты, даю¬
щие представление о развитии эволюцион¬
ной мысли после торжества учения Дарви¬
на и о ее современном состоянии.
Эти факты свидетельствуют о борьбе
между материалистическим эволюционным
учением — дарвинизмом — и идеалистиче¬
скими теориями эволюции, о кризисных
явлениях в эволюционной биологии, уси¬
лившихся примерно на рубеже двух столе¬
тий, и о дальнейшем обострении кризиса в
последующие десятилетия. Ключ к понима¬
нию природы этого кризиса, его корней и
путей его преодоления дает труд В. И. Ле¬
нина «Материализм и эмпириокритицизм».
По своей сути и по происхождению кри¬
зис эволюционной мысли не отличается от
кризиса физики, анализ которого дан
В.	И. Лениным. Кризисные явления в эво¬
люционной биологии характеризуются, одна¬
ко, некоторыми деталями, зависящими от
специфических особенностей предмета био¬
логии.
«Эволюционному» идеализму нет надоб¬
ности отрицать существование материи.
Он отвергает возможность научного объяс¬
нения эволюционного процесса и наста¬
ивает на участии в этом процессе того или
иного вида чуда.
Вместе с тем идеология реакционных сил
и классов кровно заинтересована в том, что¬
бы преградить путь дарвинистскому объяс¬
нению развития живой природы, ведущему
к признанию происхождения человека от
животных, «Физический» идеализм воздей¬
ствует на образованных людей и особенно
на специалистов-физиков, «эволюционный»
же идеализм — на самые широкие массы
людей. Поэтому в практике судопроизвод¬
ства капиталистических государств не было
«физических» процессов, направленных
против материалистического понимания фи¬
зических явлений, но были «обезьяньи»
процессы. Этим же объясняется исключи¬
тельно резкий тон «обличительных» вы¬
ступлений против дарвинизма и против ма¬
териализма в биологии, которые можно до
сих пор встречать в политических и обще¬
литературных журналах и популярных
книгах.
Антиматериалистические тенденции сре¬
ди «западных» биологов резко усиливались
после победы Октябрьской революции,
когда, материалистический эволюционизм—
дарвинизм — нередко понимался как «боль¬
шевистская» пропаганда. При этом харак¬
терно, что особенное озлобление вызывали
крупные достижения советской биологии, с
чем связана широко распространившаяся
среди идеалистически и метафизически мы¬
слящих ученых некоторых стран особенно
жгучая ненависть к мичуринской школе
Т. Д. Лысенко, почти исключающая возмож¬
ность серьезной и спокойной научной ди¬
скуссии по некоторым спорным научным
вопросам, в частности по вопросу о виде и
видообразовании.
Идеалистические, а зачастую прямо фиде¬
истические тенденции в эволюционной мыс¬
ли и теперь еще очень сильны (например,
в Федеративной Республике Германии, во
Франции, в Англии).
Однако для состояния современной био¬
логии характерно, что откровенно фина-
листские теории эволюции всюду теря¬
ют престиж. Этим пытаются воспользо¬
ваться некоторые неодарвинисты и «пост¬
неодарвинисты», развивая свои воззрения,
редко сколько-нибудь возвышающиеся над
метафизическим материализмом. Теперь нео¬
дарвинизм, безусловно, «модное» учение, по
словам автора одного из новейших учеб¬
ников эволюционного учения Додсона
(Е. О. Dodson «А textbook of evolution».
Philadelphia, 1952, reprinted 1957, p. 98).
Однако даже самая «модная» и наиболее
детально разработанная неодарвинистская
теория Симпсона, как мы видели, не дает
сколько-нибудь удовлетворительного объяс¬
нения эволюции в целом. В современном
неодарвинизме при самом терпимом к не¬
му отношении можно с натяжкой усмотреть
видимость причинного объяснения видооб¬
разования, эволюции в порядке приспо¬
собления к различным условиям существо¬
вания, диверсификации; но на основе этого
учения совершенно невозможно изучать
факторы и закономерности направленной
эволюции и эволюционного прогресса. Ни¬
какие разновидности метафизического ма¬
териализма в современном эволюционизме
не могут преодолеть «биологический» иде¬
ализм. Это может осуществить только био¬
логическая наука, вооруженная методом
марксизма-ленинизма.
Для быстрейшей окончательной и по¬
всеместной победы единственно правиль¬
ного диалектико-материалистического пони¬
мания эволюции органического мира необ¬
ходима громадная систематическая работа,
связанная с глубоким анализом колоссаль¬
ного фактического материала не только
биологии современных организмов, но и па¬
леобиологии.

Критерии жизни и современная
биология*
Член-корр. АН СССР В. Л. РЫЖКОВ
Через 50 лет после выхода в свет знаме¬
нитой книги В. И. Ленина «Материализм
и эмпириокритицизм» мы чувствуем с осо¬
бой остротой, как она нам необходима, убе¬
ждаемся в изумительном прозрении
В.	И. Ленина.
Книга появилась в период, когда физика
находилась на переломе. Новые экспери¬
ментальные данные открывали перспекти¬
вы установления единства материи и энер¬
гии. Целый ряд физиков под влиянием ре¬
акционной философии сделал отсюда непра¬
вильный вывод о нереальности материи и
нереальности внешнего мира. Не физик, не
естествоиспытатель, В. И. Ленин, воору¬
женный методом диалектического материа¬
лизма, правильно понял, что «выражение:
«материя исчезает», «материя сводится к
электричеству» и т. п., есть лишь гносео-
логически-беспомощное выражение той ис¬
тины, что удается открыть новые формы
материи, новые формы материального дви¬
жения, свести старые формы к этим но¬
вым и т. д.» (В. И. Ленин. Соч., т. 14,
стр. 299). Эти идеи В. И. Ленина достигли
полного торжества в современной физике,
которая привела к таким великим дости¬
жениям, как освобождение атомной энер¬
гии.
Биология еще не находится на уровне
современной физики, скорее можно ска¬
зать, что сегодняшнее состояние биологии
таково, каким было состояние физики
50 лет тому назад. Если угодно, можно ска¬
зать, что биология находится на переломе.
Накоплены многочисленные принципиаль¬
но новые факты, которые не укладываются
в привычные представления биологов. На¬
стоятельно необходимо привести наши по¬
нятия в соответствие с принципиально но¬
вым материалом о природе жизненных яв¬
лений, накопленным за последние годы.
Сами критерии жизни в настоящее вре¬
мя утеряны многими или лее получают
неправильное применение. Это состояние
очень близко напоминает ту эпоху, когда
под воздействием махизма казалось угра-
* Статья дискуссионная.— Ред.
ченным понятие о материи как объек¬
тивной реальности. Если 50 лет тому назад
в физике возникли первые ростки новых
концепций, основанных на все возрастаю¬
щей дробимости материи в эксперименте,
то в настоящее время в таком же положе¬
нии находится биология. Известны формы
живого несоизмеримо более мелкие, чем са¬
мые мелкие бактерии, и в настоящее вре¬
мя мы не знаем, где предел дробимости
живого, какие размеры определяют низшую
границу жизни. Особую роль в расшатыва¬
нии наших привычных представлений о
жизни сыграло открытие вирусов. Мельчай¬
шие из них известны нам в виде частиц
с поперечником в 20т[х. Такие частицы,
как, например, вирус полиомиелита, могут
образовать настоящие кристаллы. В целом
ряде случаев можно считать доказанным,
что инфекционная единица еще мельче, так
как вирусная частица окружена плотной
белковой оболочкой, защищающей ее от не¬
благоприятных внешних условий. В клетку
попадает содержимое такой частицы, со¬
стоящей, если не полностью, то преимуще¬
ственно из нуклеиновой кислоты, которая
размножается в протоплазме чувствитель¬
ной клетки, образуя в конце концов зре¬
лые частицы с белковой оболочкой. Эти
инфекционные единицы, освобожденные от
белковых оболочек, у вируса мозаичной бо¬
лезни табака (ВМТ) имеют вес, равный
2 X 106 дальтона Столь маленькие ча¬
стицы сохраняют способность к саморепро-
дукции и свою видовую специфику. Позво¬
лительно ли, однако, считать их живыми?
Тем более, что они состоят преимуществен¬
но из нуклеиновой кислоты и тот факт,
что в составе их есть хоть сколько-нибудь
белка, еще нуждается в доказательстве.
Приведенный выше пример показывает,
насколько реальны те затруднения, в ко¬
торые попадает биолог, а также философ,
когда он пытается определить место виру¬
сов в природе.
1 Дальтон — единица массы, составляю¬
щая 1/16 часть массы атома кислорода, то
есть приблизительно 1,05X10-24 грамма.

176
в. Л. РЫЖКОВ
А.	И. Опарин высказывается с полной
определенностью в предисловии к книге
К. С. Сухова «Вирусы»: «Я не разделяю
исходного положения автора, что расти¬
тельные вирусы (надо думать, это значит:
вирусы, поражающие растения.— В. Р.)
представляют собой простейшие формы
жизни. Взятые сами по себе, они не выяв¬
ляют обмена веществ, того важнейшего
свойства, которое и позволяет нам рассмат¬
ривать жизнь, как особую форму движе¬
ния материи» (стр. 3).
Знаменитый исследователь вирусов
Стенли занимает до известной степени ре¬
лятивистскую позицию в интересующем
нас вопросе. Он считает, что границы ме¬
жду живым и неживым провести трудно,
и думает, что это разграничение больше
зависит от того, как мы определяем жизнь.
Стенли склоняется к тому, что характер¬
нейшим признаком живого является спо¬
собность к размножению и изменчивости,
которой обладают вирусы.
Вряд ли хотя бы одно из приведенных
мнений освобождает нас от затруднений.
Прямолинейное применение критерия, вы¬
двинутого А. И. Опариным, приведет нас
к отрицанию жизни у хорошо высушенных
семян. Известно, что хорошо высушенные
семена не обнаруживают признаков жиз¬
ни. Сухие семена могут сохраняться при
температуре жидкого гелия (—269°). Из¬
вестно, что при такой температуре останав¬
ливается большая часть химических реак¬
ций, не говоря уже об обмене веществ.
Способность временно прекращать обмен
веществ без утраты возможности самого
интенсивного обмена при наступлении бла¬
гоприятных условий свойственна прото¬
плазме как таковой. Кусочки сердца кури¬
ного эмбриона могут быть заморожены в
жидком азоте (—195°), а затем, после
того как их перенесут в питательный рас¬
твор при Т = 40°, восстанавливается их
способность к пульсации и росту. Таким
образом, временное прекращение жизне¬
деятельности и вместе с ней обмена ве¬
ществ является характернейшим свой¬
ством живого. Если вирусные частицы не
обнаруживают обмена веществ, находясь
«в покоящемся состоянии», как хорошо
высушенные споры и семена, то это ни¬
сколько не отдаляет их от живого.
Определение жизни, данное Стенли
(см. W. М. Stanley «On the nature of
viruses, genes and life», Supplement Reports
on the International Symposium on the
origin of life on the larth. Moskow, 1957),
также недостаточно. К размножению и из¬
менчивости способны отдельные органоиды
клетки, например пластиды и хромосомы.
Эта способность органоидов клетки еще не
делает их самостоятельно циркулирующи¬
ми в природе живыми единицами. Изоли¬
рованное сердце может вне организма сут¬
ками сокращаться на столе эксперимента¬
тора, хотя оно не может размножаться.
Едва ли мы можем утверждать, что оно
неживое. Попутно отмстим, что в настоя¬
щее время очень хорошо разработана тех¬
ника выделения отдельных частей тела
сложного организма или отдельных частей
клетки в таком состоянии, что они сохра¬
няют многие функции жизни. Удавалось
даже наблюдать деление хондриосом, из¬
влеченных из клетки. Казалось бы, в
этих случаях следовало говорить не о
полноценной жизни, а о переживании. Что
же такое полноценная жизнь, и каковы ее
критерии?
Главная методологическая ошибка, кото¬
рая обычно допускается при определении
места вирусов в природе, состоит в том,
что пытаются определение жизни свести
к применению одного какого-нибудь крите¬
рия. Аналогичный способ рассуждения по¬
зволил махистам утверждать, что материя
исчезла, как только обнаружилось, что
наиболее привычные критерии материи не
всегда применимы.
Уже Ф. Энгельс («Анти-Дюринг»,
стр. 78) предостерегал от механического
использования научных определений, кото¬
рые никогда не могут быть полноценны,
так как полноценное определение должно
было бы заключать в себе полное раскры¬
тие содержания определяемого предмета, а
оно уже не было бы определением. Недо¬
пустимость механического использования
определений особенно очевидна, когда речь
идет о принципиально новых явлениях.
Явление должно быть взято во всех его
связях в природе и исследовано во всех
его характеристиках, и только на основе
этого может быть определено его место в
природе.
Бактериофаги представляют собой виру¬
сы, поражающие бактерий. Некоторые из
этих вирусов, а именно бактериофаги ки¬
шечной палочки (Escherichia coli), изучены
наиболее подробно, поэтому их особенно
удобно взять для определения места виру¬
са в природе. Наиболее типичной формой
бактериофага является частица, состоящая
из головки, имеющей очертания гексого-
нальной призмы с поперечником около
50—80тц, и отростка, более длинного, чем
головка, заканчивающегося расширением.
Одна частица бактериофага содержит при¬
мерно 10—15 г белка. Весь белок или боль¬
шая его часть образует оболочку фага, внут¬
ри которой находятся нити дезоксирибоз-
ной нуклеиновой кислоты (ДНК). Как ни
малы размеры фага, простота его строения
весьма относительна. Достаточно сказать,
что одна частица фага содержит около по¬
лумиллиона атомов фосфора.
Фагу свойственна раздражимость в самой

КРИТЕРИИ ЖИЗНИ И СОВРЕМЕННАЯ БИОЛОГИЯ
177
элементарной форме. Когда фаг соприка¬
сается с бактерией, его ножка прикреп¬
ляется к поверхности бактерии при помо¬
щи особого, очень тонкого аппарата. Ножка
фага сокращается, фаг выделяет специфи¬
ческий фермент, изменяющий оболочку бак¬
терии, и ДНК фага проникает в бактерию,
тогда как оболочка остается на поверхно¬
сти. Раздражимость фага в биологической
терминологии должна быть обозначена, как
хемотропизм, так как, если поместить фаг
в соответствующим образом приготовлен¬
ный экстракт из оболочек бактерий, фаг
выпускает наружу свою ДНК, которая в
этих условиях быстро разрушается, так что
фаг не дает потомства. Если ДНК попала в
чувствительную к данному фагу бактерию,
то идет интенсивное размножение этой спе¬
цифической ДНК. Обмен фага относитель¬
но хорошо изучен методом меченых ато¬
мов. Мы знаем, что фаг использует доволь¬
но низкомолекулярные соединения для
построения своей ДНК и белков (аминокис¬
лоты, пуриновые и пиримидиновые основа¬
ния). Через известный промежуток времени
снова образуются зрелые частицы фага с
белковыми оболочками, клетки бактерий
разрушаются, и частицы фага выходят на¬
ружу. Эти частицы, отделенные от внешне¬
го мира оболочками, не проявляют никаких
признаков жизни, пока не войдут в сопри¬
косновение с бактериями. Несомненно, что
применение критерия «наличие обмена
веществ» затруднительно даже по отноше¬
нию к таким хорошо изученным вирусам,
как бактериофаг, потому что мы не можем
воспроизвести размножение вирусов в не¬
живых клетках, а следовательно, полно¬
стью отделить обмен веществ вирусов ог
обмена веществ клетки, в которой он раз¬
множается.
Бактериофагам свойственна изменчи¬
вость. Когда они приобретают новые насле¬
дуемые признаки, они сохраняются в те¬
чение многочисленных поколений. Оказа¬
лось, что фаги способны к рекомбинациям,
то есть если в одну клетку попадают род¬
ственные частицы фага с разными призна¬
ками, то среди их потомков встречаются
смешанные формы, у которых одни призна¬
ки происходят от одной родительской фор¬
мы, а другие — от другой. Насколько этот
процесс гомологичен половому, мы не зна¬
ем, но во всяком случае он выполняет био¬
логическую роль полового процесса, уве¬
личивающего разнообразие путем рекомби¬
наций.
Бактериофаги, как и другие вирусы, спо¬
собны к циркуляции в природе. Они широ¬
ко распространены в популяциях бакте¬
рий, многие из них сохраняются в бакте¬
риях в латентном состоянии, освобождаясь
из них при известных обстоятельствах.
Фаги приспособлены к переживанию в лоч-
12.	«Вопросы философии» № 5.
ве, в кишечнике животных, в сточных во¬
дах, а также иногда проникают в высшие
растения, например, в клубни картофеля
или в яблоки.
Есть еще одно затруднение. Мы привык¬
ли считать одним из основных критериев
жизни белок. Несомненно, что с ДНК в бак¬
терию проникает лишь ничтожное количе¬
ство белка фага, и нет никаких доказа¬
тельств, что это ничтожное количество бел¬
ка непосредственно участвует в воспроиз¬
ведении потомства фагов. Этот вопрос пока
остается открытым. Он решается чистс
экспериментально. Если бы оказалось, что
на известных стадиях развития бактерио¬
фаг или какой-либо другой вирус пред¬
ставлен структурами, не содержащими
белка, то это не дало бы нам никакого пра¬
ва считать соответствующие вирусы нежи¬
выми. Одним из элементарных положений
марксистской теории является требование
брать явление во всех его связях и взаимо¬
отношениях. Искусственно выхватить одну
какую-нибудь стадию в жизненном цикле
было бы грубейшим нарушением этогс
принципа. Попутно отметим, что и наличие
белка не должно само по себе рассматри¬
ваться как критерий жизни, имеющий
безусловное значение. Логически можно
себе представить жизнь на других плане¬
тах, построенную из каких-то других
соединений, чем белки. Если эта жизнь бу¬
дет отвечать совокупности признаков,
вкладываемых нами в понятие жизни, мы
легко ее узнаем и отличим от всего нежи¬
вого. Мы можем даже допустить, что, когда
человек искусственно приготовит простей¬
шие формы жизни, он воспользуется для
этого не белками, а какими-то другими вы¬
сокополимерными соединениями.
Живое характеризуется также его исто¬
рическим происхождением. Мы не знаем
организмов без предыстории. Мы не знаем
так называемого спонтанного происхожде¬
ния. Вера в него возрождалась каждый
раз, когда науке становились известными
все более мелкие формы живого. Примерно
сто лет тому назад разыгралась борьба Па¬
стера со сторонниками самозарождения
микробов. Тогда микробы в глазах многих
были только ферментами, способными за¬
рождаться из распадающихся организмов.
В настоящее время вера в самозарожде¬
ние перенесена многими на мир вирусов.
В глазах ее приверженцев под влиянием
нарушения обмена веществ в клетках нор¬
мальных организмов могут организоваться
вирусные частицы. Приводятся и экспери¬
ментальные данные в пользу такого пред¬
ставления. Приходится учитывать, что
экспериментальное решение конкретных
вопросов здесь еще труднее, чем в случае
с микробами, так как весь процесс проте¬
кает внутри живых клеток. Достаточно об¬

178
В. Л. РЫЖКОВ
ратить внимание на широкое распростра¬
нение латентного вирусоносительства, для
того чтобы понять, с какими экспери¬
ментальными трудностями встречаются сто¬
ронники самозарождения вирусов. Напри¬
мер, доказано, что бактерии могут латентно
нести бактериофаг, но под влиянием ультра¬
фиолетового облучения он переходит в
активное состояние и выходит из бакте¬
рий, вызывая их лизис (растворение). Не
будем, однако, входить дальше в экспери¬
ментальную сторону вопроса. Ф. Энгельс
(«Диалектика природы», стр. 239—240)
совершенно правильно оценил результаты
опытов Пастера. Ф. Энгельс не сомневался
в историческом происхождении бактерий, он
с возмущением отвергал мысль о том, что
капля гнилой воды за короткий срок мо¬
жет произвести то, на что природе пона¬
добились тысячелетия. Он хорошо понимал
всю сложность даже самых простых форм
жизни.
Таким образом, вопрос о происхождении
форм жизни не только эксперименталь¬
ный, но и методологический. Тот, кто ве¬
рит в самозарождение вирусов, надо думать,
не отдает себе отчета в том, как сложно
устроены эти простейшие формы живого,
как совершенны их биологические приспо¬
собления, обеспечивающие им циркуляцию
в природе. Приведем только один пример.
Ямафужи (Е. Y a m a f u j i — многочислен¬
ные статьи начиная с 1949 г. в «Enzymolo-
gia») наблюдал самозарождение полиэдри¬
ческой болезни шелкопряда под влиянием
кормления шелковичных червей такими
простыми соединениями, как азотистая
кислота или гидроксиламин. Оставим сей¬
час в стороне то обстоятельство, что данные
Ямафужи не получили подтверждения ни у
нас в Союзе, ни за рубежом. Коснемся толь¬
ко вопроса в аспекте исторического подхода
к явлениям жизни. При названном заболе¬
вании в ядрах больных червей образуются
полиэдрические тельца, имеющие весьма
сложную структуру. Один сорт белка обра¬
зует их оболочку, другой сорт белка — их
кристаллическое содержимое. Затем снова
идет нежная оболочка, в которой находится
палочкообразная вирусная частица, содер¬
жащая ДНК, и снова новый сорт белка. По¬
лиэдры хорошо приспособлены к сохране¬
нию вируса вне тела червей. Они отлича¬
ются непроницаемостью для многих ядов,
легко сохраняются в глицерине и т. д.
Вирус, поражающий тутового шелкопряда,
морфологически, серологически и химиче¬
ски одинаков, несмотря на разные источ¬
ники его получения. Он отличается от дру¬
гих сходных вирусов также своим специ¬
фическим отношением к тутовому шелко¬
пряду, так как поражает только этот вид
бабочек. Те, кто утверждает, что возможно
спонтавное зарождение этого вируса,
должны допустить, что все его свойства не
сложились исторически в процессе эволю¬
ции, а возникли внезапно.
На примере некоторых вирусов мы рас¬
смотрели основные свойства живого. Раз¬
вернутое определение живых 'тел должно
было бы в настоящее время звучать при¬
мерно следующим образом.
Живые тела гетерогенны в своем соста¬
ве. Они содержат белки и нуклеиновые
кислоты, причем в настоящее время не
вполне ясно, не могут ли они в некоторых
стадиях своего развития состоять или из
одного белка, или из одной нуклеиновой
кислоты. При наличии соответствующих
условий живые тела способны к обмену
веществ, росту, размножению. Живые тела
сохраняют в потомстве свои специфические
признаки. Эти признаки, однако, могут из¬
меняться, и приобретенные таким спосо¬
бом изменения могут передаваться потом¬
ству. Живые тела проделывают более про¬
стой или более сложный цикл развития
(онтогенез). Все живые тела принадлежат
к различным биологическим видам и имеют
сложные внутривидовые и межвидовые
взаимоотношения. Кроме связи в простран¬
стве, между разными видами существует
связь во времени (филогенетическая
связь, разные степени родства, основанные
на эволюционном происхождении видов).
Живым телам свойственна также раздра¬
жимость, они обладают приспособлениями,
обеспечивающими им циркуляцию в приро¬
де, и в соответствии с изменением усло¬
вий существования они могут приобретать
новые приспособления.
На основе приведенного определения мы
уверенно относим вирусы к категории жи¬
вых тел. Из всех критериев, которые мы
здесь привели, только относительно двух у
нас в применении к вирусам могут быть
некоторые сомнения. Обмен веществ виру¬
сов мы пока не умеем строго отделить от
обмена веществ клетки хозяина. Раздра¬
жимость пока удалось наблюдать только у
некоторых фагов. Все остальные признаки
живого обнаружены у вирусов с полной
достоверностью.
Открытие вирусов, конечно, не остав¬
ляет наше понятие о живом прежним, но
существенно его расширяет. Изучение ви¬
русов дало возможность наблюдать формы
жизни, отличающиеся между собой в от¬
ношении сложности химического состава,
строения и размера, вплоть до простейших
вирусов, которые по размерам стоят на
уровне крупных молекул. Значение виру¬
сов для теоретической биологии состоит
именно в возможности изучения разных
градаций упрощения организации живого
тела. Мелкие размеры вирусных частиц
позволяют применять к ним точные мето¬
ды физики и химии, а также кристалле-

КРИТЕРИИ ЖИЗНИ И СОВРЕМЕННАЯ БИОЛОГИЯ
179
графил, используемые обычно при исследо¬
вании молекул.
В связи со сказанным следует еще оста¬
новиться на вопросе о применении физики
и химии к биологии. Принципиальная сто¬
рона вопроса с исчерпывающей полнотой
разобрана во второй половине XIX века
Энгельсом. В этом отношении ничто не
изменилось. Изменения состоят только
в том, что в настоящее время благодаря
усовершенствованию техники как физико¬
химического, так и биологического иссле¬
дования резко улучшились возможности
применения физических и химических ме¬
тодов к изучению живых тел. В этом от¬
ношении, однако, к сожалению, довольно
часто встречаются некоторые неясности.
Чтобы избежать этих неясностей, позволим
себе известные уточнения. Применение
физических и химических методов к изуче¬
нию живых тел еще не есть ни физика,
ни химия, ни биофизика этих тел. Если вы
заняты микроскопированием, это не значит,
что вы занимаетесь биофизикой, хотя ми¬
кроскоп и является физическим прибором.
Точно так же изучение с помощью элек¬
тронного микроскопа строения живых тел
или же исследование их физиологии мето¬
дом меченых атомов не является биофизи¬
кой. Применение современных физических
и химических методов дало возможность
в большей мере, чем прежде, изучать
структуру и функции живых тел на мо¬
лекулярном уровне. Обратимся хотя бы к
области морфологии. Иногда противопостав¬
ляют морфологию как описательную науку
химии и ждут прогресса в химизации био¬
логии. Я не представляю себе ничего более
морфологического, чем химия, которая в
настоящее время нередко может с большой
точностью определить строение и форму
химических молекул, показать, под каким
углом расположен в молекуле один атом
по отношению к другому, вычислить рас¬
стояние между ними, а также определить
деформации, на которые способна данная
молекула. Одним из успехов совре¬
менной морфологии является возможность
понять многие структуры биологического
характера, исходя из морфологии моле¬
кул.
Никто не может сомневаться в огромном
значении внедрения современных физиче¬
ских и химических методов в биологию,
однако возможность изучать жизнь на мо¬
лекулярном уровне заключает в себе и не¬
которую методологическую опасность.
В литературе нередко забывалось, что раз¬
меры биологических отдельностей еще не
определяют их принадлежность к живым
телам или молекулам. Термин «молекула»
нередко применялся к частицам вируса
мозаичной болезни та'бака, к бактериофагу
и т. п. При таком злоупотреблении поня¬
тием молекулы утрачивается биологиче¬
ский смысл явления. Мы видели выше,
что и частица вируса табачной мозаики и
бактериофаг являются покоящимися фор¬
мами соответствующих вирусов — виро-
спорами, как мы говорим, хорошо приспо¬
собленными к перенесению неблагоприят¬
ных условий. Неверно и с химической
точки здеения применение термина «моле¬
кула» в данном случае. Соответствующие
образования гораздо сложнее, чем молеку¬
ла. В вирусных частицах обнаруживают
несколько разных белков, несколько раз¬
ных нуклеиновых кислот. В частицах фага
недавно обнаружены амины (пубесцин и
спермин). Называть эти образования мо¬
лекулами — значит не понимать, что такое
молекула. Мы хотели бы обратить внима¬
ние на то, что термином «молекула» не¬
осторожно пользуются и в несколько дру¬
гой области. В настоящее время при¬
нято говорить, что молекулы дезокси-
рибозной нукл-еиновой кислоты (ДНК) яв¬
ляются носителями наследственности
и т. п. В действительности правильней
было бы говорить, что такую роль играют
структуры, построенные преимущественно
или, может быть, полностью из ДНК. Даже
в отношении высокополимерных соедине¬
ний, например каучука, размеры частичек
которого сильно варьируют, химик избе¬
гает пользоваться термином «молекула» и
предпочитает другие термины, например,
«мицелла». Надо соблюдать особую осто¬
рожность, когда речь идет об искусственно
выделенных (нередко при помощи доволь¬
но грубых приемор) структурных элемен¬
тах клетки. Таким образом, изучение жизни
на молекулярном уровне не означает све¬
дения ее к физике и химии. Речь идет лишь
об исследовании биологических закономер¬
ностей на этом уровне.
В данной статье мы коснулись лишь не¬
которых вопросов биологии, нуждающихся
в дальнейшем логическом исследовании в
связи с накопленными новыми эксперимен¬
тальными материалами. Мы далеки от мыс¬
ли, что и эти вопросы нам удалось рас¬
смотреть с исчерпывающей полнотой. Мы
имели в виду только некоторую попытку
применить диалектический материализм к
решению одного из самых кардинальных
вопросов биологии — вопроса о том, что
такое живые тела.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
К истории работы В. И. Ленина над книгой
«Материализм и эмпириокритицизм»
и первым изданием ее в России
Находясь в эмиграции, В. И. Ленин прочитал книгу «Очерки по философии мар¬
ксизма», напечатанную в Петербурге в 1908 году.
В письме А. М. Горькому из Женевы Владимир Ильич сообщал: «Теперь вышли
«Очерки философии марксизма». Я прочел все статьи, кроме суворовской (ее читаю),
и с каждой статьей прямо бесновался от негодования. Нет, это не марксизм!»
(В. И. Ленин. Соч., т. 13, стр. 412—415). В том же письме Ленин указывал, что его
«потянуло к «Заметкам рядового марксиста о философии» и что он уже начал работать
над ними.
Эти «Заметки», о которых пишет В. И. Ленин, были непосредственно связаны сего
борьбой против махизма и были написаны в объеме нескольких тетрадей.
Владимир Ильич внимательно следил за произведениями эмпириокритиков, в осо¬
бенности за работами Богданова. «За сочинениями Богданова по философии,— писал
Ленин А. М. Горькому из Женевы,— я следил с его энергетической книги об «Историче¬
ском взгляде на природу», каковую книгу штудировал в бытность мою в Сибири. Для
Богданова эта позиция была лишь переходом к другим философским взглядам. Лично
познакомился я с ним в 1904 году, причем мы сразу презентовали друг другу: я — «Шаги»
(В. И. Ленин «Шаг вперед, два шага назад», Женева, 1904.— А. П.), он — одну свою
тогдашнюю философскую работу. И я тотчас же (весной или в начале лета 1904 г.)
писал ему из Женевы в Париж, что он меня своими писаниями сугубо разубеждает в
правильности своих взглядов и сугубо убеждает в правильности взглядов Плеханова»
(В. И. Л е н и н. Соч., т. 13, стр. 411).
Летом 1906 года Ленин получил от Богданова его книгу «Эмпириомонизм»
(III выпуск) и, как Владимир Ильич пишет, «засел внимательно за нее» (Соч., т. 13,
стр. 412). Уже тогда Ленин начал непосредственную борьбу с философией махизма.
Прочитав книгу Богданова, Ленин, по его словам, «озлился и взбесился необы¬
чайно: для меня,— пишет он А. М. Горькому,— еще яснее стало, что он (Богданов.—
А.	П.) идет архиневерным путем, не марксистским. Я написал ему тогда «объяснение
в любви», письмецо по философии в размере трех тетрадок. Выяснял я там ему, что
я, конечно, рядовой марксист в философии, но что именно его ясные, популярные,
превосходно написанные работы убеждают меня окончательно в его неправоте по су¬
ществу и в правоте Плеханова. Сии тетрадочки показал я некоторым друзьям (Луна¬
чарскому в том числе) и подумывал было напечатать под заглавием: «Заметки рядо¬
вого марксиста о философии», но не собрался. Теперь жалею о том, что тогда тотчас
не напечатал» (там же, стр. 412).
Эти тетради Ленина еще не разысканы. Может быть, они не сохранились. Но
Ленин радикально и по существу разобрал и опроверг воззрения Богданова и других
махистов в своем труде «Материализм и эмпириокритицизм».
В феврале 1908 года, то есть в те дни, когда Ленин уже работал над своей кни¬
гой, он писал А. М. Горькому о русских махистах и их воззрениях: «Нет, это не марксизм!
И лезут наши эмпириокритики, эмпириомонисты и эмпириосимволисты в болото. Уве¬
рять читателя, что «вера» в реальность внешнего мира есть «мистика» (Базаров), спу-
тызгть самым безобразным образом материализм и кантианство (Базаров и Богданов),
проповедовать разновидность агностицизма (эмпириокритицизм) н идеализма (эмпирио¬
монизм),— учить рабочих «религиозному атеизму» и «обожанию» высших человече¬
ских потенций (Луначарский),— объявлять мистикой энгельсовское учение о диалек¬
тике (Берман),— черпать из вонючего источника каких-то французских «позитиви¬
стов»— агностиков или метафизиков, чорт их поберет, с «символической теорией по¬
знания» (Юшкевич)! Нет, это уж чересчур. Конечно, мы, рядовые марксисты,— ирони¬
зирует Ленин,— люди в философии не начитанные,— но зачем уже так нас обижать,
что подобную вещь нам преподносить, как философию марксизма!» (там же, стр. 415).
Надо полагать, что в процессе работы над книгой Владимир Ильич еще бо¬
лее определил и конкретизировал свой замысел и создал труд, названный им «Мате-
риапизм и эмпириокритицизм», с подзаголовком «Критические заметки об одной реак¬
ционной философии».

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
181
Над этой книгой В. И. Ленин работал сосредоточенно в течение восьми месяцев,
с февраля по сентябрь 1908 года. В сентябре труд был закончен. Владимир Ильич пору¬
чил своей сестре Анне Ильиничне Елизаровой дело издания книги в России.
Переписка В. И. Ленина с родными, так же как и воспоминания современников,
свидетельствует о том, что Владимир Ильич давно вынашивал мысль об изложении
идей марксистской философии в специальном труде (см. «Воспоминания о Владимире
Ильиче Ленине». Т. 1, М., 1956).
В Женеве, работая над «Материализмом и эмпириокритицизмом», В. И. Ленин
испытывал большие затруднения в получении необходимой ему научной и философской
литературы. В письмах к родным он просил прислать ему различные философские тру¬
ды, а также библиографические издания с целью ориентации в новинках литературы.
Так, он просит сестру купить и прислать ему две книги Г. И. Челпанова: «Авенариус и
его школа» и «Имманентная философия» и др. Он пишет своей сестре летом 1908 года:
«Поработал я много над махистами и думаю, что все их (и «эмпириомонизма» тоже)
невыразимые пошлости разобрал» (Соч., т. 37, стр. 308).
М. Цхакая в своих записках «Встречи с Лениным» пишет: «Вспоминаю случай,
когда Ильич в 1908 году, спешно заканчивая книгу «Материализм и эмпириокритицизм»,
нуждался в некоторых произведениях английских физиков и философов XIX века. Но
их не оказалось в швейцарских библиотеках. Ильич специально ездил из Женевы в
Лондон для работы в Британском музее. Так мог работать только человек необычайно
добросовестный, великий ученый-революционер, вооружавший партию острым оружием
марксистско-ленинской теории» («Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине». Т. 1,
стр. 304).
Работая над своим произведением, Владимир Ильич с целью документального и
точного цитирования делал много выписок, переводя их самостоятельно на русский
язык для текста своей рукописи. Так как не все русские книги можно было выписать
из России, то Владимир Ильич максимально использовал для этой цели русский отдел
Лондонской библиотеки.
Следует иметь в виду, что В. И. Ленин, помимо древних языков (латинский и древ¬
негреческий), читал литературу на немецком, французском и английском, изучал италь¬
янский, польский, понимал чешский и шведский языки.
При работе над книгой «Материализм и эмпириокритицизм» В. И. Ленин крити¬
чески рассмотрел и привлек к своей работе более двухсот источников, с исключитель¬
ной точностью и определенностью выделяя «главные цитаты» из множества п/таных
и псевдонаучных высказываний, осложненных квазифилософской терминологией и мод-
ными «измами»...
30 сентября 1908 года Ленин писал М. И. Ульяновой из Женевы о том, что его ра¬
бота над книгой «Материализм и эмпириокритицизм» уже подходит к концу (Соч., т. 37,
стр. 312).
Рукопись составила 24 печатных листа (около 400 страниц). «Недели в две за¬
кончу пересмотр и отправлю: хотел бы иметь хороший адрес для отправки»,— писал
Ленин (там же, стр. 315).
В сентябре Владимир Ильич написал и предисловие к своей книге.
С этого времени начался трудный период издания этого замечательного труда
В. И. Ленина.
В письме к Анне Ильиничне от 27 октября 1908 года Владимир Ильич сообщал:
«Насчет издателя дело, видимо, плохо: получил сегодня известие, что Гранат купил
«историю» меньшевиков («Общественное движение в России в начале XX века», под
редакцией Л. Мартова, П. Маслова и А. Потресова.— А. П.), сиречь меньшевики там
взяли верх. Ясно, что он теперь откажется от издания моей книги» (та м же, стр. 315).
В поисках издателя В. И. Ленин обратил внимание на издательство «Знание»,
хотя имелось и мало надежды на него. В письме матери от 17 ноября 1908 года Вла¬
димир Ильич пишет: «В Питер я написал двум приятелям, прося их помочь в деле
устройства с изданием. Поручил им списаться с Анютой, ежели что представится, че¬
рез нашего общего знакомого, служащего в	«Знании» (там же, стр. 318).
В это время И. И. Скворцов-Степанов	порекомендовал Анне Ильиничне	обратить¬
ся с предложением об издании книги к Л. Крумбюгелю, владельцу недавно созданного
в Москве издательства «Звено». Оно было скромным по вложенным в него, средствам
и недолго просуществовало. Некоторые издания его печатались в типографии А. С. Су¬
ворина.
Переправить рукопись работы В. И. Ленила в Россию тоже было не легким де¬
лом. Царская полиция зорко следила за перепиской с эмигрантами и перехватывала
корреспонденцию. Рукопись наконец была	отправлена В. И. Лениным в	Москву	по
адресу одного из знакомых, не бывшего на	подозрении у полиции.
Был подписан договор с издателем: тираж книги определялся в 3 тысячи экзем¬
пляров, автор должен был получить гонорар в размере ста рублей за печатный лист
(в книге было около 24 листов), а также 50 авторских экземпляров. В случае невыхода
в свет книги в указанный договором срок автор (А. Ильин) должен был получить от
издателя неустойку. Этот пункт, гарантировавший срочный выход книги в свет, осо¬
бенно интересовал Владимира Ильича. «Самое важное теперь не терять времени,— пи¬
сал Владимир Ильич М. А. Ульяновой 10 декабря 1908 года,— закрепить за собой как

182
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
можно скорее издателя формальным договором и торопить издание. Если можно, то
в договор надо бы внести немедленное издание» (там же, стр. 321).
Однако, несмотря на постоянное беспокойство и письма Владимира Ильича, сле¬
дившего за каждым шагом продвижения издания, книга вышла в свет только между
29 апреля и 9 мая 1909 года в типографии А. С. Суворина.
По словам Л. Крумбюгеля, написавшего свои пока еще не опубликованные воспо¬
минания об издании книги В. И. Ленина (Л. Крумбюгель проживал перед Великой
Отечественной войной в г. Симферополе), корректуру труда В. И. Ленина выполнял
студент, в начале войны 1914 года поступивший в царскую армию вольноопределяю¬
щимся и пропавший затем без вести. Следов корректур, так же как и рукописи В. И. Ле¬
нина или архива издательства Л. Крумбюгеля, не сохранилось.
Следует предполагать, что издатель Л. Крумбюгель, получив рукопись труда Вла¬
димира Ильича и прочитав ее, со своей стороны предъявил к автору некоторые требо¬
вания «с точки зрения цензуры».
Осведомленный об этих требованиях, В. И. Ленин писал Анне Ильиничне о согла¬
сии заменить некоторые слова другими, равноценными. Так, например, слово «попов¬
щина» было во многих местах книги заменено словом «фидеизм», хотя в некоторых
случаях оно осталось незамеченным и незамеченным.
В. И. Ленин писал А. И. Елизаровой из Женевы: «Между прочим, если бы цен¬
зурные соображения оказались очень строги, можно было бы заменить везде слово
«поповщина» словом «фидеизм» с пояснением в примечании («фидеизм есть учение,
ставящее веру на место знания или вообще отводящее известное значение вере»). Это
на случай — для пояснения характера уступок, на которые я пойду» (Соч., т. 37,
стр. о!б).
Но и эти уступки цензуре Ленин делал весьма неохотно. «Насчет фидеизма» и
проч. соглашаюсь лишь по вынуждению, т. е. при ультимативном требовании издате¬
ля»,— писал Ленин A. VL Елизаровой. Помимо термина «фидеизм», Ленин предлагал
еще термин «шаманство» для замены слова «поповщина». В письме от 27 января
1909 года А. И. Елизарова сообщала Ленину: «Шаманство» уже запоздало. Да разве
оно лучше?» (там же, стр. 586, см. примечание 385).
Ленин согласен был также заменить первоначальное выражение «Примыслил бо¬
женьку...». Он писал: «...придется заменить «примыслил» себе... ну, скажем мягко, «ре¬
лигиозные понятия» или в этом роде» (там же, стр. 324).
Противопоставляя всяким попыткам компромиссов с махистами твердую непри¬
миримость, Ленин писал Анне Ильиничне: «На смягчения по отношению к Базарову и
Богданову согласен; по отношению к Юшкевичу и Валентинову — не стоит смягчать»
(там же, стр. 323). Позднее, вовсе не желая идти на какие-либо уступки в деле пол¬
ного изобличения махистов, Ленин писал Анне Ильиничне 12 марта 1909 года: «г...По¬
жалуйста, не смягчай ничего из мест против Богданова, Луначарского и К°. Невоз¬
можно смягчать... Весь гвоздь в том, что наши махисты нечестные, подло-трусливые
враги марксизма в философии» (там же, стр. 341).
Владимир Ильич внимательно следил за качеством издания своей книги. Напри¬
мер, он писал Анне Ильиничне из Парижа в апреле 1909 года: «Опечатки мной посла¬
ны теперь ко всем 1—22 листам. Пусть тотчас же наберут список этих опечаток и при¬
шлют мне корректуру: это успеется вполне, а для меня это важно, ибо книга должна
выйти аккуратной» (там же, стр. 353).
В процессе печатания книги В. И. Ленин вносил в текст некоторые дополнения.
Так, показывая в первом параграфе четвертой главы, как критикуют Канта с диамет¬
рально противоположных сторон материалисты и Мах с Авенариусом, В. И. Ленин до¬
бавил краткое «указание на гносеологическую позицию великого русского гегельянца
и материалиста, Н. Г. Чернышевского» (В. И. Ленин. Соч., т. 14, стр. 344).
Это дополнение было послано В. И. Лениным в марте 1909 года и не могло быть
включено в уже напечатанные листы. Его пришлось поместить в конце книги. Посылая
это дополнение Владимир Ильич писал А. И. Елизаровой: «Посылаю добавление. За¬
держивать из-за него не стоит. Но если время есть, пусти в самом конце книги, после
заключения, особым шрифтом, петитом, например. Я считаю крайне важным противо¬
поставить махистам Чернышевского» (см. примечание 87 к тому 14. Соч., стр. 357).
В связи с получением новых сведений о философской литературе Ленин в конце раз¬
дела 5-го пятой главы — «Два направления в современной физике и немецкий идеа¬
лизм» (см. Соч., т. 14, стр. 277) — внес примечание, относящееся к работе Эриха Бехера
«Философские предпосылки точного естествознания» (Лейпциг, 1907).
Получив за границей свою книгу, Владимир Ильич выразил сожаление, что цена
ее высока. Книга поступила в продажу по цене 2 рубля 60 копеек за экземпляр. «Насчет
цены все жалуются—и справедливо»,— писал В. И. Ленин (Соч., т. 37, стр. 355).
Труд В. И. Ленина был напечатан вторым изданием только в 1920 году, уже по¬
сле Великой Октябрьской социалистической революции.
Сведения об изданиях книги В. И. Ленина после революции смотри ниже.
А.	П. ПРИМАКОВСКИЙ

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
183
Труд В. И. Ленина «Материализм и
эмпириокритицизм» на языках народов мира
Библиографический обзор
ИЗДАНИЕ ТРУДА В. И. ЛЕНИНА «МАТЕРИАЛИЗМ И ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ»
В СССР
Первое издание книги В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» вышло
в свет в 1909 году:
В. И. Ленин (Вл. Ульянов) «Материализм и эмпириокритицизм». Критические
заметки об одной реакционной философии. М. «Звено». 1909. 438 стр. Тираж 2 000 эк¬
земпляров.
Второе издание «Материализма и эмпириокритицизма» было осуществлено уже
после Октября — в 1920 году.
Всего в Советском Союзе за 1920—1958 годы труд В. И. Лениьга был издан 103 ра¬
за в количестве 5 миллионов 34 тысяч экземпляров, на 23 языках. (Цифровые данные
приведены на 15 марта 1959 года по материалам Всесоюзной книжной палаты.)
На русском языке книга «Материализм и эмпириокритицизм» была издана 47 раз
общим тиражом 4 миллиона 256 тысяч экземпляров. В Собрании сочинений В. И. Ленина;
в 1-м издании — том 10-й (1923), во 2—3-м изданиях — том 13-й (1928), в 4-м издании —
том 14-й (1947). Отдельные издания «Материализма и эмпириокритицизма» вышли:
в Государственном издательстве — в 1920 и 1925 годах,
в Соцэкгизе — в 1931 году,
в Партиздате — в 1933 и 1936 годах,
в Госполитиздате—в 1938, 1939 (два издания), 1940, 1945, 1946, 1948, 1949,
1950, 1951, 1952 (два издания), 1953 и 1956 годах.
Кроме того, в Учпедгизе в 1941, 1947 и 1952 годах вышли издания для слепых
тиражом 540 экземпляров.
На языках народов СССР было 48 изданий труда В. И. Ленина общим тиражом
708 тысяч экземпляров;
На азербайджанском языке — Баку, Азербайджанский филиал Института Мар¬
кса— Энгельса — Ленина. 1949.
На армянском языке — Ереван. 1939, 1948, 1958.
На белорусском языке — Минск. 1935 и 1940.
На грузинском языке — Тифлис — Тбилиси. 1934, 1955.
На казахском языке — Алма-Ата. 1941.
На латышском языке — Рига. 1949, 1952.
На литовском языке — Вильнюс, филиал Института Маркса — Энгельса —
Ленина. 1952, 1953.
На татарском языке — Казань. 1941, 1951, 1953.
На туркменском языке — Ашхабад. 1957.
На узбекском языке — Ташкент, Узбекский филиал Института Маркса — Энгель-
га—Ленина. 1950, 1958.
На уйгурском языке — Ташкент. 1954, 1958.
На украинском языке — Харьков, «Пролетарий». 1932; Киев, Институт Маркса —
Энгельса — Ленина. 1935; Госполитиздат. 1941, 1947, 1952. (Общим тиражом 145 тысяч
экземпляров.)
На финском языке — Петрозаводск. 1931, 1946.
На эстонском языке — Таллин. 1946.
«Материализм и эмпириокритицизм» издавался в СССР и на иностранных
языках, всего 8 изданий общим тиражом 70 тысяч экземпляров:
На английском языке — М. Изд-во на иностранных языках. 1937, 1947, 1952.
На испанском языке — М. Изд-во на иностранных языках. 1948.
На китайском — М. КУТВ. 1930.
На немецком языке — М. Изд-во иностранных рабочих. 1935.
На французском языке — М. Изд-во на иностранных языках. 1952.
ИЗДАНИЕ ТРУДА В. И. ЛЕНИНА «МАТЕРИАЛИЗМ И ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ»
ЗА РУБЕЖОМ
На албанском языке:
V. I. Lenin. Materializmi dhe empiriokriticizmi. Tirana. 1955.
На болгарском языке:
В. И. Ленин. Материализьм и емпириокритицизьм. София. 1930—1932 и 1944.
В. И. Л е н и н. Сьчинения (по четвьрто руско издание). Том 14. София. 1957.

184
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
На венгерском языке:
V. I. Lenin. Materializmus es empiriokriticizmus. Budapest, Szikra. 1948, 1949.
V. I. Lenin. Miivei 14. Kotet (1908) Materializmus es emp.iriokriticizmus. Buda¬
pest, Szikra kiadas. 1954.
На польском языке:
W. I. Lenin. Materializm a empiriocrytycyzm. Warszawa. Ksiazka i Wiedza. 1949.
W. I. Lenin. Dziela. Torn 14. Warszawa. Ksiqzka i Wiedza. 1949.
На румынском языке:
V. I. Lenin. Materialism si empiriocriticism. Bucuresti. Edit, partidului mun-
citoresc roman. 1948.
На словацком языке:
V. I. Lenin. Materializmus a empiriokriticizmus. Bratislava, Nakl. Pravda. 1952.
V. I. Lenin. Spisy. Zv. 14. 1958.
На чешском языке:
V. I. L e n i n. Materialismus a empiriokriticismus, Kladno, Nasi cesty. 1933. Praha.
1936, 1945, 1952.
V. I. Lenin. Spisy. Tom 14. Praha, Statni nakladat. polit. lit. 1957.
На китайском языке было семь изданий: Пекин, 1927—1930, 1948, 1950, 1953, 1956,
Шанхай. 1949; Яньянъ, б. г.
На корейском языке — Пхеньян. 1954.
На сербском языке:
В. И. JI е н ь и н. Матер^'ализам и емпириокритицизам. Београд, Култура. 1948.
На хорватском языке:
V. 1. L е n j i n. Materijalizam i empiriokriticizam. Beograd, Kultura. 1948.
На словенском языке:
V. I. Lenin. Materializem in empiriokriticizem. Ljublijani, Cankarjeva Zalozba
v Ljublijani. 1956.
На английском языке:
V. I. Lenin. Materialism and empirio-criticism. London. 1927 (Collected works,
vol. XIII).
V. I. Lenin. Collected works. Vol. XIII. Materialism and empirio-criticism.
New York, International Publishers, 1927, 1947, 1954.
На испанском языке:
V. I. Lenin. Materialismo у empiriocriticismo. Madrid, Edicion Jason.
(Coleccion hombres e ideas)'.
V. I. Lenin. Materialismo у empiriocriticismo. Montevideo, Ediciones Pueblos
Unidos. 1948 (Coleccion marxismo).
V. I. Lenin. Materialismo у empiriocriticismo. Buenos Aires, Edicion Cartago.
1956, 1957.
На итальянском языке:
V.	I.	Lenin.	Materialismo ed empiriocriticismo. Roma, l’Unita. 1945.
V.	I.	Lenin.	Materialismo ed empiriocriticismo. Prima versione italiana. Milano.
Edicione Universitarie, 1946.
V. I. Lenin. Materialismo ed empiriocriticismo. (Trad, di Felice Platone). Roma.
Rinascita, 1953 (I classici del marxismo, 26).
На немецком языке:
W. I. Lenin. Materialismus und Empiriokritizismus. Wien — Berlin. Volksaus-
gabe, Verlag fur Literatur und Politik, 1927 (Samtliche Werke, Bd. XIII).
W.	I.	Lenin.	Materialismus und Empiriokritizismus. Leipzig, SWA—Verlag.
W.	I.	Lenin.	Materialismus und Empiriokritizismus. Berlin. Dietz Verlag,	1949;
1951. 2. Auflage 1952. 3. Auflage 1956. 4. Auflage 1957. 5. Auflage 1958.
W. I. Lenin. Materialismus und Empiriokritizismus. Stuttgart, Verlag. «Das
Neue Wort», 1952 (Biicherei des Marxismus-Leninismus, Bd. 6).
На финском языке:
V. I. Lenin. Materialismi ja empiriokritisismi. Helsinki. Karjalais — suomalaisen
SNT. 1947.
На французском языке:
V. I. Lenine. Materialisme et empiriocriticisme. Paris. Editions sociales, 1928,
1948, 1951.
«Материализм и эмпириокритицизм» был издан на греческом языке (Афины.
1956) и на японском языке — четыре издания (Токио. 1932, 1937, 1947, 1953).
Н. А. ТИЛИНГ

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
185
Юбилейные сборники к 50-летию книги В. И. Ленина
«Материализм и эмпириокритицизм»
50 лет книги В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Сборник статей.
Пермская высшая партийная школа. Пермь. 1958. 116 стр.
Сборник, посвященный 50-летию книги
В. И. Ленина «Материализм и эмпириокри¬
тицизм», подготовленный коллективом пре¬
подавателей Пермской высшей партийной
школы, включает пять статей: «Махизм как
философия буржуазной реакции и ревизио¬
низма» (автор А. В. Щеглов), «Критика
Лениным махизма и ее историческое значе¬
ние» (Н. Ф. Вольнов), «Ленин о револю¬
ции в естествознании и ее влиянии на фи¬
лософию» (В. В. Орлов), «Ленинская тео¬
рия отражения» (В. В. Орлов), «Вопросы
исторического материализма в «Материа¬
лизме и эмпириокритицизме» (А. В. Щег¬
лов).
В кратком введении авторы указывают,
что сборник рассчитан «на широкие круги
партийного актива, интересующиеся вопро¬
сами философии».
Авторы так определяют цели, которые
они ставили при подготовке сборника:
«1. Дать популярное изложение книги
Ленина и рассматриваемых в ней проблем.
2. Вскрыть связь борьбы Ленина против
реакционной философии махизма с борьбой
партии.большевиков против оппортунизма в
международном и русском рабочем движе¬
нии.
3. Показать, как впоследствии партия бо¬
ролась с философским и политическим ре¬
визионизмом, как дальнейшее развитие ре¬
волюции в естествознании подтвердило все
основные идеи книги Ленина, какие новые
формы принимает современная буржуазная
философия в своей борьбе против диалек¬
тического материализма.
4. На основе этого выяснить всемирно-
историческое значение гениального произ¬
ведения В. И. Ленина».
Совершенно очевидно, что авторы поста¬
вили перед собой слишком широкие задачи.
Попытка дать краткое «популярное» изло¬
жение книги Ленина «Материализм и эмпи¬
риокритицизм» и рассматриваемых в ней
проблем в пяти небольших статьях, состав¬
ляющих сборник, неизбежно привела бы к
обеднению и упрощению глубоких идей,
содержащихся в этом гениальном труде.
Задача популяризации этих идей заклю¬
чается в том, чтобы довести их до широ¬
ких масс во всем богатстве их содержания,
во всей глубине, сделав их в то же время
доступными и для людей, не имеющих спе¬
циального философского образования. Это¬
го можно достигнуть лишь на основе систе¬
матической разработки отдельных проблем,
содержащихся в ленинском труде, в тесной
связи с достижениями современного есте¬
ствознания и общественной практики и пуб¬
ликации серии популярных статей и брошюр
по отдельным вопросам. Ведь даже для
того, чтобы глубоко разъяснить такой, на¬
пример, вопрос, занимающий в книге
В.	И. Ленина один лишь параграф, мыслит
ли человек при помощи мозга, недостаточно
ограничиться небольшой статьей в сборни¬
ке. Эта проблема заслуживает комплексно¬
го исследования и всестороннего освеще¬
ния новейших достижений в этой области
науки.
Авторы поступили правильно, выделив
для разработки несколько важных проблем.
Попытаемся кратко ответить на вопрос, в
какой мере им удалось донести до читате¬
лей гениальные идеи ленинского труда.
В статье А. В. Щеглова «Махизм как
философия буржуазной реакции и ревизио¬
низма» кратко характеризуется политиче¬
ская обстановка в стране после поражения
революции 1905 года, показано, что борьба
Ленина против махизма в философии была
тесно связана с борьбой большевиков как
против меньшевизма с его откровенным
ликвидаторством, так и против отзовист¬
ского ликвидаторства «наизнанку». Автор
подчеркивает мысль Ленина, что необходи¬
ма решительная борьба против идеализма и
философского ревизионизма, что всякие
уклонения от философского материализма
опасны и реакционны, так как связаны
«живой реальной связью» с политической
борьбой. Ленин в своей книге вскрыл тес¬
ную связь политического и философского
оппортунизма. Ликвидаторы и махисты,
пишет Ленин, «действительно соли¬
дарны в том, чтобы в наше время распа¬
да охранять «свободу распада» от сторон¬
ников марксизма, от защитников творче¬
ских основ марксизма» (В. И. Лени н.
Соч., т. 17, стр. 55). Статья А. В. Щеглова
содержит материал, представляющий инте¬
рес для пропагандистов. К сожалению, за¬
ключительная глава «Разгром Лениным
философского и политического ревизиониз¬
ма» не оправдывает своего названия. В ней
лишь кратко характеризуется значение со¬
вещания расширенной редакции «Пролета¬
рия» в июне 1909 года.
Имеются в статье и спорные места. Нель¬
зя согласиться с тем положением автора,
что якобы «отсталость России обусловила
сравнительную медленность развития рус¬
ской теоретической мысли почти до самого
конца XIX в., несмотря на наличие в ней
таких гигантов, как Чернышевский, Добро¬
любов, Герцен, Белинский» (стр. 19).
Ни о какой «отсталости» России в обла¬
сти теоретической и философской мысли,
ни о какой «медленности развития» в этой
области даже в домарксистский период
не может быть и речи. Напротив, русская
культура в начале XIX века занимала вы¬

186
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
соты европейской культуры, а русская об¬
щественная и теоретическая мысль з
XIX веке развивалась бурными темпами и
в некоторых отношениях превосходила за¬
падноевропейскую. Так, например, Черны¬
шевский в отличие от социалистов-утопи-
стов Запада уже не сохранял никаких
иллюзий относительно мирного внедрения
социализма и призывал народ к революции.
Можно привести также в пример передо¬
вые идеи русских естествоиспытателей
XIX века, сыгравших огромную роль в раз¬
витии естествознания.
В статье Н. Ф. Вольнова «Критика
Лениным махизма и ее историческое значе¬
ние» дается краткая характеристика борь¬
бы Ленина против махизма. Автору уда¬
лось показать, как глубоко и убедительно
разоблачает Ленин абсурдность основных
положений махизма, этого яркого проявле¬
ния субъективного идеализма. В статье
показано, как Ленин разоблачает антина¬
учные измышления Богданова о тождестве
бытия и мышления, о «социально организо¬
ванном опыте», о человеке как «творце все¬
ленной» и т. д. Ленин показал, что мар¬
ксизм в богдановской интерпретации,- не
имеет ничего общего с подлинным марксиз¬
мом. «Философский ревизионизм Богдано¬
ва,— пишет	Вольнов,— методологически
обосновывал его политический оппорту¬
низм» (стр. 33).
Характеризуя основные черты ленинской
критики махизма, автор статьи пишет, что
эта критика «представляет собой образец
того, как надо подходить к анализу любого
теоретического направления, любой фило¬
софской школы» (стр. 35).
В заключительном разделе статьи автор
попытался показать значение книги Лени¬
на для борьбы с современным идеализмом
и ревизионизмом, однако этот раздел статьи
написан менее убедительно, чем первые.
Автор стремился показать, какое значе¬
ние имеет ленинская критика махизма для
разоблачения современных форм субъек¬
тивного идеализма: прагматизма, семанти¬
ки, логического позитивизма. При этом он
фактически отождествил логический пози¬
тивизм с «так называемой математической
логикой» (стр. 38), забывая о том, что
математическая логика отнюдь не является
«измышлением» буржуазных ученых, а ус¬
пешно разрабатывается и советскими уче¬
ными (А. Н. Колмогоровым, И. И. Жегал-
киным, П. С. Новиковым, А. А. Марковым,
С.	А. Яновской и др.) и находит свое приме¬
нение в технике. Многие зарубежные уче¬
ные, такие, как Б. Рассел, а также поль¬
ские логики, разрабатывают проблемы
математической логики, и нет основа¬
ний критиковать их за это. Их следует
критиковать за то, что они слишком рас¬
ширительно трактуют сферу применения
математической логики, рассматривая ее
как универсальный метод, и за те идеали¬
стические выводы, которые они делают из
абсолютизации математики.
В статье В. В. Орлова «Ленин о ре¬
волюции в естествознании и ее влиянии на
философию» вскрывается тесная связь фи¬
лософского материализма с естествозна¬
нием, показано, как с развитием естествен¬
ных наук менялись формы материализма и
как в результате новейших открытий, вы¬
звавших кризис в физике, возник диалекти¬
ческий материализм.
Автор раскрывает методологическое зна¬
чение ленинского определения философско¬
го понятия материи и его критики энерге¬
тизма. Он особенно подчеркивает ту мысль
Ленина, что для борьбы против натиска
буржуазных идей необходим тесный союз
философов и естествоиспытателей.
В заключительной главе он кратко ха¬
рактеризует новейшие открытия в естество¬
знании, которые были сделаны за послед¬
ние 50 лет, и приходит к выводу, что на
современном этапе кризис в естествознании
продолжается и даже расширяется, выходя
за рамки физики, и в связи с этим обо¬
стряется идеологическая борьба в различ¬
ных областях науки. Идеалистическая фи¬
лософия тормозит развитие науки, а диа¬
лектический материализм является той ме¬
тодологической базой, которая обеспечи¬
вает успешное развитие естествознания. Вот
почему книга Ленина «Материализм и эм¬
пириокритицизм», пишет автор, «по-прежне¬
му является неоценимым руководством,
вдохновляющим источником силы и знания
для всех прогрессивных философов и есте¬
ствоиспытателей как в Советском Союзе и
странах социалистического лагеря, так и в
странах, где еще господствует капита¬
лизм» (стр. 69).
Статья В. В. Орлова «Ленинская тео¬
рия отражения» посвящена сложным про¬
блемам марксистско-ленинской теории по¬
знания. Автор рассматривает их в такой
последовательности: 1) место теории отра¬
жения в марксистской философии; 2) про¬
блема ощущения в домарксистской филосо¬
фии; 3) Ленин об ощущении как образе
объективного мира; 4) происхождение и
развитие сознания; 5) абстрактное мышле¬
ние и его роль в познании; 6) Ленин о соот¬
ношении материи и сознания; 7) Ленин об
истине.
Не все вопросы получили удовлетвори¬
тельное освещение. Вопрос о происхожде¬
нии сознания рассматривается схематично
и декларативно. Так, например, важнейшее
положение марксизма, что сознание с само¬
го начала есть продукт общественного раз¬
вития, никак не доказывается и не разъяс¬
няется.
В главе «Ленин о соотношении материи
и сознания» правильно критикуются оши¬
бочные взгляды тех философов, которые
утверждают, что сознание материально; при
этом автор пишет в соответствии с ука¬
занием В. И. Ленина, что «противополож¬
ность материи и сознания является абсо¬
лютной лишь в определенных пределах, на¬
пример, в рамках основного вопроса гно¬
сеологии, вопроса о том, что первично и чтс
вторично» (стр. 90). Встречаются, однако,
у автора и путаные рассуждения. Напри¬
мер, о том, является ли идея диктатуры
пролетариата абсолютной или относитель¬
ной истиной. Автор утверждает, что «идея
диктатуры пролетариата является абсолют¬
ной истиной в рамках решения вопроса об

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
187
основном содержании социалистической ре¬
волюции» (стр. 94) и в то же время «отно¬
сительной истиной в том смысле, что она
не исчерпывает всей сложности процесса
социалистической революции, не решает,
например, вопроса о государственных фор¬
мах диктатуры пролетариата» (там же).
Неправильно также определяет автор
статьи суть ревизионизма, которая состоит
не только в отрицании правильности, обя¬
зательности для всех стран основных, про¬
веренных на практике марксистских прин¬
ципов (см. стр. 96), но и главным образом
в фальсификации, извращении марксист¬
ских принципов.
В заключительной статье А. В. Щ е г-
лова «Вопросы исторического материа¬
лизма» в «Материализме и эмпириокрити¬
цизме» кратко характеризуется ленинская
критика социологических воззрений запад¬
ноевропейских махистов, а также критика
Лениным идеалистических извращений
Богдановым исторического материализма.
В статье говорится также о борьбе Ленина
против вульгарного материализма и биоло¬
гизма в социологии русских махистов, про¬
тив богдановской «теории равновесия» и
Пролеткульта. В специальной главе автор
рассматривает вопрос о том, как может
быть использована ленинская критика ма-
хистской социологии в борьбе против совре¬
менного ревизионизма. К сожалению, этот
важный вопрос рассматривается слишком
бегло. Выпал, например, такой важ¬
ный вопрос, как отношение к культурному
наследию. В небольшой заключительной
главе «Ленин о партийности философии»
автор приводит цитируемые Лениным слова
Дицгена: «Из всех партий самая гнусная
есть партия середины» — и показывает,
что современный оппортунизм и ревизио¬
низм пытаются найти «третий путь»,
«третью, среднюю линию» между материа¬
лизмом и идеализмом. Автор пишет о том,
что философская борьба в настоящее вре¬
мя неразрывно связана с политической. И
это верно. Но нельзя забывать, что в совре¬
менной действительности мы наблюдаем
нередко очень сложные процессы, сложные
взаимосвязи между политическими и фило¬
софскими воззрениями. Люди самых раз¬
личных взглядов могут объединяться и объ¬
единяются для совместной борьбы за мир,
демократические свободы, национальную
независимость, против колониального гне¬
та и расовой дискриминации. Эту крепну¬
щую дружбу людей доброй воли, это объ¬
единение всех прогрессивных сил надо вся¬
чески поддерживать и всемерно расширять.
Но при этом надо сохранять идейную прин¬
ципиальность и вести неустанную борьбу
за чистоту марксистско-ленинской теории.
Этому учит нас Ленин в своем гениальном
труде «Материализм и эмпириокритицизм».
К числу общих недостатков сборника, по¬
мимо известной декларативности и бегло¬
сти изложения некоторых сложных вопро¬
сов, следует отнести и то обстоятельство,
что критика современного ревизионизма в
статьях носит неглубокий характер. Недо¬
статочное внимание уделено в сборнике и
борьбе Ленина против фидеизма.
Сборник следовало тщательнее отредак¬
тировать, чтобы избежать стилистической
неряшливости, нечеткости терминологии.
А такие погрешности в книге имеются: на
стр. 111-й говорится о «теоретической тео¬
рии Маркса», на стр. 115-й встречается вы¬
ражение: «первенство переходит от обще¬
ственного бытия к общественному сознанию»
и т. п. Эти погрешности можно было легко
устранить.
* * *
Надо приветствовать инициативу коллек¬
тива преподавателей Высшей партийной
школы г. Перми, выпустившего сборник, по¬
священный 50-летию книги Ленина «Ма¬
териализм и эмпириокритицизм», но сле¬
дует отметить, что этот сборник можно рас¬
сматривать лишь как начало для дальней¬
шей, более глубокой разработки ленинско¬
го философского наследства.
Н. В. ЕРМОЛОВА
К пятидесятилетию со дня выхода в свет
гениальной ленинской книги «Материализм
и эмпириокритицизм» Соцэкгиз издает юби¬
лейный сборник, подготовленный Институ¬
том философии АН СССР. Сборник вклю¬
чает 20 статей, написанных советскими и
иностранными авторами. Основная цель
сборника — раскрыть значение труда «Мате¬
риализм и эмпириокритицизм» для развития
современного научного знания, для критики
современных форм буржуазной философии
и ревизионизма.
В статье Б. М. Кедрова «Примене¬
ние марксистской диалектики в книге
В.	И. Ленина «Материализм и эмпириокри¬
тицизм» к анализу современной науки» по¬
казано значение ленинских идей для разви¬
тия современного естествознания. Автор на
большом фактическом материале показы¬
вает, что книга Ленина не только сохра¬
нила все свое значение, но и в некоторых
отношениях сделалась еще более актуальной
и злободневной, чем 50 лет тому назад.
Статья М. Э. Омельяновского ха¬
рактеризует роль книги «Материализм и эм¬
пириокритицизм» в критике современного
«физического» идеализма. В статье Д. Д.
Иваненко «О единой физической карти¬
не мира, неисчерпаемости материи и некото¬
рых проблемах теории элементарных ча¬
стиц» поставлен интересный вопрос: о воз¬
можности построения единой физической
картины мира. Автор показывает, что ана¬
лиз истории развития физики блестяще под¬
тверждает мысль Ленина о том, что любая
единая физическая картина мира дает лишь
относительно верное отражение действи¬
тельности, имея исторически ограниченные,
условные пределы.
Философским проблемам современного

188
КРИТИКА V+ БИБЛИОГРАФИЯ
естествознания в свете ленинского труда
сМатериализм и эмпириокритицизм» посвя¬
щена статья X. М. Ф а т а л и е в а. На ос¬
нове новейших научных данных автор ха¬
рактеризует значение ленинских идей для
развития современной физики.
Статьи Ф. Т. Архипцева «В. И. Ленин
о материи как философской категории» и
И. Б. Новика «Развитие В. И. Лениным
диалектико-материалистического монизма и
современное естествознание» завершают раз¬
дел сборника, посвященный философским
проблемам современного естествознания в
свете ленинской работы «Материализм и эм¬
пириокритицизм».
Статья Г. А. Курсанова «Идеи
B. И. Ленина в учении об истине и совре¬
менная наука» показывает значение ленин¬
ской теории отражения для развития совре¬
менного научного знания.
Статья немецкого философа-марксиста
Г. Ш е л е р а раскрывает значение книги
«Материализм и эмпириокритицизм» для
борьбы против современных попыток иска¬
жения материалистического понимания ис¬
тории. Статья Н. И. Губанова и М. П.
Г а п о ч к и посвящена ленинской критике
фидеизма и религии в труде «Материализм
и эмпириокритицизм».
М. Т. И о в ч у к в своей статье показы¬
вает развитие В. И. Лениным марксистской
историко-философской концепции в работе
«Материализм и эмпириокритицизм».
Ряд статей раскрывает значение книги
Ленина для критики современной буржуаз¬
ной философии (статья Т. И. Ойзерм а-
н а) и ее различных направлений: неопози¬
тивизма (статья И. С. Н арск.о го), семан¬
тики (статья Г. А. Б р у т я н а), современ¬
ного неокантианства (статья С. И. По¬
пов а).
Большой интерес представляют статьи за¬
рубежных марксистов, рассказывающих об
историческом пути ленинской работы и ее
влиянии на идейную борьбу: в Германии
(статья К. Цвайлинга), Болгарии
(статья С. Г ановского), Польше (статья
C. Бергмана), Венгрии (статья Б. Ф о-
гараши), Японии (статья Кодзаи
Иосисигэ) и др.
В качестве приложения в сборнике дана
эбширная библиография на русском и ино¬
странных языках.
* * *
К юбилейным дням приурочен выпуск
другого сборника, посвященного пятидеся¬
тилетию книги В. И. Ленина «Материализм
и эмпириокритицизм». В его создании при¬
нимали участие работники философского
факультета и философских кафедр МГУ,
слушатели и преподаватели Института по¬
вышения квалификации преподавателей об¬
щественных наук при Московском универ¬
ситете.
Сборник открывается статьей И. Д. П а н-
ц х а в а «Историческое значение книги
В. И. Ленина «Материализм и эмпириокри¬
тицизм». Статья В. С. Молодцов а по¬
священа развитию В. И. Лениньим принципа
партийности в работе «Материализм и эм¬
пириокритицизм». Г. С. Васецкий в
своей статье характеризует значение ленин¬
ского труда для критики ревизионизма.
Развитию В. И. Лениным теории познания
диалектического материализма посвящены
работы Е. А. К у р а ж к о в с к о й, Р. О. К а-
р а пет я на, М. А. Т а р х о в а. «Вопро¬
сы диалектической логики в книге В. И. Ле¬
нина «Материализм и эмпириокритицизм»—
такова тема статьи П. С. Попова.
К ней примыкает статья Б. А. К а-
р а сев а «Вопросы единства диалектики,
теории познания и логики в книге В. И. Ле¬
нина «Материализм и эмпириокритицизм».
Историко-философским проблемам в книге
«Материализм и эмпириокритицизм» посвя¬
щена статья М. Ф. Овсянникова.
Большая группа статей касается фило¬
софских вопросов естествознания в свете
работы В. И. Ленина «Материализм и эм¬
пириокритицизм». Среди них можно назвать
статьи В. Н. Голованова «Учение
В. И. Ленина о материи», Б. Я. Пахомо-
в а «Философская категория материи и не¬
которые вопросы физики», Н. А. Кисе¬
левой «Книга В. И. Ленина «Материализм
и эмпириокритицизм» — острейшее оружие
в борьбе против «физического» идеализма»,
К. Б. Б а т а р о е в а «В. И. Ленин об объ¬
ективности пространства и времени», И. Е.
Дудникова «В. И. Ленин о движении».
Л. Ф. Кузьмина «В. И. Ленин об объ¬
ективном характере причинности и законо¬
мерности» и другие.
Вклад В. И. Ленина в развитие истори¬
ческого материализма в книге «Материа¬
лизм и эмпириокритицизм» характеризует¬
ся в статьях	А.	И.	К У ф т ы р е в а
«В. И. Ленин о соотношении общественного
бытия и общественного сознания», 3. Ф.
Стефанской «Критика В. И. Лениным
«социальной энергетики», Г. П. Алексе¬
ева «В. И. Ленин об утонченных формах
религии». В сборнике также помещена ста¬
тья А. К.	К у р	ы л	е	в а «Критика
В.	И. Лениным	махизма в	области полити¬
ческой экономии».
Сборник рассчитан	на	преподавателей
философии, аспирантов, студентов, пропа¬
гандистов, на широкие слои интеллигенции,
интересующиеся проблемами марксистско-
ленинской философии.
С.	И. ПОПОВ

УСЛОВИЯ
конкурса на создание популярного учебника по основам
марксистской философии
В соответствии с решением ЦК КПСС Академия общественных
наук при ЦК КПСС, Институт философии Академии наук СССР и Изда¬
тельство социально-экономической литературы (Соцэкгиз) объявляют
открытый конкурс на создание популярного учебника по основам
марксистской философии.
1. Задача конкурса—создать краткий учебник, рассчитанный на
тех, кто впервые приступает к изучению философии в кружках или путем
самостоятельного чтения. Учебник должен быть написан ясным, попу¬
лярным языком, доступным для широкого круга читателей.
2. В учебнике необходимо дать краткое и доходчивое изложение
основных вопросов диалектического и исторического материализма с
учетом достижений науки и общественной практики, при этом главный
упор должен быть сделан на философское освещение современного этапа
борьбы партии и народа за коммунизм, раскрытие марксистско-ленин¬
ского подхода к проблемам общественного развития, разоблачение бур¬
жуазной идеологии и ревизионизма. Объем учебника не должен превы¬
шать 20 печатных листов.
3. В конкурсе могут принять участие как отдельные авторы, так и
авторские коллективы.
4. Для рассмотрения представленных на конкурс проспектов и руко¬
писей учебников Академия общественных наук при ЦК КПСС, Институт
философии Академии наук СССР и Соцэкгиз учреждают жюри.
5. Участники конкурса должны представить не позднее 15 июня
1959 года .подробный проспект популярного учебника по основам
марксистской философии объемом не свыше одного авторского листа.
6. Допущенными к конкурсу считаются авторы и авторские коллек¬
тивы, представившие проспекты, удовлетворяющие основным требова¬
ниям конкурса. Решение жюри о допуске к конкурсу сообщается изда¬
тельством.
7. Проспекты высылаются в Соцэкгиз (г. Москва, В-71, Ленинский
проспект, 15) в конверте с указанием на нем девиза автора. Одновре¬
менно высылается в запечатанном конверте расшифровка девиза с ука¬
занием имени, отчества и фамилии автора и его подробного адреса.
8. Рукописи учебников, перепечатанные на машинке в двух экземпля¬
рах, должны быть представлены в Соцэкгиз до 30 апреля 1960 года без
указания фамилии автора, с новым девизом.
Одновременно с рукописью учебника в закрытом конверте с указа¬
нием на нем девиза автор или члены авторского коллектива сообщают
о себе следующие сведения: фамилия, имя, отчество, занимаемая долж¬
ность, профессия, адрес.
На пакетах с проспектами или рукописями, посылаемыми в Соцэк¬
гиз, следует указать: «На конкурс».

190
УСЛОВИЯ КОНКУРСА
9. Вскрытие пакетов, содержащих расшифровку девизов, произво¬
дится жюри после присуждений премий.
10. За лучшие учебники, представленные на конкурс, будут присуж¬
дены следующие премии:
первая премия — 50 ООО рублей,
вторая премия — 35 000 рублей,
третья премия — 20 000 рублей,
три поощрительные премии по 10 000 рублей.
11. Жюри вправе не присуждать первой премии, если не окажется
рукописей, заслуживающих соответствующей оценки.
12. Члены жюри не участвуют в конкурсе и не консультируют уча¬
стников конкурса.
13. Результаты конкурса публикуются в периодической печати.
14. Выплата премий производится немедленно по опубликовании в
печати результатов конкурса.
15. С авторами учебников, рекомендованных жюри к изданию,
Соцэкгиз заключает издательские договоры с установлением максималь¬
ного гонорара, предусмотренного Постановлением СНК РСФСР от
12.VII 1944 г. № 540.
На титульном листе учебников, получивших премии, печатается:
«Удостоен премии по конкурсу Академии общественных наук при
ЦК КПСС, Института философии Академии наук СССР и Соцэкгиза».
16. По рекомендации жюри Соцэкгиз вправе при издании учебников,
получивших премии, использовать, с согласия авторов, наиболее удачные
разделы и главы из других рукописей, представленных на конкурс.
В этом случае в учебнике указываются авторы этих разделов и глав
и с ними заключаются издательские договоры на тех же условиях, что
и с другими авторами издаваемого учебника.
17. По окончании конкурса один экземпляр рукописи возвращается
автору, второй экземпляр остается в делах жюри конкурса.

СОДЕРЖАНИЕ
Передовая — «Материализм и эмпириокритицизм» В. И.
Ленина и современная идеологическая борьба ...	3
М. М. Розенталь — Великий вклад в марксистскую
теорию познания	 18
М. Д. Каммари — В. И. Ленин о единстве диалектиче¬
ского и исторического материализма	33
B. С. Кеменов — Ленинская критика махизма и кризис
современного буржуазного искусства	48
А. Г. Егоров — Ленинская теория отражения и совре¬
менный ревизионизм в эстетике	67
Б. Э. Быховский — Полвека спустя	83
М. Ф. Широков — Некоторые проблемы пространства и
времени в свете ленинского понимания сущности
физической теории 	 95
C. В. Юровский (Ленинград) — Атеистическое значение
книги В. И. Ленина	107
Академик В. Г. Фесенков — Принципиальные достиже¬
ния современной астрономии 	 115
Член-корр. АН СССР Н. М. Сисакян — Идеи Ленина на¬
ходят подтверждение в выводах современной
биохимии	123
Действительный член АМН СССР О. Б. Лепешинская —
Идеи Ленина бессмертны!		130
Г. И. Рузавин — Значение книги В. И. Ленина для кри¬
тики «математического» идеализма	137,
Гарри Уэллс (США)—«Материализм и эмпириокри¬
тицизм» В. И. Ленина и борьба с американским
прагматизмом	149
Л. Ш. Давиташвили (Тбилиси) — В. И. Ленин и кризис
в эволюционном учении	157
Член-корр. АН СССР В. Л. Рыжков — Критерии жизни и
современная биология	175

192
СОДЕРЖАНИЕ
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
А.	П. Примаковский — К истории работы В. И. Ленина
над книгой «Материализм и эмпириокритицизм» и
первым изданием ее в России	.181
Н. А. Тилинг — Труд В. И. Ленина «Материализм и
эмпириокритицизм» на языках народов мира т ,	.	184
Н.	В. Ермолова, С. И. Попов — Юбилейные сборники к
50-летию книги В. И. Ленина «Материализм и эмпи¬
риокритицизм» 	185
Условия конкурса на создание популярного учебника по
основам марксистской философии	189
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ
М. Д. Каммари (главный редактор], А. Д. Александров, Б. М. Кедров,
В.	С. Кеменов, И. В. Кузнецов, М. Б. Митин, В. С. Молодцов, М. М. Ро¬
зенталь, М. И. Сидоров, Ц. А. Степанян, В. Н. Столетов, П. Н. Федосеев,
Ю. П. Францев, А. Ф. Шишкин.
Адрес редакции: Москва, Г-19, Волхонка, 14, комн. 418. Телефоны: Б 8-76-32, Д 3-35-40.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРАВДА»
А 03323.	Подписано к печати 7/V 1959 г.	Тираж	30	500.
Изд. № 857. Заказ № 705. Формат бумаги 70X108'/i6-	6 бум. л.— 16,44 печ. л.
Ордена Ленина типография газеты «Правда» имени И. В. Сталина, Москва, ул. «Правды», 24.

Цена 7 руб.
ИЗДАТЕЛЬСТВО СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
(СОЦЭКГИЗ)
в первом полугодии 1959 года выпускает следующие
КНИГИ
ПО ФИЛОСОФИИ:
ВАГРАМОВ Э. А.. канд. филос. наук.
Старые расистские измышления на но¬
вый лад. 6 л. Цена 1 р. 55 к.
Избранные произведения болгарских
революционных демократов. Под ре¬
дакцией чл.-корр. Болгарской Акаде¬
мии наук Зарева П. и канд. филос. на¬
ук Воробьева JI. В. 35 л. Цена 16 руб.
Избранные произведения русских
естествоиспытателей первой половины
XIX века. 50 л. Цена 21 р. 50 к.
ОВСЯННИКОВ М. Ф., канд. филос.
наук. Философия Гегеля. 15 л. Це¬
на 7 р. 75 к.
ОЙЗЕРМАН Т. И., д-р филос. наук.
Неотомизм — философия современной
буржуазии. 4 л. Цена 1 р. 25 к.
ОКУЛОВ А. Ф., канд. филос. наук.
Борьба В. И. Ленина против филосо¬
фии реформизма и ревизионизма. 20 л.
Цена 11 руб.
О «Философских тетрадях» В. И. Ле¬
нина. Коллектив авторов Института
философии АН БССР и философских
кафедр Белорусского госуниверситета.
24 л. Цена 8 р. 65 к.
ЧЕСНОКОВ Д. И., д-р филос. наук.
Роль социалистического государства в
строительстве социализма. 5 л. Це¬
на 1 руб.
ШЕСТАКОВ М. Г., канд. филос. наук.
Борьба В. И. Ленина против идеали¬
стической социологии народничества.
12 л. Цена 6 р. 50 к.
Цены на книги указаны ориентиро¬
вочно.
Продажа перечисленных книг Соц-
экгиза будет производиться в книж¬
ных магазинах республиканских, крае¬
вых и областных книготоргов и потре¬
бительской кооперации.
ИМЕЮТСЯ В ПРОДАЖЕ:
ЛЕНИН В. И. Материализм и эмпи¬
риокритицизм. Критические заметки
об одной реакционной философии. Гос-
политиздат. 1956.	352	стр.	Це¬
на 5 р. 80 к.
ЛЕНИН В. И. Сочинения. Изда¬
ние 4-е. Том 38. Философские тетради.
Госполитиздат. 1958.	644	стр.	Це¬
на 6 р. 50 к.
Из истории философии. Выпуск вто¬
рой. Изд-во ВПШ и АОН при ЦК КПСС.
1958. 254 стр. Цена 11 р. 10 к.
КОРНЮ О. Карл Маркс и Фридрих
Энгельс. Жизнь и деятельность. Пере¬
вод с немецкого. Том I. 1818—1844.
Изд-во иностранной литературы. 1959.
550 стр. Цена 16 р. 60 к.
ПЛЕХАНОВ Г. Избранные философ¬
ские произведения в пяти томах. Гос¬
политиздат — Соцэкгиз.	Цена ком¬
плекта 65 руб.
ПЛЕХАНОВ Г. Литература и эстети¬
ка. Том I. Теория искусства и история
эстетической мысли. Гослитиздат. 1958.
641 стр. Цена 12 р. 35 к.
ПЛЕХАНОВ Г. Литература и эстети¬
ка. Том II. История литературы и ли¬
тературная критика. Гослитиздат. 1958.
670 стр. Цена 11 р. 90 к.
Проблемы развития в природе и об¬
ществе (сборник статей). Изд-во Ака¬
демии наук СССР. 1958. 296 стр. Це¬
на 12 р. 55 к
Ревизионизм — главная опасность.
Из опыта борьбы коммунистических и
рабочих партий против современного
ревизионизма. Госполитиздат. 1958.
468 стр. Цена 9 руб.
ЯН ХИН-ШУАН. Из истории борьбы
за победу марксизма-ленинизма в Ки¬
тае. Госполитиздат. 1957. 176 стр. Це¬
на 2 р. 30 к.
Перечисленные книги требуйте в магазинах книготорга. При отсутствии
книг в местных магазинах заказ можно направить по адресу: Москва, Ж-109^
2-я Фрезерная, дом 14, Ассортиментный отдел Центральной оптовой книжной
базы. Заказ будет выполнен «Книга-почтой» наложенным платежом.
«СОЮЗКНИГА»